/
Автор: Андреев А.В.
Теги: история науки физика математическая физика теплофизика издательство прогресс-традиция
ISBN: 5-89826-055-2
Год: 2000
Текст
А. В. Андреев
ФИЗИКИ
НЕ ШУТЯТ
СТРАНИЦЫ
СОЦИАЛЬНОЙ ИСТОРИИ
НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО
ИНСТИТУТА ФИЗИКИ
ПРИ МГУ
(1922-1954)
Ц
Прогресс-Традиция
Москва
ВБН 72.3
A 65
Издание осуществлено при финансовой поддержке
Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ)
согласно проекту № 99-03-16158
А 65 Андреев А. В. ФИЗИКИ НЕ ШУТЯТ. Страницы
социальной истории Научно-исследовательского института
физики при МГУ (1922-1954). М.: Прогресс-Традиция,
2000.320 с.
ISBN 5-89826-055-2
Книга об одном из главных научных центров сталинской
эпохи, сыгравшем заметную роль не только в становлении
отечественной физики, но и в возникновении в советском
физическом сообществе специфической напряженности,
которая в чем-то напоминала известную по истории биологии
«лысенковщину» и была обусловлена рядом подробно
разбираемых в книге конфликтов административного,
идеологического и научного характера.
Большое внимание уделено анализу некоторых
физически некорректных разработок («теория Кастерина»,
деятельность «лаборатории Знойко» и др.).
Работа написана с привлечением большого количества
ранее неизвестных архивных материалов.
ББК 72.3
ISBN 5-89826-055-2 © А. В. Андреев, 2000
© Прогресс-Традиция, 2000
© Евгений Сиков, оформление, 2000
ВВЕДЕНИЕ
Предлагаемая вниманию читателя книга посвящена истории
Научно-исследовательского Института Физики при Московском
университете (НИИФ), существовавшего более тридцати лет — с
1922 по 1954 г.
При написании книги ставилась задача устранить
существенный пробел в социальной истории советской физики. В
исследованиях по истории НИИФа, выполненных до конца
восьмидесятых годов, хорошо был показан вклад института в развитие
физической науки, но полностью обходились наиболее острые
вопросы собственно-социальной истории института.
Единственная работа о НИИФе, в которой несколько абзацев было
посвящено отношениям в коллективе института — статья А.С.Предво-
дителева «Организация Научно Исследовательского Института
Физики» 1940 года [1]. В ней перечислены некоторые эпизоды
социальной истории института двадцатых годов, дается оценка
этих событий. В то же время статья содержит ряд существенных
пробелов, вызванных идеологическими причинами. В ней, на-
5
пример, ни словом не упоминаются репрессированные директора
института В.И.Романов (в 1923-1929)' и Б.М.Гессен (в 1930-
1936), сыгравшие большую роль в истории института.
Аналогичного содержания (но еще более краткая) обзорная статья Предво-
дителева опубликована в 1944 г. [2]. Кроме этих статей, все
работы о НИИФе посвящены исключительно его научной
деятельности. Наиболее полно исследовательская работа института
описана в сравнительно позднем юбилейном сборнике, посвященном
Московскому университету [3]. Краткий обзор основных
достижений лабораторий НИИФа содержится и в каждом из ранних
аналогичных изданий, приуроченных к юбилеям Октябрьской
революции и съездам коммунистической партии [4,5,6].
Поздние исследования социальной истории советской
физики лишь в единичных случаях касались НИИФа. Особо следует
остановиться только на нескольких имеющих отношение к НИИФу
«послеперестроечных» публикациях.
В наибольшей мере в книге использованы сведения из двух
работ.
В статье Г.Е.Горелика «Москва, физика, 1937» [7] на
материале обсуждения ареста директора НИИФа и заместителя
директора ФИАНа Б.М.Гессена на собрании коллектива ФИАНа в апреле
1937 г. дается развернутая картина сложившихся на фоне
репрессий конца тридцатых годов политических и межличностных
напряжений в среде московских физиков. Кроме того,
содержащиеся в статье Г.Е.Горелика свидетельства ряда известных
физиков, близких к Б.М.Гессену, о его состоянии и работоспособности
в последние годы перед арестом, равно как и личная позиция
этих физиков при обсуждении «вредительской деятельности»
Гессена, подкрепляют один из тезисов настоящей работы — о
существенном различии в отношении двух обсуждаемых групп
московских физиков к политическим реалиям рассматриваемого
периода.
' Фамилия директора института Романова не помещена Предводителе-
вым даже в приведенном списке первого состава НИИФа.
б
Не менее важные сведения об обстановке в коллективе
физиков Московского университета — в частности, об особенностях
послевоенного противостояния «университетской» и
«академической» физики — содержатся в другой работе Г.Е.Горелика
«Физика университетская и академическая» [8]. Важную часть этой
работы составляют также сведения о личности двух директоров
НИИФа и деканов физического факультета — А.С.Предводителева
и С.Т.Конобеевского.
Остальные публикации, описанные ниже, имеют к НИИФу
косвенное отношение, но важны для понимания ряда важных
аспектов происходивших событий.
В работе Г.Е.Горелика «Обсуждение "натурфилософских
установок современной физики" в Академии наук СССР в 1937-1938
годах» [9] (а также в [10]) достаточно подробно разбирается
продолжительная дискуссия по проблеме дальнодействия-близко-
действия, которая была организована в середине тридцатых
годов академиком В.Ф.Миткевичем и имела выраженный
«философски-обличительный» характер. В этой статье прямо фигурирует
ряд физиков, имевших отношение к НИИФу, а также очень
наглядно воссоздается атмосфера, в которой протекали другие
подобные дискуссии в самом Институте физики.
Аналогичным образом реконструируют общую атмосферу в
физическом сообществе середины тридцатых годов статьи
В.П.Визгина о Мартовской (1936 г.) сессии АН СССР [11,12]. При
этом, помимо ценной информации, подтверждающей
содержащийся в настоящей работе вывод о формировании уже в середине
тридцатых годов двух больших конфликтующих групп в
советской физике, указанные статьи содержат сведения об изменении
в этот период взглядов государственного и партийного
руководства на роль физики в социалистическом строительстве: в
частности, о том, как пристальное внимание властных структур к
ситуации в советской физике способствовало более бурному
протеканию возникавших в среде физиков конфликтов.
Наконец, в книге А.С.Сонина «"Физический идеализм".
История одной идеологической кампании» [10] содержатся много-
7
численные и уникальные по качеству подбора материалы об
основных попытках прямого вмешательства советских партийно-
государственных структур в исследовательскую деятельность
физиков и о позиции отдельных ученых в этих обстоятельствах.
Многие разбираемые в книге эпизоды имеют непосредственное
отношение к физическому факультету МГУ и существенно
дополняют «конфликтологическую» картину, полученную в ходе
настоящего исследования. Кроме того, появление книги
«Физический идеализм» позволило оставить за рамками настоящей работы
круг подробно разобранных А.С.Сониным тем, касающихся
«философских» дискуссий на физические темы, протекавших с 20 по
50-е годы с участием многих физиков, работавших в НИИФе и
игравших большую роль в развитии ряда конфликтов.
Достаточно полным (и зачастую единственным) источником
сведений о деятельности отдельных ученых института является
также университетский сборник по истории и методологии
естественных наук (серия «Физика»), издающийся с различной
периодичностью с 1960 г.
Главным источником информации для настоящего
исследования в то же время служат архивные материалы. Всего
использовано более ста новых архивных документов. Наиболее полно в
работе представлены материалы Архива МГУ (фонд НИИФа,
личный фонд АХТимирязева, ряд других). Существенные для
понимания событий в институте документы хранится также в личном
фонде В.К.Аркадьева в Архиве РАН. Информация о событиях
последних лет существования НИИФа основывается на документах
из Центра Хранения Современной Документации (бывший Архив
ЦК КПСС). Кроме архивных материалов, в работе использован ряд
малоизвестных публикаций в периодике и научных изданиях
двадцатых-пятидесятых годов. Также использованы более
поздние публикации биографического характера и воспоминания
(как опубликованные, так и неопубликованные).
Основное внимание в работе уделено, как уже сказано,
социальным аспектам истории НИИФа. В поле зрения, естественно,
попадает тема отношений ученого с государством (как конкрет-
8
но — с руководством своего института, так и в максимально
общем смысле «политической позиции» ученого), а также тема
отношения ученого с окружающим его научным сообществом (и,
прежде всего, в самом узком смысле — с коллегами по работе).
Соответственно, в работе значительное внимание уделено
анализу межличностных отношений в коллективе НИИФа, выяснению
позиции отдельных сотрудников в возникавших конфликтах.
Период гражданской истории СССР, о котором идет речь,
вообще очень интересен: культурная революция, репрессии
тридцатых годов, идеологические кампании конца сороковых —
начала пятидесятых и др. В это же время происходит и
интенсивнейшее развитие физической науки (теория относительности,
квантовая механика, ядерная физика и др.). Это, как
представляется, позволяет даже на примере событий истории отдельного
института почувствовать общие особенности взаимодействия
науки и общества в СССР в первой половине XX века. В то же время
главной задачей исследования выступает достоверная
реконструкция истории лишь одного, конкретного научного коллектива.
В книге, кроме этого, кратко обобщаются и сведения об
основных исследованиях, проводившихся в лабораториях
института, дается обзор главных научных достижений сотрудников.
Большое внимание уделено дискуссиям вокруг неверных либо
спорных работ ряда сотрудников НИИФа.
Наконец, особое предварительное замечание следует
сделать о различии между собственно НИИФом и физическим
факультетом в целом. Примерно с середины тридцатых годов это
различие становится условным, хотя формально НИИФ
существует как самостоятельное учреждение до начала пятидесятых
годов. Соответственно, можно было бы расширить и предмет
исследования во второй части работы («социальная история
физического факультета МГУ»), В то же время заявленное в названии
тематическое ограничение исследования более узкими рамками
«истории института» существенно. Исследование истории
научно-исследовательского института предполагает возможность
лишь по мере необходимости касаться обширнейшего круга во-
9
просов, связанных с педагогической деятельностью сотрудников
НИИФа на физическом факультете. Роль Московского
университета в подготовке советских физических кадров, особенности
влияния государственных структур на преподавание физики в
МГУ, преподавательская деятельность ряда персонажей
настоящего исследования и ряд других близких по тематике вопросов
требуют особого изучения и в книге почти не рассматриваются.
Структура книги.
Книга состоит из двух разделов. Первый раздел посвящен
событиям социальной истории института, во втором разделе
более подробно рассматривается научная деятельность НИИФа, в
том числе в связи с событиями, описанными в первом разделе.
Первым раздел разбит на пять глав в соответствии с
естественной периодизацией событий в НИИФе.
В главе 1 (вводной) кратко описана база, на которой возник
НИИФ (Институт физики при Московском университете,
учрежденный в 1904 г.). Глава 2 охватывает события 1922-1930 годов
от учреждения НИИФа до первой существенной реорганизации
института. В главе описан ряд конфликтов между сотрудниками,
важных для понимания дальнейших событий (как
организационных, так и научных). Дается обзор политических взглядов членов
НИИФа. Кроме того, глава содержит описание деятельности
Московского физического общества имени П.Н.Лебедева, также
имевшей непосредственное отношение к ряду событий истории
НИИФа. Глава 3 посвящена событиям 1930-1936 годов, когда
директором НИИФа был Б.М.Гессен, и, в первую очередь,
реорганизации института, в ходе которой НИИФ становится одним из
крупнейших физических институтов страны. Глава 4 описывает
период с 1936 (арест Б.М.Гессена) по 1943 год (возвращение
сотрудников института из эвакуации). Основное внимание в главе
уделено обстановке в коллективе НИИФа после ареста Гессена, а
также дискуссии 1937-1938 гг. вокруг работ Н.П.Кастерина,
сыгравшей большую роль в развитии послевоенных конфликтов в
институте. Глава 5, последняя в первом разделе, охватывает пе-
10
риод с 1943 года до конца существования НИИФа (1954 г.).
Приводятся новые материалы о конфликте 1944 года вокруг
заведования кафедрой теоретической физики физического факультета
(В.А.Фок и А.А.Власов) и последовавших за ним попытках ряда
физиков Академии наук повлиять на обстановку в НИИФе.
Большая часть главы посвящена истории противостояния
«университетской» и «академической» физики, берущего начало в
довоенных конфликтах и формально завершающегося одновременно с
очередной реорганизацией физического факультета (1953).
Рассмотрены также некоторые особенности послевоенных
идеологических кампаний, их отражение в деятельности ряда
сотрудников института.
Втором раздел содержит краткий обзор научной
деятельности института (глава 1) за весь период его существования, а
также (глава 2) анализ ряда специфических исследований,
проводившихся некоторыми сотрудниками института (теория Н.П.Ка-
стерина, поздние работы В.И.Романова, исследования в
«Лаборатории профессора Тимирязева», деятельность Лаборатории № 15
инженера А.П.Знойно).
Автор выражает благодарность заведующему сектором
истории физики и механики Института Истории Естествознания и
Техники РАН В.П.Визгину за терпеливое и требовательное
участие в создании окончательного варианта работы (в основу книги
легла диссертация автора, выполненная под руководством
В.П.Визгина), Г.Е.Горелику, оказавшему решающее влияние на
выбор темы исследования и круга затронутых в работе проблем,
А.Б.Кожевникову за помощь и моральную поддержку при
обсуждении и написании работы, всем сотрудникам Архива МГУ (и
особенно Н.П.Каргиной), без содействия которых эта работа вообще
не была бы написана, а также сотрудникам сектора истории
физики ИИЕТ РАН, принимавшим участие в обсуждении работы.
Отдельное спасибо Российскому Гуманитарному Научному Фонду за
предоставленную возможность издать эту книгу.
11
Автор вполне осознает, что выносимая на суд читателей
работа не свободна от недостатков. Тем с большим интересом будут
приняты разного рода замечания по «фактологии», дополнения к
биографическим справкам основных персонажей, просто
воспоминания участников описываемых событий. Я заранее
благодарен всем читателям, которые найдут время внести свой вклад в
построение идеологически беспристрастной социальной истории
советской физики. Адрес Института истории естествознания и
техники РАН: 103012, Москва, К-12, Старопанский пер., д. 1/5.
часть
ИНСТИТУТ
ФИЗИКИ
ПРИ МОСКОВСКОМ
УНИВЕРСИТЕТЕ.
СОБЫТИЯ,
ЛЮДИ,
позиции
1.1
ВОЗНИКНОВЕНИЕ
ФИЗИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА
Институт физики и кристаллографии при физмате
Московского университета (как долгое время назывался НИИФ) был
учрежден в 1922 году. Базой института стал уже существовавший с
1904 года Физический институт при Московском университете
(сведения о нем приводятся по статье [13]).
Инициатором создания на базе лабораторий
физико-математического факультета научно-исследовательского института был
А.Г.Столетов, представивший первый проект института еще в
1886 году и немного не доживший до начала строительства
института в 1897 г. Над проектом работала комиссия, в которую
входили профессора физики Н.А.Умов и А.П.Соколов и приват-
доцент П.Н.Лебедев.
За основу был выбран проект страсбургского института.
Одно крыло трехэтажного здания отводилось для лекционных и
практических занятий студентов, другое — для лабораторий и
15
квартир профессоров. Фактически это не был
научно-исследовательский институт в современном смысле слова: не в меньшей
мере, чем исследовательским целям, он служил целям
педагогическим — до постройки университетского комплекса на
Воробьевых горах в этом здании (улица Моховая, д. 11, в настоящее
время— Институт радиотехники и электроники Академии Наук)
располагался весь физический факультет Московского
университета. Там же по меньшей мере до конца тридцатых годов жили
многие профессора'. Институт представлял из себя довольно
большое здание, но площадь собственно лабораторных
помещений была в то же время относительно невелика. В том же здании
располагались и институтские мастерские (столярная, слесарная,
стеклодувная и др.).
После завершения строительства здания института (1904)
все его помещения и оборудование были поделены по решению
факультета на три самостоятельно финансируемых отделения:
а) физический кабинет (демонстрационные приборы) и
состоящую при нем лабораторию (Умов); б) лабораторию для
начинающих (практикум, Соколов) и в) лабораторию для занимающихся
самостоятельными исследованиями (Лебедев). Профессора на
равных правах заведовали указанными отделениями, три
аудитории, библиотека и мастерские не разделялись. К 1911 году число
работающих в лаборатории П.Н.Лебедева достигло 25-30
человек.
Основными направлениями деятельности лаборатории стали
области физики, прямо связанные с кругом тогдашних научных
интересов П.Н.Лебедева. В период возникновения лаборатории
эти направления — преломление электромагнитных лучей в
призме; исследования аномальной дисперсии света в веществах,
подверженных действию магнитного поля; исследование кундто-
вой кривой дисперсии для мест поглощения методом
фотографирования ([14], стр. 259); работы по внутреннему трению в раз-
1 Например, Л.И.Мандельштам — квартира 103, В.И.Романов —
квартира 104, А.С.Предводителев — квартира 105.
16
реженных газах, а также более поздние исследования по
акустике, и, наконец, по измерению светового давления — казались
достаточно разнообразными. В последующем к этому кругу
проблем лаборатории Лебедева добавились изучение магнитных
явлений (В.К.Аркадьев) и кристаллография: такой профиль
исследований сохранялся в течение нескольких десятилетий в
образовавшемся на базе лаборатории Лебедева Институте физики.
В то же время следует отметить, что Физический институт
Московского университета до 1922 года в первую очередь был
учебно-вспомогательным учреждением; на собственно-научные
исследования выделялось примерно в три раза меньше средств,
чем на учебные практические занятия.
После ухода из университета в 1911 году большой группы
профессоров, в том числе физиков П.Н.Лебедева и Н.А.Умова,
руководство лабораторией научных исследований перешло к
А.П.Соколову. Активная работа Физического института и
Лебедев ской лаборатории была прервана. Центром работы Лебедева с
учениками стала лаборатория при Народном городском
университете им. Шанявского. Только после Февральской революции
1917 года многие из учеников П.Н.Лебедева вернулись в
университет.
Эти люди и составили костяк Научно-исследовательского
института физики и кристаллографии.
1.2
ПЕРИОД С 1922 ПО 1930 ГОД
10 1 ОРГАНИЗАЦИЯ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО
U' ИНСТИТУТА ФИЗИКИ И КРИСТАЛЛОГРАФИИ (1922).
1 ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ПРОФИЛЬ ИНСТИТУТА
Штатное расписание Научно-исследовательского института
физики и кристаллографии (так он назывался до 1927 г.)
изначально предполагало несколько типов должностей (аналогичных
теперешним младшим, старшим, ведущим и т.п. научным
сотрудникам). Со временем наименования этих должностей изменялись.
До 1930 года существовало деление на «действительных
членов» (на 1922 г. — 10 ставок), «научных сотрудников первого
разряда» (5 ставок) и «научных сотрудников второго разряда»
(6 ставок; в сумме — 21 человек). Различие между этими
должностями заключалось в степени участия в выборах новых членов
института (научные сотрудники второго разряда участия в выбо-
18
pax не принимали), в сроках занятия названных должностей
(действительные члены и научные сотрудники 1-го разряда
избирались на срок 10 лет, П-го разряда — на 5 лет), в величине
заработной платы. До введения в обиход слова «аспирант» (1926 г.)
эту роль фактически выполняли научные сотрудники П-го
разряда.
На 1 октября 1923 г.. действительными членами института
числились [МГУ 46-1-2]: Введенский Б.А., Конобеевский СТ.,
Андреев Н.Н., Аркадьев В.К., Романов В.И., Млодзеевский А.Б.,
Тимирязев А.К., Успенский Н.Е., Зернов В.Д., Вульф Г.В.,
Яковлев К.П.
Директором института был назначен В.И.Романов1.
Ученики П.Н.Лебедева, составившие первоначально костяк
института (пятеро из одиннадцати действительных членов),
продолжили в институте исследования, проводившиеся ими с 1911 г.
в других научных организациях.
Исследовательским профиль института в начале 20-х годов.
Начатые В.{(.Аркадьевым еще в лаборатории П.Н.Лебедева
исследования электромагнитных явлений в металлах были
продолжены в основанной им в 1919 году московской магнитной
лаборатории имени Максвелла (позднее — лаборатории
электромагнетизма), располагавшейся в НИИФе, но до 1931 года
остававшейся самостоятельным подразделением. На основании
исследований магнитной проницаемости железа и никеля на
высоких частотах В.К.Аркадьев основал новую отрасль науки —
«магнитную спектроскопию». Развитие его работ привело к
результатам, которые лежат в основе современного учения о
ферромагнетизме. Впервые в мире в лаборатории электромагнетизма было
изучено явление магнитного резонанса и уточнялись магнитные
свойства металлов в области сверхвысоких частот. В лаборатории
Аркадьева начинали свою научную деятельность сотрудники
НИИФа Б.А.Введенский, К.Ф.Теодорчик, В.А.Карчагин, Н.С.Аку-
' Краткую биографию В.И.Романова см. в Приложении.
19
лов, Р.В.Телеснин. Результаты работ лаборатории подытожены в
монографии В.К.Аркадьева [15].
Другая группа учеников П.Н.Лебедева (Н.А.Капцов,
В.И.Романов) занялась исследованиями в области коротких
электромагнитных волн и электронных и ионных процессов (в
вакууме и газах). Под руководством Н.А.Капцова в НИИФе были
получены значительные для двадцатых годов результаты в области
методов генерации ультракоротких волн. Эти исследования стали
существенным этапом в общем цикле исследований электронных
приборов СВЧ. Работы В.И.Романова также относятся к области
радиофизики (сверхкороткие радиоволны и их применение,
свойства высокочастотного разряда и др.).
1920-м годом датируется зарождение научного
направления, посвященного исследованию физико-химических процессов
на границах раздела различных фаз — изучению поверхностных
явлений (см. [16]). Инициатором создания этого направления
был Б.В.Ильин, ученик П.П.Лазарева. В этой области активно
работали ПАРебиндер и В.К.Семенченко (о деятельности В.К.Се-
менченко см. [17]).
Одной из существенных областей деятельности НИИ Фа
вплоть до 1927 года была кристаллография (в 1927 году слово
«кристаллография» исчезает из названия института,
специальность передается в ведение института минералогии). Работы в
этой области связываются с именем выдающегося
кристаллографа Г.(Ю.) В.Вульфа1. Кристаллография становится исходной
точкой для развития в институте направления рентгеноструктурных
исследований. В начале — середине двадцатых годов
сотрудниками института Н.Е.Успенским и С.Т.Конобеевским впервые
успешно были проведены рентгенографические исследования
текстурованных металлов (о СТ.Конобеевском см. [18]).
С.А.Богуславскмм (скончавшийся всего через год после
возникновения НИИФа) продолжал исследования по теории кри-
1 В различных изданиях Вульф фигурирует под двумя разными
именами — Георгий и Юрий.
20
сталлов и пироэлектричеству, по молекулярной физике и
статистическому истолкованию термодинамики, по теории движения
электронов в электрических и магнитных полях и теории атома
(см. [19]).
А.Б.Млодзеевскмм специализировался на «геометрической
термодинамике» (исследовал диаграммы состояний равновесных
термодинамических систем), в дальнейшем это привело его к
изучению свойств жидких кристаллов (см. [20]).
А.К.Тиммряэев, занимавшийся под руководством
П.Н.Лебедева экспериментами по изучению трения в разреженных
газах, после революции 1917 г. (а фактически — с 1914 г.)
экспериментальных исследований не проводил. Им было
опубликовано лишь несколько теоретических статей по применению
интегрального исчисления для расчета трения в газах.
В.П.Кастермн, о работах которого ниже будет рассказано
более подробно, с начала двадцатых годов не публикует никаких
научных результатов, за исключением трех небольших работ
антирелятивистской и антиквантовой направленности (подробнее
об одной большой работе Кастерина конца тридцатых годов будет
рассказано в соответствующей главе).
К.П.Яковлев вел в институте работы по разделению
изотопов хлора и впоследствии некоторые другие технически
сложные, но не получившие подробного отражения ни в одном из
обзоров научной деятельности НИИФа исследования по ядерной
физике (единственная известная короткая работа на эту тему —
[21]).
Выпускник физического факультета С.И.Вавмлов, судя по
ряду воспоминаний, активно работал в НИИФе уже с 1919 г.
(формально он числится в составе института лишь с 1929 года).
По его инициативе в институте начали проводиться оптические
исследования и в первую очередь изучение процессов
люминесценции (фотолюминесценция жидкостей, выяснение процессов
обмена энергией возбуждения между молекулами и др.)
К 1922 году относится начало работ А.С.Предводителева,
который со своими сотрудниками после изучения некоторых ас-
21
пектов фотоэффекта перешел к широким исследованиям
процессов горения и свойств конденсированных сред с молекулярно-
кинетических позиций (подробнее о его работах будет сказано
ниже).
Такова общая картина исследования проводившихся в
Институте физики в первые годы его существования.
10 9 ПЕРВЫЕ КОНФЛИКТЫ
' В КОЛЛЕКТИВЕ НИИФа (1923)
При утверждении личного состава института (как и
должностей на физико-математическом факультете до этого) активную
роль играл ученик П.Н.Лебедева Аркадий Климентьевич
Тимирязев1, сын знаменитого биолога К.А.Тимирязева.
После революции А.К.Тимирязев активно участвовал в
мероприятиях по реорганизации высшей школы. С 1918 г. он
работал в Наркомпросе, выступал с докладами на конференциях по
реформе ВУЗов и в комиссии (на правах комиссии съезда) после
XI съезда партии. С 1920 г. был членом Главного Ученого Совета
(ГУС) при Наркомпросе, с 1924 г. — заместителем председателя
научно-технической секции ГУС и др.
Уже первые назначения на университетские кафедры были
неоднозначно восприняты рядом физиков. В одном из писем
([РАН 641-3-79], подробнее об этом документе речь будет идти
ниже) С.И.Вавилов так характеризует обстановку на факультете,
выясняя причины многочисленных конфликтов, возникавших
среди сотрудников в двадцатые годы7.
«В 1917 г. все три кафедры физики Московского]
Университета] были замещены, без выборов, занимавшими их временно
' Краткую биографию А. К.Тимирязева см. в Приложении.
' При цитировании здесь и далее сохранены особенности стиля и
пунктуации авторов.
22
приват-доцентами [На полях пометка: «Это не точно. А Б.»],
которые и составили в дальнейшем сплоченную группу, крепко
держащуюся за власть в Ф[изическом] Я[нституте] и готовую
защищать ее против всяких посягательств. Один из трех
[«самоизбранников», зачеркнуто] профессоров был Тимирязев].
...Первые годы (1918-1923) борьбу против создавшегося в
ФШС положения вела целая группа профессоров и
преподавателей, включавшая ряд заслуженных, а также и молодых ученых,
стоявших на той точке зрения, что руководителями ФИМУ
должны быть лучшие физики Республики, а не случайно
назначенные лица. Этот фазис борьбы закончился победой
«господствующей группы», окончательно закрепившей свое положение,
после чего ряд крупных физиков отошел от преподавания и
научной работы в Научно-Исследовательском Институте.
Глухая борьба однако не прекратилась и, вспыхивая при
каждом удобном случае ярким пламенем, тянется в ФПК и до
сего времени, мешая научной и учебной работе как всего ФИ, так и
отдельных работников».
В конце февраля 1923 года шестеро физиков (Н.Н.Андреев,
В.К.Аркадьев, А.И.Бачинский, С.И.Вавилов, Б.А.Введенский,
Б.В.Ильин) отправили в Главный Ученый Совет (копию — в Глав-
науку) «Записку о Научно-исследовательском институте физики
и кристаллографии при I Московском Государственом
Университете и о мерах по его улучшению» ([РАН 641-3-77]). Ниже
приводится ее подробное изложение.
«...Появление настоящей записки вызвано своеобразными
условиями, при которых возник Научно-исследовательский ин-
1 ФПК — Физическая Предметная Комиссия; соответствует
нынешнему Ученому совету. В двадцатые годы физико-математический факультет
объединял несколько специальностей (химиков, биологов и т.п.) и на
факультете существовало несколько соответствующих предметных
комиссий. Далее в тексте встречаются сокращения: ГУС — Главный Ученый
Совет при каркомпросе, отвечающий за кадровые вопросы; Главнаука —
организация, объединявшая, в отличие от ГУС'а, в основном специалистов и
занимавшаяся выработкой общей научной политики.
23
ститут физики и кристаллографии..., и тем странным
обликом, который он приобретает», — пишут авторы записки.
Далее авторы поясняют, в чем, по их мнению, этот
«странный облик» проявляется.
Прежде всего указывается некоторая несопоставимость,
разномасштабность стоящих рядом в названии института слов:
«физика» и «кристаллография». Затем рассматривается вторая (и
основная) «странность» института. Речь идет о том, что Главным
Ученым Советом в качестве действительных членов института
были назначены достаточно случайные люди, получившие это
«ответственное назначение в то время, когда его не
удостоились некоторые живущие в Москве физики, давно пользующиеся
почетной известностью в России и заграницей». И далее эта
ситуация объясняется.
«Принципы подбора членов Института легко уясняются
для всякого, кто стоит в курсе всех обстоятельств кафедры
физики β Ι Московском Университете1.
В действительные члены института введены все
заведующие физическими лабораториями и кабинетами
университета. Если даже не подчеркивать того, что некоторые из них
занимают должности заведующих лабораториями в силу
случайного стечения обстоятельств, то все же надо сказать, что
само по себе заведование университетскими лабораториями вне
зависимости от того, успешно оно или неуспешно, никак еще не
может явиться достаточной квалификацией лица, как
выдающегося научного деятеля, как ценного учителя молодых людей,
посвящающих себя науке, а потому и не может быть
свидетельством его прав на место действительного члена в Н.И.Инсти-
туте». Отмечается далее, что из-за названия членами института
«автоматически стали те московские физики, которые
работали в области кристаллографии».
1 Первый московский университет (собственно МГУ) действовал на
базе всех прежних факультетов университета, кроме медицинского,
вошедшего впоследствии в т.н. Второй московский университет. — А.А.
24
«Директором института был назначен В.И.Романов. Это
назначение возбуждает веские возражения. Хотя работы
В.И.Романова имеют научные достоинства, но та область, в
которой он сведущ узка; как руководитель учреждения с
широкими и важными задачами, он не на своем месте». Указывается,
что за четыре года исполнения Романовым должности
заведующего лабораторией научных исследований при кафедре физики
I МГУ из лаборатории вышло всего две печатные работы. «Какой
контраст с тем временем, когда та же лаборатория, будучи в
заведовании П.Н.Лебедева, гремела на всю Россию своей научной
производителъност ъю!..
Если же Романов и пользуется некоторым влиянием среди
более молодых работников Физического Института 1МГУ, то
это влияние объясняется чисто бытовыми условиями: в руках
Романова распределение приборов, всякого рода возможностей,
удобств и благоприятных условий научной работы в
институте». Отмечается, что начинающим физикам приходится работать
под руководством и на тему заведующего лабораторией.
Самостоятельно работающие физики не получают от заведующего ни для
себя, ни для своих сотрудников средств для научной работы.
Выражается полное недоумение тем, почему именно
Романов был утвержден ГУСом в качестве директора института.
Далее высказывается тревога за судьбу института.
«Назначенный ГУСом состав Научно-исследовательского института
физики и кристаллографии таков, что и дальнейшее его
пополнение посредством избрания пошло по ложному пути, вредному
для дела. При таком пополнении остались за бортом
Института такие лица, как профессор Л.И.Мандельштам, Н.П.Касте-
рин, Н.ДЛапалекси и другие заслуженные, продолжающие
научно работать московские физики».
«Мы, нижеподписавшиеся, убеждены в том, что при
настоящем своем составе Научно-исследовательский институт
физики и кристаллографии представляет собой чисто механичес-
25
ки соединенную группу ученых, частию достойных, частью же
малодостойных; зта группа, благодаря своему подобранному
вне зависимости от интересов дела составу не может
работать с большею производительностью, чем отдельный член ее;
таким образом В ЦЕЛОМ новый институт является
учреждением НЕРАБОТОСПОСОБНЫМ, в смысле разрешения поставленных
перед ним весьма важных задач и государственные средства на
него отпущенные, попадут в не надлежащие руки.
Наличие этого института в Московском университете
закрепляет то ненормальное положение кафедры физики,
которое создалось в нем в последние годы и вследствие которого
когда-то первая в России кафедра физики теперь теряет всякое
значение.
Мы думаем, что если положение вещей в Институте не
изменится, то это будет фактором, влияние которого в
течение десятков лет будет сказываться отрицательно на
развитии физики в Республике».
Слова, как будет показано в дальнейшем, пророческие.
Меры по улучшению сложившегося в институте положения
предлагались соответствующие изложенному в записке видению
ситуации:
«...Распустить весь нынешний состав
Научно-исследовательского института физики и кристаллографии; эта мера не
вызовет никаких заминок и осложнений в деятельности
института, т.к. фактически последний к работе еще не
приступал», изменить его название (убрать слово «кристаллография») и
соответствующим образом подобрать новый кадровый состав.
Причем, особо подчеркивается, все изменения в Положении об
институте, в его кадровом составе необходимо предварить
консультациями с крупными физиками.
Далее следует лаконичное приложение без каких-либо
пояснений. Но уже само это приложение очень многое проясняет в
причинах появления вышеизложенного письма.
26
«СПРАВКА. Вначале состав Научно-исследовательского
института физики и кристаллографии при IМГУ был следующий.
[Приводится состав института.]
В заседании Совета Института 7 февраля 1923 года
дополнительно избран кандидатом в действительные члены:
В.Д.Зернов проф. [[МП.
Были предложены, но остались забалотированными:
АИ.Бачинский
С.И.Вавилов.
В научные сотрудники [разряда, в качестве кандидатов в
действительные члены, в заседании 7 февраля 1923 г. были
избраны следующие лица:
В.И.Баранов
М.Б.Вилъборг
Н.А.Капцов
К.Ф.Теодорчик
Е.Е.Флинт.
2 марта 1923 г. подали β отставку:
проф. Н.Н.Андреев
проф. В.К.Аркадъев
БА.Введенский
К.Ф.Теодорчик».
Этот эпизод, связанный с выборами в состав членов
института, в дальнейшем (вплоть до начала тридцатых годов) еще
неоднократно упоминается в «аналитических» письмах начальству,
и, по сути, здесь мы видим зарождение всех тех многочисленных
конфликтов среди сотрудников института, о которых ниже будет
идти речь.
Попытки авторов письма изменить ситуацию в институте
принесли, тем не менее, некоторые результаты. В середине
двадцатых годов в институт были приглашены новые сотрудники.
27
ΙΟ Q ВОЗНИКНОВЕНИЕ ШКОЛЫ Л.И.МАНДЕЛЬШТАМА.
а,и ПЕРВЫЕ НАУЧНЫЕ РАЗНОГЛАСИЯ
■ (СЕРЕДИНА ДВАДЦАТЫХ ГОДОВ)
12 31 ПРИГЛАШЕНИЕ Л. И. МАНДЕЛЬШТАМА,
. ' ДРУГИЕ КАДРОВЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ
Первое существенное изменение в составе института
произошло в 1925 году. В ноябре 1923 года умер профессор
С.А.Богуславский', возглавлявший кафедру теоретической физики. Встал
вопрос о том, кому занять его место. Вот что пишет об этом
СИ.Вавилов в уже цитировавшемся письме о положении в
институте (1928 г., [РАН 641-3-79]): «Со стороны АК.Тимирязева ...
сделано было все, чтобы затормозить замещение вакантной
кафедры. По настоянию профессора А.К.Тимирязева Физическая
Предметная Комиссия посылала приглашения на вакантную
кафедру иностранцам — проф. Эренфесту из Голландии, проф.
Эпштейну из Америки, хотя очевидно было, что эти
приглашения не будут приняты. После отказа вышеупомянутых
иностранных ученых Предметная Комиссия избрала на кафедру
теоретической физики большинством голосов профессора
Л.И.Мандельштама».
«Приношу Вам и предметной комиссии I МГУ мою глубокую
благодарность за лестное для меня предложение выставить
мою кандидатуру на кафедру теоретической физики» ([МТУ
201-1-666]), — пишет Мандельштам в письме Тимирязеву (июль
1924 г.).
С октября 1925 года Мандельштам числится в составе
института.
В связи с приходом в НИИФ Л.И.Мандельштама необходимо
упомянуть приведенные в [22] сведения об участии физматов-
ской молодежи в приглашении Мандельштама. Существует не-
' Краткую биографию С.А.Богуславского см. в Приложении.
28
сколько близких по смыслу версий происходившего. Первая из
них основывается на воспоминаниях Е.П.Шубина (брата
известного физика СП.Шубина) (стр. 8):
«В университете образовалась группа энергичных
студентов, требовавших изменения преподавания теоретической
физики и передачи его в руки молодых физиков, знающих и
развивающих новые идеи в этой области. Эту группу возглавил один
из наиболее выдающихся студентов, сокурсник Семена
Петровича [Шубина — А.А.] — будущий академик Александр
Александрович Андронов. Вместе со своим неизменным товарищем,
тоже будущим академиком Михаилом Александровичем Леонтови-
чем, он часто посещал брата, и тогда в его маленькой
комнатке в Трубниковском переулке допоздна проходили бурные
дискуссии. Эта группа нашла крепкую поддержку в лице начавшего
преподавать в университете крупнейшего физика-теоретика,
будущего академика Игоря Евгеньевича Тамма. Совместными
усилиями им удалось добиться приглашения в 1925 г. в качестве
профессора кафедры теоретической физики Леонида
Исааковича Мандельштама».
Там же немного ниже (стр. 9) приводятся воспоминания
Н.Н.Малова, рассказывающего о борьбе молодого преподавателя
СИ.Вавилова за приглашение Мандельштама на заседании
предметной комиссии (куда в 1924 году входили не только
преподаватели, но и представители студенчества, в частности, и Н.Н.Малов,
тогда студент третьего курса):
«Сергей Иванович был одним из наиболее горячих
сторонников организации самостоятельного физического факультета
и приглашения в МГУ замечательного физика, позже академика,
Леонида Исааковича Мандельштама ... Во время дискуссий о
приглашении Л.И.Мандельштама (а были и ярые противники
приглашения, и лица, просто сомневающиеся в
целесообразности этого), Сергей Иванович убедительно доказывал, что по
своим научным и моральным качествам Леонид Исаакович
является наиболее подходящим кандидатом. Яркие выступления Сер-
29
гея Ивановича в большой мере способствовали положительному
решению этого вопроса».
Так или иначе, вся последующая история НИИФа была
неразрывно связана с деятельностью Мандельштама и близких ему
по духу физиков.
Ближайшим сотрудником Мандельштама становится
Г.С.Ландсберг, работавший в Университете с 1913 г. (официально
членом института он становится лишь в феврале 1929 г. — [МГУ
46-1-113]). Одновременно с Мандельштамом был принят в НИИФ
и И.Е.Тамм. Еще в конце 1922 г. он переехал в Москву из Одессы,
где несколько лет работал в Политехническом институте под
руководством Л.И.Мандельштама; с 1924 по 1941 г. Тамм работает в
НИИФе (вначале в должности доцента, с 1930 года — профессора
и заведующего кафедрой теоретической физики) [23]. Вокруг
лаборатории Л.И.Мандельштама собирается новая, перспективная
молодежь — ученики Мандельштама А.А.Андронов (аспирант с
1 апреля 1925 г.) и М.А.Леонтович (аспирант с 1 октября 1925 г.)
[МГУ 46-1-11].
Уникальность позиции Л.И.Мандельштама в институте
заключалась, помимо всего прочего, в его принципиальной
отстраненности от участия во всех разворачивавшихся в институте
конфликтах. В том же письме [РАН 641-3-79] (1928 г.) Вавилов
пишет о выборах председателя Предметной Комиссии по физике:
«В противовес А.К.Тимирязеву уже два года подряд большая
группа преподавателей намечает своим кандидатом в
председатели единственного достойного из профессоров —
профессора Мандельштама, который ежегодно решительно
отказывается от баллотировки».
Фраза «в противовес Тимирязеву» достаточно емко
обозначает место Мандельштама в последующих конфликтах. В них
часто будет активно фигурировать его имя — из самых благих
побуждений части своих ближайших коллег и без малейшего
личного участия со стороны самого Мандельштама.
Позицию в каком-то смысле противоположную пассивной
позиции Мандельштама в отношении внутриинститутских кон-
30
фяиктов занял числящийся в штате института с 1923 года, но
активную деятельность начавший именно в 1925-1926 гг.
А^.Максимов'.
С января 1918 года Максимов, физик по образованию (не
опубликовавший ни одной физической статьи после окончания
Казанского университета), работает в различных советских
учреждениях. В 1920 году он направляется в распоряжение
Народного Комиссариата Просвещения и становится заведующим
отделом рабфаков научного сектора. Вне университета Максимов
работал в Институте Красной Профессуры', где к 1929 г. заведовал
отделом естествознания (в этом же отделе работали, что
немаловажно в контексте последующих событий, Б.М.Гессен, будущий
директор Физического института, и В.П.Егоршин, занявший к
концу тридцатых годов пост проректора Московского
университета).
С осени 1921 года Максимов при содействии А.К.Тимирязева
(долгое время среди научных сотрудников НИИФа лишь
Максимов и Тимирязев являлись членами партии) начинает работать в
ИГУ на кафедре физики. Основной деятельностью А.А.Максимова
становится преподавание марксистской философии студентам.
Марксистский кружок на физмате МГУ, возглавлявшийся им в это
время, в 1926 году преобразуется в Кабинет по истории и
философии естествознания, основной задачей которого стал прием
«марксистского минимума» у студентов и аспирантов ВУЗов
Москвы. В дальнейшем Максимов активно боролся за
преобразование своего кабинета в отдельный институт.
В последующие несколько лет АЛ.Максимов и его коллеги-
партийцы по Институту Красной Профессуры и Кабинету истории
и философии естествознания сыграли заметную роль в жизни
Института физики.
1 Краткую биографию А.А.Максимова см. в Приложении.
' Институт Красной Профессуры занимался подготовкой новых
преподавательских кадров для высшей школы, соответственно, особый упор в
курсах ИКП делался на общественно-политических дисциплинах, в
частности, на философских проблемах естествознания.
31
Следует упомянуть также, что с 1926 по 1929 г. у
В.К.Аркадьева аспирантом состоит выпускник физмата Н.С.Акулов, в
будущем руководитель магнитной лаборатории НИИФа и
активный участник многих послевоенных институтских конфликтов (о
научной деятельности Н.САкулова см. [24]).
12.3.2 НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ
НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НИИФа
С середины двадцатых годов в исследовательской тематике
института происходят заметные изменения. Связаны эти
изменения прежде всего с именем Л.И.Мандельштама.
Как известно, Л.И.Мандельштамом совместно с Г.С.Ландс-
бергом в начале 1928 года было открыто комбинационное
рассеяние света (см. об этом, например, [25]). Этот результат
нобелевского уровня остается одним из крупнейших достижений всей
советской физики и, в частности, Института физики при МГУ:
работы Мандельштама были целиком выполнены в лаборатории
НИИФа и могут считаться крупнейшим достижением института за
все время его существования.
С именем Л.И.Мандельштама связано также другое важное
событие в истории НИИФа: возникновение новой физической
школы, пользующейся всемирным признанием. Мандельштам
объединил в Московском университете большую группу
физиков — Г.СЛандсберга, И.Е.Тамма, М.А.Леонтовича, С.Э.Хайкина,
А.А.Андронова, А.А.Витта, Г.С.Горелика и многих более молодых
ученых, которые успешно развивали начатые в двадцатые годы
научные направления в области теоретической физики, оптики и
теории колебаний (подробнее речь об этом будет идти в
последней главе). Развивая идеи Л.И.Мандельштама, А.А.Андронов и
М.А.Леонтович разработали статистическую теорию рассеяния
света на поверхности жидкости, отличную по предсказываемым
результатам от Рэлеевской теории для объемного рассеяния и
проверенную ими экспериментально. А.А.Андронов, аспирант
32
Л.И.Мандельштама, после окончания университета (1925 г.)
приступил к разработке методов анализа колебательных процессов в
реальных нелинейных системах. Эти работы (а также методы
исследования устойчивости динамических систем, развернутые
ранее в работах А.М.Ляпунова), стали фундаментом для
дальнейшего развития целой физической отрасли нелинейной теории
колебаний (см. [26]).
В то же время на фоне общего среднего уровня работ
института достижения учеников Мандельштама являются
исключением: следует учитывать, что период до 1930 года характеризовался
в институте относительно низкой общей научной
продуктивностью.
Ситуация изменяется лишь после реорганизации Института
физики в 1930-1931 гг.
12 3 3 дискуссия вокруг
я ' ' «опытов дейтон-миллера»
К середине двадцатых годов относится начало еще одной
серии конфликтов среди сотрудников института — конфликтов
чисто научных. В этих конфликтах ведущая позиция вновь
принадлежит А.К.Тимирязеву.
В 1925 году в УФН был опубликован перевод статьи
Д.Миллера «Эфирный ветер» [27]. А.К.Тимирязев откликнулся на
известие об экспериментальном обнаружении движения Земли
относительно эфира статьей «Экспериментальное опровержение
теории относительности» в журнале «Под Знаменем
Марксизма» [28]. В ответ последовал целый ряд публикаций (см.
подробный анализ дискуссии в книге [29]), докатившийся до
центральной прессы (статья Тимирязева в «Известиях ВЦИК» [30], статья
АФ.Иоффе в «Правде» [31]).
Еще раньше, в декабре 1925 года, в комитет по подготовке
пятого съезда физиков было подано заявление о предоставлении
возможности А.К.Тимирязеву сделать на съезде «доклад об опы-
33
max Дейтон-Миллера, опровергающих принцип
относительности, что было неприятно академику Иоффе», как пишет об этом
сам Тимирязев в одном из писем ([МГУ 201-1-579], полностью
оно будет приведено в главе о Лебедевском обществе). Доклад
Тимирязева, заявленный одним из последних, был включен в план
съезда, более того — был объявлен первым на первом же
пленарном заседании. Л.И.Мандельштам в знак протеста вышел из
оргкомитета и вообще отказался участвовать в работе съезда (см.
[32]). Негативную оценку доклад Тимирязева получил также со
стороны А.Ф.Иоффе и Я.И.Френкеля. В студенческом
«фольклоре» тех лет (автор приводимых ниже стихов известен — это
П.С.Кудрявцев, позже ставший известным историком физики;
цитируется по [32]) происшедшее на съезде описано следующим
образом:
... И вот — свершилось: буря разыгралась,
Лишь Тимирязев кончил свой доклад.
Ехидный Иоффе стлал довольно мягко,
Но после очень жестко будет спать;
А Френкель просто по-собачьи тявкал
(Коль позволительно мне будет так сказать).
Сраженный ими, бедный Тимирязев
Был добиваем репликами с мест,
Ион дивилсярелятив-заразе,
Внезапно охватившей съезд.
"Идеализм, служенъе капиталу", —
Казалось мне, порою он шептал.
Конечно, он готовился к скандалу;
Но все ж, наверное, такого он не ждал.
Таким образом, в ходе работы пятого съезда физиков
впервые определилось существенное для понимания ряда дальнейших
событий научное противостояние между А.К.Тимирязевым с
одной стороны и Л.И.Мандельштамом, А.Ф.Иоффе,
Я.И.Френкелем — с другой. В дальнейшем оппонентом Тимирязева выступил
34
и С.И.Вавилов, опубликовавший книгу «Экспериментальные
основания теории относительности» [33] (о позиции Вавилова в
указанной дискуссии см. также [34]).
Все на ту же тему («Опыты Дейтон-Миллера») состоялось и
выступление А.К.Тимирязева на первом осеннем заседании Лебе-
девского общества в 1926 г. [МГУ 201-1-540]. Незадолго до этого,
в мае, он пишет письмо в Главнауку [МГУ 201-1-489], в котором
«в связи с опубликованными сообщениями о работах Дейтон-
Миллера, установившего движение земного шара по отношению
к эфиру», просит выделить ему 288 рублей на закупку призм для
повторения его экспериментов и подтверждения полученных
результатов.
Перечисленные события ускорили развитие конфликта
между Тимирязевым и рядом физиков (А.Ф.Иоффе, С.И.Вавилов и
др.) по вопросам философских обоснований теории
относительности, переросшего в конфликт вокруг философских
обоснований всей новой физики.
Эти философские дискуссии конца двадцатых — начала
тридцатых годов, корни которых лежат в описываемых спорах
вокруг опытов Миллера и в которых Тимирязев формально
оказался проигравшим, выходят за рамки настоящей работы (этим
дискуссиям посвящены публикации [35], [10]), но требуют
упоминания здесь как указание на усиливавшиеся противоречия в
среде физиков.
Особо следует также отметить, что с критикой Тимирязева
выступил уже в середине двадцатых годов и Б.М.Гессен.
Совместно с ВЛ.Егоршиным он опубликовал в журнале «Под Знаменем
Марксизма» статью «Об отношении тов. Тимирязева к
современной физике» [36].
Из формальных событий истории НИИФа этого периода
следует отметить состоявшееся в феврале 1927 года переименование
института. Из названия было убрано слово «кристаллография»,
соответствующая специальность была передана в ведение
Института минералогии по совместной просьбе отделения
кристаллографии и Института минералогии [МГУ 46-1-14].
35
I
О 4 ПОЛИТИЧЕСКИЕ РАЗЛИЧИЯ В ДВАДЦАТЫЕ
"■^ ГОДЫ. «ПРАВЫЙ УКЛОН»
В этой главе приводятся сведения, позволяющие выяснить,
что представлял собой в чисто политическом отношении
коллектив НИИФа вскоре после возникновения института. Базовым
источником информации о политических взглядах сотрудников
служит документ, хранящийся в Архиве МГУ. В докладной
записке, озаглавленной «В ЦК ВКП(б) о политическом положении на
физмате 1МГУ» ([МГУ 225-1-23], октябрь 1929 г.) член ВКП(б)
А.А.Максимов1, помимо прочего, приводит список сотрудников
НИИФа на 1929 год с предельно краткой формулировкой
политической позиции каждого.
Вот эта часть докладной записки:
«ХАРАКТЕРИСТИКА СОСТАВА
ОСНОВНЫХ ПРОФЕССОРСКИХ ГРУПП
ФИЗИЧЕСКОГО РАЗДЕЛА ФИЗМАТА
1. РОМАНОВ В.И.
г. Яковлев [к.п.]
3. КАСТЕРИН
[Н.П.]
Известный физик.
В определенной
области известен
за границей.
Ничтожная
научная величина.
Известный физик.
Лояльно настроен.
Член Моссовета. Член
М. Б. секции научных
работников.
Черносотенец.
Ставленник Кассо.
Черносотенец.
Высылался ГПУ в 1922 г. из
СССР вместе с целой
группой
черносотенной профессуры.
1 Несмотря на отсутствие в конце документа подписи, можно,
опираясь на ряд особенностей стиля автора и, в еще большей мере, на
содержание текста, утверждать, что автором записки действительно является
А.А.Максимов.
36
Рядовой физик. Лоялен.
4. ПОТАПЕНКО
[Г.В.]
5. КАПЦОВ [Н.А.] Рядовой физик.
6. ЗЕРНОВ [В.Д.] В научном
отношении ничего
собой не
представляет.
7. МЛОДЗИЕВСКИЙ Рядовой физик.
[Млодзеевский
А.Б.]
Политически не
выявлен. Абсолютно не
активен.
Антисоветски
настроенный. Был удален по
политическим
мотивам из Саратовского
Ун-та.
Лоялен. Мало активен.
1. АРКАДЬЕВ
[В.К.]
2. ВВЕДЕНСКИЙ
[Б.А.]
3. БАЧШСШЙ
[А.И.]
4. ТЕОДОРЧИК
[К.Ф.]
ГРУППА АРКАДЬЕВА
Довольно извест- Лоялен,
ный физик.
Хороший физик. Лоялен. Работник ВЭИ.
Хороший физик.
Рядовой физик.
Черносотенец,
активно выступающий.
Не лоялен.
ГРУППА АКАД. МАНДЕЛЬШТАМА
1. МАНДЕЛЬШТАМ Крупный физик с Лоялен. Состоит глав-
[Л.И.]
европейским
именем. Последнее
его открытие
(эффект Манделъ-
штама-Лан дсбер-
га) широко
известно за
границей.
ным консультантом
Треста Слабых Токов. В
последнее время
назначен директором
теоретической
лаборатории Всес.
Электротехнического Ин-та.
Прекрасный педагог.
37
2. ВАВИЛОВ [СИ.]
3. ТАММ [И.Е.]
4. ЛАНДСБЕРГ
[Т.С.]
Известный физик.
Многие работы
известны за
границей.
Хороший молодой
физик.
Хороший физик.
Последняя работа
широко известна
за границей.
Право настроен, но в
последнее время
стремится работать с
нами. Читал доклады в
кружке
физиков-материалистов и на курсах
при Комакадемии,
охотно сотрудничает
в нашей прессе (Рево-
люц. и Культура и
Естествознание и
Марксизм).
Вполне лоялен. В
последнее время
заметны некоторые
колебания.
Право настроен».
Если использовать предложенную ААМаксимовым
политическую классификацию, то всех сотрудников института можно
разделить на четыре основные группы:
1) «черносотенцы»,
2) лица с неопределенными политическими взглядами,
3) «лояльные»,
4) «право настроенные».
Особого внимания здесь заслуживают первая и четвертая
группы.
Именно «черносотенцы» (Кастерин, Яковлев, Зернов, Бачин-
ский) составят в последующем группировку «коренных физма-
товцев», определявшую специфический облик института на
первых этапах конфликтов (1922-1930).
38
В группу, оппозиционную этой, входили все «право
настроенные» сотрудники института (Вавилов и Ландсберг).
Таким образом, возникает еще одно возможное объяснение
внутренних причин разгоревшихся вокруг НИИФа конфликтов —
политические мотивы. Это объяснение приобретает большую
достоверность, если разобраться с принятой в рассматриваемый
период политической терминологией.
Прежде всего, необходимо выяснить смысл, вкладываемый
Максимовым в термины «черносотенец» и «право настроен».
Практически не возникает сложностей с первым ярлыком.
Можно предположить, что термин «черносотенец» употребляется
автором записки просто в значении «человек старой формации»
(хотя несомненна и «патриотическая» окраска этого термина).
Много более интересным и нетривиальным оказывается
значение второго ярлыка. По времени написания письма, по
партийной принадлежности его автора и по адресату вкладываемый
в слова «право настроен» смысл определяется вполне однозначно
и характеризует часть коллектива НИИФа с неожиданной
стороны.
В одном из «черновиков» так называемого «письма
пятнадцати» ([РАН 641-3-79], стр. 16; подробнее об этом документе
речь будет идти несколькими страницами ниже), на первом листе
которого карандашом написано: «Записка С.И.Вавилова», есть
такой фрагмент:
«Говоря о деятельности А.К.Тимирязева в качестве
председателя предметной комиссии по физике, нельзя не вспомнить
следующего места из одной речи, недавно произнесенной
А.И.Рыковым и напечатанной в "Известиях ЦИК" от 18 марта
с. г.:
"В области научно-технической и педагогической работы
элементы бюрократизма, косности и рутины достаточно
велики. В силу этого на определенной ступени развития наша
молодежь не может не встретиться с различными прослойками
людей, которые будут стремиться придавливать все более
талантливое, более молодое и растущее.
39
При этом я, конечно, имею в виду не тех крупнейших
ученых нашего Союза, которые сами стремятся создать своих
продолжателей в деле развития научных знаний и не могут не
стремиться к этому, а говорю о тех группах научных
работников, которые рассматривают свою работу как "службу" и
боятся конкуренции. Это относится, прежде всего, к тем
"чиновникам от науки", которые давно уже отошли от творческой
научной работы и даже отстали от современного уровня
знания.
С этим явлением, родственным бюрократизму, мы боремся
в нашем государственном и хозяйственном аппарате.
Необходимо преодолеть его и в области научно-технической работы,
чтобы добиться быстрого образования новых кадров научных
работников".
Несомненно, что АК.Тимирязев является как раз типом
тех "чиновников от науки", о которых говорил Председатель
СНК».
А.И.Рыков, так пространно цитируемый С.И.Вавиловым, —
один из лидеров «правого уклона» в ВКП(б). Таким образом,
можно предполагать, что характеристика политического облика
Вавилова, данная в письме Максимова, верна.
Вот что говорится о «правом уклоне» в Советском
Энциклопедическом Словаре [37]: «Правыйуклон в ВКП(б), оппортуниче-
ское течение β 1928-30 (лидеры Н.И.Бухарин, А.И.Рыков,
М.П.Томский и др.). Отрицал необходимость и возможность
ускоренной индустриализации страны и развития тяжелой
промышленности, проведения коллективизации сельского
хозяйства, проповедовал "теорию" затухания классовой борьбы и
мирного врастания кулака в социализм».
Вряд ли именно экономическая часть программы «правого
уклона» привлекла физиков С.И.Вавилова и Г.С.Ландсберга в
ряды «право настроенных». Как можно видеть из приведенной
цитаты, «правый уклон» отличался некоторым
антибюрократическим, анти-«командно-административным» пафосом (именно
поэтому видный «правый уклонист» Н.И.Бухарин в начале «перест-
40
ройки» стал на некоторое время национальным героем). Этот
пафос и привел оппонентов А.К.Тимирязева в лагерь «правых
уклонистов». Об этом говорит также и следующий отрывок из письма
Вавилова 1928 г. [РАН 641-3-79] о положении в НИИФе:
«Влияние личности Тимирязева на подавление всех
зачатков общественного мнения в стенах ФИ сказывается
чрезвычайно пагубно ... мы видим пример полного удушения всякого
общественного мнения при помощи всей мощи
бюрократического аппарата, который всецело подчинен влиянию Тимирязева».
Важно то, что рядом с этими словами на полях кем-то1
сделана очень красноречивая пометка:
«Сказано хорошо, но фраза опасная, ибо легко можно
перенести ее на явления более общего порядка!»
10 С ВТОРАЯ ВОЛНА ВНУТРИИНСТИТУТСКИХ
",yJ КОНФЛИКТОВ (1927-1929)
Новый пик активности конфликтов в институте пришелся на
конец двадцатых годов.
К этому времени в оппозиции к руководству НИИФа
оказалось большинство сотрудников института: в конце приводимого
ниже письма — пятнадцать подписей. Это письмо [РАН 641-3-79]
датировано маем 1928 г. и адресовано Председателю
научно-технической секции Государственного Ученого Совета; в
последующих документах оно неоднократно упоминается под названием
«письма пятнадцати»'.
Письмо начинается с указания на «резкий упадок уровня
научно-исследовательской и педагогической работы в области
физики при основных кафедрах Высших Учебных Заведений Моск-
' Возможно, Аркадьевым, во всяком случае, точно кем-то из
оппонентов Тимирязева, готовивших итоговое «письмо пятнадцати».
! Практически полный текст письма содержится в Приложении 4.
41
вы», Москва сравнивается в области физики с «глухой
провинцией».
При этом «основная причина упадка физики в Московских
ВУЗ — это почти полное отсутствие на руководящих кафедрах
людей, которые... были бы способны служить ядром для
организации научной работы по физике в том большом масштабе,
на который должен претендовать такой крупный центр, как
Москва». Далее отмечается, что «с этим фактом, достаточно
убийственным для научного творчества, связано неразрывно и
другое специфически-московское обстоятельство: обстановка
взаимного недоверия, чуть ли не зависти» в среде московских
физиков. «Вместо естественной обстановки, взаимной
дружеской критики и поддержки в Москве создалась обстановка
взаимной травли, а иногда почти недобросовестного заглазного оху-
ления.
Обстановка таит в себе элементы дальнейшего распада,
так как Ленинград с его истинно-научной атмосферой работы
становится притягательным центром не только для
провинции, но и для Москвы. За последние годы мы имели примеры
ухода физиков из Москвы. В последние годы появилась опасность
такого ухода со стороны профессора Л.И.Мандельштама с
рядом сотрудников».
Далее в письме анализируются причины отсутствия
авторитетных физиков-руководителей в Москве:
«Этот специфический подбор руководителей не есть дело
слепого случая, но прямой результат влияния тех членов
Государственного Ученого Совета, которые по своему положению и
специальности имеют решающее значение при замещении
кафедр физики. Таким лицом в первую очередь является профессор
АК.Тимирязев».
Отмечается, что «АК.Тимирязев в течение примерно 10 лет
всеми средствами оберегает свое влияние на жизнь кафедр
физики в Москве» и что «...особенно болезненно дает себя знать
деятельность А.К. Тимирязева в жизни Физического Института
1МГУ, крупнейшего и важнейшего среди московских ВУЗ».
42
Указывается, что «...чтобы не допустить ослабления
своего влияния на судьбы физики в I МГУ А К.Тимирязевым
пускаются в ход самые решительные меры. В частности замещение
освободившихся кафедр всегда вызывает с его стороны энергичное
противодействие». Отмечается, что «лишь после длительной
борьбы со всевозможными препятствиями, изобретавшимися
А.К.Тимирязевым», на кафедру теоретической физики удалось
привлечь профессора Л.И.Мандельштама, положение которого
остается «чрезвычайно неблагоприятным» (вновь повторяются
опасения, связанные с намерениями Мандельштама переехать в
Ленинград).
Авторами письма предлагаются следующие мероприятия:
«Максимальное оживление научной жизни путем привлечения
высококвалифицированных научных деятелей», при этом
подчеркивается, что первоочередной задачей должно стать
недопущение ухода Л.И.Мандельштама. Для этого предлагается:
расширить помещение; обеспечить работу лаборатории Мандельштама
необходимыми средствами и штатными единицами; наконец,
даже выделить кафедру теоретической физики в отдельный инсти-
*ут теоретической физики.
Подписали приведенное письмо 15 человек, среди них
сотрудники НИИФа Г.С.Ландсберг, С.И.Вавилов, В.К.Аркадьев,
В.И.Баранов, Б.А.ВведенскиЯ А.И.Бачинский, С.Н.Ржевкин,
А.СПредводителев, В.Л.Левшин, И.Е.Тамм, а также [М.В. или В.В.]
Шулейкин, Э.В.Шпольский, академик А.Н.Фрумкин, А.Я.Хинчнн
(директор Института математики и механики МГУ), Я.Н.Шпиль-
рейн (декаи физико-энергетического факультета МЭИ).
Таким образом, в оппозиции к Тимирязеву оказалась уже
очень большая группа сотрудников НИИФа.
Особого внимания заслуживает участие в подготовке этого
письма С.И.Вавилова. Среди «черновиков» письма1, которое не
(разу приобрело окончательный вид, есть один документ, оза-
' Характерно также, что все эти документы хранятся в фонде
В.К.Аркадьева, это указывает на его роль в описываемых событиях.
43
главленный «Записка Вавилова» [РАН 641-3-79]. Этот вариант
письма более чем наполовину совпадает с окончательным. Ряд
фрагментов из него, не вошедших в итоговое письмо,
представляет, тем не менее, значительный самостоятельный интерес как для
уяснения позиции самого С.И.Вавилова, так и для воссоздания
более полной картины взаимоотношений среди сотрудников
института1.
Отмечая, что среди большого числа московских физиков нет
крупных идейных руководителей, способных создать школу и
вести исследования на должном уровне, С.И.Вавилов пишет:
«... Работа физиков по большей части узко
дифференцирована на мелкие вопросы, все физики распались на ряд
группировок, не связанных одна с другой и взаимно противодействующих
в силу непрерывных междуусобных столкновений. На этой почве
вырос небывалый провинциальный обскурантизм, развилось
взаимное недоверие и чрезвычайная узость научных взглядов
некоторых московских физиков, играющих руководящую роль».
Отмечая особое значение теоретической физики для
развития физики в целом, С.И.Вавилов отмечает, что «...до 1926 года
положение теоретической физики в Москве было чрезвычайно
слабо. Со вступлением на кафедру профессора Мандельштама,
крупного ученого с европейским именем, появилась надежда на
возможность развития теоретической физики, однако в
настоящее время вновь возникает угроза крушения этого дела, так
как Л.И.Мандельштам, не удовлетворенный условиями работы
в 1-м МГУ, намеревается оставить кафедру».
В качестве причины общего упадка физики в Москве
Вавилов указывает на роль А.К.Тимирязева, пользующегося
«безграничным доверием» руководящих органов.
«В то время, — пишет Вавилов, — как различные
специальности имеют в Научно-Технической Секции ГУС ряд
блестящих представителей, кафедра физики представлена здесь
АК.Тимирязевым, относящимся к группе лиц, известных под
' Полностью текст «записки Вавилова» приводится в Приложении.
44
именем "физиков-минималистов". Взгляды этой довольно
многочисленной в Москве группы определяются тем, что для
занятия руководящих постов в Научно-учебных учреждениях в
смысле научной квалификации достаточно удовлетворять
минимальным требованиям, напоминающим те, которые ставились
в конце XJX и начале XX столетия: тогда к замещению профес-
сорскихкафедр допускались лица с магистерскою ступенью, т.е.
имевшие только один напечатанный труд. Профессор А.К.Ти-
мирязев является типичным представителем возглавляемой
им группы физиков минималистов: сделав под руководством
знаменитого московского физика П.Н.Лебедева и на основании
детальных указаний последнего одну научную работу ("О
внутреннем трении в разреженных газах") и защитив ее в 1914 году
в качестве магистерской диссертации, А.К.Тимирязев с тех пор
в течение 14 лет не опубликовал ни одной самостоятельной
научной работы по физике».
Затем идет большой фрагмент из «письма пятнадцати»,
отличающийся от окончательного текста лишь тем, что всюду к
словам «руководимая Тимирязевым группа» добавлены не вошедшие
в окончательный вариант слова «физиков минималистов».
Можно утверждать, что это один из первых случаев
употребления «ярлыка» в выяснении отношений среди физиков. В
дальнейшем, как будет показано, подобные словесные
конструкции (значительно более угрожающие по содержанию: «физики-
махисты», «физики-монополисты» и т.п.) получат широкое рас-
вространение.
Далее С.И.Вавилов излагает эпизод (эта цитата уже была
приведена выше) с приглашением Л.И.Мандельштама в институт
м описывает его положение в институте на момент написания
шмъма:
«... для дальнейшего развития кафедры теоретической
физики в 1МГУ положение чрезвычайно неблагоприятно:
помещение, выделенное для нее, абсолютно непригодно, приборов
■чрезвычайно мало, штат доцентов и ассистентов мал, общая
Структура Физического Института, состоящего из обособлен-
45
нык ничем не связанных лабораторий, такова, что исключает
возможность сотрудничества кафедр и позаимствования
научно-вспомогательного инвентаря.
В результате в данный момент не исключена печальная
возможность, что профессор Мандельштам вместе со своими
сотрудниками и учениками принужден будет покинуть Москву».
Здесь следует прервать цитирование Вавиловского
черновика к «письму пятнадцати», чтобы привести фрагмент из письма
И.Е.Тамма от 4.Х.1928 г., подтверждающий серьезность этих
опасений (цитируется по [38], стр.94): «...Еще ранней весной [то есть
за месяц-полтора до написания «письма пятнадцати» — А.А.] мой
патрон (Мандельштам) и мы, его сотрудники, получили
приглашение в Питер к Иоффе. С той поры и по сегодняшний день
длится состояние полной неопределенности — переезжаем,
остаемся, переезжаем, остаемся и т.д.».
Обобщая ситуацию с Мандельштамом на всю московскую
физику, Вавилов пишет:
«Находясь в постоянном страхе потерять занимаемые
ими наиболее выгодные и ответственные кафедры, московские
физики-минималисты прилагают все усилия к тому, чтобы не
дать выдвинуться талантливым лицам из молодежи...
Пример такого затирания мы видели при создании Научно-
Исследователъского Института Физики при 1МГУ, состав
членов которого был определен под давлением А.К.Тимирязева
путем назначения, причем не был включен ряд талантливых
ученых, намеченных Предметной комиссией, но не принадлежащих к
группе мин ималистов».
Подводя итог обзору положения на физическом отделении
физмата, Вавилов пишет:
«... Итак в общем режим Предметной Комиссии
соответствует не пользе дела, а видам и предначертаниям А.К.Тими-
рязева. Иногда однако случалось, что Предметная Комиссия
выносила постановления, шедшие вразрез с его планами. В этих
случаях АЖ.Тимирязев, используя свое влияние β Деканате, β
Отделении, β правлении Университета, в Главпрофобре, в ГУСе,
46
всегда успевал нейтрализовать нежелательное ему
постановление Предметной Комиссии».
И далее:
«Спрашивается, какие же меры могут помочь оздоровить
ту совершенно ненормальную обстановку, которая создалась в
Москве, как результат долговременной деятельности А.К.Тими-
рязева?
По нашему мнению радикальной мерой в этом смысле
явилось бы назначение специальной комиссии, составленной из
авторитетных иногородних физиков (например ленинградских) с
возложением на нее обязанности произвести беспристрастный
пересмотр состава всех московских кафедр физики и
исследовательских институтов.
В целях же оздоровления тактики высших органов НКП по
отношению к кафедрам физики РСФСР — необходимо отозвание
АКТимирязева из ГУСа, Главпрофобра и Главнауки».
Таким образом, позиция С.И.Вавилова по всем
перечисленным вопросам представляется предельно ясной.
Не менее достоверно реконструируется и позиция другого
крупного физика, В.К.Аркадьева1. Уже упоминался тот факт, что в
его личном фонде Архива РАН хранятся различные письма по
поводу обстановки в НИИФе. Все они имеют ярко выраженную ан-
титимирязевскую направленность. Ниже приводится одно из его
имеем (Начальнику Главпрофобра, от 2 августа 1929 года, [РАН
641-3-80]) о ситуации в институте и на факультете в середине
1929 года. Общая тема письма — отсутствие каких-либо
улучшений, что, по мнению В.К.Аркадьева, сказалось, в частности, на
результатах очередных выборов, проходивших в 1929 г. и никак
существенно не изменивших состав института. В этом письме
есть фрагмент, показывающий, насколько широкой к этому
времени стала оппозиция Тимирязеву: «Осенью, в октябре или
ноябре, можно было бы более радикально обсудить вопрос о кафедре
физики Московского Университета, учтя все поданные в Глав-
щюфобр... заявления: проф. Бачинского, И. 0. д. Ржевкина, групп
' Краткую биографию В.К.Аркадьева см. в Приложении.
47
преподавателей и студентов, а также весной прошлого года
представленное β ГУС "заявление пятнадцати". Этот вопрос
можно было бы связать с предстоящей в ближайшем учебном
году ревизией Физического факультета и Исследовательского
Института Физики, предварительно осветив вопрос в
Производственном Совещании». В приведенном письме Аркадьева
особый интерес представляет упоминание о предстоящей проверке
положения в институте.
Известна по меньшей мере еще одна жалоба на
ненормальное положение в институте — на этот раз по партийной линии.
Причем, что особенно характерно, в 1929 году, когда написана
эта записка, среди сотрудников института было лишь двое
коммунистов — А.А.Максимов и А.К.Тимирязев. Один из них и
написал докладную записку о другом. Это докладная записка в ЦК
ВКП(б) «О ПОЛИТИЧЕСКОМ ПОЛОЖЕНИИ НА ФИЗМАТЕ 1 МП»,
хранящаяся в личном фонде А.А.Максимова [МГУ 225-1-23]
(частично документ уже цитировался). Рукой Максимова на первой
странице текста сделана надпись: «конец октября — начало
ноября 1929 года». В записке, в частности, говорится1:
«В последнее время среди научных работников
наблюдается резкое ухудшение политических настроений и обострение
борьбы, что связано как с усилением классовой борьбы в стране
вообще, так и в связи с коренной реорганизацией Высшей школы
(усиление нашего руководства, ломка структуры ВУЗов, переход
подбора кадров аспирантов β наши руки и пр.).
Все это требует максимальной консолидации вокруг
коммунистического ядра научных работников, аспирантов и
студентов и максимальной четкости и правильности
политической линии руководящих коммунистических групп научных
работников.
О ТОВ. ТИМИРЯЗЕВЕ.
Необходимо отметить прежде всего, что тов.
Тимирязевым, осуществлявшим в последние гоЗы (1922-J929)
фактическое руководство физическим разделом физмата и в значителъ-
' При цитировании сохранены особенности стиля автора.
48
ной степени имевшим решающее влияние на физмат в целом,
был допущен ряд политических и организационных ошибок,
помешавших политической дифференциации профессуры и
консолидации всех советски настроенных элементов, и объективно
приведших к ослаблению нашего влияния среди научных
работников и аспирантов физмата в целом.
Основной ошибкой т. Тимирязева являлась полная и
безоговорочная поддержка одной из профессорских группировок, не
имевшей определенной политической физиономии и
представлявшей, подобно другим группировкам, блок разнородных
политических элементов, начиная от махровых черносотенцев и
кончая людьми советски настроенными.
Все эти группы сложились и развивались не в борьбе за
определенную политическую линию, а в борьбе за организационное
Овладение физическим институтом и кафедрой, которое давало
в, их руки полное распоряжение материальными ресурсами
(помещения, оборудование лабораторий, приборы, кредиты и пр.).
В виду полной политической беспринципности всех груп-
щровок господство одной из них и в частности группы РОМА-
ВОВА-ТИМИРЯЗЕВА отнюдь не обеспечивало проведения четкой
политической линии на физмате. В каждой из групп имелись и
болев близкие нам и враждебные элементы и отождествление
щартийной линии с линией одной из групп сводило на нет все
наше партийное руководство на разделе физических наук.
Одним из недостатков работы физмата и
научно-исследовательских институтов его была раздробленность и
распыленность коммунистов научных работников. Коллектив ком-
щнистов научных работников на физмате был организован
Яцшь в 1928 году. Это было также одним из условий, позволив-
щих т. Тимирязеву проводить свою линию независимо от
общественности коммунистов научных работников.
Это обстоятельство усиливалось тем, что тов. Тимиря-
Щ) вообще нередко противопоставлял себя парторганизах
Университета и физмата, считая их линию неправильной и .
виняя их в том, что они руководятся правыми.
49
Не малую роль в этом противопоставлении т.
Тимирязевым себя парторганизациям играла его фракционная позиция по
философской линии. Ведущуюся на физмате уже в течении
восьми лет идеологическую работу со студентами (пропущено
через семинары около 2000 студентов и несколько сотен
аспирантов) и научными работниками (работа велась тов.
Максимовым, Гессеном и почти всеми слушателями Естественного
Отделения Института Красной Профессуры), т. Тимирязев
расценивал как неправильную, "махистскую" и пр.
По этим же мотивам у тов. Тимирязева получалось так,
что напр. профессор Кастерин ... попал в передовые профессора
только потому, что "опровергает теорию
относительности"».
В этом же письме Максимов указывает на три группировки
среди сотрудников института — группу Романова-Тимирязева
(в нее входили, по Максимову, А.К.Тимирязев, В.И.Романов,
КП.Яковлев, Н.П.Кастерин, Г.В.Потапенко, Н.А.Капцов, В.Д.Зер-
нов, А.Б.Млодзеевский), группу Аркадьева (В.К.Аркадьев,
Б.А.Введенский, А.И.Бачинский, К.Ф.Теодорчик) и группу
Мандельштама (Л.И.Мандельштам, С.И.Вавилов, И.Е.Тамм, Г.С.Ландс-
берг).
Все вышеприведенные документы свидетельствуют о крайне
нездоровой обстановке в коллективе Научно-исследовательского
института физики на протяжении всего первого периода его
существования. Итогом продолжительного конфликта стало
разделение коллектива института на несколько «враждующих»
группировок. Сутью этого разделения стало противостояние
А.К.Тимирязева (вместе с коллегами, в основном представителями
старшего поколения физиков) и группы более молодых физиков,
объединяемых именем Л.И.Мандельштама. Тому, какие формы
примет это противостояние в дальнейшем, посвящены
последующие главы.
Пока же итог на конец двадцатых годов можно
сформулировать словами С.И.Вавилова из уже неоднократно
цитировавшегося письма [РАН 641-3-79]:
50
«Нет нужды доказывать, какую громадную роль в жизни
■Шумного учреждения играет организованное общественное
Мнение всех его работников и как важно влияние здорового
общественного мнения во внутренней жизни учреждения, а также
тане стен его. В этом отношении ФИМУ являет пример самый
безотрадный и плачевный. Здесь мы видим соединение громад-
гцого числа отдельных групп и лиц враждующих друг с другом и
Стремящихся отнять один у другого лучшие куски, так что ФИ
Можно сравнить по характеру лучше всего с Балканским полу-
жтровом...»
10 £ ПРОВЕРКА РАБОТЫ НИИФа
а' КОМИССИЕЙ РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКОЙ
■ ИНСПЕКЦИИ (МАРТ 1930 г.)
Описанная в предыдущей главе массированная атака на
А.К.Тимирязева и руководство института со стороны сотрудников
ке могла остаться безрезультатной.
В марте 1930 года работа НИИФа была всесторонне
обследована бригадой Рабоче-крестьянской инспекции. Отчет об этом
обследовании [МГУ 201-1-490] кратко излагается ниже.
Прежде чем приводить основные выводы обследования,
Нужно отметить, что методы проверки, по крайней мере в том
виде, в котором они описываются самой комиссией, производят
впечатление достаточно объективных: члены бригады опрашивали,
индивидуально и коллективно, сотрудников лабораторий,
аспирантов, преподавателей физмата, изучили всю документацию
НИИ Физики, осмотрели все лаборатории и т.д. и т.д.
Отчет комиссии, представляющий собой объемистый
документ (27 страниц большого формата, напечатанных через один
интервал) и охватывающий практически все стороны
деятельности института, предельно мрачен.
51
Начинается отчет с «целевой установки» — стандартного и
совершенно необходимого в то время пункта «Положения...»1 об
институте:
« НИИФ при 1 МГУ является институтом без целевой
установки. ...принявшая "Положение" Коллегия Ин-та не знает
ни в чем должна состоять научно-исследовательская работа
Института, ни каких специалистов он должен готовить, ни с
какой точки зрения должна происходить теоретическая
исследовательская работа Ин-та и его работа по подготовке кадров.
Директор института Романов довольно откровенно
вскрыл действительные причины этого "незнания".
Оказывается, что при организации Ин-та ШП имел своей целью
объединить в нем московских физиков, работающих в разных местах
(отнюдь не только в 1 МГУ) с тем, чтобы жалованьем помочь
им в их индивидуальной научной работе. Таким образом
действительной целевой установкой Ин-та было подкармливание
научных работников, проводящих работу в других организациях».
Такова общая тональность отчета, и эта позиция
обосновывается на его страницах богатым фактическим материалом.
Так, например, в развитие уже прозвучавшей выше мысли о
разлагающем влиянии на деятельность НИИ Фа работы по
совместительству в других институтах приводятся следующие данные:
по отделению общей физики института из всех сотрудников
только лишь двое — Романов и Тимирязев — действительно
постоянно работали в лабораториях физмата.
Низкий общий уровень исследовательской работы института
(его низкая научная продуктивность) рассматривается, в
частности, как прямое следствие такой ситуации. В НИИФе работали
научные сотрудники, которые за предшествовавшие обследованию
пять лет не опубликовали ни одной научной работы,
выполненной в стенах института. Более того, отмечаются и такие сотруд-
' Имеется в виду «Положение» о деятельности института, о его
задачах, организационных принципах — стандартный документ,
принимавшийся в момент учреждения (регистрации) института его формальным
руководящим органом Коллегией.
52
ΙΜιιαι, которые за последние пять лет не опубликовали вообще ни
■Иной работы. В качестве единственного исключения в этом пла-
■Р'отмечается возглавляемое Л.И.Мандельштамом отделение
теоретической физики, в котором за три года было выполнено око-
(ЛЙтоиидесяти работ, «из них 17 — экспериментальных». Правда,
"■/здесь комиссия находит несколько существенных недостатков:
Жрежде всего — «полное безразличие к вопросам диалектичес-
шого материализма», а также тот факт, что и эта группа тоже «в
полном составе начала совместительствовать на стороне».
Крайне неудовлетворительной оказалась в НИИФе и
ситуация с подготовкой аспирантов. «На научную работу аспирантов
отпускается 8 рублей в месяц», при этом «никто не
представляет, кого конкретно они должны готовить». Тимирязев и
Романов «говорили по этому поводу комиссии», обосновывая
необходимость самостоятельности аспирантов и ссылаясь при этом на
авторитет своего учителя П.Н.Лебедева: «Чем больше
трудностей в постановке эксперимента, тем лучше для аспиранта».
Мнения аспирантов о таком методе подготовки также
приводятся в отчете комиссии, причем наиболее единодушными в
своем возмущении результатами обучения в аспирантуре НИИ Фа,
как указывается, были ее недавние выпускники, уже успевшие
поработать самостоятельно и оценить уровень своей подготовки.
Отмечается, что «многие аспиранты стоят по развитию ниже,
taM студенты теоретики старших курсов» и что подавляющее
•ольшинство выпускников аспирантуры при НИИФе
трудоустроились в учреждениях, далеких от научно-исследовательской
работы.
В отчете указывается, что директор института Романов
указанных недостатков не отрицал, объясняя все тяжелым
материальным положением института. В год на научную работу по
отделению общей физики, к примеру, отпускалось Главнаукой всего
5 тысяч рублей (80 процентов уходило на зарплату и стипендии и
16 процентов — собственно на научную работу). В то же время
е...другим институтам (например, рентгено-логическому и
оптическому в Ленинграде) Главнаука выделяла сотни тысяч
53
рублей. Зам. нач. Главнауки тов. Егоршин на запрос бригады
ответил: "У Главнауки сложилось такое же мнение, что и у
РЩ что институт не работает. Если бы институт доказал
свою ценность, он деньги бы получил"».
Следующий пункт отчета комиссии посвящен групповщине
на физмате, причем комиссия особо останавливается на таких
проявлениях «междоусобицы», которые объективно сказывались
на научной и педагогической деятельности в НИИФе. Прежде
всего, это условия, в которых пришлось работать Л.И.Ман-
дельштаму.
«В 1926 г., исключительно благодаря усилиям партийных и
студенческих организаций, был привлечен для работы в физ.
Ин-те 1 МГУ проф. Мандельштам, крупный ученый, ныне
академик. Господствовавшая группировка почувствовала в нем
большую опасность для своего монопольного положения. Т.к. прямо
противодействовать его работе было невозможно, ему было
организовано пассивное сопротивление. По выражению бывш.
аспиранта Андронова [А.А.] "проф. Мандельштама держали в
абсолютно черном теле"».
С большим трудом Мандельштаму удалось добиться
необходимого увеличения лаборатории и штата сотрудников (с
полутора до трех комнат и с 1 до 9 сотрудников).
Наконец, отмечается, что к началу 1928 года склока между
профессорскими группировками перекинулась на аспирантов.
Вначале подавляющее большинство молодежи находилось в
оппозиции к Романову. Романов признал, что «четыре года из
групповых соображений скрывал от аспирантов, что они имеют
право и должны принимать участие в работе совета
института». Впоследствии, с приходом новых аспирантов (Спивак,
Гвоздовер), и в их среде началось нечто вроде противостояния
(как написано в отчете: «Дело дошло до того, что на одном из
аспирантских собраний один аспирант без всякого на то повода
разбил другому аспиранту лицо в кровь»).
В отчете приводится и позиция Тимирязева по вопросу о
борьбе групп профессоров. «Выше было сказано, — гласит от-
54
чет, — что в основе своей групповая борьба была борьбой за
распределение и перераспределение материальных средств. Но
такая "материалистическая" основа борьбы настоятельно
нуждалась в маскировке. Роль такой маскировки играло
распространявшееся Тимирязевым утверждение, что борьба идет между
советской профессурой (то бишь романовской группировкой) и
антисоветской (то бишь антиромановской)».
И далее: «Тимирязев пытался свести борьбу группировок к
борьбе советски и антисоветски настроенных элементов,
однако ни он, ни Романов, не смогли указать хотя бы одного
политического лозунга, за который они боролись».
«В качестве последней попытки объяснить комиссии все
происходившее» Тимирязев прибег даже к «борьбе за
диалектический материализм»'.
Общий вывод комиссии звучал достаточно зловеще:
«...Вся эта групповая борьба, хотя никто осознанно
вредить не собирался, БЫЛА ПО СВОЕМУ ОБЪЕКТИВНОМУ
СОДЕРЖАНИЮ ВРЕДИТЕЛЬСТВОМ по отношению к строительству
социализма».
И далее: «В итоге своей работы бригада пришла к выводу,
что так называемый Научно-Исследователъский Ин-т Физики
при 1 МГУ является в значительной степени ПАРАЗИТИЧЕСКОЙ
организацией. ...Ликвидация ин-та, который сам по себе вполне
заслужил этой участи, имела бы, однако, и свою оборотную
сторону: она вместе с тем означала бы ликвидацию
единственного (по крайней мере в Москве) Ин-та, отличного по типу
от Ин-тов промышленности...»
«Предложения комиссии по результатам проверки»
свелись к следующему.
' Тема философских обоснований научной деятельности в двадцатые
годы становится у Тимирязева основной; связано это было, как уже
указывалось, с активным его участием в ряде дискуссий по философским
проблемам теории относительности и квантовой механики.
55
Во-первых, коренным образом реорганизовать саму
структуру НИИФа (предполагалось даже изъять институт из ведения
Главнауки и МГУ и передать его Коммунистической Академии).
Во-вторых, естественно, «...с помощью партийных,
комсомольских, общественных организаций искоренить групповую
борьбу в НШФе».
И в-третьих, что и было осуществлено, распустить состав
коллегии института, а директора института Романова —
сместить. Предлагалось назначить на пост директора института
«надежного человека, не обязательно физика».
10 7 НИИФ И ФИЗИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО
U'X ИМЕНИ ЛЕБЕДЕВА
Как отмечалось в главе 1.1., научно-исследовательский
институт физики в первые годы после организации представлял
собой практически новую форму существования бывшей
лаборатории П.Н.Лебедева при физико-математическом факультете
Московского Императорского университета. Прежде всего это
касается круга физических проблем, личного состава, материальной
базы, но также — ряда других признаков («идеологического»,
психологического характера), о которых и пойдет речь ниже.
Из 11 действительных членов первого состава НИИФа
пятеро были учениками Лебедева. Лидирующее место в институте
занимал ученик Лебедева профессор АХТимирязев. Очень близким
к проблематике бывшей лаборатории П.Н.Лебедева было и
большинство тем научных исследований, проводившихся в НИИФе
(несмотря на более чем десятилетний срок, прошедший со
времени смерти Лебедева до возникновения НИИФа). По словам
А.К.Тимирязева, «одна из особенностей Петра Николаевича как
руководителя школы, сообщавшая такую привлекательность
работе в его лаборатории, состояла в том, что работа почти
5Б
каждого из его учеников была тесно связана с работами его
самого» [МГУ 201-1-201].
Близость НИИФа и лаборатории Лебедева формально
закреплялась также еще одним очень существенным для понимания
многих последующих событий жизни института фактом, а
именно: тесной связью между НИИФом и существовавшим с 1911 по
1930 год Физическим обществом имени П.Н.Лебедева (известна
единственная краткая публикация о Лебедевском обществе —
[39].)
Физическое общество имени Лебедева (вначале —
Московское физическое общество) было создано в 1911 году (устав
зарегистрирован 16 марта 1911 года). Согласно параграфу первому
устава (см. [МГУ 201-1-532]), Московское физическое общество
имело своей целью: «а) способствовать своими трудами
успехам физики; б) оказывать своим членам содействие в их
научных занятиях физикой...» Время создания — всего через два
месяца после известного «дела Кассо»' — говорит об
идеологической подоплеке деятельности общества: очевидно, это была
попытка вывести университетскую физику из-под опеки
государства. Как указывалось в одном из отчетов [МГУ 201-1-532],
общество «было призвано на свет для продолжения той бодрой
работу которая до того времени с успехом протекала на
коллоквиумах при физическом институте университета под
руководством ... Петра Николаевича Лебедева». Общество планировало
проводить регулярные открытые и закрытые собрания; иметь
собственную библиотеку и читальный зал; организовать
собрание приборов, музей, лабораторию; издавать на русском или
иностранном языке журнал. Также планировалось финансово
поддерживать членов общества. Средства предполагалось получать в
виде членских взносов, пожертвований, доходов от издательской
и другой деятельности.
1 «Дело Кассо» — увольнение в 1911 г. большой группы либерально
настроенных университетских профессоров (в том числе и П.Н.Лебедева)
Министром народного просвещения Львом Аристидовичем Кассо.
57
Первым председателем Московского физического общества
был П.Н.Лебедев. Среди членов первого состава были ([МГУ 201-
1-540]) В.К.Аркадьев, Г.(Ю.) В.Вульф, Н.Е.Жуковский, А.Ф.Иоффе,
П.П.Лазарев, Л.И.Мандельштам, И.П.Павлов, Н.Д.Папалекси,
К.А.Тимирязев, Н.А.Умов, П.С.Эренфест и многие другие ныне
известные ученые (всего 82 человека). В 1916 году членами
общества были единогласно избраны Ландсберг Г.С., Вавилов СИ.,
Крылов А.Н.; в 1924 году — И.Е.Тамм. После смерти (1912 г.)
Лебедева, общество стало официально именоваться (с 1 апреля
1912 г.) Московским физическим обществом имени П.Н.Лебедева.
Новым председателем общества был избран А.А.Эйхенвальд [МГУ
201-1-533]. В совет общества в 1912 году входили Эйхенвалъд
А.А., Вульф Г.(Ю.) В., Жуковский Н.Е., Млодзеевский Б.К.,
Тимирязев К.А., Романов В.И. После смерти К.А.Тимирязева в Совет
общества вошли А.К.Тимирязев и Н.Е.Успенский. На общем
собрании 4 апреля 1925 года председателем общества был избран
бывший «товарищ председателя» Г.(Ю.) В.Вульф [МГУ 201-1-
535], фактически выполнявший обязанности председателя после
отъезда Эйхенвальда из страны (1920 г.). На этом же собрании
членами Совета общества были избраны И.А.Каблуков, Н.П.Ка-
стерин, Л.И.Мандельштам, В.Д.Зернов, М.В.Вильборг, Н.А.Капцов.
После смерти Вульфа (25 декабря 1925 г.) председателем
общества становится Н.П.Кастерин [МГУ 201-1-538]; в совет входят
КЛ.Яковлев и С.Я.Лифшиц.
Такова формальная сторона деятельности общества
(насколько она поддается восстановлению по сохранившимся
архивным материалам). Фактически основной формой деятельности
общества с 1915 года стали еженедельные, проводившиеся по
четвергам, заседания, на которых заслушивались доклады членов
общества и гостей.
В чем фактически выражалась связь Лебедевского общества
и Научно-исследовательского института физики? В момент
своего возникновения НИИФ состоял исключительно из членов
Лебедевского общества (в основном — членов его Совета). Первый
состав НИИФа (его действительные члены) [МГУ 46-1-2] был сле-
58
дующим: Романов В.И., Млодзеевский А.Б., Тимирязев А.К.,
Успенский Н.Е., Зернов В.Д., Вульф Г.(Ю.) В., Яковлев К.П.,
Введенский Б.А., Конобеевский СТ., Андреев Н.Н., Аркадьев В.К.
Заседания Лебедевского общества проводились в аудиториях
физмата университета. На этих заседаниях звучали отчеты о
практически каждой завершенной работе, проведенной членами НИИФа
(см. список докладов на заседаниях Лебедевского общества с
1915 по 1928 ГГ. в [МГУ 201-1-540]).
К концу 20-х годов отношение большинства физиков к
Лебедев скому обществу претерпевает существенное изменение. Не
позднее 1931 г. деятельность Общества прекратилась. Причины
такой перемены в отношении московских физиков, студентов
факультета к Лебедевскому обществу и будут проанализированы
ниже.
Прежде всего необходимо отметить, что то или иное
отношение членов НИИФа к Обществу в целом означало то или иное
отношение (по мере убывания важности): а) к той тематике, с
которой была связана научная деятельность Лебедевского
общества; б) к тому, что это Общество собой символизировало в качестве
самостоятельной, независимой организации; в) к имени его
основателя.
О втором — о символическом значении Общества как
научной организации, абсолютно независимой от государства (как до,
так и, в значительной мере, после революции), от
«государственной науки» — сейчас сказать не представляется возможным.
Внимание будет уделено лишь первому и последнему из указан-
жых трех моментов.
Вначале последнему, несомненно, менее важному в плане
уяснения причин исчезновения Общества, но достаточно
важному для понимания последствий, проявившихся в ряде послевоен-
ных конфликтов «патриотически-космополитического» толка.
Как отмечалось, «основоположниками» НИИФа были
ученики, сотрудники Лебедева. Круг тех же людей составлял и
руководство Лебедевского общества. Чем отличалось их отношение к
шмяти П.Н.Лебедева?
59
Лебедев, похоже, был действительно очень любим своими
учениками. В подтверждение можно привести несколько
фрагментов из воспоминании о нем ряда сотрудников НИИФа (по
стенограмме посвященного памяти Лебедева торжественного
заседания Совета физического факультета, 1946 г., [МГУ 201-1-209]):
Капцов: «...он находил время, чтобы лично перевести
работу ученика на немецкий язык».
Млодзеевский: «...он произвел на меня впечатление какого-
то необыкновенного очарования».
Тимирязев: «...он видел, что дело не ладится ... чтобы
поднять дух, он каждый день ко мне приходил и рассказывал
какие-нибудь удивительно смешные истории, чтобы рассмешить,
поднять настроение».
Зернов: «Петр Николаевич, — как много ярких и дорогих
воспоминаний у нас — учеников Петра Николаевича, связано с
его именем. Неуравновешенный, иногда ласковый, иногда резкий,
всегда горящий интересом к своей работе и к работам своих
учеников, и — так рано сгоревший1...»; «...он находил для нас
время и после коллоквиумов и шел с нами вместе на "кружку
пива" в маленький ресторанчик...»; «[получив известие о смерти
Лебедева] я выехал в Москву и застал еще Петра Николаевича в
его квартире в Мертвом переулке, окруженного учениками,
которые плакали над ним, как дети плачут над своими
родителями».
Никакой официальный повод (истеричное восхваление
отечественной науки в 1946 г. до своего апофеоза, кажется, еще не
дошло) не заставил бы выступавших так неподдельно нежно и
трепетно отзываться о Лебедеве. Лебедев и его школа
действительно были явлением в истории Российской физики. И «старые»
(первые) сотрудники НИИФа, в двадцатые годы — его ядро, на
протяжении всей своей жизни гордились своей принадлежностью
к школе Лебедева.
Другим отношение к личности П.Н.Лебедева было у
сотрудников института, пришедших в НИИФ спустя несколько лет после
его возникновения. Для представителей «старшего» поколения
60
(Мандельштам, Ландсберг) несомненное чисто научное уважение
к Лебедеву не подкреплялось, как у Тимирязева, Романова и
других, личными впечатлениями и воспоминаниями. Для их
учеников, как, впрочем, и для подавляющего большинства «молодого»
поколения физиков (недавних комсомольцев-рабфаковцев),
личность Лебедева имела еще меньшее значение. Лебедев был для
них лишь физиком, четверть века назад поставившим
классические эксперименты по световому давлению.
Такое различие в эмоциональном отношении к имени
основателя Физического общества со стороны его учеников и со
стороны остальных сотрудников института сыграло свою роль в
возникновении особого межличностного напряжения при
ликвидации Лебедевского общества: относительное безразличие к
личности П.Н.Лебедева, к символичности названия Общества не могло
не вызвать внутреннего негодования у хранителей «традиций
Лебедева».
В то же время следует подчеркнуть, что этот аспект
отношений коллектива НИИФа к Лебедевскому обществу не сыграл
никакой роли в самом факте прекращения его работы. Причины
прекращения работы Общества целиком лежат в научной
плоскости и также достаточно интересны.
Второй — и основной — момент, определявший отношение
физического сообщества в НИИФе, на физмате к Лебедевскому
обществу, — его научная эффективность, оправданность его
существования с научной точки зрения.
Как указывалось, в 1925 году председателем Лебедевского
общества становится Н.П.Кастерин, известный своей
приверженностью к классической, дорелятивистской физике'. Вот тема
одного из докладов Кастерина на заседании Лебедевского общества,
достаточно полно характеризующая его как физика: «Вывод
квантового закона из уравнений Максвелла».
То, что Кастерин был избран председателем Лебедевского
общества, факт очень существенный. Он отражает важную осо-
1 0 работах Н.П.Кастерина подробно будет говориться в главе П.2.1.
61
бенность эволюции Общества в двадцатые годы. Эту эволюцию
легче всего проследить по количеству и темам докладов на
заседаниях Общества ([МГУ 201-1-540]).
Наибольшее число докладов было сделано на заседаниях
Лебедевского общества в начале 20-х годов (1920-21 учебный
год — 62 доклада, 1921-22 уч. г. — 55 докладов, 1922-23 уч. г. —
52 доклада, 1923-24 уч. г. — 58 докладов).
После событий, связанных с обсуждением в прессе опытов
Миллера, количество докладов резко (в два раза!) сокращается:
1926-27 уч. г. — 31 доклад, 1927-28 уч. г. — 32 доклада.
В 1923-24 году Тимирязев делает доклад «Повторение опыта
Майкельсона Дейтон-Миллером с положительным результатом»;
Н.П.Кастерин — «Существование скоростей, больших скорости
света». 1925-26 г., Кастерин — «Механика или электро-динами-
ка». Дальше больше: Кастерин — «Структура света по Томсону»
(рядом, правда, его же доклад «Теория образования донного
льда»), затем его же «Вывод квантового закона из уравнений
Максвелла»; Тимирязев — «Повторение Томашеком опыта Тро-
утона и Нобля на вершине Юнгфрау»; А.Г.Муравьев — «Работы
Дои по определению относительного движения Земли и эфира».
И наконец, 1926-27 г.: первым стоит доклад Тимирязева «Опыты
Дейтон-Миллера»; другие его доклады — «Критика современного
истолкования опыта Физо (исследование Мекглеса)», «Прошлые и
современные искажения физики Ньютона». Докладов на другие
темы, в отличие от прошлых лет, он вообще не делает. Кастерин
делает доклад «О некоторых свойствах световых квант». И то, что
И.Е.Тамм делает на одном из заседаний Лебедевского общества
доклад «О волновой механике Шредингера», лишь очень
эффектно оттеняет общий уровень заседаний Лебедевского общества.
Следующий, последний из отраженных в архивных
материалах 1927-28 г., кроме очередного доклада Кастерина «Теория
квант и уравнения Максвелла» выделяется лишь большим
количеством докладов «Отчет ... о командировке в ...». Что же
произошло?
62
Ни Иоффе (с 1924 г.), ни Вавилов (с 1923 г.), ни другие
сколько-нибудь значительные физики на заседаниях Общества
больше не появляются. Лидируют Тимирязев и Кастерин.
Количество докладов сокращается в два раза.
Вот что говорит об этом сам Тимирязев в письме к
неизвестному «товарищу Николаю Николаевичу» [МГУ 201-1-579]:
«...Сообщаю Вам изумительную историю дела о
физическом обществе имени Лебедева. Общество, учрежденное в 1911
году, непрерывно работало до 1930 года. После революции
посещаемость заседаний непрерывно возрастала (до ста человек)...
Однако после того, как в декабре 1925 года правление общества
подало заявление в распорядительный комитет пятого съезда
физиков о предоставлении возможности мне (АЖ.Тимирязеву)
поставить доклад об опытах Дейтон-Миллера, опровергающих
принцип относительности, что было неприятно академику
Иоффе, отношение к обществу некоторых кругов физиков
(академик Мандельштам, профессор Ландсберг, И.Е.Тамм, Вавилов и
члены партии Максимов А.А., Егоршин В.П., Гессен Б.М.) резко
изменилось. Среди студентов стали распространяться слухи,
что посещать заседания не следует. Число посетителей резко
уменьшилось (со 100 до 15-20). Наконец, осенью 1930 года от
Главнауки было получено извещение, что Общество как
самостоятельная единица прекратило свое существование, что
отныне существует единое физическое общество: Ассоциация
физиков (под руководством акад. Иоффе)».
После хлопот о восстановлении общества, в мае 1932 года
Тимирязеву в Секторе науки НКП «...было заявлено, что согласно
решению Комитета Физики (рук. АФ.Иоффе) возобновление
деятельности общества признано преждевременным. Когда я
попросил разрешения устроить хоть несколько собраний членов
для заслушания ряда докладов по текущим задачам физики, мне
было заявлено, что никакого разрешения на это мне дать не
могут! Осенью 1933 года от Президиума ВЦИК получено было
мною предложение немедленно провести новый устав (согласо-
63
ванный с нормальным) ... Однако вместо утверждения нач.
сектора науки т. И.Агол написал резолюцию следующего
содержания: "Задержать утверждение: поспешишь людей насмешишь; в
числе учредителей нет наших известных физиков; передать на
рассмотрение Комитету Физики". 26.Ш. состоялось заседание
Комитета Физики под председательством акад. Иоффе в моем
присутствии. Причем акад. Иоффе заявил, что необходимо
принять меры к тому, чтобы деятельность общества, по крайней
мере в Московском масштабе, возобновилась. Тем не менее
выписки из протокола об этом нельзя получить шестой месяц... В
настоящее время отдельные лица, инспирированные тов. Тес-
сеном1 (особенно помощница библиотекаря физ. Института)
через подставных третьих лиц доводят до моего сведения о
полной передаче имущества Лебедевского Общества, которое на
договорной основе используется физическим институтом, т.к.
Лебедевское Общество НИКОГДА восстановлено не будет! Только
что, 3. N., получил сведения, что вопрос об обществе вновь
рассматривается Комитетом Физики (повестку на это заседание
я не получил, хотя являюсь чле-ном этого комитета). Вот
вкратце история. Результат печален в том отношении, что
члены Общества фактически деквалифицированы...»
Научно-исследовательский институт физики стал ареной
для всех этих событий.
Более подробно некоторым особенностям научной
деятельности Тимирязева, Кастерина, Романова и ряда других
университетских физиков специально посвящена последняя глава работы.
Здесь необходимо подчеркнуть сам факт «вытеснения» из
НИИФа Лебедевского общества, характеризующий вполне
определенным образом сам институт. Причем это характеристика не
только «лиц, инспирированных товарищем Гессеном»', но также
характеристика и физматовской молодежи, того самого «безраз-
1 Б.М.Гессен стал в 1930 году директором НИИФа.
' 0 роли Б.М.Гессена в событиях жизни НИИФа тридцатых годов
говорится в следующей главе.
64
личного» к судьбе Физического общества имени Лебедева
поколения — потенциальных слушателей докладов на заседаниях
Общества.
Цитировавшийся выше документ (заключение комиссии,
обследовавшей в 1930 году положение дел в НИИФе [МГУ 201-1-
490]) дает представление об отношении к Лебедевскому
обществу молодых физиков физмата. В части документа, посвященной
неудовлетворительному уровню подготовки аспирантов, есть такой
фрагмент: «Романов, пытаясь оправдать таков положение,
ссылался на то, что "...мы повышаем уровень аспирантов,
приглашая их на заседания Лебедевского общества...", а то, что
аспиранты эти заседания не посещали, объяснял фразой: "Сами
виноваты". Аспиранты же заявляли бригаде, что на этих
заседаниях "мухи дохли"».
То, что именно таким образом проявилось отношение
коллектива физмата, будущих кадров НИИФа, к «научной традиции»
в лице Лебедевского общества, подчеркивает как научное
здоровье молодого большинства физмата в конце двадцатых годов, его
вполне революционную (в социальном и в физическом смысле)
энергичность, так, с другой стороны, и какую-то «странность» в
научной деятельности некоторых «основоположников» НИИФа,
которая даст о себе знать еще в целом ряде эпизодов из жизни
института.
Следует также в качестве одной из причин падения интереса
к работе Лебедевского общества упомянуть и общие структурные
перемены, происходившие в мировой физике первой трети века, а
именно — углубление специализации различных областей
физики при интенсивнейшем росте количества заслуживающих
внимания результатов по каждой из выделявшихся узких
специальностей. Задуманное в качестве общефизического, Лебедевское
общество оказалось не в состоянии охватить своими докладами
весь спектр новейших физических достижений: соответствующие
изменения в тематике общества должны были бы произойти в
любом случае. Но общая «специализация» Лебедевского общест-
65
ва развилась не по линии какой-либо одной из более узких
физических специальностей (оптика, теплофизика и т.п.), а по линии,
как было показано, «опровержения» теории относительности и
квантовой механики — со всеми вытекающими из этого
последствиями.
1.3
ПЕРИОД С 1930 ПО 1936 ГОД
1Э 1 СМЕНА РУКОВОДСТВА (БЛ-ГЕССЕН, 1930).
«Ji± КОНТЕКСТ АДМИНИСТРАТИВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
■ ГЕССЕНА («ПРОЛЕТАРИЗАЦИЯ ФИЗИКИ»)
Как указывалось, в отчете комиссии РАБКРИНА
предлагалось назначить на пост директора института «надежного
человека, не обязательно физика».
В 1930 г. директором Научно-исследовательского института
физики был назначен Борис Михайлович Гессен, физик по
образованию, занимавшийся философскими проблемами
естествознания, член РКП(б) с 1919 г., друг детства И.Е.Тамма1.
В 1933 году Б.М.Гессен был также назначен первым деканом
физического факультета МГУ (сразу же после выделения физики
1 Краткую биографию Б.М.Гессена см. в Приложении.
67
в самостоятельный факультет), но затем в 1934 г. его на этом
посту сменил С.Э.Хайкин.
Многими современниками Б.М.Гессен воспринимался как
типичный «красный директор». Следующую характеристику,
например, дает ему Г.А.Гамов ([40], стр. 82): «Мы все [Л.Д.Ландау,
М.П.Бронштейн — А.А.] знали Гвссена очень хорошо; он был
"красным директором" Физического Института в Московском
Университете и его работа состояла в том, чтобы следить,
как бы "научный директор" (хорошо известный физик
Л.Мандельштам) и его персонал не отклонились в
идеологическое болото от прямого пути диалектического материализма.
Бывший школьный учитель, товарищ Гессен, конечно, знал
немного физику, но главным образом интересовался фотографией
и делал хорошие портреты симпатичных студенток».
Известна также скандальная история с фототелеграммой,
отправленной Бронштейном, Гамовым, Иваненко, Измайловым,
Ландау и Гимбадзе Гессену — автору статьи «Эфир» в 65-м томе
первого издания Большой Советской энциклопедии (подробно об
этом эпизоде рассказано в [10], стр.37-39). Эта телеграмма
выставляла Гессена физическим ретроградом1.
Несмотря на то, что основания для столь ироничного
отношения к Гессену со стороны «профессионального» физика Гамо-
ва, несомненно, были, следует отметить, что значение личности
Б.М.Гессена для физического факультета МГУ, НИИФа и, шире,
всей московской физики двадцатых — начала тридцатых годов
Гамовым явно не осознается.
Важной особенностью позиции Гессена-администрат ора (и
Гессена-философа) была его публичная поддержка теории
относительности и квантовой механики, в частности, в целом ряде
полемических философских статей [41-48] и других работ (выше
имя Гессена уже упоминалось в связи с дискуссией вокруг опытов
Д.Миллера).
' Последовавшие за этим разбирательства с авторами телеграммы по
партийной линии, возможно, инициированные самим Гессеном, являются
единственным и небесспорным подтверждением содержащегося в
воспоминаниях Гамова тезиса о «надзирательских» функциях Б.М.Гессена.
68
Известен Гессен также своим вкладом в историю
естествознания. Его доклад «Социальные корни механики Ньютона» [49]
на лондонском конгрессе по истории естествознания в 1931 году
вызвал огромный резонанс среди историков науки и до сих пор
рассматривается в качестве классического труда в русле экстер-
налистского подхода к истории естествознания (подробнее об
этой стороне деятельности Гессена см. статью Л.Грэхема [50]).
Однако наибольший вклад в советскую физику Б.М.Гессен
внес именно своей деятельностью в качестве «красного
директора» НИИФа, обеспечившей возможность «научного директорства»
(по выражению Гамова) Л.И.Мандельштама.
Для того чтобы полностью понять значение проведенных
«красным директором» Гессеном в институте преобразований,
нужно иметь представление также и о контексте его
деятельности — той общей политической и административной
напряженности, которая существовала в конце двадцатых — начале
тридцатых годов в сфере высшего образования.
«Поход революционной молодежи в науку — вот что нам
нужно теперь, товарищи», — сказал И.В.Сталин на УШ съезде
ВЛКСМ (1928 г.). Этим походом в начале тридцатых годов, в силу
своего руководящего положения на физфаке МГУ, обязан был
руководить и Б.М.Гессен.
И при этом очень важно было удержаться от крайностей,
которые были присущи реорганизациям высшей школы того
периода (например, активно прорабатывался даже вопрос о
целесообразности ликвидации Московского государственного
университета как единого учреждения). Так, в университетской газете
«Первый Университет» в октябре 1929 г. была опубликована
статья Д.Райкова1 «Будем работать по новой системе» [51], имевшая
подзаголовок «Начинаем смотр работы физмата. НА ФИЗМАТЕ
НЕОБХОДИМА РЕВОЛЮЦИЯ. Кого должен готовить факультет:
"широко-образованнных" или специалистов?»
1 Возглавившего через полгода приведшую к назначению Б. М.Гессена
директором НИИФа комиссию рабоче-крестьянской инспекции, о которой
говорилось выше.
69
В этой статье на конкретном университетском материале
получили отражение основные тенденции реформы высшего
образования, которая развернулась с началом культурной
революции. В частности, в статье говорится:
«Надо отделить подготовку научных работников от
подготовки работников практических. Подготовку научных
работников нужно проводить на специально для этого
организованных подготовительных отделениях при институтах
аспирантов, а физматам предоставить подготовку работников
практических специальностей, тем самым превратив их
(физматы) в своеобразные втузы, выпускающие не инженеров и
техников, а лаборантов».
«...Выпуск лаборантов различных специальностей — вот
что должно являться единственной целевой установкой
физмата.
... Уничтожив общие лекции, мы значительно ослабим
вредное, задерживающее влияние 'Чистой науки" на развитие
наших практических специальностей», — и т.д.
Общий вывод в статье звучит следующим образом:
«"ОВТУЗИВАНИЕ" ФИЗМАТОВ — ЕДИНСТВЕННЫЙ ПУТЬ К
ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЙ ИХ ПРОЛЕТАРИЗАЦИИ».
Б.М.Гессен осуществил в последующие годы коренную
реформу физического факультета и НИИФа, удержавшись в то же
время от столь «революционных» преобразований.
IQ О КРУПНАЯ РЕОРГАНИЗАЦИЯ
U,tl НИИФа (1930)
К руководству институтом Б.М.Гессен отнесся очень
серьезно и за достаточно короткий срок добился существенных
изменений в его работе.
Его деятельность была по достоинству оценена
подчиненными (по крайней мере внешне). В 1932 году сотрудниками ин-
70
статута было написано коллективное письмо ([МГУ 4б-1-б5а,
Я.8]) наркому просвещения Бубнову с просьбой об увеличении
доли бюджетного финансирования «единственного физического
научно-исследовательского центра города Москвы». В этом
письме, в частности, о Гессене говорится следующее: «За
последние два года в значительной мере благодаря исключительно
активной и умелой деятельности нового директора
Института проф. БЖГессена из небольшого привузовского Института
он вырос в крупную научно-исследовательскую единицу, в
которой собраны почти все живые силы Москвы в области физики».
Самое важное в этом документе — стоящие в конце письма
подписи. Письмо, содержащее столь положительную оценку работы
нового директора, подписали представители всех еще совсем
недавно противостоящих группировок: Капцов, Конобеевский,
Тимирязев, Тамм, Ландсберг, Мандельштам, Романов, Предводителев,
Яковлев и другие.
Известен также положительный отзыв о работе Гессена со
стороны Л.И.Мандельштама. СМ.Райский в своих воспоминаниях
пишет ([52], стр. 215): «Леонид Исаакович по складу характера
избегал заседаний и совещаний, непосредственного отношения
к конкретным вопросам физики не имевших. Однако на
собрании, на котором должна была идти речь о дальнейшей работе
члена-корреспондента Академии наук Б.М.Гессена, Леонид
Исаакович выступил с изложением больших заслуг Бориса
Михайловича по реорганизации физического факультета МГУ, по
преобразованию его в современный центр науки и подготовки
высококвалифицированных физиков». В [53] также приведено
воспоминание о том, что И.Е.Тамм в 1932 отмечал «большую заботу и
внимание», которыми окружил Л.И.Мандельштама Б.М.Гессен,
став деканом физфака.
Создание действительно крупного физического института в
Москве было одной из главных забот Б.МТессена и близких ему
людей. В 1931 году, например, в Секторе Науки Наркомпроса
проходило совещание по вопросу о центральном физическом
институте в Москве, на котором присутствовали Б.МТессен, И.Е.Тамм и
71
В.К.Аркадьев. В протоколе совещания указано ([МГУ 46-1-21],
стр. 12): «СЛУШАЛИ: О необходимости организации в Москве
крутого Центрального Физического Института,
объединяющего в себе мелкие подобного типа учреждения «далее зачеркнуты
слова: «как в Харькове»* на базе существующего Института
при МГУ (вопрос этот в течение 2 1/2 лет уже ставится Нар-
компросом). ... ПОСТАНОВИЛИ: Признать необходимым
организацию в Москве крупного Центрального Физического
Института, который должен концентрировать всю
научно-исследовательскую работу по физике».
Действительно, из изменений, произошедших в годы
директорства Б.М.Гессена, прежде всего необходимо отметить
значительное укрупнение института. В 1932 году НИИФ был переведен
Наркомпросом в группу «ударных» институтов.
Как уже указывалось, в двадцатые годы штатом
предполагалось 10 (затем 11) ставок действительных членов института и
еще примерно столько же научных сотрудников [МГУ 46-1-2,
МГУ 46-1-12]. Уже по состоянию на 1 февраля 1931 г. институт
насчитывал 45 человек ([МГУ 46-1-18], стр.3). На 1 января
1932 г. в институте была 71 ставка, включая научно-технический
персонал (работников мастерских и т.п.) ([МГУ 46-1-29],
стр. 10), на 1 декабря того же года — уже 86 ставок, не включая
обслуживающего персонала, чисто научно-исследовательских
([МГУ 46-1-29], стр. 22).
Подобная же картина наблюдается и с количеством
аспирантов, хотя рост их числа начинается еще до прихода Гессена
(сведенияпо [МГУ 46-1-6], стр.1): в 1924/1925 гг. их было 7 чел.,
в 1925/26 — 22 чел., в 1927/28 — 30 человек. В 1933 г., после
прихода Б.М.Гессена, аспирантов было уже 69 человек ([МГУ 46-
1-29], стр. 18).
Коренным образом изменяется структура института. До
1930 года он делился лишь на два отделения — Отделение общей
физики и Отделение теоретической физики; вместо этого в
1930 г. был создан ряд отдельных лабораторий ([МГУ 46-1-154],
стр.2). В последующие годы их число менялось, колеблясь в рай-
72
•вне 10. Соответствующим образом было изменено и штатное
расписание. С1933 года в институте наряду с должностью
«действительного члена института» вводится должность «научный
руководитель». В 1933 г. научными руководителями стали Н.С.Акулов
(магнитная лаборатория), Н.А.Капцов (лаборатория физики
электрических явлений в газах), С.Т.Конобеевский (лаборатория
физики рентгеновских лучей), Г.С.Ландсберг (лаборатория оптики),
Л.И.Мандельштам (лаборатория колебаний), А.С.Предводителев
(лаборатория теплофизики), В.И.Романов (лаборатория физики
коротких волн), И.Е.Тамм (лаборатория квантовой физики) ([МГУ
46-1-29], стр. 20).
Установившиеся в годы руководства Гессеном новая
структура и численный состав оставались практически неизменными
до конца существования института.
НАУЧНЫЕ КОНФЛИКТЫ
СЕРЕДИНЫ ТРИДЦАТЫХ ГОДОВ
Первый серьезный научный конфликт среди сотрудников
НИИФа после упоминавшихся дискуссий вокруг опытов Миллера
произошел в 1936 году. Тематически он никак не связан с
предыдущими конфликтами, действующие лица также новые —
И.Е.Тамм и А.С.Предводителев'. В то же время значение этого
конфликта для понимания дальнейших событий очень велико.
В 1936 году в «Журнале экспериментальной и
теоретической физики» (ответственные редакторы — А.Ф.Иоффе и
Л.И.Мандельштам) была опубликована статья И.Е.Тамма «0 некоторых
теоретических работах А.С.Предводителева» [54] (статья поступила
в редакцию 1 декабря 1935 г.). Статья эта начиналась следующим
образом (стр.405):
1 Краткую биографию Предводителева см. в Приложении.
73
«В нескольких номерах ЖЭТФ за 1933-34 г. (тп.З, вып.З, тп.4,
вып. 1 и 8) появился ряд статей проф. АСПредводителева,
посвященных различным вопросам теоретической физики. Только
в последнее время мне довелось познакомиться с этими
работами, причем, к сожалению, обнаружилась их полная
несостоятельность. В настоящей заметке я отнюдь не ставлю себе
задачи дать исчерпывающую критику этих работ — это
потребовало бы чрезвычайно большой затраты времени как потому,
что число отдельных ошибок и логических скачков в них
чрезвычайно велико, так и потому, что разобраться в них можно лишь
с очень большим трудом. К тому же они отличаются
нагромождением (и притом в любом звене цепи рассуждений)
произвольного числа допущений и предположений ad hoc, часто не
могущих быть согласованными с предыдущими допущениями
автора. Впрочем исчерпывающая критика рассматриваемых
работ, по моему мнению, является излишней, ибо для них
характерны вовсе не отдельные ошибки — достаточно выяснить
несостоятельность самой постановки вопроса в даннъм работах,
чтобы избежать необходимости разбираться в ошибках
аргументации».
И далее Тамм кратко разбирает пять работ Предводителева,
указывая основные ошибки в каждой из них.
В первой работе «О теплопроводности твердых тепловых
изоляторов» [55] Предводителев, разрабатывая математические
следствия из лежащей в основе статьи аналогии между
механическими колебаниями в твердом теле и тепловыми волнами,
полностью игнорирует физический смысл используемой в вычислениях
величины, соответствующей поперечным колебаниям тепловых
волн.
Во второй статье [56] Предводителев, развивая методы,
используемые в первой работе, не замечает, что из полученных
уравнений следует саморазогрев металлов (нарушение закона
сохранения энергии).
В двух других работах («К теории вязкости жидкостей и
ассоциации молекул» [57] и «О связи между теплопроводностью.
74
теплоемкостью и вязкостью для жидких тел» [58]) развивается
подход, в рамках которого полная система уравнений
гидромеханики дополняется еще двумя уравнениями, при этом ни слова не
говорится о том, на основании чего вообще это допускается.
Оправданием этих и подобных «допущений» в ответной
статье Предводителева [59], опубликованной в том же номере ЖЭТФ,
выступает хорошее соответствие полученных конечных
уравнений и ряда экспериментальных результатов самого автора. Пред-
водителев пишет (стр. 411): «Несмотря на весьма бойкое
выступление, которое проф. Тамм предпосылает своей
критике некоторых моих теоретических работ, я все же не вижу
в дальнейших его рассуждениях достаточной аргументации,
оправдывающей эту бойкость. Излишняя самоуверенность
проф. Тамма не может поколебать то, над чем я долго
размышлял. ... Покуда проф. Тамм не нарисует более совершенной
картины рассматриваемых мною явлений, а будет только
стремиться опорочить всякие попытки в этом направлении, я буду
вынужден считать всякие разговоры с ним беспредметными».
Полемика между И.Е.Таммом и А.С.Предводителевым
завершается в том же номере фразой «от редакции»: «Ввиду того, что
в ответе проф. Предводителева нет возражений по существу
замечаний проф. Тамма, редакция считает нецелесообразной
дальнейшую дискуссию».
Этот внешне незначительный эпизод сыграл, по всей
видимости, большую роль в событиях начала сороковых годов, когда
Тамм не смог или не захотел вернуться в НИИФ, директором
которого стал к этому времени А.С.Предводителев.
Кроме того, следует учесть общественный контекст, в
котором появилась критическая публикация Тамма. Рукопись была
передана в редакцию ЖЭТФ в тот момент, когда началась
непосредственная подготовка к мартовской (1936 г.) сессии АН СССР
— свеобразному смотру физических сил страны, мероприятию,
занимающему особое место в истории советской физики.
75
IQ 4 МАРТОВСКАЯ СЕССИЯ
W"^ АКАДЕМИИ НАУК (1936)
Подробному анализу происходившего на сессии, ее
подготовки и ее последствий для развития физики посвящены
публикации [11,12].
В применении к теме истории НИИ Фа следует отметить лишь
несколько моментов, прозвучавших в ходе подготовки и
проведения сессии. Моментов, в то же время достаточно важных.
Прежде всего — окончательное оформление науки физики в
статусе существенной составной части советской
промышленности со всеми вытекающими из этого последствиями:
значительным финансированием, пристальным вниманием властей и т.п.
Именно эта тенденция, начавшаяся задолго до сессии (в начале
тридцатых годов, одновременно с «индустриализацией») и
совпавшая по времени с периодом директорства Б.М.Гессена,
объясняет успех его реформ в НИИФе, лежавших в русле общих
требований к физике, сформулированных на сессии.
Хотя на сессии значительно меньшее внимание уделялось
второй «ипостаси» науки физики — ее культурной, философской
составляющей, — все же и по этому вопросу прозвучало
несколько выступлений, имеющих косвенное отношение к НИИ Фу.
Прежде всего, необходимо подчеркнуть разделение выступавших по
философским вопросам на две группы, состав которых отражал
разделение в коллективе НИИФа, наметившееся еще несколько
лет назад в ходе дискуссий вокруг теории относительности. Одно
из трех философско-физических выступлений на сессии было
сделано Б.М.Гессеном (остальные два — Кольманом и Миткеви-
чем). Причем в ходе подготовки к сессии прозвучали слова
А.Ф.Иоффе: «Яри таком положении вещей... когда наши
теоретики не продумали и не проанализировали всю свою
теоретическую мысль с точки зрения диалектического материализма, с
другой стороны, когда ни один из наших философов, кроме Бори-
76
са Михайловича (Гессена — А.А.), не знает современной физики,
ничего, кроме конфуза, получиться не может». Эти слова ясно
показывают, насколько уважительно относился Иоффе к Гессену.
Точку зрения Гессена по философским вопросам поддерживали
также многие из выступавших физиков (Тамм, Френкель, Фок).
Также на сессии повышенный интерес вызывали
выступления В.Ф.Миткевича, пытавшегося добиться от ряда ведущих
физиков (Френкеля, Иоффе, Вавилова, Тамма и многих других)
ответа «да» или «нет» на сформулированные им физические вопросы,
чтобы на основании этих ответов определить философско-
политическую ориентацию ответивших (об этом см. [9]).
Характерно, что Миткевич упоминает, что единственным, кто
поддержал его, был соратник А.К.Тимирязева по многим институтским
делам В.И.Романов.
Таким образом, мы и на основании материалов сессии
получаем две «связки»: Иоффе—Гессен—Тамм—... и
Миткевич—Романов—Тимирязев—..., понимание которых может прояснить
многое в последующих событиях. Кроме того, следует отметить в
заключение «философской» части, что в «секретном» отчете о
сессии (написанном Н.П.Горбуновым и Г.М.Кржижановским для
В.М.Молотова) философская позиция большинства ведущих
физиков была преувеличенно квалифицирована как
идеалистическая: «...Нельзя обойти вопрос об общефилософской установке
наших физиков, которая в значительной группе их, несмотря на
внешнюю "правоверность", имеет явно идеалистический уклон».
Еще одна существенная особенность сессии — ее общая
«антииоффевская» направленность (в особенности на стадии
подготовки). Причем здесь отчетливо проявились механизмы, с
помощью которых властные структуры (в данном случае —
руководство Академии наук) создавали нужное им «общественное
мнение» вокруг тех или иных физиков. В последующем эти же
механизмы могли применяться неоднократно и в других
ситуациях, имевших отношение уже к НИИФу МГУ.
77
ЗАВЕРШЕНИЕ «ГЕССЕНОВСКОГО ПЕРИОДА»
ИСТОРИИ НИИФа
Существенным для понимания многих последующих
событий в жизни коллектива института является на первый взгляд не
касающийся НИИФа факт — в 1934 году в Москве, где до этого'
НИИФ оставался единственным физическим институтом,
образовался еще один институт. В связи с переездом Академии наук из
Ленинграда в Москву был учрежден Физический институт
Академии наук СССР. Заместителем директора ФИАНа стал директор
Института физики Б.М.Гессен. Практически сразу после
возникновения нового института в нем стали работать многие
сотрудники НИИФа, принадлежавшие к «группе Мандельштама».
В связи с появившейся возможностью выбора несколько
ослаб и интерес этих физиков к Институту физики при МГУ. Так, в
частности, в «Стенограмме совещания по обследованию Научно-
исследовательского Института физики МГУ» (16 октября 1938 г.)
[РАН 641-3-19, л.49] приводится следующий диалог.
На вопрос одного из членов комиссии: «Как обстоит дело с
научными школами?» Н.С.Акулов, заведующий лабораторией
магнетизма, ответил, что «если взять академика Мандельштама
и тех ученых, которые группируются вокруг него», будет одна
картина, если взять Предводителева — совсем другая. «И
разница заключается в следующем. Л.И.Мандельштам связан с
Академией наук, у него достаточная научно-исследовательская
база имеется в ФИАНе — кадры отсюда идут туда, там тоже
занимаются научно-исследовательской работой, и иногда более
физические вопросы ставятся там, в то время как здесь
остаются главным образом технические вопросы. Скажем, в
лаборатории оптики упор взят на разработку оптической
контрольной аппаратуры, связанной со спектральным анализом, между
тем как более принципиальные вопросы перенесены в ФИАН. На-
1 После закрытия в 1930 г. Института физики и биофизики.
78
I
оборот, если взять лабораторию магнетизма», то в НИИФе
решаются именно принципиальные вопросы, вопросы же
технические — «в Наркомате».
В ответ раздалась короткая реплика профессора Ландсберга:
«Николай Сергеевич, вероятно, думал, что я здесь не нахожусь.
То обстоятельство, что я по этому вопросу не высказываюсь, не
означает, что я согласен с его словами».
Последовавший через несколько лет уход многих
сотрудников «группы Мандельштама» из НИИ Фа показал, что доля правды
в словах Н.САкулова все-таки была, — не будь у ушедших
возможности работать в другом месте, они, вероятно, не так легко
покидали бы психологически некомфортный коллектив НИИ Фа.
Упомянутый дискомфорт был связан с очередной сменой
руководства института.
Τ 3.6 АРЕСТ Б.М.ГЕССЕНА
В 1938 году ([3], стр.88) процент выпускников МГУ по
отношению к общему числу студентов резко упал (в три раза: с 17,3%
до 5,8%; с 801 до 206 человек) и вновь достиг уровня 1937 г. лишь
в 1941 г. Связано это могло быть с прокатившейся волной
арестов.
Самым неожиданным арестом на. естественнонаучных
факультетах МГУ, несомненно, стал арест директора НИИ Фа Б.М.Гес-
сена.
В сентябре 1936 года в газете «Первый Университет» в
статье «Выше революционную бдительность» [60] упоминаются
недавние события на физическом факультете:
«Свинец — вот что получили по заслугам фашистские
бандиты. Человеческая погань уничтожена. Легче стало
дышать.
79
Процесс над террористами многому должен научить
нас — студентов, профессоров, большевиков партийных и
непартийных. Ведь ... троцкистская мразь — Фридлянд, Гессен,
Ванаг и др. проводили свою контрреволюционную работу в
нашей среде...
...Партком ...отметил свою грубую политическую
ошибку — пренебрежение неоднократными сигналами о
двурушничестве троцкиста Гессена (члена парткома), о
контрреволюционном гнезде на кафедре истории и философии естествознания».
Подлинные причины ареста Б.М.Гессена неизвестны, равно
как и авторы, и содержание упомянутых «неоднократных
сигналов». Официальной версией стало его руководство нелегальным
философским кружком при кафедре истории и философии
естествознания.
В другой статье [61], опубликованной в том же номере, в
частности, говорится: «... В 1935 г. ... был организован так
называемый философский кружок, руководителем которого был
контрреволюционер-троцкист Гессен. Существование этого
кружка тщательно скрывалось от партийных органов и
дирекции университета».
В «Докладной записке о положении партийной организации
в МГУ» [МГУ 201-1-570] Тимирязев так излагает ход партийного
собрания 7-8 сентября 1936 г., посвященного недавним
событиям.
«... При кабинете истории и философии естествознания
существовал подпольный кружок в составе Роцена, Яновской,
Штейнмана, Бондаренко, Быховский, Штраус и др.... т. Варъяш
умело поставленным вопросом вынудил у Яновской ценное
признание: она сказала, что всякий раз, когда она приходила на
этот кружок Гессена, она и Штейнман вынуждены были
удаляться, а все остальные оставались совещаться...
Все собрание требовало строжайшего расследования о
кружке Гессена...
...зав. отделом школы ЦК т. Розенталъ и Зав. отделом
Науки Колъман добились прекращения расследования "кружка" Гес-
80
сена, а выступление т. Варъяша, вынудившего уже ценные
признания у Яновской, т. Розенталъ характеризовала как
выступление "трепача", а всех, кто ему апплодировал — подхалимами».
Там же вновь говорится о неоднократных сигналах,
поступавших до ареста Гессена, о его вредительской деятельности (не
было предпринято «...ни единого шага к укреплению
парт-организаций здоровыми элементами физического факультета, еще
весной 1936 г. требовавшими исключения из партии Гессена»).
Упоминается в этом же документе и некая «записка о
предшествующих событиях» в отдел школ ЦК ВКП(б), сразу после ареста
Гессена (4.IX.36 г.), написанная А.К.Тимирязевым и
Т.М.Свиридовым. В одном из послевоенных выступлений Тимирязева [МГУ
201-1-неразобранные материалы] также говорится: «...в
тяжелую пору, когда нашим факультетом 6 лет руководил Гессен,
оказавшийся злейшим врагом, мое положение стало очень
тяжелым. Гессен хотел окружить меня своими людьми. Я
вспоминаю работников аппарата ЦК, которые выручили меня и
направили ко мне на работу дорогого товарища Тимофея
Михайловича Свиридова, с которым мы с 1935 года делили здесь на
физическом факультете и радость и горе — к сожалению горя
было больше, чем радостей...»
Сочетание вышеперечисленных фактов делает
небезосновательным предположение о личном участии А.К.Тимирязева в
«подготовке» ареста Гессена. В то же время прямых
доказательств этого нет. Дело Б.М.Гессена, хранящееся в Архиве КГБ
(дело №11-29017), в этом отношении предельно
бессодержательно (стандартный набор обвинений в шпионаже, вредительстве и
т.п.).
Так что версию о «подпольном кружке» можно считать
родившейся уже в парткоме университета после ареста
Б.М.Гессена.
Официальную версию ареста приняли, разумеется, и
некоторые коллеги Б.М.Гессена по институту физики. По крайней мере
ту ее часть, которая позволяла привесить к имени Гессена ярлыки
«троцкист» и, особенно, «вредитель».
81
Самым важным в этой ситуации выступает факт, что активно
применяли такие термины исключительно представители
оппозиционной Гессену группы физиков — ни одного факта
использования названных ярлыков со стороны представителей «группы
Мандельштама» не известно.
1.4
ПЕРИОД С 1937 ПО 1943 ГОД
14 1 СМЕНА РУКОВОДСТВА
(А.СЛРЕДВОДИТЕЛЕВ, 1937).
■ ОБСТАНОВКА ПОСЛЕ АРЕСТА ГЕССЕНА
Новым директором института и деканом факультета
приказом министра просвещения Бубнова назначается 27 февраля
1937 г. А.С.Предводителев ([МГУ 46-1-121], стр. 6).
Общая ситуация в институте после ареста Б.М.Гессена была
достаточно сложной, неоднозначны и оценки деятельности Пред-
водителева в качестве директора. Поддерживая общую линию
Гессена на интенсивное развитие института (по крайней мере не
допуская сворачивания каких-либо направлений научной
деятельности — по инициативе Предводит елева был организован в
разное время также ряд новых кафедр: физики низких
температур, физики атомного ядра, геофизики, истории физики, акустики,
теоретической электротехники, распространения радиоволн в
83
ионосфере [62]), Предводителев вынужден был публично
отречься от своего предшественника-«вредителя».
Так, в официальном отчете о работе института за 1937 год,
подписанном директором института А.С.Предводителевым и
секретарем ученого совета В.С.Фурсовым, цитируется резолюция
общего собрания института ([МГУ 46-1-124], стр. 78):
«Отмечая как положительные факторы общий рост и
расширение материальной базы института в целом,
достижения отдельных лабораторий в их научной работе и связи их
работы с промышленностью, укрепление и улучшение
административно-хозяйственной работы института, собрание
расценивает все это как достижение коллектива сотрудников
института вопреки тому вредному влиянию, которое оказывал Тес-
сен и его приспешники на работу этого коллектива».
«Приспешники» Гессена приняли на себя часть публичной
политической ненависти, направленной на покойного Гессена.
Обстановка в коллективе НИИ Фа стала очень напряженной.
В «Докладной записке о положении партийной организации
в МГУ» Тимирязев пишет [МГУ 201-1-570] (соблюдаются
орфография и пунктуация подлинника):
«В физическом институте до последнего времени
господствовала теория о том, что вредители вредили на стороне, а в
институте они работали хорошо! Эту точку зрения и сейчас
еще разделяет Бутягин [А.С.]' и нарком [просвещения — А.А.]
Бубнов. Выступления т.т. Тимирязева, Свиридова, Зребного
брались в штыки, как выступающие "против науки". Теперь
парторганизация не могла уже защитить профессора Тамма,
родного брата вредителя и связанного с ним, Хайкина
заместителя Гессена и профессора Ландсберга, с помощью Гессена и
членов партии и комсомольцев Карлинского и Филиппова
разогнавшего как неуспевающих 49 студентов партийцев и рабочих
в 1935 году (ныне многие из этих т.т. в других ВУЗ'ах —
отличники!)
' Ректор МГУ.
84
... После ареста Гессена деканом физического факультета
и директором НИИФ оставался беспартийный Хайкин.
Потребовалось более полугода, чтобы добиться его снятия. Бутя-
гин... заявил: "Вы хотите у меня всех разогнать, я не могу на
это согласиться!"
Далее, когда наконец нельзя было оставить на постах
зав. кафедрами общей физики и теоретической физики друзей
Гессена проф. Ландсберга и проф. Тамма, — последний брат
вредителя, то Бутягин распорядился... заместить их их же
ставленниками проф. Беликовым и проф. Блохинцевым».
А.С.Предводителев и парторг факультета пишут (27 Ш
1938 г., [МГУ 201-1-550]) в ответном письме в журнал «Под
Знаменем Марксизма», где была опубликована статья Иоффе «0
положении на философском фронте физики»: «... После
разоблачения врага народа Гессена партийные и общественные
организации провели большую работу по выявлению и ликвидации
последствий вредительства в институте и на физическом
факультете.
В процессе этой работы некоторые профессора (именно
те, на которых Гессен опирался в своей работе, как директор
института и декан факультета) не дооценивали
вредительской деятельности врага народа Гессена, вызвав к себе этим
самым политическое недоверие со стороны всей общественности
НИИФ.
В силу этого, эти профессора вынуждены были покинуть
административные посты; однако это обстоятельство не
мешало и не мешает их возможности вести педагогическую и
научную работу в МГУ».
То, какой на самом деле стала после ареста Гессена
психологическая обстановка в коллективе института, достаточно ярко
иллюстрирует эпизод из дискуссии 1937 г. на Ученом совете
физического факультета о работах лаборатории А.К.Тимирязева и о
теории Н.П.Кастерина (подробнее об этом заседании Ученого co-
Beta будет говориться несколькими страницами ниже).
Отвечая в ходе обсуждения на слова Тимирязева о
возможности финансирования его работ не из средств института,
85
МА.Леонтович произносит безобидную фразу ([МГУ 46-1-136],
стр. 33): «Аркадий Климентъевич говорил, что он не требует
этих средств, что он достанет их от Ротшильда, или от шаха
персидского, или от Господа бога...»
Предводителев перебивает его: «Я попросил бы
воздержаться от подобных сравнений!..»
Капцов: «Эти сравнения я попросил бы занести в
протокол!»
Предводителев: «Советское государство не Ротшильд и не
шах персидский!»
«т. МАМУЛЬ: Форма критики нездоровая. Мы находимся в
Советском государстве, нельзя так делать. Критика должна
быть вежливой, а не такие анти<оветские выпады... (шум)
т. ЛЕОНТОВИЧ: (стучит кулаком; шум) Я требую слова!»
После этого выступающие еще раз пять возвращаются к
«антисоветскому» высказыванию Леонтовича (например,
А.К.Тимирязев: «Все мы почувствовали в выступлении М.АЛеонтовта
такие нити, которые вообще у нас в советских условиях
нетерпимы», и т.п.).
Арест Гессена означал, кроме описанного обострения
обстановки в институте, также укрепление позиций группы «тимиря-
зевцев», вытесненной Гессеном в свое время с ведущих позиций в
институте. Так, например, в 1938 г. при Кафедре истории физики,
возглавляемой Тимирязевым, была создана [МГУ 46-1-160] новая
лаборатория — «Лаборатория профессора А.К.Тимирязева», — о
которой подробно будет рассказано в последней главе. Через
несколько лет в институт вновь вернулся Н.П.Кастерин,
перешедший в 1930 году на работу в ЦАГИ1.
На событиях, связанных с работами Н.П.Кастерина и
сыгравших большую роль в дальнейшей истории института, следует
остановиться подробно.
1 Тогда это многими было воспринято как протест против смены
руководства института.
86
ДИСКУССИЯ ВОКРУГ ТЕОРИИ
Н.П.КАСТЕРИНА
Достаточно важный эпизод истории института связан с
обсуждением в 1937-38 гг. работ профессора Н.П.Кастерина. В
1937-1938 годах на страницах «Известий Академии Наук СССР»
был опубликован ряд статей ([63-67]), посвященных
рассмотрению его последних работ.
Внешним толчком к этому послужил выход отдельным
изданием статьи Кастерина «Обобщение основных уравнений
аэродинамики и электродинамики» [68], в которой предпринималась
попытка обобщить результаты многолетних трудов Кастерина в
этой области. Статья, тем не менее, как указывалось во введении,
носила «предварительный характер», т.е. не претендовала на
исчерпывающее изложение заявленной темы. В то же время в
статье содержалось достаточно материала для того, чтобы вызвать
резкую критику со стороны целого ряда авторов.
В № 3 за 1937 г. «Известим АН СССР» были опубликованы
критические статьи: «О статье Н.П.Кастерина "Обобщение
основных уравнений аэродинамики и электродинамики"» (авторы
Д.И.Блохинцев, М.АЛеонтович, Ю.Б.Румер, И.Е.Тамм, В-А.Фок,
Я.И.Френкель) [63] и «О работах Н.П.Кастерина по
электродинамике и смежным вопросам» (И.Е.Тамм) [64].
В следующем номере на эту же тему были опубликованы
статьи Ф.Франкля и СА.Христиановича «Письмо в редакцию»
[65]; А.К.Тимирязева «По поводу критики работы ΗЛ.Кастерина»
[67] (со сноской «Печатается по распоряжению
академика-секретаря ОМЕН акад. А.Е.Ферсмана»); Д.И.Блохинцева, МАЛеонтови-
ча, И.Е.Тамма и Я.И.Френкеля «О статье А.К.Тимирязева "По
поводу критики работы Н.П.Кастерина"» [66]. В том же номере
помещен «Протокол № 7 Объединенного заседания Групп физики и
математики ОМЕН Академии Наук СССР от 15 июня 1938 года»
[69] — на этом заседании также шла речь о работах Кастерина.
87
Поводом для такого оживленного обсуждения стало
сочетание в указанной работе Кастерина нескольких моментов. С одной
стороны, в ней давалось неординарное и достаточно интересное
переложение основных принципов электродинамики (была
предпринята попытка показать тождественность ее основных
уравнений и усовершенствованных автором аэродинамических
уравнений для газа-эфира). С другой стороны, в этой работе
Кастерина содержался целый ряд принципиально важных для ее
содержания, но при этом глубоко ошибочных как с физической, так
и с математической точки зрения положений.
Дискуссия вокруг теории Н.П.Кастерина была, во первых,
проявлением утихших внутриинститутских противоречий
двадцатых годов и, во-вторых, стала, наряду с арестом Б.М.Гессена,
началом нового витка связанных с Научно-исследовательским
институтом физики при МГУ конфликтов, пик которых
приходится на вторую половину сороковых годов.
Расстановка сил и взгляды участников дискуссии о теории
Кастерина очень ярко высвечиваются одним из документов из
фонда НИИФа Архива МГУ [МГУ 46-1-136] — стенограммой
заседания Ученого совета НИИФ от 21.05.1937 г.
На заседании присутствовали Предводителев, Фурсов,
Померанцев, Жданов, Стрелков, Блохинцев, Кондорский, Леонтович,
Горелик, Хайкин, Млодзеевский, Романов, Капцов, Тимирязев, Рей-
хрудель, Конобеевский, Власов, Спивак, Калашников, Тамм, Ланд-
сберг, Аркадьев, Мамуль, Румер, Акулов. Председателем заседания
был А.С.Предводителев.
Формально целью заседания было заслушать доклад
Тимирязева о текущей работе и планах возглавляемой им лаборатории
при кафедре истории физики (несколько сотрудников занимались
в этой лаборатории экспериментальными исследованиями
нарушений Максвелловского распределения электронов по скоростям
в газовом разряде; велось также несколько хоздоговорных работ,
имеющих отношение к газоразрядной технике). Тимирязев
поставил вопрос о расширении деятельности лаборатории и в
качестве предполагаемых тем предложил две: изучение зависимости
88
массы протона от скорости (с привлечением К.П.Яковлева) и
«изучение скорости распространения звука в завихренном
пространстве». Тимирязев прямо связал эту тематику с появлением
новых работ Н.П.Кастерина. Перспективы работы Кастерина он
характеризует следующим образом: «Это новое направление,
которое будет в дальнейшем развиваться; эта область
поглотит в значительной степени остальное (имеется в виду
тематика работ лаборатории Тимирязева — А.А.)».
В ходе последующего обсуждения, в котором участвовало
большинство присутствующих, выявились принципиальные
разногласия среди сотрудников института. Часть из них проявила
резко отрицательное отношение к привязке тематики одной из
лабораторий института к разработке теории Кастерина, часть
присутствующих заняла нейтрально-выжидательную позицию,
часть — всячески пыталась способствовать постановке
заявленных тем.
Характерно, что распределение позиций по этому вопросу
продемонстрировало новое, несколько отличное от «догессенов-
ского» и оставшееся неизменным до середины пятидесятых годов
разделение коллектива института на два противостоящих лагеря.
Помимо этого можно указать еще на несколько интересных
особенностей борьбы вокруг теории Кастерина, показательных
для дальнейших событий в институте.
Ниже очень кратко излагается ход собрания (сама
стенограмма занимает 65 страниц).
Характеризуя предлагаемую методику как очень простую и
дешевую, Тимирязев произносит слова, заметно повлиявшие на
дальнейший ход заседания (стр. 6): «Я должен сказать, что в
смысле средств у меня имеются уже почти готовое обещание со
стороны Академии наук, которая обещает в этом отношении
оказать содействие. С Глебом Максимилиановичем
[Кржижановским — А.А.] шли разговоры, и здесь некоторая помощь
вероятно будет оказана». Тимирязев рассказывает о том, как Кастерин в
течение двух с половиной дней излагал свою теорию ему и
академику Чаплыгину. «Для доклада были заготовлены очень
89
длинные таблицы на обойной бумаге и они разматывались»
и т.п.
МА.Леонтович спрашивает Тимирязева: «В числе
положений Николая Петровича имеется положение о том, что
электрический вектор всегда перпендикулярен к магнитному. Не
собирается ли Аркадий Климентьевич обосновать это
положение?»
«Пока этого не предполагалось», — отвечает Тимирязев.
Леонтович предлагает провести часть опытов в этом
направлении.
Тема о перпендикулярности векторов электрического и
магнитного полей в теории Кастерина с этого момента становится
одной из основных на заседании. Предводителев, чувствуя
возрастающую напряженность, вмешивается: «Разрешите мне
прервать эту дискуссию. Вопрос относительно значения
электрического и магнитного'поля настолько элементарный, что если
ставить этот вопрос, значит заподозрить Кастерйпа в
незнании законов физики... Странно обсуждать этот вопрос
студенческого порядка на Ученом совете» (стр. 11).
Эти слова можно назвать «формулировкой № 1» в
отношении к труду Кастерина: не может быть, чтобы все эти ошибки
были в работе профессора, вероятно, все сложнее и мы чего-то не
понимаем, необходимо тщательнее разобраться — такова
позиция большинства высказавшихся, не имевших возможности
подробно познакомиться с работой Кастерина.
«Формулировка №2»: теория настолько оригинальна и, в
случае, если она верна, революционна, что не уделить ей
должного внимания — преступление.
«Формулировка № 3»: Теория Кастерина абсурдна и не
заслуживает ни малейшего внимания.
Предводит елев, позиция которого колеблется между
формулировками № 1 и № 2, вначале пытается кардинально свернуть
дискуссию, напоминая о конечной цели собрания, которое не
может вынести никакого постановления о лаборатории Тимирязева,
а может лишь принять информацию к сведению: решения будут
90
приниматься позднее, на Ученом совете, посвященном
утверждению планов лабораторий на 1938 г.
Но собрание уже выходит из-под контроля, опять всплывает
вопрос о перпендикулярности полей, опять из уст Предводителе-
ва звучит «Формулировка № 1», Леонтович вновь предлагает
проверить на опыте один из интегралов «со стр. 13
предварительного сообщения» и т.д., и т.п.
В ходе последующего длительного обсуждения позиции
присутствующих разделяются следующим образом.
«За» теорию Кастерина высказываются В.И.Романов (он
выражает большое удовлетворение тем, что «нашим товарищам
Яковлеву и Тимирязеву дается возможность больше развивать
эту работу, чем они имели до сих пор», относительно
перпендикулярности полей он утверждает, что «тут не просто поле! тут
фарадеевы трубки!»), Н.С.Акулов («Постановка таких больших,
серьезных, кардинальных физических проблем является для
нашего Советского Союза абсолютно необходимой.... То, что
теория ставит чрезвычайно интересный вопрос — это является
фактом, независимо от того, является ли теория верной или не
верной. Что эти работы нужно ставить в Советском Союзе,
это является для меня бесспорным. ... Во всяком случае это
нужно поставить на повестку дня — это уже является большой
заслугой этой теории и той группы лиц, которая сейчас эти
работы предлагает проводить»), Н.А.Капцов (более
осторожный в оценке работы, но прямо указывающий на виенаучную,
предвзятую природу критики теории Кастерина), А.С.Предводи-
телев (также осторожный в оценке теории, но откровенно
пытающийся в процессе ведения собрания не допустить явной
«победы» критиков теории), Я.В.Мамуль (недавний аспирант, физик
административного склада; он занимает позицию, очень близкую
к позиции Акулова), наконец, сам А.К.Тимирязев.
Аркадьев, Горелик, Хайкин, Стрелков пытаются снизить
накал дискуссии, призывая отложить решение вопроса до тех пор,
пока не состоится публичное обсуждение теории Кастерина в
присутствии автора.
91
Активно выступают против какого-либо включения
связанных с теорией Кастерина тем в план работы института
Д.И.Блохинцев, М.А.Леонтович, И.Е.Тамм. Эту же позицию
занимают Г.С.Ландсберг, Ю.Б.Румер и С.Т.Конобеевский. Вот
некоторые из их высказываний.
Мнение Д.И.Блохинцева о теории Кастерина, с которой он
ознакомился, несмотря на сложности в ее понимании, вызванные,
в частности, «невысокой манерой изложения», таково (стр. 30):
«Мы имеем дело с глубочайшими ошибками... Большинство
ошибок Кастерина является математическими ошибками, даже
трудно поверить, чтобы Кастерин делал такие ошибки и
каким образом это может происходить». Блохинцев поэтому
«всячески протестует» против того, чтобы развитие
лаборатории Тимирязева увязывалось с работой Кастерина. Сама
лаборатория нужна, но «такого рода тематика является в
Университете недопустимой».
Мнение М.А.Леонтовича о теории Кастерина также
однозначно. Он характеризует эпизод с кастеринскими работами как
«один из наиболее печальных и позорных эпизодов в истории
советской науки». Высказавшись по сути работ Кастерина, Леонто-
вич говорит: «...здесь дело не только в тратах государственных
средств, а недопустима та атмосфера, которая создается тем,
что серьезно обсуждают научные учреждения такие вещи, как
тетеринская работа».
Мнение И.Е.Тамма: «Я считаю, — говорит он, — что
постановка теории Кастерина и какое бы то ни было
установление связи с этой тематикой нашего Института может только
дискредитировать с научной точки зрения и нас, и Институт,
и МГУ». Характеризуя статью Кастерина, Тамм прямо говорит, что
«эта статья состоит из неверных предположений, нелепых
предложений и, в-третьих, — из грубейших математических
ошибок», и утверждает, что студента за такое надо «погнать с
зачета». Тамм, конечно, понимает тех, кто задается вопросом:
«Как это может быть, что уважаемый профессор с громадным
стажем, который сделал диссертацию в 1903 году, как это мо-
92
жет быть, чтобы такие элементарные ошибки имели
место?», — но, тем не менее, делает однозначный вывод:
«Невозможно ставить в тематику нашего Института какие-либо
работы связанные с проверкой так называемой теории Кастери-
на».
С.Т.Конобеевский, не будучи знаком с работой Кастерина,
признает опасность возникновения лаборатории, опирающейся в
своей работе на неграмотные идеи. В то же время он отмечает и
существующую опасность напрасно «объявить абсурдом
жизненную идею». В связи с этим он предлагает организовать
широкое обсуждение работы Кастерина. «Может быть опаснее будет
ее запрещать», — говорит он в заключение.
Сходную (осторожную, но однозначно негативную) позицию
занимают Ю.Б.Румер и Г.С.Ландсберг.
Тимирязев в ходе обсуждения приводит соображение о том,
что, независимо от связи с работой Кастерина, заявленные темы
представляют достаточный самостоятельный интерес. Его
поддерживает Романов, подчеркивая особенный интерес работы по
изучению зависимости массы протона от скорости, особенно в
том случае, если опыты разойдутся с предсказаниями
«классической физики».
После этого в течение длительного времени обсуждаются
ценность и возможность проведения заявленных Тимирязевым
экспериментальных работ. Причем, и это достаточно
характерный нюанс, противники теории Кастерина ведут дискуссию
исключительно в научной плоскости, в то время, как их оппоненты
активно используют аргументацию вненаучную.
Акулов, например, говорит: «Я должен сказать, что здесь
чувствуется достаточно резкая борьба двух научных
установок, людей, которые стоят на точке зрения теории
относительности, и имеются люди, которые хотят подойти с другой
точки зрения к выяснению целого ряда важных вопросов». По
Акулову, плоха сама форма полемики: «Здесь чувствуется
большая групповщина». Он выражает недовольство качеством
советских физических работ, указывает на отсутствие (как в НИИФе,
93
так и за его пределами) работ по кардинальным физическим
вопросам. Акулов останавливается на «безоговорочном принятии
всего, что делается за границей», на боязни критически
воспринять зарубежные результаты.
Я.В.Мамуль: «Аркадий Климентъевич... по существу
подходит из общих соображений, поскольку теория выдвинута новая,
ей занимаются отдельные люди, ей занимается Академия
наук... Вопрос сам по себе стоит и он не снимается... Я не вижу
оснований не ставить этих вопросов и не вижу оснований так
ставить вопрос — что этим нельзя заниматься в лаборатории
Александра Климентъевича».
Н.А.Капцов: «Здесь как никогда сказывается та
групповщина, на которую указал нам Николай Сергеевич [Акулов —
А.А.] и которую несомненно нужно когда-то изжить и изжить
не только в масштабах нашего Института, но и в масштабах
всей физики». Ни по каким другим работам, отмечает Капцов, на
Ученом совете не было таких страстей, такого «желания
сохранить государственные средства» (имеются в виду всего лишь
прозвучавшее в выступлении М.А.Леонтовича недоумение по
поводу неясных заверений Тимирязева относительно того, что он
изыщет средства на проведение работ вне института).
В ходе дискуссии выясняются также еще некоторые
особенности позиции сторонников Кастерина. Так, Д.И.Блохинцев
указывает на несколько непонятную позицию Тимирязева: хочет ли
он заниматься обсуждаемыми исследованиями ради проверки
теории Кастерина или считает их вообще интересными?
Действительно ли Тимирязев считает, что брошюра Кастерина достаточно
подробно все поясняет, или же он все-таки сам до конца в этой
теории не разобрался, как явствует из попыток Тимирязева
уклониться от обсуждения некоторых конкретных вопросов?
Примерно то же удивляет и Стрелкова: «Сами сторонники этой теории
абсолютно в ней не уверены, и те, кто критикует, гораздо
более уверены в правоте своей критики».
По поводу приглашения Кастерина Тимирязев говорит, что
обсуждение в присутствии автора, несомненно, необходимо, но
94
сам автор «ведет новые работы, он об этом и не помышляет» и
закончит он свою теорию, видимо, не скоро1. «Я являюсь
инициатором, — говорит далее Тимирязев, — того, чтобы... доклад
Кастериным был сделан и чтобы был напечатан хотя бы
результат... Дело в такой маленькой вещи, как приоритет».
Тимирязев говорит также, что сам выступит с защитой всех
положений Кастерина, когда будет располагать всеми данными. Далее
Тимирязев, возвращаясь к теме приоритета, вспоминает о том, как
в 1935 году Ученый совет критически отозвался об идее
Цейтлина использовать малые колебания температуры для получения
электричества. «Такие опыты поставили и сейчас дают 19
вольт» (Описание этого эпизода приводится также в
«Воспоминаниях о ИХТамме» [70]').
1 Это утверждение Тимирязева не соответствует действительности.
Причем сам он об этом знал — существует письмо Кастерина Тимирязеву
[Архив МГУ. Ф.201. Оп.1. Ед.644], из которого явно следует, что Кастерин
считал работу над своей теорией «самым важным и безотлагательным
делом».
1 «Один из преподавателей физического факультета МГУ рассказал
Тамму о возникшей у него идее — новом способе генерации
электроэнергии. Изобретение заключалось в следующем. Возьмем намагниченный
железный стержень и поместим его внутрь катушки-соленоида...
Поместим катушку с намагниченным сердечником в термостат и будем
поддерживать температуру, близкую к температуре Кюри, но
несколько меньше, скажем, 757°С (на 1°Сменьше температуры Кюри). Увеличим
температуру на 1°. Намагничение у сердечника исчезнет. Тогда в
катушке возникнет электродвижущая сила индукции. Теперь охладим
систему на 1'. Намагниченность восстановится, в катушке опять
возникнет ЭДС индукции. Повторяя процедуру, будем каждый раз получать
ЭДС индукции. По замыслу автора, коэффициент полезного действия
такой установки должен быть очень высоким, чуть ли не больше
единицы, ибо тепловой энергии затрачивается очень мало, стержень
нагревается всего на один градус, а величину нагрева можно еще
уменьшить.
Игорь Евгеньевич выслушал изобретателя и сказал, что в принципе
такая установка, конечно, будет работать, но коэффициент полезного
действия сильно завышен». Далее приводятся элементарные
термодинамические выкладки, из которых следует значение КПД порядка 0.001.
95
Возвращаясь к темам своей лаборатории, Тимирязев, с
обидой на непонимание своего искреннего желания освободить всех
от ответственности за работы Кастерина, с обидой на
непонимание своего стремления проявить личную инициативу, горько
констатирует: «При таких обстоятельствах нельзя ни
разговаривать, ни спорить, это совершенно не может иметь общего
языка».
После продолжительного обмена мнениями по
формулировке принимаемого заключения — два основных мнения: 1) вообще
ничего не формулировать, не разобравшись с Кастериным (Ланд-
сберг); 2) «почему бы не померить массу протона?», тем более,
что это не постановление, а просто суждение (Акулов), —
проходит голосование.
Голоса в результате голосования по этому маловажному
фактически, но принципиальному для большинства
присутствующих вопросу разделяются поровну, что опять ясно показывает
раскол в коллективе НИИФа, который сохранился со времен «до-
гессеновских» конфликтов.
Общая острота вызванного обсуждением теории Кастерина
противостояния может быть понята, если привести лишь
некоторые выдержки из опубликованных по этому поводу статей.
Заключение статьи о теории Н.П.Кастерина ([63], стр. 436): «Как
исходные положения автора, так и его основные уравнения, а
также выводы из этих уравнений, словом, вся статья в целом,
представляют собой сочетание неверных утверждений,
физически абсурдных допущений и математических ошибок».
Окончание ответной статьи Тимирязева ([67], стр. 590): «физики...
идеалистического толка теряют самообладание и пишут
"критики"... и всеми силами пытаются затормозить победное
шествие науки». Ответная статья на ответ Тимирязева ([66], стр.
598): «В заключение мы должны еще раз подчеркнуть, что, как
явствует из изложенного, статья Тимирязева не только
выявляет научную несостоятельность ее автора, но также и его
научную недобросовестность и сознательное стремление
ввести в заблуждение читателя статьи. Мы считаем своим долгом
96
обратить на этот факт внимание советской
общественности». Общий тон дискуссии этими цитатами передается
достаточно точно.
14 Я СТИРАНИЕ ГРАНИ МЕЖДУ НИИФом И
"W ФИЗИЧЕСКИМ ФАКУЛЬТЕТОМ (КОНЕЦ
■ ТРИДЦАТЫХ ГОДОВ). АРЕСТ В.И.РОМАНОВА
Из внешних событий истории института следует отметить,
что в конце тридцатых годов происходит фактическое слияние
двух независимых ранее структур — самого
Научно-исследовательского института физики и Физического факультета МГУ.
Этому способствовало три основных фактора: совмещение
практически всеми научными сотрудниками исследовательской и
педагогической работы; то, что в институте (на факультете) работали
недавние студенты того же факультета; то, что, начиная с 1937
года, должности директора института и декана факультета
выполнял один человек. О том, что разница между институтом и
факультетом перестала осознаваться самими сотрудниками,
говорит, в частности, следующий документ.
«Стенограмма совещания по обследованию Научно-
исследовательского Института физики МГУ» 16 октября 1938 г.
([РАН 641-3-19], стр. 48):
«Вопрос:
Вы все говорили, что Институт, как таковой, сейчас не
существует — он влит в факультет. Почему же у вас
существует декан факультета и директор института?
Проф. Акулов:
Дело заключается в следующем. Мы имеем ряд кафедр с
соответствующими исследовательскими лабораториями и с
соответствующим штатом научных работников. Но
существует, кроме того, целый ряд подсобных организаций —
мастерские, склад, чертежная и целый ряд работников подсобно-
научно-технического характера, которые являются штатом
института. Таким образом получается, что кафедры
сосредотачивают в себе все то, что является необходимым для веде-
97
ния педагогического процесса. Эти же самые сотрудники ведут
научно-исследовательскую работу, но обеспечение этой научно-
исследовательской работы ложится на штат института, то
есть получилось, что институт играет лишь подсобную,
техническую роль.
... Некоторые ненормальности в структуре у нас есть. У
нас есть руководитель кафедры, при кафедре имеется
лаборатория. Казалось бы, что заведующий этой лабораторией
должен быть административно подчинен заведующему кафедрой.
Между тем, по нашей структуре, имеется заведующий
лабораторией, который непосредственно подчинен директору
института. И получается такое положение, что заведующий
кафедрой не может подписать бумажку.
Доцент Ельников:
Николай Сергеевич, это не так — вы не в курсе дела.
Требования на склад химикалий подписывает, для облегчения вашей
работъъ кто-то другой, но это не значит, что вы не имеете
права подписывать», и т.д.
Еще одним заслуживающим упоминания событием конца
тридцатых годов является арест В.И.Романова (июнь 1938 г.).
Как и в случае с Б.М.Гессеном, подлинные причины его
ареста (если причины вообще были) неизвестны.
В отличие от расстрелянного Гессена, В.И.Романов был
осужден «всего лишь» на 5 лет лагерей.
Τ 44 ИНСТИТУТВ 1941-1943 ГОДАХ
Летом 1941 г. профессора и преподаватели физического
факультета Д.И.Блохинцев, А.А.Власов, С.Г.Калашников, Н.А.Капцов,
Е.И.Кондорский, МАЛеонтович, А.К.Тимирязев подали заявления
с просьбой направить их в народное ополчение. Им в этом было
отказано.
98
В конце 1941 г. Московский университет, а вместе с ним и
физический факультет, был эвакуирован из Москвы. Все ведущие
сотрудники Института физики во главе с деканом и директором
НИИФа А.С.Предводителевым уехали вначале в Ашхабад, затем (в
июне 1942 г.) в Свердловск. Но при этом факультет фактически
разделился. Московское отделение факультета и института
физики возглавил не уехавший в эвакуацию профессор Б.В.Ильин
[71]. По протоколам заседаний Ученого совета института,
проходивших в Ашхабаде и Свердловске [МГУ 46-1-176], видно, что
«организованно» эвакуировались из Москвы А.К.Тимирязев,
Н.А.Капцов, К.Ф.Теодорчик, С.Т.Конобеевский и еще несколько
человек из довоенного состава института. А.С.Предводителев
также, как уже отмечалось, выехал в Ашхабад, но уже в 1942 г.
вернулся в Москву и возглавил оборонные работы,
проводившиеся в НИИФе.
Для выполнения этих работ в НИИФ были приняты многие
новые сотрудники, большинство которых вновь ушло из
института после возвращения из эвакуации основного состава. В 1942-
43 гг. из 32 научных сотрудников было лишь несколько человек
из довоенного штата института (см. [МГУ 46-1-176]). Общее
число сотрудников, однако, за счет научно-технического и
вспомогательного персонала превысило 150 человек, а с
возвращением из эвакуации прежних сотрудников достигло в
1944 г. 228 человек ([МГУ 46-1-178в]).
Самым важным подразделением НИИФа в новых условиях
стали экспериментальные мастерские и Лаборатория опытных
конструкций, имевшие станочную базу и задействованные для
выполнения оборонных заказов (за 1943-1945 гг. в мастерских
было изготовлено около шестисот штук «приборов военного
назначения» 25 видов — радиостанций, дефектоскопов и др.). С
1942 г. в мастерских изготовлялись также детали мин, ручных
гранат, снарядов и пр.
Большое участие в оборонных работах приняли также по
мере возвращения из эвакуации многие научные сотрудники
НИИФа. Н.САкулов и кафедра (лаборатория) магнетизма занима-
99
лись магнитной дефектоскопией. Построенные по их разработкам
приборы пользовались большим спросом на металлургических и
машиностроительных заводах. Кафедра оптики, возглавляемая
Ф.А.Королевым1, также подключилась к разработке методов
экспресс-спектрального анализа металлов (было произведено
несколько сотен стилоскопов и стилометров). С 1943 г.
развернулись работы по изучению направленного взрыва
(сверхскоростное фотографирование кумулятивных струй), в 1946 г.
Ф.А.Королев и Н.Л.Карасев были удостоены за эти исследования
Государственной премии. Кафедра молекулярных и тепловых
явлений (А.С.Предводителев) проводила исследования по
вынужденному воспламенению горючих газовых смесей. С конца
октября 1941 г. в подвале физического факультета начала работать
группа профессора С.Э.Хайкина, занимавшаяся разработкой
методов радиолокации. М.А.Леонтович и Я.П.Терлецкий,
вернувшись в начале 1942 г. из Казани (куда эвакуировались институты
Академии наук), также вошли в эту группу (получившую вскоре в
свое распоряжение здание ФИАНа). Сотрудники НИИФа,
эвакуированные в Свердловск, тесно сотрудничали с металлургами
Урала.
Уже летом 1942 г. начал свою деятельность Ученый совет
московского отделения физического факультета. (Председателем
его был Б.В.Ильин, в совет входили С.Э.Хайкин, ΜАЛернтович,
П.П.Кастерин, Ф.А.Королев, В.К.Семенченко, М.И.Захарова,
Е.В.Ступоченко, А.В.Киселев.) В августе 1942 г. на этом совете
защитил докторскую диссертацию С.П.Стрелков. Отдельный
Ученый совет существовал и в эвакуации. В 1942 г. в Ашхабаде
доцент А.А.Власов успешно защитил докторскую диссертацию
«Теория вибрационных свойств электронного газа и ее
применение».
10 июня 1943 г. была полностью завершена реэвакуация
физического факультета в Москву.
1 Краткую биографию Ф.А.Королева см. в Приложении.
100
Также следует отметить начало работы в НИИФе (1943 г.)
А.А.Соколова (ставшего в 1948 г. директором института) и
Д.Д.Иваненко.
После возвращения из эвакуации в коллективе НИИФа
произошли кадровые изменения, существенные для дальнейших
событий в институте. Прежде всего, нужно отметить, что
практически все сотрудники НИИФа, работавшие также и в ФИАНе
(Мандельштам, Тамм и другие), эвакуировались из Москвы не с
университетом, а с Академией наук. Это, как будет видно из
дальнейшего, послужило началом нового витка конфликтов в
Институте физики.
1.5
ПЕРИОД С 1943 ПО 1954 ГОД
1 КОНФЛИКТ ВОКРУГ ЗАВЕДОВАНИЯ
1 КАФЕДРОЙ ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ФИЗИКИ
Первые годы после возвращения Института из эвакуации
были ознаменованы новым научным конфликтом, связанным с
дискуссией вокруг ряда работ А.А.Власова.
Вопрос о собственно-научной ценности работ А.А.Власова
до сих пор недостаточно полно освещен (во многом это связано
именно с описываемыми ниже событиями). В приводимых ниже
документах речь также будет идти преимущественно о
«социальной» активности, которая развернулась, начиная с середины
сороковых годов, вокруг имени этого ученого.
Активность эта была связана с тем, что А.А.Власов был в
1944 году избран заведующим традиционно связанной с именем
102
Мандельштама и его учеников кафедрой теоретической физики
физического факультета МГУ1.
Тогдашний декан и директор А.С.Предводителев пишет в
письме А.В.Топчиеву (1953 г.) о том, как это произошло,
достаточно определенно [РАН 411-4а-290, л.152-154об]: «...я,
выполняя прямые задания партийных организаций, провел на кафедру
теоретической физики проф. А.А.Власова».
А.К.Тимирязев по поводу избрания Власова высказывается
более обтекаемо. В одном из писем 1949 года [МГУ 201-1-777] он
Так излагает события, связанные с этим избранием и
последовавшие вскоре (к сожалению, адресат неизвестен — первая страница
письма отсутствует):
«...Когда были введены государственные экзамены,
обнаружилось, что подготовка физиков в годы руководства
факультетом и ученым советом Гессеном и Таммом была ниже всякой
критики. Об этом свидетельствуют докладные записки первых
председателей экзаменационных комиссий.
При этих обстоятельствах результат голосования после
5-часового обсуждения: За Власова 24 голоса и за Тамма 5 голосов
вполне понятны.
3. По естественному ходу дела результаты выборов
должны были быть направлены на утверждение Комиссии по Делам
Высшей Школы. Однако, в обход Советским Законам, по жалобе
ряда академиков (я документа не видел, но говорили, что на
документе было 14 подписей!), дело о конкурсе было
приостановлено и помимо конкурса был назначен зав. кафедрой
теоретической физики ак. В.АФок!
На первых же порах Фок снял с плана работы Власова и
потребовал удаления ряда профессоров (в числе их, я помню, был
профессор В.К.Семенченко). Так как удовлетворить последнему
требованию побоялись, а Фок настаивал, то он подал в
отставку. После длительных колебаний и разговоров пришлось
принять отставку.
' Известно также, что в 1941 году заведующим кафедрой
теоретической физики недолго был В.С.Фурсов (см. [71]).
103
4. Тогда вспомнили, что собственно конкурс не закончен
(через полтора года!) и провели его "нормальным" порядком и
А.А.Власов был наконец утвержден зав. кафедрой!
5. На этом травля А.А.Власова не остановилась. Группа в
составе ак. В.А.Фока, ак. М.А.Леонтовича, ак. Л.Д.Ландау и
проф. Гинзбург выпустила непристойную по форме статью в
Журнале Экспериментальной и Теоретической Физики под
заголовком: «О несостоятельности работ А.А.Власова по
обобщению теории плазмы и теории твердого тела» <[72]' — А.А.>.
Редакции объединенных физических журналов Академии Наук не
приняли ответной статьи Власова! Единственный журнал
"Вестник Московского Университета", принявший статью
А.А.Власова, умышленно или неумышленно затянул ее
печатание более чем на полгода! Вышедшее β "Ученых записках
Московского Университета" продолжение работы Власова по
распоряжению тогдашнего декана физ. факультета не допускалось в
читальню физического института! Ответ на "критику" Фока,
Ландау, Леонтовича и Гинзбурга в конце-концов все-таки
появился!
6. Тем временем на позорном заседании ученого совета
Университета 14 V 1947 г. (явно незаконного: присутствовало
не более 7-8 человек!) было вынесено решение: снять
А.А.Власова с заведования кафедрой теоретической физики и
назначить конкурс! ... Это позорное решение было отменено
после одобрительного отзыва немецкого физика Макса Борна о
работах Власова (см. материалы философской дискуссии 1949
года, выступление АК.Тимирязева).
7. Хотя большинство физиков разобралось в этом вопросе
и работа А.А.Власова уже получила право гражданства, но при
каждом появлении новой работы АА.Власова вновь
поднимаются нездоровые настроения. Хотя есть еще и такие уголки, где до
сих пор все работы А.А.Власова не признаются! Таким уголком
1 Статья содержала критические замечания исключительно по сути
работ Власова. — А.А.
104
является лаборатория профессора С.Д.Гвоздовера в Московском
Университете.
8. Трудно измерить те нравственные пытки, которые
перенес А.А.Власов виновный лишь в том, что он открыл целое
новое направление в области теоретической физики. Все
изложенное представляет печальную повесть об искусственных
преградах, чинимых развитию советской физики.
27 Π1949 г.»
В письме от 5 июля 1944 г. В.А.Фок пишет П.Л.Калице о
Власове следующее (архив П.Л.Капицы, целиком текст письма см. в
Приложении):
«Проф. А.А.Власов играет настолько активную роль на
факультете, что о нем стоит сказать подробнее. Это —
молодой профессор, недавно сделавший хорошую работу по теории
электронной плазмы и защитивший ее в качестве докторской
диссертации. Он — способный человек, крайне самолюбивый и
неуравновешенный. Он ученик А.С.Предводителева и И.Е.Тамма.
В настоящее время он фанатично увлечен неверной идеей о
том, что метод, примененный им к решению задачи о плазме,
имеет будто бы универсальный характер. Он вообразил, что
ряд разнородных явлений, как то: сверхтекучесть гелия,
сверхпроводимость, флюктуации, упругость и пр. (явления, которые
на самом деле едва ли между собой связаны) имеют общую
причину — наличие "далеких взаимодействий". При этом он
думает, что эта причина может быть учтена его формальным
методом. Убедительных доводов в пользу своей идеи он привести
не в состоянии, но он часто выступает с декларациями о том,
что нужно "искать новых путей в науке" и т.п., причем
выставляет себя новатором, а всех прочих (внеуниверситетских
физиков) консерваторами. Убежденности, с которой он
произносит свои декларации, и следует приписать, вероятно, то
влияние, которым он пользуется в ВКВШ и МГУ (об этом
влиянии можно судить по тому, что мое несогласие на назначение
105
Власова моим заместителем явилось, по-видимому
достаточной причиной для моего увольнения из МГУ)'.
А.С.Предводителев всячески внушает АА.Власову, что он
гений, и этим, по моему, губит его: из него мог бы
выработаться настоящий ученый, а сейчас он стоит на прямом пути к
тому, чтобы стать лже-ученым».
Имя Власова активно использовалось в эти годы как одной,
так и другой конфликтующей стороной и сыграло немаловажную
роль в ряде административных перестановок в НИИФе и на
факультете.
Прежде чем перейти к их описанию, необходимо отметить
один существенный момент, о котором говорится в приведенном
выше письме А.К.Тимирязева, — победу ААВласова (поражение
И.Е.Тамма) на выборах заведующего кафедрой теоретической
физики с перевесом в 19 голосов. Такой перевес стал возможен
только после 1943 года.
In о СМЕНЫ РУКОВОДСТВА
О ·" (С.Т.КОНОБЕЕВСКИЙ, 1946;
■ В.Н.КЕССЕНИХ, 1947; А.А.СОКОЛОВ, 1948)
В интервью (1993 г.) профессор Я.П.Терлецкий рассказывал
о первых послевоенных годах истории НИИ Фа следующее:
«Физфак вернулся в Москву весной 1943 года... Поскольку
все, Леонтович, Тамм, ушли, уехали в эвакуацию, по словам Пред-
водителева, бросили физфак он не хотел их возвращения. Он их
не приглашал, а Тамм считал что их должны пригласить. Я, как
парторг, ходил к Тамму, просил, чтобы он не гордился, а пришел
к Предводителеву и попросил бы его, а он отказывался. У них
были напряженные отношения. Тогда было некое расслоение.
' «В данный момент я еще формально не уволен, но очевидно, что мое
увольнение на днях состоится».
106
Вокруг Предводителева — старые Лебедевские ученики
собрались, Капцов, Яковлев. Другая группа — пришедшая с
Мандельштамом (Хайкин, Леонтович)».
По одной из версий (воспоминания Е.С.Биллиг [74]), «во
время пребывания Леонида Исааковича и Игоря Евгеньевича в
эвакуации факультет исключил их из числа сотрудников»
(документального подтверждения этому не обнаружено, однако
характерно уже само появление подобного утверждения в
воспоминаниях — это во многом характеризует положение на
физфаке).
Вот что писал П.Л.Капице в 1944 году (5 июля) об
обстановке, сложившейся на физическом факультете, В.А.Фок, недолго
проработавший в МГУ (полностью текст письма приводится в
Приложении):
«Дорогой Петр Леонидович,
По Вашей просьбе пишу Вам о делах Московского
университета.
Двухмесячное пребывание мое в должности заведующего
кафедрой теоретической физики Московского университета
позволило мне несколько ближе познакомиться с тем глубоко
ненормальным положением, которое создалось на Физическом
Факультете МГУ. Мне хочется сообщить Вам те выводы, к
которым я пришел».
Этих выводов семь.
Первый вывод заключается в том, что, несмотря на
формальное присутствие в составе факультета отдельных «крупных
физиков» (П.Л.Капицы, акад. Л.И.Мандельштама, чл. корр. АН проф.
М.А.Леонтовича, чл. корр. АН проф. Д.В.Скобельцина и немногих
других), эти ученые фактически отстранены от руководства
факультетом и никакого влияния на дела факультета не имеют.
(Отмечается также, что «такой крупный физик<пектроскопист как
чл.корр. А.Н. проф. Г.С.Ландсберг вынужден был даже перейти
на другой (математический) факультет».)
Второй вывод заключается в том, что «состав факультета
засорен, — по мнению Фока, — весьма многочисленной группой
107
посредственных физиков», составляющих в общей сложности
большинство (более 2/3 ученого совета факультета). Отмечается,
что «особо выделяется своею агрессивностью член АН БССР
проф. Н.С.Акулов', печатающий ошибочные (чтобы не сказать
лже-научные) статьи по химической кинетике и применяющий
совершенно Недопустимые полемические приемы против своих
научных противников».
Третий вывод Фока заключается в том, что декан факультета
А.С.Предводителев «объективно приносит большой вредунивер-
ситету тем, что занимает пост, абсолютно не
соответствующий его слабой научной квалификации». Общее направление
его работ, как и работ ряда других влиятельных членов
факультета, В.А.Фок характеризует как «стремление опровергнуть
существующие физические теории путем возвращения к старым
идеям... А.С.Предводителевым... и его единомышленниками
поддерживается стремление к "опровержению" ради
"опровержения": сперва ставится задача что-то опровергнуть, а
затем подыскиваются (притом, разумеется, всегда неудачно)
средства для этого». В качестве примеров поддержки таких оп-
ровергательных тенденций Фок приводит выдвижение и защиту
«лже-научной работы Кастерина», «напечатание средствами
МГУ нелепой книги Н.С.Акулова "Основы химической кинетики"»
и «поддержку неверных идей профессора МГУ А.А.Власова».
Далее следует уже приведенный выше фрагмент о Власове.
О работе Кастерина говорилось ранее (см. также главу П.2.1.).
Пункт о «нелепой книге» Акулова — отражение еще одного
конфликта тех лет: речь идет о критике Н.С.Акуловым работ
Н.Н.Семенова. В ходе этого предельно острого по форме
конфликта (обвинения в плагиате в адрес Семенова, публичные
утверждения о полной научной бессмысленности работ Акулова и
т.п.), продолжавшегося с 1940 по 1952 год, В.А.Фок активно
выступал на стороне Н.Н.Семенова. Подробное изложение этапов и
особенностей этого конфликта содержится в статье [75].
' Краткую биографию Н.С.Акулова см. в Приложении.
108
Четвертый вывод В.А.Фока гласит: «Таким образом, личный
состав физического факультета МГУ (в особенности же
молодые сотрудники) не только лишен правильного научного
руководства, но и испытывает настойчивое давление в сторону
лже-науки».
Далее Фок перечисляет семь «средств, которыми
укрепляется существующее ненормальное положение вещей и при
помощи которых оказывается давление». Это: «недопущение
выдающихся советских физиков, особенно из числа активно
боровшихся с лже-наукой (например, чл. корр. АН СССР проф.
И.Е.Тамма) к работе в МГУ»; показное допущение (для «марки»)
отдельных настоящих ученых на факультет при фактическом
устранении их от участия в делах факультета; «подбор личного
состава из числа молодежи не по признаку талантливости, а по
признаку поддержки существующего руководства или
"непротивления" ему»; «выдвижение и представление ученых
степеней, аспирантских, докторских и других стипендий,
квартир, пайков и т.п. не талантливым, а "покорным" людям»;
распространение ложных сведений о нежелательных
руководству лицах; использование лозунга самобытности русской науки
для поддержки лженауки.
В пятом выводе В.А.Фока о ситуации на физическом
факультете МГУ говорится, что группа физиков, играющая руководящую
роль в МГУ, «совершенно отгородилась от основной массы
советских физиков и научных физических школ Советского Союза».
Шестой вывод касается незадолго до написания письма
принятого Советом Московского Университета постановления о
замещении всех профессорских и доцентских должностей по
конкурсу, которое автоматически ведет к стабилизации
существующего положения на всех факультетах, что крайне нежелательно
для физического факультета.
Седьмой вывод касается реакции руководства на ситуацию
на физическом факультете. «Представитель ВКВШ тов. С.В.Каф-
танов, — пишет Фок, — не отдает себе, по-видимому, полного
отчета в ненормальном положении на физическом факультете
109
МГУ, а замечает только отдельные, более внешние его стороны,
например, отчужденность университетских физиков от
академических. Основных же линий раздела: талант —
посредственность, наука —лже-наука, он как бы не замечает».
Заканчивает свое письмо В.А.Фок предположением, что для
исправления ситуации на факультете необходимо начать с
ходатайства о назначении авторитетной комиссии из числа
академиков-физиков для обследования положения на факультете и
добиться смены руководства факультетом, «т.е. увольнения с
должности декана проф. АСПредводителева и назначения
деканом настоящего ученого, притом имеющего достаточный
административный опыт».
«Если Вы предпримете в этом направлении шаги, —
завершает Фок свое письмо, — я готов буду их поддержать».
Вслед за этим письмом В.А.Фока в июле 1944 г. последовало
«письмо четырех академиков» В.М.Молотову (архив П.Л.Капицы;
известны другие варианты того же письма — например, «письмо
14 академиков» Кафтанову, [76]), в котором изложение ситуации
в университете совпадало с точкой зрения Фока (прилагалась
копия его письма, приведенного выше). Подписали письмо
А.Ф.Иоффе, А.Н.Крылов, П.Л.Капица и А.И.Алиханов (полный
текст письма см. в Приложении).
В этом письме отмечалось, что «...уже в продолжение ряда
лет состояние дела подготовки молодых кадров на Физическом
Факультете Московского государственного университета
внушает нам серьезное беспокойство. Положение, создавшееся на
факультете, характеризуется тем, что вместо передовой
науки там получают возможность развиваться отсталые
течения, часто переходящие в лженауку».
Предлагались следующие меры: «снятие с руководства
факультетом профессора АСПредводителева, который хотя и
является членом-корреспондентом Академии наук СССР по
техническим наукам, но не может рассматриваться как
представитель передовой физики»; руководителем факультета предла-
110
галось назначить «одного из ведущих советских физиков»
(перечислялись кандидатуры профессора И.В.Обреимова, профессора
М.А.Леонтовича, академика В.А.Фока); указывалось на
желательность «привлечения Отделения физико-математических наук в
целом к ответственному делу реорганизации преподавания на
физическом факультете Московского государственного
университета».
Это письмо повлекло за собой определенные события. Но из
предлагаемых мер по выправлению ситуации на физическом
факультете и в НИИФе была осуществлена лишь одна: А.С.Пред-
водителев был освобожден от должности декана и директора
Института. Вместо него деканом факультета и директором НИИФа
был, однако, назначен в 1946 г. не Обреимов, Леонтович или Фок,
а профессор С.Т.Конобеевский1.
Действительный член НИИФа с момента его основания,
руководитель лаборатории физики рентгеновских лучей, Конобеев-
ский ранее не принимал активного участия в каких-либо внутри-
институтских конфликтах. Поэтому он мог бы стать
компромиссной фигурой как в силу своей здравой научной позиции
(например, он открыто критиковал теорию Н.П.Кастерина на описанном
выше заседании Ученого совета института в 1937 г.), так и по
причине своей «коренной университетское™».
Однако обстановка на факультете была, по всей видимости,
действительно, настолько нездоровой, что Конобеевский
практически сразу занял вполне определенную позицию по отношению
кряду сотрудников факультета.
Вот что он пишет об этих годах (письмо И.В.Огалину [РАН
Ф.1969 (новые поступления)]):
«... за годы войны произошло резкое изменение состава
факультета и института... В 1945 г.' умер выдающийся,
талантливый ученый акад. Л.И.Мандельштам, создавший крупную
школу и научное направление в области физики колебаний и ра-
1 Краткую биографию С.Т.Конобеевского см. в Приложении.
2 Год смерти Л.И.Мандельштама указан неверно, должно быть «1944».
111
duo. Школа Мандельштама и его ученики постепенно, один за
другим стали отходить от университета. По возвращении из
эвакуации не мог вернуться на свое место профессор, ныне
академик Г.С.Ландсберг, заведовавший кафедрой оптики, которому
руководством было отказано в приеме на факультет. В 1944
году был забаллотирован подавший на конкурс на заведование
кафедрой теоретической физики выдающийся ученый,
теоретик чл.-корр. АН И.Е.Тамм, работавший в университете более
10 лет, опытный педагог, обучивший сотни советских физиков-
теоретиков. В 1945-1946 гг. один за другим ушли проф.
С.Э.Хайкин, один из лучших в Союзе лекторов по курсу общей
физики, и чл.-корр. АН, ныне академик М.А.Леонтович, также один
из крупнейших ученых Союза.
...Наряду с уходом с факультета многих выдающихся
ученых укрепилось положение группы профессоров старшего
поколения, "профессиональных" преподавателей и мало активных
научных работников (проф. В.А.Карчагин, проф. А.Б.Млодзеев-
ский, проф. А.К.Тимирязев и др.)».
Здесь уместно привести слова академика А.Н.Крылова,
произнесенные им 22 декабря 1944 года на объединенном собрании
Физико-математического отделения Академии наук и МГУ памяти
Л.И.Мандельштама (см.[77]) и подтверждающие сказанное о
Мандельштаме Конобеевским: «Леонид Исаакович... заслужил
особенное уважение лучшей части профессоров Московского
университета; но в последние два года сплоченная группа физиков
причинила Леониду Исааковичу много огорчений на научной
почве».
Далее в письме Конобеевского [РАН Ф.1969. Новые
поступления] рассказывается о попытках изменить ситуацию на
факультете:
«Таково было положение дел летом 1945 года, когда явные
симптомы неблагополучия на физическом факультете
заставили Министерство высшего образования назначить комиссию
для обследования положения дел на факультете. Во главе этой
комиссии был академик (ныне президент АН) С.И.Вавилов. Ко-
112
миссия пришла к выводу о неправильном уклоне факультета в
сторону производственно-хозяйственной деятельности в
ущерб собственно научно-исследовательской работе и об общей
слабости руководящего кадрового состава факультета.
Министерство в связи с этим нашло нужным сменить руководство
факультета и Института физики, и в мае 1946 года я был
наточен на пост декана вместо прежнего декана проф.
А.С.Предводителева».
Конобеевский пишет далее о том, как отнеслись к смене
руководства на факультете. Наиболее кратко это отношение можно
определить как «тихий саботаж» Ученого совета всех попыток
нового декана провести какие-либо реорганизации и кадровые
перестановки.
Естественно, что в ответ на попытки изменить ситуацию на
факультете должны были последовать соответствующие шаги со
; стороны университетских физиков. В апреле 1947 г. была
организована еще одна комиссия министерства, работа декана по
итогам проверки была признана неудовлетворительной. В письме
Члену политбюро А.А.Жданову А.К.Тимирязев пишет [МГУ 201-
1-572]:
«Лично
Дорогой Андрей Александрович!
Посылаю Вам записку об исключительно тяжелом
положении в каком оказались научные работники Московского
Университета и особенно физики.
Удар по ним был задуман еще в 1943 году группой физиков
Академии наук, руководимых Ак. П.Л.Капицей. По этому поводу
Мной в начале 1944 года была подана Записка на имя ныне
покойного тов. АСЩербакова'.
Тогда удар был отведен умелыми шагами, предпринятыми
тогдашним секретарем партийного комитета тов.
Й.Ф.Ноздревым, получавшим непосредственные указания от
тов. А.С.Щербакова.
1 А. С. Щербаков был первым секретарем МК и МГК КПСС. — А.А.
113
С 1946 г. ректор И.С.Галкин и секретарь партийного
комитета Е.М.Сергеев идут на поводу у той же группы
академиков, проводящих план разрушения научной деятельности
Университета, выработанный еще в 1943 году под руководством
П.Л.Капицы. По указанию этой группы был назначен деканом
физического факультета С.Т.Конобеевский. Он настолько
развалил работу, что его приходится снимать с работы. Вместо
него выдвигается в качестве декана Д.И.Блохинцев, который —
в этом можно быть уверенным — будет проводить ту же
разрушительную работу. Выдвигаемая им программа разгона
неугодной Академикам профессуры полностью совпадает с
программой ПЛ.Капицы.
... С коммунистическим приветом
АТимирязев
28 Л/1947 г.»
В уже цитировавшемся письме ([РАН Ф.1969. Новые
поступления]) Конобеевский пишет:
«Не имея моральной поддержки, чувствуя просто
недостаток физических сил, я настолько изнервничался за этот год,
что не был уверен в состоянии хотя бы корректно проводить
текущую оперативную работу по руководству факультетом.
Поэтому я передал ректору и министру заявление с просьбой
освободить меня от должности декана и директора
института. После некоторого промедления эта просьба была
удовлетворена».
На смену С.Т.Конобеевскому, всего через год (в течение
которого должность директора НИИФа была свободна), деканом
факультета и, как это было принято с конца тридцатых годов,
директором Института был назначен профессор, инженер-
подполковник В.Н.Кессених'.
Назначение В.Н.Кессениха может в контексте
последовавших событий рассматриваться как окончательная победа
«университетских» физиков.
1 Краткую биографию В.Н.Кессениха см. в Приложении.
114
По версии Кессениха, высказанной им на одном из
заседаний оргкомитета по подготовке Всесоюзного совещания по
физике (начало 1949 г.; [МГУ 596-2-175, л.7]), в которой он активно
участвовал, «небольшая группа ученых пыталась опорочить
декана физфака А.С.Предводителева. Опираясь на и.о.' (в течение
года) декана физфака чл.-кор. С.Т.Конобеевского, эта группа
добивалась почти 100-процентной смены научных работников ф-
та, особенно ополчившись против Предводителева, Власова,
Акулова, Соколова, Иваненко. Средства применялись самые
разные и первым была научная дискредитация и травля».
На том, какие формы приобрела в конце сороковых годов эта
«травля» как с одной, так и с другой стороны, необходимо
остановиться более подробно.
С Q КОНФЛИКТ МЕЖДУ «УНИВЕРСИТЕТСКОЙ»
U,yJ И «АКАДЕМИЧЕСКОЙ» ФИЗИКОЙ
Настоящая глава ставит своей целью проследить
предысторию и выделить основные этапы продолжавшегося по меньшей
мере пятнадцать лет конфликта между университетскими
физиками и физиками из Академии наук ([8], [78]).
Τ 5.3.1 ПРЕДЫСТОРИЯ КОНФЛИКТА
Вначале необходимо остановиться на некоторых эпизодах
истории дореволюционной российской физики, косвенно
связанных с развитием указанного конфликта в советское время. В
книге «Московский Университет за 50 лет советской власти» [3] этим
событиям уделено всего несколько строк: «...замечательные от-
' Это утверждение В.Н. Кессениха неверно, Конобеевский был
полноправным деканом.
115
крытия ученых Московского университета не встречали
признания со стороны официальной науки — императорской
Академии наук. Ни КАТимирязев, ни Н.Е.Жуковский, ни М.А.Мен-
зибр, ни Д.Н.Анучин, ни П.Н.Лебедев не были избраны
академиками».
Достаточно подробно рассказано об этих эпизодах,
например, в «Истории физики» П.С.Кудрявцева ([79], глава Vt стр. 397-
400). Корни дореволюционного противостояния Академии наук и
Московского университета П.С.Кудрявцев находит еще во внут-
риакадемических конфликтах времен Ломоносова, но очередной
всплеск этого противостояния, косвенно повлиявший на
ситуацию в НИИФе в советский период, относится к концу XIX века.
Прежде всего, это инцидент с академическими выборами
Д.И.Менделеева в 1880 году, когда неизбрание Менделеева
академиком вызвало резкое недовольство у многих видных ученых
(группа профессоров Московского университета обратилась к
Менделееву с письмом, в котором говорилось о «темных силах»,
которые «ревниво затворяют двери Академии перед русскими
талантами»; цитируется по [80], стр. 23-24).
В 1892 году начался следующий этап конфликта.
А.Г.Столетов дал согласие на выдвижение своей кандидатуры на
освободившуюся в Академии наук вакансию по физике. Но выбран в
Академию он так и не был (выборы были отложены на
неопределенное время из-за того, что, по словам самого Столетова [РАН
328-2-61], в Академии «разыгралась новая междоусобица
(битва русских с немцами)»; до следующих выборов Столетов уже не
дожил).
В физическом сообществе в связи с названными
конфликтами уже тогда установилось определенное напряжение в
отношении к Академии наук.
Эти ранние эпизоды за последующие тридцать лет
практически забылись, но еще значительно позднее, после войны, они
вновь (на волне кампании по борьбе с космополитизмом)
привлекли внимание ряда физиков — в частности, А.К.Тимирязева,
цитата из книги которого о Столетове приведена выше.
116
ϊ 5.3.2 РОЛЬ КОНФЛИКТОВ ДВАДЦАТЫХ ГОДОВ
Трения, начавшиеся между группами физиков в середин
Двадцатых годов, внешне никак не подпадают под определени
{конфликта университетской и академической физики», но, те]
■е менее, представляют собой очень важный этап в «подготовке
{рслевоенного противостояния.
Причины разгоревшихся тогда (и, в частности, — в НИИФ
ЯГУ) конфликтов, как было показано в предыдущих главах, был!
достаточно разнообразны. Необходимо, однако, отметить то, как
ффкфликтах двадцатых годов проходило разделение конфликту
дцих сторон. При всем многообразии конфликтов, таких cropoi
#итоге оказывалось всего две. С одной стороны — лагерь «лебе
рЬвцев», «материалистов», «антирелятивистов», с другой — ла
#врь «антилебедевцев», «махистов», «реакционных эйнштейниан
фв». Именно эти два лагеря, как будет показано ниже, в послево
«иные годы преобразуются в две другие группы: группу «физи
УЬв университетских» и группу «физиков академических». Такш
«бразом, роль указанных конфликтов в подготовке послевоекно
R противостояния несомненна.
Кроме того, следует отметить тот факт, что и в двадцатые го
да у ряда университетских физиков, в частности у А.К.Тими
К зева, сохранилось (вероятно, еще со времен упомянутых вьод
революционных конфликтов между Академией и Университе
Мм) небеспристрастное отношение к Академии наук. Возможю
£1кже, что роль здесь играли и политические разногласия, так ка
Двадцатые годы Академия наук оставалась еще вполне «старо
ЦЙкимной» организацией. Во всяком случае, в одном из докумен
We ([МГУ 201-1-520], «Протоколе заседания коммунистов про
фессоров, преподавателей и научных сотрудников ВУЗ г. Mockbi
ψΐ 22.VI.1922 г.»), есть такой фрагмент:
«Вторым вопросом по докладу т. Тимирязева обсуждала
Лтросо "Временном комитете науки".
11Ί
Постановлено: для выяснения вопроса и информации въщ·
ших партийных и советских органов избрать комиссию в сост<^
ее т. т. Скворцова и Тимирязева, поручив им указать в
соответствующих органах на опасности, которые вытекают из
передачи судеб российской науки в руки нескольких академиков, ру^
поводящихся в своей деятельности также и политическими
мотивами». i
Корни выделения другой части физиков в особую группу;
также лежат в событиях двадцатых годов. В уже цитировавшемся
выше письме будущего президента АН СССР С.И.Вавилова [PA%
641-3-79] (1928 год) о группе «физиков минималистов» в НИИФ^
есть такой фрагмент: «Крепкая сознанием общности своих ин-{
тересов и стремлением держаться за насиженные места и едщ
ная по уровню своей научной посредственности, эта группа,
нашла себе в лице Тимирязева], «далее зачеркнуто: «своего,
предводителя, а позже, когда Т. сделался членом ВКП и
защитника» — А.А.> "достойного" вождя и беззаветного защитника
от всех нападок как изнутри, так и извне».
Особый смысл в настоящем контексте приобретает первая
часть приведенной цитаты: «крепкая ... единая ... группа».
Именно взаимные обвинения в групповщине, «плановости»
станут впоследствии важнейшей составляющей конфликта.
IB О О НЕПОСРЕДСТВЕННЫЕ ПРИЧИНЫ
0-0,° ПОСЛЕВОЕННОГО КОНФЛИКТА
' (ГЕССЕН, КАСТЕРИН)
В 1936 году начинается новый виток напряжения в жизни
НИИФа, имеющий к конфликту «университета» и «академии» уже
самое непосредственное отношение и связанный с арестом
Б.М.Гессена. Вначале события разворачивались в чисто
политическом русле, как и предполагал сам его повод: обычные в то
время поиски «сообщников врага народа и вредителя».
Этими «сообщниками» оказались в итоге близкие Гессену
сотрудники НИИФа, то есть те же физики, против которых уже
118
сь борьба в двадцатые годы, те, чьи интересы он выражал,
директором.
При этом важно следующее: за несколько предшествующих
■кту Гессена лет в группе людей, объединяемых теперь именем
■дана, произошли существенные изменения — среди них ока-
Ьюсь относительно много академиков и членов-корреспонден-
■t Академии наук. В 1929 году в Академию наук принят
КИЛандельштам. Членом-корреспондентом АН с 1927 года был
■ронент Тимирязева по многим внутриинститутским эпизодам
|ХАркадьев. В период с 1930 по 1936 год академиком стал
^.Вавилов (член-корреспондент — с 1931 г., действительный
Цен АН — с 1932), членами-корреспондентами Академии наук-
Кали Г.С.Ландсберг (1932) и И.Е.Тамм (1933).
Тем не менее в течение года после ареста Гессена конфликт
te как-то удерживается в псевдополитических рамках, не дохо-
до открытой склоки, принадлежность всех «плохих» к некой
вдкной враждебной группе в явном виде никем не выражается.
Детальное деление на «университет» и «академию» в тридцатые
щы осложнялось, в частности, тем, что многие из тех, кто вскоре
■рпадет в «академическую» группу, все еще продолжали работать
I НИИФе (И.Е.Тамм, М.А.Леонтович, С.И.Вавилов, Л.И.Мандель-
фам).
В формировании враждебного отношения к Академии наук
оо стороны ряда сотрудников института немаловажны также
события середины тридцатых годов, разворачивавшиеся вокруг
теории Н.П.Кастерина.
Критика теории Н.П.Кастерина осуществлялась по прямому
указанию Президиума Академии наук. В уже цитировашейся
стенограмме заседания Ученого совета физического факультета
(1937 г., [МГУ 46-1-136]) приводятся слова И.Е.Тамма, который
отмечает, что «содержание работы Кастерина было разобрано
U детально проанализировано Президиумом Академии наук,
дирекцией ФИАНа, теоретическим отделом ФИАНа с участием
профессора Френкеля и был сделан следующий вывод:
"псевдонаучная деятельность Кастерина вредна и дискредитирует со-
летскую науку"».
Б
15 3 4 ЗАВЕРШЕНИЕ ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКОГО
^.u.-x ОФОРМЛЕНИЯ КОНФЛИКТА
Речь о конфликте между «университетской» и «академичес*
кой» физикой вообще не была бы возможной, если бы в опреде)
ленный период эти слова не вошли в широкий обиход, получи!
дополнительную, специфическую смысловую нагрузку, став сво*|
еобразными терминами. Именно появление этих терминов —*]
«академическая физика» и «университетская физика» — опреде-1
ляет во времени фактическое начало разбираемого конфликта. 4
Можно утверждать, что публично именно «академики» nepJ
выми терминологически оформили «откол» НИИФа от прежде
формально единого советского физического сообщества. В статье*'
академика Иоффе «О положении на философском фронте
советской физики» ([81], стр.134) есть такая фраза:
«Они (Тимирязев, Кастерин, Миткевич) стремятся со*
здатъ в МГУ центр реакционной физики».
Причины такого стремления А.Ф.Иоффе отмежеваться от
Московского университета ясны в контексте событий, связанных
с продвижением в НИИФе теории Кастерина и с реакцией части
сотрудников института на арест Гессена.
Полемизируя с утверждением А.Ф.Иоффе о возникновении
центра реакционной физики в МТУ, декан факультета и директор
НИИФа А.С.Предводителев и парторг факультета пишут ([МГУ
201-1-550], 27 Ш1938 г.) в ответном письме в журнал «Под
Знаменем Марксизма», где была опубликована статья Иоффе:
«В этой статье имеется попытка со стороны академика
Иоффе в неявной форме приписать институту физики МГУ
"какое-то" отношение к реакционной физике.
Для нас... совершенно непонятно, почему этот... "экивок"
делается акад. Иоффе после событий, имевшихместо в МГУ в 36
и 37 г., — после того, когда бывший директор института
физики Гессен был разоблачен как враг народа.... Нет только
Гессена; не проводится политика врага народа... Значит ли это,
что с удалением врага народа Гессена создались предпосылки
120
Ε μ образования центров реакционной физики в МГУ? Значит ли
ю, что в институте и на факультете открыт поход против
вой физики?»
Видно, что тогда идея о какой-то особой роли НИИФа, воз-
Иррпп, по сути, уже давно, еще во времена борьбы Тимирязева
кстати, с академиком А.Ф.Иоффе) за Лебедевское общество, и те-
ирь, в 1937 году, вновь «подброшенная» тем же Иоффе (по
крайни мере выраженная им в явном виде словесно), эта идея — как-
Ш слишком уж задела авторов письма.
Письмо заканчивается гордым обещанием от имени всего
кктитута: «Партийные, общественные организации и дирекция
тститута продолжают и будут продолжать работу по
ликвидации последствий вредительства и давать решительный
фтор всякого рода попыткам с чьей бы то ни было стороны
Юолъзоватъ институт в интересах групповой борьбы».
То есть ничьи попытки использовать НИИФ в своих
интересе не пройдут, мы сами во всем разберемся, мы уже вполне
самодостаточны.
Негативом «особой роли НИИФа», очевидно, с нарастанием
рнфронтации, должна была стать «особая роль Академии наук»,
[Которой состояло в конце тридцатых большинство тех, кто кри-
нковал ситуацию в НИИФе. И вполне естественно, что вскоре
тот «негатив» был проявлен.
В черновике одного из писем ([МГУ 201-1-531]),
датированном 4.IV.1939 г., Тимирязев, в частности, пишет:
«... с ...бесстыдством фабрикуются клеветнические
обвинения против неугодных научных работников лицами, носящи-
чи высокие научные звания и выступающими сплоченными
рядами...
Положение ухудшается и тем, что редакции всех физических
куриалов находятся фактически в руках группы физиков из АН...
\при решении каких либо спорных вопросов физики высшим и
безапелляционным судом является отделение физики А.Н.
При данном положении необходимо восстановить и ожи-
штъ работу ученых обществ (деятельность Физического обще-
121
ства приостановлена под давлением акад. Иоффе) с тем, чтобы
широте круги физиков на основе здоровой критики и
самокритики могли разрядить... тяжелую атмосферу...»
В другом письме своему близкому знакомому ([МГУ 201-1-
576], май 1942 года) А.К.Тимирязев употребляет выражение
«...чувство ненависти к гнусным врагам науки!..» и далее —
поясняет, что это за «враги науки»:
«Не подлежит сомнению, что в Академии наук
использовали условия войны для сведения счетов и для систематического
разрушения науки и для избиения кадров!»
Тимирязев, тем не менее, не был единственным,
употреблявшим слова «академия наук» в негативном смысле.
В.И.Романов (далекий, впрочем, в годы, о которых идет речь, от светской
столичной жизни — после ареста в 1938 году пять лет он провел
в лагерях; затем — ссылка в Уфу) в письме Тимирязеву ([МГУ
201-1-696], 5.П.1944 г.) пишет в более мягких по форме, но
идентичных по смыслу (противопоставление «академия —
университет») выражениях: «Академия вероятно опять работает в
прежнем составе, ну а как обстоит дело в Университете,
переполнен ли он опять ионами из Академии, или его состав в этом
смысле стал более облегченным?» В другом письме того же года:
«Опять все упирается в ту же академическую группу!... Как все
крепко монополизировано β одних руках!»
Τ 5.3.5 ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РАСКОЛ
По двум причинам окончательный раскол приходится
именно на годы войны.
Первой, самой существенной причиной того, что именно в
годы войны начались описанные ниже распри, стало то, что
эвакуация создала достаточно специфическую ситуацию в самом
НИИФе. Одно время НИИФов и физических факультетов, как уже
указывалось, было два — в эвакуации и в Москве. Вскоре за их
122
воссоединением последовал уход большинства «академиков», все
еще числившихся при НИИФе, из института. Тем самым в чистом
виде («географически») оформились оба противостоящих лагеря.
Второй причиной является то, что в связи с эвакуацией
научных учреждений из Москвы распались, хотя и относительно
Ненадолго (на несколько лет), научные связи, как-то еще
удерживавшие рядом «университетскую» и «академическую» физику (на
уровне личного научного общения или совместных
коллоквиумов).
Здесь уместно отметить, что С.И.Вавиловым (президентом
АН СССР с 1945 г.) делались шаги, направленные на то, чтобы вы-
|ести из сферы конфронтации, приобретающей все больший
разках, по крайней мере науку как таковую.
В значительно более позднем аналитическом письме
начальству ([ЦХСД 5-17-482(5718), л.69], 1954 г.) один из
ярчайших представителей «физики университетской» В.Ф.Ноздрев с
уважением («мудрая», «благородная») отмечает «огромную
работу по объединению сил физиков, проводившуюся покойным
Президентом академиком С.И.Вавиловым. Он считал настолько
важной и нужной эту работу, что лично возглавлял
объединенный коллоквиум Физического института АН СССР и физического
факультета МГУ. И надо сказать, что он достиг больших
успехов в этом отношении».
Об этом же рассказывает в интервью 1993 г. и
непосредственный участник описываемых событий профессор Я.П.Терлец-
кий:
«А.А.: ...какова роль Вавилова в этих конфликтах? Он ведь
пытался сгладить их?..
Т.: Да. Например, он создал общемосковский семинар, в
котором ФИАН и физфак были вместе, и возглавлял этот
семинар. И вообще всячески старался... Он крайне был обижен, когда
[А.Ф.]Королев организовал некое письмо в ЦК по поводу
Вавилова. Очень обиделся. Тогда и семинар, кажется, стал угасать. Но
Вавилов примирить всех старался, это — было.
А.А.: А что это был за семинар?
123
Г.: Был общемосковский семинар по физическим работам,
как семинару Капицы. Собирались все, обсуждали новые работы:
те, которые у нас делались, и за рубежом, доклады обзорные,
другое. Этот семинар довольно активно работал.
Присутствовало много народу, фиановцы, другие... Такая была попытка
соединить... Вообще, Вавилов был исключительный человек,
старался на благо науки».
Возможно, Вавилову действительно удалось как-то оттянуть
полный раскол между «университетом» и «академией» (о
масштабах и формах, которые он мог бы приобрести без хлопот
Вавилова, можно лишь гадать). Но начиная с 1944 года появляется
еще одно направление, по которому дальше развивается научная
изоляция физиков из МГУ, — работы по созданию ядерного
оружия.
Таким образом, можно подвести следующий итог: специфика
научной деятельности некоторых сотрудников НИИФа,
окончательное вытеснение ряда физиков из МГУ в середине сороковых
годов, усилившаяся вслед за этим научная изоляция физического
факультета и «высокая концентрация» академиков среди
противников обосновавшейся в МГУ группы физиков сделали
возможным абсурдное противопоставление двух «физик» в одной
стране.
Ниже будут кратко рассмотрены последовавшие с середины
сороковых годов уродливые проявления этого противостояния.
Τ 5.3.6 ПОСЛЕВОЕННЫЕ ЭТАПЫ ПРОТИВОСТОЯНИЯ
Описанная выше попытка группы академиков во главе с
П.Л.Капицей вновь взять под контроль ситуацию в НИИФе
(1944 г.) послужила неким спусковым крючком конфликта.
Вот как излагает Тимирязев ход заседания расширенного
партбюро 27.01.1947 г., где заслушивался доклад «ставленника
академиков» декана С.Т.Конобеевского ([МГУ 201-1-571]):
124
«Выступление декана Конобеевского с угрозами,
адресованными против значительной части лабораторий
института, имело характер предупреждения о подготовляющемся
разгроме и автору этих строк чрезвычайно напомнило недобрые
годы 1930-1936, когда в физическом институте хозяйничал
враг народа Б.М.Гессен, пользовавшийся всемерной поддержкой
академиков Иоффе, Мандельштама и Вавилова, а также
теперешних академиков Г.СЛандсберга, М.А.Леонтовича, И.Е.Тамма,
которым удалось провести Гессена, не имевшего ни единой
научной работы, в чл. корр. Акад. наук!..
Обстановка, созданная Конобеевским в институте и на
фак-те, как две капли воды похожа на попытку реставрации
"Гесеновщины".
Это подтверждается тем, что предполагавшееся
выступление по Радио' профессоров С.Н.Блажко, АС.Предводителева,
А.К.Тимирязева и А.А.Космодемьянского по предложению
Конобеевского должно было быть дополнено выступлениями
Г.СЛандсберга и СЭ.Хайкина. После заявления Тимирязева члену
парткома тов. Кругловой, что он принимать участия в
выступлении на радио не будет, т.к. и Ландсберг и Хайкин были
ближайшими сотрудниками Гессена, предложение Конобеевского
было снято, чем кончится дело неизвестно, но во всяком случае
Тимирязев выступать по радио совместно с сотрудниками
Гессена не будет.
В настоящее время Физический Институт Московского
Унив-та, вопреки голословным утверждениям физиков АН.
крупнейший в стране центр физической мысли. Разгром его
приведет к тому, что в стране будет существовать только
один коллектив-монополист... А.Н., связанный между собой
круговой порукой. ЕСЛИ потребуется экспертиза работ этого
коллектива, то это будет возможно лишь путем привлечения
ученых из заграницы, ни один физик в Советском Союзе, после раз-
1 К сожалению, информации, о каком именно выступлении идет речь,
не имеется.
125
грома инст-та физики в Московском Унив-те, не осмелится
выступить ни с одним словом критики монополистов.
Возникновение единой монолитной группы монополистов
стало возможным лишь потому, что все журналы находятся в
их руках, а все физические общества по их требованию
закрыты — голос физической общественности задушен».
Точка зрения противоположной стороны, высказанная через
полгода (из уже цитировавшегося письма С.Т.Конобеевского
Сталину [РАН Ф.1969. Новые поступления]): «Физический
факультет Московского университета, первый физический вуз страны,
с некоторого времени отгородился от подавляющей массы
советских ученых-физиков. Планомерно и систематически
происходит вытеснение с факультета ученых, не подходящих к
установленному стандарту. Развивается и своеобразная
"идеология", распространяется теория особой, университетской
науки, в противоположность нездоровой академической науке.
Склочность, групповщина, боязнь здоровой научной критики,
взаимное перехваливание, самореклама — вот результат
отгораживания факультета от огромной армии научных
работников-физиков...»
Очень яркую картину того, как «в лицах» разыгрывался этот
конфликт, рисует А.С.Предводителев в письме А.В.Топчиеву,
главному ученому секретарю президиума АН СССР ([РАН 411-4а-
290, л.152-154], конец 1953 г.):
«Мне случайно стала известна борьба вокруг моей
кандидатуры в экспертной комиссии технического отделения
[Академии наук]. В этой борьбе не стеснялись пускать в ход
аргументы, которые, надо полагать, исходили из той группы
физиков, которые уже много лет неотступно преследуют меня и
практически мешают мне использовать свои силы в полном
объеме...
Я никогда не представлял, как глубоко идут корни того
преследования, которое, как я убедился, было организовано еще
в 1937 году. Это началось после разгрома троцкистов на
физическом факультете Моск. гос. унив. и после моего назначения
126
деканом физического факультета и директором Физического
института. Я теперь ясно вижу, что это преследование до сих
пор продолжает действовать и отбрасывать меня в категорию
Мюдей, не желательных ни в Академии, ни на каком-либо ином
посту. Раскрыл мне глаза на это обстоятельство только один
прискорбный случай, происшедший в 1945 году, после которого я
увидел, что меня не могут терпеть β некоторых кругах наших
ученых; именно там, где действуют представители Иоффе и
Мандельштама и куда распространяется их влияние. А оно, к
сожалению, чрезвычайно широко даже за пределами Академии.
Прискорбный случай произошел 11 января 1945 г. у С.В.Каф-
танова...
...Капица, Крылов, Мандельштам', Папалекси, Фрумкин,
Алиханов, Семенов, Колмогоров и другие глупо и беспринципно
пытались доказать, что я распустил вожжи на физическом
факультете и даю возможность Кастерину и Тимирязеву вести
пропаганду против теории относительности; что я распустил
проф. Акулова,... что я не пускаю академиков в университет и
т.д. Все это было очень мелко и вздорно...
... Всем присутствующим тогда у Кафтанова академикам
не было дела до позитивного развития физического
факультета. Существенно было, что я не ходил на поклон ни к Иоффе, ни
к Мандельштаму. Существенно было, что я не преклонялся и не
прославлял их школы. Именно эта сторона дела их
интересовала, и это вызвало озлобление против моей деятельности,
направленной на укрепление отсталых участков науки в нашей
стране».
' Здесь А.С.Предводителев неточен, Л.И.Мандельштам скончался в
конце 1944 г. Эта ошибка подчеркивает, что в оценках А.С.Предводителев
руководствовался не только фактическими событиями, но во многом и
своими личными представлениями о происходившем: он понимает
значение в истории конфликта личности отсутствовавшего на описываемом
совещании Мандельштама и в позднем воспоминании невольно добавляет
его фамилию к списку обидчиков.
127
В этом же письме Предводителев указывает, что на
протяжении 15 пет он «пять раз делал попытки попасть в среду
"избранных"», поэтому его личная позиция в этом конфликте
вполне понятна. Она, однако, именно этим и исключительна. В
начале пятидесятых ведущую роль в нагнетании противостояния
начинают играть сотрудники НИИФа, чья мотивация
рациональному объяснению поддается значительно хуже, так как по
научному уровню наиболее активные из них на избрание в АН СССР
претендовать не могли — преобладающими в их аргументации
являются политические мотивы.
Одна из ведущих ролей в конфликте принадлежит,
например, ученику А.С.Предводителева профессору МГУ В.Ф.Ноздреву.
В бывшем Архиве ЦК КПСС хранится, в частности, его большое
письмо 1953 года[ЦХСД 5-17-482(5718), л.63] П.Н.Поспелову,
секретарю ЦК, в котором предпринята попытка проанализировать
обсуждаемый конфликт.
В.Ф.Ноздрев пишет: «...В то время как
империалистическая Америка включает все большее и большее количество
физиков стран, находящихся под ее контролем, в
научно-исследовательскую работу специального назначения и ведет борьбу
буквально за каждого физика, мы не можем до сих пор
объединить в единый коллектив — даже физиков нашей страны. С
полной ответственностью можно сказать, что большое
количество физиков и физико-химиков не привлечены к выполнению
важнейших тем народно-хозяйственного и оборонного значения.
Например, взять хотя бы коллектив физиков Московского
Государственного Университета. По числу физиков, их
квалификации и охвату специальностей этот коллектив способен
выполнить любую задачу, которую поставит перед ним партия и
правительство. Однако поразительна что даже такой
передовой ученый Университета, как профессор Д.Д.Иваненко, один из
авторов современной теории ядра, не привлечен вместе со
своими учениками для решения крупнейших оборонных и
народнохозяйственных проблем, связанных с использованием
внутриатомной энергии. ...Задания, которые получают физики уни-
128
верситета, носят частный характер и не позволяют
использовать основное преимущество университетской физики —
возможность выполнения комплексной тематики».
Причины этого В.Ф.Ноздрев видит в том, что «...для
большинства тех же ученых, которым созданы искусственные
трудности в их научно-исследовательской работе, плотно
закрыты двери и в Академию Наук СССР». И далее: «...Учитывая
большие научно-технические и материальные возможности АН
СССР, неизбрание в Академию передовых ученых ВУЗов в
конечном счете сводится к отстранению большой группы ученых от
полноценного участия в развитии науки и техники в нашей
стране».
На заданный им самим вопрос: «Почему большая группа
советских физиков находится в состоянии неуверенности в
завтрашнем дне, нервозности, подозрительности?», Ноздрев
отвечает следующим образом:
«На мой взгляд, создавшееся явно ненормальное положение
в Советской физике связано с тем обстоятельством, что у
руководства физико-математическими науками оказалась группа
лиц (Несмеянов, Келдыш, Христианович, Петровский, Ландау,
Тамм, Иоффе и др.), проводящих групповую линию, жестко
расправляющаяся со всеми учеными, которые не согласны с их
диктатом (Предводителев А.С., Соколов АЛ, Блохинцев Д.И.,
Иваненко Д.Д., Ржевкин С.Н., Левшин В.Л., Кессених, Кобзев и др.)
На протяжении многих лет эта группа ученых упорно и
планомерно "расставляет " свои кадры на всех ведущих
участках советской науки, в учебных заведениях (Петровский И.Г. и
др.) в Министерстве высшего образования (Прокофьев МА. и
др.). Невозможно рассчитывать при наличии всех необходимых
качеств на избрание в Академию или получение Сталинской
премии, или даже просто на нормальные условия работы если
Вы попали в "черный список" этой монополистической группы.
Очень печальной стороной деятельности этой группы
является то обстоятельство, что она разлагающе действует на
менее в морально-политическом отношении устойчивых уче-
129
ных. Известно, например, что многие ученые неодобрительно
относятся к деятельности этой группы однако молчат, боясь
что их выступления печально отразятся на их научной
деятельности и оценке этой деятельности.
Например, некоторые ученые, избранные в этом году в
Академию, в личной беседе признают, что они молчали до
выборов в АН СССР потому, что иначе им не пришлось бы даже
мечтать об избрании в Академию. Если одни только молчат, то
другие становятся на более недостойный путь подхалимажа и
угодничества...»
«Ввиду особой важности затронутых в этом письме
вопросов», Ноздрев просит лично принять его для более
обстоятельного изложения темы. Аналогичные письма были посланы
Ноздревым «Председателю Совета Министров СССР Г.М.Маленкову и
1-му секретарю ЦК КПСС Я. СХрущеву».
Несколькими страницами ниже будет полностью приведен
другой документ — письмо в ЦК ([ЦХСД 5-17-434(5706), л.149])
декана физического факультета МГУ с 1948 г. профессора
А.А.Соколова и зам. декана физического факультета МГУ доцента
Ф.А.Королева. Оно также содержит ставшие среди
университетских физиков-активистов стандартными формулировки: «группа
физиков-монополистов», «монополисты из Академии наук».
Количество жалоб в вышестоящие органы на притеснения
университетских физиков свидетельствует о масштабах, которые
принял конфликт в конце сороковых — начале пятидесятых
годов. В докладе комиссии Малышева (1954) по результатам
проверки физфака МГУ1 ([ЦХСД 4-9-1118(501), л.170]) упоминаются,
в частности, кроме уже цитированных, письма в ЦК Н.С.Акулова,
Д.Д.Иваненко, СН.Ржевкина, В.К.Семенченко.
Заключение этой комиссии (18.02.1954 г., [ЦХСД 4-9-1118
(501), л.186]) содержит пункт, прямо касающийся
противостояния «университетской» и «академической» физики:
1 Об этой проверке подробнее будет рассказано ниже.
130
«...2. Рекомендовать Министерству среднего
машиностроения СССР, Министерству культуры СССР и президиуму
Академии наук СССР шире использовать ученых физического
факультета МГУ в исследованиях по важнейшим проблемам
современной физики. Обеспечить надлежащую координациию научных
работ, устранив имеющуюся в настоящее время разобщенность
между учеными-физиками Академии наук СССР и Московского
университета».
Факт противостояния университетской и академической
физики нашел отражение также и в принятом по итогам работы
комиссии Малышева постановлении ЦК от 5.VIII 1954 г. «О мерах по
улучшению подготовки кадров физиков в Московском
государственном университете» [ЦХСД 4-9-1118(501)]:
«Между учеными физического факультета Московского
университета и физиками Академии наук СССР отсутствуют
нормальные деловые отношения, что мешает развитию
научной работы и подготовке кадров физиков. Отдельные
профессора препятствовали приглашению на факультет крупных
ученых».
Отдельным пунктом в этом же постановлении предлагается
в качестве одной из мер по ликвидации указанного конфликта
«...освободить от работы в МГУ т.т. Акулова Н.С. и Ноздрева
В.Ф., мешавших установлению нормальных деловых отношений
с учеными Академии наук и других научных учреждений.
Предупредить т.т. Соколова А.А. и Королева Ф.А. о необходимости
изменить свое отношение к привлечению на факультет
крупных ученых из Академии наук СССР и оказать всемерную помощь
в налаживании работы факультета».
Одновременно с реорганизацией физического факультета и
ликвидацией Научно-исследовательского института физики при
МГУ прекращается и разобранный выше конфликт, «физика
университетская» оказывается в нем проигравшей стороной.
Подводя некий предварительный итог, можно сказать, что
корни противостояния «университетской» и «академической»
физики лежат в политических событиях конца тридцатых годов.
131
поддержанных «университетскими» физиками, и что пик раскола
приходится на вторую половину сороковых — начало
пятидесятых годов, когда «университетские» физики вновь активно
использовали публично все принятые в этот период политические
аргументы для выяснения отношений со своими оппонентами.
Позиция их «академических» оппонентов в течение всего
периода противостояния отличалась несколько большей
сдержанностью, их аргументация в различных конфликтах носила по
большей мере конкретно-научный характер, и единственным
реальным методом борьбы с «университетской» физикой было
неизбрание ее представителей в состав АН СССР и недопущение их к
разработке ядерной проблематики.
ТЕМА «ПАТРИОТИЗМА-КОСМОПОЛИТИЗМА»
И ОБСТАНОВКА В КОЛЛЕКТИВЕ НИИФа
Еще одной важной темой, по которой проходило социальное
разделение в коллективе НИИФа (после войны — между
«университетскими» и «академическими» физиками), стало
отношение к кругу явлений жизни советского общества тех лет,
обозначаемому после кампании конца сороковых — начала
пятидесятых годов словами «патриотизм-космополитизм».
В довоенные годы это разделение в какой-то мере уже
проявилось в дискуссиях о том, имеет ли наука интернациональный
характер или же есть физика наша, советская, и физика вся
остальная — буржуазная. При этом А.К.Тимирязев отстаивал
вторую точку зрения, утверждая, что квантовая механика и теория
относительности есть буржуазные разделы физики, которые
способствуют проникновению в советское общество чуждых
западных идеалистических философских теорий.
После войны эта тема претерпела видоизменение в духе
общих тенденций борьбы с космополитизмом. При этом А.К.Тими-
132
рязев получил мощную поддержку в развитии подобных
положений со стороны некоторых своих коллег по университету.
В уже цитировавшемся интервью профессор Я.П.Терлецкий
освещает послевоенную ситуацию в коллективе ученых
физического факультета следующим образом. В ответ на вопрос о степени
«патриотичности» взглядов А.С.Предводителева он говорит:
«Я.Т.: ...он был человеком, подчеркивавшим, что он
русский человек. Русская наука была его кредо.
А.К.: Среди части физфаковцев был развит антисемитизм.
Предводителев к ним, по-моему, не относился?
Я.Т.: У него никогда это прямо не проявлялось. Считается,
что Акулов был антисемитом. Это чувствовалось в разговорах.
А.К.: Кто кроме Предводителева интересовался именно
русской наукой? Тимирязев?
Я.Т.: Тимирязев это не выпячивал. Он просто говорил, что
он придерживается философии диалектического материализма,
он коммунист. Но вообще-то дух такой на физфаке был, по
поводу русской науки...»
О том, как этот «дух» проявлялся, говорит, в частности,
следующий документ ([ЦХСД 5-17-482(5718), л.120]):
«Членам Президиума ЦК КПСС
тов. Г.М.Маленкову
тов. Н.С.Хрущеву
тов. К.Е.Ворошилову
тов. Н.АБулганину
(9.411954 г.)
Считаем своим партийным долгом сообщить Вам
нижеследующее.
В настоящее время ректором МГУ академиком
И.Г.Петровским при поддержке Министерства высшего образования СССР
ускоренными темпами проводятся мероприятия, направленные
на ликвидацию ряда крупных школ и направлений физического
факультета МГУ, берущих свое начало от знаменитых русских
физиков А.Г.Столетова и П.Н.Лебедева.
133
...Мероприятия эти проводятся без привлечения к
обсуждению научной общественности факультета. Цель их — путем
изменения структуры факультета изгнать ряд крупных
русских физиков из Московского Университета.
Напомним, что попытки такого рода предпринимались
монополистической группой физиков (Мандельштам, Иоффе,
Ландсберг, Тамм, Ландау и др.) на протяжении более двадцати
лет, но благодаря твердой и принципиальной позиции
партийной организации всегда оставались без успеха.
Мы считаем, что проводимые ректором Университета
академиком И.Г.Петровским указанные выше мероприятия
носят политический характер и могут весьма печально
отразиться на развитии физической науки и подготовке кадров
физиков в нашей стране.
Просим Вашего вмешательства в решение этого вопроса.
Члены КПСС:
Профессор, доктор физико-математических наук
(Тимирязев А.К.)
Профессор, доктор физико-математических наук
(Ноздрев В.Ф.)
Профессор, доктор физико-математических наук
(Телеснин Р.В.)
Старший научный сотрудник, доктор химических наук
(Шахпаронов М.И.)
Доцент-кандидат наук
(Архангельский М.М.)».
Приведенный в письме ряд «нерусских» фамилий, очевидно,
подобран не случайно. В него не вошли, например, Вавилов,
Капица, Блохинцев.
В краткой послевоенной автобиографии В.И.Романова ([МГУ
201 -1 -92 2 ]) есть такой фрагмент:
«В 1938 г. по клевете двух лиц Шпилърейна и Лапирова-
Скобло, евреев по национальности, особым совещанием при
НКВД СССР я был лишен свободы сроком на 5 лет до 1943 г.»
134
Бывший до 1948 года деканом физического факультета
В.Н.Кессених в выступлении на заседании Оргкомитета говорит
([РАН 596-2-175, л.16]): «Источник идеологической борьбы в
советской физике... непрерывное и незаметное отравление,
которому [целый ряд наших ученых] подвергались как по инерции,
идущей от дореволюционного наследства, так и под
назойливым и наглым воздействием из-за границы. Если в
дореволюционной России в сознании каждого чиновника от науки
воспитывалось чувство рабской колониальной зависимости от
зарубежной науки, то после Октябрьской революции... люди, обязанные
советской власти всем своим существованием... пошли по
линии погони за личной славой, личным благополучием и властью,
оказавшись проводниками вредных зарубежных влияний»
(цитируется по [8], стр.36).
Первый пункт предложенного им проекта постановления
гласит: «Считать первой задачей всех ученых Советского Союза
полное выкорчевывание космополитизма, являющегося
теоретической основой всех идеологических извращений в
отечественной физике» ([РАН 596-2-173, л.71], цит. по [8], стр.36).
Приведенных примеров достаточно для того, чтобы показать
превалирующее среди «университетских» физиков-активистов в
послевоенные годы отношение к теме
«патриотизма-космополитизма».
Как такая атмосфера влияла на положение остававшихся на
факультете ученых, видно из следующего фрагмента уже
цитировавшегося письма С.Т.Конобеевского Сталину [РАН Ф.1969 Новые
поступления]:
«Я согласился с тов. Сергеевым [секретарем парткома
университета] в том, что в настоящее время обострения
взаимоотношений с некоторыми капиталистическими странами, в
частности с Англией, пребывание советских ученых среди
членов научных обществ этих стран является мало оправданным с
политической точки зрения. Форму своего ухода из Institute of
Metals я согласовал с отделом науки ЦК партии...»
135
«ФИЛОСОФСКИЕ» ДИСКУССИИ
ВНИИФе
Как известно, с двадцатых годов А.К.Тимирязев активно
начинает заниматься философскими проблемами естествознания,
причем философская (или псевдо философ екая) аргументация
используется им в качестве оружия против самого различного рода
оппонентов.
Уже в 1928 году он пишет в одном из отчетов о положении в
НИИФе ([МГУ 201-1-459]):
«Необходимо обратить внимание на опасность
идеологической обработки коммунистов и всего студенчества на уклоне
"теоретическая физика" в духе эмпирио-критической
философии». «Уклоном» (специализацией) «теоретическая физика» в
это время заведовал Л.И.Мандельштам.
Тимирязев неоднократно публично (в выступлениях и
публикациях) обвиняет своих противников в «физическом
идеализме» и «махизме», вкладывая в эти слова, особенно с конца
тридцатых годов, политический смысл.
Неоднократно, как уже указывалось, он высказывается
против утверждений, что наука бесклассова, обвиняя оппонентов в
том, что они поддерживают то или иное «буржуазное»,
«империалистическое» или «фашистское» направление в физике
(например, в составленной Тимирязевым программе курса по истории
физики [МГУ 201-1-481] есть тема: «Развитие квантовой
физики в капиталистической системе в период сосуществования
двух систем»; после войны он очень часто употребляет клише:
«фашизатор физики Иордан»).
Пиком «философской» активности «университетских»
физиков может считаться послевоенный период существования НИ-
ИФа, когда философские семинары и диспуты стали необходимым
атрибутом общественной жизни высших учебных заведений. Об
этом феномене очень подробно рассказано в [10], здесь эта тема
будет затронута лишь вкратце.
136
Достаточно ярко можно продемонстрировать обстановку на
философских дискуссиях в НИИФе того периода с помощью
«Отчета о работе семинара по философии физики для профессоров и
преподавателей физического факультета за 1947-1949 гг.» ([МГУ
201-1-467]).
На семинаре обсуждалась известная статья М.А.Маркова «О
природе физического знания» [82]. В отчете говорится:
«Собрание, перенесенное в БФА [Большую Физическую
Аудиторию — А.А.], проходило при большом стечении студентов.
Выступление А.А.Максимова, правильное по своей философской
установке, было по форме довольно бледное. Выступивший с
большим апломбом М.А.Марков увлек довольно значительную
часть студентов (она, видимо, была соответствующим-обра-
зом подготовлена). Появление Маркова было встречено
аплодисментами сплоченных групп студентов. По адресу Максимова
раздавались резкие выкрики... Собрание было отложено и на
следующем же собрании выступлениями ряда коммунистов
участников семинара... настроение было переломлено. Однако
часть студентов продолжала апплодироватъ Маркову.
В дальнейшем по указанию парткома собрания
происходили в малой аудитории без студентов (всегда переполненной)...
Общее отношение к статье получилось единодушно
отрицательное».
«Единодушно отрицательное» отношение у сотрудников
НИИФа вызвала и книга («книженка» — А.К.Тимирязев, [МГУ
201-1-578]) Шредингера «Что такое жизнь с точки зрения
физики» [83]. Также «все в итоге приняли сторону правильного
течения Мичурина-Лысенко».
Здесь можно привести еще один интересный исторический
документ. Речь идет об отражении «философских» дискуссий тех
лет на физическом факультете в «устном народном творчестве»
студентов Московского университета — в написанной в 1949-
1956 гг. студентом МГУ (затем сотрудником ОИЯИ) Герценом
Исаевичем Копыловым (1925-1976) поэме «Евгений Стромынкин»
(впервые издана в 1990 г. в Мюнхене, [84]).
137
Следует сделать предварительное замечание: цитируемая
как исторический документ, поэма предполагает и
соответствующее к ней отношение — какие-либо обиды на автора за
некоторые используемые им образы и выражения, по моему убеждению,
неуместны.
34
Я, может, зря тебя порочу,
взвожу я доблесть в криминал?..
Тогда пойди, взгляни воочъю
на философский семинар...
Идут научные магнаты,
как гномы, сгорблены, мохнаты,
творя приветствий ритуал.
Подобно стынущим планетам
сияя отраженным светом,
идет толпою их вассал.
Гербами в ромбиках сверкая,
специалистов юныхратъ
идет скандалов поджидать.
Идет и поросль молодая,
наш брат студент. Мы смотрим вниз,
где все светила собрались.
35
А[куло]в, тензора создатель,
делец, а с виду арлекин.
Леднев', столпов ниспровергатель,
30-летний вундеркинд.
1 Н.А.Леднев; о нем в письме Я.П.Терлецкого ректору МГУ академику
Петровскому И.Г. (1951 г.) : «Начиная с 1945 г. профессор физического
факультета МГУ Леднев НА. усиленно занимается опровержением
теории относительности. Свою деятельность в этом направлении
профессор Леднев широко рекламирует. ... чл.-корр. АН СССР проф. Боголюбов
Н.Н., проф. Соколов А.А., проф. Иваненко Д.Д., проф. Терлецкий ЯЛ. и
другие с несомненностью показали, что попытки проф. Леднева
опровергнуть теорию относительности основаны на зяементарных
математических ошибках, а предлагаемые им "новые теории" внутренне
противоречивы и расходятся с опытом».
138
ДД', знаток интерпретаций
явлений с помощью трех пальцев.
Вот Власов, факультетский лев,
фанатик ярый буквы/.
С ним рядом Саввич', спорщик ярый,
дурак И[оздре]в, седой Ильин,
а вот и памятника сын',
встав пред затихшим семинаром,
взметает вороха старья
академически остря.
36
В те дни, когда на бюст у двери
садился первый пыли слой,
науки нашей Гулливеры
сюда являлись. Здесь порой
Столетов выступал блестящий,
И Тимирязев — настоящий! —
его послушать приходил.
Вавилов кванты здесь ловил.
И здесь встречали встречей жаркой
Ленгмюра, Бора, Жолио,
из наших тоже кой-кого:
здесь выступал отважный Марков,
здесь Хайкин курс махистский свой
прочел. Здесь и сейчас порой
37
сечет рукою воздух Власов,
Семенченко нам уши рвет,
и, речь перемежая плясом,
свой Млодзеевский курс ведет.
Жуя мочалу, лепет детский
здесь издает ЯМ.Терлецкий,
и Соколов ввергает в сон
1 Д.Д.Иваненко
' А.С.Предводителев
'А.К.Тимирязев
тьмой формул, и добряк Самсон
кием колотит по экрану,
и Тихонов, ученый кот,
мурлычит, жизни всем дает
здесь Рабинович неустанный,
и Иваненко-эрудит
по часу кряду ерундит.
Мы отвлеклись в своей прогулке.
А в это время семинар
не клал на свой язык охулки,
грозя махизма семенам,
идеализма пни корчуя...
А впрочем, хват ит! Не хочу я
касаться этихлипкихтем...
Скажу лишь вот что: тьму проблем
здесь освещали в словопреньях:
что глуп Эйнштейн, вредитель —Бор,
а физик — не макроприбор,
а социальное явленье;
и осветив, пошли домой.
А тьма так и осталась тьмой.
Еще одним «философским» эпизодом истории физфака,
часто упоминавшимся в различных письмах о положении на
физическом факультете в конце сороковых — начале пятидесятых годов,
стала защита Х.М.Фаталиевым диссертации на соискание степени
доктора физико-математических наук «Борьба за диалектический
материализм в истории советской физики».
В 1949 году в «Вестнике Московского Университета» была
опубликована статья В.Ф.Ноздрева «О работе Х.М.Фаталиева
"Борьба за диалектический материализм в истории советской
физики"» [85], посвященная итогам обсуждения на философском
семинаре физического факультета МГУ тезисов диссертации.
Отмечая, что очень правильным был выбор способа
периодизации этапов борьбы за диалектический материализм в совет-
140
ской истории физики, — а именно, совпадающий с этапами
развития советского общества из «Краткого курса ВКП(б)
(«восстановительный период», «период индустриализации» и т.д.), —
В.Ф.Ноздрев отмечает в то же время ряд недостатков работы. Он
пишет следующее: «Доклад тов. Фаталиева вызвал оживленную
дискуссию. Выступившие профессора Предводителев, Кессених,
Георгиев, Тимирязев, доцент Кудрявцев и другие дали высокую
оценку работе, отметили глубину и широту замысла автора.
... Наряду с этим, автору было указано на некоторые
недостатки и упущения в его работе.
Так автор, правильно оценивая ведущую роль партии в
развитии советской физики, не раскрывает полностью в своем
исследовании, кто же являлся проводником этих идей партии
на местах, как конкретно развивалась эта борьба в отдельных
ведущих физических коллективах.
Указывалось также на неполноту анализа вредоносной
работы контрреволюционного троцкизма в лице менъшинствую-
щего идеализма в области физики».
В этой же статье страницей выше эти последние
«философские» термины расшифрованы и привязаны к конкретным
событиям недавней истории института: «новая разновидность
ревизионизма — менъшинствующий идеализм (Гессен, Шубин, Апи-
рин и др.), который являлся по существу теоретической базой
контрреволюционного троцкизма».
Приведенные примеры «философской» деятельности ряда
сотрудников физического факультета и НИИФа добавляют
необходимые штрихи в социальный портрет коллектива института
послевоенного периода.
РЕОРГАНИЗАЦИЯ ФИЗИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА,
ЛИКВИДАЦИЯ НИИФа (1954)
IR61 ОБСТАНОВКА НА ФАКУЛЬТЕТЕ В КОНЦЕ СОРОКОВЫХ —
в ' ' НАЧАЛЕ ПЯТИДЕСЯТЫХ ГОДОВ
Ниже будут освещены основные эпизоды истории
института, последовавшие за смещением в конце 1946 г. С.Т.Конобеев-
ского и непродолжительным периодом (1947 г.), когда деканом
был В.Н.Кессених.
С 1948 года деканом физического факультета МГУ и
директором НИИФа становится А.А.Соколов'. При его участии или
молчаливом согласии проходили все описываемые ниже события.
Главным из них, несомненно, можно считать проходившую в
1949 году подготовку к проведению «всесоюзного совещания» по
физике, которое должно было стать аналогом знаменитой сессии
ВАСХНИЛ1948 года (разбор Совещания 1949 года далеко выходит
за рамки работы о НИИФе и физическом факультете МГУ; с
подробным исследованием подготовительных материалов
Совещания можно ознакомиться в [86], большое внимание подготовке
Совещания уделено также в [10]).
Университетские физики принимали в заседаниях
оргкомитета по подготовке этого совещания самое активное участие.
Более половины всех активистов предоставила только одна из пяти
официально отвечающих за ход совещания организаций —
физический факультет МГУ ([87], стр.50).
После того как практически подготовленное совещание
было все-таки отменено, университетскими физиками стали
предприниматься иного рода попытки изменить ситуацию. В
основном это вновь были письма в ЦК КПСС и другие аналогичные
инстанции.
1 Краткую биографию А.А.Соколова см. в Приложении.
142
Некоторые из писем поражают своей тенденциозностью и
агрессивностью. Так, например, письмо Н.С.Акулова (сведения
приводятся по [10], стр.154-155) посвящено деятельности
«антипартийной группы физиков» (Мандельштам, Папалекси,
Иоффе и Капица), «дезорганизующих» работу советских физиков на
протяжении более тридцати лет. Письмо содержит сведения о
шпионской деятельности Папалекси и Мандельштама в пользу
Германии в годы первой мировой войны, о связях
«антипартийной группы физиков» с Троцким и германским генеральным
штабом (через Б.М.Гессена), с «Параллельным антисоветским
троцкистским центром» Пятакова (через И.Е.Тамма), в сотрудничестве
с троцкистско-сионистской группой в составе прфессоров Кагана,
Ландсберга, Апирина, Горелика, Шубина1. «Группа
Мандельштама была теснейшим образом связана со шпионско-дшерсионны-^
ми группами в Ленинграде и Харькове... Шпионская группа
Мандельштама принимала различные меры к укреплению своего
положения путем взаимной поддержки членов этой группы, а
также путем использования примыкавших или подпавших под
их влияние ученых (например: С.И.Вавилов, ЕАВведенский и
др.)». После ряда «провалов» остатки группы были
«консолидированы академиком Капицей», которого из Англии
«перебросили» в СССР. И т.д., и т.п.
Письмо о засилии космополитов (Хайкин, Марков, Ландау,
Тамм, Гинзбург, Леонтович), терроризирующих сотрудников
физического факультета и дезорганизующих его работу, было
направлено в ЦК также Ф.А.Королевым ([10], стр.156).
Одно из последующих писем вместе с Королевым подписал и
ААСоколов:
«8.Ш.1953г.
Секретарю ЦК КПСС тов. П. Н.Поспелову.
Глубокоуважаемый Петр Николаевич!
Считаем своим долгом сообщить Вам, что в настоящее
время перспективы развития физики в нашей стране находят-
' Пометка Акулова о Шубине — «псевдоним».
143
ся в большой опасности. Это связано с тем, что в результате
прошедших выборов в АН СССР на ряд вакансий были избраны
лица, недостойные по своим деловым и политическим
качествам, но зато угодные монополистической группе физиков, в то
время как ряд крупнейших физиков МГУ, АН СССР и других
учреждений, и особенно ученые-коммунисты, неугодные
монополистам, не были избраны.
Одновременно с проведением выборов весьма усилились
попытки монополистической группы физиков захватить в свои
руки подготовку кадров физиков в МГУ. В связи с этим ряд
ведущих работников физического факультета, а также
факультет в целом начал подвергаться совершенно незаслуженной
дискредитации, которая, к сожалению, поддерживается
ректором МГУ акад. И.Г.Петровским.
Ввиду того, что все эти вопросы имеют государственно
важное значение и ряд из них не может быть изложен в
открытом письме, просим Вас лично принять нас для изложения
сущности дела.
Декан физического факультета МГУ,
Лауреат Сталинской премии, профессор (АА.Соколов)
Зам. декана физического факультета МГУ,
Лауреат Сталинской премии, доцент (Ф.АКоролев)»
[ЦХСД 5-17-434(5706), л.149].
На подобные письма ввиду серьезности предъявляемых
обвинений и высочайшего статуса адресата жалоб пришлось
отвечать и представителям другой стороны. В одном из писем на имя
Н.СХрущеваи Г.М.Маленкова ([ЦХСД 5-17-434(5706), л.151],
ноябрь 1953 г.), подписанном Министром культуры Пономаренко,
Министром среднего машиностроения Малышевым, Президентом
АН СССР Несмеяновым и Академиком-секретарем
физико-математического отделения АН СССР Келдышем, в очередной раз
дается исчерпывающий анализ положения на физическом факультете
144
МГУ, а также предлагаются соответствующие меры по
исправлению ситуации.
В письме отмечается (подробное изложение текста письма
см. в Приложении), что «научная работа находится на низком
уровне и далеко отстает от советской физической науки», что
«по основным физическим специальностям факультет готовит
студентов на значительно более низком уровне, чем это
требуется», что преподавательский состав «re своей подавляющей
части не имеет необходимых знаний и опыта для того, чтобы
взять на себя руководство преподаванием и исследовательской
работой в сколько-нибудь крупных разделах физики».
В письме говорится, что «г...в течение многих лет
физическим факультетом Московского Университета управляет без-
принципная группа не представляющих, в значительной своей
части, никакой научной и педагогической ценности работтг
ков.
В свое время участники этой группы выжили из
Московского университета целый ряд крупных ученых-физиков
академиков В.А.Фока, М.А.Леонтовича, И.Е.Тамма, члена-корреспондента
СТ.Конобеевского и других.
В настоящее время эту группу возглавляют: заместители
декана факультета Ф.АКоролев и Р.В.Телеснин, профессора
В.Ф.Ноздрев и Х.М.Фаталиев и активную помощь им оказывает
декан факультета А.А.Соколов.
... Эта группа под предлогом борьбы с идеалистическими
взглядами дискредитирует крупнейших ученых нашей страны и
в то же время поддерживаает людей, не знающих современную
физику, например инженера А.П.Знойко (заведующий лаборато-
рией№ 15 физического факультета)'...»
В качестве мер по выправлению ситуации на факультете
предлагается смена руководства (и состава ученого совета)
факультета, привлечение на факультет целого ряда физиков,
реорганизация структуры факультета и др.
' 0 лаборатории инженера А.П.Знойко более подробно
рассказывается в последней главе.
145
В письме указано, что ситуация на факультете излагается по
результатам бесед с академиками И.В.Курчатовым, МАЛеонто-
вичем, С.Л.Соболевым, М.А.Лаврентьевым, В.А. Фоком, И.Е.Таммом,
Л.А.Арцимовичем, И.Г.Петровским, членом-корреспондентом
М.Г.Мещеряковым, профессором Д.И.Блохинцевым, Д.В.Скобель-
циным, А.Д.Сахаровым.
Приведенный перечень фамилий показывает, насколько
широко к началу пятидесятых годов осознавалась ненормальность
положения на физическом факультете МГУ.
Следует кратко остановиться также на позиции физматов-
ской молодежи в описываемых конфликтах. Как и в первые годы
существования НИИФа, когда студенты сыграли немалую роль в
приглашении Л.И.Мандельштама, они в начале пятидесятых
своей активной позицией также способствовали реорганизации
факультета'.
Об этом, в частности, свидетельствует следующий эпизод. В
документе, озаглавленном «Информация о двенадцатой
партийной конференции Московского государственного университета»
([ЦХСД 5-17-434(5706), л.151] 6, 7, 8 декабря 1953 г.), есть
фрагмент, демонстрирующий методы «подрывной работы»,
применявшиеся против «университетских» физиков их оппонентами:
«Желание комсомольцев поставить в известность
партийные органы о недостатках в работе физического
факультета было использовано некоторыми комсомольцами в период
комсомольской конференции для противопоставления
комсомольской организации партийной, для огульного охаивания
большей части профессорско-преподавательского состава
физического факультета. Было установлено, что перед
комсомольской конференцией академик Ландау, который не работает
в университете, приходил к студентам физического
факультета β общежитие и имел беседу с ними о недостатках работы на
Ю.В.Талонов, например, даже утверждает, что именно благодаря
усилиям комсомольцев физфака было принято Постановление ЦК о
физическом факультете МГУ, которое будет приведено ниже.
146
факультете. После этого Карасик и другие комсомольцы стали
настаивать на смене руководства физического факультета.
Выступавшие на партийном активе и партийной
конференции осудили поведение таких комсомольцев и указывали на
то, что академик Ландау и другие физики использовали
недостатки в работе физического факультета для дискредитации
руководства факультета и некоторых руководителей кафедр».
15 6 2 ПОВЕРКА СИТУАЦИИ НА ФИЗИЧЕСКОМ ФАКУЛЬТЕТЕ
КОМИССИЕЙ В.А.МАЛЫШЕВА
В конце 1953 года по поручению ЦК КПСС была создана
комиссия по обследованию ситуации на физическом факультете
МТУ под председательством Министра Среднего машиностроения
В.А.Малышева, в которую, помимо сотрудников ЦК, входили
И.В.Курчатов, А.Н .Несмеянов, И.Г.Петровский.
В заключении этой комиссии [ПХСД 4-9-1118(501), л.183],
предоставленном в ЦК КПСС, указывается', что на физическом
факультете «уровень учебной и научной работы по основным
физическим специальностям не соответствует современным
требованиям». Подчеркивается, что «...одной из существенных
причин слабой работы физического факультета является далеко
недостаточное участие в работе факультета ведущих ученых.
Крупнейшие советские физики, успешно разрабатывающие
важнейшие проблемы в области современной физики, не
принимают участия в работе физического факультета МГУ».
«На физическом факультете выполняется значительное
число научно-исследовательских работ в области физики, —
говорится в отчете. — Однако уровень многих научных
исследований, проводимых на факультете, недостаточно высок. Ученые
факультета слабо привлечены к разработке важнейших про-
' Подробное изложение текста заключения комиссии см. в
Приложении.
147
блем современной физики в специальных институтах АН СССР и
Министерства среднего машиностроения СССР. На постановке
научной и учебной работы на факультете отрицательно
сказывается проявление групповщины со стороны некоторых
работников факультета (Акулов, Королев, Ноздрев, Шушпанов),
что мешает привлечению на факультет крупных ученых из
Академии наук СССР и других научных учреждений и тем самым
усугубляет отрыв физического факультета от важнейших
исследований, проводящихся вне университета».
По мнению комиссии, «...существующие недостатки в
работе факультета во многом объясняются
неудовлетворительным руководством научной и учебной работой со стороны
деканата факультета и ректората МГУ. Декан факультета
профессор Соколов А.А. уделяет мало внимания руководству
факультетом, передоверяя решение большинства вопросов своему
заместителю доценту Королеву Ф.А., который не пользуется
авторитетом среди профессорско-преподавательского состава
и применяет канцелярско-бюрократические методы работы.
Доцент Королев в течение ряда лет исполняет обязанности
заведующего кафедрой оптики, которая в последние годы не
обеспечивает необходимого научного уровня работы».
Далее в отчете перечисляются другие недостатки работы
факультета и предлагается набор мер, способных, по мнению
авторов отчета, улучшить ситуацию: «укрепить руководство
физического факультета МГУ»; «привлечь дополнительно к
преподаванию на физическом факультете крупных специалистов по
новым областям физики и освободить работников, не
отвечающих требованиям, предъявляемым к
профессорско-преподавательскому составу МГУ»; «...рекомендовать Министерству
среднего машиностроения СССР, Министерству культуры СССР и
президиуму Академии наук СССР шире использовать ученых
физического факультета МГУ в исследованиях по важнейшим
проблемам современной физики. Обеспечить надлежащую
координацию научных работ, устранив имеющуюся в настоящее вре-
148
мя разобщенность между учеными-физиками Академии наук
СССР и Московского университета».
Кроме того, отдельным пунктом предлагается: «Считать
целесообразным закрыть лабораторию № 15, штаты и
оборудование лаборатории использовать для
научно-исследовательских работ физического факультета».
По результатам обследования физического факультета МГУ
комиссией был предложен проект постановления ЦК по
физическому факультету МГУ [ЦХСД 4-9-1118(501), л.170]:
«5. Ш. 1954 г.
О мерах по улучшению подготовки кадров физиков
в Московском государственном университете.
ЦК КПСС устанавливает, что в подготовке кадров физиков
в Московском государственном университете имеются крупные
недостатки.
Уровень учебной и научной работы на физическом
факультете МГУ не соответствует современным требованиям. Лек^
ционные курсы по важнейшим разделам физики еще не стали
основной формой преподавания. Студенты перегружены
второстепенными курсами, вследствие этого не получают
достаточных практических навыков ведения исследовательской
работы. По ряду специальных дисциплин нет учебников и учебных
пособий. Физический факультет недостаточно обеспечен
ведущими кадрами ученых по некоторым основным научным
направлениям. Имеющиеся на факультете крупные ученые
принимают малое участие в учебной работе.
Структура физического факультета страдает
существенными недостатками. Отдельные научные направления
чрезмерно раздроблены на различные кафедры
На подготовке физиков в Московском университете
отрицательно сказывается и то обстоятельство, что ученые
физического факультета недостаточно привлекаются к разработке
ряда важнейших задач современной физики.
... Между учеными физического факультета Московского
университета и физиками Академии наук СССР отсутствуют
149
нормальные деловые отношения, что мешает развитию
научной работы и подготовке кадров физиков. Отдельные
профессора препятствовали приглашению на факультет крупных
ученых.
... В целях улучшения подготовки кадров физиков в
Московском университете ЦК КПСС постановляет:
... привлечь к преподаванию на физическом факультете
крупнейших ученых особенно по новым областям и
направлениям физики из АН СССР и других научно-исследовательских
учреждений и учебных заведений. Наряду с этим принять меры к
улучшению работы по выращиванию молодых научных кадров
на физическом факультете МГУ.
3) Утвердить деканом физического факультета МГУ
т. Фурсова B.C., освободив от этой работы т. Соколова АА
Разрешить т. Фурсову продолжать работу в Министерстве
среднего машиностроения.
4) Освободить от работы в МГУ т.т. Акулова Н.С. и Нозд-
реваВ.Ф., мешавших установлению нормальных деловых
отношений с учеными Академии наук и других научных учреждений.
Предупредить т.т. Соколова АА. и Королева Ф.А о
необходимости изменить свое отношение к привлечению на факультет
крупных ученых из Академии наук СССР и оказать всемерную
помощь в налаживании работы факультета».
Отдельные пункты проекта постановления не
удовлетворили своей неконкретностью в отношении причин сложившейся
ситуации членов комиссии Несмеянова и Курчатова. К
приведенному проекту прилагается текст их замечаний ([ЦХСД 4-9-1118
(501),л.191]).
«ЗАМЕЧАНИЯ
к проекту постановления ЦК КПСС
О мерах по улучшению подготовки кадров физиков
в Московском государственном университете.
Считаем, что в записке Комиссии под председательством
В.АМалышева не отражена в необходимой мере главная
причина неудовлетворительной работы физического факультета
Московского Государственного ун иверситета.
150
По нашему мнению, она заключается в наличии среди
работников физического факультета МГУ организованной
групповщины, возглавляемой профессорами и преподавателями
физического факультета Московского университета Ноздревым,
Королевым, Акуловым, Шушпановым, Фаталиевым. Именно эти
лица сопротивлялись привлечению на физический факультет
самых крупных советских физиков, а декан факультета
А.А.Соколов оказался на поводу у этой группы. Ректор
университета академик Петровский пытался выправить положение,
но его усилия не получили должной поддержки со стороны
Министерства культуры.
В силу этого мы бы считали необходимым
сформулировать 4-й абзац вводной части проекта постановления ПК КПСС
"О мерах по улучшению подготовки кадров физиков в
Московском государственном университете" следующим образом:
"Крупнейшие недостатки в работе физического
факультета МГУ объясняются в значительной мере
неудовлетворительным руководством со стороны деканата, выразившимся в
том, что деканат факультета оказался в плену имеющей
место на физическом факультете МГУ групповщины, вследствие—
чего было невозможным привлечение на факультет крупных
ведущих физиков, а ректорат университета, хотя и принимал
меры, но не сумел выправить создавшееся положение, не
получая надлежащей поддержки в Министерстве культуры".
Кроме того, считаем более правильным п. 2-й изложить в
следующей редакции:
"Рекомендовать Министерству среднего машиностроения.
Министерству культуры СССР и Академии наук СССР шире
использовать ученых физического факультета Московского
Государственного университета в исследованиях по важнейшим
проблемам современной физики и обеспечить надлежащую
координацию научных работ по физике, ведущихся в Академии
наук СССР и Московском университете".
АНесмеянов
И.Курчатов»
151
Текст приведенного выше «Замечания...» не сказался на
окончательном варианте итогового постановления ЦК КПСС,
которое, с незначительными смягчениями формулировок,
практически совпадает с вариантом, предложенным комиссией. В то же
время и в таком варианте это постановление явно означало
поражение университетских физиков.
Новым деканом факультета был назначен «человек
Курчатова» В.С.Фурсов, кардинально был изменен состав Ученого
совета, в него вошли практически все представители «партии
академиков».
Ниже приводится выдержка из отчета нового декана
факультета В.С.Фурсова о выполнении Постановления ЦК КПСС
([ПХСД 5-17-482(5718), л.276]):
«сов.секретно 14.ХП.1954 г.
СПРАВКА
о выполнении Постановления Секретариата ЦК КПСС
от 5 августа 1954 года «Омерах поулучшению подготовки
физиков в Московском государственном университете»
(по пунктам постановляющей части).
... 2-6. К чтению лекций привлечены академики: И.Е.Тамм,
М.АЛеонтович, Л.А.Арцимович, И.К.Кикоин, Л.Д.Ландау
(факультативный курс), профессор Лукьянов.
... б-в. Реорганизована лаборатория Μ 15 при
максимальном использовании кадров лаборатории для работы на
факультете. Тов. ЗнойкоАЛ. от работы в МГУ освобожден.
... 8-а. К участию в тематике МСМ1 дополнительно
привлечены АЛХоколов, Д.Д.Иваненко...
Декан физического факультета
(В.СФурсов)
14.Ш.1954г.»
' Министерство Среднего Машиностроения.
152
На этом, в общем-то, и завершилось публичное
противостояние «университетской» и «академической» физики —
характерный признак последнего этапа существования Института физики
при МГУ.
Одновременно с этим, в связи с переездом физического
факультета в новое здание на Воробьевых (Ленинских) горах, была
проведена реорганизация структуры факультета, в ходе которой
и сам НИИФ формально прекратил свое существование.
1.6
ОБЩИЕ ВЫВОДЫ
ПО СОЦИАЛЬНОЙ ИСТОРИИ НИИФа
Такова в общих чертах сюжетная канва жизни НИИФа (о
научной стороне речь еще пойдет особо).
Социальная история Научно-исследовательского института
физики при МГУ довольно полно может быть представлена как
ряд последовательно сменявших друг друга конфликтов.
На первом этапе (до середины тридцатых годов) эти
конфликты — конфликты «тимирязевцев» и «мандельштамовцев-гес-
сеновцев» — носят характер внутриинститутских и
основываются преимущественно на разногласиях по вопросам кадровой
политики руководства НИИФа.
В то же время уже на первых этапах конфликтов отчетливо
проявляется их составляющая, связанная с чисто научными раз-
154
ногласиями (дискуссия вокруг опытов Миллера) и оформившаяся
в виде противостояния «старой» и «новой» физики. Значительное
влияние на протекание ряда ранних конфликтов оказала
деятельность Лебедевского физического общества, ставшего
формальным центром, вокруг которого группировалась по чисто
научным признакам (неприятие новой физики) и по признаку
«борьба за научные традиции» одна из конфликтующих сторон
(«тимирязевцы») в середине двадцатых годов.
С этими конфликтами первого десятилетия существования
НИИФа непосредственно связано как возникновение научной
школы Л.И.Мандельштама, так и ее окончательное оформление в
сложившейся обстановке внутриинститутской обособленности.
На последующих (начиная с конца тридцатых годов) этапах,
совпадавших по времени с новым институциональным
оформлением конфликтовавших прежде групп (конфликт «университет—
ской» и «академической» физики), конфликты, в которых
фигурируют сотрудники НИИФа, приобретают большую остроту,
выходят за рамки чисто межличностных конфликтов и становятся
выражением существенных различий в социальных установках,
преобладающих в каждой из конфликтовавших групп физиков.
Обобщая, можно обозначить эти различия следующим образом.
Представители группы «Гессена-Мандельштама» (затем —
«академической» группы) отличались от своих оппонентов более
независимыми общественными взглядами (в частности, среди
этих физиков непропорционально велика доля лиц, проявивших в
различных ситуациях свое негативное отношение к
определенным аспектам советской общественной жизни). «Тимирязевцы»
(«университетские» физики), напротив, во всех конфликтах,
имевших «идеологическую» подоплеку, придерживались
позиций, совпадающих с руководящими указаниями партии, что
выражалось: в необоснованно частом привлечении марксистской
философии при разрешении чисто научных разногласий; в
одобрении некоторых репрессий конца тридцатых годов (расстрела
Б.М.Гессена); в активном участии в кампании по борьбе с космо-
155
политизмом; в активнейшем содействии подготовке
несостоявшегося совещания по физике 1949 г. (которое должно было стать
аналогом также поддержанной большинством «университетских»
физиков сессии ВАСХНИЛ1948 г.).
часть
ОСОБЕННОСТИ
НАУЧНОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
НИИФа
В этом разделе будет дан обзор научной деятельности
некоторых сотрудников института, не отраженной в основных
публикациях о НИИФе, но играющей важную роль в понимании причин
как ряда конкретных конфликтов, так и специфического
отношения к НИИФу в целом.
В цитированной ранее статье Иоффе [81] 1937 года для
характеристики НИИФа используется выражение «центр
реакционной физики». В «письме четырех академиков»^1944 г.
(А.Ф.Иоффе, А.Н.Крылова, П.Л.Капицы, А.И.Алиханова) прямо
говорится, что «...положение, создавшееся на факультете,
характеризуется тем, что вместо передовой науки там получают
возможность развиваться отсталые течения, часто
переходящие в лженауку». Аналогичную точку зрения высказывает в
своем письме (см. прилож.) В.А.Фок: «...личный состав физического
факультета МГУ (в особенности же молодые сотрудники) ...
испытывает настойчивое давление в сторону лже-науки».
Выяснению причин такого отношения к НИИФу и посвящен
настоящий раздел.
Следует в то же время учитывать, что
Научно-исследовательский институт физики при физическом факультете МГУ внес
заметный вклад в развитие многих направлений советской
физики. Акцентирование на неизученных негативных сторонах
научной деятельности НИИФа, вполне осознанно проводящееся в этом
разделе, может привести к искаженному представлению о
суммарной составляющей деятельности НИИФа.
Поэтому (несмотря на то что позитивная научная продукция
института уже достаточно хорошо изучена) ниже приводится
обзор работ о НИИФе, создающий необходимый контекст для
правильного восприятия второй — «обличительной» — части
раздела.
159
ил
НОРМАЛЬНАЯ НАУЧНАЯ
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НИИФа
Научные достижения Института физики МГУ подробно и
полно описаны в ряде специально посвященных этому
публикаций ([1-3] и др.). Ниже приводится краткое обобщение этих
сведений, дополненное на основании некоторых архивных
материалов ([МГУ 46-1-154] и др.).
Как уже отмечалось, интенсивность
научно-исследовательской работы института значительно возросла, начиная с 1930
года. Прежде всего, значительно увеличилась численность научных
работников (в тридцатые годы — более 70 человек ([МГУ 46-1-
29]); в сороковые — около 100 ([МГУ 46-1-178]), при общей
штатной численности, включающей технический персонал, свыше 200
человек). В институте выделился ряд исследовательских
лабораторий (вместо двух-трех отделений, как это было до 1930 г.), в
которых сосредоточилась исследовательская работа по
соответствующим направлениям (количество и наименования лаборато-
160
рий с годами изменялись, общее их количество колебалось около
10 — см., например, [МГУ 46-1-29], [МГУ 46-1-178], [МГУ 46-1-
110]).
Более или менее неизменным ядром оставалась следующая
группа лабораторий: лаборатория молекулярных и тепловых
явления лаборатория рентгеноструктурного анализа, лаборатория
магнетизма, лаборатория колебаний, лаборатория оптики,
лаборатория электронных и ионных процессов, кафедра
теоретической физики, также входившая в состав института.
Таким образом, можно отметить лишь несколько
направлений, которые не получили должного развития в годы
существования института, — это ядерная физика, физика
полупроводников и физика низких температур. При этом следует отметить, что
с конца тридцатых годов на факультете существовали
лаборатории (затем отделения) строения вещества и низких температур,
но в состав Научно-исследовательского института ^физики они
никогда не входили и оставались формально самостоятельными
исследовательскими единицами (первую возглавлял Д.В.Скобель-
цин, на ее основе возник нынешний НИИЯФ МГУ; вторую —
П.Л.Капица, к университету лаборатория фактически не имела
отношения, базой ее был Институт физических проблем АН СССР,
где проходил практикум студентов физического факультета).
По остальным перечисленным выше направлениям
сотрудниками института успешно велась активная исследовательская
работа.
Очень большой вклад сотрудники НИИ Фа внесли в
теоретическую физику. О работах школы Мандельштама в области
теории колебаний будет особо сказано ниже. Вначале перечислим
другие значительные результаты теоретиков института.
В связи с широко поставленными экспериментальными
исследованиями открытого Л.И.Мандельштамом и Г.С.Ландсбергом
в 1928 году явления комбинационного рассеяния света, важные
теоретические результаты по этой теме были получены в начале
тридцатых годов М.А.Леонтовичем.
161
В 1933-1935 гг. И.Е.Таммом и его учениками были
выполнены известные работы по теории взаимодействия частиц в
квантовой механике («обменное» взаимодействие между
элементарными частицами).
Развивая квантовую теорию фотоэффекта в металлах,
И.Е.Тамм впервые показал различие между поверхностным и
объемным фотоэффектом. И.Е.Тамм и Д.И.Блохинцев разработали
теорию этого явления.
Ряд результатов был получен Д.И.Блохинцевым при
исследовании влияния периодической структуры твердых тел на
протекание эффекта Холла. Им также были заложены основы
современной теории люминесценции кристаллофосфоров.
А.А.Власов (1933) и А.А.Власов и В.С.Фурсов (1936,1939)
создали последовательную теорию, объясняющую причину
аномально больших ширин спектральных линий в однородных газах,
которая учитывала различные типы взаимодействия между
возбужденными и невозбужденными атомами.
А.А.Власов в 1934 г. получил важные результаты,
указывающие на возможность взаимодействия электронов в твердом теле
через поле фононов, выступающее в качестве промежуточной
среды.
В дальнейшем, развивая теорию электронной плазмы,
А.А.Власов показал недостаточность существовавших
представлений о взаимодействии заряженных частиц в плазме и создал
новую теорию, основанную на дальних и коллективных
взаимодействиях (эти идеи были выдвинуты и математически
оформлены им в 1937 году — [88]). Основное уравнение теории получило
название «уравнения Власова» и широко используется в мировой
научной литературе (см. [89])
Ряд общих методов статистики неравновесных систем и
теории броуновского движения был развит учеником И.Е.Тамма и
М.А.Леонтовича Я.П.Терлецким и его сотрудниками. В 1940 г. (за
год до создания бетатрона Керстом) ЯЛ.Терлецкий впервые
предложил релятивистскую теорию индукционного ускорителя,
объяснившую также ряд особенностей космического излучения.
162
Я.П.Терлецким и его группой были проведены исследования
возможности разогревания плазмы сжимающимся магнитным полем.
Также Я.П.Терлецким был предложен метод получения
сверхсильных магнитных полей путем сжатия проводящих оболочек
кумулятивным взрывом (см.[90]).
Одним из значительных вкладов НИИФа в теоретическую
физику являются также работы сотрудников института
(Д.Д.Иваненко, И.Я.Померанчук А.А.Соколов) по теории синхротронного
излучения, начатые в 1944 г. Эти работы дали результаты,
оказавшиеся существенными при рассмотрении радиоизлучения
Солнца и Галактики и при разработке ускорителей. Ими также
были заложены основы развития ряда современных технологий,
использующих синхротронное излучение. Следует отметить и
работы Д.Д.Иваненко, А.А.Соколова и их учеников по квантовой
теории поля.
Вероятно, следует также упомянуть в связи с Институтом
физики работы Н.Н.Боголюбова по фундаментальным вопросам
статистической физики и квантовой теории поля: Н.Н.Боголюбов
с 1943 года работал на кафедре теоретической физики (уже после
ликвидации НИИФа в 1954 г. он возглавил эту кафедру). В
работах 1945-1947 гг. Н.Н.Боголюбов получил важные результаты в
классической статистической механике («цепочки кинетических
уравнений Боголюбова»). В работах 1947-1949 гг. по квантовой
статистической физике им был развит метод приближенного
вторичного квантования, с помощью которого были получены
фундаментальные результаты по теории вырожденных неидеальных
квантовых газов, заложившие основы построения
микроскопической теории сверхтекучести гелия П.
Наконец, особо следует отметить область, в которой
сотрудники Института физики МГУ сыграли основополагающую роль.
Общепризнано, что наиболее значителен вклад сотрудников
НИИФа в создание современной теории колебаний.
Под непосредственным руководством Л.И.Мандельштама и с
участием Н.Д.Папалекси А.А.Андроновым, А.А.Виттом, С.Э.Хайки-
ным, Г.С.Гореликом, С.П.Стрелковым и другими проводились ши-
163
рокие исследования в области теории колебательных процессов в
нелинейных системах и изучение различных колебательных
систем. Был сформулирован ряд общих положений
последовательной математической теории нелинейных колебаний (см.[91]).
Были открыты новые явления — резонанс второго рода,
акустическое захватывание. Развиты методы анализа процессов
синхронизации и параметрического возбуждения колебаний, дано
обобщение теории резонанса на системы с периодически
изменяющимися параметрами. Изучены явление комбинационного
резонанса, возникновение автоколебаний в аэродинамических
потоках и успешно рассмотрены многие другие вопросы теории
колебаний.
Деятельность представителей возникшей в стенах НИИФа
школы Л.И.Мандельштама успешно протекала и во многих других
научных центрах страны (ФИАН, Горьковский университет и др.).
Широкие приложения результаты теории колебаний нашли
в радиоэлектронике (К.Ф.Теодорчик, С.П.Стрелков, другие).
Вообще, для НИИФа свойственно развитие областей физики,
так или иначе связанных с волновыми процессами во всех их
проявлениях. Так, например, уже с конца двадцатых годов в
НИИФе проводились широкие исследования по акустике
(С.Н.Ржевкин — см. [92]; ВАКрасильников и др.). В сороковых
годах П.Е.Краснушкин развил новый метод анализа волновых
процессов, примененный для анализа не объясненных ранее
явлений распространения волн в волноводах и волноводных
каналах ([93]). Работы С.Д.Гвоздовера, В.М.Лопухина и других
привели к выяснению многих принципиальных вопросов, связанных с
генерацией, детектированием и усилением СВЧ-колебаний.
В общем объеме исследований, проведенных в НИИФе,
большое место занимают также работы по физике твердого тела
(и, в частности, по магнетизму), оптике и электронике.
Исследования по магнетизму, начатые еще в лаборатории
электромагнетизма, руководимой В.К.Аркадьевым, успешно
развивались после включения лаборатории в состав института и
дали ряд крупных результатов. При изучении механомагнетизма
164
был установлен ряд закономерностей на основе учета
взаимодействия магнитных моментов в кристаллах. Н.С.Акуловым был
сформулирован общий закон анизотропии, охватывающий
многие физические явления. Н.С.Акуловым, Е.И.Кондорским и
другими был разработан ряд теоретических вопросов, относящихся к
процессам намагничивания, магнитострикции, гистерезисным
явлениям и многим другим особенностям протекания магнитных
процессов в ферромагнетиках ([94]). Р.В.Телесниным с
сотрудниками проводились исследования явления магнитной вязкости.
Работы по рентгеноструктурному анализу вещества,
начатые еще в 20-х годах, активно продолжались в последующий
период. Большое значение имели также работы С.Т.Коно-
беевского по теории фазовых превращений и квантовой теории
диаграмм состояния, исследования Г.С.Жданова, В.И.Ивероновой
и других по выяснению связи деформации со структурой
металлов и протеканием процессов кристаллизации и
рекристаллизации. В.И.Иверонова с сотрудниками проводили исследования
причин возникновения аномальных свойств бинарных систем
(металлических сплавов или ионных кристаллов). С.Т.Крнобеев-
ский развил теорию дисперсного равновесия в твердых
гетерогенных системах, на основании которой был объяснен ряд
явлений старения сплавов.
Оптические исследования в НИИФе во многом протекали в
русле тематики работ С.И.Вавилова и под его руководством.
Начатые С.И.Вавиловым исследования фотолюминесценции
жидкостей привели к разработке важнейших законов люминесценции:
закона постоянства квантового выхода люминесценции по
спектру (закон Вавилова), закона зеркальной симметрии спектров
абсорбции и люминесценции (В.Л.Левшин), гиперболического
закона затухания кристаллофосфоров (В.Л.Левшин, В.В.Антонов-
Романовский) и др.
Кроме того, под руководством Г.С.Ландсберга в 1930-1941 гг.
в лаборатории оптики продолжалось начатое
Л.И.Мандельштамом и Г.С.Ландсбергом изучение молекулярного рассеяния света
в различных средах.
165
Существенное внимание в НИИФе было уделено также
разработке и внедрению имевших большой практический выход в
металлургии методов спектрального анализа металлов.
Ф.А.Королев провел успешные исследования по спектроскопии высокой
разрешающей силы и многолучевой интерферометрии (см. [95]).
В 1942-1945 гг. им были получены существенные результаты по
разработке оптических методов и приборов для исследования
направленного взрыва. Целый ряд работ был связан с оптическим
изучением синхротронного излучения.
В области электроники можно назвать следующие
выполненные в НИИФе работы. Исследования Н.А.Капцова с
сотрудниками по механизму возникновения и установления газового
разряда позволили уяснить основные процессы при пробое газового
промежутка и возникновении переходных форм разряда.
Э.М.Рейхруделем с сотрудниками была показана возможность
фокусировки мощного потока электронов. Вопросами
подвижности электронов в плазме успешно занимался С.Д.Гвоздовер.
Ценные результаты получены Г.В.Спитаком с сотрудниками при
изучении процессов бомбардировки ионами твердых поверхностей
(см.[96]).
Деятельность лаборатории молекулярной физики связана
прежде всего с именем А.С.Предводителева. Начатые им еще в 20-
х годах исследования процессов горения, теплообмена и
изучение вязкостных и других физических свойств отдельных веществ
в различных условиях получили широкое развитие после 1931
года. Работа проводилась под общим руководством
А.С.Предводителева по следующим направлениям: а) построение теории и
экспериментальное изучение распространения фронта пламени в
гомогенных смесях; б) изучение интегрального и спектрального
излучения пламени; в) исследование вынужденного
воспламенения горючих газовых смесей; г) изучение гетерогенного горения.
По гетерогенному горению А.С.Предводителеву удалось
построить весьма полную диффузионную теорию, которая получила
общее признание.
166
Подводя итог, можно сказать, что за годы существования
НИИФа в таких областях физики, как теоретическая физика (в
особенности теория колебаний и квантовая физика, теория
плазмы, теория синхротронного излучения), физика твердого тела
(магнетизм, рентгеноструктурный анализ вещества), оптика,
молекулярная физика, электроника и радиоэлектроника,
сотрудниками института был получен ряд первоклассных научных
результатов.
II.2
АНОМАЛЬНАЯ НАУЧНАЯ
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НИИФа
Некоторые научные работы, проводившиеся в институте, не
получили отражения ни в одном из использованных выше
обзоров. Это прежде всего исследования Н.П.Кастерина по созданию
аэродинамических моделей эфира, некоторые связанные с ними
работы А.К.Тимирязева и В.И.Романова, а также исследования
«Лаборатории № 15» при МГУ.
Очевидной (но не главной) причиной «замалчивания» этих
работ является связанный в свое время с каждой из них острый
конфликт: первые три темы имеют прямое отношение к
конфликту конца тридцатых годов вокруг самой теории Кастерина;
«Лаборатория № 15» фигурирует во многих письмах
«университетских» физиков начала пятидесятых годов и удостоилась
упоминания в постановлении ЦК КПСС о положении на физическом
факультете МГУ.
168
Другая причина того, что эти работы сейчас неизвестны,
имеет прямое отношение к их содержанию: теоретические
работы Н.П.Кастерина были ошибочны (хотя в свое время
опубликованы и широко известны), поздние теоретические работы
В.И.Романова явно паранаучны (сохранились лишь в рукописи),
экспериментальные аэродинамические исследования А.К.Тимирязева и
Н.П.Кастерина (результаты опубликованы) представляют
незначительный собственно научный интерес; исследования
«Лаборатории № 15» дали на выходе узко прикладные результаты, не
имевшие отношения к объявленной непосредственной теме
лаборатории.
Ряд других работ, не отраженных в обзорах достижений
института в силу своей ошибочности (отдельные работы А.С.Пред-
водителева, А.А.Власова, В.Н.Кессениха), в настоящем разделе не
рассматривается. Их обсуждение на страницах научных изданий
носило более или менее нормальный характер и не вызвало
конфликтов, сравнимых по остроте с конфликтом вокруг теории Кас-
терина и «Лаборатории № 15».
Анализ «антисеменовских» работ Н.С.Акулова по
химической кинетике, способствовавших значительному нагнетанию
обстановки среди физиков, тематически лежит за рамками
настоящего исследования.
Круг работ, связанных с теорией Н.П.Кастерина, и
деятельность «Лаборатории №15» являются важными составляющими
научного и социального облика коллектива НИИФа и требуют
подробного анализа.
ТЕОРИЯ Н.П.КАСТЕРИНА
Теория Н.П.Кастерина имеет долгую и сложную судьбу.
Сам Кастерин датирует начало работы над этой темой 1918
(по другим сведениям 1917) годом, последние упоминания о
связанных с ней работах относятся к 1953 году — все эти 35 лет тео-
169
рия Кастерина так или иначе была связана с Институтом физики
при МГУ, существовавшим как самостоятельное учреждение —
такое уж совпадение — практически в те же годы. Значение этой
теории для событий, происходивших в Институте физики, было
освещено выше. Полностью понять накал страстей вокруг этой
теории все же невозможно, не познакомившись более подробно с
самим предметом споров.
Прежде всего, изложим внешнюю сторону деятельности
Кастерина. Основные положения его теории будут разобраны
несколькими страницами ниже.
Вот как в письме 1938 года характеризует свою работу сам
Н.П.Кастерин ([МГУ 201-1-644]): «Теперь мы вполне
определенно знаем, что такое электричество: что такое магнетизм:
что такое электро-магнитное поле. А благодаря этому мы
знаем точно, что такое электрон, протон, нейтрон, фотон и
другие элементарные образования, которые во всех теориях до
сих пор считаются первичными, дальнейшему анализу не
подлежащими элементами, свойства которых становятся нам
известными только путем опыта. А в моей теории все их
качественные и количественные'значения вычисляются теоретичес-
ки, опытные данные служат уже поверкой теории. — Теория
всегда должна идти «на шаг» впереди опыта, а без этого какая
же это теория, когда она идет в поводу за фактами и не может
их предвидеть и предвычислить» (подчеркнуто Кастериным).
Содержащийся в этих словах натурфилософский1 пафос
занимал во всех построениях Кастерина превалирующее над
техническими нюансами положение. А таких построений было у Ка-
' Здесь и ниже термин «натурфилософский» применяется для
обозначения исследовательской программы, нацеленной в первую очередь на
прояснение вопроса о «сущности» того или иного явления («что такое
электрон»), в отличие от других программ, акцентирующихся на
прагматических (прикладная и техническая физика) или феноменологических,
«позитивистских» вопросах (современная теоретическая физика,
отказывающаяся от попыток «представить» объект своего исследования). При
таком понимании термина существенной особенностью
«натурфилософского» подхода является «модельность», наглядность его построений.
170
стерина, на самом деле, немало. Фактически нельзя говорить о
том, что Кастерин на протяжении тридцати пяти лет защищал
одну и ту же теорию, многие положения его работы претерпевали
значительные изменения, смещались акценты в разрабатываемых
аспектах теории. Неизменной при этом оставалась лишь общая
исследовательская программа Кастерина.
Историю работы Н.П.Кастерина над своей теорией
следующим образом изложил А.К.Тимирязев [МГУ 46-1-1546, л.74-125]
на общеинститутском коллоквиуме по вопросу обобщения
уравнений аэродинамики и электродинамики по работам
Н.П.Кастерина 3 июня 1938 г.
В 1917 году Кастерин написал письмо Н.Е.Жуковскому, в
котором предложил свой вывод уравнений Максвелла,
основывающийся на аналогии между вихрями в жидкости и фарадеевскими
трубками напряженности поля. Жуковский, «не видя еще работы
Кастерина, но узнав, каким путем рассуждал Н.П.Кастерин,
совершенно иным способом вывел те же уравнения» [МГУ 201-1-
239] и написал об этом в ответном письме Кастерину (при этом
Кастерин исправил небольшую ошибку Жуковского). Этот эпизод
отражен в статье Н.Е.Жуковского «Старая механика в новой
физике» ([97], стр. 260). Жуковский, в частности, пишет: «... Вывод
уравнений Максвелла в указанной классической форме сделан
профессором Н.П.Кастериным ... Не является ли аналогия
трубок Фарадея с вихрями несжимаемой жидкости указанием того
пути, следуя которому можно построить механику^ эфира, и
действительно ли утратилась роль старой механики в новой
физике?»
Вновь Кастерин возвращается к этой задаче, по словам
Тимирязева, в 1933 году1 и «посвящает углублению аналогии
электромагнитного поля и вихревого движения 1933,1934 и 1935 го-
1 Хотя в отчете о работе института в 1925-1926 гг. [Ф.46. Оп.1.
Ед.Юа.], подписанном директором института профессором
В.И.Романовым, говорится: «Из достижений Института следует прежде всего
отметить работы Н.П.Кастерина по теории электромагнитного поля и
специально по теории световых квант».
171
ды». На этом пути, чтобы справиться с возникающими
трудностями, ему приходится заняться соответствующим
усовершенствованием уравнений аэродинамики.
Сыграли роль в разработке теории Кастерина и
опубликованные в 1924-1925 гг. работы Дж. Дж. Томсона ([98, 99]), в
которые предлагалась модель фотона в виде замкнутой в кольцо
фарадеевской трубки, движущейся перпендикулярно плоскости
кольца со скоростью света. В дальнейшем Кастерин и Тимирязев
неоднократно ссылались на эти работы. (В то же время, по словам
Тимирязева, «Таммом и академиком Иоффе делались заявления,
что последние работы Томсона являются результатом его
восъм идеся т иле· чего возраста».)
В .336 год^ Кастерин предпринял первые попытки
опубликовать сво'о теорию — для этого он в течение двух дней
познакомил с не.'. академика С.А.Чаплыгина, занимавшегося вопросами
динамики газовых струй. Судя по последующим событиям, теория
Кастерина прои чела на Чаплыгина впечатление.
В резул' αιβ в 1937 г. Академия наук отдельным изданием
выпустила краткое изложение теории Кастерина на русском и
английском языках [68], вызвавшее упоминавшиеся выше бурные
дискуссии на страницах «Известий Академии наук».
ПО 1 1 ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ТЕОРИИ КАСТЕРИНА.
" " ЕЕ КРИТИКА
Цель своего исследования Кастерин формулирует
следующим образом ([68], стр.2): «не изменяя основ классической
механики и физики (подчеркнуто Кастериным — А.А.), искать
второе приближение как для уравнений электромагнитного поля,
так и для аэродинамики, и посмотреть, не смогут ли эти более
общие уравнения обнять всю ту совокупность фактов в
области электромагнетизма и аэродинамики, которые твердо
установлены опытным путем».
172
Одним из самых распространенных упреков в ходе
дискуссии было то, что работа Кастерина крайне невнятна, что в ней не
приводятся в явном виде основные положения автора, а из текста
статьи их очень сложно выделить. Эта задача действительно
чрезвычайно непростая, тем не менее возможна, как
представляется, следующая формулировка основных положений Кастерина:
1) за передачу электромагнитного взаимодействия отвечает
особая среда, о физических свойствах которой Каст ерин нигде
ничего не говорит;
2) к этой среде, в то же время, применимы классические
уравнения аэро- (гидро-) динамики;
3) при определенных условиях эта среда может не только
передавать электромагнитное взаимодействие, но и в буквальном
смысле образовать из себя «весомую материю» — все типы
элементарных частиц.
Основывается Кастерин при этом исключительно на
сходстве записи ряда физических уравнений (это сходство — между
уравнениями электродинамики и гидродинамики — было
замечено задолго до Кастерина). И основное положительное (в
эвристическом смысле) содержание его работы заключается именно в
доказательстве не сходства, а полной тождественности
рассматриваемых уравнений. Для доказательства такой тождественности
Кастерину приходится существенно изменить сами исходные
уравнения и обосновать эти изменения.
Уравнения аэродинамики выводятся Кастериным на
основании представлений о среде как о «сжимаемой жидкости». Новая
форма записи уравнений становится возможной в результате
применения автором ряда специальных методов:
особой локальной системы координат, в которой
записываются все уравнения;
введения дискретности в описание динамики жидкости (в
каждый момент времени жидкость рассматривается Кастериным
как совокупность большого числа «вихревых трубок»1, при пере-
' Существенно, что у Кастерина оказывается не имеющим места закон
аэродинамики о невозможности возникновения и уничтожения вихря.
173
ходе от трубки к трубке параметры системы претерпевают резкий
скачок);
соответственно, требуется и особый метод для
последующего перехода от дискретных величин к физически-непрерывным.
При особом задании ряда параметров (в частности,
адиабатической постоянной) уравнения аэродинамики Кастерина
становятся, по утверждению автора, тождественными уравнениям
электродинамики.
Полученный в результате таких разработок и
удовлетворяющий его теории особый «газ» с адиабатическим коэффициентом,
равным 2, Кастерин «предложил называть сверхгазом. Это есть
несколько иное выражение для эфира», — говорит Тимирязев
([МГУ 46-1-1546], стр. 75).
Рассматривая вихри в «сверхгазе» (опять же в сомнительной
интерпретации Тимирязева [МГУ 46-1-1546] — газе, состоящем
из специфических «длинных палочек», соответствующих «фара-
деевским трубкам», и, соответственно, по числу степеней
свободы, имеющем адиабатический коэффициент 2), Кастерин
получает следующие основные результаты: напряженности
электрического поля у него соответствует угловая скорость вращения вихря,
напряженности магнитного поля — центростремительное
ускорение движущегося по окружности вихря, скорости света
соответствует скорость звука для системы вихрей.
Опираясь на эти результаты, Кастерин строит модели
элементарных частиц, рассматривая их как «навернутые на конус
вихревые трубки, вращающиеся вокруг оси конуса» («...поле
имеет вид тонкого слоя ... на поверхности усеченного конуса...
Направление поля приблизительно определяется
логарифмической спиралью на поверхности конуса»).
Вводя (достаточно произвольно) «предельный физически
бесконечно малый угол в структуре поля» φ„ Кастерин
объявляет названный конус с углом при вершине φ„ протоном, а конус с
углом, равным π/2-φ0, электроном. Сам автор описывает это, в
частности, так ([68], стр. 14): «... для электрона поле имеет вид
такой же, как для тех вихрей, которые часто наблюдаются
174
осенью, в сухой, холодный, но солнечный день на сжатых нивах:
...вихревые "воронки", которые сначала стелятся почти по
земле и тогда вращаются медленно, и иногда удается
заметить в них "спиральную" структуру; затем они вытягиваются
вверх, растут выше человеческого роста, вращение внутри
делается быстрее, и они под действием бокового ветра бегут
довольно быстро по гладкой дороге и скрываются из глаз». И
далее: «Для случая протона ... вид поля более подобен вихревому
полю в случае смерча».
При кажущейся анекдотичности таких представлений,
Н.П.Кастерин, тем не менее, обосновывает с их помощью большое
количество реальных физических феноменов, начиная от заряда
и массы электрона («элементарный электрический заряд
пропорционален массе, распределенной на сечении вихря», стр. 11) и
заканчивая постоянной Планка. При этом Кастерину, правда,
приходится вводить практически для каждого из таких
объяснений специальные дополнительные предположения о природе
«сверхгаза» и вихрей в нем либо достаточно необычно
трактовать объясняемые понятия (постоянную Планка, например, он
получает в виде произвольной по значению постоянной
интегрирования одного из своих уравнений).
Наиболее резкие нападки со стороны критиков \вызвал ряд
ошибочных допущений Кастерина, используемых им при выводе
многих положений своей теории.
Суть метода, позволившего перейти от фарадеевских трубок
к уравнениям Максвелла, заключалась у Кастерина в
использовании локальной ортогональной системы координат, привязанной к
вихрю и задававшейся через: а) направление самого вихря, б)
направление перпендикулярной к вихрю составляющей скорости
его движения как отдельного объекта и в) перпендикуляра к этим
векторам. В электродинамической части, как уже указывалось,
этим векторам у Кастерина соответствовали вектора
напряженности электрического и магнитного полей и перпендикуляр к
плоскости, в которой они лежат. При этом для всех последующих
преобразований существенной являлась ортогональность систе-
175
мы координат — соответственно, изначально предполагалось, что
электрическое и магнитное поля всегда перпендикулярны.
Никакие примеры из электротехники, оптики и других областей
физики не могли переубедить Кастерина и Тимирязева в этом вопросе.
Более того, защищая указанное противоречие теории Кастерина,
Тимирязев дошел до утверждения, что в точке, где накладываются
противоположные поля, поле на самом деле вовсе даже и не
уничтожается (например, два вращающихся в противоположную
сторону вихря соответствуют не нулевому электрическому полю,
а полю, которое есть, но просто никак не может быт обнаружено).
Вторая наиболее заметная ошибка Кастерина заключалась в
пренебрежении абсолютным движением его локальной системы
координат. Это приводило как к тривиальным математическим
ошибкам, так и к тому, что основные уравнения Кастерина не
удовлетворяли принципу относительности Галилея. Более того,
такой подход никак не позволял наблюдать реально, в
нелокальной лаборатории, предсказываемые движения газа (поля). Таким
образом, можно с определенностью отнести теорию Кастерина к
области «натурфилософских» теорий, главная цель которых не в
их практическом использовании, а в объяснении того, как «на
самом деле» все устроено.
Но при этом главной ошибкой теории Кастерина, по моему
убеждению, является именно ее «натурфилософская»
бессмысленность. Пытаясь выяснить «устройство», внутреннюю
структуру элементарных частиц материи (электрона, протона и т.п.), Ка-
стерин прибегает к модели «сверхгаза», выступающего в роли
универсального первичного флюида, не имеющего внутренней
структуры (если предположить существование у этого газа
внутренней (атомарной) структуры — логический круг замыкается).
«Размытую» непрерывную волновую функцию квантовой
механики Кастерин фактически заменяет сжимаемой бесструктурной
жидкостью, подчиняющейся чисто механическим законам.
Нельзя, в то же время, не отметить высокую научную
требовательность Кастерина к своей теории — он сам смело
предлагает способы ее экспериментальной проверки. Например, Кастерин
176
предсказывает, что (стр. 16) «... если удастся на опыте при
помощи внешнего магнитного поля увеличить скорость вращения
позитрона в... 919раз, то он превратится в протон, а из
электрона таким же путем должен получиться анти-протон, еще
не бывавший в руках физиков-экспериментаторов». Также он
сам подчеркивает прямое следствие из своих уравнений, по
которому масса протона должна уменьшаться с увеличением его
скорости.
Π 2 1 2 ОСОБЕННОСТИ ДИСКУССИИ
я ' ' ВОКРУГ ТЕОРИИ КАСТЕРИНА
Учитывая все сказанное, можно видеть, что тот скандал,
который разгорелся в 1938 году вокруг работы Н.П.Кастерина, имел
во многом вненаучные причины. Причем неадекватной
физическому содержанию теории была позиция как ее апологетов, так и
критиков. В то же время причины столь страстной реакции на
публикацию теории Кастерина принципиально различны для
первых и для вторых.
Прежде всего, остановимся на особенностях позиции
защитников теории. Главной чертой их аргументации является
привлечение вненаучных аргументов. Аргументы эти делятся на
несколько основных категорий.
Наиболее распространенным аргументом в защиту теории
является ссылка на признанный авторитет в науке. Чаще всего
это классики электродинамики (Дж. Дж. Томсон, а также Г.А.Ло-
ренц, М. Фарадей, Дж. К.Максвелл) и, в силу своего
положительного отзыва о работе Кастерина в 1917 г., Н.Е.Жуковский. Второй
тип авторитетов, на которые ссылаются защитники теории
Н.П.Кастерина, определяется следующей особенностью их
аргументации.
Это — привлечение аргументов философского характера.
Так, например, А.К.Тимирязев заканчивает свою статью «По
поводу критики работы Н.П.Кастерина...» ссылкой на В.И.Ленина
177
(«Конспект лекций Гегеля по истории философии» из
«Философских тетрадей»). Критикуя на двух предыдущих страницах
«идеализм» Я.И.Френкеля, припоминая знаменитые «вопросы
В.Ф.Миткевича», он пишет ([67], стр. 590):
«"Итак тысячи лет догадка насчет эфира существует,
оставаясь до сих пор догадкой. Но уже теперь β 1000 раз больше
подкопов готово, подводящих к решению вопроса, научному
определению эфира" <Цитата из «Философских тетрадей» В.И.Ле-
нина>.
Когда открываются новые "подкопы", как это имеет
место в замечательных работах Н.П.Кастерина,
физики-материалисты торжествуют победу, физики же идеалистического
толка теряют самообладание и пишут несостоятельные
"критики", подобные разобранной нами в настоящей статье, и
всеми силами пытаются затормозить победное шествие
науки».
«Прикрытие» авторитетом иногда было даже
«многослойным». В выступлении А.К.Тимирязева по основному докладу
С.И.Вавилова на заседании оргкомитета по созыву совещания по
физике 1949 г. ([МГУ 201-1-193]), в той его части, где Тимирязев
защищает от нападок врагов теорию Кастерина, есть такой
фрагмент (стр. 26):
«Ленин, цитируя Болъцмана, говорит следующее (Соч., Т.
ХШ, стр. 236): "Теория вихрей в жидкости и теория трения
газов обнаруживают поразительную аналогию с теорией
электричества"».
Справедливости ради нужно отметить, что сам Н.П.Кастерин
к подобному жонглированию цитатами не прибегал.
Второй особенностью аргументации защитников теории
является зачастую вызывающая удивление неуверенность. В
результате постоянных ссылок А.К.Тимирязева на
некомпетентность в конкретных тонких вопросах теории Кастерина, в
результате очевидного стремления самого Н.П.Кастерина избежать
каких бы то ни было публичных обсуждений своей работы
создается полное ощущение, что они сами далеко не были уверены в
своей правоте.
178
Позиция критиков теории Кастерина отличалась большей
взвешенностью и, несомненно, при большом числе физических и
математических ошибок, которые допустил Кастерин, они могли
позволить себе говорить только по существу дела, вполне
адекватно оценивая позицию оппонентов.
«Здесь два обстоятельства очень существенны, —
говорит, например, Леонтович о теории Кастерина на уже
цитировавшемся заседании ученого совета НИИФа ([МГУ 46-1-136]). —
Первое обстоятельство — что целый ряд людей, честных
людей, очень сведущих, сделавших очень много в области науки
(как академик Чаплыгин), берут на себя смелость судить об
этих работах, не познакомившись с ними по существу и не
разбирая их по существу.
Аркадий Климентъевич принадлежит к людям, все время
старающимся поддержать и защитить работы Кастерина, и
потому, я думаю, его нужно отнести к этому числу — что
Аркадий Климентъевич не разбирается в этих вопросах, это я
представляю себе из тех замечаний, которые здесь были
сделаны.
Второе — то, что сужден ия об этих работах массой людей
делались не на основании существа дела, а на основании той
шумихи, которая была поднята, в том числе и Аркадием Кли-
ментьевичем, вокруг работ Кастерина. Для меня совершенно
ясна нелепость этих работ, поэтому я тут утверждаю, что
нужно осторожно отнестись к предложениям, которые
фактически так или иначе исходят из этих Кастеринских работ — β
постановке экспериментальных вопросов. Аркадий
Климентъевич в своем докладе чрезвычайно завуалировал существо дела».
Таким образом, подводя общий итог, можно предположить,
что профессор А.К.Тимирязев, в силу своих амбиций, далеко
выходящих за чисто научные рамки, вовлек своего коллегу
профессора НЛ.Кастерина с его далеко не завершенной теорией в
дискуссию, имевшую для последнего плачевные последствия.
179
Π 2 1 3 ИТОГИ ОБСУЖДЕНИЯ
а ' РАВОТ Н.П.КАСТЕРИНА
Обсуждение теории Кастерина, проходившее на
объединенном заседании Групп физики и математики ОМЕН Академии наук
15 июня 1938 г., отражено в опубликованном в «Известиях
Академии Наук» протоколе [69] (см. Приложение). В том же номере,
где излагается ход заседания, опубликована также принятая на
заседании «РЕЗОЛЮЦИЯ Объединенного заседания Групп физики
и математики ОМЕН Академии наук СССР от 15 июня 1938 г.»
([100]), в которой теории Кастерина был вынесен окончательный
приговор.
Ее текст гласит:
«Объединенное заседание Групп физики и математики АН
СССР по поручению ОМЕН подвергло детальному обсуждению
работу проф. Н.П.Кастерина "Обобщение основных уравнений
аэродинамики и электродинамики", а также и другие работы
проф. Н.П.Кастерина по смежным вопросам за последние 20лет.
Президиум Группы физики пригласил проф. Н.П.Кастерина
сделать на этом заседании доклад о своей работе или в
крайнем случае указать лицо, которое могло бы изложить на
совещании его точку зрения. Однако проф. Н.П.Кастерин письменно
отказался присутствовать на заседании и взамен себя
докладчика не выдвинул.
На основании докладов, сделанных по поручению Групп
проф. М.АЛеонтовичем, чл.-корр. С.Л.Соболевым и проф.
САХристиановичем, и на основании суждений, высказанных в
прениях, объединенное заседание Групп пришло к следующим
выводам.
1. Исходные положения, которыми руководствовался проф.
НП.Кастерин, несостоятельны. Так, например, при
рассмотрении вопроса о границах применимости аэродинамики он
совершенно игнорирует кинетическую теорию газов, позволяющую
установить как эти границы, так и те поправки, которые при
известных условиях необходимо вносить в аэродинамические
180
уравнения. Далее, он стремится свести электродинамические
явления к движению газа-эфира, отличающегося от обычных
газов только численным значением адиабатного коэффициента,
что явно невозможно.
2. Предлагаемые проф. Н.П.Кастериным обобщения
уравнений аэро- и электродинамики также несостоятельны. Так,
например, его аэродинамические уравнения противоречат га-
лилееву принципу относительности классической механики.
Как азро-, так и электродинамические уравнения проф. Н.П.Ка-
стерина изменяются по своему содержанию при изменении
масштабов координат. Электродинамические его уравнения
основаны в частности на таких, явно неверных, допущениях, что
напряженности электрического и магнитного полей всегда
перпендикулярны друг другу и что уравнения классической
электродинамики применимы лишь в том случае,\если
напряженность магнитного поля намного меньше напряженности поля
электрического.
3. Работа проф. Н.П.Кастерина содержит целый ряд
математических ошибок и притом ошибок, радикально влияющих
на получаемые им результаты. Так, он пользуется некоей
натуральной системой координат, которой вообще говоря не
существует, неправильно дифференцирует векторы по времени в
уравнениях (15*) и (16*), совершенно неправильно интегрирует
уравнения (2') на стр. 14 и т.п.
4. Обсуждение работ проф. НП.Кастерина по
электродинамике и смежным вопросам, опубликованным со времени
Октябрьской революции', показало, что все эти работы столь же
несостоятельны, как и охарактеризованная выше его последняя
работа; таким образом они не дают права считать
ошибочность последней статьи проф. Н.П.Кастерина случайностью,
могущей быть исправленной им в процессе дальнейшей работы.
5. Необходимо также отметить неправильность
утверждения, что работы проф. Н.П.Кастерина являются последова-
' См. биографию Н.П.Кастерина в Приложении.
181
тельным применением и развитием классической физики в
отличие от новой теоретической физики. Хотя проф. Н.П.Касте-
рин и заявляет, что он не изменяет основ классической физики,
однако на деле его работы прямо противоречат основам не
только новой, но и классической физики, причем противоречия
эти имеют место в отношении положений, твердо
установленных опытом. В качестве иллюстрации можно, помимо
указанных уже примеров, отметить утверждение проф. ЕП.Касте-
рина, что аберрации звука не существует и что аберрация
света является чисто квантовым эффектом.
На основании изложенного объединенное заседание Групп
физики и математики АН СССР считает, что:
1) работа проф. Н.П.Кастерина "Обобщение основных
уравнений аэродинамики и электродинамики" целиком
ошибочна и из нее нельзя выделить никакого здорового ядра;
2) предшествующие работы проф. Н.П.Кастерина по
смежным вопросам за период существования советской власти,
являясь также целиком ошибочными, не дают основания
рассчитывать, что ошибки Н.П.Кастерина носят случайный характер
и могут быть устранены в процессе его дальнейшей работы.
: Поэтому Группы физики и математики ОМЕН не считают
возможным дальнейшее финансирование работ Н.П.Кастерина
академией Наук СССР.
Группы физики и математики ОМЕН АН СССР считают
неправильным решение Совета ОМЕН от 16 мая с.г. об издании
Академией Наук СССР работ проф. Н.П.Кастерина, хотя бы в
дискуссионном порядке».
Что означало такое решение Академии для самого
Н.П.Кастерина, видно из его письма А.К.Тимирязеву от 15.11.1938 г.
[МГУ 201-1-644]:
«Многоуважаемый Аркадий Климентъевич!
Вы знаете, что с упразднением КСУ' я перестал получать
ту денежную поддержку, которая освобождала меня от мате-
' Комитета содействия ученым.
182
риалъных пут и позволяла всецело отдаваться творческой
работе по созданию теории электромагнитного поля, что мне и
удалось достигнуть не без успеха.
Академия Наук не только не пошла навстречу моей работе,
но проявила прямо враждебное отношение, почему — это мне
совершенно неясно и по сей день. В течение полугода — до июля
1938 г. — Академия не выдавала мне тех сумм, которые мне
полагались по постановлению Совета Народных Комиссаров
ежемесячно до 1-го мая с.г., даже в санатории «Узкое» этим летом
Академия Наук не предоставила мне никаких льгот.
С тех пор, в продолжение уже полугода я не имею никакой
материальной поддержки ни откуда и существую μα ту
академическую пенсию 194 р., которую мне назначили в $924 г. по
ходатайству Нар. Ком. Прос'а, и сейчас я оказался совсем без
средств, т.к. исчерпал весь свой частный кредит, и крайне
нуждаюсь в экстренной денежной помощи.
... Искать себе заработок в каком-нибудь другом
исследовательском институте в Москве я не считал и не считаю себя в
праве, так как то исключительное внимание, которое было
оказано моей работе Вячеславом Михайловичем', обязывает
меня довести до совершенного конца мое исследование, давшее как
Вам хорошо известно, замечательные результаты...
Вы знаете, что моя теория дает новые прогнозы, которые
следует проверить на опыте и тем укрепить теорию; между
прочим она дает уменьшение массы протона с увеличением
скорости его движения, а ведь общепринятая теория дает
обратную зависимость: увеличение массы протона с увеличением его
скорости. Никто до сих пор не проверял это обстоятельство на
опыте, и это исследование сейчас в физике на очереди, вся
аппаратура нужная для этого уже имеется в физических
институтах, имеется она и у нас, и было бы крайне прискорбно, если бы
в Америке, где физики решительнее и предприимчивее, чем у нас,
это установили раньше чем в С.С. Ведь у Константина Павло-
1 В.М.Молотов
183
вича' «руки» и искусство в экспериментировании для одоления
этой темы не ниже, чем у американцев; и все стоит из-за
недостатка средств, а ведь и средств то надо не так уж много,
какие же иные тормоза задерживают осуществление этого
исследования?
Возвращаясь к моему нелепому положению — с одной
стороны, я с успехом закончил первую часть моего исследования и
могу продолжить и завершить мои исследования согласно тому
плану, который я представил Вам в самом начале моей работы;
я желал бы последнюю пятилетку моей жизни (ведь мне уже 70
лет и за моими плечами 45 лет научно-исследовательской
работы) отдать именно этой моей теме (в основном уже
разрешенной мною), к которой готовился, начиная с 1918 г., — с
другой стороны, мне нечем существовать (вся моя пенсия —
194 р. — не достаточна даже на содержание моей больной
дочери, у которой от роду паралич правой руки и левой ноги, так
что она в свои 40 лет не может пройти по комнате без чужой
помощи) и я должен искать побочную работу для заработка, а
тогда останутся ли у меня силы для моей основной работы? Во
всяком случае она затормозится.
В январе с.г. Глеб Максимилианович' на приеме у него
высказал благое намерение устроить меня научным работником
при техническом отделе АН, но это его намерение осталось
тем, которыми вымощен ад. До сих пор ничего практического
из этого для меня не вышло, не смотря на то, что во мне
приняли участие акад. САЧаплыгин, акад. В.Ф.Миткевич и Вы
сами.
Заканчивая мое слишком затянувшееся письмо, позволю
себе еще раз повторить мою просьбу, не найдете ли Вы способа
устранить мои материальные затруднения и при том
устранить немедленно; может быть возможно ходатайствовать об
увеличении моей академической пенсии до того размера, кото-
' К.П.Яковлев
2 Г.М. Кржижановский
184
рый положен по теперешним штатам, т.е. до 750 руб., тогда
мне пришлось бы меньше подрабатывать и у меня осталось бы
больше времени для собственно моей работы.
Когда-то Ваш отец и покойный Петр Николаевич Лебедев,
Ваш учитель, писали и не раз говорили, что русские физики
должны шесть дней β неделю отрабатывать барщину, чтобы
получить право седьмой день употребить для собственно
творческой работы. Разве в настоящее время, ив С. С. при этом, это
не изжито уже? и, если практика создает подобные коллизии у
нас, то это — работа явно вредителей: Caveant Consules!'
Желаю Вам скорейшего восстановления Ваших сил и
здоровья!
Ваш Н.П.Кастерин».
ПОЗДНИЕ РАБОТЫ В.И.РОМАНОВА
Страсти, бушевавшие вокруг теории Кастерина, получили
неожиданное продолжение в послевоенные годы.
После выхода из лагеря (1943 г.) бывший директор НИИФа
В.И.Романов, соавтор Тимирязева (см. [МГУ 46-1-1546], стр. 74)
по ответной статье на критику работ Кастерина в «Известиях
Академии Наук»?, не смог вернуться в Москву и в течение шести
лет преподавал физику в Уфе в Педагогическом институте имени
К.А.Тимирязева. Никаких возможностей вести
научно-исследовательскую работу у него не было, единственным его занятием,
кроме преподавания и вынужденных тяжелым материальным
положением «огородных работ» [МГУ 201-1-696], стала разработка
' Caveant Consules (лат.) — «пусть консулы будут бдительны»,
берегитесь, будьте настороже.
2 Имя Романова могло быть снято с публикации в связи с его арестом
5 июня 1938 г.
185
II
теоретических вопросов, вплотную примыкающих к кругу тем
теории Н.П.Кастерина. С 1945 по 1948 г. В.И.Романов написал семь
больших статей, развивающих томсоновскую модель фотона
(ниже все сведения о статьях В.И.Романова приводятся по [МГУ 201-
1-920]).
Последние четыре из этих статей имеют эпиграфами
цитаты: четвертая и седьмая — из «Материализма и
эмпириокритицизма», пятая — из «Антидюринга», шестая — из «Диалектики
природы».
Названия статей следующие:
1. «О механизме лучеиспускания фотонов» (1945 г.)
2-3. «О структуре атомного поля», ч. I и II (1945 г.)
4. «О втором постулате Бора и об излучении фотонов» (1945 г.)
5. «Обобщение формулы Бальмера на все химические элементы и
о квантовании электромагнитного поля» (1946 г.)
6. «Движение электрона, его торможение и процессы излучения
(о протяженности и массе электрона)» (1947 г.)
7. «1. О квантах электромагнитного поля. 2. Электромагнитное
поле, фотоны и другие элементарные частицы» (1948 г.)
Сам Романов достаточно реалистично оценивал возможность
публикации указанных статей в центральной научной прессе,
контролируемой «монополистами из Академии наук», и лишь в
1948 году, узнав о подготовке печально известного совещания по
физике, попытался через А.К.Тимирязева прозондировать почву.
Он интересовался, не окажут ли содействие в публикации статей
некоторые философы (в частности, А.А.Максимов). Вероятно с
этим и связано наличие именно таких эпиграфов в
окончательной редакции четырех последних статей и относительная нефи-
зичность седьмой, в каком-то смысле итоговой («В настоящей
работе мы рассматриваем с точки зрения диалектического
материализма некоторые положения об электромагнитном
поле и элементарных частицах», — так начинается эта статья, и
в целом переполненная подобными общими рассуждениями).
Остальные статьи имеют вполне строгую научную форму и
содержат достаточно интересные результаты.
186
Отметим в то же время, что в своих статьях Романов не
делает существенных физических предсказаний (наподобие
предсказания Кастерина об уменьшении массы протона с увеличением
его скорости), поддающихся экспериментальному
подтверждению или опровержению. Поэтому окончательно доказать
ошибочность работ Романова невозможно. В.И.Романов лишь по-
новому, с привлечением сложных наглядных моделей, объясняет
уже известные результаты, и это показывает большую научную
слабость работ Романова по сравнению с теорией Кастерина.
Даже не вникая досконально во все положения работ
В.И.Романова, можно получить представление об общем их
уровне, познакомившись лишь с отдельными принципиальными для
автора фрагментами.
Прежде всего следует отметить, что речь идет лишь о
попытке представить себе квантовые процессы с помощью
наглядной модели. «До сих пор не высказано в литературе никакого
модельного представления о том, как образуется квант света в
процессе лучеиспускания», — пишет Романов в начале первой
статьи. Основа представлений Романова об элементарных
частицах — Томсоновская модель фотона как замкнутой в кольцо фа-
радеевой трубки.
Соответствующими этим представлениям получаются и
основные результаты Романова: «фарадеевы трубки поля между
орбитами 1 и 2, оказавшиеся в избытке, когда электрон
вернулся на орбиту 1, образуют замкнутое кольцо, которое
излучается атомом в тот момент, когда электрон, переходя с орбиты 2
на орбиту 1, остановится на орбите 1».
Основываясь на выражениях для объемной плотности
энергии поля и предположении о том, что «длина фарадеевой трубки
равна окружности фотона» (привязанной к его частоте),
Романов определяет (для конкретного фотона с длиной волны
1215,7 Ангстрем и для потенциала перехода между орбитами,
равного 10,2 В) сечение фарадеевой трубки, равное величине
21,565-10" см. Одним из самых интересных результатов Романова
является полученное им выражение для постоянной тонкой
187
структуры: она равна отношению площади сечения фаредеевой
трубки, из которой образован фотон, к квадрату длины его
окружности.
Взгляд на элементарные частиц Романова чем-то
напоминает взгляд Кастерина, хотя он и несоизмеримо более прост
(например, электрон, по Романову, не навитый на конус «вихрь» из
фарадеевых трубок, как у Кастерина, а «сноп» — этим
единственным словом построение модели электрона у Романова и
ограничивается).
В дальнейшем Романов развивает свои положения, получая
все новые следствия из применяемой им модели, в частности то,
что «электрон соединяется сядром каждого атома одним и тем
же числом No фарадеевых трубок, где No есть универсальная
постоянная и равна 1722». Кроме того, замечая очевидные
внутренние несоответствия в своей теории, он вынужден вводить
новые (внешние по отношению к собственной концепции)
допущения:
«Нормально к фарадеевым трубкам действует, равное
натяжению, поперечное давление. Этим давлением и
определяется взаимодействие одноименных зарядов между собою»;
«Электрон при своем движении как бы вбирает в себя фа-
радеевы трубки, уплотняя заключенную в них энергию» (хотя
такое «вбирание» трубок противоречит модели их «обрывания»
при рождении фотона) и т.п.
В одном из писем Тимирязеву Романов пишет ([МГУ 201—1—
696]):
«Я надеюсь, что эти работы внесут хоть незначительную
лепту в борьбу с зарубежной лженаукой! ...Я сейчас
экспериментально работаю в области механики, именно
фотографирую и довольно удачно летящие кольцевые вихри, которые
являются ничем иным, как фотонами».
Примерно этим же, но на базе теории Н.П.Кастерина,
занималась и лаборатория при кабинете истории физики физического
факультета МГУ.
188
Т Τ 2.3 ЛАБОРАТОРИЯ А.К.ТИМИРЯЗЕВ Α
Выше, в главе о событиях конца тридцатых годов,
приводились выдержки из стенограммы заседания ученоге-еовета 1938
года, на котором обсуждались заявленные А.К.Тимирязевым темы
работ своей лаборатории. Одна из них (изучение вихревого
движения) разрабатывалась Тимирязевым, Кастериным (вплоть до
его смерти в 1947 г.) и несколькими сотрудниками института на
протяжении более чем десяти лет, с перерывом лишь на два года,
связанным с эвакуацией Института физики в годы войны.
Уже в 1943 году в отчете о работе лабораторий
института [МГУ 46-1-176] говорится о «лаборатории профессора А.К.Ти-
мирязева» (именно так она официально называлась все это
время — единственная «именная», среди «лабораторий магнетизма»,
«колебаний» и т.п.):
«Тема: образование и изучение воздушных смерчей.
Сотрудники: А.[(.Тимирязев, Н.П.Кастерин, Т.М.Свиридов. За
отчетный период восстановлена сложная экспериментальная
установка, разрушенная во время эвакуации. Проведены
предварительные измерения по определению числа оборотов, при
которых возникает вихрь в зависимости от длины вихревого
столба».
Отчет за 1945 год [МГУ 46-1-178]: «В течение 1945 года
проф. Н.П.Кастерин работал над переходящей темой
"Систематическое опытное изучение вихревого движения в газах"».
В отчете за истекший 1947 год Тимирязев пишет [МГУ 201-
1-476]: «...продолжалось: "Систематическое опытное
исследование вихревого движения в воздухе", которое было начато
несколько лет тому назад1 по предложению покойного профессора
Н.П.Кастерина. Причем в начале 1948 года подводились итоги и
1 Очевидно, что срок указан неверно, работы начались еще до
эвакуации.
189
подготовлялись к печати (частично находятся в печати) те
части работы, которые были закончены к моменту кончины
проф. Н.П.Кастерина (10 Ш1947 г.). Исполнители проф.
А.К.Тимирязев и старш. научн. сотр. Т.М.Свиридов».
Подборка материалов по итогам работы лаборатории была
напечатана в 1949 году в Вестнике Московского университета
([101-103]).
В первой из этих статей («Устранение аэродинамического
парадокса Феликса Клейна»), подготовленной к печати
А.К.Тимирязевым на основании конспекта одного из докладов Кастерина,
теоретически показывается, что следующее из классической
аэродинамики положение об энергетической невозможности
существования устойчивого вихря в идеальном газе может быть
обойдено. Доказывается это с применением математических методов
(переход к локальной системе координат, привязанной к точке
вихря и др.), ошибочность которых была показана десять лет
назад, в 1938 году, в ходе обсуждения работы Кастерина
«Обобщение основных уравнений аэродинамики и электродинамики».
Кроме того, в одном из предельных переходов вводится
ограничение, обоснованное в работе конечным размером частиц газа:
больше нигде эта «неидеальность» газа не используется —
рассуждения ведутся на языке классической аэро (гидро-) динамии-
ки. Тимирязев отмечает, что конечный результат работы
полностью «совпадает с результатами, полученными Н.П.Кастери-
ным еще в 1934 году» (стр.50) и приводит ссылку на
разбиравшуюся выше работу Кастерина «Обобщение основных уравнений
аэродинамики и электродинамики» (единственную: больше во
всей статье нет ни одной (!) ссылки на какую-либо литературу).
В качестве следствия из этой работы (помимо устранения
«противоречия» между фактом существования воздушных вихрей
в природе и их теоретической невозможностью в рамках
классической аэродинамики) рассматривается конкретное
предположение, что максимум угловой скорости для вихря достигается «не в
центре вихревого столба, а, по-видимому, на его периферии»
(стр.50).
190
Именно проверке этого предположения и были посвящены
все проводившиеся в лаборатории Тимирязева эксперименты,
описываемые в следующей статье [102]. В частности, самим Кас-
териным был предложен вид устройства для измерения
локальных значений угловой скорости в вихревом поле (система
маленьких агатовых цилиндров, свободно вращающихся на
иголочках).
Тем не менее, основным результатом многолетней работы
лаборатории Тимирязева стало лишь усовершенствование
экспериментальной установки. Установка эта представляла собой
систему вращаемых мотором деревянных и металлических дисков со
сложными насадками («цилиндры различных диаметров и
высоты, у которых по периферии в радиальном направлении были
прикреплены лопасти различной высоты»), размещенную над
емкостью с подогретой до 50-60 градусов водой (диаметром в
1 м), способной перемещаться на специальных тросах по
вертикали на высоту в несколько метров. Возникающие в
поднимающемся над емкостью водяном паре вихри фотографировались,
изучалась зависимость устойчивости вихря от температуры и
влажности воздуха и т.п. Публикация была снабжена
фотографиями этой установки и нескольких смерчей над пустыней Невада.
Если в первой статье была одна ссылка на литературу (на
работу самого Кастерина), то во второй статье ссылки полностью
отсутствуют. В тексте вскользь упоминается лишь одно имя:
«...описаниеустановок других авторов (Weyer)». Таким образом,
можно предположить, что исследование, проводившееся в
лаборатории, было вполне «самобытным».
Из десяти серий опытов семь серий были посвящены выбору
оптимального устройства вихреобразующей насадки. Восьмая
серия была посвящена измерению подъемной силы («натяжения»)
вихря — результаты не приводятся. Девятая — «разработке
метода измерения угловых скоростей в поле вихря». Десятая —
«методу измерения угловых скоростей в поле вихря».
Результаты также не приводятся.
Завершается статья следующим выводом (стр. 57):
«Несомненное доказательство образования и существования вихре-
191
вого столба было получено. В первых сериях опытов авторы
большего перед собой и не ставили. ... Повторяемость опытов
при визуальном наблюдении при соблюдении начальных условий
была очень устойчива. Это послужило основанием избрать
визуальный метод для исследования и количественного сравнения
различных вихреобразующих и стабилизирующих устройств».
Третья статья объемом в одну страницу, озаглавленная
«Вихревой гистерезис», содержит лишь иллюстрированное графиком
изложение того факта, что воздушный вихрь, возникший при
некотором числе оборотов мотора в минуту, исчезает при
замедлении мотора не при этой же его скорости, а при чуть меньшей. «В
настоящей работе, — пишут авторы (стр.60), — лы отмечаем
лишь самый факт наблюдения нового явления, названного нами
вихревым гистерезисом».
Отношение руководства института к работам лаборатории
Тимирязева было различным.
Сам факт возникновения лаборатории в период
директорства А.С.Предводителева, а также приводимые несколькими
страницами ниже сведения о теоретическом интересе Предводителе-
ва к аэродинамической части теории Кастерина позволяют
предположить, что работа лаборатории опиралась на поддержку
директора института до 1946 г.
Следует вспомнить также приведенные ранее фрагменты
заседания Ученого совета НИИФа, обсуждавшего вопрос о создании
лаборатории Тимирязева (1937 г.): в ходе этого обсуждения
Предводителев также занимал «прокастеринскую» позицию.
На основании этих же материалов можно предположить, что
отрицательным должно было быть отношение к деятельности
лаборатории у следующего директора — С.Т.Конобеевского.
Действительно, в записях по итогам «Заседания расширенного
партбюро 27.1.1947 г.» [МГУ 201-1-571], Тимирязев пишет:
«Доклад декана СТ.Конобеевского.
... Ряд лабораторий подвергся нападкам — это именно те
лаборатории, в которых работающие смеют иметь свое
мнение в различных областях науки, не совпадающее с мнением
руководящей головки институтов Академии наук.
192
Удар направлен по той же линии, по которой он был
направлен в записке ряда академиков, возглавляемых акад.
П.Л.Капицей в 1944 г., а также акад. В.А.Фоком во время его
кратковременного пребывания в роли зав. кафедрой
теоретической физики Московского университета. ...Удар направлен на
проф. Н.П.Кастерина и проф. А.К.Тимирязева, группа
академиков потребовала удаления этих профессоров из Университета.
Особое негодование вызывает их совместная работа по
изучению вихревого движения. Это первая работа по изучению
вихревого поля экспериментально. Работа должна выяснить
неразрешенные сейчас вопросы по аэродинамике, связанные с
движением со сверх-звуковой скоростью. Эксперим. исследования
вихревого поля до сих пор еще не было — это первое исследование.
Группа академиков добивается разгрома зтихработ».
Более неожиданной с «конфликтологической» точки зрения
(хотя понятной с чисто научной) является реакция В.Н.Кессе-
ниха, сменившего стараниями «университетских» физиков Коно-
беевского на посту декана. Кессених также отнесся к работам
Тимирязева негативно и попытался закрыть его лабораторию.
Ниже приводится фрагмент из «Докладной записки о
положении лаборатории Проф. А.К.Тимирязева и кафедры истории
физики в Московском Ордена Ленина Государственном
Университете имени М.В.Ломоносова» А.К.Тимирязева начальнику
Управления Университетами Министерства Высшего Образования СССР
[МГУ 201-1-476]:
«Как я Вам уже сообщал в беседе с Вами 9 Ш1947 г.
Кафедра Истории Физики и руководимая мною лаборатория с января
1947 года попали в Московском Университете в своеобразный
"режим дискриминации".
... После назначения Проф. В.Н.Кессених на должность
декана и директора института я и все работающие вместе со
мной (Проф. Н.П.Кастерин, доцент Т.М.Свиридов (член ВКП(б) с
1918 г.) и старший научный сотрудник М.М. Четверикова
(кандидат)) были вызваны к Директору для отчета по научной
работе за истекшее полугодие 1947 г.
193
Отчет никаких возражений не вызвал. Через два дня Проф.
В.Н.Кессених посетил мою лабораторию и провел в ней около
двух чате, где ему был продемонстрирован новый метод
измерения скорости в вихревом поле искусственного смерча, еще
нигде и никем не применявшийся. Каких-либо возражений при
отчете по поводу двух законченных докторских диссертаций
Т.М.Свиридова и М.М.Четвериковой, равно как и против
включенной в план лаборатории на второе полугодие 1947 г.
совместной работы Т.М.Свиридова и М.М.Четвериковой сделано не
было.
... Однако через несколько дней В.Н.Кессених сообщил мне,
что ни Свиридов, ни Четверикова у меня работать больше не
будут, что комната, где они работали (12 кв. метров), рано
как и приборы, которыми они пользуются, будут у меня
отобраны, а мне будут даны другие сотрудники. Свиридов и
Четверикова, если они желают оставаться β Университете, должны
перейти β другую лабораторию. ...Все указанное выше было
сообщено мне β грубой форме и β ответ на мой протест против
предложенного разрушения моей лаборатории мне было
сказано: — В таком случае или Вы или я должны покинуть
университет.
...На мое заявление, что группа физиков из Академии наук
давно (с 1942 года) неоднократно добивалась удаления меня из
числа профессоров Университета, Проф. В.Н.Кессених
ответил: — Да, я знаю. Вы пользуетесь известным авторитетом и
Вы его использовали до сих пор во вред физическому факультету.
Мои попытки узнать в чем состоял причиненный мною
вред ни к чему не привели, каких-либо конкретных фактов мне
не было указано.
Все вышеприведенное заставило обратиться к Вам,
уважаемый товарищ Кузьма Фомич, за советом и помощью. Вот моя
просьба.
СОХРАНИТЬ МОЮ ЛАБОРАТОРИЮ (ЕЕ КОЛЛЕКТИВ,
ПОМЕЩЕНИЕ И ОБОРУДОВАНИЕ) И КАФЕДРУ ИСТОРИИ ФИЗИКИ В ТОМ
ВИДЕ, КАК ОНИ СУЩЕСТВОВАЛИ ДО 1-ГО ЯНВАРЯ 1947 ГОДА».
194
По всей видимости (хотя материалы о последующих работах
лаборатории не сохранились), просьба Тимирязева была
удовлетворена. Достоверно известно, что лаборатория Тимирязева
существовала по крайней мере в 1953 году. В Архиве МГУ есть
следующий документ ([МГУ 201-1-476]) от 18 февраля 1953 г. (на
бланке Министерства Культуры, Главного управления Высшего
Образования, Управления Университетов и Юридических ВУЗов):
«Глубокоуважаемый Аркадий Климентович!
Управление университетов и юридических ВУЗов
рассмотрело Вашу докладную записку по вопросу сохранения Вашей
лаборатории в связи с переездом на Ленинские горы в новое здание
МГУ, договорилось с ректором академиком Петровским И.Г. о
том, что Ваша лаборатория будет полностью сохранена в том
виде, в каком она есть.
Поэтому желаем Вам успеха в дальнейшей Вашей работе.
Нач. Упр. (подпись) М.Прокофьев».
После 1953 года о «Лаборатории профессора
А.К.Тимирязева» больше никто не вспоминает.
ПО 3 1 ВЛИЯНИЕ АЭРОДИНАМИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
а КАСТЕРИНА НА РАБОТЫ А.С.ПРЕДВОДИТЕЛЕВА
Еще одна тема, которой следует коснуться в этой главе (хотя
к лаборатории Тимирязева рассматриваемый вопрос прямого
отношения не имеет) — развитие некоторых аэродинамических
представлений Н.П.Кастерина в более поздних работах А.С.Пред-
водителева.
В 1981 году в университетском сборнике «История и
Методология Естественных Наук» была опубликована статья ученика
А.С.Предводителева А.А.Соловьева «Методология
аэродинамических исследований Н.П.Кастерина» [104], в которой автор,
отстраняясь от «электродинамической» части теории Кастерина (хотя
и воспроизводя основные «эфирные» результаты Кастерина), пы-
195
тается выделить здоровое ядро в применявшейся Кастериным
методике обобщения уравнений аэродинамики. Наибольший
интерес в этой статье вызывает указание на то, что темами, близкими
к темам работы Кастерина, достаточно активно занимался
АХ.Предво дит елев.
«Мы не склонны здесь анализировать достоинства и
недостатки различных путей решения стоящих перед
аэродинамикой задач, — пишет автор (стр.184). — Наша цель проследить
основные этапы дальнейшего развития и применения
аэродинамических идей Н.П.Кастерина.
Существенный вклад в этом направлении сделан
профессором Московского университета АС.Предводителевым. Ему
принадлежит значительное число публикаций, в которых
проанализированы гипотезы Н.П.Кастерина, получены уточнения его
уравнений и на их основе решен ряд конкретных и практических
задач».
В списке литературы перечисляются соответствующие
работы Предводителева [105-111].
Подход Предводителева к проблеме уточнения уравнений
аэродинамики принципиально отличается от подхода Кастерина.
Во-первых, Предводителев, следуя в русле классического
метода Максвелла, опирается при выводе своих уравнений на
ясные физические допущения о соотношении скоростей
сталкивающихся молекул, в то время как Кастерин исходные «флюидные»
предпосылки своей теории осознанно или неосознанно скрывает.
Во-вторых, уравнения Предводителева являются более
общими, чем уравнения Кастерина (уравнения Кастерина
автоматически получаются из уравнений Предводителева, когда ряду
параметров присваиваются вполне определенные значения).
Таким образом, представление о научном влиянии
Кастерина на Предводителева, которое может возникнуть из изложения
вопроса А.А.Соловьевым, неверно: общее в работах Кастерина и
Предводителева лишь стремление уточнить, усовершенствовать
уравнения аэродинамики.
196
Значительно больший интерес представляет некая иная
идейная связь между Кастериным и Предводит елевым, которая
тем более заметна, что Предводителев мог бы и вовсе не
упоминать Кастерина в своих работах. Возможно, работы Кастерина
сыграли роль в момент выбора Предводителевым темы некоторых
своих исследований — тогда ссылки на Кастерина являются лишь
проявлением элементарной научной порядочности. Но более
вероятным объяснением интереса Предводителева к Кастерину
представляется весь описанный в настоящей работе круг «внена-
учных» событий, в которых Предводителев и Кастерин вместе
принимали участие, часто играя схожие роли.
Что касается собственно научной значимости работ
Предводителева по теоретической аэродинамике, то прежде всего
следует учесть, что они выполнены в том же ключе, что и работы,
подвергшиеся в середине тридцатых годов критике со стороны
Таима: некоторые произвольные частные физические допущения
приводят к изменениям в математическом описании процессов;
новые уравнения относительно хорошо согласуются с
экспериментом. При этом (в конкретном случае аэродинамических работ
Предводителева) сделанные вначале допущения оказываются
равнозначными введению в известные уравнения некоторых
параметров, влияющих на вид решений. Подгонка этих параметров
под данные эксперимента с последующим обратным выяснением
физического смысла такой операции и составляет основной
результат работ.
Такая исследовательская методика, не являясь чем-то
предосудительным, представляет в то же время очень незначительный
собственно научный интерес.
ЛАБОРАТОРИЯ А.П.ЗНОЙКО
Во время интервью, взятого в 1993 году у профессора
Я.П.Терлецкого, ему был задан вопрос:
«А.А.: Вы слышали о лаборатории Знойко?..
Я.Т.: Ой, господи боже мой!.. Я из-за этого, собственно,
поссорился со своими друзьями по физфаку, из-за Знойки. Потому,
что Соколов, Королев — они его превозносили, говорили, что
это новый Менделеев, что-то в таком роде. Аяс ними спорил,
говорил, что это проходимец. А они хотели на этом сделать
физфак центром развития атомной физики... Это был какой-
то коньюнктурист, малограмотный. Он стал убеждать всех,
что сделал новую таблицу Менделеева. Причем, у него была
способность психологического давления: показывает свою таблицу,
говорит, что здесь, мол, то, здесь — то, предсказывается то-
то... Все смотрят и боятся сказать, что не понимают.
Смотрят и, вроде, подтверждают все это дело. А на самом деле там
ничего не было».
Лаборатория А.П.Знойко была достаточно интересным
явлением в истории Московского университета и заслуживает
особого рассмотрения в контексте настоящего исследования.
(Статья, основанная на используемых в главе материалах,
опубликована также в [112]).
ПО 4 1 ОРГАНИЗАЦИОННАЯ СТОРОНА
' ' ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЛАБОРАТОРИИ
Вначале остановимся на фактической (организационной)
стороне вопроса. 10 сентября 1949 г. приказом ректора МГУ
заведующим «Лабораторией № 15» при МГУ был назначен инженер
Александр Павлович Знойко (биографические сведения об
А.П.Знойко приводятся по [МГУ 3-10л (т.1)-577]). По образова-
198
нию А.П.Знойко был химиком-технологом (в 1932 году он
закончил Киевский политехнический институт по специальности
«основы химической промышленности»). С 1933 по 1949 год
А.П.Знойко работал начальником различных лабораторий при
металлургических комбинатах и при Министерстве цветной
металлургии, специализируясь на развитии способов производства
цветных металлов (одна из его разработок была внедрена в
производство и способствовала получению первого
высококачественного советского алюминия). В последние годы А.П.Знойко
занимался методами промышленного получения редкоземельных
металлов. В сентябре 1949 г. особым приказом министра высшего
образования С.В.Кафтанова и министра машиностроения и
приборостроения П.И.Паршина он был переведен на работу в МГУ,
где возглавил специально созданную для него «Лабораторию
№ 15».
Через 4 года, 4 декабря 1954 г., в связи с реорганизацией
лаборатории № 15 А.П.Знойко от занимаемой должности и от
работы в МГУ был освобожден.
«Лаборатория № 15» была достаточно необычной. Она была
создана по особому постановлению Совета Министров СССР для
изучения и разработки открытых А.П.Знойко периодических
закономерностей свойств атомных ядер, защищенных авторским
свидетельством от 28 июля 1947 г. Для ликвидации лаборатории
потребовалось особое решение ЦК КПСС (входящее одним из
пунктов в постановление о физическом факультете МГУ — [ЦХСД
4-9-1118(501), Л.170]).
Π 2 4 2 ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ОСНОВА
. ' ' РАБОТ ЛАБОРАТОРИИ №15
Содержание открытых А.П.Знойко закономерностей было
изложено им в четырех статьях, опубликованных в 1949-50 гг. в
«Докладах Академии Наук» [113-116]. Представлены в редакцию
статьи были СИ.Вавиловым.
199
Первая из этих статей («Периодический закон атомных
ядер») начинается следующей фразой: «Непосредственно после
установления нейтронно-протонной модели ядра Иваненко в
работах советских авторов была сделана попытка отыскать
закон распределения нуклонов по оболочкам. Однако до сих пор
мы не обладаем достоверными сведениями о периодичностях в
системе изотопных ядер».
Далее, в этой и последующих статьях, А.П.Знойко
анализирует замеченные им «периодичности в системе изотопных
ядер», используя различные формы графического представления
уже известных свойств ядер.
Например, на графике, по осям которого отложены по
вертикали общее число нуклонов в отношении к числу протонов, а
по горизонтали число протонов, он проводит естественно
образующиеся гиперболы (по одной для каждого целого числа
нейтронов в ядре), далее отмечает значками одного типа на этих
гиперболах изотопы, имеющие одинаковый тип излучения при
распаде, значками другого типа — изотопы, имеющие близкий по
порядку величины период полураспада и т.п. На полученных
таким образом диаграммах становится заметно, что изотопы,
обладающие сходными свойствами, определенным образом
группируются (например, значки одного типа ложатся на некие
кривые).
Экстраполируя полученные таким образом графики свойств
изотопов в неисследованные области, А.П.Знойко пытался
предсказать свойства экспериментально еще не обнаруженных
изотопов. Это относительно хорошо (по порядку времени полураспада
и по типу излучения) удалось ему в отношении элемента №97
(берклия), который был открыт в 1950 г. (см.[117]). В [116]
подчеркивается: «Элемент 97 ... за два года до своего получения
был предсказан на основе открытия периодической системы
атомных ядер с помощью Менделеевского метода. Этому
элементу мы предлагаем дать название "менделевий" и
установить символ Md».
200
Несмотря на нетрадиционность подхода и малую точность
предсказаний, метод Знойко представлял интерес. Развитию
такого подхода и должна была, по всей видимости, способствовать
деятельность «Лаборатории № 15».
ПО 4 3 ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЛАБОРАТОРИИ
а ' ' ПО МАТЕРИАЛАМ ПИСЕМ В ЦК КПСС
Получить представление о том, чем в действительности
занималась «Лаборатория № 15», можно, как это уже не раз бывало
в истории НИИФа, из писем руководству. В Центре Хранения
Современной Документации (бывшем Архиве ЦК КПСС) сохранилась
обширная переписка, касающаяся А.П.Знойко и его лаборатории.
Заместитель декана физического факультета Ф.А.Королев, в
частности, в одном из писем (имеющем гриф «СЕКРЕТНО») о
недостатках работы ректора МТУ министру культуры СССР (1953 г.,
[ЦХСД 5-17-434(5706), л.49]) говорит о «Лаборатории № 15»
следующее. Он сообщает, что ректор МГУ «неустанно добивается
закрытия на физическом факультете созданной по
Постановлению Совета Министров СССР важнейшей лаборатории.
С этой целью он назначил комиссию из угодных ему лиц под
председательством некоего профессора Мещерякова, для оценки
деятельности лаборатории. Эта комиссия составила гнусный
пасквиль на работу лаборатории, который был целиком
опровергнут комиссией ученых, назначенной Министерством
культуры СССР согласно Вашего указания».
Более подробно об этом же говорится в письме секретарю
отдела культуры ЦК КПСС от секретаря партбюро физического
факультета (середина 1953 г., [ЦХСД 5-17-434(5706), л.43]):
«При физическом факультете МГУ по постановленнию
правительства в 1949 году была организована специальная
лаборатория №15, которой была поручена разработка проблемы
периодичности атомных ядер и внутриядерных
закономерностей.
201
Лаборатория начала свою работу в трудных условиях
отсутствия оборудования и ограниченных ассигнований. Однако за
прошедшее с 1949 года время руководитель лаборатории инж.
Знойко A.U. и созданный им коллектив проделали
значительную работу по оснащению лаборатории и развернули ряд ис-
следваний, представляющих существенный научный и
практический интерес.
Партийная организация и руководители деканата
факультета приложили немало усилий для создания лаборатории
рабочих условий.
Однако за последний год положение лаборатории
значительно усложнилось.
Ректоратом за короткое время были направлены в
лабораторию две комиссии для обследования ее работы. Вторая
комиссия под председательством тов.Мещерякова, после
шестичасового «налета» на лабораторию, написала заключение,
представляющее направление работ антинаучным,
перечеркивающее все то положительное, что было сделано в
лаборатории и практически направленное на ее ликвидацию. В том же
стиле протекало и обсуждение работы лаборатории на Ученом
Совете Университета».
Отмечается, что в результате протестов руководства
лаборатории и факультета «...министерством была создана комиссия
под председательством харьковского проф. Вальтера, которая
в течение десятидневного срока тщательно и придирчиво
обследовала работу лаборатории». Отзыв этой комиссии
«...свидетельствует о правильном научном направлении
работы лаборатории, о ряде существенных достижений» и т.д.
Отчета первой комиссии, назначенной лично ректором МГУ,
в Архиве ЦК нет. Зато полностью имеется отчет положительный,
присланный самим А.П.Знойко. К нему прилагается его письмо
(также «секретное») заведующему отделом науки и культуры ЦК
КПСС ([ЦХСД 5-17-482(5718), л.8]), в котором он просит о
следующем:
202
«1) Рассмотреть вопрос о том, что комиссия профессора
М.Г.Мещерякова составила в декабре 1952 г. ложное заключение
о работах лаборатории № 15 и пыталась оклеветать меня
лично, преследуя групповые интересы, ничего общего не
имеющие с государственными интересами.
2) Рассмотреть вопрос о том, что в этих же групповых
целях ложное заключениие комиссии профессора Мещерякова MS.
от 1952 г. послано через год (уже после его разоблачения
комиссией Министерства Культуры СССР под председательством
академика Вальтера А.К.') в Министерство Среднего
машиностроения СССР с целью ввести в заблуждение и обмануть
Заместителя Председателя Совета Министров СССР товарища
В.АМалышева.
3) Прошу также принять меня и разрешить мне лично
доложить Вам о результатах работ, которые наш коллектив
считает очень важными для государственных интересов СССР».
В заключении комиссии под председательством
А.К.Вальтера [ЦХСД 5-17-482(5718), л. 10] дается очень подробная
характеристика того, чем должна была заниматься лаборатория.
«На основании приказа по Министерству Культуры
Заместителя министра товарища Столетова В.Н. от 16 мая 1953
года за № 146с при Министерстве Культуры была создана
комиссия по проверке лаборатории № 15.
Комиссия в составе: А.К.Валътера (председатель),
И.В.Тананаева, А.В.Николаева, Е.Л.Столяровой, Ф.И.Коломейцева
и НИ.Тугаринова (секретарь комиссии) с 26мая по 5 июня 1953
года ознакомилась с работой отделов и групп лаборатории,
изучила планы научно-исследовательской работы на 1952 и
1953 календарный годы, рассмотрела отчеты по научной
тематике и печатную научную продукцию лаборатории, а также
беседовала с деканом физического факультета тов.
Соколовым А.А., его заместителем Королевым Ф.А., секретарем
парторганизации факультета тов. Архангельским, с заведующим
' Вальтер А.К. — академик АН УССР.
203
лабораторией тов. Знойко А.П., с парторгом лаборатории тов.
Берзиным А.К., с заведующими отделами, научными
сотрудниками и аспирантами лаборатории.
Лабораториям 15в составе физического факультета МГУ
была создана во исполнение Постановления Совета Министров
Союза ССР от 7 сентября 1949 г. №3736-1565 для изучения
и разработки открытой А.П.Знойко периодической
закономерности свойств атомных ядер (Авторское свидетельство от
28.WI.1947 г.)
Задачей лаборатории является: а) обобщение материалов,
публикуемых в литературе, их критическое сопоставление и
установление эмпирических закономерностей, описывающих
свойства известных ядер и позволяющих предсказывать
свойства еще не открытых ядер; б) теоретическое истолкование
этих эмпирических зависимостей; в) получение собственных
экспериментальных данных о различных ядерных свойствах.
Эти функции выполняют 4 научных отдела (3 основных и один
вспомогательный) ..., в которых работают 21 научных и
инженерных сотрудников, четыре аспирантов лаборатории ... и
два прикомандированных аспиранта.
Первый научный отдел (эмпирический), возглавляемый
А.П.Знойко, имеет в своем составе трех научных и двух научно-
технических сотрудников.
Этим отделом в течение 1949-53 гг. проведена
значительная работа по систематизации и обработке
опубликованных в литературе данных о свойствах всех известных (как
устойчивых, так и неустойчивых) атомных ядер. В частности,
отдел систематизировал и обобщил все опубликованные
материалы, относящиеся к периодической зависимости от массового
числа, порядкового номера и числа нейтронов в ядре, следующих
ядерных характеристик: удельного заряда, радиуса и объема
ядра, периода различных типов радиоактивного распада,
механических, магнитных и квадрупольных моментов, изотопического
сдвига и др.
204
Наиболее существенными результатами эмпирического
отдела являются:
1) Составление таблиц ядерных свойств всех известных
атомных ядер, более полных и подробных по сравнению с
опубликованными (Маттаух-Фламмерсфелъд и др.)
2) Установление эмпирической формулы для энергии связи
атомных ядер, более точной по сравнению с известной
формулой Вейцзеккера.
3) Установление эмпирической формулы для эффективных
сечений захвата быстрых нейтронов. Достаточно полное
сопоставление с новейшими экспериментами еще не произведено.
4) Построение "изохронных" карт.
На основании составленных таблиц, графиков и
эмпирических закономерностей А.П.Знойко и его сотрудниками было
предсказано существование, тип и период радиоактивного
распада для ряда неизвестных в то время ядер... Эти предсказания
в большей части нашли подтверждение в последующих
отечественных и заграничных экспериментальных работах. В
частности, А.П.Знойко предсказал за два года до получения Сиборгом
элемента № 97 возможность его получения, тип и период
распада и предложил назвать его — "менделевием". В работах
иностранных авторов этому элементу присвоено
наименование "Берклий". В некоторых работах советских авторов
элемент № 97называется "менделевием".
... За три года существования лаборатории сотрудниками
эмпирического отдела опубликованы четыре статьи... но, к
сожалению, основной итог отдела — таблицы и графики ядерных
свойств, — представляющий значительный интерес для
многих научно-исследовательских институтов, — до настоящего
времени находится без движения и его опубликование даже не
включено в издательский план.
Второй отдел — теоретический. Им руководит доктор
физико-математических наук Д.Д.Иваненко. В составе этого
отдела 4 научных сотрудника и 1 инженер-вычислитель....
Теоретический отдел выполняет научно-исследовательскую рабо-
205
ту как no общим вопросам современной физической теории
(природа ядерных, сил, нелинейная теория поля и мезодинами-
ка), так и в области, непосредственно связанной с основной
проблемой лаборатории (разработка теории периодичности
ядерных свойств, исходя из приближенной модели
Томаса—Ферми, разработка теории изотопического сдвига, теоретическое
истолкование периодичности ядерных радиусов, исследование
двойного бета-распада).
Теоретический отдел находится в хорошем контакте с
эмпирическим отделом, а также с экспериментаторами,
работающими в области изучения магнитных моментов ядер и
изотопического сдвига (выбор объектов, определение методики
и необходимой точности измерений).
Сотрудниками теоретического отдела опубликовано с
1950 г. 12 научных статей. ...Проблематика теоретического
отдела весьма актуальна и для ее успешного развития
требуется увеличение штата отдела (включая
инженеров-вычислителей) и перевод руководителя отдела проф. Д.Д.Иваненко на
основную работу в лабораторию №15. На этом настаивает
декан факультета АЛХоколов, начальник лаборатории
АП.Знойко и сам Д.Д.Иваненко».
Задачей третьего (экспериментального) отдела являлось
«экспериментальное исследование периодической
закономерности трех величин, определяемых свойствами ядра: границ и
сечений для фоторасщепления; ядерных магнитных моментов и
изотопического сдвига спектральных термов». Отмечается, что
в составе лаборатории, несмотря на наличие вакансий, нет лица,
осуществляющего научное руководство экспериментальным
отделом в целом. Как можно предположить из необычно
осторожных формулировок отчета в этом месте и из отсутствия списка
достижений отдела, экспериментальный отдел лаборатории
фактически не действовал.
Дальше более подробно описываются основные особенности
работы каждого из секторов экспериментального отдела. И здесь
мимоходом отмечается, что «наряду с перечисленнъти отделами
206
в лаборатории имеется четвертый отдел, назначением
которого является обеспечение основных работ чистыми
редкоземельными реактивами и разделенными цзотопами, которые
невозможно получить из других источников в достаточном
количестве и нужной чистоты».
В отчете говорится, что разработка новых методов
разделения изотопов — очень важная и актуальная задача, «не связанная
непосредственно с проблематикой лаборатории № 15, поэтому
дальнейшие работы в этой области в рамках лаборатории
имеют смысл только в том случае, если они будут проводиться
как комплексные темы совместно с другими
научно-исследовательскими учреждениями». Этот фрагмент — о четвертом
дополнительном отделе — достаточно важен, как будет видно в
дальнейшем.
Общий вывод комиссии положителен.
«В общем лаборатория представляет собой здоровый
растущий научный коллектив с инициативными,
квалифицированными, работоспособными кадрами молодых специалистов.
Во главе лаборатории стоит энергичный руководитель,
пользующийся авторитетом в своем коллективе.
Тов. Знойко А.П. не имеет ученой степени. По
совокупности опубликованных и закрытых работ он заслуживает
присуждения степени кандидата наук без защиты диссертации».
Особо отмечается, что «направление
научно-исследовательских работ, выполняемых коллективом работников
лаборатории, соответствует основной проблеме, поставленной перед
лабораторией решением Правительства. Лаборатория
получила ряд важных результатов по теоретическому и
эмпирическому отделам. Создана база для экспериментальных
исследований, которые в настоящее время законченной научной
продукции еще не дали».
Указывается, однако, что лаборатория «не встречает
поддержки со стороны ректората университета в вопросах
организации обсуждения научных планов и продукции, в
опубликовании законченных работ, в привлечении высококвалифицирован-
207
ных кадров и комплектовании кадрами молодых специалистов,
в обеспечении экспериментального отдела помещением ...
Лаборатория фактически оказалась в изоляции, в то время как ей
особенно нужны поддержка и помощь.
... Как проблематика лаборатории, так и ее научная
продукция не обсуждаются ни на Ученом Совете физического
факультета, ни в каких-либо других компетентных научных
организациях.
Лаборатория работает замкнуто, изолированно, не ведет
комплексных работ, результаты ее работ не публикуются и не
подвергаются компетентной и объективной научной критике.
В состав Ученого Совета лаборатории, организованного
приказом ректора МГУ, был введен ряд специалистов в области
ядерной физики (Блохинцев Д.И., Комар А.П., Черенков П.А., Ря-
зин ПА., Данное П.Д.), но Ученый Совет в полном составе ни
разу не был созван».
Особо отмечается необходимость коллективного
обсуждения результатов работы лаборатории. «Итогом этих научных
дискуссий должна явиться разработка единого плана
комплексных работ по проблеме периодичности свойств атомных ядер,
поскольку получение новых экспериментальных данных по всем
многообразным свойствам атомных ядер, обнаруживающим
периодическую закономерность, силами и средствами одной
лаборатории №15 представляется нецелесообразным и
невозможным».
Комиссия предлагает обязать университет опубликовать в
1953 году законченные научные работы лаборатории, в первую
очередь — таблицы и графики ядерных свойств, изохронные
карты и т.д., включить в тематический план на 53-54 гг. подготовку
монографии по периодическим свойствам атомных ядер.
Руководству МГУ и факультета рекомендовано «создать для
ЗнойкоА.П. необходимые условия для подготовки им в
ближайшие годы диссертации на соискание ученой степени доктора».
Комиссия обращает также внимание на то, что в программы
спецкурсов по ядерной физике должен быть включен раздел о
208
периодических свойствах атомных ядер, «разработанных, гл.
образом, трудами советских физиков». \
Кроме того, комиссия особо указывает на целесообразность
«именовать в советской научной и учебной литературе
элемент Μ 97 "менделевием" (символ "Md"), так как его
существование и свойства были предсказаны в СССР на основании
периодической закономерности ядерных свойств задолго до
получения этого элемента Сиборгом в Беркли».
Π 2 4 4 СПЕЦИФИКА И ИТОГИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
. " ' ЛАБОРАТОРИИ № 15
Уникальность лаборатории, как видно из отчета,
заключается прежде всего в существовании при ней «эмпирического
отдела» — другие примеры такой организации
научно-исследовательского подразделения неизвестны. Можно утверждать, что
этот факт достаточно адекватно отражает основную особенность
научной деятельности лаборатории.
Соответствующими этой специфике были и научные
результаты. В подтверждение этого утверждения можно привести
следующий документ, являющийся единственным существующим
отчетом о конечных результатах работы лаборатории. Ведь если бы
существовали еще более значимые результаты, они обязательно
были бы приведены в последнем из писем в ЦК КПСС по поводу
Лаборатории № 15, содержавшем просьбу о защите.
В этом письме ([ЦХСД 5-17-434(5706), л.187]), написанном в
конце 1953 года, оценка основных направлений деятельности
«Лаборатории № 15» самим А.П.Знойко претерпевает
существенные и совершенно неожиданные изменения.
Главным подразделением лаборатории оказывается
вспомогательный четвертый отдел, о котором прежде говорилось лишь
вскользь, а главным результатом четырехлетней работы
лаборатории неожиданно оказывается имеющий сугубо прикладное
209
значение «Способ производства спектрально-чистых препаратов
редкоземельных и других редких металлов».
«16.XII.1953 г. сов. секретно
СПОСОБ
производства спектрально-чистых препаратов
редкоземельных и других редких металлов.
Авторы: А.П.Знойко
и Г.К.Еремин.
... В разработке способа кроме авторов, которые были и
научными руководителями, принимали участие следующие
ученые и сотрудники:
1. Декан физического факультета МГУ доктор физико-
математических наук лауреат Сталинской премии проф.
Соколов А.А. (участие в постановке работ, обсуждении
тематических планов программ и др.).
2. Заведующий кафедрой оптики МГУ кандидат
физико-математических наук лауреат Сталинской премии доцент
Королев Ф.А. (постановка работ, обсуждение планов и программ,
научное руководство разработкой методов спектрального
анализа редкоземельных препаратов).
... Изложенный выше новый способ производства
спектрально-чистых редкоземельных и других металлов был
авторами экспериментально разработан в Лаборатории Μ 15
физического факультета Московского ордена Ленина Государственного
Университета имени М.В.Ломоносова. После успешной
лабораторной разработки изложенный способ производства был
проверен авторами в полузаводских условиях и показал отличные
результаты..'. В настоящее время описанный способ авторов
позволяет уже сейчас обеспечить исследовательские
учреждения СССР чистыми препаратами редких металлов при условии
обеспечения сырьем».
210
Ни о каких периодических закономерностях свойств
атомных ядер речь уже не идет. Предложенный авторами способ —
использование ионообменных смол и др. — к ядерной физике
вообще никакого отношения не имеет.
Одновременно с ликвидацией НИИФа МГУ при
реорганизации физического факультета была закрыта и «Лаборатория
№ 15».
Τ Τ 2 5 А-К-ТИМИРЯЗЕВ И «НАРОДНАЯ» НАУКА
Наконец, в заключение главы о необычных научных
работах, связанных с НИИФом, следует остановиться на одной не
упоминавшейся ранее черте в облике основателя НИИФа (умершего
через год после его ликвидации) профессора А.К.Тимирязева.
Эта особенность — притягательность личности А.К.Тими-
рязева для группы людей, представлявших долгое время
уникальную особенность советского общества, а именно «ученых из
народа», людей, серьезно занимающихся решением важнейших
научных проблем, но не имеющих для этого достаточной (часто
вообще никакой) научной квалификации. Такие «самоучки»
хорошо известны до сих пор во всех научных учреждениях,
издательствах и т.п.
В личном фонде А.К.Тимирязева в Архиве МГУ сохранилось
огромное количество (многие десятки) писем от таких людей.
Спектр научных интересов и тем их работ очень широк — от
изощренных, математически проработанных опровержений
теории относительности, работ по квантовой механике (например,
[МГУ 201-1-679, 680, 681, 682, 685, 687]) до безграмотных
«открытий» школьного уровня в области гидродинамики. Уникален
и временной диапазон, охваченный этими письмами — почти со-
211
рок пет. С некоторыми из ученых-любителей А.К.Тимирязев
вступал в переписку, иногда достаточно длительную1.
Еще в середине 20-х годов А.К.Тимирязев выступает на
совещании Ассоциации Содействия Науке и Технике с докладом
«Роль и труды самоучек в науке и технике» ([МГУ 201-1-212а],
стр.34), положительно отзываясь об идее создания «центральной
организации самоучек» и специальной лаборатории при ней.
«Народную» науку упоминает Тимирязев и в своем
выступлении на заседании оргкомитета по подготовке совещания по
физике (1949 г., [МГУ 201-1-193]):
«Я хочу обратить внимание на один вид низкопоклонства,
на который у нас еще не обращали внимания, — говорит
Тимирязев. — Наши редакции научных журналов и присяжные
рецензенты проявляют тупое недоверие перед смелой оригинальной
мыслью наших советских ученых всякий раз, когда эти мысли не
следуют рабски га иностранными образцами или хоть в чем-то
несогласны с установленными в иностранных учебниках
"канонами"».
Отличительной чертой большинства упомянутых выше
писем ученых-любителей Тимирязеву является наличие в них
1) эпиграфов из Ленина или Энгельса, а также 2) предисловий, в
которых авторами дается анализ общей обстановки в советской
науке (иногда неожиданно точно, практически дословно
совпадающих с позицией самого А.К.Тимирязева — о «засилии
официальной науки в лице Академии наук» (например, в [МГУ 201-1-
680])), подводится философская база под необходимость
заниматься той или иной областью физики, указываются прямые
и непосредственные следствия от внедрения теории автора для
темпов построения социализма в СССР и т.п., и т.п. Такое
' Сохранилось, например, несколько десятков писем-трактатов
(некоторые — объемом до 50 машинописных листов, датированных первое —
началом двадцатых, последнее — 1955 годом) некоего К.В.Вродовицкого.
В них автор затрагивает круг тем от логической порочности специальной
теории относительности до критики колмогоровского подхода к теории
вероятностей, а также вскользь касается таких, например, тем, как
принципиально новые схемы ядерных торпед.
212
строения социализма в СССР и т.п., и т.п. Такое совпадение формы
писем ученых-любителей и традиционной формы статей самого
Тимирязева по философским проблемам физики в сочетании с
тем фактом, что Тимирязев хранил все эти письма, не призводит
впечатления случайного.
Имея прямое отношение к воссозданию облика
А.К.Тимирязева, затронутая тема относится и к
Научно-исследовательскому институту физики, роль Тимирязева в жизни которого была
далеко не самой второстепенной.
ЗНАЧЕНИЕ РАССМОТРЕННЫХ РАБОТ
ДЛЯ ВОССОЗДАНИЯ ИСТОРИИ НИИФА
Внимание, которое уделено здесь теории Н.П.Кастерина и
деятельности «Лаборатори № 15», объясняется той ролью,
которое эти работы играли в истории института.
Другие научно-исследовательские институты, также не
застрахованные от разработки неудачных тем («тонкослойная
изоляция» А.Ф.Иоффе, некоторые поздние исследования
П.П.Лазарева и т.п.), имели два существенных отличия от НИИФа.
Во-первых, они в меньшей мере претендовали (если
претендовали вообще) на роль ведущего физического института страны.
Во-вторых, в этих институтах не было уникальной для МГУ связи
между исследовательской работой сотрудников и масштабом их
педагогической деятельности.
Эти две особенности НИИФа в сочетании с подробно
описанной в предыдущих главах социальной активностью ряда его
сотрудников (способствовавшей широкому общественному
резонансу при обсуждении в общем-то частных физических
разногласий) и делают необходимым рассмотрение отдельных
моментов «аномальной» научной деятельности НИИФа, наряду с
«нормальной», для воссоздания полной социальной истории
института.
213
Главный вывод из анализа теории Кастерина (и связанных с
ней работ) и деятельности «Лаборатории № 15» заключается в
следующем.
Мотивами, оказавшими большее, чем в других научно-
исследовательских коллективах, влияние на научную
деятельность НИИФа, были мотивы вненаучные (социальные),
обусловленные, в частности, подробно разобранными в настоящей работе
конфликтами. Только этими мотивами можно объяснить
продолжительное пристрастие ряда сотрудников института к
базирующейся на дорелятивистских и доквантовых воззрениях теории
Кастерина и борьбу за сохранение дававшей нулевой
теоретический выход «Лаборатории № 15». Это же объясняет и
неоправданно громкий общественный резонанс, периодически
возникавший в связи с некоторыми из разобранных выше
исследований.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Проведенное исследование социальной истории Научно-
исследовательского института физики при МГУ выявило
основные отличительные особенности научного коллектива института
как целостной социальной группы. Выявлены эти особенности
были благодаря анализу широкого круга документально
зафиксированных конфликтов, в которых принимали участие
сотрудники института.
Указанные конфликты можно разделить на два тесно
взаимосвязанных, но принципиально различающихся по набору
затрагиваемых вопросов класса: 1) конфликты, имеющие в основе
различия социальных установок' противостоящих сторон и
2) конфликты по узкоспециальным, чисто научным вопросам.
1 Термин «социальные установки» используется ниже в максимально
общем смысле и служит для обозначения всей совокупности норм
общественного поведения, принятых тем или иным лицом или группой лиц,
без дальнейшей (возможной, но здесь излишней) конкретизации.
Анализ первой группы конфликтов позволил выделить
принципиальное различие в социальных установках,
преобладавших в целом у представителей двух сторон.
Представители «академической» (ранее
«антитимирязевской») группы, вытесненные к середине сороковых годов из
НИИФа, в целом отличались относительно неординарными для
рассматриваемого периода общественными взглядами, что
подтверждается, в частности, большой долей среди них тех, кто
вызывал своей деятельностью противодействие властных структур.
Их оппоненты, напротив, использовали при решении связанных с
деятельностью института социальных проблем набор естественно
присущих описываемому периоду советской истории приемов,
активно опираясь при этом на поддержку высших партийно-
административных органов.
Это различие в социальных установках двух групп физиков
придало противоречиям среди сотрудников НИИФа
чрезвычайную остроту и способствовало обособлению коллектива
института от физического сообщества в целом.
Анализ второй, собственно научной, группы конфликтов,
связанных с НИИФом, выявил две определявшие эти конфликты
составляющие.
Первая составляющая носит универсальный, присущий
развитию физики в первой трети века характер и связана с
трудностями восприятия релятивистской и квантовой физики. В
приложении к истории НИИФа эта составляющая проявилась в
проведении и поддержке рядом сотрудников института работ
антирелятивистской и антиквантовой направленности в период, когда
эти теории уже получили всеобщее признание.
Вторая составляющая связанных с НИИФом научных
конфликтов, действовавшая долгое время параллельно с первой,
стала преобладающей в сороковые годы. Эта составляющая, в
отличии от первой, не носила универсального характера, была
связана с конкретной ситуацией в самом институте и определялась
полем вненаучного противостояния (первая группа конфликтов), в
которое был вовлечен коллектив НИИФа.
216
Специфическая позиция некоторых сотрудников НИИФа по
ряду чисто научных вопросов привела к искажению общего
представления о научной деятельности всего института и в сочетании
с отмеченным выше обособлением НИИФа по идеологическим
признакам способствовала возникновению негативного
представления об институте в целом (и даже обо всем физическом
факультете МГУ), сохранявшегося еще долгое время после
ликвидации НИИФа.
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
Хронология основных событий
истории НИИФа.
1904— учреждение Физического института при Московском
университете (руководитель лаборатории
физических исследований — П.Н.Лебедев).
1911 — число работающих в лаборатории П.Н.Лебедева
достигло 30 человек;
уход из университета большой группы профессоров, в
том числе физиков П.Н.Лебедева и Н.А.Умова;
создание Физического общества имени Лебедева
(вначале — Московского физического общества); устав
зарегистрирован 16 марта 1911 года.
1912 — 14 марта — смерть Лебедева.
1913 — начало работы в Московском университете Г.С.Ландс-
берга и А.С.Предводителева.
1914 — защита А.К.Тимирязевым магистерской диссертации («О
внутреннем трении в разреженных газах»).
1916 — членами физического общества им. Лебедева были
единогласно избраны Ландсберг Г.С, Вавилов СИ.,
Крылов А.Н.
1917 — все три кафедры физики в университете были замещены
занимавшими их временно приват-доцентами;
начало работы Кастерина над обобщением основных
уравнений аэродинамики и электродинамики.
1918 — декрет от 1-го октября переименовывает всех лиц,
прослуживших 3 года в звании приват-доцентов, в
профессоров.
1919 — В.К.Аркадьевым основана московская магнитная
лаборатория (с 1932 г. — лаборатория
электромагнетизма им. Максвелла);
220
начало работы в университете С.И.Вавилова.
1920 — открытие Института биологической физики (с 1927 г. —
Института физики и биофизики) (П.П.Лазарев).
1921 — октябрь, первый выпуск слушателей рабфака
университета;
Г.(Ю.)В.Вульф избран членом-корреспондентом
Академии наук;
начало работы в университете А.А.Максимова.
1922 — январь, ректором университета назначен В.П.Волгин
(до 1925 г.);
март, опубликована статья В.И.Ленина «О значении
воинствующего материализма»;
май, А.К.Тимирязев без кандидатского стажа, решением
ЦК, принят в члены РКП(б);
забастовка в Московском университете (под
руководством декана Стратонова);
сентябрь, прием студентов производится без
вступительных экзаменов;
ноябрь, образование НИИФа (директор — В.И.Романов);
учреждение еще 10 институтов, входящих в Ассоциацию
НИИ при университете.
1923 — 7 февраля, выборы в НИИФе, забаллотирован
С.И.Вавилов и ряд других физиков;
конец февраля, Н.Н.Андреев, В.К.Аркадьев, А.И.Бачин-
ский, С.И.Вавилов, Б.А.Введенский, Б.В.Ильин
отправили в Государственный Ученый Совет и в Главнауку
221
«Записку о Научно-исследовательском институте
физики и кристаллографии при I Московском
Государственном Университете и о мерах по его
улучшению»;
2 марта, подали в отставку проф. Н.Н.Андреев, проф.
В.К.Аркадьев, Б.А.Вве ленский. К.Ф.Теодорчик;
ноябрь, открытие памятника К.А.Тимирязеву;
ноябрь, смерть профессора С.А.Богуславского;
деканом физико-математического факультета назначен
А.Н.Реформатский (по 1924 г.).
1924 — май, начало работы Н.П.Кастерина в НИИФе;
Тимирязев делает доклад: «Повторение опыта Майкелъ-
сона Дейтон-Миллером с положительным
результатом»;
начало работы И.Е.Тамма в университете;
И.Е.Тамм избран членом физического общества имени
П.Н.Лебедева;
декабрь, деканом физико-математического факультета
назначен К.П.Яковлев (по 1925 г.).
1925 — в УФН опубликован перевод статьи Д. Миллера
«Эфирный ветер»;
май, ректором университета назначен А.Я.Вышинский
(по 1928 г.);
октябрь, Л.И.Мандельштам числится в составе
института; АААндронов — аспирант с 1 апреля 1925 г.;
М.А.Леонтовмч — аспирант с 1 октября 1925 г.;
222
вновь вводятся отмененные семинарские занятия;
декабрь, в комитет по подготовке пятого съезда физиков
было подано заявление А.К.Тимирязева о намерении
сделать доклад об опытах Миллера;
декабрь, деканом физико-математического факультета
назначен проф. Г.Ф.Мирчинк (по 1927 г.);
создание кафедр диалектического материализма при
ВУЗах;
начало активной философской деятельности
А.А.Максимова,·
25 декабря, смерть Г.(Ю-)В.Вульфа.
1926 — председателем физического общества им. Лебедева
становится Н.П.Кастерин;
введение в обиход слова «аспирант»;
создание «Кабинета Истории и Философии
естествознания» на физмате (А.А.Максимов);
начало военной подготовки студентов;
7 октября, И.Е.Тамм избирается членом НИИ Фа.
1927— январь, В.К.Аркадьев избран членом-корреспондентом
АН СССР;
февраль, слово «кристаллография» исчезает из
названия института, специальность передается в ведение
института минералогии;
Гессен Б.М., Егоршин В.П. публикуют в журнале «Под
Знаменем Марксизма» статью «Об отношении
тов. Тимирязева к современной науке».
223
1928 — Л.И.Мандельштамом и Г.С.Ландсбергом открыто
комбинационное рассеяние света;
аспирантом В.К.Аркадьева Н.С.Акуловым
сформулирован закон анизотропии («закон Акулова»);
ректором университета назначен И.Д.Удальцов (по
1930 г.);
май, «письмо пятнадцати» о недостатках работы
НИИФа;
возникновение партячейки среди научных работников
физмата.
1929 — январь, Л.И.Мандельштам избран в АН СССР;
1 февраля, Г.С.Ландсберг избран членом НИИФа;
2 августа, письмо В.К.Аркадьева;
октябрь, письмо А.А.Максимова;
декабрь, постановление ЦК о единоначалии (в
университете ректор переименовывается в директора);
начало работы С.И.Вавилова в НИИФе;
начало работы Н.С.Акулова в МГУ;
кабинет теоретической физики преобразован в кафедру
теоретической физики.
1930— март, проверка работы НИИФа комиссией Рабоче-
крестьянской инспекции, начало реорганизации
Института физики;
15 мая, ликвидация Ассоциации НИИ при МГУ;
224
в НИИФе создан ряд отдельных лабораторий;
1 июля, директором университета назначен
В.Н.Касаткин (по 1934 г.);
октябрь, организация физико-механического
факультета (в составе 3 отделений: физико-механического,
математического, астрономо-геодезическо го);
1 октября, Б.М.Гессен назначен директором НИИФа (по
1936 г.);
21 ноября, Н.П.Кастерин переходит на работу в ЦАГИ;
И.Е.Тамм назначен профессором и заведующим
кафедрой теоретической физики;
прекращение деятельности физического общества
имени П.Н.Лебедева.
1931 — С.И.Вавилов избран членом-корреспондентом АН СССР;
1 апреля, Н.С.Акулов избран членом НИИФа;
июль, факультеты университета преобразуются в
отделения; физико-механический факультет разделяется
на механическое, физическое и астрономо-математи-
ческое отделения;
декабрь, на физическом отделении создаются кафедры:
магнетизма (Н.С.Акулов), колебании
(Л.И.Мандельштам), математики (А.Н.Тихонов), теоретической
физики (И.Е.Тамм), теплофизики (А.С.Предводителев),
электроники (Н.А.Капцов), физики металлов и рент-
геноструктурного анализа (С.Т.Конобеевский);
деканом физического отделения назначен Б.М.Гессен
(по 1934 г.);
225
закрытие Института физики и биофизики;
постановление ЦК ВКП(б) «О журнале "Под Знаменем
Марксизма"» (об «идеалистических и
механистических извращениях марксизма»)-
1932 — СИ.Вавилов избран действительным членом АН СССР,
уходит из НИИФа;
Г.С.Ландсберг избран членом-корреспондентом
АН СССР;
НИИФ переведен Наркомпросом в группу «ударных»
институтов.
1933 — апрель, Б.М.Гессен назначен первым деканом
физического факультета МГУ (после восстановления
факультетской системы и выделения физического
факультета из физико-механического отделения);
И.Е.Тамм избран членом-корреспондентом АН СССР;
присоединение магнитной лаборатории В.К.Аркадьева к
НИИФу;
в институте наряду с должностью «действительного
члена института» вводится должность «научный
руководитель».
1934 — 13 января, постановление СНК «О подготовке научных и
научно-педагогических работников» вводит ученые
степени кандидата и доктора наук;
14 сентября, директором МГУ назначается А.С.Бутягин
(по ноябрь 1941 г.);
1 октября, в НИИФ приняты А.А.Власов и В.С.Фурсов;
226
учрежден Физический институт Академии наук СССР;
Б.М.Гессен назначен зам. директора ФИАНа;
СЭ.Хайкин назначен вместо Б.М.Гессена и.о. декана
физического факультета (по 1936 г., с 1935 г. —
утвержден деканом).
1935 — «организован так называемый философский кружок,
руководителем которого был контрреволюционер-
троцкист Гессен».
1936 — в «Журнале экспериментальной и теоретической
физики» опубликована статья И.Е.Тамма «О некоторых
теоретических работах А.С.Предводителева» ;
Мартовская (1936 г.) сессия АН СССР;
декабрь, Кастерин познакомил со своей теорией
академика С.А.Чаплыгина;
август, арест Б.М.Гессена;
20 декабря, Б.М.Гессен расстрелян.
1937 — 27 февраля, директором института и деканом
факультета назначается А.С.Предводителев (по 1946 г.);
начиная с 1937 года должности директора института и
декана факультета исполняет один человек;
май, заседание Ученого совета НИИФ, обсуждавшего
работу Н.П.Кастерина;
работа Кастерина «Обобщение основных уравнений
аэродинамики и электродинамики» напечатана в отд.
издании Академии наук.
227
1938 — статья А.Ф.Иоффе «О положении на философском
фронте советской физики» вышла в журнале «Под
Знаменем Марксизма»;
при кафедре истории физики, возглавляемой
Тимирязевым, была создана новая лаборатория —
«Лаборатория профессора А.К. Тимирязева»;
в «Известиях АН СССР» опубликованы критические
статьи: «О статье Н.П.Кастерина "Обобщение основных
уравнений аэродинамики и электродинамики"»
(авторы Д.И.Блохинцев, М.А.Леонтович, Ю.Б.Румер,
И.Е.Тамм, Β,Α.Φοκ, Я.И.Френкель) и «О работах
Н.П.Кастерина по электродинамике и смежным
вопросам» (И.Е.Тамм);
5 июня, арест В.И.Романова;
15 июня, состоялось объединенное заседание Групп
физики и математики ОМЕН Академии наук СССР, на
котором была подведена черта под продолжавшимся
больше года обсуждением работ Н.П.Кастерина;
Н.П.Кастерин возвращается на физический факультет.
1939 — август, новый устав университета (официально
закреплена деятельность Ученых советов факультетов и
Ученого совета университета).
1940 — празднование 185-летия МГУ;
11 июня, организация кафедры оптики (М.А.Леонтович),
радиоактивности и атомного ядра (Д.В.Скобелъцин).
1941— ноябрь, Московский университет (и физический
факультет) был эвакуирован из Москвы в Ашхабад;
ноябрь, ректором МГУ назначен Б.П.Орлов (по декабрь
1942 г.);
228
И.Е.Тамм уходит из НИИФа.
1942 — июнь, НИИФ переезжает из Ашхабада в Свердловск.
1943 — 10 июня, полностью завершена реэвакуация
физического факультета в Москву;
на физическом факультете созданы новые кафедры:
низких температур (П.Л.Капица), физики жидкой
оболочки (физики моря) (В.В.Шулейкин), акустики
(С.Н.Ржевкин), электронных и ионных процессов
(Г.В.Спивак);
I октября, секретарем парткома МГУ избран В.Ф.Ноз-
древ (по 1944 г.);
В.И.Романов, выйдя из лагеря, начинает работать в Уфе;
начало работы в НИИФе А.А.Соколова и Д.Д.Иваненко.
1944 — А.А.Власов избран заведующим традиционно связанной
с именем Мандельштама и его учеников кафедрой
теоретической физики физического факультета МГУ;
5 июля, В.А.Фок пишет П.Л.Капице письмо о положении
на физическом факультете;
II июля — «письмо четырех академиков» с изложением
ситуации в университете В.М.Молотову;
1 ноября, И.В.Курчатов утвержден в должности
профессора (по совместительству) кафедры атомного ядра;
27 ноября — умер Л.И.Мандельштам.
1945 — 11 января, «у С.В.Кафтанова Капица, Крылов, Папалек-
си, Фрумкин, Алшанов, Семенов, Колмогоров и другие
глупо и беспринципно пытались доказать, что я
229
распустил вожжи на физическом факультете»
(Предводителев);
17 июля, СИ.Вавилов избран президентом АН СССР;
министерство высшего образования назначает
комиссию для обследования положения дел на физическом
факультете;
из НИИФа ушли проф. С.Э.Хайкин и чл.-корр. АН
М.А.Леонтович.
1946 — 1 февраля, организация Научно Исследовательского
Института Ядерной Физики (директор Д.В.Скобельцин);
май, деканом факультета и директором НИИФа назначен
профессор С.Т.Конобеевский (по 1947 г.);
30 ноября, А.А.Андронов и Г.С.Ландсберг избраны в
Академию наук СССР.
1947 — апрель, организована очередная комиссия
министерства, работа С.Т.Конобеевского по итогам проверки
признана неудовлетворительной;
деканом назначен В.Н.Кессених (по 1948 г.);
на заседании ученого совета университета 14 мая
1947 г. было вынесено решение снять А.А.Власова с
заведования кафедрой теоретической физики и
назначить конкурс;
10 декабря, умер Н.П.Кастерин.
1948— 1 января, ректором МГУ назначен А.Н.Несмеянов (по
май 1951 г.);
230
деканом факультета и директором НИИФа назначен
А.А.Соколов (по 1953 г.).
1949 — заседания оргкомитета по подготовке Всесоюзного
совещания по физике;
12 апреля, торжественная закладка фундамента
Главного здания МГУ на Ленинских горах;
10 сентября, приказом ректора МГУ заведующим
«Лабораторией № 15» при МГУ был назначен инженер
А.П.Знойко;
октябрь, в «Вестнике Московского Университета»
опубликована статья В.Ф.Ноздрева «0 работе Х.М.Фата-
лиева "Борьба за диалектический материализм в
истории советской физики"».
1951 — 16 февраля, А.Н.Несмеянов избран президентом
АН СССР;
19 мая, ректором МГУ назначен И.Г.Петровский.
1952— декабрь, отрицательный отзыв комиссии профессора
М.Г.Мещерякова о работах лаборатории № 15.
1953 — 7 декабря, по поручению президиума ЦК КПСС для
обследования положения на физическом факультете
создана комиссия под председательством министра
среднего машиностроения В Л.Малышева.
1954— 18 февраля, в ЦК предоставлено заключение комиссии
В .А.Малышева;
5 августа, постановлении ЦК «0 мерах по улучшению
подготовки кадров физиков в Московском
государственном университете»;
231
реорганизация физического факультета;
4 декабря, в связи с реорганизацией лаборатории № 15
А.П.Знойно освобожден от занимаемой должности и
от работы в МГУ.
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
Биографические сведения
о некоторых действующих лицах
(в алфавитном порядке)
АКУЛОВ Николаи Сергеевич (1900-1976)
(Биографические сведения приводятся по:
Дьяков ГЛ., Мирясов И.З., Телеснин Р.В. «Николай Сергеевич Акулов» //
Ученые Записки МГУ, вып. 162,1952. С.3-7.)
Н.САкулов родился в 1900 г. в Орле.
В 1920 г. служил в Красной Армии. В 1921-1922 гг. учился
на химическом факультете Кубанского политехнического
института, в 1922-1924 гг. в Москве в институте им. Плеханова, в 1924-
1926 гг. на физико-математическом факультете МГУ. В 1926-
1929 гг. был аспирантом В.К.Аркадьева. Кандидатская
диссертация была посвящена открытому Н.С.Акуловым в 1928 г. закону
анизотропии ферромагнетиков (зависимость магнитострикции и
других физических параметров ферромагнитного кристалла от
направления намагниченности).
В 1929-1931 гг. работает доцентом в Горьковском
государственном университете.
В 1931 г. возвращается в МГУ, возглавляет лабораторию и
кафедру магнетизма.
В1940 г. избран членом Белорусской Академии наук.
Область научных интересов — магнетизм, теория горения,
химическая кинетика. В 1941 г. Н.С.Акулову присуждена
Сталинская премия «за развитие учения о ферромагнетизме и за
практическое применение его в промышленности».
С1940 по 1952 г. Н.С.Акулов неоднократно выступает с
резкой публичной критикой работ Н.Н.Семенова по химической
кинетике.
В 1954 г. уволен из МГУ, переехал в Минск.
234
АРКАДЬЕВ Владимир Константинович (1884-1953)
(Биографические сведения приводятся по:
Малое И.И. «Владимир Константинович Аркадьев» // «Люди русской
науки», М., 1961. С357-365.)
Родился 21 апреля 1884 г. в Москве.
В 1904 г. поступил на математическое отделение
физико-математического факультета Московского университета, с 1907 г.
начал самостоятельные исследования в лаборатории
П.Н.Лебедева. В 1911 г. В.К.Аркадьев вместе с Лебедевым и другими ушел из
университета, работал в Народном университете им. Шанявского
и на Тихомировских педагогических курсах.
Во время первой мировой войны В.К.Аркадьев привлекался
к обсуждению различных проблем противохимической обороны.
В 1918 г. Аркадьев возвратился в университет и возглавил
организованную им же магнитную лабораторию, переросшую с
годами в лабораторию электромагнетизма имени Максвелла (как
независимая лаборатория просуществовала до 1933 г., затем была
влита в НИИФ). Аркадьев руководил в университете
специальностью «электрические измерения», с 1939 г. до кончины
возглавлял кафедру «Теоретические основы электроники».
В 1919 г. В.К.Аркадьев вступил в брак с Александрой
Андреевной Глаголевой (1884-1945).
Основные труды Аркадьева посвящены экспериментальному
и теоретическому (в русле электродинамики Максвелла)
исследованию взаимодействия электромагнитного поля и вещества
(«магнитная спектроскопия», «магнетодинамика»), им
опубликован ряд классических монографий на эту тему («Магнитная
спектроскопия», М., 1924; «Электромагнитные процессы в металлах»,
тт. I и Π, Μ., 1934-1936 и др.). Аркадьев предложил и осуществил
ряд изящных электродинамических экспериментов (в частности,
знаменитый опыт с магнитом, свободно парящим над
сверхпроводником, 1945). На протяжении многих лет В.К.Аркадьев препо-
235
давал в университете и других московских ВУЗах, возглавлял
магнитометрический отдел в электротехническом институте.
В1927 г. В.К.Аркадьев был избран членом-корреспондентом
АН СССР.
Скончался ВХАркадьев 1 декабря 1953 г.
БОГУСЛАВСКИЙ Сергеи Анатольевич (1883-1923)
(Биографические сведения приводятся по:
ГулоД.Д., Спасский Б. И. «Сергей Анатольевич Богуславский» // ИМЕН,
вып. XXXI, М., 1985. С.135-142).
С.А.Богуславский обучался во Фрейбургском и Геттинген-
ском университетах, в 1913 г. получил докторскую степень по
теоретической физике, математике, астрономии (диссертация «Об
оптических свойствах платиносинеродистого иттрия»). В 1916-
1917 гг. сдал магистерские экзамены на физико-математическом
факультете Петроградского университета, в 1918 г. защитил
магистерскую диссертацию по теме «Основы молекулярной физики
и применения статистики к вычислению термодинамических
потенциалов».
1918-1919 — профессор Саратовского университета. В
1919 г. был избран профессором физико-математического
факультета Московского университета, но вернулся в Москву лишь
весной 1921 г. Заведовал кабинетом теоретической физики
(ассистенты Г.С.Ландсберг и Б АВведенский).
Работы СА.Богуславского, ряд которых получил широкую
известность, посвящены теории кристаллов и пироэлектричеству,
статистическому истолкованию термодинамики, теории
движения электронов в электрических и магнитных полях, теории
атома.
В июле 1922 г. Богуславский был командирован за границу
(в связи с болезнью), в марте 1923 года вернулся в Москву, умер
3.DC.1923.
236
ВЛАСОВ Анатолий Александрович (1908-1975)
(Биографические сведения приводятся по:
«Памяти Анатолия Александровича Власова»//УФИ, т.119, вып. 2,1976.
Стр.385-386.)
А.А.Власов родился 20 августа 1908 г. в г. Балашове
Саратовской губернии в семье паровозного машиниста.
В 1927 г. поступил в МГУ на физико-математический
факультет, по окончании (1931 г.) был зачислен в аспирантуру,
работал под руководством А.С.Предводителева и И.Е.Тамма.
В 1934 году А.А.Власов защитил кандидатскую диссертацию
«К квантовомеханической проблеме взаимодействия» и был
оставлен на работе в НИИФе в должности старшего научного
сотрудника.
В 1934-1936 гг. выполнил ряд работ по теоретической
оптике (учет молекулярного взаимодействия в теории ширины
спектральных линий).
В 1938 г. А.А.Власов публикует в ЖЭТФ статью «О
вибрационных свойствах электронного газа», в которой впервые был дан
глубокий анализ физических свойств заряженных частиц
(плазмы), показана неприменимость к нему газокинетического
уравнения Больцмана и было предложено новое кинетическое
уравнение («уравнение Власова»), учитывающее коллективные
взаимодействия между заряженными частицами.
На основе перечисленных разработок А.А.Власовым в 1942
году была успешно защищена докторская диссертация. В 1944 г. за
построение теории вибрационных свойств электронного газа
Власову была присуждена Ломоносовская премия, он был избран
профессором, заведующим кафедрой теоретической физики
физического факультета МГУ (до 1953 г., с небольшими перерывами).
А.А.Власовым опубликован также ряд работ по теории
кристаллического состояния и теории гравитации (некоторые из них
были подвергнуты критике).
В 1970 г. ААВласову была присуждена Ленинская премия
за работы по фундаментальному методу исследования плазмы.
Скончался А.А.Власов 22 декабря 1975 г.
237
ГЕССЕН Борис Михайлович (1893-1936)
(Биографические сведения приводятся по:
Архив МГУ, Фонд 201, опись 1л, №52; Г.Е.Горелик «Москва, физика, 1937»
//ΒΗΕΤ,λ&Ι, 1992. С.16-17.)
Б.М.Гессен родился в 1893 г. в Елизаветграде в семье
банковского служащего. Окончил Елизаветградскую гимназию
(одноклассник И.Е.Тамма).
В 1913-1914 гг. учился на физико-математическом
факультете Эдинбургского университета. Накануне 1-й мировой войны
вернулся в Россию, учился параллельно на физмате
Петроградского университета и на экономическом отделении
Политехнического института.
Член партии с 1919 г. Работал в 1919-1921 гг. в
Политуправлении Реввоенсовета, в 1921-1924 гг. — в Коммунистическом
университете им. Свердлова.
В 1928 г. окончил Институт красной профессуры (отделение
теоретического естествознания), работал в ИКП до 1930 г. С
1928 г. — старший ассистент Кафедры истории и философии
естествознания при физмате МГУ.
Область интересов — философия и история естествознания.
В 1930 г. назначен директором НИИФ при физмате МГУ. В
1933 г., после создания самостоятельного физического
факультета, стал его первым деканом (по 1934 г.). С1934 г. — заместитель
директора ФИАНа. Был членом редколлегии журналов «Под
Знаменем Марксизма», «Успехи Физических Наук», Большой
Советской Энциклопедии и др. В 1935 г. Б.М.Гессену присвоено звание
доктора физических наук. В 1935 г. избран
членом-корреспондентом АН СССР.
В августе 1936 г. арестован, 20 декабря 1936 г. расстрелян.
238
КАСТЕРИН Николаи Петрович (1869 — 1947)
(Биографические сведения приводятся по:
Архив МГУ. Ф.201, on. 1, №242; Г.М.Тепляков «Николай Петрович Касте-
рин»//ИМЕН, вып. X. М., 1971. С.150-163.)
Н.П.Кастерин родился 1.XII.1869 г. в семье лесничего в
Калужской губернии.
В 1888-1893 гг. обучался на Математическом отделении
физико-математического факультета Московского университета.
Первые, еще студенческие, работы Кастерина связаны с теорией
поверхностного натяжения и капиллярных явлений. По
окончании учебы оставлен профессором А.Г.Столетовым при
университете.
В 1897-1899 г. Н.П.Кастерин работает за границей: в
Берлине у профессора Вар бур га и в Лейдене у профессора Камерлинг-
Оннеса.
1898 г. — первое сообщение о капитальном труде Н.П.Кас-
терина о дисперсии звука в неоднородной среде (вначале
теоретически, а затем и экспериментально Кастерин показал, что в
неоднородной среде, состоящей из регулярно расположенных
шаров в стеклянном сосуде, звуковые волны распространяются со
скоростью, зависящей от высоты звука). В этой работе были
заложены основы теории акустических фильтров.
За эту же работу, представленную в 1906 г. в качестве
магистерской диссертации, Кастерину по решению Совета
Университета была сразу присуждена степень доктора.
Некоторое время Кастерин пытался развить полученные
результаты на распространение электромагнитных волн в
неоднородных средах, но достиг определенных успехов лишь в
приложении своих исследований к цветной фотографии.
В 1899-1905 гг. Кастерин в качестве доцента читает курс
теоретической физики на математическом отделении
физико-математического факультета Московского университета.
239
В 1905-1922 гг. Н.П.Кастерин — профессор
Новороссийского университета в Одессе.
По некоторым непроверенным сведениям, содержащимся, в
частности, в письме в ЦК А.А.Максимова (1929 г.), в 1922 г Касте-
рин был включен в списки профессоров, подлежащих высылке из
России, но каким-то образом высылки избежал.
В 1923 году Кастерин избирается действительным членом
НИИ Фа, параллельно работает в институте биофизики
П.П.Лазарева. В 1930 году прекращает свое существование институт
биофизики, в этом же году (21.XI.1930) Кастерин по собственной
инициативе уходит из НИИФа. Его уход многими сотрудниками
института воспринимается как демонстративный (незадолго до
ухода Кастерина происходит смена руководства институтом).
С марта 1942 года и до самой своей кончины в декабре 1947
года Кастерин вновь состоит профессором Московского
университета. Совместно с А.К.Тимирязевым они проводят в
лаборатории при кабинете истории физики экспериментальные
исследования вихревого движения в воздухе.
В перерыве — с 1930 по 1942 г. — Н.П.Кастерин работает
консультантом в ряде научно-технических институтов (в ЦАГИ,
Институте строительных материалов, во ВНИИ огнеупорных и
кислотоупорных материалов и др.), продолжая активно заниматься
основным трудом своей жизни, который был опубликован в 1937
году и вызвал бурную дискуссию среди физиков.
Этой работе предшествовал ряд других публикаций
Кастерина схожей направленности.
Еще в 1919 году в Записках Новороссийского университета
Кастерин публикует статью «О несостоятельности принципа
относительности Эйнштейна».
В 1926 году в «Philosofical Magazin» [ том 2, дек. 1926 ] на
английском языке и затем на русском языке в Юбилейном
сборнике, посвященном О.Д.Хвольсону, выходит работа Кастерина «О
томсоновской модели световых квантов», в которой он
«предпринимает попытку объяснить явление световых квантов в каче-
240
стве замкнутых фарадвевых трубок, следуя в этом Дж. Дж. Та
сону» (цитируется по: Архив МГУ, ф.201, оп.1. № 242), причем э
модель строится у Кастерина исключительно на базе уравнега
Максвелла.
В 1932 г. в «Докладах Академии наук» [ ДАН, 1932, стр. 221
235] выходит статья Кастерина «Обобщение математической фо
мулировки закона аберрации света и принципа Допплера и выт
кающее отсюда следствие для теории опытов Майкельсона и Де
тон-Миллера». АХТимирязев характеризует эту статью так [А
хив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Цд.242.]: «ВэтойработвКастерин пок
зал, что опыт Майкельсона всегда давал и дает положителънъ
эффект».
В 1937 г. выходит отдельной брошюрой работа HJI.Kacrepi
на «Обобщение основных уравнений аэродинамики и электрод1
намики», подводящая итог многолетним попыткам автора постр<
ить механическую модель электромагнитного эфира. 15 их»
1938 г. состоялось объединенное заседание Групп физики и мат(
матики ОМЕН Академии наук СССР, на котором теория Кастери*
(а также все его работы за последние 20 лет) подверглась ра
громной критике.
Умер Н.П.Кастерин 10.Ш.1947 г.
24'.
КЕССЕНИХ Владимир Николаевич (1903-1970)
(Биографические сведения приводятся по:
«Владимир Николаевич Кессених» // Известия ВУЗов СССР
(радиоэлектроника), т.13,МП, 1970. Стр. 1406-1407.)
В.Н.Кессених родился в Тбилиси в семье железнодорожного
служащего. В1924 г. окончил физический факультет Ростовского
университета (специальность — физика электромагнитных
колебаний).
В 1926 г. поступил в аспирантуру при
физико-математическом факультете МГУ, по окончании работал ассистентом
кафедры физики РГУ.
В1930 г. ВЛ.Кессених переехал в Томск, работал на кафедре
электромагнитных колебаний Томского университета. В 1933 г.
ему было присуждено звание профессора. К 1941 г. стал
проректором Томского университета. В 1933-1939 гг. был директором
Сибирского физико-технического института.
Область научных интересов В.Н.Кессениха —
теоретические и прикладные аспекты электродинамики. В 1940 г. защитил
на физическом факультете МГУ докторскую диссертацию на тему
«Энергетические соотношения в колебательных системах и
параметры излучающих систем».
В 1941-1943 гг. Кессених находился в действующей армии.
В 1943-1944 гг. стал начальником отдела
Научно-исследовательского института связи Красной Армии (воинское звание —
инженер-подполковник) .
С1943 г. начал работать по совместительству на физическом
факультете МГУ вначале профессором кафедры колебаний, затем
заведующим кафедрой распространения радиоволн.
В 1948 г. В.Н.Кессених был деканом физического
факультета МГУ.
Принимал активное участие в подготовке всесоюзного
совещания по физике в 1949 г.
242
Проработал на факультете до 1952 г., затем, в 1953 г., после
демобилизации из армии, переехал в Томск.
Дискуссия на страницах ЖЭТФ (1953-1954 гг.) В.НЛ(ессени-
ха и В.Л.Гинзбурга по проблемам теории распространения
радиоволн в ионосфере закончилась не в пользу Кессениха.
Был организатором и первым деканом радиофизического
факультета в ТГУ.
Скончался В.Н.Кессених 15 июля 1970 г.
КОНОБЕЕВСКИЙ Сергеи Тихонович (1890-1970)
(Биографические сведения приводятся по:
Жданов Т.О. «Сергей Тихонович Конобеевский»// УФН, I960. Ί.ΙΧΩ, вып.1.
С.161-165.)
С.Т.Конобеевский родился в Петербурге, рос в семье
служащих. В 1913 г. окончил естественное отделение
физико-математического факультета Московского университета по
специальности «Физиология животных» (дипломная работа фактически
свелась к биофизике — прохождение сигнала по нерву).
В 1914-1918 гг. был на германском фронте.
Работать в области физики начал в 1919 г. С середины
двадцатых годов занимался рентгенографическими исследованиями
твердых тел.
В 1927 г. после смерти Г.(Ю.)В.Вулъфа для организации и
руководства новой специальностью «Рентгеноструктурный
анализ» С.Т.Конобеевский был приглашен на существовавшую в то
время должность приват-доцента.
В 1930 г. возглавил кафедру рентгеноструктурного анализа
(в дальнейшем переименованную в кафедру металлофизики).
Область научных интересов С.Т.Конобеевского —
рентгеновский анализ металлов (С.Т.Конобеевским выполнены класси-
243
ческие работы по рентгеновскому анализу вальцованных
металлов), старение сплавов, радиационное металловедение.
В 1946 г. избран членом-корреспондентом АН СССР. В 1946-
1947 гг. был деканом физического факультета МГУ.
КОРОЛЕВ Федор Андреевич (1909-1979)
(Биографические сведения приводятся по:
Левшин Л.В. «Творческий путъ профессора Ф.АКоролева» // ИМЕЙ,
вып.ХП. М., 1972. С.138-150.)
Ф.А.Королев в 1930 г. поступил в Московский институт
инженеров связи, в 1931 г. перевелся в МГУ и в 1935 г. закончил
физический факультет.
В 1935-1938 гг. учился в аспирантуре. Первая публикация
Ф.А.Королева (ДАН, 1937 г.) была представлена в редакцию
Л.И.Мандельштамом. В 1939 г. Королев защитил кандидатскую
диссертацию по оптике.
Область интересов — прикладная оптика
(интерференционная спектроскопия высокой разрешающей силы, многолучевая
интерферометрия).
С1942 г. возглавил кафедру оптики (по одним сведениям
основанную 11 июня 1940 г. М.А.Леонтовичем, по другим —
основанную в 1942 г. самим Ф.А.Королевым).
За работы оборонного значения военных лет (методы
исследования кумулятивных процессов) был награжден Сталинской
премией.
В 1947 г. защитил докторскую диссертацию по
спектроскопии высокой разрешающей силы.
В 1948-1954 г. Ф.А.Королев был заместителем декана
физического факультета МГУ по научной работе.
244
МАКСИМОВ Александр Александрович (1891-1976)
(Биографические сведения приводятся по:
Архив РАН. Ф.1515, оп.1, Μ 411)
Родился в семье сельского псаломщика и казачки в
Оренбургской губернии. Окончил гимназию в г. Троицке в 1910 г.,
поступил на медицинский факультет Казанского университета, в
1911 г. перевелся на физико-математический факультет. Окончил
университет по специальности физическая химия, остался
работать при университете.
В 1917 г. А.А.Максимов ушел из университета и в 1918 г.
перешел на работу в «культ-просвет отдел казанского городского
Совдепа», был комиссаром просвещения Казанской республики.
Член ВКП(б) с 1918 г. В 1919-1920 гг. воевал в частях Красной
армии, был демобилизован по болезни, переехал в Москву и
поступил на работу в Наркомпрос (отдел рабфаков).
В 1921 г. зачислен в штат МГУ. Некоторое время занимался
исследовательской работой (уточнение барометрической
формулы для разреженных газов) под руководством А.К.Тимирязева,
затем организовал при физмате кружок по изучению
диалектического материализма, преобразованный в середине двадцатых
годов в Кабинет истории и философии естествознания (затем —
Кафедру), основной задачей которого стал прием «марксистского
минимума» у аспирантов. Одновременно Максимов преподавал в
Институте красной профессуры (к 1929 г. — заведующий отделом
естествознания), входил в редакцию журнала «Под Знаменем
Марксизма», публиковал статьи по философским вопросам физики.
В 1929-30 гг. Максимов уходит из МГУ и поступает на
работу в институт философии АН СССР, где работает до 1954 г. (затем
уходит на пенсию). С1934 г. — доктор философских наук.
В 1943 г. Максимов был избран членом-корреспондентом АН
СССР по отделению общественных наук.
Умер А.А.Максимов в 1976 году.
245
ПРЕДВОДИТЕЛЕВ Александр Саввич (1891-1973)
(Биографические сведения приводятся по:
Архив РАН. Ф.411, оп.4а, Μι 290. С.1-154.; Базаров И.П., Соловьев А.А.
«Александр Саввич Предводителев». П., 1985. 158 с.)
А.С.Предводителев родился 12.ΙΧ.1891 г. «в крестьянской
семье в Рязанской губернии (отец фельдшер, мать домохозяйка)».
Учился в сельской школе, Пронском, Рязанском городском
училищах, затем в Рязанской гимназии.
В 1910 г. поступил на физико-математический факультет
Московского университета, в 1911 г. отчислен за участие в
студенческих беспорядках. В 1912 г. по рекомендации Н.А.Умова
был восстановлен в университете.
В 1916 г. Предводителев окончил Московский университет и
был оставлен при физико-математическом факультете для
подготовки к профессорскому званию. В 1919 г. успешно сдал
магистерские экзамены и был зачислен в штат в должности младшего
ассистента. В 1920-1926 гг. работал преподавателем, в 1926-
1932 — доцентом. В 1932 г. был избран профессором МГУ,
заведующим кафедрой молекулярных и тепловых явлений (в этой
должности он оставался на протяжении сорока лет). В 1918-1930
гг. работал также «старшим физиком» в Институте физики и
биофизики, где были проведены его первые исследования, в 1920-
1923 гг. преподавал физику в МВТУ им. Баумана, в 1929-1937 гг.
был консультантом и научным руководителем
физико-технической лаборатории Всесоюзного теплотехнического института.
Круг научных интересов А.С.Предводителева, лежащих в
основном в области молекулярной физики, был достаточно
широким. Большое количество экспериментальных и теоретических
результатов было получено Предводителевым в исследованиях
по кинетике превращения вещества в различных процессах
(воздействие света, электрохимические реакции, горение), по газовой
динамике (исследование явлений, сопровождающих
сверхзвуковые течения, ударных и детонационных волн), по физике конден-
246
сированных сред (террия теплового движения в
конденсированных средах), по молекулярной акустике. Предводителевым
опубликован также ряд работ по теоретической физике
(статистическая физика, ядерная физика и др.) и по методологии научного
познания.
Ряд теоретических работ А.С.Предводителева подвергся в
1936 году критике со стороны И.Е.Тамма.
В 1937-1946 гг. А.С.Предводителев был деканом
физического факультета МГУ и директором НИИФа. В 1939 г. избран
членом-корреспондентом АН СССР по отделению технических наук
(и по меньшей мере 5 раз выдвигался кандидатом в
действительные члены АН). За годы работы А.С.Предводителевым
подготовлено большое число кандидатов и около 100 докторов наук.
Умер А.С.Предводителев 27 декабря 1973 г.
РОМАНОВ Вячеслав Ильич (1880-1954)
(Биографические сведения приводятся по:
Архив МГУ. Ф.201, оп.1. Λ& 922; Л.В.Заржицкая, П.Н.Николаев «Профессор
Московского университета Вячеслав Ильич Романов» (рукопись)).
Родился в 1880 г. в Москве.
В 1898-1902 гг. учился на математическом отделении
физико-математического факультета Московского университета
(научный руководитель Н.Е.Жуковский).
С 1902 по 1911 год В.И.Романов работал в Московском
университете в лаборатории П.Н.Лебедева (в 1908-1920 гг. также
был профессором Высших сельскохозяйственных курсов; в 1914-
1919 гг. — адъюнктом профессора в Институте инженеров путей
сообщения). В 1911 году («дело Кассо») был уволен из
университета, вернулся на физмат в 1917 г., где работал до 1938 г.
247
В 1918 г. защитил магистерскую диссертацию «О методе
получения и о затухании электро-магнитных волн в проволоках».
С1919 по 1923 г. Романов был директором Государственного
физико-технического института, преобразованного в 1923 г. во
Всесоюзный электротехнический институт (ВЭИ). С 1923 по
1934 г. активно работает в ВЭИ (возглавляет вакуумно-техниче-
ский отдел, затем лабораторию низких температур и инертных
газов). В 1922 г. В.И.Романов был назначен директором НИИФа
при физмате Московского университета и оставался на этой
должности до 1930 г.
Область научных интересо.в Романова в довоенный
период — электротехника (сверхкороткие радиоволны и их
применение, свойства высокочастотного разряда, разработка газосветных
трубок).
В1930 г. был избран членом Моссовета.
В 1935 г. Романову было присвоено звание доктора физико-
математических наук по совокупности опубликованных трудов
(более тридцати работ, несколько авторских свидетельств).
В1937 году Романов совместно с А.К.Тимирязевым участвовал
в дискуссии о работах Н.П.Кастерина (на стороне последнего).
В 1938 г. В.И.Романов был арестован, провел в заключении
5 лет.
С 1943 г. В.И.Романов преподавал физику в Уфе, в
Башкирском государственном педагогическом институте, с 1944 г. — в
Уфимском авиационном институте (заведующий кафедрой
физики и тепловых двигателей). В это время он написал ряд статей по
теории электромагнитных процессов в атоме (не были
опубликованы ввиду спорности основных положений).
В1950 г. Романов уходит на пенсию.
Скончался в 1954 г. Посмертно (1958 г.) реабилитирован.
248
СОКОЛОВ Арсений Александрович (1910-1986).
(Биографические сведения приводятся по:
«Памяти Арсения Александровича Соколова» // Известия Высших
Учебных Заведений (физика), Μ12,1986. Стр. 108-109.;
«Арсений Александрович Соколов (к 70-летию со дня рождения)»//
Известия Высших Учебных Заведений (физика), Мя 8,1980. Стр. 124.)
А.А.Соколов родился 19 марта 1910 г. в Новосибирске, в
семье учителей.
В 1927-1931 гг. учился на физико-математическом
факультете Томского университета. В 1931-1939 гг. — ассистент, затем
доцент кафедры теоретической физики ТГУ. В 1934 г. защищает
кандидатскую диссертацию.
В 1939-1945 гг. А.А.Соколов доцент, затем профессор и
заведующий кафедрой теоретической физики Свердловского
университета.
В 1942 г. в Ленинградском физико-техническом институте
(находившемся в эвакуации в Казани) защищает докторскую
диссертацию «Рассеяние мезонов на нуклонах с учетом теории
затухания».
В 1945 г. А.А.Соколов переведен на работу в МГУ. В 1948-
1953 гг. — декан физического факультета. В 1966-1982 гг. —
заведующий кафедрой теоретической физики физического
факультета.
Работы А.А.Соколова посвящены квантовой теории поля,
физике элементарных частиц, теории электронных ускорителей,
классической и квантовой теории синхротронного излучения,
квантовой теории гравитации.
В 1950 г. А.А.Соколову была присуждена Сталинская премия
за монографию «Классическая теория поля» (совместно с
Д.Д.Иваненко); в 1971 г. — Ломоносовская премия, звание
Заслуженный деятель науки и техники РСФСР; в 1976 г. —
Государственная премия за предсказание и развитие теории эффекта
спиновой самополяризации электронов и позитронов вследствие
249
синхротронного излучения. А.А.Сокоповым написан ряд широко
известных учебников.
Скончался А.А.Соколов 19 октября 1986 г.
ТИМИРЯЗЕВ Аркадий Климентьевич (1880-1955)
(Биографические сведения приводятся по:
Архив МГУ. Ф.201. Оп.1. Μ 395-397.)
А.К.Тинирязев, сын биолога Климента Аркадьевича
Тимирязева, родился в Москве 6 октября 1880 г.
В 1904 г. закончил физико-математический факультет
Московского университета (руководитель — П.Н.Лебедев), был
оставлен в университете для подготовки к профессорскому званию.
С 1909 г. — приват-доцент. В 1911 г. ушел из университета,
преподавал в Городском университете им. Шанявского, на Высших
Женских Курсах.
В 1917 г. возвратился в Московский университет, член
НИИФа с 1922 г. В 1919-1930 г. также был профессором
Коммунистического университета им. Свердлова.
В 1921 г. был принят в партию ячейкой РКП(б) при отделе
рабфаков Наркомпроса (решением ЦК без кандидатского стажа).
Занимал ряд ответственных постов: в 1920-1930 гг. был членом
Государственного Ученого Совета Наркомпроса (с 1924 г. —
заместитель председателя научно-технической секции ГУС); в
1922-1924 гг. — член Президиума (ректората) Московского
университета (фактически, проректор по научно-учебной работе). В
1926-1928 и в 1937-1938 гг. был членом парткома Университета.
С 1923 г. состоял членом Коммунистической академии,
редколлегии журнала «Под Знаменем Марксизма».
250
Область научных интересов — статистическая физика.
Экспериментальные исследования проведены до 1914 г., в
дальнейшем опубликовал лишь несколько статей по применению
интегрального исчисления к расчету трения в разреженных газах.
Большой популярностью пользовался учебник Тимирязева
«Кинетическая теория материи. Лекции читанные в Московском
Государственном университете в 1917-1918 гг.» (выдержал 2
переиздания — 1938 и 1956 гг.). Тимирязев считался одним из лучших
лекторов по статистической физике.
С середины двадцатых годов Тимирязев занимался историей
физики и философскими проблемами естествознания (стоя на
враждебной по отношению к теории относительности и
квантовой механике позиции), опубликовал большое число работ в этих
областях. С1943 (или 1945) года возглавлял Кафедру истории
физики физического факультета МГУ.
В конце тридцатых годов пропагандировал и защищал
теорию Н.П.Кастерина, в середине сороковых организовал при
кафедре истории физики лабораторию по изучению вихревого
движения в воздухе (также в целях проверки теоретических
положений Н.П.Кастерина).
Активно участвовал в подготовке к Совещанию по физике
1949 г.
Умер в 1955 г.
ПРИЛОЖЕНИЕ 3
Более полные тексты
ряда использованных в работе
документов и публикаций
1. «Письмо пятнадцати» (май 1928 г.)
(АрхивРАН. Ф.641. 0п.З. Ед.79.)
(Приводится с незначительными сокращениями)
«Председателю научно-технической секции
Государственного Ученого Совета.
Резкий упадок уровня научно-исследовательской и
педагогической работы в области физики при основных кафедрах
Высших Учебных Заведений Москвы прогрессирующий из года в
год и указывающий на исключительно тяжелое положение, в
котором находится эта важнейшая отрасль научной жизни
страны, являющаяся основой всего современного
естествознания и техники, заставляет нас обратить внимание
заинтересованных Правительственных Органов на ненормальность
такого рода положения и необходимость принятия решительных
мер для его изменения.
Еще недавно, лет 15-20 назад, Москва играла руководящую
роль в развитии русской физики ... В последние годы положение
изменилось, и изменилось несомненно к худшему».
Далее авторы письма еще раз констатируют факт низкого
научного уровня исследовательских работ и делают вывод: «Все
зто указывает на наличие резкого упадка и заставляет
наблюдателей сравнивать Москву в области физики с глухой
провинцией.
Причиной зтого упадка ни в коем случае нельзя считать
недостаток средств или оборудования, ни тем более —
неудовлетворительный подбор начинающих и рядовых сотрудников. В
зтом можно убедиться хотя бы из того, что в Ленинграде при
тех же примерно условиях и возможностях мы видим в данное
время интенсивный подъем работы в области физики.
Основная причина упадка физики в Московских ВУЗ — это
почти полное отсутствие на руководящих кафедрах людей, ко-
254
торые в силу своего бесспорного научного авторитета,
широкой научной эрудиции, образованности и инициативы, были бы
способны служить ядром для организации научной работы по
физике в том большом масштабе, на который должен
претендовать такой крупный центр, как Москва. С этим фактом,
достаточно убийственным для научного творчества, связано
неразрывно и другое специфически-московское обстоятельство:
обстановка взаимного недоверия, чуть ли не зависти, когда
руководители, сами чувствующие шаткость своего положения,
вынуждены зорко следить как бы что-нибудь крупное или
значительное не обратило внимание общественности на
несоответствующее распределение постов и талантов. Почти всякую
выдающуюся работу или группу работ встречают недоверием и
стремятся опорочить ее. Такое отношение в свою очередь
внушает авторам настороженность, готовность заранее
отражать нападки, стремление иногда черезчур подчеркивать
значение своих работ, к нежеланию делиться ими и делать
предметом общего обсуждения. Вместо естественной обстановки,
взаимной дружеской критики и поддержки в Москве создалась
обстановка взаимной травли, а иногда почти
недобросовестного заглазного охуления.
Обстановка таит в себе элементы дальнейшего распада,
так как Ленинград с его истинно-научной атмосферой работы
становится притягательным центром не только для
провинции, но и для Москвы. За последние годы мы имели примеры
ухода физиков из Москвы. В последние годы появилась опасность
такого ухода со стороны профессора Л.И.Мандельштама с
рядом сотрудников. Последствия такого ухода для I МГУ должны
быть чрезвычайно тяжелы, так как этот уход не только
сделал бы обстановку в Физическом Институте I МГУ еще более
непригодной, но и означал бы распад начавшего создаваться
там центра работы по теоретической физике. Между тем как
255
раз за ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ФИЗИКОЙ, требующей весьма высокого
научно-культурного уровня всех работников, следует признать
особенно важное значение и нельзя не отметить, что
органическим недостатком Московской физики всегда являлось
недостаточное развитие теоретической физики. До появления
проф. Мандельштама в Московском университета
теоретическая физика была представлена весьма слабо. С его уходом
создавшийся центр будет разрушен и восстановление его вне
всякого сомнения представит исключительные трудности.
Итак, главная причина распада — отсутствие
авторитетных руководителей на основных кафедрах. При таком
положении естественно возникновение группировок, сколачивая и
поддерживая которые, люди официально играющие
руководящую роль, но не имеющие достаточно данных для этого, всеми
силами стремятся сохранить его.
Этот специфический подбор руководителей не есть дело
слепого случая, но прямой результат влияния тех членов
Государственного Ученого Совета, которые по своему положению и
специальности имеют решающее значение при замещении
кафедр физики. Таким лицом в первую очередь является профессор
АК.Тимирязев. Занимая частью лично, частью через преданных
ему людей большое число "командующих позиций" в
руководящих органах, а также Научных учреждениях и ВУЗ, АК.Тимирязев
в течение примерно 10 лет всеми средствами оберегает свое
влияние на жизнь кафедр физики в Москве. Таким путем он
достиг того, что большинство кафедр в Москве занято физиками
определенной группы, причем одно и то же лицо нередко
занимает 3 или даже 4 кафедры в разных ВУЗ и ВТУЗ. При этом
решающую роль в выдвижении или поддержке того или иного
физика играют отнюдь не научные заслуги, но принадлежность к
упомянутой группе. Поскольку члены руководимой
А.К.Тимирязевым группы возведены им в положение судей, критиков или
256
рецензентов научной деятельности своих товарищей
постольку они, подобно своему главе, не стесняются хулить и
опорочивать научную работу физиков, не принадлежащих к их лагерю.
Особенно болезненно дает себя знать деятельность
А.К.Тимирязева в жизни Физического Института I МГУ,
крупнейшего и важнейшего среди московских ВУЗ.
После того, как декрет 1-го октября 1918 года
переименовал всех лиц, прослуживших 3 года в звании приват-доцентов в
профессоров, А.К.Тимирязев сумел вытеснить из Физического
Института I МГУ ряд лиц, не принадлежащих к возглавляемой
им группе. Чтобы не допустить ослабления своего влияния на
судьбы физики в I МГУ А.К.Тимирязевым пускаются в ход самые
решительные меры. В частности замещение освободившихся
кафедр всегда вызывает с его стороны энергичное
противодействие. Так кафедра экспериментальной физики, освободившаяся
за преклонным возрастом профессора В.Ф.Давыдовского, не
замещена до сих пор... Точно так же при замещении кафедры
теоретической физики, освободившейся за смертью профессора
Богуславского, со стороны Тимирязева было сделано все, чтобы
затормозить замещение вакантной кафедры. Лишь после
длительной борьбы со всевозможными препятствиями,
изобретавшимися А.К.Тимирязевым, на эту кафедру удалось привлечь
профессора Л.И.Мандельштама.
Этот крупный ученый с большой энергией принялся за
научную и педагогическую работу в I МГУ и в короткое время
объединил вокруг себя ряд научных работников и талантливых
молодых учеников. Под его руководством был выполнен ряд
ценных научных работ....
Тем не менее для дальнейшего развития кафедры
теоретической физики в I МГУ ... положение черезвычайно
неблагоприятно: помещение, выделенное для нее абсолютно
непригодно, приборов чрезвычайно мало, штат доцентов и ассистентов
257
мал, общая атмосфера физического института такова, что
исключает возможность сотрудничества кафедр и позаимство-
вания научно-вспомогательного инвентаря. Не имея
возможности широко развертывать свою работу и чувствуя всю
ненормальность положения, профессор Мандельштам, естественно
откликнулся на предложение Ленинграда, предоставляющего
ему большие средства и широкие возможности.
Особенно яркой иллюстрацией политики "подбора
угодных" осуществляемой АК.Тимирязевым, может служить
история последнего замещения доцентских должностей по физике I
МГУ, произведенного с полным нарушением интересов
преподавания (вопреки учебному плану) и без соблюдения
элементарных гарантий, обеспечивающих беспристрастность и
объективность в оценке научных заслуг кандидатов».
Авторами письма предлагаются следующие мероприятия:
«Максимальное оживление научной жизни путем привлечения
высококвалифицированных научных деятелей», при этом
подчеркивается, что первоочередной задачей должно стать
недопущение ухода Л.И.Мандельштама. Для этого предлагается:
расширить помещение; обеспечить работу лаборатории Мандельштама
необходимыми средствами и штатными единицами; наконец,
предлагается даже выделить кафедру теоретической физики в
отдельный институт теоретической физики.
2. Записка С.И.Вавилова (начало 1928 г.)
(АрхивРАН. Ф.641. Оп.З.Ед.79.)
(Приводится с незначительными сокращениями)
«Резкий упадок уровня научно-исследовательской и
педагогической работы в области физики при основных кафедрах
Высших Учебных Заведений Москвы, прогрессирующий из года в
год и указывающий на исключительно тяжелое положение, в
котором находится эта важнейшая отрасль научной жизни
страны, являющаяся основой всего современного
естествознания и техники, заставляет нас обратить внимание
заинтересованных Правительственных Органов на ненормальность
такого рода положения и необходимость принятия решительных
мер для его изменения.
Еще недавно, лет 15-20 назад, Москва играла руководящую
роль в развитии русской физики ... В последние годы положение
изменилось, и изменилось несомненно к худшему.
Среди большого числа профессоров физики главных
московских ВУЗов нет крупных идейных руководителей, способных
создать школу и вести исследования в масштабах современного
уровня науки. Работа физиков по большей части узко
дифференцирована на мелкие вопросы, все физики распались на ряд
группировок не связанных одна с другой и взаимно
противодействующих в силу непрерывных междуусобных столкновений. На
этой почве вырос небывалый провинциальный обскурантизм,
развилось взаимное недоверие и чрезвычайная узость научных
взглядов некоторых московских физиков, играющих
руководящую роль.
Для прогресса научной мысли особенно важное значение
следует признать за теоретической физикой, требующей
весьма высокого научно-культурного уровня всех работников, ввиду
259
чего организация соответствующих кафедр представляет
значительные трудности. До 1926 года положение теоретической
физики в Москве было черезвычайно слабо. Со вступлением на
кафедру профессора Мандельштама, крупного ученого с
европейским именем, появилась надежда на возможность развития
теоретической физики, однако в настоящее время вновь
возникает угроза крушения этого дела, так как Л.И.Мандельштам, не
удовлетворенный условиями работы в 1-м МГУ, намеревается
оставить кафедру.
В дальнейших строках мы выясняем некоторые из причин
упадка физики в Москве и намечаем те меры, которые могли бы
изменить к лучшему создавшееся положение.
В течение ряда лет как научная, так и учебная сторона
дела в главнейших учреждениях, работающих в области физики,
подлежит ведению или регулирующему воздействию одного
лица, которое, вследствие данных ему полномочий, основанных на
безграничном доверии, имеет возможность безответственно
распоряжаться судьбами важнейшей в настоящее время научной
дисциплины.
Это лицо — профессор А.К.Тимирязев. В то время, как
различные специальности имеют в Научно-Технической Секции ГУС
ряд блестящих представителей, кафедра физики представлена
здесь АК.Тимирязевым, относящимся к группе лиц, известных
под именем "физиков-минималистов". Взгляды этой довольно
многочисленной в Москве группы определяются тем, что для
занятия руководящих постов в Научных-учебных учреждениях в
смысле научной квалификации достаточно удовлетворять
минимальным требованиям, напоминающим те, которые
ставились в конце Ш и начале XX столетия: тогда к замещению
профессорских кафедр допускались лица с магистерскою ступенью,
т.е. имевшие только один напечатанный труд. Профессор
АК.Тимирязев является типичным представителем возглавля-
260
емой им группы физиков минималистов: сделав под
руководством знаменитого московского физика П.НЛебедева и на
основании детальных указаний последнего одну научную работу ("О
внутреннем трении в разреженных газах") и защитив ее в 1914
году в качестве магистерской диссертации, АК.Тимирязев с тех
пор в течение 14 лет не опубликовал ни одной
самостоятельной научной работы по физике. Занимая частью лично, частью
через преданных ему людей большое число "командующих
позиций" в руководящих органах, а также Научных учреждениях и
ВУЗ, А.К.Тимирязев в течение примерно 10лет всеми
средствами оберегает свое влияние на жизнь кафедр физики в Москве.
Таким путем он достиг того, что большинство кафедр в Москве
занято физиками определенной группы, причем одно и то же
лицо нередко занимает 3 или даже 4 кафедры в разных ВУЗ и
ВТУЗ. При этом решающую роль в выдвижении или поддержке
того или иного физика играют отнюдь не научные заслуги, но
принадлежность к упомянутой группе. Поскольку члены
руководимой А.К.Тимирязевым группы возведены им в положение судей,
критиков или рецензентов научной деятельности своих
товарищей, постольку они, подобно своему главе, не стесняются
хулить и опорочивать научную работу физиков, не
принадлежащих к их лагерю. Так, когда Политехнический институт имени
Калинина выдвигал кандидатом на кафедру физики одного из
виднейших современных теоретиков, вполне сложившегося
ученого, то официальным физиком ГУСа, ставленником А.К.Тими-
рязева, было заявлено, что указанный теоретик "еще молод,
чтобы быть профессором".
Одно время АК.Тимирязев содействовал тому, чтобы
закрыть имеющееся в составе физмата Ленинградского
университета отделение физики, за короткое время своего
существования успевшее дать ряд работ чрезвычайной научной
ценности и прекрасно организовавшее дело преподавания. Поход про-
261
тив Ленинградского физического отделения был вызван
боязнью возможности организации аналогичного учреждения в
Москве, что вызвало бы увеличение числа кафедр физики и
ломку существующего положения, что грозило крушением
Тимирязеву и всей группе минималистов.
Насколько вредной для нормального развития физики
является деятельность А.К.Тимирязева в качестве члена ГУСа,
настолько же вредна и деятельность его, как лица,
направляющего деятельность кафедр физики 1-го МГУ и всего Физического
Института, в частности как председателя Физической
Предметной Комиссии.
После того, как декрет 1-го октября 1918 года
переименовал всехлиц, прослуживших 3 года в звании приват-доцентов, в
профессоров, АК.Тимирязев, все время держа число
профессорских должностей в Предметной Комиссии в минимальных
рамках, сумел вытеснить из Физического Института ряд физиков,
не принадлежавших к "минималистам" и закрепил за собой
господствующее положение. Самые сложные мероприятия
пускаются в ход, когда является некоторая вероятность, что размер
оказываемого им на судьбы физики в I МГУ влияния может быть
нарушен. Так, когда в 1924 году умер профессор Богуславский и
таким образом сделалась вакантной кафедра теоретической
физики, со стороны АК.Тимирязева и группы минималистов
сделано было все, чтобы затормозить замещение вакантной
кафедры. По настоянию профессора А.К.Тимирязева Физическая
Предметная Комиссия посылала приглашения на вакантную
кафедру иностранцам — проф. Эренфесту из Голландии, проф.
Эпштейну из Америки, хотя очевидно было, что эти
приглашения не будут приняты. После отказа вышеупомянутых
иностранных ученых Предметная Комиссия избрала на кафедру
теоретической физики большинством голосов профессора
Л.ИМандельштама. Этот крупный ученый с большой энергией
262
принялся за научную и научно-педагогическую работу в 1-м МГУ,
в короткое время он объединил вокруг себя ряд ценных научных
работников и молодых учеников. Под его руководством был
выполнен ряд ценных научнъм работ, появившихся в иностранной
и русской литературе.
Тем не менее для дальнейшего развития кафедры
теоретической физики в I МГУ положение черезвычайно
неблагоприятно: помещение, выделенное для нее абсолютно непригодно,
приборов чрезвычайно мало, штат доцентов и ассистентов
мал, общая структура Физического Института, состоящего из
обособленных ничем не связанных лабораторий, такова, что
исключает возможность сотрудничества кафедр и позаимст-
вования научно-вспомогательного инвентаря.
В результате в данный момент не исключена печальная
возможность, что профессор Мандельштам вместе со своими
сотрудниками и учениками принужден будет покинуть Москву.
Находясь в постоянном страхе потерять занимаемые ими
наиболее выгодные и ответственные кафедры, московские
физики-минималисты прилагают все усилия к тому, чтобы не
дать выдвинуться талантливым лицам из молодежи, имеющим
по десятку (и более) самостоятельных трудов большого
научного значения.
Пример такого затирания мы видели при создании Научно-
Исследователъского Института Физики при I МГУ, состав
членов которого был определен под давлением АК.Тимирязева
путем назначения, причем не был включен ряд талантливых
ученых намеченных Предметной комиссией, но не принадлежащих к
группе минималистов. Кроме того атмосфера, создавшаяся в
Научно-Исследователъском Институте вынудила уйти вскоре
ряд ученых неугодных "господствующей" группировке.
При решении всякого важного вопроса в Физической
Предметной Комиссии возникает борьба двух групп, стоящих на не-
263
согласимых и несовместимых точках зрения: правящая группа
минималистов во главе с проф. Тимирязевым поставила своей
целью сохранение и укрепление завоеванного господствующего
положения; группа оппозиционная видит свою цель в развитии
и улучшении постановки преподавания физики и физической
научной работы и потому считает, что в настоящее время
лучшие работники страны должны быть не затираемы, а
привлекаемы к строительству. Поэтому и избрание на кафедры
наиболее крупных ВУЗ и ВТУЗ должно совершаться не по
предопределению свое[<корыстно> — зачеркнуто^образно настроенных
лиц, а по всесоюзному конкурсу с участием жюри
международного состава, чтобы исключить воздействие личных соображений
и счетов, которые до сего времени являлись главным мотивом
для назначения на Московские кафедры физики.
Несомненно также, что для руководительства научной
жизнью страны в наше время уже не являются достаточной
квалификацией минимальные научные заслуги. В настоящее
время в научно-учебном деле, как и во всем, мы должны ставить
ставку не на МИНИМУМ, а на МАКСИМУМ.
Хотя оппозиционная группа физической Предметной
Комиссии и насчитывает в своих рядах безусловное большинство
преподавателей, однако АЖ.Тимирязев сумел настолько твердо
организовать дело управления Предметной Комиссией, что
никаких начинаний оппозиции никогда не удается провести в
жизнь. Этого он достигает тем, что в течение ряда лет он
упорно оберегает от всяких изменений определенный
минимальный состав штатных профессоров, подобранный так,
чтобы численный перевес всегда был на стороне физиков-
минималистов.
В противовес АЖ.Тимирязеву уже два года подряд большая
группа преподавателей намечает своим кандидатом в
председатели единственного достойного из профессоров — профессо-
264
pa Мандельштама, который ежегодно решительно
отказывается от баллотировки. Таким образом, единственным
официальным кандидатом остается А.К.Тимирязев, который и
проходит незначительным большинством голосов, преимущественно
студенческих, что объясняется возможностью АК.Тимирязева
широко использовать свое влияние на студенческую часть
Предметной Комиссии. Подобные выборы имеют место уже три
года подряд.
В должности председателя Предметной Комиссии
Тимирязев придерживается простой тактики: комиссия созывается
возможно реже, а для пресечения возможности обсуждать в
предметной комиссии наиболее серьезные вопросы
А.К.Тимирязев придает чрезвычайно ограничительное
истолкование "Положению о Предметных Комиссиях", считая, что
обсуждению подлежат лишь вопросы узкометодического порядка,
но не вопросы организационные, административные и
персональные. Когда в 1926 году в комиссии был поднят вопрос
реорганизации Физического Института 1МГУи отдельных его
лабораторий, то А.К.Тимирязевым обсуждение этого вопроса не
было допущено; когда же было сделано предложение обсудить
указанный вопрос в частном совещании, то А.К.Тимирязев заявил,
что он в совещании присутствовать не станет и доведет до
сведения ректора о незаконном собрании в стенах
университета. При этом необходимо заметить, что других инстанций в
Физическом Институте кроме Предметной Комиссии для
обсуждения необходимых вопросов не существует. Разрешение
вопроса о распределении помещений, приборов и денежных сумм,
то-естъ наиболее жизненных вопросов научно-учебного дела, как
и вообще всех сторон внутреннего порядка не допускается в
Физическом Институте. Поэтому напр. вопрос об организации
специальности электрических измерений, о снабжении ее
помещением и приборами не мог быть продвинут нормальным по-
265
рядком, вследствие чего преподавание на этой специальности
страдало в течение многих лет и до сих пор находится в
неблагоприятных условиях. Истинной причиной такой
ненормальности является то, что уклон электрических измерений целиком
организован группой преподавателей, не принадлежащих к
числу "минималистов".
Совершенно ненормальным путем происходило решение
черезвычайно важного вопроса о назначении штатных
доцентов в 1МГУ. Не информированная заблаговременно, Предметная
Комиссия не смогла вынести суждения о необходимом для
выполнения учебного плана числе доцентов и ассистентов, в
результате чего физический цикл получил только четыре
доцентских единицы вместо необходимых восьми (впоследствии
была добавлена еще одна доцентская должность). Кандидаты
на доцентские должности не намечались Предметной
Комиссией, само собой разумеется, что научные достоинства их не
обсуждались, а увязка с потребностями преподавания не была
сделана: все это, очевидно, во избежание появления
нежелательных для А.К.Тимирязева кандидатур. Предметной
Комиссией был лишь установлен весной 1927 г. список всех лиц,
фактически читающих курсы и таким образом формально могущих
выступить кандидатами на доцентские должности. Ясно, что
такой список кандидатов, насчитывающий два десятка лиц, ни
к чему и никого не обязывал; и вот, в декабре 1927 года
состоялось помимо Предметной Комиссии назначение пяти доцентов,
проведенных А.К.Тимирязевым в полном согласии с интересами
господствующей группы. Таким образом это назначение
состоялось с начала и до конца в чисто административном порядке:
кандидаты, как уже было сказано, Предметной Комиссией не
намечались; все дело было проведено через Главпрофобр и ГУС
АКТимирязевым. Ни потребности преподавания согласно
учебному плану, ни научные заслуги кандидатов при этом на-
266
значении не были надлежащим образом приняты во
внимание, — ввиду чего Предметная Комиссия опротестовала
назначение доцентов.
Итак в общем режим Предметной Комиссии
соответствует не пользе дела, а видам и предначертаниям А.К.Тимирязева.
Иногда однако случалось, что Предметная Комиссия выносила
постановления, шедшие вразрез с его планами. В этих случаях
А.К. Тимирязев, используя свое влияние в Деканате, в Отделении,
в правлении Университета, в Главпрофобре, в ГУСе, всегда
успевал нейтрализовать нежелательное ему постановление
Предметной Комиссии.
Говоря о деятельности А.К.Тимирязева в качестве члена
ГУС и председателя физической предметной комиссии, нельзя не
вспомнить следующего места из одной речи, недавно
произнесенной АИ.Рыковым и напечатанной в "Известиях ЦИК" от 18
марта с.г.:
"В области научно-технической и педагогической работы
элементы бюрократизма, косности и рутины достаточно
велики. В силу этого на определенной ступени развития наша
молодежь не может не встретиться с различными прослойками
людей, которые, будут стремиться придавливать все более
талантливое, более молодое и растущее.
При этом я, конечно, имею в виду не тех крупнейших
ученых нашего Союза, которые сами стремятся создать своих
продолжателей в деле развития научных знаний и не могут не
стремиться к этому, а говорю о тех группах научных
работников, которые рассматривают свою работу, как "службу" и
боятся конкуренции. Это относится, прежде всего, к тем
"чиновникам от науки", которые давно уже отошли от
творческой научной работы и даже отстали от современного уровня
знания.
267
С этим явлением, родственным бюрократизму, мы боремся
в нашем государственном и хозяйственном аппарате.
Необходимо преодолеть его и в области научно-технической работы,
чтобы добиться быстрого образования новых кадров научных
работников".
Несомненно, что А.К.Тимирязев является как раз типом
тех "чиновников от науки", о которых говорил Председатель
СМ.
Спрашивается, какие же меры могут помочь оздоровить
ту совершенно ненормальную обстановку, которая создалась в
Москве, как результат долговременной деятельности А.К.Тими-
рязева?
По нашему мнению радикальной мерой в этом смысле
явилось бы назначение специальной комиссии, составленной из
авторитетных иногородних физиков (например ленинградских) с
возложением на нее обязанности произвести беспристрастный
пересмотр состава всех московских кафедр физики и
исследовательских институтов.
В целях же оздоровления тактики высших органов НКП по
отношению к кафедрам физики РСФСР — необходимо отозвание
А.К.Тимирязева из ГУСа, Главпрофобра и Главнауки».
ЛИСТЫ РУКОПИСНОГО ЧЕРНОВИКА ЗАПИСКИ С.И.ВАВИЛОВА С ТЕКСТОМ,
ОТСУТСТВУЮЩИМ В МАШИНОПИСНОМ ВАРИАНТЕ:
«Нет нужды доказывать какую громадную роль в жизни
научного учреждения играет организованное общественное
мнение всех его работников и как важно влияние здорового
общественного мнения во внутренней жизни учреждения, а также
и вне стен его. В этом отношении ФИМУявляет пример самый
безотрадный и плачевный. Здесь мы видим соединение
громадного числа отдельных групп и лиц враждующих друг с другом и
стремящихся отнять один у другого лучшие куски, так что ФИ
можно сравнить по характеру лучше всего с Балканским
полуостровом. Влияние личности Тимирязева на подавление всех
зачатков общественного мнения в стенах ФИ сказывается
чрезвычайно пагубно. Особенно пагубно его влияние в жизни ФПК
регулирующей всю внутреннюю жизнь кафедры физики, где мы
видим пример полного удушения всякого общественного мнения
при помощи всей мощи бюрократического аппарата, который
всецело подчинен влиянию Тимирязева.
[Относительно предыдущих трех строчек на полях чья-то
пометка: «Сказано хорошо, но фраза опасная, ибо легко можно
перенести ее на явления более общего порядка!»]
Оглянемся нажизнь ФПК за последние 10 лет.
В 1917 г. все три кафедры физики МУ были замещены, без
выборов, занимавшими их временно приват-доцентами [На
полях пометка: «Это не точно. А.Б.»], которые и составили в
дальнейшем сплоченную группу, крепко держащуюся за власть в
ФИ и готовую защищать ее против всяких посягательств. Один
из трех ["самоизбранников", зачеркнуто] профессоров был Т.
Крепкая сознанием общности своих интересов и стремлением
держаться за насиженные места и единая по уровню своей
научной посредственности, эта группа нашла себе в лице Т. [далее
269
зачеркнуто: «своего предводителя, а позже, когда Т. сделался
членом ВКП и защитника»] "достойного" вождя и беззаветного
защитника от всех нападок как изнутри, так и извне.
Бывший поборник демократии в академической жизни и
один из создателей предметных комиссий, Т. из положения
"гонимого" приват-доцента вынужден был быстро переменить
фронт и перейти к роли профессора, руководителя кафедры и
хранителя священных традиций и сам принужден был начать
играть роль "угнетателя" всех, кто не присоединился к
"руководящей" группе ФИ.
Первые годы (1918-1923) борьбу против создавшегося в
ФШ положения вела целая группа профессоров и
преподавателей, включавшая ряд заслуженных, а также и молодых ученых,
стоявших на той точке зрения, что руководителями ФИ МУ
должны быть лучшие физики Республики, а не случайно
назначенные лица. Этот фазис борьбы закончился победой
"господствующей группы", окончательно закрепившей свое
положение, после чего ряд крупных физиков отошел от
преподавания и научной работы в Научно-Исследователъском
Институте.
Глухая борьба однако не прекратилась и, вспыхивая при
каждом удобном случае ярким пламенем, тянется в ФПК и до
сего времени, мешая научной и учебной работе как всего ФИ, так и
отдельных работников».
[Далее — как в машинописи, с места: «Хотя оппозиционная
группа...» — А.А.]
3. Протокол объединенного заседание Групп физики и
математики ОМЕН Академии наук СССР (15 июня
1938 г.)
(«Протокол Л* 7 Объединенного заседания Групп физики и математики
ОМЕН Академии Наук СССР от 15 июня 1938 года» // Известия Академии
Наук СССР. 1938 г. № 3-4. Серия физическая. С. 599-600.)
(Приводится с незначительными сокращениями)
В заседании принимало участие 14 членов Группы физики и
8 членов Группы математики. Председатель заседания —
А.Ф.Иоффе. На заседании присутствовало около 100 человек
гостей. Особо отмечено, что до голосования ушли академики
В.Ф.Миткевич и В.Г.Галеркин.
« ... Заседание открывается в 18 часов 20 минут.
Председатель оглашает повестку дня — разбор научной ценности
последней работы проф. НМ.Кастерина "Обобщение основных
уравнений аэродинамики и электродинамики", а также
совокупности его работ за после-революционный период; на основе
этого разбора Группы физики и математики должны
представить ОМЕН свои соображения о целесообразности дальнейшего
финансирования работ проф. Н.П.Кастерина Академией Наук
СССР. Для выполнения этой работы Советом ОМЕН был дан
Группам полуторамесячный срок — с 16 мая 1938 г.
29 мая с.г. Президиумом Группы физики было послано
проф. Н.П.Кастерину приглашение выступить на объединенном
заседании Групп с докладом о своих работах, либо назначить
для этой цели уполномоченное лицо. Сегодня, 15 июня, получен
ответ от проф. Н.П.Кастерина с отказом присутствовать на
заседании; также не указано им уполномоченное лицо.
Членам Групп были заблаговременно разосланы повестки с
указанием литературы по работам проф. Н.П.Кастерина.
271
Группа физики назначила докладчиком проф. М.А.Леонтовича,
группа математики —чл.-корр. СЛ.Соболева и проф. С.АХрис-
тиановича.
Слово предоставляется докладчику от группы физики
проф. М.АЛеонтовичу.
Затем слово предоставляется чл.-корр. СЛ.Соболеву,
сделавшему доклад по поручению Группы математики от имени
своего и проф. С.А.Христиановича.
Прения открываются полуторачасовым выступлением
проф. А.К.Тимирязева, отвечавшего также на ряд вопросов,
заданных акад. АФ.Иоффе, чл.-корр. И.Е.Таммом, тов. В-И.Вексле-
ром, проф. С.А.Христиановичем, проф. Б.М.Вулом и др.
Затем выступают акад. СА.Чаплыгин, акад. В-Ф.Митке-
вич и акад. А.Н.Крылов.
Председатель отвечает акад. А.НКрьтову, подвергшему
сомнению правомочность заседания и правильность его
ведения. Акад. АЖКрылов после этого берет назад свое заявление о
правомочности заседания, объясняя его своим незнанием ряда
обстоятельств вследствии опоздания на заседание. Проф.
А.К.Тимирязев зачитывает переданное ему проф. Н.П.Кастери-
ным заявление в Группу физики ОМЕН с протестом против
формы обсуждения его работы и передает его в Президиум.
Председатель отводит протест за отсутствием оснований».
После пятнадцатиминутного перерыва выступают еще 12
человек (в основном оппоненты Н.П.Кастерина), готовится
итоговая резолюция.
«Слово для формулирования предложения с отрицательной
научной оценкой работ проф. Н.П.Кастерина предоставляется
М.АДивилъковскому.
Предложение М.А.Дивильковского голосуется. "За"
голосуют 18 членов Групп, "против" — один, "воздержался"'— один.
Председатель предлагает не ставить на решение
заседания вопрос об издании трудов Н.П.Кастерина, решенного Сове-
272
том ОМЕН в смысле их издания в дискуссионном порядке. Это
предложение поддерживается акад. СА.Чаплыгиным. В.И.Векс-
лер и СЛ.Соболев возражают, считая необходимым
опротестовать решение Совета ОМЕН.
Акад. С.И.Вавилов вносит предложение не предрешать
вопроса об издании трудов проф. Н.П.Кастерина впредь до
предоставления рукописи.
Голосуется предложение об опротестовании решения
Совета ОМЕН об издании трудов проф. Н.П.Кастерина. "За"
голосуют 18 членов Групп, "против" — 4.
Вносится предложение о том, чтобы не считать
возможным дальнейшее финансирование работ проф. Н.П.Кастерина
Академией Наук СССР.
Предложение ставится на голосование. "За" голосуют 20
членов групп, "против" — 2.
Председатель предлагает не предрешать вопроса о
создании проф. Н.П.Кастерину необходимых материальных условий.
Акад. С.И.Вавилов вносит предложение о желательности
обеспечения проф. НП.Кастерину возможности дальнейшей научной
работы.
М.А.Дивилъковский предлагает ничего больше не
добавлять к принятым пунктам.
Голосуются три предложения:
1) Ограничиться в резолюции уже принятыми пунктами.
"За" голосуют 12 членов Групп.
2) Считать необходимым, в связи с прежними крупными
работами, предоставить проф. Н.П.Кастерину возможность
ведения дальнейшей научной работы.
"За" голосуют 6 членов групп.
3) Не предрешать вопроса о создании материальных
условий для жизни проф. НП.Кастерина.
"За" голосуют 3 члена групп.
Заседание закрывается в 23 час. 40 мин.»
273
4. Письмо В.А.Фока П.Л.Калице (5 июля 1944 г.)
(Цит. по: Рубинин П.Е. Фок и Капица. Эпистолярная хроника // Природа,
1993.М10.С.96-106)
«Дорогой Петр Леонидович,
По Вашей просьбе пишу Вам о делах Московского
университета.
Двухмесячное пребывание мое в должности заведующего
кафедрой теоретической физики Московского университета
позволило мне несколько ближе познакомиться с тем глубоко
ненормальным положением, которое создалось на Физическом
Факультете МГУ. Мне хочется сообщить Вам те выводы, к
которым я пришел.
1. Несмотря на то, что в состав Физического Факультета
входят отдельные крупные физики (Вы [П.Л.Капица], акад.
Л.И.Мандельштам, чл. корр. АН проф. МАЛеонтович, чл. корр.
АН проф. Д.В.Скобелъцин и немногие другие) эти ученые
фактически отстранены от руководства факультетом и никакого
влияния на дела факультета не имеют; мало того, такой
крупный физик-спектроскопист как чл. корр. АН. проф.
Г.СЛандсберг вынужден был даже перейти на другой
(математический) факультет. С мнением этих крупнейших физиков
администрация университета абсолютно не считается и о них
вспоминает только тогда, когда надо блеснуть чьим-нибудь
именем.
2. Состав факультета засорен весьма многочисленной
группой посредственных физиков, из которых некоторые давно
прекратили научную работу и в современной физике
совершенно не разбираются. К этой группе принадлежат: декан, член-
корр. проф. АСПредводителев, профессора: Ильин, Кастерин,
274
Тимирязев, Корчагин, Теодорчик, Млодзеевский, Семенченко, Кап-
цов, чл. корр. А.Н. проф. Аркадьев, проф. Глаголева-Аркадьева и
многие другие, составляющие в общей сложности большинство
(более 2/3 ученого совета факультета).
Особо выделяется своею агрессивностью член АН БССР
проф. Н.С.Акулов, печатающий ошибочные (чтобы не сказать
лже-научные) статьи по химической кинетике и применяющий
совершенно недопустимые полемические приемы против своих
научных противников.
3. Руководство факультетом находится в руках проф.
А.С.Предводителева, который, хотя по-своему человек и
добросовестный и посвящает своим обязанностям много времени, но
объективно приносит большой вред университету тем, что
занимает пост, абсолютно не соответствующий его слабой
научной квалификации.
АСПредводителев имеет ряд ошибочных работ
(неошибочные его работы мне не известны) и современной физики
не знает и не понимает ее духа. Общее же направление его, как
и ряда других влиятельных членов факультета можно
характеризовать стремлением опровергнуть существующие
физические теории путем возвращения к старым идеям. Я не хочу
сказать, что все существующие физические теории незыблемы, но
естественный ход развития физики показал, что опровержение
или радикальное изменение старой теории возможно только с
высшей точки зрения, причем оно наступает само собой когда
старая теория оказывается пройденным этапом. А.С.Пред-
водителевым же и его единомышленниками поддерживается
стремление к "опровержению" ради "опровержения": сперва
ставится задача что-то опровергнуть, а затем
подыскиваются (притом, разумеется, всегда неудачно) средства
для этого.
275
Примерами поддержки таких опровергателъных
тенденций могут служить: а) выдвижение и защита лже-научной
работы Кастерина, содержащей попытку получения уравнений
электромагнитного поля гидродинамики (напечатана в отд.
издании Академии наук в 1937 г.; уничтожающий критический
разбор ее, написанный по поручению Академии, напечатан в
Известиях Физического отделения Ак. наук в 1938 или 1939 г.) б)
напечатание средствами МГУ нелепой книги Н.С.Акулова
"Основы химической кинетики"; в) поддержка неверных идей
профессора МГУ ААВласова.
Проф. АА.Власов играет настолько активную роль на
факультете, что о нем стоит сказать подробнее. Это — молодой
профессор, недавно сделавший хорошую работу по теории
электронной плазмы и защитивший ее в качестве докторской
диссертации. Он — способный человек, крайне самолюбивый и
неуравновешенный. Он ученик АСПредводителева и И.Е-Тамма. В
настоящее время он фанатично увлечен неверной идеей о том,
что метод, примененный им к решению задачи о плазме, имеет
будто бы универсальный характер. Он вообразил, что ряд
разнородных явлений, как то: сверхтекучесть гелия,
сверхпроводимость, флюктуации, упругость и пр. (явления, которые на
самом деле едва ли между собой связаны) имеют общую
причину— наличие "далеких взаимодействий". При этом он думает,
что эта причина может быть учтена его формальным
методом. Убедительных доводов в пользу своей идеи он привести не в
состоянии, но он часто выступает с декларациями о том, что
нужно "искать новых путей в науке" и т.п., причем
выставляет себя новатором, а всех прочих (внеуниверситетских
физиков) консерваторами. Убежденности, с которой он произносит
свои декларации и следует приписать, вероятно, то влияние,
которым он пользуется в ВКВШ и МГУ (об этом влиянии можно
судить по тому, что мое несогласие на назначение Власова мо-
276
им заместителем явилось, повидимому достаточной причиной
для моего увольнения из МГУ)'.
А.СПредводителев всячески внушает А.А.Власову, что он
гений, и этим, по моему, губит его: из него мог бы
выработаться настоящий ученый, а сейчас он стоит на прямом пути к
тому, чтобы стать лже-ученым.
4. Таким образом, личный состав физического факультета
МГУ (в особенности же молодые сотрудники) не только лишен
правильного научного руководства, но и испытывает
настойчивое давление в сторону лже-науки. Средства, которыми
укрепляется существующее ненормальное положение вещей и при
помощи которых оказывается давление, разнообразны: а)
недопущение выдающихся советских физиков, особенно из числа
активно боровшихся с лже-наукой (например, чл.корр. АН СССР
проф. И.Е.Тамма) к работе в МГУ, б) показное допущение ( для
"марки") отдельных настоящих ученых на факультет при
фактическом устранении их от участия в делах факультета и
при настойчивом противодействии их мероприятиям даже в
пределах порученной им кафедры (например, моя попытка
работать на кафедре теоретической физики), в) подбор личного
состава из числа молодежи не по признаку талантливости, а по
признаку поддержки существующего руководства или
"непротивления" ему; г) выдвижение и представление ученых
степеней, аспирантских, докторских и других стипендий, квартир,
пайков и т.п. не талантливым, а "покорным" людям, в
результате чего самостоятельно мыслящая талантливая молодежь
бежит из университета, а способные молодые люди, кончающие
среднюю школу и желающие стать научными работниками в
области физики, вообще не идут в Московский университет; д)
распространение ложных сведений о нежелательных руковод-
' «В данный момент я еще формально не уволен, но очевидно, что
мое увольнение на днях состоится».
277
ству лицах (например, обо мне, будто я хочу уволить половину
состава кафедры, в том числе проф. Блохинцева, которого я на
самом деле не только не хотел уволить, но назначил своим
заместителем; о И.Е.Тамме, будто бы он в свое время ушел из
университета хлопнув дверью и т.п.); е) использование лозунга
самобытности русской науки для поддержки лже-науки.
5. В результате группа физиков, играющая руководящую
роль β МГУ, совершенно отгородилась от основной массы
советских физиков и научных физических школ Советского Союза.
Создалось такое положение, что работать в университете
считается почти что неприличным. Это всеобщее мнение не
лишено основания, так как на подчинение господствующему на
факультете духу уважающий себя человек не пойдет. Вместе с
тем, указанная группа университетских физиков позволяет
себе выступать от имени русской физики в целом: так было
например, на конференции в МГУ 5-12 мая с.г., где доклады о
русской физике делали лица, не имеющие ни одной хорошей научной
работы, причем высказывали иногда полное незнание
современной физики.
6. Принятое недавно Советом Московского Университета
постановление о замещении всех профессорских и доцентских
должностей по конкурсу, автоматически ведет к стабилизации
существующего положения на всех факультетах. Если эта
стабилизация желательна и полезна на тех факультетах, где (как
например, на математическом) положение удовлетворительно,
то она крайне нежелательна на физическом факультете.
7. Представитель ВКВШ тов. С. В. Кафтанов не отдает
себе, по-видимому, полного отчета в ненормальном положении
на физическом факультете МГУ, а замечает только отдельные,
более внешние его стороны, например, отчужденность
университетских физиков от академических. Основных же линий
раздела: талант — посредственность, наука — лже-наука, он как
278
бы не замечает. Мне кажется, что по мнению тов. Кафтанова
существуют две приблизительно равноценные в научном
отношении группы физиков: "университетская" и
"академическая", и он одинаково терпимо относится к обеим группам. Ит-
ти против господствующего на физическом факультете
течения он не хочет и, в частности, никакой поддержки моим
попыткам улучшить положение, хотя бы в масштабах кафедры
теоретической физики он не оказал.
Делясь с Вами моими впечатлениями о положении на
физическом факультете, я не затрагиваю здесь вопроса о том, что
нужно сделать, чтобы исправить зто положение. Мне кажется,
однако, что нужно начать с того, чтобы а) ходатайствовать
перед Правительством о назначении авторитетной комиссии
из числа академиков-физиков для обследования положения на
факультете и б) добиться смены руководства факультетом,
т.е. увольнения с должности декана проф. АС.Предводителева
и назначения деканом настоящего ученого, притом имеющего
достаточный административный опыт. Если Вы предпримете
в этом направлении шаги, я готов буду их поддержать.
Преданный Вам —
В.Фок.
5 июля 1944 г.»
5. «Письмо четырех академиков» (июль 1944 г.)
(Архив П.Л.Капицы)
«ЗАМЕСТИТЕЛЮ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ
СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СОЮЗА ССР
Тов. В.М.М0Л0Т0ВУ
Моста, 11 июля 1944 г.
Глубокоуважаемый,
Вячеслав Михайлович,
Уже в продолжение ряда лет состояние дела подготовки
молодых кадров на Физическом Факультете Московского
государственного университета внушает нам серьезное
беспокойство. Положение, создавшееся на факультете, характеризуется
тем, что вместо передовой науки там получают возможность
развиваться отсталые течения, часто переходящие в
лженауку. Примером последней являются работы проф. Кастерина и
Тимирязева, грубую ошибочность которых Отделение физико-
математических наук Академии наук СССР в свое время
разоблачило. На факультете существует почва, благоприятная для
повторения подобных ошибок. Так например, сейчас происходит
совершенно нелепая и нездоровая борьба против одного из
наиболее прогрессивных течений нашей науки — химической кинетики
академика Н.Н.Семенова.
Недавно стоял вопрос о замещении кафедры
теоретической физики, причем факультет избрал явно не подходящего
кандидата. В то время ряд академиков обратился к
Председателю Комитета по высшей школе с письмом, копию которого
прилагаем. Результатом этого письма было назначение
руководителем кафедры теоретической физики академика
В.А.Фока — крупнейшего нашего физика-теоретика. После двух меся-
280
цев условия работы на факультете заставили его поставить
вопрос об отставке. Характеристика состояния факультета
дана в письме Фока, направленном им одному из нас. Копию
этого письма прилагаем.
В этом письме правильно и четко формулируются
основные недостатки факультета, и мы все разделяем высказанные
в нем взгляды.
Московский университет должен быть ведущим в нашей
стране. При данном же состоянии физического факультета он
явно не может готовить кадры передовых физиков. Мы —
академики физики физико-математического отделения Академии
наук СССР считаем, что необходимы решительные меры для
изменения существующего положения и просим Вас дать
соответствующие указания.
1) Как неотложную меру мы считаем необходимым снятие
с руководства факультетом профессора А.С.Предводителева,
который хотя и является членом-корреспондентом Академии
наук СССР по техническим наукам, но не может
рассматриваться как представитель передовой физики;
2) Руководителем факультета следует назначить одного
из ведущих советских физиков. В качестве подходящих для этой
цели лиц мы можем назвать проф. И.В.Обреимова, проф.
М.А-Леонтовича (оба члены-корреспонденты Академии наук
СССР), академика В.А.Фока;
3) Мы считали бы желательным привлечение Отделения
физико-математических наук в целом к ответственному делу
реорганизации преподавания на физическом факультете
Московского государственного университета.
АКАДЕМИК-СЕКРЕТАРЬ ОТДЕЛЕНИЯ
ФИЗИКО-МАТЕМАТИЧЕСКИХ МУК ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ АКАДЕМИИ НАУК СССР: Академик
А Ф.Иоффе
АКАДЕМИКИ: А.Н.Крылов, ИЛ.Капица, АИ.Алиханов»
281
6. Письмо Пономаренко, Малышева, Несмеянова,
Келдыша (ноябрь 1953 г.)
(ЦХСД, Ф. 5, опись 17, Μ 434 (5706), Стр. 151)
(Приводится с незначительными сокращениями)
«Тов. Поспелову П.Н- от тов. Хрущева Н.С.
12(13)Ж1953 г.
[Автограф:] «Тов. Хрущев ознакомился. 12.Х1.1953 г.»
В Президиум ЦК КПСС
тов. Маленкову Г.М.
тов. Хрущеву Н.С.
Группа ученых: академики Курчатов И.В., Леонтович М.А.,
Соболев С.Л., Лаврентьев М.А., Фок В.А., Тамм И.Е., Арцимович
Л.А., Петровский И.Г., член-корреспондент Мещеряков М.Г. и
профессор Блохинцев Д.И. в беседах с нами сообщили о
неблагополучном, по их мнению, положении дел на физическом
факультете Московского Государственного Университета.
При более подробном ознакомлении с состоянием дел на
физическом факультете нами установлено следующее:
1) Научная работа находится на низком уровне и далеко
отстает от советской физической науки.
Из стен физического факультета МГУ за последние 10 лет
не вышло ни одной заслуживающей серьезного внимания
экспериментальной научной работы по основным проблемам
современной физики.
По основным физическим специальностям факультет
готовит студентов на значительно более низком уровне, чем это
требуется, учитывая современное развитие физики и
соответствующих отраслей промышленности.
Структура факультета не создает должных условий для
подготовки широко образованных физиков. На факультете
создано много мелких, узко специализированных кафедр (кафедра
282
физики руслового потока, физики горения, две различных
кафедры по физике атмосферы, кафедра истории физики и т.д.). В
то же время в общей структуре факультета отсутствуют
кафедры по таким важнейшим и основным разделам
современной физики как строение атома, строение атомного ядра,
свойства элементарных частиц. Это объясняется тем, что
кафедры на факультете создавались не для того, чтобы обеспечить
преподавание и исследовательскую работу по важнейшим
разделам физики, а приспосабливались к имеющемуся профессорско-
преподавательскому составу факультета. Этот состав в своей
подавляющей части не имеет необходимых знаний и опыта для
того, чтобы взять на себя руководство преподаванием и
исследовательской работой в сколько-нибудь крупных разделах
физики.
В течение многих лет физическим факультетом
Московского Университета управляет беспринципная группа, не
представляющих, в значительной своей части, никакой научной и
педагогической ценности работников.
В свое время участники этой группы выжили из
Московского университета целый ряд крупных ученых-физиков
академиков В.АФока, М.АЛеонтовича, И.Е.Тамма, члена-корреспондента
СТ.Конобеевского и других.
В настоящее время эту группу возглавляют: заместители
декана факультета Ф.А.Королев и Р.В.Телеснин, профессора
В.Ф.Ноздрев и Х.М.Фаталиев и активную помощь им оказывает
декан факультета А.А.Соколов.
... Эта группа под предлогом борьбы с идеалистическими
взглядами, дискредитирует крупнейших ученых нашей страны
и в то же время поддерживает людей, не знающих современную
физику, например инженера А.П.Знойко (заведующий лаборато-
рией№ 15 физического факультета)...
... В результате, физический факультет Московского
университета оказался изолированным от советской физической
науки. Он далеко отстал от нее.
283
Вместо того, чтобы приобщаться к работам в области
крупнейших дел современной физики, некоторые участники
сложившейся на физическом факультете группы на
протяжении ряда лет ведут борьбу против основных положений
физической науки (теории относительности, квантовой механики и
др.).
Попытки ректора Московского университета академика
И.Г.Петровского привлечь к профессорско-преподавательской
работе крупных ученых были встречены этой группой в штыки,
а академика Петровского обвинили в том, что он проповедует
культ личности и авторитетом крупных ученых хочет
подавить молодых, оттереть их в сторону.
Учитывая роль и значение Московского университета как
крупнейшего и старейшего учебного заведения нашей страны, а
также возможности для широкого развития научной работы и
необходимость серьезно поднять качество подготовки
студентов-физиков в Московском университете считаем, что
сложившаяся в Университете нездоровая и вредная обстановка должна
быть в кратчайшее время оздоровлена.
Для чего необходимо провести следующие меры:
1. Заменить руководство физического факультета МГУ и
обновить состав ученого совета, а также пересмотреть
профессорско-преподавательский состав факультета, освободив
от работы в Московском университете лиц мало
подготовленных для научной и педагогической работы а также
непосредственно ответственных за создавшуюся на факультете
обстановку.
2. Привлечь к профессорско-преподавательской
деятельности в университете крупнейших ученых-физиков, академиков
И.Е.Тамма, М.АЛеонтовича, Л.А.Арцимовича, Л.Д.Ландау,
АИ.Щукина, В.Н.Кондратьева, членов-корреспондентов
Академии наук СССР И.В.Обреимова, Е.К.Завойского, М.Д.Миллионщи-
кова, М.Г.Мещерякова.
284
3. Пересмотреть состав кафедр на физическом
факультете, ликвидировать мелкие, ненужные кафедры и организовать
новые кафедры по основным разделам современной физики —
атомной физике и электромагнитным явлениям, физике
элементарных частиц, физике атомного ядра.
4. Серьезно улучшить преподавание философских
дисциплин, для чего привлечь к чтению курсов по историческому и
диалектическому материализму наших лучших философов.
5. Привлечь профессорско-преподавательский состав и
студентов физического факультета к работам в области
современной физики, как в стенах самого университета, так и в
научно-исследовательских институтах Министерства среднего
машиностроения и Академии наук СССР.
Предлагаемые мероприятия были выработаны в
результате обсуждения создавшегося на физическом факультете
Московского университета положения с крупнейшими учеными:
академиками И.В.Курчатовым, В.А.Фоком, Д.В.Скобельциным,
А.Д.Сахаровым, И.Е.Таммом, М.А.Леонтовичем, М.А.Лаврентъе-
вым, С.Л.Соболевым, Л.А.Арцимовичем, членом-корреспондентом
АН СССР М.Г.Мещеряковым и профессором Д.И.Блохинцевым.
Многие из этихученых дали согласие включиться в
преподавательскую работу на физическом факультете университета.
Товарищ Курчатов в настоящее время находится в
отпуске, он полностью согласен с нашими предложениями.
Просим одобрить наши предложения.
Министр культуры (Пономаренко)
Министр среднего машиностроения (В.Малышев)
Президент АН СССР (Несмеянов А.)
Академик-секретарь
физико-математического отделения АН СССР (Келдыш)»
285
7. Заключение комиссии В.А.Малышева
(февраль 1954 г.)
(ЦКСД, ФА, оп.9,№ 1118 (501). Стр. 183)
[ Штамп в верхнем углу: «т. ХРУЩЕВУН.С.»]
«Подлежит возврату в Канцелярию Президиума ЦК КПСС.
Разослано членам Президиума ЦК КПСС
секретарям ЦК КПСС»
«В ПРЕЗИДИУМ ЦК КПСС
товарищу МАЛЕНКОВУ Г.М.
товарищу ХРУЩЕВУ Н.С.
По поручению президиума ЦК КПСС от 7 декабря 1953 года
нами рассмотрен вопрос о подготовке кадров на физическом
факультете Московского государственного университета.
При ознакомлении с состоянием дел на физическом
факультете МГУ путем проведения бесед с рядом профессоров и
преподавателей факультета, руководителями факультета и
университета, а также с представителями партийных
организаций установлено следующее:
Физический факультет Московского университета
является крупнейшим в СССР центром подготовки физиков. На
факультете работает ряд высококвалифицированных
специалистов. С переездом в новое здание на Ленинских горах для него
создана первоклассная материально-техническая база. Однако
уровень учебной и научной работы по основным физическим
специальностям не соответствует современным требованиям.
Лекционные курсы по основным разделам физики еще не заняли
ведущего места в учебном процессе. По ряду предметов нет
удовлетворительных программ и учебников. Студенты
перегружены второстепенными курсами, семинарскими занятиями
и не получают достаточных практических навыков исполъзо-
286
вания сложной экспериментальной техники, конструирования и
монтажа новых приборов для исследовательской работы.
Одной из существенных причин слабой работы физического
факультета является далеко недостаточное участие в работе
факультета ведущих ученых. Крупнейшие советские физики,
успешно разрабатывающие важнейшие проблемы в области
современной физики, не принимают участия в работе
физического факультета МГУ. Многие крупные ученые, работающие на
факультете, также слабо используются в подготовке кадров.
Так, например, в 1952-53 учебном году не читали лекции
студентам академики Д.В.Скобелъцин, О.Ю.Шмидт,
члены-корреспонденты АН СССР СКВернов, А.И.Шалъников, АС.Предводи-
телев и другие.
На физическом факультете выполняется значительное
число научно-исследовательских работ в области физики.
Однако уровень многих научных исследований, проводимых на
факультете, недостаточно высок. Ученые факультета слабо
привлечены к разработке важнейших проблем современной физики
в специальных институтах АН СССР и Министерства среднего
машиностроения СССР. На постановке научной и учебной
работы на факультете отрицательно сказывается проявление
групповщины со стороны некоторых работников факультета
(Акулов, Королев, Ноздрев, Шушпанов), что мешает
привлечению на факультет крупных ученых из Академии наук СССР и
других научных учреждений и тем самым усугубляет отрыв
физического факультета от важнейших исследований,
проводящихся вне университета.
Структура факультета страдает рядом существенных
недостатков. На факультете имеется большое число
малочисленных кафедр с количеством работников от 1 до 3
сотрудников. Отделение строения вещества и Научно-исследовательский
институт физики № 2 неоправданно отделены от
факультета, что затрудняет организацию общих лекционных курсов.
287
особенно по атомной и ядерной физике, приводит к
дублированию практикумов, мешает единой организации научной и
учебной работы на факультете. Кроме того, совершенно не
оправдано самостоятельное существование на факультете
отделения оптики и лаборатории Μ15.
Существующие недостатки в работе факультета во
многом объясняются неудовлетворительным руководством
научной и учебной работой со стороны деканата факультета и
ректората МГУ. Декан факультета профессор Соколов А.А.
уделяет мало внимания руководству факультетом, передоверяя
решение большинства вопросов своему заместителю доценту
Королеву Ф.А., который не пользуется авторитетом среди
профессорско-преподавательского состава и применяет канцеляр-
ско-бюрократические методы работы. Доцент Королев в
течение ряда лет исполняет обязанности заведующего кафедрой
оптики, которая в последние годы не обеспечивает
необходимого научного уровня работы.
Наряду с рассмотрением вопроса о подготовке кадров на
физическом факультете МГУ, нами были рассмотрены также
письма работников факультета — А.А.Соколова, А.СПредводи-
телева, Н.САкулова, Д.Д.Иваненко, С.Н.Ржевкина, В.КСеменчен-
ко и Ф.А.Королева. В этих письмах содержится утверждение об
отставании в развитии некоторых важных направлений
физики в СССР.
Считали бы, что вопрос о недостатках в развитии физики
в СССР должен явиться предметом специального рассмотрения в
комиссии из представителей Академии наук СССР,
Министерства среднего машиностроения. Министерства культуры и ряда
крупных ученых-физиков из Москвы, Киева, Ленинграда,
Свердловска и Томска.
В целях улучшения подготовки кадров физиков на
физическом факультете Московского государственного университета
представляется целесообразным:
288
1. Поручить Министерству культуры СССР:
а) укрепить руководство физического факультета МГУ;
б) пересмотреть учебные планы и программы факультета
с тем, чтобы сделать основой преподавания лекционные курсы
по важнейшим разделам современной физики, разгрузить
студентов от второстепенных дисциплин, излишних семинарских
занятий, усилить практическую подготовку к
самостоятельным научным исследованиям, обеспечить приобретение
навыков в конструировании и использовании экспериментальных
установок современного типа;
в) привлечь дополнительно к преподаванию на физическом
факультете крупных специалистов по новым областям физики
и освободить работников, не отвечающих требованиям,
предъявляемым к профессорско-преподавательскому составу МГУ, π
также принять меры к улучшению работы по выращиванию
молодых научных кадров на физическом факультете МГУ;
г) принять меры к обеспечению полноценного учаат/я .
учебной и научной работе всехученых факультета, имея в я:: ν
что для подготовки высококвалифицированных кадров особенно
важным является чтение крупными учеными лекций
студентам, а также их личное участие в подготовке молодых научных
кадров через аспирантуру и докторантуру;
д) в целях обеспечения надлежащей подготовки физиков в
области марксистско-ленинской философии улучшить
преподавание философских дисциплин, для чего привлечь к чтению
курсов лучшие научные силы;
е) устранить имеющиеся недостатки в структуре
факультета и в первую очередь чрезмерную дробность кафедр,
обособленность отделения строения вещества и научно-
исследовательского физического института Μ 2,
пересмотреть состав отделений;
ж) принять меры к обеспечению физических факультетов
университетов учебниками и учебными пособиями по всем кур-
289
сам и к улучшению снабжения МГУ необходимыми материалами
и реактивами для обеспечения учебной и научной работы;
з) рассмотреть вопрос о рассекречивании отделения
строения вещества физического факультета МГУ.
2. Рекомендовать Министерству среднего
машиностроения СССР, Министерству культуры СССР и президиуму Академии
наук СССР шире использовать ученых физического факультета
МГУ в исследованиях по важнейшим проблемам современной
физики. Обеспечить надлежащую координацию научных работ,
устранив имеющуюся в настоящее время разобщенность между
учеными-физиками Академии наук СССР и Московского
университета.
3. Поручить Министерству среднего машиностроения.
Министерству культуры СССР и Академии наук СССР рассмотреть
вопрос об организации практики студентов, а также о
проведении научно-исследовательской работ аспирантами и
докторантами МГУ в специальных институтах АН СССР и
промышленности с тем, чтобы подготовка физиков-исследователей
велась с помощью наиболее квалифицированных специалистов и
на базе новейшего научного оборудования.
4. Считать целесообразным закрыть лабораторию №15,
штаты и оборудование лаборатории использовать для научно-
исследовательских работ физического факультета.
Проект решения по этому вопросу прилагается.
18.П.54г.
В.Малышев
СКафтанов
И.Курчатов (см. замечания)
АНесмеянов
КПетровский
АРумянцев
Г.Алексеенко»
ЛИТЕРАТУРА
1. Предводителев А.С. Организация Научно
Исследовательского Института Физики // Ученые Записки МГУ. 1940. Вып. 52.
С.185-192.
2. Предводителев А.С. Научно Исследовательский Институт
Физики Московского ордена Ленина государственного
университета имени М.В.Ломоносова // Ученые Записки МГУ.
1944. Вып. 74 (серия физическая). С.3-12.
3. Московский Государственный Университет за 50 лет
Советской власти. М., 1962.
4. Первый Московский государственный университет за первое
советское десятилетие. М., 1927.
291
5. Московский Государственный Университет им.
М.Н.Покровского к XVII съезду ВКП(б). М.-Л., 1934.
6. Московский Государственный Университет к ХХ-летию
Великой социалистической революции. М., 1937.
7. ГореликГ.Е. Москва, физика, 1937 // Вопросы Истории Есте-
ствознанияи Техники. 1992. № 1. С.15-32.
8. Горелик Г.Е. Физика университетская и академическая //
Вопросы Истории Естествознания и Техники. 1991. № 2. С.31-
46.
9. Горелик Г.Е. Обсуждение «натурфилософских установок
современной физики» в Академии наук СССР в 1937-1938 годах
// Вопросы Истории Естествознания и Техники. 1990. № 4.
С.17-31.
10. Сонин А.С. «Физический идеализм». История одной
идеологической кампании. М., 1994. 223 с.
11. Визгин В.П. Мартовская (1936 г.) сессия АН СССР: Советская
физика в фокусе // Вопросы Истории Естествознания и
Техники. 1990. № 1. С.бЗ-84.
12. Визгин В.П. Мартовская (1936 г.) сессия АН СССР: Советская
физика в фокусе II (архивное приближение) // Вопросы
Истории Естествознания и Техники. 1991. № 3. С.Зб-55.
13. Корзухина A.M. Институциализация преподавания физики в
Петербургском и Московском университетах (1863-1917) //
Вопросы Истории Естествознания и Техники. 1995. №3.
С.122-128.
14. Сердюков АР. Петр Николаевич Лебедев. 1866-1912. М.,
1978.
15. Аркадьев В.К. Электромагнитные процессы в металлах.
Ч. 1-2. М.-Л.: Госэнергоиздат, 1934-1936.
292
16. Ильин Б.В. Молекулярные силы и их электрическая природа.
М.-Л.: Госиздат, 1929.
17. Базаров И.П., Покровский Н.Л. Владимир Ксенофонтович Се-
менченко (1894-1982) // ИМЕН. 1982. Вып. XXXI. С.154-171.
18. Жданов Г.С. Сергей Тихонович Конобеевский // Успехи
Физических Наук. 1960. Т. LXXI. Вып. 1. С.161-165.
19. Гуло Д. Д., Спасский К И. Сергей Анатольевич Богуславский
// История и Методол. Естеств. Наук. 1985. Вып. XXXI. С.135-
142.
20. Анатолий Болеславович Млодзеевский // Вестник
Московского Университета. 1959. № 3. С.225-228.
21. Яковлев К.П. К истории первых работ по радиоактивности в
физическом институте МГУ (1900 — 1930) // История и
Методол. Естеств. Наук. 1963. Вып. П. С.298-301.
22. Ливанова A.M., Ливанов В.А. Вторая степень понимания.
Академик Л.И.Мандельштам. М.: Знание, 1988.
23. Гинзбург В.Л., Фейнберг Е.Л. Игорь Евгеньевич Тамм
(краткий биографический очерк) // Воспоминания о Тамме. М.,
1981. С.13.
24. Дьяков Г.П., Мирясов КЗ., Телеснин Р.В. Николай Сергеевич
Акулов // Ученые Записки МГУ. 1952. Вып. 162. С.3-7.
25. Фабелинский И.Л. К истории открытия комбинационного
рассеяния света. М.: Знание, 1980.
26. Андронов А.А. Собрание трудов. М.: Изд-во АН СССР, 1956.
27. Миллер Д. Эфирный ветер// Успехи Физических Наук. 1925.
Т.5. С.177-.
28. Тимирязев А.К. Экспериментальное опровержение теории
относительности // Под Знаменем Марксизма. 1925. № 7-9.
С.191-192.
293
29. Делотров К.Х. Философские проблемы теории
относительности. М.: Наука, 1973.
30. Тимирязев А.К. Новые опыты Дейтон-Миллера,
опровергающие теорию относительности Эйнштейна // «Известия
ВЦИК», 30 июля 1926 г.
31. Иоффе А.Ф. Что говорят опыты о теории относительности
Эйнштейна// «Правда», 1 января 1927 г.
32. Малое Н.Н. Эпизод из жизни Л.И.Мандельштама // Вопросы
Истории Естествознания и Техники. 1988. Вып.З. С.56-58.
33. Вавилов СИ. Экспериментальные основания теории
относительности. М.-Л., 1928.
34. Визгин В.П. 0 ньютоновских эпиграфах в книге С.И.Вавилова
по теории относительности // Ньютон и философские
проблемы физики XX в. Отв. ред. М.Д.Ахундов и
С.В.Илларионов. М., 1990. С.446-476.
35. Визгин В.П., Горелик Г.Е. Восприятие теории
относительности в России и СССР// Эйнштейновский сборник. 1984-85. М.,
1988. С.7-70.
36. Гессен Б.М., Егоршин В.П. Об отношении тов. Тимирязева к
современной физике // Под Знаменем Марксизма. 1927.
№ 2-3.
37. Советский Энциклопедический Словарь. М., 1983. С.1047.
38. Бернский Л.И. В кабинете и вне его (из разговоров с дедом и
из семейного архива) // Воспоминания о И.Е.Тамме. М., 1981.
С.65-103.
39. КононковА.Ф. Московское физическое общество имени
П.Н.Лебедева // История и Методол. Естеств. Наук. 1965.
Вып. Ш. С.270-272.
294
40. Голое Дж. Моя мировая линия. Неформальная
автобиография. М.: Наука, 1994.
41. Гессен Б.М. Механистический материализм и современная
физика// Под Знаменем Марксизма. 1928. № 7/8. С.5-47.
42. Гессен Б.М. Теоретико-вероятностное обоснование эргодиче-
ской гипотезы // Успехи Физических Наук. 1929. № 5. С.600-
629.
43. Гессен Б.М. Предисловие к статьям А. Эйнштейна и
Дж.Дж.Томсона // Под Знаменем Марксизма. 1928. № 4.
С.152-165.
44. Гессен Б.М. Идеалистические течения в современной физике
и борьба с ними// «Молодая Гвардия», 1929. № 3. С.48-60.
45. Гессен Б.М., Егоршин В.П. Пятый съезд русских физиков //
Под Знаменем Марксизма. 1927. № 1.
46. Гессен Б.М. Основные идеи теории относительности. М.,
1928.
47. Гессен Б.М. Статистический метод в физике и новое
обоснование теории вероятностей Р.Мизеса // Естествознание и
марксизм. 1929. № 1. С.3-58.
48. Гессен Б.М., Егоршин В.П. Об отношении тов. Тимирязева к
современной науке // Под Знаменем Марксизма. 1927. № 2-
3. С.188-199.
49. Гессен Б.М. Социальные корни механики Ньютона. М., 1931.
50. Грэхем Л. Социально-политический контекст доклада
Б.М.Гессена о Ньютоне // Вопросы Историк Естествознания
и Техники. 1993. № 2. С.20-31.
51. Райков Д. Будем работать по новой системе // «Первый
Университет». № 3 (27). 16 окт. 1929.
295
52. Райский СМ. Несколько воспоминаний // Академик
Мандельштам. К 100-летию со дня рождения. М.: Наука, 1979.
С.215-217.
53. Биллиг Е.С. Из оставшегося в памяти // Воспоминания о
И.Е.Тамме. М., 1981. С.ЗЗ.
54. Тамм И.Е. О некоторых теоретических работах А.С.Предво-
дителева// ЖЭТФ. 1936. Т.6. Вып.4. С.405-410.
55. Првдводителвв АС. О теплопроводности твердых тепловых
изоляторов // ЖЭТФ. 1934. Т.4. С.813-838.
56. ПрвдводителввА.С. 0 теплопроводности электропроводящих
тел// ЖЭТФ. 1934. Т.4. С.839-847.
57. Првдводителвв А.С. К теории вязкости жидкостей и
ассоциации молекул// ЖЭТФ. 1933. Т.З. С.217-225.
58. Првдводителвв А.С. 0 связи между теплопроводностью,
теплоемкостью и вязкостью для жидких тел // ЖЭТФ. 1934. Т.4.
С.43-51.
59. Првдводителвв А.С. Ответ на статью профессора Тамма по
поводу некоторых моих теоретических работ // ЖЭТФ. 1936.
Т.6. Вып.4. С.405-410.
60. Выше революционную бдительность // «Первый
Университет». № 27 (371). 7 сентября 1936.
61. Двурушник Левин исключен из партии // «Первый
Университет». № 27 (371). 7 сентября 1936.
62. ВерхуновВ.М., Коненков А.Ф. Научная, педагогическая и
общественно-организаторская деятельность Александра
Саввича Предводителева // История и Методол. Естеств. Наук.
1974.Вып.ХУ.С.145-171.
63. БлохинцевД.И., Леонтович М.А., РумерЮ.Б., ТаммИ.Е.,
Фок В.А., Френкель ЯМ. О статье Н.П.Кастерина «Обобщение
296
основных уравнений аэродинамики и электродинамики» //
Известия Академии Наук СССР. 1937. № 3. Серия физическая.
С.425-436.
64. Тамм И.Е. О работах Н.П.Кастерина по электродинамике и
смежным вопросам // Известия Академии Наук СССР. 1937.
№ 3. Серия физическая. С.437-448.
65. Франклъ Ф., Христианович С.А. Письмо в редакцию //
Известия Академии Наук СССР. 1938 . № 3-4. Серия физическая.
С.575-576.
66. Блохищвв Д.И., Леонтович М.А., Тамм И.Е., Френкель ЯМ. О
статье А.К.Тимирязева «По поводу критики работы
Н.П.Кастерина» // Известия Академии Наук СССР. 1938. № 3-4.
Серия физическая. С. 591-598.
67. Тимирязев А.К. По поводу критики работы Н.П.Кастерина //
Известия Академии Наук СССР. 1938. № 3-4. Серия
физическая. С.577-590.
68. Кастерин Н.П. Обобщение основных уравнений
аэродинамики и электродинамики. Доклад на особом совещании при
Академии наук СССР 9 декабря 1936 г. М., 1937.
69. Протокол № 7 Объединенного заседания Групп физики и
математики ОМЕН Академии Наук СССР от 15 июня 1938 года//
Известия Академии Наук СССР. 1938. № 3-4. Серия
физическая. С. 599-600.
70. Болотовский Б.М. Школа Тамма // Воспоминания о
И.Е.Тамме. М., 1981. С.41.
71. Никольский B.C. Физический факультет МГУ в годы Великой
отечественной войны // История и методология
естественных наук. 1972. ВЫП.ХХ1. С.141-170.
72. Гинзбург В., Ландау Л., Леонтович М., Фок В. О
несостоятельности работ А.А.Власова по обобщенной теории плазмы и
297
теории твердого тела // Журнал Экспериментальной и
Теоретической Физики. 1946. Т.16. Вып.З. С.23-29.
73. Интервью Терлецкого А.Б.Кожевникову и А.В.Андрееву.
1993 г.
74. Биллиг Е.С. Из оставшегося в памяти // Воспоминания о
И.Е.Тамме.М., 1981.С.ЗЗ.
75. Соловьев Ю.И. Месть обскуранта. (Мрачный эпизод из жизни
академика Н.Н.Семенова) // Вестник РАН. 1994. Т.64. № 9.
С.840-848.
76. Капица ПЛ Письма о науке. М., 1989. С.216.
77. Крылов АН. Памяти Леонида Исааковича Мандельштама.
Речь на торжественном собрании Физико-математического
отделения АН СССР и МГУ 22 декабря 1944 г // Крылов А.Н.
Мои воспоминания. М., 1945. С.497.
78. Сонин АС Тревожные десятилетия советской физики. 1947-
1953 // Знание — сила. 1990. № 5. С.80-84.
79. Кудрявцев П.С. История физики. Т. 2. М., 1956.
80. Тимирязев А К. А.Г.Столетов. М., 1948.
81. Иоффе АФ. О положении на философском фронте советской
физики// Под Знаменем Марксизма. 1937. № 11-12. С.131-
144.
82. Марков МА. О природе физического знания // Вопросы
философии. 1947. № 2. С.140-176.
83. Шредингер Э. Что такое жизнь с точки зрения физики?
Лекции, читанные в Тринити-колледж в Дублине в феврале
1943 г. М., 1947.
84. Копылов Г. Четырехмерная поэма и другие неодномерные
произведения// «Страна и мир», Munchen, 1990. С. 189-268.
298
85. Ноздрев В. Φ. О работе Х.М.Фаталиева «Борьба за
диалектический материализм в истории советской физики» // Вестник
Московского Университета. 1949. № 10. С. 181-184.
86. Томилин К.А. Несостоявшийся погром в теоретической
физике (1949) // Философские исследования. М. 1993. №4.
С. 335-372.
87. Kojevnikov Alexei В. О Tempora. О mores. Sergei Vavilov in the
Mirror of Stalinist Culture./ Munhen. Max Plank Institute.
1993. Preprint MPI-Ph/ 93-46. 62 p.
88. Власов А.А. 0 вибрационных свойствах электронного газа //
ЖЭТФ. 1938. Т.8.№ 291.
89. Власов А.А. Теория многих частиц. М.-Л.: Гостехиздат, 1950.
90. Яков Петрович Терлецкий // Успехи Физических Наук. 1994.
№2.Т.164.С.235-237.
91. Андронов А.А., [Bumm A.A.], Хайкин С.Э. Теория колебаний.
М.: Физматгиз, 1937.
92. Миридонова О.П. Жизнь и деятельность профессора
С.Н.Ржевкина // История и Методол. Естеств. Наук. 1975.
Вып. XVII. С.159-187.
93. Краснушкин П.Е. Метод нормальных волн. М.: Изд-во МГУ,
1947.
94. Акулов Н.С. Ферромагнетизм. М.-Л.: Гостехиздат, 1939.
95. Королев Ф.А. Спектроскопия высокой разрешающей силы. М.:
Гостехиздат, 1953.
96. Дубинина Е.М. и др. Профессор Григорий Вениаминович
Спивак//История и Методол. Естеств. Наук. 1979. Вып. XXI.
С.179-185.
299
97. Жуковский Н.Е. Полное собрание сочинений. Том IX. Москва,
ОНТИ, 1937.
98. Phil. Mag. 6 48. 737.1924
99. Phil. Mag. 6 50.1182.1925
100. РЕЗОЛЮЦИЯ Объединенного заседания Групп физики и
математики ОМЕН Академии наук СССР от 15 июня 1938 г //
Известия Академии Наук СССР. 1938. № 3-4. Серия физическая.
С. 600-601.
101. Кастерин Н.П. Устранение аэродинамического парадокса
Феликса Клейна // Вестник Московского Университета. 1949.
Вып.10. С.45-51.
102. Кастерин Н.П., Тимирязев А. К., Свиридов Т.М. Опытное
получение воздушного столба // Вестник Московского
Университета. 1949. Вып.10. С.53-57.
103. Кастерин Н.П., Тимирязев А.К., Свиридов Т.М. Вихревой
гистерезис// Вестник Московского Университета. 1949. Вып.10.
С.59-60.
104. Соловьев А.А. Методология аэродинамических исследований
Н.ПЛ(астерина // История и Методол. Естеств. Наук. 1981.
Вып. XXVI. С.169-192.
105. Предводителев А.С. 0 молекулярно-кинетическом
обосновании уравнений гидродинамики // Изв. АН СССР. 1948. № 4.
106. Predvoditelev A.S. On aerodynamic of rarefied gases and
problem of heat transfer // Int. J. Heat. Mass Transfer, 1961,
v.3, p.198.
107.Предводителев А.С. 0 дисперсии акустических волн в
разреженных газах // Применение ультраакустики к
исследованию вещества. Вып.8. М., 1959. С. 19-60.
300
108. Предводителев АС. 0 вихревых движениях // Проблемы
физической гидродинамики. Минск, 1971. С.178-212.
109. Предводителев А.С. 0 турбулентных течениях // Проблемы
физической гидродинамики. Минск, 1971. С.212-236.
110. Предводителев А.С., Соловьев А.А. Новый взгляд на
проблемы физической акустики. М., Изд-во МГУ, 1974.
111. Predvoditelev AS., Bubnov W.A Pioneer paper N.P.Kasterin //
Int. J. Heat. Mass Transfer, 1972, v.15, p.1185.
112.ГореликГ.Е. Энрико Ферми, А.П.Знойко и Клим Ворошилов //
Природа. 1994. N2. С. 124-128.
113. Знойно А.П. Периодический закон атомных ядер. 1 //
Доклады Академии Наук. 1949. Т.68. № 5. С.837-840.
114. Знойно А.П. Периодический закон атомных ядер. 2 //
Доклады Академии Наук. 1949. Т.68. № 6. С.1021-1024.
115. Знойно А.П. Периодический закон атомных ядер. 3 //
Доклады Академии Наук. 1949. Т.69. № 2. С.169-174.
116. Знойно А.П., Семишин В.И. К вопросу об элементах №97 и
№ 98 // Доклады Академии Наук. 1950. Т.74. № 5 С.917-920.
117.S.G.Tompson, A.Ghiorso and G.T.Seaborg. Phys.Rev., 77, №3
(1950)
ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ В РАБОТЕ АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
1. Архив МГУ. Фонд 3. ОпЛОл. Т.1. Ед.577.
2. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.2.
3. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.б.
4. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.11.
5. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.12.
6. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.14.
7. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.21.
8. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.29.
9. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.б&а. Л.8.
10. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.110.
11. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.113.
12. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.121.
13. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.124.
14. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.136.
15. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.154.
16. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.154б. Л.74-125.
17. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.1б0
18. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.176.
19. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.178.
20. Архив МГУ. Фонд 46. Оп.1. Ед.178в.
21. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Неразобранные материалы.
22. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед. 193.
23. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.201.
24. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.209.
25. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед,212а.
26. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.239.
27. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.459.
28. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.467.
29. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.476.
30. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.481.
302
31. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.489.
32. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.490.
33. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.520.
34. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.531.
35. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.532.
36. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.533.
37. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.535.
38. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.538.
39. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.550.
40. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед. 540.
41. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.570.
42. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.571.
43. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.572.
44. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.576.
45. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.578.
46. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.644.
47. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.ббб.
48. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.б79.
49. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.680.
50. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.681.
51. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.682.
52. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.685.
53. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.687.
54. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.696.
55. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.777.
56. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.920.
57. Архив МГУ. Фонд 201. Оп.1. Ед.922.
58. Архив МГУ. Фонд 225. Оп.1. Ед.23.
59. Архив МГУ. Фонд 225. Оп.1. Ед.579.
60. Архив РАН. Фонд 328. Оп.2. Ед.61.
61. Архив РАН. Фонд 411. 0п.4а. Ед. 290. Л.152-154об.
62. Архив РАН. Фонд 596. Оп.2. Ед.173. Л.71.
63. Архив РАН. Фонд 596. Оп. 2. Ед.175. Л.16.
64. Архив РАН. Фонд 596. Оп.2. Ед.175. Л.7.
65. Архив РАН. Фонд 641. Оп.З. Ед.77.
66. Архив РАН. Фонд 641. Оп.З. Ед.19. Л.49.
67. Архив РАН. Фонд 641. Оп.З. Ед.79. Л.7-17.
68. Архив РАН. Фонд 641. Оп.З. Ед.80.
69. Архив РАН. Фонд 641. Оп. 3. Ед. 19.
70. Архив РАН. Фонд 1969. (Новые поступления).
71. ЦХСД. Фонд 4. Оп.9. Ед.1118 (501) Л.170.
72. ЦХСД. Фонд 4. Оп.9. Ед.1118 (501) Л.183.
73. ЦХСД. Фонд 4. Оп.9. Ед.1118 (501) Л. 186.
74. ЦХСД. Фонд 4. Оп.9. Ед.1118 (501) Л.191.
75. ЦХСД. Фонд 5. Оп.17. Ед.482 (5718) Л.8.
76. ЦХСД. Фонд 5. Оп.17. Ед.482 (5718) Л.10.
77. ЦХСД. Фонд 5. Оп.17. Ед.482 (5718) Л.63.
78. ЦХСД. Фонд 5. Оп.17. Ед.482 (5718) Л.69.
79. ЦХСД. Фонд 5. Оп.17. Ед.482 (5718) Л.120
80. ЦХСД. Фонд 5. Оп.17. Ед.482 (5718) Л.276.
81. ЦХСД. Фонд 5. Оп.17. Ед.434 (5706) Л.43.
82. ЦХСД. Фонд 5. Оп.17. Ед.434 (5706) Л.79.
83. ЦХСД. Фонд 5. Оп.17. Ед.434 (5706) Л.149.
84. ЦХСД. Фонд 5. Оп.17. Ед.434 (5706) Л.151.
85. ЦХСД. Фонд 5. Оп.17. Ед.434 (5706) Л.183.
86. ЦХСД. Фонд 5. Оп.17. Ед.434 (5706) Л.187.
87. Центральный Архив КГБ, депо №11-29017.
88. Архив П.Л.Капицы. Письмо В.А.Фока от 5 июля 1944 г.
89. Архив П.Л.Капицы. Письмо А.Ф.Иоффе, А.Н.Крылова,
П.Л.Капицы и А.И.Алиханова В.М.Молотову. Июль 1944 г.
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Акулов Н.С. 20, 32, 73,
78, 79, 86, 88, 91,
93, 94, 96, 97, 99,
108, 115, 127, 130,
131, 133, 143, 148,
150, 151, 165, 169,
224, 225, 234, 275,
276, 287, 288, 293,
299
Алиханов А.И. 110, 127,
159, 229, 281, 304
Андреев Н.Н. 19, 23, 27,
59, 221, 222
Андронов А.А. 29, 30,
32, 54, 163, 230, 293
Аркадьев В.К. 8, 17, 19,
20, 23, 27, 32, 37,
41, 43, 47, 48, 50,
58, 59, 72, 88, 91,
119, 164, 220-224,
226, 234-236, 275,
292,
Архангельский М.М.
134, 203
305
Арцимович Л.Α. 146,
152, 282, 284, 285
Баранов В.И. 27, 43
Бачинский А.И. 23, 27,
37, 38, 43, 47, 50,
221
Блохинцев Д.И. 5, 87,
88, 92, 94, 98, 114,
129, 134, 146, 162,
208, 228, 278, 282,
285, 296, 297
Богуславский С.А. 20,
28, 222, 236, 257,
262, 293
Бронштейн М.П. 68
Булганин Н.А. 133
Бутягин А.С. 82. 84. 85,
226
Бухарин Н.И. 40
Вавилов СИ. 21-23, 27-
30, 35, 38-41, 43-
47, 50, 58, 63, 77,
112, 118, 119, 123-
125, 134, 139, 143,
165, 178, 199, 220,
221, 224-226, 230,
259, 269, 273, 294
Вальтер А.К. 202, 203
Введенский Б.А. 19, 23,
27, 37, 43, 50, 59,
143, 221, 222, 236
Вильборг М.Б. 27, 58
Витт А.А. 32, 163, 299
Власов А.А. 11, 88, 98,
100, 102-106, 108,
115, 139, 162, 169,
226, 229, 230, 237,
276, 277, 297, 299
Ворошилов К.Е. 133, 301
Вульф Ю.(Г.) В. 19, 20,
58, 59, 221, 223, 243
Вышинский А.Я. 222
Галкин И.С. 114
Гамов Г.А. 68, 69, 295
Гвоздовер С.Д. 54, 105,
164, 166
Гессен Б.М. 6, 10, 31,
35, 50, 63, 64, 67-
73, 76-86, 88, 89,
96, 98, 103, 118-
120, 125, 141, 143,
154, 155, 223, 225-
227, 238, 294, 295
Горбунов Н.П. 77
Горелик Г.С. 6, 7, 11, 32,
88, 91, 143, 163,
238, 292, 294, 301
306
Дивилъковский М.Α.
272, 273
Егоршин В.П. 31, 35, 54,
63, 294, 295
Жданов А.А. 88, 113
Жданов Г.С. 165, 243,
293
Жуковский Н.Е. 58, 116;
171, 177, 247, 300
Зернов В.Д. 19, 27, 37,
38, 50, 58-60
Знойко А.П. 11, 145,
152, 198-210, 231
232, 283, 301
Иваненко Д.Д. 68, 101,
115, 128-130, 138-
140, 152, 163, 200,-
205, 206, 229, 249,
288
Ильин Б.В. 20, 23,99,
100, 139, 221, 274,
293
Иоффе А.Ф. 33-35, 46,
58, 63, 64, 73, 76,
77, 85, 110, 120-
122, 125, 127, 129,
134, 143, 159, 172,
213, 228, 271, 272,
281, 294, 298, 304
Каблуков И.А. 58
Калашников С.Г. 88, 98
Капица П.Л. 105, 107,
110, 113, 114, 124,
127, 134, 143, 159,
161, 193, 229, 274,
280, 281, 298, 304
Капцов Н.А. 20, 27,
37,50, 58, 60, 71, 73,
86, 88, 91, 94, 98,
99, 107, 166, 225,
275
Карчагин В.А. 19, 112
Кастерин Н.П. 10, 11,
21, 25, 36, 38, 50,
58, 61-64, 85-96,
100, 108, 111, 118-
120, 127, 168-182,
185-193, 195-197,
213, 214, 220, 222,
223, 227, 228, 239-
241, 248, 251, 271-
274, 276, 280, 296,
297, 300
Кассо Л.А. 36, 57, 247
Кафтанов СВ. 109, 110,
127, 199, 229, 278,
279, 290
Келдыш М.В. 129, 144,
282, 285
Кессених В.Н. 106, 114,
115, 129, 135, 141,
142, 169, 193, 194,
230, 242, 243
Кикоин И.К. 152
Колмогоров А.Н. 127,
212, 229
Кольман Э. 76, 80
307
Конобеевский СТ. 7, 19,
20, 59, 71, 73, 88,
92, 93, 99, 106, Hl-
115, 124-126, 135,
142, 145, 165, 192,
193, 225, 230, 243,
283, 293
Королев Φ.А. 100, 123,
130, 131, 143-145,
148, 150, 151, 166,
198, 201, 203, 210,
244, 283, 287, 288,
299
Красильников В.А. 164
Кржижановский Г.М. 77,
89, 184
Крылов А.Н. 58, 110,
112, 127, 159, 229,
272, 281, 298, 304
Курчатов И.В. 146, 147,
150-152, 229, 282,
285, 290
Лаврентьев М.А. 146,
282, 285
Лазарев П.П. 20, 58,
213, 221, 240
Ландау Л.Д. 68, 104,
129, 134, 143, 146,
147, 152, 284, 297
Ландсберг Г.С. 30, 32,
37-40, 43, 50, 58,
61, 63, 71, 73, 79,
84, 85, 88, 92, 93,
96, 107, 112, 119,
125, 134, 143, 161,
165, 220, 224, 226,
230, 236, 274
Лебедев П.Н. 10, 15-17,
19-22, 25, 34, 35,
45, 53, 56-65, 107,
116, 117, 121, 133,
155, 185, 220, 222,
223, 225, 235, 247,
250, 261, 292, 294
Левшин В.Л. 43, 129,
165, 244
Леднев Н.А. 138
Ленин В.И. 177, 178,
193, 212, 221
Леонтович М.А. 29, 30,
32, 86-88, 90-92,
94, 98, 100, 104,
106, 107, 111, 112,
119, 125, 143, 145,
146, 152, 161, 162,
179, 180, 222, 228,
230, 244, 272, 274,
281-285, 296, 297
308
Максимов Α.Α. 31, 36,
38-40, 48, 50, 63,
137, 186, 221, 223,
224, 240, 245
Маленков Г.М. 130, 133,
144, 282, 286
Малышев В.Α. 130, 131,
144, 147, 150, 203,
231, 282, 285, 286,
290
Мандельштам Л.И. 16,
25, 28-30, 32-34,
37, 42-46, 50, 53,
54, 58, 61, 63, 68,
69, 71, 73, 78, 79,
82, 101, 103, 107,
111, 112, 119, 125,
127, 134, 136, 143,
146, 154, 155, 161,
163-165, 222, 224,
225, 229, 244, 255-
258, 260, 262, 263,
265, 274, 293, 294,
296, 298
Марков М.А. 137, 139,
143, 298
Менделеев Д.И. 116,
198, 200
Мещеряков М.Г. 146,
201-203, 231, 282,
284, 285
Миткевич В.Ф. 7, 76, 77,
120, 178, 184, 271,
272
Млодзеввский А.Б. 19,
21, 37, 50, 58-60,
88, 112, 139, 275,
293
Молотов В.М. 77, 110,
183, 229, 280, 304
Несмеянов А.Н. 129,
144, 147, 150, 151,
230, 231, 282, 285,
290
Ноздрев В.Ф. 113, 123,
128-131, 134, 140,
141, 145, 148, 150,
151, 229, 283, 287,
299
Обреимов И.В. 111, 281,
284
Папалекси Н.Д. 25, 58,
127, 143, 163, 229
Петровский И.Г. 129,
133, 134, 138, 144,
146, 147, 151, 195,
231, 282, 284, 290
309
Поспелов П.Η. 128, 143,
282
Предводителев А.С. 5-7,
16, 21, 43, 771, 73-
75, 78, 83-86, 88,
90, 91, 99, 100, 103,
105-108, 110, 111,
113, 115, 120-129,
133, 141, 166, 169,
192, 195-197, 220,
225, 227, 230, 237,
246, 247, 274-277,
279, 281, 287, 288,
291, 296, 300
Ребиндер П.А. 20
Ржевкин С.Н. 43, 47,
129, 130, 164, 229,
288, 299
Романов В.И. 6, 11, 16,
19, 20, 25, 36, 49,
50, 52-56, 58, 59,
61, 64, 65, 71, 73,
77, 88, 91, 93, 97,
98, 122, 134, 165,
168, 169, 171, 185-
188, 221, 228, 229,
24 7, 248
Румер Ю.Б. 87, 88, 92,
93, 228, 296
Рыков А.И. 39, 40, 267
Сахаров А.Д. 146, 285
Семенов Н.Н. 108, 127,
169, 229, 234, 280,
298
Семенченко В.К. 20,
100, 103, 130, 139,
275, 288, 293
Скобельцин Д.В. 107,
146, 161, 228, 230,
274, 285, 287
Соболев С.Л. 142, 146,
180, 272, 273, 282,
285
Соколов А.А. 101, 106,
115, 129-131, 138,
139, 142-145, 148,
150-152, 163, 198,
203, 206, 210, 229,
231, 249, 250, 283,
288
Соколов А.П. 15-17
Спивак Г.В. 54, 88, 166,
229, 299
Сталин И.В. 69, 111,
126, 135
Столетов А.Г. 15, 116,
133, 139, 203, 239,
298
Тамм И.Е. 29, 30, 32, 38,
43, 4 6, 50, 58, 62,
63, 67, 71, 73-75,
77, 84, 85, 87, 88,
92, 95, 101, 103,
105, 106, 109, 112,
119, 125, 129, 134,
143, 145, 146, 152,
162, 172, 197, 222,
223, 225-229, 237,
238, 247, 272, 276-
278, 282-285, 293,
294, 296-298
Телеснин Р.В. 20, 134,
145, 165, 234, 283,
293
Теодорчик К.Ф. 19, 27,
37, 50, 99, 164, 222,
275
Терлецкий Я.П. 100,
106, 123, 133, 138,
139, 162, 163, 198,
299
Тимирязев А.К. 8, 11,
19,21, 22, 28, 30, 31,
33-35, 39, 40, 41-
56, 58-64, 71, 77,
80, 81, 84-96, 98,
99, 103, 104, 106,
112-114, 116-122,
124, 125, 127, 132-
134, 136, 137, 139,
141, 154, 155, 168,
169, 171, 172, 174,
176-179, 182, 185,
186, 188-193, 195,
211, 212, 213, 216,
220, 221-223, 228,
240, 241, 245, 248,
250, 251, 256-258,
260-270, 272, 275,
280, 293-295, 297,
298, 300
Топчиев А.В. 103, 126
Томский М.П. 40
Умов Н.А. 15-17, 58,
220, 246
Успенский Н.Е. 19, 20,
58, 59
Фаталиев Х.М. 140, 141,
145, 151, 231, 283,
299
Ферсман А.Е. 87
Фок В.А. 11, 77, 87, 103-
105, 107-111, 145,
146, 159, 193, 228,
229, 274, 279-283,
285, 296, 297, 304
Френкель Я.И. 34, 77,
87, 119, 178, 228,
296, 297
Фрумкин А.Н. 43, 127,
229
Фурсов B.C. 84, 88, 103,
150, 152, 162, 226
Хайкин С.Э. 32, 68, 84,
85, 88, 91, 100, 107,
112, 125, 139, 143,
163, 227, 230, 299
Хинчин А.Я. 43
Христианович С.А. 87,
129, 180, 272, 297
Хрущев Н.С. 130, 133,
144, 282
311
Черенков П.Α. 208
Чаплыгин С.Α. 89, 172,
179, 184, 227, 272,
273
Шахпаронов М.И. 134
Шубин СП. 29, 141, 143
Шпипьрейн Я.Н. 43, 134
Шпольский Э.В. 43
Щербаков А.С. 113
Эйхенвалъд А.А. 58
Эренфест П. (П.С.) 28,
58, 262
Яковлев К.П. 19, 21, 38,
50, 58, 59, 71, 89,
91, 10 7, 184, 222,
293
Яновская С.А. 80, 81
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ 5
I ЧАСТЬ
ИНСТИТУТ ФИЗИКИ ПРИ МОСКОВСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ.
СОБЫТИЯ, ЛЮДИ, ПОЗИЦИИ
1.1. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ФИЗИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА 15
1.2. ПЕРИОД С 1922 ПО 1930 ГОД 18
1.2.1. ОРГАНИЗАЦИЯ НАУЧНО-ИССЛЦДОВАТЕЛЬСКОГО
ИНСТИТУТА ФИЗИКИ И КРИСТАЛЛОГРАФИИ (1922).
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ПРОФИЛЬ
ИНСТИТУТА 18
313
1.2.2. ПЕРВЫЕ КОНФЛИКТЫ В КОЛЛЕСТИВЕНИИФа (1923) 22
1.2.3. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ШКОЛЫ Л.И.МАНДЕЛЫПТАМА.
ПЕРВЫЕ НАУЧНЫЕ РАЗНОГЛАСИЯ (СЕРЕДИНА
ДВАДЦАТЫХ ГОДОВ) 28
1.2.3.1. Приглашение Л.И.Мандельштама, другие кадровые
изменения 28
1.2.3.2. Новые направления научной деятельности НИИ Фа 32
1.2.3.3. Дискуссия вокруг «опытов Дейтон-Миллера» 33
1.2.4. ПОЛИТИЧЕСКИЕ РАЗЛИЧИЯ В ДВАДЦАТЫЕ ГОДЫ.
«ПРАВЫЙУКЛОН» 36
1.2.5. ВТОРМ ВОЛНА ВНУТРИШСТИТУТСКИХ
КОНФЛИКТОВ (1927-1929) 41
1.2.6. ПРОВЕРКА РАБОТЫ НИИФа КОМИССИЕЙ РАБОЧЕ-
КРЕСТЬЯНСКОЙ ИНСПЕКЦИИ (МАРТ 1930) 51
1.2.7. НИИФ И ФИЗИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО ИМЕНИ 56
ЛЕБЕДЕВА
1.3. ПЕРИОД С 1930 ПО 1936 ГОД 67
1.3.1. СМЕНА РУКОВОДСТВА (Б.М.ГЕССЕН, 1930).
КОНТЕКСТ АДМИНИСТРАТИВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
ГЕССЕНА (ПРОЛЕТАРИЗАЦИЯ ФИЗИКИ) 67
1.3.2. КРУПНАЯ РЕОРГАНИЗАЦИЯ НИИФа (1930) 70
1.3.3. НАУЧНЫЕ КОНФЛИКТЫ СЕРЕДИНЫ ТРИДЦАТЫХ
ГОДОВ 73
1.3.4. МАРТОВСКАЯ СЕССИЯ АКАДЕМИИ НАУК (1936) 76
1.3.5. ЗАВЕРШЕНИЕ «ГЕССЕНОВСКОГО ПЕРИОДА» ИСТОРИИ
НИИФа 78
314
1.3.6. АРЕСТ Б.М.ГЕСЕНА 79
U. ПЕРИОД С 1937 ПО 1943 ГОД 83
1.4.1. СМЕНА РУКОВОДСТВА (А.СПРЕДВОДИТЕЛЩ 1937).
ОБСТАНОВКА ПОСЛЕ АРЕСТА ГЕССЕНА 83
1.4.2. ДИСКУССИЯ ВОКРУГ ТЕОРИИ Н.П.КАСТЕРИНА
(1937) 87
1.4.3. СТИРАНИЕ ГРАНИ МЕЖДУ НИИФом И ФИЗИЧЕСКИМ
ФАКУЛЬТЕТОМ (КОНЕЦ ТРИДЦАТЫХ ГОДОВ). АРЕСТ
В.И.РОМАНОВА 97
1.4.4. ИНСТИТУТ В 1941-1943 ГОДАХ 98
1.5. ПЕРИОД С 1943 ПО 1954 ГОД 102
1.5.1. КОНФЛИКТ ВОКРУГ ЗАВЕДОВАНИЯ КАФЕДРОЙ
ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ФИЗИКИ 102
1.5.2. СМЕНЫ РУКОВОДСТВА (С.Т.КОНОБЕЕВСКИЙ, 1946;
В.Н.КЕССЕНИХ, 1947;А.А.С0К0Л0В, 1948) 106
1.5.3. КОНФЛИКТ МЕЖДУ «УНИВЕРСИТЕТСКОЙ» И
«АКАДЕМИЧЕСКОЙ» ФИЗИКОЙ 115
1.5.3.1. Предыстория конфликта 115
1.5.3.2. Роль конфликтов двадцатых годов 117
1.5.3.3. непосредавенные причины послевоенного конфликта
(Гессен, Кастерин) 118
1.5.3.4. Завершение терминологического оформления конфликта 120
1.5.3.5. Окончательный раскол 122
1.5.3.6. Послевоенные этапы противостояния 124
315
1.5.4. ΤΈΜΑ «ПАТРИОТИЗМА-КОСМОПОЛИТИЗМА» И
ОБСТАНОВКА В КОЛЛЕКТИВЕ НИИФа 132
1.5.5. «ФИЛОСОФСКИЕ» ДИСКУССИИ В НИИФе 136
1.5.6. РЕОРГАНИЗАЦИЯ ФИЗИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА,
ЛИКВИДАЦИЯ НИИФа (1954) 142
1.5.6.1. обстановка на факультете в конце сороковых — начале
пятидесятых годов 142
1.5.6.2. Проверка ситуации на физическом факультете комиссией
в.а.малышева 147
1-6. ОБЩИЕ ВЫВОДЫ ПО СОЦИАЛЬНОЙ
ИСТОРИИ НИИФа 154
II ЧАСТЬ
ОСОБЕННОСТИ НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НИИФа 159
11.1. НОРМАЛЬНАЯ НАУЧНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НИИФа 160
11.2. АНОМАЛЬНАЯ НАУЧНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НИИФа 168
П.2.1. ТЕОРИЯ Н.П.КАСТЕРИНА 169
П.2.1.1 Основные положения теории Кастерина. Ее критика 172
П.2.1.2 Особенности дискуссии вокруг теории Кастерина 177
П.2.1.3 Итоги обсуждения равотН.П.Кастерина 180
П.2.2. ПОЗДНИЕ РАБОТЫ В.И.РОМАНОВА 185
П.2.3. ЛАБОРАТОРИЯ А.К.ТИМИРЯЗЕВА 189
П.2.3.1 Влияние аэродинамических исследований Кастерина на
равотыА.С.Предводителева 195
316
П.2.4. ЛАБОРАТОРИЯ А.П.ЗНОЙКО 191
Π.2.4.1 Организационная αοροΗΑ деятельности лаборатории 191
П.2.4.2 Теоретическая основа равот лаборатории №15 19ί
П.2.4.3 Деятельность лаборатории по материалам писем
в ЦК КПСС 201
П.2.4.4 Специфика и итоги деятельности лаборатории №15 209
П.2.5. А.К.ТИМИРЯЗЕВ И «НАРОДНАЯ» НАУКА 211
П.2.6. ЗНАЧЕНИЕ РАССМОТРЕННЫХ РАБОТ ДЛЯ
ВОССОЗДАНИЯ ИСТОРИИ НИИФа 213
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 215
ПРИЛОЖЕНИЯ
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
ХРОНОЛОГИЯ ОСНОВНЫХ СОБЫТИЙ ИСТОРИИ НИИФа 219
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
БИОГРАФИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ О НЕКОТОРЫХ ДЕЙСТВУЮЩИХ
ЛИЦАХ (В АЛФАВИТНОМ ПОРЯДКЕ) 233
АКУЛОВ НИКОЛАЙ СЕРГЕЕВИЧ (1900-1976) 234
АРКАДЬЕВ ВЛАДИМИР КОНСТАНТИНОВИЧ
(1884-1953) 235
БОГУСЛАВСКИЙ СЕРГЕЙ АНАТОЛЬЕВИЧ
(1883-1923) 236
ВЛАСОВ АНАТОЛИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ
(1908-1975) 237
317
ГЕССЕН БОРИС МИХАЙЛОВИЧ (1893-1936) 238
КАСТЕРИН НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ (1869-1947) 239
КЕССЕНИХ ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ (1903-1970)... 242
КОНОБЕЕВСКИЙ СЕРГЕЙ ТИХОНОВИЧ (1890-1970).... 243
КОРОЛЕВ ФЕДОР АНДРЕЕВИЧ (1909-1979) 244
МАКСИМОВ АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ
(1891-1976) 245
ПРЕДВОДИТЕЛЕВ АЛЕКСАНДР САВВИЧ
(1891-1973) 246
РОМАНОВ ВЯЧЕСЛАВ ИЛЬИЧ (1880-1954) 247
СОКОЛОВ АРСЕНИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (1910-1986) 249
ТИМИРЯЗЕВ АРКАДИЙ КЛИМЕНТЬЕВИЧ
(1880-1955) 250
ПРИЛОЖЕНИЕ 3
БОЛЕЕ ПОЛНЫЕ ТЕКСТЫ РЯДА ИСПОЛЬЗОВАННЫХ В РАБОТЕ
ДОКУМЕНТОВ И ПУБЛИКАЦИЙ 253
1. «ПИСЬМО ПЯТНАДЦАТИ» (МАЙ 1928 г.) 254
2. ЗАПИСКА СИ.ВАВИЛОВА (НАЧАЛО 1928 г.) 259
3. ПРОТОКОЛ ОБЪЕДИНЕННОГО ЗАСЕДАНИЯ ГРУПП
ФИЗИКИ И МАТЕМАТИКИ ОМЕН АКАДЕМИИ НАУК
СССР (15 ИЮНЯ 1938 г.) 271
4. ПИСЬМО В АФОКА П.Л.КАПИЦЕ (5 ИЮЛЯ 1944 г.) 274
5. «ПИСЬМО ЧЕТЫРЕХ АКАДЕМИКОВ»
(ИЮЛЬ 1944 г.) 280
318
6. ПИСЬМО ПОНОМАРЕНКО, МАЛЫШЕВА,
НЕСМЕЯНОВА, КЕЛДЫША (НОЯБРЬ 1953 г.) 28
7. ЗАКЛЮЧЕНИЕ КОМИССИИ В.А.МАЛЫШЕВА
(ФЕВРАЛЬ 1954 г.) 28
ЛИТЕРАТУРА 29
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ 30
А. В. Андреев
ФИЗИКИ НЕ ШУТЯТ
Страницы социальной истории
Научно-исследовательского
института физики при МГУ
(1922-1954)
Директор издательства Б.В. Орешин
Зам. директора Е.Д.Горжевская
Зав. производствомИ.П.Романова
Редактор АП.Люсый
Компьютерная верстка Е.П.Крюковой
Оформление Е.А. Сикова
ЛР № 065292 от 17.07.1997
Подписано в печать 15.12.1999 Формат 70x100/32
Бумага офсетная. Гарнитура Officma. Печать офсетная.
Уч. -изд. л. 12,6 Усл. печ. л. 12,9. Тир. 1000 Зак. 4141
Издательство «Прогресс-Традиция»
121099, Москва, а/я 911
Отпечатано в Производственно-издательской конбинате ВИНИТИ,
140010, г. Люберцы Московской обл.. Октябрьский пр-т, 403.
Тел. (095) 554-21-86
ISBN 5-89826-055-:
■II
785898 260552
' 47-00
ι ΙΜ
веческая погань уничтожена.
< Советского
ρ ι пике».