БУНТАРЬ

Филип Фонер — известный аме¬

риканский историк и литературовед.

На русском языке было уже издано

несколько его работ, в том числе вы¬

пущенная Издательством иностран¬

ной литературы в 1961 году книга

«Марк Твен — социальный критик»,

положительно оцененная советской

научной общественностью.
Предлагаемая вниманию читате¬

лей книга — творческая биография

Джека Лондона. Особое внимание ав¬

тор уделяет в ней анализу общест¬

венно-исторических взглядов велико¬

го американского писателя, его свя¬

зям с рабочим и социалистическим

движением и его практической дея¬

тельности члена американской Социа¬

листической партии. Фонер разбирает

художественные произведения Джека

Лондона («Железная пята», «Мар¬

тин Иден» и др.) и цитирует много¬

численные статьи и устные выступле¬

ния писателя.
Книга представляет интерес для

широкого читателя.

PHILIP S . FONER
JACK LONDOH

AMERICAN REBEL
THE CITADEL PRESS

New York 1964

Ф • ФОНЕР
ДЖЕК Л0НД0Н-

АМЕРИКАНСКИЙ

БУНТАРЬ
иеревоо с английского
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРОГРЕСС»

Москва 1966

Перевод Е. В. СТОЯНОВСКОП

Вступительная статья В. М. БЫКОВА

Редактор С. Д. КОМАРОВ
Редакция литературоведения
7-2-2
I48-GG
искусствознания

ПИСАТЕЛЬ-БУНТАРЬ
Джек Лондон — один из крупнейших американских

^писателей начала XX века — заслуженно завоевал

всемирную известность. Его рассказами и романами

зачитывались не только в США, но и во Франции, в

Германии, в Англии; они с восхищением были приняты

в Венгрии, Индии, Швеции и других странах. Вскоре

после появления первых его книг они стали перево¬

диться и на русский язык.
Лондон — писатель масс, его творчество обращено

к широкому читателю и на него рассчитано. Особен¬

но оно было популярно у трудовой, прежде всего ра¬

бочей, Америки. Рабочие увидели в книгах и ста¬

тьях Джека Лондона правду о собственной жизни и

призыв к борьбе за переустройство злобного мира,

призыв к социалистической революции.
Произведения Лондона, в которых талантливо и

с глубоким сочувствием была изображена жизнь тру¬

дящихся, перепечатывались и распространялись ра¬

бочими организациями, его политические статьи и

публичные выступления, в которых он клеймил капи¬

тализм, приветствовались революционным крылом

американских социалистов и их единомышленниками

за рубежом.
На творчестве этого писателя сказались сильные

стороны американского рабочего движения, но также

и его незрелость, оказала влияние противоречивость

всего уклада и традиций американской жизни.
Лондон вышел из народа, и он гордился своим

происхождением. Он «понял, что социализм указывает
5

единственно верный путь для искусства и для худож¬

ника» *, и провозгласил в своих статьях важные прин¬

ципы социалистического искусства; он первым в Аме¬

рике попытался воплотить эти принципы в художе¬

ственном творчестве.
Хорошо известен одобрительный отзыв В. И. Ле¬

нина о рассказе Лондона «Любовь к жизни»**. Высо¬

ко оценивали произведения Джека Лондона такие

выдающиеся руководители коммунистического дви¬

жения, как Уильям Фостер, Гарри Поллит и Уильям

Г аллахер.
Особенно популярно творчество Лондона в Совет¬

ском Союзе. Периодическая печать в самых различ¬

ных уголках нашей страны регулярно отмечает го¬

довщины писателя, публикуются переводы не извест¬

ных ранее произведений. По общему тиражу изданий

Лондон занимает первое место среди зарубежных ав¬

торов.
Из американских работ о замечательном прозаике

советскому читателю уже знакома беллетризованная

биография Джека Лондона «Моряк в седле», напи¬

санная Ирвингом Стоуном ***. Книга Филипа Фоне-

ра «Джек Лондон — американский бунтарь» написана

совсем в другом жанре. Есть читатели, убежден¬

ные, что книга о художнике слова непременно должна

быть занимательной, и к оценке труда литературове¬

да они подходят с этой меркой. Их мало интересует

правдивость, фактическая достоверность и совсем

уже не привлекает, а скорее отталкивает докумен¬

тальная оснащенность книги о жизни и творчестве

писателя.
Фонер писал книгу не для таких читателей. Автора

совершенно не интересуют сенсационные подробности

личной жизни Лондона^ он не стремился к живопис¬

ному, образному воспроизведению биографии и твор¬
*	С h. London, The Book of Jack London, N Y„ 1921.

v. 2, p. 16.
** H. К. Крупская читала Владимиру Ильичу рассказ неза¬

долго до его смерти-{-см. в кн. «Ленин о культуре и искусстве»,

М., 1956, стр. 508).
*** Ирвинг Стоун, Моряк в седле. М.. 1960
6

чества писателя. Форма изложения Фонера ближе к

публицистической. Его книга по-своему ярка и взвол-

нованна, но это не беллетристика. Фонер — историк.

Он ставит перед собой цель не столько рассказать о

жизни и творениях писателя, сколько определить

в свете его биографии социальную значимость его

творчества и его место в общественной борьбе. Авто¬

ра прежде всего привлекают те произведения Лондона,

в которых наиболее сильна социальная направ¬

ленность. Фонер увлечен идеями Лондона, их эволю¬

цией. Его книга насыщена историческими и историко-

литературными фактами, что сделало ее убедитель¬

ной, и в этом ее важное достоинство.
Работа «Джек Лондон — американский бунтарь»

была написана в 1947 году и с тех пор не раз пере¬

издавалась. Фонер помог осмыслить и оценить значе¬

ние выдающегося писателя, как сильные стороны его

творчества, так и его заблуждения. Материалы книги

не раз использовались советскими исследователями

творчества Джека Лондона. Теперь с работой Фонера

(с ее последним изданием 1964 года) получит воз¬

можность ознакомиться и широкий читатель.
Задача настоящего предисловия — несколько рас¬

ширить материал книги, опираясь, помимо известных,

и на документы, не знакомые Ф. Фонеру.
*	* *
Прежде всего о некоторых особенностях художе¬

ственного метода Лондона, чего почти не касается

Фонер. Уже в первых сборниках рассказов Лондона

отчетливо выразилось его стремление показать челове¬

ка в серьезных жизненных испытаниях, на переломе

судьбы. Писатель стремился быть верным жизненной

правде, реалистически изображать обстоятельства, но

в то же время его рассказы овеяны духом романтики.

Важная черта его творчества подмечена Горьким,

обратившим внимание на то, что его американский

собрат «хорошо видел, глубоко чувствовал творче¬
7

скую силу воли и умел изображать волевых людей» *.
Джек Лондон начал с Северных рассказов. Он

сумел сделать север романтичным, привлекательным

для американца. Дух романтики привносил в его рас¬

сказы не приподнятый, контрастный стиль: он писал

безмолвные просторы Аляски кистью реалиста. Ду¬

хом романтики веяло прежде всего от героев — людей

сильных характеров, мужественно вступающих в

борьбу с обстоятельствами. В этих людях было что-то

необыкновенное, исключительное, то же самое — и в

их судьбах. Элементы романтики несли также сами

сюжеты новелл.
В характерном для этого периода рассказе «Се¬

верная Одиссея» (1900) индеец Наас ищет свою воз¬

любленную и ее белого похитителя по всему свету: у

берегов Сибири, в Англии, а затем в других странах

и на Аляске. Он настигает соперника и мстит ему, но

его любимая Унга отказывается вернуться к Наасу,

она умирает вместе с мужем, оставляя Нааса в мучи¬

тельных терзаниях, лишив его жизнь всякого смысла.
В этом сюжете много романтики, экзотики. В ос¬

нове поступков главных героев огромные, не подвласт¬

ные времеии чувства. Герои «Северной Одиссеи» вер¬

ны им до фанатизма. Для них легче расстаться с

жизнью, чем изменить им. Все это придает рассказу

силу и возвышенность.
Среда, обстановка, в которой действовали герои

рассказа, изображались Лондоном правдиво, реали¬

стично.
Критика признала, что Лондон открыл север.

И здесь у него не было предшественников в американ¬

ской литературе.
*	* *
Мировоззрение Лондона сложно и противоречиво,

писатель прошел нелегкий путь развития. Но пафо¬

сом его творчества с самого начала стал настоящий
*	М. Горький, О литературе, М., 1953, стр. 3<58.
6

человек. Своеобразие художественного метода Лон¬

дона— в пристальном внимании к ярким человече¬

ским качествам, которыми он наделял своих героев,

нередко делая их фигурами исключительными.

Лондон страстно желал видеть человека сильным,

красивым, гармоничным, и такими получались его

герои.
Художественный метод Лондона можно опреде¬

лить как «вдохновенный реализм, проникнутый верой

в человека и его стремления»,— этими словами оха¬

рактеризовал писатель творчество героя одного из

тесно связанных с его собственной биографией рома¬

нов— Мартина Идена. Как у многих крупных худож¬

ников, его реализм слит с романтикой. Мечта о чело¬

веке прекрасном — суть эстетики Лондона, и этим он

близок искусству социалистического реализма.
В самом начале своего творческого пути Лондон

выступил с литературными статьями, в которых обо¬

значаются элементы нового во взгляде на искусство.

В рецензии на роман Норриса «Спрут», опубликован¬

ной в 1901 году, Лондон с восхищением подмечал, что

автору удалось проникнуть в сердце народа. В том

же году писатель ознакомился с романом Горького

«Фома Гордеев». Лондон посвятил этому роману спе¬

циальную статью, в которой охарактеризовал его как

блестящий анализ жизни современного общества.

Американский писатель отметил, что Горький поднял

свой голос в защиту отверженных и презираемых,

обличая мир торгашества и наживы, протестуя про¬

тив социальной несправедливости. Лондон заявил,

что реализм Горького действеннее реализма Толстого

и Тургенева. «Это целительная книга... — восторженно

писал он.— Она утверждает добро. Эта книга — дей¬

ственное средство, чтобы пробудить дремлющую со¬

весть людей и вовлечь их в борьбу за человечество» *

[курсив мой.— В. Б.].
Важное значение для понимания эволюции худо¬

жественного метода Лондона имеет роман «Железная

пята» (1908). Это романтическое произведение, все
*	Д Лондон, Соч . 1954—1956, т 5, стр 637
9

устремленное в грядущее, плод желаний пересоздать

действительность, но вместе с тем оно обращено к на¬

стоящему, к современникам. В нем Лондон всей си¬

лой своей страстной души предостерегал от благоду¬

шия, которое способно погубить дело революции. Он

призывал быть готовыми к тяжелой борьбе.
Герои «Железной пяты» необыкновенны, могучи,

даны крупными мазками ярких красок. Лондон не

обозначал их тонкими штрихами чертежника, не раз¬

глаживал черты их лиц бережной рукой. Он вырубал

их из гранитных глыб, давал им великие сердца, вды¬

хал в них бессмертные идеи и смело бросал их в бой

за человечество.
Если вначале движущей силой героев Лондона

были золото (во многих Северных рассказах), любовь

(«Дочь снегов», 1902), жажда безраздельной власти

(«Морской волк», 1904), борьба за существование

(«Белый Клык», 1906), то в «Железной пяте» его

герои вдохновляются великой целью: они борются,

рискуют жизнью, гибнут во имя счастья трудящихся.

Прежние герои стремились изменить свое положение

в жизни, но не саму жизнь; Эвергард и его соратники

хотят изменить саму жизнь, социальный строй. Это

качество героев Лондона было новым не только для

его творчества, но и для всей американской литера¬

туры.
Своеобразна форма книги. Это художественно¬

публицистический фантастический роман. Предсказа¬

ние писателя о приходе к власти террористической

диктатуры монополий опиралось на факты реальной

действительности, верно понятую тенденцию развития

капиталистического общества. Лондон предугадал по¬

явление фашизма.
За «Железной пятой» последовал «Мартин Иден»

(1909) —шедевр Лондона, наиболее зрелое и сильное

из его произведений. В первом романе говорилось об

опасностях и трудностях на путях революции; здесь —

о трагедии таланта в американском обществе. Обра¬

зы «Мартина Идена» полнокровны, выразительны, они

созданы художником-психологом, скупой и откровен¬

ной кистью реалиста. Мартин и Руфь — это живые
ю

люди, запоминающиеся на всю жизнь, словно мы их

сами видели, были с -ними лично знакомы.
По художественному мастерству, глубине проник¬

новения в социальные отношения, широте отображения

конфликта между личностью и буржуазным общест¬

вом это самое значительное произведение Джека Лон¬

дона. Проникнув в интеллектуальную сферу бытия че¬

ловека, Лондон подметил первооснову его разочаро¬

ваний, неудовлетворенность обществом.
Выдающийся английский критик Ральф Фокс

как-то писал, подытоживая достижения европейских

писателей-реалистов: «В романах великой эпохи XIX

столетия наиболее часто встречающийся герой — это

молодой человек, вступающий в конфликт с общест¬

вом и в конце концов разочаровываемый им, побеж¬

даемый им. Он — единственный герой Стендаля. Баль¬

зак часто выводит его на авансцену, он является

главной фигурой почти всех русских романов, и вы

можете встретить его также и в Англии... Этот не¬

примиримый юноша, идеалистически настроенный,

страстный и несчастный индивидуалист, который не

может приспособиться к обществу, где признанной

религией является эгоизм» *.
У Мартина Идена немало общего с героями, о ко¬

торых говорит Ральф Фокс. От романтизированного

реализма Северных рассказов и «Дочери снегов», по¬

степенно оттачивая и углубляя свой талант, Джек

Лондон пришел к критическому реализму в его зре¬

лой и совершенной форме.
Но Лондон не удержался на вершине. В дальней¬

шем слабеет, как бы тускнеет его могучее воображе¬

ние. Его рассказы и романы по-прежнему поражают

выдумкой, но из них постепенно исчезает правда жиз¬

ни, внушительная убежденность художника, то, что

прежде делало их неотразимыми. Джек Лондон слиш¬

ком спешит, слишком много пишет, работая ради

денег, поддавшись настояниям издателем, ориен¬

тирующихся на невзыскательного буржуазного

читателя.
*	Ральф Фокс, Роман и народ. М. 193в. стр 129
W

Он создает сильные вещи («Мексиканец», 1911,

«Лютый зверь», 1913), широкие полотна о классовых

боях в Америке, например роман «Лунная долина»

(1913). Но в его произведениях все ощутимее видны

противоречия писателя.
В последних главах «Лунной долины» Лондон от¬

ступил от жизненной правды. Его герои бегут от клас¬

совых противоречий, и им удается найти счастье, ку¬

пив собственный клочок земли. Так, может быть, и

удавалось еще кое-кому в Америке до конца 80-х

годов прошлого века, но не после 1907 года, когда

происходит действие романа. «Лунная долина» как

бы распадается на две части. Роман правдив и реали¬

стичен в первых двух частях и фальшив в последней.

Отступив от правды жизни, Лондон нанес непопра¬

вимый урон своему произведению.
Следующий роман Лондона «Мятеж на „Эльсино-

ре“» (1914) был разочаровывающим явлением в его

творческой эволюции. В этом романе с особой силой

дали себя знать расовые .предрассудки писателя. Лон¬

дон по сути дела оправдывал ницшеанца, сверхчело¬

века, подавляющего окружающих людей «низшей»

категории.
В эти годы рвались связи автора с друзьями, пред¬

ставителями передовой Америки, и одновременно

тускнел его талант, исчезали из его творений социаль¬

но-критические мотивы.
Некогда жизнь показала Лондону, что вера в на¬

род, понимание нужд собратьев спасают человека.

Теряющий теперь великую цель писатель упорно ста¬

рается убедить себя, что любовь — универсальное

средство спасения для всякого вступающего в кон¬

фликт с обществом американца. Для бизнесмена

(«Время-не-ждет», 1910), для боксера («Лютый

зверь»), для активного забастовщика («Лунная доли¬

на»), для находящегося в разладе с миром писателя

(«Мятеж на ,,Эльсиноре“»).
В это время Лондона заинтересовали и теории

психоанализа, фрейдизм. Этот новый интерес писа¬

теля сказался в «Мятеже на ,,Эльсиноре“». Но попыт¬

ки обновить художественный метод теорией Фрейда
12

не принесли успеха. Роман явно свидетельствовал об

идепно-художественном спаде.
В «Маленькой хозяйке большого дома» (1916)

Лондон продолжал магистральную линию своего твор¬

чества— изображение волевого человека, но внимание

автора сосредоточено теперь на пресловутом треуголь¬

нике, прочно изолированном забором благоустроенно¬

го имения от грубой действительности США. «Ма¬

ленькая хозяйка» подтвердила уход от социальной

темы, который обозначился в «Лунной долине». Но

все же в следующем романе, «Майкл, брат Джерри»

(1917), возвращаясь к теме любви, Лондон вновь с

трепетом писал о благотворной силе гуманизма. Да,

он создал развлекательный роман «Сердца трех»

(1920), в. котором даже при самом пристальном взгля¬

де не обнаружишь новой мысли или хотя бы какого-

нибудь намека на интеллект автора «Железной пяты»

и «Мартина Идена», но одновременно он писал и

оставшийся незаконченным детектив «Бюро убийств»

(1963). В нем он обрушился на анархистов с их на¬

ивной тактикой индивидуального террора и высмеял

ницшеанского «человека на белом коне».
До конца дней Лондона в нем жил дух борца, ко¬

торый не дал ему окончательно превратиться в ба¬

ловня буржуазных издателей.
Так эволюционировало творчество Джека Лондо¬

на. Вместе с потерей высоких целей оскудевал его

талант, вместе с поколебленной верой в народ раз¬

веивалась вера в собственные силы. Это показывает

в своей книге Фонер. Но он, пожалуй, слиш¬

ком категорично оценивает последний этап жизни

Джека Лондона. Здесь его анализ нуждается в уточ¬

нении.
Аргументация последнего раздела книги Фонера

строится в значительной степени на интервью, взятом

у Джека Лондона репортером газеты «Уэстерн ком-

рид» Эмануэлем Джулиусом. В этом интервью Джек

Лондон — человек изверившийся, потерявший всякий

интерес к борьбе, если и преследующий какую-то

цель, то только заработать своим пером новую сотню

долларов.
13

Фонер слишком доверился журналисту. Между тем

под влиянием настроения или в погоне за сенсацией

репортеры нередко искажают смысл высказываний,

случайным репликам, сделанным рассерженным чело¬

веком в ответ на назойливые приставания, они при¬

дают неоправданно большое значение. Весьма вероят¬

но, нечто подобное было и с репортером «Уэстерн

комрид». Следует также учесть, что он брал интервью

у больного писателя.
Сам Лондон резко осудил репортаж Джулиуса.

В библиотеке Генри Хантингтона в Калифорнии со¬

хранилось письмо к Джулиусу, написанное Лондоном

17 июня 1913 года (видимо, оно не было известно

Фонеру). «...Вы солгали вашим читателям о том, что

в моей голове»,— резко обвиняет писатель репортера.

Он называет его репортаж грязным делом *.
Наиболее достоверный источник для биографа и

критика — сочинения Лондона, его статьи, выступле¬

ния. Многие важные документы, освещающие послед¬

ний период жизни писателя, Фонером цитируются.

Среди них предисловие к антологии «Зов справедли¬

вости» (1915), письмо о выходе из Социалистической

партии (1916) и другие.
“•''«л/мент»-*
Эти аеРЯёе пон»^1 Ум°на-

строения Лондона в последние Г°ДЫ. «Мы уже

знаем, писал он в предисловии к ангологяи	как
С?оГГ *°ГИ- рРИШЛ0 вРемя создавать мир»**

Свои выход из Социалистической партии Лондон

объяснил тем, что она утратила боевой дух и это
п пп°п!1СТ°РИЧеСКИМ фактом. Все это свидетельствует

продолжавшихся идейных исканиях Лондона

иставшиися незаконченным и изданный в США

только недавно роман «Бюро убийств, подтверждает
?иТвае"^йП"вСеа«ТаеЛЯ УЧаСТВ°ЕаТЬ СВ°“” ^-всП
чес^ижениГдмерТи ™jSSo*новый толчок/раз'-
*	London’s papers,
р. 52*7.РЬ' F°ner' Jaek L°ndon: American Rebel, N. Y. 1947,
14

писатель примкнул бы к рев°люционному его
uv-v. 1*1W1 о*.
Фонер. Но все
«Ни один из очерков
ни рассказов, созданных за

—фонер,— не со-
— ‘ТТОВ0-
время плавания на «Снарке»,— пи^.

держит и намека на критические замечания 1ю

ду «цивилизаторской» миссии белых по отношению к

туземцам». Между тем такие рассказы имеются. На¬

зовем «Кулау-прокаженный» (1909), в котором

гневно осуждены белые убийцы и выведен героиче¬

ский мятежник-туземец Кулау, умирающий непобеж¬

денным с винтовкой в руках. В рассказе «Неукро¬

тимый белый человек» (1910) Лондон с явной иро¬

нией пишет о миссии белых. Истинная суть этой мис¬

сии — убийства.
Есть критика иноземных завоевателей и в очерках

«Путешествие на «Снарке». В главе «Тайпи» Лондон

с болью говорит о разорении и запустении, царящем

в некогда процветавшей долине, воспетой Мелвиллом.

Население тихоокеанского острова частично было

истреблено белыми, а частично вымерло от завезен¬

ных ими болезней. Сочувствие писателя на стороне

островитян.
Что касается позиции Джека Лондона в мексикан¬

ское конфликте, то справедливости ради следует ска¬

зать, что даже в своих репортажах из Мексики, спра¬

ведливо критикуемых Фонером, писатель заявляет,
15

что правительство Мексики должно быть создано

трудящимися, миллионами пеонов (безземельных и

малоземельных крестьян) и метисов. Таков вывод

очерка Лондона «Кто чиниг препятствия в Мексике».

Писатель думал, что вмешательство Соединенных

Штатов в конце концов может содействовать положи¬

тельному решению мексиканской проблемы, что было,

разумеется, наивностью.
Фонер писал свою книгу для американцев, и, есте¬

ственно, его меньше интересовал вопрос о связях и

влияниях на Лондона русского революционного дви¬

жения, вопрос немаловажный для советского чита¬

теля.
Литературоведы — не только советские, но и про¬

грессивные зарубежные — не раз писали о влиянии

на Джека Лондона русской революции 1905—1907 го¬

дов. При этом ссылались на статьи, публичные вы¬

ступления американского писателя и его боевой роман

«Железная пята». Однако фактов, которые бы под¬

твердили непосредственные контакты Лондона с рус¬

скими, не было.
Часто упоминали Анну Струнскую — соавтора

Джека Лондона по роману «Письма Кэмптона и

Уэйса», родившуюся в России. Но этот роман был

завершен в 1902 году, а каковы были отношения этих

людей в дальнейшем и что, собственно, могла тогда

сообщить Лондону о России Струнская, ребенком

привезенная в США и там воспитанная, оставалось

неясным.
Сравнительно недавно удалось узнать, что в годы

революции эта мужественная женщина совершила по¬

ездку в Россию. Она была там вместе с мужем —

известным американским публицистом Уильямом

Инглишем Уоллингом. Выяснилось, что Уоллинги по¬

сетили многие города и деревни, были на Украине, в

Поволжье, в Крыму, а также в Польше и Финляндии.

Почти два года продолжалась их поездка. Они мно¬

гое увидели и узнали в бурлящей России. Уоллинги

были социалистами. Это открыло им доступ к рево¬

люционным кругам, в том числе находящимся в пол

полье. У Инглиша было рекомендательное письмо к
16

В. И. Ленину, и он с ним встретился, о чем писал в

своей книге «Миссия России» *.
Американский публицист и его жена беседовали

со Львом Толстым, который принял их в Ясной Поля¬

не, А. М. Горьким, В. Г. Короленко, с десятками рус¬

ских людей.
Об этом я узнал, беседуя с Анной Струнской во

время встречи в США, а впоследствии из ее писем.

Отвечая на мои вопросы, Струнская сообщила, что

обсуждала с Лондоном идеи и цели революции, гово¬

рила о героях русского революционного движения, о

которых она позже «писала в своей неопубликованной

книге «Герои и мученики русской революции». В ней

рассказывалось о жизни и подвигах Перовской, Фиг¬

нер, Засулич и других народовольцев.
По словам Струнской, Лондон интуитивно пони¬

мал Россию. Анна Струнская прислала в СССР руко¬

пись своей книги. Прислала она также и другие ма¬

териалы. Среди них — документ необыкновенно инте¬

ресный: ее письмо Лондону из Петербурга от 24 марта

1906 года. Приведу из него отрывок.
«Я могу прислать Вам кое-какой прекрасный мате¬

риал: прокламации, рассказы, слухи,— вероятно, ме¬

нее разработанный, чем Клондайк, но в то же время,

конечно, острый и содержательный. Инглиш и я при¬

держиваемся мнения, что Вам нужна Россия, так же

как международному Делу нужны Вы. Почему так?

Потому что эго единственное живое место в мире!

Здесь все: мелодрама, фарс и трагедия, небеса и ад,

отчаяние и вера. Это — революция из революций,

истинное начало удивительного конца. Разве вы най¬

дете такое в другом месте?
Инглишу понравилась наша книга. Мы купили

много экземпляров английского издания и несколько

уже раздали. [Через два месяца Струнская вручила

эту книгу великому Толстому.— В. Б.] Мне просто

стыдно подумать, что книгу, которую мы вместе напи¬

сали, пропустила русская цензура!
*	W. Е. Walling, Russia’s Message, London, 1909, p. XII,

360, 370.
)
2 Ф« Фонер
17

Вы должны встретиться с Горьким. Он едет с лек¬

циями в Америку. Я обещала достать ему Вашу ре¬

цензию на „Фому Гордеева“, опубликованную в

„Импрэшнс“. Он хочет с Вами познакомиться. Он —

великая личность. В его лице и голосе горе. Целую

неделю мы ходили иод впечатлением двухчасовой

встречи с ним. Это Инглиш побудил его написать по¬

слание к рабочим мира» *.
Это письмо Джек Лондон получил в апреле. Не

известно, дошли ли до него материалы о русской ре¬

волюции, но точно известно, что в августе он начал

лихорадочно работать над «Железной пятой» и к кон¬

цу года она была закончена. Первая в Америке книга

о пролетарской революции. Книга американская, и

действие ее развивается в Америке. Но вся она полна

того напряжения, живого кипения, о котором писала

Лондону Анна Струнская из далекой, никогда не ви¬

денной Джеком Лондоном России.
Только в трех-четырех случаях Лондон прямо

ссылается в романе на Россию. Но они существенны.

Он говорит, что при организации боевых групп ре¬

волюционеры применили опыт русских революционе¬

ров, а реакция создала нечто вроде «черных сотен»,

использованных в свое время русским самодержави¬

ем. Далее, рассказывая о переходе сына олигарха на

сторону революции, писатель указывает на пример

русских дворян.
Опыт русской революции оказал влияние и на

саму концепцию романа. Кровавая расправа царско¬

го правительства с восставшим народом убедила Лон¬

дона в шаткости надежд на мирную передачу власти

трудящимся, он понял неизбежность вооруженного

восстания.
Но не только в «Железной пяте» тема России

врывалась в творчество знаменитого американского

писателя.
Об этой стране и героизме революционеров гово¬

рил он в лекциях и статьях, презрением отвечая на
*	Копия этого письма, написанного по-английски, у автора

настоящей статьи.
18

вой буржуазной прессы, поднявшийся, когда он на¬

звал русских революционеров своими братьями. Он

читал Толстого, Достоевского, Тургенева, Горького.

Лондон собирал материал для рассказа из эпохи рус¬

ской революции. Может быть, по совету Анны Струн¬

ской. В его бумагах, которые хранятся в библиотеке

Генри Хантингтона, есть обложка с надписью: Rus¬

sian Revolution Short Story *. В ней находятся две

вырезки. Одна, на трех страницах из «Индипен-

дент»,— описание всеобщей стачки в Петербурге, дру¬

гая — из какой-то социалистической газеты за 1906 год,

озаглавленная «Максим Горький отвечает некоторым

буржуазным корреспондентам». Это, конечно, не те

материалы, что обещала Струнская. Они извлечены

из американских газет самим Джеком Лондоном.

Этих документов, даже если добавить присланное

Струнской, недостаточно для создания художествен¬

ного произведения. Лондон должен был сам хоть кра¬

ем глаза увидеть то, о чем собирался писать. Так он

привык.
Но его сердце все же ответило на призыв Анны

Струнской: он торопливо строил яхту «Снарк». Раз¬

рабатывая летом 1906 года маршрут своего круго¬

светного путешествия, он включил Россию. Он хотел

пробыть там зиму.
Но Джеку Лондону не повезло: разрушительное

землетрясение в Сан-Франциско задержало постройку

яхты более чем на полгода, а потом в южных морях

его свалила неведомая тропическая болезнь, и он

вынужден был прервать путешествие, едва добрав¬

шись до Австралии. На исходе был 1908 год. Уоллин¬

ги уже возвратились в Нью-Йорк. К лету следующего

года в Сан-Франциско из Австралии вернулся и Лон¬

дон. Связь между Анной Струнской и Джеком Лондо¬

ном почти прервалась. Только Уоллинг пишет Лондо¬

ну по партийным делам.
В это время Россия перестала быть центральной

темой прессы. Царскому правительству удалось спра¬

виться с революционным движением. Русские дела
*	Рассказ о русской революции (см. London's papers, box 68).
2*
19

отходили на задний план. Однако американский пи¬

сатель не забыл русской революции и преподанных

ею уроков.
Ему не довелось побывать в России, поэтому он не

рискнул избрать местом действия своего произведе¬

ния эту страну, но он все же вывел русских героев

в новом своем романе «Бюро убийств», действие кото¬

рого развертывается в Америке. Драгомилов и его

дочь Груня — главные герои этого романа. Прототи¬

пом для третьего героя, Холла, возлюбленного Груни,

взят Инглиш Уоллинг. Лондон прямо говорит о дли¬

тельной поездке Холла в годы революции в Россию,

о его статьях, появившихся в американских журналах,

и книгах.
В романе Лондон рассказывает о компании, при¬

нимающей заказы на убийство любого лица — вплоть

до короля и президента. Однако в отличие от зауряд¬

ных гангстерских шаек Бюро требует от заказчика

исчерпывающего обоснования смертного приговора.

Должно быть доказано, что осуждаемое на смерть

лицо заслуживает сурового приговора, что приговор

«социально оправдан».
Так, Бюро принимает заказ на уничтожение шефа

полиции, признав несправедливость его методов рас¬

правы с анархистами, на убийство железнодорож¬

ного магната Бургесса, уничтожает продавшихся

предпринимателям руководителей горняков.
Члены этой конспиративной организации неукосни¬

тельно следуют принципам, положенным в ее основу,

они действуют по убеждению. Драгомилов, глава и

создатель Бюро, настолько предан этим принципам,

что, будучи переубежден Холлом и поняв бесперспек¬

тивность методов индивидуального террора и вред¬

ность своей деятельности, принимает заказ на унич¬

тожение самого себя, поскольку считает, что заслу¬

живает смерти. Нацелив на себя всю машину Бюро

убийств, он намерен одержать над ней победу и при¬

вести к краху террористическую организацию.
Пытаясь привести в исполнение приговор, один за

другим погибают члены Бюро, и оно прекращает свое

существование.
20

Деятельность Бюро отдаленно, с перенесением на

американскую почву, напоминает деятельность боевых

групп народовольцев. Сторонники тактики индивиду¬

ального террора были и в США. Их называли анар¬

хистами.
Итак, Лондон вспомнил русских революционеров,

про которых рассказывала Анна Струнская. Они ге¬

роически шли на смерть, уничтожая видных царских

чиновников, совершая покушения на самого царя.

Подвиги русских народовольцев были красивы, ярки,

они требовали большого мужества, но не приносили

облегчения народу и не могли изменить существующе¬

го социального строя. Индивидуальный террор от¬

влекал от задач народной революции. Это понял Джек

Лондон. И в этом своем последнем романе он осудил

методы анархистов, что свидетельствовало о полити¬

ческой зрелости писателя. Он верил в революцию

масс.
В конце жизни Джек Лондон часто говорил о да¬

лекой России. По словам Чармейн Лондон, он рвался

в Россию и хотел написать о ней книгу *.
За несколько месяцев до смерти в беседе с рус¬

ским журналистом Лондон сказал, что с глубокой сим¬

патией относится к России, он считает, что «славяне —

самая юная нация среди дряхлеющих народов — им

принадлежит будущее»**.
Реакционное американское литературоведение в

послевоенные годы прилагало немало усилий, чтобы

очернить Джека Лондона, принизить его роль в аме¬

риканской литературе. Раздавались голоса, что значе¬

ние этого писателя настолько невелико, что он не за¬

служивает места в антологиях и историях американ¬

ской литературы, где упомянуты даже третьестепен¬

ные писатели ***.
Однако упорные усилия реакционных критиков

«удалить» Лондона из американской культуры оказа¬
*	Н. К у ч*е р я в е н к о, В Окленде, на родине Джека Лон¬

дона, «Звезда», 1949, N° 7.
** Е. Кузьмин, У Джека Лондона, «Аргус», 1916, Nb 10.
*** Е. W a s i о 1 е k, Jack London by V. М. Bykow. «American

Literature», 1965, May, pp. 219—22Q,
21

лись тщетными. Его рассказы и романы по-прежнему

любимы. Интерес к Джеку Лондону не угас. Об этом

можно уверенно сказать накануне исполняющегося в

1966 году пятидесятилетия со дня смерти писателя.

Почти ежегодно переиздаются в США томики его

произведений. Вышла в свет новая биография Лондо¬

на, написанная Ричардом О’Коннором *, впервые

опубликован том его переписки, готовится к переизда¬

нию биография Лондона, написанная вдовой писателя

Чармейн, мемуары об отце пишет его дочь Джоан, за¬

вершена работа над всеобщей библиографией произ¬

ведений Джека Лондона, которая должна увидеть

свет в 1966 году.
Прогрессивная критика всегда считала Лондона

писателем большим, достойным всенародной славы.

Он прочно завоевал всенародное признание. По до¬

стоинству оценить творчество писателя-гражданина,

американского бунтаря Джека Лондона помогает и

книга Филипа Фонера.
Биль Быков
*	R. О’С о п n Q г, Jack London, New York, 1964.

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
|^нига «Джек Лондон — американский бунтарь»

впервые была опубликована в 1947 году. В нее

вошли избранные художественные произведения и

другие работы Джека Лондона, посвященные социаль¬

ным проблемам, и статья о писателе и его времени.

В предисловии к сборнику я отмечал, что эти произ¬

ведения Джека Лондона ежегодно расходятся в тыся¬

чах экземпляров в Европе, Азии, в самых отдаленных

уголках земного шара, привлекая внимание читателей.

«Только на собственной его родине они, можно ска¬

зать, забыты. Осмотрите полки большинства амери¬

канских книжных магазинов и библиотек — хорошо,

если удастся вдруг обнаружить один-два случайных

экземпляра».
Готовя книгу к переизданию, я решил отказаться

от первой ее, оригинальной, части и оставить лишь

очерк, в котором исследуется жизненный путь Джека

Лондона — социального критика, мыслителя и борца.

Сами произведения Лондона, составившие основу пер¬

вого издания, сейчас можно найти во многих библио¬

теках.
Хочу привести еще одну цитату из моего преди¬

словия (в число предшественников Джека Лондона в

литературе следует добавить еще имя Марка Твена):
«Эптон Синклер был прав, говоря, что произведе¬

ния Джека Лондона, посвященные социальным проб¬

лемам, «ставят его в один ряд с великими революцио¬

нерами нашей истории». Эти произведения занимают

видное место в славной американской традиции про¬
23

теста и мятежа; традиции, связанной с именами дру¬

гих бунтарей — Джефферсона и Пейна, Эмерсона и

Торо, Уиттьера и Уитмена. Правда, широко известная

свойственная мировоззрению Джека Лондона проти¬

воречивость привела к непоследовательности в его со¬

циальных и философских взглядах и в конечном счете

ослабила его связи с самим источником жизненных

сил американского общества — народом. Но, несмотря

на это, Джек Лондон — трибун и борец — остается од¬

ной из выдающихся фигур социалистического движе¬

ния в США в период, предшествовавший первой

мировой войне. В критико-биографическом очерке, при¬

ложенном к избранным произведениям Лондона, я

стремился детально отразить все, что имеет отноше¬

ние к его неоценимому вкладу в это движение. Я оста¬

навливаюсь прежде всего на тех сторонах его жизни

и творчества, в которых он проявил себя как социаль¬

ный бунтарь. Все прочие аспекты его творческой био¬

графии обследованы во многих трудах, в то время как

этот изучен сравнительно мало».
С 1947 года, времени выхода в свет первого изда¬

ния, в печати не появилось почти ничего, что потребо¬

вало бы изменений в тексте биографического очерка.

Тем не менее я дополняю его новой главой*: в нее

включены главным образом не вошедшие в первое

издание выдержки из писем Лондона и его интервью,

опубликованных в прессе, а кроме того, отрывки из

произведений Лондона, которые тоже не удалось

включить в первое издание. И, наконец, добавлены

несколько цитат из других работ о Джеке Лондоне и

новые сведения, введенные в обиход с 1947 года.
Филип С. Фонер
Кротон-на-Гудзоне,
Нью-Йорк, 1 декабря 1963 года
*	В русском переводе эта глава, а точнее, дополнения к

отдельным страницам книги включены в соответствующие места

текста. — Прим. ред.
24

ДЖЕК ЛОНДОН—

АМЕРИКАНСКИЙ БУНТАРЬ
Л икакой другой американский писатель не жил

жизнью, которая лучше бы, чем его жизнь, вы¬

ражала его время»,— сказал о Джеке Лондоне Фред

Льюис Патти. К этому следует добавить, что ни один

американский писатель не излагал идей своего време¬

ни с большим правом, более убежденно и страстно.

Ведь именно Джеку Лондону в большей мере, чем

кому-либо другому из писателей, творивших в одни

годы с ним, удалось пробить ледяную броню, сковы¬

вавшую американскую литературу, по-настоящему

сблизить ее с жизнью.
В конце XIX столетия нация находилась в состоя¬

нии социального и политического брожения. Оно вы¬

ражалось в усилении рабочего движения, яростных

схватках между трудом и капиталом, в политических

противоречиях между фермерами, рабочими, мелкими

предпринимателями, с одной стороны, и могуществен¬

ными монополиями — с другой. И в то же время на

протяжении всего этого бурного периода литература

была небычайно оторванной от жизни. Тот, кто взду¬

мал бы по книгам ознакомиться с тем, как жили в ту

пору десятки миллионов американцев, какие пробле¬

мы их волновали, получил бы на этот счет самое

смутное, весьма далекое от истины представление. Он

обнаружил бы, что американский народ поглощен ис¬

ключительно перипетиями романтических любовных

историй, которые происходили или в давно прошед¬

шие времена, с героями и героинями в старинных оде¬

яниях, беседующими друг с другом на изысканном
25

поэтическом языке, или на белокаменных террасах

вымышленных княжеств Европы, вроде Зенды или

Граустарка, где офицеры в расшитых золотом мунди¬

рах элегантно ухаживали за умопомрачительными

красавицами. Если же местом действия избиралась

современная Америка, то непременно здесь были за¬

пахи сена или благоухание магнолий, окружающих

веранды с мраморными колоннами. При изображении

бурной жизни промышленного города ограничивались

сюжетом о бедном парне, который женится на дочери

хозяина и становится совладельцем фирмы.
О беспросветной нищете рабочих, их убогом

жилье, долгих часах изнурительного труда за жалкие

гроши и в антисанитарных условиях, об эксплуатации

детей, о бесчеловечности хозяев — промышленных и

финансовых магнатов — литература той поры говори¬

ла мало. С почти всеобщего согласия издателей и ре¬

дакторов, все это считалось непригодным для воспро¬

изведения в литературе. Теодор Драйзер, вспоминая

пору своей юности, когда он был журналистом в

Нью-Йорке, рассказывает в «Книге о себе» (A Book

About Myse>f»), как возмущала его крайняя оторван¬

ность современной литературы от реальной американ¬

ской действительности:
«Доведенный до отчаяния, в состоянии какого-то

лихорадочного возбуждения я принялся листать один

за другим свежие журналы, просматривая прозу и

статьи в «Сенчюри», «Скрибнере», «Харпере». Ничто

прежде не потрясало меня так, как теперь, когда я

обнаружил пропасть между наблюдениями и тем, что

я находил здесь,— только красота, мир, очарование

везде и во всем, ни единого намека на грубое, жесто¬

кое или страшное. Как могло случиться, что все эти

выдающиеся личности, гениальные, само собой разу¬

меется, все до одного смотрели на жизнь сквозь розо¬

вый флёр? Может, так оно и есть и это я заблуж¬

даюсь? Они всегда имеют дело с красотой, успехом,

добротой — со всем тем, с чем я почти никогда не

встречался.
Когда я думаю о литературном и социальном сно¬

бизме и лицемерии в те дни, о полнейшей никчемно¬
26

сти этой литературы—при всей тогда существовав¬

шей убежденности в ее достоинствах — столь противо¬

речащей реальной жизни — просто разводить ру¬

ками».
«Жизнь на чугунолитейных заводах» Ребекки

Хардинг Дэвис, которая печаталась в «Атлантик» в

апреле 1861 года, была, пожалуй, первой попыткой

изобразить с позиций, близких к реализму, жизнь

промышленных рабочих.
Со времени Гражданской войны американская

художественная литература нет-нет да позволяла себе

то, что можно определить как в какой-то мере соци¬

альную критику. «Молчаливый партнер» Элизабет

Стюарт Фелпс, «Оглядываясь назад» Эдварда Белла¬

ми и «Путешественник из Алтрурии» Уильяма Дина

Хоуэллса — эти книги, появившиеся около 1890 года,

были попыткой подойти ближе к реальной жизни Аме¬

рики. Но они буквально тонули в потоке беллетристи¬

ки, умилявшейся приятными сторонами жизни и ша¬

рахавшейся от всего сурового, грубого, подлинного.

Гот же самый Хоуэлле писал: «Чем больше показано

радостных сторон жизни, тем больше в книге настоя¬

щей Америки».
Правда, некоторые американцы предпринимали

попытки ознакомить американских читателей с Тол¬

стым, Золя, Тургеневым, Флобером, Ибсеном, Зудер-

маном, Гауптманом и другими европейскими реали¬

стами, рекомендуя американским писателям исполь¬

зовать их метод. Но эти попытки наталкивались на

глухое сопротивление издателей, упорно требовавших

от американских авторов, чтобы они придерживались

рамок обветшалых псевдоромантических канонов.

Реализм осуждался как нечто непристойное. Литера¬

тура должна быть рассчитанной «на девичьи глаза и

уши», следует покончить со всякими поистине «риско¬

ванными вольностями в изображении супружеской

жизни». Реализму отказывали даже в праве назы¬

ваться искусством—ведь он «довольствуется фотогра¬

фированием преходящего, лежащего на поверхности».

Реализм пессимистичен, безысходен, и вообще никако¬

му писателю «не может быть дано право делать
27

этот наш такой прекрасный, занятный, грустный мир

более мрачным, чем он нам кажется». А самое глав¬

ное— ведь реализм критикует современное общество,

и в нем могут содержаться революционные идеи. «Все

эти нападки на богатство,— восклицал Морис Томп¬

сон, глава романтической школы в литературе,— и все

эти декламации о бедности вовсе не в духе Христа;

это дух коммунизма, социализма и анархии».
Такова была обстановка, когда выступило несколь¬

ко молодых писателей, проложивших в конце столе¬

тия новые пути в американской литературе. Следуя

традициям европейских натуралистов и реалистов и

под влиянием обострявшихся классовых противоречий

в стране, они начали вводить в пресную, вялую, бес¬

кровную, сентиментальную и худосочную прозу сво¬

его времени проблемы, характеры и формы, подска¬

занные самой американской действительностью. К это¬

му времени новые, смелые люди — назову имена

Фрэнка Манси, Джона Брисбейна Уокера и С. С. Мак-

клюра — появились и в журнальном мире. Знание по¬

следних достижений технологии издательского дела,

значительно удешевляющих производство, дало им

возможность приступить к выпуску большими тиража¬

ми дешевых изданий, доступных для широких кругов

читателей. Стремясь привлечь и удержать эту новую

аудиторию, они соперничали друг с другом в публика¬

ции произведений, наиболее живых и связанных с со¬

временностью. В сравнении с этими новыми издания¬

ми («Мансиз», «Макклюрз», «Космополитэн»), по

10 центов за экземпляр, прежние журналы, потчую¬

щие за 25—35 центов своего избранного читателя

успокоительным чтивом и степенными размышления¬

ми, изрядно поблекли. К тому же крепнущие рабочие

организации, рост социалистического движения вы¬

звали к жизни целую серию радикальных изданий

типа «Эппил ту ризон», «Комрид», «Уилширс мэге-

зин», «Интернэшнл соушэлист ревю», предоставивших

свои страницы для материалов, слишком острых даже

для массовых журналов, о которых шла речь. Вокруг

этих изданий и сложилась новая школа американских

писателей.
28

Это новое течение в американской литературе

впервые заявило о себе в 1893 году, когда Стивен

Крейн на собственные средства издал книгу «Мэгги —

уличная девчонка». Шестью годами позже Фрэнк

Норрис, верный ученик Эмиля Золя, приступил к вы¬

полнению своего плана создания трилогии «Эпос

пшеницы». Это должна была быть история «пшенич¬

ной Ниагары» — начиная с того, как на Западе выра¬

щивают и убирают зерно, как им спекулируют на чи¬

кагской зерновой бирже, и кончая тем, что оно спа¬

сает миллионы людей, умирающих с голоду в Индии.

Были написаны лишь две книги трилогии — «Спрут»

и «Омут». Норрис умер, не успев приступить к работе

над третьей.
Крейн и Норрис были пионерами реализма в но¬

вой американской литературе, но в их творчестве не

получила отражения основная проблема, стоявшая пе¬

ред американским народом в то время,— яростная

битва между трудом и капиталом. Не получил особого

выражения в их книгах и протест против экономиче¬

ского неравенства в обществе. На экземпляре своей

«Мэгги», которую он подарил одному баптистскому

священнику, Крейн написал: «Я пытался показать,

что окружающая среда — это нечто страшное и часто

полностью определяет судьбу человека. Если бы я мог

доказать эту теорию, я бы обеспечил место на небе¬

сах для всех решительно душ (особенно для уличных

девиц), включая и те, в чьем праве занимать это

место очень сомневаются многие респектабельные лю¬

ди». Но попытки рабочего класса изменить окружа¬

ющую среду и подготовить почву для лучшего устрой¬

ства общества на земле не привлекли внимания Крей¬

на. Даже Норрис при всей его душевной отзывчиво¬

сти и чувстве справедливости не пытался звать на

борьбу с социальным неравенством. Разумеется, не¬

справедливость, зло существуют в обществе, но все

перекрывает всепобеждающая, неизбежно торжеству¬

ющая в конечном счете доброта и чистота человече¬

ской натуры. Так, он писал в самом конце своего зна¬

менитого романа «Спрут» — истории шотерпевшего

поражение выступления фермеров Сан-Хоакин-Вэлли
29

против железнодорожной компании «Саузерн Па-

сифик»:
«Ложь умирает; несправедливость и гнет в конце

концов блекнут и исчезают; алчность, жестокость, се¬

бялюбие и бесчеловечность недолговечны. Человек

страдает, но человечество идет вперед. Аникстер уми¬

рает, но где-то в отдаленном уголке мира тысячи

жизней находят спасение. Более широкий взгляд на

вещи всегда, сквозь всякое зло и обман разглядит

Истину, которая в конечном счете восторжествует, и

все в мире уверенно, неуклонно, непреодолимо рабо¬

тает для торжества добра».
Появился другой американский писатель, который

стремился не только обнажать бесчеловечность и

уродливость, жестокость существующей экономиче¬

ской системы, но и звал к ее переделке, к установле¬

нию нового, более справедливого социального поряд¬

ка. Этим писателем был Джек Лондон. Подобно

Крейну и Норрису, он был реалистом, но в отличие

от них к тому же и социалистом.
То, что Джек Лондон применил к философии исто¬

рии марксистский подход, позволило ему глубже, чем

кому-либо из его предшественников и современников

и даже чем большинству из тех, кто пришел в лите¬

ратуру после него, изобразить общественную борьбу

своего времени, борьбу, которая в конце концов при¬

ведет человечество к новой жизни. И хотя Лондон

уступал Крейну и Норрису в литературной технике, в

мастерстве обрисовки характеров и стиль его нередко

грешил мелодраматизмом, а произведения в целом

страдали подчас композиционной рыхлостью, сила его

заключалась в страстной идейной убежденности,

большой любви к трудовому народу, чувстве солидар¬

ности с его устремлениями. Лондон хорошо знал

жизнь, о которой писал, знал, как живут и как гово¬

рят трудящиеся, умел с поразительной достовер¬

ностью и детально изобразить их жизнь на страницах

своих книг. И трудящиеся читали и перечитывали его

книги, передавали их из рук в руки, зачитывали до

дыр. В январе 1929 года в одном из номеров «Ныо-

Мэссиз» Мартин Руссак писал:
30

«Подлинный пролетарский писатель — тот, кто не

только пишет о рабочем классе, но кого больше всего

читает рабочий класс. Подлинно пролетарский писа¬

тель не только использует свою жизнь пролетария как

материал; его произведение должно быть насыщено

революционным духом. Джек Лондон был подлинным

пролетарским писателем — первым и до сих пор

единственным гениальным пролетарским писателем

Америки. Рабочие, если они читают, читают Джека

Лондона. Это единственный писатель, которого все

они читали, единственное общее для всех них литера¬

турное переживание. Заводские и сельскохозяйствен¬

ные рабочие, матросы и шахтеры, разносчики газет

читают и вновь перечитывают его книги. Это са¬

мый популярный писатель американского рабочего

класса».
И до Джека Лондона в литературе, посвященной

рабочему классу, звучало сочувствие к труженикам и

угнетенным, но чаще всего — в духе христианских

идеалов всеобщего братства; эта литература была

проникнута надеждой на то, что все социальные и

экономические проблемы могут быть разрешены, если

только удастся направить труд и капитал в русло уче¬

ния Христова. Большинство авторов таких книг виде¬

ли, что в нашей экономической системе много неспра¬

ведливого, и протестовали против несправедливостей,

но не покушались на саму систему; а если и хотели

ее изменить, то предлагали идеалистические, утопиче¬

ские проекты. К тому же эти писатели в своем боль¬

шинстве не были трудящимися, не рассказывали о

пережитом ими самими. Они писали о рабочем классе

как заинтересованные, но сторонние наблюдатели и

стремились, как люди гуманные, улучшить условия

жизни тружеников, не задевая основ экономической

структуры общества. Они писали даже и о профсоюз¬

ном движении и о стачках, но лишь затем, чтобы по¬

казать, что всякое насилие чревато несчастьем для

трудящихся. Большинство книг такого рода конча¬

лось сентиментальным воззванием в надежде смяг¬

чить сердца капиталистов и поселить в их душах

запоздалые чувства братской любви.
3-1

Сама жизнь привела Джека Лондона к отказу в

своем творчестве от такого подхода. Его опыт разнос¬

чика газет, матроса, фабричного рабочего, угольщика,

бродяги, уборщика вооружил его знанием всего, что

составляет жизнь обездоленных. Он знал, что значит

оказаться без средств к существованию, испытал

убийственное однообразие труда человека, прикован¬

ного к машине, труда, иссушающего душу, труда за

гроши. И он решительно отверг не только литературу,

показывающую наше общество излучающим благо¬

родство и свет, но также и ту, что предполагает, что

приобщение к идеям братства во Христе положит ко¬

нец классовым противоречиям. Он не оспаривал зна¬

чения рабочих организаций, не отрицал стачек как

одной из форм борьбы рабочих, напротив, его герои

и героини участвуют в рабочем движении, сюжеты

его книг строятся на коллизиях, связанных с их уча¬

стием в этой борьбе. Пройденный им самим путь

пролетария научил его той истине, что в одиночку ра¬

бочий бессилен противостоять алчности господствую¬

щего класса. Он не довольствовался призывами поло¬

жить конец бедности, невежеству, болезням; он

призывал сокрушить систему, породившую эти пороки.

Он излил на страницах своих книг всю свою боль,

всю накипевшую в нем яростную ненависть к буржу¬

азии и отразил в них воспитанную жизнью веру в

то, что мир можно сделать лучше, если эксплуатируе¬

мые поднимутся и уничтожат власть эксплуататоров.

Даже после того как он завоевал славу и прочное ма¬

териальное положение, он не забыл о своем пролетар¬

ском происхождении. Рискуя потерять все, чего ему

удалось достичь тяжелым трудом, он писал свои про¬

никнутые социалистическими идеями статьи, револю¬

ционные рассказы и романы. И хотя он достиг успеха

большего, чем какой-либо другой писатель его време¬

ни, он остался при этом самым революционным писа¬

телем в американской литературе.
Джек Лондон родился в Сан-Франциско, в Кали¬

форнии, 12 января 1876 года. Отцом его был Уильям
38

Генри Чани — странствующий астролог, матерью —

спиритуалистка Флора Уэллман. Когда ему исполни¬

лось восемь месяцев, мать вышла замуж за Джона

Лондона — рабочего, а временами фермера, часто

в поисках работы переезжавшего с места на место,—

и поселилась с сыном в его квартире — в рабочем

квартале, южнее Маркет-стрит. Отчим дал Джеку

Чани фамилию, под которой он и вошел в историю.
Джек Лондон появился на свет во время кризиса,

начавшегося в сентябре 1873 года с прекращения опе¬

раций банком Джея Кука. К тому времени как ему

исполнился год, сотни тысяч трудящихся потеряли

работу, и тем, кто еще работал, пришлось мириться с

уменьшением зарплаты на сорок-шестьдесят про¬

центов. По всей стране скитались лишившиеся крова

рабочие, «бродяги 70-х годов», подрабатывая от слу¬

чая к случаю, когда повезет, а чаще ютясь в лачугах

и роясь в поисках пищи в отбросах. В Сан-Франциско

окраины были усеяны такими поселениями бездомных

рабочих, поддерживавших существование пищей, «ка¬

кую добрый хозяин не решится бросить своей собаке».
Депрессия коснулась и семьи Лондонов. Первые

пять лет детства Джека семья постоянно переезжала

с места на место — Джон Лондон пытал счастье в

разных занятиях. Порой их дела устраивались сносно,

но уверенности в завтрашнем дне не было никогда.

Эти постоянные переезды — пять раз на протяжении

пяти лет меняла семья место жительства — еще более

осложняли жизнь мальчика. Каждый раз, когда семья

приезжала на новое место, Джеку приходилось заво¬

дить новых друзей, и не раз в детстве ему доводилось

быть одному, без товарищей по играм.
В 1880 году после неудачной затеи с бакалейной

лавкой оставшаяся без гроша семья пытает счастье

на ферме в Аламеде — на двадцати акрах земли вы¬

ращивают кукурузу, разводят овощи. Оттуда переби¬

раются в заброшенное ранчо в Сан-Матео, где за¬

стревают на три года. Лондон называет этот период

самым голодным в своей жизни. Настолько голоден

он был, что однажды украл у девочки из корзинки с

завтраком кусочек мяса. С величайшим трудом он
33

удерживался, чтобы не поднимать с земли брошенные

школьными товарищами объедки. Много лет спустя

он так писал об этой поре своей жизни: «Я был бе¬

ден. Жил в крайней нужде. То и дело голодал. У меня

никогда не было игрушек, как у других детей. Бес¬

просветная нищета — вот все, что осталось в памяти

от детства. Выбраться из нее нам так и не удалось...

Только ребенок со своим детским воображением мо¬

жет в полной мере понять значение того, что ему так

долго было недоступно».
Когда Джеку было восемь лет, семья переехала

в Ливермор-Вэлли. Здесь он открыл в себе «подлин¬

ную страсть всей своей жизни» — любовь к книгам.

Сначала «Альгамбра» Вашингтона Ирвинга, которую

ему дал почитать учитель. Потом он перечитал книги

у соседей, набрел на «Приключения в Экваториальной

Африке» Поля де Шейю и на «Синью» Уайда — ро¬

мантическую историю о том, как крестьянский па¬

рень— итальянец становится знаменитым композито¬

ром. Он читал буквально все подряд, что попадалось

под руку, а попадались главным образом бульварные

романы да комплекты старых газет с трогательными

историями «бедных, но добродетельных продавщиц».

На следующий год, когда семья переехала в Окленд,

он начал знакомиться с Оклендской публичной биб¬

лиотекой. Если только удавалось урвать свободную

минуту, он с головой погружался в очередную книгу.

Он читал всегда — за едой, после еды, по пути в шко¬

лу и из школы, на переменах. Пока не одолевал го¬

лод, он мог просидеть со своими книгами с утра до

поздней ночи и «читал, читал, читал, читал».
Но Джон Лондон вновь остался без работы, и на

плечи Джека легла забота о пропитании бедствующей

семьи. Он вставал в три часа утра, разносил газеты,

после чего отправлялся в школу. После школы снова

газеты — вечерние. По субботам работал носильщи¬

ком; на фургоне, развозившем лед; обслуживал игро¬

ков на кегельбане. Все, что удавалось заработать, от¬

давал в дом.
Выкраивая свободный час, Джек уходил на берег

моря — здесь можно было забыться, уйти от тоскливой
34

повседневности. Откладывая изо дня в день по грошу,

он скопил немного денег на покупку сначала старой

лодки, а потом подержанного парусника. Все чаще

заворачивал он в портовые кабачки — в общении

с настоящими морскими волками можно было изрядно

пополнить представления о жизни, до того времени

скудные, школьные. Все более дальние рейсы совер¬

шает он на своей лодке по коварному Сан-францис-

скому заливу.
В тринадцать лет он заканчивает оклендскую на¬

чальную школу. Ему поручают составить историю

класса и произнести речь на выпускных торжествах.

Но костюм его слишком потрепан для этой миссии, и

Джек даже не явился на официальную церемонию

вручения дипломов.
О продолжении образования нечего было и ду¬

мать. От заработков Джека семья никак не могла от¬

казаться. Еще год он по утрам и вечерам торговал га¬

зетами и подрабатывал чем попало в остальные часы.

А потом случилась беда — отчим был сбит поездом и

получил тяжелые увечья. Семья снова переехала, на

этот раз в старый развалившийся домишко на Эстюа-

ри, окруженный лачугами, сооруженными из об¬

ломков досок и бревен, выброшенных волнами на

берег.
Джек устроился работать на консервную фабрику.

Заработок — десять центов в час — и десять часов ра¬

боты в день не обеспечивали удовлетворения самых

насущных нужд семьи. И ему приходилось работать

сверхурочно, он выстаивал у станка по восемнадцать,

а то и по двадцать часов подряд. Однажды он прора¬

ботал без перерыва тридцать шесть часов, а после,

как обычно, пошел домой пешком — на трамвай не

было денег. Несколько месяцев выдерживал он эту

каторгу — с раннего утра (с полшестого) до позднего

вечера у станка, из последних сил добраться до дому,

уже за полночь забыться тяжелым сном. И все в нем

взбунтовалось. Мысль о том, что всю жизнь он будет

так прикован к машине, которая постепенно высосет

из него все силы и желания, повергла его в ужас.

Надо было искать выход.
35

Живя на берегу залива, он наслышался о похож¬

дениях устричных пиратов, совершавших налеты на

отмели компаний в Ловэр-Бей и сбывавших свою до¬

бычу на оклендских пристанях по высоким ценам.

Он знал, что на своем судне можно за ночь зарабо¬

тать столько, сколько он получал за несколько меся¬

цев работы на консервной фабрике. И вместо опосты¬

левшей машины — морской простор да друзья, уме¬

ющие постоять за себя и выпить, как подобает мужчи¬

нам. Одним махом и финансовые проблемы решить, и

удовлетворить страсть к приключениям.
И Джек Лондон, которому не исполнилось еще

пятнадцати лет, заняв 300 долларов у Мамми Джен¬

ни, своей няни-негритянки, купил у одного из пиратов,

Фрэнча Франка, быстроходный шлюп под названием

«Рэззл-Дэззл» («Пирушка»). В следующую же ночь

он совершил свой первых набег на устричные отмели.

Мэми, «королева» устричных пиратов, шестнадцати¬

летняя подружка Фрэнча, и восемнадцать настоящих

морских волков с кличками Паук, Большой Джордж,

Сатана Нельсон, Виски Боб, Грек Ники и другие со¬

ставили ему компанию. А утром он уже продавал в

Окленде добычу. Одна ночь принесла ему сум¬

му, равную трехмесячному заработку на консервной

фабрике. Свой долг Мамми Дженни он вернул очень

быстро.
С год примерно он плавал по заливу, очищал

устричные отмели, вел жизнь, полную опасностей,

между набегами одну за другой проглатывая книги,

взятые в публичной библиотеке. Каждую ночь он рис¬

ковал угодить под пулю рыбачьего патруля, а то и

получить удар ножом в спину от руки какого-нибудь

пьяного из своих же дружков. Но все это для Джека

с лихвой окупалось прелестью приключений и возмож¬

ностью легко добывать деньги. Не прошло и полгода,

как за ним утвердилось прозвище Принц устричных

пиратов. А некоторое время спустя к этому приба¬

вилось и звание Принц пьяниц. Возвращаясь пос¬

ле очередного рейда, он пил неразбавленное виски.

И хотя за ночь зарабатывал по 180 долларов, у него

не было ни гроша за душой. Он уже больше не помогал
36

семье — деньги, которые могли быть истрачены на

пропитание или уплачены за квартиру, оставались в

кабачках. Многие на побережье были уверены, что

пятнадцатилетнему Принцу едва ли удастся прожить

более года.
«У старых морских волков на побережье Оклен¬

да,— пишет Ф. JI. Патти,— и по сей день рассказы¬

вают не одну отменную историю о «сорвиголове Лон¬

доне», который мог перепить в баре всех до одного и

уложить хотя бы сразу двоих, если они осмеливались

отвергнуть его приглашение померяться силами».
В неразбавленном виски он пытался потопить па¬

мять о своем злосчастном детстве, об исковерканном

отрочестве. И виски чуть было не оборвало его жиз¬

ненный путь в пятнадцатилетием возрасте. Однажды

на рассвете он, пьяный, свалился в воду. До этого он

в течение трех недель непрерывно пьянствовал. И тут

на него напало отчаяние, он решил утонуть. Целую

ночь он проплавал в заливе, дожидаясь, пока выбьет¬

ся из сил и пойдет ко дну. Но холодная вода его от¬

резвила. Это не выход. Он поворачивает к берегу.

Рассвет застает его, совершенно обессилевшего, в

волнах прилива возле Маре-Айленд. Не окажись ря¬

дом грек-рыбак, подобравший его уже почти в бессо¬

знательном состоянии, через несколько минут все

было бы кончено.
Несколько дней спустя Джека, когда он шел с

устрицами, остановил таможенный чиновник и пред¬

ложил ему пойти служить в полицейский рыбачий

патруль — охранять те самые воды, которые он столь

ловко грабил. Плата — пятьдесят процентов с сумм

штрафа. Джек согласился и вскоре столь же само¬

забвенно бороздил воды залива в качестве охранника,

как он это делал, когда был пиратом. В рыбачьем

патруле он прослужил около года. Но чем ближе

соприкасался он с этой службой, тем больше мерзо¬

стей открывал в действиях чиновников, заправляв¬

ших ею. С горестным изумлением он убедился в том,

что командные посты занимают взяточники и ловчи¬

лы, а вовсе не те, кто заслуживает этого по своим спо¬

собностям и службе обществу.
37

Это разочарование еще более подстегнуло снедав¬

шую его страсть к переменам. В январе 1893 года

Джек нанялся в экипаж «Софи Сазерленд», отплы¬

вающей к берегам Кореи, Японии и Сибири. На борту

ему пришлось пустить в ход кулаки, чтобы добиться

признания. Бывалые моряки привыкли всячески по¬

мыкать такими, как он, мальчишками, относиться к

ним, как к прислуге, чье дело — угождать малейшим

прихотям и капризам старших. Джек сразу же был

зачислен матросом первого класса, но он понимал,

как должно быть обидно старшим, которые с большим

трудом завоевали то, что ему досталось сразу. В кон¬

це концов он расположил их к себе — своим умом,

физической силой, отвагой. Однажды ночью он, пья¬

ный, в кромешной тьме переплыл из конца в конец

Иокогамскую гавань — поступок, едва не стоивший

ему жизни, но утвердивший его престиж в глазах

команды.
Семь месяцев плавания удовлетворили его тягу к

странствиям. Он вернулся в Сан-Франциско, задер¬

жался там, чтобы, как положено, угостить прежних

друзей, купил себе подержанные шляпу, пальто, ко¬

стюм, несколько рубашек, две пары нижнего белья и

отправился прямо в Окленд. Свою семью он застал

в нищете. Джек уплатил по счетам, а оставшиеся

деньги отдал матери. И принялся искать работу.
Но пока Джек Лондон охотился за котиками у бе¬

регов Сибири, слушал истории, что рассказывали мор¬

ские охотники, пока, изрядно подвыпив, скандалил

с туземцами, жесточайший экономический кризис,

каких еще не знала Америка, потряс всю страну. Ко

времени его возвращения в Окленд паника, разра¬

зившаяся в 1893 году, привела к тому, что промыш¬

ленность сверху донизу оказалась парализованной,

катастрофически упала заработная плата и 3 мил¬

лиона рабочих были выброшены на улицу. Повсюду

Джек встречал безработных, ищущих работу, ряды

их все пополнялись только что уволенными — с тех

мест, куда они пытались устроиться. Он видел, как

тысячи людей выстаивали ночи напролет, чтобы полу¬

чить работу хоть по десять центов в час.
38

'Единственным местом, куда Джеку удалось

наняться, была джутовая фабрика, где за десять

часов каторжного труда он зарабатывал один дол¬

лар. Рядом с ним работали дети, в том числе и вось¬

милетние, получавшие за такой же рабочий день

чуть больше тридцати центов. Несколько месяцев он

проработал на этой фабрике, каждую неделю рассчи¬

тывая получить обещанную владельцами надбавку —

четверть доллара в день.
После работы Джек не был в состоянии думать о

чем-либо, кроме как чтобы добраться до постели.

И, однако, именно в эту пору он опубликовал свой

первый рассказ. Много лет спустя он рассказывал

репортерам, как началась его писательская био¬

графия.
«Когда я урывками занимался в школе, мне слу¬

чалось писать заурядные сочинения, которые удо¬

стаивались таких же заурядных похвал. Теперь,

работая на джутовой фабрике, я изредка пытался что-

нибудь написать. Фабрика отнимала у меня трина¬

дцать часов в день, а так как я был молод и любил

повеселиться, то мне нужен был свободный часок, и

для писания времени почти не оставалось. Сан-фран-

цисская газета «Колл» назначила премию за рас¬

сказ — описание, и моя мать уговорила меня попы¬

таться. Я так и сделал, взяв темой «Тайфун у берегов

Японии». Очень усталый и сонный, зная, что на сле¬

дующее утро нужно в половине пятого быть на ногах,

я в полночь засел за рассказ и работал до тех пор,

пока не написал двух тысяч слов — предельный размер

для рассказа,— но тема моя была раскрыта толь¬

ко наполовину. На следующую ночь, такой же уста¬

лый, я продолжал работу и, написав еще две тысячи

слов, рассказ закончил, а третью ночь занимался

вычеркиванием лишнего, чтобы не отступать от усло¬

вий конкурса. Первая премия досталась мне, и этот

успех заставил меня всерьез задуматься о том, чтобы

заняться литературной деятельностью, но кровь моя

была еще слишком горяча, чтобы одолеть разме¬

ренный ритм повседневного труда за письменным

столом».
39

12 ноября 1893 года «Сан-Франциско колл» объ¬

явила о том, что пять членов жюри единогласно при¬

судили первую премию размером 25 долларов рас¬

сказу «Тайфун у берегов Японии», автор—Джек

Лондон, возраст—17 лет, адрес—1321, 22-я авеню,

Окленд.
Попытка напечатать в «Колл» еще один морской

рассказ окончилась неудачей. Джек как будто при¬

мирился со своей работой на джутовой фабрике Но

ненадолго. Обещание повысить жалованье не было

выполнено, и он понял, что растрачивает силы ни за

что. Он бросил фабрику, решив изучить какое-ни¬

будь ремесло. О том, чтобы поступить в техническое

училище, не могло быть и речи, ведь он должен за¬

рабатывать деньги, чтобы поддерживать семью.

Имело смысл избрать какую-нибудь отрасль про¬

мышленности, начать в ней с азов и овладеть специ¬

альностью всерьез. Он избрал электропромышлен¬

ность, которая как раз в то время набирала силу в

американской экономике.
Обратившись с просьбой о работе на электро¬

станцию оклендских трамвайных линий, Джек, к

своему изумлению и радости, услышал от управляю¬

щего, что тот питает симпатию именно к таким моло¬

дым людям, которые не боятся тяжелой работы и

готовы для начала взяться за любое дело. Он поста¬

вил Джека перебрасывать уголь к огромным топкам,

заверяя, что со временем он станет смазчиком, по¬

мощником механика, ну и когда-нибудь сможет за¬

нять самое высокое положение. Все будет зависеть

от него самого. Джек додумал остальное про себя:

«Продвижение за продвижением и в конце концов

женитьба на дочери хозяина». Позже он писал:

«Я сочинил себе такой символ веры, что куда там

Карлейлю или Киплингу. Вряд ли когда капиталисту

доводилось эксплуатировать более правоверного на¬

емного раба. Ортодоксальная буржуазная этика взя¬

ла верх над моим стихийным индивидуализмом».
Итак, он с энтузиазмом принялся шуровать уголь

в дневных и ночных сменах — тринадцать часов в

сутки, двадцать девять дней в месяц — за тридцать
40

долларов жалованья. Час за часом, дни и ночи он на¬

гружал железную тачку углем, толкал ее на весы,

взвешивал груз, а затем опрокидывал уголь перед

пылающей топкой.
Консервная фабрика, джутовая фабрика казались

ему теперь детской забавой; работа была настолько

тяжела, что, несмотря на свое могучее телосложение

и железный организм, Джек стал сдавать. Он про¬

сто не понимал, как можно рассчитывать, что кто-

нибудь в состоянии выдержать такую нечеловеческую

нагрузку. Один из кочегаров рассказал ему: когда

управляющий увидел, что Джек готов взвалить на

себя любую тяжесть, только бы получить специаль¬

ность, он уволил двух рабочих — одного из дневной,

другого из ночной смены, и переложив на честолюби¬

вого паренька их работу. Так он выгодал 50 долларов

в месяц.
Сначала Лондон не собирался сразу бросить ра¬

боту на электростанции. Он решил показать управ¬

ляющему, что может справиться с нагрузкой, —

пусть тот потом пожалеет, что потерял такого цен¬

ного работника. Но через несколько дней он изменил

свое решение. Тот же самый кочегар показал ему га¬

зетную заметку. Один из рабочих, чье место Джек,

сам того не желая, занял, оставшись без работы, по¬

кончил с собой: он не мог жить, глядя, как голодают

его жена и дети. И Джек ушел с электростанции.
Кошмарный, нечеловечески тяжелый труд мало-

помалу приобщает Джека Лондона к классовой

борьбе. Первой его реакцией, однако, было отвраще¬

ние к однообразному, изнуряющему физическому

труду чернорабочего. Единственный выбор, перед

которым его ставило общество, было погубить себя

под тяжестью непосильного труда или стать бродя¬

гой. И он стал бродягой.
Это было весной 1894 года — в ту пору, когда

число безработных еженедельно увеличивалось на

новые тысячи выброшенных за борт людей, когда

гтачки до основания сотрясали страну, когда ферме¬

ры присоединяли свои голоса к хору народного воз¬

мущения, протестуя против низких закупочных цен на
41

зерно, хлопок и кукурузу. Вся страна слышала йе*

престанный голодный вопль — мужчины, женщины,

дети взывали к правительству о помощи. Но в кон¬

грессе вовсе не считали, что проблему нужды и без¬

работицы должно решать федеральное правитель¬

ство. «Миллионы на вооружение и военное обучение

молодежи,— с горечью писал Б. О. Флауэр, издатель

либерального журнала «Арена»,— и ни цента на то,

чтобы обеспечить полную занятость в здоровых от¬

раслях промышленности, ведущих отчаянную борьбу

за возможность спасти людей от страшной альтерна¬

тивы: воровать или погибать с голоду,— а ведь тако¬

ва сегодня, по всей видимости, установка правитель¬

ства Соединенных Штатов...» Флауэр предложил

широкую программу общественных мероприятий,

призванных облегчить последствия безработицы, и со¬

ответствующую тем статьям конституции, в которых

говорится о благосостоянии граждан. Такая програм¬

ма уже выдвигалась в декабре 1893 года на съезде

Американской федерации труда.
А в то время, пока на страницах либеральных

журналов и на рабочих съездах обсуждались эти

идеи, массы безработных — пешком, по железной до¬

роге, по воде — устремились к Вашингтону, чтобы

заявить о своем решительном недовольстве обстанов¬

кой в стране и потребовать удовлетворения нужд

всего народа. В деревушках и городах создавались

отряды этих армий доброй воли. Весну 1894 года они

встретили, шагая по дорогам Новой Англии, дви¬

гаясь из Калифорнии, Аризоны и Техаса, пробиваясь

сквозь последние снежные бураны в Аллеганских го¬

рах. В общей сложности на марше с пунктом назна¬

чения Вашингтон одновременно оказалось около де¬

сяти тысяч человек.
Инициатором этого похода в Вашингтон выступил

Джекоб Сечлер Кокси, богатый промышленник из

Массилона, Огайо, разработавший план, по которому

национальное правительство должно было выпустить

заем на сумму 500 миллионов долларов, чтобы на эти

деньги занять население на работах по дорожному

строительству. Одновременно предусматривался до¬
42

полнительный выпуск ассигнаций на городское строи¬

тельство под обеспечение беспроцентных займов, ко¬

торые могут быть выпущены любым штатом, округом

или городом. Оба эти проекта были внесены на рас¬

смотрение конгресса 19 марта 1894 года сенатором

Пеффером, популистом из Канзаса.
Шесть дней спустя армия Кокси, «ходячая пети¬

ция» за принятие этих проектов, двинулась из Мас-

силона на Вашингтон; за несколько дней весть об

этом разнеслась по всей стране. Всюду создавались

местные «армии». Они, обрастая по пути новобран¬

цами, пересекали штат за штатом, чтобы присоеди¬

ниться в Вашингтоне к Кокси. В своем обращении

к съезду Союза американских железнодорожников

в июне 1894 года Юджин Дебс живо изобразил эту

массовую процессию:
«Без работы, без денег, без еды, оборванные, бес¬

приютные и бездомные, начали эти борцы за общее

дело свой поход в столицу страны, где заседала сес¬

сия конгресса.
...Все больше и больше их откликается на зов,

разносящийся по всей стране. Они идут пешком, едут

на лошадях, плывут по рекам; над ними бушуют

бури, покровом им служит их собственная кожа, а

постелью мать-земля, подушками — камни. Тех, кто

гибнет в пути, наскоро хоронят товарищи — без от¬

певания, без молитв,— и засыпают они последним

сном в безымянных, забытых могилах. А живые спе¬

шат вперед — к Вашингтону, и все новые и новые

добровольцы пристраиваются к ним почти в каждом

поселении, в горах или в долине, на холме или в

ущелье; с заброшенной шахты и остановившейся

фабрики, из лавки и кузницы их сзывает глухая ба¬

рабанная дробь, как похоронный марш их собствен¬

ных сердец. Их клич — «На Вашингтон!» Там, на

мраморных ступенях национального капитолия, они

обратятся — босые, в лохмотьях — к конгрессу с

просьбой учредить такие законы, которые позволят

им поддерживать жалкое существование своих се¬

мей тем, что заработано их тяжким трудом,— законы,

которые вновь раздуют огонек тлеющей надежды на
43

то, что будущее избавит их хотя бы от страха перед

голодом и нищетой...»
Самую крупную из армий безработных возглавил

в Сан-Франциско полковник Вильям Бейкер, которо¬

го вскоре сменил генерал Чарлз Т. Келли, наборщик

одной из типографий Сан-Франциско. К апрелю

армия насчитывала 1500 человек, «настоящих труже¬

ников», как писала «Сан-Франциско кроникл», «ко¬

торые борются за улучшение своего положения все¬

ми доступными им легальными средствами». 7 апре¬

ля армия Келли в товарных вагонах проследовала в

сторону Уты. В Чотауква-Парк (Айова) к ней при¬

соединился восемнадцатилетний Джек Лондон.
Впервые Джек познакомился с армией Келли,

когда они застряли в Окленде. Они маршировали по

улицам — и Джек вместе с ними,— призывая обще¬

ственность поддержать их протест против действий

мэра, распорядившегося изгнать участников похода

за пределы города, и железнодорожных чиновников,

отказавшихся предоставить им бесплатный проезд.

Недолго думая, он решил присоединиться к инду¬

стриальной армии. Цели движения не особенно глу¬

боко его волновали. Скорее привлекала возможность

бесплатно посмотреть на мир. С десятидолларовой зо¬

лотой монетой в кармане, полученной им от сестры

Элизы, он отправился на товарную станцию, где

узнал, что уже несколько часов назад участники по¬

хода стараниями полиции, пожарников и других

официальных лиц отбыли в товарных вагонах в на¬

правлении Сакраменто. Вместе с другими отставши¬

ми он добрался до Сакраменто, но и там армии уже

не застал. Вместо того чтобы возвратиться в Окленд,

Джек решает пробиваться на восток, нагоняет Келли

и его сподвижников, и вот уже он вместе со всеми

восклицает: «На Вашингтон!»
К тому времени, когда он со своим дружком

Фрэнком Дэвисом пустился догонять армию Келли,

он хорошо изучил все, «что связано с профессией

бродяги». Двумя годами раньше он сошелся с ком¬

панией «дорожных парней» и в их обществе впервые

отведал бродячий образ жизни. Он пробыл с ними
44

несколько недель, пробираясь через Сьерры в Нева¬

ду и обратно. Ему дали кличку Сейлор Кид (Мо¬

рячок), он научился попрошайничать, одурачивать

пьянчужек, технике езды без билета и увиливания от

полицейских. Все в этой компании были жертвами

бедности, разоренных очагов, однако больших зна¬

ний социальных проблем из этих приключений он не

вынес. Нужны были еще новые бродяжничества, что¬

бы он всерьез задумался о социальных и экономиче¬

ских силах, превращающих взрослых мужчин и юно¬

шей в бродяг. Первые признаки пробуждения соци¬

ального сознания обнаруживает запись в дневнике,

которую Джек Лондон сделал несколько дней спустя

после того, как он со своим приятелем впервые

столкнулся с армией Келли:
«Дорога потеряла для Фрэнка всю прелесть. Но¬

визна, романтика приключений — все позади, оста¬

лась одна суровая действительность, предстоящие

испытания. Но хоть он и решил повернуть обратно

на запад, я уверен, что даром нынешний опыт для

него не пройдет, он научил его шире мыслить, лучше

понимать, как живут низы общества, теперь он, на¬

верно, будет снисходителен к бродягам, если его све¬

дет с ними жизнь, когда самому ему она будет улы¬

баться. Итак, сегодня вечером он направляется на

запад, а я — на восток... Буду помогать кочегару на

паровозе, отсюда до Карлина 131 миля».
Джек пробирается на восток. В товарных ваго¬

нах, в ящиках для льда вагона-холодильника, на

крышах пассажирских вагонов, страдая от жары,

холода и от разных других неудобств. Беглые каран¬

дашные записи в дневнике: в пустыне «днем — пек¬

ло, ночами — жуткий мороз»; «проснулся в 3.30, чуть

живой от холода»; «ноги так закоченели, что при¬

шлось полчаса быстро ходить, и только тогда уда¬

лось восстановить кровообращение»; «ночью на

поезде было так холодно, что кондуктор не захотел со

мной возиться». Джек вспоминает о том, как он ехал

на площадке «слепого» вагона в такой буран, что ни¬

чего не было видно за несколько шагов. Вспоминал

ОН и о том, как ему приходилось увертываться от
45

кондукторов на поезде компании «Оверленд лими-

тед».
«Мы благополучно проехали два перегона —

45 миль до Елко и 23 мили до Пеко, и вот они

предприняли попытку ссадить нас. Мы забежали впе¬

ред, но площадку «слепого» вагона занял кондуктор.

Мы дождались, пока состав почти что проехал, и

только тогда двое из нас взобрались на крышу

спального вагона, а третий нырнул под вагон и взо¬

брался на ось. Карабкаясь по крышам, через два ва¬

гона я дополз до одного из таких же бродяг и пред¬

ложил ему добраться по крышам до площадки дру¬

гого «слепого» вагона, но он сказал, что это слишком

рискованно. Я прополз еще по пяти крышам — даль¬

ше пути не было — внизу на платформе стоял кон¬

дуктор, он бы сразу заметил. Я подождал, пока

поезд остановится, слез с крыши и бросился вперед к

первой площадке «слепого», на ней сидел кондук¬

тор; я вскочил на следующую, сзади него, и, когда

он спрыгнул, чтобы схватить меня, я бросился впе¬

ред и вскочил на площадку, с которой он слез. Пар¬

ня, который был со мной на крыше, ссадили, а я до¬

брался на своей площадке до Уэллса, конца перего¬

на, где прицепили второй паровоз. Кондуктор, как

гончая, преследовал нас по пятам, и я залез на паро¬

воз и швырял в топку уголь до Террейса, самого кон¬

ца перегона».
Когда в конце концов Джек догнал Келли и при¬

строился к замыкающему ряду «первого полка ин¬

дустриальной армии Рено», он понял, что дисципли¬

на, обязанности члена коллектива тяготят его. Его

натуре индивидуалиста претила необходимость дей¬

ствовать вместе с другими на общее благо, да и во¬

обще в походе его занимали лишь приключения,

экзотика, а вовсе не законодательные мероприятия

конгресса в связи с безработицей. Каждую ночь, на¬

рушая порядок, он потихоньку удирал из лагеря.

Когда армия на плотах отправилась вниз по реке Де-

Мойн, Джек в компании с девятью такими же инди¬

видуалистами, вырвался вперед. С развевающимися

американскими флагами они подплывали к городу
46

или к группе фермеров на берегу реки, и, провозгла¬

сив себя «передовым судном», высланным генералом

Келли для обеспечения снабжения, они требовали

передать им продовольствие, собранное для армии.

Они снимали сливки со всех добровольных пожерт¬

вований сочувствующих фермеров и горожан. Сот¬

ням людей, следовавшим за ними с интервалом в

полня-день, доставались остатки. Таким образом они

роскошествовали три сотни миль, а «основная часть

армии», как с раскаянием признавал много лет спу¬

стя Джек, голодала. Разумеется, генерал Келли, в

отличие от Джека Лондона не ради забавы затеяв¬

ший поход, был извещен и выслал вниз по побе¬

режью верховых предупредить фермеров и горожан

о действиях десяти пиратов. И теперь уже индиви¬

дуалистов, едва только они изготовлялись начать

свою комедию с американскими флагами, привет¬

ствовали полицейские с собаками. Джеку и его това¬

рищам пришлось возвратиться в армию.
По мере того как условия похода становились

более суровыми, случаи дезертирства учащались.

А когда армия узнала, что 1 мая генерала Кокси и

двух других руководителей похода арестовали в Ва¬

шингтоне и предали суду за «нарушение обществен¬

ного спокойствия и оскорбление правительства Со¬

единенных Штатов», поскольку они незаконно всту¬

пили на территорию Капитолия и «кое-где потоптали

кустарники, повредили деревья...», деморализация

еще усилилась. 18 мая Джек записал в своем днев¬

нике: «Мы провели мерзкий день на реке — с прони¬

зывающим ветром и проливным дождем. Вечером

разбили лагерь в Миссури, где провели отвратитель¬

ную ночь». Запись шесть дней спустя: «Легли спать

без ужина. Собираюсь утром удрать. Голода я не

выдержу». И на следующее утро в Ганнибале (Мис¬

сури) он покинул армию.
Джек стал бродяжничать. Он скитался по стра¬

не, железной дорогой добирался до Чикаго, потом —

до Нью-Йорка, попрошайничал, ночевал в товарных

вагонах, сараях, а то и в открытом поле. Первые

впечатления от Нью-Йорка были весьма далеки от
47

восхищения. Под блестящей оболочкой этого города

он сразу же разглядел нищету. Попал он в Нью-

Йорк в самый разгар лета. Целую неделю подряд

немилосердно палило солнце. Рядом с ним в парке

располагались на ночлег целые семьи — мужчины,

женщины, дети, спасавшиеся от духоты своих клету¬

шек, и долго еще потом он не мог забыть лиц своих

соседей, на которых голод и отчаянная нужда оста¬

вили неизгладимую печать.
Вторую половину дня он обычно проводил в

Сити-Холл, читая старые потрепанные книжки, куп¬

ленные за гроши у уличных торговцев, потягивая ле¬

дяное молоко, продававшееся по пенни за стакан.

Однажды к «скромно и с аппетитом пьющему моло¬

ко бродяге» подошел полицейский и, не говоря ни

слова, страшным ударом дубинки по голове уложил

его на землю. С трудом поднявшись на ноги, Джек

умудрился улизнуть, прежде чем полицейский успел

его схватить. Ни малейшего желания отсидеть месяц

на Блэкуэлс-Айленд за сопротивление должностному

лицу он не испытывал.
Но не прошло и нескольких дней, как в Ниагара-

Фоллс Джек попался. На следующее утро вместе с

пятнадцатью товарищами по несчастью он был от¬

правлен отбывать месячное заключение по обвине¬

нию в бродяжничестве в тюрьме округа Эри. Про¬

цедуру суда справили наскоро, судья обошелся даже

без традиционного «виновен — не виновен». Понятие

«классовая юстиция» в представлении Джека Лон¬

дона обретало плоть. Месяц заключения изрядно по¬

полнил его познания в классовой борьбе. Выйдя из

тюрьмы, он уже хорошо знал свой статус в обществе.
Благодаря заботам одного своего приятеля-аре-

станта, пользовавшегося привилегиями, Джек был

назначен коридорным старостой. Теперь у него была

возможность получить исчерпывающее представле¬

ние о жизни в исправительной тюрьме. Он видел, как

людей обирали и забивали до смерти; на его глазах

заключенные бились в припадках, сходили с ума;

видел, как зверски истязают узников надзиратели-

садисты, видел, в каких чудовищных антисанитарных
4S

(Ж	 / //	:
Ваш — во имя Революции.

Анна Струнская — соавтор Джека Лондона по шиге «Письма

Кэмптона и Уэйса», 1006 год. Снимок сделан в России.)

условиях содержатся арестанты. Он видел, что «ис¬

правительная система» не перевоспитывает преступ¬

ников, а превращает их в еще более опасных пре¬

ступников, готовых отомстить обществу, которое об¬

ходится с ними хуже, чем со зверьми. Сам Джек

тогда еще не протестовал, он поступал так же, как

и другие коридорные, извлекал для себя из своих

привилегий все что только мог за счет заключен¬

ных. Но страдания, свидетелем которых он оказался,

оставили глубокий след в его душе, и годы спустя

из-под его пера вышли блестящие страницы, разоб¬

лачающие тюремные условия в США.
Но вот Джек на свободе. И опять вагоны, вагоны,

поезда дальнего следования Канадской железной до¬

роги. Он с боем пробивается к Западному побере¬

жью. Но это уже другой Джек Лондон. «Дорога»,

как назвал он эти месяцы своего бродяжничества,

становится поворотным пун-ктом ib его жизни. Она

обогатила его новыми мыслями, которые во многом

определили формирование его взглядов. Бродяги, с

которыми он общался, смотрели на него как на рав¬

ного, хотя он и был значительно моложе их. Они де¬

лились с ним пережитым. Стадностью вслушивается

он в рассказы своих спутников по странствиям — тру¬

жеников и мыслящих людей. Он узнает, что и эти

люди были некогда, как он сейчас, молодыми, силь¬

ными, бесстрашными. Капиталисты использовали,

пока это было им выгодно, «рабочий окот», чтобы за¬

тем, когда они перестали приносить доход, вышвыр¬

нуть их на свалку или отправить в тюрьму. Джек

отчетливо представлял себе, что и его ждет та же

участь, что наступит время, когда не страсть к при¬

ключениям, а нужда заставит его прятаться от пре¬

следователей под вагонами и протягивать руку за по¬

даянием. Он узнал, что он тоже принадлежит к чис¬

лу тех, чье место на самом дне социальной пропасти,

и что единственный способ попытаться избежать этой

участи—это ставка на интеллект, ибо физические

силы уходят слишком быстро.
Но Джек извлек из своей жизни «на дне общест¬

ва» нечто куда более значительное, чем только вывод
3 Ф. Фонер
49

о необходимости самому вырваться, пробиться. В его

бродяжнических скитаниях обрело плоть понятие

классовой борьбы. Он понял, что общество, выжи¬

мающее все жизненные силы из большинства лю¬

дей во him я прибылей кучки имущих, оставляющее им

в удел нищету и разорение, порочно 'в самой основе.

Многое ли изменится, если точным расчетом и хит¬

ростью ему лично удастся избежать этой судьбы?

Ведь ®се равно миллионы молодых людей, таких, как

он, обречены существующей общественной системой

на нищету и бродяжничество.
Обо вюем этом он юлышал от своих спутников,

странствуя в багажных вагонах. Одни из его собесед¬

ников при этом не (видели выхода—оилы, правящие

обществом, слишком могущественны, их не свергнуть.

Но Джек слышал и другие .голоса — тех, кто говорил

о мощи организованного рабочего класса, о том, что

истории известны 'случаи, «когда удавалось силой вы¬

рывать уступки у капиталистов. Они говорили о соци¬

ализме, о работах Карла Маркса и Ф(ридриха Эн¬

гельса. В каждой стране мира, рассказывали они

ему, существуют движения, которые опираются на

марксистскую социалистическую теорию и ведут

борьбу за то, чтобы •сок/рушить действующую эконо¬

мическую систему и построить общество, в котором

продукты -человеческого труда будут обращены на

всеобщее благо. И в его собственной -стране тоже

вот уже лочти пол'столетия существует такое движе¬

ние.
У американского социализма накануне 90-х годов,

когда Джек Лондон проявил к нему интерес, уже бы¬

ла богатая история. -Как и в Европе, истоки его вос¬

ходили к утопическим экспериментам, связанным с

теориями Роберта Оуэна и Шарля Фурье. Идеи марк¬

сизма, научного социализма были завезены в Соеди¬

ненные Штаты немецкими переселенцами, «иммигри¬

ровавшими в конце 40-х и в 50-х годах: многие из них

бежали от преследований в годы реакции, разразив¬

шейся после «подавления революции 1848 года. В ок¬
50

тябре 1857 .года в Нью-Йорке был основан коммуни¬

стический клуб с уставом, требующим от его членоз

«признания полного равенства всех людей незави¬

симо от цвета кожи и от пола», «борьбы за отмену

системы буржуазной (собственности и за создание на

ее 'месте справедливой системы, при которой пользо¬

вание материальными и духовными дарами земли

станет доступным для всех, с тем чтобы по возмож¬

ности удовлетворить потребности каждого».
К тому же времени относится знакомство амери¬

канцев со статьями Карла Маркса, сотрудничавшего в

«Нью-Йорк трибюн»— самой распространенной газе¬

те в стране.
Накануне и во время гражданской войны марк¬

систы сыграли видную роль в борьбе за отмену раб¬

ства негров. После войны их влияние ощущалось в

деятельности местных и национальных .профсоюзов,

возникших в военные годы. Однако во весь этот пе¬

риод росту социалистического движения препятство¬

вал сам 1с0став его участников. Это были по преиму¬

ществу немецкие рабочие и интеллигенты, чаще всего

полагавшие, что приобретенный ими в Германии опыт

может быть попросту перенесен в Америку без осо¬

бых изменений, без учета различия между двумя

странами.
В. Л. Розенберг, секретарь Социалистической ра¬

бочей партии, в 1885 году так прямо и заявил: «Не

будем себя обманывать: Социалистическая рабочая

партия —©сего лишь немецкая колония, еще один от¬

ряд германской социал-демократии».
Годом позже сам Энгельс критиковал американ¬

ских социалистов-'немцвв за то, что им не удалось по-

настоящему вовлечь в (свое движение массы амери¬

канцев.
«Немцы так и не сумели сделать из своей теории

рычаг, который привел бы в движение американские

массы. Они в большинстве случаев сами не понимают

этой теории и рассматривают ее доктринерски и дог¬

матически, как нечто такое, что надо выучить наи¬

зусть, и тогда уже этого достаточно на все случаи

жизни. Для них это догма, а не руководство к дей¬
3*
51

ствию. К тому же они из принципа не изучают анг¬

лийский язьгк. Поэтому американские массы вынуж¬

дены 'были искать свой собственный (путь...» *
И все же, несмотря на эти недостатки, в те самые

годы, когда Джек Лондон овладевал основами клас¬

совой борьбы, работая на джутовой фабрике, консерв¬

ной фабрике, электростанции, бродяжничая по стра¬

не, социалистические идеи в Соединенных Штатах

распространялись шире и шире. Рабочие, фермеры,

мелкие предприниматели, возмущенные монополиями,

усиливающими свой гнет, внимательно прислушива¬

лись к речам тех, кто звал к решительным преобра¬

зованиям существующего социального строя. Оообую

роль здесь сыграл выход в свет книги Эдварда Бел¬

лами «Оглядываясь назад» -в январе 1888 года — в

самый разгар серьезнейших потрясений, которые пе¬

реживала в те годы американская промышленность.

Появление этой книги резко повысило интерес к иде¬

ям социальных преобразований. Сотни тысяч людей

читали утопическое повествование о том, что будет

происходить в Объединенном содружестве Соединен¬

ных Штатов в 2000 году. Повсюду создавались ве¬

черние кружки «за национализацию», ставящие

целью «национализировать средства производства и

распределения».
Организационно связь (между ними не была офор¬

млена — контакты поддерживались путем переписки

и обмена лекционным опытом. Вербовались члены

этих групп главным образом из средних слоев города.

Хотя это недолговечное национализаторское движение

имело мало общего с научным социализмом и сам

Беллами с особой настойчивостью доказывал, что он

не марксист, оно способствовало росту социалистиче¬

ского движения в стране. Немало «национализаторов»

вступили позже в Социалистическую рабочую партию.

И хотя, к сожалению, они слишком часто оставались

на позициях куда более близких к утопизму Белла¬

ми, чем к марксизму, книга «Оглядываясь назад»
*	Из письма Ф. Зорге, 29 ноября 1886 года (К. Маркс и

Ф. Энгельс, Соч., М.» т. 36, 1964* стр. 488—489).
02

долгие годы оставалась для многих американцев пер¬

вым подступом «к социализму.
Среди тех, кто, покинув ряды движения национа-

лизаторов, присоединился к Социалистической рабо¬

чей партии, прежде всего следует назвать Даниэля

Де Леона. Блестящий литератор, человек широко

образованный, Де Леон быстро становится наиболее

популярным деятелем Социалистической рабочей пар¬

тии. Редактор партийного органа «Пипл» и один из

ведущих партийных лекторов страны, Де Леоц нема¬

ло сделал для того, чтобы помочь Социалистической

рабочей партии преодолеть узкие рамки сообщества

людей, говорящих по-немецки в стране английского

языка. В 90-х годах Социалистическая рабочая пар¬

тия в основном состояла из рабочих-иностранцев, но

были созданы многочисленные группы из коренных

американцев. Партийные пропагандисты выезжали с

лекциями по всей стране, выступали на «перекрест¬

ках, в школах, на улицах, в муниципалитетах, на соб¬

раниях дискуссионных клубов, перед членами сооб¬

ществ реформистов и радикалов — везде, где можно

было найти аудиторию, способную внимать агитации

за социализм». Джек Лондон позже подчеркивал,

насколько важными были эти выступления на анг¬

лийском языке для судеб социалистического движе¬

ния. «Я вопоминаю,— рассказывал он в одном интер¬

вью 1912 года,— что, например, в Окленде начало

деятельности местной организации 'было положено

двумя тщедушными евреями — эмигрантами из Рос¬

сии, которые затеяли всю эту докатившуюся до Ва¬

шингтона кампанию борьбы за -свободу слова. Они

взбирались на невысокие трибуны в Спокзйне и бук¬

вально делали все, для того чтобы их арестовали за

их мятежные речи. Но через несколько дней они /при¬

шли к нам, слезно жалуясь, что никто не обращает

на них внимания. Спокэйнцы посоветовали им на¬

учиться как следует говорить по-английски, прежде

чем пытаться агитировать их» *. И, однако, Лондон в

том же самом интервью воздает должное этим еврей¬
*	«Нью-Йорк колл», 38 января 1915 года.
53

ским социалистам, замечая, что «именно эти тщедуш¬

ные, узкогрудые иностранные товарищи первыми за

палили шнуры наших сражений за социализм».
Зарождение интереса Джека Лондона к социализ¬

му приходится на ту пору, когда социалистическое

движение начало преобразовываться из скопления

рассеянных по стране -маленьких кружков, группиро¬

вавшихся вокруг газет, издающихся на иностранных

языках, в гигантскую организацию протеста, стремя-

щуюоя при посредстве целой сети газет и журналов

на английском языке донести до сознания сотен тьюяч

простых американцев убеждение в том, что только

путь обращения несметных богатств Америки на бла¬

го всех людей, а не стремление к личной выгоде мо¬

жет привести к созданию истинно здорового, спра¬

ведливого и процветающего общества.
В этом важном для судеб социалистического дви¬

жения процессе заметную роль предстояло сыграть

произведениям и устным выступлениям Джека Лон¬

дона.
Вернувшись в Окленд из своих странствий, Джек

Лондон принимает трезвое и продуманное решение о

дальнейшем. Прежде всего—завершить образование.

Он очитал, что иного пути добиться поставленной пе¬

ред собой цели — продавать только то, что создает

его мозг,— просто не существует. В 1895 году в де¬

вятнадцатилетнем возрасте он поступает в окленд¬

скую среднюю школу. Средства на жизнь он добы¬

вает самыми разными путями—нанимается копить

траву на газонах, работает рассыльным, выбивает

ковры, помогает школьному сторожу. При этом ему

еще удается выкроить время, чтобы изучать пробле¬

мы теории социализма. Интерес к ним, разбуженный

беседами на «дороге», не угасает. Один из его спут¬

ников часто упоминал о «Манифесте Коммунистиче¬

ской партии». И вот Джек добывает в библиотеке

экземпляр этой книга. Прочитанное потрясло его.

В революционном Манифесте, написанном Марксом

и Энгельсом в 1848 году, он нашел ясные ответы на

•все вопросы, которые беспокоили его на протяжении

тех лет, что он был разносчиком газет, фабричным

рабочим, пиратом и бродягой. Он убедился, что его

собственный опыт не представлял исключения. Он

узнал, что конфликт между антагонистическими клас¬

совыми силами существовал всегда и что ему дове¬

лось жить в эпоху, когда этот конфликт должен на¬

конец получить разрешение. Прочитав «Коммунисти¬

ческий манифест», он записал в свою записную

книжку:
«Вся история человечества — это история борьбы

эксплуататоров и эксплуатируемых; история этих

классовых схваток отмечает вехи развития экономи¬

ческой цивилизации, подобно тому как учение Дар¬

вина фиксирует этапы эволюции человека. С наступ¬

лением индустриальной эры, эры концентрации ка¬

питала достигнута стадия, на которой эсплуатируе-

мые классы могут освободиться от правящего кла-сса,

лишь раз и навсегда оавободив общество в целом от

всякой эксплуатации, угнетения, классового неравен¬

ства и классовий борьбы».
Читая Манифест, он узнал также, почему потер¬

пели неудачу прежние попытки привести общество

к социализму, узнал о том, что законы развития са¬

мого капиталистического общества подводят рабочих

к организованной борьбе, о том, почему буржуазия

теряет способность остаться .правящим классом;

узнал истинную цену так называемым вечным исти¬

нам, вроде «свободы» и «'справедливости». Кроме то¬

го, он открыл, что в программу научного социализма

входит нечто большее, чем «справедливая доля для

угнетенных», что она зовет к отмене частной собствен¬

ности, к коллективному владению средствами произ¬

водства и распределения. Теперь он начал не только

понимать прошлое общество, по и ясно представлять

направление, в котором движется современное обще¬

ство к своему будущему.
Один раздел Манифеста произвел на него особен¬

но сильное впечатление. Он подчеркнул жирной—чер-_

той пламенные слова, которыми завершается могучий

боевой призыв:
55

Социалисты* считают презренным делом скрывать

свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют,

что их цели могут быть достигнуты лишь путем на¬

сильственного ниспровержения всего существующего

общественного строя. Пусть господствующие классы

содрогаются перед социалистической * Революцией.

Пролетариям нечего в ней терять, кроме своих цепей.

Приобретут же они весь мир.
ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙ¬

ТЕСЬ!»**
Джек на всю жизнь запомнил эти слова. В той

или иной форме он обращался к ним в своих речах

на уличных митингах, в выступлениях перед студен¬

тами университета, в беседах с группами бизнесменов

и членами женских клубов, в своих исполненных ре¬

волюционного пафоса статьях, рассказах и романах.

Он глубоко презирал тех социалистов, которые хотели

бы приглушить звучание этого последнего абзаца

Манифеста, заявляя, будто он во многом утратил

свое первоначальное значение.
Даже если бы Джеку Лондону не довелось про¬

честь многие другие труды Маркса и Энгельса, «Ком¬

мунистический манифест» с его несравненной ясно¬

стью заложил прочную основу его представлений о

социализме. Некоторые из положений марксизма —

те, что противоречили его ошибочным взглядам и за¬

блуждениям,— он либо игнорировал, либо толковал,

искажая их смысл настолько, что порой само су¬

щество идей, почерпнутых им из «Коммунистического

манифеста», оборачивалось абсурдом. Но тех глав¬

ных уроков, которые он извлек из первого прочтения

этой брошюры, он никогда не забывал — даже когда

вышел из социалистической партии. Оттуда он по¬

черпнул убеждение в необходимости классовой борь¬

бы и в том, что частная собственность на средства

производства противоречит интересам большинства,

а также уверенность в неизбежной победе социа¬

лизма.
*	Так у Джека Лондона.— Прим. ред.
** К. Маркс и Ф. Э н г е л ь с, Соч., т. 4, М., 1955, стр. 459.
56

Теперь, осознав себя социалистом, Джек заинте¬

ресовался местными политическими организациями.

Он вступает в Дискуссионное общество Генри Клея,

объединявшее сливки оклендской прогрессивной ин¬

теллигенции , и вместе с молодыми юристами, врача¬

ми, музыкантами и студентами университета участ¬

вует в обсуждении экономических проблем. Он полу¬

чает предложение вступить в оклендское отделение

Социалистической рабочей партии, становится его

активным членом. Партийный билет стал предметом

его особой гордости.
Оклендское отделение Социалистической рабочей

иартии было организовано в 1892 году группой мел¬

кобуржуазных интеллигентов. Среди них были преж¬

ние аболиционисты, в поисках нового Дела открыв¬

шие для себя социализм, несколько священников,

видевших в социализме средство возродить дух ран¬

него христианства, несколько немецких социалистов-

эмигрантов и один или два бывших члена британ¬

ской социалистической рабочей партии. Основная

деятельность отделения 'сводилась к теоретическим

дискуссиям, но некоторые из его членов были актив¬

ными пропагандистами, выступали с речами на ули¬

цах, на массовых митингах.
Джек охотно участвует в дискуссиях, хотя от его

внимания не ускользнуло отсутствие рабочих. Не¬

смотря на свою молодость, он уже имел больше опы¬

та в классовой борьбе, чем многие из членов отделе¬

ния. Этот опыт, чтение «Коммунистического Манифе¬

ста» убедили его, что, как ни велико значение мелко¬

буржуазной интеллигенции в борьбе за социализм,

все же основная тяжесть последовательного, классо¬

во осознанного сражения против капитализма ложит¬

ся на плечи рабочего класса. Он решил ходить туда,

где встречаются рабочие, посещал собрания и митин¬

ги, организованные профсоюзными и другими рабо¬

чими организациями, принимал участие в обсужде¬

ниях и дискуссиях, сам выступал с беседами о соци¬

ализме. Эта близость в пору его молодости к рабоче¬

му движению Калифорнии оказалась немаловажным

звеном в формировании взглядов Джека Лондона.
57

Сам он никогда до тех пор не состоял в профсоюзе,

никогда его особенно не занимали идеи организован¬

ной борьбы рабочего класса. Настолько мало он над

всем этим задумывался, что, когда его отчим Джон

Лондон выступил в роли штрейкбрехера во время

крупной стачки железнодорожников в 1894 году,

Джек .не нашел в его поступке ничего предосудитель¬

ного. Зато сейчас он становится страстным привер¬

женцем профессионального объединения рабочих,

классовые убеждения его обретают настоящую глу¬

бину и зрелость, а страсть, с которой он отстаивает

их, придает его произведениям, затрагивающим про¬

блемы социализма, ощущение подлинности, которой

недоставало работам многих интеллектуалов, участ¬

вующих в движении.
Вскоре после вступления в партию Джек высту¬

пает со своей первой публичной речью. Мэр Оклен¬

да, уступая нажиму реакционеров, объявил, что в

дальнейшем проведение массовых митингов Социали¬

стической рабочей партии запрещается. Партия ре¬

шила. испытать, насколько серьезен этот запрет, про¬

вести массовый митинг без разрешения и предоста¬

вить суду разобраться, насколько соответствует духу

закона и конституции декрет мэра. Джек вызвался

выступить с речью, рискуя быть арестованным -и за¬

ключенным в тюрьму. Но, когда он поднялся на три¬

буну, его охватило такое волнение, что он, с трудом

выдавив из себя несколько несвязных фраз, жа¬

лобно воскликнул, обращаясь к своему другу Джи¬

му Уитекеру: «Боже мой, Джим, не могу...» Джим

занял его место. Позже, когда подошла тюремная

карета, Джек вновь вышел на трибуну, ожидая, что

его арестуют. Итак, дебют Лондона в амплуа улич¬

ного оратора, пропагандирующего идеи социализма,

состоялся 12 февраля 1897 года. Он был арестован и

заключен в тюрьму, но отпущен со строгим предуп¬

реждением.
На другой день оклендские газеты в подробностях

воспроизвели происшедшее. Джек фигурировал под

кличкой Мальчик-социалист, прозвище было подхва¬

чено и закрепилось за ним на долгие годы.
68

Все это происходило в пору его пребывания в

средней школе. Он мало общался с однокашника¬

ми— отчасти потому, что по сравнению с ним это

были дети, а кроме того, из-за того, что он был плохо

одет и стеснен в средствах. А когда он стал школь¬

ным сторожем, оборвались и те немногие знакомства,

которые едва удалось завязать.
Единственное, что подбадривало Джека Лондо¬

на,— существование школьного литературного жур¬

нала «Иджис». Из десятка его статей и рассказов,

опубликованных в «Иджис», часть была посвящена

перипетиям странствий, а одна представляла первое

его печатное выступление на тему о социализме.

В этом очерке, опубликованном в 1895 году под наз¬

ванием «Оптимизм, пессимизм и патриотизм», Джек

обвинял «власть имущих» в стремлении помешать

распространению образования среди масс из страха,

что оно пробудит в них дух сопротивления. Он писал

о таких язвах капитализма, как многочасовой рабо¬

чий день и грошовый заработок, о социальной и мо¬

ральной деградации, порожденных самим общест¬

венным строем. Он звал: «Пробудитесь, вы, амери¬

канцы-патриоты и оптимисты! Вырвите бразды

правления у продажных господ, дайте образование

народу!»
Члены педагогического совета едва оправились от

шока, обнаружив на страницах печатного органа шко¬

лы революционную статью, как Джек вновь во все¬

услышание заявил о своих социалистических убеж¬

дениях. Хотя он не был выпускником, его выде¬

лили для выступления на торжествах по случаю

окончания школы. Не известно, какой была намечена

тема его выступления, но Джек сразу же начал с со¬

циалистических призывов. Он заявил о своей убеж¬

денности в том, что пришел час свержения сущест¬

вующего социального строя, и о своей решимости об¬

ращаться к любым оредствам для достижения этой

цели. Джорджия Бэмфорд, одна из соучениц Джека,

вспоминает, что в зале боялись, что он вот-вот спу¬

стится с кафедры и вцепится в хорошо одетых слу¬

шателей.
59

На этот раз педагогический совет потребовал

применения дисциплинарных мер. Но Джек больше

не вернулся в оклендскую школу. Он понял, что уро¬

ки учителей английского языка, которых коробило от

его стиля, мало что дадут ему. К тому же ему было

уже двадцать лет, надо было двигаться быстрее.
На деньги, взятые в долг у сестры Элизы, Джек

поступает на курсы ускоренной подготовки в универ¬

ситет. Он справляется с программой так успешно, что

ГОТО1В завершить двухгодичный курс за один семестр.

Но директора это не устраивало; опасаясь, что такие

темпы будут истолкованы как свидетельство того, что

программа курсов искусственно растянута, он вернул

Джеку его взносы за обучение. Пришлось ему гото¬

виться самостоятельно. Он занимался по девятна¬

дцать часов в сутки, чтобы сдать в августе вступи¬

тельные экзамены. На три месяца он с головой по¬

гружается в английский, историю, алгебру, геомет¬

рию, литературу и физику—осваивать ее пришлось

без лабораторных занятий. Сначала он умудрялся не

пропускать при этом партийных собраний и лекций,

но больше двух месяцев такой нагрузки не выдер¬

жал. Пришлось отставить все, кроме занятий. Конец

мучениям принесла вторая неделя августа 1896 го¬

да. Несколько дней экзаменационной страды в уни¬

верситетском городке Беркли — и вконец измучен¬

ный, но счастливый—сдал!—Джек впервые за пол¬

тора года позволяет себе разрядку — отчаянно напи¬

вается. Зачисленный на первый курс Калифорнийско¬

го университета, он прозанимался немногим более

семестра. Джон Лондон тяжело заболел, и Джеку

вновь пришлось взвалить на себя все материальные

заботы о семье. Однако он без особого сожаления

расставался с городком Беркли. Он уже успел из¬

рядно возненавидеть университетский стиль жизни с

поверхностным политическим и социальным мышле¬

нием профессоров и студентов. Он окоро убедился,

что факультет мало чем обогатит его сверх того, что

доступно при самостоятельных занятиях. Во всяком

случае, горечь, с какой позднее изобразил Джек

Лондон затхлый мирок университетского городка, не¬
60

сомненно, рождена ело собственным опытом, 'наблю¬

дениями, связанными с жизнью в Беркли. Официаль¬

ное отчисление из университета было оформлено

4 февраля 1897 года. Надо было немедленно искать

работу, но прежде Джек решил вновь испытать свои

силы в литературной деятельности. В университет¬

ских изданиях он не участвовал, хотя имя его в пе¬

чати появлялось — он натравил письма в оклендские

газеты «Таймс» и «Айтем», отстаивающие преимуще¬

ства социализма по сравнению с программой, пред¬

ложенной single-taxers * и популистами ** в предвы¬

борной кампании 1896 года. И вот он вновь за пи¬

шущей машинкой. Несколько недель подряд — дни и

ночи — он пишет стихи, статьи, рассказы. Закончи©

новую .вещь, он сразу же отправляет ее на Восток —

(В редакции журналов. Но в ответ получает одни из¬

вещения об отказах.
В конце концов, кодда был истрачен последний

доллар, Джек бросает писать и устраивается на ра¬

боту в прачечную Бельмонтакой академии. За три¬

дцать долларов в меояц плюс стол и жилье он сорти¬

рует, стирает, крахмалит и гладит сорочки, воротнич¬

ки, манжеты, брюки. Вновь он сполна испытывает,

что такое нечеловеческий, каторжный труд за гроши;

снова после недели работы нет сил открыть книгу,

снова он ощущает, что значит попасть в капкан,

в ненасытную пасть машины, которая, высосав до

капли все твои жизненные силы, вышвырнет тебя

прочь.
*	Single-taxeis — последователи физиократов, представители

социально-экономической доктрины, по которой весь обществен¬

ный доход должен складываться из единого источника — земель¬

ной ренты.— Прим. ред.
** Популисты — приверженцы и члены так называемой На¬

родной партии. Народная партия в США создана в 1891 году,

активно участвовала в президентских выборах 1892 года. Пред¬

ставляла в первую очередь интересы фермеров. Партия добива¬

лась усиления денежного обращения, чеканки серебряной моне¬

ты, установления правительственного контроля над монополиями,

перехода в общественную собственность железных дорог и те¬

леграфа, ограничения земельной собственности и т. д.— Прим. ред.
61

И вдруг — решение всех проблем. На Клондайке

открыли золото. Перспектива приключений, соблазн

лепкого заработка позвали в путь. 25 июля 1897 года

Джек вместе оо -своим зятем, заняв у Элизы полто¬

ры тысячи долларов (большую часть этой суммы она

выручила, заложив свой дом), погрузились на «Ума¬

тиллу», взявшую курс на золотые прииски Аляски.
Испытаний, доставшихся на долю Джека на Аля¬

ске, обыкновенный, средний человек просто не выдер¬

жал бы. Позже он писал об одном из эпизодов:
«Помню, как в конце 28чмильного перехода с гру¬

зом на плечах через Чилкут от Дайа-Бич до озера

Линдерман мы распределили ношу на себя и на ин¬

дейцев — и у многих из них приходилось забирать

груз. Последний отрезок пути до озера — три мили.

Четырежды в день мн-е приходилось проходить этот

путь — каждый раз по дороге к озеру я тащил на

себе 150 фунтов. Короче говоря, по жутким тропам

ежедневно я проходил по 24 мили, 12 из которых —

под тяжестью 150-фунтовош груза».
Он хорошо себя чувствовал на Клондайке. Люди,

которых он встретил там, были близки ему по духу,

с ними было интересно, их рассказы давали пищу

уму и сердцу. К радости своей, он обнаружил в этих

северных поселениях живой интерес к политическим

и экономическим проблемам. Социализм был излюб¬

ленным предметом бесед. Фред Томпсон, друг и спут¬

ник по клондайкским скитаниям, позднее рассказы¬

вал, что Джек с такой страстью предавался этим

дискуссиям о социализме, что часто ему даже неког¬

да было наколоть дров. Эти бдения у лагерных кост¬

ров положили начало организации социалистической

партии на Аляске. За два-три года она так быстро

выросла, что Георгу Гебелю—кандидату социали¬

стов — не хватило менее сорока голосов для того,

чтобы стать первым представителем Аляски в кон¬

грессе.
Джека глубоко интересовали различные стороны

жизни Клондайка. Не раз он позднее у/поминал о

том, что индейцы на Аляске делят друг с другом по¬

ровну и бедность, и богатство — так что никто из

племени не извлекает выгоды за счет других. Вновь

и вновь с удовлетворением отмечал он чувства кол¬

лективизма у изыскателей, этих индивидуалистов, по¬

рожденные самими условиями их суровой ЖИЗ'НИ.

Они тяжело работали, трудно жили, жестоко враж¬

довали, но не было в их среде ничего мелочного и

подлого, как в брошенном ими мире корысти и рас¬

чета. Они были свободны от власти условностей и

предрассудков. Найденное золото за ночь проматыва¬

ли в диких оргиях, а следующим вечером как ни в

чем не бывало обсуждали события минувшего дня.

Такой образ жизни всегда привлекал Джека Лондо¬

на, и часто он противопоставлял ему цивилизацию с

ее рутинными установлениями. «Суровой жизни Юко¬

на не удалось погасить свет зари,— 'писал он позднее

в авоем романе «В|ремя-не-*ждет» («День пламене¬

ет»).— Для этого понадобилась цивилизация».
И, однако, будучи социалистом, Лондон понимал,

что Клондайк, каким он знал его, обречен и что вско¬

ре он уступит место новому Клондайку, более ра¬

ционально организованному, чем старый. Он закон¬

чил статью «Экономика Клондайка», опубликованную

в «Ревю оф ревюз» в январе 1900 года, следующим

(Предсказанием:
«Новый Клондайк, Клондайк будущего, составит

разительный контраст Клондайку прошлого. Природ¬

ных преград не останется, они будут преодолены,

примитивные методы канут в прошлое, тяжелый труд,

трудные дороги—все это почти забудется. Изыска¬

ния, транспортировка будут упорядоченыь не будет

попусту расходоваться энергия, как попало прово¬

диться промышленные разработки. Пограничник ус¬

тупит место рабочему, старатель—торному инжене¬

ру, погонщик собак — водителю автомашины, торго¬

вец и спекулянт — бизнесмену современного толка,

именно этим людям будет вверена судьба Клон¬

дайка».
Год пребывания на Клондайке не принес Джеку

золота, но из расоказов тех, кто его добывал, и из

собственных наблюдений над окружающим он по¬

черпнул столько, что этого хватило ему, чтобы годы
63

спустя составить себе целое состояние. Он зел под¬

робные записи обо всем, что слышал и ввдел, они

послужили материалом для многочисленных расска¬

зов, вышедших из-под его пера после возвращения

в Штаты.
Отъезд на родину был ускорен жестоким присту¬

пом цинги. В июне 1898 года, когда он окреп на¬

столько, чтобы выдержать новые странствия, Джек

в маленькой открытой лодке отправился в 1900-миль¬

ное путешествие по реке Юкон и затем вдоль побе¬

режья Берингова моря. Через девятнадцать дней пу¬

тешественники прибыли в Сент-Микаэл, где Джек

нанялся кочегаром на пароход, направлявшиеся в

Британскую Колумбию. Оттуда он с трудом добрал¬

ся до Окленда. Вернувшись без гроша домой, он не

застал в живых Джона Лондона. Ответственность за

семью легла теперь (внук отчима к этому времени по¬

кинул дом) целиком на его плечи.
Первая мысль была — засесть за письменный

стол, обратить собранный на Аляаке материал в за¬

конченные рассказы. Но он подавил это желание и

вновь занялся поисками работы. Он не гнушается

ничем, готов наняться чернорабочим, вернуться в

прачечную, но подвернулась опять лишь поденная

работа — мыть окна да выбивать ковры. Узнав об

отборочном конкурсе на должность почтового служа¬

щего, он выдержал его. А пока его оформляли в поч¬

товое ведомство, вновь взялся за перо. Четыре года

спустя, уже утвердившись на стезе успеха и славы,

он рассказывал в очерке «Как я стал писать» о сво¬

их первых, стоивших ему так много переживаний

опытах.
«...Короче говоря, обязательств и долгов у меня

было множество, а доходов—никаких. Я должен

был прокормить несколько душ, более или менее ре¬

гулярно платить хозяйке за квартиру—бедной вдо¬

ве, которая сама нуждалась. Таково было мое мате¬

риальное положение в ту пору, когда я ринулся в

атаку на журналы. Ринулся, не имея при этом ни

малейшего понятия, с какого боку к этому присту¬

пить. Я жил в Калифорнии—вдали от крупных из¬
64

дательских центров. Я не представлял себе, как

выглядит живой издатель. Я не знал ни одного че¬

ловека, который, как и я, пробовал бы писать, не

говоря уж о том, чтобы печататься...
Мне не с кем было посоветоваться, не у кого по¬

заимствовать опыт. Мне оставалось только сесть и

писать — копить свой собственный опыт. Я писал

все — рассказы, статьи, анекдоты, шутки, очерки, со¬

неты, баллады, виланеллы, триолеты, песни, легкие

пьеоки — ямбическим тетраметрам и высокие траге¬

дии— 'свободным стихом. И все свои разнообразные

сочинения я заклеивал в конверты, вкладывал марки

для ответов -и отправлял по почте. И плодовит же

я был! День ото дня росла гора моих рукописей, пока

приобретение м»арок для их отправки не преврати¬

лось в проблему, решить которую столь же трудно,

как обеспечить сносные условия жизни для моей

овдовевшей хозяйки квартиры.
Все мои рукописи возвращались обратно. Их всё

приносили и приносили — этот круговорот напоминал

действия какой-то бездушной машины. Я опускал па¬

кет с рукописью в почтовый ящик. По истечении

'некоего более или менее определенного срока этот

пакет с рукописью мне вновь приносил почтальон —

внутри я находил несколько строк стандартного уве¬

домления об отказе. Какой-то механизм, хитрое ус¬

тройство из винтиков и рычагов, там, на другом кон¬

це... перемещал рукопись в другой конверт, извлекал

марки изнутри, наклеивал их на конверт и вклады¬

вал листок с уведомлением об отказе».
Он отослал не менее семи расаказов об Аляске и

цикл в 20 тысяч слов для «Юте комиениэн», прежде

чем получил письмо из «Оверленд мансли», куда от¬

правил рассказ «Следопыт». Вот наконец и долго¬

жданный ответ, подумал он, взглянув на это письмо.
«Я не мог решиться сразу вскрыть конверт,— пи¬

сал он позднее,— будто это была какая-то святыня.

Там, внутри, заключены были строки ответа от ре¬

дактора. Журнал, который он представлял, я отно¬

сил к разряду первоклассных. У них мой рассказ на

четыре тысячи слов. Интересно, сколько же это бу¬
65

дет? Рассуждал я, как всегда, скромно: разумеется,

по самой низшей ставке — что-нибудь около 40 дол¬

ларов. Застраховав себя таким образом от возмож¬

ного разочарования, я раопечатал письмо и прочел

слова, которые, казалось, на всю жизнь должны ог¬

ненными буквами врезаться в память. Увы, с тех пор

прошло не так уж много лет, а я их забыл. По/м ню

лишь самую суть—сухое уведомление о том, что

рассказ показался подходящим и будет напечатан в

следующем номере и что мне причитается за него го¬

норар в размере пяти долларов.
Пять долларов! Доллар с четвертью за тысячу

слов! То обстоятельство, что я не скончался тут же,

да и вообще остался жив, свидетельствует об исклю¬

чительной твердости моего духа, способной гаранти¬

ровать редчайшее долголетие.
Пять долларов! Когда? Издатель об этом не уве¬

домлял. А у меня даже не было марки на случай,

если бы я пожелал сообщить редакции о своем со¬

гласии или несогласии. Как раз в этот момент в

дверь постучала маленькая дочка хозяйки. Насущ¬

ные проблемы властно требовали разрешения — бо¬

лее настоятельно, чем когда бы то ни было. Надо

было добывать деньги на жизнь, ни о чем другом

нечего было и думать—это было ясно как божий

день. Нужно было вновь приниматься швырять уголь,

выбора не было. Это занятие кормило меня преж¬

де. Решил я обратиться к нему и на сей раз».
Но к вечеру того же дня почтальон вручил Дже¬

ку еще одно письмо — на этот раз от «Зе блек

1кэт» — с предложением заплатить 40 долларов за

расоказ в четыре тыоячи слов при условии, если он

согласится сократить его вдвое. Он мгновенно забыл

об угле, забрал у ростовщика свой велосипед, часы

и макинтош, заплатил домохозяйке, бакалейщику и

мяснику и принялся вновь стучать на машинке.

Страстное жел-ание выразить себя, стремление до¬

браться до высот писательской славы овладели .все¬

ми его помыслами с такой силой, что остановить его

уже не могли ни продолжавшие приходить вслед за

первым успехом редакционные извещения с отказа¬
66

ми, ни новые визиты к ростовщику. Когда 16 января

1899 года почтовое ведомство предложило ему долж¬

ность с окладом в 65 долларов в месяц, он отка¬

зался.
Четыре вещи, полагал Джек, необходимы для то¬

го, чтобы стать знаменитым писателем: крепкое здо¬

ровье, упорный труд, философская концепция жизни

•и искренность. Здоровье его было отменным, энергия,

с какой он атаковал крепость писательского ремес¬

ла,— почти невероятной, оставалось добиться ясности

мысли и глубины взгляда на жизнь. «Когда ясно

мыслишь,— писал он в 1903 году в статье под на¬

званием «О писательской философии жизни»,— и пи¬

сать будешь ясно; если мысль твоя благородна — и

произведение будет благородным... Если же знания

твои обрывочны и несистематичны, сможешь ли ты

найти слова емкие и точные? И удастся ли без глав¬

ной организующей философской идеи построить из

хаоса нечто цельное? Может ли оказаться точным

твое предвидение и анализ? Будет ли у тебя настоя¬

щий критерий, позволяющий ориентироваться в соб¬

ственном материале, определить по достоинству зна¬

чение каждой его крупицы? А без всего эгого мо¬

жешь ли ты вообще представлять интерес как лич¬

ность? Сможешь ли предложить что-нибудь свежее,

новое пресытившемуся миру сему?»
И он принимается дисциплинировать свое мыш¬

ление, углублять познания, расширять жизненный

кругозор, чтобы «постигнуть, что есть эта земля, эта

вселенная; эта энергия, и материя, и дух, просвечи¬

вающий сквозь все; что есть энергия и материя —

от червя до Всевышнего», извлекать все возможное

из «истории, эволюции, этики и тысячи других от¬

раслей знания». Он читает работы Боаза и Фрезера

по антропологии, Дарвина, Хаксли и Уоллеса по

биологии, Адама Смита, Мальтуса, Рикардо, Бастиа,

Джона Стюарта Милля —по экономике, Аристотеля,

Гиббона, Гоббса, Локка, Хьюма, Гегеля, Канта, Бер¬

кли, Лейбница, Ницше, Герберта Опеисера, Геккеля
67

и Кидда—по истории и философии. Он перечиты¬

вает Маркса и Энгельса, с жадностью набрасывает¬

ся на все, что удается найти о безработице, нищете,

сто вопросам криминологии и профсоюзного движе¬

ния. В какой мере повлияло на формирование его

взглядов и творчество содержание проглоченных им

книг, с точностью определить трудно. Единственное,

что явствует несомненно,— это то, что отныне поло¬

жения марксизма приходят в его сознании во взаи¬

модействие с доктринами, почерпнутьими у Ницше,

Спенсера и Кидда.
Джека Лондона интересовало все, что былю на¬

писано о завоевателе мира, о сильном, не знающем

жалости сверхчеловеке, «белокурой бестии», которо¬

му предназначено быть властелином, править всеми

остальными людьми... Он с жадностью прочитал не¬

сколько книг Ницше, этого верховного жреца культа

сверхчеловека,— «Так говорил Заратустра», «Воля к

власти», «Генеалогия морали», «Дело Вагнера», «Ан¬

тихрист»— и позднее написал предисловие к «Сверх¬

человеку» Лео Берга. Особенно заинтересовал Дже¬

ка философ-атлет из «Человека и сверхчеловека»

Джорджа Бернарда Шоу.
То обстоятельство, что столь многое в ницшеан¬

ской философии, подчеркивающей превосходство «су¬

перменов», которым на роду написано повелевать

толпой, философии, третирующей идеи социализма и

рабочего движения, противоречило его социалистиче¬

ским убеждениям, не смущало Джека Лондона. Он

брал у Ницше то, что его привлекало и что он мог,

как ему казалось, примирить с марксизмом. В конце

концов почему суперменам не потрудиться, чтобы

учредить порядок, при котором будет пользоваться

благами средний человек? «Почему должен быть хо¬

тя бы один пустой желудок на свете,— писал он в

статье «Необходимо: новый закон развития»,— когда

десять человек вырабатывают столько, сколько тре¬

буется, чтобы прокормить сотню? Что с того, что мой

брат не так силен, как я? Разве он в этом виноват?

По какой же причине он вынужден страдать от го¬

лода— он сам и его безвинные малыши? Долой ста¬
68

рый порядок! Пища и кров есть для всех, пусть же

все получат -пищу и кров!»
Но хотя ницшеанская «сильная личность» в том

или ином виде представлена -почти во всех его кни¬

гах, тем не менее следует подчеркнуть, что Лондон

никогда не принимал целиком философию Ницше.

В «Классовой борьбе» он писал о рабочих: «Они от¬

казываются быть «покорными неудачниками», так

ярко изображенными Ницше». В «Как я стал социа¬

листом» он высмеивает ницшеанский культ «белоку¬

рой бестии»: «Я встретил здесь,— пишет он о безра¬

ботных обитателях дна,— самых разнообразных лю¬

дей, многие из них были в прошлом такими же

молодцами, как я, такими же «белокурыми бестия¬

ми»,— этих матросов, солдат, рабочих омял, искале¬

чил, лишил человеческого облика тяжелый труд и

вечно подстерегающее несчастье, а хозяева бросили

их, как старых кляч, на произвол судьбы».
И в примечании к «Железной пяте» Лондон назы¬

вает Ницше «бесноватым философом, который в ми¬

нуты озарения видел причудливые отблески истины,

но, обойдя весь положенный круг человеческой мыс¬

ли, дофилософствовался до полного безумия». Слиш¬

ком многие критики Лондона оставляли без внима¬

ния эти его суждения и приходили к выводу, будто

Ницше безоговорочно подчинил себе его разум и со¬

знание. На самом деле Лондон часто предостерегал

против ницшеанской философии, указывал, что «ин¬

дивидуализм уничтожит сам себя и уничтожит Аме¬

рику, если не встретит сопротивления со стороны

социализма». Более того, он утверждал, что некото¬

рые из самых программных его произведений были

направлены именно против доктрин Ницше. Интерес¬

на в этом смысле самая последняя из критических

заметок Лондона: «„Мартин Иден“ и „Морской

волк“ нападают на ницшеанскую философию, что

упускают из виду даже социалисты».
Эволюционисты, идейным вождем и глашатаем

которых выступал Герберт Спенсер, тоже оказали

глубокое воздействие на Джека Лондона. Однако в

отличие от промышленных и финансовых лидеров
69

страны, превратившихся в страстных последователей

Опенсера, он отвергал те черты его философии, ко¬

торые с успехом использовались в борьбе против

всякого движения за реформы. В то время как Спен¬

сер утверждал, что «не следует насильно навязывать

привилегированному слою заботу о тех, кто стоит

'ниже их», Лондон настаивал на обязанности приви¬

легированных внести вклад в осуществление идеи об¬

щества, в котором каждый получит возможность пол¬

ностью реализовать свой человеческий потенциал.

В то время как Спенсер возражал против вмеша¬

тельства права в «естественные законы», Лондон вы¬

ступал за законодательное запрещение эксплуатации

детского труда на фабриках и снижения оплаты жен¬

ского труда, отстаивал многие другие реформы для

устранения всего того скверного, что порождается в

процессе действия «естественного закона». В то вре¬

мя как Спенсер полагал, что права собственности

незыблемы и абсолютны, Лондон в своих речах, га¬

зетных статьях, очерках, в книгах призывал к сокру¬

шению системы частной собственности.
Ничто из прочитанного им у Спенсера и его уче¬

ников— Геккеля и Кидда — не ослабило ни убежде¬

ния Лондона в неизбежности классовой борьбы при

капиталистической системе, ни его веры в конечную

победу социализма. Заимствовал он у них другое —

псевдонаучные доводы в защиту самого уязвимого

пункта своих воззрений — теории превосходства бе¬

лого человека, идеи, с которой ему не удалось раз¬

делаться до конца жизни. Одна из тем, к которой он

неуклонно вновь и вновь возвращается в своих рас¬

сказах, и есть эта мысль о превосходстве белого че¬

ловека над всеми другими расами: на Соломоновых

островах с экспедициями за копрой и «черными

дроздами» (рабами), на Клондайке в изнурительной

погоне за золотом, на Крайнем Севере России среди

эскимосских племен, через моря и горы, пески и сне¬

га белый человек — герой рассказов Лондона — про¬

кладывает свой победный путь. И этот белый человек

у него — представитель нордической, а еще точнее,

англосаксонской расы. Лондон действительно пытался
70

примирить свою идею сверхчеловека с социалистиче¬

скими взглядами; он в самом деле отвергал те черты

философии Ницше и Спенсера, которые противоречи¬

ли его убежденности в том, что все люди, сильные и

слабые, должны объединиться в борьбе за социализм,

но он никогда не отказывался от идеи превосходства

белого человека, которому принадлежит земля. Были

даже моменты, когда он утверждал, что социализм

«подразумевает счастье для определенных рас» и что

социалистическое содружество будет существовать,

имея в виду -исключительно блага для англосаксов.
Любопытно, однако, что теории эти мало повре¬

дили произведениям Джека Лондона, затрагивающим

проблемы социалистического движения и его выступ¬

лениям на эти темы, ибо здесь он как бы уничтожал

расовый барьер, здесь все люди были товарищами —

черные и желтые наравне с белыми. В самый реша¬

ющий период его жизни деятельное, активное уча¬

стие в Деле на какое-то время отодвинуло философ¬

ские заблуждения на задний план — для них не было

почвы в процессе формирования социалиста. Зато

когда он отошел от активной деятельности, заблуж¬

дения вернулись и оставили ощутимый след во всем,

что он делал и писал.
Но все это было позднее. Пока же он с отчаян¬

ным упорством осваивал писательское мастерство.

Барометром успехов служили визиты к ростовщику.

Когда чеки от издателей приходили редко, Джек за¬

кладывал свой макинтош и костюм; когда их почти

не поступало, в лод шел велосипед, а когда положе¬

ние становилось безвыходным, закладывалась и пи¬

шущая машинка. Потом какой-то рассказ печатали,

он выкупал заложенное, и все начиналось сначала.

На -следующей неделе опять приходила очередь ма¬

кинтоша и костюма, а еще через полмесяца В'след

им отправлялись велосипед и машинка. «Оверленд

мансли» обещал ему семь с половиной долларов за

каждый напечатанный рассказ, но Джеку пришлось

буквально осадить редакцию, вплоть до угроз приме¬
71

нить силу, пока удалось вырвать хотя бы пять дол¬

ларов за «Белое молчание», опубликованное в февра¬

ле 1899 года! После длительной переписки он полу¬

чил по семь с половиной долларов за «Сына Волка»,

появившегося в апреле 1899 года, и за рассказ «На

Сороковой миле», вышедший месяцем позже. Пуб¬

ликация других рассказов, стихотворения и даже од¬

ной или двух статей в мае и июне позволила ему

выкупить велосипед.
Дважды в эту ужасную весну 1899 года, когда

семья жила на бобах и картошке, когда, случалось,

в доме не было и пяти центов, не оставалось ни крош¬

ки хлеба, когда он предлагал свои рассказы всего за

один доллар, только бы успокоить кредиторов, Джек

отказывался от должности в почтовом ведомстве.

Правда, сейчас его вера в себя как будто обретала

почву. О нем говорили в Окленде, даже скептики вы¬

нуждены были признать, что этот парень в потрепан¬

ном костюме и рваном макинтоше может писать.
Большую часть написанного в то время — а писал

он обязательно по тысяче слов ка!ждый день, шесть

дней в неделю — составили рассказы и стихи об Аля¬

ске. Работал он и над статьями по проблемам со¬

циализма. Из них статья «Вопрос максимума» была

куплена одним журналом на Востоке, но так и не

увидела света, издателя напугала радикальная тема.

Эту статью Джек использовал как основу лекции,

прочитанной им для членов оклендского отделения

Социалистической рабочей партии. Он говорил това¬

рищам о том, что страны с развитой промышленно¬

стью соперничают друг с другом в темпах размеще¬

ния товарных излишков в отсталых странах. Однако,

поскольку этим самым отстальим странам продают

машинное оборудование и они тоже, хотя и медлен¬

но, развивают свою индустрию, со временем излишки

неизбежны и у них. Результатом борьбы за рынки

сбыта и колонии неминуемо будут мировые войны,

предоказывал он. В конце концов народ восстанет и

захватит средства производства и распределения. Это

и положит конец экономическому соперничеству, ве¬

дущему к войнам. «Минувшие века,— оказал он в
72

заключение,— были свидетелями не только прогресса

вообще человека, но и прогресса простого человека.

От положения раба или крепостного, цепями прико¬

ванного к земле, человек поднялся до самых высо¬

ких ступенек в современном обществе, шаг за шагом,

среди распада божественных прав королей и шума

падающих престолов. И не для того освобождался

он, чтобы снова попасть в вечное рабство к промыш¬

ленному олигарху — (против этого восстает все его

прошлое. Простой человек заслуживает лучшего бу¬

дущего или он не достоин своего прошлого».
Оклендских социалистов настолько .подкупала спо¬

собность Лондона находить слова простые, ясные,

сильные при анализе сложнейших проблем — таких,

как экономические основы империализма и неизбеж¬

ность социализма, призванного разрешить капитали¬

стические противоречия,— что они предложили ему

выступать с циклом еженедельных воскресных лек¬

ций для местного актива. Джек охотно согласился,

и, хотя он дни и ночи напролет просиживал за ма¬

шинкой, чтобы как-то прожить на литературные за¬

работки, он ухитрялся выкраивать время и на эти

выступления. Более того, несмотря на свою нужду,

он и не помышлял о какой-либо компенсации за эту

работу.
В декабре 1899 года на собрании Социалистиче¬

ской рабочей партии в Сан-Франциско Джек впер¬

вые встретил Анну Струнскую; в дружбе с ней он

обрел тот самый интеллектуальный стимул, в кото¬

ром столь нуждалась его активная натура. Она ос¬

тавила нам незабываемый портрет Джека Лондона —

каким он был в ту пору в свои двадцать четыре го¬

да,—портрет, в какой-то мере передающий его обая¬

ние, позволяющий понять, почему те, кому довелось

узнать его, никогда потом не могли его забыть:
«Я смотрю на фотографии и вижу его: вот он

стоит, положив одну руку на руль велосипеда, в дру¬

гой — большой букет чайных роз, он их только

что нарвал в своем саду; изнпод сдвинутой на заты¬

лок кепки выбиваются густые темные волосы, огром¬

ные лучистые голубые глаза с длинными ресницами
73

устремлены на мир — непередаваемо мужественный

и прекрасный юноша. Печать какой-то глубокой до¬

броты и мудрости делает его старше своих лет. Вот

он, зарывшись лицом в маки, провожает взглядом

бумажных змеев, взмывающих в бездонную синь ка¬

лифорнийского неба — выооко-высоко, за верхушки

гигантских секвой и эвкалиптов, столь дорогих его

•сердцу.
Вижу его, умиротворенного, на шлюпе «Спрэй»,

где-то сзади нас встает луна, слышу его голос: это

он сжато, тезисами излагает плоды бдений минув¬

шей ночью над томами Спенсера и Дарвина.
В каждом его движении, в каждом моменте его

жизни проявлялось неповторимое обаяние его лично¬

сти. Исключительная его одаренность покоряла сразу,

даже в те ранние годы, когда он с неслыханной энер¬

гией сражался за авое место под солнцем».
Анна принадлежала к большой семье руоских ев¬

реев, бежавших в Соединенные Штаты от царских по¬

громов. У них был открытый дом в Сан-Франциско,

где собирались интересные люди. Джек сделался ча¬

стым гостем в ее доме. Его тянуло сюда, в атмосфе¬

ру теплоты, царившую за длинным обеденным сто¬

лом. Он говорил Анне, что тоже хочет когда-нибудь

завести большой дом, лде будет много гостей и где

всем будет хорошо. Но уже и в ту пору его дом был

«Меккой для каждого вернувшегося с Клондайка,

моряка или искателя счастья», с кем его хоть однаж¬

ды свела судьба. «Когда-нибудь,—писал он Анне,—

я построю себе дом, приглашу их всех и пусть они

делают что хотят». Позднее, познакомившись с той

средой, которая его окружала, увидев, насколько она

холодна, Анна поняла, чем было вызвано это жела¬

ние Джека.
С Анной Струнской Джек был предельно откро¬

венен. Он социалист, рассказывал ей Джек о себе,

но также и трезвый реалист, живущий в джунглях и

намеренный пробиться во что бы то ни стало... «Хо¬

чешь знать, кто я такой,— писал он ей 21 декабря
1899	года,— так пойми: я тоже был мечтателем —

там, на ферме в Калифорнии. Но очень рано, мне
74

было всего девять, я ощутил на своем плече тяже¬

лую руку жизни. С тех пор эта тяжесть всегда при

мне. Я остался чувствительным, хоть и расстался с

прекраснодушием. Жизнь меня сделала практичным,

таким, каким меня знают сейчас,— резким, жестким,

прямолинейным. Она научила меня разум ставить

выше воображения, человека мыслящего предпочи¬

тать эмоциональному...» Чистая логика привела его

к убеждению, внушал он ей, что он может побить ка¬

питалистов, пользуясь их же правилами игры, трез¬

вый расчет позволит ему извлечь все возможное из

своего интеллекта. Тем самым, настаивал он, ему

удастся не просто возвысить собственную личность,

нет, он убежден, что этот образ действий явитоя на¬

стоящим вкладом в общее Дело, что он послужит

своего рода предметным уроком для кашиталистов:

они увидят, что «социалисты—не какие-то отщепен¬

цы и неудачники».
Анна изо всех сил воевала против этой компро¬

миссной позиции Лондона, пытаясь убедить его в

том, что, приняв правила игры капиталистов, он не¬

минуемо в какой-то мере окажется сам развращен¬

ным ими.
«Эта его мечта,— вспоминала она позднее,— в са¬

мом ее зародыше, до того, как она стала реально¬

стью, была мне отвратительна. У личностей, по-на¬

стоящему великих, думала я, истинных социал-демо¬

кратов просто никогда не должна зародиться мысль

о том, чтобы добиваться богатства, личного успеха.

Ведь всякий, кто вкушает блага старого порядка,

самим образом своих мыслей и действий в какой-то

мере становится приверженцем этого порядка. Мы

постоянно спорили из-за всего, с этим связанного, но

не он как личность был причиной споров, я никогда

не ставила под сомнение его человеческие качества —

благородство, сердечность, чистоту натуры,— нет*

речь шла об идеях и принципах, которыми он наме¬

ревался руководствоваться в жизни. Я считала, что

они были недостойны его; они мельчили его и в кон¬

це концов грозили не оставить ничего от его нрав¬

ственных сил и величия»,
76

Ей довелось воочию убедиться, что опасения ее

сбылись. «Он заплатил слишком дорогую цену за то,

что получил»,— писала она год спустя после смерти

Лондона. «Его успех оказался трагедией его жизни».
А успех становился реальностью. «Атлантик манс-

ли» принял его рассказ «Северная Одиссея», запла¬

тив за него 120 долларов. Это была уже марка —

признание засвидетельствовал самый аристократиче¬

ский литературный журнал страны. Затем, 21 декабря
1899	года, он подписал договор на издание однотом¬

ника рассказов с консервативным бостонским изда¬

тельством «Хаутон Миффлин и К0». Из отзыва одного

читателя на его новеллы становится понятным, по¬

чему его произведения побороли опасения и пред¬

убеждение издателей, привыкших иметь дело с при¬

глаженной литературой тех дней:
«Он, пожалуй, перебарщивает, воспроизводя в на¬

туре приисковый жаргон, да и вообще далеко не от¬

личается изысканностью слога, но в его стиле есть

свежесть, мощь, сила. Перед нами встает живая кар¬

тина — холод, мрак, голод, тепло товарищеской вы¬

ручки в условиях суровых лишений, рождение высо¬

ких человеческих качеств в жестоком сражении с

природой. Читатель верит, что автор сам жил этой

жизнью».
Потом несколько меояцев журналы безмолвство¬

вали. Ломбард вновь увидал его в своих стенах, и

оскал нищеты заставил его воскликнуть в отчаянии:

«Мне нужны только деньги, нет, вещи, которые мож¬

но купить за деньги, никогда, наверное, у меня их не

будет в достатке». А сам писал все новые и новые

статьи о социализме, хотя знал, что ни одш журнал

их не возьмет, продолжал штудировать теорию, во¬

оружаясь для будущих выступлений на ту же тему.

К этому же времени относятся и его поездки с лек¬

циями для отделений партии в Аламеде, Сан-Хосе и

других городах. То, что он делал для журналов, бы¬

ло поденкой, работой на заработок — на этот счет он

себя не обманывал, зато время, которое он отдавал

партии, посвящалось любимому Делу. 3 февраля
1900	года он писал Анне Струнской: «Субботний ве¬
76

чер, и на душе хорошо. Субботний вечер — значит,

позади добрая порция недельной работы — чистой

поденки, разумеется. А впрочем, что тут зазорного?

То же самое честное ремесло, только мозоли — на

мозге...» Бму было хорошо еще и по другой причине.

Давно уже Джек начал томиться по своему дому, де¬

тям, устойчивой, налаженной жизни. Вскоре после

наущавшейся попытки жениться на Мэйбл Эпплгарт,

своей первой любви, он сделал предложение Бесси

Мэддерн, которую он знал не особенно давно, но

успел прийти к выводу, что именно она сможет стать

для него хорошей женой и умным другом. Бесси, как

и Джек, любила другого, но, подобно ему, тоже бы¬

ла одинока и мечтала о своем доме. Она приняла его

предложение, и неделю спустя, в январе 1900 года,

они поженились.
Итак, смена веков застала Джека на повороте к

лучшему. «Макклюрз мэгезин» приобрел два его рас¬

сказа и предложил взять все, что он может им дать.

В апреле выходит первый однотомник рассказов

«Сын Волка». Критики приветствуют «прирожденно¬

го рассказчика», говорят, что книга «полна огня и чув¬

ства», что «изобразительная мощь, сила драматизма

близки Киплингу», а «по лиризму чувства, по точно¬

сти и глубине психологического проникновения в при¬

роду героизма даже превосходит его». Книга доволь¬

но быстро разошлась, и Макклюр спешно авансирует

Джека в .размере 125 долларов в месяц — под его бу¬

дущий роман.
Женитьба, беременность жены, открытый дом —

друзей становилось все больше,— расходы поглоти¬

ли и поступления от Макклюра, и гонорар за первую

книгу. И сверх своей ежедневной нормы труда над

романом Джек вынужден подрабатывать стишками,

скетчами, рассказами и статьями. Нашлось время и

для того, чтобы принять участие в конкурсе «Ксюмо-

политэн мэгезин» на лучшую статью по теме «Потери

при отсутствии кооперации» и выиграть первый приз

в размере двухсот долларов, представив ‘социалисти¬

ческий по постановке проблемы очерк «Что теряет

общество при системе конкуренции». Джек смягчил
77

статью, приспосабливая ее ко вкусам редакции так,

что IB ней с трудом можно увидеть революционную

страсть, которой исполнены его более поздние выс¬

тупления. И все же она содержала убедительную,

трезвую оценку неизбежных зол системы конкурен¬

ции, показывала, что конкуренция ведегг к непроизво-

дительньш затратам труда и что процесс роста этих

непроизводительных усилий делает необходимым соз¬

дание планового общества. Очерк был перепечатан в

виде массовой дешевой брошюры социалистической

партией Англии.
15 января 1901 -года родилась дочь Джоан. Джек

не сразу оправился от разочарования: он (Ждал сына.

Но на переживания времени не было — надо было

кончать роман, и эта забота поглотила его с головой.

Несколько недель спустя после рождения дочери ру¬

копись была отослана Макклюру. Издателю книга не

понравилась; сам автор тоже не считал работу осо¬

бенно удавшейся. Макклюр отказался от издания

книги, но, чтобы в какой-то мере окупить свои рас¬

ходы, изо всех сил пытался заинтересовать ею другие

издательства и в конце концов продал ее Д. Б. Лип-

пинкотту и К0 в Филадельфию, где она и увидела свет

в октябре 1902 года.
«Дочь снегов»—первый роман Лондона —не при¬

бавил ему славы, однако в нем уже наметились не¬

которые существенные черты его творчества. Фрона

Уэлз, героиня книги, возвращается домой на Аляску,

проучившись несколько лет в школе. Читатель впер¬

вые встречает ее в момент, когда она отплывает в

лодке от парохода, доставившего ее в городок на

Аляске, который она не видела несколько лет. И ора-

зу же понимает, что перед ним новый тип американ¬

ской героини — любая другая на страницах книг 1902

года умерла бы от стыда и смущения, окажись она

в обществе изощряющихся в ругательствах матросов,

а Фрона чувствует себя превосходно. Более того, она

даже может потягаться с ними в самом тяжелом

деле.
Особенно полно влюбленность Лондона в атмосфе¬

ру товарищества, царящую на 'Крайнем Севере, чи¬
78

татель ощущает в образе отца Фроны — торговца

Джекоба Уэлза. Когда шахтерам грозил голод, Уэлз

сказал: «То, что вы владеете Бонанцей или ее частью,

не дает вам права ни на один фунт больше, чем по¬

лучит старейший и беднейший из местных 'старожи¬

лов или только что родившийся ребенок. Верьте мне.

До тех пор, покуда у меня будет хоть фунт продо¬

вольствия, вы не умрете -с голоду. Будьте тверды.

Пожмите мне руку...»
Здесь, на Севере, человека ценят скорее за его лич¬

ные качества, чем за состояние,— в этом Лондон видел

главное, что возвышало людей Севера над теми, ко¬

го он наблюдал в более цивилизованном обществе.
И от этого высокого уровня социального понима¬

ния Лондон опускается в той же самой книге до про¬

поведования доктрины превосходства белых. Фрона

Уэлз заявляет в споре, что она уверена в превосход¬

стве белых над туземцами, утверждает, что белый

всегда возьмет верх над индейцем. Лондон не толь¬

ко позволяет ей победить в споре, но даже застав¬

ляет Вэнса Корлнсса, вначале не соглашавшегося с

Фроной, вторить позднее ее идеям. В сущности это

идеи самого Лондона.
Появление романа «Дочь снегов» знаменует конец

первого, наименее значительного этапа творческого

пути Лондона. Его изданию предшествовал выосод из

печати еще двух книг рассказов — «Бог его отцов» и

«Дети мороза».
Три книги рассказов и один роман за три года —

не такое уж малое достижение для молодого писателя.

Итак, старт Джека Лондона определенно состоялся,

хотя самые высокие вершины еще предстояло одолеть.
В годы, когда Джек Лондон прокладывал в лите¬

ратуре свой путь к успеху, социалистическое движе¬

ние в Соединенных Штатах переживало пору серьез¬

ных перемен. С приходом к социализму Юджина

Дебса оно обрело выдающегося нового руководителя.

Создание Социалистической партии Соединенных

Штатов положило начало новому этапу в истории

движения.
79

До пульмановской стачки 1894 года Дебс был

убежден, что рабочий класс сможет покончить с бед¬

ностью, безработицей, несправедливостью и всеми

прочими бедами на путях .прогрессивного тред-юнио¬

низма. Но жестокая расправа с рабочими железно¬

дорожных компаний и энергичное содействие нацио¬

нального правительства ,в подавлении стачки открыло

ему глаза. Сам Дебс так сформулировал это: «...в по-

блескивании каждого штыка, во /вспышке каждого

ружья отсвечивала классовая борьба».
Позже, .сидя в тюрьме, куда он попал за непови¬

новение приказу во время стачки, он прочел множе¬

ство книг и работ, посвященных социально-экономи¬

ческим проблемам, в том числе и первый том «Капи¬

тала» Маркса. Вышел из тюрьмы он сложившимся

социалистом.
На выборах 1896 года Дебс призывает голосовать

за Вильяма Дженнингса Брайана, полагая, «что

победа мистера Брайана и курса free silver * приту¬

пит клыки капитала». По.сле избрания Маккинли он

отдает все свое время, всю энергию социалистическо¬

му движению. Когда в конце 1896 года было основано

Братство объединенного содружества — утопическая

затея заселения некоторых северных штатов,— Дебс

становится главным его организатором. В июне 1897

года он объединяет остатки Союза американских же¬

лезнодорожников и Братство объединенного содру¬

жества в Социалистическую демократию Америки.

В циркулярном письме своим товарищам по рабоче¬

му движению он .пишет: «Вызов брошен: социализм

против капитализма. Я за социализм, потому что я

за человечность. Проклятье власти золота слишком

долго тяготело над нами. Деньги не -могут служить

истинной основой цивилизации. Пришло время возро¬

дить общество — мы на пороге грандиозных перемен».
Два месяца спустя после основания новой пар¬

тии к ее рядам присоединились еврейские социалисты

восточных штатов. Этих социалистов давно не устра-
*	free silver — «свободное обращение денежной монеты»,

см. выше, примечание на стр. 61.— Прим. ред.
80

Суперобложка английского издания сборника

Джека Лондона «Революция».

Джек Лондон — корреспондент в Корее

во время русско-японской войны. 1904 год.

ивал Даниель Де Леон и позиция Социалистической

рабочей партии под его руководством. Они не согла¬

шались с его двойственной политикой по отношению

к профсоюзам, с его пренебрежением к тому, что тре¬

буется в данный момент, с тем, что он .подчинял пар¬

тию организации промышленных рабочих, их оттал¬

кивала от него непримиримость, неспособность со¬

трудничать с теми, кто не приемлет безоговорочно

его доктрины. К тому же юристы, .представители бур¬

жуазной интеллигенции из числа еврейских социали¬

стов, не разделяли революционного рвения Де Леона

и не могли ему простить нападок на мелкобуржуаз¬

ные элементы в партии. 'В 1896 году на съезде Со¬

циалистической рабочей партии еврейские социали¬

сты были исключены из партии за оппозицию поли¬

тической линии Де Леона. ,В августе 1897 года они

проголосовали за присоединение к социал-демократам.
Летом 1898 года в социал-демократии произошел

раскол в связи с планом колонизации. Антиколониза¬

торы, выступавшие на партийном съезде за активные

политические действия, потерпели поражение. Они

вышли из партии и решили организовать новую со¬

циалистическую партию, тех, кто разделяет «принци¬

пы и программу интернационального социализма».

Группа назвала себя Социал-демократической парти¬

ей Америки. Дебс присоединился к отколовшимся и

отправился в поездку по стране, агитируя за новую

партию.
Какое-то время существовала надежда, что Со¬

циал-демократическая партия и Социалистическая

рабочая партия воссоединятся в рядах единого социа¬

листического движения; чтобы ускорить это слияние,

Национальный исполнительный комитет Социал-де¬

мократической партии, членом которого был Дебс,

даже обратился с просьбой к редактору печатного

органа партии не публиковать статьи, содержащие

нападки на тактику или на деятелей организации, ру¬

ководимой Де Леоном. Но движение за объединение

вскоре пошло на убыль. Основной помехой были рас¬

при внутри Социалистической рабочей партии, в ря¬

дах которой нарастало общее возмущение диктатор¬
4 Ф. Фонер
81

скими методами Де Леона, его сектантской полити¬

кой. В начале 1900 года недовольные элементы во

главе с Моррисом Хилквитом, Джобом Гарриманом

и Максом Хейсом собрались в Рочестере, штат Нью-

Йорк, и избрали Комитет содействия объединению с

Социал-демократической партией, предложив ей осно¬

вать с той же целью аналогичный комитет у себя.
Социал-демократическая партия решила обратить¬

ся к своим членам с вопросом: «Желателен ли союз

между Социал-демократической партией и фракцией

Социалистической рабочей партии?» В мае 1900 года

были объявлены результаты голосования. 939 голосов

подано за союз и 1213—против. Тем не менее сто¬

ронникам объединения удалось добиться временного

слияния, хотя каждая из двух социал-демократиче-

ских партий продолжала свое независимое существо¬

вание. Во время выборной кампании 1900 года Дебс

был обеими группами выдвинут кандидатом в прези¬

денты Соединенных Штатов и получил около 100 ты¬

сяч голосов.
Надежды энтузиастов единства социалистического

движения сбылись год спустя. 18 августа 1901 года

на конференции делегатов обеих групп в Нью-Йорке

была принята резолюция, провозглашающая рожде¬

ние новой социалистической партии под руководством

Юджина Дебса, Виктора Бергера и Морриса Хилк-

вита.
Все эти процессы начиная с 1896 года почти не за¬

тронули социалистического движения в Окленде и

Сан-Франциско. Что же касается Джека Лондона, то

у нас есть всего лишь одно свидетельство его реак¬

ции на события, происходившие в социалистическом

движении в масштабах страны. Когда впервые Юд¬

жином Дебсом была в июне 1897 года основана пар¬

тия Социал-демократии Америки, Лондон писал Теду

Эпплгарту: «Организованные рабочие во главе с

Дебсом, начиная с Союза американских железнодо¬

рожников, переходят к новой тактике борьбы. Преж¬

ние методы стачек и бойкотов, цель которых — сокра¬
82

щение рабочего дня и повышение заработной платы,

теперь недостаточны. Сейчас борьба ведется за поли¬

тическую власть, открыто провозглашается цель —

построение кооперативного общества (cooperative

commonwealth). Таким образом, социалистическая

пропаганда приобретает широкий размах». Трудно в

этих строках найти выражение особого энтузиазма —

здесь, как, впрочем, не раз случится и в будущем,

Джек явно грешит сухой рассудочностью. Примеча¬

тельны они другим: как безусловное свидетельство

его возрастающего интереса к судьбам социалистиче¬

ского движения. С той поры он не высказывал своего

отношения к спорным вопросам, приведшим к кон¬

фликту внутри Социалистической рабочей партии, но,

по всей видимости, ближе всего ему была позиция

Дебса, к которому он испытывал величайшее уваже¬

ние и любовь. Когда подавляющее большинство ок¬

лендских социалистов покинуло ряды Социалистиче¬

ской рабочей партии <и вошло в Социалистическую

.партию, Джек Лондон оказался в их числе.
В 1901 году только что созданная оклендская ор¬

ганизация Социалистической партии выдвинула Дже¬

ка Лондона, к тому времени уже наиболее популяр¬

ного и чаще всех печатающегося из социалистов,

кандидатом на пост мэра. Соглашаясь баллотиро¬

ваться, двадцатипятилетний кандидат сказал: «Это

мы, социалисты, воздействуя на общественную жизнь

подобно дрожжам, послужили причиной того, что

вера в авторитет городских властей растет. Это мы,

социалисты, своей пропагандой вырвали у старых

партий кое-какие уступки в качестве отступного не¬

довольному населению». Джек хорошо потрудился в

предвыборной кампании, но собрал всего-навсего

245 голосов.
Если бы «избиратели Окленда прочли рассказ Дже¬

ка Лондона, вышедший примерно в то самое время,

когда он баллотировался на пост мэра, скорее всего

он получил бы еще меньше голосов. Ирвинг Стоун

называет «Любимцев Мидаса», появившихся в «Пи¬

рсон^ мэгезин» в мае 1901 года, «пролетарским» рас¬

сказом и считает, что с него начинается история со¬
4*
83

циалистической прозы в Америке. По сути же, хотя

в этом рассказе и встречаются выражения, вроде

«наемные рабы», «класс капиталистов», «несправед¬

ливость в сфере производства и в общественной жиз¬

ни», его содержание и тенденцию можно назвать как

угодно, только не «пролетарскими». Рассказ скорее

свидетельствует об известной ограниченности Лондо¬

на как социалиста, а вовсе не представляет собой

вклада в социалистическую художественную литера¬

туру.
Рассказ состоит из семи анонимных писем, адре¬

сованных финансовому тузу барону Эбену Хейлу

членами организации «Любимцы Мидаса». Они тре¬

буют у ,него 20 миллионов долларов, угрожая в слу¬

чае отказа уничтожить несколько ни в чем не повин¬

ных людей. Эти убийства совершаются, и Эбен Хейл,

отказавшийся повиноваться шантажистам, кончает с

собой. Члены террористической организации хорошо

разбираются (в 'классовой структуре общества, ,но их

цели сугубо эгоистичны. Они полагают, что смогут

поделить с капиталистами власть на земле. Они не

заинтересованы в преобразовании общества и хотят

всего лишь участвовать в дележе добычи с капитали¬

стами, во имя этого и учреждают царство террора,

чтобы вырвать у миллионеров часть их богатств.

В рассказе нет ни малейшего намека на то, что эти

деньги пойдут на восстановление социальной спра¬

ведливости. Группе этой деньги нужны как капитал

для конкуренции с крупными трестами.
«Любимцы Мидаса» именуют себя «новой силой»

в обществе, .но они не имеют ничего общего с дейст¬

вительной силой — с заявившим о себе в то время

рабочим и социалистическим движением. И действи¬

тельно, ведь только злобные враги, клеветавшие на

деятелей .профсоюзного и социалистического движе¬

ния, обвинявшие их в том, что они добиваются своих

целей путем убийств невинных людей,— только они

могли с успехом для себя использовать так называе¬

мый пролетарский рассказ Джека Лондона.
Быть может, рассказ этот был написан наспех,

ради легкого заработка, или, возможно, Лондон те¬
84

шил себя мыслью воплотить в «Любимцах Мидаса»

свою собственную идею побить капиталистов их же

оружием. Так или иначе, рассказ свидетельствует о

том, как много еще не хватало писателю для того,

чтобы стать зрелым социалистом. Среди его товари¬

щей в оклендской организации Социалистической

партии были один или двое, которые видели ошибоч¬

ность взглядов Лондона уже на этом, раннем этапе

его творческого пути. Они пытались повлиять на не¬

го, помочь преодолеть ошибки. Но их голоса тонули

в хоре восхвалений со стороны тех, которые поклоня¬

лись герою. Большинство из них плохо знали марк¬

сизм, на их воображение действовало то, что Лон¬

дон доводил свои социалистические идеи до такой

аудитории, о которой они сами не могли и помыш¬

лять.
А так оно и было на самом деле. Джека Лондона

приглашали выступать перед такими слушателями, к

которым никогда прежде не удавалось проникнуть

социалистам на Тихоокеанском побережье. Пусть в

результате этих его 1выступлений не так уж много

слушателей обращалось к социализму—свое презре¬

ние и ненависть к буржуазии он изливал в полной

мере. Женская ассоциация прессы в Сан-Франциско

пригласила его провести беседу о Редиарде Киплин¬

ге. Красивый молодой писатель поднялся на трибуну

в .переполненном зале. Он спокойно объявил почтен¬

ной аудитории, что, поскольку свою статью о Кип¬

линге он отослал в один из журналов, а без этой ру¬

кописи говорить о Киплинге ему трудно, он расска¬

жет им о бродягах.
Эта его лекция, с которой он впервые выступил

перед членами Социалистической партии в Аламеде,

была опубликована в независимом социалистическом

ежемесячнике «Уилширс мэгезин» в февральском и

мартовском выпусках 1904 года. Год спустя она вы¬

шла отдельной книгой как вторая часть «Войны

классов».
Лондон обрушил на своих слушательниц из Жен¬

ской ассоциации прессы каскад фактов, доказываю¬

щих, что бродяга — закономерный продукт экономи¬
85

ческих условий жизни общества. Резервная армия

труда, сказал он, оказывается необходимой, как толь¬

ко расширяется производство и обнаруживается не¬

хватка рабочих рук, потребность в ней возникает

вместе с рождением разного рода чрезвычайных про¬

ектов, для удовлетворения спроса на сезонную рабо¬

чую силу и, наконец,— это особенно важно — она по¬

зволяет держать под контролем всю систему найма

на работу. «Устойчивость существующих производст¬

венных отношений в обществе,— продолжал он,— в

большей степени, чем от судов, полиции и армии, за¬

висит от резервной армии трудящихся». Ибо, если бы

ее не существовало, установить какие бы то ни было

пределы требованиям рабочих было бы невозможно

и очень скоро трудящиеся взяли бы в свои руки и

контроль над средствами производства, и государст¬

венную власть. Эта резервная армия, говорил он,

создается из наименее квалифицированных рабочих,

которые не дают предпринимателям достаточной

прибыли, а также из тех, кого выбросили с работы в

связи с экономическим кризисом или внедрением но¬

вой технологии. Те и другие оказываются перед вы¬

бором: либо превратиться в настоящих рабов, тру¬

дящихся за жалкие гроши, которые им швырнет

предприниматель, или идти бродяжничать. Многие

выбирают этот второй путь и становятся бродягами,

бунтарями против социального строя, обрекающего

их на такое существование.
Лондон заключил свою беседу блестящим сати¬

рическим пассажем. Он видит всего один выход из

дилеммы, которую ставит перед обществом сущест¬

вование резервной армии,— уничтожить физически

эту армию, и тогда не будет ни безработицы, ни бро¬

дят. Это противоречило бы этике капитализма, зато

в высшей степени этичным считается предоставить

этим людям возможность умирать с голоду. Итак,

пусть они живут. Но не советуйте бродяге устроиться

на работу. «Мы обязаны воздать ему должное — ведь

он всего лишь козел отпущения за наши недостатки

в области экономики и производства, или, если угод¬

но, за уклад нашего бытия. Будем справедливыми.
86

Его удел был ему уготован. Общество сделало его

бродягой. Сам он не выбирал своей доли».
Когда текст лекции был опубликован, отдельные

социалисты указывали на существенные пробелы в

этом блестящем анализе проблемы безработицы в

капиталистическом обществе -и отмечали, что, вместо

того чтобы особо выделить значение борьбы угнетен¬

ных классов, Лондон подчеркивает их беспомощ¬

ность в обществе. Но степенные леди из Женской ас¬

социации прессы были слишком шокированы, чтобы

обратить внимание на такие детали. Когда лекция

кончилась, в зале поднялся гул возмущения. Хорошо

одетые слушательницы нападали на Лондона с таким

ожесточением, что председательница поспешно объ¬

явила собрание закрытым, чтобы предотвратить

драку.
21 июля 1902 года Лондон получил телеграм.му от

Ассоциации американской прессы с предложением

выехать в Южную Африку, чтобы написать о послед¬

ствиях закончившейся шесть недель назад англо¬

бурской войны. Джек с радостью ухватился за это

предложение и, отправив телеграмму о своем согла¬

сии, немедленно выехал в Нью-Йорк. Прибыв в Эм-

пайр-сити, он отправился в контору «Макмиллан ком-

пани», где был принят ее президентом Джорджем

Бреттом. Лондон рассказал ему о «Письмах Кэмп-

тона и Уэйса» — серии философических размышлений

о любви, написанной им совместно с Анной Струн¬

ской. Они представляют сегодня интерес лишь как

документ, дающий превосходную возможность по¬

нять, насколько отсталыми были представления Дже¬

ка Лондона о женщине.
Рассел Эй-мс в своем неизданном исследовании о

Джеке Лондоне — социальном критике оценивает

«Письма Кэмптона и Уэйса» значительно выше, чем

я. По его мнению, «утверждение Лондона, что

деторождение — специфическая функция женщины, а

добывание пищи — мужчины, равно как и тезис о том,

что женщины не в состоянии воспринимать любовь
87

рассудком,— далеко не главное в книге». Ему пред¬

ставляется, что самое существенное в ней — создан¬

ная Лондоном картина «заглавной, творческой, рево¬

люционной роли 'в истории «деятеля» — ученого,

техника в отличие от художника, обслуживающего

потребности правящих классов». Я склонен согла¬

ситься 'с этим замечанием, хотя продолжаю считать,

что «Письма Кэмптона и Уэйса» прежде всего — убе¬

дительное свидетельство отсталых .взглядов Лондона

на женщину.
Бретт тут же принял книгу к изданию и заверил

Лондона, что, когда он вернется из Южной Африки,

Макмиллан напечатает все, что он там напишет.
Окрыленный Джек на борту «Мажестика» отплы¬

вает в Англию. Радовался он не только потому, что

договорился с Макмилланом, и не только потому, что

впереди его ждал мир неизведанного. Двигаясь на

Восток, он воочию убедился, что Дело не стоит на ме¬

сте. «Я встречался с великими мира сего в пульма¬

новских вагонах, нью-йоркских клубах, в куритель¬

ных парохода, разрезающего волны Атлантики,—

писал он Анне Струнской через день после отплы¬

тия,— и, по правде говоря, порадовался за судьбы

нашего Дела, глядя на их безмятежную неосведом¬

ленность и полное непонимание происходящего. Они

пребывают »в блаженном неведении о приближаю¬

щемся взрыве, хотя все больше ненавидят рабочих.

Понимаете, их бесит растущая мощь «рабочих, оже¬

сточает, а глаз на истинное положение дел не рас¬

крывает». В том же письме Джек набрасывает план

своих действий на время пребывания в Лондоне. На

два дня он сбежит ото всех, заберется в трущобы

Ист-Энда, чтобы взглянуть на церемонию коронации

короля Эдуарда глазами обитателя трущоб.
Эти два дня обернулись шестью неделями. Когда

судно стояло в доке, Джеку вручили телеграмму из

Ассоциации прессы, извещавшую об отмене задания.

Он остался с обратным билетом в руках, но почти

без денег. И все же находил, что события складыва¬

ются наилучшим образом — он намеревался как сле¬

дует изучить лондонские трущобы, о которых он
83

столько слышал и читал. Джек выдавал себя за аме¬

риканского моряка, оказавшегося в Англии на мели.

Он купил подержанный костюм, снял комнату в

Ист-Энде .и принялся за обследование жизни в тру¬

щобах. Критерием он избрал следующее: «Все, что

помогает жить, что приносит здоровье — физическое

и моральное,— есть благо, все, что укорачивает

жизнь, приносит страдания, калечит, уродует жизнь,—

зло». Увиденное писатель запечатлел в страшной

картине -бедности и нищеты — «Люди бездны». Эта

книга обжигает пламенем гнева, вспыхнувшего в ду¬

ше писателя. Говоря об этом в одном из своих писем

другу, он замечает: «Пожалуй, в этом есть даже что-

то от истерики»,— хотя позднее он заявлял, что эту

книгу он любил больше всех других своих произве¬

дений, потому что «ни в одну другую не вложил

столько жара молодой души и столько слез, сколько

в это исследование экономического падения народа».
Хотя книга насыщена фактическим материалом,

сообщающим подлинную достоверность исследова¬

нию, Лондон не ограничивается простым обозрением,

подобно социологу, бесстрастно фиксирующему фак¬

ты, чтобы в итоге академически сдержанно анализи¬

ровать условия, вызвавшие их к жизни. Он изучает

людей, беседует с ними, заводит знакомства с моря¬

ком, сборщиком хмеля, беспризорным, нищим. «Я всю

ночь прошатался с бездомными,— писал он Анне

Струнской 25 августа 1902 года,— бродил по улицам

под проливным дождем и, вымокший до мозга ко¬

стей, дожидался .наступления рассвета. И воскре¬

сенье я провел с бездомными в отчаянных попытках

раздобыть какую-нибудь пищу. Вернулся я к себе на

квартиру в воскресенье вечером, после тридцати ше¬

сти часов непрерывного труда и всего одной короткой

ночи сна. Я вконец измучен и изнурен, нервы издер¬

ганы до предела всем увиденным и пережитым». Его

друг Эптон Синклер рассказывал, что «годы спустя

воспоминания об обездоленных, загнанных людях

преследовали его, не давая покоя».
Лондон побывал в жалких, убогих каморках, где

не было никаких удобств, .и узнал, что люди, обита¬
89

ющие в этих лачугах, получают настолько мало за

свой каторжный, иссушающий душу труд, что едва-

едва сводят концы с концами, что смертность в «этом

аду кромешном» ужасающая. Самоубийство настоль¬

ко в порядке вещей, что не привлекает ничьего вни¬

мания. Многие из обитателей трущоб живут с един¬

ственной только мыслью — раздобыть глоток спирт¬

ного, но Лондон утверждает, что причиной всему —

злосчастная убогая жизнь, которая доводит их до

пьянства, преступлений, до самоубийств.
А были и такие, кому жилось еще хуже, чем оби¬

тателям трущоб, совершенно нищие, лишенные воз¬

можности приютиться хотя бы в вонючей конуре. Их

удел — скитаться без пристанища ночи напролет, с

риском на каждом углу попасть под дубинку поли¬

цейского. Одни из них ночевали в парках, на скамьях

вдоль набережной Темзы, другие выстаивали долгие

тоскливые часы возле работного дома в надежде по¬

лучить хоть скверную койку. Чаще всего при этом они

слышали «переполнено», как раз когда они почти до¬

стигали заветной двери. Они отправлялись искать

другой работный дом, где, увы, их, как правило,

ждал все тот же ответ. Лондон рассказывает об од¬

ном таком случае, когда, после того как его прогна¬

ли из одного работного дома, он отправился вместе с

возчиком и плотником к другому дому. Оба его по¬

путчика были некогда квалифицированными работ¬

никами, прилично зарабатывали, а сейчас слишком

состарились, чтобы представлять интерес для какого-

нибудь предпринимателя. Об этом их пути Лондон

пишет:
«С заплеванного, грязного тротуара они подбира¬

ли апельсинные корки, яблочные очистки, объеден¬

ные виноградные веточки и с жадностью отправляли

в рот; сливовые косточки они разгрызали и съедали

ядрышки. Они поднимали хлебные крошки величи¬

ной с горошину и яблочные сердцевины, настолько

черные и грязные, что трудно было определить, что

это такое. Эти отбросы они клали в рот, жевали и

глотали. И все это происходило между шестью и

семью часами вечера 20 августа, в году 1902-м от
90

рождества Христова, в сердце самой великой, самой

богатой, самой могущественной империи, какая ког¬

да-либо существовала на земле».
На Лондона работные дома произвели ужасающее

впечатление. За койку и жалкое подобие несъедоб¬

ных ужина и завтрака бедняг замучивали чуть не до

смерти непосильным трудом. Несколько лучше об¬

стояло дело в работных домах, находящихся в ве¬

дении Армии спасения, но там, чтобы поесть, прихо¬

дилось выстаивать по два часа в очереди на улице

да еще час — внутри. Потом полагалось молиться,

выслушать проповедь и только после всего этого

можно было получить скудный ужин. Не удивитель¬

но, что стольким нуждающимся приходилось изо дня

в день .по-настоящему голодать. Многие заболева¬

ли — ослабленный огранизм не в состоянии сопротив¬

ляться инфекции, гнездящейся повсюду в этих тру¬

щобах. И шансы выкарабкаться у заболевшего, раз¬

умеется, ничтожны.
Каждая страница исследования Лондона — это

поиск ответа на вопрос: почему эти люди оказались

в трущобах? Не по собственной воле и не из-за ле¬

ности, оказывается, но из-за старости, болезней, не¬

счастных случаев, лишивших их качеств полноценно¬

го работника. Вырваться из трущоб трудно, гроши,

на которые существуют эти люди, просто не позво¬

ляют им устроиться где-нибудь еще. Выброшенным

на свалку общества болезнью, старостью, несчастьем,

им не на что выкарабкаться. Они обречены на мед¬

ленную голодную смерть. А ведь эта картина трущоб

запечатлена, что называется, «в хорошие времена»,

когда бизнес процветал, когда занятость рабочих и

служащих считалась нормальной.
«Я увидел голод и бездомность, увидел такую

безысходную нищету, которая не изживается даже в

периоды самого высокого экономического подъема».
Но Лондон не ограничился простым воспроизведе¬

нием чудовищной картины жизни неимущих. Как со¬

циалист, он подходил к выводам, на которые беспар¬

тийный социолог предпочел бы закрыть глава. Он

сопоставил условия существования населения Бри¬
91

танских островов с жизнью туземных индейских пле¬

мен Аляски. Дикие обитатели берегов Юкона, заявил

он, не знают, что такое хронический голод. Когда не

хватает еды — страдают все; когда ее в избытке —

все получают сколько хотят. А в цивилизованном ми¬

ре у одного— слишком много, у другого — слишком

мало. Один занимает роскошный особняк, другой

спит в темной подворотне. И всюду одно и то же--

голод, в то время как кругом — изобилие.
«Непригодные и лишние,— писал он с горечью,--

брошенные на произвол судьбы, окруженные презре¬

нием, эти несчастные гибнут в Бездне. Они — порож¬

дение проституции, проституции мужчин, женщин и

детей, вынужденных продавать предпринимателю

плоть и кровь, ум и душу. Если это все, что цивили¬

зация может дать человеку, то уж лучше вернуться

в дикое, первобытное состояние, лучше переселиться

в пустыни и леса, жить в пещерах и кочевать с места

на место, чем быть людьми машинного века и обитать

на дне Бездны».
Почему, спрашивает Лондон, с ростом производи¬

тельных сил цивилизации в прямой пропорции возра¬

стают и масштабы нищеты? Причина — в характере

управления, решение — социалистическое устройство.

Надо отказаться от заботы о прибылях и сверхпри¬

былях. Она должна уступить место заботе общества

об улучшении участи простого человека, настоящего

производителя материальных благ. Общество должно

быть перестроено на основе производства во -имя по¬

требления, а не во имя прибылей. Когда будет унич¬

тожен капиталистический строй, все социальные не¬

счастья— трущобы, голод, болезни, смерть от исто¬

щения— исчезнут с лица земли.
На экземпляре «Людей бездны», принадлежащем

Рэю Эвансу из Торонто (Канада), сделана следую¬

щая надпись: «Дорогая моя Женева Богз, прогуляйся

со мной по этим местам — ты найдешь еще несколько

причин, объясняющих, почему я социалист.
Искрение твой Джек Лондон,

Глен-Эллен, Калиф., 12 окт. 1911».
92

Книга «Люди бездны», изданная Макмилланом в

ноябре 1903 года*, встретила разноречивые отклики

критиков. «Нэйшн» писала, что Лондон «описывает

лондонский Ист-Энд подобно тому, как изобразил бы

свой ад Данте, будь он желтым журналистом». «Ат-

лантик 'мансли» замечает, что книге «недостает урав¬

новешенности и благородства, интонации и стиля,

которые могли бы сделать ее литературой», а «Бук-

мэн» обвиняет автора в «снобизме, так как он глубоко

убежден в существовании непроходимой пропасти,

разделяющей нищих обитателей бездны и привилеги¬

рованный класс, к которому он с гордостью причис¬

ляет себя...»
Другие критики отдавали книге должное, называя

ее крупным социологическим исследованием положе¬

ния угнетенных, заслуживающим упоминания рядом

с работами Джекоба Рииса «Как живет другая по¬

ловина» и «Сказками Главной улицы» Артура Мор¬

рисона. «Эта жизнь,— говорилось в «Индепендент»,—

изображалась уже много раз в тонах благостных и

утешительных профессором Уолтером Уикофом, сен¬

сационно зловещих— Стедом, ученых — Чарлзом Бу¬

там. Но только Лондон позволил нам ощутить ее

подлинность, достоверность». Через несколько меся¬

цев после появления американского издания книги

консервативное лондонское издательство «Айзэк Пит¬

ман и Сыновья» выпустило английское издание. Анг¬

лийские критики встретили книгу благожелательно.

По их мнению, Джек Лондон проник в душу трущоб

Ист-Энда глубже, чем какой-либо другой писатель.
«Люди бездны» привлекли к Джеку Лондону вни¬

мание всех участников социалистического движения в

Соединенных Штатах. До появления этой книги он

был хорошо известен только на побережье. Потом, с

марта 1903 года, «Уилширс» из номера в номер печа¬

тал «Людей бездны», вплоть до января 1904 года.

Таким образом, уже за несколько месяцев до того,

как выпустил книгу Макмиллан, социалисты во всей

стране читали страстные слова обвинения, брошен¬

ного Лондоном в лицо капитализму. Имя его стало

близким и дорогим каждому социалисту.
93

Четыре месяца спустя после своего отъезда в Анг¬

лию Джек Лондон вернулся в Калифорнию, где его

ждали обязанности отца семейства. Зимой 1902 года

у него родилась вторая дочь. Оба они — Бесси и

он — страстно ждали сына и очень тяжело пережива¬

ли разочарование, пока идея нового рассказа не за¬

хватила Джека с такой силой, что он забыл и о ма¬

тери, и о дочери, опять просиживал за работой по

девятнадцать часов в сутки, отвлекаясь лишь вечера¬

ми по средам ради встречи с друзьями, обычно соби¬

равшимися к нему в гости.
В июне 1902 года «Космополитэн» напечатал «Ба-

тар» — рассказ Лондона о единоборстве между псом,

дьявольски умным и злым, и его жестоким хозяином:

Подстерегая удобный момент, чтобы убить врага,

каждый отдает должное находчивости и силе своего

противника, заставляющего испытывать к нему до

самого конца страх и уважение. И вот сейчас он ре¬

шил записать новый рассказ, который должен был

перекликаться с «Батаром». Но то, что поначалу обе¬

щало уместиться в рамки новеллы размером в четы¬

ре тысячи слов, разрослось в большую повесть, кото¬

рую Лондон, обладавший удивительной способностью

находить самое точное заглавие, назвал «Зов пред¬

ков». Она была закончена за тридцать дней и сразу

же принята газетой «Сатэрдей ивнинг пост», запла¬

тившей Лондону две тысячи долларов за работу од¬

ного месяца. Хотя Бретту — президенту компании

Макмиллана — сама вещь нравилась, название его

смущало. Опасался он и того , что роман слишком

реалистичен, чтобы привлечь «сентиментальную пуб¬

лику». Он предложил Лондону продать Макмиллану

все права на книгу за две тысячи долларов с обяза¬

тельством издательства обеопечить ей широкую рек¬

ламу. Кстати, она вновь подняла бы .интерес и к дру¬

гим, уже опубликованным книгам Лондона. Испыты¬

вая острую нужду в деньгах — на содержание семьи,

двух слуг и няни Дженни уходило много,— Джек, не

раздумывая, принял предложение.
Нетрудно понять сомнения Бретта в успехе «Зова

предков» (название это было сохранено по той про¬
94

стой причине, что лучшего не нашли). Поколению чи¬

тателей, воспитанных на рассказах о животных, по¬

добных «Черной красавице», привыкших к милым,

забавным зверькам — персонажам «Сказок дядюшки

Римуса» Джоэля Чендлера Херриса, могла показать¬

ся чрезмерно жестокой история Бэка — помеси сен¬

бернара с шотландской овчаркой, жившего обычной

жизнью собаки на Севере, пока его не похитили и

не увезли в Клондайк, и который после смерти хо¬

зяина, откликаясь на «зов предков», уходит со стаей

волков. Однако издатель не учел все возрастающего

интереса к естественной истории, чему немало спо¬

собствовали авторы вроде Мьюира и Бэрроуза, под¬

готовившего, наряду со все более явным тяготением

к реализму в литературе, читательскую аудиторию

для повествования такого рода. К тому же в повести

столько обаяния, лиризма, динамики, с такой блиста¬

тельной точностью воспроизведена психология живот¬

ных, что просто невозможно представить себе чита¬

теля, который ко всему этому остался бы равнодуш¬

ным. Тысячи людей зачитывались перипетиями борь¬

бы Бэка и Шпица за роль вожака в упряжке, следи¬

ли за проявлением «профессиональной гордости» лаек,

за отчаянным их соперничеством, окончившимся смер¬

тельной схваткой, наслаждались изумительными, не¬

сравненной для литературы тех дней красоты опи¬

саниями, подобно следующему, например:
«В такие ночи, когда над головой ледяным заре¬

вом горело северное сияние или звезды от холода

плясали в небе, а земля цепенела и мерзла под снеж¬

ным покровом, эта« собачья песнь могла показаться

вызовом, брошенным самой жизнью, если бы не ее

■минорный тон, ее протяжные и тоскливые переливы,

похожие на рыдания. Нет, в ней звучала скорее жа¬

лоба на жизнь, на тяжкие муки существования. То

была старая песнь, древняя, как их порода на земле,

одна из первых песен юного мира в те времена, когда

все песни были полны тоски. Она была проникнута

скорбью бесчисленных поколений, эта жалоба, так

странно волновавшая Бэка. Вместе с чужими соба¬

ками он стонал и выл от той же муки бытия, от ко¬
95

торой выли его дикие предки, от того же суеверного

ужаса перед тайной холода и ночи».	7
К счастью, в этой книге обошлось без мотивов

превосходства белых, с досадной настойчивостью

звучащих в столь многих его произведениях. Любо¬

пытно, что известный своим отвращением к идее'сме¬

шения пород Лондон делает героем повести полную

отваги и благородства собаку смешанной породы.
Критические отклики на «Зов предков» были

настолько восторженными, что в первый же день

появления книги было раскуплено 10 тысяч экземп¬

ляров.
Впервые книга Лондона попала в число бестселле¬

ров. Она и сегодня остается самым распространенным

из его произведений, с 1903 года она выпущена изда¬

тельством в количестве свыше шести миллионов эк¬

земпляров.
3ai .месяц накануне выхода из печати «Зова пред¬

ков» журнал «Критик» опубликовал статью Лондона

«Ужасное и трагическое в прозе». Ее заключала

мысль, все настойчивее звучавшая у Лондона впо¬

следствии. «Вся беда в том,— писал Лондон,— что

писатели пишут прежде всего ради хлеба насущного,

а потом уж ради славы, и в том, что потребности их

возрастают так же быстро, как и возможности зара¬

ботать на. хлеб — так ч,о они никогда не добираются

до вершин славы,— преходящее выдается на-гора, а

лучшее остается ненаписанным». «Зов предков» ут¬

вердил Лондона в амплуа высокооплачиваемого ав¬

тора, однако, чем больше денег было у него, тем боль¬

ше он в них нуждался, так что в конце концов он

стал выпускать произведения, единственная ценность

которых состояла в том, что они имели коммерческий

успех, а самые главные книги так и остались нена¬

писанными.
Но до всего этого надо было еще дожить. Пока

же его творческие планы по-прежнему во многом оп¬

ределялись очередными требованиями революционно¬

го движения. За эту работу он не получал вознаграж¬

дения, было только сознание, что вносит свою лепту

в Дело.
96

«Комрид», официальный печатный орган партии,

основанный в 1901 году*, поместил серию статей

видных членов партии, рассказывающих о том, как

они стали социалистами. Среди авторов были свя¬

щенники Мак Грэди и Т. X. Хэгерти, Уильям Браун,

Джошуа Ванхоуп и другие известные деятели социа¬

листического движения той поры. Естественно, с ана¬

логичным предложением журнал обратился и к

Джеку Лондону. В статье «Как я стал социалистом»

он рассказал об опыте, которым его обогатила дорога

скитаний; о том, как постепенно все более очевидным

для него становился тот факт, что общество отбирает

физически сильных людей, выкачивает из них всю

мускульную энергию, а потом выбрасывает их на

свалку; о то.м, какой страх охватывал его при мысли,

что ему уготована та же судьба. Он говорил о том,

что возмущение самой этой системой побудило его

искать выход, привело к социализму. С того дня,

рассказывал он своим товарищам по партии, он про¬

чел немало книг, посвященных этим проблемам,

«но ни одна экономическая выкладка, ни один логи¬

ческий довод, ни одно самое убедительное свидетель¬

ство неизбежности социализма не оказало на меня

такого глубокого воздействия, какое я испытал в тог

день, когда впервые увидел вокруг себя стены соци¬

альной пропасти и почувствовал, что начинаю сколь¬

зить вниз, вниз — на самое ее дно».
В ответ посыпались заказы на статьи от редак¬

ций социалистических журналов и газет, со всех кон¬

цов страны хлынул поток писем от товарищей. Джек

отзывался на все обращения. Для социалистической

прессы он написал серию статей без всякого расчета

на финансовое вознаграждение — его и не последова¬
*	Прочитав первый номер журнала, Лондон писал редактору

о своей радости: «Поздравляю с выпуском знаменательного

первого номера. Теперь, когда у нас есть «Интернэшнл соушэлисг

ревю» и «Комрид», я чувствую себя по-настоящему уважаемым

членом общества, способным похвастаться: «Вот литература мо¬

ей партии». Нет, серьезно, должен признаться: сделанное вами —

приятный сюрприз для меня». («The Comrade», November, 1901,

Vol. I, No. 2, .p. 32.)
97

ло. На каждое присланное ему письмо он отвечал

лично. Ответы его начинались неизменным обращени¬

ем «Дорогой товарищ» и завершались подписью:

«Ваш — во имя Революции — Джек Лондон». Дв^ из

статей, написанных в этот период, особенно наглядно

свидетельствуют о способности Джека Лондона из¬

лагать самую сложную проблему так просто, что да¬

же политически малограмотный читатель может в

ней разобраться. И, что еще существеннее, они по¬

казывают его умение увязать положения марксизма

со спецификой американских условий.
В статье «Классовая борьба», напечатанной в ныо-

йоркском «Индепендент» 5 ноября 1903 года, Лондон

обрушился на один из излюбленных мифов американ¬

ского капитализма — утверждение, будто в американ¬

ском обществе отсутствует классовая борьба. Верую¬

щие в этот миф подобны страусам, прячущим голо¬

вы в песок; раз они не желают видеть классовую

борьбу, значит, ее на самом деле нет. Отсутствие рез¬

кого классового деления внутри рабочего класса, за¬

мечает он, вынуждает рабочую верхушку, перераста¬

ющую уровень жизни своего класса, оставаться в его

рядах. Сначала каждый из этих привилегированных

рабочих пытается собственными усилиями добиться

лучших условий для себя лично, но жизнь показы¬

вает, что в одиночку они бессильны противостоять

системе, эксплуатирующей их. Тогда они приходят на

руководящие посты в рабочие организации, и вскоре

эти «честолюбивые молодые люди, лишенные воз¬

можности вырваться из рамок рабочего класса, обра¬

щаются к рабочему классу с призывом к борьбе».

Само существование профсоюзов, писал Лондон, не¬

опровержимо доказывает наличие классовой борьбы.

Капиталистам нужен рост прибылей, а рабочим —

повышение заработной платы, и никакие прекрасно¬

душные разглагольствования и призывы к согла¬

сию не .в состоянии смягчить непримиримый конф¬

ликт, существующий между этими двумя классами.

В этой борьбе, Лондон убежден, рабочие одержат

победу только тогда, когда они поймут, что их клас¬

су, в сущности, нечего ждать от старых политических
98

партий и что он должен создать собственную пар¬

тию, которая возьмет контроль над правительством.

Лондон видел, что многие из профсоюзов не отдают

себе отчета в том, что профсоюзное движение, исклю¬

чающее политические требования, чаще всего бес¬

плодно. Вновь и вновь предостерегал он американ¬

ское профсоюзное движение от этой опасности. Толь¬

ко в соединении с правильной политической идеологи¬

ей, заключал он, борьба профсоюзов за экономиче¬

ские права рабочих приведет к установлению ново¬

го социального порядка в Америке.
Еще одно свидетельство живой озабоченности

Лондона самыми узловыми проблемами, стоящими

перед рабочим классом,—его статья «Скэб» («Штрейк¬

брехер»), опубликованная журналом «Атлантик ман-

сли» в январе 1904 года. И здесь главная цель — по¬

казать, почему невозможен мир между трудом и ка¬

питалом и почему как неизбежное следствие классо¬

вой борьбы появляются штрейкбрехеры. К сожале¬

нию, начатая ярко и сильно статья затем теряет в

убедительности. Лондон предлагает столь усложнен¬

ное толкование понятия «штрейкбрехер», что оно ста¬

новится расплывчатым, контуры позиции автора как

бы размываются. «Штрейкбрехер,— утверждает он,—

это тот, кто за одну и ту же плату производит боль¬

ше ценностей, чем другой рабочий». Правда, при

этом он видит разницу между штрейкбрехером, кото¬

рого используют предприниматели для подавления

стачек, и тружеником, выполняющим большее коли¬

чество работы по сравнению с другим, получающим

одинаковое с ним вознаграждение. Но различие это

в ходе дальнейших рассуждений как-то затушевы¬

вается— так что в итоге у читателя складывается

мнение, будто все в сущности выступают в той или

иной мере «штрейкбрехерами» в этом обществе, где

люди в соперничестве друг с другом добывают себе

пищу и кров: рабочий соперничает с рабочим, капи¬

талист— с капиталистом, страна — со страной. По

сути дела, Лондон приходит к выводу, что в общест¬

ве, зиждущемся на конкуренции, «не штрейкбрехер —

понятие отмирающее».
99

Помимо неточности, приблизительности формули¬

ровок есть в этой статье Лондона и другая слабость.

Ему не удалось достаточно глубоко исследовать при¬

чины, порождающие штрейкбрехерство в рабочей

среде. У него получается, что, обращаясь к услугам

штрейкбрехеров для подавления организованного pai-

бочего движения, предприниматели прежде всего

озабочены тем, чтобы заполучить дешевую рабочую

силу. А ведь на самом деле профессиональным

штрейкбрехерам за месяц работы платили больше,

чем удавалось заработать за целый год участникам

стачек. Не касается он и того факта, что отказы це¬

ховых профсоюзов принимать в свои ряды женщин и

негров нередко побуждали их становиться штрейк¬

брехерами.
И тем не менее при всех недостатках статья эта

не теряет и поныне значения серьезного вклада в тео¬

ретическое осмысление явления, чрезвычайно распро¬

страненного «в обществе, организованном по прин¬

ципу кто кого». В то время, когда Чарлз Эллиот,

президент Гарвардского университета, называл

штрейкбрехера «американским героем», Джек Лон¬

дон показал, что штрейкбрехер — всего-навсего на¬

емник в армии, которую капиталисты вербуют для

сокрушения рабочих организаций.
Некоторое время спустя Лондон выступил с ха¬

рактеристикой штрейкбрехерства, которая, хотя она

и никогда не увидела света на страницах «Атлантик

мансли», досталась в наследие рабочему движению

как оружие неотразимой разящей силы в его борьбе,

не ржавеющее и по сей день:
«После того как бог создал гремучую змею, жа¬

бу и вампира, у него осталась еще толика мерзост¬

ного материала, чтобы сотворить скэба. Скэб — дву¬

ногое животное со штопорообразной душой, затяну¬

тым болотной жижей мозгом и позвоночником из

студенистой слякоти. Там, где у других — сердце, у

него — сросток гнилых принципов.
Когда скэб идет по улице, люди поворачиваются к

нему апиной, ангелы плачут в небесах и дьявол за¬

крывает врата ада, чтобы он не пробрался туда. Нет
J00

у людей иного суда над скэбом, пока существует

лужа с водой, достаточно глубокая, чтобы можно

было утопить его, или веревка, достаточно крепкая,

чтобы выдержать его тушу. Иуда Искариот был

джентльменом в сравнении со скэбом. Предав своего

господина, он имел достаточно мужества, чтобы по¬

веситься самому. У скэба этого мужества нет!
Исай продал свое первородство за чечевичную

похлебку. Иуда Искариот продал своего Спасителя

за тридцать сребреников. Бенедикт Арнольд продал

родную страну за обещанное вознаграждение бри¬

танской армии. Современный штрейкбрехер продает

свое первородство, свою страну, свою жену, своих

детей и своих товарищей за посулы нанимателя,

треста или корпорации.
Исай предал самого себя, Иуда Искариот — сво¬

его бога, Бенедикт Арнольд — свою страну.
Штрейкбрехер—предатель своего бога, своей

страны, своей семьи и своего класса!»
Исследователи творчества Джека Лондона все ча¬

ще высказывают сомнения в подлинности этого от¬

рывка. На своем веку Джеку Лондону не раз при¬

ходилось -выступать с опровержениями в связи с

приписываем],1м ему авторством некоторых статей.

Сложность в данном случае состоит в том, что, по

всей видимости, эта характеристика штрейкбрехера

появилась в печати уже после смерти Лондона. Хенс¬

ли Вудбридж из Марри-Стэйт, колледж города Мар¬

ри, штат Кентукки, работающий над полной биб¬

лиографией произведений Джека Лондона, писал

автору этой книги 21 декабря 1962 года: «Разумеется,

сейчас мне очень трудно сказать что-либо определен¬

ное о принадлежности перу Лондона известной харак¬

теристики штрейкбрехера, да вряд ли и в будущем

это удастся, если только не встретятся прижизненные

издания этого отрывка, подписанные его именем...

Суммируя, я бы с радостью .подтвердил его авторст¬

во, если бы обнаружил следы прижизненной публи¬

кации и не обнаружил его опровержения; пока же не

остается иного выхода, кроме как отказать ему в

подлинности».
101

В рабочей прессе этот отрывок часто воспроизво¬

дился со ссылкой на Джека Лондона, но до сей поры

не было найдено ни одной копии, относящейся к го¬

дам жизни Лондона.
И вместе с тем немало доводов «внутреннего по¬

рядка» может быть приведено в доказательство при¬

надлежности этой характеристики перу Лондона. Он

не раз обращался к образу Иуды Искариота как

символу предателя. Очень много общего и в стиле

этого отрывка, и в словаре, которым пользуется

Лондон, характеризуя «бездонные карманы» шахто¬

владельцев в своей статье «Гниль завелась в штате

Айдахо».
Летом 1903 года Лондон, влюбившись в Чармейн

Киттредж, порывает со своей женой и расстается с

ней и двумя дочерьми... К этому времени относится

начало работы над «Морским волком». 7 января

1904 года, за пять дней до своего двадцативосьми¬

летия, он на пароходе «Сибирь», отплывает в Иоко¬

гаму, чтобы в качестве военного корреспондента га¬

зет херстовского концерна освещать события русско-

японской войны.
Все дела, связанные с напечатанием «Морского

волка», он поручил своему другу Стерлингу.
С самого начала путешествие складывалось не¬

благоприятно. Еще на пароходе Джека свалил грипп,

а затем он повредил себе ногу. Добравшись до Японии,

он не смог, как ни добивался, попасть в действующую

армию — японцы не допускали корреспондентов к

линии фронта. Его арестовали за фотографиро¬

вание на улице. Чтобы ускользнуть от цензоров

и собрать материал для репортажей, он нанял джон¬

ку с целью добраться на ней в Чемульпо (Корея).

Шесть дней и ночей провел он в этом суденышке,

страдая от стужи и питаясь только сухой местной

пищей. Английский фотокорреспондент писал о том,

как Лондон добрался до Чемульпо: «Он едва дер¬

жался на ногах, развалина да и только. Уши, паль¬

цы, ноги—все обморожено». Но, несмотря на такое

состояние, Джек двигается дальше — к фронту, и на¬

конец после многих недель мучительных странствий
102

по грязи и льду добирается до передовых позиций в

Ялу. Его немедленно возвращают назад и бросают

в военную тюрьму... Потом ему с трудом удается

протолкнуть через цензуру несколько репортажей, но

вообще он приходит к убеждению, что в амплуа воен¬

ного корреспондента он потерпел полный крах.

«Только на другой войне, в армии белокожих, мне,

быть может, удастся реабилитировать себя»,— писал

он по возвращении, проклиная все на свете.
Лондон не мог примириться с мыслью, что «жел¬

той, низшей расе», японцам, удалось разгромить

русских, белых людей. В корреспонденциях, пред¬

назначенных для херстовской прессы, эта горечь про¬

ступала вполне явственно. В одном сообщении, на¬

печатанном в «Нью-Йорк Америкэн энд джорнэл»

12 июня 1904 года, он делится чувствами, которые

испытал, глядя на группу русских пленных:
«...кровь бросилась мне в лицо, когда я увидел их.

Щеки горели, будто от пощечины; я встретился взгля¬

дом с одним из пленных. Голубоглазым пленным —

белым человеком! Он был грязен и оборван, этот

захваченный в жестокой битве пленный, с глазами

светлее моих, с такой же, как у меня, белой кожей.

И рядом с ним стояли еще другие белые люди, много

белых людей. Откуда-то навалилось удушье. Я бук¬

вально не мог перевести дыхание. Передо мной стоя¬

ли люди, такие же, как я сам. И вдруг как-то неве¬

роятно отчетливо я ощутил себя чужим среди всех

этих смуглых людей, .разглядывающих меня из окон.

И с такой остротой почувствовал, что я до боли оди¬

нок здесь, что мое место — скорее там, рядом с этими

пленными, а не здесь, на свободе, среди чужих».
Все это было, разумеется, как нельзя более на

руку херстовской прессе, проводившей в ту пору

кампанию борьбы против «желтой опасности», за вы¬

сылку азиатов из Соединенных Штатов, но амери¬

канские социалисты находили отчеты Лондона о его

японских впечатлениях возмутительными. Некоторые

из его товарищей в Окленде упрекали его в расовом

шовинизме, а в ответ, как вспоминает один из чле¬

нов местной организации, слышали от Лондона: «Ка¬
103

кого черта! Прежде всего я белый человек, а потом

уж социалист».
Справедливости ради следует сказать, что пред¬

ставление Лондона о «желтой опасности» не совпа¬

дало с распространенными в ту пору бреднями о

волнах «цветных», накатывающихся на страну и гро¬

зящих осквернить «чистоту» белой расы. В статье

«Желтая опасность» (1904) Лондон, ставя вопрос, не

может ли японская религия стать столь же великой,

как и христианская, замечает, что в любом крупном

расовом движении «пружина непременно — в этни¬

ческом импульсе, в искренне исповедуемой справед¬

ливости». И далее: «Хотя при этом следует помнить,

что сам вышеприведенный постулат — продукт эгоиз¬

ма западной расы, порожденного нашей убежден¬

ностью в собственной правоте и питаемого нашей са¬

моуверенностью, которая может быть заблуждением,

подобно -большинству наиболее лелеемых расовых

химер». Только это сомнение Лондона в основатель¬

ности лелеемых расовых химер позволяет поверить,

что тот же самый человек писал в статье «Рево¬

люция» (1908):
«Революционеров объединяет живая, горячая

дружба. Это чувство сметает пограничные заставы,

уничтожает расовые предрассудки; жизнь показала,

что оно сильнее, чем пресловутое Четвертое -июля,

сильнее, чем хвастливый американизм наших пред¬

ков. Французские и немецкие социалисты забывают

об Эльзасе и Лотарингии и, когда в воздухе пахнег

войной, выносят резолюции, в которых заявляют, что

как рабочие, как товарищи они не видят причин для

взаимных разногласий. Лишь недавно, когда Япония

и Россия столкнулись в смертельной схватке, япон¬

ские революционеры обратились к своим русским то¬

варищам со следующим письмом: «Дорогие това¬

рищи! Ваше правительство и наше неда(Вно вступили

в войну за свои империалистические интересы, но для

нас, социалистов, не существует .ни пограничных ру¬

бежей, ни расы, ни страны, ни нации...»
Когда Джек возвратился из Японии, Бесси начала

бракоразводный процесс. Спасаясь от прессы, домо¬
104

гающейся мельчайших подробностей его личной жиз¬

ни, он поселился с матерью в Глен-Эллен, ожидая

конца процедуры, чтобы оформить свой брак с Чар-

мейн Киттредж.
В то время как Джек Лондон возвращался домой

из поездки в Японию, в Чикаго собрался съезд

Социалистической партии, где Юджин Дебс и

Бен Хэнфорд были выдвинуты кандидатами на

посты президента и вице-президента Соединенных

Штатов.
Партийная платформа так определяла сущность

социализма: «Все то, от чего зависит существование

человеческого сообщества, должно принадлежать

этому сообществу и управляться им; все, что произ¬

водится, должно поступать в прямое пользование

непосредственных производителей». Ближайшей сво¬

ей целью партия провозглашала борьбу за сокраще¬

ние рабочего дня и повышение заработной платы; за

страхование рабочих, пострадавших от несчастных

случаев, болезней, безработицы; за пенсионное обес¬

печение престарелых и инвалидов труда; за общест¬

венное владение средствами транспорта, связи и со¬

общения; за упорядочение системы налогов, насле¬

дования, привилегий, земельной собственности; за

всеобщее обучение детей и категорическое запреще¬

ние эксплуатации детского труда.
Пресса игнорировала и социалистических канди¬

датов, и их платформу до тех пор, пока демократиче¬

ская партия не отвергла кандидатуру Уильяма Джен¬

нингса Брайана за «чрезмерный радикализм» и не

выдвинула вместо него судью Алтона Б. Паркера из

Нью-Йорка с его консервативной программой урегу¬

лирования золотых стандартов. Эта акция сразу

вдохнула жизнь в кампанию социалистов: многие из¬

биратели, не видя разницы между главными партия¬

ми, непременно захотят найти какие-то иные пути

для выражения своего недовольства. Дебс обратился

с воззванием к «демократам, прогрессивно мысля¬

щим, либералам, гуманистам», заявляя: «Теперь у

вас нет иного выбора, кроме как примкнуть к Социа¬

листической партии».
105

Но даже крайние энтузиасты в среде социалистов

не могли предсказать итоги выборов. Дебс и Хэн¬

форд получили почти полмиллиона голосов; в одной

Калифорнии количество голосов, поданных за социа¬

листических кандидатов, возросло с 7572 в 1900 году

до 35 тысяч в 1904 году. Политики «старого курса»

были потрясены, газеты и журналы всей страны при¬

нялись исследовать причины этого неслыханного ус¬

пеха социалистов. «Сан-Франциско экзэминер» обра¬

тилась за объяснением к Джеку Лондону, рекомендуя

его как «одного из крупнейших авторитетов в мире

по проблемам социализма».
В своей опубликованной в этой газете статье Лон¬

дон не ограничивался анализом предпосылок нацио¬

нальной выборной кампании 1904 года. Он разъ¬

яснял читателям херстовской газеты, что социализм

отнюдь не только внутреннее явление, но представ¬

ляет собой международное движение, развертываю¬

щееся во всех 'цивилизованных странах мира. Он про¬

цитировал выдержки из обращения японских социа¬

листов к их русским товарищам, где говорилось о

том, что война между их странами велась в интересах

империалистов, и которое кончалось словами: «...но

для нас, социалистов, не существует ни пограничных

рубежей, ни расы, ни страны, ни нации. Мы — това¬

рищи, братья и сестры, у нас нет оснований воевать

друг с другом». Социализму, продолжал Лондон,

предстоит расти и крепнуть в Соединенных Штатах,

ибо это фундаментальное движение. В отличие от

популизма, обреченного на быструю смерть, потому

что он всего лишь «поцарапал» поверхность общест¬

венных бедствий, социализм представляет собой «ре¬

волюционное движение, ставящее своей целью снести

здание общества вплоть до самого фундамента и на

новом фундаменте воздвигнуть новое общество, где

воцарятся порядок, равенство и справедливость».

История человеческого общества, напоминал он чи¬

тателям, была историей классовой борьбы, и, подоб¬

но тому, как капиталисты пришли на смену феодаль¬

ным сеньорам, рабочий класс одержит победу над

своими классовыми врагами. «Что рабочий класс
106

победит (заметьте, какое пророчество), так же неиз¬

бежно, как восход солнца».
Конечно, заявляя читателям «Экзэминера», что

голоса, поданные за Дебса, принадлежат «тем аме¬

риканским гражданам, которые подняли красное зна¬

мя мятежа», Лондон чересчур давал волю своему

воображению. Большинство избирателей, голосовав¬

ших за социалистов, просто выражало таким образом

свое недовольство подчинением обеих главных партий

большому бизнесу. В программе Социалистической

партии их больше интересовали некоторые первооче¬

редные требования, чем конечные цели. И все же тол¬

кование Лондоном успешных для социалистов итогов

голосования 1904 года дало возможность значитель¬

ной части американского народа осознать, что перед

ними явление мирового масштаба — не нечто внеш¬

нее и случайное, а серьезное, глубинное движение.

При этом в высшей степени знаменательно, что Лон¬

дон с таким горячим сочувствием писал о японских

социалистах, о том, что для социалистов не сущест¬

вует ни границ, ни рас, ни страны, ни нации. Мы

вновь убеждаемся, что, когда' речь идет о Деле, ко¬

торому он был предан всем сердцем, мысль его уст¬

ремлялась скорее к Марксу и Энгельсу, нежели к

Ницше, Спенсеру, Кидду или Геккелю.
Джек Лондон стал знаменитым писателем. «Зов

предков» утвердил его популярность, а репортажи из

Японии, широко рекламировавшиеся херстовской

прессой, сделали его имя известным миллионам и

миллионам американцев, которые обычно книг не

читают.
Не удивительно, что когда было объявлено о вы¬

ходе в свет «Морского волка», только предваритель¬

ных заявок было сделано на 40 тысяч экземпляров.

Сразу же как только книга появилась в продаже в

ноябре 1904 года, она заняла первое место в списке

«бестселлеров». Критические отзывы появились не¬

медленно. Кое-кто из -рецензентов не принял книгу,

но большинство признало ее произведением «редко¬

стного и оригинального таланта». Быть может, самые

глубокие и точные суждения высказал калифорниец
107

Амброзия Бирс, который писал Джорджу Стерлингу

18 февраля 1905 года:
«Да, вы прислали мне «Морского волка». Мое

мнение об этой книге? Вот оно, хотя и не полное.

В общем .и целом — книга весьма неприятная.

И стиль Лондона не блещет, и чувства соразмерности

ему не хватает. В сущности, повествование строится

как нагромождение неприятных эпизодов. Двух-трех

из них вполне хватило бы, чтобы показать, что за

личность Ларсен; высказывания самого героя завер¬

шили бы его характеристику. К тому же еще многие

из эпизодов неправдоподобны — история с лестницей,

например, или попытка героя оттолкнуть от берега

разбитый корабль и т. п. «Любовная» линия — со

всеми абсурдными комплексами и гипертрофией соб¬

ственнических чувств — просто ужасна. Признаюсь,

оба эти бесполые возлюбленные вызывают во мне

презрение.
Теперь о достоинствах. В одном отношении эго по¬

вествование великолепно; с самого начала до конца

оно необыкновенно динамично: все время что-то про¬

исходит — не всегда то, что хотелось бы, но происхо¬

дит. Над этой книгой не заснешь. Но замечательнее

всего в ней потрясающий образ Вулфа Ларсена. Во

всяком случае, если не в истории литературы, то в

читательской памяти этот образ время не сотрет.

Вулф Ларсен «не выветрится», его не забудешь до

конца дней; а раз это так — не все ли равно, как

именно удалось Лондону так прочно «вбить» его в

ваше сознание? Вы можете сколько угодно сетовать

по поводу его методов, пррицать их, но результат

остается, можно сказать, не имеющим себе равных.

Вытесать, вырезать такой характер — одного этого

достаточно для целой человеческой жизни. Трудно

найти слова, чтобы в полной мере оценить это свер¬

шение».
Какую цель преследовал Джек Лондон, создавая

образ столь незаурядного героя, Вулфа) Ларсена?

Критики увидели в нем прославление ницшеанского

сверхчеловека, и на первый взгляд с ними как будто

следует согласиться. Вулф Ларсен, капитан «Призри
108

ка»'— великолепный экземпляр ницшеанца, человек

превосходного физического сложения и превосходного

ума.
Он может, прыгнув на шесть футов, одним уда¬

ром кулака сбить матроса с ног. Задушить своего

помощника с бычьей шеей для него —все равно что

выкрутить половую тряпку. Он может сжать в руке

картофелину так, что сок из нее потечет между паль¬

цев. И в то же время он философ. Он знаком с Дар¬

вином и Спенсером, цитирует Броунинга, читает Ек¬

клесиаста, на его книжных полках — Теннисон, Эдгар

По, Де Квинси и другие классики. Часами он ведет

нескончаемые споры с Мод Брустер и Хэмфри Ван

Вейденом, и ничто из сказанного этими высокообра¬

зованными собеседниками не ставит его в тупик. Ему

равно подвластны обе стихии — физическая и интел¬

лектуальная.
Однако внимательное чтение книги позволяет за

увлекательной ее внешней оболочкой обнаружить

идею, ускользнувшую от всех ее рецензентов,— мысль

о том, что при существующем порядке вещей инди¬

видуалист неминуемо кончает самоуничтожением.

Раздираемый внутренними противоречиями, неспо¬

собный решить собственных проблем, Вулф Ларсен

ожесточается, деградирует, опускается, превращается

в изверга, садиста, преследующего всех окружающих.

Сверхчеловек в итоге становится подлинной разва¬

линой, он сломлен, обессилен, голову раскалывают

приступы отчаянной боли, от атлетического сложения

и стальной боли ничего не остается. Оболочка чело¬

веконенавистничества и жестокости прикрывала со¬

бой его слабость и cTpaix.
Этот жалкий конец — логическое следствие несо¬

стоятельного индивидуализма.
Такова была — и сам Лондон упорно на этом на¬

стаивал— главная мысль «Морского волка».

В 1915 году, за год до смерти, он писал Мэри Остин:

«Много лет назад, в самом начале моего писатель¬

ского пути, я атаковал Ницше и его теорию сверх¬

человека. Это было в «Морском волке». Столько лю¬

дей читали «Морского волка», и никто не увидел в
109

нем выступления против философии сверхчеловека».

Можно, разумеется, возразить на это, заметив, что

Лондон должен был так выразить свою мысль, что¬

бы ее нельзя было истолковать неверно. Характерно,

однако, что во многих статьях о Джеке Лондоне, по¬

явившихся после его смерти, авторы их признают,

что, перечитывая «Морского волка», они без осо¬

бого труда обнаружили его подлинный социальный

смысл.
Годы 1905—1907 можно назвать периодом наибо¬

лее активного участия Джека Лондона в социалисти¬

ческом движении. В это время он часто выступает с

лекциями перед членами социалистических органи¬

заций— он исколесил весь Восток по путевкам Сту¬

денческого социалистического общества; участвует в

сборе средств на нужды социалистического и рабо¬

чего движения; пишет множество статей и рассказов,

знакомящих американских читателей с социалисти¬

ческими идеями; завершает роман «Железная пята» —

значительный вклад в литературу социализма. В ка¬

кой мере все это послужило на благо движения?

На этот счет в кругу социалистов существовали раз¬

ные мнения. Одни считали, что произведения и вы¬

ступления Лондона впервые ознакомили многих аме¬

риканцев с социализмом, обратив их в убежденных

сторонников его идей; другие утверждали, что своим

анархизмом и эгоцентризмом, своими эпатирующими

высказываниями он отталкивал от социалистического

движения, представляя его в искаженном виде, и что

в итоге его деятельность приносила общему делу

больше вреда, чем пользы.
И в том, и в другом утверждении есть доля исти¬

ны, но все же в целом Лондон в эти годы многое дал

социалистическому движению. В большей своей части

литература американского социалистического движе¬

ния представляла собой либо причудливую смесь идей

реформизма, революции и христианского социализма,

либо тусклые переводы чаще всего посредственных

писаний европейских теоретиков (зато работ Ленина
110

среди изданий социалистической литературы того

времени найти было невозможно). Вкладом Лондона

были произведения, исполненные живой силы, поло¬

жения марксистской теории в них увязывались с

условиями американской действительности, социа¬

лизм истолковывался в выражениях, доступных тру¬

дящимся без помощи словаря. Даже консервативные

критики признавали, что статьи и очерки Лондона по

проблемам социализма написаны столь «убедительно

и ярко», что даже привлекают к себе внимание «ты¬

сяч таких читателей, которые с ненавистью и опасе¬

нием относятся к его взглядам». Так в «Букмен»,

в рецензии на «Войну классов», сборник статей Дже¬

ка Лондона, вышедший в апреле 1905 года, отмеча¬

лось:	^
«Безусловно, ни один американский и, быть мо¬

жет, ни один английский писатель не создал книги,

которая могла бы сравниться с этой по силе воздей¬

ствия и литературным достоинствам».
Однако для американского социалистического

движения наряду с доходчивостью и не в меньшей

мере было важно содержание высказываний Джека

Лондона, самая сущность его позиции. Как показали

результаты выборов 1904 года, влияние Социалисти¬

ческой партии росло. Прежний отрыв от основной

массы американского народа, связанный с позицией

Де Леона в вопросе о насущных требованиях момен¬

та, был преодолен. Социалисты получили возможность

привлечь на свою сторону многих из сельских и го¬

родских жителей, потерявших веру в главные полити¬

ческие партии и нашедших в программе Социалисти¬

ческой партии требования, близкие тем, что привели

их в ряды популистов. К тому же в лице Юджина

Дебса Социалистическая партия обрела вождя, чье

личное обаяние, блестящие ораторские данные и не¬

уемная энергия покоряли сердца тысяч рабочих и

фермеров. В итоге впервые в истории Америки социа¬

листам удается, не ограничиваясь иммигрантами,

распространить свое влияние и на местное население.

Уже 9 декабря 1902 года демократическая «Милуоки

дейли ньюс» заявила:
ill

«Убеждение, будто Социалистическая партия

встречает отклик лишь у избирателей-иммигрантов,

вряд ли подтверждается итогами выборов, хотя действи¬

тельно верно, что до недавнего времени социалисти¬

ческую пропаганду в Соединенных Штатах вели пре¬

имущественно немецкие социалисты. С тех пор как

партия перешла к активным действиям и заняла

плацдарм, оставленный популистами, она вовлекла в

свои ряды представителей всех классов и слоев насе¬

ления — включая такие примечательные фигуры, как

миллионер и выпускник Гарварда».
В этом же, однако, коренились и истоки основной

слабости Социалистической партии, все более расши¬

рявшей с годами масштабы своего влияния и все

более отступавшей от многих из своих главных за¬

воеваний. Партия росла быстро. Число ее членов

увеличилось с нескольких тысяч в 1901 году до

42 тысяч в 1909 году и 118 тысяч в 1912 году. Одновре¬

менно число голосов, поданных за нее на национальных

выборах, возросло с 87 тысяч в 1900 году почти до мил¬

лиона в 1912. Социалистическое движение разлива¬

лось могучим потоком, но значительная часть новых

членов не принадлежала к рабочему классу — это

были юристы, врачи, священники, учителя, мелкие

предприниматели — случайно даже один миллионер.

Опытные ораторы и искушенные парламентарии, они

вскоре выдвинулись на руководящие посты в партии,

захватив контроль над ее политической линией и от¬

тирая на задний план рабочую прослойку. Естествен¬

но, что они, как выразился один социалист, были

непрочным, «ненадежным материалом для строитель¬

ства социализма». Большинство из них были незнако¬

мы с марксизмом, их приводила в ужас революцион¬

ная агитация среди масс, они полагали, что захват

посредством избирательных урн достаточного числа

политических учреждений позволит быстро прийти к

социализму, и вели эмоциональную пропаганду, осно¬

ванную на христианской этике, начисто игнорируя

учение о классовой борьбе.
Величайшая заслуга Джека Лондона — писателя и

пропагандиста — состоит именно в том, что он атако-
112

Лондон в сеульской гостинице. Корея, 1904 год.

вал эти реформистские тенденции в Социалистической

партии. Сила, напор, революционная страсть, откро¬

венный боевой пафос его речей и произведений отли¬

чали их от пропаганды, которую вела в партии мел¬

кобуржуазная интеллигенция. Как писал по поводу

«Войны классов» «Интернэшнл соушэлист ревю»,

орган левых в партии:
«Лондон причинял столько хлопот, потому что он

не похож был на обыкновенного литератора-социали-

ста. Не составляет труда назвать полдюжины извест¬

ных писателей последнего десятилетия, которые по¬

зволяют считать себя социалистами, но социализм их

чаще всего представляет нечто столь мягкое и без¬

обидное, что даже не ссорит их с друзьями-капитали-

стами. Лондон же — настоящий пролетарский боевой

социалист. Его социализм — как и все в нем, — зре¬

лый, воинственный и подлинный до мозга костей».
Почти с самого начала своей партийной деятель¬

ности Джек Лондон видел опасность растущего влия¬

ния мелкобуржуазной интеллигенции в партии и

стремился всячески проявить свою солидарность с ра¬

бочим классом. Этим стремлением отмечен весь пе¬

риод его активного участия в движении. Выступая на

социалистическом митинге в Лос-Анжелосе в 1905 го¬

ду и отказываясь принять на свой счет характеристи¬

ку председательствующего, объявившего его «зрелым

ученым, глубоким мыслителем, гениальным писате¬

лем, самым выдающимся представителем американ¬

ской литературы», он сказал: «До того как я был

удостоен хотя бы одного из титулов, которые мне с

такой щедростью приписал председатель, я работал

на консервной фабрике, на джутовой фабрике, слу¬

жил матросом, месяцами был безработным; именно

эта пролетарская сторона моей жизни мне дороже

всего, именно ей я останусь верным до конца своих

дней».
После замечательного успеха «Морского волка»

интерес к устным выступлениям Лондона необычайно

возрос. Приглашения сыпались отовсюду. Калифор-
5	Ф. Фонер
из

нийский университет предложил прочесть лекции Пе¬

ред студенческой аудиторией. Лондон охотно согла¬

сился. Его возмущала атмосфера полной изоляции и

оторванности от жизни, в которой студенты готовили

себя к будущей деятельности, и он был исполнен ре¬

шимости нанести им «сокрушительный удар прямо в

переносицу, чтобы немножко встряхнуть мозг,— а

там пусть меня назовут длинноволосым анархистом».

И вот 20 января 1905 года он обращается к аудитории

из 3500 человек — большинство из них студенты, пред¬

седательствует президент университета Уилер. Вместо

беседы о проблемах литературы он обращается к

студентам и профессорам с речью о «Революционном

духе американского пролетариата», начав ее словами,

которые вскоре облетели всю страну:
«Вчера утром я получил письмо из Аризоны. Оно

начиналось с обращения «Дорогой товарищ» и кон¬

чалось словами «Ваш — во имя Революции». Сегодня

утром я ответил на это письмо. Я начал с «Дорогой

товарищ» и кончил «Ваш — во имя Революции».
500 тысяч человек в Соединенных Штатах начи¬

нают и заканчивают свои письма точно так, как были

начаты и закончены эти наши два письма. Миллион

французов, 3 миллиона немцев, 6 миллионов чело¬

век во всем мире начинают и заканчивают свои

письма так, как были начаты и закончены наши два

письма.
О чем же свидетельствуют эти факты? Они сви¬

детельствуют о том, что революция идет, она уже у

нас. Мы — в ней. Она все время развивается. Никому

не дано уйти от нее. О, это грандиозно! Подобного

этому еще не знал мир. Ее боевой клич: «Пролетарии

всех стран, соединяйтесь! Вам нечего терять, кроме

своих цепей. Обретете же вы весь мир». Наша прош¬

лая революция по сравнению с той, что будет, — все¬

го лишь событие местного значения. Английская рево¬

люция по сравнению с этой будущей революцией —

всего лишь событие местного значения. Равно как и

Французская революция. Эта революция охватит все

континенты. Ее участники протягивают друг другу

руки через весь земной шар. Японский социалист при¬
114

ветствует русского социалиста, а немецкий социалист

приветствует французского социалиста тем же словом,

каким мы, калифорнийские социалисты, приветствуем

друг друга, — высоким словом «ТОВАРИЩ».
Почему эти люди становятся социалистами? Что

побуждает их «неустанно трудиться во имя револю¬

ции, идти за нее в тюрьмы, ссылки, умирать за нее?»

Лондон рассказал студентам и профессорам о том,

что ему довелось увидеть и пережить в лондонских

трущобах, когда он писал «Люди бездны». Он обра¬

тил их внимание на то, что в одной британской сто¬

лице около двух миллионов людей живут на грани ни¬

щеты и переступив эту грань, а еще миллион «с зара¬

ботком, приближающимся к нищенскому», что в Ев¬

ропе 60 миллионов человек страдают от голода и

нужды. Он привел слова английского ученого Фреде¬

рика Гаррисона, который, изучив условия жизни бед¬

ноты в Европе, пришел к следующему выводу: «Если

этим условиям суждено остаться неизменным стату¬

сом современного общества, цивилизация должна от¬

ступить перед роком и его десница обрушится на боль¬

шую часть человечества». Затем он призвал своих

слушателей прочитать «Бедность» Роберта Ханте¬

ра — детальное исследование социальных условий в

Соединенных Штатах, процитировал данные из книги,

только что изданной Макмилланом, свидетельствую¬

щие о том, что даже в сравнительно благополучные

годы в стране не менее 10 миллионов людей «плохо

питаются, нуждаются в одежде и жилье», что свыше

полутора миллионов маленьких детей вынуждены

работать, в то время как они должны были бы учить¬

ся в школе, что «около 5 миллионов женщин тоже

должны искать работу, что не менее миллиона рабо¬

чих становится ежегодно инвалидами труда или по¬

гибает от несчастных случаев на производстве, что

около 10 миллионов человек обречены, «если их ны¬

нешний уровень жизни останется без изменений,

на смерть от туберкулеза, чего они могли бы избе¬

жать».
Именно эти факты, сказал Лондон, и «славные

идеи социализма» побуждают революционеров рабо¬
5*
115

тать не покладая рук, именно это убедило и его са¬

мого в том, «что капиталистическая система, так гру¬

бо и преступно уродующая наши производственные

отношения, должна быть сокрушена и на ее месте

должна быть учреждена социалистическая система».

Он прямо и открыто назвал цели, к которым стремят¬

ся социалисты: «Мы предлагаем уничтожить нынеш¬

ний строй, то есть капиталистический строй, с его же¬

стокой борьбой человека с человеком за место под

солнцем, уничтожить ири помощи голосования, кото¬

рое — да будет это известно — свободно, и заменить

ее более справедливым строем, строем, принципом ко¬

торого станет «один за всех и все за одного».
Лондон закончил свою речь прямым обращением

к студентам университета:
«Смотрю я сегодня на университеты моей страны

и вижу студентов, погрузившихся в спячку, спячку

перед лицом всех тех ужасных фактов, которые я при¬

вел, спячку в разгар величайшей из революций, когда-

либо происходивших в мире. О, это очень печально. Не

так давно революции начинались, набирали силу и

вспыхивали в Оксфорде. Сегодня русские университе¬

ты охвачены революционным горением. И вот я обра¬

щаюсь к вам, университетские студенты, вы — мужчи¬

ны и женщины в расцвете жизненных сил, вот вам

Дело, которое взывает к вашим романтическим идеа¬

лам. Откликнитесь на этот зов! Становитесь в ряды

борцов! Организуйтесь! Весь мир презирает трусов.

Прочтите наши книги. Воюйте с нами, если вы не со¬

гласны с нами. Но во имя всего, что есть на свете

мужественного и сильного, покажите, на что вы спо¬

собны! Становитесь в ряды! Организуйтесь! — гово¬

рю я».
Лондон несколько увлекся, утверждая, что в 1905

году б миллионов революционеров подписывали свои

письма словами «Ваш — во имя Революции». Но в

целом его лекция представляла собой тщательно до¬

кументированное страстное обвинение капитализма,

получившее широкую гласность благодаря публика¬

циям в таких социалистических журналах, как

оклендский «Соушэлист войс» и «Эппил ту ризон».
И16

Через несколько дней после его выступления в Ка¬

лифорнийском университете пришли известия о кро¬

вавом воскресенье в Петербурге, а затем и других

действиях царского правительства, жестоко подавляв¬

шего революционное движение в России. Лондон не¬

медленно заявил о своей солидарности с русскими ре¬

волюционерами и вместе с другими руководителями

социалистов подписал обращение к американским

социалистам с призывом к сбору средств в фонд по¬

мощи русской революции. Правда, этот призыв почти

не получил отклика, кроме как на страницах социали¬

стической прессы. Потом Лондон произнес речь в

клубе бизнесменов в Стоктоне. По ходу своего вы¬

ступления он заявил, что считает русских революцио¬

неров, совершивших несколько террористических ак¬

тов против царских чиновников, своими братьями.

Газеты тут же подняли крик на всю страну: «Джек

Лондон называет русских убийц своими братьями».

Со всех сторон раздавались требования заставить

Лондона отречься от своего заявления, угрожая в про¬

тивном случае судебным преследованием за измену

родине. Но Лондон не сдавался. Он знал, что русская

революция 1905 года — это восстание рабочего клас¬

са против капиталистического гнета и царской тира¬

нии и что самодержавие непременно ответит крово¬

пролитием на попытку угнетенных масс свергнуть

своих угнетателей. Как революционер, социалист,

интернационалист, он не мог не заявить о своей

солидарности с русскими революционерами. Вой и

крики в буржуазной прессе нисколько его не тро¬

гали.
Нападки на Джека Лондона по поводу его вы¬

сказываний перед бизнесменами Стоктона перестали

печатать на первых страницах газет лишь после того,

как он произнес новую речь, где процитировал Уилья¬

ма Ллойда Гаррисона, великого вождя аболициони¬

стов, бросившего реплику «К черту такую конститу¬

цию», когда конституцией стали пытаться узаконить

рабство. Напомнил он и аналогичное заявление ге¬

нерала Шермана Белла в 1904 году, сорвавшего за¬

бастовку в рудниках Криппл-Крик, Колорадо, Печать
117

умышленно исказила слова Лондона. На этот раз га¬

зетные заголовки возвещали: «Джек Лондон посылает

к черту конституцию». Безнадежно было пытаться

объяснить, что изречение это принадлежит не ему;

передовые статьи продолжали клеймить его как взбе¬

сившегося фанатика, покушающегося на святая свя¬

тых устоев Соединенных Штатов.
Нападки эти возымели действие на общественное

мнение в Калифорнии. В итоге, когда социалисты вес¬

ной 1905 года вновь выдвинули кандидатуру Лондона

на пост мэра Окленда, он получил всего 981 голос.

Это было в четыре раза больше, чем он собрал на

предыдущих выборах, но тем не менее вряд ли можно

было назвать этот результат сколько-нибудь успеш¬

ным.
Летом 1905 года Джек Лондон с восторгом писал

Джорджу Бэмфорду из своего ранчо возле Глен-Эл¬

лен в графстве Сонома, только что выстроенного на

гонорар, полученный за «Морского волка»: «О, поверь,

нет ничего лучше деревни». Несколько месяцев спус¬

тя он по поручению Студенческого социалистического

общества отправился в поездку по стране агитиро¬

вать своими лекциями за идеи социализма.
Успехи социалистов на президентских выборах
1904	года, всемирный резонанс русской револю¬

ции 1905 года ставили на повестку дня распростране¬

ние идей социалистического движения в среде учащей¬

ся молодежи. Впервые об этом заговорил Эптон Синк¬

лер, молодой балтиморец, которому за все годы обу¬

чения в нью-йоркском колледже не довелось даже

услышать о том, что в Соединенных Штатах сущест¬

вует Социалистическая партия. Такое положение ве¬

щей не может далее оставаться неизменным, заявил

он. Студенты колледжей должны узнать об «этом мо¬

гучем новом течении в современной жизни». Обсудив

эту проблему со своим другом Джорджем Штребе-

лем, он решил обратиться к известным писателям и

деятелям просвещения с предложением выступить

учредителями новой организации, Одним из первых,
118

кого они привлекли, был Джек Лондон. Он проявил

живейший интерес к этому замыслу, дал согласие

войти в состав учредителей и подписал воззвание,

объявившее об основании Студенческого социалисти¬

ческого общества:
«По мнению нижеподписавшихся, — гласил текст

воззвания, — недавний знаменательный успех социа¬

листов в национальном голосовании должен привлечь

внимание образованных граждан страны к тому фак¬

ту, что социализм представляет сегодня явление, оста¬

ваться безразличным к которому вряд ли было бы

мудрым и дальновидным.
Мы, нижеподписавшиеся, сочувствуя идеям и осно¬

вополагающим принципам социализма и считая, что

именно они в конце концов позволят найти средства

разрешения наиболее трудных экономических про¬

блем, предлагаем создать ассоциацию под названием

Студенческое социалистическое общество, целью ко¬

торого будет содействие распространению и углубле¬

нию интереса к социализму в среде выпускников и

учащихся высших школ посредством организации

кружков по его изучению в колледжах и университе¬

тах и содействия всем разумным начинаниям, при¬

званным пробудить интерес к социализму в среде

образованных граждан — мужчин и женщин — нашей

страны».
Далее следовали подписи Уильяма Инглиша Уол¬

линга, окончившего Чикагский университет, Томаса

Вентворта Хиггинсона, знаменитого бостонского пи¬

сателя, окончившего Гарвардский университет;

Д. Фелпса Стоукса, нью-йоркского миллионера;

Шарлотты Перкинс Гилман, правнучки Лиман Бичер;

Кларенса Дарроу, известного в ту пору юриста;

Б. О. Флоуэра, редактора «Арены»; Оскара Ловелла

Триггса, Леонарда Эббота, Джека Лондона и Эптона

Синклера. Из всего этого списка только Леонард Эб¬

бот, Джек Лондон и Эптон Синклер в то время были

членами Социалистической партии.
Митинг, состоявшийся 12 сентября 1905 года в

Нью-Йорке, положил начало существованию обще¬

ства. Президентом его был единодушно избран Джек
119

Лондон, хотя сам он на митинге не присутствовал,

вице-президентами — Эптон Синклер и Д. Фелпс Сто¬

укс. Друзья Джека понимали, что при всем том, что

он не мог особенно много времени уделять организа¬

ции, имя его было настолько популярно, что оно могло

помочь обществу найти доступ к аудитории, которую

во всех иных случаях оттолкнуло бы одно лишь

упоминание о социализме.
Новое общество обратилось к Джеку Лондону,

Юджину Дебсу, Чарлзу Эдварду Расселу, Эптону

Синклеру, Уоллингу, Стоуксу и Хиггинсону с прось¬

бой выступить с лекциями в колледжах, на дискус¬

сиях и митингах. Лондон согласился, рассчитывая од¬

новременно с этими бесплатными беседами выступать

также в женских клубах и ассоциациях безнесменов,

где платили высокие гонорары; ведь переустройство

его ранчо, каждодневные расходы семьи, партийные

взносы, сборы средств в фонд социального страхова¬

ния, сооружение «Снарка», на котором он намеревал¬

ся совершить кругосветное плавание,— на все это

нужны были деньги.
И вот он в сопровождении камердинера-корейца

отправился в лекционное турне по Востоку страны.
С самого начала эта поездка широко рекламиро¬

валась. Джека Лондона при этом рекомендовали

по-разному. Для одних это был «отважный путешест¬

венник», «легендарный парень с Клондайка», «быва¬

лый моряк» «американский Киплинг». Для радикаль¬

ных групп — «выдающийся социалист», «романист,

рассказчик-социалист, друг и защитник обездолен¬

ных». И в глазах всех это была одна из наиболее ро¬

мантических фигур времени, олицетворявшая моло¬

дость и отвагу, дух приключений, стихии, моря, Клон¬

дайка и Дороги; все знали, что известность и высокие

гонорары не помешали ему остаться полномочным

представителем угнетенных и обездоленных. Его вы¬

ступления собирали огромные аудитории, молодежь

стремилась во всем походить на него — начиная с его

облика, пристрастия к белым рубашкам с отложными

воротничками и кончая подражанием манере речи его

персонажей.
120

Были в этой шумной популярности и свои отрица¬

тельные моменты, и они не замедлили дать знать о

себе с самого начала поездки. 18 ноября 1905 года

была завершена официальная процедура развода.
На следующий день после регистрации брака с

Чармейн Киттредж Джек Лондон узнал, что по зако¬

ну штата запрещено жениться в течение года

после развода. По этому поводу он заявил репорте¬

рам: «Что ж, оформлю свой брак в каком-нибудь

другом штате как можно скорее, а если понадобит¬

ся —- и не только в одном». Поспешность, которую

проявил Лондон со своей женитьбой на Чармейн, была

единодушно признана непристойной, а заявление его

вызвало целый поток нареканий. В проповеди, про¬

читанной в Де-Мойне, штат Айова, доктор Джеймс

Бииб обрушился на Женский клуб за то, что он при¬

гласил Лондона выступить с лекцией, проявив тем

самым подобострастие к личности, «столь безответ¬

ственно относящейся к семейным устоям». «Носиться

с особой, повинной в моральной распущенности, —

провозгласил он, — это значит оставлять безнака¬

занным преступление». Но, несмотря на то что многие

женские клубы отменили его выступления, несмотря

на упреки со стороны некоторых социалистов — ведь

пресса прямо связывала «аморальность» с его социа¬

листическими убеждениями, — Лондон оставался не¬

преклонным. Как ему строить свою личную жизнь, —

настаивал он, никого не касается, кроме него самого.
И все же, хотя некоторые женские клубы, видимо,

сочли себя слишком шокированными, чтобы слушать

лекции Лондона, его выступления в колледжах и уни¬

верситетах собирали огромные аудитории. В Гарвар¬

де две тысячи человек — студентов и преподавателей

университета — «самый цвет, пожалуй, богатейшей

буржуазии в мире» — набились в большой зал. Мно¬

гим все это казалось скорее занятным, чем серьезным.

Однако Лондона это не смущало — он, что называет¬

ся, рубил с плеча. Он вновь заявил о солидарности с

русскими революционерами: «Я говорю и думаю об

этих «убийцах» в России как о своих товарищах. Это

чувство разделяют все мои американские товарищи
121

по борьбе, и все 7 миллионов наших товарищей во

всем мире. Доказательство этому — тот факт, что мы

поддерживаем всех наших русских товарищей. Они

не принадлежат к числу последователей Толстого,

равно как и мы. Мы — революционеры».
Из Гарварда Лондон отправился в Нью-Йорк, где

он выступил перед избранным кругом самых богатых

людей. Это выступление состоялось 19 января 1906 го¬

да в нью-йоркском Гранд-Сентрал-Паласе. За десять

центов присутствующим предлагалось приобрести

флажки — «памятные — цвета крови — сувениры

Джека Лондона, которые не позволят вам забыть это

торжественное собрание». «Нью-Йорк тайме» на сле¬

дующий день вышла с заметкой под заглавием: «Все

прицепили что-нибудь красное, чтобы слушать Джека

Лондона». Несколько месяцев спустя он воспроизвел

этот эпизод в «Филоматах» — блестящей главе «Же¬

лезной пяты».
Как рассказывает Джошуа Вэнхоуп, присутство¬

вавший на этой лекции перед нью-йоркскими богача¬

ми, Лондон закончил свою речь страстным обвине¬

нием сидящих в зале:
«Человечество вам доверилось, а вы обманули его

доверие и завели его в тупик. Вы оказались несостоя¬

тельными, несмотря на все ваши хвастливые посулы.

Миллион лет назад пещерному человеку, .не имевшему

орудий производства, неразвитому и темному, у которо¬

го не было ничего, кроме сильного тела, удавалось про¬

кормить свою жену и детей, жизнь его рода продолжа¬

лась. Вы же, вооруженные современными средствами

производства, тысячекратно умножившими произво¬

дительность труда по сравнению с временами пещер¬

ного человека,— вы импотенты и банкроты, вы не

в состоянии обеспечить миллионам людей даже жал¬

кий кусок хлеба, чтобы сохранить им жизнь. Вы до¬

вели человечество до нищеты, и оно отнимет у вас

вашу власть».
«В аудитории, — вспоминает Вэнхоуп, — приглу¬

шенный шум. Богато разодетые слушатели выражали

свое недоумение, гнев, раздражение, но непреклонный

Лондон продолжал;
122

«Кто ее отнимет у вас? Мы отнимем. Кто такие

мы? Мы — это семь миллионов социалистов, револю¬

ционеров, и нас день ото дня все больше и больше.

И мы претендуем на все ваши богатства. Посмотрите

на нас! Мы сильны! Поглядите на наши руки! Это

сильные руки, даже сейчас они готовы удержать все

ваши богатства и всю вашу власть, и они возьмут эту

власть, возьмут силой из ваших слабеющих рук. Да¬

лек ли, близок ли этот час, но он грядет. Армия на

марше, и ничто не способно остановить ее, во всяком

случае, не вам об этом помышлять. Цель ее — все, чем

владеете вы, и ни граном меньше, и она отнимет это

все, вы — банкроты, и вам придется отступить перед

силой. Мы — эта сила, и, когда придет час, мы

продемонстрируем такую мощь, какую ваше вялое

воображение не могло бы нарисовать и в сновиде¬

ниях!»
Поднялся ропот возмущения, протеста, — продол¬

жает Вэнхоуп, — каких-то почтенных господ, каза¬

лось, вот-вот хватит апоплексический удар. Лондон

спустился с трибуны. Он шел сквозь это море иска¬

женных гневом, полыхающих яростью лиц, но никто

не посмел задержать его... Он уже отошел достаточно

далеко, так что не мог услышать, когда кто-то, придя

в себя и набравшись смелости, выкрикнул: «В тюрьме

ему место!»
Джек ликовал. Он писал Бэмфорду: «О, мне есть

что порассказать, когда вернусь, о своих стычках с

сильными мира сего!»
26 января 1906 года Лондон из Нью-Йорка отпра¬

вился в Нью-Хэвен, чтобы прочитать лекцию в Р1ель-

ском университете. Доктор Александр Ирвин, священ¬

ник Нью-Хэвенской церкви пилигримов и секретарь

местного отделения Социалистической партии, убедил

йельский союз — дискуссионный клуб — взять на себя

организацию лекции, при условии что Лондон не бу¬

дет касаться острых проблем. Арендовали Вулси-Холл,

на предприятиях и в учреждениях раздали приглаше¬

ния, по всему городку расклеили афиши, извещавшие

о лекции. Автор афиши, местный художник-социалист,

изобразил Лондона в закрытом красном свитере на
123

фоне языков пламени. Крупными буквами было выде¬

лено одно слово — название темы лекции,— «Рево¬

люция».
Надо ли говорить, что на следующий день йель¬

ский университет пережил небывалое потрясение.

Сначала Лондону хотели запретить выступать, но

Вильям Лайон Фелпс, один из молодых, но пользо¬

вавшихся авторитетом преподавателей, парализовал

попытки отменить лекцию, поставив простой вопрос:

«А разве йельский университет — это монастырь?»
3000 студентов, 300 преподавателей и жителей го¬

родка, включая группу рабочих, предложивших свои

услуги на случай возможных волнений, до отказа

набились в Вулси-Холл, чтобы послушать, что скажет

Лондон о революции.
Текст этой знаменитой лекции представляет со¬

бой расширенный вариант речи «О революционном

духе американского пролетариата», произнесенной

Лондоном год назад в Калифорнийском университе¬

те. Ее открывают исполненные драматизма и пафоса

строки о миллионной армии солдат социализма, этого

международного движения, не знающего себе равных

в истории. Пламя этой революции разгорается все

ярче и ярче, у нее своя история, свои традиции, о ней

написаны собрания томов научной литературы. Ре¬

волюционеры называют друг друга «товарищами», их

красное знамя — не знак подстрекательства к взаим¬

ному уничтожению, а символ людского братства, ко¬

торое в конце концов сметет все национальные рубе¬

жи. Когда позволяют законы страны, революционеры

борются за уничтожение капиталистического общества

мирными средствами, опуская в урну избирательные

бюллетени, но если это оказывается невозможным,

если против них применяется сила, они и сами прибе¬

гают к силе, на насилие отвечают насилием. Эта

волна революционного возмущения, — подчеркнул

Лондон, — прежде всего движение рабочего класса.

Представители средних классов и свободных профес¬

сий примыкают к борьбе за сокрушение капитализма,

и все-таки душа революции — именно рабочий класс.

Средний класс — это гибнущие слои, и только у ра¬
124

бочих хватит силы довести до победного конца битву

за социализм. «Рабочие всего мира как класс борются

с капиталистами всего мир.1 как классом», — сказал

он, обращаясь к своим йельским слушателям. Затем

он перешел к анализу причин возникновения этой ог¬

ромной социалистической армии, причин, делающих

необходимостью создание нового общественного строя.

Существующая структура общества, заметил он, не

способна удовлетворить насущные нужды человечест¬

ва. Свидетельством тому — безработица, .низкие зара¬

ботки, голод. Даже пещерный житель чувствовал себя

более защищенным, чем голодающий и бездомный,

которому так ничтожно мало дает существующий

социальный порядок. Однако самое чудовищное из

всего этого состоит в том, что эта нищета и голод ни

в малейшей степени не оправданы объективными

условиями, ибо средств производства более чем до¬

статочно, чтобы обеспечить пищу, кров и одежду для

каждого человека. И тем не менее из-за несостоятель¬

ности класса капиталистов тысячи и тысячи людей не

имеют крова, пищи, одежды. Этот раздел своей лек¬

ции Лондон подкрепил цитатами из газетных статей,

социологических исследований, сводок Бюро труда

Соединенных Штатов.
Обанкротившиеся капиталисты продолжают упор¬

ствовать в своих ошибках, говорил Лондон. Они по¬

лагают, что им удастся возвести преграды на пути

вздымающейся волны революции, применяя против

рабочих насилие — «штыки, пулеметы, полицейские

дубинки, профессиональных штрейкбрехеров и воору¬

женных сыщиков». Однако эта тактика сама автома¬

тически вербует все новых и новых рабочих в ряды

революционеров.
Правящий класс показал свою полную неспособ¬

ность руководить обществом. Теперь пришла очередь

рабочего класса. «Класс капиталистов осужден, — за¬

ключил он. — Его власть не привела ни к чему хоро¬

шему, надо отнять у него власть! Семь миллионов ра¬

бочих заявляют, что они объединят вокруг себя весь

рабочий люд и свергнут капитализм. Революция на¬

лицо! Попробуйте остановить ее!»
125

Эта лекция — одно из лучших публицистических

выступлений Лондона, — язык ее ясный, выразитель¬

ный, мысль выражена ярко, динамично, напряжение

не падает до самого конца — даже там, где в под¬

тверждение тезиса приводятся статистические данные.
Особое значение для текущей деятельности Со¬

циалистической партии имели также разделы, где шла

речь о роли рабочего класса в борьбе за свержение

капитализма и о месте в этой борьбе представителей

средних классов и свободных профессий. В итоге эта

статья (как, впрочем, и другие, о которых шла речь)

и сегодня, более сорока лет после того, как она была

написана, не утратила ни актуальности, ни свежести

звучания.
В текст лекции, которую он намеревался произ¬

нести в Йеле, Лондон вставил едкие замечания о по¬

ложении американских колледжей и университетов:
«Я отправился в университет. Главное, можно

даже сказать все, по сути показалось мне там воз¬

вышенным и благостным, вот только жизни я там не

нашел. Я обнаружил, что американский университет

в полной мере соответствует идеалу, сформулирован¬

ному одним профессором Чикагского университета

(Полем Шори): «Бесстрастное стремление к дости¬

жению бесстрастного знания» — идеала чистого и бла¬

городного — нет сомнений, но далекого от жизни...

И отражение этого университетского идеала я вижу

в консерватизме, в безразличии американского наро¬

да к тем, кто страдает, кто испытывает нужду. И вот

я решил предпринять попытку разбудить в сознании

нашей университетской молодежи интерес к изучению

социализма.
...Мы вовсе не собираемся просто вербовать сто¬

ронников... Если студенчество не желает сражаться

за нас, мы хотим, чтобы оно вступило в борьбу про¬

тив нас — разумеется, в открытую, искреннюю борьбу

против нас. Чего мы решительно не хотим — это про¬

должения того, что имеет место сегодня и что имело

место в жизни университета вчера,— застоя и мерт¬

вечины, равнодушия к проблемам социализма, неве¬

жества в этой области. Сражайтесь за нас или сра¬
126

жайтесь против нас! Возвысьте свой голос за или

против; пробудитесь к жизни!»
Студенты наградили Лондона бурной овацией.

Иельиы на руках снесли его с трибуны. Даже кое-кто

из профессуры разделял этот энтузиазм. «Один из про¬

фессоров Йельского университета, — заметил как-то

доктор Ирвин,—сказал мне через несколько дней пос¬

ле этой лекции, что она явилась величайшим событием

в интеллектуальной жизни университета за многие

годы и что он от души желал бы повторения Лондо¬

ном той же программы и в том же зале». Пресса, мяг¬

ко выражаясь, далеко не разделяла подобных чувств.

Газеты Нью-Хэвена возмущались тем, что социалисту

позволили подвергнуть своей «обработке» студентов.

Нью-йоркские газеты подняли шум. «Нью-Йорк

тайме» в номере от 1 февраля 1906 года посвятила

речи Лондона в Йеле длинную редакционную статью,

где лицемерно возносила ему хвалы «за полную от¬

кровенность, с которой он поведал своим слушателям

о социализме и целях, им преследуемых». В отличие

от большинства своих товарищей, фарисействовала

«Таймс», Джек Лондон «не облачает социализм в

ангельские одежды. Он не притворяется, будто видит

в нем способ вернуться к принципам всеобщей спра¬

ведливости или благодетельную реформу, которая

никому не принесет вреда и осчастливит весь мир.

Социализм мистера Джека Лондона — это кровавая

война, война одного класса общества против других

классов. Он прямо так и говорит. Это разрушитель¬

ный социализм. Он прославляет его». И далее

«Таймс» продолжала беззастенчиво искажать мысль

Лондона, утверждая, будто он заявил следующее:

«Если конституция мешает людям принять нашу про¬

грамму, тогда — к чертям такую конституцию. Да, к

чертям конституцию!»
«Вот что такое социализм, — заключала «Таймс».

Вот каковы его устремления и цели. Сознательно или

несознательно, но очень многие социалисты стремятся

к тем самым преобразованиям, о которых говорит

мистер Джек Лондон, и к осуществлению их теми

самыми средствами, которые он имеет в виду... Однако
127

мало кому из социалистов хватает той смелости, ка¬

кой располагает мистер Джек Лондон. Да, повторяем,

его храбрости и честности следует отдать должное.

Общество сможет лучше понять, что такое социализм,

более трезво оценить его, когда как следует поймет

природу социализма и намерения социалистов»,
Лондон не счел нужным отвечать «Таймсу», но

Эптон Синклер в письме редактору попытался испра¬

вить «ошибочное впечатление», произведенное «ци¬

татой» из йельской речи. Говоря о знамени револю¬

ции, «красном, цвета крови», писал Синклер, Лондон

тут же разъяснил своим слушателям, что имеет в

виду «символ братства человечества, а не войну и

разрушение»; приведя слова «к чертям такую кон¬

ституцию!», он цитировал «генерала, командовавшего

некогда в штате Колорадо». Это уже было выяснено

во время выступления Лондона в Гранд-Сентрал-Па-

ласе в Нью-Йорке 19 января, о чем и сообщил кор¬

респондент «Нью-Йорк тайме». В своей речи Лондон

заметил, что рабочие могут оказаться вынужденны¬

ми заявить «к чертям такую конституцию». Его пере¬

бил один слушатель — пожилой солдат. Он переспро¬

сил, цитирует ли Лондон чьи-то слова или выражает

свое мнение. Лондон ответил, что он цитирует слова

одного вояки, который употребил их в оправдание

незаконного заключения милицией в тюрьму басто¬

вавших шахтеров Колорадо. Мэри Джонс, ветеран

профсоюзного движения, сама не раз отбывавшая

заключение во время стачек, а сейчас занимавшая

место в ложе почетных гостей, встала и крикнула:

«Да, это был генерал». Обо всем этом на следую¬

щий день писала «Нью-Йорк тайме», не забыв упомя¬

нуть и о том, что, когда Лондон продолжил свою

речь, старый солдат вышел из зала с «высоко подня¬

той головой».
На самом деле слова эти принадлежали не бри¬

гадному генерал-адъютанту Шерману Беллу, началь¬

нику колорадской милиции, как утверждали Мэри

Джонс и Эптон Синклер, а военному прокурору майо¬

ру Томасу Макклелланду. В своей «Автобиографии»,

опубликованной двадцатью годами позже, Мэри
198

Джонс исправила эту ошибку (Чикаго, 1925, стр. 107—

108).
Говоря о том, чтобы отнять власть у нынешних

правителей «войной, если это окажется необходимым»,

Лондон, писал Синклер, разъяснял слушателям, что

«Социалистическая партия — это партия, агитирую¬

щая за свои идеи в рамках конституции в тех стра¬

нах, где существует всеобщее избирательное право и

свобода слова, а там, где этих прав люди лишены,

она прибегает к силе».
Синклер порицал «Таймс» и за утверждение, что

будто бы большинство социалистов не декларируют

своих целей столь решительно и откровенно, как Джек

Лондон. «Я слышал речь Лондона,— замечал Синк¬

лер резко. — Я слышал и читал речи многих других

социалистов и до сих пор не находил какого-либо

существенного различия между ними».
Письмо Синклера, как и предупреждал его Джек

Лондон, никого не удовлетворило. Газеты продолжали

приписывать самому Лондону слова «к черту консти¬

туцию!», в редакционных статьях по-прежнему вы¬

ворачивалось наизнанку содержание его речей, цити¬

ровались фразы, вырванные из контекста. 8 февраля,

через три дня после того, как в «Таймсе» появилось

письмо Синклера, публичная библиотека Дерби Нек

(штат Коннектикут) изъяла из обращения все про¬

изведения Джека Лондона, сопроводив эту акцию

следующим заявлением: «Поскольку Джек Лондон

публично объявляет себя анархистом, посылает к чер¬

тям конституцию и предлагает свергнуть правитель¬

ство, мы распорядились изъять из обращения все его

произведения и призываем последовать нашему при¬

меру не только другие библиотеки, но всех, кто любит

свою страну, призываем отказаться от покупки его

книг и подписки на журналы, печатающие его расска¬

зы». Призыв был немедленно подхвачен еще несколь¬

кими библиотеками. По стране разносился клич:

«Бойкотируйте все журналы, которые помещают рас¬

сказы Джека Лондона».
Все это, разумеется, не могло не привести к паде¬

нию спроса на книги Лондона. Но гораздо больше бес¬
129

покоили Джека панические настроения мелкобуржу¬

азных лидеров Социалистической партии, испугавших¬

ся, что высказывания Лондона могут быть приняты

за официальную позицию движения. Многих социали¬

стов, представляющих правое крыло, просто бросало

в дрожь, когда они слушали, с каким одобрением

приводит Джек слова Фебса: «Нет хороших капита¬

листов и нет плохих рабочих» — и когда он говорит о

классовой борьбе. Опасаясь, как бы речи Лондона не

отпугнули умеренно настроенных членов партии и

сочувствующих, они поспешили отмежеваться от его

взглядов. Представляя Джека слушателям, собрав¬

шимся в Гранд-Сентрал-Парк в Нью-Йорке, Д. Фелпс

Стоукс дал ясно понять, что ни он, ни другие социа¬

листы не согласны с утверждением Лондона, будто

«катастрофа, которой чревато такое положение вещей

(концентрация богатства и власти в руках меньшин¬

ства и тому подобное), грозит неминуемо обрушиться

на нас». Парировать эту реплику Джек не стал. Он

чувствовал себя утомленным после лекционной поезд¬

ки по Флориде, к тому же страдал от тонзиллита.

И все же, вспоминает Эптон Синклер: «Над волнами

развевающихся красных платков разносился его голос,

со спокойным мужеством обращавший к городу Нью-

Йорку строки своей потрясающей «Революции»...
Лондон продолжал свое лекционное турне, высту¬

пая от имени Студенческого социалистического обще¬

ства, пока 3 февраля 1906 года его не свалила с ног

в Сент-Поуле серьезная болезнь. Дальнейшие высту¬

пления были отменены, и он возвратился в Глен-Эл¬

лен. 22 февраля он писал Анне Струнской: «Вот я и

опять дома. Позади четыре месяца разъездов с лек¬

циями. Заговорил своих слушателей до смерти. Вы¬

ступал в Йеле, Гарварде, Колумбии, Чикагском уни¬

верситете, множество речей произнес в отделениях

Социалистической партии». Больше выступать с лек¬

циями ему не довелось.
Разумеется, не один Джек Лондон обращался с

социалистическими идеями к студенческой аудитории.

Однако его эта молодежь, можно сказать, боготвори¬

ла, многих студентов колледжей его лекции прибли¬
130

зили к движению. Он и сам видел, что деятельность

Студенческого социалистического общества приносит

ощутимые плоды, и категорически не соглашался с

теми деятелями партии, кто высказывался за роспуск

этой организации. В каждом колледже, где ему при¬

ходилось читать лекцию, рассказывал он Джорджу

Бэмфорду, он «обязательно встречал несколько серьез¬

ных и искренних студентов, настроенных просоциа¬

листически, и социалистов, которые выражали же¬

лание создать кружок Студенческого социалистиче¬

ского общества», — и что ничего этого нельзя было

бы добиться, если бы не существовало самого обще¬

ства. Он понимал, конечно, что вовсе не каждый всту¬

пающий в это общество был зрелым социалистом, но

при этом был убежден, «что большинство его членов

можно будет поднять до социализма... Вообще в атмо¬

сфере постоянных дискуссий, обсуждения книг поня¬

тие «социализм» в таком колледже постепенно войдет

в обиход».
Лекционное турне Лондона принесло и другие

плоды. В то время как большая часть газет игнориро¬

вала тщательно документированное обвинение, предъ¬

явленное Лондоном капитализму, занявшись несколь¬

кими фразами из его речей и приспосабливая их для

иллюстрации выгодных им тезисов, кое-кто попытался

проверить приведенные им факты. Так, в связи с на¬

званными им в речи «Революция» цифрами нищен¬

ских заработков чикагских швейников и выводом, что

«в семьях, где люди вынуждены довольствоваться та¬

ким заработком, дети не знают детства и все от мала

до велика обречены на полуголодное, скотское суще¬

ствование», «Чикаго америкэн» поручила своим ре¬

портерам исследовать эти факты и посвятила несколь¬

ко страниц результатам их розысков. Вот как начи¬

нался этот репортаж:
«Рабы в Чикаго — рабы потогонной системы, гну¬

щие спины с утра до ночи и получающие по 15 центов.

Семья из трех человек на прошлой неделе заработала

всего два с половиной доллара; здоровый мужчина

получил за неделю 95 центов; женщина, которая сум¬

му доллар с четвертью считает хорошим недельным
131

заработком, на 90 центов в неделю содержит двоих

детей — все это обнаружили сегодня репортеры «Чи¬

каго америкэн», обследовавшие потогонные предпри¬

ятия Чикаго.
Одних этих фактов достаточно, чтобы полностью

подтвердить заявление Джека Лондона, писателя и

лектора-социалиста, в речи, произнесенной в Нью-

Йорке о том, что многие девушки и женщины зараба¬

тывают в Чикаго всего по 90 центов в неделю.
«Чикаго америкэн» подтверждает эти факты. В Чи¬

каго многие женщины получают не более 90 центов в

неделю».
Затем следовала серия интервью с швейниками-

итальянцами, в которых во всех подробностях была

отражена недостойная человека жизнь. Такие газет¬

ные статьи значили для Лондона больше, чем запре¬

щение его книг в библиотеках или бойкотирование

журналов, печатающих его рассказы. Он гордился

тем, что его лекции и статьи основаны на докумен¬

тальных материалах, на глубоком изучении предмета.

Газеты предпочитали изображать Лондона как жертву

увлечения звучными радикальными лозунгами. На

самом же деле он глубоко изучал современное обще¬

ство и, приступая к очередной статье или рассказу,

посвященному социальным проблемам, всегда имел

под рукой большую подборку вырезок из газет, жур¬

налов, книг, официальных отчетов. Этим материалом

пользовались и другие социалисты и профсоюзные

деятели в своих письменных и устных выступлениях.

«Эта маленькая брошюрка заключает в себе столько

потрясающих свидетельств и ярких выдержек, — пи¬

сал о «Войне классов» «Интернэшнл соушэлист ре¬

вю», — что их хватило бы, чтобы снабдить армию

уличных ораторов». Лондон был очень рад, что соб¬

ранный им материал служит такую службу. «Я с

удовольствием предпочту увидеть, как растащили по

кусочкам и распространили в массах все мои матери¬

алы, добытые для агитации за социализм, — писал он

Фреду Бэмфорду 26 июля 1906 года, — чем знать, что

авторство их связывают только с моим именем, а

известны они меньшему числу людей».
132

Даже уже после того, как он отошел от активного

участия в деятельности Студенческого социалистиче¬

ского общества, Лондон внес свой вклад в популяри¬

зацию этой организации, написав «Что значит для

меня жизнь» специально для нее. Эта статья была

первым печатным изданием общества. В этом своем

эссе, быть может, наиболее ярком из всего, что он на¬

писал о своей жизни, Лондон рассматривает путь,

приведший его сквозь годы к той поре, когда он впер¬

вые обрел правильный взгляд на жизнь, когда он осо¬

знал, какое место в его жизни занимает философия

социализма. Он пишет о том, как начиналась его ра¬

бочая биография, и о жгучем желании подняться над

своим классом, где все казалось таким безобразным,

пробиться в ряды тех, кто красиво одет и всегда сыт,

чья жизнь казалась ему возвышенной, благородной и

чистой. Но общество не давало ему пробиться наверх,

и он был вынужден браться за любую поденную рабо¬

ту, чтобы не умереть с голоду. Он узнал, что жизнь —

это торговый бизнес, продается все, что может

принести выгоду другим, и решил продавать про¬

дукты своего мозга, а не физическую силу, кото¬

рая слишком быстро уходит и не очень высоко це¬

нится. Потом он встретил социалистов, и впервые

жизнь приобрела для него смысл. Он оказался среди

«людей горячего сердца, которые человека, его душу

и тело ставили выше долларов и центов и которых

плач голодного ребенка волнует больше, чем трескот¬

ня и шумиха по поводу торговой экспансии и мирового

владычества». Наконец, «продавая продукты своего

мозга», он выкарабкивается из пропасти, чтобы уви¬

деть, что те, кто находится на верхней ступени обще¬

ственной лестницы, чисто и красиво одеты, но живут

в атмосфере все отравляющего лицемерия. К тому же

он обнаружил, что души их пусты и мертвы. И он

возвращается к своим товарищам и с радостью при¬

нимает участие в совместной работе на благо Рево¬

люции. Глядя в будущее, он предсказывает день ее

победы. «А потом мы очистим подвалы и построим

новое жилище для человечества, в котором не будет

палат для избранных, где все комнаты будут про¬
133

сторными и светлыми и где можно будет дышать чи¬

стым и животворным воздухом». Он заканчивает сло¬

вами твердой убежденности в неизбежном торжестве

социализма:
«И наконец — я верю в рабочий класс. Как сказал

один француз: «Лестница времени постоянно сотря¬

сается от деревянных башмаков, поднимающихся

вверх, и начищенных сапогов, спускающихся вниз».
В июне была начата постройка «Снарка». Лондон

работал над «Железной пятой», обсуждал с издателя¬

ми вопрос о праве на публикацию рассказов и статей,

которые он собирался присылать во время задуман¬

ного путешествия по южным морям. В это же время

он работал над статьей о великом произведении лите¬

ратуры «разгребателей грязи» — о романе Эптона

Синклера «Джунгли», в котором нарисована потря¬

сающая картина условий труда на чикагских бойнях.

Когда журнал «Эппил ту ризон» в конце 1905 года

начал печатать роман Синклера, Лондон тут же сооб¬

щил об огромном впечатлении, которое произвел на

него этот роман.
«Он взволновал меня до глубины души, — писал

он автору. — Я просто не мог оторваться от его стра¬

ниц. Ничего подобного я не читал. Шлю самые сер¬

дечные поздравления».
Немного позднее, когда Синклер, убедившись в не¬

возможности найти издателя, решил издавать книгу

сам и обратился за помощью к Лондону, Джек отве¬

тил страстным обращением к читателям, призывая их

прислать предварительные заказы, чтобы содейство¬

вать изданию книги. Текст этого обращения, напеча¬

танного в «Эппил ту ризон» 18 ноября 1905 года,

настолько темпераментен, что заслуживает быть при¬

веденным полностью:
«Дорогие товарищи!
Свершилось наконец! Книга, которую мы ждали

так много лет! «Хижина дяди Тома» наемных рабов!

Книга товарища Синклера «Джунгли» имеет все шан¬

сы выполнить по отношению к сегодняшним наемным
134

рабам ту роль, какую сыграла «Хижина дяди Тома»

в судьбах черных рабов.
Это в высшей степени современная книга. Авторы

великолепных теоретических рассуждений о книге

Беллами «Оглядываясь назад» сделали доброе дело.

Все это очень хорошо, и мы им благодарны за это.

«Оглядываясь назад» — отличная книга. Но я беру

на себя смелость утверждать, что «Джунгли», кото¬

рую еще не прославляли известные теоретики, — еще

более замечательная книга.
Она живая и горячая. В ней — сама жестокая и

грубая жизнь. Она написана потом и кровью, стона¬

ми и слезами. Она изображает человека не таким, ка¬

ким он должен был бы быть, но таким, каким его вы¬

нуждает быть наш мир в XX веке. Она изображает

нашу страну не такой, какой она должна была бы

быть или какой она выглядит в фантазиях прекрасно¬

душных апостолов Четвертого июля, — обителью сво¬

боды и равенства возможностей, нет, она рисует нашу

страну такой, какова она на самом деле, страной гне¬

та и несправедливости, кошмаром нищеты, нечелове¬

ческих страданий, адом, джунглями, где звери пожи¬

рают друг друга.
Вот где самая суть книги товарища Синклера —

джунгли! Так он ее и назвал. Эта книга должна ша¬

гать по свету. И вы, товарищи, должны сделать все,

чтобы она шагала! Она потребовала полной отдачи со

стороны того, кто ее написал, чтобы появиться на свет.

Теперь она требует отдачи с вашей стороны, чтобы

шагать по свету.
Помните, не забывайте, товарищи, эта книга истин¬

но пролетарская. Истинно пролетарской она должна

остаться во всем. Она написана пролетарием умствен¬

ного труда. Она должна быть издана пролетарским

издательством. Ее должен читать пролетариат.

И судьбу ее должен решить пролетариат: если про¬

летариат ее не издаст, она не будет издана вообще.

Короче говоря, требуется высшее напряжение усилий

пролетариата.
Помните, эта книга должна появиться перед ли¬

цом врага. Ни одно капиталистическое издательство
135

не осмелится напечатать ее. Ее будут осмеивать —

кое-кто, глумливо подхихикивать на ее счет — кое-кто,

поносить — кое-кто, но прежде всего и хуже всего,

самая опасная для нее реакция — замалчивание. Ибо

это тоже оружие капиталистов.
Товарищи, не забывайте о заговоре молчания.

Молчание — смертельнейшая опасность из всех угро¬

жающих этой книге. Книга эта сама за себя постоит.

Вы ее читали, и вы это знаете. Все, в чем она нуж¬

дается, — гласность. И обеспечить ей эту гласность —

ваш долг. Вы не должны позволить замолчать ее. Вы

должны прокричать все уши по поводу этой книги —

так, чтобы слух о ней не умолкал ни дома, ни на ули¬

це, ни днем, ни ночью. Вы должны говорить о ней,

кричать о ней, делать все, что угодно, только не мол¬

чать о ней. Откройте свои рты, наберите воздуха в

легкие и поднимайте такой крик, чтобы те, кто навер¬

ху, заволновались, по поводу чего такой шум, а то и

ощутили бы, как зашатались воздвигнутые ими зда¬

ния алчности.
Все, что от вас требуется, — оттолкнуть эту книгу

от причала. Вы читали сами эту книгу, и вы знаете,

что она за себя постоит. Ее надо только оттолкнуть,

а потом уж никто не догонит. Печатники с ног со¬

бьются, выпуская новые и новые тиражи. Она будет

расходиться в сотнях тысяч экземпляров. Ее прочтет

каждый трудящийся. Она докричится до тысяч людей,

прежде остававшихся глухими к голосу социализма.

Она распашет почву для семян нашей пропаганды.

Она завербует тысячи новых сторонников нашего

дела. Товарищи, дело за вами!
Ваш — во имя Революции,
Джек Лондон»
За короткое время после того, как было напечата¬

но это воззвание, почта доставила пять тысяч предва¬

рительных заказов на книгу (с денежными вложени¬

ями). Вышла она в издательстве «Джангл Паблишинг

компани». А затем ее решили издать Даублдей, Пейдж

и К°, несмотря на угрозу судебного преследования.
136

Как'только книга появилась на прилавках магазинов,

Лондон откликнулся восторженной рецензией, кото¬

рую предложил херстовскому концерну. 8 августа
1906	года после долгих проволочек на страницах

«Нью-Йорк джорнэл» она увидела свет, но до неузна¬

ваемости переделанной. Это самоуправство привело

Лондона в ярость. Он направил рецензию в «Уил-

ширс мэгезин», который месяц спустя напечатал ее,

сопроводив следующим редакционным примечанием:
«Полный текст этой превосходной рецензии на

«Джунгли» никогда прежде не публиковался. Перво¬

начально рецензент направил его в газеты херстов-

ского концерна. Пролежав несколько месяцев без

движения, рецензия наконец была напечатана в со¬

кращенном и изуродованном виде — «совершенно

выпотрошенной»,— как язвительно заметил Лондон.

Мистер Лондон прислал нам ее в редакцию на наше

решение. Мы полагаем, что читателям будет инте¬

ресно, пусть с некоторым опозданием, ознакомиться

с этим ярким истолкованием знаменитой книги Син¬

клера. Вот почему мы воспроизводим ниже полный

текст рецензии».
«Джунгли» сразу заняли место в списке бестсел¬

леров. Книга вызвала в стране такое возбуждение,

что конгрессу пришлось предпринять обследование

чикагских боен. И стартовым толчком на ее пути к

успеху послужило именно страстное выступление

Лондона в ее поддержку. «Если эта книга обошла

весь мир,— подтверждает сам Синклер,— то прежде

всего благодаря Джеку Лондону».
Участие в кампании, связанной с книгой Синкле¬

ра, не было для Лондона случайным эпизодом.

В этом выступлении он действовал, исходя из своих

глубочайших убеждений, которые неоднократно вы¬

являлись и в дальнейшем в поступках, сохранив¬

шихся в памяти тех, кто близко его знал, как самое

замечательное из всего, что было в его жизни. «На¬

блюдая его на протяжении одиннадцати лет, прошед¬

ших с той поры,— писал Эптон Синклер год спустя

после смерти Лондона,— я понял, что это выступле¬

ние не было данью какому-то порыву, оно выражало
137

самое сокровенное в его натуре. Он был необыкно¬

венно щедрым — редакторы и издатели в счет не

идут, их он ненавидел, хотя в ненависти этой не было

ничего личного, она диктовалась классовыми убе¬

ждениями. С начинающими литераторами он нян¬

чился, как с малыми детьми, кое-кого из них даже

избаловал своей снисходительностью. Ему, скажем,

мало было просто написать Лоуренсу о том, что ему

очень понравились «Сыновья и любовники», его тем¬

перамент требовал непременной телеграммы. Он ве¬

ликолепно знал, как тернист путь борьбы молодого

революционера — им он оказывал всю возможную

поддержку, моральную и материальную, ведь это

был вклад в великое Дело. Вот эту щедрость души я

любил в нем больше всего. Свои слова о ней я умыш¬

ленно приберег напоследок — пусть и читатель уне¬

сет с собой память о ней, память об этом человеке,

сильном и в то же время добром, как дитя, честном

и открытом, как дневной свет, великодушном и щед¬

ром, как сама мать-природа».
А тем временем «Снарк» пожирал все, что Джек

Лондон получал за свои книги. И он писал и писал —

только бы заработать, только бы вложить новые

средства в постройку судна. Работать приходилось,

не разгибая спины. «Знаешь,—писал он Гейлорду

Уилширу 27 августа 1906 года в ответ на просьбу

написать статью для журнала,— если бы ты попро¬

сил меня отдать мою жену или мое ранчо — кажется,

мне это было бы легче сделать, чем выполнить твою

просьбу о статье. Я настолько по уши погряз в своей

работе (пишу) и в море забот, связанных с оконча¬

нием постройки корабля и подготовкой к отъезду,

что просто не могу и подумать о том, что должна

была бы содержать в себе такая статья, не говоря

уж о том, где взять время, чтобы написать ее. По¬

думать! Да все, о чем я в состоянии сейчас думать,—

это как соорудить якоря и тормозные устройства,

как обеспечить изготовление льда, как электрифици¬

ровать судно, как наладить моторы, работающие на

бензине, как разместить 1000 галлонов бензина на

судне, где места не хватает и для 500 галлонов.
138

Наконец, как управлять судном — господи, дружище,

да представляешь ли ты, что через каких-нибудь

пару недель мы выходим в море, а я до сих пор не

выкроил времени, чтобы хоть чуть-чуть освоить на¬

уку кораблевождения? Время! Если б ты знал, откуда

его взять, я бы попросил тебя прислать мне лучше

200 часов времени, чем 200 долларов денег».
Джек был сверхоптимистом, говоря о паре не¬

дель; на самом деле «Снарк» прошел через Золотые

Ворота лишь 23 апреля следующего года. Все эти ме¬

сяцы он не разгибая спины просиживал за письмен¬

ным столом — надо было хоть как-то компенсировать

все возраставшие расходы на сооружение судна.

Книги, рассказы сыпались нескончаемой чередой:

«Лунный лик и другие рассказы» — малозначи¬

тельный сборник, сентябрь 1906 года; «Белый Клык»,

роман о собаке — помеси с волком, доведенной до

одичания дурным обращением, а затем вновь пре¬

вратившейся благодаря люб^и и доброте в послуш¬

ного и преданного пса, сентябрь 1906 года; «Презре¬

ние женщины», пьеса, 1906 год; «До Адама» — увле¬

кательная повесть из жизни первобытного челове¬

ка с интересными мотивами сновидений, февраль
1907	года, и множество рассказов и статей, включая

цикл «Моя жизнь на дне», в котором он рассказывал

о днях своих скитаний, опубликованный в «Космо-

политэн мэгезин» в 1907 году и выпущенный Мак¬

милланом в ноябре 1907 года отдельной книгой под

названием «Дорога».
Погоня за гонорарами, которые должны были

возместить тридцатитысячный вклад в постройку

«Снарка», не погасила интереса Лондона к пробле¬

мам борьбы рабочего класса. Три произведения,

представляющие неоценимый его вклад в литерату¬

ру рабочего движения, были написаны именно в эту

мучительную для него пору: «Отступник», «Гниль

завелась в штате Айдахо» и «Железная пята».
Один влиятельный журнал обратился к Лондону

с просьбой написать об условиях детского труда на

хлопкопрядильных фабриках Юга, но он вынужден

был отказаться от заманчивого предложения: надо
139

было заканчивать «Железную пяту» и спешно гото¬

вить печатную продукцию, которая сразу же даст

деньги. Однако воспоминания о том, что он пережил

в отрочестве, работая на джутовой фабрике, кон¬

сервной фабрике и в прачечной, не давали ему по¬

коя, и, отставив все прочие дела, он пишет своего

«Отступника» — исполненный беспощадного реализ¬

ма рассказ, посвященный проблеме детского труда,

появившийся в сентябре 1906 года на страницах

«Вумэнс Хоум Компэниэн» и сделавшийся одним из

наиболее популярных материалов социалистической

пропаганды.
Главный герой рассказа, паренек примерно семна¬

дцати лет, низкорослый и чахлый, с семи лет рабо¬

тает на джутовой фабрике. Рассказ начинается с

того, что в жалком старом доме мать этого наемно¬

го раба капитала трясет его за плечи, чтобы поднять

с постели еще до рассвета начинающегося холодного

дня. Подросток сопротивляется, он хочет спать, но

мать предупреждает его: «Тебя оштрафуют». Только

писатель, сам переживший то, о чем он рассказы¬

вает, мог с такой достоверностью передать пережи¬

вания мальчишки, изнемогающего от нечеловеческой

усталости. Не меньше впечатляет и картина жуткой

бедности. Нетопленная сырая . комнатенка, смрад,

жидкая бурда вместо кофе, трудный дележ скудных

порций еды. В полшестого утра — гудок. Действие

переносится на фабрику. Здесь мы видим других де¬

тей, среди них и инвалиды, все до крайности исто¬

щенные и хилые, всюду кашляют — от пыли некуда

деться. Вот грозный инспектор, закрывающий глаза

на то, что дети еще слишком малы, для того чтобы

работать. Джонни (будущий отступник)—виртуоз

своего дела, годы однообразного труда выдрессиро¬

вали его. Утро за утром мать буквально вырывает

его из «тисков сна». А потом, когда ему было около

шестнадцати лет, болезнь надолго приковывает его

к постели. Выздоравливает Джонни медленно: все

спит и спит, как сурок, а когда не спит — думает. По¬

правившись, объявляет коротко, но твердо: он боль¬

ше не пойдет на работу. Материнские слезы не по¬
140

могают. Джонни покидает город и уходит бродяж¬

ничать. «Он шел не как человек и не был похож на

человека. Это была пародия на человека — заморен¬

ное, искалеченное существо ковыляло, свесив плети

рук, сгорбившись, как больная обезьяна, узкогрудая,

нелепая, страшная».
Статья «Гниль завелась в штате Айдахо» обяза¬

на своим рождением нашумевшему процессу Мой¬

ера — Хейвуда — Петтибона. Наибольшего накала

классовая борьба в Айдахо между Западной федера¬

цией горняков и корпорациями достигла 30 декабря
1905	года, когда бывший губернатор Стюненберг, с

правлением которого связаны особенно жестокие ре¬

прессии против участников рабочего движения, был

убит взрывом бомбы, подложенной у ворот его ран¬

чо. Преступление это — далеко не первое в длинном

списке уголовно-наказуемых деяний Гарри Орчарда.

Его арестовали, продержали в тюрьме в условиях

строжайшей изоляции, а потом передали в распоря¬

жение агентства Пинкертона, специализировавше¬

гося на вербовке штрейкбрехеров и сотрудников по¬

лиции. Агентство заключило с Орчардом сделку.

Чарлз Мойер, Уильям Хейвуд («Большой Билл») и

Джордж Петтибон — руководители Западной феде¬

рации горняков — были арестованы в Денвере, а

затем похищены полицией Айдахо, заточены в тюрь¬

му штата в Буазе и обвинены в убийстве бывшего

губернатора Стюненберга. Все это, как выяснилось

вскоре, было тайно подстроено губернаторами

Колорадо и Айдахо в сговоре с горными корпора¬

циями.
Социалистические и рабочие организации немед¬

ленно выступили в защиту своих товарищей. Они

понимали, что в действительности удар был направ¬

лен против боевого индустриального союза, возглав¬

ляемого арестованными. Юджин Дебс напечатал в

«Эппил ту ризон» страстное воззвание:

«Поднимайтесь, рабы!
Замышляется убийство, которое предполагается

совершить от имени закона и подвести под катего¬

рию закона. Чарлза Мойера и Уильяма Хейвуда из
141

Западной федерации горняков обвиняют в убийстве

бывшего губернатора Айдахо Фрэнка Стюненберга.

Эта версия понадобилась затем, чтобы тайно схва¬

тить их, поспешно вывезти за пределы штата в спе¬

циальном поезде, упрятать в тюрьму, признать ви¬

новными на основании лжесвидетельств подкуплен¬

ных негодяев, а потом удушить их в петле палача.

Пусть они попробуют казнить Мойера, Хейвуда и их

братьев: миллион революционеров выйдет с оружием

в руках защищать их!»
Президент Теодор Рузвельт назвал Дебса, Мой¬

ера и Хейвуда «нежелательными гражданами», но

движение в защиту заключенных в тюрьму рабочих

лидеров росло и ширилось. Федеральный окружной

суд отклонил жалобу о нарушении неприкосновен¬

ности личности, и была подана апелляция в Верхов¬

ный суд. Но высшая судебная инстанция уклонилась

от ее рассмотрения, прервав свои заседания на лет¬

ние каникулы. Между тем Мойер, Хейвуд и Петти-

бон оставались в тюрьме, в ходатайстве отпустить

их под залог было отказано. В адрес их поступали

приветствия от социалистов со всех концов мира.

Пришла телеграмма от Максима Горького: «Привет

вам, братья-социалисты. Мужайтесь. День справед¬

ливости и освобождения угнетенных всего мира бли¬

зок».
Джек Лондон внес свой вклад в борьбу за осво¬

бождение социалистических лидеров, и материаль¬

ный — в фонд защиты, и как публицист. 4 ноября
1906	года, когда Верховный суд наконец вынужден

был приступить к рассмотрению апелляции, он вы¬

ступил с блестящей статьей «Гниль завелась в шта¬

те Айдахо» на страницах «Чикаго дейли соушэлист».

Она прозвучала как подлинный обвинительный акт

капиталистической системе, капиталистической за¬

конности, духу корысти. Это было глубокое, умное,

взволнованное, страстное выступление, оно неотвра¬

тимо подводило читателя — каковы бы ни были его

политические убеждения — к выводу о том, что

троим рабочим грозит смерть за преступление, кото¬

рого они никогда не совершали, за то, что они «ока¬
/42

зались на пути шахтовладельцев к их миллионным

прибылям», попытались затронуть их карман. Далее

он поясняет свою мысль: «Почему Мойер, Хейвуд и

Петтибон несимпатичны шахтовладельцам? Оттого,

что, по мнению последних, эти люди пытаются за¬

лезть к ним в карман. Мойер, Хейвуд и Петтибон —

руководители организованных рабочих. Они возглав¬

ляют борьбу за более высокую зарплату и сокраще¬

ние рабочего дня. Но это влечет за собой удорожа¬

ние производства. Чем выше издержки производ¬

ства, тем меньше прибыль. С другой стороны, если

бы хозяевам удалось разгромить Западную федера¬

цию горняков, ничто не помешало бы им увеличить

рабочий день, снизить зарплату и выиграть на этом

миллионы долларов. Лишить шахтовладельцев этих

миллионов — и значит на их языке залезть к ним в

карман».
«У шахтовладельцев бездонные карманы. Иуда

предал Христа за тридцать сребреников. С той поры

человеческая природа нисколько не изменилась,

вполне возможно, что Мойер, Хейвуд и Петтибон бу¬

дут повешены из-за нескольких миллионов долларов.

Это отнюдь не означает, что Мойер, Хейвуд и Петти¬

бон лично неприятны шахтовладельцам (Иуда не

питал неприязни к Христу),— просто они не хотят

упускать свои прибыли. Иуда тоже не хотел упу¬

стить свои тридцать сребреников».
Статья Лондона — одно из -самых ярких его про¬

пагандистских выступлений, она останется свиде¬

тельством его глубокой преданности идеям рабочего

движения, готовности служить своим талантом делу

их победы. И в том, что в конце концов трое рабочих

руководителей были освобождены, немалая заслуга

принадлежит Джеку Лондону.
3 декабря 1906 года Верховный суд отклонил

апелляцию большинством в восемь голосов про¬

тив одного. Несколько месяцев спустя, в феврале
1907	года, Лондон выступил на многотысячном ми¬

тинге, созванном Социалистической партией, чтобы

отметить годовщину похищения рабочих лидеров

активизацией движения за их освобождение.
143

«Чтобы борьба за освобождение Мойера, Хейву¬

да и Петтибона завершилась успешно,— восклицал

он,— мы должны не просто голосовать, а драться за

этот успех, пустить в ход свои кулаки!»
Правда, на следующий день в интервью, данном

им репортеру «Сан-Франциско экзэминер», он не¬

сколько смягчил это заявление, но тех, кто на этом

основании решил, будто Джек Лондон утратил веру

в боевой, воинствующий социализм, появление «Же¬

лезной пяты» — самого революционного романа в

американской литературе — заставило отказаться от

этого поспешного- заключения.
Февраль 1908 года — дата выхода в свет книги,

принесшей имени Лондона прочную славу во всем

мире, его замечательного пророческого романа «Же¬

лезная пята». Она была написана за лето 1906 года,

но вобрала в себя плоды раздумий и исследований

многих лет. Глубочайшее проникновение в самую

сердцевину механизма капиталистической системы

позволило Лондону подметить тенденции, еще толь¬

ко нарождавшиеся в жизни современного общест¬

ва, незамеченные большинством его собратьев по

борьбе.
В своей первой значительной политической статье

«Вопрос максимума» Лондон предостерегал: правя¬

щие классы перед лицом экономического кризиса и

растущего влияния социализма постараются как

можно скорее надеть «крепкую узду... на массы,

пока не кончится кризис». «Это делалось прежде,—

заметил он.— Почему этого не сделать опять...

В 1871 году, повинуясь приказам руководителей эко¬

номики, истребили под корень целое поколение во¬

инствующих социалистов».
В 1903 году Лондон прочитал работу В. Гента

«Наш благодетельный феодализм», в которой автор,

хотя он и сочувствовал идеям социализма, высмеи¬

вал упования многих социалистов на то, что социа¬

листическое общество вот-вот утвердится на земле.

Книга Гента выросла из статьи, написанной им для
144

Джек Лондон в трущобах Ист-Энда. 1912 год.

Джек Лондон на корабле «Дириго» во время

путешествия вокруг мыса Горн. 1912 год.

«Индепендент»: «Следующий шаг: благодетельный

феодализм». Напечатанная 6 апреля 1902 года, она

вызвала такой живой интерес в самых широких кру¬

гах, что Гент решил выпустить на ее основе книгу.

Вместо победы социализма автор предсказывал но¬

вый феодализм под началом капиталистов, когда

«рабочий будет прикреплен к машине наподобие

того, как прежде крепостной был прикреплен к зем¬

ле». «Будущее общество, изображенное Гентом,—

писал Гарольд Шерберн Смит,— вовсе не похоже на

славную обитель равенства и гармонии, запечатлен¬

ную в книгах «Оглядываясь назад» (Эдварда Бел¬

лами) или «Путешественник из Алтрурии» Вильяма

Дина Хоуэллса — самых популярных из недавно

появившихся утопических творений. Нарисованную

Гентом картину возрожденного феодализма прони¬

зывает дух сардонического пессимизма. Да, в буду¬

щем обществе воцарится мир, полагает он, но это

будет регламентированный мир, мир современного

полицейского государства, мир фашизма» *. В своей

рецензии на книгу Гента, написанной им для «Ин¬

тернэшнл соушэлист ревю», Лондон настоятельно

рекомендовал своим товарищам прочитать и из¬

учить эту работу, выражая надежду, что она изба¬

вит некоторых из них от иллюзий насчет несостоя¬

тельности капиталистов, бессилия их удержать на¬

тиск побеждающего социализма. Рецензия Лондона

появилась в майском выпуске «Интернэшнл соу-

шлист ревю» под названием «Противоречивые учите¬

ля». Речь в ней шла о двух рецензируемых книгах:

«Нашем благодетельном феодализме» Гента и

«Социальной смуте» Джона Грэхема Брукса. Лон¬

дон считал, что «эти две книги следует читать одно¬

временно». Гент, которого он называет «сочувствую¬

щим социалистическому движению», исследует «с не¬

скрываемым страхом каждое проявление агрессии

со стороны класса капиталистов», Брукс, «жажду¬

щий продлить, насколько это возможно, господство
*	Harold Sherburn Smith, William James Ghent,

Reformer and Historian, unpublished Ph. D. thesis, University of

Wisconsin, 1957, pp. 82—83.
6	Ф. Фонер
145

капиталистической системы», взирает с «серьезной

тревогой на каждое проявление нарастающего напо¬

ра рабочего, социалистического движения». Две эти

книги представляли, таким образом, «две стороны

процесса, ведущего к такому накалу борьбы, по

сравнению с которым даже Французская революция

покажется не слишком серьезным конфликтом, ибо

эта борьба впервые в истории приобретает не ло¬

кальный, а глобальный характер».
Лондон резюмирует позицию Гента в таких сло¬

вах: «Ближайшее будущее, каким его видит мистер

Гент, принесет победу капиталистам. Рабочий класс

окончательно утвердится в положении зависимого

класса, живущего в условиях полного порабощения

машинами, весьма близко напоминающих средневе¬

ковое господство земли. Иными словами, рабочий

будет прикован к машине, хотя и менее крепкими

цепями, чем прежде крепостной к земле, но доста¬

точно на них похожими». Доводы Гента он называет

«необычайно проницательными, неотразимыми по

силе воздействия. С ними надо ознакомиться самому,

чтобы оценить по достоинству».
Комментируя «Социальную смуту» Брукса, Лон¬

дон указывает, что автор открывает наличие в Со¬

единенных Штатах «крайнего, тиранически-благоде-

тельного феодализма, очень похожего на описание

мистера Гента». Приведенный им в этой связи при¬

мер вполне подтверждает, что «феодализм» этот

«тираничен», однако «благодетельная» его сторона

остается трудноразличимой. Лондон предлагает вни¬

манию своих читателей следующий отрывок из книги

Брукса:
«Я спросил одного из крупнейших предпринима¬

телей Юга, не боится ли он масштабов профсоюзно¬

го движения. «Нет,— сказал он,— одним из положи¬

тельных следствий расовой неприязни является тот

факт, что негры вынуждают нас основательно стра¬

ховать себя от профсоюзов, обезвреживать их дея¬

тельность. Негры позволяют нам сохранять низкий

уровень зарплаты, ограничивать рамки организован¬

ных действий рабочих».
146

«Вот так удается поддерживать низкие стандар¬

ты. Если это положение и впредь не изменится,

результат окажется однозначным — чрезвычайное

усиление власти плутократической администрации,

обслуживаемой армией высокооплачиваемых пособ¬

ников, выделение элиты из квалифицированных и хо¬

рошо оплачиваемых рабочих, и все это будет суще¬

ствовать за счет порабощенного класса низкоопла¬

чиваемых рабочих. А для удержания масс в рамках

послушания — все более широкое применение воен¬

ной силы».
Цитируя эти абзацы «Социальной смуты» Брук¬

са, Лондон обнаруживает понимание того, что расо¬

вые предрассудки оказываются одним из средств,

помогающих классу предпринимателей удерживать

свое господство над рабочими. К сожалению, этого

понимания недостает в столь многих его собственных

произведениях.
Энтузиазм по поводу роста социалистического

движения настолько поглощал Лондона, что он все-

таки сам забывал о предсказаниях Гента. Объясняя

в статье, написанной для «Сан-Франциско экзэми-

нер», причины значительной победы социалистов в

голосовании 1904 года, он заявил, что, когда Социа¬

листическая партия захватит в свои руки контроль

над политическим аппаратом голосования, она перей¬

дет «к конфискации — с компенсацией или без тако¬

вой — всех владений класса капиталистов, участвую¬

щих в производстве и распределении предметов

жизненной необходимости, равно как и предметов рос¬

коши». Как отнесутся к этому капиталисты — этой

темы Лондон не касается, хотя он уверен, что они не

смогут удержать наступления социализма в Соеди¬

ненных Штатах по той простой причине, что это —

новый тип борьбы, «демократическая борьба», где

«побеждают большинством голосов», «мирная и дис¬

циплинированная борьба у избирательной урны, в де¬

мократических условиях, где правит большинство».

А коль скоро капиталисты в меньшинстве, проблема

привлечения большинства на сторону Социалистиче¬

ской партии, после того как будет учреждено новое
6*
147

общество, «развивающееся в интересах рабочего

класса», окажется не более чем вопросом времени.
Вера Лондона в торжество «демократических

форм борьбы» оставалась непоколебленной на про¬

тяжении почти всего 1905 года. Мало кто из пред¬

ставителей капиталистического класса в Соединен¬

ных Штатах, провозглашал он в своих лекциях,

отдает себе отчет в размахе революционных настрое¬

ний в политическом мире, а те капиталисты, которые

видят угрозу своему могуществу, все еще полагают,

что смогут отодвинуть ее «лихоимством и взяточни¬

чеством в каждом муниципальном совете, подкупом

зо всех законодательных органах страны, штыка¬

ми, пулеметами, полицейскими дубинками, штрейк¬

брехерскими организациями и бандами вооруженных

сыщиков...» Но все эти усилия бесплодны — они

лишь вербуют в лагерь революции все новых и но¬

вых рабочих. «Революция налицо, — доверительно

сообщает Лондон.— Попробуйте остановить ее!»
Однако чем больше Лондон читал, чем серьезнее

изучал современную обстановку, тем больше сомне¬

ний вызывала у него возможность мирного перехода

к социализму. Жестокое подавление русской револю¬

ции 1905 года убедило его в том, что социалистам

предстоит встретиться с яростным, отчаянным со¬

противлением капиталистов, которые пойдут на все,

чтобы удержать свою власть. Правда, Соединенные

Штаты — не Россия, здесь рабочие имеют право го¬

лоса, могут на выборах большинством поддержать

Социалистическую партию. Но ведь и здесь капита¬

листы могут лишить народ демократических прав,

разгромить революционное движение вооруженной

силой.
С тревогой обнаружил Лондон во время своего

лекционного турне, организованного Студенческим

социалистическим обществом, что большинство со¬

циалистических лидеров ни на минуту не сомне¬

вается, что насмерть перепуганные победой рабочих

на выборах капиталисты позволят социалистам взять

в свои руки контроль над средствами производства.

Они были убеждены, что капитализм в Соединенных
148

Штатах вскоре будет мирно признан несуществую¬

щим. Разве не берет верх Социалистическая партия

у избирательных урн? Разве не пришли по социали¬

стическим мандатам новые мэры, олдермены, члены

муниципальных советов, несколько членов государ¬

ственных законодательных учреждений? Теперь оче¬

редь за конгрессом, и как только в национальных

правительственных органах верх одержат социали¬

сты, социализм постучится в дверь. «Добравшись до

конгресса,— слышал Лондон голоса этих социали¬

стов,— мы доберемся до -социализма».
Но Лондон быстро убедился в том, насколько

беспочвенны эти иллюзии. Он решил показать этим

социалистам-реформистам, наивно полагавшим, что

для победы революции достаточно просто избрать в

конгресс необходимое число социалистов, что капи¬

талисты не будут сидеть сложа руки и спокойно

взирать на то, как законным путем их лишают вла¬

сти над обществом. Класс капиталистов при этом

неминуемо применит насилие, чтобы предупредить

распространение «демократических форм борьбы»,

они ответят неслыханными зверствами и террором и

осуществят предсказание В. Гента о новом феода¬

лизме. Однако вместо «благодетельного феодализ¬

ма» Гента придет жесточайшая диктатура, какой до

сих пор еще не знало человечество.
Гент предсказывал, что при новом феодализме

массы взамен свободы получат безопасность. Вот

как он описывал грядущее благоденствие:
«Мало-помалу разнообразные процессы социаль¬

ной жизни сольются в единый, устремленный к од¬

ной цели поток тенденций. Более совершенное, луч¬

ше координированное сообщество явит собой класс

баронов, усовершенствуются, достигнут неслыханно

высокого уровня методы его воздействия, средства

правления, гарантирующие абсолютное превосход¬

ство и мир. Подчиненные классы не выходят за рам¬

ки предусмотренных для них установлений, а про¬

фессиональные посредники недвусмысленно и откры¬

то выполняют свои двойные функции советников ба¬

ронов и истолкователей баронской воли и замыслов,
И9

разъясняющих их народу. Законы, обычаи, искус¬

ства, все институты и общественные учреждения ме¬

няют свой характер вслед за промышленными пре¬

образованиями и обретают более точное соответствие

и гармонию с фактами реальной действительности»*.
Гент также предсказал, что массы, «вспоминая

хаос, беспорядок, ненадежность прошлого, будут

благословлять пришествие нового феодализма», оста¬

нутся его бессловесными слугами. Однако Лондон в

«Железной пяте» описывает организацию, объеди¬

нившую представителей недовольных масс, создан¬

ную с целью свержения олигархии. И хотя восста¬

ние разгромлено, читателю ясно, что Лондон убе¬

жден в конечной победе масс. В «Железной пяте»

Лондон излил свое возмущение неспособностью со¬

циалистических лидеров трезво оценить силу капи¬

талистов, с тем чтобы оказаться в состоянии поме¬

шать им разделаться с демократией, когда они

осознают, насколько реальна возможность победы «де¬

мократических форм борьбы». В этом романе он во¬

плотил и свою веру в конечное торжество социализ¬

ма, ибо ничто, ни одно из мировых событий не уба¬

вило надежды Лондона на то, что в конце концов

победу одержит рабочий класс.
«Железной пятой» Лондон назвал олигархию

американских капиталистов, захвативших власть,

когда опасность победы социалистов на выборах ста¬

ла реальностью. Он описывает разгром рабочих ор¬

ганизаций этой олигархией в промежутке между

1912 и 1932 годами, страшную, жестокую схватку

между социалистическим подпольем и силами дик¬

татуры. В 1932 году — этой датой внезапно обры¬

вается повествование — олигархия подавила вос¬

стание революционеров-социалистов; но они в

глубокой тайне планируют второе выступление. В ос¬

нову романа положена рукопись, найденная будто

бы в пятом веке «эры Братства людей», которым да¬

тируется окончательное торжество социалистической
•William James Ghent, Our Benevolent Feudalism,

pp. 196—197.
150

демократии, когда идеи социализма воплощались в

действительность. Ее автор — Эвис, жена руководи¬

теля второго восстания Эрнеста Эвергарда. Рукопись

обильно оснащена сносками, цель которых — пояс¬

нить читателям, живущим при социализме, некото¬

рые вышедшие из употребления понятия. Комментарии

эти, представляющие собой извлечения из газет¬

ных вырезок и официальных документов — разобла¬

чения современной Джеку Лондону действительно¬

сти,— достигают такой сокрушительной силы, несут

в себе такой сатирический заряд, что они ставят

книгу в ряд самых блестящих образцов антикапита-

листической литературы. Используя этот прием, Лон¬

дон выступает как талантливый истолкователь марк¬

систской теории применительно к американским ус¬

ловиям. Своего героя Эрнеста Эвергарда он отреко¬

мендовывает сверхчеловеком, «белокурой бестией»,

как выражался Ницше, «с той существенной разни¬

цей, что Эрнест отдал свое сердце демократии». Как

свидетельствует Эрнест Уктерманн, проживший по¬

сле 1910 года несколько лет вместе с Лондоном на

его ранчо, Эвергард— собирательный портрет трех

реальных людей — Джека Лондона, Юджина Дебса

и самого Унтерманна. Но вопрос о том, чьи живые

черты запечатлены в этом образе,— не столь уж су¬

ществен: смысл этого характера прежде всего поли¬

тический. Мы знакомимся с ним по его политическим

поступкам, личные его качества измеряются мерой

его смелости, надежности, чувства товарищества и

преданности делу борьбы за социализм и свободу.

Вначале это схема, а не живой характер, но посте¬

пенно, с развитием сюжета, он обретает плоть до та¬

кой степени, что в конце по отношению к нему воз¬

никает нечто вроде сердечной близости.
Читатель знакомится с Эвергардом как одним из

гостей на званном обеде в доме Джона Каннингхе-

ма, выдающегося физика, профессора Калифорний¬

ского университета в городе Беркли. Там Эвергард

впервые встречает свою будущую жену Эвис Кан-

нингхем, дочь хозяина дома. Несколько священников

заводят за столом беседу о церкви и рабочем клас¬
151

се. Эвергард молча слушает. Наконец он не выдер¬

живает и обрушивается на их преподобия с гневной

тирадой. Он объявляет, что они не знают, о чем го¬

ворят, что они — самые обыкновенные метафизики,

замкнувшиеся в своих крохотных мирках, понятия

не имеющие о том, что происходит в окружающем их

реальном мире. Но это еще не все. Он обвиняет цер¬

ковь в том, что она служит интересам класса господ,

который ее за это содержит. «Ваше место — в стане

врагов,— отрезал он.— У вас с рабочими не может

быть ничего общего... Служите же своим хозяевам

верой и правдой, стойте на страже их интересов; но

только не сбивайте с толку рабочих, не обманывайте

их своими лжеучениями...»
Позже, в споре с епископом Морхаузом, Эвергард

заявил, что нынешней церкви нет дела до учения

Христа и что рабочие не желают иметь ничего обще¬

го с институтом, «поддерживающим чудовищную,

зверскую систему эксплуатации, которую установил

класс капиталистов». «Решились бы вы,— восклицает

он, — протестовать против эксплуатации рабочих,

против применения детского труда на текстильных

фабриках Юга, против других социальных преступ¬

лений общества». И отвечает: «Этот протест стоил

бы вам вашего сана». Епископ принимает вызов.

Он исполнен решимости доказать, что церковь не

безмолвствует, когда люди страдают. Эвергард

предлагает и Эвис Каннингхем познакомиться во

всех подробностях с историей старого рабочего

Сьеррской компании, чьи акции принадлежат

Каннингхемам. Он потерял руку на работе и был

выброшен без гроша на улицу. Эвис тоже принимает

вызов.
Сэм С. Баскетт утверждает, что Лондон построил

свои разделы, посвященные роли церкви в американ¬

ском капиталистическом обществе, на основе мате¬

риалов на эту тему, опубликованных в оклендской

«Соушэлист войс» («Источники „Железной пяты“»,

«Эморикэн литэриче», май 1955, стр. 268—270). Воз¬

можно, это и верно, хотя материал такого рода часто

публиковался и в других социалистических газетах и
152

журналах страны. Удивляет вывод, к которому в этой

связи приходит Баскетт: «Эта зависимость (от матери¬

алов «Соушэлист войс») — лишнее доказательство

того факта, что Лондон не был основательно знаком

с трудами Карла Маркса, что он либо предпочитал,

либо просто считал необходимым пополнять свои

представления о социализме таким вот косвенным пу¬

тем, из вторичных источников» (стр. 270). Хотя и вер¬

но, что Лондон не столь уж много читал Маркса и Эн¬

гельса, кроме «Коммунистического манифеста», однако

в его обращении к данным современной американской

социалистической прессы по вопросам положения

церкви в американском обществе ничего удивительно¬

го не было бы и в том случае, если бы он основатель¬

но проштудировал «Капитал» и другие работы

Маркса.
Первой знакомится с реальными обстоятельства¬

ми жизни Эвис. Она навещает Джексона, рабочего,

потерявшего руку, и открывает, что несчастные слу¬

чаи на предприятиях компании — обычное явление,

что сотни рабочих — в том числе и дети — получают

увечья в результате халатности компании. Узнает

она и о том, что все свидетельские показания на суде

в пользу компании, опротестовавшей иск Джексона

о возмещении за увечье, были даны состоятельными

лицами, она слышит, как юрист компании, полков¬

ник Ингрэм, хладнокровно подтверждает, что иска¬

леченному рабочему компенсация в самом деле при¬

читалась. И потом, когда Эвис пишет спокойную,'

сдержанную, вполне объективную заметку о случае

с Джексоном, в которой просто излагает факты, она

обнаруживает, что ни одна газета не соглашается ее

напечатать, и узнает от своего приятеля-репортера,

что все газеты заодно с корпорациями и что всякий,

кто помог бы напечатать ее материал, потерял бы

свое место.
Так Эвис начинает понимать, что такое общест¬

во, в котором она живет. И читатель получает про¬

стой, но волнующий урок на тему о том, что пред¬

ставляют собой условия работы на производстве и

как корпорации осуществляют контроль над судами
153

и прессой. Позже вместе с епископом Морхаузом чи¬

татель познакомится с тем, как те же самые силы

управляют церковью. Когда епископ, увидев воочию,

в каких условиях живут рабочие, его прихожане,

пытается на практике осуществить свои представле¬

ния о долге христианина — накормить голодного,

приютить грешного и убогого, выступить в защиту

угнетенных,— его сажают в сумасшедший дом.
Эрнеста Эвергарда приглашают выступить в клу¬

бе «филоматов» — организации, объединяющей пер¬

вейших богачей города; «для придания клубным

сборищам некоторого интеллектуального блеска на

них приглашали и кое-кого из ученых». Начинает он

свою речь, запинаясь от смущения, обезоруживая

своих слушателей личиной этакого тихого, скромного

мечтателя-простака. Он рассказывает о том, что вы¬

шел из рабочей среды, о том, какой ценой досталось

ему образование, о том, как получил доступ в при¬

вилегированные круги общества и какое испытал

разочарование. Начитавшись романов, он уверовал,

что там, наверху, можно встретить подлинное беско¬

рыстие, благородство, ум. Вместо всего этого он

столкнулся с подлостью, обманом, эгоизмом, тупо¬

стью. Он увидел служителей культа, лишенных сана

за то, что они отказывались прислуживать богачам,

и профессоров, «не пришедшихся ко двору в универ¬

ситетах, где насаждается угодничество и раболепие

перед правящими классами». С отвращением он бе¬

жал из этого «рая», чтобы присоединиться к социа¬

листическому движению. Перед его глазами от¬

крылся новый мир.
Аудитория остается равнодушной; ее не трогают

ни разоблачения корысти и ограниченности класса

господ, ни восславление возвышенных идеалов рабо¬

чего класса. И тогда Эвергард рассказывает своим

слушателям о том, что такое революция. Обвинения

его адресованы всему классу капиталистов, их не¬

состоятельность — истинная причина, обрекающая

людей на нищету, в то время как производительные

силы общества позволяют обеспечить безбедное су¬

ществование каждому. И он говорит о решимости
154

рабочего класса отнять власть у капиталистов. За¬

ключает он свою речь словами, которыми нередко

кончал свои лекции Джек Лондон: «Это, господа, и

есть революция! Попробуйте остановить ее!»
В зале поднимается невообразимый шум. Один

за другим ораторы пытаются разбить аргументы

Эвергарда, но он опрокидывает их беспощадной ло¬

гикой своих реплик так, что им остается отводить

душу бранью.
Потом встает один из капиталистов, единствен¬

ный из собравшихся сохранявший хладнокровие во

время яростной перепалки, и заявляет:
«Итак, вот наш ответ. Нам с вами не о чем раз¬

говаривать. Но как только вы протянете руки, ваши

хваленые руки силачей, к нашим дворцам и нашей

роскоши — мы вам покажем, где сила. В грохоте

снарядов, в визге картечи и щелканье пулеметов вы

услышите наш ответ. Вас же, революционеров, мы

раздавим своею пятой, мы втопчем вас в землю.

Этот мир наш, мы его хозяева, и никому другому им

не владеть!..»
Эвергард отвечает, что рабочий класс завоюет

власть на выборах. «А если вам и удастся одержать

победу, и даже решающую победу,— следует немед¬

ленное возражение,— уж не думаете ли вы, что мы

добровольно отдадим вам власть, после того как она

достанется вам на выборах?» Тогда, — парирует

Эвергард,— ответ рабочего класса будет слышен

«в грохоте снарядов, в визге картечи, в щелканье

пулеметов».
Во время другой встречи — на этот раз собрались

бизнесмены средней руки — Эвергард назвал сред¬

ние классы «разрушителями машин». Они понимают,

что класс их обречен, и в своем отчаянном желании

отдалить час своей гибели пытаются повернуть

вспять колесо истории, восставая против трестов.

Эвергард говорит им, что они сражаются с ветряны¬

ми мельницами, что им не удастся остановить ход

экономического развития, с неизбежной закономер¬

ностью приведшего к концентрации производства,

вынесшего приговор мелким предпринимателям. На
155

восклицание: «Так что же нам-то прикажете де¬

лать?»— он отвечает советом присоединиться к со¬

циалистам, захватить собственность трестов, обра¬

тить их потенциал на пользу всему народу, а не куч¬

ке капиталистов. Он преподает им настоящий урок

марксизма, со всей неопровержимостью доказывая,

что капитализм неизбежно рухнет, раздавленный тя¬

жестью собственных противоречий, а на смену ему

придет социализм. Свои доводы он подкрепляет ма-

тематически-непреложными выкладками из Марксо¬

вой теории прибавочной стоимости. Поскольку пред¬

приниматели платят своим рабочим меньше, чем им

необходимо, чтобы выкупить произведенную ими то¬

варную продукцию, ежегодно образуются значитель¬

ные излишки товаров. Наличие товарных излишков

приводит к поискам иностранных рынков. В таком

же положении неминуемо оказывается при капита¬

лизме каждая страна. Каждой приходится вывозить

свои излишки. К чему это приводит? — спрашивает

он. И отвечает: чтобы обеспечить постоянное повы¬

шение цен, чтобы гарантировать рост прибылей, из¬

лишки придется выбрасывать в море. «Выбрасывай¬

те ежегодно на сотни миллионов долларов обуви,

платья, пшеницы и всяких других товаров».
И, наконец, Эвергард предостерегает своих слу¬

шателей, представляющих средний класс: если они

безотлагательно не объединятся с рабочими в их

борьбе за социализм, все человечество «будет раз¬

давлено железной пятой деспотизма, не ведающего

удержу и жалости,— деспотизма, какого не знала

доселе ни одна, даже самая темная эпоха в жизни

человечества».
Прошло совсем немного времени, и угроза Эвер¬

гарда оказалась реальностью. Олигархия перешла в

наступление, обрушивая на восставших всю силу

деспотического государства, заставляя умолкнуть все

голоса, в которых звучала угроза ее могуществу и

господству. Молодчики из групп безопасности, раз¬

махивая американскими флагами и распевая патрио¬

тические песни, громят редакции и типографии со¬

циалистических газет, расправляются с участниками
156

рабочих и революционных митингов. Стачки жестоко

подавляются полицией, милицией и армией, среди

рабочих — раненые, убитые, тысячи забастовщиков

загнаны в концентрационные лагеря. Народ посте¬

пенно порабощают, а законодатели общественного

мнения — пресса, церковь, деятели просвещения —

безмолвствуют.
Каждый, кто осмелится возвысить голос в защиту

свободы, рискует остаться без средств к существова¬

нию или попасть в тюрьму.
И в то время как все это происходит, прогрес¬

сивные организации не понимают, какая мощь им

противостоит. Постепенность в усилении репрессий

мешает им предвидеть конечную цель олигархии —

полный разгром всех демократических установлений

и учреждение диктатуры. Социалисты, профсоюзные

деятели все еще уповают на избирательные урны,

как на панацею от всех бед. Но Эвергард предупре¬

ждает их, что железная пята растопчет избиратель¬

ные права народа; чтобы отстоять их, надо быть го¬

товыми к революционным действиям.
«В этом отношении,— пишет Лондон,— он намно¬

го опередил своих единомышленников. Его товарищи

социалисты не соглашались с ним. Они все еще ве¬

рили, что победы можно добиться на выборах...

Опасность, о которой твердил Эрнест, предвидевший

приход к власти олигархии, не казалась им серьез¬

ной. Он разбудил их бдительность, но они слишком

верили в свои силы. В их теории социальной эволю¬

ции не было места для олигархии, и они отказыва¬

лись видеть ее перед собой». Они полагали: они по¬

шлют его в конгресс и все устроится.
В своей борьбе за внешние рынки сбыта амери¬

канская плутократия сталкивается с Германией.

Пресса и все прочие органы пропаганды стараются

разжечь дух военной истерии: правящему классу вы¬

годно отвлечь рабочих от внутренних конфликтов и

переключить их на борьбу с чужеземным врагом. Но

рабочие обеих стран не позволяют себя одурачить.

Они объявляют всеобщую стачку, и война приоста¬

навливается, в сущности не начавшись. Правда, оли¬
157

гархия располагает и тайным оружием. Ценой неко¬

торых уступок — повышение зарплаты, сокращение

рабочего дня, улучшение условий труда — ей удается

подкупить ведущие профсоюзы. Подорвав таким пу¬

тем солидарность рабочих, она сокрушает более сла¬

бые союзы.
А социалисты и профсоюзные лидеры все еще ни¬

как не расставались с надеждой победить на выборах.

Один Эвергард качал головой. «Скажите лучше,

много ли у вас винтовок? А как вы обеспечите себя

патронами?» — спрашивал он у своих соратников в

ответ на их заявления о будущем триумфе у избира¬

телей урн.
События быстро приближали развязку. Пятьдесят

социалистов избраны в конгресс. Однако влияние их

ничтожно — они в меньшинстве. Разрушение испод¬

воль. общественного организма продолжается. Рабо¬

чее движение, ослабленное расколом, разгромлено.

Лидеры его арестованы, брошены в тюрьмы, тайно

казнены. Рабочие окончательно прозревают, однако

сопротивление изменить уже ничего не может — слиш¬

ком поздно. Железная пята вершит чудовищно жесто¬

кую расправу. Наемники — профессиональная солдат¬

ня — зверски истребляют революционеров. В Чикаго,

где была создана коммуна, устраивается резня. Город

превращен в кровавое месиво. Рабочие стоят на¬

смерть, но положение безысходно. Социалистам во

главе с Эвергардом не остается ничего другого, кро¬

ме как прибегнуть к индивидуальному террору.
«И среди всего этого хаоса и беспорядка Желез¬

ная пята с обычным хладнокровием и уверенностью

шла к своей цели. Она обшарила всю страну в поис¬

ках укрывавшихся революционеров, перетряхнула

сверху донизу всю армию, все рабочие касты, орга¬

ны шпионажа и тайной полиции, карая жестоко, но

бесстрастно, молчаливо снося ответные удары, снова

пополняя свои ряды, едва они приходили в расстрой¬

ство».
Книга завершается на этом первом поражении ра¬

бочего класса. За ним последовало второе восстание,

так же сокрушительно разгромленное, как и первое,
158

но в книгу включены только события, связанные с

первым восстанием. Эвергард был казнен олигархией

где-то в 1932 году — в то время, когда он составлял

план второго восстания. Он умирает, убежденный, что

в конце концов Железная пята будет разбита: «Се¬

годня мы потерпели поражение. Но это не надолго.

Мы многому научились. Завтра великое дело возро¬

дится, обогащенное новой мудростью и опытом».
Заключительные главы книги, где Лондон описы¬

вает условия, в которых очутился народ, повергнутый

в рабство, рисует борьбу в подполье, относятся к луч¬

шим образцам утопического романа в мировой лите¬

ратуре. Мастерски выполнено описание гражданской

войны. К сожалению, впечатление от этой главы

ослабляется тем, что Лондон смотрит на толпу вос¬

ставших, как на ревущего зверя из бездны, движимо¬

го лишь слепой идеей разрушения.
Лондон работал над «Железной пятой» несколько

месяцев, вполне отдавая себе отчет в том, что, возмож¬

но, ни один издатель не примет эту рукопись для пу¬

бликации, что ни один журнал не отважится напеча¬

тать ее, что появление романа еще усугубит нападки

буржуазной прессы и неминуемо отразится на отно¬

шении читателей к другим его произведениям. И все

же ему непременно нужно было выпустить именно

эту, столь непохожую на все, что было им написано,

книгу. Это был его вклад в дело победы социальной

революции, его адресованное всем участникам соци¬

алистического движения предостережение о рефор¬

мизме, способном привести рабочий класс ко всемир¬

ной катастрофе. К счастью, Макмиллан согласился

издать роман. Единственной его просьбой было снять

примечания, за которые и автор и издатель могли по¬

пасть в тюрьму. Любопытен ответ Джека Лондона:

«Если меня признают виновным в неуважении к вла¬

сти, я с удовольствием отсижу полгода в тюрьме —

по крайней мере напишу пару книг, начитаюсь

вволю».
Большинство критиков немедленно осмеяло роман.

Одной из немногих газет, выступивших с одобритель¬

ной рецензией, оказалась «Индианаполис ньюз».
159

«Мощь — вот, безусловно, главное, чем отмечена

эта книга. Ее излучает каждое слово; она настолько

сильна, что сила эта почти отталкивает. Но это ве¬

ликая книга, из тех, что следует читать и обдумы¬

вать... Из тех, что возвышают читателя, очищают его

душу. Она содержит в себе великий урок и внуши¬

тельное предостережение». Все другие органы печати

поносили книгу за дурную сенсационность, называли

небрежным нудным трактатом в одежде романа.

«Дайэл» объявил, что «такие книги оказывают вред*

ное влияние на неуравновешенные умы, число кото¬

рых, к сожалению, увеличивается». Статья в «Инде-

пендент» завершалась словами о том, что «полувар-

вары, к которым обращается подобная литература,

могут уничтожить нашу культуру, они никогда не

вложат ни единого кирпича в здание будущего нашей

цивилизации». «Аутлук» выразил общую позицию

буржуазной прессы по отношению к «Железной пяте»

заявлением о том, что «как литературное произведе¬

ние она не выдерживает критики, а как социалистиче¬

ский трактат явно не убедительна».
Социалисты восприняли книгу по-разному. Боевые

лидеры, такие, как Юджин Дебс, Билл Хейвуд и

Мэри Марси, оценили ее очень высоко. Они утверж¬

дали, что уроки этой книги должны дойти до сердец

всех участников движения. Зато мелкобуржуазные

лидеры партии яростью своих нападок даже прев¬

зошли буржуазных критиков. Ведь социалистическая

партия добилась больших успехов на выборах, и вот

объявляется Джек Лондон и подкладывает мину под

эти победы своим пессимизмом, безнадежным отчая¬

нием своей «Железной пяты». Как это повлияет на

тех, кто присоединился к движению, поверив тем, кто

уверял их, что путь к социализму в их стране— дело

нескольких лет мирной эволюции капитализма, тех,

кто убежден, что, хотя капиталисты и будут сопротив¬

ляться, исход решат воля избирателей и итоги голо¬

сования? Джон Спарго в «Интернэшнл и соушэлист

ревю», признавая, что «этот увлекательный и волную¬

щий роман» написан мастерски, категорически не со¬

гласился с теми социалистами, которые видели в нем
160

«великий вклад в литературу, пропагандирующую

идеи социализма». «Картина, которую он создал, как

будто специально рассчитана на то, чтобы оттолкнуть

многих из тех, в чьей поддержке мы так нуждаемся,

она вновь возрождает старую, всеми отброшенную

теорию катаклизмов, своей дискредитацией системы

выборов она способна лишь политически ослабить

социалистическое движение и укрепить позиции тех,

кому столь импонируют химерические, реакционные

идеи культа физической силы...»
Лондон категорически возражал против толкова¬

ния «Железной пяты» в том смысле, будто она свиде¬

тельствует о разочаровании в действенности по¬

литической борьбы. «Я считаю, что участие в поли¬

тических кампаниях м<эжет принести большую поль¬

зу», — сказал он репортеру социалистической газеты

несколько лет спустя. «Главное, на мой взгляд, со¬

стоит в том, что оно таит в себе огромные пропаган¬

дистские возможности, позволяет трудящимся глубже

осознать пороки существующей системы, воспиты¬

вает классовое самосознание». В этом интервью он

вновь сформулировал основную идею «Железной пяты»:
«История показывает, что ни один господствующий

класс не сходит с арены по доброй воле. Капитали¬

стам принадлежат правительства, армии, полиция.

Вы не думаете, что капиталисты используют весь этот

аппарат, чтобы удержаться у власти? Я думаю, это

будет именно так».
Лондон развивает эту мысль в нескольких интер¬

вью. 28 января 1912 года социалистическая ежеднев¬

ная газета «Нью-Йорк колл» опубликовала интервью

с Джеком Лондоном под заглавием «Лондон говорит

о социальной революции. Он отвергает возможность

ее осуществления без применения силы». Вот с чего

оно начиналось:
—	Вы все еще полагаете, — спросил я его, — что,

как бы ни были велики наши сегодняшние успехи,

мы на пороге крупного переворота, грандиозной дра¬

ки, о которой вы говорите в своей «Железной пяте»?
—	Не вижу, как можно было бы этого избе¬

жать,— заметил он спокойно.
161

—	Но представьте, что мы получили, а так оно и

будет, подавляющее большинство голосов — тысячу

за нас, один — за капиталистов.
—	Да бог с ним со всем (правда, он выразился

несколько иначе) * — да бог с ним со всем, не думае¬

те же вы, что буржуи мирно вручат нам свои уютные,

доходные владения только потому, что мы победим их

в legal technicality (термин, свидетельствующий о вли¬

янии Маркса). Не вздумайте воображать, что они под¬

нимут руки просто потому, что мы насчитываем боль¬

ше носов, чем они! Ни за что в жизни! Не будет этого

до тех noip, пока за 5 долларов в день им удается по¬

купать полчища профессиональных убийц, вроде пен¬

сильванской государственной полиции.
—	Но против каждой их горстки поднимается ты¬

сяча!
—	Хороши же будут ваши необученные, неорга¬

низованные тысячи против мобильных отборных под¬

разделений этих молодчиков, в чьих сердцах полыхает

ненасытная жажда убивать, убийц по призванию и

таланту с пулеметами в руках!
—	И вы полагаете, что этих молодчиков достаточ¬

но, чтобы подкрепить ваши положения?
—	Да. И не забывайте, что еще есть армия при¬

хлебал и паразитов, преданных слуг класса капита¬

листов и существующего строя. Вместе они образуют

внушительную силу и будут держаться за своих хо¬
*	Голомб пояснил, что Чармейн Лондон просила его не

оглашать того, что она называла «богохульством» своего мужа.

И добавил: «С глубоким сожалением я выполняю эту просьбу.

Но должен заметить, что при всем глубоком уважении к сверх¬

тонкой чувствительности женщин вообще и товарища миссис

Лондон в частности, есть красота, к которой они остаются глу¬

хи. Назвать крепкое словцо Джека Лондона «богохульством» —

это уже само по себе почти богохульство. Нельзя же забывать,

что товарищ Лондон — писатель, художник и что полнота жиз¬

ненных ощущений — главная его черта. Если он выругался, зна¬

чит, то, что он хотел сказать, получило особую эмоциональную

окраску, прозвучало более свойски, более смачно; так эхо уси¬

ливает звук охотничьего рога, лозвякиванье стаканов — застоль¬

ный тост, а треск выстрела — ловкий взмах кнута. Ничего себе

«богохульство».
162

зяев и драться за них, особенно ежели хозяева поза¬

ботятся о том, чтобы это принесло им выгоду. О, мо¬

жете быть спокойны... приближается гигантское по¬

боище!
—	Будь по-вашему,— согласился я.— Когда же? —

Товарищ Лондон рассмеялся в ответ.
—	Я закаялся предсказывать даты социальной ре¬

волюции. В школе я заключил множество пари, что

она произойдет через десять лет. За деньги свои я

тогда не боялся, надеюсь, что никто из ребят не поя¬

вится, чтобы стребовать их с меня.
—	Итак, вы не считаете, что средствами мирной

пропаганды и просветительством можно осуществить

переход к социализму? — спросил я, чтобы вернуть

разговор к нашему сложному предмету.
—	Нет! Я распрощался с этими иллюзиями в пору

своей юности. Тогда я рассуждал примерно так: «По¬

слушайте! Ведь то, что социализм победит, так же

очевидно, как дважды два четыре. Все, что от меня

требуется,— убедить в этом своего соседа, а он рас¬

скажет своему соседу, и таким образом, получится уже

четыре да четыре — восемь, восемь да восемь — шест¬

надцать; не успеем мы оглянуться, социализм уж

тут как тут, прибыл в разукрашенной праздничной

карете».
—	Но вот я увидел, что парень, которого я нака¬

нуне, кажется, совсем обратил в новую веру, занят

все теми же проклятыми делами и думает так же, как

думал до того, как я за него взялся. И еще того ху¬

же— я увидел, что, пока мы занимались потихоньку

своими пропагандистскими беседами, капиталисты не

теряли времени и не стояли на месте — отнюдь. Разве

вы не знаете, что сегодня буржуи намного сильнее,

чем десять лет назад?	i
—	Да, я в самом деле «переменил пластинку» с

той поры. В молодости я говорил о буржуях и тех,

кто не приемлет социализм: «Мы заставим их полю¬

бить его». Все это осталось позади. И это самое ра¬

зумное и самое полезное для нашего дела настроение.

Не расплывайтесь в тумане болтовни, в океанах пу¬

стопорожних розовых утешительных иллюзий. Смот¬
163

рите в корень, не теряйте из виду главных задач борь¬

бы. Во что бы то ни стало добывайте голоса избирате¬

лей. А еще лучше — оснащайтесь боевым духом. Доб¬

рым боевым ковбойским духом, который поднимает

с места и заставляет кричать и кричать: «Бей, черт

тебя возьми, бей!»
Именно класс капиталистов, а не рабочие, настаи¬

вал Лондон, применит силу.
Позже Лондон дополнил этот тезис соображения¬

ми о том, что на насилие со стороны капиталистов ра¬

бочие учатся отвечать тем же самым, и этот курс он

одобрял. Отчетливее всего это одобрение прозвучало

в его интервью, напечатанном в «Сан-Франциско

бьюлетин» 12 декабря 1913 года, посвященном об¬

стоятельствам бунта сборщиков хмеля на витлендском

ранчо братьев Дарст (Калифорния) 3 августа 1913

года. Когда полевые рабочие — сборщики хмеля, ру¬

ководимые ИРМ, восстали против чудовищно низких

расценок и невыносимых условий труда, отряд поли¬

цейских, вызванный владельцами, попытался разог¬

нать бастующих и арестовать их лидеров — в пер¬

вую голову Ричарда Форда и Германа Зура.
В ответ на это рабочие подняли мятеж. Поводом

к нему послужил предупредительный выстрел шерифа

в воздух. Два местных чиновника и двое восставших

полевых рабочих были убиты. У Джека Лондона, кото¬

рый беседовал со многими участниками мятежа пос¬

ле того как они, опасаясь ареста, бежали, взял ин¬

тервью репортер «Бюллетеня», попросивший его про¬

комментировать события. Интервью появилось под

шапкой «Романист комментирует мятеж. Джек Лон¬

дон заявляет, что обратиться к насилию вынудил ра¬

бочих правящий класс, который и несет за это ответ¬

ственность». Лондон сказал:
—	Эти люди не состояли в организации рабочих.

Только один из 2300 человек имел билет ИРМ *.

Но им и не нужна была организация. Они видели, что

жизнь день ото дня все дорожает, а покупательная
*	В действительности на ранчо Дарста было около 100 чле¬

нов ИРМ.
164

их способность все падает; сознание, что следует что-

то предпринять, зрело в каждом из них.
—	Они наблюдали и жизнь рабочей аристократии,

чья организация пользовалась привилегиями и в мо¬

ральном и в материальном отношении. Они слышали

немало рассказов социалистов о том, к каким чудесам

могут привести выборы, однако сами они правом го¬

лосовать не пользовались *.
—	Но главное — идея обращения к насилию была

вдолблена в их головы вместе со словом божьим, вко¬

лочена в них с самого начала — кем? Предпринима¬

телями. Правительством. Вот что было у них на уме,

когда автомобиль шерифа врезался в их ряды и

шериф открыл огонь.
—	Ведь предприниматели всегда правили рабочим

классом при помощи силы. Вот на редкость типичный

случай. Один из братьев Дарст ударил одного из ра¬

бочих вожаков по лицу **. Он заявил, будто хотел

«пошутить». Допустим, что это так, хотя очень мало

вероятно. Однако шутливый или настоящий удар этот

как бы символизирует весь комплекс отношений

между предпринимателем и рабочим. Воздерживают¬

ся от рукоприкладства предприниматели только в тех

случаях, когда получают ответные пощечины.
—	Итак, на сцене появляются фигуры шерифа и

районного прокурора — отнюдь не для свершения

справедливости, а чтобы защитить интересы предпри¬

нимателя. Прибыли они вовсе не в качестве зрите¬

лей ярмарочного представления, а затем, чтобы «на¬
*	Лондон имеет в виду то обстоятельство, что сборщики

хмеля были сезонными рабочими, не проживавшими на одном

месте достаточно длительное время, чтобы иметь право голо¬

совать. К тому же многие из них были иностранного происхож¬

дения — японцы, индийцы, кубинцы, итальянцы, финны и др.,

не получившие еще американского гражданства.
** Человеком, которого ударили, был Ричард «Блэки»

Форд. Форда и Зура судили за убийство районного прокурора

Манвелла, и, хотя было установлено, что ни один из них не

произвел рокового выстрела, их призпали виновными, ибо, аги¬

тируя за объединение сборщиков хмеля и возглавив забастовку,

они тем самым якобы подстрекали к вооруженным действиям.

Их приговорили к пожизненному тюремному заключению.
165

вести порядок», иначе говоря,— подавить мятеж. Ше¬

риф полагал, что его выстрел усмирит их.
—	Почему же он не усмирил их? — последовал во¬

прос.— Пару лет назад это было бы верное дело.
—	Просто потому, что они все более склоняются

к убеждению, что единственный выход — применить

силу. Оглядываясь в прошлое, видишь, что правя¬

щий класс не отступился ни от одной из своих при¬

вилегий, пока его не принудили к этому. Не понимаю,

откуда у нынешнего правящего класса вдруг возьмет¬

ся психология, отличная от той, что была свойственна

его предшественникам.
—	Но,— следовал вопрос,— не научило ли вас уг¬

лубление в историю также и той истине, что уступки,

завоеванные силой, оказываются непрочными?
—	Нет; очевидно для меня другое: что негры по¬

лучили избирательные права без борьбы; хозяева до¬

говорились и вручили им его, а сегодня негры взи¬

рают безучастно и пассивно, как у них вновь отби¬

рают это право *. Дороже всего оказывается то, что

досталось ценой борьбы, крови, страданий.
*	Лондон здесь проявляет полнейшую неосведомленность в

истории негритянского народа Соединенных Штатов. Негры не

только сражались за избирательные права—до гражданской

войны, во время гражданской войны, когда более 200 тысяч из

них служили в вооруженных силах Севера, и в период после

войны; они были отнюдь не «безучастными и пассивными» в

1913 году, когда Лондон высказал это суждение. Национальная

Ассоциация содействия прогрессу цветного населения, организо¬

ванная В. Дюбуа и другими негритянскими лидерами и сочув¬

ствующими из белых, вела уже в то время активную борьбу за

восстановление избирательных прав, гарантированных негритян¬

скому народу в соответствии с пятнадцатой поправкой к Закону

об избирательном праве, а также за осуществление других тре¬

бований, составляющих часть программы борьбы за полное рав¬

ноправие.
В этой связи заслуживают внимания следующие строки Лон¬

дона об аболиционистах в письме Орландо Смиту, написанные

4 августа 1902 года, когда Лондон находился на пути в Анг¬

лию: «Тогда аболиционисты, а их было совсем немного, были

безрассудны и аморальны, они стали рассудительными и нрав¬

ственными, когда к их убеждениям присоединилось большинство.

Всегда, заметьте, сначала в какую-то идею верят немногие, и

только потом, быть может, к ним присоединяются многие. Ибо

случается, что немногие веруют в непреложную истину и уми¬
166

—	И это в равной степени справедливо как по от¬

ношению к предпринимателям, так и к тем, кто от них

зависит. Они всегда разговаривали с рабочими на

языке силы. Урок пошел впрок — вот и все. Вот по¬

чему у нас бунтуют сборщики хмеля, вот почему та¬

ких мятежей отныне будет все больше и больше.
Стремясь воспрепятствовать осуществлению демо¬

кратической воли народа, говорил Лондон, капитали¬

сты учредят царство террора, чтобы разгромить дви¬

жения, представляющие опасность их власти. Годы

показали, насколько трагически точной оказалась

картина, нарисованная Джеком Лондоном в «Желез¬

ной пяте». Стоит поставить на место «олигархии» сло¬

во «фашизм», и «Железная пята» превращается в жи¬

вой прообраз реальных событий минувших двух деся¬

тилетий. Правда, Лондон не предусмотрел всех форм

изощренной жестокости, к которым обратился в наши

дни фашизм. И тем не менее, несмотря на то, что мно¬

гое отличает события, имевшие место в Германии,

Италии и Испании, от изображенных в этой книге,

она представляет собой, быть может, наиболее пора¬

зительное пророческое произведение XX века. Узнав,

что такое фашизм, прогрессивно мыслящие люди во¬

очию убедились в основательности предсказаний

Лондона. В 1924 году, после того как фашизм обос¬

новался в Италии, Анатоль Франс писал во вступи¬

тельной статье к новому изданию «Железной пяты»:

«Увы, у Джека Лондона оказался талант такого скла¬

да, что позволял ему воспринимать то, что скрыто от

взглядов многих, он обладал особым даром предви¬

деть будущее. Он предвосхитил такое сплетение со¬

бытий, какое лишь сегодня развертывается перед на¬

шим взором».
рают, не убедив в ней свое поколение. Возможно даже, судя

по тому, насколько далеко отстоят моя и паша позиции, что

лишь немногие в каждом поколении будут верить в некие досто¬

верные истины, которые большинство считает отнюдь не досто¬

верными». Письмо Лондона Орландо Смиту, процитированное

выше, содержит четырнадцать машинописных страниц. Оно ни¬

когда прежде не публиковалось. Оригинал его находится у

У. Грант Ромэна, Форт Лаудердэйл, Флорида.
167

Когда вышла в свет «Железная пята», Джек Лон¬

дон был уже за пределами страны. 23 апреля 1907

года он поднял на мачту вместо стяга футбольный

свитер Джимми Хоппера и взял курс на Гавайи и

южные моря — плавание это обернулось семилетним

путешествием вокруг света. Оклендский «Соушэлист

войс» приветствовал его прощальным полушутливым-

полугрустным напутствием:
«До свидания, Джек, до свидания! 22 апреля

«Снарк» с развевающимся красным флагом поднял

якорь. Джек Лондон с женой сейчас в море. Рузвельт

будет рад узнать, что еще одним «нежелательным

гражданином» в стране стало меньше. Для нас отъ¬

езд товарища Лондона — источник одновременно и

радости и сожаления.
Масштабы служения Лондона делу социализма

все расширяются — и это нас радует. Единственное, о

чем мы сожалеем,— что нам будет не хватать его са¬

мого, дружеских с ним личных контактов. «Соушэлист

войс» не раз имел повод выразить товарищу Лондону

благодарность за ту большую помощь и поддержку,

которую он оказывал нам.
Мы надеемся, что старый мир встретит тебя при¬

ветом и лаской, Джек, и вернет тебя нам обратно та¬

ким же парнем, каков ты сейчас, с отзывчивым серд¬

цем, светлой головой и крепкими кулаками.
Удачи тебе!»
Во время интервью с Джозефом Голомбом, опуб¬

ликованного в «Нью-Йорк колл» 28 января 1912 года,

Лондону был задан вопрос: «Разве вам не жаль сей¬

час, когда в связи с ростом влияния идей социализ¬

ма в Европе и Америке наступают такие интересные

времена, забираться на годы куда-то на задворки ци¬

вилизации— в Азию, южные моря?» — Лондон отве¬

тил:
«Да, я люблю социализм. Но живет во мне и еще

одна страсть. Небо, море, горы, пустыни — без всего

этого я не могу жить. И потому я и отправляюсь туда,

где все это есть.
Но не подумайте только, что, путешествуя по

южным морям, я теряю связь с социализмом. Ничего
168

подобного. Ведь я в своих речах агитировал за социа¬

лизм и в Гонолулу, и в Самоа, и на Гаити. И послу¬

шайте,— улыбнулся он какому-то воспоминанию,— на

Гаити наши товарищи попытались добыть для меня

нечто вроде местного Грейт-Сентрал-Палас. Но вла¬

сти, как только узнали, что я собираюсь говорить о со¬

циализме, закрыли двери. И товарищам пришлось

арендовать Фоли-Бержер — что-то вроде увеселитель¬

ного заведения. Но и это оказалось не все. Начальник

полиции явился туда и настаивал на том, чтобы я вы¬

бросил несколько мест из моей речи. Я упирался. Тог¬

да на собрание подослали пару молодчиков, знавших

английский, чтобы они стояли и слушали, а затем

довели до сведения полиции, не сказал ли я чего-либо

противозаконного. Но эти ребята, хоть они и знали

английский, ровным счетом ничего не смогли понять

из того, что я сказал, и все сошло благополучно.
В Самоа я выступал в саду перед столиками, где

подавали пиво, понимаете, слушатели-немцы пили пи¬

во и закусывали, и слушали мою речь. То и дело мне

подносили кружку пива. Это было очень приятно. В од¬

ном месте товарищи после моего выступления тут же

на месте организовали местный филиал французской

социалистической партии.
Ну и еще, я ведь все время пишу. И что бы я ни

писал — роман ли, любовный ли эпизод,— я просто

органически не могу не пропитать их социализмом».
Голомб заканчивает интервью следующим замеча¬

нием: «Когда я с ним прощался, для меня не было

ни малейшего сомнения, что Джек Лондон без социа¬

лизма— все равно что легкие без воздуха. И я уве¬

ровал в то, что, пока он дышит, он будет излучать из

себя тот самый неистребимый животворный дух, кото¬

рый водит его рукой, когда он подписывает свои пись¬

ма неизменным «Ваш — во имя Революции — Джек

Лондон».
В обстановке невообразимого хаоса и опасности —

судно в любой момент грозило пойти ко дну, команду

трепала морская болезнь — Лондон сел писать «Мар¬

тина Идена». Двадцать восемь дней плавания до Га¬

вайских островов оказались сплошным кошмаром.
169

Зато теперь на Гавайях он сможет наконец ежед¬

невно заниматься романом, рассказами, писать для

журналов и газет очерки о своем путешествии и при

этом не терзаться заботами о том, что судно вот-вот

даст течь, не думать о неисправных ваннах, испорчен¬

ной пище и грязной корме. Все. это, да еще теплый

прием, оказанный Лондону и его команде «чудесными

людьми» «чудесного края», помогло ему забыть об

ужасном плавании. Одна неделя ушла на сбор мате¬

риала для очерка об острове прокаженных — Моло¬

каи, написанного по просьбе самих больных, с кото¬

рыми Джек и Чармейн безбоязненно общались. Этот

очерк под названием «Колония прокаженных», в ко¬

тором он отдает должное париям общества, сумевшим

построить разумную, прекрасную жизнь на своем ост¬

рове,— одно из самых проникновенных сочинений, вы¬

шедших из-под его пера во время плавания.
Однако, пока Джек предавался своим экзотиче¬

ским похождениям на Гавайях, Маркизских островах,

на Гаити, все, что у него было на родине, пускали по

ветру любящие поживиться чужим добром друзья и

родственники. Столько его денег было размотано, что

в первых числах 1908 года, находясь на Гаити, он уз¬

нал, что его капиталы наличными составляют 66 дол¬

ларов. А ведь всего только месяц назад он получил

около шести тысяч долларов гонорара.
Джек решил вернуться в Сан-Франциско, чтобы

привести в порядок свои дела.
На пароходе «Марипоза» он прибыл в Сан-Фран¬

циско, немедленно телеграфировал Бретту и Макмил¬

лану по поводу аванса за почти завершенного «Мар¬

тина Идена», уплатил самые неотложные долги, при¬

вел свои дела в какой-то порядок. И на той же

«Марипозе» через десяток дней вновь возвратился на

Гаити, чтобы продолжить свое запланированное на

семь лет путешествие вокруг света. Десятки возму¬

щенных социалистов жестоко упрекали его за дезер¬

тирство из гущи борьбы.
Жизнь Джека Лондона полна противоречий, но

вряд ли не более всего противоречиво его поведение

в южных морях. Где бы он ни оказался — на Фиджи,
170

Маркизах, Самоа или Гавайях,— всюду, где было воз¬

можно собрать вокруг себя группу белых, он высту¬

пал с лекциями о революции, пропагандируя идеи

классовой борьбы, борьбы за социализм. В то же вре¬

мя он принимал участие в «охотничьих» экспедициях,

в вербовке туземцев для рабского труда на планта¬

циях копры. И ни один из очерков или рассказов, соз¬

данных за время плавания на «Снарке», не содержит

и намека на критические замечания по поводу «циви¬

лизаторской» миссии белых по отношению к туземцам.
В одном Лондон был постоянен: что бы ни проис¬

ходило, какие бы испытания ни посылала судьба —

накожные язвы, отклонения корабля от курса,— он

неизменно «выдавал «а-гора» свою тысячу слов в

день. Однако против малярии и он оказался бесси¬

лен, и месяцами чуть ли не половину времени был

прикован к постели. К сентябрю 1908 года его скру¬

тила странная, никому неведомая болезнь, причиняв¬

шая ему чудовищные страдания. В конце концов,

сломленный и ослабевший настолько, что о продол¬

жении путешествия не могло быть и речи, он дого¬

ворился с одним отставным капитаном и, оставив на

его поперечение «Снарк», заказал для себя, Чармейн,

Мартина Джонсона и своего слуги Макаты места

на пароходе, отправлявшемся в Австралию — в

Сидней.
Пять недель Лондон пролежал в сиднейской боль¬

нице, но лучше ему не стало. Его болезнь поставила

австралийских врачей в тупик. В Сиднее он задер¬

жался на целых пять месяцев. Слабость не позволяла

много писать или читать. Поразительно, однако, что,

превозмогая болезнь, в то время как руки его рас¬

пухли, сделались вдвое толще, кожа слоями слезала

с тела, он умудрился подготовить серьезную статью

для «Сидней стар», в которой сопоставлялись методы

стачечной борьбы в Соединенных Штатах и Австра¬

лии. Никто из ее читателей и представить себе не мог

бы, что ее автор — человек, сломленный жестокой бо¬

лезнью. Она исполнена прежней лондоновской энер¬

гии и убежденности, страстной веры в идеи классо¬

вой борьбы, историческую обреченность капитализма,
171

веры в то, что «будущее принадлежит трудящимся».

На вопрос: «Наступит ли когда-нибудь в промышлен¬

ности мир?» — Лондон заявил:
,i— Единственный ответ, что этого мира не будет,

пока существует нынешняя система производства. Че¬

ловеческая натура не изменится. Капитал будет и

впредь претендовать на обладание всем, до чего он в

состоянии добраться. Борьба эта не прекратится. Лев

и ягненок никогда не уживутся мирно на одном паст¬

бище.
Значит, могут нас спросить, хаос и анархия стачек

и локаутов — наш неизбежный удел?
Не совсем так, ответим мы им. Есть два спо¬

соба добиться мира в промышленности. Либо ка¬

питал безраздельно подчинит себе рабочий класс, и

тогда больше не будет стачек, либо рабочие окон¬

чательно сломят капитал — и тогда тоже больше не

будет стачек.
Любопытно отметить, что в отличие от трактовки

этой проблемы в «Железной пяте» теперь Лондон

убежден, что «алогично полагать, что капитал может

полностью поработить рабочих», ибо это «означало

бы возвращение ко временам рабства, первобытного

мрака, из которого человечество извлекла цивили¬

зация». Видимо, сумев провидеть черты фашизма в

своем романе, Лондон не мог себе представить, что

человечество допустит все эти ужасы на самом деле.

Представить, что то, что он назвал «алогичным», мо¬

жет превратиться в реальность, он себе не мог.
Лондон решил вернуться на родину в Калифор¬

нию и отправил Мартина Джонсона на Соломоновы

острова привести «Снарк» в Сидней. Здесь он про¬

дал судно с аукциона за три тысячи долларов, и

оно поступило в распоряжение вербовщиков, наби¬

равших рабов на Соломоновых островах. Так сложи¬

лась «биография» судна, построенного человеком,

всего лишь несколько недель назад написавшим в

«Сидней стар»: «Перелистывая книгу прошлого, начи¬

наешь верить, что будущее принадлежит рабочим».
23 июля 1909 года, два с лишним года спустя пос¬

ле того, как он с таким энтузиазмом поднял якоря,
172

отправляясь в кругосветное путешествие, Джек Лон¬

дон возвратился в Сан-Франциско сломленный, раз¬

битый физически и духовно, задавленный тяжестью

долгов, потерявший кредит у редакторов журналов и

газет, уверенных, что самые крупные его писательские

свершения позади.
В период своих двадцатипятимесячных странст¬

вий в южных морях Лондон написал три книги, кото¬

рые можно считать непосредственным итогом плава¬

ния: очерки, вошедшие в сборник «Путешествие на

„Снарке“», рассказы, объединенные в томе под назва¬

нием «Сказки южных морей» и роман «Приключе¬

ние». За исключением «Колонии прокаженных» из

«Путешествия на ,,Снарке“», это произведения мало

что прибавляют к славе Лондона-писателя. К тому

же в них столь сильны мотивы шовинистической кон¬

цепции превосходства англосаксонской расы, что они

мало что прибавляют и к его престижу социалиста.

Лишь в четырех рассказах — «Дом Мапуи», «Мауки»,

«Самюэль» и «Потомок Мак Коя» — туземцы изоб¬

ражены с симпатией. Во всех остальных — это по¬

добострастные холопы, а белый человек — их гос¬

подин.
Итак, «Мартин Иден» был начат и закончен во

время путешествия, но построен он полностью на ма¬

териале юношеских воспоминаний Лондона, никак не

связанных с экспедицией. И долго после того, как его

путевые очерки и большая часть рассказов, прямо

подсказанных путешествием, будут забыты, «Мартин

Иден» не уступит своего места в ряду величайших

американских романов.
Без сомнения, эта книга, в которой рассказывает¬

ся о том, как юный моряк пробивал свой путь в жиз¬

ни, как он овладевал крепостью образования, завое¬

вывал высоты писательского ремесла,— самый авто¬

биографичный из всех романов Джека Лондона.

Главный герой романа — малограмотный моряк —

спасает жизнь состоятельному молодому человеку Ар¬

туру Морзу. Его вводят в дом Морза, где все свиде¬
173

тельствует о достатке и культуре, где он знакомится

с миссис Морз — типичной хорошей женой и матерью

буржуазной семьи, мистером Морзом — вполне добро¬

порядочным, но лишенным воображения бизнесменом,

братьями Артура — приятными юношами — студен¬

тами, хрупкими и изнеженными, и Руфью — «блед¬

ным, воздушным созданием с большими голубыми

одухотворенными глазами, с массой золотых волос»,

которую он “мысленно сравнивает с «бледно-золоти¬

стым цветком на тонком стебле» и которая тут же

становится объектом его поклонения. В этом нелов¬

ком, скованном, неправильно выражающемся и гру¬

бом парне чувствуется такая мужественная сила, так

веет от него духом романтики и экзотических похож¬

дений, что Руфь, к своему ужасу, ловит себя на том,

что ее физически тянет к нему. Любовь, которой вос¬

пылал к ней Мартин, восхищение изяществом и тон¬

костью всего, что она делает и что ее окружает, рож¬

дает у Мартина стремление наверстать упущенное и

сделаться образованным и культурным человеком,

способным чувствовать себя легко и свободно в ее

доме. Поначалу Руфь опекает его, шефствует над его

занятиями, но вскоре ей уже не угнаться за его интел¬

лектом, двадцать лет томившимся в спячке и набро¬

сившимся на знания со всей получившей наконец вы¬

ход раскрепощенной силой. С неописуемой жадно¬

стью Мартин поглощает Спенсера, Дарвина, Маркса,

Гегеля, множество других — самых разных социоло¬

гических, философских трудов, произведений литера¬

туры.
Довольно быстро открывается Мартину буржуаз¬

ное лицемерие семейства Морзов, он начинает по¬

нимать, что и Руфь — его божество — тоже унаследо¬

вала и узость и ограниченность своей среды. Однако

сознание, что у нее есть недостатки, делает ее еще

более близкой и дорогой. Их помолвка — сильный

удар для отца и матери, «о они решили не вмеши¬

ваться и положиться на время: рано или поздно нео¬

тесанный, грубый Иден сам уйдет с пути.
Снедаемый страстью стать писателем, Мартин

Иден более года изнурительного труда, невероятного
174

самоотречения вкладывает в осуществление своей це¬

ли,— живя в жалкой каморке, питаясь впроголодь

тем, что он сам готовит, отводя на сон пять часов в

сутки и осаждая редакторов своими рукописями. Но

у Руфи он не находит ни поддержки, ни понимания,

ни сочувствия. Не раз он принимается читать ей свои

рассказы, но ее пониманию они совершенно недоступ¬

ны. Она признает их силу, но отказывается видеть

красоту в их реализме, наоборот, его попытки пе¬

редать прекрасное в самой правде жизни вызывают

возмущенные оценки: «низость», «грязь».
Разрыв между ними наступает из-за упорного не¬

желания Мартина, несмотря на то, что редакции не-

измено отвергают его рукописи, отказаться от своего

намерения пробить путь в литературе и поступить на

работу. В самый канун его успехов на поприще пи¬

сательства Руфь расторгает помолвку. Один Бриссен-

ден, больной туберкулезом, поэт и циник, признает да¬

рование Мартина Идена и пытается убедить его при¬

соединиться к социалистическому движению, пред¬

сказывая Мартину разочарование, когда писательская

карьера будет достигнута и не останется ничего, что

привязывало бы к жизни. Но Мартин Иден отказы¬

вается последовать его совету. «А я индивидуалист.

Я верю, что в беге побеждает быстрейший, а в борь¬

бе — сильнейший. Эту истину я почерпнул из биоло¬

гии, или по крайней мере мне кажется, что я ее по¬

черпнул оттуда. Повторяю, я индивидуалист, а инди¬

видуалисты вечные, исконные враги социалистов».
Бриссенден умирает прежде, чем сбылось его про¬

рочество. Феноменальный успех острого критико-фи¬

лософского эссе приносит популярность имени Марти¬

на. Издатели засыпают его предложениями. Мартин

обрушивает на них десятки тех самых рукописей, ко¬

торые они некогда отклоняли и которые сейчас вы¬

хватывают из рук. Он моментально разбогател, хотя

и не написал ничего нового. Желание побить врага

его же оружием сделалось главным смыслом жизни.
Но очень скоро приходит пресыщение и усталость.

Его приглашают на обеды в самые богатые дома, но

сейчас, когда его больше не преследует нужда, все
175

это оставляет его глубоко равнодушным. Ему безраз¬

лична даже Руфь, и он отказывается возобновить их

отношения, когда она приходит к нему с этим пред¬

ложением. Источник духовной апатии — горькое соз¬

нание, что ни одной душе, кроме Бриссендена (а его

уже нет в живых), не было до него дела, пока он не

получил публичного признания. Ему ненавистна

мысль, что признание достается ему не за его даро¬

вание и талант, а просто потому, что его имя на рын¬

ке пользуется спросом.
«Приглашения к обеду не прекращались, и чем

больше их было, тем сильнее изумлялся Мартин. Он

был почетным гостем на банкете одного старейшего

клуба, сидел, окруженный людьми, о которых слы¬

хал и читал почти всю свою жизнь. Эти люди гово¬

рили ему, что, прочтя в «Трансконтинентальном еже¬

месячнике» «Колокольный звош>, а в «Шершне»

«Пери и жемчуг», они сразу поняли, что появился

великий писатель. «Боже мой,— думал Мартин,— а я

тогда голодал и ходил оборванцем! Почему они меня

тогда не пригласили обедать? Тогда это пришлось бы

как раз кстати. Ведь это были вещи, написанные дав-

ным-дав‘но. Если вы теперь кормите меня за то, что

я сделал давным-давно, то почему вы не кормили ме¬

ня тогда, когда я действительно в этом нуждался?

Ведь ни в «Колокольном звоне», ни в «Пери и жемчу¬

ге» я не изменил ни одного слова. Нет, вы меня уго¬

щаете вовсе не за мою работу, а потому, что меня

угощают все, и потому, что угощать меня теперь счи¬

тается признаком хорошего тона. Вы меня угощаете

потому, что вы грубые животные, стадные живот¬

ные! Потому, что вы повинуетесь слепому и тупому

стадному чувству, а это чувство сейчас подсказывает

одно: надо угостить обедом Мартина Идена. Но ни¬

кому из вас нет дела до самого Мартина Идена и до

его работы»,— печально говорил он себе и вставал,

чтобы остроумно и блестяще ответить на остроумный

и блестящий тост».
Как и предсказывал Бриссенден, успех Мартина

Идена принес ему больше разочарования, чем все его

прежние поражения. Он не может больше выжать из
176

Дом Джека Лондона в Лунной долине (фото В. Быкова).

Джек Лондон — фермер. В своем ранчо в Лунной долине.

себя ни одного слова, улаживает дела и отправляет¬

ся в плавание к южным морям. Однако в пути им ов¬

ладевает чувство такой бесконечной пустоты и изне¬

можения, что он выбирается через иллюминатор и

оказывается в океане:
«Все глубже и глубже погружался он, чувствуя,

как немеют его руки и ноги. Он понимал, что нахо¬

дится на большой глубине. Давление на барабанные

перепонки становилось нестерпимым, и голова, каза¬

лось, разрывалась на части. Невероятным усилием

воли он заставил себя погрузиться еще глубже, пока

наконец весь воздух не вырвался вдруг из его легких.

Пузырьки воздуха скользнули у него по щекам и по

глазам и быстро помчались кверху.. Тогда начались

муки удушья. Но своим угасающим сознанием он по¬

нял, что эти муки еще не смерть. Смерть не причи¬

няет боли. Это была еще жизнь, последнее содрога¬

ние, последние муки жизни. Это был последний удар,

который наносила ему жизнь.
Его руки и ноги начали двигаться судорожно и

слабо. Поздно! Он перехитрил волю к жизни. Он был

уже слишком глубоко. Ему уже не выплыть на по¬

верхность. Казалось, он спокойно и мерно плывет по

безбрежному морю видений. Радужное сияние оку¬

тало его, и он словно растворился в нем. А это что?

Словно маяк! Но он горел в его мозгу— яркий, белый

свет. Он сверкал все ярче и ярче. Страшный гул про¬

катился где-то, и Мартину показалось, что он летит

стремглав с крутой гигантской лестницы вниз, в тем¬

ную бездну. Это он ясно понял! Он летит в темную

бездну,— и в тот самый миг, когда о>н понял это, соз¬

нание навсегда покинуло его».
Реакция критиков озадачила и рассердила Джека

Лондона. Дело было даже не в том, что ни у одного

рецензента, в сущности, не нашлось доброго слова о

книге, и не в издевательских усмешках по поводу

сюжета: дескать, он «действительно плавает», пы¬

таясь «писать об обычном обществе, столько раз

изображенном как порядочное, уважаемое, культур¬

ное, доброе, а на его языке — буржуазное». Этого

следовало ждать. Возмущение его вызвало то обстоя¬
7 Ф. Фонер
177

тельство, что большинство критиков, включая социа¬

листов, осуждали роман за апологию индивидуализма

и видели в нем свидетельство отказа Лондона от ве¬

ры в социализм. Вновь и вновь приходилось Лондону

повторять, что «Мартин Иден» — самая неверно ис¬

толкованная из всех его книг. Во вкладыше к одному

из экземпляров книги он писал 4 апреля 1910 года:

«Это — книга, в оценке которой промахнулось боль¬

шинство критиков. Написанная как обвинительный

акт индивидуализму, она была принята за обвини¬

тельный акт социализму; написанная, чтобы показать,

что человек не может жить только для себя, она бы¬

ла принята только как демонстрация того, что инди¬

видуализм ведет к смерти. Будь Мартин Иден социа¬

листом, он не покончил бы с собой».
В начале 1909 года у Лондона состоялся спор со

священником Чарлзом Брауном, который в пропове¬

ди, произнесенной в Окленде 16 января 1909 года и

посвященной «Мартину Идену», заявил, что герой

романа терпит в жизни поражение потому, что ему,

как социалисту, «недоставало веры в бога»,— явный

выпад по адресу автора романа.
Лондон ответил на следующий же день:
—	Услышав вчера вечером проповедь о «Мартине

Идене» достопочтенного Чарлза Брауна, я теперь по¬

нимаю, почему на протяжении двух тысяч лет цер¬

ковь раздирают распри в связи с толкованием текста

священного писания. Мистер Браун вчера вечером

явил великолепный пример способности церковника

к истолкованию в противном истине смысле.
—	Мистер Браун увидел в Мартине Идене челове¬

ка, который терпит крушение потому, что не верит в

бога. Я писал «Мартина Идена» не как автобиогра¬

фию, не как притчу о том, какой страшный конец уго¬

тован неверующему, но как разоблачение этого са¬

мого милейшего принципа индивидуалиста—подобно

дикому зверю драться за свое место под солнцем,—

в рядах поборников которого мистер Браун занимает

не последнее место.
—	В отличие от того, что мистер Браун утверждал

вчера вечером, Мартин Иден не был социалистом.
178

Мистер Браун, желая провести параллель между ге¬

роем романа и моей собственной жизнью, заявил, что

Мартин Иден был социалистом. Как раз наоборот.

Я изобразил его индивидуалистом чувства, а позднее

и убеждения. Он настолько индивидуалист, что ха¬

рактеризует образ мыслей, подобный рассуждениям

мистера Брауна, как этику гетто, а индивидуализм

типа, к которому привержен мистер Браун,— недоис-

печенным социализмом. Мартин Иден был чистейшей

воды индивидуалистом — крайнего, ницшеанского

толка.
—	Теперь о «морали сей басни», которую, как мне

казалось, я достаточно ясно выразил на страницах

романа. Будучи индивидуалистом, существуя вне

представлений о чужих заботах, о нуждах всего чело¬

веческого коллектива, Мартин Иден живет только во

имя себя, борется только во имя себя и, если угодно,

умирает только во имя себя. В борьбе он завоевы¬

вает право войти в буржуазные круги, где он ожидал

найти тонкость, культуру, возвышенный строй жизни

и возвышенный строй мысли. Он пробил себе дорогу

в эту среду и пришел в ужас от потрясающе убогой

посредственности буржуазии. Он боролся за жен¬

щину, которую любил и превозносил до небес. Ока¬

залось, любовь сыграла с ним злую шутку и свой

абстрактный идеал он любил больше, чем саму эту

женщину. А ведь все это были ценности, ради обла¬

дания которыми, как он считал, стоило жить, за ко¬

торые стоило драться. Когда эта его мечта рухнула,

жизнь потеряла для него — убежденного индивидуа¬

листа, безразличного к нуждам ближних, к интересам

общественным, всякий смысл. И он погибает.
Все это черным по белому написано в самой книге

настолько ясно, что я вынужден просто привести вы¬

держку— место, где Бриссенден зовет Мартина пойти

с ним на воскресный вечер в социалистический клуб.

Бриссенден говорит Мартину:
«Посторонним разрешается брать слово, только не

больше чем на пять минут,— вот вы и выступите...

Скажите им, что вы думаете о них и об их этике, эти¬

ке гетто. Бросьте им в лицо Ницше и заварите кашу.
7*
179

Им полезны такие споры, да и вам тоже! Мне бы

очень хотелось, чтобы вы стали социалистом, прежде

чем я умру. Только это может спасти вас в час разо¬

чарования в жизни, который, несомненно, наступит...

Вы человек здоровый, у вас еще вся жизнь впереди,

и вам надо иметь какую-нибудь цель в жизни».
—	Как, прочитав эти строки, мистер Браун мог

объявить Мартина Идена социалистом, как мог он

так досадно ошибиться в толковании главной мысли

книги — для меня просто непостижимо!
—	Мартин Иден терпит крах и погибает — по

моей притче — не потому, что ему недоставало веры

в бога, а потому, что ему недоставало веры в чело¬

века. Даже мистер Браун согласится, что нельзя

прийти к богу, минуя человека. Мартин Иден оказал¬

ся банкротом, потому что он не дошел даже до чело¬

века. Единственное, что ему удалось,— добраться до

себя, а до остального человечества ему дела не было.
—	К сожалению, проповедь мистера Брауна ока¬

залась посвященной не Мартину Идену, а Джеку

Лондону, и мистер Браун оказался, к несчастью, не

знаком с предметом. Он заявил, что я — это Мартин

Иден. Позвольте мне указать на существенный изъян

этого сравнения: Мартин Иден покончил самоубий¬

ством. Я пока еще жив.
—	Почему я жив? Благодаря своей вере в чело¬

века, вере, которой Мартин Иден так и не изведал,

вере, которую мистер Браун, по всей видимости, ни¬

как не связывал с объектом своего внимания, а имен¬

но с Джеком Лондоном. Тем не менее убедиться в

ней легко может каждый — книги мои стоят на пол¬

ках публичной библиотеки. Мистеру Брауну не ме¬

шало бы подчитать кое-что о предмете своей пропо¬

веди, прежде чем выступать с -ней. Позвольте мне

привести еще несколько цитат, где идет речь об этой

вере. Первый отрывок — из статьи «Что значит для

меня жизнь»:
«Я смотрю вперед и верю — придет время, когда

нечто более достойное и возвышенное, чем мысль о

желудке, будет направлять развитие человека, когда

более высокий стимул, чем потребность набить желу¬
180

док,— а именно это является стимулом сегодняшнего

дня,— будет побуждать человека к действию. Я со¬

храняю веру в благородство и величие человека. Я

верю, что чистота и бескорыстие духа победят господ¬

ствующую ныне всепоглощающую алчность. И, нако¬

нец,— я верю в рабочий класс. Как сказал один фран¬

цуз: «Лестница времени постоянно сотрясается от

деревянных башмаков, поднимающихся вверх, и начи¬

щенных сапогов, спускающихся вниз».
—	И еще цитата на тему о моей вере, на этот раз

из предисловия к моей «Борьбе классов»: «Он должен

узнать, что социализм видит вещи такими, как они

есть, а не такими, какими они должны быть, и что те,

к кому социализм обращается, — это самые простые

люди, обыкновенная, теплая человеческая глина, су¬

щества слабые и грешные, жалкие и ничтожные, поло¬

винчатые и ни с чем несообразные, но с божественной

искрой, с печатью возвышенного, озаренные там и

сям проблесками бескорыстия и самопожертвования,

с горячим стремлением к добру, самоотречению и под¬

вигу — и с совестью, величественной и суровой сове¬

стью, временами превращающейся в грозного судью,

который повелительно требует правды, только прав¬

ды, ничего, кроме правды».
Джек Лондон
Письмо Лондона достопочтенному Брауну было на¬

печатано в «Соушэлист» Сиеттла 18 июня 1910 года.

Он отослал его редактору вместе со следующим разъ¬

яснением: «Дорогой товарищ. В номере вашей газеты

от 28 мая вы поместили статью под заглавием «Ма¬

ленькая дискуссия», в которой товарищ Армстронг ут¬

верждает, что я социалист, и в которой Л. Мэнли

настаивает — основываясь на прочитанной им моей

книге «Мартын Иден»,— на обратном. А посему я вы¬

нужден послать вам мой ответ достопочтенному Чарл¬

зу Брауну в связи с его неверным толкованием «Мар¬

тина Идена». Это письмо прошу мне возвратить.

Ваш — во имя Революции — Джек Лондон».
Несколько лет спустя в автобиографической пове¬

сти «Джон—Ячменное Зерно» он написал, что когда
181

одолевало отчаяние и он был близок к шагу Мартина

Идена, спасло его лишь одно — Народ!
«Я думал о самоубийстве с хладнокровием гре¬

ческого философа и жалел, что не могу уйти из жиз¬

ни: у меня на руках была целая семья. Но то был

вопрос чисто моральный. Спасла же меня единствен¬

ная уцелевшая вера — вера в народ.
То, за что я боролся, ради чего просиживал бессон¬

ные ночи, обмануло меня. Успех я презирал. Слава

казалась мне мертвым пеплом. Люди, принадлежав¬

шие к более высоким слоям общества, чем портовые

пьяницы и матросы на баке, оказались ужасающе

убогими в умственном отношении. Женская любовь

стоила не больше всего прочего. Оставались деньги, —

но ведь спать-то можно лишь в одной постели, а сот¬

ню бифштексов не съешь зараз, хоть ты на них и за¬

работал! Искусство и культура в свете незыблемых

фактов биологии казались мне смешными, а те, кто их

представлял, — и того потешнее.
Из всего этого можно заключить, как далеко за¬

шла моя болезнь. От природы я боец. Но цель ока¬

залась недостойной борьбы. Оставался народ. Есть

еще за что бороться — за.народ... И народ спас меня.

Народ приковал меня к жизни. Есть еще за что бо¬

роться— вот она, моя цель! К чертям предосторож¬

ность... я ринулся в бой за социализм...»
И все же трудно упрекать критиков за то, что они

неверно поняли идею «Мартина Идена»; можно даже

сказать, что и сегодня средний читатель менее всего

способен распознать на страницах этой книги намере¬

ние автора разгромить индивидуализм. Если и в са¬

мом деле Лондон собирался своим «Мартином Иде¬

ном» завоевать сторонников социализма, он избрал

довольно странный способ для достижения этой цели.

Правда, в описании дискуссии на квартире у Крейса,

профессора, изгнанного из университета за радикаль¬

ные взгляды, блестяще подчеркнут контраст между

поверхностной болтовней у Морзов и меткими, ост¬

роумными репликами «бунтарей той или иной разно¬

видности». Но из всех собравшихся — социалист один

Бриссенден. А лондоновский портрет Бриссендена --
182

единственного социалиста, с которым Мартин по-на¬

стоящему сблизился, — вряд ли в состоянии вызвать

у читателей энтузиазм к движению. Бриссенден объ¬

ясняет, что он социалист, «потому что социализм

неизбежен; потому что современный строй сгнил и не

может продержаться долго; потому что время вашего

всадника на коне прошло». По отношению к народу

он испытывает лишь презрение, говорит о людях тру¬

да, как о «рабах», и охотно соглашается: «Вы правы,

я не люблю толпу, но как же быть?» Ничего в Брис-

сендене не напоминает Эрнеста Эвергарда из «Же¬

лезной пяты», которого привела к социализму его лю¬

бовь к народу и решение принять участие в его

борьбе.	'
Другой более или менее полно описанный социа¬

лист в «Мартине Идене» — оратор на воскресном ве¬

чере оклендского социалистического клуба, о котором

Лондон пишет: «Оратор, умный еврей, понравился

Мартину, хотя своими речами сразу вызвал в нем чув¬

ство протеста. Узкие плечи и впалая грудь оратора

изобличали истинного сына гетто, и, глядя на него,

Мартин ясно представил себе вечную войну жалких и

слабых рабов против горсточки сильных мира сего,

которые правили ими искони и всегда будут править.

Для Мартина в этом тщедушном человеке заключал¬

ся символ. Это было воплощение всей массы хилых,

неприспособленных людей, гибнущих по неизбежному

биологическому закону на тернистых путях жизни.

Они были обречены». Но Лондон не говорит нам, что

оратор символизирует своим видом эксплуатацию ра¬

бочего класса при капитализме, он даже не раскрыва¬

ет, что именно понравилось Мартину в этом человеке.

Не удивительно поэтому, что столь многие читатели

почерпнули из сцены этого вечера в оклендском клубе

представление о социалистах как об изрядных «чу¬

даках». Как после этого читатель мог бы прийти

к выводу, что трагедия жизни Мартина Идена со¬

стояла в том, что он отказывался связать свою

судьбу с такого рода людьми, остается загадкой, на

которую Джек Лондон так и не попытался дать

ответ.
183

Таким образом, хотя «Мартин Иден» рассматри¬

вается сегодня многими критиками как наиболее

зрелая работа Джека Лондона и хотя эта книга бле¬

стяще запечатлела тернистый путь рабочего к образо¬

ванию, к писательскому ремеслу, к успеху, во многих

отношениях она наименее удалась из всех его произ¬

ведений. Ибо время от времени к ней обращаются,

стремясь доказать положения, прямо противополож¬

ные тем, которые, судя по его собственному призна¬

нию, стремился выразить автор.	i
Три рассказа, написанных вскоре после «Мартина

Идена», свидетельствуют о том, что Лондон не утра¬

тил способности донести без искажений свою мысль

до читателя. Вот почему все они — «Мечта Дебса»,

«По ту сторону рва» и «Сила сильных» — были встре¬

чены в социалистических кругах с большим внимани¬

ем, чем автобиографический роман.
Рассказ «Мечта Дебса», напечатанный в «Интер¬

нэшнл соушэлист ревю» в январе-феврале 1909 го¬

да,— легко и увлекательно написанная история вы¬

мышленной всеобщей забастовки американских рабо¬

чих с точки зрения сан-францисских богачей. События

происходят примерно в 40-х годах нашего века. Аме¬

риканская федерация труда разгромлена с ведома и

попустительства своих лидеров, но вместо нее создана

ИЛВ — «крупнейшая, солиднейшая рабочая организа¬

ция за все время существования Соединенных Шта¬

тов». Стачка готовится основательно, каждый этап ее

продуман заранее, рабочие проводят ее в полном по¬

рядке и мирными средствами, измором заставляют

капиталистов сдаться.
'Описание событий, происходящих во время стачки,

показывает, что Лондон тщательно изучил литературу

по тактике стачечной борьбы. Транспорт замирает, и

богатым и бедным нечего есть; жители толпами поки¬

дают Сан-Франциско, окрестности его опустошены,

разграблены подчистую, и в конце концов после актов

насилия со стороны как обитателей трущоб, так и

представителей господствующего класса Ассоциация

предпринимателей вынуждена согласиться на условия

ИЛВ, и стачка оканчивается. Последняя фраза рас¬
184

сказчика-богача — типичная реакция предпринимате¬

лей на всех этапах истории рабочего движения: «Ти¬

рания организованных рабочих становится невыноси¬

мой. Что-то следует предпринять».
В рецензии на книгу Лероя Скотта «Секретарь

союза», опубликованной в «Сан-Франциско экзэми-

нер» 28 мая 1905 года, Лондон резко критиковал лиде¬

ров Американской федерации труда, «чьи махинации

бросают тень на профсоюзное движение», и подчерки¬

вал, что такие лидеры несут немалую долю ответст¬

венности за эксплуатацию рабочих. Сейчас в «Мечте

Дебса» он показал, что боевые рабочие организации,

руководимые честными и преданными делу людьми,

могут одержать серьезные победы, в которых заинте¬

ресован весь рабочий класс. Правда, он преувеличил

степень инертности правительства во время всеобщей

стачки, а склонность к романтике побудила его изо¬

бразить борьбу рабочих очень похожей *на окутанные

жуткой тайной действия группки заговорщиков. Но

при всех недостатках рассказ этот — яркое реалисти¬

ческое художественное решение одной из важных тем

пропаганды рабочего движения. Он был переиздан

брошюрой и получил широкое распространение в ра¬

бочих кругах, особенно среди членов ИРМ — органи¬

зации, послужившей Лондону прообразом боевого

профсоюза, возглавившего в рассказе всеобщую

стачку.
В рассказе «По ту сторону рва», напечатанном в

«Сатэрдей ивнинг пост» 22 мая 1909 года, показана

классовая борьба в Сан-Франциско. «Ров» — желез¬

ный желоб вдоль Маркет-стрит, разделяет город на

две зоны: одна — для богатых, другая — для бедных.

Это в буквальном смысле классовая граница обще¬

ства.
Фредди Друммонд, профессор социологии Кали¬

форнийского университета, молодой литератор, мелан¬

холичный и самодовольный, то и дело пересекает ров,

для того чтобы изучать социальные условия. Он пе¬

ревоплощается в водителя грузовика по имени Билл

Тоте («Верзила Билл»), крепкого, шумливого рабо¬

чего парня, активного члена профсоюза.
185

Как Фредди Друммонд, он обручается с девицей по

имени Катерина Ван Ворст. В обличии Билла Тотса

принимает участие в стачечной борьбе и сближается

с Мэри Кондон, боевой руководительницей отделения

№ 974 Союза перчаточников. Два его я приходят в

прямое столкновение друг с другом, когда Фредди

Друммонд и Катерина Ван Ворст в ее машине за¬

стревают между стачечниками и полицией. Штрейк¬

брехерам, перевозившим в фургонах мясо, преграж¬

дают путь симпатичный возчик угольного фургона и

еще один рабочий. Фредди и Катерина видят, что по¬

лиция одерживает верх. Полисмен взобрался на

самый верх баррикады и схватил рабочего. Фредди

больше не может оставаться в стороне! Из машины

выскакивает уже «Верзила Билл», лезет на баррикаду

и вступает в драку, сбивает с ног полисмена. «Его бе¬

шеная атака была стремительна, как ураган...» Трое

других полицейских вскочили на фургон (речь идет

об угольном фургоне, застрявшем во время стычки) и

окружили Бипла Тотса. «Удар рубинки рассек ему го¬

лову. Пиджак, жилет и крахмальная манишка были

изорваны в клочья. Но еще минута — и трое напа¬

давших отлетели далеко и шлепнулись на землю, а

Билл Тоте, удержав позиции, осыпал врагов градом

угля».
После битвы Билл Тоте удаляется об руку с Мэри

Кондон. Таким образом, исполнители двух разных ро¬

лей в горниле классовой борьбы сплавляются воедино,

рождая нового рабочего лидера, по имени Билл Тоте.

Этот великолепный рассказ показывает неизбежность

конфликта между рабочим и бесстрастным консерва¬

тивно настроенным профессором. Сцены уличных

столкновений между рабочими и полицией по силе и

выразительности принадлежат к лучшим образцам

подобного рода описаний.
«Сила сильных», напечатанный в «Хэмптон мэге-

зин» в мае 1910 года — один из лучших пропагандист¬

ских рассказов Джека Лондона; наряду с «Притчей о

баке с водой» Эдварда Беллами он является одним из

самых удачных в американской литературе произведе¬

ний в жанре притчи.	/
186

"Действие его происходит в доисторические времена,

когда люди еще только начали покидать свои жилища

на деревьях. Длиннобородый, старший в племени,

объясняет младшим соплеменникам, что такое едине¬

ние и сотрудничество. Он рассказывает историю из

давних времен — времен своей юности. Когда-то пле¬

мя состояло из отдельных семей, враждовавших и бо¬

явшихся друг друга. Каждая перебивалась в одиноч¬

ку. Но им довелось познать цену сотрудничеству, ког¬

да объединенное племя мясоедов напало на них и

почти всех уничтожило. Его соплеменники увидели,

что «каждый мясоед обладал силой десятерх, потому

что десятеро сражались, как один человек». Тогда был

созван совет, разработана система самозащиты и при¬

нят кодекс законов. Но затем все вновь вернулось к

прежним порядкам. Были в племени люди, которых

больше волновали собственные удобства, чем общее

благополучие. Сначала еды хватало на всех, но не¬

сколько жадных членов племени захватили землю и

заставили всех других работать на себя. Сын вождя —

Собачий Клык, потребовал, чтобы его признали вож¬

дем, когда умер его отец; другой — Жирный — объя¬

вил, что умеет беседовать с тенями умерших, а тре¬

тий— Пустой Живот — додумался ловить рыбу вер¬

шей, и его пришлось признать хозяином рынка. При¬

быль его была такой высокой, что рабочим начали

платить не товарами, а деньгами! «Но, — вспоминает

Длиннобородый, — вот что было странно: по мере того

как шло время, мы — все остальные — работали боль¬

ше и больше, а еды нам доставалось все меньше и

меньше».
Чем больше денег скапливалось у господствующих

членов племени, тем меньше оставалось для рабочих,

и чем больше производили рабочие, тем меньше у них

становилось пищи. По мере того как росли прибыли,

заработок становился все меньше и рабочие не могли

выкупить то самое количество пищи, которое они же

произвели. А в то цремя, как они голодали, продукты

выбрасывались, чтобы не снижались цены на них.
Рабочие -начали возмущаться своим уделом, и на¬

конец вспыхнул мятеж. Но кое-кто из рабочего лю¬
187

да был удостоен привилегированного положения

стражи. Они получили приказ убить мятежников.

Церковь осуждала мятежников, в проповедях провоз¬

глашалось, что бог распорядился, чтобы более мудрый

командовал всеми остальными. И Гнида, снискавший

репутацию барда, пел о том, что рыбоеды — избран¬

ники божьи, которым указано свыше уничтожить мя¬

соедов. Забыв о своем голоде и недовольстве, рабочие

требовали, чтобы их повели в атаку на мясоедов. Они

не послушались одного из рабочих — Разбитого Носа,

который восклицал, что настоящие враги — правите¬

ли племени, что надо отнять у богатых власть и все

владения и объединиться с мясоедами, вместо того

чтобы сражаться против них. Когда Гнида пропел,

что Разбитый Нос — это угроза племени, голодные

рабочие набросились на него с камнями и забили до

смерти.
Но разъединенные, ослабленные голодом и болез¬

нями рабочие не смогли противостоять своим врагам.

Мясоеды принялись уничтожать племя побежденных.

Длиннобородый, которому удалось спастись, заклю¬

чил:
«Настанет время, когда глупцы сгинут и осталь¬

ные пойдут вперед. Они соединят свои силы и будут

сильными из сильных. Никто не будет воевать друг с

другом. Все люди будут братьями, и не останется ле¬

жебок, которых нужно кормить».
Материал прошлого позволил Лондону построить

убедительное и яркое обвинение капитализма. Про¬

стой, динамичный сюжет, ясный стиль, дарование Лон-

дона-рассказчика делают «Силу сильных» идеальным

образцом пропагандистского искусства. Вскоре после

появления в «Хэмптон мэгезин» этот рассказ был пе¬

реиздан отдельной брошюрой Чикагским социалисти¬

ческим издательством Чарлз Керр и компания и по¬

полнил страницы социалистической классики.
Когда Лондон возвратился из Австралии, пресса

встретила его враждебно или безразлично. Но доволь¬

но скоро он опять завоевал популярность у читателей
188

и" издателей. Калифорнийский климат благотворно

повлиял на его здоровье. И когда он открыл, что

таинственная болезнь, поразившая его, оказалась все¬

го-навсего результатом воздействия ультрафиолетовых

лучей тропического солнца, он воспрянул духом и об¬

рел свою прежнюю форму. И вновь он вернулся к тра¬

диционной норме: тысяча слов каждый день, кроме

воскресенья.
Но из-под пера Джека Лондона после возвраще¬

ния из южных морей выходили всего лишь одноднев¬

ки. Да это и не удивительно, если принять во внима¬

ние растущие запросы его кошелька. Качество напи¬

санного не особенно его заботило. Интересовал его

лишь заработок, который должен был покрыть расхо¬

ды на ранчо, на содержание родных и многочисленных

приживалов, обиравших его как липку. «У меня нет

неоконченных рассказов, — сказал он откровенно в

одном из интервью в 1911 году. — Я непременно закан¬

чиваю все начатое. Если это хорошо, я подписываю и

отсылаю. Если это не очень хорошо, я подписываю и

отсылаю». Но зато он начал просто ненавидеть свою

работу. «Я ненавижу свою работу, когда она закон¬

чена,— писал он Эптону Синклеру — Я занимаюсь ею,

потому что мне нужны деньги, а она позволяет их

легко заработать. Но если бы я мог выбирать, никогда

не дотронулся бы пером до бумаги — разве что напи¬

сать статью о социализме, сказать буржуазному ми¬

ру, насколько я его презираю».
Но выбора у него уже не было. Деньги как тако¬

вые, писал он в повести «Джон — Ячменное Зерно»,

не значат для него ничего. Однако постоянно испыты¬

ваемая им нужда в деньгах вынуждала зарабатывать

их писательским трудом — независимо от того, было

или не было в данный момент вдохновение. В канун

лета 1910 года он покупал сюжеты рассказов у Синк¬

лера Льюиса, отвергая одни из них потому, что они не

подходили к его темпераменту, а другие — потому, что

он был «слишком ленив, чтобы раскапывать реалии».

Начинающим писателям, жаждущим овладеть секре¬

том успеха в литературе, он отвечал советами не жа¬

леть времени на шлифовку написанного, — если нуж¬
189

но, потратить день на один абзац. Но сам он больше

не мог следовать собственному совету. Его профессия

была средством добывания денег, чем больше он пи¬

сал, тем больше их получал. Качество его уже *не ин¬

тересовало.
Конечно, Лондон настолько владел мастерством,

что и неудавшиеся его вещи неизменно /пользовались

читательским спросом. В некоторых произведениях,

написанных им в последние годы жизни, таких, как

«Время-не-ждет», «Джон — Ячменное Зерно», «Лун¬

ная долина», «Межзвездный скиталец», есть главы

яркие, художественно убедительные. А такие из них,

как, скажем, изображение мира финансовых магнатов

в романе «Время-не-ждет», сцены из жизни рабочих,

описание жарких классовых схваток в «Лунной доли¬

не», грозный обвинительный акт, предъявленный обще¬

ству за обращение с преступниками в «Межзвездном

скитальце», доказывают, что Лондон вовсе не оконча¬

тельно утратил вкус к постановке больших социальных

проблем. К сожалению, реалистические характеристи¬

ки и детали в этих книгах тускнеют оттого, что сюжет

обычно весьма далек от реализма, а характеры геро¬

ев — вычурны и неправдоподобны, рассказы часто

после обещающего начала теряют динамичность, не

говоря о том, что слишком сказываются в них расо¬

вые предрассудки Лондона. Художественного уровня

«Морского волка» и «Мартина Идена», остроты клас¬

сового зрения «Железной пяты» Джеку Лондону боль¬

ше достичь не удается.
Упадок в творчестве Лондона совпадает хронологи¬

чески с ослаблением у него интереса к социалистиче¬

скому движению. Он помогал партии материально,

приезжая раз в неделю отдохнуть в Санта Розу, он

толковал в баре о социализме, высказывался в при¬

сутствии судей, торговых чиновников и предпринима¬

телей на тему о коррупции капиталистической си¬

стемы, но этим, в сущности, и ограничивалось те¬

перь его участие в движении. Энергию его поглощали

фантастические начинания, к которым он тянулся в

поисках отвлечений от погони за заработком. Он

выращивал эвкалиптовые деревья, выводил племен¬
190

ных лошадей, занимался проблемой повышения пло¬

дородия земель. Из своего ранчо он сделал нечто

среднее между агротехнической лабораторией и об¬

разцовой фермой, утопическую колонию, где работа¬

ли влюбленные в землю люди, для которых он стро¬

ил коттеджи и школы для детей. Но неудача за не¬

удачей обрушивались на него. Деньги текли, как

сквозь сито, а завершить задуманное не удавалось.
18 августа 1913 года был построен великолепный

«Дом волка», в который Лондон вложил более 70 ты¬

сяч долларов. Рабочие убрали мусор и ушли.

Ночью дом сгорел дотла. От этого удара Лондон

никак не мог оправиться. Наружный каменный кар¬

кас дома — все, что осталось от великолепного особ¬

няка — словно символизировал то, что осталось от

самого Джека Лондона.
Многие из товарищей Лондона рассматривали об¬

рушившуюся на него трагедию как возмездие судьбы

социалисту, вздумавшему соорудить себе замок. Они

порицали его за всю эту экстравагантную затею со

строительством, поглотившим такие бешеные деньги,

считая, что, помимо всего прочего, она своей дурной

сенсационностью нанесла моральный ущерб Делу, не

говоря уж о том, что вряд ли пристала социалисту

такая расточительность в удовлетворении своих при¬

хотей, в то время как партия так отчаянно нуждает¬

ся в средствах. Лондон, всегда считавший, что обла¬

дание собственностью не делает из него капиталиста,

отвечал, что он выстроил дом на деньги, заработан¬

ные его собственным трудом.
Оправдание это мало кого убеждало, хотя в са¬

мом деле все, чем он владел, было плодом его соб¬

ственного труда. У него не было капитала, и он ни¬

кого не эксплуатировал. Болеё того, его широта и

щедрость были широко известны. Когда строился

«Дом волка», он отдал распоряжение не отказывать

ни одному человеку, обращающемуся за работой.

«Каждый «уоббли» *, направлявшийся на Запад, ос¬
*	Буквально — «шатающийся». Термин «уоббли» применялся,

особенно после 1913 года, для обозначения члена организации
191

танавливался, чтобы отдохнуть и подкрепиться у

Джека Лондона. Его ранчо было подлиннь/м прибе¬

жищем для всех странствующих по Калифорнии. Он

продолжал оказывать финансовую поддержку движе¬

нию, участвовал в специальных фондах рабочих

организаций.
Несмотря на все это, его все чаще я чаще, по ме¬

ре того как он все дальше отходил от партии, обви¬

няли в отступничестве от социализма. Точки над и

были поставлены, когда Лондон изменил свое отно¬

шение к мексиканской революции.
Джека Лондона пригласили произнести речь

на митинге, созванном мексиканскими лидерами и их

американскими друзьями, который должен был со¬

стояться в Лос-Анжелосе в Лейбор-Темпл 5 февраля

1911 года. Вместо речи он прислал письмо, впервые

увидевшее свет 10 февраля 1911 года в «Пиплз

пэйпер» — социалистической газете, издававшейся в

Лос-Анжелосе. Это письмо он адресовал «дорогим от¬

важным товарищам — мексиканским революционе¬

рам», восставшим против диктатуры генерала Порфи-

рио Диаса.
Это волнующее послание написано в характерном

для Лондона духе:
«Мы, социалисты, анархисты, бродяги, разбойни¬

ки с большой дороги, люди вне закона и нежелатель¬

ные граждане Соединенных Штатов, с вами сердцем

и душой в ваших усилиях избавиться от рабства и

автократии в Мексике. Как легко заметить, в наше

время господства собственности мы не в особенном
Индустриальные рабочие мира (ИРМ). Хотя Джек Лондон в

ней не состоял, контакты и дружбу с организацией он поддер¬

живал. Его имя было в списке редакторов, сотрудничавших в

газете «Индастриэл уоркер», официальном органе ИРМ, выхо¬

дившем в Жолиет, штат Иллинойс, уже в 1906 году, хотя ни

разу ни одной его статьи в ней не появлялось. Лондон выразил

свою солидарность с позицией ИРМ по отношению к саботажу

и синдикализму как средствам борьбы рабочих. «Я верил в них

двадцать лет»,— оказал он интервьюировавшему его репортеру

в 1913 году (Нью-Йорк колл 2 июня 1913 года). Официальный

орган ИРМ, «Индастриэл уоркер», назвал Лондона 27 мая

1916 года: «Наш товарищ литератор».
192

почете. Всеми ругательствами, которыми обзывают

вас, обзывают и нас. Да и могут ли честные люди,

храбрые люди, настоящие патриоты и мученики ожи¬

дать чего-либо другого, кроме как быть обруган¬

ными разбойниками и людьми закона, когда вокруг

процветают подкуп и корысть?
Пусть обзывают. Но я страстно желаю, чтобы бы¬

ло больше таких разбойников с большой дороги, лю¬

дей вне закона, как те, кто объединен в отважном

отряде, взявшем Мексикали, людей той породы, ко¬

торая героически выстояла в тюрьмах Диаса, той по¬

роды, которая сегодня сражается и умирает, жерт¬

вует жизнью в Мексике.
Я подписываюсь разбойником и революционером
Джек Лондон»
Несколькими неделями позже Лондон вновь выра¬

зил свою солидарность с мексиканскими революцио¬

нерами в газетном интервью, заявив одновременно

о своем протесте против действий американского им¬

периализма в Мексике. «Я надеюсь, — сказал он по

поводу отправки американских войск в Мексику,—

что народ Соединенных Штатов с возмущением от¬

несется к недавней акции правительства Соединен¬

ных Штатов, намеревающегося запугать мексикан¬

ских революционеров, что, как я полагаю, им не

удастся сделать. Политика правительства последова¬

тельна. Речь идет о долларах, не о демократии, и оно

посылает войска, чтобы защитить доллары. Быть мо¬

жет, оно сочтет нужным использовать в Мексике

войска, чтобы подавить восстание. Диас боится, что

стихия совсем выйдет из берегов. Если правительст¬

во Соединенных Штатов вздумает оккупировать

Мексику, оно может найти сколько угодно «закон¬

ных» предлогов, но на американский народ ляжет

клеймо позора. Революцию им, может быть, и удаст¬

ся подавить, но сломить революционный дух Мекси¬

ки не удастся».
Симпатии Лондона к мексиканской революции

получили выражение и в одном из его рассказов, на¬
193

писанных в эту пору, — «Мексиканце», опубликован¬

ном 12 августа 1913 года в «Сатердей ивн^нг пост».

Он описывает деятельность Хунты *, на территории

Соединенных Штатов готовящей мексиканскую ре¬

волюцию. Один из членов этой организации, во¬

семнадцатилетний Фелипе Ривера, одерживает труд¬

нейшую победу на ринге, чтобы на полученные день¬

ги приобрести винтовки для революции. По ходу ис¬

кусного описания боя между Риверой и Дэнни Уор¬

дом — легковесом, кандидатом в чемпионы, Лондон,

чтобы показать фон, на котором складывалось рево¬

люционное движение в Мексике, применяет прием

ретроспекции.
Когда Ривера сидит в своем углу ринга, ожидая

выхода соперника, мысли его убегают далеко в прош¬

лое, ко временам детства.
*	Хунта была создана Флоресом Магоном. Магон был ре¬

дактором «Ла Революсьон», органом социалистов-анархистов ли¬

беральной партии, основанной в Мексике Камилло Арьяго в

1900 году. Несмотря на то что он неуклонно и твердо следовал

анархистской программе, Флорес Магон создал широкий блок

радикалов и либералов, действующих как на территории Мекси¬

ки, так и в Соединенных Штатах. Магона не раз заключали в

тюрьмы в Мексике и Соединенных Штатах как «социалистическо¬

го агитатора». Изгнанный из Мексики, Магон вместе с другими

эмигрировавшими членами либеральной партии начиная с 1910 го¬

да руководил революционными действиями из Лос-Анжелоса, где

в сентябре этого года после перерыва было возобновлено изда¬

ние газеты «Л а Регенерасьон».
После свержения диктатуры Диаса «магонисты» (последова¬

тели Магона) стали готовить более решительный переворот. Хотя

сам Флорес Магон не перебирался в Мексику, под его водитель¬

ством мексиканцы, члены ИРМ и группа наемных солдат — всего

числом, редко превышающим три сотни,— захватили Мексикали,

Альгодонес, Текате, Эль Аламо и Тихуаиу. Но затем, не будучи

в состоянии обеспечить снаряжение и пополнение своих аил, ре¬

волюционеры откатились до Мексикали и Тихуаны. Агенты Ма-

деро подготовили капитуляцию мексикалийского гарнизона. Не

дожидаясь, пока подобным же образом капитулирует Тихуана,

Селсо Вега, жестокий губернатор провинции Энсенада, при по¬

мощи 150 мексиканцев — жителей Южной Калифорнии, вновь

овладел этим пограничным городом, принудив остатки подразде¬

ления мятежников отступить на территорию Соединенных

Штатов.
194

«Он видит белые стены гидростанции в Рио-Блан-

ко. Видит шесть тысяч рабочих, голодных и изнурен¬

ных; ребятишек лет семи-восьми, за десять центов

работающих целую смену. Видит мертвенно-бледные

лица ходячих трупов — рабочих-красилыциков. Он

помнит, что его отец называл эти красильни «каме¬

рами самоубийц» — год работы в них означает

смерть...
Большой добродушный Хоакин Фернандер! Боль¬

шое место занимает он в видениях Риверы. В те

времена малыш ничего не понимал, но теперь, огля¬

дываясь назад, юноша понимает все. Он словно опять

видит своего отца за наборной кассой в маленькой

типографии или за письменным столом — выводящим

бесконечные, торопливые, неровные строчки. Он

опять переживает те таинственные вечера, когда ра¬

бочие под покровом тьмы, точно злодеи, сходились

к его отцу и вели долгие, нескончаемые беседы, а он,

мучачо, без сна лежал в своем уголке...
Новые видения пылают перед внутренним взором

Риверы. Забастовка, вернее локаут, из-за того, что

рабочие Рио-Бланко помогали своим бастующим бра¬

тьям в Пуэбло. Голод, ягоды, коренья и травы, что

собирали в горах, — все они этим питались и мучи¬

лись резями в желудке. А затем кошмар: пустырь

перед лавкой компании, тысячи голодных рабочих,

генерал Росальо Мартинес и солдаты Порфирио Диа¬

са, винтовки, изрыгающие смерть. Казалось, они ни¬

когда не смолкнут, казалось, «прегрешения» рабочих

вечно будут омываться их собственной кровью.

И эта ночь! Трупы, целыми возами отправляемые в

Веракрус на съедение акулам. Словно он и сейчас

ползает по этим страшным кучам, ищет отца и мать,

находит их, растерзанных, изуродованных. Особенно

запомнилась ему мать: виднелась только ее голова,

тело было погребено под грудой других тел. Снова

затрещали винтовки солдат Порфирио Диаса, снова

мальчик пригнулся к земле и пополз прочь, точно за¬

травленный горный койот.
Эти образы, промчавшиеся в памяти Риверы, при¬

дают ему сил, чтобы подняться, когда его свалил
195

зверский удар Дэнни Уорда, и нокаутировать буду¬

щего чемпиона. Избитый до полусмерти Ривера чув¬

ствует себя счастливым. Приз в пять тыся^ долларов

взят! «Винтовки принадлежат ему. Революция будет

продолжаться».
Этот рассказ, подобно одному из ранних расска¬

зов Джека Лондона «Кусок мяса» и поздней повести

«Лютый зверь», — блестящее разоблачение закулис¬

ных махинаций дельцов от ринга. Тренеры Дэнни

Уорда, менеджер и даже судья — все участвуют в

заговоре, их цель — чтобы Ривера проиграл. Судья

считает быстрее, чем положено, когда он в нокдау¬

не, и замедляет счет, когда падает соперник. Ривере

предлагают взятку, а поскольку он не согласен, пы¬

таются представить дело так, как будто он нечестно

ведет бой.
В этом рассказе Лондон даже отходит от своих

расистских предубеждений и, что для него совсем не

обычно, замечает, описывая бой, что Ривера — бок¬

сер «более организованный, более нервный и впечат¬

лительный, чем кто бы то ни было из боксеров» —

белых американцев. Герой рассказа — не англосакс,

а латиноамериканец, мексиканский рабочий.
А двумя годами позже Джек Лондон приветство¬

вал действия американцев, направленные против

мексиканской революции. После серии революций и

контрреволюций, во время которых американские

нефтяные и финансовые тресты, маневрируя, приби¬

рали к рукам мексиканскую экономику, произошел

инцидент, послуживший поводом для американской

интервенции. В ответ на оскорбление, нанесенное

американскому морскому офицеру в Темпико, после¬

довало требование Соединенных Штатов, чтобы в

Мексике ввели приветствие американскому флагу.

Хуэрта, стоявший тогда у власти, отказался, и 21 ап¬

реля 1914 года американские войска захватили Ве¬

ракрус.
В 1911 году Лондон быстро разобрался бы в по¬

доплеке «законных предлогов», которыми Соединен¬

ные Штаты оправдывали свою позорную агрессию,

и, конечно, вместе с социалистами и профсоюзами
196

протестовал бы против беззаконных действий виль¬

соновской администрации, солидаризировался бы с

Мейером Лондоном, конгрессменом из Нью-Йорка,

социалистом, подавшим единственный голос против

удовлетворения требования президента Вильсона, ко¬

торый обратился к конгрессу с предложением уве¬

личить армию, чтобы послать экспедиционный корпус

в Мексику. Но Джек Лондон был слишком утомлен,

слишком озабочен своим ранчо, тем, как раздобыть

деньги на оплату рабочих и прислуги, к тому же он

к этому времени слишком далеко отошел от активно¬

го участия в жизни партии и не мог по-настоящему,

глубоко разбираться в вопросах революции. Поэто¬

му, когда 16 апреля 1914 года журнал «Кольере уик-

ли» предложил ему за 1100 долларов в неделю от¬

правиться в Мексику в качестве собственного воен¬

ного корреспондента, он ухватился за это предложе¬

ние. На следующий же день он отправился в порт

Тальвестон, где ему предстояло получить из Вашинг¬

тона удостоверение корреспондента и откуда он

должен был на военном транспорте отплыть в Ве¬

ракрус.
В Тальвестоне ему пришлось ждать, пока оформят

бумаги. Судя по всему, генерал Фунстон не особен¬

но торопился облечь полномочиями военного коррес¬

пондента человека, который, как считали, еще неза¬

долго до того порочил армию и рекомендовал всем

уклоняться от службы в ней.
В октябре 1913 года «Интернэшнл соушэлист ре¬

вю» поместил статью «Идеальный вояка», подписан¬

ную именем Джека Лондона. Статья призывала мо¬

лодежь не поступать на службу в вооруженные силы,

утверждала, что «хорошему солдату» не положено

«искать разницу между правдой и неправдой» и что,

если солдату «прикажут стрелять по толпе бедняков,

вышедших на улицу с требованием хлеба, он подчи¬

нится и без угрызения совести, без сострадания будет

смотреть, как седины стариков заалеют красными

пятнами, как из груди женщины хлынет кровь, уно¬

ся с собою жизнь». Статья «Интернэшнл соушэлист

ревю» кончалась так:
197

«Ни один человек не может пасть ниже, чем сол¬

дат, — глубину этого падения невозможно измерить.

Не пускайте ваших сыновей в армию. Это ад.
Будьте прокляты, армия и флот. Нам не нужны

институты, отнимающие у людей жизнь. Нам нужны

институты, дарующие людям жизнь».
Статья, подписанная именем Лондона и широко

распропагандированная ИРМ, была подлинной сен¬

сацией. Лондон сначала молчал, но, когда убедился,

что из-за этой статьи задерживается оформление его

корреспондентских полномочий, публично отрекся

от авторства. В письме, датированном 5 августа 1916

года, он заявил, что он уже несколько лет отрицает

свою причастность к этой статье, что его книги, газет¬

ные выступления — все, что он писал о спорте, его

военные репортажи доказывают смехотворность об¬

винений его в авторстве «Идеального вояки». «Я ду¬

маю,— заключил он, — что стране, нации масштаба

Соединенных Штатов надлежит поддерживать в ра¬

зумных пределах готовность к обороне от любой

страны, нации, которая в любой момент может на¬

чать военные действия ради того, чтобы отхватить

для себя кусок территории за счет более слабых и

менее защищенных наций».
Был ли в самом деле Джек Лондон автором

«Идеального вояки» или нет — этого уже не выяс¬

нить. Ведь так много статей, которых он не писал,

печаталось за его подписью. Однако трудно пове¬

рить, что «Интернэшнл соушэлист ревю» подписал

бы статью его именем без достаточной уверенности в

том, что в ней выражены его чувства. К тому же

Лондон не протестовал, когда появилась эта публика¬

ция. Кроме того, местами статья эта напоминала его

собственное описание коронации короля Эдуарда в

«Людях бездны»: «Демонстрация мощи, колоссаль¬

ной мощи, и людей, красивых, статных, как на под¬

бор, у которых одно только назначение в жизни:

слепо повиноваться и слепо убивать, уничтожать,

вытаптывать все живое».
К тому времени, когда Лондон попал в Мехико,

нужда в военных репортажах отпала — не было вой¬
198

ны. После того как морские силы США оккупирова¬

ли Веракрус, Соединенные Штаты признали закон¬

ной интервенцию Аргентины, Бразилии и Чили.

Правительство Хуэрты принесло извинения, американ¬

ский флаг отныне приветствовали, были обещаны ре¬

парации, и война отступила, не начавшись. Лондону

пришлось ограничиться статьями общего характера,

представляющими интерес только как свидетельство

того, насколько изменилось его отношение к мекси¬

канской революции с 1911 года, и еще одно подтверж¬

дение расового шовинизма у него.
Описывая состязание между мексиканцем и аме¬

риканцем, Лондон говорит: «Мексиканский лейтенант

пытался на несколько дюймов увеличить свою поло¬

вину, становясь на самый конец стальной рельсы. Но

ничего это ему не дало. Американец все равно взял

верх. Американец был — да что там говорить — был

американцем». Другую статью он завершал слова¬

ми: «Перефразируя Киплинга, единственное, в чем

эти полукровки были последовательны,— в отсутствии

последовательности».
Выдавало бывшего социалиста лишь прежнее

удивление: не глупо ли решать международные

проблемы путем войны. Он по-прежнему заявлял,

что «война — глупая штука, на взгляд каждого ра¬

зумно мыслящего цивилизованного человека». Но

он оправдывал американскую интервенцию, замечая,

что и разумный человек не может решить проблемы

разумным путем, если другие настаивают на «средст¬

вах насилия». «А теперь представьте — в этом есть

насущная необходимость, — продолжал он, — какова

была бы сегодня ситуация, если бы Соединенные

Штаты давно разоружились? Лично я довольно смут¬

но рисую себе Хуэрту, выслушивающего и принима¬

ющего к исполнению высокие этические рокоменда-

ции Соединенных Штатов».	\
Лондон не увидел в мексиканской революции ни¬

чего другого, кроме всеобщего стремления к разбою,

грабежам да еще к тому, чтобы стряхнуть иго аме¬

риканских нефтяных компаний, «нашедших и разра¬

батывающих месторождения нефти». Долг Америки,
199

утверждал он, спасти Мексику от «группки безрод¬

ных полукровок-отщепенцев, заваривших всю кашу».
Рассказ «Их дело — жить», по всей видимости

написанный Лондоном в тот период, к которому от¬

носится серия статей для «Кольере уикли», тоже по¬

лон презрения к мексиканцам, которых он называет

«неблагодарными», «трусливыми», «тупыми». Речь в

нем идет о бегстве нескольких американцев и амери¬

канок от озверевшей «шайки» мексиканцев, которые,

к вящему раздражению Лондона, возмутились вы¬

садкой американских моряков в Веракрус и захвати¬

ли власть в городе. Рассказ был опубликован в по¬

следнем его сборнике «Голландская доблесть и дру¬

гие рассказы», вышедшем в 1922 году.
Зачем утруждать себя поисками оправданий во¬

оруженной американской интервенции в связи с «на¬

рушением официального этикета по отношению к

флагу»? — спрашивает Лондон в своей статье, пере¬

ходя к самой сути дела:	\
«Цивилизация, насаждаемая Америкой и Европой,

рушится по прихоти горстки правителей, которые по¬

нятия не имеют о том, как править, которым никогда

не удавалось справиться с этой задачей и чьи шаба¬

ши у власти были и сейчас могут быть уподоблены

оргиям, справляемым пьяными золотоискателями,

расшвыривающими по пивнушкам злосчастную зо¬

лотую пыль.
Старший брат может Мексику усмирить, органи¬

зовать и направить на путь истинный. Так называе¬

мые лидеры Мексики на это неспособны. Жизнь и

благополучие нескольких миллионов пеонов, равно

как и многих миллионов людей, которые появятся на

свет завтра, находятся в опасности.
Полисмен не позволяет мужу колотить жену. Гу¬

манный офицер не дает солдату бить свою лошадь.

Не следует ли могущественной и авторитетной про¬

свещенной нации помешать кучке ни на что -не год¬

ных, бездарных правителей превратить в развалины

и пустыню прекрасную землю, располагающую всеми

природными ресурсами для построения высокой и

счастливой цивилизации?»
200

Допустим, что Лондон искренне верил в то, что

американская интервенция принесет неисчислимые

блага мексиканскому народу, что, когда страна пре¬

вратится в американскую территорию, жизнь ее пой¬

дет счастливо, а экономика будет процветать. И все

же трудно понять, как мог тот, кто обвинял капита¬

листов в несостоятельности, кто видел в них источ¬

ник страданий и нищеты собственного народа, пола¬

гать, что те же самые капиталисты принесут другому

народу эру изобилия? Джек Лондон не мог не знать,

что уже тогда, когда он писал свою статью, эконо¬

мика Мексики в значительной мере была в руках

американских капиталистов, использовавших свою

власть, для того чтобы держать массы мексиканцев

в полной нищете. Кому, в конце концов, принадлежа¬

ла гидростанция Рио-Бланко, описанная им в «Мек¬

сиканце», и кто виноват в кровавой расправе с заба¬

стовавшими рабочими этой гидростанции?
В отличие от Джека Лондона американская Со¬

циалистическая партия не изменила своего отноше¬

ния к мексиканской революции. 16 апреля 1914 года,

в тот самый день, когда «Кольере уикли» телеграфи¬

ровал Лондону предложение отправиться в Мексику

в качестве военного корреспондента, «Нью-Йорк

колл», официальный орган Социалистической партии

Нью-Йорка, провозгласил: «Несмотря на интересы

большого бизнеса, невзирая на всю высокопарную

болтовню о чести нации, этой войны можно избе¬

жать. Президенту Вильсону, связанному идеалами

своего класса, быть может, и не удастся предотвра¬

тить ее. Но американский рабочий класс способен от¬

вести ее угрозу». На следующий день после того, как

солдаты морской пехоты высадились в Веракрус, На¬

циональный исполнительный комитет Социалистиче¬

ской партии направил президенту Вильсону телеграм¬

му с протестом против интервенции. «Рабочим Сое¬

диненных Штатов нечего делить с рабочими Мекси¬

ки», — гласил ее текст. И в «Мэссиз», ведущем со¬

циалистическом журнале, Джон Рид, проведший

четыре месяца в армии Панчо Вилла в Мексике,

восклицал, что интервенция сокрушит завоевания
201

мексиканской революции, и призывал народ высту¬

пить против войны.
Мексиканские статьи Джека Лондона вызвали

бурю возмущения в радикальной печати всей страны.

Даже либеральная «Нэйшн» выразила удивление.

«Как-то не укладывается в сознании, — замечала

она, — чтобы этот знаменитый поборник красной ре¬

волюции пресмыкался перед миллионами золотых

долларов, отнятых у их законного владельца, мек¬

сиканского пеона, хищными прислужниками между¬

народного капитала». Джон Кеннет Тернер, один из

•руководящих деятелей Социалистической партии, пря¬

мо обвинил Лондона на страницах «Эппил ту ризон»

в том, что он польстился на «приманку лести» нефтя¬

ных магнатов и выступил со своим «конспектом защи¬

ты нефтяного воротилы, защиты интервенции, защиты

того, что мексиканцы называют «империализмом

янки».
Эптон Синклер оказался снисходительнее. Через

год после смерти Лондона он вспомнил об этой серии

статей из Мексики, побудивших радикалов «отвер¬

нуться от него во гневе». Синклер убежден, что

эти статьи для «Кольере уикли» вовсе не свидетель¬

ствовали об отходе Лондона от социализма, скорее

они свидетельствовали о том, что он подпал «под оба¬

яние возможностей инженеров-нефтяников». «Но мне

было ясно,— продолжал Синклер,— что пропагандист

перспектив капитализма, который вздумал бы опереть¬

ся на поддержку Джека Лондона, окажется в поло-

жени ребенка, играющего с динамитом...» К сожале¬

нию, сами статьи не особенно подкрепляют это истол¬

кование. И все-таки нет необходимости и подписывать¬

ся под оценкой мотивов, якобы побудивших Лондона

выступить с этими статьями, которую предлагает

принять Джон Кеннет Тернер. Джека Лондона не

подкупило доброе отношение финансовых тузов. И он

не получал у них деньги, чтобы написать свои статьи.

Его собственный образ жизни привел к этим переме¬

нам. Он утратил связь с народом, разбогател, забыл

пройденную им самим школу социализма и собствен¬

ные выступления и статьи об империализме: он устал
202

и запутался настолько, что более не давал себе труда

доискиваться до истинных причин, довольствуясь тем,

что было видно на поверхности явлений. Быть мо¬

жет, точнее всего на этот счет выразилась его дочь

Джоан Лондон: «Его банкротство оказалось особен¬

но трагичным потому, что исходил он во всех своих

действиях из образа жизни, который он вел, и ему

представлялось, что это как раз то, что ему нужно,

в то время как его образ жизни и подтачивал его».
Джек Лондон вернулся из Мексики летом 1914

года совершенно больным человеком — физически и

морально. Усталый, разочарованный, он хотел лишь

одного: найти прибежище, где бы укрыться от всего

на свете и просто отдохнуть в покое. Этим прибежи¬

щем стало его поместье, кроме этого, теперь для него

ничего не существовало. От участия в деятельности,

некогда питавшей его душевную энергию, привязы¬

вавшей его к жизни, он отходил все дальше и даль¬

ше. «Я устал ото всего, — сказал он репортеру

«Уэстерн комрид», социалистического листка. —

Я больше «е думаю ни о мире, ни о движении (соци¬

альной революции), ни о литературе как об искусстве.

Я большой мечтатель, но мечтаю я о своем ранчо, о

своей жене. Я мечтаю об отличных лошадях и плодо¬

родной почве в графстве Сонома. И пишу я не для

чего иного, а лишь для того, чтобы прибавить три-че-

тыре сотни акров земли к моему великолепному

имению. Я пишу рассказ лишь для того, чтобы на

гонорар купить жеребца. Мой скот больше меня ин¬

тересует, чем моя профессия. Друзья не верят этим

моим словам, а между тем я абсолютно искренен».

Когда репортер спросил его, что он собирается де¬

лать, Лондон ответил: «Кажется, свою долю я уже

внес. Социализм стоил мне сотни тысяч долларов.

Придет время — я просто займусь своим ранчо в

Глен-Элен, и пусть все революции катятся к чер¬

ту. Свою долю я внес». И, подумав, прибавил: «Так

я сейчас настроен. Думаю, что, когда понадобится,
203

разум скомандует моим чувствам спуститься вниз с

вершины горы и ввязаться в драку».
Но Джек Лондон так и остался на «вершине го¬

ры» до самой смерти. В феврале 1915 года, надеясь,

что солнце исцелит его недуги, он с Чармейн отпра¬

вился на Гавайи. Они провели там несколько хоро¬

ших месяцев, и самочувствие Джека несколько улуч¬

шилось. Лондон выкраивал время и для того, чтобы

посещать «хорошее общество».
Общественность Гонолулу преклонялась перед

Джеком Лондоном. Он платил за внимание к себе

тем, что интересовался благотворительными меро¬

приятиями по отношению к туземцам — прежде он

эту практику неизменно осуждал. И вновь его резко

критиковали в США и социалисты и либералы.
Находясь на Гавайях, Джек Лондон в последний

раз отдал дань идеям социализма, написав предисло¬

вие к антологии Эптона Синклера «Зов к справедли¬

вости». Синклер прислал ему свою рукопись сборни¬

ка отрывков из произведений, где затрагивается проб¬

лема социальной справедливости, и попросил Лондо¬

на написать к нему предисловие. Лондон сразу же от¬

ветил. Это предисловие, помеченное 6-м марта 1915

года, Гонолулу,— одно из самых взволнованных и по¬

этических публицистических произведений Лондона.

Синклер назвал его «одним из лучших его творений»,

на его взгляд, некоторые абзацы этого предисловия

«заслуживали быть высеченными на его памятнике».

В антологии Синклера, составленной из произведений,

посвященных борьбе, которую на протяжении веков

вели за свободу простые люди, Лондон увидел Биб¬

лию рабочего класса, которая всегда будет учить по¬

ниманию и сочувствию целям этой борьбы, всегда слу¬

жить делу гуманности. Он писал:
«Тот, кого понимание обратит на путь веры, будет

служить правде, разоблачая лжецов и отвращая их

ото лжи, будет служить доброте — и жестокость бу¬

дет побеждена, станет служить красоте — и с лица

земли исчезнет все, что некрасиво. Сильный будет

помогать слабому — так, чтобы все слабые могли

стать сильными. Силу свою он употребит не на уни¬
204

жение и оскорбление слабого собрата своего, а на

борьбу за возможность для всех стать подлинными

людьми, а не рабами и не зверьми.
И средство совсем простое — честное служение

идее. Ни одной недостойной мысли или поступка не

потребуется ни от одного человека в мире, чтобы

сделать его, этот мир, прекрасным. Призыв к служе¬

нию обращен к каждому, и такова природа этого

служения, что тот, кто служит благу всех, прежде

всего служит своему собственному благу».
Можно согласиться с Эптоном Синклером, что

«подобные слова и вытекающие из них поступки не

позволят умереть памяти о нем, она будет жить до

тех пор, пока живы творения американской литера¬

туры». Ибо эти строки Джека Лондона, написан¬

ные в пору, когда он был разбит болезнью, устало¬

стью, разочарованием, доносят до нас самое главное

в этом человеке, то, чему была посвящена вся его

жизнь. Несмотря на многие недостатки, он отдал все

что мог делу справедливости, делу рабочего класса.

Когда этого, казалось бы, меньше всего можно было

ожидать, вдруг появлялось из-под его пера настолько

красноречивое признание, что вынуждало прощать

ему все его колебания и слабости. Таким признани¬

ем явилось предисловие к синклеровскому «Зову к

справедливости». В том же духе написано за несколь¬

ко лет до смерти и его письмо в Центральный совет

профсоюзов округа Аламеда:
«Не могу выразить, насколько глубоко я сожа¬

лею, что в этот день я не с вами. Но, поверьте, я в

братстве с вами мысленно и духовно, подобно тому

как все вы, ребята, братья по духу девчонкам из

прачечной в Трое, штат Нью-Йорк.
Это ли не зрелище для богов и людей? — рабочие

аламедского округа, посылающие часть своих зарабо¬

танных тяжким трудом денег за три тысячи миль,

чтобы помочь в нужде забастовавшим девчонкам из

прачечной в Трое!
Вот здесь-то я и хочу напомнить, что все вы зна¬

ете, но что настолько огромно и требует особой ще¬

петильности в прикосновении словом, вырастает в тво¬
205

их глазах каждый раз все больше и больше — я го¬

ворю о такой истине: сила организованных рабочих —

в их братстве. Неорганизованные массы не знают

братства, сплоченности плечом к плечу, отсюда сла¬

бость, расплывчатость неорганизованных масс.
Братство, солидарность не только делают массу

организованных рабочих боевой силой, они делают

ее силой праведной, справедливой. Самая святая

платформа, на которой люди могут стремиться к еди¬

нению,— братство. И в итоге ничто не может сокру¬

шить такую организацию. Пусть церковь учит вас,

что слуги должны повиноваться своим хозяевам.

Именно это внушала церковь и бастующим девуш¬

кам из прачечной. Братство сильнее этого постулата,

и девушки-из Трои убедились в этом, когда парни из

Калифорнии поделились с ними своим заработком.

(О, что за девушки из Трои! Двадцать недель стач¬

ки — и ни одного случая дезертирства из их рядов.

И что за парни из Калифорнии, протянувшие им

через континент руку помощи и братства!)
Так вот, утверждаю я, против этого духа братст¬

ва бессильны все махинации рыцарей подкупа, гра¬

бежа, доллара. Сила — в товариществе и братстве,

а не в соперничестве не на жизнь, а на смерть, когда

человек человеку волк. Это товарищество и братст¬

во— ваше богатство. Желая вам счастья и удачи,

мне нет нужды выражать надежду на то, что в бу¬

дущем вы станете еще сильнее. Ибо братство и това¬

рищеское сообщество людей будут расти по самой

природе вещей. Этот процесс нельзя остановить. Вот

почему, ребята, мне остается лишь поздравить вас с

тем, что это так.
Ваш — во имя братства людей —
Джек Лондон».
Мог ли кто-нибудь, кроме Джека Лондона, когда

он забывал о своей идее превосходства англосак¬

сов, написать такое теплое, такое человечное посла¬

ние простым американским рабочим?
206

Безусловно, прав был Эптон Синклер, когда, он

писал: «Правда состоит в том, что никогда никто не

мог всерьез отступиться от Джека Лондона; у него

был такой великолепный светлый ум, его мозг рабо¬

тал с таким нечеловеческим напряжением, с такой

безостановочной отдачей, его любовь к правде была

страстью, ненависть к несправедливости полыхала

как пламя вулкана».
Вернувшись в Калифорнию, Лондон набросился

на работу и за пару месяцев, с февраля до апреля

1916 года, вьшустил две книги — «Желудевый план¬

татор» (третья его пьеса) и «Маленькая хозяйка

большого дома» — роман, развивающий идею воз¬

вращения к земле как средству решения проблем со¬

временного индустриального общества, поднятую еще

в «Лунной долине».
«Маленькая хозяйка большого дома» — быть мо¬

жет, слабейший из всех написанных Лондоном рома¬

нов, даже слабее — особенно неприятны в нем моти¬

вы расизма, — чем «Мятеж на «Эльсиноре», вышед¬

ший в 1914 году.
Чармейн Лондон назвала этот последний роман

«отличным повествованием из морской жизни, прав¬

дивым, современным, скрывающим под оболочкой

романтики и увлекательного сюжета глубокий и ис¬

кренний протест против чудовищных условий, в кото¬

рых живут моряки американского торгового флота».

Более справедливо было бы сказать, что «под оболоч¬

кой романтики и увлекательного сюжета» лежат все

более отчетливые мотивы презрительного отношения

Лондона почти ко всем героям, представляющим в

книге «низшие классы», мотивы идеализации «белоку¬

рых» белых жителей северных стран Европы, вы¬

тесняемых под натиском романских народов,

славян и других южноевропейских рас, хлынувших в

Америку.
Только растаптывая «железной пятой» бунтующие

массы, угрожающие опрокинуть господство «высшей

расы», белым удается сохранить свою власть в об¬

ществе, и читатель вправе прийти к выводу, что

Лондон теперь начинает одобрять эту политику.
207

Все это особенно резко проявилось в «Маленькой

хозяйке большого дома». Лондон как будто бы нашел

здесь подтверждение гипотезы о том, что «белокожий

голубоглазый ариец, рожденный править и повеле¬

вать, покинув свое первобытное, мрачное и темное

жилище, с тех пор правит остальным миром, порой

погибая, встретив на пути еще более белый, ослепля¬

ющий свет».
Когда в «Мятеже на «Эльсиноре» помощник капи¬

тана мистер Пайк («правда, он убийца и надсмотр¬

щик рабов») «первым бросался навстречу опасности,

подавая пример своим рабам», Патгерст, герой рома¬

на, чувствовал «гордость за то, что мои глаза такие

же голубые, как у него, что моя кожа такая же бе-

кая, как у него; что мое место — на корме, рядом с

ним и с самураями, занимающими командные высоты.

Что же до остальных — слабых и неполноценных и

всех этих чернокожих ублюдков, метисов, полукровок,

отбросов издавна порабощенных рас,— могут ли они

приниматься в расчет? Ни один нерв не дрогнул во

мне, когда я наблюдал их терзания, когда видел, как

их оставляют силы. Боже! Боже! Десять тысяч поко¬

лений и веков мы топтали их, пока не превратили в

слепое орудие своей воли».
Самое отвратительное место в романе — рассуж¬

дения Патгерста после того, как один из вожаков мя¬

тежа, нью-йоркский гангстер, осыпает его ругатель¬

ствами: «Слушая его, я начинал понимать, почему

англичане в Индии много лет назад казнили мятеж¬

ных сипаев, выстреливая ими, как ядрами, из пу¬

шек».
Правда, есть в «Маленькой хозяйке большого дома»

и кое-какие привлекательные детали. Дик Форрест

(на самом деле сам Джек Лондон) упрекает одного

из своих интеллигентных друзей в свойственном южа¬

нам предубеждении против негров, заявляя — замеча¬

ние звучит довольно странно в этой книге,— «что сред¬

ний готтентот или средний меланезиец в сущности ма¬

ло чем отличаются от среднего белого». Правда, он

тут же уточняет, что среди белых выше процент людей,

превосходящих обычный средний уровень. И далее
208

Л\огила Джека Лондона в Лунной долине (фото В. Быкова).

Джек Лондон (Финн Фролих, 1915 год).

утверждает, что готтентоты не породили ни одного

великого человека, «гавайская раса» — только одного,

а американские негры — только двух — Букера Т. Ва¬

шингтона и В. Е. Б. Дюбуа.
Джекобе, представитель рабочей аристократии

(«Мятеж на «Эльсиноре»), — воплощение всего урод¬

ливого, настоящая карикатура на верхушку рабочего

класса, о которой Лондон говорит в своих пропаган¬

дистских статьях. При этом Лондон отдает должное

Джекобсу за его мужество, но это между прочим.

Философия Джекобса выражена в его собственных

словах, обращенных им к Патгерсту:
«Да, он был красный и изучал своего Кропоткина,

но анархистом не был. С другой стороны, политиче¬

ская деятельность прямехонько привела его к рефор¬

мизму и квиетизму. Политический социализм «выки¬

пел», а логической кульминацией марксизма оказался

тред-юнионизм. Он был настоящим его апологетом.

Массовые стачки — вот это то, что надо. Саботаж —

не просто менее усердная и качественная работа, но

резкое сопротивление политике прибылей — вот его

оружие».
Быть может, здесь проявилось восхищение Лондо¬

на идеологией и тактикой ИРМ. Но в целом роман

свидетельствует о том, что Джек Лондон в ту пору

не особенно считался с тем, какое внимание уделя¬

ла эта организация проблеме рабочей солидарности и

решительного сопротивления расизму, в каких бы

формах он ни проявлялся.	i
Что же касается «маленькой хозяйки», то она

(Паола) заявляет о своей позиции, когда говорит

Дику Форресту и Ивэну Грэхему, что не может не

любить их обоих, потому что «так уж вы удались!

Ваши мускулы — это мышцы белокурой бестии, ваше

сердце и легкие — тоже. Оттого у вас и полнокровная

философия белокурой бестии, и стальная хватка, и

вы проповедуете реализм — практический реализм и

идете по головам более слабых и менее удачливых,

которые не смеют дать сдачи...»
Грэхем потерял весь свой капитал на бирже, у

него остался лишь «доход в несколько тысяч в год».
8 Ф. Фонер
209

«Но он не хнычет». «Он — настоящий парень, старой

американской закалки, настоящий йелец». Дику Фор¬

ресту принадлежат шахты в Мексике, и он утверж¬

дает, что мексиканцы слишком тупы и незачем зани¬

маться их развитием. Он одобряет Диаса и глумится

над Революцией.	<
Таковы героиня и герои этих двух романов Лондо¬

на. Впечатление создается почти такое, что Лондон

сознательно решил осмеять все, что им было напи¬

сано всего несколько лет назад.
Читателя «Маленькой хозяйки большого дома»,

которого позиция Лондона разочарует настолько, что он

откажется видеть в нем прогрессивного представи¬

теля американской жизни и литературы, мы хотели

бы отослать к следующим замечательно точным суж¬

дениям Рассела Эймса:
«В Лондоне так причудливо переплетались черты

рабочего-социалиста и буржуазного индивидуалиста,

он столь явственно заблуждался в теоретических

взглядах на столь многие вещи, что мы начинаем с

легкостью — и это закономерно — ощущать свое над

ним превосходство, полагая, что нам нечему у него

научиться. И в этом мы ошибемся.
Мы не собираемся объявлять заслуживающими

снисхождения такие грубейшие заблуждения Лондо¬

на, как его расизм. Суть в том, чтобы не позволить

ни его врагам, ни тем, кто считает себя его друзья¬

ми, использовать его слабости и ошибки как дубин¬

ку против того, что у него есть сильного и стоящего.

Нет сомнения, кое-кто из критиков сгорает от жела¬

ния доказать, что Лондон — скверный, фальшивый,

неискренний и неумный социалист именно потому,

что он — такой хороший социалист.
Хотя во взгляде Лондона на рабочих как на поли¬

тическую силу явно ощущался оттенок превосходст¬

ва и покровительства — в большей степени, чем мож¬

но встретить в выступлениях нынешних теоретиков-

социалистов, тем не менее он был ближе к рабочим,

чем кто-либо из нас сейчас.
Джека Лондона не раз и не два увлекали анти¬

демократические идеи, он тяготел к переоценке могу-
210

Щества имущих и недооценке сил организованных

рабочих (в его пору социалистические и рабочие

кружки были особенно многочисленны и разъедине¬

ны), но по-настоящему вопрос о том, на чьей он

стороне, никогда не возникал» *.
Ни одна из этих книг не представляла серьезной

художественной ценности. Следует помнить, что они

были написаны человеком раздражительным, разоча¬

ровавшимся во всем, что его окружало, и во всех,

кто его окружал, для которого сам процесс писания

превратился в кошмар. «Вы можете подумать, что

это неправда, — говорил он Эмануэлю Джулиусу из

«Уэстерн комрид», —но я ненавижу свою профес¬

сию. Мне отвратительна профессия, которую я из¬

брал. Я ее ненавижу, вот и все, ненавижу!» И далее

в том же духе:
«Уверяю вас, я пишу не потому, что люблю свое

дело. Оно мне ненавистно. Не могу найти слов, что¬

бы выразить, насколько мне все это противно. Един¬

ственная причина, почему я пишу,— хорошая оплата

моего труда, заметьте — труда. Я получаю много де¬

нег за свои книги и рассказы! Поверьте, я с радостью

копал бы траншеи, пусть даже пришлось бы работать

вдвое больше, если бы только мог получить за это

столько же денег. Для меня писание — легкий спо¬

соб обеспечить себе приятную жизнь. Если бы я так

не думал, мне бы и в голову не пришло говорить

подобные вещи, ведь это будет напечатано. Я ничуть

не кривлю душой, говоря, что моя профессия вызыва¬

ет во мне отвращение. Каждый мой рассказ написан

ради денег, которые он мне принесет. Я всегда пишу

то, что нравится издателям, а не то, что мне самому

хотелось бы написать. Я вымучиваю из себя то, что

нужно капиталистическим издателям, а издатели

покупают то, что котируется на рынке и что позволя¬

ет печатать цензура. Издателей не интересует правда».
Было время, когда он мог забросить свою поденку

и взяться за статью или рассказ для «Комрид»,
*	Неопубликованная рукопись о Джекс Лондоне — у авто¬

ра (Рассела Эймса), Оксана, Мексика.
8*
211

«Уилширс мэгезин» или «Интернэшнл соушэлист ре¬

вю», черпая воодушевление в сознании, что тысячи

рабочих прочтут то, что он написал, что уличные

ораторы используют его материал в своих речах.

Сейчас он был слишком болен, слишком * измучен,

чтобы преодолеть овладевшее им безразличие. Все

острее и острее становилась потребность в виски —

без него жизнь казалась просто невыносимой.
Но Джон — Ячменное Зерно начинал все настой¬

чивее напоминать о себе. Обострилась уремия. Еще

раз он попытался найти облегчение на Гавайях.

В январе 1916 года он отплыл в Гонолулу. Сидя в

каюте, он диктовал Чармейн текст своего заявления

о выходе из Социалистической партии. Возможно, он

сознавал, что подписывает себе смертный приговор,

потому что медлил с его отправкой. А потом, поко¬

лебавшись несколько, решил порвать окончательно и

безвозвратно с Делом, которое было ему столь близ¬

ко и дорого более двух десятков лет, и послал пись¬

мо в оклендское местное отделение партии.
«Гонолулу, 7 марта, 1916 г.
Глен-Эллен
Графство Сонома, Калифорния,
Дорогие товарищи!
Я выхожу из Социалистической партии, потому что

она утратила свой боевой наступательный дух, пото¬

му что она отошла от идей классовой борьбы. Я всту¬

пал в ряды старой, революционной, неукротимой, бое¬

вой социалистической рабочей партии. С той поры и

до настоящего времени я был боевым членом Со¬

циалистической партии. На моем боевом счету — вы¬

ступления за Дело, которые даже сейчас еще не

совсем забыты. Воспитанный Социалистической рабо¬

чей партией в духе классовой борьбы, который пол¬

ностью отвечал самым высоким моим устремлениям,

я считал, что рабочий класс может добиться своего

освобождения только в непримиримой, не знающей

компромиссов и уступок схватке с врагом. Поскольку

за последние годы социалистическое движение в Сое-
212

дйненных Штатах перешло на путь соглашательст¬

ва и компромиссов, мое сознание не позволяет мне

более мириться с пребыванием в рядах партии. Вот

почему я заявляю о выходе из нее.
Примите одновременно и заявление о выходе из

партии моей жены и товарища Чармейн К. Лондон.
В заключение хочу сказать, что воля, свобода, не¬

зависимость — те высочайшие дары, которые нельзя

ни преподнести, ни навязать расе или классу. Если

расы и классы не способны возвыситься и силой соб¬

ственного разума и мускулов вырвать у мира волю,

свободу, независимость, они никогда не смогут во¬

время получить эти высочайшие дары... если же эти

высочайшие дары все-таки будут милостиво препод¬

несены им на серебряном подносе некими сверхъесте¬

ственными особами, они не будут знать, что с ними

делать, и никакой пользы для себя не извлекут, а оста¬

нутся теми, кем они всегда были в прошлом,— низ¬

шими расами и низшими классами.
Ваш — во имя Революции —

Джек Лондой »
Никого в Социалистической партии не удивило за¬

явление Лондона. Отход его от участия в движении

начался с тех пор, как он вернулся из плавания по

южным морям. Тем не менее многие социалисты по¬

чувствовали себя задетыми тем, что человек, отпра¬

вившийся в Мексику на военном корабле Соединен¬

ных Штатов и выступивший затем со статьями, оп¬

равдывающими американскую аннексию в стране

Рио-Гранде, позволяет себе осуждать Социалистиче¬

скую партию за отсутствие революционного духа.

Но те, кто ставил под сомнение искренность критики

Лондона по адресу партии, не желали видеть, что

сколь бы непоследовательной ни была позиция Лон-

дона-социалиста в некоторых отношениях, он никог¬

да не отступался от убеждения, что социалистическая

пропаганда должна быть наступательной и боевой,

неизменно критиковал тех руководящих деятелей

движения, кто вел партию по пути лавирования, оп¬
213

портунизма и реформизма. За год до выхода из пар¬

тии он заявил репортеру «Уэстерн комрид», что он

глубоко обеспокоен политикой компромисса, открыто

провозглашаемой многими лидерами партии:
«Я стал социалистом, когда мне было семнадцать

лет. Я до сих пор социалист, но социалист не ка-

стово-квиетистского ее крыла. Социалисты, гетто со¬

циалистов Востока, больше не верят в сильный, ре¬

шительный социализм поры его молодости. Попро¬

буйте в нью-йоркском гетто заикнуться о конфискации,

и его лидеры в священном ужасе замашут руками.

Я все еще верю, что социалисты не отступятся от борь¬

бы за свержение класса капиталистов и уничтожение

частной собственности на шахты, заводы, фабрики,

железные дороги и другие объекты общественного

пользования.
Я не верю, что социалистам следует смягчиться и

пойти на уступки, это неизбежно превратило бы их

в простых реформистов, чьи устремления не прости¬

раются далее сокращения расходов на правительст¬

венные учреждения, снижения налогов и т. п. Социа¬

листы должны взять на себя задачу полностью унич¬

тожить грабительскую капиталистическую систему,

покончить с системой прибылей, передать во власть

рабочих всю промышленность».
Лондон относился к числу тех первых социали¬

стов, и он не был в этом смысле одиночкой, которые

понимали, что угроза реформистского перерождения

руководства Социалистической партии вполне реаль¬

на. В статье «Реальная опасность», напечатанной в

январе 1911 года в «Интернэшнл соушэлист ревю»,

Юджин Дебс предостерегал партию от опасности

«проникновения развращающих идей буржуазного

реформизма в такой степени, что они практически

лишат партию ее самостоятельности и дееспособности

революционной организации». 20 февраля 1915 года

«Америкэн соушэлист» поместила статью, в которой

с тревогой констатировала, что партия превращается

в «реформистскую политическую партию... начисто

лишенную примет классового сознания и революци¬

онных идеалов... Наши партийные органы заполняют¬
214

ся людьми, судя по всему, гораздо более озабоченны¬

ми участием в выборах, политических учреждениях,

добрыми отношениями с нашими врагами, чем по¬

следовательным осуществлением тех принципов, ко¬

торые приближают революцию». И в апреле 1916 го¬

да, месяц спустя после выхода из партии Лондона,

«Интернэшнл соушэлист ревю» утверждал, что

командные посты в движении заняли мелкобуржу¬

азные лидеры, «которые драгоценное время тратят

на эксперименты с предприятиями вроде социалисти¬

ческого контроля над почтовым ведомством или Па¬

намским каналом. От них и исходят предложения от¬

казаться от идей классовой борьбы — этой несокру¬

шимой опоры революционного рабочего движения,

как якобы устарелых, иначе говоря, непопулярных в

гостиных сверхреспектабельных представителей мел¬

кой буржуазии. ...Короче, они с таким рвением под¬

слащивают пилюлю, что в один прекрасный день хо¬

зяева смогут элегантно спуститься с верхней сту¬

пеньки и занять место в их рядах! Целыми полоса¬

ми печатаются такого рода материалы в так называе¬

мой социалистической прессе».
Вместо того чтобы выходить из рядов партии,

Лондон мог внести свою долю в общие усилия левых

ее кругов, разделявших его тревогу по поводу утраты

партией былой боевитости, мог объединиться с ними

в борьбе против тенденций к компромиссам, за со¬

здание подлинно революционной организации. Весь

трагизм позиции Лондона заключался в том, что он

порвал все свои связи с движением. Если его вера в

революционный социализм исключала для него воз¬

можность сотрудничества с консервативными социа¬

листами, отношение его к мировой войне, разразив¬

шейся летом 1914 года, равно делало невозможным,

даже если бы он и захотел этого, объединение с ле¬

выми социалистами.
Когда весть о европейском конфликте достигла

Соединенных Штатов, социалисты осудили его как

империалистическую войну и выразили солидарность

со своими товарищами по ту сторону океана. 12 ав¬

густа 1914 года Национальный исполнительный ко¬
215

митет выпустил манифест, провозгласивший солидар¬

ность американской партии «с рабочими Европы в

час их испытания, когда их отправили бессмысленно

погибать в кровавых сражениях за неутоленные вож¬

деления монархов, коварные замыслы политиканов и

интриги капиталистов. Рабочие в конфликте не

друг с другом, а со своими правящими классами».

В декабре 1914 года комитет вновь выступил с анти¬

военным манифестом Социалистической партии, в

котором истинными причинами войны назывались

«реваншистские устремления... империализма и сопер¬

ничество на рынках сбыта... тайные интриги... зажим

демократии... масштабы милитаризации... шовинисти¬

ческая пресса... гонка вооружений», а главной и ос¬

новной причиной — капиталистическая система. Эта

позиция была одобрена во время референдума в сен¬

тябре 1915 года подавляющим большинством чле¬

нов партии.
Лондон был в ярости. С самого начала войны он

заявил, что поддерживает союзников и отказывается

признать войну империалистической. Германия —

это «бешеный пес Европы», союзников нужно поддер¬

жать. Если разобьют Англию, заявлял он, он готов

защищать ее «до последней капли крови». Причины

войны, по его мнению, очень просты: «Я считаю, что

нынешняя война ведется за право человека и в буду¬

щем пользоваться такими завоеваниями цивилиза¬

ции, как соблюдение законов чести, соглашений, до¬

говоров».
Его не смущало и то, что миллионы людей сло¬

жат головы в войне: «Что касается того, что несколь¬

ко миллионов людей умрут ужасной смертью, то в

этом количестве смертей нет ничего особенно страш¬

ного по сравнению с тем, сколько людей умирает в

мирные времена во всех странах мира, и по сравне¬

нию с тем, сколько людей погибло в прошлых вой¬

нах». «Цивилизация,— писал он,— переживает сего¬

дня свое Великое очищение, и человечеству это пой¬

дет только на пользу».
Прошло не особенно много времени, и дру¬

гие американские социалисты присоединились ко
216

взглядам Лондона и его призыву к Соединенным

Штатам вступить в войну на стороне союзников.

Любопытно, что ими оказались как раз те самые си¬

лы в Социалистической партии, которые Лондон

осуждал за политику компромиссов, за отказ от

боевой революционной программы. Левое крыло

социалистов продолжало утверждать, что европей¬

ская бойня — результат соперничества империалистов

в дележе рынков сбыта. Как бы ни сближала их с

Лондоном его критика реформистских тенденций в Со¬

циалистической партии, они не могли иметь ничего

общего с человеком, занявшим столь шовинистиче¬

скую позицию в вопросе о войне.
Социалистическая партия ответила на заявление

Лондона о выходе из партии резкой статьей, оза¬

главленной «Как вы собираетесь прийти к социализ¬

му», появившейся в «Нью-Йорк колл» 27 марта

1916 года:
«Социалистическая партия не имеет обыкновения

долго сокрушаться по поводу того, что кто-то вдруг

вышел из ее рядов. Не собирается она скорбеть и на

этот раз. К сожалению, письмо мистера Лондона из¬

ложено в столь туманных и расплывчатых выраже¬

ниях, что трудно по-настоящему понять, что именно

он хотел сказать.
Лондон — боец. Прекрасно. По каким-то неведо¬

мым причинам он считает свой боевой вклад в Дело

завершенной главой. Не так давно он обнаружил,

что партия слишком мирно настроена, чтобы соот¬

ветствовать его вкусу. Он выходит из нее и отправ¬

ляется куда-то еще искать боевой плацдарм для

борьбы.
Несомненно, все это звучит довольно странно для

нас, как и для большинства членов партии. Однако

столь же несомненно, что Лондон искренен. Причины

могут быть локального свойства либо личного, а

возможно, того и другого вместе. Мы не знаем

Глен-Эллен, зато мы знаем Джека Лондона. Назва¬

ние этого места звучит, пожалуй, слишком идилличе¬

ски, чтобы гармонировать с автором «Морского вол¬

ка» и «Зова предкор».
?17

Можем лишь заверить его, что, какой бы усып-

ляюще-мирный образ жизни ни вели обитатели

Глен-Эллен, рабочие на шахтах, в цехах, на заводах,

рядовые Социалистической партии — на вахте, они

ведут борьбу — не всегда успешную, не всегда испол¬

ненную романтики, не всегда эффектную борьбу, ка¬

кую хорошо передать в беллетристике или на экра¬

не, но борьбу упорную, неотступную, повседневную —

плечом к плечу, шаг за шагом, — борьбу, когда бой¬

цы один за другим, отдав все, что могли, выходят из

строя и когда -над могилами их некогда долго гру¬

стить; их эстафету принимают другие, вставшие на

их место, и так будет до тех пор, пока ряды измо¬

танного врага не дрогнут и не отступят перед этим

все нарастающим натиском, который в конце концов

положит предел войне.
Живи же и здравствуй, друг Лондон, и никогда

не теряй боевой формы, живи столько, чтобы еще раз

оказаться вместе с нами в тот знаменательный

день, когда безвестные миллионы пробьют путь к

победе. Мы и впредь будем делать все, чтобы прибли¬

зить для тебя этот день».
Это был гневный ответ, и он уязвил Лондона.

Шли месяцы, а нападки за то, что он дезертировал,

бросил Дело, растравляли его все с большей силой.

Он был убежден, что через несколько лет социали¬

сты «начисто забудут, что парень, по имени Джек

Лондон, когда-нибудь хоть палец о палец ударил,

чтобы помочь общему Делу». Несколько месяцев спу¬

стя он писал с горечью: «Из-за того, что социалисты

и я разошлись во взглядах на оппортунизм, полити¬

ку гетто, классовое самосознание, участие в выборах

и партийный аппарат, они целиком вычеркнули не

только годы моей борьбы за общее Дело, но и вооб¬

ще воспоминание обо мне как члене общества, това¬

рище, друге, которого они обнимали за то, что он не

раз и не два написал или произнес то, что они сами

называли отважным выступлением за идеи Дела.

Наоборот, во всех статьях, которые мне довелось

прочитать в печати, они вообще отрицали мою при¬

частность к борьбе за общее Дело, утверждая, что
г\ь

йсегда знали меня тем, кем я и был всегда, — идеа¬

листом».
Переживал он очень сильно. Существование его

потеряло главную свою цель. Подобно Мартину

Идену, жить ему стало незачем.	»
На протяжении всех этих месяцев он продолжал,

словно по инерции, писать рассказы, которые увидеть

напечатанными ему уже не довелось и боль¬

шую часть которых печатать, собственно, не следо¬

вало.
Недавно опубликован один роман, так и не за¬

конченный Лондоном, «Бюро Убийств, лимитед». Лон¬

дон успел написать 40 тысяч слов этого романа —

сюжетную идею его он приобрел у Синклера Льюиса.

Остальные 20 тысяч слов принадлежат Роберту Фи¬

шу, завершившему книгу по наметкам Лондона. В ро¬

мане рассказывается об обществе наемных убийц во

главе с Иваном Драгомиловым, состоящем исключи¬

тельно из лиц, которыми движут высокие побуждения —

они убивают только во имя блага общества. Социа¬

лист-миллионер Винтер Холл поручает обществу убить

его шефа, доказав Драгомилову (он же Сергиус Кон¬

стантин, отец будущей невесты Винтера), что общест¬

во только выиграет от его смерти.
В романе встречаются яркие сцены большой силы

антикапиталистического обличения. Здесь есть на¬

смешка над общественными деятелями, которые, за¬

ботясь о создании яслей для детей, дают возможность

предпринимателям «более основательно... выжимать

пот из матерей». Здесь есть портреты двух рабочих

лидеров, состоящих на оплате у предпринимателей и

продающих членов организации во время стачек.

Здесь — профессор, вступивший в Бюро убийств, пос¬

ле того как он был вынужден оставить Берлингтон¬

ский университет, потому что его «экономические

теории противоречили взглядам основателя». Здесь —

описания хитрых биржевых махинаций, на кото¬

рые пускаются слывущие добропорядочными капита¬

листы. И, однако, в основе своей «Бюро убийств,

лимитед» — умный и увлекательный детективный

роман.
‘219

Лондон уже обращался к сходной теме б дйух

предшествующих произведениях. Одним были «Люби¬

мцы Мидаса» (1901), о котором уже говорилось.

В «Голиафе» (1910) речь шла об установлении со¬

циализма при помощи диктатуры, убийств и других

форм насилия. Здесь вновь Лондон продемонстриро¬

вал недостаточно ясное понимание основополагаю¬

щих принципов социализма, отвергающего политику

террора, анархии, индивидуализма и стремящегося ко

всемерному расширению мирных форм деятельности

масс, допускающего применение силы лишь в порядке

самообороны и в тех случаях, когда путь к мирному

прогрессу преграждают силы, сопротивляющиеся

этому продвижению.
Интересно, однако, отметить, что в «Бюро

убийств» Лондон совершенно недвусмысленно дает

понять, что сама идея убийства ради блага общест¬

ва в основе своей антисоциальна. Даже в «Голиафе»

он развивает мысль о том, что не Голиаф, герой

рассказа, средствами террора определяет пути про¬

гресса, формы и институты социализма, а весь тру¬

довой народ.
Так он писал: «И самым замечательным из этого

было то, что народ Соединенных Штатов достиг все¬

го этого для себя... Страх смерти заставил сильных

мира сего убраться с пути, вот и все, вот почему ра¬

зум человеческий получил возможность реализовать

себя социально».
Шесть томов произведений Лондона вышли в

свет после его смерти *: «Человек в пути» — малозна¬

чительные социологические статьи; «Джерри — остро¬

витянин» и «Майкл, брат Джерри» — худшие из его

книг о собаках; «Красное божество» и «На циновке

Макалоа» — сборники рассказов, ни один из которых

не представляет особого художественного интереса;

«Сердца трех» — роман-сценарий для херстовского

«Космополитэн», за который он получил 25 тысяч дол¬
*	Последней книгой Джека Лондона, вышедшей при жизни,

был сборник «Черепахи Тасмена» (сентябрь 1916 года). В сбор¬

ник вошли рассказы и пьеса, ранее напечатанные в журналах.
220

ларов, Но который так никогда и не был воплощен на

экране.
Гавайи на этот раз не исцелили Лондона. Он вер¬

нулся в Глен-Эллен обрюзгшим, совершенно разби¬

тым физическими страданиями, несчастным. Он был

отчаянно одинок, попытки восстановить дружеские от¬

ношения с первой женой и дочерьми ни к чему не при¬

вели. Пристрастие к алкоголю, всегда бывшее его сла¬

бостью, приняло угрожающие размеры. Приближа¬

лась неизбежная развязка.
Утром 22 ноября 1916 года Джек Лондон был

найден в коматозном состоянии. Врачи объясняли это

принятой накануне смертельной дозой морфия. Спасти

его не удалось, только один раз он попытался что-то

сказать, а потом потерял сознание. Около семи часов

утра Джек Лондон умер. Пепел его был погребен на

холме его ранчо, в том месте, которое он указал сво¬

ей сестре Элизе всего две недели назад.
Смерть Лондона была объявлена результатом

«гастро-интестинального типа уремии». Но, как писал

в своем письме Р. В. Фрэнсису Эптон Синклер 21 сен¬

тября 1932 года: «Несколько близких Джека Лондо¬

на знали, что он совершил самоубийство». Как он

умрет, Джек Лондон предсказал еще за несколько

лет:
«А Джон — Ячменное Зерно толкает его на само¬

убийство — быстрое или медленное: пустить пулю в

лоб или шаг за шагом уходить из жизни на протяже¬

нии многих лет. Кто свел с ним дружбу, тому не из¬

бежать этой роковой, справедливой расплаты».
Пророческие эпизоды «Мартина Идена» сбылись:

«белая логика» одержала окончательную победу *.
В некрологе «Нью-Йорк тайме» даже не упомина¬

лось о том, что он когда-либо был социалистом. Днем
*	В фервале 1914 года «Медикал ревю оф ревюз» поместил

«Симпозиум по эвтаназии». Мнение Джека Лондона было вы¬

сказано так: «У человека есть лишь одна свобода — предугадать

день своей смерти. Имеет ли право коллектив (государство) от¬

нять у индивидуума эту единственную свободу? Я полагаю, нет.

Я верю в право (индивидуума оборвать свою жизнь...»
221

позже в редакционной статье «Таймс» вновь было

опущено слово «социализм», хотя и указывалось, что

«он был одновременно счастливейшим и несостояв-

шимся человеком, как бывает с художником, когда он

становится проповедником». И в конце: «Со смертью

Джека Лондона американская литература понесла тя¬

желую потерю, подобно тому как своей жизнью он

вовлек ее в тяжелые долги».
Социалистическая печать выступила более тепло и

сочувственно. Непоследовательность его была забыта,

выход из партии связывался с состоянием здоровья, а

главное, что подчеркивалось,— великий вклад в общее

Дело, внесенный его творчеством и выступлениями;

безотказная широта и щедрость, с какой он участво¬

вал в фондах помощи движению, его преданность

рабочему классу и делу борьбы. «Мэссиз» писал:

«Джек Лондон впервые привнес в литературу истинно

научный подход и биение пульса революции...» «Ин-

терколиджиейт соушэлист» замечала: «В лице безвре¬

менно ушедшего от нас нашего товарища Джека Лон¬

дона наше общество потеряло одного из своих основа¬

телей, своего первого президента и на протяжении

длительного времени нашего мудрого друга и помощ¬

ника... В последние годы его усилия были направлены

в основном на литературную работу, но он оставался

таким же молодым духом, и наше общество имело ос¬

нования рассчитывать на то, что пройдет время и он

вновь придет нам на помощь».
В апреле 1917 года «Интернэшнл соушэлист ревю»

посвятил памяти Джека Лондона строки, которые

вполне могли быть высечены на скале, под которой

покоится его прах:
Наш Джек мертв!
Он, поднявшийся из наших рядов,
Выразивший ташу боль

И воспевший наши надежды.
Он, завещавший нам стоять насмерть.
Не отступая ни на шаг,—
Только вперед,— взять мир

В свои сильные руки.
222

Товарищ! Друг!
Распахнувший окна наших темниц

Навстречу лучам солнца.
Пусть вельможи не раскусили

И сейчас не сознают

Мары твоих свершений,
Пройдет время,
И увидят все люди,
Отец «Мартина Идена»
И «Железной пяты»,
Да, узнают все люди,
Когда мы поднимемся

И с боя возьмем победу!
Джеку Лондону было всего 40 лет, когда он умер,

печататься он начал в начале века. За шестнадцать

лет он написал девятнадцать романов, восемнадцать

сборников рассказов и статей (всего 152 рассказа и

статьи), три пьесы и восемь автобиографических и

социологических книг. Он писал слишком много и к

концу жизни — слишком наспех. Если ему нужна бы¬

ла хорошая верховая лошадь, он писал рассказ, что¬

бы купить ее. Пойманный в ловушку системой, жало¬

вавшей большими деньгими писателя с именем, и не¬

навидящий эту систему за разорение и нищету, ко¬

торые она несла стольким людям, он в итоге оконча¬

тельно запутался в противоречиях. По мере того как

в последние годы жизни он все дальше отходил от

активной общественной деятельности, от рабочего

класса и его идей, Джек Лондон утрачивал творче¬

ское вдохновение, дар и мастерство литератора. Но,

несмотря на все это, он остается одним из наиболее

выдающихся писателей Америки, ибо волновали его

самые насущные проблемы времени. Выходец из рабо¬

чего класса, он был первым американским писателем,

с симпатией и сочувствием изобразившим свой класс,

одним из первых, кто видел в литературе средство по¬

строения основ будущего общества. Он не получил за¬

конченного образования, но уровень его миропонима¬

ния, дар проникновения художника позволили ему

подняться над просвещенными литераторами в силе

воспроизведения в своем творчестве движущих пру¬

жин современности. Дух простого народа Америки,

дух героики, отваги, презрения к опасности бу^ет

вечно жить на страницах его бунтарских рассказов,

романов и статей.	j

БИБЛИОГРАФИЯ ПРОИЗВЕДЕНИЙ
ДЖЕКА ЛОНДОНА
ПО ТЕМЕ РАБОТЫ Ф. ФОНЕРА
На английском языке
What a Community Loses by the Competitive System, «Cosmopo¬

litan Magazine», November, 1900.
Minions of Midas, «Pearson’s Magazine», May, 1901.
Review of the Octopus (Norris), «Impressions», San Fran¬

cisco, June, 1901.
Review of Lincoln and Other Poems (Markham),

«S. F. Examiner», November 10, 1901.
Review of Foma Gordyieff (Gorky), «Impressions»

San Francisco, November, 1901.
Interview with a Millionaire Socialist, «S. F. Examiner», April

18, 1902.
Wanted: A New Law of Development, «International Socialist

Review», August, 1902.
Again the Literary Aspirant. «The Critic», September, 1902.
The Master of Mystery, «Out West», Los Angeles, September,

1902.
Getting into Print, «The Editor», March, 1903.
Contradictory Teachers: Our Benevolent Feudalism,

Social Unrest (A Review), «International Socialist

Review», May, 1903.
The Terrible and Tragic in Fiction, «The Critic», June, 1903.
The Kempton-Wace Letters, The Macmillan Company, May, 1903

(Written in .Collaboration with Anna Strunsky).
The People of the Abyss, The Macmillan Company, November,

1903 (Firsthand observation of the East End of London).
Article on Boy Criminal, «S. F. Examiner», June 21, 1903.
These Bones Shall Rise Again, «The Reader», June, 1903.
The Glass Struggle, «N. Y. Independent», November 5, 1903.
The Golden Poppy, «The Delineator», January, 1904.
The Scab, «Atlantic Monthly», January, 1904.
The Tramp, «Wilshire’s magazine», February — March, 1904
225

Russian-Japanese War Correspondence, «Hearst Papers», Februa¬

ry — June, 1904.
The Yellow Peril, «S. F. Examiner», September, 1904.	/
Explanation of the Great Socialist Vote of the United/States,

«S. F. Examiner», November 10, 1904.
War of the Classes, The Macmillan Company (Sociological

essays), April, 1905.
The Walking Delegate (Review), «S. F. Examiner»,

May 28, 1905.
The Long Day (Review), «S. F. Examiner», October 15, 1905.

Whai Life Means to Me, «Cosmopolitan Magazine», March, 1906.

Review of the J u n g 1 e, «Wilshire’s Magazine», August, 1906.
The Apostate, «Woman’s Home Companion», September, 1906.

Moyer — Haywood Article, «Daily Socialist», Chicago, November

4, 1906.
Holding Her Down, «Cosmopolitan», June, .1907.
Pinched, «Cosmopolitan Magazine», July, 1907.
The Pen, «Cosmopolitan Magazine», August, 1907.
Pictures, «Cosmopolitan Magazine», September, 1907.
The Intercollegiate Socialist Society, «Potentia Syndicate», Octo:

ber, 1907.
Gay Cats and Road Kids, «Cosmopolitan Magazine», November,
1907.
Hoboes that Pass in the Night, «Cosmopolitan Magazine», De¬

cember, 1907.
Revolution, «Contemporary Review», New York, January, 1908.

The Lepers of Molokai, «Woman’s Home Companion», January,
1908.
Bulls, «Cosmopolitan Magazine», March, 1908.
The Enemy of All the World, «The iRed Book», October, 1908.

The Iron Heel, The Macmillan Company, February. 1908 (Novel).

Martin Eden, The Macmillan Company, September, 1909 (Semiau-

tobiographic Novel).
The Dream of .Debs, «International Socialist. Review», January —

February, 1909.
First Impressions of Australia, «The Star», Sydney, Australia

(This series of articles published 1909, January): On Stri¬

kes; The Japanese Question; Fortune in a Newspaper; Sob-

raun Article; The Yankee Myth.
South of the Slot, «Saturday Evening Post», May 22, 1909,
The Chinago, «Harper’s Monthly», July, 1909.
№

Goliah, «The Bookman», February, 1910.
Revolution, The Macmillan Company, March. 1910 (Sociological

Essays and Others).
Winged Blackmail, «The Lever» (Chicago), September, 1910.
Theft, The Macmillan Company, November, 1910 (Play).
Burning Daylight, The Macmillan Company, October, 1910

(Novel).
The Benefit of the Doubt, «Saturday Evening Post», November

12, 1910.
The Cruise of the S n а г k, The Macmillan Company, June, 1911

(Articles).
The Mexican, «Saturday Evening Post», August 19, 1911.
The Abysmal Brute, «Popular Magazine», September 1, 1911.
A Classic of the Sea, «N. Y. Independent», December 14, 1911.
John Barleycorn, The Century Co., August, 1913 (Novel).
The Strenght of the Strong, The Macmillan Company, May, 1914

(Collected stories).
Mexican War Correspondence from Vera Cruz, «Collier’s Week¬

ly», May — June, 1914.
The Star Rover, The Macmillan Company, October, 1915

(Novel).
Introduction to The Cry for Justice, John Winston Co., 1915.
Politics and Leprosy, «Public Ledger», Philadelphia, August 6,

1916.
The Human Drift, The Macmillan Company, February, 1917

(Articles arranged by Jack London for publication shor¬

tly before his death, and published posthumously).
The Assassination Bureau, Ltd. Me. Graw-Hill Book Company,

1963 (Novel, completed by R. L. Fish).
Letters from Jack London, Odyssey Press, 1965.
На русском языке
«Бездомные мальчишки и веселые коты», Собр. соч. в 14 томах,

М., 1961, т. 5.
«Борьба классов», Сборник статей, «Мысль», JI., 1925.
«Бродяги, которые приходят ночью», там же.
«Быки», Собр. соч. в 14 томах, М., 1961, т. 5.
«Бюро убийств» (отрывок), «Смена», 1964, № 14.
«Воздушный шантаж», Собр. соч., в 14 томах. М.. 1961.
227

«Враг всего мира», там же, т. 10.
«Время-не-ждет», там же, т. 8.
«Гниль завелась в штате Айдахо», Соч. в 7 томах, М., 1955, т. 5.

«Голиаф», Поли. собр. соч., М.—Л., ЗИФ, 1929, т. XVII.
«Две тысячи бродяг», Собр. соч. в 14 томах, М., 1961, т. 5.

«Держись!», Собр. соч. в 14 томах, М., 1961, т. 5.
«Джон — Ячменное Зерно», там же, т. 11.
«Джунгли», статья, «Неделя», 6 июля 1963 г.
«Железная пята», Собр. соч. в 114 томах, М., 1961, т. 6.
«Золотой мак», там же, т. 6.
«Исправительная тюрьма», там же, т. 5.
«Как я начал печататься», «Вопросы литературы», 1963, № 1.

«Как я стал социалистом», Собр. соч. в 14 томах, М., 1961, т. 6.

«Кража», там же, т. 6.
«Кулау-прокаженный», там же, т. 9.
«Лунная долина», Соч. в 7 томах, М., 1955, т. 7.
«Картинки», там же, т- 5.
«Любимцы Мидаса», Собр. соч. в 14 томах, М., 1961, т. 5.

«Люди бездны», там же, т. 3.
«Лютый зверь», там же, т. 9.
«Мартин Иден», там же, т. 7.
«Мексиканец», там же, т. 10.
«Мечта Дебса», там же, т. 10.
«О писательской философии жизни», там же, т. 6.
«О себе», там же, т. 6.
«Отступник», там же, т. 8.
«Польза сомнения», там же, т. 10.
«По ту сторону рва», там же, т. 10.
«Предисловие к сборнику „Война классов**, там же, т. 6.

«Признание», там же, т. 5.
«Путешествие на ,,Снарке“», там же, т. 6.
«Революция», Сборник статей, «Мысль», Л., 1925.
«Репортажи из Кореи и Маньчжурии», Отрывки. «Дальний Во¬

сток», 1962, № 3.
«Сила сильных», Собр. соч. в 14 томах, М., 1961, т. 10.

«Смирительная рубашка (Странник по звездам)», там же, г. 11.

«Спрут», там же, т. 6.
«Сцапали», там же, т. 5.
«Фома Гордеев», там же, т. 6.
«Что значит для меня жизнь», там же, т. 6.

Литература о джеке Лондоне
ПО ТЕМЕ РАБОТЫ Ф. ФОНЕРА
На английском языке
Ames Russell, Jack London: American Radical, «Our Time»,

July, 1948.
An Attempt to Place Jack London, «Current Literature», XLII,

No 5, 1907.
Bamford G. L., The Mystery of Jack London, Oakland, Ca¬

lifornia, 1931.
The Barbarian in Jack London, «Literary Digest», October 5,

1912.
В a g g s M. L., The Real Jack London in Hawaii, «Overland

Monthly», LXIX, May, 1917.
Baskett S., S., A Source of The Iron Heel, «American

Literature», May, 1955.
В a s k e t t S. S., Introduction to Martin E d e n, ed. Rine¬

hart and Co., New York — Toronto, 1956.
Baskett S. S., Jack London on the Oakland Waterfront,

«American Literature», № 3, 1955.
Blaisdale Lowell L., The Desert Revolution: Baja Cali¬

fornia, 1911, Madison, Wisconsin, 1962.
Bland H. М., From poverty to fame; Jack London’s life story

recounted by his friend, «The Oakland Tribune», Septem¬

ber 14, 1919.
Bland H. М., Jack London, traveler, novelist and social re¬

former, «The Craftsman», 1906, IX, № 5, February, 1906.
Bogoslovsky V., Our friend Jack London, «News», Jsfe 2,
1956.
Bowen E. W., Jack London’s Place in American Literature,

«Reformed Church Review», 4th, Ser., XXIV, 1920,

pp. 306—315.
Brody Albert, Jack London via Moscow, «The Nation»,

CXXV, December 28, 1927.
Brooks C., Review of War of the Classes, «Bookman», XXII,

September, 1905.
229

Brooks V. W.t The Confident Years, London, 1952.
Bruce H. A., Review of the Iron Heel, «Outlook»,

LXXXIX, June 20, 1908.
В u 1 1 i s H., Review of the V a 1 1 e у of the Moon, «Ti¬

mes», XVIII, November 9, 1913.
Bykov V i 1, On the Trail of Jack London, «Soviet Literature»,

No 2, 1960.
Bykov V i 1, Jack London, «Soviet Woman», № 11, 1961.
Bykov V i 1, Jack London in the Soviet Union, «Quarterly

News Letter», San Francisco, XXIV, № 3, 1959.
Calder-Marshall Arthur, Lone Wolf. The story of

Jack London, Duell, Sloan and Pearce, New York, 1961.
Calverton V. F., The Liberation of American Literature,

New York, 1932.
Bolbron G. L., Jack London: What He Was and What He

Accomplished? «Bookman», XLIV, 1917, pp. 441—451.
Eames N., Jack London, «Overland Monthly», XXXV, May,

1900.
Freeman Joseph, An American Testament, New York, 1936.
Fried land L. S., Jack London as Titan, «Dial», LXII, Ja¬

nuary, 1917.
G a 1 1 a с he r W., The Story of Jack the Rebel, «Daily Worker»,

London, March 3, 1960, p. 2.
Geismar М., Rebels and Ancestors, Boston, 1963.
Geismar М., Jack London Today, «The New Republic», No¬

vember 14, 1964.
Glancy Donald R., Socialist With a Valet: Jack Lon¬

don’s First, Last and Only Lecture Tour, «Quarterly

Journal of Speech», February, 1963.
Gollomb Joseph, London Tells of Social Revolution,

«N. Y. Call», January 28, 1912.
Gordienko P., Jack London drew me to the Arctic, «Moscow

News», N° 3, February 1, 1955.
Harding W., Jack London and Thoreau, «Thoreau Society

Bulletin», 1956, № 55.
Hazard L. L., The Frontier in American Literature, New

York, 1927.
Hendricks King, Creator and Critic, «Utah State Uni¬

versity Press», March, 1961.
Hogan William, A Russian Student Views Jack London,

«S. F. Chronicle», June 5, 1959.
230

Hicks Granville, The Great Tradition, New York, 1933.
H о u с h С. B., Jack London’s Philosophy of Life, «Overland

Monthly», № 4, 5, April—May, 1926.
Jack London as His Wife Charmian Knew Him, «Current Opi¬

nion», LXXI, November, 1921.
Jack London. Farmer, «Literary Digest», XLVI, May 24, 1913.
Jack London. Words that Will Live, «The Worker», November 14,
1954.
Jack London, «In Memoriam» (Poem), «International Socialist

Review», XVII, April, 1917.
Jack London’s Resignation from the Socialist Party, «Overland

Monthly», May, 1917.
Jack London at Yale, Edited by the State Secretary of the

Socialist Party of Connecticut, USA.
Jack London’s One Great Contribution to American Literature,

«Current Opinion», LXII, № 1, January, 1917.
Jack London Talk Continued, «Daily People’s World», November

22, 1954.
Jack London State Parc Proposed in California, «Daily Wor¬

ker», New York, March 26, 1957.
Jack London Would Have Been Amused, «Daily People’s World»,

November 26, 1954.
Jackson F., Jack London — Prophet and Fighter, «Daily Wor¬

ker», London, August 11. 1955; «Daily Worker», New York,

November 13, 1955.
James G. W., A Study of Jack London in His Prime,

«Overland Monthly», LXVIII, May, 1917, pp. 361—399.
Johnstone A., Socialist Readers Love Jack London Best of

All, «Worker», New York, 8 January, 1956, JST® 2, p. 8.
Johnstone A., Why Russians Love Jack London, «World

News», JST? 2, 1956.
Julius Emanuel, The Pessimism of Jack London,

«N. Y. Call», June 2, 1913.
К a z i n A., On Native Grounds, New York, 1956.
Labor Earle, Life was always Worts the Living, «Saturday

Review», September 25, 1965.
Levitt L., The Lively Arts Using J. London to Endorse a

Whiskey, «Daily People’s World», June 25, 1956.
Lewis Oscar, Bay Window Bohemia, New York, 1956.
Lewis о hn Ludwig, Expression in America, New York —

London, 1932,
231

London CharmianK., The Book of Jack London, 2 vols.,

New York, 1921.
London Charmian K., My Husband — an Old Contri¬

butor, «Overland Monthly», May, 1932.
London Charmian K., The New Howaii, London, 1923.
London Charmian K., Our Hawaii, New York, 1917.
London Charmian K., The Log of the Shark, New York,

1915.
London Joan, Jack London and His Times, New York. 1939.
Lynn K., The Dream of Success, Boston, 1955.
A Man of Adventure, «Daily Worker», London, January 11, 1955.
Marsh E. C., Review of the People of the Abyss,

«Bookman», XVIII, February, 1904.
Martin John, Review of Revolution, «Survey», XXIV,

September 10, 1910.
The Martin Eden Club, Oakl. California, Program of plays gi¬

ven at the Twentieth century club., Berkeley, November

30, 1920.
Me D e v i 11, Jack London as Poet and as Platform Man. San

Francisco, 1947.
Mills Gordon, The Symbolic Wilderness: James Fenimore

Cooper and Jack London, «Nineteenth-Century Fiction»,

XIII, March, 1959.
Noel Joseph, Footloose in Arcadia, New York, 1940.
O’Connor Richard, Jack London, New York, 1964.
Our National Honor, «N. Y. Call», April 16, 1916.
Parrington V. L., Main Currents in American Thought,

vol. 3, New York, 1930.
Parry Albert, Garrets and Pretenders. A History of Bohe-

mianism in America, New York, 1933.
P a 11 e e F. L., The New American Literature, New York —

London, 1930.
Pattee F. L., Side-Lights on American Literature, New York,

1922.
Payne W. М., Review of the Iron Heel, «Dial», XLIV,

April 16, 1908.
Payne W. М., Review of Martin Eden, «Dial», XLVII, No¬

vember 16, 1909.
Peterson Clell Т., The Jack London Legend. «The Ame¬

rican Book Collector», VIII, № 5, January, 195$.
232

Placing Jack London’s Books Under the Ban, «The Arena»,

April, 1906.
Pollitt Harry, The Iron Heel, «Challenge», JV<> 46,
1955.
P у n e E. B., The soul of Jack London, London, 1926.
Review of The Iron Heel, «Arena», XXXIX, April, 1908.

Review of The Iron Heel, «Independent», LIV, April, 1908.

Review of The Iron Heel, «Nation», LXXXVI, March 19,
1908.
Review of Martin Eden, «Independent» LXVII, October 20,
1909.
Review of Martin Eden, «N. Y. Times», XIV, October 23,
1909.
R i d e о u t W., The Radical Novel in the United States, Har¬

vard, 1956.
Russak М., Jack London. Americas First Proletarian Writer,

«New Masses», N2 8, January, 1929.
Shields A., I Remember Jack London, «Daily People’s

World», November 30, 1956, p. 10.
Shivers Samuel A., Jack London: Author in Search of a

Biographer, «American Book Collector», XII, № 7, March,

1962.
Silver G. V., Jack London’s Women, «Overland Monthly»,

July, 1919.
Sinclair Upton, About Jack London? «The Masses», No¬

vember and December, 1917.
Sinclair Unpton, Mamonart, Pasadena, California, 1925.

Sinclair Upton, My Lifetime in Letters, Columbia, 1960.

Socialist Party National Executive Committee. Socialist Party

Protests to the President, «N. Y. Call», April 23, 1914.

Spargo John, Review of The Iron Heel, «International

Socialist Review», April, 1908.
Spiller Thorp, Johnson Canby, Literary History of the

United States, New York, 1953.
Stillman L. J., Jack London, Super-Boy. «Sunset», Februa¬

ry, 1917.
Stillman L. J., Jack London, The Man, «Overland Monthly»,

October, 1917.
Stone Irving, Sailor on Horseback, Cambridge, 1938.

Strunsky-Walling Anna, Memories of Jack London,

«The Masses», X, № 9, Issue 73, 1917.
233

Swankey Ben., Jack London — Working Class Rebel, «The

Dispatcher», January 13, 1961.
Taylor W. F., The Story of American Letters, Chicago, 1956.
Tichenor H. М., Life of Jack London, Girard, Kansas. 1923.
Van Doren C., The American Novel, New York, 1949.
Vailant-Couturier P., Introduction to The Iron Heel,

(в kh J. London, The Iron Heel. Moscow — Leningrad.

1934).
Walker Franklin, Foreword, (в кн. Jack London, The

Call of the Wild and Selected Stories, New

York, 196Q).
Walker Franklin, San Francisco’s Literary Frontier, New

York, 1938.
Walker Franklin, Jack London’s Use of Sinclair Lewis

Plot Together with a Printing of Three of the Plots, «The

Huntinton Library Quarterly», November, XVII, № 1,

1953.
W a I с u 11 Charles G., Naturalism and the Supermen in

the Novels of Jack London, «Papers of the Michigan Aca¬

demy of Science, Arts and Letters», October, 1938, pp. 89—

107.
Walcutt Charles G., American Literary Naturalism a

Divided Streem, Mineapolis, 1956.
Weinsten James, The Socialist Party: Its Roots and

Strength, 1912—1919, «Studies on the Left», Winter, 1960.
Woo db r i d ge H. C., Variants in the American and English

Editions of The War of theClassesby Jack London,

«American Book Collector», XII, N° 3, November, 1961.
Wood bridge H. C., Two London Studies, «American Book

Collector», XIV, N° 10, Summer, 1964.
На русском языке
А пикет А. А., Очерк развития литературы в США, в кн.

«Очерки новой и новейшей истории США», т. I, Изд-во

АН СССР, 1960.
Анисимов И., Середина века, «Иностранная литература»,

1962, N° 7.
Бад а нов а И. М., Горький и Джек Лондон, «Ученые за¬

писки Ташкентского государственного педагогического ин¬

ститута иностранных языков», 1960, вып. IV.
234

Баданова И. М., Книга революционного гнева (о романе

Дж. Лондона «Железная пята»), «Ученые записки Таш¬

кентского государственного педагогического института

иностранных языков», 1956, вып. I.
Баданова И. М., Против узаконенного грабежа, «Ученые

записки Ташкентского государственного педагогического

института иностранных языков», 1960, вып. IV.
Богословский В. Н., Американская литература в конце

XIX века, «Ученые записки Московского областного педа¬

гогического института им. Н. К. Крупской», 1967, т. 55,

вып. 6.
Богословский В. Н., Джек Лондон, в кн. «История зару¬

бежной литературы XX в.» под ред. 3. Т. Гражданской,

М., 1963.
Богословский В. Н., Джек Лондон, М., 1964.
Богословский В. Н., Джек Лондон, в кн. «Курс лекций

по истории зарубежных литератур XX века» под ред.

Л. Андреева и Р. Самарина, т. I. Изд^во МГУ, 1956.
Богословский В. Н., К истории американского реализма.

Раннее творчество Эптона Синклера, «Ученые записки Мо¬

сковского областного педагогического института им.

Н. К. Крупской», 1959, т. 78, вып. 6.
Богословский В. Н., Северные рассказы Джека Лондона,

«Ученые записки Московского областного педагогического

института им. Н. К- Крупской», 1959, т. 78, вып. 6.
Быков В., Американская критика о Джеке Лондоне, «Вопро¬

сы литературы», 1965, № 9.
Быков В., «Бюро убийств» (о новом романе Дж. Лондона),

«Смена», 1964, № 14.
Быков В., Джек Лондон, издчво МГУ, М., 1964.
Быков В., Джек Лондон и первая русская революция, «Но¬

вый мир», 1965, № 12.
Быков В., Послесловие, в кн. «Ирвинг Стоун. Моряк в сед¬

ле», М., 1962.
Быков В., Посылка Анны Струнской, «Огонек», 1965, N° 4.
Быков В., О военных репортажах Джека Лондона, «Даль¬

ний Восток», 1962, N° 3.
Воспоминания о Джеке Лондоне, «Иностранная литература»,
1957,	№ 3, стр. 282.
Горький М., А. П. Чехов, в кн. «М. Горький о литературе»,

«Сов. писатель», М., 1953.
235

Горький М., Молодая литература и ее задачи, чз кн. «М. Горь¬

кий о литературе», М., 1953.
Губер П., Джек Лондон. Библиографический очерк, в кн.

«Джек Лондон», Собр. соч., т. 12. Госиздат, М.—Л., 1926.
Данилин Ю., Джек Лондон учится писательству, «На лите¬

ратурном посту», 1929, N° 23.
Дин а.мо в С., Заметки о Джеке Лондоне, «30 дней», 1933,

N° 9.
Драйзер Теодо.р, Великий американский роман, в кн.

Т. Драйзер, Собр. соч., т. 11, Гослитиздат, М., 1951.
Журавлей И. К., Очерки по истории марксистской литера¬

турной критики США (1900—1956), Изд-во Саратовского

университета, 1963.
Журавлев И. К., Лондон в России, в кн. «Ученые записки

Дагестанского университета», Махачкала, 1963, т. 13.
Засурский Я. Н., У истоков социалистического реализма в

США, в кн. «Проблемы истории литературы США», «Нау¬

ка», М., 1964.
Инберт Н., Играет буря танец. «Одесские новости», 19 июля

1912 г.
Интервью перед стартом (Космонавт Павел Попович отвечает

на вопросы специального корреспондента «Комсомольской

правды»), «Комсомольская правда», 13 августа 1962 г.
И о ф ь е в М., Отрицание подвига (о кинофильме «Мексика¬

нец»), «Искусство кино», 1956, N° 4.
«Исправленному не верить», «Звезда», 1957, N° 8, стр. 223—224.
Кан Альберт, В Лунной долине Джека Лондона, «Смена»,
1959,	N° 16.
Книги под запретом, «Литературная газета», 1 мая 1940.
Крупская Н. К., Что нравилось Ильичу из художественной

литературы, в кн. «Ленин о культуре и искусстве», «Искус¬

ство», М., 1956.
Кулле Р., Гениальный бродяга (Джек Лондон), в кн. «Этю¬

ды о современной западноевропейской и американской ли¬

тературе», Госиздат, М.—Л., 1930.
Куприн А., Джек Лондон, «Русское слово», 17 (30) ноября

1916 г.
Куприн А., Заметка о Джеке Лондоне, в кн. А. И. Куприн,

Соч., т. 3, Гослитиздат, М., 1953.
Кучерявенко Н., В Окленде, на родине Джека Лондона,

«Звезда», 1949, № 7.
236

Лондон Чармейн, Жизнь Джека Лондона, в кн. «Джек

Лондон», Полн. собр. соч., т. I, ЗИФ, 1928.
Лопатин Н., Учитель бодрости, «Утро России», 23 июня

1912 г.
Луначарский А. В., История западноевропейской литера¬

туры в ее важнейших моментах, ч. 2, Госиздат, М., 1924.
Льюис Синклер, Роман и социальные недуги наших дней

(Закат капитализма), в кн. Синклер Льюис «Кингсблад.

Потомок королей». Рассказы. Статьи. Очерки, Л., 1960.
Маца И., Литература и пролетариат на Западе, «Коммуни¬

стическая академия», М., 1927.
Мендельсон М. О., «Сильный человек» в современной ли¬

тературе США, в кн. «Современная литература США»,

Изд-во .АН СССР, М., 1962.
Мендельсон М. О., Современная американская литература,

М., 1947.
Мендельсон М., Современный американский роман, «Нау¬

ка», М., 1964.
«Не для денег родившийся» с участием В. В. Маяковского,

«Мир экрана», 1918, N° 3, стр. 13.
Оков Ю., Писатель Джек Лондон и сенатор Вильям Ноуленд,

«Сов. клуб», 1956, 15 ноября.
Паррингтон В. Л., Основные течения американской мысли,

Изд-во иностр. литературы, М., 1963, т. 3.
Пелузо Эдмонд, Из дней знакомства с Джеком Лондо¬

ном, «Красная новь», 1933, кн. I.
Пелузо Эдмонд, Мои встречи с Джеком Лондоном, «Ли¬

тературный Ленинград», 1935, № 2.
Поллит Гарри, «Железная пята», «Смена», 1956, N° 23.
Ромм А., Пьеса Дж. Лондона «Кража», «Искусство», М., 1956.
Самарин Р. М., Джек Лондон, в кн. «Джек Лондон», Собр.

соч. в 14 томах, т. I, «Правда», М., 1961.
Самарин Р. М., Проблема натурализма в литературе США

и развитие американского романа на рубеже XIX—XX ве¬

ков, в кн. «Проблемы истории литературы США», «Нау¬

ка», М., 1964.
Самарин Р. М., Модники из «Нью-Йорк геральд трибюн»,

«Известия», 21 ноября 1962.
Самохвалов Н. И., Американский неоромантизм и агрес¬

сия американского империализма в конце XIX в., в кн. «Уче¬

ные записки Краснодарского пединститута», 1959, вып. 2.
237

Синклер Эптон, Деньги пишут, Госиздат, М., 1928.
Синкле.р Эптон, Искусство Маммоны, «Прибой», Л., 1926.
Синклер Эптон, Мои собратья по перу, в кн. «Эптон

Синклер», Собр. соч., т. 7, Госиздат, М., 1926.
Стоун Ирвинг, Моряк в седле, «Молодая гвардия», М.,
1960.
Стеффене Линкольн, Разгребатель грязи, М., 1949.
Суховерхо® С. И., Джек Лондон в СССР, «Ученые записки

Шадринского государственного педагогического института»,
1958,	.вып. 2.
Суховерх о в С. И., Джек Лондон и рабочее движение, «Ени¬

сей», 1953, кн. 12.
С ух о верх о.в С. И., М. Горький за рубежом (Дж. Лондон

и М. Горький), в кн. «Научночметодический сборник Шад-

ринского государственного педагогического института»,
1957,	вып. 1.
Темкин Я., Отмечено рукой Ленина (О пометках на статье-

памфлете Дж. Лондона «Хороший солдат»), «Литератур¬

ная газета», 1963, 1 октября.
Федунов П., Джек Лондон, в кн. «Джек Лондон», Соч., т. I,

Гослитиздат, М., 1954.
Фостер Уильям, Закат мирового капитализма, Госполитиз-

дат, М., 1951.
Франс Анатоль, Предисловие к первому изданию «Желез¬

ной пяты» во французском переводе, в кн. Анатоль

Франс, Собр. соч., т. 8, Гослитиздат, М., 1960.
Фримен Д ж. Д ж., Лондон как революционер, «На литератур¬

ном посту», 1927, № 2.
Ф р и ч е В. М., Очерк развития западных литератур, «Пролета¬

рий», 1927.
Хейвуд Билл, Книга Билла Хейвуда, ГИХЛ, М.—Л., 1932.
Чуковский Корней, Лица и маски, «Шиповник», СПб.,

1914.
Ши ллер Франц, Джек Лондон, в кн. «История западно¬

европейской литературы нового времени», т. 3, Учпедгиз,

М., 1938.
Эйшискина Н., Джек Лондон, в кн. Е. Гальперина,
А.	Запровская, Н. Эйшискина, «Курс западной

литературы XX века», т. I, Учпедгиз, М., 1934.
Юнг Франц, Джек Лондон как поэт рабочего класса, Изд-во

«Книга», 1925.

СОДЕРЖАНИЕ
Писатель-бунтарь. Вступительная статья В. М. Быкова	5
Предисловие автора 		23
Джек Лондон — американский бунтарь ... ....	25

Библиография произведений Джека Лондона по теме рабо¬

ты Ф. Фонера. В. М. Быков		225
Литература о Джеке Лондоне по теме работы Ф. Фонера.
В.	М. Быков	 	229

Ф. Фон ер
ДЖЕК ЛОНДОН -

АМЕРИКАНСКИЙ БУНТАРЬ
Художник Г. Чеховский

Художественный редактор JI. Шканов

Технический редактор Н. Кочнева

Корректор Г. Остроухова
Сдано в производство 29/XI 1965 г.

Подписано к печати 22/11 1966 г.

Бумага 84X108V32=4Vie бум. л.
13,23 печ. л., в т/ч s/ie п. л. вкл.

Уч.-изд. л. 12,37. Изд. № 13/7134

Цена 83 к. Тем. план 1966 г. пор. № 148

Зак. 564
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРОГРЕСС»

Москва, Зубовский бульвар, 21
Московская типография № 20

Главполяграфпрома Комитета по печати

при Совете Министров СССР

Москва, 1-й Рижский пер., 2