За фасадом
буржуазных
теорий
Ю. ЧАПЛЫГИН
МИФ
О «ЕДИНОМ
СРЕДНЕМ
КЛАССЕ»
Издательство
политической литературы
Москва · 1970

33.049
4-19
Чаплыгин Юрий Петрович.
4-19 Миф о «едином среднем классе», М.,
Политиздат, 1970.
63 с. (За фасадом буржуазных теорий).
Одной из самых распространенных апологетических
концепций буржуазных экономистов и социологов является доктрина
«единого среднего класса». В условиях современной
научно-технической революции, утверждают они, а также в результате
«демократизации капитала» в социальной структуре развитых
капиталистических стран происходят резкие сдвиги. Суть этих
сдвигов заключается якобы в «исчезновении» рабочего класса,
который «обуржуазивается», теряет свое классовое лицо и
интегрируется с буржуазными слоями в некий «единый средний
класс».
Автор брошюры, журналист, кандидат экономических наук
Ю. П. Чаплыгин на конкретных фактах убедительно вскрывает
теоретическую несостоятельность этой буржуазной концепции,
разоблачает истинные цели ее проповедников.
1—7—2
142=70^ 33049

-f Лживые
' аргументы
В наши дни идеологи
антикоммунизма не выступают с «открытым
забралом». Они вынуждены считаться с тем, что
империализм, как указывается в Документе, принятом
международным Совещанием коммунистических и
рабочих партий в Москве 17 июня 1969 г., бессилен
вернуть утраченную им историческую инициативу,
повернуть вспять развитие современного мира.
Магистральный путь развития человечества определяют
мировая социалистическая система, международный
рабочий класс, все революционные силы.
Поэтому идеологи антикоммунизма пытаются
маскировать, приглаживать и облагораживать
капиталистический строй. Они стремятся лживыми
утверждениями об «обновленном» и «организованном»
неокапитализме— обществе якобы без антагонистических
противоречий, диссонансов и инакомыслия заслонить от
трудящихся тот неоспоримый факт, что сегодня капи-
лизм все больше раскрывает себя как строй
социального и национального неравенства, гнета и насилия.
Чтобы опровергнуть эту истину, антикоммунистам
все больше приходится прибегать к новым средствам и
методам социальной демагогии. Общая цель
теоретических построений буржуазных идеологов сводится к
утверждению того, что будто рабочий класс, трудящиеся
капиталистических стран могут решить свои проблемы
без революционного преобразования общества, в
рамках буржуазного строя, который якобы также, как и
3

социализм, стремится к возвышенным идеалам, но
исходит из реальных условий и ограниченных
возможностей человека, учитывает его слабости и
несовершенство. Именно эти «слабости» и «несовершенство»
определяют место каждого человека на той или иной
ступени социальной лестницы. Доказательство этого
тезиса буржуазная пропаганда основывает на
пресловутой теории «единого среднего класса».
В чем суть этой «теории»?
В середине XX века, утверждают современные
буржуазные апологеты, капиталистическое общество
характеризуется как «открытое общество без жестких
классовых барьеров». В нем нет якобы классов, а есть
лишь «страты»—некие подвижные социальные слои.
Принадлежность тех или иных групп людей к
определенному «страту», декларирует американский социолог
О. Кох, зависит от их общих взглядов на явления
общественной и экономической жизни, пожеланий,
стремлений, состояния здоровья, уровня образования,
таланта и наклонностей, семейного благосостояния,
величины личного дохода. Между этими слоями, заявляют
авторы и проповедники «стратификации», не
существует классовых противоречий. Социальные
антагонизмы сменились-де общим стремлением всех «стратов»
к общественному прогрессу и улучшению своего места
на шкале доходов. В результате, утверждает
английский социолог Маршалл, «почти все западное общество
превращается в огромный средний класс».
Аргументируя концепцию «единого среднего
класса», пытаясь опровергнуть марксистскую теорию
классов и классовой борьбы, ученые защитники капитализма
широко используют доктрину «социальной гармонии».
Рыцари буржуазной апологетики пытаются с ее
помощью вдохнуть жизнь в обветшалые мифы о
капиталистическом равенстве, свободе, братстве. Что же, им
действительно есть о чем беспокоиться. Этими
лозунгами, написанными на знаменах буржуазных
революций прошлого века, в наши дни трудно, а если говорить
точнее, практически невозможно обмануть народные
массы капиталистических стран.
Для них «равенство» давно уже стало пустым
оловом. Ведь в условиях капитализма существуют классы-
4

антагонисты и не может быть речи о подлинной
демократии, демократии не на бумаге, а в жизни.
То же самое можно сказать о лозунге братства.
Какое может быть братство между эксплуатируемыми и
эксплуататорами? Уже давно стало аксиомой
положение о том, что подлинное братство царит лишь между
равными.
Лозунгом о свободе всегда умело манипулировали
и манипулируют буржуазные идеологи. Однако
свобода, если она противоречит освобождению труда от
ига капитала,— обман. Свобода — не призрачная, а
конкретная и настоящая — предполагает новые
общественные отношения, которые обеспечивают расцвет
личности.
Отношение же капиталистического общества к
личности не основывается на достоинствах индивидуума,
а целиком определяется тем, каким капиталом она
располагает. При капитализме, как иронически говорил
Поль Лафарг, «человек — это ничто, важна только
собственность». Поэтому личность чувствует себя в
состоянии войны с обществом. И нет ничего
удивительного в том, что в «свободном мире», как обычно
идеологи монополистической буржуазии именуют
капиталистические страны, существует и постоянно
усиливается неразрешимое противоречие между личностью
и обществом.
Неразрешимость этого противоречия видна хотя бы
из следующих фактов. Буржуазная демократия дает,
например, формальное право на труд. Но в
действительности в десяти наиболее развитых странах
капиталистического мира насчитывается свыше 6,3 млн.
безработных. Специалисты делают прогнозы, довольно
убедительно свидетельствующие о дальнейшем
увеличении численности безработных. По оценке, например,
американских экономистов, в ближайшее время
безработица в Соединенных Штатах Америки возрастет и
составит 5—6% всего трудоспособного населения по
сравнению с почти 4% в настоящее время.
Как правящие круги капиталистических стран
решают проблемы безработицы? Нередко они изобретают
и проводят в жизнь мероприятия, направленные на то,
чтобы скрыть, замаскировать сам факт существования
5

этого острейшего противоречия современного
капитализма.
Одно из таких мероприятий проведено недавно
властями Западного Берлина. Они решили с 1 июня 1969 г.
дать западноберлинским безработным статус... буржуа.
Теперь безработные этого города получают пособия по
безработице в банке, где им открыты лицевые счета и
иыписаны чековые книжки. Инициаторы этого
нововведения утверждают, будто отныне безработные
смогут экономить время, которое они теряют, простаивая
в очередях за пособиями, и копить деньги.
Выброшенные на улицу рабочие и служащие, как сообщает
западногерманский журнал «Конкрет», возмущены: ведь
за счет в банке надо платить. Забота же об экономии
времени и призывы копить деньги к людям,
потерявшим по вине буржуазного общества единственный
источник существования — работу, оборачиваются
откровенной насмешкой и издевательством над
безработными.
Однако с помощью подобных мер буржуазным
идеологам все же удается посеять среди некоторых
слоев трудящихся иллюзии «социального равенства».
И в плен этих иллюзий попадает немало людей в мире
всеобщего поклонения золотому тельцу. Некоторым
даже кажется, что владения чековой книжкой
достаточно для «уравнения» предпринимателя и рабочего,
рантье и безработного. Очевидно, в расчете на
подобные настроения, власти Западного Берлина и
предприняли свою акцию «обуржуазивания»
безработных.
Но буржуазные пропагандисты не столь наивны,
чтобы ограничить свою демагогическую трескотню о
«социальном равенстве» при капитализме лишь этим
кругом лживых аргументов. В борьбе за умы людей
они широко используют более изощренные приемы.
Так, буржуазные пропагандисты не отрицают
сложность, противоречивость и конфликтность социальной
жизни современного капиталистического общества, а
более или менее регулярно, довольно широко, на
конкретных примерах показывают столкновение
экономических, политических и социальных интересов
различных групп и слоев населения. Но природу, характер
6

этих конфликтов и столкновений, влияние на развитие
общества они искусно отрывают от подлинных
классовых отношений, определяющих физиономию
буржуазного общества. Пропаганда монополий рассматривает
их лишь как результат неизбежных различий и
отклонений в поведении и личной жизни людей.
Вот, например, как трактуют проблему социальных
коллизий в капиталистическом мире четыре
университетских преподавателя из США в книге «Социальные
проблемы. Разногласия и отклонения в
индустриальном обществе». Они пишут: «Технические новшества,
быстрое распространение идей и сложность жизни —
все это дает материал для разногласий и отклонений.
Сами блага общества создают социальные проблемы».
Два других социолога — американцы У. Коул и Ч.
Миллер, хотя и признают существование классовых
конфликтов, но их природу объявляют «исключительно
эмоциональной».
Логический вывод, который должны сделать те, для
кого предназначены подобные «теории»,
напрашивается сам собой: социальные проблемы современного
капитализма — это сугубо текущие и частные
проблемы. Они решаются либо автоматически, либо с
помощью буржуазных общественных институтов
(например, государства). Поэтому, дескать,
марксистско-ленинская теория классовой борьбы и пролетарской
революции, как форма и метод разрешения социальных
противоречий, не применима к современному
капиталистическому миру.
Наиболее четко последний тезис антимарксистов
выражен в работах маститого французского
буржуазного экономиста Ж. Фурастье. Он, в частности,
утверждает, будто марксистская теория о необходимости
революционного изменения общества и уничтожения
частной собственности исторически себя не оправдала.
Развитие техники, заявляет он в одной из своих
последних работ, автоматически ведет к наступлению
такого периода в развитии человечества, когда классы
исчезают. «Новое бесклассовое общество» сохраняет
лишь в виде стимула определенные и ограниченные
привилегии для отдельных групп. Однако, отмечает
Ж. Фурастье, эти группы не превращаются в при-
7

вилегированный, а тем более «эксплуатирующий»
класс.
Итак, различные слои буржуазного общества
интегрируются и образуют некий средний класс. Что же
он собой представляет? По мысли буржуазных
идеологов это то, что остается в современном
капиталистическом обществе после «испарения» пролетариев и
буржуазии в результате научно-технического прогресса,
«демократизации капитала» и «революции в доходах».
Под воздействием этих и ряда других факторов,
убеждают они всех и вся, прежняя
социально-экономическая структура «размывается». Выделяется «средний
класс». Он якобы впитывает в себя качества
пролетариата и буржуазии, становится всеохватывающим
«классом», что равносильно исчезновению социально-
экономических противоположностей и, следовательно,
классовой борьбы. Таким образом, декларируют
буржуазные социологи и экономисты, западное общество
достигает «социальной гармонии» и серьезно
продвигается в направлении «бесклассовости».
Аргументация подобных теоретиков сводится к
следующему ряду утверждений. Во-первых, в условиях
«диффузии собственности» и «демократизации
капитала», провозглашают западные пропагандисты, исчезает
класс капиталистов. Современные предприниматели
якобы превращаются в «трудящихся
предпринимателей», заботящихся главным образом об «общественных
интересах». С другой стороны, «демократизация
капитала» будто бы перерождает рабочий класс: рабочие
становятся владельцами акций и оказываются «на
одной ноге» со своими хозяевами. Во-вторых,
пролетариат, заявляет известный английский социолог Г. Соул,
«имеет тенденцию, благодаря техническому прогрессу,
не к росту, а к сокращению и теперь образует
меньшинство населения в наиболее индустриальных
странах... Он находится на пути к исчезновению». Ему
вторит американский профессор М. Салвадори:
«Пролетариат в собственном смысле слова исчез... Его место
занимает единый средний класс».
С подобными, так сказать, определениями,
доказывающими, будто в современном капиталистическом
обществе исчезли или исчезают общественные классы, не
8

согласны многие мало-мальски здраво мыслящие
буржуазные социологи и экономисты. В частности,
известный английский профессор Т. Боттомор пишет:
«Западные общества остаются капиталистическими... в их
экономической системе господствует принцип частной
собственности на промышленные предприятия и в них
существуют очень резко выраженные социальные
различия между группой
собственников-промышленников и группой людей, получающих заработную плату».
Но «теоретики» «единого среднего класса» мало
опечалены такими опровержениями. Эти аргументы
нисколько не мешают им, обосновывая концепции
«социальной стратификации», обвинять марксизм в якобы
неверном тезисе о расколе капиталистического
общества лишь на два класса — пролетариат и буржуазию,
в игнорировании других социальных слоев и
искажении тем самым картины действительности. С помощью
подобных «обвинений» буржуазные пропагандисты
пытаются, с одной стороны, фальсифицировать
марксистско-ленинское учение о классах и классовой
борьбе, а с другой — грубо извратить реальную социальную
структуру современного буржуазного общества.
В действительности же марксизм-ленинизм вполне
определенно и четко сформулировал понятие «класс».
В работе «Великий почин» В. И. Ленин писал:
«Классами называются большие группы людей,
различающиеся по их месту в исторически определенной
системе общественного производства, по их отношению
(большей частью закрепленному и оформленному в
законах) к средствам производства, по их роли в
общественной организации труда, а следовательно, по
способам получения и размерам той доли общественного
богатства, которой они располагают» 1.
Основными классами капиталистического общества,
также как и 50 лет назад, остаются буржуазия и
пролетариат — владельцы средств производства и
наемные работники, лишенные иной собственности, кроме
своей рабочей силы. Развитие капиталистического
способа производства постоянно воспроизводит эти два
класса, два полюса буржуазного общества. На одном
1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, стр. 15.
9

полюсе — капитал, тенденция накопления которого
непрерывно порождает еще большую концентрацию и
централизацию экономической мощи в руках немногих
представителей монополистической элиты. Н#
другом — армия наемных рабочих, ряды которых
расширяются параллельно росту могущества капитала.
Наряду с этими двумя основными классами
капиталистического общества, там сохраняются и
многообразные социальные слои и прослойки. Их возникновение
связано с существованием мелкотоварного уклада и,
следовательно, мелкой буржуазии города и деревни.
Хотя она постоянно гибнет под ударами
капиталистической конкуренции, но возникает вновь, правда, в
уменьшающихся размерах. Растут также ряды
буржуазной интеллигенции, административного и
технического персонала предприятий, расширяется сфера услуг,
в которой главным образом заняты служащие.
Все эти социальные группы капиталистического
общества, колеблющиеся между двумя основными
классами — пролетариатом и буржуазией, марксисты
всегда называли и называют «средними слоями». Но
марксисты, не только выявили и научно определили эти
группы; они вскрыли также тенденции их
дифференциации и эволюции, показали роль и место их в
классовой борьбе трудящихся.
2 В одной ли
лодке!
Обосновывая апологетическую
концепцию «единого среднего класса»,
западногерманский экономист Г. фон Лилиенштерн
считает, что «различия между собственниками и
пролетариями потеряли свою остроту, так как пролетарии
все больше становятся собственниками, и класс
собственников постоянно растет». Рабочие якобы
поднимаются по социальной лестнице «вверх» и там «теряют»
свое классовое лицо.
Возникает вопрос: каким же образом рабочие
превращаются в собственников? У проповедников теории
«единого среднего класса» на этот вопрос есть несколь-
10

ко ответов. Один из них дает тот же самый Лилиен-
Штерн. Он пишет: «Число тех, кто не владеет вообще
нич_ем, относительно сокращается по мере того, как
промышленность оказывается в сфере массового
производства , массового распределения и массового
потребления».
Если предположить, что в данном случае речь идет
об увеличении численности владельцев предметами
потребления, а не средств производства, то, очевидно,
этот западногерманский экономист не «открыл
Америку». Он лишь отметил, хотя и в довольно туманной
форме, объективный экономический закон возвышения
потребностей трудящихся. Суть закона заключается в
том, что под влиянием технического прогресса растут
материальные и духовные потребности трудящихся и,
следовательно, серьезно изменяются формы и
структура народного потребления. В частности, это
выражается в росте расходов на приобретение товаров
длительного пользования и в расширении сферы их
потребления.
В 1955 г. английское население, например,
израсходовало на покупки холодильников, радиоприемников,
телевизоров, электробытовых приборов, мебели и т. п.
2650 млн. фунтов стерлингов, а в 1965 г.— уже
4503 млн. В ФРГ среди семей с месячным доходом от
300 до 600 марок (в эту категорию получателей
доходов официальная западногерманская статистика
включает почти половину рабочих семей) примерно каждая
•пятая имеет автомашину, каждая третья —
стиральную машину, каждая вторая— телевизор и
фотоаппарат.
Каковы факторы, способствовавшие таким сдвигам
в структуре народного потребления? Их много, но они
неравноценны. Решающую роль в изменении
структуры и расширении фонда народного потребления
сыграла активная и упорная классовая борьба рабочих
и служащих развитых капиталистических стран за
улучшение своего материального и социального
положения. Например, во второй половине 60-х годов в
английской машиностроительной промышленности
причиной свыше половины всех забастовок было
стремление рабочих и служащих добиться повышения заработ-
11

ной платы. Важное значение имел
революционизирующий пример социалистических стран, народы которых
совершили коренной поворот в социальных условиях
своей жизни.
Благодаря этим обстоятельствам рабочим и
служащим развитых капиталистических стран на
протяжении всего послевоенного периода (вплоть до 1967 г.)
удавалось добиться некоторого роста реальной
заработной платы. Следует отметить, что наибольший рост
реальной заработной платы отмечался в тех странах,
где ее уровень в течение длительного времени был
наименьшим, а конъюнктура — наиболее
благоприятной (Италия, Япония, ФРГ). Но и этот рост был далеко
неодинаков для различных категорий рабочих и
затронул главным образом занятых на крупных
предприятиях.
Монополии, естественно, возместили свои
вынужденные уступки рабочему классу интенсивным
внедрением новой техники, повышением производительности
и напряженности труда, быстрым ростом массы
прибыли. Так, в Соединенных Штатах за I960—1966 гг.
реальная недельная заработная плата увеличилась на
11%, а прибыли корпораций (после вычета налогов)
возросли на 80,5%.
Все эти факты говорят о том, что, несмотря на
упорную и активную классовую борьбу, экономические
завоевания трудящихся и, следовательно, их
материальное положение находятся под постоянным и
нарастающим давлением монополистического капитала. Однако
несомненно и другое — эти завоевания расширяют для
рабочих и служащих возможность покупать некоторые
потребительские товары длительного пользования,
которые еще несколько лет назад считались предметами
роскоши.
Ну, а если так, то, может быть, прав американский
профессор М. Салвадори, который утверждает, будто
рабочие и служащие — владельцы домов, автомобилей,
холодильников, мебели и прочих предметов
домашнего обихода «могут считать себя капиталистами»?
Нет и еще раз нет! Утверждения западных
пропагандистов о том, что рост личных доходов и изменения в
структуре потребления трудящихся меняют их клас-
12

совое лицо и являются факторами «социальной
интеграции» капиталистического общества, полностью
несостоятельны.
Буржуазные экономисты и социологи смазывают
принципиальные различия между частной
собственностью на средства производства и личной
собственностью на предметы потребления. Они не понимают, а
скорее не хотят понять всю нелепость своих попыток
посадить «в одну лодку», например, французского
рабочего, залезшего, что называется, по уши в долги ради
покупки стиральной машины или «консервной банки
на четырех колесах», с миллионером, владельцем
нескольких предприятий Луи Дюкателем, который любит
пошутить: «После того как я выплачиваю налоги, у
меня остается всего лишь 35 миллионов в год, чтобы
прожить». Кстати, «приобщение» рабочего к
собственникам ложится на него тяжелым бременем
задолженности по потребительскому кредиту: например,
выплаты по процентам и погашение кредита отнимают
сейчас в среднем 22% дохода американской семьи, т. е.
в два раза больше, чем, например, в 1949 г.
Разве могут рабочие находиться в «одной лодке»
с миллионерами, которые уже не считают
непременными атрибутами своего престижа и признаком
принадлежности к «избранным среди избранных»
роскошные лимузины, комфортабельные яхты и маломестные
самолеты? В наши дни мультимиллионеры стали, как
сообщает западногерманский журнал «Шпигель»,
приобретать для личных нужд... крупные реактивные
лайнеры. Стоимость такого самолета от 17 до 20 млн.
марок, расходы на содержание — не менее 1 млн.
марок в год. По свидетельству зарубежной прессы, для
индивидуального пользования уже продано десять
крупных реактивных самолетов типа «Боинг» и
«Дуглас». Газета «Нью-Йорк тайме» сообщает, что ведутся
переговоры с двадцатью другими потенциальными
покупателями. В ближайшие десять лет одна лишь
фирма «Боинг» рассчитывает ежегодно продавать
клиентам нового типа не менее 8—10 реактивных лайнеров.
С такими «потребителями», естественно, не может
тягаться никакой рабочий, если даже он и владеет
подержанным автомобилем или заложенным и переза-
13

ложенным коттеджем. И хотя потребление товаров
длительного пользования некоторой частью рабочих
год от года возрастает, но оно не оказывает никакого
влияния на изменение их классовой принадлежности.
Тем б^ >ее это обстоятельство не имеет никакого
отношения к «сближению классов», к «уменьшению
различий между собственниками и пролетариями», к
«снижению > накала классовой борьбы.
Профессор социологии университета американского
штата Оклахома У. Маррс пишет: «Владельцы земли
и капитала занимают стратегическую позицию и имеют
обычно достаточно сил, чтобы навязать свою волю
рабочему». Говоря другими словами, они имеют все
необходимое, чтобы заставить рабочего приносить все
больше и больше прибавочной стоимости. А это,
естественно, отнюдь не ведет к «смягчению» антагонизма
между трудом и капиталом, к «затуханию» классовой
борьбы. Трудно не согласиться и с точкой зрения
известного западногерманского профессора X. Гольвитцера,
который справедливо считает: «Холодильники,
малолитражный автомобиль и телевизор ничего не
изменили, они только сбивают с толку. Мнения, будто
антагонизм и классовая борьба преодолены, не что иное,
как миф».
О Несостоявшаяся
^ диффузия
Доказывая, будто в современном
буржуазном обществе происходит
«интеграция» рабочих и капиталистов, проповедники
доктрины «единого среднего класса» все чаще
вспоминают и пропагандируют тезисы профессора
Гарвардского университета Томаса Карвера. В свое время этот
профессор пытался доказать «возможность широкой
диффузии процветания между всеми классами»,
Американский капитализм, утверждал он, «стирает различия
между рабочими и капиталистами путем превращения
рабочих в капиталистов и преобразует большинство
капиталистов в рабочих того или иного рода». В
современном капиталистическом мире, заявляет другой
известный американский экономист А. Берли, «промышленная
14

собственность не в большей степени частная, чем место
для сидения в вагоне метрополитена. ...Частная
собственность как исходная категория (буржуазного
общества) перестала существовать».
В основе подобных утверждений лежит тот факт,
что за последние годы во многих развитых
капиталистических странах происходят интенсивные процессы
«разводнения» акционерного капитала, идет активная,
оформленная броскими шумовыми эффектами погоня
за мелкими сбережениями трудящихся, которым
самым настоящим образом навязываются мелкие акции
монополистических мастодонтов. И лидирует здесь
Америка. Там за период со второй половины 30-х и
до середины 60-х годов число акционеров возросло в
4—5 раз. Опираясь именно на этот факт, Томас Карвер
заявляет: «Мы не проводим острой грани между
собственниками и рабочими».
Для чего нужна такая откровенная ложь? Ведь на
самом деле, как отмечал В. И. Ленин, приобретение
рабочими нескольких мелких акций ни в малейшей
мере не меняет его пролетарского положения К Он так
же вынужден продавать свою рабочую силу, как и
прежде, а капиталист продолжает нещадно
эксплуатировать ее. Более того, оказываясь в числе
«капиталистов», рабочий или мелкий служащий попадает в еще
большую зависимость от крупного капитала, теряет
жалкие крохи сбережений при любом негативном
повороте конъюнктуры, в результате махинаций
биржевых спекулянтов, при крахе «своей» фирмы.
Миф о стирании граней между пролетариями и
буржуа нужен идеологам капитализма для того, чтобы
поддержать иллюзии о «социальной мобильности» и
«гармонии интересов». Эти иллюзии распространяются
в развитых капиталистических странах поистине с
потрясающим размахом. Насаждая их в сознание
простых людей, буржуазные пропагандисты широко
используют все средства современной информации —
телевидение, радио, сотни и тысячи газет, журналов и
даже огромные рекламные щиты.
1 См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 6, стр. 288—290.
15

Вот типичный пример. На рекламном щите
американской железнодорожной компании «Санта-Фе систем
лайнз» изображена молодая, просто одетая женщина,
весело беседующая с не менее оживленным
стрелочником: «Как идут дела на нашей железной дороге,
молодой человек?»—вопрошает она. «Не надо думать, что
эта маленькая женщина сует свой нос в чужое дело,—
говорится в рекламе.— Она просто интересуется
делами одного из предприятий, в которое вложены ее
деньги. Она вложила немного денег в фирму «Санта-
Фе систем лайнз». Акционеры, подобные ей —
домашние хозяйки, учителя, торговцы, рабочие,— могут
научить нас, как вести дела «Санта-Фе систем лайнз»,
и они делают это».
В этой, казалось бы, деловой рекламе
(«Вкладывайте ваши деньги в нашу фирму!») применено все —
аппеляция к здравому смыслу, грубоватая лесть и
политическая демагогия, типа той, которую неустанно
проповедует директорат одной из самых крупных в
капиталистическом мире нефтяных монополий —
рокфеллеровской «Стандард ойл оф Нью-Джерси»:
«Сегодня народ — собственник средств производства». Ну,
а раз так, то не нужны классовая борьба, забастовки,
социалистическая революция! «Ведь все мы,— шумит
вульгарная пропагандистская машина монополий,— на
равных правах сидим в одной лодке, которая
принадлежит всем нам. Так зачем ее раскачивать?!»
Что же в действительности происходит в этой самой
капиталистической «лодке»? Как размещаются ее
пассажиры? Напрасно искать ответы в писаниях и
декларациях буржуазных экономистов и социологов. Они
стараются даже не ставить столь крамольных вопросов, а
если таковые и возникают кой у кого на Западе, то их
молчаливо обходят. Причины этой «игры в молчанку»
предельно ясны: в капиталистическом обществе
существуют, усиливаются и возникают новые противоречия,
которые наглядно вскрывают всю необоснованность
«теоретических» построений буржуазных
пропагандистов.
В Документе международного Совещания
коммунистических и рабочих партий в Москве отмечается, что
научно-техническая революция ускоряет процесс обоб-
16

ществления экономики; в условиях господства
монополий это ведет к воспроизводству социальных
антагонизмов в еще больших масштабах и с еще большей
остротой. В капиталистических странах углубляется
антагонизм между интересами подавляющего большинства
нации и финансовой олигархией. Вопреки
утверждениям буржуазных идеологов о «революции в доходах»,
о «социальном партнерстве», усиливается
капиталистическая эксплуатация, ускоряется социальная
дифференциация.
В этих условиях теория «диффузии собственности»,
являющаяся одним из китов, на котором покоится
доктрина «единого среднего класса», оказывается просто-
напросто мифом, выдумкой апологетов современного
капитализма. Конкретные факты убедительно
свидетельствуют о несостоятельности столь лелеемой
буржуазными экономистами и социологами «диффузии
собственности ».
Аргументация проповедников «диффузии
собственности» строится на том факте, что за последние 35—
40 лет во многих развитых капиталистических странах
усилился процесс разводнения капитала, уменьшилось
количество «чистых» капиталистов и абсолютно
выросла численность держателей акций.
Так, по данным официальной американской
статистики, в США за период с 1927 по 1969 г. численность
акционеров возросла с 5—б млн. до 28 млн. человек.
Причем, доля лиц, живущих лишь на доходы с вложен-,
ного капитала, сократилась в общей численности
держателей акций с 87,5 до 72%. Удельный же вес
акционеров среди работающих повысился более чем вдвое —
с 12,5 до 28%.
Посмотрим, кто они, эти «работающие акционеры»,
рост числа которых, по мнению буржуазных
пропагандистов, означает «диффузию собственности»? По
данным журнала «Америкэн экономик ревью», среди
акционеров корпораций примерно 45 % — администраторы
(подавляющая их часть — сами хозяева предприятий),
около 20%—служащие среднего и низшего звена, а
также квалифицированные рабочие. На долю же
полуквалифицированных и неквалифицированных рабочих
приходится лишь 1,6% всех держателей акций.
2 Ю. Чаплыгин
17

Мелкие служащие и рабочие становятся
«акционерами» нередко по той причине, что хозяева фирмы
вынуждают их купить пару-тройку акций, приносящих
годовой дивиденд не более 2,5 доллара. Таковы доходы,
например, тех, кто владеет двумя акциями
рокфеллеровского нефтяного гиганта «Стандарт ойл оф Нью-
Джерси». Не намного отличаются от них доходы
мелких акционеров компании «Эссо стандарт ойл». Они
теперь тоже акционеры, хотя на их долю приходится
всего лишь один процент всех акций нефтяной
компании, к тому же эти акции находятся в руках
«доверительного фонда» и не могут быть предъявлены к
голосованию.
Претенциозным выглядит заявление администрации
крупнейшей американской корпорации «Дженерал
электрик», которая объявила в газете «Уолл-стрит-
джорнэл», будто «376 тыс. собственников со
сбережениями, вложенными в «Дженерал электрик», являются
типичной Америкой, где почти каждый гражданин —
капиталист». Вздорность подобных утверждений
настолько вопиюща, что против мифа о превращении
рабочих в капиталистов вынуждены, хотя и предельно
осторожно, выступать даже такие ярые защитники
капитализма, как американский журнал «Нью-Йорк
тайме мэгэзин».
Этот журнал опубликовал статью профессора М. Ри-
гана, который привел весьма любопытные факты.
Оказывается, в США на долю 1,6% держателей акции
приходится 80% всех акций, а остальные 20% распылены
между 98,4% держателей. Эти «собственники» имеют
лишь одну-две акции стоимостью 5 или 10 долларов,
которые приносят им мизерный «доход» и не дают
никакой возможности участвовать в делах «своей»
компании. Такая акция, по образному выражению известного
американского экономиста Виктора Перло, не что иное,
как «символическая доля собственности на капитал».
Реальная же собственность на средства
производства и на богатства нации находится, как считает автор
книги «Богачи и сверхбогачи» известный американский
экономист Ф. Ландберг, в руках 200 тыс. американцев.
Состояния этих сверхбогачей растут из года в год. Так,
за последние сорок лет богатства клана Дюпонов уве-
18

личились в 15 раз, Рокфеллеров — в 8 раз, Фордов —
в 7, Морганов — в 3 раза. Именно представители этих
и других финансовых династий занимают
господствующие позиции в экономике Соединенных Штатов
Америки.
Как же увязать с подобными фактами утверждения
американских пропагандистов, будто в условиях
современного капитализма «...производственные блага нации,
особенно промышленности, все в большей степени
становятся собственностью народа, главным образом групп
населения со средними и низкими доходами»?
Насколько согласуется это со свидетельством
авторитетного американского журнала «Форчун», который
недавно сообщил, что Рихарду К. Меллону лично
принадлежит 240 тыс. акций общей стоимостью 19 млн.
долларов? Кто же является собственником
«производственных благ нации»: американский народ или Мел-
лон — один из некоронованных королей финансового
капитала? Конечно же он, а не простые американцы,
даже если они и держатели акций.
Кстати, для того, чтобы сравнить возможность
простых американцев влиять на судьбу американской
экономики с возможностями финансовых магнатов типа
Меллона, можно привести такие цифры. По подсчетам
Ф. Ландберга, 75% всех держателей акций в
Соединенных Штатах обладают акциями на сумму менее 10 тыс.
долларов. Акциями же сверх этой суммы владеет
остальная четверть держателей акций, но среди них
господствующие позиции занимают все те же 200 тыс.
сверхбогачей, которые и осуществляют полный и
безраздельный контроль над национальной экономикой.
Таково истинное лицо «демократической» американской
экономической системы.
Вздорность заявлений о происходящей якобы в
развитых капиталистических странах диффузии
собственности видна и на других примерах. Достаточно сказать,
что, согласно официальным данным, в начале 60-х
годов на долю 1% взрослого населения Англии
приходилось 42% всей частной собственности и 60% всех
личных доходов от собственности, а 10% взрослого
населения распоряжалось 83% всей собственности и получало
99% всех доходов от нее. Не удивительно, что в Англии
19

год от года увеличивается разрыв в уровнях доходов,
получаемых богатыми и бедными. По сообщению
весьма осведомленного лондонского журнала «Экономист»,
горстка богачей — 28 тыс. человек — в середине 60-х
годов имела ежегодный доход, равный 10 тыс. фунтов
стерлингов и выше. Из них 110 человек получили по
100 тыс. фунтов и более, 550 — свыше 50 тыс. фунтов
стерлингов. В то же время ежегодный доход шести
миллионов англичан не превышал 300 фунтов.
Так кто же в действительности владеет благами
нации? Отнюдь не рабочие. На долю их, а также их
детей и внуков приходится выматывающий труд,
необеспеченность и бесперспективность существования. У
нищеты и богатства в современном капиталистическом
обществе есть общая черта: и то и другое передается по
наследству. И разорвать этот заколдованный круг
нельзя с помощью концепций «диффузии
собственности», «революции в доходах» или «социальной
гармонии». Путь один — последовательная и настойчивая
классовая борьба за изменение существующей системы
капиталистических производственных отношений, за
подлинную общенародную собственность и
справедливое, в соответствии с количеством и качеством
отданного обществу труда, распределение материальных
благ.
А Исчезает ли
^ пролетариат!
Важным, если не
основополагающим, пунктом доктрины «единого
среднего класса» являются рассуждения буржуазных
идеологов о «депролетаризации» капиталистического
общества, о существовании якобы в развитых
капиталистических странах тенденции к сокращению
численности пролетариата. Говоря о столь «революционных»
сдвигах в социальной структуре современного
буржуазного общества, западные «теоретики» с особым
упоением демонстрируют графики и статистические
таблицы, будто бы показывающие реальность такой
тенденции. Какие же факты и явления нынешнего этапа
развития капитализма используются ими в этих целях?
20

Обычно западные пропагандисты ссылаются на то,
что научно-технический прогресс вызывает в сфере
производства гигантский рост сложного и
дорогостоящего оборудования. В свою очередь, это обстоятельство
приводит к относительному уменьшению потребности
в рабочей силе, прежде всего в работниках физического
труда. Одновременно среди работающих по найму в
народном хозяйстве повышается удельный вес
работников умственного труда — инженеров, техников,
административных, конторских и торговых служащих. В
результате, заявляют проповедники теории «единого
среднего класса», роль промышленного пролетариата
снижается и он уже не занимает главенствующего
положения среди наемных работников в целом. Ну, а раз
так, то марксизм, дескать, в современную эпоху
несостоятелен. Научно-техническая революция, пытаются
доказать старые лисы антикоммунизма, «упраздняя»
промышленных рабочих, лишает марксизм реальной
основы. С другой стороны, она превращает рабочий
класс в резерв консерватизма, ликвидирует его как
прогрессивную общественную силу.
Вот несколько фактов, на которые опираются в
своих рассуждениях апологеты современного
капитализма. В середине 50-х годов Соединенные Штаты
Америки стали первой капиталистической страной, где
число лиц, занимающихся нефизическим трудом,
превысило численность работников физического труда. В
настоящее время в некоторых отраслях промышленности
США, особенно в тех, где создается наиболее сложная в
техническом отношении продукция, подавляющее
большинство работников составляют
инженерно-технические служащие. В частности, по официальным данным,
на некоторых американских военных заводах доля
инженерно-технических работников превышает 60%, а в
целом в электротехнической и химической отраслях —
40 % всей рабочей силы.
Примерно такая же картина наблюдается и в других
развитых капиталистических странах. Так, в
фармацевтической промышленности Голландии служащие
составляют 50% общего числа занятых, во Франции — 47,
в ФРГ — 44%. Среди работающих на
станкостроительных предприятиях этих стран доля служащих соответ-
21

ственно достигает 34, 28 и 25%, а на предприятиях
французской и западногерманской химической
промышленности эта доля равна 39 и 28%. И хотя показатели
здесь ниже, чем в США, но для всех этих стран
характерно одно явление — численность занятых умственным
трудом по темпам роста обгоняет увеличение числа
занятых традиционными рабочими профессиями.
Например, по данным Национального института
статистики и экономических исследований Франции, число
специализированных и квалифицированных рабочих
возросло за 1962—1968 гг. на 13—14%, в то время как
численность служащих — на 26,4%, средних
административно-технических работников—на 34,2 и
инженеров—на 38%.
Природа этих фактов вполне объективна.
Современная научно-техническая революция резко повышает
требования к квалификации рабочей силы и вместе с
тем вызывает растущее уравнение, нивелирование
условий и форм труда многих рабочих и служащих.
Деятельность некоторых категорий рабочих теряет
характер простого физического труда. В ряде случаев
по степени затрат умственной энергии она мало чем
отличается от работы служащих. В то же время
большинство производственных операций, которые теперь
выполняют инженерно-технические служащие, в
значительной мере связано с обслуживанием машин и
затратами физической энергии. Например, в сборочных
цехах радиоэлектронных заводов работают вместе
рабочие, техники, инженеры. Рабочие собирают детали и
части аппаратуры, техники компонуют узлы, а
инженеры монтируют весь аппарат либо заняты его
проверкой. Совершенно ясно, что здесь уже отсутствуют те
различия в деятельности рабочих и служащих, которые
существовали два-три десятилетия назад. И те и другие
стоят у одного конвейера, хотя и на некотором
расстоянии друг от друга, в силу различия уровня
профессионально-квалификационной подготовки.
Однако при капитализме подобное сближение
физического и умственного труда не означает их
органического слияния. Последнее противоречит характеру
самого способа производства, цель которого не всесторон-
22

нее и гармоничное развитие личности, а производство
прибавочной стоимости любыми доступными методами
и средствами. Используя достижения современного
научно-технического прогресса, капитализм
превращает рабочих и служащих в простые придатки
электронных машин и автоматических систем. В результате
усиливается степень эксплуатации наемного труда.
Отражением этого процесса может служить тенденция к
понижению доли заработной платы рабочих и служащих
в условно-чистой продукции. Так, в обрабатывающей
промышленности США за одно лишь десятилетие
(1953—1963 гг.) она снизилась с 53,8 до 48,9%. Падение
будет еще большим, если из фонда оплаты служащих
исключить жалование высших групп администраторов
иИТР.
Развитие производительных сил в условиях
современной научно-технической революции вызывает рост
занятости в непроизводственных отраслях. За
последнее десятилетие в большинстве стран Западной Европы
и в Соединенных Штатах не только относительно, но и
абсолютно возросло число служащих банков и
торговых фирм, работников системы народного образования
и здравоохранения, государственных служащих. Если
за I960—1965 гг. количество занятых, например, в
производственной сфере Англии увеличилось на 685 тыс.
человек, то в непроизводственной этот рост составил
930 тыс. Теперь доля работающих в
непроизводственных отраслях английской экономики равняется 43%
всех работающих по найму. А в США на долю
непроизводственной сферы в 1968 г. приходилось 79% всего
прироста лиц наемного труда. Французский социолог
Фурастье предполагает: к 2000 г. в
непроизводственных отраслях развитых капиталистических стран будет
работать 80—90% самодеятельного населения.
Увеличение численности непроизводственных
работников определяется прежде всего достигнутым уровнем
производительных сил и потребностями дальнейшего
их развития. Сам по себе этот процесс является
объективным. Еще К. Маркс отмечал, что «относительная
малочисленность производительного населения была бы
только другим выражением относительной высоты
23

производительности труда» 1. Расширение многих
отраслей непроизводственной сферы необходимо для
дальнейшего повышения производительности
общественного труда, улучшения общих условий воспроизводства
рабочей силы. Это прежде всего относится к
фундаментальным областям науки, народному образованию,
здравоохранению, бытовому обслуживанию трудящихся.
Однако в условиях капитализма развитие
непроизводственной сферы отличается противоречивым,
двойственным характером: прогрессивные тенденции ее
расширения, порожденные объективными
потребностями роста производительных сил, искажаются под
воздействием гипертрофии отдельных
непроизводственных отраслей. Это результат углубления противоречий
капиталистического воспроизводства, усиления
паразитизма и загнивания эксплуататорского строя.
Обострение противоречий капиталистического
воспроизводства, в первую очередь — противоречия между
растущими возможностями производства и узкими
рамками народного потребления — превращает
циклические трудности со сбытом возросшей товарной массы в
хроническую проблему, которую монополии пытаются
решить любой ценой. В результате расширение
отраслей обращения выходит далеко за границы
действительных потребностей процесса производства и обмена,
что вызывает неоправданное увеличение издержек
товарно-денежного обращения. Например, стремительный
рост расходов на рекламу привел к тому, что сейчас в
Англии их величина составляет более 3% валового
национального продукта, т. е. они превышают затраты
этой страны на науку и научно-исследовательские
разработки.
Важным экономическим условием, порождающим
гипертрофированное расширение непроизводственной
сферы в развитых капиталистических странах,
является огромный объем и неуклонный рост
паразитического потребления эксплуататорских классов. По
подсчетам, например, прогрессивных английских
экономистов, на потребление буржуазии за счет прибыли,
ренты и процента расходуется около 7,5% валового
национального продукта Англии.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. 1, стр. 215.
24

Перерастание монополистического капитализма в
государственно-монополистический, писал В. И. Ленин,
«показывает необыкновенное усиление
«государственной машины», неслыханный рост ее чиновничьего и
военного аппарата в связи с усилением репрессий
против пролетариата...» ]. Если за 1900—1965 гг.
численность работающих по найму в английском хозяйстве
возросла на 65%, то общее число служащих только
центрального государственного административного
аппарата увеличилось в 9 раз. Лишь за период I960—
1967 гг. расходы на усиление «государственной
машины» Англии выросли на 47,8%, в том числе затраты на
содержание парламента, судов и тюрем более чем
удвоились. Но особенно возросли военные расходы.
Сейчас английские правящие круги держат под ружьем
почти полумиллионную армию, на обслуживание и
содержание которой отвлечено около 5 % самодеятельного
населения и примерно 7 % валового национального
продукта Англии.
Рост числа государственных служащих и
возрастание расходов на военные цели характерны и для
других капиталистических развитых странах. И хотя они
порождают вопиющую нерациональность в
использовании национальных трудовых и материальных
ресурсов, но в то же время способствуют увеличению
численности работников, которые мало или вовсе не связаны
с физическим трудом. Наряду с ростом числа
служащих в результате изменений, происходящих в
профессионально-квалификационной с груктуре
фабрично-заводских рабочих, это свидетельствует о дальнейшем
усилении весьма характерной в условиях современной
научно-технической революции тенденции:
традиционный физический труд, с которым чаще всего
связывается понятие «рабочий», все больше становится
уделом прогрессивно уменьшающейся части наемного
труда. Но правильно ли, ориентируясь на эту
тенденцию, делать выводы об «исчезновении» рабочего класса
и «депролетаризации» буржуазного общества?
Западные экономисты и социологи отвечают
утвердительно и «доказывают» это с помощью теоретических
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 33, стр. 33.
25

и статистических манипуляций. В частности, говоря о
современном промышленном рабочем, они
представляют себе и пытаются навязать другим образ грузчика,
землекопа, молотобойца. С другой стороны,
проповедники доктрины «исчезновения пролетариата» чисто
статистическими методами переводят значительные
категории рабочих (например, электротехников,
механиков, ремонтников и операторов автоматизированного
оборудования) в разряд «технических служащих». Тем
самым с помощью определений, относящихся скорее к
вчерашнему, а не к сегодняшнему, и тем более
завтрашнему дню, они искусственно занижают общую
численность ядра рабочего класса — промышленного
пролетариата.
Однако такие мистификации не имеют ничего
общего с реальной действительностью. Современный
промышленный рабочий по своей квалификации,
образованию и культурному уровню чрезвычайно далек от
фабрично-заводского рабочего начала нашего века. В те
времена рабочему, занятому у станка или на
конвейерной линии, нужны были главным образом физическая
выносливость и довольно скромные
общеобразовательные знания. Современная же техника требует от него
знания начал математики, физики, химии, механики,
умения читать чертежи, понимать общие принципы
производственного процесса. Образование и довольно
высокий культурно-технический уровень становятся
теперь для промышленного рабочего фундаментом
квалификации и профессионализма.
Происходят глубокие сдвиги в отраслевой и
профессионально-квалификационной структуре
промышленного пролетариата. Эти сдвиги вызваны тем, что
современная научно-техническая революция порождает
новые отрасли и обрекает на медленное умирание ряд
старых отраслей и производств, которые еще совсем
недавно олицетворяли промышленность
капиталистических стран. Соответственно появляются и новые отряды
промышленного пролетариата, хиреют, а то и исчезают
вообще те его группы, которые раньше занимали
доминирующее положение не только в общей массе
рабочего класса, но и находились на передовых линиях его
борьбы.
26

Всего несколько десятилетий назад в связи с бурным
развитием железнодорожного транспорта
железнодорожники считались во многих развитых
капиталистических странах элитой рабочего класса. Сейчас же они
переживают потрясающую трагедию людей, теряющих
работу. В частности, рост автомобильных и воздушных
перевозок, прежде всего в США и Англии, вызвал
катастрофическое падение роли железнодорожного
транспорта. В результате в этих странах только за несколько
последних лет было уволено более половины
железнодорожников. Те же, кто сохранил свое место, понесли
материальный урон. По размерам, например,
среднечасового заработка американские железнодорожники
оказались уже на 18-м месте в официальном перечне
ведущих отраслей промышленности.
Переход к новым, более эффективным видам
топлива на производстве и в быту, а также уменьшение его
удельных затрат привело к сокращению добычи угля,
закрытию шахт и массовым увольнениям шахтеров.
Так, в США за последние 15 лет занятость в угольной
промышленности упала на 75%. В западноевропейских
странах — членах ЕОУС за один только 1966 г. было
уволено 40 тысяч шахтеров, а в 1967 г.— еще 47 тыс.
В Англии за период 1958—1967 гг. потеряли работу
более 310 тыс. рабочих и служащих угольной
промышленности, а в ФРГ — 210 тыс. Во Франции только за
1962—1968 гг. численность горняков уменьшилась на
25%. Интенсивность этого процесса отнюдь не
ослабляется, а, напротив, нарастает. В частности, английское
правительство отказалось поддерживать
угледобывающие предприятия и препятствовать их закрытию. Это
решение означает, как считают специалисты, что к
1980 г. в угольной промышленности Англии сохраш!тся
только 65 тыс. шахтеров по сравнению с 390 тыс. в
настоящее время.
Но, как уже указывалось, современная
научно-техническая революция вызывает к жизни отрасли
производства, которых не было каких-нибудь 10—15 лет
назад. Так, в США в электронной промышленности,
возникшей после второй мировой войны, сейчас занято
свыше 300 тыс. рабочих и служащих. Эти новые
группы промышленных рабочих ныне находятся в первых
27

рядах пролетариата с точки зрения своего
профессионально-квалификационного уровня и материального
положения. Однако и их привилегии отнюдь не вечны.
Несомненно, они будут подорваны выдвижением на
ключевые позиции в экономике новых отраслей и
профессий, что в наше время происходит довольно быстро.
Характерно, например, следующее. В США за период
1949—1965 гг. появилось 6432 новые профессии. Одно
только ракетостроение вызвало к жизни около 300
ранее неизвестных специальностей. Зато более 8 тыс.
профессий исключены из официального «Словаря
наименований специальностей».
Тем не менее вряд ли следует строить какие-либо
иллюзии насчет того, будто, как это утверждают
некоторые западные пропагандисты, капитализм способен
обеспечить рабочему приличное образование,
специальность и хорошее материальное положение. Основная
масса промышленных рабочих в развитых
капиталистических странах — это так называемые обученные
рабочие, т. е. люди подготовленные и усвоившие
несколько элементарных приемов обработки предмета
труда и находящиеся на незаметном месте в длинной
цепи производственного процесса. Такой рабочий с
каждым днем становится все более ловким и все менее
предприимчивым. Капитализм стремится
совершенствовать его лишь как винтик гигантского механизма
капиталистического конвейера.
Несколько иное положение работника,
непосредственно связанного с автоматизированным
оборудованием. Переход к комплексной автоматизации,
объединяющей разрозненное и обособленное производство в
единый технический комплекс, автоматически
управляемый с помощью чрезвычайно сложного
электронного оборудования, серьезно меняет содержание
квалификации и труда рабочего. Теперь он выполняет не
серию заученных до автоматизма ограниченных приемов,
а должен быть готов принять самостоятельное решение
в условиях непредвиденной ситуации. Естественно, для
эффективного контроля за работой автоматического
оборудования такому рабочему необходимы довольно
обширные общеобразовательные и специальные знания
или даже специальное техническое образование.
28

Современная техника требует комбинирования
труда рабочих, занятых у машин, с трудом тех, кто
подготавливает производственный процесс или выполняет
вспомогательные, но чрезвычайно важные функции.
К таким вспомогательным рабочим относятся прежде
всего программисты, техники-наладчики и ремонтники
электронного и радиооборудования, которым все
больше и больше насыщается технологический процесс
практически любого вида производства. Одновременно
растет производственная ответственность рабочего. Он
уже, как правило, отвечает не за изготовление
отдельной детали, а несет определенную ответственность за
весь технологический процесс или его важные
составные части. С этой точки зрения современный
промышленный рабочий приближается к
инженерно-техническим служащим, а в ряде случаев и сливается с
ними.
Следовательно, в современных условиях функции
промышленного рабочего усложняются, у него
появляются новые характерные черты и особенности, которых
были лишены фабрично-заводские рабочие недалекого
прошлого. Но несмотря на все это, современного
рабочего роднит с рабочим начала нашего века то, что он
остается пролетарием, не владеет средствами
производства, является наемным работником и подвергается
эксплуатации со стороны капитала. Своим трудом он
доставляет нанявшему его предпринимателю или
буржуазному государству прибавочную стоимость.
И численность таких наемных работников отнюдь не
уменьшается. Если, например, в начале 50-х годов в их
рядах в развитых капиталистических странах
насчитывалось 160 млн., то в наши дни — уже свыше 200 млн.
человек. Только во Франции, по данным последней
переписи, численность работающих по найму возросла за
1962—1968 гг. на 2100 тыс. человек, в том числе
рабочих — на 640 тыс.
Эти цифры убедительно опровергают «теории» об
«исчезновении» рабочего класса. Они свидетельствуют
о том, что рабочий класс в буржуазном обществе не
«исчез» и не «растворился» в других социальных слоях, а
значительно вырос. Его существование — сама
реальность.
29

Расширение пролетарских рядов осуществляется в
основном за счет воспроизводства самого рабочего
класса. Но в условиях современного
научно-технического прогресса капиталистическая система
хозяйствования охватывает и втягивает в свою орбиту все новые
социальные группы общества. И чем шире этот охват,
тем интенсивней пополняются ряды рабочего класса.
с «Белые воротнички».
^ Кто они!
Одним из крупнейших источников
пополнения и расширения
пролетарских рядов в развитых капиталистических странах
являются «белые воротнички» — многочисленный
отряд наемных работников промышленных и торговых
предприятий, разнообразных частных оффисов и
государственных организаций. Кто же они, эти «белые
воротнички»?
Ответы на эти вопросы уже давно ищут многие
буржуазные экономисты и социологи. Еще в 1951 г.
известный американский социолог Р. Миллс опубликовал
книгу, которая сразу же привлекла внимание самых
широких общественных кругов западных стран. Книга
начиналась так: «Люди в белых воротничках бесшумно
прошмыгнули в современное общество. Если они и
имели какое-то прошлое, то оно не характеризовалось
примечательными событиями, если у них и есть какая-
либо общая цель, то она не ведет к их сплочению, если
у них и есть какое-либо будущее, то оно не результат
их собственных усилий; если они к чему-нибудь и
стремятся, так это к среднему курсу, в то время когда этот
средний курс недостижим, т. е. это иллюзорный курс
в воображаемом обществе. Внутренне они расколоты,
фрагментарны; внешне зависят от более мощных сил».
Характеристика злая, но схватывающая всю
двойственность и непоследовательность этих «новых людей»
буржуазного общества. В то же время она не совсем
справедлива и точна.
Появление «белых воротничков» отнюдь не
случайно. Это прямое следствие современной
научно-технической революции, результат развития обществен-
30

ного разделения труда и изменений в его характере.
Именно эти объективные факторы вызвали к жизни
«белые воротнички», на долю которых ныне приходится
от 20 до 40% всех работников наемного труда по
сравнению с 7 % на рубеже прошлого и нынешнего века.
В ближайшее время ожидается довольно быстрое
увеличение численности «белых воротничков». Если,
например, в США в 1960 г. они составляли 43,1% рабочей
силы, то, согласно официальным данным, к 1975 г.
удельный вес «белых воротничков» возрастет примерно
до 48%. Конечно, немаловажную роль в этом росте
играет углубление паразитизма перезревшего
монополистического капитализма, а также гигантское разбухание
буржуазного государственного аппарата и расширение
его функций.
Возникает вопрос: означает ли рост служащих
соответствующее увеличение буржуазных и
мелкобуржуазных слоев капиталистического общества и,
следовательно, сокращение среди наемных работников доли
пролетариата?
Вспомним широко известный тезис К. Маркса о
совокупном рабочем, члены которого ближе или дальше
стоят от непосредственного воздействия на предмет
труда К Если придерживаться этой концепции, а она
является единственно верной, то к рабочему классу
следует относить и тех, кто занят физическим трудом,
а также частично и тех, кто вкладывает в создание
продукта свою умственную энергию или выполняет в этом
процессе определенные вспомогательные функции,
которые являются необходимым условием нормального
хода процесса производства.
Именно к этой, второй группе относятся инженерно-
технические служащие, большая часть научных
работников, основная масса конторских и торговых
служащих, т. е. те работники наемного труда, которых на
Западе обычно называют «белыми воротничками».
Каково же их социальное лицо?
Еще в конце прошлого столетия В. И. Ленин писал:
«Капитализм во всех областях народного труда
повышает с особенной быстротой число служащих, предъяв-
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 516—517.
31

ляет все больший спрос на интеллигенцию. Эта
последняя занимает своебразное положение среди других
классов, примыкая отчасти к буржуазии по своим
связям, воззрениям и проч., отчасти к наемным рабочим, по
мере того, как капитализм все более и более отнимает
самостоятельное положение у интеллигента,
превращает его в зависимого наемника, грозит понизить его
жизненный уровень» 1.
С тех пор, как были написаны эти строки, не только
значительно увеличилась численность служащих, но и
резко углубилась их социальная дифференциация,
усилился процесс сближения все возрастающей их части с
пролетариатом.
Конечно, с большой точностью определить
численность тех слоев служащих, которые приближаются к
пролетариату и сливаются с ним, довольно трудно.
Однако есть все возможности определить социальную
структуру «белых воротничков».
Наиболее удачный образ социальной структуры
служащих нашел Р. Миллс. Он представил ее как
пирамиду, вершину которой составляет новый элемент
монополистической буржуазии — руководящие менеджеры
крупных корпораций, середину образует мелкая
буржуазия, а основу — представители наемного труда, по
своему положению в буржуазном обществе мало чем
отличающиеся от промышленных и
сельскохозяйственных рабочих. Хотя такая пирамида и образ, но образ
довольно наглядный, показывающий, что социальная
структура «белых воротничков» качественно
неоднородна, разноклассова, и поэтому попытка буржуазных
пропагандистов представить их в качестве базы
«единого среднего класса» является не чем иным, как
фальсификаторским приемом.
Элита этой интеллектуальной армии — директора и
высшие инженерно-технические служащие монополий
(или менеджеры, как называют их на Западе) —
представители монополистической буржуазии, равноправные
члены класса капиталистов. Владея огромными
пакетами акций, высшие служащие выступают как
совладельцы капиталистических средств производства. А получая
В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 209.

высокие оклады и дивиденды по своим акциям, они
присваивают часть неоплаченного труда рабочих,
низших и средних служащих. Так, президент
американского автомобильного гиганта «Дженерал моторе» получает
в виде жалованья и дополнительных компенсаций 653
тыс. долларов или почти в 100 раз больше, чем
официальный доход средней американской семьи.
Буржуазные пропагандисты, усиленно спекулируя
на реальных особенностях современного
производственного процесса, в ходе которого становится более
сложной, многообразной и гибкой система управления им,
пытаются представить менеджеров людьми,
концентрирующими в своих руках всю полноту экономической
власти и самостоятельно принимающими решения,
руководствуясь только «общественными интересами». На
самом же деле менеджеры были и остаются лишь
исполнителями воли крупнейших собственников средств
производства, управление которыми им временно
доверено. Эти собственники и их управляющие взаимно
согласуют свои усилия в руководстве корпорацией или
отдельной фирмой. Их объединяет одна цель —
получение прибыли, как можно большей. Но надо отметить,
что в современных условиях судьба капиталистических
прибылей во многом зависит от эффективности работы
менеджера, от его способности найти более действенные
и результативные средства и методы эксплуатации
рабочих и служащих. В свою очередь, благополучие
капиталистического управляющего в еще большей степени
зависит от благосклонного отношения к нему и
благополучия его хозяев — монополистов.
К этой верхней прослойке «белых воротничков»
примыкают и те служащие, которые осуществляют
административные и политические функции буржуазного
государства. Они являются паразитарным слоем и не
имеют своего места в процессе общественного
воспроизводства. Их личные доходы представляют собой
вознаграждение за верную службу господствующему классу,
но за счет средств, изъятых у трудящихся через
систему государственных налогов.
Сошлемся на характерный пример. Летом 1969 г.
английский кабинет министров принял решение о
повышении жалованья высокопоставленным правительств
3 Ю. Чаплыги«
33

венным чиновникам. По новому положению, прибавку
к жалованью получит приблизительно 6 тыс. старших
государственных служащих. Так, начальник
гражданской службы, жалованье которого сейчас равняется 9200
фунтам стерлингов, получит прибавку в размере 1200
фунтов, а несколько позднее его жалованье возрастет до
15 тыс. фунтов, т. е. превысит жалованье, получаемое
теперь премьер-министром. Постоянные секретари
получат вместо 8600 фунтов стерлингов сразу 9800 фунтов,
а позже их жалованье будет повышено до 14 тыс.
фунтов стерлингов и т. д. И это повышение жалованья
высшему чиновничьему аппарату происходит в условиях,
когда лейбористское правительство проводит жесткую
политику ограничения роста заработной платы
английских трудящихся.
Среди наемных служащих особое место занимают
те, кого известный английский публицист Джеймс Олд-
ридж назвал интеллектуальными мамелюками. Во
времена средневековья, когда концентрация власти и
богатства в руках султанов и купцов исламского Востока
достигла огромных размеров, в этих странах появилась
особая каста солдат-рабов, называвшихся мамелюками.
Многих из них покупали или брали в плен еще детьми
и специально, на протяжении долгих лет, готовили к
службе особого рода — контролировать и охранять
порядок в стране. Большинство из мамелюков были
жестокими людьми, лишенными человеческого
сострадания и каких-либо принципов. Но нередко они были
талантливы, умны и верно служили своим хозяевам.
Сегодня нечто аналогичное можно сказать о
некоторых интеллектуалах, подвизающихся в «большой»
пропаганде на Западе. Создается впечатление, отмечает
Джеймс Олдридж, что эти люди все больше обрекают
себя на роль интеллектуальных мамелюков. Они также
специально воспитаны, тоже лишены щепетильности и
беспринципны, хотя умны и даже талантливы. Но они,
как и средневековые мамелюки, верно служат своим
хозяевам.
Именно эти представители «белых воротничков»,
выполняя волю своих хозяев, активно распространяют
иллюзии об «окончании эпохи классовой борьбы». Это
они утверждают, что капиталистическая система, осно-
34

ванная на частной собственности, «в корне изменилась»,
что перспектива постепенного «превращения»
капитализма в социализм больше не страшна. Именно они
призывают рабочий класс отбросить «обветшалые догмы»
классовой борьбы и перейти на путь «сотрудничества» с
монополистами ради совместного движения к
«социально интегрированному обществу».
Естественно, все эти наемные политики и ученые,
журналисты и писатели, священники и прочая
пропагандистская братия, состоящая на службе у власть
имущих, не имеют никакого отношения к трудящимся,
а представляют собой особую буржуазную прослойку
капиталистического общества.
Подавляющая же часть служащих отвечает всем
признакам, выделяющим пролетариат среди других
классов буржуазного общества. Так, с точки зрения
отношения к средствам производства, большинство
наемных «белых воротничков» практически ничем не
отличается от рабочих. Они так же, как и рабочие,
продают свою рабочую силу. Они, как и рабочие, трудятся
под контролем капиталиста-работодателя, которому
принадлежат результаты их деятельности. Рабочий день
служащих так же, как и рабочих, делится на две
неравные части. За счет меньшей обеспечивается
воспроизводство их рабочей силы. За счет большей производится
прибавочная стоимость, либо создаются условия для ее
присвоения предпринимателями. Для капиталиста труд,
знания, опыт рядовых служащих являются таким же
источником прибавочной стоимости, как и труд
промышленных рабочих.
Подавляющее большинство «белых воротничков»
практически ничем не отличается от промышленных
рабочих и с точки зрения организации труда.
Современная капиталистическая контора — это огромный зал, в
котором за совершенно одинаковыми столиками сидят
десятки, а в ряде случаев даже сотни людей,
повторяющих бесконечно и монотонно одни и те же операции. По
внешнему виду, да и по характеру труда, этот процесс
напоминает труд рабочих на конвейере. Здесь такая
же единая цепь трудовых операций, построенная по
принципу потока, когда работники связаны друг с
другом так, что бумага переходит от одного к другому, по-
35

полняясь все новыми замечаниями, резолюциями и т. п.,
подобно, например, корпусу автомашины, движущемуся
по главному сборочному конвейеру автозавода.
В конторе, так же как и на современном крупном
заводе, установлена и с помощью репрессивных мер
поддерживается жесткая дисциплина труда, запрещены все
неделовые разговоры, строго регламентированы
перерывы в работе. Конторские служащие затрачивают не
столько умственную, сколько физическую энергию,
когда они обслуживают счетные машины. И хотя их
заработная плата лицемерно именуется «жалованьем», она
ни своей природой, ни размерами не отличается от
заработной платы заводских рабочих.
По своему материальному положению «белые
воротнички» находятся рядом с промышленными рабочими,
а иногда и позади них. Служащих, как и рабочих,
угнетает налоговое бремя и дороговизна, кредитно-долговая
кабала. Повышение стоимости жизни, которая,
например, в Англии за 1963—1968 гг. выросла на 25%,
ухудшает материальное положение «белых воротничков».
Обесценивается и их труд. Так, в США 30 лет назад
заработок служащих был почти на одну треть выше,
чем рабочих. Проведенное в этой стране в 1965 г.
социологическое обследование 1 млн. служащих показало, что
средняя заработная плата конторского персонала ниже
средней заработной платы фабрично-заводских рабочих,
а заработок низшего звена ИТР (техники и младшие
инженеры) примерно равен зарплате
высококвалифицированного рабочего. В Англии же доходы большинства
конторских служащих не превышают 80—90%
заработной платы квалифицированных рабочих.
Капиталистические методы автоматизации
чрезвычайно усиливают ненадежность рабочего места
служащих. Над ними так же, как и над рабочими, висит
«дамоклов меч» безработицы. Это, естественно, с каждым
днем усиливает неуверенность и страх '«белых
воротничков» перед будущим.
О пролетаризации этого ранее привилегированного
слоя свидетельствуют и те изменения, которые
произошли за последнее полстолетие в социальном облике
такой категории служащих, как, например, инженерно-
технические или административные работники, занятые
36

на капиталистическом предприятии. Если несколько
десятилетий назад их представители были в основном
выходцами из обедневших аристократических либо
буржуазных семей и шли в контору или в управляющие
лишь потому, что потеряли главные источники доходов,
то сейчас, как показывает, например, статистика
Соединенных Штатов Америки и некоторых
западноевропейских стран, большинство служащих происходит из
мелкобуржуазных городских слоев и даже из рабочих
семей. Несколько десятилетий назад служащие, в
частности инженерно-технические, могли, хотя бы в силу
своей малочисленности, отождествлять себя с
руководством предприятия. У современных представителей ИТР
уже давно пропали подобные иллюзии.
Многократное увеличение численности инженерно-
технических и административно-конторских служащих
привело в условиях капиталистического производства к
стиранию основной и самой характерной черты их
некоторой социальной привилегированности — творческого
начала в труде. В этом направлении, в частности,
действует и такой фактор, как быстрый рост низшего звена
ИТР — техников и лаборантов, т. е. исполнителей.
Некоторые социологические исследования показывают, что
до второй мировой войны большинство ИТР составляли
специалисты высокой квалификации. Например, в конце
30-х годов в США число лаборантов было в 10 раз
меньше, чем творческих научных работников. В настоящее
же время численность лаборантов и техников
превышает число творческих научных работников.
Социальные последствия этого явления вполне
очевидны. Низшие категории ИТР, бесспорно являясь
наемными работниками, получают мизерную заработную
плату, подвергаются воздействию всех известных в
промышленности форм капиталистической эксплуатации и,
следовательно, практически ничем не отличаются от
современных представителей промышленного
пролетариата. И так как они составляют подавляющее
большинство научных работников, то, очевидно, науку не миновал
всесокрушающий процесс пролетаризации. В наши дни
типичный научный работник на Западе — не
отшельник, занимающийся наукой на свой страх и риск, а
рядовой рабочий капиталистической «фабрики открытий».
37

Таким образом, современный капитализм через
систему наемного труда насильственно нивелирует
социальное положение слоев и групп буржуазного общества,
которые еще совсем недавно характеризовались
существенными различиями между собой. Сейчас, во второй
половине XX века, рабочий и служащий, «синие» и
«белые воротнички», хотят они того или нет, попадают под
мощный каток пролетаризации и оказываются в рядах
одного и того же класса — пролетариата.
Разумеется, когда речь идет о процессе
пролетаризации в современном капиталистическом обществе, то
под ним понимается не постоянное ухудшение
экономического положения рабочих и служащих.
Пролетаризация классов и социальных слоев прежде всего означает
изменение отношения их представителей к средствам
производства, превращение их в наемную рабочую силу,
материальное и социальное положение которой
оказывается в руках капитала и всецело зависит от произвола
сильных капиталистического мира. И это превращение
не всегда и не обязательно должно сопровождаться
падением заработка, снижением уровня жизни. Здесь
важно другое — нивелировка образа жизни, материального
положения, пусть даже и на более высоком уровне, чем,
скажем, тридцать—пятьдесят лет назад.
В последние годы жизненный уровень населения
развитых капиталистических стран хотя и медленно, но
все же повышается. Но это результат отнюдь не
«уравнения» доходов различных социальных слоев, а
постоянного и растущего сопротивления организованных
рабочих и служащих наступлению монополий на их
жизненный уровень. Однако «определенно возрастает»,
как говорил Ф. Энгельс, «необеспеченность
существования» \
Действительно, на протяжении многих лет
заработная плата большинства рабочих и служащих остается
ниже даже того прожиточного минимума, который
исчисляют официальные статистики. В 60-е годы,
например, средняя заработная плата в обрабатывающей
промышленности ФРГ была ниже прожиточного минимума
на 25%, Франции — на 30 и Японии — на 35%.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 22, стр. 233.
38

С каждым днем усиливается неуверенность «белых
воротничков» в завтрашнем дне. Страх перед растущей
угрозой безработицы охватывает все более широкие их
слои. Раньше, скажем тридцать — пятьдесят лет назад,
массовые увольнения в первую очередь угрожали таким
наиболее дискриминируемым капитализмом категориям
трудящихся, как рабочая молодежь, женщины,
неквалифицированные рабочие, представители национальных
меньшинств. В современных условиях бурного научно-
технического прогресса, когда предприниматели, чтобы
выдержать острую конкуренцию, стремятся внедрять на
своих предприятиях и в конторах эффективное
оборудование, применять новые методы организации труда,
повышать его интенсификацию, массовые увольнения
периодически охватывают не только рабочих, но и
опытных специалистов и служащих. Неустойчивость
положения и неуверенность в завтрашнем дне давит на эти
некогда привилегированные слои не только в периоды
конъюнктурных неурядиц, но и во времена
экономического «бума».
Необеспеченность существования выражается и в
ухудшении социального обслуживания трудящихся.
Хотя под непосредственным влиянием социальных
завоеваний социализма и упорной борьбы рабочего класса
развитых капиталистических стран в некоторых из них
были декларированы реформы в области народного
просвещения и здравоохранения, эти реформы имели очень
ограниченный характер и почти нигде не были
доведены до конца. Еще К. Маркс отмечал, что буржуазия дает
образование рабочим и проявляет внимание к их
здоровью, во-первых, вынужденно и, во-вторых, лишь в той
мере, в какой это отвечает ее интересам. Поэтому
правящие круги используют любую лазейку, чтобы
осуществить социальные мероприятия в самых минимальных
размерах и главным образом за счет самих трудящихся.
Естественно, рабочим и служащим капиталистических
стран не приходится полагаться «на милость»
монополистической буржуазии; они ведут упорную борьбу за
каждую социальную реформу и ее практическое
осуществление.
Конечно, пролетаризация служащих и ИТР —
процесс сам по себе длительный и противоречивый. Его ин-
39

тенсивность далеко не одинакова в разных
капиталистических странах и в отдельных отраслях экономики.
Однако основная тенденция развития состоит не в
усилении различий между рабочими и служащими, а в их
постепенном уменьшении. Все растущая часть
работников умственного труда с точки зрения своего места в
системе капиталистического производства, отношения к
средствам производства, организации труда,
материального положения практически не отличается от
пролетариев. Они превратились в рядовых армии наемного
труда. И, попадая в круговорот капиталистического
хозяйства, вталкиваются его центростремительными силами
в ряды рабочего класса. В США, например, две трети
«белых воротничков» по своему объективному
положению либо близко примыкают, либо прямо включаются
в состав рабочего класса, а остальные относятся к
классу капиталистов и промежуточным слоям. Если
исключить последних, то, как подсчитал прогрессивный
американский экономист Дж. Будиш, на долю рабочего
класса придется три четверти всего самодеятельного
населения страны.
«В нашу эпоху,— указывается в Документе,
принятом на международном Совещании коммунистических
и рабочих партий в Москве в 1969 г.,— когда наука
превращается в непосредственную производительную силу,
интеллигенция все больше пополняет ряды работников
наемного труда. Ее социальные интересы переплетаются
с интересами рабочего класса, ее творческие
устремления сталкиваются с интересами хозяев-монополистов,
для которых прибыль превыше всего».
О Крах
U «свободного бизнеса»
Ряды рабочего класса развитых
капиталистических стран
пополняются и за счет средних слоев. Определение этих слоев дал
еще К. Маркс. Он относил к ним мелкого
промышленника, мелкого торговца, ремесленника и крестьянина 1.
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 434
40

По некоторым оценкам, в начале 60-х годов во всех
отраслях хозяйства США насчитывалось 9090 тыс.
предприятий, принадлежавших индивидуальным частным
собственникам. Из них 8350 тыс., или 92%, имели
годовую выручку менее 50 тыс. долларов, т. е. получали
лишь 7 % от всей суммы годовой выручки американских
частных предприятий.
Владельцы этих мелких предприятий по своему
социально-экономическому положению занимают
промежуточную позицию между пролетариатом и
монополистической буржуазией. Как собственники, они встают в
один ряд с капиталистами, но как труженики —
приближаются к рабочему классу. И не просто приближаются,
а под нажимом монополистического капитала
выталкиваются непосредственно в ряды пролетариата. Как это
происходит?
В первую очередь это разорившиеся фермеры,
которые лишились своей социально-экономической
основы— земельной собственности. По образному
выражению известного буржуазного экономиста П. Самуэльсо-
на, если считать американскую экономику «качающейся
доской», то фермер находится на самом ее краю. За
послевоенный период в условиях быстрого и
дорогостоящего технического перевооружения
капиталистического сельского хозяйства большинство мелких и даже
средних фермеров не выдержало жестокой конкуренции
с крупными фермерами-капиталистами. Например, в
Соединенных Штатах Америки в 1950 г. было 5 млн.
648 тыс. фермерских хозяйств, а в 1969 г.— около 2 млн.
976 тыс. За период с 1950 по 1969 г. в этой стране
«исчезло» 2 млн. 672 тыс., т. е. почти 46% хозяйств.
Особенно трагической оказалась судьба мелких
фермеров: в первой половине 60-х годов в группе хозяйств
с земельной площадью до 100 акров была
ликвидирована каждая четвертая ферма. Только за 1966 г. число
лиц, работающих на фермах, сократилось на 251 тыс.
человек. Разорившиеся влились в ряды
промышленного пролетариата, нашли себе неквалифицированную и
низкооплачиваемую работу в непроизводственных
отраслях либо стали наемными сельскохозяйственными
рабочими. Большое число бывших фермеров и членов их
семей оказалось среди безработных.
41

Такой же процесс происходит и в странах Западной
Европы. В ФРГ за период с 1949 по 1967 г. разорилось
577 тыс. крестьянских ферм с размером земельной
площади до 10 гектаров. «Каждый четвертый, занятый в
сельскохозяйственном производстве, к 1980 г. будет
вынужден искать другую работу»,— сообщает газета
«Франкфуртер рундшау». По данным этой газеты,
интенсивность процесса разорения нарастает год от года.
Если в 1950 г. в сельском хозяйстве ФРГ было занято
5,11 млн. человек, то в 1968 г.— уже 2,63 млн.
Массовый процесс обнищания и разорения мелких и
средних крестьянских хозяйств характерен буквально
для всех капиталистических стран. Земли
разоряющихся крестьян попадают в руки крупных аграриев,
позиции которых значительно окрепли. При этом за
последние годы процесс концентрации производства стал
гораздо интенсивнее, в числе «выбывающих из игры»
оказываются и более состоятельные хозяйства.
Например, в настоящее время американский фермер,
производящий молоко, не может надеяться, что он
выдержит конкуренцию, если у него меньше 50 коров. Но
это еще не все. Он должен иметь доильную машину,
охлаждаемые баки-хранилища из нержавеющей стали
и много другого дорогостоящего оборудования. Не
обладая всем этим, фермер вынужден продавать молоко по
низкой цене сыроваренному заводу или заводу сухого
молока и еле-еле сводить концы с концами.
Вот что пишет одна женщина из американского
штата Миннесота: «Если подсчитать, что мы получаем от
фермы, то получится, что тяжелый труд дает очень
мало. Но не будь этого, даже пенни неоткуда было бы
взять. Поэтому будем держаться, пока сможем».
На фоне нынешнего положения мелкого и среднего
фермерства в капиталистических странах самой
настоящей насмешкой выглядят заверения проповедников
теории «социальной лестницы». Нет, господа.
Находящиеся на ее низших ступенях сельскохозяйственные
рабочие, мелкие крестьяне и фермеры не поднимаются
«вверх»: рабочие не становятся владельцами хозяйств,
мелкие арендаторы — собственниками земли. Жизнь
убедительно показала, что если такая «социальная
лестница» и существует, то лишь для движения «вниз»:
42

мелкие хозяйства в массовом порядке перемещаются в
разряд полупролетарских, а средние — в разряд
мелкокрестьянских, а чаще всего разоряются. Продвижение
по социальной лестнице «вверх», сколь его не
рекламируй,— удел немногих.
Основная часть трудящихся крестьян продолжает
оставаться мелкими товаропроизводителями либо
медленно, но неуклонно разоряется. Водораздел между
ними и фермером-капиталистом постоянно увеличивается.
Все свидетельствует о том, что процесс
дифференциации крестьянства, характерный для всех периодов
капитализма, ныне стал более всесторонним и глубоким.
Почему же научно-технический переворот в
сельском хозяйстве не привел к улучшению экономического
положения основной части земледельцев? Почему
разорение крестьянства и фермерства за последние 10—15
лет не только не приостанавливалось, а, наоборот,
приняло катастрофический и массовый характер?
Причины этого явления заключаются, во-первых, в
том, что современная научно-техническая революция
еще более усилила позиции и преимущества крупного
производства перед мелким. Во-вторых, эта революция
происходила и происходит в условиях гнета монополий
и монополистического государства.
Плоды технического прогресса в сельском хозяйстве
присваиваются капиталистическими монополиями и
крупными землевладельцами, в роли которых нередко
выступают сами монополистические объединения.
Американский экономист Макилвин приводит расчеты, из
которых видно, что американские фермеры должны
были увеличить выпуск продукции на две трети
«просто для того, чтобы поддерживать свой доход на
прежнем уровне». По расчетам группы экспертов,
французский крестьянин имел в начале 60-х годов тот же доход,
что и в первой половине 50-х, хотя производительность
его труда за этот период увеличилась на 57%. По
данным американской официальной статистики, доходы
среднего фермера с 1960 г. неумолимо снижаются и
сейчас составляют лишь 60% заработной платы городского
рабочего.
Капиталистические монополии, эксплуатируя
фермерство, широко используют «ножницы цен», кредит-
43

ную и налоговую политику. В США, например, за
период с 1950 по 1965 г. индекс цен на
сельскохозяйственную продукцию упал на 10 пунктов, тогда как индекс
цен на промышленные товары, потребляемые в
сельском хозяйстве, повысился на 65 пунктов.
Все это играет на руку монополиям, которые лишают
непосредственного производителя его экономической
самостоятельности. Вот один из многих примеров. Фермер
Т. Бинандо имеет 120 акров земли. Раньше за эту землю
он платил налог 248 долларов, а сегодня 1400 долларов.
В то же время сеноподборщик, который десять лет назад
стоил 2700 долларов, сейчас стоит уже 6000 долларов.
Рыночная же цена на продукцию его хозяйства почти
не увеличилась. «Вряд ли мне удастся выстоять»,—
заявил этот фермер корреспонденту американского
журнала «Уоллесез фармер». Действительно, у мелкого и
даже среднего фермера нет шансов выстоять: он
превращается в своеобразного кустаря, а нередко и в
наемного рабочего.
Господство финансового капитала, подчеркивается в
Документе, принятом международным Совещанием
коммунистических и рабочих партий в Москве 17 июня
1969 г., осуществление монополистическим
государством «сельскохозяйственных программ» ведет к
разорению все большей части мелкого и среднего
крестьянства. В последнее время оно оказывает растущее
сопротивление этим мероприятиям, поднимается на массовые
выступления, пользующиеся поддержкой городских
трудящихся. Укрепление союза рабочих и крестьян —
одно из основных условий успеха борьбы против
монополий и их власти.
Положение и судьба мелкого бизнесмена
практически ничем не отличается от судьбы мелкого фермера.
И тот, и другой, хотя и пропитаны иллюзиями
капиталистического предпринимательства, но фактически уже
давно включены в орбиту монополий и превратились в
винтики могучей и безжалостной машины — крупной
корпорации. Те же, кто пытается противостоять этому
натиску и давлению, просто-напросто гибнут на полях
«свободного предпринимательства».
По оценке председателя Нью-Йоркской фондовой
биржи Д. Фанстона, число владельцев мелких фирм ко-
44

леблется в США от 3 до 3,5 млн. Кто они, эти
собственники? Очень многие из них не эксплуатируют наемный
труд и являются фактически «самостоятельными»
ремесленниками и розничными торговцами. Среди них
встречаются хозяева покрупнее, использующие
наемный труд 3—5 рабочих и служащих. Это те
«бизнесмены», которые, как иронически заметил Г. Стейн, пишут
на дверях своей конторы магическое слово «президент».
Но большинство мелких предпринимателей
зарабатывает на жизнь меньше, чем промышленные рабочие
средней квалификации. Например, в Западной Германии
доходы владельцев мастерских и розничных торговцев
составляют 50—65% среднемесячного заработка
рабочих.
Но несмотря на незначительные отклонения в
размерах собственности, различие визитных карточек и т. д.,
всех мелких бизнесменов в промышленности и в сфере
услуг объединяет и роднит одно — полная зависимость
от произвола крупных фирм — монополий, постоянный
страх потерять даже призрачную самостоятельность,
угроза разорения при малейшем изменении конъюнктуры.
Монополии постоянно вторгаются в область
деятельности «самостоятельных» предпринимателей и обрекают
их на потерю «дела». Так, конкуренция
«супермаркетов»— гигантских универсальных магазинов — не
позволяет владельцам бакалейных лавок получить
необходимый дневной оборот в 150 долларов — тот минимум,
который дает им возможность кое-как продержаться
у «своего дела». Как правило, дневной оборот
бакалейных лавок не превышает 100 долларов. Не случайно по^
этому от 30 до 50% этих «свободных бизнесменов»
исчезают с горизонта розничной торговли каждые два года.
Мелкие предприниматели теряют свою
экономическую независимость и попадают в сферу крупных
промышленных или торговых корпораций. Но чаще всего
они разоряются, становятся наемными работниками,
либо просто безработными. По подсчетам американского
экономиста Д. Банцеля, треть всех мелких предприятий
в США умирает в течение первого же года своего
существования. Всего же за последние 16 лет доля
«самостоятельных» в этой стране сократилась с 20,5 до 13%. «Эта
огромная смертность, которая не прекращается даже в
45

периоды бумов,— пишет Г. Стейн,— имеет прямое
отношение к существованию гигантских корпораций».
В июле 1966 г. орган монополистических кругов
Уолл-стрита журнал «Форчун» без обиняков
высказался о судьбе мелкого и среднего бизнеса в США. В
результате слияний, концентрации и всеобщего применения
ЭВМ, откровенно предрекает журнал, «свободный
бизнес» через десять лет практически исчезнет.
«Некоторые руководители фирм считают, что вся
промышленность будет выглядеть так же, как сейчас
автомобильный бизнес — с тремя или четырьмя фирмами в каждой
отрасли».
В Документе международного Совещания
коммунистических и рабочих партий, принятом в Москве 17
июня 1969 г., говорится: «Крупный капитал попирает
жизненные интересы большинства средних слоев города.
Поэтому широкие массы средних слоев населения,
несмотря на отсутствие единства в их рядах и особую
восприимчивость по отношению к буржуазной идеологии,
выступают в защиту своих интересов, включаются в
борьбу за общедемократические требования. В их среде
растет понимание жизненной важности совместных
действий с рабочим классом».
Таким образом, факты неопровержимо говорят о том,
что апологеты капитала пытаются извратить реальные
процессы, протекающие в современном
капиталистическом обществе, выдать желаемое за действительное. На
самом деле происходит не «интеграция» пролетариата
и мелкобуржуазных слоев в «единый средний класс»,
а постоянная пролетаризация последних. Рабочий класс
не находится «на пути к своему исчезновению»; он
растет за счет притока в его ряды новых пролетарских
прослоек наемных работников — выходцев из
разлагающихся средних слоев.
7 Атакующий
класс
Конечная цель авторов и
проповедников концепции «единого среднего
класса» — доказательство тезиса о «затухании»
классовой борьбы в капиталистическом обществе. Пропаган-
46

дой этого тезиса буржуазные идеологи пытаются
отвлечь трудящиеся массы от классовой борьбы, убедить
их в том, что цели, к которым они стремятся, могут быть
достигнуты без революционного преобразования
существующего строя.
На самом же деле ни научно-техническая
революция, ни «диффузия собственности», ни «революция в
доходах», и, естественно, многообразные концепции
«индивидуального и коллективного социального
партнерства» не изменили, да и не могли изменить природы
капиталистического строя, не могли внести
существенных сдвигов в его социально-экономическую структуру.
Современное буржуазное общество, как и прежде,
основывается на частной собственности, насилии,
эксплуатации и присвоении прибавочной стоимости, созданной
трудом наемных рабочих и служащих.
Надежды идеологов капитала на то, что современная
научно-техническая революция вызовет ослабление и
дезорганизацию рабочего класса, оказываются
несбыточными. В цитаделях капитализма рабочий класс, как
это вновь подтвердили события последнего времени,
является главной движущей и мобилизующей силой
революционной борьбы. В выступлении Л. И. Брежнева на
международном Совещании коммунистических и
рабочих партий в Москве указывается, что только рабочий
класс в состоянии поднять борьбу на новую ступень,
обеспечив полное уничтожение власти капитала и
торжество социализма.
Усиление роли рабочего класса в капиталистических
странах объясняется тем, что он составляет ныне
большинство населения этих стран и является решающей
силой в материальном производстве. Рабочий класс
наиболее последовательно выражает интересы всей нации,
сплачивает вокруг себя широкие массы трудящихся, все
антимонополистические силы. Именно в ходе
антимонополистической борьбы воспитывается классовое
сознание у выходцев из непролетарских слоев, происходит
подготовка масс к решающим битвам за свержение
монополистической буржуазии,
В. И. Ленин едко высмеивал доктринерские
представления о «чистой» пролетарской революции, в кото-
47

рой друг против друга якобы борются лишь два
класса — пролетариат и буржуазия. В реальной жизни таких
революций не было, нет и быть не может. Вместе с
промышленным пролетариатом в социальном движении
XX века активно участвуют широкие массы
крестьянства, интеллигенции, студенчества, средние слои
городского населения.
Несмотря на рост политической активности
полупролетарских, крестьянских и. средних слоев населения
капиталистических стран, необходимо учитывать и тот
факт, что они в значительной степени заражены
идеологией мелкой буржуазии, которая, как писал Ленин,
включается в революционное движение «со всеми ее
предрассудками» ' и наряду с яростными
антимонополистическими настроениями приносит в него серьезные
колебания, неустойчивость, половинчатость,
национализм, склонность к авантюризму. Противоречивость и
непоследовательность этих отрядов антимонополисти^
ческого движения зачастую служит источником острых
коллизий и является причиной временных задержек, а
иногда даже попятных движений в развитии
социальной революции.
Но это обстоятельство не имеет ничего общего с
тезисом западных пропагандистов о падении
революционного потенциала трудящихся масс. События
последних лет достаточно четко показали, что по мере
обострения противоречий капиталистического
воспроизводства, усиления натиска монополий на жизненные
интересы трудящихся расширяется не только социальная
база революционного рабочего движения, но оно резко
активизируется и приобретает политическую
направленность. «Современный период характеризуется
усилением борьбы рабочего класса, широких масс
трудящихся не только за улучшение их экономического
положения, но и за политические требования»,—
указывалось на международном Совещании коммунистических
и рабочих партий в Москве.
Защищая свои экономические интересы, рабочий
класс поднимает народные массы на борьбу за социаль-
1 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 30, стр. 54,
48

ные права всех трудящихся, за сохранение и
расширение демократических свобод. Их требования все больше
и больше направляются непосредственно против
всевластия монополистического капитала во всех сферах
общественной жизни. В этой борьбе крепнет стремление
трудящихся коренным образом изменить строй,
основанный на эксплуатации человека. Крупные классовые
битвы рабочего класса расшатывают власть монополий,
обостряют неустойчивость и противоречия
капиталистического общества.
В активные массовые действия против засилья
крупного капитала и промонополистических мероприятий
буржуазного государства включаются и те, кто живет
на доходы от «собственного дела» — мелкие и средние
фермеры, владельцы мелких кафе, лавочек, мелких
мастерских, магазинов и предприятий. Так, в середине
апреля 1969 г. в столице Франции объявили всеобщую
забастовку около 1 млн. мелких коммерсантов и
ремесленников. А в ноябре массовую манифестацию провели
крестьяне департамента Ло и Гаронна. Они
протестовали против аграрной политики правительства,
направленной на содействие концентрации
сельскохозяйственного производства за счет разорения мелких и
средних хозяйств. Участники демонстрации прошли по
улицам главного города департамента с плакатами:
«Нет — аграрной политике властей!», «Долой тресты!».
А затем на массовом митинге крестьяне заявили, что
они будут продолжать борьбу в защиту своих
жизненных прав.
Поражает тот факт, писала газета «Монд», что
глубокое недовольство средних слоев «приводит этих
индивидуалистов, традиционных друзей порядка, к
признанию необходимости и пользы массовых действий».
Представители этих средних слоев, объединенные в
рамках «Всеобщей конфедерации мелких и средних
предприятий», требуют от правительства облегчения
налогового бремени, ликвидации дополнительного
обложения доходов, принятия защитных мер против
конкуренции крупных фирм.
Многие буржуазные, в частности американские,
специалисты по трудовым отношениям с тревогой
отмечают, что в забастовках все чаще участвуют те соци-
4 Ю. Чаплыгин
49

альные группы, от которых «нормально было бы
ожидать всего, но только не того, что они будут бастовать».
Однако они бастуют и это, естественно, отражается на
масштабах и глубине забастовочного движения в мире
капитала. Достаточно сказать, что в развитых
капиталистических странах с 1960 по 1969 г. в забастовочной
борьбе приняли участие в общей сложности свыше
300 млн. человек против 150 млн. за предыдущие
14 лет.
На международном Совещании коммунистических и
рабочих партий отмечалось, что борьба трудящихся
кипит повсюду — от США, где в прошлом году было
около 5 тыс. забастовок, до Японии, где в «весеннем
наступлении» трудящихся приняли участие 14 млн.
человек; от Франции, где в мае — июне 1969 г. бастовало
около 10 млн. человек, и Италии, где во всеобщей
забастовке в феврале 1969 г. участвовали 18 млн., до
Уругвая и Чили, где вновь и вновь вспыхивают массовые
забастовки и демонстрации трудящихся.
В США до сих пор помнят забастовку работников
нью-йоркских больниц в 1959 г., бортмехаников и
пилотов в 1961 г., газетчиков в 1963 и 1966 гг. Помнят и
подлинный взрыв забастовочного движения учителей,
которые только в 1967/68 учебном году провели 114 стачек.
Стачечная борьба этих категорий наемных работников,
несомненно, сказалась на активности и напряженности
классовых боев в США. Если в 1960 г. там в
забастовочном движении участвовало 1,3 млн. рабочих и
служащих, то в 1968 г. число бастовавших достигло 2,6 млн.
человек. О напряженности борьбы говорит и резкое
возрастание продолжительности забастовок: за 1965—
1968 гг. количество забастовочных человеко-дней
увеличилось вдвое. Даже журнал «Ю. С. ньюс энд Уорлд
рипорт» вынужден признать, что стачки «стали
длительными, более ожесточенными, а их
урегулирование — трудным».
«Борьбой не на жизнь, а на смерть» назвало
агентство Ассошиэйтед Пресс забастовку 147 тыс. рабочих и
служащих американского концерна «Дженерал
электрик». Объявленная в конце октября 1969 г. стачка
парализовала примерно 300 предприятий этого
монополистического гиганта. Она явилась, как отмечают амери-
50

канские обозреватели, первым вызовом не только
попытке президента Никсона заморозить заработную
плату рабочих, но и военно-промышленному комплексу
США. Особенность этой забастовки в том, что она
демонстрирует солидарность и единство всех 12 профсоюзов
рабочих и служащих компании.
Усиливается стачечная борьба трудящихся и в
других развитых капиталистических странах. По одну
сторону классовых баррикад вместе с промышленным
пролетариатом находятся сельскохозяйственные
рабочие, беднейшие крестьяне, конторские служащие,
инженерно-технические работники, занятые в сфере
услуг.
Но несмотря на расширение социальной базы
антимонополистического движения, в центре классовой
борьбы находится промышленный пролетариат
капиталистических стран. Именно его борьба определяет
содержание, формы и остроту движения трудящихся за
свои экономические, социальные и политические права.
И надо сказать, что последние события убедительно
доказали несгибаемый революционный дух и волю к
победе, еще раз подтвердили руководящую роль
промышленных рабочих в антимонополистическом фронте.
Классовая борьба промышленных рабочих особенно
усилилась осенью 1969 г. Своим грандиозным размахом,
динамизмом, яркой антимонополистической
направленностью и результативностью она сделала осенние
месяцы, как писали западные газеты, не по сезону
«горячими месяцами».
Непосредственный повод осеннего града
забастовок— заключение новых коллективных трудовых
соглашений. Однако это была борьба не только за их
справедливый пересмотр, но и за расширение и
укрепление прав трудящихся на предприятиях против
усиливающегося давления монополий и антинародной
политики буржуазного государства.
Эпицентр урагана классовых боев пришелся осенью
на страны Западной Европы. По ним одна за другой
прокатились волны забастовок, достигшие наибольшей
высоты в Италии. На Апеннинском полуострове и в
предыдущие месяцы 1969 г. «социальный климат» не
отличался «низкой температурой». По данным Нацио-
51

нального института статистики, в первом полугодии
число бастовавших утроилось по сравнению с тем же
периодом прошлого года. Вспышки забастовок
ожидались и осенью 1969 г. Но никто в Италии не мог
предположить, что в сентябре забастовочное движение
примет столь широкие и нарастающие масштабы. По оценке
газеты «Унита», в борьбе за удовлетворение требований
трудящихся при пересмотре коллективных трудовых
соглашений участвовало около половины общего числа
рабочих итальянской промышленности. А по
сообщениям профсоюзов только в последние две недели
сентября в забастовочное движение было вовлечено не
менее 4200 тыс. человек.
Общенациональные забастовки провели в сентябре
1300 тыс. металлистов — почти 95% занятых в
металлургической и машиностроительной промышленности.
Бастовали 200 тыс. химиков. Дважды, 13—14 и 17—
18 сентября, пустовали строительные площадки страны:
950 тыс. строителей объявили общенациональную
забастовку. Эти забастовки явились как бы генеральной
репетицией последовавшей 19 ноября 1969 г. всеобщей
забастовки. В тот день 20 миллионов, по словам газеты
«Унита», продемонстрировали «свою твердую
решимость добиваться немедленного обновления; стало
также совершенно ясно, что это стремление разделяет все
самодеятельное население Италии».
Особенно острый характер приняла борьба рабочего
класса за удовлетворение своих насущных требований
на заводах автомобильного концерна «ФИАТ» и
компании «Пирелли», являющейся монопольным
производителем покрышек, кабеля, широкого ассортимента
технических и бытовых изделий из резины в Италии.
В этой борьбе ярко проявилась одна из отличительных
черт нынешней вспышки классовых боев в Италии —
солидарность трудящихся.
Когда владельцы этих концернов решили провести
локаут против участников движения за улучшение
условий коллективных трудовых соглашений (закрыть
миланский завод автомобильных покрышек «Бикокка»
и выбросить на улицу 12 тыс. рабочих, а также уволить
30 тыс. человек, занятых на туринских автомобильных
заводах), они столкнулись с мощным встречным ударом
52

всего рабочего класса Италии. 25 сентября одночасовую
забастовку и грандиозную демонстрацию солидарности
с химиками «Бикокка» провели рабочие практически
всех предприятий Милана и его окрестностей. Их
поддержали миллионы трудящихся других районов
страны. Одновременно в Турине — автомобильной столице
Италии — состоялась общенациональная манифестация
в поддержку рабочих и служащих «ФИАТ». Для
участия в этой манифестации в Турин съехались
представители рабочих-металлистов со всей страны. Под
красными знаменами и боевыми лозунгами они прошли по
улицам города и в заключение провели многотысячный
митинг протеста. Столкнувшись с объединенной силой
итальянского пролетариата, монополии отступили. Эта
победа — результат единства действий трудящихся в
борьбе против натиска монополистического капитала в
защиту прав народных масс, в защиту демократии.
Трудовая Италия ныне находится на самом высоком
за все послевоенное время этапе организованной
целеустремленной борьбы. Трудящиеся всех городов и
промышленных центров страны, от Палермо на юге до
Турина на севере, ведут упорную классовую борьбу за
повышение заработной платы, сокращение
продолжительности труда, улучшение пенсионного и социального
обеспечения, расширение и закрепление профсоюзных
прав.
Мощные стачки промышленного пролетариата
потрясли осенью 1969 г. Западную Германию. Их
отличительная черта — антимонополистическая
направленность, продолжительность и результативность.
Например, в сентябре в течение недели бастовали десятки
тысяч рабочих сталелитейных заводов, принадлежащих
металлургическим концернам «Хеш», «Маннесман»,
«Рейншталь» и «Клекнер». Восемь дней за свои
экономические права вели упорную борьбу 20 тыс. горняков
Рура и Саара. Бастовали судостроители Киля и Любека,
иностранные рабочие предприятий «Вестфалише
мета л индустри».
Причины этой неожиданной для боннских правящих
кругов волны забастовочной борьбы кроются в
вопиющей социальной несправедливости капиталистической
системы распределения материальных благ, дорого-
53

визне и росте стоимости жизни, необеспеченности
существования промышленных рабочих. Если, например,
в прошлом году дивиденды акционеров концерна Хеша
увеличились на 45 млн. марок, то заработная плата
металлургов не сдвинулась с места. Если же учесть, что
сейчас в ФРГ кривая дороговизны ползет вверх со
скоростью 3,5% за год и в ближайшее время ожидается
еще большее ее ускорение, то требования рабочих этого
концерна повысить их почасовые ставки на 30
пфеннигов, даже по мнению некоторых органов буржуазной
печати, не представляются несправедливыми. «Хеш
может платить»,— говорили рабочие. И они заставили
администрацию удовлетворить свои требования.
Вот как описывает перипетии борьбы рабочих
металлургического завода «Вестфаленхютте» и других
предприятий концерна «Хеш» эссенская газета «Унзере
цайт».
Не снимая рабочей одежды, рабочие выходили из
заводских ворот, строились в шеренги и шли к зданию
правления концерна на Эберхардштрассе. «30
пфеннигов!»— написано на плакатах, дорожных знаках,
тротуарах и мостовой. Металлисты «Вестфаленхютте» встали
как один с твердым намерением не отступить, пока не
будут удовлетворены их требования.
Заводская группа Германской коммунистической
партии (ГКП) распространила листовки у ворот заводов
«Феникс» и «Унион». Новость о забастовке сразу же
облетела другие заводы концерна. В тот же день вечером
перед зданием правления вместе с дневной сменой
рабочих «Вестфаленхютте» появились первые рабочие с
«Феникса» и «Униона».
Производственный совет присоединился к
требованиям бастующих и попытался начать новые переговоры
с дирекцией. Но Хардерс и другие члены правления
просили передать, что их нет и что переговоры следует
перенести на более поздний срок, так как они не хотят,
чтобы на них оказывали давление.
На следующий день утром стало ясно, что забастовка
перекинется и на другие заводы. На заводах «Феникс»
и «Унион» утренняя смена рабочих собралась на митинг
перед зданием управления.
54

У микрофона один за другим выступают рабочие.
Затем членов производственных советов трех
предприятий доставляют на машине к хранящемуся в строгой
тайне месту совещания правления концерна «Хеш».
Напряжение собравшихся нарастает.
В полдень появляются члены производственного
совета. В наступившей тишине звучат слова одного из
них: «С 1 сентября — надбавка на 30 пфеннигов. Без
учета повышения заработка при заключении новых
трудовых договоров. Оплата забастовочного
времени».
27 тыс. сталелитейщиков заводов «Хеш» показали
промышленным боссам, что хозяева уже не могут
бесконтрольно распоряжаться судьбами трудящихся. Они
добились от концерна «Хеш» того, чего хотели.
Серьезных успехов добились и участники других
забастовок. Так, горняки Рура и Саара вырвали у
шахтовладельцев согласие повысить на 14% заработную
плату 256 тыс. шахтеров, а металлурги вынудили
концерны увеличить продолжительность отпусков и пойти
на 11-процентную прибавку к зарплате 230 тыс.
рабочих и служащих металлургической промышленности
земли Северный Рейн-Вестфалия.
В специальном заявлении Президиум Германской
коммунистической партии подчеркнул, что эти
результаты, достигнутые в ходе активных действий рабочих,
являются крупными успехами. Кстати, ГКП оказалась
единственной политической партией в Западной
Германии, которая прямо заявила о своей солидарности с
бастующими и всеми силами поддерживала их борьбу,
разъясняла западногерманской общественности
справедливость и законность требований промышленных
рабочих.
Правящие же круги ФРГ были явно напуганы столь
широким размахом и успехами забастовочного
движения в стране. Канцлер Кизингер провел даже
специальное (последнее перед выборами) заседание кабинета, на
котором забастовки были объявлены «незаконными».
Но монополии потребовали большего. Их точку зрения
откровенно выразила газета «Ди Вельт». Она писала:
«Никогда еще за все двадцать лет истории
Федеративной республики социальный мир не был под такой угро-
55

зой». Поэтому, продолжала газета, необходимо «принять
все меры, чтобы в зародыше задушить подобное
развитие». Короче говоря, она предложила правительству
пустить в ход «чрезвычайные» законы.
Острые формы забастовочного движения были
характерны и для Англии. Так, рабочие
англо-американской компании «Дженерал электрик — Инглиш
электрик» в Ливерпуле в знак протеста против намечаемых
под предлогом «рационализации производства»
массовых увольнений заняли заводы. Забастовки
обрушились на автомобильную, промышленность страны. В
многодневную стачку на предприятиях «Воксхолл
моторе» и «Стандард Трайэмф сейлС» в Бирмингеме,
Ковентри, Ливерпуле и других городах в сентябре 1969 г.
было вовлечено свыше 20 тыс. человек. В результате
всеобщей забастовки полностью прекратилась работа
такого крупного порта, как Грейт-Ярмут.
Резко сократились погрузочно-разгрузочные работы
в Лондонском и Ливерпульском портах. Активные
стачки провели рабочие верфи «Ярроу» на реке Клайд,
рабочие завода фирмы «Стандард телефоне энд кейблс»
и «Роллс-Ройс». В середине месяца объявили забастовку
1600 шахтеров Йоркшира. О своей готовности
поддержать их борьбу заявили горняки 19 других шахт этого
района.
Английский рабочий класс требует положить конец
промонополистической политике правящих кругов в
области заработной платы, настаивает на ее повышении
в соответствии с ростом цен и прибылей монополий.
И эти требования вполне справедливы. Только за 1968 г.
прибыли промышленных компаний и банков Англии
выросли более чем на 20%. Заработная же плата
подавляющего большинства трудящихся в результате
проведения антинародной политики «цен и доходов» осталась
практически без изменения. Но цены, естественно, не
стоят на месте. Достаточно сказать, что за 1968 г.
стоимость жизни в Англии выросла на 4,7%. Особенно
значительно повысилась плата за квартиры, газ,
электричество, проезд на транспорте. И вот новое повышение
цен. С 8 сентября 1969 г. стоимость проезда в
лондонских автобусах и метро возросла сразу на 50%.
Конечно, все это наносит ощутимый удар по жизненному
56

уровню английских трудящихся, способствует усилению
их борьбы против антинародной политики
лейбористского правительства.
Осенью 1969 г. во Франции часто вспоминали и
говорили о весне 1968 г. Газеты писали, что нынешняя
«горячая» осень слишком напоминает прошлогоднюю
«бурную» весну, хотя и с некоторыми отличиями. Тогда
бывший президент генерал де Голль был вынужден на
вертолете вылететь из Парижа за поддержкой к
войскам, а теперь президенту Помпиду пришлось прервать
отпуск и вернуться в Париж. Но в обоих случаях
причина была одна — резкое обострение социального
кризиса в стране.
Начало мощной вспышки классовой борьбы
французских трудящихся положила объявленная 11
сентября 1969 г. всеобщая неограниченная забастовка
железнодорожников. Решение о ее проведении было принято
после того, как продолжавшиеся в течение 17 часов
переговоры между представителями профсоюзов,
правительства и Национального общества железных дорог не
дали результатов. На переговорах профсоюзы
требовали увеличить число работников (в основном
машинистов и их помощников) и сократить рабочую неделю.
Они обращали внимание властей и дирекции общества
на тот факт, что нехватка персонала на железных
дорогах приводит к непомерной загрузке работников,
заставляет их работать сверх положенных норм и тем самым
ставит под угрозу безопасность движения. Кроме того,
железнодорожники требовали повышения заработной
платы, так как с весны прошлого года цены возросли
на 11%. В результате увеличение заработной платы,
которого добились трудящиеся в майско-июньских боях,
оказалось сведенным на нет.
Объявленная после неудачных переговоров
забастовка получила широкий размах. В ней приняли
участие профсоюзы железнодорожников Марселя, Лиона,
Лиможа, Дижона, Тулузы, Нанта. Местные
наблюдатели передавали в те дни, что почти по всем дорогам
страны на запасных путях стоят сотни составов.
Работники вокзалов не успевают вешать таблички,
извещающие пассажиров об отмене очередных маршрутов. Те
немногие, кому удавалось втиснуться в редкие и до
57

отказа набитые поезда, ехали без билетов — кассиры не
вышли на работу. На перронах многих вокзалов не было
видно дежурных — их заменили полицейские.
Чтобы ослабить эффект забастовки, власти прибегли
к использованию военного транспорта. В Париже,
например, были мобилизованы автобусы и грузовики
ближайших военных баз. Однако две сотни автомашин не
решили проблему перевозки полумиллионного
населения пригородов в столицу на работу. Положение было
восстановлено, когда после почти восьмидневной
борьбы железнодорожники добились от правительства и
дирекции Национального общества железных дорог
удовлетворения своих требований.
Успех этой забастовки активизировал выступления
других отрядов французского рабочего класса.
Вспыхнула стачка работников парижского метро, водителей
городских автобусов. В борьбу за свои права вступили
транспортники Марселя. Провели общенациональную
забастовку докеры всех портов Франции. После
кратковременной стачки 2 тыс. рабочих
самолетостроительного треста «Авио Марсель Дассо», его дирекция
вынуждена была начать переговоры с профсоюзными
руководителями об улучшении условий труда. А профсоюз
рабочих металлургической и машиностроительной
промышленности Парижского района потребовал от
предпринимателей начать переговоры «с целью
удовлетворения основных требований металлистов».
Борьба французских трудящихся за свои права, за
действительное оздоровление экономической и
социальной политики, за проведение ее в интересах широких
народных масс набирает темп. Правящие круги не без
основания опасаются возникновения в стране лавины
массовых классовых конфликтов и повторения майско-
июньских событий 1968 г.
Мощные и продолжительные стачки отмечались в
Канаде. Канадский рабочий класс, отстаивая свои
интересы, усилил давление на местные и иностранные,
прежде всего американские, монополии. Согласно
официальным сообщениям, если в июле 1969 г. было
зарегистрировано всего 113 забастовок, то 1 августа в стране
произошло 95 стачек, в которых участвовало 48 тыс.
человек. По данным на первую декаду сентября,
58

центром забастовочной борьбы стала металлургическая
промышленность. За улучшение условий труда и
повышение заработной платы упорно боролись 40 тыс.
рабочих, занятых на многочисленных заводах таких
крупных монополий, как «Стил компани оф Канада», «Аль-
гома стил К0», «Интернэшнл никел К0».
Новую кампанию против «рационализации
производства» начали во второй половине сентября 300 тыс.
служащих железных дорог Японии. Выступая под
лозунгом «Безопасность — прежде всего», они провели
массовые митинги на 250 узловых станциях и депо.
Железнодорожники протестуют против правительственных
планов, которые предусматривают увольнение
помощников машинистов, дальнейшее усиление
интенсификации труда, и ставят, таким образом, под угрозу
безопасность на железных дорогах страны.
Характерная особенность классовой борьбы
трудящихся капиталистических стран состоит в том, что она
развертывается не только в главных цитаделях
капитализма, но и на его периферии. Вспышки забастовок
наблюдались на Цейлоне, в Индии, Турции, Венесуэле,
Чили, Уругвае, Эквадоре и особенно в Аргентине.
Восьмого сентября 1969 г. в Росарио — втором по
значению городе Аргентины вспыхнули беспрецедентные в
истории аргентинского рабочего класса забастовочные
бои железнодорожников, обслуживающих одну из
шести основных магистралей страны. К ним
присоединились рабочие нескольких соседних городов, студенты
местного университета, транспортники столицы. Они
протестовали против массовых политических и
экономических репрессий по отношению к участникам май-
ско-июньских общенациональных забастовок.
Опасаясь новой вспышки антиправительственных
выступлений, аргентинские военные власти объявили
забастовку железнодорожников «незаконной» и
пригрозили уволить всех ее участников. В ответ на это тысячи
рабочих и студентов вышли на улицы Росарио. Местная
полиция, усиленная воинскими частями и полицейскими
подразделениями, присланными из столицы, применила
против демонстрантов оружие, дубинки и гранаты со
слезоточивым газом. В результате двое были убиты, 12
человек ранено и 40 арестовано. Власти перевели на
59

казарменное положение 25 тыс. железнодорожников и
распорядились применять по отношению к ним законы
военного времени. Профсоюз железнодорожников ушел
в подполье.
Но все эти драконовские меры не сломили волю
аргентинских трудящихся. Забастовка в Росарио
послужила своеобразным сигналом к новым массовым
выступлениям. Пламя стачки охватило еще три
железнодорожные магистрали страны. Всеобщую забастовку
объявили трудящиеся Кордова — центра
автомобилестроения Аргентины. Во многих районах страны
рабочие и служащие захватывали заводы и требовали от
предпринимателей быстрого и эффективного
удовлетворения своих экономических требований, добивались
от правительства письменного обещания не
предпринимать репрессий к активным участникам
забастовочного движения.
В стачечную борьбу втягиваются все новые и новые
отряды трудящихся капиталистических стран. Крупные
забастовки, нередко носящие политический характер,
провели в начале 1970 г. 35 тыс. шахтеров Астурии,
17 тыс. судостроителей Дании, горняки Бельгии и
Швеции, рабочие Норвегии, учителя Англии.
Таким образом, шквал классовых битв пролетариата
в капиталистическом мире убедительно показал
беспочвенность разглагольствований буржуазных теоретиков
и пропагандистов о «социальной гармонии» и
«сотрудничестве классов» в условиях эксплуататорского строя.
В огне этих сражений рабочий класс, все
трудящиеся получили новый бесценный опыт единства
действий, последовательной, активной и бескомпромиссной
борьбы против всевластия монополий. Они еще раз
пришли к пониманию того очевидного факта, что, только
отвечая ударом на любые попытки монополистического
капитала и буржуазных правительств сохранить
кабальные условия труда, «заморозить», а зачастую и
снизить жизненный уровень трудового народа во имя
увеличения прибылей финансовых магнатов,
ограничить и без того куцую буржуазную демократию,
можно защитить свои жизненные интересы, отстоять и
расширить свои экономические и политические
завоевания.
60

Борьба продолжается. В нее вступают все новые и
новые отряды атакующего рабочего класса. И в этой
борьбе самые широкие слои трудящихся осознают
необходимость коренных преобразований
капиталистического общества, осознают свои возможности в
достижении победы на этом пути. В таких условиях единство
рабочего класса становится все более насущным. «Курс
на единство,—указывается в Документе, принятом
международным Совещанием коммунистических и
рабочих партий в Москве 17 июня 1969 г.,— увеличивает
возможности рабочего движения в
антиимпериалистической борьбе, позволяет вовлечь в нее ту часть
пролетариата, которая до сих пор не организована или идет за
буржуазными партиями».
Коммунисты являются последовательными
сторонниками единства рабочего движения. Они призывают
все отряды рабочего класса бороться за решение таких
важных общенациональных программ, как дальнейшая
национализация, демократический контроль над
экономикой и расширение прав трудящихся на предприятиях.
Они выступают за принятие законов, направленных
против произвола капиталистических корпораций,
требуют устранить всякую дискриминацию в условиях и
оплате труда, улучшить систему социального
обеспечения, медицинского обслуживания и образования. В
сочетании с высоким боевым духом, организованностью и
новизной тактических приемов классовой борьбы эти
общенациональные программы позволяют
пролетариату, как говорил В. И. Ленин, «вырастить революцию
до полного созревания» 1.
Усиление классовой борьбы в развитых
капиталистических странах доказывает, что роль рабочего класса
не только не уменьшается, а, напротив, еще больше
возрастает. Факты также свидетельствуют о лживости
и фальсификаторской направленности доктрины
«единого среднего класса», авторы которой пытаются
провозгласить неизбежность «врастания» рабочего класса в
капиталистическую систему, ее «депролетаризацию» и
последующую «социальную интеграцию» буржуазного
общества. Рабочий класс развитых капиталистических
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 44, стр. 181.
61

стран, не считаясь с желаниями западных
пропагандистов, борется, завоевывает новые позиции, открывает
новые горизонты перед собой и перед всеми
демократическими силами. И этой борьбой он убедительно
доказывает несостоятельность утверждений пропаганды
монополий об ослаблении своего боевого духа.
Сближение интересов крестьянства и городских
средних слоев с интересами рабочего класса, их
растущее сотрудничество ведут, как отмечалось на
международном Совещании коммунистических и рабочих партий
в Москве, к сужению социальной базы власти
монополий, обостряют ее внутренние противоречия и
содействуют мобилизации широких масс на борьбу против
империализма А это является предвестником новых
классовых боев, которые могут привести к
фундаментальным общественным преобразованиям, ликвидации
антинародного капиталистического строя.

СОДЕРЖАНИЕ
1. Лживые аргументы 3
2. В одной ли лодке? 10
3. Несостоявшаяся диффузия 14
4. Исчезает ли пролетариат? 20
5. «Белые воротнички». Кто они? 30
6. Крах «свободного бизнеса» 40
7. Атакующий класс 46

Чаплыгин Юрий Петрович
МИФ О «ЕДИНОМ СРЕДНЕМ КЛАССЕ»
Редактор Е. М. Аветисян
Художественный редактор С. И. Сергеев
Технический редактор Н. П. Межерицкая
Сдано в набор 5 января 1970 г. Подписано в
печать 13 апреля 1970 г. Формат 84 X Юв'/з.··
Бумага типографская № 1. Условн. печ. л. 3,36.
Учетно-изд. л. 3,04. Тираж 42 тыс. экз. А 06049.
Заказ № 3211. Цена 11 коп.
Политиздат Москва А-47. Миусская пл., 7.
Ордена Ленина типография «Красный проле-i
тарий». Москпа. Краснопролетарская. 16.