Текст
Л~1
лл
Vw
»
Б.С.Горобец
Ул
1
1%.
I
Из откликов на «Круг Ландау»
В отличие от других биографий Ландау эта книга в большей части основана на
документированных фактах. И даже в тех местах, где автор дает волю эмоциям,
они представляются оправданными и совпадают с моими эмоциями и не только
с моими. Мне книга показалась достаточно объективной и, что весьма важно,
доброжелательной по отношению к своим героям. Это очень кропотливый,
тонкий и нужный труд. Уверен, что книгу с интересом прочтут физики, и не
только они, и дадут ей высокую оценку.
Доктор физико-математических наук, профессор А. А. Рухадзе
Институт общей физики им. А. М. Прохорова РАН,
физический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова
(Из Предисловия к книге «Круг Ландау: Жизнь гения»)
Прежде всего, книга Бориса Горобца — замечательно интересная и
содержательная, покупайте и читайте — не пожалеете! <...> Практически все
биографические материалы о Ландау до сих пор, т. е. до книги Б. Горобца, носили
чисто елейный характер. <...> Борис Горобец дал в своей книге очень
подробное и вполне адекватное описание многочисленных научных достижений
Л. Д. Ландау, Е. М. Л ифшица и ряда других членов ученого сообщества тех лет,
что при чтении немало меня удивило в хорошем смысле слова.
Член-корреспондент АН СССР и РАН, профессор Б. Я. Зельдович
США, Орландо, Университет Центральной Флориды
(Из Послесловия к книге «Круг Ландау: Жизнь гения»)
В Израиле живут и работают многие сотни представителей нескольких
поколений школы Ландау. Наша страна, несомненно, должна быть заинтересована
в появлении этой книги у нас и ее переводе на иврит.
Доктор физики М. Гафт
Открытый университет, Тель-Авив
Профессор физики Л. Нагли
Тель-Авивский университет
Профессор физики Р. Райсфельд
Еврейский университет, Иерусалим
(«Международная еврейская газета», 2006, № 45-46)
Boris Gorobets made a tremendous service to Landau, the world of physics, and all of
us interested in science history, with this book. The volume is dotted with
documents. Gorobets's almost impersonal style adds to his credibility although he does
not refrain from giving his personal comments. When he does that, he painstakingly
and unambiguously delineates them from the main narrative. The book is very
readable. I strongly recommend its translation into English as it deserves to be read
by many interested in science and science history.
(Перевод: Борис Горобец оказал этой книгой огромную услугу Ландау, миру
физики и всем нам, интересующимся историей науки. Этот том насыщен
документами. Почти безличный стиль Горобца усиливает ощущение достоверности,
хотя автор и не воздерживается от собственных комментариев. Но, делая это, он
тщательно и недвусмысленно отделяет их от основного повествования. Книга
легко читается. Я всячески рекомендую перевести ее на английский язык, так
как она заслуживает того, чтобы ее прочли те, кто интересуется наукой и
историей науки.)
Professor Istvan Hargittai
Department of Inorganic and Analytical Chemistry of the Hungarian Academy of Sciences,
Budapest University of Technology and Economics
(«Structural Chemistry», 2008, June).
Профессор Иштван Харгиттаи
Отделение неорганической и аналитической химии Венгерской академии наук.
Будапештский университет технологии и экономики
(«Структурная химия», 2008, июнь)
Книга Б. С. Горобца «Круг Ландау» представляет несомненную ценность для
широкого круга читателей, включая физиков-теоретиков, так как она, во-
первых, основана на большом количестве документов; во-вторых, содержит
достаточно подробную информацию о нескольких виднейших ученых школы
Л. Д. Ландау: академиках, братьях Е. М. и И. М. Лифшицах, академике
А. Б. Мигдале, академике, лауреате Нобелевской премии А. А. Абрикосове,
академике, лауреате Нобелевской премии В. Л. Гинзбурге, академике И. М. Ха-
латникове, профессоре А. С. Компанейце; в-третьих, содержит достаточно
глубокий анализ личности великого ученого Л. Д. Ландау; и, в-четвертых, имеет
большое неформальное, конструктивное предисловие, написанное
известнейшим физиком-теоретиком, профессором А. А. Рухадзе.
Профессор В. И. Карась
Начальник лаборатории Национального научного центра
«Харьковский физико-технический институт», НАН Украины
(Из отзыва в сетевом журнале «Заметки по еврейской истории»,
http://berkovich-zametki. сот/2007april/Zametki/Homer/Karas. htm)
Б. С. Горобец
КРУГ
ЛАНДАУ
Физика
войны и мира
Предисловие
профессора
Б. А. Кушнера
URSS
МОСКВА
ББК22.3г72.3 91
■#
Настоящее издание осуществлено при финансовой поддержке
И Российского фонда фундаментальных исследований
(проект № 08-06-07010-д)
Горобец Борис Соломонович
Круг Ландау: Физика войны и мира / Предисл. Б. А. Кушнера. — М.: Книжный дом
«ЛИБРОКОМ», 2009. — 272 с.
Данная книга — вторая в трилогии «Круг Ландау» (первая книга — «Жизнь гения»
(М.: URSS, 2008)); она продолжает рассказ об академике Л. Д. Ландау (1908-1968), лауреате
Нобелевской премии, Ленинской и трех Сталинских премий. На фоне эпохи противостояния
СССР и США рассказывается о выдающихся результатах, полученных группой Ландау в
1944-1953 гг. в области ядерной физики и физики взрыва. В книге три главы: «Ядерная»,
«Научно-популярная», «Научно-педагогическая», а также Приложения. На основе только
что рассекреченных документов (1999-2007) рассказано о вкладе группы Ландау в Атомный
проект СССР: об уравнениях Ландау—Лифшица—Халатникова, решение которых
позволило дать рабочую формулу Ландау для расчета КПД (доли выгорания ядерной взрывчатки) в
различных конструкциях атомной и водородной бомб; о принципе и первом расчете
имплозии ядерного заряда по Ландау—Станюковичу; о других теоретических результатах
военного значения. Далее популярно рассказано о 15 научных достижениях Ландау в
фундаментальной «мирной» физике, не избегая конфликтных моментов и ошибок гения (по
литературным источникам). Подробно описана история создания 10-томного Курса теоретической
физики Ландау—Лифшица, приведена библиография томов на русском и 19 иностранных
языках, рассказано о малоизвестных, в том числе драматических событиях при работе
соавторов над томами Курса. Приведены воспоминания участников знаменитого семинара
Ландау, а также физиков, сдававших экзамены «теорминимума» Ландау.
Для широкого круга читателей, интересующихся историей физики XX века.
Книга «Круг Ландау» (1-е изд.) заняла второе место
на конкурсе IX Международной книжной ярмарки (Киев, 2006)
в номинации «Лучшее произведение художественной литературы»
Издательство «Книжный дом "ЛИБРОКОМ"».
117312, г. Москва, пр-т Шестидесятилетия Октября, д. 9.
Формат 60x90/16. Печ. л. 17. Зак. №
Отпечатано с готовых диапозитивов в ООО «Полиграфический комбинат «Зауралье».
640022, г. Курган, ул. К. Маркса, 106.
ISBN 978-5-397-00065-9 © Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2008
НАУЧНАЯ И УЧЕБНАЯ ЛИТЕРАТУРА
E-mail: URSS@URSS.ru
Каталог изданий в Интернете:
http://URSS.ru
Тел./факс: 7 (499) 135-42-16
URSS Тел./факс: 7 (499) 135-42-46
5557 ID 66254
Все права защищены. Никакая часть настоящей книги не может быть воспроизведена или
передана в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, будь то
электронные или механические, включая фотокопирование и запись на магнитный носитель,
а также размещение в Интернете, если на то нет письменного разрешения владельца.
Оглавление
От автора 6
Трансцендентность человеческой души (Борис Кушнер) 9
Список сокращенных названий институтов и организаций,
встречающихся в тексте 18
Глава 1. Ядерная 20
1. Прогноз Ландау 20
2. О руководителях Атомного проекта 25
3. Участие Ландау в Атомном проекте 50
4. Об отношении Ландау и других ученых к ядерному оружию ... 66
5. О роли научно-технической разведки 80
6. О секретности и режиме 86
7. Награды 98
8. Термоядерная слойка 103
Глава 2. Научно-популярная 111
1. Гений физики 111
1.1. Некролог в «Правде» 111
1.2. О предмете «Теоретическая физика» 112
1.3. Две скрижали: 10 высших достижений Ландау 114
1.4. А если добавить третью скрижаль? 123
2. Ошибался ли Ландау? 126
2.1. Уравнение волн в плазме 128
2.2. Основное состояние гелия-И 131
2.3. Квантовые вихри в гелии-П 135
2.4. «Термодинамика необратимых процессов
есть необратимая глупость» 136
2.5. Нарушение закона сохранения четности 137
2.6. Единая теория поля 143
2.7. Электронные спектры металлов 144
2.8. Кибернетика и теория информации 145
2.9. Варитроны 145
4
Оглавление
Глава 3. Научно-педагогическая 149
1. «Теорминимум» 149
2. Семинар Ландау 155
3. Преподавание математики по Ландау 161
4. Курс теоретической физики 169
5. Малоизвестные подробности написания Курса 172
6. Ученики Школы Ландау: 43 плюс 188
7. «...Но примешь ты смерть от коня своего» (о В. В. Судакове) ... 198
8. О национальном вопросе 203
Приложение 1. Список научных трудов Л.Д.Ландау 208
Приложение 2. Е. М.Лифшиц. Лекция: «Л.Д.Ландау — ученый,
учитель, человек» (перевод с англ. Л М. Рубинчик).... 213
Приложение 3. Популярная математическая «Игра Ландау» 228
1. Игра Ландау в номера 229
2. Снова об игре Ландау в номера (С. Н.Федин) 231
3. Игра Ландау в номера продолжается (С. Д. Транковский) 233
4. Игра Ландау — новые общие решения 236
Приложение 4. Как академики задачу решали (Л. В. Жуков) 238
Литература 240
Фотоальбом 244
Именной указатель 263
Трилогия «Круг Ландау» посвящается
памяти академика
Евгения Михайловича Лифшица,
выдающегося физика
и классика мировой научно-учебной литературы,
ближайшего друга Л. Д. Ландау
От автора
Второе издание «Круга Ландау», увеличившееся в объеме более чем
вдвое, выходит в виде трилогии. Названия трех отдельных книг: (1) «Круг
Ландау: Жизнь гения», (2) «Круг Ландау: Физика войны и мира», (3) «Круг
Ландау и Лифшица». Далее при ссылках по отдельности на книги трилогии
будут даваться индивидуальные части названий двух первых книг и
полностью название третьей книги.
Книга «Жизнь гения» посвящена биографическим событиям,
происходившим вокруг самого Л.Д.Ландау, главы даются в
хронологическом порядке, от рождения до последнего трагического отрезка жизни
Л.Д.Ландау. Объем этой книги увеличился на 35% по сравнению с
соответствующим материалом 1-го издания «КЛ». В «Жизнь гения» вошли:
Предисловие А. А. Рухадзе, Главы: 1. «Оптимистическая», 2.
«Харьковская», 3. «Тюремная», 4. «Семейная», 5. «Характерологическая», 6.
«Катастрофическая», Послесловие Б.Я.Зельдовича, Приложения: «Из „Дела
УФТИ"»; «Протоколы из „Дела Ландау"»; «Справка КГБ об академике
Ландау»; также приведено несколько менее объемных документов.
Книга «Физика войны и мира» посвящена научной и педагогической
деятельности Л.Д.Ландау и его участию в Атомном проекте СССР. Объем
материала этой книги увеличился примерно вдвое по сравнению с
соответствующим материалом 1-го издания. Книга состоит из трех больших
глав: Глава 1 «Ядерная», Глава 2 «Научно-популярная» и Глава 3
«Научно-педагогическая»; также в книгу вошли Приложения: «Список научных
трудов Л.Д. Ландау», «Лекция Е. М.Лифшица „Л.Д.Ландау — ученый,
учитель, человек"», заметки «Популярная математическая „игра Ландау"»
и «Как академики задачу решали».
Глава 1 «Ядерная» написана заново на основании только что
рассекреченных документов, опубликованных в серии книг «Атомный проект СССР»
(1999-2007, всего около 7 тысяч страниц). В этой главе впервые
систематически и достоверно описан вклад Ландау и его сотрудников в работы по
атомной проблеме в 1944-1953 гг. Ранее на этот счет существовали лишь
отрывочные, нередко противоречивые сведения, домыслы и легенды. Теперь
мы видим реальные достижения группы Ландау, состоявшей из него самого,
Е. М.Лифшица, И. М. Халатникова и С. П.Дьякова, сочлененной с
вычислительным бюро под руководством Н.С. (Н. Н.) Меймана. Их главным
достижением явился расчет КПД (коэффициента «выгорания» ядерной
взрывчатки) атомной и водородной бомб, сделанный на основе «рабочей
формулы Ландау», которой затем многие годы пользовались ядерщики при
проектировании ядерных и термоядерных бомб. Л.Д.Ландау и К.
П.Станюковичу также принадлежит идея имплозии (взрывного обжатия ядерно-
От автора
7
го заряда) с целью создания его надкритичности и первые
соответствующие расчеты (1944). Л.Д.Ландау и его ученики И. Я. Померанчук, В. Б. Бе-
рестецкий, А. И. Ахиезер и другие физики создали теорию гетерогенного
ядерного реактора. Л.Д.Ландау и И. Я. Померанчук дали формулу для
разделения изотопов (1944), которая использовалась для расчетов при
выделении дейтерия и урана-235. Видную роль в Атомном проекте играли
ученики Ландау: В. Г. Левич, работавший в центральном аппарате
Научно-технического совещания Первого главного управления при Совнаркоме СССР,
и А. С. Компанеец, работавший в Лаборатории № 4 и в Институте
химической физики. В этой главе показывается мистическая картина гигантского
государственного научно-производственного проекта — создания
ядерного оружия в СССР — в условиях запредельной секретности и максимально
возможной мобилизации сил и средств страны под управлением
диктаторского административного аппарата во главе со Сталиным и Берия.
Глава 2 посвящена популярному изложению основных научных
достижений Л.Д.Ландау. За основу изложения приняты знаменитые скрижали
с записями формул 10 высших результатов Ландау. Затронуты еще пять
работ Л. Д. Ландау, ставших классическими. Специальный раздел
«Ошибался ли Ландау?» написан как компиляция сведений из различных
литературных источников, в нем разобраны те моменты, в которых гений
физики, как оказалось, был неправ.
В Главе 3 «Научно-педагогической» подробно рассказывается о
создании 10-томного Курса теоретической физики, о семинаре Ландау и о его
«теорминимуме». Всего в знаменитом Курсе Ландау и Лифшица было
пять соавторов, включая соавтора трех томов Л. П. Питаевского и
соавторов по одному разу (тому) Л. М. Пятигорского (том 1) и В. Б. Берестец-
кого (том 4). История «мерцающих» соавторов не лишена
драматичности и временами трагичности, последнее относится к Л. М. Пятигорскому
(о котором подробно рассказано в книге «Жизнь гения»). Драматические
перипетии в процессе создания Курса происходили и с единственным
«сквозным» соавтором всех 10 томов, Е. М. Лифшицем, они начались
после автокатастрофы, в которую 7 января 1962 г. попал Ландау. Высший
подвиг Евгения Михайловича состоит в том, что он нашел в себе силы
и талант закончить Курс, написав три отсутствовавших тома, найдя
себе помощников, преодолев попутную тяжелую коллизию с одним из них
(В. Б. Берестецким) и с семьей Л.Д.Ландау.
В Главе 3 также подробно говорится об оригинальной концепции школ
Л.Д.Ландау и его единомышленников Я.Б.Зельдовича и В.И.Арнольда,
касающейся преподавания математического анализа в физических и
физико-технических вузах. Эта животворная физическая концепция
становится все более актуальной по мере научно-технического прогресса и
глобализации образования, но как у нас продолжает довлеть догматическая
концепция «бурбакианства» (математики поймут, о чем речь).
Книга «Физика войны и мира» снабжена обширным справочно-ссы-
лочным аппаратом, что отличает ее от всех других мемуаров о Ландау,
почти не документированных.
8
От автора
С благодарностью перечислю тех, кто предоставил новые материалы
(в том числе фотографии) и/или принимал очное или заочное (в
Интернете) участие в обсуждении, способствуя устранению неточностей как
в целом, так и по отдельным темам книги. Это 3. И. Горобец-Лифшиц
(ветеран ЖЭТФ), В. И. Коган (Курчатовский институт, МИФИ), А. А.
Рогожин (ВИМС, Москва), А. А. Рухадзе, В. П. Макаров и А. А. Самохин (ИОФ
РАН), Л. А. Фальковский (Институт теоретической физики имени Ландау),
И.О.Лейпунский (ИХФ-ИЭПХФ РАН, Москва), В. Ю. Зицерман (ИВТ
РАН), Ф. К. Щелкин (ветеран ВНИИТФ, Челябинск-70), В. И. Мань-
ко и Ю. Б. Брук (ФИАН, МФТИ), Р. О. Зайцев (МФТИ), С. Е.
Воинова и Ю. В. Гапонов (РНЦ КИ), В. М.Жданов (МИФИ), С. Н. Щеголь-
кова (выпускница физфака МГУ времен Ландау), А. Ю. Семёнов (внук
Ю. Б. Харитона и Н. Н. Семёнова) (биофак МГУ), А. И. Калиничев (ИФХ
РАН), В. Б. Гундырев (сын Л. М. Пятигорского) (НИИЭТ, г. Зеленоград),
Б. Д. Рубинский (МИХМ-МГУИЭ), А. Б. Манукин (ИФЗ РАН), Ю. Н. Ра-
нюк и В. И. Карась (ННЦ ХФТИ, Харьков, Украина), Игорь Ландау (ИФП;
Цюрих, Швейцария), Александр Либин (Израиль), Борис Зельдович,
Борис Кушнер, Дэвид Холловэй (все США), Евгений Беркович (Германия).
Б. Горобец
Москва, апрель 2008 года.
Трансцендентность человеческой души
(о книге Бориса Горобца «Круг Ландау», 2006, 1-е изд.)
Вот уже несколько месяцев я с волнением и интересом читаю
появляющиеся в сетевом альманахе «Еврейская старина» главы из книги Бориса
Горобца «Круг Ландау» (1-е изд.).
Личность выдающегося физика всегда привлекала общественное
внимание. Помню круги, расходившиеся по ученому сообществу от
знаменитого семинара Ландау (острые слова, замечания быстро становились
своего рода академическим фольклором). Помню газетную статью об
автокатастрофе. В трагическом финале его жизни было нечто
шекспировское. Появившиеся в последние годы публикации о Ландау сопряжены
с острыми дискуссиями. Споры вокруг жизни и личности замечательного
физика не стихают.
Книга Горобца принадлежит к смешанному жанру — отчасти это
историческое исследование, отчасти — мемуары. Каждый писавший и пуб-
ликовазший свои воспоминания понимает связанные с этим трудности
и опасности. Дело здесь, разумеется, не только в несовершенстве памяти.
Проблема в героях повествования, живых людях, которые, с одной
стороны, видят события иначе, каждый по-своему, а с другой — решительно
не узнают себя в своих литературных портретах. <...> Что же говорить
об острых страницах, каковых — при спокойном, интеллигентном тоне
повествования — немало в книге Горобца. Отдаю должное его
смелости, стремлению выявить историческую и человеческую правду, при всей
непостижимости таковой. А истина в конечном счете действительно
непостижима — к ней только можно неограниченно (это — оптимистическая
оценка) приближаться <...>. Позволю себе продолжить метафору
«квадратуры круга», которую использовал в заглавии своей критической статьи
известный историк физики Геннадий Горелик1. Неразрешимость
знаменитой задачи (построить классическими инструментами квадрат,
равновеликий данному кругу), в сущности, установлена сравнительно недавно
(что такое сто с четвертью лет по сравнению с античным возрастом
проблемы). В 1882 г. Ф.Линдеман доказал, что число п трансцендентно, и тем
самым поставил окончательную точку в бесконечной истории попыток
«квадрировать» круг. Мне кажется, что человеческая личность, душа
тоже по сути своей трансцендентна. <...> Интересно, что трансцендентный
статус приобретают и настоящие произведения искусства. Творцы их
теряют власть над своими героями, которые начинают жить собственной
жизнью, во многом неожиданной для тех, кто их создал, — в конечном
счете, — также по своему образу и подобию. <...> Мне кажется, что упрек
10
Борис Кушнер
Геннадия Горелика в адрес Бориса Горобца несправедлив — Борис
Соломонович ни на какую «квадратуру круга Ландау» не претендует. Он искренне
и аргументировано высказывает свою точку зрения, свое восприятие
событий. И то и другое оказалось для меня интересным и поучительным.
<...> Вообще же, мемуары пишутся не для участников событий, не для
их профессиональных историков, а для нас, читателей. Именно нам они
и открывают совершенно новые миры и горизонты.
Я не могу и не хочу высказываться по предмету разногласий двух
уважаемых авторов, относящихся к медицинской и семейной стороне дела.
Мне вообще жаль, что эта тема занимает такое место в «ландауведении».
Как говорил Маяковский: «Я — поэт. Этим и интересен». Разумеется, эта
максима относится не только к поэтам. С другой стороны, человеческая
любознательность (любопытство?) воистину неистощима — личности
незаурядные привлекают особенное внимание, их частная жизнь в результате
становится достоянием публики, предметом пристального, часто
сенсационного, а подчас и недоброжелательного интереса. Последний, питаемый,
очевидно, сознательной или несознаваемой завистью, вполне может найти
для себя почву, поскольку особо одаренная личность вне своей
профессиональной области вполне может оказаться заурядным, а то и плохим
человеком. Каждый яркий талант как бы окружен гравитационным
полем, притягивающим публику. Для одних неодолимо очарование таланта,
для других столь же неодолимо стремление принизить неординарную
личность, чтобы не ослепляла своим сиянием. Не говорю сейчас о третьей
категории, стремящейся из всего этого попросту извлечь большие деньги.
Боюсь, от физика Ландау мало что останется в фильме, который, если
я правильно понимаю, о нем собираются снимать в России.
Не скрою, меня огорчило иронизирование Горелика в адрес
докторской степени Горобца. Геология, минералогия — не лжеистория КПСС
<...>. Это серьезные науки, и докторские степени в них достигаются
огромным трудом и талантом. Борис Соломонович, помимо сказанного,
имеет физико-математическую степень. И, в конце концов, не учебник же
физики он нам предлагает! Читатель, не имеющий должной подготовки,
может попросту пропускать формулы, не вникать в термины и т.д.
Связность изложения не будет нарушена. С другой стороны, физика достойно
представлена в книге Горобца, что засвидетельствовано первоклассным
физиком Б.Я.Зельдовичем2. Портреты физиков, включая главных
героев повествования — Л.Д.Ландау и Е. М.Лифшица, написаны Горобцом
любовно, выпукло, с полным пониманием неоднозначности этих
экстраординарных личностей, неисчерпаемости сюжета и ограниченности
возможностей любого автора, не исключая себя самого.
Сильное впечатление производит рассказ о страшном предвоенном
времени, арестах, расстрелах. Уму непостижимо — до сих пор есть немало
людей, отрицающих преступный характер большевистского режима, даже
воспевающих таковой. Больно читать о трагической истории Л. М.
Пятигорского, соавтора первого тома знаменитого Курса теоретической
физики. Как и Горобец, я брал в университетской библиотеке потертый
Трансцендентность человеческой души
11
том «Механики» Ландау и Пятигорского, а позже удивлялся
исчезновению второго имени с обложек позднейших изданий. Апокалиптическое
время ставило людей перед чудовищными альтернативами, калечило их
души. Не берусь судить ни преданного идее коммуниста Пятигорского,
ни пламенного М. А. Кореца, сыгравшего роковую роль в судьбе
Ландау. И хочется призвать всех пишущих об этом инфернальном времени
к осторожности.
В последнее время в открытых источниках появились настолько
подробные материалы о развитии советского ядерного оружия, что иногда
просто не веришь собственным глазам. Даже на этом фоне глава о
ядерном оружии в книге Горобца читается на одном дыхании. Поражает, среди
прочего, не только физическое, но и инженерное, конструкторское
проникновение в немыслимо короткие интервалы времени, в которые должны
уложиться инфернальные ядерные процессы «слойки». <...> Борис Горо-
бец прекрасно показывает и нежелание Ландау участвовать в программе,
и его серьезный вклад в расчеты советского ядерного оружия. Кстати
сказать, в своих воспоминаниях А. Д. Сахаров высоко оценивает работу
группы И. М. Гельфанда3, а Б. Л. Иоффе4 столь же высоко расценивает вклад
А. С. Кронрода (работавшего с Л. В. Канторовичем). При всей секретности
слухи об этих занятиях выдающихся математиков в наших кругах
циркулировали. Как и печальная история самоубийства начальника секретного
отдела Отделения прикладной математики (позже Института прикладной
математики)5. Но только сейчас, от Горобца я узнал, что была
потеряна бумажка с собственноручной сахаровской схемой «слойки». «Слойка»
в серию не пошла, конкуренты ее сами «вычислили», а человека не стало...
Интересны, хотя и не бесспорны соображения Горобца о ядерном
противостоянии, о необходимости прервать ядерную монополию США.
Сходные проблемы волновали и американских физиков, и не эти ли волнения
частично объясняют феерический успех советского ядерного шпионажа?
Разумеется, значительную роль в достижениях советской разведки
сыграла детская болезнь левизны в капитализме, которой страдала заметная
часть научной элиты. Болезнь эта на удивление прилипчива: ни
разоблачение беспрецедентных преступлений коммунистических режимов, ни их
крушение здесь не помогают. Мир через розовые либеральные очки
выглядит вообще довольно своеобразно. <...> Идея ядерного сдерживания,
невозможности глобальной войны именно из-за мощи ядерного оружия
приходила в голову ученым по обе стороны океана. Горобец цитирует
высказывания Ландау на сей счет. Со всем этим, однако, соседствует
печальное осознание необратимого факта: наша планета стала попросту
мала для нового оружия: Вообразите себе скандал на московской
коммунальной кухне, в котором стороны кидают друг в друга гранаты. Впервые
человек получил физическую возможность за считанные минуты
уничтожить на Земле все живое — и можно ли надеяться, что осознание этого
факта окажется неодолимой сдерживающей силой? <...>
Следует отдать должное мужеству группы советских ученых,
пытавшихся в самом начале военной атомной эры предупредить руководство
12
Борис Кушнер
страны о фатальных последствиях ядерной войны. Процитирую снова
Б.Л.Иоффе6:
В том же (J 954. — Б. К.) году И. В. Курчатов, А. И. Алиханов, И. К.
Кикоин и А.П.Виноградов7 написали статью, в которой анализировались
возможные последствия атомной войны и делался вывод «что над
человечеством нависла огромная угроза прекращения всей жизни на земле».
До этого официальным утверждением советской пропаганды было, что
новая мировая война означала бы конец капиталистической системы.
Статью подписал также министр среднего машиностроения В. А.
Малышев, и она была направлена Маленкову, Хрущеву и Молотову. Маленков,
по-видимому, разделял точку зрения авторов статьи, поскольку в одном
из своих выступлений сказал, что новая мировая война приведет к
гибели мировой цивилизации. Однако Хрущев в январе 1955 года осудил
эти взгляды, назвав их «теоретически неправильными, ошибочными и
политически вредными»8. Партия вернулась к старой формуле, и статья
опубликована не была.
Вспоминаю в связи с этим кругом проблем трагедию, разыгравшуюся
с одним моим сослуживцем по Вычислительному центру АН СССР,
чудесным веселым дружелюбным человеком. А. (Александров. — Б. Г.) развивал
вместе с академиком Н. Н. Моисеевым концепцию ядерной зимы. При
этом (по крайней мере, на наших семинарах и в нашей печати) обычно
говорилось, что может случиться после взрыва сотни «Полярисов». Я как-
то спросил его в коридоре, — а не будет ли то же самое, если взорвутся
советские ракеты? Он засмеялся в ответ: «Ну, ты же понимаешь». А. начал
часто выезжать за границу, сотрудничать с учеными США и других стран,
если мне не изменяет память, выступал в конгрессе или в сенате, получил
аудиенцию у Римского Папы. Все это оборвалось, когда он исчез во
время командировки в Испанию. Интенсивные розыски (запрашивали ЦРУ,
обращались за содействием к Э. Теллеру) ничего не дали. Человек исчез
бесследно. Остались жена и двое детей...
Трудно не согласиться с Горобцом и в его оценке мудрости
президента Трумэна в послевоенные годы. Эту мысль я в публикациях на русском
языке раньше не встречал. И в то же время действительно страшно
думать, что само существование нашей цивилизации зависит от решения
одного человека. <...> Что касается ядерных бомбардировок Японии, то
мне кажется, Борис Горобец упускает один важный момент.
Действительно, к августу 1945 г. Япония войну практически проиграла (Черчилль,
помнится, считал, что стратегически война была безнадежна для Японии
в принципе из-за несоизмеримости индустриальной мощи соперников).
Но вряд ли кто-нибудь станет оспаривать, что война была практически
проиграна Германией к началу, ну, к середине 1944 г. Но сколько же людей
погибло прежде, чем это «практически» стало реальностью! Альтернативой
атомных бомбардировок было массивное вторжение на главные японские
острова. По опыту боев на море и на тихоокеанских островах было хорошо
известно, как стойко, фанатично сражаются японские солдаты (это еще
Трансцендентность человеческой души
13
и Жуков после Халхин-Гола отмечал). Их решимость при защите
собственного дома удесятерилась бы. Американские потери предварительно
оценивались во многие сотни тысяч. О японских и вовсе страшно
подумать. Надо сказать, что американское общество куда чувствительнее к
потерям жизней, чем советское (о нынешнем российском обществе судить
не берусь). Думаю, что эти соображения также были весомым аргументом,
когда президент Трумэн принимал свое труднейшее судьбоносное
решение. <...> Не спасли ли эти бомбы миллионы японских жизней?
В целом участие в разработке ядерного оружия ставило (и, думаю,
ставит) перед учеными серьезные моральные проблемы. Горобец
убедительно исследует здесь позицию Ландау, проводя разделительную черту между
созданием атомной и водородной бомб. Толерантно относясь к первому
проекту (поскольку США бомбу уже имели и применили), замечательный
физик был резко настроен против термоядерного оружия в руках
советского режима. <...> Этот водораздел между атомным и термоядерным
военными проектами был ярко выражен у значительной части физиков
на американской стороне (не следует забывать, что первая атомная бомба
создавалась во время войны и совсем неясно было, насколько мог
продвинуться аналогичный немецкий проект).
<...> Воспоминания Сахарова, написанные очень искренне, в этом
отношении весьма характерны: из них видно, что у Андрея Дмитриевича
такое понимание стало появляться только в 60-х годах прошлого века.
(У некоторых, правда, это произошло раньше.) <...> Таким образом,
позиция Ландау была отнюдь не ординарной. <...> Сколь труден был путь
Сахарова к тому замечательному моральному лидеру, каковым он стал,
показывает следующее известное место из его воспоминаний9:
Чтобы кончить с темой «большого» изделия, расскажу тут некую
оставшуюся «на разговорном уровне» историю — хотя она произошла
несколько поздней. Но она важна для характеристики той
психологической установки, которая заставляла меня проявлять инициативу даже
в тех вопросах, которыми я формально не был обязан заниматься, и
вообще работать не за страх, а за совесть. Эта установка продолжала
действовать даже тогда, когда по ряду вопросов я все больше отходил
от официозной линии. Конечно, в основе ее лежало ощущение
исключительной, решающей важности нашей работы для сохранения мирового
равновесия в рамках концепции взаимного устрашения (потом стали
говорить о концепции гарантированного взаимного уничтожения). После
испытания «большого» изделия меня беспокоило, что для него не
существует хорошего носителя (бомбардировщики не в счет, их легко сбить), —
т. е. в военном смысле мы работали впустую. Я решил, что таким
носителем может явиться большая торпеда, запускаемая с подводной лодки.
Я фантазировал, что можно разработать для такой торпеды прямоточный
водо-паровой атомный реактивный двигатель. Целью атаки с расстояния
несколько сот километров должны стать порты противника. Война на
море проиграна, если уничтожены порты, — в этом нас заверяют моряки.
14
Борис Кушнер
Корпус такой торпеды может быть сделан очень прочным, ей не будут
страшны мины и сети заграждения. Конечно, разрушение портов — как
надводным взрывом «выскочившей» из воды торпеды со 100-мегатонным
зарядом, так и подводным взрывом — неизбежно сопряжено с очень
большими человеческими жертвами.
Одним из первых, с кем я обсуждал этот проект, был контр-адмирал
Ф. Фомин (правильно — П. Ф. Фомин. — Б. К.) (в прошлом — боевой
командир, кажется, Герой Советского Союза). Он был шокирован
«людоедским» характером проекта и заметил в разговоре со мной, что военные
моряки привыкли бороться с вооруженным противником в открытом бою
и что для него отвратительна сама мысль о таком массовом убийстве.
Я устыдился и больше никогда ни с кем не обсуждал своего проекта.
Я пишу сейчас обо всем этом без опасений, что кто-нибудь ухватится
за эти идеи, — они слишком фантастичны, явно требуют непомерных
расходов и использования большого научно-технического потенциала для
своей реализации и не соответствуют современным гибким военным
доктринам, в общем, — мало интересны. В особенности важно, что при
современном уровне техники такую торпеду легко обнаружить и
уничтожить в пути (например, атомной миной). Разработка такой торпеды
неизбежно была бы связана с радиоактивным заражением океана,
поэтому и по другим причинам не может быть проведена тайно.
О ядерном противостоянии мне пришлось неожиданно вспомнить
весной 2001 г., когда я был в Детройте (читал лекцию по математике
в одном из мичиганских университетов, а также стихи для
русскоязычных аудиторий). Американская знакомая привезла меня в авиационный
музей в одном из пригородов. На летном поле стояли многочисленные
военные самолеты: военной и послевоенной поры. В частности,
огромный В-52, намертво фиксированный замурованными в бетон, расчалками.
Мне рассказали, что однажды ураганный ветер все-таки сдвинул машину
на несколько метров. В результате на аэродром прибыли советские
инспекторы: национальные средства наблюдения зафиксировали
перемещение стратегического бомбардировщика. Не знаю, правда это или (скорее
всего) легенда. Гордостью музея был, однако, один из нескольких
поддерживаемых в летном состоянии экземпляров В-17, знаменитой «Летающей
крепости». В этот день собравшиеся вокруг машины энтузиасты любовно
чистили ее специальным раствором, полировали алюминиевые
поверхности. Два или три раза в год бомбардировщик выкатывают из ангара,
и счастливцы кружат на нем над окрестностями Детройта. Пришло время
ленча, и мы все уселись за простой дощатый стол. Нехитрая еда,
разговоры людей, влюбленных в авиацию. Сидевший напротив пожилой мужчина
поинтересовался моим акцентом.
Читая книгу Горобца, я также возвращался к давним размышлениям
о судьбах научных школ, о персональном стиле их лидеров. Очевидно,
Ландау принадлежал к числу «молниеносных» талантов, его ум работал
с невероятной скоростью. Такому человеку трудно сдерживать нетерпение,
Трансцендентность человеческой души
15
даже раздражение в общении с «медлительными» коллегами и учениками.
Похоже, Ландау никогда и не пытался сдерживаться. Отсюда резкий стиль
его семинаров, в которых человеческое достоинство участников, кажется,
даже и не подразумевалось. Конечно, резкость возникала не сама по себе,
а была частью пассионарного служения Физике. Видимо, это искупало
для учеников Ландау все остальное. Тут трудно судить со стороны — при
взгляде извне эта резкость кажется порою просто грубостью, неуважением
человеческой личности как таковой. Но это именно — со стороны. <...>
И все же, не скрою, мне ближе другие стили и другие школы. Та же
школа А. А. Маркова (мл.), к которой я принадлежал. Недавно мне
довелось рецензировать том воспоминаний учеников А. Н. Колмогорова10.
Колмогоров, несомненно, — один из крупнейших математиков в
истории этой науки. Глубина его мышления, охват всей математики в целом,
техническая и концептуальная мощь были необычайными. Вполне
вероятно, что и его могла раздражать «неповоротливость» некоторых учеников
и коллег. Но во всем обширном томе воспоминаний, в собственном опыте
(а я был частью математического сообщества более сорока лет) не могу
найти ни одного случая, когда Колмогоров отнесся бы неуважительно
к любому собеседнику, тем более посягнул бы на человеческое
достоинство". Такая внутренняя интеллигентность человека гениального
особенно драгоценна. Увы, не всегда и не всем талантам это дано.
Раз уж разговор зашел о математиках, вспомню эпизод из книги Го-
робца, где автор рассказывает о своих студенческих годах и о лекциях
по математическому анализу доцента Э. Г. Позняка. Известный учебник,
написанный последним в соавторстве с В.А.Ильиным, появился позже.
Взрывная реакция Ландау на жалобу студента-физика хорошо понятна.
С другой стороны, я бы не стал во всем винить Коши, Вейерштрасса,
Кантора и других великих авторов «е-6» языка, строгой теории
действительных чисел и пределов. Здесь многое зависит от лектора и аудитории.
Кто читает, как читает и кому читает. Рискуя показаться нескромным,
скажу, что я знакомлю моих студентов, большей частью будущих инженеров,
с «£-<$» определением предела, иллюстрируя идею кошкой, прыгающей
вокруг кувшина со сметаной и, возможно, опасающейся неодобрения
своего хозяина. Знакомлю, чтобы молодые люди знали: фундамент у здания
математического анализа есть. А далее, конечно, работает техника
исчисления. Детальное построение теории — дело специальных курсов. К
этому же кругу вопросов примыкает интересный рассказ Горобца о
дискуссиях вокруг книг Я. Б. Зельдовича, написанных в том неформальном духе,
который предпочитал Ландау. <...> У каждой стороны того спора была
своя правота. Как сказал Екклесиаст: «Всему свое время, и время каждой
вещи под небом». Не верю, что Ландау настаивал бы на ликвидации
абстрактной математики (Горобец, кстати, пишет о том, как Ландау учился
теории групп у Чеботарева). А Зельдович вовсе не добивался внедрения
своих книг на мехмате и вытеснения «большого» Фихтенгольца. <...>
В изложении Бориса Горобца подкупает еще одна интеллигентная
черта: он не поддается хорошо известному искушению, при котором любой
16
Борис Кушнер
человек, так или иначе вступивший в конфликт с гением, автоматически
оказывается не прав, а то и попросту объявляется негодяем. <...>
Между тем, гениально одаренные люди могут обладать всеми человеческими
слабостями. Например, жизнь Бетховена переполнена ссорами,
конфликтами, и как часто он был абсолютно не прав! Правда, в отличие от Ландау,
известен ряд писем Бетховена с идущими от сердца извинениями в адрес
обиженных и с полным признанием недопустимости собственных
поступков. У великого композитора была великая, но порою через край горячая
Душа. <...>
Глубоко и поэтично пишет Горобец о знаменитом Курсе теоретической
физики. Этому многотомному труду, пожалуй, нет параллелей в
сегодняшней науке. Он останется памятником своим создателям — в первую
очередь, конечно, Л.Д.Ландау и Е. М.Лифшицу. Эти два имени неотделимы
в истории физики, и оскорбляющие память Е. М.Лифшица оскорбляют
тем самым память Ландау. Замечательно и символично, что книга «Круг
Ландау» посвящена автором памяти Е. М.Лифшица.
Горобец не уклоняется от обсуждения болезненных приоритетных
трений внутри школы Ландау. Таковые имели место. Немудрено: только
незаурядные, высокоодаренные люди могли удерживаться около такого
лидера. Напряжения, ревность, обиды, конфликты возникают в такой среде
как бы сами собой. А в условиях непрерывного обмена идеями
неизбежны приоритетные проблемы. Обо всем этом Борис Горобец пишет просто,
прямо и с полным уважением к человеческому достоинству своих героев.
Поэтому из-под его пера выходят живые человеческие фигуры в их живом
окружении. Будущие историки науки найдут в «Круге Ландау» много
полезного для себя. А я, сегодняшний читатель, глубоко признателен Борису
Горобцу за волнующие часы, проведенные с его книгой, за воспоминания,
вернувшиеся ко мне, за его человеческую и писательскую смелость.
Ссылки по тексту:
1. Электронный ресурс: http://berkovich-zametki.com/2007/Zametki/Nomer3/Gore-
likl.htm (все упоминаемые сайты посещались в феврале 2007 г.).
2. Электронный ресурс: http://berkovich-zametki.com/2007/Zametki/Nomer3/ Zel-
dovichl.htm.
3. Электронный ресурс: http://www.ihst.ru/projects/sohist/memory/sakhmem/
content.htm.
4. Иоффе Б. Л. Там же.
5. Мой ереванский друг, по каким-то делам командированный в этот институт,
рассказывал о следующем трагикомическом эпизоде. Подходит он к
проходной. Человек перед ним предъявляет охраннику пропуск. Тот долго изучает,
сравнивает фотографию с оригиналом: пристальный взгляд на фото, такой же
пронизывающий взгляд налицо. И все это многократно. Наконец, пропускает
и тут же затевает разговор с пропущенным. Что-то вроде: «Коля, а не поехать ли
нам в воскресенье на рыбалку?»
6. Иоффе Б. Л. Там же.
Трансцендентность человеческой души
17
7. Я встречал в печати упоминания А. П. Александрова как соавтора этого письма.
См., например, электронный ресурс: http://www.religare.ru/article38055.htrn.
8. Многие ведущие американские политики и военные также придерживались
мнения, что ядерную войну они могут выиграть.
9. См., например: Феоктистов Л. П. Оружие, которое себя исчерпало. М., 1999.
С. 115. Речь идет о создании и испытании самой мощной в истории
водородной бомбы (проектная мощность 100 мегатонн для испытаний (30 октября
1961 г.) была уменьшена вдвое, отсюда одно из ее фольклорных названий
«ПолИвана» (популярно также и другое название — «Кузькина мать»)). По разным
источникам, тротиловый эквивалент взрыва составлял 50-57 мегатонн.
10. Колмогоров в воспоминаниях учеников / Редактор-составитель А. Н. Ширяев;
текст подготовлен Н. Е. Химченко. М.: Издательство МЦНМО, 2006.
Электронный ресурс: http://www.math.ru/lib/files/pdf/4kolmogorov.pdf.
11. Мне могут возразить, напомнив инцидент, когда Колмогоров дал
пощечину своему учителю Н.Лузину. И все-таки здесь совершенно иная ситуация:
мгновенная вспышка вырвавшегося из-под контроля темперамента, о которой
Колмогоров горько сожалел и которую до конца своих дней переживал. В
случае Ландау речь, как мне кажется, может идти о привычной резкости, ставшей
уже частью личности, тем более неприятной, что это была резкость с позиции
превосходства, т.е. не ожидающая и почти никогда не встречающая должного
отпора. Трагедия великой математической школы Н. Н.Лузина могла бы стать
сюжетом для Шекспира.
Б. Кушнер,
профессор математики,
Питтсбургский университет, США
Март 2007 года.
2 Заказ 1171
Список сокращенных названий институтов
и организаций, встречающихся в тексте
АН СССР
Академия наук СССР, ныне РАН — Российская академия наук.
ЛФТИ
Ленинградский физико-технический институт имени А.Ф. Иоффе.
УФТИ
Украинский физико-технический институт, преобразован в
Национальный научный центр «Харьковский физико-технический
институт» (ННЦ ХФТИ). Отдел низких температур выделился в Физико-
технический институт низких температур (ФТИНТ), г.Харьков.
ИФП АН СССР (РАН)
Ордена Трудового Красного Знамени Институт физических проблем
имени П. Л. Капицы, Москва (часто его неофициально называют
Институтом физпроблем. Слова об ордене сохранены на нынешней
вывеске ИФП)
ИХФ АН СССР (РАН)
Институт химической физики имени Н.Н.Семёнова (часто его
неофициально называют Институтом химфизики), Москва.
ФИАН
Физический институт имени П. А. Лебедева АН СССР (РАН), Москва.
В 1982 г. был разделен на собственно ФИАН во главе с Н. Г. Басовым
и ИОФАН во главе с А. М. Прохоровым.
ИОФАН
Институт общей физики имени А. М. Прохорова АН СССР (РАН),
Москва. Выделился из ФИАНа в 1982 г.
ИАЭ
Институт атомной энергии имени И.В.Курчатова, Москва. Создан под
наименованием Лаборатория №2 в 1943 г., переименован в ЛИПАН —
Лабораторию измерительных приборов в 1949 г., в ИАЭ в 1956 г.,
Список сокращенных названий институтов и организаций 19
в Российский научный центр «Курчатовский институт» (РНЦ КИ)
в 1990-е гг.
ИТЭФ
Институт теоретической и экспериментальной физики АН СССР
(РАН), Москва. Создан для участия в Атомном проекте под
наименованием Лаборатория №3, в дальнейшем секретная ТТЛ —
Теплотехническая лаборатория АН СССР.
ИТФ
Институт теоретической физики имени Л. Д. Ландау АН СССР (РАН),
пос. Черноголовка, Ногинский район Московской области.
ИПМ АН СССР (РАН)
Институт прикладной математики им. М. В. Келдыша, Москва.
МГУ
Московский государственный университет имени М.В.Ломоносова.
ХГУ
Харьковский государственный университет.
МИФИ
Московский инженерно-физический институт (до 1952 г. —
Московский механический институт) — вуз, готовивший кадры для атомной
промышленности.
МПГУ
(до 1992 г. Московский государственный педагогический институт
(МГПИ) имени В.И.Ленина) — Московский педагогический
государственный университет.
МФТИ
Московский физико-технический институт.
МИХМ
Московский институт химического машиностроения (с 1998 г. —
Московский государственный университет инженерной экологии МГУИЭ).
2*
Глава 1
Ядерная
Август 1949 — испытание советского атомного
оружия — был закономерным итогом огромного целеустремлен-
ного усилия всего народа, сыграл роль и научный потенциал
страны, накопленный в предвоенные годы. Удивление в США
было бы меньше, если бы они читали наши работы
предвоенных лет, опубликованные на русском языке.
Академик Я. Б. Зельдович !)
Я и все, кто со мной работал, были абсолютно убеждены
в жизненной необходимости нашей работы, в ее
исключительной важности... То, что мы делали, было на самом деле
большой трагедией, отражающей трагичность всей
ситуации в мире, где для того, чтобы сохранить мир, необходимо
делать такие ужасные вещи.
Академик А. Д. Сахаров2*
Я думаю, что с тех пор, как у России есть термоядерное
оружие, атомная война совершенно исключена.
Академик П. Л. Капица3)
1. Прогноз Ландау
Сталин и Берия не ошиблись в Ландау, выдав его на поруки Капице
в апреле 1939 г. Ландау больше не предпринимал никаких общественных
акций против вождя и его режима. Но самое главное: он оказал, хотя
и вынужденно, Сталину и советской стране серьезную помощь — принял
участие в Атомном проекте СССР. При этом вес личного вклада Ландау
потянул на две Сталинские премии и Золотую Звезду Героя. Ее Ландау
иногда носил, не без гордости демонстрируя окружающим — прежде
всего дамам, чиновникам и работникам сферы обслуживания (есть одна
[Знакомый..., 1993. С. 327].
Цит. по [Щелкин, 2004. С. 132].
[Андроникашвили, 1980. С. 250].
1. Прогноз Ландау
21
такая фотография, она помещена в книге «Жизнь гения»). В этой Главе
пойдет рассказ об атомных делах и людях, с которыми соприкасался
Ландау в 1944-1953 гг.
Как раз в тот год, когда Ландау переехал в Харьков и приступил к
работе в УФТИ, в сентябре1932 г., там произошло первое крупное событие
в истории советской ядерной физики. Группе харьковских
физиков-ядерщиков удалось первыми в СССР расщепить ядро атома. Это был атом
лития, разбитый на ускорителе, размещенном в Главном корпусе УФТИ.
Из ядра лития удалось выбить ядро гелия, или, говоря иначе, альфа-
частицу 4\ На воздвигнутом недавно у входа в ХФТИ памятном знаке
в честь этого события перечислены следующие имена: К. Д.
Синельников, А. И.Лейпунский, А. К. Вальтер, Г.Д.Латышев. Тем самым советская
экспериментальная ядерная физика догнала лучшие ядерно-физические
лаборатории развитых стран Запада. Институт рапортовал об этом самому
Сталину («Правда» 22 октября 1932):
Москва, ТТ. СТАЛИНУ, МОЛОТОВУ, ОРДЖОНИКИДЗЕ, «ПРАВДЕ».
Украинский физико-технический институт в Харькове в результате
ударной работы к XV годовщине Октября добился первых успехов в
разрушении ядра атома. 10 октября высоковольтная бригада разрушила ядро
лития. Работы продолжаются.
Директор УФТИ Обреимов, Секретарь парткома Шевелёв,
Местком — Федоритенко.
Ученик и друг Ландау академик А. И. Ахиезер вспоминал:
В Политехническом музее в Москве была организована выставка,
на которой демонстрировалась эта работа. Выставку посетил Сталин,
который спросил: «Какая может быть польза от расщепления ядра?»
Разъяснявший работу не мог, естественно, знать тогда о возможности
использования ядерной энергии — для этого еще не пришло время.
Поэтому он не нашел ничего лучшего, как сказать: «А какая польза была
от открытия электрона?» Сталину ответ, видимо, не понравился, и он лишь
сказал: «Когда я учился в духовной семинарии, нас учили, что на вопрос
нельзя отвечать вопросом» [Воспоминания о..., 1988. С. 47].
Ах, если бы товарищ, отвечавший товарищу Сталину, знал, что 20 лет
спустя термоядерная реакция с участием именно изотопа 6Li (см. ниже)
станет основной в первой советской водородной бомбе!
Первое в истории искусственное расщепление ядра было произведено
за несколько месяцев до этого в Англии Дж. Кокрофтом и Э. Уолтоном.
Отмечая их приоритет, следует все же упомянуть друга юности Ландау Г. А. Га-
мова, который незадолго до этого создал теорию туннельного выхода
альфа-частиц из ядра. Тогда Гамов был научным консультантом УФТИ и как
теоретик помогал группе харьковских ядерщиков [Ранюк, 2001. С. 69].
' О том, как создавалась высоковольтная установка и проводились опыты по
расщеплению ядра, можно прочесть, например, в книге «Трое из атомного проекта» [Горобеи, 2008 а].
22
Глава 1. Ядерная
Согласно теории Гамова существует вероятность того, что
альфа-частица может выйти за высокий потенциальный барьер, удерживающий ее
в ядре (в данном случае лития), не «перепрыгивая» его, а по туннелю
сквозь «стенку» (это явление получило название туннельного эффекта).
Следовательно, необязательно ударять ядро протонами слишком большой
энергии, какой в те годы еще не могли получить в ускорителях. Именно
этот вывод подвигнул английских ядерщиков к постановке эксперимента
по расщеплению ядра. По существу их опыт был еще и проверкой
выдающегося теоретического открытия Гамова.
Об успехе харьковских физиков писали ведущие советские газеты
и журналы («Известия», «Комсомольская правда», украинские издания).
Высказывались и физики. Так, старейшина русских физиков О. Д. Хволь-
сон сказал, что в физике началась новая эпоха необъятных возможностей.
Д. Д. Иваненко реагировал положительно, но более сдержанно: «Основное
значение успеха украинских физиков состоит в том, что оно
демонстрирует полную готовность исключительно сложной установки... Этой работой
мы сразу догнали Англию» [[Ранюк, 2001. С. 106]. Однако Л.Д.Ландау
не счел данный эксперимент научным достижением и даже осудил
расходование огромных средств на строительство в УФТИ Высоковольтного
корпуса и ускорителя. На одном из вечеров самодеятельности он, приняв
в насмешку самый серьезный вид, сообщил об успехах своих студентов
и предложил направить телеграмму на имя Сталина такого содержания:
«Продифференцировали синус, получили косинус. Работы
продолжаются» [Там же. С. 109]. А чуть позже, во время дискуссии в Академии наук,
после доклада А. Ф. Иоффе Ландау уже серьезно сказал:
Следует признать, что у нас нередко приходится слышать о той или
иной работе, часто даже посредственной, что она гениальна. Приходится
слышать, что она имеет выдающееся значение и опережает
западноевропейскую науку. Приведу как известный пример телеграмму
Синельникова и Вальтера, адресованную Сталину и Молотову относительно успеха
в расщеплении ими атомного ядра. Повторение опыта Кокрофта и Уол-
тона, которое в дальнейшем не привело ни к каким особым результатам,
было в этой телеграмме выдано за выдающееся достижение в науке,
едва ли не за опережение Кавендишской лаборатории во главе с Резер-
фордом [Там же. С. 108].
Не видел в этом достижении ничего особенного и друг Ландау по УФТИ
Л. В. Шубников, который также считал, что неоправданно израсходованы
большие деньги. Шубников не интересовался ядерной физикой, считал,
что средства, получаемые институтом на науку, распределяются Лейпун-
ским непропорционально в пользу ядра и в ущерб низкотемпературной
физике. После ареста в 1937 г. Шубников назвал в своих показаниях эту
работу группы Лейпунского «большим обманом Партии и Правительства»
(см. книгу «Жизнь гения»). Примерно то же сказал и другой арестованный
тогда физик из группы Ландау, Л. В. Розенкевич. Конечно, никто не мог
1. Прогноз Ландау
23
себе представить в 1932 г., что через 14 лет в УФТИ будет образована
сверхсекретная Лаборатория № 1, в которой под руководством К. Д.
Синельникова станут определять константы ядерных реакций, выполняя задания
И. В. Курчатова. А в 1933 г., как сообщил автору Ю. Н. Ранюк, результатом
шумного успеха в расщеплении ядра лития явилось выделение Нарком-
тяжмашем средств на строительство Высоковольтного корпуса УФТИ.
Харьковский успех подтолкнул ленинградцев. В декабре 1932 г.
A. Ф. Иоффесоздал у себя в ЛФТИ группу ядерных исследований, в
которую вошли И. Курчатов (руководитель), Г. Щепкин, М. Еремеев, А. Вибе,
B. Хитров, В. Бернашевский, позднее к ним присоединились Л. Русинов
и А. Юзефович. Группа начала строить ускоритель протонов с энергией
300 кэВ. Через полгода, 1 мая 1933 г., эта группа была расширена и
преобразована в Отдел ядерной физики ЛФТИ [Воспоминания об Игоре...,
1988. С. 51]. Так окончательно стал ядерщиком великий Курчатов.
Пока это были чисто фундаментальные исследования. Государство
давало на них деньги, чтобы повышать общий уровень науки и растить
кадры в стране. О практическом использовании ядерной физики
речь.пока не шла. Хотя, если бы Сталину на его вопрос в Политехническом музее
отвечал бы не упомянутый уфтинец, а Ландау, то ответ оказался бы
пророческим. Вот что он сказал английскому теоретику Рудольфу Пайерлсу,
своему другу юности, который через 7 лет стал одним из руководителей
британского уранового проекта и, кстати, непосредственным
начальником будущего шпиона Клауса Фукса. Пайерлс вспоминает:
Во время одного из моих визитов в 1934 г. мы совершили пеший
поход по Сванетии на Кавказе с ним и его другом. <...> Друг Ландау,
инженер <М. А. Стырикович, будущий академик энергетик>, спросил его:
«Что там с атомной энергией? Что это — научная фантастика или
реально существующая возможность?» Без малейших колебаний Ландау
ответил: «Это сложная проблема. Есть такие ядерные реакции, при
которых высвобождается больше энергии, чем поглощается. Если попытаться
бомбардировать ядра заряженными частицами, точность попадания будет
мала, поскольку частицы должны пройти большой путь до встречи с ядром.
На этом пути они тормозятся электрическим взаимодействием с атомными
электронами. Поэтому только малая доля частиц достигает ядра и
выделяемая энергия чрезвычайно мала по сравнению с энергией, требуемой
на ускорение тех частиц, которые не попадают в ядро. С нейтронами же
дело обстоит иначе, поскольку они не замедляются „трением", а летят,
пока не встречаются с ядром. Но до сих пор единственным известным
нам способом производства нейтронного пучка является бомбардировка
ядер заряженными частицами, поэтому мы опять возвращаемся к той же
самой проблеме. Если же кто-нибудь однажды найдет реакцию, при
которой нейтроны порождают вторичные нейтроны, проблема будет решена»
[Воспоминания о..., 1988. С. 190].
Прошло семь лет, за это время жизнь Ландау не раз круто менялась
и однажды подошла вплотную к своему концу: как уже говорилось в пер-
24
Глава 1. Ядерная
вой книге дилогии, после переезда в Москву он был арестован и провел
год в тюрьме НКВД, где чуть не умер. Но был вызволен оттуда П. Л.
Капицей, без реабилитации, на поруки. После этого Ландау продолжил работу
в Институте физпроблем и создал блестящую теорию квантовых
жидкостей, объяснив эффект сверхтекучести жидкого гелия, обнаруженный
Капицей. В 1941 г. Л.Д.Ландау был выдвинут в члены-корреспонденты
Академии наук. Представление ему дал академик В. А. Фок. К отзыву Фока
о научных достижениях Ландау присоединился Капица. В.А.Фок писал:
Характерной особенностью научного творчества Л.Д.Ландау
является его блестящая физическая интуиция, позволяющая ему при изучении
каждого физического явления охватывать самые существенные факторы
и создавать качественную картину явления. Наряду с этим Л.Д.Ландау
прекрасно владеет математикой и умеет пользоваться ею для
формулировки и решения физических задач. При этом его интересует главным
образом качественная сторона задачи [Фок, 1990. С. 415].
Однако на этой сессии «старики»-академики не признали Ландау
равным себе. Зато в 1946 г. его избрали сразу в академики, минуя ступень
членкора. Этого в Академии наук СССР не случалось почти никогда.
Исключение — И. В. Курчатов, назначенный руководить советской атомной
проблемой, он был избран академиком по «рекомендации» Сталина.
Избрание Ландау также не могло произойти без ведома и согласия Сталина,
которому приносили на просмотр все списки кандидатов в Академию.
Решающей причиной одобрения его кандидатуры стало, очевидно, то,
что Курчатов вот уже третий год добивался привлечения Ландау к своим
работам, подчеркивая его исключительность как теоретика, и, наконец,
в 1946 г. он этого добился (подробности см. ниже). Кроме того, И. М.
Халатников считает, что на Сталина произвела впечатление та высшая
оценка, которую великий Бор дал Ландау в беседе с Терлецким.
История американского Манхэттенского (атомного) проекта давно
известна в подробностях (см, например, давнишнюю популярную книгу
Р. Юнга [I960]). История советского Атомного проекта становится
известной только с недавних пор, когда власти дали разрешение рассекретить
множество документов по этой проблеме5). К настоящему времени
вышло два «тома» в виде девяти книг, куда включены сотни документов под
общим названием «Атомный проект СССР» (1998-2007). Кроме того,
изданы: серия сборников «История атомного проекта» (РНЦ «Курчатовский
институт», 1995 и т.д.), три тома материалов конференции в Дубне (1996)
под общим названием «Наука и общество. История советского Атомного
проекта» (1997, 1999, 2003), том с воспоминаниями и анализами событий
' Профессор Ю. В. Талонов из РНЦ «Курчатовский институт» мне рассказывал, что
к 50-летию первой советской атомной бомбы именно курчатовиы и средмашевцы «пробили»
Указ Президента РФ № 160 от 17 февраля 1995 г. о подготовке сборников рассекреченных
документов «Атомный проект СССР». Ссылки на эти книги будут даваться далее по схеме:
[АП, год. № тома. № книги. С.|.
2. О руководителях Атомного проекта
25
участников Проекта, руководящих работников Минсредмаша «Создание
первой советской ядерной бомбы» (1995) (см. в списке литературы). При
написании этой Главы использован также ряд книг и статей различных
авторов по ядерно-исторической теме.
Широкая публика слышала о роли в Атомном проекте Курчатова,
а также о роли Сахарова в изобретении водородной бомбы. Сравнительно
немногие что-то слышали о Харитоне, Зельдовиче и Тамме. Почти никто
ничего не знает о роли Ландау. О ней речь пойдет далее. Но сначала
приведу хотя бы краткие сведения об основных руководителях советского
Атомного проекта (не всех), для того чтобы у читателя сложилось более
целостное впечатление обо всей этой крупнейшей и тайной теме из жизни
героев данной книги в 1943-1953 гг.
2. О руководителях Атомного проекта
Три составляющие силы сошлись и определили решение Сталина
возобновить советские исследования урановой проблемы. Это были,
во-первых, разведдонесения об английском Урановом проекте, во-вторых,
письма Г. Н. Флерова С. В. Кафтанову и И. В. Сталину (см в кн.:
[Курчатовский..., 1998. Вып. 13. С. 5-100]), в третьих, трофейная тетрадь немецкого
офицера с записями ядерных реакций и др. [Снегов, 1979; Горобец, 2008]).
В результате весной 1942 г. С. В. Кафтанова и А. Ф. Иоффе направили
в Государственный комитет обороны (ГКО) СССР предложение о
необходимости постановки научно-исследовательских работ с целью создания
ядерного оружия. Много лет спустя Кафтанов вспоминал:
Докладывая вопрос на ГКО, я отстаивал наше предложение. Я
говорил: «Конечно, риск есть. Мы рискуем десятком или даже сотней
миллионов рублей... Если мы не пойдем на этот риск, мы рискуем гораздо
большим: мы можем оказаться безоружными перед лицом врага,
овладевшего атомным оружием». Сталин походил, походил и сказал: «Надо
делать» (цит. по статье Ю.Н.Смирнова в кн.: [Курчатовский..., 1998.
Вып. 13. С.146-156]).
Советский атомный проект стартовал на государственном уровне 28
сентября 1942 г., когда было принято Распоряжение ГКО СССР «Об
организации работ по урану» (№ 2352сс). И. В. Сталин зачеркнул слово «проект»
на документе, который накануне ему представил В. М. Молотов, и
подписал его. Проект был составлен Академией наук СССР (А. Ф. Иоффе)
и Комитетом по делам высшей школы (С. В. Кафтанов). Распоряжением
предписывалось Академии наук создать «специальную лабораторию
атомного ядра» [АП, 1998. Т. 1. Ч. 1. С. 269]. С этого момента на короткий
период времени научное руководство урановым направлением оставалось
за вице-президентом АН СССР А. Ф. Иоффе. Но Иоффе не был
ядерщиком. Своим заместителем он сделал И. В. Курчатова, молодого профессора,
доктора наук, заведующего лабораторией ядерной физики в ЛФТИ,
созданной еще в конце 1932 г.
26
Глава 1. Ядерная
Следующий крупный шаг был сделан 12 февраля 1943 г.
Постановлением ГКО СССР был создан советский центр по разработке
атомного оружия — секретная Лаборатория № 2 (будущий Институт атомной
энергии имени И. В. Курчатова). С 1943 по август 1945 года атомную
программу курировал от ГКО член Политбюро ЦК В. М. Молотов, который
поручил заниматься ее повседневным руководством от правительства
заместителю Председателя Совнаркома, наркому химической
промышленности М. Г. Первухину (1904-1978). В эти годы одну из первостепенных
ролей в руководстве атомным направлением играл также С. В. Кафтанов
(1905-1978), член ГКО СССР, ответственный за науку и вузы.
Рассказывает Ю. Б. Харитон:
Руководителя атомного проекта выбирал нарком высшей школы
Кафтанов. Он пригласил к себе группу академиков на обсуждение
кандидатуры. Рассматривались кандидатуры Вернадского, Хлопина, Иоффе,
Капицы. Иоффе предложил Кафтанову Курчатова. Сталин одобрил эту
кандидатуру <...>. Однажды в 1943 году мне позвонил Курчатов и
предложил встретиться. Мы встретились. Он говорит: «Будут разворачиваться
исследования по созданию ядерного оружия. Предлагаю вам заняться
атомной бомбой» [Голованов, 2001. С. 175].
Существует и несколько иная версия о назначении Курчатова,
высказанная Б. Л. Иоффе:
Алиханов и Курчатов были основателями ядерной физики в
Советском Союзе. Именно эти две кандидатуры рассматривались при выборе
главы ядерной программы — их рекомендовал А. Ф. Иоффе. Курчатов был
выбран на этот пост <...>, поскольку он произвел лучшее впечатление
сначала на Кафтанова, а затем на Молотова [Наука..., 1999. Т. 2. С. 229].
Кадровые назначения научных руководителей были необычны.
Курчатов и Харитон были 40-летними профессорами, они не были академиками,
государственными программами раньше не руководили, мало кому были
известны за пределами своих институтов. Сталин посчитал, что нужно
опереться на молодые силы. По-видимому, он считал, что если поставить
во главе столь ответственной программы именитых ученых-академиков,
то слишком много сил и времени будет тратиться впустую, на выяснение
того, кто главнее и более прав (кстати, этот мотив проявился позже в
известном письме Капицы Сталину, см. главу о П. Л. Капице в Книге «Круг
Ландау и Лифшица» и полный текст его письма в Приложении к ней).
Широко известен лозунг Сталина: Кадры решают все. Вскоре в
условиях сталинской централизованной системы управления, да еще во
время войны, да еше в условиях особой секретности и важности, которую
приобрела атомная проблема, этот лозунг был дожат вождем до почти
немыслимого предела. «Сталин назначал даже руководителей групп в КБ-
11. Лично приказывал министрам: „Срочно (в течение месяца) направить
в распоряжение Главгорстроя СССР Зашифрованное название атомного
центра>, например, четырех токарей-инструментальщиков, двух слесарей-
2. О руководителях Атомного проекта
27
лекальщиков, двух стеклодувов"» [Щелкин, 2004. С. 47]. Так или иначе,
но история показала, что сталинские назначения руководителей оказались
наилучшими, очевидно, из всех возможных.
СПРАВКА:.
2 Игорь Васильевич Курчатов (1903-1960) —
советский физик, академик, трижды Герой
Социалистического Труда (1949, 1951, 1954) и четырежды
лауреат Сталинских премий (1942, 1949, 1951, 1954).
Наивысшие государственные награды заслужил как
научный руководитель Атомного проекта СССР. Родился
в г. Сим Челябинской обл. Окончил Крымский
университет (1923). В 1925-1942 работал в Ленинграде,
в ЛФТИ. В 1920-х - начале 1930-х провел
фундаментальные исследования сегнетоэлектричества и
полупроводниковых эффектов. С 1932 переключился на
ядерную физику, разработку первых советских ускорителей,
в том числе циклотрона (1937), и на нейтронную
физику. Первооткрыватель ядерных изомеров. Доказал наличие эффекта захвата
протона нейтроном и вычислил сечение захвата, на основании чего позднее
была развита теория дейтрона (ядра дейтерия). С 1939 работал над проблемой
деления тяжелых ядер. Руководил созданием первого советского циклотрона.
Крупнейшее открытие в ядерной физике было сделано в 1940 его аспирантами
Г. Н. Флеровым и К. А. Петржаком. Они обнаружили самопроизвольное деление
ядер урана, которое является источником нейтронного фона, в будущем этот
важный фактор предстоит учитывать при создании ядерных зарядов. В 1941
решил совместно с А. П. Александровым проблему противоминной защиты
кораблей. 10 марта 1943 назначен руководителем Лаборатории № 2, а в сентябре
1943 избран академиком при наличии рекомендации из ЦК, лично от Сталина,
избрать в порядке исключения, минуя ступень члена-корреспондента. Руководил
созданием первого в СССР и Европе ядерного реактора (1946), первых советских
ядерной и термоядерной бомб (1949, 1953), первой в мире атомной
электростанции в г. Обнинске (1954). Основатель и первый директор Института атомной
энергии, ныне Российский научный центр «Курчатовский институт». Скончался
7 февраля 1960, похоронен у Кремлевской стены. Имеется академическое
биографическое издание: «Воспоминания об Игоре Васильевиче Курчатове» (1988).
«Открытие спонтанного деления — самая значительная работа
Курчатовской школы ядерной физики, выполненная в довоенное время», — так
написал академик Г.Н.Флеров [Воспоминания об Игоре..., 1988. С.69].
«По мнению Флерова и Петржака, под сообщением должна была стоять
также и подпись Курчатова, но он отказался его подписывать, так как,
по его выражению, не хотел затенять своих учеников» [Создание..., 1995.
С. 34]. А. Ф. Иоффе посчитал эту работу крупнейшей в физике за 1940 г.
28
Глава 1. Ядерная
и выдвинул ее на Сталинскую премию. Но премии не дали, так как
рецензент заявил, что не поступило подтверждений о столь необычном явлении
из ведущих лабораторий Запада — очевидно, наши физики ошиблись.
«Проходило время, а отклика на сообщение об открытии спонтанного
деления в западных журналах не было. Тогда мы не могли знать, что в США
эти исследования уже относились к разряду секретных», — писал Флеров
[Воспоминания об Игоре..., 1988. С.69].
Сталину и Берия повезло в том, что именно Курчатов стал
научным руководителем проекта. Он обладал ясным пониманием того, что
необходимо было делать. Он установил хорошие отношения с
Первухиным, Ванниковым, Завенягиным и другими руководителями. Он оказался
способен работать со Сталиным и Берия. Он сохранял уважение своих
научных коллег даже тогда, когда был вынужден оказывать на них
сильное давление, чтобы обеспечить быстрое завершение работ по проекту.
<...> Готовый нести груз ответственности, <...> он не старался
переложить его на других. Курчатов превосходно оценивал способности и умел
подбирать людей на ключевые должности в проекте. Именно он, больше,
чем кто-либо другой, обеспечивал условия для совместной работы
политиков, руководителей и ученых во имя достижения единой цели. <...>
После испытания, раздраженный, по-видимому, возрастающим авторитетом
Курчатова, Берия вызвал к себе Алиханова и спросил, не согласится ли
тот занять должность Курчатова. Алиханов отказался, <...> сказав, что
у него нет организаторских способностей Курчатова. <...> Хотел ли
Берия и в самом деле заменить Курчатова или, скорее, дать ему понять,
кто в действительности обладает властью, — неясно. Последнее
предположение кажется более вероятным, поскольку Берия был заинтересован
в успехе проекта и несомненно понимал, что Курчатов играет в нем
решающую роль [Холловэй, 1997. С. 293].
А вот как И. В. Курчатова характеризует писатель Я. К. Голованов:
Необыкновенный талант Курчатова-организатора заключался в том,
что он умел чрезвычайно эффективно использовать все правила игры
советского общества. Советская власть никогда не только не мешала ему,
но активно помогала. Он умел находить на гигантском управленческом
пульте именно те кнопки, нажатие которых давало наивысший результат.
Он прекрасно ладил с военными, чиновниками, партийным аппаратом.
Сопротивляться его воле не мог никто. Даже Берия, который разговаривал
с физиками как с заключенными, никогда не позволял себе говорить
в подобном тоне с Курчатовым. Второй чертой стиля его руководства было
абсолютное доверие к людям, которым он поручал отдельные участки
работы [Голованов, 2001. Т. 2. С. 303].
Академик А. Б. Мигдал, близко сотрудничавший с И. В. Курчатовым,
сравнивает его с академиком А. П.Александровым, который стал
преемником Курчатова в ИАЭ:
2. О руководителях Атомного проекта
29
Чиновники Курчатова очень боялись: он всегда проверял,
выполнены ли его указания. Поэтому вставлять палки в колеса, как правило, они
не решались <...>. Когда после смерти Курчатова его место занял
Анатолий Петрович Александров, первое время казалось, что ничего не должно
измениться. А. П. приобрел все внешние атрибуты власти, бывшие у
Курчатова, включая членство в ЦК <...>. Изменилась лишь одна «деталь»:
в отличие от своего предшественника, А. П. редко проверял выполнение
своих решений и не «снимал головы» за прямое нарушение. Чиновники
Института <атомной энергии> и «Средмаша» (головного министерства)
быстро это поняли и саботировали те распоряжения, которые им не
нравились [Воспоминания..., 2003. С. 80].
Академик С. С. Герштейн, участник Атомного проекта, подчеркивает
еще одну необычную черту Курчатова:
По мере бюрократизации науки остается все меньше ученых
высокого ранга, желающих чему-либо публично учиться и тем самым
побуждающих к учению начальников менее высокого ранга. Поэтому я нередко
с грустью вспоминаю переполненный зал, Курчатова, сидящего в
первом ряду с тетрадью, в которую он записывает лекцию Я Б <Зельдовича>
и время от времени задает вопросы, когда ему что-либо непонятно
[Знакомый..., 1993. С. 162].
И, наконец, В. И. Ритус, членкор РАН, представитель самого
молодого поколения из тех, кто делал первую водородную бомбу, передает
первое впечатление от встречи с И. В. Курчатовым: «В памяти осталось
его красивое, интеллигентное лицо, высокий рост и отсутствие
интонаций большого начальника» [Ритус, 2004].
Перечислим (чуть подробнее, чем в приведенной Справке) основные
вехи свершений в Атомном проекте под руководством И. В. Курчатова:
1943—1949. Курчатов организует систематические
геолого-разведочные работы на уран, исследования химии и металлургии урана. В начале
Проекта общие учтенные запасы урановых руд всех месторождений СССР
составляли менее 500 т; в 1946 г. переработано уже 35 тыс. т, получено
20 т урана в 40 %-ном концентрате, а в 1949 г. из 407 тыс. т руды извлечено
200 т концентрата.
1945—1948. Организовано производство ядерно-чистого графита (фа-
фит на порядок чище марки «особо чистый», которая была ранее принята
у химиков); проектирование и строительство уран-графитового реактора,
его пуск 25 декабря 1946 г. Пуск 8 июня 1948 первого промышленного
реактора (завода) на Урале, нарабатывающего плутоний.
29 августа 1949 г. На полигоне под Семипалатинском успешно
испытана первая советская атомная бомба (аналог американской, сброшенной
на Нагасаки).
18 октября 1951 г. Испытание второй атомной бомбы, сделанной по
оригинальной советской конструкции, меньшего веса и размера (почти в три раза).
30
Глава 1. Ядерная
12 августа 1953 г. Испытана первая в мире термоядерная бомба
(«слойка»), она способна транспортироваться самолетом.
27 июня 1954 г. Пуск первой в мире атомной электростанции в
г.Обнинске. В 1955 г. начало проектирования и строительства
Нововоронежской и Белоярской АЭС.
Затронем еще один, пока малоизвестный, но важнейший аспект
работы Курчатова. Начиная с 1941 г. разведка регулярно присылала добытые
за рубежом материалы — десятки пакетов с сотнями листов документов.
Пакеты поступали в Центр примерно раз в один или два месяца.
Разведданные, которые поступали в правительство, и все, что имело
хотя бы косвенное отношение к ядерной проблеме, направлялось по
поручению В. М. Молотова в адрес М. Г. Первухина, контролирующего все
работы по этой проблеме в стране. А уже М. Г. Первухин знакомил с
полученными данными И. В. Курчатова как научного руководителя проблемы,
и с его разрешения Курчатов передавал эти данные исполнителям
[Создание..., 1995. С. 50].
До первого испытания атомной бомбы в США (в июле 1945 г.)
поступило 20 больших пакетов разведданных. Документация шла по всему
спектру проблемы — конструкция бомбы и отдельных ее узлов, перечень
и свойства материалов, виды ядерных реакций и множество их констант,
принципы и технология разделения изотопов, оснащение заводов, поиск
и переработка руд, получение сверхчистых урана, графита, тяжелой воды,
конструкция и регламент работы ядерного реактора, технология и свойства
плутония; о персонале ядерных предприятий — кто, где и чем занимается
в США, Англии, Германии.
Все документы шли под грифом «Совершенно секретно. Особая
папка». Поэтому Курчатов в контактах даже с ближайшими сотрудниками
не имел права ссылаться непосредственно на разведматериалы, обсуждать
напрямую их содержание. В одиночку он писал многостраничные
заключения с оценками добытых сведений, сам решал, что там верно, а что нет.
Хуже всего было бы не распознать сознательную дезинформацию и
направить советские работы по ложному следу. По вопросам конструкции
бомбы Первухин разрешал ему изучать добытые документы совместно только
с Ю. Б. Харитоном, по газово-диффузионному разделению — с И. К.
Кикоиным (в четырех заключениях на разведматериалы стоит его подпись).
Гений Курчатова состоит в том, что, будучи единственным ученым, через
которого шел весь огромный информационный поток разведматериалов,
анализируя его и принимая решения, он не сделал ни одной серьезной
ошибки, которая привела бы к срыву или существенной задержке в
осуществлении советской ядерной программы.
Приведем для примера выдержки из заключения И. В. Курчатова на
самый первый пакет разведданных об атомной бомбе, добытых в Англии
еще осенью в 1941 г. по заданию Л. Р. Квасникова. Заключение написано
7 марта 1943 г. от руки, на 14 страницах. Оно совершенно секретное и ад-
2. О руководителях Атомного проекта
31
ресовано заместителю Председателя Совета народных комиссаров СССР
т. Первухину М. Г.
Произведенное мной рассмотрение материала показало, что
получение его имеет громадное, неоценимое значение для нашего Государства
и наукиЬК
С одной стороны, материал показал серьезность и напряженность
научно-исследовательской работы в Англии по проблеме урана, с
другой — дал возможность получить весьма важные ориентиры для нашего
научного исследования, миновать многие весьма трудоемкие фазы
разработки проблемы и узнать о новых научных и технических путях ее
разрешения. <... >
Наиболее ценная часть материалов относится к задаче разделения
изотопов. Единственным рациональным путем ее решения принимается
разделение изотопов при помощи диффузии через мембрану с мелкими
отверстиями. Предпочтение метода диффузии методу
центрифугирования для наших физиков и химиков явилось неожиданным. У нас была
распространена точка зрения, согласно которой возможности
метода центрифугирования стоят значительно выше возможностей метода
диффузии, который считался практически неприменимым для разделения
изотопов тяжелых элементов.
В конце своей записки Курчатов суммирует:
Полученные материалы, как видно из изложенного, заставляют нас
по многим вопросам проблемы пересмотреть свои взгляды и установить
три новых для советской физики направления в работе:
1. Выделение изотопа урана-235 диффузией.
2. Осуществление ядерного горения в смеси уран-тяжелая вода.
3. Изучение свойств элемента EKa2390s94 <над этим термином
приписка: плутоний>.
В заключение необходимо отметить, что вся совокупность сведений
материала указывает на техническую возможность решения проблемы
урана в значительно более короткий срок, чем это думают наши ученые,
не знакомые с ходом работ по этой проблеме за границей.
Естественно возникает вопрос о том, отражают ли полученные
материалы действительный ход научно-исследовательской работы в
Англии, а не являются вымыслом, задачей которого явилась бы
дезорганизация нашей науки. <...> На основании внимательного ознакомления
с материалами у меня осталось впечатление, что он отражает истинное
положение вещей. Некоторые выводы <...> мне кажутся
сомнительными, некоторые из них мало обоснованными, но ответственными за это
являются английские ученые, а не доброкачественность информации. <...>
07.03.43 г. Зав. лабор. профессор И. Курчатов
Здесь и ниже подчеркнуто Курчатовым.
32
Глава 1. Ядерная
Высшее положение, которое занял Курчатов в советской науке, было
на пользу всей физике в СССР. Так, Я. Б. Зельдович рассказывал о том, как
в конце 1940-гг. при нем Курчатову позвонили из Москвы и спросили,
можно ли опубликовать в «Правде» статью некоего профессора,
опровергающего теорию относительности? «Ни на минуту не задумываясь, —
с восторгом вспоминал Зельдович, — Курчатов ответил: „Тогда можете
закрывать все наше дело". Статью не напечатали» (цит. по: Аргументы
и факты. 1987. №23).
Многие отмечали необыкновенное умение Курчатова ладить с
чиновниками и военными высшего звена. Однажды в 1970-х гг. Я. Б. Зельдович
и астрофизик А. Д. Чернин пришли к памятнику Курчатову, стоящему
на площади его имени в Москве. Чернин пишет: «Наиболее бросающейся
в глаза деталью его является, естественно, борода. Я спросил, был ли тот
действительно так внушителен. После паузы ЯБ ответил серьезно: „Он
сразу говорил генералам 'ты...'"» [Знакомый..., 1993. С. 267].
Многолетний сильнейший стресс не прошел даром для И. В.
Курчатова. В мае 1956 г. — первый инсульт, через полгода — второй. И. В. Курчатов
скоропостижно умер от тромба в сердце в возрасте 57 лет, сидя на
скамейке рядом со своим ближайшим соратником и другом Ю. Б. Харитоном,
которого он приехал навестить в Барвихе. Это случилось 7 февраля 1960 г.
И лишь когда его хоронили у Кремлевской стены весь народ впервые
услышал имя своего высшего национального героя, которому, наверное,
обязан десятилетиями мирной жизни.
* * *
Вторым лицом по науке, главным конструктором атомной бомбы был
назначен 39-летний профессор Юлий Борисович Харитон. Хотя его мать
жила в эмиграции, отец пропал без вести после ареста НКВД в Риге
в 1940 г., но Курчатов все-таки убедил Берию назначить на эту должность
именно Харитона, своего личного друга, первооткрывателя разветвленных
цепных реакций и крупнейшего специалиста по взрывчатым веществам.
СПРАВКА:
Юлий Борисович Харитон (1904-1996) — советский
физик, академик (1953). Родился в Петербурге.
Окончил Ленинградский политехнический институт (1925).
С 1921 работал в ЛФТИ. Ученик А. Ф. Иоффе и Н. Н.
Семёнова. В 1926-1928 стажировался под научным
руководством Дж. Чэдвика в Кавендишской лаборатории
Э. Резерфорда (вместе с П. Л. Капицей). С1931 — в
Институте химической физики. Основные научные труды —
по физике горения и взрыва. В1926 экспериментально
открыл (совместно с 3. Ф. Вальта) разветвленные
цепные реакции на опыте с окислением фосфора. На
основании этого открытия Н. Н. Семёновым построена
общая теория разветвленных цепных реакций, возникла
2. О руководителях Атомного проекта
33
новая область химической физики. В 1939-1941 впервые показал
(совместно с Я. Б. Зельдовичем) осуществимость цепной реакции деления урана, дал
оценку его критической массы. С апреля 1946 научный руководитель и
главный конструктор КБ-11 (в Арзамасе-16, ныне г. Сарове). В 1959 оставил пост
главного конструктора, оставшись научным руководителем КБ-11, которое было
преобразовано в 1966 во ВНИИ экспериментальной физики (ВНИИЭФ). С 1992
Почетный научный руководитель ВНИИЭФ. В правительственных документах
часто фигурирует как главный конструктор атомной и водородной бомб. Трижды
Герой Социалистического Труда (1949, 1951, 1954), лауреат Ленинской (1956)
и трех Сталинских премий, награжден Золотой медалью имени
М.В.Ломоносова и Золотой медалью имени И. В. Курчатова. Основная биографическая книга:
«Юлий Борисович Харитон. Жизнь длиною в век» (2005).
В 1939 г. Ю. Б. Харитон и Я. Б. Зельдович выполнили одну из
ключевых теоретических работ по ядерной физике. Они показали, что при
попадании медленного нейтрона в ядро урана-235 начинается цепная
реакция деления ядер урана-235. Ядро делится на два крупных осколка, их
кинетическая энергия — это энергия, выделяемая при ядерной реакции.
Кроме того, делящееся ядро испускает несколько новых нейтронов, они
снова попадают в ядра урана, делят их и т.д. Реакцию именно этого типа
имел в виду Ландау, когда отвечал Пайерлсу о возможности получения
энергии из атомных ядер (см. в начале этой Главы). Авторы
установили, что уран-238, а тем самым и природный уран (состоящий на 99,3 %
из урана-238) медленными нейтронами не делится и в реакции не
участвует. Масса делящегося вещества пропорциональна его объему. Обрывы
цепей реакции происходят в основном на поверхности урана-235, поэтому
число обрывов цепей, приводящее к затуханию цепной реакции в объеме,
пропорционально его поверхности. Если увеличивать объем урана, то
начиная с какого-то значения — критической массы — число разветвлений
цепей в объеме превысит число их обрывов на поверхности,
выделяющаяся энергия будет нарастать лавинообразно и произойдет взрыв.
Вот что сам Ю. Б. Харитон рассказывал о себе:
Я занимался процессами детонации и динамики взрыва, поведением
вещества при высоких давлениях. Я обнаружил (и это одна из самых
важных вещей, которые мне удалось сделать) тот предельный размер,
при котором успеет возникнуть реакция до того, как вещество разлетится
<...>. Мы с Зельдовичем еще до войны занимались теорией процессов,
происходящих при ядерном взрыве. В последней работе, которую мы
сделали перед войной, мы грубо оценили, что 10 кг урана-235 достаточно
для критической массы. Мы ошиблись в 5 раз!7). Но эта ошибка вселяла
в нас уверенность: не столь уж много! [Голованов, 2001].
1) В действительности, она составляет около 55 кг для урана-235 и 10 кг для плутония,
при этом сильно зависит от формы заряда, агрегатного состояния и наличия внешних
отражателей нейтронов. — Прим. Б. Г.
3 Заказ 1171
34
Глава 1. Ядерная
О подробностях назначения Ю. Б. Харитона на пост Главного
конструктора атомной бомбы мне рассказывал по секрету в 1970-х гг. С. Б. Рат-
нер, мой отец, аспирант Харитона в 1940-е гг. Наверное, этот рассказ
неточен в деталях, так как имя Харитона в те годы нельзя было
громко произносить. С. Б. Ратнер, в свою очередь, слышал
приблизительно такой рассказ от Т. Ю. Харитон (дочери Ю. Б. Харитона) и ее мужа
Ю. Н.Семёнова (сына Н. Н.Семёнова), с которыми был дружен во время
войны и в первые послевоенные годы. В основных чертах эти
сведения совпадают с тем, что опубликовано недавно, в частности, в статьях
Ю. Б. Харитона и Ю. Н. Смирнова [Юлий..., 2005. С. 103-122].
Согласно этому рассказу, Л. П. Берия и И. В. Сталин были сначала
против кандидатуры Харитона по трем причинам: беспартийный, еврей,
ближайшие родственники за границей. Действительно, в Палестине жила
мать ЮБ. В довоенной Латвии находился в эмиграции отец Харитона,
ответственный редактор русскоязычной газеты, близкой к партии кадетов;
после ареста НКВД его след исчез. Но Курчатов обратился к Берии, а тот
к Сталину, с просьбой утвердить кандидатуру Харитона. Курчатов назвал
три причины:
1) Харитон — единственный в СССР крупный физик, который
одновременно является специалистом в трех областях знания, необходимых
для работы по урановой программе, — ядерной физике, химической
кинетике (цепных реакций во взрывчатых веществах), инженерной
науке и приборам;
2) Харитон — покладистый и законопослушный человек, «я за него
ручаюсь»;
3) Харитон — мой старый друг, я ему абсолютно доверяю, мне с ним
будет легко работать.
Сталин и Берия утвердили Харитона. Несмотря на это, Харитон «всю
жизнь, за исключением 10-15 лет <начиная с 1980-х гг.>, опасался каких-
нибудь репрессий, которым его могут подвергнуть» [Там же. С. 302].
А вот, что рассказал сын Берии — Серго (Главный конструктор
зенитной ракеты):
В свое время Юлия Борисовича дважды пытались отстранить от
работ, связанных с созданием ядерного оружия, и даже обвиняли в
шпионаже. Были люди, которые с самого начала не хотели, чтобы Харитон
занимался научной деятельностью <...>. К счастью, тогда все обошлось,
и академик Харитон продолжил работу. А спустя несколько лет, отец
к тому времени уже не имел и косвенного отношения к органам
безопасности, его вызвал Сталин.
— Это материалы на Харитона... Убеждают меня, что английский
шпион... Что скажешь?
2. О руководителях Атомного проекта
35
Не берусь точно утверждать, кто именно возглавлял тогда
госбезопасность — Абакумов8' или Игнатьев — но «дело» было состряпано в этом
ведомстве. Материалы на Харитона были собраны и представлены
Сталину. А коль ядерный проект курировал отец, Сталин вызвал его. Отец
хорошо помнил предыдущие попытки «убрать» Харитона. И не особенно
удивился, что вновь зашел разговор о его работе на английскую разведку.
— Все люди, которые работают над этим проектом, — сказал отец, —
отобраны лично мною. Я готов отвечать за действия каждого из них.
Не за симпатии и антипатии к советскому строю, а за действия. Эти люди
работают и будут честно работать над проектом, который нам поручен.
<...> А насчет Харитона могу сказать следующее, — доложил отец. —
Человек это абсолютно честный, абсолютно преданный тому делу, над
которым работает, и на подлость, уверен, никогда не пойдет.
Отец изложил свое мнение в письменной форме и отдал бумагу
Сталину. Иосиф Виссарионович положил ее в сейф.
— Вот и хорошо, будешь отвечать, если что...
— Я головой отвечаю за весь проект, а не только за Харитона, —
ответил отец [Берия, 1994; Прудникова, 2005. С. 204].
Несмотря на несомненную покладистость ЮБ и его постоянно
хорошие отношения с начальством в правительстве и ЦК, стоит отметить
и то, что он не был безропотным, во всяком случае после XX съезда
КПСС. Вот факт, который сообщил его внук А. Ю. Семёнов: «<...> в
конце 1965 г. среди интеллигенции распространились слухи о том, что новое
партийное руководство на очередном XXIII съезде КПСС собирается
реабилитировать Сталина и оправдать политику сталинского тоталитаризма
и репрессий. В это время генсеку Л. И. Брежневу было передано через
одного из его помощников письмо, подписанное А. П. Александровым,
Н. Н.Семёновым и Ю. Б.Харитоном с призывом не отменять осуждение
культа личности Сталина на предстоящем съезде» [Юлий..., 2005. С. 525].
ЮБ часто откликался на просьбы о помощи от самых разных людей
и помогал в рамках своих возможностей, нередко используя свой
статус депутата Верховного Совета СССР. С самого начала работы в КБ-11,
с апреля 1946 г., у него (как и у И. В. Курчатова) на столе стоял телефон
прямой связи с Секретариатом И. В. Сталина (его начальником А. Н.
Поскребышевым) и с Л. П. Берией.
О стиле работы Ю. Б. Харитона. Он был необычайно пунктуальным
человеком, инструкции — как технические, так и режимные — исполнял
8'Абакумов Виктор Семенович (1908 — 1954), генерал-полковник, начальник
армейской контрразведки «Смерш» (1943-1946), министр госбезопасности (1946-1951). Арестован
в 1951 г. Считается, что он мешал начальнику Следственного управления МГБ М. Рюмину
раздуть дело врачей, идея о котором тогда зародилась у Сталина. Расстрелян наследниками
Сталина в 1954 г. Несомненно, что у старших «товарищей» Абакумова была задача «слить»
на него как можно больше преступлений по линии госбезопасности и спрятать концы в воду.
Актер Роман Малянов, сыгравший роль Абакумова в телефильме «В круге первом», сказал
в одном интервью: «Насколько я узнал из документов тех лет, Абакумов не поощрял
физическое воздействие на допросах» (Аргументы и факты. №06 (1319). 08.02.2006 г.).
3*
36
Глава 1. Ядерная
неукоснительно. «При всей его мягкости, покладистости дома, на работе
он был человеком жестким и бескомпромиссным. Там, где это касалось
дела, он не допускал никакой небрежности — ни своей, ни сотрудников.
При деловых обсуждениях, по его собственному признанию, он
предпочитал вежливости точность» [Юлий..., 2005. С 473]. ЮБ нередко повторял
немецкую поговорку: «Ein mal — kein mal, ein Versuch — kein Versuch»
(один раз — это ни разу, один опыт — ни одного опыта) [Там же. С. 546].
«Внимание к деталям было важной чертой стиля и интеллекта Юлия
Борисовича», — писал американский историк науки Д. Холловэй [Там же.
С. 500]. Приведем несколько иллюстраций.
Вспоминает физик-теоретик, доктор наук B.C. Пинаев (ВНИИЭФ):
Июль 1956 г. В Арзамасе-16 идет осмотр водородной бомбы.
Довольно больших размеров корпус, какие-то трубы выходят из него.
Крышка с корпуса снята, и внутри виден ядерный заряд. <...> Успешный взрыв
в ноябре 1955 г. в ряде деталей, не существенных для военных и
администраторов, количественно не укладывался в представления теоретиков.
Что-то не так было учтено в их моделях. Что? — Для ответа на этот
вопрос и готовится физический опыт. <...> Первым высказался Давид
Альбертович Франк-Каменецкий. Примерно так: «Юлий Борисович?
Почему внутренняя поверхность корпуса покрашена? Какой состав краски?»
ЮБ оборачивается к присутствующим тут конструкторам. Выясняется,
что покраска — в общем-то естественная процедура, — это
инициатива производственников. В чертежах о покраске ничего не говорилось,
но и запрета не было... ЮБ просит удалить краску. <...> Для нас,
молодых теоретиков, это наглядный урок, как скрупулезно нужно относиться
к конструкции, к чертежной документации. Потом много раз
приходилось слышать от ЮБ, что мелочей в нашем деле не бывает, маленькая
неясность, недосмотр могут быть причиной больших просчетов и неудач
[Там же. С. 366].
Сотрудник ВНИИЭФ Г. А. Соснин вспоминает:
При приемке центрального узла РДС <отомной бомбы> я обратил
внимание на то, что к узлу комплектуются золотые детали в виде дужек.
По сечению и длине они соответствовали шлицам под отвертку на
винтах из урана. Почему золото (и высокой пробы) — мне никто объяснить
не мог. Много позднее историю с появлением золота в составе
центрального узла мне рассказал Н. А. Терлецкий9^. А дело было так. Они
с Харитоном в спецвагоне поезда ехали на первое полигонное
испытание заряда РДС-1. ЮБ еще раз рассматривал чертежи ЦЧ Центральной
части> и обратил внимание на пустоты по торцам винтов из урана. «Что
это?» — спросил он. Терлецкий ответил, что это шлицы под отвертку. ЮБ
всполошился и воскликнул, что это же пустоты, сравнимые с
недопустимыми раковинами в деталях ЦЧ. Их надо убрать! Тотчас было принято
' Начальник отдела разработки конструкции атомной бомбы КБ-11. Не путать с Я. П. Тер-
лецким, профессором МГУ, экспертом Бюро №2 Спецкомитета. — Прим. Б. Г.
2. О руководителях Атомного проекта
37
решение о заполнении их материалом, который можно было бы легко
зачеканить и который имеет плотность, близкую к урану. Так появилось
золото. На ближайшей остановке ЮБ дал правительственную телеграмму
в Москву о необходимости срочной отправки на полигон чистого
золота. К моменту прихода поезда на полигон слиток золота высокой пробы
самолетом уже был доставлен. Из этого золота были сделаны шпонки,
которые при сборке заряда были установлены в шлицы винтов. После
удачного испытания заряда уже никто не решился убрать это золото
из конструкции ЦЧ или заменить его на другой металл [Юлий..., 2005.
С. 547].
И последний пример. Он касается капсюлей-детонаторов к ядерным
бомбам, о них рассказал генеральный директор машиностроительного
завода «Авангард» в Арзамасе-16 Ю. К. Завалишин:
<...> качество подтверждалось отстрелом 50 % от общего количества
выпуска детонаторов. <...> Отстрел 50 % от всего выпуска детонаторов —
это много. Стоили они недешево. Мы неоднократно ставили вопрос перед
разработчиками о сокращении количества отстрелов, но всегда получали
отказ. <...> Юлий Борисович сам неоднократно наблюдал за
соблюдением технологической дисциплины на этом производстве, особенно при
сварке мостика под микроскопом. Мы решили воспользоваться
приездом высокого начальства Заведующего оборонным отделом ЦК КПСС
Сербина> и Юлия Борисовича — и доложили суть вопроса, его
экономическую сторону. Начальство еще не успело рот раскрыть, как ЮБ
сказал: «А зато не было ни одного отказа». И вопрос был решен — сразу,
не в нашу пользу и навсегда. Прошло свыше тридцати лет с того случая,
и ни разу отказов детонаторов не было [Там же. С. 389].
Но однажды Ю. Б. Харитон допустил ошибку, которая нанесла
тяжелый ущерб его здоровью. Он как-то решил получше разглядеть качество
полировки плутониевых полусфер на установке для определения
критической массы, ему показалось, что на их поверхности есть какая-то
крохотная царапина. Юлий Борисович засунул голову в просвет между
полусферами. Голова сработала как замедлитель нейтронов (водород и
углерод тканей лица и мозга). Начался разгон цепной реакции в плутонии.
ЮБ получил переоблучение головы. С тех пор у него начало быстро
портиться зрение, и в последние годы жизни он полностью ослеп.
Незадолго до кончины Юлий Борисович сказал:
Я уже не уверен, что человечество дозрело до владения этой
энергией. Я сознаю нашу причастность к ужасной гибели людей, к чудовищным
повреждениям, наносимым природе нашего дома — Земли. Слова
покаяния ничего не изменят. Дай Бог, чтобы те, кто идут после нас, нашли
пути, нашли в себе твердость духа и решимость, стремясь к лучшему,
не натворить худшего [Там же. С. 1 30].
38
Глава 1. Ядерная
* * *
Первым, кого Ю. Б. Харитон привлек к Атомному проекту, был его
друг по Институту химической физики Я. Б. Зельдович, 29-летний
профессор, ставший с этого времени и на 20 лет главным физиком-теоретиком
в Атомном проекте (специальный очерк о нем см. в Книге «Круг Ландау
и Лифшица»).
Далее, очевидно, Берия хотел, чтобы у Харитона был заместитель,
который в любой момент мог бы его заменить. Найти человека с такими же
качествами профильного ученого, конструктора и организатора было
трудно. Наконец, в марте 1947 г. Курчатов, Харитон и Семёнов предложили
включиться в работу по атомной программе заведующему лабораторией
ИХФ профессору К. И. Щелкину. Предложение было с дальним прицелом.
СПРАВКА:
Кирилл Иванович Щелкни (1911-1968),
член-корреспондент АН СССР (1953). Трижды Герой
Социалистического Труда (1949, 1951, 1954), лауреат четырех
Сталинских премий и Ленинской премии. Родился 17 мая
1911 в Тифлисе в семье топографа-землеустроителя
и учительницы. Окончил физико-технический факультет
Крымского педагогического института в Симферополе
(1932). В ИХФ с 1932 занялся экспериментами и
теорией перехода горения в детонацию газов и взрывчатых
веществ. В1938 защищает кандидатскую диссертацию.
В июле 1941 уходит добровольцем на фронт. Сражается
под Ленинградом в 7-й гвардейской стрелковой
дивизии, во взводе разведки. Участвует в наступлении под
Москвой. В январе 1942 отозван по просьбе Семёнова с фронта с
предписанием прибыть в Казань, в эвакуированный туда ИХФ. Поскольку у немцев
появился самолет с реактивным двигателем, то по указанию Сталина в СССР
с 1943 начались работы по созданию реактивной авиации. Щелкину в ИХФ
поручена тема «Горение в прямоточном воздушно-реактивном двигателе». Он
создает теорию сгорания в турбулентном потоке, выводит формулу для
определения скорости горения, формулирует условия безотказного запуска
реактивного двигателя и устойчивого горения в нем. Позже, в 1960, он формулирует
критерий появления пульсаций в ракетной камере (о чем давно мечтали
ракетостроители). В 1946 защищает докторскую диссертацию по теории спиновой
детонации (ударных волн с вращательным моментом), в которой выяснена роль
турбулентности в газе при детонации, зависимость скорости детонации в трубах
от степени шершавости стенок и т.д. Назначен первым заместителем Главного
конструктора атомной бомбы, допущен ко всем делам и информации наравне
с Харитоном. Настаивает на немедленном, с весны 1947, начале подготовки
полигона для атомных испытаний, в результате к августу 1949 едва успевают
полностью подготовить Семипалатинский полигон. В1954 правительство
принимает решение о создании второго (параллельного) ядерного центра — в глубине
территории СССР, на Урале (Челябинск-70, ныне г. Снежинск). Курчатов говорит
Щелкину, имея в виду его и Хариотна: «Двум медведям в одной берлоге тес-
a
2. О руководителях Атомного проекта
39
но». Он выдвигает Щелкина научным руководителем и Главным конструктором
нового центра, который еще предстоит построить. Вскоре был создан и пущен
объект п/я № 150 (НИИ-1011), позже ВНИИ приборостроения (ВНИИП) и,
наконец, ВНИИ технической физики (ВНИИТФ). Между старым и новым центрами
начинается довольно жесткая конкуренция. К 1957 в Челябинске-70
разработана и передана на вооружение серийная водородная бомба. Острые конфликты
с министром Е. П.Славским и тяжелая болезнь заставили Щелкина уйти в 1960
из Челябинска-70, на его должность назначают Е. И. Забабахина. Щелкин
переходит в ИАЭ начальником лаборатории, заведует кафедрой в МФТИ. Вместе
с Курчатовым начинает разрабатывать проблему управляемого термоядерного
синтеза (УТС). Умер 8 ноября 1968 в Москве. Похоронен на Новодевичьем
кладбище прямо у главного входа.
Приведу ряд эпизодов, характеризующих К. И. Щелкина как ученого
и личность (в основном по книге и устным рассказам его сына Феликса
[Щелкин, 2004]).
Работы К. И. Щелкина высоко ценили П.Л.Капица и Л.Д.Ландау.
В 1945 г. Капица даже приглашал Щелкина перейти к нему в институт
и стать заместителем директора по науке. В 1946 г. Л. Д. Ландау был у
Щелкина официальным оппонентом на защите докторской диссертации, хотя
вообще Ландау редко соглашался выступать оппонентом.
Сталин предоставил Щелкину право окончательного отбора кадров
для КБ-11. Щелкин отклонял почти все кандидатуры из именитых ученых,
заботливо подобранных аппаратчиками из ЦК. Он объяснял, что они будут
больше спорить друг с другом о том, кто важнее, чем заниматься делом.
Щелкин сам был молод и отбирал молодых людей, еще не испорченных
сановным положением.
Как и Ю. Б. Харитон, К. И. Щелкин придавал особое значение
надежности инженерной системы. Инициирование атомного взрыва
дублировалось по двухканальной схеме, любая неисправность в каком-либо узле
не приводила к потере работоспособности системы в целом, схема
управления подрывом была проверена миллионом включений. В ночь на 29
августа 1949 г. Щелкин лично с двумя помощниками устанавливал на
испытательной башне изделие РДС-1. (Этот шифр: «ракетный двигатель
специальный» Щелкин расшифровывал как «Россия делает сама», а Берия
использовал эту версию в отчете Сталину о первом испытании.) Характерный
штрих: сразу после второго испытания в 1951 г. Щелкин не пошел на
банкет для начальства, а остался «со своими ребятами» [Щелкин, 2004. С. 70].
В 1954 г., когда Политбюро приняло решение о строительстве нового
ядерного центра, Н. С. Хрущев предлагал строить завод по производству
атомных и водородных бомб в самом Челябинске, начинать на базе
одного из цехов тракторного завода ЧТЗ. Щелкин выступил против: такой
завод нельзя строить в большом городе. Хрущев нажимал. Щелкин уперся.
Хрущев его обругал и вышел из зала заседаний. Но в результате строи-
40
Глава 1. Ядерная
тельство завода и поселка началось в тайге, сейчас там стоит новый город
Снежинск [Щелкин, 2004. С.97].
В 1957 г. коллектив работников центра был выдвинут на Ленинскую
премию за разработку серийной водородной бомбы. Приехав в Минсред-
маш, Щелкин увидел, что в список включили Е. П.Славского, тогда
первого замминистра, при этом вычеркнули одного из «щелкинских ребят».
«Щелкин вынул авторучку, и на руках у него повисли чиновники
аппарата». Они стали доказывать, что Славский прекрасно знает вопрос, много
им занимался. Щелкин ответил, что Ленинскую премию дают за
творческий вклад в работу, а не за знание вопроса и поддержку, и вычеркнул
Славского. Через полгода Славский стал министром и Щелкин получил
могущественного врага на всю жизнь [Там же. С. 101].
В том же году К. И. Щелкин и С. П. Королёв должны были разместить
термоядерный боезаряд на ракете. К. И. Щелкин, узнав от С. П. Королёва,
что ракета управляется по одноканальной схеме, заявил: «Я заряд на твою
ракету ставить не буду, пока не сделаешь управление двухканальным, как
у нашего заряда». Королёв не терпел возражений, он ответил, что это
невозможно, потому что потребуется полгода на переделки, а у него —
срок, установленный Хрущевым, который ждет не дождется этой
ракеты с боеголовкой. Королёв горячился, но Щелкин остался непреклонен.
Пришлось Королёву убедить Хрущева продлить срок для изготовления
улучшенной ракеты еще на 6 месяцев. Зато потом Королёв благодарил
Щелкина. Оказалось, что его ракеты не только стали надежнее, они
точнее летели к цели, так как все время автоматически включался тот канал,
который вел ракету с меньшим отклонением. У американцев тогда были
ракеты с одноканальным управлением [Там же. С. 53].
Любопытна история с возведением бассейна для жителей Снежинска,
которая привела к очередному конфликту между Щелкиным и Славским.
Последний запретил тратить средства на бассейн. Но Щелкин изыскал
их в бюджете ядерного центра, скрытно подготовил площадку, котлован
и материалы для этого «объекта». Затем пошел к Председателю Совета
Министров РСФСР: бассейн, мол, — это объект соцкультбыта, строится
в центре города, хотя и закрытого, для всех горожан, и попросил
подписать разрешение на строительство. Премьер спросил, откуда возьмутся
средства, и, узнав, что не из его бюджета, обрадовался и сразу подписал:
ему было выгодно получить «задаром» готовый объект на вверенной ему
территории. Получив подпись для формального прикрытия, Щелкин
отдал команду, и в авральном темпе, за пару суток, был возведен бассейн.
Славскому тут же донесли, но он не решился разрушать готовое здание,
хотя и обругал Щелкина в очередной раз. (Пусть нынешние горожане
Снежинска узнают, как они получили свой бассейн, действующий и поныне.)
В 49 лет Кирилл Иванович вышел на инвалидность: сказались
перегрузки, и он тяжко заболел. В правительстве решался вопрос о его
персональной пенсии. Сначала было предложено установить ее трижды Герою
в сумме 400 рублей (что равнялось месячной зарплате обычного доктора
наук). Но А. И. Микоян, который вел заседание, сказал: «Мне гораздо
2. О руководителях Атомного проекта
41
больше лет, я работаю на гораздо более ответственной работе и на пенсию
не прошусь, поэтому предлагаю утвердить пенсию в размере 200 рублей».
Министр Славский не возражал [Щелкин, 2004. С. 98].
12 ноября 1968 г. К. И. Щелкина похоронили на Новодевичьем
кладбище. На поминках присутствовали Ю. Б. Харитон, Я. Б. Зельдович, А. Д.
Сахаров. Харитон сказал вдове и сыну: «Если вам что-нибудь понадобится,
никогда не обращайтесь в Минсредмаш — там вам не помогут» [Там же.
С. 102]. Золотые звезды и ордена трижды Героя заставили вернуть
государству. На Новодевичьем кладбище К. И, Щелкину отвели одно из самых
почетных мест, у центрального входа. Но никаких указаний об этом
сверху не было. Просто жена и сын К. И. Щелкина совместно с директором
кладбища ходили и выбирали место, директор расспрашивал их о
Кирилле Ивановиче, наконец, сказал: «Для такого заслуженного человека я вам
предлагаю вот это место».
* * *
В том же 1947 г. И. В. Курчатов привлек И. Е. Тамма вместе с его
группой теоретиков (Гинзбург, Беленький, Фрадкин, Сахаров) к
работе по атомной программе. Особую роль эта группа фиановцев сыграла
на следующем этапе, в разработке термоядерного оружия.
СПРАВКА:
Игорь Евгеньевич Тамм (1895-1971) — советский
физик-теоретик, академик (1953), Герой Социалист-*
ческого Труда (1953 — за водородную бомбу),
лауреат Нобелевской премии (1958 — за теорию
эффекта Вавилова—Черенкова), дважды лауреат
Сталинских премий, Золотой медали М. В.Ломоносова,
создатель мощной школы физиков-теоретиков,
дружественной по отношению к школе Ландау. В нее входят:
В. Л. Гинзбург, М. А. Марков, Д. И. Блохинцев, Е. Л. Фейн-
берг, А. С. Давыдов, С. И. Пекар, С. 3. Беленький, Л. В.
Келдыш, Е. С. Фрадкин, А. Д. Галанин, Д. А. Киржниц, С. А. Альт-
шулер, В. Я. Файнберг, В. П. Силин, А. А. Рухадзе и др.
Родился во Владивостоке. Окончил МГУ (1918),
преподавал в Крымском университете (1919-1920), Одесском политехническом
институте (1921-1922), МГУ (1924-1941, с 1930 — заведующий кафедрой
теоретической физики), с 1934 — заведующий теоротделом ФИАНа, который ныне
носит его имя. С юности проникся социалистическими идеями и был убежденным
марксистом. До своего участия в создании водородной бомбы подвергался
клевете и нападкам со стороны марксистско-ленинских философов и примыкавших
к ним физиков МГУ, которые приписывали ему идеалистические взгляды в
физике. Мужественно и последовательно защищал науку и позиции прогрессивных
ученых в СССР. Самые выдающиеся работы в физике — теория рассеяния
света в кристаллах, в которой впервые обосновано понятие фонона; вычисление
времени жизни позитрона в среде; предсказание приповерхностных уровней
электрона в кристалле (уровни Тамма); теория фотоэффекта в металлах; тео-
42
Глава 1. Ядерная
рия ядерных бета-сил между нуклонами; предсказание возможности переноса
взаимодействия благодаря обмену частицами конечной массы. Вместе с А. Д.
Сахаровым выдвинул идею удержания горячей плазмы магнитным полем (в
тороидальной камере с магнитной катушкой токамак), которая определила на многие
десятилетия работы во всем мире по управляемому термоядерному синтезу.
Материалы о Тамме см. в книге «Воспоминания об И. Е.Тамме» (1981). Имеются
биография Тамма, написанная Е. Л. Фейнбергом [1998, С. 9-78],
биографический очерк В.Л.Гинзбурга [1995, С.350-359; 2003, С.266-278].
* * *
О Л.П. Берия
Коснусь той роли, которую сыграл в Атомном проекте его
государственный руководитель Лаврентий Павлович Берия (1899-1953), член
Политбюро ЦК ВКП(б), заместитель Председателя Совета Министров СССР,
второе лицо в стране по наличию реальной власти. Его роль в
осуществлении советской атомной программы была во многом определяющей.
Об этом пока мало знает широкая общественность, потому что строго
секретные документы Атомного проекта стали рассекречивать и
публиковать всего несколько лет тому назад. Даже в книгах о Берии, которые стали
появляться начиная с 1990-х гг., о его атомных делах нет почти ничего,0).
В общечеловеческом смысле Берия — личность в целом
демоническая, зловещая. Хотя, по-видимому, не более страшная, чем многими
почитаемый его непосредственный начальник И. В.Сталин. В отдаленной
исторической перспективе Берия вряд ли окажется страшнее, чем цари-
садисты Иван и Петр, оба Великие. «Бандит, по-видимому, не хуже
других», — выразился о Берии В. Л. Гинзбург [2003]. Он имел в виду членов
Политбюро, застигших Берию врасплох, казнивших его и сливших почти
всю кровь невинно убиенных на этого своего соратника, несомненно,
тоже виновного в массовых арестах и казнях. Тем не менее, попробую
хотя бы фрагментарно осветить роль Берии в Атомном проекте —
крупнейшем предприятии советской державы, которое должно быть
поставлено в заслугу не только ученым и конструкторам, но и государственным
руководителям, в числе которых Берия стоял сразу после Сталина.
' Один из физиков, прочитавших рукопись этой книги, заметил: «Какое отношение имеет
Берия к кругу Ландау?» Я думаю, что имеет. Ландау не умер в тюрьме в 1939 г. только потому,
что Берия пришел на смену Ежову и, по-видимому, лично принял решение освободить
Ландау в ответ на обращение П. Л. Капицы к Сталину (см. в книге [Горобец, 20086)). Во время
работы Ландау над атомной бомбой Берия неоднократно отдавал распоряжения, касающиеся
лично Ландау, не репрессировал его, понимая невыгодность этого, даже тогда, когда на
Ландау поступали жалобы от надзирающих чинов из госбезопасности (например, от генерала
Осетрова, см. ниже). Именно Берия включал Ландау в списки на высшие награды, в том
числе Сталинскую премию, несмотря на то что ранее Ландау был соавтором антисталинской
листовки. Если кто-то думает, что ничего удивительного в этом нет, то спрошу: возможно ли
было такое в гораздо менее репрессивное брежневское время? Это вовсе не панегирик
Берии, а реальные контрасты политической психологии различных времен и персон, которые
интересно узнать, если есть желание отойти от легенд и приблизиться к истине.
2. О руководителях Атомного проекта
43
Сразу после атомных бомбардировок американцами Хиросимы и
Нагасаки (6 и 9 августа 1945 г.) создание советской атомной бомбы стало
самой важной государственной задачей. Один из участников Атомного
проекта СССР академик И. М. Халатников говорит:
Сталин начал проект с важнейшего дела — поднял престиж ученых
в стране. И сделал это вполне материалистически — установил новые
зарплаты. Теперь профессор получал в 5-6 раз больше среднего
служащего. Такие зарплаты были определены не только физикам, а всем
ученым со степенями. И это сразу после войны, когда в стране была
ужасная разруха! <...> Престиж ученых в обществе так или иначе
определяется получаемой заработной платой. Общество узнает, что ученые
высоко ценятся. Молодежь идет в науку, поскольку это престижно,
хорошо оплачивается, дает положение [Халатников, 1993].
Ясно было, что на новом, форсированном этапе работ требуется
подключить к ним сотни тысяч человек и развернуть работы по десяткам
направлений и отраслей. Все это нужно было очень быстро организовать
и контролировать исполнение, введя жесточайшие режим и секретность.
Берия предложил Сталину передать все работы в систему НКВД, которую
он тогда возглавлял. Сталин понимал, что это едва ли не единственный
реальный вариант. Но он не хотел, чтобы дело целиком ушло в
систему госбезопасности «под Берия». Он принял предложение Берии лишь
частично. Сталин решил создать в структуре правительства специальную
организацию — Спецкомитет — с автономной системой управления,
неограниченным финансированием, жесточайшим режимом секретности,
закрытую ото всего, передав ей ряд военных и производственных
структур НКВД. Он так объяснил это Б. Л. Ванникову, делая его вторым
после Берии административным лицом в Спецкомитете: «В НКВД имеются
крупные строительные и монтажные организации, которые располагают
значительной армией строительных рабочих, хорошими
квалифицированными специалистами <так Сталин в неявной форме характеризует армию
зэков. — Прим. Б. Л>, руководителями. НКВД также располагает
разветвленной сетью местных органов, а также сетью организаций на железной
дороге и водном транспорте» [Курчатовский..., 1998. Вып. 13. С. 149]. Еще
двумя факторами были: разведка НКВД, добывавшая атомные секреты,
и спецрежим, который только НКВД был способен установить и
поддерживать в создаваемой атомной отрасли. Сталин не упомянул о том, что
среди всех его соратников Берия обладал наибольшими организаторскими
способностями вести новое общегосударственное дело в рамках
существовавшей административно-командной системы.
20 августа 1945 г. было принято постановление Государственного
комитета обороны СССР № ГОКО-9887 сс/оп иК Помещаем пункт первый
Постановления о составе Спецкомитета.
' «Совершенно секретно. Особая папка» — гриф высшей степени государственной тайны
в СССР. На некоторых документах значится гриф «Строго секретно. Особая папка». Суше-
44
Глава 1. Ядерная
1. Образовать при ГОКО Специальный комитет в составе:
т.т. Берия Л. П. (председатель), Маленков Г. М. <от партаппарата ЦК
ВКП(б)>, Вознесенский Н. А. <от планово-финансовых органов прави-
тельства>, Ванников Б. Л. <зампредседателя Спецкомитета — от
оборонной промышленности, нарком боеприпасов>, Завенягин А. П.
Заместитель наркома НКВД, начальник промышленно-строительного комплекса
НКВД, включая ГУЛаг>, Курчатов И. В. <научный руководитель всей про-
граммы>, Капица П. Л. Предполагаемый главный инженер-физик
атомной программы>, Махнёв В. А. <генерал-майор, начальник секретариата
Спецкомитета, референт Берии>, Первухин М. Г. <зампредсовнаркома —
для координации работ со всеми наркоматами>.
Одновременно при Спецкомитете был создан Технический совет (ТС),
состоявший из ученых и инженеров в составе: Ванников Б. Л.
(председатель), Алиханов А. И. (физик-ядерщик, по слухам, «дублер» Курчатова),
Вознесенский И. Н. (машиностроитель, главный конструктор
диффузионных машин, в 1946 г. умер), Завенягин А. П., Иоффе А. Ф., Капица П. Л.,
Кикоин И. К. (научный руководитель работ по диффузионному
разделению изотопов урана), Курчатов И. В., Махнёв В. А., Харитон Ю. Б.
(Главный конструктор атомной бомбы), Хлопин В. Г. (радиохимик, директор
Радиевого института — РИАН). Вскоре ТС был переименован в Научно-
технический совет (НТС). Также было создано Первое главное
управление (ПГУ) при Совнаркоме (Совмине) СССР с функциями министерства.
(После устранения Берии в 1953 г. оно стало называться Министерством
среднего машиностроения, его возглавляли последовательно А. П.
Завенягин, В.А.Малышев, М.Г.Первухин, Е. П. Славский.)
В книге «Жизнь гения» уже была затронута тема Берии в связи с
обстоятельствами освобождения Ландау из тюрьмы. До того как стать
председателем Спецкомитета Берия в 1938-1945 гг. возглавлял НКВД, руководил
органами государственной безопасности и разведкой. Начиная с 1990-х гг.
вышло несколько книг, посвященных Берии. В основном это книги типа
ширпотреба, переполненные легендами и вымыслами (например,
книга А Сульянова [2004]). Любопытны, но малодостоверны мемуары сына
Берии [1994, 2002]. Есть информативная, хотя и апологетическая
монография Е. А. Прудниковой [2005]. Едва ли не единственное (из известных
мне) уравновешенное научно-историческое исследование о Берии и бе-
риевской группе лиц, казненных в 1953 г., принадлежит военному юристу
Андрею Сухомлинову, это книга «Кто вы, Лаврентий Берия?» [2004]. В ней
воспроизводится масса документов, в том числе фотокопий, а авторский
текст оставляет впечатление неангажированности и высокого
профессионального уровня. Приведу абзац общего характера, задающий исходную
позицию автора указанной книги (с ней совпадает и моя позиция, что
немаловажно для восприятия читателем нижеследующих материалов о роли
Берии в руководстве атомной проблемой).
ствует ли различие в смысле делопроизводства, не установлено. Ниже в Постановлении
курсивные пояснения даны нами. — Прим. Б. Г.
2. О руководителях Атомного проекта 45
Когда умер Сталин, <...> внутри Президиума ЦК КПСС развернулась
жесткая борьба за лидерство. Руководители страны в те дни нарочито
настойчиво с трибун вещали о единстве, объединении, необходимости
сплотиться, но на самом деле рвались к власти. Увереннее всех рвался
Берия. Это и понятно: в его руках сосредоточилась невиданная сила —
все спецслужбы страны — объединенное МВД. Кроме этого — все
архивы, дела и документы по репрессиям. За 1 1 8 дней он развил такую
активность, которая смертельно напугала остальных. Он открыто
говорил о недостатках, ошибках и извращениях, допущенных в сталинский
период, вносил предложения, которые без преувеличения можно назвать
революционными. Правильность многих из них позже подтвердилась
историей. Соратникам оставалось одно — убрать его, обвинив в тяжких
преступлениях, сделав врагом народа, особо не задумываясь над
абсурдностью обвинений. Так Берия из почти народного героя превратился
в народного врага, изменника, шпиона, насильника, развратника и т. п.
О его действительных злодеяниях — политических репрессиях, убийствах,
нарушениях законности, издевательствах, похищениях людей — в
официальном обвинении сказано очень мало; его уничтожили, растоптали
с помощью других обвинений и, убрав с политической арены,
освободили место для себя [Сухомлинов, 2004. С. 6].
Подчеркну еще раз: рассмотрение и оценка деятельности Берии как
главы госбезопасности сталинского государства не является темой книги
«Круг Ландау». Безоговорочно осуждая Берию за его палаческую
деятельность на этом посту, не будем забывать, что, в отличие от своих соратников
по Политбюро, также виновных в прошедших кровавых репрессиях, он
поплатился (хотя и не за это), получив высшую меру наказания, — был
расстрелян (по-видимому, 23 декабря 1953 г.). Лишь с середины 1990-х гг.
стали публиковаться документы, отражающие позитивные стороны
многоцветной, красно-черно-белой деятельности Берии. Руководство работами
по Атомному проекту в течение восьми лет, с 1945 по 1953 г., составило
половину срока пребывания Берии у вершины власти в СССР. Наверное,
эту часть его деяний можно охарактеризовать скорее белым цветом,
хотя бы по эффективному управлению своей атомной империей путем тысяч
бумаг — секретных постановлений и документов с его резолюциями. Как
оценивали Берию атомного периода ученые, конструкторы и военные,
работавшие под ним?
Вначале приведу несколько высказываний о Берии людей, его знавших.
Начну со слов сына Берии Серго:
После освобождения из тюрьмы ,2* мне, к сожалению, всего лишь
дважды довелось встречаться с Игорем Васильевичем Курчатовым. Мы
много говорили и о роли моего отца в создании ядерного оружия <...>.
Тогда и узнал от Игоря Васильевича, как его, Бориса Львовича Ванникова
Куда они с матерью, Ниной Берия, были брошены после захвата Л. П. Берии в 1953 г.
46
Глава 1. Ядерная
и многих ученых, участвовавших вместе с моим отцом в реализации
ядерного проекта, вызывали к себе Маленков и Хрущев и требовали: «Дайте
показания на Берия! Партии необходимо показать его злодейскую роль!»
Как и Курчатов, большинство ученых, знавших отца по совместной
работе многие годы, в этом спектакле участвовать отказались <...>. Пожалуй,
единственное, в чем им пришлось уступить, так это не предаваться
публичным воспоминаниям. <...> Игорь Васильевич сказал прямо: «Если бы
не он, Берия, бомбы бы не было» [Берия, 1994. С. 305].
Ю. Б. Харитон:
Берия, надо сказать, действовал с размахом, энергично, напористо.
Часто выезжал на объекты, разбирался на месте, и все задуманное
обязательно доводилось до конца. Никогда не стеснявшийся нахамить
и оскорбить, Берия был с нами терпим и, трудно даже сказать, крайне
вежлив. Если интересы дела требовали пойти на конфликт с какими-либо
идеологическими моментами, он, не задумываясь, шел на такой конфликт.
Если бы куратором был Молотов, таких впечатляющих успехов, конечно,
не было бы... [Создание..., 1995].
Психиатр и «полудиссидент» Д. А. Черняховский, врач семьи Хари-
тона с 1970-х гг. однажды обратился к ЮБ с вопросом, «возникали ли
противоречия между интересами ученых и высших чинов
госбезопасности?» Харитон сказал, «что это бывало: приходилось, например,
поступаться нужными людьми, которым не разрешали продолжать здесь
работать; но обычно эти руководители предпочитали проявлять прагматизм.
Например, <когда> некоторые философы потребовали организовать
избиение „чуждого марксизму идеалистического направления в физике",
оказавшись по вызову вдвоем в кабинете с Л. П. Берией, ЮБ высказал
тревогу по поводу предполагавшегося мероприятия. На это Берия ответил
однозначно: „Мы не позволим этим засранцам мешать работе"» (см.
подробнее в Главе 1 книги [Горобец, 20086]).
Генерал Андроник Петросьянц, министр, возглавлявший в 1970-х гг.
Главатом СССР:
Среди всех членов Политбюро и других высших руководителей
страны Берия оказался наиболее подготовленным в вопросах технической
политики и техники. Все это я знал не понаслышке, а по личным контактам
с ним, по многим техническим вопросам, касавшимся танкостроительной
и ядерной тематики. В интересах исторической справедливости нельзя
не сказать, что Берия <...> сумел полностью оправдать доверие Сталина,
использовав весь научный потенциал ученых ядерной науки и техники,
имевшийся в нашей стране. Он обладал огромной энергией и
работоспособностью, был организатором, умеющим доводить всякое начатое им
дело до конца. Часто выезжал на объекты, знакомился с ходом и
результатами работ, всегда оказывал необходимую помощь и в то же время резко
и строго расправлялся с нерадивыми исполнителями, невзирая на их чины
2. О руководителях Атомного проекта
47
и положение. В процессе создания первой советской ядерной бомбы его
роль в полном смысле была неизмеримой [Прудникова, 2005. С. 205].
Профессор И. Н. Головин, первый заместитель Курчатова по ИАЭ:
Берия был прекрасным организатором — энергичным и въедливым.
Если он, например, брал на ночь бумаги, то к утру документы
возвращались с резонными замечаниями и дельными предложениями. Он хорошо
разбирался в людях, все проверял лично и скрыть от него промахи было
невозможно... [Пестов, 1995. С. 146].
Вот со слов Головина остроумное описание одной из его встреч с
Берией, не лишенное демонического элемента. Однажды Берия приехал в
Курчатовский институт и Головин показывал ему какой-то прибор, поясняя
его устройство. В конце показа Берия строго посмотрел на рассказчика, и,
по словам Головина, «...по его глазам я понял, что он понял, что я понял,
что он не понял. И я испугался» [Воспоминания..., 2003. С. 129].
Академик радиофизик А. Л. Минц рассказывал о роли Берии в
решении о создании ядерного центра в Дубне:
Мы объезжали окрестности Москвы, изучали геологические условия
и множество других существенных факторов. В конце концов
остановились на двух возможных пунктах: район Крюкова — в 40 км от Москвы,
и район теперешней Дубны — в 130 км. На заседании Спецкомитета
Берия высказался за удаленный район. «Из Крюкова, — сказал Берия, —
научные работники будут все время ездить в Москву, а не работать».
Я настойчиво возражал ему, подчеркивая, в частности, что там нет ни
железной дороги (и это затруднит строительство), ни достаточного
обеспечения электроэнергией. «Ничего, — сказал Берия, — и дорогу построим,
и электростанции». Решили, конечно, так, как хотел Берия [Фейнберг,
1999. С. 194].
Деятельность нового Спецкомитета началась с того, что «Берия забрал
к себе в комитет собственные натасканные им структуры — Главное
управление лагерей промышленного строительства и Главное управление
лагерей горно-металлургической промышленности. В первом насчитывалось
103 тысячи заключенных, во втором — 190 тысяч. Также к проекту
были подключены военно-строительные части МВД. Командовал всей этой
махиной заместитель наркома внутренних дел по строительству А. П. Заве-
нягин. Подключение к работе Спецкомитета структур бериевского
ведомства, им самим выпестованных и с ним сработавшихся, позволило сходу
набрать невероятный темп» [Прудникова, 2005. С. 195 — цит. по книге
Жореса Медведева «Неизвестный Сталин» (М., 2002. С. 170)].
Этим структурам были предоставлены беспрецедентные полномочия.
Задания, подписанные Курчатовым и Харитоном, шли немедленно на
исполнение, без заранее составленных планов и утвержденных смет
расходов. Оплата расходов проводилась по фактическим затратам, чего в СССР
48
Глава 1. Ядерная
не было нигде. «Нам давали все», — вспоминал Харитон. Армия
заключенных ГУЛага добывала и перерабатывала радиоактивную руду,
строила спецгородки, комбинаты, полигоны. Началось строительство ядерного
центра КБ-11 в г. Саров (Арзамас-16), промышленного реактора для
наработки плутония на Урале (Комбинат № 817 в Челябинске-40, ныне г. Озер-
ск), создание предприятий по поиску, добыче и переработке урановых руд,
выплавке металла, разделения его изотопов (один лишь газо-диффузион-
ный завод потреблял такую же электроэнергию, как 100-тысячный город).
О стиле работы Берии. В пределах своей «атомной империи» Берия
был полновластным хозяином. Он сильно отличался от типичной фигуры
партийно-советского бюрократа. Читаем у Ф. Щелкина:
Отец вспоминал: на полигоне, при подготовке к испытаниям Л. П.
Берия вызывает его к себе.
— Тебе инженер Иванов нужен?
— Лаврентий Павлович, я не беру на полигон людей, которые мне
не нужны.
— Тогда посиди, послушай.
Входит молодой, красивый, краснощекий генерал МГБ с тонкой
папкой в руке.
— Докладывай.
— Считаю необходимым срочно удалить с полигона и арестовать
инженера Иванова.
— Что у тебя на него?
Генерал открывает папку, достает один из листочков и докладывает:
— В 41 -м году неоднократно высказывал недовольство <отступлением
Красной Армии>.
— А ты, значит, был доволен отступлением?
Отец говорил, что не подозревал, как молниеносно может
изменяться лицо человека. Лицо генерала из розового, живого стало серым,
безжизненным. Берия добавил: «Иди, мы с тобой разберемся. Иванова
не трогать». Отец рассказывал, что за 8 лет, пока Берия отвечал за
работу по Атомному проекту, с 1945 по 1953, ни один сотрудник этой
отрасли не был арестован [Щелкин, 2004. С. 61].
Ф. Щелкин пишет, что когда Берии донесли об антисоветских
высказываниях А. К. Кикоина, он распорядился не трогать последнего, но
поручил своему помощнику Б. 3. Кобулову поговорить с Исааком
Константиновичем Кикоиным — пусть воздействует на брата, чтобы опасные
разговоры прекратились. Для Берии было важнее, чтобы главный
специалист по диффузионному разделению изотопов И. К. Кикоин продолжал
спокойно трудиться.
И. М. Халатников пишет:
Когда мы все участвовали в Атомном проекте, Берия запретил своим
подчиненным в принципе трогать этих людей и их близких. Не просто
трогать, но и «разрабатывать». <...> Надо понимать, что такой список
2. О руководителях Атомного проекта
49
составлялся вовсе не для того, чтобы избавить нас за наши заслуги перед
страной от преследования КГБ <имеется в виду тогдашнее МГБ>. Но
просто не всем сотрудникам КГБ по чину полагалось знать, чем занимаются
люди из этого списка. <...> То, чем занимались люди из списка, рядовому
сотруднику КГБ знать было запрещено [Халатников, 2007. С. 1 84].
«Л. П. Берия удавалось, находясь в Москве, держать в постоянном
круглосуточном напряжении руководство КБ-11. Он имел там
одновременно 5 личных осведомителей. О любых происшествиях в лабораториях,
конструкторских бюро, на производстве, в городе они были обязаны
докладывать лично Берия немедленно, в любое время суток. После звонка
первого осведомителя Берия тут же звонил руководству КБ-11, чаще всего
директору П. М. Зернову, и говорил примерно следующее: „Ты там спишь,
а я из Москвы должен разбираться, что у тебя там случилось. Разберись
и доложи". И хотя был приказ — о любом происшествии немедленно
докладывать директору, Берия почти всегда опережал его» [Щелкин, 2004. С. 61].
Осенью 1945 года Берия решил направить к Нильсу Бору молодого
физика из МГУ Я. П.Терлецкого13^ с письмом от Капицы, которого Бор
хорошо знал и ценил. В письме, составленном нашими ведущими
ядерщиками, была просьба ответить на ряд специальных вопросов, касающихся
возможности создания атомной бомбы. Несомненный интерес
представляет подробный рассказ об этой миссии самого профессора Я. П.Терлец-
кого. Вот фрагмент о его приеме у Берии перед командировкой.
— Знаете ли вы Курчатова? — спросил он.
— Конечно. Это способный ученый, недавно избранный в Академию
наук, — ответил я.
— Ну, это ми его сдэлали акадэмиком! — сказал, усмехаясь Берия. —
А что можно сказать о нем, как об ученом?
— Если Вас интересует мое мнение, то я считаю, что он действительно
крупный ученый, — ответил я.
— Нэт, а что о нем думают и говорят?
— Говорят то же, что и я. Но вообще его мало знают.
— А что вы скажете об Арцимовиче?
— По работам он мало известен, но весьма самоуверен.
— Ви хатитэ сказать, что он нэмножко нахал? Ха-ха-ха-ха! (общий
сдержанный смех). Кого еще из ученых вы бы могли порекомендовать для
работы над атомной проблемой? — спросил Берия.
— Хорошо я знаю лишь теоретиков, например Ландау, а также моего
начальника по МГУ профессора Власова.
— Вот, Власова, Власова надо посмотреть, Амаяк!.. [Берия обратился
к своему помощнику Амаяку Кобулову)
' «Молодого доктора наук Терлецкого пригласили на должность помощника начальника
„Отдела С" и присвоили звание подполковника» [Халатников, 1996. №7]. Терлецкий входил
в состав сверхсекретного Бюро № 2 Спецкомитета в качестве эксперта.
43аказ 1171
50
Глава 1. Ядерная
<...> Затем Берия перешел к вопросу о моей поездке. Харитон
заметил, что лучше было бы послать Зельдовича. «Он выведал бы у Бора все
тонкости атомной проблемы», — сказал Харитон. Но Берия его оборвал,
сказав: «Неизвестно, кто у кого больше выведает. Поедет тот, кто лучше
подходит для данной миссии. Его надо только хорошо проконсультировать
и составить вопросник» [Терлецкий и др., 1994; Пестов, 1995. С. 179].
Бор долго беседовал с Терлецким, подтвердил многое, что уже
было известно советской стороне. Он оптимистически оценил возможности
СССР в создании атомной бомбы, сказав: «Квалифицированные физики,
такие как Капица и Ландау, в состоянии решить проблему, если им уже
известно, что американская бомба взорвалась» [Терлецкий и др., 1994].
Исследования по теме о встрече Бора и Терлецкого, о роли в этом
Капицы, советских и английских спецслужб, анализе их бесед опубликованы
в обзоре [Гапонов и др., 1997. Т. 1. С. 478-540].
И последняя здесь, любопытная помета персонально о Берии. 15 марта
1951 г. Политбюро принимает решение, записанное всего одной строкой:
«Тов. Берия обязать половину своего рабочего времени отдавать делу № 1,
2 и 3» [АП, 2005. Т. 2. Кн. 5. С. 303]. К этому времени как масштабы, так
и управленческий аппарат по различным направлениям атомных работ
сильно разрослись. Наряду с Первым, возникли Второе и Третье главные
управления при СМ СССР. Возможно, Сталин хотел указать Берии усилить
его работу в атомной сфере и сократить его активность в аппаратных играх
внутри Политбюро.
3. Участие Ландау в Атомном проекте
— А войны никогда не будет ? — спрашивает Таня.
— Нет, — убежденно отвечает Дау. — Физики оказали
человечеству огромную услугу, они изобрели оружие столь
страшное, что война стала невозможной: от победителя
тоже мокрое место останется.
Из разговора Л.Д.Ландау с медсестрой Таней
в больнице в середине 1960-х гг.|4)
Я могу категорически утверждать: сделанное Ландау
было в Советском Союзе не под силу больше никому.
Академик И. М. Халатников,5)
В документах, рассекреченных в начале 1990-х гг., многократно
встречается имя Ландау. Впервые появилась объективная возможность
проследить за тем, над чем он работал в рамках взрывной и атомной
тематики. Только что опубликован документ «О работах академика Л.Д.Ландау
|4) [Бессараб, 1971. С. 120].
15) [Халатников, 1993 (Интернет))
3. Участие Ландау в Атомном проекте
51
по тематике КБ-11», 18 мая 1952 г. сс/оп [АП, 2007. Т. 2. Кн. 7. С. 429-432].
Он странным образом не подписан, однако на его оборотной стороне
указано: Печатал Харытон в 2-х экз. 18 мая 1952 года, Маш. №47в/Зоп.
Следует полагать, что написано это письмо также Ю. Б. Харитоном. Куда,
с какой целью — не уточняется. Оно представляет собой резюме,
содержащее очень высокую оценку роли Ландау и результатов, полученных
им и его сотрудниками. Вначале написано: «Работы Ландау по тематике
КБ-11 относятся ко всем важнейшим разделам работы КБ». Далее
приведу фрагментарно некоторые основные результаты по следующим четырем
направлениям, которые выделил автор документа:
1. Исследования детонации обычных взрывчатых веществ (совместно с
К. П. Станюковичем, 1944-1945 гг. «в связи с общими вопросами
теории взрывчатых веществ», вне рамок КБ-11). Было выдвинуто новое
представление, по которому продукты взрыва, находящиеся под
давлением в сотни тысяч атмосфер при температуре в тысячи градусов
нельзя рассматривать как газ, состоящий из несжимаемых частиц.
В этих продуктах именно упругость молекул, а не их движение
обусловливает давление. Была найдена его зависимость от плотности.
Позже найденный закон был подтвержден прямыми опытами.
2. Количественная теория цепного ядерного взрыва (группа Ландау в ИФП,
начиная с конца 1947 г.). «<...> Развит метод описания процесса
системой дифференциальных уравнений в полных производных. Путем
интегрирования этих уравнений найден закон расширения активного
шара, закон движения оболочки, окружающей шар, изменение
температуры в активном шаре и в оболочке, ход размножения нейтронов
и ход развития ядерного процесса. В результате расчета
определяется полное количество сгоревшего вещества и полное количество
выделившейся энергии. Проделан расчет большого числа конкретных
случаев, что позволило создать удобную обобщенную формулу
зависимости мощности взрыва от конструктивных величин».
3. Работы по проблеме детонации дейтерия (группа Ландау привлечена
на основании постановления Правительства от 26 февраля 1949 г.).
«Ландау <...> дал ценные предложения, в частности, по теории комп-
тонизации (одному из наиболее трудных и важных вопросов
проблемы). <...> По экспериментальным данным наново вычислены
скорости термоядерных реакций при высокой температуре. Вычислены
пробеги и времена замедления частиц, получающихся при ядерных
реакциях, передача энергии от этих частиц ядрам и электронам.
Уточнено вычисление первичного излучения квантов. Подробно
рассчитаны законы однократного рассеяния квантов в нагретом веществе.
<...> В начале работы нельзя было считать исключенной возможность
распространения процесса передачи энергии быстрыми частицами без
ударной волны. Эта возможность проверялась и была отвергнута в
результате составления и интегрирования одномерных уравнений
детонации группой Ландау <...> Ландау начал разработку прямого, прин-
52
Глава 1. Ядерная
ципиально надежного, но весьма трудоемкого метода рассмотрения
нестационарного процесса. <...> Разработанная методика может
использоваться в области расчета взрыва изделий».
4. Работы по теории многослойного заряда (МЗ). «В 1949 году при
обсуждении с Ландау вопроса о способах теоретического расчета
явлений перемешивания слоев МЗ в процессе взрыва, оказывающих
существенное влияние на КПД <...>, Ландау указал тот метод
расчета турбулентного перемешивания слоев, который был впоследствии
<...> применен к этому вопросу и стал основным для всех оценок
явления перемешивания в МЗ. <...> Ландау с начала 1952 года
приступил к расчету действия модели МЗ <...>. Именно в этом случае
для сравнения теории с опытом и получения надежных данных для
расчета окончательной конструкции необходимо иметь наиболее
точные расчеты, которые могут быть произведены методом Ландау».
В заключение резюмировано: «Ландау сочетает искусство глубокого
теоретического анализа физических явлений с умением находить
эффективные способы количественного расчета чрезвычайно сложных проблем,
приводящие к выявлению относительно простых закономерностей,
которые могут непосредственно применяться при решении практических
задач».
А теперь проследим подробнее историю привлечения Ландау к
атомной «спецтематике». Она начинается со следующего документа [АП, 1998.
Т. 1. 4.1. С. 325].
Записка И. В. Курчатова М. Г. Первухину
о необходимости привлечения к работам Л.Д.Ландау и П.Л.Капицы
20 марта 1943 г.
Сов. секретно
I. В начале развития взрыва бомбы из урана большая часть вещества,
еще не успевшая принять участия в реакции, будет находиться в особом
состоянии почти полной ионизации всех атомов. От этого состояния
вещества будет зависеть дальнейшее развитие процесса и
разрушительная способность бомбы.
На опыте, даже в ничтожных масштабах, ничего аналогичного
этому состоянию вещества не наблюдалось и до осуществления бомбы не
может быть наблюдено. Только в звездах предполагается осуществление
такого состояния вещества. Представляется возможным в общих
чертах теоретически рассмотреть протекание процесса взрыва в этой
стадии. Эта трудная задача могла бы быть поручена проф. Л. Д.
Ландау, известному физику-теоретику, специалисту и тонкому знатоку
аналогичных вопросов.
II... При выборе основных путей решения задачи по разделению
изотопов и конструированию соответствующих машин Лаборатория № 2
нуждается в консультации и помощи крупного ученого, имеющего
глубокие познания в физике, опыт экспериментальной работы по разделению
3. Участие Ландау в Атомном проекте
53
газов и обладающего талантом инженера. Ученым, сочетающим в себе
все эти качества, является академик П. Л. Капица.
Прошу Вас рассмотреть вопрос о привлечении акад. П. Л. Капицы
в качестве консультанта по вопросам разделения изотопов и поручении
проф. Л.Д.Ландау расчета развития взрывного процесса в урановой бомбе.
Проф. И. Курчатов
Экз. единств. 20.//.43 г.
Но в течение трех лет это письмо не имело никаких видимых
последствий. Через полтора года Курчатов снова называет Ландау в совсекретной
записке, которую он написал 24 ноября 1944 г. на имя Л. П. Берия, «об
ученых, привлечение которых необходимо для работ по проблеме» [АП, 2002.
Т. 1. 4.2. С. 163]. В ней, в частности, говорится:
Профессор, доктор физико-математических наук Л. Д. Ландау, за-
вед. теоретическим отделом Института физпроблем АН СССР — является
одним из наиболее глубоких, талантливых и знающих
физиков-теоретиков Советского Союза. Вопрос о привлечении его к работе ставился мной
при докладе у т. В. М. Молотова. Его участие в работе над проблемой
урана было бы очень полезным при решении глубоких физических задач
по основным процессам, протекающим в атоме урана.
В этой же записке Курчатов перечисляет П. Л. Капицу, А. Ф.
Иоффе, К. Д. Синельникова, А. К. Вальтера, Л. А. Арцимовича, М. В. Кирпиче-
ва, М.А. Стыриковича, Н. Н.Семёнова и Несмеянова. Любопытен такой
штрих. Все ученые указаны с их титулами и инициалами, и лишь
Несмеянов только с титулом академик, но без инициалов. Вероятно, Курчатов
не помнил инициалов, искать в бумагах не стал, не хотел терять время
на пустяки. Спрашивать кого-то тоже не стал, чтобы лишний раз не
возбуждать интереса — почему это вдруг он заинтересовался Несмеяновым
(кстати, может быть, Курчатова интересовал не столько академик
Александр Николаевич Несмеянов, сколько его младший брат Андрей
Николаевич, радиохимик, впоследствии работавший по атомной проблеме
и ставший членкором АН СССР). Это мелочь, но она иллюстрирует то, как
Курчатову приходилось принимать решения — в обстановке глубокой
секретности, в одиночку, беря на себя риск и ответственность за любое слово.
На начальном этапе Атомного проекта, в 1943-1945 гг., еще до
переключения Института физпроблем на атомную тематику, Ландау не
принимал участия в работах, непосредственно связанных с атомной бомбой.
Между тем, И. В. Курчатову уже удалось каким-то образом привлечь
Ландау для решения одной из важнейших задач будущей атомной
промышленности — теории разделения изотопов. 7 июля 1943 г. был представлен
(под грифом «ее») отчет М. И. Корнфельда и Д. М.Самойловича
(Лаборатория №2) «Разделение изотопов ректификацией» и приложения к нему
<расчетов> Л.Д.Ландау (ИФП АН СССР), И. Я. Померанчука
(Лаборатория №2) [АП, 2002. Т. 1. 4.2. С. 558]. Марк Иосифович Корнфельд
был одним из ближайших сотрудников Курчатова по Лаборатории № 2,
54
Глава 1. Ядерная
являлся научным руководителем по проблеме получения тяжелой воды.
В этой работе выведена формула Ландау для вычисления коэффициента
разделения изотопов ректификацией и приведены примеры ее
применения Корнфельдом и Самойловичем для изотопов различных элементов.
Приведен также расчет ректификационных колонн для разделения
изотопов при химических реакциях, выполненный Померанчуком.
Ландау занимался и теоретической ядерной физикой : в частности,
выполнил пионерские исследования по рассеянию протонов на протонах
с Я. А. Смородинским. К взрывной тематике относилась принципиальная
работа Л. Д. Ландау и К. П. Станюковича по детонации и ударным волнам,
в которой содержались первые идеи и расчеты механизма имплозии —
ударных волн, сфокусированных вовнутрь сферы. Последнее разъясняет
участник работ по Атомному проекту доцент МВТУ В. А. Одинцов в статье,
вошедшей в мемуарную книгу о К. П.Станюковиче:
<...> выделяется и занимает особое место аналитическое решение
задачи о сходящихся ударных и детонационных волнах, полученное им
<Станюковичем> совместно с Л. Д. Ландау в 1944 году. Это решение
явилось теоретической основой принципа имплозии, на котором
основано действие ядерного оружия. <...> Решение для сходящейся
сферической неавтомодельной детонационной волны впервые было опубликовано
в монографии «Неустановившиеся движения сплошной среды» (М., 1955.
С. 567). Приведен пример расчета имплозии в шаровом заряде <...>. Для
продуктов детонации принята политропа Ландау—Станюковича с
показателем А; = 3 <...>. Таким образом, расчет был проведен для имплозии
в сферическом заряде ВВ <взрывчотого вещества>с наружным
диаметром 800 мм и внутренним диаметром 320 мм. <...> значение массовой
скорости продуктов детонации на сходящемся фронте в момент
выхода на внутреннюю поверхность заряда составляет примерно 3300 м/с,
откуда скорость фронта равна 13200 м/с, а давление на фронте при
плотности ВВ 1600 кг/м3 равно 70 ГПа. <...> В 50-х годах прошлого века
выяснилось, что ответ на вопрос об имплозии был получен также и в США
Г. Гудерлеем, а полная разработка принципа имплозии проведена также
в Америке в 1943 году С. Ниддермейером и С. Уламом [Бронштэн, 2005.
С. 56, 59, 60].
Теория Л.Д.Ландау и К. П. Станюковича позволила рассчитывать
давление детонации различных взрывчатых веществ. По их оценке этот
важнейший параметр для тротила составлял 180 тыс. атм, тогда как результаты
немецких газодинамиков давали только 120 тыс. атм. Различие было
принципиально значимым, так как от этой величины зависела степень обжатия
ядерного заряда при имплозии в проектируемых конструкциях атомной
бомбы. Л. В. Альтшулер писал, что почти два года ведущие научные
коллективы объекта экспериментально определяли указанную величину
различными методами. Это оказалось очень непросто, выяснялись сильные
расхождения у различных групп, но, в конце концов, «были получены
3. Участие Ландау в Атомном проекте
55
результаты, близкие к прогнозам Ландау и Станюковича» [АП, 2003. Т. 2.
Кн. 4. С. 547]
Но Ландау пока еще не вовлечен организационно в Проект, самой
бомбы он еще не касается. Между тем фигура сильнейшего
физика-теоретика страны становится все более привлекательной. В обширном введении
к книге 6 серии «Атомный проект СССР», написанном Г. А. Гончаровым
и Л. Д. Рябевым, выделен специальный подраздел с красноречивым
заголовком: 11. И. В. Курчатов продолжает борьбу за привлечение к расчетам
атомных бомб Л. Д. Ландау [АП, 2006. Т. 2. Кн. 6. С. 43]. Авторы пишут:
«Поражает настойчивость И. В. Курчатова в решении вопроса о привлечении
Л.Д.Ландау к расчетам атомных бомб». Приводим следующее «Письмо
И. В. Курчатова Л. П. Берия о привлечении Л.Д.Ландау к работам
Лаборатории №2 АН СССР» от 18 декабря 1945 г. (Сов. секретно. Экз. единств.)
[Там же. С. 79].
Товарищу Берия Л. П.
Выполнение ряда работ, проводимых лабораторией, особенно тех
из них, которые связаны с заводской продукцией |6\ продвигалось бы
значительно успешнее, если бы в них принимал участие профессор, доктор
физико-мат. наук Лев Давыдов и ч Ландау, завед. теор. отделом
Института физических проблем Академии наук СССР.
Проф. Л. Д. Ландау — крупнейший физик-теоретик нашей страны.
Обращаюсь к Вам с просьбой разрешить Лаборатории № 2 привлечь
проф. Л. Д. Ландау к теоретической разработке указанных выше вопросов
и к участию в заседаниях лабораторного семинара.
Нач. Лаб. № 2 АН СССР академик И. Курчатов
Это письмо появилось за три дня до того, как П. Л. Капица был
освобожден от обязанностей члена Спецкомитета по его просьбе, но он еще
8 месяцев оставался директором ИФП, и потому привлечь к
спецработам его сотрудника Ландау было затруднительно. Наконец, как написано
в Книге 6, «благодаря настойчивости И. В. Курчатова вопрос о
привлечении Л.Д.Ландау к расчетам атомных бомб был окончательно решен
в 1946 году. На состоявшемся 11 февраля 1946 года <...> заседании
Технического совета Специального комитета, на котором был заслушан доклад
Ю. Б. Харитона об атомных бомбах, было принято решение <...>:
2. Поручить группе физиков-теоретиков под общим руководством
проф. Ландау Л. Д. подготовить все материалы для количественного
расчета испытаний образцов промышленной продукции» [Там же. С. 44].
13 апреля 1946 г. Ю. Б. Харитон представляет Л. П. Берии
«Предложения о развертывании работ КБ-11». В них, в Приложении 1, дана таблица
с предполагаемой структурой этого секретного предприятия и в нем
предусмотрена «Группа № 14 теоретическая» во главе с Л.Д.Ландау с задачей:
«Анализ всех стадий работы изделия» [Там же. С. 110].
Условное наименование атомной бомбы (см. Примечание на С. 848 Кн. 6).
56
Глава 1. Ядерная
Как видим, вначале предлагалось разместить группу Ландау на самом
объекте, вывезя ее из ИФП. Кстати, почти все группы и отделы, указанные
в этой структуре, там и разместили, но Ландау не тронули. Велись ли с ним
какие-то разговоры о переезде, чего Ландау, конечно же, хотел избежать,
нам неизвестно.
22 июля 1946 г. решением НТС ПГУ Л.Д.Ландау включают в
состав комиссии, куда входят еше И. Е.Тамм, Я. Б.Зельдович и В. Г. Левич,
с заданием «в декадный срок проверить представленные Институтом
химической физики АН СССР теоретические расчеты, а также дать оценку
исходным данным, принятым при проведении указанных расчетов по
распространению взрыва и явлений, происходящих в разных его стадиях
(переход энергии осколков в рентгеновские лучи, образование и охлаждение
газового объема с очень высокой температурой и давлением, образование
и распространение взрывной волны, распространение нейтронов и др.)»
[АП, 2006. Т. 2. Кн. 6. С. 166].
12 августа того же года НТС ПГУ признает, что представленное
заключение «неконкретно и не дает ответа на поставленные перед комиссией
вопросы». Той же комиссии поручается переработать заключение и
вторично доложить его на очередном заседании Совета [Там же. С. 168].
Наконец, 29 августа НТС ПГУ утверждает новое заключение
указанной комиссии «по теоретической части доклада академика Семёнова Н. Н.,
признавшей правильной созданную вновь теорию волны охлаждения и
теорию взрыва в целом» [Там же. С. 178].
Можно сказать, что в последней теме речь идет не о самой бомбе,
а о протекании процессов, после того как бомбу подорвали, о
теоретической интерпретации этих процессов Л. Д. Ландау с сотрудниками.
Подчеркиваю это по следующей причине. После смерти Сталина и своего выхода
из Проекта Л.Д.Ландау и Е. М.Лифшиц говорили по секрету некоторым
ближайшим к ним людям, что «они самой бомбой не занимались, а только
рассчитывали последствия взрыва». Так Е. М.Лифшиц кратко обозначил
предмет их «спецработы» в разговоре с 3. И. Горобец (это было около
1955 г.). Явно проявлялось их желание откреститься от создания бомбы,
остаться с «чистыми руками».
Но 17 августа 1946 г. директором ИФП становится А. П.Александров,
и сразу разворачиваются, как сказано, «основные работы Л.Д.Ландау
и сотрудников его группы по решению задачи расчета энерговыделения
атомных бомб», т.е. их КПД. Что именно рассчитывалось в атомной
бомбе группой Л.Д.Ландау и параллельной ей группой А.Н.Тихонова
(заведующего спецлабораторией при Геофизическом институте АН СССР)?
Об этом рассказывает ближайший сотрудник Тихонова А. А. Самарский
(будущий академик):
Взрыв ядерной бомбы — это одновременное протекание <...>
деления ядерного горючего нейтронами, распространения образующихся
при этом нейтронов, выделения энергии и ее переноса по веществу,
газодинамического разлета чудовищно разогревшегося вещества. Все
3. Участие Ландау в Атомном проекте
57
эти процессы описываются системой нелинейных уравнений в частных
производных. Такие задачи ни физики, ни математики в 1947-1948 гг.
не умели решать. <...> Возник вопрос о теоретическом прогнозе
мощности взрыва. Эта проблема в начале 1948 года обсуждалась на
семинаре И. В. Курчатова. К этому времени уже были предложены <группой
Лондау> упрощенные <математические> модели атомной бомбы,
описываемые системой обыкновенных дифференциальных уравнений для
средних величин. Присутствовавший на семинаре А. Н.Тихонов |7^ предложил
провести методом конечных разностей прямой численный расчет взрыва
на основе полных моделей физических процессов (распространения
нейтронов и тепла, ядерного горения и газодинамики), описываемых
системой нелинейных дифференциальных уравнений в частных производных,
используя их представление в лагранжевых координатах. <...> Это
заявление было неожиданным для физиков и вызвало реплику Л.Д.Ландау,
что такой расчет явился бы научным подвигом. <...> Разработка численных
методов для полной системы уравнений с частными производными,
описывающей ядерный взрыв, была поручена мне, В. Я. Гольдину и О. П. Кре-
мер — проведение расчетов по заданиям Л.Д.Ландау, Е. М.Лифшица
и И.М.Халатникова, которые построили модель атомного взрыва в виде
системы обыкновенных дифференциальных уравнений <ОДУ> для
средних по пространству характерных величин. В. Я. Гольдину была поручена
также проверка системы ОДУ. Для этого он построил полную систему
уравнений взрыва в частных производных и интегро-дифференциально-
го уравнения переноса нейтронов и из нее вывел новую систему ОДУ,
используя приближения, указанные И. М.Халатниковым [Наука..., 1997.
Т. 1.С.214].
Сам В. Я. Гольдин уточняет:
В модели атомного взрыва, предложенной Л. Д. Ландау, Е. М. Лифши-
цем и И. М.Халатниковым, взрыв описывался системой ОДУ для средних
(по пространству) величин (система ЛЛХ). Число нейтронов N
описывалось в А-приближении уравнением dN/dt = X(t)N. Здесь X(t) —
собственное значение уравнения Пайерлса. Оно определяется
параметрами изделия (плотностью, концентрацией, размерами), которые зависят
от времени [Наука..., 1999. Т. 2. С. 497].
Поясним для читателей, знакомых с простейшими «дифурами». Если
множитель А постоянный, то уравнение решается немедленно и дает
экспоненциальную зависимость числа нейтронов от времени, т. е. прирост их
величины пропорционален самой величине. По тому же принципу
образуется снежный ком, лавина, финансовая пирамида и т. п. Сложность для
бомбы состоит в том, что показатель А у экспоненты зависит от
размеров и формы изделия, от свойств используемых в нем материалов (заряда
|7' Тихонов Андрей Николаевич (1906-1993), академик, дважды Герой Социалистического
Труда (1953, 1986), в годы работы в Атомном проекте заведующий лабораторией Института
теоретической геофизики и заведующий кафедрой математики физического факультета МГУ.
58
Глава 1. Ядерная
и др.), поэтому нужно вычислять наборы значений Л при различных
параметрах изделия. Но и этого недостаточно, так как все эти параметры
изделия очень быстро меняются во времени, а с ними изменяется и Л.
Таким образом, меньше чем за год <успев к первому испытанию
атомной бомбы. — Б. О группа из трех научных работников и
вычислителей, считавших на арифмометрах, сумела, начав работу «с нуля»,
построить методы, наладить расчеты и получить первые
производственные результаты [Наука..., 1997. Т. 1. С. 216].
О той же задаче, ее решении и некоторых противоречиях с группой
Тихонова по проблеме устойчивости решения пишет И. М. Халатников.
Рассказ «его глазами» см. в Книге «Круг Ландау и Лифшица».
В итоге: «Тестированная по результатам приближенных расчетов
формула КПД Л.Д.Ландау использовалась физиками-теоретиками —
разработчиками атомных бомб в течение целого ряда лет» [Там же. С. 44].
Но этот результат был получен еще не так скоро, а пока, в протоколе НТС
ПГУ от 14 октября 1946 г. впервые появляется выписка из плана закрытой
тематики ИФП АН СССР, в которой указывалось: «Руков. работ проф.
Ландау Л. Д. Исполнители: проф Лифшиц Е. М. и группа теоретиков Ла-
бор. №2 и Ин-та химфизики. Основные этапы работ: Предварительное
теоретическое исследование вопроса. Чем заканчивается работа: Планом
работ по процессам в бомбе. Срок не уточнен» [Там же. С. 194].
10 февраля 1947 г. на НТС ПГУ был заслушан «Доклад т. Ландау Л. Д.
„Теоретические исследования в области ядерной физики". Выступили:
тт. Курчатов И. В., Малышев В. А., Алиханов А. И., Александров А. П.,
Харитон Ю. Б., Зельдович Я. Б., Первухин М. Г. Постановили: 1. Принять
к сведению сообщение т. Ландау Л. Д. о теоретических работах в области
ядерных реакций. 2. Поручить тт. Ландау Л. Д., Зельдовичу Я. Б., Поме-
ранчуку И. Я., Тамму И.Е. разработать план теоретических исследований
в области ядерных реакций на 1947 г. и представить его в двухнедельный
срок» [Там же. С. 225].
В это же время в служебной записке Л.Д.Ландау, цитируемой в статье
Р.В.Кузнецовой и Н.В.Селезневой [Наука..., 1999. Т. 2. С. 96],
говорится, что «в марте 1947 г. Ландау закончил теорию котлов и начал работу
по развитию реакции в критической массе. Упомянут теоретический
семинар в Лаборатории № 2, который опять же ведет Ландау».
2 июня 1947 г. НТС ПГУ заслушал план ИФП на 1947 г. Свою часть
доложил Л.Д.Ландау. НТС отметил, что «план <...> не охватывает
вопросов, поставленных НТС 10 февраля 47 г.» Был дан еще месяц на доработку
плана [Там же. С. 270].
Следующий документ, в котором упоминается Ландау, — это
протокол НТС ПГУ от 20 января 1948 г. Сообщение делает директор ИФП
А. П.Александров. Л.Д.Ландау не присутствует, но присутствует генерал
МГБ А. Н. Бабкин, уполномоченный СМ СССР по ИХФ, ИФП и ИФХ.
НТС «поручает т. Харитону Ю. Б. совместно с Ландау Л. Д. уточнить план
3. Участие Ландау в Атомном проекте
59
работ по теоретическому отделу ИФП с соответствующим изменением
редакции отдельных тем» [Наука..., 1999. Т. 2. С. 376].
29 января 1948 г. НТС ПГУ рассматривает новую проблему:
«Расширенное заключение по предложению т. Семёнова Н.Н. <...> об
использовании ускорителей для защиты от действия изделий», которое
подготовлено «тт. Поздняковым Б. С, Алихановым А. И., Ландау Л. Д.». НТС
в основном одобряет заключение и делает несколько оговорок [Там же.
С. 384].
6 апреля 1948 г. принимается постановление СМ СССР № 1127-
402 сс/оп «О плане специальных научно-исследовательских работ на 1948
год» за подписью И. Сталина. В приложение к нему включена
выписка из плана ИФП по «расчету КПД шара с бесконечной оболочкой»
и поименного указания основных исполнителей: Ландау Л. Д.,
Халатников И. М., Лившиц Е. Ы.<так в документе> [Там же. С. 424].
5 мая 1948 г. встает проблема анализа американских материалов по
водородной бомбе. Б.Л.Ванников и И.В.Курчатов принимают
заключение по материалам Перечисляются номера папок> разведки, в том числе
«По вопросам сверхбомбы». В заключении сказано, что намечено поручить
произвести проверку данных нескольким экспертам, в том числе «Расчеты
эффективности различных конструкций — Ландау Л. Д. (без
предоставления материалов, по отправным данным, которые сообщит т. Зельдович)»
[Там же. С. 436].
Далее, следуя хронологии, приводим ключевую выписку из протокола
№ 63 Спецкомитета, в которой конкретно перечисляются задания для
группы Ландау по расчету атомных бомб различных конструкций.
Протокол № 63
заседания Специального комитета при Совете Министров СССР
г. Москва, Кремль 5 июня 1948 г.
Строго секретно
{Особая папка)
Члены Специального комитета: тт. Берия, Вознесенский, Маленков,
Завенягин, Махнёв, Первухин.
Присутствовали {при рассмотрении соответствующих вопросов):
президент АН СССР акад. Вавилов, академики Соболев, Ландау,
Виноградов, Петровский, члены-корреспонденты АН СССР тт. Харитон,
Александров, Тихонов, Зельдович, д.ф.-м.н. Щелкин; зам. Председателя
Госплана СССР т. Борисов; начальник Конструкторского бюро № 11 т. Зер-
нов; заместители начальника Первого главного управления тт.
Александров, Мешик; работники Специального комитета при Совете Министров
СССР тт. Сазыкин и Никольский.
О дополнении плана работ КБ-11
{т. Харитон)
<...>
60
Глава 1. Ядерная
г) произвести с участием Института физических проблем (акад.
Ландау) расчеты и сравнение эффективности пяти возможных
конструкций РДС в следующие сроки: по РДСА и РДС-2 — к 1 ноября
1948 г., по РДС-3 - к 1 января 1949 г., по РДС-5 - к 1 мая 1949 г.,
и по РДСА - к 1 июня 1949 г.
Председатель Специального комитета при Совете Министров СССР
Л. Берия.
Это решение Спецкомитета было сразу же оформлено постановлением
СМ СССР № 1990-774 сс/оп от 10 июня 1948 г. [АП, 2006. Т. 2. Кн. 6.
С.448],8>.
Группа Ландау задания выполнила. 3 марта 1949 г. Ю. Б. Харитон
направляет Начальнику ПГУ Б. Л. Ванникову письмо «Об итогах
теоретических и расчетных работ по РДС и премировании физиков-теоретиков
и математиков». В письме, в частности, сказано: «Расчеты КПД
проведены группой Ландау, в основном вместе с математическим бюро Меймана
(Институт физических проблем). <...> В связи с изложенным прошу
премировать: <...> группу Ландау (включая бюро Меймана) ИФП — 50%
полной суммы, т.е. руководителю 50 тыс. руб. и сотрудникам — 100 тыс
руб.» [Там же. С. 529].
Но задания расширяются и усложняются. 19 марта 1949 г. А.
П.Александров пишет письмо М. Г. Первухину о том, что «Ю. Б. Харитон
предложил институту вместо расчетов конкретных случаев дать полное решение
проблемы КПД в зависимости от ряда факторов. Это совершенно меняет
объем и теоретических, и вычислительных работ и может быть выполнено
в новые сроки, которые определяются пропускной способностью
вычислительного бюро». Он просит сдвинуть срок выполнения с 1 июня 1949 г.
на 1 июля 1949 г., но обещает успеть это сделать до намеченного
испытания, о котором он, Александров, знал [Там же. С. 536].
30 мая 1949 г. НТС ПГУ принимает «Сводный план ведущихся
научно-исследовательских работ на 1949 год», в котором за ИФП (Ландау
и Лифшиц) и Вычислительным бюро записана «Проблема КПД для
различных практических случаев по особой программе» [Там же. С. 575].
Параллельно, как уже упоминалось, Ландау участвовал в разработке
теории реактора [АП, 2003. Т. 2. Кн. 4. С. 547]. В источнике помещено
Пояснения: РДС-1 — атомная бомба имплозивного типа «сплошной» конструкции с
использованием плутония-239. Разработка бомбы завершена в 1949 г., бомба испытана 29
августа 1949 г. РДС-2 — атомная бомба пушечного типа с ураном-235. РДС-3 — атомная бомба
имплозивного типа «сплошной» конструкции с использованием плутония-239 и урана-235.
РДС-4 — атомная бомба имплозивного типа оболочечно-ядерной конструкции (с полостью,
внутри которой подвешено ядро) с плутонием-239. РДС-5 — атомная бомба
имплозивного типа оболочечно-ядерной конструкции (с полостью, внутри которой подвешено ядро)
с плутонием-239 и ураном-235. В дальнейшем, после отказа от испытания пушечного
варианта РДС-2, индексы РДС-2, РДС-3, РДС-4 и РДС-5 были использованы для обозначения
других атомных бомб. Индекс РДС-6 был присвоен водородной бомбе. Расшифровка РДС:
«Ракетный двигатель специальный» (по документам из книг «Атомный проект СССР»).
3. Участие Ландау в Атомном проекте
61
оглавление и содержание неизданной книги А. И.Ахиезера и И.Я.По-
меранчука по теории атомных котлов. Эта книга была подготовлена под
грифом «секретно» еше в конце 1948 г. Отмечается, что «при построении
теории диффузии тепловых нейтронов в реакторе очень плодотворной
оказалась выдвинутая Л.Д.Ландау идея охарактеризовать урановый блок
одной величиной — тепловой постоянной» (см. в статье Б. Л. Иоффе
в книге [Наука..., 1999. Т. 2. С. 222]). В 1945-1947 гг. были созданы: теория
замедления нейтронов в неводородных замедлителях (Ландау совместно
с Померанчуком); теория решеток (совместно с Померанчуком и Ми-
гдалом); теория больших блоков. Об обшей теории гетерогенного уран-
графитового реактора немного подробнее говорится в Книге «Круг Ландау
и Лифшица» (в разделе о В. С. Фурсове).
В связи с реакторным направлением работы Ландау приводим
следующий, по-своему забавный документ (Справку генерала МГБ). Ответ
на эту Справку еще раз доказывает исключительную роль, которую
играл Л.Д.Ландау в работах по Атомному проекту. Генерал-лейтенант МГБ
Осетров, надзирающий за алихановской Лабораторией № 3 (ТТЛ),
обличает в своей Справке «бездеятельность» Ландау. Он не в состоянии оценить,
в чем состоит роль физика-теоретика высшего класса, такого как
Ландау. Ревностный службист считает, что все работники должны выходить
на работу каждый день, отмечаться по часам, отчитываться ежедневно,
сдавая в спецотдел свои расчеты. Его жалоба на Л.Д.Ландау и ответное
письмо А. И. Алиханова вынуждают вмешаться лично Берию, чтобы
сохранить положение таким, каким оно было, и позволить Ландау эффективно
участвовать в программе, не изменяя ему привычного режима работы.
Справка Н. А. Осетрова19) с предложением об исключении
Л.Д.Ландау из штатов Лаборатории № 3
10 марта 1949 г.
Сое. секретно
Справка
Академик Ландау Л. Д. значится в должности заведующего сектором
Лаборатории №3 с мая м-ца 1946 г.
Допуска к работам Лаборатории №3 от отдела «К» МГБ СССР
Ландау Л. Д. не имеет.
За время нахождения акад. Ландау в штате Лаборатории №3
лабораторию не посещал, за исключением отдельных случаев, например,
с мая 1948 г. по 1 февраля 1949 г. Ландау не был ни одного раза и только
' Осетров Н.А. — с апреля 1948 г. Уполномоченный СМ СССР при Лаборатории № 3.
Вот что пишет о нем Б. Л. Иоффе: «Осетров мог действовать через голову Алиханова, но он
был умный человек и понимал, что в случае конфликта с директором одному из них придется
уйти, а кому — неясно. Поэтому он предпочитал не вмешиваться без крайней необходимости
(если не будет указания сверху). И ТТЛ была островом свободы (относительной, конечно)
и разумности» [Наука..., 1999. Т. 2. С. 231].
62
Глава 1. Ядерная
в феврале м-це 1949 года приезжал в лабораторию один—два раза на ко-
рот кое время, а установленную ему заработную плату в размере 6000
рублей в месяц регулярно возят на квартиру.
Академик Алиханов А. И. просит разрешения оставить в должности
заведующего сектором Лаборатории №3 академика Ландау Л. Д., так
как он якобы дает необходимые консультации отдельным ученым.
В связи с тем что акад. Ландау Л. Д. допуска от отдела «К» МГБ
СССР не имеет и не известно, кому и какие консультации он дает, бы-
ло бы целесообразным академика Ландау Л. Д. из штатов Лаборатории
№Ъ исключить, а в случае необходимости получения от него
консультаций обязать акад. Алиханова А. И. испрашивать в каждом отдельном
случае разрешения Первого главного управления.
Н. Осетров
[АП, 2003. Т. 2. Кн. 4. С. 607].
Очевидно, Осетров познакомил со своей докладной запиской
начальника Лаборатории №3 А. И. Алиханова. Потому что крайне
обеспокоенный Алиханов действует на опережение: за день до регистрации Справки
в аппарате Спецкомитета он обращается к Берии с личным письмом, в
котором настаивает на продолжении участия Ландау в работах Лаборатории
[Там же. С. 605].
9 марта 1949 г.
Сов. секретно
Глубокоуважаемый Лаврентий Павлович!
Уполномоченный Совета Министров СССР тов. Осетров Н. А. в на-
стоящее время настаивает на отстранении акад Л. Д. Ландау от работы
в Лаборатории № 3. Это ставит меня настолько в затруднительное
положение, что я вынужден обратиться к Вам.
Дело в том, что впредь до выполнения намеченной программы из-
мерений на установке №1 и их теоретической обработки наши
сведения о специфических особенностях реакторов этого типа основываются
на отрывочных и часто ненадежных экспериментальных данных и
теоретических расчетах. Параметры установки №1 по необходимости
существенно отличаются от параметров проектируемого промышленного
агрегата. Вследствие этого измерения на опытной установке не могут
быть непосредственно использованы при уточнении параметров
промышленной системы, а потребуют кропотливой теоретической обработки.
Эта ответственная задача выполняется и должна выполняться дальше
теоретическим и расчетным отделами лаборатории в сжатые сроки.
При этом особенно важно не переоценить точность теории и
производимых на ее основе вычислений, чтобы избежать неожиданностей при
пуске системы.
Акад. Л. Д. Ландау в течение двух лет принимал участие во всех
теоретических работах, посвященных реактору интересующего нас
типа. Им была установлена возможность обобщения теории замедления
3. Участие Ландау в Атомном проекте
63
нейтронов на применяемый нами замедлитель и установлены границы
точности этой теории. Далее, он наметил основные контуры теории
решетки из рабочих блоков, которая была впоследствии развита в при-
менении к проектируемой системе Померанчуком и Галаниным под его
руководством. На данной стадии для нас особенно важна его роль при
критическом разборе отдельных математических методов,
разрабатываемых в теоретическом отделе для расчета агрегата № 1. Исключи-
тельное умение акад. Л. Д. Ландау быстро вскрывать слабые стороны
любого расчета и анализировать границы его точности и находить более
строгие и точные методы расчета дает нам возможность более уверенно
подходить к решению практических вопросов при проектировании.
Для выполнения первоочередных задач лаборатории, а именно: про-
ектирование агрегата №1 и обработка результатов экспериментов
на опытной установке, было бы чрезвычайно важно не прерывать в
ближайшее время участия акад. Ландау в работах теоретического отдела,
хотя бы ограничив круг вопросов, находящихся под его влиянием, общей
теорией реакторов и вопросами теоретического анализа результатов,
полученных на опытной установке.
Прошу Ваших указаний о возможности такого решения вопроса. При
этом заверяю Вас, что если бы не исключительно серьезное значение,
которое я придаю участию акад. Ландау в теоретических и расчетных
работах в указанных направлениях, я не решился бы писать это письмо.
А. И. Алиханов
9/111-49 г.
Резолюция на отдельном листке, машинописью:
Тт. Первухину М. Г. (созыв), Завенягину А. П., Мешику П. Я. Прошу
рассмотреть просьбу акад. Алиханова А. И. о дальнейшей работе акад.
Ландау в Лаборатории № 3 и принять решение. Л. Берия. 30 марта 1949 г.
Вот почти все, что имеется на данный момент (конец 2007 г.) в много-
книжных томах I и II [«Атомный проект СССР. Атомная бомба», 1999-2007],
содержащих рассекреченные документы, которые, в частности, касаются
участия Ландау и его группы в создании атомной бомбы. Следующий
том III «Водородная бомба» еще не подготовлен к печати.
Относительно работы Ландау по «водородному» этапу имеются неполные сведения
в Книге 7 (2007) «Атомный проект СССР», в трехтомнике «Наука и
общество...» (1997-2003), а также в опубликованных воспоминаниях ученых,
близко соприкасавшихся с ним на этом этапе. Приведу наиболее
существенные сведения.
После успешного испытания первой атомной бомбы группа Ландау
«проводила изучение элементарных процессов взаимодействия частиц,
лежащих в основе горения в „трубе"» [Наука..., 1997. Т. 1. С. 205]. В письме
на имя Берии от 17 марта 1951 г., которое подписали Б. Ванников, А. За-
венягин, И. Курчатов, Ю. Харитон и Н. Павлов, констатируется состояние
проблемы с РДС-бт и РДС-бс. В нем говорится и о Ландау: «В последнее
64
Глава 1. Ядерная
время в Первом главном управлении прорабатывались результаты
расчетов, проводимых группой Ландау. Оказалось, что в процессе расчетов
выявился ряд новых моментов, осложняющих решение вопроса о
возможности создания изделия РДС-6Т» [АП, 2007. Т. 2. Кн. 7. С. 230].
Б.Л.Иоффе вспоминает, как в 1950 г. он занимался уточнением
расчетов этой первой модели водородной бомбы. Предварительные расчеты,
проведенные в 1949-1950 гг. группой Я.Б.Зельдовича, не дали
определенного результата: баланс энергии для трубы был примерно нулевой
с точностью до фактора 1,5-2. Предстояло провести принципиально
новые расчеты с большей точностью.
Сначала нам предстояло проверить отчет Ландау, Лифшица, Халат-
никова и Дьякова. Проверяя его, мы <с Алексеем Петровичем Рудиком>
обнаружили, что расчет неверен. <Правда, автор не поясняет, в чем
состояла ошибка, и как ее исправили> Вычисления были завершены в конце
1952 г. В результате баланс энергии оказался отрицательным, т.е. если
принять за единицу энергию, выделяющуюся в ядерных реакциях, то
энергия, вылетающая из трубы, составляла 1,2. Система не шла, такую бомбу
принципиально нельзя было сделать. <...> Возник вопрос, нельзя ли найти
какие-либо неучтенные физические эффекты, которые могли бы улучшить
баланс или же как-то видоизменить систему с этой целью. <...> В
обсуждениях, помимо людей из групп Померанчука и Зельдовича, участвовали
Б. Б. Кадомцев и Ю. П. Райзер из Обнинска. Они изучали сходную
систему — «сферу». Хотя с самого начала было ясно: она требует очень много
трития и в ней нельзя добиться того эффекта, на который надеялись в
«трубе», — неограниченной силы взрыва. <...> Для участия в этих обсуждениях
приглашался и Ландау. Когда к нему обращались с вопросом, может ли
тот или иной эффект повлиять и изменить ситуацию, его ответ
оказывался всегда одинаковым: «Я не думаю, что этот эффект мог бы оказаться
существенным». После того как выяснилось, что «труба» не проходит,
Померанчук сказал, что у него нет идей, как улучшить систему, и
поэтому продолжать эту работу он не может. Он предложил мне заняться
изучением оставшихся не вполне ясными вопросов <...>. Но я отказался,
заявив, что у меня тоже нет идей. Так как желающих продолжать работу
не нашлось, проблему закрыли. Позиция Ландау здесь была очень важна.
Когда он говорил, что не думает, будто такой-то эффект может оказаться
существенным, то даже у тех, кто вначале хотел заниматься таким
расчетом, такое желание пропадало. Сходную позицию занимал Е. М.Лиф-
шиц — он по возможности старался оставаться в стороне, во всяком
случае, не проявлять собственной инициативы [Иоффе, 2004. С. 1 34].
Итак, огромные усилия американских и советских теоретиков
независимо друг от друга привели их, в конце концов, к заключению о
принципиальной невозможности реализации модели «труба». «В начале 1954 г.
по „трубе" состоялось знаменательное совещание в Министерстве
среднего машиностроения с участием министра В.А.Малышева. Расширенные
обсуждения и встречи по этому направлению имели место и прежде,
3. Участие Ландау в Атомном проекте
65
но это совещание оказалось заключительным. В его работе приняли
участие И. Е. Тамм, А. Д. Сахаров, Я. Б. Зельдович, Л. Д. Ландау, Ю. Б. Хари-
тон, Д. И. Блохинцев, Д. А. Франк-Каменецкий, И. Я. Померанчук и
другие физики» [Наука..., 1997. Т. 1. С. 205]. Несколько позже, параллельно
«трубе» стали вестись расчеты по сахаровской «слойке». Об участии в этом
группы Ландау см. ниже, в подразделе «Термоядерная слойка», а о роли
персонально И. М. Халатникова — в Книге «Круг Ландау и Лифшица»,
в главе о нем). Можно считать, что на этом закончилось участие Ландау
и его группы в Атомном проекте. Атомная бомба была сделана и испытана,
водородная бомба типа «слойки» — также оказалась успешной, Сталина
и Берии уже не было, и Л.Д.Ландау решил выйти из «спецтематики».
Водородная бомба мегатонного класса создавалась уже без него.
Наконец, небезынтересно затронуть тему выборов Ландау в Академию
наук в 1946 г. на фоне его вхождения в военно-ядерную тематику и,
следовательно, при явной поддержке Курчатовым. В этой связи Халатников
замечает, что «сам Ландау считал свое избрание вполне естественным и
заранее говорил друзьям, что откажется от членства в Академии, если его
изберут лишь членом-корреспондентом» [Халатников, 1996. №7].
Ссылаясь на Я. П.Терлецкого, Халатников сообщает, что Сталин ознакомился
с докладом Терлецкого о его встрече с Бором и обратил внимание на то,
в каких превосходных степенях Бор отозвался о Ландау. Когда чуть позже
Сталину представили список кандидатов для избрания в Академию наук,
он одобрил избрание Ландау, причем сразу в академики, минуя ступень
члена-корреспондента.
Зададим риторический вопрос, вспомнил ли при этом Сталин
листовку, в которой он был назван фашистом? — Наверняка. Таких вещей
никто не забыл бы, а Сталин тем более. Да и сталинский
секретариат исправно снабжал Хозяина справками на каждого кандидата. Можно
дать простое объяснение, что Сталин не вычеркнул Ландау, потому что
был заинтересован в его плодотворной работе над бомбой. Это верно,
но недостаточно. Разве Сталин не мог одернуть Академию и
рекомендовать ей в случае с Ландау продолжать придерживаться своей обычной
процедуры — сначала ступень членкора для претендента, а на
следующих выборах — академика? Но, может быть, Сталин, которому скорее
всего донесли, что в «нормальном» случае Ландау откажется от членства,
не захотел скандала в Академии? Мне кажется, что Сталин не опасался
никаких академических скандалов, он намеренно осыпал Ландау наградами,
премиями своего имени, материальными благами и высшими званиями,
но совсем не для того, чтобы пробудить в Ландау чувство
благодарности и усилить его энтузиазм в работе. Сталин и Берия наверняка знали,
что Ландау относился к этому делу хотя и серьезно, но без энтузиазма,
и вызвать у него прилив энтузиазма позитивными мотивами невозможно.
Наверное, Сталин решил максимально возвысить Ландау, с тем чтобы тот
понял: товарищ Сталин готов держать глаза закрытыми на давнее тяжкое
политическое преступление Ландау, но только до тех пор, пока тот
добросовестно выполняет задания правительства, пусть даже без энтузиазма.
5 Заказ 1171
66
Глава 1. Ядерная
И пусть Ландау еще острее ощутит, с какой высоты (все большей и
большей) ему придется упасть, если он начнет уклоняться, «капризничать»
и перестанет быть полезным. Вполне диалектично, в сталинском духе.
И еще один любопытный вопрос: можно ли себе представить, что
в эпоху Брежнева был бы выдвинут в академики и получил поддержку
генсека человек, который ранее назвал его фашистом и призывал
свергнуть? Разумеется, нет. Не нашелся бы и такой Ученый совет, который
решился бы такого человека выдвинуть. А если бы и нашелся, то тут же
вмешались бы партийные органы. А вот Ученый совет ИФП во главе
с А. П.Александровым, наверняка заручившийся поддержкой Курчатова,
выдвинул Ландау. И, конечно, президенту АН СССР С. И. Вавилову также
было сообщено, что Сталин и Берия одобрят «скачок» Ландау на выборах
в академики — специфическая девиация эпохи сталинизма.
4. Об отношении Ландау и других ученых
к ядерному оружию
Я — Кассандра.
Л вот — мой город под пеплом.
Л вот — мой посох и ленты пророка.
Л вот — голова, источник сомнений.
Сбылось предсказание. Я — триумфатор.
Мой разум сияет луною в небе.
Только пророки, которым не верят,
Глядят с такой высоты на Землю...
Вислава Шимборская20)
То государственное дело, которое сегодня стали называть Атомным
проектом СССР, четко делится на следующие три этапа.
1) Начальный, организационный, в основном теоретический этап —
от создания Лаборатории № 2 во главе с И. В. Курчатовым и до первых
испытаний американских атомных бомб в Неваде и Японии (1942 -
август 1945); на этом этапе в программу работ были включены всего
порядка сотни ученых и специалистов.
2) Этап форсированного создания первой советской атомной бомбы,
в который были включены лучшие силы государства (август 1945 -
август 1949); на этом этапе в Атомном проекте СССР работало
приблизительно 250 тысяч человек: ученые инженеры, конструкторы,
строители, рабочие (в том числе заключенные), военные.
3) Этап создания и совершенствования водородной бомбы (1948-1955).
Поскольку совершенно различными были цели, средства и
политическая обстановка в стране и мире на всех этих этапах, то сильно
различались настроения и мотивы работы у многих ученых, участвовавших
Из стихотворения «Кассандра» (Пер с польск. Б. Г.).
4. Об отношении Ландау и других ученых к ядерному оружию 67
сначала в атомной, а затем в водородной частях Проекта. Это касается
и основных героев данной книги: Л.Д.Ландау, Е. М.Лифшица, В. Л.
Гинзбурга, А. С. Компанейца, И. М. Халатникова, П.Л.Капицы, М.А. Сты-
риковича, А. И. Лейпунского, Я. Б. Зельдовича, А. Б. Мигдала. При работе
по атомной проблеме в 1942-1945 гг., вероятно, у всех ученых-атомщиков
действовал один главный императив: создать атомную бомбу раньше, чем
это сделают в Германии. Сразу после войны, в 1945-1949 гг., действовал
мотив — как можно быстрее прервать опаснейшую ядерную монополию
США и начавшийся с их стороны ядерный шантаж. Ниже будут
процитированы американские документы, из которых следует, что США с немалой
вероятностью могли начать превентивную атомную атаку нашей страны.
Угроза американских бомбардировок буквально висела в воздухе в конце
1940-х - начале 1950-х гг. Эти ощущения хорошо помнят люди, жившие
в те годы (в том числе и автор этих строк).
Реальность того, что США в принципе могут применить атомные
бомбы против городов противника, была доказана дважды, 6 и 9 августа 1945 г.
Американцы сообщили, что в Японии были подвергнуты удару военно-
морские базы Хиросима и Нагасаки. На самом деле это была не вся
правда. Когда принципиальное решение о необходимости применить атомную
бомбу было принято, то выбрать подходящие цели в Японии оказалось
непросто: почти все крупные города уже были сильно разрушены
обычными бомбардировками, а эффект от первых атомных бомбардировок
стремились получить «в чистом виде». Крупными неразрушенными
целями оставались только Киото, Хиросима, Кокура и Нагасаки. Президенту
Трумэну не советовали бомбить Киото, так как это — древняя столица
Японии, святой город, после его уничтожения было бы трудно управлять
побежденной нацией. 6 августа отбомбили Хиросиму, испытав в действии
бомбу с ураном-235 и пушечным вариантом создания критической массы.
Следующей целью была Кокура, на ней предстояло испытать плутониевую
бомбу с имплозионным способом создания критической массы. Но 9
августа, когда «Летающая крепость» с бомбой оказалась над Кокурой, город
был закрыт туманной дымкой. Приказ же разрешал сбросить бомбу по
радару, а не визуально, лишь в самом крайнем случае, так как было крайне
желательно получить фотоснимки через небольшой промежуток
времени после взрыва. Самолету было приказано идти на запасную цель —
Нагасаки. Кокура была спасена [Крейг, 1999. С. 111]. Такие выбор и
перестановка целей показывают, что испытательный и демонстрационный
эффекты были даже более важными, чем само нанесение военного ущерба
противнику.
Это прекрасно понимал П. Л. Капица. «Весть о взрыве американской
атомной бомбы над Хиросимой, по свидетельству людей, встречавшихся
в те дни с Капицей, потрясла его. „Он был совершенно убит", —
сказал мне его бывший заместитель по Главкислороду А. С. Фёдоров», — так
писал референт Капицы П.Е. Рубинин. Он продолжает: «В ее <А.А. Ка-
пица> дневниках <...> я нашел следующую запись (8.8.1985): „Интересно
рассказал Сережа (С. П. Капица) об атомной бомбе". Однажды он сидел
5*
68
Глава 1. Ядерная
с Rotblat'oM (английский физик <...>). R. начал рассказывать о том, как
совсем молодым человеком он начал работать в Los-Alamos. Как-то его
позвал к себе на вечер генерал Groves. Во время разговора о создании и
испытаниях атомной бомбы генерал сказал, что они взорвут ее над Японией,
чтобы напугать русских. Это произвело такое отрицательное впечатление,
что Rotblat после этого стал „борцом за мир". Так что разговоры о том,
что бомба была сброшена на Японию в устрашение СССР — правда».
[Наука..., 1999. Т. 2. С.262].
С другой стороны приводит аргументы в пользу американских
ядерных бомбежек Японии профессор Б. А. Кушнер (США) (см. в
Предисловии к этой книге). Между нами нет противоречия. Я лишь подчеркиваю
одновременную силу политического эффекта от демонстрации атомных
взрывов и их большое исследовательское значение. Так или иначе, но
Хиросима и Нагасаки стали средством для атомного шантажа потенциальных
противников США. В этих условиях лучшие умы человечества пришли
к выводу, что баланс ядерного страха надежнее для поддержания мира,
чем монополия на смертельный удар у одной из сторон, пусть даже эта
сторона есть «бастион мира и демократии на планете». Именно поэтому
во время работ по созданию атомной бомбы едва ли не все советские
ученые-атомщики работали с огромным энтузиазмом. Академик Е.Л.Фейн-
берг пишет: «Известно, что наши физики-ядерщики работали на объектах
с такой одержимостью, что не отвлекались даже на защиту диссертаций»
[Фейнберг, 1999. С. 252]. На самом деле, насчет диссертаций бывало по-
разному. И. М. Халатников, в значительно большей степени вовлеченный
в проект, чем Е. Л. Фейнберг, сообщает: «Физики, привлеченные к
атомному проекту, имели право продолжать и свои мирные исследования —
в отличие от американских специалистов, которые были изолированы
от всего мира и на время полностью прекратили научную деятельность.
За годы атомного проекта наша физика не потеряла позиций в науке.
Например, в физике низких температур — Институт физпроблем как был
лидером в мировой физике, так и остался. Мы печатали статьи в научных
журналах, я сделал обе диссертации по физике низких температур —
кандидатскую и докторскую» [Халатников, 2007. С. 47].
Академик С. С. Герштейн пишет:
В последние годы мне приходилось встречать людей, склонных
(задним числом) скептически оценивать эту активность ЯБ2|\ Я считаю это
глубоко неправильным и несправедливым. Нельзя судить о прошлом,
исходя из настроений и ситуации 90-х годов прошлого века. Во-первых, вся
эта деятельность началась во время войны, в годы смертельной опасности.
Во-вторых, в послевоенное десятилетие многие люди, занятые в
«проблеме» (не только ЯБ, но и И. Е.Тамм, А.Д.Сахаров) искренне полагали, что
ядерное равновесие может быть единственным средством сохранить мир.
' Имеется в виду Я. Б. Зельдович, с энтузиазмом работавший над созданием атомной
и водородной бомб.
4. Об отношении Ландау и других ученых к ядерному оружию 69
Этой цели они и служили во всю меру своего таланта и сил, отдавая ей
лучшие, наиболее продуктивные годы жизни. Ситуация изменилась к
началу 60-х годов прошлого века, когда выяснилась вся опасность
милитаризации и глобального противостояния. Здесь я вынужден снова сослаться
на слова Ландау, услышанные от него осенью 1961 г. Дау рассказывал,
что он, возмущенный нашими новыми ядерными испытаниями, начатыми
после длительного моратория, буквально набросился на Я Б со словами:
«Это Ваша фирма подбила правительство на новые испытания?» «Нет, —
отвечал ему Я Б, — нам это было не нужно. У нас были люди, выступавшие
против» <имелся в виду Сахаров> [Знакомый..., 1993. С. 175].
Доктор физико-математических наук М.Я.Овчинникова (Зельдович)
пишет: «<...> хочу затронуть вопрос, который часто задают не жившие
в то время люди, — о моральной ответственности ученых за создание
советского атомного оружия. Для всех живших в то послевоенное время —
время противостояния нашей страны и США, уже применившей
атомное оружие в Хиросиме и Нагасаки, — существовала лишь единственная
моральная ответственность — как можно скорее восстановить равновесие
сил в мире» [Знакомый..., 1993. С. 80].
Академик А.П.Александров, выдающийся атомщик, бывший
Президент Академии наук СССР, трижды Герой Социалистического Труда,
высказался так (ниже дается точная запись его прямой речи):
У них <США> были рассуждения такие в журналах, я помню. Что вот,
мол, немцы захватили всю Украину и значительную часть промышленной
части России. И все-таки войну мы выдержали. Что, следовательно, мало
уничтожить, допустим, там 80 городов, а надо уничтожить гораздо
больше. И что к этому они еще, так сказать, не готовы. Вот в чем было все дело.
Что они не могли начать войну, скажем, даже имея сотню бомб. Тогда
у них могло быть их примерно около сотни. В 49, в 50 году у них должно
было быть около сотни. Я когда-то считал это дело. Данные о том, сколько
у них заводов, они публиковали. Это было ясно, мощности не были
известны, но примерно можно было оценить. <...> Американцы считают, что
раньше 54 года нам ничего не создать, а примерно можно было
ориентировочно сказать, что они войну развернут около 52 года. Потому что они
уже начали накапливать бомбардировщики на этих базах. А просто
содержать это дело было бы очень дорого. Так что видно было, что они в 52-м
году шарахнут. <...> Если бы американцы знали, что мы так близко
подошли к осуществлению этой цели, знали бы, в каком масштабе у нас
наращены все эти усилия, то они бы тогда развязали войну немедленно.
Малейшие сведения об этом, если бы они были достаточно достоверны, могли
привести к развязыванию войны. Они, видимо, следили, как только могли, но
по всем их представлениям об уровне нашей техники они считали, что это
немыслимо. Бывает такой самогипноз [Александров, 2002, С. 154, 156].
Сходные оценки находим в широко известной книге «Сталин и бомба»
основного американского историка, исследующего советский Атомный
проект, Дэвида Холловэя:
70
Глава 1. Ядерная
Соединенные Штаты еще не имели достаточного числа атомных бомб
для подавления способности Советского Союза вести войну. В октябре
1951 г. журнал «Военная мысль» указывал, что для достижения этой
цели Окончательной победы США> потребовалось бы более 330 бомб;
американские же военные политики в конце 1949 г., когда Соединенные
Штаты располагали примерно 200 бомбами, считали, что 292 атомных
бомб, требуемых планом «Оффтэкл», было бы недостаточно. Сходство
мнений поразительное. Неясно, было ли это простым совпадением.
Советская разведка подготовила оценки числа бомб в американском
резерве <ссылка на интервью с Г. И. Флеровым в 1990>. Советский Союз
занимает огромную территорию, обладает богатыми природными
ресурсами и людскими резервами, а промышленные предприятия разбросаны
по всей стране. В первые 4 месяца войны с Германией миллионы советских
солдат были убиты или взяты в плен, советское правительство потеряло
контроль над 60 % производства угля, чугуна, стали и алюминия. Этот
урон был намного больше определенного в докладе Хармона в результате
атомного нападения, и все же советское государство выжило и оказалось
способным победить Германию [Холловэй, 1997. С. 317, 31 8].
Во второй половине 1940-х гг. все дело было в том, какой срок
отводило руководство США Советскому Союзу на создание им атомного арсенала
и тем самым себе на наблюдения и размышления (а вдруг произойдет что-
то новое, принципиальное, например, умрет Сталин). О принципиальных
ошибках американских экспертов в оценке атомной программы СССР
написано немало и подробно. Сроки создания ядерной бомбы в СССР ими
назывались именно такие, какие указал А. П.Александров (см., например,
в статье Э. Поллока в сборнике [Наука..., 2003. Т. 3. С. 200]). Мало кто
знает, что, наряду с этим, давался и правильный прогноз, но он принадлежал
не «экспертам», а выдающимся физикам: Н. Бору, Г. Бете и И.Ленгмюру:
они называли срок в 3-4 года после того, как государство с развитой
наукой и промышленностью, к каковым они относили и СССР, примет
решение о создании у себя атомной бомбы. Но правительство США
поверило не этим ученым, а своим экспертам [Наука..., 2003. Т. 3. С. 204].
Нападать на СССР, пока он был еще, по их мнению, далек от обладания
ядерной бомбой, США не решались. Но планы ведения превентивной
войны тщательно разрабатывались и постоянно уточнялись по мере
увеличения американских запасов атомных бомб. Это естественно: любой
генеральный штаб обязан иметь детальные планы и расчеты применения
любого своего оружия и войск на несколько прогнозируемых сценариев.
В недавних беседах с некоторыми из своих коллег-физиков я слышал,
что руководство США не стало бы развязывать ядерной войны против
СССР по моральным соображениям. «Ты не знаешь менталитета
американцев», — говорили они мне. Вместо пустых обсуждений «американского
менталитета» (понятие размытое, от их «голубей» до «ястребов»), лучше
приведу отрывки из официальных американских документов от 1945-
1950-х гг., рассекреченных десятилетия спустя.
4. Об отношении Ландау и других ученых к ядерному оружию 71
В книге двух западногерманских историков (В. Greiner, К. Steinhaus)
«На пути к 3-й мировой войне? Военные планы США против СССР»
опубликованы детальные планы нападения на СССР и ведения
полномасштабной войны с применением ядерного оружия тогда, когда у СССР
еще не было атомной бомбы [Грайнер, Штайнгаус, 1983]. Подчеркну, что
сами по себе эти планы еще не свидетельствуют о принятом решении
напасть первыми. Но вероятность такого нападения была реальна.
Какими бы оправданными, с точки зрения тогдашних и нынешних демократов
и либералов, ни были эти планы — пусть и обоснованные
агрессивностью советского руководства — нам, подданным советской империи, все
равно не хотелось получить с неба атомные бомбы и оставить после себя
выжженную радиоактивную пустыню. В предисловии к указанной книге
немецкие историки пишут: «В США в последние годы стал известен ряд
официальных правительственных документов периода 1945-1950 годов,
которые до сих пор хранились в бронированных сейфах Пентагона, как
правило, под грифом „Совершенно секретно'4» [Там же. С. 8]. Далее
следует серия документов с комментариями авторов.
Процитируем документ, который называется «Оценка планов
стратегического наступления в воздухе. Разработка для Объединеннго комитета
начальников штабов» (21.12.1948 г.)22\ В нем есть абзац под названием
«Предположения», который начинается так:
Война начнется до 1 апреля 1949 года. Атомные бомбы будут
применены в таком масштабе, в каком это возможно и желательно. <...>
а) После тщательного рассмотрения вопросов о числе имеющихся атомных
бомб, радиусе действий авиации союзников, ориентировочной точности
попадания при бомбардировках, возможных масштабах налета и
времени, необходимом для его осуществления, очень важно наметить те
районы, где расположены наиболее значительные советские
промышленные центры. <...>
б) Карты с обозначенными целями и маршрутами полетов для осуществления
операций, затрагивающих первые 70 городов, будут готовы к 1 февраля
1949 года. Имеющиеся в наличии аэронавигационные карты (масштаб
1 : 100000) достаточно точны для того, чтобы послать самолеты к любому
пункту на территории СССР. <...>
г) Основные удары по советским гидроэлектростанциям могли бы быть
предприняты примерно через 8 месяцев, а закончены через 14 месяцев после
дня «Д». <...>
д) Налеты на транспортную систему внутри страны как главный объект
операций с воздуха могут быть начаты примерно через 14-16 месяцев после
дня «Д». <...>
' Источник: Evaluation of Current Strategic Air Offensive Plans. Dokument der «Joint Chiefs
of StafT JCS» 1952. 1 // Etzold T. H., Gaddis J. L. Containment: Documents on American Policy
and Strategy, 1945-1950. New York, 1978. S. 357ft:
72
Глава 1. Ядерная
Людские потери
В результате первого атомного удара погибло бы до 2,7 млн человек
и до 4 млн человек было бы ранено — в зависимости от эффективности
советских мер защиты. Было бы разрушено огромное количество домов,
и проблема обеспечения жильем оставшихся в живых 28 млн человек в 70
городах, подвергнувшихся бомбардировке, приобрела бы чрезвычайно
острый характер. <...>
...Ранняя атомная атака значительно облегчит использование военных
средств союзников и тем самым существенно уменьшит их потери. <...>
С точки зрения нашей национальной безопасности преимущества ранних
атомных бомбардировок были бы чрезвычайными. Надо предпринять все
усилия для создания средств, обеспечивающих быстрое и эффективное
сбрасывание максимального числа атомных бомб на намеченные цели
[Грайнер, Штайнгаус, 1983. С. 119, 120, 126, 128].
В качестве моральной основы для превентивного удара в
Меморандуме №68 Совета национальной безопасности СНБ-68 (14.04.1950)
приводился такой тезис: «<...> фактически Советский Союз уже находится
в состоянии войны со свободным миром и только по соображениям
целесообразности не применяет военной силы в широких масштабах. Таким
образом, мы уже ведем войну и должны соответствующим образом
действовать» [Там же. С. 145].
Естественно, что и у СССР были аналогичные планы применения
ядерного оружия против США и Европы. Однако наверняка можно
утверждать, что у СССР не было планов начать первыми атомную войну с США.
Это вовсе не было отражением «миролюбивой» политики Сталина и его
преемников. Просто советская военная доктрина тех лет учитывала
постоянное большое преимущество США в ядерных зарядах и средствах их
доставки, что означало неизбежный сокрушительный ответный ядерный
удар возмездия. И лишь к концу 1950-х гг. у политического
руководства обоих противостоящих блоков стало появляться осознание того, что
ядерная война, откуда бы и по какому бы сценарию она ни началась,
означала бы гарантированное взаимное уничтожение. Возникло
равновесие страха при наличии многих тысяч ядерных зарядов и их носителей.
Между тем, в дни особо острого противостояния между США и СССР —
начала войны в Корее летом 1950 г. (когда Северная Корея с одобрения
Сталина напала на Южную), возведения по приказу Хрущева
берлинской стены в августе 1961 г., карибского ракетного кризиса осенью 1962 г.
(спровоцированного советской стороной в ответ на появление
американских баз в Турции) — много писалось о возможности начала такой войны
по случайным техническим или человеческим причинам.
Так что, несмотря на равновесие страха, все равно возникали моменты,
когда вот-вот могла начаться ядерная война между США и СССР. И тогда
все в конечном счете зависело от единоличного решения одного из двух
лидеров этих сверхдержав. По-видимому, мало кто знает о следующем
факте, который был озвучен недавно в многосерийном телефильме «Вто-
4. Об отношении Ландау и других ученых к ядерному оружию 73
рая мировая война». В одной из заключительных серий режиссер сериала
Виктор Правдюк сообщает, что в мае 1945 г. маршал Жуков предложил
Сталину продолжить советское наступление, с тем чтобы за несколько
недель вышвырнуть союзные армии из всей континентальной Европы.
Сталин отклонил этот план. Если это так, то, значит, Сталин был умнее
Жукова и учитывал, что Красная армия запрограммирована на победу над
Германией, но не над своими союзниками. Морально армия, победившая
агрессора, была совершенно не готова к новой войне, агрессивной со своей
стороны. Миллионы солдат ждали возвращения домой. Очевидно, Сталин
также учитывал почти полную готовность американской атомной бомбы,
в отличие от Жукова, который вряд ли владел этой развединформаци-
ей. Если бы Сталин пошел на Западную Европу, то бомбы, сброшенные
на Японию, достались бы нам, и тогда началась бы третья мировая война,
в которой мы, жители Москвы, Ленинграда, крупных областных центров
европейской части СССР вскоре погибли бы.
В другой обстановке, осенью 1949 г., Гарри Трумэн, президент США
(1945-1953), не отдал приказа об атомной бомбардировке СССР, когда
американцы к своему ужасу узнали о том, что СССР испытал свою
атомную бомбу. Еще через год, во время войны в Корее, командующий
войсками ООН генерал Дуглас Макартур потребовал от Трумэна отдать приказ
об атомной бомбардировке Северной Кореи и Китая, когда американские
и южнокорейские войска были на грани полного поражения. Трумэн
приказа не отдал и уволил Макартура из армии. Он понимал, что в ответ
на американский атомный удар по Корее Сталин, возможно, двинется
в Западную Европу, обвинив США в развязывании ядерной войны против
своих союзников. У советского народа и армии возникнет порыв защитить
свою страну, такой же, как после нападения на нас Гитлера. И тогда
огромная масса советских войск, стоявших в Германии, Польше, Венгрии,
сметет менее стойкие и закаленные в боях западноевропейские и
американские армии. А в прифронтовых операциях атомная бомба им мало
поможет: не бросать же ее на окраины Праги, Вены, Берлина, Парижа.
Бомбардировать Россию, Москву? Но правительство Сталина уцелеет в бункерах,
вряд ли капитулирует и, возможно, успеет сбросить пару своих атомных
бомб на Лондон (не исключено, что и на Нью-Йорк — герои типа капитана
Гастелло у нас найдутся). Начнется затяжная третья мировая война. Но
даже в случае подавляющего военно-ядерного успеха американцев останется
неразрешимая проблема: как на практике оккупировать огромные
разбомбленные русские территории, зараженные радиацией, как управлять
этими территориями? Поэтому по плану «Чариотир» планировалось
нанести атомные удары только в самом крайнем случае и вести войну не менее
двух лет. Крайний же случай, по мнению Гарри Трумэна, ни разу не
наступил. Так или иначе, но Трумэн проявил высшую историческую мудрость,
пожалуй, еще не вполне оцененную историками и человечеством.
То же самое можно сказать о следующих президентах США, Д.
Эйзенхауэре и Дж. Кеннеди. «В 1954 году пять раз в течение одного года
эксперты советовали Эйзенхауэру нанести ядерный удар по Китаю. Пять
74
Глава 1. Ядерная
раз он отвечал „нет"» (цит. по статье В. Б.Адамского и Ю.Н.Смирнова,
см.: [Наука..., 1997. Т. 1. С. 333])23\ Не так давно в США вышла книга
Ричарда Роудса «Создание атомной бомбы» (Нью-Йорк, 1986), ее реферат
имеется в сборнике «Курчатовский институт. История атомного проекта»
[1998. Вып. 14]. Там на стр. 111 есть такие строки: «<...> автор использует
нерассекреченные ранее американские источники. Любопытно,
например, свидетельство о ситуации в Белом доме в дни кубинского ракетного
кризиса 1962 года, когда начальник штаба ВВС США Куртис Лемей
убеждал Дж. Кеннеди атаковать СССР всем, что есть в арсеналах США».
Резкое военное усиление СССР после создания атомной бомбы не могло
не иметь и отрицательной стороны — усилилась агрессивность
Сталина. Как вспоминает дочь Я. Б. Зельдовича Марина Овчинникова, «отец,
сокрушаясь, говорил, что если бы Сталин не имел ядерной бомбы, он
не развязал бы войны в Корее» [Знакомый..., 1993. С. 80]. Еще более
категоричен членкор АН СССР Б. Л. Иоффе, физик-теоретик, один из
участников «водородной части» проекта. Вот вкратце его концепция:
Я уверен, что всеподавляющей целью Сталина был захват мирового
господства или, как минимум, как первый шаг на пути к этой цели, —
захват Европы и ряда территорий в Азии <...>. Цель не состояла в том,
чтобы, опередив США в создании водородной бомбы, выиграть атомную
войну против Америки. Я думаю, что Сталин понимал, что это
невозможно. Цель состояла в том, чтобы, создав водородную бомбу примерно
одновременно с американцами, провести испытание и
продемонстрировать, что у нас тоже есть водородное оружие. <...> И в случае начала
войны в Европе обычным оружием (и это, конечно, был бы блицкриг ввиду
явного превосходства СССР в сухопутных войсках), весьма вероятно, что
США не применили бы атомное оружие, опасаясь удара водородных
бомб по их территории [Наука..., 1999. Т. 2. С. 210].
Этот тезис можно сформулировать и короче: советская водородная
бомба гарантировала Сталину неприкосновенность в случае его
наступления обычными войсками. Концепция выглядит логично. Но есть факты,
хотя и не опровергающие эту гипотезу, но обозначающие, по-видимому,
другое направление. «В сентябре 1949 г. <...> Сталин подписал
подготовленный Курчатовым проект постановления правительства о сооружении
первой в мире атомной электростанции, и эта станция, как известно,
была введена в строй летом 1954 г. в Обнинске» [Наука..., Т. 3. 2003. С. 15].
Начиная с 1950 г. выходит ряд постановлений Спецкомитета, а затем
и Совета Министров СССР по развитию мирного использования атомной
энергии, в том числе и работ по управляемому термоядерному синтезу. Это
были долгосрочные мирные программы, требовавшие огромных средств.
Не говоря уж о «великих стройках коммунизма» (каналы, высотки и пр.),
которые выполнялись как национальные проекты в те же годы. Не очень
'Авторы процитированной нами статьи ссылаются на книгу : Лмброз С. Эйзенхауэр.
Солдат и президент / Пер с англ. М: Книга Лтд, 1993. С. 349. — Прим. Б. Г.
4. Об отношении Ландау и других ученых к ядерному оружию 75
понятно, зачем это все строить в преддверии новой мировой войны,
создавать то, что будет тут же разрушено при ее начале, тратить большие силы
и средства на сугубо мирные цели. Следуя гипотезе Б.Л.Иоффе, лучше
было бы построить еще несколько военных заводов, зарытых в скалах.
Однозначно предугадать, что же на самом деле собирался сделать Сталин,
вряд ли возможно. Все же, как мне кажется, резких в глобальном смысле
шагов Сталин, находясь в более или менее стабильном психическом
состоянии, не стал бы предпринимать. Но ведь, с другой стороны, Сталин
еще в 1945 г. перенес инсульт, после которого в невротическом и
психическом отношении он, очевидно, не восстановился до прежнего состояния.
А он и так был от природы необычно подозрителен и безжалостен.
Состояние Сталина в 1952 г. стало, по-видимому, совсем
неадекватным. Кругом — «враги народа», даже Молотов подозревается Сталиным
как американский, а Ворошилов — как английский шпионы, жена Мо-
лотова — израильская шпионка, жена Калинина — тоже чья-то шпионка.
Очевидно, что и дело врачей (1952-1953) было производной сталинской
мании врагов вокруг себя. Кстати, мало кто знает, что в 1949 г. было
затеяно «дело геологов», по схеме которого почти точь-в-точь три года спустя
версталось дело врачей. Началось также с доноса (1948), причем
также в лице женщины-провокатора. У врачей это была пресловутая Лидия
Тимашук, а ее аналогом в 1949 г. явилась А. Шестакова, собственный
корреспондент «Правды», которая донесла, что геологи во главе с министром
И.И.Малышевым под влиянием вредителей, бывших колчаковцев и
кулаков, скрывают наличие урановых и других видов руд в Красноярском
крае. В результате было разгромлено руководство Министерства
геологии, арестованы около десяти крупнейших ученых-геологов: это
академик И. Ф. Григорьев (погиб в лагере), членкор А. Г. Вологдин, профессора
В. М. Крейтер, Я. С. Эдельштейн, Б.Лихачев. Какие еще нужны
доказательства развившейся неспособности диктатора трезво оценивать
обстановку? В общем, с учетом фатально нарастающей аномальности состояния
Сталина можно благодарить Провидение за то, что водородная бомба
была готова в СССР, когда его уже не стало.
Во время выполнения «водородного проекта» часть ученых в СССР
придерживалась позиции, близкой к тому, о чем пишет Б. Л. Иоффе, но,
конечно, не афишируя этого. В их числе были Л. Д. Ландау, Е. М. Лифшиц,
Н. С. Мейман, М. А. Леонтович, А. С. Компанеец, возможно, А. Б. Мигдал.
Их отношение к разработке советской водородной бомбы было резко
отрицательным. Они старались не участвовать в спецтематике или хотя бы
не проявлять творческих инициатив, однако добросовестно исполняли
расчетные задания. У этих ученых и, возможно, у кого-то еще мотивация
поменяла знак по сравнению с этапом создания атомной бомбы. М. И.
Каганов сообщает о следующем своем разговоре на эту тему лично с Ландау:
— Дау, если бы вы догадались, как сделать водородную бомбу, как бы
вы поступили?
Ответ я запомнил почти протокольно точно:
76
Глава 1. Ядерная
— Я бы не удержался и все просчитал. Если бы получил положительный
ответ, все бумаги спустил бы в унитаз [Каганов, 1998. С. 321].
А вот А. Д. Сахаров и П. Л. Капица выступали как энтузиасты
водородной бомбы (о последнем см. в Книге «Круг Ландау и Лифшица»).
О Сахарове: сейчас стало широко известно об идее Сахарове кой торпеды,
об этом самокритично рассказал сам А. Д. Сахаров (см. выше, в
Предисловии Б. Кушнера).
Причем Сталин утвердил его проект. П.А.Александров сообщает:
«Осенью 1952 года И. В. Курчатов сообщил А. П.Александрову о его
назначении научным руководителем разработки первой атомной подводной
лодки. Первый документ был утвержден И. В.Сталиным с предложением
А. Д. Сахарова о вооружении лодки одной торпедой диаметром около 2
метров для осуществления мощного подводного взрыва около побережья
с тем, чтобы было максимальное радиоактивное заражение прилегающего
участка суши. А. П.Александров был против подобного оружия и такого
использования подводной лодки. Интересно, что этот проект не был
согласован с флотом...» [Наука..., 2003. Т. 3. С. 188].
К этому времени испортились отношения Ландау с Я. Б. Зельдовичем.
«Человек очень инициативный, он пытался договориться с А.
П.Александровым <директором ИФП> о том, чтобы втянуть Ландау в решение еще
каких-то задач. Когда Ландау об этом узнал, то очень разозлился. Он
считал, что Зельдович не имеет права без его ведома придумывать для него
работу. Хотя они и не рассорились, но в области спецдела Ландау
перестал с ним сотрудничать и вел работы над водородной бомбой в контакте
с А.Д.Сахаровым» [Халатников, 1993].
Иногда у Ландау прорывался сарказм по адресу научных
руководителей Атомного проекта Ю. Б. Харитона и Я. Б. Зельдовича: «Ю. Б. и Я. Б. —
наши советские святые. Они готовы ругаться с начальством,
отстаивая пользу дела, которую начальство не понимает» [Знакомый..., 1993.
С. 181]. Сахаров вспоминает: «...Я. Б.Зельдович однажды заметил в
разговоре со мной: „Вы знаете, почему именно Игорь Евгеньевич (Тамм)
оказался столь полезным для дела, а не Дау? У И. Е. выше моральный
уровень"» [Горелик, 1997].
На это И. М. Халатников возражает: «Я считаю абсолютно
неуместным сравнивать участие в работах двух замечательных физиков и
нобелевских лауреатов. То, что умел Ландау, не умел Тамм. Я могу категорически
утверждать: сделанное Ландау было в Советском Союзе не под силу
больше никому. Да, Тамм активно участвовал в дискуссиях, был на объекте
постоянно, а Ландау там не бывал ни разу. Ландау не проявлял
инициативы по усовершенствованию своих идей — верно. Но то, что сделал Ландау,
он сделал на высшем уровне. Скажем, проблему устойчивости в
американском проекте решал известнейший математик фон Нейман. Это — для
иллюстрации уровня работы» [Халатников, 1993].
Вернемся к вопросу об отношении Л.Д.Ландау к атомной стадии
советского ядерного проекта. Как он оценивал соотношение положитель-
4. Об отношении Ландау и других ученых к ядерному оружию 77
ного и отрицательного для дела мира эффектов от появления в 1949 г.
атомной бомбы у СССР?
В сентябре 1949 года, встретив знакомого, Тамм спросил ликующе:
«Слышали?! Наши бомбу взорвали! Как быстро сделали!» То было
испытание атомной бомбы, в создании которой Тамм не участвовал. Два
десятилетия спустя после успешного испытания водородной бомбы
Сахаров написал: «До конца жизни, я думаю, Игорь Евгеньевич имел полное
право чувствовать удовлетворение при воспоминаниях об этих годах <...>.
Подобное чувство удовлетворения испытывало огромное большинство
советских физиков, участвовавших в «деле». Но не все. У Ландау отношение
было совсем другим, исключительно другим» [Горелик, 2000. С. 239].
Цитируемый автор внедряет в историю советской физики тезис:
Ландау был противником советской атомной бомбы, в отличие от едва ли
не всех других советских физиков. Однако попробуем разобраться, так ли
все однозначно. Можно ли легкомысленно переносить на создание
атомной бомбы те сведения, которые известны об отношении Ландау к
водородной бомбе? Оказывается, нет ни одного зафиксированного в
воспоминаниях или каким-то другим путем свидетельства, что Ландау
отрицательно относился к советской разработке атомной бомбы. Следует
внимательно относиться и к часто цитируемой стенограмме «прослушки»
Ландау (1952-1953), зафиксированной органами МГБ: «Разумный
человек должен держаться как можно дальше от практической деятельности
такого рода. Надо употребить все силы, чтобы не войти в гущу атомных
дел. В то же время всякий отказ и самоотстранение от таких дел должны
делаться очень осторожно. <...> Если бы не 5-й пункт, я не занимался бы
спецработой, а только наукой, от которой я сейчас отстаю. Спецработа,
которую я веду, дает мне в руки какую-то силу <...>. Но отсюда далеко
до того, чтобы я трудился „на благо Родины" и пр.» (см. [Горобец, 20086.
Приложение 4]). Казалось бы, все ясно: активное нежелание заниматься
«атомными делами». Однако обратим внимание на годы, в которые были
зафиксированы эти слова. Они были сказаны уже после появления
советской атомной бомбы, это те годы, когда Ландау ведет расчеты водородной
«трубы» и «слойки». И пока непонятно, относятся ли его слова
ретроспективно к атомной бомбе. Ответим на этот вопрос чуть позже.
А пока обратимся к тому, как относились к созданию советской
атомной бомбы В.Л.Гинзбург и Е. Л. Фейнберг, друзья и единомышленники
Ландау, а также Лифшица. Есть недавнее письменное свидетельство их
положительного отношения, оно относится к периоду, свободному от
советской идеологии, и, следовательно, выражено искренне. Академики
A. Ф. Андреев, Е. П. Велихов, В. Л. Гинзбург, Н. С. Кардашев, Е. Л.
Фейнберг и В. Е. Фортов обращаются с открытым письмом к президенту России
B. В. Путину в связи со 100-летним юбилеем Ю. Б. Харитона (27 февраля
2004 г.). В письме (газета «Известия» от 20 сентября 2003 г.) они просят
президента «содействовать скорейшему выполнению рекомендации
Государственной Думы правительству о присвоении имени Ю. Б. Харитона
78
Глава 1. Ядерная
Российскому федеральному ядерному центру ВНИИЭФ», а также по
одной улице в Москве и Санкт-Петербурге24). Они выражают озабоченность
«тем фактом, что принятое шесть лет назад постановление
Государственной Думы <...> до сих пор не выполнено». Подчеркивают, что «вместе
с И. В. Курчатовым он обеспечил создание ядерного щита нашей страны
и заслужил безусловный авторитет у всех, кто с ним общался». Наличие
подписей В. Л. Гинзбурга и Е. Л.Фейнберга символично. В Академии
наук России они — признанные лидеры демократического крыла. Гинзбург
с Фейнбергом и в советское-то время не были оппортунистами, не
угодничали. Тем более их ничто не вынуждало выражать похвалу ядерному
щиту и его конструктору в постсоветское время. Значит, они
действительно ценили его труд и достигнутый результат!
Что касается убеждений Ландау, то, к сожалению, не дает четкого
ответа на поставленный вопрос физик, часто выступающий в
научно-популярных изданиях, ученик Ландау И. М. Халатников, работавший с ним бок
о бок над атомной бомбой. Он пишет: «Сам Ландау свое участие
ограничивал теми задачами, которые получал, никакой инициативы не проявлял.
И здесь сказывалось его общее отношение к Сталину и к сталинскому
режиму. Он понимал, что участвует в создании страшного оружия для
страшных людей. Но он участвовал в спецпроекте еще и потому, что
это его защищало. Я думаю, страх здесь присутствовал. Страх отказаться
от участия. Тюрьма его научила. А уж дальше — то, что Ландау делал, он
мог делать только хорошо» [Халатников, 1993].
Таким образом, Халатников констатирует только страх Ландау перед
Сталиным. Это и так понятно, Сталина боялись все. Но считал ли
Ландау объективно полезным прекращение ядерной монополии и шантажа
со стороны США? Как он относился к глобальной проблеме ядерного
равновесия страха, укрепляет ли оно состояние без войны или нет?
«Говоря об участии в атомном проекте, Ландау, мне помнится,
подчеркивал, что его участие сводилось к оценке результатов взрыва, а не к
разработке взрывного устройства. Мне казалось тогда, что эта констатация
как бы успокаивает его совесть» [Каганов, 1998. С. 48]. Это — важное
свидетельство. Но и оно, как мне кажется, не является исчерпывающим.
Возможно, Ландау, так сказать, не хотел «пачкаться» сам. Как-никак, он
участвовал в разработке оружия массового уничтожения. Уж если оно и
необходимо для поддержания мира, то пусть, мол, это лучше делают другие.
(Это так же, как при исполнении смертного приговора убийце. Да, при-
' На конец 2007 г. этот вопрос так и не решен. Мне пояснили, что вроде бы против
этого выступают деятели РПЦ: Сэров со своим монастырем — это де святые места для
верующих, а Харитон — еврей, безбожник и даже не выкрест. А еше в 1951 г. была снесена
одна из церквей монастыря; приказ отдал директор КБ-И генерал МТБ А.С.Александров,
тогда как научный руководитель КБ-11 Ю. Б. Харитон не был причастен к сносу. Все равно
РПЦ — против него. Слабые власти в Москве уступают. Правда, недавно в Сарове появилась
улица Харитона. Мэрия, в которой главенствуют коммунисты, рассматривала вопрос, какую
из двух подходящих улиц переименовать — улицу Пальм про Тольятти или Октябрьскую.
Постановили переименовать улицу Тольятти.
4. Об отношении Ландау и других ученых к ядерному оружию 79
говор справедлив, нужно привести его в исполнение, но мало кто хочет
это сделать лично.) Это стремление выглядеть по возможности красиво,
коли не получилось остаться в стороне, приводит к лукавству (или кон-
фабуляции, если угодно): Ландау и Лифшиц уверяли близких людей, что
они проводили расчеты не самой бомбы, а только последствий ядерного
взрыва. Тем самым они хотели отделить себя от истинных конструкторов
и разработчиков бомбы. Поскольку все эти работы совершенно секретные,
то кто опровергнет? Но вот документы рассекретили, и стало известно, над
чем именно работали Ландау и Лифшиц — над расчетами процессов в самих
бомбах. Над последствиями взрыва работали тоже, но относительно немного.
В то же время Ландау, по-видимому, все-таки понимал, что
ядерная монополия таит в себе самую опасную нестабильность. В книге
жены Ландау Коры приводится следующая фраза Ландау о его отношении
к советскому ядерному оружию: «Нельзя допустить, чтобы одна Америка
обладала оружием дьявола» [Ландау-Дробанцева, 1999. С. 95]. Тому, что
Ландау мог так говорить, я верю. То же самое подтверждается в книге
более надежного источника — Е.Л.Фейнберга:
Следует учесть, что действовали два фактора. Во-первых, наши
ученые работали не для Сталина, а для человечества и для нашей страны.
<...> Есть только один путь предупреждения зла: ликвидация монополии
одной страны и установление равновесия между двумя
противоборствующими лагерями в отношении ядерных вооружений. Тогда никто не
решится развязать ядерную войну, в которой не может быть победителей.
От Ландау я не раз слышал: «Молодцы физики, сделали войну
невозможной» <выделено /иной. — 6. Г> <...>. В то же время монополия
неизбежно приведет к искушению применить ядерное оружие. Это
доказала бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, которая, по мнению многих
критиков во всем мире, с военной точки зрения уже не была
необходимой. Конечно, опасность ядерной войны не исчезла. Но полувековой
период молчания ядерного оружия укрепляет оптимистические надежды
ученых [Фейнберг, 1999. С. 52].
Таким образом, опровергается тезис Горелика, внедряемый им в
историографию Ландау.
О том, как сразу же после появления советской атомной бомбы начал
действовать новый механизм ядерного сдерживания, рассказал в
«Российской газете» от 31.03.2006 г. известный эксперт по проблеме национальной
безопасности Сергей Караганов: «Согласно рассекреченным ныне
документам Совета национальной безопасности США „для США с начала
1950-х гг., даже прямо с 1950 года, когда американские стратеги сочли,
что российские бомбардировщики при полете в одну сторону способны
донести хотя бы одну бомбу на территорию США, ядерная война
стала неприемлемой. Риторика угроз продолжалась, но реальная стратегия
быстро переориентировалась на предотвращение войны". Об этом писали
крупнейшие официальные американские стратеги, например Пол Нитце,
80
Глава 1. Ядерная
один из главных разработчиков стратегии ядерного сдерживания». В
другой газете (ссылки я не сохранил) был опубликован следующий обмен
репликами между российским журналистом и американским
дипломатом, относящийся уже к более поздней эпохе, когда вследствие слабости
России НАТО стало распространяться на восточно-европейские страны.
Приведу его по памяти. Американец утверждал, что никакой опасности
для России в этом нет. Наш журналист возразил: ведь НАТО в 1999 г.
бомбила Белград без санкции Совета Безопасности ООН, а этого тоже
никто не ожидал. Дипломат ответил: «Как вы не понимаете — с вами
это исключено, ведь вы —- ядерная держава». Действительно, даже Индия
с Пакистаном прекратили военные стычки в Кашмире, после того как
в конце 1990-х гг. обе страны стали ядерными державами.
При работе Ландау по Атомному проекту перед ним стояла тяжелая
психологическая проблема. Как проницательный аналитик, он,
по-видимому, понимал, что ликвидация ядерной монополии США объективно
снижает вероятность их нападения на нас. Но ему явно не хотелось
лично участвовать в атомной проблеме. Во-первых, было противно работать
по принуждению на ту власть, которая обманула его ожидания в
построении справедливого социализма в СССР и засадила его самого в тюрьму.
Во-вторых, не хотелось заниматься труднейшими математическими
расчетами и отставать от новейшей физики, быть, по его словам, «научным
рабом». В-третьих, массу противных сложностей доставлял секретный
режим работы, включавший в себя запреты на свободное общение в научной
среде, сложные и утомительные процедуры обращения с секретными
бумагами, рабочими тетрадями, отчетами и т.д. После того как СССР создал
запас атомных бомб, Ландау и Лифшиц, по-видимому, считали, что этого
достаточно для равновесия страха, поэтому они и некоторые другие
физики были в принципе против разработки советской водородной бомбы.
А когда им все же пришлось работать и над ней, сами они не выдвигали
новых инициатив для преодоления принципиальных трудностей,
возникавших в новой конструкции. Вместе с тем, то, что им поручалось, они
делали исключительно добросовестно и эффективно.
5. О роли научно-технической разведки
Никакие отчаянные письма Г. Н. Флерова
Сталину по поводу создания атомной бомбы не смогли бы
подействовать, если бы не были получены данные
разведки об аналогичных работах за рубежом.
Академик С. С. Герштейн25)
Под кураторством Берии параллельно велась разведывательная
работа, причем в высшей степени результативно — недавно появились записки
об этом самих «атомных» разведчиков В. Б. Барковского, Л. Р. Квасникова
25) [Знакомый..., 1993. С. 181].
5. О роли научно-технической разведки
81
[Курчатовский..., 1995. Вып. 2; Наука..., 1997. Т. 1; Квасниковаи Матущен-
ко, 2005]). Правда о роли разведки стала публиковаться только начиная
с 1990-х гг. До этого времени история Атомного проекта по понятным
причинам почти полностью игнорировала роль разведки, а зарубежные
источники ее сильно искажали. Поэтому в общественном мнении
укоренились неверные представления о соотношении вкладов науки и разведки
в реализацию Атомного проекта СССР. Остановимся на некоторых
ключевых моментах этой стороны дела.
«В скромном кабинете истории разведки, находящемся в резиденции
СВР РФ (в Ясеневе), на стене висят пять портретов разведчиков,
считающихся пионерами в добыче атомных секретов зарубежья. Это <Л. Р>
Квасников, <С. М.> Семёнов, <А. А.> Яцков, <В. Б.> Барковский, <А. О
Феклисов» [Пестов, 1995. С. 10]. Все эти разведчики стали Героями
России, трое из них посмертно, в 1996 г., когда материалы их работы были
рассекречены. Центральной фигурой во внешней разведке по атомному
направлению все годы от 1939 до 1963 был полковник Леонид Романович
Квасников. Он был заместителем советского резидента по атомному
направлению в США, создал и возглавил там группу из пяти кадровых
советских разведчиков. Им помогали десятки агентов, по большей части «ини-
циативников», т. е. вызвавшихся помогать разведчикам самостоятельно.
Вот отрывки из записок Л. Р. Квасникова, написанных им в 1980-х -
начале 1990-х гг. и опубликованных недавно его внучкой.
После моего оформления в отделе НТР я обнаружил
трех человек. Все новички. А во всех странах в начале
войны людей, ориентированных на сбор разведданных
по науке и технике, было не более 5-6 человек.
Никаких ориентировок в смысле выбора приоритетов
научных направлений, по которым должна была
осуществляться разведка, мне никто не давал. Первое задание,
направленное мною в наши резидентуры, состояло
в том, чтобы первостепенное внимание они обратили
на разработки в области использования атомной
энергии как для создания нового вида оружия, так и для
нового вида энергетики [Квасникова, Матущенко, 2005].
В конце 1940 г. Квасников по собственной инициативе
сформулировал новое направление научно-технической разведки (НТР). Нашим
резидентурам в Англии, Германии и Франции было дано задание по сбору
информации о возможностях применения урана в военных целях.
Прежде всего требовалось выяснить, кто именно и в каких учреждениях ведет
ядерные исследования. Л. Р. Квасников писал, что
в 1940 г. из Лондона от резидента Горского пришли первые
материалы на мой запрос. Считаю большим успехом нашей разведки, что
мотивированное письмо английских ученых Пайерлса, Хальберна
Правильно — Г. Холбон. — Прим. Б. Г> и Коварского о необходимости начала
6 Заказ 1171
£
82
Глава 1. Ядерная
развертывания работ в государственном масштабе по созданию ядерного
оружия практически одновременно легло на стол Черчилля и на мой стол
в Москве. К сентябрю 1941 г. я имел полный текст доклада этих ученых
правительству Англии (около 70 страниц) и целую подшивку телеграмм
от Горского о развитии работ по созданию атомной бомбы в Англии.
Тогда же я составил реферат этого доклада. Именно с ним были
ознакомлены наши ведущие физики Иоффе и Капица, вынесшие единодушное
резюме о том, что в ближайшие годы атомная проблема не может быть
решена нигде. Причем ближайшие годы оценивались десятком лет.
Квасников составил на трех страницах реферат и передал его вместе
с оригинальным докладом своему начальнику Л. П. Берия. Это было
осенью 1941 г. Но Берия сначала отмахнулся от него: немцы под Москвой,
сейчас, мол, нам не до отдаленных проектов урановой бомбы. К тому же
Берия учел мнение ведущих академиков-физиков, А. Ф. Иоффе и П. Л.
Капицы о неактуальности проекта, о том, что в ближайшие 10 лет атомная
проблема не может быть решена нигде.
В это время едва ли не все физики СССР, за исключением не
влиятельного тогда молодого Г. Н. Флерова, относились к атомной проблеме
примерно так же. Они понимали, что страна напряглась до предела,
отражая наступление немцев, и никто не будет финансировать исследования
по проблеме, возможность положительного решения которой на практике
нигде не доказана. С другой стороны, в этом-то и состояла гениальная
проницательность Флерова и Квасникова, ничего не знавших друг о друге,
наряду с их чувством гражданской ответственности. Они «пробивали
туннель» с двух сторон — со стороны науки и со стороны разведки, понимая,
что очень скоро «урановый проект» станет судьбоносным для страны.
В своих воспоминаниях Квасников продолжает:
Уже тогда я начал понимать, что в производстве атомного оружия
главное — не конструкция бомбы, а получение взрывной начинки, а для
этого требуется создание специального производства, новой отрасли
промышленности. Только в середине 1942 г. Берия, наконец,
ознакомил Сталина с запиской, составленной мною в сентябре 1941 г. К этой
записке было присовокуплено небезызвестное письмо Г.Н.Флерова,
датированное мартом 1942 г., и резолюция С. В. Кафтанова на
материалы, найденные украинскими партизанами в кармане убитого немецкого
офицера, который, по заключению А. И.Лейпунского, занимался поисками
урана на завоеванной территории. В нашей стране окончательно решение
о развертывании работ по созданию атомного оружия сформировалось
в правительстве только к октябрю 1942 г. Тогда Сталиным было созвано
совещание, где кроме Берии и Молотова присутствовали наши крупнейшие
ученые. Именно там Иоффе впервые назвал имя Курчатова как ученого,
который способен возглавить работы по развертыванию как научной
деятельности, так и организации промышленного производства плутония.
Ближайший помощник Л. Р. Квасникова В. Б. Барковский сообщает
дополнительные подробности:
5. О роли научно-технической разведки 83
Мы узнали, что англичане рассчитали критическую массу урана-235
порядка 10 кг; подготовили проект диффузионного завода для разделения
изотопов урана <...>. Выяснилось, что в целях предотвращения
преждевременной ядерной реакции заряд урана разделялся на две части, <...>
что скорость сближения этих двух половинок должна составлять не менее
2500 м/с. Это была фактическая информация о реальности создания
ядерной бомбы. <...> Нам серьезно помогли те, кто по собственному
желанию решил информировать правительство СССР, советских ученых
о том, что делается в области создания атомной бомбы. У нас не
принято называть фамилии таких людей, это наша профессиональная тайна
<...>. К марту 1942 года в НТР накопилось достаточно информации,
подтверждавшей реальность создания ядерной бомбы, и нельзя было
упускать время для ее создания в нашей стране. На основании
полученных материалов Квасников проявил определенную смелость и написал
за подписью Берия проект письма Сталину о том, что атомная бомба —
реальность, что ей надо заниматься, и желательно при Государственном
комитете обороны создать орган, который бы руководил этой
деятельностью. Берия подписал этот документ, и он ушел к председателю ГКО.
В комитете обороны имелось управление развития науки и техники,
которое во время войны возглавлял Кафтанов. Практически одновременно
с информацией НТР к Кафтанову поступил через Наркомат обороны
трофейный материал, захваченный фронтовыми разведчиками у немецкого
офицера. Было понятно, что немецкая военщина стремится обзавестись
атомным оружием. В мае 1942 года Кафтанов получил второе письмо
нашего физика Флерова, который настоятельно призывал начать
работу по созданию атомной бомбы в нашей стране (кстати, первое письмо
было отправлено им в декабре 1941 года с тем же призывом и осталось
безответным). Теперь, когда у Кафтанова сосредоточились материалы
из этих трех источников, он понял, что пора докладывать Сталину
[Курчатовский..., 1995. Вып. 2. С. 12-13].
О начале работы, создании Лаборатории № 2, включавшей около 70
научных работников, уже говорилось. Это были шаги в правильном
направлении. В то же время, хотя «Сталин, Берия и Молотов были хорошо
информированы о „проекте Манхэттен", но не проявили особой
заинтересованности в расширении советских работ. Почему? Одно из объяснений,
данное офицером КГБ Яцковым, заключается в том, что Берия не верил
сообщениям разведки. С самого начала, писал Яцков, Берия „заподозрил
в этих сведениях дезинформацию, считая, что таким образом противник
пытается втянуть нас в громадные затраты средств и усилий на работы,
не имеющие перспективы. <...> Подозрительное отношение к материалам
разведки сохранялось у Берия даже тогда, когда в Советском Союзе уже
полным ходом развернулись работы над атомной бомбой. Л. Р. Квасников
рассказывал, что когда он однажды докладывал Берия об очередных
данных разведки, тот пригрозил ему: 'Если это дезинформация — всех вас
в подвал спущу'". Берия мог передать Сталину и Молотову свои подозре-
6*
84
Глава 1. Ядерная
ния относительно сообщений разведки. Эти подозрения накладывались
на недоверие советских руководителей к советским ученым. Как могли
Сталин, Берия и Молотов убедиться в том, что Курчатов не обманывает
их? Они ничего не понимали в ядерной науке и технике, а другие ученые
утверждали, что бомба не может быть сделана еще в течение очень долгого
времени. Сведения о том, что Германия и близко не подошла к созданию
атомной бомбы, также могли усилить скептицизм советских
руководителей. <...> Несмотря на сообщение Фукса о том, что Соединенные Штаты
планируют испытать бомбу 10 июля и, если испытания окажутся
успешными, применить ее против Японии, ни Сталин, ни Берия, ни Молотов
не понимали той роли, которую вскоре предстоит сыграть атомной бомбе
в международных отношениях» [Холловэй, 1997. С. 159].
Форсированный этап решения атомной проблемы начался только
после первого испытания американской атомной бомбы. О нем разведка
узнала и доложила заранее. 10 июля 1945 г. нарком НКГБ СССР В.
Меркулов сообщал Л. П. Берии: «Из нескольких достоверных агентурных
источников НКГБ СССР получены сведения, что в США на июль месяц
с. г. назначено проведение первого экспериментального взрыва атомной
бомбы. Ожидается, что взрыв должен состояться 10 июля» [АП, 2002. Т. 1.
4.2. С. 335]. Далее в донесении шло краткое описание бомбы, в
котором указывались: основное ВВ — плутоний, инициатор — бериллиево-
полониевый источник альфа-частиц и нейтронов, алюминиевая оболочка
плутониевого шара, пенталит в качестве обычного ВВ для создания
имплозии, размеры и вес бомбы (3 т), предполагаемая сила взрыва (5 тысяч
тонн ТНТ). Сообщалось также о запасах урана-235 и плутония в США.
Информация оказалась точной. Первая американская атомная бомба была
взорвана 16 июля 1945 г.
Как оценивали роль разведданных их потребители, ведущие физики
и конструкторы, работавшие в Атомном проекте? Простого ответа нет,
потому что в течение полувека почти никто из исполнителей проекта не знал
ничего о роли разведки. Поэтому неудивительна негативная точка зрения,
высказанная академиком М.А.Садовским, научным руководителем
Семипалатинского полигона: «Все разговоры о том, что какие-то сведения
об атомном взрыве были добыты у американцев, являются абсолютной
чепухой» [Воспоминания об академике Н. Н.Семёнове, 1993. С. 131]. Даже
П. Л. Капица, включенный в августе 1945 г. в состав Спецкомитета, ничего
толком не знал о разведданных. В письмах Сталину он предлагал принять
оригинальный советский план создания атомной бомбы, тогда как
действовало жесткое указание Сталина и Берии — ни в чем не отступать
от американской схемы, материалов и технологии по данным разведки.
Первым, кто опроверг заблуждение о слабом значении разведданных,
был Ю. Б. Харитон: «Можно понять чувства здравствующих ныне
ветеранов, которые первый заряд, а если сказать точно, то схему первого заряда
считали тогда достижением советских ученых и конструкторов. И думали
так до самого последнего времени. Но открывшаяся правда нисколько
5. О роли научно-технической разведки
85
не умаляет значения сделанного нашими первопроходцами. В тот
драматический период, когда над страной нависла угроза атомного нападения
и стоял вопрос о миллионах человеческих жизней, поступать надо было
исходя из жесткой логики реальной ситуации. Кроме того, чтобы воплотить
принятую <американскую> схему в конструкцию, в изделие, надо было
сначала в масштабах страны совершить настоящий подвиг: создать
атомную промышленность и соответствующие технологии, создать уникальное
аппаратурное обеспечение высочайшего класса, подготовить кадры. Все
это в условиях истерзанной войной страны» [Юлий..., 2005. С. 108].
Академик Р. И. Илькаев, нынешний директор ядерного центра в Са-
рове ВНИИ экспериментальной физики (ВНИИЭФ), резюмирует по
проблеме соотношения вкладов советской науки и разведки (цит. по: [Квас-
никова, Матущенко, 2005]):
В 1941-1945 гг. роль разведывательной информации в развитии
советского Атомного проекта была первостепенной, а в 1946-1949 гг.
главное значение имели собственные усилия и собственные
достижения. Границей этих двух периодов является 1945 год, когда Советский
Союз одержал победу в Великой Отечественной войне и появилась
возможность сосредоточить усилия государства на практическом решении
атомной проблемы. Вместе с тем и на первом этапе необходимо отметить
выдающуюся роль наших специалистов, прежде всего И. В. Курчатова,
по анализу разведывательных данных, их сопоставлению с нашими
данными, их проверке и оценке, определению основных идейных
направлений нашего Атомного проекта. Уже в этот период было сформировано
ядро коллектива специалистов, который на втором этапе за три с
половиной года успешно решил проблему создания атомной бомбы.
Принципиальное значение для реализации советского Атомного проекта имела
информация об успешном испытании Соединенными Штатами 16 июля
1945 года первой атомной бомбы. Беспрецедентная разрушительная
сила атомных взрывов в Хиросиме и Нагасаки в августе 1945 г. привела
руководство СССР к выводу о необходимости скорейшего форсирования
работ по созданию советского атомного оружия.
Частный вопрос: пользовалась ли группа Ландау разведданными?
Разумеется, многими, но не зная их происхождения. Как уже говорилось,
группа Ландау рассчитывала физические процессы в атомной бомбе
различных модификаций (РДС-1, РДС-2 и т.д.). С учетом точных чертежей
и заданных материалов, вариант РДС-1 был чисто американский, в других
также использовались многие их узлы и идеи. В расчеты входили
опытные значения ядерных констант, многие из которых на начальном этапе
не были известны нашим ученым или известны очень грубые их оценки.
Приводим текст рукописной секретной записки Л.Д.Ландау И. Е.Тамму:
Дорогой Игорь Евгеньевич, в присланной Вами очень поучительной
записке, к сожалению, отсутствуют значения скоростей частиц всех
групп. Просьба срочно <сообщить?> их нам. Ваш Л.Ландау. M/1V 52
(цит по [Горелик, 1997; 2000. С. 240]).
86
Глава 1. Ядерная
И. В. Курчатов давал разрешение, и, если соответствующие значения
имелись в разведматериалах, их сообщали И. Е.Тамму и/или Л.Д.Ландау
без ссылки на источник.
Далее, Ландау и его ученики создавали теорию гетерогенного уран-
графитового реактора, а сам принцип гетерогенности, расположения
вперемежку блоков урана и графита был изначально привезен в пакетах с раз-
ведматериалами.
Еще один важный момент. Как уже говорилось, в 1944 г. Л.Д.Ландау
и К. П.Станюкович впервые в СССР выдвинули и рассчитали
сферически сходящуюся ударно-волновую модель, которая стала теоретической
основой создания надкритичности в ядерном заряде методом имплозии.
Но поначалу как американскими, так и советскими физиками и
конструкторами рассматривалось два способа создания надкритичности:
пушечный вариант и имплозия. 30 апреля 1945 г., т.е. еще до первого
американского атомного взрыва, И. В. Курчатов обращается к руководству
разведки с просьбой ознакомить Ю. Б. Харитона с только что
поступившими материалами по имплозии [АП, 2006. Т. 2. Кн. 6. С. 40]. Расчеты
и эксперименты, проведенные американцами, давали скорости продуктов
взрыва, близкие к расчетам Ландау—Станюковича. Скорости были
высокие, имплозия происходила эффективно. Данные же двух наших групп
экспериментаторов (В. А. Цукермана и Е. К. Завойского) противоречили
друг другу. Сравнение их с разведданными позволило выяснить источник
ошибки у одной из групп (Е. К. Завойского), окончательно подтвердилось,
что расчеты Ландау—Станюковича правильны, что метод имплозии имеет
серьезные преимущества перед пушечным методом. Он стал основным,
а вскоре и единственным.
И. М. Халатников пишет: «Естественно, мы ничего не знали об
информации, которую давала разведка. Должен сказать, что развединформация,
опубликованная сейчас прессой (об этом писали газеты, от „Правды"
(16.07.92) до „Washington Post" (04.10.92), а также „Московский
комсомолец" (04.10.92), „Независимая газета" (17.10.92)), произвела на меня
огромное впечатление. Уж такие детали были описаны в этих донесениях!
Но мы, повторяю, этого не знали. Да и все равно, конечно, оставался
вопрос, как это воплотить, как поджечь всю систему» [Халатников, 1993].
6. О секретности и режиме
Я. Б. Зельдович иногда шутил, подойдя к доске и взяв
мел: «Проведем совершенно секретную окружность...»26^
За разработку и соблюдение режима секретности и работу с
кадрами был ответствен П. Я. Мешик, человек, близкий Берии, замести-
26) Из книги [Знакомый..., 1993].
6. О секретности и режиме
87
тель Начальника ПГУ (Б.Л.Ванникова) при Совмине СССР27). Режим
секретности, разработанный Управлением Мешика, был крайне жестким
и сложным. Перечислим некоторые меры и требования, во многом просто
поражающие воображение.
18 февраля 1949 г. было принято очередное постановление
Спецкомитета «О мерах по обеспечению секретности объектов Первого главного
управления при СМ СССР» [АП, 1999. Т. 2. Кн. 1. С. 336-352]. В нем
предусматривалось, что в переписке с поставщиками материалов и
оборудования, в транспортных и финансовых операциях, для пользования
в обращении с местным населением, местными властями и
организациями, для выдачи удостоверений и справок рабочим и служащим следует
именовать: ПГУ — «Главгорстроем СССР», предприятия ПГУ — базами,
складами и конторами Главгорстроя с присвоением им условных адресов.
Слова «спецработы» и «специальные расходы» было предписано заменить
на «непредвиденные работы» и «непредвиденные расходы». Следовали
Приложения с перечислением новых условных наименований и адресов
организаций и объектов ПГУ, новыми обозначениями сырья (урана и его
соединений, урановых руд, концентратов и отходов, тория, монацита,
графитовых блочков, гелия, тяжелой воды, бериллия и др.), которые
следовало использовать. Было закодировано несколько десятков терминов
(кодовые термины даны в скобках): плутоний (аметил), радий (воприл),
нептуний (кероний), полоний (нилон), лантан (локсан), ксенон (виксон),
тритий (триоксан), дейтерий (диаксан), бор (оридон), кадмий (димор)
и т.д. При этом коды изменялись по времени и месту. Для урана
использовалось несколько кодов: кремнил, висмут, свинец, олово, титан,
фосфор и др. Нейтроны именовались нулевыми точками, фильтры картами,
центрифуги насосами, дозиметры компасами, замедлители тормозными
устройствами и т.д. Зашифровывались основные процессы:
газодиффузионный именовался турбулентным, электромагнитный гравитационным,
обогащение увлажнением, обеднение сушкой, цепная реакция
окислением и т. д. Ничего не разрешалось записывать на листочках, только в тетради
и журналы с пронумерованными листами, которые каждый день сдавались
в своей опечатанной папке в 1-й отдел. Люди, занятые на секретных рабо-
' Мешик Павел Яковлевич (1901-1953), генерал-лейтенант МВД, В 1941 г. (февраль-
июль) нарком НКГБ Украины и повторно министр МВД Украины с марта по июнь 1953 г.
В 1941-1943 гг. начальник Главного экономического управления НКВД СССР, в 1943-1945 гг.
зам. Начальника ГУКР «Смерш» Наркомата обороны. Арестован 30 июня 1953 г. на Украине.
Расстрелян 23 декабря 1953 г. Единственный из казненных, кто не принадлежал к давней
грузинской команде Берии. «Из первичных материалов нельзя понять, почему Мешика
арестовывают в связи с делом Берии. Его жизненный путь и послужной список безупречны. <... >
Прокурор Терехов крупных нарушений в деятельности министра внутренних дел Украины
не нашел. <...> Расследование велось по частным случаям 5-10-летней давности и более
раннего периода, когда Мешик был еше простым следователем и лейтенантом. Да это и понятно.
За 100 дней на посту министра Мешик вообще-то ничего плохого не совершил» [Сухомлинов,
2004. С. 193, 195]. Военная коллегия Верховного суда РФ в Определении от 29 мая 2002 г.
переквалифицировала действия Мешика П. Я. и «заменила» ему расстрел (состоявшийся полвека
тому назад!) на 25 лет заключения, отменив также конфискацию имущества [Там же. С. 451].
88
Глава 1. Ядерная
тах, настолько привыкли никогда не произносить слова «бомба» и «взрыв»,
что после своего ухода из секретной тематики многие продолжали
употреблять слова-заменители: «изделие», «явление».
Б. Л. Иоффе пишет: «Временами доходило до полного абсурда. Так,
например, шифром для бериллия был алюминий. <...> Поэтому сплав
бериллия с алюминием в отчете выглядел как сплав алюминия с алюминием.
У нас в Институте <ТТЛ> этот тарабарский язык, сильно затруднявший
понимание <...>, не использовался, хотя в других институтах отчеты
писались именно на этом языке и им иногда даже пользовались в докладах
и обсуждениях» [Наука..., 1999. Т. 2. С. 231].
Самое удивительное, что термины-заменители фигурировали даже
в бумагах с грифом «Совершенно секретно. Особая папка», которые
направлялись Сталину и Берии (правда, почему-то это выдерживалось
не всегда). В таких документах пишущее лицо сначала оставляло
множество прочерков, которые затем, после перепечатки, заполнялись от руки.
Это делал в своих письмах даже лично Берия, но чаще вписывал
пропущенные термины в машинописный экземпляр начальник секретариата
Спецкомитета генерал-майор В. А. Махнёв. Он обычно заменял ключевые
слова их утвержденными кодами. После этого документы шли на подпись
Берии или Сталину. (Кстати, Махнёв, многолетний главный помощник
Берии по Спецкомитету, был управленцем высшего класса, он не был
расстрелян вместе со своим шефом и с 1953 г. работал в одном из Управлений
Минсредмаша [АП, 2002. Т. 1. 4.2. С. 663].)
Феликс Щелкин вспоминает:
У отца было удостоверение личности — «вездеход», которое
действовало и в КБ-1 1, и в ПГУ, и, видимо, в СК, я один раз его увидел.
Это был обычный пропуск (правда, «корочка» была отличного качества,
слева почти все место занимала фотография, справа крупно написано:
Щелкин Кирилл Иванович, агент по снабжению Волжского речного
пароходства. И все. Больше ничего в пропуске не было. К слову, первый
серийный завод по производству атомных бомб именовался: «Ремонтный
цех Приволжской конторы Главгорстроя» [Щелкин, 2004. С. 47].
С давних времен ходят устные рассказы, во многом сатирического
свойства, о различных режимных притеснениях и перегибах, имевших
место в среде участников Атомного проекта. Например, водителям
автомашин, персонально закрепленных за ведущими научно-инженерными
работниками, было запрещено слушать разговоры их пассажиров и
повторять где бы то ни было случайно услышанные от них слова и фразы.
Результат оказался неожиданным — вскоре водители перестали
материться (рассказано Л. В. Альшулером [Знакомый..., 1993. С. 115]).
Академик Л.П.Феоктистов писал: «Разные группы, занятые каждая
своей проблемой, по идее не должны были знать, что делают соседи, хотя,
конечно же, знали обо всем <как вспоминает Ф. Щелкин, конечно, далеко
не обо всем>. Молодые люди вроде меня оказались в замкнутом
пространстве, за проволокой, без права покидать объект даже во время отпусков.
6. О секретности и режиме
89
Такое положение не касалось крупного начальства» [Знакомый..., 1993.
С. 143].
Вопрос о предоставлении отпусков 15-ти руководителям атомной
программы, в том числе Курчатову, Харитону, Щелкину, большинству на один
месяц, немногим на полтора, решался лично Берия и оформлялся
протоколом Спецкомитета [АП, 2005. Т. 2. Кн. 5. С. 41]. Всем работникам, в том
числе рабочим КБ-11, выплачивалась компенсация в размере 50% оклада
за добровольный отказ от выезда из особой зоны на время отпуска. Для
большинства работников эта добровольность была на практике
принудительной.
Особой режимной привилегией руководителей Лаборатории № 2 и КБ-11
были два спецвагона для передвижения по железной дороге,
выделенные им по личной инициативе Сталина. В конце 1947 г. вождь отдал
указание о запрете И. В. Курчатову, Л. А. Арцимовичу, и И. К. Кикоину
перемещаться на самолетах и о выделении им салон-вагона. Чуть позже
такой же салон-вагон был выделен в распоряжение Ю. Б.Харитона. После
смерти Сталина у Лаборатории № 2 спецвагон отобрали. «А у академика
Ю. Б. Харитона он оставался вплоть до его кончины, т. е. до середины
90-х годов прошлого века. Как-то неловко было лишать великого ученого
и конструктора этой „привилегии". После смерти Харитона
Министерство путей сообщения взвинтило цену на аренду вагона, и Федеральному
ядерному центру пришлось от него отказаться...» [Губарев, 2003].
Письма с объекта КБ-11 не разрешалось пересылать с попутчиками,
все они должны были проходить строгий контроль. Нетривиальную мысль
по этому поводу высказала Марина Овчинникова (Зельдович): «<...>
меня очень удивило прозвучавшее в одной из заметок про ЯБ <Зельдовича>
осуждение отца за отказы в просьбах в обход инструкций перевозить
письма с „объекта" в Москву. Думаю, опасаться надо было как раз людей,
которые брались за подобную миссию, или большей части самих
просителей — таково было время» [Знакомый..., 1993. С. 80]. Деликатная Марина
Яковлевна постеснялась сказать, что такие просители, очевидно, делились
на две категории: как минимум — «чудаков» (на известную букву) и как
максимум — провокаторов.
Естественно, что объект был наводнен сексотами. Феликс Щелкин
пишет:
Отец знал, что постоянно находится под «контролем» Об этом
меня, еще студента, он очень тактично, но доходчиво предупредил. Какие
чувства это вызывало? Как ни странно, негативных чувств ни отец, ни мы
не испытывали. Он знал, по каким признакам можно вычислить сексота.
Всегда знал, кто есть кто в его окружении. Научил определять меня, так
как опасался не за себя, а за нас. Он дал нам пример
доброжелательного отношения к этим людям. В те времена очень часто люди попадали
на эту роль против своей воли. Он также не хотел, «раскрывая» человека,
тем самым инициировать его замену [Щелкин, 2004. С. 62].
90
Глава 1. Ядерная
Когда я спросил Ф. Щелкина, что это за признаки, он мне их
перечислил: чаще всего это были ребята, демобилизованные из армии; дети
офицеров НКВД-МГБ; могли быть и ребята из числа твоих знакомых,
но не входящие в число близких друзей, которые явно льнут к компании,
напрашиваются на совместную поездку, отдых, игру и т. п. И еще Феликс
сказал, что когда он учился в МИФИ, то полагалось, чтобы на
студенческую группу было три осведомителя.
Основные руководители в КБ-И имели личное оружие. Ф. Щелкин
вспоминает один случай. «Иногда грузовики блокировали легковые
автомобили, мешая идти на обгон. Это продолжалось недолго. Один из
шоферов попытался так „пошутить с газиком директора завода" Производящего
атомные бомбы> А. Я. Мальского, который спешил утром на работу.
Александр Яковлевич, хороший товарищ моего отца, — очень решительный
и горячий человек. Шофер и не подозревал, с кем он шутит. А. Я. Маль-
ский достал пистолет и на ходу прострелил два задних баллона грузовика.
Тот остановился. Александр Яковлевич вышел из машины и, прострелив
два передних баллона, уехал» [Там же. С. 57].
Коснемся вопроса о телохранителях-секретарях, приставленных к
Ю. Б. Харитону, Я. Б.Зельдовичу, Л.Д.Ландау и ряду других
высокопоставленных ученых и конструкторов. Сначала упомянем пару забавных
моментов из повседневного общения охраняемых лиц с их телохранителями.
Как-то один из «секретарей» Я. Б. Зельдовича забыл пистолет в гостинице
и попросил у Я Б разрешения потихоньку от своего начальства «слетать»
за оружием. В другой раз на пляже воры умудрились украсть часы как у ЯБ,
так и у его «секретаря». Присутствие «секретарей» действовало ЯБ на
нервы и он обратился к Ю. Б. Харитону с просьбой добиться в Минсредмаше,
чтобы их у него забрали. Вскоре так и случилось (рассказано
М.Я.Овчинниковой [Знакомый..., 1993. С. 81]). «Секретари» состояли при ЯБ и,
по-видимому, еще при нескольких атомщиках менее года. У Курчатова же
и Харитона телохранители оставались в течение всего времени их работы
по Атомному проекту.
Внук Ю. Б. Харитона А. Ю. Семёнов тоже коснулся темы режима
и охранников:
<...> мне было очевидно, что он <дед> отличается от всех
окружающих. Во-первых, его всегда сопровождали так называемые секретари,
а фактически охранники из КГБ. Это продолжалось до конца 1965
года и было привычным для меня, но производило странное впечатление
на окружающих. Во-вторых, я видел, как много людей обращаются к нему
с самыми разнообразными просьбами, и многие из этих просьб
выполняются. Было ощущение таинственного могущества, исходящего от
него... <...> В семье не принято было обсуждать дедову работу. Конечно,
я имел представление о том, чем он занимается, но в значительной
степени обстоятельства, связанные с его работой, становились известными
от его сотрудников, коллег и учеников. <...> Он не касался в своих
рассказах не только какой бы то ни было деятельности, связанной с созданием
6. О секретности и режиме
91
ядерного оружия, но и своей работы до и во время войны по оборонной
тематике [Юлий..., 2005. С. 522].
Вот что пишет о «секретарях» Ландау Элла Рындина:
Некоторые физики почитали это за честь и знак своей
значительности. Дау же наотрез отказался от «гавриков», как он их тогда называл.
Это был очень рискованный шаг — ослушаться рекомендаций КГБ,
который мог привести к непредсказуемым и достаточно суровым для него
последствиям. Евгений Михайлович Лифшиц специально приехал в
Ленинград попросить мою маму повлиять на брата. «Соня, вы понимаете,
чем все это может кончиться?» — убеждал он маму — «Дау должен
согласиться!» Но мама и, в первую очередь, папа, с мнением которого Дау
особенно считался, не поддались на уговоры и чуть ли не единственные
из окружения Дау поддержали его решение. Не знаю, сыграла ли роль
эта поддержка, но решение отказаться от «гавриков» было
непоколебимо. «Иначе я не смогу работать», — заявил он. Было сказано упрямо
и окончательно, а упрямства ему было не занимать. «Гаврики» не
появились, и Дау продолжал работать [Рындина, 2004. № 7].
Эту историю я слышал не раз из различных источников, но всегда без
точной привязки по времени, что, как выясняется, мешало правильному
восприятию события. Мне было непонятно, как это Ландау выдвигал
означенное требование, не убоявшись Берии и Сталина. При этом я не знал
(наверное, как и рассказчики), что во времена Сталина и Берии не
было телохранителей у Ландау и ряда других ведущих участников Атомного
проекта. Они были только у Курчатова и еще у пяти руководящих ученых
(см. ниже). Как ни удивительно, но дополнительные «секретари-гаврики»
потребовались только после смерти Сталина и ликвидации Берии! При
жизни последних, конечно, Ландау не решился бы на такой протест.
Приводим документ [АП, 2005. Т. 2. Кн. 5. С. 800].
Докладная записка В. А. Малышева и С. Н. Круглова Г. М. Маленкову
об охране ведущих ученых и специалистов, выполняющих задания
Министерства среднего машиностроения
11/12 декабря 1953 г.
Совершенно секретно
Товарищу Маленкову Г. М.
В соответствии с поручением Президиума ЦК КПСС об организации
охраны ведущих ученых и специалистов, выполняющих задания
Министерства среднего машиностроения, докладываем.
В настоящее время МВД СССР осуществляет охрану академиков
Курчатова И. В., Кикоина И. К, Александрова А. П., Арцимовича Л. А.,
Алиханова А. И. и Хари тона Ю. Б.
Считаем необходимым охранять также академиков Сахарова А. Д.,
Ландау Л. Д., Бочвара А. А. и директора объекта «В» Министерства
среднего машиностроения профессора Блохинцева Д. И.
92
Глава 1. Ядерная
К заместителям научного руководителя КБ-М тт. Духову Н.Л.,
Щелкину К. И. и Зельдовичу Я. Б., к академикам Лаврентьеву М. А.
и Келдышу М. В. считаем возможным прикрепить постоянных
секретарей, которые будут сопровождать их только во время выезда в
командировки и в отпуск.
Как показала проведенная нами проверка, тт. Сахарову,
Лаврентьеву, Зельдовичу, Духову и Щелкину предоставлены в разных местах
поселка КБ-М половина коттеджей, тогда как вторая половина занята
различными сотрудниками объекта.
Такое расселение затрудняет организацию охраны ученых. В связи
с этим нами принято решение поселить их в отдельных, рядом стоящих
коттеджах и организовать круглосуточную охрану.
Выяснено также, что академик Тамм проживает с семьей в 8
человек в небольшой квартире. Министерство среднего машиностроения
в ближайшее время предоставит т. Тамму благоустроенную квартиру.
Просим разрешить охрану ученых и специалистов в соответствии
с нашим предложением2^.
В. Малышев29^
С. Круглое^
Делаем небольшое, но важное отступление. В данном документе
можно увидеть одно новое обстоятельство, которое совсем не связано с
секретностью, но имеет гораздо большее значение. Возможно, многие читатели,
даже не обратили внимания на следующую «мелочь». В Записке
указано, что охрана вводится в соответствии с поручением ЦК КПСС, которое
последним уже утверждено, а затем лишь проштамповано в Совете
Министров. Партия резко вышла на передний план! При Сталине и Берии
ничего подобного в Спецкомитете не было. Даже Политбюро играло
минимальную, декоративную роль в атомных делах и практически никак в них
не вмешивалось. Сотни важнейших документов принимались Сталиным
как Председателем Правительства, при котором и существовал
Спецкомитет. Характерно, что как в письменных распоряжениях, так и в устных
репликах Берия употреблял обороты типа: «Вам доверяет правительство»,
«Будете нести ответственность перед правительством», а партию не
упоминал. После смерти Сталина Берия получил пост первого заместителя
Председателя Совета Министров СССР и главы Министерства
внутренних дел (которое было образовано слиянием бывшего МГБ и МВД, став
суперминистерством). При этом он оставался по-прежнему
председателем атомного Спецкомитета. Не без оснований Берия считал, что никто
' Предложения приняты Президиумом ЦК 16 декабря 1953 г. и утверждены
постановлением СМ СССР 17 декабря 1953 г.
29' Малышев Вячеслав Александрович (1902-1957) — генерал-полковник, нарком
танковой промышленности, зам. председателя Совнаркома, министр среднего машиностроения
СССР в 1953-1955 гг. Герой Социалистического Труда. Умер от острого лейкоза.
30) Круглое Сергей Никифорович (1907-1977) — генерал-полковник, нарком внутренних
дел СССР (1945-1956).
6. О секретности и режиме
93
в стране не мог теперь сравниться с ним по концентрации реальной
власти. Он действует решительно при слабом Председателе правительства
Г. М. Маленкове. Именно по инициативе Берии было прекращено
«дело врачей», проведена массовая амнистия. Однако в недрах партийного
аппарата Берия не был особо сильной фигурой. На весеннем Пленуме
ЦК Берия неожиданно предложил прекратить носить портреты членов
Политбюро на демонстрациях, отстранить партию от административно-
хозяйственных дел, оставив за ней только идеологическую работу,
преобразовать райкомы партии в идеологические отделы райисполкомов, лишив
их самостоятельного статуса. Линия Берии на сворачивание роли партии
предрешила быстрое возникновение против него заговора партийного
аппарата во главе с Хрущевым. На следующем этапе развития СССР, при
Хрущеве и, особенно, при Брежневе партия стала гегемоном
тоталитарного общества, а мы привыкли к затертым словооборотам о руководящей
роли партии, правда, изредка в них упоминалось «и правительство».
Но вернемся к особенностям режима атомных работ. Обратим
внимание на одно принципиальное отличие в организации советского и
американского атомных проектов. Все участники в США были собраны для
работы на особо охраняемой территории Аламогордо. В СССР далеко
не все участники работали, находясь на территории КБ-11 (в Арзамасе-
16). Многие работы проводились в Москве (в Лабораториях № 2 и 3,
в НИИ-9, ИХФ, ИФХ, ИФП, НИИХИММаш и др.), в Ленинграде (в РИ-
АН), в Харькове (в Лаборатории № 1), в Сухуми (в Институтах «А» и «Г»),
в других точках страны. Те же Ландау, Гинзбург и множество других ученых
и инженеров могли свободно передвигаться по столице и стране, хотя они
и находились, конечно, под негласным наблюдением, а также под
подпиской о строжайшей ответственности за разглашение государственной
тайны. Почему же возникло такое отличие, в результате которого режим
работы ученых над атомной и водородной бомбами у нас был фактически
более свободным хотя бы в территориальном отношении, а тем самым
и в житейском смысле?
Можно высказать довольно простую, но не сразу очевидную мысль31).
Советский атомный проект стал развиваться форсированно только с
августа 1945 г. В разрушенной стране просто не оказалось возможностей
достаточно комфортабельно поселить в одном месте массу ученых,
конструкторов, инженеров, строителей и военных, как это было сделано в США.
Надо было бы строить большой отдельный город с комфортабельными
квартирами, коммуникациями и прочей инфраструктурой. А медлить
было нельзя. Считалось, что с момента первого американского ядерного
взрыва для СССР были включены часы. Разворачивать атомные
работы нужно было немедленно и широким фронтом. Основную роль играла
не просто рабсила, а научная и военная элиты: академики, профессора,
генералы. Их в бараки не поместишь. Можно возразить: но ведь Туполев,
Я ее впервые услышал от математика Александра Либина в марте 2007 г.
94
Глава 1. Ядерная
Королёв, Глушко, Бартини работали в шарашках, находясь в заключении.
Да, но это касалось авиации, ракет, работы над которыми были очень
важны, но все же не столь срочны, как изготовление атомной бомбы. В
Атомном проекте Берия шарашек не использовал. Даже немецкие специалисты,
ученые и инженеры, приехавшие в СССР добровольно из оккупированной
советской зоны Германии, а также военнопленные, которые составляли
приблизительно две трети от всех немцев, работали на Атомный проект
в лабораториях, а потом и в институтах, в Сухуми, Обнинске, на Урале.
Условия в них были примерно такие, какие известны советским людям
по «почтовым ящикам». Условия работы и быта в такого рода учреждениях
недавно были описаны Н.Ф.Лазаревым, начальником лаборатории
Сухумского физико-технического института ПГУ (Минсредмаша), в котором
он работал над центрифугами под руководством М. Штеенбека и Г. Циппе
(см. Приложение 5 в книге [Горобец, 2008а]).
Немного о дублерах. Ю. Б. Харитон и К. И. Щелкин естественным
образом дублировали друг друга. Вопреки принципу единоначалия, все
постановления Совмина, Спецкомитета и ПГУ в тех частях, в которых
они касались Харитона, также касались и Щелкина, это всегда
фиксировалось письменно [Щелкин, 2004]. Цель понятна: возможность
немедленной полноценной замены Харитона как по состоянию здоровья, так
и в случае неудачи в работе.
Позже, во время подготовки термоядерного испытания, такими
дублерами обоих были членкор АН СССР механик А. А. Ильюшин,
который «всюду совался» и доставлял много неприятностей Щелкину, а также
математик и механик М. А. Лаврентьев, который держал себя
деликатно и не вмешивался в работу главного конструктора и его заместителей
[Щелкин, 2004. С. 65].
Представляет исторический интерес тот факт, что Сталин не подписал
проект постановления Совета Министров СССР «О проведении
испытания атомной бомбы», который Берия дважды ему представлял на
утверждение, 18 и 26 августа 1949 г. Оба раза Сталин вернул эти проекты без своей
подписи. Испытание было проведено 29 августа на основании только
проекта (!) постановления СМ СССР, завизированного Берией. Подчеркнем,
что в 1945-1949 гг. множество (не менее сотни) решений
Спецкомитета оформлялось затем в виде постановлений Совмина и подписывалось
Сталиным. Отказавшись подписывать решающее итоговое
Постановление, Сталин тем самым возложил на Берию всю полноту ответственности
за возможный неуспех первой атомной бомбы 32\
Ходит много разговоров о том, что сделал бы Сталин с Берией и
ведущими организаторами и учеными проекта в случае неудачного испытания.
' После свержения Берии в 1953 г. ему вменят в вину, в частности, то, что он, будучи
первым заместителем Председателя СМ СССР, сам как последняя инстанция подписал
постановление СМ СССР о первом испытании водородной бомбы, обойдясь без подписи
Председателя Совмина Маленкова. Теперь понятно, что Берия действовал по прецеденту,
который ранее, при испытании атомной бомбы, был создан Сталиным. Но, конечно, нельзя
отрицать, что Берия в это время уже мало считался с Маленковым.
6. О секретности и режиме
95
В частности, часто говорится о смертельном исходе для них. Мне кажется,
что после первой неудачи Сталин не стал бы сильно менять команду, т.е.
оставил бы на местах Берию, Курчатова и многих других руководителей
работ. Нескольких человек, конечно, сменили бы по результатам
технического расследования неудачи, но вряд ли расстреляли бы. Сталин был
прагматиком и понимал, что существующая команда — лучшая, какую
можно было собрать в стране. Именно у нее были наибольшие шансы все
быстро поправить. Смена состава привела бы к еще большему отставанию.
Главным для Сталина оставалось скорейшее создание бомбы, и старой
команде была бы дана еще по крайней мере одна попытка.
Слегка коснемся проблемы зарубежных контактов наших ученых.
Ясное дело, что за границу не выпускали почти никого из физиков,
связанных с ядерной проблемой. Едва ли не единственным таковым был
М. Г. Мещеряков (1910-1994), с 1947 г. заместитель Курчатова по
Лаборатории №2, членкор АН СССР (1953). В 1946 г. по приглашению США
Мещеряков был послан Спецкомитетом как наблюдатель на два
испытания атомных бомб, проведенных на атолле Муруроа. Вернувшись, он
дал подробный отчет о своих наблюдениях и тех сведениях, которые ему
сообщили американцы. Мещеряков присутствовал при первом испытании
советской бомбы, и, естественно, что сразу после взрыва, пока
измерительные данные еще не поступили, его сравнительные наблюдения были
особенно важны для Курчатова. Этим и объясняется несколько
необычное поведение Курчатова в этот момент, не отвечавшего на поздравления
и сразу удалившегося наедине с Мещеряковым в блиндаж.
Относительно запрета на участие наших физиков в международных
конференциях небезынтересно проявить некоторые детали,
показывающие, что не все было так тривиально.
Недавно опубликовано письмо М. Г. Первухина Л. П. Берии
относительно предложения АН СССР провести в июне 1947 г. в Ленинграде
научную конференцию по теоретической физике. Предложение
отклоняется по следующим причинам:
1. Наши ученые-теоретики не готовы к тому, чтобы делать открытые
заслуживающие внимания ученых доклады по вопросам ядерной
теоретической физики. Имеющиеся же у них достижения в этой области
связаны с секретными работами и доложены быть не могут.
2. Большая часть крупных ученых, которые указаны в списке, а именно,
Эйнштейн, Оппенгеймер, Лоуренс, Кондон и др., вряд ли получат
разрешение у своих правительств на выезд в СССР. В случае же приезда
некоторых ученых они не смогут сделать доклады по интересующим
нас вопросам из-за боязни нарушить закон, изданный в США, о
порядке сохранения секретных данных по атомной энергии.
Чтобы способствовать развитию теоретических работ, ведущихся
нашими учеными физиками-теоретиками, было бы целесообразным
пригласить в разное время в течение сентября-октября месяцев 1947 года
некоторых иностранных физиков-теоретиков для прочтения открытых
96
Глава 1. Ядерная
лекций узкому кругу физиков. Желательно пригласить для указанной
цели следующих ученых: Паули — Швейцария, Бор — Дания,
Дирак — Англия, Жолио-Кюри — Франция. <...> [АП, 2000. Т. 2. Кн. 3.
С. 673].
В заключение приведем начало исключительного документа [АП,
2003. Т. 2. Кн. 4. С. 340]. В нем говорится о том, сколько атомных бомб было
произведено в СССР и когда. На документе слева вверху написано рукой
Берии: «Только Товарищу Сталину», а слева прописан нестандартный гриф
«Особой секретности». Чуть ниже надпись: «Настоящий доклад возвращен
т-щем Сталиным после ознакомления с ним 28.///.51 г.» Приводим самое
начало этого объемного документа, состоящего из 22 печатных страниц,
включая ряд приложений. В тексте имеется масса рукописных вставок,
сделанных Берией в местах пропусков, оставленных машинисткой
Спецкомитета (ей не доверялись такие сведения). Ниже, в перепечатке, эти
вписанные слова отмечены курсивом и подчеркнуты.
Товарищу Сталину И. В.
После рассмотрения Вами результатов испытаний первой атомной
бомбы, Решением Совета Министров СССР от 29 октября 1949 года был
утвержден план производства бомб и развития атомной промышленности
на 1950-1954 гг.
J^ Атомные бомбы. В 1949 году было изготовлено 2 бомбы (кроме
одной израсходованной для испытания), в 1950 году изготовлено 9 бомб
вместо 7^ по плану.
В связи с улучшением технологических процессов производства плутония
в 1951 г. будет изготовлено 25 бомб вместо Jj8, предусмотренных по
плану. В 1951 году за два месяца (январь, февраль) сделано 4 бомбы. Таким
образом, на 1 марта 1951 года всего имеется 1_5, а к концу 1951 года
будет 34 бомбы.
Задание Правительства — изготовить за 1950-1954 гг. (...) бомб
будет перевыполнено. За 5 лет будет произведено (...) бомб, в том числе:
в 1952 г. -35, в 1953 г. -42 и в 1954 г.- (...) бомб.
Это будет достигнуто за счет увеличения производства плутония
на комбинате №817 и за счет использования урана-235,
производство которого освоено на комбинате №813.
Готовые бомбы хранятся в специальном подземном железобетонном
складе. Начато строительство еще (...) складов в р-нах, согласованных
с Вами. <...>
Любопытно, что на левом поле рукой Сталина поставлены две
вертикальные черты против данных о числе атомных бомб, а ниже карандашом
подчеркнуты слова «согласованных с Вами» и написано на левом поле:
«Где именно?». Как видим, даже в документе наивысшего уровня доверия
и секретности, предназначенном только Сталину, не были указаны места
складирования атомных бомб. Очевидно, они были сообщены Сталину
только устно. (Склады были в районе размещения КБ-11.)
6. О секретности и режиме
97
Для сравнения приведу численность атомных бомб у США: 9 на 30 июня
1946 г., через год 13, в 1948 г. — 56. После атомного испытания в СССР
Соединенные Штаты скачком увеличили производство бомб: к июню 1950 г.
их имелось уже 298, к концу 1951 г. — 438, 1952 г. — 832, 1953 г. —
1161. «Атомное воздушное нападение теперь стало ключевым элементом
американской военной стратегии против Советского Союза. В мае 1948 г.
ОКНШ «Объединенный комитет начальников штабов> утвердил
Объединенный чрезвычайный военный план „Полумесяц", который
предусматривал „мощное воздушное нападение, назначение которого —
использование разрушительной и психологической мощи атомного оружия против
жизненно важных центров советского военного производства"» [Холло-
вэй, 1997. С. 302, 304].
В истории человечества Атомный проект СССР — наверное, самый
гигантский секретный проект, в котором не было предателей. В отличие
от американского, английского и даже израильского атомных проектов,
в которых оказалось немало предателей и разведчиков противника (Фукс,
Голд, Маклин, Розенберг, Мордехай Вануну и др.). Вот почему А.
П.Александров сказал: «Надо отдать должное нашим всем режимным
притеснениям, что в этом они себя абсолютно, полностью оправдали. Потому что,
если бы американцы тогда раньше узнали, до какого уровня мы дошли,
то они б наверняка раньше постарались развязать войну» [Александров,
2002. С. 157].
Люди, приступавшие к работе по атомной проблеме, давали подписку
о неразглашении и понимали, что это накладывает на них серьезные
ограничения на всю жизнь. В этой связи расскажем немного о В. Г. Левиче.
Вениамин Григорьевич был одним из первых учеников Ландау,
считался очень талантливым теоретиком. Монография Левича
«Физико-химическая гидродинамика» (М.: Физматгиз, 1959) почитается классическим
трудом и используется до сих пор. По рекомендации Фрумкина в 1945 г.
Курчатов ввел Левича в Технический совет Спецкомитета при СНК СССР,
где последний получил должность со странным названием «ученый
сотрудник Техсовета». Левич был там заместителем редактора технического
бюллетеня, имел допуск к документам с грифом «Совершенно
секретно. Особая папка». Он присутствовал почти на всех заседаниях Техсовета
Спецкомитета [АП, 2003. Т. 2. Кн. 4. С. 59, 529, 604]. Более того, он входил
в крайне узкий список «лиц, персонально допущенных к ознакомлению
с материалами особо секретного Бюро №2 при Председателе
Спецкомитета СМ СССР, хранившего разведматериалы» [Там же. С 581 ]33).
Однажды в 1948 г. Уполномоченный СМ СССР в институтах ИХФ,
ИФХ и ИФП генерал А. Н. Бабкин пожаловался на Левича в письме на имя
Берии: Левич почти не бывает на работе в Институте физхимии, там его
лаборатория состоит всего из одного человека, для Левича это — кормушка,
так как он получает зарплату в ИФХ наряду с зарплатой от Спецкомите-
' В задачи Бюро № 2 (позже Комитета информации) входили перевод и обработка
разведданных, поступающих в Спецкомитет. Подчинялось непосредственно Берии.
7 Заказ 1171
98
Глава 1. Ядерная
та. Берия обязал А. Н.Фрумкина разобраться с Левичем (текст документа
см. в Книге «Круг Ландау и Лифшица», в главе о А. С. Компанейце, на
которого также пожаловался Бабкин). Но никаких последствий для Левича
эта записка Бабкина не возымела. Очевидно, он был ценным работником
центрального аппарата Спецкомитета.
Сверхсекретная работа Левича явилась причиной, по которой в 1970-х
гг. ему с семьей не давали разрешения выехать в Израиль. Основанием
было то, что существует пожизненная подписка не вступать в
контакты с иностранными гражданами и государствами в силу допуска данного
лица к особо секретным материалам. Наверное, Левич аргументировал
свою просьбу о выезде в Израиль тем, что к 1970-м гг. все сведения,
которыми он владел, уже устарели. Левич упорно боролся за отъезд. Он
стал одним из лидеров «отказников», о нем многократно рассказывали
зарубежные радиоголоса. Власти оказывали на Левича сильное давление.
Его сына Женю, физика, даже призывали в армию как офицера запаса.
Левич устраивал ответные акции. Об одной акции, в которую Левичем
были вовлечены студенты мехмата МГУ, рассказывается в Книге «Круг
Ландау и Лифшица», в главе о И. М. Лифшице: он тогда поставил Левичу
ультиматум: отменить намеченную им демонстрацию с участием
студентов, чем спас их от отчисления из МГУ Недавно А. А. Рухадзе рассказал
мне, со слов самого Левича, об истинном мотиве его отъезда — большом
наследстве, завещанном ему в США (см. подробнее в Книге «Круг Ландау
и Лифшица»). Я не касаюсь общеизвестной антиизраильской политики
советских властей, чинивших препятствия выезду на «ПМЖ» в Израиль
многих людей, в том числе не отягощенных гостайнами. Разные люди
уезжали, и разные мотивы у них были, у многих не было никаких связей
с гостайнами, но их все равно подолгу не выпускали. Но в конце концов
выпускали почти всех, даже несмотря на пожизненные подписки34^.
Выпустили и Левича с семьей.
7. Награды
Согласно секретному Указу Президиума Верховного Совета СССР
от 29 октября 1949 г. 841 человек был награжден званиями и орденами
за работу, имевшую решающее значение при изготовлении первой
советской атомной бомбы: званием Героя Социалистического Труда (33),
орденом Ленина (260), орденом Трудового Красного Знамени (496), орденом
Знак Почета (52). Этот Указ датирован тем же числом, что и постановление
Совета Министров СССР №5070-1944 сс/оп «О награждении и
премировании за выдающиеся научные открытия и технические достижения
по использованию атомной энергии», которое было подписано И. В. Ста-
' У сатирика М. Задорнова есть меткая шутка о многих «диссидентах», стремившихся
выехать в те годы в США: «Они говорят, что спасаются от КГБ. Не от КГБ, а от МВД они
спасаются!»
7. Награды
99
линым, а подготовлено и завизировано Председателем Спецкомитета при
СМ СССР Л. П. Берией [АП, 1999. Т. 2. Кн. 1. С. 530-605].
Приведем начало этого обширного документа, а также целиком
пункты 77 и 78 постановления, касающиеся Л.Д.Ландау.
Совет Министров Союза ССР отмечает, что в результате совместных
усилий большого коллектива ученых, конструкторов, инженеров,
руководящих работников, строителей и рабочих советской
промышленности успешно выполнено задание Правительства о практическом решении
в СССР проблемы использования атомной энергии.
Учитывая исключительные заслуги перед советской родиной в деле
решения проблем использования атомной энергии и в соответствии с
постановлением Совета Министров СССР от 21 марта 1946 г. № 627-258,
Совет Министров Союза ССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:
77. Ландау Льва Давидовича, академика, за разработку теории
расчета КПД атомной бомбы:
— представить к награждению орденом Ленина,
— премировать суммой 100 000 руб.
Присвоить акад. Ландау Л. Д. звание лауреата Сталинской премии
второй степени.
78. В соответствии с постановлением Совета Министров СССР от
10 июня 1948 г. № 1990-774 выделить 200 000 руб. для премирования
особо отличившихся работников, принимавших участие в работах группы
. акад. Ландау Л. Д. <...>
Председатель Совета Министров Союза ССР И. Сталин
Обратим внимание на официальный лексикон позднего сталинского
периода. В преамбуле ничего нет о руководящей роли партии. Потому что
при Сталине роль партии была много ниже, чем после него. Напомним
одну деталь. Все называют Сталина генсеком, но почти никто не
помнит, что после XIX съезда КПСС Сталин стал просто секретарем ЦК,
а не Генеральным секретарем (см. хотя бы официальное сообщение о его
смерти). Это не просто символика и, конечно, не случайность. Тем самым
в 1952 г. Сталин решил ослабить влияние партии, в органах которой, как
он считал, могли появиться его конкуренты.
Возвращаясь к вопросу о награждениях, подчеркнем, что общее число
награжденных по представлениям различных министерств и ведомств
составляло десятки тысяч, это было сделано во исполнение одного из
пунктов указанного постановления. Так что люди, попавшие в первый, главный
список, указанные в сталинском постановлении, — особо заслуженные.
Через полгода, 16 мая 1950 г., было принято еще одно
постановление Совета Министров СССР №2108-84 «Об утверждении списков
премируемых в соответствии с постановлением СМ СССР от 29 октября
1949 г. №5070-1944 научных, инженерно-технических работников,
рабочих и служащих, отличившихся при выполнении специальных заданий
7*
100
Глава 1. Ядерная
правительства». В этом огромном списке находим раздел XXIV, в
котором записано: «По представлению научного руководителя работ
академика Ландау Л. Д. ПРЕМИРОВАТЬ нижеследующих научных работников,
отличившихся при выполнении специальных заданий35): Артемова
Александра Михайловича (ст. лаборанта, 2000), Баренбойма Льва
Владимировича (мне, 3500), Виленкину Симу Александровну (ст. лаборанта, 2500),
Егорову Галину Петровну (мне, 2500), Каждана Якова Марковича (к. ф.-
м. н., 10000), Компанейца Александра Соломоновича (д. ф.-м.н., 15000),
Лифшица Евгения Михайловича (д. ф.-м. н., 15000), Меймана Нахима Са-
неловича (д. ф.-м. н., 25000), Николаеву Зинаиду Петровну (вычислителя,
2000), Халатникова Исаака Марковича (к.ф.-м.н., 20000), Шувалову
Татьяну Кирилловну (мне, 2500)» [АП, 2007. Т. 2. Кн. 7. С. 120].
А теперь обратим взгляд к самому верху пирамиды. Ни Сталин, ни
Маленков (член Спецкомитета) не были награждены за создание атомной
бомбы: стиль той эпохи был гораздо более аскетичным, чем
последующей. Берия был награжден особым постановлением ЦК ВКП(б) и Совета
Министров СССР (29.10.49 г.): а) благодарностью, б) Почетной
грамотой, в) орденом Ленина, г) званием лауреата Сталинской премии первой
степени [АП, 2003. Т. 2. Кн. 4. С. 343]. Денежной составляющей премии
ему не назначалось. То же относится к другим чиновникам,
разведчикам, военным — награды в виде звезд, орденов, званий, но без денег.
19 особо выдающихся ученых и конструкторов были награждены дачами
и автомашинами: Курчатов, Харитон, Доллежаль, Хлопин, Бочвар, Риль,
Черняев, Никитин, Старик, Зельдович, Щелкин, Вольский, Займовский,
Ратнер, Флеров, Никольский, Духов, Алферов, Деленс. Так, И. В. Курчатов
и Ю. Б. Харитон получили машины ЗИС-110 (двое во всей стране в
личное владение) 36\ остальные — машины «Победа». Курчатов и Харитон
награждались домами-особняками и дачами с обстановкой, следующие
четверо по указанному списку — домами-особняками или дачами с
обстановкой по их выбору, остальные — дачами без обстановки. И. В. Курчатов
попросил закрепить за ним в собственность дом, которым он пользовался
в то время на территории ЛИПАНа (сейчас это дом-музей Курчатова),
а также предоставить ему дачу в Крыму; впоследствии он лишь дважды
бывал на этой даче в Мисхоре. Ю. Б. Харитон попросил вместо
дома-особняка предоставить ему сдвоенную квартиру, всего из 8 комнат, в Москве;
ему дали квартиру на улице Горького, а дачу — в районе Звенигорода.
По соседству с ним получили дачи Я. Б. Зельдович, К. И. Щелкин и еще
несколько награжденных [АП, 2003. Т. 2. Кн. 4. С. 755].
В постановлении были предусмотрены еще две беспрецедентные
формы премирования: «право на обучение своих детей в любых учебных
заведениях СССР за счет государства» и «право (пожизненно для него,
'Отступив от оригинала, перечислим их, не соблюдая красных строк, указав
общепринятыми сокращениями их должности и ученые степени, а также суммы премий в рублях.
36) g Te годы это £ЫЛ Правительственныи автомобиль. Он же служил в автопарке скорой
помощи. Никогда не был в продаже.
7. Награды
101
жены, и до совершеннолетия для его детей) на бесплатный проезд
железнодорожным, водным и воздушным транспортом в пределах СССР»
[Там же]. Из ученых, часто упоминаемых в нашей книге, такое право
получили И. В. Курчатов, Ю. Б. Харитон, Я. Б. Зельдович, К. И. Щелкин,
А. И.Лейпунский, В.С.Фурсов. Почему-то ни Л.Д.Ландау, ни его
сотрудники не получили этого вида поощрения. Так же, как и И. Г. Петровский,
К. А.Семендяев, Л. В.Канторович и А. Н.Тихонов, выполнявшие расчеты
по КПД параллельно с группой Ландау. Хотя их получили многие люди,
отмеченные нафадами (орденами и Сталинскими премиями) такого же
или даже более низкого достоинства, чем Ландау с коллегами. Эта
особенность непонятна.
Небезынтересно узнать, как на практике действовали обе привилегии
пока был жив Сталин и еще около года после его смерти. По словам
О. Я. Зельдович, поступившей на физфак МГУ в 1954 г., ей давалось право
быть принятой вне конкурса, при условии сдачи экзаменов с
положительными оценками (но она их сдала на отлично). А Ф. К. Щелкин рассказал
мне следующее.
В 1950 г. он поступил в Московский институт химического
машиностроения. Его мама поехала в приемную комиссию вуза, предъявила там
документ с выпиской о праве на обучение сына в любом вузе страны, и он был
тут же зачислен в студенты. С правом на бесплатный проезд было
интереснее. У Ф. К. Щелкина было удостоверение с его фотографией, которое он
сохранил и мне показал. На темно-коричневой кожаной корочке вытеснен
золотой герб и буквы «СССР». На левой стороне разворота напечатано:
Билет №328.
Выдан на основании постановления Совета Министров СССР
№5070-1944 от 29 октября 1949 г.
тов. Щелкину Феликсу Кирилловичу
Действителен до 5 марта 1951 г.
Управляющий делами Совета Министров СССР М. Помазнев
Выдан 18 марта 1950 г.
На правой стороне разворота напечатано:
Настоящий билет дает право:
1. Бесплатного проезда железнодорожным, водным и воздушном
транспортом в пределах СССР.
2. Внеочередного получения места на проезд.
Дата, до которой действовал билет, была днем, когда
привилегированному товарищу исполнялось 18 лет. Феликс использовал билет один
раз, когда ездил в Крым летом 1950 г. Это было так. В кассе на вокзале
кассирша недоуменно взглянула на билет и сказала: «Ничего не знаю.
Идите к начальству». Феликс пошел прямо к начальнику вокзала. Тот
вызвал дежурного офицера МГБ (они были на каждом вокзале и крупной
станции). Офицер пошел с Феликсом в кассу и сказал кассирше, чтобы
102
Глава 1. Ядерная
она выдала Феликсу билет вне очереди. Аналогичные билеты имели еще
некоторые ребята, знакомые Феликса по ИХФ. Те, кто был младше его,
рассказывали, что после смерти Сталина никакого извещения о новом
постановлении, отменяющем эту привилегию, они не получали. Некоторых
неожиданность застала в пути. Уезжали из Москвы бесплатно, а на
обратном пути на вокзалах им сообщали, что их право больше не действует,
и надо покупать обычные билеты для проезда. А денег у них не было...
/У*
Сталину 1/Л
V
Ц)а/Ьо«н1 Иосиф Лиесуриомобнч. *
Ярячс А**орр*м «волг ja baofy*> tuft
мпик* /ЬаЛти, AmytmJ 4yww, ^»fc»mi
g jntHJm «&c yyocmmvjmtt мае
tmojrtio 0о6сгртЛюв * Tit i>tfni ы т
шф&мЬт
*r. - //зсй-<;
/)(W*«^ U иМш-JoJ
После награждения в ноябре 1949 г. ведущие лица, создавшие
атомную бомбу, обратились с письмом к Сталину, которое имело парадный
характер и было организовано Спецкомитетом. Оно не лишено
исторического интереса последовательностью подписей, которая отражает вклад
в общее дело, согласно ранжировке аппарата Берии и Ванникова.
Ритуальное письмо выполнено не на машинке, а написано каллиграфическим
почерком: «Дорогой Иосиф Виссарионович...»; вождя «горячо
благодарили за высокую оценку их работы» 32 человека: Берия, Курчатов, Харитон,
Ванников, Бочвар, Виноградов, Завенягин и т. д. Зельдович стоит на 19-м
месте, Ландау — на 26-м месте, между Н. Н. Семёновым и М. А.
Садовским. Требовалось поставить разборчивые подписи, как это и полагалось
во всех письмах Сталину, его Секретариат не допускал невнятных
закорючек. В данном письме есть только одно исключение: в автографе
Н. Н. Семёнова разборчива лишь первая буква Н. с точкой. В левом
верхнем углу письма имеется размашистая помета карандашом, сделанная
8. Термоядерная слойка
103
вождем: «Почему нет Рилля (немец)?».Вот, как внимательно Сталин
изучал список тех, кому Берия предоставил почетное право подписать это
письмо [АП, 1999. Т. 2. Кн. 1. С. 660].
Наконец, в связи с геройскими «ядерными» звездами упомяну одно
забавное обстоятельство, о котором вспоминает друг Я. Б. Зельдовича
профессор Г. И. Баренблат:
В то время тройное геройство ЯБ не афишировалось, и ему, как и,
по его словам, немногим другим трижды Героям (И. В. Курчатову, Ю. Б. Ха-
ритону) не рекомендовалось появляться с тремя звездами публично.
Единственный трижды Герой Социалистического Труда, о котором говорилось
открыто, был, хочется думать, заслуженно, председатель колхоза из
Узбекистана Хамракул Турсункулов. Появляясь изредка на людях с тремя
звездами <...> и выслушивая за это упреки тех, кому ведать надлежало,
ЯБ оправдывался тем, что он похож на Хамракула [Знакомый..., 1993.
С. 203]. (Он имел в виду, что секретность «не пострадает»: окружающие
будут думать, что это Турсункулов.)
8. Термоядерная слойка
В 1945 г. разведка начала присылать сведения о том, что в США
приступили к разработке «сверхбомбы», использующей энерговыделение
при синтезе изотопов водорода. А 19 октября 1945 г. английская
газета «Тайме» сообщила, что «сейчас могут производиться в 100 раз более
мощные бомбы, чем применявшиеся против Японии» [Наука..., 1997. Т. 1.
С. 238, 253]. И. В. Курчатов поручил Ю. Б. Харитону рассмотреть вопрос
о такой возможности. В результате был подготовлен доклад И. И. Гуреви-
ча, Я. Б. Зельдовича, И. Я. Померанчука и Ю. Б. Харитона «Использование
ядерной энергии легких элементов». 17 декабря 1945 г. на НТС ПГУ с ним
выступил Я. Б.Зельдович. По решению НТС с июня 1946 г. под
руководством Я. Б. Зельдовича теоретическая группа ИХФ, в которую входили
А. С. Компанеец и С.П.Дьяков, приступила к исследованию
возможности цепной реакции в дейтерии, его ядерного поджига (от взрыва атомной
бомбы) и термоядерного взрыва [Там же. С. 239].
Академик С. С. Герштейн сообщил следующие подробности об этом
докладе, о которых ему рассказал в перестроечные годы И. И. Гуревич:
<...> я заехал к Гуревичу и попросил его, если возможно,
рассказать об упомянутом докладе и прокомментировать предположение АД 37\
Исай Исидорович сказал, что никаких данных о том, что в Америке
занимаются подобным вопросом, у них в 1946 г. не было. Просто дейтрон
и ядерные реакции между легкими ядрами были в круге интересов его
и И. Я. Померанчука, поскольку они дают информацию о ядерных силах
'А.Д.Сахаров, присоединившийся к Проекту в 1948 г., полагал, что разработка
водородной бомбы началась так же, как и атомной, только после докладов советской разведки
об этих работах в США. Такое мнение принято и в иностранной литературе. — Прим. Б. Г.
104
Глава 1. Ядерная
и являются источником энергии звезд. В совместных обсуждениях
Зельдович и Хоритон заметили, что осуществление термоядерного синтеза
в земных условиях становится в принципе возможным путем разогрева
дейтерия в ударной волне, инициированной атомным взрывом. В этих
условиях, как показали оценки, можно избежать перехода
подавляющей доли выделяемой энергии в электромагнитное излучение и получить
взрыв неограниченного количества легкого элемента38^. Так возникло их
совместное предложение, которое они отдали Курчатову. «Возможно,
мне даже удастся его Вам показать, — сказал И. И., — оно, наверное,
сохранилось в архиве Института атомной энергии». Действительно,
через пару недель я держал в руках заверенную секретарем ксерокопию
этого предложения, содержащую семь страниц машинописного текста
со вставленными рукой ИИ формулами и пометкой «1946», сделанной
на последней странице Курчатовым. «Вот вам наглядное доказательство,
что мы ничего не знали об американских работах, — сказал ИИ,
указывая на титульный лист работы. — Представляете, какие были бы на нем
грифы секретности и за сколькими печатями оно должно было бы
храниться в противном случае». Я согласился, однако мне все еще оставалось
непонятным, почему оно вовсе не было засекреченным, а просто сдано
в архив. ИИ объяснил так: «Думаю, тогда от нас просто отмахнулись.
Сталин и Берия вовсю гнали создание атомной бомбы <...>, а тут ученые
„мудрецы" лезут с новыми проектами, которые неясно, можно ли
осуществить» [Знакомый..., 1993. С. 180].
В 1947 г. в открытой печати появилась статья Э.Теллера о сверхбомбе.
В марте 1948 г. в США Клаус Фукс передал нашей разведке
теоретический материал о бомбе, которую впоследствии стали называть в США
«классическим супером», а у нас «трубой». «Она представляла собой
двухступенчатую конструкцию, работающую на принципе радиационной
имплозии <сжатия термоядерного В В излучением атомной бомбы>. В качестве
первичной атомной бомбы использовалась бомба пушечного типа <крит-
масса создавалась путем выстрела одного куска урана в другой> на основе
урана-235 с отражателем из окиси бериллия. Вторичным узлом являлась
жидкая ДТ-смесь (дейтерий + тритий). Для удержания излучения в объеме
инициирующего отсека использовался тяжелый кожух из непрозрачного
для излучения материала. Инициирующий отсек примыкал к длинному
цилиндрическому сосуду с жидким дейтерием. В начальном участке сосуда
к дейтерию был подмешан тритий. <...> Однако <...> отсутствовало
теоретическое подтверждение возможности инициирования и
распространения ядерного горения в цилиндре с жидким дейтерием...» [Наука..., 1997.
Т. 1. С. 240]. На основании заключения Б. Л. Ванникова, И. В. Курчатова
и Ю. Б. Харитона 5 июня 1948 г. Спецкомитет подготовил решение, приня-
' Здесь решающую роль играет КПД процесса, именно его вычисление было позже
проведено группой Ландау, причем их результат оказался правильным, несмотря на колоссальные
трудности расчетов в докомпьютерную эпоху.
8. Термоядерная слойка
105
тое 10 июня как постановление Совета Министров СССР об
исследованиях возможности создания водородной бомбы; ей присвоили индекс РДС-6.
А вот, как комментирует начало разработок И. М. Халатников,
который в составе группы Л.Д.Ландау проводил сложнейшие расчеты
энергетической эффективности водородной бомбы различных конструкций:
Мне совершенно ясно, что все разработки были сделаны у нас
абсолютно независимо, что идея водородной бомбы, взорванной в 1953 году,
была абсолютно оригинальной. Никаких чертежей на этот раз у
Лаврентия Павловича (Берия) в кармане не было [Халатников, 1993].
О невозможности реализовать термоядерную «трубу» уже говорилось
выше (с. 63-64). Приведем теперь записку, которую 2 декабря 1952 г.
Л. П. Берия направил И. В. Курчатову по поводу перспективной модели
термоядерной «слойки». В этой записке упоминается персонально и
Ландау (цитируем по фотокопии записки, приведенной в книге [Горелик, 2000.
С.214]).
Решение задачи создания РДС-вс имеет первостепенное значение.
Судя по некоторым дошедшим до нас данным, в США проводились опыты,
связанные с этим типом изделий. При выезде с А. П. Завенягиным в КБ-11
передайте Ю. Б. Харитону, К. И. Щелкину, Н. Л. Духову, И. Е. Тамму,
А. Д. Сахарову, Я. Б. Зельдовичу, Е. И. Забабахину и И. И. Боголюбову, что
нам надо приложить все усилия к тому, чтоб обеспечить успешное
завершение научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ,
связанных с РДС-вс. Передайте это также Л. Д. Ландау и А. И. Тихонову.
Под РДС-бс в письме Берии имеется в виду бомба номер 6,
водородная, «слойка» (меньшие номера относились к атомным бомбам).
Размещение взрывчатых вешеств в виде сферической слойки было необычным
решением, которое предложил А. Д. Сахаров. В первых американских
бомбах с использованием термоядерной взрывчатки, дейтерия и трития, она
помещалась внутрь атомной бомбы — по аналогии с тем, как в атомной
бомбе плутоний размещался внутри обычного взрывчатого вещества,
обжимающего при взрыве плутониевый заряд, создавая его надкритическую
массу. Но таким путем можно поместить и использовать очень немного
дейтерия с тритием, потому что внутри атомной бомбы мало места.
Сахаров предложил сделать «слойку» с обратным размещением
слоев: внутри атомная бомба, обложенная слоем обычной взрывчатки для
обжатия, выше —- внешний сферический слой термоядерной взрывчатки
на основе дейтерида лития, еще выше — наружный слой урана-238. Такое
размещение слоев и введение нового уранового слоя составляют вместе
суть гениального инженерно-физического изобретения А. Д. Сахарова. Во-
первых, у внешнего (по отношению к атомной бомбе) слоя объем много
больше, чем у маленькой области внутри атомного заряда, поэтому в слое
можно разместить много дейтерида лития. Но еще важнее и необычнее
было то, что наружный слой урана-238 стало возможным подключить к
всеобщему взрыву. Эта последняя идея Сахарова заключалась в следующем.
106
Глава 1. Ядерная
Основной природный изотоп-238 урана не поджигается медленными
нейтронами, которые возникают в цепной реакции в обычной атомной
бомбе, — именно поэтому приходится выделять крайне дорогой уран-235, ядра
которого способны захватывать медленные нейтроны и испускать
вторичные нейтроны, приводя к цепной реакции со взрывом. Но в тысячи раз
более дешевый уран-238 все же можно поджечь — он взорвется, если
получит откуда-нибудь мощный поток энергичных быстрых нейтронов. Только
такие нейтроны инициируют цепную реакцию вуране-238, и его атомный
взрыв будет таким же, как от урана-235. В конструкции Сахарова быстрые
нейтроны получаются при термоядерном взрыве, они и запускают цепную
реакцию второго атомного взрыва — внешней оболочки из урана-238.
Есть еще третья важная особенность слойки. Гигантское давление
от атомного взрыва внешней оболочки урана-238 успевает на миг сжать
внутренний слой дейтерида лития, в котором долей микросекунды
раньше началась термоядерная реакция, запушенная первым атомным взрывом
внутренней взрывчатки из плутония. Легкие элементы, тритий, дейтерий
и литий, сжимаются излучением от взрыва внешней урановой
оболочки. Это сильно способствует более полному протеканию термоядерной
реакции, вследствие сближения их соединяющихся ядер. Итак,
последовательность срабатывания взрывчатых веществ такова:
(1) взрыв обычной взрывчатки, обжимающий плутоний внутри бомбы;
(2) атомный взрыв плутония, создающий огромную температуру для под-
жига дейтерида лития с малой примесью трития;
(3) термоядерный взрыв, даюший поток быстрых нейтронов;
(4) инициация последними второго атомного взрыва во внешнем слое
урана-238;
(5) резкое усиление термоядерной реакции синтеза легких элементов
благодаря обжатию излучением внешнего атомного взрыва.
Понятно, что эта гениальная принципиальная схема должна быть
просчитана. Во-первых, с точки зрения кинетики процессов: успеют ли
произойти все эти четыре (!) взрыва один за другим еще до того, как
все устройство разлетится? Кинетическая теория и эксперименты
показывают, что характеристическое время термоядерного взрыва — порядка
полмикросекунды, а времена протекания основных упомянутых стадий
процессов — порядка десятых долей микросекунды. Во-вторых, требуется
все просчитать с точки зрения неравновесной термодинамики, вычислить,
какие доли энергии будут передаваться при взрывах слоев последовательно
от первого ко второму и т.д.? Может быть, энергия, бесполезно
поглощаемая или рассеиваемая в этих реакциях, будет больше, чем энергия,
передаваемая по ядерным цепям и выделяемая в конце концов в форме
взрыва? Будет ли «слойка» принципиально отличаться от «трубы»?
Последняя задача называется задачей вычисления коэффициента полезного
действия термоядерной бомбы. Ландау с сарказмом говорил о
«коэффициенте вредного действия».
8. Термоядерная слойка 107
Математические вычисления упомянутых процессов были
необычайно сложны и трудоемки. Тем более что даже в Атомном проекте США
в те годы еще не было достаточно мощных
электронно-вычислительных машин (ЭВМ). Поэтому американцы отложили подобные расчеты
до появления у них современных (по тем годам) компьютеров. В СССР
экземпляры первой советской серийной ламповой ЭВМ «Стрела»,
занимавшей большую комнату, появились в ВЦ АН СССР, ИПМ АН ССР
и в вычислительных центрах некоторых министерств только в 1954 г. Ее
параметры были смехотворны даже для сегодняшних детей:
оперативная память 2 килобайта, скорость 2000 операций в секунду. Но у Ландау
не было даже этого. Несколько параллельных групп проводили расчеты
в вычислительных бюро. Там считали сначала на механических
арифмометрах «Феликс» с крутящейся ручкой, затем на клавишных электрических
арифмометрах «Мерседес». Группу Л.Д.Ландау в Институте физпроблем
дублировала группа А. Н.Тихонова в Геофизическом институте АН (ГЕО-
ФИАН), а позже в Институте прикладной математики АН СССР.
И. М. Халатников вспоминает:
Расчет водородной бомбы оказался задачей, на много порядков
сложнее, чем атомной. И то, что нам удалось «ручным способом» такую
задачу решить, — конечно, чудо. По существу, тогда произошла
революция в численных методах интегрирования уравнений в частных
производных <оригинальный «метод сеток»>, и произошла она в Институте
физических проблем под руководством Ландау. Главной тогда оказалась
проблема устойчивости. И это было нетривиально. Математики в отделе
у Тихонова считали, что проблемы устойчивости вообще нет, и
высокому начальству докладывали, что мы выдумали несуществующую задачу.
А если не думать об устойчивости, то в наших схемах вместо гладких
кривых возникает «пила». У Тихонова эту пилу сглаживали с помощью
лекала и т.д. Но таким способом достоверных результатов нельзя получить.
Я помню историческое заседание под председательством М. В. Келдыша,
оно длилось несколько дней. Мы доказывали, что есть проблема и что мы
ее решили, а группа Тихонова доказывала, что никакой проблемы не
существует. В результате пришли к консенсусу — высокое начальство
приказало передать наши схемы в отдел Тихонова. Там убедились в
достоинствах предложенных нами схем, поскольку мы сначала поставили вопрос
об устойчивости, а потом нашли способ обойти трудности. Здесь сложно
все это объяснять. Эти неявные схемы необычайно красивы. И они
позволили нам считать быстро — не за годы, а за месяцы [Халатников, 1993].
Поясним для неспециалистов. Математически правильное, но
неустойчивое решение не имеет физической ценности — малейшее
отклонение в реальной физической системе приведет к еше большему отклонению
в ней, и система «поплывет» (согласно теории устойчивости Ляпунова).
В списке трудов Ландау значится единственная его работа из области
вычислительной математики, выполненная на эту тему совместно с И. М. Ха-
108
Глава 1. Ядерная
латниковым и Н.С. Мейманом (которого потом много лет не выпускали
в Израиль по причине его участия в советском Атомном проекте).
Испытание «слойки», проведенное в августе 1953 г., показало, что
группа Ландау верно вычислила КПД водородной бомбы.
Распределение энергетических вкладов в результирующем взрыве было такое: 0,1 —
атомный взрыв внутреннего плутониевого заряда; 0,2 — взрыв
промежуточной термоядерной взрывчатки; 0,7 — атомный взрыв внешнего заряда
с ураном-238. Таким образом, взрыв «слойки» был связан с
термоядерным взрывом на 20 % + 70 % = 90 %. Это не был просто взрыв атомной
бомбы, немного усиленный за счет синтеза небольшой доли легких ядер
термоядерного заряда, которая успела прореагировать.
Постановлением СМ СССР №3044-1304 ее от 31 декабря 1953 г.
«О присуждении Сталинских премий научным и инженерно-техническим
работникам Министерства среднего машиностроения и других ведомств
за создание водородной бомбы и новых конструкций атомных бомб»
Сталинские премии J степени были присуждены «за расчетно-теоретические
работы по изделию РДС-бс и РДС-5» Ландау Л. Д. и его коллегам-«дубле-
рам» Семендяеву К. А. и Тихонову А. Н. (денежная составляющая по 100
тыс. руб. каждому), Сталинские премии II степени — сотрудникам группы
Ландау Дьякову С. П., Лифшицу Е. М., Мейману Н. С, Халатникову И. М.
(по 20 тыс. руб. каждому), а также математикам и теоретикам не из лан-
дауских групп, работавших над той же проблемой: Боголюбову Н. Н.,
Владимирову B.C., Гаврилову В. Ю., Гандельману Г. М., Гольдину В. Я.,
Жукову А. И., Самарскому А. А. и Франк-Каменецкому Д. А. [АП, 2007.
Т. 2. Кн. 7. С. 625-627].
* * *
Когда 5 марта 1953 г. умер Сталин, Ландау твердо решил выйти из
Атомного проекта. Известны его слова: «Все, теперь я его уже не боюсь
и кончаю с этой работой» [Фейнберг, 1999. С. 294; Халатников, 1993].
В апреле 1955 г. «источник» (секретный сотрудник — сексот) из
ближайшего окружения Ландау, которым был, по-видимому, его приятель-
физик, сообщил своему куратору об этом решении (см. Справку КГБ
в [Горобец, 20086. Приложение 4])39). Вот что говорится в Справке КГБ:
«В конце марта Ландау был вызван вместе с Гинзбургом к Завенягину
по поводу спецдеятельности. В разговоре с источником Ландау
высказался резко по адресу Зельдовича, „от которого идут всякие пакости". Ландау
сказал источнику, что он ни за что не согласится опять заниматься
спецделами и что ему неприятно вести об этом разговор. По дороге в
министерство Ландау предупредил Гинзбурга, чтобы он не вздумал заявить о том,
' Высокопоставленных физиков, посвященных в работу Ландау над ядерным оружием,
с которыми он был на ты (таковы записи в стенофамме) и мог обсуждать детали своего
участия в секретном проекте, были единицы. Так что в принципе можно перечислить едва ли
не всех потенциальных собеседников. — Прим. Б. Г.
8. Термоядерная слойка
109
что Ландау ему нужен для предстоящей работы. Ландау рассказал
источнику после, что министр принял его весьма вежливо и любезно и держался
очень хорошо. Ландау быстро убедил присутствующих, что ему не следует
заниматься спецработой, но, как сам он выразился, не мог отказаться
от предложения изредка разговаривать по этим вопросам. „На самом же
деле, конечно, никаких разговоров не будет", — сказал Ландау» (Справка
КГБ в [Горобец, 20086. Приложение 4]).
Действительно, «когда весной 1955 г. возникла потребность в
более существенном участии Ландау в решении ядерных проблем <в связи
с новейшей моделью водородной бомбы неограниченной мощности, которую
ядерщики иногда называли „бритвой". — Прим. Б. Г.>, то он воспротивился
самым решительным образом. В той ситуации он высказался в довольно
резких выражениях по адресу Я. Б.Зельдовича, да и с В.Л. Гинзбургом,
судя по „интонации" текста он был весьма строг и однозначен <...>»
[Наука..., 1999. Т. 2. С. 248].
Как-то в 1950-х гг. Ландау посетил секретный Сухумский физико-
технический институт, в котором немецкие и советские специалисты
сообща занимались разработкой центрифуги для разделения изотопов.
Иногда в СФТИ происходили встречи с выдающимися учеными. На встрече
с Ландау присутствовал и начальник лаборатории СФТИ Н.Ф.Лазарев,
который пересказал автору книги следующий символический фрагмент
этой встречи (см. в кн. [Горобец, 2008а. С. 247]): «В конференц-зале СФТИ
Ландау сидел на столике для проектора, а мы, молодые сотрудники,
окружили его и задавали вопросы. На вопрос: „Чем бы Вы занялись, если бы
начали сначала" Ландау ответил неожиданно: „Биологией". Мне долго
был не понятен его ответ, но теперь кажется вполне понятным». Я думаю,
что ответ Ландау имел глубокий и неочевидный смысл. Очевидно, он
давал понять, что ему претило работать над наукой, создающей сверхмощное
оружие смерти. Вместо этого он бы предпочел творить науку о жизни.
Ядерное взаимное сдерживание работает вот уже более полувека.
Возьмем хотя бы примеры последнего десятилетия (1999-2007). Отвлечемся
от политических и идеологических мотивов. Только факты: безъядерную
Югославию разбомбили в 1999 г., включая ее столицу Белград; в Ирак
вторглись, оккупировали, и там до сих пор идет война — обе эти войны
начал блок НАТО во главе с США и вопреки Совету Безопасности ООН.
Тем временем с крайне упертым, воинственным, диктаторским режимом
Северной Кореи США и их союзники начали вести прямые переговоры,
гарантировали им ненападение, снабжение горючим и продовольствием
в обмен на замораживание ядерной программы — успешные переговоры
начались сразу же после того, как в Северной Корее испытали атомную
бомбу и троечку плохоньких ракет. Думаю, все это доказывает, что
военные действия против нас — а они могли начаться только с применением
атомного оружия — стали если не невозможными, то гораздо менее
вероятными после появления у Сталина атомной бомбы. Как ни печально,
но практика показывает: мир могут сохранить не болтовня и договоры,
110
Глава 1. Ядерная
а только сила, обеспечивающая нанесение заведомо неприемлемого
ущерба нападающему.
В заключение интересно процитировать «отца» американской
водородной бомбы Эдварда Теллера: «Производство расщепляющихся
материалов — самый трудный момент в создании ядерной бомбы. Когда страна
достигнет этого и успешно его осуществит, то можно считать, что через
несколько месяцев она будет обладать бомбой» [Создание..., 1995. С. 57].
Глава 2
Научно-популярная
Вы как будто с иной планеты
Прилетевший крылатый дух:
Все приметы и все предметы
Осветились лучом вокруг.
Вы же сами того сиянья
Луч, подобный вселенской стреле,
Сотни лет пролетев расстоянье,
опустились опять на Земле.
Николай Асеев о Ландау
1. Гений физики
1.1. Некролог в «Правде*
3 апреля 1968 г. в главной газете Советского Союза «Правде» был
опубликован некролог с портретом Л.Д.Ландау.
В некрологе было, в частности, написано следующее:
Умер человек, составляющий гордость нашей науки, один из
крупнейших физиков современности. <...> Диапазон его научной деятельности
необычайно широк и разнообразен — от специальных вопросов физики
твердого тела до проблем квантовой теории поля. Особое место в
достижениях Льва Давидовича занимает создание им новой области
науки — теории квантовых жидкостей, роль которой для теоретической
физики в целом с годами все возрастает. Но не менее важна роль,
которую сыграл Лев Давидович в создании советской школы теоретической
физики. Для каждого физика, нуждавшегося в его совете или критике,
у Льва Давидовича находилось время. Этот тесный научный контакт
имел большое значение в установлении особого стиля и высокого уровня
теоретической физики в нашей стране. В научных дискуссиях Лев
Давидович сочетал глубокую принципиальность и научную непримиримость
с истинной доброжелательностью. Выдающийся ученый, он был также
и отзывчивым человеком и горячим общественником. <... > Лев
Давидович Ландау много сил отдавал решению практических задач, которые
страна ставила перед физиками.
(Ландау-Дробанцева, 1999. С. 122).
112
Глава 2. Научно-популярная
В последней фразе имелась в виду та роль, которую Л. Д. Ландау сыграл
в советском Атомном проекте.
Некролог был подписан высшим руководством СССР: Генеральным
секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежневым, Председателем Совета министров
СССР А. Н. Косыгиным, Председателем Президиума Верховного Совета
СССР Н. В. Подгорным, всеми членами Политбюро ЦК КПСС,
Президентом АН СССР М. В. Келдышем, другими руководителями Академии
наук СССР, ведущими академиками-физиками страны. Текст некролога
готовили в день смерти Л.Д.Ландау в Институте физических проблем
его ближайшие сотрудники во главе с Е. М. Лифшицем. Оттуда он пошел
в Президиум АН СССР и далее в Отдел науки ЦК КПСС. В последнем
было решено, что уровень и роль беспартийного Л.Д.Ландау в советской
науке настолько велика, что некролог должен быть напечатан в главном
органе коммунистической партии. Все это еще раз подтверждало высшую
оценку заслуг инакомыслящего Ландау перед советским государством,
ранее наградившим его званием Героя Социалистического Труда, тремя
орденами Ленина, Ленинской и тремя Сталинскими премиями2).
1.2. О предмете «Теоретическая физика»
В книге о великом физике, разумеется, нельзя избежать самой
физики в той ее части, тех открытиях и формулах, которые явились главными
результатами творца. Но сделать это в данном случае очень непросто.
Понимание методов и результатов теоретической физики требует
многолетней специальной подготовки, в частности, по математике. Теоретическая
физика по-настоящему доступна лишь специалистам, которых во всем
мире насчитывается (вместе со студентами) порядка ста тысяч человек.
Поэтому нефизикам следует вкратце пояснить, чем теоретическая физика
занимается.
Схематично можно сказать, что теоретическая физика — (1)
объясняет до того непонятные результаты экспериментов и (2)
предсказывает неизвестные свойства материи и полей, опережая эксперимент. Ее
объекты изучения — физические образования от полей и элементарных
частиц до Вселенной. Работа проводится с помощью огромного и
сложного математического аппарата. В этой связи заметим, что не надо путать
теоретическую физику с математической физикой. Последняя — раздел
математики на грани с физикой; она оперирует с дифференциальными
уравнениями теплопроводности, диффузии, колебательных систем и т.д.
Их решают в частных производных с различными начальными и
краевыми условиями; решения получают в виде обычных функций, известных
со школы, или специальных функций (Бесселя, Лежандра, Эрмита и т.д.).
Теоретическая физика гораздо шире. По своей природе это — прежде
всего физика. Математика же, хоть и абсолютно необходима, но вторична,
ее «подбирают» под решаемую задачу.
' Подобные официальные помести крупнейшим ученым ныне в России не воздаются,
они воздаются шоуменам.
1. Гений физики
113
Примером задачи первого типа с объяснением причин неизвестного
явления является наивысшее достижение Ландау — теория сверхтекучести
гелия при сверхнизкой температуре, удостоенная Нобелевской премии.
В других областях физики Ландау выяснил детальный механизм
ферромагнетизма, структуру промежуточного состояния сверхпроводников,
нарушение четности при некоторых ядерных реакциях и многое другое.
Примерами задач второго типа с предсказанием явлений, не
наблюдавшихся ранее, служат: теоретическое открытие диамагнетизма электронов
в магнитном поле, затухание электромагнитных волн в плазме при
отсутствии «трения» (столкновений) электронов, возникновение второй
ударной волны при взрыве. Правильная теория, созданная для объяснения
наблюдаемого неизвестного явления, позволяет предсказать другие
явления, которые затем обнаруживают при целенаправленных экспериментах.
Так, теория сверхтекучести позволила предсказать, например,
возможность возбуждения в сверхтекучем гелии продольных волн «второго
звука» с необычными свойствами (второй звук был теоретически обнаружен
Е. М. Лифшицем и подтвержден затем на опыте В. П. Пешковым).
Но есть и еше один тип задач теоретической физики, которые в
принципе невозможно проверить в опытных условиях, на Земле. Это задачи,
относящиеся к космологии и астрофизике. Невозможно, например,
воспроизвести в прямых экспериментах прошлое нашей Вселенной, убедиться
в сверхтекучести в нейтронных звездах. Тем не менее, теоретикам удалось
построить непротиворечивые теории этих состояний, которые согласуются
с общепринятыми теориями и законами (общей теорией относительности,
законами сохранения) и подтверждаются всеми имеющимися опытными
фактами (расширение Вселенной, реликтовое излучение и др.).
Ландау был последним универсалом среди физиков-теоретиков, он
работал по всему широчайшему фронту этой науки. Дальнейшая, все
более узкая профессионализация привела к тому, что если физик-теоретик
работает, например, в области космологии и астрофизики, то он мало
разбирается в теории твердого тела или в вопросах гидродинамики.
У продуктов творчества почти всегда есть авторы. В мире искусства
и литературы это почти всегда однозначное понятие — произведения
авторов не родились бы в отсутствие этих конкретных авторов, и они
неповторимы. В мире науки это не так. Наблюдаемые явления, законы,
свойства вещества, создаваемые формулы и теории в принципе заранее
предопределены, они существуют независимо от авторов и «ждут» своего
обнаружения. Поэтому в современной науке часто бывает по несколько
авторов у одного и того же обнаруженного явления или теоретического
описания. Вклады в общее авторство, естественно, различаются. Нередки
споры и конфликты на тему об авторстве, приписывания в качестве
соавторов при ничтожном творческом вкладе, интриги разного рода. Очень
важно, как ведут в таких случаях общепризнанные авторитеты, они задают
этику поведения научного сообщества, иногда служат высшими
арбитрами в спорах. Ученик Л.Д.Ландау А.А.Абрикосов пишет: «...Дау
никогда не „приписывался" к чужим работам. Сейчас очень распространи-
8 Заказ 1171
114
Глава 2. Научно-популярная
лась тенденция, чтобы ученики включали своего научного руководителя,
зав. лабораторией, директора института и т. п. в соавторы. Соавторство
Дау означало, что: а) идея работы в значительной степени принадлежит
ему и б) он реально участвовал в расчетах. Если хотя бы одно из этих
условий не было выполнено, то он от соавторства отказывался. Если бы это
было не так, то число его работ (примерно 120) надо было бы увеличить
в 30-40 раз, ведь все его ученики приносили ему свои работы и не было
случая, чтобы он что-то в них не внес» [Воспоминания о..., 1988. С.37].
Это так. Ландау никогда не приписывал свое имя к чужим
законченным работам. Но есть гораздо более тонкий вопрос. Не бывало ли так, что
Ландау перехватывал начальные идеи, которыми с ним делились ученики?
Ведь он мог лучше и быстрее, чем они, развить и доказать то, что иногда
поначалу казалось неправильным почти всем и даже ему самому. В
опубликованных воспоминаниях физиков есть и такие сведения о Ландау.
А некоторые теоретики даже пишут о случаях, когда Ландау публиковал
такие результаты только от своего имени, хотя, по их мнению,
принципиальные результаты были ими получены раньше, чем Ландау, и сообщены
ему. Бывало ли так? По крайней мере, истории с открытием принципа
комбинированной четности или предсказания роли фононов в
сверхтекучем гелии, рассказанные соответственно Б. Л. Иоффе и А. Б. Мигдалом
(см. далее), позволяют поставить здесь знак вопроса.
1.3. Две скрижали: 10 высших достижений Ландау
Стоит ли пытаться объяснить основные достижения Ландау в
теоретической физике на научно-популярном языке, доступном, скажем, для
заинтересованных студентов физико-математических и, может быть,
технических специальностей? Или ввиду далеких от тривиальности
механизмов явлений, открытых в физике XX века, и высокой сложности
математического аппарата их выяснения это дело безнадежное? На это есть
разные точки зрения, например элитарная, высказанная И. М. Халатнико-
вым в журнале «Природа» (там он упомянул эффект Кондо, но отказался
объяснять, что это такое): «Специалисты поймут без объяснения, а для
неспециалистов могу сказать фразу, которую часто слышал от своего учителя
физики в средней школе: „Не твоего ума дело"» [Халатников, 1996. №8].
Однако научно-популярная литература пока не умерла, и в ней
содержится множество попыток объяснения «на пальцах» даже самых сложных
явлений, открываемых новейшей физикой. Очевидно, это правильно,
потому что естественно. Другой вопрос, каким языком и с помощью каких
изобразительных средств объяснять неспециалистам сложные и
непривычные вещи.
Не будучи физиком-теоретиком, я все же считаю недопустимым в
книге о Ландау совсем не касаться его научных достижений, т. е. занять
по умолчанию позицию халатниковского учителя. Но чтобы перейти к
делу, необходимо сначала выбрать концепцию изложения. Я решил, что в
некоторой степени можно использовать страницы, написанные Е. М.Лиф-
1. Гений физики
115
шицем в книге «Воспоминания о Л.Д.Ландау» [1988]. Однако изложение
Лифшица все же достаточно специальное.
В качестве начальной стержневой схемы при перечислении научных
достижений Ландау мною было решено использовать так называемые
Скрижали Ландау (см. фото во вклейке). Они были изготовлены к его
50-летию, и академик И. К. Кикоин преподнес юбиляру эти мраморные
скрижали от имени Института атомной энергии. На них выгравированы
«10 заповедей» Ландау в виде 10 формул главных его открытий.
Фотографии этих Скрижалей несколько раз появлялись в научно-популярных
журналах, в том числе в «Сайентифик Америкэн», так что они уже
канонизированы историографами Ландау. Сейчас Скрижали как будто бы
находятся в РНЦ КИ.
К 60-летию Л.Д.Ландау, в 1968 г. журнал «Природа» (№ 1)
опубликовал фотографию этих скрижалей и комментарии И. К. Кикоина к 10-ти
«заповедям». Приводим ниже эти комментарии без сокращений и
правки (в кавычках как цитаты). Однако и они порой слишком трудны для
восприятия нефизиками; по-видимому, это явилось причиной того, что
в ряде случаев Кикоин ограничивается общими фразами, кратко называя
открытие Ландау, не поясняя его физической сущности, а лишь добавляя,
что оно сейчас широко используется в физике (по «принципу Халатнико-
ва»). Поэтому мы приводим свои упрощенные и несколько более широкие
пояснения, которые, как надеемся, сделают чуть-чуть понятнее то, о чем
идет речь в конкретных пунктах на Скрижалях (эти пояснения даны без
кавычек после слов Кикоина).
Но некоторые важные достижения Ландау не вошли в Скрижали.
То ли это произошло потому, что авторы подарка не хотели выходить
за рамки ровно 10-ти заповедей, то ли по другим каким-то причинам... Так
или иначе, постараемся восполнить этот пробел, создав мысленно третью
«скрижаль».
Что же выписано на двух канонических Скрижалях, подаренных Ландау?
1. «Л.Д.Ландау в 1928 году впервые ввел понятие матрицы плотности,
которое широко используется в современной квантовой статистике
и просто в квантовой механике»3).
В 1927 г. Лев Ландау, на несколько месяцев раньше И. фон Неймана,
ввел в квантовую механику понятие матрицы плотности, с помощью
которой развил способ наиболее общего квантово-механического описания
сложных систем. До этого квантовая механика имела дело лишь с так
называемыми чистыми состояниями, которые относились к простейшим
системам частиц, описываемых посредством волновых функций. В этих
случаях в принципе известно, какие нужно провести измерения, чтобы
найти координаты и импульсы частиц, задаваемые их волновыми
функциями. Собственные волновые функции и собственные значения
(квантовые числа) частицы получаются после решения уравнения Шредингера,
' Здесь и ниже, во всех пунктах 1-10 ссылка на статью в сборнике [Воспоминания о...,
1988. C.310J.
8*
116
Глава 2. Научно-популярная
содержащего общую волновую функцию частицы, записанную с учетом
законов сохранения в том поле, в котором частица находится. Это —
простой, чистый случай. Но если рассматриваемая система является
частью более общей замкнутой системы с тесным взаимодействием всех ее
частей, то она не может быть в принципе описана волновой функцией
в зависимости от координат малой, частной системы. Необходимо
учитывать зависимость волновой функции от координат частиц всей большой
системы. Это требует интегрирования функций по координатам
последней. Однако учесть полный набор состояний большой системы в общем
случае невозможно. Поэтому, в отличие от чистых состояний «простых»
систем, в квантовой статистике вычисляют смешанные состояния,
характеризуемые не волновой функцией, а более сложным математическим
аппаратом, который называют матрицей плотности. Она состоит из ряда
элементов, располагаемых в виде таблицы, в которой строки и столбцы
задаются квантовыми числами системы, определяющими ее энергетические
состояния. Вычисление элементов матрицы плотности для «нечистой»
частицы, входящей в сложную систему, происходит путем
интегрирования по определенным правилам. Получив матрицу плотности сложной
системы, можно вычислить средние значения физических величин,
характеризующих частную систему внутри общей системы.
Интересное соображение мне высказали теоретики из ИОФАНа и
ФИАНа во время обсуждения рукописи этой книги в августе 2005 г. По их
сведениям, сам Ландау считал матрицу плотности своим высшим
достижением в физике (по другим источникам — теорию сверхтекучести, что
нам кажется более естественным, во всяком случае, она более знаменита;
однако мне сказали, что это говорил сам Ландау). В основной массе
зарубежных публикаций матрицу плотности считают заслугой фон Неймана.
Лжеприоритет последнего полагается исключительно на основании
известного эффекта «Adopted by repetition», а не первоисточников. О матрице
плотности нет упоминаний в канонизированном списке трудов Ландау
(см. Приложение 1). По словам профессора В. И.Манько, удивительно,
что приоритет Ландау не подчеркнут даже в Курсе Ландау и Лифшица. Там
в томе 3 матрице плотности посвящено всего полстраницы. Первенство
Ландау не подчеркивается даже его ближайшими учениками и соавторами.
Первым обратил мое внимание на значимость этого открытия Б. Д. Ру-
бинский, он нашел и сопоставил оригинальные статьи как Ландау, так
и фон Неймана в старых иностранных изданиях и убедился, что Ландау
опередил венгерско-немецкого физика на несколько месяцев (Нейман
эмигрировал в США из Германии в 1930 г.). Этот вывод подтверждает
В. И. Манько. Он рассказал мне, что его ученик профессор В. В. Додонов,
работающий в университете в г. Бразилиа, также специально
заинтересовался вопросом об оригинальности матрицы плотности, нашел в
библиотеке университета старые издания и убедился, что Ландау был первым.
В. В. Додонов заметил, что, по его впечатлению, фон Нейман писал свою
статью не независимо от Ландау, а уже зная о результате последнего. Хотя
в дальнейшем Нейман, походя, ссылался на первую работу Ландау, тем са-
1. Гений физики
111
мым упоминая о его приоритете, но не акцентировал этого. По-видимому,
он полагал, что глубокую разработку нового метода матрицы плотности
дал именно он, фон Нейман.
Следующие глубокие соображения о матрице плотности Ландау
предоставил для этой книги профессор В. И. Манько. Привожу текст его записки:
В физике очень важны эффекты (например, открытие и
объяснение эффектов сверхтекучести и сверхпроводимости). Роль Л. Д. Ландау
в объяснении физических эффектов неоценима. Но в теоретической
физике важным (может быть, еще более, чем какие-то конкретные эффекты)
является введение новых понятий. Так, в 1926 г. Э. Шредингер ввел
понятие волновой функции, ставшей базовым понятием о состоянии системы
в квантовой физике. Следующим по хронологии и по сложности
понятием является открытие Л.Д.Ландау, первым записанное на скрижалях:
в 1927 г. он открыл понятие матрицы плотности, без которой немыслима
современная формулировка квантовой механики и статистики. За научно-
теоретические вклады такого рода не даются Нобелевские премии
(согласно статусу этой премии), но в отношении фундамента квантовой
физики этот вклад Л.Д.Ландау в теоретическую физику является, может
быть, более важным, чем открытие и объяснение отдельных эффектов.
Далее происходило развитие понятия матрицы плотности. Дело в том,
что, с точки зрения классической интуиции «простого» человека, в том
числе и ученого, понятия волновой функции и матрицы плотности сами
по себе «непонятны». Поэтому сразу же были сделаны усилия свести эти
понятия к привычным классическим представлениям, например к
вероятности. В 1932 г. знаменитый американский физик Ю. Вигнер показал,
что можно свести понятие матрицы плотности к функции положения и
импульса сложной частицы. Сегодня ее называют функцией Вигнера. Эта
функция очень похожа на классическую функцию распределения
вероятностей для частиц по координатам и скоростям. Но у функции Вигнера
есть один дефект — она может принимать отрицательные значения, что
недопустимо для вероятности. Долгие годы считалось, что вообще
невозможно заменить в квантовой механике матрицу плотности (или ее
развитие в виде функции Вигнера) обычной вероятностью. Однако в 1996 г.
нам <В. И. Манько> с итальянскими коллегами П.Томбези и С. Манчини
удалось показать, что используя хорошо известное в томографии
математическое преобразование, открытое еще в 1917 г. австрийским
математиком Иоганном Родоном, эту задачу можно решить. Понятие матрицы
плотности Ландау можно свести к классическому понятию вероятности,
такому как в описании состояния системы частиц в классической
физике. Таким образом, выстроилась понятийная цепочка: волновая функция
Шредингера — матрица плотности Ландау (и фон Неймана) — функция
Вигнера — «томографическая» вероятность. Эта цепочка позволяет
сблизить понятийный инструментарий классической и квантовой физики.
(На снимке во вклейке, сделанном в Принстонском
университете, — лауреат Нобелевской премии Ю. Вигнер с женой и профессор
118
Глава 2. Научно-популярная
В. И. Манько с женой, профессором М. А. Манько. Яркие научные
биографии фон Неймана и Вигнера содержатся в книге венгерского ученого-
химика и историка науки Иштвана Харгиттаи [2006].)
2. «Л.Д.Ландау принадлежит честь создания квантовой теории
диамагнетизма электронного газа. Квантовые уровни, отвечающие движению
электрона в магнитном поле, называются теперь „уровнями Ландау",
а само явление — „диамагнетизмом Ландау"».
Диамагнетизм — свойство вещества намагничиваться (приобретать
магнитный момент) в направлении, противоположном внешнему
магнитному полю. Он был известен давно и, как оказалось, присущ любым
веществам. В 1930 г. Ландау предсказал и рассчитал величину
диамагнетизма свободных электронов в металлах, рассматриваемых как электронный
газ в зоне проводимости. Этот вид диамагнетизма имеет чисто
квантовый характер. Он возникает благодаря движению электрона во внешнем
магнитном поле по спиральным орбитам, которые подвергаются
квантованию. Дискретные ориентации орбитального магнитного момента
образуют уровни Ландау. Некоторые из них направлены против внешнего
магнитного поля и создают в сумме довольно слабый диамагнитный
эффект. Диамагнитный момент электрона составляет 1/3 его
парамагнитного момента (направленного по полю). Поскольку последний может быть
измерен по электронному парамагнитному резонансу, то диамагнитную
составляющую можно вычислить как разность полного и парамагнитного
моментов электрона. В некоторых веществах диамагнетизм Ландау весьма
велик, например в висмуте и монокристаллах графита, выращенных в
виде гексагональных призм.
3. «Одно из наиболее интересных явлений в физике конденсированных
состояний — фазовые переходы 2-го рода, т.е. переходы, при
которых скачкообразно меняется только симметрия. Л.Д.Ландау развил
термодинамическую теорию фазовых переходов 2-го рода, широко
использующуюся в современной физике».
Фаза вещества — это его состояние, характеризуемое взаимным
расположением частиц — средним расстоянием между ними, степенью
хаотичности или упорядоченности частиц, их симметричным размещением (обычно
в твердом теле, но, бывает, и в жидкости). Были известны и хорошо
исследованы фазовые переходы 1-го рода. Это переходы твердого вещества в жидкое
и газообразное состояния. Они сопровождаются выделением или
поглощением скрытой теплоты плавления или испарения. Фазовых переходов в
пределах жидкого состояния тела, т.е. сосуществования двух жидких фаз одного
и того же вещества не было известно. Фазовые переходы 2-го рода — это
переходы: парамагнетик — ферромагнетик или антиферромагнетик
(понятие антиферромагнетизма также ввел в физику Ландау); параэлектрик —
сегнетоэлектрик; нормальный металл — тот же сверхпроводящий металл;
нормальный гелий — сверхтекучий гелий. Ландау показал, что в точке
фазового перехода 2-го рода скачком изменяется симметрия тела, тогда как
1. Гений физики
119
агрегатное состояние и другие «обычные» параметры состояния тела
изменяются плавно с изменением температуры. Он выяснил
термодинамически допустимые типы симметрии для переходов в различных конкретных
телах, создав количественную теорию фазовых переходов 2-го рсда.
4. «То обстоятельство, что ферромагнетик обладает доменной
структурой, известно очень давно. Однако только в 1935 г. Л.Д.Ландау
и Е. М. Лифшицу удалось найти закономерности, описывающие
размер домена, характер поведения магнитного момента на границе
между доменами и особенности структуры домена вблизи свободной
поверхности ферромагнетика».
Домен — по-русски значит область. В железе и ряде других металлов
и сплавов существуют крупные (макроскопические) чередующиеся
домены, клиньями выходящие на поверхность. Каждый из них имеет свой
магнитный момент, являющийся суммой магнитных моментов электронов
в домене. У любой пары соседних доменов моменты направлены в
противоположные стороны, поэтому железо вне магнитного поля проявляет
лишь слабую намагниченность. При включении внешнего поля все
домены скачком ориентируются по полю, в результате чего кусок железа
становится сильно магнитным и притягивается к внешнему магниту. Ландау
и Лифшиц выяснили форму доменов внутри объема и в
приповерхностном слое ферромагнетика (см. их изображение на левой скрижали, фото
во вклейке), их размеры, наличие промежуточных слоев между доменами,
их термодинамические свойства и поведение.
5. «В произвольном по форме сверхпроводнике при помещении в
магнитное поле возникает своеобразное состояние, которому отвечает
возникновение чередующихся слоев сверхпроводящей и нормальной
фаз. Ландау впервые развил теорию этого так называемого
промежуточного состояния и решил вопрос о геометрии таких слоев».
Понятие о промежуточном состоянии было введено Р. Пайерлсом
и Ф.Лондоном в 1936 г. для описания постепенного перехода тела из
сверхпроводящего в нормальное состояние при помещении его в магнитное
поле. Но природа промежуточного состояния оставалась неизвестной.
В 1937-1938 гг. Ландау показал, что это состояние не является новой
фазой, а представляет собой переслаивание сверхпроводящей и
нормальной фаз. При выходе на поверхность слои испытывают множественное
расслоение, что является термодинамически более выгодным.
6. «Ландау построил статистическую теорию ядер на очень раннем
этапе развития ядерной физики. Позднее эта теория получила широкое
развитие».
В своей статье «К статистической теории ядер» (ЖЭТФ, 1937. Т. 7.
С. 819) Ландау уподобляет протоны и нейтроны, находящиеся в
непрерывном движении внутри ядра, частицам жидкости. Но это квантовая
жидкость, в которой частицы подчинены принципу неопределенности
координат и скоростей. Он пишет: «Если учитывать взаимодействие частиц
120
Глава 2. Научно-популярная
в ядре, то, конечно, нет никаких оснований рассматривать ядро как
„твердое тело", т.е. как „кристалл", а следует рассматривать его как „жидкую
каплю" из протонов и нейтронов. В отличие от обычных жидкостей в этой
жидкости существенную роль играют квантовые эффекты, так как
квантовая неопределенность координат частиц внутри ядра значительно больше,
чем их взаимные расстояния. Несмотря на то что мы еще не имеем метода для
теоретического исследования „квантовых жидкостей", можно все же вывести
некоторые свойства ядер, применяя к ним статистические соображения».
Как и другие элементарные частицы, нуклоны (протоны и
нейтроны) характеризуются набором квантовых чисел, задающих значения их
энергии, орбитального вращательного момента, внутреннего
вращательного момента — полуцелого спина (поэтому все нуклоны — это ферми-
оны), проекций спина на выделенное направление (например, на вектор
внешнего магнитного поля), а также четностью (их волновая функция
изменяет знак при изменении знака координаты). Поскольку на одном
и том же энергетическом уровне не могут находиться два и более фермио-
на (в силу принципа Паули), то подсчет чисел распределения фермионов
по различным уровням в сложной системе (например, в ядре) проводится
по правилам квантовой статистики, которая называется статистикой
Ферми (она отличается от статистики для бозонов — частиц с целым спином,
подчиняющихся статистике Бозе—Эйнштейна).
Нуклоны в ядре взаимодействуют, сталкиваясь друг с другом, что
приводит к возмущению, размыванию и коллективизации уровней
энергии с возникновением энергетических зон, разделенных запрещенными
зонами. Вероятностное описание состояний и столкновений фермионов
проводится также с помощью статистики Ферми. Ландау первым
применил эту статистику к модели ядерной капли «ферми-жидкости». Это дало
толчок к чрезвычайно плодотворному распространению методов
статистической физики на ядерную физику.
7. «Одна из наиболее блестящих работ Ландау — теория сверхтекучести
гелия-П. Работы Ландау в этой области не только объяснили
загадочное явление, открытое П. Л. Капицей, но определили создание нового
раздела теоретической физики — физики квантовых жидкостей».
Сверхтекучесть гелия, наблюдаемую ниже температуры ТА = 2,17 К
(лямбда-точка), открыл в 1938 г. П. Л. Капица. Визуально наблюдавшиеся
им явления выглядели фантастически, например, происходило свободное
протекание жидкости сквозь микронную щель. Вязкость протекающей
жидкости была нулевая. Физики никак не могли объяснить это не только
с позиций здравого смысла, т.е. исходя из представлений классической
физики, но и с позиций квантовой физики микрочастиц. В 1941-1942 гг.
Ландау объяснил явление сверхтекучести, впервые построив квантовую
теорию макросистемы, в данном случае жидкого гелия. Это был первый
случай в физике, когда макроскопическое явление, наблюдаемое
невооруженным глазом, описывалось квантовыми методами,
применявшимися до той поры только к микрообъектам.
1. Гений физики
121
Подобные макросистемы стали называть квантовыми жидкостями.
Гораздо позже были открыты движущиеся спаренные электроны (купе-
ровские пары), ответственные за сверхпроводимость металлов, сплавов
и керамик, ансамбль таких пар рассматривается как сверхтекучая
квантовая жидкость в этих телах. Имеет место некоторая, хотя и далеко не полная
аналогия между теориями сверхпроводимости и сверхтекучести.
Принципиальные моменты теории сверхтекучести Ландау следующие.
Переход жидкого гелия в сверхтекучее состояние есть фазовый переход
2-го рода, т. е. это переход в системе, сохраняющей свое агрегатное
состояние (жидкость остается жидкостью), но с изменением типа
симметрии и некоторых термодинамических свойств жидкости. Ландау не стал
рассматривать низкотемпературный гелий обычным образом — как
жидкость, состоящую из отдельных атомов. Он рассмотрел «структуру тепла»
в сверхтекучем гелии, определяемую квантовым коллективом из
принципиально неразличимых атомов. В структуре тепла участвуют два типа
квазичастиц — фононы (кванты звука), передающие энергию и импульс
продольных колебаний среды, и ротоны (сначала считали, что это
кванты вращательных, вихревых движений «хороводов» из атомов, но потом
все оказалось сложнее и детали здесь придется опустить). С помощью
фононов атомы гелия обмениваются энергией и импульсом между собой
или с внешней средой. Чем больше температура, тем больше и фононов:
их число пропорционально 4-й степени температуры, а число ротонов
зависит от нее экспоненциально. Фонон может обладать любой
энергией, начиная от нуля, при нуле температуры, а ротон образуется лишь
при превышении некоторого порога. Между этим порогом и нулем
существует щель, которую в теорию ввел Ландау. Именно эта энергетическая
щель и отличает квантовую жидкость от классической, и она определяет
сверхтекучесть. Из-за этой щели не все атомы гелия вовлечены в
тепловое движение (ротоны) при температурах от нуля до лямбда-точки. Ниже
последней часть атомов лишена квазичастиц и тем самым не
обменивается ни энергией, ни импульсом. Эти атомы неподвижны, поэтому они
не цепляются друг за друга и за стенки сосуда, отсюда — свободное
протекание части жидкости (гелия-П). Такая механическая модель не вполне
верна, потому что в силу принципа неопределенности невозможно
точно указать, какие атомы неподвижны (сверхтекучие), а какие двигаются.
Это вопрос квантовой статистики: у любого атома есть вероятность быть
сверхтекучим или нормальным, но определить точно можно лишь доли
тех и других, но невозможно «устроить им индивидуальную перекличку».
Ландау показал также, что гелий может утратить сверхтекучесть и ниже
лямбда-точки, если скорость его потока превышает некоторое
критическое значение. При этом скачком появляются ротоны, на их образование
затрачиваются энергия и момент импульса, что и означает замедление
жидкости.
8. «Ландау (совместно с А.А.Абрикосовым и И. М. Халатниковым)
принадлежат фундаментальные исследования по квантовой электродина-
122
Глава 2. Научно-популярная
мике. Формула выражает связь между физической массой электрона
т и „затравочной" массой Ш\».
Один из основных математических инструментов квантовой теории
поля — это функции Грина, которые описывают распространение
полей от порождающих их источников. Частным случаем функции Грина
является потенциал поля точечного заряда с «затравочной» массой.
Ландау с сотрудниками разработали метод вычисления функций Грина для
электрона и фотона при очень больших импульсах частиц, когда они
становятся релятивистскими, т.е. скорости частиц приближаются к скорости
света, а массы намного превышают «затравочные» значения.
Естественно, изменяются и функции Грина, удается вычислить их релятивистские
асимптотические приближения. Последние позволяют найти связь между
истинными массой и зарядом релятивистского электрона и их начальным,
«затравочным» значением при любой величине последнего.
9. «В 1956 г. Ландау создал теорию ферми-жидкости — квантовой
жидкости, возбуждения которой обладают полуцелым спином. Эта теория
получила широкое признание».
Теория квантовых жидкостей, созданная ранее для объяснения
сверхтекучести частиц с целым спином — бозонов 4Не-П, в ядро которых
входят два протона и два нейтрона, каждый со спином 1/2, в
дальнейшем была расширена Ландау на случай ферм и-жидкостей, состоящих
из фермионов, частиц с полуцелым спином. Ландау разработал теорию
их поведения с помощью статистики Ферми—Дирака. При сверхнизких
температурах в ферми-жидкости фермионы могут спариваться, образуя
сверхтекучий бозе-конденсат. Он состоит из частиц с суммарным
нулевым спином, наподобие куперовских пар электронов в сверхпроводниках,
подчиняющихся статистике Бозе—Эйнштейна. На основе теории Ландау
было предсказано сверхтекучее состояние жидкого изотопа гелия 3Не,
ядро которого есть фермион, так как в него входят два протона и один
нейтрон (суммарный спин полуцелый). Л. П. Питаевский еще в 1958 г.
рассчитал температуру перехода указанного изотопа гелия в сверхтекучее
состояние — около 0,002 К. Вскоре это экспериментально подтвердил при
почти точно предсказанной температуре В. П. Пешков, физик из
Института физпроблем [Андроникашвили, 1980. С. 273].
По мнению некоторых физиков-теоретиков (А. А. Рухадзе и др.),
провозвестником теории ферми-жидкости Ландау были более ранние
работы В. П. Силина по электронным спектрам металлов. Они послужили для
Л.Д.Ландау первотолчком, наведя на мысль обобщить эту теорию на
жидкости. В статье Л.Д.Ландау, написанной, как обычно, Е. М.Лифшицем, есть
ссылка на статьи В. П. Силина (подробнее об этом щепетильном моменте
см. в Предисловии А. А. Рухадзе, помещенном в книгу «Жизнь гения»).
10. «Ландау впервые ввел принцип комбинированной четности,
согласно которому все физические системы будут эквивалентными, только
если при замене правой системы координат на левую одновременно
перейти от частиц к античастицам».
1. Гений физики
123
Правая система координат X. Y, Z — это такая система, которая
вращается как правый винт: если координатную ось X поворачивать по
кратчайшему углу к оси Y по часовой стрелке, то винт, расположенный вдоль
оси Z, пойдет вперед, т. е. будет ввинчиваться в пространство; если же оси
X, Y поменять местами (как и оси в любой другой паре), то правая
система превращается в левую систему координат: кратчайший поворот от оси
X к оси Y приведет к «вывинчиванию» оси Z. Левая система координат
является зеркальным отражением правой системы. Операцию отражения
называют инверсией пространства. Его легко наблюдать, например,
рассматривая отражение системы координат или любого предмета в зеркале.
Изменяются ли физические свойства частиц и полей только от
изменения системы координат, в которой они рассматриваются? Раньше
считалось, что, разумеется, нет — в зеркальном изображении все свойства
сохраняются. Но в 1956 г. американской китаянкой Ц. By
экспериментально было открыто нарушение равноправия левой и правой систем
координат в одной из реакций слабого взаимодействия с рождением бета-частиц,
которое происходит с испусканием нейтрино. Ландау, Ли и Янг «спасли»
пространственную симметрию, предложив одновременно с зеркальным
отражением процесса распада частиц заменять их на античастицы. О
человеческих коллизиях в истории открытия принципа комбинированной
четности см. далее рассказы И. С. Шапиро и Б. Л. Иоффе.
1.4. А если добавить третью скрижаль?
Научный гений Ландау не исчерпывается перечисленными 10-ю его
достижениями. Поэтому продолжим их список самостоятельно.
11. В 1933 г. Ландау ввел понятие полярона. Это воображаемый электрон
в твердом теле, изоляторе или полупроводнике, который,
перемещаясь в зоне проводимости, теряет энергию, опускается ко дну зоны
и там автолокализуется. Эта локализация происходит в
потенциальной яме кристаллической решетки, возникшей вследствие локальной
ее поляризации и деформации, вызванной полем этого самого
электрона. Хотя поляроны как таковые не обнаружены экспериментально,
но идея автолокализации элементарного носителя заряда в
кристалле оказалась чрезвычайно плодотворной. Физики обнаружили
явление автолокализации в твердом теле «антиэлектронов», называемых
дырками. Дырка — это точечный дефект кристаллической решетки
изолятора, полупроводника с положительным зарядом. Он возникает
вследствие отсутствия в данной точке электрона, который в идеальной
решетке там должен быть (отсюда название дырка). Автолокализован-
ные дырки играют решающую роль в таких процессах, как эффект
Холла, электронный и дырочный типы проводимости,
люминесценция, туннельные эффекты, запоминание информации в кристалле.
12. В 1950 г. была опубликована полуфеноменологическая теория
сверхпроводимости Гинзбурга—Ландау, квинт-эссенция которой сосредоточена
в одноименном уравнении. Интересно было бы обсудить, в какой
124
Глава 2. Научно-популярная
мере эту теорию и уравнение можно причислить к главным
достижениям Ландау. Вопрос исторически немаловажный, так как, во-первых,
наконец-то в 2003 г. В. Л. Гинзбург за это был удостоен Нобелевской
премии и. во-вторых, на основе данной теории развивались все
последующие теоретические работы по сверхпроводимости, в том числе
работы авторов, отмеченных Нобелевскими премиями одновременно
с Гинзбургом и даже раньше него. Если заносить это, несомненно,
крупнейшее достижение на Скрижаль, то, наверное, можно было бы
выгравировать на ней основной член уравнения:
— LzTiV*-—АФ2-
2га I с I
Здесь А = rotH есть векторный потенциал магнитного поля. Этот член
напоминает по форме соответствующий член в знаменитом уравнении
Шредингера для электрона. Но у Гинзбурга—Ландау он играет
совершенно другую роль. У них квантово-механическое уравнение применяется
не к микрочастице, а к конденсированным системам, и объясняет их
макроскопически сверхпроводящее состояние.
Изначально это, конечно, работа В.Л.Гинзбурга. Естественно
предположить, что именно поэтому И. К. Кикоин не включил упоминание
о данной работе в Скрижали. Но обсуждение деталей и судьбы этой работы
в контексте ландауской историографии весьма поучительно для истории
новейшей физики.
В статье памяти Ландау [Воспоминания о..., 1988] Е. М.Лифшиц
поясняет причины фундаментальной «полуошибки», допущенной Гинзбургом
и Ландау в указанном члене уравнения. В нем звездочка обозначает
величину некоторого элементарного эффективного заряда в сверхпроводнике,
распределенного согласно введенной Гинзбургом Ф-функции. е* и га
введены В. Л. Гинзбургом в свое уравнение сверхпроводимости по аналогии
с записью волнового уравнения Шредингера, в котором указанные
величины есть просто заряд и масса электрона. Однако волновая функция
в уравнении сверхпроводимости заведомо не является волновой функцией
электрона, и потому га может быть выбрано как произвольный
коэффициент. При этом заряд е* не обязан быть априорно зарядом электрона.
В. Л. Гинзбург полагал, что заряд е* «нужно <...> оставить в качестве
свободного параметра» [Гинзбург, 1995. С. 340; 2003, С. 292]. Однако Ландау
отверг идею о том, что в универсальное уравнение может входить некий
эфемерный эффективный заряд. Тогда последний должен был бы каждый
раз вычисляться заново в соответствии с множеством конкретных
параметров сверхпроводника — его основным составом, неоднородностями,
вариациями термодинамических и геометрических величин — и теория
утрачивала бы общий характер. Следовательно, заряд е* должен был
представлять собой некоторую универсальную величину чего-то естественного.
И вот Ландау предположил, что «нет оснований считать е*
отличным от заряда электрона». Компромиссное решение двух авторов свелось
1. Гений физики
125
к тому, что вопрос о равенстве е = е* был оставлен открытым до
экспериментальной проверки. Лишь в 1956 г. американцы выяснили, что
на самом деле е* = 2е, и физически это заряд так называемой куперов-
ской пары связанных друг с другом электронов. Спаривание возникает
при низких температурах у двух электронов с противоположными
импульсами и спинами за счет обмена виртуальными фононами через
кристаллическую решетку. Сила такой связи через обменное взаимодействие
оказывается больше, чем взаимное кулоновское отталкивание электронов.
Так родилась микроскопическая теория сверхпроводимости БКШ
(Бардина, Купера и Шрифера), авторы которой получили Нобелевскую премию.
Но замечательно и правильное качественное предсказание Ландау,
который настаивал на необходимости естественного вхождения целого заряда
электрона в уравнение. Он ошибся ровно в два раза, но предугадал фи-
зичность этого параметра. Можно сказать, что его предвидение с такой
ошибкой в данном случае качественно ценнее, чем если бы Ландау
согласился с Гинзбургом и оценил этот заряд как эффективный и дробный,
причем пусть даже с меньшей ошибкой.
Универсальность основной структуры уравнения Гинзбурга—Ландау
обеспечило его применение в теоретических исследованиях
сверхпроводимости, в частности в теории сверхпроводящих сплавов
(сверхпроводников II рода). Это уравнение остается не менее актуальным и сейчас.
13. Интеграл столкновений в кинетическом уравнении плазмы и затухание
Ландау.
Следующее уравнение, которое было выведено Ландау в 1937 г., также
можно было бы выгравировать на третьей скрижали:
df df df
здесь / — функция распределения, это вероятность нахождения в плазме
электрона с импульсом р = ту в точке г в момент времени t\ v —
скорость электрона; F = еЕ0 + (е/с) v x В0 — сила, действующая на электрон
со стороны внешних электрического Ео и магнитного В0 полей; V —
градиент в пространстве импульсов, D — тензорный коэффициент
диффузии в этом пространстве.
Правую часть в данном уравнении часто записывают в виде так
называемого интеграла столкновений, который первым ввел Ландау. Этим
он учел эффект от столкновений частиц при дальних пролетах, применяя
модель диффузии в пространстве скоростей (импульсов).
Несколько слов о затухании Ландау. Пусть в плазме смещено
облако электронов, что можно сделать с помощью внешнего поля. Тогда при
возвращении этого облака в равновесное положение в плазме
возникает электромагнитная волна. В 1946 г. Ландау показал, что колебания,
возникающие в возмущенной электронной плазме, затухают, даже если
не учитывать кулоновское взаимодействие (трение) между электронами.
Математически это следует из кинетического уравнения с нулевой правой
126
Глава 2. Научно-популярная
частью, т. е. при отсутствии интеграла столкновений. Однако при этом
следует заменить внешние поля на полные, самосогласованные поля Е и В,
при которых уравнение Ландау переходит в так называемое уравнение
Власова (см. далее). По Ландау, затухание вызвано тем, что число
электронов, отстающих от волны, всегда немного больше числа электронов,
опережающих фазовую скорость волны. Возникает излучение Вавилова—
Черенкова, и волна теряет энергию.
14. Во время Великой Отечественной войны Ландау получил
совместно с К. П. Станюковичем уравнение состояния вещества при взрыве,
уравнение Ландау—Станюковича. Авторы вывели формулу для
определения скорости осколков — продуктов детонации при взрыве
обычных взрывчатых веществ, внеся существенный вклад в общую теорию
горения и взрыва. Этот результат оказался весьма важным при
оценке скорости и давления при имплозии в атомной бомбе (подробнее
см. выше, в Главе 1).
15. В 1945 г. Ландау опубликовал свое решение газодинамических
уравнений при сверхзвуковом обтекании тела. Он получил неожиданный
результат: вдали от тела следуют друг за другом две ударные волны,
а не одна, как считалось ранее. Любопытно, что эти расчеты он делал
в уме, когда сидел в тюрьме.
16. Можно дополнить список достижений Ландау важнейшим
прикладным результатом, имевшим большое общественно-историческое
значение. Это оригинальная методика группы Ландау (Е. М.Лифшиц,
И. М. Халатников, С. П.Дьяков, совместно с вычислительным бюро
Н. Н. Меймана), созданная ими для вычисления коэффициента
полезного действия атомной и водородной бомб. Хотя сам Ландау не любил
эту работу и не хотел ею заниматься, но с гордостью носил
звезду Героя Социалистического Труда, которой был награжден именно
за указанное достижение.
2. Ошибался ли Ландау?
Судьба наделила Ландау потрясающей по силе
логической машиной, позволявшей ему немедленно усматривать
противоречия и недоделки в работах своих коллег и
отбрасывать их как «патологические». Но это же свойство его
ума обращалось против него, поскольку он никогда не
позволял себе выйти за рамки своей железной логики.
Ю.Румер4)
Среди шахматистов популярна книга Э. Медниса «Как побеждали
Бобби Фишера» (М., 1981, пер. с англ.). Сверхгений шахмат с
трагической судьбой, не имевший себе равных в истории этой игры и ушедший
[Воспоминания о Л.Д.Ландау, 1988. С. 207].
2. Ошибался ли Ландау?
127
непобежденным, тоже проигрывал, хотя и очень редко. Причем бывало —
не слишком известным гроссмейстерам. В чем-то, мне кажется, Ландау
схож с Фишером. Так же практически непобедим в профессиональных
схватках, так же почитаем как гений в своей науке — и так же необычен
в повседневной жизни и поступках. Они оба неожиданно и
драматически ушли из профессиональной жизни, не успев состариться. Известно,
что сокрушающей силой Фишера была его позиционная игра. Он
обычно не стремился к усложненным, азартным построениям, присушим игре
комбинационного стиля, хуже поддающейся расчету. В такой игре он был
несколько менее силен. И если противнику удавалось создать
головоломные позиции на доске — чего Фишер стремился не допустить и что
случалось очень редко — то Фишер мог проиграть.
Так же и Ландау всегда стремился, по его словам, «тривиализовать
проблему». Почти не было прямых расчетных ошибок в его формулах
и теориях, что уже удивительно. Но, конечно, были просчеты и
концептуальные недооценки даже у Ландау. Чтобы не быть голословным, сразу
упомяну один конкретный пример.
В книге А. М. Блоха [2005. С. 563] есть следующая цитата из рассказа
А. М. Прохорова об идее лазеров. «Многие считали, что у нас с
Басовым „крыша поехала". Гениальный Ландау, к которому Николай приехал
на дачу, сказал, что этого не может быть, потому что не может быть
никогда. Но Капица, а он был очень умный человек, сказал: даже если это
неосуществимо, идея интересная, ее надо поддержать...»
Небезынтересно и весьма поучительно было бы собрать подобные,
пусть даже спорные сведения об ошибках Ландау в одном месте
(наподобие упомянутой книги о Фишере) и их проанализировать
профессионально и коллективно. По-видимому, лучше всего было бы провести такую
работу коллективу теоретиков, с охватом всего диапазона теоретической
физики. Такой труд наверняка стал бы интересным для истории физики
и полезным для изучения молодыми физиками. Но таких работ нет. Мне
известна лишь одна небольшая заметка на эту тему: «Как Ландау
ошибался. Мешал ли он „сотворить великое"?» [Гинзбург, 2003. С. 290-295].
В ней в основном разбирается ошибка с одинарным зарядом
электрона в уравнении сверхпроводимости Гинзбурга—Ландау (см. выше). Еще
упоминается ошибка Ландау о гипотезе сверхпроводимости, связанной
со спонтанными токами (1933). И все.
Понятно, что неуместной может выглядеть попытка непрофессионала
писать об ошибках гения. Но не автор этой книги их квалифицирует как
ошибки, он только собрал сведения из разрозненных источников и
сопроводил их комментариями профессионалов. О степени удачности-неудач-
ности этой компиляции судить, конечно, читателям-физикам. Возможно,
кто-то из них захочет сам обратиться к данной теме и сделает это лучше,
написав аналитический обзор — наподобие упомянутой книги о Фишере.
Но пока этого не произошло, приглашаю взглянуть на то, что получилось.
Источниками первичной информации послужили, главным образом,
книги Э.Л.Андроникашвили [1980], В.Л. Гинзбурга [1995, 2003], сборни-
128
Глава 2. Научно-популярная
ки «Воспоминания о Л.Д.Ландау» [ 1988J и «Воспоминания об академике
А. Б. Мигдале» [2003]. Кроме того, важную помощь в разъяснении многих
затронутых вопросов мне оказали дружественные физики-теоретики,
перечисленные в авторском предисловии к этой книге.
2.1. Уравнение волн в плазме
Вот уже более 60 лет в истории физики бушуют вихри вокруг вклада
Л.Д.Ландау в кинетическую теорию плазмы. Дело в том, что в конце
1930-х гг. важнейший вклад в эту теорию внес также Анатолий
Александрович Власов (1908-1975), который сформулировал уравнение, похожее
внешне на уравнение Ландау, но с принципиально другой физической
трактовкой входящих в него электромагнитных полей и их
взаимодействия с электронами плазмы.
Как сказано в статье А.Ф.Александрова и А.А. Рухадзе [1997],
<...> в 1938 г была опубликована основополагающая работа А. А.
Власова «О вибрационных свойствах электронного газа» <ЖЭТФ. 1938.
Т. 8. С. 291>, в которой было получено кинетическое уравнение для
плазмы в первом основном приближении по кулоновскому
взаимодействию — приближении взаимодействия через самосогласованное поле5).
Это уравнение получило название уравнения Власова. Хотя в то время
оно было не достаточно строго обосновано, но именно полученные с
помощью этого уравнения <...> результаты составили основу современной
кинетической теории плазмы. Строгое обоснование уравнения Власова
было дано в 1946 г. в монографии Н.Н.Боголюбова «Проблемы
динамической теории в статистической физике» <...>. Н. Н. Боголюбовым
было обосновано не только уравнение Власова как основное
приближение для газа кулоновски взаимодействующих частиц, но также
показано, что интеграл столкновений Ландау учитывает следующий порядок
по кулоновскому взаимодействию частиц в плазме. Уравнение Власова,
дополненное интегралом столкновений Ландау, образует общее
кинетическое уравнение для плазмы, которое следовало бы назвать уравнением
Власова—Ландау. Таким образом, творцами кинетической теории
плазмы следует считать А. А. Власова и Л.Д.Ландау. <...> А.А. Власов писал:
«Метод кинетического уравнения, учитывающий только парное
взаимодействие — взаимодействие посредством удара <речь идет об интегро-
ле столкновений Лондоу> — для системы заряженных частиц является
аппроксимацией, строго говоря, неудовлетворительной. В теории таких
совокупностей существенную роль должны играть силы взаимодействия
и на далеких дистанциях, а следовательно, система заряженных частиц
' Самосогласованные поля Е и В входят в выражение для силы F, такое же, как в п. 13
выше, но, в отличие от внешних полей (с нуликами в нижних индексах), это теперь полные
поля, в которых учтено, что заряженные частицы, летящие в электромагнитном поле плазмы,
сами его изменяют и испытывают воздействие этого изменяющегося поля; такую обратную
связь в теории поля называют самосогласованием. — Прим. Б. Г.
2. Ошибался ли Ландау?
129
есть по существу не газ, а своеобразная система, стянутая далекими
силами. <...> Внутри радиуса действия сил находится одновременно много
частиц». <...> Это и натолкнуло А. А. Власова на мысль ввести подобное
взаимодействие данной частицы одновременно со всеми частицами
плазмы посредством создаваемых ими электромагнитных полей как главное
взаимодействие. Парные же взаимодействия должны учитываться как
малые поправки [Александров, Рухадзе, 1997].
Последней точке зрения довольно резко оппонирует В.Л.Гинзбург.
Детальный анализ причин оппозиции на линии Рухадзе—Гинзбург, лежит,
как мне представляется, в различных личностных и групповых позициях
этих известнейших теоретиков, в том числе и по отношению друг к другу.
Между тем внимательное и без эмоций прочтение их статей: [Гинзбург
и др., 1946; Александров, Рухадзе, 1997; Гинзбург, 2000] показывает, что
за завесой вторичной риторики у них почти нет расхождения по
существу в оценках вкладов как Ландау, так и Власова в кинетическую теорию
плазмы. Так, В. Л. Гинзбург пишет: «Нисколько не умаляя заслуги
Власова, применившего такое самосогласованное приближение, я не вижу
разумных оснований для подобного словоупотребления. <...> Но,
разумеется, вопрос о терминологии не имеет особого значения, и когда говорят:
„уравнение Власова" — физики понимают, о чем идет речь, а по сути дела
только это и важно. <...> В целом работы Ландау <ссылки на статьи 1936
и 1946 гг.> и Власова <ссылка на статью 1938 г.> заслуживают высокой
оценки. <...> Тот факт, что Власов не понял и не учел возможности бес-
столкновительного затухания волн, является, конечно, существенным
недостатком его работы. В свою очередь, Ландау далеко не исчерпал вопрос
о бесстолкновительном затухании. Такой ситуации нельзя удивляться,
нетривиальные научные работы, как правило, развиваются и уточняются».
Чтобы была понятнее физическая сущность рассматриваемых
явлений, предоставим еще слово для научно-популярного комментария другу
Ландау профессору А. И. Ахиезеру.
В <разреженной> плазме столкновения частиц очень редки,
поэтому исходным математическим уравнением, описывающим свойства такой
плазмы, является кинетическое уравнение без столкновений, но с учетом
так называемого самосогласованного поля частиц. Это уравнение было
впервые установлено А. А. Власовым и получило затем название
«уравнение Власова». Для плазмы оно играет важнейшую роль <...>. Ландау
подверг сомнению главный результат Власова в теории бесстолкнови-
тельной плазмы — закон дисперсии ленгмюровских волн. От критического
ума Ландау не ускользнуло то, что Власов беззаботно произвел деление
на нуль, что, как говорил Ландау, является «безнравственным». Ландау
показал, как следует обойти этот нуль в знаменателе, или, как говорят
математики, обойти полюс. Но при этом он пришел к потрясающему
выводу: результат Власова в основном правилен там, где речь идет о законе
дисперсии, но волны Ленгмюра будут слегка затухать, и Ландау
вычислил это затухание. Ныне оно называется затуханием Ландау и играет
9 Заказ 1171
130
Глава 2. Научно-популярная
важнейшую роль во всех плазменных процессах. <...> После <...> было
показано, что это затухание обусловлено резонансным взаимодействием
электронов с самосогласованным полем волны [Воспоминания о..., 1988.
С. 62].
Итак, Власов проглядел эффект затухания волн, который был
заложен в его же уравнении. Более того, он отрицал его в течение всей своей
жизни, по-видимому, по эмоциональным причинам — не мог признать
правоту Ландау (об этом см. в книге [Рухадзе, 2003; 2005]). Ему было
комфортнее отрицать затухание Ландау, опираясь на то, что, действительно,
иногда существуют условия, при которых это затухание не проявляется.
Но ведь и Ландау, как написано в книге у Рухадзе, «в своей работе 1936 г.
проглядел возможность применить к рассматриваемой им задаче метод
самосогласованного поля, примененный Власовым».
Вероятно, нужно сказать несколько слов об общечеловеческих
причинах конфликта между Ландау и Власовым, резко усиливших эффект
досады у обоих из-за их обоюдных промахов. В. Л. Гинзбург пишет, что
«...в 1943 г. <...> на физфаке решили избавиться от неудобного им Тамма
и выбрали на его место также подавшего на заведование кафедрой Власова.
Это говорит о многом, ведь Власов был, формально говоря, учеником
Тамма» [Гинзбург, 2003]. Затем из МГУ были уволены И. Е.Тамм, В.А.Фок,
Л.Д.Ландау и М. А. Леонтович. В МГУ остались лишь два теоретика,
широко известных мировому сообществу, — Д.Д.Иваненко и А.А.Власов.
Во время острого противостояния академических и университетских
физиков в 1948-1955 гг. Власов находился в числе последних. Иваненко был
главным застрельщиком, активно громил противников, требовал их голов.
Власов сам не был столь агрессивен, погромщиком не выступал. Но он
был своего рода знаменем университетских физиков (см. [Горобец, 20086.
Глава 1]). Эти события усилили отрицательное отношение Ландау к
Власову и привели к стойкому игнорированию имени и заслуг последнего
со стороны едва ли не всей научной школы Ландау.
Одна дама-физик (ЛС) в 1949 - начале 1950-х гг. была секретарем
кафедры теорфизики физфака МГУ, которой заведовал А. А. Власов, она
поведала мне о нескольких внешних штрихах «контактов» между Ландау
и Власовым. Анатолий Александрович очень тяготился непризнанием его
со стороны Ландау и тем, что между ними сложились столь плохие
отношения. Неизбежную переписку кафедры с лагерем Ландау по вопросам,
касающимся преподавания теоретической физики, он поручал вести ЛС,
отдавая лишь самые общие указания о содержании запросов и ответов.
Ландау иногда приходил к ним на кафедру. Входя, никогда не
здоровался (это было подчеркнуто в рассказе), сходу обращался к ЛС с одними
и теми же словами: «Ваши послания я получил». Я спросил, какое он
производил на нее впечатление. Она ответила: «Мягко говоря, не от мира
сего, симпатии не вызывал». Тогда как о Власове ЛС вспоминала с
большой теплотой и уважением.
2. Ошибался ли Ландау?
131
Перескажу теперь любопытный эпизод, в котором когда-то
участвовал сам. В 1964 г. на физфак МГУ в аспирантуру к А. А. Власову поступил
аспирант-теоретик из Югославии Божидар Милич. Проработав около
года, он разочаровался в плодотворности своего руководителя и стал искать
новых научных контактов. Поскольку я был с ним дружен, то спросил
совета у Е. М. Лифшица. Тот довольно резко отозвался о Власове, но не стал
отвечать на мой вопрос: «Разве уравнение Власова ошибочно, и почему
тогда его знают под этим именем во всем мире?» Он просто махнул рукой,
сказав, что говорить на эту тему не хочет, а вот Миличу, действительно,
следовало бы уйти от Власова и обратиться к Ю. Л. Климонтовичу или
А. А. Рухадзе, лучшим теоретикам в Москве по плазме. (Действительно,
А. А. Рухадзе в дальнейшем стал научным руководителем Б. Милича, тот
успешно защитил диссертацию и стал впоследствии профессором
Белградского университета.) Мой разговор с Е. М. Лифшицем происходил
дома за столом в присутствии тогдашнего неоднократного нашего гостя
Ю. М. Кагана (он выдвигался в членкоры АН СССР, вскоре стал таковым,
а позже был избран в академики и к нам в гости уже не ходил). Юрий
Моисеевич ответил, как я помню почти дословно, так: «Видите ли,
уравнение, о котором Вы говорите, действительно, было предложено Власовым.
Оно не ошибочное, но представляет собой частный случай более общего
уравнения, которое ранее вывел Дау. Самостоятельной роли оно
практически не играет. Поэтому многие физики не считают нужным называть
его как-то особо. Но на физфаке, в окружении самого Власова или еще
иногда в иностранных журналах этот частный случай все равно именуют
по старинке „уравнением Власова"». (Конечно, за давностью лет я не могу
привести все слова Кагана буквально. Но за то, что он назвал уравнение
Власова «частным случаем уравнения Дау», ручаюсь головой.) В только
что опубликованных воспоминаниях о Ландау академик С. С. Герштейн
(у которого А. А. Власов в 1951 г. был руководителем дипломной работы
на физфаке МГУ) сообщает, что отношение друг к другу Ландау и
Власова не было однозначно отрицательным. Так, с Ландау его познакомил
именно Власов. Как-то они случайно встретились на физфаке и «Власов
воскликнул: „Вот по лестнице поднимается сам Лев Давидович!
Пойдемте я Вас представлю!"» А позже Ландау сказал Герштейну во время сдачи
им экзамена по механике: «Ну что же, Власов, пожалуй, единственный
на физфаке, с кем можно иметь дело» [Герштейн, 2008].
2.2. Основное состояние гелия-Н
На работу по этой проблеме наложилось острое противоборство двух
школ —Л.Д.Ландауи Н. Н. Боголюбова. Конфликтологическое описание
проблемы провожу, в основном следуя изложению Элевтера Луарсабови-
ча Андроникашвили (1910-1989). Это грузинский академик, выдающийся
физик-экспериментатор, опытным путем измеривший ключевые
свойства сверхтекучего гелия, такие как отношение плотностей нормальной
и сверхтекучей компонент, вязкость той и другой в широком и
труднодостижимом интервале низких температур. Он многие годы работал рядом
9*
132
Глава 2. Научно-популярная
с Ландау как экспериментатор, они были друзьями и обсуждали почти
любые вопросы физики и жизни. Андроникашвили много места посвятил
Ландау в своих мемуарах [Андроникашвили, 1980]. Приведем фрагменты
из этой книги.
Историю этого вопроса мне напомнил Дмитрий Николаевич
Зубарев, профессор теоретической физики и ученик Н. Н. Боголюбова. <...>
В 1946 году, когда отделение физико-математических наук [АН СССР)
было еще единым, Николай Николаевич выступил на одном из его
заседаний с докладом о сверхтекучести Бозе-газа с наличием сил отталкивания
между атомами. Потом выступил Лев Давидович и разругал всю теорию,
как не имеющую отношения к делу. Тогда слово взял кто-то из физиков-
теоретиков старшего поколения и заявил, что «вот-де как плохо когда
математики <Н. Н. Боголюбов был тогда прежде всего математиком. —
Прим. Б. Г> берутся за решение физических проблем, в особенности,
если они молодые люди». Николай Николаевич был так расстроен, что
хотел бросить заниматься этой проблемой, но его работа успела
произвести очень глубокое впечатление на некоторых крупнейших ученых
мира [Андроникашвили, 1980. С. 312].
Андроникашвили замечает:
Вы ведь знаете, Дау был совершенно опьянен эстетикой своей теории
сверхтекучести. И не мог воспринимать ничего другого не по
соображениям логики, а из-за ощущения красоты и законченности того, что он
сделал. <...> Неестественен, или вернее, сверхъестественен тот гипноз,
под которым находились сторонники Ландау, на долгое время
лишившиеся способности воспринимать что-либо отличное от теории Дау.
Напомним, что то же самое подтверждает А.А.Абрикосов в
российском телефильме о нем: «У нас тогда существовал такой дух, что, мол,
все, что сделано по гелию в каком-нибудь другом месте, а не вландауской
группе, это все вранье» (см. в Главе «А.А.Абрикосов» в Книге
«КругЛандау и Лифшица»).
Далее Андроникашвили поясняет:
Ландау, отталкиваясь от открытия Капицы, построил теорию
нормальной компоненты гелия-П. Он всесторонне рассмотрел поведение тепловых
возбуждений — ротонов и фононов, однако он получил форму
энергетического спектра этих тепловых возбуждений не из априорных суждений,
а из полуэмпирических данных. Величайшим достижением Ландау как
теоретика <...> является то, что он абстрагировался от свойств и
поведения сверхтекучей компоненты и хорошо сделал: только так и мог он в свое
время построить теорию гелия-П. Но кроме нормальной компоненты, есть
еще и сверхтекучая! Как быть с ней? И вот, еще в 1946 году Боголюбов
рассмотрел поведение при низких температурах некой идеальной систе-
2. Ошибался ли Ландау?
133
мы, называемой Бозе-газом6\ Между частицами этой системы
Боголюбов ввел слабое отталкивание. И что же? Боголюбов получил, что такой
Бозе-газ будет обладать сверхтекучестью. Но не только это обнаружил
Боголюбов, решая свои уравнения. Он показал, что нулевым импульсом
даже при нулевой температуре обладают далеко не все атомы, а только
<...> небольшая их часть. Эта часть получила название Бозе-конденсата.
Но тем не менее при абсолютном нуле сверхтекучая компонента
включает в свой состав все атомы гелия: и те, которые образуют Бозе-конденсат
с импульсами, равными нулю, и те, которые не входят в Бозе-конденсат,
импульсы которых отличны от нуля и которые, следовательно, двигаются
несмотря на абсолютный нуль, по сосуду, в который заключен этот
идеальный газ. И не только в этом заслуга Николая Николаевича. Его заслуга
еще и в том, что он для вычисления макроскопического состояния гелия
при абсолютном нуле широко пользовался волновой функцией,
описывающей поведение не отдельных атомов, а всей системы в целом. <...>
С тех пор <книга Андроникашвили вышла в 1980 г. — Прим Б. Г> этой
проблемой <...> занимались многие ученые, такие как Янг, Ли, Онсагер,
Фейнман. А по существу, в главном, наиболее принципиальном, сдвига
нет. И никто не может сказать об основном состоянии гелия, т. е. о
состоянии его сверхтекучей компоненты больше, чем сказал на эту тему
много лет назад наш советский ученый Боголюбов. Уточнились только
цифры, определяющие плотность конденсата <...>. Но проверить его
теорию не так-то легко.
В заключение этой темы Андроникашвили рассказывает, что в 1970-х гг.
американские теоретики Хоенберг и Плацман предложили схему
эксперимента, который потом осуществили канадские физики Вудс и Коули,
применив облучение гелия-П нейтронами. По поглощению нейтронов они
вычислили, что 7% всех атомов живут неподвижно. Остальные же 93%,
несмотря на то что температура близка к абсолютному нулю, движутся
весьма интенсивно; силы отталкивания, о которых догадался Боголюбов,
«выдавливают» их из «конденсата», не дают им оставаться неподвижными.
В книге М. И. Каганова [1998, С. 323] о конфликте Л.Д.Ландау и
Н. Н. Боголюбова написано так:
Н. Н. Боголюбов построил свой вариант теории на основании
короткой статьи Купера в Phys. Rev. Lett. Надо признаться, что никто в СССР,
кроме Н. Н., не обратил внимания на статью Купера. Когда Н. Н.
докладывал <на семинаре Ландау>, Дау это четко подчеркнул. Однако потом
выяснилось, что Боголюбова опередили Бардин, Купер и Шрифер. Это
изменило оценку Ландау роли работы Боголюбова (Ландау очень строго
относился к вопросу о приоритете) и послужило резкому ухудшению их
и без того плохих отношений. Как-то на мой вопрос, почему бы не
наладить отношения с Н. Н., Дау ответил: «Единственное, что удовлетворило бы
' Рассмотрел абстрактно, исходя не из экспериментов, а лишь из того, что атомы гелия -
это бозоны, т.е. частицы с целым спином, описываемые бозе-статистикой. — Прим. Б. Г.
134
Глава 2. Научно-популярная
Боголюбова, — это моя смерть. А умирать мне не хочется». У гроба
Ландау выступал и Н. Н. Боголюбов.
О резких высказываниях Ландау в отношении теории Боголюбова
говорится и в статье Я. Б. Зельдовича, который был тому свидетелем на
одном из семинаров Ландау в 1950-х гг. [Воспоминания о..., 1988. С. 129].
Однажды (в 1959 г.?) я случайно присутствовал при разговоре Л. Д.
Ландау с Е. М. Лифшицем, в котором Ландау рассказывал о встрече в
Дубне с Н. Н. Боголюбовым. Две фразы Ландау мне запомнились дословно:
«Разговор шел нормально. Он мне сказал, что очень ценит мои работы.
Я ему сказал, что тоже ценю его работы...»
Действительно, друг Ландау профессор А. И. Ахиезер подтверждает:
«Ландау всегда отдавал должное чужим работам. <Так ли? А приведенный
пример с уравнением Власова? — Б. Г.> Например, к крупнейшим
достижениям теоретической физики он относил работы <...> Н. Н. Боголюбова
по теории неидеального бозе-газа» [Воспоминания о..., 1988. С.66].
СПРАВКА:
^^^^ Николай Николаевич Боголюбов (1909-1992) — фи-
^^НВ^^ зик-теоретик и математик. Родился в Нижнем Новго-
^^ ^ш роде. В справочниках о нем нет сведений об окон-
JjbbMbJ чании высшего учебного заведения. В Математиче-
^l£^** CK0M энЦиклопеДическом словаре сказано: «В 1925
_^. был принят непосредственно в аспирантуру АН УССР».
В 1928-1973 работал в АН Украинской ССР (1939 —
чл.-корр.; 1948 — академик). В 1936-1959 —
профессор Киевского университета, с 1965 — директор
Института теоретической физики АН УССР. Академик АН СССР
(1953; чл.-корр. 1946). С1948 — в Математическом
институте им. В. А. Стеклова (Москва), в 1983-1987-м —
директор. С 1963 — академик-секретарь Отделения
математики АН СССР. С 1965 — директор Объединенного института ядерных
исследований в Дубне. Разработал прямые методы вариационного исчисления
(1930); методы асимптотического интегрирования дифференциальных
уравнений, описывающих нелинейные колебания (1932-1943); распространил свои
методы на статистическую физику, выдвинул и обосновал идею об иерархии
времен релаксации, проявляющейся в статистической теории необратимых
процессов (1945); разработал метод цепочек функций распределения множества
частиц в таких процессах (1946); метод приближенного вторичного
квантования для определения энергетического спектра слабовозбужденных состояний
квантовых систем, рассчитал спектр элементарных возбуждений почти
идеального вырожденного бозе-газа и показал, что он совпадает со спектром гелия-
II, построил математическую микроскопическую теорию сверхтекучести (1947)
и сверхпроводимости (1957); разработал обобщенный метод самосогласования
Хартри—Фока с учетом коррелированных пар частиц; развил новые методы
в квантовой теории поля (условие микропричинности Боголюбова, 1955).
Основоположник крупной научной школы по теоретической и математической
физике: А. А. Логунов, Д. В. Ширков, О. С. Парасюк, В. А. Москаленко, А. Н. Тавхелидзе,
2. Ошибался ли Ландау?
135
И.Тодоров, В. П. Шелест, Н. Н. Боголюбов-сын, В. Л. Бонч-Бруевич, Д. Н. Зубарев,
В. А. Мещеряков, М. К. Поливанов, В. Г. Кадышевский, В. Г. Соловьев, Л. Д.
Соловьев, Б. В. Струминский, С. В. Тябликов и др. Дважды Герой Социалистического
Труда (1969, 1979), лауреат Сталинских премий (1947, 1953), Ленинской
премии (1958), премии им. М. В. Ломоносова, медали М. Планка, Б. Франклина и др.
Международный институт теоретической физики (Триест) учредил в 1985 г.
Премию имени Н. Н. Боголюбова за лучшие работы в области математики и физики
твердого тела.
2.3. Квантовые вихри в гелии-И
Следующая история пересказывается в основном по книге Э.Л. Анд-
роникашвили [1980], Главе «Творческие разногласия». В ней ЭЛ описывает
поставленные им опыты с вращающимся стаканом, содержащим гелий,
охлажденный до окрестностей лямбда-точки, в которой гелий-1 переходит
в гелий-П. «Сила тяжести здесь действует и на нормальную компоненту,
и на сверхтекучую, т. е. на всю массу гелия-П, тогда как центробежная
сила должна действовать только на вращающуюся нормальную компоненту
и не должна действовать на неподвижную сверхтекучую компоненту.
Поэтому глубина мениска гелия-И должна была бы быть пропорциональной
роэн <так произносится обозначение плотности рп — „ро" нормальной
компоненты. — Прим. Б. Г.>. Естественно, что коль скоро роэн зависит
от температуры, то и высота мениска должна была бы зависеть от
температуры. <Я> приступил к эксперименту. О ужас! Искомого эффекта нет
<...>. Гелий-И вращается как самая обыкновенная жидкость, глубина
мениска не отличается от глубины мениска воды, масла, ртути <...>. Разве
только образуется маленький конус у оси вращения под поверхностью
параболического мениска».
Ландау нередко заходит в лабораторию к Андроникашвили,
интересуется опытами:
— Ты наблюдаешь что-то не то, — заключил Ландау. — Это, наверное,
какие-то нестационарности режима вращения.
— Да что вы, Дау, помилуйте! Вы же видите, что прибор вращается
идеально, — взмолился я.
— Ну хоть чем-то должен мениск гелия-П отличаться от мениска
обыкновенной жидкости?
— Он и отличается: при больших скоростях у него на верхушке
параболоида образуется небольшое коническое углубление.
— Эге! — обрадовался Ландау. — Этим ты меня только убеждаешь
в том, что наблюдаешь какие-то нестационарности. Ну, посудите сами:
откуда бы на параболоиде образоваться еще и конусу? Уверяю вас, —
закончил Ландау свою речь, обращаясь ко всем, — этот опыт никуда
не годится и, что главное, он ровно ни о чем не говорит.
Андроникашвили описывает свои дальнейшие опыты по выяснению
природы необычного мениска:
136
Глава 2. Научно-популярная
Между тем опыты продолжаются. <...> Теперь изучается не
зависимость глубины мениска от скорости вращения, <...> а поведение жидкого
гелия, находящегося в состоянии вращения при прохождении через
лямбда-точку. Вращался, например, гелий-1, а его охлаждали, и он, не
прекращая вращения, стал гелием-И. <...> Вдруг вижу, что внутри моего гелия при
приближении к лямбда-точке со стороны высоких температур произошла
какая-то революция, <...> сквозь весь столб вращающейся жидкости
прошел толстый вихрь до дна7). Внутри вращающегося гелия образовалась
толстая полая ось. Потом, по мере охлаждения, эта полая ось начала
затягиваться снизу, укорачиваясь, и, достигнув мениска, сформировала
конус на вершине параболоида свободной поверхности жидкости.
Через четыре года тот же Дау встретит меня в коридоре института
и бросит фразу: «А твой опыт с вращением повторил в Кембридже некто
Осборн и, представь себе, получил такие же результаты, хотя я
продолжаю не верить им». А еще через три года он и Лифшиц напишут статью,
в которой они постараются построить теорию вращения гелия-И на
основе поруганных ими экспериментов. Но будет поздно <...>. Теория будет
построена другим! Ее построит Фейнман! <...> А пока Ландау и
компания отмахиваются от всего, что связано с вращением, и отказываются
признать за этим экспериментом права гражданства [Андроникашвили,
1980. С. 165-169].
Сейчас широко известен рассказ А.А.Абрикосова о том, как Ландау
забраковал его идею о квантовых вихрях в сверхтекучем гелии. По словам
АА, эта идея появилась у него раньше, чем у Фейнмана. Об этом речь
пойдет подробнее в главе, посвященной Абрикосову, в книге «Круг Ландау
и Лифшица». Здесь лишь заметим, что если бы Абрикосов поделился
этой идеей с Андроникашвили во время его опытов, возможно, они оба
укрепили бы друг друга в реальности вихрей и объяснили их раньше,
чем американец. К тому же у Абрикосова появился бы свидетель его
приоритета.
2.4. «Термодинамика необратимых процессов
есть необратимая глупость»
— так говорил Ландау, не желая вдуматься в смысл тех понятий,
за которые несколькими годами позже была присуждена Нобелевская
премия. Такая же ошибка была совершена им, когда в науку вошло новое
понятие «плазма». «Есть три состояния веществ: твердое тело, жидкость
и газ, и никакого четвертого состояния нет и быть не может», — говаривал
Дау. Он был, несомненно, скован устоявшимися понятиями классической
и квантовой физики и не очень-то верил, что природа может на каких-то
участках отклониться от этих законов. И только в том случае, когда стенку,
' Игорь Ландау в критическом отклике на книгу «Круг Ландау», 1-е издание, написал:
«Прежде всего, Элевтер Андроникашвили, изучавший жидкий гелий, не имел ни малейшего
представления о том, что там могут возникать вихри» [Ландау И., 2007|. — Прим. Б. Г.
2. Ошибался ли Ландау?
137
отделяющую известное от неизвестного, он рушил сам, то на участке
прорыва он выходил на интеллектуальный простор. И тогда делал чудеса
[Андроникашвили, 1980. С. 44].
Вспоминаю, как в 1979 г., после выхода долгожданного X тома
«Физическая кинетика» Курса Ландау—Лифшица, я обсуждал это событие
с одним из своих сокурсников В. Ю. Зицерманом, специалистом в
области расчетов неравновесных термодинамических процессов, работающим
в ИВТАНе. Он высказал мнение, что недостаток книги — отсутствие в ней
даже следов всемирно признаваемой теории, связанной с именем
нобелевского лауреата Ильи Пригожина. Я пересказал это мнение Е. М. Лифшицу.
Он отреагировал резко. «Дау всегда считал, что Пригожий — нуль, полный
нуль! А вот кто действительно заложил основы того, о чем вы говорите,
так это Л. Онсагер. И мы с Дау были среди первых, кто оценили теорему
Онсагера, включили параграф о его кинетических коэффициентах в наш
Курс. Мы всегда ссылаемся на Онсагера, а Пригожий здесь не при чем».
По словам А. А. Рухадзе об отношении Ландау к обсуждаемой
проблеме, «логика Ландау не допускала того, что из хаоса может возникнуть
порядок» (так АА сказал мне лично). А еще более жестко выразился
Э. Л. Андроникашвили, слова которого приведены чуть выше.
Замечу, что при поездке в Бельгию Е. М.Лифшиц побывал в гостях
у И. Р. Пригожина (есть слайды, снятые в доме у последнего).
2.5. Нарушение закона сохранения четности
Речь пойдет об истории одного из крупнейших открытий в физике
элементарных частиц, удостоенного Нобелевской премии. В нашей книге
материалы по этой проблеме состоят из двух частей: первая из них
основана на рассказе И. С. Шапиро (1), вторая — на рассказе Б. Л. Иоффе (2).
(1) Вот что говорится в личном письме члена-корреспондента АН
СССР И. С. Шапиро (1918-1991) Е. М. Лифшицу; это письмо почти
идентично тексту, имеющемуся в книге [Воспоминания о..., 1988. С. 286]:
В начале 1956 г. я намеревался обсудить с Ландау одну свою
работу. В ней так называемая тау-тета-за гадка объяснялась несохранением
четности в слабых взаимодействиях. Почти все <...> теоретики, с
которыми я пытался беседовать на эту тему, сомневались в самой возможности
несохранения четности при сохранении углового момента <...>. Поэтому
разговор с Ландау я начал с того, что спросил Л. Д., связано ли, по его
мнению, сохранение четности с сохранением углового момента. Он
сразу ответил вполне определенно — нет не связано — и пояснил <...>: как бы
ни кувыркался акробат, сердце у него все равно останется слева; из
вращений нельзя сделать отражений и поэтому из вращательной симметрии
не следует симметрия зеркальная. Однако идея несохранения четности
была ему тогда несимпатична. «В принципе это не невозможно, но такой
скособоченный мир был бы мне настолько противен, что думать об этом
138
Глава 2. Научно-популярная
не хочется». <...> По-видимому, именно эта неприязнь к
«скособоченному миру» впоследствии стимулировала его активность, породившую идею
сохранения СР-четности. <...> Моя работа осталась неопубликованной
потому, что я не понимал, каким образом в евклидовом пространстве
возникает физическая асимметрия левого и правого. Разумеется, об
оптически активных средах я размышлял, но там наряду с левым изомером
всегда существовал и правый, в случае же частиц ничего подобного
известно не было. С другой стороны, в безошибочности моих конкретных
расчетов я был совершенно уверен —- они были просты, а их
результаты — физически прозрачны. Добавлю к сказанному, что в объяснение
«tau-teta-загадки» существованием вырожденной по четности пары частиц
я с самого начала не верил.
Все эти сомнения были довольно мучительны и они-то и удерживали
меня от направления статьи в журнал. Ландау здесь абсолютно не при
чем. Конечно, если бы ему идея понравилась, я бы, вероятно,
опубликовал статью, несмотря на все свои сомнения, которые можно было бы
специально оговорить. Но работа не была напечатана не потому, что
кто-то помешал, а потому, что я сам не был до конца убежден в ее
физической правомерности.
И. С. Шапиро. 8 октября 1979 г.
Далее приводим выдержки из письма Е. М. Лифшицу чешского
физика-теоретика Франтишека Яноуха, ученика И. С. Шапиро [Яноух, 1979,
цит. по: Горелик, 2005]8):
Случай профессора И. С. Шапиро более сложен <по сравнению
с «абрикосовскими вихрями»>, и его стоит прокомментировать более
детально. В 1949-1954 годах я учился в Ленинградском
университете, а с 1955 года был аспирантом Московского университета, моим
руководителем был И. С. Шапиро. Историю московского открытия
несохранения четности, которую я кратко изложил в лекции о Ландау, я узнал
от Шапиро и его сотрудников. У меня не было причин сомневаться в этой
истории, поскольку я видел готовую для публикации рукопись Шапиро,
которая, как я узнал недавно, все еще хранится в архивах Института
теоретической и экспериментальной физики в Москве. Я вполне могу понять
сомнения и колебания, которые могли быть у профессора Шапиро, когда
он предлагал столь сильное и глубокое изменение в нашем понимании
законов и процессов микромира.
Неписанным законом для всех членов группы Ландау было сообщать
Дау все важные результаты и идеи и обсуждать их с ним. Это сде-
К) Ранее Е. М.Лифшиц направил Ф. Яноуху письмо, в котором критически отозвался
о его лекции о Ландау. В письме, в частности, содержался такой аргумент: «<...> согласно
Яноуху, „ло вине Ландау советская физика потеряла одну Нобелевскую премию"».
Приводится полностью письмо Лифшица (полученное от самого Шапиро). Ответ Яноуха Лифшицу
и последующее письмо Лифшица директору ЦЕРНа Дж. Б. Адамсу опубликованы
американским историком Г. Гореликом, который нашел их в семейном архиве 3. И. Горобец-Лифшиц
[Горелик, 2005].
2. Ошибался ли Ландау?
139
лал и И. С. Шапиро. В той конкретной ситуации, которая существовала
в СССР в середине 50-х годов прошлого века, отрицательное отношение
Ландау означало гораздо больше, чем просто мнение лидера
теоретической группы. <...> Негативное отношение Ландау к работе Шапиро
делало, поэтому, для него фактически невозможным опубликование
своей полностью подготовленной для печати статьи. Единственное, что он
мог сделать, — и сделал — было рассказать о его идеях и вычислениях
на семинаре в Институте теоретической и экспериментальной физики,
к архивам которого должны будут обратиться будущие историки
современной физики.
Вскоре после того как первые слухи о статье Ли и Янга и о
эксперименте By достигли (с большой задержкой) Москвы, Шапиро в январе
1957 года на Всесоюзной конференции по ядерной спектроскопии в
Ленинграде представил очень глубокий и детально разработанный обзор
несохранения четности в слабых взаимодействиях («О несохранении
четности в бета-распаде»), который был опубликован уже в мартовском
выпуске «Успехов физических наук» (1957. Т. 51. С. 313) и который
совершенно ясно свидетельствует, что Шапиро занимался нарушением
четности в течении длительного времени и был хорошо знаком с проблемой.
В обсуждении после моего доклада в ЦЕРНе один из слушателей
сообщил о факте, который указывает, что Ландау вероятно испытывал
угрызения совести по отношению к И. С. Шапиро. Вскоре после того
как новость о нарушении четности достигла Москвы, Ландау позвонил
Шапиро и спросил, что он сделал со своей статьей о нарушении четности.
Шапиро якобы грустно ответил, что после отрицательной реакции Ландау
он оставил свою рукопись в ящике стола.
Эпизод о несохранении четности я упомянул в своей лекции о
Ландау не для того, чтобы приуменьшить заслуги и значение Ландау. Я
просто хотел представить более реалистический портрет Ландау: 1
(Неположительные или 100%-отрицательные герои существуют только в
плохих фильмах. В жизни это не так: даже на Солнце имеются пятна. Помимо
этого, у меня было и остается мнение, что правдивая и полная история
открытия нарушения четности в слабых взаимодействиях слишком важна,
чтобы скрывать ее от международного сообщества физиков. И я очень
рад, что моя лекция привела к публикации собственного рассказа
профессора Шапиро об этом случае, даже если его письмо кажется мне —-
по вполне понятным причинам — слишком скромным.
Франтишек Яноух
В 2004 г. историк из Бостона Г. Горелик обратился за дальнейшим
разъяснением к Ф. Яноуху и Л. П. Питаевскому. Приводим выдержку из ответа
Яноуха и полный текст ответа Питаевского, опубликованные Гореликом
в Интернете.
Ф. Яноух: <...> В январе 1988 г. я встретился снова с И.С.Шапиро
<...>, о чем свидетельствует запись в моем дневнике:
140
Глава 2. Научно-популярная
Визит к И. С Шапиро. <...> Он благодарит меня за то, что я
опубликовал историю его статьи относительно несохранения четности —■ теперь
люди знают и говорят об этом. Моя версия правильна. Он также согласен
с тем, чтобы я опубликовал книжку с документами об этом деле...
Запись в дневнике не оставляет никаких сомнений в том, как на
самом деле обстояли дела, и иллюстрирует положение в советской физике
в эти годы. Очевидно, что Шапиро заставили написать опубликованное
выше заявление <пояснение, включенное в первое письмо Е. М. Лифшица
1979 года. —- Г. Г. > —- не знаю лишь, был ли это сам Е. М. Лифшиц, или же
другие «компетентные» органы.
Что касается его воспоминаний о Ландау, вышедших в 1988 г.,
они, очевидно, были написаны значительно раньше, до перестройки,
и Шапиро не рискнул написать правду. Ведь вплоть до 1987 г. его все
еще не пускали в командировки на Запад...
Франтишек Яноух, 28.10.2004
Л. П. Питаевский — Комментарий 2005 года:
Идея, что мнение Ландау фактически запретило публикацию
Шапиро, —- нелепа. Лифшиц никогда не использовал Ландау как рецензента,
и Ландау, который и опубликованных-то статей обычно не читал,
рецензентом быть бы не согласился. Система прохождения статей в ЖЭТФе
была строго установлена Капицей и основана на рецензировании.
Ландау к ней отношения не имел, и Лифшиц не стал бы менять ее для статьи
Шапиро, к которому он, кстати, очень хорошо относился. Да и зачем?
Невозможно даже вообразить себе, что Лифшиц сказал бы на Бюро
редколлегии, что статью не нужно печатать потому, что она не нравится
Ландау! А если бы сказал, это только побудило бы Капицу отнестись
к статье внимательно. Еще бы — с самим Ландау спорит!
Цитата <приводимая И. С. Шапиро>: «Это возможно, но такой
скособоченный мир был бы противен», несомненно, подлинная. Ландау
любил повторять удачные выражения. Я, конечно, не был при разговоре
с Шапиро, но я был на семинаре Ландау в период, когда Ландау верил
в сохранение СР. При обсуждении какой-то статьи И. Я. Померанчук
спросил: «Дау, ну а все-таки —- а если окажется, что и СР не
сохраняется?»
Ландау ответил: «Ох, Чук, не хотел бы я жить в таком кривом мире»,
т. е. буквально то же самое («скособоченном» —- лучше, но мне
запомнилось «кривом»).
Почему Шапиро не попытался опубликовать статью, не знаю. То, что
такой мир был бы Ландау противен, мне не кажется достаточным
основанием. Думаю, что Шапиро просто сам не вполне верил, что четность
не сохраняется на самом деле. А Ли и Янг верили.
Хотел бы сделать одно общее замечание. По моему мнению,
момент представления работы в печать очень важен для ученого. Отправляя
статью в печать за своей подписью, человек принимает на себя
ответственность за ее содержание —- и отвечает за глупости и ошибки, которые,
2. Ошибался ли Ландау?
141
возможно, в ней есть. Нехорошо, когда автор говорит, например, что это
его соавтор заврался в вычислениях. Но точно так же, не посылая
статью в печать или отказываясь ее подписать, человек принимает на себя
ответственность и не имеет права претендовать ни но что. Нехорошо,
когда человек говорит: «Это, собственно, была моя идея, но я не
подписал статью из скромности». Точно так же, если ты не послол сделанную
работу, ты и виноват, а не папа-мама, дядя-тетя или Ландау. Конечно,
если важную статью отклонили — это другая история.
Яноух, видимо, полагает, что, так как Капица был стар и знаменит,
он был в ЖЭТФе в роли «зицпредседателя», а все решал Лифшиц. Это
совершенно не так. Капица относился к редакторству очень серьезно.
Вопрос о публикации или отклонении статьи решался на Бюро редколлегии,
в которую постоянно входили Капица, Лифшиц и Леонтович. За
редчайшими исключениями Бюро заседало под председательством Капицы в его
кабинете. Лифшиц очень много занимался ЖЭТФом, бывал там
ежедневно, но единолично вопрос о печатании статей не решал. Капица даже
иногда лично разговаривал с авторами отклоненных статей.
Повторяю: идея, что Шапиро не мог напечатать статью без согласия
Ландау, — нелепость, не говоря о том, что тот вовсе и не сказал, что это
печатать нельзя. Да Шапиро и не спрашивал.
Другое дело — сотрудники теоротдела ИФП. Мы, действительно,
не могли послать в журнал статью без согласия Ландау. Это была плата
за счастье с ним работать. Но это была и обычная советская
ситуация — Ландау как зав. отделом должен был официально направить
статью в печать. Необычно то, что Ландау лично читал все статьи от первой
до последней строчки в присутствии автора, причем по нескольку раз,
добиваясь полной ясности изложения. Я, кстати, этого не знал и со своей
первой работой подошел к Ландау в коридоре. Ландау удивился, но так
как работа была очень короткая —- одобрил на ходу.
Добавлю, что после одобрения Ландау автор докладывал работу
на Ученом совете института в присутствии Капицы, и работа
направлялась в печать только после одобрения Советом. В срочных случаях
Капица отправлял статью в печать до Совета, но потом она все равно
докладывалась, (email Г. Горелику, 16 февраля 2005 г.), см. публикацию
[Горелик, 2005]).
(2) Теперь приведу рассказ члена-корреспондента АН СССР (РАН)
Б. Л. Иоффе о том, как Ландау открыл принцип комбинированной
четности. «В 1956 г., когда остро стоял вопрос о природе „загадки тета-тау",
<...> Ландау и слышать не хотел об объяснении этого явления за счет
несохранения четности и не желал даже обсуждать работу Ли и Янга.
Его аргумент состоял в том, что несохранение четности должно привести
к анизотропии пространства» [Воспоминания о..., 1988. С. 133]. А
дальше будет лучше всего привести логически замкнутый фрагмент из книги
Б.Л.Иоффе [2004. С.20]:
142
Глава 2. Научно-популярная
А. П. Рудик и я решили вычислить еще какой-нибудь эффект на
основе предположения о несохранении четности, помимо рассмотренных Ли
и Янгом. Наш выбор пал на бета-гамма-корреляцию. Я сделал оценку
и получил, что эффект должен быть большим. <...> Померанчук
постановил: немедленно, в ближайшую среду <но семинаре>, работу надо
рассказать Дау. В среду Дау сначала отказывался слушать: «Я не
хочу слушать о несохранении четности. Это ерунда!» Чук его уговаривал:
«Дау, потерпи 15 минут, послушай, что скажут молодые люди». Скрепя
сердце, Дау согласился. Я говорил недолго, вероятно, полчаса, Дау
молчал, потом уехал. На следующий день утром мне позвонил Померанчук:
«Дау решил проблему несохранения четности. Немедленно едем к нему».
К этому моменту обе работы Ландау —- о сохранении комбинированной
четности и о двухкомпонентном нейтрино — со всеми выкладками уже
были сделаны. Наша статья и статьи Ландау были отправлены в печать
до опытов By и др. <...> В нобелевских лекциях Ли и Янг отметили наш
приоритет в данном вопросе <речь идет о 6ета-распаде>. К сожалению,
история создания работ Ландау по несохранению четности завершилась
некрасивым эпизодом, о котором не хочется говорить. Но из песни слова
не выкинешь. Буквально через несколько дней, после того как Ландау
отправил свои статьи в ЖЭТФ, он дал интервью корреспонденту «Правды»,
которое тут же было опубликовано. В этом интервью Ландау рассказал
о проблеме несохранения четности и о том, как он решил ее. О работе
Ли и Янга не упоминалось (не говоря уж о нашей). Все теоретики ТТЛ
были возмущены этим интервью. Берестецкий и Тер-Мартиросян поехали
к Ландау и высказали ему все, что они об этом думают. А результат их
действий был таков: оба они были отлучены от семинара. Я свое мнение
непосредственно Ландау не высказывал, но выражал его в разговорах
с его сотрудниками, которые, по-видимому, и сообщили его Ландау.
Меня Ландау наказал иначе: он вычеркнул мою фамилию из благодарности
в своей статье, оставив только Окуня и Рудика. Тут уже не выдержал
Померанчук. Он поехал к Ландау и сказал ему (так мне рассказывал
сам Чук): «Борис тебе все объяснил про С, Р и Т. Без него твоя работа
не была бы сделана, а ты вычеркиваешь его из благодарности!» Не знаю,
что ответил Ландау, но он пошел на компромисс —- он восстановил мою
фамилию в благодарности, но не по алфавиту, а второй.
Изложив конспект двух параллельных рассказов об одном и том же
открытии, поставлю два вопроса, на которые у меня нет готового
однозначного ответа:
(1) Почему ничего не говорят друг о друге И. С. Шапиро и Б. Л. Иоффе,
знали ли они о результатах и сомнениях друг друга, ведь они работали
в одном и том же институте ИТЭФ и могли выступить в обсуждениях
с Ландау солидарно? (Ответ, что они работали в различных отделах
ИТЭФ неудовлетворителен.)
(2) Почему Ландау, согласившись с несохранением четности и доведя
теорию до ума введением принципа комбинированной четности, не пред-
2. Ошибался ли Ландау?
143
ложил соавторство ни И.С.Шапиро, ни Б.Л.Иоффе, ведь, судя
по напечатанным их воспоминаниям, они проделали самую первую
необычную часть работы (четность нарушается!) и подвели Ландау
вплотную ко второй части, выходу из тупика (рассматривать
комбинированную четность!)?
Итак, теперь мы знаем, каковы могли быть «первотолчки»,
способствовавшие некоторым знаменитым открытиям Ландау. Открытиям как бы
в одиночку, без соавторов, когда он сначала не признавал идею («чушь,
ерунда!»), а затем разрабатывал ее и становился первооткрывателем.
Добавлю, что за открытие несохранения четности в слабых
взаимодействиях, сделанное в 1956 г., американские китайцы Ли и Янг получили
Нобелевскую премию немедленно, в 1957 г. Но почему-то без By, которая
это впервые заметила в опыте и справедливо вошла в историю физики как
первооткрыватель. Ландау тогда премии тоже не дали. Ее присудили пять
лет спустя, сразу после автокатастрофы с ним, за теорию сверхтекучести.
2.6. Единая теория поля
Над единой теорией поля упорно работал один из блистательных
теоретиков, близкий друг Ландау — Ю. Б. Румер. Вот что рассказывает
академик Е. Л. Фейнберг о приезде в Москву в середине 1950-х гг. Румера,
ранее репрессированного и жившего после освобождения в Новосибирске:
Научное обсуждение работы Румера состоялось в помещении
Института геофизики на Б. Грузинской <...>. Это был важный момент в судьбе
Румера. Теоретики высказались в том смысле, что в трудных поисках,
которые ведутся в теоретической физике, это направление, разработанное
на очень высоком уровне, нельзя оставить без внимания, его необходимо
поддержать, даже несмотря на то что нет никакой гарантии, что этот путь
приведет к преодолению трудностей физики частиц. Ландау на
обсуждение не пришел. Он не верил в этот путь, а говорить неправду, даже
полуправду в научном обсуждении он органически не мог
[Воспоминания о..., 1988. С. 266].
В.Л.Гинзбург пишет, что на заседании Отделения
физико-математических наук АН СССР (30 ноября 1955 г.), посвященном памяти
Эйнштейна,
Ландау говорил о «трагедии Эйнштейна» в применении к
последнему периоду его жизни, <...> о его научной трагедии. В чем видят эту
«трагедию Эйнштейна»? Во-первых, он «не принял» квантовую механику,
как считается, не понял ее. Во-вторых, он посвятил долголетние усилия
созданию единой теории поля, причем в этом не преуспел. Я не согласен
с подобными заключениями и не считаю, что была какая-то «научная
трагедия». Проще обстоит дело с единой теорией поля. Теперь мы знаем,
что это направление было плодотворным. <Выделено мной. — Б. Г>
144
Глава 2. Научно-популярная
Легче всего мне сослаться на статью Янга (Physics Today, 1980). Он
отмечает, что попытки Эйнштейна построить единую теорию поля9) не были
особенно успешными и «некоторое время некоторые люди считали, что
мысль об объединении (unification) была своего рода навязчивой идеей
(obsession), овладевшей Эйнштейном в старости». Далее Янг пишет: «Да,
это была навязчивая идея, но навязчивая идея, отвечавшая пониманию
(insight) того, какой должна быть фундаментальная структура
теоретической физики. И должен добавить, что именно это понимание отвечает
направлению развития физики сегодня». Поэтому «трудно сомневаться
в том, что убеждение Эйнштейна в важности объединения, которое он
стойко защищал от любой гласной или негласной критики, было глубоким
проникновением в суть проблемы» [Воспоминания о..., 1988. С. 89].
2.7. Электронные спектры металлов
Украинский академик, физик из УФТИ, Борис Георгиевич Лазарев
пишет:
Относясь с глубоким уважением к Льву Давидовичу, нельзя не сказать
о некоторых его ошибочных суждениях. Если говорить о науке, то,
например, ЛД относился долгое время резко отрицательно к возможностям
определения энергетического спектра электронов в металле по
результатам исследований кинетических явлений —- сопротивления металлов
в магнитном поле и холл-эффекта. Я помню его прямо-таки негодование
после докладов харьковских и московских экспериментаторов на
киевском совещании по физике низких температур в 1954 г. по изучению
гальваномагнитных свойств металлов: «Неужели не найдется теоретика,
который бы разъяснил этим... экспериментаторам бессмысленность таких
измерений. Нужны исследования только термодинамических свойств, да
и то на крайне ограниченном круге металлов». ЛД считал для этой цели
едва ли не единственным пригодным металлом магний.
Экспериментальные исследования, естественно, продолжались и углублялись. В конце
концов, сначала Илья Михайлович Лифшиц убедился в важности работ
экспериментаторов. Он первым осмелился вступить в тяжелую дискуссию
с Львом Давидовичем и убедить его. Известно, что не только
термодинамические, но и кинетические явления легли в основу созданной Ильей
Михайловичем и его сотрудниками современной теории металлов,
основанной на качественных представлениях о структуре поверхности Ферми
<...>. Не считал ЛД объектом, достойным теоретических работ, также
жидкости, считая их, конечно, очень важными для практических целей
[Воспоминания о..., 1988. С. 171].
О том, как И. М. Лифшиц «пробивал» через Л.Д.Ландау новый
революционный метод определения электронных спектров металлов,
рассказано в книге [Илья..., 2006] и кратко освешено в главе о И. М. Лифшице
в Книге «Круг Ландау и Лифшица».
Они опубликованы в его статье от 1955 г.; точные ссылки см. у В. Л. Гинзбурга.
2. Ошибался ли Ландау?
145
2.8. Кибернетика и теория информации
Хирург К. С. Симонян, тесно общавшийся с Ландау в последние годы
его жизни и утверждающий, что он был совершенно разумен и адекватен,
вспоминает: «Кибернетику, по мнению Дау, нельзя называть наукой —
это область знаний прикладного характера. Медицина? Это если и
наука, то пока еще не вышедшая за пределы эмпиризма и индивидуального
опыта. Когда физика и химия проникнут в науку так, что дадут ей
методы и формулы применительно к процессам биологического плана, тогда
и медицина станет наукой» [Симонян, 1998].
Интересно, что вся кибернетика основана на формулах и алгоритмах
(т.е. методах), почему же она, согласно Ландау, не наука? Нет ли какого-то
внутреннего противоречия в этом высказывании Ландау?
♦ Вот еще эпизод, связанный с кибернетикой, он описан в статье
И. М.Халатникова [Воспоминания о..., 1988. С. 275}:
...как-то незадолго до автомобильной аварии Ландау встретился
с Н. Винером в Москве у П. Л. Капицы на завтраке. Н. Винер был в это
время увлечен теорией информации, и разговор, который он вел за
столом, на Ландау впечатления не произвел. Во всяком случае, он после
завтрака у П. Л. Капицы вбежал в мою комнату в ИФП и произнес:
«Никогда более ограниченного человека, чем Винер, не встречал». (В сноске
Халатников указывает, что было применено даже более сильное
выражение, легко догадаться, какое.)
Вспоминаю, что в 1961 году я спросил у Е. М. Лифшица, что
думает Лев Давидович о теории информации (которой я в то время увлекся
на кафедре акустики в МГУ). И был обескуражен, когда услышал в ответ:
«Дау считает, что такой науки нет». Я спросил: «Разве все это чепуха?
Ведь уже немало людей пользуется теорией информации! Это лженаука?»
Лифшиц ответил, что это не наука, но и не лженаука. Просто это область
новой техники. Такой ответ успокоил меня лишь наполовину. Хорошо,
конечно, что теория информации — хотя бы не лженаука. Но мне
казалось тогда, что только что появившийся способ подсчета количества
информации с помощью двоичной системы счисления и новых единиц
(битов), необычность и красота основных теорем Шэннона и Котельни-
кова — это, конечно же, наука. Это явная недооценка со стороны Ландау,
связанная, возможно, с чувством элитарного превосходства лидера
теоретической физики — самой избранной из наук.
Вероятно также, что непризнание теории информации как науки
было у Ландау родственно с непризнанием им теории вероятностей как
отдельной математической дисциплины (см. в подразделе «Ландау и
математика»). Ведь теория информации вытекает из теории вероятностей,
в вузовских курсах их часто и преподают совместно, одну за другой.
2.9. Варитроны
Ландау был очень дружен с Артемом Исааковичем Алиханьяном (1908-
1978), армянским академиком, членкором АН СССР, основоположником
10 Заказ 1171
146
Глава 2. Научно-популярная
и директором Института физики АН Армянской ССР. Институт Алиханья-
на занимался одной большой проблемой — исследованием космических
лучей. Алиханьян был одним из самых уважаемых граждан Армении, имел
огромные связи. Он создал этот институт, прекрасно его оснастил,
построил высокогорную обсерваторию.
Алиханьян был дружен с Д. Д. Шостаковичем. Даже более того — он
был страстно влюблен в жену Шостаковича Ниту, физика, его сотрудницу
еще со времен работы в Москве, в ИФП.
Со слов Коры Ландау, Алиханьян мечтал жениться на Ните — и
одновременно он мечтал также стать великим физиком. Однажды Нита
сказала Алиханьяну, что выйдет за него замуж, если он откроет новую
элементарную частицу в космических лучах и станет нобелевским
лауреатом. (В книге Коры [Ландау-Дробанцева, 1999. С. 95] история любви
Алиханьяна, Ниты и Шостаковича описана в подробностях, за
достоверность которых не ручаюсь.)
Вскоре частица была «открыта». По пути к Нобелевской премии
решили получить премию Сталинскую. Поскольку А. И. Алиханов был одним
из ведущих ученых в Атомном проекте СССР, он убедил И. В. Курчатова
обратиться к Л. П. Берии за поддержкой при выдвижении на Сталинскую
премию. В письме от 22 ноября 1947 г. на имя Берии, подписанным
И. В. Курчатовым, в частности, говорилось:
В целях закрепления за СССР государственным актом научного
приоритета открытия мезонов большой массы, а также в целях
поощрения научных работников, принимавших участие в этих
исследованиях, я считал бы правильным присуждение (во внеочередном порядке,
с опубликованием в печати) тт. Алиханову и Алиханьяну Сталинской
премии.
На документе имеется помета. «Доложено т. Курчатовым лично.
В. Махнёв. 26 <неразборчивомесяц и год>». Подчеркнутые слова выделены
Берия при прочтении им письма [АП, 2003. Т. 2. Кн. 4. С 436].
Но это была ошибка. Много лет спустя А. И. Ахиезер объяснял:
«Варитронами были названы элементарные частицы с переменной массой,
будто бы открытые в космических лучах. Ландау поверил в это открытие
без тщательного разбора возможных ошибок эксперимента. Такой анализ,
впрочем, он и не умел делать. Именно это привело Ландау к
преждевременному заключению о существовании варитронов. Однако сотрудниками
ФИАНа СССР и зарубежными специалистами по космическим лучам
было показано, что варитроны не существуют» [Воспоминания о..., 1988.
С. 65].
Физический смысл ошибки объясняет Б. Л. Иоффе:
Алиханьян и Алиханов с сотрудниками <...> построили
великолепный прибор — магнитный спектрометр: большой электромагнит, между
полюсами которого располагались ряды счетчиков. С помощью этого
магнитного спектрометра можно было с большой точностью определять
2. Ошибался ли Ландау?
147
импульс заряженной частицы, влетающей в спектрометр. Чтобы
определить массу частицы, нужно было знать еще одну величину — ее энергию.
Энергия частицы определялась по ее ионизационному пробегу в
фильтрах, куда попадала частица, пройдя спектрометр. <...> Массовый спектр
космических лучей <...> показал наличие большого числа пиков, которые
были интерпретированы как неизвестные до того мезоны и названы
варитронами. <...> Ошибка <...> состояла в измерении энергии по пробегу
частиц в фильтрах. Предполагалось, что потери энергии только
ионизационные. В действительности, однако, значительную часть своей энергии
частица теряет в результате рождения мезонов и неупругих столкновений
с ядрами, т. е. неионизационным образом. <...> Долю ответственности
за эту ошибку несут и теоретики, особенно Ландау и Померанчук, с
которыми Алиханов и Алиханьян по ходу работы многократно обсуждали
эксперименты. То, что Ландау просмотрел эту, казалось бы,
тривиальную ошибку, можно понять, если учесть его внутренний настрой: Ландау
не верил в мезонные теории, и то, что было найдено множество мезонов,
с его точки зрения, показывало, что мезонные теории не имеют никакого
отношения к реальной физике [Иоффе, 2004. С. 66].
P. S. Иронический постскриптум: гроссмейстерский зевок. В 1959 г. в
Киеве состоялась научная конференция, на которой присутствовали Гейзен-
берг и Ландау. В. И. Гольданский так описывает сценку в холле гостиницы:
«Гейзенберг и Ландау о чем-то тихо говорят, поодаль — группа почтительно
любопытствующих. К великим подходит Альварес и поочередно отводит
каждого из них в сторону и проводит тест. Он открывает столбиком одно
за другим числа: 1000, 40, 1000, 30, 1000, 20, 1000, 10 и просит
быстро называть сумму. 1000, 1040, 2040, 2070, 3070, 3090, 4090... Но вместо
окончательного итога в 4100 все почему-то мгновенно произносят 5000.
На сей раз улов особенно завидный — и Гейзенберг, и Дау оба
ошибаются, и Альварес, довольный, уходит со своей задачкой к другим группам»
[Воспоминания о..., 1988. С.98].
P. P. S. На публикацию в 1-м издании «Круга Ландау» (2006) этой
ответственной главы было немало откликов. Вероятно, читателям будет
любопытно познакомиться с содержательными фрагментами из
нескольких отзывов, причем не только комплиментарных.
В книге Горобца есть еще раздел «Ошибки Ландау» <название не
совсем такое. — Б. Г. >. Я его просмотрел. Там очень много путаницы,
касающейся физических явлений. Причем правильные вещи и неверные
утверждения перепутаны столь тесно и столь многократно, что у меня
не было ни сил, ни времени во всем этом разбираться (И. Ландау, д. ф.-м. н.
[2007]).
Борис Горобец дал в своей книге очень подробное и вполне адекватное
описание многочисленных научных достижений Л. Д. Ландау, Е. М. Лиф-
шица и ряда других членов ученого сообщества тех лет, что при чтении
10*
148
Глава 2. Научно-популярная
немало меня удивило в хорошем смысле слова (Б. Зельдович, д. ф.-м. н.,
проф., членкор АН СССР и РАН [2006]).
В пятой Главе («Научно-популярная») приведено достаточно
популярное изложение основных достижений Л. Л. Ландау, причем не
только десяти, указанных на скрижалях, подаренных сотрудниками
Курчатовского института Л. Д. Ландау в честь его 50-тилетия.
Безусловным достоинством книги является то, что уделено внимание и
ошибкам великого физика, обсуждаемым известными учеными — экспертами
по рассматриваемым проблемам. Это очень полезно, так как позволяет
правдиво изобразить выдающегося человека со всеми его сложностями,
не замалчивая имеющихся недостатков. В частности, истории с
работами Л. Д. Ландау по несохранению четности, кинетическому уравнению
в плазме и открытию варитронов (В. Карась, д. ф.-м. н., профессор, зав.
лабораторией ННЦ ХФТИ [2007]).
Глава 3
Научно-педагогическая
Школа физиков-теоретиков Л. Д. Ландау
была несомненно сильнейшей в мире.
Ю.Л. Климонтович !)
1. «Теорминимум»
Непосредственными учениками Ландау считались те физики, которые
сдали ему девять экзаменов «теорминимума»: по математике (два
экзамена), механике, теории поля, квантовой механике, статистической физике,
механике сплошных сред, макроэлектродинамике, квантовой
электродинамике. Таким образом, предварительное требование Ландау было —
овладеть основами всех разделов теоретической физики. Теорминимум начали
изучать и сдавать Ландау физики харьковского УФТИ еще в 1932-1933 гг.
Начиная с конца 1950-х гг. готовиться к экзаменам лучше всего было
по «Курсу теоретической физики» Ландау—Лифшица. Однако это
невозможно было в полной мере осуществить первым двум десяткам
испытуемых. Дело в том, что первые издания пяти книг Курса (соответствующих
перечисленным темам экзаменов) вышли в 1938-1948 гг., а книги по
макроскопической электродинамике и релятивистской квантовой теории —
еще позже, в 1958 и 1968 гг. Но труднее всех было самым первым, так как
им приходилось готовиться непосредственно по устным лекциям Ландау
и в лучшем случае по их рукописным конспектам. Такой путь прошли:
А. С. Компанеец (он аккуратно вел конспекты и сдал теорминимум самым
первым в 1933 г.), Е. М.Лифшиц, И. Я. Померанчук, Л.Тисса, В. ГЛевич,
Л. М. Пятигорский.
Любой желающий мог получить программу теорминимума в УФТИ
и позже в Институте физпроблем, либо у Ландау лично, например, на
лекциях. Сейчас обновленная программа есть в Интернете, в ИТФ, ИФП,
ФИАН. Понятно, что со временем программа расширялась и
дорабатывалась по тем разделам, по которым появлялись крупные принципиальные
результаты. Но это относится не ко всем разделам. Приводим программу
теорминимума полувековой давности по такому устоявшемуся курсу, как
квантовая механика (нерелятивистская теория). Фотокопия
машинописной программы от 1948 г. для подготовки к ней опубликована в книге
См. в книге [Климонтович, 2005. С. 33].
150
Глава 3. Научно-педагогическая
Б.Л.Иоффе [2004. С. 7]. Из списка рекомендуемой литературы видно,
на какие основные источники опирались Ландау и Лифшиц при
написании своей «Квантовой механики», впервые изданной именно в 1948 году.
III. Квантовая механика
1. Операторы и собственные функции.
2. Матрицы.
3. Импульс.
4. Производные оператора по времени.
5. Уравнение Шредингера.
6. Осциллятор.
7. Момент.
8. Разделение переменных поля с центральной симметрией.
9. Ротатор.
10. Кулоновская задача.
11. Нормировка непрерывного спектра.
12. Спин и уравнение Шредингера в магнитном поле.
13. Симметрия волновой функции по отношению к перестановкам.
14. Атомные термы.
15. Периодическая система.
16. Теория возмущений в переменном поле.
17. Эффект Штарка.
18. Эффект Зеемана.
19. Ван-дер-ваальсовы силы.
20. Теория возмущений в переменном поле.
21. Дисперсия.
22. Фотоэффект.
23. Вероятности переходов.
24. Электрон в периодическом поле.
25. Двухатомная молекула.
26. Волчки.
27. Общее учение о симметрии. Характеры.
28. Уровни атома в поле кристалла.
29. Квазиклассический случай.
30. Модель Томаса—Ферми.
31. Отсутствие дискретных уровней.
32. Рассеяние быстрых электронов.
33. Учет обмена при рассеянии.
34. Точная теория рассеяния.
35. Передача энергии при столкновении.
36. Теория дейтона.
37. Рассеяние нейтронов.
1. «Теорминимум»
151
Литература '
К пп. 1-24 — Блохинцев. Введение в квантовую механику. Гл. 1H-XV,
XVII-XXII, XXIII.
К п. 25 — Крониг. Полосчатые спектры и строение молекул. 58, 30
(1929).
К п. 27 — Rosenthal a. Murphy, Rev. Mol. Phys. 8, 317 (1933).
К п. 28 - Bethe, Ann. Phys. 3, 133 (1929).
К п. 29 - Pauli, Hab. Phys., §XIV-2.11; 2.12.
К п. 30 — Бриллюэн, Квантовая статистика. § 124.
К п. 31 - Peierls, Zs. f. Phys. 2, 59 (1929).
К п. 32 - Bethe, Ann. Phys. 5, 325 (1930).
К п. 33-34 — Мотт и Мосси. Теория атомных столкновений. Гл. 2 и 6.
К п. 35 - Landau, Sov. Phys. 1, 08 (1932); 2, 46 (1932).
К п. 36 — Bethe a. Peierls, Proc. Roy. Soc. A, 148, 146 (1935).
К п. 37 - Breit a. Wagner, Phys. Rev. 49, 519 (1936).
Относительно рекомендуемой литературы к любому из экзаменов
Е. М.Лифшиц уточняет:
По мере выхода в свет последовательных томов нашего Курса
теоретической физики список рекомендуемой литературы постепенно сводился
к указанию требуемых параграфов из соответствующих томов этого
курса. Но отнюдь не требовалось знание «примерно всего объема учебников
Ландау» <...>. Напротив, Ландау стремился всегда к наиболее
экономному отбору материала. Если из «Механики» — основы всей физики —
требовалось изучить 46 параграфов из общего числа 51, то,
например, из «Гидродинамики» требовалось всего 42 параграфа из 130 (цит.
по публикации [Горелик, 2005]).
Каждый экзамен продолжался около двух часов. На первом
экзамене по математике «не требовалось знание и правильное формулирование
каких-либо правил или законов, никогда не задавались вопросы чисто
теоретические. Требовалось только одно: показать, что ты умеешь
свободно владеть всем аппаратом современной высшей математики» [Голованов,
2001. Т. 3. С. 303].
Вступительный экзамен можно было держать до трех раз <...>. Но
если студент проваливался в третий раз, Льва Давидовича невозможно
было уговорить разрешить неудачнику четвертую попытку [Бессараб, 1971.
С. 34].
' Некоторые цифры и буквы в оригинале литературного списка было трудно разобрать,
поэтому могут присутствовать не очень существенные ошибки.
152
Глава 3. Научно-педагогическая
А.А.Абрикосов вспоминает, что он «был его <Лаидау> последним
успешным аспирантом и как будто последним, у кого он сам принял
экзамены по теорминимуму3\ После этого Дау произвел реформу. С этого
момента аспиранты числились формально за его сотрудниками: Лифши-
цем, Халатниковым и мной, хотя сам он их всех консультировал. Мы же
стали принимать и экзамены теорминимума» [Воспоминания о..., 1988.
С. 36]. «Но первый экзамен, первое знакомство с каждым новым молодым
человеком Лев Давидович всегда оставлял за собой», — пишет Е. М. Лиф-
шиц [Там же. С. 13].
«...Отметки не выставлялись, — сообщает И. М. Халатников. — В
особых случаях ставились восклицательные либо вопросительные знаки.
Если у сдающего набиралось три вопросительных знака, то он считался
непригодным для занятий теоретической физикой. Наиболее неприятную
функцию объявления сдающему экзамены о его непригодности к
занятиям теоретической физикой всегда Дау брал на себя» [Там же. С. 280].
А. А. Абрикосов описывает одну весьма необычную особенность
отношения Ландау к решению задач экзаменуемыми: «К тому времени вследствие
существования Московского физтеха народ повалил толпой. Вскоре мы
узнали, что студенты ограничивались списыванием друг у друга немногих
задач, дававшихся на экзамене. Тогда я придумал трудный комплексный
интеграл и провалил такого ловкача <...>. Когда я рассказал об этом Дау,
тот начал меня ругать и потребовал, чтобы мы вернулись к его стандартным
задачам. „Дау, ведь они ничего кроме этого знать не будут", — возразил
я. „А ничего больше и не нужно", — был его ответ» [Там же. С. 36].
Ю. М. Каган описывает процедуру сдачи этих экзаменов [Там же. С. 136|:
В тот период <в 1949 г> он все экзамены принимал сам, тратя на это
много времени. Хотя сдавших весь минимум было совсем немного,
всего 43 человека, начинали сдавать многие, к тому же по нескольку раз
один и тот же раздел. <...> Он <Лондау> подчеркивал специально, <что>
повышенные трудности, связанные со сдачей теорминимума, позволяют
самому сдающему оценить свои силы и избежать комплекса
неполноценности, уйдя на раннем этапе из теоретической физики, если планка
окажется слишком высокой. И он жертвовал своим временем, помогая
как тем, кто преодолевал планку, так и тем, кому это было не под силу,
способствуя созданию в стране высокопрофессиональной группы
физиков-теоретиков... Вы звонили Л. Д. и говорили, что хотите сдать такой-то
экзамен. Он немедленно назначал вам день и час, никогда не прося
перезвонить через день, два или неделю, как это бывает обычно. Все
экзамены он принимал дома. <...> Позднее меня всегда поражала его
точность, он никогда сам не опаздывал ни на минуту... Он приносил из
кабинета несколько чистых листов бумаги, писал условие первой задачи
и тут же уходил. Через некоторое время он стремительно входил в
комнату и смотрел через плечо, что у вас получается. Далее обязательно
' А.А.Абрикосов ошибается: он стоит в списке сдавших теорминимум под № 12 (1947),
а Ю. М. Каган, сдававший все экзамены также лично Ландау, — под № 17 (1951).
1. «Теорминимум»
153
следовал комментарий типа: «Вы действуете, как тот теоретик, которому
предложили вскипятить воду для чая, когда температура воды была уже
80° С. Он вылил воду, наполнил чайник заново и поставил на огонь, тем
самым сведя задачу к уже известной». <...> В лучшем случае это звучало
так: «Ну ладно, это правильно, давайте решим еще одну задачу». <...>
Что-то существенно изменилось в наших взаимоотношениях после того,
как я сдал «Квантовую механику». Л. Д., не дожидаясь сдачи всего теор-
минимума, написал письмо с просьбой направить меня после окончания
института к нему в аспирантуру. Теперь после каждого экзамена он
подолгу беседовал со мной, приглашая иногда пообедать вместе с ним.
Е. М. Лифшиц сообщает, что процесс сдачи всего теорминимума
занимал от двух месяцев (рекорд И. Я. Померанчука) до полутора-двух лет.
Он констатирует обобщенно, что «после того как человек имел
достаточно терпения, чтобы суметь сдать теоретический минимум, Ландау считал
своим долгом сделать все, что было в его силах, чтобы подыскать ему
хорошую работу, и считал его одним из своих учеников» (см. лекцию
Лифшица о Ландау в Приложении 2). «Об эффективности такого отбора
можно судить хотя бы по следующим формальным признакам: из числа
этих лиц 7 уже стали академиками и член-коррами, а еще 16 — докторами
наук» [Воспоминания о..., 1988. С. 12].
Совсем недавно членкор РАН Е. Г. Максимов напечатал колоритный
рассказ о том, как он сдавал Л.Д.Ландау первый экзамен теорминимума.
Приводим его в конспективной форме.
В мое время был более или менее известен как круг задач,
предлагаемых на экзаменах теорминимума, так и четкий перечень тех табу,
за незнание которых запросто вылетали с экзамена без всякой
возможности его повторения. <...>
В нее <математику-1> входили решение обыкновенных
дифференциальных уравнений, символический векторный анализ, вычисление
неопределенных интегралов и, возможно, еще что-то, что я забыл. Многие
из сдающих, в том числе и я, знали две вещи, за которые вылет с первого
экзамена был гарантирован. Это — решение дифференциальных
уравнений с правой частью методом варьирования постоянной и использование
подстановок Эйлера при вычислении интегралов с радикалами. <...> Он
продиктовал задание и надолго исчез в своей комнате. Я быстро
справился с первым и вторым заданиями, и он продиктовал мне
дифференциальное уравнение с правой частью. Я решил его, <...> вычислив
соответствующий детерминант <Вронского>. Поскольку во время обучения на физфаке
меня учили решать такие задачи именно методом варьирования
постоянной, я решил проверить полученное решение старым методом. Когда
я закончил эти расчеты и получил, естественно, тот же ответ, в комнате
появился Ландау. Он быстренько заглянул в мои бумаги и чуть не благим
голосом <так в оригинале. — б. Г> возопил: «Что вы творите, Женя! Я,
ей-богу, не думал, что вы такой идиот!» Я сдавал ему экзамены и раньше
на физфаке по тем курсам, которые он нам читал, и особых нареканий
154
Глава 3. Научно-педагогическая
по части физики у него не вызывал. «Вы что, не можете решать
элементарные задачи?» Я стал лепетать, что меня так учили. «Идиоты!», — ответил
он и спросил: «Так, может, вас научить решать такие задачи
напоследок?» Тогда я решил прибегнуть совсем уж к жалостливому приему: «Лев
Давидович, вы же академик, а я студент». Здесь он как-то ошарашено
посмотрел на меня, схватил за плечо, буквально выволок на баллюстраду и,
наклонившись вниз, громко закричал: «Кора, Кора, иди сюда!» Из кухни,
держа в руках не то кастрюлю, не то сковороду, вышла его жена Кора.
«Посмотри на этого молодого идиота. Он считает, что я стал академиком,
потому что умею решать обыкновенные дифференциальные уравнения».
Кора посмотрела на нас и сказала: «Дау, что ты ко мне пристаешь?
Я ужин готовлю, и откуда мне знать, за что ты стал академиком».
Далее Е. Г. Максимов пишет, что Ландау все же решил продолжить
экзамен.
Он молча привел меня обратно в библиотеку. Сам написал мне
неопределенный интеграл с радикалами и сел на тахту. <...> Взглянув
на интеграл, я надолго впал в ступор. Мне было совершенно ясно, что
использование третьей подстановки Эйлера достаточно просто сведет
этот интеграл к некоторому числу интегралов, но уже без радикалов.
Я прекрасно понимал, к чему, тем более в этой обстановке, приведет
лишь попытка написать на бумаге саму подстановку Эйлера.
Одновременно я понимал, что если я возьму авторучку, то ничего другого, кроме
этой подстановки, не напишу. После долгих раздумий, во время которых
Ландау регулярно спрашивал меня, как у меня обстоят дела, я понял суть
игры, затеянной академиком со студентом. Тогда, пользуясь своим
некоторым опытом в шахматах, где мог немного играть и вслепую, я начал так же
вслепую делать подстановку Эйлера <рассказчик имеет в виду — без
записи, производя довольно большие вычисления в уме>. Спустя какое-то
время мне удалось свести интеграл к нескольким, где исчезли радикалы.
Эти интегралы я уже выписал на бумаге, вычислил их и показал Ландау
<...>. Он даже подскочил с тахты и заявил: «Нет, так дело у нас не пойдет.
Покажите мне, как вы все это сделали». Здесь я стал выкручиваться, как
мог. Я заявил: «Лев Давидович, вы сами нам на лекциях много раз
говорили, что никого не интересует содержимое вашей мусорной корзины.
Мало кого интересует тот извилистый путь, которым вы шли к результату.
Его надо изложить по возможности коротко и ясно». Здесь Лев Давидович
на какое-то время задумался и все-таки дал мне программу дальнейших
экзаменов, но пообещал, что следующий экзамен, т. е. математику-2, мне
придется сдавать всерьез. <...> Признаться, и тогда, и до сих пор я не
понимаю, чем же господин Эйлер не угодил Льву Давидовичу. <...> После
этого экзамена Ландау по-прежнему вежливо здоровался со мной, когда
мы встречались на физфаке или в Институте физпроблем, и
интересовался, как обстоят у меня дела [Максимов, 2006. С. 55].
Как мне рассказал Ю. М. Брук (ФИАН), теорминимум продолжают
сдавать и сейчас. Приходят порядка десяти новых человек в год. При-
2. Семинар Ландау
155
нимают экзамены «внучатые» ученики Ландау, в основном работающие
в ИТФ. Территориально сдача происходит в ИФП, в комнате основного
здания на втором этаже, принадлежащей теоретическому отделу. Ведется
тетрадь с записью сдавших очередной экзамен. В утилитарном смысле
польза от сдачи теорминимума сейчас рассматривается уже несколько
иначе. Если раньше успешно сдавшие его могли поступить в аспирантуру
к Ландау или его ученикам или получали его протекцию и рекомендации
для устройства на работу, то сейчас налажен более организованный
процесс. Существуют теоретические кафедры Московского физтеха, которые
работают на базе ФИАНа и ИТФ. Практически все работающие на них
проэкзаменованные студенты-теоретики могут поступить в аспирантуру
или в штат этих институтов. Но и в наше время сдача теорминимума —
это не только престижный факультатив. Экзамены засчитываются на
различных формальных ступенях: сессия в вузе, поступление в аспирантуру,
кандидатский минимум. О лицах, сдавших теорминимум Ландау,
становится известно в кругу теоретиков, их принимают как зрелых
подготовленных профессионалов. Наподобие Ландау некоторые видные теоретики
установили курс теорминимума в своих организациях и научных школах.
Так, профессор А. А. Рухадзе рассказал мне, что он давно уже принимает
экзамены теорминимума на физфаке МГУ и в ИОФАНе. Его программа
мало чем отличается от программы Ландау и базируется на Курсе Ландау
и Лифшица, но, разумеется, с некоторыми поправками и дополнениями.
Самое главное — то, что человек, сдавший теорминимум,
воспринимает теоретическую физику как единый научный организм, у него
появляется особое чутье (insight — внутреннее зрение, взгляд). Теоретики,
сдавшие этот цикл, говорят, что они ощущают себя уже иначе — не
посторонними в этой науке. И это самое важное.
2. Семинар Ландау
Мне, видевшему в Москве поистине великие семинары —
Ландау, Капицы, Тамма и Гинзбурга, западные показались
скучными, пресными и «малонаселенными». <... > Я не увидел там
яркой индивидуальности семинаров. <... > Наука во всем мире
давно стала частью бизнеса, семинары соответственно стали
чисто деловыми мероприятиями, а не тем местом, где
выясняют истину в конечной инстанции.
Член-корреспондент РАИ Е. Максимов^
Конкретных персон школы Ландау первого поколения можно было
лицезреть на еженедельном семинаре Ландау по теоретической физике
в Институте физпроблем. (Начались семинары Ландау еще в Харькове
в середине 1930-х гг.) Каждый четверг семинар в ИФП начинался ровно
Наука и жизнь. 2006. №9. С. 52-63.
156
Глава 3. Научно-педагогическая
в 11.00. Но обычно все приходили заранее. Когда до начала оставалась
одна-две минуты и почти все участники семинара, а их было примерно
10-12 человек, уже сидели на сиене за прямоугольным столом, Ландау
шутя говорил: «Осталась еще одна минута, подождем, может быть, Мигдал
придет». И, как правило, тут же открывалась дверь и появлялся А. Б.
Мигдал. Семинару посвящены шуточные стихи А. С. Компанейца:
Истекла мигдальская минута.
Начался ученый семинар.
Но докладчик медлит почему-то
Выносить заморский свой товар.
С первых слов, как Вельзевул во плоти,
Навалился Дау на него:
«Лучше вы скажите, что в работе
Ищется как функция чего?»
Не успели вымолвить ответа,
Как пронесся новый ураган:
«Изо всех от сотворенья света
Это самый жалкий балаган!»
На того, кто у доски не дышит,
Уж не смотрит Дау, как удав:
«Автор, хоть и по-дурацки пишет,
Но, быть может, кое в чем и прав».
Крестится докладчик под полою
И слезу невольную отер.
Академик вымолвил: «Не скрою,
Автор — пес, но, кажется, хитер».
Вдруг внезапно замелькали руки,
Взоры полны темного огня:
«Мама, он — грабитель от науки,
Все списал, собака, у меня!»
Принципы подготовки к семинару и регламент его проведения были
выработаны самим Ландау. Вот как их описывает И. М. Халатников:
Задача, стоявшая перед докладчиком на семинаре, была не из легких.
Он должен был с полным пониманием изложить содержание многих
отобранных статей. Подготовка реферата требовала большой затраты труда
и немалой эрудиции. Никто не мог сослаться на свою некомпетентность
в каком-либо вопросе для оправдания невозможности прореферировать
ту или иную статью. Здесь-то и сказалась универсальная подготовка,
которую давал теорминимум. <...> До тех пор пока у Ландау или других
участников семинара оставались вопросы, докладчик не имел права
покинуть «арену». Далее Ландау оценивал результаты. <...> Если результат
был выдающимся, то его вносили в «Золотую книгу». Если при обсуждении
статьи возникали интересные вопросы, требовавшие дальнейшего
исследования, то эти вопросы записывались в тетрадь проблем. Эта тетрадь
2. Семинар Ландау
157
регулярно велась до 1962 г., и из нее молодые физики черпали
задачи для серьезных научных исследований. Некоторые статьи объявлялись
«патологией». Это значило, что в статье, либо в постановке задачи, либо
в ее решении нарушены принципы научного анализа (естественно, речь
шла не об арифметических ошибках). Сам Ландау физические журналы
не читал, и, таким образом, семинар превращался в творческую
лабораторию, в которой ученики Ландау, питая его научной информацией,
учились у него глубокому критическому анализу и пониманию физики
[Воспоминания о..., 1988. С. 269-].
Пояснение к термину «патология» у Ландау дает Л. П. Горькое [Там же.
С. 102]:
Дау часто говорил, что 90 % работ, публикуемых в том же
«Physical Review» <самый известный физический журнал в мире. — Прим. б. Г>
относятся к разряду «тихой патологии». <...> Это был вполне мирный и
рабочий термин, так как под определением подразумевалось только, что
автор чужих результатов не присваивает, своих не имеет, но лженаукой
не занимается, а тихо и ненужно ковыряется в своей области. Не
исключалось, что «патолог» может сделать и хорошую работу. (Не исключалось
и обратное, именно, что сильный человек может испустить
«патологическую» работу «ни о чем».) Был, правда, еще «бред» или «бредятина».
<...> Но что вызывало в Дау раздражение — это псевдоученые труды,
когда пустая суть дела пряталась за ненужной математикой,
тяжеловесными фразами. И уж прямую ненависть вызывала агрессивная претензия
на научный результат, самореклама («Эксгибиционизм!» — кричал он)
и, конечно, научный обман, закрывание глаз на то, что результат или
утверждение противоречит общеизвестным истинам. <Какое же
множество подобных «научных» работ и работников мы сами встречали! —
Прим. б. Г>.
Характеристику негативных супертонов в отношении Ландау к научным
работникам дополняют следующие фразы из воспоминаний И. Е. Дзяло-
шинского [Там же. С. 121]:
Тщетно раз согрешивший работал бы потом день и ночь или проявлял
чудеса понимания. Ландау не менял своего мнения никогда, и лентяй или
упрямец отлучались. «Эксгибиционистом» признавался человек, не
умевший рассказывать своих (или чужих) работ, но готовый делать доклады
где угодно и не взирая ни на какие трудности. Графомания и
эксгибиционизм, будучи грехами серьезными, не считались, однако, смертными.
<...> В ландауской феноменологии грехи как дефекты человеческой души
сосуществовали с недостатками интеллекта. Так, приличная доза глупости
вместе с упрямством и графоманией порождала удивительное существо —
патолога, т. е. трудолюбивого и тщеславного дурака.
А вот, что пишет о семинаре Ландау постоянный Ученый секретарь
семинара А.А.Абрикосов:
158
Глава 3. Научно-педагогическая
Взять хотя бы его семинар, который он объяснял тем, что сам очень
не любит читать статьи и предпочитает, чтобы ему их рассказывали
другие. <...> Я приносил ему журналы, и он отмечал, что надо рассказывать.
Я составлял картотеку, и «очередники» (а очередь была строго по
алфавиту) выбирали оттуда себе карточки. Не было большего греха, чем
плохой доклад. Дау устраивал выволочку (любимое ругательство было
«гусь!»), а если это повторялось, то человека отстраняли от докладыва-
ния, и Дау никаких дел по науке с ним больше не имел [Воспоминания
о..., 1988. С. 35].
Абрикосов рассказывает следующий анекдотичный случай,
показывающий, что Ландау ценил остроумные и нестандартные поступки людей
и тогда прощал им даже тяжкий грех необязательности: «Как-то В. Г. Левич
не пришел на собственный доклад: то ли что-то случилось, то ли не
подготовился. На следующий раз было видно, что Дау уже „разводит парьГс.
Явился Левич, подошел к Ландау и, прежде чем тот успел раскрыть рот,
сунул ему бумажку. Дау прочел и начал дико хохотать. Это была
справка по всей форме, за подписью и печатью, о том, что В. Г. Левич умер.
Левич был прощен». (Он был «отлучен от церкви» несколькими годами
позже за то, что поставил своего директора академика А. Н. Фрумкина
соавтором в свою работу — из карьерных соображений, как сообщает
Кора [Ландау-Дробанцева, 1999]. Отдельного очерка о яркой фигуре Ле-
вича в нашей книге нет, сведения о нем разбросаны по разным главам
и разделам (см. в Главе 1 в разделе о секретности; в Книге «Круг Ландау
и Лифшица» в очерках о Компанейце, И. М.Лифшице и физиках из МГУ.)
На семинаре царила полная демократичность, — пишет М. И.
Каганов. — <...> Каждый участник мог в любую минуту прервать докладчика,
требуя разъяснения или высказывая свое неодобрение. Бытует много
рассказов о жесткости Ландау в оценке работ, рассказов о том, как тот или
иной выступающий был прогнан. Действительно, если выяснялась
несостоятельность работы или автор (либо докладчик, реферирующий чужую
работу) не мог объяснить существа дела, он безжалостно лишался слова.
Раздавалось сакраментальное: «Алеша, что у нас дальше?» Но следует
помнить, что истинной причиной жесткости было абсолютно
бескомпромиссное отношение Ландау к науке. А правильность или неправильность
результата не зависит от того, получен он близким другом или
совершенно посторонним. Ландау нередко защищал докладчика от нападок
слушателей. До сих пор многие повторяют часто слышанную от него
фразу: «Автор обычно бывает прав». <...> Демократичность в
окружении Ландау была очень откровенная, <...> простота отношений была
естественна, никому не демонстрировалась. Многие говорили друг другу
«ты», многие говорили «ты» Ландау, никого не удивляли споры (иногда
в резкой форме) между учеными разного возраста и положения [Каганов,
1998. СЛО, 12].
Э. Л. Андроникашвили пишет, что докладывать было очень нелегко.
«Перебивая докладчика <...>, Дау командовал: „Пропусти — это совер-
2. Семинар Ландау
159
шенно понятно" или „Пропусти — это чушь. Я уже вижу, что вывод
неправилен4'» [Андроникашвили, 1980. С. 76].
И.Л.Фабелинский рассказывает о необычном эпизоде с нобелевским
лауреатом индийским физиком Ч. Раманом, приехавшим в Москву в конце
1950-х гг. и выступившим на семинаре (правда, С. Капица говорит, это
был семинар П. Капицы в ИФП), чтобы обсудить свою «новую теорию
твердого тела» [Воспоминания о..., 1988, С. 247]:
Докладчик говорил по-английски. Через 15-20 минут, а может быть
и раньше, Л.Д.Ландау стало ясно, что излагается неправильная теория,
и он короткой репликой по существу предмета буквально пригвоздил
докладчика. Не будучи в состоянии дать сколько-нибудь разумный ответ
по сути замечания, докладчик буквально взбесился. Он стал размахивать
руками, топать ногами и поначалу издавал громкие нечленораздельные
звуки. Затем он с выпученными глазами уставился на Льва Давидовича,
сидевшего в первом ряду, и заорал: «А!!! <...> Если у тебя большой чуб
(forelock), так ты можешь говорить, что хочешь...» Далее я не разобрал
и не помню точно, поток каких бранных слов еще обрушился на Льва
Давидовича, а он спокойно встал и вышел из зала, где разыгралось все
это неприличие. Замечу, что принципиально реагировать на «патологию»
Романа было в то время не так-то просто: Роман был иностранным членом
АН СССР и культовой фигурой в «борьбе за мир», лауреатом Ленинской
премии «За укрепление мира между народами».
В 1950-х гг. на семинаре присутствовало до 50 человек, среди них
бывали несколько дам. Один из участников семинара рассказывал: «Когда
докладчик заканчивал, воцарялась тишина. Если молчал Ландау, молчали
и другие, не решаясь спрашивать, боясь попасть впросак». Вот мнение
о семинаре, высказанное давним фиановцем, а ныне главным научным
сотрудником ИОФАНа А. А. Рухадзе, который проводит любопытное
сравнение между семинарами Ландау и Гинзбурга.
В теоротделе <ФИАН> были и другие семинары, в частности семинар
И. Е. Тамма, работал тогда и знаменитый семинар Л.Д.Ландау. Но они
были парадными, на них рассказывались завершенные работы, семинар
Ландау был к тому же «злым». Семинар же Гинзбурга, во-первых, был
очень доброжелательным <...>, а во-вторых, <...> он был рабочим, на нем
рассказывались незавершенные работы, поэтому после этих семинаров
люди уходили с зарядом новой активности, особенно докладчики
[Рухадзе, 2003. С. 31].
В этой же связи А. А. Рухадзе так пишет о И. Я. Померанчуке:
О нем ходили разные легенды. Говорили, что он — самый
талантливый ученик Л.Д.Ландау, и наверное это действительно так. По крайней
мере, он был единственным, кто на семинарах Ландау по четвергам мог
возразить Ландау; не будучи обруганным, и, как правило, оказывался
прав [Там же. С. 28].
160
Глава 3. Научно-педагогическая
В связи с этими замечаниями А. А. Рухадзе приходит в голову
следующая версия, касающаяся загадочной истории с первооткрытием «абри-
косовских вихрей» в жидком гелии. Возможно, А.А.Абрикосов поделился
возникшей у него и вчерне просчитанной идеей о таких вихрях с одним
лишь Ландау. Ведь он знал, что у них не принято выносить на семинар
незавершенные работы, тем более революционную идею, не
поддержанную Ландау в личном разговоре. Поскольку Абрикосов и сам не был тогда
убежден в ее правильности, то и не поделился со своими коллегами. Он
убедился в существовании «своих» вихрей в сверхпроводниках второго
рода только несколько лет спустя, прочитав статью Фейнмана, в
которой сообщалось о вихрях, теоретически открытых последним в гелии.
Поэтому ничего не слышали об идее А.А.Абрикосова ни В.Л. Гинзбург,
ни И. М. Халатников, работавшие в те годы по теме сверхпроводимости,
ни Е. М.Лифшиц, который резко выступил впоследствии в защиту Ландау
и против приоритетных заявлений Абрикосова (см. переписку Лифшица
и Бардина в Книге «КругЛандау и Лифшица», в Главе «А.А.Абрикосов»).
Е. Г. Максимов говорит о семинаре Ландау в следующих словах:
Мое ощущение от семинара Ландау можно сформулировать так: это
был скорее семинар для Ландау, чем семинар для участников,
руководимый Ландау. <...> Я заметил, что на семинаре происходит в основном
некий диалог докладчика и руководителя. <...> Давид Абрамович Кирж-
ниц любил рассказывать, как И. Е.Тамм напутствовал его перед докладом
на семинаре Ландау: «Давид, когда Дау начнет кричать, что это чушь,
бред и т. п., не слушайте его, а продолжайте доклад, но когда Дау
начнет спрашивать что-то о конкретных деталях — будьте начеку». У Льва
Давидовича были какие-то чисто детские предубеждения по отношению
к некоторым вещам, в том числе и в науке. Выражал он их в
соответствующей форме. <...> Я вовсе не собирался, да это и невозможно сделать,
охаивать семинар Ландау или приуменьшать его значение для
развития физики у нас в стране. Я лишь хотел подчеркнуть специфику многих
наших семинаров — яркое проявление в них индивидуальности
руководителя. К сожалению, эта специфика очень часто может сыграть дурную
шутку, когда семинар продолжает существовать, а руководителя уже нет.
Семинар Ландау по четвергам был возобновлен через некоторое
время после той несчастной автокатастрофы по дороге в Дубну. Манера
поведения на нем, т. е. заявления типа «это чушь, это бред»
продолжались по-прежнему. Но теперь их произносил уже не Ландау, который
по крайней мере имел какое-то моральное право на это, а значительная
часть участников. Выяснение истины в такой обстановке стало уже делом
крайне сложным. Создавалось впечатление, говоря словами Пушкина,
что «Здесь человека берегут, как на турецкой перестрелке»... <...>
Семинар Капицы я посещал в те годы, когда Льва Давидовича на нем
уже не было. Мне всегда было интересно, как вел себя на нем Ландау.
<...> Я все-таки удовлетворил свое любопытство и выяснил, что
Ландау на семинаре Капицы вел себя крайне миролюбиво. Максимальная
3. Преподавание математики по Ландау
161
степень его несогласия с докладчиком выражалась в том, что он тихо
удалялся с доклада [Максимов, 2006. С. 54, 56].
В заключение процитируем описание эпизода, получившего широкую
огласку:
Когда в 1961 г. Нильс Бор выступал в ФИАНе, то на вопрос о том,
как удалось ему создать первоклассную школу физиков, он ответил:
«По-видимому, потому, что я никогда не стеснялся признаваться своим
ученикам, что я дурак...» Переводивший речь Нильса Бора Е. М.Лифшиц
донес эту фразу до аудитории в таком виде: «По-видимому, потому, что
я никогда не стеснялся заявить своим ученикам, что они дураки...» Эта
фраза вызвала оживление в аудитории, тогда Е. М.Лифшиц, переспросив
Бора, поправился и извинился за оговорку. Однако сидевший в зале
П. Л. Капица глубокомысленно заметил, что это не случайная оговорка.
Она фактически выражает принципиальное различие между школами
Бора и Ландау, к которой принадлежит и Е. М. Лифшиц [Физики..., 1968.
С. 278].
3. Преподавание математики по Ландау
Меня интересует, — говорил Ландау своим
ученикам, — сумеет ли человек
проинтегрировать уравнение. Математическая же лирика
интереса не представляет.5)
Л.Д.Ландау отличался необыкновенной способностью, как он сам
говорил, «тривиализовать проблему». Тривиализовать означает здесь
найти наиболее простой способ объяснения, не отступая от истины. Он был
врагом всякой туманности, многозначности, часто скрывающей
некомпетентность, неумение или нежелание поискать более простых объяснений.
Иллюстрацией может послужить удивительный ответ, который Ландау
однажды дал на вопрос студента о том, является ли электрон
корпускулой или волной: «Электрон — не корпускула и не волна. С моей точки
зрения, он — уравнение, в том смысле, что лучше всего его свойства
описываются уравнением квантовой механики, и прибегать к другим
моделям — корпускулярной или волновой — нет никакой необходимости»
[Рындина, 2004. № 5]. Так он ввел совершенно новый образ электрона,
желая тривиализовать не наглядный корпускулярно-волновой дуализм.
Другой вопрос: кому-то такая тривиализация покажется тоже не наглядной
и сложной. И все же этот третий и совсем неожиданный образ электрона
помогает лучше представить себе его природу. Это образ не в виде
математической формулы из абстрактных величин, записываемых условными
5)[Бессараб, 1971. С. 34].
11 Заказ 1171
162
Глава 3. Научно-педагогическая
буквами и знаками, а сбалансированное физическое соотношение
фундаментальных характеристик электрона в заданных условиях: его энергии,
импульса, заряда, спина, которое проверяется на опыте. Физичность
модели для Ландау всегда первична, математическое ее описание — вторично,
оно имеет служебный, подчиненный смысл. Отсюда исходит и отношение
Ландау и его единомышленников к математике — «царице наук», как ее
называют сами математики.
Следуя своему принципу тривиализации истины, Ландау считал, что
нередко искомые истины облекают в многослойные одежды, и
получается, что «из-за леса дров не видно». Его жена Кора приводит такие слова,
обращенные к одному молодому математику: «Вы не один, это свойство
очень многих математиков. Все усложнять, из простого и понятного
делать все сложным и непонятным. А точнейшую и полезнейшую из наук
математику использовать для личного удовольствия. Создавать
математические, никому не нужные, сложнейшие шарады. Должен вам заметить,
для человеческого общества эти теоремы-шарады абсолютно бесполезны»
[Ландау-Дробанцева, 1999. С. 373].
Где-то я прочитал фразу о великом физике Кельвине: «Хорошо
известно, что понятие производной — одно из самых трудных в анализе, и
изощренный математик найдет недостаток в любом определении, но Кельвин
говорил: „Оставим это математикам, производная — это скорость"».
Ландау полагал, что в преподавании математики и (во многом)
теоретической механики в вузах СССР дело обстоит неблагополучно (в России
ничего не изменилось), так как математика стала самодовлеющей,
оторванной от физических моделей и нужд. Известно, как Ландау переделал
коренным образом курс «Механики», «вернув» ее физике, сделав
первой частью теоретической физики. В конце 1950-х - начале 1960-х гг.
Л.Д.Ландау читал свой курс механики на первом потоке у
третьекурсников физфака МГУ, тогда как на втором потоке тот же курс читал доцент
В. В. Петкевич. Курс последнего был нормально-стандартным, как в
большинстве втузов страны. Курс Ландау был необыкновенно оригинальным
и глубоко физичным. К изумлению студентов, ожидавших, что этот курс
начнется с трех законов Ньютона (а как же без них?), Ландау начал его
с вариационного принципа наименьшего действия. Не знаю точно, но
думаю, что он был первым, кто применил этот новый прием в преподавании.
И аудитория, по-моему, сразу же почувствовала: вот она какая,
теоретическая физика, — совсем другая, по сравнению с обшей физикой; как
говорится: небо и земля!
К сожалению, Л. Д. Ландау не успел реформировать преподавание
математики для физиков В этом подразделе будут приведены основные
соображения Ландау о том, как следует преподавать математику физикам
в вузах. Добавлю от себя, что те же принципы можно относить и к
преподаванию математики для всех других специальностей — по-видимому,
кроме собственно математики (я не слышал, чтобы Ландау как-то
комментировал особенности преподавания математики на мехмате).
3. Преподавание математики по Ландау
163
Начну с единственного личного разговора, который Л.Д.Ландау вел
со мной, и поэтому он мне запомнился почти дословно. Он был как раз
на эту тему. Однажды осенью 1959 г. Л.Д.Ландау вместе с Е. М.Лифши-
цем зашел к Зинаиде Ивановне Горобец домой. Мы тогда жили во дворе
Института химической физики — менее чем в километре от
Института физпроблем и того дома, где жил Ландау. Я учился на первом курсе
физического факультета МГУ. Курс математического анализа у нас читал
доцент Эдуард Генрихович Позняк. Читал безошибочно, монотонно и
педантично, как машина, в основном следуя известному «тонкому» учебнику
Фихтенгольца. Но иногда он забирался и в дебри Фихтенгольца
«толстого» (курсы соответственно двух- и трехтомные; учебника В. А. Ильина
и Э. Г. Позняка тогда еще не было). Студенты не понимали, зачем тратить
время и сидеть на лекциях (а это строго контролировалось), если все
можно прочесть в книгах «один к одному». От личного общения с лектором
мы, по-моему, ничего дополнительного, «риторического», помогающего
в усвоении глубокого материала, не получали. Помню, что меня
раздражало, вызывало внутренний протест малое число примеров, отсутствие
ярких наглядных объяснений, страшная перегруженность
теоретическими тонкостями (возможно, у кого-то другое мнение). С нетерпением ждал,
когда же будет семинар, который у нас в группе вел Владимир Михайлович
Дубровский. Странный человек, он непрерывно курил, примеры и задачи
объяснял понятно, немногословно и рационально.
В общем, на первом курсе мне было очень трудно. Многие, и я в том
числе, не успевали за ходом изложения лектора, «отрывались» и по
существу остальное время лекции расходовалось зря: все равно потом
требовалось неспешно и тщательно работать с учебником. Помню также,
что некоторые особо умные студенты брали в библиотеке «толстого
Фихтенгольца», штудировали его, пренебрежительно относились к тем, кто
считал, что можно обойтись «тонким». Не у кого было получить
авторитетный совет.
В дни, когда происходил мой незабываемый разговор с Ландау,
Позняк читал лекции по теории пределов (с использованием известного
языка «эпсилон-дельта»). Я впервые увидел Льва Давидовича так близко.
Он был в светло-коричневом костюме со звездой Героя. Мне он казался
каким-то сверхъестественным, кем-то вроде волшебника. Ландау,
улыбаясь, спросил, как у меня дела в университете. И я рассказал ему, что
на днях доцент Позняк читал нам подряд две лекции по два часа каждая,
на которых доказывал теорему Коши о существовании предела у
монотонной и ограниченной последовательности. Я не понимал, зачем все эти
навороты, и ощущал себя ничтожеством. И вот я спросил у самого Ландау,
действительно ли нужно вникать во все детали доказательства довольно
очевидных вещей, и как вообще относиться к теории пределов. Такой
бурной реакции я не ожидал. Ландау начал горячо возмущаться «тем, что, —
по его словам, — продолжают творить математики». При этом он
обращался скорее к Лифшицу, чем ко мне. Затем он сказал, обращаясь уже
ко мне, примерно так: «Ничего этого не нужно! Из всей теории пределов
и*
164
Глава 3. Научно-педагогическая
вам нужно уметь находить пределы различных функций, для этого есть
соответствующая техника. Нужно уметь сравнивать скорости различных
функций, с которыми они стремятся к заданной точке или к
бесконечности. Вообще, вам нужно научиться дифференцировать и интегрировать
любые функции, знать их графики. А математический формализм теории
пределов, да и многое другое — это „математическая лирика", интересная
в основном самим математикам. Они тренируются в логических
упражнениях и обожают наводить тень на плетень с помощью изощренной
символики даже там, где все просто и очевидно. К физике это не имеет
отношения. Я, — продолжал Ландау, — уже давно хочу написать
учебник по высшей математики для физиков. Надо будет поговорить об этом
с Петровским6). Надо срочно заняться этим делом». Я потом
многократно пересказывал сокурсникам этот свой первый и единственный разговор
с Ландау.
Много позже в печати были опубликованы «взгляды Ландау на
математическое образование физиков...». Е. М. Лифшиц рассказал о них в
своей мемуарной статье о Л.Д.Ландау [Воспоминания о..., 1988] и в устной
лекции о нем (см. ниже, в Приложении 2). Приведем фрагмент из этой
статьи, который взят из письменного ответа Ландау на просьбу сообщить
свое мнение о программах по математике в одном из физических вузов.
Вначале Ландау подчеркивает, что эти программы должны составляться
с полным учетом требований физических кафедр — тех, кто по своему
повседневному опыту научной работы в физике знает, что для этой работы
требуется. Далее он пишет:
<...> К сожалению, Ваши программы страдают теми же
недостатками, какими обычно страдают программы по математике, превращающие
изучение математики физиками наполовину в утомительную трату
времени. При всей важности математики для физиков физики, как
известно, нуждаются в считающей аналитической математике; математики же,
по непонятной для меня причине, подсовывают нам в качестве
принудительного ассортимента логические упражнения. <...> Мне кажется, что
давно пора обучать физиков тому, что они сами считают нужным для себя,
а не спасать их души вопреки их собственному желанию. Мне не хочется
дискутировать с достойной средневековой схоластики мыслью, что путем
изучения ненужных им вещей люди будто бы научаются логически
мыслить.
Я категорически считаю, что из математики, изучаемой физиками,
должны быть полностью изгнаны всякие теоремы существования,
слишком строгие доказательства и т. п. Поэтому я не буду останавливаться
на многочисленных пунктах Вашей программы, резко противоречащих
этой точке зрения. Сделаю только некоторые дополнительные замечания.
Векторный анализ расположен в программе между кратными
интегралами. Я не имею чего-либо против такого сочетания, однако надеюсь,
' И. Г. Петровский — академик-математик, ректор МГУ в те годы; в Книге 3 «Круг Ландау
и Лифшица» будет описано несколько эпизодов с его участием.
3. Преподавание математики по Ландау
165
что оно не идет в ущерб крайне необходимому формальному знанию
формул векторного анализа.
Программа по рядам особенно перегружена ненужными вещами,
в которых тонут те немногие полезные сведения, которые совершенно
необходимо знать о ряде и интеграле Фурье.
Курс так называемой математической физики я считал бы правильным
сделать факультативным. Нельзя требовать от
физиков-экспериментаторов умения владеть такими вещами...
Таким образом, я считаю, что преподавание математики нуждается
в серьезнейшей реформе. Те, кто возьмется за это важное и трудное
дело, заслужат искреннюю благодарность как уже готовых физиков, так
и в особенности многочисленных будущих поколений.
Л.Д.Ландау не успел, но за это дело взялся академик Я. Б. Зельдович,
которому помогали математики А. М.Яглом и А. Д. Мышкис. Они
«очеловечили» математику (выражение Мышкиса), создав трилогию из
превосходных учебных книг: «Высшая математика для начинающих физиков
и техников», «Элементы прикладной математики» и «Элементы
математической физики». Книги, кстати, не были признаны как учебники
Министерством высшего образования, но стали очень популярны среди
нематематиков. Между тем, редкие преподаватели математики
рекомендуют их студентам (знаю по собственному опыту). Большинство
преподавателей консервативно, не может и не хочет отходить от привычных
стандартов. У новаторов же своя трудность: чтобы рекомендация
учебника была действенной, необходимо, чтобы в библиотеке вуза было 100-200
экземпляров его. А книг Зельдовича 2-3 штуки, потому что они не
сертифицированы министерством как учебники. Тем не менее, что-то можно
сделать и в личном плане. Чтобы не быть голословным, приведу пример.
Прочтите выше еше раз, что сказал Ландау о преподавании теории
рядов. Исходя из этого, при преподавании на 2-м курсе математики я свел
к минимуму многочисленные теоремы о признаках сходимости рядов.
Наибольшую часть времени у меня теперь занимает практика разложения
функций в степенные ряды в окрестности различных точек.
Разумеется, после каждого разложения определяется и область сходимости. Но,
главное, что теперь аналитическое разложение функций иллюстрируется
графиками трех-четырех членов степенного ряда. Этот прием я увидел
в книге Я. Б. Зельдовича. Самому это в голову не пришло, никто из коллег
так не делал. А ведь без графического разложения студент, даже
производящий безошибочные вычисления по заданному алгоритму, не представляет
себе зримо «физической сущности» этого разложения: константа
(горизонтальная прямая) плюс учет скорости (наклон прямой), плюс ускорение
(выпуклость-вогнутость), плюс ускорение ускорения и т.д.
Именно упор на физическую сущность математических понятий и
препятствовал выходу в свет книг Я. Б. Зельдовича, который преодолевал
ожесточенное сопротивление математиков, в первую очередь академика
Л. И. Седова (председателя редакцион но-издательского совета АН СССР)
166
Глава 3. Научно-педагогическая
и его команды. Профессор Б. Кушнер написал в рецензии на 1-е издание
«Круга Ландау»:
Я присутствовал на обсуждении одной из таких книг (помнится, она
называлась «Высшая математика для начинающих») в Математическом
институте АН СССР. Высказывания в адрес Зельдовича были резкими.
Затем появилось и письмо, кажется в «Успехах математических наук»,
подписанное тремя академиками: Л. И. Седовым, Л. С. Понтрягиным и
А.А.Дородницыным. Трудно было отделаться от впечатления, что забота о
математической строгости была не единственным (и, возможно, не главным)
мотивом трех замечательных ученых. Это письмо иногда называли «Три
Героя против одного трижды Героя» [Кушнер, 2007].
Если бы не фантастический напор Зельдовича, его три звезды Героя
и поддержка Президента АН СССР М. В. Келдыша, выдающегося
математика-инженера, то эти книги не были бы напечатаны. Задержусь еще
на некоторых глубинных противоречиях между абстрактной математикой
и реальной природой, т. е. физикой, пожалуй, впервые так явно
обнажившихся в книгах Зельдовича, в его битве за преподавание физикам
и инженерам «реальной», а не схоластической математики.
Комментируя книгу «Высшая математика для начинающих», А. Д.
Сахаров приводит такое высказывание самого Зельдовича:
В одной из статей Зельдович писал: «Так называемые строгие
доказательства и определения гораздо более сложны, чем интуитивный подход
к производным и интегралам. В результате математические идеи,
необходимые для понимания физики, доходят до школьников слишком поздно.
Это все равно, что подавать соль и перец не к обеду, а позже, к чаю».
Я согласен с ним в этом вопросе [Знакомый..., 1993. С. 151].
Выдающийся математик современности академик В. И.Арнольд пишет:
Перечитав «Высшую математику для начинающих», я увидел, как
много из того, что математики моего поколения (с трудом и преодолевая
огромное сопротивление) пытаются внести в выхолощенное и
омертвевшее преподавание нашей науки, уже содержалось в первом же издании
учебника ЯБ. Книга начиналась с эпатирующего определения
производной как отношения приращений «в предположении, что они достаточно
малы». Это кощунственное, с точки зрения ортодоксальной математики,
определение «физически», конечно, совершенно оправдано, ибо
приращения физической величины меньше, чем, скажем, Ю-100, являются
чистейшей фикцией — структура пространства и времени в таких
масштабах может оказаться весьма далекой от математического континуума7^.
' Поясним. В математике есть строгое понятие бесконечно малой величины: это
переменная величина, меньшая любой заданной наперед константы. Но в физике последнее
невозможно. Так, не имеет смысла говорить о промежутке времени, меньшем 10~4 с, а
длины — меньше, чем 10~33 см (это кванты времени и длины). О математически бесконечно
3. Преподавание математики по Ландау
167
Но это простое соображение уничтожает столь значительную часть
современных математических исследований, что упоминать о нем даже
здесь опасно. Тогдашние цензоры математических книг тополог Л. С. Понт-
рягин и механик Л. И.Седов обрушили на ЯБ поток обвинений, которые
ЯБ <...> переживал более болезненно, чем они того заслуживали <...>.
Закончилась эта борьба полной победой ЯБ. Л. С. Понтрягин в своем
изложении анализа для школьников (1980) пишет: «Многие физики
считают, что так называемое строгое определение производных и интегралов
не нужно для хорошего понимания дифференциального и интегрального
исчисления. Я разделяю их точку зрения».
Возвращение преподавания математики от схоластики формально-
языковых вычислительных упражнений (будь то дк/дпк-язык Лейбница,
е-д-язык теории множеств <...>) к содержательной математике идей и
понятий Ньютона, Римана и Пуанкаре — шаг абсолютно необходимый. ЯБ
был первым, кто нашел мужество открыто об этом сказать и вовремя
осуществить [Знакомый..., 1993. С. 218].
Далее. Вот что пишет о взаимоотношениях Ландау с математикой как
аппаратом для личных нужд его давний ученик и друг Александр Ильич
Ахиезер:
Он прекрасно владел математическим анализом, но был в основном
прагматиком и не интересовался глубокими математическими теориями.
Он даже несколько бравировал, говоря, что знает математику потому,
что решил все задачи из задачника «десяти мудрецов». Иногда,
правда, такая его «философия» нуждалась в сильных поправках. Например,
ему явно не хватало его знаний в области теории групп. Это
проявилось, когда он создавал свою теорию фазовых переходов второго рода.
К счастью для него, в то лето в Харьковском математическом институте,
рядом с УФТИ, гостил крупнейший алгебраист Н. Г. Чеботарев. Они
играли в теннис, и это общение сильно помогло Ландау разобраться в теории
представлений групп, которая была ему необходима для создания теории
фазовых переходов. Многие математические догадки Ландау были
просто удивительны. Например, он сам дошел до преобразования Меллина
и формулы суммирования Пуассона <закон распределения вероятностей
редких событий>, не зная, что они давно уже известны.
Преобразования Меллина ему понадобились для решения кинетических уравнений,
введенных им в теории ливней. К формуле суммирования Пуассона он
пришел, построив общую теорию эффекта де Гааза—Ван Альфена.
Существенно, что каждая «догадка» всегда была уместной в развиваемой им
теории. Но у Ландау были и свои странности. Он, например, не
признавал аппарата теории вероятностей. Однажды был такой случай. В споре,
больших величинах: можно написать на бумаге какую угодно большую величину, но это
абстракция, оторванная от природы, потому что, например, во всей Вселенной число
электронов (и фотонов тоже) заведомо меньше, чем 10 в степени 1010. — Прим. Б. Г.
168
Глава 3. Научно-педагогическая
касающемся значения теории вероятностей, И. М. Лифшиц всячески
отстаивал значение этой науки. Ландау же всячески ее отрицал и говорил:
«Я вам решу любую конкретную задачу из этой теории, не зная самой
теории!» И. М. Лифшиц сказал: «Ну, хорошо, в таком случае решите
следующую задачу: как найти функцию распределения по размерам частиц
при их дроблении». Ландау сказал: «Хорошо, подумаю». Вечером того же
дня Ландау позвонил к нам в номер гостиницы «Якорь», в котором мы
остановились с И. М. Лифшицем, и сообщил ему по телефону решение
задачи. Решение было правильное.
А. И. Ахиезер продолжает:
Вообще Ландау очень любил математическую технику. Стоило ему
сказать, что <...> встретился «хитрый» интеграл, и при этом еще его
«подначить», что «сомнительно, чтобы ты его смог взять!» — как он бросал
дискутируемый физический вопрос и говорил: «Давай сюда интеграл!»
И каждый раз быстро находил правильное решение [Воспоминания о...,
1988. С.61].
А. И. Ахиезер описывает два следующих эпизода на обсуждаемую тему,
которые будут небезынтересны для студентов вузов, изучающих высшую
математику, и, возможно, их преподавателей.
(1) <...> Он предложил мне вычислить <...> интеграл от рациональной
дроби. <...> Я вычислил, не используя стандартных подстановок Эйлера,
и это меня спасло, ибо, как я понял впоследствии, Ландау не терпел их
и считал, что каждый раз нужно использовать какой-нибудь искусственный
прием, что, собственно, я и сделал [Там же. С. 49].
(2) На физическом факультете математику читал замечательный
ученый и педагог В. И. Смирнов, и он решил рассказать свойства дельта-
функции слушавшим его студентам-физикам, при этом, однако, как
рассказывал мне один из этих студентов, Владимир Иванович попросил
поплотнее закрыть дверь в коридор, говоря: «Не дай бог, по коридору будет
проходить профессор Г. М. Фихтенгольц и услышит мое объяснение
дельта-функции — он тогда мне руки не подаст!» [Там же. С. 51].
Поясним последнее. Дельта-функция была введена П. Дираком
в 1920-х гг. Первыми ее стали широко использовать физики-теоретики,
так как она имеет наглядный физический смысл точечного
сосредоточения массы или заряда, ударного воздействия и т. п. Однако математики
долгое время не признавали эту импульсную функцию, нарушавшую
каноны математического анализа, — она позволяет, например,
продифференцировать функцию в точке конечного разрыва (скачка). В 1960-е гг.
на физическом факультете МГУ классические математики по-прежнему
игнорировали дельта-функцию. О ней студенты узнавали из физических
спецкурсов по ядерной физике, теории колебаний, статистической
радиофизике и т.д. Насколько мне известно, до сих пор эту полезнейшую
функцию не изучают во многих втузах, по крайней мере в рамках первых
4. Курс теоретической физики
169
двух курсов математического анализа. Кстати, дельта-функция
прекрасно объяснена не только на формальном уровне, но и «на пальцах», т. е.
физически в книге Я.Б.Зельдовича «Элементы прикладной математики».
Там же достаточно просто вводится полезнейшая функция Грина, о
которой Я.Б.Зельдович, например, писал А. Д. Мышкису: «Занудное
решение (линейного дифференциального уравнения <...>) вариацией
произвольной] постоянной] надо заменить ф[ункцией] Грина» [Знакомый...,
1993. С. 225].
4. Курс теоретической физики
Считаю этот Курс великим сочинением и
гордостью мировой w, в частности, российской науки.
В. Л. Гинзбург8)
Академик В.Л.Гинзбург всюду пишет о Курсе Ландау—Лифшица
с большой буквы. В заметке, из которой взята фраза для
приведенного эпиграфа, он сказал:
Современная физика неимоверно широка, недаром ее часто
приходится для уточнения делить на радиофизику, металлофизику, механику,
оптику, статистическую физику, астрофизику <...>. На первый взгляд
может показаться, что за всем этим многообразием не видно руководящих
идей, нет какого-то единства. На самом деле такое заключение было бы
совершенно ошибочным. У физики имеется ярко выраженный стержень,
вокруг которого все вращается. Этот стержень — теоретическая
физика, образующие ее глубокие идеи и построения. Достаточно, пожалуй,
упомянуть теорию относительности и квантовую механику с квантовой
теорией поля, не говоря уже о восходящих к прошлым векам
классической механике, статистической физике и термодинамике. Отсюда ясно,
сколь велика роль курсов теоретической физики. Наиболее известным
из них является «Курс теоретической физики» Льва Давидовича Ландау,
Евгения Михайловича Лифшица и Льва Петровича Питаевского.
Те, кто бывали в библиотеках лучших университетов США, говорят,
что там книг Курса Ландау—Лифшица значительно больше, чем книг
по физике кого бы то ни было, например Ричарда Фейнмана, самого
знаменитого из американских физиков-теоретиков. Его курс, кстати, был
переведен на русский язык и неоднократно издавался в СССР. Наши
теоретики, признавая полезность книг Фейнмана, все же преподают по Курсу
Ландау—Лифшица и ставят его на порядок выше как по охвату физики,
так и по качеству изложения.
Важные пояснения о том, какие исходные задачи поставил Ландау
при создании своего Курса, дал академик А. И. Ахиезер:
Известия. 2001. 18 мая.
170
Глава 3. Научно-педагогическая
Не нужно думать, что вообще не было учебников по теоретической
физике, учебники такие были, но они не отвечали тем требованиям,
которые предъявлял Ландау. Например, по квантовой механике была
очень хорошая книга В.А.Фока «Начала квантовой механики», но в ней
не использовалась дельта-функция, вместо которой для целей нормировки
применялся интеграл Стилтьеса. <...> Была, конечно, гениальная книга
Дирака «Основы квантовой механики», но она была в общем малодоступна.
Малодоступной была также и замечательная книга фон Неймана
«Математические основы квантовой механики», в которой, кстати, тоже не было
дельта-функции. Кроме того, в ней слишком подробно излагалась теория
измерений, которую Ландау в общем недолюбливал. Конкретные задачи
фактически не излагались. <...> По макроскопической электродинамике
можно было использовать, правда в очень малой степени, известную
книгу Я. И. Френкеля «Электродинамика». Теорию гравитации приходилось
изучать по книге Эддингтона «Теория относительности» и замечательной
книге Г. Вейля «Пространство, время, материя». <...> Так как нужных книг
не было, то вполне естественным было желание Ландау написать
общедоступный курс всей современной теоретической физики [Воспоминания
о..., 1988. С.51].
Десятитомный Курс теоретической физики Ландау—Лифшица—Пита-
евского сыграл и продолжает играть основополагающую роль в мировой
теоретической физике. Приведу составленную мной приблизительную
библиографию изданий Курса на разных языках. Во-первых, она сама
по себе иллюстративна. Во-вторых — существенно полнее, чем список
томов Курса и сведения об их переводах, приводимые в известных нам
литературных источниках или Интернете. Вместе с тем оговорюсь, что
и в этой библиографии Курса наверняка есть пробелы, касающиеся в
основном изданий и переизданий в последние 20 лет за границей.
Русский язык
Л.Д.Ландау и Е. М.Лифшиц. Курс теоретической физики.
(указаны названия томов с учетом их изменений при переиздании,
а также годы первого и предпоследнего изданий, осуществленных
массовым тиражом в СССР9^)
I. Механика, 1958; 4-е изд. 1988.
II. Теория поля, 1941; 7-е изд. 1988.
III. Квантовая механика, 1948; 4-е изд. 1989.
IV. Квантовая электродинамика, 1-е издание вышло в двух частях под
назв. «Релятивистская квантовая теория»: часть I, 1968 (В. Б. Берестец-
кий, Е. М. Лифшиц, Л. П. Питаевский); часть II, 1971 (Е. М. Лифшиц,
' В 1950-1970-е гг. в СССР тираж каждого тома Курса при каждом переиздании составлял
от 40 000 до 80 000 экземпляров. Согласно решению РАН в 1990-х - начале 2000-х гг.
в России был переиздан весь Курс (это и есть его последнее издание). Тираж различных
томов составлял от 300 (трехсот!) до 5000 экз. Впоследствии, правда, говорят, что тиражи
допечатывали.
4. Курс теоретической физики
171
Л. П. Питаевский); во 2-м изд. обе части объединены: В. Б. Берестец-
кий, Е. М. Лифшиц, Л. П. Питаевский. Квантовая электродинамика,
1989.
V. Статистическая физика, 1938, 4-е изд. 1995.
VI. Гидродинамика, 1-е изд. 1944 включало также «Теорию упругости»
и вышло под назв. «Механика сплошных сред»; 4-е изд. 1988.
VII. Теория упругости, 1944 (см. пояснение к тому VI), 4-е изд. 1987.
VIII. Электродинамика сплошных сред, 1958, 3-е изд. 1992.
IX. Статистическая физика. Часть 2. Теория конденсированного
состояния, 1978 (Е. М.Лифшиц, Л. П. Питаевский).
X. Физическая кинетика, 1979 (Е. М.Лифшиц, Л. П. Питаевский).
* * *
Л.Д.Ландау и Е.М.Лифшиц. Краткий курс теоретической физики в 2-х
томах:
I. Механика. Электродинамика, 1969.
II. Квантовая механика, 1972.
Л. Д. Ландау, А. И. Ахиезер, Е. М. Лифшиц. Курс общей физики.
Механика и молекулярная физика, 1966; 2-е изд. 1969.
* * *
Переводы на иностранные языки Курса, Краткого курса
и тома Общей физики
(обозначения: I, II,..., X — номера томов Курса теоретической физики,
в скобках — годы выхода книг при первом издании; КК — краткий курс;
ОФ — общая физика)
1. Английский (первоначально в Англии, затем в США): 1-Х (начиная
с 1938), V (1982), отдельные тома — свыше пяти изданий; КК (1974);
ОФ(1967).
2. Немецкий (Первоначально в ГДР, затем в ФРГ): I (1973) - X (1983);
2-е изд. (не все тома); КК (1973-1975); ОФ (1970).
3. Французский (изд-во «Мир», Москва): I-VIII (три издания в 1961-1994,
в том числе II — пять изданий в различных версиях перевода).
4. Итальянский (изд-во «Мир»): 1-Х (1970-1984), два издания; отд. тома
изданы в Италии в новом переводе.
5. Испанский (изд-во «Мир»): I—IX (1970-1986); большинство томов —
по три издания; КК (1974-1979); ОФ (1973, 2-е изд. 1984).
6. Португальский (изд-во «Мир» совместно с Бразилией): I—III (1974-1980),
II — Бразилия, перевод с франц. издания).
172
Глава 3. Научно-педагогическая
7. Румынский: I—111 (1963-1968).
8. Венгерский: 1-Х (1974-1984).
9. Польский: I-VIII (1958-1973), втом числе II — три издания; КК (1980);
ОФ (1968); с начала 2000-х гг. переиздаются все 10 томов.
10. Болгарский: V, VI, IX (1978-1982).
11. Сербский (слав, алфавит): II (1952).
12. Хорватский (лат. алфавит): I, III (1961, 1966), V, VI (1965).
13. Словацкий (изд-во «Мир» совместно с Братиславой): КК (1980-82).
14. Греческий: I (1971).
15. Грузинский: II (1948).
16. Японский (изд-во «Мир», позже Япония): 1-Х (1959-1987); отдельные
тома - до 4-х изданий (VII); КК (1969-1972); ОФ (1969).
17. Китайский (Тайвань): I, II, VI, VII, VIII (1959-1963).
18. Вьетнамский: V (1964), VIII (1971).
19. Хинди: VII (1972).
Еще одна историческая деталь. Как мне рассказал бывший сотрудник
арабского отдела бывшего московского издательства «Мир» В. А. Либо,
там в 1980-х гг. уже был переведен на арабский язык том Общей физики.
Его согласовывали с Е. М. Лифшицем, который приезжал в арабскую
редакцию. Однако началась перестройка, Е. М. Лифшиц умер, издательство
было «реформировано», книга осталась неизданной.
Итак, тома Курса теоретической физики издавались всего на 20
языках. Все 10 томов Курса изданы на 6 языках: русском, английском,
немецком, итальянском, венгерском, японском. Сейчас уже число
последовательных изданий на английском значительно превосходит число
переизданий на русском языке. Скорее всего, уже изданы единичные недостающие
тома на французском, испанском, польском, китайском языках (но
точных сведений у меня нет). Только что из США пришла информация, что
там собираются издать электронную версию Курса в Интернете.
5. Малоизвестные подробности написания Курса
Ландау не был удовлетворен программами по физике и учебниками,
существовавшими в 1930-х гг. Свои лекции он строил на совершенно иных
физических и педагогических принципах. Большинство из тех, кто слушал
лекции Ландау (а мне тоже довелось их слушать в 1961 г. на физфаке МГУ),
единодушны — они были замечательны и по содержанию, и по
исполнению. В 1930-х гг. в Харькове лекции Ландау ходили в списках. Ландау
также задумал создать учебники по физике для школьников (что было
в дальнейшем реализовано в трех книгах «Физика для всех» (1963),
написанных совместно с А. И. Китайгородским) и по общей физике для
студентов (Ландау с соавторами успели подготовить только первый том).
5. Малоизвестные подробности написания Курса 173
Недавно профессор Юрий Николаевич Ранюк (ХФТИ) сообщил
следующие важные сведения о первой стадии подготовки Курса
теоретической физики.
Первый том этого курса «Механика» был написан и опубликован
Л. Д. Ландау совместно с Л. М. Пятигорским (Ландау Л. Д.,
Пятигорский Л. М. Механика. М.; Л.: Государственное издательство
технико-теоретической литературы, 1940). Примечательно, что предисловие к
изданию, подписанное Ландау, датировано апрелем 1938 года, а 28 апреля
1938 года он был арестован. <...> В следующем издании, не сильно
отличающемся от предыдущего, Пятигорского в качестве соавтора
«Механики» заменил другой харьковский аспирант Л.Д.Ландау — Е. М. Лифшиц.
<...> Нам попал в руки интересный раритет: руководство по
теоретической физике, изданное в УФТИ на правах рукописи в 1935 году. Рукопись
состоит из трех частей:
Ч. I — Механика (Л.Ландау и Л. Пятигорский).
Ч. II — Статистика (Л.Ландау и Е. Лифшиц).
Ч. Ill — Электродинамика (Л.Ландау и Л. Пятигорский).
Тогда же была издана книга: Ландау Л. Д., Лифшиц Е. М., Розен-
кевич Л. В. Задачи по теоретической физике. Ч. I. «Механика». Харьков:
Гостехиздат, 1935. Последующие части задач не были написаны,
поскольку их основной составитель Л. В. Розенкевич был расстрелян в октябре
1937 года. <...> Нет сомнения, что этими изданиями было положено
начало знаменитому Курсу [Ранюк, 1999].
После освобождения из тюрьмы в 1939 г. Ландау его единственным
соавтором всех книг Курса стал Е. М. Лифшиц. Два слова о «несильном
отличии» двух «Механик», с Пятигорским и с Лифшицем. Как мне
разъяснил физик-теоретик из ИОФАНа В. П. Макаров, это — распространенное
заблуждение тех, кто сравнивал только оглавления, но не тексты.
Оказывается, на «Механику» Ландау—Пятигорского появилась весьма
критическая рецензия В.А.Фока (УФН. 1946. Т. 28. Вып. 2-3). В ней было
обращено внимание на случаи, когда текст противоречил формулам
(например, указаны серьезные ошибки в словесной формулировке принципа
Гамильтона, в утверждении об аддитивности функции Лагранжа и т.д.).
В. А. Фок заключал: «Приходится удивляться, как мог такой крупный
ученый, которым несомненно является один из авторов — проф. Ландау, —
написать книгу с таким большим количеством грубых ошибок». Как
следствие — новое издание «Механики» в 1958 г. (Ландау—Л ифшица) было
серьезно переработано и дополнено новыми параграфами. После этого,
по словам А. А. Рухадзе, «Механика» стала «самым отточенным»
произведением Курса.
И все же остается вопрос: почему Л. М. Пятигорский не вошел в
число соавторов «Механики» при ее переиздании в 1958 г.? Ведь, несмотря
на существенные отличия, «Механику» Ландау—Лифшица все же нельзя
считать новой книгой. Хотя в Предисловии авторов и сказано, что книга
174
Глава 3. Научно-педагогическая
«полностью написана заново» (формулировка, явно некорректная и
нетипичная для Е. М. Лифшица, насколько я его знаю), текст некоторых
глав практически полностью сохранился (к примеру, главы о колебаниях).
Специалисты считают, что сохранилось около 70 % содержания от 1-го
издания при несущественных изменениях соответствующего текста. По всей
видимости, Ландау трактовал это произведение как исключительно свою
интеллектуальную собственность. Вероятно, он отдавал должное труду
Пятигорского и Лифшица только как физиков-оформителей,
прорабатывавших и излагающих его идеи.
О разрыве Л. Д. Ландау в 1935 г. с первым своим соавтором Л. М.
Пятигорским написано подробно в нашей книге «Жизнь гения». Ландау принял
решение изгнать Пятигорского из своей жизни, не дав тому даже слова
для защиты. Рискну высказать мысль, что, несмотря на общемировозрен-
ческую либеральную риторику, присущую физикам-теоретикам из круга
Ландау, в их клане царили тоталитаризм и железная дисциплина,
беспрекословное повиновение своему вождю. И если вождь принимал решение,
надлежало беспрекословно подчиниться или исчезнуть. «В чрезмерном
влиянии авторитета Дау <...> виноват не столько Дау, сколько те, кто
не решались противопоставить этому авторитету свое мнение», — писал,
смягчая формулировки, Е.Л.Фейнберг [Воспоминания о..., 1988. С. 261].
Так же и для Евгения Михайловича слово Ландау было
непререкаемым. Рискну предположить, что вряд ли ЕМ был рад по поводу своего
единоличного соавторства с Ландау в «Механике». Человек, очень
совестливый, щепетильный в вопросах приоритета и соавторства, он просто
выполнил приказ Большого Брата, которого почитал Другом и
Учителем. Не знаю, подвергал ли ЕМ сомнению моральность этого приказа, он
никогда не комментировал своего отношения к нему даже после смерти
Учителя.
Итак, с момента написания совместно «Статистической физики» (1938)10)
у Ландау появился постоянный ученый секретарь и писатель в одном лице.
Такой, который все время находился при нем, был управляем и надежен
(в отличие от Пятигорского). В то же время необходимо подчеркнуть, что
существовала и обратная связь — Е. М.Лифшиц, несомненно, тоже влиял
на Ландау. Он был в высшей степени культурен, сдержан, неамбициозен
(по крайней мере во внешних проявлениях), высокообразован,
неимоверно трудоспособен. В отличие от марксиста-утописта Ландау, Лифшиц был
человеком европейских демократических убеждений не только на
словах, но и в реальном поведении. Его преданность Ландау, признание его
беспрекословного общего лидерства в физике не означали отсутствия
дискуссий между ними.
Едва ли не все окружение Ландау считало, что ему необычайно
повезло найти себе такого «альтер эго». Помощник обладал даром выдающегося
' Странный парадокс эпохи 1937—1938-гг.: главный автор сидит в тюрьме как «вредитель»,
тем временем его учебник выходит в свет под его именем, используется и не изымается. —
Прим. Б. Г.
5. Малоизвестные подробности написания Курса 175
писателя. Недаром сам Ландау называл Лифшица Львом Толстым физики.
А позже в зарубежной литературе его также называли великим писателем,
имея в виду особый жанр научной литературы. Е. М. Лифшиц умел
мгновенно схватывать аналитический материал и переносить его на бумагу
сжато, последовательно и быстро. Не менее важно, что он
превосходно владел искусством архитектоники крупных научных произведений —
от внутреннего строения отдельных тематических томов до их
гармоничной взаимосвязанной композиции в виде единого курса.
Как вспоминал А.А.Абрикосов, Ландау не раз повторял: «Женька —
великий писатель». В. Л. Гинзбург подчеркивает, что функции Е. М.
Лифшица выходили далеко за рамки конспектирования разделов Курса: «Но
в ярком сиянии Л. Д. Ландау роль Е. М. Лифшица оставалась как-то в тени.
Понять подлинную роль Е. М. в создании „Курса" помог <...>
трагический поворот судьбы. 7 января 1962 г. Ландау попал в автомобильную
катастрофу и работать больше не мог. В это время „Курс" еще не был
окончен — оставалось написать 3 тома из 10, не говоря уже о
переиздании с дополнениями других томов. Признаться, я думал, и, вероятно,
не один, что „Курс" так и останется недописанным. Но Е. М. решил
иначе. Он, потратив на это много лет, завершил „Курс" (в сотрудничестве
с Л. П. Питаевским, а в отношении 4-го тома, посвященного квантовой
электродинамике, при участии также В. Б. Берестецкого). „Курс
теоретической физики" является рукотворным памятником Е. М.Лифшицу»
[Гинзбург, 1995; 2003].
Мне довелось быть близко связанным с Е. М.Лифшицем в течение
более четверти века, редактировать (не более чем в корректорско-техни-
ческом смысле) весь 4-й том его Курса, а также переводы восьми томов
на французский язык (которые выпускало советское издательство «Мир»;
я был научным редактором, следил за адекватностью терминологии
перевода). Наряду с деловым сотрудничеством, я тесно общался с ЕМ в
домашней обстановке. Поэтому знаю из его уст многие драматические перипетии
и эпизоды, происходившие на последнем отрезке времени, «без Ландау»,
когда писались последние тома Курса. Начну с того, что в принципе уже
немного известно.
В годы учебы на физфаке МГУ я слышал ехидный афоризм: мол,
«в Курсе нет ни одной строчки Ландау и ни одной мысли Лифшица». Да
и жена Ландау Кора не раз публично высказывалась о Лифшице в том
смысле, что Ландау выбрал себе удобного секретаря. Жаль, если Ландау
и вправду недооценивал роль Лифшица как первоклассного творческого
физика: мне кажется, что все-таки И.Ландау [2007] чрезмерно
преувеличивает, сообщая о таком отношении своего отца. А самодостаточность ЕМ
как научного лидера в продолжении Курса была доказана в годы болезни
Ландау. Около 1965 г. Е. М. Лифшиц приступил к подготовке труднейшего
4-го тома «Релятивистской квантовой теории». В отличие от уже
написанных томов, квантовая электродинамика к тому времени не была еще
в достаточной мере завершенной физической теорией. Новые открытия
и методы появлялись каждый год, зарождалась квантовая хромодинамика.
176
Глава 3. Научно-педагогическая
Поэтому поставленная Лифшицем перед собой задача закончить «Курс»
была архитрудной. Уже нельзя было рассчитывать на гений Ландау, его
универсальное владение всей физикой, потрясающую интуицию. Вместе
с тем, нельзя было «оскандалиться», допустив заметное снижение уровня
будущей книги по сравнению с предыдущими томами Курса.
Самое первое предложение о соавторстве Е. М. Лифшиц сделал
своему брату И. М. Лифшицу. Но тот отказался, трезво взвесив свои силы,
состояние здоровья и затраты времени. Далее ЕМ предложил
сотрудничество Игорю Ехиельевичу Дзялошинскому (позже он стал членкором
АН СССР, в 1990-х гг. эмигрировал в США; говорил 3. И. Горобец, что,
наконец, почувствовал себя там полностью счастливым). Он считался
знатоком квантовой электродинамики. Но Дзялошинский сразу оговорил
свое участие условием, что расстановка авторских фамилий должна быть
в порядке алфавита. ЕМ не принял этого условия, заранее реально оценив
соотношение трудовых и творческих вкладов обоих соавторов. Писать всю
книгу опять пришлось бы ему, а вклад Дзялошинского, при всем к нему
уважении, ЕМ все же не мог считать более чем 50%-ным и приравнивать
к вкладу Ландау, который раньше законно фигурировал на первом месте.
Несостоявшийся дуэт не повлиял на продолжение дружелюбных
отношений Лифшица и Дзялошинского.
Далее ЕМ сделал такое же предложение еще одному ученику Ландау —
Владимиру Борисовичу Берестецкому. На этот раз оба согласились, что
порядок авторов начинается с Лифшица. Берестецкий предоставляет текст
определенных глав и параграфов, следуя главным образом своей
известной книге по квантовой электродинамике, осовременивая их. Лифшиц же
пишет свои главы, заказывает освещение отдельных проблем другим
специалистам (прежде всего Л. П. Питаевскому), аккумулирует и
обрабатывает весь материал книги, излагает все это единым стилем. В соответствии
с этим был составлен и подписан официальный договор с издательством
«Наука».
Часть 1 Е. М. Лифшица и В. Б. Берестецкого уже была
отредактирована, со дня на день ее должны были сдать в типографию. И вот как-то ЕМ
приехал из издательства в крайне расстроенном и возбужденном
состоянии: «Берестецкий позвонил в издательство и неожиданно потребовал
изменения порядка авторов! Он говорит, что передумал и не может пойти
на унизительное для него, как он считает, нарушение алфавитного
порядка». — «Что вы собираетесь делать?» — ЕМ выглядел растерянным, он
ответил, что подумает. Получалось, что вот-вот перед физиками должен
предстать новый том Берестецкого—Лифшица. Такое звучание было бы
совершенно несправедливым.
Прошли дни. Берестецкий не уступает. ЕМ, как истинный отец книги,
не в состоянии ее умертвить — он даже не хочет задерживать ее выход
в свет (в отличие, кстати, от «отца посаженного»). Поэтому Лифшиц
соглашается на ультиматум Берестецкого. Однако при этом он существенно
изменяет весь план дальнейшего книгоиздания. В издаваемую немедленно
5. Малоизвестные подробности написания Курса 177
часть 1 он включает несколько параграфов с материалами,
подготовленными Л. П. Питаевским для части 2, которая была тогда написана примерно
наполовину. С учетов вклада Л. П. Питаевского, ранее
использованного в части 1, в сумме образуется объем для полноправного соавторства
Л. П. Питаевского в новой части 1. ЕМ пояснил мне, что до этого вклад
Питаевского был существенным, но не доставал до объема полноценного
соавторства. Они с Берестецким хотели включить Питаевского в соавторы
в части 2, в которой его удельный вклад был больше. Теперь ЕМ произвел
рокировку вкладов между частями 1 и 2 в пользу Питаевского.
СПРАВКА:
Лев Петрович Питаевский (р. 1933 в Саратове).
Окончил Саратовский университет (1955). Академик АН СССР
(1990) (чл.-корр. с 1976). Работал в Институте
земного магнетизма, ионосферы и распространения
радиоволн АН СССР (ИЗМИРАН), с 1960 — в ИФП —
аспирант Е. М. Лифшица и ученик школы Ландау с 1971 —
профессор Московского физико-технического
института, с 1990-х — преподаватель в университетах
Италии. Создал полуфеноменологическую теорию
сверхтекучести вблизи фазового перехода (1958, совместно
с В. Л. Гинзбургом), предсказал сверхтекучесть изотопа
3Не (фермиона) при температуре, отстоящей от
абсолютного нуля на тысячные доли градуса, выполнил ряд
других работ по теории плазмы, макроскопической электродинамике,
статистической физике. Написал совместно с Е. М. Лифшицем три тома Курса (4-й, 9-й
и 10-й), в которых не успел принять участие Ландау. После смерти Е. М. Лифшица
в 1985 остался единственным живущим соавтором, продолжающим
дорабатывать и выпускать весь Курс при его переизданиях. С 1990-х постоянно живет
и работает в Италии, в университете города Тренто.
Так в 1968 г. вышла из печати книга «Релятивистская квантовая
теория», часть 1: В. Б. Берестецкий, Е. М. Лифшиц, Л. П. Питаевский. Позже
вышла часть 2; на стандартном правом титульном листе ее стоят имена:
Е. М. Лифшиц и Л. П. Питаевский.
Теперь о нестандартном левом титульном листе, на котором во всех
новых книгах Курса (томах 4, 9 и 10) значится традиционная пара авторов
Ландау—Лифшиц. Существует версия Коры, согласно которой больной
Ландау отказался подписывать разрешение на это Лифшицу. Тогда за
разрешением пришел Л. П. Питаевский, он обратился с той же просьбой
к самой Конкордии Терентьевне. С ее слов он якобы говорил от имени
«всех учеников Дау»: «Вы сейчас имеете очень большое влияние на Дау,
если вы его попросите, он вам не откажет, а нам необходима подпись
Дау вот под этим документом» [Ландау-Дробанцева, 1999. С. 468]. Ландау,
12 Заказ 1171
178
Глава 3. Научно-педагогическая
по выражению Коры, тоже «погнал» Питаевского. Я попытался узнать,
как было на самом деле, и в апреле 2005 г. спросил об этом по телефону
Л. П. Питаевского. Он ответил, что ничего не знает о том, как было
получено такое разрешение. Сам он к Ландау за ним точно не ходил. Для
истории привожу текст документа по книге Коры:
В издательство «Наука»
Настоящим сообщаю, что я не возражаю против того, чтобы для
сохранения преемственности со всем Курсом на левом титульном листе
книги «Релятивистская квантовая теория» над словами «Теоретическая
физика» была указана моя фамилия.
24/AY-1967 г. Академик Подпись (Ландау)
Свою версию событий по этому делу недавно сообщил Игорь Ландау.
В послании в сетевой журнал он, как обычно, не может удержаться от
потока негатива в адрес Е. М. Лифшица и пишет:
Неужели кто-то может всерьез подумать, что для Ландау так уж
много чести красоваться на «еще одной титульной странице» книги или книг,
которые он не писал??? И, конечно же, Лифшиц добился этого вовсе
не из благодарности <к Ландау>. А почему? — Очень просто, гонорары,
которые выплачивались на Западе (сейчас и в России такие правила),
были прямо пропорциональны количеству проданных книг. И какая книга
будет лучше продаваться —■ с фамилией Ландау или без? Сам Горобец
назвал свою новую книгу «Круг Ландау», хотя гораздо более
естественным было бы «Круг Лифшица». Но кто же купит книгу с таким названием?
А книги с названием «Круг Ландау» будут покупать, несмотря на ее более
чем умеренные достоинства, просто из-за имени на обложке [Ландау И.,
2007].
Я не буду спорить с бездушными маркетинговыми соображениями
И.Л.Ландау. Лифшиц не был бизнесменом. Хорошо его зная, утверждаю,
что соображения бизнеса для него стояли не на первом и даже не на втором
месте иК Далее утверждаю, что изобретение Лифшицем левого
титульного листа приносило пользу в моральном смысле, по-моему, примерно
в равной степени обоим авторам, но главное, их читателям и всему делу
теоретической физики. Благодаря этой идее появился монолитный 10-
томный Курс, который и был задуман ранее Ландау, но не был полностью
' Для меня, впрочем, тоже (хотя можно и не поверить на слово). Книга «Круг
Ландау» задумана и исполнена не из рыночных соображений. Если сравнить ее с виртуальной
(по Игорю) книгой «Круг Лифшица», то она, конечно, гораздо шире по охвату. Объективное
значение Ландау в истории физики таково, что всю ее эпоху середины XX в. можно назвать его
именем. Я и попытался создать о ней широкое полотно. Каким оно получилось? Когда Игорь
пишет о «более чем умеренных достоинствах» книги, то не догадывается, что я воспринимаю
эту оценку как высокую с его стороны: он ведь хотел сказать: менее, чем... О деньгах: пока
не заработал на книге ничего, а затраты были большими. Главным же для меня
положительным фактором служит то, как о книге отзываются 98 % читателей (по откликам, дошедшим
до меня, подробнее об этом я написал в Предисловии к «Жизни гения». — Прим. Б. Г.).
5. Малоизвестные подробности написания Курса 179
реализован из-за автокатастрофы. Иначе было бы 7 томов неполного
курса Ландау—Лифшица и еще три тома Лифшица с другими соавторами,
в каком-то смысле как дополнения. Итак, в истории физики XX века
создан единый Курс теоретической физики. Он создан в нашей стране,
благодаря гению Ландау и огромным профессиональным, писательским
и организационным усилиям Лифшица. Этот курс переводится и
признается во всем мире как единый 10-томный Курс Ландау—Лифшица (так его
обычно называют, отчасти даже в ущерб Питаевскому).
Игорь Ландау пишет о трех томах (4,9 и 10) грубо и пренебрежительно,
давая понять, что память о его отце от этого только проигрывает.
Я даже никогда не возражал, что эти книги, написанные без участия
моего отца, были всунуты в состав Курса Ландау и Лифшица.
Единственное, что меня возмущало и, думаю, будет возмущать всю оставшуюся
жизнь, — это то, что в этом усматривается какое-то особое
благородство Евгения Михайловича. Я уже писал, что именно побудило Лифшица
добиваться того, что эти книги вышли под «крышей» Курса [Ландау И.,
2007].
Несмотря на инвективный стиль Игоря Ландау, приведу сейчас его
разъяснения по поводу получения разрешения от Л.Д.Ландау на
титульный лист с фамилиями Ландау—Лифшиц. По-видимому, никто, и я в том
числе, не знали, что это разрешение было получено с помощью И.Ландау.
Сразу скажу, что в получении этого согласия есть и моя вина. Если
говорить правду, до сих пор стыжусь этого поступка. Но давайте по
порядку.
В самом начале бумагу с уже напечатанным согласием бросили
к нам в почтовый ящик. Ее надо было только подписать. Но об этом
не было и речи — отец был категорически против, чтобы его имя стояло
над книгами, соавтором которых он не является. Так закончился первый,
но не последний этап этой эпопеи. Упорство Евгения Михаиловича ясно
показывало, что он решил добиться своего и получить-таки имя Ландау
на свои книги. На желания самого Ландау ему было наплевать. Такой,
понимаете ли, особый вид благородства.
Через некоторое время маме позвонили из издательства (кажется,
оно в то время называлось «Наука») и попросили приехать. Поехали мы
вместе. Встретили нас очень приветливо, усадили и начали уговаривать
уговорить отца дать это самое согласие. Все объяснения были очень
человеческие. Что набор книги готов, а Евгений Михайлович категорически
отказывается подписать окончательное разрешение на тираж, пока имя
моего отца там не фигурирует. Что, поскольку набор уже готов, они при
всем желании не смогут все переделать обратно к надлежащему
сроку. Были и прямые угрозы. Специально вызванный юрист показывал нам
статью, кажется, гражданского кодекса и объяснял, что это как раз тот
случай, когда государство имеет право изъять авторское право у его
владельца.
12*
180
Глава 3. Научно-педагогическая
Но уговоры не ограничивались издательством. Они продолжались
и дома, и в институте, где я тогда проводил много времени. <...> Очень
может быть, что с отцом Питаевский и не разговаривал. Разве через
40 лет можно вспомнить все детали происходившего? Но к матери он
точно по этому поводу заходил. И не только он, многие уговаривали.
Очень многие подходили и ко мне с просьбой повлиять на мать и отца.
И я не выдержал этого давления. Самое главное, что я, по своей тогдашней
наивности, не понимал, зачем Евгений Михайлович этого добивается.
Мне казалось, что это какая-то ерунда, не имеющая никакого значения,
и гораздо проще согласиться, чем продолжать эти бесконечные споры.
Не знаю, задумывался ли отец над побудительными причинами, он
был просто в принципе против своего имени на чужих книгах. А мать, она
все поняла сразу. Не знаю, почему она мне не объяснила. Может быть,
она думала, что и сам все понимаю, а, может быть, берегла «мою юную
душу» от преждевременных разочарований. Не знаю, я никогда об этом
не спрашивал, а с годами и сам понял, что имя Ландау гарантирует
покупку этих книг всеми научными библиотеками всего земного шара,
да и многими частными покупателями. Нет, я не хочу сказать, что эти
книги плохи. Я их и не читал. Очень надеюсь, что они хорошие. Но если
какие-то люди написали даже очень хороший учебник, то потребуется
немало времени и усилий, чтобы пробить такому учебнику дорогу на
мировой рынок. Имя же Ландау на «левом титульном листе» решало все эти
проблемы в одночасье.
Знай я все это тогда, я бы не стал уговаривать родителей поставить
эту проклятую подпись и не было бы у «ландауведов» еще и этого повода
восхищаться благородством Лифшица, выпускавшего свои книги с именем
Ландау на «левом титульном листе» [Ландау И., 2007].
Прошло немало лет. Вышли из печати и получили мировое признание
последние тома Курса, 9 и 10-й, написанные Лифшицем и Питаевским.
Пришла пора готовить переиздание всех книг. И Лифшиц встал выше
личных обид: обе части «Релятивисткой квантовой теории» он объединил
в единый 4-й том под названием «Квантовая электродинамика»,
поставив Берестецкого, согласно алфавиту, на первое место среди трех авторов.
А еще через несколько лет Берестецкий нашел некую форму предложить
Лифшицу примирение, в чем просматривалось косвенное извинение. ЕМ
его благородно принял. Он рассказывал, что тоже почувствовал
облегчение, что их взаимоотношения с Берестецким улучшились. А примерно
через год после этого В. Б. Берестецкий умер (в 1977 г.).
Теперь поставим вопрос: каким же получился этот трудный 4-й том
без Ландау? В двух строках на это отвечает известный теоретик Е. Сквайре:
«Большой заслугой трех авторов данного тома является то, что ими
написана книга по наиболее трудной из всех областей теоретической физики,
книга, которая достойна стоять в одном ряду с остальными томами
„Курса". Если заметить, что это сделано без прямого влияния Ландау, то это
достижение достойно особого восхищения» (цит. по: [Каганов, 1998]).
5. Малоизвестные подробности написания Курса 181
Приведем теперь наиболее яркие выдержки из откликов на другие
книги «Курса». Некоторые из этих фрагментов публиковались ранее
[Каганов, 1998; Труды Е. М. Лифшица, 2004]; здесь они даны в
отредактированном нами переводе с английского языка. Другие же выдержки
публикуются впервые, они взяты из архива Е. М. Лифшица, из публикаций
и писем, принадлежащих крупнейшим физикам и физическим журналам
зарубежья:
Для Ландау его «скрипкой Энгра» всегда была вера в то, что вся
физика может быть охвачена монументальным принципом наименьшего
действия. <... > В этом состоит ведущая идея, неукоснительно
проводимая во всем «Курсе», и мы видим результат (L. Rosenfeld, 1952).
Я думаю, что это, вероятно, лучший из существующих курсов
квантовой механики <...>. В нем присутствует артистическая прелесть
в деталях. Кто-то, оказывается, знает секрет того, что побуждает
лучших людей в науке писать учебники (A. Salam, 1959).
Я читал курс квантовой механики и уже при первом просмотре
Вашей книги смог установить, как тщательно выбран и распределен
материал и как впечатляюще он изложен во всех деталях <...>. Я
восхищаюсь трудоспособностью Вашей и Лифшица, из которой Вы черпаете
силы писать такие книги (W. Heisenberg, 1959, из письма к Ландау).
По мере того как тома этого монументального труда появляются
в английском переводе, все более точно выявляется мера его величия.
Можно лишь снова и снова повторять, что в наше время нет ничего,
с чем можно было бы его сравнить — не только по обширности охвата,
но и по концептуальному единству (N. Кеттег, 1961).
Девять томов курса теоретической физики, связанные с именами
Ландау и Лифшица, занимают уникальное место в литературе по
теоретической физике и не имеют соперников по своему содержанию и стилю
(Е. Squires, 1971).
Авторы совершили замечательный подвиг, компетентно и
авторитетно охватив почти всю теоретическую физику в серии томов,
поразительно хорошо читаемых. Владение авторами предметом передается
в неподражаемом стиле, в котором написаны эти книги (Journal de
Physique, 1978).
Учебным пособием для ученых всего мира стал «Курс теоретической
физики» Ландау и Лифшица. Книг, подобных им, как по качеству, так
и по оригинальности изложения, — больше нет. И потому в некотором
смысле все физики — ученики этих советских ученых (Илья Пригожий,
1983).
Есть много причин для огромной популярности этих книг: широкий
диапазон предметов, представление материала в ясной <...> форме...
Если у кого-то имеется какой-либо достаточно тонкий вопрос по какой-
то физической проблеме, то он скорее всего найдет обсуждение этого
182
Глава 3. Научно-педагогическая
вопроса и ответ на него в одном из разделов Курса Ландау—Лифшица.
«Физическая кинетика» — последний том этого курса — обладает
всеми указанными достоинствами. <... > Это превосходная книга, и я могу
с энтузиазмом ее рекомендовать (J. Dorfman, 1983).
Несколько выдержек из отзывов на «Краткий курс теоретической
физики»:
Первое впечатление — удивление от того, что так много
необходимого и полезного удалось уместить в довольно небольшой книге («Nature»,
1974, о томе 1 «Механика. Электродинамика»).
В книге представлены конечные результаты классической механики
и электродинамики. Это сделано четко и изящно. Книга может служить
базой для подготовки студентов последнего курса по теоретической
физике («Contemporary Physics», 1974).
Многочисленные задачи, включенные в главы курса, показывающие
практические способы применения теоретических знаний,
представляют собой стимулирующий фактор изучения. <...> Они, несомненно,
будут отвечать все более возрастающим нуждам инженерно-технических
наук, которые во все большей степени зависят от глубокого изучения
физики («Jena Review», 1974).
Книга — превосходное введение в квантовую механику. Она состоит
из сокращенного варианта оригинального тома «Квантовая механика»
в полном курсе Ландау и Лифшица и введения в релятивистскую
квантовую механику. Материал существенно переработан, порядок его
изложения изменен. Опущенный материал в общем представляет собой технику
вычислений. Всем преподавателям, которые ищут учебники по волновой
механике, я решительно рекомендую этот том, написанный в
неподражаемом стиле Ландау и Лифшица («Contemporary Physics». 1975. Vol. 19,
№4 — о томе 2 «Квантовая механика» краткого курса).
* * *
Но в огромном многотомном труде выясняются и необходимости
корректировок, связанные в основном с развитием физики. Мне, например,
пришлось видеть, как много мелких вставок и исправлений делал сам
Е. М. Лифшиц в 4-м томе при его переводе на французский язык, сразу же
после выхода русского издания. Ведь именно в области релятивистской
квантовой теории тогда происходили быстрые изменения.
В 2004 г. профессор А. А. Рухадзе на мой вопрос, какие недостатки
он видит в «Курсе», ответил: «„Курс" стоит у меня на книжной полке,
я им постоянно пользуюсь. Это главные книги любого физика-теоретика.
Но после первого выхода в свет 4-го тома прошло более 30 лет. Новое
развитие теории привело к тому, что после внесения дополнительных
материалов Л. П. Питаевским в последнем издании этого тома появились
противоречия с некоторыми вопросами, изложенными ранее, при жизни
5. Малоизвестные подробности написания Курса 183
Е. М.Лифшица12*. Я говорил о них Питаевскому, — продолжал он. —
Спросил, почему он не стал устранять противоречия между старым и
новым текстом. Питаевский ответил: „Нельзя менять иконы"». В другой раз,
воспроизводя по памяти этот момент, А. А. Рухадзе передал его как бы
от имени Питаевского еще сильнее: «Нельзя плевать на иконы». Далее
А. А. Рухадзе назвал несколько моментов, которые он расценивает как
недостатки «Курса»: «У Ландау ничего нет по индуцированному излучению
(оно должно было бы освещаться в „Теории поля"). Последний
недостаток отмечал письменно, а не раз и устно, академик А. М. Прохоров.
Далее, Ландау не воспринимал ситуации, когда хаос переходит в порядок,
и потому в „Статистической физике" не упоминаются работы на эту тему.
Ширина щели <в теории сверхпроводимости> постулирована, но не
объяснена. В новых текстах Питаевского стало больше математики и меньше
физики, тогда как „Курс" замечателен именно тем, что это не учебник
по выкладкам, а учебник по методам» (Из личного разговора с А. А.
Рухадзе, 2005).
Подобные мотивы высказаны и в книге Ю. Л. Климонтовича, который
был официальным рецензентом 9-го тома:
Я считал рукопись далекой от идеала. Однако ситуация была
такова, что необходимо было скорейшее издание этой книги. Ведь впервые
на уровне учебного пособия рассматривались новые фундаментальные
явления — сверхпроводимость и сверхтекучесть, новый раздел теории
конденсированного состояния — теория ферми-жидкости Ландау и
многое другое. Предполагалось, что в последующих изданиях обоих томов
статистической физики и последующего тома «Физическая кинетика»
будут произведены существенные улучшения — устранены принципиальные
и конкретные ошибки. К сожалению, этого не произошло. Последнее
издание в 2001 году 10 томов курса Л. Д. Ландау и Е. М. Лифшица является
фактически стереотипным — содержит все те же ошибки
принципиального характера. Необходимые изменения и улучшения мог бы сделать
единственный из живущих поныне авторов — Лев Петрович Питаевский,
но он предпочел этого не делать [Климонтович, 2005. С. 99].
Ю.Л.Климонтович продолжает:
Мне посчастливилось относительно часто встречаться и беседовать
с Евгением Михайловичем Лифшицем. Научные обсуждения с ним
были, как правило, полезными. Однако и Евгений Михайлович неожиданно
ушел из жизни и «наследником» всего богатства Курса стал фактически
Лев Петрович Питаевский. Мои попытки обсудить с ним возникшие у
меня вопросы по принципиальным проблемам Курса были безуспешными.
В последние годы он — профессор университета в Тренто (Италия) и
мало времени проводит в России. В последний раз я видел мельком Льва
Петровича в Москве на торжествах, посвященных юбилею Российской
А. А. Рухадзе уточнил, что он имеет в виду, в своем предисловии к книге «Круг Ландау».
184
Глава 3. Научно-педагогическая
академии наук. На мое предложение обсудить с ним научные вопросы
он ответил весьма кратко: «Юра, у меня нет времени. Ты же видишь, что
я все время заседаю».
Поскольку желание обсуждения с Львом Петровичем было очень
сильным, то я предпринял вторую попытку встретиться с ним. Я позвонил
ему по телефону. Его, к сожалению, не было дома. Мне ответила Любовь
Лазаревна <жена ЛП>. Разговор оказался очень забавным:
— Люба, как вам живется в Тренто?
— Ужасная дыра...
Можно было, конечно, задать риторический вопрос: Зачем же
российский академик, известный ученый и наследник несметного богатства —
всего Курса <Ландау и Лифшнца> живет и работает в этой «ужасной
дыре»? Я, естественно, воздержался от этого вопроса <...> [Климонтович,
2005. С. 186].
(Кстати, физик-теоретик Н. И. Пушкина, которая подолгу живет в
Тренто вместе со своим мужем, теоретиком В. Д. Эфросом, и тесно общается
с четой Питаевских, как-то мне заметила: «Я бывала здесь на лекциях
Льва Петровича. Печально видеть, что на них присутствуют всего человек
шесть. Представляешь, сколько физиков ходили бы на лекции Питаев-
ского, например, у нас в физтехе!»)
В связи с выходом Курса на мировую арену следует отметить
необычайно важную роль, которую сыграл Роберт Максвелл, первый издатель
всего Курса на английском языке. Судьба этой выдающейся личности
описана в посвященных ему книгах, в том числе и на русском языке.
Он родился в 1923 г. на Карпатах, в Чехословакии, в семье нищего
еврейского батрака по фамилии Хох. В детстве мечтал стать владельцем
поля и коровы. Чудом избежал уничтожения нацистами, от рук
которых в Освенциме погибли его родители, брат и три сестры. Добрался
до Англии, взял там новую фамилию Максвелл, воевал, был нафажден
Военным крестом за храбрость, затем тяжким трудом заработал некоторый
капитал и стал издателем. Изучил восемь языков. В 1954 г. он впервые
приехал в СССР, чтобы купить права на издание научных книг. Первым
из иностранных издателей понял значение создаваемого в СССР курса
Ландау—Лифшица, сумел предвидеть будущую огромную
заинтересованность в нем физиков всего мира. Познакомился с Ландау и Лифшицем.
С этого года началась личная дружба Максвелла с ЕМ. Ранее, до того
как за книги «Курса» не взялся максвелловский «Pergamon Press»,
систематических иноязычных изданий Курса не было. На английском языке
вышла только «Статистическая физика», а на сербско-хорватском и
грузинском (!) — «Теория поля». «Pergamon Press» перевел на английский
все десять томов «Курса», два тома «Краткого курса теоретической
физики», том «Курса общей физики», осуществил их многократные
переиздания. Всемирное распространение Курса началось именно благодаря
Р. Максвеллу.
5. Малоизвестные подробности написания Курса 185
Позже ЕМ неоднократно посещал Англию по приглашению
Максвелла. А последний бывал в Советском Союзе, в частности, по приглашению
советских лидеров: Л. И. Брежнева, Ю. В.Андропова, К. У. Черненко,
книги которых он издавал. К несчастью, Роберт Максвелл погиб в 1991 г. при
невыясненных обстоятельствах во время плавания на собственной яхте.
За восемь лет до этого, в 1983 г., ЕМ направил Максвеллу следующее
поздравление к 60-летию:
60-летний юбилей Роберта Максвелла предоставляет мне
приятную возможность выразить свое восхищение его необычайной личностью
и достижениями. История его жизни — это биографический роман,
который следовало бы напечатать и который читали бы, затаив дыхание.
Почти в одиночку Роберту Максвеллу удалось создать издательство,
являющееся сейчас передовым в мире в деле издания научных книг. Его
роль в распространении научных знаний поистине огромна.
Мой союз с «Pergamon Press» продолжается вот уже более 25 лет.
Именно тогда «Пергамон» стал издавать Курс теоретической
физики, созданный моим покойным учителем, великим физиком Львом
Ландау и мной. Эти английские издания являются наиболее аутентичными
из всех иностранных изданий Курса. И авторы <здесь подразумеваются
сам Е. М. и Л. П. Питаевский. — Прим. Б. Г> должны выразить глубокую
благодарность «Пергамону» за то, что благодаря ему их книги сделались
известными широкому кругу физиков во всем мире.
Мои многочисленные встречи с Робертом — как в Москве, так
и здесь, в его гостеприимном доме в Оксфорде — позволяют мне
надеяться, что я могу называть его своим другом Бобом.
И здесь я хочу еще раз упомянуть наиболее характерную черту
Боба — его врожденную доброту. Я и мои коллеги здесь в Москве никогда
не забудут его теплые чувства к нам и готовность помочь в те дни,
когда шла отчаянная борьба за спасение жизни Ландау после
трагической автокатастрофы. Мы никогда не колебались при обращении к Бобу
за помощью, чтобы получить определенные лекарства и медицинское
оборудование. Его реакция всегда была мгновенной и сердечной.
Все эти черты Боба лишь усиливаются с течением лет.
Шестьдесят — это возраст зрелости. А теперь я хочу сказать Вам, мой дорогой
Боб: не грустите/ Те, кому сейчас до 60, — просто дети!
Евгений Лифшиц
{перевод с англ. Б. Горобца)
Еще одно совсем печальное событие, связанное с Р. Максвеллом.
Через несколько дней после смерти Е. М. Лифшица, происшедшей в ночь
с 28 на 29 октября 1985 г., во время операции по шунтированию сердца,
Л. П. Питаевский случайно увидел в секретариате Института физпроблем
телефамму на имя ЕМ от Максвелла. В этой телеграмме были слова
о том, что Максвелл приглашает ЕМ приехать в Англию для операции
по шунтированию и берет на себя все расходы. Телеграмма была послана
186
Глава 3. Научно-педагогическая
заблаговременно, сразу после получения Максвеллом от ЕМ сообщения
о том, что он собирается лечь на операцию, т. е. примерно за три недели -
месяц до самой операции. Почему эту телеграмму не доставили, то ли
в Институт, то ли из Института на руки ЕМ, сейчас сказать невозможно.
Но ЕМ о ней ничего не знал. На «молчание» Максвелла в ответ на свое
ему письмо не стал его теребить повторно и лег в советскую больницу.
А в ней операция шла чересчур долго и закончилась трагично.
Наконец, приведу еще одно высказывание Ландау-сына о Курсе: «<...>
Сказать, что „Курс" был главным делом его <Л.Д.Ландау> жизни —
полная глупость <это в мои адрес. — Б. Г.>. Главным для него была наука.
А книги он писал в свободное от нее время» [Ландау И., 2005].
Вполне очевидно, что по самоощущению Л. Д.Ландау главным в
жизни для него, действительно, был именно процесс научного творчества.
Хотя и работа над Курсом происходила в том же научном пространстве,
и отделять одно от другого — неправильно. Можно было бы согласиться
с Игорем Ландау, если под книгами иметь в виду «Физику для всех» Ландау
и Китайгородского. (Какая уж там наука, одна педагогика!) Но не Курс.
Он и есть сама наука, причем на очень высоком уровне. Чего стоят
хотя бы концептуальные решения Ландау о фундаментальности принципа
наименьшего действия или о статистике Гиббса! По мере проработки
сотен тем и параграфов возникало немало и чисто научных задач, которые
потом решались авторами Курса или их коллегами, иногда впервые,
иногда более рациональным способом. Профессионалы могут привести много
таких примеров.
Далее. В историческом смысле для мирового научного сообщества
важны не самоощущения гения, а его наследие. В этом смысле Курс
на порядки превосходит по значению все вместе научные задачи,
решенные Ландау. Конечно, Ландау — великий физик. Но все его
достижения были бы очень скоро получены другими физиками по непреложной
логике научного развития. Матрица плотности — через несколько
месяцев фон Нейманом; принцип комбинированной четности был бы вот-вот
сформулирован — счет шел на дни или недели (см. истории с
И.С.Шапиро и Б. Л. Иоффе, не говоря уж о Ли и Янге); диамагнетизм Ландау
и затухание Ландау в плазме были бы, вероятно, открыты с
запаздыванием на год или два; теория сверхтекучести — возможно, чуть позже,
но, скорее всего, раньше, чем через 10 лет (говорят о первичной роли
А. Б. Мигдала с идеей об участии фононов в создании сверхтекучести,
наверное, кто-то вскоре пришел бы и к ротонам). Курс же неповторим
и незаменим. Его значение не меньше и сегодня, через 70 лет после его
начала и 30 лет после окончания последнего тома. А классические тома
Курса, вероятно, останутся актуальными как учебные пособия и на весь
XXI век. Так считают едва ли не все профессиональные физики.
В заключение подраздела о «Курсе» отмечу некоторые довольно
глубокие и неожиданные соображения лингвистического характера. Впервые
5. Малоизвестные подробности написания Курса 187
они были высказаны переводчиком «Курса» на болгарский язык Димитром
Пушкаровым. Е. М. Лифшиц с некоторым удивлением спрашивал Димит-
ра, приехавшего к нему в гости, зачем требуется перевод на язык, столь
близкий к русскому. Ведь ясно, что практически все болгары, тем более
ученые и студенты, в достаточной мере владеют русским языком, чтобы
без труда читать на нем научную литературу по своей специальности.
Переводчик объяснил, что это нужно для становления нормативной научной
лексики и фразеологии на языках малых и «средних» стран, в которых
наука, в особенности столь сложная, как теоретическая физика,
преподается всего лишь первым поколениям студентов.
Вдумаемся. В самом деле, на каком языке студенты и
преподаватели обсуждают изучаемый материал, какой терминологией
пользуются на лекциях и семинарах по физике (теоретической, математической)
в Болгарии, Словакии, Венгрии, Румынии, Сербии, Хорватии, Вьетнаме,
Грузии? В общем случае, на родных языках не очень больших народов
вместо устойчивой нормативной лексики применяется жаргон,
представляющий собой чаще всего смесь из англоязычных и местных терминов.
Это подтверждает мой бывший аспирант, ныне работающий в Израиле,
доктор Михаил Гафт. Он мне сказал, что студенты-физики
университета в Тель-Авиве пользуются причудливым профессиональным жаргоном,
представляющим собой гибрид из слов на иврите и английском с
примесью русского мата. Такая смесь весьма неоднородна и неустойчива, т. е.
переменна по месту и времени, нередко приводит к ошибкам и казусам —
в общем, создает помехи в процессе академического образования, в
особенности при устном общении. Появление авторитетного научного курса
на родном языке, несомненно, стабилизирует и постепенно
стандартизирует научные термины и устойчивые обороты речи. Самое лучшее, если
подобный переходный процесс базируется на научной литературе,
имеющей общемировой авторитет. Так что «Курс» Ландау—Лифшица является
еще и крупным вкладом в мировую языковую культуру.
Меня заинтересовал вопрос, почему Курс не переводят на иврит, язык
высокоразвитой страны с сетью первоклассных университетов и большой
массой студентов. В Израиле работает немало сильных
физиков-теоретиков, которые могли бы это сделать или простимулировать. Да и негоже
находиться в стороне (от двадцати других языков) «исторической родине»
выдающихся авторов Курса. И вот недавно Татьяна Пятигорская,
свободно владеющая русским, английским и ивритом, в письме из Израиля
рассказала мне о написании на иврите текстов по точным наукам. Приведу
отрывок из письма, хотя и понимаю, что проблема заслуживает анализа
многими специалистами.
В Израиле не преподают по каким-то определенным учебникам.
Лектор обязательно составляет свой оригинальный курс и рекомендует
определенную литературу (15-20 книг), часто даже без предпочтений —
выбирай сам. Но в этом списке Курс Ландау—Лифщица, конечно,
обязательно фигурирует, это — классика, на которую все всегда ссылаются.
188
Глава 3. Научно-педагогическая
Так, например, мне объяснил ситуацию Александр Мильнер, сын
покойного Абрама Соломоновича Мильнера, бывшего зав, кафедрой общей физики
в ХГУ. Он работает и преподает в Тель-Авивском университете,
говорит, что часто на семинарах пишут какую-то формулу и обязательно
ссылаются на Курс.
Почему Курс не переведен на иврит? Потому что этот язык
совершенно непригоден для науки, нет необходимого словарного запаса, у него
совершенно другое предназначение (язык Торы, Талмуда), другой
менталитет. Это ситуация, обратная истории Мартина Лютера, — он всю
жизнь переводил Библию на немецкий, и для этого ему фактически
потребовалось реформировать немецкий язык. На иврите вообще почти
не выходит литературы по точным наукам. Когда в начале XX века
основали Технион, там была настоящая война: профессора считали, что
языком преподавания должен быть немецкий, они вообще не верили, что
можно преподавать науки на иврите. Но тогда были демонстрации,
забастовки, были целые общества защитников иврита. И они победили,
как-то лекторы приспособились (хотя и сейчас есть курсы, которые
читаются на английском).
У меня такое впечатление, что приведенные Т. Пятигорской
соображения свидетельствуют как раз в пользу тенденций к актуализации иврита
и что решительные и смелые шаги в этом направлении возможны и
будут сделаны. Уверен, что в принципе нет никаких запретов на адаптацию
иврита к физико-математическим текстам. И самый лучший «вызов» —
это тексты Лифшица — лаконичные, логичные, с ясным языком.
6. Ученики Школы Ландау: 43 плюс...
За несколько месяцев до автокатастрофы, в 1961 г., Ландау
собственноручно составил следующий список 43 физиков, сдавших все экзамены
теорминимума. У Ландау в оригинале стоят только фамилии без
инициалов и годы завершения цикла сдачи (две цифры). Я постарался дополнить
эти сведения инициалами, годами жизни и последними учеными
званиями и рангами. Мои дополнения, к сожалению, неполные и, вероятно,
местами неточные. Против каждой фамилии стоят (как у Ландау) две
цифры, означающие год завершения всей серии экзаменов. За ними годы
жизни и сведения об ученой степени или звании или членстве в Академии
наук СССР или союзной республики: Украины, Грузии, Армении.
1. Компанеец А. С. 33 (1914-1974), проф.
2. Лифшиц Е. М. 34 (1915-1985), акад.
3. Ахиезер А. И. 35 (1911-2000), акад. Украинской ССР.
4. Померанчук И. Я. 35 (1913-1966), акад.
5. Тисса Ласло 35 (р. 1907), проф., США (в 2007 г. ему исполнилось 100
лет).
6. Левич В. Г. 37 (1917-198?), чл.-корр.
6. Ученики Школы Ландау: 43 плюс...
189
7. Берестецкий В. Б. 39 (1913-1977), проф.
8. Смородинский Я. А. 40 (1917-1992), проф.
9. Халатников И. М. 41 (р. 1919), акад.
10. Хуцишвили Г. Р. (1921-1979), акад. Груз. ССР.
11. Тер-Мартиросян К. А. 47 (1922-2005), чл.-корр.
12. Абрикосов А. А. 47 (р. 1928), акад.
13. Иоффе Б. Л. 49 (р. 1926), чл.-корр.
14. Жарков В. Н. 50 проф.
15. Лапидус Л. И. 50 доктор наук.
16. Судаков В. В. (1925-1995), проф.
17. Каган Ю.М. 51 (р. 1928), акад.
18. Герштейн С. С. 52 (р. 1929), акад.
19. Горькое Л. П. 53 (р. 1929), акад.
20. Дзялошинский И.Е. 53 (р. 1931), чл.-корр.
21. Архипов Р. Г. 54 (р. 1929), проф.
22. Балашов В. В. 54 (р. 1931), проф.
23. Веденов А. А. 55 (1933-2008), чл.-корр.
24. Максимов Л. А. 55 чл.-корр.
25. Питаевский Л. П. 55 (р. 1933), акад.
26. Сагдеев Р.З. 55 (р. 1932), акад.
27. Бекаревич И.Л. 55.
28. Иванчик Л. И. 56 проф.
29. Бычков Ю. А., 57 доктор наук, проф.
30. Шаповал Е.А. 58 (1937-2004).
31. Фальковский Л. А. 59 (р. 1936), доктор наук, проф.
32. Андреев А.Ф. 59 (р. 1939), акад.
33. Кондратенко П. С. 59, доктор наук, проф.
34. Русинов А. И. 59 доктор наук, проф.
35. Маринов М.С.60 (1939-2000), проф.
36. Берков А. В. 60 доц.
37. Мелик-Бархударов Т. К. 60.
38. Москаленко А. М. 61 (1937-199?), доктор наук.
39. Игнатович В. К. 61.
40. Будько 61.
41. Манько В. И. 61 (р. 1940), проф.
42. Малкин И. А. 61 (1940-198?), доктор наук.
43. Колыбасов В. М. 61 доктор наук.
190
Глава 3. Научно-педагогическая
Список Ландау не совсем полный. Если бы он исходил только из факта
сдачи всех экзаменов, то должны были бы присутствовать еще несколько
человек. Во-первых, непонятно, как быть с Коноваловым, о котором
упомянуто в п. 8 в собственноручном отчете Ландау: «Коновалов наконец-то
сдал последние остатки теорминимума и с осени уходит на
преподавательскую работу» (см. [Горобец, 2008 6. Фотокопия во вклейке]). Кто такой
Коновалов? Я спрашивал у харьковских физиков Ю. Н. Ранюка и В. И.
Карася. Они не слышали.
Во-вторых, в списке нет Л. М. Пятигорского. По словам его сына,
со слов самого ЛМ и М.Я. Бессараб [2008. С. 84], он сдал все экзамены
Ландау пятым по списку. Очевидно, Ландау намеренно не вписал его в этот
список (о трагических событиях с Пятигорским и Ландау см. подробнее
в нашей книге [Горобец, 2006; 20086]).
В третьих, по аналогичным мотивам Ландау не включил в список
Владимира Хозяинова. Тот сдал все экзамены и стал аспирантом Ландау, затем
одно время был секретарем партбюро ИФП. Как вспоминает И. М.
Халатников, «Хозяинов отплатил ему <Ландау> черной неблагодарностью.
В январе 1953 года, когда на партийном собрании ИФП обсуждалось
„дело" врачей, Хозяинов бил себя в грудь и рассказывал, как Ландау им плохо
руководил...» [Капица. Тамм. Семёнов, 1998. С. 78]. Об этом событии
Халатников рассказал чуть подробнее в своей заметке в «Природе» [1996.
№ 7]. Правда, он «постеснялся» при этом назвать Хозяинова по фамилии,
а написал о некоем N. Но слова этого N, вспоминаемые Халатниковым,
по смыслу те же, но полнее: «Ландау абсолютно не интересовался его
работой в аспирантуре, поскольку он, N, не еврей. В действительности же
N, будучи бездельником, и не пытался показаться на глаза Ландау».
Далее Халатников рассказал о судьбе N. В 1950-е гг. тот был командирован
во Францию, там у него развился бурный роман с француженкой, женой
его приятеля теоретика. Скандал возник после возвращения N в СССР
из-за перлюстрации их любовной переписки. N был снят с поста
секретаря парторганизации ИФП, ему был объявлен строгий партийный
выговор. Затем в назидание другим командируемым за границу персональное
дело N разбиралось на совещании партийных секретарей институтов
Академии наук. Совещание проводил Главный ученый секретарь Академии
А. В.Топчиев. Он был, по словам Халатникова, «партийным наместником
в Академии». Вместе с тем он был «неплохим человеком и много сделал
для Академии наук». Топчиев сказал: «Измена жене во время заграничной
командировки приравнивается к измене Родине»13).
Мне несколько раз называли физиков, сдавших Ландау весь теории-
нимум, но отсутствующих в приведенном списке. При выяснении
оказывалось, что ситуация несколько иная, с перестановкой слов: они сдали
весь теорминимум Ландау. Имеется в виду сдача части экзаменов другим
физикам, близким к Ландау, когда сам он уже выбыл из строя. Конечно,
' Вспомним старинную остроту: «Если Ваша жена Вам изменила, то радуйтесь... что она
изменила Вам, а не Отечеству». Возможно, ее знал Топчиев.
6. Ученики Школы Ландау: 43 плюс...
191
это тоже замечательные результаты, свидетельствующие о
принадлежности к школе Ландау.
Приведу пограничный пример выпускника физфака МГУ профессора
Р. О. Зайцева (автора книг «Введение в современную статистическую
физику» и «Введение в кинетическую теорию», содержащих лекционные курсы
по теоретической физике, читаемые в МФТИ). Р. О. Зайцев тоже сдал
весь теорминимум Ландау, по его словам, сдал лично Ландау 8 экзаменов,
а последний не успел, так как Ландау попал в автокатастрофу, и Р. Зайцев
сдал его Е. М.Лифшицу в 1962 г. Поэтому, естественно, в свой список
Ландау его вписать не мог, хотя и собирался взять к себе в аспирантуру.
Если кто-то из историков по предмету отечественной теорфизики захочет
выяснить список всех сдавших «теорминимум Ландау» к настоящему дню
и проследить судьбу этих людей, то эта работа была бы интересной и
поучительной (такой задачи себе я не ставил).
Номенклатура школы Ландау не исчерпывается приведенным списком
его непосредственных учеников. Естественно, что у большинства крупных
ученых — а таковые в списке, как видим, почти все — возникают свои
собственные школы, а у их учеников — в свою очередь есть ученики
и т.д.; т.е. творческое наследие Ландау, его методы и навыки передаются
из поколения в поколение.
Кроме того, несколько очень крупных физиков-теоретиков
взаимодействовали с самим Ландау и его учениками настолько тесно, что по
существу слились с его школой, а некоторые даже считали Ландау своим
Учителем, хотя и не сдавали ему теорминимума. Это академики Я. Б.
Зельдович, И. М.Лифшиц, В. Л. Гинзбург, А. Б. Мигдал. Гинзбург об этом
пишет: «Формально говоря, я не принадлежу к этой школе, поскольку Ландау
не был моим руководителем в аспирантуре т/ я не сдавал теорминимума
(кстати, Ландау не раз подчеркивал, как много я потерял, что не сдавал
теорминимум, и был в этом совершенно прав)» [Воспоминания о..., 1988.
С. 78]. И в другой книге: «Теорминимума Ландау я не сдавал и, если бы
и сдал, то с очень большим трудом» [Гинзбург, 2003. С. 396].
О Мигдале И. М. Халатников сообщает следующее: «Об Аркадии Ми-
гдале Ландау мне говорил, что тот был освобожден от сдачи
„теоретического минимума" при поступлении в докторантуру Института физических
проблем (1940), поскольку приехал из Ленинграда в Москву уже зрелым
физиком» [Воспоминания..., 2003. С. 167].
Научные школы, которые создали указанные теоретики, тесно
примыкали к школе Ландау, исповедуя те же научные и этические принципы.
Характерные черты школы Ландау перечислим своими словами, следуя
по смыслу и названиям пунктов М. И. Каганову [1998. С. 26]:
1. Научное происхождение. Прямые ученики и ученые, тесно
примкнувшие к Школе Ландау, а также их ученики и так далее, т. е. научные «внуки»
«правнуки», «праправнуки». В более широком смысле в Школу Ландау
М. И. Каганов включает тех, кто в первые годы существования
Института теоретической физики им. Л. Д. Ландау был приглашен туда из других
192
Глава 3. Научно-педагогическая
научных центров и в нем закрепился. При этом нельзя не учитывать
самоощущения ученого. В своей автобиографии Я. Б.Зельдович пишет: «Как
физик-теоретик я считаю себя учеником Льва Давидовича Ландау»
[Знакомый..., 1993. С. 325]. Ясно, что М. И. Каганов имеет в виду подобное
«самоощущение» только у общепризнанных ученых (мало ли кто захочет
сказать: «Я ученик Ландау»). Что касается перечисления М. И. Каганова,
включающего «праправнуков», то не могу с ним безоговорочно
согласиться. Тут нужна какая-то внешняя аттестация, апробация, возможно,
по индексу цитирования. Либо обрезание. Все-таки третья производная
уже уходит слишком далеко от первообразной.
2. Профессионализм. «Обвинение в непрофессионализме было в его
<Ландау> устах высшей мерой <...> осуждения. <...> Язык, которым
пользовались в Школе Ландау, был языком тесно связанных между собой
профессионалов, и <...> к нему надо было привыкнуть. Иногда
недоразумения возникали из-за различия в языке, из-за непонимания Ландау
и его окружением „пришельца". <...> К профессиональным
требованиям, предъявляемым к физику-теоретику, следует отнести владение
математической техникой, <...> такой, чтобы математические затруднения,
по возможности, не отвлекали внимания от физических трудностей —
по крайней мере там, где речь идет о стандартных математических
приемах» [Каганов, 1998. С. 28]. Здесь М. И. Каганов приводит одну важную
деталь: «...В Школе Ландау не поддерживался интерес к
физико-математическому аппарату как таковому, создаваемому на всякий случай, авось
пригодится. Часто приходилось слышать: „Зачем это нужно? Какую
задачу вы хотите решить?" И если выяснялось, что для решения задачи
годится стандартный метод, ему отдавалось предпочтение (особенно, если
стандартный метод был проще)». М. И. Каганов описывает один эпизод.
«Однажды после доклада И. М. Лифшица на конференции ему был задан
вопрос: „Почему в конце ваших докладов всегда бывает формула или
кривая, а у других физиков даже трудно понять, что доклад окончен?" А меня
вопрос удивил, так как в то время я <...> практически не слышал
докладов по теоретической физике, авторы которых не принадлежали к Школе
Ландау» [Там же].
3. Новаторство. Посмотрим, что имеет в виду М. И. Каганов под этим
слишком общим термином. Он пишет, что это «интерес к новым задачам»
[Там же. С. 29]. Но такой интерес неоригинален. «<...> Главное дело
физика-теоретика — получение ответа на новый, ранее не ставившийся вопрос,
решение новой задачи. <...> Каждый день физики-экспериментаторы
преподносят физикам-теоретикам новые „белые пятна". <...> Но огромным
достижением современной теоретической физики является ее
методология, позволяющая находить средства и способы их ликвидации. <...>
У большинства активно работающих физиков-теоретиков существует
уверенность, что общая картина познанной области нам ясна, а ликвидация
„белых пятен" — дело времени и желания, и, хотя она может
потребовать много сил, огромного таланта и времени, но не пересмотра основных
6. Ученики Школы Ландау: 43 плюс...
193
представлений. Проще говоря, есть уверенность: механика (классическая
и квантовая), теория относительности, статистическая физика — в своих
основах — правильно описывают действительность, естественно, каждая
в границах своей применимости. Никогда в Школе Ландау не
принимали всерьез ниспровергателей, пытавшихся улучшить основы современной
физики...»
Итак, не простое новаторство, а в неразрывной связи со здоровым
консерватизмом, осмотрительностью имеет в виду М. И. Каганов.
4. Энциклопедичность. «Со смертью Ландау и Фейнмана из физики, по-
видимому, ушли последние энциклопедисты. <...> Для Ландау нет
априори неинтересных тем. Все, что доступно теоретическому анализу и может
быть доведено до получения нового, неизвестного ранее результата,
достойно внимания. Конечно, речь не идет о тривиальных задачах. Ландау
их достаточно строго отметал». Далее М. И. Каганов конкретизирует: «Эту
черту (широту интересов) я бы назвал отсутствием снобизма, <...>
независимостью от моды» [Каганов, 1998. С. 31].
5. Способность самим создать новую моду, по М. И. Каганову, есть
пятая черта Школы Ландау: «Она умела моду приспосабливать к своему
стилю, а не наоборот». «Работы, выполненные в Школе Ландау и, прежде
всего, самим Ландау, несомненно, были нередко „законодателями моды".
Приведу лишь один пример: теория Ферми-жидкости» [Там же. С. 32].
6. Мировой класс, отсутствие провинциализма — так можно понять
М. И. Каганова, переходящего к характеристике шестой черты Школы
Ландау: «Трудность общения, невозможность участвовать в важных
конференциях и семинарах {за рубежом) <...> не давали права на снижение
требовательности при оценке приоритета работы. Даже тогда, когда из-за
отсутствия своевременной информации кто-то переоткрывал уже
открытое кем-то за границей. „Не повезло, жаль, конечно", но никакой скидки»
[Там же. С. 33].
7. Абсолютная научная честность. Никто никогда не
приписывался к чужим работам, даже если имел такую возможность — на правах
сильного (например, руководителя отдела). Десятки лет я работал под
руководством И. М.Лифшица, многие годы в непосредственном контакте
с ведущими физиками Школы Ландау, и я не помню ни одной жалобы,
ни одного разбирательства присвоения результатов [Там же. С. 33].
К перечисленным профессиональным признакам коллектива Школы
Ландау М. И. Каганов добавляет «общечеловеческие»:
Наиболее характерным для них было несколько брезгливое
отношение к политике. Никто всерьез не относился к догматическому марксизму-
ленинизму, хотя, по-видимому, вера в «социализм с человеческим лицом»
была у многих. Никто не делал карьеру в партийных, профсоюзных или
советских органах, никто не боролся «за мир», с сионизмом, не брал
обязательств, не осуждал вейсманистов-морганистов, кибернетиков, не
восхвалял Лепешинскую, Бошьяна, не осуждал А.Д.Сахарова <...>. Школа
13 Заказ 1171
194
Глава 3. Научно-педагогическая
<...> была по тем временам удивительно беспартийной. Членство в партии
нескольких близких к Ландау физиков-теоретиков, вступивших в партию
во время войны (среди них был и я) — не влияло на их поведение <...>.
При создании и функционировании Института имени Л.Д.Ландау была
необходимость «играть по правилам». Это привело к необходимости ряду
лиц пожертвовать собой (так это воспринималось) — вступить в партию.
Их партийная принадлежность воспринималась как дань необходимости
[Каганов, 1998. С. 42].
(Я много слышал о «ряде лиц» от Е. М. Лифшица. Не создалось у меня
такого благостного впечатления, как у М. И. Каганова, — что они
«пожертвовали собой», вступив в партию.)
У этой проблемы есть и другая сторона. <...> Похоже, в Школе
Ландау было мало активных диссидентов <в 1960-1970-х гг. это был
«сионист» В. Г Левин и примкнувший к Школе Ландау Н. Н. Мейман. —
Прим. Б. Г> — тех, кто подписывал письма протеста или защиты
осужденных, пытался прорваться на «открытые» процессы, участвовал в митингах.
При этом, я знаю, читался «самиздат», привозились <...> изданные за
рубежом книги («тамиздат») и передавались из рук в руки. Нельзя ни в коей
мере считать, что Школа была аполитичной. Отсутствие (или почти
отсутствие) активного диссидентства — результат <...> убеждения, что каждый
должен заниматься своим делом, <...> [что] приводило к страху потерять
возможность заниматься наукой, если активно включиться в
диссидентскую деятельность. Самый разительный пример, конечно, — биография
Андрея Дмитриевича Сахарова <...>. Но он не принадлежал к Школе
Ландау <...>. Но была уверенность, что нашему конформизму есть <...>
граница, за которую каждый из «нас» <...> не перешагнет. Положение
границ было различно. Оно определялось личным опытом <...>. И было
еще какое-то общее для всех «нас» чувство гордости, что «мы» — элита —
не подвластны официальной пропаганде, не продаемся откровенно (тут
«откровенно» — важное слово)... [Там же. С. 44].
При подведении итогов своего обзора и анализа основных черт
Школы Ландау М. И. Каганов признает: «Конечно, я нарисовал
идеализированную картину <...>. Физики-теоретики, составлявшие школу Ландау,
отнюдь не были на одно лицо, <...> это были ученые разного
масштаба, разной самостоятельности, разной глубины. Уверен: если бы устроить
(даже при жизни Ландау) экзамен на принадлежность Школе, считая, что
каждый должен соответствовать всем принципам (чертам), здесь
сформулированным, то отнюдь не все <...> этот экзамен выдержали бы» [Там же.
С. 35].
(Заметим, что сам М. И. Каганов принадлежит к харьковской школе
И. М. Лифцица, которая не являлась частью школы Ландау, хотя и тесно
с ней сотрудничала.)
В отличие от взгляда М. И. Каганова — взгляда как бы изнутри —
и его слов о демократичности Школы, мне кажется, что Школа
Ландау при его жизни представляла собой образец авторитарного, а может
6. Ученики Школы Ландау: 43 плюс...
195
быть, даже и тоталитарного социума. Все его основные признаки были
в наличии. Был жесткий, убежденный в своей непогрешимости великий
лидер-вождь; были верноподданные ученики; была очень значительная
степень изолированности Школы от других социумов (вступить в нее
можно было, только сдав труднейшие экзамены); были изгнания из социума
по единоличному решению лидера; товарищеских судов, как, например,
у народовольцев, с состязательным процессом обвинителей и
защитников не было даже в мыслях, даже право на последнее слово обвиняемым
не предоставлялось — примеры разные: Д. Д. Иваненко, Л. М.
Пятигорский, В. ГЛевич, тот же В. Хозяинов. Среди них, конечно, были и люди,
однозначно заслуживающие изгнания, например последний, но «суда»
все-таки не проводилось.
Наконец, была идеология, состоящая в убежденности в правоте
вождя и его школы. Убежденности, возможно, не у всех верноподданных
и не во всем, но в Школе это не показывалось. Повторим еще раз то, что
сказал недавно А.А.Абрикосов в телефильме о нем: «У нас тогда
существовал такой дух, что, мол, все, что сделали по гелию в каком-нибудь
другом месте, а не в ландауской группе, это все вранье» (см. подробнее
в Книге «Круг Ландау и Лифшица»). В идеологический комплекс входили
также теории и классификации, созданные вождем едва ли не на все
случаи жизни. Учеников убеждали им следовать (см., например, в подразделе
о А. С. Компанейце про разнос, который лидер учинил ему за
неследование идеологии «свободы любви»). Не все, конечно, этому подчинялись,
большинство жило по общежитейским принципам, но некоторые
ближайшие ученики подражали лидеру. Один из учеников Ландау (просивший его
не называть), сказал так: «Это было добровольное поклонение. Оно
основывалось на том, что все ученики Ландау сознавали, что он выше всех
на голову. Он — критерий для всех, причем не только в физике. Все
люди, учившиеся у Дау, были счастливы, благодаря общению с ним».
Естественно, что высокая мобилизационная готовность и
эффективность работы Школы подверглись быстрому размыванию после ухода
лидера, когда в Школе начались демократические процессы
самоуправления, появились признаки плюрализма и т.д. Стали возникать внутренние
конфликты. Иногда они принимали антагонистический характер. Я уже
писал о конфликте между Е. М. Лифшицем и В. Б. Берестецким. Еще хуже
было с Е. М.Лифшицем и А.А.Абрикосовым. Лифшиц бросился
защищать покойного Ландау, которого Абрикосов обвинил в «зажиме» его идеи
о квантовых вихрях в гелии-Н. Двое лучших учеников Ландау стали
врагами. Абрикосов даже не пришел на похороны Лифшица. М. И. Каганов
знает об этом конфликте, но в своей книге он об этом не пишет. Он
вообще не пишет о конфликтах внутри школы Ландау, потому что это
неприятно. Такой вот «соцреализм».
В 2005 г. вышла книга известнейшего теоретика из МГУ Ю. Л. Кли-
монтовича. Его мнение о школе Ландау я поставил в эпиграф для всей
этой Главы 3. А дальше ЮЛ пишет:
13*
196
Глава 3. Научно-педагогическая
Это был поистине сгусток профессионалов. К сожалению, после
ухода Ландау из жизни значение Школы стало стремительно падать — она
была фактически разрушена самими «школьниками». Причин этого
печального конца несколько. Отметим лишь две из них.
Первая обусловлена самим принципом отбора. Дело в том, что
теоретический минимум Ландау, хотя и способствовал несомненно отбору
талантливых людей, он все же был слишком нацелен на формальное
знание. Это не был отбор по творческим данным, по оригинальности
постановки задач и методам их решения. В таком порядке отбора
проявилась сущность таланта Ландау. По мнению самого Ландау и ряда его
учеников и соратников, у него критическое начало превалировало над
творческим ,4).
Вторая причина — доминирование Ландау над учениками.
Исключение составляли очень немногие и среди них, конечно, Исаак
Яковлевич Померанчук. Школа Ландау — яркий пример «школы одного пика»
<я написал то же самое, но жестче: вождя. — б. Г>, что ведет неизбежно
к деградации Школы.<...>
В «школе одного пика», естественно, затруднено общение с
представителями других школ, да и просто с независимыми учеными. Мы,
студенты старших курсов и аспиранты, с горечью и недоумением
наблюдали противостояние Школы Ландау и Школы Боголюбова. Поражала
нас «травля» Анатолия Александровича Власова, который был
несомненно одним из самых талантливых физиков-теоретиков своего времени.
Удивляло и неприятие работ Ильи Пригожина, всесторонне одаренного
человека, идеи которого стимулировали развитие нового научного
направления — теории самоорганизации [Климонтович, 2005. С. 34-35].
* * *
В 1958 г. Школа Ландау праздновала 50-летний юбилей своего лидера.
Всякая традиционность решительно отметалась оргкомитетом юбилея. Это
касалось поздравительных адресов, ценных подарков, стандартных речей.
Комитет предупреждал: подарки должны быть оригинальными по
выдумке, не материально ценными. Все люди, близкие к Ландау, знали, что
немыслимо было бы, как это обычно делается, собирать деньги на «ЦП»
(ценный подарок) для юбиляра. Такой ЦП был бы с насмешкой возвращен
его авторам. Кстати, и на то, какие не надо делать подарки, у Ландау было
правило: он ехидно сформулировал три признака традиционного подарка:
большой, дорогой, ненужный. Папки с официальными адресами
полагалось сдавать гардеробщику. Зачитывались только «несерьезные» послания
и телеграммы. «Игорь Васильевич Курчатов прислал телеграмму, в
которой дал высочайшую оценку таланту Ландау. Однако крики из зала: „Она
' В своей книге (на с. 33) ЮЛ. Климонтович описывает, как он пытался сдать Ландау
первый экзамен по математике, потерпел неудачу и больше попыток не предпринимал. Тем
не менее, впоследствии Климонтович стал прекрасным физиком-теоретиком, что является
фактом общепризнанным.
6. Ученики Школы Ландау: 43 плюс...
197
серьезная, не зачитывать!" помешали ее оглашению» [Андроникашвили.
1980. С. 215].
Среди подарков был, например, «львиный хвост», изготовленный
А. С. Компанейцем. Он был сделан из куска каната с кисточкой и
снабжен ремешком для крепления на поясе. А. С. Компанеец заявил: не надо
забывать, что по паспорту Дау Лев, теперь он вступает в зрелый возраст
и должен, наконец, научиться вилять хвостом перед начальством в
нашем зоосаде. Ландау немедленно нацепил хвост, залез на стул и стал
им вилять под дружный хохот публики. Преподносились стихи, альбомы
с шуточными рисунками и фотографиями, скрижали, картинки с
шаржами, в которых благородный «культ личности» очевиден (некоторые из их
фотокопий приводятся в нашей книге [Горобец 2006; 2008 6]). На одном
из характерных шаржей Ландау изображен львом среди ослов-учеников.
Всем понравился подарок, приготовленный Е. М. Лифшицем —
колода больших карт. У джокера было лицо самого Ландау. Все четыре дамы —
с лицом его красавицы жены Коры в разных ракурсах. На остальных
картах были представлены ученики Ландау в прямой корреляции достоинства
карты и научного звания и уровня. Тузами были трое
членов-корреспондентов на тот момент (1958) и Румер. Перечислим их. Я.Б.Зельдович —
голова, которая высовывалась из-за занавеса, символизирующего почти
полную закрытость, здесь же три звезды Героя. А. Б. Мигдал — голый
атлет-пловец с огромным осьминогом на месте фигового листа; Мигдал был
красавцем, спортсменом, основателем федерации подводного плавания
СССР; осьминог и его местоположение — без комментариев; И. Я. Поме-
ранчук — небритый интеллектуал в очках; Ю. Б. Румер, рвущий оковы, —
он был арестован вместе с Ландау за листовку, сидел в шарашке, где
работал вместе с С. П. Королёвым, освобожден после смерти Сталина. Далее
шли короли. Среди них был А. С. Компанеец с арфой — символом его
поэтической музы. Себя Е. М.Лифшицтакже изобразил королем — в кепочке
за рулем; прямой смысл — шофер, с которым Ландау постоянно
путешествовал по стране, но, может быть, был и скрытый смысл — Лифшиц
рулит их общим Курсом. Королем был также изображен И. М. Лифшиц
на почтовой марке, он — известный в мире филателист. Еще одним
королем был В.Л.Гинзбург (смысла картинки не помню). Очень необычным
был «изображен» В. Г. Левич: на карте с королем осталось пустое место,
поскольку незадолго до этого Ландау «отлучил его от церкви». Двумя
валетами на одной и той же карте были представлены «братья-разбойники»
И. М. Халатников с секирой и А.А.Абрикосов в черной маске на глазах
(без комментариев). Десяткой червей был представлен М. И. Каганов —
обаятельный красавец, покоритель 10-ти дамских сердец, одно из них
насажено на на вилку. На одной из девяток изображен Л. П. Питаевский —
мальчик с бантиком: в тот год ученику и верному продолжателю дела Л.
было всего 25 лет.
После кончины Е. М. Лифшица эти карты были переданы его вдовой
3. И. Горобец-Лифшиц в дом-музей П. Л. Капицы, в котором есть
специальный стенд, посвященный Ландау и Лифшицу. Для желающих ознако-
198
Глава 3. Научно-педагогическая
миться с экспонатами сообщаю адрес и телефон: 117334, Москва 2?-334,
Воробьевское шоссе {нынеул. Косыгина), дом 2, кв. 14, тел. (495) 137-32-30,
Е. Л. Капица.
7. «...Но примешь ты смерть от коня своего»
(о В. В. Судакове)
Владимир Васильевич Судаков (ВВ) (1925-1995) —
был, по общему мнению других его учеников, одним
из самых талантливых среди них. Судьба
уготовила ему счастье встречи с великим Учителем,
который помог раскрыться и расцвести его дару ученого.
«Судаковский паркет», «уравнения Судакова» стали
классикой теоретической физики. Но эта же судьба
обрушила на него гору несчастий и страданий, как,
наверное, ни на кого из клана Ландау. На Судакове
значилась каинова печать: «Он убил Ландау». Это
была его пожизненная кара и мука. Судаков-физик
кончился вместе с Ландау в пасмурный воскресный
день 7 января 1962 г. на дороге в Дубну.
Судьба подарила В. В. Судакову в спутницы жизни красивую
женщину. Но эту женщину пришлось вскоре делить с Учителем. Это приносило
страдания ученику — не только сам факт классического треугольника
и бессилие положить этому конец, но и его общеизвестность, отсутствие
даже попыток маскировки со стороны любовников. Выпивая в мужской
компании физтеховцев, ВВ иногда не мог сдержаться: «Ведь это позор!
Ребята, ведь я понимаю, что это позор» (это слова из рассказа мне
профессора Р. О. Зайцева, друга ВВ).
«Мы в книге рока на одной строке» — есть такая бессмертная фраза
Шекспира. И хотя фатализм — удел скорее лириков, чем физиков, его
роковая реализация свела три вершины треугольника в одну финальную
точку. Об автокатастрофе и последующем шестилетнем периоде тяжкой
болезни Льва Давидовича был уже написан подробный очерк в «Круге
Ландау» [Горобец, 2006; 20086]; есть об этом и в книгах других авторов.
О самом В. В. Судакове не написано ничего, кроме следующего: он был
за рулем автомобиля, в котором вез Ландау в Дубну. Ландау сидел
сзади вместе с Верой Судаковой. При обгоне автобуса Судаков не справился
с управлением на скользком шоссе и столкнулся с грузовиком. С этого
момента прежняя жизнь закончилась как для тяжело травмированного Льва
Давидовича, так и для крайне травмированного психологически В. В.
Судакова. У меня нет достаточно материала, чтобы написать полноценный
очерк о В. В. Судакове, хотя он этого заслуживает. Напишу то, о чем читал,
слышал, и немного о том, о чем догадался.
«...Он <Ландау> помнил сам факт травмы. Он говорил: „Кажется,
машину вел Судаков. Судак — рыба безвредная". Это слова из рассказа
ш
7. «...Но примешь ты смерть от коня своего» (о В. В. Судакове) 199
профессора-психоневролога Владимира Львовича Найдина, специалиста
по посттравматической реабилитации головного мозга. В 1962 г. он входил
в бригаду врачей, лечивших Ландау, недавно написал об этом рассказ
„Античные руины"» [Найдин, 2005. С. 180-185], выступал с воспоминаниями
о лечении Ландау и общении с ним по радио «Эхо Москвы» и «Алеф».
В. Л. Найдин встречался со мной и предоставил текст своих
воспоминаний, разрешив их широко цитировать (см. в книге [Горобец, 20086]).
Неизвестно, что знал Ландау о судаке (это хищник, пожирающий тех,
кто меньше его), но здесь эта фраза не имеет значения. А вот предыдущая
его фраза, возможно, имеет глубокий скрытый смысл. Он сосредоточен
в слове «кажется». Попробуем заглянуть вглубь, истины, конечно, не
найдем, но поймем, что, возможно, не все так просто, как гласит легенда.
В. В. Судаков был, как о нем говорили, добрым, отзывчивым
человеком и очень талантливым физиком. Светловолосый, с зачесом набок,
в очках, высокого роста. На фотографии он, по-моему, лицом напоминает
Г. А. Гамова15). Его жена Вера Евгеньевна (или Верочка, как ее называли
Е. М. Лифшиц и моя мать), была некрупной, красивой белокурой
женщиной. По характеру она была противоположностью своему мужу. Говорят,
иногда разражалась громкими фразами с резкими выражениями в адрес
мужа, причем прилюдно. Близкие отношения у Веры и Льва
Давидовича продолжались около четырех лет. Но они закончились за какое-то
время до этой последней встречи в автомобиле, причем по инициативе
Ландау. Верочка ему приелась, он даже как-то нелестно отозвался о ее
фигуре в разговоре со своей женой Корой. (Воспроизводить не буду,
кому любопытно, пусть ищет это в книге [Ландау-Дробанцева, 1999].) Тем
не менее, отношения Ландау и Судаковой остались приятельскими. Ей
льстила причастность к великому ученому. Мне показывали фотографию
Веры: «арийская» внешность кинозвезды, лицо примерно того же типа,
что и у Коры или Верочки Грибач. По-видимому, она была близка к 1-му
классу по классификации Ландау (см. в [Горобец, 20086. Глава 5]).
Владимир Васильевич преподавал в МФТИ на кафедре теоретической
физики, которой заведовал В. Б. Берестецкий. Новую версию событий,
происходивших утром вдень автокатастрофы, мне изложил ученик Ландау
Рогдай Олегович Зайцев, близкий коллега ВВ, профессор МФТИ. Версия
состоит в том, что за рулем автомобиля в момент аварии якобы сидела
В. Судакова, а не Владимир Судаков, как это принято считать. Поскольку
эта версия идет вразрез с традиционной, и возможностей ее проверки
практически не осталось, я поначалу сомневался, стоит ли об этом писать.
Затем решил: раз такая версия все равно «гуляет в народе», то изложу и ее,
опишу то, что слышал, а затем приведу «за» и «против» — как свои, так
и собеседников.
Но сначала приведу рассказ (устный) 3. И. Горобец-Лифшиц о дне
накануне рокового 7 января 1962 г. и об утре последнего:
' Это привело к ошибке в подписи под фотографией В. В. Судакова в 1-м издании книги
[Горобец, 2006).
200 Глава 3. Научно-педагогическая
Вечером 6 января Ландау, Лифшиц и я вечером были в гостях
у М. А. Стыриковича. Около 1 2 ч ночи, перед нашим уходом, состоялся
такой разговор: Дау сказал, что обещал Семе Герштейну, что приедет
к нему в Дубну, как просил Герштейн. Дау при мне сказал, что сегодня
днем в ИФП, в коридоре, его окружили физики. Среди них был
Володя Судаков. Узнав, что Дау собирается завтра, в воскресенье, ехать
в Дубну, Судаков предложил свои услуги — отвезти его в своей машине
в компании с Верочкой Судаковой. Дау согласился. Е. М. Лифшиц, узнав
об этом, стал при мне его отговаривать ехать на машине по
скользкой дороге. Пусть едет поездом. Я присоединилась к уговорам, сказала,
что недавно мы ездили в Дубну именно поездом туда и обратно (тогда
электрички до Дубны еще не было). Это был поезд дальнего следования,
с купе, почти совсем пустой. Можно было спокойно ехать, читая книгу.
Дау согласился ехать поездом и попросил у ЕМ книгу для чтения. ЕМ
тут же достал книгу из портфеля. Это был Ремарк. Дау ее взял. После
этого мы втроем отправились домой. На следующее утро, около 10
часов, мне позвонил ЕМ. Он сообщил, что минуту назад ему звонил Дау
и сказал, что за ним заехали Судаковы. Они были на машине и уговорили
Дау ехать вместе. В эти дни было так скользко на дорогах, что в
Академии наук на автобазе шоферы часто отказывали академикам везти их.
Тем более, в воскресение дежурит мало шоферов. ЕМ снова уговаривал
Дау не ехать на машине. Но Дау изменил прежнее решение, принятое
у Стыриковичей, и поехал с Судаковыми на машине.
Некоторая дополнительная информация о часах, предшествовавших
катастрофе, исходит от ныне покойного профессора Б. Т. Гейликмана. Он
был близок к кругам Капицы и Ландау и любил рассказывать о них в
своем окружении. Следует оговориться, что Гейликман не был участником
событий, и потому эта информация не может претендовать на
достоверность. Но так или иначе, от него Р. О. Зайцев слышал следующие детали.
Судаков накануне договорился с Ландау о совместной поездке в Дубну
и утром следующего дня приехал к нему. Ландау позвонил в гараж
Академии и получил отказ. Тогда Судаков предложил ехать на его машине.
«Но Вы же без машины», — якобы сказал Ландау. «Я сейчас позвоню
домой, Вера подъедет на машине, и мы поедем втроем», — ответил Судаков.
Ландау с радостью согласился.
Как говорили (проф. С. П.Аллилуев), Судаков хорошо водил
машину. По дороге Судаковы остановились у магазина и купили яйца. Дальше
было то, что многократно описано: гололед, обгон автобуса, встречный
грузовик, резкое торможение легковушки, ее занос, удар грузовика в
правый задний угол, тяжелая травма головы у Л.Д.Ландау, кома. Кора
пишет следующее: «В воскресенье, 7 января 1962 года, в десять часов утра
из Института физических проблем выехала новая светло-зеленая
„Волга". За рулем — Владимир Судаков. Сзади сидела жена Судакова Верочка,
и справа от нее академик Ландау» [Ландау-Дробанцева, 1999. С. 7], Есть ли
7. «...Но примешь ты смерть от коня своего» (о В. В. Судакове) 201
хоть какие-то основания отклоняться от привычной версии, помимо
чисто умозрительных построений? Сейчас посмотрим.
Профессор Р. О. Зайцев рассказал мне следующее. На другой день
после автокатастрофы его бывшая жена Лариса разговаривала по
телефону с А. И. Шальниковым, другом Ландау. Лариса дружила с дочерью
А. И. Шальникова Татьяной, которой позвонила 8 января. К телефону
подошел Александр Иосифович. Он сообщил Ларисе об автокатастрофе:
Ландау находится в больнице и неизвестно, выживет ли. Как только
разговор закончился, Лариса пересказала его мужу. В частности, сказала, что
Ландау ехал вместе с четой Судаковых, и за рулем, кажется, была Вера.
Однако в последующие дни ни сам Шальников, ни остальные уже ничего
не говорили о роли Веры. Тема тогда была одна — спасение Ландау,
который был близок к смерти.
По новой версии получается, что возникла сюжетная схема,
предвосхитившая знаменитый кинофильм «Вокзал для двоих». Когда я поделился
этой версией с И.О.Лейпунским (заведующим лабораторией Института
энергетических проблем химической физики), он ответил, что также
слышал о «Верочке за рулем» в разговорах между своими родителями. И у них
источником этого предположения назывался А. И. Шальников, их друг
со времен Ленинградского политеха.
Строго говоря, нет ни одного четкого факта, который на 100%
опровергал бы новую гипотезу. У старой версии есть всего одно, но зато
подавляющее преимущество: она, как любит говорить В.Л.Гинзбург, является
«adopted by repetition», т. е. принята благодаря многократным
повторениям. Так, когда я рассказал 3. И. Горобец-Лифшиц о «Вере за рулем», она
резко возразила: «Е. М. Лифшиц мне рассказал бы об этом, но он даже
не упоминал такого». В действительности Лифшиц и Шальников не могли
знать наверняка, кто именно сидел за рулем в момент столкновения. Оба
исходили из объяснений Судаковых, зафиксированных в милицейском
протоколе. Лифшиц, действительно, никогда не поднимал в частных
разговорах вопроса на указанную тему. Он был целиком поглощен здоровьем
Ландау. Шальников же, по-видимому, с кем-то обсуждал вопрос о
водителе «Волги», во всяком случае, два человека ссылаются, хотя и косвенно,
именно на него. Была ли это только его эмоциональная реакция типа:
«В этой ситуации только баба могла нажать на тормоз!» Или какие-то
вещественные признаки: может быть, Шальников видел, как в 10 часов
утра его сосед Ландау садился в машину, где за рулем была Вера? Ведь
Шальников жил на первом этаже в квартире №4, а Ландау — в квартире
№2. Это все, конечно, домыслы. Но можно мысленно анализировать
события, исходя из обрывков фактов и сообщений полувековой давности.
Конечно, если именно Вера подъехала на машине к институту, то она
и дальше могла ее вести. Возможно, они с мужем договорились, что первую
часть пути поведет она, а он пока будет обсуждать с Ландау свою
последнюю работу (за рулем он не смог бы этого делать), затем они поменяются
местами, и остальное время в пути украсит для шефа общение с
красивой женщиной. Когда произошло столкновение, В. В. Судаков заявил
202
Глава 3. Научно-педагогическая
инспекторам ГАИ, что машину вел он, и это было внесено в протокол. Он
поступил благородно, как поступило бы большинство мужей в его
положении. Тогда не стоит удивляться фразе В. Судаковой, попавшей в книгу
М. Бессараб: «Когда кончилось это безумное скольжение, я подумала:
слава богу, все обошлось, и в эту секунду на меня упал Дау» [Бессараб, 2004.
С. 90]. Эта фраза не является серьезным опровержением новой версии,
иначе пришлось бы признать, что виновные люди неспособны лгать.
Вот еще обрывок сведений из тех лет. Р. О. Зайцев с Ларисой бывал
в гостях у Шальниковых. Он вспоминает, как Ольга Григорьевна, жена
Шальникова, говорила, что «Судаковы должны были чувствовать особую
ответственность, понимая, какого человека они берут себе в машину».
Р. О. Зайцев говорит, что он тогда обратил внимание на множественное
число, Судаковы!, тогда как все остальные, обсуждавшие катастрофу,
говорили только о вине одного Судакова. Конечно, и это не доказывает
версии о Вере за рулем, так как жена Шальникова могла иметь в
виду ответственность обоих Судаковых за коллективные уговоры Ландау
ехать с ними на машине. Но, по-видимому, после катастрофы лишь один
В. В. Судаков считал себя главным виновником безответственной
неосторожности. Виновником не только перед Ландау, но и перед всей физикой.
Поэтому он принял всецело на себя этот крест, который пронес до конца.
Еще один вопрос: почему Ландау, придя в сознание, по словам
профессора В. Л.Найдина произнес: «Кажется, машину вел Судаков»?
Возможно, слово «кажется» есть следствие ретроградной амнезии у Ландау,
что типично для мозговых травм. То есть Ландау не помнил ничего о
моменте фатального события и о каком-то промежутке времени, который
непосредственно ему предшествовал: информация из оперативной
(врачи говорят, ближней) памяти еще не успела зафиксироваться в ячейках
дальней памяти. Но он мог помнить, что было за час до этого, когда они
садились в машину. Вместе с тем В. Л. Найдин пишет, что Ландау
«помнил сам факт травмы». А это слова авторитетного профессионала. Значит,
что-то помнил, хотя и нечетко. Может быть, «нечетко» вследствие того,
что Судаковы менялись за рулем?
Итак, взвесив все элементы, слышанные мной о двух версиях
автокатастрофы, сам я нахожусь посередине, пожалуй, все-таки ближе к
первой, общепринятой версии, она более простая, а вторая — отдает
искусственностью. Но сколько неожиданного и почти невероятного происходит
в жизни! Думаю, что не стоит исключать из истории и второй версии,
одновременно подчеркивая ее недоказанность.
3. И. Горобец-Лифшиц рассказала мне, что после автокатастрофы
некоторые физики из круга Ландау стали хуже относиться к В. В. Судакову,
а ЕМ даже избегал с ним встречаться и здороваться. В. В. Судаков
мучился всю жизнь. У него дрожали руки, появились странности в поведении.
Например, опоздав на семинар в ИТЭФ, он, войдя в зал, мог обходить
физиков и, улыбаясь, здороваться за руки. Когда он задавал вопросы
докладчику, из зала раздавался глумливый смех, исходивший от части
8. О национальном вопросе
203
молодых, особо одаренных слушателей. В обстановке молчаливого
осуждения ВВ чувствовал себя крайне плохо. Лишь когда он уезжал подальше
от круга Ландау, ему становилось чуть лучше. Так было в МФТИ, где ВВ
был дружен с профессором С.П.Аллилуевым, постоянным заместителем
заведующего кафедрой теоретической физики В. Б. Берестецкого,
работавшего в физтехе на полставки. Но и в этой доброжелательной компании
ВВ никогда не заводил разговоров об автокатастрофе, а его о ней не рас-
прашивали. Научных работ по теоретической физике он больше не сделал.
Однажды в зале, кажется, Политехнического музея отмечалась какая-
то дата, связанная с Ландау (возможно, его 70-летие). 3. И. Горобец-Лиф-
шиц сидела рядом с Е. М. Лифшицем в третьем ряду. В зале погас свет,
он остался лишь на сцене. И в этот момент ЗИ увидела, как сбоку
приоткрылась дверь и тихонько, пригнувшись, вошли В. В. Судаков с Верой.
Они сели на свободные места как раз перед ЗИ и ЕМ. Глядя на него
со спины, ЗИ заметила, что у него — нервный тик: все время дрожит шея.
В. В. Судаков так никогда и не поправился — ни физически, ни
психически. Физики говорили, что в той автокатастрофе было две смерти.
8. О национальном вопросе
Теперь перейдем к вопросу, которого почти повсеместно принято
избегать. Его иногда называют национальной ориентированностью Школы
Ландау. Вопрос, на мой взгляд, не такой уж и сложный, но трудный
(вспомним, что Ландау четко различал эти слова). Трудный, потому что
в приличном, интеллигентном обществе его не принято обсуждать
публично, хотя на «кухнях» можно «перетирать» сколько угодно. Один из
смельчаков, нарушивших табу, — И. М. Халатников. Однажды он решился
написать: «Так сложилось в мире, что среди физиков-теоретиков — большой
процент „лиц еврейской национальности", как тогда было принято
говорить. Да и у нас в институте <ИТФ> их хватало, хотя этот фактор никогда
никакой роли внутри институтской жизни, естественно, не играл»
[Халатников, 1996; 2007].
Ученый, сумевший выяснить причины сложнейших эффектов в
квантовой электродинамике, космологии и т.д., извинительно произносит:
«Так сложилось в мире...». Он даже не пытается коснуться причин
явления, о котором пишет. Они что, для него непонятны? Не верю. Эта
уклончивость — дань безопасной «политкорректности». А если
попытаться объяснить хоть немного научнее? Пусть небесспорно, но по-честному.
Например, так.
Более двух тысяч лет еврейская нация находилась в состоянии
рассеяния, не имея своего государства. Это состояние сопровождалось всюду
запретами для инородцев-евреев на владение землей, занятие
земледелием, военную службу, другими престижными (в средние века)
профессиями. Евреи вытеснялись в другие сферы деятельности: ремесленничество,
торговлю, искусства и науки. Последовательный искусственный, на
протяжении множества поколений, отбор, вплоть до истребления, приводил
204
Глава 3. Научно-педагогическая
к тому, что выживали с большей вероятностью наиболее активные
индивиды. Это привело к возникновению еврейских элит в творческих
профессиях. Возникли предпосылки к рождению основных мифов о евреях:
они, мол, не любят черновой работы, их нет в сельском хозяйстве, не
хотят служить в армии и т. д. Ложность этих мифов доказало государство
Израиль, создавшее едва ли не лучшее в мире сельское хозяйство,
процветающее в условиях засушливой пустыни, и, по-видимому, лучшие в мире
армию, разведку и спецназ, которые почти всегда одерживали победы над
превосходящими силами врагов. Но вернемся к нашим физикам.
Сколько у Халатникова было евреев и полуевреев в его элитном
Институте Ландау? Халатников пишет: «их хватало». Сказано хоть и
простовато, но умно, потому что опять уклончиво. Между тем, вопрос не
праздный, ответ на него дал бы возможность сравнить гражданскую позицию
разных директоров академических институтов в вопросе о приеме евреев
на работу в 1960-1970-е гг. в СССР. И этот ответ был бы явно в пользу
Халатникова, Капицы, Семёнова. Но была другая, весьма распространенная
категория директоров, которые боялись нарушить негласные установки
властей по борьбе с космополитами, а затем с сионистами, и за
редкими исключениями не принимали евреев под разными благовидными
предлогами. А была еще и третья категория — те, кто рьяно выполняли
и перевыполняли планы по недопущению в науку указанной этнической
группы. Вспомним правило из трех пунктов (1970-х гг.), относящееся к
евреям в научных институтах: не брать, не увольнять, не повышать. Поэтому
хорошо бы стране узнать, наконец, своих героев и «героев». Узнали бы
немало парадоксальных случаев и имен. Так, даже И. В. Курчатов, у которого
во время работы над первыми атомными и водородными бомбами было
много евреев, причем на должностях вплоть до самых высоких, в
дальнейшем вынужден был учитывать изменение линии руководства страны.
Э. Е. Саперштейн вспоминает, что ему рассказывал А. Б. Мигдал:
Придя к Курчатову на прием, он долго расхваливал способности
претендента, а в конце говорил:
— Но естЬ один маленький недостаток...
— А нельзя ли без недостатка? — спрашивал ИВ, уже понимая, о чем
идет речь [Воспоминания..., 2003. С. 80].
С одной стороны, ситуация понятная: ядерные бомбы уже были,
подготовка кадров была налажена, необходимость поиска по всей стране
самых талантливых ученых стала не такой острой. В этом смысле И. М.
Халатников, конечно, находится среди героев без кавычек, евреев он
принимал всегда, умел «пробивать» это через начальство. Наверное, рисковал,
так как были случаи подачи заявлений об отъезде в Израиль. С одним
из них связан следующий любопытный эпизод.
Давным-давно его я слышал от Е. М. Лифшица. В Институте у
Халатникова работал талантливый теоретик Илья Привороцкий. Он был
человеком неуравновешенным и как-то попал на 15 суток за мелкое
хулиганство — обругал матом кассиршу. Он не «сидел», а подметал улицы.
8. О национальном вопросе
205
Друзья приносили голодному Илье колбасу. Вскоре Привороцкий подал
заявление на выезд в Израиль. Он попросил кого-то из мэтров
теоретической физики, с кем имел творческие контакты и был хорошо
знаком (кажется, это был И. М. Лифшиц, точно не помню), написать ему
рекомендацию. Последняя имела бы большое значение для устройства
на работу по специальности за границей. Поскольку письма и документы
тщательно просматривались на пофанпункте при выезде, то эту бумагу
могли там запросто изъять. Но можно было вывозить книги. Мэтр взял
свою, авторскую, книгу и сделал на ней приблизительно такую надпись:
«Талантливому физику-теоретику Илье Привороцкому на добрую память
о нашей совместной работе». И расписался.
Вернемся к группе из первичных учеников Ландау. Прежде всего,
надо твердо сказать: национальная ориентированность не была
характерна для Ландау. Ориентированность подразумевает определенным образом
направленные усилия. Но Ландау многократно говорил о себе как об
интернационалисте и космополите (фажданине мира). И я убежден, что он
был именно таким. Вместе с тем, вполне имеет смысл говорить о
национальном складе школы Ландау. Уж как сложилось — так сложилось:
в школе Ландау большинство физиков, действительно, было еврейского
происхождения (избегаю говорить просто — евреев, потому что среди них
были и полуевреи, например, А. А. Абрикосов, Л. П. Питаевский).
Конечно, априорные вероятности (выражаясь математическим языком)
успешной сдачи экзаменов теорминимума были у Ландау совершенно равны
для лиц любых национальностей. Говорить об априорной национальной
ориентированности Ландау — то же самое, что говорить о его (и его
школы) половой ориентированности: разве она была? А ведь 100% учеников
Ландау — мужчины. Разве Ландау специально подбирал мужчин? Чинил
препятствия женщинам? Нет, конечно. Я даже думаю, что он делал
скидку на экзаменах тем редким девушкам (дамам), которые решались у него
экзаменоваться. Об одном таком случае мне рассказали недавно — это
история получения пятерки студенткой 3 курса С. Н. Щегольковой
(подробнее см. в Книге «Круг Ландау и Лифшица», в главе о физфаковцах).
Были и две дамы, начинавшие сдавать серию экзаменов теорминимума:
это Рита Кемоклидзе (ставшая потом женой Д. Д. Рютова) и Ляля
Черникова (вышедшая замуж за Л. П. Горькова). Может быть, был кто-то еще
из женщин, но я о них не слышал. Должен заметить, что все три
упомянутые дамы — не только образованные и умные, но и красивые женщины.
Вероятно, это придавало им смелости, все знали о том, что Ландау —
ценитель женской красоты. Но почему все же так мало женщин приходило
на экзамены теорминимума? Ответ такой же, как и на вопрос, почему мало
девушек учится в МФТИ. Барьер трудности и обширность материала
теорминимума Ландау были высоки, и женщины просто боялись экзаменов.
Следующий вопрос — и он не к Ландау — равны ли были
условные (фактические, апостериорные) вероятности сдачи экзаменов лицами
различных национальностей, т.е. равны ли хотя бы приближенно
относительные частоты успехов и промахов на экзаменах у Ландау при условии,
206
(лава 3. Научно-педагогическая
что данное лицо — еврей, русский или еще кто-то? Если знать
статистику сдавших экзамены, то ответ на последний вопрос можно было бы
дать по двум наиболее многочисленным этническим группам: славянской
и семитской (для других групп, например для кавказской, слишком малы
выборки).
Почему в потоке мужчин, приходящих на экзамены к Ландау, было
много евреев? Во-первых, потому, что, идя к нему, они точно знали, что
экзаменатор будет справедлив. Во-вторых, потому, что, если экзамены
будут сданы успешно, то авторитетный Ландау возьмет их под защиту,
поможет с интересной работой, что было особенно важно в тот период,
когда в СССР имела место дискриминация евреев при приеме в
престижные вузы, аспирантуру, академические институты, особенно на грани
1940-1950-х гг. Многие евреи, наверное, относились к нему как к «ра-
ви» — Учителю и покровителю, слава о котором гремела по всему СССР.
Они упорно готовились к труднейшим экзаменам и иногда
преодолевали этот барьер. Неевреи тоже, конечно, знали о справедливости Ландау.
Но им было априорно гораздо легче поступить в аспирантуру или найти
работу в другом привлекательном месте. А очень высокий барьер
экзаменов у Ландау, трудоемкость при его преодолении (нередко требовалось
несколько лет), боязнь заработать у резкого на язык Ландау ярлык
профнепригодности к теоретической физике отпугивали.
Попробуем провести отдаленную, на первый взгляд, аналогию между
школой Ландау и Санктъ-Петербургским университетом конца XIX
века16). Как известно, тогда в России действовало ограничение: принимать
не более 3 % евреев от числа всех студентов вузов. (Это соответствовало
доле еврейского населения России. При этом «выкресты», т.е. крещеные
евреи официально не считались евреями, в отличие от послевоенного
СССР.) Конкурс на 3 % мест для евреев при поступлении в СПбУ был
бешеным. Поступали сильнейшие из лучших еврейских юношей (девушек
среди них практически не было, как и в Школе Ландау). Учились они
потом, как почти никто. После окончания большинство уезжало за
границу, получали там лучшие рабочие места (опять, как и в Школе Ландау
с 1990-х гг.). По уставу СПбУ фамилии пятерых лучших студентов из всех
выпускников данного года (которых отбирали по оценкам за все предметы
независимо от специальности) высекались золотом на мраморной стене
под портретом Государя Императора. И каждый год приходилось
высекать фамилии очередной еврейской пятерки. Можете себе представить
этот список!
Власти не знали, как прекратить это «безобразие», соблюдая
видимость «политкорректности» (хотя тогда этого замечательного понятия
не было, в США еще линчевали «афроамериканцев»). И вот в
начале 1900-х гг. остроумнейший выход нашел новый министр просвеще-
' Эти интереснейшие сведения я получил в марте 2007 г. от Н. М. Стырикович, она мне
пересказала беседу на данную тему между двумя академиками, ее отцом М. А. Стыриковичем
и А.Л.Минцем.
8. О национальном вопросе
207
ния Л. А. Кассо. Он ввел положение, по которому евреи стали сдавать
конкурсные экзамены наравне со всеми, в общем потоке (торжество
политкорректное™!). После этого из числа прошедших по общему конкурсу
отбирали 3 % евреев по жребию! Этот способ выглядел внешне даже более
демократичным: общий конкурс, жеребьевка... Но при этом резко
понижалась планка отбора на входе для евреев, а с нею и средний уровень
еврейских студентов. Немедленно выяснилось, что по силе
среднестатистический еврейский и славянский студенты сравнялись. Причин было
две: 1) гораздо больше евреев стали сдавать экзамены, так как шансы
преодолеть общий проходной балл появились даже у не особо сильных
абитуриентов; 2) жеребьевка с ее равномерным распределением шансов
попасть в трехпроцентную квоту любого еврея, как очень сильного, так
и не очень, заметно снижала среднюю силу всей группы. В итоге пятерки
лучших студентов новых выпусков стали в основном славянскими, так
как выборка последних была гораздо большей. Что и высекалось отныне
золотом рядом с ликом Государя.
Точно так же при формировании школы Ландау основным фактором
отбора наилучших был очень трудный барьер входных экзаменов. Он
действовал так же, как в СПбУ до Кассо действовала входная планка.
Приложение 1
Список научных трудов Л. Д. Ландау
1. К теории спектров двухатомных молекул // Ztschr. Phys. 1926. Bd.40. S. 621.
2. Проблема затухания в волновой механике // Ztschr. Phys. 1927. Bd.45. S. 430.
3. Квантовая электродинамика в конфигурационном пространстве // Ztschr. Phys.
1930. Bd.62. S. 188 (совм. с Р. Пайерлсом).
4. Диамагнетизм металлов//Ztschr. Phys. 1930. Bd.64. S. 629.
5. Распространение принципа неопределенности на релятивистскую квантовую
теорию // Ztschr. Phys. 1931. Bd. 69. S. 56 (совм. с Р. Пайерлсом).
6. К теории передачи энергии при столкновениях. I // Phys. Ztschr. Sow. 1932.
Bd. 1.S.88.
7. К теории передачи энергии при столкновениях. 11 // Phys. Ztschr. Sow. 1932.
Bd.2. S.46.
8. К теории звезд // Phys. Ztschr. Sow. 1932. Bd. 1. S. 285.
9. О движении электронов в кристаллической решетке // Phys. Ztschr. Sow. 1933.
Bd. 3. S. 664.
10. Второй закон термодинамики и Вселенная // Phys. Ztschr. Sow. 1933. Bd. 4.
S. 114 (совм. с М. Бронштейном).
11. Возможное объяснение зависимости восприимчивости от поля при низких
температурах // Phys. Ztschr. Sow. 1933. Bd.4. S. 675.
12. Внутренняя температура звезд // Nature. 1933. Vol. 132. P. 567 (совм. с Г. Гамо-
вым).
13. Структура несмещенной линии рассеяния // Phys. Ztschr. Sow. 1934. Bd. 5.
S. 172 (совм. с Г. Плачеком).
14. К теории торможения быстрых электронов излучением // Phys. Ztschr. Sow.
1934. Bd.5. S.761; ЖЭТФ. 1935. Т. 5. С. 255.
15. Об образовании электронов и позитронов при столкновении двух частиц //
Phys. Ztschr. Sow. 1934. Bd.6. S.244 (совм. с Е. М.Лифшицем).
16. К теории аномалий теплоемкости // Phys. Ztschr. Sow. 1935. Bd. 8. S. 113.
17. К теории дисперсии магнитной проницаемости ферромагнитных тел // Phys.
Ztschr. Sow. 1935. Bd.8. S. 153 (совм. с Е. М.Лифшицем).
18. О релятивистских поправках к уравнению Шредингера в задаче многих тел //
Phys. Ztschr. Sow. 1935. Bd.8. S.487.
19. К теории коэффициента аккомодации // Phys. Ztschr. Sow 1935. Bd. 8. S.489.
' Номер в списке работ совпадает с номером статьи в «Собрании трудов» Л.Д.Ландау
(М: Наука, 1969).
Список научных трудов Л. Д. Ландау 2) 209
20. К теории фотоэлектродвижущей силы в полупроводниках // Phys. Ztschr. Sow.
1936. Bd.9. S.477 (совм. с Е. М.Лифшицем).
21. К теории дисперсии звука// Phys. Ztschr. Sow. 1936. Bd. 10. S. 34 (совм. с Э.Тел-
лером).
22. К теории мономолекулярных реакций // Phys. Ztschr. Sow. 1936. Bd. 10. S.67.
23. Кинетическое уравнение в случае кулоновского взаимодействия // ЖЭТФ.
1937. Т. 7. С. 203; Phys. Ztschr. Sow. 1936. Bd. 10. S. 154.
24. О свойствах металлов при очень низких температурах // ЖЭТФ. 1937. Т. 7.
С. 379; Phys. Ztschr. Sow 1936. Bd. 10. S.649 (совм. с И. Я. Померанчуком).
25. Рассеяние света на свете // Nature. 1936. Vol. 138. P. 206 (совм. с А. И. Ахиезером
и И. Я. Померанчуком).
26. Об источниках звездной энергии // ДАН СССР. 1937. Т. 17. С. 301; Nature.
1938. Vol. 141. P. 333.
27. О поглощении звука в твердых телах // Phys. Ztschr. Sow 1937. Bd. 11. S. 18
(совм. с Ю. Б. Румером).
28. К теории фазовых переходов. I // ЖЭТФ. 1937. Т. 7. С. 19; Phys. Ztschr. Sow.
1937. Bd.7. S. 19.
29. К теории фазовых переходов. II // ЖЭТФ. 1937. Т. 7. С. 627; Phys. Ztschr. Sow
1937. Bd. 11. S.545.
30. К теории сверхпроводимости // ЖЭТФ. 1937. Т. 7. С. 371; Phys. Ztschr. Sow.
1937. Bd.7. S.371.
31. К статистической теории ядер // ЖЭТФ. 1937. Т. 7. С. 819; Phys. Ztschr. Sow.
1937. Bd. 11. S.556.
32. Рассеяние рентгеновых лучей кристаллами вблизи точки Кюри // ЖЭТФ. 1937.
Т. 7. С. 1232; Phys. Ztschr. Sow 1937. Bd. 12. S. 123.
33. Рассеяние рентгеновых лучей кристаллами с переменной структурой // ЖЭТФ.
1937. Т. 7. С. 1227; Phys. Ztschr. Sow. 1937. Bd. 12. S.579.
34. Образование ливней тяжелыми частицами // Nature. 1937. Vol. 140. P. 682 (совм.
с Ю. Б. Румером).
35. Стабильность неона и углерода по отношению к а-распаду // Phys. Rev. 1937.
Vol.52. P. 1251.
36. Каскадная теория электронных ливней // Proc. Roy. Soc. 1938. Vol. A166. P. 213
(совм. с Ю. Б. Румером).
37. Об эффекте де Гааза-ван Альфена // Proc. Roy. Soc. 1939. Vol. A170. P. 363.
Приложение к статье Д. Шенберга.
38. О поляризации электронов при рассеянии //ДАН СССР. 1940. Т. 26. С. 436;
Phys. Rev. 1940. Vol.57. P.548.
39. О «радиусе» элементарных частиц // ЖЭТФ. 1940. Т. 10. С. 718; J. Phys. USSR.
1940. Vol.2. P.485.
40. О рассеянии мезотронов «ядерными силами» // ЖЭТФ. 1940. Т. 10. С. 721; J.
Phys. USSR. 1940. Vol.2. P.483.
41. Угловое распределение частиц в ливнях // ЖЭТФ. 1940. Т. 10. С. 1007; J. Phys.
USSR. 1940. Vol.3. P. 237.
42. К теории вторичных ливней // ЖЭТФ. 1941. Т. 11. С. 32; J. Phys. USSR. 1941.
Vol.4. P.375.
43. О рассеянии света мезотронами // ЖЭТФ. 1941. Т И. С. 35; J. Phys. USSR.
1941. Vol.4. P.455 (совм. с Я. А.Смородинским).
14 Заказ 1171
210 Приложение 1. Список научных трудов Л.Д. Ландау^
44. Теория сверхтекучести гелия II // ЖЭТФ. 1941. Т. 11. С. 592; J. Phys. USSR.
1941. Vol.5. P. 71.
45. Теория устойчивости сильно заряженных лиофобных золей и слипания сильно
заряженных частиц в растворах электролитов // ЖЭТФ. 1941. Т. 11. С. 802;
ЖЭТФ. 1945. Т. 15. С. 663; Acta phys. chim. USSR. 1941. Vol. 14. P. 633 (совм.
с Б. В. Дерягиным).
46. Увлечение жидкости движущейся пластинкой // Acta phys.-chim. USSR. 1942.
Vol. 17. P. 42 (совм. с В. Г.Левичем).
47. К теории промежуточного состояния сверхпроводников // ЖЭТФ. 1943. Т. 13.
С. 377; J. Phys. USSR. 1943. Vol.7. P. 99.
48. О соотношении между жидким и газообразным состоянием у металлов // Acta,
phys.-chim. USSR. 1943. Vol. 18. P. 194 (совм с Я. Б.Зельдовичем).
49. Об одном новом точном решении уравнений Навье—Стокса // ДАН СССР.
1944. Т. 43. С. 299.
50. К проблеме турбулентности // ДАН СССР 1944. Т. 44. С. 339.
51. К гидродинамике гелия II // ЖЭТФ. 1944. Т. 14. С. 112; J. Phys. USSR. 1944.
Vol.8. P. 1.
52. К теории медленного горения // ЖЭТФ. 1944. Т. 14. С. 240; Acta phys.chim.
USSR. 1944. Vol. 19. P. 77.
53. Рассеяние протонов протонами // ЖЭТФ. 1944. Т. 14. С. 269; J. Phys. USSR.
1944. Vol.8. P. 154 (совм. с Я.А.Смородинским).
54. О потерях энергии быстрыми частицами на ионизацию//J. Phys. USSR. 1944.
Vol.8. P. 201.
55. Об изучении детонации конденсированных, взрывчатых веществ //ДАН СССР.
1945. Т. 46. С. 399 (совм. с К. П. Станюковичем).
56. Определение скорости истечения продуктов детонации некоторых газовых
смесей // ДАН СССР 1945. Т.47. С. 205 (совм. с К. П.Станюковичем).
57. Определение скорости истечения продуктов детонации конденсированных
взрывчатых веществ // ДАН СССР. 1945. Т. 47. С. 273 (совм. с К. П.
Станюковичем).
58. Об ударных волнах на далеких расстояниях от места их возникновения //
Прикл. математика и механика. 1945. Т. 9. С. 286. Phys. USSR. 1945. Vol.9.
P. 496.
59. О колебаниях электронной плазмы // ЖЭТФ. 1946. Т. 16. С. 574; J. Phys. USSR.
1946. Vol.10. P. 27.
60. О термодинамике фотолюминесценции // J. Phys. USSR. 1946. Vol. 10. 503.
61. К теории сверхтекучести гелия II // J. Phys. USSR. 1946. Vol. 11. P. 91.
62. О движении посторонних частиц в гелии II // ДАН СССР. 1948. Т. 59. С. 669
(совм. с И. Я. Померанчуком).
63. О моменте системы из двух фотонов // ДАН СССР. 1948. Т. 60. С. 207.
64. К теории сверхтекучести //ДАН СССР. 1948. Т. 61. С. 253; Phys. Rev. 1949.
Vol.75. P. 884.
65. Эффективная масса полярона // ЖЭТФ. 1948. Т. 18. С. 419 (совм. с С. И. Пе-
каром).
66. Расщепление дейтрона при столкновениях с тяжелыми ядрами // ЖЭТФ. 1948.
Т. 18. С. 750 (совм. с Е. М. Лифшицем).
Список научных трудов Л. Д. Ландау4)
211
67. Теория вязкости гелия. III. Столкновения элементарных возбуждений в гелии
II // ЖЭТФ. 1949. Т. 19. С. 637 (совм. с И. М. Халатниковым).
68. Теория вязкости гелия II. 2. Вычисление коэффициента вязкости // ЖЭТФ.
1949. Т. 19. С. 709 (совм. с И. М. Халатниковым).
69. О взаимодействии между электроном и позитроном // ЖЭТФ. 1949. Т. 19.
С. 673 (совм. с В. Б. Берестецким).
70. О равновесной форме кристаллов // Сборник, посвяшенный семидесятилетию
академика А. Ф. Иоффе. М. Изд-во АН СССР. 1950. С. 44.
71. К теории сверхпроводимости // ЖЭТФ. 1950. Т. 20. С. 1064 (совм. с В. Л.
Гинзбургом).
72. О множественном образовании частиц при столкновениях быстрых частиц //
Изв. АН СССР. Сер. физ. 1953. Т. 17. С. 51.
73. Пределы применимости теории тормозного излучения электронов и
образования пар при больших энергиях // ДАН СССР. 1953. Т. 92. С. 535 (совм.
с И. Я. Померанчуком).
74. Электронно-лавинные процессы при сверхвысоких энергиях // ДАН СССР.
1953. Т. 92. С. 735 (совм. с И. Я. Померанчуком).
75. Излучение гамма-квантов при столкновении быстрых пи-мезонов с
нуклонами // ЖЭТФ. 1953. Т. 24. С. 505 (совм. с И. Я. Померанчуком).
76. Об устранении бесконечностей в квантовой электродинамике // ДАН СССР.
Т. 95. С. 497 (совм. с А. А. Абрикосовым и И. М. Халатниковым).
77. Асимптотическое выражение для гриновской функции электрона в квантовой
электродинамике // ДАН СССР. 1954. Т. 95. С. 773 (совм. с А. А. Абрикосовым
и И: М. Халатниковым).
78. Асимптотическое выражение для гриновской функции фотона в квантовой
электродинамике //ДАН СССР. 1954. Т. 95. С. 1177 (совм. с А. А. Абрикосовым
и И. М. Халатниковым).
79. Масса электрона в квантовой электродинамике // ДАН СССР. 1954. Т. 96.
С. 261 (совм. с А.А.Абрикосовым и И. М.Халатниковым).
80. Об аномальном поглощении звука вблизи точек фазового перехода второго
рода // ДАН СССР 1954. Т. 96. С. 469 (совм. с И. М. Халатниковым).
81. Исследование особенностей течения при помощи уравнения Эйлера—Трикоми //
ДАН СССР. 1954. Т. 96. С. 725 (совм. с Е. М.Лифшицем).
82. О квантовой теории поля // Нильс Бор и развитие физики. М.: Изд-во иностр.
лит., 1955.
83. О точечном взаимодействии в квантовой электродинамике//ДАН СССР. 1955.
Т. 102. С. 489 (совм. с И. Я. Померанчуком).
84. Градиентные преобразования функций Грина заряженных частиц // ЖЭТФ.
1955. Т. 29. С. 89 (совм. с И. М. Халатниковым).
85. Гидродинамическая теория множественного образования частиц // УФН. 1955.
Т. 56. С. 309 (совм. с С. 3. Беленьким).
86. О квантовой теории поля // Nuovo Cimento. Suppl. 1956. Vol. 3. P. 80 (совм.
с А. А. Абрикосовым и И. М. Халатниковым).
87. Теория ферми-жидкости // ЖЭТФ. 1956. Т. 30. С. 1058.
88. Колебания ферми-жидкости // ЖЭТФ. 1957. Т. 32. С. 59.
89. О законах сохранения при слабых взаимодействиях // ЖЭТФ. 1957. Т. 32.
С. 405.
14*
212 Приложение!. Список научных трудов Л.Д. Ландау5^
90. Об одной возможности для поляризационных свойств нейтрино // ЖЭТФ.
1957. Т. 32. С. 407.
91. О гидродинамических флуктуациях//ЖЭТФ. 1957. Т. 32. С. 618 (совм. с Е. М. Лиф-
шицем).
92. Свойства финовской функции частиц в статистике // ЖЭТФ. 1958. Т. 34.
С. 262.
93. К теории ферми-жидкости // ЖЭТФ. 1958. Т. 35. С. 97.
94. О возможности формулировки теории сильно взаимодействующих фермио-
нов // Phys. Rev. 1958. Vol. 111. P. 321 (совм. с А.А.Абрикосовым, А. Д. Галани-
ным, Л. П. Горьковым, И. Я. Померанчуком и К. А.Тер-Мартиросяном).
95. Численные методы интегрирования уравнений в частных производных
методом сеток // Тр. III Всесоюз. мат. съезда (Москва, июнь-июль 1956 г.). М.:
Изд-во АН СССР, 1958. Т. 3. С. 92 (совм. с Н. Н. Мейманом и И. М. Халатни-
ковым).
96. Об аналитических свойствах вершинных частей в квантовой теории поля //
ЖЭТФ. 1959. Т. 37. С. 62.
97. Малые энергии связи в квантовой теории поля // ЖЭТФ. 1960. Т. 39. С. 1856.
98. О фундаментальных проблемах // Theoretical physics in the 20th century: A
memorial volume to W. Pauli. N.-Y; L.: Interscience, 1960.
Приложение 2
Е. М. Лифшиц.
Лекция: «Л.Д.Ландау —
ученый, учитель, человек»
Предварительное пояснение
Примерно за полтора года до своей кончины академик Евгений
Михайлович Лифшиц был приглашен в Японию, Чехословакию и
Швейцарию, где прочитал лекции о Льве Давидовиче Ландау. Текста лекции не
сохранилось в архиве Лифшица, но удалось разыскать магнитную пленку
с ее записью. Друг Е. М. Лифшица профессор Хумитако Сато из
университета г. Киото обратился к слушателям, присутствовавшим на лекции
13 апреля 1984 г. в Токийском университете, с просьбой найти ее запись.
Один из студентов принес кассету, на которую он записал лекцию.
Хумитако Сато подарил пленку вдове Е. М. Лифшица Зинаиде Ивановне Горо-
бец-Лифшиц, которая попросила преподавательницу английского языка
Г. М. Рубинчик перевести лекцию со слуха на русский язык. В 1990 г.
Г. М. Рубинчик сделала нижеследующий перевод, который впервые был
опубликован в журнале «Преподавание физики в высшей школе» (1998.
№ 14). Текст лекции снабжен следующим примечанием переводчика:
«Лекция была записана на магнитофон в аудитории, что
обусловило ее плохое качество. Запись сопровождается шумами, так что
иногда невозможно разобрать слово, часть предложения, целое предложение
или даже абзац. Иногда голос почти пропадает. Поэтому
расшифровывать лекцию было очень трудно, и в переводе встречаются пропуски слов
и предложений. Попытки перевести часть лекции, посвященную научным
достижениям Ландау (примерно 15 минут из общего времени звучания,
составляющего 1 час 20 минут), вообще не предпринимались. Над этой ее
частью должен, по-видимому, поработать профессионал».
От себя добавим, что как раз эта научная часть лекции практически
идентична изложению основных научных достижений Ландау, которое
содержится в статье Е. М. Лифшица в книге «Воспоминания о Л.Д.Ландау»,
вышедшей в издательстве «Наука» в 1988 году. По остальному
материалу такой идентичности нет, хотя, конечно, описание многих эпизодов,
наблюдений, характеристик повторяется в указанной статье и в лекции.
В то же время по стилю статья, естественно, гораздо более академична.
Стиль же лекции — живая речь с шутками и отступлениями, которые
весело воспринимаются залом. Например, из лекции мы, по-видимому,
впервые узнаем напрямую, из первых рук, как был задуман, создавался
214
Приложение 2. Е. М.Лифшиц. Лекция
и писался (это не одно и то же) «Курс теоретической физики», как и кем
писались научные труды Ландау (в том числе и без соавторов). Физики
знают широко распространенную легенду о том, что Ландау сам ничего
не написал. Как мы увидим в дальнейшем, легенда на сей раз оказалась
правдой.
В лекции присутствует дух уже далекой от нас эпохи 1930-х - 1950-х гг. —
когда в рамках могучего коммунистического государства возникла
советская школа теоретической физики мирового класса. Надо учитывать, что
в 1984 г., когда читалась эта лекция, ее автор не мог быть полностью
откровенным с аудиторией, особенно с иностранной. Во всяком случае, он
не мог высказывать свое истинное отношение к реалиям нашего строя,
не мог даже намекать на участие Ландау в атомном проекте, на его
пребывание в тюрьме.
Поездки за границу ученых, не связанных с аппаратом Академии наук
СССР или других мощных ведомств, были тогда нечастыми, разрешения
выдавались с трудом, сопровождались инструктажами, требованиями
подробных отчетов. Это касалось даже тех командировок, которые, как в
случае Е. М. Лифшица, почти всегда оплачивались приглашающей стороной.
Несмотря на ограничения подобного рода, интонация лектора
жизнерадостная, язык образный и вместе с тем простой. В лекции нет занудливой
официальности, никакого заискивания перед советскими властями, нет
дежурных восхвалений советского строя. Лектор держится легко и
раскованно, свободно говорит по-английски, обеспечивая полный контакт
с аудиторией.
Б. Горобец
Текст лекции
Я начну, пожалуй, с того, что расскажу об отдельных вехах биографии
Льва Давидовича Ландау. Он родился в 1908 году в одном из южных
городов нашей страны, центре нефтяной промышленности — Баку. Его
отец был инженером-нефтяником, а мать — врачом.
Способности Ландау ярко проявились в очень раннем возрасте. В 14 лет
он поступил в университет. Между прочим, рассказывая о себе, Лев
Давидович всегда шутил, что не может припомнить возраста, в котором он
не мог бы выполнять квантование и интегрирование (смех в зале). Так он
говорил о самом себе. В 19 лет Ландау окончил Ленинградский
университет. Позднее он много раз говорил мне о том, как много занимался, когда
был студентом. Он работал так интенсивно, что по ночам ему начинали
сниться формулы.
Очень важным моментом в биографии Льва Давидовича явилась
возможность поехать за границу в Институт теоретической физики в
Копенгагене, к Нильсу Бору. Там он работал в течение полутора лет и потом
всегда считал себя учеником Бора.
Е. М. Лифшиц. Лекция
215
Я много раз слышал от Л.Д.Ландау рассказ о том, как он был
взволнован, когда впервые прочитал работы Э. Шредингера и В. Гейзенберга,
которые провозгласили новый век — век квантовой механики.
Кстати, говоря о квантовой механике, принципе неопределенности
и общей теории относительности (т.е. о кривизне пространства-времени),
Ландау обычно повторял, что, по его мнению, быть может, самое великое
достижение человеческого гения заключается в том, что человек может
понять то, что он уже не в состоянии себе представить. Когда мы думаем
о физике XIX столетия и о связанных с ней великих людях, то знаем,
что все, что тогда рассматривала физика, было вполне представимым.
Это касается и многих аспектов современной физики. Но когда речь идет
о принципе неопределенности или кривизне пространства-времени, то
это такие вещи, которые понять можно, а представить нельзя. Кстати,
и предложенная им формулировка принципов сверхпроводимости или
сверхтекучести, согласно которой одно и то же вещество жидкости может
одновременно быть вязким и невязким, также является чем-то таким, что
можно осознать, но нельзя образно себе представить.
Вернувшись из-за границы, Ландау переехал в Харьков. Там он
оставался с 1932 по начало 1937 года. С конца 1930-х годов последовал период,
который был для него наиболее продуктивным. Именно тогда он начал
создавать почти все то, что в конечном счете стало теориями Ландау.
Начиная с 1937 года и до конца жизни он работал в Институте физических
проблем.
А теперь я, пожалуй, еще расскажу о его молодых годах. В юности
он был очень застенчив, и поэтому ему было трудно общаться с другими
людьми. Тогда это была для него одна из самых больших проблем. Дело
доходило до того, что временами он находился в состоянии крайнего
отчаяния и был близок к самоубийству.
Для Льва Давидовича была характерна крайняя самодисциплина,
чувство ответственности перед собой. В конце концов, это помогло ему
превратиться в человека, который полностью владел собой в любых
обстоятельствах, да и просто в веселого человека. Он всегда думал о том, как
быть деятельным, нужным людям.
А сейчас я покажу вам несколько фотографий, чтобы вы увидели, как
он выглядел (Е. М.Лифшиц демонстрирует залу фотографии Л.Д.Ландау).
Вот первые две — совершенно разные: одна в фас, другая в профиль.
Я их сделал в 1958 году, когда Ландау было 50 лет. Несчастный случай
произошел, когда ему было всего пятьдесят четыре года. Он был в расцвете
сил и творческих возможностей. Это, конечно, усугубляет трагедию.
Следующие три фотографии показывают Ландау за работой (полулежа
на диване). Вы видите, как он работал. Такая поза очень характерна для
него. У него никогда не было письменного стола. Он никогда не работал,
сидя за столом. Во время работы он всегда находился в позе, в которой вы
его видите сейчас. Снимок сделан профессиональным фотографом дома
в его комнате. Обычно он не пользовался кабинетом. <...>
216
Приложение 2. Е. М.Лифшиц. Лекция
В институте у Ландау не было кабинета. Имелось несколько комнат,
которые занимали работники теоретического отдела, а специальной
комнаты для него не было. Существовало, правда, кресло, которое он любил.
Дау приходил сюда из своей квартиры, которая находилась на территории
института. Вот он сидит в кресле, улыбаясь. Знаете, я не могу представить
его не улыбающимся во время работы. К тому же он всегда был готов
обсудить любую проблему обыденной жизни, любые повседневные дела.
Следующая фотография. На ней вы видите Ландау и Бора осенью
1961 года за несколько месяцев до несчастного случая. Это был
последний приезд Бора в Москву. Бор и Ландау были очень дружны. На этой
фотографии Бор выступает перед зданием физического факультета МГУ
на специальном фестивале — празднике Архимеда. Фестиваль этот
проводится каждый год. Вы видите, как Нильс Бор выступает перед студентами,
Лев Ландау переводит его выступление.
Следующий снимок. Здесь Ландау снят на заседании семинара.
Выступает один из самых талантливых и любимых его учеников — И. Я. По-
меранчук. Я полагаю, его фамилия известна многим из вас. Он не брит,
но это его характерная черта (смех).
На следующей фотографии Ландау беседует с молодым М. Гелл-Ма-
ном, в 1956 году. Это была первая после войны международная встреча
в области физики, проходившая в Москве.
Теперь вы видите нас в Сванетии, очень высоко в горах Кавказского
хребта. Ландау очень нравилось путешествовать в горах. Но он не был
альпинистом в прямом смысле этого слова, считая, что на горы взбираться
трудно и опасно. Поэтому он предпочитал, так сказать, более
комфортабельные способы путешествия. Вы видите его в моем автомобиле
(оживление). Однако он вполне умел путешествовать и пешком. Интересно, что,
однажды, едучи в автомобиле, мы случайно заметили того человека,
который стоит на фотографии рядом с машиной. Он только что спустился
с высочайших гор. Он — настоящий альпинист очень высокого класса.
Имя этого человека — академик И. Е. Тамм.
Академик Тамм также был выдающейся личностью. Одним из его
увлечений был альпинизм. Обычно я о нем много рассказываю, но сейчас
у меня нет возможности. А встретили мы его на Кавказе действительно
совершенно случайно.
Сейчас невозможно рассказать обо всем, что сделал Ландау в науке.
Его вклад в физику охватывает всю ее, начиная с гидродинамики и кончая
квантовой теорией. Я полагаю, что нет ни одного раздела теоретической
физики, в который бы он не внес крупный вклад. В наш век все более
и более прогрессирующей узкой специализации даже основная масса его
учеников разошлась по разным направлениям. Но Ландау был человеком,
который объединял всех, потому что он обладал поистине невероятным
интересом ко всему, что рождалось в физике. Он был готов обсудить любую
проблему, между прочим, как теоретическую, так и экспериментальную.
Сейчас издается собрание трудов Льва Давидовича. Есть русское
издание трудов. Ему предшествовало английское издание — однотомник,
Е. М. Лифшиц. Лекция
217
выпущенный издательством «Pergamon Press». В него вошло около ста
статей, с современной точки зрения, может быть, и не слишком много.
Но Ландау очень тщательно относился к отбору того, что, по его мнению,
следовало публиковать. И, конечно, к опубликованным работам
необходимо добавить многое из того, что было опубликовано его учениками.
Теперь я приведу цитату из одной статьи. Хочу подчеркнуть, что она
написана не кем-нибудь из нас, я имею в виду его сотрудников, а
посторонним человеком. Это американский физик, который никогда не был
знаком с Ландау лично, профессор Мермин. Он хорошо известен в
теоретической физике как специалист по сверхтекучести и сверхпроводимости.
Статья была опубликована в 1971 году в журнале «Physics Today». Я
процитирую ту ее часть, в которой он говорит, что том трудов Ландау можно
сравнить с собранием пьес Шекспира или собранием сочинений Моцарта.
Вы знаете, вероятно, что существует Кехелевский каталог сочинений
Моцарта. В него занесено все, что было им создано. Читаю. «Этот солидный
том „Собрание трудов Л.Д.Ландау" возбуждает чувства, подобные тем,
которые вызывает полное собрание пьес Вильяма Шекспира или
Кехелевский каталог сочинений Моцарта. Безмерность совершенного одним
человеком всегда представляется невероятной».
(Далее пропущено 15 минут звучания пленки, где Е. М. Лифшиц
рассказывает о достижениях Л. Д. Ландау в различных областях физики.)
Теперь вернемся снова к рассказу о личности Ландау. Я не буду больше
говорить о его научных достижениях, потому что все равно их все
охватить невозможно. Сейчас я хочу рассказать кое-что о стиле его работы,
поскольку он сильно отличался от обычного. Так, например, источником
знаний для него были постоянные, очень тесные контакты со своими
учениками, коллегами, с каждым, кто стремился обсудить с ним свою
собственную работу.
Дело в том, что ум Ландау был исключительно критическим, и именно
это делало таким интересным обсуждение с ним любой проблемы. Обычно
разговаривать с ним было непросто, так как он всегда стремился вникнуть
в суть проблемы, все понять и высказать свое мнение. Он никогда ничего
не говорил просто из вежливости. Если Лев Давидович соглашался кого-
нибудь выслушать, это означало, что он хочет знать точно, что сделано,
верно ли сделано, и составить свое собственное мнение. Убедить его в чем-
то было сложно, но если это удавалось, то затем он первый признавал
результаты, полученные кем-либо, особенно его учениками, первый их
пропагандировал.
Я впервые встретился с Ландау в 1932 году и могу с уверенностью
сказать, что сам он не прочитал ни одной статьи, ни одного журнала, ни одной
книги. Научных статей он сам никогда не читал. Все его знания черпались,
как я уже говорил, из обсуждений с другими людьми и из семинаров,
которые проводились систематически один раз в неделю. Он очень серьезно
относился к семинарам. На каждом из них кто-нибудь либо докладывал
о своей собственной работе, либо, что случалось чаще, делал обзор
журнальных статей других авторов. Ландау сам подбирал для этого статьи.
218
Приложение 2. Е. М.Лифшиц. Лекция
И уж если он просил своих учеников сделать обзор той или иной статьи,
все они считали своим святым долгом выполнить подобную просьбу.
Сделать это было совсем не легко, потому что Ландау хотел знать
все до конца. Бывали случаи, когда он находил, что статья недостаточно
обоснована. Тогда она объявлялась «патологией» (так он это называл), т. е.
чем-то ошибочным, или, что хуже, «филологией», т.е. вовсе
безосновательной болтовней. Понимаете, «патологию» он ненавидел меньше, чем
«филологию». Каждый имеет право допустить ошибку. Не знаю, как вам
наиболее точно объяснить, что подразумевал Ландау под «филологией».
Есть русское выражение, которое можно перевести на английский язык
следующим образом: «to pour from empty to hollow». Оба слова «empty»
и «hollow» означают одно и то же: «пустой», «порожний». В пустом нет
ничего и в порожнем нет ничего. По-русски это звучит «переливать из
пустого в порожнее». Подобное занятие Ландау терпеть не мог.
Это, между прочим, он ненавидел больше всего и в физической
литературе. Он всегда считал, что наибольшей опасностью для физической
литературы была засоренность. А она уже тогда была чрезвычайно
большой. О нашем времени я и не говорю. В науке слишком много печатается
материалов такого сорта (оживление в зале). Такой подход был характерен
для Ландау и когда он в течение нескольких лет был членом
редколлегии ЖЭТФ. Я являюсь одним из редакторов журнала уже почти тридцать
лет и знаю все доподлинно. И здесь он ненавидел «филологию». В том
случае, когда он видел, что статья, возможно, ошибочна (но не
наверняка), он мог написать положительный отзыв. Приведу в качестве примера
статью Я. Б.Зельдовича (вы, наверное, знаете это имя). В отзыве Ландау
писал, что он совершенно не верит тому, что в ней написано
(оживление). Но доказать, что она неверна, нелегко. И он считает, что многие
читатели получат удовольствие от чтения этой статьи. Поэтому ее надо
опубликовать. Такой подход был характерен для Ландау. Между прочим,
эта проблема, поставленная Зельдовичем, была последней, которую Лев
Давидович обсуждал за день до трагической катастрофы 7 января 1962 года.
Она произошла в воскресенье, а накануне, в субботу утром мы с
Зельдовичем были у него дома, обсуждали уже вышедшую статью. Ландау высказал
убеждение, что она неверна и что он, по-видимому, знает, как это
доказать. Но теперь уже никто не знает, как он собирался это сделать, потому
что на следующий день произошла трагедия.
Я говорил, что подбор статей для обзора на семинарах Ландау
делал сам. К этому он относился чрезвычайно серьезно. Семинары начали
проводиться в середине тридцатых годов. Ландау просматривал почти все
журналы, существовавшие в то время. Тогда это было легко сделать, так
как ряд журналов не пользовался авторитетом. Между прочим,
большинство журналов печатались на немецком языке. Поэтому надо было знать
два языка. Сейчас достаточно знать только английский, а тогда необходим
был еще и немецкий язык, поскольку самыми важными журналами были
«Naturphysik», «Zeitschrift fur Physik», «Physikalische Zeitschrift», «Annalen
der Physik», а вовсе не «Physical Review» (смех).
£ М. Лифшиц. Лекция
219
Вплоть до момента роковой катастрофы, т.е. до 1962 года, после чего
количество журналов и томов неизмеримо возросло, Ландау все
подбирал сам. У него никогда не было того, что называют в науке «архивом».
Он никогда не хранил статьи, когда они уже были не нужны. И все же,
благодаря какому-то чуду, некоторые из его тетрадей, относящихся к
середине тридцатых годов, сохранились. Я хочу показать вам несколько копий
страниц его записной книжки.
Л.Д.Ландау был очень организованным человеком. Все, что он
делал, он делал чрезвычайно систематично. Он мог полностью восстановить
в памяти, какие журналы он просматривал и где. Как я уже говорил, он
не читал научных статей. Лев Давидович лишь проглядывал их, для того
чтобы удостовериться, стоит ли делать их обзор. Затем на семинаре
делался обзор, и они объявлялись «патологией» или «филологией» или же
считались «интересными». Тогда Ландау помещал их в особый список,
который он называл «золотым списком». «Золотую статью» он запоминал
навсегда.
Обычно ему было труднее проследить за ходом вычислений, чем
проделать их самому. Как правило, после обзора результата Дау проверял его
сам, часто гораздо более простым и прямым путем. Подобная способность
превращать сложные вещи в простые встречается нечасто. Она была
предметом его особой личной гордости. Он гордился своим умением сделать
сложное простым. Я хочу продемонстрировать это. Извините, у него был
очень плохой почерк (оживление).
Пожалуйста, покажите страницу номер шестнадцать. Она посвящена
журналу «Zeitschrift fur Physik». Здесь отражены все номера журналов.
Зачеркнутое означает, что в данном номере нет ничего интересного (смех
в зале), кроме некоторых статей, которые он считал нужными, таких,
например, как статья Шоттки.
Следующая страница посвящается журналу «Physical Review». Здесь
также, если номер зачеркнут, это значит, что после просмотра Ландау счел
его совершенно неинтересным (смех).
Следующая страница: «Proceedings of Royal Society». Показывая все
это, я хочу продемонстрировать то, как систематически велась эта работа.
Такие тетради велись Ландау вплоть до трагической катастрофы.
Наконец, пример из «золотого списка» («the golden list»). Вот «золотой
список» за 1937 год. Вы видите здесь «Physikalische Zeitschrrift der Soviet
Union», русский журнал, который издавался на немецком языке, очень
хороший журнал; «Zeitschrift fur Physik» и т. д. Даже здесь некоторые статьи
вычеркнуты; это означает, что уже после того, как они были внесены
в список, Ландау (после длительного размышления) обнаруживал, что эти
статьи не годятся.
Я уже упоминал, что Ландау как физик-теоретик обладал
великолепной техникой. Это была, что называется, виртуозность. В качестве примера
мне бы хотелось показать одну страницу из статьи, написанной Ландау
и мной. Пожалуйста, извините меня, но я показываю ее только потому, что
то, о чем я собираюсь сказать сейчас, является целиком заслугой Ландау,
220
Приложение 2. Е. М.Лифшиц. Лекция
а не моей. Возможно, это будет трудно представить тем, кто здесь
сидит. Но если бы некоторые физики попытались прочитать статью Клейна
и Нишины или более позднюю знаменитую статью Бете и Хайтлера о так
называемом зонном излучении, я полагаю, что для них эти статьи были бы
совершенно непостижимы. В настоящее время каждый теоретик знает, как
писать конечные диаграммы и получать непосредственно выражение,
которое называют амплитудой вероятности. В то время ничего подобного
не существовало. Все вычисления были настолько сложными, что за ними
было трудно проследить. Я покажу страницу, которая содержит исходную
формулу, основную формулу, с которой начинается наша статья. Я
показываю и думаю, а как бы сейчас физики написали ее? Не надо писать?
Это очень простая формула (смех). А это — конечная диаграмма второй
формулы. В ней содержится функция Грина.
В то время техника Ландау была настолько виртуозной, что, как я уже
говорил, он всегда находил самый простой, самый прямолинейный метод,
такой метод, который стал повсеместно применяться в настоящее время.
Это не означает, что он претендовал хоть в какой-то степени на
первенство введения того, что сейчас называют конечными диаграммами. Как
раз наоборот, он восхищался достижениями Р. Фейнмана. Между прочим,
Ландау никогда не читал статьи Фейнмана о его диаграммах, но когда кто-
то из учеников рассказал ему о ней, он изложил ее суть гораздо проще,
чем это сделано в самой статье. То же самое было позднее и со статьей
Пайерлса.
Для научной работы Ландау характерно также то, что он не мог
ничего написать сам, начиная с писем, даже личных, и кончая научными
статьями. Все статьи, которые он писал сам, каждое предложение,
были написаны, я должен признать, ужасно. Понять их было невозможно.
Причина, насколько я могу судить сейчас, заключается в его стремлении
излагать мысли четко, лаконично. Он думал над каждым предложением.
Это и создавало трудности. Эта деятельность превращалась для него в
мучение. Поэтому все статьи, начиная с середины тридцатых годов, которые
писались им вместе с соавторами, всегда принадлежат перу его соавторов
(смех в зале).
Это не означает, что Ландау полностью полагался на то, что они
напишут. Сначала он давал точные указания, затем читал статью и, если
необходимо, вносил изменения сам или говорил, что должно быть внесено.
А все статьи, которые он писал сам, т. е. без соавторов, были написаны
мной (смех). Конечно, в этом случае, я имел от него точные указания.
Сначала он объяснял мне свою работу. Затем я писал ее и, если нужно,
вносил изменения или он сам изменял ее. А сам он почти не мог писать.
То же относилось и к письмам. Почти не существует личных писем Ландау,
за исключением нескольких любовных записок (веселый смех). И я смею
утверждать, что даже их он писал с большим трудом.
Особенно характерно, что, имея такую антипатию к написанию
писем, Ландау, когда он получал письма от молодежи, а он получал их
Е. М. Лифшиц. Лекция
221
много, всегда отвечал на них. Москвичам было легко обратиться
непосредственно к Ландау. Он был доступным, совершенно демократичным
и в повседневной жизни, и в науке. Он был доступен каждому, начиная
с выпускников и студентов высших учебных заведений и кончая
коллегами, а также всеми, кто хотел к нему обратиться. Если кто-то жил в другом
городе, естественно, он писал Ландау письмо. И Ландау всегда считал
своим долгом ответить на письмо, диктуя машинистке. Ему это было
нелегко. Он отвечал не сразу. Например, он писал: «Извините за задержку,
связанную с моей крайней антипатией к эпистолярному искусству».
Также характерно, между прочим, то, что с Ландау было легко
встретиться:
«...Позвоните мне по телефону (лучше всего от 9.30 до 10.30 утра,
когда я почти всегда дома, но можно и в любое другое время) и приходите
ко мне».
Ландау был не только великим ученым, но также великим учителем,
как говорят по-английски: «teacher by vocation» — «учителем по
призванию». Это очень редкое сочетание. И может быть в этом отношении
уместно сравнить Льва Давидовича с его собственным учителем —
великим Нильсом Бором, который тоже, как вы знаете, был не только
гениальным ученым, но и непревзойденным учителем. Эйнштейн, например, был
более велик как ученый. Он, возможно, был вообще величайшим ученым,
когда-либо жившим на Земле. Но он не был великим учителем (смех).
Поэтому у него не было прямых учеников, которые сотрудничали бы с ним
непосредственно. Ландау был одновременно и великим ученым, и
великим педагогом. Эти качества притягивали к нему множество людей.
Сейчас я перехожу к другой части лекции. Я хочу рассказать кое-что
о том, как Ландау представлял себе обучение физике, особенно
теоретической. Что должен знать физик-теоретик, как он должен заниматься.
Но сначала приведу пример его письма. Ландау считал своим долгом
отвечать любому молодому человеку, который обращался к нему за помощью.
Рабочий пишет Льву Давидовичу. Между прочим, никто не называл
его Лев Давидович, никто не называл его Ландау. Практически все коллеги
и друзья звали его по прозвищу Дау. Для тех, кто знает французский язык,
и даже для тех, кто не знает его, я могу объяснить, как сам Ландау объяснял
происхождение своего имени. Оно происходит, он полагал, из написания
его фамилии по-французски Landau = L'ane Dau. Для тех, кто не знает
французского языка: L'ane означает «Осел» (смех).
В письме говорится: «Через неделю я уезжаю из Москвы и буду
бесконечно благодарен Вам, если Вы найдете время дать мне несколько советов
о том, что и как я должен изучить для того, чтобы стать
физиком-теоретиком, и о том, стоит ли мне к этому стремиться... Знания мои соответствуют
примерно трем курсам мехмата МГУ, но мне уже 25 лет, и я рабочий».
Автор письма упоминает также, что трудно усваивает иностранные
языки. Затем продолжает: «Очень прошу Вас, Лев Давидович, напишите мне,
пожалуйста, есть ли у меня надежда стать физиком. А если есть, то, кроме
Вашей знаменитой программы и тех советов, которые Вы пожелаете мне
222
Приложение 2. Е. М.Лифшиц. Лекция
дать, я прошу Вас сообщить мне, в какие сроки Ваша программа обычно
выполняется, чтобы я мог еще раз оценить свои возможности. Лев
Давидович! Я знаю, как дорого стоит Ваше время, и буду считать высокой
честью для себя, если Вы мне ответите».
Судя по письму, было мало надежды, что из его автора в
действительности что-нибудь получится. Тем не менее Ландау ответил. Я не стану
читать письмо целиком, а лишь отдельные отрывки из него. Поскольку
он не мог сам писать письма, то он их диктовал секретарше, переделывая
несколько раз. Итак, он пишет:
Уважаемый тов. Л.!
Постараюсь ответить на Ваши вопросы. Конечно, трудно сказать
заранее, сколь велики Ваши способности в области теоретической
физики. Однако «It is not the God that fires pottery (pots)». Это английский
перевод русской пословицы, суть которой состоит в том, что, для того
чтобы достичь совершенства, не нужно быть исключительной
личностью, не нужно быть богом. Каждый, кто достаточно упорно трудится,
может добиться его. (Для тех, кто заинтересуется пословицей,
по-русски она звучит «не боги горшки обжигают».) Я думаю, что Вы сможете
успешно работать в области теоретической физики, если
по-настоящему захотите этого.
Очень важно, чтобы эта работа представляла для Вас
непосредственный интерес. Соображения тщеславия никак не могут заменить
реального интереса. Ясно, что прежде всего Вы должны овладеть как
следует техникой теоретической физики. Само по себе это не слишком
трудно, тем более, что у Вас есть часть математического
образования. 25 лет не слишком много (мне вдвое больше, а я не собираюсь
бросать), а труд рабочего, во всяком случае, не мог Вас испортить.
Трудное экономическое положение может, конечно, мешать, поскольку
работать на голодный желудок или очень усталым нелегко, иностранные
языки, увы, необходимы. Не забывайте, что для усвоения их, несомненно,
не нужно особых способностей, поскольку английским языком неплохо
владеют и очень тупые англичане (смех).
Суммируя, могу сказать, что теоретиком Вы станете, если у Вас
есть настоящий интерес и умение работать. Программу вкладываю
в это письмо. Что касается сроков, то они будут очень зависеть от того,
в какой степени Вы будете загружены другими вещами, и от того, что
Вы в данный момент реально знаете. На практике они варьировали
от двух с половиной месяцев у Померанчука, который почти все знал
раньше, до нескольких лет в других, тоже хороших случаях.
Вы видите, как дружелюбно отвечал Ландау даже на такой наивный
вопрос. Обратите внимание, он упоминает о том, что надо заниматься
тем, что Вас действительно интересует в науке, а не исходить из
соображений тщеславия. Это он подчеркивал всегда. Вот что Ландау писал
группе студентов, которые спрашивали его мнение о том, какие разделы
теоретической физики наиболее важны.
Е. М. Лифшиц. Лекция
223
Вы спрашиваете, чем заниматься в смысле того, какие разделы
теоретической физики наиболее важны. Должен сказать, что я считаю
такую постановку вопроса нелепой. Надо обладать довольно
анекдотической нескромностью, для того чтобы считать достойными для себя
только «самые важные» вопросы науки. По-моему, всякий физик должен
заниматься тем, что его больше всего интересует, а не исходить в своей
научной работе из соображений тщеславия.
Итак, уже дважды упоминалась знаменитая программа. Ландау начал
интересоваться программой обучения физике еще в очень юном возрасте
(немногим более двадцати лет), когда он работал в Харькове. Именно
тогда он разработал и составил программу, которая называется программой
теоретического минимума. Она состояла из девяти экзаменов. Семь из них
включали все разделы теоретической физики. Но это не означает, что
надо знать все, что содержится, например, в наших книгах. Всех книг даже
и не было в то время. Но если они существовали, тогда программа
становилась короче в том смысле, что в ней давалось указание, что можно из этих
книг опустить. Таким образом, программа практически включала все то,
что Ландау считал самым необходимым, самым важным, основой всего.
Она включала ту часть физики, которую должен знать каждый, кто хочет
в своей профессиональной работе заниматься теоретической физикой.
В программу включались также два экзамена по математике, так как
Ландау считал, что знать досконально математику чрезвычайно важно.
А после того как человек начинает заниматься самостоятельной
исследовательской работой, ему обычно становится слишком «скучно» изучать
математику. Под математикой он никогда не подразумевал
математические теории. Это он как раз ненавидел. Он страстно боролся с тем, как
в нашей стране (не знаю, как в вашей) поставлено университетское
математическое образование. Ландау считал, что оно поставлено совершенно
неправильно. Например, он пишет одному из студентов, который его
спрашивал о том, как изучать математику:
Как Вы поняли сами, теоретику в первую голову необходимо
знание математики. При этом нужны не всякие теоремы существования,
на которые так щедры математики, а математическая техника, т. е.
умение решать конкретные математические задачи.
В ответ на просьбу кафедры математики одного из вузов сообщить свое
мнение о разработанной программе по математике он писал (я зачитаю
не целиком, а лишь одно предложение):
К сожалению, Ваши программы страдают тем же недостатком,
каким обычно страдают программы по математике, превращающие
изучение математики физиками наполовину в утомительную трату времени.
(оживление в зале)
Я говорил, что идея Ландау заключалась в том, что каждый физик-
теоретик должен знать все разделы физики. Это находит отражение в
некоторых из его писем. Сейчас я зачитаю отрывки из его писем молодым
224
Приложение 2. Е.М.Лифшиц. Лекция
людям, которые задавали ему вопросы по поводу изучения теоретической
физики:
На Ваши вопросы по поводу изучения теоретической физики могу
сказать только, что изучить надо ВСЕ ее основные разделы, причем
порядок их изучения дается их взаимной связью. В качестве метода
изучения могу только подчеркнуть, что необходимо самому производить
все вычисления, а не предоставлять их авторам читаемых Вами книг.
Он всегда подчеркивал, что, когда Вы читаете книгу, вы должны
самостоятельно производить все вычисления. Таков путь к самостоятельному
овладению проблемой.
Экзамены были совершенно неформальными. Отметки за них не
выставлялись. Экзамены Ландау проводил очень четко. Каждый раз он
записывал в свою книжечку, кто экзаменовался и каков результат. Результат
мог быть либо положительным, либо отрицательным, без промежуточных
оценок. Они не имели ничего общего с экзаменами в университете. Ландау
считал, что если Вы хотите стать физиком-теоретиком, Вам будет полезно
пройти сквозь все эти экзамены. Обычно, после того как человек имел
достаточно терпения, чтобы суметь сдать теоретический минимум, Ландау
считал своим долгом сделать все, что было в его силах, чтобы подыскать
ему хорошую работу, и считал его одним из своих учеников.
Программа начала действовать в 1933 году. Как раз за несколько
недель до того, как случилась трагическая катастрофа, Ландау составил сам
список всех тех, кто сдал теоретический минимум. На этот раз он писал
очень аккуратным почерком. Я хочу вам показать копию этого списка.
Он составлен по-русски. Но я зачитаю вам ряд фамилий. Вы их, конечно,
знаете. Сначала идет номер по порядку, фамилия. Затем идет год, когда
теоретический минимум был сдан, затем идет ученая степень, полученная
к 1961 году. А в следующей строчке, написанной чернилами, я указываю
ученую степень на 1984 год, и вы увидите, кто и какой имеет сейчас
официальный статус. Перед вами почерк Ландау.
Я назову некоторые фамилии: А. С. Компанеец; И. Я. Померанчук;
Тисса — хорошо известный Ласло Тисса. Он провел несколько лет в
Харькове. Он также сдал теоретический минимум. И в этом смысле
Ландау считал его своим учеником. В. Б. Берестецкий; хорошо известный
И. М. Халатников; К. А. Тер-Мартиросян (в области квантовой теории);
Ю. М. Каган (в области физики твердого тела); Л. П. Горьков, И. Е. Дзя-
лошинский; Л. П. Питаевский: все знают этих физиков; Р. 3. Сагдеев,
который сейчас является директором Института космических исследований
в Москве, и т.д.
Вы видите некоторые сокращения, обозначающие научную степень.
В нашей стране имеется две научные степени: одна — кандидат наук,
что точно соответствует вашей докторской степени PhD, и другая,
гораздо более высокая — доктор наук, «с» здесь обозначает кандидат наук,
«d» — доктор наук. Я объясню. Прежде всего, вы видите, кто из
кандидатов уже стал доктором наук, «а» означает академик (academician),
£ М. Лифшиц. Лекция
225
член академии. Действительный член академии — высшее отличие для
ученого в нашей стране, «cm» означает «член-корреспондент». По-русски
«чк» — член-корреспондент (corresponding member). А в скобках вы
видите, что, помимо Академии наук Советского Союза, у нас имеются также
Академии наук в каждой союзной республике. Например, А. И.Ахиезер
является действительным членом Украинской академии наук. Г. Р. Хуци-
швили — член Академии наук Грузинской республики. Из 43 человек 14
являются действительными членами Академий наук. Надо сказать, что
общее число действительных членов Академии наук СССР во всех областях
науки составляет у нас лишь 252 человека, а число
членов-корреспондентов составляет примерно 500 человек. Это может служить иллюстрацией
данному вопросу.
В оставшееся время я хотел бы рассказать немного о книгах Курса
теоретической физики. Они существуют также на японском языке. К
настоящему времени книги переведены на восемнадцать языков.
Конечно, «Курс...» был задуман Ландау. Он был инициатором, вдохновителем.
Ему принадлежит идея создания полного «Курса теоретической физики».
У него всегда была мечта написать учебники по физике на всех уровнях,
начиная со студентов высших учебных заведений и кончая
профессиональными физиками-теоретиками. Я буду говорить о полном Курсе для
профессиональных физиков. В настоящее время он состоит из десяти
томов. Все они были задуманы вместе с Ландау. Но семь из них были
написаны вместе с ним, а три тома, к сожалению, уже без него. Мне
посчастливилось встретиться с Питаевским — более молодым учеником
Ландау, человеком, близким мне по духу и отношению к науке. Одному
мне это было бы невозможно сделать.
Я буду говорить о том, в чем я принимал непосредственное участие.
А извинением может послужить тот факт, что то, о чем я собираюсь
сказать сейчас, является целиком заслугой Ландау, так как идеи принадлежат
ему. Я думаю, что современным физикам трудно понять, до какой степени
книги Ландау в то время были новшеством, чем-то совершенно
необычным и до какой степени они поражали многих людей. Например, теперь
каждый знает, что основой статистической физики является
распределение Гиббса. Тогда этого не понимали. Между прочим, первое русское
издание «Статистической физики» было опубликовано в 1938 году. Оно
было подписано к печати в 1937 году. В то время существовали книги
по статистической физике, но они не давали достаточно сведений. Так,
например, в своей хорошо известной, очень толстой книге
«Статистическая механика» Р. Фаулер отвел теории Гиббса лишь часть последней
главы, и она не составляла основу книги. Наша книга «Статистическая
физика» была практически первой книгой, где распределение Гиббса было
представлено как основа всего. Кстати говоря, вся термодинамика была
выведена из него.
То же самое можно сказать и о таких книгах, как «Механика» и
«Электродинамика сплошных сред». Сейчас никто не удивляется тому, что
«Механика» начинается с принципа наименьшего действия. В то время это
15 Заказ 1171
226
Приложение 2. Е.М.Лифшиц. Лекция
поражало, потому что каждый считал, что необходимо начинать с
уравнений Ньютона. Более того, раньше не формулировалось и то, что сейчас
всем известно: закон сохранения энергии — это однородность времени,
закон сохранения количества движения — это однородность пространства,
закон сохранения момента количества движения — это изотропность
пространства.
Ландау был очень резким человеком. Когда он обсуждал что-либо, он
всегда говорил то, что думал. Он был очень резким, но это не означает,
что он был грубым или хотел оскорбить собеседника. С годами характер
Ландау стал несколько мягче. Но все равно он был категорическим. Он
не допускал никаких компромиссов в науке. Он был непоколебим. В науке
он никогда не изменял своим принципам.
Говоря о Ландау вне науки, следует отметить, что он был очень
разносторонним человеком, многим интересовался. Очень любил историю.
Прекрасно знал-ее. Знал историю всех времен. Он очень любил
литературу, увлекался поэзией, а также живописью. Что он не любил, или точнее
не мог заставить себя полюбить, так это музыку (смех). Но он очень
старался. Я помню, как мы слушали произведение Бетховена, величайшего
из когда-либо живших композиторов. И уж если так случилось, что
Ландау не смог получить удовольствие от музыки Бетховена, он отказался
от музыки вообще. Значит, она не для него. Ландау вполне понимал, что
он тем самым что-то утрачивал в жизни.
Ландау был очень веселым человеком. С ним никогда не было
скучно. Он ушел от нас очень рано, в расцвете своего таланта. Ландау был
выдающейся личностью. Это делает утрату еще более трагической.
Я полагаю, пора заканчивать. Я говорю уже полтора часа (голоса
смеет: «Продолжайте/»). Я буду рад, если у вас возникнут вопросы о
Ландау, о его убеждениях. Я буду рад ответить на них (аплодисменты).
Еще один момент. В этом году Ландау исполнилось бы 76 лет. В
прошлом году отмечалось 75 лет со дня его рождения. В связи с этим наше
Министерство связи выпустило специальный конверт. Он цветной. Я
покажу черно-белый вариант. Вот портрет, даты рождения и смерти (портрет
не очень хороший) и марка. Марка посвящается 75-летию Ландау. На ней
изображен знаменитый энергетический спектр жидкого гелия. Мне она
очень нравится. Все.
Перевод с английского Г. М. Рубинчик
Послесловие к лекции
История публикаций этой лекции, может быть, тоже представит
некоторый интерес для истории физики. Впервые лекция была опубликована
в журнале «Преподавание физики...» в № 14 (1998), а позже повторена
в выпуске № 25 (2003). В январе 2000 г. лекция была направлена в
редакцию журнала «Природа». Прочитав ее, первый заместитель главного
редактора А. В. Бялко сообщил 3. И. Горобец-Лифшиц, что лекция будет
Е. М. Лифшиц. Лекция
227
Ф
Ж. Д. АА1ДАУ • 1М1~1М*
Нуда
Кому .
Индекс предпритгма с
• МССТ« МЭМЧ4ЯИ*
Индекс предприятия связи
и адрес отправителя
Почтовый конверт, выпущенный в СССР к 75-летию Л.Д.Ландау.
На марке —- аномальный участок энергетического спектра гелия
в области перехода в сверхтекучее состояние
непременно напечатана, примерно в течение полугода, когда в редакции
сформируют подходящий по тематике пакет материалов. Прошло более
года. В феврале 2001 г. 3. И. позвонила в редакцию с вопросом о судьбе
публикации. А. В. Бялко ответил, что лекция не может быть опубликована,
а на просьбу дать мотивированный письменный ответ сказал, что стдтья
утеряна (!). Тогда 3. И. обратилась к главному редактору «Природы»
академику А.Ф.Андрееву, вице-президенту РАН. В своем письме она просила
о разъяснении удививших ее причин отказа в публикации лекции Лифши-
ца о своем учителе (и, кстати, учителе самого Андреева, о чем, естественно,
в .письме не напоминалось). Вскоре был получен вежливый, но
отрицательный ответ А.Ф.Андреева. Суть его сводилась к тому, что, по мнению
редколлегии «Природы», лекция предназначена в первую очередь для
иностранцев, а для российских читателей она вряд ли будет интересна. Мне
представлялось исторически небезынтересным опубликовать это письмо
А. Ф. Андреева. Но 3. И. сказала, что не хочет ставить в неловкое
положение этого всемирно известного физика, которого Е. М. Лифшиц считал
очень талантливым. После этого историк науки А. М. Блох предложил
представить лекцию в еженедельную газету научного сообщества
«Поиск», где ее приняли и немедленно напечатали (№23, 15 июня 2001).
Б. Горобец
15*
Приложение 3
Популярная математическая «Игра Ландау»
Ниже приводится цикл заметок из журнала «Наука и жизнь» об «игре
Ландау в номера». Первые заметки об этой игре и ее правилах были
опубликованы М. И. Кагановым в журнале «Природа» (1975. №8) и книгах:
«Воспоминания о Л. Д. Ландау» [1988] и [Каганов, 1998]. В юности я
слышал об этой игре от матери, а позже прочел о ней в упомянутых книгах.
На меня произвели особенное впечатление номера, не решенные Ландау
(«неподдающиеся случаи», по словам М. И. Каганова), а также следующие
слова из диалога Каганова с Ландау:
— Всегда ли можно «сделать» равенство из автомобильного номера? —
спросил я у Ландау.
— Нет, — ответил он весьма определенно.
— Вы доказали теорему о несуществовании решения? — удивился я.
— Нет, — убежденно сказал Лев Давидович, — но не все номера у меня
получались.
Несмотря на это один из харьковских математиков нашел формулу
общего решения этой игровой задачи Ландау. В своих заметках М. И.
Каганов не указал его имени, но в ответе на мое письмо к нему вспомнил,
что «это был Юра Палант». Математик нашел довольно громоздкую
формулу, представляющую собой суперпозицию нескольких
тригонометрических функций, в том числе аркфункций. «Работает» она медленно, шаг
за шагом уменьшая одну из цифр в номере на единицу, до тех пор пока
обе пары цифр не сравняются. «Я привел доказательство Ландау. Оно ему
очень понравилось... — пишет Каганов, — и мы полушутя, полусерьезно
обсуждали, не опубликовать ли его в каком-нибудь научном журнале».
Мне показалось, что игра Ландау заслуживает дальнейшей
популяризации. Она дает огромный набор примеров любого уровня сложности,
от простейших тестов для школьников до весьма сложных частных или
даже общих решений, достигающих «олимпиадного уровня». Мне также
удалось найти новое общее решение задачи Ландау (в рамках
элементарной математики), которое мгновенно, в отличие от решения Юрия
Паланта, обеспечивает равенство любых пар цифр. Оно достигается, если
потребовать равенства синусов (или тангенсов) от факториального
аргумента, выраженного в градусах, что приводит к равенству нулей. Я написал
заметку на эту тему в журнал «Наука и жизнь». Кроме того, редакция
получила массу писем с остроумными частными решениями конкретных
1. Игра Ландау в номера
229
трудных случаев. Был получен также один новый вариант обшего
решения (в письме кандидата физ.-мат. наук С. Федина из Московской области,
Щелково-3), помешенный ниже.
1. Игра Ландау в номера
Наука и жизнь. 2000. № 1.
Текст дается в варианте, поступившем в редакцию.
Друзья знаменитого физика, нобелевского лауреата Льва Давидовича
Ландау (1908-1968) вспоминают, что, путешествуя в автомобиле, он часто
предлагал своим спутникам поиграть в номера автомашин. Игру он сам
и придумал (см. статьи М. И. Каганова и 3. И. Горобец-Лифшиц в
книге «Воспоминания о Л.Д.Ландау». М., 1988). В то время номера машин
состояли из двух букв и еще двух пар цифр. Нужно было найти такие
математические действия, которые позволили бы приравнять обе пары
цифр. Для этого нужно подобрать и вставить в каждую пару цифр
подходящие знаки действий и символы элементарных функций: +, -, :, х,
\Л, log, lg, sin, cos, tg, ctg, sec, cosec, факториал (!). (Напомним, что
факториал — знак произведения последовательности натуральных чисел
1 • 2 • 3 •... • п = п!. Его раньше изучали в школьной программе в
разделе «Комбинаторика».) Между обеими парами цифр необходимо вставить
знак равенства.
Например, вас обгоняет автомобиль с номером 71-15. Вы тут же
сообщаете спутникам: уД = I5. Это очень легкий номер. А вот номер
посложнее: 75-33; равенство из него: 7 - 5 = log^ 3. Обратите внимание,
здесь применен способ получить 2 с помощью логарифма; этот прием
можно использовать для любой пары одинаковых цифр, начиная с 22.
Конечно, сегодняшний школьник может предложить
продифференцировать числа в номере, стоящие по обе стороны черточки —
производная от постоянной величины равна нулю. Однако это запрещено
правилами игры Ландау: дифференцирование — действие из высшей математики.
К тому же такой тривиальный способ решения лишил бы игру всякого
интереса, соревновательного или тренировочного.
Навык находить равенство приобретается довольно быстро. И
возникает неизбежный вопрос: все ли номера можно решить? Такой вопрос
и задал М. И. Каганов академику Ландау. И получил ответ: «...не все
номера у меня получаются. Например, номер 75-65».
Далее М. И. Каганов рассказывает, что он заинтересовал игрой
харьковских физиков и математиков. Один из математиков отнесся к игре
серьезно. Он вывел формулу универсального решения задачи. Вот она:
VN + 1 = sec arctg y/N.
Суть формулы: любое натуральное число можно выразить через число,
на единицу меньшее, используя только знаки элементарных функций,
230 Приложение 3. Популярная математическая «Игра Ландау»
не содержащие цифр. Формулу можно применять неоднократно, вплоть
до получения равенства.
Для вывода этой формулы необходимо знать, что:
1) tg arctg ж = х\
2) l/cos2z = tg2z+ 1.
Проделаем следующие тождественные преобразования.
N + 1 = (VN)2 + 1 = tg2 arctg >/5v + 1 =
= 1/ cos2 arctg y/N = sec2 arctg y/N.
Извлекая корень из N -f 1 слева и из секанса в квадрате справа,
получаем окончательную формулу.
Заметим, что вот уже более 20 лет, как из школьной
тригонометрии исключили секанс и косеканс. Нынешние школьники не знают, что
sec ж = 1/cosx, cosecx = 1/sinx, и обходятся без них. В игре Ландау
нельзя, однако, обойтись без секанса, так как выражение его через
косинус содержит 1 в числителе, что запрещено правилами игры.
Разумеется, полученная формула не может рассматриваться как
практическое средство ведения игры, поскольку она наносит смертельный удар
по игре как таковой. Строго говоря, нужно ввести в правила игры пункт,
запрещающий применение универсальных формул. Поиск же последних
можно рассматривать как самостоятельную математическую игру более
высокого уровня сложности.
В заключение приводим еще несколько примеров «неподдающихся»
номеров: 59-58; 47-73; 47-97; 27-37.
В наши дни номера машин стали непригодными для игры. И слава
Богу—не будут отвлекать внимание водителя. Рассказывают, что академик
Е. М. Лифшиц, друг и соавтор Ландау по знаменитому курсу
теоретической физики, играл с ним сидя за рулем, и нередко выигрывал.
Если под рукой нет случайных чисел, берите две последние пары цифр
из телефонных номеров своих знакомых. Или придумайте другой источник
номеров. Может быть, кто-то выведет новую формулу универсального
решения игры Ландау.
Б. Горобец
2. Снова об игре Ландау в номера
231
2. Снова об игре Ландау в номера
Наука и жизнь. 2004. №4.
Ни одна пристойная игра не лишена
какой-то поучительности.
Николай Кузанский. «Игра в шар»
С удовольствием прочитал заметку профессора Б. Горобца (см.
«Наука и жизнь». 1000. № 1) о занимательной игре-головоломке, придуманной
в свое время академиком Л.Д.Ландау. Напомню вкратце суть игры:
требуется с помощью знаков арифметических действий и символов
элементарных функций (т.е. +,—,:, х, у/~щ sin, cos, arcsin, arctg, lg и т. д.) привести
к одному и тому же значению два произвольных двузначных числа. При
этом допускается использование факториала (п! = 1 • 2 • 3 •... • п), но не
допускается использование секанса, косеканса и дифференцирования.
Например, если наудачу выбрана пара чисел 32-88 (во времена Ландау
в качестве случайного датчика таких пар чисел выступали четырехзначные
номера проносящихся мимо машин), то искомое равенство достигается
следующим образом:
у/3-2 = log8 8 (или менее вычурно: 3-2 = 8:8).
Однако не все номера «решаются» так просто. В процитированной
заметке автор указывает даже несколько и вовсе «неподдающихся»
номеров: 59-58, 47-73, 47-97, 27-37 и 75-65 (этот номер якобы не удавалось
«решить» и самому Ландау). Попутно предлагается найти какой-либо
универсальный подход, единую формулу, позволяющую «решать» любую пару
номеров. В заметке даже приводилась одна такая формула:
\/N + 1 = sec arctg
позволяющая в результате неоднократного применения выразить любую
цифру через любую меньшую. Однако в этой формуле используется
«запрещенный» секанс (он не входит в школьную программу), а посему ее
нельзя считать удовлетворительной.
Мне удалось найти общий метод «решения» любого номера, не выходя
за рамки, очерченные в начале этой заметки. Для этого воспользуемся
тождествами:
tg (arcctg х) = \/х, cos (arctg х) = .
vl +x2
Они получаются из равенств:
tg (arcctg x) = 1/ctg (arcctg x) = \/хщ
sin (arctg x)l cos (arctg x) — x,
sin2 (arctg ж) + cos2 (arctg x) = 1.
232 Приложение 3. Популярная математическая «Игра Ландау»
Решая систему из двух последних уравнений, получим искомое
тождество. Обозначив левые части этих равенств соответственно через f\(x)
и fi(x), а композицию этих функций f\(fi{^)) через /(ж), получим:
f(N) = (1 -f iV2)l/2, откуда окончательно
f(y/N) = V\+N2
(или tg arcctg cos arctg y/N = y/\ + iV).
Полученная формула (опять-таки при необходимости ее надо
применять несколько раз) позволяет выразить любую цифру через любую
большую цифру, не применяя других цифр, что, очевидно, исчерпывает
задачу Ландау—Горобца. Возьмем, к примеру, один из «неподдающихся»
номеров: 59-58. Тогда решение будет таким:
5 + \/9 = 5 + f{y/8), где f(Vs) = у/§ = 3.
Разумеется, приведенный универсальный метод — не единственный,
можно было бы придумать еще несколько подобных. Однако все они так
или иначе используют тригонометрические тождества. Поэтому
интересно, усложняя задачу, попытаться найти общее «решение» игры, не
используя тригонометрию.
Предлагаю одну из возможностей. Коль скоро разрешается
пользоваться факториалом, то почему бы не воспользоваться знаками [] и {}
соответственно целой и дробной части числа (как и факториал, они не входят
в программу обычных школ, но широко применяются в элементарной
математике и, как правило, их проходят в «продвинутых» классах и школах).
Напомню, что [х] — это наибольшее целое число, не превосходящее х ^
(например: [4,32] = 4, [-2,8] = -3 и т.д.); {х} = х-[х] (так, {1,2} = 0,2,
{-0,6} = 0,4).
Введение только этих функций сразу дает несколько тривиальных
решений нашей задачи. Например, достаточно взять дробную часть от обоих
двузначных чисел и в результате получить в обоих случаях ноль.
А ведь можно еще использовать известные со школьной скамьи знаки
модуля, длины вектора (скажем, |\/2; у/7\ = л/2 -h 7 = 3) и т.д.
С. Н. Федин
' Ее еше называют функцией «антье» от французского entier — целое и
обозначают Е(х). — Прим. Б. Г.
3. Игра Ландау в номера продолжается
233
3. Игра Ландау в номера продолжается
Редакционная статья в журнале «Наука и жизнь» (№6, 2001).
Заметка доктора геолого-минералогических наук Бориса
Соломоновича Горобца «Игра Ландау в номера» (см. Наука и жизнь № 1, 2000 г.)
вызвала у читателей журнала огромный интерес. Напомним, в чем
состояла суть игры.
Предлагалось из цифр двух пар случайных чисел составить равенство,
используя только знаки арифметических действий и тригонометрических
функций. Академик Л. Д. Ландау придумал эту игру, чтобы скоротать время
при поездках в машине, и использовал в ней номера попутных
автомобилей. Он признался, что некоторые номера решению не поддаются. В статье
был приведен их перечень.
Редакция получила несколько десятков писем с различными
вариантами решений «неподдающихся» номеров; часть их была опубликована
(см. Наука и жизнь № 10. 2000 г.; № 1, 2001 г.). Общий метод решения
любого номера, отличающийся от приведенного Б. Горобцом, дал математик
С. Федин, давний автор журнала (см. Наука и жизнь № 4, 2000 г.). Сегодня
мы продолжаем обзор новых читательских писем.
Наименьшее затруднение по-прежнему вызывает пара 58-59:
решение 5-8 = 5!/\/9 прислали С.Медведев (г. Егорьевск), В. Идпатулин
(г. Ижевск), Е.Аникин (г. Минск), С. Масилевич (г. Солигорск) и В.Дон-
ченко (г. Ростов-на-Дону); решение 5!/8 = 5\/9 — К. Кузнецов (Москва),
А. Залесов (Москва), семья Аюповых (пришло по электронной почте без
адреса), А. Пикалов (г. Новокуйбышевск). А доцент Днепропетровского
университета А. Дышлис отметил, что эти решения симметричны: первое
при умножении обеих частей равенства на \/9/8 превращается во второе.
Е. Головин (г. Сыктывкар) прислал сразу несколько решений, часть
из которых, к сожалению, некорректна — цифры в них идут не в том
порядке. Верных решений было три:
27-37: 2~7 = (sin arcctg \/3)7, так как arcctg \/3 = 7г/6, sin 7г/6 = xli\
59-58: - lg -(5 - 9) = lg sin arcctg y^-(5 - 8);
47-97: lg sin arcctg yj-(A - 7) = - lg (9 - 7).
He менее интересные решения прислали и уже упомянутые выше
авторы. К. Кузнецов, студент факультета вычислительной математики и
кибернетики МГУ, дал самые простые варианты из всех присланных:
47-73: л/5 In л/7 = In (7!/((3!)!);
47-97: л/4 In л/7 = - In (((л/5)!)!/7!);
27-37: 2 In л/7 = - In ((3!)!/7!).
234 Приложение 3. Популярная математическая «Игра Ландау»
При этом он считает, что на самом деле решил всего один пример:
последние два равенства легко получаются из первого.
В. Донченко предложил сразу несколько вариантов (аргументы
тригонометрических функций нужно рассматривать в градусной мере):
47-73: tg((-(v^-7))!)°=tg(7!/3!)°,
4 - sin (7!)° = 7-3;
47-97: 4 - sin (7!)° = -(\/9 - 7),
4-7 = -(v/9-sin(7!)°),
s
уД + 7 = \/9-sin(7!)°);
27-37: \/2T7 = 3 - sin (7!)°).
С. Масилевич те же номера представляет в виде:
47-73
47-97
27-37
cos(4-7!)° = lg(7 + 3);
cos (4- 7!)° = cos (9 -7!)°;
cos(2-7!)e = lg(3 + 7).
Семья Актовых использовала двойной факториал !!. Этот редко
применяемый символ означает произведение либо только четных чисел, либо
только нечетных, в зависимости от характеристики числа, при котором
он стоит (например, 6!! = 2 • 4 • 6, а 7!! = 3 • 5 • 7).
47-73: 4!! - 7 = 7 - 3!;
47-97: -4 + 7 = у/9\\/1\\.
В. Идпатулин обошелся без тригонометрических формул:
47-73: ^7! = ф • (3!)!;
47-97: ^7! = y/(V§\)l-7;
27-37: \fi\ = д/(3!)!-7.
(По его собственному признанию, этот номер получился «похуже» —
двойка при квадратном корне все-таки не ставится.)
И.Довганчук (г. Новосибирск) проанализировал большое количество
пар чисел и нашел, что наибольшее их число решается при помощи только
арифметических и алгебраических действий, а некоторые — путем
однократного применения тригонометрических функций. Однако есть номера,
которые можно решить только путем двух-трехкратного применения
тригонометрических функций, например:
00-26: 0 + 0 = tg arcsec tg arcsec \J \J-2 + 6.
u
3. Игра Ландау в номера продолжается
235
К ним, по мнению автора, относятся следующие пары номеров:
00-(26, 27, 38, 47, 57, 58, 62, 68, 72, 74, 83. 85, 86);
01—(27, 47, 58, 72, 74, 85);
05-(26, 57, 62, 68, 75, 86);
06-(57, 75);
07-(26, 38, 57, 58, 62, 68, 75, 83, 85, 86);
08-(27, 38, 47, 57, 58, 68, 72, 74, 75, 83, 85, 86);
10-(27, 47, 58, 72, 74, 85);
70-(58, 85);
80-(27, 47, 58, 72, 74, 85).
Их он предлагает попытаться решить без применения
тригонометрии. Думается, у читателей это должно получиться. Дело упрощает то,
что по определению 0! = 1, и некоторые пары получают очень простое
выражение:
00-68 : 0! + 0! = -6 + 8;
07-26 : 0! + 7 = 2 + 6;
00-38 : 0! + 0! =3 уД'
05-62 : 0! - 5 = -(6 - 2).
И фа Ландау в номера продолжается.
С. Д. Транковский,
зав. физико-математическим отделом
журнала «Наука и жизнь»
236 Приложение 3. Популярная математическая «Игра Ландау»
4. Игра Ландау — новые общие решения
Наука и жизнь. 2001. № 12.
<...> Публикуем еще одно общее решение, найденное автором
заметки «Игра Ландау в номера», и анализ возможных комбинаций чисел
в номерах, проделанный читателем из Новосибирска.
Письмо 1
Возьмем произвольный номер ab-cd и рассмотрим три случая.
1. Пусть среди цифр нет нулей. Составим из них два числа аЬ и cd, (это,
разумеется, не произведения) Покажем, что при n ^ 6
sin [{аЬ)\\° = sin [(cd)\]° = 0.
Действительно, sin (n!)° = 0, если n ^ 6, так как sin (6!)° = sin 720° =
sin 2 • 360° = 0. Дальше любой факториал получается умножением 6!
на последующие целые числа: 7! = 6! • 7, 8! = 6! • 7 • 8 и т.д., давая
кратное число раз по 360° в аргументе синуса, делая его (и тангенс
тоже) равным нулю.
2. Пусть в какой-то паре цифр есть ноль. Умножаем его на соседнюю
цифру и приравниваем к синусу факториала в градусах, взятого от
числа в другой части номера.
3. Пусть в обеих частях номера имеются нули. При умножении на
соседние цифры они дают тривиальное равенство 0 = 0.
Разбиение общего решения на три пункта с умножением на ноль
в пунктах 2 и 3 связано с тем, что sin (п!)° Ф 0, если п < 6.
Разумеется, нетрудно построить аналогичным образом общее
решение, сводя левую и правую части к равенству косинусов от дуг, кратных
полным окружностям, что даст 1 = 1.
Попутно отметим, что частные решения, предложенные В. Донченко
(Наука и жизнь № 6, 2001) с использованием sin (7!)°, по существу
реализуют ту же идею.
Таким образом, игра Ландау проходит и развивается двумя путями:
Во-первых, идет поиск частных решений, множество интереснейших
вариантов которых было предложено читателями журнала. А во-вторых,
проходит не менее захватывающая работа по отысканию общих решений.
Естественно, что все они автоматически запрещаются для применения
в игре, ибо в противном случае игра перестает быть таковой.
На сегодня имеется три общих решения, находящиеся в разрешенных
правилами рамках элементарной математики.
1. Решение неизвестного харьковского математика, сообщенное
учеником Ландау профессором М. Кагановым <уже после выхода этой
заметки М. Каганов сообщил его имя — Юрий Палант> Оно содержит
4. Игра Ландау — новые общие решения 237
«архаичный» секанс и сводит любое число к числу, на единицу
меньшему, позволяя в конце концов получить равенство в любой паре
номеров (Наука и жизнь № 1, 2000):
+ 1 = sec arctg
2. Решение кандидата физико-математических наук С. Федина, которое
использует аналогичную идею, но обходится без устаревшего секанса
(Наука и жизнь № 4, 2000):
= tg arcctg cos arctg
3. И, наконец, приведенное выше решение автора настоящей заметки,
приводящее к цели гораздо быстрее.
Доктор геолого-минералогических наук,
кандидат физико-математических наук
Б. Горобец (Москва)
Письмо 2
Исследования показали, что все возможные комбинации номеров
от 00-01 до 99-99 разделяются на две группы.
Номера, правые и левые части которых удается решить с помощью
математических знаков + , -, :, х, >/", lg, log и символа !.
Все остальные номера, правые и левые части которых приводятся
с помощью упомянутых знаков к соотношениям 0 — у/2, 0— л/3 и \f2-\fb.
После этого их можно уравнять с помощью универсальной формулы,
сообщенной М. Кагановым, или аналогичной, полученной мною после
ряда тождественных преобразований и извлечения квадратного корня:
N - 1 = (VN)2 - 1 = sec2 arcse^V^) - 1 =
= 1 -f tg2 arcsec(VN) - 1 = tg2 arcsec(VN).
И.Довганчук (Новосибирск)
Приложение 4
Как академики задачу решали
Математика для школьников. 2006. №Ъ. С. 16-17.
(В данной заметке фигурируют Л. Д. Ландау, Е. Л/. Лифшиц и Я. Б.
Зельдович в необычном эпизоде — решая задачу из вступительного экзамена
по математике в МФТИ.)
Профессор Борис Соломонович Горобец, преподающий математику
в двух московских вузах, написал книгу о великом физике Льве
Давидовиче Ландау (1908-1968) — «Круг Ландау» (2006) Вот какую любопытную
историю, связанную с одной физтеховской вступительной задачей, он нам
рассказал.
Случилось так, что соратник Ландау и его соавтор по
десятитомному Курсу теоретической физики академик Евгений Михайлович Лифшиц
(1915-1985) в 1959 году помогал выпускнику школы Боре Горобцу
готовиться к поступлению в один из ведущих физических вузов Москвы.
На письменном экзамене по математике в Московском
физико-техническом институте предлагалась следующая задача:
«В основании пирамиды SABC лежит прямоугольный
равнобедренный треугольник ABC, ZC = 90°, АВ = /. Боковые грани образуют
с плоскостью основания двугранные углы а, /3, 7- Найдите радиус
вписанного в пирамиду шара».
Будущий профессор не справился тогда с задачей, но записал ее
условие и позже сообщил Евгению Михайловичу. Тот, повозившись с задачей
в присутствии ученика, не смог решить ее сходу и забрал с собой домой,
а вечером позвонил и сообщил, что, не одолев ее в течение часа,
предложил эту задачу Льву Давидовичу.
Ландау обожал решать задачи, которые вызывали затруднения у
других. Вскоре он перезвонил Лифшицу и, довольный, сказал: «Задачу решил.
Решал ровно час. Позвонил Зельдовичу, теперь решает он». Поясним:
академик Яков Борисович Зельдович (1914-1987) — известный ученый,
считавший себя учеником Ландау, был в те годы главным
физиком-теоретиком в сверхсекретном Советском атомном проекте (о чем, конечно,
тогда мало кто знал). Примерно через час Е. М. Лифшиц позвонил снова
и сообщил: только что ему позвонил Зельдович и не без гордости сказал:
«Решил я вашу задачу. Решал сорок минут!».
А за какое время справитесь с этой задачей вы?
Решение
Введем обозначения, показанные на рис. 1.
Как академики задачу решали
239
Рис. 1 Рис. 2
Здесь О — центр вписанного в пирамиду шара пока неизвестного
радиуса г, D, Е, F, G — точки касания шара граней SBC, SAC, SAB,
ABC соответственно, DP, EQ, FR — перпендикуляры, опущенные в
соответствующих гранях на ребра ВС, АС и АВ соответственно.
Углы Z.DPG, /.EQG, Z.FRG являются линейными углами
двугранных углов, образуемых боковыми гранями с плоскостью основания.
Докажем это, например, для угла Z.FRG. Так как прямая OF
перпендикулярна грани SAB, то она перпендикулярна прямой АВ, лежащей в этой
грани. Поскольку прямая АВ перпендикулярна двум пересекающимся
прямым OF и FR, то АВ перпендикулярна плоскости OFR, в
частности, AB±OR. По теореме, обратной к теореме о трех перпендикулярах,
ABA.GR, поскольку GR — проекция OR на основание ABC. Итак,
ABLFR, и AB1GR, т.е. угол Z.FRG — линейный угол двугранного угла
между гранями SAB и CAB.
Обозначив а = ZDPG, (3 = ZEQG, 7 = /-FRG, из соответствующих
прямоугольных треугольников, учитывая OG = г, имеем:
г г г
PG = —\ QG=—т; RG=—у.
*e! tg f tg \
Рассмотрим треугольник ABC (рис. 2). Из условия задачи следует, что
АС = ВС = 1/V2, так что площадь треугольника ABC равна /2/4.
Треугольник ABC составлен из трех треугольников i4.BG, BGC, CGA, у которых
отрезки GR, GP и GQ соответственно являются высотами. Приравняв
сумму площадей этих треугольников площади треугольника ABC, имеем:
1 JL JL lJL__L I г I-12
отсюда легко находится г:
2'tg2(,gf+tgf).^+tgftgf
А. В. Жуков
Литература
1. Александров А. Ф., Рухадзе А. А. К истории основополагающих работ по
кинетической теории плазмы // Физика плазмы. 1997. Т. 23. №5. С. 474-480.
2. Александров П. А. Академик Анатолий Петрович Александров. Прямая речь.
2-е изд. М.: Наука, 2002. 248 с.
3. Андроникашвили Э. Воспоминания о жидком гелии. Тбилиси: ГанатЛеба, 1980.
327 с.
4. Атомный проект СССР1*: Документы и материалы: В 3 т. / Под общ. ред.
Л. Д. Рябева. Т. 1. 1938-1945: В 2 ч. Часть 1 / М-во РФ по атом, энергии; отв.
сост. Л. И. Кудинова. М.: Наука; Физматлит, 1998. 432 с. Часть 2. М.: Изд-во
МФТИ, 2002. 800 с.
5. Атомный проект СССР. Т. 2. Атомная бомба. 1945-1954. / Федеральное
агентство РФ по атом, энергии; Отв. сост. ГА. Гончаров. Сэров: РФЯЦ-ВНИИЭФ,
1999. Книга 1. 719 с; 2000. Книга 2. 640 с; 2003. Книга 3. 896 с; М:
Физматлит, 2003. Книга 4. 816 с; 2005. Книга 5. 976 с; 2006. Книга 6. 896 с; 2007.
Книга 7. 696 с.
6. Бессараб М.Я. Страницы жизни Ландау. М: Моск. рабочий, 1971. 1978 (2-е
изд.). 136 с; то же назв., дополн. и испр. — Там же, изд.4=е, 1990.
7. Бессараб М.Я. Так говорил Ландау. М.: Физматлит, 2004. С. 128.
8. Бессараб М. Лев Ландау. Роман-биография. М.: Октопус, 2008. 264 с.
9. Бронштэн В. А. Кирилл Петрович Станюкович, 1916-1989. М.: Наука, 2005.
142 с.
10. Воспоминания об академике А. Б. Мигдале / Ред. коллегия: Н. О. Агасян и др.
М.: Физматлит, 2003. 256 с.
11. Воспоминания об академике Николае Николаевиче Семёнове. М.: Наука,
1993. 302 с. Физматлит, 2003. 256 с.
12. Воспоминания об Игоре Васильевиче Курчатове. М.: Наука, 1988. 496 с.
13. Воспоминания об И. Е.Тамме. М.: Наука, 1981. 110 с; 2-е изд. 1986. 115 с.
14. Воспоминания о Л.Д.Ландау / Отв. ред. акад. И. М. Халатников. М.: Наука,
1988. 352 с.
15. Гапонов Ю. В., Ковалева С. К, КессенихА. В. Студенческие выступления 1953 года
на физфаке МГУ как социальное эхо Атомного проекта // История Атомного
проекта. Вып. 2. М.: Русский Христианский гуманитарный институт, 2002.
С. 491.
16. Гапонов Ю. В., Озеруд Ф., Рубинин П. Е. Новый взгляд на поездку Я. П. Терлец-
кого к Н. Бору в 1945 г. // Наука и общество. История советского Атомного
проекта. Т. 1. М: ИздАТ, 1997. С. 478-540.
17. Герштейн С. С. Электронный ресурс:
пир:/Дпеофпу8.т1р1ш/аЬои1/1апс1аи100/ html?xsl:print=l. 2008.
' В связи с частыми ссылками на эти книги в тексте принято сокращение: Атомный
проект СССР = АП.
Литература
241
18. Гинзбург В. Л. О физике и астрофизике. М.: Бюро Кваигум, 1995. 512 с.
19. Гинзбург В. Л. О некоторых горе-историках физики // ВИЕТ. 2000. №4.
С. 5-14.
20. Гинзбург В. Л. О науке, о себе и о других. М.: Физматлит. 2003. 544 с.
21. Гинзбург В., Ландау Л., Леонтович А/., Фок В. О несостоятельности работ
А. А. Власова по обобщенной теории плазмы и теории твердого тела // ЖЭТФ.
1946. Т. 16. С. 246-252.
22. Голованов Я. Записки вашего современника: В 3-х т. М.: Доброе слово, 2001.
23. Горелик Г Е. Андрей Сахаров: Наука и свобода. Ижевск: НИЦ «Регулярная
и хаотич. динамика», 2000. 512 с.
24. Горелик Г. Тамм и Ландау. Теоретики в советской практике // Знание — сила.
1997. №2. С. 142-148.
25. Горелик Г. История «скособоченного мира» Иосифа Шапиро (мифы, легенды
и документы из жизни Льва Ландау). Электронный ресурс: http://ggorelik.narod.rn/
Dau/Shapiro-Dau-Yerozolimski-web/Shapiro-Dau-Web.htm. 2005.
26. Горобец Б. С. Игра Ландау в номера // Наука и жизнь. 2000. № 1. С. 15.
27. Горобец Б. С. Игра Ландау — новые общие решения // Наука и жизнь. 2001.
№12. С. 129.
28. Горобец Б. С. Круг Ландау. М.; СПб.: Летний сад, 2006. 656 с.
29. Горобец Б.С. Трое из Атомного проекта. Секретные физики Лейпунские. М.:
ЛКИ/URSS, 2008. 312 с.
30. Горобец Б. С. Круг Ландау: Жизнь гения. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: ЛКИ/URSS,
2008. 368 с.
31. Грайнер />., Штаингауз К. На пути к 3-й мировой войне? Военные планы
США против СССР. Документы / Пер. с нем. М.: Прогресс, 1983. 168 с.
32. Губарев В. Белый архипелаг// Наука и жизнь. 2003. № 1. С. 90-98.
33. Диафильм: Академик Л. Д. Ландау (1908-1968) / Авторы Л. Г. Асламазов и
В.Г.Каменский; Коне. И. М. Халатников. М.: В/О «Знание»; студия
«Диафильм», 1971.
34. Знакомый незнакомый Зельдович (в воспоминаниях друзей, коллег,
учеников) // Под ред. С. С. Герштейна и Р. А. Сюняева. М.: Наука, 1993. 352 с.
35. Игра Ландау в номера продолжается // Наука и жизнь. 2001. № 6. С. 109 (ред.
статья).
36. Илья Михайлович Лифшип. Ученый и человек. Харьков: ННЦ «ХФТИ»,
2006. 717 с.
37. Иоффе Б.Л. Без ретуши. Портреты физиков на фоне эпохи. М.: Фазис. 2004.
160 с.
38. Каганов М. И. Школа Ландау: что я о ней думаю. Троицк, 1998. 368 с.
39. Капица. Тамм. Семёнов. В очерках и письмах / Под обшей ред. акад. А. Ф.
Андреева. М.: Вагриус; Природа, 1998. 579 с.
40. Карась В. И. Отзыв о книге Бориса Соломоновича Горобпа «Круг Ландау».
2007. Электронный ресурс:
http://berkovich-zametki.com/2007/april/Zametki/Nomer6/Karas.htm.
41. Квасникова £., Матущенко А. Конструкцию первой атомной бомбы он помнил
наизусть, или Л. Р. Квасников — первый разведчик, работавший в интересах
советского атомного Проекта // Бюллетень по атомной энергии. 2005. № 8.
С. 83-86.
16 Заказ 1171
242
Литература
42. Климошпович Ю. Л. Штрихи к портретам ученых. Дискуссионные вопросы
статистической физики. М.: Янус-К, 2005. 204 с.
43. Крейг У. Падение Японии. Смоленск: Русич, 1999. 384 с.
44. Курчатовский институт. История атомного проекта. Вып. 1-16, М.: РНЦ,
1995-1998.
45. Кушнер Б. Трансцендентность человеческой души. Заметки о книге Бориса
Горобца «Круг Ландау». 2007. Электронный ресурс:
www.Berkovich-zametki.com/2007/march/ Zametki/Nomer4/Kushner.htm.
46. Ландау И. Что еще пишут про Ландау // Журнал «Самиздат». 2005.
Электронный ресурс: http://zhurnal.lib.rU/l/landau-iJ/05/09/2005.
47. Ландау И. Мой ответ «ландауведам». 2007. Электронный ресурс:
http://Berkovich-zametki.com/2007/march/Nomer2.
48. Ландау-Дробанцева К. Академик Ландау. Как мы жили. Воспоминания. М.:
Издатель Захаров. 1999. 494 с. 2000 и послед, переизд. Электронный ресурс:
http://lib.ru/memuary/ landau/landau.txt.
49. Лифшиц Е. М. Лекция: Л.Д.Ландау — ученый, учитель, человек //
Препод, физики в высшей школе. Науч.-метод.журнал. М.: МПГУ, 1998. № 14.
С. 50-66; в сокращ. — в газете «Поиск» от 15 июня 2001.
50. Максимов Е. Семинар теоротдела (в обзоре «Академик Гинзбург и его
семинар») // Наука и жизнь. 2006. №9. С. 52-63.
51. Наука и общество: история советского Атомного проекта (40-50 годы) /
Труды международного симпозиума ИСАП-96: В 3-х т. М: ИздАТ: 1997. Т. 1.
608 с; 1999. Т. 2. 528 с; Т. 3. 416 с.
52. Пестов С. Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней. СПб.: Шанс, 1995.
426 с.
53. Прудникова Е.А. Берия. Последний рыцарь Сталина. СПб.: Изд. дом «Нева»,
2005. 628 с.
54. Ранюк Ю. Н. Л.Д.Ландау и Л. М. Пятигорский // Вопросы истории
естествознания и техники. 1999. №4. С. 79-101.
55. Ранюк Ю. Н. Лаборатор1я № 1. Ядерна физика в Украине Кшв: Акта, 2001.
590 с.
56. Ритус В. //. Эпизоды рождения «слойки» // Природа. 2004. № 12.
57. Рухадзе А.А. События и люди (1948-1991 годы). Продолжение: 12 лет спустя.
3-е изд. М., 2003. 202 с. То же (испр. изд.). 2005. 223 с.
58. Симонян К. Тайна Ландау // Вести, еженед. прил. «Окна». Израиль, 1998. 2,
9, 15 апреля.
59. Снегов С. А. Творцы. Историческая повесть о современниках. М.: Сов. Россия.
1979. 364 с.
60. Создание первой советской ядерной бомбы / Под ред. В. Н. Михайлова и др.
М.: Энергоатомиздат, 1995. 448 с.
61. Сульянов А. К. Берия. Арестовать в Кремле: Историческая хроника. М.: Хар-
вест, 2004. 592 с.
62. Сухомлинов А. В. Кто вы, Лаврентий Берия? М: Детектив-Пресс. 2004. 403 с.
63. Терлецкий Я., Андреев А., Кожевников А. Операция «Допрос Нильса Бора» //
ВИЕТ 1994. №2. С. 21-44.
64. Федин С. Снова об игре Ландау в номера // Наука и жизнь. 2000. №4. С. 133.
Литература
243
65. Фейнберг Е. Л. Эпоха и личность. Физики. Очерки и воспоминания. М.: Наука,
1999. 302 с.
66. Физики продолжают шутить / Сост.-переводчики: Ю. Конобеев, В. Павлин-
чук, Н. Работнов, В Турчин. М.: Мир, 1968. 320 с.
67. Фок В. А. Отзыв о научных трудах Л.Д.Ландау // Физики о себе / Отв. ред.
В.Я.Френкель. Л.: Наука, 1990. С.415-417.
68. Халатников И.М. Интервью Г. Е. Горелику 17.03.1993. Электронный ресурс:
www.Berkovich-zametki.com/Zametki/Nomerl9/Gorelikl.htm: То же в кн.:
«Капица. Тамм. Семёнов». 1998.
69. Халатников И. Л/. Открытым текстом. Мои заграничные вояжи // Природа.
1996. №7. С. 94-108; №8. С. 78-89; №9. С. 66-83.
70. Халатников И. М. Дау, Кентавр и другие. Top non-secret. M.: Физматлит, 2007.
192 с.
71. Щелкин Ф. Апостолы атомного века. Воспоминания, размышления. М.: ДеЛи
принт, 2004. 162 с.
72. Юлий Борисович Харитон: путь длиною в век / Ин-т хим.-физики. 2-е изд.
М.: Наука, 2005. 557 с.
73. Юнг Р. Ярче тысячи солнц. Повествование об ученых-атомниках/ Пер. с англ.
М.: Госиздат лит-ры в обл. атомной науки и техники, 1960. 280 с.
74. Яноух Ф. Ответ Е. М.Лифшицу, 1979 (письмо из архива Е. М. Лифшица).
Опубл. Г. Гореликом, см. выше ссылку: Г Горелик, Интернет, 2005.
75. Frontiers of physics (Proceedings of the Landau Memorial Conference, Tel Aviv,
Israel, June 6-10, 1988) / Edited by E. Gotsman, Y. Neeman, A. Voronel. Pergamon
Press.
76. Hargittai /. The Martians of Science. Oxford University Press, 2006. 313 p.
77. Gorelik G. The Тор-Secret Life of Lev Landau // Scientific American. August, 1997,
Vol.277, №2.
78. Janouch F. Lev Landau: his life and work Preprint CERN. 79-03, Geneva, 1979.
79. Sakharov A. Memoirs. Transl. R. Lourie. N-Y: Knopf, 1990. P. 125.
80. Perspectives in Theoretical Physics. The Collected Papers of E. M. Lifshits / Ed. by
L. P. Pitaevski. Pergamon Press: Oxford, N-Y, Seoul, Tokyo, 1992.
81. Zeldovitch Ya. B. and Kaganov M. I. Evgeni M. Lifshits. Biographical Memoirs of
Fellows of the Royal Society. London, 1990, Vol.36.
16*
Фотоальбом
А
г;
У , i //
Л. Д. Ландау, Е. М. Лифшиц, А. С. Компанеец,
по правую руку от Л. Д. Ландау В. С. Готт. Харьков, 1933 г.
Фотоальбом
245
Д. Д. Иваненко с женой О. А. Корзухиной. Довоенный снимок времен дружбы Д. Д.
с Л.Д.Ландау (из архива и с разрешения Ю. Н. Ранюка)
А. И. Лейпунский и И. В. Курчатов. Середина 1930-х гг.
246
Фотоальбом
Л. Д. Ландау и Е. М. Лифшиц на отдыхе в Домбае. Сев. Кавказ, 1939 г. Всего несколько
месяцев тому назад Ландау был освобожден из тюрьмы (из архива Е. М. Лифшица)
л ^ <ff
Н. Н. Семёнов. Около 1940 г.
Е. М. Лифшиц в Германии. 1945 г.
Фотоальбом
247
Схема первой атомной (плутониевой) бомбы
£~.ж
Первая советская водородная бомба РДС-бс (конструкция «слойка» по А.Д.Сахарову,
термоядерная взрывчатка деитерид лития по В. Л. Гинзбургу, расчет КПД по Л. Д.
Ландау и др.). Фото из газеты «Известия», 2004
248
Фотоальбом
Л.Д.Ландау в рабочем положении. Фото Е. М.Лифшица. 1958 г.
Трижды Герои Социалистического Труда: И. В. Курчатов, Б. Л. Ванников, К. И. Щел-
кин — делегаты XXI съезда КПСС, 1959 г. (из архива К. И. Щелкина, предоставлено
Ф. К. Щелкиным)
Фотоальбом
249
Я.Б.Зельдович. 1980-е гг. (из книги [Знакомый..., 1993])
250
Фотоальбом
Л.Д.Ландау на семинаре. Сидит И. Е.Дзялошинский
(фото из диафильма, 1971 г.)
Л.Д.Ландау (в центре), Я.А.Смородинский и Я. Б.Зельдович на Конференции
по физике высоких энергий, Киев. 1959 г. (фото из диафильма, 1971 г.)
Фотоальбом
251
Л. Д. Ландау и В. Е. Судакова. Подмосковье, 1953 г.
Фото Е. М. Лифшица (из его архива)
252
Фотоальбом
Е. М.Лифшиц, Л.Д.Ландау, А. И. и И.А.Ахиезеры, А.А.Капица, Н.Е.Алексеевский,
И.М.Лифшиц. Прогулка по Днепру участников научной конференции. Киев, 1955 г.
~*
Л.Д.Ландау и Е.М.Лифшиц на Рижском взморье. Единственный снимок, на котором
Л.Д.Ландау запечатлен с Золотой Звездой в неформальной обстановке. 1956 г. Фото
3. И. Горобец (из архива Е. М. Лифшица)
Фотоальбом
253
Л.Д.Ландау (фото из диафильма, 1971 г.)
-,-у
- О.о» /
Л. П. Питаевский, Е. М. Лифшиц и Г. Э. Холл (США). В ИФП, 1956 г.
(из архива Е. М.Лифшица, публикуется впервые)
254
Фотоальбом
Л.Д.Ландау и проф. К.Мендельсон (Англия). В ИФП, 1957 г.
(из архива Е.М.Лифшица)
Фотоальбом
255
Е.М.Лифшиц и И.М.Халатников в ИФП, 1960 г. (из архива Е.М.Лифшица)
*«й ■ ■"'••н^^.
ш
f *
В. Б. Берестецкий, Е. М.Лифшиц, И. М.Лифшиц и И. М.Халатников.
Август 1963 г. (из архива Е. М.Лифшица)
256
Фотоальбом
Институт физических проблем им. П. Л. Капицы. Общий вид. Справа жилой дом
с квартирами Л.Д.Ландау и Е.М.Лифшица (фото из диафильма, 1971 г.)
Руководители и ведущие научные сотрудники Института физических проблем.
1970-е гг. Сидят (слева направо): академик А. И. Шальников, профессор
Дэвид Шенберг (ученик Капицы, Великобритания), ?, академик П. Л. Капица,
директор ИФП, чл.-корр. АН СССР Н. Е. Алексеевский. Стоят: Н. В. Завариц-
кий, академик Е. М. Лифшиц, чл.-корр. АН СССР Ю. В. Шарвин, заместители
директора ИФП профессор М. П. Малков, академик А. С. Боровик-Романов,
проф. Ю. П. Гайдуков. Фото из архива Е. М.Лифшица
Фотоальбом
257
Е. М. Лифшиц, 3. И. Горобец-Лифшиц и Ю. Б. Харитон в санатории
«Сосны» под Москвой, 2 сентября 1985 г. Последний прижизненный
снимок Е. М. Лифшица (из архива Е. М. Лифшица)
Ученик Ландау проф. В. И. Манько (слева) и нобелевский лауреат проф. Ю. Вигнер
(справа, рядом с ним проф. Маргарита Манько). Фото проф. Кима (Y. S. Kim), соавтора
Вигнера. Сделано дома у Вигнера в 1990-х гг.
17 Заказ 1171
258
Фотоальбом
1 кщйищ
3. wmaep
Н. fkutoOMJUf*.
f.ttkcca.
b.fiU
3.X«uumW
ii. ^(f-tibftofffii
\lMpuu>tot
/>- AHp
3/ /jLuMi*/
33 >
ЗУ )
3*fc)
33" u
35*
я **
35 >
HO )
У9 2
if *■
£P *
J/ *
Я к.
5? к
53 &W
Зу Jlmvtt
XI \Mmw
30 кмЛл
3£ %fc/
ЗХ .Uwufw»
40 Ъ&*
УЗ Hm&icef
Si *
Л"
5Г *
ЗТ ь
53Г *•
Я
55
$3
55
Й>
a
i\
a
a
a
6j
Список 43 учеников Ландау, составленный им в 1961 г.
Фотоальбом
259
Скрижали с 10-ю заповедями Ландау, подаренные ему на 50-летие
Институтом атомной энергии (фото из диафильма, 1971 г.)
JUlf стал
Шарж: «Дау сказал...». Подарен Ландау к 50-летию
(из фонда музея П. Л. Капицы, Москва)
17*
260
Фотоальбом
™
Золотая Звезда Героя, медали Ленинской и Государственных (Сталинских) премий
(фото из диафильма, 1971 г.)
\?
v -ж.
Нобелевские регалии Л.Д.Ландау (фото из диафильма, 1971 г.)
Фотоальбом
261
1"——
II
TU
з а с о ь
manлоо
"i!
|
-J
ttHXAXIKH
« «
ш м « m
лчллт*
£Лифишц
ФИЗИКА
л$-чиш
Х1»*Р+Ч • MJMJft L Landau e E U€ \ >
krbtki kurs
fizyki teoretycznej CURSO DE
*
LD a do M.
OVOD 00 TTOKTICttJ FYZIKY 1
mecha *ka
"«ektrodynam ka
TEORIA
CAMPO
,\»M • > и irrvu
01 \\IL\
МКГ.НЛМК
The Classical
Theory of Fields
L
ELMELETI
FIZIKA
Некоторые книги полного и краткого Курсов Ландау—Лифшица,
изданных на разных языках мира
Г* *~Г ЛМ й
t
Почтовая марка Израиля, посвященная дуэту Эйнштейн—Ландау
262
Фотоальбом
Задачник Л. Д. Ландау, Е. М. Лифшица и
Л. В. Розенкевича, (Харьков: ОНТИ НКТП;
Госнаучтезхиздат Украины, 1935). В ноябре
1937 г. был расстрелян Л. Розенкевич,
публикуемая фотография — дань его памяти
ОНТИ HKTII
ГОСУДАРСТВЕННОЕ
If А У Ч И О - Т Е X Н И Ч Е С К О Г
ИЗДАТЕЛЬСТВО
У К Р .А И И Ы
18 апреля в 15^
л лшдау « л пятигорский
ME ХАНИ НА
п >Viue itr*<-«ei «tteir УМ гапкмкя
исторический семинар
Обложка книги «Механика» Л. Ландау и
Л. Пятигорского, на фоне которой
выполнено объявление о презентации книги
«Круг Ландау» в пос. Менделеево, где с
1956 по 1993 г. жил и трудился Л. М.
Пятигорский. 18 апреля 2008 г. состоялся
совместный семинар физиков ВНИИФТРИ,
НИИЭТ и других организаций г.
Зеленограда, посвященный 100-летию со дня
рождения Л.Д.Ландау и 15-летней годовщине
со дня смерти Л. М. Пятигорского
Л»е« Л. ЛАЙДА У
Дои Е.ЯИФШЯЦ
Про* Л. РОЗЕНКЕВИЧ
ЗАДАЧИ
ПО
ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ
ФИЗИКЕ
1а«Л*\ у Пяти.'Щитыи Г/кьЧГ^ДОи* н4ч*%*
кур* л m*upcmu4fL*.t*u ф.ыйЛЖ".
е>
Rt.»> ишй - an»о|» книги *JCj>rr Ланлау*
1>.С\ I пробен,
Именной указатель
1)
52,
97,
Абакумов В. С. 35
Абрикосов А. А. 113, 121, 132, 136,
157, 158, 160, 175, 189, 195,
205, 211, 212
Адаме Дж. Б. 138
Адамский В. Б. 74
Александров А. П. 17, 27-29, 35, 56
58-60,66, 69, 70, 76, 91, 97
Александров А. С. 59, 78
Александров А. Ф. 128
Александров В. («яд. зима») 12
Александров П. А. 76
Алексеевский Н.Е. 252, 256
Алиханов А. И. 12, 26, 28, 44, 58, 59
61-63, 91, 146, 147
Алиханьян А. И. 145-147
АллилуевС. П. 200, 203
Алферов Ж. И. 100
Альварес Л. 147
Альтшулер Л. В. 54
Альтшулер С. А. 41
Андреев А. Ф. 77, 189, 227
Андроникашвили Э.Л. 127, 131-133
135-137, 158
Андропов Ю. В. 185
Арнольд В. И. 7, 166
Артемов А. М. 100
Архипов Р. Г. 189
Арцимович Л. А. 49, 53, 89, 91
Ахиезер А. И. 7, 21, 61, 129, 134, 146
167-169, 171, 188, 209,225,252
Бабкин А. Н. 58, 97, 98
Балашов В. В. 189
Бардин Дж. 125, 133, 160
Баренблат Г. И. 103
Баренбойм Л. В. 100
Барковский В. Б. 81
Бартини Р. Л. 94
Басов Н.Г. 127
Бекаревич И.Л. 189
Беленький С. 3. 41, 211
Берестецкий В. Б. 7, 142, 170, 171,
175-177, 180, 189, 195, 199, 203,
211, 224, 255
Берия Л. П. 7, 20, 28, 32, 34, 35, 38, 39,
42-50, 53, 55, 59-63, 65, 66, 80,
82-84, 86-89, 91-100, 102-105,
146
Берия С.Л. 34,43-45
Берия-Гегечкори Н.Т. 45
Берков А. В. 189
Беркович Е. М. 8
Бернашевский В. И. 23
Бессараб М.Я. 190, 202
Бетховен Л. 16, 226
Бете Г. 70
Близнец (Таня) 50
Блох A.M. 127, 227
БлохинцевД. И. 41, 65, 91, 151
Боголюбов Н.Н. 105, 108, 128, 131-
134, 196
Боголюбов-мл. Н.Н. 135
Бонч-Бруевич В.Л. 135
Бор Н. 24, 49, 50, 65, 70, 96, 161, 211,
214, 216
Боровик-Романов А. С. 256
Бочвар А. А. 91, 100, 102
Бошьян Г. М. 193
Брежнев Л. И. 35,66, 93, 112, 185
Бронштейн М.П. 208
Брук Ю. М. 8, 154
Будько (физик) 189
Бычков Ю.А. 189
Бялко А. В. 226, 227
!) В указатель не включены имена из названий городов, улиц и учреждений; премий и
наград; формул и эффектов; литературных ссылок в квадратных скобках; читателей из раздела
«Популярная математическая игра Ландау». Некоторые инициалы отсутствуют, так как их
не удалось установить автору книги.
264
Именной указатель
Вавилове. И. 41, 59, 66, 126
Вальта З.Ф. 32
Вальтер А. К. 21, 22, 53
Ванников Б. Л. 28, 43-45, 59, 60, 63,
87, 102, 104, 248
Вануну М. 97
ВеденовА.А. 189
Вейерштрасс К. 15
Вейль Г. 170
Велихов Е. П. 77
Вернадский В. И. 26
Вибе А. И. 23
Вигнер Ю. 117, 118, 257
Виленкина С. А. 100
Винер Н. 145
Виноградов А. П. 12, 59, 102
Владимиров В. С. 108
Власов А. А. 49, 126, 128-131, 134, 196
Вознесенский И. Н. 44
Вознесенский Н.А. 44, 59
Воинова С. Е. 8
Вологдин А. Г. 75
Вольский А. Н. 100
Ворошилов К. Е. 75
By Ц. 123, 139, 142
Вудс (физик) 133
Гаврилов В. Ю. 108
Гайдуков Ю. П. 256
Галанин А.Д. 41, 63, 212
Гамов ГА. 21, 22, 199, 208
Гандельман Г. М. 108
Талонов Ю. В. 8, 24
Гастелло Н.Ф. 73
Гафт М.Л. 187
Гейзенберг В. 147
Гейликман Б. Т. 200
Гелл-Ман М. 216
Гельфанд И. М. 11
Герштейн С. С. 29, 68, 80, 103, 131,
189, 200
Гиббс Дж. 186, 225
Гинзбург В. Л. 41, 42, 67, 77, 78, 93,
108, 109, 123-125, 127, 129, 130,
143. 155, 159, 160, 169, 175, 177,
191, 197, 201, 211, 247
Гитлер А. 73
Глушко В. П. 94
Голд Г 97
Голованов Я. К. 28
Головин И. Н. 47
Гольданский В. И. 147
Гольдин В. Я. 57, 108
Гончаров ГА. 55
Горелик Г.Е. 9, 10, 79, 138, 139, 141
Горобец-Лифшиц 3. И. 8, 56, 138, 176,
197, 199, 201-203, 213, 226, 229,
252, 257
Горский B.C. 81, 82
ГорьковЛ.П. 157, 189,205,212,224
Готт В. С. 244
Грибач В. 199
Григорьев И. Ф. 75
Гудерлей Г. 54
Гундырев В. Б. 8
Гуревич И. И. 103
Давыдов А. С. 41
Деленс П. А. 100
Дзялошинский И. Е. 157, 176, 189,
224, 250
Дирак П. А. 96, 122, 168, 170
Довганчук И. 234, 237
Додонов В. В. 116
Доллежаль Н.А. 100
Дородницын А. А. 166
Дубровский В. М. 163
Духов Н.Л. 92, 100, 105
Дьяков С. П. 6, 64, 103, 108, 126
Егорова Г П. 100
Еремеев М. 23
Жарков В. Н. 189
Жолио-Кюри Ф. 96
Жуков А. В. 238
Жуков А. И. 108
Жуков Г. К. 13, 73
Забабахин Е. И. 39, 105
Завенягин А. П. 28, 44, 47, 59, 63, 102,
105, 108
Завойский Е. К. 86
Задорнов М. Н. 98
Займовский А. С. 100
Зайцев P.O. 8, 191, 198-202
Зельдович Б. Я. 6, 8, 10, 148
Зельдович Я. Б. 7, 15, 20, 25, 29, 32, 33,
38, 41, 50, 56, 58, 59, 64, 65, 67,
68, 74, 76, 86, 90, 92, 100-105,
Именной указатель
265
108, 109, 134, 165, 166, 169, 191,
192, 197, 210, 218, 238,249, 250
Зернов П. М. 49, 59
Зииерман В. Ю. 8, 137
Зубарев Д. Н. 132, 135
Иван IV 42
Иваненко Д. Д. 22, 130, 195, 245
Иванов В. В. 48
Игнатович В. К. 189
Игнатьев С. Д. 35
Ильин В.А. (МГУ) 15, 163
Ильюшин А. А. 94
Иоффе А. Ф. 22, 23, 25-27, 32, 44, 53,
82,211
Иоффе Б. Л. 11, 12, 16, 26, 61, 64, 74,
75, 88, 114, 123, 137, 141-143,
146, 150, 186, 189
Каган Ю.М. 131, 152, 189, 224
Каганов М. И. 75, 133, 158, 191-195,
197, 228, 229, 236, 237
Кадомцев Б. Б. 64
Кадышевский В. Г. 135
Каждан Я.М. 100
Калинин М.И. 75
Калиничев А. И. 8
Кантор Г. 15
Канторович Л. В. 11, 101
Капица А. А. 67, 252
Капица Е.Л. 198
Капица П. Л. 20, 24, 26, 32, 39, 42, 44,
49, 50, 52, 53, 55, 67, 76, 82, 84,
120, 127, 132, 140, 141, 145, 155,
159-161, 197, 200,204,256
Капица С. П. 67, 159
Караганов С. 79
Карась В. И. 8, 148, 190
Кардашев Н.С. 77
КассоЛ.А. 207
Кафтанов С. В. 25, 26, 82, 83
Квасников Л. Р. 30, 80-83
Кваша О. Г. 202
Келдыш Л. В. 41
Келдыш М.В. 92, 107, 112, 166
Кемоклидзе Рита 205
Кеннеди Дж. 73, 74
Кикоин А. К. 48
Кикоин И. К. 12, 30, 44, 48, 89, 91,
115, 124
Ким И. С. 257
КиржницД.А. 41, 160
Кирпичев М. В. 53
Китайгородский А. И. 172, 186
Климонтович Ю.Л. 131, 149, 183, 195,
196
Кобулов А. 3. 49
Кобулов Б. 3. 48
Коварский Л. 81
Коган В. И. 8
КокрофтДж. 21, 22
Колыбасов В.М. 189
КомпанеецА.С. 7, 67, 75, 98, 100, 103,
149, 156, 158, 188, 195, 197, 224,
244
Кондон Э. 95
Кондратенко П. С. 189
Коновалов (УФТИ) 190
Корец М.А. 11
Корзухина О. А. 245
Корнфельд М. И. (МО.) 53
Корнфельд М.О. 53, 54
Королёве. П. 40, 94, 197
Косыгин А. Н. 112
Котельников В. А. 145
Коули (физик) 133
Коши О. 15, 163
Крейтер В. М. 75
Кремер О. П. 57
Кронрод А. С. 11
Кружкова Л. 201
Кузанский Н. 231
Кузнецова Р В. 58
Купер Л. 125, 133
Курчатов И. В. 12, 23-32, 34, 35, 38, 39,
41,44-47,49, 52, 53, 55, 57-59,
63, 65, 66, 74, 76, 78, 82, 84-86,
89-91,95,97, 100-105, 146, 196,
204, 245, 248
Кушнер Б. А. 8, 17, 68, 76, 166
Лаврентьев М.А. 92, 94
Лазарев Б. Г. 144
Лазарев Н.Ф. 94, 109
Ландау И. 8, 136, 147, 175, 178, 179
Ландау-Дробанцева К. Т. 154,158, 162,
175, 200
ЛапидусЛ.И. 189
Левич В. Г. 7, 56, 97, 98, 149, 158, 188,
194, 195, 197, 210
266
Именной указатель
Левич Е. В. 98
Лейпунский А. И. 21, 22, 67, 82, 101,
245
Лейпунский И.О. 8, 201
Лемей К. 74
Ленгмюр И. 70, 129
Леонтович М.А. 75, 130, 141
Ли Т. 123, 133, 139-143, 186
Либин А. 8, 93
Лифшии Е.М. 6, 7, 10, 16, 56-58, 60,
64, 67, 75, 77, 79, 80, 91, 100,
108, 112-114, 119, 122, 124, 126,
131, 134, 136-138, 140, 141, 145,
147, 149-153, 160, 161, 163, 164,
169-185, 187, 188, 191, 194, 195,
197, 199-201, 203, 204, 208-211,
213-215, 227, 230, 238, 244, 246,
248, 251-257,362
Лифшиц И.М. 98, 144, 158, 168, 176,
191-193, 197, 205, 252, 255
Лихачев Б. 75
Логунов А. А. 134
Лондон Ф. 119
Лоуренс Э. 95
Мадянов Р. 35
Макаров В. П. 8, 173
Макартур Д. 73
Маклин Д. (Маклейн) 97
Максвелл Р. 184-186
Максимов Е. Г. 153-155, 160
Максимов Л. А. 189
Маленков Г. М. 12, 44, 46, 59, 91, 93,
94, 100
Малкин И. А. 189
Малков М. П. 256
Малышев В. А. 12, 44, 58, 64, 91, 92
Малышев И. И. 75
Мальский А. Я. 90
Манукин А. Б. 8
Манчини С. 117
МанькоВ. И. 8, 116-118, 189, 257
МанькоМ.А. 118, 257
Маринов М.С. 189
Марков А. А. 15
Марков М.А. 41
Махнёв В. А. 44, 59, 88, 146
Маяковский В. В. 10
Медведев Ж. А. 47
Мейман Н.С. (Н. Н.) 6, 60, 75, 100,
108, 126, 194,212
Мел и к-Бархударов Т. К. 189
Мендельсон К. 254
Меркулов В. Н. 84
Мермин (физик) 217
МешикП.Я. 59,63, 86, 87
Мешеряков В. А. 135
Мешеряков М. Г. 95
Мигдал А. Б. 28, 61, 67, 75, 114, 156,'
186, 191, 197, 204
Милич Б. 131
Мильнер А. А. 188
Мильнер А. С. 188
Минц А. Л. 47, 206
Моисеев Н. Н. 12
Молотов В. М. 12, 22, 25, 26, 30, 46,
53, 75, 82-84
Москаленко А. М. 189
Москаленко В. А. 134
Моцарт В. 217
Мышкис А. Д. 165, 169
Найдин В.Л. 199, 202
Нейман Дж. фон 76, 115-118, 170, 186
Несмеянов Ал-др Н. 53
Несмеянов Анд. Н. 53
Ниддермейер С. 54
Никитин Б. А. 100
Николаева 3. П. 100
Никольский (Спецкомитет) 59
Никольский Б. П. 100
Нитце П. 79
Ньютон И. 162, 167, 226
Обреимов И. В. 21
Овчинникова (Зельдович) М. Я. 69,
74, 89, 90
Окунь Л. Б. 142
ОнсагерЛ. 133, 137
Оппенгеймер Р. 95
Осборн (физик) 136
Осетров Н. А. 42, 61, 62
Павлов Н. 63
Пайерлс Р. 23, 33, 57, 81, 119, 208
Пайерлса Р. 220
ПарасюкО.С. 134
Паули В. 96, 120
ПекарС.И. 41, 210
Первухин М.Г. 26, 28, 30, 31, 44, 52,
58-60, 63, 95
Именной указатель
267
Петкевич В. В. 162
Петр I 42
Петржак К. А. 27
Петровский И. Г. 59, 101, 164
Петросьянц А. М. 46
Пешков В. П. 113, 122
Пинаев B.C. 36
Питаевская Л. Л. 184
Питаевский Л. П. 7, 122, 139, 140, 169—
171, 175-180, 182-185, 189, 197,
205, 224, 253
Плацман (физик) 133
Плачек Г. 208
Подгорный Н. В. 112
Поздняков Б. С. 59
Позняк Э. Г. 15, 163
Поливанов М. К. 135
Помазнев М. 101
Померанчук И. Я. 7, 53, 54, 58, 61, 63-
65, 103, 140, 142, 147, 149, 153,
159, 188, 196, 197, 209-212, 216,
222, 224
Понтрягин Л. С. 166, 167
Поскребышев А. Н. 35
Правдюк В. 73
Привороцкий И. 204, 205
Пригожин И. Р. 137, 181, 196
Прохоров A.M. 127, 183
Прудникова Е. А. 44
Пуанкаре А. 167
Путин В. В. 77
Пушкаров Д. 187
Пушкин А. С. 160
Пушкина Н.И. 184
Пятигорская Т. Л. 187, 188
Пятигорский Л. М. 7, 8, 10, И, 149,
173, 174, 190, 195, 362
Райзер Ю.П. 64
Раман Ч. 159
Ранюк Ю. Н. 8, 23, 173, 190, 245
РатнерС. Б. 34, 100
Резерфорд Э. 22, 32
Риль Н.В. 100, 103
Риман Г. 167
Ритус В. И. 29
Рогожин А. А. 8
Родон И. 117
Розенберг Ю. 97
Розенкевич Л. В. 22, 173, 362
Роудс Р. 74
Рубинин П. Е. 67
Рубинский Б. Д. 8, 116
Рубинчик Г. М. 213
РудикА. П. 64, 142
РумерЮ. Б. 126, 143, 197, 209
Русинов А. И. 189
Русинов Л. И. 23
РухадзеА.А. 6, 8, 41,98, 122, 128-131,
137, 155, 159, 160, 173, 182, 183
Рындина Э. 3. 91
Рюмин М.Д. 35
Рютов Д. Д. 205
Рябев Л. Д. 55
СагдеевР.З. 189, 224
Садовский М.А. 84, 102
Сазыкин Н.С. 59
Самарский А. А. 56, 108
Самойлович Д. М. 53, 54
Самохин А. А. 8
Саперштейн Э. Е. 204
СатоХ. 213
Сахаров А. Д. 11, 13,20,25,41,42,65,
68, 69, 76, 77, 91, 92, 103, 105,
106, 166, 193, 194, 247
Седов Л. И. 165-167
Селезнева Н. В. 58
Семёнов А. Ю. 8, 35, 90
Семёнов Н. Н. 8, 32, 34, 35, 38, 53, 56,
59, 102, 204, 246
Семёнов С. М. 81
Семёнов Ю. Н. 34
Семендяев К. А. 101, 108
Силин В. П. 41, 122
Симонян К. С. 145
Синельников К. Д. 21-23, 53
Сквайре Е. 180
Славский Е. П. 39-41, 44
Смирнов В. И. 168
Смирнов Ю. Н. 25, 34, 74
Смородинский Я. А. 54, 189, 209, 210,
250
Соболев С.Л. 59
Соловьев В. Г. 135
Соловьев Л. Д. 135
Соснин ГА. 36
Сталин И. В. 7, 20-28, 34, 35, 38, 39,
42, 43, 45, 46, 50, 56, 59, 65. 66,
70, 72-76, 78-80, 82-84, 88, 89,
268
Именной указатель
91, 92, 94-96, 98-104, 108, 109,
197
Станюкович К. П. 6, 51, 54, 55, 86,
126, 210
Старик И. Е. 100
Струминский Б. В. 135
Стырикович М.А. 23, 53, 67, 200, 206
Стырикович Н. М. 206
Судаков В. В. 189, 198-203
Судакова В. Е. 198-200, 202, 251
Судья нов А. К. 44
Сухомлинов А. В. 44
Тавхелидзе А. Н. 134
Тамм И. Е. 25, 41, 42, 56, 58, 65, 68,
76, 77, 85, 86, 92, 105, 130, 155,
159, 160, 216
ТеллерЭ. 12, 104, ПО, 209
Терлецкий Н.А. 36
Терлецкий Я. П. 24, 36, 49^ 50, 65
Тер-Мартиросян К. А. 142, 189, 212,
224
Тимашук Л. 75
ТиссаЛ. 149, 188,224
Тихонова. Н. 56-59, 101, 105, 107, 108
Тодоров И. 135
Толстой Л. Н. 175
Томбези П. 117
Топчиев А. В. 190
Транковский С. Д. 233
Трумэн Г. 12, 13,67, 73
Туполев А. Н. 93
Турсункулов X. 103
Тябликов С. В. 135
Улам С. 54
Уолтон Э. 21, 22
Фабелинский И.Л. 159
Файнберг В. Я. 41
Фальковский Л. А. 8, 189
Фаулер Р. 225
Федин С. Н. 229, 232, 233, 237
Федоритенко (УФТИ) 21
Фейнберг Е.Л. 41, 42, 68, 77-79, 143,
174
Фейнман Р. 133, 136, 160, 169, 193, 220
Феклисов А. С. 81
Феоктистов Л. П. 17, 88
Фихтенгольц Г. М. 15, 163, 168
Фишер Р. 126, 127
Флеров Г Н. 25, 27, 28, 70, 80, 82, 83,
100
Фок В. А. 24, 130, 134, 170, 173
Фомин П.Ф. 14
Фортов В. Е. 77
Фрадкин Е. С. 41
Франк-Каменецкий Д. А. 36, 65, 108
Френкель Я. И. 170
Фрумкин А. Н. 97,98, 158
Фукс К. 23, 84, 97, 104
Фурсов B.C. 61, 101
Халатников И. М. 6, 24, 43, 48, 50,
57-59, 64, 65, 67, 68, 76, 78, 86,
100, 105, 107, 108, 114, 115, 121,
126, 145, 152, 156, 160, 189-191,
197, 203,204,211, 212,224,255
Халбан Г. 81
Харитон Т. Ю. 34
Харитон Ю. Б. 8, 25, 26, 30, 32-39, 41,
44, 46-48, 50, 51, 55, 58-60,63,
65, 76-78, 84, 86, 89-91, 94, 100-
105, 257
Хвольсон О. Д. 22
Хитров В. 23
Хлопин В. Г. 26,44, 100
Хоенберг (физик) 133
Хозяинов В. Т. 190, 195
Холл Г. Э.253
Холловэй (Холлоуэй) Д. 8, 36, 69
Хрущев Н. С. 39, 40, 46, 72, 93
Хуцишвили Г Р. 189, 225
Циппе Г. 94
Чеботарев Н. Г. 167
Черненко К. У. 185
Черникова Ляля 205
Чернин А. Д. 32
Черняев И. И. 100
Черняховский Д. А. 46
Черчилль У. 12, 82
Шальников А. И. 201, 256
Шальникова ТА. 201
Шапиро И. С. 123, 137-140, 142, 143,
186
Шаповал Е.А. 189
Шарвин Ю. В. 256
Именной указатель
269
Шевелёв (УФТИ) 21
ШекспирУ. 217
Шелест В. П. 135
Шенберг Д. 256
Шестакова А. 75
Шимборская В. 66
ШирковД. В. 134
Шостакович Д. Д. 146
Шостакович Н. 146
ШредингерЭ. 115, 117, 124, 150
Штеенбек (Стенбек) М. 94
Шубников Л. В. 22
Шувалова Т. К. 100
Шэннон К. 145
Щеголькова С. Н. 8, 205
Щелкин К. И. 38-41, 59, 88, 89,
94, 100, 101, 105, 248
Щелкин Ф. К. 8, 39, 48, 88-90, 101,
248
Щепкин Г. Я. 23
Эделыитейн Я. С. 75
Эйзенхауэр Д. 73
Эйнштейн А. 95, 120, 122, 143, 144,
261
Эфросом В. Д. 184
Юзефович А. А. 23
Яглом А. М. 165
ЯнгЧ. 123, 133, 139-144, 186
ЯноухФ. 138-141
ЯцковА.А. 81
Б. С. Горобец
Круг Ландау
Жизнь гения
Вниманию читателей предлагается фундаментальный
биографический труд, посвященный академику Л. Д. Ландау (1908-1968) —
гениальному советскому физику, лауреату Нобелевской премии,
Ленинской и трех Сталинских премий. Он — последний универсал
в теоретической физике, автор блестящих теорий, создатель
сильнейшей в мире школы теоретической физики и ни с чем не
сравнимого 10-томного «Курса Ландау—Л ифшица», изданного на 20 языках.
Настоящая книга, составляющая первую часть труда, посвящена
жизнеописанию Ландау от рождения до посткатастрофического периода
и смерти. Его жизнь — это размахи между триумфами и трагедиями.
Он — с 20 лет всемирно известный ученый, с 27 лет муж первой
красавицы Харькова, живущий с ней по своей «теории свободной
любви». В книге описываются драматические события,
происходившие с Ландау в советском сталинском обществе и в семье, жившей
по «теории». Изложена история борьбы Ландау в 1935 году против
работ по военно-прикладной физике в Украинском
физико-техническом институте (УФТИ). Этот конфликт привел к разгрому УФТИ,
арестам и расстрелам ряда его сотрудников в 1937. Освещена
трагическая история взаимоотношений Ландау и его первого ученика
и соавтора из УФТИ Л. М. Пятигорского. Описаны арест и заключение
Ландау в тюрьму НКВД, откуда его вызволил П. Л. Капица;
автокатастрофа, происшедшая с Ландау, когда ему было 54 года,
превратившая последние б лет его жизни в муки физические и моральные.
Анализируются черты характера Ландау: искренность и неудержимое
стремление к истине, рационализм и систематичность, эгоцентризм
и авторитарность.
Б. С. Горобец
Круг Ландау
и
Лифшица
Данная книга — третья в трилогии «Круг Ландау» (первая книга —
«Жизнь гения», вторая — «Физика войны и мира»). Она продолжает
рассказ об академике Л. Д. Ландау (1908-1968), лауреате
Нобелевской премии, Ленинской и трех Сталинских премий. В книге 12
глав. В них приведены очерки о главных героях — ученых, учениках
и/или современниках Ландау, с ним близко соприкасавшихся. Это
Е. М. и И. М. Лифшицы, А. С. Компанеец, А. Б. Мигдал, В. Л. Гинзбург,
А. А. Абрикосов, И. М. Халатников, Я. Б. Зельдович, П. Л. Капица,
А. И. Лейпунский, В. С. Фурсов (декан физфака МГУ), М. А. Стырико-
вич (энергетик). В событиях участвует множество других
выдающихся ученых. Это, в частности, Н. Бор, И. Е. Тамм, И. Г. Петровский,
Р. 3. Сагдеев, Л. А. Арцимович, И. Я. Померанчук, В. Г. Левич,
Е. Л. Фейнберг, В. Я. Файнберг, В. П. Силин, Ю. Л. Климонтович,
А. А. Рухадзе и другие, представленные яркими эпизодами и
характеристиками в галерее очерков и портретов. В Приложении даны
лекция Е. М. Лифшица «Л. Д. Ландау — ученый, учитель, человек»,
письмо П. Л. Капицы И. В. Сталину (полный текст) и др.
По вопросам приобретения книг Вы можете
обратиться в Издательство URSS:
Тел./факс: 7 (499) 135-42-16,135-42-46
E-maiL: URSS@URSS.ru
Полный каталог изданий в ИНТЕРНЕТ-МАГАЗИНЕ:
http://URSS.ru
URSS
Об авторе Борис Соломонович ГОРОБЕЦ
Доктор геолого-минералогических наук, кандидат физико-
математических наук; профессор математики
Московского государственного университета инженерной экологии
(МГУИЭ, бывший МИХМ) и Московской международной
высшей школы бизнеса (МИРБИС); профессор
минералогии, ведущий научный сотрудник ВНИИ минерального
сырья им. Н. М. Федоровского, ведущий постоянных рубрик
в журнале «Мировая энергетика». Окончил физический
факультет Московского государственного университета
им. М. В. Ломоносова (1965), где в 1961 г. слушал лекции
Л. Д. Ландау. Автор книг «Круг Ландау» (1-е изд. —- 2006,
2-е изд. — URSS, 2008), «Трое из атомного проекта:
Секретные физики Лейпунские» (URSS, 2008), «Новая антология палиндрома» (URSS,
2008), книг по минералогии, учебных пособий по математике, научных и научно-
популярных статей и обзоров по минералогии, физике, математике, лингвистике,
истории науки, переводов польской поэзии. Призер книжных конкурсов IX Киевской
международной книжной ярмарки (2006) и Всероссийского минералогического
общества (2002).
Наше издательство предлагает следующие книги:
5557 ID 66254 НАУЧНАЯ И УЧЕБНАЯ ЛИТЕРАТУРА
Тел./факс: 7 (499) 135-^2-16
Тел./факс: 7 (499) 135-^2^46
9"785397l|000659ll>
Любые отзывы о настоящем издании, а так-" -*■—*——■ •- *-,*——•*«»..,.
по адресу URSS@URSS.ru. Ваши зам< мнтернет-могсэин
и отражены на web-странице этой книги в » ^^F f"l |Vj fT\ I
E-mail:
URSS@URSS.ru
Каталог изданий
в Интернете:
urss http://URSS.ru
эйте
iS.ru
На 1-й странице обложки — чудом сохранившийся до а
И. Д. Дризе во время встречи ведущих физиков с твор
работников искусств в 1939 г.).
33611016
{лан художником
тральном доме