/
Автор: Сидорова И.
Теги: история история россии история российского государства история нижнего новгорода
Год: 1974
Текст
ГОРЬКИЙ
ВОЛГО-ВЯТСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
1974
9(С14)
С34
Книга рассказов из истории города Горького написапп для до
тей, начинающих впервые знакомиться с историей своей Годины
и историей родного края. Она может также стать пособием для
учителя-историка при изучении краеведческих вопросов програм-
мы. Рассказы отбирают наиболее значительные события, которые
смыкались с общероссийскими явлениями и становились поворот-
ными вехами в развитии Нижнего Новгорода — города Горького.
Расположенные в хронологическом порядке рассказы в целом по-
казывают исторический рост одного из крупнейших городов Со-
ветской страны.
70602—100 _
------------52—74
М 140(03)—74
© Волго-Вятское книжное издательство, 1974.
СЛОВО О НАШЕМ ГОРОДЕ
«.Наш город — один из крупнейших городов Российской Федера-
ции», «У нашего города большая история», «Нашему городу вручена
высокая награда правительства — орден Ленина», «Мы видим наш
город в будущем еще более прекрасным», «Мы гордимся нашим горо-
дом, славными делами наших трудовых людей», «О нашем городе
сказано в разные времена много добрых слов».
Так мы говорим о своем городе Горьком. Но, повторяя в разных
падежах короткое сочетание слов «наш город», часто ли мы вдумыва-
емся в смысл этих слов?
Что же такое — «наш город»?
Прежде всего это место, где мы родились и выросли. Куда бы потом
ни забросила нас жизнь, в нашей анкете навсегда останется: место
рождения — город Горький.
«Наш город»—это дом, где мы живем, дома, где живут наши
друзья. Это — школа, где мы учимся, и улица, по которой мы ходим
от дома до школы и обратно. Это и все другие полторы тысячи улиц
города Горького — и старинные узенькие, с деревянными домами и
резными наличниками окон, и широченные проспекты. И на них трам-
ваи, автобусы, троллейбусы. «Наш город» — это и кинотеатры, и ста-
дионы, и магазины. Это — и Дома пионеров, и цирк, и сады, и детская
железная дорога. Это — и наши заводы, откуда по всей стране расхо-
дятся автомобили, теплоходы, станки, телевизоры, газомотокомпрессо-
ры, двигатели и всякие другие изделия. И люди, которые трудом своим
все это изготавливают. «Наш город» — это красавицы реки — Ока и
Волга, их живописные берега, многочисленные пристани, теплоходы,
катера, лодки. «Наш город» — это и птицы, которые вьют гнезда на
деревьях старых парков. Но это и капля прозрачной воды из водопро-
водного крана...
Трудами многих поколений людей город Горький превращен в со-
временный промышленный гигант. По числу жителей—1 миллион
’Л60 тысяч — он занимает седьмое место среди городов Советского
Союза и третье в РСФСР после Москвы и Ленинграда. Он раскинул
- пои пределы на 30 километров вверх по Оке и на столько же по Волге.
А начал свою жизнь город 750 лет тому назад маленькой кре-
и истицей на Волге, названной Новгородом Низовские земли. Весь он
умещался за стенами деревянного детинца, поднявшегося на одном из
приречных холмов. Но уже через столетие Нижний Новгород — один
ин знатнейших русских городов. Много пережил он трагических собы-
тии в годы нашествия татар, выгорая дотла в громадных пожарах, не
pit и оплакивая сыновей и дочерей, которых угоняли в неволю. Немало
героических страниц в его истории. Из его стен вышло народное опол-
ние Минина и Пожарского, которое освободило Москву от инозем-
• И1ч захватчиков в 1612 году. Он посылал своих воинов на борьбу
3
с Наполеоном в 1812 году. Его жители участвовали и в борьбе трудовых
людей с угнетателями в период крестьянских войн XVII—XVIII веков.
Нижний поднял и вырастил многих замечательных людей, имена-
ми которых гордится наша страна: Ивана Кулибина, Николая Добро-
любова, Максима Горького, Якова Свердлова.
На заре революционного движения, начиная работу по созданию
партии коммунистов, сюда пять раз приезжал Владимир Ильич Ленин,
чтобы установить прочные связи с социал-демократами большого про-
мышленного города.
Баррикады 1905 года в Сормове и Канавине, организация Волж-
ской военной флотилии в 1918 году, строительство крупной индустрии,
превращение города в арсенал фронта в годы Великой Отечественной
войны, создание крылатого скоростного флота — все это делало Ниж-
ний Новгород — город Горький (как он стал называться с 1932 года)
известным всей стране, выводило его на передовые рубежи борьбы и
строительства.
Современный город Горький — город не только большой промыш-
ленности, но и высокой науки, культуры. В нем 12 высших учебных
заведений, много научно-исследовательских институтов, 5 театров, не-
сколько музеев, среди которых единственные в своем роде «Домик
Каширина» и последняя квартира А. М. Горького. Областная библиоте-
ка имени В. И. Ленина насчитывает более 2 миллионов книг. У него
свои!писатели, художники, композиторы.
Город растет и непрерывно меняет облик, убыстряет пульс своей
жизни. Сегодня он не тот, что был вчера, завтра будет не тот, что
сегодня. Поднимаются этажи его новых домов, подрастают деревья
новых парков, одевается в бетон набережная, осваиваются новые виды
продукции в фабричных и заводских цехах. И как же нам не радо-
ваться достижениям сегодняшнего дня, как же не гордиться «шумным
и богатым прошлым» нашего города, как же в мечтах и планах не за-
глянуть в его будущее!
«ГРАД НА УСТЬ ОКИ»
В древности на Руси было немало городов с простыми и понятными
названиями— Новгород, Новград, Новоград. К этим названиям при-
соединялись уточнения: Новгород Великий, Новгород Северский, Но-
ноград Волынский. Еще один город был назван Новгородом Нижним.
Он был самым нижним поселением на Оке и самым нижним из рус-
< । их городов на Волге. Ниже его до реки Суры шли мордовские земли,
и еще ниже земли другого народа — булгар. Именно для защиты
г I ш н иц Русского государства от булгар и поставил князь Юрий Всево-
иодович крепость на Дятловых горах. Древний летописец отметил это
обытие такими словами: «Князь великий Юрий Всеволодич зало-
•к пл град на усть Оки и нарече имя ему Новгород Нижний».
Крепость на Дятловых горах...
Почему же именно здесь возвел новый город князь Юрий?
Здесь, у слияния Оки и Волги, был перекресток военных и торговых
путей. Кто захватит этот перекресток, тот и будет хозяин над всеми
ьчпзлежащими землями. Отсюда, с Дятловых гор, все видно: кто и
• чем плывет снизу по Волге, кто спу-
<ч . 1стся вниз по реке, кто пытается войти
п Оку, чтобы плыть дальше рекой Клязь-
мои к стольному городу Владимиру.
П н'сь был самый край русской земли, но
»»т этого края зависели мир и покой все-
гп Владимиро-Суздальского государства.
Иг случайно в устье Оки частенько co-
rn ц тли русские князья свои войска для
Bin-иных походов. Отсюда по воде и по-
суху ходили они воевать булгарские го-
рода.
Князь Юрий Всеволодович понимал,
-Til место здесь для крепости подходя-
|цро. После смерти отца —великого кня-
Всеволода громадные земли достались
Дятловы горы
Ь
Юрию, Многие города украшали его земли: самые древние — Ростов
Великий, Суздаль, помладше — Москва, Радилов на Волге (Городец).
Над Чсеми ними возвышался стольный город Владимир. Городки-кре-
пость| по Клязьме — Стародуб, Ярополч, Гороховец — окружали земли
Владймиро-Суздальского княжества. Юрий заботился об укреплении
границ своего государства. На Волге поставил он крепость Юрьевец, но
о Нижнем Новгороде особенно позаботился.
Красивое место для города выбрал князь Юрий: холм, с двух сто-
рон обтекаемый рекой Волгой и речкой Почайной*. Повелел князь на
вершине холма ров копать, вал земляной насыпать, ставить по нему
стену из дубовых бревен. По углам стены рубить башни. Ворота
в башнях забрали крепкими решетками.
И встал на холме детинец, как называли на Руси деревянные
крепости.
Внутри крепости князь Юрий оставил стражу, чтоб несла дозорную
службу и защищала крепость в случае нападения врага. Пришлось
ратникам землянки выкапывать, избы рубить, обживать новое место.
Так началась жизнь маленькой крепостицы на Волге, так появи-
лись первые нижегородцы!
Князь Юрий Всеволодович большие надежды возлагал на новую
крепость, хотел сделать ее знатным городом. И для того внутри дере-
вянного детинца велел возвести две каменные церкви**. И богатые
* Теперь речка Почайна скрыта под землей и течет по трубам.
** Одна из них — Архангельский собор, неоднократно перестроенный,— до сих
пор стоит в кремле.
б
Внртпения, и иконы прислал, чтоб
р видели: люб князю новый город.
Росла крепость. Появились но-
ги заботы. Ратники в дозоре стоят,
н нго им меч, копье, щит скует?
h\ щец. Кто чёботы сошьет? Чебо-
fapi.. Появились на Волге пристани.
С'ти пи останавливаться у города ко-
рн и пи с товарами. Начался на бере-
i торг. Объявился в Нижнем Нов-
городе ремесленный и торговый
Возле крепости возникли сло-
Ппдки: одна наверху — Верхний по-
RR 1. другая внизу, вдоль речного
порега — Нижний посад.
Кто теперь ни плыл по Волге,
ни 1,ел на крутом холме цепочку де-
рг’ ня иных стен с башнями, два бе-
ч.1 собора да пригоршни бревен-
чатых изб за стенами детинца и на
бпрегу реки.
Что за город встал? — спра-
Архангелъский собор в кремле
шивали с челнов.
— Ай не знаешь, Новгород Нижний!
День и ночь ходит по стене стража. Не спит! Сторожит русскую
прмлю!
ЗЛОЕ ИСТРЕБЛЕНИЕ
Стоит хорошеет на краю русской земли Новгород Нижний. Не
знают нижегородцы, что беда близка. Ждали лиха от булгар, ан по-
полз слух, что из бескрайних азиатских просторов вышел какой-то
народ. Зовут его татары. Говорят, число их несметно, и когда несутся
по степи их дикие кони, земля стонет, звери и птицы безумеют. Но
далеки азиатские степи. А богатые русские города прячутся за широ-
кими реками, за темными лесами, и кажется им, что никогда не кос-
нется их злая доля. Сменяются звонкие зимы большими весенними
водами, зеленеют пашни и луга, и снова покрывают их чистые снега.
Не обошли татары поволжских городов
8
Татарский, конный, воин
XIII—XIV веков
(‘иHi! । князья новые города, похваляют-
Н - ipyr перед другом богатством и доб-
Только слишком понадеялись
Ни о ни свои силы и гордость! Настало
=4 “ .и п им спознаться с татарами.
Однажды зимой полчища конных
ед i ников появились под стенами Рязани,
к поли рязанцы взойти на стены сво-
потница, как на их головы полетели
®гр|>мные камни и горшки с горящей
Йвф гыо... Пять дней бились они за свой
1’ир<'Д но не удержали врагов. И остался
in Г п иши пепел.
11 н кто из соседей не помог рязанцам.
Н'ч ' ••<> того чтобы поспешить с дружи-
nnii па помощь Рязани, великий князь
I* Jpni’i Всеволодович оставил свою семью
й<| 1;.падимире, а сам уехал к Ярославлю
(Н'бнрать русских воинов. В это время
1атнры сожгли Москву, Коломну и явились под Владимиром. Через
ниц. дней город превратился в груду развалин, а жители его либо
паж или бездыханными среди золы и головешек, либо сидели связан-
ными на татарских повозках.
.iuu истребление несли они на русскую землю
О
Русский воин.
XIII—XIV веков
Татарский воин
XIII- VIV веков
Скрепил сердце князь Юрий, полу-
чив печальную весть. Может быть, дрог-
нул он перед ужасом неминуемой смер-
ти, но вышел со своею дружиной на-
встречу татарам у речки Сити. Только
мала была княжеская рать, не устоять
ей перед великим числом татар! Много
полегло русских в тот день, 4 марта 1238
года, и самого князя нашли только через
несколько дней обезглавленным.
Не обошли татары и поволжских го-
родов. Той же зимой не стало Городца-
Радилова. Еще и сейчас хранит земля
городецкая память о страшных днях.
Археологи обнаружили в земле под го-
родом целый слой углей и золы, что го-
ворит о громадном пожаре, когда-то
уничтожившем город.
Не обошло и Нижний Новгород злое
татарское истребление! Ничего не сооб-
щают об этих событиях древние летопи-
си, никаких следов пожаров и разорения
не находят археологи на территории на-
шего города. Но, видимо, все-таки через
год после гибели Городца, когда татары
опустошили Муром и всю землю мор-
довскую, не миновали они и Нижнего
Новгорода.
Так почти на всю русскую землю
легло татарское иго. Татары брали с на-
селения десятую часть любого имущест-
ва. Время от времени в русские селения
наезжали татарские баскаки и увозили
с собой хлеб, деньги, угоняли скотину.
А кто не мог расплатиться, того уводили
с собою в рабство. Когда-то гордые рус-
ские князья должны были теперь ездить
к татарским ханам на поклон с богаты-
ми подарками и выпрашивать себе раз-
решение на княжение. Теперь не воин-
ская доблесть, не крепкая рука, не ка-
леный меч, а хитрость и коварство
побеждали. И поползла великая печаль
по русской земле...
Бывало и так: татары то крупными,
то мелкими отрядами заходили в рус-
10
йь юмли. Где дома пожгут и людей
нгн уведут, где ограбят дочиста: и
hi позьмут, и хлеб в поле потопчут, и
Hiit, н мед, и меха, и холсты — все вы-
элут.
Пс раз нижегородцы теряли тер-
н>!.\ брались за копья и топоры и хо-
иг и степи против татар. Да где там их
> ••нппгь!
однажды с границ донесли, что Ta-
i’1 । царевич Арапша с огромным
Шрном идет из степи.
Iл ипли ратники навстречу татарам,
н c i. oii Пьяной, что кружит витками
йя рогулинами по степи, остановились
аснром. День за днем проходят — об
Ц|яшне ни слуху ни духу!
По и одну темную августовскую ночь
। Ч'Ы налетели на сонный лагерь рус-
ин , <• гиканьем, свистом, топча спящих
йннмц, разбрасывая повозки, настигая
Ч'с-тми тех, кто бежал к Пьяне. Что
ы--писцы той поры, татары никому не давали пощады, в Пьяне топи-
И| <• маху рубили. Мало кто уцелел тогда в побоище. Некому было
|апп|щать Нижний Новгород. Князь нижегородский Дмитрий Констан-
|нн««вич в Суздаль убежал, за ним—его бояре. Кто из жителей успел—
=?а Полгу переправился, в глухие леса.
Русские ратники
XIII—XIV веков
тут началось! Как говорили
Началась битва на поле Куликовом
11
Царевич Арапша подступил к городу на пятый день после пьянско-
го побоища. Ворота крепости открыты, жителей почти не видать, все
добро оставлено. Два дня бесчинствовали татары в городе. Все сожгли,
что горело. Сколько золота, дорогих тканей, оружия, драгоценных
вещей погрузили на свои повозки!
Несколько дней из-за Волги было видно высокое зарево над Дятло-
выми горами — то догорал Нижний Новгород. Когда вернулись жите-
ли в свой город — нашли пепел да угли.
Погоревали нижегородцы над пеплом родных углов, да делать
нечего: надо жить, надо строиться. Снова потянулись к Нижнему Нов-
городу подводы с бревнами, застучали топоры, начали то там, то здесь
на склонах гор подниматься избы да боярские хоромы.
Не прошло и года после нашествия, как снова татары подступили
к городу. Нижегородский князь предложил большой выкуп за город.
Но татары были неумолимы. И снова все, что было отстроено в Ниж-
нем, сгорело дотла. Все раскрошили и выжгли татары! Все!
В два года цветущие нижегородские земли превратились в пусты-
ню. Нижегородцы, не веря больше в силы своего князя, стали переби-
раться дальше от границ, поближе к Москве, под защиту князя
Дмитрия Ивановича.
Недолго оставалось пировать татарам на русской земле. Через два
года князь Дмитрий Иванович бросит клич, чтоб собирались русские
рати для сражения с татарами. В Коломне сойдутся 150 000 русских
воинов — первый раз за всю историю в таком числе! На поле Кули-
ковом, при реке Доне, схватятся русские с татарами, и зазвенит по
всей Руси слава о московском князе Дмитрии Ивановиче. С той поры
станут называть его Дмитрием Донским. Поняли тогда русские люди:
рязанцев татары били, владимирцев били, Москве доставалось, Ниж-
ний горел. Что сделаешь рукой с растопыренными пальцами. Вот если
сжать их в кулак — сила будет! За Москву надо держаться, в ней сила!
ПОД РУКОЮ МОСКВЫ
Много бед терпел русский народ и от своих князей. Каждый из них
я о гол власти покрепче, земли побольше, славы погромче. Обмануть
другого хитростью, оттолкнуть плечом, а то и всадить нож в спину —
О таких событиях часто рассказывают и русские летописи, и старинные
л Р<-Дания. Князья вели злые усобицы меж собой, при этом нередко
просили помощи у золотоордынских ханов и приводили на русскую
мгмлю полчища врагов.
Сын нижегородского князя Дмитрия Семен несколько лет жил
и Орде, служил ханам, а потом решил отвоевать для себя Нижний Нов-
Два войска постолли друг против друга на реке Угре
18
город. Вместе с казанским царевичем Ентяком и тысячью воинов
двинулся он к Нижнему.
Воеводы заперли городские ворота и три дня обороняли город.
Семен выслал посольство, велел сказать: почто, мол, они князя своего
русского не пускают в город; разве причинит он зло своим людям?
Вот сядет на отцовский престол и отпустит казанцев. Татары тоже
клялись, что не тронут город.
Нижегородцы поверили клятвам и открыли ворота. Жестоко они
были наказаны за свою доверчивость! Едва татары ворвались в город,
начали грабить, по избам рыскать, дома и амбары жечь. Никакая сила
не могла остановить их. Только через две недели, узнав, что к Нижне-
му подходит московское войско, они оставили город. А что было делать
Семену среди людей, им обманутых, в разоренном городе? Он ушел
вслед за татарами. И нижегородцы прокляли его.
«И когда ж это кончится?» — думали городовые люди, думали
пахари. И всякий раз, когда становилось невмоготу, с надеждой взира-
ли нижегородцы на Москву. Там складывался центр русской земли.
Кончилась история отдельных княжеств на Руси. Другие пришли
времена. Возникло Московское государство. Пройдет еще немногим
более полстолетия, и великий князь московский Иван III назовет себя
«государем всея Руси». Теперь, когда вся Русь была в его руках, он
мог наконец объявить татарам, что больше не признает их власти и
дань платить им не будет. Татары собрали было рать и вышли навстре-
чу русским. Два войска постояли-постояли против друг друга на реке
Угре, а потом татары отступили без боя, поняли: окрепла Русь, не
сов л а дат >с нею.
А Нижний Новгород продолжал оставаться пограничной крепо-
стью, только теперь уже не Владимиро-Суздальского княжества, а еди-
ного Русского государства. Не раз еще придется ему встречать у стен
своей крепости непрошеных гостей.
ВЫСТРЕЛ
С ИВАНОВСКОЙ БАШНИ
Годко бывало спокойно в нижегородских землях. Казанский хан
чамед-Эмин с шестидесятитысячным войском татар и ногайцев
и»- и тупил к Нижнему Новгороду.
Хорошо был укреплен город. На большом протяжении вокруг го-
р н-ких строений тянулся земляной вал с дубовым частоколом по
Ир?<у. Крепко были заперты городские ворота. Не спала стража. Но
fc гары легко перемахнули через вал и оказались в городских посадах.
И опять заклубился черный дым над избенками нижегородцев. Ска-
t ''in по Нижнему горячие кони и свистели стрелы. Выжгли татары
|ь рхиий посад. Спустились к реке — и там все пустили дымом. Кто
у пол — прибежал с детьми, пожитками, скотом под защиту детинца.
Но однажды на рассвете увидела башенная стража: черным-черна
горп за рекой Почайной. Это татарское воинство собирается для послед-
него штурма крепости. Опять пьют татары чистую воду Почайны!
Опять топчут нижегородскую землю! Но не те времена теперь на Руси,
иогда хозяйничали они безнаказанно!
Тесно за деревянными стенами крепости. Беженцы живут в домиш-
пих, кого родственники приютили, а то и прямо на вольном воздухе,
вдоль Большой Мостовой дороги. Идет воевода вдоль дубовой стены,—
ногу поставить тесно: кругом пожитки, детишки, скотина, костры
горят, в котлах варево булькает. Женщины смотрят на воеводу с надеж-
но!: что будет, коль татары ворвутся? Кто детей защитит? «Бойцов
мало, горожан много,— думает воевода,— только с ними не навою-
• пгься. Они — народ страшливый». Давно уже послали гонца с грамо-
|‘ой в Москву, чтобы помощь слали. А ни гонца, ни войска.
Спускается воевода с горы, идет к новой каменной башне, недавно
построенной для защиты нижней части города. Вдоль крепостной
стены избы стоят, наполовину в землю вросли. Оконца в них — узкие
прорези. Пленные там сидят, литовцы. Великий князь московским
Иван прислал их вместе с пушками после большого сражения. Вот бы.
думает воевода, из тех пушек пальнуть по татарам! Да только кто па
нить будет? Нет среди его бойцов стрельцов огненных.
16
Раздался выстрел с Ивановской башни
И вдруг мысль пришла ему в голову. Он даже остановился — до
того уйа была неожиданной. За такое дело может великий князь мос-
ковский и голову с плеч снять.
Но нижегородский воевода Хабар Симский был человек молодой и
смелый. Решил он рискнуть своей головой и велел передать пленни-
кам: есдаг'они помогут огненным боем отогнать врагов, даст им сво-
боду. Пленники согласились ценою свободы помочь нижегородцам.
На самый верх новой каменной Ивановской башни вкатили пушки,
приготовили их к бою. С башни хорошо был виден весь татарский
стан на горе за Почайной. Неподалеку от края горы стоял богато изу-
крашенный шатер, а около шатра толпилась группа военачальников,
которые о чем-то говорили, показывая руками на крепость. Вот туда
и решили литовцы послать первое ядро. Дали прицелить Феде Литви-
чу, самому искусному пушкарю. Раздался выстрел, и ядро вылетело
из жерла пушки. Еще мгновение, и среди татар на горе произошло
что-то невообразимое. Рухнул богатый шатер, упал один из военачаль-
ников, другие побежали со страшными криками. Закрутилась пыль
на горе, все смешалось. И вдруг среди врагов началась сеча.
Солнце ушло за Волгу, а с горы все еще доносились крики, звон
сабель, конское ржание. Притихли нижегородцы: что бы это значило,
кто с кем дерется? Что дальше будет? Ждали, что засветятся ночью
на горе костры татарские. Но стало темно и тихо за рекой Почайной,
16
полетело в стан врагов
А игда рассвело, не увидели нижегородцы ни татар, ни шатров, ни
?•‘•п. и. Только много убитых осталось на горе, и среди них предводи-
ё- it. ногайского войска. И занес тогда нижегородский летописец в свою
pniii'y такие слова: «...и начашася сеча нагаи с татары... и много у гра-
rtH н л де с обеих сторон».
Никто не знает доподлинно, что произошло в стане врагов. Может
Ы гь, ногайцы, потеряв своего предводителя, не хотели больше воевать,
а иггары их удерживали и требовали вместе пойти на штурм города,
я Iпикет, ногаи просто испугались пушечных ядер и грома...
Воевода выполнил свое обещание: отпустил литовцев на свободу
и ,о|юшо одарил их. Многие из них ушли к себе на родину, другие
при .пились в Нижнем.
Так нижегородцы отстояли город. Умные выводы извлекли из этих
1пГ1Ытий: не прочны городские укрепления перед хитростью и напором
in i.ip, надо строить каменную крепость.
ГРАД КАМЕН
По весне, покуда еще держался снег на дорогах, приехал в Нижний
Новгород новый человек. Сам воевода встречал его. Чуженину отвели
дом на горе, вблизи воеводских хором. Велели натопить посильнее,
мол, приезжий не привычен к русским, холодам, к волжским ветрам.
Говорили, что прислан он великим князем Василием Ивановичем, зо-
вут его Петр Франческо, прозывают Фрязин. Покойный царь Иван
вывез его лет десять тому назад из фряжских земель*. Говорили
еще, что он городовой мастер и в Нижнем будет каменную стену
класть.
Только оттаяли на солнцепеках глинистые осыпи, стал Фрязин
к ним приглядываться. Возьмет ком глины, мнет его в руках, мнет,
потом бросит. На другое место перейдет.
Подсохли дороги. Разослал наместник своих людей по городам,
по селам-починкам с наказом, чтобы по одному шли от трех-четырех
дворов или по одной конной подводе слали с работником от шести-
семи дворов. Да чтоб на долгий срок снарядили и кормов с собой в до-
статке дали.
Съезжалось в тот год в Нижний мужиков видимо-невидимо. На
поле за городом землянки копали, надолго устраивались.
Тут-там, на горе, под горою зашумели жарким пламенем кирпич-
ные печи, дым низко пополз по окрестностям. В больших ямах здоро-
венные работники топтали, уминали глину, смешанную с водой. Тут
же глиняное тесто укладывали в формы, сушили и совали в жерла
земляных печей. Кирпича надо было наготовить многие миллионы
штук!
К берегу подходили суда и суденышки. Одни привозили в брчках
известь с Оки, другие — белый камень и зернистый чистый песок
с Волги.
От темна до темна идет работа вокруг старой деревянной крепости.
Новую решили строить больших размеров, но старую пока не разбира-
* Фряжские земли — территория Венецианской республики.
13
HUi .Hiacn лись, как бы какой незваный гость не пожаловал. Каждое
₽ 1-ип. прорытой траншеи проходил мастер Франческо, или Френ-
Ijhi как прозвали его на русский лад. Шел он быстро, полы длин-
t нфтапа разлетались в стороны. Лицом темен, черная с проседью
jp-мн курчавится. В руках толстая палка: ею помогал себе, когда
Hij ллс.я по крутым склонам, ею показывал, если что не так. Взгляд
» В#Г" острый, пронзительный — вроде и не смотрит, а все доглядит.
Н"1 i ni год подступил*. И зазвонили колокола всех городских церк-
к-гк . Ki пая нижегородцев на Верхне-Базарную площадь. Здесь будут
= Id ,1.1 пять Дмитровскую стрельницу. На месте будущей башни пока
В-•«-> огромная квадратная ямина, куда 'уберутся несколько посад-
К < ииб. Поодаль возвышаются высокие груды белого камня и крас-
.орошо прокаленного кирпича. Каменщики в чистых рубахах
ч i i ут же, готовые начать работу. Сегодня их день! Самый заметный
И- hi нестрого нижегородского люда Петр Франческо. Он стоит на
if >- вынутой земли, и его малиновый кафтан звонко горит на ярком
|уй । iHtpbCKOM солнце.
Иычюда дал знак, и все пришло в движение. Работники скинули
| । рубахи, по лесенкам скатились на дно ямины — принимать спу-
на веревках глыбы белого камня и укладки кирпича. Фран-
H|t <> стоял на краю ямы, смотрел вниз. Там, на дне, шла работа. Сна-
Вчн по краям котлована уложили камень и тяжелыми молотами
Крепко вбили его в землю. Потом такие же глыбы вбили несколькими
ве о, ли посередине котлована. Все пространство меж^ду ними завалили
iH'i'iiiiqoM. И тут же сверху стали подавать бадьи с густым извест-
В»ььим раствором. Он разливался между камнем и кирпичом, связы-
i - и .. Пока он не успевал застыть, надо было выложить еще ряд
I л hoi и кирпича. Все это снова залить раствором. И так до тех пор,
Кн м нс поднялась в ямине площадка — основание будущей башни.
Работы шли до самых заморозков.
На зиму работников распустили по домам. Все замерло на стройке
Дн асспы. А Франческо тосковал в низкой, жарко натопленной горни-
Ке нервно похаживал в мягких медвежьих сапогах по цветным замор-
1чн1,ч коврам.
Но зато когда жаркие лучи весеннего солнца погнали снег по овра-
и оголили все возвышенные места, он вышел на волю. Ходил по
kid)i (-иному в фундаменты стен кирпичу, постукивал палкой и все
Км» то примеривал, высчитывал.
— Френчушко появился,— говорили нижегородцы,— скоро на
Ьридовые работы будут кликать...
II опять лето прошло в работах. И еще одно. Теперь уже видел
* ч.ый: крепка растет стена Нижегородского кремля, высоки и на-
, пы его башни-стрельницы. Вот уже и зубцы обозначились. Спару-
Kui < гена гладкая с белым каменным пояском, внутри изрезана арка-
4 Новый год на Руси начинался с 1 сентября.
10
Часовая башня
ми, чтобы прочнее была. По верху уже лад
деревянную кровлю — чтобы и стража ук]
лась от непогоды, и стену дожди не вы»
вали. В башнях устроены глубокие подва;
чтобы хранить в них порох и всякие припас
Высоко вознеслась крепость над посадав
над старым деревянным детинцем. А рабо
все идут. Ров копают перед напольной стене
Идут работы и на посадах: насыпают ва
вокруг города. Они тянутся от самого бер(
Волги*, перескакивают речку Ковалиху, I
Нижегородцы строили каменную крепо(
Северная башня
том идут вдоль по ее берегу к Похвалинско
оврагу, взбираются на его высокий склон
спускаются с крутизны вниз к Оке-реке. По
лу ставят стену рубленую, возводят баш
с проездами.
По снежному первопутку собирался Фр(
ческо ехать назад, в Москву. Вышел напое
док на край обрыва, открытого Волжск
ветрам. Вот он красавец-кремль перед ним!
* Вал проходил по нынешней улице Семашко.
20
Нижегородцы хотели, чтобы стены кремля
fan- кались вниз, к самой реке. Тогда крепость
имеет защитить и волжский берег, и торг,
| пристани, и почти весь Нижний посад. Много
Й ! Франческо взбирался по склону, все выме-
считал, чертил и придумал класть стену
йи горе уступами, в одиннадцать ступеней. Зна-
Н --и, что никто никогда еще не строил так на
г < п. Говорили ему, что поползет стена, разва-
Нся. Нет, доказывал Франческо, если поглуб-
сложить — простоит века...
Никольская башня
• р₽рсвянную пока не разбирали
I Пройдет еще год-другой, и крепость будет
lb- * м готова к отпору врага. Скоро стража зай-
о - нои места на стене вдоль боевого хода. Все
и₽дусмотрел Франческо: через каждые четыре
Вин окошечко-бойница узкой прорезью смот-
В>-г наружу, а вовнутрь расширяемся. Дуло ру-
fcfe-i свободно поворачивается вправо-влево —
i 1- рыться врагу, если он подошел близко
I »!Т₽-ПО.
Жиль покидать Петру Фрязину Нижний
Коромыслова башня
21
Макет Нижегородского кремля
Новгород. Место здесь широкое, привольное. Народ веселый, бойк:
переимчивый.
А нижегородские
люди не знали его печалей.
Они
радовались,
работы почти закончены и что теперь не страшно, если враги подойд
к городу: можно надежно укрыться за стенами кремля.
Казанский царь Сеип-Гирей, пограбив Москву и Владимир, поде]
пил было к Нижнему. Запылал Верхний посад. Прорвались татарск
кони к самому кремлю, да и осеклись, нет дальше ходу — за широк!
рвом стоит крепость. Ощетинилась пушками, ружьями. Где тут по,
ступишься?! День стоит Гирей, два стоит. А на третий поднял он св
войско и ушел. Тогда же летописец записал: «Ничтоже сотвори]
отыде вспять».
ПОХОДЫ НА КАЗАНЬ
Г|1»од теперь приступом не возьмешь,— это было ясно казанским
Так они по пригородам шарили: то деревни истребили — Ель-
Нысоково, Вишенки, то напали на слободку*, что против Нижнего
йлн, «дворы выжгли и людей в полон вывели и высекли».
А однажды зимой увидели нижегородцы: зарево поднялось в сто-
- Н.члахны. Ясной морозной ночью, когда далеко слышен всякий
донесся с Оки цокот конских копыт по льду. Забеспокоилась ниж-
адская стража: кого несет в такую ночь?
й Открывайте скорее! Татары!
5 ।арил на Нижнем посаде всполошный набат, подхватили коло-
кремлевские. Выскочили нижегородцы из теплых изб в темь да
Min. Что случилось? Гонец из Балахны. Татары жгут город. Как бы
Ии,ч.нему не повернули.
Что делать? — Войско к Балахне высылать...— Перекрыть им путь
ppi Оку и Волгу...— Надо бы, да кэХ? —Околоть лед у города...
। и шли стар и млад. Знали: от татарина дома на запоре не отси-
1Шьгя. Заметались во тьме факельные дымные огни. Пошел перв-
ое но реке. Черная полоса воды все шире и шире.
Постанывает лед под ударами ломов, под тяжестью сотен ног...
П утром глядь: татары по левому берегу мечутся. К городу не
|шпти: полукругом чернеет на реке полынья. Целый день сновали
конях и пеши по белому ледяному полю реки, а потом все-таки
1»нм|и город сверху, перескочили через земляные валы и бревенчатые
йны Большого острога. Но... побесновавшись на посадах, пустые дома
н иц, а город не взяли. Отсиделись еще раз нижегородцы за камен-
h ж стенами.
Казанские ханы злятся за Василь-городок,— говорили в Ниж-
м.
Действительно, за несколько лет до этих событий великий государь
н'шй Иванович повелел на Волге, близ впадения в нее реки Суры,
* Ни месте этой слободки теперь город Бор.
23
Оружие русских воинов XVI века
Шлемы и кольчуга
русского воина XVI века
срубить крепость на высокой горе и на-
звать ее Василем*.
Большой переполох в Казанском
ханстве вызвало появление крепости.
Да только ничего не поделаешь, теснят
русские казанских ханов.
По зиме, в самые трескучие морозы,
появились в Нижнем Новгороде упряж-
ки с пушками, обозы с ядрами, тушами
свиней, мешками с мукой и крупами.
С ними из Москвы прибывали воины, пе-
шие и конные, вставали на постой в по-
садских домах.
А однажды поутру вышли нижего-
родцы за город, на Муромскую дорогу.
Холодели на морозе, жгли костры, топ-
тали валяными сапогами сыпучий
снег,— студено, а домой не уйдешь. Как
пропустить такое: сам царь Иван Ва-
сильевич едет в Нижний.
В утреннем тумане показались всад-
ники.
— Едут! Едут! — прошелестело по
толпе.
Вот уже мимо гарцуют ратники, брен-
чат богатыми конскими уздечками. Цар-
ские телохранители в зеленых и красных
суконных шубах, с секирами на плечах
тесно обступили царский возок.
Собралось в Нижнем огромное вой-
ско. Через несколько дней по верхней
дороге, над Волгой, потянулись пушки,
обозы, повозки — воинство вышло в по-
ход на Казань.
День прошел. Два прошло. Неделя.
И вдруг — что такое? Вернулось войско.
Слышь, дошли до Работок, а тут отте-
пель. Ни ступить, ни двинуться. Спусти-
лись на волжский лед, а он ломается.
Сколько пушек утопили, сколько коней
погубили! Воротился царь, как пишет
летописец, «со многими слезами».
Год и два прошли, а весною, по боль-
* На месте этой крепости стоит сейчас посе-
лок Васильсурск.
24
той воде, увидели нижегородцы: целый
город плывет по Волге, плотов видимо-
невидимо.
В несколько дней русские возвели го-
род-крепость в устье реки Свияги и на-
звали крепость Свияжск. Встала она
почти в виду Казани.
А еще через год летней порой мимо
I Тижнего Новгорода прошло много судов,
барок с пушками, с воинами. Пока они
справлялись по воде, царь Иван Василь-
евич с огромным войском пробивался
посуху, через вековечные Муромские
леса к реке Алатырю.
Много легенд и преданий осталось
в нашем крае от этого похода.
На сей раз, когда по воде и посуху
подошла несметная русская рать, не
устояла Казань. Сто да еще полета пу-
шек изо дня в день били по городу и, как
засвидетельствовал летописец, «от пи-
щального грому, от гласов и вопу, от
Печать Великого князя
Василия Ивановича.
1514 год
25
трескотни оружий... бысть яко гром велий». Казань горела. Грянул
взрыв, и взлетела на воздух часть городовой стены, русские полки во-
рвались в пролом.
С тех пор Нижний Новгород перестал быть крепостью на восточной
окраине государства. Уедут из него пушкари, стрельцы и воротники.
Увезут из него пушки и всякое вооружение. И начнется для Нижнего
Новгорода новая жизнь.
Но еще не раз сыграет этот город большую роль в защите от врагов
Русского государства...
НИЖНИЙ — МОСКВЕ
СОСЕД БЛИЖНИЙ
Жило в Нижнем Новгороде древнее поверье: будто в основании
оврага, где берет начало речка Почайна, лежит большой-пребольшой
? ммень. Придет время, сдвинется этот камень с места, хлынет из земли
пода и многие уроны принесет городу... Вспоминали нижегородцы про
нто поверье, когда наступали трудные времена.
Семнадцатый век начался многими бедами и напастями. Два гро-
мадных пожара уничтожили почти на одну треть городские строения
Нижнего Новгорода. Тут и там остались на пепелищах закопченные
ночные трубы. Весной семь недель лили непрерывные дожди. Хлеба
пп успели вызреть, как ударил сильный мороз и уничтожил весь уро-
вни. Поля, засеянные плохими семенами, не дали урожая и на сле-
дующий год, и на третий. Началась бесхлебица. Люди тысячами гибли
"т голода.
А тут дурные вести поползли из Москвы. Будто бы царевич Дмит-
рий, убитый в Угличе несколько лет назад, вовсе и не убит, а пришел
и Москву с польским войском, и его провозгласили царем. Не успели
в этой вести привыкнуть, новая молва идет: будто Дмитрий вовсе и не
царевич, а беглый монах Гришка Отрепьев, который обманул москов-
lux людей и сел на престол, но теперь принял заслуженную смерть,
ц.чрем же назвали старого боярина Василия Шуйского.
Не стала при Шуйском сытнее и вольготнее жизнь крестьянского
п посадского люда. Многие тысячи их из городов и сел бежали на юг,
и Донские степи. А оттуда катилась к центру лавина народного вос-
• г.шия, во главе которого встал бывший холоп Иван Болотников. За-
винтив огромную территорию, растекаясь вширь, крестьянские отряды
двигались к Москве. Многие города примыкали к восстанию, в том
числе близкие к Нижнему — Алатырь и Арзамас. Да и в самом Ниж-
ном Новгороде было много сочувствующих и готовых открыть ворота
1 "рода навстречу восставшим. В это время новый самозванец объявил-
• н Встал с польским войском в селе Тушине, под Москвой, шлет гра-
моты по городам, требуя, чтобы его признали царем. Его шайки бродят
вокруг Нижнего, смущают арзамасцев и балахонцев, склоняя их слу-
27
жить новоявленному Дмитрию. У Колосова и Большого Козина ниже-
городский воевода дал им бой и гнал до самой Балахны. А некоторое
время спустя по Арзамасской дороге подошли они было к самому
городу, да только не видать им Нижнего: наголову были разбиты.
А тут еще одна страшная весть разнеслась по русским городам:
бояре московские открыли полякам ворота кремля.
Москва в руках врагов! Вся русская земля под угрозой иноземного
завоевания!
В Рязани спешно собирается народное ополчение с воеводой Про-
копием Ляпуновым во главе. Нижегородцы первыми послали туда
1200 воинов в полном боевом снаряжении. Но ополчение потерпело
поражение в первых же боях и распалось.
Как всегда, с наступлением нового года жители Нижнего посада
выбирали себе нового старосту. На этот раз составили грамоту и в ней
записали, что старостой выбран торговец мясом и рыбой Кузьма Ми-
нин, что все нижнепосадские люди будут своего старосту слушать, а
он будет радельно* вести их дела. Не случайно посадские остановили
свой выбор на этом человеке. Знали, что он не богат, но честен, разу-
мен. Был он добровольцем в рязанском ополчении, видели его в бою
Ружье кольцевое
и пороховница. XVII век
смелым и решительным.
Каждый день теперь Кузьма Минин,
закончив свои торговые дела, приходил
в земскую избу, которая стояла вблизи
Торговой площади, на берегу Волги.
Здесь разбирались споры посадских, ве-
лись всякие разговоры, особенно когда
приходили вести из Москвы.
Все чаще и чаще посадские люди
стали слышать речи своего старосты:
надо поднимать воинство, снаряжать его,
сил не жалеючи, и всем идти на защиту
матери Москвы. Многие соглашались
с ним и денег давали. Но были и другие:
боялись за свои кошельки, уходили по-
скорее из земской избы.
Ночи проводил Кузьма в бессоннице.
Все думал: как поднять горожан на де-
ло великое, какие слова им сказать, где
силы взять на это?
По его предложению нижегородские
воеводы в один из базарных дней созва-
ли народ на общий сход. Многие тысячи
людей собрались на площади у Иванов-
ской башни кремля. Здесь были жители
* Радельно — старательно, заботливо.
28
посадов, крестьяне из близлежащих деревень, стрельцы и пушкари,
।'о месленники и торговцы, люди служилые.
И сказал им Кузьма Минин:
— Граждане нижегородские! Люди посадские и стрелецкие! Кре-
< гьяне вольные и кабальные! Настало для нас лихое время. Льются
потоки русской крови. Бояре и всякие знатные люди отступились от
пне, впустили чужеземцев в Москву. А Москва есть корень России.
Пока крепок корень, то и дерево крепко. Если хотим мы помочь Рус-
• |.ому государству, то не пожалеем жизни за это. Дома свои продадим,
ясен и детей заложим*, а соберем казну на жалованье ратным людям...
И принес Кузьма на площадь все свое имение: и деньги, и домаш-
ние вещи, и украшения жены.
Великое дело началось: несли нижегородцы кто чем владел. Все
принималось. Даже медный крест с нищего!
И когда денег собрали довольно и на оружие, и на одежду, и на
продовольствие воинам, стали думать, кого же позвать в военачаль-
ники. И опять сказал Кузьма Минин:
— Надо просить князя Дмитрия Пожарского.
О князе Пожарском слышали нижегородцы хорошие слова и от
тех, кто ходил в Москву с рязанским ополчением, и еще раньше. Был
Просят нижегородцы князя Пожарского принять воинство
* Заложить жен и детей означало отдать их в случае неуплаты долга в работу
и» определенное время.
20
князь Пожарский одно время воеводою в Зарайске. Уже бояре пре-
дали Москву полякам, а зарайцы не только держались, но выбили
поляков из нескольких русских городов. А когда бились москвичи
с поляками на улицах Москвы, дольше всех удалось продержаться на
Лубянке, у дома князя Пожарского. Уже горели соседние дома, дым
выедал глаза, а князь с небольшим отрядом не подпускал врагов к себе.
Только тяжело раненного увезли его верные люди из горящей Москвы
в село Мугреево, его вотчину. Там и провел он несколько месяцев
в домашнем покое.
За 120 верст в Мугреево едет нижегородское посольство просить
князя принять воинство. Отказывается князь, говорит, что болен, не
годится больше для сражений. Но нижегородцы упорны. Второй и
третий раз едут в Мугреево и все-таки получают согласие князя. Одно
условие ставит князь: он будет командовать войском, но для сбора
и хранения казны, для расчетов с ратными людьми, для покупки ко-
ней, оружия пусть выберут из горожан надежного человека. При этом
князь назвал Кузьму Минина.
Между тем из Нижнего в разные города были посланы письма
с призывом помочь ополчению. К Нижнему Новгороду потянулись
обозы с оружием, съестными припасами, одеждой для воинов. Прихо-
дили и ратные люди — смольяне, дорогобужане, вязьмичи, коломен-
цы, рязанцы. Всех принимал князь Пожарский. Жалованье ратникам
наперед давали, хорошо их кормили, снаряжали, одевали.
Нижегородское ополчение
30
Па исходе зимы ополчение собралось в путь.
Длинной лентой растеклось по кремлевскому съезду русское воин-
< тво. Голова колонны уже перешла по льду Оку-реку, а хвост ее только
‘ in,с выходил из ворот Ивановской башни. Поблескивали на мартов-
I и <>м солнце шишаки на шлемах, копья, щиты воинов, конская сбруя.
К ряхтел под тяжестью лошадей и пушек лед на реке.
Шли на Ярославль, по правому берегу Волги. По пути, что ни
город, тяжелели сундуки от богатых пожертвований, длиннее станови-
inei, колонна ратников: к ней примыкали новые и новые добровольцы.
Тик прошли Балахну, Юрьевец, Решму, Кинешму, переправились через
Волгу к Костроме. А ярославцы уже встречали князя Пожарского
н небом и солью на левом берегу, против своего города.
Около полугода простояло ополчение в Ярославле, готовясь к похо-
ду. В конце июля ратники вышли наконец из Ярославля и через не-
। колько дней, 24 августа, подошли к Москве, занятой врагами. Пред-
и ожили им сдаться. Поляки спесиво ответили: «Пусть холоп пашет
и млю, поп знает церковь, а Куземки пусть занимаются торговлей».
Они хотели этим унизить русских воинов, намекая, что командует
ими человек не знатный, простой горожанин.
Упорствовали поляки, знали, что на помощь им спешит гетман
Ходкевич. С ним обоз в 400 повозок со съестными припасами и воору-
жением. В его отряде 12 тысяч воинов. Они уже прорвали первые
'.'крепления Москвы и сейчас продвигаются к кремлю.
отправляется в поход
111
Обелиск в честь
Минина и Пожарского в кремле
Кузьма Минин попросил у Пожарского ратной силы, чтобы ударить
по врагу встречь.
У Крымского брода, на Москве-реке, Минин с отрядом в 300 воинов
неожиданно нападает на пеших и конных врагов, ему на помощь
бросаются ополченцы, засевшие в зарослях бурьяна, в рытвинах и
ямах, в развалинах полусгоревших домов. И 12 тысяч воинов гетмана
Ходкевича бегут! А впереди своего войска сам гетман.
Осада Москвы продолжалась до глубокой осени. Среди осажденных
поляков начался голод, но они не сдаются: жаль им расставаться с на-
грабленными сокровищами. И все-таки в одно октябрьское утро тяже-
лые ворота Московского Кремля медленно открылись, и грязные, обо-
рванные, исхудавшие польские паны пленниками вышли на Красную
площадь. Москва ликует, и под радостные крики московского люда
Минин и Пожарский обок друг с другом верхами въезжают в Кремль
во главе русского воинства.
ГРОЗА В ПОВОЛЖЬЕ
Воевода Василий Голохвастов проснулся, когда в горнице только
чуть засинели проемы окошек. Думы гложут воеводу, спать не дают.
Неспокойно на нижегородской земле. Царь велит бережение держать
pi дикое, чтобы «вор Стенька Разин» не вошел в город. Хорошо там,
и далекой Москве, наказывать. Стрельцов в городе мало, посадские
ненадежны, крестьяне по всей округе бунтуют. Знает воевода: если
' генька в город войдет, голову враз снимет.
Тихо за стенами воеводских хором. Только стража перекликается
ни кремлевских башнях. Но страшно воеводе, зовет холопа:
— Давай свечу! Кличь писца да побыстрее!
Появилась свеча. Писец в дверях низко поклонился воеводе.
— Садись, писать будешь... — бросил тот угрюмо.— «Государю
н.нрю и великому князю Алексею Михайловичу всея Руси...— Воевода
цнлго молчал. Тихонько потрескивала свеча. Язычок пламени ко-
'и бался, и по струганым стенам опо-
ишальни взметывались черные тени.— Степан Тимофеевич Разин
П Нижегородском уезде, государь, воры
*м-е дороги переняли и учинили по доро-
гам крепости, и засеки, и заставы креп-
гне и многолюдные... К Нижнему Нов-
।ироду подъезжают и всяким людям го-
йнрят с угрозами и воровские грамотки
ривозят, чтобы жилецкие люди им го-
Вюд сдали и их встретили».
Воевода опять смолк, перебирая в уме
Вппытия, которые произошли за послед-
рП'* дни.
Вдва до Нижнего дошла весть, что
йй i:ikh Степана Разина осадили Сим-
ин ре к, а некоторые из его отрядов пере-
Ви пи Суру и оказались на нижегородской
нем це, воевода велел покрепче запереть
7 hi аз 5191
33
Оружие рази-нцев
городские ворота да выслал люде
спешно чинить поруши в кремле i
в отроге на тот случай, если мятеж
ники подойдут к самому города
5 •«<»»€£ XXX1VJJ3CL JX V/JVJL JtJLJJL V
Стены укреплял воевода, но чувсч f< 1Ынали крестьяне к своему господину,
вовал, что в городе много недоволь г
ных. Особенно опасался он волж
ских бурлаков. Поэтому дал воево
да строжайший наказ стрелецки®
сотникам да воротникам, чтоб!
и ним бы их смирять». Верные холопы
II. IIшли исполнить боярскую волю.
• Многих нас твой приказчик изувечил,
I паза подбил, инова руку переломил»,—
Обращались они с жалобой и к царю:
‘Дети наши малые мрут как мухи».
Но никто и ниоткуда не отзывался
их плач.
У посадских свои беды: оброк в каз-
НИ
ми* людьми.
Только как ни караулили вс
входы-выходы, а появились-так
имели догляд за всякими ярыжнь плати, всякие городовые повинности
И' полняй, голову перед всякой властью
* пони, слова не молви.
«И всколебалась чернь на бояр»,—
Пушка разинцев
uVAWi/lv vU.* J-CA.V1J JL Vz Jk_/JTL-D1 XICL wk_zx71J^_/ 'f
в Нижнем грамотки, подписании t , писал один очевидец событий. Войско Степана Тимофеевича еще
Степаном Тимофеевичем. А в ни
говорилось: «Мстите вашим мучт
телям, что хуже турок и татар дер
жат вас в неволе!» Такие грамоткз роду казнили
разлетались впереди войска Степа
на Разина и падали, как горяще
смолье в соломенные крыши. Тру
довой народ по всей Волге подни
мался против старшинской непра!
ды. По городам и селам издавна ко
пилось недовольство. Многие земл]
арзамасские, лысковские, мураш
кинские вместе с деревнями и кре
стьянами отдал царь Алексей Ми
хайлович своим ближайшим бо$
рам за верность и службу. Не был
предела боярской корысти. Тешилз
они свою спесь и толщь. Крестьяз
заставляли на своей пашне работат
по шесть дней в неделю с зари д
темна, так что свой хлеб они не у<
певали сеять. «Пить, есть нечег(
едим траву»,—слезно жаловалис
лысковские крестьяне боярину М< ,,,, ПОда махнул рукой: «Повесить! Да чтоб тихо было в городе!» Тогда
!Н1Д Симбирском стояло, а Курмыш, Васильсурск, Лысково, Мурашки-
Павлово, Ворсма встречали его передовые отряды.
В Мурашкине посадские люди при поддержке казаков Разина вое-
, сняли со стен крепости 13 пищалей да 1172 ядра и
ними подались на Макарьев.
А вчера к воеводе привели двоих ярыжек — бородатых, оборван-
иых, босых. Сказали про них, что на торгу, на Нижнем посаде, сму-
(нн пи людей, говорили, что сами видели, как казаки атамана Максима
ьинова взяли штурмом Макарьевский монастырь, казну монастыр-
i-F, vio меж собой поделили, начальство побили, а младшую братию не
||">пули, а теперь-де они к Нижнему повернули. Только людям ниже-
। ..родским нечего их бояться, они воевод да бояр побивают.
Воевода сам допрашивал ярыжных:
— Кто такие?
— Иванка да Назарка — бурлаки...
— Пошто в Нижний пришли?
А под Макарьевым казаки потопили баржу, на которой мы
Кимы соль тянули, и нас, бурлаков, разогнали...
А пошто в Нижний пришли? — допытывался воевода.— Людей
мущать?
Молчат.
Велел воевода огнем и железом их испытать — все равно молчали.
» <ini,ко ни бились — ничего больше от них не услышали. Ввечеру
розову. А он в ответ слал иака
управителям: «А будет в которо
моей ]------- ---------- —.....
дуровать или какой завод заводит!
Миш из пытанных взглянул на воеводу огненным глазом из-под лохма-
11 брови да сказал: «Гляди ужо, воевода!» Да так сказал, что у Го-
вотчине крестьяне начну , пастова под кафтаном холодок пробежал.
Воевода с тех пор сон потерял, со двора в город выезжать боялся.
/\ город насторожился, как при осаде. К пристаням не подходили
* Ярыжные — представители беднейших слоев населения. Обычно они наним! шсцкие суда — Волгу переняли у Симбирска казаки Разина. В крем-
лись на самые тяжелые работы.
н- толкотня — понаехали дворяне, едва ноги унеся из своих поместий.
34
35
Верхний посад
По-прежнему как будто кузнецы стуча
под городской стеной, у Никольских в<
рот, да только что куют они? Подков!
лошадям? А может, оружие? Стоит стр!
жа по башням и у ворот. А надежная
она? И Царицын, и Саратовскую кр;
пость, и Самарскую стрельцы сдали Pi
зину без боя! По утрам торговцы открь
вают свои лавки и амбары. А что у ни
на уме, воеводе неведомо.
Стража теперь день и ночь разъезж!
ла по городу. Да только ни воевода, н
стрельцы не видали, что в каменном ав
баре при Никольской нижнепосадско
церкви всю ночь светил огонь. И если б]
в ту ночь кто приоткрыл тяжелую две!;
с железными скобами н крепким зас
вом, то увидел бы в свете сальнш
человек десять посадских и стрельцо
Уж не первый час шел разговор. Дани!
Павловец, свой же, посадский челове:
говорил такие слова:
Иванко да Назар — верные люди.
0’1 самого Степана Тимофеевича присла-
ны были с наказом: мол, атаман его
Максим Осипов от Макарья повернет на
Мурашкино, там силы соберет и на Ниж-
tiiiii. А уж у нас все должно быть гото-
во Мы дадим знать, чтоб подходили
fa по поутру прямо к Варваринским во-
ротам. Ты, Федул, ворота откроешь.
А ты, Андрейка, первым ударишь в на-
бит, — тебе с Варваринской колокольни
₽<•(' будет видно...
Данилу Павловца слушали. Он чело-
ы I. бывалый, удалая голова. Каждую
рагпу Данила уходил на Волгу и плавал
на купецких судах. Много чужого добра
|рревозил Данила, только себе ничего не
Внжил. Избенка его у Почайны-реки
пыла самая сиротская. Да и дома — ни
Ф*’ПЫ, ни дитяти.
Закончив говорить, Данила спросил
@"Правшихся:
Нижний посад
3G
37
— Кто не согласный?
Никто слова поперек не высказал.
— Тогда давайте писать грамоту атаману.
Данила вынул из-за пазухи листок бумаги. Нашелся грамотей. Нг
бумажном листочке написали, чтоб атаман Степан Тимофеевич, нимал(
не опасаясь, подходил к Нижнему, а люди городовые его встретят 1
ворота откроют.
Утром, когда открыли городские ворота, за город выехала телега
доверху нагруженная тюками с кожами. Стража не обратила на не(
внимания. Выехала она Варваринскими воротами, потом, когда горо;
скрылся за бугром, повернула полями на Казанский тракт. На повоз
ке, между тюками кож, лежал маленький листочек бумаги — грамота
нижегородских посадских людей к атаману Степану Тимофеевичу.
Ждали нижегородцы Разина. Но дальнейшие события так повер
нули, что плану нижегородских посадских людей не суждено был<
сбыться. В 5 верстах от Мурашкина разбиты были разинские отряди
царскими воеводами Щербатовым да Леонтьевым. Голохвастов с дво
рянами тоже выходил из Нижнего Новгорода, побил крестьянские
отряды в селе Богородском да на переправе через Оку. Шли еще бок
вокруг Арзамаса. Распыленные силы восставших слабели, единое ру
ководство было потеряно. Раненного под Симбирском Степана Разина
товарищи увезли на Дон. Один за другим очаги народного восстанш
стали затухать.
И началась зверская расправа. Как сообщают летописи, в Мураш
кине осталось всего 12 дворов, да «и те все дворы обожжены, на иных
стоят только одни избенки». Под Нижним Новгородом ловили всех,
кто хоть чем-то выказал неповиновение. Несколько лет стояли как
вымершие многие села и деревни Нижегородского края. А бояре да
воеводы за усмирение восставшего народа получили от царя подарки
золотыми монетами, шубами, драгоценными кубками да ковшами,
селами с деревнями да приселками, да живущими в них крестьянами
отданными им в вечное пользование.
Но в народе не угасла память о заступнике, удалом казаке Сте-
пане Тимофеевиче. Немало легенд и песен живет и по сию пору в ме-
стах мурашкинских, лысковских, арзамасских, где прошли его воль-
ные отряды.
низовыи поход
26 мая с утра весь Нижний Новгород был у реки. Люди сидели на
! рышах домов и амбаров, на приволжских холмах, теснились на набе-
режной, у самой воды. Ожидался приезд в город царя Петра I, и каж-
дому хотелось взглянуть если не на самого императора, то хотя бы на
его пышный караван. Император собирался в поход за Каспий, и
Нижнем ему готовили флотилию судов для перевозки солдат, артил-
лерии и снаряжения.
Часы на колокольне Строгановской церкви уже пробили десять
ударов, но царского каравана еще не было видно на Оке. Вышедшее
не трепать императора городовое начальство волновалось.
А царские суда в это время
только что отошли от Черноречья.
Здесь была остановка. Когда-то
Петр велел заложить в Черноречье
!« рфь для постройки таких судов,
ч тоб они могли ходить на реке и по
морю. Сегодня он осмотрел суда, и
иго взяло сомнение: устоят ли они
на морской волне? Царь распек ма-
• геров, кое-кто отведал-таки и его
дубинки.
Мимо проплывали окские бере-
га. В тихой воде отражались зеле-
ные кручи правобережья, а левый
Ле per отступил далеко, открыв боль-
шие просторы — Ока была в разли-
ва, суда шли покойно.
Второй раз Петр проплывает по
Оке. 27 лет тому назад он впервые
прошел от Москвы мимо этих бере-
гов. С ним спускалось тогда целое
войско—Преображенский, Семенов-
Дом но. Почаинке.
Конец XVII — начало XVIII веков
39
ский и Лефортовский полки. Шли на 150 стругах. Да 40 стругов был)
с артиллерией и разными воинскими припасами. Сам царь был тогд
молод — ему было только 23 года. Он шел в первый большой поход -
на завоевание турецкой крепости Азов. Петр уже тогда понимал
Россия не может больше жить в стороне от Европы. Ей надо выхо
дить на морские просторы, торговать широко и свободно, перенимат:
европейские обычаи.
Поход на Азов тогда был тяжелым. Погода стояла холодная, веч
реная. Некоторые струги не поспевали за остальными — в них появг
лась течь. Другие тонули в пути. Часть солдат расхворалась и стал
помирать. Из-за этих осложнений в Нижнем простояли больше недели
Но как неудачно начался поход, так неудачно и кончился! Тольк
через год, когда был построен новый флот и спущен по Дону к Азову
удалось овладеть крепостью.
Много после этого было сражений, много указов подписано. Одни:
по этим указам миловали, других казнили. Медленно и неохотно сбра
сывала Россия свой полусон, расставалась со старинным укладом. Вс
приходилось выворачивать с корнем, и кто мешал в этом деле, теря;
голову. Крутые были времена. Петровские преобразования новым:
тяготами легли на крестьян и посадских. Каких только повинносте:
не придумал царь! Ходили нижегородцы и на слюзное дело — копат.
канал для соединения Оки с Доном. И на строительстве Петербург! рплся.
Ь'шзко Нижний. Вот уже на левом берегу показались подгородные
It* Iободки, низкие строения хлебных амбаров, широкие крылья пиль-
ных мельниц.
Река становилась шире. Еще один поворот, и Нижний открылся
а зелени своих бесчисленных садов, с пестрой толпой на берегу. От
кремлевской башни отделились белые дымки, и по реке гулко "прока-
тились выстрелы салюта.
После торжественной встречи на пристани и обеда Петр объявил,
что не медля ни часу поедет осматривать суда, приготовленные для
Похода. До заката солнца он объехал на шлюпке все корабли, осмат-
ривал их борта, обшивку, подымался на палубы, принимал рапорты и
ргтался доволен всем, что видел.
Посетил он и корабельную верфь, где строились военные суда для
похода. Славился Нижний и его округа издавна искусными плот-
никами, знающими корабельное дело. Петр задержался около моло-
...о парня, у которого топор так и играл в ловких руках.
— Как кличут? — спросил он.
Парень оробел. За него ответил мастер:
— Жданко Третьяков.
— Дать ему полтину серебром за уменье,— распорядился царь.
Жданко, вдруг выронив топор, бросился к его ногам. Петр нахму-
на тяжелой работе. На военные пс
ходы царю надо было много денег
и он брал с крестьянина за дым
за баню, за ловлю рыбы, за пpoeз^
по мосту, за место на торгу.
«Во поборах за гривну из че
ловека хотят душу вытянуть, чт<
многие тысячи погибают, того не
мало не смотрят»,— писал тогд1
один из современников. Петр ела;
и слал по городам указы: денег
денег! Пора бы уж, кажется, при
выкнуть российским людям: есл]
уж что задумал царь, все сокру
шит, а исполнит. Так нет, все-так]
и сейчас встречался с нерастороп
ностью, упрямством. Он негодовал
наказывал, свирепел и мрачнел
Мало-помалу свежий ветер, ши
рота и раздолье реки отвлекли его
Иа реке и на берегу становилось
оживленнее. Чаще стали попадать
ся лодки, струги и новоманирньк
суда: расшивы, гекботы, барки
— Государь, брата моего Василия в Петербург угнали на Канат-
Нижегородцы приготовили суда для похода Петра I на Каспий
работали — мокли, надрывались
Палаты Лушникова.
Конец XVII — начало XVIII веков
40
41
ный двор. Сказывали, года на два. Семь годов прошло — ни его, н:
вестей. Государь, вели...
Царь шевельнул густой бровью, посмотрел на него, лежащего у hoi
с высоты огромного роста и, ничего не сказав, пошел прочь. Он ту
же покинул верфь, на ходу выговорив нижегородскому вице-губерне
тору:
— Смотри, Ржевский, за работными. С тебя спрошу! Чтоб никак(
го самовольства!
Ржевский бледнел, кланялся, едва переводя дух от страха, а пр
себя думал: «Ну, Жданко, дождешься! В железах сгною!»
На следующий день царь появился на торговой пристани и увиде
суда, на которых нижегородцы перевозили всякие грузы, и опять npi
шел в дурное расположение духа. Давно уже было приказано н
скреплять обшивку судов скобами, а конопатить их. Но нижегородца
верные стародавним привычкам, изготовляли суда по-прежнему, хот
эти суда на крутой волне давали течь. В этот же день Петр изда
специальный указ, по которому нижегородцам велено было строит
на своих верфях суда нового типа — эверсы, романовки, всякие друг®
для морских перевозок, лес для них рубить с ноября и хорошо ег
высушивать, а борта конопатить. Тут же последовало другое распор
жение — строить в Нижнем еще одну верфь для оснастки судов и к эт
му строению прислать из Петербурга мастера судового, работника
мачтового, парусного и других да с ними человек пятнадцать матросо
Удивлялись нижегородцы быстроте царских решений. Раньше 6i
вало, чтоб такое дело решить, надо пуд бумаги извести, да десяток го:
цов посылать в Москву, да ждать год либо два, пока дело не обернете
по московским приказам.
Настало 30 мая. Царь в этот день пировал с именитыми нижегоро
скими людьми по случаю своего 50-летия. Только ночью при свеа
плошек с горящим маслом Петр со свитой отправился наконец е
пристань, и, сопровождаемые громом пушек, суда отошли от берег
Долго еще были видны огни бесконечного царского каравана, шедше!
в низовый поход.
А работный нижегородский люд в это время уже вставал к свои
наковальням, ткацким станам, канатным колесам, недостроенны
кораблям...
В полдень, когда нижнепосадские люди запирали свои лавки и рас-
ходились по домам обедать, с колокольни Строгановской церкви вдруг
раздался музыкальный бой часов, молчавших вот уже более десяти
Н'т. Привлеченные звоном, нижегородцы смотрели с восхищением на
черный циферблат с ожившими золочеными стрелками.
Проходя мимо, посмотрел на колокольню и Петр Кулибин, имев-
ший на Нижнем базаре мучной торг. Но посмотрел он бегло и равно-
душно: его донимали другие заботы.
Шедший навстречу ему знакомый купец Костромин остановил его:
— Сын-то, сын-то твой!..
Петр только головой покачал: стыдно ему было перед знакомым
человеком за сына. Совсем отбивается от отцовского дела, не хочет
п лавке сидеть, все мастерит что-то, деньги на книжки тратит. Нет, не
г-удет проку из Ванюшки, думал отец, поднимаясь по Успенскому съез-
ду па кручу, где стоял его домишко.
Досадовал Петр Кулибин на сына, а не знал, что это именно он,
• го пятнадцатилетний Ванюшка, поправил часы на Строгановской ко-
чшеольне. Смышлен он был во всякой механике.
Раз в доме соседа увидел Иван деревянные часы с кукушкой, и
шшинка так заинтересовала его, что он умолил соседа дать ему эту
нощь на время, чтоб хорошо ее рассмотреть. Дома разобрал все по вин-
ищу, изучил механизм и снова собрал. Загорелся мыслью сделать
’ и мому такие. Долго вырезал деревянные детали, прилаживал одну
1 другой, но... часы не работали.
В часовом деле нужна точность, а как ее достигнешь, если в ру-
ьи х у тебя только ножик?
Побывал Иван однажды в Москве и на Никольской улице увидел
чпеовую мастерскую. Долго не решался войти, но все-таки поборол ро-
гнн-гь. Здесь, в этой мастерской, ему удалось обзавестись кое-какими
инструментами. Дома он отладил их и сам стал мастерить часы. А ско-
рм но многих богатых нижегородских домах звонко закуковали дере-
виниые кукушечки...
43
Когда старик Кулибин умер, мучная
лавка была закрыта. Иван завел в горо-
де часовую мастерскую, женился, имел
достаток и уважение.
Но не такой он был, чтобы довольст-
воваться этим. Задумал он сделать часы,!
каких еще никто не видывал в России.
Для этого надо было бросить мастер-
скую. А где взять деньги на семью, на
материалы, инструменты?
На помощь пришел давний приятель
отца — купец Костромин. Он считал:
надо сделать какую-то диковинную
вещь, может быть, выдастся случай по-
дарить ее какой-нибудь высокопостав-
ленной особе и тем самым получить ее
расположение.
И вот семья Ивана Кулибина пере-
селяется в село Подновье, в дом Костро-
мина, на полное его содержание. Кули-
бину пришлось стать и слесарем, и
скульптором, и композитором. Он работал с утра и нередко до поздних
часов ночи. В денежных счетах, сохранившихся с тех времен, все время
повторяется расход на свечи.
В разгаре работы по Нижнему разнеслось известие, что императри-
ца Екатерина II отправляется путешествовать по Волге и непременно
по пути побывает в Нижнем Новгороде. «Вот наконец может предста-
виться счастливый случай»,— думал купец Костромин и торопил Ку-
либина.
В тот день, когда императрица принимала именитых нижегород-
цев, среди прочих гостей был купец Костромин и часовых дел мастер
Иван Кулибин. Императрице были поднесены диковинные часы. Ве-
личиной и формой они напоминали утиное яйцо и заключены были
в золотую оправу. В часах открывалась дверца, и крохотные золотые
фигурки под музыку разыгрывали целое представление.
Вскоре судьба нижегородского часового мастера круто перемени-
лась: он был вызван в Петербург и зачислен на службу главным ме-
хаником всех мастерских Академии наук с казенной квартирой и
350 рублями жалованья в год. Очень трудолюбивый, аккуратный, он
образцово поставил работу мастерских. Казалось бы, о чем еще меч-
тать нижегородскому посадскому человеку? Но Кулибин не был счаст-
лив. Именно в Петербурге начались его бесконечные мытарства. Импе-
ратрица и ее придворные часто звали Кулибина для устройства всяких
затей. Он готовил фейерверки, иллюминации, ремонтировал разные
механические заморские игрушки. А ему хотелось делать что-то серь-
езное и полезное людям.
Приехав в Петербург, он увидел, какие бедствия терпят столичные
цители: через широкую и глубокую Неву в городе нет моста. Люди
переплывают реку на лодках или перебираются по шаткому наплавному
посту, который убирают в ледоход. Несколько лет Кулибин вычер-
чивает и высчитывает и наконец строит модель моста. Мост должен
перекинуться с одного берега на другой 300-метровой деревянной
дугой. Испытания проходят удачно. Модель выдерживает огромные
। и жести. Мост можно строить. Царица награждает механика... Но
проходит год, другой, а модель все еще стоит во дворе академических
|.1стерских. Так и простояла она там целых семнадцать лет. Потом
последовал приказ перевезти ее в Таврический сад и перебросить через
ванаву. Тем и кончилось дело...
Изобрел он другую новинку — оптический телеграф — простое при-
способление из трех досок, которые могли принимать разное положе-
ние. Каждое положение соответствовало слогу или букве. Установ-
ленное на высоком столбе или башне, такое приспособление могло
Передавать на дальние расстояния срочные сообщения. Проект телегра-
фа много лет пролежал в министерстве, все о нем позабыли. А спустя
несколько десятилетий в России был установлен телеграф такого же
типа, но построили его теперь уже французы, и за то им было вы-
плачено ни мало ни много, а 120 тысяч рублей золотом!
Наконец случилось так, что но-
вый царь Александр I совсем уво-
1нл механика со службы. Чтобы де-
по выглядело пристойно, Кулибину
было предложено остаток дней про-
гости на родине, «в мирном уеди-
нении». А он не хотел уединения,
понимал, что в Нижнем, в глухой
провинции, ему уж ничего не удаст-
' сделать. Но пришлось подчи-
ниться царской воле, собирать по-
житки и в слякотную осень доби-
раться на лошадях до Нижнего
Новгорода. Ему уже 66 лет. И жена
больйа. И назначенная пенсия не-
велика. На старости лет ни угла для
семьи, ни уважения к себе так и не
поработал механик...
Поздней осенью Нижний Новго-
род встретил Кулибиных неласково.
И все-таки Кулибин не хочет
предаваться отчаянию. В окнах
маленького домика возле Успен-
• 1..ой церкви до поздней ночи горит
свеча. На столе перед Иваном Пет-
Иван Петрович Кулибин
45
44
пгл г оно мимо Нижнего Новгорода к Стрелке
На свои средства построил Кулибин самодвижущееся судил
игах. Судно простояло у берега до самой смерти механика, а потом
Ль1ло продано на дрова.
В последние годы жизни Кулибина постигло еще одно несчастье:
<- пыхнувший на Успенской горе пожар уничтожил и его домик. Сго-
рр'ш многие чертежи, модели, инструменты.
Силы покидали старика. Умер он в бедном домишке на Успенской
*ро, и похоронили его на чужие деньги.
'Гак и прошла его долгая жизнь в постоянном, но неоцененном тру-
Вг Только в наше время, когда ученые достали из архивов уцелевшие
В|и1(!кты Кулибина, разобрали его чертежи, стало ясно, какой светлый
| л был у этого человека, какая смелость и простота замыслов. Его
*ль шагала далеко впереди своего времени. В крепостной России
ровичем бумаги, чертежи, расчеты, рисунки: Кулибин занят проектов
самодвижущегося судна. С детства ему запал в душу протяжный сто
волжских бурлаков. «Неужели ничего нельзя сделать, чтобы облегчит
этот каторжный труд?»— раздумывает он и разрабатывает проек
машинного судна. Его изобретение очень просто. По бокам судна устг
навливаются гребные колеса. Судно носом обращено против теченш
Вода давит на лопасти колес и заставляет их вращаться, как вращае
она колеса водяной мельницы. Вместе с колесами вращается гребно:
вал, на который они насажены. На вал наматывается канат, а кана
держит якорь, завезенный на лодке вперед судна. Судно как бы подтя
гивается на канате.
Старый механик просит царя выдать ему пенсию за два года вп( Уч оказался нужным только для устройства придворных затей и умер,
ред и на свои средства строит судно. Вот оно стоит посреди Волги fee дождавшись исполнения ни одной своей серьезной идеи.
напротив города, готовое к испытанию. На берегу тесно от народа
В толпе раздается шепот: «Ишь, чернокнижник, что выдумал! Вид1
мое ли дело, чтобы судно своим ходом шло против течения? Бесовско
это дело!»
— Да не пойдет, не пойдет! — говорят другие.
А судно уже идет мимо Мочального острова к Стрелке. Как куп
цам не видеть всех выгод нового изобретения! Но... они не хотят стро
ить такие суда. Кулибин отослал свой проект в Петербург. Отосла.
и навсегда распрощался с ним: он так и погиб в министерских ар
46
В начале лета в Нижнем Новгороде появились офицеры, одеты
в незнакомую форму. «Бетанкуровские инженеры»,— говорили пр
них. Слово «инженеры» было новым для нижегородцев. Поселилис
инженеры на городской стороне, держались замкнуто. Каждое утр
они уезжали по плашкоутному мосту* на ту сторону Оки, в Кунавит-
скую слободу, А ввечеру кавалькада** инженеров и изящно, по-стс
личному одетых дам скакала по пыльным улицам к городским засте
вам на прогулку. Зрелище это было невиданное для нижегородцев :
потому возбуждало всякие толки и разговоры.
Мало-помалу к новым людям привыкли и уразумели, зачем он:
приехали и что делают в Кунавинской слободе.
За год до этого вышло правительственное распоряжение: ввид
того, что на Макарьевской ярмарке*** случившимся пожаром уничтс
жены почти все лавки, ярмарку перевести в Нижний Новгород — врс
менно — на стрелицу, где сходятся Волга с Окой. За лето сколотил:
балаганы, открыли в них торговлю. Ярмарка прошла оживленно, тс
варов навезли даже больше, чем к Макарию. Это и решило судьб;
всероссийского торжища: оно обосновалось в Нижнем. Для строителЕ
ства ярмарочного города за Окой и приехали петербургские инженеры
Нижегородцы постепенно стали сознавать, что в истории их город:
началась новая эпоха. Ярмарка поглощала изделия со всей Нижегс
родской губернии: выксунский чугун, ворсменскую сталь, мурашкив
ские тулупы и рукавицы, арзамасские кожи и войлок, лысковски
сундуки, семеновские ложки и всякую заволжскую деревянную nocj
ду. Торговля вызвала и в самом городе оживление промышленности
которая пока что была куда как скромна. Главное место в ней занима
* Мост через Оку открылся в Нижнем в 1817 году. Он был устроен
плашкоутах — низких барках, которые держали досчат.ый настил.
** Кавалькада — группа всадников.
*** Макарьевская ярмарка существовала с XVII века под стенами Макар
ского монастыря, в 90 верстах от Нижнего Новгорода вниз по Волге.
48
ли 11 канатных заводов, выпускающих разной толщины канаты и ве-
ревки. А кроме канатных существовали совсем незначительные заво-
дики для местных нужд: 2 стекольных, да 2 колоколенных, да 2 свеч-
ных, пивоваренные, кирпичные и мыловаренные. На этом список
«промышленных предприятий» замыкался. И город считался ничем
не примечательным: в нем было всего 14 тысяч жителей и только 30
каменных домов.
Однако пройдет всего полтора-два десятилетия после открытия
ярмарки, и Нижний Новгород будут называть карманом России, имея
в виду при этом, что Москва — ее сердце, а Петербург — голова.
В предвидении, что Нижний Новгород станет третьим городом
государства, строительство ярмарки было задумано широко, по по-
следнему слову тогдашней техники. В центре ярмарки возводился
двухэтажный Главный дом. За ним шли несколько рядов каменных
лавок, число которых доходило до 2500. Здания окружал водяной ка-
нал, чтобы по нему на лодках можно было подвозить товары от при-
станей прямо к лавкам. Под ярмаркой были устроены подземные
галереи с проточной водой, куда сваливались всякие отбросы и выно-
сились в Оку — это была первая в Европе канализация.
Строительством руководил петербургский генерал Бетанкур, лич-
ность во многих отношениях примечательная. Испанец по происхож-
Такой открывалась ярмарка с Главного дома
49
д< nhi'i, пп ши । viihh tin русскую службу уже в немолодые годы, будучи
п инм гпьгм инженером. В Петербурге он основал институт инженеров
путей сообщения. Своих выпускников он привез в Нижний и поручал
им наблюдение за отдельными работами.
Строительство ярмарочного городка за Окой шло несколько лет.
Постепенно каменные строения оттеснили временные деревянные бала-
ганы. В ярмарочном городке установился свой строгий порядок: когда
начинать и кончать торговлю, кому где каким товаром торговать, где
какие суда ставить по Оке и Волге.
Ярмарочный торг начинался прямо на плашкоутном мосту. По
сторонам от проезжей части, на высоких тонких столбах, сколачива-
лись наспех деревянные лавчонки, где торговали всякой мелочью:
шляпами, книгами, павловскими ножичками, самоварами, дешевым
текстилем.
Если с моста посмотришь направо, увидишь на песчаном острове
железный торг. Сюда свозили с Урала и с приокских заводов железо
полосовое, железо круглое, угловое, штыковую медь и всякие другие
изделия русской металлургии. Налево глянешь — баржи в три-четыре
ряда тянутся вдоль Гребневских песков. В них привезена астраханская
рыба, и торг здесь идет прямо с судов.
Мост перейдешь — и сразу попадешь в шум и гам огромного ско-
пища людей, экипажей, в круговерть и пыль, поднятую тысячами ног.
Параллельно волжскому берегу идут ряды: лоскутный, кафтанный,
иконный и тут же ягодный, хлебный*, пирожный, мясной. Дальше
лавки с хрупким товаром: стеклом, фарфором, фаянсом. Потом ряды
холщовый, меховой, рукавишный, кожевенный, мыльный, табачный,
корзинный, сапожный, светильный, окошечный. А дальше — лавки
часовщиков, кузнецов, портных. У самого берега Волги — огромные
склады кож и чая, привезенного из Китая. Тут же дразнящими запа-
хами манят открытые двери харчевен и трактиров.
Диковин тут было немало. Разве можно было, например, пройти
мимо персидского купца? Он- сидит на ковре, брошенном на низкий
прилавок. В его руке курится трубка. На этом ковре он угощает чаем
своих покупателей, на нем обедает, здесь же отдыхает. Рядом с ним
стоят кувшины с жемчугом, лежат кипы индийских шалей.
Продвигаясь в густой толпе по улицам ярмарочного городка, посе-
титель доходит наконец до Главного дома. Здесь потише, пореже толпы
парода. В верхних покоях Главного дома живет губернатор. Низ зани-
мают самые модные лавки. Здесь торгуют дорогими мехами, ураль-
скими самоцветами, парижскими новинками. На балконе играет му-
зыка. Прохаживается «чистая» публика: помещики, их тучные жены
и румяные дочки, солидные купцы с медалями на шее, городские чи-
новники, офицеры. Здесь по вечерам губернатор дает балы, маскарады.
* Печеного хлеба ярмарка поглощала в день более 5000 пудов (а 1 пуд равняет-
ся 16 кг).
50
В устье Оки в дни ярмарки
Обойдя ярмарку, посетитель приходит в восторг. Перед ним выстав-
лено напоказ все, что производится и добывается в России, чем похва-
ляются Запад и Восток. Здесь собраны товары на миллионы рублей.
Их привезли сюда обозами, караванами судов. Однако внимательный
наблюдатель при желании заметил бы и другое. Он увидел бы, что
ярмарка как бы обнажала внутреннюю механику российской жизни
го всеми ее контрастами. Все в эти дни жило только торговыми инте-
I юсами. Все продавалось и все покупалось — даже живой товар. Вла-
дельцы крепостных душ привозили на ярмарку своих Ванек, Васек.
Грунек на продажу. Торг людьми на ярмарке был запрещен, но про-
исходил. И все знали об этом — и губернатор, и полиция! Знали, и где
он ведется: неподалеку от Главного дома, на берегу канала.
«Чистая» публика прохлаждалась под сводами Главного дома, при-
думывая себе новые развлечения, а в это время простой люд, толпив-
шийся на площади у плашкоутного моста,— матросы, грузчики, чер-
норабочие, бурлаки — были заняты поисками заработка. Они не
гнушались никакой работой. Среди них бурлаки были на особом
месте. Бурлацкая работа была самая тяжелая. Только особо сильные
и выносливые люди могли ходить в лямке. Ежегодно в мае огромная
армия бурлаков сплывала вниз по Волге. Поспеть обратно в Нижний
51
Г а сшива
Коломенка
надо было к 15 июля — дню откры-
тия ярмарки. Но еще задолго до
этого дня волжские плесы покрыва-
лись бесчисленными судами. Шли
быстроходные красавицы-расшивы,
шли присадистые гусяны с корот-
кими мачтами, тихвинки с распис-
ными кормами, кладушки, коло-
менки, барки, полубарки! Всякому
товару свой корабль. Налегая
грудью на широкую лямку, бурла-
ки шли от зари до зари по узкой
полоске песка или галечника, ино-
гда по колено или по грудь в воде.
Бывало, при сильном ветре или при
обмелении реки бурлацкая артель
задерживалась в пути и весь зара-
боток проедала. Частенько хозяин
или его приказчик обманывали бур-
лаков. А жаловаться было неко-
му — власти держали сторону хозя-
ев. Приходя в Нижний, бурлаки
торопились немедленно снова на-
няться на работу. С утра до вечера
они толкались на ярмарочной пло-
щади, подыскивая себе нового хо-
зяина. До окончания лета можно
было еще успеть пройти до Рыбин-
ска по Волге или вверх по Оке до
Рязани, Коломны.
Но не всегда бурлак мог найти
себе работу: рабочей силы было
много, грузов много, а судов не хва-
тало. Слишком долог был их обо-
рот: на доставку груза от Астрахани до Нижнего тратилось несколь-
ко недель. Развивающаяся торговля требовала более скорых средств
передвижения. Об этом думал еще Иван Петрович Кулибин. Но
осуществить это можно было только в век пара и машин. И он на-
ступил.
«ЛАСТОЧКА»
Жители прибрежных сел диву давались: по Волге плывет расшива
• печкой! Из высокой трубы валят клубы дыма и стелются над водой.
Вурлаков при ней не видно, парусов тоже нет. «Уж не нечистая ли
< ила прет ее вверх по течению?»
Расшива с печкой между тем поспешала к Нижнему Новгороду.
За ее кормой послушно шла баржа, наполненная астраханским мало-
’ олом*. Все это плавучее сооружение проделывало четыре версты в час,
no тогда поражало всех, потому что бурлаки на четыре версты тра-
тили четыре часа. Новому судну очень подошло название «пароход».
Его огромные гребные колеса действительно поворачивались силой
пара, накопленного в котлах.
Как всякая новинка, расшива с печкой, или пароход, у одних вы-
дала интерес своей необычностью, у других — усмешку. И только
когда на Волге появилось несколько пароходов и они перевезли уже
много грузов, стало ясно, что новые суда принесут большие перемены
г. жизнь великой реки.
Однако строить их пока было негде, ремонтировать негде, паровые
машины для них приходилось привозить из-за границы. Тогда-то на
Волге, вблизи больших городов, и стали появляться мастерские, кото-
рые со временем выросли в крупные заводы.
В то время вблизи Нижнего Новгорода произошло событие чрез-
вычайной важности...
Началось оно с того, что трое петербургских дельцов, чтобы умно-
жить свои богатства, решили основать на Волге машинную фабрику
для ремонта и строительства пароходов и барж. Они недолго выбирали
место для нее. Им было ясно, что строить ее нужно в Нижнем Новго-
роде. Город стоит при слиянии главнейших рек России. Здесь же яр-
марка. Нижегородцы — народ мастеровой, к корабельному делу
издавна привычны, среди них много искусных кузнецов, мастеров
ио дереву и металлу, слесарей и литейщиков. Черных рабочих рук
* Малосол — слегка присоленная рыба.
53
Один из первых пароходов на Волге
тоже сколько угодно: здесь
обретаются десятки тысяч
бурлаков. Для новой фабри-
ки нужен большой участок
земли. В самом городе не
нашлось места, и устроите-
ли купили участок на бере-
гу Волги, в семи верстах от
города, у деревни Соромо-
вой. Отсюда до самой Ба-
лахны почти непрерывно тя-
нулись верфи, на которых
строились разнообразные
деревянные суда!
Едва была оформлена покупка земли, как сразу же берега Волги
огласились стуком топоров, визгом пил — местные крестьяне срубали
старую дубраву. За три дня было расчищено место для фабричных
корпусов. А еще через три месяца над приземистыми цехами подня-
лись ввысь заводские трубы. В котельной, литейной и кузнице уста-
навливали машины и станки, привезенные из Бельгии. На волжском
берегу дымились костры, звенели молоты о наковальни, тюкали
топоры — это на стапелях начали строить пароходные корпуса.
Слух о новом заводе разнесся далеко по нижегородской округе.
К Соромову шли оброчные мужики, разорившиеся кустари, безработ-
ные горожане, отставные солдаты, бурлаки. Работы хватало. Сначала
на заводе было только около сотни рабочих, через пять лет более двух-
сот, а к десятилетию завода их число выросло до шести сотен. От них-
то и идут поросли знаменитых рабочих семей, которые и сейчас тру-
дятся на Сормовском заводе,— Курицыных, Крыловых, Некоркиных,
Третьяковых, Загребиных.
Сормовский завод дал им работу. Но взамен требовал от них не
только умения, смекалки, искусных рук, он выжимал из них все силы,
всю энергию ума и мышц. «Жать и давить!» — вот к чему стремились
владельцы завода и превратили свою машинную фабрику в армей-
скую казарму, требуя от рабочих слепого повиновения. Рабочий, вста-
вая утром к станку, к наковальне, не знал, когда вернется домой. Его
могли продержать на заводе 16 часов. За любую промашку он мог
оказаться за воротами завода. В мастерских было мрачно и тесно,
жара адская, дым, угар — свежий воздух почти не втекал через про-
духи в потолке. Какое же надо было иметь здоровье, какую силу,
чтобы все это выносить изо дня в день, из года в год! Если случалось
несчастье — взрыв, падение тяжестей — и гибли рабочие, местные
власти спешили отделаться заключением: «За неотысканием винов-
ных в смерти мастеровых дело предать воле божией».
За свой труд даже самые опытные мастера — котельщики, кузне-
цы, токари — могли выработать в день копеек 30, а для того чтобы
54
it
прокормиться, одному человеку нужно было не менее 17 копеек. По-
тому, как вспоминал старый рабочий Тихон Третьяков, чаепитие
•могли позволить себе только самые достаточные из сормовичей.
Владельцы завода не строили для рабочих ни домов, ни больниц,
ли школ. Рабочие ютились в крестьянских избах по окружающим де-
ревням— Дарьину, Варихе, Мышьяковке и другим. К лекарю ходили
и Валахну или в Нижний. Грамоте в большинстве своем не разумели.
По воскресеньям и в праздники семьями отправлялись в Копосово
it церковь, а вечером гуляли в трактирах, пропивая там последние
пятаки.
По утрам сормовичи сходились вместе под крышами дымных гро-
хочущих мастерских, вечерами обессиленные расходились по своим
конурам, чужие друг для друга, боящиеся потерять заработок, не
умеющие постоять за себя. Никаких протестов никто не позволял
себе — боялись. Боялись мастера, боялись начальства, боялись поли-
цейского, боялись бога. Разве только в песнях изливали свои жалобы,
а в частушках смеялись над начальством и заводскими порядками.
I [ужно было не одно десятилетие, чтобы сормовские рабочие возмужа-
||и, стали грамотнее и научились предъявлять властям не жалобы, а
требования. Все это было делом далекого будущего...
А пока разве только заводские праздники могли на время объеди-
нить толпу в едином чувстве.
Однажды в майский день весь заводской люд с женами, с детьми,
принарядившись, вышел на берег Волги. Предстояло удивительное зре-
лище — спуск на воду первого сормовского парохода. Его деревянный
корпус, хорошо осмоленный, поблескивал на солнце, возвышаясь на
четырех бревенчатых клетках — стапелях.
Ждали приезда начальства, говорили сдержанно, негромко, боясь
нарушить праздничность момента. Каждый имел право считать, что
пароход сработан и его руками. Один ковал скобы, другой тесал доски,
третий собирал корпус, четвертый обтачивал на токарном станке
детали...
Торжество началось, как полагалось, молитвой. Потом управляю-
щий заводом, поднявшись на деревянный помост, что-то громко и на-
тужно говорил. Его слова почти не долетали до толпы: озорной волж-
ский ветер развеивал их над рекой. Но зато весь люд на берегу
услышал команду «Руби!» и увидел, как двое дюжих мужиков одно-
временно взмахнули топорами. Послышался хруст подламываемых
досок, которые удерживали судно. Теперь корпус держался только на
двух упорах. Надо было подломить один из них. На это годился бес-
страшный, отчаянный человек. Вышел худосочный мужичонко — ру-
баха настежь, волосы клочьями,— осенил себя размашистым крестом,
и— «эх!», «эх!». Судно крякнуло, накренилось. Стон прошел по толпе.
Но мужичонко уже скользнул наземь. Остался под килем судна один
упор. Длинным канатом сразу несколько человек стали раскачивать
стойку. Треск! И корпус, ослепительно сверкнув еще раз на солнце,
55
стремительно понесся к воде по слипу — наклонным, просаленным
бревнам. Мощный всплеск воды, поднявшейся стеной... А когда вода
осела, судно уже качалось на упругой и сильной волжской воде.
Так родилось первое судно сормовичей. Пароход назвали «Ласточ-
кой», и в этом названии был особый смысл. Ведь ласточка всегда несет
с собой весть о весне. Вслед за деревянной «Ласточкой» улетел на
Волгу железный «Орел», за которым долго держалась слава надежно-
го ходока и работяги.
Одно за другим сормовские суда покидали заводскую верфь и ухо-
дили в долгое и славное плавание...
ВСТРЕЧА
НА НИЖЕГОРОДСКОМ
ПЕРЕПУТЬЕ
В этот вечер, как обычно, в доме отставного статского генерала
11 пколая Карловича Якоби ожидался кое-кто из знакомых. Однако
и этот сумеречный час в гостиной еще никого не было. «Хорошо,—по-
думал вошедший,— можно посидеть и подождать, пока сапоги обсох-
нут». Вид гостя как-то совсем не вязался с этой уютной гостиной,
мягким ковром на полу, зеркальной полировкой мебели. Коренастый,
< длинными вислыми усами, в грубых сапогах, он был похож на каза-
на. При виде его сразу возникал вопрос: как он мог оказаться в гене-
ральской гостиной?
Вошедший был известным поэтом и художником Тарасом Григорь-
евичем Шевченко. Около месяца тому назад он появился в Нижнем
Благовещенская площадь середины прошлого века (пл. Минина и Пожарского)
57
Новгороде, собираясь провести
в нем день-два и отправиться далее
в Москву и Петербург. Но неожи
данные обстоятельства задержал и
его на неопределенное время...
Десять лет назад Шевченко был
арестован за свои вольнолюбивые
стихи и сослан рядовым солдатом
в Оренбургский корпус без права
писать и рисовать. Так часто по- I
ступало царское правительство, ко-|
гда хотело унять слишком беспо-1
койного поэта. Нужны были отмен-1
ное здоровье и железная выдержка, 1
чтобы вынести и солдатчину, и не-
моту, и отдаленность от всего, что 1
было дорого! Но Шевченко выдер-
жал! Два месяца тому назад его ]
ссылка наконец окончилась. Он I
спешил. В Петербург! Скорее! И 20 I
сентября на пароходе «Князь По- |
жарский» прибыл в Нижний, что- 1
бы следовать далее в Москву.
Здесь-то его и поджидало ужасное
Тарас Григорьевич Шевченко
известие: оказывается, его разыскивает полиция, чтобы препроводить
обратно в Оренбург, где ему предписанием назначено жить. «Гнусно!
Бесчеловечно! Отвратительно гнусно!»—восклицал он в полном от-
чаянии.
Нижегородские знакомые посоветовали ему сказаться больным и
лечь в постель. Полицмейстер и врач вынуждены будут признать, что
он не сможет перенести обратную дорогу, и его временно оставят
в покое.
И вот уже месяц Шевченко доживал в Нижнем. Мало-помалу он
привыкал к своему положению, изучал город, делал много зарисовок,
писал стихи, приобретал все новых и новых знакомых, среди которых
было много почитателей его таланта.
Он поселился на квартире архитектора Павла Абрамовича Овсян-
никова, в доме на Откосе. В этом же доме жил управляющий пароход-
ным обществом «Меркурий» Николай Александрович Брылкин, кото-
рый сразу же стал снабжать поэта запрещенными книгами. В их числе
были революционные издания Герцена, тайно привозимые в Россию
из-за границы. Шевченко читал их с особенным интересом. Дней пять
назад ему в руки попала брошюра Герцена «Крещеная собственность»,
где показывалось положение крепостного раба и звучал страстный про-
тест против крепостничества. «Сердечное, задушевное человеческое
слово»,— запишет Шевченко 11 октября в своем дневнике. Здесь, в го-
58
rjHnoti Якоби, он вспомнил исто-
рик», рассказанную ему на парохо-
ды когда проходили мимо села
впченки. Мужики помещика Да-
и-ннона, посланные жать барскую
пшеницу, подожгли поле и пустили
йг'ин, но ветру. «Отрадное проис-
»•>• < гвие,— думал Тарас Шевчен-
кп Жаль, что яровое не поспело,
а то бы за один раз покончили и
• ним!» Эти мысли как бы продол-
п а ли те, что высказал Герцен.
В гостиную вошла хозяйка —
Ari и фена Николаевна Якоби. Уви-
ии Шевченко, воскликнула:
— Тарас Григорьевич, да вы
• -ши? — и, не дожидаясь ответа, за-
Iпропилась: — А слышали ли вы,
пн тенька, новость? Иван Александ-
1>'шпч Анненков с супругою при-
е ,UI В НИЖНИЙ.
В первый момент Шевченко не
понял, о ком она говорит.
— Да как же вы не знаете его? Иван Александрович из декабри-
»тов. Был осужден на каторгу. За ним в Сибирь уехала его невеста...
Еще Александр Дюма...
И тут Шевченко вспомнил имя Анненкова.
Лет 15 назад оно было особенно популярным. Во Франции вышел
роман Александра Дюма «Учитель фехтования», или, как он еще на-
зывался, «Роман из времен декабристов». Роман этот тайно привозили
п Россию. Николай I запретил читать и распространять эту книгу, но
интерес к ней был всеобщим. Дюма рассказывал о некоем русском
офицере Алексее Анненкове, участнике заговора против Николая I,
осужденном на каторгу в Сибирь. Его возлюбленная, француженка
Луиза Дюпюи, добилась разрешения царя следовать за ним. Для этого
си пришлось на улице броситься на колени перед царской каретой. По
дороге в Сибирь она попала в снежный буран, пережиЛа нападения
полков, встречи с медведями, но все-таки достигла тюрьмы, где был
ы ключей Анненков, и в тот же день была обвенчана с ним в тюремной
церкви.
В героях романа русские читатели легко узнавали живых людей:
офицера Ивана Анненкова и француженку-модистку Полину Гебль.
Теперь герои 1825 года, пробыв в Сибири более 30 лет, приехали в род-
ной город Анненкова.
...Гостиная Якоби заполнялась знакомыми. Новость была всем из-
исстна. Говорили, что Иван Александрович уже был принят губерна-
59
i*•!>>.. i Муравьевым, который в молодости тоже был причастен к декаб-
ре к ।. и ivi кругам и теперь помогал тем, кто возвращался из Сибири. Все]
• г.. \ ждали это событие и не сразу обратили внимание на то, что хозяин]
ч го со уж слишком долго не показывался среди гостей. «Уж не болен
hi Николай Карлович?»—забеспокоился кто-то. «Скоро появится»,—
уверяла Аграфена Николаевна, а сама улыбалась загадочно. Наконец,
появился Николай Карлович и возвестил:
— Иван Александрович Анненков!
Вслед за ним в гостиную вошел седой величественный старик. Его'
тут же окружили; поздравляли с возвращением, спрашивали о здо-
ровье супруги Прасковьи Егоровны. Николай Карлович представлял
Анненкову своих друзей и при этом сиял от удовольствия. Ему было!
лестно первым в городе принять такого гостя. И хотя в этом приеме!
был известный риск — ведь еще совсем недавно опасно было даже про-'
износить слово «декабрист», но раз сам губернатор милостиво обошел-
ся с Анненковым, значит, риск не особенно велик.
Подали шампанское. Хозяин поздравил Ивана Александровича
с возвращением и с большим воодушевлением сказал:
— Времена переменились: вы возвращаетесь к жизни деятельной.
Теперь открываются возможности для осуществления идеалов моло-
дости!
Шевченко стоял поодаль, не смешиваясь с общей группой гостей,
чувствуя себя неловко среди них в своих смазных сапогах. Якоби сам
подвел к нему Анненкова.
— В Сибири мы читали ваши стихи,— сказал Анненков просто.—
Сострадали вам по случаю вашего оренбургского заточения...
«Что мое десятилетнее заточение против тридцатилетнего?»—по-
думал Шевченко, с большим чувством пожимая Анненкову руку.
Разговор в гостиной становился общим. Ивана Александровича
засыпали вопросами. Анненков отвечал, рассказывал о своих товари-
щах, рассказывал спокойно, как человек, который перенес страшную
боль, но теперь почти забыл о ней.
Шевченко слушал и спрашивал себя: «Почему он так кроток? По-
чему так спокойно говорит о судьях, о приговоре, о казни товарищей?
Неужели он мог примириться со всем? Неужели возможно примире-
ние? Тогда зачем же такие жертвы?»
Разговор в гостиной перекинулся на события сегодняшнего дня.
Ходили слухи, что правительство намерено провести реформу по отме-
не крепостного права. Гости оживленно обсуждали это событие. Все
сходились на том, что Александр II готовит гуманнейший акт. А Шев-
ченко думал: «Император понимает: если он сейчас не даст крестья-
нам вольную, они сами возьмут ее с топором в руках. Повсюду
волнения... Кто этого не видит?» И он снова вспомнил историю в Зи-
менках.
Расходились в первом часу ночи. На улице было темно и холодно.
Но Шевченко долго еще гулял по Откосу. Он чувствовал, что прожил
60
। .-годня очень значительный день. Встреча с Анненковым его взволно-
вала, но и разочаровала одновременно. Он привык с благоговением
относиться к именам декабристов, видел родственность их идеалов и
своих мыслей. Но сегодня почувствовал, что между ним и теми людь-
ми есть непереходимая черта. Новый царь вернул их из Сибири, манит
государственной службой, и они думают, что могут теперь сделать то,
о чем мечтали в юности. Они не видят, что наступили другие времена.
Пора снова точить топоры!..
Шевченко наконец поднялся к себе в комнату, зажег свечу и, не
раздеваясь, присел к столу. На чистой страничке его дневника, который
он исправно заполнял почти каждый день, появилась такая запись:
У Якоби встретился я и благоговейно познакомился с возвращающим-
ся из Сибири декабристом, с Иваном Александровичем Анненковым».
Он описал сегодняшнюю встречу, самого Анненкова, но это его не
успокоило. В мыслях его рождались другие строки и другие чувства
заполняли душу. И тогда на бумагу легли такие слова:
Безбожный царь, источник зла,
Гонитель правды, кат жестокий,
Что натворил ты на земле!..
В этом был весь Шевченко. Десять лет неволи и принужденья не
изменили, не сломили его. С этим настроением он проживет в Нижнем
(;ще пять месяцев. С этим же настроением приедет в Петербург и войдет
в круг сторонников Чернышевского.
ПЕРВЫЙ ШАГ
Зимним вечером по пустынному Георгиевскому съезду вниз, к Кур-
битовскому заводу, спускался одинокий путник. Снег сухо похрусты-
ппл под его кожаными сапогами, холодный ветер играл полами деми-
сезонного пальто. Время от времени путник останавливался и повора-
чивался спиной к ветру. Из-под надвинутой на брови фуражки он
старался рассмотреть, не идет ли кто вслед за ним. Но все было тихо
п безлюдно.
Слободка Курбатовского завода была невелика, в одну улицу,
тесно заставлена низкими домишками. Вся она была зажата между
берегом Волги и высокой отвесной горой. И вся засыпана черным сне-
гом. Под ногами был черный снег. Черный снег лежал на крышах
домов. Черный снег покрывал гору. Это осела копоть заводской трубы.
Человек, который сейчас спустился в слободку из города, видно,
бывал здесь не раз и хорошо знал дом Якова Пятибратова, заводского
слесаря. В тот дом он и постучал условленным стуком: три раза, потом
гще два. Дверь сразу же открылась, и он очутился в теплой кухне.
— А я уж опасался, Михаил Георгиевич, не случилось ли что,—
и;(басил Яков, осторожно выглядывая на улицу из-за плотной зана-
вески.
— Не бойся, за собой никого не веду,— сказал вошедший серьезно.
Яков усадил гостя за стол, подал стакан горячего чаю, сам сел
рядом.
— Сегодня новенький придет, мой подручный Петруха Заломов.
— Что за человек?
— Он давно у меня книги берет. Осенью я намекнул ему: есть,
мол, кружок рабочих... Он отмалчивался. Отец у него — меднолитей-
щик, недавно отравился на заводе. Мать осталась с семерыми. Петру-
ха — старший и единственный работник. Я ему говорю: приходи ко
мне, умные речи послушаешь, хороших людей повидаешь. Обещал...
К 9 стали сходиться рабочие. Несмело вошел и замялся на пороге
высокий, плечистый молодой человек с густой темно-русой бородкой
к пышной шевелюрой. Яков подвел его к городскому гостю:
02
— Вот он, Заломов Петр Андреев, потомственный курбатовец.
IС тому же у них в роду все бунтари. Отец его как-то озлился на масте-
ри да и макнул в Волгу...
Молодой человек смутился от этих слов. Яков заметил это и тут же
перевел разговор:
— Помнишь, Петр, я тебе говорил, что познакомлю тебя с Михаи-
лом Георгиевичем Григорьевым? Вот он перед тобой...
Григорьев протянул руку и почувствовал, как она утонула в огром-
ной шершавой ладони молодого слесаря.
— Ну что же, Заломов. Петр Андреев,— дружески просто сказал
он,— садитесь с нами, не стесняйтесь, здесь все свои.
Заломов огляделся. «Эх-ва,— подумал он,— здесь действительно
все свои. И когда успели?» Он обошел всех и каждому подал руку:
(!;ипе Замошникову — модельщику, Абраму Гуревичу — слесарю из
одного с ним цеха, Михаилу Самылину, Алексею Парфенову, Михаилу
Громову.
— Все в сборе? Пора начинать,— деловито сказал Григорьев, сел
к столу и открыл книгу.
Так началось очередное занятие первого в Нижнем Новгороде ра-
бочего кружка, созданного тайно от властей на Курбатовском заводе...
Этот завод существовал с 1857 года и был одним из старейших
в городе. Сначала в его мастерских ремонтировали судовые машины
н корпуса. Потом стали строить пароходы. И скоро завод вышел в число
крупнейших российских судостроительных предприятий. Поставив
«вой дом и контору вблизи заводских корпусов, владелец завода Устин
Курбатов за всем доглядывал сам. Его нимало не беспокоило, что
мастеровые работают и живут в ужасных условиях, что рабочий день
Курбатовский завод в конце XIX века
63
Михаил Георгиевич Григорьев
продолжается 12 часов, что литей-
щики задыхаются от жары и рас-
каленных газов, что заводская са-
жа сыплется на домишки слободки,
что с рабочих дерут штрафы, а ма-
стера берут взятки. Все это он
считал вполне законным и обыч-
ным и не хотел знать, что думают
по этому поводу мастеровые.
А среди курбатовцев немало бы-
ло людей грамотных, начитанных,
непьющих. Они ходили в город и
оттуда в слободку приносили книги.
Частенько они стали собираться
группами в стороне от мастеров и
вести какие-то свои разговоры.
Нижний Новгород в то время
жил интересной жизнью. В городе
появилось много студентов из Ка-
зани, Москвы и Петербурга, выслан-
ных сюда за революционную дея-
тельность. Они кое-как — уроками,
службой — доставали себе деньги
на скудное существование и всю
энергию отдавали общественным
делам: устройству лекций, чтений,
воскресных школ для народа. А по
вечерам сходились у кого-нибудь для разговоров и споров. Сочине-
ния Карла Маркса, уже известные в России, вызывали у одних бур-
ное признание, у других столь же бурное отрицание.
Среди сторонников марксизма наибольшим уважением пользова-
нсь двое — Павел Николаевич Скворцов и Михаил Георгиевич Гри-
I орьев. Их выслали из Казани за участие в марксистских кружках
i i иколая Евграфовича Федосеева. Скворцову было тогда уже далеко за
4), молодежь считала его старым и очень умным. Он целиком посвя-
тил себя ученым экономическим трудам. А Григорьев был молод и
горел желанием действовать. К нему в гостиничный номер стали поха-
ивать ученики гимназии, семинарии, реального. Меж ними оказался
, абочий с ближнего к городу Курбатовского завода Яков Пятибратов.
! сов на заводе был заметный человек. Начальство им дорожило за его
. мелые руки, хотя он никогда не угодничал. Деньги у него водились,
о, к удивлению обитателей слободки, пьяным его никто не видел.
'’азбитные фабричные парни говорили ему уважительно: «Яков Сте-
пычу почтеньице-с», хотя он с ними за стол не садился.
Осенью 1891 года Яков привел к Григорьеву семерых своих товари-
щей с завода. В этот вечер Григорьев открыл тонкую брошюрку и начал
НА ВЫСОКОМ ХОЛМЕ В УСТЬЕ РЕКИ ОКИ
ВСТАЛ НОВЫЙ ГОРОД — НИЖНИЙ НОВГОРОД
Н ДНИ ЯРМАРКИ ТЕСНО НА РЕКЕ ОТ БЕСЧИСЛЕННЫХ СУДОВ:
РАСШИВ, КОЛОМЕНОК, ГУСЯН, ТИХВИНОК, БАРОК, ПОЛУБАРОК...
ОТСТРЕЛИВАЮТСЯ ДО КОНЦА, ЧТОБЫ ВРАГИ ЗНАЛИ:
БАРРИКАДА ЖИВЕТ, БОРЕТСЯ
‘ПО КОРАБЛЯМ!»—ЗВУЧИТ КОМАНДА, И ВОЛЖСКАЯ ВОЕННАЯ ФЛОТИЛИЯ
ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ФРОНТ
В ДНИ ВОЙНЫ ВОЕННАЯ ПРОДУКЦИЯ НЕПРЕРЫВНЫМ ПОТОКОМ
ШЛА ИЗ ЦЕХОВ ГОРЬКОВСКОГО АВТОМОБИЛЬНОГО
читать тихим, но внушительным го-
лосом: «Призрак бродит по Евро-
пе — призрак коммунизма!» Он чи-
тал «Манифест Коммунистической
партии» и объяснял попутно, что
между трудящимися и хозяевами
существуют непримиримые проти-
воречия, что современный рабочий
класс в настоящее время большая
сила, и сила эта будет возрастать,
если рабочие объединятся в борьбе
за свои права.
Так возник в Нижнем самый
первый рабочий кружок по изуче-
нию марксизма. Курбатовцы соби-
рались то у Григорьева, то в кварти-
ре на Варварке учительницы Нины
Алексеевны Рукавишниковой. По-
том перенесли занятия к себе в сло-
бодку, в дом рабочего Алексея Пар-
фенова .или к Якову, и тогда регу-
лярно, дважды в неделю, Михаил
Георгиевич Григорьев стал прихо-
дить к ним.
Именно на такое занятие и по-
пал сегодня Петр Заломов. Он сидел
в уголке за большим комодом,
Яков Степанович Патгбратов
в стороне от всех, и внимательно смотрел и слушал, пытался понять.
В центре стола, придвинув лампу ближе к своим слабым глазам,
склонился над толстой книгой Григорьев. Он читает, потом поднимает
голову и, обводя всех взглядом, объясняет, и Заломову кажется, что
очки его строго взблескивают. «Я думал, он старый и потому все знает.
А этому есть ли 20-то? Отчего он строгий такой? Вот разве только губы
под усами добрые. И аккуратист,— вишь, белый воротничок выпуска-
ет!»— Заломов ловит себя на этих мыслях и никак не может сосредо-
точиться на незнакомых словах: «марксизм», «пролетариат», «соли-
дарность», «социализм».
«Чудно,— думает Заломов,— не то школа, не то вечеринка». Он
знал другие вечеринки. Молодежь собиралась у кого-нибудь на квар-
тире. На стол выставлялись водка, соленые огурцы. Наяривала гар-
мошка. Нарумяненные девчонки в шерстяных юбках и пестрых коф-
точках лузгали семечки и визжали непристойные частушки. Но зато
там было все понятно и просто.
— Вот и выходит, Заломов,— говорил меж тем Григорьев, обра-
щаясь прямо к нему,— зря твой отец за мастера в полицейском участке
отсидел. Мастера хозяин другого бы поставил. Дело не в мастере, а
3 Заказ 5191
65
в том, что твой хозяин платит тебе и другим рабочим ровно столь-
ко, чтобы ты мог сегодня восстановить свои силы и завтра опять встать
к станку. А всю прибыль себе оставляет. Плохой мастер или хоро-
ший — все равно он будет помогать хозяину добывать прибыль, а зна-
чит, прижимать тебя. Это и есть капитализм. Значит, бороться надо
не против мастера, даже не против курбатовых, а против всей системы
капитализма. И тут в одиночку ничего не сделаешь...
Заломов слушает и думает: «Выходит, хозяин за мой счет живет?
По ведь он все-таки работу дает, сколько ни на есть, но платит. А то
бы куда деваться? Сколько мать кланялась, чтобы меня на завод
взяли? »
Время шло к ночи, когда начали расходиться. Дом покидали по-
одиночке, тихо, незаметно, чтобы не разбудить дремавшего будочника.
Заломов возвращался в свою слободу Кошелевку растревоженный
всем, что видел и слышал сегодня. Все в словах и отношениях этих
людей было так ново и непривычно для него, что он решил еще раз
прийти к Якову Пятибратову и приглядеться ко всему хорошенько...
МАЛАЯ ТРОПИНКА
НА БОЛЬШОМ ПУТИ
Московский поезд подошел к перрону нижегородского вокзала ран-
ним утром. Ульяновых никто не встречал,— так условились, чтобы не
привлекать внимания. В город тронулись двумя извозчиками: Влади-
мир Ильич с матерью Марией Александровной, Анна Ильинична
с мужем Марком Тимофеевичем Елизаровым.
С плашкоутного моста перед Ульяновыми открылся город. Карти-
на уже была хорошо им знакома. Владимир Ильич в пятый раз при-
ехал в Нижний. Совсем недавно, нынешней весной, после возвращения
из Сибири, он был здесь один день проездом, заходил к Александру
Ивановичу Пискунову. Это была попытка восстановить оборванные
С плашкоутного моста перед Ульяновыми открылся город
В доме № 13 на улице Володарского
зимой 1894 года
на собрании марксистов и народников
выступал В. И. Ульянов
арестом и ссылкой нижего
родские связи. Мария Алек»:
сандровна полгода назад на-
вещала младшую дочку Ма«
няшу, жившую здесь и
ссылке.
Зимой и ранней весной
город показался им совсем
другим: тихим, малолюд»
ным, очень провинциала
ным. А сейчас это и впрямь
волжская столица. По весь
му берегу за плашкоутным
мостом тянутся пристани
разных пароходных компа-
ний. По гибким мосткам^
приплясывая, бегают груз-
чики, перенося на спинах
мешки с зерном и мукой,
бочки с рыбой и солью. На набережной грохочут телеги, бьют
подковами о булыжник битюги, поскрипывают лакированные пролет-
ки легковых извозчиков, поджидающих седоков.
Таким же шумным, полным деловой суеты Ульяновы увидел и
Нижний в первый раз, когда подплыли к нему на пароходе. Это было
семь лет назад. Всей семьей — но уже без отца и Саши — они перебн*
рались тогда из Самары в центр. В Нижнем их ожидала пересадка
на московский поезд. В тот день Владимир Ильич выкроил несколько
часов, чтобы выяснить обстановку в городе. У него был адрес Павл»
Николаевича Скворцова.
В маленькой комнатушке гостиницы Никанорова на Покровке*
было тесно от сложенных в кипы рукописей, журналов, газетных вы»
резок, связок и стопок книг. Павел Николаевич жил бедно и одиноки
отдаваясь полностью научным трудам и пропаганде учения Маркса,
В той же гостинице снимал комнату Михаил Георгиевич Григорьев,
В тот день к ним зашел студент-медик Московского университета
Сергей Мицкевич. В каникулы он работал на холерной эпидемии в Сор
мове и одновременно вел революционную работу.
Вчетвером они и проговорили более шести часов. Нижегородца
рассказывали о рабочих и молодежных марксистских кружках. Г1й(
казалось, что работа у них вполне налажена и идет хорошо, особенн"
на Курбатовском заводе. Но Ульянов не соглашался с ними, считав
что они работают слишком замкнуто, что мало организовать марксист
ские кружки среди рабочих, надо объединять их работу, устанавливать
* На месте гостиницы, на углу нынешних улиц Свердлова и Воробьева, уств
новлен памятник «В. И. Ленин и нижегородские марксисты».
68
Владимир Ильич Ленин в 90-е годы
связи с марксистами других
городов. Он говорил очень
убежденно, с большим зна-
нием российской жизни. Его
слова были новыми, они и
озадачили нижегородцев, и
захватили, но, главное,
очень приободрили. В за-
ключении беседы Ульянов
получил адрес Михаила
Сильвина, студента-нижего-
родца, который учился в Пе-
тербурге.
Так первый раз на пути
Владимира Ульянова по-
явился Нижний Новгород.
Михаил Сильвин ввел
его в круг революционной
В доме Л? 47 по улице Лядова
В. И. Ульянов останавливался
летом 1894 года
молодежи Петербурга, среди которой были и нижегородцы Анато-
лий Ванеев, сестры Зинаида и Софья Невзоровы. Началась совместная
работа по сплочению марксистских кружков в единую революцион-
ную организацию «Союз борьбы за освобождение рабочего класса».
После этого еще дважды Владимир Ильич приезжал в Нижний и
оба раза выступал на собраниях местных марксистов. Потом арест,
четырнадцать месяцев тюремной одиночки и наконец шушенская
ссылка. В Сибири он был с друзьями-нижегородцами. Неподалеку от
Шушенского, в селе Тесинском, жила Зинаида Невзорова. В Ермаков-
ском были поселены Анатолий Ванеев и Михаил Сильвин. Ванееву не
суждено было вернуться из Сибири, он умер от чахотки и был похоро-
нен товарищами на сельском кладбище.
Нынешней весной, заехав в Нижний Новгород, Владимир Ильич
прямо с вокзала поспешил на Ковалиху, к Ванеевым — повидать их,
утешить, ободрить мать.
Между тем миновали Рождественскую улицу и начали поднимать-
ся в гору. Слева потянулись зеленые склоны кремлевского холма, спра-
ва — овраг. Вдруг открылась широкая Благовещенская площадь с дву-
мя церквами, одна из которых почти заслонила трехэтажное белое
здание с флюгером на крыше.
— Мамочка,— крикнула Анна Ильинична,— ты не забыла гим-
назию?
Мария Александровна обернулась, покачала головой.
Как можно забыть! Сюда они с Ильей Николаевичем приехали из
Пензы молодыми, только что поженившись. Илья Николаевич был
назначен учителем физики и математики в гимназию. Их квартира
была на третьем этаже гимназического здания. Здесь появились на
свет Аня и Саша. Жили скромно, но много читали, музицировали,
70
водили дружбу с несколькими семьями
педагогов — людьми милыми, честными.
Илья Николаевич много работал, неред-
ко задерживался в классах, чтобы по-
мочь отстающим, образцово поставил
физический кабинет, которым заведо-
вал. За прямоту суждений, справедли-
вость, огромное трудолюбие Илья Нико-
лаевич был уважаем и педагогами, и
учениками. Словом, Нижний Новго-
род — это целый кусок жизни! Как мож-
но его забыть?..
Ехали уже Варваринской улицей.
Впереди, замыкая перспективу, забелел
тюремный замок с черным зевом ворот.
Повернули на Полевую улицу. Про-
мелькнул унылый деревянный забор
Петропавловского кладбища, обыватель-
ские домишки. И вот слева неприметный
среди других дом Пятова. Здесь снима-
ют квартиру Невзоровы. Здесь и услови-
лись встретиться. Сюда на несколько
дней по чрезвычайно важному делу
приехала одна из сестер Невзоровых
Софья с мужем Сергеем Павловичем
Шестерниным.
Квартирка Невзоровых невелика, тес-
новата. Но гостей кое-как разместили.
Сели завтракать. И тут же начали раз-
говор: когда и как будет проведено со-
брание, ради которого и приехал Влади-
мир Ильич.
— В семь вечера придут к нам, как
будто на день рождения Сергея,— пояс-
нила Софья.
Все было сделано так, как условились
несколько дней назад. Шестернины жи-
ли в маленьком городишке Боброве Во-
ронежской губернии. Однажды получили
телеграмму от Анны Ильиничны:
«Срочно приезжайте Подольск». Значит,
что-то важное. Поехали без промедле-
ния. В Подольске застали всех Ульяно-
вых. И Владимир Ильич среди своих —
бодрый, энергичный, полный планов,
хотя только-только вернулся из ссылки.
Михаил Александрович Сильвин
Анатолий Александрович Ванеев
71
Зинаида Павловна Невзорова
Софья Павловна РРевзорова
У него новая мысль — уехать за грани-
цу и основать там общерусскую социал-
демократическую газету, которая помо-
жет стянуть силы для организации
партии. Он собирается проехать по не-
скольким российским городам, чтобы
установить прочные связи с местными
социал-демократами. Шестернины полу-
чают от него задание — подготовить со-
брание в Нижнем.
Вечером жители Полевой улицы,
выйдя посидеть на лавочках перед во-
ротами своих домов, сообщали друг
Другу:
— У Невзоровых гости.
— Как же, дочка приехала с мужем.
А сегодня еще кто-то прикатил на двух
извозчиках...
— Кто прикатил-то? — вмешивается
в разговор квартальный.
— А мы почем знаем,— уклончиво
отвечают ему.
— Вот ужо докатаются!
За столом, уставленным закусками,
как на настоящих именинах, идет раз-
говор чрезвычайной важности. Влади-
мир Ильич делился планами издания
партийной газеты.
— Она объединит силы социал-демо-
кратов,— говорил он.— Из всех углов
России в нее будут стекаться самые
острые материалы... Газета — важней-
ший шаг на пути создания партии рабо-
чего класса...
За столом, кроме Шестерниных и
Ульяновых, сормовские рабочие Михаил
Самылин и Григорий Гаринов, опытная
подпольщица Ольга Иваницкая, брат по-
койного Анатолия Ванеева Василий.
Это — настоящие единомышленники. Их
тоже увлекает идея общерусской газеты.
Они считают, что сумеют постоянно снаб-
жать газету свежим политическим мате-
риалом. Договорились об адресах, о си-
стеме тайной пересылки и распростране-
ния газеты.
72
На другой день Шестернины провожали Ульяновых на пароход.
Они уехали в Уфу, где еще отбывала ссылку Надежда Константиновна.
А 16 июля Владимир Ильич выехал из России. В декабре этого же
года в маленькой типографии в Лейпциге был отпечатан первый номер
газеты «Искра». В ее номерах стали регулярно появляться материалы
из Нижнего Новгорода — о рабочих забастовках, о студенческом дви-
жении.
Так начали работать нижегородские корреспонденты «Искры» —
надежные друзья Владимира Ильича Ленина.
В небольшой квартирке служащего городской управы Пискунова
п этот вечер была освещена только одна комната. Хозяина дома не
было. Две женщины, устроившись за круглым столиком напротив
топящейся печки, на листочках бумаги производили расчеты:
«От студентов................................40 руб.
От доктора....................................5 руб.
От учительницы ...............................5 руб.
Остаток .....................................23 руб.»
— Как же мы запишем взнос от Алексея Максимовича?
— Давай просто «А».
— Не годится. Слишком ясно.
— Тогда «X»— это лучше всего.
«От «X».................................94 руб. 75 коп.»
— Он выгреб из стола все, что у него было,— заметила одна из
женщин.— Итого у нас 167 руб. 75 коп. Самое первое, что мы должны
сделать,— прикидывала она,— это отдать долг — 14 рублей, ибо да-
вателю самому есть нечего. 50 рублей оставляем на «Искру». Столько
же надо отправить в Харьков за пришедшую литературу. Не менее
50 надо выделить в помощь безработным ссыльным.
— На все остальное 3 рубля 75 копеек,— довольно мрачно замети-
ла другая женщина.— Что будем делать?
— Опять займем,— нимало не задумываясь, ответила первая.
Глядя на эту уютную комнату с мирным светом настольной лампы,
кто бы мог подумать, что здесь сейчас работает Нижегородский коми-
тет Российской социал-демократической рабочей партии?! Но это было
именно так, и женщины, ведущие подсчеты,— Екатерина Ивановна
Пискунова и ее сестра Ольга Ивановна Чачина,— были членами коми-
тета. Мало того, в их руках сходились нити, связывающие местных
социал-демократов с редакцией «Искры», точнее с Надеждой Констан-
тиновной Крупской и Владимиром Ильичем Лениным.
Комитет оформился совсем недавно. В один из воскресных дней
начала сентября в лесу за Сормовом собрались на тайное собрание
74
нижегородские и сормовские социал-де-
мократы и выбрали свой руководящий
орган. В комитет, кроме Екатерины Ива-
новны Пискуновой и Ольги Ивановны
Чачиной, вошли Александр Иванович
Пискунов, Алексей Васильевич Яровиц-
кий, Василий Алексеевич Десницкий,
Иван Павлович Ладыжников, от сормов-
ских рабочих Петр Андреевич Заломов и
Дмитрий Александрович Павлов. Коми-
тет поставил перед собой цель: объеди-
нить работу марксистских кружков и
развернуть широкую агитацию среди ра-
бочих.
Соблюдая осторожность, сестры ви-
делись редко. Однако сегодня им нужно
было подсчитать деньги, поступившие
в кассу комитета из разных источников,
и наметить самые необходимые траты.
Кончить работу им помешал коло-
кольчик, забрякавший у входной двери.
Сегодня никого не ждали. Что бы это
могло значить? По привычке Ольга Ива-
новна тут же бросила лишние бумаги
в горящую печь и только один самый
крохотный лйстичек убрала в потайной
кармашек платья.
Но тревога была напрасной: Екате-
рина Ивановна, отперев дверь, ввела
в комнату юношу, знакомого им обе-
им,— бывшего гимназиста Якова
Свердлова, сына гравера с Большой По-
кровской. Ольга Ивановна упрекнула
его:
— Яков, как можно, вы идете без
предупреждения и в эту квартиру...
— Я не мог иначе,— ответил он ви-
новато.— В библиотеке вас не застал.
А больше мне некуда деваться.— Яков
на всякий случай огляделся и начал
вытаскивать из карманов куртки связан-
ные накрепко пачки листовок.— Вы не
беспокойтесь, Ольга Ивановна, на улице
мокрый снег и ветер, ни одного шпика
не видать, все попрятались...
Ольга Ивановна уже не сердилась,
Екатерина Ивановна Пискунова
Ольга Ивановна Чачина
75
Александр Иванович Пискунов
она улыбалась, глядя, как, освобожда-
ясь от листовок, Яков становился все бо-
лее и более щуплым. Несмотря на невы-
сокий рост, он имел приметную внеш-
ность из-за копны черных волос,
постоянной черной косоворотки, загоре-
лого обветренного лица. А еще он
отличался густым зычным басом, кото-
рый прорезался совсем недавно, так что
Яков еще не научился им управлять и,
сообщая даже самые тайные вещи, гре-
мел, как на площади. «Кум пожар-
ный»,— вспомнила Ольга Ивановна его
прозвище, по которому Свердлова знали
все подпольщики.
— Где печатали? — спросила она.
— У Веры Савиной.
— Кто она?
— Это девушка, о которой я вам го-
ворил. Она работает в аптеке на Ошаре.
Хорошая девушка. И квартира надеж-
ная...
Яков Михайлович Свердлов
уезжас
устроит!
— Сколько удалось отпечатать?
— 500, как вы говорили.
— Молодцы!
Пока пачки листовок раскладывала
по потайным ящикам, Яков рассказывал
городские новости:
— Алексей Максимович
7 ноября. Молодежь решила
ему проводы на вокзале...
— Какой смысл? — сурово спросилс
Екатерина Ивановна, очень осторожна»
во всех поступках.— Вас переловят ш
вокзале...
— Но когда-то надо же выходит!
в открытую, Катя,— горячо возразил!
Ольга Ивановна.— Мы не можем обхг
диться одними листовками. Вот случай.
Рассказывайте, Яков, что вы там зад:
мали...
— Хорошо,— смягчилась Екатерин
Ивановна,—мы все обдумаем и обсудш
но сначала дай мне позаботиться о юж
ше. — И так же прямо, как она делал)
все, Екатерина Ивановна спросила:
Г,
ч
76
— Яков, вы сегодня обедали?
— Кажется, да...— замялся Яков.— Впрочем, это было, пожалуй,
вчера... Или даже позавчера...
— Что будете есть: студень, рыбу?
— И студень, и рыбу, и еще что-нибудь,— Яков улыбнулся милой
застенчивой улыбкой, и обе женщины вдруг увидели, что он еще со-
всем мальчик, что он устал и голоден, и захлопотали около него как
заботливые тетушки.
Яков рассказывал, что задумала городская молодежь, а сам ел —
и студень, и рыбу, и пшенник, запивал все это молоком, наливая из
кувшина стакан за стаканом.
И только когда бросил взгляд на стол, уставленный пустыми тарел-
ками, удивился:
— Неужели это все я съел один? — и тут же успокоил себя и
хозяек: — Ну ладно, теперь на неделю наелся...
Замысел у молодежи был действительно стоящий. Но осуществле-
ние его надо готовить.
Тут же начали набрасывать текст листовки:
— По-моему, надо сказать просто,— предложила Ольга Иванов-
на.— «Мы собрались здесь проводить знаменитого и любимого писате-
ля Максима Горького и выразить крайнее негодование по поводу того,
что его высылают из родного города...»
Вся эта история началась в ночь на 17 апреля, когда на квартиру
I (ешковых на Канатной улице неожиданно нагрянула полиция, пере-
рыла весь дом и увезла Алексея Максимовича в тюремный замок.
Переполох этот был устроен из-за того, что, как стало известно поли-
ции, Горький в Петербурге купил печатный аппарат — мимеограф и
переправил его в Нижний для местной социал-демократической орга-
низации. Мимеограф не нашли, но писателя месяц продержали в ост-
роге, а потом постановили выслать из Нижнего Новгорода. Правда,
пето разрешили провести на даче, а зиму в Крыму ввиду расстроенного
п тюрьме здоровья.
Теперь до отъезда в Крым оставалось несколько дней...
Текст листовки был уже готов. Ольга Ивановна, прочитав его, за-
метила:
— Кажется, неплохо, а? Да нет, просто хорошо — коротко и убе-
.-щтельно. Особенно конец: «У нас преследуют писателей, которые
говорят правду и обличают начальство. Мы хотим и будем бороться
против таких порядков!» Но теперь второй вопрос: где печатать? Что
вы скажете, Яков?
— Попрошу Крижановского.
— Это которого? — спросила Екатерина Ивановна. — Уж не па-
сынка ли нижегородского полицмейстера Таубе?
— Именно его,— поспешил заверить Яков.— Он вполне надежный.
Ин ночь сделает, и ни одному шпику не придет в голову, что листовки
п спечатаны в квартире полицмейстера...
77
Екатерина Ивановна недоверчиво покачала головой, но возражать
не стала, зная, что сестра и муж очень доверяли Якову.
Яков взял маленький листочек с текстом, старательно уложил его
за подкладку гимназической фуражки и ушел.
...Через несколько дней еще засветло к Московскому вокзалу по-
одиночке и
группами
потянулись люди,
главным образом
молодежь.
Ока только что встала. Плашкоутный мост убрали. Переходили по
тонкому льду. Для Нижнего Новгорода это было дело обычное в пору
предзимья. Поэтому полицейские, дежурившие на обоих берегах, на
это движение не обратили внимания.
Пешковы тоже добрались засветло, и на вокзале оказались более
чем за полчаса до отхода поезда. Неожиданно открылись высокие две
ри, в зал ввалилась толпа. Алексей Максимович был мгновенно окру
жен людьми. «Да здравствует Горький! — зазвенел молодой задорны!
возглас под сводами зала.— Да здравствует свободное слово!» Алексе!
Максимович жал протянутые руки, целовался с друзьями. А сам то i
дело притрагивался к пышным усам — верный признак крайней сте
пени волнения.
Общего порыва было уже не сдержать. Алексей Максимович Bbiinej
на перрон, окруженный плотной толпой. Он поднялся на подножку
вагона, кланялся провожающим, пробовал урезонить их, просш
разойтись, но в ответ ему толпа снова скандировала: «Да здравствуе1;
Горький! Мы ждем вашего возвращения!»
И вдруг над толпой взлетел вихрь бумажных листков. Еще. И еще
Они медленно опускались на крыши вагонов, на плечи людей. Их жад
На Московском вокзале началась демонстрация
молодежи 7 ноября 1901 года
но хватали, прятали.
Поезд тронулся. Стал быстро набирать скорость. Но долго еще в тем
ноте светил красный глаз последнего вагона.
Полицейские оживились, стали покрикивать: «Расходитесь, госпо
да! Прошу очистить пер
рон!» С перрона уходили, н<
на площади уже раздава
лись возгласы: «Собираем
ся на том берегу».
Через некоторое врем
небольшая, но плотная к<
лонна людей двинулась mi
мо каменных домов, лаво]
контор Нижнего Базара, п
Зеленскому съезду к Бол1
той Покровке. Здесь еп
много гуляющей публик
ярко освещены витрин
модных магазинов, ирон
сятся извозчики, бренча
трамваи. Но вот 3aMepj
73
пролетки и лошади, встали трамваи — демонстрация идет серединой
улицы. С тротуаров ей вслед несется: «Что за шествие?» — «Да, вишь,
студенты опять баламутятся! Уему на них нет!» — «Сдать в солдаты,
небось образумятся!» И тут же визгливый женский выкрик: «Гришкя!
И ты бунтовать? Я те передачки в острог не понесу!»
Напротив ярко освещенного театрального подъезда колонна оста-
новилась. На извозчичью пролетку вскочил молодой оратор:
— Господа, вы должны знать, что сегодня власти выслали из горо-
да знаменитого писателя Максима Горького...
— За что? — послышался из толпы вызывающий крик.
— За свободное слово, за то же, за что гибнут в тюрьмах, на катор-
ге, в ссылке тысячи лучших людей — за правду...
Толпа колыхалась, подступая к пролетке, будто собираясь поднять
и воздух и лошадь, и экипаж, и оратора.
— Те, кто заставил его удалиться, считают, что он оказывал на
нас дурное влияние. А мы говорим, что это было хорошее влияние, и
нашей демонстрацией показываем, как любим Горького за его свобод-
ное слово. Мы призываем вас: разойдитесь сейчас, но везде, всюду и
всем говорите: «Известный писатель Горький насильно удален из род-
ного города...»
Несколько мгновений толпа стояла, словно ожидая еще чего-то.
Потом края ее стали размываться. Прибывшая полиция подобрала
только несколько измятых, втоптанных в мокрый снег листовок.
На другой день Ольга Ивановна Чачина отправила шифрованное
письмо в Германию, в Лейпциг, Н. К. Крупской, в котором подробно
рассказывала о нижегородских событиях.
Ровно через полтора месяца из-под вальцов печатной машины вы-
ходили листы «Искры» № 13 со статьей В. И. Ленина «Начало демон-
страций». Анализируя политическую жизнь России, Владимир Ильич
писал: «Возбуждение повсюду растет... В Нижнем небольшая, но удач-
но сошедшая демонстрация была вызвана проводами Максима Горько-
го... Рабочие! Вам слишком хорошо знакома та вражья сила, которая
измывается над русским народом... Эта вражья сила, избивающая се-
годня студентов, завтра бросится с еще большим остервенением изби-
вать вас, рабочих. Не теряйте времени!.. Когда здесь и там начинают
вспыхивать огоньки народного возмущения и открытой борьбы,—
всего прежде и всего более нужен сильный приток свежего воздуха,
чтобы эти огоньки могли разгореться в широкое пламя!»
1'7
«ДОЛОЙ САМОДЕРЖАВИЕ!»
Глухой ночью по тюремному коридору протопали тяжелые шаги,
и зычный голос старшего надзирателя гаркнул: «Па-а-адъем! Соби-
раться в суд!»
Заключенных вывели на замкнутый каменными стенами тюремный
двор. Они поеживались от холода, жадно вдыхали морозный воздух.
Бодрились. Бросали шутки.
— Становись! — прервала их строгая команда.— Шагом марш! —•
Сапоги охранников ударили по булыжнику.
За воротами открылась темная и пустая Острожная площадь, под-
свеченная одним ярким пятном — стоящим на линии трамваем. Он был
приготовлен специально для перевозки заключенных. Тревожа сонных
обывателей, трамвай, сопровождаемый конной стражей, промчался по
Нижегородский острог
Вид на Сормовский завод и рабочий поселок
Полевой к Ново-Базарной площади, потом по Большой Покровской и
остановился прямо против решетчатых ворот окружного суда.
— Выходить! По одному!
От подножки трамвая до ворот — коридором охрана. Неясные фи-
гуры маячат во дворе. «Как много людей не спит!»—усмехнулся про
себя Заломов.
Потянулись часы ожидания. Тихо. Лишь временами из-за толстой
двери слышится стук прикладов о деревянный пол — это сменяется
караул. Разговаривать запрещено, и каждый, будучи на виду у това-
рищей, остается наедине с собой. Еще есть немного времени, чтобы кое-
что вспомнить и обдумать.
Почти шесть месяцев прошло с того дня, к которому эти люди гото-
вили себя годами. День, как обычно, начался работой, но после обеда
заводской гудок не дозвался и половины мастеровых. Зато улицы
сормовского поселка стали заполняться людьми. Они шли на Большую
улицу, как на праздник — приодетые, с гармошками, прогуливались,
пели частушки. Здесь же полиция — пешая и конная. Толпа раздви-
гается перед нею и снова смыкается.
Гулянье нынче необычное: все ждут чего-то. И знают, чего ждут.
Накануне на всех улицах, ведущих к заводу, белели листки. В них
слова: «Товарищи! Бросайте 1 Мая работу, пойдем толпой с пением
революционных песен и с красными знаменами, на которых напишем
наши требования: „Да здравствует восьмичасовой рабочий день! Да
81
здравствует политическая свобода!”» И пугающая своей смелостью
подпись: «Нижегородский Комитет социал-демократической рабочей
партии».
И вот оно, началось!
Они шли тесной группой посередине улицы. Впервые их руки чув-
ствовали гладкие белые древка флагов. Красные легкие полотнища от
ветра заплескивались в лица, высоко рвались над головой. Им надо
пройти на виду у многотысячной человеческой толпы. Пройти так,
чтобы все увидели надписи на знаменах, выведенные белой масляной
краской: «Долой самодержавие!», «Да здравствует политическая сво-
бода!».
Смело, товарищи, в ногу,
Духом окрепнем в борьбе,—
сильным голосом начинает Михаил Самылин. Рядом с ним Петр За-
ломов, Митя Павлов. Здесь же Алеша Быков, Петр Дружкин. Это —
товарищи!
Впереди видна Дарвинская проходная. Уже сотни людей примкну-
ли к маленькой группе знаменосцев. Они поют:
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе,—
и не слышат дроби барабанов.
И вдруг визгливый панический крик:
Они шли тесной группой посередине улицы,.
Н2
— Солдаты!
Толпа смолкла, сбила ритм, попятилась.
— Я не побегу! — Заломов раздвинул плечами товарищей, вышел
вперед. Чувство восторга охватило его, и он, стараясь выше держать
знамя, шел и шел, уже не видя, не замечая ничего вокруг, пока под-
бежавший офицер сильными руками не схватил древко и не пригнул
его к земле. Тут же на плечи, на спину, на голову посыпались удары...
Шесть месяцев, минувших с того дня, прошли в тюрьме.
Сегодня — суд...
По решению большинства все обвиняемые — а их четырнадцать
человек — должны выступить с речами. Их цель — защита и нападе-
ние. Начинать придется Заломову, поэтому его речь должна быть
самой основательной и сильной.
Истекали последние часы, но мысли шли как-то вразброд, и Зало-
мов был недоволен собой. Сказать, что у него и его товарищей не было
в душе никакого страха, значило бы сказать неправду. Они понимали,
что за лозунг «Долой самодержавие!» это самое самодержавие могло
отплатить смертью. Правда, защитники уверяли, что все обойдется
в худшем случае каторгой. Однако надо было приготовить себя к са-
мому тяжелому, чтобы в случае чего не растеряться, не позволить
сломить себя, не забыть сказать самое важное. Обвиняемые не знали,
сколько они сами нагнали страху на нижегородские власти.
А навстречу им надвигалась стена солдат
83
Пока они сидели в тюрьме, нижегородский прокурор доносил на
чальству: «...в Н. Новгороде происходит сильная агитация по устрой
ству демонстрации»,— и просил сделать особые распоряжения, чтобь
освободить здание суда от посторонних и не допускать сочувствующих
Накануне суда, вечером, приезжал сам губернатор Унтербергер и про
верял, закрыты ли запасные выходы, как расположился отряд солдат
где будет засада городовых. Обвиняемые не знали также, что по ули
цам города расставлена усиленная охрана, полицейские не позволяю'
прохожим останавливаться около здания суда.
Но комитет РСДРП не собирался проводить демонстрацию, пони
мая, что это повлечет за собой большие жертвы, и предупредил об этом
нижегородцев в специальных листовках, которые в ночь перед судом
были в изобилии разбросаны по городу. Все равно горожане проявлял!
особенный интерес к зданию суда, и по Большой Покровской проха
живалось публики гораздо более, чем обычно.
Около полудня обвиняемых наконец перевели в зал. Белые стены
янтарный, натертый до блеска пол, тяжелое золото рамы с царским
портретом, пронзительная зелень сукна на судейском столе — все было
исполнено важности и требовало к себе уважения. Секретарь суда раз
меренно читает обвинительное заключение: «...с целью дерзостного
порицания самодержавной власти и установленного законами образа
правления учинили шествие». Прокурор сосредоточенно шелестит бу
магами. В затылок дышат стражники, стоящие позади каждого из
обвиняемых. Все говорит этим парням в сатиновых косоворотках:
«Смотрите, против кого вы идете! Да разве вам под силу сломать этот
порядок?»
— От имени какой организации вы действовали?— прокурор метит
в корень, он понимает, что демонстрацию кто-то должен был органи
зовать.
— Я действовал не по воле какой-либо организации, а от себя лич-
но,— отвечает Заломов.
Вопросы — ответы. Прокурор — свидетелю:
— Господин Мещерский, вы, как управляющий сормовскими заво-
дами, скажете, конечно, имели ли рабочие основание жаловаться на
то, что их сознательно держат во тьме невежества?
— Господин прокурор, завод содержит школу, она обходится за
год в три тысячи рублей.
В дело вмешивается защитник:
— Господин Мещерский, отчисляете ли вы от жалованья мастеро-
вых сколько-нибудь на содержание школы?
— Всего одну копейку с рубля. Рабочим же выплачиваем жало-
ванья в год 30 тысяч...
— Господин Мещерский, но 30 тысяч копеек как раз и составляют
3 тысячи рублей, а вы говорите, что завод содержит школу...
Мещерский сконфужен.
Вопросы —ответы. Вопрос защитника дядьке-усачу:
84
— Вы состояли агентом жандармского управления?
Дядька молчит. Еще вопрос ему:
— Вы не получали наград от жандармского управления?
Дядька молчит. Еще вопрос:
— А вы не давали никому нелегальные брошюрки?
Дядька выдавливает из себя:
- Да.
— Не скажете ли вы, часто ли это было?
Лицо дядьки-усача краснеет от натуги, он не знает, как вывернуть-
ся, и в отчаянии брякает:
— Не могу сказать, начальство не приказывало!
В зале прошелестел легкий смех. Прокурор недовольно поджал
губы.
Перерыв — заседание. Перерыв — заседание. И снова вопросы —
ответы.
Давно уже октябрьская непроницаемая мгла облепила окна и под
потолком в электрическом свете засверкали хрусталики люстр, когда
председательствующий объявил:
— Подсудимый Заломов, вам предоставляется последнее слово.
На мгновение словно кипяток обжег его грудь. «Ну! Спокойно!» —
приказал он себе и встал. Помолчал немного, потом заговорил преры-
вающимся от волнения голосом. Только услышав себя как бы со сто-
роны, вдруг успокоился, голова стала ясной и чистой, а слова жестки-
ми и четкими:
— Я принимал участие в демонстра-
ции. Я сделал это сознательно, и вот по-
чему. Я сын бедного, безземельного кре-
стьянина, работавшего на заводе у Кур-
батова...
— Это к делу не относится,— пре-
рвал его председатель.
— Я хочу объяснить все причины,
по которым я вышел на улицу с красным
флагом... Семья у нас была большая.
Когда я кончил уездное училище, надо
было работать, помогать семье. Меня
устроили на завод. В четыре часа утра я
вставал, не успев выспаться, дремал на
ходу. Вся жизнь мне казалась пыткой.
Мне хотелось умереть.
Заломова больше не прерывали. На-
оборот, он заметил, что за судейским сто-
лом его внимательно слушают, даже про-
курор перестал шуршать бумагами. Это
придало ему силы, и речь его станови-
лась все увереннее:
Петр Андреевич Заломов
85
«Речи нижегородских
рабочих на суде»
были изданы за границей
и тайно провозились в Россию
— Я видел, как на заводах калечили людей, когда механик
заставлял руками надевать ремень на шкив во время хода. Мне хоточ
лось помочь рабочим. Узнав из листовок, которые я нашел на заводе,
о готовящейся демонстрации, я хотел своим участием в ней обратить)
внимание правительства на жизнь рабочих.
В большом зале, торжественном и белом, с портретом царя за спи-'
нами судей, впервые произносились такие дерзкие слова:
— Неправда, что рабочим нужен только трактир и вино. Потреб-
ность лучшей жизни и сознание собственного достоинства в рабочих
развилось сильно.
«А этот Заломов не так прост, каким прикинулся вначале,—
думал председатель суда.— Начитался этих самых книжек...»
— Я знал, что за участие в демонстрации грозит каторга. Наказа-
ние страшное, в моих глазах хуже смерти, так как человеческая лич-
ность там совершенно уничтожается.
«Личность,— с иронией отметил про себя прокурор.— Эти чумазые
заговорили о личности!»
— Я видел, что существующий порядок выгоден лишь для мень-
шинства, что самодержавие является врагом русского народа. Вот
почему я написал на своем знамени «Долой самодержавие!».
Он кончил, смолк и сел. И на неко-
торое время в зале воцарилась такая
тишина, что был слышен скрип пера
под рукой секретаря.
Наконец поднялся председатель:
— Подсудимый Самылин, вам пре-
доставляется последнее слово...
Один за другим подсудимые вста- I
вали, объясняли, почему они при-
мкнули к демонстрации, как стали
сознательными революционерами. Ни
один из них ни разу не сослался, что
действовал по заданию своей партий-
ной организации. Комитет РСДРП
в своей листовке, отпечатанной после
суда, имел полное право объявить
с восхищением о мужестве и сплочен-
ности своих бойцов: «Суд над демон-
странтами оказался продолжением
демонстрации... На суде правительст-
во потерпело нравственное пораже-
ние».
Судьи совещались долго. Приговор
был неожиданно мягче, чем ожида-
ли: восьмерых оправдали, шесте-
рых — Заломова, Самылина, Алексея
ire W
мимняюш Плачах Й»уг>«,
й?«?«й»У«Л^«ИГ®!8*?«ИЙ^7
86
I !ыкова, Петра Дружкина, Фролова, Ляпина — приговорили лишить
псех прав и сослать в Сибирь на поселение без срока. Правительство, по
псему было видно, не хотело возбуждать в обществе слишком большо-
го шума.
Но социал-демократы, наоборот, старались поднять вокруг суда
общественное мнение, и потому «Искра» дает один за другим материа-
лы о нижегородских событиях: сообщения, речи обвиняемых, письмо
Заломова из тюрьмы, статью Владимира Ильича Ленина «Новые собы-
тия и старые вопросы». И везде один мотив: «Мы готовы идти на ка-
торгу за борьбу против самодержавия! Мы счастливы, что имеем воз-
можность отдать свои слабые силы за дело и счастье всего человече-
ства!»
СОРМОВО НА БАРРИКАДАХ
власти тоже не спят в эту ночь. Барон Фредерикс, нижегородский гу-
бернатор, слал в столицу телеграмму ”* п
В декабрьские дни 1905 года народная
столовая стала местом, митингов
и сходок сормовских рабочих
нижегородский губернатор. Он подсчитывал свои силы, чтобы встре-
тить утро в боевой готовности. В его распоряжении было около 150 дру-
жинников. Оружие разное: пики, кинжалы, ружья, бомбы и один круп-
ный фугас. Были еще три небольшие пушки: одну из них установили
в окне третьего этажа школы, а две — прямо на баррикаде.
Сормовская боевая дружина существовала уже около года. Однаж-
ды в конце прошлого декабря полиция разогнала собрание сормовских
рабочих и нижегородской интеллигенции в Народном доме. Тогда
большевики решили создать вооруженные отряды в городе, в Сормове,
в Канавине для защиты своих собраний и митингов. В сормовскую
боевую дружину вошли проверенные партийцы. Сам Мочалов — еще
молодой парень, но уже 4 года состоит в рядах партии. По четвергам
и воскресеньям дружина проводила военные учения. Закупала оружие.
Заготовила много бомб. А в последние дни во многих заводских цехах
из прутьев и напильников точили пики, ножи, кинжалы.
Длинная декабрьская ночь подходила к концу, когда подоспела
подмога из Нижнего под командой Михаила Перфильева. Нижегород-
ских дружинников всего двадцать с не-
большим, но и это — пополнение. Перед
рассветом Мочалов обходит посты;
I трудно поверить, что на этой тихой ули-
'* |це еще вчера и позавчера кипело всеоб-
’ |щее оживление...
12 декабря рабочие по гудку пришли
|ли. Многотысячная толпа заполнила за-
водской двор. Здесь было объявлено:
— В Нижнем Новгороде вслед за
Москвой началась всеобщая стачка. Рус-
ская революция набирает силу. Промыш-
ленные предприятия, железная дорога,
магазины прекратили работу. Более 25
тысяч нижегородцев уже бастуют. Дело
за вами, сормовичи...
Один за другим на возвышение под-
нимались большевистские ораторы, и все
говорили одно: у народа единственное
средство освободить себя от царской ти-
Тихо и морозно было в ночь на 14 декабря. С крыльца каменной
школы, где расположился штаб боевой дружины, чуть видно простран-
ство, огороженное снежным завалом. Сормово спит или затаилось:
в домах ни огня. Слышен только скрип снега под валеными сапогами
часовых. Вокруг все спокойно, но это спокойствие обманчиво. Еще ве-
чером прибыл вестовой из города от Николая Александровича Се-
машко с сообщением, что в Сормово направлены полурота солдат и
два артиллерийских орудия. Где их поставили? Откуда ожидать уда-
ра? Павел Мочалов — командир боевой дружины — тревожно посмат- __ __________
ривает в сторону железнодорожной станции, откуда доносятся изредка! [{а завод> но к станкам и печам не вста-
неясные звуки да виден несильный свет. Там — свет, здесь — темнота:
электростанция в руках противника.
Ночь стоит над Сормовом. И никто из защитников баррикад не
знает, что ждет их поутру, как не знают и того, что нижегородские
за телеграммой: «Р декабря.
Положение в Сормове опасное.
Завтра могут быть крупные
беспорядки.
«10 декабря.
мово остается около 30 пехот-
ных солдат и около 100 каза
ков... положение, особенно
Сормова, считаю очень опа°{||)ании — превратить стачку в вооружен-
ным». «12 декабря. В Сормове nog восстание.
начались беспорядки... Поло- с пением «Марсельезы», неся знаме-
жение в городе тоже опасно», иа и пики, колонной рабочие направи-
До сна ли тут барону Фреде- [ИСЬ к месТу СВоих постоянных митин-
риксу, когда в Сормове барри |.ов и собраний — народной столовой.
каДы- * v поворота с главной улицы их поджи-
Павла Мочалова мало интв« >али несколько конных полицейских.
ресовало, почивает ли сейчас
Войск нет»,
.на город и Сор
Оружие защитников баррикад
Пушка, отлитая
сормовскими рабочими на заводе
89
Зд^ание сормовской котельной.
Здч'есь 12 декабря 1905 года
бы.гл дан гудок, призывающий
к «стачке
— Р-р-разойдись! Будем стрелять! 4
подбадривая себя криком, потребопа!
исправник. Он нетерпеливо перебирн|
поводья коня, готовый сорваться с мести
Вперед вышел Мочалов:
— Освободите дорогу! Мы имеем
право собираться на наши митинги.
В толпе за его спиной раздался крик|
— Долой полицию!
Хлопнул выстрел — кто-то не вы дор
жал. Толпа заревела: «Долой полициюЛ
Долой правительство!»— и хлынула впе»;
ред. Полицейские, повернув лошадей)
ускакали в сторону Дарьинского леса '
заняли позицию на опушке. Оттуда н»
чали стрелять. Несколько демонстранто
упали. Мочалов, понимая, что противни!
вооружен лучше, отдал команду беа
оружным разойтись под прикрытием
дружинников.
В 7 вечера, собравшись на квартир
рабочего Матвеева, сормовские револю
За полдня поднялись баррикады на Большой улищ
90
пионеры решили открыть партизанскую войну против полиции и каза-
нов, защиту Сормова возложить на дружину Мочалова.
На следующее утро начали строить баррикады около каменной
школы. Срезали телеграфные столбы, перегородили ими улицу. Длин-
ные бревна скрепляли проводами. Сверху на них бросали книжные
шкафы и парты, вынесенные из школы. Подтаскивали поленья и доски
из близлежащих дворов. Останавливали сани с дровами, с железом и
все это опрокидывали на завалы. Подходили прохожие и деловито,
без суеты включались в работу, сгребали снег, засыпали им пустоты,
утрамбовывали и поливали его.
К середине дня Большая улица была перегорожена в двух местах.
Школа оказалась между двумя баррикадами. На боковых улицах
гоже выросли баррикады и завалы из столбов и снега. Перед барри-
кадами в несколько рядов шла телеграфная проволока.
К 2 часам дня на Большой улице, на порядочном расстоянии от
главной баррикады, показались пешие и конные полицейские и каза-
ки. Постояли, постреляли. Им не ответили — берегли припасы. Но на-
блюдали. Конные спешились и небольшими группами, делая перебеж-
ки, двинулись к баррикаде. Впереди, сверкая медными касками,
пожарные. Они топорами рубили проволочные заграждения, расчищая
путь. Вот они ближе, ближе... И тогда с баррикады раздалось несколь-
ко выстрелов. Наступающие отхлынули.
Ла боковых улицах выросли завалы из столбов и снега
91
Через полчаса — новая атака. Перед баррикадой остались лежать
офицер и несколько казаков. На баррикаде — ни одного убитого, ни'
одного раненого.
С тем и встретили ночь. Теперь занималось утро.
А около 10 утра хлопнул и звонко отозвался в лабиринте сормов-
ских улочек первый пушечный выстрел.
Заговорила пушка и из окна школы.
На артиллерийских позициях не торопились. Выстрелят и подо-
ждут, посмотрят, где произойдет разрыв. Еще выстрелят. Точнее. Пя
тый снаряд ударил в снежный завал. Мочалов увидел: один убит,,
другой держится за плечо и валится на снег,— к нему бежит санитарка.;
Не успели его оттащить в укрытие, как снова выстрел, и снаряд,
попав в окно школы, разорвался где-то внутри здания. Там — взрыв
чатка, запасы бомб, патронов. Павел метнулся туда. И там один убит,
пятеро раненых. Но пушка из окна школы продолжает стрелять.
Штаб собирается на короткое совещание. Баррикада долго дер
жаться не сможет. Значит — готовиться к эвакуации. Сначала ране-
ных, потом боеприпасы и пушки. Штаб уходит последним. Отстрели-
ваться до конца, чтоб видели, что баррикада борется. Все расходятся г
по заранее приготовленным квартирам. Кто может — тут же уходит
за пределы Сормова.
Ободренные поддержкой артиллерии, солдаты, казаки и полицей
ские подступали все ближе к баррикаде. Но тут сильнейший взрыв
потряс воздух,— его услышали даже на дальних улочках посел
ка. Это был взорван фугас. Последние защитники покинули барри
каду.
Вечером этого же дня в квартире Семашко, в доме № 3 по Большей’
Покровке, собрались почти все члены Нижегородского большевистской
комитета. Здесь были Пискуновы, Ольга Ивановна Чачина, Август.1
Павловна Невзорова. Приходили и уходили другие. Все ждали вестей
из Сормова. И вдруг в окно, выходящее в сторону Волги, увидели or
ромное — в полнеба — зарево. В комнате наступило тягостное молча*
ние. Вошел посланный ночью на подмогу сормовичам командир ниже
городской дружины Перфильев.
— Сормовские баррикады в руках казаков. Горит народная столо
вая,— сообщил он.— Здание Московского вокзала в руках Дружинин*
ков Канавина. Отстреливаются. Держатся. Просят оружие и подкреп
ление...
ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ
«События, как всегда в эпохи революционных бурь и потрясений,
с головокружительной быстротой сменяются одно другим» — так через
много лет после этого дня говорил нижегородский революционер Ана-
толий Иванович Писарев.
Часы в квартирах жителей Большой Покровской только-только про-
били пять утра, как от Ново-Базарной площади послышалось глухое
буханье барабанов, а через некоторое время — маршевое пение труб.
В две колонны по мостовой, ряды за рядами, в сторону кремля шли
солдаты. Уличные фонари, покачиваясь от ветра, бросали блики на
их лица.
В это же время по Зеленскому съезду в гору поднимались колонны
рабочей гвардии. Шли канавинцы, молитовцы, сормовичи. Шли чер-
ной лавиной мимо склонов кремлевского холма, мимо здания город-
ской думы, и вслед им испуганно и угрожающе смотрели ярко осве-
щенные огромные окна.
В кремле сошлись два потока: черный — рабочих и серый — сол-
датский. Сошлись и перемешались на просторной площади перед
Дворцом Свободы (так после Февральской революции называли гу-
бернаторский дом). У подъезда, освещенного двумя фонарями, их
встретила группа людей. Здесь Николай Федоровский — председатель
губернского комитета партии большевиков, Яков Воробьев — председа-
тель Канавинского комитета. Опершись на палку, в длинном черном
пальто стоит Романов Иван Романович. Его узнают по большим усам,
чрезвычайной худобе и высокому росту.
Романова знают с 1907 года, когда в Нижнем шли выборы депута-
тов во II Государственную думу. От социал-демократической партии
был выбран рабочий-сормович Иван Романов.
15 февраля весь пролетарский Нижний вышел на привокзальную
площадь провожать своего депутата, уезжавшего в Петербург. Стол, на
нем стул — это трибуна. С нее зачитали наказ депутату: добиться
отмены смертных казней и преследования людей за политические убеж-
дения, добиться введения восьмичасового рабочего дня, передачи земли
93
Иван Романович Романов
Николай Михайлович
Федоровский
в руки крестьян и т. д. Надежды рабочих ,
были напрасны: царь разогнал Государ-1
ственную думу за то, что она слишком
многого требовала, депутатов-большеви-
ков обвиняли в заговоре против само-
державия и начали на них гонения.
Романову пришлось тайно перебраться |
за границу. Он вернулся в Россию толь-1
ко через 10 лет, после Февральской ре-
волюции. А с последних чисел сентября
приехал в Нижний по заданию Москов-
ского бюро партии большевиков. В горо-
де голодно, у хлебных лавок очереди.
В Нижнем две власти: одна представля-
ет Временное правительство и заседает
в здании городской думы, другая —
в кремле, во Дворце Свободы, и назы-
вается Совет рабочих и солдатских депу-
татов. В Совете засилье меньшевиков и
эсеров*. Заводы по-прежнему в руках ка-
питалистов. Но на заводских окраинах
настроение боевое, создаются отряды
Красной гвардии, которые спешно про-
ходят военное обучение, запасаются
оружием.
Когда в Нижний пришло сообщение
о восстании в Петрограде, большевики
на заседании Совета предложили под-
держать пролетарскую революцию.
Меньшевики и эсеры проголосовали про-
тив. У них 105 голосов, у большевиков—
только 62. Предложение большевиков не
прошло. Выход оставался один — немед-
ленное создание Военно-революционного
комитета для захвата власти в городе.
Ночью в одной из комнат Дворца Свобо-
* Партия эсеров, социалистов-революционе-
ров, как они называли себя, образовалась в на-
чале века. Эсеры объявляли себя выразителями
интересов крестьянства, были против социали- 1
стической революции и диктатуры пролетариата.
Меньшевики появились как политическое тече-
ние на II съезде РСДРП в 1903 году. Они высту-
пили против ленинской программы построения
партии. В момент социалистической революции
повели себя предательски, не поддержав во-
оруженного восстания.
94
ды начинается первое заседание ревко-
ма. Романова выбирают председателем.
Романов, этот спокойный, задумчи-
вый человек,— сторонник решительных
действий. Он предлагает арестовать на-
чальника гарнизона, создать штаб рев-
кома, провести в кремле митинг с уча-
стием отрядов Красной гвардии и сол-
дат, находящихся в Нижнем, и объявить
о захвате власти.
Вот почему так рано, еще до того, как
проснулся город, собрались полки гарни-
зона и отряды рабочей гвардии пришли
в кремль.
Романов болен, он ходит, тяжело опи-
раясь на палку. Ему трудно говорить на
холоде. Но слова его уверенны и четки.
— Товарищи,— говорит он, видя ко-
лышащееся живое море человеческих
голов вокруг трибуны.— Пролетарская
революция свершилась! Второй съезд
Советов рабочих, солдатских и крестьян-
ских депутатов провозгласил Россию
Республикой Советов. Ленин подписал
первые декреты Советской власти. Но
в Нижнем пока еще существуют две вла-
сти: власть Советов и власть Временно-
го правительства. Наш лозунг: «Вся
власть Советам!»
По площади от передних рядов
к дальним перекатывается «ура». Всту-
пают оркестры. Сняв шляпу, Романов
вместе со всеми поет:
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим,
Кто был ничем, тот станет всем.
Знамена, трепещущие под ветром,
кажутся в это утро особенно красными
от белизны снега на крышах, от ясного
неба.
Митинг короткий. События торопят.
Ближайшие задачи: взять в свои ру-
ки вокзалы, телеграф, телефонную стан-
цию, почту, типографии всех газет. По
Александр Дмитриевич Костин
Яков Зиновьевич Воробьев
95
возможности — без кровопролития! Солдаты возвращаются в казар
мы. Действовать будут отряды Красной гвардии. По улицам города
непрерывное патрулирование. В воротах кремля, в подъезде Дворца
Свободы охрана красногвардейцев. На кремлевской стене, напротив
здания городской думы,— пулеметы.
День проходит внешне спокойно. Меньшевики и эсеры из Дворца
Свободы перекочевали в городскую думу. Там образован «Комитет
спасения Родины и революции». «Спасения» от большевиков!
Во Дворце Свободы весь день народ. Караульные отряды Красной
гвардии сменяют друг друга.
Романов безотлучно в комнате ревкома. Сюда сходятся все нитф
переворота, сюда приходят с докладами командиры красногвардей»
ских отрядов.
— Телефонная станция под контролем красногвардейцев. Город-
ской телефон работает. Связь с Москвой прервана.
— Телеграфные служащие саботируют. Они разошлись по домам.
На столе Романова звонит телефон:
— Говорит губернский комиссар правительства Сумгин. Я требую(
чтобы вы выпустили из-под ареста начальника гарнизона!
— Гражданин Сумгин,— спокойно отвечает Романов,— разве вы
не знаете, что вы больше не комиссар правительства?
Сумгин удивлен:
— Почему я не комиссар правительства?
— Потому что вашего правительства больше не существует!
Сумгин в ярости:
— Вы мне ответите за эти слова, Романов. Под суд пойдете!
Во второй половине дня пришел член ревкома Александр Костин.
Он взволнован.
— Иван Романович, вы слышали, что отколола дума?
Романов поднял голову.
— Они расклеили по городу бюллетени. В них черным по белому
напечатано, что большевики бегут из Москвы и Петрограда.
— Надо приготовить приказ,— говорит Романов,— в нем объявить,
что вся власть в Нижнем находится в руках ревкома. Приказ за ночь
Отпечатать в одной из типографий и расклеить на видных местах.
К ночи все узловые пункты города были захвачены. Только в зда-
нии духовной семинарии, прямо напротив ворот кремля и Дворца Сво-
боды, осталась рота юнкеров*.
Городская дума не решалась пускать их в дело, понимая, что пере-
нес сил явно на стороне большевиков.
* Юнкера — воспитанники военных училищ.
-I Заказ 5191
96
— Яков, возьми отряд красногвардейцев. Постарайтесь не делаЩ
шума. Юнкеров надо обезоружить. Подумай, как это сделать,— пр!
называет Романов Якову Воробьеву.
В окнах семинарии света нет, только внизу, у дежурного, горй
тусклая лампочка. «Неужели они спят?»—думает Воробьев, глядя В
ворот кремля на темное здание. В его голове мелькнул план. Он при
казал красногвардейцам по одному перейти через площадь, собрать!^
под глубокой аркой коммерческого училища и ждать его. Сам забежи!
во Дворец Свободы, с солдата, представителя одного из полков, сш14
шинель и фуражку, подхватил винтовку и тут же вышел на площади
через Дмитровскую башню. Проходя мимо арки, махнул рукой. Крио»
ногвардейцы поняли его знак и последовали за ним. Яков шел по
середине тротуара, торопливо, но совершенно открыто. Красногвард(»1Ь
цы за ним, но крадучись вдоль стены дома.
Он взошел на высокое крыльцо, заглянул через стеклянную двепИ
Спиной к двери, у столика подремывал дежурный. Больше никой|
в вестибюле не было. Подождав, пока красногвардейцы встанут по обе
стороны от него, Яков нетерпеливо постучал в окно. Дежурный вздром
пул, боязливо оглянулся, подошел к двери, приставил лицо к стеклу!
стараясь рассмотреть, кто стучит.
— От начальника гарнизона прапорщика Змиева. Приказ! — при
кричал Воробьев через стекло.
Дежурный оглянулся в темноту коридора, словно ища поддержки»
нерешительно поднял тяжелый крюк. Только Воробьев ступил на по»
рог, оттесняя собою дежурного, как за дверь крепкой рукой взяло!
один из красногвардейцев и, придерживая ее, пропустил остальньЦ
в вестибюль.
— Двое у дверей, один около дежурного, остальные — за мной!-=
распорядился Яков и устремился к лестнице. Здесь стояла пирамид!
винтовок.— Берите и выносите из здания!
Он уже был на лестнице. Из темноты послышался его голос:
— Скорей сюда. Здесь пулемет. Катите его вниз!
В коридоре второго этажа было уже движение, свет. Из комнат,
одеваясь и застегиваясь на ходу, выскакивали юнкера. Слова человек!
в солдатской шинели были для них совершенно неожиданны:
— Стоять на местах! Именем ревкома вы обезоружены. Сложите
около себя наганы, револьверы — у кого что есть!..
Красногвардейцы покинули семинарию, оставляя ее растревоже11
ным ульем. Они шли через площадь в кремль, нагруженные винтовка
ми, катили за собой пулемет, громко и весело балагуря.
— Иван Романович, все! — сказал Воробьев, появляясь в комнат»
ревкома.
Романов удивился:
— Так скоро? А я думал, что вы только собрались выходить. И все
обошлось без шума?
— Они даже не поняли, что произошло.
98
Телефонный звонок пре-
рвал их. Романов долго слу-
шал, потом, не промолвив
слова, опустил трубку. Яков
ждал, что он скажет.
— Эскадрон казаков
высадился на станции Кудь-
Ма. Двинулся к городу,—
наконец сказал он озабочен-
но.
— Кто сообщил?—спро-
сил Яков.
— Не сказал, бросил
трубку.— Он помолчал. — в здании семинарии
Надо на всякий случай под- были обезоружены юнкера
пять всех в ружье.
— Давайте все-таки проверим,— предложил Воробьев.— Попробу-
ем позвонить на станцию.— Он энергично принялся крутить ручку
телефона.
На станции Кудьма ответили, что о казаках и слыхом не слыхано.
Тогда возмутился Костин. Он был человек бурный, взрывался
быстро.
— Это все они! — Он погрозил пальцем в сторону городской ду-
мы.— Они уже вызвали в Нижний начальника Московского военного
округа Верховского с бронепоездом и войсками для подавления боль-
шевиков. Они обрезали связь с Москвой. Отдали распоряжение на же-
лезную дорогу, чтобы на путях опрокинули два паровоза и закрыли
всякий проезд. Теперь они пытаются запугать нас...
Романов сказал тихим и ровным голосом, остужая Костина.
— Ты не кричи, а вот что сделай сейчас. С несколькими красно-
гвардейцами пойди в городскую думу и от имени ревкома потребуй,
чтобы они прекратили свою контрреволюционную деятельность... По-
смотрим, что будет дальше.
Минут через пятнадцать Костин с десятком красногвардейцев был
уже у ярко освещенного подъезда городской думы. В просторном
вестибюле стояли группами, дремали в креслах, сновали с поручения-
ми офицеры, какие-то господа и подростки в гимназических мундир-
чиках.
«Вот оно что,— с усмешкой подумал Костин,— и детей приспосо-
били защищать себя!»
Белая лестница широким маршем уводила наверх, к залу, где шло
ночное заседание городской думы. С площадки лестницы вниз на во-
шедших смотрело черное пулеметное дуло.
Дежурный офицер сказал Костину:
— Вы можете подняться наверх, в зал, но оружие и своих людей
оставьте здесь.
4*
99
Костин хотел было повернуть обратно, но подумал, что Иван !’••
манович останется им недоволен. Снял с плеча винтовку, передал крав
ногвардейцу и вслед за офицером поднялся по лестнице. В большой
обитом дубовыми панелями зале горели все люстры.
Оглядев зал и обращаясь не к президиуму, а ко всем, Костин спя
сил, с трудом сдерживая злость:
— Кто распространял по городу прокламашку о том, что больцн
вики разбиты в Питере и в Москве?
Оскорбленное молчание было ответом на его слова.
— Ревком не позволит вам впредь печатать неизвестно кем полу»
ченные сведения контрреволюционного характера!
Снова молчание. Его бойкотировали, это он понимал. И тогда злос’1 ?
в его душе уступила место холодной сдержанности:
— Ревком требует роспуска «Комитета защиты Родины и рева
люции».
В ответ было сказано только:
— Мы обсудим требования большевиков и утром передадим отв<4
Романову.
В 3 часа 30 минут дума приняла решение: одобрить все меры пи
борьбе с большевиками, «Комитет спасения» не распускать, в случае
надобности оказать вооруженное сопротивление, ассигновать 10 ООП
рублей на борьбу с захватом власти большевиками.
Узнав об этом, Романов ухмыльнулся в усы:
— Ну-ну, пусть грозят. На большее они не отважатся. Их песенки
уже спета...
Так прошел в Нижнем Новгороде день 28 октября. Не было гром|
пушек, пулеметной и ружейной стрельбы, не было крови и схваток
Но день прошедший перевернул всю жизнь нижегородцев. Большеви
ки, поддержанные рабочими нижегородских предприятий и солдатами
гарнизона, одержали решительную победу.
2 ноября 1917 года на заседании Совета рабочих и солдатских до»
путатов была провозглашена Советская власть как единственная
власть в городе и губернии.
С этого дня начинается новая история Нижнего Новгорода — горо-
да советского, социалистического!
«ВАНЯ-КОММУНИСТ»
На самом приплеске, на мокром после дождя песке, появилась до-
щатая, наскоро сколоченная трибуна. На кумаче белые буквы: «В бой!
За власть Советов!» Вокруг трибуны толпа людей. Здесь рабочие по
случаю торжества в темных парадных пиджаках и кепках, женщины
в пестрых кофтах и платочках. Но больше всего матросов в клешах
и бескозырках. Позади них волжский плес, уставленный пароходами,
катерами, лодками. Среди них растопырилась огромная баржа с пуш-
ками по бортам. К пристани прижался выкрашенный в серую краску
буксирный пароход. На сиянии его колеса надпись «Ваня» и номер
«5». На носу и на корме у него стоят пушки, у бортов на треногах —
пулеметы. Вдоль бортов навешаны броневые щиты, а рубка прикрыта
тюками хлопка. И все это вместе взятое называется уже не буксирный
пароход, а канонерская лодка Волжской военной флотилии.
Все происходит быстро. Вчера уже отправлено сообщение в Москву
Ленину и Свердлову, что военная флотилия готова к отбытию на фронт.
Речей никто не затягивает. Положение ясно: социалистическое Отече-
ство в опасности! Мятежный чехословацкий корпус, к которому при-
соединились контрреволюционеры, захватил Самару, Казань. Ленин
бросил клич: «Сейчас вся судьба революции стоит на одной карте:
быстрая победа над чехословаками на фронте Казань — Урал — Сама-
ра». Нижний стал прифронтовым городом, а от Нижнего открывается
дорога на Москву. Значит, необходимо во что бы то ни стало отбить
волжские города и преградить контрреволюции дорогу на Москву и на
Урал.
Звучит команда: «По кораблям!» С пристани на борт «Вани», качая
шаткие мостки, переходит плотный, но скорый в движениях моряк.
У него синие, как воды Волги под ясным небом, глаза и зычный голос.
На мачте «Вани» взвивается красный флаг, и Волга оглашается длин-
ными свистками пароходов. Басят белые пассажирские «легкачи», под-
хватывают трудяги-буксиряки, тоненько подсвистывают катера. На
городском берегу словно стаи птиц срываются с места — это нижего-
родцы провожают флотилию и машут платками, кепками, газетами-
101
«Ваня» разворачивается, подхватывает баржу с пушками, которая
по-военному зовется «плавучий форт „Сережа”», и берет курс вниз по
течению. Перед ним идет дозорный катер «Олень», за ним — воору-
женные буксирные пароходы «Добрый» и «Ташкент», превращенные,
как и «Ваня», в канонерские лодки.
В рубке «Вани» рядом с капитаном и лоцманом встает синеглазый
моряк. Это — комиссар и помощник командующего флотилией, бал-
тийский моряк и большевик Николай Григорьевич Маркин. Он ведет
отряд кораблей под Казань на соединение с другими судами флотилии.
Два месяца тому назад он получил предписание Советского прави-
тельства в кратчайшие сроки организовать в Нижнем Новгороде во-
оруженную флотилию для действия на Волге. Опережая его, в Нижний
полетела телеграмма председателя ВЦИКа Якова Михайловича Сверд-
лова: «Нижегородскому комитету коммунистов. Предлагаю оказывать
всяческое содействие всех учреждений тов. Маркину порученной ему
работе».
В Нижнем Новгороде на заборах, на стенах домов, на газетных по-
лосах появились объявления:
«Бывшие моряки Российского флота всех специальностей пригла-
шаются на службу во вновь формируемый военный морской отряд...
От желающих поступить в отряд требуется признание платформы Со-
ветской власти, безукоризненная честность как по отношению к на-
102
чальству, так и к своим товарищам. Не
имеющих этих качеств просим не беспо-
коиться. Комиссар Маркин».
По Волжской набережной, по плаш-
коутному мосту, по улицам и площадям
ярмарочного городка на канавинской
стороне замелькали матросские формен-
ки и ленточки с названиями кораблей
Балтийского и Черноморского флотов.
Ребята молодые, крепкие, каждому по
двадцать с небольшим.
У села Бор, на заводе «Нижегород-
ский теплоход», оборудуют и вооружают
старые буксирные пароходы. С парохо-
дами дело — дрянь. Самые сильные, ра-
ботящие в начале лета спустились в ни-
зовья Волги за хлебом. Чехословацкий
корпус, захватив Самару, отрезал флот.
Придется воевать на тех судах, которые
остались.
Маркин с утра на заводе. Он зол —
работа идет медленно. «Неужели люди
Комиссар и помощник
командующего флотилией
Николай Григорьевич Маркин
103
не понимают, что Нижний — это прифронтовая полоса»? Нет, рабочие
понимают, но они голодны, падают у станков. «Прошу оказать содей-
ствие об отпуске трехсот пудов муки»,— пишет комиссар в Нижегород-
ский Совет. «Братки, есть можно на месте,— убеждает он рабочих.—
Кто останется на сверхурочную работу, получит дополнительное пита-
ние». В кармане у самого сверток с куском хлеба и кусочком — с ного-
ток — сахару. На загладку — кружка отварной воды.
12 июля канонерские лодки «Товарищ» и «Царицын» ушли на
фронт. Вслед за ними отправляется канлодка «Ольга». На бревенчатых
платформах у нее два полевых орудия. Именно эти канонерки перего-
родили Волгу в районе Свияжского моста и сдерживали продвижение
вражеских судов вверх по реке.
Сегодня основной отряд флотилии двинулся в поход.
Тише стало в городе. Нижний Новгород беспокойно прислушивается
к вестям, приходящим с фронта.
А в это время к причалам Сормовского завода пришвартовались
балтийские миноносцы «Прочный», «Прыткий» и «Решительный» —
серые длинные сигары, с острыми форштевнями. Они вышли с Балтики
в конце июля, добирались сначала по Неве, потом по Ладожскому озе-
ру, по реке Свири, через Онежское озеро в Мариинскую систему. По
мелководью шли на буксирах, сняв орудия и боеприпасы. За их про-
движением наблюдал Владимир Ильич Ленин. 23 августа в Рыбинск
пришла его телеграмма: «Приказываю самым срочным порядком за-
кончить погрузку орудий, снарядов и угля и незамедлительно следо-
вать в Нижний!..»
Теперь сормовичам давался кратчайший срок, чтобы установить
орудия и произвести необходимый ремонт машин и механизмов, по-
трепанных в пути. Два дня и две ночи рабочие не выходили из цехов.
С ними рядом трудились моряки и артиллеристы с миноносцев. Ровно
через два дня и две ночи корабли покинули заводскую гавань.
Пять дней на Волге шла перестрелка. Вниз по реке уходит катер
«Олень». С вражеских кораблей обстреливают его. В ответ тут же
вступает флотилия. Звонко разносятся над Волгой и прибрежными гора-
ми выстрелы пушек. Нет врагу хода вверх по Волге!
В одну из ночей вниз спустили две лодки. На каждой по пустой
бочке. В бочках — фонари. Посмотришь в темноте с высокого берега
на воду — катера отправились в разведку. Батареи белых бьют по лод-
кам, корабли флотилии засекают батареи и бьют по ним!
Первые потери: миноносцу «Прочному» повредило рулевое управ-
ление. Вышла из боя канонерка «Лев». Поврежден штурвалу «Ольги».
Приближался день решительного штурма Казани. Враг уже сдает
позиции. Взят Верхний Услон — село, стоящее напротив Казани. Те-
перь Казань с башнями кремля, мечетями и церквами видна как на
ладони. Снаряды уже достигают ее. В предместье вспыхивают по-
104
жары. Посуху к городу подходит 5-я армия. Назавтра штурм! Десант
с «Вани» первым высадился на берег и устремился к городу, уничто-
жая группы врага, прячущегося по дворам, в подвалах, на чердаках...
Прошло несколько часов, и Казань была взята соединенными уси-
лиями сухопутной армии и флотилии.
На рейде перед городом отдыхают боевые корабли. На сиянии их
колес выведены теперь другие имена — революционные, гордые: «Ва-
ня-коммунист», «Борец за свободу», «Авангард революции».
Взрывая воду и оставляя после себя буруны пены, вперед уходят
катера-разведчики. Вспугнутые шумом, с оголенных песчаных отме-
лей поднимаются стаи перелетных птиц и долго кружат над беспо-
койной рекой. В той стороне, куда ушли катера, глухо слышны артил-
лерийские выстрелы — это бьют орудия белых.
Красная флотилия с боями продвигается вверх по Каме. Взяты Ела-
буга, Тихие Горы, Бережные Челны. Флотилия опережает части
сухопутной армии.
На камском рейде сгрудились миноносцы, канлодки, катера, пла-
вучая батарея, вспомогательные суда. Приказ командарма: очистить
район села Пьяный Бор не позднее 1 октября. Пьяный бор в 11 кило-
метрах выше по реке. Там белые, у Пьяноборского острова — корабли
противника, но левый берег свободен. Дорога каждая минута. Маркин
принимает решение: флотилия идет на Пьяный Бор, «Ваня-коммунист»
берет на себя задачу уничтожить батареи белых на правом берегу.
«Ваня-коммунист» идет вдоль высокого, поросшего соснами кам-
ского берега. Наблюдатели прощупывают каждую складку берега.
Овраг. Глинистые осыпи. Поленница дров на берегу. Что это? Между
соснами словно бы мелькнули серые шинели. Так и есть: дуло орудия
торчит из кладки дров.
— По батарее белых огонь!—передается команда носовому ору-
дию.
Высоко вверх взметнулись поленья, обнажили искореженное взры-
вом орудие. Но два других открывают стрельбу по «Ване». И сразу же
повреждено колесо, перебита дымовая труба, ранен рулевой. Маркин
сам встает за штурвал.
Огонь белых усиливается, в дело вступают пулеметы. Из-за Пьяно-
борского острова показываются корабли противника. Вокруг «Вани-
коммуниста» пляшут по воде фонтаны разрывов.
На мостике взрывается снаряд. Маркина отбрасывает от штурвала.
Он с трудом поднимается и командует машинисту:
— Полный вперед!
Новый снаряд разрывается над мостиком. Ударяет сильная струя
пара. Судно теряет ход. Носовое орудие уничтожено. На корме пожар.
На помощь «Ване» спешит «Авангард революции». Нет, невозмож-
но подойти — стена разрывов. Пожар на «Ване» разгорается.
105
Канонерская лодка «Ваня-коммунист»
Маркин стоит на капитанском мостике. Отсветы пламени дрожат
на его лице. Экипаж слышит последнюю команду:
— Всем оставить корабль! Плыть к левому берегу!
К нему подбегает боцман:
— Товарищ комиссар...
— Выполняйте!
— Без вас не могу.
— Прыгай, боцман! Прыгай! И прощай, браток!
«Ваня-коммунист» медленно погружается в воду. Некоторое время
еще слышался треск ручного пулемета, потом умолк: Маркин стрелял
или кто-то из оставшихся матросов — этого так и не узнали никогда.
Судно окуталось пламенем, дымом, паром...
Подошедшая красная флотилия огнем плавучей батареи отогнала
корабли противника от гибнущего судна. Катера подбирали из ледяной
воды борющихся с течением матросов.
В этот же день В. И. Ленин и Я. М. Свердлов получили телеграмму
с фронта, извещавшую о гибели боевого корабля флотилии и ее ко-
миссара. Через день на большом заседании правительства и предста-
вителей московских рабочих Яков Михайлович сказал:
— Прежде чем закрыть настоящее совещание, я призываю вас ис-
полнить долг перед павшим нашим товарищем... Потеря товарища
Маркина для нас является незаменимой потерей. Честь и слава погиб-
шему герою! Я предлагаю почтить его память вставанием!
106
Канонерская лодка «Волгарь-доброволец»
Три дня длился траур на кораблях Волжской военной флотилии.
Боевое судно «Добрый» в эти дни получило цмя Маркина. Матросы,
спасшиеся с погибшего судна, пополнили команду канонерки «Дегтя-
рев», сам «Дегтярев» унаследовал славное название и стал «Ваней-
коммунистом» № 9.
В строй вступали новые силы... Из Нижнего пришел еще один бое-
вой корабль — канонерская лодка «Волгарь-доброволец». Ее экипаж
был сформирован из речников Волги, которые выразили решимость
бороться с врагами революции.
Бои на Каме продолжались. Совместными усилиями военной фло-
тилии и частей Красной Армии осенью 1918 года Волга и Кама были
очищены от сил контрреволюции.
«НОВЫЙ МИР
ВАМИ УЖЕ СТРОИТСЯ!»
5 августа «Нижегородская коммуна» дала сообщение: «По имею-
щимся в редакции сведениям, Алексей Максимович выехал из Казани
сегодня утром на пароходе «Плес». Приезд его в Н. Новгород ожидает-
ся завтра».
Настало завтра. Подошел вечер. Парохода не было...
А пароход «Плес» в это время, оказывается, стоял у пристани
Работки...
На этом пароходе Алексей Максимович Горький возвращался из
большой поездки по Советскому Союзу. Он побывал в Курске, Харь-
кове, на Днепрострое, в Крыму, на Кавказе, в Сталинграде. От Ста-
линграда началось путешествие по Волге, сначала на теплоходе «Уриц-
кий», потом на специально посланном за ним в Казань пароходе
«Плес».
Дни стояли жаркие. С утра до вечера Горький проводил на палубе
с книгой или блокнотом. Впечатления от поездки начали укладываться
в очерки, которые потом писатель объединит в цикл «По Союзу Со-
ветов».
Семь лет назад Горький по совету Ленина уехал из России в Ита-
лию на лечение. Связей с Родиной не порывал ни на один день. Пере-
писывался с друзьями и с незнакомыми людьми, которые сообщали
ему о том, что делается в стране. Он знал, что Россия, которую он по-
кинул голодной и холодной, выбралась из военной разрухи, начала
строиться и вообще живет совершенно по-новому. Еще в Италии Горь-
кий делился своими планами с друзьями: «...по приезде на Русь
работать не стану, а буду ходить, смотреть и говорить. И поехал бы
по всем местам, которые знаю: на Волгу, на Кавказ, на Украину,
в Крым, на Оку, и — по всем бывшим ямам, ухабам». Теперь это путе-
шествие подходило к концу. .
От Казани остаются последние 400 верст до Нижнего. Горькому
хотелось бы приехать тихо, незаметно, походить по городу, поискать
знакомых. Он высчитывал: пароход придет вечером, возможно, встре-
чающих будет немного. Остановка в Работках неожиданна. Механик
108
•норит, плохо работает насос, придется его вскрыть и осмотроть.
некоей Максимович даже и не заметил, что капитану привезли рас-
тяжение задержать пароход на всю ночь. Что же, нижегородцам
1до простить эту хитрость: они любили своего великого земляка и
отели устроить ему торжественную встречу!
К Нижнему подходили утром 7 августа. Алексей Максимович, уже
н'овый к выходу, в макинтоше и белой кепке, стоит на палубе. Мимо
инутся по берегу серые избы Подновья, разбросанная по склонам гли-
истых оврагов рабочая слободка Кошелевка, корпуса бывшего Кур-
п’овского завода, нарядные дома вдоль ровной линии высокой набе-
|жной, причудливые изгибы кремлевских стен. И вдруг совсем не-
виданно вспомнилось далекое детство, уже похожее на небыль. Похо-
<н1ив в Астрахани отца, они возвращались тогда в Нижний — бабуш-
и, мать и он, четырехлетний Алеша Пешков. Увидев Нижний с палу-
ы парохода, бабушка подтолкнула внука к борту: «Гляди, гляди, как
Орошо! Вот он, батюшка, Нижний-то! Вот он какой, богов! Церкви-то,
ияди-ка ты, летят будто!»
Сколько российских, европейских и американских городов повидал
своей жизни Алексей Максимович, а эти слова помнил. «Богов!» Нет,
с летят церкви. Наоборот, словно присели, стали неприметнее: со-
t.'ia позолота с крестов и куполов. От этого строже стал город. Но
рселые, крашенные яркими свежими красками пристани — те же!
I высокая зеленая гора — та же! Вот он — Нижний! Из тысячи городов
знаешь тебя!
Уже ясно: тихого приезда не получилось. Вся набережная и Софро-
ювская* площадь запружены народом. Едва пароход пристал, толпа
hi берегу колыхнулась, словно разом придвинулась к реке, и над нею
докатился приветственный гул.
На деревянной лесенке, ведущей с пристани на набережную, Горь-
ий пожимал руки многих людей, обступивших его, всматривался
лица, надеясь найти знакомые, но никого не мог узнать в этом ка-
и'йдоскопе улыбок, веселых приветливых глаз.
— Спасибо! Спасибо, земляки! Балуете вы меня, балуете!
Алексея Максимовича спросили, сколько дней он может провести
а Нижнем и что бы хотел посмотреть.
— Все хочу видеть. Обязательно Сормовский завод. Только време-
ни у меня от силы три дня...
Горький пробыл в родном городе четыре неполных дня. Шестиде-
гятилетний человек не давал себе отдыха — так жаден он был до новых
впечатлений. Каждый шаг его в Нижнем был то воспоминанием о про-
шлом, то знакомством с незнаемым.
Вечером в день приезда была встреча с нижегородцами в город-
ском театре.
* Софроновская площадь теперь называется площадью Маркина в память о го-
тическом комиссаре Волжской военной флотилии.
109
Алексей Максимович Горький в 1928 году
В его стенах, казалось, все оставалось таким, как помнил Горький:
сценой темные, узкие коридорчики, железные лесенки, яркие афи-
На афишах, как и 25 лет назад, среди прочих имен и названий:
М. Горький. Мещане
М. Горький. На дне.
Волнуясь, он вышел на сцену, навстречу возгласам и аплодисмен-
I. Стоял и неловко кланялся. Чтобы подавить неловкость, прошелся
сцене. Подошел к середине, заговорил негромко:
— Я — оратор плохой, политических речей говорить не умею.
шм лучше расскажу...
II начал рассказывать о жизни на Западе, о забастовках пролета*
|та, о том, что говорят о Советской стране, незаметно перешел к тем
чатлениям, которые получил, поездив по стране Советов.
- Вы поете: «Мы наш, мы новый мир построим!» Новый мир вами
г строится! И хорошо строится! Поднять Днепр чуть ли не на 52 мет-
н сбросить эту воду на турбины электростанции! Глядел я на все
I— радовался и завидовал. Радость моя понятна: ведь я не могу
i.iTb, как в 96-м году, когда по улицам Нижнего Новгорода пошел
шый трамвай, люди шарахались прочь от «чертовой кареты». А те-
н. молодые парни управляют сложными машинами. Видно, что
гране есть хозяин! Это — рабочий класс...
А утром следующего дня Горький едет в Канавино и видит собст-
ными глазами, как делает новую жизнь нижегородский рабочий
И-с.
На новом хлебозаводе он долго стоял у тестомешалки и смотрел,
( сильные лопасти мнут, переворачивают многопудовое пшеничное
^о.
— Что, товарищ Горький,— бойко спросила его молодая девуш-
небось, мы лучше работаем, чем вы когда-то в казанской бу-
пюй?
Горький посмотрел на нее серьезно:
— Если бы, милая девушка, у моего хозяина Семенова было так,
I здесь, я бы, наверное, на всю жизнь пекарем остался...
В городе чувствовалось, что страна прочно встает на ноги.
На бывшей канавинской окраине, где 30 лет назад стояли причуд-
ой архитектуры павильоны Всероссийской выставки, разросся боль-
ii парк, и с краю от него поднялось здание Дворца культуры. По
iiiM сторонам от него вырос новый рабочий поселок — 100 новеньких
н вянных двухэтажных домов. Этот городок носил имя В. И. Ленина,
же, как и Дворец культуры.
Дворец уже был под крышей, но внутри еще шли работы. Забывая
1оих шестидесяти, Алексей Максимович переходил с этажа на этаж
гнущимся мосточкам, заглядывал в пустые, засыпанные строитель-
м мусором помещения будущих гостиных, лекционных залов и ра-
зился тому, что рабочие отгрохали себе такой дворец.
111
Но были и другие впечатления. В паровозном цехе Сормовское
завода он увидел, как работают клепальщики. Стучат молотки внуп
огромного паровозного котла. Грохот, дым, гарь от нагретых заклеит
раскаленные искры металла. В горячем цехе рабочие вручную поА
дят раскаленный добела коленчатый вал морской шхуны из горна ф
паровой молот. Духота, жар, пот в семь ручьев. На судоверфи передм
гают огромные тяжести под пение «Дубинушки». Горький смотрел щ
эти картины в глубокой задумчивости.
Его первое знакомство с Сормовским заводом состоялось не сейч«
Пятнадцатилетним подростком он пробовал устроиться работать
завод — не приняли. Ему тогда не понравилось покрытое облакш
дыма скопище грязных корпусов, каменные закопченные пальцы
грохот, скрежет, лязг, визг, скрип железа. Потом, в 1896 году, в
Всероссийской выставки, уже будучи сотрудником двух солидных м
зет, он ходил по цехам завода с делегацией иностранных журналист
И тогда его поразили черные от копоти люди, жара и дым в цехе
черные лужи на заводском дворе. Но это было 30 лет назад!
— Как же так,— говорил он секретарю губкома Андрею Ал?
сандровичу Жданову,— великолепие Дворца культуры и эта адт
работа?
— Легче построить новое, чем переделать старое,— говорил Анд|
Александрович.— Сормово — завод-ветеран. Здесь все построено А
в прошлом веке. Но и здесь начинаем переделывать, расширять, строп !
заново. Вот посмотрите,— и вел Горького в только что перестроенп
заново дизельный цех.
А здесь, действительно,— высота, простор, свет, ровные ряды I
веньких станков. И тут же следы перестройки: в одном месте |> I
вскрыт, земля под ним взрыта. На глубокий фундамент прочно вен •
гигантский станок, высотой с двухэтажный дом, для обработки крн
ных деталей. Горький долго стоял перед исполином, покачивая го
вой, точно не веря своим глазам.
Жданов, видя, что станок произвел на Горького впечатление, in i
задоривал:
— А вот завтра мы покажем вам, Алексей Максимович, такое, 'it j
вы уж наверняка во всей Европе не видали...
Назавтра поехали в Балахну. Горький знал ее — по рассказам |
бушки—тихим и сытым городком, где жили искусные плотники и н|1
жевницы. Давно иссякло в Балахне деревянное судостроение, и, ОМ
бы не новое дело, превратилась бы Балахна в заурядный российи I
городишко. Но вот уже три года, как на месте деревни Курзы запо/н
хали огни в топках котлов электростанции. Она дала ток всей нин
городской промышленности. А рядом началось строительство буме i
ного комбината. Сейчас как раз шло испытание первой бумами
машины. Прав был Жданов: по величине такого комбината и Ев|н i
не знала. Здесь человек заставил работать на себя силу электротоке
машины. Бревна с берега Волги сами идут из воды под пилу, распил J
112
ные ползут в барабан, где вода моет их, снимает кору. Дальше они
ползут по желобу и сами отправляются в машину, которая растирает
их в кашу, а эта кашица течет на сукна другой машины и из нее спу-
скается огромным бумажным полотном, свивается в рулоны и грузит-
ся прямо на платформы товарного поезда. «Я вышел с этой фабрики
в настроении человека, заглянувшего в светлое будущее, которое гото-
вит для себя рабочий класс»—так позднее скажет Горький о Балахне.
В последний день встретившись с нижегородскими писателями и
журналистами, обняв старых друзей, которых помнил по дням моло-
дости, он уедет из города с ясным и четким ощущением, что громадные
перемены коснулись всех сторон жизни нижегородцев, что на всем
огромном треугольнике между Окой и Волгой затеяно одно большое
дело, которое в корне преобразит жизнь всего края, и что город сейчас
на пороге нового, крупного рывка вперед в социалистическом строи-
тельстве.
«СКАЗКА ИЗ ЖЕЛЕЗА И БЕТОНА»
Бусыгины разделились. Александру — младшему — достались из-
ба, два колеса от телеги, уздечка и вожжи. Ни лошади, ни коровы. Как
хозяйствовать? А по Ветлужыо идет разговор: в Нижнем началась
большая стройка, работы там невпроворот и платят хорошо.
Александр решил податься на стройку. Жена мешок с хлебом и
рубахами собирает, а сама ревмя ревет.
— Ничего, Настасья, денег наработаю — вернусь, корову купим,
хозяйство поправим...
До Уреня, где железнодорожная станция,— путь неблизкий. Ок-
тябрь развез дороги, а сапоги одни. Александр пробирается пешком:
ноги свои, некупленные. В городе, на вокзальной площади, совсем рас-
терялся: народ бегает с мешками, с корзинами, баулами. Куда идти?
Растолковали ему все-таки, как до стройки добраться. Пошел вдоль
шоссе, а по дороге, обгоняя его и окатывая жидкой грязью, мчались
грузовики, доверху набитые ящиками, досками, бумажными мешка-
ми, железяками, грохоча тащились тракторы с огромными балками,
надрывались лошади. Александр испуганно озирается по сторонам, а
сердце ноет: «Возьмут ли?»
Но в конторе сказали: «Завтра же на работу выходи. Нам плотники
нужны! Будешь поликлинику строить». Тут же дали талон в общежи-
тие и расчетную книжку.
Первую ночь в бараке Александр заснуть не мог: боялся простыню
запачкать. Лежал в первый раз на койке и тосковал по большой рус-
ской печи в своей избе. А рядом с ним беспокойно дышали, храпели
намаявшиеся за день рабочие парни.
На рассвете, едва он успел забыться коротким сном, общежитие
поднялось и загомонило. Александр прислушивался к незнакомым сло-
вам: «прессовый», «на механосборочном», «экскаватор». У них, в Вет-
лужском краю, никто таких слов не произносил.
С этого утра мир замкнулся для него плотницкой бригадой, кото-
рая работала на строительстве поликлиники в Соцгороде. Два раза
в месяц он бегал на почту и отсылал в деревню Настасье часть зарабо-
114
тайного. Ему нравились пожилые
рабочие, которые так же, как и он,
приехали на стройку, чтобы зара-
ботать на корову, на хозяйство.
С ними хорошо было говорить о де-
ревне, о сенокосе, о лошадях.
А вокруг шла совершенно иная
жизнь, чужая и не понятная Алек-
сандру. Здесь говорили о задачах
пятилетки, о соревновании, о взаи-
мопомощи. Живя в ветлужской де-
ревеньке, Александр если и слышал
о том, что коммунисты на своем
XIV съезде приняли решение за не-
сколько лет превратить старую от-
сталую Россию в передовую про-
мышленную страну мира, то счи-
тал, что к нему это не имеет ника-
кого отношения. Он был из тех
парней, про которых Алексей Мак-
симович Горький говорил в те го-
ды: «На фабрики, на заводы, в руд-
ники и шахты влезает деревенский
человек, который оброс толстой ко-
рой древнейших церковных суеве-
рий, предрассудков, предубежде-
ний...» Не сразу до него стал дохо-
дить смысл слов: строительство
Днепрогэса, Челябинского трактор-
ного, Нижегородского автомобиль-
ного. Здесь он узнал, что страна
Советов решила иметь свои трак-
торы, свои автомобили, свои само-
леты, танки, бумагу, стекло, чтобы
полностью сбросить зависимость от
иностранных фирм. 2 мая 1930 года
в фундамент будущей кузницы ав-
тозавода замуровали капсулу с ак-
том, в котором было написано:
«Нижегородский автомобильный
завод станет одной из важнейших
социалистических крепостей на
Волге».
Почти одновременно с автозаво-
дом в Нижнем началось сооруже-
ние авиационного завода, станко-
В авральные дни на помощь автост роевцам приезжали горожане
Бусыгин пересилил себя, натянул влажную стеганку и вышел из
«„рГка На вол? ветер рвет пламя дымных
. три погибели. На берегу уже мельтешат тени сотен ^риД®.
«одни лязгают лопаты, чавкает грязь под ногами работающих. 1 ра
пй на’тачках, в мешках, ящиках сплошным потоком идет из трюмов
Цж на берег’. Бусыгин как взял в руки совковую лопату так и не
[изгибался до утра. Работать кончили уже на рассвете, а в 8.00 первая
[мена вышла на свои места. „ ™
С той ночи Бусыгин не удивлялся, когда после дневной .мены,
Ьбедав постным супом с перловой крупой, комсомольцы отправлялись
пХ™ на зе^яные работы, на уборку, разгрузку и говорили при
том” «Надо-сделаем!», когда при 30-градусном морозе Работали
, „утлыми сутками на теплоцентрали, стремясь поскорее дать за ДУ
Кишгергаю Однажды по стройке разнеслась весть о том, что комсо-
колец Леонид Бронников на водозаборе спас стройку, закрывс
прорвавшуюся воду, Александр задал себе вопрос: «А ты бы как еде
?Х - и ответил себе: «Так же, как Леонид, ведь стройка - общее
Еотот Словом Бусыгин решил для себя, что ему больше по пути не
г прижимистыми степенными мужиками, а с этими веселыми комсо-
«ольцШ они были грамотными, обо всем судили смело, спорили за-
117
строительного, в Балахне строился бумажный комбинат в Дзеожин
ске-химический, на Бору - стеклозавод. В июне 1930 года
правительства Валерьян Владимирович Куйбышев сказал ня нпмгЬр
увидел ™то°емКНоКОММУНИСТОВ: <Т°Т УГОЛ°К К₽ая’ кот°РыйФя
стройки» НИЖНвМ Огороде, производит впечатление сплошной
Бусыгин, даже занятый своими заботами и расчетами нр мог па
ощущать общего подъема, тем более что он попал₽ на строку в напри!
и 1а стоо₽йплЯп’шОГДа бЫЛ о6ъявлен квартал ударной работы. Бывал он
„ Я стройплощадке, где возводились заводские цеха. Подготовитель-
птР;Р?S б *°ТЫ БвЗДе УЖе быЛИ закончены- В низине, на берегу Оки порос-
проступ!лТХ1ртанХНОйМеЛКИМ ЛеС°М ” ^тарником? уже отчетливо
ли№ стЛ™ бУДУВДих огромных сооружений. Выкладыва-
Т’ раб°тали краны, двигалось множество людей с лопатами
с—ня“’ ТаЧКаМИ- Все ЭТ0 П0РаЖаЛ0 н-Ра-оТного дерев'ш
В его бригаде каждый день на доске отмечалось, кто сколько выпя
®°ТаЛ’ кт0 Идет Впереда- сначала Буоьггина мало ’трогало! когаа его
фамилия ставилась в самом низу. Ему говорили: «Александре пот
води! Это же честь бригады!» «Честь бригады», «е“рой1йГ- все'
на всю’жизю° П0НЯТН° до той еамой ночи. которая запомнилась ему
лпойпий б™п дождливый’ И Александр, изрядно промокший и про-
дрогшии, только успел согреться в постели, как в коридоре барака
- °ЭйЛбоятГТО ТЯЖеЛЫе сапоги и простуженный голос закричал:
dn, братва, кто может — выходи: в гавани затор...
колыХсТкрСае°ный "к* В б°ЛЬШОЙ К0Мнате темно’ но за окнами
хшигся красный свет. «Батюшки, не пожар ли?» Парни наекопо
собираются, натягивают вымокшие за день сапога. наскоро
-Куда вы? — спросил Бусыгин.
шли7пой™ь?вРеХОДНИКОВ ПРОСИТ пособить- Ба₽’ки с гравием при-
не хотелось. Зачем ему какие-то баржи?
ке Он Тт^ДЛИК0ВелБуСЫГКЯ СЛЫШал- Его имя гРемело по всей строй-
™ На _АвтостРои <’ завода «Двигатель революции». Его
ставили во главе бригады из двадцати комсомольцев и бросили в га-
S cCaT°noyZ п ВТ бЫЛа’ П°ЖаЛуЙ’ ВаЖне™ местом на строй-
. - да по Оке прибывали караваны барж с песком, строительным
камнем, тесом, гравием. Все это надо было срочно йерегоужать и!
ото™ а рабочих не хватало. Уже глубокая осень подступила, того и
гляди, ледостав начнется и десятки барж останутся на реке.’Ребята
з бригады Переходникова с теплой поры жили прямо на берегу в па
латках, чтобы не тратить времени на переходы к месту работа Но
У них всего сорок рук, а грузов тысячи тонн. Вот почем? вре!я от
ребят111оХКьаХ ЛОЯВЛЯЛСЯ кт°-«ибудь из комсомольцев и поднимал
116
Mr
Миг рождения первого автомобиля
диристо, никого не боялись, работали азартно, но не ради лишней с
лейки, а от гордости, от молодого задора, соревнуясь друг с друг!
в силе, ловкости, проворстве. Они первые стали по вечерам бегать
разные курсы, учились на монтажников, токарей, слесарей, электрике
Прошла зима. Уже встали коробки будущих цехов, обозначил^
улицы Соцгорода, в разных направлениях разбежались дороги, жел
нодорожные ветки.
Подходил срок завершения строительства.
1 ноября нижегородцы рапортовали правительству, что в рекорд
короткий срок, за 18 месяцев, автомобильный завод построен!
Теперь в пустые коробки цехов надо было вдохнуть жизнь — ус
новить более 4000 станков, до 8000 электромоторов. На все это отво;
лось менее двух месяцев.
1 января 1932 года Нижегородский автомобильный вступил в стр
действующих предприятий страны, его цеха и отделы получили перв
задания, а многие из бывших строителей встали к станкам. Прош
еще двадцать девять дней, и в 19 часов 15 минут первый грузовин
118
вюплыл по конвейеру, сошел вниз, издавая победный клич, и, мягко
ннсачиваясь, покатился по цеху. За ним второй, третий...
Это были радостные дни. Цеха автозавода сверкали в январском
Ьлнце чисто промытыми стеклами, по вечерам лучились тысячами
Йгктрических огней, издавали звуки, дышали, стучали — словом,
Нили.
«Сказка из железа и бетона» — так назвал новый завод совет-
кий поэт Демьян Бедный. И каждый, кто участвовал в рождении
[гой сказки, чувствовал себя причастным к великому делу и радовался
[деланному.
Но, как всегда, за радостью праздника приходят будни.
Бусыгин маялся: возвращаться домой или, может, к заводу при-
биться насовсем? Впрочем, времени он не терял понапрасну. За зиму
H.Iучился писать и читать. А как только кузница начала работать,
Ьтянуло его на горячее дело. Взяли смазчиком. Сначала все его пуга-
Ю. Он знал деревенскую кузницу: горн, наковальня, молот. А здесь
роишь перед паровым молотом, а он гора-горой перед тобой. Ударит
hi детали — все содрогнется и искры фонтаном! Страшно! Но притя-
п гельно. Хочется самому попробовать.
— Давай, деревня, учись! Не бойся! — подбадривают его кузнецы.
Однажды поборол робость, встал к машине, нажал педаль — раз,
другой.
Первенец автозавода
118
— Хочешь работать в кузнице? — спросил начальник.
— Хочу.
— Поставлю подручным к молоту. Но условие: будешь учии - -
кузнеца.
Так и решилась судьба Бусыгина: стал он кузнецом на авто:щЯ
Анастасия плакала, прощаясь с деревней, с хозяйством, с ром
но увидела двухкомнатную квартиру, большие окна, кран с водой,
кон, позабыла печали, птицей стала летать по поселку, новое xogfl
во заводить.
У Александра руки ловкие, сам подвижный, верткий. В брйЯ
у него дела хорошо пошли, заработки стали высокие. Но сам ипД
лен: нет настоящей слаженности в работе. Печь мала. Пока нагрнв
детали, кузнецу и подручному ждать приходится, молот простаиИ
Однажды он пришел к начальнику цеха и сказал:
— Расширяйте печь!
Начальник удивился: знал Бусыгина как тихого и смирного пщ
Спросил с иронией:
— Ты с кем думал?
— Со своей бригадой.
Посчитал начальник что-то у себя на бумажке, потом встал
стола, протянул Бусыгину руку и сказал:
— Правильно, Харитоныч, так и сделаем...
Бусыгин сразу заметил: видно, в точку попал, раз начальнш
отчеству величает. А через несколько дней заводская газета далп I
метку: «Кузнец Бусыгин проявил ценную инициативу». МалешЛ
заметочка была, а радостно от нее стало.
Вся обстановка в стране поднимала человека на подвиг.
Построив за пятилетие крупные промышленные предприятия, соЛ
ские люди теперь осваивали их, ломали старые нормы, учились рЛ
тать по-новому. Однажды радио объявило: донецкий шахтер АлейИ
Стаханов за одну смену вырубил 102 тонны угля вместо 7 тонн по Л
ме. Это был рекорд, который удивил всех. Но через несколько дней I
товарищи перекрыли этот рекорд. И это уже никого не удивило: ikiaJ
нормы входили в жизнь. Стахановское движение охватило всю стр^Я
Могло ли оно не задеть автозавод?
И пришел день, когда Бусыгин с бригадой отковали более 800 t
талей при норме 615! Это тоже был рекорд. Бусыгина спрашивали, Л
это получилось. Он рассказывал:
— Кузница была в прорыве, держала весь завод. В это время п Я
седней, отстающей, бригаде кузнеца призвали в армию. Я решил п<ч
ботать с этой бригадой. Ребята подтянулись и дали в тот день 800 i
ленчатых валов.
После смены Бусыгин предложил:
— Давайте нажмем и завтра 900 откуем!
Утром пришли в цех пораньше, сами проверили все оборудовании
Поначалу Бусыгин работал медленно, осторожно, давая возможного
120
войти в ритм. Потом почувствовал,
I бригада взведена, как часовая пру-
ти, и поддал темп. Работали, не глядя
прибор, который отсчитывает сделан-
Ь детали. А когда кончилась смена,
зналось: 966 коленчатых валов! Стали
чать от радости, хлопать друг друга
пинам, по плечам. Вся кузница со-
члась у бусыгинского молота: поздра-
вли, жали руки. На заводском дворе
|Ь было растянуто огромное красное
вотнище: «Бригада кузнеца Бусыги-
установила рекорд!»
Па следующий день бригада откова-
1001 деталь. А 19 сентября 1935 года
кп 1146 коленчатых валов.
I Всего пять лет прошло с тех пор, как
рнссандр Бусыгин пришел на стройку
р’ноей ветлужской деревеньки. Теперь
р имя узнала вся страна! Он посмел
Александр Харитонович Бусыгин
Продукция автозавода готова к отправке
121
тягаться с лучшим кузнецом цеха Степаном Фаустовым и обогни
его.
Степан, узнав об этом, не выдержал, досрочно вышел из отиу-п
явился в кузницу, встал к молоту. И началось соревнование ,и- •
бригад, за которым следил весь завод.
Степан Фаустов — человек немолодой, в лучших кузнецах доп
числится да и жизненного опыта у него поболее. Всякого он навп >
ся в бедняцкой крестьянской семье, где рос среди 18 детей. С воин
лет в подпасках. Бывало, и милостыню собирал, беспризорничал, пр А
де чем определился на завод и стал учиться на кузнеца. Тяж»
молодость отковала ему характер суровый, упорный. Нелегко ьы
Бусыгину соревноваться с ним, но интересно. «Весело мы жили п I
дни. Весело и жадно»,— вспоминает и сейчас Александр Хари'П".
вич Бусыгин.
Признание заводского коллектива, потом правительства. Поен»
в Москву на первое Всесоюзное совещание стахановцев. Беседа с
комом тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе. Встречи (
знаменитыми людьми страны в Московском Кремле. Выступлю
в Большом кремлевском зале. И как венец всего — награждение ор/»-
ном Ленина. Все это обрушилось на Бусыгина и Фаустова неожидан
и бурно. И жизнь их понеслась далее с невиданной быстротой, в едиет
потоке со всей страной, строящей социализм. И так же, как они, ж»<
теперь миллионы советских людей.
ДАЛЬШЕ, ВЫШЕ.
БЫСТРЕЕ ВСЕХ!
М Он родился не в Горьком, но каждый горьковчанин имеет право
Вшвать его своим земляком. Место его рождения называлось село Ва-
лева Слобода Нижегородской губернии. Село стало городом и полу-
E’.i.no название Чкаловск. Именем его названы в Горьком строительный
Институт, Дворец пионеров, несколько пионерских дружин, улица в Ка-
йвине. Памятник в его честь установили на самом красивом месте
К рода. В этом проявилось особое отношение к нему — сыну рабочего
Е- новека, выдающемуся человеку своего времени, Герою Советского
юза, депутату Верховного Совета, комбригу Красной Армии — Вале-
Nitio Павловичу Чкалову.
I Кто мог в бойком Василевском мальчишке, сыне котельщика Павла
|салова, предугадать выдающегося летчика? Был он смышлен в ариф-
Цстике, запросто переплывал Волгу, катался на лыжах с самых высо-
||пх приволжских круч — все это так. Но это проделывали и другие
1||еилевские ребята. Однажды в детстве он услышал рассказ о летчике
точкине, о его полетах в Нижнем в дни ярмарки. В зимний день
Валерий прыгнул в снег с крыши отцовского дома. Он хотел летать,
о как все это было далеко даже от первого учебного полета!
Отец хотел, чтобы Валерий стал техником, и отправил сына в го-
11)д Череповец, в ремесленное училище. В бурный 1917 год училище
Временно закрылось, и Валерию пришлось вернуться домой. Он работал
очегаром сначала на землечерпалке, потом на пароходе «Баян».
В в 1919 году записался добровольцем в Красную Армию. Как нело-
вка грамотного и знакомого с техникой, его назначили слесарем в Ка-
Ввинский авиационный парк, где ремонтировали самолеты. Вот это
Все по-настоящему определило его жизнь. Еще через два года он кур-
Впт Егорьевской авиашколы. Ему 17 лет. В его характеристике запи-
Вно: «Всегда бодрый, жизнерадостный... он скорей других усваивал
теорию, устройство самолетов и моторов, часто помогал отстающим
Врсантам... Каждое начатое дело обязательно доводил до конца».
«Ему более всего подходит быть военным летчиком» — с таким за-
Вночением в 19 лет он выходит из Борисоглебской школы летчиков.
123
Валерий Павлович Чкалов. 1938 год
Шел 1923 год. К этому времени мировая, в том числе и русская,
авиация имела уже крупные успехи. Нижегородец Нестеров совершил
мертвую петлю и таран вражеского самолета. Летчик Нагурский по-
бывал в Арктике. Летчик Джон Алкок и штурман Артур Браун пере-
секли Атлантический океан.
Уже в эти годы стало ясно, что в будущей войне решающую роль
возьмет на себя авиация. И тогда Советская страна начала «окры-
ляться». Строились и покупались самолеты. Испытывались ближние
маршруты. Открылось, например, пассажирское сообщение — первое
в СССР — между Москвой и Нижним Новгородом. Осваивались дальние
маршруты: Москва — Тифлис — Ташкент — Москва, Москва — То-
кио — Москва.
А военный летчик Чкалов работает в это время под Ленинградом,
в Краснознаменной эскадрилье ВВС. Много летает на разных машинах,
осваивает высший пилотаж. Решает свои — заданные самолетам —
задачи.
Его товарищи по эскадрилье помнили его полет на самолете вверх
колесами, двести пятьдесят петель подряд или полет между опорами
Троицкого моста в Ленинграде. Он нарушал запреты. Его наказывали,
но в день 10-летия Октябрьской революции все-таки дали возможность
показать искусство высшего пилотажа на воздушном параде в Москве.
У него была своя черная полоса в жизни. Однажды во время полета
он подломал самолет. Его уволили из армии. С большим трудом он
устроился в гражданской авиации: катал любопытных туристов на
самолете над Ленинградом.
Но ему все-таки разрешили вернуться в армию. И не просто верну-
ли, а произвели в летчики-испытатели. Это было в августе 1930 года.
Начались 30-е годы — годы великого строительства. Отошла пора,
когда советские пилоты летали на «фоккерах» и «ньюпорах». Появи-
лись свои машины. Их надо было осваивать. Именно тогда родился
лозунг: «Летать дальше всех, выше всех, быстрее всех!»
Чкалов испытывал новые самолеты. Он должен был срастись
с машиной в единый организм, подчинить ее своей воле. И он был до-
волен такой жизнью.
В эти дни в первомайском воздушном параде над Москвой один
из лучших летчиков страны Валерий Чкалов провел над Красной пло-
щадью четверку скоростных истребителей. А всего в параде участво-
вало около 800 самолетов новейших марок. Советская авиация демон-
стрировала свою силу и мощь.
Следующий день был днем начала стремительного восхождения
Чкалова на вершину славы. Он показывал свое мастерство перед чле-
нами правительства, приехавшими на аэродром. Еще через два дня
конструктор самолетов Поликарпов и летчик-испытатель Чкалов были
награждены орденом Ленина за заслуги в развитии советской авиации.
Теперь никто не напоминал ему о рискованных полетах, за которые
совсем недавно его называли нарушителем дисциплины.
125
Наступила новая пора его жизни. Жить ему оставалось всего три
года и семь месяцев... Но какие это были годы и месяцы!
Однажды к нему домой пришел старртй товарищ по службе Геор-
гий Филиппович Байдуков. Пришел рассказать, что идут испытания
нового самолета АНТ-25. Самолет одномоторный, надежный, сильный.
— Вот бы на нем к полюсу и дальше в Америку! — мечтал летчик.
Через несколько месяцев Чкалов поднял АНТ-25 со стартовой до-
рожки Щелковского аэродрома. Начался беспримерный по дальности
арктический перелет: Москва — остров Виктория — Северная Земля —
Камчатка — остров Удд. Рядом с Чкаловым в кабине самолета второй
пилот Байдуков и штурман Беляков.
Это был еще не тот знаменитый полет через Северный полюс в Аме-
рику, о котором спустя год будет говорить весь мир. Самолет пока
испытывался на дальность
в суровых условиях Аркти-
ки. Экипаж слетывался и
проверял свои силы. Через
56 часов 20 минут беспоса-
дочного полета самолет при-
землился на маленьком ост-
ровке Удд в Охотском море.
Он прошел без посадки око-
ло 10 тысяч километров.
В районе Северной Земли
экипаж выдержал тяжелую
борьбу с циклоном, 19 раз
менял направление полета,
в течение 5 часов летел
вслепую при сильном лобо-
вом ветре, несколько раз ис-
пытывал обледенение. В Та-
тарском проливе, пробив
низкую дождевую облач-
ность, самолет шел над бу-
шующим морем на высоте
100 метров, потом 50, потом
15. Машину бросало от по-
рывов ветра, Чкалов вел са-
молет, открыв боковую
створку окна и на глаз опре-
деляя расстояние до воды.
Однако приехав после
этого перелета в родное Ва-
силево, Чкалов рассказывал
своим землякам весело и
кратко:
Конструктор самолетов Н. Н. Поликарпов
с экипажем АНТ-25:
Александром Беляковым, Валерием Чкаловым
и Георгием Байдуковым
1Э6
— Над Татарским проливом летели на высоте 15—20 метров.
Начался дождь. Кабину заливало. Пришлось лететь бреющим и сле-
пым полетом.
Послушать его — все было обычно и просто. Но страна назвала
этот полет подвигом, а правительство удостоило всю тройку звания
Героя Советского Союза. Чкалов был девятым Героем в стране и пер-
вым Героем на Горьковской земле.
В эти дни огромной радости и всеобщего признания по решению
Центрального Комитета он был принят в ряды партии коммунистов.
В ответ на эту честь говорил одно: «Надо еще летать дальше, выше,
в более сложных условиях». Он просил правительство разрешить пере-
лет в Америку. Он хотел доказать всему миру, что возможен воздуш-
ный мост между СССР и США через Северный полюс и что Советская
страна стала авиационной державой, способной решить эту задачу.
18 июня 1937 года Чкалов поднял АНТ-25 и повел его точно на
север. Полет шел над бесконечными белыми полями, облитыми осле-
пительным летним солнцем.
Москва встречает героев перелета
127
На следующий день после вылета радировали на землю: «Пере-
валили полюс — попутный ветер — льды открыты — настроение бод
рое». А в это время высота 5700 метров. Крылья в корке льда. В каби-
не минус 24°. Вода, охлаждающая мотор, замерзла, так что в бак
пришлось слить остатки теплого чая из термоса.
Под крылом острова — это Канада. Снова плохая погода. Приходит-
ся уходить на высоту 6000 метров. Кончается кислород.
Внизу граница США, Портленд. Байдуков ведет машину на посад-
ку. Не Чкалов, а Байдуков! Эту честь он передал второму пилоту и
своему товарищу.
Начались часы и дни, когда кумирами Америки стали советские
герои. Это было трудное испытание: надо было встречаться с разными
людьми, говорить речи, не теряться в неожиданных обстоятельствах.
На одном из грандиозных митингов летчики были встречены оглу-
шительным свистом. Оказывается, американцы так выражают свой
восторг. Чкалов мгновенно нашелся. Заложил два пальца в рот и за-
свистел во всю мощь своих легких,
как парень сорвиголова на берегу
Волги. И тогда весь огромный зал
грохнул от аплодисментов.
На другом митинге Валерий
Чкалов был очень серьезен. Он го-
ворил: «Мы, три летчика, вышед-
шие из рабочего класса, можем ра-
ботать и творить только для блага
трудящихся, и наш успех является
достоянием рабочего класса всего
мира».
В тот день, когда тройка героев
прибыла в Москву, на улице Горь-
кого было остановлено все движе-
ние, асфальт был словно припоро-
шен снегом от множества приветст-
венных листовок, сброшенных
с самолета, и тысячи людей с тро-
туаров скандировали восторженные
слова.
Осенью по всей стране началась
подготовка к первым выборам
в Верховный Совет СССР. Имена са-
мых достойных называл народ кан-
дидатами в депутаты. Для горьков-
чан и трудящихся Чувашии таким
человеком был Чкалов. В те дни
он приезжал в Горький знакомить-
ся со своими будущими избирате-
Чкалов навсегда остался в г. Горьком
ле
лями. За 20 дней — 72 выступления. Он объехал несколько северных
н южных районов и везде его поджидали многочисленные толпы
людей.
После выборов у Валерия Павловича прибавилось забот. Но теперь
он чаще, чем раньше, приезжал в Горький. Частенько «У-2», подарен-
ный ему наркомом тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе,
появлялся над Василевом. Главным делом для Чкалова по-прежнему
оставалось испытание самолетов. Но спортивные организации хотели,
чтобы он судил ответственные соревнования. И он приезжал специаль-
но на своей машине прямо из Москвы. И все знали, если Валерий Пав-
лович обещал, прибудет минута в минуту.
Жители села Татарского приглашают его на колхозный праздник.
И он летит в Дальнеконстантиновский район и сажает самолет прямо
на небольшой лужайке. Здесь, в роще, уже ждут его 20 тысяч человек.
Потом он летит к своему другу, председателю татарского колхоза
«Алга» Мустафе Саберову.
— Валерий Павлович, у меня радость,— сообщает Мустафа,— сын
сегодня родился. Назову его в твою честь Валерием*.
В своем Василеве он интересуется каждой мелочью: как работают
магазины, что почем на базарах, открыт ли новый клуб в селе Ка-
тунки. Случился пожар на торфопредприятии,— Чкалов мчится на
машине, чтобы организовать колхозников на борьбу с огнем.
Так летела его жизнь.
Но однажды морозным днем в полете резко остановился винт само-
лета,— и оборвалась жизнь этого замечательного человека.
При жизни он говорил о себе: «Я буду держать штурвал самолета
до тех пор, пока в руках имеется сила, а глаза видят землю».
Провожая урну с его прахом к стене Московского Кремля, люди
вспоминали эти слова. О нем навсегда осталась память, как об удиви-
тельном летчике и выдающемся человеке своего времени.
Валерий Быковский, посетив музей В. П. Чкалова, записал в книге
отзывов: «Все наше поколение воспитано на примерах героической
жизни В. П. Чкалова». И так будет дальше. В Борисоглебском высшем
авиационном училище, носящем его имя, есть «эскадрилья чкалов-
цев», куда зачисляют его земляков-горьковчан. Уходят из училища,
научившись летать, одни. За ними идут другие. А сколько подрастают
новых! Не иссякнуть роду чкаловцев. Для своих земляков он навсегда
останется человеком, именем которого будут вечно гордиться.
* Валерий Саберов сейчас председатель колхоза «Алга».
5 Заказ 5191
«ИДЕТ ВОЙНА НАРОДНАЯ..
Воскресное утро обещало одни удовольствия. Сначала посмотреть
мотокросс на приз имени Чкалова. Потом на весь остаток дня — :i(
Волгу, в луга, купаться в теплых, уже прогретых солнцем озерах. Boct.»
мой класс окончен, забот до осени никаких. Настроение праздничной|
Советская площадь* вся в ярких пятнах. Нежная зелень скверощ
кумач над столом судейской коллегии, яркие платья женщин. С высо»
ких столбов из черных радиорупоров на площадь разносятся зву
ки маршевой музыки. Ребята с Ковалихи удобно устроились ни
крыльце 1-й школы — отсюда все видно. Среди них Георгий Маслякон
с младшим братишкой Кириллом. Ребята спорят, у кого сегодня боль>
ше шансов на выигрыш — у «Торпедо» или у «Спартака». Они и щ-
заметили, как что-то невидимо изменилось на площади. Пожилой чя
ловек, стоящий рядом, толкнул локтем Георгия:
— Тише вы! По радио что-то передают!
На площади стало тихо, и ребята услышали странные своей неожи-
данностью слова: «...подвергли бомбардировке наши города: Жито»
мир, Киев, Севастополь, Каунас...» Люди слушали в глубоком молча»
нии и не верили. Прозвучали последние слова. «Наше дело правое!
Враг будет разбит! Победа будет за нами!» Тогда заговорили вей
враз, волнуясь, негодуя, поспешно расходились, как будто всем сразу
надо было собираться в военный поход.
Дома у Масляковых всё уже знали. Мать, опустив руки, сидела
у стола. Отец ходил по комнате, заложив руки за спину:
— Ну, сыны,— сказал он,— вы поняли, какие большие испытания •
ждут нас?
— Подумаешь! — беспечно ответил Георгий.— Вот увидишь, за не* ,
делю расшлепаем их...
Отец резко оборвал его:
— Не говори, чего не понимаешь. Эта война в неделю не закончит-
ся. Но мы победим — в этом ты прав.
* Советская площадь — теперь площадь Минина и Пожарского.
130
Так война вошла в каждый дом горьковчан. В то воскресное утро
люди еще не могли представить, сколько им придется воевать и сколь-
ко всего пережить. Но все в тот день были полны ярости к врагу. Лю-
цям хотелось быть вместе, вместе решить, что же делать дальше. Рабо-
чие шли к проходным заводов, студенты — в свои институты... Возни-
кали короткие митинги. На кусках белого полотна, на полотенцах, на
фанерных листах писали красным, черным, фиолетовым — у кого что
было под рукой: «Все, как один, встанем на защиту Родины!», «Раз-
громим фашистских налетчиков!», «На удар врага ответим сокруши-
тельным ударом!». У дверей военкоматов, райкомов партии и комсо-
мола установились длинные очереди: это люди приносили заявления
с просьбой немедленно послать их на фронт добровольцами. В Горьком
происходило то же, что во всех городах и селах страны. Народ по зову
партии поднялся на священную войну против фашистских захват-
чиков.
В первые же дни войны город заметно переменился. Во дворах ко-
пали зигзагообразные щели — бомбоубежища. Зеркальные витрины
магазинов закладывались кирпичом и мешками с песком. Высокие
Дивизия уходит на фронт. Октябрь 1941 года
5*
131
приметные здания красили грязными пятнами, чтобы с воздуха они
сливались с землей. У призывных пунктов стояли толпы мужчин с чс
моданчиками и вещмешками. Отсюда их отправляли прямо на вокзал,
и женщины провожали строй еще не обмундированных бойцов.
Приходили тревожные сводки с фронтов: враг все глубже вклини
вался в пределы Советской страны, оккупированы Минск, Смоленск
Фронт придвигался к Москве. Над страной и народом нависла смер
тельная опасность.
И все-таки война еще казалась далекой от Горького, пока фашист
ские самолеты не стали появляться на подступах к городу.
Однажды на Советской площади, у памятника Чкалову, был уста-
новлен искореженный фашистский бомбардировщик. Взрослые и дети
приходили смотреть останки «Юнкерса-88». Побывал там и Георгий
Масляков.
Дежурный старший лейтенант пояснял:
— Этот самолет 27 августа летел на город Горький. Звено истре-
бителей поднялось на перехват. Первым увидел фашиста летчик Ша-
вурин. Догнал, дал очередь, убил стрелка. Но «юнкере» продолжал
полет. Шавурин еще раз ата
ковал, пробил левый мотор,
У него кончились боеприпа-
сы. Тогда летчик решил та-
ранить бомбардировщик,
Винтом и левой плоскостью
он отсек фашисту хвост
Бомбардировщик упал. Вог
все, что от него осталось...
— А Шавурин?. — спро
сил Георгий.
— Шавурин жив. Oi
спустился на парашюте. Те
перь отдыхает на Моховы?
Горах.
Георгия поразила эта ис
тория: Шавурин оказалс?
в таких же условиях боя
как летчик Петр Нестеров
знаменитый земляк-нижего
родец, и, как Нестеров, oi
пошел на таран, когда дру-
гого выхода уже не было.
И тогда Георгий решил, что
ему непременно надо уви-
деть этого летчика. Он по-
ехал на Моховые Горы. Но
разговора не получилось.
На строительстве оборонительного рубежа
вокруг города Горького
132
— Брось ты это,— сказал Шавурин.— Большой уж. Скоро сам на
фронт пойдешь, а таким мальчишеством занимаешься!
С этого дня Георгий как-то посерьезнел, часто говорил с отцом
о войне, о командирах Красной Армии, В школе № 23 этот прежде
совсем не приметный паренек стал незаменимым. Приводить в порядок
школу, заготавливать дрова, что-то подремонтировать, поправить —
везде звали Георгия. Оказалось, что он сильный и ловкий, хорошо вла-
деет молотком, пилой, колуном.
Шли бои под Москвой. Город Горький стал прифронтовым. Нача-
лись работы по строительству оборонительного кольца. На рытье
траншей, окопов были мобилизованы служащие, домохозяйки, студен-
ты, ученики старших классов. Вот тогда ребята почувствовали, что
с них требуют, как со взрослых. Дождь, ветер, намокшая глина, тяже-
лая лопата. Обувка, одежка насквозь мокры. К вечеру на руках крова-
вые мозоли. А утром надо снова браться за лопату...
И тут опять ребята увидели Георгия Маслякова в каком-то новом
для них свете. Ему тоже было трудно, но никто не слышал от него
жалоб. Сказалась его привычка к большим физическим нагрузкам,—
ведь прошлой зимой он занял первое место в городских соревнованиях
по лыжам. Его руки, знавшие весла, так загрубели, что лопата не нати-
Летчик Шавурин рядом со своим истребителем
133
рала кожи. Ои мог не только свою норму выполнить, но и помочь тем,
кто слабее.
Зимой ребята по заданию райкома комсомола приходили на вокзал
разгружать санитарные эшелоны. Это было совсем не легкое дело для
подростков — переносить раненых из вагонов в санитарные машины.
Носилки тяжелые — и на них лежит человек с перебитыми ногами,
простреленной грудью, разбитой головой. Малейший толчок причиняет
ему нестерпимую боль. Нужны крайняя осторожность, сила, сноровка.
Георгий и здесь был незаменим. А однажды поздней ночью, когда
в госпиталь доставили последнюю машину, Масляков подошел к де-
журному хирургу и спросил: «Вам помощника не нужно?» Людей не
хватало, персонал сбился с ног, принимая большую партию раненых.
Хирург посмотрел на невысокого ладного паренька и сказал: «Оде-
вайся, будешь за санитара». Георгий остался в госпитале до утра.
Нет, он вовсе не был выдающимся, удивительным, геройским. Та-
ких ребят были тысячи. Это такие же, как Масляков, ученики 102-й
школы города Горького бросили клич: «Построим для Красной Армии
танк „Пионер”» — и отдали на строительство его 2000 рублей, которые
Танки, построенные на средства автозаводских школьников
134
заработали в летние каникулы.
Через два месяца было собрано уже
85 тысяч рублей, а в январе 1942
года школьники передали танк бое-
вому экипажу. Так они сознатель-
но готовили себя к суровым испы-
таниям и, когда наступал их час
выходить на защиту Родины с ору-
жием в руках, показывали образцы
высокой ответственности в исполне-
нии воинского долга.
В ноябре 1942 года, в дни, когда
Советская Армия начала мощное
наступление под Сталинградом, Ге-
оргию вручили комсомольский би-
лет. Оставалось немногим более
двух месяцев до того дня, как он по-
лучит повестку из военкомата...
А дальше — военное училище в Суз-
дале, потом Черноморский полк под
Орлом, несколько дней непрерыв-
ных боев. И последнее письмо до-
мой от 27 сентября 1943 года:
«Дорогие мама, папа, Кира!
Сейчас наступает самая решитель-
ная минута в моей жизни. Ждем
сигнала к форсированию Днепра.
Наша «девятка» первой отправля-
ется на правый берег».
«Наша девятка»... В этой девят-
ке добровольцев комсорг роты Мас-
ляков был самым младшим. В пос-
ледние часы перед форсированием
он нашел земляка — автозаводца
Ивана Заулина. Заулин был немно-
го старше его. Боевое крещение при-
нял под Сталинградом, там был ра-
нен, потом участвовал в освобожде-
нии Орла, Чернигова. Теперь он
командовал пулеметным расчетом,
считал себя обстрелянным бойцом,
и Георгий старался держаться по-
ближе к нему.
Было это под сожженным се-
лом Мысы, севернее Киева. Штур-
мовая группа отыскала затоплен-
Георгий Масляков
Иван Заулин
135
кую фашистами лодку, проконопатила ее и перед рассветом оттоль и-,
лась от берега. Едва перевалили середину реки, как вверх винпла< l
ракета, и сразу же мимо полетели трассы пулеметных очередей. И Я
ответили, прикрывая штурмовую группу, с левого берега. Тогда немцы
пустили в дело противотанковую пушку. Вокруг лодки заплясали фпц
таны разрывов. Но берег уже близко — вот он! И почти у самой воды
вражеские окопы. Бросок — и противотанковая пушка в руках дес.ат
ников. Масляков метнул две гранаты в то место, откуда бил фашист
ский пулемет, и сразу вслед за разрывами сам прыгнул в окоп. Мину
та — и фашистский пулемет направил струю огня против подбегаю щи
фашистских солдат. Атака — передышка. Снова атака и снова перс
дышка. Упал бездыханным рядом с пушкой командир штурмовой груп
пы Акан Курманов. Осколком гранаты задело голову Маслякову. Егв
хотели переправить на левый берег, но он отказался:
— Это мне не мешает...
Подходило подкрепление. Уже вся рота действовала вместе. Грохт
и дым стояли вокруг. Ранен Заулин. Перевязана левая рука Масляко*
ва. Он действует только правой. Атаки следуют одна за другой. В бои
вступают четыре фашистских танка. Один остановлен выстрелом из
противотанкового ружья. Подбит второй. Но третий вот-вот подомнет
окопчик, где укрылись Масляков и другие бойцы роты. Георгий успел
метнуть связку гранат. Но тут рядом поднялся сноп взрыва, и Масля-
ков упал на дно окопа...
Ему уже не пришлось вернуться в родной дом на Ковалихинской
улице. На этом доме с номером 15 висит теперь белая мраморная доска,
говорящая о том, что здесь родился и жил Герой Советского Союза
Георгий Гаврилович Масляков.
Имя Маслякова присвоено пионерской дружине школы № 40. Возле
школы установлен бронзовый бюст Героя. Бережно собирали ребята
фотографии, письма, документы, вещи, которые рассказывают о ко-
роткой, но доблестной жизни Георгия, и открыли свой школьный му-
зей. Старая Прядильная улица стала теперь улицей Маслякова. Боль-
шой сухогруз, рожденный на Сормовском заводе, несет имя Георгия
Маслякова по Волге...
Жил в городе Горьком скромный тихий мальчик, который в суро-
вые годы войны сумел доказать, что он достойный сын своей Родины.
дии и ночи
Начался рассвет, а в кабинете главного инженера еще шло заседа-
ние. Днем, 2 июля, в Сормово приехал заместитель председателя сов-
наркома СССР Вячеслав Александрович Малышев. Он привез приказ
Государственного Комитета Обороны, в котором заводу «Красное
Сормово» предписывалось срочно перестроить производство и начать
выпуск танков.
— Положение серьезное,— сказал Малышев.— Или мы мобилизу-
ем все силы и разобьем фашистов, или они разобьют нас, и мы попадем
в рабство, а наши лучшие люди будут истреблены. Если вы поймете
это, вы сумеете справиться со своей задачей успешно....
Задача была ясная, только решить ее было чрезвычайно трудно.
Последние годы завод занимался только кораблями. Корабль — про-
дукция штучная. Построили один, спустили на воду и — принялись за
другой. Танки должны идти с конвейера непрерывной колонной, как
автомобили и тракторы. Корабль собирают на стапеле, под открытым
небом. Для сборки танков нужен огромный цех, специальные приспо-
собления, чтобы поднимать и передвигать многотонные детали. Танку
нужна броневая сталь. Он берет много металла. Из того количества его,
которое идет на один танк, можно сделать 20 автобусов, или 20 грузо-
виков, или 50 легковых автомашин. Поэтому встает наиглавнейшая
задача — металл! Но чтобы наладить производство броневой стали —
по норме нужен год. А тут на все освоение производства танков отпу-
щены считанные недели! Первые танки из завезенных деталей должны
уйти с завода в сентябре, а в октябре «Красное Сормово» должно пол-
ностью освоить все производство.
Сормовичи знали, что это такое — строить танки. Первый раз это
было в тяжелый момент гражданской войны. 19 марта 1919 года про-
славленный 15-й полк За днепровской дивизии в районе станции Бере-
зовка, под Одессой, захватил в бою три вражеских танка. Один из тро-
фейных танков по решению бойцов полка был послан в подарок Вла-
димиру Ильичу Ленину. В один из апрельских дней москвичи впервые
увидели танк, который своим ходом шел с вокзала в Кремль. Ленин
137
Первый советский танк, построенный
сормовичами
внимательно осмотрел его и
предложил отправить в ка-
честве образца в Сормово
с заданием наладить на за-
воде выпуск таких совет-
ских танков.
В Сормове задание пра-
вительства встретили по-бо-
евому. Конструкторы засе-
ли за чертежи. Работали по
две смены и сделали все чер-
тежи вдвое быстрее, чем бы-
ло назначено им. В цехах
приступили к изготовлению
деталей. А через девять ме-
сяцев, как обещали сормо-
вичи, из ворот завода вышел
первый советский танк. На его борту было выведено белой краской:
«Борец за Свободу тов. Ленин». Затем сормовичи построили еще 14
танков.
Тогда казалось: 14 — это так много! Теперь предстояло построить
тысячи машин. Поток!
Как это организовать в самый короткий срок? Этот вопрос и ре-
шали в ту июльскую ночь командиры производства.
Прежде всего надо было немедленно строить цех для сборки тан-
ковых корпусов. Многочисленное оборудование, инструменты для сбо-
рочного цеха надо изготовить в своих же цехах, срочно при этом их
перестроив.
Через несколько дней заводское собрание коммунистов выносит
решение: досрочно выполнить каждым цехом, каждым участком за-
дание партии и правительства, все сделать собственными руками.
Рабочие поднялись, как солдаты по боевой тревоге. Территория завода
превратилась в строительную площадку. Рыли котлованы под фунда-
мент нового цеха, траншеи для труб и кабеля. В руках знаменитых
сормовских корабелов, привыкших к сложнейшим инструментам,
появились ломы, лопаты, носилки. На ходу учились быть каменщи-
ками, штукатурами, плотниками, шли грузить, перетаскивать, под-
нимать. Монтаж оборудования в новом цехе начали еще до того, как
поставили крышу. Работа шла круглосуточно. Директор завода, его
ближайшие помощники, парторг ЦК, начальники цехов, инженеры,
мастера и многие из рабочих жили прямо на заводе, спали ровно
столько, чтобы не валиться с ног. Не только днем, но и по ночам
бывал на заводе секретарь Сормовского райкома партии Василий Фе-
дорович Янкавцев.
В один из июльских дней на заводском дворе появилась боевая
машина «Т-34». Ее доставили сюда, чтобы рабочие и инженеры ви-
138
дели, что они будут производить. Посмотреть на танк пришли и ста-
рики Иван Андреевич Ляпин и Иван Матвеевич Олимпиев. Оба они
помнили, как на заводе строили первый, «ленинский» танк. Разгово-
рились, вспомнили прошлое. И тут Олимпиев показал листок бумаги:
— Вот несу в редакцию «Красного сормовича». Посмотрите-ка.
Иван Андреевич прочитал:
«Мы, старики, не должны сидеть дома, когда молодое поколение,
доблестные бойцы и командиры Красной Армии, бесстрашно борются
за честь и свободу своего народа... Старички! В грозный и ответствен-
ный момент у нас еще хватит сил поработать для своей Родины...»
Это обращение было напечатано в газете, и многие старые сормов-
ские рабочие, давно уже ушедшие на покой, вернулись в цеха. Кто
еще имел силы, встали к станкам. Другие обучали подростков, заме-
нивших кадровых рабочих. Новички-подростки приходили на завод
целыми группами. Через каждые шесть месяцев школа ФЗО выпу-
скала наскоро обученных электросварщиков, подручных сталеваров,
станочников. «Доводку» они проходили прямо в цехах. Приходили и
совсем не обученные, никогда не видавшие завода, не знавшие запаха
металла. Им особенно был полезен опыт стариков, для них завод ста-
новился настоящей школой ремесла и жизни.
Коля Анищенков попал в Горький из Смоленской области в эше-
лоне эвакуированных. После окончания сормовской школы ФЗО его
поставили вторым подручным сталевара в мартеновский цех. Их печь
варила сталь для танковых башен. Коля понимал свою задачу так:
надо торопиться, здесь замешкаешься — на фронте отзовется. Через
полтора года он уже первый подручный. В семнадцать лет тягается
с опытными сталеварами. Потом бригадир. Бригада Анищенкова сокра-
щает время плавки, улуч-
шает качество стали*.
Так работали тысячи
сормовичей. В один из дней
сентября на завод приехал
секретарь обкома партии
Михаил Иванович Родио-
нов. В цехе заканчивалась
сборка первого танка, на-
строение у всех приподня-
тое, позади остались авраль-
ные дни и ночи, но сбороч-
ный уже работал, и сормо-
вичи гордились этим.
* Николай Иванович Анищен-
ков и сейчас работает на заводе
«Красное Сормово». Он Герой
Социалистического Труда.
Танк «Т-34» на территории завода
«Красное Сормово»
Д39
Михаил Иванович долго смотрел на работу, потом сказал безо вся-
кого воодушевления:
— Первый танк? Ну что же, поздравляю! Но не думаете ли вы,
что одним этим танком нам удастся отстоять Москву? Нам нужен но
танк в месяц, а танк в день. И то первое время. А дальше 10 и больше!
— Это невозможно,— заметил кто-то из сборщиков...
— Надо невозможное сделать возможным,— жестко отрезал Ми-
хаил Иванович.
И невозможное стало возможным. Снова авральные дни и ночи.
И в октябре 1941 года завод отправил на фронт под Москву, в самую
гущу боев, первый эшелон танков. А через пятнадцать месяцев поело
этого дня завод «Красное Сормово» за выполнение правительственно
го задания по выпуску танков был награжден орденом Ленина...*.
Каждое утро газеты приносили свежие новости не только с фрол
тов, но сообщали и о трудовой доблести оставшихся в тылу. «Все длй|
фронта! Все для победы!»—для этого поднимались рано утром, от-
правлялись на двенадцать часов к станкам, машинам, молотам, пе-
чам, реверсам паровозов тысячи горьковчан. Из города Горького
непрерывным потоком шли эшелоны с вооружением, боеприпасами,
продовольствием, одеждой и обувью для сражающихся на фронтах
советских воинов.
Но однажды...
Это было 4 июля 1943 года. Приближалась полночь, когда завыли
сирена воздушной тревоги. В грохоте зениток люди услышали пре
рывистый рокот фашистских бомбардировщиков. В небе повисли
ослепительно-белые шары ракет. Фашисты готовили наступление под
Курском и хотели нанести удар по военной промышленности городи
Горького. Удар был нацелен на автомобильный завод, дающий разно-
образную военную продукцию. Бомбардировщики, минуя огонь зени
ток, заходили на бреющем. Ухнули первые взрывы, в нескольких
местах вверх ударило пламя. Бомбы обрушивались на цеховые кор
пуса, рвались на заводском дворе, уходили в землю, прерывая ком-
муникации...
Почти целый месяц шли бомбежки. Вышла из строя ТЭЦ, дающая
энергию. С некоторых зданий сорвало крыши, во многих цехах повы
бивало все стекла. От нескольких корпусов остались только каркасы,
В главный конвейер угодила 500-килограммовая бомба. Заводская
территория была завалена покореженным металлом, битым стеклом,
обломками кирпича.
Но завод не останавливался. Работали там, где это было возможно.
Первая смена начинала в 3 часа ночи. Кончали работу, как только
сгущались сумерки,— огонь нельзя было зажигать, потому что но
было крыш и окон.
* Сейчас на заводском дворе, как памятник тем дням, стоит танк «Т-34»
за № 422, которому довелось в числе первых ворваться в Берлин.
140
Все повреждения зафиксировали, доложили правительственной
комиссии, прибывшей в город.
— Сколько времени нужно для восстановления завода?—спроси-
ли директора.
— Не менее шести месяцев,— ответил он вполне обоснованно.
— Сто дней! И не днем более!
Сто дней и сто ночей стали для коллектива завода одним непре-
рывающимся сражением. Тушили пожары, хоронили убитых, плака-
ли, но шли на завод, снова и снова брались за лопаты, носилки, рас-
чищали территорию, таскали землю, варили трубы, укладывали их
в траншеи, подводили воду, электричество.
Все крупные предприятия города присылали на помощь автоза-
воду рабочих, материалы, продовольствие.
В первую очередь устанавливали станки и оборудование. Работать
пока можно было без крыш и стекол, машины прикрывали от дождя
листами железа и брезентом.
Дать продукции с одного станка, с одной печи, с одной машины
сегодня больше, чем вчера,— это значило работать по-фронтовому. Не
случайно именно на Горьковском автозаводе появились первые в стра-
не фронтовые бригады.
На второй день войны ушли на фронт брат и зять слесаря Василия
Шубина. Ему же в военкомате сказали: твой фронт — твой завод.
Через несколько дней на цеховом собрании Василий Шубин пред-
ложил :
— Мы должны работать не только за себя, но и за ушедшего на
фронт товарища, то есть выполнять норму на 200 процентов.
И уже на другой день выполнил три нормы, а потом шесть, на
57-й день войны заменил пятнадцать рабочих. Но считал, что это не
предел, что надо и других научить так работать. Собрал бригаду из
молодых ребят. Все ее члены стали перевыполнять нормы в несколько
раз. Бригаду Шубина назвали фронтовой. Почин бригадира Шубина
разлетелся по всей стране.
В тяжкие дни бомбежек и восстановления на заводе появились и
другие герои, которые в соревновании друг с другом достигали неви-
данных результатов.
Михаил Бронников командовал плавильной печью. Уже давно его
печь давала три-четыре плавки в смену. «Мало,— считал Михаил.—
Надо заставить печь давать шесть-семь плавок». Поколдовали вместе
с мастером, что-то подремонтировали, что-то подтянули. Весь завод
ожидал вестей из литейного. Наконец сообщение: «Бронников дал
7 плавок». О таком в Советском Союзе никто не слышал. Но его уче-
ник Константин Клементьев решил: «Можно дать и девять». И дал
9 плавок за смену. Тогда Бронников выдал 10. Клементьев дает 15
плавок, Бронников — 18. За ними подтягиваются остальные. И воен-
ная продукция непрерывно идет с завода: легкие танки, грузовики,
легковые машины, броневики, самоходки...
141
28 октября 1943 года с завода был отправлен рапорт Государст-
венному Комитету Обороны о полном восстановлении завода. Его под-
писали более 27 тысяч рабочих. И среди первых были подписи таких
людей, как Александр Бусыгин, Василий Шубин, Михаил Бронников,
Константин Клементьев и другие.
Ордена Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I сте-
пени — это оценка Советским правительством героического труда ав-
тозаводцев в дни Великой Отечественной войны.
ВСТАТЬ НА КРЫЛО
Это чувство переживает молодой птенец. Он уже подрос, но еще
не знает, зачем ему крылья, они мешают в тесном гнезде. Но однаж-
ды, послушный родительскому зову, он кидается в бездну и от страха
перед падением раскрывает крылья. Начинается великое чудо при-
роды — полет...
На исходе самой короткой и светлой в году ночи от маленькой
пристани оторвался и заскользил по воде катер с узким корпусом и
низкой рубкой. Набирая скорость, катер вдруг приподнялся носом
над водой и встал на крылья. Взревел двигатель, и судно понеслось
над поверхностью воды легко и стремительно, как самолет.
По дороге, идущей вдоль берега, катил ранний грузовичок. Шо-
фер заметил, что его настигает катер и, решив потягаться в резвости,
прибавил газ. Но... отстал на втором километре и сделал вид, что ему
это просто неинтересно.
Корабль с космическим названием на борту «Метеор» спешил
в Москву на выставку речных судов. Он вышел из Горького вечером
и через 12 часов хода приближался к столице. Обычные теплоходы
добираются до Москвы за двое суток.
Скорость, скорость — вот веление нашего века. Скорости автомо-
билей на сухопутных дорогах. Скорости самолетов на воздушных
трассах. Это были уже решенные вопросы. А на воде по-прежнему,
как и в прошлом веке, двигались тихоходы. От Горького до Казани
надо плыть целые сутки! Хорошо тем, кто отдыхает на воде! А как
быть деловым людям? Словом, революция скоростей на воде уже дав-
но назрела. И она могла совершиться почти на 20 лет раньше, если
бы не война!
Война пожирала ежедневно великие человеческие ценности. Но
она не могла остановить человеческую мысль и поколебать уверен-
ность советского народа в полной победе над фашизмом. Вот почему
в те дни, когда в цехах Сормовского завода варили броневую сталь,
снаряжали боевые «тридцатьчетверки», а судовую яму засыпали шла-
ком, на Волге у берега появилась небольшая сараюшка. Зимой она
143
вмерзла в лед. В ней колдовали двое — инженер Ростислав Алексеев и
ученик слесаря Саша Некоркин. В сараюшке печурка: от нее вверху
жар, внизу мерзнут руки. Эти двое режут и гнут металл, строгают,
пилят, подгоняют какие-то детали. И все это называется «Эксперимен-
тальная лаборатория».
Открытию этой лаборатории предшествовал знаменательный раз-
говор.
Однажды к главному конструктору завода Владимиру Вадимови-
чу Крылову зашел по делу инженер Алексеев. Дело закончили быст-
ро, Алексеев поднялся, чтобы уйти, но главный конструктор остано-
вил его неожиданным вопросом:
— Слышал, у вас дипломный проект был по судам на подводных
крыльях?
— Был,— неохотно ответил Алексеев. — Да теперь не до него...
— И теперь до него,— заметил главный.— Кончится война, опять
возьмемся за корабли. Объясните-ка мне самую суть вашей идеи...
У Ростислава Евгеньевича есть фотография, ставшая теперь исто-
рической. Валерий Павлович Чкалов вручает приз победителю парус-
ной регаты студенту политехнического института Алексееву. Разве
это не замечательно: покоритель воздуха, Герой Советского Союза, и
будущий покоритель водной стихии, лауреат Ленинской премии, со-
здатель крылатого флота однажды встретились?.. Вода манила Рости-
слава с ранней юности. Среди яхтсменов у него было прозвище «адми-
рал». Не каждый мог получить такое прозванье, а только тот, кто
заслужит его мастерством, решительностью и упорством. Он умел пе-
рехитрить воду и заставить ее покориться!
Однажды он сказал своему напарнику по яхте Леониду Попову:
— Давай сделаем такую штуку,— и быстро на клочке бумаги
набросал контуры необычного судна, похожего на сигару, приподня
тую над водой.— Вода сопротивляется идущему судну и гасит его
скорость. Мы приподнимаем судно над водой, и оно полетит по возду-
ху, опираясь на воду крыльями...
Леонид смотрел с восхищением на «адмирала»—так смела была
идея. С той минуты и до нынешнего часа Леонид Попов остается пре-
данным «адмиралу». Вдвоем они смастерили тогда модель судна и
на тросике таскали ее за своей яхтой.
В морозные дни 1943 года Леонид Попов, демобилизованный па
рядов Советской Армии по болезни, пришел к Алексееву в сараюшку:
— Возьмешь?
— Завтра выходи на работу...
К ним присоединился молодой инженер Николай Зайцев. И вме-
сте они апрельским днем, едва прошел лед на Волге, вывели свой
первый катер на подводных крыльях на воду. На берегу собрались
любопытные. Но едва катер двинулся по воде, как дружный смех тол
пы грянул на берегу: судно опрокинулось на бок, крылья торча."i
в стороны.
144
«В чем дело? Ну в чем дело?»—в сотый раз спрашивал себя и
друзей Алексеев. Он перебирал в памяти все, что читал о таких ко-
раблях, об устройстве их крыльев. Ведь сама идея крыла была не
нова, она давно была известна в мире.
Еще в конце прошлого века француз Шарль де Ламберт, поддан-
ный русского императора, заявил об изобретении судна на крыльях,
которое может развивать большую скорость. Российские власти не
обратили внимания на его заявление. Ламберт уехал во Францию,
построил там судно и гонял его в Париже по Сене. Его идею под-
хватили в Италии, в Канаде, в Англии, в Германии. Строили опытные
суда, испытывали их, совершенствовали, использовали под различные
перевозки. Но об этих судах мало что было известно Алексееву: шла
вторая мировая война, и каждая страна держала в строгом секрете
новинки техники. Он сам понял, почему перевернулся катер: «Воз-
дух! Воздух в полых крыльях! Надо проделать отверстия, чтобы вода
заполнила крылья!»
Через несколько дней катер спокойно покачивался на волне, дви-
гался, вставал на крылья. Вставал на крылья! В этом было все дело!
Судно шло на грани поды и возду-
ха. А воздух в 800 раз менее пло-
тен, чем вода. Значит, катеру надо
преодолевать меньшое сопротивле-
ние, и он может развить большую
скорость. Он может идти в 3 раза
быстрее любого теплохода.
Окончилась поёна. Последний
танк сошел с сормовского конвейе-
ра. Рабочие убрали мусор из судо-
вой ямы и заложили первые после-
военные корабли, в которых так
нуждалась страна Это были бук-
сирные теп по-, одь । и сухогрузы,
или, как их тогда называли, само-
ходные баржи. 'Гак сормовичи вер-
нулись к с воему родному делу.
Только строить корабли они стали
по-другому. Ohi.i i производства тан-
ков им 0ЧГ1Н. пригодился. До этого
все судно (-троилось на стапеле.
Сначала иоивчплгя костяк, он об-
шивался Ml-। .1 члпчоскими листа-
ми— получал! .1 I.приус. Потом воз-
водились на ч. । робки, устанавлива-
лась машина Теперь судно по
частям строи к.. I. п цехах, а на ста-
пеле только । опиралось из отдель-
Ростислав Евгеньевич Алексеев
145
Город Горький — волжская столица
Флагманское судно волжского флота
дизель-электроход «Ленин»
ных секций. Это оказалось
гораздо быстрее. Раньше
стальные листы корпуса
склепывались, теперь от-
дельные секции стали сва-
ривать электричеством —
быстрее и прочнее. Раньше
небольшое судно строилось
четыре месяца, теперь — не-
полных два. А скоро сормо-
вичи научились строить
судно за месяц, буксирные
же пароходы собирались в
цехах всего за девять дней
и на железнодорожных те-
лежках вывозились прямо к
берегу Волги. Весной 1948
года один за другим поки-
дали место своего рождения
«Краснодон», «Красное Сор-
мово», «Большая Волга».
146
А крылатым нужно было
еще почти 10 лет, чтобы за-
явить о своем рождении. Ка-
залось, все уже было рас-
считано, десятки раз опро-
бовано. Но возникали новые
проблемы и требовали но-
вых решений.
Ушли в плавание из за-
водской гавани пассажир-
ские лайнеры, трехпалуб-
ные дизель-электроходы
«Ленин» и «Советский Со-
юз». Это было еще одно
новое слово в технике судо-
строения. Но никто на Вол-
ге пока еще не видел ни од-
ного крылатого корабля.
У Алексеева появились де-
сятки помощников — моло-
дых конструкторов. Их под-
держивал партийный коми-
тет завода. И наконец было
получено разрешение на
строительство первого пас-
Первое судно на подводных крыльях «Ракета»
«Метеор» — второй крылатый корабль,
рожденный на «Красном Сормове»
сажирского катера.
Вот он стоит на специальных упорах посреди высоченного цеха,
не похожий ни на одно судно, которое когда-либо строилось сормови-
чами. Невысокое, остроносое, сигарообразное, с рядами частых окон-
ных прорезей по бортам, с блестящими конструкциями крыльев под
днищем в носовой и кормовой частях. Своими очертаниями оно напо-
минает ракету. Оно и называется «Ракета».
Летом Ракета», совсем новехонькая, сияя белой краской, уже стоя-
ла на воде в заводской гавани и после испытаний совершила свой пер-
вый пробег до Москвы, где в это время проходил Всемирный фестиваль
молодежи. А в августе первый катер на подводных крыльях ушел
в рейс до Казани. Жители приволжских селений уж на что люди быва-
лые, но и они, пожалуй, не сразу поверили, что будут когда-нибудь
ездить на таких катерах запросто — по делу в областной город, в гости
до соседней пристани, на рынок со свежим молоком или ягодами.
И, наверное, мало кто обратил внимание, как однажды в ноябре,
перед ледоставом, по опустевшей Волге пронесся крылатый корабль.
На уставшей, густой, темной воде он мелькнул белым лучом и оста-
вил после себя на некоторое время белый пенный след. Формой похо-
жий на «Ракету», он был крупнее и больше походил на самолет. Это
был «Метеор», новый крылатый корабль, рожденный на «Красном
147
Сормове». Он держал путь
на юг, чтобы в теплых водах
незамерзающего Черного
моря пройти доводку и ис-
пытания. Весной он вернул-
ся в Горький, а еще через
месяц пошел в Москву. Во
время этого рейса мы и за-
стали его в начале нашего
рассказа.
«Буревестник» Пока «Метеор» осваивал
первые тысячи километров
Волги, Ростислав Евгенье-
вич Алексеев разрабатывал
проекты новых крылатых
кораблей. Он давно уже ра-
ботал во главе целого кол-
лектива конструкторов. Сор-
мовский завод получал за-
казы на строительство ско-
ростных судов для Оби, Ени-
сея, Лены, Амура, Днепра,
Припяти. С завода ушли
Судно на воздушной подушке «Спутник» — речной катер
на 300 пассажиров, «Стре-
ла» — для речного и озерного плавания, вслед за ними «Вихрь», «Ко-
мета» для морского судоходства. В стране рос молодой скоростной
флот. Еще ни одна страна в мире не строила крылатые суда целыми
сериями. Ни одна не имела такого мощного и крупного судна, как
«Спутник». И хотя сейчас все это кажется сормовичам далекой исто-
рией,— они занимаются теперь судами на воздушной подушке, грузо-
выми теплоходами для плавания по реке и морю,— но заслуга созда-
ния крылатого флота в стране принадлежит им.
РАССКАЗ
О ГЕНЕРАЛЬНОМ ПЛАНЕ
Город Горький приоделся как в праздник. Площадь перед недавно
отстроенным Дворцом спорта пламенела как костер от множества
красных флагов, бившихся под студеным ветром.
Был действительно праздник. В этот день для вручения Горьков-
ской области ордена Ленина прибыл Генеральный секретарь Централь-
ного Комитета Коммунистической партии Леонид Ильич Брежнев. По
случаю такого торжества в город съезжались гости из соседних обла-
стей и республик. Зал Дворца весь в блеске мощных прожекторов.
Цветы, яркие краски убранства, звуки оркестра и пионерских горнов,
улыбки, рукопожатия, свечение Золотых Звезд, орденов, медалей. Сюда
приглашены воины, отличившиеся на фронтах Великой Отечественной
войны, директора крупных заводов, председатели самых знаменитых
наших колхозов, ученые, строители кораблей, автомобилей, станков,
знатные доярки, пастухи, механизаторы. Это их труд отмечен высокой
наградой Советского правительства.
Долго не смолкали аплодисменты всего зала, когда на трибуну
вышел Леонид Ильич Брежнев. Он оглядывал зал, улыбался, понимая
настроение людей. В своем выступлении он сказал, что город Горький
и весь Нижегородско-Горьковский край всегда играли важную роль
в истории страны. В этом крае славные революционные традиции. Сю-
да несколько раз приезжал Владимир Ильич Ленин. Здесь родились
Алексей Максимович Горький и Яков Михайлович Свердлов, вожаки
сормовского пролетариата Петр Заломов и Дмитрий Павлов. Леонид
Ильич называл прославленные заводы «Красное Сормово», «Двигатель
революции», автомобильный и другие, вспомнил героев стахановского
движения, отметил заслуги горьковчан в снабжении фронта перво-
классным вооружением. «Советский народ знает и ценит ваш большой
труд, благодаря которому ваша область стала такой важной частью
единого хозяйственного организма страны»,— сказал Леонид Ильич.
Так город Горький и Горьковская область вступили в год 50-летия
Октябрьской социалистической революции. Далеко шагнул город за
50 советских лет. Это отметил и Леонид Ильич Брежнев: «Старинный
149
русский город, город-труженик, город-борец, расположенный на живо-
писных берегах Волги и Оки, неузнаваемо преобразился за годы Совет-
ской власти. Может быть, только красавец Нижегородский кремль сто-
ит незыблемо, как стоял многие века. Но сегодня его окружает совре-
менный, неповторимого облика город с населением свыше миллиона
человек, один из крупнейших промышленных и культурных центров
страны».
С того времени, как были сказаны эти слова, прошло еще восемь
лет. Эти годы многое прибавили городу. Прежде всего орден Ленина,
которым по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 2 декабря
1970 года город Горький был награжден за большие успехи его труже-
ников в выполнении заданий восьмого пятилетнего плана, особенно
в области машиностроения. Эта награда была вручена в тот 1971 год,
когда город отмечал 750-летие своего существования.
Каждый год меняет что-то в облике города. Сегодня поднялся но-
вый жилой дом на пустыре, завтра открылся новый детский комбинат,
послезавтра — новый заводской корпус или кинотеатр. Проходит
пятилетие, и мы подсчитываем, сколько же всего сделано. И оказы-
вается : только жилья за годы прошедшей восьмой пятилетки построе-
но столько, что каждый день в нашем городе 40 семей въезжали в но-
вые квартиры. Но нам нужно еще больше жилья, и мы поставили зада-
150
чу на нынешнюю девятую пятилетку, чтобы около 100 тысяч семей
получили новые благоустроенные квартиры. Как же далеко ушли мы,
скажем, от 1928 года, когда нижегородцы радовались первым домам
социалистического города! Их было 100 — деревянных, двухэтажных.
Сейчас на них наступают новые каменные громады!
Все строительство в городе Горьком подчинено единому генерально-
му плану. Он был утвержден 2 июня 1967 года.
Что же записано в этом плане?
Чтобы понять это, нам надо попытаться взглянуть на родной город
с какой-нибудь высокой точки, откуда открывается широкая панора-
ма города.
Выйдем на крутой косогор около гостиницы «Нижегородская».
Отсюда хорошо видна неповторимая красота города Горького. Внизу,
под нами, в единый могучий поток сливаются две реки — Ока и Волга.
Далеко в синеющую мглу уходит Заволжье. А напротив, за рекой
Окой, живут и дышат промышленные районы города. Река, как ось,
проходит по центру города и разрезает его на две части — Нагорную и
Заречную.
Город с древности осел в нагорье. Шесть веков он смотрел на Заочье
как на пустое болотистое пространство, где на редких гривках примо-
стились небольшие деревеньки. Нижегородская ярмарка дала Заочью
жизнь. Кунавинская слобода стала расти и шириться.
В семи верстах от Кунавина, по дороге на Балахну, росла слободка
Сормовского завода. Но то уже была не городская земля, она входила
в Балахнинский уезд.
Так Кунавино и Сормово жили с Нижним Новгородом по соседству,
близко, но как бы и врозь. Только в годы большого индустриального
строительства, когда новые заводы вырастали и около Сормова, и
в Канавине, и на землях деревни Монастырки, и на Мызе, город Горь-
кий стал превращаться в единый промышленный узел.
Однажды на правом и левом берегах Оки, около плашкоутного мо-
ста, начали копать землю, поставили на воде громоздкие сооружения.
В газетах сообщили, что началось строительство постоянного городско-
го моста. А ведь сколько лет нижегородские пароходчики, хлеботор-
говцы и мукомолы твердили: «Нужен мост! Ох, как мост нужен!» Но
так и не собрались его поставить. В 1933 году красивой дугой он вы-
гнулся над Окою. По привычке его долго еще звали «плашкоутный» и
все вспоминали, как зимой по льду реки выкладывали когда-то рельсы
и пускали по ним трамвайные вагончики.
Мост надежно связал отдельные части города. Но все-таки Горький
оставался еще странным городом. Каждый крупный завод имел свой
рабочий поселок. А эти поселки — город не город, село не село. Не-
сколько десятков высоких каменных домов возвышались над россыпью
низких бараков и частных домиков с палисадниками. Между посел-
ками тянулись картофельные поля и пустыри, заросшие бурьяном. Ар-
хитекторы спорили: каким быть городу. Одни считали: пусть останет-
151
Сочетание старины и современной архитектуры — характерная черта города
ся городом-созвездием с несколькими центрами. Другие говорили: нет,
он должен стать целостным организмом. Победили вторые. Тогда же
возник первый генеральный план застройки города. Но его осуществле-
нию помешала война. После войны стали понемногу строиться. Смот-
ришь, дом поднялся на улице Свердлова, на окраине выросла улочка
чистеньких финских домиков. Население в городе увеличивалось, а
жилья не хватало. Остро не хватало! И наступило такое время, когда
двигаться и дальше потихонечку стало невозможно.
Но чтобы ликвидировать нужду в жилье, нужно было научиться
строить быстро и дешево, а для этого создать строительную промыш-
ленность, способную выпускать во много раз больше кирпича, бетона,
разного рода труб, облицовочных плиток, краски и всего прочего, что
необходимо, чтобы построить дом. Но самое главное — надо было на-
учиться строить дома на заводе сразу целыми панелями, а на месте их
только собирать, связывать и подгонять.
Вот тогда-то и был окончательно утвержден для города Горького
генеральный план застройки. В нем было указано, где строить, как
строить и что строить.
Чтобы связать отдельные части города между собой, нужно было
застроить пустыри между поселками, протянуть многоэтажные дома
152
От гостиницы «Нижегородская» хорошо видна ненов тори мая красота города Горького
вдоль основных магистралей — по Московскому, Сормовскому, Авто-
заводскому, Арзамасскому шоссе. Они составили как бы каркас города.
Но встала другая, более сложная задача. Город раздвигал свои гра-
ницы, уходил все дальше в поля, к лесным опушкам, а в центре оста-
вались старые деревянные домишки. Он стал как орех с твердой чистой
скорлупой и сгнившим ядрышком.
Генеральный план предусмотрел и это. Оглянемся вокруг. За гости-
ницей «Нижегородская» стоят пяти- и девятиэтажные дома, за оврагом
такой же городок и над ним наш первый высотный дом в 14 этажей.
А рядом, в глубине старинной улицы Гоголя, сохранился небольшой
домик, выстроенный еще 300 лет назад. Так везде на местах старой
застройки: обветшалые домишки сносятся и на их месте ставятся
многоэтажные дома. И тут же среди нового остаются памятники архи-
тектуры, дома, связанные с именами знаменитых людей или с круп-
ными историческими событиями.
Глянем на реку, на все широченное пространство Заочья. Наш глаз
сразу отберет самое заметное. Слева от моста высокие здания выго-
раживают ровный и широкий прямоугольник площади Ленина. Хоро-
шо виден с высоты и памятник великому вождю. Единственное старин-
ное здание бывшего Главного ярмарочного дома своими затейливыми
153
башенками четко выступает на светлом фоне строгого дома позади
него. Трудно сейчас поверить, что еще несколько лет назад вдоль всей
набережной и в глубину от нее тянулись однообразные строения лаба-
зов и лавок. После закрытия ярмарки их приспособили под жилье и
разные учреждения. Жить там было так же неудобно, как в бараках,
и потому горьковчане радовались, когда эти строения стали рассы-
паться в труху и пыль под ударами сильных машин.
Площадь Ленина. Теперь это — центр города. Здесь проходят наши
праздничные демонстрации. Сюда, к подножию памятника Владимиру
Ильичу Ленину, приносят цветы 22 апреля, в день рождения вождя
пролетариата.
Когда-то предприимчивые американцы предлагали нижегородским
купцам засыпать территорию ярмарки песком с окских отмелей. Но
толстосумы пожалели денег, они считали, что дешевле после каждого
половодья ремонтировать и подновлять лавки. Советские люди обо-
шлись без иноземной помощи. Сооружение площади Ленина было объ-
явлено ударной комсомольско-молодежной стройкой. Гидромеханиза-
торы намыли грунт высотой в четыре метра. 3 августа 1968 года строи-
тели заложили первый дом, а за три дня до 100-летнего юбилея вождя
первая очередь строительных работ была завершена.
За многоэтажными домами площади Ленина поблескивает Мещер-
ское озеро и желтеет большая площадка намытого песка. Это подго-
товлено основание для строительства новых микрорайонов. Первые
дома уже строятся. Через 5—10 лет с этого крутого обрыва мы увидим
за рекой веселый городок многоэтажных домов, которые обступят озе-
ро и протянутся к самому берегу Волги. Недолго осталось стоять на
С этого проекта началось строительство площади В. И. Ленина
154
Памятник Владимиру Ильичу Ленину
Стрелке причалам грузового порта. Придется ему отодвинуться в сто-
рону. Город выйдет к реке своими новыми бульварами и набереж-
ными.
Когда-то было так: заводы ставились на берегу рек. К самой воде
выходили причалы, склады, топливные дворы. О красоте не думали,
думали о выгоде. Мы хотим жить по-другому, мы хотим, чтобы реки
украшали город, несли свежесть, прохладу, чистый воздух. И скоро
именно так и будет. Сейчас пока только от Канавинского моста до цир-
ка пролегла открытая набережная. Но в генеральном плане записано,
что весь берег Оки превратится в зеленую ровную набережную. Пере-
кочуют на другое место завод «Новая сосна», мелкие домишки, Моли-
товская ремонтная база. От реки в глубь берега, к крупным городским
площадям, пролягут широкие бульвары.
Город Горький давно уже растет не только вширь, но поднимается
в высоту. Теперь кого удивят здания в 12—14 этажей?! Они стоят
повсюду. Готовы проекты 16-этажных жилых домов. Они войдут в ар-
хитектурный комплекс, который в скором времени развернется север-
нее Соцгорода автозавода. Встанут они и на берегу Мещерского озера.
Современный город Горький — это город большой промышленности.
Наши предприятия выпускают для всей Советской страны автомоби-
ли, разные машины, станки, корабли, двигатели, приборы, телевизоры,
строительные детали, мебель, пищевые продукты, одежду и обувь.
Большинство заводов нашего города сооружено в ЗО-е годы, когда про-
исходила индустриализация всей страны. В ближайшие годы не пре-
дусматривается строительство новых заводов в черте города. Но это
не значит, что горьковская промышленность остановится в своем раз-
витии. Наоборот, в девятой пятилетке она даст стране продукции
почти вдвое больше, чем в прошедшее пятилетие. Этот прирост должен
в основном произойти за счет повышения производительности труда.
А это значит: экономия материалов и каждой минуты рабочего вре-
мени, применение разного рода изобретений, позволяющих работать
быстрее, механизация тяжелых работ, автоматизация, полностью за-
меняющая ручные операции, замена старого оборудования и старой
технологии на новейшие, современные.
Вот что происходит, например, на нашем крупнейшем предприя-
тии — Горьковском автомобильном заводе.
XXIV съезд Коммунистической партии Советского Союза поставил
задачу: резко увеличить выпуск автомобилей в стране. Для Горьков-
ского автомобильного это означает: утроить производство грузовых
автомобилей ГАЗ-53А и ГАЗ-66. Утроить за счет реконструкции заво-
да. Для этого необходимо, конечно, расширить производственные пло-
щади, то есть возвести новые корпуса и пристрои к старым цехам, что-
бы можно было поставить дополнительно станки, заменить устарев-
шее оборудование, установить на некоторых участках автоматические
линии, улучшить условия работы. Ведь улучшение условий жизни и
работы людей — одна из ведущих линий нашего коммунистического
156
строительства. В ходе реконструкции автозавод превратится в образ-
цовое предприятие и по выпуску грузовых автомобилей ему не будет
равного в Советском Союзе.
Развитие нашей промышленности отразится и на всем облике го-
рода. Год от года все меньше будет оставаться в нем низких, тесных,
неуютных зданий старого Нижнего Новгорода.
Ни один современный город невозможно представить себе без об-
щественных зданий, в которых работают, учатся, развлекаются, отды-
хают. Это театры, кинотеатры, институты, школы, больницы, биб-
лиотеки, магазины, вокзалы, гостиницы и многое другое. И всегда так
было, что общественные здания и просторнее, и выше, и краше всех
остальных. Они как бы определяют облик города. Поэтому генераль-
ным планом предусмотрено строительство в нашем городе новых ки-
нотеатров н школ, институтов и больниц. На высоком берегу Волги
недавно отстроены пять корпусов областной больницы. Но театры,
библиотеки еще занимают старые нижегородские здания. Скоро все
перемени геи. Около парка Кулибина уже высятся стены крупного со-
оружении. Сюда в 1975 году переберется Театр юного зрителя. А непо-
далеку от нового ТЮЗа, по другую сторону парка, встанет современное
здание театра драмы. Определено место на площади Горького и для
театра оперы и балета. Будут строиться новые библиотеки, спортивные
залы, плавательные бассейны, кинотеатры, магазины.
Ни один город сегодня нельзя представить без инженерных соору-
жений. подземных и наземных переходов, тротуаров, дорог, лестниц.
А для Tin. и . городов, как Горький, нужны мосты. Без них он сегодня
просто lie мог бы жить. Два моста через Оку имеет город. Мало! Вот
почему ид<* г строительство третьего — Мызинского моста, а в далеком
проекте мыгцптся четвертый. А сколько в нашем городе мостов по-
меньше! Они, нпк широкие улицы, ведут нас из одной части города
в другую, через древние овраги. Много хлопот причиняют нам эти
многочш нны<‘ овраги, и засыпать их нельзя: по ним проложены
съезды. соединяющие верхние и нижние улицы города. Мосты через
овраги ;гго не только удобство, но и архитектурное украшение горо-
да. Посмотрит»' с реки, как они гармонично вписываются в прибреж-
ные склоны < нободпым разлетом своих конструкций. Не напоминают
ли они о дерзком проекте Ивана Петровича Кулибина, который хотел
связать (юр. ।и 11<ч<ы одноарочным мостом? Вот где встретились мечта
века давни нрош» иного и свершение нашего времени!
Без .Проши падежных дорог тоже немыслим сегодняшний боль-
шой индустрии иьный город. Выйдите утром на Ленинский проспект
или на пр».. п< । । Гагарина, вы почувствуете, что такое современная
городская мш и. гриль. Поток автомашин, автобусов, троллейбусов по-
чти неир«*1 " 11 заводам подвозят сырье и материалы, с заводов
везут roToi^i.. продукцию. А сколько людей надо доставить утром
к началу рнбшпч о дня! В нашем городе около 25 трамвайных маршру-
тов, 20 три ч I. ш. пых, более 60 автобусных, маршрутные такси, слу-
157
жебные автобусы. И все-таки этого недостаточно! Чтобы городской
транспорт справлялся со своей работой, ему нужна скорость, а для
скорости необходимы широкие, ровные, свободные от пешеходов доро-
ги. Ну а как же пешеходу перейти улицу? Для этого строятся подзем-
ные переходы.
Большое количество транспорта, особенно грузового, идет через
город, например, из Москвы в Киров, из Балахны в Казань. Как раз-
грузить центральные улицы города от проходящего транспорта и вме-
сте с тем дать ему возможность быстро миновать город? Этому помогут
полукольцевые магистрали, которые тоже предусмотрены генеральным
планом. Они поведут автомобильный транспорт в обход оживленных
районов.
А если перекрещиваются две напряженные магистрали? В таких
случаях строятся так называемые развязки, как у нас на проспекте
Ленина, когда одна магистраль поднимается над другой и нижняя
проходит под верхней через тоннель. Таких сооружений в Горьком
надо построить несколько десятков.
Подсчитано, что увеличение числа трамваев, троллейбусов, авто-
бусов, повышение их скорости за счет удобных дорог — все это еще
не разрешит трудностей, существующих сейчас на городском транспор-
те. Наш город раскинулся на очень большой площади, между его гра-
ницами пролегает несколько десятков километров. Метрополитен —
вот что поможет решить эти проблемы. О метро, как о деле решенном,
давно уже пишут наши газеты. Сейчас ведутся работы по уточнению
первой трассы, которая пойдет от Автозавода к Московскому вокзалу.
В следующей пятилетке сооружение метрополитена начнется. Горький
будет третьим городом в Российской республике после Москвы и Ле-
нинграда со своей подземной электрической дорогой.
Пройдут еще 10—15 лет, и город Горький превратится в один из
красивейших городов Советского Союза. И только Ока и Волга будут
по-прежнему горделиво нести свои зеленоватые воды мимо древних
Дятловых гор да красавец кремль останется в веках напоминанием
о седой старине.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Слово о нашем городе.................................... 3
«ГРАД НА УСТЬ ОКИ».................................... 5
ЗЛОЕ ИСТРЕБЛЕНИЕ........................................ 8
ПОД РУКОЙ МОСКВЫ........................................13
ВЫСТРЕЛ С ИВАНОВСКОЙ БАШНИ .............................15
ГРАД КАМЕНЬ.............................................18
ПОХОДЫ НА КАЗАНЬ........................................23
НИЖНИЙ — МОСКВЕ СОСЕД БЛИЖНИЙ...........................27
ГРОЗА В ПОВОЛЖЬЕ........................................33
НИЗОВЫЙ ПОХОД . 39
МЕХАНИК ИВАН КУЛИБИН....................................43
КАРМАН РОССИИ...........................................48
«ЛАСТОЧКА»..............................................53
ВСТРЕЧА НА НИЖЕГОРОДСКОМ ПЕРЕПУТЬЕ......................57
ПЕРВЫЙ ШАГ..............................................62
МАЛАЯ ТРОПИНКА НА БОЛЬШОМ ПУТИ..........................67
КОМИТЕТ ДЕЙСТВУЕТ.......................................74
«ДОЛОЙ САМОДЕРЖАВИЕ!»...................................80
СОРМОВО НА БАРРИКАДАХ...................................88
ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ............................................93
«ВАНЯ-КОММУНИСТ» '.....................................101
«НОВЫЙ МИР ВАМИ УЖЕ СТРОИТСЯ!».........................108
«СКАЗКА ИЗ ЖЕЛЕЗА И БЕТОНА»............................114
ДАЛЬШЕ, ВЫШЕ, БЫСТРЕЕ ВСЕХ!............................123
«ИДЕТ ВОЙНА НАРОДНАЯ...»...............................130
ДНИ И НОЧИ.............................................137
ВСТАТЬ НА КРЫЛО........................................143
РАССКАЗ О ГЕНЕРАЛЬНОМ ПЛАНЕ............................149