НАТУРАЛИСТЪ
НА
АМАЗОНСКОЙ РѢКѢ.
НАТУРАЛИСТЪ
НА
АМАЗОНСКОЙ РЪКЪ.
РАЗСКАЗЪ О ПУТЕВЫХЪ ПРИКЛЮЧЕНІЯХЪ АВТОРА И НРАВАХЪ ЖИВОТНЫХЪ, ОЧЕРКИ ЖИЗНИ БРАЗИЛЬЦЕВЪ И ИНДѢЙЦЕВЪ, И КАРТИНЫ ПРИРОДЫ ПОДЪ ЭКВАТОРОМЪ, ИЗЪ ОДИННАДЦАТИЛѢТНЯГО ПУТЕШЕСТВІЯ
ГЕНРИХА ВАЛЬТЕРА БЭТСА.
ИЗДАНІЕ ПЕРЕВОДЧИЦЪ.
С. ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія А. Годовачова
(Вознесенскій проспектъ, д. 81).
1865.
ПРЕДИСЛОВІЕ
къ
ПЕРВОМУ ИЗДАНІЮ.
Осенью 1847 года, г. А. Р. Уэллесъ, который впослѣдствіи пріобрѣлъ большую извѣстность по поводу дарвиновской теоріи естественнаго подбора родичей, предложилъ мнѣ присоединиться къ экспедиціи на Амазонскую рѣку, для изслѣдованія ея береговъ въ естественно-историческомъ отношеніи. Планъ нашъ состоялъ въ томъ, чтобъ собрать коллекцію для насъ самихъ, послать дублеты въ Лондонъ для покрытія издержекъ, и собрать факты для рѣшенія вопроса о происхожденіи видовъ, какъ выразился г. Уэллесъ въ одномъ изъ своихъ писемъ, предметѣ, о которомъ мы много бесѣдовали и переписывались. Мы съѣхались въ Лондонѣ въ началѣ слѣдующаго года, чтобы изучить южно-американскихъ животныхъ и растенія по главнѣйшимъ коллекціямъ; въ апрѣлѣ^ отпра
вились въ наше путешествіе. Мой товарищъ оставилъ Южную Америку, пробывши въ ней около четырехъ лѣтъ, и, по прибытіи въ Англію, издалъ разсказъ о своемъ путешествіи подъ заглавіемъ: „Путешествія по Амазонкѣ и Ріо-Негро“. Я же оставался тамъ еще семь лѣтъ и возвратился въ іюлѣ 1859 года; а такъ какъ послѣ первыхъ двухъ лѣтъ, я разстался съ моимъ другомъ и поѣхалъ по другому направленію, то мнѣ кажется, что разсказъ о моихъ собственно путешествіяхъ не будетъ лишнимъ для публики. Когда я только что прибылъ въ Англію съ разстроеннымъ здоровьемъ и тяжелымъ настроеніемъ духа, послѣ одиннадцатилѣтняго пребыванія въ предѣлахъ четырехъ градусовъ подъ экваторомъ, проведя послѣдніе три года въ дикой странѣ за 1400 миль (2100 верстъ) отъ морскаго берега, я видѣлъ мало надежды когда либо издать въ свѣтъ мой разсказъ. Дѣйствительно, черезъ два года, я совсѣмъ было оставилъ свое намѣреніе. Въ это время я познакомился съ г. Дарвиномъ; онъ, имѣя очень лестное мнѣніе о моей способности къ дѣлу, серьозно уговаривалъ меня написать книгу, и напомнилъ о томъ еще разъ, когда, нѣсколько мѣсяцевъ спустя, я чуть не оставилъ начатаго дѣла. Такимъ образомъ ободряемый имъ, я наконецъ кончилъ трудную работу. Мнѣ казалось необходимымъ дать это объясненіе, потому что тогда станетъ понятнымъ, почему прошло такъ много времени между моимъ прибытіемъ въ Англію и изданіемъ книги.
Коллекціи, которыя я собиралъ въ теченіе всѣхъ одиннадцати лѣтъ, отсылались на промежуткѣ нѣсколькихъ мѣсяцевъ одна за другою, за исключеніемъ извѣстнаго количества видовъ для собственнаго изученія, остававшихся при мнѣ, и постоянно сопровождавшихъ меня въ моихъ длинныхъ переѣздахъ. За исключеніемъ немногихъ живыхъ растеній, и обращиковъ, важныхъ
для хозяйственной и медицинской ботаники, коллекціи мои состояли только изъ зоологическихъ произведеній страны. Вотъ приблизительное исчисленіе полнаго собранія видовъ разныхъ классовъ, пріобрѣтенныхъ мною:
Млекопитающихъ Птицъ .	52 360
Пресмыкающихся	140
Рыбъ	120
Насѣкомыхъ	14,000
Моллюсковъ	35
Зоофитовъ.	5
	14,712
Часть амазонской области, гдѣ я всего дольше прожилъ, не была еще изслѣдована естествоиспытателями, и потому не менѣе 8000 изъ упомянутыхъ видовъ были новостью для науки, и теперь въ разныхъ частяхъ Европы многіе ученые заняты ихъ описаніемъ. Немногія новыя млекопитающія изучаются докторомъ Грейемъ; птицы — докторомъ Склатеромъ; зоофиты — докторомъ Вауербенкомъ; а болѣе многочисленные виды пресмыкающихся и рыбъ издаются теперь докторомъ Гюнтеромъ.
Здѣсь кстати сказать нѣсколько словъ о томъ, куда дѣвались эти обширныя коллекціи. Быть можетъ многіе пожалѣютъ, что нигдѣ не сохранено полнаго собранія видовъ, по которому можно было бы прослѣдить всю фауну этой страны, куда вѣроятно не скоро опять заглянутъ естествоиспытатели. Ограниченныя средства частнаго человѣка не дозволяють е у держать большой коллекціи для одной только научной цѣли. Изъ высланныхъ мною экземпляровъ значительное количество поступило въ Британскій музей, такъ что, послѣ моей соб
ственной коллекціи, въ немъ и находится самое большое собраніе; однакожъ оно обнимаетъ меньше половины всего числа добытыхъ мною видовъ.
Моя собственная очень полная коллекція насѣкомыхъ почти всѣхъ порядковъ, имѣла цѣну въ особенности потому, что въ ней содержались разнообразныя переходныя разновидности, и притомъ каждый экземпляръ былъ снабженъ билетикомъ, съ точнымъ обозначеніемъ мѣстности, откуда онъ взятъ, съ цѣлью объяснить образованіе расъ; эта коллекція не существуетъ уже болѣе во всей цѣлости, потому что нѣсколько большихъ отдѣловъ находятся въ рукахъ ученыхъ, въ разныхъ частяхъ Европы.
Что касается до картинокъ въ моей книгѣ, то должно сказать, что по естественной исторіи предметы сняты большею частію съ экземпляровъ коллекціи; другіе же сдѣланы искусными художниками съ моихъ эскизовъ. Почти всѣ большія картинки сдѣланы г. г. Вольфомъ и Цвекеромъ, и даютъ точное понятіе о представленныхъ на нихъ предметахъ и сценахъ. Небольшія же, съ изображеніями напримѣръ рыбъ, пресмыкающихся, насѣкомыхъ, рисованы очень тщательно г. Робинсономъ.
Лестеръ. Январь 1863 г.
ПРЕДИСЛОВІЕ
ко
ВТОРОМУ ИЗДАНІЮ.
Многіе просили меня сдѣлать новое изданіе этого сочиненія болѣе доступнымъ для большаго круга читателей, и потому я призналъ нужнымъ нѣсколько сократить тѣ мѣста, которыя требуютъ болѣе короткаго знакомства съ естественной исторіей, чѣмъ авторъ въ правѣ ожидать отъ каждаго изъ своихъ читателей. Разсказъ о личныхъ приключеніяхъ остался безъ измѣненій, со всѣми описательными подробностями о гро-мадцой рѣкѣ и странѣ, ею орошаемой, объ ея климатѣ, естественныхъ произведеніяхъ и жителяхъ, — которые могутъ интересовать всѣ классы людей, и стараго и молодаго.
Должно надѣяться, что старанія бразильскаго и перуанскаго правительствъ колонизовать эту плодородную, но мало населенную страну, дадутъ ей впослѣдствіи большее противъ нынѣшняго значеніе въ глазахъ сѣверно-европейскихъ народовъ. Тогда мы лучше поймемъ эпитетъ „самая большая рѣка въ мірѣ“, который еще на школьныхъ скамьяхъ мы привыкли давать Амазонской рѣкѣ, не имѣя впрочемъ яснаго представленія о ея размѣрахъ. Можетъ быть для многихъ будетъ новостью, что по благородному этому потоку, отъ его устья при Парѣ, пароходы недавно ходили вверхъ на разстояніи 2200 географ. миль (болѣе 3800 верстъ), то есть вдвое далѣе; чѣмъ по самой большой рѣкѣ стараго свѣта, Янгцекіангу. До того мѣста, гдѣ оканчивается навигація, глубина Амазонской рѣки, въ сухое время года, доходитъ до 7 сажень. Бразильцы въ Парѣ называютъ ее „Средиземнымъ моремъ Южной Америки"; но поводомъ къ этому послужила не длина главнаго русла, а сѣть протоковъ и озеръ, повсюду сопровождающихъ рѣку и прибавляющихъ къ главному потоку и ея притокамъ еще нѣсколько тысячъ миль удобнаго для плаванія пути внутри страны. Перуанцы, судя по послѣднимъ письмамъ; очень заняты тѣмъ, чтобы утвердить за собою выгоды, соединенныя съ обладаніемъ верховьями этой рѣки. Изъ Англіи пришли въ Пару большіе корабли съ матеріалами для устройства корабельныхъ верфей въ мѣстности, находящейся на разстояніи 2,000 миль отъ устья рѣки. Въ настоящее время перуанскіе пароходы начали ходить отъ Андовъ къ Атлантическому океану, и этимъ путемъ въ первый разъ доставлено въ Европу черезъ Пару большое количество хлопка, ихъ богатой и здоровой страны, омываемой верхней Амазогкой. Вѣроятно въ Англіи обра-
XI
тятъ теперь особенное вниманіе на этотъ позабытый до сихъ поръ край, и это уже само по себѣ можетъ считаться достаточнымъ поводомъ къ тому, чтобы дать каждому читателю возможность узнать физіономію его природы и нынѣшнее положеніе.
Лондонъ. Январь 1864 г.
ОГЛАВЛЕНІЕ.
ГЛАВА I.
Пара.
Стр.
Пріѣздъ.—Видъ страны.—Рѣка Пара.—Первая прогулка въ окрестностяхъ. — Птицы, ящерицы и насѣкомыя. — Муравьи носящіе листья. — Очеркъ климата, исторія и настоящее положеніе Пары	1
ГЛАВА II.
Пара.
Болотистые лѣса Пары. — Португальскій землевладѣлецъ. — Дача въ Назаретѣ.—Жизнь естествоиспытателя подъ экваторомъ.—Сухіе, первобытные лѣса. — Магоари. — Отдаленные заливы. — Первобытные жители	22
ГЛАВА III.
Пара.
Религіозные праздники.—Мартышки.—Змѣи.—Насѣкомыя
43
ГЛАВА IV.
Токантинсъ и Камѳта.
Стр.
Приготовленіе къ путешествію. — Заливъ Гоахара. — Роща вѣерныхъ пальмъ.—Нижній Токантинсъ.—Описаніе рѣки.—Виста-алегре.— Баяо.— Быстрины.—Поѣздка на лодкѣ къ водопаду Гуариба — Жизнь на Токантинсѣ.--Вторая поѣздка въ Камету	56
ГЛАВА V.
Карипи и заливъ Марахо.
Рѣка Пара и заливъ Марахо. — Путешествіе къ Карипи.— Праздникъ Рождества Христова у негровъ.— Нѣмецкое семейство. — Летучія мыши. — Муравьеѣды. — Колибри. — Поѣздка къ Муру-купи. — Домашная жизнь жителей. — Охота съ индѣйцами. — Бѣлые муравьи .	88
ГЛАВА VI.
Нижняя Амазонка.—Отъ Пары до Обидоса.
Способъ путешествія по Амазонкѣ.—Историческій обзоръ первыхъ изслѣдованій страны. — Приготовленія къ путешествію. — Образъ жизни на большомъ купеческомъ суднѣ.—Узкіе протоки, соединяющіе рѣку Пару съ Амазонкой. — Первый взглядъ на большую рѣку. — Гурупа. — Большая мель. — Столовыя горы. — Сантаремъ.—Обидосъ .	112
ГЛАВА VII.
Нижняя Амазонка. — Отъ Обидоса до Манаоса, или Барры на Ріо-Нѳгро.
Отъѣздъ изъ Обидоса.—Берега рѣки и побочные каналы.—Плантаторы какао.—Образъ жизни на нашемъ суднѣ.—Сильная буря.—Песчаные острова и птицы на нихъ.—Парентинская гора.—Торговецъ негръ и пндѣйцы племени маугё.—Вилья-Нова, ея жители, лѣса и животныя. — Карарауку.—Сельскій праздникъ.— Озеро Кара-рауку. — Мухи мотука. — Серпа. —Праздники на Рождествѣ.— Рѣка Мадейра. — Фермеръ-мамелюкосъ. — Индѣйцы мура.— Ріо-Негро.—Описаніе Барры.—Путешествіе внизъ по рѣкѣ до Пары.— Желтая горячка	137
XV
ГЛАВА VIII.
Сантаремъ.
Стр.
Мѣстоположеніе Сантарема.— Нравы и обычаи жителей.— Климатъ. — Травяные кампо и лѣса. — Эскурсіи на Мапири, Магика и Ируру, и очерки ихъ естественныхъ произведеній. — Пальмы, дикія фруктовыя деревья. -Осы-землекопы.—Осы-каменыцицы. — Пчелы и лѣнивцы	184
ГЛАВА IX.
Путешествіе вверхъ по Тапахосу.
Приготовленія къ путешествію. — Первый день плаванія. — Потеря лодки. — Альтаръ до Чао. — Средства доставать рыбу. — Затрудненія съ командой. — Пріѣздъ въ Авейросъ. — Поѣздки въ окрестности.—Бѣлые сапажу, привычки и нравы этихъ обезьянъ.— Ручной попугай. — Мпссіонерское поселеніе. — Въѣздъ въ рѣку Купари. — Приключеніе съ апакондомъ (водяной удавъ). — Копченая обезьяна. — Удавъ. — Деревня индѣйцевъ мундуруку. — Набѣгъ дикаго племени. — Купарскіе водопады. — Гіацинтовый арасъ. — Опять на широкомъ Тапахосѣ. — Поѣздка внизъ по рѣкѣ до Сантарема	214
ГЛАВА X.
Верхняя Амазонка.—Путешествіе въ Эгу.
Отъѣздъ изъ Барры.—Первыя сутки на верхней Амазонкѣ.— Печальный видъ рѣки во время полноводья.—Индѣйцы кукама. — Умственное состояніе индѣйцевъ.—Шквалы. — Морскія коровы.— Лѣса. — Пемза текущая съ Андовъ.—Обрушивающіеся берега.— Эга и ея жители.— Жизнь натуралиста въ Эгѣ.—Четыре времени года на верхней Амазонкѣ	263
ГЛАВА XI.
Экскурсіи въ окрестности Эги.
Рѣка Теффё.—Прогулка по берегу въ рощамъ. — Поѣздка къ жилищу главы племени пассё. — Характеръ и обычаи племени пассё. — Первая экскурсія на песчаные островки Солпмоэнса. — Нравы болыпыхъ рѣчныхъ черепахъ.—Вторая экскурсія.—Ловля черепахъ во внутреннихъ озерахъ.—Третья экскурсія.—Охота съ туземцами въ лѣсу.—Возвращеніе въ Эгу	305
ГЛАВА XII.
Животныя въ окрестности Эги.
Стр.
Краснолицыя обезьяны. — Обезьяны парауаку. — Ночныя обезьяны съ совиными лицами. — Игрунки. — Хупура. — Летучія мышп.— Птицы.—Туканъ Кювье.—Туканъ съ кудрявымъ хохломъ. — Насѣкомыя. — Висячіе коконы. — Муравьи-фуражиры. — Слѣпые муравьи	356
ГЛАВА XIII.
Экскурсіи за Эгой,
Путешествіе по Амазонкѣ на пароходѣ.— Пассажиры.— Тунантинсъ.— Пндѣйцы каишйна,—хутахи,—сапд.— Индѣйцы марауа.— Фонте-Боа. — Поѣздка въ С. Пауло. — Индѣйцы тукуна.—Болѣзнь.— Поѣздка внизъ, въ Пару. — Перемѣны въ Парѣ» — Отъѣздъ въ Англію	390
НАТУРАЛИСТЪ НА АМАЗОНСКОЙ РЫСЬ
ГЛАВА I.
Пара.
Пріѣздъ.—Видъ страны.—Рѣка Пара.—Первая прогулка въ окрестностяхъ.— Птицы, ящерицы и насѣкомыя.—Муравьи носящіе листья.—Очеркъ климата, исторія и настоящее положеніе Пары.
Мистеръ Уэллесъ (АѴаІІасе) и я отправились изъ Ливерпуля 26-го апрѣля 1848 года, на маленькомъ купеческомъ суднѣ и 26-го мая прибыли на экваторъ въ Салинасъ. Это морская станція, гдѣ берутъ лоцмановъ для кораблей, отплывающихъ въ Пару, и единственная гавань для входа въ обширную страну, орошаемую Амазонской рѣкой. Станція эта, маленькая деревушка основанная іезуитскими миссіонерами, въ нѣсколькихъ миляхъ къ востоку отъ рѣки Пары. Здѣсь корабль бросилъ якорь въ открытомъ морѣ, въ шести миляхъ отъ берега, потому что мелководье при устьѣ большой рѣки не дозволяетъ подходить ближе, не подвергаясь опасности; тутъ подняли сигналъ для высылки намъ лоцмана. Съ глубочайшимъ вниманіемъ товарищъ мой и я, оба въ первый разъ ставшіе лицомъ къ лицу съ красотами тропической страны, взглянули па страну, гдѣ мнѣ случайно пришлось провести одинадцать самыхъ лучшихъ лѣтъ моей жизни. Къ востоку страна не привлекательна; мѣстность слегка волниста, съ голыми песчаными пригорками и разбросаными деревьями, но къ западу, въ зрительную трубу капитана, мы могли видѣть длинную полосу лѣса, какъ бы
выходившую изъ воды. Полоса эта представлялась сначала сплошной массой высокихъ деревьевъ, далѣе виднѣлись ихъ разбросанныя группы, и наконецъ она терялась въ дала одинокими деревьями. Это была окраина большаго первобытнаго лѣса, полнаго столькихъ чудесъ и дающаго физіономію странѣ: начиная отъ этихъ мѣстъ вся ея поверхность покрыта имъ вплоть до подножія Андовъ, на двѣ тысячи миль (3 т. верстъ). Слѣдующій день и ночь мы плыли, при легкомъ вѣтрѣ и отчасти съ помощью прилива вверхъ по рѣкѣ Парѣ. Вечеромъ проѣхали двѣ рыбацкія деревни, Вигіа и Коларесъ и видѣли много туземныхъ лодокъ, которыя казались игрушками подъ высокими стѣнами темнаго лѣса. Воздухъ былъ чрезвычайно душенъ, небо пасмурно, на горизонтѣ почти безпрерывно блистала молнія,—самая приличная встрѣча на первыхъ шагахъ подъ экваторомъ! Вечеръ былъ тихій; въ эту пору не бываетъ сильныхъ вѣтровъ; мы скользили безъ шума, это составляло пріятную противоположность съ постоянной качкою, которой мы подвергались на Атлантическомъ океанѣ. Насъ поразила ширина рѣки: иногда мы шли въ восьми или девяти миляхъ отъ восточнаго берега (болѣе 13 верстъ) и противуположпаго берега нигдѣ не было видно. Рѣка Пара при устьѣ разливается на тридцать шесть миль въ ширину (54 версты); у города Пары, лежащаго въ семидесяти миляхъ отъ моря, ширина ея только двадцать миль (30 верстъ), а съ этого мѣста начинается рядъ острововъ, которые противъ гавани стѣсняютъ рѣку.
Утромъ, 28-го мая, мы достигли цѣли нашего плаванія. Городъ при восходѣ солнца былъ въ высшей степени красивъ; онъ построенъ на плоскомъ мѣстѣ, только съ южной стороны виднѣется небольшая скалистая возвышенность, и городъ не подымается террасой. Но бѣлыя строенія, съ кровлями изъ красной черепицы, безчисленныя башни, купола церквей п монастырей, вершины пальмъ, поднимающихся выше зданій, все это рѣзко очерчиваясь на ясномъ голубомъ небѣ, составляетъ веселую картину. Сплошной лѣсъ кругомъ опоясываетъ городъ; по окрестностямъ разбросаны живописныя дачи, которыя тонутъ въ роскошной зелени. Гавань была полна туземными лодками и судами всѣхъ размѣровъ. Звонъ колоколовъ и хлопанье ракетъ означали, что начался какой-то католическій праздникъ и что жители уже всѣ на ногахъ не смотря на раннюю пору.
Мы скоро вышли на берегъ; г. Миллеръ, къ которому были адресованы привезенные нами товары, встрѣтилъ насъ радушно и
просилъ остановиться въ его домѣ, до пріисканія нами удобной квартиры. На берегу горячій, сырой и затхлый воздухъ, охватившій насъ и выходившій какъ бы изъ земли и стѣнъ, напомнилъ намъ атмосферу тропическихъ оранжерей въ Кью-Гарденѣ. Въ полдень пошелъ сильный дождь, а вечеромъ, когда воздухъ освѣжился, мы пошли за городъ, къ одному американцу, знакомому нашего хозяина.
Впечатлѣнія этой прогулки никогда не изгладятся изъ моей памяти. Мы пошли 'гаванью по улицамъ, застроеннымъ мрачными, похожими на монастыри зданіями, въ которыхъ живутъ большею частію купцы и лавочники. Намъ встрѣчались лѣнивые солдаты, въ изношенныхъ мундирахъ, небрежно державшіе ружья, священники, негритянки съ красными кувшинами съ водой на головахъ, задумчивыя индіянки съ голыми дѣтьми, сидящими у нихъ верхомъ на бедрахъ съ боку, и другіе разноцвѣтные образцы мѣстнаго населенія. По длинной, узкой улицѣ, мы вышли наконецъ за городъ, потомъ выгономъ, поросшимъ травою, вошли въ живописную аллею, которая привела насъ къ дѣвственному лѣсу. Въ этой длинной немощеной улицѣ, покрытой глубокимъ пескомъ и обитаемой бѣдными людьми, дома были одноэтажные, невзрачные, съ выпуклыми рѣшетками въ окнахъ вмѣсто стеколъ. Жители, сидя у дверей домовъ, наслаждались вечерней прохладой. Тутъ были люди всѣхъ оттѣнковъ: европейцы, негры, индѣйцы, и въ особенности помѣси всѣхъ цвѣтовъ. Между ними попадались красивыя женщины, хотя неопрятно одѣтыя, босыя или въ туфляхъ,—но въ богатыхъ серьгахъ и съ крупными золотыми бусами на шеѣ. Здѣшнія женщины отличаются темными выразительными глазами и замѣчательнымъ богатствомъ волосъ. Мнѣ пришло въ голову, что эта смѣсь неопрятности, роскоши и красоты гармонировала съ остальною картиною: такъ поразительно было сочетаніе богатой природы съ человѣческою иищетою. Дома почти всѣ полуразрушены, повсюду видна лѣнь и безпечность. Деревянные заборы, которыми окружены сады, заглушенные сорными травами, свиньи, козлы и голодныя куры бродили взадъ и впередъ, черезъ изломанные плетни. И въ тоже время, какъ бы въ замѣнъ всѣхъ этихъ недостатковъ, представлялась поразительная роскошь растительности. Между домами возвышались массивныя, темныя вершины тѣнистыхъ манлифсрій и душистыя, цвѣтущія апельсинныя, лимонныя и другія тропическія фруктовыя деревья, иныя въ цвѣтахъ, другія съ плодами въ разныхъ степеняхъ зрѣлости. Тамъ и сямъ подымались надъ высокими темными деревьями гладкіе стволы пальмъ съ великолѣп-
выми шатрами изящно вырѣзанныхъ листьевъ. Между пальмами особенно поразительна стройная ассай (раіта Аззаі); она ростетъ группами изъ четырехъ или пяти деревьевъ вмѣстѣ; ея гладкій и слегка изгибающійся стволъ въ 20 или 30 футовъ высоты, оканчивается перистыми листьями, съ удивительно легкими и изящными очертаніями. На вѣтвяхъ другихъ высокихъ деревьевъ росли пучками паразитныя растенія съ листьями странной формы. Тонкія многолиственныя ліаны фестонами висѣли съ вѣтьвей или спускались въ видѣ веревокъ и лентъ, а роскошныя ползучія растенія покрывали стволы деревьевъ, кровли и стѣны домовъ, или перебрасывались черезъ заборы густою зеленью. Великолѣпный (бананъ, (муза райская, Мпза рагайізіаса), который всегда описываютъ какъ одно изъ лучшихъ украшеній тропической флоры, ростетъ здѣсь необыкновенно роскошно; его лоснящіеся бархатно-зеленые листья, въ 12 футъ длиною, перегибаются черезъ кровли легкихъ верандъ *) позади каждаго дома, форма банановыхъ листьевъ, разнообразные . оттѣнки, которыми они переливаются когда ихъ тихо колышетъ вѣтеръ, и въ особенности контрастъ ихъ свѣтлой зелени съ болѣе темной зеленью другихъ деревьевъ, могутъ дать нѣкоторое понятіе объ этомъ прелестномъ растеніи. Вообще необыкновенныя формы растительности на каждомъ шагу останавливали на себѣ наше вниманіе: разные роды бромелій или ананасныхъ растеній, съ ихъ длинными, жесткими, мечеобразными листьями, изъ которыхъ нѣкоторые на концѣ зубчаты,—хлѣбное дерево, правда не туземное, а ввезенное сюда, замѣчательное по своей исторіи, съ широкими лоснящимися, темно-зелеными лапчатыми листьями и множество другихъ растеній съ причудливыми листьями и стеблями. Эта роскошная природа тѣмъ сильнѣе поразила насъ, что мы пріѣхали изъ Англіи: прощаясь съ нею мы видѣли только тощую зелень торфянаго поля въ слякотное, холодное апрѣльское утро, въ графствѣ Дерби.
Мы еще гуляли, когда насъ застали здѣшніе короткіе сумерки. Въ зеленой чащѣ кругомъ насъ проснулась жизнь и понеслись разнообразные звуки и голоса; зажужжали цикады **), пронзительно затрещали полевые сверчки и кузнечики; каждое живое существо заговорило своимъ голосомъ, древесныя лягушки подняли свои пла
*) Открытая галерея съ наружной стороны дома.
**) Кобылки, насѣкомое.
чевные крики, и все это сливалось въ одинъ неумолкаемый звенящій шумъ, и громко говорило о громадномъ богатствѣ природы. Съ приближеніемъ ночи, лягушки и жабы на сосѣднихъ болотахъ присоединились къ общему хору: ничего до сихъ поръ я не слыхалъ пронзительнѣе ихъ криковъ и кваканья. Всѣ эти звуки обратились наконецъ въ оглушающій гулъ. Въ послѣдствіи я узналъ, что эта суматоха жизни никогда не умолкаетъ совершенно ни днемъ ни ночью, и привыкъ къ ней какъ всѣ тамошніе жители, потому что она составляетъ одну изъ особенностей бразильской природы. Когда я воротился въ Англію, мертвая тишина лѣтняго дня въ деревнѣ казалась мнѣ такой же -странной, какъ и оглушительный шумъ, слышанный впервые въ Парѣ. Навѣстивъ американца, мы воротплись въ городъ. Множество свѣтляковъ летало по темному лѣсу и даже по люднымъ улицамъ. Мы леглп въ хаммаки, довольные всѣмъ видѣннымъ, и воображеніе рисовало уже намъ все богатство естественныхъ произведеній, которыя мы пріѣхали изучать.
Въ первые дни мы выгружали на берегъ товары и приводили въ порядокъ наши инструменты. Мы согласились на предложеніе г. Миллера занять находящуюся въ окрестностяхъ его дачу, покуда окончательно пріищемъ себѣ квартиры. Тутъ въ первый разъ обзавелись мы хозяйствомъ, купили хаммаки изъ бумажной ткани, служащіе здѣсь постелью, посуду и утварь для кухни и наняли свободнаго негра Изидора, въ качествѣ слуги п поцара. Первыя наши прогулки были по ближайшимъ окрестностямъ Пары. Городъ лежитъ въ углу, составленномъ соединеніемъ рѣкъ Гуамы и Пары. Какъ я уже сказалъ, лѣсъ, которымъ покрыта вся страна, доходитъ почти до улпцъ города; да и самый городъ построенъ на лѣсной почвѣ, такъ что городское начальство должно безпрестанно заботиться объ очищеніи улицъ отъ растительности. Хотя мѣстность повсюду низменна, но все таки она слегка волниста, такъ что сухія мѣста смѣняются болотистыми, а потому виды растеній и животныхъ на нихъ совершенно различны. Мы жили на краю города, у рѣки Гуамы, возлѣ одного изъ низкихъ болотистыхъ мѣстъ, которыя здѣсь покрываютъ предмѣстье. Мѣстность эта пересѣчена хорошими шоссе, изъ которыхъ главное Эстрада-дасъ-Монгубейрасъ (дорога въМонгуба); это шоссе идетъ почти на.милю, и представляетъ собою великолѣпную аллею изъ громадныхъ шелковистыхъ хлопчатниковъ (ВотЬах топ^нЬаз и В. сеіЬа), стволы которыхъ быстро заво-стряются къ верху, и цвѣты въ почкахъ похожи на красные шары. Эта красивая дорога устроена при графѣ Аркосѣ, около 1812 года
Подъ прямыми углами отъ нея, идутъ узкія аллеи и вся низкая мѣстность кругомъ высушена маленькими канавами и рвами, въ которые вливается вода во время прилива и потомъ ими же стекаетъ. До моего отъѣзда на родпну ни другіе предпріимчивые правители проложили дорогу Монгуба далѣе и подѣлали множество аллей, обса-женыхъ кокосовыми, миндальными и другими деревьями въ болѣе возвышенной п сухой мѣстности на сѣверо-восточной сторонѣ города. На высокихъ мѣстахъ растительность совершенно другая, чѣмъ въ болотистыхъ. Въ самомъ дѣлѣ, за исключеніемъ пальмъ, окрестности тутъ похожи на луга въ Англіи. Здѣсь почва песчаная и выгоны покрыты невысокою травою и мелкпмъ кустарникомъ. Подалѣе, земля опять болотиста и въ сырыхъ ея углубленіяхъ находятся общественные колодцы. Въ этихъ мѣстахъ толпа шумныхъ негритянокъ моетъ бѣлье со всего города, и водовозы наполняютъ водою свои крашенные боченки, на телѣгахъ, запряженныхъ бычками. Рано утромъ, когда солнце свѣтитъ сквозь легкій туманъ и вся природа напоена влагой, эта часть города чрезвый-чайно оживлена. Негры и гальегосы *), развозящіе воду, сходятся, кричатъ, бранятся, болтаютъ неумолчно и пьютъ въ неопрятныхъ винныхъ лавочкахъ утреннюю чарку.
Въ первые дни мы нашли много интереснаго по этимъ красивымъ дорогамъ. Въ Бразиліи животныя и растенія въ окрестностяхъ городовъ и на открытыхъ солнечныхъ мѣстахъ, весьма различны отъ тѣхъ, которыя водятся въ ея густыхъ первобытныхъ лѣсахъ. Сначала разскажу сдѣланныя нами наблюденія надъ животными въ ближайшихъ окрестностяхъ Пары.
На первый разъ количество и красота птицъ и насѣкомыхъ не соотвѣтствовали нашимъ ожиданіямъ. Большая часть птицъ, которыхъ мы видѣли, были у и темнаго цвѣта, и вообще походили на виды, водящіеся въ Англіи. Иногда стая маленькихъ, зеленыхъ попугаевъ съ желтымъ пятномъ на лбу, прилетала рано утромъ къ окраинѣ лѣса. Они спокойно ѣли, иногда тихо щелкали, но когда ихъ спугивали, то улетали прочь съ рѣзкимъ крикомъ. Въ это время мы не видѣли колибри, которые появляются потомъ сотнями, когда цвѣтутъ извѣстныя породы деревьевъ. Коршуновъ мы только видѣли издалека, какъ они носились на большой высотѣ,
*) Туземцы Галиціи, въ Испаніи, также занимаются развозомъ воды въ Лиссабонѣ и Опорто.
надъ публичными бойнями. Въ окрестностяхъ водится много мухоловокъ, зябликовъ и муравьиныхъ дроздовъ и разрядъ ярко блестящихъ птицъ, по строенію занимающихъ средипу между мухоловками и дроздами. Крикъ ихъ, раздающійся изъ густой чащи, гдѣ онп скрываются, поражаетъ путешественника своими необыкновенными звуками. Попадались также и кардиналы (Тапа&гез) и другія маленькія птицы. Всѣ онѣ пѣли непріятно, исключая маленькаго коричневаго крапивника (Тго^іоіуіез йігѵпз), голосъ и мелодія котораго сходны съ пѣніемъ англійскаго реполова (ВоЬіп). Онъ прыгаетъ и летаетъ по деревьямъ, стѣнамъ и кровлямъ домовъ. Пѣніе его всего чаще слышно въ дождливое время, когда опадаютъ листья съ деревьевъ монгуба. Въ это время Эстрада-дасъ-Монгубейрасъ представляетъ необыкновенную картину для тропической страны. Ея деревья принадлежатъ къ одному изъ немногихъ видовъ въ амазонскомъ краѣ, съ которыхъ листья падаютъ, прежде чѣмъ распустятся новыя почки. Голыя вѣтьви, дернъ, покрытый сухими листьями, сѣрый туманъ застилающій всю окружающую растительность, свѣжая атмосфера при восходѣ солнца, все это напоминаетъ осеннее утро въ Англіи. Минутная иллюзія наконецъ овладѣетъ вполнѣ, когда бродишь полузабывшись, думая о родинѣ и слушая пѣніе крапивника. Множество кардиналовъ (Тапа^га) жило въ нашемъ саду на фруктовыхъ и другихъ деревьяхъ. Особенно два вида поразили насъ, хакапа или тангаръ серебристо-клювый (ЕЬат-рЬосоеІпз ]асара) и тангаръ-архіепископъ (Тапа^га ерізсорпз). Самки этихъ видовъ темнаго цвѣта, но у самца хакапа великолѣпныя бархатисто-лиловыя и черныя перья и почти бѣлый клювъ, у самца же Ерізсорпз перья блѣдно-голубаго цвѣта, съ бѣлыми пятнами на крыльяхъ. Нравами они похожи на обыкновенныхъ нашихъ домашнихъ воробьевъ, которыхъ нѣтъ въ южной Америкѣ, и кардиналы въ нѣкоторомъ родѣ занимаютъ ихъ мѣсто. Они также живы, хлопотливы и осторожны, хотя небоязливы, щебечутъ не гармонически и повидимому также любятъ человѣка, но не вьютъ гнѣздъ на домахъ.
Изъ другихъ обыкновенныхъ птицъ замѣчателенъ хапимъ, изъ вида кассикусъ (С. ісіегопоіпз). Онъ принадлежитъ къ тому же семейству какъ наши зяблики, сороки и грачи; у него густыя, бархатныя, желтыя и черныя перья. Голова его похожа на голову сороки съ такими же свѣтло-сѣрыми луі&выми глазами. Они обще-жительны и вьютъ гнѣзда, какъ англійскіе грачи, на деревьяхъ подлѣ человѣческихъ жилищъ. Но ихъ гнѣзда устроены совершен
но иначе; они длиною въ 2 фута, формой походятъ на коіпелекъ съ отверстіемъ внизу для входа: этими гнѣздами кругомъ увѣшаны тонкія вѣтви вокругъ ствола. Въ Парѣ хапимъ любимая птица бразильцевъ, она суетится, безпрестанно снуетъ взадъ и впередъ, щебечетъ съ товарищами и голосомъ подражаетъ другимъ птицамъ, и въ особенности курамъ. Когда то въ Парѣ издавалась еженедѣльная газета подъ названіемъ Хапимъ; надо полагать что названіе это заимствовано отъ имени птицы, по склонности ея къ болтовнѣ. Яйца ея почти круглы и голубовато-бѣлаго цвѣта съ коричневыми пятнами.
За исключеніемъ ящерицъ, другихъ позвоночныхъ животныхъ здѣсь попадается не много. Всѣхъ пріѣзжающихъ изъ сѣверной Европы онѣ поражаютъ своимъ необыкновеннымъ видомъ, многочисленностью и разнообразіемъ породъ. Виды, ползающіе по стѣнамъ зданій въ городѣ, отличны отъ тѣхъ, которые живутъ въ лѣсахъ или внутри домовъ. Это непріятныя животныя, одного цвѣта съ разсыпавшимися каменьями и глиняными стѣнами, на которыхъ ихъ находятъ. Домовыя ящерицы принадлежатъ къ особому семейству гекко (бгеско), и водятся въ самыхъ лучшихъ квартирахъ, гдѣ онѣ прицѣпляясь къ стѣнамъ и потолкамъ, остаются неподвижными въ теченіе дня и оживляются только ночыо. Цвѣта они пепельнаго или сѣраго съ пятнами. Устройство ихъ ногъ отлично приспособлено для того, чтобы бѣгать и цѣпляться по гладкимъ поверхностямъ; нижняя часть ихъ пятокъ растягивается на подобіе подушекъ, образуя изъ складокъ рядъ гибкихъ вогнутыхъ тарелокъ. Съ помощью такого снаряда онѣ могутъ ходить пли бѣгать по гладкому потолку, вверхъ ногами: вогнутыя подошвы, въ слѣдствіе быстраго движенія мускуловъ, поперемѣнно то наполнены воздухомъ, то вовсе лишены его. Гекко отвратительны на видъ. Бразильцы называютъ ихъ осгасъ и твердо увѣрены, что онѣ ядовиты, тогда какъ онѣ совершенно безвредны. Живущія въ домахъ ящерицы не велики, но въ лѣсу въ разсѣлинахъ деревьевъ попадаются большія. Иногда находятъ гекко съ вилкообразными хвостами; это происходитъ отъ того, что съ боку первоначальнаго хвоста, въ случаѣ его поврежденія выростаетъ другой хвостъ. Отъ самаго легкаго удара у нихъ хвосты ломаются, и выростаютъ новые, которые такимъ образомъ вознаграждаютъ потерю прежнихъ. Повидимому хвосты ящерицъ Лзполезны имъ. Часто, отдыхая на верандѣ нашего дома во время полуденнаго жара, я забавлялся наблюденіями надъ разнообразными земляными ящерицами разныхъ
цвѣтовъ, зелеными, коричневыми и желтыми. Онѣ проворно бѣгали взадъ и впередъ, и передними ногами и рыльцами подкапывали корни травъ, отъискивая тамъ личинки насѣкомыхъ. При малѣйшемъ шумѣ онѣ быстро убѣгали, неловко подымая къ верху хвосты, которые очевидно мѣшаютъ имъ на бѣгу.
Послѣ птицъ и ящерицъ заслуживаютъ вниманіе насѣкомыя окрестностей Пары. Виды, встрѣчающіеся на открытыхъ и поросшихъ сорными травами мѣстахъ, какъ мы уже сказали, отличны отъ тѣхъ, которые живутъ въ тѣни лѣсовъ. Въ садахъ попадается много прекрасныхъ яркихъ бабочекъ; было два вида одинаковаго цвѣта съ англійскими бабочками махаонъ, піерида или бѣлянка, (Р. Моппзіе) и два, три вида желтаго и оранжеваго цвѣта, которые впрочемъ не изъ того рода, къ которому принадлежатъ виды нашихъ бабочекъ. Въ заглохшихъ мѣстахъ, часто попадается прелестная бабочка, съ пятнами на крыльяхъ въ родѣ глазъ, юнона лавпнія, единственный видъ на Амазонкѣ, который близокъ нашимъ ванессамъ, бабочкамъ адмиральской и павлинпой. Мы познакомились также съ двумя самыми прекрасными произведеніями природы въ этомъ родѣ; а именно геликопіей, купидономъ и Эндиміономъ. Не далеко отъ нашего дома, съ дороги Монгуба, свертываетъ одна изъ узкихъ тропинокъ, уже описанныхъ мною; она пролегаетъ между оградами, обвѣшанными гирляндами ползучихъ растеній, покрытыми великолѣпными цвѣтами, и спускается къ влажной пе-іцерѣ, гдѣ былъ публичный колодецъ; этотъ живописный уголокъ прятался въ густой зелени пальмъ мукаха (Мпса]’а). Всѣ стѣны, заборы, стволы деревьевъ, покрыты множествомъ ползучихъ по-тосовъ (РоіЬоз),. съ большими лоснящимися сердцеобразными листьями. На эти растенія часто слетаются помянутые два вида прекрасныхъ нѣжныхъ бабочекъ; мы набрали ихъ здѣсь большое число экземпляровъ. Крылья ихъ сливочнаго цвѣта, а задняя пара, исподняя сторона которой усѣяна какъ бы серебромъ, имѣетъ хвостообразные придатки. Онѣ летаютъ тихо и плавно; ищутъ защиты подъ листьями, и когда отдыхаютъ, складываютъ на спину крылья, открывая такимъ образомъ ихъ блестящую изпанку.
Я не буду говорить о многихъ другихъ видахъ и семействахъ насѣкомыхъ, но сейчасъ же перейду къ муравьямъ. Здѣсь они многочисленны, но я упомяну только о уцзухъ видахъ. Всего болѣе васъ поразили большіе муравьи, длпнЯо въ РД дюймъ, которые тянутся по лѣсу длинною нитью, гуськомъ. Они принадлежатъ къ виду называемому Біпоропега ^гапсііз, и устроиваютъ свои колоніи,
состоящія изъ неболыиаго числа особей, вокругъ корней тонкихъ деревьевъ. Они* жалятъ, но не такъ больно, какъ нѣкоторые меньшіе виды. Нравы этого муравья великана не представляли ничего замѣчательнаго и особенно интереснаго. Другой видъ гораздо интереснѣе, называется сауба, походный муравей (Оесойота серЬаІоіез). Эти муравьи повсюду водятся въ окрестностяхъ Пары, и переходятъ взадъ и впередъ широкими колоннами. Это бичъ бразильцевъ, потому что онп поѣдаютъ листья самыхъ цѣнныхъ деревьевъ. Въ нѣкоторыхъ областяхъ они такъ многочисленны, что почти невозможно обрабатывать растенія, и всѣ горько жалуются на 6ту ужасную язву.
Работники этого вида дѣлятся на три разряда, и бываютъ величиной отъ 2 до 7 линій; они изображены на приложенной картинкѣ. Собственно рабочій классъ колоніи состоитъ изъ муравьевъ
Сауба или походный муравей. — 1) Малый рабочій; — 2) Большой рабочій; — 3) Подземный рабочій.
меньшаго размѣра: маленькіе работники, какъ ихъ здѣсь называютъ. У двухъ, другихъ разрядовъ, которыхъ назначеніе, какъ увидимъ. далѣе, вполнѣ еще неизвѣстно, огромныя, разпухшія, массивныя головы; у одного, она имѣетъ блестящій лоскъ, а у другаго тусклая и покрыта волосками. Маленькіе работники весьма различны по величинѣ, одни бываютъ вдвое больше другихъ. Все тѣло очень твердо и блѣдно бураго цвѣта. Грудь или средняя часть вооружена тремя парами острыхъ шиповъ; у головы, подобные же шипы выходятъ изъ-за щекъ.
Въ первыя наши прогаки по плантаціямъ и лѣсамъ насъ удивили разбросанныя но нимъ большія кучки земли, другаго цвѣта, чѣмъ окружающая почва. Нѣкоторыя изъ нихъ были очень велики; до 40 ярдовъ (болѣе 50 аршинъ) въ окружности, при вышинѣ не
болѣе двухъ футовъ. Мы скоро удостовѣрились, что это работа саубы; они строятъ наружныя укрѣпленія или куполы, покрывающіе и защищающіе входы въ ихъ огромныя, подземныя галереи. Смотря поближе, я увидѣлъ, что земля, изъ которой сдѣланы эти укрѣпленія, состоитъ изъ мелкихъ зернышекъ, соединенныхъ безъ цемента и образующихъ множество рядовъ маленькихъ возвышенностей и башенокъ. Эти кучки не одного цвѣта съ окружающей почвой, потому что онѣ сдѣланы изъ земли лежащей на значительной глубинѣ и поднятой на поверхность. На этихъ возвышенностяхъ очень рѣдко можно замѣтить работающихъ муравьевъ, и вообще входы въ жилище закрыты; иногда только, когда производится какая нибудь особенная работа, открываютъ галереи.
Входы не велики, но ихъ много; въ большихъ кучкахъ земли нужно было бы рыть довольно глубоко, чтобы дойти до главныхъ галерей; но мнѣ удалось снять часть купола съ меньшаго холмика и тогда я увидѣлъ, что маленькіе входы, на глубинѣ почти двухъ футъ сходятся въ одну широкую, тщательно устроенную галерею, или шахту, діаметромъ въ четыре или пять дюймовъ. Уже давно естествоиспытатели разсказывали объ обычаѣ муравьевъ са-уба, подтачивать и уносить огромное количество листьевъ. Если взглянуть на шествіе ихъ, когда онп заняты этимъ дѣломъ, то кажется, будто сами собой движутся одушевленные листья. Мнѣ попадались иногда кучи такихъ листьевъ, обточеныхъ кружками, величиною съ сикспенсъ (около гривенника), онѣ лежали на дорожкѣ, далеко отъ муравейниковъ. Если на другой день придти на это мѣсто, то увидишь, что кучи уже снесены. Впослѣдствіи я часто имѣлъ случай наблюдать муравьевъ за работой. Всѣ меньшіе работники толпами поднимаются на дерево. Каждый изъ нихъ становится на листъ, и своими острыми, имѣющими видъ ножницъ челюстями, дѣлаетъ па верхнемъ краѣ листа почти полукруглый разрѣзъ; потомъ захватываетъ челюстями концы отдѣленной части листа, дергаетъ ихъ и конецъ листа отрывается окончательно. Иногда они сбрасываютъ листья на землю, гдѣ накопляются кучки, которыя уносятъ другіе рабочіе; но обыкновенно каждый самъ тащитъ свой листокъ, и такъ какъ всѣ идутъ къ колоніи по одной дорожкѣ, то въ короткое время они такъ утончатъ ее, что она дѣлается гладкой, точно будто по травѣ проѣхала телѣга. Очень интересно смотрѣть на огромную толі^маленькихъ работниковъ, занятыхъ этимъ дѣломъ. Къ несчастію они часто выбираютъ культурныя деревья. Этотъ муравей весьма обыкновененъ въ тропической
Америкѣ, какъ вообще весь родъ, къ которому онъ принадлежитъ, и иногда они совершенно обгладываютъ молодыя деревья, дикорастущія въ здѣшнихъ лѣсахъ; но повидимому предпочитаютъ привозные виды растеній, напримѣръ кофейныя и апельсинныя деревья. До сихъ поръ еще положительно не было извѣстно, для чего имъ служатъ эти листья. Послѣ долгихъ изслѣдованій мнѣ удалось узнать, что они употребляются на покрышку куполовъ, закрывающихъ входы въ ихъ подземныя жилища для предохраненія дѣтенышей въ гнѣздахъ отъ проливныхъ дождей. Чтобы разсмотрѣть внутренность ихъ жилищъ, не многіе бы рѣшились снять верхнія покрышки съ большихъ холмиковъ. Гораздо удобнѣе изслѣдовать маленькія кучки, защищающія входы, которые ведутъ къ той же системѣ внутреннихъ корридоровъ и комнатъ; эти кучки покрыты листьями, смѣшанными съ маленькими шариками изъ земли. Тяжело нагруженные работники, каждый съ своимъ отрѣзкомъ листа, который онъ несетъ вертикально, держа его въ челюсти за нижній край, приходятъ толпами и бросаютъ свою ношу на холмикъ; другіе же раскладываютъ листья по мѣстамъ и потомъ покрываютъ ихъ слоемъ земляныхъ шариковъ, принесенныхъ одинъ по одному изъ нижняго слоя почвы.
Подземныя жилища этого удивительнаго муравья очень обширны. Пасторъ Кларкъ говоритъ, что живущій въ Ріо де Жа-нейро видъ муравьевъ сауба, очень схожій съ нашими муравьями, прорылъ подземный ходъ _подъ русломъ рѣки Парагиба, въ томъ мѣстѣ, гдѣ она шириною съ Темзу, у лондонскаго моста. У ма-гоарскихъ рисовыхъ мельницъ, около Пары, эти муравьи прорыли разъ у большаго резервуара плотину, и прежде чѣмъ успѣли исправить поврежденіе, большая часть воды вытекла. Въ ботаническихъ садахъ Пары, одинъ предпріимчивый французскій садовникъ испробовалъ всѣ средства къ истребленію сауба. Онъ зажигалъ огонь надъ нѣкоторыми главными входами ихъ колоніи и мѣхами вдувалъ пары сѣры въ галереи. Я видѣлъ какъ дымъ выходилъ изъ множества отверстій въ землѣ, и въ одномъ мѣстѣ онъ шелъ на разстояніи 7-0 ярдовъ (почти 90 аршинъ) отъ того мѣста гдѣ раздували мѣха. Это доказываетъ, на какое обширное пространство развѣтвляются ихъ подземныя галереп.
Муравьи сауба не тоЖо вредятъ молодымъ деревьямъ лишая ихъ листьевъ, но безпокоятъ и людей; по ночамъ они таскаютъ изъ домовъ съѣстные припасы, такъ какъ вообще ночью они дѣ
ятельнѣе чѣмъ днемъ. Сперва я не вѣрилъ разсказамъ, что эти муравьи входятъ въ жилища и по рернышку уносятъ весь хлѣбъ, называемый фариною или маніокой, изъ которой бѣдный классъ бразильцевъ печетъ хлѣбъ. Но наконецъ я удостовѣрился въ истинѣ этихъ разсказовъ, проживъ нѣсколько времени въ одной индійской деревнѣ, на Тапахосѣ. Разъ ночью, слуга мой разбудилъ меня за три или за четыре часа до восхода солнца, съ криками, что крысы истребляютъ наши корзинки съ фариною, которая тогда была и рѣдка и дорога. Я всталъ, началъ прислушиваться, но не нашелъ, чтобы шумъ этотъ походилъ на шумъ, причиняемый крысами. Я взялъ свѣчу и пошелъ въ чуланъ, который былъ возлѣ моей спальни. Тамъ я увпдѣлъ нѣсколько тысячъ муравьевъ сауба; они работали изо всѣхъ силъ, и ходили широкими колоннами взадъ и впередъ между дверью и драгоцѣнными корзинами. Тѣ, которые уходили прочь, уносили съ собой зерна фарпны; иное зерно было больше муравья и въ нѣсколько разъ тяжелѣе. Фарина состоитъ изъ зернышекъ, какъ и маніочная крупа, продаваемая въ нашихъ лавкахъ; обѣ крупы получаются изъ одного и того же корня; маніочная мука состоитъ изъ чистаго крахмала, а фарина изъ крахмала съ примѣсью древесныхъ волоконъ, отъ которыхъ она получаетъ желтоватый цвѣтъ. Очень забавно было смотрѣть на маленькихъ разбойниковъ, какъ они шли шатаясь, совершенно закрытые своей ношей. Корзинки стояли на высокомъ столѣ, и были покрыты муравьями; сотни челюстей рѣзали сухіе листья, которыми были обложены корзины. Это-то именно и произвело шумъ, разбудившій насъ. Слуга сказалъ мнѣ, что если мы ихъ не прогонимъ, то въ теченіе ночи они унесутъ всю крупу (около двухъ четвериковъ), и мы начали убивать ихъ нашими деревянными башмаками; но не было возможности предупредить новыя толпы, которыя все врывались въ комнату. Они возвратились на другую ночь и я принужденъ былъ посыпать по ихъ пути порохъ и взрывать ихъ на воздухъ. Этимъ только мы ихъ устрашили, и то не прежде какъ повторивъ этотъ воинственный способъ нѣсколько разъ, такъ что они уже болѣе не являлись въ остальное время моего пребыванія здѣсь. Я никогда не могъ узнать и придумать, что они дѣлали съ твердыми и сухими зернами маніоки. Эта крупа не содержитъ клея и потому не можетъ служить цементомъ. Въ ней содержится только незначительное количество крахмала, и если ее смѣшать съ водою, она распускается какъ земля. Можетъ быть она служитъ пищею ихъ подземнымъ рабочимъ, но не личин
камъ или дѣтенышамъ, потому что они обыкновенно питаются соками, отдѣляющимися отъ ихъ «рабочихъ кормилицъ.
Какъ извѣстно, каждый видъ муравьевъ состоитъ изъ трехъ разрядовъ или половъ: пменно мужскаго, женскаго и рабочаго; послѣдній составляютъ неразвитыя самки. Какъ только половыя особи достигаютъ полнаго развитія, у нихъ выростаютъ крылья, онѣ однѣ продолжаютъ породу, улетая передѣ оплодотвореніемъ изъ гнѣздъ, въ которыхъ воспитывались. Образованіе крыльевъ у вполнѣ развившихся муравьевъ, мужскаго и женскаго цола, и обычай ихъ улетать передъ оплодотвореніемъ, весьма важенъ для улучшенія породы, потому что они перекрещиваются съ особями другихъ отдаленныхъ колоній, что чрезвычайно важно въ физіологическомъ отношеніи при развитіи всѣхъ животныхъ. У многихъ муравьевъ, особенно у муравьевъ тропическихъ странъ, работники опять дѣлятся на два класса, организація и обязанности которыхъ весьма различны; у нѣкоторыхъ видовъ они удивительно разнятся другъ отъ друга, и составляютъ двѣ ясно-обозначенныя формы рабочихъ. У другихъ же между двумя крайними формами рабочихъ существуетъ постепенный переходъ. Замѣчательная разница въ нравахъ и строеніи тѣла этихъ двухъ разрядовъ представляютъ весьма занимательный, но чрезвычайно трудный предметъ для изученія. Главная особенность впда сауба заключается въ томъ, что у ппхъ три, класса рабочихъ. Разскажу свои наблюденія и изслѣдованія, хотя они далеко не полны.
Подтачиванье листьевъ, переноска зеренъ и другія работы производятся двумя классами рабочихъ, тѣло которыхъ не имѣетъ рѣзкихъ различій, такъ какъ между ними встрѣчаются среднія особи. Вся работа однакоже производится муравьями съ маленькими головками, между тѣмъ какъ муравьи съ большими головами, большіе работники, только расхаживаютъ взадъ и впередъ. Я никакъ не могъ дознаться, чѣмъ занимаются эти большіе работники. Онп не солдаты, не защитники рабочаго класса общины, какъ вооруженный классъ термитовъ или бѣлыхъ муравьевъ, потому что они никогда не дерутся. У нихъ нѣтъ жала и они не защищаются когда ихъ тревожатъ. Я сначала думалъ, что они надзираютъ за рабочими, но это совершенно безполезно тамъ, гдѣ всѣ работаютъ съ точностью и правильностью машины; и наконецъ пришелъ къ заключенію, что у нихъ нѣтъ опредѣленнаго занятія. Все таки они не могутъ быть совершенно безполезны для общества, потому что было бы слишкомъ тяжело рабочимъ кормить цѣлый классъ такихъ
непроизводительныхъ членовъ. Надо полагать, что опп служатъ какъ бы пассивными орудіями защиты для настоящихъ рабочихъ, отстраняя своею огромной, твердой, неразрушимой' головой нападенія насѣкомо-ядныхъ. Если это такъ, то они въ нѣкоторомъ родѣ <ріёсеь Де гёзізіапсе», оборона для главныхъ рабочихъ.
Интереснѣе всѣхъ третій классъ рабочихъ. Если снять верхъ съ маленькаго холмика ихъ жилища, въ то время когда они покрываютъ его листьями, то на глубинѣ двухъ футовъ откроется широкая, цилиндрическая шахта. Если просунуть туда палку на глубину трехъ или четырехъ футовъ, не дотрогиваясь до дна, то небольшой отрядъ колосальныхъ муравьевъ (фиг. 3-я) начнетъ по-» тпхоньку подниматься по гладкимъ стѣнамъ шахты. У нихъ головы такой же величины какъ у большихъ работниковъ (фиг. 2-я), но не гладкія, а покрытыя волосами, и въ серединѣ лба помѣщенъ двойной глазокъ (осеіінз), т. е. простои глазъ, совершенно другаго строенія, чѣмъ обыкновенные сложные глаза по сторонамъ головы. Этого лобнаго глаза нѣтъ ни у другихъ рабочихъ, ни у какой другой породы муравьевъ. Появленіе этихъ странныхъ существъ изъ внутренности шахты напомнило мнѣ циклоповъ Гомера. Сперва я думалъ, что они должны больно кусаться, но потомъ увидѣлъ, что ихъ безъ всякаго вреда можно брать въ, рукп. Никогда я ихъ не видалъ при другихъ обстоятельствахъ, и не могу догадаться, чѣмъ они занимаются.
Все устройство муравейника и всѣ занятія его обитателей имѣютъ одну главную цѣль: продолженіе и распространеніе породы. Все дѣлается для сохраненія и благосостоянія маленькихъ безсплыіыхъ куколокъ. Настоящія самки не способны самп уха-
Муравей сауба. — Самка.
живать за дѣтьми; вся забота воспитанія лежитъ на бѣдныхъ, безплодныхъ рабочихъ, у которыхъ нѣтъ другихъ наслажденій. Рабочіе также являются главными дѣятелями при эмиграціи му
равьевъ изъ колоній. Успѣшный дебютъ крылатыхъ молодыхъ самцовъ и самокъ зависитъ отъ рабочихъ; забавно видѣть дѣятельность и тревогу ихъ въ муравейникѣ при выходѣ крылатыхъ особей. Они расчищаютъ дороги къ выходамъ и принимаютъ самое живое участіе въ отлетѣ своихъ питомцевъ, не смотря на то, что почти навѣрное они ужъ не вернутся больше въ ту же колонію. Крылатые самцы и самки муравьевъ сауба улетаютъ въ январѣ и февралѣ, т. е. въ началѣ дождливаго времени. По вечерамъ они вылетаютъ толпами и подымаютъ шумъ по улицамъ и аллеямъ. Муравьи эти* очень велики; самки величиной не меньше двухъ съ четвертью дюймовъ съ распущенными крыльями; самецъ же почти вполовину меньше. Тутъ насѣкомо-ядныя животныя ихъ пожираютъ въ такомъ множествѣ, что на слѣдующее утро не видно почти ни одного муравья; только нѣсколько оплодотворенныхъ самокъ избѣгаютъ этой бойни и учреждаютъ новыя колоніи.
Когда мы пріѣхали въ Бразилію, въ городѣ Парѣ еще не изгладились слѣды революцій, порожденныхъ ненавистью бразильцевъ къ португальцамъ: изъ нихъ первые наконецъ призвали на помощь индѣйскія и смѣшанныя туземныя племена. Эти безпорядки были причиною того, что число жителей, доходившее въ 1819 г. до 24,500 уменьшилось въ 1848 г. до 15,000. Не смотря наѵто, что уже за 12 лѣтъ до нашего пріѣзда, миръ былъ возстановленъ, по довѣріе еще не возвращалось и португальскіе купцы и ремесленники не рѣшались жить за городомъ на своихъ великолѣпныхъ дачахъ (госіпЬа), съ роскошными тѣнистыми садами. Всѣ въ прежнее время обработанныя окрестности города поросли снова лѣсомъ, доходившимъ до самыхъ улицъ. Замѣтно, что городъ знавалъ лучшія времена. Общественныя зданія, дворцы президента и епископа, ка-федральпый соборъ п главныя церкви и монастыри были слишкомъ роскошны для настоящаго положенія города. Великолѣпные частные дома итальянской архитактуры стояли запущенные; маленькія деревца и сорныя травы покрывали трещины стѣнъ. Большія площади поросли травой и сдѣлались непроходимыми отъ болотъ. Впрочемъ торговля уже начинала оживляться и передъ моимъ отъѣздомъ многое было исправлено, о чемъ скажу въ послѣдствіи.
Провинція, которой Пара была столицей, была въ то время, о которомъ я говорю, самой обширной провинціей Бразильской имперіи. Опа простиралась около 1,560 миль въ длину отъ востока къ западу и въ ширину почти на 600 миль. Въ это время именно въ 1853 году опа была раздѣлена па двѣ области — изъ верхней
Амазонки образовали отдѣльную провинцію. Прежде она составляла часть португальской колоніи, въ которой жилъ губернаторъ. Сначала область эта была довольно хорошо населена индѣйцами, на весьма различныхъ степеняхъ общественныхъ условій, смотря по племени, но съ общимъ всѣмъ краснокожимъ американцамъ физическимъ характеромъ, съ тѣми особенностямп, которыя сообщило ему продолжительное пребываніе въ лѣсистой странѣ на экваторѣ. Теперь большая часть племенъ вымерла и забыта, по крайней мѣрѣ тѣ, которыя въ началѣ жили по берегамъ главной рѣки, и смѣшались съ переселившимися къ нимъ бѣлыми и неграми *). Впрочемъ на верховьяхъ Амазонской рѣки и ея притокахъ, существуютъ еще 'многія племена въ первобытномъ состояніи. Потому въ этой провинціи индѣйцы гораздо многочпсленнѣе, чѣмъ въ остальной части Бразиліи, и можно утвердительно сказать, что индѣйскій элементъ преобладаетъ въ этой помѣси племенъ, гдѣ негровъ гораздо меньше, чѣмъ въ южной Бразиліи.
Городъ построенъ на мѣстѣ чрезвычайно выгодномъ для порта, при входѣ въ Амазонскую страну, и со временемъ сдѣлается навѣрное главнымъ складочнымъ мѣстомъ. Только на сѣверномъ берегу главной рѣки можно было бы основать другую столицу, но берегъ этотъ трудно доступенъ для кораблей и притомъ лежитъ въ нездоровой мѣстности. Не смотря на то, что городъ такъ близокъ къ экватору (1°28' ю. шир.) климатъ здѣсь не крайне жаркій. Въ три года температура только разъ достигала 95° Фаренгейта (28 Р.). Самый сильный жаръ бываетъ около 2-хъ часовъ дня, большею частію между 89° и 94° Ф. (25х/4° Р.—27 Ѵ20 Р.); но за то температура никогда не понижается ниже 73°(18° Р.), такимъ образомъ средняя температура въ году составляетъ 81° Ф. (22°—Р). Жители Сѣверпой Америки говорятъ, что здѣсь жаръ не такъ душенъ, какъ лѣтомъ въ Нью-Іоркѣ и Филадельфіи. Сырость конечно велика, но дожди не такъ сильны и безпрерывны, какъ во мно
*) Помѣси расъ, составляющія вѣроятно большую часть нынѣшняго населенія Бразиліи, носятъ различныя названія: Мамелюкосами называютъ дѣтей бѣлыхъ, прижитыхъ съ индѣйцами, Мулатами — бѣлыхъ съ неграми, Кафузо—индѣйцевъ съ неграми, Курибоко—кафузовъ съ индѣйцами, Кси-баро—кафузовъ съ неграми. Впрочемъ эти племена не всегда рѣзко очерчены, попадаются всякіе оттѣнки; вообще названія даны только приблизительно. Креолами называютъ тОлысо негровъ здѣсь родившихся. Образованныхъ индѣйцевъ называютъ Та и у го или Кабокло.
гихъ другихъ тропическихъ странахъ. Этотъ край давно славился своимъ здоровымъ климатомъ. Послѣ оспы 1819 года, которая въ особенности свирѣпствовала между индѣйцами, не было никакихъ серьезныхъ эпидемій. Насъ удивило, что здѣсь невредно жить въ низкихъ болотистыхъ мѣстахъ и что вліяніе ночнаго воздуха не опасно. Цвѣтъ лица англійскихъ поселенцевъ, прожившихъ здѣсь уже 20 или 30 лѣтъ, такъ свѣжъ, какъ будто они никогда не покидали родины. Туземныя женщины кажется до старости сохраняютъ красоту. Въ Бразиліи я не замѣчалъ такого ранняго увяданія женской красоты, какое свойственно женщинамъ Сѣверной Америки. Здоровый климатъ въ Парѣ до 1848 года былъ поразителенъ для города, лежащаго на дельтѣ большой рѣки, между тропиками и въ болотистой мѣстности. Но съ тѣхъ поръ стали появляться въ ней эпидеміи. Въ 1850 году желтая лихорадка въ первый разъ появилась въ провинціи и истребила въ нѣсколько недѣль болѣе четырехъ процентовъ населенія. Болѣзни слѣдовали одна за другой, и въ 1855 г. явилась холера, которая страшно опустошила страну. Съ того времени климатъ опять поправился, и край этотъ возстановилъ свою прежнюю хорошую славу. Въ Парѣ нѣтъ серьезныхъ эндемическихъ болѣзней (т. е. свойственныхъ странѣ), поэтому туда пріѣзжаютъ больные изъ Нью-Іорка и Массачусетса. Страна эта одно изъ пріятнѣйшихъ мѣстъ на земномъ шарѣ, по своей постоянной температурѣ, вѣчной зелени, умѣренности періодическихъ дождей и свѣжести сухаго времени года, когда зной его смягчается сильными морскими вѣтрами.
Эта провинція, какъ и всѣ другія въ имперіи, управляется президентомъ, имѣющимъ гражданскую власть. Когда мы туда пріѣхали, президенту временно подчинено было и войско. Президентъ, начальникъ полицейской администраціи и судьи назначаются центральнымъ правительствомъ въ Ріо-де-Іанейро. Провинціальное собраніе, избираемое пародомъ, завѣдываетъ городскимъ и внутреннимъ хозяйствомъ. Каждая деревня или мѣстечко въ провинціи имѣетъ также муниципальный совѣтъ, а въ мало населенныхъ областяхъ, жители, каждые четыре года, избираютъ мироваго судыо, который разрѣшаетъ споры между сосѣдями. По здѣшней системѣ народнаго образованія въ каждой деревнѣ есть своя первоначальная школа; правительство платитъ учителямъ жалованье до 70 ф. стерл. (455 р.), то же содержаніе получаютъ священники. Кромѣ народныхъ школъ, въ Парѣ содержится отличная классическая семинарія, въ которой получаютъ окончательное воспитаніе сыновья
плантаторовъ и ремесленниковъ. Провинціи каждые четыре года доставляютъ также извѣстное число депутатовъ въ нижній и верхній парламенты. Каждый собственникъ имѣетъ право голоса. Судъ присяжныхъ избирается изъ собственниковъ безъ различія племени и цвѣта кожи; я видѣлъ сидящихъ рядомъ купца изъ бѣлыхъ, негра землепашца, мамелюкоса, мулата и индѣйца. Вообще правительство въ Бразиліи кажется успѣшно соединяетъ мѣстное самоуправленіе съ централизаціею, и для полнаго процвѣтанія народа нужно только умственное развитіе и нравственное образованіе.
Провинція Пара, или лучше сказать двѣ области Пары и Амазонской рѣки, имѣютъ 800,000 квадратныхъ миль съ населеніемъ въ 230,000 человѣкъ, или по одному жителю почти на четыре квадратныя мили. Вся страна покрыта лѣсами и почва необыкновенно плодородна, даже и для тропической страны. Она пересѣчена широкими и глубокими судоходными рѣками. Жители Пары съ гордостію называютъ Амазонскую рѣку Средиземнымъ моремъ Южной Америки. Эта коллосальная рѣка заслуживаетъ такото прозванія, не только по огромному протяженію главной рѣки и ея обширныхъ притоковъ, омывающихъ громадное пространство земли, но и но системѣ естественныхъ каналовъ, сообщающихся съ главной рѣкой узкими протоками, соединяющими цѣлые ряды озеръ въ 15, 20 и 30 миль длины. Вся Амазонская долина покрыта сѣтью судоходныхъ водъ, образующихъ не рѣку, а лучше сказать цѣлое внутреннее море прѣсной воды съ безконечными развѣтвленіями.
Городъ Пара основанъ въ 1615 году, и въ концѣ XVIII столѣтія былъ довольно значительнымъ городомъ, подъ управленіемъ брата знаменитаго португальскаго министра Помбаля. Эта провинція отложилась послѣдняя отъ своей метрополіи, и признала власть перваго императора Донъ Педро. Это случилось благодаря многочисленности и вліянію жившихъ въ ней португальцевъ. Послѣдствіями этого событія было то, что раздраженные туземцы, по провозглашеніи независимости въ 1823 году, возстали противъ тамош-нпхъ португальцевъ, взбили сотни людей и породили непримиримую ненависть. Борьба продолжалась нѣсколько лѣтъ; народъ возставалъ, когда ему казалось, что губернаторы, посылаемые изъ столицы имперіп, оказывали предпочтеніе португальцамъ. Наконецъ въ 1835 году вся провинція возстала; началось съ убійства президента и главныхъ правительственныхъ лицъ. Борьба была ожесточенная, и къ несчастію, туземная партія призвала къ себѣ на помощь невѣжественную и фанатическую партію смѣшаннаго и
индѣйскаго населенія. Убивали не только португальцевъ, но и членовъ масонскаго братства, къ которому въ то время принадлежала большая часть бѣлыхъ жителей. Побѣдившая туземная партія хотѣла образовать новое правительство. Послѣ шести - мѣсячныхъ безпорядковъ, они приняли однако президента изъ Ріо-де-Іанейро, который опять раздражилъ ихъ, захвативъ любимаго ихъ предводителя Винагре. Мщеніе туземцевъ было ужасно. У отдаленной бухты за Парою собралась огромная толпа полудикихъ цвѣтныхъ людей и въ назначенный день, послѣ трехъ безуспѣшныхъ депутацій къ президенту отъ брата Винагре, объ освобожденіи ихъ предводителя, всѣ вошли въ городъ по темнымъ тропинкамъ окружающаго лѣса. Девять дней жестоко бились на улицахъ; англійскій, французскій и португальскій военные карабли съ рѣки помогали законному правительству, но оно вынуждено было со всей своей партіей удалиться на островъ, лежащій въ нѣсколькихъ миляхъ отъ мѣста битвы. Въ городѣ и провинціи воцарилась анархія; обрадованные побѣдою цвѣтные объявили смерть всѣмъ бѣлымъ, за исключеніемъ англичанъ, французовъ и американцевъ. Предводителп, породившіе всю эту племенную вражду, принуждены были бѣжать. Сторонники законнаго правительства, вмѣстѣ съ приверженными племенами индѣйцевъ, негровъ и мулатовъ сосредо-чились въ укрѣпленныхъ мѣстахъ, и тамъ защищались, пока послѣ десяти мѣсячной анархіи въ 1836 году снова не взяли столицы и другихъ большихъ городовъ съ помощію военныхъ силъ, присланныхъ изъ Ріо-де-Іаиейро и другихъ городовъ.
Нѣсколько лѣтъ примирительной политики, урокъ данной туземной партіи, умѣренность португальцевъ, при безпечности и пассивности всего вообще населенія Пары, только передъ нашимъ пріѣздомъ начинали благотворно дѣйствовать на устройство страны, хотя жизнь людей уже давно была въ безопасности; главныхъ вождей! возстанія сослали или заключили въ тюрьмы, прочихъ помиловали, и они опять обратились въ тихихъ и мирныхъ гражданъ.
Живши въ Парѣ я дѣлалъ поѣздки во внутренность страны, такъ что собственно въ городѣ прожилъ всего только полтора года; въ это время я успѣлъ познакомиться съ столицею Амазонскаго края и ея жителями. Въ 1851 году 6-го ноября я отправился къ рѣкѣ Топахосу и къ верховьямъ Амазонки, гдѣ пробылъ семь съ половиной лѣтъ.
Мнѣ всегда говорили, что Пара лучшая изъ всѣхъ бразильскихъ Гаваней. Опа опрятнѣе другихъ городовъ, окрестности ея
живописны и богаты великолѣпной растительностію. Народъ кротокъ, простодушенъ и дружелюбенъ; убійства, которыми славятся южныя провинціи, здѣсь почти неизвѣстны. Но въ то же время жители Пары не такъ энергичны и промышленны, какъ южные бразильцы. Въ этомъ городѣ квартиры и жизненные припасы дешевы, люди не требовательны и довольствуются такою пищею и помѣщеніемъ, которыя не удовлетворили бы и нищаго въ Англіп. Здѣсь большую часть времени народъ проводитъ въ чувственныхъ наслажденіяхъ и забавахъ, которыя доставляетъ ему даромъ правительство и богатые граждане. Оптовая и мелочная торговля производится португальцами, которыхъ здѣсь до 2,500 человѣкъ. Цвѣтные мулаты, мамелюкосы, свободные негры и индѣйцы, занимаются разными ремеслами. Высшій классъ бразильцевъ не любитъ вести мелкой торговли, и потому, если они не могутъ быть оптовыми купцами, то предпочитаютъ быть плантаторами, какъ бы незначительно ни было имѣніе и доходъ съ него. Негры составляютъ классъ земледѣльцевъ и носильщиковъ; индѣйцы — лодочниковъ, и служатъ на безчисленныхъ судахъ, которыя перевозятъ товары между Парою и внутренними городами. Образованные бразильцы, изъ которыхъ не многіе принадлежатъ къ чистому кавказскому племени, потому что уже много лѣтъ изъ Европы пріѣзжаютъ исключительно мущины португальцы — любезны, живы и развиты. Они мало по малу отстали отъ невѣжественныхъ изувѣрныхъ понятій своихъ португальскихъ предковъ, въ особенности относительно взгляда па женщину. Прежде португальцы не позволяли своимъ женамъ бывать въ обществѣ, а дочерямъ учиться грамотѣ. Въ 1848 г., бразильскія женщины только что начали понемногу выходить изъ такого подчиненнаго положенія, и отцы стали понимать пользу воспитанія дочерей. Такого рода измѣненія въ нравахъ происходятъ медленно. Въ этомъ унизительномъ положеніи женщины можетъ быть и надо отчасти искать причину того, что отношенія между мущинами н женщинами всегда были и теперь еще продолжаютъ быть такъ неудовлетворительны, и что вообще Бразилія стоить па низкой степени нравственности. Теперь кажется это начало измѣняться въ Парѣ, но прежде нельзя было похвастаться чистотою нравовъ, потому что интриги и волокитство составляли самое главное запятіе большинства. Я не вѣрю, чтобы это было слѣдствіемъ климата и учрежденій, потому что въ маленькихъ городахъ внутри страны, гдѣ я жплъ, нравы также чисты, какъ въ деревняхъ и маленькихъ городкахъ Англіи.
ГЛАВА II.
Болотистые лѣса Пары. — Португальскій землевладѣлецъ. — Дача въ Назаретѣ. — Жизнь естествоиспытателя подъ экваторомъ. — Сухіе, первобытные лѣса. —Магоари. — Отдаленные заливы. — Первобытные жители.
Проживъ почти двѣ недѣли на дачѣ г. Миллера, мы узнали, что въ деревнѣ Назаретѣ отдается такая же дача, даже еще болѣе удобная для насъ, на разстояніи полуторы мили отъ города и возлѣ самаго лѣса. Хозяинъ этой дачи, старый португалецъ, по имени Данинъ, жилъ на своемъ черепичномъ заводѣ при устьѣ Уны, маленькой рѣчки, лежащей двумя милями ниже Пары. Мы рѣшились идти къ нему лѣсомъ, что составляло три мили пути, не смотря на сдѣланное намъ предостереженіе, что дорога черезъ .лѣсъ почти непроходима въ это время года, и что удобнѣе отправиться туда водою. Но мы были рады случаю поскорѣе познакомиться съ роскошнымъ болотистымъ лѣсомъ, которымъ любовались съ палубы корабля; и, собравъ необходимыя свѣдѣнія насчетъ дороги, въ одно ясное утро, въ 11 часовъ, отправились въ путь. Эта часть лѣса впослѣдствіи сдѣлалась любимымъ мѣстомъ мопхъ экскурсій. Я разскажу приключенія этой прогулки, первыя впечатлѣнія, которыя тутъ получилъ, и сдѣлаіо нѣсколько замѣчаній о здѣшней чудесной растительности. Лѣса въ низменныхъ мѣстахъ повсюду одинаковы, и потому описавъ одинъ, познакомимся со всѣми.
Вышедши изъ города, мы пошли по прямой возвышенной дорогѣ. По обѣимъ сторонамъ шла низкая болотистая почва, на которой однакожъ въ густой зелени были построены обширныя дачи.
Мпновавъ ихъ, мы пришли къ мѣсту, гдѣ въ разстояніи 5 или 6-ти ярдъ (15 или 18 футъ) отъ края дороги, стѣной подымается лѣсъ, футовъ во сто вышины. Стволы деревьевъ едва проглядывали сквозь густую зелень ползучихъ растеній, обвивавшихъ ихъ снизу до верху самыми яркими зелеными гирляндами; цвѣтовъ было очень мало, но въ нѣкоторыхъ мѣстахъ росъ одинокій страстецвѣтникъ, какъ яркая звѣзда на зеленомъ фонѣ. Низкая земля по краямъ лѣса и. дороги была вся покрыта кустарникомъ, между которымъ было множество колючихъ мимозъ, застилавшихъ другіе кустарники, подобно англійской ежевикѣ. Другія маленькія мимозы лежали съ краю дороги и съеживались при легкомъ прикосновеніи ногой. Низкія деревья состояли большею частію изъ кассій съ ихъ красивыми желтыми цвѣтами и изящными перистыми листьями, а кругомъ болотистыхъ ямъ группами росли древесные ароиды (Агшп). Неизвѣстныя намъ ярко-цвѣтныя бабочки порхали повсюду; однѣ всѣ сплошь оранжевыя или желтыя (СаШАгуаз), другія черныя съ голубыми, красными и желтыми пятнами (Неіі-сопіі), съ чрезвычайно широко растянутыми крыльями, горизонтально плавали въ воздухѣ. Насъ въ особенности поразилъ видъ бабочекъ зеленаго цвѣта (Саіаепіз Бісіо). Около самой земли толпилось множество другихъ меньшихъ видовъ, очень сходныхъ съ нашими; ихъ привлекали сюда цвѣтки .многочисленныхъ бобовыхъ и другихъ кустарниковъ. Другихъ насѣкомыхъ кромѣ бабочекъ было немного, за исключеніемъ стрекозъ, похожихъ на англійскихъ, но отличавшихся отъ послѣднихъ огненнымъ краснымъ цвѣтомъ.
Мы безпрестанно останавливались, чтобы любоваться природою. Лишь толоко дорога слегка возвышалась, почва и растительность тотчасъ же перемѣняли характеръ. Разстилавшаяся по землѣ растительность состояла изъ травъ, низкой осоки и другихъ растеній съ болѣе узкими листьями, сравнительно съ породами ростущими на сырой почвѣ. Лѣсъ состоялъ изъ деревьевъ, имѣющихъ общій видъ нашихъ лавровыхъ и другихъ вѣчно зеленыхъ деревьевъ, съ лоснящимися темнозелеными листьями. Нѣкоторые были покрыты волосками и изящными жилками (черноустникп, Меіазіюшае). Тамъ и сямъ были разбросаны деревья съ мелкими листьями (мирты), но онп не измѣняли общаго характера растительности. Погода стояла чудесная, небо безоблачное. Солнце уже начинало сильно припекать и мы шли медленно. Это былъ дѣйствительно одинъ изъ тѣхъ великолѣпныхъ дней, какими всегда начинается сухое время года; отраженіе тепла отъ почвы было замѣтно по дрожанію воз
духа надъ ней: не видать было и не слыхать птицъ и звѣрей, только нѣсколько коровъ изъ какой-то деревни стояли подъ большими тѣнистыми деревьями. Земля горѣла подъ нашими ногами, мы торопились къ лѣсу, который былъ у насъ въ виду. Наконецъ мы вошли туда, и что это было за наслажденіе! Тутъ мы пошли по довольно широкой тропинкѣ, надъ которой переплетались вѣтви деревьевъ и давали отрадную тѣнь. Вначалѣ лѣсъ былъ густъ и непроходимъ. Земля вмѣсто травы и кустарниковъ, какъ въ Европѣ, была покрыта плаунами и мхами, похожими на папоротникъ. Мало по малу картина измѣнилась. Съ возвышенной, сухой и песчаной мѣстностп мы незамѣтно спустились на низкую болотистую почву; здѣсь на насъ пахнуло свѣжимъ воздухомъ и обдало запахомъ гніющихъ растеній. Теперь деревья стали подыматься выше, подлѣсокъ росъ ужъ не такъ густо, и мы могли со всѣхъ сторонъ смотрѣть въ самую дремучую чащу первобытнаго лѣса. Густолиственныя верхушки деревьевъ, изъ которыхъ не увидишь рядомъ двухъ одного рода, сплелись густымъ сводомъ высоко надъ нами, будто еще новый лѣсъ; кое гдѣ просвѣчивало ясное голубое небо и только въ этихъ просвѣтахъ мы могли различать очертаніе листьевъ. Тутъ были и большіе, широкіе, лапчатые листья, по- * хожіе на раскрытую ладонь и тонкіе, перистые, подобно листьямъ мимозъ. Внизу стволы деревьевъ были связаны между собой обвивающими ихъ ползучими растеніями. Древесные гибкіе стебли вьющихся и ползучихъ деревьевъ поднимались до самыхъ вершинъ лѣса, то перевивались они на подобіе каната, то вдругъ какъ змѣи обвивалп сучья, то висѣли петлями, или свертывались спиралью и зигзагами бѣжали вверхъ на ужасную высоту.
Я узналъ послѣ, что эти ползучія деревья не составляютъ отдѣльнаго семейства, но что обстоятельства какъ бы вынудили нѣ -которые виды растеній ползать и виться. Попадался даже и видъ ползучихъ пальмъ (Пезшопсиз) называемыхъ на тунійскомъ нарѣчіи туземцами схаситара». Ихъ стебли, тонкіе и гибкіе, обвивающіеся вокругъ неимовѣрно высокихъ деревьевъ, снабжены толстыми колючками. Листья насажены какъ перья, что составляетъ характеристическую черту этого семейства; они на длинныхъ промежуткахъ идутъ вдоль стеблей, а не соединяются въ густой пучекъ на верхушкѣ. Каждый листъ оканчивается нитью, на которой спдятъ длинныя загнутыя колючки. Такое расположеніе колючекъ отлично помогаетъ растенію цѣпляться, но за то сильно безпокоитъ пѣшехода, потому что часто свѣшиваясь надъ тропинкой, они
пальма
стаскиваютъ съ головы шляпу и рвутъ одежду. Разнообразныя ползучія растенія американскихъ лѣсовъ интересны, если взглянуть на это всвязи съ тѣмъ фактомъ, что и у животныхъ этихъ лѣсовъ вообще замѣтна наклонность быть лазунами.
Всѣ амазонскія, да впрочемъ и всѣ южноамериканскія обезьяны, лазуны; ни одинъ видъ не живетъ на землѣ, какъ павіаны стараго свѣта живущіе на землѣ. Куриная порода пгицъ этой страны, которая замѣняетъ здѣсь куръ и фазановъ Азіи и Африки, можетъ, судя по строенію пальцевъ на ихъ ногахъ, лазить по деревьямъ и всегда живетъ на большой высотѣ. Одинъ родъ изъ стопоходящихъ плотоядныхъ (Ріапй^гайа сагпіѵога), изъ семейства медвѣжьихъ (кинкажу, Сегсо-Іеріез), встрѣчающійся только въ амазонскихъ лѣсахъ, вполнѣ древесный и имѣетъ длинный гибкій хвостъ, какъ у нѣкоторыхъ обезьянъ. Много бы можно представить такихъ примѣровъ, но я назову еще только здѣшнихъ плотоядныхъ, земляныхъ жуковъ(СгеосІерЬа^а), большая часть которыхъ по строенію ногъ можетъ жить исключительно на вѣтвяхъ и листьяхъ деревьевъ.
Ползучая
(Пезтопсиз).
Многія изъ древесныхъ ліанъ не принадлежатъ къ растеніямъ ползучимъ, это воздушные корни эппфитныхъ растеній (Агоійеаѳ), которыя сидятъ на самыхъ толстыхъ вѣтвяхъ и оттуда свѣшиваются внизъ совершенно отвѣсно, по одиночкѣ или цѣлыми группами; иныя не достигаютъ на половину земли, другія же спускаются совсѣмъ до низу и пускаютъ въ землѣ корни. Подлѣсокъ въ этой части лѣса отчасти состоитъ изъ молодыхъ деревьевъ тѣхъ же ви-
довъ, какъ п высокіе ихъ сосѣди, отчасти изъ нѣкоторыхъ видовъ пальмъ, изъ которыхъ одинъ достигаетъ футовъ 20-ти или ЗО-ти въ вышину, другіе же еще меньше и нѣжнѣе съ стволами не толще пальца. Эти послѣдніе (разныя породы бактрисъ, Васігіз), имѣютъ маленькіе пучки красныхъ или черныхъ плодовъ, содержащихъ сладкій сокъ въ родѣ винограднаго.
Далѣе почва становится еще болотистѣе, такъ что мы могли съ трудомъ пробираться. Тутъ начали показываться дикіе бананы (Цгапіа Атагоніса), и такъ какъ всѣ они росли массами, то картина получила здѣсь другой видъ. Листья этого великолѣпнаго растенія, формой похожіе на клинокъ шпаги, шириною въ 1 футъ и длиною въ 8 футовъ; они торчатъ вверхъ изъ верхушки ствола 5-тп или 6-ти футъ вышины. Многочисленныя породы растеній съ листьями похожими по виду на листья банана’ только мелкіе, стлались по землѣ. Между ними были виды маранты (Магапіасеае), нѣкоторые изъ нихъ съ широкими, лоснящимися листьями на длинныхъ черешкахъ, выходившихъ изъ колѣнъ ствола, похожаго на тростникъ. Стволы деревьевъ были покрыты ползучими папоротниками и потосами (Роіііоз) съ широкими, мясистыми, сердце-вид-ными листьями. Бамбуки и другіе высокіе тростники и травы перекрещивали дорогу. Видъ этой части лѣса былъ такъ необыкновененъ, что трудно его описать. Кто былъ въ Кыо-гарденѣ и видѣлъ большую оранжерею пальмъ, пусть представитъ себѣ такую растительность, но на огромномъ болотистомъ пространствѣ, между огромными столѣтними деревьями, какъ наши дубы и вязы; деревья обвѣшаны ползучими и паразитными растеніями, земля завалена гніющими стволами, вѣтвями и листьями. Все это, среди влажной атмосферы, освѣщено палящими вертикальными лучами солнца.
Наконецъ мы вышли изъ лѣсу къ берегамъ Уны, около ея устья. Здѣсь рѣка была шириною въ 100 ярдовъ (143 сажепи). На противоположномъ берегу стояла дача сеньора Данина., Это было большое зданіе, съ выбѣленными стѣнами и красной черепичной кровлей, построенное, по здѣшнему обычаю, на деревянныхъ сваяхъ въ сырой мѣстности. Семейство жило во второмъ этажѣ, окруженномъ открытою верандою, па которой работали мущины и женщины. Внизу множество негровъ носили на головахъ глину. Мы кликнули лодку, и одинъ изъ негровъ переѣхалъ на нашу сторону, чтобы перевезти насъ. Данинъ принялъ насъ съ обыкновенною церемонною вѣжливостію португальца; онъ говорилъ хо
рошо по англійски, и, порѣшивъ дѣло, мы еще долго оставались у него и болтали съ нимъ о многомъ, касающемся страны. Какъ всѣ тамошніе хозяева, онъ жаловался на недостатокъ рабочихъ. Повидимому онъ очень много хлопоталъ, чтобы ввести бѣлыхъ рабочихъ. Но это ему не удалось; онъ вызвалъ множество рабочихъ изъ Португаліи и другихъ странъ и заключилъ съ ними условія. Но вскорѣ послѣ пріѣзда, онп одинъ за другимъ оставили его. Обиліе свободной земли, существующая здѣсь свобода, порядокъ вещей сложившійся полудикой, привольной жизнью на судахъ, соблазняютъ даже самыхъ лучшихъ людей; при первомъ удобномъ случаѣ они бросаютъ тяжелую работу, зная, что легкимъ трудомъ можно пріобрѣсти средства къ жизни. Онъ также жаловался на дороговизну невольниковъ, зависѣвшую отъ прекращенія торговли ими съ Африкою, и говорилъ, что прежде можно было купить невольника за сто двадцать долларовъ, а теперь съ трудомъ достанешь и за четыреста.
Г. Данинъ разсказалъ намъ, что онъ ѣздилъ въ Англію и Соединенные Штаты, и что его два сына кончаютъ тамъ свое воспитаніе. Я послѣ часто встрѣчалъ предпріимчивыхъ португальцевъ и бразильцевъ въ родѣ Данина; ихъ честолюбіе состоитъ только въ томъ, чтобъ путешествовать. по Европѣ или сѣверной Америкѣ, и воспитывать тамъ своихъ сыновей. Онъ намъ сказалъ, что почва, на которой стоитъ его заводъ, насыпана на болотѣ; одно крыло дома выстроено на выдающемся въ рѣку мысѣ, и съ этой стороны изъ оконъ былъ отличный видъ на городъ и рѣку. Прежде на этомъ мѣстѣ былъ большой скотный дворъ съ обширнымъ открытымъ лугомъ, въ родѣ парка.
По воскресеньямъ, веселыя общества изъ 40 или 50-ти человѣкъ пріѣзжали въ каретахъ или на лодкахъ, провести день у гостепріимнаго хозяина. Послѣ политическихъ волненій, о которыхъ я уже говорилъ, это большое ’ заведеніе разрушилось, какъ и всѣ другія. Обработанная земля и ведущія къ ней дороги поросли лѣсомъ. Г. Данинъ далъ намъ лодку и двухъ негровъ, и мы возвратились домой уже вечеромъ; этотъ день не пропалъ у насъ даромъ, мы узнали очень много новаго.
Вскорѣ мы переѣхали въ наше новое жилище. Домъ былъ построенъ на квадратной площадкѣ, окруженной садикомъ; въ немъ было четыре комнаты одинаковой величины; черепичная кровля выдавалась впередъ, и образовывала прохладную галлерею, гдѣ было очень пріятно сидѣть и работать. Обработанная земля каза
лась недавно очищенною отъ лѣса, на ней были посажены фруктовыя деревья и сдѣланы маленькія клумбы съ кофеемъ и ман-діокой. Къ намъ на дачу надо было въѣзжать чрезъ желѣзныя рѣшетчатыя ворота, пройдя скверъ, кругомъ котораго стояло нѣсколько домовъ и хижинъ, покрытыхъ пальмовыми листьями: изъ этихъ-то строеній и состояла въ это время деревня. Самое главное зданіе была часовая Назаретской Божіей Матери, противъ нашего дома. Она была очень чтима жителями Пары, которые приписывали ей много чудесъ. Изображеніе Божіей Матери стояло па алтарѣ. Это была прекрасная статуя, вышиною въ 4 фута, съ серебрянымъ вѣнкомъ на головѣ, въ голубомъ шелковомъ платьѣ, осыпанномъ золотыми звѣздами. Въ часовнѣ и кругомъ ея хранились приношенія, какъ доказательства сдѣланыхъ Богородицею чудесъ. Тамъ были слѣпки съ ногъ, рукъ, грудей и т. п., ею исцѣленныхъ. Всего любопытнѣе была поставленная тамъ командой португальскаго корабля лодочка; самъ корабль потонулъ отъ шквала около Каенны, за годъ или за два до нашего пріѣзда, и только часть людей успѣла спастись на этой лодкѣ, призвавъ на помощь Пресвятую Дѣву. Годовой праздникъ въ честь Назаретской Божіей Матери почитается самымъ важнымъ въ Парѣ, къ нему приходитъ много народа за 300 миль, изъ города Марангама. Однажды президентъ приказалъ пріостановить почтовый пароходъ на два дня, для удобства богомольцевъ. Популярности этого праздника способствуетъ отчасти и то, что онъ приходится въ прекрасную погоду, которая стоитъ до полнолунія въ октябрѣ и ноябрѣ. Тогда Пара въ полномъ блескѣ: погода не слишкомъ суха, потому что больше трехъ недѣль пе проходитъ безъ ливня, можно наслаждаться и яснымъ небомъ и всею прелестью свѣжей зелени и цвѣтовъ. Лунныя ночи тогда особенно великолѣпны; атмосфера чрезвычайно прозрачна, и легкій морской.вѣтеръ Пріятно освѣжаетъ.
Мы рѣшились посвятить нѣсколько мѣсяцевъ сряду на правильныя занятія. Лѣсъ окружалъ насъ съ трехъ сторонъ; дождливое время кончилось; большая часть птицъ уже вылиняла .и съ каждымъ днемъ возрастало число разнообразныхъ насѣкомыхъ. Послѣ нѣсколькихъ прогулокъ, я открылъ за нашей дачей множество тропинокъ черезъ лѣсъ, которыя вели къ дорогѣ Уна, гдѣ въ 1819 году жили знаменитые путешественники Сппксъ п Мар-ціусъ. Теперь домъ, гдѣ они жили, развалплся и плантаціи поросли кустарниками. Очень пріятно было бродить по этимъ тѣнистымъ тропинкамъ, богатымъ насѣкомыми. Отъ самыхъ нашихъ дверей
начиналась большая дорога черезъ лѣсъ. Двумъ верховымъ можно было ѣхать по ней рядомъ; она развѣтвляется на три направленія, главная дорога идетъ къ деревнѣ У ремъ, лежащей отъ насъ въ 50 миляхъ. Прежде по этой дорогѣ можно было проѣхать въ Ма-рангамъ, но по ней долго не ѣздили и она заросла такъ, что теперь была почти непроходима между Парой и Уремой.
Каждый день по всѣмъ направленіямъ ходили мы по этимъ дорогамъ и всегда находили много новыхъ интересныхъ видовъ. Дѣла было довольно, нужно было собирать коллекціи, приготовлять чу-челы и записывать свои наблюденія. Одинъ день проходилъ какъ другой, такъ что, узнавъ употребленіе времени одного дня, можно составить себѣ точное понятіе о томъ, какъ естествоиспытатель проводитъ время подъ экваторомъ.
Мы вставалп вскорѣ послѣ разсвѣта, и Изидоръ, подавъ намъ кофе, отправлялся въ городъ за свѣжими съѣстными припасами. До. завтрака два часа мы занимались орнитологіей. Въ эту раннюю пору, небо постоянно безоблачно (термометръ показывалъ 72° или 73° Фаренгейта, до 18° по Реомюру); слѣды сильной росы или дождя предъидущей ночи скоро исчезали на зелени подъ яркимъ солнцемъ, которое поднималось прямо съ востока и чрезвычайно быстро достигало зенита. Вся природа была свѣжа, вездѣ распускались почки и цвѣты. Иногда, тамъ, гдѣ вечеромъ была одна однообразная масса зелени, на слѣдующее утро какъ бы волшебствомъ дерево красовалось все въ цвѣтахъ. Птички уже просыпались; изъ дикихъ фруктовыхъ деревьевъ слышались пронзительные крики остроклювыхъ тукановъ или перцеядцовъ (ВатрЬазіоз ѵііеіііпиз). Небольшія стаи попугаевъ, рѣзко очерчиваясь на голубомъ сводѣ, обыкновенію рано поутру летали на большой высотѣ, всегда парами, каждая на извѣстномъ разстояніи одна отъ другой, и ве-? село перекликались; по яркихъ цвѣтовъ ихъ перьевъ на такой высотѣ нельзя было различить. Послѣ завтрака, отъ 10 до 2 или 3-хъ часовъ, мы занимались энтомологіей, потому что наблюдать насѣкомыхъ въ лѣсахъ удобнѣе передъ сильнымъ дневнымъ жаромъ.
Жаръ быстро усиливался къ 2-мъ часамъ (92° или 93° Фарен-гейта, около 26° и 27° Реомюра), и тогда всѣ птицы и млекопитающія замолкаютъ; только отъ времени до времени слышится въ деревьяхъ пронзительный трескъ кобылокъ. Влажные и свѣжіе отъ утренней росы листья теперь опускаются п висятъ, — съ цвѣтовъ опадаютъ лепестки. Когда, уставши отъ прогулки, мы возвраща
лись домой, наши сосѣди индѣйцы и мулаты спали въ хаммакахъ подъ навѣсами, или сидѣли въ тѣни на цыновкахъ и отъ изнеможенія не могли выговорить ни слова. Въ іюнѣ и іюлѣ обыкновенно почти каждый день около полудня идетъ проливной дождь, который очень освѣжаетъ воздухъ. Послѣ, однообразнаго состоянія погоды всегда было очень интересно наблюдать появленіе дождевыхъ тучъ. Начинается съ того, что часовъ въ десять утра подымается свѣжій морской вѣтеръ; онъ крѣпчаетъ по мѣрѣ усиливающагося солнечнаго жара; за тѣмъ ослабѣваетъ, и наконецъ совсѣмъ затихаетъ. Тогда жаръ и электрическое напряженіе атмосферы становятся почти невыносимы. Всѣ люди и лѣсныя животныя изнемогаютъ и томятся. Съ востока находятъ и собираются громады большихъ бѣлыхъ тучъ; нижнія окраины ихъ постепенно чернѣютъ. Горизонтъ на востокѣ почти вдругъ темнѣетъ, тучи заволакиваютъ все небо и наконецъ скрываютъ совершенно солнце. Тогда быстро пробѣгаетъ по лѣсу порывъ сильнаго вѣтра, наклоняя вершины деревьевъ, засверкаютъ яркія молніи, загремитъ громъ и наконецъ разражается ливень. Такія бури скоро проходятъ, но до ночи остаются на небѣ неподвижныя, синевато-черныя тучи. Природа освѣжается, но подъ деревьями лежатъ цѣлыя груды сорванныхъ лепестковъ, цвѣтовъ и листьевъ. Къ вечеру все снова оживляется, въ кустарникахъ и деревьяхъ слышится обычный шумъ. На слѣдующее утро солнце восходитъ па безоблачномъ небѣ, и такимъ образомъ, на тропикахъ въ одинъ день какъ бы совершаются три времени года: весна, лѣто и осень. Вообще въ этой странѣ всѣ дни похожи одинъ на другой. Между сухимъ и дождливымъ временемъ года не бываетъ большой разницы; обыкновенно и въ сухое время, продолжающееся отъ іюля до декабря, бываютъ проливные дожди, а въ сырое время, отъ января до іюня перепадаютъ солнечные дни. Отъ того періодическія жизненныя отправленія растеній и животныхъ не совершаются, какъ въ умѣренныхъ странахъ, одновременно у всѣхъ видовъ, или у всѣхъ особей одного вида. Разумѣется здѣсь нѣтъ зимней спячки, и какъ сухое время не очень знойно, то не бываетъ и лѣтней спячки, какъ въ нѣкоторыхъ другихъ тропическихъ странахъ. Не всѣ растенія распускаются и лишаются листьевъ въ одно время, какъ п не всѣ птицы линяютъ и высиживаютъ птенцовъ въ опредѣленное время года. Въ Европѣ лѣсъ измѣняется по четыремъ временамъ года, но подъ экваторомъ онъ остается всегда почти въ одномъ видѣ. Каждый день, безпрерывно у однихъ видовъ распускаются листья и
цвѣты, у другихъ зрѣютъ плоды или падаютъ листья. Дѣятельность птицъ и насѣкомыхъ продолжается безпрерывно. Напримѣръ, рои осъ не вымираютъ ежегодно, какъ въ холодныхъ климатахъ, оставляя однѣхъ царицъ, но безпрерывно замѣняются постепенно новыми поколѣніями. Времена года не слѣдуютъ одно за другимъ, не бываетъ по порядку весны, лѣта, осени, но каждый день соединяетъ въ себѣ всѣ три времени года. Какъ величественна въ своей простотѣ и полномъ равновѣсіи природа подъ экваторомъ, гдѣ день и ночь всегда равны, гдѣ атмосферныя перемѣны и волненія устанавливаются передъ каждымъ утромъ, гдѣ солнце доходитъ до зенита и температура, за исключеніемъ разности въ 2° или 3°, почти одинакова цѣлый годъ!
По вечерамъ мы пересматривали наши коллекціи и вели записки. Обѣдали мы въ 4 часа и около семи пили чай. Иногда мы ходили'въ городъ, чтобы познакомиться съ бразильскою жизнью и побывать въ гостяхъ у европейцевъ и американцевъ. Такъ шло время отъ 15-го іюня до 26-го августа, въ теченіе котораго- мы два раза ходили смотрѣть магоарскія рисовыя фабрики и древопильныя мельницы, которыя принадлежали американцу Уптону и находились на берегахъ маленькой бухты, среди лѣса, въ 12-ти миляхъ отъ Пары. Я разскажу приключенія нашихъ странствованій и наблюденія, сдѣланныя нами надъ жителями и надъ природой внутри лѣсовъ и по заливамъ.
Пе^ый разъ мы отправились туда сухимъ путемъ. Бухта Ири-тпрп, на которой построены мельницы, сообщается также съ рѣкою Парою посредствомъ пролива Магоари, такъ что можно туда ѣхать водою, но для этого нужно сдѣлать 20 миль кругу. Мы отправились на восходѣ солнца и взялп съ собою Изидора. За Назаретомъ дорога сейчасъ же углублялась въ лѣсъ и мы шли въ густой тѣни. Первобытный лѣсъ около города былъ когда-то срубленъ, но это мѣсто опять заросло густой, почти непроходимой чащей молодыхъ деревьевъ и колючихъ кустарниковъ, переплетенныхъ ползучими растеніями. Густая чаща кишѣла муравьиными дроздами; мы замѣтили одинъ видъ маленькихъ птицъ съ вздутымъ горломъ, которыя иногда перелетали черезъ дорогу и производили, надо полагать крыльями, странный звукъ, похожій на шумъ маленькой деревянной трещотки.
За милю или полторы дальше, характеръ растительности совершенно измѣнился, потому что мы уже вошли въ первобытный лѣсъ. Видъ здѣшней мѣстности вовсе не походилъ на описанную уже
мною болотистую дорогу. Здѣсь земля била болѣе возвышенна и волниста; не было разнообразныхъ болотныхъ растеній съ ихъ длинными, широкими листьями; подлѣску было меньше, хотя деревья росли дальше другъ отъ друга. Сквозь эту дремучую чащу, дорога идетъ на 7 или на 8 миль. Намъ сказали, что такой же лѣсъ тянется по всей дорогѣ къ городу Марангаму, и по другимъ направленіямъ на 300 миль къ востоку и югу отъ Пары. Почти во всѣхъ углубленныхъ мѣстахъ струились маленькіе ручейки, черезъ которые переброшены были стволы деревьевъ, служившіе мостами. Земля, какъ обыкновенно, была устлана плаунами (Ьусоро-йіит), по ее покрывали, кромѣ того, массы остатковъ растеній и толстый слой сухихъ листьевъ. Плоды разныхъ породъ валялись по землѣ; между ними было нѣсколько сортовъ бобовъ, попадались стручья длиною въ ф]тъ, иные гладкіе и плоскіе съ кожистой тканью, другіе твердые какъ камень. Въ одномъ мѣстѣ валялось множество большихъ, пустыхъ деревянныхъ чашекъ, которыя, какъ сказалъ намъ Изидоръ, падаютъ съ дерева сапукая (Зарисауа). Ихъ называютъ кубками обезьянъ (Сиуаз сіе Масасо), снѣ содержатъ орѣхи, которые продаются подъ этимъ же названіемъ въ Англіи на рынкѣ Ковентъ-Гардена. На верхушкѣ чашки находится круглое отверстіе съ естественной, аккуратно подходящей къ нему крышкой. Когда орѣхи созрѣютъ, крышка эта отдѣляется и тяжелая чашка падаетъ съ шумомъ, а орѣхи разсыпаются по землѣ. Это дерево (чердынецъ, ЬесуіЫз оііагіа) огромной высоты. 0^ очень похоже на бразильское орѣховое дерево (ВегШоІІеііа ехсеіза), сѣмена котораго также содержатся въ большихъ деревянныхъ чашкахъ; но его чашка не имѣетъ крышки, и падаетъ на землю цѣльная. Вотъ почему одни орѣхи гораздо дороже другихъ; оба дерева одинаково плодоносны, во орѣхи сапукая падая разсыпаются п ихъ поѣдаютъ дикіе звѣри, между тѣмъ какъ неразбпвающіяся отъ паденія чашки бразильскихъ орѣховъ собираются туземцами.
Насъ всего болѣе поразила колоссальность деревьевъ; стволы вообще были не особенно толсты, но самая замѣчательная черта въ нихъ состоитъ не въ толщинѣ стволовъ, а въ томъ, что вѣтви у нихъ начинаются только на огромной высотѣ. Но эти великаны подымаются точно башни почти на версту другъ отъ друга. Только одпнъ такой гигантъ можетъ жить на извѣстномъ пространствѣ земли; опъ исключительно завладѣваетъ цѣлымъ участкомъ и только деревья, которыя гораздо ниже его, могутъ рости по сосѣдству. Цилиндрическіе стволы самыхъ большихъ деревьевъ обыкно
венно имѣютъ около 20 или 25 футовъ въ окружности. Марціусъ говоритъ, что въ области Пара онъ измѣрялъ деревья разныхъ видовъ симфоніи (Зутрѣопіа соссіпеа), чердынецъ (ЬесуіЬіз зр.) и костякъ настоящій (Сгаіаеѵа Таріа), которыя были отъ 50 до 60 футовъ въ окружности, на томъ мѣстѣ, гдѣ они начинаютъ округляться. Высота ихъ колонно-образныхъ стволовъ не меньше 100 футовъ отъ земли до первой вѣтви. Г« Девенсъ, который жилъ у пильныхъ мельницъ, говорилъ мнѣ, что часто изъ деревьевъ пао д’арко и массарандубы выпиливаютъ бревна во,100 футовъ длины. Примѣрно можно предположить, что стволъ ихъ вмѣстѣ съ вершиной достигаетъ отъ 180 до 200 футовъ (болѣе 19 сажень). Гдѣ ртоитъ одно изъ такихъ деревьевъ, широкая куполообразная его вершина поднимается надъ другими деревьями какъ кафе-дральный соборъ надъ другими зданіями въ городѣ.
Всего замѣчательнѣе, что вокругъ нижней части ствола этихъ деревьевъ выростаютъ отростки, такъ что составляютъ какъ бы тонкія деревянныя перегородки, а пространства между ними образуютъ обширныя помѣщенія, на подобіе стойлъ въ конюшнѣ, куда могутъ войти до шести человѣкъ. Они очевидно необходимы деревьямъ какъ подпоры и свойственны всѣмъ видамъ большихъ деревьевъ. Характеръ ихъ и способъ образованія объясняются при наблюденіи молодыхъ деревьевъ разныхъ возрастовъ. Тогда видно, что это корни, поднявшіеся изъ земли; они постепенно ростутъ все выше, потому что возрастающая вышина дерева требуетъ усиленія подпоръ. Ясно, что они служатъ подпорами массивнымъ вершинамъ и стволамъ деревьевъ въ этихъ густыхъ лѣсахъ, гдѣ корни не могутъ разростаться въ’ землѣ въ стороны, за многочисленностію другихъ вытѣсняющихъ растеній.
Изъ другихъ величественныхъ деревьевъ, мѣстныя названія которыхъ мы узнали, были: моиратинга (бѣлое или королевское дерево), вѣроятно тоже самое, что и Мога ехсеіза или близкое ему, которое открылъ Робертъ Шомбургъ въ англійской Гвіанѣ; самаима пуходревникъ (Егіосіешігоп Затаита) и массарапдуба или коровье дерево: послѣднее самое замѣчательное. Намъ уже говорили объ этомъ деревѣ, котораго кора даетъ большое количество молока, такаго же пріятнаго, какъ коровье, а бревна идутъ на строевой лѣсъ и очень долго не гніютъ въ водѣ. Плоды его мы уже ѣли въ Парѣ, гдѣ негритянки продаютъ ихъ на улицахъ. Мы очень были рады видѣть это удивительное дерево на его родной почвѣ. Оно одно изъ самыхъ большихъ властелиновъ лѣса и
отличается красной, шероховатой, съ глубокими трещинами корой. Отваръ коры употребляется для окраски матерій въ красный цвѣтъ. Мы пили его молоко, извлеченное изъ сухихъ бревенъ, уже пролежавшихъ нѣсколько дней подъ яркимъ солнцемъ на лѣсопильнѣ. Это молоко вкусно съ кофеемъ, но одно—непріятно и горько; оно скоро обращается въ чрезвычайно вязкій клей и часто употребляется на склейку посуды. Говорятъ, что много его пить вредно: недавно какой-то невольникъ выпилъ лишнее, и едва не умеръ.
Здѣсь только мѣстами росло много папоротниковъ, но на ма-ранганской дорогѣ они гораздо многочисленнѣе; особенно въ одномъ мѣстѣ цѣлая прогалина въ лѣсу совершенно поросла ими; почва была покрыта наземными видами, и стволы деревьевъ покрылись ползучими и эпифитными породами. Я не видѣлъ въ Парѣ древесныхъ папоротниковъ: они принадлежатъ гористымъ мѣстамъ; нѣкоторые однако попадаются на верхней Амазонкѣ.
Таковъ общій видъ растительности этихъ дремучихъ лѣсовъ; но гдѣ же цвѣты? Къ великому нашему огорченію мы не видѣли ихъ, а если и попадались цвѣты, то очень незначительные. Орхидеи очень рѣдки въ густыхъ лѣсахъ низкихъ мѣстъ. Теперь, я полагаю, достаточно дознано, что у большей частп лѣсныхъ деревьевъ въ экваторіальной Бразиліи, маленькіе и неособенно красивые цвѣты. Въ лѣсахъ также рѣдки насѣкомыя, живущія на цвѣтахъ; и это весьма естественно, потому что тамъ нѣтъ ихъ любимой пищи. Я всегда замѣчалъ, что даже и въ тѣхъ мѣстахъ въ лѣсу, гдѣ попадались цвѣты, на нихъ видно было чрезвычайно мало насѣкомыхъ, или вовсе ихъ не было. Въ мѣстахъ же обнаженныхъ, санта-ремскихъ кампосахъ на нижней Амазонкѣ, цвѣтущіе деревья и кустарники многочисленнѣе, и привлекаютъ къ себѣ огромное количество цвѣточныхъ насѣкомыхъ. Лѣсныя пчелы южной Америки, принадлежащія къ родамъ медокладовъ (Меіірона) и длинногубокъ (Еи^іозза), большею частію кормятся не цвѣтами, а сладкимъ сокомъ, выдѣляющимся изъ деревьевъ, или пометомъ птицъ, который остается на листьяхъ. Намъ было тоже очень досадно, что мы не встрѣтили въ лѣсу ни одного изъ большихъ животныхъ. Не было слышно ни оживленнаго движенія, шума, который бы показывалъ жизнь. Мы не слыхали и не видали по дорогѣ обезьянъ, не встрѣтили ни тапира, ни ягуара. Птицы были также очень рѣдки. Иногда слышался глубокій жалобный звукъ пнамбу, птицы въ родѣ куропатки, тинама сѣраго (Сгуріигиз сіпегеиз), а изъ открытыхъ мѣстъ, по берегамъ ручейковъ раздавалось пѣніе другихъ птицъ,
которыя казалось призывали другъ друга и летали парами по вершинамъ деревьевъ. Эти звуки разносились въ пустынномъ лѣсу. Какая-то одинокая птичка, вѣроятно принадлежащая къ роду дроздовъ, пѣла очень нѣжно и грустно; пѣснь ея состояла изъ однихъ плачевныхъ звуковъ, которые въ началѣ были громки, и постепенно гармонически затихали. Всѣ эти птичьи звуки очень своеобразны и характеризуютъ лѣсъ.
Послѣ узналъ я, что сдѣланное мной, по первому впечатлѣнію, заключеніе о немногочисленности животныхъ въ амазонскихъ лѣсахъ, было несправедливо. Здѣсь напротивъ водится множество млекопитающихъ, птицъ и пресмыкающихся, но они разбросаны по огромному пространству лѣса и очень боятся человѣка. Страна эта такъ обширна, и лѣса, покрывающіе ея поверхность, такъ однообразны, что только черезъ большіе промежутки встрѣчается много животныхъ, если напасть на извѣстное мѣсто, которое по чему бы то ни было привлекаетъ ихъ больше другихѣ мѣстъ. Вообще въ Бразиліи не много млекопитающихъ, живущихъ на землѣ, и виды ихъ не большаго размѣра, а потому они и не составляютъ отличительной черты этихъ лѣсовъ. Охотникъ не долженъ ожидать, что онъ встрѣтитъ здѣсь стада животныхъ, какъ напримѣръ въ Сѣверной Америкѣ стада буйволовъ, или въ Южной Африкѣ стада сайгъ и неуклюжихъ толстокожихъ. Самая большая и самая интересная часть бразильской* звѣриной фауны, какъ было уже упомянуто, принадлежитъ къ древеснымъ родамъ. Изо всѣхъ на свѣтѣ древесныхъ животныхъ, самыя исключительно древесныя — это южн о-американскія обезьяны изъ семейства цебовъ, многія изъ нихъ имѣютъ какъ бы пятую руку въ своемъ цѣпкомъ хвостѣ, который сильно развитъ, и имѣетъ голую площадку на концѣ, а потому очень помогаетъ имъ лазить. Это показываетъ, что южноамериканская фауна медленно приспособлялась къ лѣсной жпзни, и, слѣдовательно, что эти обширные лѣса вѣроятно существуютъ съ того времени, какъ впервые появились въ странѣ млекопитающія. Въ послѣдствіи я опять вернусь къ этому предмету и поговорю объ обезьянахъ, которыхъ насчитывается 38 видовъ въ Амазонскомъ краѣ.
Въ описаніяхъ путешествій, мы много читали о безмолвіи и мракѣ бразильскихъ лѣсовъ, и въ самомъ дѣлѣ они таковы. Производимое ими впечатлѣніе становится все глубже по мѣрѣ ближайшаго знакомства съ ними. Рѣдкіе, грустные и таинственные крики птицъ не оживляютъ лѣса и не веселятъ сердца, но какъ бы еще
усиливаютъ окружающее безмолвіе. Вдругъ раздастся среди тишины рѣзкій звукъ,—это отчаянный крикъ беззащитнаго плодояднаго въ когтяхъ тигровой кошки, или въ объятіяхъ удава. По утрамъ и по вечерамъ страшны^ и, жалобные вопли обезьянъ наводятъ невольную тоску. Грустное чувство, порождаемое дикой глушью, еще усиливается отъ этихъ страшныхъ звуковъ. Часто въ тихіе часы полудня раздается вдругъ глухой трескъ падающей вѣтки, или цѣлаго дерева. Слышится здѣсь еще много другихъ звуковъ, необъяснимыхъ даже для туземцевъ. То раздастся шумъ, похожій на глухіе удары желѣзной полосы о кору ідуплистаго дерева, то ка-кой-то непонятный крикъ разнесется вдругъ въ воздухѣ. Звуки эти не повторяются, и наступающее за ними безмолвіе еще болѣе усиливаетъ тяжелое впечатлѣніе. Туземцы увѣряютъ, что этотъ шумъ производитъ дикій лѣсной духъ Курупира. Вотъ, къ какимъ баснословнымъ объясненіямъ естественныхъ явленій природы прибѣгаетъ младенческое невѣжество человѣка. Курупира, по мнѣнію туземцевъ, есть таинственное существо, обладающее разнообразными качествами, смотря по мѣстностямъ. Иные представляютъ его орангутангомъ, съ длинною и жесткою шерстью, который живетъ въ дуплахъ. Другіе говорятъ, что у него раздвоенныя копыта и ярко-красное лицо, что онъ женатъ, имѣетъ дѣтей и бродитъ около домовъ или плантацій, чтобы красть маніоку. У меня когда-то былъ слуга, молодой маыелюкосъ, который слѣпо вѣрилъ всѣмъ мѣстнымъ легендамъ. Онъ сопровождалъ меня въ лѣсъ, хотя одинъ ни за что не пошелъ-бы туда, и когда раздавались эти странные звуки, то онъ дрожалъ какъ листъ отъ страха и, присѣвъ на землю, умолялъ меня возвратиться. Страхъ его проходилъ только тогда, когда онъ дѣлалъ заклинанья для защиты себя отъ Курупира. Онъ бралъ свѣжій пальмовый листъ, свертывалъ его въ кольцо и вѣшалъ на вѣтку по дорогѣ.
Наконецъ, послѣ 6-ти часовой ходьбы, прошедши одну или двѣ мили молодою рощею, мы пришли къ мельницамъ, построеннымъ на открытой красивой мѣстности, окруженной лѣсомъ. Смотритель мельницъ, г. Девенсъ, принялъ насъ очень дружески, показалъ все что было здѣсь замѣчательнаго, пошелъ съ нами въ лѣсъ, и показалъ самыя лучшія мѣста въ окрестностяхъ, гдѣ мы могли наловить птицъ и насѣкомыхъ. Эти мельницы уже давно были построены какимъ-то богатымъ бразильцемъ. Въ продолженіе нѣсколькихъ лѣтъ онѣ принадлежали г. Уптону. Мнѣ говорили, что когда темнокожіе революціонеры намѣревались произвести напа-

деніе на Пару, то они стояли здѣсь лагеремъ, однакожъ не раз-зорили ни машинъ, ни строеній. Предводители ихъ объявили, что они враждебны только португальцамъ и ихъ партіи, а не другимъ иностранцамъ.
Бухта Иритири у мельницъ имѣетъ не больше нѣсколькихъ сажень ширины; нѣкоторое время она и^етъ между двумя высокими стѣнами лѣса, потомъ расширяется, и далѣе соединяется съ Магоари. Здѣсь еще много протоковъ и заливовъ, ведущихъ къ отдаленнымъ деревнямъ и разбросаннымъ домикамъ, обитаемымъ смѣшаннымъ населеніемъ бѣлыхъ, индѣйцевъ и потомками негровъ. Многіе изъ нихъ имѣли дѣла съ г. Левенсомъ, такъ какъ они привозили на продажу рисъ и строевой лѣсъ. Любопытно видѣть ихъ въ маленькихъ, тяжело нагруженныхъ лодкахъ, называемыхъ здѣсь монтаріа; часто лодкой управляетъ молодой, красивый, здоровый парень. Одежда гребца состоитъ изъ соломенной шляпы, бѣлой рубашки и синихъ, до колѣнъ поднятыхъ, панталонъ. Они гребли, управляли рулемъ и «верехео», т. е. шли на баграхъ, съ большой граціей и ловкостью. Мы сдѣлали нѣсколько поѣздокъ по Иритири и видѣли много подобныхъ заливовъ. Кромѣ того, во второй разъ мы поѣхали на мельницу водой. Магоари—великолѣпный протокъ съ безчисленными притоками, образующими лабиринтъ воды среди низменной мѣстности. Всѣ эти маленькія рѣчки въ дельтѣ Пары похожи на залЦвы. Здѣсь земля такъ ровна, что коротенькія мѣстныя рѣки не имѣютъ ни истоковъ, ни теченія внизъ, какъ рѣки въ томъ смыслѣ, какъ мы обыкновенно ихъ понимаемъ. Онѣ служатъ для осушенія земли; не имѣя теченія постоянно въ одномъ какомъ нибудь направленіи, онѣ подвержены правильному приливу и отливу вмѣстѣ съ моремъ. Туземцы называютъ ихъ на языкѣ Тупи стропинки для лодокъ»—«игарапесы». Безчисленные игарапесы, «фуросы» или протоки въ этой большой дельтѣ, характеризуютъ страну. Земля всюду покрыта непроходимыми лѣсами; всѣ дома и деревни построены по берегамъ, и все сообщеніе производится водою. Полуводяная жизнь здѣшнихъ жителей составляетъ отличительную черту этого края. Вообще по рѣкамъ для рыбной ловли и короткихъ поѣздокъ употребляютъ маленькую лодку, называемую монтаріа. Она построена изъ пяти досокъ, дно сдѣлано изъ одной широкой доски, которую выгибаютъ посредствомъ дѣйствія тепла; бока состоятъ изъ двухъ узкихъ досокъ, а носъ и корма изъ двухъ маленькихъ треугольныхъ досочекъ. Руля нѣтъ, а правятъ п подвигаютъ впередъ лодку весломъ. Такая лодка замѣняетъ здѣсь ло
шадей, муловъ и верблюдовъ другихъ странъ. Кромѣ одной или нѣсколькихъ небольшихъ монтарій, почти каждое семейство имѣетъ большую лодку, называемую <игарите>. У пей двѣ мачты, руль, киль и наметъ или каюта около кормы, сдѣланная изъ гибкихъ ліанъ, и покрытая пальмовыми листьями. Въ пгаритѣ они ѣздятъ даже въ бурное время по рѣкамъ въ 15 или 20 миль шириной (22 или’ 30 верстъ). Всѣ туземцы умѣютъ строить лодки, и по замѣчанію бѣлыхъ, — индѣйцы какъ бы инстиктивно природные плотники и строители кораблей. Удивительно, въ какихъ ветхихъ лодкахъ они рискуютъ жизнью,. Мнѣ случалось видѣть, какъ индѣйцы переѣзжаютъ чрезъ рѣку въ монтаріяхъ, которыя текли; съ удивительнымъ искусствомъ они умѣютъ удерживать равновѣсіе, и благополучно достигаютъ другаго берега, тогда какъ при малѣйшей неосторожности лодка должна опрокинуться. Они особенно осторожны, когда перевозятъ иностранцевъ; бразильскіе и португальскіе путешественники вполнѣ ввѣряются ихъ умѣнью управлять лодкой. Когда же они ѣздятъ одни, то очень неосторожны, и часто должны спасаться вплавь. Если поднимется шквалъ во время переѣзда ихъ черезъ рѣку въ тяжело нагруженной лодкѣ, то они всѣ бросаются въ воду и плывутъ, а когда вѣтеръ стихнетъ, то опять садятся въ лодку.
Здѣсь кстати упомянуть о первобытныхъ жителяхъ дельты Пары. На берегахъ Пары первоначально жило множество отдѣльныхъ племенъ, нравы которыхъ были схожи съ нравами туземцевъ, жившихъ на морскомъ берегу отъ Марангама до Багіи. Говорятъ, что одно большое племя, Тупинамба (ТиріпашЪа) переселилось изъ Пернамбуко въ Амазонскую страну. Теперь положительно извѣстно, что племена, живущія по морскимъ берегамъ, гораздо образованнѣе и кротче, чѣмъ дикари внутреннихъ странъ Бразиліи. Первые жили въ деревняхъ и занимались земледѣліемъ. Они ѣздили по рѣкамъ въ большихъ лодкахъ, называемыхъ <уба>, выдолбленныхъ изъ огромныхъ древесныхъ стволовъ. Въ этихъ лодкахъ они совершали военныя экспедиціи, возили съ собой трофеи и трещотки, сдѣланныя изъ тыквы, которыхъ шумъ долженъ былъ устрашать враговъ. Они миролюбивы, и дружелюбно приняли первыхъ португальскихъ переселенцевъ. Дикіе внутри страны, напротивъ, вели и до сихъ поръ ведутъ бродяжническую жизнь. Они иногда обкрадываютъ плантаціи жителей береговыхъ племенъ, съ которыми всегда враждуютъ.
Первоначальныя индѣйскія племена этой области теперь или
сдѣлались образованнѣе, или смѣшались съ бѣлыми неграми. Ихъ особенныя племенныя имена уже давно забыты, и вся порода теперь называется тапуіо (Тарпуоз), кажется это одно изъ названій древнихъ тупинамбовъ. Бразильцы называютъ индѣйцевъ внутренней страны, до сихъ поръ оставшихся дикарями, ипдіосами илп гентіосами (язычниками). Всѣ полуцивилизованные тапуіо деревень и отдаленныхъ мѣстъ вообще говорятъ на языкѣ (Ьіпдоа ^егаі), который былъ выработанъ іезуитскими миссіонерами изъ первоначальнаго нарѣчія тупинамбовъ. Языкъ племени Гуаранисъ (бгпагапіз), живущаго на берегахъ Парагвая, есть относящееся сюда же'нарѣчіе, и отъ того филологи называютъ этотъ языкъ Тупи-Гуарани (Тирі-Опагапі). Грамматики этого языка всегда продаются въ Парѣ у всѣхъ книгопродавцевъ. Фактъ, что однимъ и тѣмъ же языкомъ говорятъ па такомъ громадномъ протяженіи отъ Амазонской рѣки до Парагвая, представляется совершенно одинокимъ въ этой странѣ, и указываетъ на значительныя переселенія индѣйскихъ племенъ въ прежнія времена. Теперь же племена, по берегамъ внутреннихъ рѣкъ, говорятъ на совершенно различныхъ языкахъ; на Хуруа, напримѣръ, разбросанныя партіи одного и того же племени не понимаютъ другъ друга.
Въ Парѣ образованные тапуіо ни въ нравственномъ, нп въ физическомъ отношеніяхъ существенно не отличаются отъ индѣйцевъ, живущихъ внутри страны. Они крѣпче сложены п спльнѣе ихъ, потому что ѣдятъ лучшую пищу. Но въ этомъ отношеніи вообще существуютъ большія различія по племенамъ. Они имѣютъ всѣ главные, отличительные признаки американскихъ красно-кожихъ: мѣдно-коричневый цвѣтъ кожи, крупныя черты лица, п густые, черные гладкіе волосы. Онп обыкновенно тучны и средняго роста, съ широкою, сильною грудью, хорошо сложенными, но толстоватыми руками и ногамп, и маленькими кистями и стопами. Скуловыя кости вообще не выдаются впередъ; глаза черные и рѣдко бываютъ косые, какъ у татарскихъ породъ восточной Азіи, которыя, какъ предполагаютъ, одного происхожденія съ красными американцами. Черты лица неподвижны и невыразительны; это происходитъ отъ чрезвычайной апатичности и скрытности характера всей расы. Они никогда не обнаруживаютъ нп сильной радости, ни горя, ни удовольствія, ни страха и т. д.; ничѣмъ ихъ не приведешь въ восторгъ, но онп сильно привязываются къ своимъ семействамъ. Бѣлые и негры увѣряютъ, что тапуіо неблагодарны. Бразильскія хозяйки, которыя отлично'знаютъ индѣйцевъ, охотно разсказываютъ путешественникамъ множество примѣровъ ихъ низкой неблагодарности.
Въ самомъ дѣлѣ, они кажется не считаютъ нужнымъ помнить сдѣланное имъ добро, вѣроятно потому, что не цѣнятъ непрошенныхъ благодѣяній со стороны тѣхъ, которые хотятъ быть ихъ властителями. Я знаю примѣры привязанности и вѣрности индѣйцевъ къ своимъ хозяевамъ, но это исключительные случаи. По всему видно, что они всего болѣе желаютъ, чтобы ихъ оставили въ покоѣ. Они привязаны къ своимъ жилищамъ, тихой, однообразной жизни въ лѣсахъ и на рѣкахъ; любятъ иногда приходить въ города, чтобы насмотрѣться диковинокъ, сдѣланныхъ бѣлыми людьми, но ненавидятъ жить въ толпѣ; они предпочитаютъ ремесла земледѣлію, и въ особенности не любятъ связываться наемною работою. Они тихи и боязливы съ незнакомыми, и если послѣдніе посѣщаютъ ихъ жилища, то они принимаютъ ихъ очень хорошо, потому что въ нихъ укоренилось чувство гостепріимства; они горды, церемонны и вѣжливы по природѣ, и принимаютъ гостей съ большимъ достоинствомъ. Индѣйцы оставляютъ города, какъ только туда начинаетъ проникать цивилизація. Когда мы пріѣхали въ Пару, тамъ жило много индѣйскихъ семействъ, и въ то время она скорѣе походила на большую деревню, чѣмъ на городъ; но какъ только завелись параходы и больше стала проявляться общественная дѣятельность, они начали постепенно удаляться.
Эти отличительные признаки индѣйцевъ въ Парѣ конечно относятся въ нѣкоторой степени къ мамелюкосамъ, которые теперь составляютъ большую часть населенія. Упрямый характеръ индѣйцевъ и неспособность ихъ свыкаться съ новыми порядками, неминуемо заставятъ ихъ исчезнуть; тѣмъ болѣе, что увеличивается число эмигрантовъ съ болѣе податливымъ характеромъ, и цивилизація подвигается впередъ въ Амазонской странѣ. Эти племена смѣшиваются съ бѣлыми, и дѣти ихъ часто дѣлаются знатными бразильскими гражданами; почему и нѣтъ причины сожалѣть о судьбѣ индѣйской породы. Прежде съ индѣйцами обращались очень дурно, чтб бываетъ и до сихъ поръ во многихъ областяхъ, внутри страны. Но, по законамъ Бразиліи, они свободны, имѣютъ одинаковыя права съ бѣлыми, и строго запрещено обращаться съ ними грубо, или обращать ихъ въ рабство. Жители внутреннихъ странъ слишкомъ эгоистичны и заражены племенною ненавистью, чтобы понять, почему законъ имъ воспрещаетъ принуждать къ работѣ индѣйцевъ, противъ ихъ воли. Борьба европейцевъ съ болѣе • слабыми туземцами неминуемо уничтожитъ послѣднихъ. Въ области Пары освободили индѣйцевъ, но у нихъ отняли землю, и,
какъ мнѣ говорилъ одинъ дѣльный человѣкъ, они горько жалуются на это. Не въ точно ли такихъ отношеніяхъ находятся теперь англійскіе колонисты въ Новой Зеландіи къ тамошнимъ туземцамъ, маорисамъ (Маогіз)? Очень интересно читать о распряхъ, длившихся съ 1570 до 1759 г. между португальскими переселенцами въ Бразиліи—и іезуитами и другими миссіонерами. Эти распри похожи на тѣ, что происходили недавно въ южной Африкѣ, между Боэрами и англійскими миссіонерами, но еще значительнѣе тѣхъ. На сколько я могъ судить по преданіямъ и исторіи, іезуиты дѣйствовали съ тою же цѣлію, какъ наши миссіонеры, и повидимому также довольно успѣшно поучали простыхъ туземцевъ чистымъ и возвышеннымъ христіанскимъ истинамъ. Напрасно было бы защищать слабую расу въ ея борьбѣ съ сильными врагами; въ 1759 году бѣлые колонисты окончательно взяли верхъ, и іезуиты вынуждены были оставить страну, почему 51 счастливыхъ миссіонерскихъ селеній пришло въ разрушеніе. Съ тѣхъ поръ первобытная раса постепенно гасла, и теперь, какъ я уже сказалъ, она взята центральнымъ правительствомъ подъ защиту закона.
Второй разъ мы оставались у мельницъ десять дней. Возлѣ нихъ есть также обширный резервуаръ и озеро, поверхность которыхъ покрыта водяными растеніями, которыхъ листья плавали на водѣ; хотя ихъ листья и цвѣты подобны нашимъ водянымъ лиліямъ, но не такъ красивы, какъ нашъ кувшинникъ ^ушрЬэеа). На берегахъ этихъ прудовъ ростетъ множество пальмъ съ вѣеро-образными листьями (Сагала), со стеблями покрытыми толстыми колючками. Я бралъ иногда монтарію и ѣздилъ одинъ по заливу. Разъ лодка опрокинулась, и я долженъ былъ вскочить на покрытый травою откосъ берега, ведущій къ старой плантаціи, по которой я бѣгалъ раздѣтый, пока моя одежда сушилась на кустарникахъ. Заливъ Иритири не такъ живописенъ, какъ многіе другіе, которые я узналъ послѣ. У Магоари окраина берега покрыта корнепусковыми кустарниками, и подъ ними кишитъ раками вязкій берегъ, куда длинные корни, свѣшивающіеся съ плодовъ, пока они на вѣткѣ, пускаютъ свои волокиа. На нижнихъ вѣтвяхъ попадается великолѣпная птичка, павлинка пестрая (АгЛеа-ЬеІіаз): эта птичка, изъ рода маленькихъ цаплей, чрезвычайно мила и граціозна; перья ея усѣяны разноцвѣтными пятнышками, какъ крылья нѣкоторыхъ ночныхъ бабочекъ. Трудно найти эту птичку въ лѣсахъ, потому что она темнаго цвѣта, и живетъ въ тѣнистыхъ мѣстахъ, но тихій долгій свистъ ея часто указываетъ, гдѣ она скрывается. Индѣйцы говорили
мнѣ, что она очень искусно строитъ свои гнѣзда изъ глины на деревьяхъ. Это любимая птица бразильцевъ, они называютъ ее павлиномъ (Раѵао, произносится Раѵаоп^). Я часто имѣлъ случай наблюдать ея нравы, она скоро дѣлается ручною, ходптъ на свободѣ по комнатамъ, подбираетъ на полу крошки и ловитъ насѣкомыхъ, къ которымъ она подкрадывается и протыкаетъ ихъ своимъ длиннымъ тонкимъ клювомъ. Опа позволяетъ дѣтямъ играть съ собою, бѣжитъ на зовъ: «Павао! Павао!» и беретъ осторожно изъ рукъ мухъ и таракановъ.
Въ этихъ прогулкахъ по сушѣ и водѣ, наши коллекціи значительно обогатились. Мы уговорплись ѣхать вмѣстѣ съ г. Девенсомъ на рѣку Токантинсъ; ему хотѣлось удостовѣриться въ справедливости слуха о многочисленныхъ кедрахъ, растущихъ будто-бы между катарактомъ и устьями Арагуая. Когда мы были у мельницъ, одинъ португальскій ремесленикъ привезъ множество объѣденныхъ червями кедровыхъ бревенъ, которыя онъ выбралъ между другими деревьями, уносимыми теченіемъ по Амазонской рѣкѣ. Это дерево называется кедромъ, потому что его запахъ похожъ на запахъ настоящаго кедра; оно конечно не принадлежитъ къ хвойнымъ деревьямъ, потому что ни одного дерева этого класса не встрѣчается въ экваторіальной Америкѣ, по крайней мѣрѣ въ Амазонской странѣ. По мнѣнію Марціуса, это дерево кедренникъ душистый (Сесігеіа ойога-іа) принадлежитъ къ роду краснаго дерева. Оно легко, и потому, когда падаетъ въ воду, уносптся теченіемъ. Эти кедры вѣроятно ростутъ въ большомъ количествѣ гдѣ нибудь во внутренности страны, если судить по количеству, уносимому ежегодно въ море. Дерево это очень драгоцѣнно для издѣлій и постройки лодокъ, и потому очень важно знать, откуда его можно постоянно добывать. Мы съ удовольствіемъ согласились на эту поѣздку съ г. Девенсомъ, который зналъ туземный языкъ и былъ опытный плаватель по рѣкамъ. И такъ мы возвратились въ Пару, чтобы отправить наши коллекціи въ Англію, и приготовиться къ путешествію по незнакомой намъ странѣ.
ГЛАВА III.
Пара.
Религіозные праздники. — Мартышки. — Змѣи. — Насѣкомыя.
Нельзя оставить Пару, гдѣ я прожилъ, какъ уже сказано, 18 мѣсяцевъ, не описавъ подробнѣе нравовъ народа и естественныхъ произведеній окрестностей, о которыхъ я упомянулъ только вкратцѣ. О торговлѣ и объ улучшеніяхъ г. Пары въ 1859 году, я поговорю въ концѣ этой книги.
На первыхъ порахъ нашего пребыванія здѣсь, случилось много религіозныхъ праздниковъ, которые очень занимали народъ и отнимали у него много времени. По улицамъ ходили великолѣпныя процессіи, за которыми шли тысячи народа; пышныя церковныя службы сопровождались военными смотрами, фейерверками и военной музыкой. Для тѣхъ, которые видѣли подобныя религіозныя церемоніи въ южныхъ странахъ Европы, онѣ поразительны развѣ только тѣмъ, что происходятъ средп великолѣпной тропической природы, но для меня онѣ были совершенно новы и интересны тѣмъ, что тутъ выступали болѣе отличительныя черты народнаго характера. Эти праздники устроены для прославленія дѣяній святыхъ, и важныхъ событій изъ жизни Іисуса Христа. Къ этому присоединилось со времени независимости нѣсколько празднествъ, связанныхъ съ событіями національной бразильской исторіи. Но послѣднія всѣ имѣютъ полу-рели-гіозный характеръ. Праздники эти наконецъ сдѣлались такъ многочисленны, что служили помѣхою торговлѣ и занятіямъ, и въ 1852
году бразильское правительство вынуждено было просить въ Римѣ позволенія сократить нѣкоторые менѣе важные изъ нихъ.
Въ послѣдствіи, когда явились пароходы, и народъ предался торговлѣ, перестали праздновать и болѣе важные праздники; но во время нашего пріѣзда въ Пару, они были во всей славѣ. Ихъ устроивалп слѣдующимъ образомъ: ежегодно въ ризницѣ церкви кидали жребій и выбирали распорядителя, «хуица» (Іпіг) для всякаго праздника. Ему выдавали для распоряженій слѣдующіе къ торжеству священные предметы: образъ святаго, хоругви, серебряные вѣнцы и прочее. Онъ посылалъ людей по всему приходу, чтобы собирать подаянія на уплату издержекъ. Народъ въ своемъ невѣжествѣ думалъ, что чѣмъ болѣе онъ расточитъ денегъ на восковыя свѣчи, фейерверки, музыку, тѣмъ болѣе онъ почтетъ святаго. Если хуип^ь былъ богатъ, то онъ рѣдко прибѣгалъ къ сбору податей, а самъ платилъ за все, иногда нѣсколько сотенъ фунтовъ стерлинговъ. Каждый праздникъ продолжался 9 дней (ноѵена), и часто каждый вечеръ давали народу угощенія. Въ маленькихъ городахъ, въ продолженіи новены давалось два или три бала, а въ послѣдній день большой обѣдъ. Само собою разумѣется, что священникамъ платили очень щедро, въ особенности за проповѣдь въ послѣдній день праздника, потому что проповѣди говорятся въ Бразиліи только въ исключительныхъ случаяхъ.
Праздничныя церемоніи устроиваются въ столицѣ совершенно иначе, чѣмъ во внутреннихъ городахъ и деревняхъ, но вездѣ работа прерывается, и онѣ очень развращаютъ народъ. Очевидно, что для жителей Пары религія не есть серіозное дѣло, а просто забава. Большая часть изъ нихъ вѣритъ, что торжества эти дѣлаются именно въ честь деревяннаго изображенія, находящагося въ церкви. По моему мнѣнію, необразованные португальскіе переселенцы имѣли очень грубое понятіе о религіи. Мнѣ часто случалось путешествовать съ этими вывезенными изъ Европы блестящими образчиками нашей цивилизаціи. Они обыкновенно возятъ съ собой въ сундукахъ маленькій образъ любимаго святаго, и когда предстоитъ шквалъ или друтая опасность, они прежде всего бросаются въ каюту, вынимаютъ образъ и горячо цѣлуютъ его, моля о защитѣ. Негры и мулаты въ этомъ отношеніи похожи на низшій классъ португальцевъ; но, по моему, ихъ набожное чувство чище, и мнѣ всегда казалось, что взглядъ ихъ на религію разумнѣе, чѣмъ у этого класса португальцевъ. Что касается до индѣйцевъ, то, исключая болѣе образованныя семейства, живущія вблизи большихъ
городовъ, они вовсе не обнаруживаютъ религіознаго чувства. У нихъ есть свой патронъ, святой <Томе», котораго они ежегодно чествуютъ, по католически, потому что очень любятъ соблюдать всѣ обряды; и для нихъ пиршество столько же важно, какъ церковная служба. Въ иные праздники бываютъ маскерады, и тутъ индѣйцы являются въ полномъ блескѣ. Они отлично подражаютъ дикимъ звѣрямъ, наряжаются баснословными существами лѣсовъ, и очень ловко поддерживаютъ свою роль. Всѣ хозяева уже впередъ знаютъ, что для праздника Томе рабочіе перепьются. Вообще говоря, индѣйцы боязливы и не просятъ прямо на ромъ, но въ этотъ праздникъ они очень смѣлы и требуютъ на мѣрку, называемую фраско, содержащую 2^2 бутылки, и при объясненіи съ ними говорятъ, что хотятъ выпить въ честь Томе.
Правительство въ Парѣ очень старается придать большое великолѣпіе религіознымъ праздникамъ въ городѣ. Процессіи вообще состоятъ въ томъ, что по главнымъ улицамъ носятъ образъ чествуемаго святаго и другіе образа, той же церкви, второстепенныхъ святителей. Почтенные купцы несутъ ихъ добровольно на плечахъ, и иногда видишь, какъ добродушный торговецъ или столяръ кряхтитъ подъ тяжестью. Священники съ причтомъ и свитою идутъ впереди, подъ зонтиками, въ праздничныхъ вышитыхъ ризахъ. Зонтики здѣсь очень кстати, потому что жаръ томителенъ, если солнце не закрыто облаками. Съ обѣихъ сторонъ процессію сопровождаютъ горожане въ красныхъ шелковыхъ плащахъ съ большими восковыми зажженными свѣчами; потомъ идутъ одинъ или два пѣшихъ полка съ музыкою, а за ними толпы народа. Цвѣтные люди- одѣты чисто и выступаютъ очень важно. Роскошные черные волосы женщинъ убраны жасминами, бѣлыми орхидеями и другими тропическими цвѣтами. Онѣ одѣты въ обыкновенныя праздничныя платья, въ газовыхъ рубашкахъ и черныхъ шелковыхъ юбкахъ; шеи увѣшаны нитями золотыхъ бусъ; если такія бусы бываютъ видны на невольницахъ, то это собственность ихъ госпожъ, которыя такимъ образомъ любятъ выказать свое богатство.
Ночью, такія гулянья на лугахъ вокругъ загородныхъ церквей дѣйствительно поразительны. Тутъ всего лучше можно познакомиться съ обычаями и жизнью народа. Бѣлая церковь великолѣпно освѣщена; музыка, хотя и не очень торжественная, раздается изъ открытыхъ оконъ и дверей. Молодыя нарядныя негритянки толпами стоятъ на дорогѣ, ведущей къ церковной двери, и продаютъ ликеры, сладости и сигареты. Въ нѣкоторомъ отдаленіи^лышенъ шумъ
рулетки или стакана для игральныхъ костей у открытыхъ игорныхъ столовъ. Лунное освѣщеніе придаетъ особенный характеръ всей этой сценѣ, поразительной для пріѣзжаго иностранца. Вокругъ луга группами возвышаются высокія пальмы; за ними, изъ за освѣщенныхъ домовъ, подымаются густыя рощи манглиферій, откуда всегда несется неумолкаемый шумъ насѣкомыхъ. Мягкое тропическое лунное освѣщеніе сообщаетъ всей картинѣ невыразимую прелесть. Жители, въ своихъ самыхъ лучшихъ нарядахъ высыпаютъ на улицы. Люди высшаго класса сидятъ на стульяхъ у дверей своихъ знакомыхъ, п наслаждаются прекрасной погодой и общимъ веселіемъ. Нѣтъ буйнаго веселія, повсюду видно спокойное удовольствіе, и между всѣми цвѣтами и классами общества господствуетъ самая деликатная вѣжливость. Разъ я впдѣлъ, какъ великолѣпно одѣтый полковникъ, изъ свиты президента, подошелъ къ мулату и вѣжливо попросилъ позволенія закурить у него сигару. Когда церковная служба окончена, звонятъ во всѣ колокола и пускаютъ множество ракетъ; музыка играетъ въ палаткахъ; цвѣтные люди начинаютъ свои танцы. Въ 10 часовъ играютъ національный гимнъ, и всѣ тихо и чпнно расходятся по домамъ.
Праздникъ Согрпз СЬгізіі праздновался очень мило. Обширный лугъ Тринидаде былъ весь иллюминованъ; на одной сторонѣ была раскинута прекрасная палатка со столбами изъ настоящихъ вѣерныхъ пальмъ, которыя были пересажены изъ лѣса. Палатка была подбита бѣлымъ и краснымъ сукномъ, и освѣщена разноцвѣтными фонарями. Въ ней сидѣли дамы, не всѣ чистой кавказской крови, представительницы красоты и избраннаго общества въ Парѣ.
Праздникъ Назаретской Божьей матери—самый величественный, и празднуется, кажется, въ одной Парѣ. Какъ я уже сказалъ, онъ приходится во вторую четверть луны самаго сухаго времени, то есть въ октябрѣ или ноябрѣ,—и продолжается 9 дней, какъ и всѣ другіе праздники. На первый день бываетъ большая процессія; она начинается отъ кафедральнаго собора, куда за нѣсколько дней привозятъ образъ Богоматери, и кончается у назаретской часовни, или, какъ она называется, «эрмитажа», въ разстояніи 2 миль. Все населеніе на ногахъ. Линейное войско и національная гвардія, каждый баталіонъ съ музыкантами, впереди президентъ; всѣ гражданскіе чины, знатные граждане и иностранцы участвуютъ въ процессіи, Офицеры и бразильскіе моряки несутъ па плечахъ, за образомъ Святой Дѣвы, лодочку потонувшаго португальскаго судна, и за нею слѣдуютъ другіе символы сдѣланныхъ ею чудесъ. Процессія начи
нается вскорѣ послѣ сильнаго полуденнаго жара, то есть около 4-хъ часовъ. Когда образъ принесенъ въ часовню, то, по мнѣнію народа, праздникъ начался и каждый вечеръ въ деревнѣ, гдѣ находится часовня, бываетъ церковная служба, а потомъ бываетъ гулянье. Тогда праздникъ походитъ на ярмар^; но здѣсь нѣтъ такого юмору и шутокъ, какъ на подобныхъ праздникахъ въ Англіи, за то нѣтъ и такой грубости и гвалта, какъ тамъ. Къ панорамамъ и другимъ представленіямъ народъ допускается даромъ. Каждый вечеръ бываютъ фейерверки, и все устроивается по заранѣе издаваемымъ программамъ.
Церковныя процессіи во время поста производятъ, по моему мнѣнію, болѣе сильное впечатлѣніе, и нѣкоторыя изъ нихъ были чрезвычайно хорошо устроены. Народъ, исполнители и вмѣстѣ съ тѣмъ зрители въ этихъ случаяхъ ведутъ себя еще достойнѣе, и гуляній не бываетъ. Въ церквахъ или на улицахъ представляютъ послѣднія событія земной жизни Христа, которыя напоминаютъ прежнія представленія «мистерій». Нѣсколько дней до страстной пятницы, ночью, процессія съ факелами идетъ изъ одной церкви въ другую, неся съ собою большой деревянный образъ Христа, со-гненнаго подъ тяжестію креста. Главные правительственные чины участвуютъ въ процессіи,’ которая тихо подвигается при звукахъ завернутыхъ барабановъ. Нѣсколькими днями раньше страстной пятницы бываетъ двойная процессія; несутъ образъ Божіей Матери въ одну, а Христа въ другую сторону. Эти два образа встрѣчаются въ одной изъ самыхъ великолѣпныхъ церквей, которая уже биткомъ набита народомъ, желающимъ видѣть трогательную картину встрѣчи святой Матери съ божественнымъ Сыномъ за нѣсколько дней до распятія. Въ серединѣ церкви ставятъ образа одинъ противъ другаго, толпа падаетъ на колѣни, и съ кафедры говорится трогательная проповѣдь. Эта церемонія, какъ и многія другія, чрезвычайно эфектна и хорошо расчитана на то, чтобы возбудить религіозныя чувства въ народѣ, хотя разумѣется на время. На страстную пятницу не звонятъ въ колокола, музыка прекращается, и стоящіе у дверей церкви негры возвѣщаютъ часы глухимъ боемъ деревянныхъ колотушекъ. Въ каждой церкви говорятъ проповѣдь, и внезапно по серединѣ ея развертываютъ съ кафедры свертокъ съ изображеніемъ умирающаго, окровавленнаго Христа, при чемъ раздаются громкіе стоны. Для этого нанимаютъ людей съ сильною грудью, п скрываютъ ихъ въ ризницѣ. Самъ священникъ очень взволнованъ, иногда даже плачетъ. Разъ я пробрался черезъ толпу, и наблюдалъ,
какое это дѣлаетъ впечатлѣніе на слушателей. Старики португальцы и бразильскія женщины были очень растроганы, плакали, били себя въ грудь и перебирали четки. Негры держали себя очень прилично, но ихъ болѣе всего поражали пышность, позолота и блескъ одеждъ. Нѣкоторые туземцы хладнокровно смотрѣли на эту сцену. Одинъ старикъ Индѣецъ, стоявшій возлѣ меня, сказалъ насмѣшливо, когда кончилась проповѣдь: «Это все очень хорошо, лучше нельзя >.	*
Негры въ Парѣ очень богомольны. Они мало по малу выстроили на свой счетъ прекрасную церковь, которая называется Хозза ЗепЬога Ло Еозагіо. Въ первыя недѣли нашего пребыванія въ Парѣ, я часто видѣлъ поздно по вечерамъ множество негровъ и негритянокъ, которые рядами ходили по улицамъ и пѣли хоромъ. Каждый изъ нихъ несъ на головѣ матеріалъ для постройки: камни, кирпичи, цементъ или доски. Я узналъ, что это были преимущественно невольники, которые послѣ трудной дневной работы приносили, кто что могъ, для постройки своей церкви: матеріалы эти были ими куплены на сбереженныя деньги. Внутреннюю отдѣлку кончили годъ спустя послѣ нашего пріѣзда. Церковь эта, по моему мнѣнію, украшена такъ-же великолѣпно, какъ и другія, построенныя съ гораздо большими средствами различными монашескими орденами за сто лѣтъ до этого. У негровъ ежегодно очень чествуется праздникъ Ыозза ЗепЬога (іо Возагіо.
Теперь я сдѣлаю еще нѣсколько замѣчаній, касающихся естественной исторіи, и потомъ оставлю на время Пару и ея окрестности. Я уже сказалъ, что обезьяны рѣдки вблизи самой Пары. Я видѣлъ только три вида въ лѣсахъ близь города; онѣ очень боязливы и удаляются отъ городовъ, потому что жители убиваютъ ихъ и ѣдятъ. Мпѣ чаще всего попадался родъ маленькихъ тамариндовъ (Місіаз игзиіиз), изъ семейства игрунковыхъ, которое свойственпо тропической Америкѣ, и существенными чертами отличается отъ всѣхъ цругихъ обезьянъ по строенію тѣла и по нравамъ. Они малы п лазятъ по деревьямъ быстрѣе бѣлокъ. За исключеніемъ большихъ пальцевъ на заднихъ оконечностяхъ, ногти у нихъ длинны и когте-эбразны какъ у бѣлокъ, а большіе пальцы на переднихъ рукахъ яе могутъ противуполагаться другимъ пальцамъ. Я не хочу этимъ жазать, чтобы они были совершенно сходны съ бѣлками принадлежа-цими къ грызунамъ (Войепіз), низшему разряду млекопитающихъ. Сходство между этими двумя животными весьма поверхностно. У іихъ въ каждой челюсти двумя коренными зубами менѣе, чѣмъ у
сапажу (СеЪійае), другаго семейства американскихъ обезьянъ, однакоже онѣ сходны съ ними по боковому положенію ноздрей, что отличаетъ обѣ эти группы обезьянъ отъ обезьянъ стараго свѣта. Тѣло длинно и тонко, покрыто мягкою шерстью, а хвостъ не цѣпкій, и почти въ два раза длиннѣе тѣла. Заднія оконечности гораздо больше переднихъ. Тамаринды (Мійаз игзиіиз) не живутъ большими стадами: больше трехъ или четырехъ обезьянъ не бываетъ видно вмѣстѣ. Онѣ по видимому меньше боятся человѣка, чѣмъ другія обезьяны. Иногда попадались онѣ мнѣ въ окрестныхъ лѣсахъ, и разъ я видѣлъ двухъ въ рощѣ за домомъ англійскаго консула въ Назаретѣ. Ихъ движенія на толстыхъ вѣтвяхъ высокихъ деревьевъ очень напоминаютъ бѣлокъ; онѣ не взбираются на тонкія вѣтки и не дѣлаютъ такихъ удивительныхъ скачковъ какъ цебы, которые способны на это при своихъ цѣпкихъ хвостахъ и гибкихъ рукахъ. Онѣ живутъ только на большихъ вѣтвяхъ и на стволахъ деревьевъ; ихъ длинные ногти очень помогаютъ имъ цѣпляться за кору, и часто можно видѣть, какъ онѣ быстро бѣгаютъ вокругъ перпендикулярныхъ, цилиндрическихъ стволовъ. Эти живыя, безпокойныя и боязливыя существа очень любопытны, и если кто либо проходитъ мимо деревьевъ, по которымъ онѣ бѣгаютъ, то онѣ всегда останавливаются и смотрятъ. Въ Парѣ Мійаз игзиіиз часто -дѣлается ручнымъ и живетъ въ домахъ. Тѣло ихъ обыкновенно длиною 9, а хвостъ 15 дюймовъ. У нихъ черная густая шерсть съ краснокоричневою полосою на спинѣ. Когда ихъ поймаютъ и привяжутъ, то вначалѣ онѣ бываютъ боязливы, раздражительны, никого не подпускаютъ къ себѣ, и пятятся, когда ихъ хотятъ приласкать. Онѣ задорны и издаютъ жалобные крики. Ихъ темные, недовѣрчивые глаза слѣдятъ за малѣйшими движеніями окружающихъ. Но еслп хорошо обращаться съ ними, что обыкновенно и дѣлаютъ туземцы, то онѣ становятся очень ласковыми. Разъ я видѣлъ одну изъ нихъ, игривую какъ кошка; она бѣгала по дому съ дѣтьми негровъ, которыя душили ее ласками. Но съ незнакомыми она обходилась иначе: не любила, чтобы кто чужой садился на хаммаки, висящіе въ комнатахъ, и подпрыгивала, стараясь укусить. Ее вообще кормятъ сладкими фруктами, какъ напримѣръ бананой, но она также очень любитъ насѣкомыхъ, въ особенности мягкотѣлыхъ, пауковъ и кузнечиковъ, которыхъ она ловко схватываетъ. У этихъ обезьянокъ умное, пріятное выраженіе, это происходитъ отчасти отъ значительнаго лицеваго угла въ 60°, но быстрое движеніе головы, которую онѣ*
склоняютъ на бокъ, когда возбуждено ихъ любопытство, придаетъ имъ плутовское выраженіе.
Разъ я видѣлъ на верхней Амазонкѣ ручную обезьянку Мійаз Іеоніпиз, вида, который впервые былъ описанъ Гумбольдтомъ; она была еще понятливѣе и игривѣе, чѣмъ Мійаз игзиіиз. Эта рѣдкая и прелестная обезьянка длиною только въ 7 дюймовъ, за исключеніемъ хвоста. Она называется Іеопіпиз, потому что у ней длинная, коричневая грива, которая начинается у шеи, и дѣлаетъ ее похожей на маленькаго львенка. Въ домѣ, гдѣ ее держали, она ласкалась ко всѣмъ, и повидимому 1 находила особенное удовольствіе въ томъ, чтобы карабкаться на всякого, кто входилъ въ комнату. Когда я въ первый разъ пришелъ туда, она пробѣжала черезъ комнату, подошла ко мнѣ и усѣлась на плечо, тамъ повернулась, посмотрѣла мнѣ въ лицо, оскалила свои маленкіе зубки и болтала, будто хотѣла сказать: ну, а какъ ваше здоровье? Съ своимъ хозяиномъ она была ласковѣе, чѣмъ съ незнакомыми, лазила къ нему на голову по крайней мѣрѣ разъ двѣнадцать въ одинъ часъ, и тамъ какъ будто искала извѣстныхъ микроскопическихъ животныхъ. Изидоръ Жофруа де-Сентъ Илеръ разсказываетъ, что одинъ видъ этихъ обезьянъ умѣетъ различать фигуры на картинкахъ. Г. Оду-енъ показалъ одной изъ нихъ изображеніе кошки и осы: увидя ихъ, она испугалась; а когда ей показывали кузнечика или таракана, она бросалась къ рисунку, какъ бы желая схватить нарисованныхъ на немъ, насѣкомыхъ.
Теперь не много встрѣчается дикихъ обезьянъ въ окрестностяхъ Пары, но много полуручныхъ живетъ въ городѣ. Бразильцы любятъ домашнихъ животныхъ. Однако здѣсь неизвѣстно, чтобы въ неволѣ обезьяны производили маленькихъ. Разъ, ходя по улицамъ Пары, я насчиталъ 13 различныхъ видовъ обезьянъ у дверей и оконъ домовъ или въ лодкахъ. Двухъ изъ нихъ болѣе я нигдѣ не встрѣчалъ. Одна была извѣстная игрунка обыкновенная (Нараіе ІассЬиз), маленькое созданьице, похожее на кошечку, съ черными и сѣрыми полосами на тѣлѣ и хвостѣ, а вокругъ ушей съ висящими въ видѣ бахромы длинными, бѣлыми волосами. Обезьяна эта сидѣла на плечѣ молодой мулатки, шедшей по улицѣ, и мнѣ сказали, что ее поймали на островѣ Марахо. Другая была одинъ изъ видовъ це-бовъ, съ замѣчательно большою головою; шерсть у нея красновато-коричневая, на лицѣ блѣднѣе, а на лбу ростетъ пучекъ черной шерсти.
Въ дождливое время встрѣчается много змѣй въ окрестностяхъ
Пары. Разъ, утромъ въ апрѣлѣ 1849 г., послѣ сильнаго, ночнаго ливня, фонарщикъ, обходя городъ, чтобы гасить фонари, постучался ко мнѣ въ дверь, чтобы показать мнѣ удава, котораго онъ убилъ на улицѣ св. Антоніо, возлѣ моего дома. Онъ большимъ ножомъ перерѣзалъ его почти на двое, когда тотъ ползъ посреди песчаной улицы. Случается, что туземные охотники ловятъ живыхъ удавовъ въ лѣсахъ около города. Мы купили одного изъ нихъ, и долго держали его въ большомъ ящикѣ подъ нашей верандой. Однако это не самый большой и опасный изъ змѣй, находимыхъ на Амазонкѣ; въ этомъ отношеніи онъ стоитъ гораздо ниже ужаснаго анаконда (Сгисипци) или водяного удава (Еипесіез тигіпиз), который иногда нападаетъ на человѣка; но я поговорю объ этомъ въ послѣдствіи.
Часто случалось, что когда я проходилъ черезъ густой кустарникъ, вдругъ съ вѣтвей падала змѣя прямо къ моимъ норамъ. Разъ одна очень тоненькая змѣя изъ рода БгуосІЬіз, длиною въ футъ и въ самомъ широкомъ мѣстѣ тѣла не болѣе 1/я дюйма въ діаметрѣ, обвилась вокругъ меня такъ, что я съ трудомъ отъ пея освободился. Большая часть здѣшнихъ змѣй безвредны. Но разъ я наступилъ на хвостъ ядовитой молодой змѣи изъ вида Дагагаса (СгазрейосерЬа-1и8 аігох). Она повернулась и укусила мои панталоны; молодой индѣецъ, стоявшій за мною, проворно перерѣзалъ ее ножомъ. Змѣи здѣсь иногда такъ многочисленны, что надо удивлятсья рѣдкости несчастныхъ случаевъ отъ укушеній.
Самая замѣчательная змѣя, водящаяся здѣсь, это кольчатая ящерица (АшрЬізЪаепе), родъ близкій къ нашей мѣдяницѣ. Въ Парѣ водится ее нѣсколько видовъ. Тѣ, которыхъ я видѣлъ, были обыкновенно не больше фута длины. Онѣ цилиндрической формы,
Кольчатая ящерица (АтрЪізЪаепа).
у нихъ собственно нѣтъ шеи, и тупой хвостъ, всего въ дюймъ длины, совершенно такой же формы, какъ голова. Эта особенная форма ихъ тѣла и привычка ползать взадъ и впередъ послужили поводомъ къ сказкѣ, что у нихъ двѣ головы, по одной на каждомъ концѣ. Двигаются онѣ очень лѣниво, и покрыты чешуей *
состоящей изъ соединенныхъ между собою пластинокъ, расположенныхъ кольцами вокругъ всего тѣла. Глаза ихъ такъ малы, что почти непримѣтны. Онѣ обыкновенно живутъ въ подземныхъ жилищахъ муравьевъ сауба (ЗайЬа), и выходятъ только ночью. Туземцы называютъ ихъ Маі (іаз ЗайЪаз, т. е. матерями муравьевъ сауба, и считаютъ пхъ ядовитыми, тогда какъ онѣ совершенно безвредны. Это странное пресмыкающееся сдѣлалось мифическпмъ существомъ туземныхъ народныхъ сказокъ. Говорятъ, что муравьи живутъ съ нпми очень дружно, и если взять змѣю изъ пхъ гнѣзда, то они его покидаютъ. Разъ мнѣ случилось вынуть пзъ тѣла описанной мною ядовитой змѣи харарака, цѣлую кольчатую яще-рпцу. Тѣло первой было такъ раздуто, что кожа растянулась, какъ тонкая плева. Къ несчастію, я не могъ открыть, какое существуетъ отношеніе между этими странными змѣямц и муравьями Сауба. Мнѣ кажется, что онѣ ѣдятъ муравьевъ, потому что я разъ нашелъ остатки пхъ въ желудкѣ одной змѣи. Ихъ особенное движеніе, нерасширяющіяся челюсти, крошечные глаза и странный чешуйчатый покровъ тѣла отличаютъ ихъ отъ всѣхъ другихъ змѣй. Очевидно, этп свойства имѣютъ нѣкоторое отношеніе къ ихъ жизни въ подземныхъ жплпщахъ муравьевъ. Въ настоящее время дознано, что только нѣкоторыя пзъ самыхъ неправильныхъ формъ жесткокрылыхъ насѣкомыхъ псключптельно жпвутъ въ гнѣздахъ муравьевъ; и любопытно, что тамъ же, въ обществѣ этихъ насѣкомыхъ, встрѣчается ненормальная форма змѣй.
Окрестности Пары богаты насѣкомыми. Я не говорю о числѣ особей, которыя, за исключеніемъ муравьевъ и термитовъ, вѣроятно въ лѣтнее время также многочисленны и въ умѣренныхъ поясахъ, но о разнообразіи и множествѣ видовъ. Чтобы дать понятіе объ этомъ разнообразіи, я скажу, что на разстояніи часовой ходьбы отъ города, встрѣтишь до 700 видовъ бабочекъ; а въ Англіи ихъ всего 66, и во всей Европѣ только 321. Нѣкоторые пзъ-самыхъ красивыхъ видовъ, какъ напримѣръ, бабочки съ хвостиками, какъ у ласточекъ Раріііо Роіусаоп, ТЬоаз, Тогдиаіиз, и другія, летаютъ по улицамъ п садамъ; иногда онѣ влетаютъ въ окна, привлеченныя въ комнаты цвѣтами. Самые характеристическіе впды бабочекъ этой страны, отличающіеся своими бархатно - черными, зелеными и розовыми цвѣтами, которыхъ Линней въ своей изящной номенклатурѣ называетъ именами троянъ, героевъ греческой мифологіп, никогда не вылетаютъ изъ лѣса. Прелестныя металлическаго голубаго цвѣта бабочки морфо, изъ которыхъ нѣ-
— 53 —
которыя величиною съ развернутыми крыльями въ 7 дюймовъ, почти всегда живутъ въ тѣнистыхъ мѣстахъ лѣса. Иногда только онѣ вылетаютъ на солнце.
Когда мы въ первый разъ ходили въ Назаретъ, смотрѣть свою квартпру, мы видѣли на верандѣ бабочку МогрЬо Мепеіаиз, изъ самыхъ красивѣйшихъ видовъ, которая размахивала своими огромными крыльями, какъ птичка. Но она ничего не значитъ въ сравненіи съ родственною ей МогрЬо ВЬеіепог. Крылья у ВЬеіепог на верхней сторонѣ, ослѣпительнаго блеска; обыкновенно онѣ предпочитаютъ широкія, солнечныя тропинки въ лѣсу,- поймать ихъ почти невозможно, потому что онѣ въ лѣсахъ летаютъ очень высоко, и рѣдко спускаются ниже 20 футовъ. Носясь по воздуху, онѣ по временамъ размахиваютъ крыльями; голубой цвѣтъ ярко сверкаетъ на солнцѣ, и тогда онѣ видны на разстояніи мили. Есть другой видъ этого рода, атласный бѣлый МогрЬо Ѵгапеіз; ихъ также очень трудно ловить; но только самецъ имѣетъ атласный блескъ, самка же блѣдно лиловаго цвѣта. Бабочки бываютъ всего многочисленнѣе въ самый разгаръ сухаго времени, особенно когда перепадаютъ черезъ нѣсколько дней сильные дожди. Въ такое время въ лѣсахъ встрѣчается безконечное количество интересныхъ и рѣдкихъ видовъ, весьма различныхъ между собой по нравамъ, по манерѣ летать, по цвѣту и пятнышкамъ: иныя желтаго цвѣта, другія краснаго, зеленаго, пурпуроваго и голубаго, и многія окаймлены и усѣяны какъ бы металлическими и золотыми блестками и полосками. У иныхъ крылья прозрачны, какъ стекло; въ особенности красивы онѣ у эсмеральды (Неіаіга Езшегаісіа): у нея на крыльяхъ лпшь одно непрозрачное мѣстечко фіолетоваго или розоваго цвѣта, которое одно только и видно, когда онѣ порхаютъ надъ сухими листьями въ густой тѣни, гдѣ только и можно ихъ найти, и тогда онѣ похожи на живой цвѣточный лепестокъ.
Около Пары пчелы и осы не многочисленны, о нихъ я поговорю въ послѣдствіи. Въ песчаныхъ мѣстахъ Назарета встрѣчается много видовъ огромныхъ волосистыхъ пауковъ мигалъ (Му&аіе), величиною съ пол-фута, которые такъ изумляютъ пасъ въ музеумахъ. Нравы разныхъ породъ пхъ весьма различны: одни ткутъ на кровляхъ, домовъ въ соломѣ или между череппцамп, свою плотную паутину, ткань которой похожа на тонкую кисею. Также можно часто видѣть, какъ они цѣпляются по стѣнамъ въ комнатахъ. Другіе строятъ подобныя-же гнѣзда на деревьяхъ, и нападаютъ на птицъ. Одинъ сильный паукъ, Му^аіе Біопсіи, прорываетъ землю
и дѣлаетъ- широкую косую'галлерею въ два фута длиною, стѣны которой онъ великолѣпно обтягиваетъ шелкомъ. Это ночной паукъ, онъ бываетъ видимъ передъ самымъ закатомъ солнца, сидящимъ у отверстія своей норы, но если заслышитъ шаги около своей за-Ясады, тотчасъ-же исчезаетъ. Иногда встрѣчалось замѣчательно много яркихъ разноцвѣтныхъ пауковъ. Иные возлѣ листоваго стебелька свертываются на подобіе цвѣточной почки, чтобы обмануть насѣкомыхъ, служащихъ имъ пищею. Самые замѣчательные пауки здѣсь пзъ вида акрозома (Асгозоша), съ двумя дугообразными колючками бронзоваго цвѣта въ полтора дюйма длины, — выходящими прямо изъ живота. Они ткутъ большія паутины, причемъ эти чудовищные придатки вѣроятно не мѣшаютъ имъ работать, хотя я не знаю, къ чему они имъ служатъ.
Мы сперва думали, что жесткокрылыя на-Мигалъ (Асговоша агси- сѣкомыя или жуки здѣсь какъ и вообще въ аіиш). другихъ странахъ подъ экваторомъ, рѣдки, потому что солнечный жаръ не позволяетъ имъ жить въ открытыхъ мѣстахъ, какъ въ Европѣ. Но если ихъ искать терпѣливо въ тѣнистыхъ мѣстахъ, то можно открыть нѣсколько сотенъ видовъ изъ различныхъ семействъ. Напрасно было-бы здѣсь искать подъ камнями или въ солнечныхъ мѣстахъ мясоѣдныхъ жуковъ (беойе-рЬа^а). Земляные виды этого занимательнаго семейства, которые вообще такъ многочисленны въ Англіи и другихъ умѣренныхъ странахъ, очень рѣдки въ окрестностяхъ Пары;, и въ самомъ дѣлѣ, мнѣ попалось только 4 или 5 видовъ, между тѣмъ чисто древесныя породы были гораздо многочисленнѣе. Совершенно противоположное мы видимъ въ сѣверныхъ шпротахъ, гдѣ большинство видовъ и родовъ исключите'льно земляные. Древесныя формы отличаются устройствомъ ногъ, которыя имѣютъ широкія зубчатыя подошвы, что даетъ имъ возможность взбираться по деревьямъ и цѣпляться за вѣтви и листья. По всей вѣроятности надо приписать замѣчательный недостатокъ земляныхъ жуковъ огромному количеству муравьевъ и термитовъ, которые населяютъ каждый вершокъ земли въ тѣнистыхъ мѣстахъ, и которые конечно бы поѣли личинки этихъ жесткокрылыхъ. Впрочемъ эти трудолюбивыя насѣкомыя имѣютъ такое же назначеніе, какъ жесткокрылыя, и
потому дѣлаютъ ихъ существованіе излишнимъ. Большая часть лазящихъ формъ мясоѣдныхъ жуковъ — фактъ интересный: онъ представляетъ еще разъ примѣръ того, какъ въ экваторіальномъ поясѣ Америки всѣ животныя формы стремятся къ древесному характеру, обстоятельство, указывающее на медленное приспособленіе фауны къ жизни въ лѣсной странѣ, въ теченіе огромныхъ геологическихъ періодовъ.
ГЛАВА IV.
Токантинсъ и Камета.
Приготовленіе къ путешествію.—Заливъ Гоахара.—Роща вѣерныхъ пальмъ.— Нижній Токантинсъ. — Описаніе рѣки Виста-алегре. —Дд^яо. — Быстрины. — Поѣздка на лодкѣ къ водопаду Гариба. — Жизнь на іЖантинсѣ. — Вторая поѣздка въ Камету.
26-го августа 1848 г. — Г. Уэллесъ и я отправились сегодня, въ сопровожденіи г. Девенса, вверхъ по рѣкѣ Токантинсу, устье котораго разливается на 45 миль (67Ѵг верстъ) по прямой линіи, и на 80 миль (120 верстъ) съ изгибами къ юго-западной сторонѣ Пары. Рѣка эта, какъ уже сказано, протекаетъ 1600 миль (2400 верстъ), она. по величинѣ третья изъ притоковъ Амазонской рѣки. Мы долго и заботливо приготовлялись къ этому путешествію. Для этого мы наняли двухмачтовое судно, называемое вигиллинга, въ 27 футовъ длины, съ плоскимъ носомъ и широкимъ бимсомъ, способное ходить по большимъ морямъ. Хотя мы предпринимали плаваніе по рѣкѣ, но мѣстами здѣсь рѣки разливаются какъ моря. Вмѣсто палубы, были два намета изъ ивовыхъ прутьевъ, покрытые пальмовыми листьями. Мы собирались ѣхать на три мѣсяца, слѣдовательно надо было взять съ собою съѣстные припасы, до-, стать пашпорты и нанять команду. Девенсъ, уже опытный въ этпхъ дѣлахъ, все устроилъ. Онъ взялъ съ собою съ рисовыхъ мельницъ двухъ индѣйцевъ, а они уговорили еще одного ѣхать съ нами. Съ своей стороны мы взяли повара нашего Изидора и молодаго индѣйца Антоніо, который очень полюбилъ насъ во вре
мя нашего пребыванія въ Назаретѣ. Главный изъ нашихъ спутниковъ былъ один$ изъ индѣйцевъ Девенса, Александръ, весьма умный и милый молодой тапуіо, искусный матросъ и неутомимый охотникъ. Только благодаря ему мы могли привести въ исполненіе нѣкоторыя намѣренія этой поѣздки. Александръ, уроженецъ одного изъ округовъ столицы, былъ цивилизованный тапуіо, и такой-же свободный гражданиъ, какъ и бѣлые его сосѣди. Онъ говорилъ только по португальски; былъ худощавъ, средняго роста, съ тонкими правильными чертами лица, и, что необыкновенно у индѣйцевъ, носилъ усы. Тремя годами позже, я видѣлъ его въ Парѣ, въ мундирѣ національной гвардіи; онъ часто говорилъ со мною о прошедшемъ, и я его любилъ какъ скромнаго и прекраснаго молодаго человѣка.
Мы отправились вечеромъ, прождавъ напрасно нѣсколько часовъ одного матроса изъ нашей команды. Немного погодя стемнѣло, вѣтеръ былъ свѣжій, быстрое теченіе понесло насъ мимо множества судовъ, стоявшихъ въ гавани. Лодку сильно качало, но послѣ 5 или 6 миль, теченіе измѣнилось, и мы принуждены были бросить якоіж Вскорѣ мы всѣ трое улеглись на одной цыновкѣ подъ нашиЖ наметомъ и заснули. Проснувшись на слѣдующее утро, съ восходомъ солнца, мы увидѣли, что ѣдемъ съ приливомъ по бахіи, т. е. бухтѣ Гоахарѣ. Бухта эта шириною почти въ 4 мили, и находится между материкомъ и островами, которые простираются далеко за городомъ. Три большія рѣки, именно: Гама, Акара и Моху, втекаютъ въ нее, такъ что она образуетъ нѣчто въ родѣ прибавочной дельты къ большой дельтѣ Пары. Лѣвый берегъ, по которому мы ѣхали, былъ чрезвычайно живописенъ; нигдѣ даже не просвѣчивала земля; прямо отъ воды подымалась сплошная стѣна богатаго и разнообразнаго лѣса, какъ-бы покоящагося на поверхности воды. Этотъ лѣсъ великолѣпно окаймлялъ водяную картину. Большія закругленныя куполо-образныя верхушки громадныхъ деревьевъ составляли фонъ картины, по которому богатыми узорами рисовались безконечно разнообразныя формы широколиственныхъ гелпконій (Неіісопіае) и пальмъ; каждая порода съ особенными стволами, вершинами и листьями. Утро было тихо и безоблачно; косвенные лучи ранняго солнца ударяли прямо въ окраину лѣса и великолѣпно освѣщали ее. Повсюду царствовало безмолвіе, изрѣдка только раздавался крикъ серракуры, родъ дикой водяной куріщы (Сгаіііпиіа Сауепепзіз), потомъ опять все впадало въ такую глубокую тишину, что мы ясно могли слы
шать голоса лодочниковъ, проѣзжавшихъ по рѣкѣ на разстояніи одной или двухъ миль отъ насъ. Скоро солнце начало сильно припекать надъ водой, и жаръ былъ бы невыносимъ, еслибы вмѣстѣ съ тѣмъ не усиливался освѣжающій морской вѣтеръ. Мы до-ѣхалп до конца залива Гоахара около полудня, и потомъ въі^али въ узкій протокъ Моху, по которому шли до утра 28 августа, то на веслахъ, то на парусахъ, между такими же лѣсами.
29-ю августа. Притокъ Моху не много менѣе Темзы; онъ соединяется, въ 20-ти миляхъ отъ устья, небольшимъ искуственнымъ каналомъ съ маленькою рѣчкою Игарапе-миримъ, текущею по про-тивуположному направленію въ водную систему Токантинса. Маленькія суда, въ родѣ нашихъ, не ѣздятъ по бурной главной рѣкѣ, а выбираютъ эту дорогу, не смотря на то, что она гораздо длиннѣе. Вчера мы проѣхали каналъ и сегодня проходили чрезъ цѣлый лабиринтъ узкихъ каналовъ, покрытыхъ по берегамъ великолѣпными лѣсами, среди которыхъ тамъ и сямъ живописно разбросаны дачи плантаторовъ и переселенцевъ. Попадались и большія строенія, и одна хорошенькая деревушка Санта-Анна. Всѣ эти каналы промываются приливомъ, а отливъ бываетъ черезъ маленькій^саналъ, идущій къ Токантинсу. Вода тепловата (77° ф., или 20° р.}^ повсюду сильная растительность какъ бы дышетъ влагою. Впрочемъ, намъ говорили, что эти мѣста очень здоровы. Нѣкоторые дома построены на деревянныхъ сваяхъ въ болотистой грязи.
Къ полудню мы доѣхали до конца послѣдняго канала Муру-типуку, который идетъ на нѣсколько миль между двумя рядами вѣерныхъ пальмъ, составляющихъ гигантскую рѣшетку своими вертикально подымающимися стволами. Обогнувъ уголокъ земли, мы наконецъ увидѣли Токантинсъ во всемъ его блескѣ. Одинъ изъ индѣйцевъ, стоявшій на носу судна, объявилъ это намъ восклицаніями: «Смотрите, вотъ большая рѣка!» (Ьа езіа о Рагапа сиаззй’). Намъ представилась великолѣпная картина: громадное пространство темной воды, которую весело и игриво рябилъ вѣтеръ, только на горизонтѣ, въ разстояніи нѣсколькихъ миль, синѣла узкая полоса противуположнаго берега.
Мы пристали къ одному острову, покрытому пальмами, развели тамъ огонь и начали кипятить воду для чая. Я пошелъ бродить по внутренности острова- и былъ пораженъ видомъ мѣстности. Земля лежитъ ниже уровня ежедневнаго прилива, такъ что почва гола и безъ подлѣску. Деревья были почтй всѣ одного видц—огромныя вѣеролистныя гибкія мавриціи (Маигійа Пехиоза), и только
на окраинахъ попадалась другая не менѣе знаменитая пальма убуссу (ІЛЬпззи, Мапісагіа зассИега). У нея неразрѣзные подымающіеся отвѣсно листья въ 25 футовъ длины п въ 6 футовъ ширины; всѣ они расположены на длинномъ стеблѣ въ 4 фута вокругъ вершины ствола, такъ что образуютъ будто перья колоссальнаго волана. У вѣерныхъ пальмъ, которыми покрытъ почти весь островъ, огромные, круглые, гладкіе стволы въ 3 фута въ діаметрѣ и почти во 100 футовъ высоты. Вершины ихъ состоятъ изъ огромныхъ пучковъ вѣеро-образныхъ листьевъ; одни листовые черешки ихъ имѣютъ отъ 7 до 10 футовъ длины. Ничего въ растительномъ мірѣ пѣтъ величественнѣе пальмовой рощи. Такъ какъ тутъ не было молодаго -подлѣску, то открывалась длинная перспектива исполинскихъ колоннъ. Густыя вершины деревьевъ сливались на огромной высотѣ въ сплошную массу, сквозь которую не проникали лучи солнечные. Какъ торжественный храмъ стоялъ лѣсъ въ глубокомъ безмолвіи, и только мы одни нарушали мрачное уединеніе и тишину. По землѣ были разбросаны плоды этихъ двухъ породъ пальмъ. Плоды убуссу-пальмы, сплоченные по два, по три вмѣстѣ, им^№ шероховатую, коричневаго цвѣта скорлупу, а плоды мавридЯгнапротивъ — ярко-краснаго цвѣта и покрыты кожицей съ глубокими перекрестными линіями, такъ что они похожи на стеганный мячикъ.
Около полуночи, пользуясь приливомъ и сильнымъ вѣтромъ, мы отправились въ путь, и, проѣхавъ наискось по, рѣкѣ 16 миль (24 версты), прибыли на слѣдующее утро въ 8 часовъ въ г. Ка-мету. Это, довольно важный городъ, построеньи въ прекрасной высокой мѣстности на лѣвомъ берегу Токантинса. Я послѣ подробнѣе опишу это мѣсто. Здѣсь еще одинъ изъ нашихъ спутниковъ оставилъ насъ; онъ напился пьянъ съ товарищами, и мы должны были отправиться только съ двумя индѣйцами, также не очень то довольными предстоящими трудностями поѣздки вверхъ по рѣкѣ.
Изъ города Каметы, построеннаго, какъ уже сказано, на возвышенности, что рѣдко встрѣчается въ этомъ плоскомъ краѣ, видъ рѣки величественъ. Огромное пространство темно-зеленыхъ водъ усѣяно низенькими островами, покрытыми пальмами; но внизъ по рѣкѣ видъ открытъ до далекаго горизонта, и, какъ въ морѣ, видны только пебо п вода. Песчаный берегъ омывается волнами, которыя вѣтеръ загоняетъ въ маленькіе заливчики и бухты. Принцъ прусскій Адальбертъ, проѣзжая въ 1846 году по устью Токантинса, говорилъ, что рѣка эта похожа на Гангъ. У устья она въ 10
миль (15 верстъ) шириною, а у Каметы въ 5 миль (7х/г верстъ). За нѣсколько лѣтъ до нашего пріѣзда, знаменитый англійскій путешественникъ Берчэль изъ внутреннихъ областей Бразиліи спустился внизъ по Токантинсу. Къ несчастію, многочисленные катаракты сильно затрудняютъ плаваніе по этому великолѣпному притоку; они начинаются въ 120 миляхъ выше Каметы, какъ мы увидимъ въ послѣдствіи.
30-го августа. Сегодня мы съ португальскимъ купцомъ, сеньоромъ Ларокъ, прибыли въ Виста Алегре, образцовое въ здѣшнемъ краю плантаторское заведеніе въ 15 миляхъ выше Каметы, принадлежащее плантатору Антонію Феррейра Гомецъ. Оно занимало большое пространство земли; помѣщенія для семейства и для конторы были въ разныхъ зданіяхъ, построенныхъ на низкой землѣ, подверженной наводненіямъ, и соединялись длиннымъ деревяннымъ мостомъ. Отъ конторы и комнатъ, опредѣленныхъ для гостей, шла къ рѣкѣ деревяннная пристань. Всѣ зданія поставлены на сваяхъ, выше уровня самой высокой воды. На мельницѣ работали быки, выжимая сахарный тростникъ, изъ сока котораго выдѣлывается одинъ только кашаса, т. е. ромъ. За зданіями^Ь^ большомъ расчищенномъ клочкѣ земли, были посажены апеЯІинныя и лпмон-ныя деревья, генипапа (^епірара), гуявы (^оуаѵе) и другія. Далѣе, чрезъ -запущенную плантацію кофе и какао, широкая тропинка вела къ большимъ сараямъ, гдѣ изготовлялась маніока. Плантаціи маніоки всегда разбросаны по лѣсу п по островамъ. Земли много, но такъ какъ здѣсь плугъ п всѣ другія земледѣльческія орудія незнакомы, то однѣ и тѣ-же полосы земли рѣдко обработываются три года сряду: каждые два года очищаютъ новый участокъ, а прежній опять заростаетъ густымъ лѣсомъ.
Мы пробыли здѣсь два дня, и ночевали на берегу въ комнатахъ, назначенныхъ для пріѣзжающихъ. По обычаю бразильцевъ средняго класса, насъ не представили женщинамъ, и на самомъ дѣлѣ мы ихъ видѣли только издалека. Въ сосѣднихъ лѣсахъ и рощахъ мы собрали довольно много птицъ и насѣкомыхъ, которыхъ нѣтъ въ Парѣ. Здѣсь я въ первый разъ видѣлъ птичку болтуна, голубаго цвѣта, котингу лазоревую (Атреііз соііп^а); она сидѣла на самой высокой вѣтви огромнаго дерева, и ее невозможно было подстрѣлить обыкновеннымъ ружьемъ; но и на такомъ разстояніи совершенно ясно были видны ея великолѣпныя свѣтло-голубыя перья. Птица эта спокойная и лѣнивая. Гораздо чаще попадается видъ циганокъ (Сі^апа, ОрізШосотиз егізіаіиз). Эта птичка изъ
тогоже самаго порядка куриныхъ, къ которому принадлежатъ наши домашнія куры; величиной она съ фазана, перья ея темно-коричневыя, перемѣшанныя съ красными, и голова украшена хохломъ изъ длинныхъ перьевъ. Она замѣчательна во многихъ отношеніяхъ. Задній палецъ не ростетъ выше другихъ, какъ обыкновенно у куръ, но наравнѣ съ другими; форма ногъ приспособлена къ вполнѣ древесному образу жизни этой птицы, и способствуетъ ей крѣпко цѣпляться за кору и вѣтви. Это отличительное свойство всѣхъ птицъ экваторіальной Америки, которыя занимаютъ здѣсь мѣсто куръ и фазановъ стараго свѣта, и представляютъ еще доказательство примѣненія всей фауны къ лѣсной странѣ. Птицы эти живутъ стаями на низкихъ деревьяхъ и кустарникахъ, по берегамъ притоковъ и лагунъ, и питаются различными плодами, но въ особенности кислыми плодами гуявы (Рзісііит зр). Туземцы говорятъ, что онѣ ѣдятъ плоды древеснаго ароиднаго растенія (Саіайіиш агЬогезсепз), которое растетъ густыми массами вокругъ болотистыхъ береговъ лагунъ. Ихъ голосъ грубъ и крикливъ; когда проѣзжающія мимо суда тревожатъ ихъ, то онѣ принимаются свистѣть и піппѣть, и тяж|^кперелетаютъ съ дерева на дерево. Между ними существуетъ полшгамія, какъ и у другихъ членовъ того же порядка, пи въ какомъ случаѣ онѣ не спускаются на землю, и нигдѣ не сдѣланы домашними. Мясо ихъ пе съѣдобно, оно имѣетъ непріятный запахъ мускуса и сырой кожи; бразильцы называютъ этотъ запахъ катинга. Если мясо это также не по вкусу животнымъ, то не удивительно, что онѣ здѣсь такъ многочисленны.
Здѣсь еще одинъ матросъ оставилъ насъ; и такъ, въ самомъ началѣ путешествія, намъ угрожала опасность вернуться назадъ, единственно за недостаткомъ лодочниковъ. Хоао Августъ Коррея, бразилецъ, занимавшій важное мѣсто въ Парѣ, далъ намъ рекомендательное письмо къ г. Гомецу, который тщетно уговаривалъ людей изъ окрестностей идти къ намъ въ услуженіе. Эти люди и за деньги не хотятъ работать; они по природѣ лѣнивы, и сверхъ того каждый имѣетъ свою’ маленькую плантацію, которая даетъ ему средство жить независимо. Здѣсь всегда затруднительно нанять людей, особенно для иностранцевъ, потому что народъ въ невѣжествѣ своемъ думаетъ, что у нихъ странные обычаи. Наконецъ хозяинъ рѣшился дать намъ двухъ своихъ невольниковъ, чтобы доѣхать по крайней мѣрѣ до слѣдующей станціи, деревнп Баяо, гдѣ мы надѣялись, что военный начальникъ области поможетъ намъ въ нашей нуждѣ.
2-ю сентября. Разстояніе отъ Виста Алегре до Баяо около 25-ти миль. Наши люди должны были грести большую часть дороги, потому, что не было вѣтра. Весла у такихъ лодокъ, какъ наша, состоятъ изъ крѣпкой лопатки, которую привязываютъ ліанами къ концу длиннаго шеста. Люди стоятъ на высокой палубѣ, устроенной изъ нѣсколькихъ грубыхъ досокъ, насланныхъ сводомъ въ передней части судна, такъ что люди гребутъ стоя спиною къ кормѣ. Мы отправились въ 6 часовъ утра и при закатѣ солнца достигли мѣста, гдѣ западный рукавъ рѣки, по которому мы ѣхали изъ Каметы, слпваеіся съ широкимъ среднимъ рукавомъ, и вмѣстѣ съ нимъ образуетъ огромное пространство воды. Здѣсь острова лежатъ
двумя прямыми рядами и раздѣляютъ рѣку на три рукава. Мы .ѣхали медленно, такъ что могли высаживаться съ судна въ монтаріи, подъѣзжали къ берегу, и повременимъ выходили къ домамъ, которые довольно были многочисленны ио берегу и на большихъ островахъ. Въ низменныхъ мѣстностяхъ они казались недостроенными, это были просто срубы, поднятые на деревянныя сваи и покрытые листьями пальмы убуссу. Прп постройкѣ ихъ также часто употребляется другая пальма, именно ассай (Еиіегре оіегасеа). Наружная часть ствола этого послѣдняго вида крѣпка и жестка, какъ рогъ; ихъ раскалываютъ на узкія доски, изъ которыхъ дѣлаютъ стѣны и полы. Здѣшніе жители говорили, что западный рукавъ рѣки, въ самое сухое время, высыхаетъ; но въ апрѣлѣ и маѣ, въ полноводіе, вода подымается наравнѣ съ полами домовъ. Дно рѣки песчано и страна совершенно здорова. Народъ кажется довольнымъ, счастливымъ, однакожъ повсюду были замѣтны признаки : лѣни и бѣдности. Повидимому они равно-душны къ наводненіямъ, достигающимъ ихъ жилища. Они сдѣлались почти земноводными,	о х
х	ѵ Пальма ассаи (Еиіегре
имъ все равно быть на землѣ пли на водѣ. оіегасеа)
Страшно смотрѣть, какъ мужчины, женщины и дѣти переѣзжаютъ эти широкія рѣки, въ тяжело нагруженныхъ маленькихъ лодкахъ, и притомъ «еще • съ течью. Многіе имѣютъ дома на материкѣ, и живутъ только въ сухое время въ прохладныхъ пальмовыхъ болотахъ на островахъ Игапо. Большею частію они питаются рыбой и моллюсками, между которыми попадаются большіе виды сулейницы (Атриіагіае), мясо которыхъ я нашолъ очень жесткимъ, неизбѣжной фариной и плодами, въ особенности пальмъ. Самый употребительный плодъ — пальмы ассай, распространенный по всему краю. Плодъ этотъ совершенно круглый, величиною съ вишню, содержитъ немного мякоти между кожей и твердымъ ядромъ; смѣшивая мякоть съ водой, приготовляютъ густой напитокъ" фіолетоваго цвѣта, который пачкаетъ губы, какъ ежевика. Плоды мирити (Мігііі), также повсюду употребляются въ ппщу, несмотря на то, что мякоть кисла и невкусна, по крайней мѣрѣ для европейцевъ. Ихъ варятъ и ѣдятъ съ фарпной. Тукума (Азігосагупш іи-сита) и мукуя (Асгосотіа ІазіозраіЬа) ростутъ только на материкѣ. Плоды ихъ даютъ желтоватую, волокнистую мякоть, которую туземцы ѣдятъ такж^вареною съ фарпной. Въ нихъ такъ много маслянистаго веще^та, что собаки и коршуны ѣдятъ ихъ съ удовольствіемъ.
Рано утромъ 3-го сентября мы прибыли къ правому или восточному берегу, поднимающемуся здѣсь отъ 40 до 60 футовъ въ вышину. Дома построены крѣпче, нежели тѣ, которые мы видѣли до сихъ поръ. Мы купили маленькую черепаху; жители содержатъ ихъ въ небольшихъ загородкахъ изъ кольевъ. Все населеніе состояло изъ мамелюкосовъ. Онп были очень вѣжливы; но мы не могли достать у нихъ довольно свѣжей пищи, и это кажется потому, что ихъ запасы разсчитаны только на собственное потребленіе. Въ этихъ округахъ, гдѣ населеніе зависитъ, относительно животной пищи, исключительно отъ рыболовства, бываетъ такое время въ году, когда ему приходится голодать, такъ что онп высоко цѣнятъ свои небольшіе запасы, если они бываютъ у нихъ. Намъ отвѣчали всегда отрицательно, когда мы показывали деньги п спрашивали, нѣтъ ли куръ, черепахъ или яицъ. Отвѣтъ обыкновенно былъ: «у насъ нѣтъ», или: «жаль что немогу вамъ помочь», пли наконецъ: «ничего нѣтъ, сердце мое!» (ХаоЬа, зіпіо диепао роззо Ше зег Ьош, или №ао Ьа, теи согасао)».
Отъ 3-го до 7-го сентября. Въ 8 часовъ утра мы пріѣхали въ Баяо; деревня эта стоитъ на очень высокомъ берегу; въ ней
400 жителей. Чтобы взойти въ деревню, надо было подняться по лѣстницѣ, устроенной въ горѣ. Въ деревнѣ намъ была приготовлена комната по приказанію коменданта Сейксаса. Самъ онъ уѣхалъ на свою дачу, и долженъ былъ вернуться не раньше слѣдующаго дня. Теперь мы совершенно зависѣли отъ него; мы могли продолжать наше путешествіе смотря по тому, дастъ ли онъ намъ людей или нѣтъ, и потому поневолѣ должны были дожидаться его возвращенія. Мѣстоположеніе и характеръ окрестныхъ лѣсовъ обѣщалъ много новыхъ птицъ и насѣкомыхъ, и такъ мы не имѣли причины жалѣть о замедлѣніи, и, выгрузивъ изъ лодки наши сундуки и аппараты, принялись за дѣло.
* Намъ очень нравилась беззаботная, лѣнивая жизнь народа. Въ послѣдствіи я имѣлъ довольно времени привыкнуть къ этой свободной, безпечной жизни въ тропической деревнѣ, но европейцу сразу трудно свыкнуться съ ней. Только что мы устроились въ нашей комнатѣ, какъ множество праздношатающихся молодыхъ парней пришли поглазѣть на насъ; они дѣлали разныя замѣчанія, и намъ пришлось отвѣчать на всевозможные вопросы. Всѣ окна и двери домовъ выходятъ на улицу, и гуляфціе безъ церемоніи всюду входятъ и выходятъ; но во всѣхъ домахъ есть болѣе удаленныя комнаты, гдѣ помѣщаются женщины. Такой фамильярностью никто не думаетъ дѣлать оскорбленія, напротивъ этимъ хотятъ показать вниманіе и вѣжливость .Одинъ гражданскій чиновникъ, по имени Соаресъ, изъ мамелюкосовъ, повелъ меня къ себѣ, чтобы показать свою библіотеку, въ которой съ удивленіемъ нашелъ я много древнихъ латинскихъ классиковъ: Виргилія, Теренція, Цицерона и Ливія. Въ это время я мало зналъ по португальски, и слѣдовательно не могъ объясниться съ Соаресомъ, чтобы узнать, на что ему эти книги; но я никакъ не ожидалъ на берегахъ Токантинса, въ мазанкѣ, слѣпленной изъ глины и покрытой пальмовыми листьями, найти латинскихъ классиковъ.
Изъ деревни былъ великолѣпный видъ на зеленые лѣсистые острова п вдаль на сѣрую полосу лѣса противуположнаго берега Токантинса. Теперь мы совсѣмъ выѣхали изъ низкой наносной почвы собственно Амазонской рѣки, и климатъ здѣсь очевидно гораздо суше, чѣмъ вблизи Пары. Здѣсь уже нѣсколько недѣль не было дождя, туманъ разстилался по горизонту, такъ что передъ закатомъ солнце казалось кровавымъ шаромъ. Въ Парѣ этого никогда не бываетъ; тамъ звѣзды и солнце такъ-же ясны и свѣтлы, когда они только показываются надъ отдаленными вершинами де-
рѣзко очерчивался на западѣ, на самой тѣмъ какъ въ тоже самое время съ во-Эти два огромныя свѣтила были видны переходъ отъ лунной ночи къ дневному
ревьевъ, какъ и въ зенитѣ. Эта удивительная прозрачность воздуха происходитъ вѣроятно отъ того, что влажность атмосферы повсюду одинакова. Я никогда не забуду великолѣпнаго восхода солнца, во время одной изъ моихъ поѣздокъ по рѣкѣ Парѣ. Мы неслись па большой шкунѣ подъ сильнымъ вѣтромъ, подымавшимъ на водѣ бѣлую пѣну. На разсвѣтѣ воздухъ былъ такъ чистъ, что нижній кпай полной луны еще линіи горизонта, между стока восходило солнце.
въ одно и тоже время, и
свѣту такъ незамѣтенъ, что просто кажется будто только прояснилась погода. — Лѣса, окружающіе Баяо, выросли вновь, прежде на пхъ мѣстѣ земля была обработана. Между прочимъ лѣсомъ росло множество кофейныхъ и бумажныхъ деревьевъ. Прелестная лѣсная тропинка вилась на нѣсколько миль по высокому волнистому берегу, и шла отъ дома до дома по краю утеса. Я входилъ во многіе дома и разговаривалъ съ жителями. Это все бѣдный народъ: мужчины занимаются рыбною ловлею, и уходятъ далеко на промыслы; женщины сажаютъ ^аніоку, приготовляютъ фарину, прядутъ и ткутъ бумагу, изготовляютъ мыло изъ жженой какаовой шелухи и изъ масла андиробы, и исправляютъ другія домашнія работы. Я спрашивалъ почему они такъ запускаютъ свои плантаціи, они говорятъ, что не стоитъ тутъ ничего сажать; муравьи сауба поѣдаютъ молодыя кофейныя деревья, и всѣ попытки противъ этого общаго врага ни къ чему не ведутъ. Страна на нѣсколько миль по берегамъ Токантинса кажется хорошо заселена. Почти все населеніе состоитъ изъ смуглобѣлыхъ мамелюкосовъ; однако я встрѣчалъ много мулатовъ, но очень мало негровъ и индѣйцевъ, и не видалъ ни одного человѣка, котораго бы можно было назвать чистымъ бѣлымъ.
Когда г. Сейксасъ пріѣхалъ, онъ принялъ насъ очень хорошо, сейчасъ же далъ намъ двухъ матросовъ п приказалъ убить быка въ нашу честь, однимъ словомъ былъ чрезвычайно любезенъ. Но однако онъ не представилъ насъ своему семейству; я разъ мелькомъ увидалъ его жену, хорошенькую женщину изъ мамелюкосовъ, когда она проходила по заднему двору съ молодою дѣвушкою, вѣроятно своею дочерью. На нихъ были надѣты длинные пестрые ситцевые шлафроки, и во рту онѣ держали длинныя деревянныя трубки. Наша спальня служила прежде чуланомъ для какао, и ночью я не могъ спать отъ крысъ и таракановъ. Послѣдніе бѣгали по стѣнамъ; иногда падали мнѣ на лицо, и когда я хотѣлъ ихъ сбросить, то они
залѣзали подъ рубашку. Между тѣмъ крысы гонялись всю ночь по полу, по панелямъ дверей и по балкамъ открытой кровли.
7-го сентября. Рано утромъ мы оставили Баяо. Одинъ изъ лодочниковъ, которыхъ намъ дали, Хозе, былъ веселый и добродушный мулатъ, а друтой, Мануэль, угрюмый индѣецъ, по видимому не охотно служившій намъ. Когда мы отъѣзжали, Сейксасъ прислалъ па судно множество свѣжихъ съѣстныхъ припасовъ. Въ нѣсколькихъ миляхъ отъ Баяо каналъ мельчаетъ, мы нѣсколько разъ садились на мель, и люди должны были выходить изъ лодкп, чтобы сталкивать ее съ мели. Александръ настрѣлялъ здѣсь изъ лука много красивыхъ рыбокъ; я въ первый разъ видѣлъ, какъ такимъ способомъ ловятъ рыбу. Стрѣла дѣлается изъ тростника съ зубчатымъ стальнымъ наконечникомъ, который втыкаютъ въ дырочку на концѣ и прикрѣпленъ только бичевкой изъ волоконъ ананасныхъ листьевъ. Стрѣлять рыбу такимъ способомъ можно только въ самой свѣтлой водѣ, все искуство состоитъ здѣсь въ томъ, чтобы, прицѣливаясь, вѣрно оцѣнить преломленіе лучей.
На слѣдующее утро, до восхода солнца, поднялся сильный вѣтеръ, люди проснулись и поставили паруса. Цѣлый^день мы ѣхали по рукавамъ рѣки среди острововъ, гдѣ по низкимъ песчанымъ, бѣлымъ берегамъ отъ времени до времени показывались водяныя и голенастыя птицы. Лѣсъ не высокъ, сухой и суровый' на видъ. Намъ встрѣчались незнакомыя пальмы. На низкихъ кустарникахъ, около воды, порхали и чирикали, точно наши воробьи, множество красивыхъ красноголовыхъ кардиналовъ (Тапа^га ^піагіз). Въ четыре часа, мы остановились у устья залива съ обширнымъ песчанымъ прибрежьемъ. Вѣтеръ взбороздилъ песокъ пригорками и холмиками; по влажнымъ мѣстамъ бѣгали взадъ и впередъ цѣлыя стаи морскихъ куликовъ. Я съ Александромъ пошелъ гулять, и мы долго бродили по волнистой равнинѣ. Прогулка эта была для насъ чрезвычайно пріятнымъ развлеченіемъ послѣ однообразной лѣсной картины, которая въ продолженіе долгаго пути, все время была у насъ передъ глазами. Александръ показалъ мнѣ на пескѣ слѣды огромнаго ягуара. Здѣсь мы въ первый разъ нашли гнѣздо черепахи, и достали изъ него 120 яицъ: они положены въ землѣ на глубинѣ почти 2-хъ футовъ. Самки вырываютъ ямы и засыпаютъ ихъ пескомъ. Найти гнѣздо можно только по слѣдамъ, оставляемымъ черепахою, когда она выходитъ изъ воды. Здѣсь, также въ первый разъ, я увидѣлъ аллигатора, который высунулъ голову и часть спины изъ воды, въ томъ
мѣстѣ, гдѣ я только что выкупался. Ночь была тиха и безоблачна, мы долго не ложились спать и удили при лунномъ свѣтѣ.
10-ю сентября мы пріѣхали къ маленькому селенію Патосъ, состоящему изъ нѣсколькихъ домовъ, построенныхъ на высокомъ утесѣ восточнаго берега. Утесъ этотъ состоитъ изъ того же самаго узловатаго конгломерата, который встрѣчается такъ часто отъ самаго моря на 600 миль вверхъ по Амазонкѣ. Здѣсь Девенсъ еще разъ пытался нанять людей, но безуспѣшно; никто, ни за какія деньги, не хотѣлъ ѣхать съ нами къ Арагауѣ. Толки о существованіи здѣсь кедра были очень неопредѣленны. Всѣ говорили, что гдѣ-то оні; очень многочисленны, но никто не могъ указать гдѣ именно. Я думаю, что кедры, какъ и всѣ другія лѣсныя деревья, разсѣяны по лѣсамъ, а не ростутъ гдѣ нибудь въ одномъ мѣстѣ сплошной массой. То, что это дерево въ такомъ большомъ количествѣ уносится по теченію Амазонки, объясняется его легкостью, сравнительно съ большей частью другихъ деревьевъ. Когда вода нахлынетъ на берега, въ рѣку валятся всякія деревья; самыя тяжелыя, которыя вмѣстѣ съ тѣмъ и самыя многочисленныя, тонутъ, и только легкія, какъ напримѣръ кедры, одни и несутся въ море.
Девенсъ слышалъ, что кедры ростутъ на противуположномъ берегу рѣки въ Трокара, около хорошенькихъ пригорковъ, покрытыхъ лѣсомъ, которые были видны изъ Патоса. Мы отправились туда. Тамъ мы нашли нѣсколько семействъ, расположившихся таборомъ на этомъ прелестномъ мѣстѣ. Отлогій берегъ постепенно спускался къ водѣ, и нѣсколько деревьевъ широко покрывали его своей тѣнью. Подлѣску не было. Множество хаммаковъ висѣло между стволами деревьевъ, а на землѣ лежали пожитки большой семьи. Пожилыя и молодыя женщины, изъ которыхъ между послѣдними было много красивыхъ, множество дѣтей, и наконецъ домашнія животныя, оживляли картину. Это были полудикіе люди, простые и добродушные; они намъ сказали, что настоящее ихъ жительство въ Каметѣ, и что они переселились сюда, такъ далеко, за 80 миль, на лѣтніе мѣсяцы. Они только и могли объяснить, что уѣзжаютъ изъ города оттого, что «въ городѣ такъ жарко во время верао (лѣта) и что они такъ любятъ свѣжую рыбу.» Имъ нипочемъ бросить всѣ дѣла и оставить свои дома, чтобы провести три мѣсяца на свободѣ. По всей провинціи, въ этомъ классѣ народа существуетъ обычай уходить, на нѣсколько лѣтнихъ мѣсяцевъ, куда нибудь въ глушь. Они берутъ съ собою сколько могутъ собрать фарины, потому что это единственная пища, которою надо запастись; для ежедневныхъ
потребностей мужчины ходятъ на охоту и ловятъ рыбу, иногда они собираютъ немного резины, сассапарили или копайскаго масла для продажи по возвращеніи въ городъ; женщины помогаютъ грести на лодкахъ, стряйаютъ, а иногда также ловятъ рыбу на удочку. Погода все время стоитъ отличная, и весело проходитъ недѣля за недѣлей.
Одинъ изъ этихъ людей вызвался пойти съ нами въ лѣсъ, и показать намъ нѣсколько кедровыхъ деревьевъ. Пройдя около двухъ миль по колючей чащѣ, мы наконецъ пришли къ берегу рѣчки Трокары, бѣгущей по каменистому ложу; за милю выше своего устья она падаетъ съ груды камней, и образуетъ прехорошенькій водопадъ. Въ окрестностяхъ мы нашли множество экземпляровъ интереснаго землянаго моллюска, большую плоскую улитку съ лабиринтовиднымъ отверстіемъ (Апазіота). Послѣ узнали мы, что это былъ видъ, открытый, за нѣсколько лѣтъ тому назадъ, ботаникомъ Гарднеромъ на верховьяхъ Токантинса.
Здѣсь въ первый разъ мы увидали великолѣпнаго гіацинтоваго длиннохвостаго попугая, араса лазореваго (Масгосегсиз ЬуасіпіЬіпиз, ЬаіЬ, по туземному Араруна); это одинъ изъ самыхъ рѣдкихъ и красивѣйшихъ видовъ изъ семейства попугаевъ. Онъ встрѣчается только внутри Бразиліи, отъ 16° южной широты, до южной границы Амазонскаго бассейна. Птица, отъ клюва до конца хвоста, имѣетъ 3 фута длины и вся нѣжнаго гіацинтоваго голубаго цвѣта, только вокругъ глазъ кожа голая и бѣлая. Они летаютъ парами и ѣдятъ твердые орѣхи различныхъ пальмъ, въ особенности мукуха (Асгосошіа ІазіобраіЪа). Орѣхи эти съ трудомъ раскалываются тяжелымъ молоткомъ, а длиннохвостому попугаю, своимъ сильнымъ клювомъ, ничего не стоитъ расплющить такой орѣхъ.
Девенсъ былъ очень недоволенъ жителями Патоса. Двое пріѣхали сюда, повидимому съ Намѣреніемъ ѣхать съ нами и потомъ отказались. Инспекторъ или начальникъ этого мѣста былъ каж’ется очень двуличный господинъ; онъ едва-ли не отговаривалъ людей отъ поѣздки съ нами, и въ тоже время дѣлалъ видъ, будто усердно хлопочетъ за насъ. Эти отдаленныя деревушки служатъ притономъ многимъ негодяямъ. Время было праздничное, народъ напивался кашири, крѣпкимъ напиткомъ, изобрѣтеннымъ индѣйцами. Его приготовляютъ, размачивая маніочные хлѣбы въ водѣ, пока не начнется броженіе; вкусомъ онъ похожъ на молодое пиво.
Мы не могли нанять людей, и потому Девенсъ принужденъ былъ оставить намѣреніе подняться по рѣкѣ до Арагуап, но онъ
уступилъ нашимъ просьбамъ, и согласился ѣхать до пороговъ, близь Арроіоса. Итакъ мы отправились изъ Патоса съ болѣе опредѣленной цѣлью, нежели ѣхали до сихъ поръ. Рѣка становиласі все живописнѣе, по мѣрѣ того, какъ мы подвигались впередъ. Водг была очень мелка, потому что теперь стояла самая жаркая порг сухаго времени. Здѣсь острова меньше тѣхъ, которые мы видѣли ниже по рѣкѣ, и нѣкоторые высоки и утесисты. Покрытыя лѣсомъ крутизны смѣло выдвигались надъ рѣкой; берега повсюду были окаймлены полосой блестящаго бѣлаго песку. Съ одной стороны рѣки раскидывалась обширная равнина, поросшая травой, или кампо; мѣстами разбросаны были на ней одинокія группы деревьевъ, 14-го и слѣдующій день мы нѣсколько разъ останавливались, чтобы походить по берегамъ. Самая дальняя экскурсія была за двѣ мили, по кампосу къ большой мелкой лагунѣ, заросшей водяными растеніями; чтобы проѣхать въ Арроіосъ, мы наняли лоцмана въ мѣстечкѣ Хукерапуа, а черезъ нѣсколько миль доѣхали до такаго мѣста, гдѣ въ нашемъ большомъ суднѣ дальше нельзя уже былс ѣхать, по причинѣ быстринъ.
16-го сентября. Въ 6 часовъ утра оставивъ нашу вигилингу на якорѣ у скалистаго островка Санта-Анна, мы пересѣли на большую монтарію, которую намъ далъ сеньоръ Сейксасъ для этой части нашего путешествія. При суднѣ остался Изидоръ, и къ сожалѣнію намъ пришлось оставить и нашего мулата Хозе, который заболѣлъ вскорѣ послѣ того, какъ мы оставили Баяо. У насъ остались только Александръ, Маноэль и нашъ лоцманъ, сильный тапуіо Хоакимъ. Команда эта едва-ли была достаточна для борьбы съ быстрымъ теченіемъ.
Въ 10 часовъ утра, мы достигли первой быстрины, называемой Тапаюнакуара. Рѣка, которая въ этомъ мѣстѣ имѣетъ милю въ ширину, завалена большими каменьями; цѣлый утесистый хребетъ лежитъ поперегъ рѣки. Между разбросанными грудами камней, вода стремится съ ужасной быстротой, крутится вихремъ и образуетъ страшный водоворотъ. По временамъ мы должны были выходить изъ лодки и перебираться съ камня на камень, между тѣмъ какъ наши люди тащили ее между утесами. За Тапаюнакуарой рѣка снова расширяется и дѣлается глубокой, окрестности ея въ высшей степени живописны. Вода прозрачна и голубовато-зеленаго цвѣта. По обѣимъ сторонамъ рѣки тянутся покрытые лѣсомъ холмы, а на серединѣ рисуются живописные островки; они своей яркой зеленью, своими пальмами, выдвигаются на первый планъ въ перспективѣ темныхъ холмовъ, теряющихся въ дали сѣрой полосой.
Хоакимъ указывалъ намъ на берегу рощу за рощей бразильскихъ орѣховыхъ деревьевъ (ВегШоІІеііа ехсеіза). Здѣсь одна изъ тѣхъ мѣстностей, гдѣ всего больше собирается орѣховъ. Орѣховое дерево принадлежитъ къ самымъ высокимъ лѣснымъ деревьямъ; оно высоко поднимается надъ всѣми своими товарищами. Съ рѣки мы видѣли его деревянистые плоды, большіе и круглые какъ пушечное ядро. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ теченіе было очень сильно, такъ что большею частію мы ѣхали, держась берега и подвигаясь на длинныхъ шестахъ.
Послѣ трудной десятичасовой ѣзды мы пріѣхали въ Арроіосъ, въ четыре часа пополудни. Это мѣстечко, стоящее на высокомъ берегу, состоитъ всего изъ нѣсколькихъ домовъ. Тутъ станція лодочниковъ, ѣдущпхъ изъ внутреннихъ, богатыхъ рудниками, бразильскихъ областей. Здѣсь они отдыхаютъ послѣ или передъ трудной переправой черезъ быстрины и страшные пороги Гуарибаса, находящіеся въ двухъ миляхъ выше. Отобѣдавъ на берегу, вечеромъ мы поѣхали смотрѣть водопады. Наши люди съ удивительной силой и ловкостью боролись съ быстриной. Ложе рѣки, въ этомъ мѣстѣ около мили въ ширину (Р/2 версты), покрыто камнями разныхъ величинъ, которые разбросаны самымъ неправильнымъ образомъ, и между ними вода прорывается болѣе или менѣе быстрыми потоками. Съ хорошимъ знаніемъ мѣстности и умѣя хорошо править, можно въ маленькой лодкѣ достигнуть водопадовъ по менѣе опаснымъ каналамъ. Главный водопадъ шириной около четверти мили; мы взошли на возвышенность, съ которой открывался передъ нами великолѣпный видъ водопада. Масса воды падаетъ съ ужасною силой по крутому склону, кипитъ и цѣнится съ оглушающимъ шумомъ и ревомъ, крутясь между большими валунами, пресѣкающими ей путь. Дикость этой картины производитъ сильное впечатлѣніе. Вся окрестность, на сколько можетъ видѣть глазъ, состоитъ изъ цѣлыхъ рядовъ холмовъ, покрытыхъ великолѣпными дикими лѣсами, въ которыхъ живутъ только остатки племенъ дикихъ индѣйцевъ. Среди этой суровой пустыни, музыка ревущаго водопада приходилась какъ нельзя болѣе кстати.
17-го сентября. Рано утромъ мы отправились въ обратный путь, внизъ по рѣкѣ. Арроіосъ лежитъ почтп подъ 4° 10' южной широты, слѣдовательно въ 130 миляхъ отъ устья Токантинса. 15-ть миль выше Гуарибаса есть другой водопадъ во всю ширину рѣки, похожій на этотъ, называемый Табокасъ. Намъ сказали, что между Арроіосомъ и устьемъ Арагуаи, 15 водопадовъ останавливаютъ
плаваніе по рѣкѣ. Самый опасный Инферно и за нимъ Гуарибасъ. Здѣсь погибаетъ много лодокъ и людей; эти несчастія происходятъ оттого, что суда разбиваются о громадную кубическую массу скалъ, называемую Гуарибинха, которую мы въ маленькой лодкѣ благополучно проѣхали почти на разстояніи Ѵ* мили ниже главнаго водопада. Впрочемъ это было въ сухое время; но во время полноводья, вокругъ этихъ скалъ образуется опасная быстрина. Мы быстро спускались по рѣкѣ, и насъ очень занимало увлекавшее лодку сильное теченіе. Наши люди теперь нарочно выбирали быстрины; они съ пѣснями гребли чтд было силы, и каждый разъ какъ лодка погружалась внизъ, обдавали насъ цѣлыми облаками брызговъ. Мы остановились въ устьѣ рѣчкп Каганха, чтобы немного отдохнуть. Лоцманъ сказалъ намъ, что въ руслѣ этой рѣчки было найдено золото, и мы изъ любопытства прошли нѣсколько сотъ шаговъ въ холодной, какъ ледъ, водѣ, чтобы поискать драгоцѣннаго металла. Особенно интересовался этимъ Левенсъ; онъ подбиралъ всѣ, какіе только ему попадались на днѣ, блестящіе камушкп, въ надеждѣ найти также алмазы. Дѣйствительно, нѣтъ ничего невозможнаго найти въ этомъ мѣстѣ и золото и алмазы, потому что здѣшнія горы, составляютъ продолженіе тѣхъ горъ внутреннихъ областей Бразиліи, въ которыхъ заключаются рудники, а рѣчки протекаютъ по узкимъ долипамъ между ними.
Возвратившись къ тому мѣсту, гдѣ мы оставили нашу лодку, мы узнали, что бѣдному мулату Хозе сдѣлалось хуже, такъ что мы принуждены были поспѣшить въ Хукерапуа, чтобы ему помочь. Одна старушка взялась ухаживать за нимъ: она дѣлала припарки изъ мякоти дикихъ плодовъ, давала ему освѣжительные напитки изъ травъ, однимъ словомъ отлично за нимъ ходила. Мы остались здѣсь всю ночь п часть слѣдующаго дня, и я вдоволь нагулялся по прелестной тропинкѣ, которая шла лѣсомъ, мили на двѣ или на три, съ пригорка на пригорокъ. Меня удивило множество и разнообразіе яркихъ бабочекъ; всѣ онѣ были маленькія, и на каждомъ шагу вылеталп изъ кустарниковъ по обѣимъ сторонамъ дороги. Здѣсь я въ первый разъ слышалъ звуки трогона; онъ сидѣлъ одинъ на вѣткѣ, не очень высоко; это — великолѣпная птичка съ лоснящейся зеленой сппной п розовой грудыо (вѣроятно Тго^оп шеіапигиз). По временамъ она издавала жалобный звукъ, похожій на слово: <куакуаІ» Эта лѣнивая, вялая птица не торопится улетать прочь, когда къ ней подходятъ. Однако въ этомъ отношеніи тро-гоны все-таки не то, что хакамаръ, который по глупости не уле
таетъ съ низкихъ вѣтвей, гдѣ онъ сидитъ въ самой густой чащѣ лѣса; это тѣмъ болѣе замѣчательно въ странѣ, гдѣ всѣ другія птицы чрезвычайно осторожны. Здѣсь часто попадается одинъ видъ хакамара, иволга зеленая (6-аІЪнІа ѵігісііз). Я видѣлъ пхъ иногда по двое или по трое вмѣстѣ сидящими, на тонкой вѣткѣ, безмолвно и неподвижно, кромѣ легкаго движенія головкой. Когда какое нибудь насѣкомое пролетало недалеко отъ нихъ, то одна изъ птицъ бросалась, схватывала его и потомъ садилась на прежнее мѣсто. Трогоны попадаются подъ тропиками на обоихъ полушаріяхъ, ха-комары же, имѣющіе самыя великолѣпныя перья золотобронз ваго и стальнаго цвѣта, свойствены только тропической Америкѣ.
Я провелъ ночь на берегу, что было весьма пріятно послѣ долгаго заключенія въ лодкѣ; Хоакимъ позволилъ мнѣ подъ своей кровлей повѣсить мой хаммакъ. Домъ его, какъ и всѣ другіе дома въ этихъ заброшенныхъ въ глуши мѣстахъ, состоялъ изъ обширнаго открытаго сарая съ крышей, крытой' пальмовыми листьями; одна часть его была отдѣлена перегородкою, также изъ пальмовыхъ листьевъ, въ видѣ особой комнаты. Въ общемъ отдѣленіи держали домашнюю утварь, глиняные кувшины и горшки, котлы, приборы для охоты и для рыбной ловли, луки и стрѣлы, гарпуны, весла и лр. Два или три деревянныхъ ящика служили для того, чтобы въ нихъ держать праздничные наряды женщинъ. Мебель состояла всего изъ нѣсколькихъ скамеекъ и хаммаковъ, которые замѣняютъ здѣсь стулья и диваны. Когда приходитъ гость, его приглашаютъ сѣсть въ хаммакъ; люди близкіе между собой садятся въ одинъ хаммакъ, одинъ съ одной стороны, другой съ другой, ч^го очень удобно для дружескихъ бесѣдъ. Ни столовъ, ни стульевъ нѣтъ въ заводѣ, скатерть настилается на цыновки и гости сидятъ на полу, какъ кому вздумается. Здѣшній народъ не сердеченъ, но тѣмъ не менѣе въ ихъ обращеніи съ гостями выказывается тонкое пониманіе долга гостепріимства. Эти полудикіе мамелюкосы очень церемонны, что перешло къ нимъ главнымъ образомъ, по наслѣдству, отъ ихъ предковъ индѣйцевъ, а также отчасти позаимствовано ими и отъ португальцевъ.
Въ нѣкоторомъ разстояніи отъ дома, стояли открытые навѣсы, въ которыхъ изготовляется фарийа для всего поселенія. Въ центрѣ каждаго навѣса устроены печи, на нихъ становятся мелкія гли няныя 4 сковороды, въ которыхъ поджариваютъ фарину. Особенной формы длинный гибкій цилиндръ, сплетенный изъ марантовой коры, повѣшенъ на перекладинѣ; въ немъ выжпмаютъ мякоть маніоки,
внизу же стоятъ сосуды, въ которые стекаетъ сокъ, въ высшей степени ядовитаго свойства, между тѣмъ какъ мякоть составляетъ здоровую пищу; обыкновенно передъ выжимкой сока мякоть складываютъ въ деревянное корыто, которое и стоитъ тутъ на землѣ,— а на слолбахъ висятъ длинныя корзины изъ ивовыхъ прутьевъ, по туземному атурасы, въ которыхъ женщины носятъ коренья съ плантаціи. Широкій ремень пзъ луба монгубы привязанъ къ краямъ корзины и надѣвается на лобъ, для облегченія тяжести, когда носильщицы несутъ на спинѣ тяжелыя корзины. Вокругъ навѣса насажено было множество банановъ и другихъ фруктовыхъ деревьевъ, между ними были и неизбѣжные, нарядные какъ разукрашенная ёлка на Рождествѣ, кустарники стручковаго перца, съ своими огненно - красными плодами, и лимонныя деревья. Одно даетъ жгучесть, другое кислоту, необходимыя нриправы постоянно рыбной пищѣ. Въ этихъ мѣстахъ нигдѣ и слѣдовъ нѣтъ тщательной обработки, пи цвѣточныхъ, ни фруктовыхъ садовъ; вокругъ полезныхъ деревьевъ ростутъ негодные травы и кустарники, и сейчасъ же за ними возвышается вѣчный лѣсъ.
У г. Хоакима, кромѣ меня, собрались еще другіе путешественники: мулаты, мамелюкосы и индѣйцы, однимъ словомъ довольно большое общество. Жилища разбросаны въ этой дикой странѣ на большихъ разстояніяхъ, и потому здѣсь очень радушно принимаютъ рѣдкихъ путешественниковъ. Послѣ скромнаго ужина развели большой огонь середи навѣса, и усѣвшись въ своихъ хаммакахъ, мы принялись разговаривать. Вскорѣ нѣкоторые уснули; другіе же сидѣли до поздней ночи и разсказывали разныя исторіи, — одни о своихъ приключеніяхъ на охотѣ или рыбной ловлѣ, другіе говорили о курупири и другихъ лѣсныхъ духахъ. Разсказы эти были тутъ кстати потому, что по временамъ, въ ночномъ мракѣ окружающаго лѣса раздавались крики и завыванья. Одинъ старикъ съ лицомъ въ родѣ пергамента, и съ кожею цвѣта краснаго дерева, былъ, должно быть, отличный разсказчикъ, и я сожалѣлъ, что по незнанію языка не могъ слѣдить за всѣми подробностями его разсказа. Между другими вещами, онъ разсказалъ приключеніе свое съ ягуаромъ. Говоря, онъ вскочилъ съ хаммака, чтобы жестами еще усилить эффектъ разсказа; схватилъ лукъ и большую стрѣлу такуара, чтобы показать какъ опъ убилъ звѣря, подражалъ его хрипѣнію, и прыгалъ вокругъ огня, какъ демонъ.
Спускаясь г,низъ по рѣкѣ, мы часто выходили па берегъ, и г. Уэллесъ и я пользовались всякимъ случаемъ, чтобы умножить
наши коллекціи; къ концу дня мы набрали значительное количество птицъ, насѣкомыхъ и раковинъ, преимущественно однакожъ въ низменныхъ мѣстахъ. Оставивъ Баяо мы простились съ прозрачной водой и разнообразными видами верховьевъ рѣки; опять мы были въ плоской сырой Амазонской долинѣ. На обратномъ пути мы ѣхали не тѣмъ каналомъ, которымъ подымались вверхъ, но другимъ, и часто приставали къ низкимъ островкамъ посереди рѣки. Въ сырое время, какъ уже сказано, они покрыты водою; но теперь, когда уже три мѣсяца стояла хорошая погода, были совершенно сухи и подымались отъ уровня рѣки на четыре или на пять футовъ. Они покрыты роскошнымъ лѣсомъ, въ которомъ много резиновыхъ деревьевъ. Здѣсь мы нашли множество людей, которые прибыли сюда для сбора и приготовленія резины, и такимъ образомъ имѣли случай познакомиться съ этимъ производствомъ.
Дерево, которое даетъ эту драгоцѣнную смолу, называется Зірѣопіа еіазііса, одинъ изъ членовъ порядка ЕпрЬогЪіасеиз, молочайныхъ; слѣдовательно оно принадлежитъ къ группѣ растеній, совершенно отличныхъ отъ тѣхъ, которыя даютъ ост-индскій и африканскій каучукъ. Послѣдній есть произведеніе разныхъ видовъ Гіспз, и кажется въ торговлѣ пцетъ ниже царской резины ЗірЬопіа еіазііса, которая ростетъ только въ низкихъ мѣстахъ Амазонскаго бассейна. До сихъ поръ резину преимущественно собирали на островахъ и болотистыхъ мѣстахъ, на разстояніи отъ 50 до 100 миль къ западу отъ Пары; но еще есть много нетронутыхъ резиновыхъ рощей въ пустыняхъ Тапахоса, Мадейры, Хуруа и Хауари, на разстояніи 1800 миль отъ Атлантическаго океана. Дерево это на видъ не замѣчательно, кора и листья походятъ на европейскій ясень; но голый стволъ, какъ у всѣхъ лѣсныхъ деревьевъ, возвышается на огромную высоту, и тамъ только развѣтвляется. Эти рощи кажется здѣсь никому не принадлежатъ. Люди, которыхъ мы встрѣтили, говорили, что они пріѣзжаютъ каждый годъ къ этимъ островамъ, чтобы собирать резину, какъ только спадаетъ вода, то есть въ августѣ, и остаются до января или февраля. Способъ сбора очень простъ. Каждое утро, мужчины или женщины, на долю которыхъ приходится извѣстное, количество деревьевъ, обходятъ ихъ всѣхъ съ большимъ сосудомъ и собираютъ молочную смолу, которая вытекаетъ изъ надрѣзовъ, сдѣланныхъ наканунѣ вечеромъ въ корѣ, и накопляется въ маленькія глиняныя чашки или раковины, прилѣпленныя подъ ранами. Смола сперва имѣетъ густоту сливокъ,
но вскорѣ густѣетъ. У каждаго изъ работающихъ есть большой запасъ деревянныхъ болвановъ, разныхъ формъ, смотря по употребленію, къ которому резина, назначается. Возвратившись изъ лѣса въ таборъ, они опускаютъ эти формы въ собранную жидкость, что повторяется нѣсколько дней сряду, и такимъ образомъ резина отлагается на нихъ слой за слоемъ. Послѣ этого жидкость дѣлается бѣлой и твердой, и, чтобы дать ей нужный цвѣтъ и густоту, ее прокапчиваютъ въ густомъ черномъ дымѣ, сжигая орѣхи извѣстныхъ пальмъ. Вотъ весь процессъ ея приготовленія, и въ такомъ видѣ она идетъ въ продажу. Во всей провинціи резина извѣстна только подъ названіемъ «серинга»: это португальское слово означаетъ шпринцовку. Такъ называется резина потому, что первые португальскіе поселенцы видѣли ее у туземцевъ единственно въ формѣ шпринцовокъ. Говорятъ, что индѣйцы впервые научились дѣлать эти шпринцовки изъ. резины, видя, какъ смола, вытекающая сама по себѣ изъ коры, образуетъ природныя трубочки вокругъ облѣпляемыхъ ею вѣтвей. И теперь еще, всѣ классы бразильцевъ, употребляютъ шпринцовки изъ резины для вспрыскиваній, играющихъ очень важную роль въ мѣстной системѣ леченій; для. этого дѣлаются изъ резины грушевидныя бутылки, и въ длинные горлышки вставляется поршень.
24-го сентября. Противъ Каметы, всѣ острова засажены какаовыми деревьями, дающими шеколадные орѣхи. Лѣсъ для этого не вырубается, но почти какъ придется, тамъ и сямъ сажаютъ какаовыя растенія между другими деревьями. На берегахъ рѣки построено много домовъ, поднятыхъ надъ болотомъ на деревянныхъ сваяхъ; въ нижній этажъ, подымаются по широкой лѣстницѣ. Проѣзжая мимо, въ лодкѣ, мы могли видѣть людей за работой на открытыхъ верандахъ. Въ одномъ домѣ при дневномъ свѣтѣ давали балъ; гитары и скрыпки работали изо всей мочи, и много молодыхъ танцоровъ въ бѣлыхъ рубашкахъ и панталонахъ отплясывали съ нарядными смуглянками въ яркихъ ситцевыхъ платьяхъ. Какаовое дерево- производитъ странное впечатлѣніе, потому что цвѣты и плоды выростаютъ прямо изъ ствола и вѣтвей. Здѣсь есть и цѣлая группа дикихъ фруктовыхъ деревьевъ съ этой особенностью. Собирать плоды какаовыхъ деревьевъ* въ чащахъ, гдѣ они разсажены, чрезвычайно опасно, потому что тамъ водится много ядовитыхъ змѣй. Разъ, мы тащили вдоль берега нашу монтарію, выбирая мѣсто, гдѣ можно бы было выйти на берегъ, какъ вдругъ увидѣли, надъ собой въ чащѣ, большую змѣю; но къ счастію мы
успѣли во время остановиться, Девенсъ выстрѣлилъ и свалилъ пресмыкающееся на землю.
26-ю сентября. Наконецъ мы миновали всѣ острова и опять передъ намп устье Токантинса разливалось точно море. Рѣка была на самой низкой точкѣ убыли, и множество прѣсноводныхъ дельфиновъ валялось на отмеляхъ. Здѣсь водятся ихъ два вида, изъ которыхъ одинъ былъ вовсе неизвѣстенъ въ наукѣ, когда я выслалъ экземпляры его въ Англію; онъ называется тукухи (8іепо іліснхі, по Грею). Когда онъ появляется на поверхность воды, что бы дышать, то подымается горизонтально, выставляя сперва свои спинной плавникъ; втянувъ въ себя воздухъ, онъ тихо погружается головою внизъ.' Этотъ способъ отличаетъ тукухи отъ другаго вида, называемаго туземцами буто, или морская свинья (Іпіа 6-еоіГгоуі, но Демарету). Эти поднимаются головою вверхъ, потомъ сильно вдыхаютъ воздухъ, и, вслѣдъ за тѣмъ, сейчасъ же погружаются головой внизъ, выгибая при этомъ спину, которая показывается на водѣ постепенно, во всю длину съ своимъ плавникомъ. Такимъ образомъ выходитъ, будто они кувыркаются, не показывая однако хвостоваго, плавника. Кромѣ этого характернаго движенія, они отличаются отъ тукухи своимъ обычаемъ плавать попарно. Оба вида очень многочисленны въ Амазонской рѣкѣ и ея большихъ притокахъ, но всего болѣе ихъ водится въ мелкой водѣ у устьевъ Токантинса, въ особенности въ сухое время. На верхней Амазонкѣ попадается очень часто и третій видъ, съ блѣдно краснымъ цвѣтомъ кожи (БеІрЬіпиз раііійиз, по Жерве). За исключеніемъ еще одного вида, водящагося въ Гангѣ, всѣ другіе дельфины живутъ исключительно въ моряхъ. Въ самыхъ широкихъ мѣстахъ Амазонки даже въ 1,500 миляхъ (2,250 верстъ) вверхъ отъ устья, всегда можно слышать сильное дыханіе, храпъ и фырканье какого нибудь дельфина изъ этихъ трехъ видовъ, особенно же ночью. Звуки эти усиливаютъ впечатлѣніе,которое дѣлаетъ на путешественника обширная и печальая водяная пустыня. Дельфины въ водѣ, а морскія ласточкц въ воздухѣ, характеризуютъ нижнюю часть Токантинса. Въ послѣдніе дни нашего путешествія, цѣлыя стаи послѣднихъ реялп по воздуху на огромной высотѣ. Къ ночи мы должны были бросить якорь па серединѣ рѣки, чтобы выждать отлива. Вѣтеръ дулъ очень сильный противъ теченія, и рѣка такъ взволновалась, что невозможно было спать. Судно качало и бросало съ носу на корму такъ, что каждая косточка болѣла отъ толчковъ, и всѣ мы болѣе или менѣе страдали морской болѣзнью. На слѣдующій день мы вошли въ
Анапу и 30-го сентября, проѣхавъ опять лабиринтъ каналовъ между Токантинсомъ и Моху, прибыли въ Пару.
Теперь я скажу нѣсколько словъ о Каметѣ, главномъ изъ городовъ, лежащихъ по берегамъ Токантинса, гдѣ я былъ во второй разъ въ іюнѣ 1849 года. Зъ это же самое время г. Уэллесъ выѣхалъ изъ Пары, чтобы изслѣдовать рѣки Гуаму п Капимъ. Я же отправился пассажиромъ на купеческомъ суднѣ 8і. ДоЬп, малень-кой шкунѣ въ тридцать тоннъ. Теперь уже я понялъ, что длядо-стиженія цѣлей моего путешествія необходимо привыкать къ образу жизни низшихъ классовъ туземцевъ. Путешественникъ на Амазонской рѣкѣ не много выиграетъ отъ рекомендательныхъ писемъ къ знатнымъ лицамъ, потому что въ здѣшней громадной пустынѣ внутреннихъ лѣсовъ и рѣкъ, лодочники дѣлаютъ все что хотятъ; правительство не можетъ принудить ихъ перевозить путешественниковъ пли наниматься къ нимъ работниками, и слѣдовательно иностранецъ зависитъ отъ нихъ вполнѣ, и долженъ съ ними полюбовно уговариваться во всѣхъ своихъ нуждахъ. Я вполнѣ наслаждался поѣздкой въ Камету, погода опять была великолѣпная. 8-го іюня, мы, на восходѣ солнца, отправились изъ Пары, и 10-го выѣхали изъ узкихъ каналовъ Анапу въ широкій Токантинсъ. Судно было такъ нагружено, что въ каютѣ не было мѣста спать, и мы проводили ночи на палубѣ. Капитанъ, по португальски кабо, былъ пріятный, веселый мамелюкосъ Маноэль; онъ во все время трех-дневпаго путешествія, былъ непринужденно любезенъ. Лоцманъ Джонъ Мендецъ былъ также мамелюкосъ, красивый и веселый молодой человѣкъ. У него на кораблѣ была проволочная гитара или ѵіоіа, какъ ее здѣсь называютъ, и въ тихія лунныя ночи, когда мы иной разъ по цѣлымъ часамъ стоялп на якорѣ, ожидая прилива, онъ веселплъ всѣхъ насъ пѣснями и музыкой. Онъ былъ очень друженъ съ капитаномъ, оба спали въ одномъ хам-макѣ висѣвшемъ между мачтами, а я спалъ на кровлѣ каюты, закутавшись въ старый парусъ. Команда состояла изъ пяти человѣкъ индѣйцевъ и цвѣтныхъ, и очень забавно фамильярничила съ своими двумя начальниками; но, не смотря на то, я никогда не ѣзжалъ на суднѣ лучше управляемомъ, какъ наше 8і. ДоЬп.
Переѣзжая рѣку къ Каметѣ, мы должны были ждать прилива въ каналѣ, называемомъ Энтрэ-асъ-Ильясъ, между двумя островами, посерединѣ рѣки. Джонъ Мендецъ былъ въ голосѣ и спѣлъ намъ импровизированную пѣсню, состоявшую изъ множества куплетовъ. Команда разлеглась на палубѣ и слушала, и всѣ соста
вили хоръ. Нѣкоторыя строфы относились ко мнѣ, въ нихъ было разсказано, какъ я пріѣхалъ изъ «Инглатерра», чтобы снимать кожу съ обезьянъ и птицъ, и ловить насѣкомыхъ; послѣднее занятіе конечно очень забавляло ихъ и вызывало безконечныя шутки. Послѣ этого онъ пѣлъ о политическихъ партіяхъ въ Каметѣ, и такъ какъ слушатели были тамошніе жители, то они понимали всю соль колкихъ намековъ, и всѣ громко смѣялись, иные хохотали просто до упаду. Борьба партій въ Каметѣ очень сильна, и касаетцд не только мѣстныхъ вопросовъ, но и общихъ политическихъ, какъ напримѣръ выбора членовъ въ императорскій парламентъ и проч. Въ послѣднемъ отношеніи замѣчательна упорная борьба по поводу всегдашняго выбора одного жителя Каметы, Дра Ангело Кустодіо Коррея, кандидатомъ въ депутаты провинціи. Мнѣ кажется, что у этихъ лукавыхъ лодочниковъ много здраваго смысла и они хорошо понимали всѣ нелѣпости мѣстныхъ споровъ, а потому и подсмѣивались надъ ними; но повидимому они были приверженцы Дра Ангело.
Братъ Ангело, Хоао Аугусто Коррея, значительный купецъ, былъ дѣятельный собиратель голосовъ. Партія братьевъ Коррея была либеральная партія, или какъ ее называютъ повсюду въ Бразиліи, партія ' Санта Луціа; противная же сторона, во главѣ которой стоялъ нѣкто Педро Мораэсъ, была консервативная или Са-куаремская партія. Я записалъ одну строфу этой пѣсни, впрочемъ не важной по содержанію, вотъ она:
Ога рапа, Іапа рапй, рапй іапй, Іоао Ап^изіо Ьё Ъопііо е Ьотет рітрао, Маз Ре(1го Ьё Геіо е Ьит ^гапйе Іайгао, (Хоръ) Ога рапй еіс.
Иванъ Августъ красавецъ и какъ быть долженъ человѣкъ. А Петръ уродъ и большой воръ.
(Хоръ) Ога рапй еѣс.
У лодочниковъ Амазонской рѣки много пѣсень съ хорами, которыми они оживляютъ безмолвное однообразіе своихъ путешествій; пѣсни эти извѣстны во всей странѣ. Хоры состоятъ изъ простыхъ звуковъ, такъ часто повторяемыхъ, что наводятъ скуку; вообще ихъ поютъ унисономъ, но иногда придаютъ и нѣкоторую гармонію.
Въ этихъ дпкихъ и грустныхъ пѣсняхъ отражается вся жизнь лодочниковъ и окружающая ихъ природа: несущееся по каналамъ эхо, безконечные мрачные лѣса, торжественныя ночи, суровыя кар
тины широко разлившихся бурныхъ водъ въ утесистыхъ берегахъ. Трудно опредѣлить: сложены ли этп пѣсни индѣйцами, или внесены сюда португальцами, потому что многіе обычаи низшихъ классовъ португальцевъ такъ похожи на индѣйскіе, что совершенно перемѣшались между собой. Одна изъ самыхъ обычныхъ пѣсенъ очень мелодична, хотя и дика, съ припѣвомъ: «Маі, Маі,» (мать, мать) съ долгимъ удареніемъ на второмъ словѣ. Куплеты этой пѣсни очень разнообразны. Лихой острякъ затягиваетъ пѣсню и вставляетъ свои импровизаціи, а прочіе составляютъ хоръ. Во всѣхъ пѣсняхъ отзывается одинокая рѣчная жизнь и приключенія на пути: вѣтры, отмели, ночлеги и проч. Звучныя туземныя названія мѣстъ: Гоахара, Тукумандуба и проч. увеличиваютъ прелесть дикой гармоніи. Иногда поютъ о звѣздахъ, какъ напр.:
А Іиа езій заЪіпйо, Маі, таі!
А Іиа езій заЬіпйо, Маі, таі!
Аз веіе езігеііаз езіад сЪогапйо, Маі, таі!
Рог в’асЬагет (іезатрагайов, Маі, Маі!
Луна восходитъ, Мать, мать!
Луна восходитъ, Мать, мать!
Семь звѣздъ (плеяды) плачутъ, Мать, мать!
Что ихъ покинули, Мать, мать!
Я заснулъ около десяти часовъ, но въ четыре часа утра, Мен-децъ разбудилъ меня, чтобы дать полюбоваться какъ наша маленькая шкуна рѣзвилась на волнахъ, передъ сильнымъ вѣтромъ. Ночь была прозрачно-ясная и почти холодная, луна рѣзко очерчивалась на темно-голубомъ небѣ, и струя пѣны, которая вилась за судномъ, обозначала нашъ путь. Люди развели огонь, чтобы заварить чай изъ кислой, травы называемой <егѵа сісігеіга», которой они много набрали на берегу, при послѣднемъ привалѣ; и отъ разгорѣвшагося пламени летѣли искры. Въ такое время чрезвы
чайно пріятно плавать по Амазонской рѣкѣ, п тутъ поймешь эту любовь туземцевъ и иностранцевъ къ бродячей жизни. Маленькая шкуна наша быстро неслась на всѣхъ парусахъ. На разсвѣтѣ, мы уже въѣхали въ гавань Каметы п бросили якорь.
Я пробылъ въ Каметѣ до 16-го іюля, и собралъ довольно большую коллекцію въ окрестностяхъ. Говорили въ 1849 году, что въ городѣ около 5000 жителей, а во всемъ округѣ, гдѣ Камета главный городъ, число жителей простиралось до 20,000, включая впрочемъ сюда же всѣ низовыя земли Токантинса, то есть самую населенную часть провинціи Пары. Произведенія этой области: какао, резина и бразильскіе орѣхи. Самая замѣчательная черта здѣшняго населенія, это его смѣшанность; сліяніе бѣлой и индѣйской расъ здѣсь совершилось вполнѣ. Первобытные жители края были очень многочисленны на западномъ берегу Токантинса; главное племя называлось Камутасъ, отъ него и получилъ свое названіе городъ. Это было наиболѣе развитое племя, земледѣльческое, осѣдлое; они съ радостью встрѣтили бѣлыхъ эмигрантовъ, привлеченныхъ сюда красотою мѣстности, здоровымъ климатомъ и плодородіемъ почвы. Переселившіеся португальцы были большею частію все мужчины, а индіянки всѣ красивы и отличныя жены, такъ что въ теченіе двухъ столѣтій расы совершенно слплись. Однакоже теперь есть и значительная прпмѣсь черной кровп, потому что въ послѣдніе 70 лѣтъ, сюда привезено пзь Африки нѣсколько сотенъ невольниковъ негровъ. Немногіе бѣлые, живущіе здѣсь, почти всѣ португальцы, но есть два или три бразильскія семейства, чисто европейскаго происхожденія. Городъ состоитъ пзъ трехъ длинныхъ улицъ, идущихъ паралельно рѣкѣ, и пересѣченныхъ подъ прямыми углами нѣсколькими короткими улицами. Дома не затѣйливы, они состоятъ, какъ обыкновенно дѣлается здѣсь, изъ крѣпкаго сруба, наполненнаго въ промежуткахъ иломъ и покрытаго бѣлою подмазкой. Есть дома и въ два и три этажа. Здѣсь три церкви и маленькій театръ; въ то время, когда я былъ въ городѣ, труппа туземныхъ актеровъ давала представленія; они съ замѣчательнымъ искуствомъ и тактомъ разыгрывали легкія португальскія піесы. Здѣшнее населеніе славится по всей провинціи своею энергіею и настойчивостію ; говорятъ, что въ торговлѣ они также ловки, какъ португальцы.' Низшіе классы лѣнивы и чувственны, какъ и въ другпхъ частяхъ области, что впрочемъ и не удивительно въ «такой странѣ, гдѣ царствуетъ безпрерывное лѣто, и гдѣ такъ легко удовлетворить всѣмъ потребностямъ жизни. Но
въ тоже время люди эти веселы, остроумны, сообщительны и гостепріимны. Здѣсь я встрѣтилъ одного туземнаго поэта, написавшаго нѣсколько очень хорошенькихъ стиховъ, которые доказывали, что онъ умѣлъ цѣнить красоты здѣшней природы. Мнѣ говорили, что архіепископъ Багіи, примасъ всей Бразиліи, уроженецъ Каметы. То, что мамелюкосы талантливы и предпріимчивы, интересно какъ доказательство того, что вырожденіе не есть неизбѣжный результатъ помѣси бѣлыхъ съ индѣйцами. Жители Каметы имѣютъ право гордиться, что изъ всѣхъ большихъ городовъ, только они успѣшно противились анархистамъ въ большомъ возстаніп 1835 и 1836 годовъ. Между ѵ тѣмъ, какъ бѣлые жители Пары покорились полудикимъ бунтовщикамъ, мамелюкосы Каметы возстали подъ предводительствомъ храбраго священника Пруден-ціо, взялись за оружіе, укрѣпили городъ, и отражали сильныя войска, посланныя противъ нихъ инсургентами изъ Пары. Камета сдѣлалась не только прибѣжищемъ всѣхъ вѣрныхъ подданныхъ, но она была и центромъ, изъ котораго многочисленныя партіи волонтеровъ безпрестанно нападали на укрѣпленія анархистовъ.
За Каметой, лѣсъ пересѣкаетъ нѣсколько широкихъ дорогъ, которыя ведутъ на нѣсколько миль во внутренность страны. Онѣ идутъ большею частію подъ тѣнью деревьевъ, мѣстами черезъ кофейныя и апельсинныя рощи, черезъ ароматныя плантаціи какао, или по полосамъ вновь выросшаго лѣса. Только узкія долины, омываемыя ручьями, покрыты еще первобытнымъ лѣсомъ, покрайней мѣрѣ вблизи города. Дома по этимъ великолѣпнимъ дорогамъ принадлежатъ преимущественно семействамъ мамелюкосовъ, мулатовъ и индѣйцевъ ; у каждаго есть своя маленькая плантація. Очень немногіе плантаторы имѣютъ большія фермы, рѣдко у кого больше двѣнадцати невольниковъ. Кромѣ главныхъ дорогъ, безконечное количество боковыхъ тропинокъ пересѣкаютъ лѣсъ и ведутъ къ уединеннымъ жилищамъ. Здѣсь путешественникъ можетъ бродить цѣлые дни, не выходя изъ тѣни, и повсюду встрѣтитъ радушныхъ, простыхъ и гостепріимныхъ людей.
Вскорѣ послѣ моего пріѣзда въ Камету, меня представили извѣстному гражданину Дра Анжело Коррея, о которомъ я уже упомянулъ. Этотъ превосходный человѣкъ былъ образчикомъ, говорившимъ въ пользу высшаго класса мѣстныхъ бразильцевъ. Онъ получилъ воспитаніе въ Европѣ, былъ теперь членомъ бразильскаго парламента, и два раза занималъ должность начальника своей родной пппвпнпіи. Въ обпаигепіи онъ былъ пностъ. и его лобоота была
какъ-то естественнѣе, чѣмъ вообще у бразильцевъ. Онъ былъ любимъ и извѣстенъ по всей Амазонкѣ, какъ я не разъ имѣлъ случай въ этомъ убѣдиться. Въ послѣдствіи, когда холера опустошала Камету въ 1855 году, онъ поплатился жизью за своихъ согражданъ. Когда все бѣжало изъ города, онъ съ нѣсколькими безстрашными людьми остался, чтобы помогать больнымъ и хоронить умершихъ. Сдѣлавъ все что могъ, онъ поѣхалъ въ Пару, но тутъ самъ заболѣлъ холерою и умеръ на пароходѣ, не доѣхавъ до города. Г. Анжело принялъ меня съ обычной любезностью, съ какой онъ встрѣчалъ всякаго иностранца; безъ всякой просьбы съ моей стороны, онъ предложилъ мнѣ даромъ прелестную дачу, нанялъ мнѣ слугу изъ мулатовъ, и такимъ образомъ избавилъ отъ непріятностей и затрудненій при первомъ пріѣздѣ въ такой далекій городъ, гдѣ неизвѣстно даже, что значитъ цостинница. Дача, которая была мнѣ дана, принадлежала другу Дра Анжело, сеньору Хозе Раймундо Фуртадо, плотному румяному господину, похожему на тѣхъ господъ, какіе часто встрѣчаются въ провинціальныхъ городкахъ Англіи. Ему также я былъ во многомъ весьма обязанъ.
Моя дача стояла около широкой дороги, заросшей травою, съ лѣсомъ по обѣимъ сторонамъ. Она вела изъ Каметы въ Альдейа, деревеньку въ двухъ миляхъ отсюда. Первыя мои прогулки были по этой дорогѣ. Отъ нея въ сторону идетъ еще болѣе живописная дорога къ двумъ небольшимъ селеніямъ Курима и Пакаха, въ самой серединѣ лѣса, въ нѣсколькихъ миляхъ разстоянія. Дорога къ Курима красива въ высшей степенп. Въ полъ мили отъ моего дома, она шла по живописному длинному деревянному мосту черезъ ручей, текущій въ глубокомъ оврагѣ. Дѣвственный лѣсъ здѣсь еще не тронутъ: многочисленныя группы тонкихъ пальмъ, рядомъ съ высокими деревьями, покрытыми ползучими и паразитными растеніями, покрываютъ тѣнистый оврагъ, и, перекидываясь- аркою черезъ мостъ, представляютъ одну изъ самыхъ живописныхъ картинъ, какую только можно себѣ представить. Пройдя немного, за мостомъ ростетъ обширная роща апельсинныхъ и другихъ деревьевъ, гдѣ я много поживился для своихъ коллекцій. Дорога къ Альдейа тянется паралельно съ рѣкою; почва отъ края дороги до извилистаго берега Токантинса образуетъ длинный склонъ, также заросшій роскошною растительностію; онъ пересѣкается множествомъ тѣнистыхъ тропинокъ, и въ изобиліи населенъ великолѣпными насѣкомыми и птицами. Съ противуположнаго или южнаго конца города, широкая дорога Эстрада-да-Вакарія, пролегаетъ по берегу Токантинса, въ
нѣкоторомъ разстояніи -отъ рѣки, и потомъ почти на пятнадцать миль идетъ по горамъ и оврагамъ, черезъ бамбуковыя чащи и пальмовыя топи.
Въ Каметѣ я имѣлъ случай удостовѣриться въ истинѣ разсказовъ о большомъ волосистомъ паукѣ, изъ рода мигаловъ. Это стоитъ того, чтобы разсказать. Паукъ мигалъ птицеядецъ (М. аѵіси-Іагіа), или очень близкій ему видъ имѣлъ тѣло почти въ 2 дюйма длины, а ноги 7 дюймовъ, и весь былъ покрытъ голубыми, сѣрыми и красноватыми волосами. Я случайно замѣтилъ это чудовище по движеніямъ его на древесномъ стволѣ; онъ сидѣлъ возлѣ глубокой щели, черезъ которую была натянута толстая бѣлая паутина. Нижняя часть ея была разорвана и два маленькіе зяблика запутались въ ней; птички были величиной сѣ англійскаго чижика, и кажется самецъ и самка. Одна былъ уже мертвая, а другая лежала полуживая подъ тѣломъ паука, покрытая отвратительною слизью или слюною, испускаемой этимъ чудовищемъ. Я отогналъ паука и взялъ обѣихъ птичекъ, но вскорѣ и вторая умерла. О томъ, что пауки эти выходятъ ночью, поднимаются по деревьямъ и сосутъ яйца и маленкихъ колибри, уже давно было разсказано г-жею Меріанъ и г. Палисо-де-Бовуа, но какъ разскащики сами этого не видали, а говорили со словъ туземцевъ, то и не было полнаго удостовѣренія въ справедливости этого факта. Графъ Лангсдорфъ въ своей «Поѣздкѣ во внутрь Бразиліи» говоритъ, что онъ вовсе не вѣритъ этому разсказу. Впрочемъ я узналъ, что это была новость и для здѣшнихъ жителей. Мигалы здѣсь очень обыкновенны; нѣкоторые виды устраиваютъ свои норы подъ камнями, другіе артистически прорываютъ подземные ходы, а иные дѣлаютъ свои западни на кровляхъ домовъ. Туземцы называютъ ихъ пауками, раками или АгапЬаз саган^иецеігаз. Волосы, которыми они покрыты, пристаютъ къ рукамъ, когда ихъ трогаешь, и производятъ странное, почти невыносимое раздраженіе. Перваго паука, котораго я убплъ, я трогалъ неосторожно, и потомъ цѣлыхъ три дня ужасно страдалъ. Я не думаю, чтобы волосы эти содержали какой либо ядъ, но они коротки и жестки, и потому входятъ въ тонкія бороздки кожи. Бываютъ мигалы огромныхъ размѣровъ. Разъ я видѣлъ, какъ дѣти индѣйскаго семейства, которое собирало для меня насѣкомыхъ, водили по дому, какъ щенка, одного изъ этихъ чудовищъ, привязывая его за веревку вокругъ тѣла.
Изъ обезьянъ я видѣлъ въ Каметѣ только большой видъ сакисъ (РіШесіа Заіапаз), покрытый длинной темно-коричневой шерстью, *
и крошечнаго тамаринда, Мійаз аг^епШиз.- У сакиса густой пушистый хвостъ, волосы на головѣ какъ будто старательно причесаны и похожи на парикъ. Онъ живетъ только на материкѣ въ самыхъ уединенныхъ лѣсахъ; я не успѣлъ сдѣлать наблюденій надъ его нравами. Маленькій Мійаз аг^епіаіиз одна изъ самыхъ рѣдкихъ обезьянъ; я не слыхалъ, чтобы она водилась гдѣ либо, кромѣ окрестностей Каметы. Тутъ я разъ видѣлъ трехъ обезьянокъ, которыя какъ бѣленькіе котята, бѣгали по вѣтвямъ въ какаовой рощѣ, движенія ихъ похожи на описанную уже Місіаз игзиіиз. Я потомъ видѣлъ также одну ручную обезьяну изъ этого вида, и мнѣ говорили, что ихъ часто держатъ въ домахъ и берегутъ какъ сокровище; та, которую я видѣлъ, была уже взрослая, и всего только 7-ми дюймовъ въ длину. У нея длинная, бѣлая, шелковистая шерстъ и черноватый хвостикъ, а мордочка точно совсѣмъ голая и красная. Это чрезвычайно боязливое и чувствительное маленькое созданице. Женщина, которой принадлежала Ьбезьянка, постоянно носила ее на груди, и не разсталась бы съ ней ни за какія деньгп; она называла ее Мико, и кормила изъ своихъ губъ. Мико только ей одной позволяла себя ласкать, другимъ же не давала дотронуться до себя. Если кто посторонній хотѣлъ ее приласкать, она свертывалась, дрожала всѣмъ тѣломъ и щелкала зубами, издавая жалобные звуки. Выраженіемъ лица она похожа на Місіаз пгзиіиз, ея черные глаза, любопытные и недовѣрчивые, всегда устремлялись на того, кто хотѣлъ къ ней подойти.
Въ апельсинныхъ рощахъ и другихъ мѣстахъ, колибри многочисленны, но я замѣтилъ не больше трехъ видовъ. Разъ я увидѣлъ птичку пигмея, изъ рода фаэтоновъ (РЬаеШогиіз), въ то время какъ она купалась въ ручейкѣ, сидя на тоненькой вѣткѣ, одинъ конецъ которой былъ подъ водой. Она погружалась въ воду, потомъ махала крылушками, чистила перья и казалось вполнѣ наслаждалась одна въ тѣнистомъ уголкѣ, подъ широкими листьями папоротника и геликоній. Любуясь на нее, я думалъ, что не для чего поэтамъ создавать въ воображеніи разныхъ ельфовъ и гномовъ, когда природа въ дѣйствительности даритъ намъ такія удивительныя созданія.
На возвратномъ пути въ Пару, со мной было нѣсколько приключеній, характеризующихъ путешествія поАмазонкѣ. Я оставилъ Камету 16-го іюня; багажъ мой снесли утромъ на Санта-Роза, судно называемое по здѣшнему «куберта», то есть крытую лодку,— весьма употребительную на здѣшнихъ рѣкахъ. На ней нѣтъ па
лубы, но спереди обѣ стороны подняты сводомъ, такъ что грузъ можно складывать гораздо выше ватерлиніи. На *кормѣ устроена опрятная квадратная каюта, также поднятая, и между этой каютой и крытой передней частью судна, находится узкое также крытое мѣсто, гдѣ помѣщается кухня. Это называется квартеръ-декомъ или «томбадилья», и если лодка тяжело нагружена, то квартеръ-декъ погружается въ воду, когда вѣтеръ накрениваетъ судно. Ку-берта имѣетъ двѣ мачты, съ переднимъ и заднимъ парусомъ. У фокъ-мачты (передней) бываютъ два паруса (фокъ и марсель). Передняя часть покрыта досками, и отсюда команда правитъ судномъ, подвигая его впередъ, когда нѣтъ вѣтра, на длинныхъ веслахъ, уже описанныхъ мною.
Какъ я уже сказалъ, багажъ мой былъ снесенъ на судно утромъ, и когда мнѣ объявили, что мы отправимся въ полденъ съ отливомъ, то полагая, что успѣю проститься сь Др. Анжело Коррея и другими знакомыми, которые свози чрезвычайной добротой и любезностью сдѣлали мнѣ такъ пріятнымъ пребываніе въ Каметѣ, я пошелъ къ нимъ. Каково же было мое изумленіе, когда, послѣ обѣда, по обычаю заведенному у Коррея, гости вышли на прохладную галлерею, съ которой открывался видъ на рѣку, и мы увидѣли Санта Роза, въ нѣсколькихъ миляхъ отъ берега; опа уже неслась съ попутнымъ вѣтромъ и казалась точкою въ открытомъ пространствѣ рѣки. Я рѣшительно не зналъ что дѣлать! догонять судно въ монтаріи нечего было и думать, да и рѣка была, слишкомъ не спокойна для маленькой лодочки. Тутъ только сказали мнѣ, что я долженъ бы быть на суднѣ за нѣсколько часовъ до отъѣзда, потому что здѣсь суда при, первомъ попутномъ вѣтрѣ тотчасъ отплываютъ, чтобы воспользоваться приливомъ, который потомъ уже ослабѣваетъ. Все мое имущество: одежда и мои драгоцѣнныя коллекціи, увезены на кораблѣ, а мнѣ необходимо было быть на мѣстѣ при выгрузкѣ вещей. Я пробовалъ нанять монта-рію и людей, но разумѣется никто не соглашался, и говорили, что было бы сумашествіемъ при этомъ вѣтрѣ переѣзжать рѣку въ маленькой лодкѣ. Нечего было дѣлать, и я отправился къ моему доброму знакомому г. Лароку, гдѣ случайно нашелъ средство выйти изъ затрудненія. У него встрѣтился я съ однимъ англичаниномъ, г. Патчетомъ, жителемъ Пернамбуко, который передъ отъѣздомъ въ Англію, пріѣхалъ посмотрѣть Пару и ея окрестности. Онъ хотѣлъ вернуться въ городъ въ небольшой четырехъ-весельной лодкѣ, которая должна была отплыть въ полночь, и любезно предложилъ
мнѣ ѣхать съ нимъ вмѣстѣ. Вечеръ отъ семи до десяти часовъ былъ очень бурный. Около семи часовъ сдѣлалась ужасная темнота, страшными порывами вѣтра срывало черепицы; за тѣмъ разразилась гроза, начала сверкать молнія ,и почти въ ту же секунду раздавались грозные удары грома. Въ прошедшій мѣсяцъ было много такихъ сильныхъ, но не продолжительныхъ бурь. Въ полночь, когда мы сѣли на судно, уже все было тихо, какъ будто никогда ни малѣйшій вѣтерокъ не тревожилъ ни воздуха, ни лѣса, ни рѣки. Лодка неслась какъ стрѣла подъ мѣрные удары веселъ. Четыре гребца, молодые сильные индѣйцы, оживляли поѣздку своими дикими пѣснями. Г. Патчетъ и я старались заснуть, но каюта была такъ мала и заставлена по всѣмъ угламъ такимъ множествомъ ящиковъ, что нечего было объ этомъ и думать. Только что я немного вздремнулъ, какъ стало разсвѣтать, и, открывъ глаза, первое что я увпдѣлъ, была Санта Роза, на якорѣ у зеленаго островка по срединѣ рѣки. Предпочитая продолжатъ свою поѣздку вмѣстѣ Съ своими коллекціями, я простился съ г. Патчетомъ. Меня принялъ владѣлецъ ванта Розы, Хасинто Макадо, котораго я еще не видалъ, и принялся извиняться, что выѣхалъ недождавшись меня. Онъ былъ бѣлый плантаторъ, и везъ въ Пару годовую выручку какао, около 20 тоннъ. Лодка была очень тяжело нагружена и я со страхомъ замѣтилъ, что она вездѣ текла. Вся команда, стоя въ водѣ, искала щелей, и замазывала ихъ глиной и затыкала тряпьемъ, а старый негръ выкачивалъ воду изъ трюма. Пріятная перспектива для трехъ дневнаго путешествія! Макадо смотрѣлъ на это, какъ на самую обыкновенную вещь,—онъ говорилъ: «что мудренаго, что судно течетъ! оно такое старое, что ужъ было брошено на берегъ; за то я очень дешево его купилъ».
Когда кое-какъ были законопачены щели, мы продолжали путь и ночью достигли устья Анапу. Я окутался въ старый парусъ и заснулъ на палубѣ. На слѣдующій день мы проѣхали каналъ Ига-рапи-миримъ и 19-го ч. спустились внизъ по Моху. Между тѣмъ мы съ Макадо сдѣлались хорошими пріятелями, и у каждаго интереснаго мѣста, на берегахъ Моху, онъ снаряжалъ маленькую лодку и возилъ меня на берегъ. На этой рѣкѣ настроено много большихъ домовъ, принадлежавшихъ прежде обширнымъ и цвѣтущимъ плантаціямъ, которыя съ революціи 1835—36 годовъ пришли въ совершенный упадокъ. Два самыя большія зданія построены іезуитами въ началѣ прошедшаго столѣтія. Мы слышали, что на берегахъ Моху было прежде одиннадцать большихъ сахарныхъ за
водовъ, а теперь осталось только’ три. Въ Бурухуба есть развалили большаго монастыря, впрочемъ въ одной части зданія еще живетъ одно бразильское семейство. Стѣны въ четыре фута толщины. Длинные темные коридоры и мрачные переходы какъ то вовсе не идутъ къ этой молодой и блестящей природѣ. Они были бы болѣе на мѣстѣ на какомъ нибудь обнаженномъ торфяномъ полѣ сѣверной Европы, чѣмъ здѣсь среди вѣчнаго лѣта. За слѣдующимъ поворотомъ рѣки, ниже Бурухуба, показался городъ Пара. Теперь вѣтеръ сдѣлался противнымъ, и мы должны были лавировать. Къ вечеру онъ усилился, судно сильно накренивалось, и Макадо въ первый разъ побоялся за свой грузъ. Судно опять начало течь, а намъ еще оставалось цѣлыхъ двѣ мяли до берега. Онъ приказалъ поднять еще одинъ парусъ, чтобы скорѣе добраться до гавани, но вскорѣ неожиданный сильный шквалъ ужасно наклонилъ наше старое судно, съ трескомъ сломилъ мачту, сорвалъ парусъ и покрылъ насъ обломками. Мы должны были взяться за весла, п какъ только начали приближаться къ берегу, опасаясь, что мы не достигнемъ гавани, я просилъ Макадо, отправить меня на берегъ въ лодкѣ съ болѣе драгоцѣнными изъ моихъ коллекцій.
ГЛАВА V.
Карипи и заливъ Марахо.
Рѣка Пара и заливъ Марахо.—Путешествіе къ Карипи.—Праздникъ Рождества Христова у негровъ.—Нѣмецкое семейство. — Летучія мыши. — Муравьеѣды. — Колибри. — Поѣздка къ Мурукупи. — Домашная жизнь жителей. — Охота съ Индѣйцами. — Бѣлые муравьи.
Часть рѣки Пары, которая лежитъ противъ города, образуетъ, какъ я уже сказалъ, узкій рукавъ, который отдѣленъ отъ главныхъ водъ дельты кучей острововъ. Рукавъ этотъ, около двухъ миль ширины, составляетъ часть меньшей дельты Гоахары, въ которую вливаются три рѣки: Гама, Моху и Акара. Главный рукавъ рѣки Пары лежитъ въ 10-ти миляхъ отъ города, перекрещиваясь подъ прямымъ угломъ съ этимъ рукавомъ; здѣсь кончаются острова, и открывается огромное пространство воды, въ 10 и 12 миль ширины (отъ 15 до 18 верстъ), такъ что противуположный берегъ—островъ Марахо только въ свѣтлую погоду едва видѣнъ, какъ тонкая полоса лѣса на горизонтѣ. Немного выше къ юго-западу, па правой или восточной сторонѣ Пары, показывается материкъ, называемый Карнапихо. Онъ утесистъ, покрытъ безконечнымъ лѣсомъ, и окаймленъ широкимъ песчанымъ прибрежьемъ. Берегъ описываетъ слегка кривую линію, и широкій плесъ рѣки Пары, ограниченный этой линіей, называется Багіа или заливъ Марахо. Берегъ и внутренность страны населены цивилизованными индѣйцами и мамелю-косами, съ смѣсью свободныхъ негровъ и мулатовъ. Они бѣдны,
потому что здѣсь мало рыбы, и благосостояніе ихъ вполнѣ зависитъ отъ маленькихъ плантацій и скуднаго запаса дичи изъ окрестныхъ лѣсовъ. Область эта была первоначально населена разными племенами индѣйцевъ, изъ которыхъ главныя были тупимамбы и ненгамбы. Какъ всѣ племена, живущія по берегамъ Амазонки или на морскихъ берегахъ между Парою и Багіей, они гораздо цивилизованнѣе чѣмъ племена, разбросанныя во внутренности страны, изъ которыхъ иныя, между Амазонкою и Платою, находятся еще въ совершенно дикомъ состояніи. На берегу Карнапихо лежатъ три деревни и нѣсколько плантаторскихъ домовъ, которые прежде были центрами богатыхъ фермъ, поросшихъ теперь лѣсомъ, потому что работъ почти нѣтъ, и предпріятія уменьшились. Одна изъ самыхъ большихъ фермъ называется Карипи: въ то время, о которомъ я говорю, она принадлежала одному шотландцу, г. Калтбелку, который былъ женатъ на дочери бразильскаго землевладѣльца. Большая часть англійскихъ и американскихъ путешественниковъ, проѣзжавшихъ черезъ Пару, останавливались на нѣсколько времени, въ Карипи, и мѣсто это славится красотой и обиліемъ птицъ и насѣкомыхъ; потому я и просилъ позволенія пожить тамъ два, три мѣсяца. Оно находилось на разстояніи 23 миль отъ Пары, въ объѣздъ по сѣверной оконечности острова тигровъ (ПЬа сіаз оп^аз), лежащаго противъ города. Я уговорился съ капитаномъ маленькаго купеческаго судна, которое должно было проѣзжать мимо этого мѣста, и отправился 7-го декабря 1848 года.
Насъ было на кораблѣ 13 человѣкъ: капитанъ, его хорошенькая жена мулатка, лоцманъ, пять лодочниковъ индѣйцевъ, .три молодые мамелюкоса, (портные подмастерья, ксторые отправлялись на праздникъ въ Камету), кромѣ того одинъ бѣглый невольникъ въ тяжелыхъ .цѣпяхъ, и я. Мамелюкосы были хорошіе, скромные молодые люди; они знали грамотѣ, и часто во время путешествія одинъ изъ нихъ читалъ въ слухъ описанія чужихъ ст{ анъ, а двое другихъ слушали со вниманіемъ. За тигровымъ, островомъ, у маленькаго островка, Упрапиранга, мы должны были остановиться на короткое время возлѣ сахарнаго завода, чтобы принять на судно нѣсколько пипъ (бочка въ 38-мъ вед.) туземнаго напитка кашаса. Для этого капитанъ выслалъ въ монтаріи двухъ матросовъ, которые скатили бочки въ воду. Бочки эти плыли по водѣ и матросы, обвивъ ихъ веревками, буксировали по рѣкѣ. Здѣсь мы ночевали, а на слѣдующее утро, продолжая путешествіе, вошли въ узкій протокъ, пересѣкающій Карнапиху. Въ два часа утра изъ этого нро-
тока, называемаго Аититуба или Аррозалъ, мы въѣхали въ широкій заливъ; и тогда увидѣли въ двухъ или трехъ миляхъ въ лѣво, красную черепичную кровлю большаго зданія Карипи, прятавшагося въ лѣсу на берегу очаровательнаго заливчика.
Вода возлѣ берега очень мелка, но при вѣтрѣ бываетъ весьма сильное волненіе. За нѣсколько лѣтъ, какой то англичанинъ г. Грейемъ, натуралистъ диллетантъ, потонулъ здѣсь съ женой и ребенкомъ, при переѣздѣ съ берега къ судну на тяжело нагруженной монтаріи. Вспомнивъ о ихъ судьбѣ, я съ ужасомъ увидалъ, что мнѣ также придется за-разъ перевезти на берегъ весь мой багажъ въ маленькой лодкѣ, которая текла. Отъ тяжестп ящиковъ, двухъ индѣйцевъ и меня самаго, лодка погрузилась почти на равнѣ съ краями. Я все время вынужденъ былъ отливать воду. Индѣйцы управляютъ такими лодками съ удивительною ловкостью. Они мастерски соблюдаютъ равновѣсіе, и гребутъ такъ тихо, что лодка скользитъ не колыхаясь. При выходѣ на берегъ, старая не-гританка, по имени Флорин да, фейтора, то есть экономка фермы, (которая теперь состояла только изъ птичьяго двора и больницы для невольниковъ), дала мнѣ ключи, и я тотчасъ же поселился въ отведенныхъ мнѣ комнатахъ.
Я пробылъ здѣсь девять недѣль, то есть до 12-го февраля 1849 г. Домъ былъ большой, прочной постройки, но одно-этажный. Мнѣ сказали, что его построили іезуиты болѣе ста лѣтъ тому назадъ. Передъ домомъ не было веранды, двери выходили на слегка возвышенную террасу, почти въ ста ярдахъ отъ широкаго песчанаго прибрежья. Вокругъ дома лѣсъ былъ вырубленъ на два или на три акра, и на этомъ мѣстѣ разведены фруктовыя деревья. Протоптанныя въ лѣсу дорожки вели къ небольшимъ колоніямъ туземцевъ, разбросаннымъ во внутренности страны, по берегамъ отдаленныхъ заливовъ и ручейковъ. Здѣсь я велъ уединенную, но пріятную жизнь, находя много прелести въ безмолвіи этихъ лѣсовъ. Волны, безпрерывно ударяющіяся о покатый берегъ, производили неумолкаемый однообразный шумъ, который убаюкивалъ меня по ночамъ и нѣжилъ слухъ въ полдень, когда вся природа замирала отъ зноя подъ отвѣсными лучами солнца. Здѣсь я въ первый разъ провелъ Рождество Христово далеко отъ родины. Этотъ праздникъ празднуется неграми по ихъ собственному желанію, и чрезвычайно милымъ образомъ: возлѣ той комнаты, которую я выбралъ для себя, была часовня; въ ней устроенъ былъ маленькій алтарь, очень красиво убранный, и въ комнатѣ стоялъ еше мѣдный кан
делябръ. Въ сочельникъ мужчины, женщины и дѣти цѣлый день работали въ часовнѣ, украшая алтарь цвѣтами и покрывая полъ апельсинными листьями. Они пригласили сосѣдеіі къ вечернѣ и, за часъ до полуночи, часовня была биткомъ набита народомъ. По неимѣнію священнива не было обѣдни, служба состояла только изъ продолжительной литаніи и нѣсколькихъ гимновъ. На алтарь поставленъ былъ маленькій образъ младенца Христа, или, какъ они говорятъ, Бога Младенца «Мепіпо Беоз», съ длинной лентой, висѣвшей съ пояса. Старый, сѣдовласый негръ читалъ лптанію, и присутствующіе повторяли вмѣстѣ слова отвѣтовъ. По окончаніи службы, всѣ подходили къ алтарю и цѣловали концы ленты. Замѣчательно, съ какой важностью и серьезностью всѣ держали себя во время службы. Нѣкоторые гимны просты и мелодичны, въ особенности одинъ, начинающійся «Ѵіг&ет зоЪегапа»; я всегда припоминаю его напѣвъ, когда думаю о тихомъ уедененіи Карипи.
* На другой день по моемъ пріѣздѣ, подошли ко мнѣ два рыженькіе мальчика съ голубыми глазами, и заговорпли по англійски, за ними вскорѣ явился и ихъ отецъ. Это было нѣмецкое семейство, по фамиліи Петцель, жившее въ лѣсу какъ индѣйцы, въ милѣ отъ Карипи. Петцель разсказалъ мнѣ, какъ онъ сюда попалъ. Онъ уже тридцать лѣтъ, какъ пріѣхалъ въ Бразилію съ другими своими соотечественниками; завербовавшись въ бразильскую армію и прослуживъ назначенное время, онъ отправился въ Пару, чтобы ознакомиться со страной, но побродивъ здѣсь нѣсколько мѣсяцевъ, переселился въ Соединенные Штаты. Тамъ онъ женился, поѣхалъ въ Илинуа и снялъ ферму близь С. Людовика. Онъ жилъ на- этой фермѣ семь или восемь лѣтъ, и имѣлъ пятерыхъ дѣтей. Однако воспоминаніе свободной прибрежной жизни и вѣчнаго лѣта береговъ Амазонки такъ сильно запечатлѣлись въ его памяти, что онъ уговорилъ жену покинуть Сѣверную Америку, и переселиться въ Пару. Трудно представить себѣ множество затрудненій, испытанныхъ этимъ бѣднымъ человѣкомъ для достиженія возлюбленной страны. Сперва, въ увѣренности, что можно ѣхать въ Пару черезъ Ныо-Орлеанъ, онъ спустился по Миссисипи. Тамъ узналъ, что единственная гавань въ сѣверной Америкѣ, откуда можно достигнутъ Пары, это Ныо-Іоркъ. Отправившись туда, онъ не нашелъ тамъ ни одного корабля, отходящаго прямо въ Пару, и принужденъ былъ ѣхать въ Демерару, чтобы по крайней мѣрѣ приблизиться къ желанной землѣ. Здѣсь тоже не было средствъ къ переѣзду въ Пару, и онъ вынужденъ былъ остаться здѣсь со всѣмъ семействомъ на четыре
или на пять мѣсяцевъ, и впродолженіе этого времени всѣ они заболѣли желтой лихорадкой, отъ которой одинъ ребенокъ умеръ. Услыхавъ за тѣмъ о маленькомъ каботажномъ суднѣ, отправлявшимся въ Каіену, онъ сѣлъ на него, и такимъ образомъ еще не много приблизился къ цѣли своего странствованія. Наконецъ пріѣхавъ въ Каіену, онъ вскорѣ пересѣлъ на шкуну, отплывавшую за грузомъ скота въ Пару, или точнѣе сказать къ острову Марахо. Теперь, послѣ всѣхъ своихъ странствованій, онъ поселился въ здоровомъ и плодородномъ уголкѣ, на берегу ручейка возлѣ Карипи, построилъ себѣ бревенчатую хижину, и насадилъ .большое количество маніоки и маиса. Онъ казался совершенно счастливымъ, но жена его очень жаловалась на недостатокъ здоровой пищи, мяса и пшеничнаго хлѣба. Я спросилъ дѣтей: любятъ ли они эту страну? но они, качая головою, отвѣчали, что предпочли бы жить въ Или-нуа. Петцель сказалъ мнѣ, что онъ живетъ въ большой дружбѣ съ своими сосѣдями индѣйцами, и что они во многомъ ему помогали, и каждый день ходили къ нему въ гости. Онъ имѣлъ очень высокое мнѣніе о племени Татіо, и говорилъ. «Если вы хорошо съ нимп обходитесь, то они готовы идти въ огонь, чтобы услужить вамъ».
Петцель и его семейство отлично умѣли собирать насѣкомыхъ, и они дѣлали это для меня во все время моего пребыванія въ Карипи. Время здѣсь проходило однообразно. Я вставалъ съ разсвѣтомъ, пилъ кофе, и потомъ отправлялся искать птицъ. Въ 10 часовъ завтракалъ, и отъ 10 до 3-хъ занимался энтомологіею. Вечеръ я посвящалъ приведенію въ порядокъ моихъ коллекцій. Иногда мы съ Петцелемъ предпринимали дальнія экскурсіи па цѣлый день. Сосѣди наши приносили мнѣ всѣхъ попадавшихся имъ четвероногихъ, птицъ, пресмыкающихся и раковипъ, такъ что я наконецъ собралъ здѣсь порядочную коллекцію.
Первыя ночи меня очень безпокоили летучія мыши. Комната, въ которой я спалъ, до меня оставалась незанятой нѣсколько мѣсяцевъ; изъ нея видны были балки и черепичная крыша. Первую ночь я крѣпко спалъ и не замѣтилъ ничего необыкновеннаго, но на слѣдующую, около полуночи, разбудилъ меня ужасный шумъ, поднятый огромною толпою летучихъ мышей, которыя наполняли всю комнату. Онѣ такъ быстро летали, что погасили лампу; когда же я снова засвѣтилъ ее, то комната казалась черною, отъ множества этихъ чертенятъ. Я взялъ палку и началъ махать ею, и черезъ нѣсколько минутъ онѣ скрылись въ черепицахъ, но когда все затихло, снова возвратились и опять загасили лампу. Не обра
щая больше на нихъ вниманія, я заснулъ. На слѣдующую ночь много летучихъ мышей залетало въ мой хаммакъ; я хваталъ ихъ, когда они ползали по мнѣ, и бросалъ объ стѣну. Утромъ увидѣлъ я у себя на боку рану, очевидно отъ укушенія мыши. Положеніе это было крайне непріятно, и я съ помощію нѣсколькихъ негровъ старался извести мышей. Я подстрѣлилъ множество ихъ, висѣвшихъ на балкахъ, а негры со двора влѣзли по лѣстницамъ на кровлю, и выгнали изъ подъ желобовъ нѣсколько сотенъ летучихъ мышей, вмѣстѣ съ маленькими дѣтенышами. Ихъ всего было четыре вида— два принадлежатъ къ роду курносокъ (Бузорез), одинъ къ листо-ротамъ (РЬуІІозіота), и четвертый къ (тіоззорііа^а. Большая часть принадлежала къ виду курносокъ Бузорез регоііз, съ очень большими ушами, и величиной въ два фута отъ конца одного крыла до конца другаго. Листороты (РЬуІІозіота) были маленькой породы темно-сѣраго цвѣта съ бѣлыми полосами на спинѣ, и мясистымъ листообразнымъ расширеніемъ на концѣ носа. Это былъ единственный случай, что на меня напали летучія мыши. Фактъ, что онѣ сосутъ кровь у спящихъ, изъ ранъ, которыя онѣ дѣлаютъ на пальцахъ ногъ, теперь всѣмъ извѣстенъ; но только не многіе подвергаются этому кровопусканію. Негры говорятъ, что изъ всѣхъ породъ одинъ вампиръ нападаетъ на человѣка. Тѣ, которыхъ я поймалъ въ то время какъ онѣ лазали по мнѣ, были курноски, и мнѣ кажется, что много разныхъ породъ летучихъ мышей имѣютъ эту наклонность.
Разъ я искалъ насѣкомыхъ въ корѣ упавшаго дерева, вдругъ увидѣлъ, что подходитъ какое-то большое четвероногое, похожее на кошку. Звѣрь замѣтилъ меня только тогда, когда приблизился на разстояніи двѣнадцати ярдовъ. Со мной былъ только старый ножъ, и я уже приготовился къ защитѣ, въ случаѣ если бы онъ на меня бросился, но онъ проворно повернулся и ушелъ. Я не могъ разсмотрѣть его хорошенько, но замѣтилъ, что цвѣтомъ онъ походилъ на американскаго льва или пума, хотя былъ слишкомъ малъ для этого вида. Пума не часто встрѣчается въ амазонскихъ лѣсахъ. Мнѣ у туземцевъ не случилось видѣть болѣе дюжины ихъ шкуръ. Цвѣтомъ они похожи на оленя, часто встрѣчаемаго въ здѣшнихъ лѣсахъ, вотъ почему туземцы называютъ ихъ ложными оленями сассу-арана *), то есть животнымъ, которое при первомъ взглядѣ
*) Старый зоологъ Маркгрэвъ называетъ луму Си&игасиагапа, (с произносится мягко), неправильно написанное названіе сассу-арана; отсюда произошло употребляемое французскими зоологами, въ большей части книгъ по естественной исторіи, слово Соидоиат.
обманываетъ своимъ наружнымъ сходствомъ съ оленемъ. Охотники вовсе ихъ не боятся и всегда съ презрѣніемъ отзываются объ ихъ смѣлости. Не то говорятъ они про ягуара.
Изъ обезъянъ я встрѣтилъ въ Карипи только темную маленькую Мійаз, которая, какъ уже сказано, попадается возлѣ Пары. Большой муравьеѣдъ, называемый туземцами тамандуа (Мугше-сорЬа^а іиЬаіа), встрѣчается здѣсь довольно часто. Въ нѣсколько недѣль мои свѣжіе съѣстные припасы истощились. Окрестные жители уже перепродавали мнѣ всѣхъ куръ, какія только у нихъ были: а я еще не привыкъ къ сухой, мочалистой соленой рыбѣ, обыкновенной здѣшней пищѣ, и нѣсколько дней ѣлъ только рисо-1 выя лепешки, жаренные бананы и фарину. Флоринда спросила меня, могу ли я ѣсть тамандуа; я ей отвѣчалъ, что былъ бы радъ всякому мясу; въ тотъ же день она пошла съ старымъ негромъ Антоніо и съ собаками, и вечеромъ принесла одного изъ этихъ звѣрьковъ. Вареное мясо его очень понравилось мнѣ, вкусомъ оно нѣсколько напоминаетъ гуся. Жители Карипи не дотрогивались до этого мяса, говоря, что здѣсь не принято его ѣсть; однако, я читалъ, что его употребляютъ въ пищу въ другихъ странахъ Южной Америки. Въ теченіе двухъ или трехъ слѣдующихъ недѣль, когда истощался нашъ запасъ свѣжаго мяса, Антоніо всегда охотно за весьма умѣренную плату доставалъ мнѣ тамандуа; но разъ онъ пришелъ ко мнѣ сильно опечаленный, съ извѣстіемъ, что муравьеѣдъ схватилъ Антревидо, его любимую собаку, и убилъ ее. Мы поспѣшили туда, и увидѣли что собака еще жива, но сильно изранена когтями животнаго, которое, также смертельно раненное, уже ослабѣвало и выпустило изъ когтей собаку.
Нравы большаго муравьеѣда въ настоящее время хорошо извѣстны. Онъ попадается въ сухихъ лѣсахъ Амазонской долины, но кажется не встрѣчается въ игапосахъ, или наводняемыхъ мѣстностяхъ. Бразильцы называютъ его тамандуа-бандейра, что значитъ муравьеѣдъ-знаменосецъ. Это названіе дано ему потому, что у него по обѣимъ сторонамъ тѣла идетъ полоса, на половину сѣрая, на половину черная, что даетъ животному видъ геральдическаго знамени. У него чрезвычайно длинная, тонкая морда и червеобразный расширяющійся языкъ. Челюсти безъ зубовъ, очень длинные когти и неловкая походка. Онъ живетъ на землѣ, питается бѣлыми муравьями, или термитами; длинные когти служатъ ему для того, чтобы разбивать твердые холмики, воздвигаемые этими насѣкомыми, а длиннымъ гибкимъ языкомъ онъ достаетъ муравьевъ изъ
щелей. Всѣ другіе виды этихъ странныхъ животныхъ живутъ на деревьяхъ. Я встрѣтилъ всего четыре вида. Одинъ былъ меньшой муравьеѣдъ МугшесорЬа^а іеігайасіуіа, два другіе болѣе интересные, но менѣе извѣстные, очень маленькій породы называются тамандуа. Обѣ онѣ одинаковой величины — десяти дюймовъ въ длин), исключая хвоста, и у обѣихъ одинаковое число когтей, по два не ровной длины на переднихъ ногахъ, и по четыре на заднихъ. Одинъ пзъ этихъ видовъ покрытъ шелковистой шерстью сѣровато-желтаго цвѣта; онъ попадается рѣдко. У другаго шерсть темно-коричневая безъ шелковистаго блеска. Въ Карипи мнѣ принесли одного этакого звѣрька живаго, его взялъ индѣецъ изъ древеснаго дупла, къ которому онъ прицѣпился, и висѣлъ неподвижно. Я сутки держалъ его въ домѣ. Рыльцо у .него было умѣренной длины, загнуто къ низу, и чрезвычайно маленькіе глаза. Почти все время онъ оставался недвижимъ, только когда его дразнили, онъ поднимался на заднія лапки, прицѣплялся къ спинкѣ стула, а передними лапками царапался какъ кошка. Обычай его зацлѣпяться когтями и медленныя движенія придавали ему большое сходство съ тихоходомъ. Онъ не издавалъ никакого звука, и оставался всю почь неподвижно на томъ мѣстѣ, гдѣ я его оставилъ утромъ. На слѣдующій день я отнесъ его на дерево, а ночью онъ убѣжалъ. Эти маленькія тамандуа—ночныя животныя, и питаются тѣми видами термитовъ, что строятъ земляныя гнѣзда, которыя смотрятъ будто уродливые наросты на стволахъ и на вѣтвяхъ деревьевъ. Разныя породы муравьеѣдовъ такимъ образомъ приспособлены къ различнымъ родамъ жизни, и на землѣ, и на деревьяхъ. Древесныя опять бываютъ и дневные и ночные,—меньшаго муравьеѣда можно видѣть днемъ, на верхнихъ вѣтвяхъ деревьевъ. Изъ близкаго къ нимъ семейства тихоходовъ, которые еще исключительнѣе свойственны Южной Америкѣ, чѣмъ муравьеѣдъ, теперь встрѣчаются одни древесные виды: но нѣкогда существовали и земляные виды тихохода, какъ на примѣръ мегатеріумъ (Ме§аіЬегіпш), образъ жизни котораго, такъ какъ по своимъ громаднымъ размѣрамъ онъ не могъ- жить на деревьяхъ, былъ загадкой, покуда Оэнъ не доказалъ, какимъ способомъ опъ могъ на землѣ доставать себѣ пищу.
Въ январѣ апельсинныя деревья покрыты цвѣтами, — то есть лучше сказать въ это время на нихъ больше цвѣтовъ, чѣмъ обыкновенно, потому что цвѣтутъ они здѣсь почти круглый годъ. И цвѣты привлекаютъ множество колибри. Каждое утро въ прохладное время, и вечеромъ, отъ четырехъ до шести часовъ, можно видѣть, какъ
онѣ стаями порхаютъ около деревьевъ: движенія ихъ совершенно не похожи на движенія всѣхъ другихъ птицъ. Онѣ летаютъ взадъ и впередъ такъ быстро, что глазъ едва ли можетъ слѣдить за ними, и останавливаются передъ цвѣткомъ только на нѣсколько мгновеній. На мѣстѣ онѣ держатся не твердо, крылья ихъ движутся съ непостижимой быстротой; онѣ только сунутся носикомъ въ цвѣтокъ, и сейчасъ же улетаютъ на другой конецъ дерева. Колибри не перебираютъ одинъ цвѣтокъ за другимъ методически, какъ пчелы, но перелетаютъ съ одного конца дерева на другой самымъ причудливымъ образомъ. Иногда сцѣпятся два самца и поднимутъ драку; въ схваткѣ они взлетаютъ вверхъ, какъ это дѣлаютъ насѣкомыя, когда дерутся, потомъ поспѣшно разлетаются, и снова бросаются къ своей работѣ. Отъ времени до времени они отдыхаютъ; садятся на голыя вѣточки, откуда они могутъ достать цвѣтокъ, не двигаясь съ мѣста. Въ то время, когда колибри порхаютъ, нельзя различить ихъ яркихъ цвѣтовъ, также какъ нельзя и распознать различныхъ видовъ, исключая тѣхъ случаевъ, когда въ ихъ покровѣ есть бѣлыя перья, какъ напримѣръ у НеІіоіЬгіх аигііиз, которая снизу вся бѣлая, а сверху блестящая зеленая, и у бѣлохвостой Г1огі§и^а теі-Ііѵога. Въ однообразныхъ лѣсахъ Амазонской области виды колибри не такъ многочисленны, какъ въ разнообразныхъ долинахъ Андовъ, которыя лежатъ подъ тѣми же паралелями. Семейство раздѣляется на двѣ группы, различныя по формѣ и по нравамъ; виды одной живутъ постоянно въ тѣни, лѣсовъ, а виды другой предпочитаютъ открытыя солнечныя мѣста. Лѣсные виды Колибри (РЬе-Шогпіпае) рѣдко порхаютъ около цвѣтовъ, потому что въ тѣнистыхъ мѣстахъ, гдѣ онѣ живутъ, цвѣты очень рѣдки; онѣ ищутъ насѣкомыхъ на . листьяхъ, порхаютъ по кустарникамъ, облетая каждый листикъ снизу и сверху съ удивительной быстротой. Колибри другой группы колибріевой (ТгосЬіІіпае) не постоянно живутъ въ открытыхъ солнечныхъ мѣстахъ, а летаютъ и по лѣсу, вездѣ гдѣ цвѣтутъ деревья, не залетая однакоже въ самыя густыя чащп. Въ высокихъ лѣсахъ и въ сумрачной тѣни низменностей и острововъ ихъ почти никогда не встрѣчаютъ. Я старательно искалъ въ Карипи видъ ЬорЬогпіз ОоиШіі, который, какъ мнѣ сказали, здѣсь попадается. Это самая великолѣпная изъ всѣхъ колибри, вокругъ шеи у нея ожерелье изъ длинныхъ бѣлыхъ перьевъ съ золотисто-зелеными кончиками. Однако мнѣ не посчастливплось найти ее.
Нѣсколько разъ я нечаянно убивалъ вмѣсто колибри одну суме
речную бабочку. Бабочка эта (Масго^іозза Тііап) нѣсколько меньше чѣмъ обыкновенно бываютъ колибри, но она летаетъ точно также какъ колибри, и точно также останавливается передъ цвѣтами* чтобы своимъ хоботкомъ высасывать изъ нихъ сокъ. Только чрезъ
Колибри и колибри-бабочка.
нѣсколько дней, присмотрѣвшись къ нимъ, я могъ различать одну отъ другой на лету. Сходство это поражаетъ туземцевъ; они всѣ, и даже образованные бѣлые, вполнѣ увѣрены, что одна превращается въ другую. Они подмѣтили превращеніе червяка въ бабочку, и думаютъ, что значитъ нѣтъ ничего мудренаго и ночной бабочкѣ сдѣлаться птичкой. Въ самомъ дѣлѣ, сходство между сумеречною бабочкою и колибри поразительно, и удивляетъ даже тогда, когда сравниваешь ихъ, держа обѣихъ вмѣстѣ въ рукахъ. Если смотрѣть на нихъ съ боку, форма головы и положеніе глазъ у бабочки и у птички кажутся почти совсѣмъ одинаковы; вытянутый хоботокъ занимаетъ мѣсто длиннаго клюва. У бабочки тѣло оканчивается пучкомъ длинныхъ волосъ, похожихъ на перья, и когда они распущены, то кажутся совершенно хвостомъ птички. Но конечно сходство это только поверхностное. Негры и индѣйцы старались меня убѣдить, что обѣ принадлежатъ одному виду. Они говорили: «посмотрите на ихъ перья, да и глаза одинаковы, и хвосты также». Убѣжденіе это такъ въ нихъ укоренилось, что не стоило и разсуждать съ ними объ этомъ предметѣ. Бабочки Масго^іозза встрѣчаются почти во всѣхъ странахъ, и вездѣ имѣютъ одинаковые нравы; одинъ хорошо извѣстный видъ попадается въ Англіи. Г. Гульдъ разсказываетъ, что разъ у него былъ горячій споръ съ
однимъ англичаниномъ, который увѣрялъ, что колибри есть и въ Англіи, потому что онъ разъ видѣлъ одну изъ нихъ на лету въ Девонширѣ; это была бабочка Масго^іозза зіеііаіагшп, которую онъ принялъ за колибри. Аналогія между этими двумя созданіями вѣроятно произошла отъ сходства ихъ нравовъ, потому что нѣтъ никакихъ признаковъ, чтобы внѣшній видъ одного соотвѣтствовалъ другому.
Уже давно замѣчено, что колибри по своимъ психическимъ качествамъ не похожи на другихъ птицъ, но что въ этомъ отношеніи онѣ приближаются" болѣе къ насѣкомымъ, чѣмъ къ теплокровнымъ позвоночнымъ животнымъ. Отсутствіе выраженія въ глазахъ, малая степень разнообразія въ ихъ дѣйствіяхъ, быстрота и точность движеній, — все это даетъ имъ сходство съ насѣкомыми. Часто случалось, что гуляешь по лѣснымъ тропинкамъ, вдругъ РЬае-іЬогніз перелетитъ черезъ дорожку, внезапно остановится и остается неподвижно въ воздухѣ, чуть не надъ самой головой. Число особей РЬаеіогпіпае въ Амазонской странѣ конечно больше, чѣмъ ТгосЬіІі-пае. Онѣ вьютъ сваи гнѣзда на концахъ пальмовыхъ листьевъ, съ нпжней стороны изъ тонкихъ растительныхъ волоконъ п лишаевъ, которые опѣ плотно переплетаютъ вмѣстѣ и густо подкладываютъ шелковистымъ хлопкомъ пзъ плодовъ дерева семо-юма (Егіойепйгоп заташпа). Гнѣзда эти длинны и кошелькообразпы. У птенчиковъ клювъ гораздо короче, чѣмъ у взрослыхъ птичекъ. Единственные виды ТгосЬіІіпае, найденные мной въ Карипи, были: маленькій мѣдно-зеленый Роіуітиз ѵігійіззітиз, сафирный и изумрудный Наіпгапіа Гпгсаіа и большой съ серповидными крыльями, Сатруіоріегпз оЬзспгпз.
Змѣи очень многочисленны въ Карипи; многіе безвредные виды попадались около дома, а иногда случалось, что они приползали и въ комнаты. Разъ я бродилъ между зелеными кустарниками гуа-хары, растеніе которое даетъ ягоды, сливы американскія (СЬгізо-Ьаіаппз ісасо), похожія на виноградъ, п ростетъ по всѣмъ песчанымъ берегамъ, вдругъ впжу что-то, будто оживленная гибкая вѣтвь ползучаго растенія медленно скользитъ по листьямъ и вѣткамъ. Вышло, что эта живая ліана было нпчто пное, какъ свѣтло-зеленая змѣя БгіорЬіз йіі^ісіа. Все тѣло ея зеленаго цвѣта, п потому ея нельзя различить въ зелени кустарниковъ гуахары, гдѣ она выжидаетъ свою добычу: древесныхъ лягушекъ и ящерицъ. Передняя часть ея головы вытягивается въ тонкій острый клювъ, а длиной она шести футовъ.
Въ кустарникахъ на окраинахъ лѣса попадается и другая змѣя, подходящая очень близко къ ней, но гораздо тоньше, именно БгуорЫз асшпіпаіа. Длина ея 4 фута и 8 дюймовъ, одинъ хвостъ въ 22 дюйма; но діаметръ самой толстой части тѣла не болѣе четверти дюйма. Онѣ похожи на бичевку свѣтлокоричневаго цвѣта съ радужными оттѣнками п темными полосками. У одной особи этого вида, пойманной мною, была около середины тѣла выпуклость. Разрѣзавъ ее, я нашелъ въ пей полу-свареную ящерицу, гораздо толще самой змѣи. Другая порода змѣй, встрѣчаемыхъ здѣсь, видъ Неіісорз, имѣетъ земноводные нравы. Въ дождливое время я видѣлъ ихъ множество на берегахъ и какъ только подходилъ къ нимъ, онѣ мгновенно устремлялись въ воду п плавали очень проворно и граціозно. Разъ, удпвъ рыбу, Флорпнда поймала одну Неіісорз, которая проглотила крючекъ вмѣстѣ съ прикормкой. Она и многіе другіе говорили мнѣ, что эти водяныя змѣи питаются маленькими рыбкамп, но я не имѣлъ случая самъ въ этомъ убѣдиться. Въ лѣсахъ безпрестанно попадаются змѣи, впрочемъ я рѣдко встрѣчалъ ядовитыхъ. Кромѣ двухъ упомянутыхъ видовъ, здѣсь еще много древесныхъ породъ змѣй. Сколько разъ я пугался; иногда ищешь насѣкомыхъ на стволахъ деревьевъ, и, обходя вокругъ дерева, вдругъ надъ самой головой унпдпшь пару блестящихъ глазъ п раздвоенное жало. Послѣдняя порода, которую мнѣ осталось еще назвать, коралловая змѣя; она великолѣпна когда лежитъ свернувшись на черной почвѣ въ лѣсу. На той, которую я здѣсь впдѣлъ, были черныя п красныя полосы, п на каждой черной полосѣ по два свѣтлыхъ бѣлыхъ кольца. Экземпляры, сохраняемые въ спиртѣ, не могутъ дать полнаго понятія о яркпхъ цвѣтахъ, украшающихъ живую коралловую змѣю.
Петцель п я, какъ уже было говорено, дѣлали дальнія экскурсіи въ сосѣдній лѣсъ. Мы иногда ходили въ Мурукупп, заливъ пересѣкающій лѣсъ почтп въ четырехъ миляхъ за Карипи; по берегамъ его живутъ индѣйцы п помѣсп племенъ, которые поселились здѣсь съ давнихъ временъ въ совершенномъ уединеніи отъ всего остальнаго міра, въ этомъ мало кому извѣстномъ захолустьѣ. Отъ Каршіп ведетъ къ залпву тропинка чрезъ мрачный дѣвственный лѣсъ, гдѣ деревья ростутъ почти сплошною массою, такъ что подъ нпмп въ вѣчной тѣни, ничего не видно кромѣ гніющпхъ грибовъ и остатковъ растительности. За то, когда выйдешь пзъ этой непріязненной пустыни на берега Мурукупп, представляется совсѣмъ другая, прелестная картпна. Чудесная растительность, подымающаяся на
страшную высоту, покрываетъ берега широкаго залива, омывающаго большое пространство полуобработанной земли, а внизу огромныя массы разнообразной зелени освѣщены палящимъ солнцемъ. Открытые навѣсы изъ пальмовыхъ листьевъ выглядываютъ тамъ и сямъ въ рощахъ банановъ, манго, хлопчатника, дынныхъ деревьевъ и пальмъ. Въ первую нашу прогулку, мы пошли по берегу рѣки, и очутились противъ дома, который былъ выстроенъ нѣсколько лучше другихъ, съ красной черепичной кровлей, съ мазанными выбѣленными стѣнами. Онъ былъ, кажется, биткомъ набитъ ребятами, и кромѣ того картину оживляли красивыя мамелюкоски, которыя весело работали, мыли, пряли и дѣлали фарину. Двѣ женщины сидѣли на цыновкѣ на открытой верандѣ и шили платья къ предстоящему празднику, въ сосѣдней деревнѣ Болкаремѣ за 8 миль отъ Муру-купи, куда онѣ намѣревались отправиться къ обѣднѣ, помолиться и показать свои наряды. Къ намъ переѣхалъ въ маленькой мон-таріи мальчуганъ лѣтъ семи, совсѣмъ голый, чтобы перевезти насъ на ту сторону. Приняли насъ тамъ необыкновенно радушно и просили остаться отобѣдать. Получивъ наше согласіе, убили двухъ курицъ и поставили варить здоровое кушанье изъ рису съ курицей. Въ этихъ отдаленныхъ мѣстахъ, женщины рѣдко знакомятся съ иностранцами; но это семейство долго жило въ столпцѣ, и потому оно было цивилизованнѣе своихъ сосѣдей. Отецъ ихъ былъ зажиточный торговецъ, и далъ имъ самое лучшее воспитаніе, какое только можно здѣсь дать. Послѣ его смерти, вдова съ нѣсколькими замужними и незамужними дочерьми переселилась въ это уединенное мѣсто, служившее имъ, уже много лѣтъ, фермой или дачей. Одна изъ дочерей была замужемъ за красивымъ молодымъ мулатомъ, который былъ у нихъ во время нашего посѣщенія, и пѣлъ намъ хорошенькія пѣсни, акомпанируя себѣ на гитарѣ.
Послѣ обѣда я сказалъ, что хотѣлъ бы еще дальше видѣть заливъ, и одинъ живой и услужливый старикъ, кажется ихъ сосѣдъ, предложилъ быть путеводителемъ. Мы сѣли въ маленькую мопта-рію и катались мили три или четыре взадъ и впередъ по рѣкѣ. Не смотря на то, что я уже нѣсколько привыкъ къ великолѣпной растительности, здѣсь она снова возбудила во мнѣ горячій восторгъ. Заливъ былъ ярдовъ во сто ширины, а въ нѣкоторыхъ мѣстахъ уже. Оба берега прятались за высокими стѣнами зеленаго лѣса, кое гдѣ только виднѣлись просвѣты, и тамъ, сквозь переплетенныя арки деревьевъ, выглядывали крытые пальмовыми листьями домики поселенцевъ. Въ нѣкотооыхъ мѣстахъ высокія лепевья пазстилали
до середины залива свои вѣтви, увѣшанныя природными вѣнками и фестонами; окраины воды покрывались безконечно-разнообразными ползучими растеніями, изъ которыхъ иныя, въ особенности Ві^попіа, были украшены большими яркими цвѣтами. Никакое искусство не было бы въ состояніи подобрать всѣ эти великолѣпныя растительныя формы съ такой гармоніей, какъ это здѣсь сдѣлала сама природа. По обыкновенію большая часть низкихъ деревьевъ состояла изъ пальмъ; нѣкоторыя однако подымали свои тонкіе стволы на высоту 60-ти футовъ илп болѣе, и цѣлыя кучи колыхающихся перьевъ качались между нами и небомъ. Одна порода пальмъ,пашіуба (Ігіагіеа ехогЬіга), которая здѣсь гораздо многочисленнѣе, чѣмъ въ другихъ мѣстахъ, была особенно привлекательна. Она не изъ высокихъ, потому что даже взрослыя деревья не достигаютъ болѣе 40 футовъ высоты; листья этой пальмы не такъ свѣшиваются, а молодые листочки гораздо шире чѣмъ у другихъ видовъ, такъ что она не имѣетъ перистаго впда, какъ нѣкоторыя другія пальмы, но тѣмъ не менѣе у нея есть своя особенная красота. Мой спутникъ высадилъ меня на берегъ въ одномъ мѣстѣ, чтобы показать мнѣ корни пашіубы. Они ростутъ надъ землей, и спускаются лучеобразно отъ ствола, нѣсколько футовъ выше поверхности почвы, такъ что кажется, будто дерево поддерживается на подпорахъ* у старыхъ деревьевъ они такъ велики, что человѣкъ можетъ прямо стать между корнями, и перпендикулярный стволъ будетъ какъ разъ надъ его головой. Странность этихъ корней еще увеличивается ихъ формой: они состоятъ изъ прямыхъ шестовъ и покрыты толстыми колючками, между тѣмъ какъ стволъ самаго дерева совершенно гладкій. Цѣль этого необыкновеннаго устройства корней невидимому та же; какъ и у прежде описанныхъ мною деревьевъ съ подпорами, именно: корни выростаютъ поверхъ земли, такъ какъ за густотою окружающей растительности они не могутъ распространяться подъ землей. Сильная сырость атмосферы и содержащіяся въ ней частицы, должно быть, также способствуютъ такого рода расположенію корней.
Возвратившись домой, я узналъ, что Петцель все жаркое время дня усердно занимался собираніемъ насѣкомыхъ въ расчищенныхъ отъ лѣсу мѣстахъ около дома. Наши добрые хозяева напоили насъ въ пять часовъ кофеемъ, и за тѣмъ мы отправились домой. Послѣднюю милю нашей прогулки мы шли въ темнотѣ. Здѣсь лѣсъ мраченъ даже днемъ, но я никакъ не ожидалъ очутиться въ такой черной тьмѣ, какая была здѣсь въ этотъ вечеръ; мы не
видѣли другъ друга, не смотря па то, что шли рядомъ. Впрочемъ ничего опаснаго съ нами не случилось, только по временамъ слышался неожиданный шумъ въ деревьяхъ, и однажды поразилъ насъ печальный крикъ. Петцель обо что-то споткнулся и растянулся во весь ростъ на землю. Кромѣ этого ничего не было; мы держались все время тропинки, и вскорѣ пришли благополучно въ Карипи.
Одинъ сосѣдъ мой въ Мурукупи, по имени Раймундъ, былъ извѣстный охотникъ въ этомъ краю. Это былъ цивилизованный индѣецъ, женатый и осѣдлый; онъ по временамъ ходилъ охотиться въ какія-то ему одному извѣстныя мѣста, чтобы доставать свѣжіе припасы для своего семейства. Теперь я уже убѣдился, что мясо также необходимо въ этомъ климатѣ, какъ и въ сѣверной Европѣ. Напрасно я старался питаться одной растительной пищей, и ѣсть отвратительную соленую рыбу, употребляемую бразильцами: я,не могъ. Нѣсколько дней я не ѣлъ никакого мяса и ничего ужъ больше нельзя было достать въ Карипп, я и просилъ у Раймунда какъ мплости, чтобъ онъ позволилъ мнѣ пойти съ нимъ на охоту настрѣлять себѣ немного дичи въ его завѣтныхъ мѣстахъ. Онъ согласился, и назначилъ день когда я долженъ былъ придти къ нему ночевать, чтобы быть готовымъ отплыть съ отливомъ вскорѣ послѣ полуночи.
Мѣсто, куда намъ надо было ѣхать, лежало около оконечностп мыса Карнаппхо, тамъ гдѣ онъ выдается къ сѣверу, въ середину Парскоп дельты, и раздробляется на множество острововъ. Послѣ полудня 11-го января 1849 г. я пошелъ по лѣсу къ дому Раймунда, взявъ съ собою только двухствольное ружье, нѣсколько съѣстныхъ прппасовъ, снаряды и на всякій случай ящпкъ для насѣкомыхъ. Раймундъ былъ плотникъ, и кажется весьма трудолюбивый человѣкъ; онъ держалъ двухъ работниковъ, индѣйцевъ, какъ онъ самъ—одппъ пзъ ппхъ былъ мальчикъ, а другой уже молодой человѣкъ лѣтъ двадцати. Жена была также одной съ нимъ расы. Индѣйскія женщины не всегда молчаливы, какъ пхъ мужья. Сеньора Доминга была большая болтунья; къ пей прпшла еще въ гостп одна старуха индіянка, и онѣ обѣ безъ умолку говорили цѣлый вечеръ на языкѣ тупи. Раймундъ п его работники былп заняты постройкой лодки. Не смотря па его дѣятельность, онъ былъ, кажется, очень бѣденъ, какъ почти всѣ жптелп береговъ Мурукупи. Тѣмъ не менѣе у нихъ есть довольно значительныя плантаціи маніоки п маиса, кромѣ небольшихъ плантацій хлопка, кофе п сахарнаго тростинка; почва очень плодоносна, опп не платятъ по
земельныхъ денегъ, и у нихъ нѣтъ прямыхъ налоговъ. Сверхъ того, въ Парѣ, за двадцать миль отъ нихъ, постоянно бываютъ ярмарки, гдѣ они могутъ продавать избытки своихъ произведеній, тѣмъ болѣе, что сообщеніе съ ними весьма удобно водою.
Вечеромъ пришли еще гости. Раздались звуки флейты и тамбурина, и затѣмъ на тропинкѣ, идущей по маніочнымъ полямъ, показалась процессія деревенскихъ жителей. Они отправлялись на богомолье къ св. Томе, покровителю индѣйцевъ и мамелюкосовъ. Одинъ изъ нихъ несъ знамя, на которомъ былъ грубо нарисованъ св. Томе съ сіяніемъ вокругъ головы. Флейта и тамбуринъ были самаго незатѣйливаго устройства: флейта,—просто тростникъ съ четырьмя дырочками, посредствомъ которыхъ производится нѣсколько весьма некрасивыхъ звуковъ, а тамбуринъ—широкій обручъ, обтянутый съ обѣихъ сторонъ кожей. Какой-то молодой калѣка игралъ па обоихъ инструментахъ. Раймундъ принялъ ихъ съ той спокойной вѣжливостью, которая такъ идетъ къ индѣйцу, когда онъ играетъ роль хозяина. Гостей, пришедшихъ за пять миль изъ виллы де Конде, пригласили отдохнуть. Раймундъ взялъ образъ св. Томе и поставилъ его возлѣ образа Божіей Матери въ свой кивотъ, состоящій пзъ маленькаго красиваго ящика, въ которомъ каждое семейство держитъ свои образа; потомъ засвѣтилъ двѣ восковыя свѣчи, и поставилъ пхъ передъ образомъ. Немного погодя постлали скатерть на цыновкѣ, и просили гостей ужинать. Кушанья были очень простыя: вареная курица съ рисомъ, кусокъ жаренаго пи-раруку, фарпна и бананы. Гости ѣли весьма умѣренно, нѣкоторые молодые люди довольствовались одной тарелкой риса. Одинъ изъ работниковъ стоялъ сзади съ чашей воды и полотенцемъ, а послѣ ужина всѣ гости мыли руки и полоскали ротъ. Они ночевали въ большомъ открытомъ сараѣ, гдѣ были развѣшены хаммаки отъ шеста къ шесту; и, отправляясь спать, Раймундъ распорядился, чтобы утромъ имъ былъ готовъ завтракъ.
Раймундъ позвалъ меня въ два часа почи, и мы (онъ самъ, его старшій работникъ Хоакимъ, п я) сѣлп въ лодку въ тѣнистомъ мѣстѣ, гдѣ была такая темнота, что я не видѣлъ ни лодки, ни воды; и взяли съ собою пять собакъ. Мы скользили внизъ по извилистому заливу, гдѣ огромныя деревья наклонялись надъ нашими головами своими густыми вершинами, и скоро въѣхали въ Муру-купи. Проѣхавъ еще нѣсколько ярдовъ, мы вошли въ болѣе широкій протокъ, Айтитуба, и переѣхавъ его поперекъ, очутились въ другой узкой бухтѣ на противуположной сторонѣ. Здѣсь отливъ шелъ
противъ насъ, и мы съ трудомъ подвигались впередъ. Цѣлыя двѣ мили намъ пришлось бороться съ сильнымъ теченіемъ, наконецъ мы достигли мѣста, гдѣ отливъ шелъ въ противуположномъ направленіи,—-это значило, что мы пересѣкли водораздѣлъ. Приливъ идетъ въ эту бухту съ обоихъ концовъ одновременно и встрѣчается на серединѣ, хотя повидимому нѣтъ разницы въ уровнѣ воды, и ширина бухты одинакова. Приливы чрезвычайно перепутываются въ безконечныхъ протокахъ и заливахъ, пересѣкающихъ Амазонскую дельту. Между тѣмъ вышла луна и освѣтила стволы колоссальныхъ деревьевъ и листья чудовищно—огромныхъ пальмъ Лираѣі, которыя сводомъ перебрасывались черезъ заливъ, и группы древесныхъ ароидовъ, которые стояли будто привидѣнія по берегамъ залива. Отъ времени до времени мы могли заглянуть мелькомъ въ черную глубину лѣса, гдѣ все было тихо, кромѣ пискливаго скрипа лѣсныхъ сверчковъ. Насъ пугалъ иногда шумъ отъ неожиданнаго паденія чего-то въ воду, — это падалъ съ деревьевъ тяжелый плодъ, или какое нибудь ночное животное. Здѣсь индѣйцы оставили весла и предоставили лодку теченію. Изъ лѣсу вѣяло на насъ чудеснымъ благоуханіемъ; Раймундъ объяснилъ, что этотъ ароматъ несется съ полей сахарнаго тростника. Онъ говорилъ мнѣ, что вся эта земля принадлежитъ богатымъ землевладѣльцамъ Пары, которые получили ее отъ правительства въ награду за политическія заслуги. Раймундъ былъ на этотъ разъ въ разговорчивомъ расположеніи духа, онъ разсказалъ мнѣ множество приключеній изъ времени «Кабанагемъ,» какъ называются здѣсь въ народѣ революціонные года 1855 — 6-й. Онъ говорилъ, что его также подозрѣвали тогда въ участіи въ мятежѣ, но онъ увѣрялъ меня, что это подозрѣніе было неосновательно. Онъ жаловался на бѣлыхъ только потому, что они забирали себѣ земли, не имѣя намѣренія или возможности ихъ воздѣлывать. Его согнали съ мѣста, гдѣ онъ поселился и уже значительную часть земли расчистилъ отъ лѣса. Мнѣ кажется, что въ это время законъ въ Бразиліи предоставлялъ землю во владѣніе тому, кто очищалъ ее отъ лѣса и обработывалъ, если, черезъ извѣстное число лѣтъ, никто не являлся оспаривать его права на владѣніе этой землей, и не предъявлялъ своихъ правъ. Теперь законъ этотъ уничтоженъ, и принятъ другой, основанный на примѣрѣ Соединенныхъ Штатовъ. Раймундъ, говоря о своемъ племени, называлъ ихъ краснокожими, «реііе ѵегшеІЬо»; они хорошо расположены къ бѣлымъ и только просятъ о томъ, чтобы ихъ оставляли въ покоѣ. «Богъ,
говорилъ Раймундъ, далъ довольно мѣста для всѣхъ>. Пріятно было слушать умную и добродушную рѣчь этого человѣка. Товарищъ нашъ Хоакимъ заснулъ; ночной воздухъ былъ прохладенъ, и луна освѣщала лицо Раймунда, оживленное большимъ выраженіемъ, чѣмъ вообще бываетъ видно на лицахъ индѣйцевъ. Я всегда замѣчалъ, что индѣйцы веселѣе въ путешествіи, особенно въ прохладные часы ночи и утра, чѣмъ на берегу. Что нибудь да есть въ ихъ организмѣ, чтд въ знойное время приводить ихъ въ уныніе, особенно у себя дома. Кожа ихъ всегда горяча. Конечно они далеко не такъ хорошо выносятъ жары своего собственнаго климата, какъ бѣлые; на негровъ же напротивъ полуденный жаръ имѣетъ очень мало вліянія, и они нелюбятъ холодныхъ ночей на рѣкахъ.
Мы пріѣхали на мѣсто охоты около половины пятаго. Здѣсь протокъ былъ шире и имѣлъ нѣсколько рукавовъ. Оставалось еще полтора часа до разсвѣта, такъ что Раймундъ совѣтовалъ мнѣ немного вздремнуть. Мы оба растянулись на скамейкахъ въ лодкѣ и заснули, предоставивъ лодку теченію, которое теперь было очень тихо. Я спалъ хорошо, не смотря на жосткое ложе, и уже разсвѣтало, когда я проснулся на половинѣ сна, который перенесъ меня на родину. Моя одежда была совсѣмъ мокрая отъ росы. Птички просыпались, цикады начали свою музыку, и надъ вершинами де-вьевъ стаями поднялись Ціапіа Ьеііиз, золотыя бабочки съ необыкновеннымъ великолѣпнымъ хвостикомъ. Раймундъ воскликнулъ: «Сіагеіао Ліа»!—День проясняется! Быстро все перемѣнилось: на востокѣ небо вдругъ окрасилось прелестнымъ лазоревымъ цвѣтомъ, и на немъ рисовались тонкія полоски бѣлыхъ облаковъ. Въ такія минуты дѣйствительно чувствуешь, какъ прекрасна земля! Притокъ, по которому неслась наша лодочка, былъ въ 200 ярдъ ширины; другіе притоки текли вправо и влѣво, омывая группу пустынныхъ острововъ, которыми заканчивается земля Карнапихо. Со всѣхъ сторонъ лѣсъ составлялъ сплошную высокую изгородь: внизу росли корнепусковые кустарники, маленькіе листья которыхъ представляли контрастъ съ большими лоснящимися листьями высокихъ деревьевъ, или съ перистыми и вѣеро-образными листьями пальмъ.
Достигнувъ теперь назначеннаго мѣста, Раймундъ засучилъ панталоны и рукава рубашки, взялъ свой длинный охотничій ножъ и вспрыгнулъ на берегъ съ собаками. Онъ долженъ былъ прорубить отверстіе въ чащѣ зелени, чтобы можно было войти въ лѣсъ. Мы думали здѣсь найти Раса и Сиііа. Ихъ ловятъ слѣдующимъ обра
зомъ: въ эту раннюю пору, они обыкновенно ѣдятъ упавшіе съ деревьевъ фрукты, но едва услышатъ шумъ, быстро убѣгаютъ, и зкрываются въ своихъ норахъ. Тогда Раймундъ долженъ былъ со-5аками заставить ихъ выйти изъ норъ, а Хоакпмъ и я оставаться въ лодкѣ съ свопми ружьями, на готовѣ стрѣлять по всѣмъ, которые прибѣгутъ къ окраинѣ протока, потому что оба эти звѣрька, когда ихъ сильно преслѣдуютъ, обыкновенно бросаются въ воду. Намъ ае пришлось долго ждать. Прежде явился Раса, красноватый, почти безхвостый грызунъ съ бѣлыми пятнами на бокахъ, по виду и по размѣрамъ занимающій середину между свиньей и зайцемъ. Первый мой выстрѣлъ былъ неудаченъ; животное нырнуло въ воду а болѣе не показывалось. Втораго убплъ мой товарищъ, подъ кор-яепусковымъ кустарникомъ. Скоро появился и Сиііа, это также грызунъ, въ трое меньше предъидущаго. Онъ плаваетъ, но не ныряетъ, и мнѣ удалось его подстрѣлить. Такимъ же способомъ добыли мы еще двухъ Раса и другаго Сиііа. Въ теченіи всего этого времени собаки не переставали лаять въ лѣсу. Вскорѣ явился Раймундъ и велѣлъ грести къ другой сторонѣ острова. Пріѣхавши туда, мы вышли на берегъ и стали готовить завтракъ. Мѣстечко было очень хорошенькое; чистое, бѣлое, песчаное прибрежье покрыто было гѣпью широко раскинувшихся деревьевъ. Хоакимъ принялся разводить огонь; сначала онъ настругалъ стружекъ пзъ листа пальмы ВасаЬа, и собралъ пхъ въ кучку на сухомъ мѣстѣ, потомъ вынулъ свою бамбуковую трутницу и высѣкъ огонь посредствомъ кусочка старой пилы и кремня. Трутъ состоялъ изъ войлочнаго мягкаго вещества, приготовляемаго однимъ муравьемъ (РоІугЬасЬіо Ьізріпо-5іі8). Онъ сталъ тихонько раздувать огонь, стружки загорѣлись, зажгли сухія вѣтви, которыя были на нихъ навалены въ кучу, и черезъ нѣсколько минутъ ярко разгорѣлся нашъ костеръ. Тогда онъ опалилъ и приготовилъ одного изъ убитыхъ животныхъ, наконецъ вздѣлъ его на вертелъ и укрѣпилъ одинъ конецъ палки въ землю въ косвенномъ положеніи надъ огнемъ. Мы привезли съ собой мѣшокъ фарпны, чапіку съ лимоннымъ сокомъ, дюжины двѣ краснаго стручковаго перцу и немножко солп. Когда мясо изжарилось, мы усердно принялись за завтракъ, и запивали его изъ тыквы чистой рѣчной водой.
Послѣ завтрака собаки нашли другаго Сиііа, спрятавшагося въ своей норѣ, на два или нд три фута подъ корнями большаго дерева, и Раймундъ почти часъ не могъ его вытащить оттуда. Скоро потомъ мы оставили это мѣсто, переѣхали притокъ, и, проѣзжая
мимо двухъ острововъ, видѣли мелькомъ текущую между ними широкую рѣку съ длинной песчаной отмелью, на которой стояло нѣсколько ярко красныхъ караваекъ и бѣлоснѣжныхъ цаплей. Одинъ изъ острововъ былъ низкій и песчаный, и на половину заросъ исполинскими древесными ароидами, часто упоминаемымъ Саіайіит агЪогезсепз, представляющимъ странный видъ. Почти всѣмъ знакомъ водящійся въ Великобританіи небольшой видъ ихъ, называемый аороновой бородкой (Агаш шасиіаіит), ростущій около изгородей, и вѣроятно многіе любовались большими породами этого растенія въ оранжереяхъ; по этому можно составить себѣ понятіе о лѣсѣ ароидовъ. На этомъ островкѣ деревянистые стволы этихъ растеній были внизу отъ 8 до 10 дюймовъ въ діаметрѣ, п деревья отъ 12 до 15 футовъ высоты; они росли такъ близко другъ къ другу, что только одинъ человѣкъ могъ свободно пройти между ними. На берегу острова стояла лодка; въ ней сидѣли мужчина и женщина; мужчина изо всей силы кричалъ и звалъ кого-то. Когда мы проѣзжали мимо, онъ намъ сказалъ, что ихъ сынъ заблудился въ «апиигалѣ» (рощѣ ароидовъ). Онъ отсталъ отъ нихъ, гуляя на берегу, и прошло уже съ часъ времени, какъ отецъ напрасно звалъ его.
Около часа по полудни, мы опять остановились у устья маленькаго залива. Теперь стало чрезвычайно жарко. Раймундъ сказалъ, что здѣсь попадаются оленп; онъ попросилъ у меня ружье, какъ оружіе болѣе дѣйствительное, чѣмъ жалкое лазарино, которое у него было, и которое употребляется всѣми туземными охотниками. Ружья эти продаются въ Парѣ по семп плп по восьми шиллинговъ. Раймундъ и Хоакимъ раздѣлись до нага и отправились въ лѣсъ по разнымъ направленіямъ. Раздѣлись они для того, чтобы ходя по сухимъ листьямъ не дѣлать никакого шума, и дѣйствительно, онп ступали такъ тихо, что не было слышно ни малѣйшаго шороха. Собаки оставались въ лодкѣ, а я часа два занимался собираніемъ насѣкомыхъ. Къ концу этого времени мои товарищи вернулись, но безъ дпчп.
Теперь мы поѣхали въ обратный путь. Раймундъ срѣзалъ двѣ тонкія палки, одну для мачты, а другую для шпринтова. Къ нимъ онъ прицѣпилъ парусъ, взятый намп съ собою, потому что назадъ мы хотѣли ѣхать по открытой рѣкѣ и надѣялись, что попутный вѣтеръ принесетъ насъ въКарипп. Какъ только мы выѣхали пзъ притока, сейчасъ же почувствовали вѣтеръ, морской бризъ, дующій съ Атлантическаго океана. Наша лодка была очень мала и тяжело нагру
жена; и когда, объѣхавъ мысъ, я увидѣлъ пространство въ 7 миль (болѣе 10 верстъ), которое мы должны были проѣхать, то невольно подумалъ о безразсудствѣ пускаться на такой переѣздъ въ маленькой лодченкѣ. Волны высоко подымались, руля не было, Раймундъ правилъ весломъ, и намъ оставалось только положиться вполнѣ на его силу и умѣнье. Въ лодкѣ было ровно столько мѣста, чтобы помѣстить насъ троихъ, нашихъ собакъ и убитую дичь, и когда наша скорлупка исчезала среди высокихъ хребтовъ волнъ, гибель наша, казалось, была неизбѣжна; отъ времени до времени вода конечно зачерпывалась въ лодку, и Хоакимъ своимъ весломъ помогалъ удерживать равновѣсіе, а я все время выкачивалъ воду и смотрѣлъ за собаками, которыя всѣ толпились па носу лодки и лаяли отъ страха; то одна, то другая собака свѣшивалась черезъ бортъ, и, карабкаясь назадъ, сильно качала лодку. За мысомъ былъ рядъ скалъ, о которыя бѣшено разбивались волны. Раймундъ сидѣлъ у кормы, суровый и молчаливый; во все время онъ глазъ не спускалъ съ носа лодки. Право стоило рѣшиться на страшный переѣздъ, чтобы только видѣть исскуство Индѣйца управляться съ моремъ. Лодочка наша неслась великолѣпно, подымаясь съ каждой волной, и въ полтора часа мы пріѣхали въ Карипи, совершенно изнеможенные и мокрые до костей.
16-го января сухое время внезапно прекратилось. Морской вѣтеръ, который нѣсколько дней сряду все усиливался, вдругъ стихъ, и атмосфера сдѣлалась туманной. Наконецъ тежелыя тучи совершенно заволокли голубое небо, которымъ мы любовались нѣсколько недѣль, и пошли сильные дожди; первый ливень продолжался безъ перерыву цѣлыя сутки. Это какъ будто дало новый толчекъ животной жизни. На первую ночь поднялась страшная суматоха: древесныя лягушки, козодои и совы соединились всѣ вмѣстѣ и начали оглушительный концертъ. Одинъ изъ видовъ козодоя, черезъ небольшіе промежутки, цѣлую ночь повторялъ одну и ту же фразу, похожую на португальскія слова: «Іоао согіа рао» (Иванъ руби дрова). Этой фразой Бразильцы и называютъ птицу. Сова на деревьяхъ Сгепірара бормотала по временамъ нѣсколько слоговъ, точно слово «МигисиіиійЬ Иногда жабы и лягушки выли и квакали такъ громко, что мы въ комнатахъ не могли слышать другъ друга. Тучи стрекозъ показывались днемъ у лужъ, скопившихся отъ дождя, и выходили огромными массами муравьи и термиты съ образовавшимися уже крыльями. Я замѣтилъ, что крылатые термиты или бѣлые муравьи, которые сотнями прилетали по
вечерамъ къ лампамъ, горѣвшимъ на столѣ, часто произвольнымъ движеніемъ сбрасывали свои крылья. Наблюдая ихъ точнѣе, я удостовѣрился, что крылья не отпадаютъ съ корнями, и основанія ихъ остаются прикрѣпленными къ груди. Переломъ бываетъ всегда по прямой линіи, по природному шву, пересѣкающему крыло у
1—8. Воины разныхъ видовъ бѣлыхъ муравьевъ. — 9. Обыкновенная форма работниковъ. — 10 Крылатый классъ.
корня, и въ этомъ мѣстѣ длинное крыло отпадаетъ само собой или сбрасывается насѣкомымъ, когда оно уже болѣе не нуждается въ крыльяхъ. Бѣлый муравей имѣетъ крылья только для того, чтобы улетать изъ колоніи, обитаемой его безкрылыми товарищами, и совокупляться съ особями этой же самой или какой нибудь другой колоніи, и такимъ образомъ сохранять и распространять свою породу. Крылатыя особи бываютъ самцы и самки, а большая часть ихъ безкрылыхъ братьевъ не имѣютъ пола; они бываютъ двухъ разрядовъ: солдаты и работники, и назначеніе ихъ ограничивается тѣмъ, чтобы строить гнѣзда, кормить и защищать маленькихъ. Муравьи совокупляются на землѣ, когда крылья пхъ уже сброшены; и потомъ тѣ сочетавшіяся пары, которыя успѣваютъ спастись отъ своихъ многочисленныхъ враговъ, начинаютъ основывать новыя колоніи. Въ образѣ жизни муравьевъ и бѣлыхъ муравьевъ весьма много общаго, не смотря на то, что они принадлежатъ къ двумъ совершенно отдѣльнымъ разрядамъ насѣкомыхъ, весьма различныхъ между собой по строенію и по способу роста.
Я собралъ въ Карипи большую коллекцію великолѣпныхъ интересныхъ насѣкомыхъ, всего до 1,200 видовъ. Число жесткокрылыхъ (Соіеоріега) было здѣсь замѣчательно велико въ сравненіи съ небольшимъ количествомъ представителей этого порядка насѣкомыхъ около Пары. Я приписываю ихъ многочисленность здѣсь тому, что туземцы вырубили и расчистили много новыхъ мѣстъ въ дѣвственномъ лѣсу. Срубленныя деревья привлекаютъ древоядныхъ насѣкомыхъ, которыя въ свою очередь влекутъ за собою хищныхъ насѣкомыхъ различныхъ семействъ. Вообще здѣсь виды были меньше и не имѣли тѣхъ яркихъ цвѣтовъ, какъ въ Мексикѣ и Южной Бразиліи. Виды также хотя, и многочисленны, но не представляютъ большаго числа особей. Насѣкомыя эти здѣсь необыкновенно проворны, и поэтому ловить ихъ гораздо труднѣе, чѣмъ насѣкомыхъ того же самаго порядка въ умѣренныхъ климатахъ. Хищные жуки въ Карйпи, какъ и въ Парѣ, были большею частію древесные. Строеніе ногъ многихъ изъ нихъ отлично приспособлено, чтобы держаться и бѣгать по гладкимъ поверхностямъ, какъ напримѣръ по листьямъ. Ноги ихъ широки и снабжены снизу щеткой изъ короткихъ, жесткихъ волосъ; между тѣмъ какъ когти зубчаты въ видѣ гребня, что даетъ имъ возможность прицѣпляться къ гладкимъ краямъ листьевъ, потому что суставъ погп, предшествующій когтю, раздвоенъ п даетъ ему полную свободу хвататься. Обыкновенные навозные жуки въ Карипи, которые повсюду летаютъ вечеромъ, какъ у насъ въ Англіи извѣстные дубляки (Сгеоіш-рез) съ сонливымъ жужжаньемъ, были колоссальныхъ размѣровъ и прекрасныхъ цвѣтовъ. Одинъ видъ имѣлъ длинный прямой острый рогъ, выходящій изъ макушки головы, это фаней копьеносный (РЬапаеиз ІапсіГег). Когда такой господинъ задѣнетъ кого на своемъ тяжеломъ лету, такъ нельзя сказать, чтобы это было особенно пріятно. Всѣ разряды жуковъ, которые питаются растительными веществами, свѣжими или пришедшими уже въ разрушеніе, были очень многочисленны. Самые прекрасные изъ нихъ, но не самые обыкновенные, были длиннорогіе (Ьонрсотез), граціозныя насѣкомыя съ тоненькимъ тѣломъ и длинными рожками, часто украшенными бахрамой и пучками волосъ. Они попадались на цвѣтахъ, на стволахъ деревьевъ, или летали въ мѣстахъ, гдѣ недавно былъ вырубленъ лѣсъ. Одинъ маленькій видъ Согетіа Ьігіірез, имѣетъ пучекъ волосъ на заднихъ ногахъ, между тѣмъ какъ многіе другіе виды того же рода имѣютъ подобное же украшеніе на рожкахъ. Невольно призадумаешься, когда видишь украшеніе, на подобіе пера грена
дерской шапки, на одной части тѣла у жука извѣстнаго вида, и такое же точно украшеніе совсѣмъ на другомъ мѣстѣ у вида очень близкаго къ нему. Я напрасно старался узнать, на что служатъ имъ эти странныя украшенія въ видѣ щетки.
Петцель нашелъ на стволѣ несрубленнаго стручковаго дерева большое количество очень рѣдкаго и красиваго вида жуковъ (Ріаіуз-іегпиз ЬеЬгаеиз). Они широки тѣломъ, цвѣта охры, но съ черными пятнами и полосами, точно домино. На упавшихъ стволахъ деревьевъ попадались стаи золотистыхъ зеленыхъ длиннорогихъ жуковъ маленькаго размѣра (СЬгузоргазіз), похожихъ на миніатюрныхъ мускусъ-жуковъ. И дѣйствительно они находятся въ близкомъ родствѣ съ этими хорошо извѣстными въ Европѣ насѣкомыми.
Наконецъ 12 февраля я оставилъ Карипи. Сосѣди мои негры и индѣйцы проводили меня съ горячими «айеоз». Я провелъ тамъ время чрезвычайно пріятно, несмотря на частый недостатокъ въ пищѣ. Теперь уже наступало сырое время, скоро острова и низменности должны были ежедневно болѣе и болѣе наводняться прибывающей водой, и добываніе свѣжихъ припасовъ должно было сдѣлаться еще труднѣе. Поэтому я рѣшилъ провести три слѣдующіе мѣсяца въ Парѣ, въ окрестностяхъ которой можно еще было много сдѣлать въ промежуткахъ хорошей погоды, и за тѣмъ опять пуститься въ другую экскурсію во внутренность страны.
ГЛАВА VI.
Нижняя Амазонка.—Пара до Обидоса.
Какъ путешествуютъ по Амазонкѣ.—Историческій очеркъ первыхъ изслѣдованій рѣки. — Приготовленія къ путешествію. — Образъ жизни на большомъ купеческомъ суднѣ.—Узкіе каналы, соединяющіе рѣку Пару съ Амазонкой.— Первый взглядъ на большую рѣку. — Гурупа. — Большая мель. — Столовыя горы.—Сантаремъ.—Обидосъ.
Во время моего перваго путешествія по Амазонкѣ — то есть въ 1849 году, сообщёніе съ внутренними областями производилось почти исключительно посредствомъ маленькихъ купеческихъ судовъ, принадлежащихъ торговцамъ, которые жпли въ отдаленныхъ городахъ и деревняхъ, рѣдко сами пріѣзжали въ Пару, но довѣряли свои суда и грузъ туземцамъ или португальскимъ шкиперамъ. Иногда даже они рисковали такъ, что отдавали все на руки индѣйцамъ, поручая должность судоваго прикащика лоцману, который вмѣстѣ съ тѣмъ былъ и рулевымъ. Иногда португальскіе и бразильскіе купцы въ Парѣ отдавали товаръ молодымъ португальцамъ, и отправляли ихъ во внутренность страны, для мѣновой торговли съ разбросаннымъ туземнымъ населеніемъ. Средства сообщенія съ верхними частями Амазонки сдѣлались очень плохи одно время, по причинѣ увеличившихся затрудненій въ пріисканіи матросовъ на суда. Прежде, когда правительство посылало во внутреннія области важнаго чиновника, напримѣръ судью или коменданта, оно снаряжало быстрый на ходу парусный галліотъ съ 10 или 12 индѣйцами. Среднимъ числомъ эти галліоты уходили въ
одинъ день больше, чѣмъ обыкновенное парусное судно можетъ пройти въ три дня. Теперь же почти нельзя было достать индѣйцевъ гребцовъ, и правительственныя лица должны были отправляться къ мѣстамъ своего назначенія, пассажирами на купеческихъ судахъ. Такаго рода путешествія чрезвычайно скучны и медленны. Когда дуетъ постоянный восточный вѣтеръ «ѵепіо^егаі», или пассатный вѣтеръ Амазонки, парусныя суда могутъ идти очень хорошо; но когда его нѣтъ, они должны бросать якорь у береговъ, и иногда стоять нѣсколько дней сряду, или съ большимъ трудомъ подвигаться впередъ посредствомъ «эспія>. Этотъ родъ путешествія дѣлается слѣдующимъ порядкомъ. Монтарія, съ 20-ю или 30-ю саженнымъ канатомъ, одинъ копецъ котораго привязанъ къ передней мачтѣ, отправляется впередъ съ двумя матросами, которые прикрѣпляютъ другой конецъ каната къ стволу дерева или къ крѣпкой вѣтви, и потомъ команда тянетъ судно до привязаннаго конца. За тѣмъ канатъ опять убираютъ въ лодку, гребутъ впередъ и снова повторяютъ тоже самое. Въ сухое время — отъ августа до декабря, когда обычный пассатъ силенъ и теченія слабы, шкуна можетъ достигнуть устья Ріо Негро, на тысячу миль (1,500 верстъ) отъ Пары, почти въ 40 дней; но въ сырое время — отъ января до іюля, — когда уже нѣтъ восточнаго вѣтра и Амазонка разливаетъ свои широкія воды, наводняя берега, и получаетъ стремительное теченіе,—на тоже самое путешествіе надо три мѣсяца. Учрежденіе пароходства въ 1853 году было большимъ благодѣяніемъ .для жителей, и путешествіе это легко и удобно во всякое время года можно сдѣлать въ восемь дней.
Можетъ быть не всѣмъ извѣстно, что португальцамъ еще въ 1710 году была довольно хорошо знакома Амазонка, но свѣдѣнія, собираемыя правительствомъ посредствомъ разныхъ экспедицій, предпринимаемыхъ въ большихъ размѣрахъ, долго оставались тайною, по завистливой политикѣ, руководившей дѣлами колоніи. Отъ основанія Пары Кальдейромъ, въ 1615 г., до установленія границъ между испанскими и португальскими владѣніями Перу и Бразиліею, въ теченіе 1781—91 г., одна за другой предпринималось большое число экспедицій. Самая обширная изъ нихъ, подъ руководствомъ Педро Техейра въ 1637—9 г., подымалась вверхъ по рѣкѣ до Квито, по притоку Напо, на разстояніе почти въ 2,800 миль (4,200 верстъ) съ 45-ю лодками и 900 человѣками, и вернулась въ Пару безъ большихъ неудачъ, по той же дорогѣ. Успѣхъ этого замѣчательнаго предпріятія, даже въ ту отдаленную эпоху, вполнѣ дока
зываетъ легкость п удобство навигаціи по здѣшнимъ рѣкамъ, и мирныя наклонности первоначальныхъ жителей. Испанцы однако первые открыли эту рѣку, и Пинзонъ въ 1500 году посѣтилъ ея устье, а въ 1541—2 Орельана проѣхалъ почти по всему протяженію рѣки. Путешествіе послѣдняго одно изъ самыхъ замѣчательныхъ. Орельана былъ помощникомъ Гонзало Пизарро, губернатора Квито, и отправился съ нимъ на опасныя розыскапія, которыя онъ предпринималъ чрезъ восточную часть Андовъ, въ душную долину Напо, для поисковъ земли Эль-Дорадо или Золотаго Короля. Они отправились съ 300 солдатами и 4,000 индѣйскими носильщиками; но, прибывъ на берега одного изъ притоковъ Напо, потеряли отъ болѣзни и голода такъ много людей, и тѣ которые уцѣлѣли были такъ слабы, что Пизарро долженъ былъ послать Орельана съ 50-ю людьми на суднѣ, построенномъ ими въ Напо, чтобы добыть съѣстныхъ припасовъ. Тотъ, кто знакомъ съ Амазонскою страной, можетъ себѣ представить, какъ безполезно было подобное порученіе въ дикихъ пустынныхъ лѣсахъ, гдѣ очутились Орельана и его люди, когда они достигли Напо, и какъ сильно имъ не хотѣлось ворочаться назадъ противъ теченій п быстринъ, по которымъ они спускались. Тогда пришло имъ на мысль нестись по теченію, не смотря на то, что они незнали, куда оно ихъ поведетъ. Такъ они п отправились. Проѣхавъ рѣку Напо, они въѣхали въ главную Амазонку, и, послѣ множества разнообразныхъ приключеній на ея берегахъ съ индѣйцами, достигли Атлантическаго океана, черезъ восемь мѣсяцевъ послѣ того, какъ вошли въ большую рѣку *).
Другое замѣчательное путешествіе выполнено подобнымъ же образомъ испанцемъ Лопецомъ д’Агуирре, отъ Куско въ Перу, и внизъ по Укаяли, притоку Амазонки, текущей съ юга, и слѣдовательно по противоположному направленію Напо. Д’Агуирра послалъ въ письмѣ къ испанскому королю описаніе этого путешествія, откуда Гумбольдтъ приводитъ выписку въ своемъ разсказѣ. Такъ какъ это описаніе можетъ служить любопытнымъ образчи-юмъ странности слога и сбивчивости разсказовъ этихъ первыхъ повѣствователей похожденій въ Южной Америкѣ, то я приведу его
*) Говорятъ, что во время этого путешествія они встрѣтили племя воинственныхъ женщинъ, почему португальцы и назвали эту рѣку Амазонкой. Теперь всѣмъ извѣстно, что это просто вымыселъ, порожденный любовью къ чудесному, отличающей первыхъ испанскихъ искателей приключеній, и вредящей достовѣрности ихъ разсказовъ.
въ переводѣ: <Мы выстроили паромы доставивъ нашихъ лошадей и багажъ на берегу, поѣхали на парусахъ внизъ по рѣкѣ (Укаяли), съ большимъ рискомъ, покуда не очутились въ безпредѣльномъ пространствѣ прѣсной воды. По этой рѣкѣ-морю (Мараньонъ), мы ѣхали болѣе десяти съ половиною мѣсяцевъ до ея устья, гдѣ она впадаетъ въ море. Мы были въ пути сто дней, и проѣхали 1,500 лигъ. Эта большая и страшная рѣка имѣетъ 80 лигъ прѣсной воды у устья, огромныя мели и 800 лигъ пустынной необитаемой земли *), какъ ваше величество увидитъ изъ вѣрнаго и точнаго разсказа о сдѣланномъ нами путешествіи. Рѣка эта имѣетъ болѣе 6,000 острововъ. Богъ знаетъ какъ мы вышли изъ этого страшнаго моря!> Много экспедицій было предпринято въ теченіи 18-го столѣтія; въ самомъ дѣлѣ, переѣздъ континента отъ Тихаго океана до Атлантическаго по Амазонкѣ, кажется былъ въ это время самымъ обыкновеннымъ дѣломъ. Въ научномъ отношеніи самое замѣчательное путешествіе сдѣлано французскимъ астрономомъ Да Кон-дамипемъ въ 1743—4 г. До сихъ поръ самое полное описаніе рѣки сдѣлано Марціусомъ, въ третьемъ томѣ «Путешестій Сппкса и Марціуса». Эти замѣчательные путешественники провели здѣсь одинадцать мѣсяцевъ, отъ іюля 1819 до іюня 1820 г., и проѣхали вверхъ по рѣкѣ до границъ Бразиліи. Описанія ихъ, касающіяся географіи, этнографіи, ботаники, исторіи и статистики амазонскаго бассейна, заключаютъ самыя полныя свѣдѣнія изъ всѣхъ, какія только есть у насъ объ этомъ предметѣ. Ихъ путешествіе не было напечатано до 1831 года. Къ сожалѣнію оно было мнѣ недоступно въ то время, когда я самъ былъ въ этой странѣ.
Когда я собирался въ путешествіе, къ моему счастію случилось, что родственникъ Дра Анжело Кустодіо, молодой человѣкъ Хоао да Кунха Коррея отправлялся туда же, по торговымъ дѣламъ, на своей шкунѣ въ 40 тоннъ. Я досталъ мѣсто на его суднѣ черезъ Дра Анжело, и мы отплыли 5 сентября 1849 г. У меня было намѣреніе остановиться въ какой нибудь деревнѣ на сѣверномъ берегу Нижней Амазонки, гдѣ интересно было собрать коллекціи, чтобы показать отношенія здѣшней фауны къ фаунѣ Пары п береговъ Гвіаны. Такъ какъ я долженъ былъ нанимать домъ
*) Описаніе это не согласно съ разсказомъ исторіографа- экспедиціи Те-хейра-Акуниы, который сопутствовалъ ему въ 1639 г., въ его обратномъ путешествіи изъ Квито. Акунна говоритъ о многочисленности населенія по берегамъ Амазонки.
или избу вездѣ, гдѣ бы ни останавливался, то я взялъ съ собой всѣ хозяйственныя принадлежности — кухонную утварь, посуду и проч. Сверхъ того запасся тѣми съѣстными припасамп, которыхъ трудно было бы достать во внутренности страны; взялъ одежду, ящики для припасовъ, нѣсколько книгъ по естественной исторіи и мѣдныя деньги. Съ трудомъ нанялъ я молодаго мамелюкоса, чтобы ѣхать со мной въ качествѣ слуги — это былъ низенькій, тучный, желтолицый парень, по имени Люко, который уже служилъ у меня въ Парѣ, при собираніи коллекціи. Мы снялись съ якоря ночью, и на слѣдующій день скользили по темно-бурой водѣ Моху.
Хоао да Кунха, какъ большая часть туземцевъ, смотрѣлъ на все очень легко. Онъ ѣхалъ во внутренность страны на нѣсколько лѣтъ, и потому намѣревался свернуть съ дороги, чтобы побывать у себя на родинѣ въ Каметѣ, и провести тамъ нѣсколько дней съ своими друзьями. Казалось, ему все было ни почемъ, онъ п не думалъ о томъ, что имѣя у себя грузъ товаровъ, судно и команду въ двѣнадцать человѣкъ, нужно было тратить время весьма экономно. «Сперва веселье, потомъ дѣло> было повидимому его правиломъ. Мы стояли въ Каметѣ двѣнадцать дней. Главная причина, почему мы оставались тамъ такъ долго, былъ праздникъ въ Аль-деѣ за двѣ мили ниже Каметы, который начинался 21-го числа, и пріятель могі Кунха хотѣлъ въ пемъ участвовать. Въ день праздника наша шкуна бросила якорь немного поодаль отъ Альдеи, и хозяинъ п команда принялись пировать. Вечеромъ поднялся сильный вѣтеръ, и дано было приказаніе сѣсть на шкуну. Мы въ темнотѣ стали спускаться по берегу, карабкаясь сквозь чащу какаовыхъ, апельсинныхъ и кофейныхъ деревьевъ, которые покрывали высокій берегъ, и съ опасностію утонуть на взволнованной рѣкѣ въ обремененной народомъ монтаріи; въ девять часовъ сѣли на судно. Когда мы отплывали, къ намъ летѣли съ берега громкіе <айео8» индѣйцевъ и мулатовъ, и, съ приливомъ и попутнымъ вѣтромъ, вскорѣ мы были уже далеко.
Команда наша состояла, какъ уже сказано, пзъ двѣнадцати человѣкъ. Одинъ былъ молодой португалецъ изъ провинціи Тразъ-осъ-Монтесъ, хорошій образчпкъ переселенцевъ, которыхъ Португалія высылаетъ въ Бразилію. Ему было 22 или 23 года, и. онъ жилъ здѣсь уже почти два года, одѣвался какъ индѣецъ, велъ такой же образъ жизни какъ они, но конечно уступалъ пмъ въ нравственномъ отношеніи. Онъ не умѣлъ ни читать ни писать, между тѣмъ какъ, покрайнеіі мѣрѣ, одинъ изъ нашихъ тапуіо звалъ то
и другое. У него былъ маленькій деревянный образъ Божіей Матери, который онъ пряталъ въ свой деревянный платяной ящикъ, и къ этому образу онъ всегда прибѣгалъ, когда насъ настигалъ шквалъ или когда мы попадали на мель. Другой изъ нашихъ матросовъ былъ полу бѣлый изъ Каметы; остальные были индѣйцы, исключая повара кафузо (смѣсь индѣйца и негра). Говорятъ, что этотъ классъ изъ всѣхъ многочисленныхъ помѣсей,'населяющихъ Бразилію, хуже всѣхъ расположенъ къ европейцамъ; но Луизъ былъ простой, добросердечный малый, всегда готовый оказать услугу. Лоцманъ былъ старый тапуіо изъ Пары, съ правильнымъ продолговатымъ лицомъ и правильными чертами. Я удивлялся тому, что онъ могъ выдерживать. Ни днемъ, ни ночью не оставлялъ онъ руля, за исключеніемъ двухъ или трехъ часовъ въ утро. Другіе индѣйцы приносили ему кофе и кутанье, и послѣ завтрака кто нибудь изъ нихъ занималъ его мѣсто, а онъ ложился на квартердекѣ и спалъ часа два. Индѣйцы на передней части судна дѣлали почти все, что хотѣли. Не было никакого опредѣленнаго порядка въ караулѣ; когда кому вздумается спать, тотъ ложился на палубѣ и спалъ; но всегда между ними существуетъ чувство товарищества. Одинъ изъ нихъ былъ прекрасный образчикъ индѣйской расы: мужчина росту не много менѣе шести футовъ, съ замѣчательно широкими плечами и сильной, мускулистой грудью. Товарищи звали его комендантомъ, потому что онъ былъ однимъ изъ революціонныхъ предводителей при взятіи индѣйцами п другими Сантарема въ 1835 г. Они разсказывали объ немъ, что когда законныя власти подошли на вооруженной флотиліи чтобы отнять у нихъ городъ, онъ покинулъ его однимъ изъ послѣднихъ, оставаясь въ маленькой крѣпости, которая господствовала надъ мѣстомъ, для того чтобы дѣлать видъ будто заряжаются ружья, между тѣмъ какъ всѣ снаряды уже давно были истощены. Вотъ какіе были наши дорожные товарищи. Мы жили почти какъ на кораблѣ. Кушанье готовилось на суднѣ, но при всякой возможности и во время нашихъ частыхъ остановокъ, люди отправлялись въ монтаріи ловить рыбу возлѣ береговъ, такъ что нашъ завтракъ и обѣдъ изъ соленаго пираруку иногда разнообразился свѣжей пищей.
24-го сентября. Вчера съ утреннимъ приливомъ мы прошли Энтре-асъ-Ильясъ и переѣхали на восточный берегъ—мѣсто, откуда отплываютъ всѣ суда, которымъ надо переплывать широкое устье Токантинса, идя на западъ. Сегодня рано утромъ, мы начали переѣздъ. Плаваніе это опасно по причинѣ обширныхъ мелей на се
рединѣ рѣки, которыя въ это время мало покрыты водой. Сильный вѣтеръ бросалъ и качалъ нашу шкуну, какъ корабль на морѣ. Переѣздъ былъ почти въ 15 миль (227з версты). На срединѣ видъ рѣки чрезвычайно величественъ. Къ сѣверо-востоку вода сливается съ далекой чертой горизонта, а къ юго-западу разливается тоже безграничное водяное’ пространство, по его оживляютъ острова, покрытые вѣерными пальмами, которыя впрочемъ виднѣлись только отдѣльными группами колонадъ съ мохнатыми вершинами, какъ будто выходя тамъ и сямъ изъ огромной водяной равнины. Въ полдень мы обогнули самую крайнюю западную оконечность; земля, состоящая не изъ твердаго материка, а просто изъ группы большихъ острововъ, образующихъ часть токантпнской дельты, была отъ насъ на разстояніи около трехъ миль.
На слѣдующій день, 25 сентября — мы направились къ западу по верхней части дельты Пары, которая простирается на 70 миль (105 верстъ) за устьемъ Токантинса. Ширина ея мѣняется отъ трехъ до пяти миль (4^2 и 7х/г верстъ), но къ копцу она быстро расширяется до восьми и девяти миль (14 верстъ). Сѣверный берегъ образуется островомъ Марахо, и нѣсколько возвышенъ а мѣстами утесистъ. Рядъ острововъ затеривалъ южный берегъ, почти во все время плаванія. Вся земля — материкъ п острова, покрыты лѣсомъ. Цѣлый день мы пользовались хорошимъ вѣтромъ, и около 7 часовъ утра въѣхали въ узкую рѣку Бревесъ, которой внезапно начинается обширный лабиринтъ притоковъ, соединяющихъ Пару съ Амазонкой. Замѣчательно, что Пара вдругъ оканчивается въ такомъ широкомъ мѣстѣ своего разлива, но тутъ опа почти вездѣ мелководна. Я замѣтилъ, какъ въ этотъ разъ, такъ и другіе три раза, когда имѣлъ случай проѣзжать по этому мѣсту вверхъ и внизъ по рѣкѣ, что съ востока теченіе прилива по дельтѣ такъ же какъ и вверхъ по рѣкѣ Бревесъ, очень сильно. Это, какъ кажется, можетъ служить достаточнымъ доказательствомъ, что только незначительное количество воды протекаетъ этимъ путемъ изъ Амазонки въ Пару, и что мнѣніе географовъ, утверждающихъ, будто Пара одинъ изъ рукавовъ большой рѣки, не вѣрно. Есть однакоже еще протокъ, соединяющій эти двѣ рѣки: онъ вливается въ Пару, въ шести миляхъ къ югу отъ Бревеса. Нижняя часть этого протока, на восемнадцать миль, образуетъ большую и независимую рѣку Уанапу, текущую съ юга. Туземцы говорятъ, что движеніе прилива производитъ весьма малое, — или вовсе никакого теченія по этой рѣкѣ,—фактъ кажется подтверждающій высказанное нами заключеніе.
Мы проѣхали деревню Бревесъ въ 3 часа пополудни 26 го сентября. Она состоитъ домовъ изъ сорока, большею частью занятыхъ португальскими купцами. Здѣсь живетъ нѣсколько и индѣйскихъ семействъ, которыя занимаются производствомъ глиняной посуды и крашенныхъ чашекъ, называемыхъ «куйясы», которыя ѵ они продаютъ торговцамъ или проѣзжимъ путешественникамъ. Куйясы—чашки дѣлаются изъ тыковника и бываютъ иногда раскрашены съ большимъ вкусомъ. Богатая черная краска для грунта приготовляется изъ вещества, добываемаго изъ коры дерева кома-теу, смолистое свойство котораго сообщаетъ краскѣ прекрасный лоскъ. Желтая дѣлаетея йзъ табатинговой глины; красная, изъ сѣмянъ УВуку, или растенія апаНо, а голубая изъ индиго, которое разводится вокругъ домовъ. Это самостоятельное пскуство амазонскихъ индѣйцевъ, но пмъ занимаются одни осѣдлыя, земледѣльческія племена тупіпскаго происхожденія.
Отъ 27-ю до 30-го сентября. Проѣхавъ деревню Бревесъ, мы иеторопясь продолжали нашъ путь по протоку, пли лучше сказать по ряду протоковъ'различной ширины. Утромъ 27-го числа дулъ попутный вѣтеръ; ширина протока измѣнялась отъ 150 до 400 ярдовъ (отъ 65 до 171 сажень). Около полудня мы проѣхали съ западной стороны устье Атуріацала, черезъ который, по причинѣ.его быстраго теченія, проходятъ суда, спускающіяся изъ Амазонки въ Пару. Вскорѣ мы въѣхали въ узкій протокъ Хабуру, лежащій въ двадцати миляхъ выше устья Бревеса; здѣсь мѣстность начинаетъ принимать оригинальный видъ этой удивительной страны. Мы очутились въ узкомъ, почти прямомъ каналѣ, отъ восьмидесяти до ста ярдовъ ширины (43 саж.), замкнутые съ обѣихъ сторонъ двумя стѣнами лѣса, который совсѣмъ перпендикулярно подымался изъ воды на вышину семидесяти или восьмидесяти футовъ. Вода была вездѣ равно глубока, даже у самыхъ береговъ. Мы находились какъ бы въ глубокомъ ущельи, и необыкновенное впечатленіе, производимое этимъ мѣстомъ, усиливалось глухимъ эхомъ голосовъ нашихъ индѣйцевъ и всплесками веселъ. Лѣсъ былъ чрезвычайно разнообразенъ. Нѣкоторыя деревья, великаны бобоваго и хлопчатниковаго порядковъ, подымали свои куполообразныя вершины высоко надъ зелеными стѣнами. Между другимъ лѣсомъ, мѣстами одиноко подымались вѣерныя пальмы мирити, п стройныя колонны ихъ возвышались надъ другими деревьями. Граціозныя пальмы ассаи росли маленькими группами, картинно отдѣляясь своими перистыми листьями на фонѣ круглой листвы массы. Пальма убуссу,
которая ниже другихъ, показывала только свою вершину въ видѣ громаднаго волана изъ огромныхъ неразрѣзныхъ листьевъ; эта пальма своей яркой, свѣтлой зеленью отдѣлялась отъ темнаго цвѣта окружающей растительности. Здѣсь было очень много пальмъ убуссу. Столько же замѣчательная пальма хупатп (КЬарЫа Іаесіі^ега), которая, какъ и убуссу, исключительно свойственна этой области, попадалась рѣже: ея длинные мохнатые листья, отъ сорока до пятидесяти футовъ длины, широкими арками перекидывались черезъ каналъ. Безконечно разнообразныя меньшія пальмы украшали окраины берега, такъ напримѣръ мараха — і, (Васігіз многіе виды), убимъ (Оеопота) и мѣстами великолѣпныя бакаба (Оепосагрпз ВасаЪа). Форма послѣдней пальмы чрезвычайно изящна, потому что размѣръ верхушки вполнѣ соразмѣренъ съ длиннымъ, гладкимъ стволомъ. Ея листья, до самаго основанія лоснящагося черешка, чудеснаго темнозеленаго цвѣта и безъ колючекъ. «Лѣсная стѣна,)) — я выписываю изъ своего журнала,— «подъ которой мы теперь идемъ, состоитъ, кромѣ пальмъ, изъ разнообразныхъ обыкновенныхъ лѣсныхъ деревьевъ. Съ самыхъ высокихъ вѣтвей до самыхъ низкихъ, вплоть до воды вися'іъ гденты ползучихъ рае-теній съ самыми разнообразными и красивыми листьями. Выонкп (сопѵоіѵціі) и другія ползучія растенія пробираются по ліанамъ и висячимъ воздушнымъ корнямъ, какъ по лѣстницамъ. Тамъ и сямъ покажутся мимозы или другое дерево съ такой же тонкой перистой листвой, и кругомъ воды ростутъ густыя массы бобовниковъ (Лп§а), съ вѣтвей которыхъ висятъ длинные бобы разной формы и величины, смотря по виду, нѣкоторые длиною въ ярдъ (3 фута.) Цвѣтовъ очень мало. Я вижу иногда, что темныя верхушки деревьевъ украшены пышными красными цвѣтами на длинныхъ стебляхъ. Полагаю, что они принадлежатъ ползучему растенію млекосѣдниковыхъ (СоіпЪгеіасеоиз). Попадаются и желтыя и фіолетовыя биньоніи (Ві^попіа). Цвѣты бобовниковъ (Лп§’а), хотя не бросаются въ глаза, по это чрезвычайно нѣжные, прелестные цвѣты. Окраина лѣса повсюду такъ густа, что ниоткуда нельвя проглянуть во глубипу дремучей чащи.»
Каналъ Хабуру около 35 миль длины; начиная съ середины до. сѣвернаго конца своего теченія, онъ представляетъ множество внезапныхъ поворотовъ. Три дня съ половиной мы шли по этой части канала. Берега съ обѣихъ сторонъ повидимому состоятъ пзъ плотнаго рѣчнаго ила, покрытаго густымъ слоемъ чернозема, происшедшаго изъ гніющихъ остатковъ растительности, такъ что, по
моему мнѣнію, вся область эта первоначально образовалась постепеннымъ накопленіемъ наносовъ, черезъ которые вода безконечными лабиринтами пролагала себѣ путь глубокими и узкими руслами. По мѣрѣ того какъ мы плыли къ сѣверу, приливъ помогалъ намъ все меньше, такъ какъ онъ имѣетъ очень слабое теченіе вверхъ. Здѣсь уже чувствуется давленіе отъ водъ Амазонки; а такъ какъ далѣе внизу этого уже не замѣтно, то я полагаю, что теченіе отвлекается въ многочисленные протоки, пересѣкающіе сѣверозападную часть Марахо, которые остались у насъ справа. Вечеромъ 29-го числа мы достигли мѣста, гдѣ съ сѣверо-востока другой протокъ соединяется съ Хабуру. Приливъ шелъ черезъ него въ это время; мы поворотили къ западу, и такимъ образомъ встрѣтились съ теченіемъ Амазонки. На этомъ мѣстѣ лодочники исполняютъ странный суевѣрный обрядъ. Они говорятъ, что его посѣщаетъ ,Пахе, индѣйскій чародѣй, и если путешественникъ хочетъ безвредно возвратиться изъ «зеіѣао, т. е. изъ внутренности страны, то, чтобы умилостивить его, непремѣнно надо оставить на этомъ мѣстѣ какую-нибудь вещь. Всѣ деревья кругомъ были обвѣшаны такими приношеніями: тутъ были лоскутья, рубашки, соломенныя шляпы, связки фруктовъ и пр. Хотя это повѣрье безъ сомнѣнія туземнаго происхожденія, но я замѣчалъ, въ оба мои путешествія, что только одни португальцы и необразованные бразильцы оставляли тутъ что ипбудь. Природные же индѣйцы ничего не давали и смотрѣли на всю эту исторію какъ на глупость: послѣдніе были всѣ цивилизованные тапуіо.
30-го числа, въ 9 часовъ утра, мы достигли широкаго протока, называемаго Макако, и оставили темный Хабуру съ его эхомъ. Макако посылаетъ свои рукава къ сѣверо-западному берегу Марахо. Онп составляютъ только проходы между кучею острововъ, и кое-гдѣ между ними проглядываютъ широкія воды главной Амазонки. Свѣжій вѣтеръ быстро пронесъ насъ мимо однообразной картины, и рано утромъ 1-го октября мы достигли устья Уйтукуары или пещеры вѣтровъ, находящейся въ 15-ти миляхъ отъ конца Хабуру. Это также извилистый протокъ въ 35 миль длины, текущій между группою острововъ, но гораздо уже Макако.
Выѣхавъ изъ Уйтукуары 2-го числа, мы всѣ вышли на берегъ-люди для того чтобы наловить рыбы въ маленькомъ заливѣ, Хоао да Кунха и я настрѣлять птицъ. Мы видѣли стаи красныхъ и голубыхъ попугаевъ ара (Масгоссгспз Масао), которые ѣли плоды пальмы бакаба и походили на кучи флаговъ подъ ея темпо-зеле
ною вершиною. Мы вышли на берегъ въ пятидесяти ярдахъ отъ этого мѣста, и осторожно пробирались черезъ лѣсъ, чтобы не разогнать попугаевъ, но прежде, чѣмъ мы успѣли приблизиться, они разлетались съ громкими, рѣзкими криками. У одного дикаго фруктоваго дерева намъ было больше успѣха, товарищъ мой застрѣлилъ попугая анака (Вегоіурпз согопаіиз), самаго великолѣпнаго изъ всего семейства попугаевъ. Онъ зеленаго цвѣта, и на затылкѣ у него надѣтъ уборъ изъ красныхъ перьевъ съ голубыми каемками, которыя онъ по произволу поднимаетъ пли опускаетъ. Анака единственный попугай новаго свѣта, который близко подходитъ къ австралійскому какаду. Онъ встрѣчается повсюду въ низменныхъ мѣстахъ амазонскаго бассейна, но вообще говоря это рѣдкая птица. Ее трудно сдѣлать ручною, и я никогда невидалъ, чтобы ее учили говорить. Все таки туземцы очень любятъ этого попугая, и держатъ его въ домахъ для того только, чтобы любоваться, какъ это раздражительное созданіе распускаетъ свои великолѣпныя перья, а для этого только стоитъ его разсердить. Люди наши вернулись и принесли множество рыбы. Я былъ удивленъ разнообразіемъ видовъ; преобладающей породой былъ одинъ пзъ видовъ кольчагъ (Ьогісагіа): рыба эта длиною въ футъ и совершенно покрыта костистой бронею. Ее очень много попадается въ
Рыба акари '(Ьогісагіа (ішхіесітаііз).
извѣстное время года въ мелкой водѣ; она суха, но тѣмъ не менѣе очень вкусна. Они принесли также и маленькаго аллигатора, называя его хакаре-куруа, и увѣряли, что эта порода попадается только въ мелкихъ заливахъ. Онъ былъ не больше двухъ футъ въ длину, хотя, по словамъ индѣйцевъ, достигъ ужещолнаго возраста.
Индѣйцы называли его «шаі сі’оѵоз» или матерью яицъ, потому что нашли цѣлое гнѣздо съ яйцами подлѣ воды. Яйца были немного больше куриныхъ, правильной овальной формы съ шероховатой грубой скорлупой. Къ сожалѣнію, когда мы вернулись къ шкунѣ, аллигатора уже разрѣзали и приготовили жарить, такъ что я не могъ записать его признаковъ. Куски мяса продѣвали на вертелъ и жарили надъ огнемъ; каждый былъ самъ себѣ поваромъ. Потомъ я не встрѣчалъ уже болѣе никогда этого вида аллигатора.
3-го октября.—Около полуночи задулъ столь долго ожидаемый нами вѣтеръ; мы подняли якорь, и вскорѣ уже неслись по Амазонкѣ. Я всталъ гораздо раньше разсвѣта, чтобы взглянуть на большую рѣку, при лунномъ свѣтѣ. Дулъ хорошій вѣтеръ и весело гналъ судно по водѣ. Притокъ, по которому мы ѣхали, былъ только узкій рукавъ рѣки, около двухъ миль ширины; вся же ширина рѣки у этого мѣста болѣе 20 миль (30 верстъ). Она раздѣлена на три рукава рядами большихъ острововъ. Не смотря па такое стѣсненіе русла рѣки, она все таки величественна. Хотя она и не имѣетъ вида озера, какъ рѣки Пара и Токантинсъ, но тѣмъ не менѣе представляется вполнѣ могучей рѣкой. Мутныя воды цвѣта охры также составляютъ рѣзкій контрастъ съ рѣками, принадлежащими къ системѣ Пары. Рукавъ этотъ образуетъ великолѣпную широкую полосу воды, которая тянется отъ юго-запада къ сѣверо-востоку, и по всему горизонту сливается съ небомъ. Въ 11 часовъ утра, мы пріѣхали въ Гурупа, маленькую деревню, построенную на утесистой возвышенности, въ 30 или 40 футъ высоты. Здѣсь мы вышли па берегъ, и я имѣлъ случай побродить по сосѣднимъ лѣсамъ, которые пересѣчены множествомъ тропинокъ, устланы плаунами (Ьусоросііа), поднимавшимися до 8 или 10 дюймовъ, п оживлены роями блестящихъ голубыхъ бабочекъ изъ семейства ТЬесІісІае. — Въ пять часовъ утра мы опять пустились въ путь. Вскорѣ послѣ заката солнца, когда мы переѣзжали устье Хпнгу, перваго изъ большихъ притоковъ Амазонки, въ 1,200 миль длины, съ сѣверо-востока вдругъ поднялась черная туча. Хоао да Кунга приказалъ спустить всѣ паруса, и сейчасъ же вслѣдъ затѣмъ набѣжалъ бѣшеный шквалъ, вспѣнившій всю рѣку, и поднявшій страшную тревогу въ сосѣднихъ лѣсахъ. За этимъ хлынулъ проливной дождь; но черезъ полчаса все опять было тихо и полная луна плыла по безоблачному небу.
Отъ устья Хпнгу суда идутъ прямо черезъ рѣку, въ этомъ мѣстѣ 10 миль ширины. Около полуночи вѣтеръ упалъ, именно
тогда, когда мы приближались къ большой мели, называемой Банхо Грандо. Здѣсь мы въ сильный зной заштилѣли на два дня, и когда, съ появленніемъ луны, возобновился пассатный вѣтеръ, въ десять часовъ вечера 6-го числа, мы находились на подвѣтренномъ берегу. Несмотря на всѣ усилія нашего лоцмана, судно сѣло на мель. Къ счастію, дно состояло единственно изъ мягкаго ила, такъ что забрасывая якорь впередъ и тянувшись на него воротомъ, которымъ дѣйствовала вся команда п пассажиры, мы наконецъ высвободились съ мели, проведя непріятную ночь. Объѣхавъ оконечность отмели, при двухъ саженяхъ глубины, мы повернули судно къ западу, и на восходѣ солнца, веселые, мы уже на всѣхъ парусахъ мчались впередъ съ установившимся вѣтромъ.
Нѣсколько дней погода стояла превосходная, воздухъ былъ прозрачно-чистъ, дулъ свѣжій, живительный вѣтеръ. На разсвѣтѣ 6-го числа показалась вдали, на сѣверномъ берегу рѣки, цѣпь голубыхъ горъ Серра де Альмейримъ. Видъ горъ былъ большой радостью послѣ долгаго пребыванія въ плоской странѣ. Мы держались южнаго берега, и проѣхали въ теченіе дня устья Уруку-рикая и Акики, двухъ протоковъ, имѣющихъ сообщеніе съ Хингу. Весь этотъ южный берегъ, отсюда до Сантарема на протяженіи 130 миль, низменный и совершенно необитаемъ. Онъ пересѣченъ мелкими рукавами Амазонки, которые называются на языкѣ тупи «Наранамиримсъ», то есть маленькія рѣчки. Проѣзжая ими на маленькихъ лодкахъ, можно по большей части избѣжать безпокойную ілавную рѣку. Берегъ повсюду имѣетъ самый пустынный видъ: лѣсъ не такъ разнообразенъ, какъ на возвышенной землѣ, и окраина воды, лишенная зеленаго покрова ползучихъ растеній, которыя въ другихъ, мѣстахъ даютъ такое богатое украшеніе, вездѣ была завалена грудами упавшихъ деревьевъ, гдѣ поселились бѣлые че-пуры, аисты, похожіе на привидѣнія, и одинокія цапли. Вечеромъ мы проѣхали Альмейримъ. Марціусъ, который здѣсь выходилъ на берегъ, говоритъ, что здѣсь горы достигаютъ до 800 футъ надъ поверхностію рѣки, и что онѣ до вершинъ покрыты густымъ лѣсомъ. Горы этиг начинаются съ востока нѣсколькими незначительными, одинокими и закругленными возвышенностями; подальше на западъ отъ деревни принимаютъ видъ растянутыхъ утесовъ, .вершины которыхъ какъ будто срѣзаны какой-то внѣшней силой. На слѣдующій день мы проѣхали мимо ряда подобныхъ горъ съ плоскими вершинами. Однѣ стояли одиноко, какъ усѣченныя пирамиды, другія растягивались па нѣсколько миль въ длину. Между этими

горами и цѣпью Альмейрпма лежитъ низменность въ 25 миль, потомъ вдругъ начинается Серра де Марауакуа, за которой такимъ же образомъ слѣдуютъ цѣпи Велья Побре, Серра де Тапюна-Куара и Серра Парауа-Куара. Всѣ эти горы рѣзко отличаются отъ Альмейрпмскихъ тѣмъ, что на нихъ вовсе нѣтъ лѣса. Скатъ ихъ крутой, неровный, и повидимому покрытъ короткою травой, но мѣстами видны голыя бѣлыя лысины. Вся длина ихъ около 40 миль. Позади этихъ горъ по направленію внутрь страны, идутъ другія цѣпи, которыя сообщаются съ центральною горною цѣпью Гвіаны, отдѣляющей Бразилію отъ Каіенны.
Когда мы ѣхали вдоль южнаго берега 6-го и два слѣдующіе дня, плоскія вершины горъ на противоположной сторонѣ занимали насъ больше всего. Рѣка отъ четырехъ до пяти миль (болѣе 7 верстъ) ширины, и въ нѣкоторыхъ мѣстахъ по серединъ ея лежатъ длинные, низкіе острова, которые своей нѣжной и яркой зеленью какъ-то особенно хорошо выдавались на первый планъ великолѣпной картины широкой рѣки и сѣрыхъ горъ. Въ 90 миляхъ за Альмейри-момъ находится деревня Монте Алегре; она построена почти на вершинѣ послѣдней видимой горы этой цѣпи. Здѣсь рѣка слегка отклоняется къ югу, и гористая страна удаляется отъ ея береговъ, но далѣе, миль за сто на западъ, снова подходитъ къ ней у Оби-доса, но уже значительно ниже.
Мы переѣхали рѣку три раза между Монте Алегре и слѣдующимъ городомъ, Сантаремомъ. На серединѣ рѣки волны были очень сильны, судно страшно качалось, и все, что не было укрѣплено, перекатывалось съ одной стороны палубы на другую. Утромъ 9-го октября, тихій вѣтеръ понесъ насъ по <гепіап80>, тцхой водѣ около южнаго берега. Эти пространства тихой воды часто бываютъ между изгибами береговъ рѣки, и происходятъ отъ встрѣчныхъ теченій, которыя образуются вслѣдствіе быстраго теченія центральнаго потока рѣки. Въ девять часовъ утра мы проѣхали устье Парана-ми-римъ, называемое Махпка, и тутъ нашли внезапную перемѣну въ цвѣтѣ воды и въ видѣ береговъ. Вмѣсто низкаго и болотистаго прибрежья, которое господствовало отъ устья Хингу, мы увидѣли передъ собой широкій и покатый берегъ изъ бѣлаго песка. Лѣсъ не представлялъ, какъ до сихъ поръ, перепутанную массу неправильной и могучей растительности, но рисовался мягкими округленными контурами, и дѣлалъ тихое, пріятное впечатленіе. Теперь мы дѣйствительно приближались къ устью Тапахоса, потому что ужо ѣха іи по его чистой оливково-зеленой водѣ, смѣнившей мут
ное теченіе, противъ котораго мы такъ долго боролись. Не смотря на то, что это очень большая рѣка — въ 1000 миль длины, а въ послѣднихъ восьмидесяти миляхъ отъ 4 до 10 миль ширины, эта масса воды на серединѣ не замѣтна въ Амазонкѣ. Бѣлая мутная вода главной рѣки течетъ горделиво, занимая всю ея ширину; между тѣмъ, какъ болѣе темная вода ея притока какъ будто крадется около берега, и уже не замѣ'іна въ 4-хъ или б-ти миляхъ отъ своего устья.
Мы достигли Сантарема въ 11 часовъ утра. Съ рѣки городъ имѣетъ опрятный и веселый видъ. Онъ состоитъ изъ трехъ длинныхъ улицъ, съ нѣсколькими коротенькими, пересѣкающими пхъ йодъ прямыми углами, и въ немъ около 2,500 жителей. Городи лежитъ у самаго устья Тапахоса, и раздѣленъ на двѣ части, собственно городъ и альдею, или деревню. Дома бѣлыхъ и торговыхъ классовъ прочно построены, многіе въ два или три этажа, и всѣ выбѣлены'И крыты черепицами. Альдея, занятая индѣйской частью ‘населенія, по крайней мѣрѣ въ прежпія времена, состояла большею частію изъ глиняныхъ мазанокъ, покрытыхъ пальмовыми листьями. Мѣстоположеніе города чудесное. Земля, хотя только слегка возвышенна, но собственно говоря не принадлежитъ намывной почвѣ равнины Амазонки, а скорѣе составляетъ сѣверное продолженіе бразильскаго материка; она не лѣсиста, и по направленію внутрь страны состоитъ изъ волнистыхъ камповъ, сообщающихся съ рядомъ холмовъ, которые тянутся на сколько можетъ видѣть глазъ. Впослѣдствіи я прожилъ цѣлыхъ три года въ этомъ мѣстѣ, и потому описаніе его окрестностей оставляю до слѣдующей главы. Съ перваго взгляда поражаетъ выгодное мѣстоположеніе Сантарема. Хотя онъ въ разстояніи 400 миль отъ моря, но къ нему могутъ приходить съ тяжелымъ грузомъ большія суда прямо изъ Атлантическаго океана. Рѣка имѣетъ только два легкіе изгиба между этой гаванью и океаномъ, и въ теченіе пяти или шести мѣсяцевъ амазонскій пассатный вѣтеръ дуетъ почти безпрерывно, такъ что парусныя суда, пріѣзжающія изъ чужихъ краевъ, могутъ легко приходить сюда. Мы сами проѣхали 200 миль, или половину разстоянія города отъ океана, въ дурно оснащенномъ суднѣ, въ 3 дня съ половиною. Хотя земля непосредственно возлѣ города можетъ быть и не совсѣмъ удобна для воздѣлыванія, но за то на противоположномъ берегу рѣки стелется огромное пространство богатой почвы съ лѣсами и лугами, а Тапахосъ ведетъ въ центръ рудныхъ провинцій Бразиліи. Но откуда взять людей, которые
могли бы разработать богатства этой великолѣпной страны? Въ настоящее время, область въ радіусѣ въ 25 миль содержитъ едва 6,500 жителей; за городомъ, по направленію внутрь, страна вовсе необитаема, и ночью, по крайней мѣрѣ въ дождливое время, ягуары бродятъ почти въ самыхъ предмѣстьяхъ города.
Собравъ здѣсь свѣдѣнія, я рѣшился остановиться на нѣсколько недѣль въ ближайшемъ городѣ — Обидосѣ, потому что мнѣ сказали, что это лучшее мѣсто для изслѣдованія природы сѣверной стороны низовьевъ Амазонки. Мы отплыли съ восходомъ солнца 10-го числа, вѣтеръ и погода продолжалп намъ благопріятствовать, переѣздъ былъ самый пріятный, и мы достигли въ полночь Обидоса, а онъ отстоитъ почти на 59 миль отъ Сантарема. Мы ѣхали цѣлый день вблизи южнаго берега, на немъ тамъ и сямъ стояли дома переселенцевъ, каждый окруженный плантаціей какао, главнымъ произведеніемъ округа. Этотъ берегъ имѣетъ дурную славу, онъ извѣстенъ бурями и москитами, но мы счастливо взбѣжали и того п другаго. Замѣчательно, что во все время нашего путешествія, только одну ночь безпокоили насъ москиты, и то немного.
Я вышелъ на берегъ Обидоса на слѣдующее утро, и простился съ моимъ добрымъ другомъ Хоао да Кунха, который, выславши мой багажъ на берегъ, поднялъ якорь и поѣхалъ дальше. Въ городѣ около 1,200 жителей; онъ построенъ на высокомъ утесѣ въ 90 или 100 футъ выше уровня рѣки. На двѣ или на три мили отсюда на западъ, берегъ обрывистъ. Утесы состоятъ изъ пестрой глины или табатипги, которая такъ часто встрѣчается вездѣ по амазонскому бассейну; во время полноводья сильное теченіе рѣки бьетъ прямо въ нихъ, и ежегодно уноситъ большое количество глины. Въ иныхъ мѣстахъ она имѣетъ поперемѣнно розовые и желтые слои, розовые слои толще и гораздо тверже чѣмъ другіе. Когда я ѣхалъ внизъ по рѣкѣ въ 1859 г., одинъ нѣмецкій инженеръ, посланный отъ правительства, говорилъ мнѣ, что онъ нашелъ известковые слои, густо покрытые морскими раковинами и перемѣшанные съ слоями этой глины. Поверхъ табатинги лежптъ слой песку, мѣстами въ нѣсколько футъ толщины, и все это на слоѣ песчаника, который видѣнъ только при самой низкой водѣ. За городомъ высится прекрасная, округленная гора, и рядъ подобныхъ возвышеній тянется на шесть миль къ западу, оканчиваясь у устья Тромбетаса, большой рѣки, текущей черезъ Гвіану. Горы и низменности покрыты темнымъ лѣсомъ. Рѣка съуживается
такъ, что пожалуй не будетъ и мили въ ширину, и вся масса ея воды, приносимая 20-ю могучими потоками, течетъ черезъ проливъ съ ужасною быстротою. Надо замѣтить впрочемъ, что самая долина рѣки не съуживается, потому что противуположный берегъ состоитъ не изъ твердой земли, а изъ наносной низменности, болѣе или менѣе подверженной наводненіямъ въ дождливое время. За этою низменностію находится обширное озеро, называемое Лаго Гранде да Вилья Франка, имѣющее сообщеніе съ Амазонкой выше и пнже Обидоса, и слѣдовательно оно можетъ быть разсматриваемо какъ старый разлившійся рукавъ рѣки. Озеро это почти 35-ти миль (52 версты) въ длину, йотъ 4 до 10 (отъ 6 до 19 верстъ) ширины, по вода не глубока, и въ знойное время оно сильно высыхаетъ и уменьшается. Въ немъ не замѣтно теченія, и слѣдовательно оно не отвлекаетъ воды отъ главнаго потока Амазонки за Обидосомъ.
Я остался въ Обидосѣ отъ 11-го октября до 19-го ноября. Здѣсь я провелъ также три недѣли въ 1859 году, когда этотъ край уже очень измѣнился въ слѣдствіе наплыва португальскихъ переселенцевъ, а также отъ постройки крѣпости на вершинѣ утеса. Это одинъ изъ красивѣйшихъ городовъ на Амазонкѣ. Дома всѣ съ черепичными кровлями, и большею частію прочной постройки. Жители, по крайней мѣрѣ въ то время когда я пріѣхалъ сюда въ первый разъ, были простодушны, добры и общежительны.Хижинъ, крутыхъ пальмовыми листьями, почти совсѣмъ не видно, потому-что въ настоящее время здѣсь живетъ очень немного индѣйцевъ. Это одно изъ самыхъ первыхъ поселеній португальцевъ, и высшій классъ состоитъ изъ поселившихся съ давняго времени бѣлыхъ семействъ, между которыми однако встрѣчаются слѣды помѣсей съ индѣйцами и неграми. Въ послѣдніе восемьдесятъ лѣтъ въ Сантаремъ п Обидосъ было ввезено значительное количество рабовъ негровъ; до того же времени существовала жестокая торговля индѣйцами, для той же самой цѣли — насильственнаго рабства; но индѣйское населеніе постепенно исчезало, и теперь они составляютъ весьма незначительную часть областнаго населенія. Большая часть жителей города Обидоса имѣютъ какаовыя плантаціи въ окрестностяхъ по низменностямъ. Иные владѣютъ большими стадами и большими лугами въ нѣсколько квадратныхъ лигъ, которые тянутся по кампо или травянымъ пространствамъ по берегамъ Лаго Гранде, и другихъ внутреннихъ озеръ, близь деревень Фаро и.Алемкеръ. Эти кампо даютъ питательную траву, но въ извѣстныя времена года, когда въ полноводье Амазонка подымается выше обыкновеннаго
уровня, они покрываются водой, и тогда большія стада полудикаго скота гибнутъ, утопая или умирая съ голода и дѣлаясь добычею аллигатора. И скотоводство, и воздѣлываніе какао, ведется по самой жалкой первобытной методѣ, вслѣдствіе чего владѣльцы вообще бѣдны. Нѣкоторымъ однако удалось разбогатѣть при неболыпемъ стараніи и умѣньи управлять своимъ хозяйствомъ. Говорили, что въ окрестностяхъ есть много наслѣдницъ, богатство которыхъ состоитъ изъ баковъ и рабовъ: здѣсь нѣсколько дюжинъ рабовъ и нѣсколько сотъ штукъ скота считаются большимъ богатствомъ. Нѣкоторыя изъ этих^ь наслѣдницъ уже были невѣстами предпріимчивыхъ ‘молодыхъ людей, которые пріѣхали изъ Пары и Марай гама поискать счастія въ здѣшнемъ краю.
Нѣсколько недѣль, которыя я здѣсь прожилъ, прошли очень пріятно. Вечера я обыкновенно проводилъ вт обществѣ городскихъ жителей, которые сходились (противъ обыкновенія бразильцевъ) по европейски; нѣсколько семействъ собирались другъ у друга, чтобы вмѣстѣ повеселиться; холостые не исключались изъ общаго кружка, и вся компанія: женатые и холостые, замужнія и незамужнія, соединялись въ простыхъ играхъ. Собирались обыкновенно въ гостиныхъ; а не въ открытыхъ верандахъ — обычай, принятой волей-неволей, по милости москитовъ.
Впрочемъ* вечера здѣсь очень прохладны, и жара въ комнатахъ не такъ чувствительна какъ въ Парѣ. Воскресный день строго наблюдался въ Обидосѣ; покрайней мѣрѣ всѣ лавки были заперты и почти все населеніе отправлялось въ церковь. Викарій, отецъ Рай-мундо до Санхезъ Брито, былъ отличный старикъ, и мнѣ кажется, что добрымъ своимъ примѣромъ онъ имѣлъ большое вліяніе на чистоту нравовъ и добродушіе народа въ Обидосѣ.
Надо полагать, что въ лѣсахъ близь Обидоса много обезьянъ, потому что почти дня не проходило, чтобы я не видѣлъ ихъ по нѣсколько штукъ. Я замѣтилъ четыре вида: квату (Аіеіез рапіз-снз), СЬгізоіЬгіх зсіигенз, сагуина (СаШіЬгіх іогдиаіиз), и нашего стараго парскаго друга, тамаринда (Місіаз нгзиіиз). Квата, большая черная обезьяна, покрыта жесткими волосами, съ выпуклыми частями лица п смуглымъ краснымъ цвѣтомъ кожи. По росту это самая большая изъ амазонскихъ обезьянъ, по мягкошерстъ Гумбольдтовъ (Ьа^оШгіх НитЪоІсІііі), па Верхней Амазонкѣ, превосходитъ ее въ объёмѣ. Она попадается вездѣ па низкихъ мѣстахъ на Нижней и Верхней Амазонкѣ, но далѣе къ югу, за границею рѣчныхъ долинъ, не встрѣчается. Въ этпхъ мѣстахъ ее замѣняетъ близкій къ ней
видъ — квата съ бѣлыми бакенбардами (Аіеіез ілаг^іпаіиз). Зоологи называютъ квату обсзьянами-пауками, потому что у нихъ длинное и тонкое тѣло и конечности. У этихъ обезьянъ хвостъ достигаетъ высокой степени совершенства, и потому можетъ быть было бы правильно считать квату за самый развитой типъ американскихъ обезьянъ. Сколько намъ извѣстно, по живымъ и ископаемымъ видамъ, новый міръ не произвелъ, въ порядкѣ четверорукихъ, ни одной формы выше этой обезьяны. Природа здѣсь ио видимому просто старалась усовершенствовать тѣ органы, которые болѣе и болѣе приспособляютъ виды къ чисто» древесной жизни; по она вовсе не создавала болѣе' развитыхъ человѣкоподобныхъ формъ обезьянъ, находимыхъ единственно въ старомъ свѣтѣ. Въ этомъ краѣ туземцы почитаютъ мясо обезьяны кваты вкуснымъ, и военный комендантъ Обидоса, маіоръ Гама, посылалъ каждую недѣлю негра-охотника доставать квату для своего стола. Однажды пошелъ я поохотиться на эту обезьяну, взявъ въ провожатые принадлежавшаго одному изъ моихъ друзей невольника негра. Мы были въ самомъ глубокомъ оврагѣ, какъ вдругъ услышали надъ головой шорохъ въ деревьяхъ, и Маноэль показалъ мнѣ квату. Было что то похожее на человѣка въ этомъ худощавомъ, темномъ, шершавомъ существѣ, когда оно спокойно ходило по вѣтвямъ на большой высотѣ. Я выстрѣлилъ, но по несчастію только ранилъ ее въ животъ. Она съ шумомъ повалилась съ высоты двадцати или тридцати футъ, п, ухватившись хвостомъ за первую попавшуюся вѣтвь, обвила ее и повисла на воздухѣ. Я не успѣлъ еще вновь зарядить ружья, какъ обезьяна уже быстро поднялась на самую высокую вѣтвь внѣ выстрѣла охотничьяго ружья. Мы могли только видѣть, какъ бѣдное животное должно быть ощупывало свою рану пальцами. Кваты дѣлаются ручными чаще всѣхъ другихъ обезьянъ. Индѣйцы ручными очень ихъ любятъ, и маленькихъ женщины не рѣдко кормятъ своей грудыо. Онѣ привязываются къ своимъ хозяевамъ и часто сопровождаютъ ихъ пѣшкомъ на значительныя разстоянія. Мнѣ случилось видѣть однажды преуморительную ручную квату. Это была старая самка, которая сопровождала сЬоего хозяина, торговца, по рѣкамъ во всѣхъ его путешествіяхъ. Чтобы показать образчикъ ея ума и чувствительности, владѣлецъ началъ ее сильно бранпть, называлъ негоднпцеп, воровкой и т. д., не пропустивъ ни однаго браннаго слова изъ богатаго въ этомъ отношеніи португальскаго словаря. Бѣдная обезьяна, тихо сидѣвшая на землѣ, казалось была очень огорчена такимъ гнѣвомъ. Сперва она при
стально посмотрѣла на него, потомъ завизжала и начала покачиваться тревожна взадъ и впередъ, жалостно плача и безпрестанно прикладывая свои длинныя сухощавыя руки ко лбу. Это было ея всегдашней привычкой, когда она бывала встревожена, вслѣдствіе чего передняя часть ея головы сдѣлалась совершенно лысая. Наконецъ хозяинъ перемѣнилъ тонъ: «Все это вздоръ, моя старуха, ты ангелъ, цвѣточекъ, доброе и любезное старое созданіе», и т. д. Въ туже минуту обезьяна перестала плакать и скоро подошла къ нему. Характеръ кваты чрезвычайно тихій. У нея нѣтъ той болѣзненной, тревожной живости, какъ у ея родственницы сапажу (СеЪі); нѣтъ и слѣда угрюмаго, неукротимаго'характера еще болѣе близкихъ ей алуатовъ или ревуновъ (Мусеіез). Впрочемъ она записная воровка и довольно хитро таскаетъ лоскутки матерій и прячетъ ихъ тамъ, гдѣ спитъ. Туземцы Верхней Амазонки достаютъ взрослыхъ кватъ, подстрѣливая ихъ изъ духовой трубки отравленными стрѣлами, и потомъ оживляютъ, сунувъ въ ротъ немного соли (противуядіе урари, которымъ отравляютъ стрѣлы). Животныя, пойманныя такимъ образомъ, тотчасъ дѣлаются ручными. Въ ^г(1іп йез Ріапіез въ Парижѣ, били двѣ самки, и Жофруа де С. Илеръ разсказываетъ, что онѣ почти никогда не разставались, почти все время сидѣли обнявшись, обхватывая другъ друга хвостами. Онѣ вмѣстѣ ѣли; и даже тутъ, когда дружба животныхъ подвергается такому тяжелому испытанію, замѣчено, что онѣ никогда не ссорились и не отнимали другъ у друга любимыхъ плодовъ.
Окрестности Обидоса богаты также насѣкомыми. Въ широкихъ аллеяхъ лѣса каждый день можно было видѣть, какъ порхала на высотѣ двадцати и болѣе футовъ отъ земли, великолѣпная бабочка отъ шести до восьми дюймовъ величины, МогрЬо НссиЬа. Между низкими деревьями и кустарниками было множество породъ гелпконіи, группы бабочекъ свойственной тропической Америкѣ, съ длинными и узкими крыльями. Самый обыкновенный фонъ крыльевъ у нихъ густаго чернаго цвѣта, и по немъ выведены красныя, бѣлыя и ярко-желтыя пятна и полоски съ различными узорами, смотря по виду, къ которому принадлежитъ бабочка. Ихъ изящныя формы, яркіе цвѣта и тихій, плавный полетъ чрезвычайно привлекательны, и ихъ такое множество, что онѣ даютъ характеристическую физіономію лѣсу, и вознаграждаютъ его за недостатокъ цвѣтовъ. Послѣ геликоніи больше всего было видно катаграммовъ (С. азіагіе и С. регізіега). Эти бабочки имѣютъ быстрый и порывистый по
лётъ—онѣ часто остановливаются и долго сидятъ на стволахъ деревьевъ. Крылья ихъ алыя съ чернымъ, съ чудесной бархатистой поверхностью. Этотъ родъ обязанъ своимъ, греческимъ названіемъ катаграмма, что значитъ «письмо внизу)), замѣчательнымъ знакамъ на нижней сторонѣ крыльевъ, которые походятъ на арабскія цифры. Виды и разновидности ихъ доходятъ почти до безконечнаго раз-
Неіісопіив ТЬеІхіоре.
Неіісопіиз Меіротепе.
нообразія, но большинство живетъ въ жаркихъ долинахъ восточныхъ частей Андовъ. Другая бабочка, близкая къ нимъ, СаІИШеа Ьергіеигіі, была здѣсь также очень многочислена на болотахъ около уже упомянутаго озера. Крылья ихъ превосходнаго темно-синяго цвѣта, съ широкой серебристо-зеленой каймой. Эта двѣ группы СаІІііЬеа и Саіа^гатша попадаются только въ тропической Америкѣ, преимущественно возлѣ экватора, и конечно ихъ можно поставить въ рядъ самыхъ великолѣпныхъ произведеній страны, гдѣ природа кажется съ особенной любовью дала животнымъ и ра
стеніямъ самыя чудныя формы. Эти прекрасные лѣса украшало еще множество другихъ великолѣпныхъ и интересныхъ насѣкомыхъ. Иныя изъ нихъ собирались только въ открытыхъ мѣстахъ на солнцѣ. Когда отливъ воды обнажалъ прибрежье, огромное количество сѣрожелтыхъ и оранжевыхъ бабочекъ собиралось на сыромъ пескѣ. Большая часть ихъ принадлежала роду Саііійгуаз. Онѣ соединялись густыми массами, иногда въ два или три ярда (9 футъ) въ окружности, всѣ съ поднятыми къ верху крыльями, такъ что берегъ казался покрытымъ клумбами съ шафраномъ. Саііісігуасіез кажется принадлежатъ къ насѣкомымъ переселяющимся, и обладаютъ большими средствами къ распространенію. Въ два послѣдніе дня нашего путешествія, вниманіе наше привлечено было большимъ количествомъ этихъ бабочекъ, перелетавшихъ черезъ рѣку. Всѣ онѣ летѣли по одному направленію, отъ сѣвера къ югу, и эта исторія не прерывалась отъ ранняго утра до заката солнца. Всѣ особи, которыя летаютъ по песчанымъ прибрежьямъ около воды, самцы. Самки гораздо рѣже, и встрѣчаются только на окраинахъ лѣса; тамъ онѣ летаютъ отъ одного дерева къ другому, и кладутъ свои яйца на низкихъ, растущихъ въ тѣни мимозахъ. Переселяющіяся стаи, на сколько я могъ узнать, сотоятъ только изъ сам-цевъ, и по этому, я полагаю, путешествія ихъ не распространяются очень далеко.
Въ здѣшнихъ окрестностяхъ водится странный видъ лѣсныхъ сверчковъ, самцы которыхъ производятъ громкій и не непріятный звукъ, потирая другъ о друга своимп надкрыльями: Звуки эти—самые громкіе и самые необыкновеные изъ всѣхъ звуковъ, какіе производятъ прямокрылыя насѣкомыя. Туземцы называютъ ихъ танана, по сходству пхъ рѣзкаго и звонкаго звука со слогами: та-на-на— та-на-на, которые они повторяютъ почти безостановочно. Кажется они здѣсь довольно рѣдки. Когда туземцы поймаютъ такого сверчка, то держатъ его въ ивовой клѣткѣ, чтобы слушать его пѣніе. Одинъ изъ мрихъ знакомыхъ держалъ одного сверчка шесть дней. Онъ пѣлъ только два или три дня, и тогда его громкіе звуки разносились по всей деревнѣ. Когда сверчокъ умеръ, знакомый мой отдалъ его мнѣ: это былъ единственный экземпляръ, который я могъ достать. Сверчокъ этотъ принадлежитъ къ семейству кузнечиковъ (Ьоснзіісіае), группѣ, занимающей средину между сверчками АсЬеіісІае) и саранчей (Асгісііісіае). Вся длина ихъ тѣла въ два съ четвертью дюйма; когда крылья свернуты, насѣкомое имѣетъ видъ надутаго пузыря, что происходитъ отъ большой выпуклости
тонкихъ, но твердыхъ пергаментныхъ надкрылій блѣдно-зеленаго цвѣта. Органъ, которымъ танана производитъ свой звукъ, устроенъ замѣчательнымъ образомъ изъ обыкновенныхъ нервовъ надкрылій. Въ каждомъ надкрыльѣ внутренній конецъ, у основанія надкрылья, имѣетъ роговое расширеніе или лопасть; на одномъ крылѣ (Ь), эта лопасть имѣетъ острые поднятые края; на другомъ (а) крутые
Сверчокъ музыкантъ (СЫогосоеІиз Тапапа.)
а. Ь. Лопасти крыльевъ превращенныя въ музыкальный инструментъ.
нервы, которые проходятъ по нижней сторонѣ лопасти, и пересѣчены большимъ количествомъ тоненькихъ острыхъ бороздокъ, въ родѣ пилы. Когда насѣкомое быстро двигаетъ своими крыльями, пила одной лопасти крѣпко трется о роговой край другой, и такимъ образомъ производить звуки; пергаментныя надкрылья и пустое барабано-образное пространство, которое они обтягиваютъ, .еще усиливаютъ звуки. По выдающимся частямъ обоихъ надкрылій идутъ такіе же крупные нервы, но только одно изъ нихъ зубчато, какъ пила, другое же совершенно гладкое. Другіе виды семейства, къ которому принадлежитъ танана, имѣютъ такіе же звуковые органы, но ни въ одномъ они не получили такого сильнаго развитія, какъ у этого насѣкомаго; они бываютъ всегда только у самцовъ, у са
мокъ же края надкрылій совсѣмъ прямые, простые. Многіе естествоиспытатели занимались вопросомъ, какъ производятся эти звуки, и для чего они служатъ у нѣкоторыхъ европейскихъ видовъ. Самцы этпмъ призываютъ самокъ. Наблюдая за обыкновеннымъ нашимъ полевымъ сверчкомъ замѣтили, что самецъ становится вечеромъ у входа своей норки и кричитъ, покуда не приблизится самка: тогда громкіе звуки смѣняются болѣе мягкими, и музыкантъ ласкаетъ своими рожками подругу, побѣжденную его искусствомъ. Кому это интересно, тотъ можетъ все это наблюдать у простаго домашняго сверчка. Звукъ и цѣль его у этихъ насѣкомыхъ болѣе общи у всѣхъ, чѣмъ строеніе и положеніе органа, которымъ онъ производится. Въ каждомъ изъ трехъ упомянутыхъ близкихъ другъ къ другу семействъ, этотъ органъ различенъ. У сверчковъ надкрылья расположены спметрическп; оба имѣютъ прямые края и остро-зазубренный аппаратъ, посредствомъ котораго производится звукъ. Слѣдовательно отъ ихъ краевъ не идетъ отдѣльной части, которая бы составляла аппаратъ, производящій звукъ. У этого семейства надкрылья лежатъ плоско на спинѣ насѣкомаго и прикрываютъ другъ друга на значительной долѣ своего хтротяженія. У семейства кузнечиковъ эти самые члены какъ-бы скатываются съ каждой стороны тѣла, и только немного прикрываютъ другъ друга у самаго основанія; здѣсь на этомъ небольшомъ пространствѣ заключается звуковой органъ. У большей части видовъ звуку даетъ большую силу тоненькая прозрачная бляха, покрытая перепонкою въ центрѣ накрывающихъ другъ друга лопастей. У саранчи (Асгійіійае) надкрылья сходятся по прямому шву, и треніе извѣстной части ихъ краевъ становится невозможнымъ. Но прпрода здѣсь, какъ и вездѣ, доказала неистощимость своихъ средствъ, и инымъ способомъ устроивъ самцу музыкальный органъ для произведенія призывныхъ звуковъ, указываетъ, какое большое значеніе она придаетъ этому отправленію. Музыка самцовъ саранчи производится треніемъ длинныхъ заднихъ бедръ о наружные роговые нервы надкрылій, а барабанообразная пустая полость, находящаяся около мѣста, гдѣ начинаются бедра, усиливаетъ звучность.
Я пріобрѣлъ очень мало птицъ въ Обидосѣ. Собственно не было недостатка въ птицахъ, но онѣ всѣ были слишкомъ обыкновенные каіепскіе виды. Рано по утрамъ лѣсъ возлѣ моего дома бывалъ оживленъ ихъ пѣніемъ,—явленіе не обыкновенное въ этощ странѣ. Здѣсь я въ первый разъ слышалъ пріятные дикіе звуки «карапіуе,» видъ дрозда вѣроятно Міпіиз Ііѵісіиз орнитологовъ. Послѣ я узналъ,
что это — птица обыкновенная въ лѣсахъ, разбросанныхъ по луговой области близъ Сантарема. Птица эта гораздо меньше, и цвѣта ея перьевъ проще, чѣмъ у нашего дрозда, а пѣніе не такъ громко, разнообразно и продолжительно; но звуки нѣжны и жалобны, и хорошо гармонируютъ съ дикими и безмолвными лѣсами, гдѣ они одни раздаются рано утромъ и по вечерамъ, послѣ душнаго тропическаго дня. Въ послѣдствіи, пѣніе этого скромнаго дрозда точно такъ же волновало мнѣ душу, какъ бывало на родинѣ пѣніе его болѣе талантливыхъ братьевъ. Въ Бразиліи водится ихъ нѣсколько близкихъ другъ къ другу видовъ; въ южныхъ провинціяхъ называютъ ихъ сабія. Бразильцы не остаются равнодушны къ своему лучшему пѣвцу, я часто слышалъ, какъ молодые люди пѣли, съ акомпаниментомъ гитары, очень хорошенькіе стихи въ честь сабіи. Я часто находилъ гнѣзда карашуе, которыя строятся изъ сухой травы и тоненькихъ вѣточекъ, и вымазаны внутри глиной. Яйца ихъ такого же цвѣта и съ такими же крапинками, какъ у нашего чернаго дрозда, но значительно меньше. Мнѣ очень понравилась блестящая маленькая птичка съ красной головой, которую я здѣсь застрѣлилъ,—манакинъ (Рірга согпиіа). Три самца сидѣли на низкой вѣткѣ и медленно прыгали взадъ и впередъ, будто танцовали. За городомъ въ чудесныхъ, веселыхъ лѣсахъ, окружающихъ песчаные берега озера, былъ очень обыкновененъ желтобрюхій трогонъ золото-зеленый (Тго^оп ѵігійіз). Спина его блестящаго металлическаго зеленаго цвѣта, а грудь голубовато-стальнаго. Туземцы называютъ ихъ трогонъ наводняемыхъ мѣстъ, въ противуположность красногрудому виду, который называется Зигицпа (іа Іегга йгта. Я часто видѣлъ какъ они компаніей, штукъ по шести, тихо сиживали па нижнихъ вѣтвяхъ деревьевъ. Они остаются почти неподвижно цѣлый часъ или часа два сряду, иногда только повертывая головкой, слѣдя за пролетающими мимо насѣкомыми, или, что кажется бываетъ чаще, высматривая плоды на окружающихъ деревьяхъ; по временамъ, черезъ долгіе промежутки они бросаются, чтобы схватить насѣкомое или плодъ, и всегда возвращаются тотчасъ же па прежнюю вѣтку.
ГЛАВА VII.
Нижняя Амазонка. Отъ Обидоса до Манаоса или Барры на Ріо-Негро.
Отъѣздъизъ Обидоса.—Берега рѣки и побочные ея рукава.—Плантаторы какао.— Образъ жизни на нашемъ суднѣ. —Сильная буря.—Песчаный островъ и его птицы.—Парентинская гора.—Торговецъ негръ и индѣйцы племени Маугесъ.— Вилья-Нова, ея жители, лѣса и животныя. — Карарауку. — Мухи мотука. — Серпа.—Праздникъ Рождества Христова.—Рѣка Мадейра. — Фермеръ мамелю-косъ.—Индѣйцы племени Мура.—Ріо-Негро.—Описаніе Барры.—Путешествіе внизъ по рѣкѣ до Пары. — Желтая горячка.
Обидосскій торговецъ Пенна отправлялся вверхъ по рѣкѣ до Ріо-Негро на кубертѣ, нагруженной товарами, намѣреваясь часто останавливаться дорогой, и я сговорился съ нимъ въ цѣнѣ за проѣздъ. Онъ уступилъ мнѣ часть тольдо, нѣчто въ родѣ передней каюты; тутъ повѣсплъ я свой хаммакъ, уставилъ ящики, чтобы имѣть возможность работать во время путешествія. Остановки же на пути я считалъ для себя весьма выгодными, такъ какъ онѣ давали мнѣ возможность по пути собирать въ лѣсахъ коллекціи, и такимъ образомъ познакомиться съ произведеніями многихъ мѣстностей по рѣкѣ, что было бы невозможно при прямомъ переѣздѣ. Я сдѣлалъ запасъ пряностей на два мѣсяца и послѣ обыкновенныхъ, совершенно лишнихъ хлопотъ и проволочекъ со стороны хозяина судна, наконецъ цыѣхалп 19-го ноября. Пенна взялъ съ собою и свое семейство: жену, хорошенькую, веселую ма-мелючку по имени Катарину, которую мы называли сеньора Катита, и двоихъ дѣтей. Команда состоя іа всего изъ трехъ человѣкъ: одинъ былъ здоровый и сильный индѣецъ, другой кафузо, крест-
никъ Пенны, и наконецъ третій нашъ лучшій работникъ, степенный и добродушный мулатъ, Хоакимъ. Мой мальчикъ Люко долженъ былъ помогать имъ грести и вообще раздѣлять ихъ труды. Самъ Пенна былъ смирный человѣкъ среднихъ лѣтъ, бѣлый съ легкимъ оттѣнкомъ индѣйскаго происхожденія; когда случалось, что онъ бывалъ угрюмъ или упрямъ, всегда просилъ меня простить ему тапуйскую кровь, текущую въ его жилахъ. Съ нимъ было достаточное количество съѣстныхъ припасовъ и напитковъ, и такъ какъ онъ старался, на сколько позволяли обстоятельства, окружать меня всевозможными удобствами, то я, повидимому, могъ разсчитывать на пріятное путешествіе.
Выйдя изъ обидосской гавани, мы переправились черезъ рѣку къ правому берегу, и весь день шлп подъ парусами, при слабомъ вѣтрѣ, проѣзжая множество домовъ, которые всѣ были окружены какаовыми рощами. 20-го мы немного подвинулись впередъ. За гористою мѣстностью, при устьѣ рѣки Тромбетасъ, оба берега рѣки становятся низменны, грунтъ ихъ глинистый пли землянистый (еагіЬу). Около этого мѣста ширина рѣки измѣняется отъ двухъ съ половиною до трехъ миль, но ни тотъ ни другой берегъ не составляютъ настоящей твердой земли (іегга Гігта). Къ сѣверу длинный естественный каналъ проникаетъ далеко внутрь страны, соединяясь съ обширнымъ озеромъ Фаро; къ югу же три такихъ канала ведутъ къ большому прѣсноводному озеру Вилья-Франга. Каналы эти отчасти ничто иное, какъ рукава рѣки, такъ что земля, которую они окружаютъ, состоитъ, собственно говоря, изъ острововъ. Когда подобнаго рода земля не состоитъ исключительно изъ наносовъ рѣчнаго ила, какъ это иногда бываетъ, и когда она подымается надъ уровнемъ рѣки, даже при ея полноводіи, то она называется игапо-альто, и туземцы отличаютъ ее и отъ настоящихъ острововъ, лежащихъ по срединѣ рѣки, и отъ материка. Мы пристали у одной изъ какаовыхъ плантацій. Домъ ея владѣльца былъ крѣпкой постройки; стѣны были сдѣланы изъ толстыхъ бревенъ, поставленныхъ стойкомъ, переплетенныхъ прутьями и штукатуренныхъ глиною, а крыша крыта черепицею. Хозяева были маме-люкосы и, казалось, принадлежали къ бѣднѣйшему классу* плантаторовъ какао. Они всѣ ходили босикомъ и въ широкой удобной одеждѣ. Вдоль одной изъ стѣнъ дома, гдѣ вмѣсто настоящаго пола, была просто хорошо утоптанная земля, шла широкая веранда; тутъ между ея подпорами висѣло нѣсколько хаммаковъ, и на полу была разостлана большая тростниковая цыновка; на пей сидѣла
полная и почтенная хозяйка дома, и шила вмѣстѣ съ двумя хорошенькими маленькими мулаточками, а на плечѣ у нея сидѣлъ ручной попугай. Хозяинъ въ прохладномъ костюмѣ, панталонахъ п рубашкѣ съ разстегнутымъ воротомъ, лежалъ въ своемъ хаммакѣ и курилъ изъ длинной нарядно-раскрашенной деревянной трубки. Домашняя утварь, глиняные кувшины, горшки и кострюли лежали на другомъ концѣ веранды, гдѣ былъ разведенъ огонь, и всегда готовый кофе /ютихоньку кипѣлъ въ кофейникѣ, на глиняномъ таганѣ. Недалеко отъ дома, въ рощѣ банановыхъ, дынныхъ и ман-гиферовыхъ деревьевъ, стоялъ большой навѣсъ; подъ нимъ находились печи, корыта, рѣшета, и прочіе снаряды, употребляемые при приготовленіи маніоки. Около дома земля была расчищена всего на нѣсколько ярдовъ; за нею, по берегу рѣки и по обѣ стороны дома, простирались какаовыя плантаціи. Черезъ лѣсъ шла тропинка къ маніоковымъ полямъ и на нѣсколько миль далѣе, къ другимъ домамъ, расположеннымъ по берегамъ внутренняго канала. Насъ приняли очень ласково, какъ это всегда бываетъ, когда кто нибудь посѣщаетъ жилища, лежащія, подобно этому, всторонѣ отъ дороги, тѣмъ болѣе, что здѣсь народъ вообще вѣжливъ и гостепріименъ. Мы поболтали съ хозяевами, напились кофе, и когда собрались уѣзжать, одна изъ дочерей прислала намъ на дорогу цѣлую корзину апельсиновъ.
Въ обидосской области, стоимость какаовой плантаціи равняется 240 рейсамъ или шести пенсамъ (около 17 к. с.) съ дерева, что гораздо дороже цѣнъ въ Каметѣ, гдѣ, я думаю, и доходъ съ нихъ не такъ великъ. Зцѣсь лѣсъ расчищаютъ для разведенія плантацій, и сажаютъ деревья рядами. Всѣ мелкіе плантаторы очень бѣдны. Работы не много; обыкновенно каждое семейство само обработываетъ свою небольшую плантацію, изъ 10,000 или 15,000 деревьевъ; но во время сбора плодовъ сосѣди всегда помогаютъ другъ другу. Жизнь ихъ, какъ мнѣ показалось, должна быть самая легкая и самая пріятная; всѣ работы производятся въ тѣни и продолжаются всего нѣсколько недѣль въ году. Только неисправимая безпечность и лѣнь этихъ людей мѣшаетъ имъ окружить себя всею роскошью тропической страны. Вмѣсто того, чтобы довольствоваться скудными доходами съ своихъ маленькихъ плантацій и круглый годъ сидѣть на рыбѣ и фаринѣ, онп могли бы разводить около своихъ домовъ фруктовые сады съ лучшими сортами деревьевъ, сѣять маисъ и разводить рогатый скотъ и свиней, что конечно сдѣлалъ бы всякій разумный европейскій перссе-
ленецъ. Приготовляя какао, они не умѣютъ хорошо отдѣлять зерна отъ мякоти и правильно высушивать ихъ; вслѣдствіе этого, приготовленный ими какао, хотя въ сущности и хорошаго качества, плѣснѣетъ прежде чѣмъ поступитъ въ торговлю, такъ что за него даютъ вдвое меньше противъ той цѣны, которую платятъ за какао, воздѣлываемый въ другихъ частяхъ тропической Америки. Бассейнъ Амазонской рѣки—первобытная родина главнаго вида шеколаднаго дерева, ТЬеоЬгота сасао, который въ изобиліи дюстетъ въ лѣсахъ, по верховьямъ рѣки. Съ посаженныхъ деревьевъ бываетъ кажется сомнительный урожай, вѣроятно отъ того, что о нихъ очень мало заботятся, даже рѣдко вырываютъ около нихъ негодныя травы. Плантаціи большею частію уже стары и разведены на низменностяхъ, у самой рѣки, такъ что ихъ заливаетъ водой всякій разъ, какъ она поднимается на нѣсколько дюймовъ выше обыкновеннаго уровня. Конечно, нѣсколько выше и дальше отъ воды, очень много земли столько же годной для этого дерева, но она не расчищена, и отъ недостатка труда и предпріимчивости не разводится новыхъ плантацій.
Мы миновалп послѣдніе дома обпдосскаго округа 20-го .числа, и берега рѣки снова приняли свойственный имъ дикій и пустынный характеръ, который до сихъ поръ хотя въ нѣкоторой степени смягчался разбросанными кое гдѣ человѣческими жилпщами. Вскорѣ образъ жизни, на нашемъ маленькомъ ковчегѣ, принялъ правильный характеръ. Пенна всегда останавливался на ночь, и дѣйствительно наша маленькая команда, утомленная дневною работою, нуждалась въ отдыхѣ; къ тому же ночью рѣдко бываетъ вѣтеръ. Мы обыкновенно привязывали нашу куберту къ дереву, отпуская канатъ какъ можно длиннѣе, чтобы ночевать въ нѣкоторомъ разстояніи отъ берега и такимъ образомъ избавляться отъ москитовъ, которые хотя и кишатъ въ лѣсу, но рѣдко вылетаютъ на рѣку въ это время года. Сильное теченіе въ тридцати или сорока ярдахъ отъ берега удерживало куберту на этомъ разстояніи и не давало тащить насъ къ берегу. Спалп мы всѣ на открытомъ воздухѣ, потому что, въ началѣ ночи, въ каютахъ была невыносимая жара: Пенна, сеньора Катита и я вѣшали свои хаммаки треугольникомъ между гротъ-мачтою п двумя толстыми шестами, укрѣпленными на верхней палубѣ. Сверхъ обыкновенной одежды ничѣмъ ненужно было покрываться кромѣ одной простыни, потому что на Амазонкѣ пониженіе температуры воздуха ночью никогда не бываетъ очень сильно, пмъ можно только наслаждаться послѣ удушливаго
дневнаго жара. Какъ только первые лучи утренней зари показывались изъ-за темнаго лѣса, мы вставали. Платье наше и хаммаки бывали обыкновенно насквозь промочены росой, но это насъ не безпокоило. Индѣецъ Маноэль начиналъ свой день тѣмъ, что погружался въ рѣку подъ носомъ судна, чтобы освѣжиться. Вообще всѣ индѣйцы, какъ мужчины, такъ и женщины, имѣютъ обыкновеніе купаться рано утромъ; иногда даже они дѣлаютъ это для того, чтобы согрѣться, такъ какъ температура воды часто значительно выше температуры воздуха. Пенна и я валялись въ своихъ хам-макахъ, пока Катита приготовляла намъ неизбѣжную чашку крѣпкаго кофе, что дѣлала она съ удивительной быстротой, куря въ тоже время свою утреннюю трубку. Щедрые хозяева рѣчныхъ судовъ даютъ командѣ кофе, подслащенный патокой, или порцію кашаса; Пенна давалъ своей командѣ кофе. Напившись принимались за работу. Рано утромъ рѣдко бывалъ вѣтеръ, такъ что мы обыкновенно нѣсколько времени шли на веслахъ, если около берега было довольно глубоко; въ противномъ же случаѣ, не было другаго средства подвигаться впередъ, какъ посредствомъ эспіа. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ теченіе было очень сильно, даже около самыхъ береговъ, особенно тамъ, гдѣ они образуютъ длинныя, врѣзывающіяся внутрь материка бухты, называемыя епзеайаз; тогда мы очень медленно подвигались впередъ. Въ подобныхъ мѣстахъ берега рѣки состоятъ изъ рыхлой почвы богатаго чернозема, на которомъ въ изобиліи ростётъ роскошнѣйшій лѣсъ. Постоянно подмываемые водою берега эти почти ежедневно обрываются огромными глыбами, такъ что рѣка, на нѣсколько ярдовъ отъ берега, загромождена повалившимися деревьями, вѣтви которыхъ дрожатъ въ потокѣ рѣки. Когда намъ встрѣчались небольшія выдающіяся массы, то наша немногочисленная команда не въ силахъ была грести противъ теченія, часто образующаго настоящіе водовороты около мысовъ. Въ такихъ случаяхъ мы должны были пересѣкать рѣку, при чемъ иногда сносило насъ теченіемъ на одну или двѣ мили внизъ къ противоположному берегу. Днемъ, нѣсколько позднѣе, обыкновенно поднпмался небольшой вѣтеръ, и тогда мы снимали ?,вои хаммаки, поднимали всѣ паруса и весело неслись впередъ. Въ случаѣ же малаго вѣтра или совершеннаго безвѣтрія, Пенна предпочиталъ готовить обѣдъ на берегу и. тогда около полудня, высматривали мы гдѣ нибудь въ лѣсу хорошенькій тѣнистый уголокъ, гдѣ было бы довольно свободнаго мѣста, чтобы разложить эгонь. Тутъ мнѣ удавалось побродить часокъ въ лѣсной чащѣ, и
всегда я имѣлъ удовольствіе встрѣтить какіе нибудь новые виды. Впрочемъ, въ продолженіе большей части путешествія, мы останавливались въ домѣ какого нибудь поселенца. Передъ самымъ обѣдомъ мы обыкновенно купались въ рѣкѣ, потомъ, по обычаю принятому всѣми и вѣроятно весьма полезному на Амазонкѣ при постоянномъ употребленіи непитательной рыбной пищи, всѣ выпивали по полчашкѣ чистаго кашаса для «абре» или какъ у насъ говорится, «для закуски>,—и потомъ садились за обѣдъ, состоявшій изъ душеныхъ пираруку, бобовъ и ветчины. Разъ или два въ недѣлю бывала дичь и рисъ, а на ужинъ, послѣ заката солнца, часто подавалась только что передъ этимъ пойманная свѣжая рыба. Утромъ, до полудня, всегда бывало прохладно и пріятно; но позже жаръ становился почти невыносимымъ, особенно въ ясную и вѣтряную погоду, какая большею частію стояла все время. Эти томительные часы удушливаго жара мы проводили, лежа въ тѣни парусовъ, или сходили въ каюты къ своимъ хаммакамъ, предпочитая задыхаться отъ недостатка воздуха, чѣуъ подвергаться, на палубѣ, изнуряющему и вредному дѣйствію солнечныхъ лучей. Обыкновенно мы останавливались часовъ въ десять для ночлега, выбирая мѣсто, гдѣ бы было удобно привязать куберту на ночь. Прохладные вечера были восхитительны; только что яркое солнце скрывалось за горизонтомъ, стаи свистящихъ утокъ (Апаз аиішппа-Из), попугаевъ и арасовъ съ ихъ крикомъ похожимъ на ржаніе, пара за парой летѣли на ночлегъ. Тогда начинались короткіе вечерніе хоры животныхъ, въ которыхъ главными исполнителями бывали обезьяны ревуны; страшный точно неземной ревъ еще болѣе усиливалъ и безъ того тяжелое чувство одиночества, которое все болѣе и болѣе давило меня по мѣрѣ того, какъ наступала темнота. Вслѣдъ за тѣмъ множество разнородныхъ свѣтящихся мухъ начинало порхать вокругъ деревьевъ. По мѣрѣ того, какъ ночь подвигалась впередъ, все утихало-въ лѣсу, и изрѣдка только раздавалось кваканье древесныхъ лягушекъ или однообразное чириканье кузнечиковъ и лѣсныхъ сверчковъ.
20-го, и слѣдующіе два дня мы мало подвинулись впередъ по случаю перемѣнчиваго вѣтра. Въ этомъ году, сухое время было очень непродолжительно; обыкновенно оно длится въ этой части Амазонки съ іюля до января, съ короткимъ промежуткамъ дождливой погоды въ ноябрѣ. Вода въ рѣкѣ должна убывать на тридцать или на тридцать пять футовъ противъ своего высшаго уровня; въ этомъ же году она убыла всего на двадцать пять футовъ,
и ноябрьскіе дожди обѣщали быть продолжительными. Чѣмъ лучше погода, тѣмъ сильнѣе будетъ восточный вѣтеръ; теперь же, его или вовсе не было, или онъ очень слабо дулъ въ продолженіе нѣсколькихъ часовъ, да и то лишь послѣ полудня. До сихъ поръ я зйалъ только свѣтлую сторону великой рѣки, но мнѣ вскорѣ предстояло испытать, какова она бываетъ во время бури.
Вечеромъ 22-го; мѣсяцъ вышелъ, окруженный туманнымъ кольцомъ. Когда мы ложились спать, дулъ свѣжій сырой вѣтеръ, а впереди насъ, вверхъ по рѣкѣ, на небѣ собирались черныя тучи, шедшія противъ вѣтра. Я думалъ, что все это предвѣщаетъ не болѣе какъ сильный дождь, который прогонитъ насъ въ каюты. Наша команда привязала куберту къ дереву, возлѣ твердаго, глинистаго берега, и вскорѣ послѣ ужина, всѣ ужъ почти спали, размѣстившись на верхней палубѣ. Часовъ около одпнадцати, меня разбудилъ страшный свистъ внезапно налетѣвшаго на насъ съ про-тивуположнаго берега, шквала. Куберту сильно швырнуло къ глинистому берегу. Пенна вскочивъ на ноги закричалъ, что на насъ палетѣлъ ігоѵоасіа сіе сіта, или шквалъ съ верховьевъ рѣки. Мы сняли свои хаммаки и всѣ должны были приняться за работу, чтобы не дать нашему судну разбиться въ дребезги. Луна скрылась, и черный покровъ тучъ легъ надъ темнымъ лѣсомъ и рѣкой. Вдругъ надъ нашими головами разразился ужасный ударъ грома и затѣмъ полилъ страшный дождь. Хоакимъ прыгнулъ на берегъ, и сквозь брызги оглушительно ревѣвшихъ волнъ, вооруженный крѣпкимъ багромъ, пытался протащить нашу куберту за маленькій выдающійся мысокъ, между тѣмъ какъ мы всѣ помогали ему съ палубы, стараясь, отпуская канатъ, держаться дальше отъ берега. Нашъ маневръ удался п судно было спасено, попавъ въ сильное теченіе дальше отъ берега; Хоакимъ-же проворно, и съ удивительной ловкостью, при помощи бугшприта, вспрыгнулъ обратно на палубу, въ ту минуту, какъ мы проходили мимо мыса. Къ счастію нашему, мы находились во время буріі около покатаго глинистаго берега, такъ что не было опасности отъ упавшихъ деревьевъ; а всего на нѣсколько ярдовъ дальше, берегъ былъ отвѣсный и состоялъ изъ рыхлой земли, цѣлыя глыбы которой, подмытыя водой, всею массою ростущаго на нихъ лѣса падали въ рѣку, п шумъ, производимый ихъ паденіемъ, еще увеличивалъ ужасы бури.
Черезъ часъ вѣтеръ нѣсколько утихъ, но до трехъ часовъ утра шелъ проливной дождь, небо озарялось ежеминутно сверкавшей
молніей, и со всѣхъ сторонъ раздавались почти безпрерывные раскаты грома. Наша одежда, хаммаки и вещи были насквозь промочены струившимися сквозь доски палубы потоками воды. Къ утру все утихло; но небо было покрыто сплошною массою черныхъ, будто свинцовыхъ тучъ, которыя придавали такой мрачный колоритъ и безъ того уже дикому ландшафту, что онъ просто наводилъ уныніе. Въ среднихъ частяхъ нижней амазонской области шквалы эти, налетающіе съ запада, вещь весьма обыкновенная въ концѣ сухаго времени года. Они всегда бываютъ въ началѣ февраля; значитъ, въ этомъ году начались значительно ранѣе своего срока. Въ этой части страны почва и климатъ гораздо суше, чѣмъ въ частяхъ, лежащихъ4 дальше на западъ, гдѣ, вслѣдствіе болѣе густыхъ лѣсовъ и глинистой сырой почвы, температура воздуха значительно холоднѣе. Слѣдовательно, причину этихъ бурь можно приписать порывамъ сыраго и холоднаго воздуха съ верховьевъ рѣки, когда противудѣйствующій имъ правильный, пасатный вѣтеръ съ моря ослабѣваетъ или сбвершенно прекращается.
26-го, мы пришли къ большой песчаной мели, соединяющейся съ островомъ, лежащимъ по срединѣ рѣки противъ пролива, называемаго Марака-уассу. Тутъ мы бросили якорь и провели полдня на берегу. Пенна остановился только для того, чтобы погулять съ дѣтьми по пескамъ и дать ‘сеньорѣ Катитѣ случай вымыть бѣльё. Теперь полноводіе уже почти затоппло мель, но въ половинѣ сухаго времени года она имѣетъ около мили длины и иол-мили ширины. Кто постоянно ѣздитъ по рѣкѣ, для того наслажденіе подобныя открытыя мѣста: тутъ пріятно отдыхать отъ однообразія лѣсовъ, повсюду покрывающихъ берега рѣки. Далѣе къ западу, такія мѣста встрѣчаются чаще и становятся обширнѣе. Обыкновенно они лежатъ на верхнихъ концахъ острововъ; послѣдніе же произошли изъ накопленія растительныхъ веществъ, которыя образовались изъ растеній и деревьевъ, покрывавшихъ прежде какую нибудь мель. Островъ, о которомъ я говорю, заросъ преимущественно цекропіевыми деревьями (Сесгоріа реіѣаѣа), съ полымъ стволомъ и гладкой свѣтлой корой. Листья его формой похожи на листья лошадинаго каштана, только несравненно больше; нижняя поверхность ихъ бѣлая, и когда дуетъ желанный пасатный вѣтеръ, они показываютъ свою серебристую подкладку, — хорошій знакъ для утомленнаго плавателя. Дерево это ростетъ очень страннымъ образомъ: вѣтви его образуютъ почти прямые углы со стволомъ, меньшія вѣтки точно также относятся къ большимъ, ча т. д., а
листья растутъ на оконечностяхъ .ихъ, такъ что все дерево имѣетъ видъ громаднаго канделабра. Цекропіевы деревья различныхъ видовъ составляютъ характеристическую черту лѣснаго ландшафта въ Бразиліи. Та порода, о которой я говорю, ростетъ въ большомъ количествѣ на берегахъ Амазонской рѣки вездѣ, гдѣ только мѣстность низменна. Въ такихъ же мѣстностяхъ очень многочисленно замѣчательное дерево монгуба (ВотЬах-сеіЬа), отличающееся своей темно-зеленой съ сѣрыми полосами корой/ покрывающей его огромный коническій стволъ. Изъ пальмовыхъ деревьевъ, ростущихъ на низменныхъ мѣстахъ, всего замѣчательнѣе пальма Азігуосагіит Іаиагі, стволъ которой покрытъ множествомъ иглъ, и достигаетъ огромной вышины. На берегахъ острова б:.ли большія пространства, поросшія стрѣльчатой травою (Оупегіпт зассЬагоійез), на которой, какъ на тростникѣ, бываютъ большіе перистые пучки красивыхъ цвѣтовъ. Трава эта достигаетъ 20 футовъ вышины, а листья ея расположены въ видѣ вѣера около середины стебля. Я былъ очень удивленъ, увидавъ на высокихъ частяхъ мели столь знакомую зелень ивы (8а1іх НитЬоМііапа); это малорослый, видъ, ростущій кустами; листья ивы, какъ и въ Англіи, были усѣяны множествомъ маленькихъ букашекъ. Многое здѣсь напоминало мнѣ морской берегъ. Вверху носились стаи бѣлыхъ чаекъ, громкій крикъ которыхъ былъ мнѣ такъ хорошо знакомъ; по водѣ, у самаго берега, ходили морскіе кулики, тамъ и сямъ гордо выступали голенастыя птицы. Одна изъ нихъ, американская каравайка (Жз теіапоріз), взлетѣла, тихонько кудахтая; за ней скоро послѣдовала другая птица, ангима рогатая (Раіатесіеа согпиіа), которую я спугнулъ въ кустахъ; громкій крикъ послѣдней, похожій на крикъ осла, но еще пронзительнѣе, непріятно нарушалъ окружную тишину. На ивовыхъ кустахъ сидѣли цѣлыя стаи хорошенькихъ птичекъ изъ семейства дроздовъ, съ роскошнымп перьями чернаго и шафранно-желтаго цвѣта. Нѣсколько времени я наблюдалъ также за стаею птицъ, сидѣвшихъ на цекропіевыхъ деревьяхъ. Туземцы называютъ ихъ тамбури-пара. Это Мопаза пі^гіГгопз орнитологовъ, у нея перья аспиднаго цвѣта и оранжевый клювъ. Она принадлежитъ къ семейству бородастиковъ, представители котораго большею частію отличаются мрачнымъ и лѣнивымъ характеромъ. Тѣ виды, которыхъ орнитологп причисляютъ къ роду бородастика (Виссо), -называются индѣйцами, на языкѣ тупи, тап-ассу-уира, что значитъ свиньи-птицы. Онѣ иногда по цѣлымъ часамъ сидятъ въ тѣни, на низкихъ вѣткахъ деревьевъ, въ совершенномъ бездѣй-
ствіи; выводитъ ихъ изъ этого положенія только желаніе поймать какое-нибудь мимо-летящее насѣкомое. Но стая тамбури-пара, которыхъ я видѣлъ въ эту минуту, были далеко не лѣнивы; напротивъ того онѣ весело летали и гонялись другъ за другомъ между вѣтвями деревьевъ. Летая, каждая издавала нѣсколько отрывыстыхъ, но мелодичныхъ звуковъ, составлявшихъ въ общей сложности звучный и гармоническій хоръ, которымъ я былъ очень удивленъ.
27-го мы достигли возвышеннаго, поросшаго лѣсомъ мыса, называемаго Парентинсъ, который теперь составляетъ границу между провинціями Парой и Амазонкой. Тутъ мы встрѣтили небольшую лодку, спускавшуюся къ Сантарему. Хозяинъ ея былъ свободный негръ, по имени Лима; онъ, съ женой своей, отправлялся внизъ по рѣкѣ для того, чтобы обмѣнять свой годовой сборъ табаку на европейскіе товары. Длинная, но не глубокая лодка была такъ нагружена, что края ея были почти наравнѣ съ водой. Лима жилъ на берегу рѣки Абакахи, впадающей въ Каному, широкій внутренній каналъ, идущій отъ рѣки Мадейры къ Парентинсу, на протяженій 180 миль. Пенна предложилъ ему выгодныя условія, они сторговались, такимъ образомъ онъ избѣжалъ длиннаго путешествія. Негръ этотъ казался откровеннымъ и добродушнымъ малымъ, и собственно былъ уроженецъ Пернамбуко, но уже много лѣтъ тому назадъ поселился въ этомъ краѣ. Съ нимъ была маленькая дѣвочка индіанка изъ племени маугесъ, первоначально жившаго позади Каномы, между Мадейрой и Тапахосомъ. Маугесъ, мнѣ кажется, совершенно справедливо считаютъ за отрасль великаго народа мундуруку; но они, подобно многимъ другимъ бразильскимъ туземцамъ, отдѣлились отъ мундуруку уже въ очень отдаленный періодъ времени и, вслѣдствіе долгаго разобщенія, пріобрѣли свои особенные обычаи и совершенно особенный языкъ. Мундуруку кажется болѣе чѣмъ маугесъ сохранили характеристическія черты ихъ общаго кореннаго племени тупи. Лима говорилъ мнѣ, что въ языкахъ двухъ племенъ едва-ли найдется два одинаковыхъ слова, между тѣмъ какъ п въ томъ и другомъ множество словъ близкихъ къ языку тупи; впослѣдствіи я самъ имѣлъ случай въ этомъ убѣдиться. Въ наружности маленькой дѣвочки н$ было ни одной черты, которая бы указывала на ея происхожденіе. У нея были тонкія и даже изящныя черты лица, вовсе не выдающіяся скулы, тонкія губы и вся наружность открытая и веселая. Она только нѣсколько недѣль тому назадъ была привезена изъ отдаленнаго поселенія ея племени на берегахъ Абакахи, и не знала еще и пяти словъ по пор
тугальски. Вообще индѣйцы очень кротки й послушны, пока они маленькіе, но всѣ жалуются, что они становятся чрезвычайно безпокойны и недовольны, какъ только достигаютъ возмужалости. Тогда въ нихъ проявляется положительная ненависть къ какому-бы то ни было принужденію, и самое лучшее обращеніе не можетъ удержать ихъ отъ побѣга. Но они не возвращаются къ своимъ племенамъ, а большею частью присоединяются къ партіямъ людей, занимающихся звѣриною и рыбною ловлею, и ведутъ кочующій полудикій образъ жизни.
Мы всю ночь простояли около Серра досъ Парентинсъ. На другой день рано утромъ верхушки деревьевъ были закрыты прозрачнымъ туманомъ, а въ лѣсу раздавался визгъ обезьянъ уайяпу-сай. Я отправился на берегъ съ ружьемъ и мелькомъ видѣлъ цѣлое стадо этихъ небольшихъ, покрытыхъ длинною сѣрою шерстью обезьянъ, но мнѣ не удалось добыть нп одной. Это вѣроятно были сагуины (СаІІііЪгіх (іопасорііііиз). Скала, образующая парентинскую возвышенность, состоитъ изъ того-же дикаго, скрѣпл’еннаго желѣзнымъ цементомъ, твердаго конгломерата, который попадается около Пары и въ другихъ мѣстахъ, о чемъ я уже не разъ упоминалъ. Множество отдѣльныхъ глыбъ его было разбросано вокругъ. Лѣсъ былъ въ высшей степени разнообразенъ; страшно перепутанныя вьющіяся растенія перебрасывались съ дерева на дерево; кучи кактусовъ покрывали скалы и древесные пни, и столько тутъ росло самыхъ разнообразныхъ прелестныхъ мелкихъ папоротниковъ, мховъ и грибовъ, что лѣсъ былъ точно музей тайнобрачныхъ растеній. Я также нашелъ въ немъ двѣ великолѣпныя породы длиннорогихъ жучковъ и крупный видъ кузнечика (РіегосЬгога): большія переднія крылья этого насѣкомаго, похожія на лцстья растенія, придаютъ ему совершенно другой видъ, и вполнѣ скрываютъ его когда сложены; заднія-же крылья украшены множествомъ яркихъ, круглыхъ крапинъ, похожихъ на глаза.
Негръ разстался съ нами, повернувъ въ узкій каналъ, называемый Парана - миримъ досъ Рамосъ (маленькая рѣчка съ множествомъ развѣтвленій) и направился къ себѣ домой, куда ему оставалось еще 130 миль. Мы также продолжали свое путешествіе. Вечеромъ мы пришли въ Вилья-Нову, деревню, состоящую изъ семидесяти разбросанныхъ домовъ, изъ которыхъ многіе почти не заслуживаютъ этого названія, это просто мазанки, крытыя пальмовыми листьями. Мы пробыли четыре дня въ этомъ селеніи; оно построено на скалистомъ берегу, состоящемъ изъ того
же твердаго конгломерата, о которомъ я уже часто говорплъ. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ на немъ лежитъ слой табатинговой глины. Грунтъ земли, въ окрестностяхъ песчаный, а лѣсъ, выросшій, какъ кажется, во второй разъ, пересѣченъ широкими аллеями, которыя къ югу и востоку оканчиваются на берегахъ прудовъ и озеръ, протягивающихся цѣпыо по внутренности страны. Какъ только мы бросили якорь, я съ Люко отправился осматривать окрестности Вилья-Новы. Мы прошли околи, мили по мергелистому берегу, густо поросшему цвѣтущими кустарниками, оживленными множествомъ разнообразныхъ п прелестныхъ маленькихъ бабочекъ, и потомъ, по руслу высохшаго потока, вошли въ лѣсъ. Пройдя по немъ около одной восьмой мили, мы пришли къ большому стоячему ПРУДУ; его берега, покрытые травою самаго нѣжно-зеленаго цвѣта, подымались постепенно отъ воды къ сплошной стѣнѣ лѣса. На пруду этомъ я видѣлъ множество водяныхъ птицъ; около береговъ рядами стояли бѣлоснѣжныя хохлатыя и темно-полосатыя цапли и аисты различныхъ родовъ. Арасн летали маленькими стаями по верхушкамъ деревьевъ. Длинноногіе хаканы (Рагга ]*асапа) расхаживали по водянымъ растеніямъ, покрывавшимъ поверхность пруда, а въ кустахъ, по берегамъ сидѣло множество птичекъ въ родѣ канареекъ (Зусаііз Ьгазіііепзіз) зеленовато-желтаго цвѣта, но отрывистое пѣніе пхъ не было особенно пріятно. Сдѣлавши еще нѣсколько шаговъ, мы спугнули пару бучанъ (Мусіегіа Атегісапа), большихъ птицъ изъ семейства апстовъ, четырехъ съ половиною футовъ вышины; онѣ взлетѣли и спугнули всѣхъ остальныхъ, такъ что мнѣ удалось убить одну только птицу изъ всей шумной стаи, пролетѣвшей надъ нашими головами. Пройдя къ другому концу пруда, я увидѣлъ, на поверхности воды множество большихъ круглыхъ листьевъ съ завороченными краями; они принадлежали водяной лиліи Викторіи. Лпстья только что начинали распускаться (3-го декабря).; нѣкоторые были еще подъ водою, а самые крупные изъ тѣхъ, которые вышли на поверхность ея, были почти трехъ футовъ въ діаметрѣ. Мы нашли здѣсь монтарію съ весломъ, вытащенную на берегъ; я позволилъ себѣ воспользоваться ею и Люко каталъ меня между листьями благороднаго растенія. Мы хотѣли найти его цвѣты, но это не удалось; впослѣдствіи я узналъ, что растеніе это встрѣчается во всѣхъ окрестныхъ озерахъ. Туземцы называютъ его Епгпо До Ріозоса, или печь хакана, потому что форма листьевъ похожа на печп, на которыхъ поджариваютъ ма-ніочную муку. Тутъ же мы видѣли нѣсколько породъ ястребовъ и
орловъ, одинъ изъ которыхъ черный каракара-и (Мі1ѵа§о ппсіісоіііз) сидѣлъ на верху большаго обнаженнаго пня, издавая свойственные ему визгливые звуки. Индѣйцы считаютъ орловъ этой породы зловѣщими птицами; они часто сидятъ на верхушкахъ деревьевъ около хижинъ и, говорятъ, предвѣщаютъ тамъ смерть кому нибудь изъ семейства. Другіе-же говорятъ, что они такъ кричатъ съ цѣлью привлечь къ себѣ другихъ беззащитныхъ птичекъ. Маленькія смѣлыя мухоловки бемъ-ти-ви (ЗаигорЬа&из зиІрЬигаіиз), по четыре или по пяти вмѣстѣ, храбро нападаютъ на нихъ и прогоняютъ ихъ съ мѣстъ, гдѣ они сидѣли бы иначе по цѣлымъ часамъ. Я убилъ трехъ ястребовъ различныхъ видовъ; они, да американскій аистъ (Ма&оагу), два чудесные золотисто-зеленые хакамара (бгаІЬиІа сЬаІсосерЬаІа) и съ полдюжины листьевъ Викторіи, составили довольно тяжелую ношу, съ которою мы и поплелись обратно къ нашей лодкѣ.
Нѣсколько лѣтъ спустя, а именно въ 1854 — 5 г., я провелъ восемь мѣсяцевъ въ Вилья-Новѣ. Округъ, въ которомъ она считается главнымъ городовъ, чрезвычайно обширенъ, такъ какъ онъ простирается на сорокъ миль по берегу рѣки; но на всемъ этомъ пространствѣ не болѣе 4,000 жителей. Болѣе половины ихъ составляютъ индѣйцы чистой крови, живущіе въ полу-цпвилизованномъ состояніи по берегамъ многочисленныхъ каналовъ и озеръ. Главные предметы торговли округа каучукъ, копайскій бальзамъ (собираемые по берегамъ рѣки Мадейры и многочисленныхъ притоковъ Каномы), и соленая рыба, приготовляемая недалеко отъ жилищъ въ сухое время года. Предметы эти отправляютъ въ Пару для обмѣна на европейскіе товары. Немногія семейства индѣйцевъ и метисовъ, живущія въ городѣ, стоятъ въ отношеніи личныхъ качествъ и общественнаго устройства, несравненно ниже тѣхъ, между которыми мнѣ случалось жить около Пары и Каметы. Они живутъ въ бѣдныхъ полуразрушенныхъ мазанкахъ; женщины обработыватотъ небольшіе участки маніоки, мужчины же большею частью занимаются рыбною ловлею и ненужную имъ самимъ рыбу продаютъ, а деньги пропиваютъ.
Въ эту вторую поѣздку въ Вилья-Нову, я собралъ большую коллекцію естественныхъ произведеній ея окрестностей. Достаточно будетъ упомянуть о самыхъ интересныхъ изъ нихъ. Лѣса здѣсь имѣютъ совершенно другой характеръ, чѣмъ около Пары и вообще въ сырыхъ областяхъ по берегамъ всей Амазонской рѣки. Банановыя и марантовыя растенія встрѣчаются здѣсь также рѣдко, какъ около
Обидоса. Низменныя, покрытыя лѣсомъ пространства, или игапо, чередующіяся здѣсь съ болѣе возвышенными мѣстностями, не производятъ той роскошной растительности, какой отличается амазонская дельта. Въ продолженіе трехъ или четырехъ мѣсяцевъ въ году, игапо затоплены водою, а когда она наконецъ сходитъ, то почва, -у. которая отъ тонкаго слоя наносной земли не дѣлается плодородною,—остается или совершенно обнаженною, или бываетъ покрыта густымъ слоемъ желтыхъ листьевъ до слѣдующаго наводненія. Эти мѣста имѣютъ тогда видъ безплодной пустыни; пни и нижнія вѣтви деревьевъ облѣплены засохшимъ иломъ и обезображены круглыми массами прѣсноводныхъ губокъ которыя, темныя, съ своими длинными роговидными отростками сидятъ точно ежи. Въ сухое время года, почти единственную живую зелень, въ подобныхъ мѣстахъ, составляютъ густые пучки жесткой и колючей травы, называемой тиририка. Можетъ быть густая тѣнь, большой промежутокъ времени, въ продолженіе котораго земля остается подъ водою, и чрезвычайно быстрое осушеніе, послѣ того какъ уйдетъ вода, все способствуетъ безплодію этихъ игапо. Въ мѣстахъ болѣе возвышенныхъ и сухихъ, грунтъ земли песчаный, а по краямъ широкихъ просѣкъ, прорубленныхъ въ лѣсахъ, выросшихъ вторымъ разомъ, ростетъ высокая и жесткая трава. Подобныя мѣстности кишатъ бараньими клещами (сагараіоз), принадлежащими къ роду Іхосіез; они обыкновенно сидятъ на стебляхъ травы, и пристаютъ къ платью прохожихъ. Они страшно досаждали намъ. Каждый, день, возвратясь съ прогулки, я долженъ былъ употреблять по крайней мѣрѣ цѣлый часъ на то, чтобы вытаскивать всѣхъ клещей, впивавшихся мнѣ въ тѣло. Ихъ два вида; оба очень плоской формы, у того и у другаго четыре пары ногъ, толстый короткій хоботокъ и роговая оболочка. Они обыкновенно пристаютъ къ кожѣ, впиваясь въ нее своимъ хоботкомъ, и сосутъ кровь до тѣхъ^поръ, пока ихъ плоское тѣло не получитъ круглую форму. Впрочемъ они насыщаются очень медленно, иногда въ продолженіе нѣсколькихъ дней. Отъ укушенія ихъ не чувствуется ни боли, ни зуду, но если вд время ихъ не отнять, то могутъ пройзоти опасныя раны, если хоботокъ сломается и останется въ тѣлѣ. Чтобы заставить ихъ отпасть употребляютъ табачный сокъ. Они не при цѣпляются къ кожѣ ногами, хотя у нихъ на каждой ногѣ по парѣ тонкихъ и острыхъ когтей, соединенныхъ съ кончикомъ этого члена гибкими волосками. Когда они сидятъ на верху тонкихъ стеблей травы или краешковъ листьевъ, то держатся только переднйми
Пальма пеуририма (Васігіз).
ногами, остальныя-же три пары вытянуты, ими-то они и прицѣпляются къ проходящимъ мимо животнымъ и людямъ. Меньшій изъ этихъ двухъ видовъ желтоватаго цвѣта; эти клещи самые многочисленные, и нападаютъ иногда цѣлыми десятками разомъ. Величиной они, когда раздуются, съ дробинку № 8; клещи же большей породы, которые къ счастію нападаютъ всегда въ одиночку, не больше горошины.
Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ внутри страны, почва’состоитъ изъ крупнаго песку и мелкихъ обломковъ кварца; въ подобныхъ мѣстахъ вовсе нѣтъ деревьевъ. Я былъ съ тамошнимъ священникомъ, отцомъ Торквато, на одномъ изъ такихъ безлѣсныхъ пространствъ, -или кампо, миляхъ въ пяти отъ деревни. Дорога туда шла черезъ великолѣпный лѣсъ,
гдѣ было много гигантскихъ деревьевъ. Я замѣтилъ отсутствіе пальмъ ассай, мириты, пахіубы и другихъ, росту-щихъ только на тучной сырой почвѣ; но намъ довольно часто попадалась благородная пальма бакаба, и .множество разнообразныхъ маленькихъ видовъ пальмы мараха (Васігіз), одна изъ которыхъ, называемая пеуририма, чрезвычайно изящная, подымается футовъ на двѣнадцать или пятнадцать, а стволъ ея не толще пальца. Когда мы дошли до кампо, лѣсъ вдругъ прекратился, и передъ нами открылась овальная площадь въ три или четыре мили въ окружности, и на всемъ этомъ пространствѣ не рогло даже самаго крошечнаго кустарника. Виднѣлась только мѣстами низкая косматая трава. Эта пустынная равнина была точно заборомъ со всѣхъ сторонъ окружена лѣсомъ; опушка ёго состояла преимущественно изъ деревьевъ, не рос-
тущихъ въ густыхъ дѣвственныхъ лѣсахъ; такъ напримѣръ тутъ было множество густыхъ кустистыхъ черноустниковыхъ растеній (Меіавіо-
таз) низкихъ мальпигіевыхъ деревьевъ Вугзотіпа, миртовыхъ и лаковыхъ деревьевъ (Ьасгеітеез), изъ ягодъ которыхъ высачивается, въ видѣ шариковъ, воскъ, похожій на гумми-гутъ. По краямъ кампо росло также множество дикихъ ананасовъ. Плоды ихъ точно такой-же формы, какъ и у воздѣланныхъ сортовъ, но гораздо меньше, не болѣе яблока средней величины. Мы сорвали нѣсколько совсѣмъ спѣлыхъ ананасовъ; они были очень вкусны, съ настоящимъ ананаснымъ запахомъ, но содержали много совершенно спѣлыхъ сѣмянъ и лишь весьма небольшое количество съѣдомой мякоти. За этимъ кампо ужъ не идетъ ни одной тропинки; дѣйствительно страна, лежащая за нимъ, іегга іп-со&нііа для жителей Вплья-Новы.
Единственное интересное млекопитающее, видѣнное мною въ Вилья-Новѣ, былъ одинъ новый для меня видъ обезьянъ; впрочемъ она была не здѣшняя; ее привезъ какой-то купецъ съ береговъ рѣки Мадейры, за нѣсколько миль выше Борба. Это былъ ревунъ, вѣроятно Мусеіез зігатіпеиз Жофруа Сентъ-Илера. Изъ всѣхъ породъ обезьянъ, ревуны единственныя, .которыхъ туземцамъ не удалось сдѣлать ручными. Ихъ часто ловятъ, но онѣ не выносятъ неволи, и умираютъ черезъ нѣсколько недѣль. Обезьяна, о которой я говорю, еще не достигла полнаго роста. Она была шестнадцати дюймовъ длины, кромѣ хвоста; все ея тѣло было покрыто довольно длинными и блестящими грязно-бѣлыми волосами, только усы и борода были темнобураго цвѣта. Ее держали въ домѣ вмѣстѣ съ двумя другими обезьянами: кватой и каярарой (СеЬиз аІЬіГгопз). Послѣднія двѣ, по природѣ веселыя, казалось, желали привлечь на себя всеобщее вниманіе, ревунъ же, напротивъ, всегда прятался, когда кто нибудь къ нему подходилъ. Когда его только что привезли, то иногда, рано утромъ онъ испускалъ сердитый сдержанный ревъ. Низкій, густой звукъ голоса ревуновъ происходитъ, какъ извѣстно, отъ барабановиднаго расширенія ихъ гортани. Преинтересно слѣдить за этимъ животнымъ, когда оно издаетъ свой глухой, будто выходящій изъ подземелья ревъ, и наблюдать, какъ мало при этомъ надо ему усилія мышцъ. Когда встрѣчаешь ревуновъ въ лѣсу, то обыкновенно они сидятъ на самыхъ высокихъ вѣтвяхъ дерева по три и по четыре вмѣстѣ. Раздирающій ревъ ихъ кажется не всегда вызывается внезапнымъ испугомъ; по крайней мѣрѣ этого нельзя сказать о пойманныхъ обезьянахъ. Но весьма вѣроятно, что онъ служитъ имъ для устрашенія враговъ. По Амазонской рѣкѣ, я нигдѣ больше не встрѣчалъ Мусеіез зігатіпеиз; околы Пары преобладаетъ видъ красно
ватаго цвѣта (М. ВеІгеЬиіЬ); въ узкихъ каналахъ около Бревеса мнѣ случилось застрѣлить большаго ревуна совершенно черной породы; другой желторукій видъ, по словамъ туземцевъ, водится на островѣ Макахо, это вѣроятно М. Йаѵітаппз Куля; на нѣкоторомъ разстояніи вверхъ по Тапахосу попадается всего одинъ видъ ревуновъ коричневато-чернаго цвѣта, а на верхней Амазонкѣ единственный видъ, это Мусеіез нгзіпиз, яркаго желтовато-краснаго цвѣта.
Въ сухихъ лѣсахъ Вилья-Новы, я въ первый разъ видѣлъ гремучую змѣю. Разъ я шелъ домой по узкой дорожкѣ, вдругъ услыхалъ какой-то гремящій шумъ. Тутъ стояла высокая пальма, верхушка которой была обременена паразитными растеніями, и я подумалъ, что шумъ этотъ вѣрно былъ .предвѣстникомъ того, что она сейчасъ упадетъ. Но, когда вѣтеръ утихъ на нѣсколько минутъ, я убѣдился, что шумъ этотъ, слышался съ земли. Я взглянулъ въ ту сторону, вдругъ чей-то внезапный прыжокъ заставилъ меня вздрогнуть, и по тяжелому скользящему движенію я узналъ большую змѣю, уползавшую изъ подъ самыхъ моихъ ногъ. Земля всегда такъ завалена гнилыми листьями и сломанными вѣтками, что змѣю можно только тогда замѣтить, когда она поползетъ. Въ Вилья-Новѣ никто не хотѣлъ вѣрить, что я видѣлъ гремучую змѣю въ ихъ лѣсу, и дѣйствительно, въ лѣсахъ онѣ вовсе не попадаются, ихъ мѣсто открытые кампо, гдѣ я убилъ ихъ нѣсколько штукъ, около Сантарема. Когда я во второй разъ былъ въ Вилья-Новѣ, то опять видѣлъ такую змѣю. У меня тогда была маленькая собачка, Діаманте, она всегда сопровождала меня во многихъ прогулкахъ. Разъ она вдругъ кинулась въ кустарникъ и неподвижно уставилась надъ большой змѣей, голова которой виднѣлась изъ-за травы. Безумное маленькое животное подошло совсѣмъ близко къ ней, тогда змѣя потихоньку поднялась на своемъ хвостѣ, и затрясла своими страшными кольцами. Прошло нѣсколько мпнутъ пока мнѣ удалось отогнать собаку; этотъ случай, и тотъ что, я разсказалъ выше, показываютъ, какъ это пресмыкающее медленно собирается сдѣлать свой роковой прыжокъ.
Мнѣ ужасно надоѣдали и вмѣстѣ съ тѣмъ забавляли коршуны урубу. Португальцы называютъ ихъ согѵоз, т. е. вороны; своимъ общимъ видомъ и цвѣтомъ они нѣсколько походятъ на грачей, но гораздо больше, и на лицѣ и на шеѣ у нихъ голая, черная и сморщенная кожа. Въ концѣ дождливаго времени года, они цѣлыми стаями собираются по деревнямъ, и въ это время страшно
прожорливы. По случаю ихъ воровскихъ наклонностей, поваръ мой, пока готовилъ обѣдъ, не могъ ни на минуту уйти изъ открытой кухни, находившейся позади дома. Постоянно нѣсколько этихъ коршуновъ шаталось около дома, выжидая удобнаго случая, и какъ только выдавалась минута, что въ кухнѣ никого не было, смѣлые мародёры входили туда, клювами снимали крышки съ кострюль и уносили все, что тамъ было. Деревенскіе мальчики подкарауливаютъ ихъ и убиваютъ изъ лука, и коршуны такъ боятся этого оружія, что часто, чтобы ихъ прогнать достаточно повѣсить лукъ на балки въ кухнѣ. Когда наступаетъ сухая погода, они сопровождаютъ рыбаковъ на озера, и тамъ объѣдаются выбрасываемыми остатками тони. Къ февралю они снова возвращаются въ деревни, но тогда они уже.не такъ прожорливы, какъ въ свое нашествіе передъ лѣтомъ.
Насѣкомыя Вилья-Новы большею частью тѣ-же самыя, что и въ Сантаремѣ и на Тапахосѣ. Однакоже здѣсь есть нѣсколько такихъ видовъ изъ всѣхъ порядковъ, которые не встрѣчаются нигдѣ болѣе по Амазонкѣ, и еще нѣсколько другихъ, представляющихъ скорѣе мѣстныя разновидности тѣхъ, которые попадаются въ Парѣ, на сѣверномъ берегу Амазонки и въ другихъ частяхъ тропической Америки. Особенно много здѣсь плевистокрылыхъ насѣкомыхъ (Нутепоріега), которыми вообще изобилуютъ всѣ округи съ песчаной почвой; но я считаю болѣе умѣстнымъ сообщить собранные мною интересные факты относительно ихъ нравовъ, когда буду говорить объ этихъ-же или близкихъ имъ видахъ, живущихъ въ вышеупомянутыхъ мѣстностяхъ. Въ широкихъ аллеяхъ'лѣса весьма обыкновенны нѣсколько видовъ МогрЬо. Одна изъ этихъ бабочекъ въ близкомъ родствѣ съ МогрЬо НесиЬа, встрѣчающейся около Обидоса и о которой я уже говорилъ. Однако вилья-новская порода настолько отличается отъ НесиЬа, что ее можно считать за отдѣльный видъ, который и былъ описанъ подъ именемъ М. Сіззеіз; но ясно, что эта только мѣстная разновидность первой, такъ какъ мѣстности, гдѣ онѣ встрѣчаются, раздѣлены только шириной Амазонки. Эти колосальныя бабочки представляютъ истинно грандіозный видъ, когда, въ тихое тропическое утро, порхаютъ по двѣ и по три вмѣстѣ на огромной вышинѣ. Онѣ лишь изрѣдка взмахи-’ ваютъ крыльями; иногда я замѣчалъ, что онѣ пролетаютъ очень значительное разстояніе, не сдѣлавъ ни одного взмаха. Мускулы пхъ крыльевъ и грудь, къ которой они прикрѣплены, очень слабы сравнительно съ величиною и тяжестью этихъ крыльевъ; но боль
шое протяженіе этихъ членовъ безъ сомнѣнія способствуетъ полету насѣкомаго. МогрЬо принадлежитъ къ числу замѣчательнѣйшихъ насѣкомыхъ, свойственныхъ лѣсамъ тропической Америки и, какъ кажется, къ условіямъ ихъ жизни особенно подходятъ широкія просѣки вилья-новскихъ лѣсовъ, потому что я нашелъ ихъ здѣсь шесть -видовъ. Самые большіе экземпляры МогрЬо Сіззеіз семи съ половиною дюймовъ величины. Другая порода бабочекъ нѣсколько меньше, которыхъ я не могъ ни одной поймать, была свѣтлаго, серебристо-голубаго цвѣта, и гладкая поверхность ихъ крыльевъ блеститъ на солнцѣ какъ серебряное зеркало, когда онѣ взмахиваютъ ими, высоко поднявшись въ воздухѣ.
Но возвращаюсь къ нашему путешествію. Мы вышли изъ Вилья-Новы 4-го декабря съ легкимъ вѣтромъ, переправились 5-го числа черезъ рѣку и прошли устье Парана-миримъ до Арко или маленькой рѣчки лука, называющейся такъ потому, что это короткій рукавъ главной рѣки, который, описавъ дугу, снова соединяется съ Амазонкою нѣсколько нпже Вилья-Новы.— 6-го, пройдя мимо большаго острова, лежащаго по серединѣ рѣкп, мы пришли къ мѣсту, гдѣ рядъ отвѣсныхъ глинистыхъ утесовъ, называемыхъ Баррейросъ де Карарауку, нѣсколько отводитъ въ сторону теченіе главной рѣки, какъ мы это уже видѣли у Обидоса. Немного ниже этихъ утесовъ было нѣсколько домовъ поселенцевъ. Пенна остановился здѣсь на десять дней, для торговли, а мнѣ эта остановка была весьма выгодна, потому что я этимъ временемъ значительно увеличилъ свои коллекціи.
Въ первомъ домѣ былъ какой то праздникъ. Мы бросили якорь въ нѣкоторомъ разстояніи отъ берега, потому что около него было очень мелко, а рано утромъ къ намъ приплыли три лодки, нагруженныя соленою рыбою, манатовымъ масломъ, дичью и бананами, товары, которые хозяева желали промѣнять на различныя вещи, нужныя для праздника. Скоро потомъ, я отправился на берегъ. Глава дома, былъ высокій, стройный цивилизованный тапуіо по имени Марцельино. Онъ вмѣстѣ съ своей женою, худощавой, живой и уже пожилой индіанкой, удивительно хорошо исполняли роль хозяевъ. Общество состояло изъ пятидесяти или шестидесяти индѣйцевъ и мамелюкосовъ; нѣкоторые изъ нихъ знали по португальски, но между собой говорили только на языкѣ тупи. Праздникъ былъ «Зачатіе Пресвятой Богородицы», и когда тутъ узнали, что у Пенны есть статуя Божіей Матери, лучше той, какая была у нихъ, то они тотчасъ-же и отправились въ лодкѣ просить, чтобы
онъ одолжилъ имъ ее. Марцельино самъ взялъ статую, и бережно завернулъ ее въ бѣлое, съ красивой каймой, полотенце. Вышедши на берегъ, они составили процессію отъ пристани къ дому; ее салютовали нѣсколькими выстрѣлами пзъ лазарино, и потомъ статую бережно поставили въ семейную часовню. Вечеромъ, послѣ молебна и гимновъ, всѣ собрались ужинать вокругъ большой цыновки, разостланной передъ домомъ на гладкой площадкѣ въ родѣ террасы. За ужиномъ были большой, вареный пираруку, котораго собственно для ужина убили гарпуномъ въ тоже утро, душеныя и вареныя черепахи и огромное количество маніочной муки и банановъ. Старушка, съ двумя молодыми дѣвушками очень усердно прислуживали гостямъ, а Марцельино важно стоялъ подлѣ, замѣчалъ кому что нужно, и отдавалъ приказанія женѣ. Послѣ ужина подавались крѣпкіе напитки, потомъ начались танцы, и мы съ Пенною получили на нихъ приглашеніе. Изъ напитковъ большею частью подавали спиртъ, перегоняемый ими изъ маніоковыхъ лепешекъ. Танцы-же были всѣ въ одномъ родѣ, все различныя видоизмѣненія «Ьапйит’а», эротическаго танца, въ родѣ фанданго, перенятаго ими отъ португальцевъ. Музыка состояла изъ нѣсколькихъ гитаръ съ проволочными струнами, играли молодые люди, по очереди. Все шло очень тихо и мирно, если принять въ соображеніе выпптое гостями огромное количество крѣпкихъ напитковъ, и балъ продолжался до восхода солнца.
Мы побывали во всѣхъ домахъ по порядку. Одинъ изъ нихъ стоялъ на прелестномъ мѣстѣ у широкаго песчанаго прибрежья при входѣ въ каналъ Парана-миримъ до Мукамбо, ведущій къ внутреннему озеру, берега котораго населены дикими племени мура. Какъ казалось, домъ этотъ принадлежалъ трудолюбивому семейству, но изъ мужчинъ никого не было дома, они всѣ ушли на озера для соленія пираруку. Домъ, какъ и всѣ остальные, былъ простой бревенчатый срубъ, крытый пальмовыми листьями, съ грубо переплетенными стѣнами, вымазанными глиной; но онъ былъ больше и внутри гораздо чище другпхъ. Въ немъ было множество женщинъ и дѣтей, цѣлый день занятыхъ каждый своимъ дѣломъ; одни ткали хаммаки на большомъ неуклюжомъ станкѣ, на которомъ была натянута основа, а челнокъ медленно пропускался рукою взадъ и впередъ поперегъ всей ткани въ шесть футовъ ширины; другіе пряли бумагу, а остальные терли, выжимали и жарили маніоку. Семействомъ этимъ было расчищено и обработано довольно большое пространство земли, замѣчательно плодородной,
такъ какъ около дома отвѣсные берега на нѣсколько футовъ глубины покрыты тучнымъ черноземомъ. У нихъ была большая плантація табаку, кромѣ обычныхъ засѣвовъ маиса, сахарнаго тростника и маніоки, а домъ стоялъ въ рощѣ хлопчатниковыхъ, какаовыхъ, кофейныхъ и разныхъ фруктовыхъ деревьевъ. Мы двѣ ночи простояли на якорѣ въ мелкомъ мѣстѣ рѣки, въ нѣкоторомъ разстояніи отъ берега. Погода стояла великолѣпная, и множество дельфиновъ,- всю ночь, фыркало и кружилось вокругъ нашей лодки. •
Отсюда мы переправились черезъ рѣку и вышли въ узкій каналъ, который идетъ внутрь острова Тупинамбарана и ведетъ къ цѣлому ряду озеръ, называемыхъ озера Карарауку. Вдоль берега теченіе такъ сильно, что подмываетъ его рыхлую почву и заваливаетъ рѣку множествомъ свалившихся деревьевъ. Каналъ, около устья своего, находящагося въ двадцати-пяти миляхъ отъ Вилья-Новы, имѣетъ всего около сорока ярдовъ ширины, но нѣсколько дальше расширяется и образуетъ большое пространство воды. Въ продолженіе сутокъ, которые мы здѣсь провели, пасъ ужасно мучили насѣкомыя. Ночью невозможно было спать отъ насѣкомыхъ; они нападали на насъ цѣлыми миріадами, неожиданно, почти безъ писку, бросались прямо въ лицо, въ такомъ множествѣ точно капли дождя въ сильный ливень. Мы всѣ толпились въ каютахъ и жгли тряпки, надѣясь гнать ихъ дымомъ, но это стредство не имѣло большаго успѣха, кромѣ того, что еще мы сами задыхались отъ дыма. Днемъ являлась собирать съ насъ должную ей дань крови мотука, муха еще больше и страшнѣе, чѣмъ москитъ. Онѣ уже и прежде нѣсколько дней передъ этимъ мучили насъ, но здѣсь было, кажется, рѣшительно ихъ царство. Этотъ видъ былъ описанъ Перти, авторомъ энтомологическаго отдѣла въ путешествіи Оникса и Марціуса, подъ названіемъ «Насігиз Іерісіоѣиз». Онъ принадлежитъ къ семейству слѣпней (ТаЬапісІае), и дѣйствительно имѣетъ большое сходство съ дождевой кровопійцей Наетаіороіа ріиѵіаііз, коричневой мухой, которая лѣтомъ водится въ Англіи на лѣсныхъ опушкахъ; мотуки чернаго цвѣта съ бронзовымъ отливомъ; хоботокъ ихъ состоитъ изъ пучка роговыхъ остріевъ, которыя короче и толще, чѣмъ у другихъ насѣкомыхъ того-же семейства. Укушеніе ихъ не производитъ сильной боли, но раночка отъ него довольно велика, такъ что кровь долго идетъ изъ нея маленькими струйками. Цѣлыя сотни этихъ мухъ весь день летали вокругъ лодки, и иногда штукъ по восьми или по десяти разомъ
садились кому нибудь. на лодыжки. Но ихъ движенія очень медленны, такъ что когда онѣ сядутъ, ихъ легко убить пальцами. Пенна отправился въ монтаріп впередъ, къ рабочимъ стоянкамъ, гдѣ ловятъ пираруку на озерѣ, лежащемъ дальше внутрь; но ему не удалось туда попасть, по причинѣ длины и запутанности каналовъ, такъ что, потерявъ день, въ который впрочемъ я сдѣлалъ весьма удачную прогулку въ лѣсу,— мы снова переправились черезъ рѣку и, 16-го продолжали свое путешествіе вдоль сѣвернаго берега.	•
Глинистые утесы Карарауку тянутся на нѣсколько миль. Образующіе ихъ твердые розовые-красные слои здѣсь чрезвычайно плотны, и мѣстами представляютъ плотное каменистое строеніе. Утесы эти имѣютъ отъ тридцати до шестидесяти футовъ высоты надъ среднимъ уровнемъ рѣки. И глина лежитъ на слояхъ твердаго желѣзистаго конгломерата, о которомъ я уже столько разъ говорилъ. Большія глыбы послѣдняго были оторваны и взброшены сплою потоковъ на верхъ утесовъ, и лежали тамъ на глинистыхъ террасахъ. Самый-же верхній слой состоитъ изъ песку и чернозёма, на которомъ, до самаго края обрыва, растетъ огромный лѣсъ. Пройдя эти Ьаггеігоз, мы продолжали свое путешествіе вдоль низкаго, необитаемаго берега, покрытаго, вездѣ гдѣ онъ возвышается надъ уровнемъ рѣки въ полноводье, ярко-зеленымъ лѣсомъ, свойственнымъ мѣстностямъ игапо. Главное украшеніе этихъ лѣсовъ, великолѣпная пальма мурумуру, съ правильными широкими листьями. Вездѣ-же, гдѣ берегъ ниже уровня Амазонки въ полноводье, преобладаютъ цекропіевыя деревья, разбросанныя кое гдѣ по лугамъ, поросшимъ высокою широколистною травою, которая окружаетъ мелкіе пруды, кишащіе водяною дичью. Почти вездѣ по берегу водятся аллигаторы. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, гдѣ тинистые берега покрыты жесткою травою, мы видѣли небольшія стада морскихъ свинокъ (СаруЬага), большое животное изъ семейства грызуновъ, похожее на громадную гвинейскую морскую свинку, а тамъ и сямъ виднѣлись, стрѣлой перепрыгивающія съ дерева на дерево, ловкія и граціозныя обезьяны-векши (СЬгузоігіх зсіигенз) и живыя кая-рара (СеЬнз аІЬИгопз). 22-го мы миновали устье самаго восточнаго изъ многочисленныхъ каналовъ, ведущихъ къ большому внутреннему озеру Сарака, а 23-го прошли рядъ узкихъ протоковъ, извивающихся между островами, гдѣ мы снойа увидали человѣческія жилища, въ девяноста миляхъ отъ послѣдняго- видѣннаго нами дома въ Карарауку 24-го мы пришли въ Серпу.
Серпа — небольшая деревня домовъ изъ восьмидесяти, построенная на берегу, возвышающемся на двадцать пять футовъ надъ уровнемъ рѣки. Слои табатинговой глины, которые здѣсь перемѣшаны съ шлаковиднымъ конглойератомъ, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ склона пестрые; вотъ почему городъ, на языкѣ тупи, называется Ита^-Коатіара, что значитъ полосатая или выкрашенная скала. Серпа старинное поселеніе, когда-то бывшее мѣстопребываніемъ окружнаго начальства, которому была подвластна Барра наРіо-Негро. Въ 1849 г. это была жалкая деревушка, но она ожила съ тѣхъ поръ, какъ Общество Пароходства по Амазонской рѣкѣ устроило въ неп паровыя пильныя мельницы и черепичные заводы. Мы пріѣхали сюда наканунѣ Рождества, когда деревня' была оживлена множествомъ народа, собравшагося на праздникъ. Пристань была тѣсно заставлена различными судами, большими и маленькими, начиная отъ монтаріи съ ея выгнутымъ наметомъ изъ марантовыхъ листьевъ, переплетенныхъ ліанами, и кончая двухмачтовой кубертой мелочнаго торговца, прибывшаго сюда для торговли съ поселенцами, съѣзжающимися на праздники пзъ отдаленныхъ поселеній. Мы бросили якорь около одной игарите; она принадлежала одному старому индѣйцу племени хури, обезображенному широкой черной татуированной полосой по серединѣ лица, волосы его были коротко острижены и не выбриты только около лба, на который они и спускались въ видѣ бахрамы. Послѣ полудня мы вышли на берегъ. Населеніе, казалось, состояло главнымъ образомъ изъ полу-цивилизо-вапныхъ индѣйцевъ, жившихъ, какъ водится, въ полуоконченныхъ мазанкахъ. Улицы были расположены неправильно и поросли травою и кустарникомъ, гдѣ кишѣли тысячи «шосиіт», маленькіе ярко-красные клещи, которые пристаютъ къ одеждѣ проходящихъ, и, собираясь въ большомъ количествѣ на кожѣ, производятъ чрезвычайно непріятный зудъ. Немногіе живущіе здѣсь бѣлые и принадлежащіе къ высшему классу мамелюкосы живутъ въ болѣе прочныхъ домахъ, выбѣленныхъ и крытыхъ черепицею. Всѣ опп, какъ мущины такъ и женщины, показались мнѣ гораздо радушнѣе и въ тоже время рѣзче въ обращеніи, чѣмъ всѣ остальные бразильцы, съ которыми мнѣ прежде случалось встрѣчаться. Съ однимъ изъ нихъ, капитаномъ Маноэлемъ Хоакимомъ, я впослѣдствіи былъ очень долго знакомъ. Это былъ живой, умный и чрезвычайно добрый человѣкъ; онъ былъ извѣстенъ во всей странѣ своею щедростью и постояннымъ покровительствомъ, которое оказывалъ какъ поселившимся тамъ, такъ и проѣзжимъ иностранцамъ. У нѣкото
рыхъ изъ этихъ отличныхъ людей было хорошее состояніе, они владѣли торговыми судами, невольниками, имѣли обширныя какаовыя и табачныя плантаціи.
Мы пробыли въ Серпѣ пять дней. Нѣкоторые изъ соблюдаемыхъ на Рождествѣ обрядовъ интересны тѣмъ, что они остались почти въ томъ же видѣ, въ какомъ слишкомъ сто лѣтъ тому назадъ были введены миссіонерами іезуитами у туземныхъ племенъ, которыхъ они убѣдили поселиться въ этомъ мѣстѣ. Утромъ въ самое Рождество всѣ женщины и дѣвушки, въ бѣлыхъ газовыхъ рубашкахъ и яркихъ ситцевыхъ юбкахъ, идутъ процессіей въ церковь, обойдя сначала весь городъ, чтобъ собрать разныхъ «шопіотоз», то есть коммисаровъ, обязанность которыхъ состоитъ въ томъ, чтобы помогать распорядителю праздника. Каждый изъ этихъ коммисаровъ несетъ длинную бѣлую камышевку, украшенную разноцвѣтными лентами; за ними слѣдуетъ нѣсколько дѣтей, всѣ пестро разряженныя. Впереди три старыхъ индіанки; онѣ несутъ «заігё», большую полукруглую раму, обтянутую бумажной матеріей и увѣшанную разными украшеніями, кусочками зеркала и т. п. Раму эту онѣ постоянно то поднимаютъ, то опускаютъ, и все время поютъ визгливыми голосами какой-то однообразный гимнъ на языкѣ тупи, часто оборачиваясь назадъ къ слѣдующей за нимп толпѣ, останавливающейся при этомъ на нѣсколько минутъ. Мнѣ говорили, что введеніе этого заігё была хптрость, придуманная іезуитами, чтобъ привлечь дикихъ въ церковь, такъ какъ они охотно всюду слѣдовали за зеркалами, гдѣ видѣли точно волшебное отраженіе самихъ себя. Вечеромъ вездѣ началось веселье. Негры, у которыхъ есть свой собственный святой ихъ цвѣта — св. Бенедиктъ— праздновали отдѣльно отъ другихъ и всю ночь пѣли и плясали подъ музыку длиннаго барабана (гамба) и каракаша. Барабанъ состоитъ изъ выдолбленнаго чурбана, одинъ конецъ его обтянутъ кожей; музыкантъ садится на него верхомъ и барабанитъ лодыжками ; каракаша — бамбуковая трубка съ зазубринами, издающая рѣзкій трескучій звукъ, когда по нимъ проводятъ палкой. Нельзя себѣ представить ничего скучнѣе и однообразнѣе этой музыки, пѣнія и танцевъ, которымъ они съ неутомимымъ рвеніемъ предаются всю ночь. Индѣйцы не могли устроить танцевъ, потому что бѣлые и мамелюкосы пригласили на свой балъ всѣхъ хорошенькихъ индѣйскихъ дѣвушекъ, а старухи не хотѣли тан-цовать, предпочитая смотрѣть, какъ танцуютъ другіе. Мужья нѣкоторыхъ изъ нихъ присоединились къ неграмъ и очень скоро
напились пьяны. Забавно смотрѣть, какъ обыкновенно молчаливые краснокожіе становились разговорчивы подъ вліяніемъ вина. Негры и индѣйцы говорили въ извиненіе своей невоздержности, что бѣлые также напиваются на другомъ концѣ города, что было совершенно справедливо.
Мы вышли изъ Серпы 29-го декабря съ однимъ старымъ плантаторомъ, сеньоромъ Хоао (Джономъ) Тринидаде. Въ его имѣніи, противъ устья Мадейры, Пенна намѣревался провести нѣсколько дней. 29-го и 30-го мы шли по узкимъ каналамъ, между островами. 31-го мы прошли послѣдній изъ нихъ, и тогда передъ нами открылось на югѣ пространство воды подобное морю, гдѣ Мадейра, самый большой притокъ Амазонки, пробѣжавъ 2000 миль, сливаетъ свои воды съ водамп царицы рѣкъ. Я никакъ не ожидалъ увидѣть сліянія водъ въ* такихъ огромныхъ размѣрахъ какъ это, почти въ 900 мпляхъ отъ моря. Путешествуя недѣлю за недѣлей по этой, правду сказать, нѣсколько однообразной рѣкѣ, часто загроможденной множествомъ острововъ, я такъ привыкъ къ ней, что мало по малу пересталъ сознавать ея величіе; но эта чудная картина снова возбудила во мнѣ прежнее удивленіе. Въ подобныхъ мѣстахъ бываешь готовъ согласиться, что паранцы не много преувеличиваютъ, когда называютъ Амазонскую рѣку Средиземнымъ моремъ Южной Америки. За устьемъ Мадейры Амазонка протекаетъ также величественно и, повидимому, ширина ея, какъ до притока такой огромной массы воды, такъ и послѣ, совершенно одинакова. Убыль и прибыль воды въ Мадейрѣ бываетъ не одновременно съ Амазонкой: въ Мадейрѣ она прибываетъ и убываетъ двумя мѣсяцами раньше, такъ что въ настоящее время она была полнѣе главной рѣки, поэтому потокъ ея въ изобиліи изливался изъ ея устья, унося съ собой длинный рядъ пловучихъ деревьевъ и клочковъ травы, оторванныхъ отъ рыхлыхъ береговъ въ нижней части ея теченія. Но воды Мадейры не достигаютъ середины Амазонки, а протекаютъ вдоль ея ближе къ южному берегу.
Здѣсь будетъ кстати сообщить нѣкоторыя свѣдѣнія, собранныя мною о рѣкѣ Мадейрѣ: она судоходна на 480 миль (720 верстъ) отъ устья; потомъ съ небольшими промежутками, почти на 160 миль тянется рядъ пороговъ и водопадовъ, за которыми рѣка опять становится судоходна на большое протяженіе. Лодки иногда спускаются изъ Вилья-Беллы во внутренней провинціи Матто-Гроссо, но и то уже не такъ часто; подняться же до этого мѣста вверхъ по рѣкѣ, какъ я слышалъ, въ послѣдніе года рѣшались
не многіе. Португальцы изслѣдовали ее въ началѣ восемнадцатаго столѣтія. Главный, и въ настоящее время единственный городъ на берегахъ ея, Борба, въ 150 миляхъ отъ ея устья, основанъ въ 1756 г. До 1853 г. нижняя часть рѣки, миль на 100 выше Борбы, постоянно посѣщалась купцами, пріѣзжавшими изъ Вилья-Новы, Серпы и Барры за салсапарелью, копайскимъ бальзамомъ, черепаховымъ масломъ, и для торговли съ индѣйцами, съ которыми они были по большей части въ дружелюбныхъ отношеніяхъ. Въ этомъ году въ тѣ края пріѣзжали также за сборомъ резины многіе торговцы, побуждаемые къ этому хорошей цѣной (2 шил. 6 пенсовъ за фунтъ), даваемой тогда за нее въ Парѣ, но вскорѣ возмути-лпсь арары, дикое и непокорное индѣйское племя. Они нѣсколько разъ нападали на лодки, и безъ разбора убивали всѣхъ, кто на нихъ былъ, какъ бѣлыхъ купцовъ, такъ и индѣйцевъ, составлявшихъ команду. Они обыкновенно прятались въ какой-нибудь засадѣ вблизи песчаныхъ береговъ, гдѣ лодки останавливались на ночь, и потомъ, когда люди засыпали, нападали на нихъ въ рас-плохъ. Иногда также они приходили подъ предлогомъ торговли и, при первомъ удобномъ случаѣ, убивали и купца и его команду, стрѣляя въ нихъ изъ-за деревьевъ. Оружіе ихъ состояло изъ палицъ, луковъ и стрѣлъ таквары; послѣднее было страшнымъ оружіемъ. На концѣ стрѣлы насаженъ кусокъ жесткаго бамбука, имѣ-ющійформуострея копья; стрѣла бросается съ такой силой, что насквозь пронзаетъ человѣка. Бѣлые жители Борбы отплачивали имъ, призывая къ себѣ на помощь воинственныхъ мундуруку, бывшихъ въ старинной враждѣ съ арара. Такое положеніе дѣлъ продолжалось. два или три года, въ слѣдствіе чего путешествіе по Мадейрѣ сдѣлалось очень рискованнымъ предпріятіемъ, такъ какъ нападали на всѣхъ безъ разбора. Кромѣ арара и мундуруку, изъ которыхъ послѣднее племя дружески расположено къ бѣлымъ, занимается земледѣліемъ, и живетъ внутри страны между Мадейрой и Тапахосомъ и даже далѣе, еще два другихъ племени индѣйцевъ живутъ въ настоящее время въ нижней части Мадейры, именно парентинцы и мура. О первыхъ я почти ничего не слыхалъ. Мура ведутъ лѣнивый и спокойный образъ жизни по берегамъ цѣлаго лабиринта озеръ и каналовъ, пересѣкающихъ низменную страну по обѣ стороны рѣки ниже Борбы. Арара принадлежатъ къ одному изъ тѣхъ племенъ, которыя не воздѣлываютъ маніоки и въ сущности даже не имѣютъ осѣдлыхъ жилищъ. Ростомъ и вообще наружностью они очень похожи на мундуруку,
хотя въ высшей степени отличаются отъ нихъ обычаями и общественнымъ устройствомъ. Они красятъ себѣ подбородки красной краской уруку (Апайо), а по обѣимъ щекамъ, отъ рта къ вискамъ, идутъ двѣ черныя татуированныя полосы. Они еще не умѣютъ употреблять огнестрѣльнаго оружія, не имѣютъ лодокъ и всю жизнь свою бродятъ по странѣ, питаясь дичью и дикими плодами. Когда имъ нужно переправиться черезъ рѣку, они дѣлаютъ временную, лодку изъ толстой древесной коры, и чтобы придать ей форму лодки, они употребляютъ ліаны. Я слышалъ отъ одного сантаремскаго купца, котораго они едва не убили въ 1854 г., что арара насчитываютъ у себя по крайней мѣрѣ двѣ тысячи воиновъ. Но я думаю, что число это преувеличено, какъ всегда бываетъ, когда дѣло идетъ о бразильскихъ племенахъ. Мнѣ кажется, что когда индѣйцы становятся въ враждебныя отношенія къ бѣлымъ, то большей частію поводъ къ этому подаютъ сами же бѣлые, потому что первое побужденіе бразильскаго краснокожаго — уваженіе къ европейцамъ; правда, что опи съ величайшею неохотой поступаютъ къ нимъ въ услуженіе, но если иностранцы посѣщаютъ ихъ съ дружескими цѣлями, то они пхъ очень хорошо принимаютъ. Впрочемъ говорятъ, что индѣйцы, живущіе по Мадейрѣ, уже съ самаго начала враждебно смотрѣли на португальцевъ. Въ то время на путешественниковъ нападали мура и то-разе. Въ 1855 г. мнѣ случилось встрѣтиться съ однимъ чудакомъ американцемъ, г. Кемпомъ, прожившимъ много лѣтъ между индѣйцами на Мадейрѣ, близь покинутаго поселенія Крато. Онъ разсказывалъ мнѣ о своихъ сосѣдяхъ, что они были добрые и веселые люди, и что возмущеніе арара было вызвано поступкомъ одного купца изъ Барры, которому ни съ того ни съ другаго вздумалось выстрѣлить въ одно семейство изъ ихъ племени; родителей онъ убилъ, а дѣтей увезъ для того, чтобы обратить ихъ въ свою прислугу.
Мы пробыли девять дней въ имѣніи г. Хоао Тринидаде; опо расположено на высокой мѣстности игапо, возвышающейся впрочемъ всего на нѣсколько дюймовъ надъ уровнемъ рѣкп въ полноводье: она далеко тянется вдоль сѣвернаго берега; почва ея состоитъ изъ наносной земли и богатаго чернозема и необыкновенно плодородна. Подобныя земли всего скорѣе заселяются въ Америкѣ и, дѣйствительно, весь берегъ былъ на нѣсколько миль усѣянъ множествомъ такихъ-же веселенькихъ усадьбъ, какъ усадьба нашего пріятеля; это было большое заведеніе, домъ и наружныя строенія
занимали большое пространство. Трудолюбивый хозяинъ, казалось, былъ мастеръ на всѣ руки; онъ былъ и плантаторъ, и купецъ, и рыбакъ, и судостроитель; и въ настоящее время большая игарите была на стапелѣ подъ огромнымъ навѣсомъ. Съ большимъ удовольствіемъ любовался я этой процвѣтающей фермой, тѣмъ болѣе, что всѣ работы производились почти исключительно свободнымъ трудомъ, въ сущности даже однимъ семействомъ и прислугой. У Джона Тринидаде была всего одна невольница; остальные же работники были его братъ, невѣстка, два крестника, свободный негръ, одинъ или два индѣйца и семейство мура. Онъ самъ и его жена были мамелюкосы; дѣти негровъ всегда звалп ихъ отцемъ и матерью. Порядокъ, изобиліе и вообще благосостояніе, которымъ все дышало вокругъ, доказывали, какъ много можно сдѣлать въ этой странѣ трудолюбіемъ и хорошимъ управленіемъ, не прибѣгая къ невольничьему труду. Но собственно доходъ съ произведеній подобныхъ маленькихъ плантацій, за излишкомъ того, что потребляется самими хозяевами, самый ничтожный. Все что мы видѣли было устроено послѣ безпорядковъ 1835—36 годовъ, когда Джонъ Тринидаде очень пострадалъ. Онъ былъ принужденъ бѣжать, а индѣйцы мура разрушили его домъ и раззорили плантаціи. По берегу рѣки шла большая, хорошо-выполотая какаовая роща, въ которой было около 8000 деревьевъ, а дальше отъ берега простирались значительныя плантаціи табаку, маніокп, маиса, и поля, засѣянныя рисомъ, дынями и арбузами. Около дома былъ огородъ, гдѣ кромѣ множества удивительно разнообразныхъ тропическихъ овощей, росли лукъ и капуста, привезенные сюда изъ Европы. Но нечего думать, чтобы огороды эти и плантаціи были обведены заборами и содержались въ порядкѣ: этого никогда не бываетъ въ странѣ, гдѣ вообще такъ мало работаютъ; удивительно уже п то, что были посажены овощи и земля довольно чисто выполота. Вокругъ дома было посажено множество фруктовыхъ деревьевъ; нѣкоторыя изъ нихъ принадлежали къ порядку аноновыхъ растеній и давали превосходные плоды, величиною съ дѣтскую голову, наполненные сладкой молочной мякотью, которую надо ѣсть ложкой. Кромѣ того тутъ были апельсинныя и лимонныя деревья, гуявы аллигаторскія груши, ЗЬіиз (ЗсЬгаз саіпііо), генпланы и бананы, а въ тѣни ихъ роскошно росли кофейныя деревья. За столомъ часто бывала рыба; мура, занимавшій при фермѣ должность рыболова, ловилъ ее каждое утро въ нѣсколькихъ стахъ ярдахъ отъ пристани. Между ними преобладали породы:
сурубимъ, пира-пееюа и пирамутаба — три вида сомовъ (Зіінгісіае), принадлежащіе къ роду двущитокъ (Рішеіосіиз). Къ этой рыбѣ подавали совершенно незнакомый мнѣ соусъ, въ видѣ желтаго тѣста, называемый арубе; онъ приготовляется изъ ядовитаго сока маніоковаго корня, прокипяченнаго прежде, чѣмъ осядетъ заключающееся въ немъ крахмалистое вещество, и нрпправляется стручковымъ перцемъ. Его сохраняютъ въ каменныхъ бутылкахъ, и употребляютъ черезъ нѣсколько недѣль послѣ приготовленія. Соусъ этотъ составляетъ прекрасную приправу къ рыбѣ. Но внутри страны употребляютъ больше другой соусъ тукупи, также изъ маніоковаго сока. Его приготовляютъ слѣдующимъ образомъ: нѣсколько дней сряду кипятятъ пли сильно нагрѣваютъ чистый сокъ, послѣ отдѣленія изъ него крахмала, п приправляютъ его перцемъ и мелкой рыбой; когда онъ давно приготовленъ, то похожъ вкусомъ на анчоусовое масло. Онъ обыкновенно приготовляется въ жидкомъ видѣ, но племена хури и миранха, живущіе на Хапурѣ, дѣлаютъ его и въ видѣ чернаго тѣста, только я не могъ узнать способа его приготовленія въ такомъ видѣ; тогда его называютъ тукупи-пихуна, или черный тукупи. Я видѣлъ, что индѣйцы, живущіе на Тапахосѣ, гдѣ вообще мало рыбы, приправляли тукупи муравьями сауба. Тамъ его большею частью употребляютъ въ видѣ соуса къ такака, особенному кушанью изъ маніоки, состоящему изъ крахмала, сбитаго въ кипяткѣ.
Я съ истиннымъ наслажденіемъ провелъ девять дней, которые мы здѣсь пробыли. Хозяинъ нашъ и хозяйка принимали большое участіе въ моихъ занятіяхъ; мнѣ отдали одну изъ лучшихъ комнатъ въ домѣ, а молодые люди служили проводниками, въ нашихъ дальнихъ прогулкахъ по окрестнымъ лѣсамъ. Я почти не видалъ, чтобы они исполняли какія-нибудь тяжелыя работы. Всѣ вставали съ зарей и отправлялись на рѣку купаться; потомъ являлся необходимый крѣпкій прекрасный кофе, послѣ того каждый принимался за свои занятія. Въ то время когда мы тамъ были, на плантаціяхъ нечего было дѣлать; какао и табакъ еще не поспѣлп, полоть уже кончили, и единственная работа, которая тогда шла, это было приготовленіе небольшаго количества фарпвы; эту работу исполняли женщины; мужщины-же бездѣльничали, ходили на охоту, ловпли рыбу, или справляли какую-нибудь пустую работу около дома. Единственная въ году тяжелая работа на такихъ фермахъ— вырубка лѣса для разчищенія новыхъ участковъ; это бываетъ въ началѣ сухаго времени, именно отъ іюля до сентября. Но какой бы
работой здѣсь ни были люди заняты, никогда они не прекращаютъ ее въ жаркіе часы дня. Кто идетъ въ лѣсъ, беретъ съ собой обѣдъ, маленькую котомочку съ фариной и кускомъ соленой рыбы. Къ закату солнца всѣ возвращаются домой; тутъ подается умѣренный ужинъ, и около восьми часовъ, получивъ благословеніе патріархальнаго главы семейства, всѣ ложатся спать въ свои хаммаки.
Кромѣ насъ, у Джона Тринидаде былъ еще гость—негръ, онъ представилъ его мнѣ, какъ своего стариннаго и самаго дорогаго друга, спасшаго ему жизнь во время возстанія 1835 г. Къ сожалѣнію я позабылъ его имя. Онъ былъ вольный, и самъ былъ плантаторомъ; имѣніе его находилось на день пути отсюда. У него былъ тотъ же благородный видъ, который меня всегда радовалъ, когда мнѣ случалось его видѣть въ другихъ свободныхъ неграхъ, но его спокойное и серьезное обращеніе, и задумчивое и доброе выраженіе лица показывали, что онъ стоитъ выше другихъ людей своего класса. Онъ сказалъ мнѣ, что уже тридцать лѣтъ какъ находится въ тѣсной дружбѣ съ нашимъ хозяиномъ, и что ни разу во все это время не было сказано между ними ни одного фальшиваго слова. Въ началѣ безпорядковъ 1835 г. онъ узналъ о заговорѣ, затѣянномъ нѣсколькими негодяями съ цѣлью убпть его друга, котораго они ненавидѣли только потому, что были ему должны и завидовали его благосостоянію. Вотъ подобные-то люди и возбудили въ мурахъ безсмысленную и звѣрскую вражду къ бѣлымъ. Узнавъ объ ихъ намѣреніи, негръ въ темную ночь пустился одинъ въ своей монтаріи въ шестичасовое путешествіе, чтобы предупредить своего <компадре> объ томъ, что ему угрожаетъ, и такимъ образомъ далъ ему время бѣжать. Нельзя было безъ удовольствія смотрѣть на искреннюю дружбу ш на уваженіе, какое эти два старика оказывали другъ другу; иногда они по цѣлымъ часамъ сидѣли подъ навѣсомъ, откуда былъ прекрасный видъ на широкую рѣку, вмѣстѣ наслаждались прохладнымъ вѣтеркомъ и толковали о старинѣ.
Джонъ Триппдаде славился своимъ табакомъ и сигаретами, такъ какъ онъ очень тщательно приготовлялъ тауари или обертку ихъ, выдѣлываемую изъ внутренней древесной коры, раздѣляемой на тонкіе, какъ бумага, слои. На это идетъ кора многихъ деревьевъ, между прочимъ Соигаіагіа бгиіапепзіз и сапукаянскаго орѣховаго. дерева, которыя оба принадлежатъ къ одному и тому же порядку. Кора разрѣзывается на длинныя полосы такой ширины, чтобы въ нихъ было удобно завертывать табакъ; потомъ сдирается внутренній слой ея, потомъ его кипятятъ, бьютъ деревянными
молотками, п за тѣмъ на нѣсколько часовъ выставляютъ на воздухъ. Нѣкоторые сорты бываютъ красноватаго цвѣта и вяжущаго вкуса, но сортъ, приготовляемый напіимъ хозяиномъ, былъ прекраснаго атласно-бѣлаго цвѣта, и безъ всякаго вкуса. Иногда онъ изъ одной полосы коры сдиралъ шестьдесятъ, восемьдесятъ и даже до ста слоевъ. Лучшій табакъ въ Бразиліи тотъ, который воздѣлываютъ въ окрестностяхъ Борбы, на берегахъ Мадейры, гдѣ грунтъ земли состоитъ изъ тучной черной глины, но и табакъ воздѣлываемый Джономъ Тринидадомъ и его сосѣдями по берегамъ Амазонки, на подобной-же почвѣ, былъ также очень хорошаго качества.^ Его свертываютъ въ тонкія трубки съ заостренными концами, въ полтора дюйма въ діаметрѣ и въ шесть футовъ длины. Когда табачные листья собраны и отчасти высушены, изъ нихъ вырываютъ серединныя жилки, складываютъ на цыновки и свертываютъ въ какую нужно форму. Это дѣлаютъ женщины и дѣти, на нихъ же лежитъ обязанность сажать, полоть и собирать табакъ. Связывать табакъ въ трубки — долгая и трудная работа, и можетъ быть выполнена только мущинами. Употребляемыя на это веревки очень крѣпкп, ихъ дѣлаютъ изъ внутренняго слоя коры особеннаго тонкаго дерева съ свѣтлой древесиной, называемаго уаиссима; выбивая его кору, получаютъ изъ нея множество прескрасныхъ, шелковистыхъ волоконъ, въ нѣсколько футовъ длины. Вѣроятно англійскіе заводчики придумали бы имъ какое-нибудь употребленіе, еслибы могли получать ихъ въ большомъ количествѣ. Дерево это ростетъ въ изобиліи на южномъ берегу нижней Амазонки, и очень скоро выро-стаетъ; когда трубки довольно крѣпко стиснуты, ихъ еще обвязываютъ узкими, но замѣчательно гибкими и крѣпкими ремнями, вырѣзываемыми изъ коры ползучей пальмы хаситары (Безтопсиз тасгасапіЬиз), и тогда они готовы для продажи или для употребленія.
Пріятно было бродить по какаовой рощѣ нашего хозяина. Подлѣсокъ былъ весь вырубленъ, а деревья, футовъ въ тридцать вышины, давали густую тѣнь. Два вида обезьянъ дѣлали набѣги на эти деревья и, какъ мнѣ говорили, производили большія опустошенія, когда поспѣвали плоды. Однѣ изъ нихъ, сапажу хохлатыя (СеЬиз сіггЫГег?) въ высшей степени наглые воры; онѣ истребляютъ больше чѣмъ могутъ съѣсть, тѣмъ что какъ поі ало въ торо-пяхъ рвутъ, и разбиваютъ плоды и возвращаясь въ лѣсъ упосятъ съ собой столько, сколько могутъ захватить въ рукахъ и въ подмышкахъ. Обезьяны-же другаго вида,- хорошенькія маленькія
СЬгузоігіх зсінгеиз, довольствуются тѣмъ, что съѣдаютъ сколько могутъ на мѣстѣ. Гибель разнообразныхъ красивыхъ насѣкомыхъ грѣлось на листьяхъ въ мѣстахъ, куда сквозь густой свѣтло-зеленый шатеръ проникали прямые солнечные лучи, и множество прелестныхъ длинноногихъ тигровыхъ жучковъ (ОйопІосЬеіІа е&ге&іа) бѣгало и летало по травѣ.
Мы уѣхали отсюда 8-го января, а 9-го вечеромъ пришли въ Ма-тари, маленькое, бѣдное селенір индѣйцевъ мура. Здѣсь мы снова стали на якорь и вышли на берегъ. Селеніе состояло изъ какихъ нибудь двадцати кое-какъ слѣпленныхъ мазанокъ, и имѣло самый печальный и несчастный видъ, не смотря на роскошный лѣсъ позади. Партія индѣйцевъ этого племени уже давно поселилась здѣсь на мѣстѣ, гдѣ прежде жили миссіонеры. Въ послѣднее время правительство назначило надъ ними директора, который тутъ-же и жилъ, думая такимъ образомъ подчинить своей власти этихъ все еще непокорныхъ дикарей. Но врядъ-ли можно ожидать, чтобы средство это привело къ желаемому результату, скорѣе даже оно послужитъ только къ тому, чтобы заставить ихъ снова возвратиться въ ихъ прежніе уединенные притоны, на берегахъ внутренныхъ озеръ и рѣкъ, и многія семейства уже удалились. Отсутствіе обыкновенныхъ воздѣлываемыхъ деревьевъ и растеній придавало этому мѣсту пустынный и дикій характеръ. Я вошелъ въ одну изъ мазанокъ: нѣсколько женщинъ готовили кушанье. Куски какой-то большой рыбы жарились на огнѣ, разложенномъ по середи низкой комнаты, а внутренности ея валялись на полу, и тутъ же на немъ сидѣли на карточкахъ женщины съ своими дѣтьми. Лица ихъ имѣли какое-то робкое и недовѣрчивыо выраженіе, и все тѣло было вымазано черной глиной, которой они нарочно мажутся для предохраненія отъ москитовъ. Дѣти были голыя, а женщины въ ободранныхъ у подола юбкахъ, изъ грубаго холста, выкрашеннаго крапинами мурихи, краски добываемой изъ коры одного дерева. На одной изъ нихъ было ожерелье изъ зубовъ обезьянъ. Не было видно почти никакой домашней утвари, и въ комнатѣ было пусто, только въ углахъ впсѣло два грязныхъ, сплетенныхъ изъ травы хаммака. Я также не замѣтилъ здѣсь такъ обыкновенныхъ повсюду маніоковыхъ сараевъ, всегда окруженныхъ хлопчатниковыми, какаовыми, кофейными и лимонными деревьями. Двое или трое молодыхъ мура шатались около низкой открытой двери; они были крѣпкаго тѣлосложенія, но не такого пропорціональнаго, какъ обыкновенно бываютъ полу-циви-лизованные индѣйцы, на нижней Амазонкѣ. Грудь у нихъ замѣна-
тельно широка, и руки удивительно толсты и мускулисты, ноги ихъ кажутся слишкомъ короткими сравнительно съ туловищемъ, а выраженіе лица безспорно угрюмѣе и свирѣпѣе и цвѣтъ кожи темнѣе, чѣмъ у другихъ бразильскихъ краснокожихъ. Передъ тѣмъ, что мы ушли изъ хижины, туда вошли старикъ и старуха: это былъ мужъ съ женой. Онъ несъ весло, лукъ, стрѣлы и гарпунъ, а она гнулась подъ тяжестью большой корзины, наполненной пальмовыми плодами. Старикъ былъ маленькаго роста, а падавшіе ему на лобъ длинные и жесткіе волосы придавали его лицу дикое и свирѣпое выраженіе. Обѣ губы его были проколоты, какъ почти у всѣхъ старыхъ мура, встрѣчаемыхъ по рѣкѣ. Прежде они втыкали въ эти дыркп кабаньи клыки всякій разъ, какъ выходили на встрѣчу къ иностранцамъ или шли на войну съ своими врагами. Угрюмая дикость, нечистота и бѣдность жителей этого селенія произвели на меня такое тяжелое впечатлѣніе, что я былъ очень радъ возвратиться на лодку. Онп не оказали намъ ни малѣйшаго радушія, мы даже не слыхали отъ нихъ тѣхъ привѣтствій, какія говорятся всѣми полу-цивилизованными п даже многими дикими индѣйцами, при первой встрѣчѣ съ кѣмъ-бы то ни было. Всѣ они приставали къ Пеннѣ, требуя отъ него кашаса, на который они кажется смотрятъ какъ на единственную хорошую вещь изъ всего, что принесъ съ собой бѣлый человѣкъ. Но такъ какъ у нихъ нечего было взять въ промѣнъ, то Пенна отказался исполнить ихъ желаніе. Когда мы стали спускаться къ мѣсту, гдѣ стояла наша лодка, они послѣдовали за нами, и очень надоѣдали, собравшись кучей человѣкъ въ двѣнадцать. Съ ними были пустыя бутылки и онп обѣщали принести рыбы и черепахъ, если мы только сперва довѣримъ пмъ предметъ ихъ пламенныхъ желаній, или «каю-имъ«, какъ они выражались. Но Пенна былъ неумолимъ: онъ велѣлъ поднять якорь, п мы тронулись съ мѣста, провожаемые громкими криками обманутыхъ въ ожиданіи дикарей, стоявшихъ на высокомъ берегу.
Мура вообще пользуются дурной репутаціей во всемъ этомъ краю Амазонки, и полу-цивплизованные индѣйцы относятся къ нимъ съ такою-же строгостью, какъ и бѣлые поселенцы. Всѣ гово-ворятъ, что они лѣнивы, жестоки, склонны къ воровству и что вообще имъ нельзя довѣряться. Они болѣе всѣхъ другихъ индѣйцевъ показываютъ ненависть къ осѣдлой жизни, правильному труду и къ вступленію въ услуженіе къ бѣлымъ; вообще у нихъ непреодолимое отвращеніе ко всему, что хотя нѣсколько прибли
жается къ цивилизованному образу жизни. Впрочемъ нужно замѣтить, что пороки эти по большей части суть только усилившіеся до высшей степени основные недостатки характера всѣхъ бразиль скихъ краснокожихъ вообще. Но мнѣ кажется, нѣтъ никакого основанія думать, чтобы мура были различнаго происхожденія съ болѣе развитыми земледѣльческими племенами изъ народа тупи: съ нѣкоторыми изъ нихъ они въ близкомъ сосѣдствѣ, хотя поразительная противуположность ихъ характера и обычаевъ можетъ дать поводъ заключить, что они разнаго происхожденія, точно также какъ это кажется напримѣръ при сравненіи малакскихъ семанговъ съ малайцами. Просто это отрасль ихъ, нѣсколько отдѣлившихся группъ, которыя проведя можетъ быть нѣсколько столѣтій на земляхъ игапо, принужденные питаться одной рыбой и постоянно кочуя для снисканія себѣ пропитанія, мало по малу одичали и пришли въ то жалкое состояніе, въ какомъ находятся и въ настоящее время. Племена, считающіяся въ болѣе близкомъ родствѣ съ тупи, отличаются осѣдлой земледѣльческой жизыо, своимъ общественнымъ устройствомъ, * обычаемъ татуироваться, покорностью вождямъ и т. д. Они живутъ въ домахъ прочной постройки, занимаются нѣкоторымп производствами, напримѣръ дѣлаютъ раскрашенную глиняную посуду и ткутъ. Мура сдѣлались кочующими рыбаками, незнакомыми съ земледѣліемъ и разными ремеслами, давно извѣстными ихъ сосѣдямъ. Они даже не строятъ прочныхъ п постоянныхъ жилищъ, а живутъ отдѣльными семьями или небольшими группами, кочуя съ мѣста на мѣсто по берегамъ тѣхъ озеръ и рѣкъ, гдѣ больше рыбы и черепахъ. Когда они гдѣ нибудь останавливаются, то строятъ себѣ временныя хижины на самомъ берегу, и переносятъ ихъ выше или ниже; смотря по прибыли или убыли воды. Прежде они дѣлали свои лодки просто изъ толстой древесной коры, связанной древесными ліанами въ полуцилиндрическую форму. Но теперь такія лодки рѣдко попадаются, такъ какъ почти у всякой семьи есть свои монтаріп, которыя ппи крадутъ у поселенцевъ при каждомъ удобномъ случаѣ. Главная пхъ пища — рыба и черепахи, и они ихъ ловятъ очень искусно. Сосѣди ихъ говорятъ, что они иногда ныряютъ за ними и ловятъ ихъ за ноги, что весьма вѣроятно въ мелкихъ озерахъ, гдѣ въ сухое время бываютъ заперты черепахи. Рыбу они стрѣляютъ изъ лука и ѣдятъ ее только жареную, потому что не знаютъ никакаго другаго способа ея приготовленія. Но нельзя положительно сказать, чтобы все племя мура никогда не знало земледѣлія, потому
что нѣкоторыя семейства этого племени, живущія по берегамъ рѣкъ за Вилья-Новой, разводятъ маніоку, а едвали они могли этому научиться въ недавное время. Но они составляютъ исключеніе изъ общаго правила, такъ какъ единственная растительная пища, употребляемая мура—бананы и дикіе плоды. Племя это первоначально обитало на берегахъ низовьевъ Мадейры. Они кажется всегда враждебно относились къ европейскимъ поселенцамъ, грабили ихъ плантаціи, уводили у нихъ лодки и убивали всѣхъ, кто имъ попадался въ руки. Лѣтъ пятьдесятъ тому назадъ, португальцамъ удалось обратить противъ этого племени воинственныя наклонности муидуруку; послѣдніе преслѣдовали ихъ въ продолженіе нѣсколькихъ лѣтъ, чрезвычайно ослабили могущество племени и прогнали большую часть его съ береговъ Мадейры. Въ настоящее время мура живутъ отдѣльными группами, даже семействами по берегамъ Амазонки отъ Вилья-Новы до Катуи близь Эги, слѣдовательно разбросаны на пространствѣ 800 миль. Но послѣ безпорядковъ 1835—6 годовъ, когда они раззорили множество мирныхъ поселеній между Сантаремомъ и устьемъ Ріо-Негро. и когда мун-дуруки, въ союзѣ съ бразильцами, преслѣдовали и безпощадно убивали ихъ, они уже не дѣлали серьезныхъ безпокойствъ.
Но прежде, чѣмъ покончить съ этпмъ отступленіемъ, я еще упомяну объ одномъ любопытномъ обычаѣ мура, это обычай нюханія порошка съ особенными обрядами. Порошокъ, который они нюхаютъ, называется парика, и имѣетъ въ высшей степени возбуждающее свойство; его дѣлаютъ изъ сѣмянъ одного вида Ін§а изъ порядка бобовыхъ растеній. Сѣмена эти высушиваютъ на солнцѣ, толкутъ въ деревянной ступкѣ п сохраняютъ въ бамбуковыхъ трубкахъ. Когда онѣ поспѣютъ и наступаетъ время приготовленія нюхательнаго порошка, идетъ попойка и продолжается нѣсколько дней сряду; бразильцы называютъ это «куарентена». Это праздникъ полу-религіознаго характера; онъ начинается тѣмъ, что всѣ напиваются каисумой и кашпри, напитками, приготовляемыми броженіемъ изъ разныхъ фруктовъ и мапіокп. Но конечно всему этому предпочитается кашаса, т. е. ромъ, когда его можно добыть. Вскорѣ общество напивается до одуренія, и тогда начинается нюханіе парика. Всѣ расходятся по парамъ, и каждый беретъ трубочку съ небольшимъ количествомъ этого порошка, и, послѣ множества непонятныхъ обрядовъ, изо всѣхъ силъ вдуваютъ его другъ другу зъ ноздри. Порошокъ производитъ удивительное дѣйствіе на обыкновенно мрачныхъ и молчаливыхъ дикарей, они становятся чрез
вычайно разговорчивы, поютъ, кричатъ и прыгаютъ въ какомъ-то дикомъ изступленіи. Но немедленно же слѣдуетъ реакція; тогда нужно много пить, чтобы выдти изъ оцѣпененія и, такимъ образомъ, попойка идетъ нѣсколько дней сряду. Маугё также употребляютъ парика, между тѣмъ какъ сосѣдямъ ихъ мундуруку онъ неизвѣстенъ. Но послѣдніе употребляютъ его совершенно иначе, чѣмъ неопрятные мура. Они сохраняютъ его въ видѣ тѣста, п употребляютъ, главнымъ образомъ, какъ предохранительное средство отъ лихорадки, въ промежуточные мѣсяцы между сухимъ и сырымъ временемъ года, когда всего сильнѣе свирѣпствуетъ эта болѣзнь. Когда оказывается надобность въ лекарствѣ, сушатъ небольшой кусокъ этого тѣста, растираютъ его плоской раковиной, и всыпаютъ порошокъ разомъ въ обѣ ноздри, посредствомъ двухъ перьевъ коршуна, связанныхъ бумажною ниткою. Уже въ давнишнія времена путешественники видѣли употребленіе парика у ома-гуа, отрасли тупи, которые сначала жили на берегахъ верхней Амазонки, въ разстояніи тысячи миль отъ мѣста, занимаемаго мауге и мура. Эти общіе столькимъ племенамъ обычаи принадлежатъ къ числу фактовъ, подтверждающихъ мнѣніе объ общемъ происхожденіи и близкомъ родствѣ всѣхъ амазонскихъ индѣйцевъ.
Оставивъ Матари, мы продолжали наше путешествіе вдоль сѣвернаго берега. Берега рѣки были слегка возвышены, въ продолженіе нѣсколькихъ дней путешествія. Настоящій материкъ лежалъ далеко внутрь, прибрежье-же состояло или изъ низменности, или было скрыто за островами наноснаго образованія. 14-го мы миновали верхнее устье Парана-миримъ де Ева, довольно узкаго рукава рѣки, образуемаго большимъ островомъ, который тянется на десять миль паралельно ея сѣверному берегу. Пройдя западную оконечность этого острова, снова показывается твердая земля, здѣсь берегъ утесистъ, покрытъ великолѣпнымъ лѣсомъ съ круглыми очертаніями; онъ тянется отсюда на двадцать миль, до самаго устья Ріо-Негро, и образуетъ восточный берегъ этой послѣдней рѣки. Берега оживлены домами поселенцевъ, построенными на лѣсистыхъ возвышенностяхъ; одинъ изъ первыхъ предметовъ, что мы здѣсь увидѣли, была великолѣпная птица, которая до сихъ поръ еще намъ не попадалась, именно, красный и черный тангаръ (Ват-рЬосоеІиз пі§го§и1агІ8): стаи этихъ птицъ летали по деревьямъ около самой воды и своими огненными перьями освѣщали густыя, темныя масса зелени.
Съ 14-го до 18-го погода стояла ужасная; дождь иногда шелъ по двѣнадцати часовъ сряду, не сильно, а въ видѣ постоянной измороси, такъ хорошо знакомой намъ въ Англіи. Мы въ нѣсколькихъ мѣстахъ приставали къ берегу; Пенна — разумѣется для торговли, а я — чтобы побродить по лѣсу, поискать птицъ и насѣкомыхъ. Разъ мы набрели на очень живописное мѣстечко, на лѣсистомъ склонѣ. Черезъ оврагъ, пересѣкавшій высокій берегъ, бѣжалъ ручей и падалъ нѣсколькими маленькими каскадами въ широкую рѣку, а берега его были покрыты безконечно разнообразными, великолѣпными растеніями. Дикіе бананы склонялись надъ потокомъ, образуя надъ нимъ сводъ, а стволы сосѣднихъ деревьевъ были окружены папоротниками, широколиственными видами принадлежащими къ роду Ьу§о(1ішп, у котораго какъ у осмунда споровыя сумочки собраны вмѣстѣ на морщинистыхъ листьяхъ. 18-го мы пришли къ большой фацендѣ (плантація и скотный дворъ), Хатуарана. Въ этомъ мѣстѣ въ рѣку выдается скалистый мысъ и, такъ какъ мы увидѣли, что не можемъ бороться съ сильнымъ теченіемъ около него, то переправились къ южному берегу. Вообще, приближаясь къ Ріо-Негро, лодочники предпочитаютъ идти вдоль южнаго берега, потому что около него теченіе гораздо слабѣе. Но мы все таки подвигались чрезвычайно медленно, потому что правильный восточный вѣтеръ совершенно утихъ, и каждый день по нѣскольку часовъ прямо намъ въ лицо дулъ замѣнившій его, сильный ѵепіо Не сіта, верховой вѣтеръ. Воздухъ былъ тяжелъ и удушливъ, каждый день послѣ полудня поднимался шквалъ, которому мы впрочемъ былп очень рады, потому что онъ былъ попутный, такъ какъ шелъ справа и продолжался часъ пли два. Около этихъ береговъ мы познакомились съ новымъ, несноснѣйшимъ насѣкомымъ: піу-момъ. Это крошечныя мухи, длиною въ двѣ трети ^иніи. Здѣсь начинается пхъ царство, и распространяется отсюда страшнымъ бичемъ вдоль верховьевъ рѣки, то есть по Солимоэнсу до того мѣста, гдѣ прекращается судоходство по Амазонкѣ. Насѣкомыя эти вылетаютъ только дпемъ, съ величайшею точностью смѣняя москитовъ съ восходомъ солнца, и встрѣчаются только около тинистыхъ береговъ рѣки, въ лѣсахъ-же ихъ вовсе нѣтъ. Тамъ, гдѣ ихъ много, они такими густыми кучами слѣдуютъ за лодкой, что ихъ можно принять за тонкія облака дыма. Въ такомъ видѣ они и явились передъ нами въ первый-же день, послѣ того, какъ мы переправились черезъ рѣку. Я еще ничего не зналъ о ихъ присутствіи, какъ вдругъ почувствовалъ легкій зудъ на шеѣ, кистяхъ рукъ и лодыжкахъ; взглянулъ
вокругъ себя, чтобы узнать причину этого ощущенія, я увидѣлъ много приставшихъ къ кожѣ крошечныхъ насѣкомыхъ, имѣвшихъ отвратительное сходство со вшами. Такимъ образомъ, я лично познакомился съ піумами, о которыхъ прежде уже такъ много слышалъ. Если ихъ внимательно разсмотрѣть, то видно, что это крошечныя, двукрылыя насѣкомыя съ темнымъ туловищемъ и свѣтлыми ногами и крыльями; послѣднія сложены вдоль по спинѣ. Они налетаютъ совершенно незамѣтно и, собравшись въ тѣсную кучу, разомъ принимаются за дѣло: онп вытягиваютъ впередъ свои длинныя переднія ногл, которыя у нихъ въ постоянномъ движеніи и, по видимому, служатъ имъ щупальцами, и потомъ льнутъ къ кожѣ своими короткими, широкими рыльцами. Вскорѣ животъ ихъ растягивается и дѣлается краснымъ отъ крови; насытившись, они медленно улетаютъ, но иногда приходятъ въ такое отупеніе, что насилу могутъ двигаться. Пока они сосутъ, не чувствуешь боли, но послѣ каждаго укушенія остается маленькое, круглое, нѣсколько возвышенное пятнышко и непріятное чувство раздраженія, отъ чего, впрочемъ, можно почти совершенно избавиться, выдавивъ изъ пятнышекъ кровь, которая въ нихъ остается. Но возможно-ли это, когда такихъ уколовъ испытаешь нѣсколько сотъ въ продолженіе дня? Я вскрывалъ нѣсколько экземпляровъ, чтобы точно узнать, какимъ образомъ дѣйствуютъ эти маленькіе мучители. Ротъ ихъ состоитъ изъ двухъ толстыхъ мясистыхъ губъ и двухъ треугольныхъ роговыхъ остріевъ, соотвѣтствующихъ верхней губѣ и языку другихъ насѣкомыхъ. Ртомъ они льнутъ къ кожѣ, вонзаютъ въ нее острія и всасываютъ ими кровь въ пищепріемное горло; круглое пятнышко, остающееся послѣ укушенія, соотвѣтсвуетъ формѣ ихъ губъ. Черезъ нѣсколько дней красныя пятнышки подсыхаютъ, а кожа ^чернѣетъ отъ безчисленнаго множества раночекъ одна возлѣ другой. Раздраженіе отъ нихъ дѣйствуетъ на кого больше, на кого меньше. Разъ мнѣ случилось путешествовать съ однимъ португальцемъ среднихъ лѣтъ, который цѣлыя три недѣли пролежалъ отъ укушеній піума; ноги его страшно распухли, а мелкія пятнышки обратились въ большія болячки.
Рано утромъ, 22-го, подулъ свѣжій восточный вѣтеръ; тогда мы подняли всѣ паруса и направились къ устью Ріо-Негро. По направленію своему эта благородная рѣка, при впаденіи въ Амазонку, кажется прямымъ ея продолженіемъ, между тѣмъ какъ Со-лимоэнсъ, который сливается съ нею подъ угломъ и, къ тому-же нѣсколько уже своего притока, кажется вѣтвью, а не главнымъ ство
ломъ этой обширной водяной системы. Вотъ вѣроятно почему первые путешественники дали особенное названіе верхней части Амазонской рѣкп. Въ послѣднее время, бразильцы начали совершенно вѣрно называть Солимоэнсъ Аііо Атагопаз (высокая или верхняя Амазонка), и очень вѣроятно, что со временемъ это новое названіе замѣнитъ старое. Ріо-Негро значительно расширяется нѣсколько выше устья и представляетъ видъ большаго озера; его темныя воды, не имѣющія теченія, кажутся какъ будто сжатыми стремительнымъ потокомъ желтоводнаго, мутнаго Солимоэнса, который здѣсь безпрерывно извергаетъ вырванныя съ корнемъ деревья и цѣлыя груды травы, и представляетъ поразительную противуположность съ своимъ притокомъ. Переѣзжая черезъ рѣку нѣсколько дальше середины ея, мы пересѣкли линію, гдѣ сливаются воды обѣихъ рѣкъ, рѣзко отдѣляющіяся одна отъ другой. Переѣхавъ къ противуполож-ному берегу, мы увидѣли замѣчательную перемѣну. Всѣ насѣкомыя, наши мучители, исчезли точно волшебствомъ, ихъ даже не было видно и вдали; вмѣсто бурной быстрой рѣки съ отвѣсными землистыми изрытыми берегами, тихо протекала спокойная рѣка въ берегахъ изрѣзанныхъ хорошенькими заливчиками съ покатыми песчаными берегами. Низкіе берега и яркую, свѣтлую, безконечно разнообразную зелень, преобладавшую на южномъЛерегу Амазонки, смѣнила теперь гористая мѣстность, покрытая мрачнымъ лѣсомъ съ однообразными округленными очертаніями. Наше утомительное путешествіе приходило къ концу; легкій вѣтеръ тихонько несъ насъ, вдоль берега къ городу Баррѣ, построенному на берегу Ріо-Негро, въ семи или осьмп миляхъ отъ его устья. Мы съ часъ простояли въ маленькомъ, чистенькомъ заливчикѣ, чтобы выкупаться и переодѣться, прежде чѣмъ снова покажемся образованнымъ людямъ. Дно было видно на глубинѣ шести футовъ; темная, хотя и чистая вода придавала бѣлому песку коричневатый оттѣнокъ. Вечеромъ я отправился на берегъ и былъ очень ласково принятъ сеньоромъ Генрпкесомъ Антони, милымъ итальянцемъ, неизмѣннымъ другомъ всѣхъ путешественниковъ, и занимавшимъ почетное мѣсто между городскими купцами. Онъ отдалъ мнѣ въ полное распоряженіе двѣ комнаты, и въ нѣсколько часовъ я очень удобно устроился въ своемъ новомъ жилищѣ, черезъ шестьдесятъ четыре дня послѣ отъѣзда моего изъ Обидоса.
Городъ Барра стоитъ на лѣвомъ берегу Ріо-Негро, и построенъ на возвышенной, но чрезвычайно неровной мѣстности; въ 1850 г. въ немъ было около 3000 жителей. Здѣсь было неболь-
тое укрѣпленіе, основанное португальцами для прикрытія набѣговъ, дѣланныхъ ими для пріобрѣтенія невольниковъ, на многочисленныя индѣйскія племена, заселявшія берега рѣки. Самымъ замѣчательнымъ изъ нихъ и самымъ воинствоннымъ было племя манаосъ; это племя постоянно воевало съ сосѣдними племенами и обращало въ рабство всѣхъ, кто попадался имъ въ плѣнъ во время ихъ хищныхъ набѣговъ. Португальцы скрывали торговлю невольниками, подъ тѣмъ предлогомъ, что они выкупаютъ (гез^аіапсіо) плѣнныхъ; и дѣйствительно, выраженіе гез&аіаг (выкупать) до спхъ поръ еще употребляется купцами верхней Амазонки для обозначенія чрезвычайно распространеннаго,. хотя и незаконнаго, обычая покупать дѣтей дикихъ индѣйскихъ племенъ. Старожилы этого города еще помнятъ, какъ одна такая экспедиція приводила по нѣскольку сотъ плѣнныхъ. Въ 1809 г. Барра сдѣлался главнымъ городомъ округа Ріо-Нсгро; тогда сюда переселились многіе португальцы и бразильцы изъ другихъ провинцій, выстроили множество прекрасныхъ домовъ и, въ какіе-нибудь тридцать или сорокъ лѣтъ, городъ этотъ сдѣлался, послѣ Сантарема, главнымъ изъ всѣхъ поселеній на берегахъ Амазонки. Но когда я тамъ былъ, онъ приходилъ въ упадокъ въ слѣдствіе недовѣрія и усилившейся хитрости индѣйцевъ, которые прежде составляли многочисленный и единственный рабочій классъ: когда они узнали, что законъ защищаетъ ихъ отъ насильственнаго рабства, то быстро начали удаляться изъ города. Когда, въ 1852 г., была учреждена новая Амазонская провинція, Барра былъ избранъ ея главнымъ городомъ, и получилъ приличное ему названіе города Манаосъ.
По положенію своему, городъ этотъ имѣетъ много выгодныхъ условій, климатъ въ немъ здоровый, нѣтъ насѣкомыхъ, почва его плодородна и можетъ производить всевозможныя тропическія растенія (ріо-негрскій кофе напримѣръ извѣстенъ своимъ высокимъ достоинствомъ), и кромѣ того онъ стоитъ у сліянія двухъ большихъ судоходныхъ рѣкъ. Многое представляется воображенію, когда подумаешь о возможной будущности этого города, находящагося близь центра экваторіальной части Южной Америки, въ серединѣ области, величиной почти со всю Европа, гдѣ каждый дюймъ почвы баснословно плодороденъ, и кромѣ того съ одной стороны имѣющаго водяное сообщеніе съ Атлантическимъ океаномъ, а съ другой съ испанскими республиками Венецуэлой, Новой Гранадой, Экуадоромъ, Перу и Боливіею. Барра въ настоящее время главная станція пароходства, учрежденнаго въ 1853 г., и въ этомъ го
родѣ пересаживаютъ пассажировъ и перегружаютъ товары, отправляющіеся на Солимоэнсъ и Перу. Пароходы ходятъ каждыя двѣ недѣли между Парой и Баррой и каждые два мѣсяца между Баррой п Наутой, находящеюся въ перувіанскихъ владѣніяхъ. Товарищество пароходства получаетъ отъ правительства ежегодное вспомоществованіе, около 50,000 ф. ст. Прежде жить въ Баррѣ было очень пріятно, но теперь она въ самомъ печальномъ положеніи, потому что постоянно страдаетъ отъ недостатка въ самыхъ необходимыхъ съѣстныхъ припасахъ. Все вниманіе поселенцевъ было обращено на естественныя произведенія лѣсовъ и рѣкъ, земледѣліемъ поэтому никто и не думалъ заниматься, такъ что теперь въ окрестностяхъ не производится даже маніочной муки достаточно для собственнаго потребленія. Не говоря уже о предметахъ роскоши, даже самые съѣстные припасы большею частью привозятся изъ Португаліи, Англіи и Сѣверной Америки. Отъ времени до времени привозятъ нѣсколько быковъ изъ Обидоса, за 500 миль, ближайшаго мѣста гдѣ хотя сколько нибудь занимаются скотоводствомъ. Такимъ образомъ, черезъ долгіе промежутки времени, въ городѣ появляется свѣжая говядина, да и ту обыкновенно скупаютъ семейства городскихъ чиновниковъ. Въ 1859 г., когда мнѣ Опяты^лучилось быть въ этомъ городѣ, птицы, япца, свѣжая рыба, ч^Иіхи, овощи и плоды были чрезвычайно рѣдки и дороги; напр. за какую-нибудь плохую курицу просили шесть, семь шиллинговъ, а яйца были по два съ половиною пенса за штуку. Дѣйствительно, въ окрестностяхъ города почти ничего не производится; провинціальное управленіе получаетъ большую часть своихъ фондовъ изъ казначейства Пары; его собственные доходы, доходящіе до 5,600 ф. стерл., получаемыхъ съ пошлины съ произведеній вывозимыхъ изъ всей провинціи, покрываютъ не болѣе какъ одну пятую его расходовъ. По переписи, произведенной въ 1858 г., въ Амазонской провинціи считается 55.000 душъ; а въ городскомъ округѣ Барры, куда входятъ и окрестности на значительное пространство, всего 4,500 жителей. Тѣмъ не менѣе для управленія этими немногочисленными жителями въ городѣ находится огромный штатъ чиновниковъ, которымъ по большей части рѣшительно нечего дѣлать, несмотря на безчисленныя и самыя пустыя формальности, соблюдаемыя бразильцами въ самыхъ ничтожныхъ мелочахъ, касающихся администраціи. Изъ всего народа, нахлынувшаго въ Барру, послѣ учрежденія новой провинціи, никто не подумалъ заняться земледѣліемъ и снабженіемъ города съѣстными
припасами, хотя и то и другое было бы очень выгоднымъ предпріятіемъ. Португальцы, переселяющіеся въ Бразилію, предпочитаютъ мелочную торговлю благородному занятію земледѣліемъ. Еслп англичанъ называютъ націею торгашей, то чтоже сказать о португальцахъ? Я разсчиталъ, что въ Баррѣ на каждые пять домовъ приходится по магазину. Во многихъ изъ этихъ магазиновъ или Іаѵегпаз товару-то часто не больше какъ на пятьдесятъ фунтовъ стерлпнг., а хозяева пхъ португальцы, рослые, здоровые дѣтины, цѣлый день стоятъ за своими грязными прилавками, чтобы продать за нѣсколько мѣдныхъ грошей крѣпкихъ напитковъ или какихъ-нибудь мелочей. На упреки въ томъ, что опп не хотятъ заниматься земледѣліемъ, они всегда оправдываются тѣмъ, что негдѣ взять рукъ для обработыванія земли. Дѣйствительно, на индѣйцевъ нельзя расчитывать, тѣмъ болѣе, что опп быстро покидаютъ окрестности, а о ввозѣ невольниковъ-негровъ нечего и думать при настоящемъ хорошемъ направленіи бразильскихъ умовъ. И такъ, прежде чѣмъ чудная страна эта сдѣлается тѣмъ, на что ее предназначаетъ ея великолѣпный климатъ и могучее плодородіе—родиной многочисленнаго, развитаго и счастливаго народа, нужно разрѣшить вопросъ: какимъ образомъ, не прибѣгая къ невольничеству, добыть рабочій клдаиь для этой дѣвственной тропической страны.	*
Въ Баррѣ я встрѣтился съ моимъ товарищемъ, мистеромъ Уэл-лесомъ, который, послѣ общей поѣздки нашей по Токантинсу, изслѣдовалъ, отчасти съ своимъ братомъ, недавно прибывшимъ изъ Англіи, сѣверо-восточный берегъ Марахо, рѣку Капимъ (притокъ Гуамы, близь Пары) Монте-алегре и Сантаремъ. Онъ ночью объѣхалъ насъ нѣсколько ниже Серпы, когда ѣхалъ въ Барру, и такимъ образомъ пріѣхалъ тремя недѣлями раньше меня. Кромѣ насъ, здѣсь было еще человѣкъ шесть иностранцевъ: англичанъ, нѣмцевъ и американцевъ; одинъ изъ нихъ былъ собиратель коллекцій, а остальные купцы. Мы прекрасно проводили время въ ихъ обществѣ и въ семействѣ г. Генрикеса; всѣ бѣдствія во время нашихъ долгихъ рѣчныхъ странствованій скоро позабылись, и черезъ двѣ или три недѣли мы начали строить планы новыхъ поѣздокъ. Между тѣмъ почти каждый день мы бродили по сосѣднимъ лѣсамъ. По берегу, до самой воды, росъ сплошной, однообразный, темнозеленый лѣсъ, называемый индѣйцами каа-апоамъ (выпуклые лѣса), составляющій характеристическую черту береговъ Ріо-Негро. Такимъ же лѣсомъ покрыты и обширныя низменныя
пространства, заливаемыя водою въ дождливое время года. Можно думать, что оливково-коричневый цвѣтъ воды происходитъ отъ темнозеленыхъ листьевъ, которые мокнутъ въ ней во время этихъ ежегодныхъ наводненій. Рѣзкая противоположность между лѣсамп береговъ Ріо-Негро и амазонскими, въ отношеніи ихъ общаго впда п цвѣта, происходитъ отъ преобладанія въ тѣхъ и другихъ растеній совершенно различныхъ семействъ. Въ амазопскпхъ лѣсахъ массу деревьевъ составляютъ преимущественно пальмы двадцати илп тридцати различныхъ породъ, между тѣмъ какъ въ лѣсахъ ріо-негрскихъ онѣ занимаютъ второстепенное мѣсто. Въ послѣднихъ самая характеристическая порода пальмъ хара (Ьеороісііпіа риісѣга); этотъ видъ не встрѣчается на берегахъ Амазонки; его узкая верхушка состоитъ пзъ мелкихъ листьевъ такого же темнаго цвѣта, какъ и вся зелень въ лѣсу. Стволъ гладкій, около двухъ дюймовъ въ діаметрѣ и не болѣе двѣнадцати илп пятнадцати футовъ въ вышину; такимъ образомъ онѣ не выдаются пзъ общей массы дву сѣменодольныхъ деревьевъ настолько, чтобы составить отличительную черту ландшафта, какъ широколиственныя мурумуру и урукурп, гибкія ассай, высокія хауарп, п вѣеролистныя мурптп на амазонскихъ берегахъ. Кромѣ пальмъ, на главной рѣкѣ масса лѣса состоитъ изъ Ьеёитіпозэе, т. е. деревьевъ бобоваго семейства, безконечно разнообразныхъ по вышинѣ, формѣ листьевъ, цвѣтами и плодамъ, —изъ шелковистыхъ хлопчатниковъ, громадныхъ орѣховыхъ деревьевъ (Ьесуіѣійеае) п Сесгоріае. Подлѣсокъ въ лѣсу и около самой воды состоптъ большею частью изъ широколистныхъ музъ и марантъ и изъ сочныхъ травъ, — все это свѣтло-зеленаго цвѣта. Въ лѣсахъ же Ріо-Негро почти вовсе нѣтъ этихъ широколиственныхъ растеній и травъ, придающихъ такой роскошный видъ растительности; берега рѣки покрыты кустарниками или низкими деревьями, такими же мрачными и однообразными, какъ корнепускп по берегамъ маленькихъ бухтъ близь Атлантическаго океана. Масса лѣ?а пзъ дву-сѣмеподольпыхъ деревьевъ, съ однообразной мелкой но красивой листвой, преимущественно состоитъ пзъ членовъ лавроваго, миртоваго, бпньоповаго п мареноваго порядковъ. Грунтъ земли по большой части твердая глина, главная часть которой табатпнговая глина, образующая также небольшіе утесы въ нѣкоторыхъ мѣстахъ на берегу, гдѣ подъ ней лежитъ слой грубаго песчаника. Подобнаго рода грунтъ п та же геологическая формація преобладаютъ, какъ мы уже видѣли, и во многихъ мѣстахъ на берегахъ Амазонки; слѣдовательно
здѣсь нельзя искать причины поразительной разницы между лѣсами, покрывающими берега обѣихъ рѣкъ.
Въ лѣсу мы дѣлали самыя пріятныя прогулки. По отлогимъ склонамъ вели въ разныя стороны широкія тропинки, проложенныя сквозь безконечную чащу вѣчно зеленыхъ кустарниковъ и оканчивались у сырыхъ овраговъ, гдѣ ключемъ били родники, или струились по чистому бѣлому песку мелкіе ручьи. Но всѣхъ прекраснѣе была дорога, шедшая сквозь самую середину лѣса къ водопаду, который жители Барры считаютъ за самый интересный и замѣчательный предметъ въ окрестностяхъ города. Воды одного изъ большихъ ручьевъ, протекающихъ по дикой чащѣ лѣса, падаютъ со скалистаго выступа футовъ съ десять вышины. Впрочемъ главную прелесть этого мѣста составляетъ не самый водопадъ, а его тихое уединеніе и чудесное разнообразіе, и богатство растущихъ кругомъ деревьевъ, ихъ листва и цвѣты. Городскіе жители обыкновенно ѣздятъ на этотъ водопадъ пикниками; мущины, а говорятъ и дамы, — въ жаркіе часы дня, купаются въ его прохладной и укрѣпляющей водѣ. Для натуралиста это классическое мѣсто, потому что оно было любимымъ мѣстомъ знаменитыхъ путешественниковъ Спикса и Марціуса во время пребыванія ихъ въ Баррѣ въ 1820 году. Фонъ-Марціусъ былъ такъ пораженъ его волшебной прелестью, что, въ память того, что тамъ былъ, онъ помѣстилъ эскизъ этого вида на заднемъ планѣ одной изъ гравюръ въ своемъ большомъ сочиненіи о пальмахъ.
Но въ этихъ прелестныхъ лѣсныхъ картинахъ недоставало птицъ п насѣкомыхъ. Мнѣ часто случалось проходить все разстояніе отъ Барры до водопада, мили двѣ лѣсомъ, не увидѣвши и не услышавши ни одной птицы, не встрѣтивъ даже десятка чешуекрылыхъ или жесткокрылыхъ насѣкомыхъ. На опушкѣ, гдѣ лѣсъ не такъ частъ, я каждый день видѣлъ множество хорошенькихъ голубыхъ и зеленыхъ пресмыкающихся, принадлежащихъ къ группѣ Баспійае, кормящихся ягодами, а въ лѣсу изрѣдка попадалось нѣсколько очень красивыхъ птичекъ. Но послѣднихъ было такъ мало, что для того, чтобы достать ихъ, мы должны были нанимать охотника туземца: иногда онъ ходилъ цѣлый день очень далеко, и приносилъ всего двухъ или трехъ птицъ. Такимъ-то образомъ я между прочимъ досталъ экземпляры Тго&оп раѵопіпиз (сурукуа-гранде туземцевъ), прелестное создапіе съ нѣжными золотисто-зелеными перьями, красной грудью, п оранжевымъ клювомъ. Еще я
досталъ Атреііз ротрасіоига, чудеснаго яркаго пурпуроваго свиристеля съ бѣлоснѣжными крыльями.
Пробывъ нѣсколько недѣль въ Баррѣ, мы составили планъ дальнѣйшаго путешествія для изслѣдованія внутренней части страны. Мистеръ Уэллесъ избралъ Ріо-Негро цѣлью своей ближайшей поѣздки, а я взялъ на свою долю Солимоэнсъ. Мой ученый товарищъ уже издалъ описаніе своего путешествія по Ріо-Негро и своей смѣлой поѣздки вверхъ по его большому притоку Уапесу. Изъ Барры я выѣхалъ 26-го марта 1850 г. и отправился въ Эгу, первый сколько-нибудь значительный городъ по Солимо-энсу. Между этими двумя городами почтп 400 миль разстоянія, и мы совершили это путешествіе въ тридцать пять дней, въ маленькой кубертѣ, управляемой десятью здоровыми индѣйцами племени кукама. Этотъ разъ я прожилъ двѣнадцать мѣсяцевъ въ верхней странѣ Амазонки, потомъ обстоятельства принудили меня вернуться въ Пару. Я снова посѣтилъ эту страну въ 1850 г., и посвятилъ три съ половиной года на болѣе точное изслѣдованіе ея естественныхъ произведеній. Результаты обоихъ путешествіи я сообщу въ послѣдующихъ главахъ этой книги, а пока буду говорить о Сантаремѣ и о рѣкѣ Тапахосѣ, окрестности которыхъ я изслѣдовалъ въ 1851—4 годахъ.
Скажу здѣсь еще. нѣсколько словъ о моей поѣздкѣ въ Пару въ 1851 г. Изъ Эги я спустился внизъ по рѣкѣ къ столицѣ, находящейся въ 1,400 миляхъ разстоянія, на тяжело нагруженной шкунѣ, принадлежавшей одному эгскому купцу. Путешествіе наше продолжалось цѣлыхъ двадцати девять дней, хотя намъ благопріятствовало сильное теченіе, всегда бывающее въ дождливое время года. Трюмъ былъ весь заставленъ большими кувшинами съ черепаховымъ масломъ, каюта завалена бразильскими орѣхами, а всю середину палубы занимала огромная груда сальсапарели, прикрытой пальмовыми листьями. Легко себУ; представить, что мы (шкиперъ и двое пассажировъ) не очень-то удобно были помѣщены; спать намъ приходилось на палубѣ и такимъ образомъ подвергаться всѣмъ невзгодамъ сырой и бурной погоды, подъ одной защитой маленькихъ навѣсовъ изъ цыновокъ, сплетенныхъ изъ марантовыхъ листьевъ и ліанъ, По утрамъ я не разъ просыпался, насквозь промоченный дождемъ. Между тѣмъ кромѣ легкой простуды вначалѣ, никогда я не былъ такъ здоровъ, какъ во время этого путешествія; когда вѣтеръ былъ верховой или съ берега, мы быстро неслись впередъ; но часто съ этихъ сторонъ шли шквалы, и тогда
было опасно поднимать паруса. Впрочемъ погода большею частію стояла тпхая, небо было покрыто неподвижною массою густыхъ, свинцовыхъ облаковъ, п на поверхности широкой рѣки не виднѣлось ни малѣйшаго волненія, кромѣ ряби отъ теченія. Когда вѣтеръ былъ низовой, мы спускались медленно; а иногда онъ былъ такъ силенъ, что шкуна, идя противъ вѣтра, качалась на волнахъ п зачерпывала бортами, такъ что вода сносила съ одной стороны палубы на другую все, что не было прикрѣплено.
Пріѣхавъ въ Пару, я нашелъ веселый въ прежнее время и здоровый городъ, опустошеннымъ двумя страшными эпидеміями. Желтая горячка, носѣіявшая городъ, въ предшествовавшемъ (1850) году въ первый разъ со времени открытія страны и истребившая около 5°/о всего населенія, все еще продолжалась, хотя и не въ сильной степени. Число пострадавшихъ отъ этой болѣзни, а именно три четверти всего населенія, показываетъ, какъ эпидемія дѣйствуетъ на всѣхъ, когда она въ первый разъ появляется гдѣ нибудь. Вслѣдъ за этой заразой появилась оспа. Желтая горячк�