РФ
Н 69
Составитель
В. Н. МОРОХИН
ХГу д о ж н и к
М. С. ВИДЕНСКИЙ
Ч*/Ч1А1А1А1А1А1^1А1//|\Ч1>/|\М>Ч1АеА1/\1Ае>\е/ЧеА1А1А9А1А1А1Ае/МА1А«А«А1А1/Че/Ч1>\еАеА1/
НИЖЕГОРОДСКИЕ ПРЕДАНИЯ И ЛЕГЕНДЫ
Богато яркими событиями прошлое Нижегородской земли.
Из седой глубины веков, передаваясь из уст в уста, от
поколения к поколению, дошли до нас народные повество-
вания о былом. Среди них и овеянные дымкой фантастики
рассказы о первых поселенцах необжитых мест, и дыша-
щие огнем жарких схваток с иноземными завоевателями
сказания о героической борьбе наших далеких предков,
и описания нелегкой жизни трудового человека или бур-
ных всплесков народных восстаний... •
В разные художественные формы отливались вести о ми-
нувшем в сознании сказителей, сказочников и певцов.
Печальные и тяжелые, как сама подневольная работа, тру-
довые песнопения; занятные и остроумные сказки; торже-
ственные и грустные причитания; меткие и задорные час-
тушки; мудрые и давние, как история, предания и легенды.
Допуская художественный вымысел, предания воспроиз-
водят картины былых времен, повествуют о славных делах
людей, сыгравших немалую роль в истории родной страны.
Они касаются не только крупных исторических событий, но
подчас н мельчайших деталей жизни, быта, человеческих
отношений, которые существовали когда-то.
5
В легендах больше вымышленного и таинственного. В ник
изображаются необыкновенные приключения, нередко они
бывают проникнуты религиозно-мистическим духом. Но есть
и легенды, в основе которых лежат подлинные события.
Онн-то и вызывают особый интерес и читателей, и фолькло-
ристов. И это не случайно! В них, наряду с фантастически-
ми событиями и вымышленными героями, встречаются обра-
зы выдающихся борцов против ненавистных порядков,
царивших в былую пору на русской земле. Особое место при-
надлежит легендам о Степане Разине и Емельяне Пугачеве.
Легенды и предания близки друг к другу по содержанию.
Они рассказывают о заселении новых земель, об основании
городов и деревень, о борьбе против иноземных завоевате-
лей, о княжеских междоусобицах, о крестьянских войнах
XVII и XVIII столетий, об активных выступлениях трудя-
щихся за свои права...
Все это не миновало Нижегородского края, который с
давних лет оказался на перепутье больших исторических
дорог и был в центре многих политических, экономических
и военных дел Руси. Едва возникнув в 1221 году, «град
на усть Окы» — будущий центр Нижегородского княжест-
ва— становится свидетелем и участником кровопролитных
битв нашего народа против монголо-татарских завоевателей.
Проходили годы, десятилетия, века... И на всех труднейших
этапах истории родной страны Нижнему Новгороду отводи-
лось достойное место. Именно поэтому так богато событи-
ями прошлое нижегородской земли!
Долгое время легенды и предания жилн лишь в памяти
людей, передавались из уст в уста, от поколения к поко-
лению. До нас они дошли благодаря большой работе энту-
зиастов и любителей фольклора, которые еще в прошлом
столетии настойчиво занимались поисками и записью произ-
ведений устной поэзии. Наиболее старые из найденных в
первой половине минувшего века П. И. Мельниковым-Пе-
черским рукописных текстов преданий и легенд относятся
к XVII столетию. Сам П. И. Мельников — талантливый пи-
6
сатель и страстный собиратель произведений народного
творчества — был одним из первых местных фольклористов,
который в 30-х годах прошлого века напечатал в столичном
журнале «Отечественные записки» несколько нижегородских
преданий и легенд. Среди них были легенды о Коромысло-
вой башне и речке Почайне. Немного позднее в газете
«Нижегородские губернские ведомости», которую в ту пору
редактировал П. И. Мельников-Печерский, публикуются
«Легенда об основании Нижнего Новгорода», «Предание
из времен похода Иоанна Грозного на Казань» и другие
произведения этих жанров. В 50-е годы отдельные из
местных преданий и легенд («Дятловы горы», «Ибрагимов
городок» и другие) использует Н. Храмцовский в «Крат-
ком очерке истории и описании Нижнего Новгорода». При-
мечательно, что легенду «Ибрагимов городок» он слышал
от одного «любителя старины и владетеля старинных книг
и манускриптов».
Известно, что в середине прошлого столетия народные пре-
дания родного города записывал Н. А. Добролюбов.
Начиная с 60-х годов прошлого столетия предания и ле-
генды публикуются на страницах местных изданий, и преж-
де всего в «Нижегородском сборнике» и неофициальной час-
ти «Нижегородских губернских ведомостей». Они нашли себе
место и в изданиях, носивших название «Действия Ниже-
городской губернской архивной комиссии», и в газетах
«Нижегородский листок» и «Волгарь». Во второй половине
XIX века развивается деятельность неутомимого соби-
рателя фольклора, известного ученого-этнографа, краеведа
и писателя А. С. Гациского. Изданные им в 60—90-х го-
дах книги содержат фольклорный материал, среди которого
немало нижегородских преданий и легенд.
Местные исторические предания записывались в конце ми-
нувшего века В. Г. Короленко, Ив. Мамакиным и другими
любителями старины. К этому времени относится выпуск от-
дельной книжечкой семи нижегородских легенд, предприня-
тый в Санкт-Петербурге Д. Булгаковским.
7
Некоторые предания и легенды были опубликованы в ис-
торических работах И. А. Милотворского «Нижний Новго-
род, его прошлое и настоящее» (1911 г.) и А. П. Мельнико-
ва «К трехсотлетию смутного времени» (1911 г.). Первая
из этих книг вышла в Нижнем Новгороде, а вторая —
в Москве.
Публикация местных преданий и легенд продолжалась и
после Великого Октября. Их можно встретить в нижегород-
ских-горьковских справочниках и путеводителях, в краевед-
ческих сборниках, в различных центральных и периферий-
ных изданиях (журналы: «Советская этнография», «На-
тиск», «Горьковская область», газеты: «Горьковская комму-
на», «Горьковский рабочий» и др.). В 30—40-х годах предания
и легенды нижегородской земли записывала Н. Д. Комовская.
В 1947 году в краеведческом отделе Горьковской областной
библиотеки имени В. И. Ленина появилась рукопись, озагла-
вленная «Старый Нижний Новгород в легендах и преда-
ниях». Рукопись была подготовлена местным фольклори-
стом и активным собирателем народной поэзии, известным
составителем книги «Русские песни» Н. А. Усовым.
Но до большинства легенд и преданий добраться сейчас
трудно. Они публиковались давно, разбросаны по разнооб-
разным книгам, а книги — по многим библиотекам и кни-
гохранилищам. Отдельные предания и легенды продолжают
бытовать только в устной форме. Они еще ждут своих соби-
рателей и издателей.
Предлагаемый вниманию читателей сборник включает в
себя предания и легенды, которые повествуют о событиях,
происходивших в Нижнем Новгороде и Нижегородской гу-
бернии, а также некоторые произведения, не связанные с
бывшей нижегородской землей. Они относятся к тем рай-
онам, которые когда-то входили в Костромскую губернию,
а теперь принадлежат Горьковской области.
Что же читатель найдет в этой книге?
Известно, что среди сотен преданий и легенд многие не-
посредственно связаны с Нижним Новгородом. В них отра-
8
жена жизнь минувших эпох; они красочно повествуют о
важных исторических вехах «града каменна и крепка», о
славных подвигах известных и безымянных героев-нижего-
родцев. Уже с начальных строк самой первой легенды, вклю-
ченной в сборник, мы уносимся в дремучие леса над красави-
цей Окой, узнаем, откуда произошло название гор, знакомим-
ся с теми, кому суждено было основать на месте слияния
двух рек маленькое селение. А дальше следует легенда о
мордовском городке, раскинувшемся на горах, о сметке и на-
ходчивости правителя городка Ибрагима, который обратил
в бегство воинов суздальского князя. Удивительная история,
если верить легенде, произошла с русским князем мурзой,
которому посланцы мордовских стариков вместо угощения
передали землю и воду, что он принял как знак покорности
мордовского народа, который, мол, живет на этих землях
и пользуется этими водами. С той поры он стал чувство-
вать себя господином над этой округой.
Надолго запали в памяти людей события прошлого,
связанные с укреплением военного могущества города. Вот
почему и живут в городе красочные легенды и предания о
сооружении Нижегородского кремля. Особенно примечатель-
ны легенды и их литературные переработки о знаменитой
Коромысловой башне. Одна легенда таинственна и зловеща,
она рассказывает о посадской женщине, заживо погребен-
ной с ведрами и коромыслом под фундаментом башни.
В другой легенде девушка с коромыслом и ведрами высту-
пает как подлинный богатырь. Обладая смелостью и не-
заурядной физической силой, она, покрепче взяв в руки
увесистое коромысло, не раздумывая вступает в схватку с
сотнями татар. Много недругов пало у стен кремля от ее
сокрушительных ударов. Дорогой ценой татары одержали
победу. Героический подвиг девушки поверг в трепет вражью
сторону. Со словами: «Если бабы в Нижнем такие сильные,
что же нам будет, если ратные люди иа нас выступят» —
татары сняли осаду.
9
Этот примечательный сюжет не мог не привлечь к себе вни-
мания литераторов. Еще в прошлом столетни русские стихо-
творцы обращаются к легендам и преданиям н создают
запоминающиеся поэтические пронзведення. Среди них
особое место принадлежит стихотворным переложениям
А. А. Навроцкого «Коромыслова башня» и Д. Н. Садовни-
кова «Богатырь-девка».
Начало XVII века оставило в народе неизгладимый след,
особенно памятно оно нижегородцам в связи с ополчением
Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского. Глубокий и истин-
ный патриотизм русского человека, широта натуры, душев-
ная доброта запечатлены повествованиями о незабываемых
днях 1611 года. Предание рассказывает о сборе средств на
ополчение и выступлении ратников из Нижнего Новгорода,
о славном походе ополченцев, закончившемся освобождени-
ем Москвы от иноземных завоевателей. В центре преданий—
монолитная фигура посадского старосты Кузьмы Минина,
который в грозную для Родины годину бросил призывный
клич народу и вместе с князем Дмитрием Пожарским встал
во главе тех, в чьих сердцах нашли отклик его страстные
слова.
В книгу включены предания и легенды, которые связаны
с примечательными местами Нижнего Новгорода. Они
объясняют, как произошло название какой-либо части горо-
да, улицы, постройки. В них наряду с реальными фактами
встречается н вымысел. Таковы, вероятно, исторически
верные народные повествования о речке Почайне, о Лыковой
дамбе, о слободе Канавино. А рядом с ними фантастические
по своему содержанию легенды о куме-чародейке — хозяйке
постоялого двора за Окой — ио волшебнике-мастере, строив-
шем в былое время Строгановскую церковь. Герои этих
поэтических творений подобны персонажам волшебных ска-
зок, они обладают исключительной способностью блестяще
выполнять задуманное. Причем для решения наиболее труд-
ных задач герои прибегают к чародейству.
В книге читатель найдет предания, рисующие быт прошед-
10
ших веков. «Козья масленица» — это быт слобожан, сумев-
ших найти повод для шумного веселья во время великого
поста.
«Царская невеста» передает картины жизни и отношений
в так называемых «верхних» слоях общества царской
России.
Второй раздел сборника составляют предания и легенды,
связанные с историей городов и поселений нижегородской
земли от Болдина до Ветлуги и от Выксы до Воротынца. В
некоторых из них рассказывается о том, как в нашем крае
возникли ремесла. Подобно другим жанрам устного твор-
чества, легенды и предания открыто выражают суждение ши-
роких народных масс по каждому факту и случаю. Они про-
славляют высокие моральные качества простого человека:
его ловкость, искусность в ремесле, сметку и преданность
своему делу. Особенно интересны предания о народных
умельцах, замечательных мастерах своего дела, способных не
хуже заморских создавать изумительные веЩи как из метал-
ла, так и из дерева. Они повествуют о ювелирном искусстве
павловских мастеровых, сделавших «для аглицкой блохи ошей-
ник» и посадивших ее на «замок собственного изготовления»,
о городецких виртуозах-плотниках, из-под рук которых баржи
выходили «как игрушечки», и о других людях труда, су-
мевших в крепостнической России, в кабале и угнетении,
увековечить славу Родины своей искусной работой.
В книге собраны предания и легенды, донесшие до наших
дней рассказы о происхождении тех или иных географических
названий, встречающихся в Нижегородском крае. Иногда в
их основе лежат исторические факты, иногда история про-
ходит как фон, сюжет их обильно оснащен фантастикой.
Среди легенд, включенных в сборник, особенно примеча-
тельны те, в которых речь идет о реках Великой, Кудьме,
Ветлуге, а также о знаменитом озере Светлояре. Со Светло-
яром непосредственно связаны и широко распространенные
легенды о невидимом граде Китеже. Одна из них приводится
в этой книге.
11
Заключительную часть сборника составляют предания и
легенды, воскрешающие разные эпизоды нз жизни трудового
народа, рвущегося к освобождению от социального гнета. Эти
произведения рассказывают и о бесчинстве «хозяев», но
главным образом вспоминают о вождях крестьянских войн,
поднимавших когда-то несметные массы обездоленного люда
на борьбу против угнетателей. Перед читателем книги пройдет
целый ряд храбрых и талантливых народных защитников,
начиная с безымянных мстителей и доброго атамана Рощина
и кончая выдающимися вождями массового движения кре-
стьян — Степаном Разиным и Емельяном Пугачевым. В
сознании народа эти люди запечатлелись как отзывчивые,
добрые, душевные, они бедному помогут, простого пальцем
не тронут, онн полны отваги и благородства, их гнев направ-
лен только против бояр да дворян.
'Посвятив себя борьбе за счастье народа, Разин и Пугачев,
как и герой предания о лесном человеке Герасим, страстно
верили, что «придет то времячко, когда ...уничтожатся все
князья и бары и все народы равны будут. И все одинаково
работать будут».
Предания и легенды в течение веков вбирали в себя
представления трудового народа о красоте, добре, справед-
ливости, храбрости и благородстве. Проникнутые высоким
патриотизмом, неизменно прославляющие свободолюбие,
талантливость и мастерство простого человека, они н те-
перь созвучны своими идеями нам, людям двадцатого века.
В. Морохин
ДЯТЛОВЫ ГОРЫ
Возник Нижний Новгород на месте большого
дремучего леса. Высокие холмы по правому берегу
Оки, прорезанные глубокими оврагами, называ-
лись Дятловыми горами. А название, говорят, вот
откуда пришло.
Во времена стародавние на том месте проживал
мордвин Скворец, друг и помощник Соловья-раз-
бойника, побежденного и связанного Ильей Му-
ромцем.
Здесь он женился на восемнадцати женах, и бы-
ло у Скворца семьдесят сыновей. Все они жи-
ли вместе, занимались скотоводством, пасли стада
на горах, а по вечерам гоняли их оврагами на во-
допой к Оке-реке.
13
Тут же, в ущелье горы, обитал чародей Дятел,
бывший также некогда в ладах с Соловьем-разбой-
ником.
Вот раз пришел Скворец к Дятлу и спросил его
о будущей судьбе своих детей.
И отвечал Дятел:
— Если дети твои будут жить мирно и согласно
друг с другом, то долго им владеть здешними ме-
стами, а если поссорятся, то будут покорены рус-
скими, которые построят на устье Оки град камень
и крепок зело, зело, и не одолеют его силы враже-
ские...
Долго толковали они.
Под конец разговора Дятел просил Скворца
о честном ему погребении.
Тот обещал.
Время шло.
Умер чародей Дятел, и похоронил его Скворец на
горе при устье Оки-реки. И прозвалось то место
«Дятловы горы».
Умер за ним и Скворец.
Перед смертью он завещал детям своим взаим-
ное согласие и единодушие, но потомки их, пере-
ссорившись, стали враждовать между собой, и тогда
Андрей Боголюбский изгнал их с устья Оки,
а племянник его Юрий Всеволодович, построив
здесь Нов-Град Нижний, исполнил предсказание
Дятла.
14
ИБРАГИМОВ ГОРОДОК
Мордвин Абрам, или Ибрагим, вышедший из-за
реки Кудьмы, поселился при впадении Оки в Вол-
гу, на Дятловых горах, покрытых тогда дремучим
лесом. У него было четырнадцать сыновей и три
дочери; для них построил он семнадцать домов...
Колония эта названа была Абрамовым, или
Ибрагимовым городком, а сам Ибрагим будто бы
был выбран от всех мордовских племен чем-то
вроде правителя.
Когда Абрам заслышал о движении войск суз-
дальских, муромских и рязанских под водительст-
вом Мстислава, то принялся укреплять свой город,
в котором всех жителей было тогда до пятисот
человек. Он обнес город тыном, оградил валами
да рвами. Укрепление это охватывало с севера
к югу все пространство от Коровьего ввоза до Лы-
ковёкого съезда, а с востока на запад — от Кова-
лихинского ручья до речки Почайны.
В этом укреплении Абрам устроил двои ворота:
одни с южной стороны вала, широкие, с дубовыми
створами, которые завалил землей, другие тайные,
на север, у самого Коровьего ввоза; а где должно
15
было проходить воинство княжеское, поставил ка-
раулы.
И вот Мстислав подошел со своим войском под
Ибрагимов городок. Он не хотел проливать напрас-
но людскую кровь, а желал лишь только покорно-
сти мордвы и приобретения земель их. Мстислав
вступил с правителем в переговоры, предлагая ему
удалиться с Дятловых гор и признать над племе-
нами мордовскими владычество князя Суздаль-
ского.
Абрам отвечал, что так как он не прирожденный
владыка народа мордовского, а только выбранный
правитель, то и не может принять на себя ника-
ких условий без согласия всего народа, почему
просил дать ему четыре года для сношений со все-
ми племенами мордовскими.
Князь Мстислав дал ему срок для объявления
окончательного ответа, но вместо четырех лет —
четыре дня.
Хитрый старик сумел воспользоваться и этим
временем: через тайные ворота своего укрепления
он немедленно послал гонцов в ближайшие мор-
довские сельбища, требуя скорейшей помощи.
В две следующие затем ночи вошло в укрепле-
ние, через те же тайные ворота, более пяти тысяч
человек мордвы, и прежде истечения срока, дан-
ного Мстиславом для ответа, Абрам велел от-
крыть южные ворота и внезапно ударить на вой-
ска великокняжеские.
16
Но и эта отчаянная решимость не принесла
мордве никакой пользы: Абрам пал в битве вме-
сте со всеми своими соподвижниками...
Мстислав здесь оставил тысячу человек конных
ратников и приказал им жить около Абрамова го-
родища, а отнюдь не в самом городке...
Между тем мордва, узнав о погибели Абрама
и его сподвижников, взволновалась и замыслила
мщение: суздальцы, поселившиеся у Абрамова
городища, были обречены ею на смерть; шесть ты-
сяч человек мордвы двинулись на них...
Но суздальцы, жившие у Абрамова городка
уже около года, имели также и друзей между бли-
жайшей мордвы, и эти друзья уведомили суздаль-
цев о предстоящей опасности.
Воины княжеские, видя, что одна отчаянная
храбрость может спасти их от гибели, решили пре-
дупредить мордву, сели на коней и бросились на-
встречу неприятелю, вшестеро сильнейшему.
Верстах в десяти от Нижнего, на нынешнем Ар-
замасском тракте, около того места, где теперь сто-
ит деревня Новая, они, встретя пешую мордву,
ударили по ней, пробились через сметенные массы
неприятеля без потери и поскакали Березопольем
к Боголюбову.
Мордва преследовала их далеко, но, будучи пло-
хо вооруженной и без коней, ничего не могла поде-
лать с суздальцами. Так и не удалось догнать рат-
ников Мстислава, оставивших Ибрагимов городок.
2 Заказ 5954	17

ПРЕДАНИЕ ОБ ОСНОВАНИИ
НИЖНЕГО НОВГОРОДА
На горах то было, на горах на Дятловых,
Мордва своему богу молится,
К земле-матушке на восток поклоняется.
Едет мурза, московский царь, по Воложке
По Воложке на суденышке.
Говорит мурза людям своим:
«Слуги вы мои верные,
Слуги верные, неизменные,
Поглядите-ка, посмотрите-ка
Вы на те ли на горы на Дятловы,
Что это за березник мотается,
К земле-матушке приклоняется?
Вы, слуги мои, пойдите,
Слуги верные, доглядите».
Слуги пошли, доглядели;
Видят слуги: на горах на Дятловых
Мордва в белых балахонах стоит,
Стоит, своему богу молится,
К земле-матушке на восток поклоняется.
Слуги воротились,
Низко мурзе поклонились;
18
Говорят мурзе, московскому царю:
«То не березник мотается,
Мотается-шатается.
К земле-матушке приклоняется.
То мордва своему богу молится,
К земле-матушке приклоняется».
Вопросил же их мурза, московский царь:
«Зачем же они кругом становятся,
С чем же они молятся?»
Отвечают мурзе слуги верные:
«Стоят у них в кругу бадьи могучие,
С суслом сладким бадьи могучие,
В руках держат ковши заветные,
Заветные ковши, больши-набольшие,
Хлеб да соль на земле стоят,
Каша да яичница на рычагах висят,
Вода в чанах кипит,
В ней говядину янбед варит».
И сказал слугам мурза, московский царь:
«Слуги вы мои, подите,
Слуги верные, отнесите,
Мордве на моляне скажите:
«Вот вам бочонок серебра, старики,
Вот вам бочонок злата, молельщики».
На мордовский молян так и ступайте,
Старикам мордовским серебро, злато отдайте».
Верные слуги от мурзы пошли,
Мурзин дар старикам донесли;
Старики серебро, злато, приняли,
2*
19
Суслом сладким слуг напояли;
Слуги к мурзе приходят,
Весть мурзе приносят:
«Угостили нас, напоили суслом сладким,
Накормили нас хлебом мягким».
Мордовски старики от мурзы деньги получили.
После моляна судили, рядили:
«Что нам мурзе в дар дать,
Что московскому царю послать?»
Меду, хлеба, соли взяли,
Блюда могучие поклали,
С молодыми ребятами послали.
Молодые ребята, приуставши, сели,
Мед, хлеб да соль поели.
Говорят: «Старики не узнают!»
Земли и желта песку в блюда накладали,
Наклавши, пришли
И мурзе, московскому царю, поднесли.
Мурза землю и песок честно принимает,
Крестится, бога благословляет:
«Слава тебе, боже, царю,
Что отдал в мои руки мордовску землю!»
Поплыл мурза по Воложке,
По Воложке на суденышке.
Г де бросит земли горсточку —
Быть там градечку;
Где бросит щепоточку —
Быть там селеньицу.
20
КОРОМЫСЛОВА БАШНЯ
1
Там, где в Волгу Ока, нашей Руси река,
Свои тихие воды вливает
И весенней порой быстротечной волной
Далеко берега заливает,
Там, врагам всем на страх, на высоких горах
Нижний Новгород был заложен;
Был церковный собор, княжий терем и двор
Деревянной стеной обнесен.
Но из бревен стена не прочна, не страшна,
И немало ветшала с годами,
И не раз от огня пострадала она,
И не раз разорялась брагами;
И притом каждый год прибавлялся народ —
Из других городов выселялись,
Да плодились свои, да из русской земли
Люди ратные к князю сбирались;
Так что старой стены в дни осадной войны
Не хватало для общей защиты.
И не раз от врагов при пожаре домов
Было много народу побито.
21
Князь дружину собрал и совет с ней держал,
Как бы стены прочнее устроить;
И решили одно, что пора бы давно
Их из прочного камня построить;
Да в подземный тайник отвести тот родник,
Что течет по горе за стеною,
Для того, чтобы всех в дни кровавых потех
Мог с избытком снабжать он водою.
Порешили — и князь в то же утро приказ
Разослал в города и селенья,
Чтобы черный народ после летних работ
Собирал бы повсюду каменья;
Собирал по полям, по лесам, по лугам,
А зимой подвозил постепенно;
И расчет был таков, чтобы на пять дворов
По сажени пришлось непременно.
А с торговых людей да с заезжих гостей
Сделать сбор по другому расчету,
И те деньги хранить, и из них заплатить
Мастерам за труды и работу
Наступила весна, зеленела сосна,
Таял снег, и земля почернела;
Ночью тронулся лед, а уж к утру зовет
Князь людей приниматься за дело.
Собрались — и пошли и стену обошли,
Толковали и спорили в пору,
От одних получили разумный ответ,
От других понаслышались вздору.
22
Наконец, толкованье и спор порешив.
Как им стены провесть, согласились
И канавой потом обвели их кругом,
Чтоб рабочие люди не сбились.
«Ну теперь,—молвил князь,—скоро будет у нас
Попросторней в осадную пору,
И гораздо труднее врагам одолеть
Укрепленную камнями гору.
Завтра вы, мастера, не леняся, с утра
На работу кремля выходите,
И вон там, у угла, где дорога была,
Вы закладывать башню начните».
«Так-то так... только, князь, есть обычай у нас,
Что велит зарывать без пощады
Всех, кто первым пройдет в день начала работ
Там, где стену закладывать надо.
Тот обычай не вздор, он идет с давних пор —
Самый Новгород тем ведь и крепок,
Что под башней одной, за Софийской стеной,
Там зарыт был один малолеток.
Уж кому суждено, тот пройдет все равно,
Будь то зверь, человек или птица;
А иначе стена ведь не будет прочна,
Да и строить ее не годится».
«Знаю сам, не забыл и тебя не просил
Я сегодня об этом напомнить,
И Ордынцу Сергею вчера поручил
Тот обычай и нынче исполнить.
23
Завтра он совершит, что обычай велит,
И начнет с мастерами работу...
А теперь, кто со мной, забегите домой,
Да и в поле — пора на охоту».
2
Той порой на горе, на Почайне-реке,
На посаде у церкви Кондрата,
Проживал молодец, пригородный купец
По прозванью Григорий Лопата.
Был он родом с Днепра, но нужда привела
Его в Нижний, где он поселился,
Торговал, стал богат и с полгода назад
На посадского дочке женился.
В день закладки стены для осадной войны
Поздно утром Алена проснулась
И, открывши глаза, после крепкого сна
С наслажденьем разок потянулась;
Но в испуге затем соскочила совсем,
Подбежала к окну, посмотрела;
«Ай, — шепнула, — беда, я, никак, проспала
И воды принести не успела.
Ну а как на беду, пока я не приду,
Встанет муж, пожелает умыться
И воды не найдет, ведь, пожалуй, прибьет,
Целый день потом станет браниться.
Вон уж скоро народ от обедни пойдет,
Ишь как солнце поднялось высоко;
24
Неравно кто зайдет, а меня не найдет,
За водою идти ведь далеко».
Притаившись, как зверь, отперла она дверь,
Сердце в ней так от страху и билось,
Оглянулась кругом — и скорее бегом
На реку за водою спустилась.
Прибежала на плот, смотрит — кто-то идет,
А она и платка не надела;
И скорее воды зачерпнула она
И обратно идти уж хотела.
Но взбираться горой, по тропинке сырой,
Тяжело, и скользят сильно ноги;
А короче был путь, коль стену обогнуть
И дойти до проезжей дороги.
И Алена пошла там, где легче идти,
Где скорей можно было вернуться,
Чтоб пораньше прийти и воды принести,
Пока муж не успеет проснуться.
Вот идет и с трудом коромысло несет,
Тяжело—не мужская ведь сила;
Вдруг глядит — в стороне, примыкая к стене,
Яма вырыта — словно могила.
Любопытства у баб уж не выбьешь никак,
Не могла не взглянуть, не стерпелось,
Нет ли в яме кого, не лежит ли чего,
Непременно узнать захотелось.
Вот она подошла, яму ту обошла
И на дно ямы той посмотрела
25
Но едва лишь затем на другое плечо
Положить коромысло успела,
Как из ближних ворот показался народ,
Все угрюмые, грозные лица;
«Эй, — кричат, — погоди! дальше ты не иди,
Молодая жена иль девица!
А попотчуй водой!» И живою стеной
Вся толпа ее вмиг окружила;
Но Алена не робкой была создана
И с усмешкою всех их спросила:
«Шутку, что ли, шутить иль меня устрашить
Вы хотите? Да я не пуглива.
Вот ужо на заре вы к зеленой горе
Приходите, я там говорлива.
А теперь не мешай! Я по делу иду
И на шутки теперь не гожуся;
Не мешай, говорю, а не то оболью!
Я ведь злая, когда рассержуся!»
«Нет, не шутку шутить, не тебя устрашить
Мы хотим — наша шутка плохая;
И вечерней зари, и зеленой горы
Не видать уж тебе, молодая!
Эй, поди доложи, да проворней! Скажи,
Что попался не зверь и не птица,
А живая душа, молода, хороша,
Городского купца молодица.
Впрочем, нет! Погоди! Даром ты не ходи!
Вон он сам к нам идет, верно, видел,
26
Верно, сам поджидал и хоть слеп ныне стал,
А красавицу вон где увидел».
Глядь, и впрямь — из ворот торопливо идет
Княжий стольник, боярин Ордынец,
Весь как иней седой, но в бою удалой
И великого князя любимец.
Испугалась она, стала разом бледна,
Сердце в ней что-то страшное чует,
И стоит, и дрожит, и молитву творит,
И со страхом глядит: что-то будет...
А старик себе шел, но едва подошел,
Как Алена пред ним повалилась
И молила пустить, и ей, глупой, простить,
Коль она в чем-нибудь провинилась.
Но суровый старик с давних пор уж привык
К этим стонам, мольбам и рыданьям;
И скорей бы в ином камне диком, чем в нем,
Проявилось к людям состраданье.
Он сурово взглянул, и ногой оттолкнул,
И велел, чтоб ее придержали,
И кушак с себя снял, и ей рот завязал,
Чтобы крика ее не слыхали.
«Бабий ум не велик, но силен у них крик,
Целый день ведь кричать не устанет,
Ну а глупый народ, как заслышит, придет,
Отбивать, чего доброго, станет.
Эй, Иван! Знаешь, там, где я с вечера сам
Две доски приготовил с тобою,
27

Так одну, подлинней, принеси поскорей,
Захвати и веревку с собою.
Вы ж сомкнитесь плотней, никого теперь к ней
Из родных допускать не годится;
Лишь бы кончить скорей, а держите сильней,
Что ей даром о землю-то биться!
А! Принес, ну клади, да не так, погоди;
Положи тем концом на каменья;
Поровнее, вот так! Поддержи же, дурак!
Ни на грош в тебе нету уменья.
Ну, молодка, пора, мы ведь ждали с утра,
Раньше солнца сегодня мы встали
И стоим у ворот да глядим, кто пройдет,
И глядеть-то, признаться, устали.
Ну не бейся! Лежи! Не вертись! Не дрожи!
Этим ты ничего не поможешь;
Ишь ведь как егозит, так из рук и скользит,
Словно угорь — не скоро уложишь!»
Он Алену схватил, вдоль доски положил
И с обычной издавна сноровкой
От затылка до пят, словно малых ребят,
Спеленал ее крепко веревкой.
«Ну теперь не зевай! Становитесь на край
И спускай потихоньку в могилу.
Так!.. Довольно!.. Легла!.. Ишь ты, как тяжела,
Приподнять так и то не. под силу.
Ну теперь в самый раз! Не гневись же на нас,
Раскрасавица, — мы не причина;
29
Знать, злодейка-судьба привела к нам тебя,
Знать, такая уж доля-кручина.
А теперь мне подай коромысло! Да дай
И ведро, хоть оно ей не нужно,
Но нельзя не зарыть — все, что с ней, положить
Заодно по обычаю нужно».
Все устроив, старик к бедной жертве приник
И кушак ей стянул поплотнее;
Из могилы прыгнул, и, однако, вздохнул,
И велел зарывать поскорее.
Но на зов старика не нашлася рука,
Чтоб на страшное дело подняться,
И никто не хотел и боялся, не смел
За такую работу приняться.
И старик осерчал и на них закричал:
«Что ж вы стали? Живей за работу!
Надо кончить скорей, не легко ведь и ей,
Умирать никому не в охоту.
Пусть погибнет она за весь город одна,
Мы в молитвах ее не забудем;
Лучше гибнуть одной, да за крепкой стеной
От врагов безопасны мы будем!»
И, лопату схватив и земли захватив,
На Алену он бросил в могилу,
А за ним и другие уж стали бросать,
Чтоб ее поскорей задушило.
И в смущенье немом все стояли кругом,
Лишь проворно работали руки,
30
Но никто не глядел и взглянуть не посмел
На несчастной предсмертные муки.
Только солнце одно рассказать бы могло,
Что пред смертью она испытала,
Как ей горе-слеза застилала глаза,
Как несчастная билась... дрожала...
Вот исчезло чело... вот и всю занесло...
Вот с краями могила сровнялась...
И от жертвы живой за обычай людской
И следа над землей не осталось.
3
Долго ждал-поджидал и сердился-ворчал
Молодой, поджидая молодку,
И уж молвил не раз, что сегодня задаст
Он Алене хорошую трепку.
Наконец не стерпел, шапку набок надел,
Запер дверь на замок за собою,
И, не вымыв лица, он спустился с крыльца,
И пошел на реку за женою.
Вот подходит к воде — нет Алены нигде,
На плоту лишь две бабы стояли
И, согнувшись дугой над проточной водой,
Тараторя, белье полоскали.
Он их знал и шутя им обеим сказал,
Что Алена с утра закутила,
И спросил: чай, она и сюда-то пьяна
За водою на плот приходила?
31
«Нет, родимый, не ври, — отвечали они,—
Мы Алены твоей не видали;
Да давно ли она за водою пошла,
Из избы-то давненько ушла ли?»
«Да сказать мудрено, как примерно давно,
Я ведь спал, а она, как проснулась,
Чай, пошла за водой да с тех пор уж домой,
Сколько времени жду, не вернулась».
«Ишь ты, где же ей быть? Не могла ведь забыть,
Что тебе надо будет умыться;
У тебя же она просто клад — не жена,
Хоть другим у нее поучиться.
А вот баял Федот, да, пожалуй, и врет,
Что сегодня кого-то схватили
И вон там, у ворот, где работа идет,
Без вины и расспроса зарыли,
Говорит: сам слыхал, кто-то долго кричал,
А потом зарывать что-то стали.
Разузнай, на беду, не жену ли твою,
Чего доброго, там закопали.
Говорит...» — Но уж он был далеко от них
И бежал напрямик, без оглядки;
И болезненно сердце сжималося в нем
От мелькнувшей внезапно догадки.
Наконец добежал и за камнями встал,
А не то ведь прибьют, коль заметят,
И пытливо глядел, но спросить не посмел,
Да и знал, что они не ответят.
32
И случилось же так, что Аленин башмак,
Как ее зарывали, остался.
Был затоптан в песок, и случайно носок
На глаза ему прямо попался.
Тот из пары одной, что минувшей весной
Он купил у татар за две белки,
Что обшит был кругом по краям серебром,
А с боков были вышиты стрелки.
Догадался купец, понял все наконец
И как сноп на траву повалился,
И с рыданьем глухим о холодный песок
Над могилой Алены он бился.
Если б только он знал, он бы то им сказал,
Что они бы ее отпустили;
Ведь они не одну закопали жену,
Ведь они и ребенка зарыли.
Долго он их молил и открыть все просил,
Хоть взглянуть на жену — не жива ли;
Но старик осерчал, отогнать приказал,
И с угрозой его отогнали.
Целый день он бродил, сам не знал, где ходил,
И лишь поздней ночною порою
Очутился бедняк, сам не ведая как,
На обрыве крутом, над Окою.
Сильный ветер шумел, небо мглою одел,
И страшна была темная ночь;
Но никто не умел, и не мог, и не смел
Овдовевшему мужу помочь.
3 Заказ 5954
33
И в безумной тоске он взмолился реке:
«Ты сильна, им тебя не обидеть,
Отомсти — и волной ты могилу размой,
Дай хоть кости мне милых увидеть!
За услугу твою я тебе отдаю
Свою грешную душу и тело,
Хоть последним рабом буду в царстве твоем,
Лишь скорей принимайся за дело!»
И, с проклятьем вздохнув и на небо взглянув,
Беспредельною злобою полный,
Не боясь темноты, он с крутой высоты
В разъяренные кинулся волны.
С той поры каждый год, только тронется лед,
Начинает Ока волноваться;
После зимнего сна, новой силой полна,
Не по дням — по часам разливаться.
Соберет все снега и зальет берега,
И шумит, и бушует, и злится,
И волну за волной посылает на бой,
И до башни добраться стремится.
Но гора высока, и напрасно река
Тратит даром могучие силы;
И прибои волны башне той не вредны,
И не смыть им заветной могилы.
34
БОГАТЫРЬ-ДЕВКА
(НИЖЕГОРОДСКОЕ ПРЕДАНИЕ)
Это было в Нижнем городу...
(Сказ мой быль, не то что небылица!)
Раз к реке Почайне за водой
Вышла Дуня, красная девица.
Чуть заря черкнула за окном,
Поднялась и, подцепивши бодро
Коромысло на плечи, пошла,
На ходу раскачивая ведра...
Ветер свежий веял ей в лицо,
Щеки рдели от прилившей краски...
Не впервой ей за городом быть,
Не робка: выходит без опаски!
Только стала под гору сбегать
Из ворот тореною тропою, —
Хвать — татарин, а за ним еще
Набежали целою толпою!
Подскочил один, да отлетел:
Не пришелся, видно, ей по мысли;
Размахнулась правою рукой,
Левая лежит на коромысле.
3*
35
Тяжела у Дунюшки рука —
В городу немалой этой силе
Дивовались: «Будешь, девка, за вдовцом»,
Ей, смеясь, подруги говорили...
«Прочь отсюда! — крикнула она. —
Что пришли? Вам нешто здесь дорога?!
Сунься только, так и разнесу!»
Глядь-поглядь, а их и больно много...
Застучали ведра по земле,
Покатились под ноги татарам;
Коромысло в девичьих руках —
Не отдастся красная задаром!
Словно хлеб взялася молотить,
Бьет кругом направо и налево;
Расплелася русая коса,
Губы в кровь искусаны от гнева...
Стиснув зубы, кидалась она.
Разбегались три раза татары,
Коромысло — словно на току —
За ударом сыпало удары...
Шестерых им клала на песок,
Да, на грех, о сосну перешибла;
Кинулась в середку со щепой,
Раз-другой ударила и сгибла!
Как береза белая в лесу,
Срубленная под корень, упала —
Небо алой кровью облилось,
Из зари кровавой солнце встало.
36
Обуяло страхом татарье,
Развело, поганое, руками:
«Коли все такие девки там,
Где же нам управиться с парнями?!»
Под стенами кинувши тела,
Отступили целою ордою...
Вот так память девка задала,
Выйдя утром к речке за водою!..
ПОЧЕМУ ТАТАРЫ
НЕ ВЗЯЛИ НИЖНИЙ
Старики сказывали, что в очень давнюю пору,
когда татары на Руси бесчинствовали, дошел до их
князя слух про Новгород Нижний.
И вот повелел этот князь войскам своим нече-
стивым пойти на Нижний, захватить да разгро-
мить богатый город.
Направили татары коней своих быстроногих
вдоль Волги-реки и — долго ли, коротко ли — до
Нижнего доскакали. Выслал князь вперед дозор-
ных своих и ждет...
В те поры, видишь ли, весна была, и случилось
так, что первыми заметили ворога нижегородские
бабы: они на Волге белье полоскали.
Почуяв недоброе, похватали бабы коромысла
свои—да на татар!.. А те уж к стенам кремлев-
ским подбираются. Напали бабы на татар и давай
их дубасить!..
Испужались супостаты и к князю с донесением.
Выслушал князь татарский дозорных и молвил:
— Ежели уж бабы здесь такие, то каковы же
мужики нижегородские?..
Сказал и повернул войско свое нечестивое об-
ратно. Не пошли татары на Нижний. Побоялись.

СПАСЕНИЕ НИЖНЕГО НОВГОРОДА
ПЛЕННЫМИ ЛИТОВЦАМИ
В 1505 году Махмет-Аминь, данник Иоанна III,
вздумал попытаться возвратить себе и царству
своему полную независимость. Начал он с того, что
24 июня на Арском поле в Казани во время про-
исходившей там ярмарки ограбил и перерезал рус-
38
ских купцов, а потом совместно со своим шурином
мурзой Ногайским с подготовленными войсками
двинулся на Нижний.
Иоанн, узнав об измене царя казанского, послал
против него сто тысяч ратников; но воеводы, пред-
водительствовавшие ими, довели войска только до
Мурома и почему-то задержались здесь.
Между тем Махмет-Аминь, опустошив земли
нижегородские, 4 сентября пришел под Нижний
Новгород с сорока тысячами татар и двадцатью
тысячами ногайцев.
В то время воеводой в Нижнем Новгороде был
прославившийся впоследствии Хабар Симский,
молодой и отважный, а вместе с тем благоразум-
ный и вполне знавший военную науку начальник.
Он мог смело встретить всякого рода опасность
и решительно встать против любого врага лицом
к лицу.
Имея пушки и порох, которые с пользой можно
бы употребить против осаждающих, Хабар Сим-
ский не располагал людьми, умевшими управлять
артиллерией.
К тому же у нижегородского воеводы не было
в городе и столько сил, способных к ратному делу,
чтобы как-то отразить полчища Махмет-Аминя.
Получить подкрепление извне он своевременно не
мог: о войске, посланном Иоанном, не было слуху,
и Хабар Симский терял уже надежду спасти Ниж-
ний.
39
И вот, сосредоточив под Нижним все свое вой**
ско, Махмет-Аминь назначил день решительного
нападения на город.
Этот день был 7 сентября.
В это время кому-то из русских пришло на
мысль, что в городских темницах сидят плененные
пять лет назад «огненные стрельцы литовские, гла-
големые жолныряне». Хабар Симский решил ис-
пользовать этих искусных стрелков, тем более что
литовские пушки, взятые когда-то вместе с плен-
ными, были целы.
Пленным литовцам была обещана полная свобо-
да, если они отстоят город.
Те согласились. И тогда были вытащены их пуш-
ки на вновь построенные стены каменной Тверской
башни*. Литовцы сделали наводку на неприятель-
ский стан, который располагался на возвышенно-
сти противоположного берега речки Почайны,
и стали ожидать нужного момента для начала своих
действий.
В это самое время Махмет-Аминь и шурин его,
стоя на возвышенности, отдавали последние рас-
поряжения перед приступом.
Стараясь вдохнуть в свои войска мужество, они
обещали и татарам, и ногайцам богатую добычу
в городе...
И еще час, два — и Нижний испытал бы то же,
что изведано им было в 1377, 1379, 1408 и 1445 го-
дах.
40
Но раздался первый пушечный выстрел, направ-
ленный в стан Махмет-Аминя искусным пушкарем
Федей Литвичем.
От этого выстрела, пораженный ядром в грудь,
упал мертвым мирза Ногайский. И тотчас ужас
объял готовившихся к осаде города воинов, осо-
бенно ногайцев, только что так неожиданно поте-
рявших своего вождя.
По словам летописца, они «возмутились аки
птичьи стада».
Теперь ногайцы уже не хотели идти на приступ
и биться с русскими. Казанцы стали принуждать
их, и между ними вспыхнула и закипела взаимная
резня.
Между тем Федя Литвич и его товарищи выст-
рел за выстрелом метали в толпу беснующихся та-
тар и ногайцев раскаленные ядра.
Растерялся Махмет-Аминь и вместо приказа
о штурме Нижнего вынужден был распорядиться
отступить от города.
Опасность миновала: народ был избавлен отме-
на и плена, а город — от огня и разорения.
Хабар Симский со свойственным ему великоду-
шием и щедростью выполнил свое обещание и не
только вернул литовцам свободу, но богато одарил
их. Некоторые из них ушли к себе на родину,
а другие добровольно остались в Нижнем Новго-
роде навсегда. Они поселились тогда на берегу
Волги...
41
НИЖЕГОРОДСКОЕ ОПОЛЧЕНИЕ
В ту трудную для Руси пору, когда на землях
предков наших, сея смуту, бесчинствовали шайки
приверженцев Лжедмитрия, а в столице белока-
менной восседали поляки, пришли в Нижний гра-
моты от москвичей. «Гибнет Москва, — писалось
в тех посланиях, — а Москва есть основание Рос-
сии; не забудьте, что пока крепок корень, то и дре-
во крепко; не будет корня, на чем оно будет дер-
жаться?..»
Эти пламенные слова произвели сильное влия-
ние на умы нижегородцев. И вот собрались посад-
ские и другие власти у воеводы, чтобы совет
держать. Был тут и говядарь Кузьма Захарович
Минин-Сухорук, занимавший тогда в Нижнем
должность городского старосты.
А на другой день, хотя и был он будний, на
соборной колокольне зазвонил большой колокол.
Все подумали, что сзывает он по поводу каких-
либо печальных известий, так часто приходивших
из Москвы.
В то время как народ заполнил площади и хра-
мы, из Спасского собора вышел Минин. Он спу-
42
стился на Нижний посад, на постоянно запружен-
ную торговым людом площадь, которая была
«у Николы на торгу», и с паперти этой церкви об-
ратился к народу, прося его нести все на алтарь
отечества:
— Буди нам похотети помощи Московскому
государству, ино нам не пожалети животов наших...
Да не токмо достатков своих, и дворы свои про-
давати, и жены, и детей закладывати, и бити че-
лом, чтобы кто вступился за истинную веру и был
у нас начальником. Дело великое! Мы сотворим
его...
Минин не довольствовался теми словами крас-
ными. Он принес на площадь, все свое богатство,
деньги, украшения жены и даже золотые и сере-
бряные оклады с образов.
После этого воззвания и взноса Нижний посад
города особенно оживился. Каждый день с ранне-
го утра по нему ходил народ и открыто выражал
свою заветную думу. Нижегородцы последовали
примеру своего земляка, и все — богатые и бедные,
старые и молодые — несли в жертву отечества кто
что мог. Постоянно появлялся здесь как свой чело-
век Кузьма Захарович Минин. Он разговаривал
с людьми, а на вопросы: «Что делать?» — отвечал
одно: «Ополчаться!» .
Когда же его стали спрашивать, где взять сред-
ства на ополчение, он с паперти церкви восклик-
нул:
43
— Я не очень богатый человек с товарищами
своими, всех нас 2500 человек, и денег у 'нас в сбо-
ре 1700 рублей; брали третью деньгу; у меня было
триста рублей, и я сто рублей в сборные деньги
принес, то же и вы сделайте...
— Быть так, — ответила толпа, и тут же начал-
ся сбор.
Когда стали решать о том, кто возглавит ниже-
городских ополченцев, то и Минин, и народ оста-
новились на имени доблестного военачальника По-
жарского, который в то время, после ранения под
Москвой, жил в своем имении за Балахной.
И вот тут одни говорят, что Пожарский, мол,
охотно принял предложение, а другие оспаривают
и убеждают, что он заставил просить «многажды»
и согласился только при условии, чтобы ему вы-
брали человека, который был бы с ним «у великого
дела и выдавал бы казну на жалованье ратным
людям». Но не в этом главное! Сообщают, что По-
жарский сам указал на Минина, которому «такое
дело за обычай».
Выборные вернулись от Пожарского и сообщи-
ли о его согласии возглавить ополчение и желании
иметь вместе с собой «у великого дела» Минина.
Тот согласился, но под непременным условием,
чтобы нижегородцы обязались вполне им с По-
.жарским повиноваться и давать деньги.
— Если денег не будет, — сказал Минин, — то
вы должны дать нам право силою отбирать не
44
только животы, но и жен и детей в кабалу отда-
вать, чтобы ратным людям скудости не было...
Проникнутые великой идеей спасения отечества,
нижегородцы согласились на все и составили в этом
смысле договор, который и был отослан Пожар-
скому. После этого Минин круто повел дело сбора
«трети деньги». Еще Пожарский был у себя в Юри-
не, а ополчение в Нижнем начало готовиться к по-
ходу. И город снова, как и раньше, сделался сбор-
ным пунктом для войск. Теперь сюда пришли смо:
ляне, вязьмичи, дорогобужане. Ну а когда прибыл
сам Пожарский в Нижний Новгород, то к нему
присоединились князь Черкасский, Лопата-Пожар-
ский, Левашев да и другие.
В феврале 1612 года ополчение, провожаемое не-
сметным числом народа, двинулось из Нижего-
родского кремля через Ивановские ворота, по
Нижнему посаду, направляясь к Балахне...
Далее путь войска Минина и Пожарского ле-
жал через многие попутные города и селения —
на Кострому и на Ярославль. По каким-то причи-
нам ополченцы пробыли в Ярославле довольно
долго, и только в августе они подошли к Сергиев-
ской лавре, а через шесть дней — к Москве.
Силой народной поляки были изгнаны из Моск-
вы, а потом и со всей земли русской. И здесь Ниж-
нему Новгороду, как ни одному из городов России,
выпала великая роль спасения отечества от неми-
нуемой гибели.
45
ЦАРСКАЯ НЕВЕСТА
Русский царь Михаил Федорович, когда ему ис-
полнилось двадцать лет, по благословению родите-
лей своих вознамерился вступить в брак и выбрал
себе в невесты Марью Ивановну Хлопову.
Из дома отца своего, небогатого нижегородского
дворянина, Марья Ивановна была переведена во
дворец, наверх, в особые комнаты, и получила но-
вое имя Анастасия, данное ей едва ли не в воспо-
минание добродетельной супруги Иоанна IV, по
которой Романовы получили права на престол.
Отец будущей царицы Иван и дядя Таврило
Хлоповы, мать и бабка (по фамилии Желубятин-
ская) были приняты ко двору и осыпаны царскими
милостями.
И вот стали готовиться к свадьбе; царь в сопут-
ствии будущего тестя и брата его Гаврилы съез-
дил к Троице в лавру помолиться. Оставалось
несколько дней до брака, как вдруг Марья Ива-
новна занемогла, у ней появились припадки рвоты.
Начались исследования, объяснения причин
и свойств болезни, и наконец царю донесли, что
болезнь его невесты опасна, что от Марьи Ива-
46
новны нельзя ожидать детей. Назначили собор
и, по его приговору, несчастную Хлопову лишили
титула царицы и отослали на житье в Тобольск;
также изгнаны были из столицы и все ее род-
ные.
Болезнью и заточением своим Марья Ивановна
была обязана злости Михаила Солтыкова, с кото-
рым поссорился дядя ее Гаврила Хлопов. Солты-
ков, чтобы отомстить Хлопову, посредством
матери своей опоил Марью Ивановну каким-то
вредным зельем, а потом употребил все меры
к расторжению предстоящего брака ее с царем.
До 1619 года Марья Ивановна жила в Тоболь-
ске; потом по указу царскому в августе того же го-
да ее с бабкой и дядьями, Иваном и Александром
Желубятинскими, перевели в Верхотурье. Нако-
нец в 1621 году, по ходатайству патриарха, ее
вместе с родственниками царь повелел перевести
в Нижний Новгород.
Во время этого последнего переезда ей назначе-
но было приличное содержание и особый пристав
для сопровождения. Петр Петрович Головин, вое-
вода нижегородский, поместил ее в старом доме Ми-
нина— дом этот после смерти незабвенного Козь-
мы принадлежал уже казне.
В 1623 году царю исполнилось 27 лет, а он еще
не был женат Необходимость иметь наследника
понуждала его к вступлению в брак; но он не за-
был несчастной Марьи Ивановны, патриарх также
47
желал видеть ее своей невесткой, почему о болезни
ее царь повелел произвести новое исследование.
Дядя Михаила Федоровича, Иван Никитич Ро-
манов, и Федор Иванович Шереметев, князь Чер-
касский, также родственники царские, при посред-
стве патриарха произвели следствие, к которому
были вызваны из Нижнего Иван и Таврило Хло-
повы, и открыли истину.
Солтыковых, Бориса и Михаила, лишив имения,
сослали в Галич и Вологду, мать их, старицу Ев-
никию, заточили в монастырь в Суздале. Шере-
метев, архимандрит Симоновского монастыря
Иосиф и отец Марьи Ивановны были посланы
в Нижний Новгород. Там узнали они от родных
и духовника опальной невесты, предтеченского
священника Димитрия, что она совершенно здоро-
ва и может быть супругой царя. С этой радостной
вестью Шереметев отправил к Михаилу Федоро-
вичу и патриарху архимандрита Иосифа.
Никто не сомневался, что Марья Ивановна, по-
кинув заточение, явится в царских чертогах; но
судьба решила иначе: несчастной жертве злобы
и зависти не суждено было носить венцов брач-
ного и царского.
В начале 1623 года Шереметев получил повеле-
ние возвратиться в Москву. Десять месяцев была
еще Марья Ивановна в неизвестности о своей
участи. В сентябре следующего года объяснилось
все: Михаил Федорович сочетался браком с дс-
48
черью князя Владимира Тимофеевича Долгоруко-
ва, Марьей Владимировной; она вскоре после за-
мужества захворала и скончалась 6 января 1625
года. Но участь Хлоповой не переменилась от
того: Долгорукова изгладила из памяти царя пер-
вую его невесту. Марья Ивановна скончалась
в одиночестве.
БЛАГОВЕЩЕНСКАЯ СЛОБОДА
Свое название слобода получила по имени Бла-
говещенского монастыря, возникшего во времена
основания Нижнего Новгорода, в полугоре пра-
вого берега Оки, недалеко от места ее впадения
в Волгу. Прежде Благовещенская слобода при-
надлежала монастырю, но около 1700 года была
взята в казну.
В 1711 году Петр I пожаловал ее Меншикову,
а с падением Меншикова она опять сделалась го-
сударственной собственностью. Императрица Ели-
завета Петровна подарила ее затем генералу Рос-
лавлеву. Екатерина II, вследствие возникших
4 Заказ 5954
49
жалоб на Рославлева со стороны крестьян, купила
Благовещенскую слободу на себя, причем жителям
слободы повелела именоваться крестьянами «ее
императорского величества», доставлять подати
в ее собственные руки, что и производилось до
конца ее жизни. В царствование Павла I кресть-
яне Благовещенской слободы получили дозволение
записываться в купеческие гильдии или мещанское
сословие.
Слобода состояла из нескольких улиц и пере-
улков, расположенных на горе и под горой, в поло-
вине которой как раз и стоит монастырь. Главная
улица, или набережная реки Оки, протяжением бо-
лее версты, в то время ежегодно затоплялась
весенним половодьем. В слободе отдельно от мона-
стыря имеется церковь Иоанна Предтечи, постро-
енная, как говорят, на месте казни разбойника Су-
лейки. В XV столетии шайки этого разбойника
обитали в лесистых ущельях гор вдоль реки Оки,
в местности, называемой «Слуда». Разбойники
грабили проходящие по Оке караваны, а иногда
делали набеги на жителей Благовещенской слобо-
ды. После казни Сулейки грабежи прекратились,
и в ознаменование этого события была выстроена
часовня, которая потом была обращена в церковь.
В 1725 году она была заменена каменной.
Много невзгод выпало на долю Благовещенской
слободы. Где-то около половины XV века на сло-
боду обрушился оползень. Им было засыпано 150
50
дворов слободы вместе с людьми и скотом. В 1867
году последовал еще один оползень. Теперь он
произошел над соляными амбарами.
А за сто пятьдесят лет до этого Благовещен-
ская слобода была почти полностью истреблена
пожаром. Такое же несчастье постигло ее и в 1812
году. Потом она горела еще несколько раз частями.
Предание говорит, что ранее здесь находился дом
Минина — до начала его государственной деятель-
ности.
И здесь же жила Марья Ивановна Хлопова,
невеста царя Михаила Федоровича.
ПОЧАЙНА
Князь Юрий, Всеволода сын,
Что основал наш город древний,
Здесь, над оврагом, шел один,
Где вкривь и вкось росли деревья.
Речная пенилась волна,
Раздвинув лопухи глухие,
4*
51
Ему напомнила она
Почайну-речку, стольный Киев
Он встал, к березе прислонясь,
Взволнован схожестью случайной.
У безымянной речки князь
Невольно произнес: «Почайна».
ЛЫКОВА ДАМБА
Рассказывают, что лет триста с лишним тому
назад, еще во времена царя Михаила Федоровича,
нижегородскому боярину Лыкову-Оболенскому бы-
ло приказано наладить ремонт обветшалых ук-
реплений вокруг посадских построек.
Стал он ставить новые стены от Никольской
церкви к Почайне, дошел до речки, и пришлось
ему через нее мост на высоких клетках делать.
Построил этот боярин высокий мост, и стали его
звать Лыковым. А через сколько-то лет, когда
клетки подгнили, что ли, или по какой-то другой
причине, на месте моста сделали насыпь, а речку
52
по трубам под ней пустили. С той поры насыпь
Лыковой дамбой называть стали.
Другие люди утверждают, что Лыкова дамба
получила свое название в честь ее строителя. Буд-
то бы строил эту дамбу инженер по фамилии Ли-
ков. Вот, мол, от него и пошло название, только
сначала говорили «Ликова дамба», а позднее из
Ликовой она стала Лыковой. Слово «лыко» боль-
ше знакомо простому народу, чем слово «лик», ко-
торое, как известно, церковно-книжным является.
ЗЕЛЕНСКИЙ СЪЕЗД
Каждому нижегородцу очень хорошо знакомо
название поднимающегося от Волги по руслу ког-
да-то бывшей речки Почайны Зеленского съезда.
Но не все, вероятно, знают, что происхождение
этого названия вовсе не связано ни с крутыми
и зелеными откосами, которые спускаются от стен
седого кремля, ни с зеленью деревьев, располо-
женных вдоль тротуара и трамвайных путей, под-
нимающихся по съезду.
53
Название свое Зеленский съезд получил от сло-
ва «зелейный» или, иначе говоря, пороховой. В бы-
лые времена порох хранился не только в Порохо-
вой, или Спасской, башне кремля, но и в Возне-
сенской, Никольской, Коромысловой, Тайницкой,
а также в погребах по косогору от кремля до По-
чайны.
Как говорится в предании, на Зеленском съезде
даже в начале прошлого столетия были еще поро-
ховые, то есть зелейные, погреба.
ОШАРА
Из рощи Марьиной глухой
Дорога та вползала в Нижний.
По ней спокойно лишь с клюкой
Шагал в своих лохмотьях нищий.
Когда ж купцы товар везли
И лошадей кнутом хлестали,
Как будто бы из-под земли
Вдруг чьи-то руки вырастали.
54
И, всю ошаривая кладь,
Ее тащили чьи-то руки.
И мелко борода тряслась,
Не смея рта раскрыть в испуге.
Вмиг пропадали удальцы.
И лишь смеялся ветер шалый,
Как, приходя в себя, купцы
Шептали с ужасом: «Ошара!..»

ПРО КУМУ
В старину на том месте, где теперь стоит Кана-
вино, ютился кабак, постоялый двор или что-то
вроде этого. Хозяйку этого приюта, молодую, кра-
сивую, приветливую вдову, все посещавшие его
прозвали за ее ласки, расторопность и услужли-
вость Кумой. Всякий, кому лежал путь на Окский
перевоз мимо ее заведения, считал как бы обязан-
ностью выпить в нем зелена вина и побалагурить
с ласковой вдовушкой. Слава о Куме скоро раз-
неслась и по городу. За Оку стала все чаще и чаще
55
наведываться городская молодежь, посадские
и приходские люди. Вдова встречала гостей очень
радушно. Бывало, едва завидит лодки, как выхо-
дит встречать нижегородских ловеласов на берег,
а те еще издали кричат ей: «Кума!., вина!..» На-
конец к Куме в гости приехал и сам воевода с дья-
ками, подьячими, старостами и всякими нижего-
родскими чинами и особами. Воевода изволил
откушать у Кумы чару-другую водки и даже сни-
зошел до поцелуя, подаренного вдовушке, а в осу-
шенную посуду опустил злат перстень с камнем
самоцветным. Тут же воевода, узнавши, что гости
Кумы обыкновенно кричат с лодки: «Кума!., ви-
на!»— приказал место на перевозе называть «Ку-
ма-вином».
С тех пор слава Кумы еще более усилилась, на-
род к ней ехал просто «валом-навалом», без раз-
личия чинов, и стар и млад.
«Много-де жен с мужьями перессорились из-за
Кумы; много-де кос и бород потеряло густоту по ее
милости».
А Кума все жила да поживала да деньгу нажи-
вала и наконец вышла замуж за богатого гостя, ко-
нечно московского, которого в насмешку и про-
звали Кумавиком.
Новобрачная чета уехала на житье в белокамен-
ную, а название так и осталось за Окским перево-
зом и лишь впоследствии как-то переделалось в Ку-
навино.
56
КУМА-ЧАРОДЕЙКА
Другая легенда о Куме более драматического
характера.
Кума была не просто бой-баба, а ведьма-чаро-
дейка. Чарами да заговорами приманивала она
к себе честной народ. Чарами заставила она при-
ехать к себе и воеводу. Побыв у Кумы, князь
(воевода князь был) нашел, что ее водка вейновая
слаще романеи погребов его, а поцелуи вдовы сла-
ще поцелуев его княгини. Вот он и стал частенько
ездить за Оку, уже без дьяков и старост, а с од-
ним только верным холопом.
Узнала про то княгиня, и пошли слезы да уп-
реки.
Но воевода не обращал внимания на упреки
и слезы жены и продолжал ездить за Оку.
Княгиня хоть и говорила, что не из-за себя жу-
рит мужа, а будто бы боялась за судьбу сына, но
в действительности она хлопотала более о себе,
чем о сыне; княгиня была женщина далеко не
старая...
Скоро заметил и сын, что между родителями
что-то дело неладно, пристал к матери с расспро-
57

сами, о чем она кручинится, отчего не осушает
очей своих с утра до вечера. Сначала княгиня не
хотела открыть сыну причины своего горя, а по»
том призналась, что кручинит ее змея-разлучница,
чарами да присухами овладевшая князем.
Княжич, горячо любивший свою мать, вскипел
гневом на Куму и задумал дело недоброе — спро-
вадить змею-разлучницу с белого света. Выбрал
он ночь темную, взял с собою «кинжал турецкий
да пистолеты немецкие», да двух верных холо-
пов, ребят, как и сам, молодых, и тайком от отца
и матери отправился за Оку.
Тайком добрались ребята до жилья вдовы. Ку-
ма уже спала или, вернее, притворялась спящей—
она благодаря нечистой силе знала, что княжич
едет и хочет убить ее, но не струсила.
Молодцам небольшого труда стоило дверь со-
рвать с петель в ее доме, и вот мигом они добрались
и до кровати, где лежала Кума. Казалось, жизнь
ее висела на волоске — кинжал княжича блестел
уже у самой груди ее.
В это время княжичу вздумалось поглядеть,
какова колдунья, отнявшая отца у матери. И ве-
лел княжич зажечь огонь. Как глянул он на Куму,
так и обмер. Эдакой красавицы он отродясь не ви-
дел, и холопы его, увидев Куму, рты поразинули.
Отнял княжич кинжал от груди Кумы да и за-
думался. А тут еще один из холопов — сорви-
голова, любимец княжича, сказал:
59
— Княжич, недаром князь-боярин полюбил
водку вейновую этой бабенки. Не худо бы и тебе
перед смертью Кумы попробовать, сколь сладко ее
угощение...
Княжич будто проснулся от сна, вложил кинжал
в ножны и повелительно махнул рукой холопам —
те поспешно вышли из избы.
Около первых петухов княжич свистнул, холо-
пы опять вошли в избу. Там княжич сидел рядом
с Кумой, обнимал и целовал ее да распивал с ней
водку вейновую из той же чары, из которой Кума
угощала прежде самого князя-боярина.
С той поры и княжич стал частенько наезжать
за Оку.
Холопы молчали, но, видно, шила в мешке не
утаишь, княгиня как-то проведала, что колдунья
и сына присушила к себе. Тут богобоязливая бо-
ярыня забыла все и задумала извести Куму. Вот
стала она искать колдунов, которые бы в чарах
были сильнее змеи-разлучницы, как всегда она
звала Куму. Искала долго и наконец нашла кол-
дуна, старика столетнего, жившего где-то на бе-
регу реки Кудьмы. Тот и дал ей зелье, да такое
лихое, что оно так и кипело в склянице.
Переоделась княгиня старицей, взяла с собой
отраву и отправилась за Оку. Пришла она к Ку-
ме, выпросилась у нее ночевать, рассказала ей, что
она — черница суздальская, ходила-де на бого-
молье в Иерусалим и Царьград. Кума не могла
60
узнать ее, потому что столетний колдун запретил
лукавым передавать Куме намерения княгини.
Княгиня и подлила в питье ли, в кушанье ли Куме
лихого зелья. Лишь только проглотила Кума от-
раву, почувствовала, что приходит ее конец и вме-
сте с этим кончилось и очарование: она узнала
княгиню и узнала, что та отравила ее.
— Ты извела меня, — сказала умирающая, — но
лихо купила и себе: меня и тебя похоронят вме-
сте, а в могилу не зароют.
Только что проговорила Кума эти слова, как
дверь избы растворилась — явился как снег на
голову сам князь. Княгиня, которую воевода не
узнал, было хотела убежать.
— Это княгиня твоя, — сказала Кума. — Она
извела меня зельем лихим. — С этими словами
Кума умерла, испустив страшный крик.
Вскрикнул и князь и прянул к княгине, как
дикий зверь, ухватил ее за горло. Княгиня и крик-
нуть не успела.
Но тут опять отворилась дверь избы, в кото-
рую вбежал княжич. Увидя, что отец душит мать,
он кинулся отнимать ее. Началась страшная борь-
ба— и через минуту около трупа Кумы лежали
мертвые княгиня и княжич; князь обоих убил сво-
им мечом и не задумываясь велел своим холопам
все три трупа бросить в воду. Понесла Ока в Вол-
гу-матушку трупы матери, сына и Кумы-чаро-
дейки. Над первыми засветились огоньки, точно
61
радуга, над трупом Кумы загорелось яркое кро-
вавое пламя — настоящий адский огонь.
Ужаснулись холопы княжеские, ужаснулся
и сам князь и, вскочив на коня, поскакал по бере-
гу следом за трупами: его влекла за ними какая-то
неведомая сила.
Выплыли трупы на Волгу, но не понесла их вода
книзу, а пошли они вверх, против лечения. На кня-
зя страх напал, хочет он сотворить молитву—язык
не ворочается, хочет перекреститься — рука не
поднимается, хочет повернуть коня — конь не слу-
шается, храпит, вздымается на дыбы и скачет все
следом за трупами.
В 15 верстах от Нижнего Новгорода, между
нынешними селами Копосовом и Большим Кози-
ном, трупы остановились, остановился и конь
князя. Тут огни, вспыхнув ярче, погасли, а трупы
пошли ко дну.
— Женоубийца! Сыноубийца! — раздался не-
ведомый голос.— Твой час близок!
Поднялась буря, заходили по Волге седые ва-
лы, засверкала молния, загудел гром. Князь упал
без памяти с коня. Холопы, которые в страхе сле-
довали издали за князем, подняли его и привезли
домой без чувств.
Темная ночь покрыла страшное дело. Но ис-
чезновение Кумы, княгини и княжича не могло
быть тайной; в народе пошли разные толки,—
конечно, говорили втихомолку, боясь гнева воево-
62
ды. Толки эти дошли и до Москвы, а там и до
царя.
— Где твоя княгиня? Где твой сын?—спросил
царь воеводу через посланного нарочного гонца.
— Царь-государь, — отвечал воевода также
через гонца, — княгиня обет на себя наложила,
пошла пешком молиться богу по святым обите-
лям да и пропала без вести. Сын же пошел охотить-
ся на медведя, сломал его зверь лютый.
Тем, казалось, и дело кончилось, царь будто
поверил сказке этой.
Князь же со времени убийства жены и сына со-
вершенно изменился. Разлюбил шумные беседы,
попойки и охоту.
Двор воеводский похож был на монастырь, в
нем беспрестанно толпились попы, чернецы, стран-
ники, юродивые, нищие. Беспрестанно пелись мо-
лебны да панихиды, шла трапеза для духовенства
и раздача милостыни...
Прошла зима. В одно воскресенье князь был
у заутрени в Архангельском соборе и молился со
слезами, лежа распростертый на полу церкви, как
вдруг с криком и шумом подлетела к паперти
толпа всадников. Все бывшие в церкви, не исклю-
чая и духовенства, обмерли от страха и хотели бе-
жать, только князь не ворохнулся и лежал на полу,
творя молитву.
Всадники спешились и вошли в церковь.
— Княже, — сказал начальник, подойдя к воево-
63
де,— пойман есть ныне повелением государя царя
и великого князя.
Князь встал с полу, взял булаву (знак свое-
го достоинства и власти) и бросил ее на пол, го-
воря:
— Несу вину и голову к ногам государя-царя
и князя великого, а душу мою предаю в руци бо-
жии.
Кинулись всадники на князя и, лая его всякими
лаями неподобными, сорвали с него дорогие одеж-
ды, сорвали даже рубашку, разули его, «оставили
яко от матери родися» и повлекли из церкви, осы-
пая ударами...
По выходе из церкви обнаженного князя броси-
ли на дровни и прикрутили его веревками. Два
всадника заарканили дровни, и вся толпа, вскочив
на коней, с гиком и криками поскакала.
Миновала она Преображенский собор, миновала
и монастырь Семионовский и через Тверскую баш-
ню, или Ивановскую стрельницу, выехала из крем-
ля в большой острог.
Проехав мост Ивановский, всадники пустились
по Большой Мостовой улице и выехали через Ост-
рожные ворота на Никольское подгорье, а оттуда
спустились на Оку и, переехав ее по льду, помча-
лись берегом Волги.
Гнали они коней час времени и потом останови-
лись.
— Чего ради сташа? — спросил воевода.
64
— Коней поити хошем, — отвечал начальник
всадников, у которого при всей его свирепости не-
достало духу сказать воеводе правду.
В это время на Волге загорелись надо льдом
два радужных огонька и третий — кровавый. Эти
огоньки были невидимы для всадников, видел их
только воевода.
— Не коням тоя воды пити, а мне, — пре-
рвал князь начальника, — место мне знаемо. Конец
мой прииде. Молю тя, не мучь, не истезуй боль-
ше, возмерь ми меру, юже возмерил аз, окаян-
ный.
Это были последние слова воеводы: начальник
всадников отсек ему голову мечом и бросил в про-
рубь обезглавленное его тело. Лишь только труп
попал в воду, как* появился четвертый огонь, точ-
но такой же, как и над трупом Кумы, — кровавый.
Огни кровавые слились вместе, и огни радуж-
ные— тоже, и стали те и другие кружиться, как
бы борясь между собой, причем свет их усиливал-
ся более и более и наконец сделался так силен,
что осветил всю окружность. Тут и всадники уви-
дели его, увидели и борьбу четырех огненных
столбов, двух радужных и двух кровавых, восхо-
дивших до неба. Ужаснулись всадники, подхватили
голову князя и поскакали прочь. Голову всадники
доставили царю, который сперва приказал во-
ткнуть ее на копье и носить по Москве, а бирючам
выкликать, идя перед нею:
5 Заказ 5954
65
— Князья, бояре, дворяне, стольники, стряпчие,
дьяки, люди житные, дети боярские, стрельцы
и все люди служилые, гости торговые, сотни су-
конные, сотни черные и все люди не тяглые и тяг-
лые, смотрите, как государь-царь и великий князь
правит суд свой над своими изменниками, престу-
пающими заповеди господни.
Потом голову сожгли на костре, а прах ее раз-
веяли.

КАНАВИНО
По-разному объясняют в народе слово «Кана-
вино». Говорят, что, мол, на левом берегу Оки, на-
против Нижнего Новгорода, в былое время было
очень много вымоин, рытвин и «канав». Вот поэто-
му якобы Канавино, когда оно стало, еще в стари-
ну, небольшим селением, и начали так именовать.
Другие сообщают, что у леього берега Оки из-
давна было удобное место для остановки разных
судов, которые прибывали и с Оки и с Волги. Тут
они вставали по разным причинам: и для пере-
66
грузки с больших судов на малые, и наоборот,
и для того, чтобы пополнить свои запасы продо-
вольствия, необходимого для дальнейшего плава-
ния, и нередко для простого обмена товарами.
Во времена татарского владычества такая мено-
вая торговля производилась под контролем вла-
стей, а за обмен обязательно брали пошлину. Мо-
жет быть, люди, бравшие пошлину, жили за Окой.
Ну а пошлины брали тогда не деньгами, а «куна-
ми». Вот от этих «кун» и место, где брали пошли-
ну, стали именовать «кунавиной слободой».
КОЗЬЯ МАСЛЕНИЦА
Старое дореволюционное Канавино с давних
пор имело вполне заслуживающую репутацию
«развеселого Канавина-села». Окский перевоз, то-
варные речные пристани, множество пришлого ра-
бочего люда создавали здесь, особенно в навига-
ционное время, неизбежные условия для скученной
и сутолочной жизни этой части былого Нижнего
Новгорода.
5*	67
Судоходные и железнодорожные служащие, мел-
кие чиновники других ведомств, рабочие неболь-
ших заводиков и мастерских, мелкие торговцы,
содержатели постоялых дворов, трактиров, пив-
ных и столовых, предприниматели всевозможного
вида тайных и явных увеселительных заведений
были его постоянными обитателями, а во время
Нижегородской ярмарки, кроме торговцев, пере-
купщиков, комиссионеров и разных предпринима-
телей, сюда же набивались и всякие людские от-
бросы в виде профессиональных воров, скупщиков
краденого, содержателей игорных домов и прочих
заведений.
Недаром поэтому бурлаки разнесли по Волге
далеко не веселую песенку:
Развеселое Канавиио-село,
В три дуги меня,
Канавино, свело...
Изощренная близостью к Нижегородской яр-
марке, изобретательность канавинцев по части
создания увеселений и развлечений, на которых, как
они говорили, можно кое-что «заработать», была
безгранична.
Например, нигде во всей старой России не было
Козьей масленицы, а канавинцы-хитрецы изобре-
ли таковую и ежегодно шумно и весело празднова-
ли ее, начиная со второго воскресенья великого по-
ста.
68
Начало возникновения этого своеобразного
«праздника» относят к давно прошедшим време-
нам.
Когда-то, говорит легенда, в этот в день в Ка-
навине заполыхал ночью пожар, а коза, случайно
запутавшись в веревке караульного колокола, про-
извела в нужный момент звон-набат пожарный
и всполошила тем заснувших канавинцев.
Начавшаяся беда была предотвращена.
«Героиню»-козу по этому случаю канавинцы го-
рячо чествовали. Чествование это, да еще в скуч-
ный великий пост, так понравилось канавинцам,
что оно стало повторяющимся в знаменательный
день ежегодно.
На создание неожиданного праздника, по-види-
мому, горячо отозвались и горожане старого Ниж-
него Новгорода, выезжая в Канавино «погостить»
на новоявленную масленицу.
Предприимчивые канавинцы к празднованию
учредили на базаре ярмарочную торговлю заку-
сками, сластями, напитками и детскими игрушка-
ми. Открывалось общенародное гуляние и ката-
ние, шире и веселее, чем в настоящую масле-
ницу.
Духовенство в первое время пыталось бороться
с нарушением великого поста, увещевало канавин-
цев словами, обращаясь с жалобами к высшей ду-
ховной и светской власти, но Козья масленица
продолжала жить и процветать.
69
Впоследствии хитрые канавинцы приобщили
к празднованию своей масленицы даже духовен-
ство, устраивая в этот день в местной церкви тор-
жественное богослужение с вызовом епископов.
СТРОГАНОВСКАЯ ЦЕРКОВЬ
В конце XVII века купец и солепромышленник
Григорий Строганов решил на месте старой дере-
вянной Рождественской церкви, известной в Ниж-
нем еще с XV столетия, построить невиданной
красоты храм.
И хоть был задуман тот храм как здание неви-
данной красоты, строили его не иностранцы какие-
нибудь, а русские да материал из Балахны да из-
под Москвы возили. Бывало, так и говорили:
«Кирпич весь балахнинский, а белый камень из
Мячкова».
Главный строитель задумал украсить новую
церковь по-особому. После кладки стены снаружи
не штукатурились. Их просто расписывали по
светло-малиновому фону темно-красными арабе-
70
сками и отделывали витыми колоннами со множе-
ством орнаментов, высеченными из белого камня.
Увитое словно кружевами многоцветными, здание
венчалось пятью главами, из которых центральная
была усеяна золотыми звездами. На стоящей от-
дельно от церкви колокольне были установлены
астрономические часы, которые показывали, кроме
времени дня, фазы луны и времена года.
Покрытая сочными красками, богато отделанная
затейливым орнаментом, резными колоннами да
гирляндами, с большими яркими главами, Новая
Рождественская церковь красовалась над Окой
точно картинка. Все — и стар, и млад, и беден,
и богат — любовались храмом. Нравилась церковь
и самому Строганову. И вот тогда вызвал он к се-
бе главного строителя. Вызвал и говорит:
— Хорошую, брат, церковь ты построил...
— Стараемся, Григорий Дмитриевич, — тот
Строганову в ответ.
А он не унимается:
— А можешь ли ты, брат, построить лучше или
хотя бы просто повторить где-либо подобное стро-
ение?
Строитель, ничего не подозревая, честно отве-
тил ему:
— Могу.
Этого было достаточно для того, чтобы по коман-
де Строганова слуги схватили его и тут же на гла-
зах хозяина ослепили.
71

МАСТЕР-ЧАРОДЕЙ
Рассказывали в былое время, что церковь Рож-
дества Богородицы, которая на Нижнем базаре
находится и по-другому еще Строгановской назы-
вается, строил не простой человек, а чародей.
Будто бы богатей Григорий Строганов где-то встре-
тил человека, разговорился с ним и сказал ему
о своем желании построить в Нижнем Новгороде
необыкновенный храм. Он хотел иметь его таким,
чтобы нигде в России не было Строгановской церк-
ви подобной.
Человек этот обещал помочь Строганову.
И вот один раз к нему явился невзрачный му-
жичок и заявил, что он и есть тот самый строи-
тель, которого ищет Григорий Строганов. Догово-
рились они о цене, о материале и месте, где ставить
церковь. Начал тот мужичок строить, и, говорят,
дело у него очень споро пошло...
Вскоре храм был выстроен, и оказался он таким
удачным, что все залюбовались им. И действи-
тельно, уж очень хорошей да нарядной получилась
эта церковь, не только в Нижнем, но и в других
городах, казалось, не было такой.
73
Довольный постройкой, Строганов позвал к се-
бе мастера и, похвалив за работу, поинтересовался,
сумеет ли тот сделать храм лучше только что воз-
веденного.
Мужичок подумал, хитро подмигнул богачу
и сказал, что сумеет построить и получше.
Ответ взбесил Строганова, и он немедленно
приказал слугам схватить мастера и тут же выко-
лоть ему глаза.
Услышав это, мастер побежал. Он решил спря-
таться от преследовавших его людей в храме. Те
бросились за ним. Он быстро стал карабкаться на
колокольню. Слуги не отставали от него и готовы
были схватить. Тогда мастер залез под самый
крест. Прохожие заметили его. У церкви собралась
большая толпа. В это время слуги уже подбира-
лись к нему...
И здесь случилось чудо: мастер-чародей пре-
вратился в ворона, взмахнул крыльями, полетел
за Волгу и скрылся из глаз.
%©‘*ь
ПРЕДАНИЕ ОБ АРДАТОВЕ
Было то при царе Иване Васильевиче...
Пошел Грозный царь Казань воевать,
повел войско лесами муромскими,
а оно возьми да и заблудись.
Прослышали об этом четыре брата
татарина-перебежчика,
пришли войску на выручку,
провели по тропкам лесным,
в самую степь вывели.
А там и Казань —
рукой подать.
И пожаловал их за то Иван Васильевич:
Ризадею-старшему дал дачу лесную,
Ардатке, Кужендею да Таторше —
иные земли.
75
Ризадей-то никого на своей земле
селить не стал
и в родство с русскими войти не пожелал,
А Ардатка с Кужендеем торговым делом
промышлять стали.
Теперь ты и рассуди:
мы в селе Кужендееве живем,
Ризадеевой дачей владеем,
в Ардатов в гости ездим.
Смекай, что к чему...
АРЗАМАС
Местные предания говорят, что в 1245 году в 26
верстах от Арзамаса, где находится теперь дерев-
ня Второрусская, населенная обрусевшей мордвой,
жил мордовский князек Тёш, поселившийся с сы-
новьями своими на берегу реки, получившей его
имя. Шелайко, старший сын Тёша, поселился на
речке Шамке, впадающей под Арзамасом в Тёшу;
другой сын, Акшейко,— на ручье Сороке, протекав-
76
шем прежде внутри теперешнего города; Ми-
халко — на протоке Михайловом, что в версте от
города Арзамаса, и Кусилко — на горе Киселевой.
Селения, построенные сыновьями Тёша, распрост-
раняясь, со временем слились в одно и составили
город Арзамас.
ВТОРОЕ ПРЕДАНИЕ
ОБ АРЗАМАСЕ
На месте Арзамаса жили два мордовских князя:
на горе Арза, а под горою Маза; но когда это бы-
ло, арзамасцы не припомнят, хотя и готовы горой
стоять за истину этого предания, напоминающего
сказание о Мосохе и Кве... При царе Иване Ва-
сильевиче Грозном в Арзамасе была деревянная
крепость, устроенная на валу, и особенный воевода
(Шетнев). Во время смутных обстоятельств цар-
ствования Василия Иоанновича Шуйского Арзамас
был разорен мордвою и толпами бродяг, а жители
его ушли в Тушинский стан. Вскоре, однако, воево-
77
да Пушкин привел город в подданство Василию.
Крепость арзамасская сгорела в 1726 году, когда
уже Арзамас был провинциальным городом Ни-
жегородской губернии.
БАЛАХНА
Балахну основали братья Плесянычи, жители
заштатного города Костромской губернии Плеса.
В очень давние времена жили в этом городе два
брата. Плесянычи занимались судовым промыслом,
плавали на своих судах в низовья Волги. Так, раз
они плыли на своем судне, и судно у них полома-
лось. Это обстоятельство и заставило их пристать
к правому берегу Волги, около устья реки Желез-
ницы, или Истечи. Меньшой брат из Плесянычей
пошел отыскивать для срубки дерево, годное для
починки судна, и увидел яму с водой, окраины
которой побелели и искрились на солнце. Это заин-
тересовало младшего из Плесянычей, и он попро-
бовал воду. Она оказалась соленою. Тогда он от-
правился на судно, взял котелок, зачерпнул из за-
78
гадочной для него ямы воды и стал кипятить ее.
Вода, выпариваясь, становилась все солонее и со-
лонее.
— Эй, смотри, братец, лиха какого бы не было,
живота бы тебе не положить здесь, — говорил
старший брат младшему.
Но младший брат не обращал внимания на сло-
ва старшего, продолжал кипятить воду и пробо-
вать ее, пока она не превратилась в соль.
Обрадовались братья, старший и трусить пере-
стал— принялись думу думать: что им теперь де-
лать? Наконец порешили: держать свое открытие
в секрете, а после путины перебраться из Плеса
к соли.
Так они и сделали, перебрались сюда тем же
летом с женами и домочадцами, построили себе
дома и варницы и таким образом положили ос-
нование «Балахнинскому усолью». И разбогатели
они, говорит легенда, и разбогатели бы еще боль-
ше, но их поселение не могло укрыться от окрест-
ных жителей, для которых и самый промысел
Плесянычей стал не тайной. Народ начал стекаться
в эти места со всех сторон. Братья Плесянычи
сперва встречали было новых пришельцев дубьем,
но потом должны были наконец уступить числен-
ности пришельцев, войти с ними в переговоры и из
единственных владельцев соли сделаться пайщи-
ками. Балахнинское усолье стало и людно и шумно,
как торговое место.
79

ДВЕ КРОВИ
(БОРСКОЕ ПРЕДАНИЕ)
У синя бора
В седых преданьях
Живет мой город
С лесным названьем.
За шесть столетий,
А может, боле,
Преданий этих —
Что тропок в поле.
Звен( т печально,
Звенит сердечно
Родник кристальный
Народной речи.
В нем боль услышишь
Напевов гневных,
В лицо задышит
Седая древность.
И ты невольно
Поймешь — откуда
80
И наша вольность,
И наша удаль.
И будешь помнить
Ты долго-долго
Мой город скромный
Над синей Волгой.
Вот здесь когда-то
Боры шумели
И в три обхвата
Вставали ели.
Вокруг на версты
Левобережья —
Тайга, да звезды,
Да глушь медвежья.
Да сосен звонких
Гудят макушки.
И — ни избенки,
Ни деревушки.
Хоть плыли струги
По Волге нашей,
Был лес в округе
Боярам страшен.
В тот лес на годы
Был путь заказан
6 Заказ 5954
81
Всем воеводам,
Дьякам приказным.
Сюда однажды
Во мгле тревожной
Ступил отважно
Беглец острожный,
Башкой вихрастой
Качнул сурово
И молвил: «Здравствуй
Приют мой новый! >
Над синей Волгой
Остановился,
Кому-то долго
Во тьму грозился:
«Уж раз не дали
Дышать спокойно,
Пусть блещет сталью
Кистень разбойный!>
Река видала
Да белый камень,
Как обживал он
Глухую рамень.
Как там, где стрежень,
Где чайка кычет,
82
С купцов проезжих
Он брал добычу.
И вновь и снова
Ходил на дело.
...Да, знать, иного
Душа хотела!
Раз в ночь глухую
Видали плесы:
Совсем иную
Добычу вез он.
Погоня близко:
«Эх, жми, брат, лучше!»
Над речкой мглистой
Лишь скрип уключин.
И он, взволнован,
Ловил в тумане
Нерусский говор
На караване.
Но вот и берег.
Вздохнул он жарко,
Себе не веря:
«Моя — татарка!»
Потом под лавку
Весло он кинул:
6*
83
Ну что ж, чернявка,
Вставай, иди, мол!
Но так сверкнула
Она глазами,
Что лишь вздохнул он,
Лишь молча замер.
Смотрел, как блещут
Дукаты в косах,
Как гнев трепещет
В глазах раскосых.
Еды сначала
Брать не хотела,
Зверьком усталым
Весь день сидела.
А он, плененный
Красой той грустной,
Все скреб смущенно
Свой волос русый.
Завороженный
Татаркой смелой,
Все для нее он
Готов был сделать.
С рассветом чистым
Шагал тайгою,
84
Щук серебристых
Бил острогою.
Клал в туес белый
Невесте дикой
Орехов спелых
Да землянику.
Чтоб без заботы,
Легко жилось ей,
Тащил с охоты
Полтуши лося.
Трудов и силы
Ничуть не жалко —
Лишь не грустила б
Его татарка!
А та, робея,
Глядела часто,
Как рядом с нею
Он спал, вихрастый.
Как утром свежим,
В пылу рабочем
Он по-медвежьи
Кряжи ворочал.
Как он с размаху
Ронял здесь сосны,
85
Была рубаха
От пота росной.
И как все выше
Среди опушки
Росла до крыши
Его избушка.
Был труд отважный
Тяжел и долог,
Но вот однажды
Пришел веселый,
Ей подал руку
И, как царицу,
Повел подругу
В свою зимницу.
Ввел гордо в двери,
Сказал с любовью:
— Ну чем не терем
Для нас с тобою?
Аль не довольна,
Мое сердечко?
Ведь жить нам — вольно!
Любить нам — вечно!
В ответ взглянула,
Зарделась жарко
86
И улыбнулась
Ему татарка.
Как жили дальше,
Что с ними было.
Легенда наша
Не сохранила.
Одни легенды
Твердят, что долго
Приют тот бедный
Стоял над Волгой.
Что встала скоро
Здесь деревенька.
Бывал в которой
Сам Разин Стенька.
В других хранится
Совсем иное:
Что на зимницу
Шел князь войною.
Что сжег ее он
В бою победном,
Но заколдован
Приют тот бедный.
И что из пепла,
Как чудо-птица,
87
Вставала — крепла
Опять зимница.
За шесть столетий,
А может, боле,
Легенд на свете,
Что тропок в поле.
С какой сдружиться?
Которой верить?
Ведь нет зимницы,
Иной здесь берег.
Лишь город новый
С лесным названьем
Мне шепчет снова:
«Поверь преданьям!»
Не зря поднялся
Он там, где прежде
Обосновался
Беглец мятежный.
Где так крылато
Боры шумели,
Где в три обхвата
Вставали ели.
Не зря доныне
В нем ярок очень
88
Характер сильный
Да нрав рабочий.
В том, как он строит,
Забыв про усталь,
В том, как освоит
Любую пустошь.
В том, как до ночи
Кряжи кладет он,
Так что сорочка
Блестит от пота.
Не зря и то, брат,
Что в наших лицах
Любви той доброй
Огонь хранится.
В парнях вихрастых,
В девчонках русых
Заметишь часто
Овал нерусский.
Ведь той любовью,
Живой той силой
Две дальних крови
Соединило.
И можно, значит,
Забыв про давность,
89
Легенде зрячей
Поверить в главном.
Пусть все иное
В лесах Заволжья,
Но в светлой нови
Стократ дороже
Четы влюбленной
Мечта простая:
В полях зеленых
Родного края,
В лугах раздольных,
В лесах заречных
Дышать — так вольно!
Любить — так вечно!
ВОРОТЫНЕЦ
Не раз слышать мне приходилось, что много
веков тому назад шел через те места, где нынче
Воротынец стоит, русский царь Иван Грозный
90
с войском — Казань-город брать. И все-то у него
в походе хорошо да удачно было до самой деревни,
что Малым Сундырем именуется.
А тут остановился перед высокой горой, на ко-
торой татары укрепленные посты держали, и ни
с места!.. День бьются русские, второй, а татары
хоть бы что!
Засели они в укрепление свое, и не вышибешь их
оттуда ничем, точно приросли вороги к этой про-
клятой горе!
Как ни бились русские воины, татарских постов
одолеть не смогли. Ну потоптались, потоптались
они на месте и ни шагу дальше.
Тогда и приказал Иван Грозный своим войскам
идти обратно.
А чуваши и марийцы увидели, что у московского
царя под Малым Сундырем ничего не получилось,
послали к нему гонцов, обещали помочь ему.
Догнали гонцы русское войско у высокого хол-
ма, что недалеко от речки Чугунки, и сказали Ива-
ну Грозному о решении чувашей и марийцев.
Русские поворотили от этого холма назад и сно-
ва пошли на Казанское царство. Пошли и удачно
атаковали вражеские посты под Малым Сундырем,
а там благополучно вышли к Казани и разгромили
татар в их столице.
С той поры место, откуда войско московского
царя повернуло на Казань, стали именовать Воро-
тынцем: поворотились, значит, русские-то.
91

ЛЕГЕНДА
О ВЫКСУНСКОЙ ЗЕМЛЕ
Был да жил Аукало, бор зеленый царь.
Да Рудица под бором крылась исстарь.
Молодица в земле-тереме жила —
друга стерегла,
За стенами искрометными тайну
сердца берегла,
За валами камня черного, неприступного
да гордого.
У Рудицы-чаровницы было сердце-то
алмазное,
Тело крепкое, железное, богатырское,
Серебряны белы рученьки — кого хочет в полон
возьмет.
Разумком-умком смекалистым — крепкой бронью
окует,
Да одна беда жестокая: отродясь Руда — безногая.
А красавец царь Аукало, смертным громом был
напуганный...
Сыскони они поволили: во соседстве дружной
дружбой жить,
Не тужили от разбойничков полюбовниками слыть.
92
Соберется ль туча водная в синем небе
прогулятися,
Земля-матушка захочет ли приубратися,
Приумыться да понежиться, ясну солнышку
понравиться,
Царь Аукало в теремок бежит ко Рудице, к своей
радости...
Сердца трепетны обоих, точно в клетке пташки
мечутся.
У Рудицы очи искрой ясной светятся,
Искрометными огнями загораются...
Вековечно жить бы, царствовать да любовию
наслаждатися,
Во грозу-бурю Аукалу со Рудицею встречатися,
Пиром, музыкой да песней наслаждатися.
Да, ахти, беда, на свете быть так суждено,
Вечной младости и ласки в жизни не дано.
Вот судьбинушка внезапу к ним подкралася,
Приняла к себе подмогу лесосека раболепного,
Червяка-рудокопицу, коваля-колдуна молотобойца
Да лихова вина смертопоица.
И не громом-грозой, зарницею подкосилися сосны
зелены,
Повспорхнули с гнезд пташки вольные,
Теремок царя Аукало с лица земли снесли,
Обнажили грудь Рудицы белоснежную,
Стали тело рвать ее железное...
Богачу же, скряге, хвастаться за гроши его
за медные...
93
ВЕЛЕТЬМА
Есть недалеко от Выксы поселок с несколько не-
обычным названием Велетьма. Выксунские старо-
жилы рассказывали, что поселок этот не случайно
так назвали.
Оказывается, будто бы в былое время, когда по
соседству с Выксой искали место для строительст-
ва новых Баташевских заводов, в лесах, где теперь
находится этот населенный пункт, обнаружили мно-
го руды.
И якобы, когда люди, нашедшие руду, доклады-
вали заводчику Баташеву о своей находке, он спро-
сил:
— Много ли там этой руды?
Те ответили:
«Велия тьма!..» То есть — великое множество.
С той поры, говорят, и пошло: место, где нашли
великое множество руды, начали Велией тьмой
называть. Там Баташев вскоре завод построил,
а около него деревня выросла — рабочие посели-
лись.
И все это — и завод и поселок Велией тьмой,
а позднее — просто Велетьмой именовать стали.
94
ДУДИН МОНАСТЫРЬ
Когда-то давным-давно на месте между тепереш-
ним Дуденевом и Горбатовом поселилось несколь-
ко отшельников. Среди них был молодой послуш-
ник — бывший пастух, хороший игрок на дуде, то
есть пастушечьей свирели.
В свободные часы он взбирался на один из бе-
реговых обрывов и оглашал широкие окские про-
сторы и луговые поймы звуками своей замечатель-
ной дуды.
Проезжал как-то по Оке великий князь со своей
дружиной и неожиданно услышал чудные звуки
свирели. По распоряжению князя его дружинники
отыскали на берегу искусного игрока и отшельни-
ков и доставили их к месту стоянки княжеских
стругов.
Князь посетил их обитель и, налюбовавшись
прекрасными окскими просторами, приказал осно-
вать на этом месте монастырь. А назвать его было
велено Дудиным в память о пастушеской дуде, ус-
ладившей слух князя.
Вскоре на этом месте была построена церковь,
монастырские обители и службы.
95

ЗАВОЛЖСКИЕ ЛЕСА
В заволжском Верховье Русь исстари уселась по
лесам и болотам. Судя по людскому наречному
говору — новгородцы в давние Рюриковы времена
там поселились. Преданья о Батыевом разгроме там
свежи. Укажут и «тропу Батыеву», и место невиди-
мого града Китежа на озере Светлом Яре. Цел тот
город до сих пор — с белокаменными стенами, зла-
товерхими церквами, с честными монастырями,
с княженецкими узорчатыми теремами, с боярски-
ми каменными палатами, с рубленными из кондо-
вого, негниющего леса домами. Цел град, но неви-
дим. Не видать грешным людям славного Китежа.
Скрылся он чудесно, божьим повеленьем, когда
безбожный царь Батый, разорив Русь Суздаль-
скую, пошел воевать Русь Китежскую. Подошел
татарский царь ко граду Великому Китежу, вос-
хотел дома огнем спалить, мужей избить либо
в полон угнать, жен и девиц в наложницы взять.
Не допустил господь басурманскою поруганья над
святыней христианскою. Десять дней, десять ночей
Батыевы полчища искали града Китежа и не мо-
гли сыскать, ослепленные. И досель тот град неви-
96
дим стоит,— откроется перед страшным Христо-
вым судилищем. А на озере Светлом Яре тихим
летним вечером виднеются отраженные в воде
стены, церкви, монастыри, терема княженецкие, хо-
ромы боярские, дворы посадских людей. И слы-
шится по ночам глухой, заунывный звон колоколов
китежских.
Так говорят за Волгой. Старая там Русь, искон-
ная, кондовая. С той поры как занималась земля
Русская, там чуждых насильников не бывало. Там
Русь сысстари на чистоте стоит, — какова была
при прадедах, такова хранится до наших дней.
Добрая сторона, хоть и смотрит сердито на чу-
жанина.
В лесистом Верховом Заволжье деревни малые,
зато частые,* одна от другой на версту, на две.
Земля холодна, неродима, своего хлеба мужику
разве до масленой хватит, и то в урожайный год.
Как ни бейся на надельной полосе, сколько страды
над ней ни принимай, круглый год трудовым
хлебом себя не прокормишь.
Такова сторона!
Другой на месте заволжанина давно бы с голо-
да помер, но он не лежебок, человек досужий. Чего
земля не дала, уменьем за дело взяться берет. Не
побрел заволжский мужик на заработки в чужу-
дальнюю сторону, как сосед его вязниковец, что
с пуговками, с тесемочками и другим товаром ку-
старного промысла шагает на край света семье хлеб
7 Заказ 5954	97
добывать. Не побрел заволжанин по белу свету
плотничать, как другой сосед его галка. Нет. И до-
ма сумел он приняться за выгодный промысел. Ва-
реги зачал вязать, поярок валять, шляпы да сапоги
из него делать, шапки шить, топоры да гвозди ко-
вать, весовые коромысла чуть не на всю Россию
делать.
А коромысла-то какие! Хоть в аптеку бери —
сделано верно.
Леса заволжанина кормят. Ложки, плошки, чаш-
ки, блюда заволжанин точит да красит; гребни,
донца, веретена и другой цепной товар работает,
ведра, ушаты, кадки, лопаты, коровья, весла, лейки,
ковши — все, что из лесу можно добыть, рук его не
минует. И смолу с дегтем сидит, а заплатив попен-
ные, рубит лес в казенных дачах и сгоняет по Вол-
ге до Астрахани бревна, брусья, шесты, дрючки,
слеги и всякий другой лесной товар...
В лесах работают только по зимам. Летней по-
рой в дикую глушь редко кто заглядывает. Не то
что дорог, даже мало-мальски торных тропинок там
вовсе почти нет; зато много мест непроходимых...
Гниющего валежника пропасть, да, кроме того, то
и дело попадаются обширные глубокие болота,
а местами трясины с окнами, вадьями и чарусами...
Это страшные, погибельные места для небывалого
человека.
Кто от роду впервой попал в неведомые лесные
дебри — берегись — гляди в оба! ..
98
Вот на несколько верст протянулся мохом по-
росший кочкарник. Саженными пластами покрыва-
ет он глубокую, чуть не бездонную топь. Это
«мшава», иначе моховое болото. Поросло оно мел-
ким, чахлым лесом, нога грузнет в мягком зыбуне,
усеянном багуном, звездоплавкой, мозгушей, лю-
тиком и белоусом. От тяжести идущего человека
зыбун ходенем ходит, и вдруг иногда в двух, трех
шагах фонтаном брызнет вода через едва замет-
ную для глаза продушину. Тут ходить опасно,
разом попадешь в болотную пучину и пропадешь
не за денежку... Бежать от страшного места, бе-
жать скорей, без оглядки, если не хочешь верной
погибели... Чуть только путник не поберегся, чуть
только по незнанию аль из удальства шагнул
вперед пять, десять шагов, ноги его начнет затя-
гивать в жидкую трясину, и если не удастся ему
поспешно и осторожно выбраться назад, он погиб...
Бежать по трясине — тоже беда...
Вот светится маленькая полынья на грязно-зе-
леной трясине. Что-то вроде колодца. Вода с бере-
гами вровень, Это «окно». Беда оступиться в это
окно — тагл бездонная пропасть. Не в пример
опасней окон «вадья» — тоже открытая круглая
полынья, но не в один десяток сажен ширины. Ее
берега из топкого торфяного слоя, едва прикры-
вающего воду. Кто ступит на эту обманчивую поч-
ву, нет тому спасенья. Вадья как раз засосет его
в бездну.
7*	99
Но страшней всего «чаруса». Окно, вадью из-
дали можно заметить и обойти — чаруса непримет-
на. Выбравшись из глухого леса, где сухой валеж-
ник и гниющий буреломник высокими кострами
навалены на сырой, болотистой почве, путник вдруг,
как бы по волшебному мановенью, встречает перед
собой цветущую поляну. Она так весело глядит
на него, широко, раздольно расстилаясь середи
красноствольных сосен и темнохвойных елей. Ров-
ная, гладкая, она густо заросла сочной, свежей
зеленью и усеяна крупными бирюзовыми незабуд-
ками, благоуханными белыми кувшинчиками, по-
левыми одалёнями и ярко-желтыми купавками. Лу-
говина так и манит к себе путника: сладко на ней
отдохнуть усталому, притомленному, понежиться
на душистой, ослепительно сверкающей изумруд-
ной зелени!.. Но пропасть ему без покаяния, схоро-
нить себя без гроба, без савана, если ступит он на
эту заколдованную поляну. Изумрудная чаруса с ее
красивыми благоухающими цветами, с ее сочной
свежей зеленью — тонкий травяной ковер, раски-
нутый по поверхности бездонного озера. По этому
ковру даже легконогий заяц не сигает, тоненький,
быстрый на бегу горностай не пробежит. Из живой
твари только и прыгают по ней длинноносые голе-
настые кулики, ловя мошек и других толкунов, что
о всякую пору и днем и ночью роями вьются над
лесными болотами... Несметное множество этих ку-
ликов — от горбоносого кроншнепа до желтобро-
100
вого. песчаника — бродит, бегает и шмыгает по ча-
русе, но никакому охотнику никогда не удавалось
достать их.
У лесников чаруса слывет местом нечистым, за-
колдованным. Они рассказывают, что на тех чару-
сах по ночам бесовы огни горят, ровно свечи теп-
лятся. А ину пору видают середи чарусы болот-
ницу, коль не родную сестру, так близкую сродницу
всей этой окаянной нечисти: русалкам, водяницам
и берегиням... В светлую летнюю ночь сидит бо-
лотница одна-одинешенька и нежится на свете яс-
ного месяца... и чуть завидит человека, зачнет
прелыцать его, манить в свои бесовские объятья...
Ее черные волосы небрежно раскинуты по спине
и по плечам, убраны осокой и незабудками, а тело
все голое, но бледное, прозрачное, полувоздушное.
И блестит оно и сквозит перед лучами месяца...
Из себя болотница такая красавица, какой не най-
дешь в крещеном миру, ни в сказке сказать, ни
пером описать. Глаза — ровно те незабудки, что
рассеяны по чарусе, длинные, пушистые ресницы,
тонкие, как уголь черные брови... только губы
бледноваты, и ни в лице, ни в полной, наливной
груди, ни во всем стройном стане ее нет ни кровин-
ки. А сидит она в белоснежном цветке кувшинчика
с котел величиною... Хитрит, окаянная, обмануть,
обвести хочется ей человека — села в тот чудный
цветок спрятать гусиные свои ноги с черными пе-
репонками. Только завидит болотница человека —
101
старого или малого — это все равно, — тотчас за-
чнет сладким тихим голосом, да таково жалобно,
ровно сквозь слезы, молить-просить вынуть ее из
болота, вывести на белый свет, показать ей красно
солнышко, которого сроду она не видывала. А сама
разводит руками, закидывает назад голову, манит
к себе на пышные перси того человека, обещает ему
и тысячи неслыханных наслаждений, и груды золо-
та, и горы жемчуга перекатного... Но горе тому,
кто соблазнится на нечистую красоту, кто поверит
льстивым словам болотницы: один шаг ступит по
чарусе, и она уже возле него: обвив беднягу бело-
снежными прозрачными руками, тихо опустится
с ним в бездонную пропасть болотной пучины...
Ни крика, ни стона, ни вздоха, ни всплеска воды.
В безмолвной тиши не станет того человека, и его
могила на веки веков останется никому не извест-
ною.
А тех, кто постарей, иным способом залучает
в чарусу нечистая сила... Старец-пустынник подой-
дет к пожилому человеку, сгорбленный, измож-
денный, постный, железные вериги у него на пле-
чах, только креста не видно. И зачнет он вести
умильную беседу о пустынном житии, о посте
и молитве, но спасова имени не поминает — тем
только и можно опознать окаянного... И зачарует
он человека и станет звать его отдохнуть на малое
время в пустынной келье... Глядь, ан середи ча-
русы и в самом деле келейка стоит, да такая хоро-
102
шенькая, новенькая, уютная, так вот и манит пут-
ника зайти в нее хоть на часочек... Пойдет человек
с пустынником по чарусе, глядь, а уж это не пу-
стынник, а седой старик с широким бледно-желтым
лицом, и уж не тихо, не чинно ведет добрую речь,
а хохочет во всю глотку сиплым хохотом... То вла-
дыко чарусы — сам болотняник. Это он хохочет,
скачет, пляшет, веселится, что успел заманить не
умевшего отчураться от его обаяний человека; это
он радуется, что завлек крещеную душу в холод-
ную пучину своего синего подводного царства...
Много, много чудес рассказывают лесники про эти
чарусы... Что там не бывает) Недаром исстари лю-
ди толкуют, что в тихом омуте черти водятся,
а в лесном болоте плодятся...
ПАВЛОВО
О возникновении Павлова имеется немало ле-
генд и преданий. В одной из них рассказывается,
что в начале XVI столетия, когда оба берега Оки
были покрыты дремучим лесом, служившим в то
103
время приютом ворам и разбойникам, в глухом ме-
сте, где ныне стоит Павлово, в скромной землянке
поселился человек.
Звали его Павел. Он занимался перевозом через
Оку.
Со временем возле его жилища начали постепен-
но селиться выходцы из разных ближних да и даль-
них мест.
Так образовалось селение, которому Павел пе-
редал свое имя.
Другая легенда сообщает о том, что в начале
второй половины XVI столетия, скорее всего для
ограждения судоходства и торгового тракта, на ме-
сте теперешнего Павлова был устроен правительст-
вом стрелецкий острог.
Назван он был по имени первого поселенца Пав-
лов Перевоз.
Под защиту этого острога и стали прибывать
сюда переселенцы. Они были привлечены сюда вы-
годами, которые представляла местным обитате-
лям судоходная река и пролегавший здесь боль-
шой торговый тракт из соседней Владимирской
губернии в южные районы Нижегородской губер-
нии.
Таким образом, с течением времени образова-
лось село.
В деловых бумагах той далекой поры называлось
оно «Павловским Перевозом».
104
КАК В ПАВЛОВЕ РЕМЕСЛО ЗАВЕЛОСЬ
...Давно дело-то это было. Задумал как-то черт
устроить ад на земле, стало быть, на сем свете.
Обернулся немцем и подсыпался к графу, который
проживал за границей. Что, дескать, людишки
у тебя все одною землей занимаются? Устрой да
устрой у себя в имении завод. И доход пойдет, да
и почетнее тоже. Послушался помещик, сам остал-
ся за границей, а немца послал в имение заводы
строить. И построил немец первый завод в Павло-
ве, на Семеньей горе, железо делать.
Вот живет помещик за границей, получает доход
хороший. И вздумалось ему как-то раз проведать
свои имения и посмотреть, как работают на заводах.
А был он доброй души человек. Вот приехал он
в Павлово и пришел на завод как раз в ту пору,
когда из сварочной печи вынимали раскаленную
«сварку»*. Глядит помещик: печь пламенем пы-
шет, так что и подойти невозможно, люди в дыму
и в копоти. А сварка красная вся, шипит, трещит,
окалиной во все стороны так и брызжет. Подта-
щили ее крючьями к наковальне, как грохнет по ней
стопудовый молот, как пыхнет от нее пламя да
105
искры... С нами крестная сила! И людишек-то из-
за огня не видно.
Испугался добрый граф... «Подать немца сюда!
Не знал я, откуда у меня доходы...» Глядь, а не-
мец точно сквозь землю провалился.
Завод уничтожили, горно потушили, да искры
из-под заводского горна уже разлетелись кругом
с Семеновой горы по всему Павлову. Застучали
в избушках молоты, завизжали пилы, зашипели
паяльники, закипело мастерство и разлилось, как
пожар, по всей округе. По деревням-то хоть землю
не бросили, а павловцы совсем забыли про пашню.

СКУПКА
Прошло сколько-то годов, только опять тот са-
мый черт и загляни в Павлово: дескать, как там
народ теперь живет? И видит, живут павловцы
отлично: народ кормится, лапти скинули, в сапо-
ги обулись. Наработают сколько кто управится,
потом приедут покупатели, купят. А то и сам ма-
стер лошадку запряжет да, благословись, на базар
106
свезет, в Нижний там или еще куда. Сосед попро-
сит, он и соседский товар захватит, продаст, день-
ги привезет. Так и шло...
Стало черту за обиду... Стал он думать, как де-
ло на свой лад поправить. И придумал.
Был в Павлове мастерок один. Работать не лю-
бил, а деньги любил. К этому человеку дьявол
и подъехал: «Хочешь, — говорит, — я так тебя по-
ставлю: в понедельник вставать тебе пораньше,
а зато всю неделю спи сколько хочешь?» Ну тот,
конечно, рад. Ладно. «Сделай, — говорит, — себе
подвал, чтобы прямо на улицу, да с крепкими за-
творами». Сделал.
Вот раз, зимняя ночь-полночь на дворе, первые
петухи только скричали, народ спит, будит он ма-
стера. А дело как раз с воскресенья на понедель-
ник. «Вставай!»
Потянулся мастер, вспомнил обещание, встал.
«Свети огонь!» Засветил фонарик, пошли на улицу.
Отперли кладовую, а в кладовой-то пусто. По-
ставили огонь на прилавок, сели сами, сидят. Огонь
на пустую улицу светит.
«Что будет? — думает мастер. — Что такое это
выдумано: сиди в пустом подвале сложа руки, да
чтоб от этого деньги завелись? Чудно что-то».
И люди смеются... На другой понедельник мастер
и вставать не хотел, да все-таки послушался. А меж-
ду тем слух прошел и стал на огонь народ выпол-
зать, все одно мухи на свечку. Первыми полезли
107
похмельщики. С воскресенья-то глаза налили, ночь-
полночь — уж у них тоска, глотка по рюмке то-
скует, надо похмеляться, а не на что. Вот один,
другой похватали замки, несут.
— Чем так-то сидеть, возьми вот замки за что
дашь!.. Смерть наша приходит!
А дьявол под бок толкает мастера: «Бери!»
Ну и пошло! Мастер неделю спит, в понедель-
ник до зари встает, огонь зажигает, садится в под-
вале. Народу показалось хорошо: чем самому во-
зить на базары да с купцами торговаться, пускай
же они возят, а мы в то время сколько нарабо-
таем...
Вот оно, старики говорят, как скупка началась...
ПАВЛОВСКИЕ УМЕЛЬЦЫ
Вот люди говорят про то, что, мол, тульские
мастера аглицких за пояс заткнули. Они сумели
подковать ту механическую блоху, которую замор-
ские мастеровые в русские земли доставили. Все
это так.
108
Но ведь туляки-то наверняка со своим хитрым
делом не справились бы, если бы им павловские
умельцы не помогли. Да, да! Эта заводная блоха
как раз куда-нибудь ускакала бы, если бы не пав-
ловцы. Наши мастера для аглицкой блохи ошейник
сделали, заперли его на замок собственного изго-
товления и, как полагается, посадили ту блоху на
цепь. Вот тогда-то туляки и смогли ее подковать.
Да что для наших павловских умельцев ошей-
ник и цепочка для заморской блохи! В народе хо-
дит предание про павловского кустаря Завьялова.
Он, говорят, сделал такую цепочку, которая из
двухсот сорока замочков с ключиками состояла.
А вес этой цепочки всего три золотника*.
Рассказывают и про другого мастерового по фа-
милии Хворов. Он всю жизнь замки работал и все
норовил поменьше да поаккуратнее их сделать,
а когда закончит — украшение к замочку-то при-
ладит из меди там или из серебра.
Один раз он задался целью сделать самые кро-
хотные замочки. Долго корпел он над ними, а все-
таки сделал, да не сколько-нибудь там, а целых
двадцать четыре штуки. И весили они у него всего
один золотник!
Но не только замки да ножики умели мастерить
павловцы. Бывало, что и позамысловатее вещицы
работали.
Жил в глухой деревушке Малое Гагарин© ку-
старь Бирюков. Этот самый Бирюков нигде не
109

бывал и за всю свою жизнь только три раза паро-
воз видел. И этого ему хватило для того, чтобы
понять, как он действует, а потом самоходную мо-
дель сделать.
Жители деревни, узнав про это, только ахнули,
а когда весть про модель Бирюкова до начальства
дошла, оно приехало, осмотрело, а потом в Москву
на выставку направило.
ЯДРИН
Хотя в учебнике краеведения, написанном Спас-
ским, и говорится, что город Ядрин получил свое
название от литья ядер в нем, но народное пре-
дание гласит о следующем.
Город Ядрин получил название не от литья
в нем ядер пушечных, ибо тут негде было брать
материалу для этого, да и о литейном заводе не
сохранилось никакого следа, ни предания; а гово-
рят, что в старину жили на месте сем черемисы,
чуваши, а после них и татары. Из черемис жил бо-
гач витязь Чебак, а из чуваш богач Ядрый, от
111
Чебака близ города Ядрина гора получила назва-
ние Чебаковской, а город сам получил название от
чувашина Ядрыя.
Когда русские вытеснили инородцев за Суру,
то Ядрый-чувашин поселился уже в верстах двад-
цати пяти от города на большой дороге в город
Козьмодемьянск, и это место слывет доныне как
село Ядрино.
Город же в старину писался Ядрын (и сейчас
есть печати, где написано Ядрын), Чебак поселил-
ся за Сурой, и на этом месте теперь село Чебаково.
В Ядрине есть Мартыновская гора, а под ней —
Сергельское озеро. Предание народное сохранило
объяснение этих названий. На Мартыновой горе
был некогда убит миссионер Мартын, а в озере
утоплен миссионер Сергий.
БЕЗВОДНОЕ
Встарь в народе говорили, что места, где стоят
теперь Безводное и другие селения, в давние вре-
мена принадлежали самому Борису Годунову.
112
Тяжело жилось тогда годуновским крестьянам.
Нужда и голод гнали их из бедных деревень в дре-
мучие леса да на матушку-Волгу.
Много беглых людей было в те годы в здешних
краях.
Бывали случаи, когда бежавшие от хозяев кре-
стьяне беспокоили жителей приволжских дере-
вень.
Особенно доставалось от них деревне Гремяч-
ке, что стояла выше нынешнего села Безвод-
ного.
Гремячинские жители терпели-терпели все это
да и решили всей деревней покинуть насиженный
край.
Долго искали они подходящее место и вот один
раз вышли из леса на открытую поляну над Вол-
гой. Понравилась гремячинцам та поляна, и заду-
мали они на ней обосноваться. Поставили свои
избушки немудрящие и стали колодцы копать. До
пятнадцати сажен докопали, а воды-то все нет
и нет...
Вот тогда и назвали они свое селение Безвод-
ным.
Ну, а расселяться-то люди стали по горе, ближе
к Волге, значит.
Здесь, в горе, много ключей с хорошей свежей
водой было. Да и река там совсем рядом.
Так что в селе воды стало хоть отбавляй, а на-
звание так Безводным и осталось.
8 Заказ 5954
113
КАДНИЦЫ
В народной памяти живет несколько преданий,
объясняющих происхождение названия села Кад-
ницы.
Одни люди говорят, что в том месте, где теперь
раскинулось это село, в далекой древности нахо-
дился главный пункт, на котором татары произво-
дили обмен пленными. Рассказывают, что татары
тут не только меняли, но и казнили многих рус-
ских, попавших им в плен. От этого, мол, и пошло
название места, которое именовалось прежде каз-
ницами. Ну а слово Казницы со временем превра-
тилось в слово Кадницы.
Другие люди сообщают иное предание. В нем,
объясняя историю села, настоятельно утвержда-
ется, что название Кадницы пошло от того, что
здесь якобы очень давно, еще до XVII века, рас-
полагалось селение бондарей, делавших деревян-
ные кадки. А мастеров, которые занимались бон-
дарным ремеслом, называли еще кадушечниками
или кадниками. Так вот село и получило имя себе
по основному промыслу его жителей — Кадники,
а позднее слово Кадники изменилось в Кадницы.
114
Рассказывают, что известно в народе и третье
предание. Говорят, что будто бы название села про-
изошло от имени разбойников, которых в здешних
местах называли «кадами».
Жили эти разбойники в лесах, которые сплошь
покрывали горы над Волгой. Кады бесчинствова-
ли на больших дорогах да на реке, никому от них
отбоя не было. Главная стоянка их находилась
в глухом месте на берегу Волги. По имени разбой-
ников она называлась Кадницами. Атаманом этой
шайки был Сутырь, а казначеем — Спех. От имен
атамана и казначея пошли фамилии кадницких
старожилов Сутыриных и Спеховых. Эти фамилии
и теперь очень часто встречаются у жителей села
Кадницы и поселка Ленинская Слобода.
ФОКИНО
На высоком правом берегу над красавицей Вол-
гой раскинулось большое село Фокино.
Когда-то в прошлом по этим живописным волж-
ским берегам тянулся дремучий лес. Страшно бы-
8*
115
ло тут: по всей горной цепи над рекой — все лес
и лес! И только в одном месте — в самой высокой
части нависшей над Волгой кручи — виднелась не-
большая светлая поляна. Посреди нее, подобно сто-
рожевой будке, маячил одинокий домик.
Рассказывают, что жил в этом домике атаман
разбойничей шайки по имени Фока.
Не зря выбрал атаман это место: отсюда далеко
просматривались все излучины реки и любое, даже
маленькое суденышко, появившееся на горизонте,
было видно как на ладони.
Особенно хорошо умел примечать Фока богатые
купеческие караваны. Едва завидит атаман рас-
писное судно с товарами, тотчас же по всему лесу
сигнал подает. И вмиг из дремучих чащ да при-
брежных ивняков как из-под земли вооруженные
люди являются. На невесть откуда взятых легких
и как птицы быстрых лодках спешат они вместе
со своим атаманом наперерез богатею...
Смелый набег длится недолго, а потом наступает
время дележа добычи и воспоминаний о проис-
шедшем.
Старики говорили, что на волжском берегу в это
время нередко случалось и такое, когда разбойни-
ки атамана Фоки отдавали только что добытые бо-
гатства неизвестно откуда взявшемуся бедному
крестьянину.
И вдруг, мгновенно исчезнув в густых зарослях,
фокинские люди не появлялись на берегу реки
116
вплоть до следующего боевого клича их предво-
дителя.
...Шли годы, и вот гора, где стоял дом атамана,
стала называться Фокиной горой. Фокинкой окре-
стил народ и ручеек, что берет свое начало на ее
высоких кручах.
Возникшее на поляне, где стоял одинокий домик,
селение увековечило в своем названии имя атамана,
бывшего некогда грозой для богачей.
ХОХЛОМА
Было это давным-давно, еще при царе Алексее,
отце строгого Петра Первого. Тогда нижегородец
наш, патриарх Никон нарушил веру стародавнюю
и стал исправлять книги, переписанные в старину
руками старательных монахов.
С тяжелой руки Никона новая вера была на Русь
напущена.
Взволновалась великая Русь, усмиряемая «ти-
хим» царем Алексеем, застенками да колодками.
Побежал люд подальше от первопрестольной Мо-
117
сквы, от глаз царских и патриарших в леса, на
Керженец да на Узолу. Только тайные сторонники
старого благочестия остались в Москве. Среди
них первейшей руки живописец, богомаз по про-
званию Андрей Лоскут. Днем он работал, вечера-
ми двуперстия творил.
Пришло время, и ему стало невмочь. Собрал он
кисти свои да краски-мази и уехал в семеновские
леса, подальше от царя. В каком-то починке избу
срубил и точить-писать начал. Дни и ночи работал,
а что работал — не знали люди, не пускал никого
к себе в избу Лоскут.
Да и люди, больше беглые, беспоповцы, не при-
выкли бывать друг у друга. Больше сами с со-
бой да с тайгой керженской беседовали-советова-
лись.
Нашлись, однако, завистники, донесли царю про
Андрея.
Тот послов направил, строго наказал явить ма-
стера перед его царские очи и заставить в столице
малевать.
Лоскут — ни в какую, послов прочь из избы про-
гнал.
И тут вскипела царская кровь, затуманила гла-
за. Кому, по правде, из правящих такой отказ по-
нравится? Новый наказ целой роте солдат: доста-
вить ослушника, но уже не для работы, а для
казни.
И зашагали в семеновские земли солдатики,
118
путь тяжелый да и не близкий — все песками да
через леса.
Солдаты шли походкой медвежьей. А молва на-
родная бежала впереди бегом заячьим. Услышал
Лоскут о вести страшной. Думал день. Думал два.
На третий клич кликнул, собрал народ лесной.
Молвил Андрей слова свои первые:
— Смерть идет за мной, берите припас мой
и рукоделье, краски и мази да расходитесь по де-
ревням и починкам, учитесь точить-малевать да де-
тям и внукам завещайте; дерево, с корня снятое,
живым делайте. Оно любое подобие принять мо-
жет...
Взволновался народ, краски и «струмент» Анд-
реев разобрал, по лесам-домам разбрелся и как
следует его припрятал.
Солдаты пришли к кострищу огненному: дого-
рал дом Андрея-живописца, зажженный им са-
мим. Не достался царю на расправу и мастер: сго-
рел в той избе своей заживо.
Ушли солдаты. А краски да «струмент» Лоскута
в дело пошли.
Искрами изошел, рассыпался Андрей. Искры те
осели в тайге керженской-приузольской, и запали-
ли они пламя красок хохломских по лесным дерев-
ням да починкам.
С той поры и горят алым пламенем, искрятся
золотыми самородками яркие краски старой Хох-
ломы.
119
ГОРОДЕЦ
Основанный в 1152 году Городец в те далекие
времена был известен под именем Радилова.
Но было у Городца и другое название — Малый
Китеж. Предание говорит, что Городец получил
такое имя в отличие от Великого Китежа, который
стоит теперь на месте Светлого озера, что находит-
ся близ села Владимирское. Верующие люди рас-
сказывают, что и теперь можно видеть в глубине
этого озера и церкви, и монастыри, и жилища, а не-
которые будто бы явственно слышат звон коло-
колов...
После несчастной битвы с Батыем Георгий Все-
володович скрылся с остатком войска в стенах
Малого Китежа. Но немного спустя Батый со сво-
ими полчищами, преследуя князя, появился у стен
города. Город был осажден, а Георгия Всеволо-
довича и его войско ждала неминуемая смерть.
И вот тогда, выбрав темную ночь, князь тайно вы-
шел из Малого Китежа и направился в Великий
Китеж.
Когда Батый взял Малый Китеж, то среди сво-
их жертв из числа русских он не нашел Георгия
120
Всеволодовича. Батый стал пытать жителей горо-
да с целью узнать, куда скрылся князь. Некто
Гришка Кутерьма не вынес пыток и открыл Батыю
местопребывание Георгия Всеволодовича. Батый
ринулся по следам князя.
Он разорил Великий Китеж и убил Георгия Все-
володовича. С тех пор Великий Китеж стал неви-
димым...
Другой была судьба Малого Китежа. На месте
разрушенной столицы Городецкого княжества
враг, согнав покорителей, оставил в память о себе
громадный — версты на три — вал, который полу-
чил название Соп, вероятно, от слова «сопка» —
гора. Жители города убеждены, что вал этот «во-
ины шапками наносили»...
ГОРОДЕЦКИЕ МАСТЕРА
Наш старый город издавна хорошими мастера-
ми славится. Особенно много было у нас добрых
кораблестроителей да баржевиков. И грамоте не
разумели, и чертежей не понимали, а суда строи-
121
ли по своей памяти и собственному разумению.
Рассказывают, что хоть баржи, хоть шхуны полу-
чались у наших городецких умельцев всем на диво.
Был в прежнее время у нас в Городце мастер
один, как он работал, многие старики хорошо пом-
нят. Баржи из-под его рук выходили как игру-
шечки!
Один раз явились к нему заказчики, чертежи
подают, проекты разные, а он посмотрел на все
эти бумаги и говорит:
— Я никогда в жизни чертежи да проекты в гла-
за не видал и проку в них не разумею... Вы мне
прямо, без бумажек этих, скажите: какой длины
и ширины баржу построить вам нужно. Дайте еще
высоту борта—вот и весь заказ!..
Те, конечно, удивились, сообщили ему нужные
размеры и стали ждать, когда наш мастер выстро-
ит судно.
В назначенный срок прибыли заказчики и гла-
зам своим не поверили: мастер такую им баржу
отстроил, как картинка была!..
Ну а другого баржестроителя я хорошо помню.
Это Яков Кузьмич Колов — отличнейший работ-
ник. Он все покорные баржи-то строил. Вы знаете,
что это за баржи? Нет? Да, сейчас таких не стро-
ят. Такие суда рубили из кокорновых деревьев,
то есть из деревьев, которые вместе с корнем из
земли выворачивали. Корневище и ствол дерева
вместе топорами обрабатывали, отчего копани для
122
барж и шхун получались из одного куска и были
намного крепче составных. Такие, как говорят,
цельные корпуса были намного прочнее и терпели
воду по сто лет и больше...
ЛЕГЕНДА О ГРАДЕ КИТЕЖЕ
В ветлужских лесах есть озеро. Расположено
оно в лесной ча1це. Голубые воды озера лежат не-
подвижно и днем и ночью. Лишь изредка легкая
зыбь пробегает по озеру. Бывают дни, когда до
тихих берегов озера доносится протяжное пение
и слышится далекий колокольный звон.
Давным-давно, еще до пришествия татар, на ме-
сте озера стоял славный град Китеж. В центре го-
рода возвышались шесть глав церквей.
Придя на Русь и завоевав многие земли наши,
Батый услышал про славный Китеж-град и устре-
мился к нему с ордами своими...
Татары грозовой тучей обложили город и хоте-
ли взять его силой, но когда они прорвались к его
стенам, то изумились. Жители города не только не
123

построили никаких укреплений, но даже не соби-
рались защищаться. До татар доносился лишь
колокольный звон церквей. Жители молились о спа-
сении, так как от татар нечего было ждать чего-
либо доброго.
И как только татары ринулись к городу, из-под
земли вдруг забили многоводные источники, и та-
тары в страхе отступили.
А вода все бежала и бежала...
Когда стих шум родников, на месте города были
лишь волны. Вдали мерцала одинокая глава собо-
ра с блестящим посредине крестом. Она медленно
погружалась в воду. Вскоре исчез и крест.
Теперь к озеру есть путь, который называется
Батыевой тропой. Она может привести каждого
прямо к славному городу Китежу.
ЧЕНЕБЕЧИХА
В черемисскую деревушку, что стояла в ту дав-
нюю пору на реке Большой Какше, пришел с от-
рядом храбрый воин хана Батыя — Ченебек. Он
125
привез с собой русских невольниц и на одной из
них женился по татарскому обычаю.
Неизвестно, из каких краев русской земли по**
пала она сюда, но была та женщина, не в пример
остальным русским пленницам, горда, заносчива,
жестока. Сделавшись женой Ченебека, истязала че-
ремисских женщин, издевалась над своими соотече-
ственницами. Сам Ченебек стал бояться своей жены!
Русские женщины называли ее Ченебечихой.
Слух о Ченебечихе распространился далеко во-
круг, ее обходили далеко стороной, ибо встреча
с ней каждому сулила несчастье. Поэтому и сейчас
в этом краю так мало селений.
Зато змеи полюбили Ченебечиху. Они посели-
лись в ее бане, во дворе, стали приползать в гор-
ницу. Ченебечиха легко усвоила шипение змей,
и они запросто беседовали с ней о своем змеином
житье-бытье.
Вольготно жилось здесь змеям. Со всей округи
устремились они в селение под покровительство
всесильной жены Ченебека. Страшно стало в этих
краях, река Большая Какша кишмя кишела змея-
ми. Стаями переплывали они реку с левого берега
на правый, где никто не смел ни одну из них и паль-
цем тронуть. Поэтому и сейчас в этом краю много
змей.
Но случилось один раз вот что. Хан Ченебек
собирался вечером ложиться спать. Пришел он
в свою ханскую опочивальню и увидел на супру-
126
жеском ложе своем большого змея. Не успел храб-
рый Ченебек выхватить саблю, как змей этот ужа-
лил его в самое сердце. Умер от того укуса зло-
дейского храбрый воин, а в селении осталась
хозяйничать Ченебечиха. Теперь она одна власт-
вовала на всей той земле. Но жила Ченебечиха
недолго. Возмущенные жители — черемисы и рус-
ские — прогнали татар, а Ченебечиху убили и бро-
сили в змеиное болото.
Кончилась власть Ченебечихи, да вот, к сожале-
нию, название за селением так и сохранилось.
ДЕВИЧЬИ ГОРЫ
В Большеболдинском районе есть небольшое
село с красивым, поэтическим названием Девичьи
Горы. Расположенное у подножья довольно высо-
кого холма, селение это весной утопает в розовом
яблоневом цвете, а осенью в золоте богатого ли-
стопада.
Старожилы Девичьих Гор говорят, что их селе-
ние получило свое название несколько столетий
127
тому назад, во времена знаменитого похода Ивана
Г розного на Казань.
В ту пору, когда царь вел свое войско против
татарского хансгва, на месте теперешнего села сто-
яла маленькая мордовская деревенька. И вот жи-
тели ее, узнав о походе Ивана Грозного, ополчи-
лись против московского царя, устроили заговор
и решили убить его.
Одна девушка-мордовка услышала про недоб-
рый замысел своих односельчан, села на коня
и помчалась в стан Ивана Грозного. Она сообщила
царю о том, что собираются сделать жители ее
селения. Иван Грозный выслушал рассказ девушки,
горячо поблагодарил ее за вести и наградил доро-
гими подарками. Но когда девушка вернулась
в свою деревню, злые люди убили ее.
Весть об убийстве девушки дошла до царя, и он
велел похоронить ее с великими почестями, как
славного воина. А после похорон Иван Грозный
приказал насыпать на могиле девушки-спаситель-
ницы высокий холм. Для этого каждый воин дол-
жен был принести к могиле по шапке земли.
Много воинов было тогда у московского царя, и
все они свято выполнили приказ своего полковод-
ца. И вырос на могиле девушки высоченный холм.
По воле Грозного в деревеньке у подножья хол-
ма было оставлено несколько воинов, а само селе-
ние с того давнего времени стало именоваться
Девичьими Горами.
128
Б АРМИНО
Давно это было, очень давно, говорят, еще до
взятия Казани царем Иваном Грозным.
Жил в ту пору здесь, в дремучих лесах дубо-
вых, что росли по высокому берегу Волги, или, как
у нас зовут, Венцу, разбойник отчаянный с шай-
кой удальцов преданных. Проживали они будто бы
в пещере глубокой, и выходила эта пещера гро-
мадная из горы к самой реке.
Звали того атамана Бармой и происходил он вро-
де как из жителей одного марийского селения, ко-
торые изредка встречались тут среди густых ле-
сов и непроходимых зарослей.
Громкая слава о Барме шла по всей реке русской
от Нижнего до Казани, а то и далее — по притокам
там и заволжской стороне. И не было среди гос-
под да хозяев барок и паузков волжских, пожалуй,
ни одного такого богача, которого бы не пощупали
разбойники Бармины. В ночной тиши быстро
скользила по водной глади легкая на ходу лодка,
бесшумно причаливали разбойники к борту плы-
вущей баржи, и тут же разбегались они по палубе...
Мгновение — и скручен задремавший сторожевой,
9 Заказ 5954
129
а у выхода из каюты уже застыли вооруженные
разбойники. Атаман строго приказывал растеряв-
шемуся и перепуганному хозяину сдать без со-
противления все самое ценное. Владельцу судна
ничего не оставалось, как раскошелиться и без-
молвно выполнить требование предводителя гроз-
ной шайки.
Но бывало и так, что хозяева судов груженых,
подплывая к страшному для них месту, собирались
вместе, запасались камнями да кольями и пробо-
вали сообща отбиваться от смелых разбойников.
Однако и тут кого-то из них обязательно ждала не-
удача. Барма умел поворачивать дело так, чтобы от-
бить от большого каравана одно судно. А потом ата-
ман и его помощники уводили судно это в сторону
и там без труда расправлялись со своей добычей.
И вот затаили хозяева всех мастей злобу черную
против Бармы и его друзей. Тут, сказывают, вско-
ре и смельчак среди них выискался, вроде бы кто-
то из нижегородских... Молодой да сметливый, за-
теял он покончить с атаманом и его шайкой смелой.
Была у него баржа небольшая, возил он на ней
грузы и свои, и других хозяев. И вот что он приду-
мал: запас камней больших да увесистых, приказал
бурлакам своим уложить их рядком на палубе
вдоль бортов, самим же в трюм спать уходить не
велел, а пристроиться тут же поблизости, бодрст-
вовать и ждать его сигнала.
Как только приготовление было закончено и на-
130
ступила темнота, вывел хозяин тот судно свое на
самый стрежень да и повел его с припасом страш-
ным к тому месту, где разбойнички-то пошаливали.
Плывет это баржонка-то хозяйская по Волге, к опас-
ному месту приближается. Барма с друзьями изда-
лека заприметил это судно, ведь у него где-то на
горе пост наблюдательный был. Ничего не подо-
зревая, поехали разбойники наперерез барже.
Лодка их тихо подплыла к судну, привычным
движением ухватился Барма за смоленый борт...
В этот миг на барже раздался пронзительный
свист, и сразу же, как по команде, в разбойничью
лодку посыпались сверху десятки увесистых кам-
ней. Многие из разбойников были тут же убиты,
другие — сильно ранены. Под тяжестью необычного
груза лодка быстро пошла ко дну.
Так погибли Барма и его отчаянные помощни-
ки. Погибли, а народная молва о них сохранилась
на многие века. Живет она и сейчас, и не только в
памяти людской, но и в названии села, которое яко-
бы появилось недалеко от барминской пещеры и тех
мест, где гуляли атаман и его лихие разбойнички.
9*
ЛЕГЕНДА О РЕКЕ ВЕЛИКОЙ
Есть между Окой и Кудьмой, а вернее сказать—
между городом Богородском и деревней Лазаре**
во, небольшая речка. В длину не будет и пяти
верст, а ширина, пожалуй, сажен двадцать. И зо-
вется речка эта не как-нибудь, а Великой. Да и не-
спроста!
Про то в народе рассказывали такую легенду.
...Издалека, откуда-то с юго-запада, на целые
сотни верст тянулась когда-то к Нижнему Новго-
роду большая река. И называлась она Великой из-
за величины своей. Плавали в ту пору по реке этой
суда разные, и кормила она людей прибрежных
сел и деревень.
В одном месте, близ реки Великой, стояла в ту
пору деревушка неведомо какого имени. А в дере-
132
вушке той жила старая женщина с красавицей
дочкой. Редкой красоты была эта девица: высокая,
статная, с пышными да золотистыми, как пшенич-
ный сноп, волосами и светлыми, подобно чистому
роднику, глазами.
И нередко заглядывались на ту девушку не толь-
ко деревенские парни, но и проезжавшие богатые
господа. Да что там заглядывались,— господа, бы-
вало, останавливали своих рысаков да захаживали
в бедную избу, приносили дорогие подарки. Но
девушка подарков не принимала и всячески отстра-
няла от себя непрошеных гостей.
Не было для нее дороже простого парня Зота,
который подрядился весной работать на судно
и плавал по реке Великой.
Зот тоже крепко любил девушку. Их молодому
счастью не было предела. Надеялись они на ско-
рую свадьбу-женитьбу...
Но одна осенняя ночь разрушила все их мечты.
Густая, непроницаемая мгла висела тогда над Ве-
ликой. В ту ночь Зот оступился, упал за борт
и утонул.
Когда девушка услышала страшную весть о
гибели друга своего сердца, она рухнула на
землю, точно колос, подрезанный острым сер-
пом...
С той поры она стала часто ходить на берег ре-
ки. Раз она вышла из дома темной ночью. Ноги
сами несли девушку к берегу Великой. Она бежала
133
все быстрее и быстрее. Добежав до речки, она упа-
ла на землю и стала биться о каменистый берег
и кричать, зовя своего любимого.
Но тихо, тихо было кругом!
Только Великая глухо вздыхала, едва передви-
гая свои тяжелые воды. И всюду была непрогляд-
ная темь.
Вновь запричитала девушка:
— Зачем ты, милый, оставил меня? Зачем ты
не взял меня туда, куда ушел сам?..
И почудилось девушке, что из мрачных недр
реки послышался глухой, сдавленный голос —
голос ее любимого друга! Ей показалось, что
голос тот звал куда-то туда, в глубокие воды.
И бросилась девушка с крутого берега в темную
бездну реки.
Всколыхнулась Великая, разинула свою свире-
пую пасть и, как зловещее чудовище, проглотила
красавицу. Только круги заходили по черной, как
деготь, воде. Походили и пропали...
А вскоре на берег реки прибежала мать девуш-
ки. Но было уже поздно! Простоволосая и босая,
встала она на самом обрыве, схватилась за голову,
вся затряслась в гневе и прокляла Великую боль-
шим, страшным проклятьем...
С того часа и захирела большая река. Стала она
чахнуть, как безнадежный больной, и скоро пере-
сохла да обмелела.
134
Теперь только ребятишки купаются в ней. И нет
на ней давно ни одного даже ветхого суденышка.
Погубившая молодых людей река Великая сама
погибла, ибо против гнева матери никому не усто-
ять.
КУДЬМА
(ИЗ ЛЕГЕНД МОРДОВСКОГО НАРОДА)
Давно, очень давно, когда Вере-Пазу и Нишке-
Пазу поклонялся народ мордовский, а в урочищах
жили авы и кильды, в одном из селений проживал
Ичал-атя*. Во все концы обширной земли мордов-
ской раскатилась слава о старике Ичале. По всему
среднему Поволжью распространились мордовские
поселения. Поселки мордвы гляделись и в воды
Оки, и в просторы великой Ра**.
В огромных лесах, куда укрылась мордва от
князей московских, велось богатое бортевое пче-
ловодство, и крепкие мордовские меды, настоянные
на пахучей мяте, калуфере и других ароматных тра-
вах, были известны даже при дворах иностранных
135
правителей. Еще пушным промыслом занимался
по лесам народ мордовский...
И везде и всюду, от берегов великих рек и от
берегов малых рек, изливающих свои воды в боль-
шие реки, от глухих лесных озер, где в травяных
зарослях гулко стонала вещая птица бугай, от всех
племен мордовских — эрзи, мокши и терюхан—ве-
ли тропы к избе Ичала-ати. По тропам этим шли
люди к Ичалу, чтобы послушать дивную игру его
на гуслях, сделанных Ичалом из звонких досок сто-
летней лиственницы. Никаких денег и никаких до-
рогих вещей не жалели люди, чтобы приобрести
себе гусли, сработанные великим мордовским ма-
стером Ичалом. Но не любил денег Ичал и не
прельщали его золото и камни-самоцветы. Без вся-
кой платы дарил Ичал гусли тому, кто, играя на
них, заставлял слушателей или плакать, или вдох-
новляться на великий подвиг.
Была еще и другая причина, которая заставляла
людей торить тропы к Ичаловой избе. У старика
была дочка, дочка Кудьма, — красавица, какой не
видывала еще земля мордовская. Целая туча чер-
ных волос окружала матовое лицо девушки, на ко-
тором, как васильки, горели большие голубые гла-
за, а конец заплетенной, в руку толщины, косы
достигал самой земли.
Помимо красоты своей, славилась Кудьма еще
и тем, что никто не мог так петь песни, как дочка
Ичала. Чтобы послушать пение Кудьмы, приез-
136
жали и приходили люди из самых отдаленных се-
лений.
По вечерам часто выходила Кудьма к опушке
леса, где собиралась молодежь для летних гуляний,
одетая в цветной сарафан, с прикрепленным к не-
му пулагаем***. На голове ее гордо высилась «со-
рока» — кокошник, а ноги украшали сафьяновые
сапожки на высоких подборах. И всегда там, где
на гулянье была Кудьма, было особенно людно.
Молодежь окружала девушку, а больше всех и ча-
ще всех смотрел на Кудьму молодой Дамай, отваж-
ный зверолов. Никто не умел затравить хищного
зверя лучше Дамая. Стрела, выпущенная Дамаем
из лука, неизменно разила наповал и юркую лису,
и великана лося, и дикую рысь, что таилась в гу-
ще деревьев, готовая в любой момент ринуться
сверху на голову тому, кто без опаски проходил
около места, где было логовище громадной дикой
кошки.
Никто лучше Дамая не умел подманивать к себе
птицу или подкрасться к ней, и всякий раз Дамай
возвращался домой с охоты обремененный богатой
добычей. Знал Дамай, где водится редкая голубая
белка, добыть которую он уходил в далекие леса
полуночных стран.
Каждая мордовская девушка с радостью отдала
бы себя всю целиком смелому зверолову, и нема-
ло горьких слез пролили красавицы, отвергнутые
Дамаем. Ни одна из них не была люба его сердцу.
137
кроме Кудьмы. Возвратившись с большой охоты
за пушным зверем, раскладывал Дамай шкуры пе-
ред Кудьмой. Блестящие, бесценной красоты меха
соболя, шкурки голубой белки, куниц и ярко-ры-
жих лисиц — все это предлагалось Кудьме.
— Все это твое, Кудьма. А если и этого мало, то
я принесу тебе в десять раз больше... Я дам тебе
столько мехов, что ими можно будет укрыть не
только твой стан, но и всю твою избу и даже лу-
говину перед ней. Вот эту шкуру росомахи я бро-
шу тебе под ноги. Шкура медведя, на которого
я вышел с одним только ножом, будет служить те-
бе вместо половика в сенях твоего дома, а покры-
ваться ты будешь одеялом, сшитым из белок и ото-
роченным мехом речной выдры. Только полюби
меня, Кудьма!
— Я люблю тебя, Дамай! Ни с кем так я не
люблю петь песни, как вдвоем с тобой... И когда
мы поем, я чувствую, как голоса наши сливаются
вместе и уносятся ввысь к небесным звездам. Ни-
чьих рассказов я так не слушаю, как твоих, и, ког-
да ты говоришь о своих схватках с хищным зверем
в лесу, я чувствую, что во всей земле мордовской
не сыщешь зверолова отважнее и искуснее тебя.
Ни одного парня красивее тебя я не видела и знаю,
что не увижу никогда. Я знаю, что никто не может
побороть тебя и каждого своего противника ты
валишь на землю, как слабую девушку. Разве я не
видела своими глазами, как легко ты поборол Ит-
138
мана, сила которого известна до самых больших
вод? Да, я люблю тебя, Дамай, но сейчас не могу
я пойти в твою избу, чтоб поселиться в ней с то-
бой. Настанет время, когда я без всякого зова
приду в твой дом и скажу тебе: «Я твоя, Дамай,
а ты принадлежишь только мне!»
С грустью отходил Дамай от девушки. Не хоте-
лось ему идти на гулянье, где его прихода ждали
и старики, и молодежь: старики, чтобы послушать
рассказы Дамая о его охоте, о его скитаниях по
лесам и урочищам, а молодежь, чтобы вместе со
смелым звероловом попеть песни. Опять уходил
в лес Дамай, забирался в самую глушь его, туда,
где еще не ступала нога человека, и, унылый, меч-
тал там о Кудьме, о том дне, когда придет к нему
девушка и он заключит ее в свои объятия.
Однажды повстречал Дамай в лесу молодого муж-
чину. Ехал тот верхом на статном коне, и сам на-
ездник был так же статен и красив, как и его конь.
Дорогая, из парчи и бархата, одежда его указы-
вала, что не мордвин этот человек и что приехал
он сюда от берегов великой Ра, где жили чужие
мордовскому народу люди. А когда взглянул Да-
май в глаза незнакомца, то увидел в них, что не-
добрый человек повстречался ему в лесу. Играя
шелковыми кистями конского убора, спросил всад-
ник Дамая:
— Чей ты, откуда, охотник? Разве нет для тебя
другого занятия, кроме рысканья по лесам и овра-
139
гам, в особенности сейчас, весной, когда всюду
молодые парни и девушки собираются на веселые
гулянья и когда сердца их бьются так, что колы-
шутся рубахи? Не скажешь ли ты мне, охотник,
где здесь находится селение, в котором проживает
старик Ичал? Сказывают, великий он мастер гус-
ли строить, а еще лучше играть на них... Хочу
купить я у него самые лучшие его гусли... А затем
хочу я заодно посмотреть на дочку... Кудьмой, ка-
жется, зовут ее. Говорят, шибко красива девка
и до сих пор будто бы ни один парень не мог
добиться от нее не только поцелуя, но даже про-
стой улыбки. Никто из мордовских парней не су-
мел найти доступа к сердцу девушки. Или ты не
знаешь, охотник, ни Ичала, ни Кудьмы?
Рассказал Дамай всаднику, как проехать ему
к Ичалу, а сам опять углубился в лес выслежи-
вать звериные тропы. Всем сердцем рвался он до-
мой, но разве не вчера только был у него разговор
с Кудьмой? И разве не вчера она сама сказала
ему, что не пришло еще то время, когда она пой-
дет за ним, за Дамаем, в его избу? А когда на-
станет это время, — не сказала.
Несколько дней пробыл Дамай в лесу, а когда
пришел в свое селение, то молодежь тесной толпой
окружила его, чтобы вперебой передать волную-
щую всех новость о том, что в селение приезжал
богатый гость.
•— Как только приехал он к нам, — расскаэыва-
140
ла Дамаю молодежь, — сейчас же спросил, где
живет Ичал. А когда вышел к нему старик, то гость
вынул из-за пазухи богатый кисет, полный серебра
и золота, и предложил это богатство за Ичаловы
гусли... Но не взял старик предложенных ему де-
нег.
— За деньги души не купишь, всадник! — ска-
зал старик гостю.—В гуслях, сделанных мною, жи-
вет живая душа. Только тот может получить мои
гусли, кто будет петь под их игру, и петь так, что-
бы слушатели забыли все: и горе свое, и болезни,
и сердечные боли. Если ты можешь так петь, то
вот эти гусли будут твоими без всякой платы. А ко-
шель твой спрячь, ибо золото приносит несчастье.
— О, тогда ч вперед скажу тебе, что твои гусли
я увезу с собой! Там, у себя, в большой земле,
я считаюсь лучшим певцом.
Тогда старик взял гусли в руки, сел на камень,
что лежит среди площади, и заиграл. Долго слу-
шал его приезжий. Наконец подстроил свой голос
к Ичаловой музыке и запел. Чистый высокий го-
лос певца сразу заполнил собою всю площадь. При-
езжий пел о себе. Он пел, что он Сабан, которого
люди за его удачи прозвали Шайтаном, потому что
он приносит беду людям.
Не успел еще Сабан кончить песни, как бросил
вдруг играть на гуслях Ичал-атя и, обхватив свою
голову обеими руками, низко наклонился над гус-
лями.
141
— Гусли мои! — вскричал Сабан и потянулся
было за ними, но старик неожиданно поднял их
кверху и что было силы ударил ими о камень. В по-
следний раз вскрикнули струны,, застонали про-
тяжно и страшно, и гусли разлетелись в мелкие
щепки.
— Хорошо ты поешь, всадник, но песни твоей
должны бояться люди. Должны они бояться и те-
бя, ибо недобрый ты человек и вслед за собой
несешь несчастье мирным людям. Уходи ты от
нас!
На эти слова старика дико захохотал Сабан,
захохотал так, что мороз по коже прошел у всех,
бывших на площади.
— Да, я уйду, старик! Но скоро я вернусь об-
ратно! Прощай пока!
И всадник скрылся в лесу.
Спустя некоторое время Сабан опять появился
в селении Ичала. На этот раз приехал он не один.
Целая толпа таких же богато одетых молодых лю-
дей, как и он сам, сопровождала его. Приехал он
к вечеру, когда после дневных работ молодежь схо-
дилась на гулянье, а старики вели мирные беседы
у своих изб. Холодно встретила молодежь Сабана
и его спутников. Не нравился молодежи чужезе-
мец. Разве не по его вине Ичал-атя разбил о ка-
мень свои гусли и с тех пор затворился в своем
доме и никуда не выходит? Разве не из-за чуже-
земца Кудьма бросила петь свои песни?
142
Но Сабан и спутники его привезли с собой так
много угощений и сладких вин, которыми щедро
угощали всех, что мордовские парни и девушки
скоро забыли свою нелюбовь к приезжим и погру-
зились в веселье и пение. Одна только Кудьма не
разделяла общего веселья и держалась особняком.
Сабан везде и всюду следовал за ней и всем и каж-
дому давал понять, что на этот раз он приехал за-
тем, чтобы быть около Кудьмы. Увиваясь около
девушки, нашептывал ей льстивые слова:
— А ведь и правду говорят о тебе, что нет и не
было девушки красивее тебя. Много раз я видел
утренние зори — и ты прекраснее их. Видел я лу-
ну, когда она движется ночью по небу, и лицо твое
нежней этой луны. Видел я дорогие черные шелка,
которые вытканы за далекими морями, и волосы
твои чернее самого черного шелка, а глаза голубее
лазури. Ах, Кудьма! Если бы обрядить тебя в пар-
чу и бархат, то красотой своей ты затмила бы
солнце! Хочешь, девушка, я разукрашу тебя так,
как одеваются одни только царицы?
— Нет, я не хочу этого! И не теряй ты напрас-
но слов, чтобы обольстить меня! Ибо я знаю, что
в сердце твоем лежит черный камень и что та-
кие люди приносят смерть и несчастье другим лю-
дям!
И Кудьма вырвалась из объятий Сабана.
И потом много раз приезжал Сабан в Ичало-
во селение. И всякий раз подстерегал он Кудьму,
143
когда была она одна, и притязания его с каждым
разом становились все настойчивее и настойчи-
вее.
Со страхом убегала Кудьма от своего преследо-
вателя. Она бежала к Дамаю и умоляла его:
— Дамай, я чувствую, что скоро умру. Никакая
сила не может спасти меня!
— Я спасу тебя, Кудьма, так как я люблю тебя!
— Нет, Дамай! Не спасти тебе меня! В глазах
пришельца я вижу свою гибель... Как горят его
глаза, когда он смотрит на меня! О, Дамай, убей
его!
Поникал головой зверолов:
— Не могу нападать на гостя. За это все будут
презирать меня. Но если хочешь, я вызову его на
борьбу и, если выйду победителем, то скажу ему:
«Уходи и больше не приходи к нам!»
Приближались весенние гулянья молодежи. По
лугам и перелескам собирались парни и девушки
для состязания в пении, борьбе, стрельбе из луков
и беганье. На эти гульбища прибыл и Сабан со
своей ватагой. В свите его были уже не только чу-
жеземцы: богатыми дарами и угощениями склонил
Сабан на свою сторону немало и мордовской мо-
лодежи, и сам силач Итман щеголял в расшитом
золотыми позументами кафтане.
Пришел на гулянье и Дамай. Никогда ему так не
хотелось принять участие в состязании борьбы,
как сейчас, ибо знал он, что придется ему биться
144
с Сабаном, и только накануне сказала Дамаю
Кудьма:
— Если победишь ты Сабана, то, как покорная
собака, последую я за тобой, куда ты прикажешь.
Чувствовал и Сабан, что сегодня ему придется
встретиться с Дамаем, так как сознавал, что, кроме
Итмана и Дамая, нет ему подходящих противни-
ков.
И вот уже подошел Сабан к Дамаю.
‘— Знаю я, что ловок ты и силен, охотник, и что
трудно победить тебя. Но я буду бороться с тобой.
Если я одолею тебя, я потребую у тебя только то-
го, чтобы уступил ты мне девушку Кудьму, а если
ты окажешься победителем надо мной, требуй от
меня чего хочешь!
Начал Сабан сперва состязаться с Дамаем
в стрельбе из лука. Искуснейшим стрелком считал
себя Сабан. Приказал он врыть в землю высокий
столб и на вершину его положить яблоко и, отойдя
сто шагов, легко сбил это яблоко стрелой. Гул одо-
брения прошел по рядам зрителей. Притихли сто-
ронники Дамая. Со страхом ждала Кудьма выступ-
ления Дамая. Уверенно вышел из толпы зверолов.
Коротко и решительно подманил к себе Итмана-
силача. Передавая ему яблоко, сказал:
— Бросай его как можно выше!
И когда яблоко взвилось ввысь и сделалось ма-
леньким, как горошина, тогда пустил в него Дамай
стрелу, и, запев, стрела разрезала в небе яблоко
Ю Заказ 5954	1 45
пополам, и обе половины его упали к ногам Сабана.
Бурными криками приветствовала толпа победу
Дамая над противником.
Потом начали они состязаться в бросании тяже-
лого камня. Первым бросил камень Сабан. Со сви-
стом разрезая воздух, камень полетел вдаль. Уле-
тел он далеко, и там, где он упал на землю, образо-
валась яма.
Все замерли, ибо еще не было другого примера,
чтобы кто-либо метнул камень на такое расстояние.
Опять вышел из толпы Дамай и сказал Сабану:
— Крепка у тебя рука, чужеземец, но я попы-
таюсь сделать то же самое!
Закрутил Дамай камень над головой и, резко
повернувшись, пустил его. Еще сильнее засвистел
воздух, и камень упал на двадцать шагов дальше.
— Довольно! Довольно! Дамай вышел победи-
телем!
Но не хотел сдаваться Сабан. Подготовил он
свою ватагу, и те начали требовать продолжения
состязания между Сабаном и Дамаем.
И вот вышли они на единоборство. Плотной сте-
ной стояла вокруг них толпа. С нетерпением жда-
ли начала схватки. Слышно было, как сердца при-
сутствовавших колотятся часто и громко. Неужели
чужеземец победит Дамая?
Соперники вышли на круг. Как только взглянул
Сабан на Дамая, невольно задрожали ноги чуже-
земца и сбежала краска с лица. На выточенное
146
из белой крепкой березы, что растет в высоких
гривах, походило тело Дамая. При каждом движе-
нии упруго ходили мускулы его обнаженных рук
и ног. И были мускулы эти подобны клубку сплет-
шихся между собой больших змей. Грудь Дамая
дышала высоко и ровно, подобно кузнечному меху.
Сразу же почувствовал Сабан, что и здесь не одо-
леть ему зверолова, и решил пуститься на хитрость:
ждал, когда подойдет к нему Дамай, чтобы обхва-
тить его тело, и в этот самый момент хотел быстро
подставить ему ногу и решительным натиском оп-
рокинуть противника, а затем уже торжествовать
свою победу. Но знал все уловки борьбы Дамай.
Недаром же еще не было борца, который кинул бы
Дамая на землю. Да разве не выходил Дамай не-
давно еще победителем Итмана? И не потому ли
задрожали ноги Сабана, что испугался он Дамая,
и не почувствовал ли он вперед своего пораже-
ния?
В два прыжка был Дамай около своего против-
ника, и не успел еще тот привести своего замысла
в исполнение, как уже почувствовал, что железные
тиски сжали его тело, и он беспомощно забился
в крепких объятиях зверолова. Необъятное небо
над головой Сабана начало все более и более су-
живаться и уже не казалось ему голубым и блещу-
щим, а темным и маленьким. Но изо всех сил за-
щищался Сабан: сильно жал Дамая, упирался ему
в горло своей головой, стараясь прервать дыхание
10*
147
у Дамая для того, чтобы воспользоваться моментом
и вырваться из тисков зверолова, но все крепче
и крепче прижимал его к себе Дамай, и уже слы-
шал охотник, как лопались в груди Сабана какие-то
пузырьки, и увидел, что кровавая пена с клокотом
выступает на губах противника. И еще сильнее
сжал его Дамай. И тогда померкло совсем солнце
в глазах Сабана, и не слышал он, как бурно зашу-
мела толпа, в то время как Дамай высоко взметнул
его вверх и через бедро резко грянул о землю...
Грянул так, что застонал луг от этого удара и два
каблука красивых сапог Сабана отлетели в сторону
и упали у ног свиты Сабана.
— Убил его Дамай! Смотрите, не дышит чуже-
земец!
Склонился Дамай над поверженным врагом. Ви-
дит, как тонкая струйка алой крови льется изо рта
и теряется в пышных усах Сабана. Приложил руку
к груди его: колотится сердце лежащего.
Бесчувственного Сабана отнесли в сторону и по-
ложили на траву, чтобы пришел он в себя. В не-
мом молчании расходилась толпа. Тогда бросилась
Кудьма к зверолову и, указывая ему рукой на Са-
бана, сказала:
— Дамай! О, мой Дамай! Теперь не боюсь
я его!
И припала девушка к груди его, а он говорит ей:
— Сегодня, Кудьма, сыграем мы свою свадьбу!
Когда ляжет ночь на землю, выходи, Кудьма, вон
148
туда, на лесную луговину, где растет черемуха и где
по ночам поет соловей.
Вот ночь легла на землю, тихая, ясная, какие бы-
вают только весной, когда томится природа в слад-
ких муках материнства.
Нарядившись в лучшие одежды свои, пошла
Кудьма к Дамаю. Надела она свой лучший пула-
гай, сплошь убранный бахромой, цветистыми лен-
тами, блестящим бисером, позументами и яркими
блестками, которые горят и светятся даже при лу-
не. Голову девушки украшала высокая сорока— го-
ловной убор, который умеют носить только мор-
довские девушки и молодые женщины, В косе
Кудьмы, что стлалась до самой земли, горели ярко
алые ленты, а на ногах красовались ковровые са-
пожки. Ибо на свадьбу свою шла Кудьма.
А вот и Дамай...
И девушка стрелой кинулась к тому, кто стоял
под цветущей черемухой и ожидал ее. И вдруг де-
вушка заломила руки над головой своей, и громкий
крик ее огласил окрестности:
— Дамай! О, где ты, Дамай!
Вместо Дамая к Кудьме приближался Сабан. Не
могла летняя ночь скрыть от девушки блеска его
горящих глаз.
— Я говорил тебе, что не уйдешь ты от меня,
Кудьма! Я говорил тебе, что ты будешь моей! Не
противься же мне сейчас, когда никого нет вокруг
и никто не услышит твоих криков!
149
Тогда кинулась прочь Кудьма от Сабана, и круп-
ные слезы потоком полились из ее глаз. И сей-
час же вслед за девушкой понесся бурный поток,
преграждая дорогу преследующему Кудьму Са-
бану.
Но не хотел он отставать от девушки... Он уже
протягивал вперед руки, чтобы схватить ее, но она
ловко увертывалась от него, и сейчас же поток,
ограждая девушку, устремлялся туда, куда бро-
салась бежать Кудьма.
Бежала она по кустам, обрывая одежды свои
и оставляя клочки на ветвях. И рассыпался би-
сер ее пулагая, и бахрома и ленты устилали землю.
Кидалась она и в долины и оставляла здесь на вы-
сокой траве пряди своих длинных волос.
— Дамай! Дамай! Что же ты не спешишь спа-
сать меня? Разве ты не чуешь, что я изнемогаю?
— Не придет твой Дамай! — злобно отвечал
девушке Сабан и еще бешенее устремлялся за ней.
Так мчались они по лугам и перелескам, по ов-
рагам и урочищам, и поток за Кудьмой превращал-
ся уже в реку. Река затопляла уже низкие берега,
на которых пышно расцветали белые лилии и жел-
тые кувшинки. Река устремлялась за девушкой,
которая мчалась уже к берегу великой многовод-
ной Ра, воды которой засинели на востоке.
И чуть ли не по пятам продолжал преследовать
ее Сабан, отставая только тогда, когда на поворо-
тах река преграждала ему путь.
150
Ослабевать стала девушка. Все медленнее
и медленнее бежала она, и все полноводнее и тише
текла за ней река по низинам.
Еще раз бросился преследовать Кудьму Сабан
и уже совсем был готов схватить ее, как Кудьма
выбежала на крутой берег Ра и с размаху броси-
лась в воды могучей реки.
Запенилась Ра, заходила круговоротом вода, как
вокруг могилы девушки, и, застилая ее песком
и илом, закружилась в крутых берегах.

ВЕТЛУГА
Когда-то давным-давно, в стародавние времена,
на берегу тихой лесной реки, около нынешнего го-
рода Ветлуги, стояло большое селение. В ту дале-
кую пору проживали в нем вместе и русские и та-
тары, а правил селением татарский князь.
В одном из домов, что стоял на самом краю ули-
цы, жили отец с дочерью. Дочь звали милым име-
нем — Луга. И не было ее краше и добрее среди
русских девушек ни в этом селении, ни в соседних.
151
Вот раз шла Луга с ведрами на реку и повстре-
чала татарского князя. Тот приметил девушку,
остановился, посмотрел на нее взглядом коршуна,
а она, то ли от хорошего настроения, то ли от доб-
роты своего сердца молодого, возьми да и улыб-
нись князю. И понравилась, приглянулась девушка
татарскому князю, да так, что захотел он взять ее
себе в жены.
Но Луга давно уже любила русского парня, и,
когда князь тот татарский прислал сватов, отец не
задумываясь отказал им: знал старик о любви Лу-
ги и был совсем не против того, чтобы зятем его
стал тот молодой парень, который умел хорошо ра-
ботать в поле и в лесу да и весело играть на рожке.
Тем временем весть об отказе Луги дошла до
князя. Сузил он свои маленькие глазки в щелочки,
глянул свирепо на сватов и прошипел змеей:
— Отказала, говорите?.. Но я не откажусь от
задуманного... Быть Луге моей!..
И то сказать, година в ту пору не та была, чтобы
возражать наместнику грозного татарского хана.
Как ни сопротивлялась девушка, князь от своей
затеи не отстал. И вот уже назначил наместник
ханский день свадьбы своей. В строго указанное
время в княжеский дом были согнаны лучшие му-
зыканты того селения, а среди них и суженый Лу-
ги. Грустные думы одолевали его буйную голову...
Никогда не видели парня таким печальным, каким
он был тогда!
152
Не легче было и его любимой: проплакав всю
долгую ночь напролет, Луга сидела теперь рядом с
князем как подстреленная горлинка и о чем-то
упорно думала.
Между тем свадебное пиршество шло своим че-
редом: музыканты играли что-то веселое, гости
громко разговаривали, пели, плясали... Князь не
сводил глаз с невесты. Он то принимался угощать
Лугу, то показывал ей вещицы дорогие, подарочки
свадебные. Но девушку ничто не интересовало,
она все молчала и молчала...
Князь нагнулся к уху девушки и тихо, заиски-
вающе спросил:
— Что ты хочешь, дорогая?
— Покататься на лодке, — ответила девушка
и добавила: — С музыкой...
— Твое желание будет исполнено! — расплы-
ваясь в улыбке, заверил ханский наместник.
Не прошло и получаса, как молодые, вместе
с гостями и музыкантами, сели в лодку и отчалили
от берега. Плавно покачиваясь, лодка медленно
поплыла по реке, направляясь к высокому обрыви-
стому берегу, на котором возвышались зеленые
развесистые ветлы. Их тонкие длинные ветви низ-
ко свешивались к воде, которая на глубоком месте
бурлила как кипящий котел.
И здесь, на воде, Лугу как будто подменили: она
была необыкновенно весела, шутила с князем и го-
стями, показывала, куда надо плыть.
153
Когда лодка доплыла до самого глубокого места,
Луга быстро поднялась и, как легкая лань, метну-
лась в сторону, где сидел ее любимый парень. От-
бросив рожок, тот ринулся к ней, и они на мгнове-
ние застыли в крепком объятии, а потом, как сгово-
рившись, разом кинулись в бурливший омут. И тот-
час же темные воды лесной реки навеки укрыли их
от взоров ненавистного князя и его притихших го-
стей.
...Спокойным сном спит в мягкой речной колы-
бели под старыми ветлами красавица Луга. Тихо
кругом и безмятежно, лазурной, блестящей как
зеркало гладью покрыты речные просторы.
Даже глубокие омуты перестают в то время ки-
петь, и лишь только небольшие воронки, напоми-
нающие собой точеные в Семенове затейливые чаш-
ки, указывают едущему по реке опасные места.
Но вот вдруг вспомнится девушке злой татар-
ский наместник. Вспомнит она—и испуганно вздрог-
нет. И тут застучит, затрепещет ее молодое сердце,
заклокочет, забурлит ее горячая кровь. Взмахнет
она давно застывшими руками и выплеснет из бур-
ных омутов да тихих соминых ям на всю ширь не-
обозримых лугов заречных неуемные воды свои.
Разольется, разметается, как богатырь, по земле
русской молчавшая в зимней спячке река. Затопит
она вековые ветлы, и зашумят, заплещутся, как на
синем море, буйные волны ее...
154
Однако ласки любимого парня, что покоится ря-
дом, его крепкие и страстные объятия успокоят
красавицу Лугу, вернут ее в прежнее состояние.
И укротится, затихнет тогда расплескавшая свои
воды река. Не спеша войдет она в свои берега
и станет такой доброй да милой. И обсохнут, за-
зеленеют тогда вековые ветлы, выбросят они свои
молодые ветви к самой воде, будто желая поскорее
увидеть красавицу Лугу, имя которой навеки сохра-
нилось в названии реки.
СТЕРЛЯЖИЙ ЦАРЬ
В народе говорят, что стерляжий царь живет
в реке Суре. В стародавнюю пору поселился он
в этой реке и уходить никуда не желает.
Устоище стерляжьего царя находится в глубокой
яме на самом дне Суры.
Убрано оно дорогими самоцветными камнями да
жемчугом.
Там же и жена его живет — водяная русалка.
В ясные лунные ночи выходит она на песчаный
155

берег, садится на камень и золотым гребнем свои
зеленые, как тина, волосы расчесывает.
С ней и сударь-то — стерляжий царь — выплы-
вает.
Он и тут, знай свое, ершится, хвостом по во-
де похлопывает да о белу ногу ее трется.
А если кто из рыбаков увидит эту ночную кар-
тину, то хоть совсем лов бросай: ни одной стреляд-
ки ему уж больше не попадется, ша!
РЕЧКА ИЛИНДИК
Во времена татаро-монгольского нашествия враги
земли русской не миновали и села Давыдова. Здесь,
говорят, бесчинствовали головорезы хана Илинди-
ка. Когда невдалеке» от селения, вздымая облако
пыли, показался отряд хана, жители попрятались
в погреба. Выехав на середину улицы, Илиндик
приказал собрать весь народ у колокольни. Тата-
ры пошли по дворам искать людей. Они шарили
повсюду и нашли народ в погребах. Но там оказа-
лись только старики и дети, потому что взрослое
157
население, узнав о подходе вражьей силы, уш-
ло в леса.
И вот согнали на площадь стариков и старух.
Хан подъехал к толпе и, не слезая с коня, громко
сказал:
— Я не буду никого убивать и жечь вашу де-
ревню... Передайте всем, чтобы вернулись домой...
Ханский отряд поскакал за околицу и остановил-
ся лишь на берегу лесной реки, которая протекала
недалеко от села. Поставив там свои юрты, татары
задержались у реки и не показывались в селе пять
дней.
Тем временем люди, что прятались в лесу, стали
возвращаться по домам. Пора была тогда страд-
ная: надо хлеб убирать. Когда все вернулись, в село
внезапно нагрянул ханский отряд и полонил мо-
лодых девушек, которые должны были идти в же-
ны хану Илиндику.
Завыли, запричитали тут бабы. Да что подела-
ешь, как горю поможешь? Мужиков, которые про-
бовали заступиться за несчастных девушек, татары
нещадно убивали. И все кончилось тем, что татары
подчистую ограбили жителей селения: забрали
хлеб и мелкую скотину, увели со дворов лошадей
и коров, угнали пленных девушек.
И вот вечером народ сельский собрался у той же
колокольни и стал держать совет, как освободить
пленниц. Долго толковали и спорили мужики, да
все без пользы.
158
Но тут вышел вперед молодой плотник по име-
ни Гаврила. Вышел и говорит:
— Мужики, если мы, как здесь советовали, все
нападем на хана, то он всех нас и перебьет и оста-
нутся в селе одни вдовы да сироты. Уж лучше мне
пострадать. Плакать будет некому: родителей у ме-
ня нет, а невесту татары угнали... Пойду-ка я один,
может, что и сделаю доброе.
Хоть и жаль было парня, но согласились люди,
отпустили. И отправился Гаврила в трудный путь,
на верную погибель. Дошел он до вражьей стоянки.
Видит: посреди стана — юрта ханская, а у входа—
стража.
Дождался Гаврила ночи и тихо подкрался к юр-
те. Убил он часовых, а потом зарезал хана...
Выбрался Гаврила из ханской юрты и побежал
вдоль вражьих шатров, крича что есть мочи:
— Татары, всем вам сейчас конец будет!..
Услышали враги крик, проснулись, кинулись
к юрте хана и увидели, что он убит. И тогда броси-
лись они вдогонку за Гаврилой. Но тот мчался
быстро. Долго бежал парень и вот слышит, что та-
тары догоняют его. А сил уж нет. Тут и прокричал
Гаврила:
— Мать сыра земля, помоги!
И вот тогда, говорят, земля разверзлась под та-
тарами, и все они упали в бездонную яму. А яма
та сразу же запылала огнем красным, а потом ее
вдруг залило водой. И получился на том месте яр
159
высокий. Гаврила видел все это, обрадовался не-
сказанно и решил немедля вернуться в татарский
стан. Там он отыскал пленных девушек и выпустил
их на свободу.
А тело хана Илиндика Гаврила бросил с яра
в речку. С тех пор ту реку и стали звать Илиндик.
Ну а яр, который появился на месте гибели татар-
ского отряда, с тех далеких времен именуется Крас-
ным яром.
САВВИН БОР
Недалеко от города Ветлуги есть деревня Хо-
хониха. В давние времена ей владел помещик Яб-
лочков. Старостой в деревне был Савва. Он не то
что другие старосты и бурмистры, никогда не оби-
жал крестьян, а все больше заступался за них. Вот
раз в Хохониху приехал на тройке белых лошадей
сам Яблочков. Вызвал он к себе старосту и гово-
рит:
— Сегодня вечером я приеду с друзьями. Собе-
ри с жителей денег и устрой нам праздник...
160
Вечером Яблочков приезжает в Хохониху и идет
К Савве. Но Савва собрал мало денег, и праздник
не состоялся. Рассвирепел тут боярин и приказал
своим слугам высечь Савву. И здесь же на его ме-
сто назначил другого.
. На следующий день Яблочков снова приезжает
в Хохониху с друзьями. Новый староста был ус-
лужлив и выжал из крестьян все, но устроил по
случаю их приезда праздник. Изрядно выпив, по-
мещики потребовали, чтобы староста привел им для
потехи молодых крестьянских девушек. Жители,
узнав об этом, взбунтовались. Бунт возглавил Сав-
ва. Господа начали стрелять в крестьян, те ответи-
ли им. Завязалась перестрелка. В этой перестрелке
Савва ранил Яблочкова и с небольшой группой
людей ушел в лес к Соловецкому озеру.
Прощаясь с Саввой, мать надела ему на палец
кольцо и сказала: «Сынок, носи это кольцо и ни-
когда не снимай с пальца. Оно будет хранить тебя
от вражьей пули, от смерти. Кольцо-то волшебное.
Досталось оно мне от бабушки». Савва поблагода-
рил мать и ушел.
И стал Савва разбойником. Отряд его жил в ле-
су, грабил обозы, купцов, нападал на помещичьи
усадьбы. Часто им приходилось вступать в крова-
вые схватки, а иногда и терять своих товарищей.
А Савва всегда дрался бесстрашно, первым шел
в бой. Один раз, выйдя к реке Ветлуге, отряд Сав-
вы увидел баржу и решил напасть на чее. Перебив
11 Заказ 5954
161
охрану, они захватили баржу, на которой было
много богатств. В каюте воины Саввы обнаружили
красивую молодую девушку. Оказалось, что ее
увезли от отца с матерью злые люди, чтобы про-
дать богатому князю. Увидев девушку, Савва влю-
бился в нее, да и сам он приглянулся девушке. Сло-
вом, любовь была взаимной, и атаман решил взять
ее в жены. Они сыграли пышную свадьбу, на кото-
рой гулял не только весь отряд, но и жители со-
седних деревень. Богатство, захваченное на барже,
разбойники поделили между крестьянами. Но
часть золота Савва закопал в гриве.
На следующий день после свадьбы девушка по-
просила посмотреть у Саввы кольцо. Он снял его
и дал девушке, а сам пошел с разбойниками на
большую дорогу. Разбойники не видели, что к ним
движется большое войско, которое правительство
послало разыскивать пропавшее с баржи богатство.
Когда солдаты подъехали близко, отряд Саввы
вынужден был вступить в бой, и они стали отхо-
дить. Но скоро Савва и его друзья были окружены.
Тут Савва вспомнил, что кольцо осталось у моло-
дой жены. Когда они отступили к своим землян-
кам, то хорошо поняли, что отступать больше неку-
да. Солдаты заходили к ним с тыла.
Отряд Саввы сражался храбро, но силы были
не равны, и вскоре все друзья Саввы были убиты.
Савва забежал в землянку к жене. Из его землян-
ки вел потайной ход к гриве. Савва с женой вышли
162
этим ходом на гриву, но и здесь уже были солдаты.
Тогда Савва снял у жены с пальца кольцо, надел
на свой палец, обнял жену и говорит: «Выручай
нас, кольцо!»
И вдруг между ними и солдатами помчался бы-
стрый поток, а перед Саввой и его женой оказа-
лись ступеньки, ведущие прямо под воду. По ним
оба спустились вниз, и река сомкнула над ними
свой воды. Солдаты, увидев это, в страхе разбе-
жались.
С той поры лес, что стоит недалеко от деревни
Ченебечихи, именуют Саввиным бором, есть там
и Саввина грива — это место, где он якобы зарыл
клад, взятый с баржи.
Через Саввин бор протекает Саввина речка, ко-
торая, по преданию, скрыла Савву с женой от вра-
гов.
11*
КАК ЖИЛИ ЗАВОДЧИКИ БАТАШОВЫ
Выксунские старожилы рассказывали мне много
лет тому назад, что хозяева металлургических за-
водов жили тут роскошно. Хотя заведения их были
и далеко от столицы — в самом центре дремучих
муромских лесов, они жили здесь ничуть не хуже
богачей и петербургских, и московских.
Трехэтажный господский дом стоял в стороне от
закопченных и душных заводских цехов-построек.
Дом этот был обращен передней своей стороной
на площадь, а задняя выходила в огромный парк,
перерезанный широкой аллеей, ведущей к зданию
театра. Парк имел много дорожек, которые соеди-
няли собой площадки с беседками и фонтанами.
По обеим сторонам парка располагались пруды,
в которых плавали лебеди.
164
Были при господском доме фруктовые сады
и оранжереи, в одной-то цветы выращивались, а в
других южные плодовые деревья и виноград. Не-
далеко от театра размещался небольшой зверинец,
в котором, говорят, жили дикие козы, олени и еще
какие-то животные.
Но этого всего хозяевам было мало. Для отдыха
и для своих развлечений верстах в трех от дома, за
верхним прудом, в замечательной лесной стороне
были устроены разные сооружения. Тут были
и качели, и навесы от солнца, и беседки. В стороне
от рощи были выстроены кухня, фермы, имелся
огород, где росли необходимые для летнего стола
овощи.
Ясно, что на все такие забавы никаких денег не
хватит.
Вот, говорят, и пустился этот самый Баташов на
чеканку фальшивой монеты. И делал он те самые
фальшивые деньги в подземелье своего господского
дома.
Царице об этом кто-то донес, и она послала сво-
их людей проверить, так ли донесли. Когда про-
веряющие приехали в Выксу, Баташов загнал сво-
их фальшивомонетчиков в подземный ход, что
якобы под главной аллеей парка находился, а вход
в это подземелье приказал заложить камнями и на-
глухо замуровать.
Рабочие эти там и погибли.
165
ПРО ВАСИЛИЯ РОЩИНА
Старичок выксунский рассказывал мне, что был
в екатерининские времена на баташовских заводах
рабочий один. Родом он откуда-то с приокской сто-
роны, а звали его Василием Рощиным.
И вот этот Рощин терпел-терпел хозяйские не-
справедливости да и махнул с дружком-приятелем
в лес. А леса-то у нас недаром Муромскими назы-
ваются!..
В лесу они разыскали шайку разбойников и ста-
ли вместе с ними действовать. Прошло какое-то
время, и разбойники решили старого своего ата-
мана сместить, а вместо него поставить Василия
Рощина. Уж больно он им по мысли был! Нрави-
лись шайке не только сила его богатырская, но
и ум, находчивость, а главное — справедливость во
всем. Встретит он, бывало, повозку или обоз на
большой дороге и сразу же смекнет, как посту-
пить с каждым: богатого купца или помещика велит
своим ребятам обыскать и забрать у него все на-
личные денежки да и товары тоже прихватить при-
кажет. Ну а если бедный человек повстречается,
то его и сам пальцем не тронет, и разбойникам не
166
разрешит. Частенько рощинская шайка слыхивала
от своего атамана приказы: раздать крестьянам то,
что у бар отнято, потому что, мол, господа богат-
ства не своим горбом наживали. Так делал Рощин
и при встрече на дороге с купеческими обозами,
и при задержке груженых барж на Оке. Они,
слышь, из лесов-то кое-когда на реку выходили
и хозяйские суда останавливали да как следует
«проверяли».
Но больше всего Рощин и его товарищи действо-
вали в лесу. И вот, говорили, один раз с ним какой
случай произошел. Вышел он как-то под вечер из
укрытия своего на дорогу и видит: по обочине ста-
рушка трусит. Рощин ей навстречу да и спраши-
вает:
— Что ты, бабушка, так спешишь?
А та отвечает:
— Рощина боюсь...
— Ну а знаешь ли, какой он из себя?..
— Откуда же мне знать...
— Так вот смотри: я Василий Рощин и есть...
Только помни, бабушка, мы простых людей не
трогаем. И нашего брата тебе бояться нечего...
Потом вынул он из кармана золотой и сказал:
— Вот тебе на память о Рощине, пригодится,
чай, в хозяйстве...
Старуха взяла деньги да домой, а после до са-
мой своей смерти о встрече с атаманом рассказы-
вала.
167
ЖЕСТОКИЙ КРЕПОСТНИК
Во времена крепостного права владельцем села
Виткулова теперешнего Сосновского района был
некий князь Гагарин, который, по отзывам знав-
ших его помещиков, считался милым, тихим и крот-
ким человеком.
Он управлял своим имением, как говорится,
сообразно правилам, присущим благородным дво-
рянам.
А в народе про хозяина ходили совсем другие
предания.
Оказывается, этот «кроткий» и «милый» человек
заставлял своих крестьян работать даже в празд-
ники, истязал их и разорял. Старики рассказыва-
ли, что в одном из своих имений он устроил гарем
из крестьянских девушек, которых нещадно бил
и мучил.
В этом же имении у него была отличная псовая
охота. И вот как-то раз одна из его любимых со-
бак ощенилась и сдохла. И тогда, чтобы спасти
щенят, Гагарин приказал своей крестьянке Андре-
евой, только что родившей ребенка, вскармливать
своим молоком щенят.
168
Муж Андреевой, Михаил, не мог стерпеть над-
ругательства и умертвил злосчастных щенят. Ког-
да же хозяин узнал об этом, то рассвирепел и не-
медленно приказал предать Михаила страшной
казни. А придумал он вот что. Был жестокий мо-
роз. Михаила вывели на улицу, привязали к стол-
бу и стали поливать водой. На него лили воду до
тех пор, пока он не превратился в ледяную статую.
Долго еще стояла эта статуя в деревне, внушая
ужас тем, кто проходил мимо.

ХОЗЯИН КУКИН
Многие раньше знали в Богородске хозяина ко-
жевенного завода Кукина. Так вот, он нанимал
к себе рабочих поздней осенью или зимой, да тех,
которые подешевле. А такими в ту пору были де-
ревенские бедняки, которых нужда и голод гнали
в Богородск на заработки.
Наберет Кукин таких рабочих, а жить-то им
негде. И тогда он «милость» свою хозяйскую про-
являет, разрешает им ночевать там, где они рабо-
169
тают, — в вонючей кожевне. А вместо постели дает
несколько пыльных рогож. Рабочие за день нама-
ются, устанут до смерти и уснут как убитые. Ну
а Кукин, чтобы они не проспали да пораньше вста-
ли на работу, возьмет и откроет в кожевне дверь
настежь. Какой уж тут сон, если на дворе зимняя
стужа!
Часто, бывало, пошлет он зимой рабочих на ко-
лодец воду качать, а двери на завод запрет и не
открывает до тех пор, пока все чаны не заполнят.
Хозяин знает, что в худой одежонке да сырых са-
погах на морозе никто не станет и поневоле будет
торопиться кончить дела. А Кукину только этого
и надо.
Рабочие трудились у него без воскресных дней
и праздников. В праздники чем свет придет на за-
вод и с порога кричит:
— Что вы, сукины дети, бездельничаете?.. Ану,
вставайте да навешивайте в сушилку кож!..
Ну а рабочие ему:
— Федор Алексеевич, ведь сегодня воскре-
сенье...
Тут он, бывало, как гаркнет:
— Вы что, сукины дети, говорить захотели, да?..
Сейчас же выгоню!
Те, конечно, встают и молча принимаются за ра-
боту.
Часов на заводе не было, и рабочие узнавали
время по колокольному звону.
170
Кукин и из этого извлекал пользу — звонарь без
его разрешения не мог звонить к вечерне, а разре-
шение хозяин давал только тогда, когда рабочие
кончат всю заданную норму на день. А делалось
это потому, что Кукин был не только хозяином за-
вода, но и церковным старостой.
ПАРАША
Как рассказывают старые люди, на том месте,
где Балахна сейчас стоит, в давние времена боль-
шая торговая дорога проходила.
Места эти далеко по Руси красотой славились.
И вот разнеслась весть, что, как только солнце за
лесом спрячется, выходит на дорогу девушка. Всю
ночь веселит она купцов плясками дивными. Аут-
ром ни плясуньи, ни товаров. Пусты купеческие
упряжки.
Как и куда исчезла красавица — никому неве-
домо.
Осенят себя крестом и мчат без оглядки от того
места люди. Но только не поубавилось народу
171
на дороге. Велико было желание взглянуть на
лесную деву, а кому — просто молву проверить.
Проживал в Нижнем купец один, Григорием его
величали. Понаслышав рассказов о красавице, ре-
шил сам все проверить. Снарядил он обоз, мужич-
ков, что поплечистее, выбрал и отправился в путь.
Вот путники к лесу заветному добрались, поляну
поудобней нашли, ковры расстелили, а там и ко-
стер развели, ночь переждать приготовились. Пи-
руют молодцы, а сами незаметно по сторонам по-
сматривают. Кто со страхом, а у кого и надежда
в глазах светится.
Близится день к концу. О чем-то зашептались
листья берез с вечерним ветерком, пахнуло из глу-
бины леса прохладой, прелым листом, запахом
хвои.
Видит вдруг Григорий: стоит у дерева девушка,
прислонилась к стволу и на купцов смотрит, улы-
бается. Заметили ее и остальные. А она, сложив
руки на груди, уж к костру приближается. Гляну-
ли на нее путники и замолкли — красой любу-
ются.
Черная коса ее пряталась в складках красного
сарафана. На высокий лоб упал черный как смоль
завиток волос. Большие темные глаза как звезды
блестели на бледном лице. Все в ней было какое-то
особенное, вольное и по-своему прекрасное.
Встряхнула она плечами и плавно пошла по кру-
гу. Пробежал ветерок по верхушкам деревьев, за-
172
беспокоилось пламя костра, вскрикнула в глубине
леса встревоженная птица. Параша, так называли
плясунью, начала свой танец... Озаренная светом
огня, она кружилась, змеей извивалось ее гибкое
тело, мелькали тонкие руки, и вдруг, широко рас-
кинув их в стороны, стремительно приближалась
к купцам, быстро притопывая каблучками. И, ка-
залось, задень она собравшихся вокруг нее хоть
краем своего платья — вспыхнут они огромным ко-
стром.
Долгим, очень долгим был этот танец. А когда
небо стало светлеть, из глубины леса раздался
свист. На мгновенье девушка замерла, а потом
опять закружилась.
Исчезла она незаметно, словно растаяла среди
темных стволов. Догорал костер. Из леса потянуло
утренней сыростью.
Как и следовало ожидать, утром люди не нашли
ни красавицы, ни добра.
С той поры прошло немного времени. И вот, пе-
реодевшись в простой сермяжный кафтанишко да
обув старые лаптишки, Григорий пристал к одному
из богатых обозов, что направлялся в Нижний.
Теперь он твердо решил выведать тайну плясуньи-
красавицы.
На знакомой ему поляне все повторилось, как
и прежде. И когда Параша незаметно скрылась за
молчаливыми березами, Григорий, прячась за де-
ревьями, тихо пошел вслед за нею.
173
Долго петляла девушка по лесным тропинкам.
Наконец она выбралась к небольшой деревушке.
Здесь она остановилась, вытерла шалью лицо, сня-
ла с ног своих узорные парчовые сапожки и быстро
пошла к деревне.
Григорий прилег на траву, решил переждать не-
много, а там и в гости пожаловать.
По всему было видно, что крестьяне в деревне
жили не бедно. Добротные избы, резные налич-
ники, белые гладкие куры степенно прохаживались
вдоль изгороди. На крыльце одной избы сидела
бабка. Маленькая, сухонькая, пережившая все от-
веденные для нее годы, она дремала, грея на солнце
свои старые кости. Григорий подошел и, назвав-
шись странником, попросил попить, а потом и на
постой остановился.
Больше недели жил Григорий в деревне. Его
приметили, а там и привыкли, за своего считать
стали. А скоро пригласили и на «ночное веселье».
Пошел он, а когда вернулся —долю свою старой
Агафье отдал. Подобрее да поласковее стала ста-
руха.
И тогда решил он про Парашу разузнать. Знает
ведь что-то хитрая Агафья! Заулыбались морщин-
ки на ее лице, понимающе взглянула на Григория
и беззубым своим ртом прошамкала, что нет, не
припомнит что-то такой.
— Слаба умом уж. Поди, сколько девушек в де-
ревне, куда всех знать-то...
174
И попросила старая сходить после обеда на лу-
га, принести сенца свеженького ей на печь. И мор-
щинки опять зашевелились на лице старушки.
— Что же, схожу, — обещал он.
...Выйдя из леса на луговую тропку, Григорий
зажмурился от яркого солнца. А открыл глаза —
отшатнулся: перед ним стояла Параша. Простово-
лосая, с розовой лентой в косе, в светлом сит-
цевом платье, такая тоненькая и нежная, она
смеялась, прижимая к груди белые ромашки.
А Григорий ни слова вымолвить не мог, ни с места
сдвинуться не решался: таким неожиданным было
это видение...
Близилось к концу лето. Полюбил купец девуш-
ку. Молил уйти с ним в город, чуял сердцем, что
не доведут до добра ее пляски...
Догадывалась обо всем, видно, Агафья. И вот,
подсев как-то к Григорию, старушка стала расска-
зывать:
— Жил в одной деревне барин. Поставлял он
к царскому двору ловчих птиц. Что у самого царя
власти у него было. И служил ему главный ловчий,
Егором звали... Красив, ладен собой был.
Свез как-то барин птиц во дворец, а вернулся
злющим, в гневе был страшен. Сказывали, не уго-
дил чем-то царю. Ну и давай ловчего тиранить. Все
ему не так да не этак. Пришел он один раз к избе
Егора, зима в ту пору стояла лютая, и велел ему
всем семейством на мороз выходить. Те — в ноги
175
ему, дети малые плачут, жена Егорова-то руки ло-
мает, молит барина детишек пожалеть... Да... Ни-
кого не пожалел, супостат. Из всей семьи живой од-
на Параська и осталась. Выходили добрые люди...
Пряталась от глаз людских она долго. Дика, сущий
волчонок была. Да и барин, видно, побаивался
что-то ее. И не зря. Года через два запылала бар-
ская усадьба. Никто из огня живым не вышел. За
все заплатил злодей сполна.
Ушли люди из той деревни, далеко ушли. Иска-
ли их долго. Но не выдал лес тайны...
Ну а Параша плясать выучилась. И пляшет так,
что ветру завидно становится... Так-то, соколик...
Только вот разохотились мужички-то наши что-то...
Беды бы не было...
Умолкла старушка. Ее коричневое, с впалыми
щеками лицо напоминало кору старого дерева. Сле-
зились почти слепые глаза. Тихо проковыляла она
к печке, с трудом взобралась и скрылась за зана-
веской.
...Осенью ушел Григорий в город. Взял слово
у Параши, что скоро вернется и она уйдет с ним из
лесу. Но не пришлось им больше свидеться.
Как и предсказывала старая Агафья, выслежи-
вать стали мужичков-разбойничков. Сам царь ве-
лел поймать плясунью и во дворец живой доста-
вить.
Вот и выследили один раз Парашу. Схватили,
скрутили ее веревками и объявили, что уготовле-
176
ны для нее особые, страшные муки. Но и из лесу
не успели солдаты выбраться, как напали на них
мужики, отбить хотели девушку. Да неравными
были силы. И тогда один, умирая, подполз к Па-
раше и вонзил нож ей прямо в сердце. Спас от
мук и позора. Здесь же, в лесу, ее и закопали.
И от тех времен лес этот так ее именем и зо-
вется.
Вскоре повернула Волга свое течение и затопила
дорогу. Высоко подмыла она берега Парашиного
леса. А течение в этих местах такое быстрое и стре-
мительное, какими были когда-то пляски лесной
красавицы.
ТЕПЛЫЕ ОСТРОВА
На Волге, напротив села Безводного, есть три
больших острова.
В народе они издавна Теплыми островами на-
зываются.
Старожилы безвддненские еще до революции
рассказывали, что, заросшие ивняком да дубами,
12 Заказ 5954
177
они в былое время служили доброй защитой для
людей, плывших рекой на плотах или баржах. Под-
валив в непогоду или сильный ветер к островам,
волгари могли тут спокойно переждать бурю, а при
желании — набрать валежника, запалить костер,
погреться да и похлебки или каши сварить. Сидят
они тут, как в натопленной избе, горячий, как
из печки, ужин едят и про теплый дом вспоми-
нают... Отсюда, видно, и пошло такое название ост-
ровов.
В Безводном давно живет молва о том, что укры-
вали Теплые острова не только безвестных волга-
рей-бурлаков, но и самого Степана Тимофеевича
Разина с его удалыми казаками. Говорят, что осо-
бенно почитали разницы Нижний остров. У него
больше всего на ночлег останавливались. Прича-
лят, бывало, свои челны расписные за крайние
деревья, а сами — на берег поразмяться да кусты-
дровишки пособирать. Натаскают дров и ну кашу
варить...
А люди безводненские как увидят с горы своей
высокой, что челны с вольными казаками приплы-
ли, к ним вместе с ребятишками наперегонки бе-
гут.
Наварят разницы каши, ребят и мужиков дере-
венских накормят, сами наедятся. Ну а потом уж
обязательно поговорят с крестьянами об их житье-
бытье и, глядишь, одного-другого безводненца
в свой отряд завлекут.
178
РАЗНИЦЫ В МАКАРЬЕВЕ
В молодые годы мне несколько раз приходилось
слышать этот рассказ от своей бабушки, да и от
других наших стариков. Они говорили, что исстари
идет молва про то, как Степан Разин со своими
удалыми друзьями-товарищами был в этих макарь-
евских местах.
Рассказывают, что приплыли они с низовьев
Волги на больших челнах. Издали увидев стены
и башни монастыря, разницы побоялись засады
и не решились сразу подъезжать к селу, а остано-
вились ниже Макарьева, верстах, пожалуй, в двух
или трех.
Не успели еще челны к берегу причалить, как
в народе слух прошел: разницы приплыли грабить
Макарьевский монастырь. Видно, уж так тогда
было: они на ладьях по реке ехали, а молва про
них по берегу шла да и вперед забегала.
Прослышав о Разине, игумен Макарьевского
монастыря—был тут, сказывают, игуменом-то ста-
рик хитрый и дотошный — поскорее припрятал ла-
рец с ценностями в потайное место, зарыл, что ли,
где, и пошел лично разузнать, зачем прибыли ра-
12*
179
зинцы. Переоделся он в крестьянскую одежду да
стоптанные лаптишки, взял в кладовой лукошко
и направился лесом в ту сторону, где атаманские
суда стояли.
Идет он не спеша лесом, для вида грибы собира-
ет, а сам все в правую сторону, где, значит, река
находится, посматривает. И вот увидел игумен ра-
зинцев: они как раз ему навстречу шли. Перетру-
сил тут старик — шутка ли: повстречался с целой
шайкой разбойников! Испугался, но виду не пода-
ет, идет себе да по сторонам смотрит, ищет, не
притаился ли где грибок...
Когда поравнялся с молодцами, шапку снял,
раскланялся, а они окружили его и расспрашивать:
— Ты откуда, дедушка?
— Макарьевский... — отвечает.
— Что тут за народ проживает?
— Да народ у нас хороший... — молвит он.
— А монастырь-то богатый?
— Какое там богатство, земли-то вон, видите,—
один песок, — и он указал на белеющий косогор.
— А не знаешь ли, дедок, в монастыре-то нет ли
солдат?
— Не бывали, — отвечает игумен, — а вот бегля-
ков от хозяев да с царской службы солдат можете
найти. Эти обитают... Да что вы меня все про мо-
настырь да монахов пытаете?
— Потому что туда идем и нам знать надобно,
какое там сопротивление может быть, — ответил
180
за всех атаман. — Как, по-твоему, дедушка, оружие
у монахов есть?
— Какое оружие? У монахов одно оружие —
крестное знамение...
— Мы знаем какое...
— Поверьте мне, старику: никакого сражения
у вас там не будет... Да я вас сам в монастырь зад-
ними воротами провожу!
— Смотри, дедка, не обмани, не то не сносить
тебе головы!
— Знаю, знаю...
Разницы пошли за игуменом, и он напрямик
повел их к видневшимся вдали церквам. Вскоре
они были около монастырских стен. К удивлению
атамана и его молодцов, старик открыл своим клю-
чом калитку, и они оказались у трапезной. Тут уже
стояли накрытые столы, а на них — хорошая еда,
квас, вино.
— Кушайте чего угодно, угощайтесь чем по-
желаете, — сказал им старик и скрылся в какой-то
двери. Потом он переоделся в рясу и вышел навст-
речу разницам вместе с певчими. Тут же на коло-
кольнях звонить начали, устроили гостям торжест-
венную встречу, а самого атамана, да и его по-
мощников, в покои архиерейские повели.
Пришли они туда, а им опять:
— Не желаете ли откушать?—и на стол пока-
зывают, а там — заморские наливки да закуски до-
рогие. А в покои винцо хлебное несут, осетринку.
181
Ну разницы, конечно, от угощения не отказа-
лись, всего попробовали и выпили, но в меру. А по-
кончив с трапезой, пошли по монастырю. Весь
как есть осмотрели, но ни оружия, ни ценностей
не нашли — здорово все было припрятано!
...Постояли разницы тут с недельку, потом про-
водили атамана с его войском с миром да со сла-
вой. На дорожку игумен велел братии принести
на челны винца, ведь у монастыря, говорят, свой
винокуренный завод был, а на закуску огурцов
соленых доставили. С этим и отправились разни-
цы вниз по Волге.
РАЗНИЦЫ ПОД НИЖНИМ НОВГОРОДОМ
Старые люди сказывают, что слышали они от
своих дедов и прадедов про то, как принимали жи-
тели волжских селений разинцев.
Народ Татинца, Слопинца, ТОркина, Работок,
Безводного, Великого Врага и других сел прини-
мал отряды Степана Разина как своих друзей, хле-
бом-солью. Не зря ведь появилась тогда поговорка
182
про то, что «Татинец да Слопинец— всем ворам
кормилец». Власти считали разинцев ворами, а про-
стые люди — освободителями. Вот потому и ста-
рался народ помочь разинцам-то, накормить, напо-
ить их. А в Лыскове, говорят, по случаю прихода
передовых отрядов Разина во все колокола звони-
ли и крестный ход с иконами устроили. Попы лы-
сковские по этому случаю молебен служили, это,
значит, во здравие самого Разина и его удалых
ребят.
Так же встретили разинцев и в Мурашкине.
Мурашкинцы, рассказывают, помогли разницам за-
хватить находившиеся в селе железные пищали да
ядра к ним.
С этим вооружением удалые отряды из войска
Степана Разина на Арзамас пошли.
ОСТРОВ РАЗИНА
Есть недалеко от Мурашкина овраг, который
и доныне Островом Разина называется. Говорят,
что имя это овраг вот откуда получил.
183

В те добрые времена, когда отряды разинцев по-
вернули от Симбирска в земли нижегородские, на
востоке губернии нашей из селения в селение, как
птицы неуловимые, полетели знаменитые «прелест-
ные грамоты» Степана Тимофеевича.
Залетели бумаги те и в Лысково. И вот зашу-
мели, забунтовались люди в том торговом селе-
нии. Ждут не дождутся лысковцы прихода к ним
главного атамана-избавителя. А потом, когда ждать
надоело, послали гонца своего в Курмыш к разин-
скому командиру Осипову...
Пошел тот разинский атаман на Лысково и ни-
как не мог миновать мурашкинцев. А те, как и лы-
сковцы, тоже ждут освободителей. Когда весть
о движении разинцев дошла до Мурашкина, вы-
шли встречать их жители села с крестами да хо-
ругвями.
Попробовал было мурашкинский воевода Давид
Племянников помешать честным людям, начал со-
противляться, да не тут-то было! Разницы вместе
с народом мурашкинским одолели этого царского
слугу с войском его наемным, и покатилась тут го-
лова с воеводских плеч... А пищалям да ядрам, что
за селением на валу находились, суждено было по-
служить казакам-разинцам.
Потом столь же торжественно встречали тот от-
ряд в Лыскове.
...Не прошло и месяца, как места эти преврати-
лись в поле брани невиданной. По приказу царя
185
князь Долгоруков двинул против разинцев стрель-
цов, ратников да инородных наймитов своих. На
Мурашкино вел войско арзамасский князь Щер-
батов.
Силы восставших, что до той поры в селе сто-
яли, смело вышли навстречу силам вражеским
и в большом овраге у села Шпилева в битву всту-
пили. И была брань та кровопролитная долгой да
тяжелой. Трудно пришлось тут восставшим: кня-
жеские вояки и оружия больше имели, и припасов
разных понавезли — хоть отбавляй, да и числом,
конечно, превышали они разинцев изрядно.
Дело кончилось тем, что дворянские сынки взяли
верх над восставшими и потеснили их к Мурашки-
ну-селу.
Прошел день, и с новой силой ринулись в бой
войска щербатовские. Сражение под самое село
подкатилось. И тут пустили в ход разинцы пища-
ли да ядра, добытые раньше у воеводы Племянни-
кова. Стали они бить с мурашкинских укреплений
по царским наймитам и сынкам дворянским, да
так, что жарко им пришлось. А другим крепко вло-
жили на переправах через реку Сундовик.
Но силы были неравными...
Ворвался Щербатов со своими людьми в Мураш-
кино, завладел всем селом и учинил над народом
расправу жестокую. Вздыбились среди улиц висе-
лицы зловещие, полилась на плахах кровь невин-
ная.
186
В этих местах рассказывали, что осенью той
страшной было казнено в Мурашкине около двух
тысяч человек. Погибло бы и больше, да спасли
многих дубрава и овраг глубокий. Туда, как в на-
дежное укрытие, бежали разницы и местные жите-
ли. Бежали да и спрятались крепко-накрепко ст
царских слуг. И получился на занятой войском
князя Щербатова земле вроде как остров вольных
людей.
С той далекой поры и пошло название оврага
того глубокого — Остров Разина.

О РАЗНИЦАХ И ИХ КЛАДАХ
— Голытьба в стары годы по лесам жила, жила
голытьба и промеж полей... Кормиться стало не-
чем: хлеба недороды, подати большие, от бояр, от
приказных людей утесненье... Хоть в землю зары-
вайся, хоть заживо в гроб ложись... И побежала
голытьба врозь, и стала она вольными казаками...
Тут и зачинались казачьи времена... Котора го-
лытьба на Украйну пошла — та ляхов да бусурма-
187
нов побивала, свою казацкую кровь за Христову
веру проливала... Котора голытьба в Сибирь мах-
нула— та сибирские места полонила и великому
государю Сибирским царством поклонилась... А на
Волгу на матушку посыпала что ни на есть самая
последняя голытьба. На своей-то стороне у ней не
было ни кола ни двора, ни угла ни притула: одно
только и оставалось за душой богачество: наготы
да босоты изувешаны шесты, холоду да голоду ан-
бары полны... Вот ладно, хорошо — высыпала та
голытьба на Волгу, казаками назвалась... Атаманы
да есаулы снаряжали легки лодочки косные и на
тех на лодочках пошли по матушке по Волге раз-
гуливать... Не попадай навстречу суда купецкие,
не попадайся бояре да приказные: людей в воду,
казну на себя!.. Веслом махнут — корабли возьмут,
кистенем махнут — караван разобьют... Вот каковы
бывали удальцы казаки поволжские...
— Это ты про разбойников? — молвил Патап
Максимыч.
— По-вашему, разбойники, по-нашему, есаулы-
молодцы да вольные казаки, — бойко ответил Ар-
темий, с удальством тряхнув головой и сверкнув
черными глазами. — Спеть, что ли, господин ку-
пец?— спросил Артемий.—Словами не расска-
жешь.
— Пой, пожалуй, — сказал Патап Максимыч.
Запел Артемий одну из разинских песен, их так
много сохраняется в Поволжье:
188
Как повыше было села Лыскова,
Как пониже было села Юркина,
Супротив села Богомолова:
В луговой было во сторонушке,
Протекала тут речка быстрая,
Речка быстрая, омутистая,
Омутистая Лева Керженка.
— Наша реченька, голубушка!.. — с любовью
молвил Артемий, прервав песню. — В стары годы
и наша Лева Керженка славной рекой слыла, суда
ходили по ней, косные плавали... В казачьи време-
на атаманы да есаулы в нашу родну реченьку зи-
мовать заходили, тут они и дуван дуванили, нажи-
тое на Волге добро, значит, делили... А теперь
и званья нашей реки не стало: завалило ее, голу-
бушку, каршами, занесло замоинами, пошли по ней
мели да перекаты... Так и пропала прежняя слава
Керженца.
Громче прежнего свистнул Артемий и, тряхнув
головою, запел:
Выплывала легка лодочка,
Легка лодочка атаманская,
Атамана Стеньки Разина.
Еще всем лодка изукрашена,
Казаками изусажена.
На ией парусы шелковые,
А веселки позолочены.
На корме сидит атаман с ружьем,
На носу стоит есаул с багром,
Посередь лодки парчевой шатер.
189
Как во том парчевом шатре
Лежат бочки золотой казны.
На казне сидит красна девица —
Атаманова полюбовница,
Есаулова сестра родная,
Казакам-гребцам — тетушка.
Сидит девка, призадумалась,
Посидевши, стала сказывать:
«Вы послушайте, добры молодцы,
Вы послушайте, милы племяннички,
Уж как мне, младой, мало спалося.
Мало спалося, много виделось,
Не корыстен же мне сон привиделся:
Атаману-то быть расстреляну,
Есаулу-то быть повешену,
Казакам-гребцам по тюрьмам сидеть,
А мне, вашей родной тетушке,
Потонуть в Волге-матушке».
— Вишь, и девки в те поры пророчили)—ска-
зал Артемий, оборотись к Патапу Максимычу. —
Атаманова полюбовница вещий сон провидела...
Вещая девка была... Сказывают, Соломонидой зва-
ли ее, а родом была от Старого Макарья, купецкая
дочь... И все сбылось по слову ее, как видела во
сне, так и сталось... С ней самой атаман тут же по-
решил— матушке Волге ее пожертвовал. «Трид-
цать лет, — говорит, — с годиком гулял я по Вол-
ге-матушке, тридцать лет с годиком тешил душу
свою молодецкую, и ничем еще поилицу нашу, кор-
милицу я не жаловал. Не пожалую, — говорит,—
Волгу-матушку ни казной золотой, ни дорогим
190
перекатным жемчугом, пожалую тем, чего на све-
те краше нет, что нам, есаулы-молодцы, дороже
всего». Да с этими словами хвать Соломониду
поперек живота да со всего размаху как метнет ее
в Волгу-матушку... Вот каков был удалой ата-
ман Стенька Разин, по прозванью Тимофее-
вич!..
Когда голытьба Волгой владела, атаманы с еса-
улами каждо лето на косных разъезжали, боярски
да купеческие суда очищали. И не только суда они
грабили, доставалось городам и большим селам, де-
ревень только да приселков не трогали, потому
что там голытьба свой век коротала. Церквам божь-
им да монастырям тоже спуску не было: не люби-
ли есаулы монахов, особенно «посельских старцев»,
что монастырскими крестьянами правили... Вот
наш Макарьев монастырь, сказывают, от них от-
боронился: брали его огненным боем, да крепок —
устоял...
Ну вот есаулы-молодцы лето по Волге гуляют,
а осенью на Керженец в леса зимовать. И теперь
по здешним местам ихние землянки, знать... Та-
кие же были, как наши. В тех самых зимницах,
а не то в лесу на приметном месте нажитое добро
в землю они и закапывали. Оттого и клады...
Много их тут по лесам-то. Вон хоть между До-
рогучей да Першей два диких камня из земли тор-
чат, один поболе, другой помене, оба с виду на ко-
ней похожи. Так и зовут их: Конь да Жеребенок.
191
Промеж тех камней казацки зимницы бывали, тут
и клады зарыты... А то еще озера тут по лесу есть,
Нестиар, да Култай, да Пекшеяр прозываются,
вкруг них тоже казацки зимницы, и тоже клады
в них зарыты... И по Ялокше тоже, и по нашей лыс-
ковской речонке, Вишней прозывается... Между Ко-
нем и Жеребенком большая зимница была, срубы
до сей поры, знать... Грешным делом, и я тут ко-
пал...
— Что ж, дорылся до чего?—спросил Патап
Максимыч.
— Где дорыться!.. Есаулы-то ведь с зароком
казну хоронили, — отвечал Артемий. — Надо сло-
во знать, вещбу такую... Кто вещбу знает, молви
только ее, клад-от сам выйдет наружу... А в том
месте важный клад положон. Если б достался, вну-
кам бы, правнукам не прожить... Двенадцать бочек
золотой казны на серебряных цепях да пушка зо-
лотая.
— Как пушка золотая?—с удивлением спросил
Патап Максимыч.
— Так же золотая, из чистого золота лита...
И ядра при ней золотые лежат, и жеребьи золотые,
которыми Стенька Разин по бусурманам стрелял...
Ведь он Персиянское царство заполонил. Ты это
слыхал ли?
— Не статочное дело вору царство полонить,
хоша бы и бусурманское, — молвил Патап Мак-
симыч.
192
— Верно тебе говорю,— решительно сказал Ар-
темий. — Кого хочешь спрашивай, всяк тебе ска-
жет. Видишь ли, какое дело-то было. Волга-матуш-
ка в Каспийское море пала, сам я на то море не раз
с чегенником да с дрючками хаживал. По сю сто-
рону того моря сторона русская, крещеная, по ту
бусурманская, персиянская. Услыхал Стенька Ра-
зин, что за морем у бусурманов много тысячей кре-
щеного народу в полону живет. Собирает он каза-
чий круг, говорит казакам такую речь: «Таки так,
атаманы-молодцы, так и так, братцы-товарищи: па-
ли до меня слухи, что за морем у персиянов много
тысячей крещеного народу живет в полону в тяж-
кой работе, в великой нужде и горькой неволе;
надо бы нам, братцы, не полениться, за море съез-
дить, потрудиться, их, сердечных, из той неволи
выручить!» Есаулы-молодцы и все казаки в один
голос гаркнули: «Веди нас, батька, в бусурманское
царство русский полон выручать!..» Стенька Разин
рад тому радешенек, а сам первым делом к кол-
дуну. Спрашивает, как ему русский полон из бу-
сурманской неволи выручить. Колдун говорит ему:
«За великое ты дело, Стенька, принимаешься; бу-
сурманское царство осилить — не мутовку обли-
зать. Одной силой-храбростью тут не возьмешь,
надо вещбу знать...» — «А какая же на то вещба
есть?» — спросил у колдуна Стенька Разин. Тот
ему тайное слово сказал да примолвил: «И с вещ-
бой далеко не уедешь, а вылей ты золоту пушку,
13 Заказ 5954
193
к ней золоти ядра да золотые жеребья, да чтоб
золото было все церковное, а и лучше того мона-
стырское... И как станешь палить, вещбу говорить,
тут и заберешь в свои руки царство бусурманское».
Стенька Разин так все и сделал, как ему колдуном
было наказано.
— Что ж потом?—спросил Патап Максимыч.
— Известно что, — отвечал Артемий. — Зачал
из золотой пушки палить да вещбу говорить — бу-
сурманское царство ему и покорилось. Молодцы-
есаулы крещеный полон на Русь вывезли, а всякого
добра бусурманСкого столько набрали, что в лод-
ках и положить было некуда: много в воду его по-
метали...
— А как же кладом владать?—спросил Патап
Максимыч.
— Это дело мудренее, чем клад достать, — от-
вечал Артемий. — Сколько ни было счастливых,
которым клады доставались, всем, почитай, богат-
ство не в пользу пошло: тот сгорел, другой всех де-
тей схоронил, третий сам погорел да с кругу спил-
ся, а иной до палачовых рук дошел... Прахом боль-
ше такие деньги идут... Счастливого человека, что
вынул клад, враг день и ночь караулит и на вся-
кое худое дело наталкивает... Знамо, хочется ока-
янному душой его завладать, чтоб душой своей рас-
платился он за богатство. Потому, как только ты
вырыл клад, попов позови, молебен отпой, на церк-
ву божию вклады не пожалей, бедным половину де-
194
нег раздай и, какого человека в нужде ни встре-
тишь, всякому помоги. Коли так поступишь — не-
добрая сила тебя не коснется, и богатство твое,
как вешня вода на поемах, каждый день, каждую
ночь зачнет у тебя прибывать. Сколько денег ни-
щим ты ни раздашь, а их опять, как снегу в степи,
к тебе в дом нанесет. Так и в старинных записях
писано: «А вынутый клад впрок бы пошел, ино
церковь божью не забыть, нищей братье расто-
чить, вдову, сироту призреть, странного удоволить,
алчного напитать, хладного обогреть». Так и про
золоту пушку писано...
ЛЯЛИНЫ ГОРЫ
Давно в старину в ветлужских лесах гулял со
своей шайкой разбойник Ляля. (Говорят, что это
один из атаманов Стеньки Разина.) Он был храбр,
красив, умел держать в руках шайку разбойни-
ков — все подчинялись ему беспрекословно. Раз-
бойники грабили богатых купцов, помещиков, а бед-
ных людей не трогали.
13*
195
В Ченебечихе был монастырь, в котором было
много золота. Ляля, который со своей шайкой жил
на горах у самой реки Ветлуги недалеко от Варна-
вина (теперь Лялины горы), часто подступал к мо-
настырю, но он хорошо охранялся, поэтому в него
разбойники долго не могли ворваться. Ляля про-
ложил от реки Ветлуги до монастыря прямую до-
рогу и, собрав всю свою шайку, напал на монастырь
и взял его.
Разбойники сбросили колокол с церкви в реку
Большую Какщу, а монастырь разграбили.
Золото Ляля с разбойниками положили в бочку,
опустили бочку в озеро, привязав ее цепями
к пню.
Многие искали этот клад, но никак не могли най-
ти. Однажды трое кладоискателей ровно в полночь
нашли эту цепь. Но как только один из них взялся
за цепь руками, из воды вышел разбойник Ляля
и громовым голосом закричал.
Кладоискатели пустились бежать по лесу до-
мой.
Некоторые смельчаки потом несколько раз при-
ходили на это место, но цепи там уже не было.
А монастырь в настоящее время не сохранился.
Старики помнят часовню, которая стояла на раз-
валинах монастыря.
С той далекой поры место на горах над рекой
Ветлугой называют Лялиными горами.
196
МАРИНА-БЕЗБОЖНИЦА
И СТЕНЬКА РАЗИН
В Орловском кусте обитала атаманша Марина-
безбожница, а в Чукалах жил Стенька Разин. Мес-
тности эти в то время были покрыты непроходи-
мым лесом. Марина со Стенькою вели знакомство,
и вот когда Марина вздумает со Стенькою пови-
даться, то кинет в стан к нему, верст за шесть, ко-
сырь, а он ей отвечает: иду-де — и кинет к ней то-
пор... И не могли Стеньку поймать. Поймают, по-
садят в острог, а он попросит в ковшичке водицы
испить, начертит угольком лодку, выльет воду —
и поминай как звали! Однако товарищей его всех
переловили и разогнали, а он сам ушел и спрятал-
ся в берегу, между Окой и Волгой, и до сих пор
там живет; весь оброс мохом, не знать ни губ, ни
зуб. Не умирает же он оттого, что его мать-земля
не принимает. И оставил этот самый Разин здесь
клад, под корнями шести берез зарыл его. А узна-
ли про это вот как: сидел один мужичок в остроге
вместе с товарищем Стеньки Разина. Вот тот и го-
ворит мужичку-то: «Послушай, брат, в таком-то
месте лежит клад, мы зарыли его под корнями
197
шести берез, рой его в такое-то время». Стало быть,
мужичок не чаял, что его выпустят на вольный
свет, а может быть, раскаялся и дал зарок. Вышел
этот мужичок из острога, пошел в указанное место,
а березы уже срубили и корней не знать; расска-
зал он про это всему селу: поделали щупы, однако
клада не нашли, а клад-то, говорят, все золото да
серебро, целые бочки.
АЛЕНА-АТАМАН
Гулял в разинские времена по нашей нижегород-
ской земле отряд. А в нем главная сила — кресть-
яне крепостные, что бежали от помещиков, да го-
родская голь-беднота. И каждый при себе оружие
какое-либо, свое ли, домашнее, или добытое в бою,
барское, носил. К тому же каждый в отряде поря-
док какой надо крепко соблюдал и всем военным
премудростям ладно обучен был, потому и дейст-
вовали все согласованно да умело. И не было от
отряда этого царским войскам покоя ни днем ни
ночью.
198
Не жаловали люди из отряда и усадьбы поме-
щичьи да и хозяев их жадных.
Вот и возненавидели тогда господа всех мастей
и званий отряд этот славный. Особенно ненавист-
ным да обидным казалось им то, что главарем
в этом мужицком отряде была простая баба по
имени Алена. Оно, конечно, мужиком ее не назо-
вешь. Но простой Алену Ивановну, может быть,
и нельзя именовать, потому что выделялась она
умом своим недюжинным да и грамотешкой, знать,
ведала. И была она беглой монахиней какого-то мо-
настыря, а родом из Выездновской Слободы.
Там, в обители своей женской, вволю насмотре-
лась она с юных годков чудес неописанных, сполна
хлебнула из чаши горя народного, вдосталь нано-
силась рясы той иноческой. Опостылело ей все это
до смерти! И, дай бог ноги, оставила старица Але-
на келийку свою тихую да в чисто поле отправи-
лась. А там к отряду вольному пристала...
Ну прошло с той поры какое-то время. Присмот-
релись к ней мужички отрядные поближе, удаль да
смекалку ее завидную как подобает оценили, и ста-
ла тут Алена Ивановна атаманом их войска доб-
рого.
С тех дней и пошла молва народная про Алену-
атамана да про отряд ее смелый. Отваге да сметке
молодцов Алениных завидовали даже враги, а про
атамана говаривали, что ее в бою ни пуля не бе-
рет, ни сабля не сечет. И то сказать: слава такая
199
неспроста по земле катилась. В любом сражении
не знала Алена страха, и никто из господ да слуг
их верных и наймитов вражьих не отчаивался всту-
пить с ней в единоборство. Ловко владела она ору-
жием разным и на коне скакала лихо, словно казак
молодой.
И вот задались царские воеводы целью: унич-
тожить отряд Алены, а атамана обязательно в плен
взять. Цель-то есть, а выполнить ее как? Аленин
отряд не только уничтожить, выследить и то тру-
дов великих стоило!
Тогда обратились те воеводы за помощью к по-
пам. Ну а святым отцам и найдено: распустили
они в народе слух, что Алена — колдунья, что об-
щается она с нечистой силой — дьяволом, ему, мол,
и душу Свою продала. В арзамасских церквах пре-
дали ее проклятью; попы к прихожанам с воззва-
ниями обратились, содействуйте, мол, люди право-
славные, делу избавления от преданной анафеме
Алены...
А она, не будь плоха, сама не хуже поповских
обращения к народу да заклинания сочиняла. Од-
но из них особенно запомнилось людям, и пошло оно
гулять по белу свету от человека к человеку, из
селения в селение: «Встану, благословясь, пойду,
перекрестясь, за правое дело, за русскую землю,
на извергов, на недругов, кровопийцев, на дворян,
бояр, на всех сатанинских детей! Выйду боем на чи-
стое поле, в чистом поле свищут пули, я пуль не
200
боюсь, я пуль не страшусь. Не троньте, пули, бе-
лые груди, буйную голову, становую жилу, горячее
сердце! Скажу я пулям заветное слово: летите, пули,
в пустую пустынь, в гнилое болото, в горячие кам-
ни, а моя голова не приклонится, а моя бела кость
не изломится. Про то знает дуб да железо, камень
да огонь. Аминь!»
Народ слышит то заклинание Аленино, запоми-
нает слова его страстные и уважением да любовью
к атаману проникается. И идут, идут в отряд ее
праведные люди от сохи да верстака, чтобы с доб-
рым атаманом честные дела вершить.
Но случилась раз с отрядом беда непоправимая.
Как волки лютые рыскали повсюду сынки дворян-
ские, слуги Долгоруковы по городам и весям ни-
жегородским, по лесам дремучим да лугам залив-
ным. Вынюхали они след, подобно ищейкам дья-
вольским, и навалились всем войском на отряд
Аленин. Крепко дрались люди трудовые, да не хва-
тило сил, чтобы махину такую победить. Смяли,
уничтожили они Аленин отряд, а отважного атама-
на в плен взяли.
И тут судить стали ее царские слуги. Да что из
того толку-то?
А те уж и приговор о казни через сожжение за-
читывают.
Алена выслушала спокойно решение это господ-
ское да и молвила, будто в бумаге той вовсе не
про нее говорилось:
201
— Когда бы все так воевали, как я, то князь
Юрий навострил бы от нас лыжи...
Вот какая была Алена-то, атаман наш нижего-
родский!
«БОЖИЙ ГОРОДОК»
...Через Арзамас шел когда-то рубеж; город нес
сторожевую службу... Любой вихрь, взметавший
пыль в далеких вольных степях, уже вызывал тре-
вогу и волнение. Одни смотрели на степь со стра-
хом, другие — с смутными надеждами..., И всякая
искра, занесенная сюда волжским ветром, находила
достаточно горючего материала — в насилии, в не-
правде, в порабощении и в тяжких страданиях...
На этой почве и возник «божий городок».
Первый, кажется, положил ему основание в 1708
году Кондрашка Булавин, разославший с вольного
Дона свои «прелестные письма». «Атаманы-молод-
цы, дорожные охотнички, вольные всяких чинов
люди, воры и разбойники! Кто похочет с военным по-
ходным атаманом Кондратьем Афанасьевичем Була-
202
виным, кто похочет с ним погулять по чисту ПОЛЮ,
красно походить, сладко попить да поесть, на добрых
конях поездить, то приезжайте на черные вершины
самарские...» Так писал крамольный атаман к дон-
цам и на Украину, и в Сечь к запорожцам. А в «ни-
зовые и верховые города, начальным добрым лю-
дым, также в села и деревни» летели с Дону другие
речи. В длинных и деловитых, серьезно и с боль-
шим политическим смыслом составленных письмах
излагались все притеснения помещиков и подья-
чих, вся волокита и неправда, от которых издавна
стонала земля. И замечательно, что в этих письмах
говорилось о том же, о чем говорили и многие цар-
ские указы... Хуже всего, конечно, было то, что
все это была горькая правда... Только не суждено
было атаманам, стоявшим за старину и налетав-
шим на добрых конях из окраинных степей, выве-
сти на Руси злое семя!
А истомленная земля ждала и колыхалась...
Пылали пожары, лилась кровь, чинилась жестокая
народная расправа, а из Москвы двигались рати
и слышалось грозное слово Петра: «Ходить по го-
родам и деревням, которые пристают к воровству,
и оные жечь без остатку, а людей рубить, а завод-
чиков на колеса и колья... Ибо сия сарынь, кроме
жесточи, не может унята быть...»
И в жесточи, очевидно, недостатка не было, так
что и сам грозный царь после усмирения пишет Дол-
горукому, чтобы он не мстил за смерть убитого
203
Булавиным брата, помня, что многие пристали
к бунту по неразумию или от утеснений...» Бун-
товщиков свозили к Арзамасу. По дорогам стояли
виселицы, колья и колеса, и город во время одной
из подобных расправ, по словам очевидца-совре-
менника, приведенным у Соловьева, походил на
ад: более недели кругом стояли стоны нестерпи-
мых мучений и хищные птицы носились над ме-
стом казни... А вслед за тем на горе забелели пер-
вые домики божьего городка...
Потом к костям булавинцев присоединились ко-
сти несчастных ссыльных стрельцов, что еще во
времена Петра самовольно и в противность цар-
скому указу покинули Великие Луки и крепко за
свою правду стояли против царского воеводы Ше-
ина с большим полком, и бились огненным и руко-
пашным боем, чтобы грудью проложить себе путь
в Москву, в стрелецкие слободы, ко дворам, к же-
нам и детишкам. После упорного боя воевода одо-
лел; и царскими ослушниками наполнились арзамас-
ские тюрьмы и караулы. Зачинщиков тогда же по-
казнили; но царь, вернувшись из-за границы,
остался недоволен слабостью и поноровкою Шеина.
Из Москвы наехал в Арзамас царский стольник,
и в городе не хватило для новых пыток и казней
заплечных мастеров, которых стольник требовал
нарочито из Москвы...
И к божьему городу прибавились новые домы...
Так, залитая кровью бунтов и казней, замирала
204
детская наивная мечта народа о вольной жизнй,
связанная с крестом и бородою, с казацкими круга-
ми, с смутными воспоминаниями о давно отжив-
ших формах... Замирала до новых судорожных
вспышек, в ожидании великих дней свободы...
А старое бесправие и неволя смыкались еще тес-
нее, и под ними копилось и закипало опять вековое
страдание... И память народа невольно возвраща-
лась к тем, кто обещал свободу и кто запечатлел
эти обещания и своей и чужой кровью...
И после каждого движения, точно камни, выки-
дываемые на отмель бурным приливом, вырастали
еще несколько «божьих домов» на скате арзамасской
горы. Прибавилось их немало и после Пугачева...
И кто-то тут долго плакал и припадал к земле,
и орошал позорные могилы своими горячими, лю-
бящими слезами... Потом умирали и эти плакав-
шие люди; но народ все-таки поддерживал домы
божьего городка, и чьи-то безвестные руки прино-
сили сюда иконы... Ветер и солнце, дожди и бури
стирали на иконах лики, оставляя одни темные до-
ски, на которых ничего уже не было видно. Но над
горой оставалось чувство народа, связанное с дав-
но исчезнувшими из памяти событиями...
Лежит здесь народу... всякого звания... сила.
Один Салтыков, помещик, сколько душ загубил...
Не приведи господи! Бывало, — говорили старые
люди, — едет купец от Макарья, доехал до Арза-
масу— служит молебен. Теперь, бает, слава те,
205
господи, почитай, дома. А на заре выедет из горо-
ду неопасно, на мосту его барин Салтыков с че-
лядью и прикончат... Кинут в Тешу, а через день,
через два всплывут тела — людишки-те поймают
и похоронят вот тут... А то и сами салтыковские,
дурачки, сволокут ночным делом: лежите, мол, до
суда господня...»
Мне приходилось уже слышать фамилию этого
Салтыкова, а старинные дела нижегородского ар-
хива хранят память о самых мрачных подвигах это-
го дворянского рода... Один из них известен и в ис-
тории Пугачевского бунта. Когда в народе пронес-
лась весть, что Петр Федорович объявился и идет
на царство, салтыковские крепостные подумали,
что теперь пришел уже конец злодействам и разбо-
ям их барина. Собравшись миром, они захватили
его, связали, положили в телегу и повезли в «цар-
ский лагерь». Но,— говорится в печатных извести-
ях об этом эпизоде,—...вместо полчищ самозванцев
злодеи наткнулись на отряд Михельсона... просто-
душные злодеи понесли должное наказание...
И кости их присоединились, вероятно, к костям
булавинцев и стрельцов и жертв того же Салты-
кова...
...Было это во время Степана Тимофеевича Ра-
зина. Когда загремел Стенькин гром над широкою
русскою землей, пошалили, говорят, разинские ра-
ботнички и в Арзамасе.
Выбегали они оттуда и дальше на север, загнез-
206
Лились было в Большом Мурашкине, ходили на Лы-
сково и на Макарий.
А потом, по тем же следам, ходили царские воево-
ды и чинили свою расправу, после расправы разин-
цев.
Коротки и кровавы были дни молодецкого раз-
гула и мести, коротка и жестока была также и рас-
плата. Настроили заплечные мастера целый лес
столбов с перекладинами, и к вечеру народ глядел
с горы на гору, как качались, рисуясь на алом не-
бе, темные тела удалых молодцов-атаманов да и
своей арзамасской вольницы, приставшей к крова-
вому пиру... Видели все это арзамасские люди и ко-
лебались смущенною совестью. Вороны летали над
угором; садилось за дальними полями кровавое
солнце, пугливые сумерки крыли небо, ложились
на землю... Кто же это висит там, на горе? Злодеи
и напрасные душегубы, проливавшие неповинную
кровь, или подлинные защитники народной воли,
грозные мстители вековечной неправды? Правда,
казацкая сабля плохо разбирала друзей и врагов,
хмельной разгул вольной волюшки лил кровь как
вино; и об атамане Степане Тимофеевиче тоже
вспоминали, наверное, не в одной деревне: «Стро-
гой был, строгой, нечего сказать, строгой!» Но
его гром, как и настоящая гроза, все-таки чаще
попадал в высокие хоромы, обходя низкие избы.
И среди пролитой крови было немало крови повин-
ной...
207
АРИСТОВ ОВРАГ
Недалеко от села Фокина есть овраг. В народе
он Аристовым зовется. И вот почему.
Жила когда-то здесь в маленьком домике моло-
дая вдова Дуня с дочкой. Дуня была доброй и ти-
хой женщиной. На своем веку она никого пальцем
не тронула, и уважали ее за это во всей округе.
Рассказывают, что во времена Пугачева в тех
местах случилось бывать атаману Аристову со сво-
им отрядом. А этот Аристов, говорят, дружком
самого Емельяна Ивановича Пугачева был.
Познакомился атаман с Дуняшей и стал чаще за-,
езжать да захаживать в маленький домик. При-
глянулась, знать, Аристову вдовушка-то, да и она,
видно, увидела в нем хорошего человека. Ну что
же тут особенного, оно ведь и понятно — дело-то
молодое, и кто здесь судья? Он — ей понравился,
а она — ему, да и девочка к этому доброму челове-
ку тянулась, все, говорят, «тятей» его именовала.
Но узнал кто-то про это. Узнал и донес, знать,
прямо самим властям. И вскоре стал атаман при-
мечать, что, как только он в этих местах появится,
за ним какие-то люди зорко присматривают.
208
Один раз, прощаясь с хозяйкой дома, Аристов
сказал:
— Замечаю я, Дуня, что следят здесь за твоим
домом, видно по всему: за мной охотятся...
— Ой как страшно! — молвила она в ответ. —
Я так боюсь за тебя...
— А ты не бойся, — успокаивал ее Аристов, —
может, мне это и показалось, что следят, но, на вся-
кий случай, дай мне знать, когда к тебе в дом прий-
ти можно...
— А как?
— Вышли дочку с ведрами к колодцу, я и пой-
му, что опасности нет...
— Ладно,— говорит Дуняша,— я так и сде-
лаю.
Ушел Аристов из дома и долго в этих местах
не появлялся, а когда вернулся, сразу к избе у ов-
рага не поехал. Засел он в орешнике на самой кру-
че и стал наблюдать. Ждал несколько дней.
И вот один раз видит: дочка за водой пошла.
Вышел Аристов из орешника и к Дуняше. Да про-
считался тут атаман: власти-то хитрее оказались.
Только вошел он в дверь, а царские солдаты тут
как тут! Со всех сторон окружили они Дуняшин
дом. Ну, конечно, живым схватили они Ари-
стова. Избенку-то тут же сожгли, а атамана в Мо-
скву отвезли. Четвертовали, говорят, его потом,
а вот что было с Дуняшей и дочкой ее — не
знаю.
*14 Заказ 5954
209
РЕЛЬСКОЕ ОЗЕРО
Есть недалеко от Курмыша озеро. Про то озеро
в народе рассказывают, что видело оно на своих бе-
регах когда-то и пугачевцев и самого батюшку
Емельяна Ивановича!
В то доброе для простых людей время дошел
Пугачев со своим войском до самых этих мест. Был
он и в Курмыше, да не очень долго, потому что
спешил тогда атаман.
И вот, говорят, устроили пугачевцы на берегу
озера свой стан, шатры раскинули, шалаши сма-
стерили...
А поодаль, тоже тут, у самого озера, столбы
врыли, а на них — перекладины приладили. И по-
лучились из всего этого виселицы отменные, чтобы
бояр, попов да помещиков вешать.
Ну а виселицы в былую пору в народе релями
называли.
Так с тех грозных лет и пошло прозвание озе-
ра-то: Рельское да Рельское.
А Емельян-то Иванович, сказывают, направил-
ся со своим войском славным от озера прямо
к Суре.
210
А на берегу реки церковь была, и в ней в тот
самый момент как раз служба проходила. Заслы-
шали крестьяне, что Пугачев идет, и высыпали все
из храма навстречу своему избавителю. Народ
машет ему платками и шапками, приветствия кри-
чит.
Тут и поп с причтом вышел, окропил атамана
святой водицей.
Понравилось все это Пугачеву. И тем избавился
поп от виселицы на Рельском озере.
О ЕМЕЛЬЯНЕ ПУГАЧЕВЕ
...Емельян Пугачев шел на Казань через город
Курмыш Симбирской губернии, который от города
Ядрина находится в двенадцати верстах по реке
Суре... Мордва, жившая в селе Шокино Нижего-
родской губернии, находящемся от Ядрина в де-
сяти верстах, а от Курмыша — в шести, узнав, что
Пугачев приказывает вешать господ и причты цер-
ковные, обирающие народ, устремилась в город
Ядрин.
14*
211
В город Ядрин Пугачев не заехал, а проехал
20 июля через город Курмыш. Вблизи Курмыша,
на другой стороне реки Суры, и поныне стоит село
Ильина Гора. Дедушка мой в это время был там
дьячком.
В Ильиной Горе 20 июля храмовый праздник,
и причт, в числе коего был и мой дедушка, служил
перед обедней молебны.
Вдруг видят, едет казак и кричит громким го-
лосом:
— Встречайте, царь сейчас переедет через Суру.
Смотрим, как говорил дедушка, и доподлинно
едет Пугачев верхом на светло-желтом коне.
Одет Пугачев был в кафтане, и нагайка у него
висела через плечо.
Около него верхами ехали два генерала с боро-
дами, в лентах. Один Белобородов, а другой Бело-
копытов, как теперь, помню их фамилии по рассказу
дедушки моего.
Причт вышел навстречу с крестом и святой во-
дой.
Пугачев слез с коня, приложился к кресту, и свя-
щенник окропил его святой водой. У села Пугачев
остановился отдыхать и велел причту после обедни
явиться к нему в лагерь.
Причт явился, и Пугачев подал всем водки, а по-
том говорит:
— Ну, отец! Спасибо тебе, что ты почтил меня,
как царя своего. Когда я возвращусь в Москву на
212
престол свой, то тебя и дьячка вызову к себе и сде-
лаю тебя первым протопопом, а дьячка твоего —
попом.
Причт пал ему в ноги за это...
Отсюда Пугачев тронулся большою дорогой
к Выльскому базару Ядринской округи и там тоже
остановился отдыхать.
Чуваши свезли к нему тут разных членов прич-
та, перевязанных, и жаловались Пугачеву, что они
их крайне обижают и разоряют.
Пугачев в ответ махнул белым платком, и тут же
всех попов, которые притесняли людей, чуваши
казнили.
...Через полгода по приказу императрицы Ека-
терины всем попам, встречавшим Пугачева с ико-
нами, были отрезаны уши. Ильинский причт
избежал такой страшной казни — крестьяне не
выдали его.
Чуваши, ободренные Пугачевым, долго не могли
успокоиться: они приходили в город Ядрин из-за
Суры и кричали:
— Царь Петр Федорович приказал давать нам
даром соли за то, что мы вешали попов и богачей,
обижающих нас...
По приказу властей их ловили и сажали в тюрь-
му, а потом некоторых вешали, а иных засекали до
смерти, посыпая солью ранения.
За отражение Пугачева ядринскому купцу За-
сыпкину и купцу Упрямкину императрица Екате-
213
рина пожаловала потомственное дворянство и по
серебряному с золотом ковшу.
Один серебряный с золотом ковш и сейчас хра-
нится в Троицкой церкви города Ядрина, а другой
исчез, как исчезли кафтаны и сабли, подаренные
Екатериной, и дарственная грамота жителям Яд-
рина.
Ядринские мещане и сейчас вздыхают по этой
грамоте, говоря:
— Екатериной земля грамотой была дадена,
и кто-то стащил эту грамоту...
РАССОХА
Пробыв в Курмыше 8 дней, Пугачев отправился
в Ядрин, но не берегом Суры, а лесом через Шо-
кино и Кекино.
Леса тогда были огромные и труднопроходимые.
Продвигались медленно.
Задерживали также и тяжелые обозы с продо-
вольствием, оружием, с золотом, серебром и раз-
ными другими драгоценностями, отобранными
214
у дворян. Курмышский уезд богат был дворянски-
ми гнездами.
Тогда казаки стали роптать и требовать, чтобы
Пугачев разделил им отобранное. Но у Пугачева
были другие планы: он хотел все раздать бедным
крестьянам, чтобы привлечь их на свою сторону.
Вспыхнула ссора.
Место было глухое, мрачное, кругом топкое бо-
лото. Некоторые из казаков его покинули и уска-
кали вперед.
Наконец лес расступился — блеснуло большое
озеро Пашково, принадлежавшее раньше помещику
Пашкову.
Боясь предательства, Пугачев приказал все цен-
ности утопить в озере.
Озеро глухо всколыхнулось и приняло в свои
объятья ценный металл, погрузившийся глубоко
на илистое дно, и снова сомкнулись волны.
Отряд поскакал быстрее.
«Здесь рассохлось дело Пугачева», — говорят
старожилы села Шокина. Вот почему это низкое
и мрачное место в чаще леса называется теперь
Рассоха.
Озеро Пашково огромное и глубокое, но почему-
то мрачное. Даже яркий луч солнца не проникает
в его глубину, не делает воду прозрачной. Темная
вода его покрыта тусклым налетом, отчего оно ка-
жется непроницаемым, словно боится открыть
свою тайну.
215
ПУГАЧ И САЛТЫЧИХА
Когда поймали Пугача и засадили в железную
клетку, скованного по рукам и ногам в кандалы,
чтобы везти в Москву, народ валма валил и на
стоянки с ночлегами, и на дорогу, где должны были
провозить Пугача, — взглянуть на него; и не толь-
ко стекался простой народ, а ехали в каретах
разные господа и в кибитках купцы.
Захотелось также взглянуть на Пугача и Сал-
тычихе. А Салтычиха эта была помещица злая-
презлая, хотя и старуха, но здоровая, высокая,
толстая и на вид грозная. Да и как ей не быть
было толстой и грозной: питалась она—страшно
сказать — мясом грудных детей. Отберет от мате-
ри из своих крепостных шестинедельных детей, под
видом, что малютки мешают работать своим мате-
рям, или другое там для виду наскажет — госпо-
дам кто осмелится перечить?—и отвезут-де этих
ребятишек куда-то в воспитательный дом, а на са-
мом-то деле сама Салтычиха заколет ребенка, из-
жарит и съест.
Дело было под вечер. Остановился обоз с Пуга-
чом на ночлег; приехала в то же село или деревню
216
и Салтычиха: дай-де и я погляжу на разбойника-
душегубца, не больно-де я из робких. Молва уже
шла, что когда к клетке подходил простой народ,
то Пугач ничего — разговаривал, а если подходи-
ли баре, то сердился и ругался. Да оно и понятно:
простой, черный народ сожалел о нем, как жалеет
о всяком преступнике, когда его поймают и везут
к наказанию, — тогда как покуда тот преступник
ходил по воле и от его милости не было ни прохо-
ду пешему, ни проезду конному, готов был колья
поднять,— сожалел по пословице: лежачего не
бьют; а дворяне более обращались к нему с уко-
ром и бранью: что-де, разбойник, попался!..
Подошла Салтычиха к клетке.
— Что, попался, разбойник?—спросила она.
Пугач в ту пору задумавшись сидел да как обер-
нется на зычный голос этой злодейки — и, богу од-
ному известно, слышал ли он про нее, видел ли,
или просто-напросто не понравилась она ему звер-
ским выражением лица и своей тушей, — да как
гаркнет на нее, застучал руками и ногами, инда
кандалы загремели; глаза кровью налились: ну,
скажи, зверь, а не человек. Обмерла Салтычиха,
насилу успели живую домой довезти, привезли ее
в имение, внесли в хоромы, стали спрашивать, что
прикажет, а она уже без языка. Послали за попом;
пришел батюшка, видит, что барыня уже не жили-
ца на белом свете, исповедовал глухою исповедью;
а вскоре Салтычиха и душу грешную богу отдала...
217

ПОВЕСТЬ ПРО ЛЕСНОГО ЧЕЛОВЕКА
Нежится, дремлет Изъяр-озеро. В мягкие зе-
леные берега влегло оно. Поросли эти берега тро-
стником, палочником да осокой чуткой: едва дох-
нет ветер, а она уже зашепчется между собой
и тотчас же выдаст тайну озера. Разметалась по
воде ряска-трава да наперстянка и так причудливо
переплелась с кувшинками, желтыми да белыми
лилиями, что не поймешь, от какого стебля какой
цветок растет. Тихо в лесу, что громадиной под-
ступил со всех сторон к озеру. Словно рыцари
с опущенными забралами, стоят лесные великаны.
Выкинули в небо косматые головы свои и зата-
ились. Не хотят выдавать тайны лесной. А совер-
шилась эта тайна много лет тому назад, когда Га-
раня-зверолов еще малым парнишкой был.
Стояла на берегу Изъяр-озера деревенька лес-
ная. Жили в ней полещуки-охотники, и никакого
начальства над собой признавать не хотели. Били
по лесным урочищам тварь разную лесную: лосей
сохатых, медведей-увальней, рысей‘хитрых желто-
глазых» Промышляли и белкой-резвуньей, тетере-
вами и рябчиками.
218
Нарезало было начальство полосы, на надел изъ-
ярцев посадило.
— Пашите, такие-сякие, землю! Ишь вы, совсем
одичали. Ни бога, ни власти не признаете.
Исправник сивоусый, что утробу свою по кор-
невищам лесным потревожил, сердито пальцем на
лещу ков трясет:
— Я научу вас начальство признавать.
— А кто вам власть-то дал?— спрашивали охот-
ники.— Разве мы вам препоручали себя?
— Молчать! Не противиться начальству!
Нарезанные полосы травой поросли. А потом
частый лесок на них засел и надежно изъярцев
укрыл.
Не сиделось спокойно начальству. В большой
город бумага за бумагой летела. Злые бумаги,
нехорошие. И достигли цели бумаги: решило на-
чальство снять изъярцев с родного озера и по-
ближе к себе, к волостному селу Нестияр, посе-
лить.
Но крепко сидели охотники на своих местах. Не
поднималась рука против избенок, против леса-
кормильца и родного озера. Отсиживались до тех
пор, пока не нагрянула сила воинская в трущобы
лесные. Загудел лес темной ночью летней от мер-
ного топота, шага солдатского.
Долго шли солдаты подневольные лесными тро-
пами да дорожками едва видимыми, а добрались-
таки до озера.
219
— Ах, вот вы где, нехристи, запрятались! —
молодой безусый офицерик, что солдат вел, злой от
усталости, закричал:—И впрямь нехристи, мед-
веди чумазые! Ломайте живо берлоги свои!
Но никто с места не тронулся.
— Коли ломать пришли, ломайте сами.
Пошумело начальство и строгий приказ отдало:
— Рушь! До основания ломай, чтобы и помину
не оставалось!
Завизжали гвозди ржавые. Легкая пыльца —
прах — над крышами закурила. За первой избой
вторая рухнула. И скоро окончилось разорение.
Не стало Изъяра-деревни. Одни только ямы по-
гребные да печные остовы-скелеты свидетелями
безжалостного деяния начальства остались.
Молча глядели звероловы на разорение берлог
своих. Выли бабы да старухи, ребятишки малые.
Заливались, ершили шерсть собаки-лайки. Да
ворчал старый лес. А пуще всех выл Гарашка ма-
ленький... Немного еще понимал парнишка, и боль-
ше всего ему было жаль пихтарину — деревце мо-
лодое и стройное, что посадил отец Гараськи Кузь-
ма в честь рождения сына-первенца перед окнами
избы своей на берегу Изъяр-озера.
Не достигло начальство цели своей...
Росло и крепло пихтарино дерево, рос и креп
Герасим-парень. Рано в славу между охотниками
попал, и хоть усы его только резались, а уже ста-
рики звероловы отметили его:
220
— Настоящим охотником Герасим будет. Любит
он лес.
Часто выбегал Гераська зимой к озеру родимо-
му, когда лосей тропил и медвежьи берлоги выве-
дывал. След — лыжница Герасима — бороздил бе-
лую поверхность похороненного под снегом озера.
И летом тропа-невидимка, только лесному человеку
приметная, выводила Герасима к озеру, к своему
деревцу заветному. И осень мрачная, непогожая
не удерживала Гарашу. Выбегал охотник на кру-
той, белопесчаный яр его и слушал, как ворчит
растревоженное ветром озеро. И в такт этому вор-
чанию затягивал и Герасим песню, только ему од-
ному знакомую.
Полюбилась Гарашке Акулина-девка. Дикая,
долго она противилась парню. Но сдалась и пошла
свадьбу свою справлять на Изъяр-озеро под пих-
тарину стройную. Озеро их обвенчало, пихта-дере-
во их союз навек установило... И крепок был этот
союз.
Стар стал Герасим, так стар, что и время само
счет его годам потеряло... Но по-прежнему сохра-
нился слух его небывалый. Плохо видят глаза,
слеза-водяница из-под красных век сочится, а как
дохнет первым весенним теплом, покинет Герасим-
старик постылую деревню свою, ненавистные
ему Орехи, на родимый Изъяр тащится... А следом
за ним Акулина ветхая, в дугу годами согнутая,
бредет... Тоже на Изъяр-озеро пробирается. Очи-
221
стят, украсят землянку-нору, в крутом берегу озе-
ра вырытую, и поселятся на все лето, до самой осе-
ни поздней, когда заплачет лес слезами холодны-
ми, неуемными и почернеет озеро.
Не нужно никого старикам. Ставит Гараня за-
тейные котцы. Попадается в те котцы рыба раз-
ная.
А по лесу ставит старик силки да петли, пи-
чугу лесную ловит.
Тем и кормятся.
А как заслышит старик по лесу лай заливистый,
звонкий, — значит, охотники скоро у озера будут.
Принесут Герасиму хлеба, сухарей.
Не забудут никогда прошлой славы Герасимовой.
Послушают, как расскажет старик про дни свои бы-
валые.
Не любит Герасим, когда бары-господа на озере
попадаются... Расстелят на берегу скатерти, еду
разную на них разложат, вин разных в бутылках
узорных поставят. Табак курить начнут.
Не любит этого лес.
Не любит и озеро.
Поведут речи непристойные баре да песни ка-
кие-то срамные петь начнут. Ох как не любит это-
го лес!
Нахмурится Герасим, в землянку свою улезет.
Найдут и там его гости непрошеные.
— Дедушка, ты что же это ушел? Ведь мы на
тебя посмотреть приехали.
222
— На меня? Эвона что! На себя смотрите. А на
меня что смотреть! Не картина ведь я писаная.
— А кто же ты, дедушка? Говорят про тебя —
язычник ты.
— Кто это говорит? А вот я вам скажу: у бога-
то, сказывают, будто все равны... От попов от ва-
ших я это слышал. Нет будто у него ни больших,
ни малых... Все одинаковы. А вы что? Что дума-
ете? Откуда у вас богачество? И лес? И земля?
И дворцы? Откуда? Али от бога? Выдумали вы
бога-то своего, чтобы себя тешить да других мо-
рочить. Разве от бога это, чтобы людей на собак
меняли? Разве от бога, чтобы щенков псовых бабьей
грудью выкармливали?
— Так чей же лес-то, по-твоему, старик?
— А кому в нем жить предопределено, того
и лес должен быть. Коли ежели я лесной человек,
так и мой лес, выходит.
— Ха-ха-ха! Вот ты какой! Беззаконник! Зако-
нам повиноваться не хочешь!
— А отколь эти законы-то взялись? Кто их пи-
сал? Ныне один закон, завтра другой. Кому как
сподручнее, ловчее обмануть придется.
— Как кто писал? Власть. Начальство!
— Всяко сказывают. А вот мне один человек
сказывал: захотел народ царя себе поставить. Со-
брался народ и пошел к судье. Народом судья этот
избран был, Самуилом звался. Пришел народ к
Самуилу-судье и говорит: «Дай нам царя, как
223
и у других народов».—«Да на что вам, дурачки,
царя-то? Замучит вас царь. И сыновьев ваших в во-
ины возьмет, и дочерей ваших в наложницы обер-
нет, и вас самих землю на себя пахать заставит,
и дворцы себе строить повелит». Одначе же уперся
народ: давай царя! И пошел, сказывают, судья
к богу и говорит ему: «Что мне с народом делать?
Царя им надо».
Осердился, сказывают, бог.
«Коли так,— говорит,— пущай у них царь бу-
дет подыщи им кого-нибудь!» И вот она, власть-то!
Да-а!
— Ведь за такие слова по головке не гладят,
старик.
— Кого как. Нас-то, знамо дело, все против шер-
сти гладили. И вышли мы потому шершавые да
лохматые. А вы... ишь вы какие гладкие, ровно вас
кобель облизал.
— Чего его слушать! Совсем из ума выжил ста-
рик!
— Ум-то, ваше благородие, кому да на что да-
ден. Кому на дело, кому на безделье. На лясы-ба-
лясы. И у мужика простого разум-то есть. Да толь-
ко, коли он за него взяться хочет, сейчас же его
и по рукам бьют. Только я так понимаю, что не-
долго все это.
— Что недолго-то?
— Да все то же. Сказывают, придет то времеч-
ко, когда всем поравнение будет. Уничтожатся все
224
князья и бары, и все народы равны будут. И все
одинаково работать будут. Вот оно, сказывают, что
прийти должно.
— Кто же это тебе сказывал? Откуда ты это уз-
нал?
— Хе-хе-хе! Откуда? Лес-то, он во-он! Ишь ку-
да хлестнул! Где край-то ему? Нет ему края. Мно-
го по лесу разных разговоров идет...
Долго не успокоится после этого старик. Еще лю-
бимее озеро родное станет. Еще ближе к нему ста-
рый лес придвинется...
15 Заказ 5954

ПРИМЕЧАНИЯ
Дятловы горы. Легенда найдена П. И. Мельниковым в
одном из рукописных сборников XVII века и опубликована
в «Нижегородских губернских ведомостях» в 1845 и 1847 гг.
Легенда с незначительными изменениями печатается по Пол-
ному собранию сочинений П. И. Мельникова (Андрея Печер-
ского). Издание второе. Том седьмой. СПБ, 1909, стр. 414.
Кроме этой легенды, есть и другие произведения, объясня-
ющие происхождение названия гор, на которых расположен
Нижний Новгород. А. С. Гациский, приведя текст этой
легенды, в одной из своих книг пишет: «...конечно, всего
вероятнее догадка, приписывающая происхождение этого
названия от множества дятлов, водившихся в темных лесах,
некогда покрывавших нагорный окский берег, признаки ко-
торых видны и до сих пор в тянущемся далеко вдоль реки
по кручам правого ее берега перелеске, называемом Слудою».
«Нижегородка» А. С. Гациского. Издание дополненное и
исправленное. Н. Новгород, 1877, стр. 31.
Ибрагимов городок. Приведя текст этой легенды в своей
книге, Н. Храмцовский отмечает, что она «сообщена люби-
телем старины и владетелем множества старинных книг и
манускриптов». Легенда с небольшими текстологическими
поправками напечатана по книге «Краткий очерк истории и
226
описание Нижнего Новгорода, в двух частях, составленные
Н. Храмцовским». Часть первая. Н. Новгород, 1857,
стр. 3—4.
Предание об основании Нижнего Новгорода. Это предание
записано от мордовского племени терюхан в селе Рождест-
венском в 1848 году и передано позднее П. И. Мельникову.
Текст предания опубликован в седьмом томе названного ра-
нее Полного собрания сочинений П. И. Мельникова (Ан-
дрея Печерского) на стр. 416—417.
Наряду с приведенным здесь текстом в прошлом столетии
был широко известен следующий прозаический вариант это-
го прёдания: «Ехал русский князь Мурза по Волге; иа ту
пору на горе мордва в белых своих балахонах молилась богу;
спросил Мурза своих воинов: «Что это за березник мотает-
ся-шатается, к земле-матушке на восток приклоняется?» По-
сланные донесли, что это не березник мотается-шатается, а
мордва своему богу молится; в бадьях у них стоит пиво слад-
кое, на рычагах висит яичница, в котлах янбеды (жрецы)
говядину варят... Старики из мордвы, узнав о прибытии рус-
ского князя Мурзы, послали ему с молодыми людьми говя-
дины и пива; молодые люди дорогой говядину съели, пиво
выпили, а русскому киязю Мурзе принесли земли да воды.
Князь Мурза обрадовался этому дару, принял его за знак
покорности мордовского племени и поплыл далее по Волге-
реке; где кннет иа берег горсть поднесенной ему земли
там быть городу, где бросит щепотку — там быть селу. Так
и покорилась русским земля мордовская и основан был Ни-
жний Новгород», «Нижегородка» С. С. Гациского. Н. Нов-
город, 1877, стр. 26—27.
Коромыслова башня. Поэтическое изложение легенды сде-
лано А. А. Навроцким (1839—1914). Текст-взят из книги
А. А. Навроцкого (Н. А. Вроцкого) «Сказания минувшего.
Русские былины и предания в стихах». СПБ, 1896,
стр. 35—50.
Подобная легенда существует в Б. Мурашкине. В ней го-
ворится, что якобы при сооружении местных укреплений во-
15*
227
круг села были зарыты живая девушка и бык, который од-
новременно с ней подошел к месту строительства.
О Коромысловой башие существуют и другие легенды. Од-
на из них, вероятно более позднего происхождения, сообща-
ет, что суровый обычай был смягчен людьми, получивши-
ми от боярина приказ закопать живой схваченную
у ямы женщину с ведрами и коромыслом. Она, рассказыва-
ется в легенде, слезно умоляла землекопов и каменщиков
пощадить ее и жизнь ребенка, которого она ждала. Те сжа-
лились над женщиной и потихоньку от боярина, ведавшего
этим делом, отпустили ее. А чтобы строгое поверье было со-
блюдено, оии поймали в траве безобидное насекомое, имену-
емое коромыслом, бросили его в свежевырытую яму и быст-
ро закопали. Отсюда, утверждает эта легенда, и пошло на-
звание башни.
Богатырь-девка. Поэтическая обработка легенды осущест-
влена известным фольклористом и писателем Поволжья
Д. Н. Садовниковым (1847—1883). Текст опубликован в
книге «На старой Волге. Песни и легенды Дмитрия Нико-
лаевича Садовникова». Симбирск, 1906, стр. 36—38.
Почему татары не взяли Нижний. Предание записано от
Петра Григорьевича Овчинникова, 1884 года рождения,
в поселке Октябрьском Борского района Горьковской обла-
сти. Записали 8 июля 1965 года В. Н. Морохин и Г. Н. Гор-
шенков.
Спасение Нижнего Новгорода пленными- литовцами. Пре-
дание, с небольшими текстологическими поправками, перепе-
чатано из книги «Краткий очерк истории и описание Ниж-
него Новгорода, в двух частях, составленные Н. Храмцов-
ским». Часть первая. Н. Новгород, 1857, стр. 45—46.
* Тверская башня — ныне Ивановская.
Нижегородское ополчение. Текст изложен составителем
сборника по книгам: А. П. Мельникова «К трехсотлетию
смутного времени. Нижний Новгород и Нижегородский
край». М., 1911, стр. 64—68; И. А. Милотворского «Ниж-
ний Новгород, его прошлое и настоящее». Н. Новгород,
228
1911, стр. 18—26; «Краткий очерк и описание Нижнего
Новгорода, в двух частях, составленные Н. Храмцовским».
Часть первая. Н. Новгород, 1857, стр. 62—77.
Царская невеста. Предание печатается по книге: «Краткий
очерк истории и описание Нижнего Новгорода, в двух час-
тях, составленные Н. Храмцовским». Часть первая. Н. Нов-
город, 1857, стр. 87—88.
Благовещенская слобода. Текст предания изложен Н. А.
Усовым в рукописи «Старый Нижний Новгород в легендах
и преданиях». Горьковская областная библиотека имени
В. И. Ленина, 1947, стр. 20—21. Предание дается с сокра-
щениями и незначительной правкой.
Почайна. Поэтическая обработка легенды, опубликован-
ной в томе седьмом Полного собрания сочинений П. И. Мель-
никова (Издание второе, на стр. 512), осуществлена горь-
ковским поэтом Г. В. Бедняевым в 1969 году.
А. С. Гациский отмечает, что с речкой Почайной связано
«несколько легенд». Рассказывают, что в том месте, где По-
чайна берет свое начало, лежит большой камень, на котором
прежде было что-то написано, но теперь уже стерлось. От
этого-то камня зависит судьба Нижнего: настанет время,
когда он сдвинется с места, из-под него выступит вода и
затопит весь Нижний... («Нижегородка» А. С. Гациского.
Н. Новгород, 1876, стр. 8—9).
Лыкова дамба. Предание изложено составителем сборни-
ка по материалам книги И. А. Милотворского «Нижний
Новгород, его прошлое и настоящее». Н. Новгород, 1911,
стр. 80 и 81.
Зеленский съезд. Предание изложено по книге И. А. Ми-
лотворского «Нижний Новгород, его прошлое и настоящее».
Н. Новгород, 1911, стр. 69 и 91.
Ошара. Поэтическая обработка сюжета об Ошарской ули-
це сделана в 1969 году и принадлежит горьковскому поэту
Г. В. Бедняеву. В основе сюжета — материал из названной
выше книги И. А. Милотворского о Нижнем Новгороде
(стр. 88).
229
Про Куму. Легенда печатается по изданию: Д. Булгаков-
ский. «Нижегородские легенды». СПБ, 1896, стр. 15—17.
Кума-чародейка. Текст легенды взят из книги Д. Булгаков-
ского «Нижегородские легенды». СПБ, 1896, стр. 17—30.
Сюжет этой легенды положен в основу драмы И. В. Шпа-
жинского и оперы П. И. Чайковского «Чародейка».
Канавино. Предание, с незначительными сокращениями, пе-
чатается по книге И. А. Милотворского «Нижний Новго-
род, его прошлое и настоящее». Н. Новгород, 1911,
стр. 105—106.
Козья масленица. Предание, с небольшими сокращениями,
печатается по рукописи Н. А. Усова «Старый Нижний Нов-
город в легендах и преданиях». Горьковская областная биб-
лиотека имени В. И. Ленина. 1947, стр. 119—121.
Строгановская церковь. Предание изложено по книгам:
А. П. Мельников. «Заметка о Строгановской церкви». Ад-
рес— календарь Нижегородской губернии за 1888 год;
«Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода, в
двух частях, составленные Н. Храмцовским». Часть первая.
Н. Новгород, 1857; И. А. Милотворский. «Нижиий Новго-
род, его прошлое и настоящее». Н. Новгород, 1911, стр. 67.
Мастер-чародей. Предание записано от Александра Андре-
евича Амбарова, 1888 года рождения, в п. Макарьеве Лыс-
ковского района Горьковской области. А. А. Амбаров в мо-
лодости жил в Н. Новгороде, работал на пристанях и слы-
шал это предание от местных старожилов. Предание запи-
сано 6 июля 1965 г. составителем сборника.
Предание об Ардатове. Текст дается по мотивам книги
Н. Ключарева «Железная роза». Издание 2-е. Волго-Вятское
книжное издательство. 1966, стр. 14—15. П. И. Мельников
в очерках «Дорожные записки» приводит местное предание
«о начале Ардатова», в котором проводниками Ивана Гроз-
ного названы мордвины Ардатка, Кужендей и Таторша.
Они «провели войско русское через знакомые им леса и по-
сле, с милостью царскою, возвратились на Леметь». Полное
собрание сочинений П. И. Мельникова (Андрея Печерско-
230
со). Издание второе. Том седьмой. СПБ, 1909, стр. 515—
516.
Арзамас. Предание сообщается П. И. Мельниковым в
«Очерках мордвы», помещенных в указанном выше седьмом
томе Полного собрания сочинений П. И. Мельникова (Анд-
рея Печерского) на стр. 420.
Второе предание об Арзамасе. Помещено в том же томе
Полного собрания сочинений П. И. Мельникова (Андрея
Печерского) на стр. 518—519.
Балахна. Текст предания перепечатан из книги Н. Андре-
ева «Иллюстрированный путеводитель по Волге и ее прито-
кам Оке и Каме». М., стр 98—99.
Две крови. (Борское предание). Опубликовано в сборни-
ке поэта В. А. Автономова «Тропка». Издательство «Совет-
ская Россия». М., 1968, стр. 75—86.
Воротынец. Предание записано от Николая Андреевича
Пономарева, 1883 года рождения, в п. Макарьеве Лысков-
ского района Горьковской области. Записал 6 июля 1965 го-
да В. Н. Морохин. Примерно такой же сюжет записан 20
июля 1966 года от В. Г. Стрелова в селе Большой Сундырь
Чувашской АССР Л. А. Балычевой и Г. М. Поповой.
Историки утверждают, что селение получило свое назва-
ние задолго до похода Ивана Грозного на Казань, от бояр
Воротынских, владевших селом еще при жизни отца Ива-
на IV
Легенда о выксунской земле. Текст легенды взят из ста-
тьи Ник. Ключарева и А. Лебедева «Выкса», опубликован-
ной в журнале «Горьковская область», 1938, №2, стр. 84.
Велетьма. Предание записано от Зинаиды Алексеевны
Прокофьевой, 1897 года рождения, в городе Выксе Горьков-
ской области. Записал 4 мая 1949 года В. Н. Морохин. Об
истории происхождения названия этого села рассказывает-
ся в романе Н. П. Ключарева «Железная роза». Волго-Вят-
ское книжное Издательство, 1966, стр. 118.
Дудин монастырь. Предание записано от Александра Пет-
ровича Суслова, 1892 года рождения, в городе Павлове
231
Горьковской области. Записал 3 августа 1967 года И. А.
Нефедов. Вариант приведенного здесь предания был зафик-
сирован участниками фольклорной экспедиции Горьковского
университета под руководством составителя сборника летом
1969 года в селе Дуденеве Богородского района Горьковской
области.
Заволжские леса. Текст, в отрывках, взят из романа
П. И. Мельникова «В лесах».— См.: П. И. Мельников (Ан-
дрей Печерский). Собрание сочинений в шести томах. Том 2.
М., Издательство «Правда», 1963, стр. 7—8 и 207—210.
Павлово. Легенда записана от Александра Петровича
Суслова, 1892 года рождения, в городе Павлове Горьков-
ской области. Записал 10 октября 1967 года И. А. Нефе-
дов.
Как в Павлове ремесло завелось. Легенда, или, как пишет
В. Г. Короленко, «сказочка», включена им в известные «Пав-
ловские очерки». Текст перепечатан из книги В. Г. Королен-
ко «Собрание сочинений в десяти томах. Том девятый». М.,
ГИХЛ, 1955, стр. 14—15.
* «Сварка» — железные остатки, лом, которые сплавляются под мо-
лотком в одну массу, опять годную в дело (примечание В. Г. Короленко).
Скупка. Легенда взята из «Павловских очерков» В. Г. Ко-
роленко. Опубликована в названном выше томе Собрания со-
чинений В. Г. Короленко на стр. 15—16.
Павловские умельцы. Предание записано от Александра
Петровича Суслова, 1892 года рождения, в городе Павлове
Горьковской области. Записала 12 августа 1968 года Г. М.
Попова.
О замочнике Хворове писал В. И. Ленин в своем труде
«Развитие капитализма в России»: «Замечательный павлов-
ский замочник Хворов делал замки по 24 штуки на золот-
ник; отдельные части замков доходили до величины була-
вочной головки» (В. И. Ленин. Полное собрание сочинений.
Том 3, стр. 430). Замок Хворова можно и теперь увидеть
в Павловском промышленном музее.
232
*	Золотник — русская мера веса, равна 4,266 грамма.
Ядрин. Предание взято из работы Н. Сутырина «По род-
ной земле (Предания и легенды глухих уездов)», опубли-
кованной в журнале «Русская старина», 1916, апрель,
стр. 80.
Безводное. Предание записано от Ивана Григорьевича
Кузнецова, 1886 года рождения, в селе Безводном Кстов-
ского района Горьковской области. Записал 12 июля 1965
года В. Н. Морохин.
Кадницы. Предания записаны от Сергея Дмитриевича
Тарелкина, 1892 года рождения, в поселке Ленинская Сло-
бода Кстовского района Горьковской области. Записал
20 июля 1965 года В. Н. Морохин.
Фокино. Легенда записана от Александра Андреевича
Амбарова, 1888 года рождения, в п. Макарьеве Лысковско-
го района Горьковской области. Записал 9 июля 1965 года
В. Н. Морохин. Подобный сюжет был записан от В. И. Ла-
гунова в селе Фокино Воротынского района Горьковской об-
ласти 20 июля 1966 года И. Н. Серовой.
Хохлома. Предание записано от Федора Платоновича Ва-
гина, 1880 года рождения, в деревне Мернново Семенов-
ского района Горьковской области. Записал 4 февраля
1959 года А. Г. Исаев.
Городец. Текст взят из статьи Г. Устинова «Село Горо-
дец», опубликованной в журнале «Русский экскурсант»,
1915, № 6, стр. 342—343.
Городецкие мастера. Предание записано от Георгия Ива-
новича Смирнова, 1901 года рождения, в городе Городце
Горьковской области. Записали 6 июля 1965 года В. Н. Ко-
тов н В. В. Курицына.
Легенда о граде Китеже. Легенда изложена по книге
В. Л. Комаровича «Китежская легенда». М.—Л., Изд. АН
СССР, 1936, стр. 157—173.
Ченебечиха. Текст легенды изложен А. В. Сысоевым по
рассказам жителей деревень Ченебечиха и Горелая Ветлуж-
ского района Горьковской области в 1966 году.
233
Девичьи Горы. Легенда записана от Александры Михай-
ловны Сорокиной, 1913 года рождения, в селе Девичьи Го-
ры Болынеболдинского района Горьковской области. Запи-
сала 5 апреля 1966 года Г. И. Шорохова.
А. П. Мельников в газете «Нижегородские губернские ве-
домости» за 1892 год (№ 40) приводит три сюжета легенды.
Из них первый близок к приведенной здесь записи, а о
втором и третьем А. П. Мельников пишет следующее:
«Существует другая версия этой легенды, которая гово-
рит, что во время долгой стоянки Грозного на этом месте
умерла и тут же схоронена какая-то боярышня, сопровож-
давшая будто бы царя во время похода, о которой царь дол-
го горевал и над ее могилой велел построить церковь, о
покушении же возмутившейся мордвы ничего не говорится.
Наконец, третья версия, очевидно, образовалась из двух
первых. В ней говорится, что Грозный был спасен одной из
своих наложниц, будто бы сопровождавших его в походе».
Бармино. Предание записано от Анны Даниловны Дур-
новой, 1895 года рождения, в селе Бармине Лысковского
района Горьковской области. Записал 15 июля 1965 года
В. Н. Морохин.
В неофициальной части «Нижегородских губернских ведо-
мостей» за 1891 год (№ 29, 30 и 31) печаталось большое
предание «Разбойник Барма», содержание которого во мно-
гом перекликается с публикуемой здесь записью.
Легенда о реке Великой. Текст с сокращениями взят из
«Нижегородской земской газеты», 1912, №28, 19 июля,
стр. 790—791. Под текстом легенды имеется подпись:
Н. Власов-Окский.
Кудьма. Легенда, с небольшими сокращениями, дается в
вольном пересказе Н. Н. Нардова. Текст перепечатан из
журнала «Натиск» за 1935 год, №7, стр. 69—76.
*	Вере-Паэ — по древним верованиям мордовского народа — доброе бо-
жество. Нишке-Паз — злое божество. Авы и кильды — меньшие божества,
вроде древиеславянскнх леших и русалок. Атя — старик.
234
*	* В далеком прошлом Волга называлась Ра.
*	** Пу.югай — национальный костюм мордвы.
Вет луга. Легенда записана от Николая Галактионовича
Тумакова, 1893 года рождения, в пос. Красные Баки
Горьковской области. Записали 12 июня 1968 года Л. П.
Куликова и М. И. Михайлов.
Стерляжий царь. Легенда записана от Михаила Василье-
вича Малова, 1899 года рождения, в п. Васильсурске Воро-
тынского района Горьковской области. Записал 14 июля
1965 года П. М. Орлов.
Речка Илиндик. Легенда записана от Ивана Ивановича
Кербенева, 1940 года рождения, в деревне Ефанино Ветлу ж-
ского района Горьковской области. Записал 16 июля
1966 года А. В. Сысоев.
Саввин бор. Предание записано от Н. И. Соболева в Вет-
лужском районе Горьковской области. Записал 18 июля
1966 года А. В. Сысоев.
Как жили заводчики Баташовы. Предание записано от
Зинаиды Алексеевны Прокофьевой, 1897 года рождения, в
городе Выксе Горьковской области. Записал 4 мая 1949 го-
да В. Н. Морохин.
Фамилия заводчиков — Баташевы, однако в народе их
называют Баташовы, поэтому в тексте предания даио такое
написание.
Про Василия Рощина. Предание записано от Зинаиды
Алексеевны Прокофьевой, 1897 года рождения, в городе
Выксе Горьковской области. Записал 4 мая 1949 года
В. Н. Морохин.
Жестокий крепостник. Предание записано от Александра
Петровича Суслова, 1892 года рождения, в городе Павлове
Горьковской области. Записала 10 августа 1968 года
Г. М. Попова.
Хозяин Кукин. Предание изложено по воспоминаниям
Матвея Матвеевича Жулина. Текст воспоминаний приведен
в очерке Ал. Солоницына «Богородск», опубликованном в
журнале «Горьковская область», 1938, №3, стр. 83—84.
235
Параша. Легенда записана в городе Балахне Горьковской
области. Записала летом 1963 года Л. Л. Кравцова.
Теплые острова. Предание записано от Ивана Григорь-
евича Кузнецова, 1886 года рождения, в селе Безводном
Кстовского района Горьковской области. Записал 18 июля
1965 года В. Н. Морохин.
Разинцы в Макарьеве. Предание рассказал Николай Ан-
дреевич Пономарев, 1883 года рождения, в п. Макарьеве
Лысковского района Горьковской области. Записали 6 июля
1965 года Г. И Орман и О. М. Тарновская.
Разинцы под Нижним Новгородом. Предание записано
от Александра Андреевича Амбарова, 1888 года рождения,
в п. Макарьеве Лысковского района Горьковской области.
Записал 9 июля 1965 года В. Н. Морохин.
Остров Разина. Текст на основании преданий, услышан-
ных в селе Большое Мурашкино в 1968—69 годах, изложен
Л. Ф. Кельдюшкнной.
О разинцах и их кладах. Текст с сокращениями взят из
книги: П. И. Мельников (Андрей Печерский). «Собрание
сочинений в шести томах. Том 2». М., Издательство «Прав-
да», 1963, стр. 245—251.
Лялины горы. Легенда записана от Н. И. Соболева в Вет-
лужском районе Горьковской области. Записал 20 июля
1966 года А. А. Сысоев.
Марина-безбожница и Стенька Разин. Предание записано
Иваном Мамакиным в Лукояновском уезде Нижегородской
губернии в конце XIX века. И. Мамакин, желая подчерк-
нуть сочувствие лукояновцев восставшим, предпосылает
преданию следующее замечание: «Старожилы рассказыва-
ют, что во времена Пугача помещичьи крестьяне Лукоянов-
ского уезда охотно принимали сторону последнего...» Текст
взят из журнала «Живая старина», выпуск II, 1890, СПБ
стр. 139.
Алена-атаман. Предание изложено составителем сборника
по работе А. Блинова «Из истории Б. Мурашкина».
«Божий городок». Текст с сокращениями взят из книги:
236
В. Г. Короленко. «Собрание сочинений в десяти томах. Том
восьмой». М., ГИХЛ, 1955, стр. 400—405.
Аристов овраг. Легенда записана от Василия Ивановича
Лагунова, 1888 года рождения, в селе Фокине Воротынско-
го района Горьковской области. Записал 21 июля 1966 го-
да В. Н. Морохин.
Рельское озеро. Предание записано от Михаила Яковле-
вича Водопьянова, 1898 года рождения, в селе Курмыш
Пильнииского района Горьковской области. Записала ^сен-
тября 1969 года Г. М. Демченко.
О Емельяне Пугачеве. Текст взят из работы Н. Сутырина
«По родной земле (Предания и легенды глухих уездов)»,
опубликованной в журнале «Русская старина», 1916, апрель,
стр. 77—80.
Рассоха. Легенда записана от Ольги Ивановны Захаро-
вой в селе Шокине Воротынского района Горьковской об-
ласти. Записала в 1967 году М. М. Фролова.
Пугач и Салтычиха. Предание записано Иваном Мамаки-
ным в Лукояновском уезде Нижегородской губернии в кон-
це XIX века. Текст взят из журнала «Живая старина», вы-
пуск II, 1890, СПБ, стр. 140.
Повесть про лесного человека. Предание записано Н. Н.
Нардовым на Ветлуге. Текст перепечатан из журнала «На-
тиск», 1935, № 10, стр. 56—61.
СОДЕРЖАНИЕ
В. М о р о х и и. Нижегородские предания и легенды
Дятловы горы...................................
Ибрагимов городок..............................
Предание об основании Нижнего Новгорода .
Коромыслова башня..............................
Богатырь-девка.................................
Почему татары не взяли Нижний..................
Спасение Нижиего Новгорода пленными литовцами .
Нижегородское ополчение........................
Царская невеста................................
Благовещенская слобода.........................
Почайна........................................
Лыкова дамба...................................
Зеленский съезд ...............................
Ошара .	.................................
Про Куму ......................................
Кума-чародейка.................................
Каиавино ......................................
Козья масленица................................
Строгановская церковь .........................
Мастер-чародей.................................
Предание об Ардатове...........................
Арзамас.................... ...................
Второе предание об Арзамасе....................
Балахна .......................................
Две крови......................................
Воротынец .....................................
Легенда о выксунской земле.....................
Велетьма.......................................
5
13
15
18
2,1
35
37
38
42
46
49
51
52
53
54
55
57
66
67
70
72
75
76
77
78
80
90
92
94
Дудин монастырь	.	 ,95
Заволжские леса	....	 96
Павлово........................................103
Как в Павлове ремесло завелось
. 105
238
Скупка ......................................
Павловские умельцы...........................
Ядрин .... ..................................
Безводное ...................................
Кадницы......................................
Фокиио.......................................
Хохлома	..........................
Городец .....................................
Городецкие мастера...........................
Легенда о граде Китеже.......................
Ченебечиха ..................................
Девичьи Горы.................................
Бармиио .....................................
Легенда о реке Великой.......................
Кудьма.......................................
Ветлуга .....................................
Стерляжий царь...............................
Речка Илиндик................................
Саввии бор ..................................
Как жили заводчики Баташовы..................
Про Василия Рощина...........................
Жестокий крепостник..........................
Хозяин Кукин.................................
Параша.......................................
Теплые острова...............................
Разницы в Макарьеве..........................
Разницы под Нижним Новгородом................
Остров Разина ...............................
О разницах и их кладах.......................
Лялииы горы .................................
Марина-безбожница и Стенька Разин .	.	.	.
Алена-атаман ................................
«Божий городок» .............................
Аристов овраг................................
Рельское озеро ..............................
О Емельяне Пугачеве..........................
106
108
111
112
114
115
117
120
121
123
125
127
129
132
135
151
155
156
160
164
166
168
169
171
177
179
182
184
187
195
197
198
202
208
210
211
239
Рассоха.........................................214
Пугач и Салтычиха...............................216
Повесть про лесного человека....................218
Примечания .....................................226
НИЖЕГОРОДСКИЕ
ПРЕДАНИЯ
и
ЛЕГЕНДЫ
Редактор И, В. Сидорова.
Ху дож. редакторы В. 3. Вешапури, В. Я. Кременецкая,
Техи. редакторы Л. Н. Шлапо, М. И. Юиисоца.
Корректор Н. Н. Ступишина.
Изд. № 5559. Подписано к печати 15/1 1971 г. МЦ 00203. Бумага
70Х108’/з2—7,5(10,5) печатных=8,54 уч.-изд. листа. Тираж 15 000 экз.
Заказ № 5954. Цена 84 коп.
Волго-Вятское книжное издательство, г. Горький, Кремль, 2-й корпус
Типография изд-ва «Горьковская правда», г. Горький, ул. Фигнер, 32.