Зарубежный криминальный роман. Выпуск 05. Часы смерти. Трагедия Y - Квин Э., Карр Д.

Автор: Квин Э. Карр Д.

Теги: художественная литература роман романы зарубежная литература криминальный роман

ISBN: 5-88374-001-4

Год: 1992

Похожие

Стихотворения. Письма

Уильям Блейк

День и ночь (Литературные памятники)

Завещание Джона Локка, приверженца мира, философа и англичанина

Текст

Д. КАРР
Э.КВИН
Нижний Новгород
«ФИДЕО
1992
ББК 84.7 США, 84.4Вл.
3-35
Художник Ю. С. Гершкович
3-35 Зарубежный криминальный роман: Выл. 5.
Д. Д. Карр. Часы смерти; Э. Квин. Трагедия Y./Пе-
ревод с англ. Е. Куприна, Е. Гриценко, И. Гри-
ценко.— Н. Новгород: «Фидес», 1992.— 560 с.
ISBN 5-88374-001-4
В сборник вошли произведения известных авторов детективного
жанра, впервые переведенные на русский язык.
3 4703040100-004
Д72(03)—92
ISBN 5-88374-001-4
ББК 84.7США. 84.4ВЛ.
© Перевод, оформление.
«Фидес», 1992

John Dickson Carr
Death-Watch
ОТКРЫТАЯ ДВЕРЬ НА ЛИНКОЛЬНЗ ИНН ФИЛДЗ
— Странные преступления? — переспросил доктор
Фелл, когда разговор зашел о том случае со шляпами
и арбалетами и вслед за ним о еще более любопытной
загадке перевернутой комнаты в Уотерфол Манор.—
Вовсе нет. Они кажутся странными лишь потому, что
какой-нибудь факт изложен вне его правильного кон-
текста. Например,— негромко продолжал он, увлеченно
посапывая носом,— поразмыслите вот над этим. Вор
забирается в мастерскую часовщика и крадет стрелки
с циферблата больших часов. Больше он ничего не
трогает, ни к чему даже не прикасается — только эти
стрелки, не имеющие никакой особой ценности... Ну?
Что бы вы сказали на это, будь вы полицейским, полу-
чившим такое известие? И, раз уж об этом у нас речь,
к какому роду преступлений вы бы его отнесли?
Я подумал, что у доктора просто разыгралось вооб-
ражение, как это обычно бывает, когда он сидит в
удобном кресле и рядом стоит кружка пива с пеной
до краев. Поэтому я пролепетал в ответ, что скорее
всего решил бы, будто этот человек убивает время,
и замолчал, ожидая услышать презрительное фырканье.
Но не услышал. Доктор Фелл сосредоточенно рассмат-
ривал кончик сигары; выражение его широкого красного
лица и многочисленных подбородков из довольного стало
задумчивым, насколько задумчивым вообще может стать
подбородок, не испытывая при этом особых неудобств,
а маленькие глазки прищурились за стеклами очков
на широкой черной ленте. Некоторое время он сидел
в молчании, натужно, с присвистом дыша и поглажи-
вая свои бандитские усики. Затем он неожиданно
кивнул.
7
— Точно! — объявил он.— Кхэр-р-румпф-да. Вы
попали в самую точку.— Он ткнул в воздух сигарой.—
Именно поэтому убийство выглядело таким жутким,
когда оно произошло,— там, знаете ли, было убийство.
Мысль о намерении Боскомба нажать тогда на курок
с единственной целью убить время!..
— Боскомба? Убийцы?
— Всего лишь человека, признавшегося в намерении
совершить таковое. Что же касается настоящего убий-
цы... Дело было весьма жуткое, как я уже говорил.
На нервы я никогда не жаловался,— заметил доктор,
с шумом втягивая воздух, тут же заплутавшийся в
лабиринте его носоглотки.— Кхе. Нет, не жаловался.
Такую броню,— он ткнул себя в бок,— сразу не про-
шибешь. Но я даю вам честное слово, тот проклятый
случай напугал меня, а насколько я помню, такое со
мной произошло лишь однажды. Напомните мне как-
нибудь, я расскажу вам о нем.
Я так никогда и не услышал этого рассказа из уст
самого доктора, поскольку тот вечер супруги Фелл и я
провели в театре, а на другой день у меня уже все было
готово к отъезду: я покидал Лондон. Сомнительно,
однако, чтобы доктор стал подробно излагать то, как
он любопытнейшим образом помог Департаменту уго-
ловного розыска сохранить свое лицо. Тем не менее
всякого, кто хорошо знает доктора Фелла, не могут
не заинтересовать обстоятельства дела, которое заста-
вило его испытать чувство страха. В конце концов
я узнал обо всем от профессора Мельсона, сопровож-
давшего доктора Фелла в том расследовании от на-
чала до конца. Произошло это осенью, за год до того,
как доктор Фелл переехал в Лондон в качестве совет-
ника Скотланд-Ярда (причины этого переезда как раз
и станут понятными в конце повествования). Это дело
было последним из тех, расследование которых офи-
циально возглавлял главный инспектор Дэвид Хедли
перед самым своим выходом на пенсию. На пенсию
он, однако, не вышел. Сейчас он суперинтендент Хедли,
и это также станет понятным. В силу того что некое
лицо, игравшее в деле значительную роль, скончалось
не далее как четыре месяца назад, исчезли последние
препятствия к преданию гласности некоторых его важ-
ных деталей. Поэтому я излагаю здесь все факты. Когда
Мельсон закончил свой рассказ, мне стало понятно, по-
чему этот человек, обычно столь хладнокровный, на-
8
всегда сохранит предубеждение против застекленных
крыш и золотой краски, почему мотив убийства был
столь дьявольски тонок, а орудие — уникально, почему
Хедли считает, что дело это может быть названо «Делом
Летающей Перчатки» и почему, наконец, некоторые из
нас навсегда запомнят загадку часового циферблата
как величайшее дело доктора Фелла.
Это случилось вечером четвертого сентября. Мельсон
хорошо запомнил дату, поскольку ровно через неделю
он должен был отплыть домой, чтобы успеть к началу
осеннего семестра, открывавшегося пятнадцатого числа.
Он чувствовал себя усталым. Судите сами, что получит-
ся за отпуск, если все лето уходит у вас на то, чтобы
как-то поддержать свой академический престиж, выпол-
няя такую весьма условную и трудоемкую повинность,
как «публикование своих трудов». Работа над «Сокра-
щенным изложением «Истории моего времени» еписко-
па Бернета, изданным и аннотированным доктором фи-
лософии Уолтером С. Мелъсоном» тянулась так долго
и профессор так яростно не соглашался со старым
сплетником чуть ли не по каждому пункту, что даже
удовольствие уличить того во лжи — весьма, кстати,
частое — не подогревало больше его энтузиазма. В тот
вечер, однако, Мельсон постоянно ловил себя на том, что
улыбается. Он чувствовал присутствие старого друга,
тяжело шагающего рядом: силуэт его внушительной
фигуры в невероятных размеров черном плаще и неиз-
менной шляпе с загнутыми полями, какие носят анг-
лийские священники, отчетливо выделялся в свете улич-
ных фонарей, две его трости, по обыкновению сердито
споря друг с другом, громко постукивали по пустынной
мостовой.
Они возвращались пешком вдоль Холборна. Время
шло к полуночи. Вечер выдался холодный и ветреный.
Блумсбери 1 в это лето неожиданно оказался перепол-
ненным, поэтому лучшим, что Мельсону удалось поды-
скать для жилья, была неуютная квартирка из двух ком-
нат — спальни и гостиной — на Линкольнз Инн Филдз;
к тому же ему каждый раз приходилось преодолевать
четыре лестничных пролета, чтобы до нее добраться.
1 Район в центральной части Лондона, где находятся Британ-
ский музей и Лондонский университет.
9

Они просидели в кинематографе гораздо дольше, чем
предполагали: доктор Фелл, раболепный поклонник та-
ланта мисс Мириам Хопкинс, настоял на том, чтобы
просмотреть картину дважды. Но Мельсон днем сделал
поистине редкое приобретение, натолкнувшись у Фойла
на словарь средневекового латинского шрифта, и доктор
наотрез отказался идти домой, не ознакомившись с этой
замечательной находкой.
— Кроме этого,— пророкотал он,— не станете же вы
уверять меня, что ложитесь спать в столь ранний час?
Что, в самом деле? Дружище, вы меня разочаровывае-
те. Будь у меня ваша молодость, задор...
— Мне сорок два,— заметил Мельсон.
— Человек,— яростно набросился на него доктор
Фелл,— человек, который упоминает о своем возрасте,
едва ему минуло тридцать, уже обрастает мхом. Я по-
стоянно наблюдаю за вами,— он моргнул из-под очков,—
и что же я вижу? Вы напоминаете мне нелюбопытного
Шерлока Холмса. Где ваша жажда приключений, здо-
ровая человеческая любознательность, в конце концов?
— «Большой Турникет»,— заметил Мельсон, увидев
.знакомый знак.— Здесь нам направо. Я намеревался,—
продолжал он, вынимая изо рта трубку и выбивая
ее себе на ладонь,— спросить вас о вашем чувстве здоро-
вого любопытства. Есть у вас на примете какое-нибудь
новое преступление?
Доктор Фелл хмыкнул.
— Возможно. Точно еще не знаю. Может быть,
у них что-то и получится с убийством дежурного
администратора в том универмаге, но я лично сомне-
ваюсь.
— А что там произошло?
— Хм, вчера вечером я обедал с Хедли, но он, ка-
жется, и сам не знает всех подробностей. Мне он ска-
зал, что еще не ознакомился с рапортом; этим делом
занимается один из лучших его сотрудников. Если не
ошибаюсь, все началось с эпидемии магазинных краж
в больших универмагах; их совершала женщина, лич-
ность которой полиция никак не может установить.
— Магазинные кражи представляются мне довольно-
таки...
— Да-да, знаю. Но в этих кражах прослеживается
нечто дьяврльски странное. И продолжение у них вышло
скверное. Черт возьми! Мельсон, меня это тревожит! —
Некоторое время он дышал хрипло и с присвистом,
11
очки на носу съехали набок.— Продолжение последо-
вало с неделю назад в универмаге Геймбриджа. Вы
что, совсем не читаете газет? В ювелирном отделе
была организована специальная распродажа или что-то
в этом роде. Народ там буквально кишмя кишел. Через
эту толпу двигался дежурный администратор, безобид-
ный субъект в традиционной визитке и с прилизанными
волосами. Вдруг администратор хватает кого-то за
руку; переполох, возня, крики, рассыпанный по полу
поднос стеклянной бижутерии, затем, посреди этого
бедлама и прежде чем кто-либо успевает сообразить,
что произошло, администратор бесформенной грудой
оседает на пол. Пронзительные вопли. Кто-то замечает
под ним лужу крови. Его переворачивают и видят, что
у него чем-то острым, видимо ножом, вспорот живот.
Вскоре после этого бедняга скончался.
В узком проходе, известном под названием «Большой
Турникет», было как-то промозгло и неуютно. Эхо их
шагов катилось по плитам мостовой меж рядами запер-
тых и зарешеченных на ночь магазинов. Вывески
беспокойно покачивались, поскрипывая; то тут, то там
неверный свет газового фонаря выхватывал одну-две
позолоченные буквы. То ли в бесхитростном пересказе
доктора было что-то такое, то ли какие-то странные
шумы возникли на фоне бормотания ночного Лондона,
но Мельсон вдруг оглянулся через плечо.
— Боже милостивый! — воскликнул он.— Вы хотите
сказать, что кто-то совершил убийство только потому, что
попался на магазинной краже?
— Да. И не забывайте каким образом, мой маль-
чик. Кхумпф! Говорил же я вам, что дело скверное.
Никаких ключей к разгадке, ни описания преступника,
решительно ничего, кроме того, что это была женщина.
Ее видели, должно быть, человек пятьдесят, не меньше,
и каждый дает свое описание. Она исчезла, испари-
лась, и все. Это самое худшее, что могло произойти,
вы понимаете? Начинать не с чего.
— Пропало что-нибудь ценное?
— Часы. Карманные часы. Они лежали на подносе
вместе с другими диковинками, образуя небольшую
экспозицию. Их не продавали. Эта выставка как бы
отражала все вехи в развитии часового дела от Питера
Хили до наших дней.— В голосе доктора Фелла появи-
лись необычные нотки.— Кстати, Мельсон, в каком но-
мере вы живете на Линкольнз Инн Филдз?
12
Как-то словно помимо своей воли Мельсон вдруг
остановился — отчасти чтобы закурить трубку, отчасти
же потому, что смутное воспоминание шевельнулось
в нем, заставив вздрогнуть, будто кто-то тронул его
сзади за плечо. Спичка громко чиркнула по шерохо-
ватой поверхности коробка. Возможно, воспоминание
было вызвано выражением маленьких блестящих глаз
доктора Фелла, неподвижно устремленных на него, пока
разгоралось крошечное пламя, возможно, его причиной
явились часы, глухо отбивавшие полночь где-то невдале-
ке, в направлении Линкольнз Инн. Мельсон обладал
богатым воображением, и в огромной фигуре доктора,
разглядывающего его в узком проходе, в его черном
плаще, в ленточке очков, трепещущей на ветру, ему
чудилось что-то бесовское. Бой часов — суеверие... Он
помахал рукой, загасив спичку. Эхо их шагов возобно-
вилось в полумраке.
— В номере пятнадцатом,— ответил он.— А почему
вы спрашиваете?
— Тогда слушайте меня. Получается, что вы сосед
одного человека, который меня очень интересует. Это
крайне занятный старик, если судить по тому, что я о нем
слышал. Его имя Карвер. Он часовщик, и к тому же
весьма знаменитый. Кха-р-румпф, н-да. Вы, кстати,
смыслите что-нибудь в часовом деле? Предмет поистине
удивительный. Карвер предоставил универмагу несколько
менее ценных образчиков своей коллекции — украден-
ные часы как раз ему и принадлежали,— и, кажется,
организаторам удалось даже выпросить несколько штук
у музея Гилдхолла. Меня только удивило...
— Ах вы, чертов шарлатан! — взорвался Мельсон.
Затем он беззлобно ухмыльнулся, и эта улыбка широ-
ким лучом легла на круглое, как полная луна, лицо
доктора Фелла.— Я подозреваю, что вам с самого нача-
ла не было никакого дела до моего словаря? Но я...—
Он остановился в нерешительности.-— У меня совер-
шенно вылетело из головы, но дело в том, что там
сегодня произошла одна странная вещь.
— Что за странная вещь?
Мельсон посмотрел вперед, туда, где уличные фонари
высвечивали меж темных стен бледную зелень деревьев
Линкольнз Инн Филдз.
— Шутка,— медленно проговорил он.— Какая-то
нелепая шутка. Я лично ее до конца не понял. Случи-
лось это сегодня утром. Я вышел на улицу выку-
13
рить трубку после завтрака и прогуляться; не было еще
и девяти часов. Все дома на площади имеют высокое
крыльцо — небольшой пятачок перед дверью, над ним на-
вес, опирающийся на пару белых колонн, по бокам ска-
мейки. Площадь была почти пуста, но по нашей стороне
шагал полицейский. Я сидел, лениво покуривая, чувст-
вуя умиротворение... да, так вот, взгляд мой был направ-
лен. на соседний дом. Он привлек мое внимание, потому
что ваш часовщик вывесил в окне табличку, на которой
было написано «Йоганнус Карвер». Мне стало любопыт-
но, что за человек решился в наше время переделать
свое имя в «Йоганнус».
— Ну и?..
— Да... тут как раз и начинается эта неразбериха,—
поморщившись, продолжал Мельсон.— Ни с того ни
с сего дверь дома распахнулась, и из нее вылетела жен-
щина, уже в возрасте, с решительным выражением
лица. Она ринулась вниз по ступеням крыльца и броси-
лась к констеблю. Сначала она, как я понял, хотела
заявить об ограблении, потом стала настаивать на от-
сылке нескольких детей из соседних домов в исправи-
тельную школу. Она буквально кипела от возмущения
и кричала на всю улицу. Затем, следом за ней, из дома
вышла еще одна женщина, молоденькая, совсем еще
девушка, симпатичная блондинка...
(Очень симпатичная, вспомнил он; солнце золотило
ее волосы, и она была не слишком тщательно одета.)
— Естественно, меня не прельщало сидеть там у всех
на виду, разинув рот на эту сцену, но я притворился,
что не слушаю, и остался. Насколько я мог понять,
женщина с решительным выражением лица была эко-
номкой Йоганнуса Карвера. Йоганнус Карвер несколько
недель трудился над большими часами, которые должны
были украсить башню сельского поместья сэра такого-
то, а он вообще-то не берет подобные заказы, и только
нежелание отказывать сэру такому-то, его близкому дру-
гу, заставило мистера Карвера заняться ими...— так
она говорила. Часы были закончены только накануне
вечером, и Йоганнус покрасил их и оставил сохнуть
в чулане. И надо же, кто-то забрался туда, изуродовал
часы и украл стрелки с циферблата. Шутка?
— Мне это не нравится,— изрек доктор Фелл
после недолгой паузы.— Мне это не нравится,— Он
помахал одной тростью.— Что сделал представитель
закона?
14
— Мне показалось, он просто растерялся. Исписал
много листов в блокноте, но ничего значительного не
произошло. Юная блондинка все пыталась успокоить
ту, Другую, женщину. Говорила, что это, вероятно, всего
лишь шутка — довольно неудачная, конечно, поскольку
часы оказались сломанными. Потом они вернулись в дом.
Йоганнуса я так и не увидел.
— Хм. Эта девушка из семьи Йоганнуса?
— Следует полагать, да.
— Черт возьми, Мельсон,— проворчал доктор
Фелл.— Надо мне было поподробнее расспросить вчера
Хедли. В этом доме живет еще кто-нибудь, или вы
не обращали внимания?
— Особого, пожалуй, не обращал. Но дом большой,
и, кажется, там живут несколько постояльцев. К тому
же на двери я заметил еще и табличку с именем
адвоката. Послушайте. Вы считаете, что это каким-то
образом связано с„.
Они вышли на Линкольнз Инн Филдз с северной
стороны. Ночью площадь казалась гораздо большей, чем
при дневном свете. Фасады домов стояли чистые,
прибранные и отрешенные, редкие полоски света кое-
где пробивались сквозь задернутые занавеси. Даже де-
ревья напоминали парковый лес, где все выметено, под-
стрижено, приведено в порядок. Площадь освещала
водянистая луна, такая же бледная, как и уличные
фонари.
— Здесь нам направо,— сказал Мельсон.— Вон там
находится Музей Соуна ’. Двумя домами дальше...—
Он провел рукой по влажной поверхности металличе-
ских поручней и поднял глаза на плоскогрудые дома.—
Там я и живу. Следующий дом — Йоганнуса. Только
я не вполне представляю, что нам пользы стоять
там и разглядывать его...
— Не знаю. Возможно, какая-то польза и есть,—
заметил доктор Фелл.— Входная дверь открыта.
Они оба остановились. Мельсон явственно вздрогнул:
последние слова его друга прозвучали совершенно не-
ожиданно, тем более что номер шестнадцатый был по-
гружен в темноту. Свет луны и уличного фонаря оку-
тывал его словно туман, размывая очертания как на
акварели. Дом был тяжелый, высокий, с узким 'фаса-
дом. Он был сложен из красного кирпича, казавше-
1 Дом-музей архитектора Дж. Соуна (1753—1837).
15
гося почти черным. На этом фоне ярко белели оконные
рамы. Каменные ступени поднимались к круглым ка-
менным колоннам, которые поддерживали крышу крыль-
ца, почти такую же маленькую, как козырек часов.
Большая дверь была широко распахнута. Мельсону
показалось, что она поскрипывает.
— Как вы полагаете, что...— начал он, чувствуя,
что его шепот становится громче.
Он замолчал, заметив в тени дерева перед домом
еще более густую тень — там кто-то стоял и, как и они,
наблюдал за дверью. Однако безмолвие дома уже было
нарушено. Внутри раздались чьи-то стоны и вскрикива-
ния; на улицу стали долетать бессмысленные обрывки
слов — казалось, кто-то кого-то в чем-то страстно обви-
няет. В этот момент таинственная тень отделилась
от дерева. Мельсон двинулся через тротуар к дому и об-
легченно вздохнул, различив в полумраке контуры по-
лицейского шлема. До его слуха донеслись тяжелые
шаги, и он увидел, как впереди вспыхнул свет карман-
ного фонаря: полицейский поднимался по ступеням
крыльца номера шестнадцатого.
СМЕРТЬ НА ЧАСАХ
Доктору Феллу стоило немалых трудов перенести свое
грузное тело через мостовую, и он порядком запыхался,
когда подошел к крыльцу. Он поднял одну трость и
коснулся ею руки полицейского. Луч фонаря метнулся
вниз.
— Что-нибудь случилось? — спросил доктор Фелл.—
И, если можно, не светите мне в глаза!
— Так-так! — проворчал полисмен настороженно и
слегка раздраженно.— Так-так, сэр!..
— Ну тогда посветите еще секундочку. В чем дело,
Пирс? Неужели вы меня не узнаете? Я вас прекрасно
помню. Вас все время оставляют дежурным по участ-
ку. Кхе. Кхум. Вы стояли за дверью кабинета Хедли...
Полицейский ошибочно предположил, что присутст-
вие здесь доктора Фелла не было случайным.
— Я не знаю, что случилось, сэр, но пойдемте.
Махнув рукой Мельсону, не испытывавшему боль-
шого желания впутываться в это дело, доктор Фелл
поднялся вслед за Пирсом по ступеням крыльца.
Стоило только войти внутрь, как оказалось, что
в длинном коридоре совсем не так уж темно. В дальнем
16
его конце виднелась лестница, с верхнего этажа на
ступени лился мягкий свет. Жуткий голос умолк, словно
кто-то теперь ждал и прислушивался. Откуда-то слева,
сквозь одну из закрытых дверей, доносился странный
шум, который Мельсон поначалу принял за нервный,
настойчивый шепот, и лишь потом он понял, что этот звук
издавали многочисленные, вразнобой тикающие часы.
В тот же миг женский голос прокричал сверху:
— Кто там? — Шум, шорох, шелест платья, затем
тот же голос в отчаянии крикнул им: — Я не могу
пройти мимо него! Говорю же вам, я не могу пройти!
Здесь кругом кровь.— Голос задрожал.
Эти слова исторгли хриплый звук из уст Пирса, и он
бросился вперед. Желтый^круг фонаря запрыгал по сту-
пеням, два его спутника поспешно поднимались сле-
дом. Лестница была основательная, с тяжелыми пери-
лами, ковром в тусклый цветочек и латунными прутья-
ми, прижимавшими его к ступеням. Она являлась
символом добропорядочного английского дома, где нет
места жестокости и насилию, и ни разу не скрипнула
под их ногами. Поднявшись наверх, они увидели прямо
напротив, через холл, открытую двойную дверь. Туск-
лый свет проникал через нее на лестничную площадку.
Он шел из комнаты, в которой два человека застыли
на пороге, а третий сидел в кресле, обхватив голову
руками.
Через порог вытянулось тело мужчины. Оно лежало
вполоборота: частью на спине, а частью на правом боку.
В желтом свете лампы его хорошо было видно:
тени играли на искаженном судорогой лице и между
пальцев, которые еще шевелились. Веки тоже еще подра-
гивали, открывая белки закатившихся глаз. Рот был,
открыт. Спина как будто немного выгнулась, словно
от боли, и Мельсон мог бы поклясться, что ногти
еще скребли по ковру. Но это, очевидно, были лишь
конвульсивные подергивания трупа, потому что кровь изо
рта уже перестала течь. Пятки, стукнув по полу, дер-
нулись в последний раз, глаза открылись и замерли.
Мельсон почувствовал легкую дурноту. Он неожи-
данно отступил на шаг и едва не угодил ногой мимо
ступеньки. В добавление к зрелищу умирающего чело-
века этот пустяк — кому не случалось оступаться? —
едва не довел его до обморока.
Один из двух людей, стоявших у порога, оказался,
женщиной — той самой, что кричала. Мельсон мог видеть
2 Д. Д. Карр и др.
17
только контуры ее фигуры и отсвет лампы в золо-
тистых волосах. Неожиданно она бросилась к ним. Обо-
гнув мертвеца и потеряв при этом ночную туфельку,
которая гротескно закувыркалась по полу, она схватила
констебля за руку.
— Он мертв,— выпалила она.— Посмотрите на
него.— Ее голос дрожал, она была на грани истерики.—
Ну?.. Ну же? Вы что, не собираетесь его арестовы-
вать? — Она указала на человека в дверном проеме,
тупо глядящего себе под ноги.— Он застрелил его.
Посмотрите, у него в руке пистолет.
Человек в дверях пришел в себя. Он вдруг осознал,
что держит в правой руке — палец на спусковом крюч-
ке — автоматический пистолет с необычайно длинным
и толстым стволом. Увидев, что констебль шагнул к
нему, он сунул пистолет в карман, едва не уронив
его при этом. Затем он отступил назад, встав к ним
боком, и они заметили, что голова у него трясется
мелкой жуткой дрожью, как у паралитика. В неярком
свете его можно было рассмотреть более отчетливо.
Это оказался аккуратного вида, ухоженный человечек
с гладко выбритым лицом, на котором поблескивали
стекла пенсне, золотая цепочка, протянувшаяся за ухо,
покачивалась в такт его дрожи. Заостренная челюсть
и резко очерченный рот должны были в обычной
жизни придавать ему решительный вид. У него были
темные кустистые брови, длинный нос и какого-то не-
определенного, мышиного, цвета волосы, высоко заче-
санные ото лба назад. Но сейчас лицо покрывали
морщины, и оно все как-то расползлось — то ли от
ужаса, то ли от трусости, то ли от полного замеша-
тельства. Человечек попытался придать себе вид велича-
вого достоинства (адвокат богатого семейства?), подняв
руку в протестующем жесте и даже добившись подобия
улыбки, отчего лицо сделалось совсем уродливым.
— Моя дорогая Элеонора,— произнес он, судорож-
но сглотнув...
— Не подпускайте его ко мне,— заметалась девуш-
ка.— Почему вы его не арестуете? Он же застрелил
этого человека. Вы что, не видите у него пистолет?
Рокочущий, рассудительный, почти добродушный
голос покрыл ее истеричные выкрики. Доктор Фелл,
держа шляпу в руке, с копной взъерошенных волос,
в беспорядке упавших на лоб, вырос перед девушкой,
благожелательно ее разглядывая.
18
— Кхэ-р-румпф,— сказал доктор Фелл, почесывая
нос.— Так-так. А вы в этом уверены? Как же тогда
быть с выстрелом? Вот мы, все трое, находились
рядом с домом снаружи и не слышали никакого
выстрела.
— Так неужели вы не заметили этой штуки? Там,
когда он держал его в руке? У него на конце был
такой... глушитель — кажется, так их называют.
Увидев, что полицейский склонился над телом, она
быстро отвернулась. Тот флегматично выпрямился и по-
дошел к ошеломленному человечку в проходе.
— Итак, сэр,— произнес он совершенно бесстраст-
но.— Этот пистолет. Давайте-ка его сюда.
Человечек бессильно уронил руки.
— Вы не можете этого сделать, констебль,— то-
ропливо заговорил он.— Вы не должны. Господи, по-
моги и укрепи... я не имею к этому ни малейшего
отношения.— Руки начали подергиваться.
— Успокойтесь, сэр^ Теперь — пистолет. Минутку,
а то вы рукой... если вас не затруднит, протяните
мне его рукояткой вперед. Вот так. А теперь ваше имя?
— Это пор-разительно нелепая ошибка. Кальвин
Боскомб. Я...
— А как зовут умершего?
— Я не знаю.
— Ну-ну, полно! — сказал Пирс, устало шлепнув
ладонью по записной книжке.
— Говорю же вам, я не знаю.— Боскомб напрягся.
Он сложил руки на груди и прислонился спиной
к створке двери, словно заняв оборонительную позицию.
На нем был опрятный халат из темно-серой шерсти,
пояс халата был завязан аккуратным бантом. Пирс
тяжело повернулся к девушке.
— Кто это, мисс?
— Я... я тоже не знаю. Я никогда не видела его
раньше.
Мельсон взглянул на нее. Сейчас она стояла лицом
к свету, и он сравнил образ, запечатлевшийся у него се-
годня утром, когда она выбежала на улицу, с этой Элео-
норой (Карвер?), которую теперь видел совсем близко.
Лет, пожалуй, двадцать семь или восемь. Определенно
красива — в обычном понимании этого слова, которое,
да простит нас кинематограф, все-таки является самым
лучшим его пониманием. Среднего роста, тонкая, но с
цветущей чувственной фигурой; .чувственность проявля-
2* 19
лась также и в ее глазах, крыльях носа и слегка вздер-
нутой верхней губе. Кое-что в ее внешности поразило
Мельсона как настолько загадочное и одновременно с
этим настолько очевидное, что в первое мгновение он
никак не мог сообразить, что же это было. Судя по
всему, она выскочила сюда прямо из постели: ее
длинные, ровно подрезанные волосы спутались, потерян-
ная туфелька лежала рядом с мертвецом, она была в чер-
но-красной пижамной паре, поверх которой набросила
довольно пыльный кожаный плащ синего цвета с подня-
тым воротником. Но румяна и губная помада на лице
были свежие, что было особенно заметно из-за ее блед-
ности. Голубые глаза, устремленные на Пирса, смотре-
ли со все возрастающей тревогой. Она плотнее запахну-
ла полы плаща.
— Я вам говорю, я никогда не видела его раньше! —
повторила она.— И не смотрите на меня так! — Быст-
рый взгляд на труп, сменившийся озадаченным выра-
жением.— Он... он похож на вора как будто? И я не
представляю, как он проник в дом, если только он,—
кивок в сторону Боскомба,— его не впустил. Дверь каж-
дый вечер запирают на замок и на цепочку.
Пирс хмыкнул и что-то записал в свою книжку.
— Хм. Вон оно что. А как ваше имя, мисс?
— Элеонора,— она замолчала в нерешительности,
потом добавила: — То есть Элеонора Карвер.
— Ну полно, мисс, перестаньте! Уж как вас-то зовут
вы должны знать?
— Ну... что же. А почему вы, собственно, так кипя-
титесь? — спросила она' с неубедительной суровостью,
но тут же сменила тон.— Простите, пожалуйста, но
я сейчас сама не своя. На самом деле мое имя Элео-
нора Смит. Только мистер Карвер мой опекун — ну что-
то вроде опекуна,— и он хочет, чтобы я носила его имя.
—- И вы утверждаете, что этот джентльмен застре-
лил...
— О, я уже не знаю, что я утверждала!
— Спасибо, Элеонора,— неожиданно и несколько
просяще заговорил Боскомб. Его тощая грудь ходила
ходуном.— Может быть, вы — вы все — пройдете ко мне
в комнату и присядете, и мы закроем дверь, чтобы
не видеть этого ужасного зрелища.
— Пока нельзя, сэр/ Итак, мисс,— терпеливо про-
должал констебль, скрывая свое раздражение,— вы
скажете нам, наконец, что тут произошло?
20
— Но я не знаю!.. Я спала, вот и все. Моя
спальня помещается на первом этаже в задней части
дома. Как раз рядом с мастерской моего опекуна.
Ну и вот... дверь спальни вдруг стала хлопать от сквоз-
няка. Я удивилась про себя, откуда он мог взяться,
и встала, чтобы прикрыть ее поплотнее. Потом я выгля-
нула в коридор и увидела, что входная дверь открыта
настежь. Мне стало немного не по себе. Я прошла
несколько шагов по коридору, а затем увидела свет
наверху и услышала голоса. Я услышала, как он...—
опять кивок в сторону Боскомба. В ее взгляде, направ-
ленном на него, читались следы пережитого потрясе-
ния, отступающий понемногу страх и скрытая злость.
Причем страха казалось гораздо больше, чем можно
было ожидать в подобной ситуации.— Я услышала, как
он сказал: «Боже мой! он мертв...»
— Если вы позволите, я объясню...— отчаянно
вставил Боскомб.
Доктор Фелл, моргая, смотрел на Элеонору со- слег-
ка озадаченным видом. Он уже приготовился заговорить,
но она продолжила:
— Я ужасно перепугалась. Тихонько поднявшись
по лестнице,— из-за ковра шагов вообще не слышно,—
я заглянула сюда. Я увидела его, он стоял в дверях, на-
гнувшись над ним, а тот, другой, стоял, отвернувшись,
в глубине комнаты.
После ее кивка они в первый раз обратили внимание
на третьего человека, бдевшего в эту ночь над мертвым
телом. Этот человек сидел в комнате Боскомба за сто-
лом, на котором горела лампа под абажуром. Одна
рука локтем опиралась на стол, ее пальцы пощипы-
вали лоб. Словно обретя, наконец, полнейшее спокой-
ствие и вернув себе самообладание, он деревянно под-
нялся на ноги и подошел к ним, засунув руки в карма-
ны,— крупный мужчина с торчащими ушами, чье лицо
пока оставалось в тени. Он кивнул несколько раз, не
поворачиваясь ни к кому в отдельности. На тело он не
смотрел.
— И это абсолютно все, что мне известно,— заяви-
ла Элеонора Карвер.— Я только не понимаю, чего
он,—— она посмотрела на мертвеца,— хотел, забравшись
сюда и... перепугав... Послушайте, он и в самом деле
похож на вора, разве нет? Или, знаете, мне сейчас пока-
залось, что, если его помыть и одеть во что-нибудь при-
личное, он будет немного похож на...
21
Ее взгляд перекочевал с тела на Боскомба. Но она
одернула себя, пока другие рассматривали то, что лежа-
ло на полу. «Даже при жизни этот субъект не мог вы-
зывать особой симпатии»,— заметил про себя Мельсон,
когда индивидуальные черты стали отчетливее прогля-
дывать сквозь общую гипнотическую картину убийст-
ва. Его порванный костюм, вытершийся до неопреде-
ленного цвета, весь лоснился, словно облитый холодным
супом. Рукава и штанины подворачивались с помощью
булавок до тех пор, пока руки и ноги не стали торчать
из них, как у пугала. Неизвестный был человеком
лет пятидесяти, одновременно костлявым и обрюзг-
шим. Медная заколка для воротничка выпирала на шее,
красной и морщинистой, как у индюка. Зубы широко
раскрытого рта белели в трехдневной щетине там, где
их не залила кровь. И все же (по крайней мере,
в смерти) этот человек не казался законченным граби-
телем. Почувствовав это и попытавшись разобраться
в своих впечатлениях, Мельсон вдруг заметил одну
крайне несообразную деталь — человек был обут в бе-
лые тапочки для тенниса, почти новые.
Пирс неожиданно обернулся к Боскомбу.
— Вот этот покойный,— спросил он,— случайно не
ваш родственник, сэр?
Боскомб был искренне поражен. Пожалуй, он был
даже шокирован.
— Боже милостивый, нет! Мой родственник? С чего...
да с чего вы взяли? — Он нерешительно замолчал,
сопя носом, и Мельсон почувствовал, что эта мысль
расстроила мистера Кальвина Боскомба почти так же
сильно, как подозрение в убийстве.— Констебль, это
дело вырастает во что-то невероятное! Уверяю вас, я не
знаю, кто этот человек. Вы спрашиваете, что произо-
шло? Ничего! То есть, если быть точным, я и мой
ДРУГ,— он показал головой на высокого мужчину, стояв-
шего неподвижно,— я и мой друг сидели у меня в гости-
ной и разговаривали. Мы как раз выпили по последней,
и он уже взялся за шляпу, чтобы идти домой...
— Минутку, сэр.— Записная книжка была приведена
в боевую готовность.— Ваше имя?
— Питер Стенли,— ответил высокий. Он говорил
тяжелым, скучным голосом, будто только что вспомнил
нечто любопытное.— Питер Э. Стенли.— Блеснув белка-
ми, он поднял глаза вверх, словно повторял заученный
урок, в котором вдруг увидел что-то мрачно забавное.—
22
Я проживаю в доме номер 211 на Вэлли Эдж Роуд,
в Хэмпстеде. Я... э... я не живу здесь. И также не
знаком с покойным.
— Продолжайте, сэр.
Прежде чем заговорить, Боскомб несколько нервно
взглянул на своих слушателей.
— Итак, как я уже говорил, мы просто сидели здесь
как... как два законопослушных гражданина.— Предло-
жение показалось нелепым и неестественным даже
Боскомбу. и он изобразил на лице бледную улыбку.—
В общем, мы сидели здесь. Двойная дверь в комнату
была закрыта. Этот мой пистолет, похоже, кажется вам
подозрительным. Но ничего подозрительного в нем нет.
Я не стрелял из него. Я лишь показывал мистеру
Стенли, как выглядит глушитель Гротта. Он никогда
раньше не видел такого.
Стенли засмеялся.
Это получилось у него так, будто он не смог удержать-
ся. Он со шлепком прижал руку к груди, словно смех
поразил его, как пуля, и причинил боль. Наклонив-
шись вбок и положив руку с набухшими венами
на дверной косяк, он смотрел на них, и его лицо каза-
лось лицом трупа: тяжелая мясистость и желтовато-
серый цвет делали его похожим на глиняную маску.
Сейчас эта маска треснула поперек от его захлебываю-
щегося веселья. Хватая ртом воздух и моргая, он ко-
ротко взвизгивал — это звучало отвратительно. Но еще
ужаснее звучало эхо его смеха. Элеонора Карвер сжа-
лась и, вскрикнув, отступила назад.
— Извини, старина,— выдавил из себя Стенли, хлоп-
нув Боскомба по спине. Хохот перешел в крупную
дрожь.— Из-звините, констебль. Все-все. Прошу про-
щения. Так дьявольски смешно все это. Хо-хо! Но
это совершенная правда. Он показывал мне.
Стенли с преувеличенным старанием потер глаза.
Пирс шагнул было вперед, но доктор Фелл удержал
его, положив руку на плечо.
— Не спешите,— произнес он очень тихо.— Ну,
мистер Боскомб?
— Я не знаю, кто вы, сэр,— ответил Боскомб так
же тихо,— и почему вы здесь. Но вы представляетесь
мне тем редким явлением, которое известно под на-
званием «здравомыслящий человек». Я повторяю, что
мистер Стенли и я сидели здесь, рассматривая пистолет,
когда, безо всякого предупреждения, раздался стук
23

и царапанье в эти двери.— Он положил руку на одну
из створок, быстрым движением открыл ее и опустил
глаза вниз.— Этот человек толчком распахнул их,
поскользнулся и упал на спину, вот так, как вы его
сейчас видите. Я клянусь вам, это все, что мне извест-
но. Я не представляю, что он здесь делает и как пробрал-
ся в дом. Мы его не трогали.
— Верно,— кивнул доктор Фелл,— но вам следовало
это сделать.— После небольшой паузы он кивнул Пир-
су и указал на тело тростью.— Вы осмотрели пистолет,
констебль, и, вероятно, убедились, что из него не стре-
ляли. Теперь переверните его.
— Не могу этого сделать, сэр,— отрывисто сказал
Пирс.— Нужно позвонить в участок и вызвать хирурга.
До его приезда мы. не можем...
— Переворачивайте,— резко распорядился доктор
Фелл.— Я беру ответственность на себя.
Пирс сунул пистолет и записную книжку в карман,
опасливо склонился над телом и поднатужился. Левая
рука мертвеца описала полукруг и шлепнулась на пол,
стукнув костяшками пальцев о ковер, колени располз-
лись в стороны, подбородок отвалился — труп лег на
живот. Вытирая руки, констебль выпрямился и отошел.
Как раз над первым позвонком, откуда, очевидно,
что-то тонкое и острое по косой проникло через
горло в грудь, торчала полоса металла длиной в ла-
донь. Это не был нож — по крайней мере, никто из
них никогда не видел таких ножей. Торчавший из
шеи конец был испачкан кровью, сквозь нее виднелась
яркая позолота. Металлическая полоса была из тонкой
стали, примерно полтора дюйма шириной у основания,
на конце имелось небольшое квадратное отверстие,
придававшее ей сходство с гаечным ключом.
Элеонора Карвер закричала.
— Да,— проговорил доктор Фелл.— Кто-то ударил
его сзади как раз в тот момент, когда он поднялся
на лестничную площадку. Что же касается этого пред-
мета...— Он посмотрел туда, куда указывал вытянутый
палец девушки.— Да. Я буду очень удивлен, если ока-
жется, что это не минутная стрелка часов. Больших
часов, предназначенных для установки снаружи дома,
очень солидных, с открытой стальной рамой — скажем,
таких, какие Карвер изготовлял для сэра такого-то.
25
РАЗБИТОЕ ОКНО
— Видите ли,— продолжал доктор Фелл несколько
извиняющимся тоном,— я с самого начала опасался,
что все обернётся гораздо страшнее, чем казалось на
первый взгляд. И хотя я терпеть не могу официальную
волокиту, боюсь, до прибытия Хедли мне придется
взять ведение расследования в свои руки.
Стенли, тупо возивший рукавом по глазам в со-
стоянии какого-то трясущегося оцепенения, круто по-
вернулся. Маска безразличия опять треснула двумя
глубокими линиями по бокам оттянутого книзу рта.
— Вы? — рявкнул он, выпрямляясь.— Ах, вы соби-
раетесь взять расследование в свои руки, вон как!
А что, черт побери, можете вы понимать в этом,
друг мой?
— Точно! — вдохновенно пробормотал доктор
Фелл.— Наконец-то вспомнил! Все дело было в необыч-
ном тоне вашего голоса. А я как раз думал о вас,
мистер Стенли. Кхэмпф, да. Кстати, мистер Боскомб,
у вас здесь есть телефон? Прекрасно! Пирс, будьте
любезны, войдите и позвоните в двадцать седьмое
отделение. Я понимаю, что вы в первую очередь обяза-
ны представить отчет в ваш районный участок, но,
пожалуйста, потрудитесь сначала связаться с Ярдом.
Ваше донесение попадет к главному инспектору Хедли.
Я знаю, что он еще на месте: сегодня он собирался
работать допоздна. Он приедет и привезет полицей-
ского хирурга, хотя бы для того, чтобы поспорить
со мной. Не обращайте внимания, если он разразится
проклятиями в ваш адрес. Кхэ-мпф. Погодите-ка! Спро-
сите у Хедли, кого он назначил на дело об ограбле-
нии универсального магазина «Геймбридж», и скажите,
пусть этот человек, кто бы он ни был, прибудет сюда.
Полагаю, он найдет здесь нечто интересное для себя...
Мисс Карвер?
Она спустилась на несколько ступеней и теперь
стояла в тени, протирая лицо носовым платком. Когда
она затолкала платок в карман и поднялась к ним на-
верх, Мельсон отметил, что следы свежего макияжа
исчезли. Это придало ей еще большую бледность.
Голубые глаза стали почти черными, когда она взглянула
на Боскомба, но она была абсолютно спокойна.
— Я вас не покинула,— отозвалась она.— Как вы
думаете, мне, наверное, лучше разбудить тетушку и
26
Йоганнуса? — Она крепко вцепилась в балясину перил
и добавила: — Не знаю, как вы догадались, но это
в самом деле стрелка от часов. Послушайте, а нельзя
на него что-нибудь набросить? Это еще хуже, чем
смотреть на его лицо.— По ее телу пробежала нервная
дрожь.
Боскомб с готовностью ухватился за это предло-
жение. Он выскочил за дверь и вернулся с пыльной
диванной накидкой. В ответ на его немой вопрос доктор
Фелл кивнул, и Боскомб накрыл ею тело.
— Что все это значит? — неожиданно воскликнула
девушка.— Кто-нибудь может мне это объяснить?
Не может, не так ли? Я полагаю, этот бедняга был
вором.
— Вы знаете, что он им не был,— мягко прогово-
рил доктор Фелл. Тяжело опершись на две своих тро-
сти, он, прищурившись, оглядел площадку. Он посмотрел
на бледное лицо Боскомба, потом перевел взгляд
на присмиревшего Стенли. Но не задал им никаких
вопросов.— Я мог бы попытаться угадать, что делал
здесь этот человек. И мне остается лишь надеяться,
что я ошибаюсь.
— Кто-то,— пробормотал Стенли, обращаясь хрип-
лым монотонным голосом к углу двери,— прокрался
за ним в дом снаружи, поднялся по лестнице и...
— Не обязательно снаружи. Простите, мисс Карвер,
можно зажечь здесь свет?
Это сделал Боскомб. Он. подошел к стене и нажал
выключатель рядом с двойной дверью. Люстра на потолке
осветила просторный холл второго этажа, он имел
шестьдесят футов в длину и двадцать в ширину. Пол
сплошь покрывал ковер в цветочках того же краснова-
того оттенка, что и на лестнице. Лестница шириной
около восьми футов шла вдоль правой стены, если
стоять лицом к фасаду. В передней стене, выходящей
на улицу, имелись два высоких окна с узорчатыми
коричневыми плотно задернутыми занавесями. По пра-
вую руку между этими окнами и лестницей располага-
лись две двери, еще одна дверь, запертая, выходила
на лестничную площадку почти в самом углу у задней
стены, в этой стене помещалась двойная дверь, ведущая
в комнаты Боскомба. Еще три двери, тоже запертые,
шли вдоль левой стены. Все двери были выкрашены
в белый цвет, как и панельная обшивка стен, потолок
был побелен известкой светло-коричневого колера. Един-
27
ственным украшением холла являлись часы в высоком
деревянном корпусе и с одной только стрелкой на ци-
ферблате (довольно скучный, на взгляд Мельсона,
предмет), стоявшие в простенке между окнами. Доктор
Фелл, прищурившись, окинул холл равнодушным взгля-
дом, тихонько посапывая себе под нос.
— Кхе,— сказал он.— Ну да, конечно. Большой дом.
Восхитительный. Сколько человек здесь живет, мисс Кар-
вер?
Она опасливо прошла по ковру и схватила потерянную
туфельку, прежде чем это успел сделать Боскомб.
— Ну-у... дом, разумеется, принадлежит Йоганну-
су. Значит, он сам, потом тетушка, миссис Стеффинз,—
хотя вообще она мне не тетя. Потом мистер Боскомб,
мистер Полл и миссис Горсон, которая занимается
хозяйством и прибирается в доме. Мистер Полл сейчас
в отъезде.— Ее короткая верхняя губа чуть-чуть припод-
нялась, придав лицу хищное выражение.— Ну и потом,
конечно, наш адвокат...
— Кто он?
— Это не он, а она,— ответила Элеонора и с без-
различным видом посмотрела вниз.— «Наш адвокат»,
как вы понимаете, не означает, что она представляет
наши интересы, но Мы все очень ею гордимся.
— Поразительного ума женщина,— заявил Боскомб
с важным видом, но несколько неуверенно.
— Да. Л. М. Хандрет. Я так думаю, вы видели таб-
личку внизу? Л. означает Лючия. И раскрою вам один
секрет.— Она еще не оправилась от потрясения и поэто-
му говорила очень быстро, бледно-голубые глаза сузи-
лись, как в усмешке, в них мелькнуло злорадство.—
М. означает Мицци. Поразительно, как это ее не разбу-
дил весь этот кавардак. Она занимает целую половину
первого этажа.
— Поразительно, что вообще никто больше не
проснулся,— согласился доктор Фелл с любезной готов-
ностью.— Боюсь, нам придется поторопиться и разбу-
дить их всех, или мой друг Хедли может самым зло-
вещим образом истолковать тот простой факт, что у этих
людей чистая совесть. Хм, да... Так, мисс Карвер,
а где же спят все эти люди?
— Лючия, как я уже сказала, занимает всю поло-
вину первого этажа.— Она махнула рукой налево, стоя
лицом к выходу.— Напротив, две комнаты по фасаду,—
выставочные комнаты Джея, то есть моего опекуна,
28
Вы знаете, что он часовой мастер? За ними гостиная,
потом комната тетушки и моя — в самом конце.
Миссис Горсон и горничная живут в цоколе. Здесь
наверху... Та дверь направо у передней стены ведет
в спальню Джея. Рядом с ней что-то вроде чулана для
часов. Он работает там, когда на улице холодно. Боль-
шая мастерская у него в сарае в дальнем конце двора,
потому что иногда он производит много шума. Прямо
через холл — комнаты мистера Полла. Это все.
— Да, да, понятно. Погодите-ка. Чуть не забыл,—
спохватился доктор Фелл, опять • оглядываясь вокруг
прищуренными глазами. Он указал на дверь в правой
стене, выходившую к лестнице и прятавшуюся почти
в самом углу.— А вот это? Еще один чулан?
— А, это? Эта дверь ведет всего лишь на крышу,
то есть,— торопливо пояснила она,— сначала в проход,
потом, еще через одну дверь, в крошечную кладовку
с лестницей, а уж оттуда — на крышу...— Доктор Фелл
рассеянно шагнул вперед, и она, улыбаясь, придвинулась
к двери спиной.— Она заперта. Я хочу сказать, мы
всегда держим ее закрытой.
— А? О, я думал не об этом,— сказал он, повора-
чиваясь на месте и вглядываясь вниз, как обычно,
без особого интереса.— Меня занимает другое. Вы не
согласитесь, так, для формы, показать мне, где вы стоя-
ли на лестнице, когда заглянули через верхнюю
ступеньку и увидели на полу нашего ночного посети-
теля? Благодарю вас. Будьте добры, мистер Боскомб,
помогите нам: нужно опять выключить верхний свет.
Так. Не спешите, мисс Карвер. Значит, вы стояли
на . шестой...— пятой? вы уверены?— на пятой сту-
пеньке сверху и заглядывали в холл так же, как делае-
те это сейчас, да?
Глядя на этот странный желтый свет, лившийся из
гостиной Боскомба и растворявшийся в непроницаемой
темноте холла, Мельсон вновь ощутил растущую тревогу.
Он посмотрел на широкую лестницу, туда, где светилось
бледное лицо девушки: она заглядывала наверх, держась
руками за ступеньку. На фоне темноты, царившей
внизу, ее голова и плечи четко вырисовывались в размы-
том свете уличного фонаря, падавшем через узкое
окно сбоку от входной двери. Этот силуэт задрожал
на секунду, когда доктор Фелл наклонился вперед.
Сзади раздался выкрик, такой неожиданный, что
Элеонора оступилась.
29
— Какого черта! Что означает эта галиматья? —
требовательно окрикнул их Стенли, вышедший в холл.
Доктор Фелл медленно повернулся к нему. Мельсон
не мог видеть лица доктора, но и Стенли, и Боскомб
встали как вкопанные.
— Кто из вас,— негромко спросил доктор Фелл,—
трогал правую половину этой двойной двери?
— Простите... что? — отозвался Боскомб.
— Вот эту.— Доктор Фелл приблизился к двери
и коснулся створки позади головы мертвеца. Створка
была открыта настежь, почти упираясь в стену внутри
комнаты. Он прикрыл ее, и широкая темная полоса
легла на скрюченную фигуру под накидкой.— Ее ведь
трогали, не правда ли? Когда вы увидели тело, она
была вот в таком положении, верно?
— Ну, я ее не трогал,— ответил Стенли.— Меня
даже рядом не было со стариной... я вообще не
приближался к порогу. Спросите у Боскомба, если не
верите.
Рука Боскомба взметнулась вверх и поправила пенсне.
— Я открыл ее, сэр,— произнес он с достоинством.—
Я, с вашего позволенья, не знал, что совершаю этим
что-то предосудительное^ Естественно, я приоткрыл ее,
чтобы было больше света из гостиной.
— О нет, вы не совершили ничего предосудитель-
ного,— дружелюбно согласился доктор Фелл. Он едва
слышно хмыкнул.— А теперь, если вы не возражаете,
мы воспользуемся вашим гостеприимством, мистер Бос-
комб, чтобы несколько более детально побеседовать
со всеми. Мисс Карвер, разбудите, пожалуйста, вашего
опекуна и вашу тетю и попросите их быть в готовности.
Пока Боскомб суетливо провожал их в свои апарта-
менты, без конца извиняясь за беспорядок в комнатах
так, словно не было никакого трупа на пороге или словно
комнаты действительно были в беспорядке, Мельсон
чувствовал себя озадаченным и встревоженным, больше,
чем когда-либо. Озадаченным, потому что Боскомб не
производил впечатления человека, который стал бы инте-
ресоваться пистолетными глушителями. Непростой че-
ловечек этот Боскомб: умный, может быть, жесткий
под внешней обходительностью, большой книгочей, если
верить тому, что говорят стены его комнаты, и выра-
жается манерно, как мажордом из салонного спектак-
ля. Многие нервные застенчивые люди имеют привычку
выражаться именно таким образом, и это тоже наводит
30
на размышления. Предельно аккуратный в своей черной
пижаме, сером шерстяном халате и шлепанцах с мехо-
вой оторочкой — дьявольщина! что за человек мог скры-
ваться за подобным обличьем? Какая-то помесь Дживза
с Сомсом Форсайтом.
И Мельсон был встревожен, потому что оба эти
человека — хозяин и его гость — лгали, скрывая правду
о том, что знали. Мельсон чувствовал это, он готов был
в этом поклясться. Фальшь ощущалась и во враждебно-
сти мистера Питера Стенли, и в самой атмосфере
комнаты — ощущалась явно, едва не осязаемо. Мельсон
почувствовал себя еще более неуютно, рассмотрев
Стенли при ярком свете. Этот человек был не просто
раздражен, он был болен, и болезнь эта началась за-
долго до этой ночи. Огромный человек-раковина: нервы,
словно проводки под кожей, дергаются в уголках глаз,
тяжелая челюсть безвольно двигается, будто переже-
вывает что-то. Мешковатый костюм сшит из дорогой
шерсти, но ткань протерлась на рукавах; галстук под
высоким старомодным воротником съехал набок. Стенли
опустился в моррисовское кресло ’, стоявшее у стола,
и достал сигарету.
— Ну? — спросил он. Его покрасневшие глаза сле-
дили за доктором Феллом, который неторопливо разгля-
дывал комнату.— Да, я полагаю, место достаточно удоб-
ное— для убийства. Оно -говорит вам о чем-нибудь?
Мельсону оно пока что ни о чем не говорило.
Комната была большая, с высоким потолком. Потолок
немного спускался к задней стене, и в нем было проде-
лано окно. Это окно почти целиком, за исключением
двух створок, оставленных для проветривания, закры-
вали шторки из темной бархатной ткани, двигавшиеся
вдоль двух натянутых тросиков. Два окна в задней сте-
не тоже были зашторены. Слева от них находилась
дверь, которая, очевидно, вела в спальню. Все остальное
место вдоль стены занимали книжные полки, поднимав-
шиеся от пола до уровня плеча. Над ними в беспорядке
висела серия картин, в которых Мельсон с удивле-
нием узнал прекрасно выполненные копии «Карьеры
проститутки» Хогарта. Все, что лежало не на месте,
сразу бросалось в глаза в этой опрятной комнате —
иначе впоследствии некоторые вещи могли бы остаться
Большое кресло с откидывающейся спинкой и снимающимися
подушками.
31
незамеченными. Настольная лампа расположилась
точно в центре круглого стола, стоявшего посередине.
На одном его краю стояли песочные часы, на другом —
старинная бронзовая шкатулка; в ее филигранный узор
вплетались необычные, зеленоватого цвета кресты. Слева
от стола находилось большое кресло, похожее скорее
на трон, с высокой спинкой и широкими подлокотни-
ками. Это сооружение стояло напротив кресла, в которое
сел Стенли. Хотя в комнате пахло табаком, Мельсон
обратил внимание на то интересное обстоятельство,
что все пепельницы были вычищены; и ни одного бокала
не было видно на столе, хотя на буфете стояли и бокалы,
и бутылки.
Черт возьми, подумал Мельсон, все в этой комнате
как-то не так, или я просто превращаюсь в дурака,
которому досаждает его слишком богатое воображение.
Из спальни доносился голос Пирса, очевидно говорив-
шего с кем-то по телефону. Мельсон обернулся. На
глаза опять попались эти странные крестики, зеленею-
щие на бесцветной бронзе шкатулки. У самой стены,
слева от двери, через которую они вошли, закругля-
ясь по бокам так, чтобы образовалось как бы отдель-
ное помещение, стояла огромных размеров ширма с пан-
но из тисненой испанской кожи. Эти панно были заклю-
чены в литые бронзовые рамы; черные, с нарисованны-
ми на них золотыми всполохами пламени чередовались
с желтыми в красных или шафрановых крестах.
Смутное воспоминание шевельнулось в мозгу Мель-
сона: откуда-то всплыло слово sanbenito. Так, что же
это такое — sanbenito? Тем более что эта ширма,
кажется, заинтересовала доктора Фелла. Часы мерно
отсчитывали секунды; молчание становилось гнетущим,
а доктор Фелл все смотрел на ширму совиным взором.
Они слышали его астматическое, с присвистом, дыха-
ние. Потом непонятно откуда взявшийся сквозняк захло-
пал оконной шторой. Доктор тяжело прошел вперед,
ткнул в ширму тростью и повернул голову...
— Извините, сэр,— сказал Боскомб каким-то прон-
зительным голосом и сделал шаг ему навстречу, словно
для того, чтобы разрядить обстановку,— но у вас, без
сомнения, есть более важные дела, чем...
— Чем? — переспросил доктор Фелл, наморщив лоб.
— Мои кулинарные приспособления. Это газовая
горелка, на которой я иногда готовлю себе завтрак.
Боюсь, не самое приятное для глаз...
32
— Хм, да. Послушайте, мистер Боскомб, а вы, ока-
зывается, чертовски неаккуратны. Вы опрокинули банку
с кофе и разлили молоко по всему полу.— Он
повернулся и широко махнул рукой. Боскомб, всполо-
шившись, непроизвольно дернулся вперед, чтобы не-
медленно привести все в порядок.— Нет, нет, пожалуй-
ста, не теперь. Я думаю, мы поймем друг друга, если
я скажу, что сейчас не время плакать по убежавшему
молоку? А?
— Я не вполне уверен, что понимаю вас.
— И вот здесь на ковре мел,— пророкотал доктор
Фелл, указав вдруг в направлении похожего на трон
кресла.— Откуда на ковре взяться этим меткам?
Джентльмены, я встревожен: это уже совершенно ли-
шено всякого смысла.
Боскомб, словно опасаясь, что доктор Фелл займет
его любимое кресло, сел в него сам. Он сложил свои
тонкие руки на груди и с сардонической улыбкой
наблюдал за доктором.
— Кем бы вы ни были, сэр, и какова бы ни была
ваша официальная должность, я терпеливо ждал, чтобы
ответить на ваши вопросы. Признаюсь, я настроился
на... м-м... допрос с пристрастием. Наш же разговор
получается приятным и неофициальным. Я не могу по-
нять, почему вдруг то обстоятельство, что я пролил
кувшин молока, кажется вам лишенным смысла. Или
даже то, что на полу оказался случайный кусочек
раскрошившегося мела. Вы видите вон тот плоский
предмет под диваном? Это складной биллиардный стол...
Не хотелось бы торопить вас, сэр, но не скажете ли
вы мне, что вы хотите знать?
— Извините, сэр,— раздался голос с порога спаль-
ни. Пирс, стараясь скрыть волнение под внешним спо-
койствием, отдал честь доктору Феллу.— Думается мне,
есть к ним кое-какие вопросы, если вы не сочтете,
что я вмешиваюсь не вовремя, сэр.
Боскомб выпрямился в кресле.
— Я прошел сюда, чтобы позвонить,— скороговор-
кой продолжал Пирс, расправляя плечи, словно го-
товился к выходу на футбольное поле (на другом
конце которого его ждали сержантские нашивки),—
до того, как этот джентльмен пришел за накидкой.
Он снял ее вот с этого дивана, сэр. На диване ле-
жали какие-то вещи. Он засунул их вниз. За диван.
Вот так.
3 Д. Д. Карр др.
33
Боскомб вскочил на ноги, но Пирс, оттеснив его
плечом, прошел мимо, подошел к дивану и пошарил
рукой за спинкой. Он извлек откуда пару изношенных
туфель с оторванными носами, стоптанными отваливаю-
щимися подошвами и заляпанные грязью, еще не успев-
шей застыть. В один ботинок были засунуты грязные
нитяные перчатки.
— Я полагал, вас следует поставить в известность,
сэр,— настойчиво проговорил Пирс, потрясая ботин-
ками.— Эти перчатки, сэр,— они порваны на костяшках,
и в них застряли мелкие осколки стекла. Очень хоро-
шо! А теперь это окно...— он подошел к окну, где
сквозняк раскачивал штору.— Поначалу я заглянул сюда,
потому что... э-э... видите ли, сэр, я подумал, что за зана-
веской может прятаться кто-нибудь. Прятаться там
никто не прятался, но я заметил под ней осколки
стекла. Тогда я приподнял ее, вот так...
Окно было прикрыто неплотно. Стекло одной из ство-
рок, как раз под шпингалетом, было выбито. И даже
с середины комнаты они могли различить на белом подо-
коннике грязные следы, там, где их оставила соскольз-
нувшая нога.
— А, сэр? — спросил Пирс.— Эти ботинки больше
похожи на те, которые надел бы убитый. Так что,
это, наверное, они и есть, а не те белые штуки, что у него
на ногах? Очень хорошо, сэр. Тогда вам лучше спросить
у этих людей, не попал ли он, в конце концов, в дом
через это окно... Особенно, если... вот, поглядите-ка...
как раз за окном растет дерево, на которое вскараб-
кается даже ребенок. Вот так!
Последовала долгая пауза, потом Мельсон рывком
повернулся.
Стенли опять зашелся в жутком хохоте, молотя
рукой по спинке кресла.
ЧЕЛОВЕК НА ПОРОГЕ
— Мой друг болен,— заметил Боскомб очень тихо.
В глубине его глаз, которые одни остались неподвласт-
ны его воле, превратившей сухое, с резкими чертами
лицо в непроницаемую маску, метался животный страх;
он был напуган до умопомрачения — не подозрением
в убийстве, но чем-то сокрушительным, чего он никак
не мог предвидеть.
34
Это, подумал Мельсон, еще больше все усложняет.
Человек, который не заметил разбитого окна и грязных
следов на подоконнике, не преступник, допустивший
просчет; такой человек должен быть просто сумас-
шедшим.
— Мой друг болен,— повторил Боскомб, прочистив
горло.—Позвольте мне принести ему глоток бренди...
Возьми себя в руки, ну же! — резко бросил он Стенли.
— Бог ты мой! Ты что, извиняешься за меня? —
спросил его гость, всю веселость которого как рукой
сняло.— Болен я, стало быть? И, конечно, сам о себе по-
заботиться не могу? Слушай, я, наверное, скажу им все
как есть.— Он широко ухмыльнулся.— Хедли через ми-
нуту будет здесь, он это одобрит... Роберт, мой
мальчик,— обратился он к констеблю с бравадой, хотя
дергающиеся веки выдавали его с головой,— черт бы
тебя побрал... тебя и всех тебе подобных... всю вашу
мусорную кучу... всю вонючую...— Голос сорвался на
крик, он беззвучно хватал ртом воздух.— Ты хоть зна-
ешь, кто 'Я такой? Знаешь, с кем ты разговариваешь?
— Я все ждал,— произнес доктор Фелл,— сколько
времени пройдет, пока вы нам расскажете. Бели память
мне не изменяет, вы одно время были главным ин-
спектором Департамента уголовного розыска.
Стенли медленно повернулся в его сторону.
— Вышедшим в отставку,— добавил он.— С почетом.
— Но, сэр,— запротестовал констебль,— неужели вы
не спросите их?
Доктор Фелл, казалось, не слушал его.
— Дерево! — вдруг прорычал он.— Дерево! О Боже!
О Вакх! О моя древняя шляпа! Ну конечно. Это
ужасно. Скажите...— Он взял себя в руки и повернулся
к Пирсу.— Мой мальчик,— продолжал он благоже-
лательным тоном,— ты прекрасно поработал. Я спрошу
их, можешь не сомневаться, обязательно спрошу. Но
сейчас у меня есть для тебя задание.— Говоря все это,
он достал записную книжку и карандаш и теперь что-то
быстро писал.— Кстати, ты дозвонился до Хедли?
— Так точно, сэр. Он сейчас прибудет.
— А тот парень, который работает над убийством
в универмаге?
— Так точно, сэр. Инспектор Эймс, как сказал
мистер Хедли. Он сказал, что привезет его с собой,
если сумеет найти.
— Хорошо. Вот, держи.— Доктор Фелл вырвал ли-
з* 35
сток из книжки.— И не задавай вопросов. Помни,
это шаг на пути к служебному повышению. Приступай
немедленно.— Он хмуро посмотрел на Стенли, которому
Боскомб принес бокал, до половины наполненный
бренди.— Итак, джентльмены, не хотелось бы вас торо-
пить, но меня не оставляет чувство, что мой друг
главный инспектор не станет церемониться, когда обна-
ружит эти ботинки. Не кажется ли вам, что необходимо
дать некоторые разъяснения? И я не стал бы пить этот
бренди, будь я на вашем месте.
— Подите вы к черту,— проорал Стенли и залпом
осушил бокал.
— Осторожно,— сказал доктор Фелл.— Лучше сразу
отправить его в ванную. Меня не прельщает гряду-
щее... Да-да, вот так...— Он подождал, пока Боскомб,
подталкивая пошатывающегося Стенли, проводил его до
двери. Боскомб вернулся, вытирая руки. На ногах он
держался так же неуверенно, как и его спутник.—
Этот человек,— продолжал доктор Фелл,— сейчас боль-
ше, чем когда-либо, близок к нервному срыву. Может
быть, тогда вы мне расскажете... Что произошло здесь
сегодня ночью?
— Может быть,— передразнил его Боскомб, и
лицо его на миг исказила уродливая гримаса,— вы
сами угадаете.— Неслышно ступая, он прошел к буфе-
ту. Его лицо вытянулось и стало неприятным. Вынув
пробку из графина, он повернулся.— Я подарю вам
только одну подсказку: я не хочу, чтобы этот лунатик
задушил меня, когда он узнает, что я пытался сыграть
с ним шутку... Признаю, если хотите, что эпизод с разби-
тым стеклом любопытен.
— Да, некоторым образом. Он мог бы отправить
вас на виселицу.
Рука Боскомба дернулась.
— Это, конечно, чушь. Совершенно чужой человек,
грабитель, залезает в это окно. Мы закалываем его
стрелкой от часов, потом, не жалея времени и сил, обу-
ваем в новые тапочки и кладем перед дверью. Если
вдуматься, не очень характерный образ действий, не так
ли? Зачем бы нам все это понадобилось? Воров просто
пристреливают.
— Кстати, если память мне не изменяет, у вас как
раз и был пистолет.
— Насколько мне известно,— задумчиво проговорил
Боскомб, склонив голову набок,— нет ничего противо-
36
законного в том, чтобы бить собственные окна и вла-
деть старыми ботинками. Эти ботинки мои. Окно раз-
бил я. Почему я это сделал, никого не касается.
Я разбил окно.
— Я знаю, что разбили,— тихо сказал доктор Фелл.
У Мельсона мелькнула мысль: неужели все сошли
с ума? Он уставился сначала на доктора, потом на
маленького человечка, которого эти слова, похоже, встре-
вожили больше, чем все, что до сих пор здесь происхо-
дило. Доктор Фелл заговорил громче:
— Я также хочу найти ответы на «почему» и «за-
чем» в отношении еще целого ряда вещей. Например,
я хочу знать, почему Стенли прятался за этой шир-
мой, а вы сидели в большом кресле, когда мистер
Икс поднимался по лестнице сегодня ночью. Я хочу
знать, зачем вы приготовили эти ботинки и перчатки,
почему вы так тщательно вычистили пепельницы и вы-
мыли бокалы. Я хочу знать, за кого так переживала
Элеонора Карвер, увидев мистера Икса мертвым на
вашем пороге... Короче,— подытожил доктор Фелл,
беспечно взмахнув рукой и забавно скосив глаза на
испанскую ширму,— я хочу знать правду. А в этом доме,
где все поставлено с ног на голову, это обещает быть
необычайно мучительным процессом. Кхе. Хе-хе-хе.
Я ни капельки не удивлюсь, если кто-то вдруг пройдет по
потолку. Да и вообще, всякому показалось бы очевид-
ным, что некто уже проделал это в самом буквальном
смысле...
— Простите, не понимаю?
— Что кто-то уже ходил по потолку,— повторил
доктор Фелл.— Я ясно выражаюсь? Нет. Я вижу, что
нет. А, ладно, черт побери,— дружелюбно добавил он,—
уж позвольте старику немного пошарлатанствовать!..
Добрый вечер, сэр. Вы мистер Йоганнус Карвер?
Мельсон круто повернулся. Он не слышал, чтобы кто-
то вошел в комнату. Толстый ковер каждого наделял
способностью появляться неожиданно и несколько пу-
гающе. Человек в дверях не был похож на Йоганнуса
Карвера, каким представлял его себе Мельсон. Он рассчи-
тывал увидеть что-нибудь незначительное, стариков-
ское, пыльное. Йоганнус оказался мускулистым муж-
чиной выше шести футов, хотя сутулость делала его
ниже. В тот момент, когда они заметили его, он смот-
рел на тело, прикрытое накидкой, потирая рукавом лоб
с выражением не столько ужаса, сколько тревоги и расте-
37
рянности, будто смотрел на порезанный детский паль-
чик. У него был высокий куполообразный череп с ко-
роткой щеткой волос — таких, которые кажутся просто
светлыми даже когда седеют. Светло-голубые глаза
прятались в морщинах лица. Тяжелая челюсть, нере-
шительный рот, морщинистая шея. Он появился в поло-
сатой пижаме, концы брюк были заправлены в древние
штиблеты с резинками.
— Это,— сказал он и замолчал, видимо, роясь в па-
мяти в поисках какого-нибудь обтекаемого выраже-
ния.— Это... Боже милостивый? Я полагаю, нет ника-
кого сомнения, что он...
— Мертв,— закончил за него доктор Фелл.— Мисс
Карвер рассказала вам, как это случилось?.. Так. При-
поднимите, пожалуйста, край накидки и посмотрите,
не узнаете ли вы его.
Карвер торопливо опустил приподнятый конец.
— Да, да. Конечно. То есть нет. Я его не знаю.
Хотя, погодите...— Сделав над собой усилие, он еще раз
заглянул под покрывало.— Да, это тот самый парень, по
крайней мере, я так думаю. У меня не очень хорошая
память на лица.— Он замолчал с отсутствующим видом
и погрузился в раздумье; его взгляд бесцельно бродил
по комнате, квадратные сплюснутые пальцы постуки-
вали по щеке.— Имени я не знаю, но где-то я его видел.
Пабы, ну конечно! Он слонялся по близлежащим пабам.
Знаете, клянчил выпивку... Я сам очень люблю пабы.
Э-э... миссис Стеффинз этого не одобряет.— Карвер
наконец проснулся.— Но послушайте! Надо же что-то
делать! — объявил он строго, но как-то неуверенно
и взглянул на труп еще раз.— Так и есть, так и есть!
Элеонора сказала мне, что его закололи минутной стрел-
кой с часов Полла. Но за что? Я точно знаю, что он
ничего не взял из моей коллекции. Как только Элеоно-
ра меня разбудила, я осмотрел сигнализацию. Все в це-
лости и сохранности. Ха! Н-да. Ну так что же? — Он
прервался, чтобы прокашляться, потом глаза его расши-
рились.— Погодите-ка! Боскомб! Тот Морер. Они в со-
хранности?
Боскомб постукал по бронзовой шкатулке на столе.
— В полной. Целы и невредимы лежат внутри.
Э... вы еще не имели удовольствия познакомиться
с нашим инквизитором, Карвер? Признаюсь, сам я весь-
ма рад знакомству с ним. У нас получился очень
интересный разговор.
38
Карвер в очередной раз очнулся.
— Но, дружище, это же доктор Фелл! Доктор
Гидеон Фелл! Как поживаете, сэр? Элеонора узнала
его по фотографии в газете. Вы разве не помните, как
мы обсуждали его книгу об истории сверхъестествен-
ного в английской литературе? Вы еще были несогласны
с некоторыми моментами...— Мысли Карвера опять раз-
брелись во все стороны, и ему пришлось сделать уси-
лие, чтобы собрать их вместе.— Покажите ему Море-
ра, Боскомб. Ему будет интересно.
Спрятавшийся в свою маленькую серую раковинку
Боскомб был слишком настороже, чтобы вздрогнуть за-
метно. Но он моргнул глазами.
— Это... получилось так неловко,— пробормотал он,
сглотнув.— Я должен просить у вас прощения, сэр.
Я представления не имел... Могу я предложить вам
что-нибудь выпить? Бренди?
— Кхе,— сказал доктор Фелл.— Кхе-кхе-кхе. По-
звольте представить вам профессора Мельсона, который
взял на себя неблагодарный труд издать Гилберта
Бернета. Бренди? Что ж, почему бы и нет. Только,
пожалуйста, не кладите туда рвотного.
— Рвотного?
— Разве это было не рвотное? — дружелюбно по-
интересовался доктор Фелл.— Видите ли, я наблюдал,
как вы подмешивали его в бокал Стенли. Я еще тогда
подумал про себя: неужели даже извращенный вкус
к коктейлям может завести так далеко?
— Боюсь, что от вас решительно ничего не
скроешь,— холодно заметил Боскомб.— Да. Я решил,
что будет лучше, если Стенли... гм... оставит нас на
время. Бренди, доктор Мельсон?
Тот покачал головой. Он подумал, что именно конт-
раст между этими двумя людьми — обходительным ча-
совщиком и обходительным книжным червем и их отно-
шением к смерти как раз и делает всю ситуацию такой
уродливой.
— Благодарю,— сказал он,— как-нибудь в другой
раз.— Он попытался изобразить улыбку.— Боюсь, обы-
чаи предков недостаточно глубоко во мне укорени-
лись. Я никогда не мог приучить себя пить на по-
минках.
— Значит, это вас беспокоит? Однако с какой
стати? — спросил Боскомб, слегка приподнимая верх-
нюю губу.— Взгляните, к примеру, как обстоит дело
39
со мной. Доктор Фелл уверяет, что положение у меня
очень незавидное. И тем не менее...
Карвер прервал его, заговорив низким голосом, в ко-
тором вдруг зазвучал испуг.
— Вы серьезно говорите, что кто-то в этом доме
подозревается в убийстве этого... этого бедолаги?
— Он не был бедолагой,— сухо сказал доктор
Фелл.— Он не был бродягой, и он не был* вором. Вы
видели его руки? Он прокрался в дом тайком и в обу-
ви, которая не производит шума, но не для того, чтобы
украсть. Его ждали здесь. Вот почему входная дверь
была отперта и цепочка снята.
— Я утверждаю, что это невозможно,— заявил Кар-
вер.— Входная дверь? Исключено. Я отчетливо помню,
как лично запер ее и повесил цепочку, прежде чем
отправиться спать...
— Да,— кивнул доктор Фелл.— А теперь давайте
перейдем к вопросам. Обычно вы сами запираете дверь
на ночь?
— Нет. Это делает миссис Горсон. Но, видите ли,
каждый четверг вечером она уходит. Как правило,
она запирает дверь в половине двенадцатого, но... э... не
по четвергам. Это понятно. Она гостит у каких-то своих
друзей. Если не ошибаюсь, это где-то в пригороде,—
нерешительно пояснил Карвер, словно описывал некий
спрятанный в глуши таинственный притон.— Когда она
возвращается — обычно это бывает довольно поздно,—
она попадает в дом через дверь цокольного этажа.
Да, дверь я запер, я это хорошо помню, потому что
миссис Стеффинз сказала, что чувствует себя усталой
и хочет пораньше лечь, и попросила меня запереть
дверь на ночь.
— Что вы и сделали... во сколько?
— В десять часов. Я запомнил время, потому что еще
крикнул тогда на весь дом: «Все вернулись?». Но
потом вспомнил, что видел свет в комнатах мисс Ханд-
рет, а до этого — как мистер Боскомб поднимался
наверх. Элеонора, как я знал, была дома, а мистер
Полл — в отъезде.
Доктор Фелл нахмурил брови.
— Но вы говорите, что дом обычно запирается в по-
ловине двенадцатого. Как же быть, если кто-то возвраща-
ется после этого часа? Неужели нет никаких ключей?
— Ключей? Нет. Миссис Стеффинз говорит, что
они постоянно теряются, а потом попадают в руки к
40
бесчестным людям. Кроме того,— он легонько посту-
кал себя по лбу, и в его мягких глазах заплясали
веселые искорки,— она убеждена, что стоит дать людям
ключ, как они тут же погружаются в пучину порока.
«Орудие дьявола» — так она его и называет. Все это
очень веселит мисс Хандрет. Мисс Хандрет съезжает
от нас в конце месяца... Так о чем мы говорили? Ах,
да. Если кто-то задерживается и приходит позже, он зво-
нит миссис Горсон. Рядом с дверью у нас несколько
звонков. Миссис Горсон встает и открывает ему. Все
очень просто.
— Действительно,— согласился доктор Фелл.—
Вы, следовательно, не знали, что мистер Стенли нахо-
дился в доме, когда запирали сегодня дверь.
Карвер наморщил лоб и, прищурившись, посмотрел
на Боскомба.
— Ха! Это странно! Я совсем забыл про беднягу
Стенли. Он, должно быть, пришел позже... Да! Разве
вы не помните, Боскомб? Я поднялся наверх, постучал
к вам и попросил что-нибудь почитать на ночь.
Вы сидели вон там, читали и курили. А больше здесь
никого не было. Вы даже показали мне снотворный
порошок и сказали, что собираетесь принять его и сразу
отправиться спать. Ха! — воскликнул Карвер, шумно и
с облегчением выдохнув. Он вытянул длинный ука-
зательный палец в направлении доктора Фелла.— Вот
вам и объяснение, мой дорогой сэр. Ну конечно. Стенли
пришел поздно, позвонил Боскомбу — черт, да тут все
просто как дважды два! — Боскомб спустился вниз,
открыл ему, забыл запереть дверь снова, и этот вор
проник внутрь... А? А?
Доктор Фелл уже приготовился было прокомменти-
ровать эту версию — причем Мельсону показалось, что,
если доктор в таком состоянии издаст хоть звук, у дома
обвалится крыша,— но ему удалось справиться со своим
негодующим пыхтением. Он посмотрел на Боскомба
и едко спросил:
— Итак?
— Все это правда, доктор,— кивнул Боскомб, со-
храняя достоинство.— К моему сожалению, это как-то
вылетело у меня из головы. Ха-ха.— На его лице робко
проглянула злоба.— Непростительная забывчивость
с моей стороны, но именно так все и было. Сегодня
я не ждал к себе Стенли. Когда он приехал, я по не-
досмотру оставил входную дверь приоткрытой...
41
Его прервал шум автомобильного мотора, далеко
разносившийся в ночной тишине. Шум быстро прибли-
жался, перерос в рев и неожиданно оборвался, за-
кончившись визгом тормозов. До них донеслись голоса
и топот ног по ступеням крыльца. Одно короткое мгно-
вение — оно показалось очень долгим в этой тихой хо-
лодной комнате — доктор Фелл, прищурившись, смотрел
на Боскомба и Карвера. Он не произнес ни слова.
Лишь поставил на стол бокал бренди, к которому не
притронулся, медленно кивнул и, тяжело ступая, вышел.
В холле первого этажа теперь было шумно. Спу-
скаясь по лестнице вслед за доктором Феллом, Мель-
сон увидел, что холл ярко освещен. На фоне белых
стен четко вырисовывалась группа людей в темных
плащах. Среди треножников фотографа и зеленых сумок
экспертов по отпечаткам пальцев, сдвинув фетровый
котелок на затылок и безуспешно пытаясь укусить
кончик подстриженных седых усов, как это мог бы делать
нетерпеливо позвякивающий шпорой бригадир, стоял
главный инспектор Дэвид Хедли.
Мельсон уже встречался с Хедли и относился к нему
с симпатией. Доктор Фелл не раз говорил ему, что
изо всех спорщиков он, пожалуй, предпочитает Хедли:
о чем бы ни шла речь, каждый из них мог почерпнуть
во мнении другого здравый смысл, которого не хватало
ему самому. На свете не существовало такой вещи,
которая нравилась бы им обоим, и соглашались они
только в том, что им не нравится,— в чем, собст-
венно, и состоит основа всякой дружбы. Хедли имел
внешний вид и манеры бригадного генерала, но говорил
всегда спокойно, почти сдержанно. В любых обстоятель-
ствах он прежде всего стремился выполнить свой долг,
даже когда ему приходилось туго, как, например, сейчас.
У его локтя стояла женщина и что-то быстро и
ядовито говорила ему вполголоса. В то утро Мельсон
не успел хорошенько разглядеть решительную миссис
Стеффинз, и опять образ, запечатлевшийся в его памя-
ти, оказался очень приблизительным. Ее облик поражал
своими контрастами: маленькая женщина, крепкая,
плотная, даже массивная, словно с хорошо развитой
мускулатурой, и при этом — маленькое личико, хоро-
шенькое и изящное (по крайней мере, при искусствен-
ном освещении), как у статуэток из дрезденского
фарфора. Фиалковые глаза и мелкие белые зубы —
она щедро сверкала ими при всякой возможности —
42
вполне могли принадлежать юной девушке. И лишь когда
она раздражалась или была возбуждена, становилось
заметно, что кожа под пудрой уже не такая свежая,
что глубокая морщина притаилась на каждой щеке, а
лицо потемнело и делалось одутловатым. Прежде чем
выйти в холл, она не пожалела времени и тщательно
оделась, и, как показалось Мельсону, оделась неплохо,
гораздо лучше, чем в то утро. Волосы у нее оказались
скорее коричневыми. Он чувствовал, что эта женщина
могла быть сущей мегерой, но прежде чем превра-
титься в нее, она непременно испытала бы силу своих
чар.
— ...Да, разумеется, мадам. Да, я вполне понимаю,—
говорил Хедли, легонько помахивая рукой, словно отго-
нял муху. Он довольно сердито посмотрел вверх по
лестнице.— Куда, в конце концов, подевался этот старый
хрыч? Беттс! Посмотрите, где он может быть... Ага!
Доктор Фелл, приветственно подняв трость, пророко-
тал со ступеней «добрый вечер». Миссис Стеффинз
замолчала, на ее лице застыла искусственная улыбка;
с этой улыбкой она двигала головой из стороны в сто-
рону, словно не желая слушать этот так некстати пре-
рвавший ее громкий голос.
— У меня есть для вас нечто чрезвычайно важное,—
настаивала она.
Хедли механически приподнял шляпу, опустил ее на
место и двинулся вперед. За его спиной покачивалась
невзрачная фигурка доктора Уотсона, полицейского хи-
рурга.
Хедли хмуро взглянул на доктора Фелла.
— Итак, мой расчудесный пустозвон...— начал он,
мрачно поджав челюсть.— О, добрый вечер, профессор!
Не знаю, зачем ему понадобились вы, Мельсон, но
лично у меня такое чувство, что я свалял дурака,
приехав сюда. Послушайте, Фелл, с чего вы взяли,
будто зарезанный на Линкольнз Инн Филдз грабитель
может иметь какое-то отношение к Джейн Потроши-
тель нице?
— Джейн Потрошительнице?
— Газетный жаргон,— раздраженно пояснил Хед-
ли.— Во всяком случае, это короче, чем «неизвестная
женщина-вспоровшая-живот-администратору-у-Геймб-
риджа». Итак, что вы можете сказать?
— Только то,— ответил доктор Фелл,— что я встре-
вожен, встревожен больше, чем когда-либо. И мне нуж-
43
ны кое-какие факты. Вы привезли человека, который
расследует это дело...— как его зовут? — инспектор
Эймс?
— Нет. Не смог его разыскать. Дома его нет, видимо,
где-то бродит, ищет. Но у меня есть его последнее
донесение. Я его еще не читал, но оно здесь, со мной,
в портфеле. Ну хорошо! Где тело?
Доктор Фелл сделал глубокий вдох и повел его на-
верх. Он поднимался медленно, постукивая тростью по
стойкам перил. Наверху, в дверном проеме стояли Кар-
вер и Боскомб, но Хедли взглянул на них лишь мель-
ком. Натянув перчатки, он прислонил портфель к стене
и откинул покрывало с тела. В полной тишине Хедли
наклонился вперед, и в этот момент что-то зловещее,
одновременно яростное и сдержанное, появилось в обли-
ке доктора Фелла. Это поразило Мельсона настолько,
что у него мурашки забегали по коже.
Хедли пробормотал что-то — звук вырвался неожи-
данно и резко, из самой глубины горла. Толчком
он распахнул створку, чтобы дать больше света.
— Уотсон! — громко позвал он.— Уотсон!
Когда он опять выпрямился, на его лице не дрогнул
ни один мускул, но в этом спокойствии читались гнев
и ненависть.
— Нет,— сказал он,— Эймса я не привез.— Он
деревянно ткнул пальцем вниз, указывая на фигуру под
покрывалом, и добавил: — Вот он, Эймс.
ДВОЕ НА КРЫШЕ
В архивной картотеке Департамента уголовного
розыска хранится карточка, на которой записано:
«Эймс, Джордж Финли, инспектор следственного
отдела, старший состав, род. в вост. Бермондси
10 марта 1879 г. Констебль, дивизион К, 1900; повы-
шение: сержант, дивизион К., 1906; переведен в диви-
зион Д., работа в штатском, 1914. Повышение:
дело Хоуп-Хастингса, по представлению судьи Гейла,
инспектор центрального бюро при реорганизации
в 1919 г.
Рост: 5 футов, 9 дюймов. Вес: 70 кг. Особых
примет не имеет. Место жительства: «Рествейл», Вэл-
ли Роуд, Хэмпстед. Женат. Двое детей. Деловые каче-
ства: специалист по переодеванию, слежке, сбору ин-
44
формации. Особо отмечается мастерство в переодева-
нии. Настойчив, осторожен, преуспел в самообразо-
вании».
Внизу карточки красными чернилами написано
«Убит при исполнении служебных обязанностей 4 сен-
тября 1932 г.».
Это самая полная информация, которую мы можем
надеяться когда-либо собрать об инспекторе Джордже
Финли Эймсе. Во всем деле о часовой стрелке наиме-
нее значительной фигурой являлась сама жертва. Его
имя вполне могло бы быть Смит, или Джонс, или Ро-
бинсон. Он вообще мог никогда не быть живым, из
плоти и крови человеком, который любил выпить кружку
горького пива и гордился собственным домом; у него
могли быть, а могли и не быть, враги, ненавидевшие его
как Джорджа Эймса,— все это не имело значения,
он был убит по другой причине.
Хотя на службе он находился так же долго,
как и Хедли, последний не был с ним близко знаком.
Хедли говорил, что и после всех этих лет Эймс еще питал
честолюбивые надежды и любил поболтать о поездке
в Швейцарию, куда собирался после следующего повы-
шения. Но он был не из тех людей, которые вырыва-
ются далеко вперед. В Ярде его ценили, рассказывал
Хедли, но звезд с неба он не хватал и был, пожалуй,
слишком доверчив. Он, скорее, был наделен интуитив-
ной хитростью, нюхом; он был бульдогом, чья мертвая
хватка при опасном патрулировании Лаймхауса 1 при-
несла ему первое повышение в те дни, когда Лаймхаус
был действительно опасен — и это несмотря на то, что
у него был минимальный рост, с которым принимали
в столичную полицию. Но он был доверчив — и погиб.
Конечно, все это Хедли рассказал позже. Тогда,
глядя на мертвого Эймса, он вообще не произнес ни
слова, даже не выругался. Он только приказал доктору
Уотсону, бормотавшему что-то себе под нос, сделать все,
что положено в таких случаях, после чего взял свой
портфель и направился к лестнице.
— Обычная процедура,— сказал он сопровождавшим
его полисменам.— Вы его, наверное, узнаете, но языком
не трепать. Я поднимусь сюда еще раз, когда вы его
уберете. А тем временем...— Он подозвал доктора Фел-
ла и Мельсона.
Район лондонских доков в Степни, бывший китайский квартал.
45
Внизу, в холле, миссис Стеффинз вытягивала шею
то в одну, то в другую сторону, пытаясь что-нибудь
высмотреть на лестнице. Протянув руку, она удержи-
вала позади себя Элеонору; девушка выглядела мрач-
ной. Миссис Стеффинз механически улыбалась ей через
плечо своей очаровательной улыбкой, чтобы все могли
это заметить. Но когда она увидела лицо Хедли, вся
ее фарфоровая миловидность пошла трещинами морщин.
У нее вырвался глупый, дикий вопрос.
— Очень плохо,— коротко бросил ей Хедли. Выра-
жение его лица красноречиво говорило, что в данный
момент он не желает тратить время на идиотов.—
Я должен обратиться к вам за содействием. Работа
может растянуться на всю ночь. Позже я намереваюсь
занять комнату наверху. А пока мне нужна комната —
любая комната — где мои друзья и я могли бы пого-
ворить.
— Ну конечно! — с готовностью согласилась она.
Но в ее глазах притаился расчет, казалось, она размыш-
ляла, как бы ей обратить это себе на пользу.— И для
нас такая честь принимать у себя в доме знаменитого
доктора Фелла, хотя все так ужасно и... и вообще.
Ведь ужасно, не правда ли? Элеонора, дорогая, я поду-
мала... Есть наша гостиная, но, видите ли, Йоганнус
так неаккуратен: она буквально завалена его колесика-
ми, железками и еще бог знает чем. У мисс Хандрет
есть комната с окнами на улицу — ее контора. Она
адвокат, и эта комната вам, без сомнения, подошла
бы, если только миссис Хандрет не будет возражать,
чего, я уверена, не случится...
Посреди этой тирады, которую она выпалила единым
духом, миссис Стеффинз просеменила через холл,
провожаемая недоумевающими взглядами, и постучала
в среднюю из тех дверей левой стены.
— Мисс Хандрет! — позвала она чарующим голо-
сом, энергично постучав в дверь костяшками пальцев,
а потом изящно приложившись к ней ухом.— Лючия,
дорогая!
Дверь открылась тут же, причем с такой неожидан-
ностью, что миссис Стеффинз едва не упала. В комна-
те за дверью было темно. На пороге стояла женщина,
на вид не старше (скорее, даже моложе) Элеоноры.
Ее темные волосы рассыпались по плечам, и она, качнув
головой, откинула их назад, холодно взирая на собрав-
шихся в холле людей.
46
— Э... о! — воскликнула миссис Стеффинз.— Изви-
ните меня. Я думала, может быть, вы еще спите, Лючия...
— Вы прекрасно знали, что нет,— ответила та.
Она произносила слова отчетливо, словно ее окружа-
ли одни только враги и она попала в неловкое положе-
ние из-за их присутствия, но не хотела, чтобы они
это почувствовали. Карие глаза поблескивали из-под
длинных полуопущенных ресниц. Плотнее «запахнув
свой голубой халат, она посмотрела на Хедли.
— Полагаю, с вами должен быть доктор. Пожалуй-
ста, направьте его сюда, прошу вас. Здесь у меня нахо-
дится человек, который, по-видимому, серьезно ранен.
— Лючия! — воскликнула миссис Стеффинз одним
тоном и тут же с совершенно иным выражением лица
обернулась через плечо к Элеоноре — этакий тор-
жествующий кивок, одна бровь выше другой.
Лючия Хандрет тоже посмотрела на Элеонору.
— Мне очень жаль,— тихо извинилась она.— Я бы
не стала ничего говорить, но он ранен. К тому же,
они бы все равно о нем узнали. Это Дональд.
— О боже! — притворно изумилась миссис Стеф-
финз.— Так, стало быть, теперь вы развлекаете До-
нальда, милочка моя.
Ее торжествующее «ха-ха-ха» прозвучало как паро-
дия на смех — какое-то странное бульканье, вдобавок
она мотала головой и похлопывала руку об руку.
Элеонора стояла бледная, с широко открытыми глазами.
Лючия тяжело дышала. Сделав над собой усилие, она
добавила:
— Кажется, он упал откуда-то сверху. Сильно уда-
рился головой или что-то такое — я не могу привести
его в чувство. Я услышала его стоны на заднем
дворе, он пытался вползти в дом. Я втащила его в свою
комнату. Мне не хотелось поднимать... О, кто-нибудь,
ну сделайте же хоть что-то!
— Это важно, Хедли! — вполголоса проговорил док-
тор Фелл.— Позовите Уотсона. Немедленно. Тот, дру-
гой, может подождать. Вы позволите нам войти, мисс
Хандрет?
Он нетерпеливо махнул рукой Хедли, который кив-
нул и заторопился к лестнице. Щелкнув выключате-
лем, Лючия Хандрет провела их через маленькую го-
стиную в спальню, помещавшуюся сзади. У постели
горела настольная лампа, с которой был снят абажур.
Она заливала комнату ярким, режущим глаз светом.
47
На желтом шелковом покрывале лицом вниз, чуть за-
метно подергиваясь, лежал человек. Мокрое полотенце
с красными разводами сползло на макушку и наполовину
сдвинуло коричневатую марлевую повязку, закрепленную
лейкопластырем. Кругом валялись еще полотенца, бу-
тылочка йода, на стуле у кровати стояла большая
фарфоровая чаша с водой, окрашенной кровью.
Элеонора Карвер подбежала к нему. Человек что-то
хрипло забормотал, когда она попыталась приподнять
его, и вдруг начал яростно сопротивляться.
— Успокойтесь,— сказал доктор Фелл, кладя руку ей
на плечо.— Уотсон будет здесь через мгновение. Он им
займется...
— У него так сильно шла кровь из носа,— обрати-
лась к нему Лючия Хандрет, задыхаясь от волнения.—
Я не знала, что делать. Я...
Человек на кровати затих. Тишину ярко освещенной
комнаты нарушало только легкое поскрипывание пружин
и шорох одежды, трущейся о желтый шелк, словно
кто-то по нему ползал. Не будь этих звуков, могло по-
казаться, что жизнь покинула это тело. Одежда человека
была выпачкана в грязи и порвана на одном плече.
Вдоль кисти шли багровые ссадины в синих точках. Вско-
ре замер даже скрип пружин, теперь они слышали
только тиканье часов. Элеонора Карвер закричала. Мис-
сис Стеффинз подошла к ней и хлопнула ее по губам.
В этот момент человек на кровати заговорил:
— Это выглядывало из-за трубы,— отчетливо произ-
нес он, как будто повторяя вслед за кем-то. Звук
его голоса заставил всех вздрогнуть, словно заговорил
мертвец.— А руки были в золотой краске.
В бесстрастности этих слов заключался подлинный
ужас. Казалось, даже человек на кровати почувствовал
это. Одна нога вдруг выпрямилась и ударила по стулу.
Чаша полетела на пол и разбилась, вода разлилась, как
кровь.
Элеонора круто повернулась к миссис - Стеффинз,
и в этот момент с порога раздался трезвый и крайне
раздраженный голос:
— Так, хватит, хватит,— возмущенно пропищал
доктор Уотсон.— Выйдите все отсюда, немедленно. Это
вовсе не мое дело, но раз уж мной распоряжаются...
кхрэм. Теплой воды.
Уже в следующее мгновение Мельсон очутился в
прохладном холле снаружи. Естественно, полицейскому
48
хирургу не удалось с той же легкостью избавиться
от женщин. Элеонора и миссис Стеффинз поспешили
в ванную Лючии Хандрет за теплой водой, бестолково
натыкаясь друг на друга. Это производило забавное
впечатление, будто они дрались между собой. Миссис
Стеффинз не забывала улыбаться через плечо доктору
Уотсону, смотревшему в другую сторону. Лючия Ханд-
рет принялась спокойно собирать осколки чаши и про-
мокать полотенцем разлившуюся воду. Доктор Фелл,
оказавшись в холле первого этажа за захлопнувшей-
ся дверью, встретился лицом к лицу с раздраженным
Хедли.
— Так. Вы, может быть, объясните мне, наконец,—
сказал инспектор,— что означает весь этот бедлам?
Доктор Фелл достал из кармана яркий, совершенно
невообразимой расцветки платок и промокнул лоб.
— Итак,— хмыкнул он,— вы чувствуете, что атмос-
фера сгущается, а? Что ж, у меня для вас припа-
сено еще кое-что. Уж не знаю, мой мальчик, какая
у этого «Дональда» фамилия, но я сильно подозре-
ваю, что он будет нашим главным свидетелем. Пункт
первый: Дональд, по всей вероятности, caius Элеоноры
Карвер.
— Ради Бога, выражайтесь яснее,— довольно резко
оборвал его Хедли. Не понимаю почему, но уже самый
вид убийства пробуждает в вас наихудшее стремление
к академизму. Что это еще, черт возьми, за caius?
Доктор Фелл задышал шумно и с присвистом.
— Я использую это слово,— ответил он,— предпочи-
тая его тошнотворному современному термину «дру-
жок». И, пожалуйста, спокойнее! Во всяком случае,
я почти уверен, что он ей не жених, поскольку
совершенно очевидно, что она должна была встретиться
с ним на крыше посреди ночи...
— Чушь,— отрезал Хедли.— Кому придет в голову
устраивать свидания на крыше. Которая из них Элеоно-
ра — блондинка?
— Да. И вот здесь-то вы недооцениваете либо
романтизм чьей-то натуры, либо чью-то предельную
практичность. Я еще не уверен, но... Ага! Ну, что там.
Пирс?
Констебль, человек крайне прилежный, выглядел ви-
новатым и немного нервничал при виде Хедли. Проблеск
успеха в эпизоде с ботинками и разбитым окном
воодушевил его, но сейчас он был весь перепачкан
4 Д. Д. Карр др.
49
и смотрелся, мягко говоря, неопрятно, Хедли смерил
его взглядом, будто прошелся граблями.
— Это еще что за чертовщина? — спросил он.—
Чем вы занимались? Скакали по деревьям?
— Так точно, сэр,— ответил констебль.— Приказ
доктора Фелла, сэр. Наверху я никого не нашел. Но
до меня там кто-то побывал, сэр,— несколько раз. Окур-
ки сигарет по всей крыше, особенно на большой ровной
площадке между трубами. Есть люк, который ведет
в дом, он находится неподалеку от окна в крыше над
комнатой мистера Боскомба.
Хедли с любопытством посмотрел на доктора Фелла.
— Естественно,— заметил он,— ваш утонченный ум
не мог удовлетвориться тем, чтобы послать его на кры-
шу через люк.— вы заставили его лезть на дерево?
— Ну, мне пришло в голову, что дерево дало бы
человеку, который очутился на этой крыше, превосход-
ную возможность незаметно улизнуть — если бы он еще
был там. Но он, должно быть, оступился, рухнул
вниз, и его втащили в дом некоторое время назад...
Хм. К тому же, Хедли, дверь, ведущая на крышу, за-
перта. И я подозреваю, что нам придется изрядно
попотеть, пока мы найдем ключ.
— Почему?
— Извините меня, джентльмены...— раздался голос
позади них, и даже солидный Хедли, глубоко потря-
сенный смертью Эймса, стал таким нервным, что тут же
с проклятием повернулся. Мистер Карвер, большой,
с добрыми глазами, казалось, был ошеломлен. Он надел
брюки поверх пижамных штанов и стоял, пощипывая
подтяжки.
— Нет, нет,— торопливо заговорил он.— Я не под-
слушивал. Вовсе нет. Но я слышал, как вы просили
миссис Стеффинз найти вам комнату. Позвольте мне
предоставить в ваше распоряжение гостиную. Вот сюда,
пожалуйста.— Он замолчал в нерешительности. Высо-
кий лоб и нависшие брови прятали его глаза в тени.—
Я мало что смыслю в таких вещах, но могу я спросить,
насколько вы продвинулись с расследованием?
— Намного,— ответил доктор Фелл.— Мистер Кар-
вер, кто такой «Дональд»?
— Господи! — слегка вздрогнув, воскликнул мистер
Карвер.— Он опять здесь? Скажите ему, чтобы он уда-
лился, мой дорогой сэр! Без промедления! Миссис
Стеффинз будет...
50
Хедли смерил его взглядом. Карвер как будто не
произвел на него большого впечатления.
— Мы воспользуемся вашей комнатой, спасибо,—
сказал он.— И вскоре мне понадобится задать каждому
из проживающих в доме по нескольку вопросов, так что
вы, пожалуйста, соберите их всех вместе... Что же ка-
сается нашего друга Дональда, боюсь, он некоторое
время будет не в состоянии покинуть этот дом. Все,
похоже, сходятся во мнении, что он свалился с дерева.
— Значит...— начал Карвер и тут же замолчал. Не-
одобрительно глядя на них, он словно раздумывал,
стоит ли ему говорить, что мальчишки всегда останутся
мальчишками и будут иногда падать с деревьев, но
в итоге лишь прокашлялся.
— Ну? — резко спросил Хедли.— Так была у него
привычка проводить вечера на крыше или нет?
У Мелье о на вдруг возникло чувство, что этот зага-
дочный часовщик прилежно и обстоятельно морочит
им головы. Он готов был присягнуть, что под этими
густыми бровями притаилось веселье. Йоганнус посмот-
рел по сторонам, убедился, что их не подслушивают,
и как-то нерешительно признал:
— По правде говоря, я думаю, что была. Но до
тех пор, пока они не беспокоили соседей и не шумели,
я готов был смотреть на это сквозь пальцы.
— Разрази меня гром! — яростно пробормотал Хед-
ли себе под нос.— И это все, что вы можете предло-
жить в качестве объяснения?
— Миссис Стеффинз в чем-то права,— пояснил Кар-
вер, кивая с мудрым видом.— Дональд очень приятный
молодой человек, он достаточно хорошо разбирается
в моей профессии, но, если откровенно, у него нет
ни гроша за душой. Так утверждает миссис Стеффинз,
и, поскольку он изучает юриспруденцию, у меня нет
оснований сомневаться в правоте ее слов. Как бы то
ни было, я всегда строго следую правилу не вмеши-
ваться в женские дрязги. Чью бы сторону вы ни
приняли в их споре, обе будут убеждены, что вы непра-
вы. Кхэм. Я — за спокойную жизнь... Однако. Какое
отношение это имеет ко мне — я говорю о прискорб-
ной кончине?
— Не знаю. И меня всегда тревожит,— проворчал
Хедли,— когда свидетелю приходится поправлять меня.
Мне нужны факты. Пойдемте. Где эта ваша комната?
Карвер проводил их через холл и впустил в гости-
4*
51
ную. Он расположен был остаться с ними, но Хедли
без всяких церемоний выставил его за дверь. Комната
была просторная, обшитая все теми же белыми панеля-
ми, с хепплуайтовскими стульями на гнутых ножках
и со спичками в виде геральдических щитов. В широ-
ком камине еще мерцали угли. Над камином в раме висе-
ла выцветшая репродукция. На ней был изображен чело-
век с длинными волосами, которые волнами спускались
на широкий отложной белый воротник. Портрет имел
тот сероватый бесплотный вид, который художники сем-
надцатого века умели придать самому толстому и цве-
тущему из людей. Вокруг портрета вилась надпись:
«У. Бойер, эсквайр, чьими усилиями была основана
Королевская гильдия часовщиков, в год 1631 от Р. X.».
В застекленных шкафчиках вдоль линии окон хранились
всякие странные предметы. Один представлял из себя
выцветшую металлическую чашу, похожую на ракови-
ну, с отверстием посередине, другой — высокий крон-
штейн с лампой на одном плече, в которой плавал
фитиль, прямо напротив стоящего вертикально стеклян-
ного цилиндра с прикрепленной сбоку дощечкой, на
которой имелись насечки, помеченные римскими цифра-
ми от 3 до 12 и от 12 до 8, и, наконец, массив-
ные настенные часы без футляра — из-за циферблата
с единственной стрелкой свисал полый латунный ци-
линдр, на циферблате было выгравировано «Джон Бэнкс
из города Честера, 1682 от Р. X.». Хедли швырнул
свой портфель на стол и сел, а доктор Фелл прошел
дальше взглянуть на коллекцию. Он протяжно свистнул.
— Послушайте, Хедли,, у него тут есть настоящие
редкости. Поразительно, как это Гилдхолл еще до них
не добрался. Вот здесь, например, в образцах представ-
лено развитие clepsydrae, или водяных часов. Первые
часы с маятником, к вашему сведению, появились в Анг-
лии только после 1640 года. А вот эта чаша, если
я не сильно ошибаюсь,— приспособление браминов,
чуть-чуть постарше христианской цивилизации. Оно
работало...— Он обернулся, и черная ленточка на его
очках агрессивно качнулась.— Я, кстати, не просто читаю
вам лекцию. Полагаю, вы обратили внимание на то,
что Эймс был заколот стрелкой от часов? Или не обра-
тили?
Хедли, рывшийся в портфеле, бросил на стол два
длинных конверта.
— А, так вот что это было! — сказал он.—
S2
Я все не мог сообразить...— Он замолчал, отрешенно
глядя на камин.— Но ведь подумать только — стрелка
от часов! — взорвался он, яростно взмахнув рукой.—
Вы в этом уверены? Невероятно! Во имя всей челове-
ческой глупости, почему вдруг стрелка от часов! Кому
могло прийти в голову использовать подобный предмет,
чтобы убить человека?
— Нашему убийце, видимо, пришло,— заметил док-
тор Фелл.— Вот почему это дело так пугает меня. Вы
совершенно правы. Обычный человек, охваченный безум-
ным гневом, вряд ли побежит выламывать из часов
стрелку, чтобы использовать ее как оружие — неболь-
шой и удобный кинжал. Но есть в этом доме человек,
который посмотрел на часы, изготовленные Карвером...—
Он быстро рассказал Хедли о краже стрелок.— Кто-то
с поразительно изощренным, дьявольским воображени-
ем увидел в этом буквальный символ Времени, веду-
щего нас к могиле. Часы попадались ему на глаза
раз по десять в день. Но ни разу в жизни он не мог
взглянуть на этот предмет без того, чтобы его взгляд не
был уродливо искажен. В самой мысли есть нечто ко-
щунственное. Он видел в нем не напоминание об обеде,
или конце работы, или назначенном визите к дантисту,
он не видел в нем даже стрелку часов. Его глаз воспри-
нимал лишь тонкую полоску стали с торчащими зубцами
стреловидного наконечника, замечательно сбалансиро-
ванную для колющего удара. И он ее использовал.
— Ну, наконец-то, вы попали в свою струю,— ска-
зал Хедли. Задумавшись, он раздраженно постучал по
столу костяшками пальцев.— Вы говорите «он». Вот
здесь у нас последние отчеты Эймса и вся информа-
ция, какую можно собрать об убийстве в универмаге.
Я, например, думал...
— О женщине? Разумеется. Это наша конечная цель.
Я говорю «он», потому что так удобнее, хотя мне следо-
вало бы употребить нейтральное «это». Как сделал тот
парень с крыши — а я повторю еще раз: он стал нашим
главным свидетелем,— когда вдруг произнес: «Это вы-
глядывало из-за трубы. А руки были в золотой краске».
— Но эти слова звучат как описание самых на-
стоящих часов ’,— запротестовал Хедли.— Вот увидите,
парень, должно быть, бредил, и у него все смешалось
1 Английское слово hand означает и руку человека и стрелку
часов.
53
в голове. Надеюсь, вы не собираетесь доказывать мне,
что часы, подобно человеку, могут запросто подняться
наверх и разгуливать по крыше?
— Ну это как сказать...— произнес доктор Фелл
едва слышно,— так, будто его вдруг поразила какая-то
идея.— Нет, не фыркайте. Мы пытаемся проследить ход
мыслей очень изощренного, но при этом больного
ума, и нам не продвинуться ни на шаг, пока мы не
поймем, почему он выбрал такое необычное оружие.
В этом выборе, черт побери, заключается нечто важное!
Должно заключаться! Подобно человеку, вы говорите?
Вспомните-ка, вас никогда не поражало то, что в ху-
дожественной прозе, в поэзии, даже в повседневной
жизни часы являются единственным неодушевленным
предметом, который наделяется человеческими качест-
вами, ни у кого не вызывая недоумения. Какие часы
из книги не имеют «голоса», даже не говорят по-чело-
вечески? Они бормочут детские песенки, возвещают
о появлении привидений, обвиняют в убийстве, они —
основа основ всех неожиданных сценических эффек-
тов, провозвестники рока и возмездия. Если бы не
было часов, что сталось бы с литературой ужасов?
И я вам это докажу. Существует одна неповторимая
вещь, vide 1 кинематограф, которая в любую минуту
способна вызвать взрыв смеха,— часы с кукушкой. До-
статочно лишь сделать так, чтобы крохотная пичужка
выскочила и затараторила свое «ку-ку», и зрители тут
же решат, что это уморительно смешно. Почему? Потому
что это пародия на то, что мы воспринимаем по-на-
стоящему серьезно, бурлеск, покушение на святость
времени и часов. Если вы представите себе, какой
эффект произведет на читателя сцена, в которой дух
Марлея говорит Скруджу 2: «Ожидайте первого из трех
призраков, когда кукушка на часах прокукует один
раз», вы получите некоторое представление о том, что я
имею в виду.
— Очень интересно,— сказал Хедли скучным голо-
сом.— Однако было бы неплохо также услышать от
вас о том, что произошло в этом доме сегодня ночью,
чтобы я мог выдвинуть свои собственные версии. Вся
эта метафизика по-своему очень хороша, но...
Доктор Фелл, сопя, достал свой потертый портсигар.
1 смотри (лат.).
3 Персонаж романа Ч. Диккенса «Рождественский гимн».
54
— Вам нужны доказательства, что я не высосал все
это из пальца, не так ли? — вкрадчиво проговорил он.—
Извольте. Почему с часов были похищены обе стрелки?
Пальцы Хедли впились в подлокотники кресла...
— Нет-нет, не волнуйтесь. Я вовсе не хочу сказать,
что будут еще убийства. Но позвольте мне в продол-
жение первого задать вам и второй вопрос. Вероятно,
в вашей жизни нет предмета, который попадался бы
вам на глаза чаще, чем часы, и тем не менее я сомне-
ваюсь, что вы сможете мне ответить с абсолютной
точностью, не глядя на них, какая из стрелок находится
сверху: длинная минутная или короткая часовая?
— Ну-у...— начал Хедли. Он замолчал, потом про-
ворчал что-то неразборчивое и потянулся в карман за
часами.— Хм. Длинная сверху. По крайней мере, на
этих часах. Черт побери, ну конечно! Так и должно
быть. Это вам подскажет обычный здравый смысл.
Ведь каждую минуту она проходит больший сектор
круга — то есть, большее расстояние. Ну? Что из
этого?
— Да. Минутная стрелка сверху. И,— сердито про-
должал доктор Фелл,— Эймса ударили именно минут-
ной стрелкой. Следующий факт: если в дни вашего дет-
ства вам случалось проводить веселые, беззаботные
часы, разбирая парадные куранты в гостиной — гордость
вашего батюшки,— чтобы посмотреть, нельзя ли их
заставить бить тринадцать раз, вы должны знать, что
снять любую из стрелок дьявольски трудно... Убийце
Эймса предположительно была нужна только одна
стрелка. Он мог заполучить ее, не трогая второй.
Зачем, спрашивается, ему понадобилось терять время и
мучиться — а такую работу иначе как мучением не
назовешь,— похищая и вторую стрелку? Я не могу пове-
рить, что сработала простая привычка доводить всякое
дело до конца. Так почему же?
— Еще одно оружие?
Доктор Фелл покачал головой.
— В этом-то и заключается проблема: она не может
служить оружием. Иначе все было бы объяснимо. На-
сколько можно судить, та минутная стрелка имеет
в длину примерно девять дюймов. Исходя из обычных
соотношений, мы получаем, что часовая будет слишком
коротка, чтобы служить оружием. Если зажать ее в лю-
бом нормальных размеров кулаке, то «рабочий» конец
будет торчать не больше чем на полтора дюйма. Таким
55
предметом нельзя нанести сколь-нибудь серьезную рану,
тем более что у стреловидного наконечника нет ре-
жущей кромки. Так почему же, почему, почему он ук-
рал и маленькую стрелку?
Он сунул в рот сигару и протянул портсигар
Хедли и Мельсону. Затем, пытаясь прикурить, сломал
подряд несколько спичек. Хедли раздраженным жестом
извлек из одного конверта несколько сложенных листов
бумаги.
— И это еще не самая трудная загадка в этом
деле,— продолжал доктор Фелл.— Самым непонятным
является поведение некоего джентльмена по имени
Боскомб и его товарища по имени Стенли. Я намере-
вался расспросить об этом вас. Полагаю, вы помните
Питера Стен... Что такое?!
— Только факт, и ничего больше! — удовлетворенно
фыркнул Хедли.— В первой строчке этого донесения.
Три слова Эймса говорят больше, чем шесть глав
в изложении некоторых людей, чьи имена я не буду
называть. Вы в состоянии понять вот это?
«В дополнение к моему донесению, датированному
первым сентябрем. Я теперь считаю, что могу с досто-
верностью утверждать следующее: женщина, убившая
27 августа с. г. Ивэна Томаса Мандерса, дежурного
администратора универмага «Геймбридж», проживает
в номере 16 на Линкольнз Инн Филдз...
ДОКЛАДЫВАЕТ ИНСПЕКТОР ЭЙМСА
— Продолжайте,— попросил доктор Фелл, когда
Хедли вдруг остановился.— Что еще?
Хедди в этот момент пробегал глазами небольшой,
убористо исписанный лист. Он швырнул шляпу на стол
и расстегнул пуговицы плаща, словно это могло облег-
чить ему работу. Его раздражение росло.
— Черт побери, этот парень опять темнит! Он пи-
шет... хм, так-так. Ни одного определенного слова, ни
единой фамилии во всем донесении; разве что в первом
отыщется что-нибудь. Да, он действительно из тех, кто
рта не раскроет, пока не будет готов обратиться за ор-
дером на арест. Эта черта развилась в нем с тех самых
пор, когда Стенли чуть было не присвоил себе все
заслуги в деле Хоуп-Хастингса и...— Хедли вдруг поднял
голову.— У меня в ушах та же каша, что и в голове, или
56
я на самом деле слышал, как вы несколько секунд назад
упомянули имя, похожее на Стенли?
— Вы не ослышались.
— Но это не...
— Это тот самый Питер Стенли, который занимал
вашу должность лет двенадцать-тринадцать назад. Он
сейчас наверху. Как раз об этом я и хотел с вами
поговорить. Я смутно помню, что он неожиданно подал
в отставку или что-то в этом роде, но совершенно
не знаю подробностей.
Хедли устремил долгий взгляд на камин.
— Он «подал в отставку» после того, как застрелил
безоружного человека, не оказавшего никакого сопро-
тивления при аресте,— хмуро сказал он.— Кроме этого,
он произвел арест, когда бедняга Эймс еще не собрал
все необходимые улики. Хотел присвоить себе всю
честь раскрытия преступления. Кому об этом и знать,
как не мне: ведь именно в той неразберихе я и полу-
чил повышение. Это произошло при реорганизации в
1919 году, когда образовалась Большая Четверка ’.
У Стенли нашлись смягчающие обстоятельства. Во время
войны он настоял на отправке его в действующую
армию; нервы у него совсем расшатались. В том состоя-
нии пистолет ему можно было доверить разве что заря-
див его пистон ками. Поэтому ему позволили «выйти
в отставку». Он ведь всадил четыре пули в голову
старику Хоупу, банковскому служащему, который хотя
и скрывался от полиции, но был безобиден, как кро-
лик.— Хедли неуютно заворочался в кресле.— Мне это
не нравится, Фелл. Совсем не нравится. Почему вы
сразу не сказали мне, что он замешан в этой истории?
Это... м-м... бросит тень на всю полицию Лондона,
если какая-нибудь газетенка об этом пронюхает. Что же
касается Стенли...— Его глаза превратились в узкие
щелки, и он замолчал с неловким видом.
— У вас сейчас есть заботы поважнее, дружище.
Что сообщает Эймс в своем донесении?
Хедли с трудом заставлял себя вернуться к насущ-
ным проблемам.
— Да, я полагаю... нет, конечно, это невозможно...
Проклятое невезение: надо же случиться такому, когда
до пенсии мне остался всего месяц!.. Н-да. Хм. Так на
1 Альянс Великобритании, Франции, Италии и США в конце
первой мировой войны.
57
чем я остановился? Тут у него не много. Он пишет:
«В дополнение к моему донесению, датированному
первым сентября, я теперь считаю, что могу с досто-
верностью утверждать следующее: женщина, убившая
27 августа с. г. Ивэна Томаса Мандерса, дежурного
администратора универмага «Геймбридж», проживает в
номере 16 на Линкольнз Инн Филдз. Действуя в
соответствии с анонимно полученной информацией, о ко-
торой указывалось в донесении от 1 сентября...»
— Оно у вас есть?
— Да. Но слушайте дальше.
«...я снял комнату в номере 21 по Портсмут-стрит,
Линкольнз Инн Филдз, примыкающем к таверне «Гер-
цогиня Портсмутская», под видом бывшего часовщи-
ка, ныне опустившегося и пристрастившегося к спирт-
ному. Частный бар этой таверны собирает у себя всех
мужчин и одну из женщин, проживающих в номере
16 на Линкольнз Инн Филдз; кроме того, с кувшином
за пивом сюда заходят еще две...»
— Кстати,— прервал чтение Хедли,— сколько всего
женщин в доме?
— Пять. Трех из них вы видели.— Доктор Фелл
быстро объяснил ему, кто есть кто.— Две других, по-ви-
димому, будут некая миссис Горсон, занимающаяся
хозяйством под общим руководством Ля Стеффинз,
и горничная, имени которой мы не знаем. Ставлю
шесть пенсов, что именно эти две и ходят брать пиво
в розлив. Будет интересно узнать, кто из оставшихся
трех женщин бывает в баре. Я знаю «Герцогиню
Портсмутскую». Место довольно затхлое, но весьма
своеобразное, даже с некоторой претензией на рос-
кошь... Итак?
«Два дня назад, 2 сентября, мой до тех пор аноним-
ный информант посетил меня в моей комнате, обнару-
жив знание того, кто я такой и с какой целью поселил-
ся здесь. (На данный момент я должен воздержаться
от указаний на пол информанта и изложения прочих
деталей.) По мотивам, оставшимся неизвестными, мне
было предложено дальнейшее сотрудничество. Инфор-
мант сообщил, что видел у некой женщины два предмета
из списка вещей, похищенных в универмагах (полный
список содержится в донесении от 27 августа), а имен-
но: 1) платиновый браслет с бирюзой, стоимостью
15 фунтов стерлингов; 2) часы в золотом корпусе на-
чала восемнадцатого века с надписью «Томас Нифтон
58
из Экс Киз в Л отбери, Лондон, fecit ’», выставленные
в рекламной витрине «Геймбриджа» и предоставленные
универмагу Й. Карвером. Информант также заявил,
что вечером 27 августа видел, как та же женщина
сожгла в камине пару коричневых лайковых перчаток,
запачканных кровью...»
— Ого! — воскликнул доктор Фелл.
— Да. Весьма скверная собралась под этой крышей
компания. Кто-то,— проворчал Хедли,— очень стремит-
ся отправить кого-то еще на виселицу и при этом за-
ключает таинственный и непонятный пакт с офице-
ром полиции. Впрочем, нет, не совсем. Слушайте
дальше. '
«В итоге мое положение на сегодняшнее утро оста-
валось следующим. Информант выразил готовность вы-
ступить свидетелем на судебном процессе и дать выше-
перечисленные показания, но отказался выступить с об-
винением, которое позволило бы нам затребовать ордер
на арест, опасаясь, что улики могли быть уничтожены.
Информант указал, что во всем, что касается подготовки
и производства ареста, инициатива должна исходить
целиком от нас...»
— Разумная леди,— заметил Хедли,— или джентль-
мен. Я на своем веку знавал немало таких сыщи-
ков-любителей, и, скажу вам, это подлейшая порода
из всех двуногих. Или это была ловушка? Сомне-
ваюсь. Та-ак...
«Поэтому я предложил моему информанту обеспе-
чить мое проникновение (тайное) в дом, где я частным
образом мог бы осмотреть находящиеся во владении
обвиняемой вещи и удостоверить свое начальство, что
мы располагаем уликами для выдачи ордера...»
— Чертов идиот! Он не должен был писать об этом
в официальном донесении. Теперь это непременно вы-
плывет наружу, и каждая задница будет вопить об
этом в своей газетенке следующие пол го да. Добрый,
старый, неутомимый, рассудительный Эймс! А дальше
еще хуже:
«...но мой информант, хотя и согласился в целом
с этим предложением, отказался от активного содей-
ствия на том основании, что это может его скомпро-
метировать. В итоге я решил проникнуть в дом на свой
страх и риск.
1 сделал (лат.).
59
Сегодня днем, как раз перед написанием этого
донесения, везение облегчило мою задачу. Другой обита-
тель номера 16, Л. И. Ф. (не мой предыдущий инфор-
мант), пообещавший мне однажды кое-какую ношеную
одежду, предложил мне зайти за ней около полуночи.
С самого начала у меня был хороший повод завязать
с ним знакомство (я познакомился и с другими обита-
телями этого дома, посещавшими таверну); в данном
случае, поскольку он и я одного роста, я намекнул при
первой встрече, что мне бы нужна подходящая...»
— Боскомб, конечно,— кивнул доктор Фелл. Он уже
закурил сигару и теперь попыхивал ею, слушая донесе-
ние с выражением озадаченного упрямства.— Лично
мне, Хедли, вся эта затея не понравилась бы. Слишком
подозрительна. Она могла произвести впечатление на
Эймса, но, смотрите, Эймс и умер потому, что поверил.
Вопрос в том, что за дьявольский фокус собирались
выкинуть с ним Боскомб и Стенли? Клянусь, тут что-то
нечисто. И это еще одна запутанная цепочка следов,
идущих параллельно со следами Джейн Потрошительни-
цы... Нет-нет, Боскомб отнюдь не намеревался делиться
одеждой с отбросами общества. В пабе Боскомб просто-
напросто послал бы к черту нищего с такими запросами,
да еще попросил бы владельца, чтобы того выставили
за дверь. Нет, он и Стенли разыгрывали какую-то
хитрую партию, можете быть уверены. Что еще?
Хедли пробежал глазами донесение до конца.
— Собственно, это все. Он пишет, что договорился
зайти к мистеру...— имени своего благодетеля он не
упоминает — поздно вечером. Затем излагает то, что со-
бирался делать внутри. Он зайдет к этому Боскомбу,
получит одежду, притворится, что уходит, а сам спрячет-
ся и затем с увлечением начнет обшаривать комнату
подозреваемой. Выражает надежду, что это небольшое
отступление от правил встретит понимание со стороны
его начальства — ба! писать-то об этом зачем? — и за-
канчивает в 5 часов пополудни, в четверг, 4-го
сего месяца. Дж. Ф. Эймс... Бедняга!
Наступило молчание. Хедли бросил донесение на
стол; он вдруг обнаружил, что раскатывает на листочки
незажженную сигару, и сделал безуспешную попытку
ее прикурить.
— Вы абсолютно правы, Фелл. Это на самом деле зву-
чит подозрительно. Но вот чего я не могу сделать, так
это ткнуть пальцем в то место, где эта подозрительность
60
проявляется больше всего. Может быть, я еще не распо-
лагаю достаточными фактами. Поэтому...
— Я полагаю, он действительно сам написал это
донесение? — задумчиво произнес доктор Фелл.
— А? О, разумеется. В этом нет никаких сомнений.
Даже если не говорить о почерке, он лично занес его
в управление. Нет, все это написано его рукой... Кроме
того, я не хочу, чтобы после моих слов у вас сложи-
лось впечатление, будто Эймса мог одурачить первый
встречный; это далеко не так. Он, безусловно, имел
веские причины, чтобы написать то, что написал. У него...
— У него было, к примеру, чувство юмора? — по-
интересовался доктор Фелл, сопроводив вопрос совиным
невыразительным взглядом.— Был ли он выше того, что-
бы слегка подтасовать факты, поморочить всем головы,
если считал, что делает это с благой целью?
Хедли поскреб подбородок.
— Вы полагаете, был? Эймсу понадобилось бы по-
истине редкое чувство юмора, чтобы придумать историю
о женщине, сжигающей запачканные кровью перчатки,
только для того, чтобы исторгнуть добродушный смех
у Департамента уголовного розыска. Послушайте,—
ворчливо спросил он,— вы же не сомневаетесь, что
эта женщина, эта Джейн Потрошительница, действи-
тельно живет в этом доме? Или я чего-то недопонимаю?
— У меня нет никаких причин сомневаться в этом.
Кроме того, нам ни к чему скупиться на подозрения:
здесь несомненно есть убийца, и такой жестокий, какого
я никогда не рассчитывал встретить... Вот что. Я расска-
жу вам в точности, что здесь сегодня произошло,
а вы потом можете делать из этого свои выводы.
Доктор Фелл говорил кратко и словно в какой-то
полудреме, но он не пропустил ничего. Сигарный дым
начал сгущаться в комнате, и Мельсон почувствовал,
как вместе с ним туманится и его рассудок. Он старал-
ся выделить для себя основные моменты, которые каза-
лись ему непонятными, как-то пометить их, чтобы
сразу узнать, когда Хедли начнет задавать вопросы.
Задолго до того, как доктор Фелл закончил свой рас-
сказ, Хедли встал и принялся расхаживать по комнате.
Когда доктор взмахнул рукой и протяжно, раскатисто
шмыгнул, показывая, что картина нарисована полная,
Хедли остановился около одного из экспонатов.
— Да,— согласился главный инспектор,— это про-
ясняет некоторые вещи, отчего они кажутся еще более
6i
невероятными. Но теперь стало понятно, почему вы ре*
шили, что на крыше был мужчина и что блондинка
собиралась присоединиться к нему...
Доктор Фелл нахмурился.
— Первая часть этого,— признал он,— очевидна.
Она сказала, что дверь ее спальни хлопала от сквоз-
няка; она подумала, что, видимо, входная дверь приот-
крыта, и встала, чтобы посмотреть, в чем дело. Но
для этого она старательно накрасилась. Это показалось
мне странным: словно человек встал среди ночи с по-
стели и облачился во фрак, чтобы запустить ботинком
в раскричавшегося кота. Она не зажгла ни единой
лампы, хотя в той ситуации это было бы естественным
делом, и она торопливо стерла всю косметику, когда
кто-то предложил ей разбудить остальных в доме. В го-
лову сразу приходит мысль о тайном свидании... где?
— Дальше...— живо продолжал доктор Фелл.—
А вот дальше начинается самое интересное. Она украд-
кой поднялась по этим ступеням, услышав слова Бос-
комба: «Боже мой! Он мертв». Наверху она увидела
тело, лежащее на полу, и тут же впала в такую истери-
ку, что продолжала бешено обвинять Боскомба в убий-
стве, даже когда уже давно поняла, что он невиновен.
Qa s’explique ’, Хедли. Это был не просто шок при
виде мертвого грабителя.
Главный инспектор кивнул.
— Да, это очевидно. Она ожидала увидеть там кого-
то другого. Но на лицо ему падал свет, и она должна
была сразу заметить, что Эймс не тот человек, которого
она представляла себе раненым или убитым — если
только одна из створок не была прикрыта так, что на
лицо падала тень. Отсюда шок и ужас. Поэтому вы
и заставили ее восстановить всю сцену... Неплохо,
черт возьми! — нехотя признал он, ударив кулаком в ла-
донь другой руки.— Совсем неплохо для минутного
озарения.
— Озарения? — загремел доктор Фелл, выхватывая
изо рта сигару.— Кто тут говорил что-нибудь об оза-
рении? Я применил принципы самой здравой ло...
— Хорошо, хорошо. Продолжайте.
— Хмф! Ха! Бр-р! Прекрасно. Это подводит нас к
самой сути всего дела. Хотя она была поражена тем,
что этот человек (предположительно тот самый, с ко-
’ Это самоочевидно {фр.).
62
торым у нее было назначено свидание) вообще ока-
зался внутри дома, она тем не менее не удивилась,
обнаружив его наверху. Она сама как раз и шла наверх,
и тот факт, что она действительно приняла мертвеца
за него, доказывает это. Когда я вижу в каких-то
шести футах от тела дверь, ведущую прямо на крышу,
и когда эта девушка решительно встает у меня на пути
и пытается увести подальше от нее при первых же при-
знаках любопытства с моей стороны, тогда у меня возни-
кает сильное подозрение. Когда же я припоминаю,
что девушка, соблазнительно подкрашенная и в изящ-
ном пеньюаре, кутается в пыльный кожаный плащ
с теплой меховой подбивкой...
— Все это мне понятно.— вставил Хедли, храня
достоинство.— За исключением того, что все это по-
прежнему противоречит здравому смыслу, и только су-
масшедший стал бы...
Доктор Фелл благодушно покачал головой.
— Хе,— сказал он.— Хе-хе-хе. Опять наша старая
проблема. Вы ведь не имеете в виду, что только
сумасшедший станет проводить долгие мучительные часы
на крыше, где гуляет ветер. Вы просто хотите сказать,
что вы не станете. Знаете, я готов рискнуть небольшой
суммой, утверждая, что даже в счастливые дни ухажи-
вания нынешняя миссис Хедли была бы очень удивле-
на, увидев вас карабкающимся к ее балкону по ветвям
клена...
— Она бы подумала, что у меня не все дома,—
ответил Хедли.
— Что ж, я тоже, раз уж на то пошло. Именно
на это я так терпеливо и пытаюсь обратить ваше внима-
ние. Но найдутся молодые люди в возрасте двадцати —
двадцати одного года (я со свойственной мне прони-
цательностью подозреваю, что Элеонора и старше, и муд-
рее своего кавалера, но что из того?), которые станут.
И постарайтесь переварить в своей голове тот факт,
что эта безумная комедия представляется им наисерь-
езнейшим делом их жизни. Да что говорить, дружище,—
загудел доктор Фелл, раскрасневшись в пылу спора,—
молодой парень гроша ломаного не стоит, если не хочет
щегольнуть своей силой и ловкостью, лазая по деревьям
при разных романтических обстоятельствах, наполовину
надеясь, что вот сейчас, на глазах у возлюбленной,
он разобьет свою глупую голову, но очень удивляясь,
когда это действительно происходит. Вы читаете слинг-
63
ком много современных романов, Хедли... Ирония на-
шей ситуации заключается в том, что посреди всех
идиллических мечтаний, избавлений от романтических
опасностей и прочего на сцену свалился самый настоя-
щий труп, а юный кавалер действительно чуть не
сломал себе шею, когда спускался с небес на землю.
Но я уже заметил однажды, что Элеонора старше
и мудрее, и вот это как раз проливает свет на все
дело...
— Каким образом? Если у вас нет никаких фактов...
— Она увидела на полу, мертвым, кого-то, кого при-
няла за этого молодого парня. И над ним она увидела
Боскомба с пистолетом в руке. Поэтому-то с ней и слу-
чилась истерика. Она ни секунды не сомневалась, что
Боскомб застрелил его.
Хедли провел рукой по своим бесцветным волосам.
— Значит, Боскомб...
— Он любит ее, Хедли, я бы даже сказал, страстно
любит, и я очень подозреваю, что она его терпеть не
может. Этот нервный человечек с мягкой походкой весь
состоит из воды и железа, и она, вполне возможно,
побаивается его. Если она решила, что он способен
убить или убил нашего приятеля Дональда, мы можем
сделать из этого любопытный вывод в отношении дру-
гого...
Хедли пристально посмотрел на него из-под опущен-
ных бровей.
— Есть и иные выводы,— указал он почти лениво.—
Например, тот, что Эймса в темноте холла могли
спутать с Боскомбом... У нас, приходится признать,
достаточно всяких сложностей; но Боскомб заинтере-
совал меня.
— Ботинки с перчатками, разбитое окно, Стенли?
— О, я узнаю от них правду,— тихо сказал Хед-
ли. В этих обычных словах и едва заметной улыбке,
которая их сопровождала, было что-то, что заставило
Мельсона вздрогнуть. У него вдруг появилось ощуще-
ние, что сейчас что-нибудь разобьется, что главный
инспектор опустит свой одетый в перчатку кулак на
один из стеклянных шкафчиков и его хрупкое содер-
жимое разлетится по полу во все стороны. Хедли
легким шагом вернулся к столу, в свете лампы стали
хорошо видны его темные непроницаемые глаза.—
У меня сложилось впечатление, что Боскомб и Стенли
собирались разыграть клоунаду с несуществующим
64
преступлением, чтобы поморочить Эймсу голову. Вам
это приходило на ум?
Доктор Фелл издал некий неопределенный звук.
— И наиболее значительным моментом во всем
деле,— продолжал Хедли,— является свидетельство
о том, кто знал, а кто не знал Эймса. Я обещаю
вам, что не успокоюсь, пока не разгребу всю гору
грязной лжи, навороченную в этом доме, и — клянусь
Богом! — в конце концов я найду эту свинью, которая
подкрадывается сзади и убивает честных людей ударом
в спину!
Его кулак обрушился на стол, и, как далекое эхо
этого удара, раздался стук в дверь. Когда в комнате
появился сержант Беттс, неся в руке что-то, завернутое
в носовой платок, Хедли уже обрел свой прежний
бесстрастный облик.
— Это... нож, сэр,— доложил Беттс. Его лицо было
бледным.— Мы ничего не обнаружили в карманах, сэр,
совершенно ничего, кроме пары перчаток. Вот они. Ста-
рый Хлопотун никогда...— оборвав себя посреди фразы,
он вытянулся, ни с того ни с сего отдал честь и замер.
— Крепись, старина,— сказал Хедли, стараясь не
выдать своим видом того, что творилось у него в душе.—
Нам это никому не нравится. Мы... Закройте дверь!
Гхм! Э... ты не проговорился? Никто не узнал, кто он
такой? Это важно.
— Нет, сэр. Хотя два человека задавали очень
много вопросов: полнотелая леди с крашеными волоса-
ми и этот суетливый человечек- в сером халате.—
Взгляд Беттса, продолжавшего стоять навытяжку,
вдруг стал колючим.— Но всего лишь минуту назад
произошла странная вещь, сэр. Пока мы снимали отпе-
чатки пальцев,— кстати, на этой штуке с концом как
у стрелы нет ни одного...
— Разумеется,— горько прокомментировал Хедли.—
Я так и думал, что не будет. Хотел бы я в наше
время встретить хоть одного человека, который оставит
отпечатки своих пальцев. Так?
— Пока Бенсон там копошился, мы стояли на поро-
ге. Вдруг из другой двери выходит здоровый детина,
с забавной такой походкой, сэр, словно еле ноги волочит,
и взгляд у него страшный. Бенсон и говорит: «Боже
милостивый!» — себе, значит, под нос,— а я спраши-
ваю: «Что?», а Бенсон говорит (опять чуть слышно,
сэр, потому ^то, видите ли, та леди стояла рядом
5 Д. Д. Карр др. 65
и смотрела, и все тараторила, что она ни капельки
не боится и что с ней вообще-то ни разу не было
плохо в больничных палатах) — так вот, Бенсон гово-
рит: «Стенли. Он должен знать Старого Хлопотуна
в лицо...».
— Мистер Стенли,— ответил Хедли с каменным ли-
цом,— бывший офицер полиции. Вы не позволили ему
сказать другим про Эймса?
— А он вроде бы и не узнал Старого... то есть
инспектора, сэр. По крайней мере, внимания не обратил
никакого. Он подошел к буфету, сделал изрядный гло-
ток бренди прямо из графина, повернулся и, не глядя
на нас, прошел с графином туда, откуда вышел. Словно
светящийся призрак, сэр, если вы понимаете, что я хочу
сказать.
— Так. Где сейчас доктор Уотсон?
— Он все еще около того молодого парня в спальне
той леди,— ответил Беттс, не без любопытства взгля-
нув на главного инспектора.— Доктор говорит, что он
сильно ушибся, но сотрясения нет, и в скором времени
его можно будет перенести. Совсем еще мальчишка...
— Мальчишка?
— Ему где-то двадцать один, сэр,— строго указал
сержант Беттс с высоты своих где-то двадцати шести.—
Он постоянно смеется и повторяет что-то вроде «надеж-
да медлит, надежда медлит». Две другие леди сейчас
с ним. Что теперь, сэр?
— Найдите мистера Карвера,— распорядился Хед-
ли,— и пригласите его сюда. Сами останьтесь у двери
снаружи. Никого не впускать.
Когда сержант вышел, Хедли сел к столу и достал
записную книжку и карандаш. Он аккуратно развернул
платок, и яркая позолота стрелки — ее очистили от
крови — заблестела при свете лампы. У основания
краска была в разводах и тусклее, видимо, здесь ее
смазали перчаткой; такие же, но менее заметные
мазки покрывали всю ее поверхность.
— Похищена с часов до того, как краска высохла,—
заметил Хедли.— Или... интересно, а высохла ли она
полностью даже сейчас? Стрелку мыли, и она еще влаж-
ная, но на ощупь липкая. Должна бы высохнуть,
если краска была нанесена вчера вечером. Может быть,
какой-нибудь водостойкий лак, который долго сохнет.
Надо выяснить.— Он записал в книжке.— Вид мазков
выше основания заставляет меня думать, что они оказа-
бб
лись на стрелке, когда ее вытаскивали из шеи Эйм-
са. Следовательно, на убийце могут остаться пятна...
— Вы посмотрите, какое жизнерадостное оружие,—
восхищенно произнес доктор Фелл. Он передвинулся
к столу и, моргая в сигарном дыму, разглядывал
лезвие.— Хм. Ха. А я сомневаюсь. Оно выглядит
так, словно вор нарочно свел всю позолоту, Хедли.
Он мог бы похитить стрелку и более аккуратно, как вы
думаете? Или это дьявол полунамеков и сверхтонко-
стей опять проник в мой старый уставший мозг? Меня
терзают сомнения.
Хедли не обращал на него внимания.
— Длина..,— пробормотал он и примерил ее к по-
дошве своего ботинка.— Вы немного ошиблись, Фелл.
Эта штука не больше восьми с половиной дюймов,
даже ближе к восьми... А! Входите, мистер Карвер!
Хедли обернулся на стуле с какой-то пугающей
вежливостью. Колесики закрутились: дознание началось,
и рано или поздно, Мельсон знал это, они будут разго-
варивать с убийцей. Сидя в комнате с древними ча-
сами, Хедли медленно постукивал позолоченной минут-
ной стрелкой по столу, наблюдая, как Карвер прикры-
вает за собой дверь.
ДВЕРНАЯ ЦЕПОЧКА
Мельсон отметил про себя, что всякий раз, когда
они видели Йоганнуса Карвера, на том появлялся
новый предмет одежды. Сейчас, в добавление к брюкам
из крапчатой шерсти, он надел поверх пижамы домаш-
нюю куртку, обшитую тесьмой. Мельсон живо предста-
вил, как старик часто останавливается и спрашивает
себя, что же следует предпринять, когда в вашем доме
появились и начали распоряжаться посторонние, и каж-
дый раз, ничего не решив, с громким топотом подни-
мается наверх, чтобы торопливо облачиться еще во что-
нибудь и создать тем самым видимость активных дей-
ствий. Первым делом Карвер обозрел стеклянные шкаф-
чики с часами. Затем он бросил быстрый взгляд
на панели правой стены — взгляд, которому они тогда
не придали значения и поняли его только потом, когда
события приняли еще более ужасный оборот. Его морщи-
нистая шея без воротника выглядела тощей, и большая
голова казалась непосильной для нее ношей. Мягкие
5*
67
глаза часто моргали в сигарном дыму. Улыбка в одно
мгновение исчезла с его лица, когда он, только сейчас
заметил часовую стрелку.
— Да, мистер Карвер? — тихо спросил Хедли.—
Вы узнаете ее?
Карвер было протянул руку, но тут же отдернул
ее.
— Да, разумеется. Без сомнения. То есть я так ду-
маю. Это минутная стрелка с тех часов, которые
я изготовил для сэра Эдвина Полла. Где вы ее нашли?
— В шее трупа, мистер Карвер. Он был убит ею.
Вы же видели тело. Разве вы этого не заметили?
— Я... Боже милостивый, нет! Я ведь не ищу подоб-
ных вещей в... м-м... в шеях грабителей, — ответил
Карвер с ноткой протеста в голосе.— Это отврати-
тельно. И хитроумно, клянусь святым Георгием! —
Он погрузился в раздумье и пробежал глазами по
книжной полке над письменным столом.— Я не могу
вспомнить во всей истории... поразительно! Чем
больше я об этом думаю...
— Мы вернемся к этому позже. Присаживайтесь,
мистер Карвер. Есть несколько вопросов...
На первые он отвечал несколько рассеянно, его
большое тело ссутулилось в кресле, глаза постоянно
возвращались к полке с книгами. В этом доме он
прожил восемнадцать лет. Он вдовец, дом раньше при-
надлежал его жене. (По некоторым случайно обро-
ненным словам и прозрачным полунамекам Мельсон
понял, что семейство Карверов жило на ренту, иссяк-
шую со смертью супруги.) Элеонора — дочь одной
старинной подруги покойной миссис Карвер, сама мис-
сис Карвер была инвалидом. Девочку приняли в дом
после смерти ее родителей, поскольку стало ясно, что
своих детей у них не будет. Миссис Стеффинз тоже
досталась ему в наследство от жены как близкая подру-
га последней, преданно ухаживавшая за ней на протя-
жении всей ее болезни. Складывалось впечатление,
что покойная миссис Карвер обставляла себя людьми,
как безделушками.
— А ваши жильцы? — продолжал Хедли.— Что
вы знаете о них?
— Жильцы? — повторил Карвер, словно это слово
удивило его. Он потер лоб.— Ах, да. Миссис Стеффинз
сказала, что часть дома необходимо сдавать в наем. Вы
хотите что-нибудь узнать о них, так? Хм. Ну что ж,
68
Боскомб умен и образован. Денег у него по-моему,
много, но, откровенно говоря, я ни за что не продал бы
ему эти часы работы Морера, если бы Миллисента —
миссис Стеффинз — не настояла на этом.— Он заду-
мался.— Потом, есть еще мистер Кристофер Полл. Очень
приятный молодой человек. Иногда он, правда, напива-
ется и горланит песни в холле, но у него очень хорошие
связи в обществе, и Миллисенте он нравится. Хм.
— А мисс Хандрет?
В глазах Карвера опять блеснуло веселье.
— Ну,— неодобрительно произнес он,— мисс Ханд-
рет и Миллисента не очень ладят между собой, поэтому
о ней я много всего слышал. Но, я полагаю, вам не
интересно знать, что у нее нет клиентов по правовым
вопросам, что зимой она не носит нижней рубашки и,
вероятнее всего, ведет аморальный образ жизни. Кхм,
особенно если учесть, что большинство этих заявле-
ний суть такого рода, что мой возраст не позволяет
мне лично убедиться в их правоте или ошибочности...
Хм, она живет у нас совсем недолго. К нам ее привел
юный Хастингс, он же помог ей распаковать вещи.
Они старинные друзья, поэтому, боюсь, Миллисента по-
дозревает худшее...
— Юный Хастингс?
— Разве я не говорил вам? Это же тот самый
Дональд, о котором вы спрашивали,— молодой чело-
век, который падает с деревьев, когда приходит пови-
дать Элеонору. Придется мне с ним поговорить об этом.
Мальчик мог серьезно пораниться... О да, он и мисс Ханд-
рет — давние друзья. Так он и познакомился с Элео-
норой.
Здесь Карвер словно споткнулся о какое-то воспо-
минание. Некоторое время он силился восстановить
что-то в своей памяти, но в итоге поморгал, потер
щеку и забыл об этом.
— И наконец, мистер Карвер,— продолжал Хедли,—
здесь у вас проживают некая миссис Торсон, помощ-
ница домоуправляющей, и горничная?
— Да. -Поразительная женщина миссис Торсон.
Я думаю, когда-то она была актрисой. Она выража-
ется несколько по-книжному, но никакая, даже самая
тяжелая работа не способна лишить ее приветливости
и бодрости духа. И она прекрасно уживается с Мил-
лисентой. Горничную зовут Китти Прентис... А теперь,
сэр, когда вы познакомились со всеми обитателями
69
дома, не будете ли вы любезны ответить на один мой
вопрос?
Что-то в том, как он сказал это, привлекло вни-
мание Мельсона, Карвер не повысил голоса и не пере-
менил положения. Но в следующее мгновение в нем по-
явилась холодная настороженность бойца, прикрывше-
гося щитом.
— Вы, насколько я понимаю, считаете,— отрывисто
заговорил он,— что один из людей, живущих в этом
доме, похитил стрелку с моих часов и по какой-то
невообразимой, фантастической причине убил человека,
лежащего наверху. Нет сомнения, что у вас есть неко-
торые основания для подобных выводов, хотя они, разу-
меется, нелепы. Что я хотел бы знать, сэр, так это
кого из нас вы подозреваете?
На этот раз он взглянул на доктора Фелла, огром-
ное тело которого небезопасно расположилось на изящ-
ном стульчике; тот вздыхал, опустив глаза на окурок"
сигары. Хедли не удивился этому неожиданному выпаду.
— Может быть, вы мне сами лучше скажете? —
предложил он, наклоняясь вперед.— Как я понимаю,
некоторые из здешних обитателей .имеют привычку
часто проводить время в пабе на Портсмут-стрит?
Мягкие манеры опять вернулись к Карверу, но
осмотрительность осталась.
— О да. Я сам частенько захаживаю туда с Боском-
бом, а мисс Хандрет иногда бывает там с мистером
Поллом. Интересно, кстати,— он чуть заметно нахму-
рился,— откуда вы об этом узнали? Я тут все пытался
припомнить кое-что и, кажется, вспомнил: этого челове-
ка наверху я видел в пабе, он делал частые и порой
мучительные попытки вовлечь всех нас в разговор.
— И, однако, вы не сразу узнали его, когда увидели
мертвым 'там, на пороге?
— Да, верно. Освещение...
— Но вы все-таки узнали его? Да. Он был часов-
щиком, мистер Карвер, и представился вам как таковой.
Но наверху вы даже не признали его как товарища
по профессии — или сказали, что не признали. Почему
это не пришло вам в голову? Почему вы сказали
«грабитель», а це «часовщик»?
— Потому что, видите ли, часовщиком он никаким
не был,—‘ мягко пояснил Карвер, хмуря лоб,— а вот
считать его грабителем, по-моему, имелись достаточные
основания.
70
Выражение лица Хедли почти не изменилось, и тем
не менее Мельсон знал, что главному инспектору
попался один из самых трудных свидетелей за всю
его карьеру, и он как раз начинает понимать это.
— Я знаю, что он представился в этом качестве,—
продолжал Карвер, прочистив горло.— Но я не мог
не увидеть, что передо мной не часовщик. Это стало
ясно после его первых слов. Он показал на часы в пабе
и назвал их «ходиками». Ни один часовщик никогда не
употребил бы этого слова. «Часы», «хронометр» —
вот наши привычные термины, других просто нет. За-
тем он спросил, не найдется ли для него какая-нибудь
работа. У меня в кармане случайно оказались часы —
я занимался их ремонтом для, гм... для одного моего
приятеля,— и я сказал: «Друг мой, вы видите, что мне
нужно вставить сюда новую волосковую пружину. Это
очень дорогие часы, поэтому сами ничего не трогайте,
а просто скажите мне, как бы вы взялись за это дело».
В ответ он пробормотал какую-то ерунду насчет того,
что надо бы сначала снять главную пружину.— Глу-
бокий кудахтающий смех Карвера прокатился по комна-
те, затянутой сизым дымом. В первый раз за вечер он не-
много оживился.— «Хорошо, сказал я, тогда объясните
мне, как вставить новый цилиндр и маятник? Ну- же,
ведь это так просто, говорил я. Но вы этого не
знаете. Вы, если уж на то пошло, ни бельмеса не
смыслите в часах, не так ли? Поэтому, сказал я,
прошу, вот, примите полкроны, ступайте в паб и не до-
кучайте мне».
Наступило молчание. Хедли чертыхался в усы. Но
Карвер еще не закончил своего рассказа.
— Нет,— повторил он, качая головой,— часовщиком
он не был. Хм. В тот раз, сэр, я подумал, что он скорее
мог быть полицейским или частным сыщиком.
— Понятно. У вас, следовательно, были причины
считать,— сказал Хедли,— что вами мог заинтересовать-
ся полицейский.
— Всеми нами. Нет, нет, совсем нет. Что вы, сэр!
Но я заметил, что, когда Боскомб переговорил с хозяи-
ном насчет того, что нужно, мол, избавиться как-ни-
будь от этого бродяги, который постоянно вьется вокруг
нас, причиняет беспокойство (особенно если учесть,
что сам он редко платил за выпивку),— короче,
просто не пускать его на порог, этот субъект остал-
ся.— Карвер задумчиво потер щеку.— А жизненный
71
опыт подсказывает мне, что оставаться в пабе и не
платить за выпивку могут только кошки и полицей-
ские.
На скулах у Хедли заходили желваки, но он по-преж-
нему сидел не двигаясь.
— Значит, мистер Боскомб,— заговорил он,— хотел,
чтобы этого человека вышвырнули из бара, хотя
позже он сам предложил ему свою ношеную одежду
и не узнал его, когда увидел мертвым наверху.
* — В самом деле? — спросил Карвер с вежливым
интересом.— Ну... э... вам, пожалуй, придется спро-
сить об этом у Боскомба. Я не знаю.
— И раз уж вы бываете так наблюдательны в па-
бах, вы должны были заметить, кто из вашей компании
говорил с этим*человеком наедине?
Карвер .задумался. Казалось, этот вопрос поставил
его в затруднительное положение.
— Я вполне уверен, что никто. Ах, да! Возможно,
за исключением мистера Полла. Но, с другой стороны,
мистер Полл, как он сам не раз говаривал, готов пить
даже с архиепископом, если больше никого не окажется
рядом.
— Ясно... А это ужасное преследование, которому
вы все подвергались, кто-нибудь как-то высказывался
по этому поводу?
— О, и весьма энергично. Я... э... помнится, мисс
Хандрет однажды сказала, что в один прекрасный
день его кто-нибудь прикончит. Мне показалось, все
это ее очень раздражало.
— Он приставал к ней?
Карвер как-то странно посмотрел на главного ин-
спектора из-под тонких морщинистых век.
— Нет. Мне кажется, он скорее избегал ее. Но
опять же... едва ли позволительно...
— Миссис Стеффинз или мисс Карвер когда-либо
появлялись в «Герцогине Портсмутской»?
— Никогда.
— Перейдем к сегодняшнему вечеру. Я помню, вы
говорили, что заперли дверь и закрыли ее на цепочку
в десять часов. Затем вы поднялись наверх...
Карвер засопел носом.
— Я знаю, инспектор,— вы инспектор, я не оши-
баюсь? — я знаю, что полиция требует от людей абсо-
лютной точности. Я пошел наверх не сразу же, хм, не
вот, знаете, помчался туда сломя голову. Сначала я за-
72
шел в мою выставочную комнату,— он кивнул головой
налево, в направлении комнаты, выходящей окнами на
улицу,— проверить, включена ли сигнализация. Потом
пришел сюда удостовериться, поставлен ли на сигнали-
зацию стенной сейф. И наконец я заглянул в комнату
Миллисенты,— кивок вправо,— чтобы пожелать ей спо-
койной ночи. Она весь вечер занималась раскрашива-
нием фарфора, потом сказала, что у нее разболелась
голова и что она сразу ляжет; она даже, как я уже
говорил доктору Феллу, попросила меня запереть дом
на ночь...
— Продолжайте.
— Я заглянул к Боскомбу, попросил что-нибудь по-
читать. У него, как и у меня, свое хобби, так что... а!
Вас бы это заинтересовало, доктор Фелл. Я взял у него
«Lettres a un gentilhomme russe sur [’inquisition espag-
nole» 1 — книга Леместра. До этого я продирался сквозь
«Historia de los Heterodoxes Espagnoles»1 2 Пелайо,
но мой испанский хромает, и я с гораздо большим
удовольствием читаю по-французски.
Мельсон едва не свистнул. Вот оно что! Вот он, тот
мучительно не дававшийся в руки факт, который объ-
ясняет причудливый рисунок на ширме и на бронзовой
шкатулке на столе. Этот загадочный Боскомб увле-
кается испанской инквизицией. Мельсон бросил
взгляд на доктора Фелла, который открыл гла-
за и глубоко и шумно вздохнул, как человек, пробуж-
дающийся ото сна.
— Он от вас быстро избавился, не так ли? — по-
интересовался доктор Фелл.
— Я и не собирался оставаться там надолго.
Затем, инспектор, я прошел в свою комнату в передней
части дома, почитал с час или около того и лег спать.
Это все, что мне известно до того момента, когда Элео-
нора разбудила меня.
— Вы в этом уверены? — спросил Хедли.
— Конечно. Почему вы спрашиваете?
— Вы говорили доктору Феллу, что когда вы были
у Боскомба, мистер Питер Стенли еще не приехал.
В данном случае мы не будем ставить под сомнение
вашу наблюдательность,— сказал Хедли, не сводя глаз с
лица Карвера,— речь идет лишь о вашем утверждении.
1 «Письма русскому дворянину об испанской инквизиции» (фр>).
2 «История испанских еретиков» (исп.).
73
— Я... Я совершенно точно не видел его.
— Нет, конечно. На деле вы даже с совершенной
определенностью заявили, что он приехал позже. По ва-
шим словам, он позвонил в дверной звонок — позво-
нил Боскомбу,— тот сошел вниз и впустил его. Замок
на вашей входной двери довольно сложный, и цепочка
всегда производит много шума. Так вы объяснили то,
что дверь случайно осталась открытой; это и позволило
потом «грабителю» проникнуть в дом. Вы, я полагаю,
спите с открытым окном? Оно ведь над самой дверью,
неужели вы не слышали, как ее отпирали?
Карвер, потирая щеку, устремил взгляд мимо него
на стеклянные шкафчики.
— Слышал,— вдруг сказал он.— Вот сейчас подумал
об этом и, клянусь Юпитером, вспомнил! Мне показа-
лось, я слышал, как кто-то возился с дверью, но это
было гораздо позднее. Может быть, где-то около полови-
ны двенадцатого.
Он выглядел взволнованным и вместе с тем озада-
ченным. Хедли наблюдал за ним, прищурив глаза.
— Стало быть, за полчаса до того, как было совер-
шено убийство? Н-да... Вы слышали голоса, шаги,
звук открываемой и закрываемой двери?
— М-м... нет. Я, знаете, был уже в полудреме. Един-
ственное, в чем я могу поклясться, это в "том, что
дверь открывали. Видите ли, латунная прорезь, в которую
вставляется замок цепочки, погнута и поэтому издает
резкий скрип, если только цепочку не снимать очень
осторожно. Вот этот скрип я и запомнил. Мне прихо-
дилось слышать его несколько раз, когда кто-нибудь
возвращался домой позже обычного.
— И это вас не удивило и не встревожило, хотя
вы знали, когда запирали дверь, что все были на месте?
Мельсон почувствовал, что нервы у Карвера начинают
сдавать, несмотря на всю его напускную беспечность.
Видимо, Хедли подумал то же самое.
— Мистер Полл отсутствовал,— ответил Карвер
после некоторого колебания.— Он уехал на несколько
дней к своему дяде, сэру Эдвину, в деревню. Это сэр
Эдвин заказал те часы, которые были... н-да. Я поду-
мал, что, может быть, Кристофер неожиданно вернулся.
Я хотел сообщить ему, что мне понадобится еще не-
сколько дней, чтобы заменить стрелки. В остальном часы
не пострадали, только вот шпонка и шайбы — ну, те,
которыми стрелки крепились к оси,— тоже пропали...
74
Хедли подался вперед.
— Теперь мы переходим к этим часам, а также еще
кое к чему, что было у вас похищено. Вы закончили
сборку и покраску часов вчера?
— Нет, нет. Я собрал и проверил их еще два дня
назад. Знаете, чтобы быть абсолютно уверенным в их
точности. Возникли кое-какие сложности, хотя исполь-
зован самый обычный короткомаятниковый ход — пу-
стяки, а не работа. Позавчера я покрыл их влагоустой-
чивой эмалью... Нет, нет,— довольно раздраженно пояс-
нил он, увидев, что глаза Хедли остановились на ми-
нутной стрелке,— не позолотой. Эмалью, которая в лю-
бую погоду предохраняет пленэрные часы от ржавления.
Стремясь, чтобы она быстрее высохла, я тогда же поста-
вил часы в кладовку, на холодный воздух. Я едва
ли мог опасаться, что вор станет возиться с механиз-
мом, который весит почти сорок килограммов. В этом
месте, у всех на виду — туда мог попасть кто угодно —
никто и пальцем до них не дотронулся...
Мельсон слышал, как доктор Фелл издал приглу-
шенное восклицание.
— ...а вчера вечером я нанес позолоту. Я прикатил
часы сюда, поставил вон в тот чулан и накрыл большим
стеклянным колпаком, чтобы пыль не села на свежую
краску. И я всегда запираю дверь этой комнаты, в добав-
ление к сигнализации,, установленной в сейфе. Следо-
вательно, в ту ночь, когда дверь была .заперта, а ключ
находился у меня наверху, кто-то взломал замок и снял
стрелки. Инспектор, это невероятно! Хотите, я покажу
вам?
Лицо Хедли приобрело какое-то дикое выражение.
Но он замахал рукой, когда Карвер приготовился
встать со стула.
— Еще минуту. Кто знал, что часы были здесь
прошлой ночью?
— Все знали.
— Снять стрелки — трудная работа? Я хочу сказать,
для неспециалиста?
— Нет, я бы не сказал. В данном случае даже
'предельно простая. Шпонка закручивалась, а сверху
я сделал в ней прорезь, так что ее можно -было снять
с помощью любой большой отвертки. Пожалуй, чтобы
снять стрелки с оси, действительно* пришлось бы пово-
зиться, но...— Карвер поднял свои широкие плечи и уста-
ло пожал ими. Сейчас он выглядел просто утомленным
и встревоженным. __
— Тогда у меня к вам будет пока последний вопрос.
Но очень важный. Настолько важный,— подчеркнул
Хедли с вкрадчивостью, которая мигом приковала к себе
рассеянное внимание Карвера,— что если вы не ответите
мне на него откровенно, это может обернуться для
вас чертовски большими неприятностями.— Он выдер-
жал паузу.— Вопрос будет задан с предельной ясностью.
Я хочу знать, где вы и все остальные обитатели
дома, особенно женщины, находились в определенное
время определенного дня. Вторник, двадцать седьмое
августа, между пятью тридцатью и шестью часами по-
полудни.
Карвер, казалось, в самом деле был сбит с толку.
После непродолжительного молчания он сказал:
— Я бы хотел помочь вам. Но, поверьте, я дейст-
вительно не знаю... Вторник, двадцать... я никогда не
запоминаю дат. Я не знаю. Как я отличу этот день от
других, то есть как я могу быть уверен, что это именно
тот день?
— Этот день,— веско сказал Хедли,— вы должны
были запомнить, даже если весь остальной календарь
вылетел у вас из головы. Это был день, когда при-
надлежавшие вам дорогие часы были украдены с экспо-
зиции в универмаге «Геймбридж» на Оксфорд-стрит.
Этого-то вы не забыли, не так ли?
— Не знаю. Я по-прежнему не знаю,— повторил
Карвер после жуткой паузы.— Но теперь я начинаю
кое-что понимать. Этот человек был полицейским. Вы
считаете, что тот, кто убил его, убил и того беднягу
в универмаге,— Он говорил бесцветным голосом, словно
находился в трансе; его руки судорожно вцепились
в подлокотники стула.— И вы думаете, что это сде-
лала женщина. Вы сошли с ума!
Хедли сделал в сторону Мельсона многозначитель-
ный жест: повернул ручку невидимой двери и приоткрыл
ее на дюйм-полтора, наслаждаясь тишиной. Мельсон,
стоявший спиной к двери в комнату, осторожно на-
давил на нее и оставил приоткрытой; сердце гулко
стучало в ушах. Ему казалось, что весь дом ждет и при-
слушивается.
Тогда Хедли заговорил. Его слова отчетливо звучали
в ночной Тишине.
— Кто-то, кто живет в этом доме,— объявил он,—
обвинил другого в убийстве. Благодаря последнему до-
несению инспектора Эймса, переданному им в Скотланд-
76
Ярд вчера вечером, мы знаем имя обвинителя. Если
этот человек готов повторить свое обвинение перед нами,
прекрасно, мы его выслушаем. Но это максимум того,
что я могу обещать, мистер Карвер. В противном
случае мы должны будем взять обвинителя под стра-
жу как соучастника после события преступления,
скрывшего ключевую информацию по уголовному делу.
Он коротко махнул Мельсону рукой. Дверь закрылась,
и Хедли продолжал обычным тоном:
— Я даю вам время до утра, мистер Карвер,
может быть, вы все-таки сможете вспомнить, как ваши
домашние провели те полчаса. Это все, благодарю вас.
Карвер поднялся. Нетвердыми шагами он вышел
из комнаты; ему удалось захлопнуть дверь на защелку
только после нескольких неудачных попыток. Мельсон
почувствовал, как дом зашевелился; громкие слова глав-
ного инспектора еще звенели в холле и несли с собой
ужас. В тишине, сделавшейся густой от подозритель-
ности, доктор Фелл швырнул окурок в камин.
— А было ли это разумно, Хедли?
— Я бросил бомбу. Черт возьми, иного выхода
не было,— сердито ответил Хедли. Он встал и начал
ходить по комнате.— Разве вы не понимаете, что это
единственный способ использовать наше преимущество.
Все обстояло бы прекрасно, если бы я мог скрыть тот
факт, что Эймс работал в полиции,— мы бы имели,
что называется, туза в рукаве. Но это не в моих силах.
Завтра об этом будет известно каждому. Даже если это-
го не произойдет завтра, послезавтра в любом случае бу-
дет проведено дознание. Все узнают, зачем Эймс
приходил сюда... И прежде чем они поймут, что мы не
знаем, кто из них обвинил одну из этих женщин
в убийстве дежурного администратора, мы должны на-
пугать обвинителя и заставить его говорить. Почему
бы ему — или ей — не заговорить? Он ведь обратился
со своим обвинением к Эймсу. Почему не ко мне?
— Не знаю,— признался доктор Фелл, ероша густую
гриву волос.— И это меня тоже тревожит. Только,
по-моему, он — или она — все равно не заговорит.
— Но вы же не ставите под сомнение достоверность
донесения,"не правда ли?
— О нет. Меня больше всего беспокоит как раз
эта чрезмерная осторожность, проявленная обвинителем.
Возможно, у этого человека и было желание проник-
нуть сюда тайком и поговорить с вами конфиденциально.
77
Но теперь, когда вы публично возвестили о своем
требовании и все в курсе, вы подняли такой пере-
полох...
Хедли угрюмо кивнул.
— Переполох,— указал он,— нам и нужен. Если кто-
то в доме видел что-нибудь мало-мальски подозритель-
ное, мы об этом услышим. И если мои слова не поселят
в душе человека, выдвинувшего это обвинение, страх
перед Господом, можете считать, что я ничего не смыслю
в человеческой природе. Если он теперь промолчит,
значит, у него вместо нервов стальная проволока. Фелл,
держу пари, что в течение ближайших Пяти минут
кто-нибудь постучится в эту дверь, и мы узнаем что-то
новое. А пока скажите, какого вы мнения о рассказе
Карвера?
Доктор Фелл задумчиво ковырял тростью угол стола.
— Я " выделил для себя две вещи,— проворчал
он.— Вторая мне понятна, первая — нет. Imprimis *,
как заметил Карвер, стрелки этих часов никому не были
нужны, пока часы стояли в незапертой кладовке,
куда любой мог проникнуть без малейшего труда.
Вор предпочел дождаться, пока их запрут и, более
того, пока их покрасят. Если он намеревался исполь-
зовать стрелку как орудие убийства, зачем ему под-
вергать себя ненужному риску испачкать перчатки и
одежду масляным лаком, разведенным на скипидаре,
который, кроме бензина, ничем не отмывается? Если
только это... если только...— Он прочистил горло: —
Кхэр-р-румпф. Есть над чем поразмыслить, не так
ли? — произнес он и с улыбкой посмотрел на Хедли.—
Но вот что мне стало понятно. В половине двенадца-
того Карвер услышал, как кто-то снимает цепочку вход-
ной двери. Сначала он заявил, что принял этот шум
за возвращение Полла. Позже, узнав о присутствии в
доме Стенли, он подумал, что это мог быть Боскомб,
впускавший своего гостя. Боскомб подтвердил это...
— И солгал?
— И солгал,— кивнул доктор Фелл,— если вы смот-
рите на это так же, как смотрю я.
Сопя, он снова вынул свой портсигар. Мельсон
переводил взгляд с одного на другого.
— Но почему? — спросил он, впервые приняв уча-
стие в разговоре.
1 Прежде всего (лаг.).
78 _
— Потому что достаточно ясно, что Стенли уже на-
ходился в доме,— ответил главный инспектор.— Боюсь,
что Фелл прав. Предположение насчет этой кожаной
ширмы в комнате Боскомба основано на самом что ни
на есть здравом смысле. Каково было положение ве-
щей? На столе позади ширмы стояла газовая горелка,
и кто-то только что пролил бутылку молока и перевер-
нул жестянку с кофе. Это не был Боскомб. Его
педантичная натура чуть было не заставила его тут же
броситься за тряпкой, чтобы навести порядок, стоило
только Феллу сказать ему об этом. Да, за ширмой
прятался Стенли..; Они курили и пили, но все пепель-
ницы оказались чистыми, и все стаканы тоже, чтобы
создать впечатление, что только один человек, Боскомб,
находился в гостиной.
— И все это, чтобы обмануть Карвера?
— Не только чтобы обмануть Карвера,— ответил
доктор Фелл.— Чтобы обмануть...
Раздался стук в дверь.
— Могу я войти? — спросил женский голос.—
Я должна сообщить вам нечто весьма важное.
ОКНО В КРЫШЕ
Лючия Хандрет.
Сам не зная почему, Мельсон испытал шок, увидев
ее. В течение пяти минут, предрёк Хедли, последует ре-
акция на брошенную им бомбу. Стоя у стола и пряча
улыбку в подстриженные усы, Хедли как бы между про-
чим достал свои часы и продемонстрировал их всем
остальным. Стрелки, обратил внимание Мельсон, пока-
зывали пять минут третьего. Затем он повернулся
к женщине, которая стояла у двери, держась за ручку.
Сейчас на ней была элегантная серая юбка и жакет,
одну руку она засунула в карман. Тяжелые черные
волосы были уложены вокруг головы, в свете лампы
их густая чернота поблескивала и переливалась, конт-
растируя с бледным лицом. Лицо было приятное, не
совсем, пожалуй, красивое, в нем легко читались поры-
вистость, отзывчивость и страстность, хотя она, казалось,
старалась скрыть эти качества, плотно сжимая широкий
насмешливый рот и гася блеск карих глаз, устрем-
ленных на Хедли.
— Входите, mhcq Хандрет,— пригласил инспектор,—
мы вас ждем.
79
Эта учтивая ложь, казалось, ошеломила ее. Она от-
пустила и тут же снова взялась за ручку двери, которая
все еще была открыта лишь наполовину.
— Ждете меня? Значит, вы немного ясновидящий.
Я... я не сразу решилась прийти к вам. Я знаю, что
рискую, но, видите ли, я должна объяснить кое-что, чего
он сам вам никогда не расскажет, а вы, если не услы-
шите этого, никогда не поймете всего до конца. По
закону вы будете вправе... а он настаивает на том,
чтобы поговорить с вами.— Она постукивала ладонью
по дверной ручке.— Речь пойдет о смерти этого Эймса.
Хедли искоса взглянул на доктора Фелла.
— Вы, следовательно, знали, что это был инспектор
Эймс,— заявил он.
— Я знала это,— устало ответила она,— с того са-
мого момента, как он появился в пабе. Мне было
всего тринадцать лет, когда я увидела его впервые,
но забыть его я уже никогда бы не смогла. О нет!
К тому же он не очень изменился, разве что лишился
нескольких зубов и давно не брился.— Она поежи-
лась.— Думаю, он... тоже что-то почувствовал, хотя,
конечно, меня ему было не узнать. Во всяком случае,
от меня он старательно держался подальше.
— И вы знаете, кто убил его?
— Боже милостивый, нет! Именно это я и хотела
вам сказать... я знаю только, кто его не * убивал. Хотя1
мне бы хотелось, чтобы это они убили его, и тогда
мы смогли бы от них избавиться. И все же, поскольку
Дон является моим первым клиентом,— неожиданно
улыбка промелькнула на ее лице,— я могу начать судеб-
ное дело в качестве его представителя...— Она шагнула
к двери, рывком распахнула ее и сказала в холл: —
Входите, мистер Боскомб. Вам это будет интересно.
— Какого дьявола!..— воскликнул сбитый с толку
Хедли.
— Эймса постиг заслуженный конец,— сказала мисс
Хавдрет.— В этом есть какая-то жестокая простота.
Но произошло это довольно забавно, а главное — низко
и подло. Мистер Боскомб, присутствующий здесь, и
этот Стенли наверху намеревались убить Эймса. По
крайней мере, Кальвин Боскомб должен был убивать,
а Стенли наблюдать за этим. Дон Хастингс видел все
это от начала до конца через окно в крыше. Они на-
меревались быть... о, такими спокойными, бесстраст-
' нымн, научными в своем подходе, а полиция осталась
80
бы в круглых дураках, потому что будет совершено
идеальное убийство! Они все продумали и подготовили.
Только кто-то взял и утер им нос. И когда это произош-
ло, оба идеальных убийцы чуть в обморок не упали
со страха и до сих пор не смогли сказать ничего
разумного.
Она отошла от двери, и они увидели Боскомба.
Он наклонился вперед, удерживаемый рукой сержан-
та Беттса, и с хитрым, невинным видом пытался загля-
нуть в комнату. Картина получилась довольно нелепая:
Боскомб, с волосами мышиного цвета, заостренным ли-
цом и в темно-сером халате на фоне белых стен, пы-
тается пробиться в комнату мимо охраняющего дверь
Беттса, отчего золотая цепочка его пенсне, свисающая
с уха, позвякивает в такт его усилиям. Беттс толч-
ком отставил его назад, затем, повинуясь жесту Хедли,
так же бесцеремонно подтолкнул вперед, и Боскомб,
мягко ступая, с невозмутимым видом вошел в комнату.
— Должен ли я заключить,— отрывисто произнес
он, поводя плечами и приводя в порядок одежду,—
что человек, лежащий наверху, был полицейским?
— А вы разве не знаЛи? — вкрадчиво спросил Хед-
ли.— Вы ведь предложили ему свой поношенный костюм.
Да, он был полицейским.
— Боже мой! — проговорил Боскомб. Он отвернулся
и начал собирать платком крохотные капельки пота,
выступившие на верхней тубе.
— Ия уверена, старина,— сказала мисс Хандрет,
наблюдая за ним со спокойным интересом,— что вы
вместе со Стенли отправились бы на виселицу, если
бы все прошло так, как вы задумали. Идеальное убий-
ство...— Она повернулась к Хедли. Поток слов вызвал
легкий румянец на ее бледных щеках.— Вот что я име-
ла в виду, когда говорила о забавной стороне этого
дела; вот почему план должен был удасться, гово-
рит Дон. Боскомб не знал, что Эймс полицейский.
А Стенли не знал, кто будет жертвой.— Она рассмея-
лась, сложив руки на груди. Ее лицо вдруг осветилось
своеобразной красотой.— А как вы призывали сохра-
нять спокойствие эту нервную развалину наверху: он на-
качивался бренди, а ваша рука дрожала так, что вы
едва не выронили пистолет!
Боскомб был ошарашен, словно его окружили и по-
садили в клетку невесть откуда взявшиеся враги. Он
беспомощно обернулся.
6 Д. Д. Карр др.
81
— Я никак не ожидал,— проговорил он,— от вас,
Лючия... Я... вы не понимаете! Я только хотел напу-
гать этого хвастуна-переростка, постоянно разглаголь-
ствующего о крепости своих нервов...
— Не лгите,— ответила она.— Дон следил за каждым
вашим движением через окно в крыше, и вам еще
крупно повезло, что так получилось. О вашем замысле
он узнал месяц назад, когда вы впервые заговорили
со Стенли о «психологии убийства», о «реакциях че-
ловеческого мозга, когда его владелец стоит на пороге
смерти» и всей этой прочей отвратительной чепухе...
чтобы доказать, какой вы супермен...
Кулак Хедли с грохотом опустился на стол. Лючия
Хандрет отступила назад, тяжело дыша. Хедли обвел
присутствующих сверкающим взором.
— Я собираюсь, наконец, разобраться во всем
этом! — едва сдерживаясь проговорил он.— Так,— до-
бавил он после короткой паузы, стараясь, чтобы его
голос звучал спокойно,— давайте-ка сделаем усилие и
расставим все по своим местам. Вы, мисс Хандрет,
обвиняете этого человека и старину Пита Стенли в поку-
шении на убийство. Вы говорите, что этот ваш Хастингс
не только был на крыше и наблюдал за ними, но и
знал обо всем заранее?
— Да. Он, конечно, не знал, кто будет жертвой —
этого они и сами не знали,— но своими ушами слы-
шал, что они собирались застрелить этого человека.
Хедли опять опустился на стул и с любопытством
посмотрел на нее.
— Это что-то новое в моей практике. Клйнусь Гос-
подом Богом! А я-то думал, что меня уже ничем не
удивить в этой жизни! Значит, Хастингс был на крыше,
видел приготовления к убийству и пальцем не поше-
велил, чтобы предотвратить его?
— Да,— ответила она очень отчетливо.— И он ни за
что не стал бы этого делать. Вот это я и хотела
объяснить вам. Видите ли...
— Позвольте, я сам все объясню,— произнес голос
из-за приоткрытой двери. На пороге появился Хастингс.—
Я должен сделать заявление, и я хочу сделать его до того,
как моя голова опять начнет выкидывать всякие шту-
ки. Помоги-ка мне войти, радость моя.
Он нетвердыми шагами прошел в комнату, с неко-
торым удивлением наблюдая, как его собственные ноги
несут его вперед. Это был стройный молодой чело-
82
век с сильными широкими плечами, большими руками и
ногами и симпатичным, но несколько рассеянным ли-
цом, которое в обычной обстановке, должно быть, но-
сило выражение хмурой серьезности. Сейчас — в про-
тивовес владевшему им чувству неловкости — он пы-
тался беззаботно улыбаться, поглядывая вокруг с видом
светского человека. Элеонора Карвер поддерживала его
с одного бока, Беттс — с другого.
— Но ты не должен! — отчаянно протестовала Эле-
онора, одновременно помогая ему.— Доктор сказал...
— Ну-ну-ну,— отечески увещевал ее молодой чело-
век. Его глаза, когда он окинул взглядом присутствую-
щих, смотрели дружелюбно, но словно сквозь какую-то
пелену. Лицо пестрело коричневыми пятнами йода,
которым ему смазали ссадины, а затылок был плотно
укутан медицинскими бинтами. Чувствовалось, что он
очень доволен собой, вот так, по-мальчишески безрас-
судно пренебрегая советами врача. Его подвели к стулу,
и он со вздохом облегчения скользнул в него; посе-
ревшее от напряжения лицо несколько просветлело.
— Послушайте,— порывисто заговорил он.— Я вижу,
все уже обо всем знают, и, боюсь, я здорово запутал
дело, едва не сломав шею при падении. Но я хочу,
чтобы вы поняли одну вещь. Я, хотите верьте, хотите
нет, упал с этого дерева не потому, что потерял голо-
ву от страха или еще что-нибудь в этом роде! Я мог
бы забраться и спуститься по нему с закрытыми гла-
зами и одной привязанной рукой. Я не знаю, как это
случилось. Я поспешил вниз, чтобы подбежать к вход-
ной двери, и тут ни с того ни с сего — шмяк!...
Хедли повернулся в кресле, чтобы повнимательнее
рассмотреть нового свидетеля.
— Если вы чувствуете себя достаточно хорошо,
чтобы прийти сюда,— сказал он,— вы, вероятно, найдете
в себе силы и для небольшой беседы. Я главный ин-
спектор Хедли, возглавляю здесь расследование. А вы
тот самый молодой человек, который видит готовящееся
убийство и никому не говорит ни слова.
— Да,— спокойно ответил Хастингс,— в данном слу-
чае выходит, что так.
Но спокойствие пришло к нему резко и неожиданно:
перемена в поведении молодого человека, словно очнув-
шегося после приступа мономании, была настолько мгно-
венной, что у него опять чуть было не хлынула носом
кровь. Он вытащил носовой платок, запрокинул голову
б*
83
и крепко прижал его к верхней губе. Когда кровь оста-
новилась, он произнес дрожащим голосом:
— Беда с этим носом: чуть что — готово дело. Тете
Милли это бы не понравилось» Извините. Я готов про-
должать, сэр. Но я хочу, чтобы ты вышла, Элеонора.
И ты тоже, Лючия. Мистеру Боскомбу лучше остаться.
— Я никуда не пойду! — воскликнула Элеонора,
вскакивая со стула: она сидела рядом с ним. В ее
бледно-голубых глазах блестели слезы, а чувственное
очаровательное личико приобрело упрямое выражение.
Она переводила взгляд с Лючии на Хастингса и обратно.
— Какой же ты дур-рак,— добавила она, словно не
в силах больше сдерживать себя.— Мог бы и мне ска-
зать; мог бы прийти ко мне — сделать что-то, сооб-
щить,— а не к ней!
— О, прекрати это,— резко сказала Лючия.— Давай-
ка выйди, здесь дело об убийстве, а не разбор семей-
ных дрязг.
— А ты тем временем останешься? — поинтересова-
лась Элеонора, зло рассмеявшись.
— Видишь ли, я случайно являюсь его советником
по правовым вопросам...— начала Лючия и тут же, по-
краснев, замолчала, потому что Элеонора захохотала
еще громче. В данном случае, подумал Мельсон, эти
слова действительно прозвучали глупо, хотя по сути
были вполне справедливы. Он укрепился во мнении,
что женщины-адвокаты выглядят внушительно только
один раз в жизни — перед окончанием юридического
колледжа. Лючия Хандрет могла обладать блестящим
умом — по крайней мере способной она была несомнен-
но,— но в этой перепалке они видели перед собой лишь
симпатичную брюнетку, выведенную из себя насмешкой
соперницы. Хедли смотрел на все еще проще.
— Я не намерен,— сказал он,— превращать это место
в детские ясли или площадку для игр. Пожалуйста,
прошу вас удалиться, мисс Карвер. Если мисс Хандрет
будет настаивать на своих законных правах, полагаю,
она должна остаться.— Хедли увидел, как Боскомб мяг-
ко приблизился к Элеоноре и взял ее под руку.. Его
голос стал резким.— Но вы-то ведь не уходите, друг
мой? Неужели вам совсем не интересно?
— Нет,— холодно ответил Боскомб.— Я слежу лишь
за тем, чтобы не были ущемлены права мисс Кар-
вер. Я провожу ее из комнаты — как и следует сде-
лать воспитателю в яслях — и вскоре вернусь. И я
84
нимало не интересуюсь показаниями... полицейских до-
носчиков, которые подслушивают под окнами. Сюда,
пожалуйста, Элеонора. Ну, ну, ну! Ты разве меня не
узнаешь? Вот так... Тихонько!..
Когда они вышли, в комнате воцарилась тишина.
Ее нарушали лишь продолжительные приступы веселого
пофыркивания, которые вдруг овладели доктором Фел-
лом. Хастингс откинулся на спинку стула.
— Мне часто хотелось,— проговорил он с тоской,—
заехать этому молодчику в челюсть, но это было бы
слишком похоже на избиение младенцев. Стало быть,
я для него доносчик, вон как? — сказал Хастингс, вновь
распаляясь.— К нему, кстати, у меня никаких особых
претензий не было, и я собирался, насколько возмож-
но, щадить его, но если этот брызгающий ядом мер-
завец...
— Что мне нравится в этом доме,— заметил доктор
Фелл в дремотном восхищении,— так это атмосфера
любви, доверия и целительного веселья, которая ожив-
ляет лица всех его обитателей. Ах, эти непреходящие
радости английского быта! Продолжайте ваш рассказ,
мой мальчик.
— ...и я совершенно отчетливо видел, как он пытался
облапать Элеонору,— задумчиво договорил Хастингс. Он
замолчал. После недолгой паузы он улыбнулся докто-
ру Феллу — это происходило с большинством людей,
присутствие* доктора почти на всех действовало успо-
каивающе.— Вы правы, сэр.
— Э... труднее всего будет объяснить самое начало,—
неуверенно начал он.— Видите ли, я занимаюсь юрис-
пруденцией со старым Фаззи Паркером в конторе судьи
здесь в Линкольнз Инн. Считается, что я довольно
неплохо умею трепать языком, и все говорят, что из
меня вышел бы первоклассный адвокат; но все не так
просто. Похоже, сначала придется заучивать прорву вся-
кой ерунды. Я уже начинаю подумывать, что мне, пожа-
луй, следовало избрать церковную карьеру. Во всяком'
случае, особых успехов я как будто не достиг, а после
того, как я расплатился за обучение, да еще отвалил
сто гиней Фаззи, у меня совсем немного осталось.
Все это я рассказываю вам потому, что как раз в то
время повстречал Элеонору, и... видите ли... ну, короче,—
его шея задвигалась,— мы стали иногда встречаться
на крыше. Конечно, об этом никто не знал...
— Черта с два! — оборвала его Лючия с бесстрастной
85

прямотой.— Почти все в доме знали об этом, за исклю-
чением разве что бабушки Стеффинз. И Крис Полл,
и я, мы оба были в курсе. Мы знали, что вы сидите
там наверху, читаете стихи...
Перемазанное йодом лицо Хастингса тускло порозо-
вело.
— Не читал я никаких стихов! Ты, черте... не сочи-
няй про стихи! О господи! Как я жалею, что...
— Я просто старалась пощадить твою скромность,
старина,— сказала она ему, тихонько шмыгнув носом.—
Очень хорошо, если тебе угодно... Вы делали там то,
что делали, хотя, на мой взгляд, место выбрали доволь-
но неуютное.— Она сложила руки на груди. Несмотря
на бледность и взвинченное состояние, легкая улыбка
тронула ее полные губы.— И тебе вовсе не надо сер-
диться по этому поводу. Крис Полл даже намеревался
подняться к вам, просунуть голову в люк, издать не-
сколько стонов и сказать: «Это ваша Совесть. Как вам
не стыдно?*. Но я ему не позволила.
Вопреки ожиданиям, Дональд не разозлился. Вместо
этого он уставился на нее во все глаза.
— Послушай,— тихо проговорил он,— ты хочешь
сказать, что это Полл был там на крыше?
Хедли, терпеливо ждавший до сих пор, подался впе-
ред. Ему показалось, что в словах Хастингса промельк-
нуло что-то похожее на. ужас. Они не были просто
реакцией молодого человека на шутку, они вызывали в
сознании картину темных кирпичных труб над ночным
городом... неразличимая тень мягко скользит меж ними,
неся с собой смерть...
— Я думаю, вы достаточно поговорили для своего
удовольствия,— резко сказал Хедди. Его слова зазвенели
в белой комнате.— Объясните, что вы имеете в виду.
— Время от времени мне чудилось, что я слышу его
шаги,— заговорил Хастингс,— или что я видел, как он,
промелькнув, исчезает за трубой. Я думал, кто-то сле-
дит за нами, но, понимаете, никто никогда не подхо-
дил к нам с разговорами об этих свиданиях, поэтому
я, естественно, решил, что все это лишь игра вообра-
жения. И я не делился своими подозрениями с Элеоно-
рой. Не хотел ее тревожить.
Видите ли, нашим первым правилом было, .что я буду
брать наверх книги, а Элеонора будет помогать мне
изучать их. Не смейтесь! — Он посмотрел вокруг сер-
дитым взглядом.— Это правда. Л почему бы и- нет?
87
Элеонора раздобыла несколько подушек и фонарь, она
держала их в сундуке, который стоит на том крошеч-
ном чердачке прямо под крышей. Трубы закрывали
фонарь так, что его ниоткуда не было видно. Иногда,
когда горел свет, мне казалось, я слышу, как что-то
шуршит и скребется; а один раз то, что я принял за
навершие трубы, вдруг сдвинулось в сторону, и я уви-
дел звезды в проеме между домами.
Когда сидишь там наверху ночью, в тишине, словно
отгородившись от привычного рационального мира, в го-
лову лезут дикие фантазии и не оставляет чувство,
что кто-то следит за тобой, даже когда вокруг никого
нет. Так что толком я ничего не видел — до сегод-
няшней ночи.
Он нерешительно замолчал. Красивое лицо, раскра-
шенное йодом будто бы для какого-то невообразимого
маскарада, выглядело безжизненным и слабым. Он огля-
нулся через плечо, поднял перевязанную руку, чтобы
поправить галстук своего живописно разодранного ко-
стюма, поморщился при этом, словно сделал себе боль-
но, и опять уронил ее на подлокотник.
• — Ну так, значит... теперь про окно. Вообще я и
заметил-то его только потому, что с Элеонорой мы
встречались не раньше четверти первого, ну, и я решил
подурачиться, чтобы как-то скоротать время. Дом запи-
рают на ночь в половине двенадцатого, и к четверти
первого все как раз успокаивались. Но я всегда при-
ходил заранее. На полчаса раньше установленного
срока. Черт возьми! — он заерзал в кресле,— ну, вы
знаете, как это бывает. Так что с полчаса я неслышно
бродил по крыше: вечером я всегда надевал теннисные
тапочки. Во время этих прогулок я и обратил вни-
мание на окно сбоку...
— Погодите минуту. Когда это было? — прервал его
Хедли, до сих пор писавший без остановки.
— По крайней мере месяца полтора назад. В теп-
лую погоду, когда окно было приоткрыто. Сверху почти
не слышно, о чем говорят в комнате, если только не
приложить ухо вплотную. А когда Боскомб до конца
задерживает занавески, вообще ничего не разобрать.
Но в fry ночь я кое-что расслышал, поэтому обогнул
трубу и спустился по крыше к окну. Может быть,
кто-то и знал, что я в любое время могу случайно
оказаться на крыше, но только не они, даю вам голову
на отсечение. А когда я услышал начало фразы...—
88
Он с трудом сглотнул.— Боскомб сказал — я никогда
этого не забуду — он сказал: «Единственное, что меня
смущает, это достанет ли у вас мужества наблюдать
за убийством, Стенли. В остальном все очень просто.
Убийство завораживает. Убивать очень интересно».
Тут он рассмеялся. «Поэтому вы и застрелили того
беднягу банкира: вы полагали, что сможете это сде-
лать безнаказанно».
Последовало долгое молчание. Здоровой рукой Ха-
стингс пошарил в кармане и достал портсигар, словно
для того, чтобы вернее держать себя под контролем.
— Это,— продолжал он спокойно, но чуть быстрее,—
было первое, что я услышал. Я вытянул шею и загля-
нул в ту часть окна, которая не была закрыта што-
рой. Я увидел спинку большого синего кресла, оно
было повернуто к двери и стояло там, где обычно.
Сбоку спинки я заметил часть чьей-то головы. Боскомб
расхаживал перед креслом. Он курил сигару. В руках
у него была открытая книга. Абажур лампы был слег-
ка наклонен, поэтому я отчетливо видел его лицо. Он
все шагал, не останавливаясь, взад-вперед, взад-вперед,
и говорил на ходу, улыбаясь этой своей гнусной улы-
бочкой. И он ни на секунду не отрывал глаз от че-
ловека в кресле...
— Странно все это,— неожиданно сказал Ха-
стингс.— Он был в маленьких очках, стекла отсвечи-
вали, и мне не удавалось поймать выражение его глаз.
Но когда я был еще мальчишкой, у меня была тетя,
которая проповедовала отказ от вивисекции; она имела
привычку расклеивать свои бесчисленные плакаты в са-
мых неожиданных местах. На одном, помнится, был
изображен врач... Так вот, именно о нем мне и напом-
нило выражение лица Боскомба, и он улыбался.
Я слушал весь этот сладкий яд, который он источал.
Он собирался убить кого-то не потому, что у него
были на то причины, и не потому, что он ненавидел
этого человека. Ему просто хотелось понаблюдать за
реакцией жертвы, когда он загонит его в угол и ста-
нет играть у него на нервах, а потом скажет, чтобы
тот приготовился к смерти. В общем, что-то бредовое
и жуткое... Он хотел, чтобы Стенли присоединился к
нему. Неужели Стенли не нравится эта идея? Нет,-
ну конечно же она ему нравится. И неужели Стенли
не хотелось бы натянуть полиции нос за то, что она
выкинула его на улицу, совершив идеальное убийство
89
или хотя бы помогая совершить таковое? Он распла-
нирует все детали, говорил Боскомб. Его, видите ли,
интересовала реакция Стенли, когда перед ним вновь
предстанет жупел убийства, разрушивший его карьеру.
Я мог видеть одну сторону кресла и часть лица
человека, смотревшего куда-то в сторону. Но лучше
всего мне была видна его рука, лежавшая на подлокот-
нике. Когда Боскомб заговорил о том, чтобы натя-
нуть полиции нос, она начала сжиматься и разжиматься.
Затем она сжалась в кулак, приобрела странный сине-
ватый оттенок и потом разжалась снова. А Боскомб
все ходил и ходил взад-вперед перед креслом в этом
своем длинном халате, мимо необычной черно-желтой
ширмы, расписанной языками пламени и маленькими
чертиками; и он улыбался, показывая зубы.
К Мельсону вернулось тягостное ощущение чего-то
мерзкого, по коже пробежал озноб. Теперь это бывало
с ним всякий раз, когда он вспоминал ширму с ри-
сунком sanbenito — робы, в которую облекались муче-
ники auto-da-fe во время шествия к месту сожжения.
Живые образы заметались по белой гостиной, все си-
дели не шевелясь, а Лючия Хандрет тихо заметила:
— Насколько я знаю, наш дорогой мистер Боскомб
увлекается испанской инквизицией.
— Да,— кивнул доктор Фелл,— правда, я смотрю
на нее несколько по-другому. Если вы, друзья мои,
по-прежнему разделяете популярное мнение о том, что
испанская инквизиция была лишь образчиком безум-
ной, животной жестокости, вы знаете о ней так же
мало, как и Боскомб. Ну да не будем сейчас об этом.
Продолжайте, молодой человек.
Хастингс дрожащей рукой поднес к губам сигарету,
и Лючия чиркнула для него спичкой.
—.Ну, я ползком вернулся на наше обычное место.
Не стану скрывать, я сильно нервничал. После того,
что я услышал, я чуть было не начал бояться крыши
и всего, что может по ней расхаживать. Разумеется,
я решил, что этот разговор велся несерьезно. Когда
появилась Элеонора, я не стал ей ничего рассказывать,
но она заметила, что мне было не по себе, и я спро-
сил у нее, кто такой Стенли... И еще я очень хорошо
запомнил, как Боскомб сказал: «Нужно, чтобы-'это было
вечером в четверг».
Эта фраза засела у меня в голове, и я все думал,
гадал и... да, почти надеялся, признаться...
90
— Надеялся? — переспросил доктор Фелл.
— Погодите, сэр,— резко сказал Хастингс.— Пого-
дите минутку. Моя работа пошла к черту. Я подкра-
дывался к окну в крыше в другие вечера, но не услы-
шал больше ни слова об этом даже в те два-три ве-
чера, когда сюда приходил Стенли. Не скажу, что я
забыл обо всем, но тяжелые мысли перестали меня
мучить и слова «нужно, чтобы это было вечером в
четверг» уже не звенели беспрестанно у меня в голове.
До сегодняшнего вечера. Самой неотвязной мыслью,
которая как наваждение преследовала меня везде и
всюду, был вопрос: «Как они собираются выкручивать-
ся? Каким образом могут они совершить это идеальное
убийство, чтобы их потом не повесили?» Но к сегодняш-
нему дню даже это все улеглось — пока не наступил
вечер.
Я взобрался на клен ровно без пятнадцати две-
надцать. Я запомнил точное время, потому что часы на
башне как раз пробили четверть. И я не захватил
никаких книг; все, что у меня было с собой,— до-
вольно странное обстоятельство, как вы увидите впослед-
ствии,— это засунутая в карман газета. Дерево —
вы, наверное, это заметили? — поднимается мимо одного
из окон Боскомба. Никаких проблем из-за этого у.
меня никогда не возникало: его окна всегда были закры-
ты и занавешены плотными черными шторами. Но се-
годня я заметил нечто из ряда вон выходящее. Светила
луна, свет падал прямо на окна, и я увидел, что в
окне напротив дерева разбито стекло одной из створок,
и сама она прикрыта неплотно.
Забавно, как работает человеческий мозг. Единствен-
ное, о чем я тогда подумал,— это что мне придется
быть осторожнее, а то Боскомб услышит шорох или
шелест ветвей. Но когда я уже перекинул ногу через
водосточный желоб, мне вдруг пришло в голову загля-
нуть к Боскомбу.
Я подождал, пока дыхание восстановится, потом
подрбрался к окну на крыше. На открытых местах
мне пришлось пригибаться очень низко, поскольку луна
светила ярко, а я не хотел, чтобы меня видели из
других домов. Тут-то я и услышал доносившийся из
комнаты голос — очень тихий, почти что шепот. У меня
вдруг все похолодело внутри, желудок сжался в тугой
комок, а руки так затряслись, что я едва не упал впе-
ред на острый край рамы. Боскомб говорил: «Мы сде-
91
лаем дело ровно через пятнадцать минут — или никогда.
Теперь уже слишком поздно отступать».
Меня так трясло, что пришлось растянуться по скату
крыши во весь рост. Пальто сбилось мне под мышки
и, понимаете, так все перекрутилось, что чертова газета
понемногу вылезла из кармана. Повернув голову, я мог
видеть ее так же... так же близко, как человека, ко-
торый собирается в вас стрелять. Лунный свет падал
прямо на нее, и я прочел сверху дату: «Четверг, 4 сен-
тября»...
Он с шумом втянул в себя воздух. Огонек его сига-
реты как-то криво, вдоль одного бока, добежал до
середины. В полной тишине он продолжал:
— Потом Боскомб заговорил снова, и тут я узнал,
как он собирался все это проделать...
НЕИДЕАЛЬНОЕ УБИЙСТВО
Этот Хастингс, подумал Мельсон, мог никогда не
выдвинуться в знаменитые адвокаты, но как рассказ-
чик он несомненно обладал большими достоинствами.
Он, очевидно, и сам понимал, что полностью завладел
вниманием своих слушателей: ничей стул ни разу не
скрипнул, и даже карандаш Хедли на время застыл без
движения. На губах Хастингса играла кривая усмешка,
из-за которой он казался старше своих лет; Было слыш-
но его тонкое свистящее дыхание.
— Когда я опять заглянул внутрь,— заговорил он,—
я не помнил, ни где я нахожусь, ни который теперь
час, я не видел ничего, кроме этого прямоугольника
света, оставленного незадернутыми шторами. Сверху мне
была видна правая половина спинки высокого кресла,
повернутого, как и тогда, к двери, и сама двойная
дверь, а также часть ширмы справа от них.
Стенли стоял, положив руку на ширму. Его лицо
приобрело зеленоватый оттенок, и его трясло так же, как
и меня. Боскомб стоял рядом с лампой, вставляя патро-
ны в обойму автоматического пистолета. У него был
такой вид, словно его подташнивает, но он улыбался
и рука его была тверда и двигалась уверенно. Он потя-
нулся за самим пистолетом, лежавшим на столе,—
ствол показался мне несоразмерно длинным, но через
минуту стало понятно что к чему,— и вставил в него
обойму: клац! Тут Стенли выдавил из себя: «О Боже! Я
92
не могу смотреть на это! Меня кошмары замучают, если
я буду смотреть!» Боскомб в ответ лишь терпеливо
повторил ему весь план, проверяя заодно, все ли преду-
смотрено, и вот тогда я понял.
Он исходил из принципа, изложенного еще месяц
назад, что для «эксперимента» должен быть выбран
человек, чья кончина, по его мнению, вряд ли «задержит
процесс просвещения человечества». Что,— Хастингс
повернулся и швырнул сигарету в камин,— было с его
стороны просто на удивление благородно. Во-вторых,
жертвой должен был стать человек жалкий и конченый,
хорошо известный в округе, который, по общему мне-
нию, вполне мог отважиться на грабеж. Поэтому он
остановился на самом подходящем: безвестном бродяге,
постоянно околачивавшемся в соседнем пабе,— его кан-
дидатуру он рассматривал целую неделю. Он преду-
смотрительно позаботился о том, чтобы у этого че-
ловека были основания затаить на него злобу. Для
этого он публично обратился к хозяину паба с не-
двусмысленной просьбой не пускать это отребье в бар.
Кто-то из присутствующих в комнате издал сдав-
ленное восклицание, но Хастингс ничего не услышал.
— Он уже несколько раз ронял в баре намеки, что,
дескать, у него в доме повсюду валяются деньги и
разные ценные вещи... Кстати,— задумчиво проговорил
Хастингс бесстрастным голосом,— раз уж об этом зашла
речь, Элеонора сказала мне, что Боскомб действительно
приобрел у ее старика очень дорогие часы. Никаких
там устройств или сигнализации, в отличие от старика,
он не устанавливал, часы лежали в бронзовой шкатулке
у всех на виду. Элеонора говорила, что это была ее
самая любимая вещь во всей коллекции ее опекуна.
Итак, он все подготовил. В тот вечер он разыскал
бродягу, позаботившись, чтобы их никто не видел вместе,
притворился, что раскаивается, и предложил отдать ему
свой старый костюм, если тот придет за ним поздно
вечером. Дома он приготовил все для ложного ограб-
ления, потому что...
Доктор Фелл открыл глаза и резко прервал его:
— Минуточку, сынок. А не 'боялся ли этот прозор-
ливый джентльмен, что бродяга — ведь он все время
принимал его именно за того, кем тот казался,— возь-
мет и расскажет кому-нибудь, как ему повезло, что
Боскомб пригласил его в дом, пообещав ношеный
костюм?
Лючия Хандрет удивленно вскинула брови.
— Но, Дон,— воскликнула она,— разве ты не пом-
нишь? Или ты не расслышал, что я говорила тебе
там, в комнате? Бродяга был...
— Я повторяю свой вопрос,— вмешался доктор
Фелл.— Успокойтесь, мисс Хандрет. Я не пытаюсь
скрыть факты. Дело лишь в том, что мы не можем
терять время, отклоняясь от темы.
Хастингс угрюмо размышлял над вопросом доктора
Фелла. '
— О, Боскомб подумал и об этом. Он сказал, что
его нисколько не волнует, расскажет бродяга о пригла-
шении кому-нибудь или нет. Он даже надеялся, что
расскажет. В этом случае, после того как все будет
кончено, его слова расценят как еще одну ложь, сочи-
ненную этим человеком, чтобы оправдать свое присут-
ствие в доме, если его там увидят. И никто даже не
усомнится в том, что это ложь, поскольку всем было
известно, что Боскомб его не выносил.
Есть, однако, один интересный момент. Я помню,
как Боскомб говорил Стенли: «Вот этого я не пони-
маю, но я предоставляю вам беспокоиться на этот
счет. Пока я пытался найти убедительное объяснение
тому, что он должен прийти за одеждой так поздно,
он вдруг сам предложил мне зайти ближе к полуночи».
Боскомб сказал тогда, что, на его взгляд, этот чело-
век и в самом деле не прочь стянуть что-нибудь, если
подвернется удобный случай.
Он назначил парню прийти ровно в полночь, ни
раньше, ни позже. Тот должен был позвонить Боскомбу
снизу. Света в доме не будет, но это не должно его
останавливать. Если Боскомб после звонка не спустится
вниз сам, то это будет означать, что он занят неотлож-
ной работой у себя наверху и в этом случае оставит
дверь открытой. Поэтому, если на звонок не последует
никакого ответа, он должен осторожно войти, но не
будить весь дом, чиркая спичкой или шаря по стене
в поисках выключателя, а пройти прямо к лестнице,
которую увидит в дальнем конце холла, подняться
наверх...
Боскомб, естественно, и не помышлял о том, чтобы
покидать свою комнату и в кромешной тьме идти вниз
встречать этого бродягу. Его задача состояла в том,
чтобы уверить всех остальных обитателей дома, будто
он лег спать в половине одиннадцатого. А теперь,—
94
произнес Хастингс, мягко постукивая ладонью о стол,—
теперь мы подошли к главному фокусу этого дьяволь-
ского замысла!
Еще раньше, где-то около половины двенадцатого,
Боскомб тайком спустился к входной двери, отпер ее
и снял цепочку. Звонок снизу ровно в полночь, о котором
он договорился с этим человеком, конечно, должен был
просто предупредить его о том, что гость поднимает-
ся... А? Простите.
Он резко оглянулся, услышав восклицание Хедли.
Главный инспектор перевернул назад страничку своего
блокнота и посмотрел через стол на доктора Фелла.
— Как раз это,— заметил он,— и услышал Карвер
в половине двенадцатого. Обратите внимание, он не слы-
шал ни голосов, ни звука шагов на тротуаре, что обыч-
но можно услышать, когда кого-то впускают в дом.
Он слышал лишь скрежет цепочки. Но главное не в
этом. Вы понимаете, в чем здесь главное?
— Я понимаю,— неожиданно заявила Лючия Ханд-
рет. Хедли перевел взгляд на нее и прищурился, она
посмотрела ему в лицо со спокойным вызовом.— Это
означает, что если Хлопотун, то есть инспектор Эймс,
обнаружил дверь открытой,— а он из тех людей, кото-
рые всегда обнаруживают двери открытыми,— у него
было немного времени, чтобы побродить по дому,
прежде чем он позвонил Боскомбу в двенадцать ча-
сов.
— Именно,— вежливо согласился доктор Фелл.—
Ему было интересно попасть в чью-то комнату. Поэтому
его и убили.
Хедли ударил рукой по столу.
— Черт возьми! Вы попали в точку!.. Вопрос теперь
в том, мисс Хандрет, откуда вам известно не только
его имя и должность, но даже его прозвище? Что вы
можете сказать по этому поводу?
— Всему свое время. Сейчас рассказывает Дон. Ну,
ну, Дон, не будь таким глупым и не смотри на меня
сумасшедшими глазами! Я говорила тебе об этом не-
которое время назад, пусть даже это и не отложилось
у тебя в голове. Этим бродягой был инспектор Эймс;
и в том случае, если это имя тебе ни о чем не говорит...
Хастингс ошеломленно посмотрел на нее, потом об-
хватил голову руками, уперся локтями в стол и засмеял-
ся жутким смехом, больше похожим на рыдания.—
Брось заливать! — выдавил он из себя и взглянул на
95
нее почти с испугом.— Не хочешь же ты сказать...
сказать, что один полицейский поджидал второго, и ни
тот ни другой не знали!.. Моя голова... так, спокойно...
где этот носовой платок?
— Послушайте,— заговорил он вскоре с нервной ве-
селостью в голосе,— что бы это ни означало, это при-
дает совершенно иную окраску всей остальной шутке.
Это сторицей вознаграждает меня за все. Я счастлив.
Да, теперь я счастлив окончательно, несмотря на все
страхи, которые мне пришлось пережить.
Я уже сказал вам, что дверь Боскомб отпер зара-
нее. Когда я наблюдал за ним через окно, он готовил
остальные аксессуары: пару старых рваных ботинок,
хлопчатобумажные перчатки и два пистолета. Один из
пистолетов — револьвер системы «браунинг» — был при-
обретен в ломбарде, его серийный номер стерся, он
был полностью заряжен. Другой — его собственный ав-
томатический пистолет тридцать восьмого калибра с
немецким глушителем — был заряжен семью настоя-
щими патронами и одним холостым.
В спальне у него стояли несколько горшков с цве-
тами. После того как он отпер входную дверь, он
взял из горшка немного земли, пошел в ванную, раз-
мочил ее в раковине и вымазал этой грязью подошвы
ботинок. Затем он вернулся в кабинет, открыл бли-
жайшее к дереву окно, сел на подоконник и надел
ботинки себе на ноги. Уцепившись рукам' в перчатках
за раму, он высунулся наружу спиной вперед, как это
делают мойщики окон, разбил стекло, потом поднял
ноги и оставил на подоконнике следы, словно кто-то
лез внутрь. Грязи было совсем немного, только чтобы
оставить следы на подоконнике и едва заметными маз-
ками отметить на ковре путь от окна к столу, на
котором стояла бронзовая шкатулка. Все это он, естест-
венно, проделал при выключенном свете, и самое дикое
заключалось в том, что, как я понял из его разго-
вора со Стенли, произошло это буквально минут за де-
сять до того, как я полез на крышу.
Они сидели в темноте с половины одиннадцатого,
когда Боскомб должен был отправиться спать, чтобы
никто впоследствии не мог утверждать, что видел свет
в его комнатах. Лишь перед самым концом они не-
надолго включили лампу, чтобы убедиться, что все го-
тово. Перчатки и ботинки, подошвами вверх, Боскомб
разложил на диване. Свой пистолет он держал в руке,
96
другой, которого он не касался иначе чем через носо-
вой платок, лежал в кармане его халата.
Они договорились, что,' когда услышат звонок, Стен-
ли все так же в темноте вернется за ширму, откуда
сможет наблюдать за всем через щель. Таким образом,
никто не увидит света и не перехватит этого бро...
этого полицейского.,.
При этом слове, которое вновь заставило его вздрог-
нуть, с Хастингсом опять стало твориться что-то не-
понятное.
— Продолжайте! — рявкнул Хедли.
— ...Простите. И не перехватит этого полицейского,
когда он будет подниматься по лестнице. Боскомб за-
ранее предупредил его, что работать будет в другой
комнате, а в гостиной свет выключит, но тот не дол-
жен был смущаться этим обстоятельством... Ему нужно
было просто открыть дверь, войти и тихонько позвать..;
И вот тут-то — клянусь богом! — должна была начаться
потеха, невообразимое, визжащее веселье, прелестней-
ший эксперимент над человеком, приговоренным к
смерти.— Хастингс заговорил громче.— Как только он
войдет в комнату, Стенли должен был выпрыгнуть из-
за ширмы, включить свет — выключатель был рядом с
дверью — и повернуть ключ в замке.
Таким образом, кролик окажется в клетке прежде,
чем сообразит что к чему, понимаете? Жертва увидит
перед собой Боскомба, сидящего в высоком кресле с
пистолетом в руке и с улыбкой. на губах, а позади
себя Стенли, шести футов трех дюймов ростом и тоже
улыбающегося. Боскомб даже прорепетировал то, что
будет сказано при этом. Жертва пробормочет что-ни-
будь вроде «В чем дело?» или «Что все это значит?»,
а Боскомб ответит: «Мы собираемся убить вас».
Хастингс прикрыл глаза тыльной стороной ладони.
— Черт возьми! Даже слышать, как Боскомб раз-
глагольствует там внизу, видеть, как он скачет туда-
сюда и делает эти мерзкие, скользкие жесты, репети-
руй всю сцену, было... о, это было как в тех жутких
кошмарах, где люди предстают перед вами не как че-
ловеческие создания, а как бездушные роботы, которым
ничего нельзя ни доказать, ни объяснить. Вы лишь
видите, как они подходят вое ближе и ближе, и вы
знаете, что они убьют вас, причем сделают это как
самую обычную работу.
Боскомб объяснил, как они отведут его к другому
7 Д. Д. Карр Я др. 97
креслу и заставят сесть, и наденут на него старые бо-
тинки, в которых потом будет обнаружен его труп.
Затем Боскомб скажет: «Вы видите эту симпатичную
шкатулку на столе? Откройте ее. Там внутри деньги
и прекрасные часы. Положите все это к себе в карман.
Долго они там не пролежат». Он в точности описал
все, что они собирались делать после того, как доведут
свою жертву до полного нервного истощения, и про-
наблюдают все его «реакции», и увидят, как он будет
пресмыкаться и возносить молитвы. Они станут обсуж-
дать, куда они будут целиться, а потом, когда наиграют-
ся в свои дьявольские игры, Боскомб отойдет на шаг
и продырявит ему глаз выстрелом из пистолета с глу-
шителем.
«Я не хочу причинить ему ни малейшей боли» —
господи помоги, я своими ушами слышал, как Боскомб
это сказал! Он сказал: «Это не согласуется с целью,
которую я себе поставил».
Лючия Хандрет, стоявшая у камина, вдруг отвер-
нулась и закрыла лицо руками.
— Он не мог...— вскрикнула она,—...даже Кальвин
Бос... Понимаете... о, это так ужасно! Это должна была
быть шутка, как он говорил... просто поиграть на нер-
вах у Стенли...
— Не вижу тут большой разницы,— произнес Хедли
посреди тяжелого, напитавшегося всей этой мерзостью
молчания,— если у этого парня такие представления
о шутках, которые можно шутить с невротичным ка-
лекой.— Он прокашлялся и добавил: — Итак, мистер
Хастингс? Что они намеревались делать дальше?
— О, самое интересное на этом кончалось. Оста-
валась лишь кое-какая работа, которую нужно будет
доделать. Они разложат его на полу в приготовлен-
ных для него ботинках и перчатках рядом с пустой
шкатулкой. Вложат ему в руку заряженный браунинг.
Стенли пожмет руку Боскомбу, поблагодарит за прият-
ный вечер и выскользнет из дома, а Боскомб закроет
за ним. Потом он поднимется к себе и разворошит
свою постель. Оставив стреляную гильзу на полу, он
вернется в кабинет, спрячет глушитель и ботинки жерт-
вы и выстрелит холостым патроном... Когда грохот
выстрела разбудит всех в доме, Боскомб (гильза хо-
лостого патрона удалена из обоймы, и на ее место
вставлен другой патрон) объяснит, что его разбудил
какой-то шум, и...
98
О, вы сами все прекрасно понимаете. Его не только
тут же оправдают, но еще и поздравят. «Мужествен-
ный жилец, защищаясь, убивает вооруженного граби-
теля». Фотография. Подпись: мистер Кальвин Боскомб,
оказавшийся на долю секунды быстрее в поединке с
отчаянным преступником, угрожавшим его жизни.—
Хриплый смех застрял у него в горле, и Хастингс
подался вперед.— Так это должно было случиться.
А теперь я расскажу вам, как это случилось.
Дверь мягко открылась, и в гостиную вошел Бос-
комб. Никто не шевельнулся и не произнес ни слова.
Каждый скользнул пр нему невидящим взглядом и опять
повернулся к Хастингсу, но Мельсон ощутил какое-то
движение воздуха, уловил ухом легкий шорох, почув-
ствовал всеобщее отвращение, словно все постарались
незаметно отодвинуться подальше от вошедшего. Ат-
мосфера в комнате была пропитана неприязнью к
нему, тем более что на лице Боскомба блуждала кри-
вая улыбка и он часто-часто потирал руки. Боскомб
по очереди посмотрел на каждого из присутствующих,
но никто не удостоил его ответным взглядом. Его гу-
бы еще больше скривились, и он сложил руки на
груди.
— Я заметил одну вещь,— продолжал Хастингс,
хотя силы его таяли и он выглядел еще бледнее, чем
когда вошел.— Я заметил одну вещь,— тяжело повторил
он.— По мере того как приближался назначенный час,
Стенли перестал дрожать и все больше походил на
человека — или нечеловека. Его челюсть перестала дер-
гаться и мотаться, словно подвязанная. Минуты шли
и шли, пока вдруг часы на башне не начали отби-
вать полночь. Бог мой, как это было громко! — словно
громовые раскаты, предвещавшие Судный день. Мне-то
казалось, что я и пальцем шевельнуть не в состоянии,
а тут я чуть из. своей кожи не выскочил. Сразу после
двенадцатого удара Стенли заговорил, и голос его зву-
чал так же громко, как колокол: «Вы собираетесь прой-
ти все до конца? Вы серьезно намерены это сделать?».
И Боскомб ответил: «Да». Он сказал: «Прячьтесь за
ширму и не мешкайте, когда придет время действовать.
Вы увидите выключатель, потому что луна сегодня яр-
кая, и я оставил...» Вот здесь-то он и посмотрел наверх.
— Он вас увидел? — требовательно спросил Хедли,
подавшись вперед, словно Боскомба вообще не было в
комнате.
т
99
— Нет. Свет бил ему в глаза, и к тому же он
думал о другом. В этих очках его лицо показалось
мне лицом слепого. Его тогда отвлекло — а меня чуть
не свело с ума — то, что в эту секунду зазвонил зво-
нок входной двери.
Сам звонок, видимо, располагался где-то под потол-
ком, потому что эта чертова трещотка, словно гремучая
змея, вдруг ожила прямо у меня под руками. Я вздрог-
нул так сильно, что едва не скатился вниз. Боскомб
сказал: «За ширму. Даю ему пять минут, чтобы до-
браться сюда»,— и выключил лампу на столе.
Лунный свет наполнял комнату бледно-голубым полу-
мраком. Возившегося за ширмой Стенли я видеть не
мог, но Боскомба видел отчетливо — и впереди него
голубоватый прямоугольник двойной двери с тяжелой
черной тенью от высокого кресла. Боскомб стоял в этом
призрачном освещении, поднимая и опуская плечи, и я
слышал, как щелкнул пистолет, когда он снял его
с предохранителя. Дверной звонок снова ожил — ужас-
ный звук! — и прозвенел два раза, жертва во весь голос
возвещала о своей готовности попасть в ловушку. Когда
звук замер — он показался мне неимоверно долгим и
действовал на нервы — Боскомб отступил к высокому
креслу и сел в него. Я видел, как он наклонился
вперед, рука с пистолетом начала выдавать охватившее
его возбуждение, и лунный свет мелко подрагивал на”
длинном темно-синем стволе...
Он сказал, что жертве понадобится не больше пяти
минут. Но мне показалось, что прошло втрое больше,
хотя этого не могло быть, потому что, клянусь, все
это время я пролежал, затаив дыхание. Мертвая тишина
царила в доме — вообще в целом свете: ни автомобиль-
ного гудка снаружи комнаты, ни потрескивания камин-
ной решетки внутри. Я думал про себя: вот он откры-
вает дверь, вглядывается в темноту, вот идет через
холл...
Минуты, часы...
Напряжение росло и становилось невыносимым. Я
услышал, как Боскомб завозился в кресле. До меня даже
доносилось его дыхание. Но пистолет в руке он держал
твердо. В один момент Стенли загремел жестянкой
или еще чем-то у себя за ширмой. Я чувствовал, что
в голове у меня словно завели часы и в ушах не пре-
кращается отсчет минут: тик-так, тик-так... Мне уже ка-
залось, что я не смогу этого дольше вынести, когда
100
Боскомб заговорил. Это был почти шепот, но Боскомб
терял самообладание, и пистолет в его руке начал дер-
гаться. Он сказал: «Что там, черт возьми, его задер-
живает?». И в этой фразе была какая-то боль. Голос
съехал на сумасшедшую ноту и шепотом выстреливал
слова. Он словно приподнял Боскомба с кресла. Бо-
скомб встал и, деревянно переставляя ноги, сделал шаг,
потом другой к двойной двери. В голубоватом свете
ее было хорошо видно, и мне вдруг показалось, что
одна из круглых ручек начинает поворачиваться. Но я
уверен, что слышал шум...
Это было похоже на царапанье по двери снаружи,
как будто в комнату пыталась войти собака. Царапанье
становилось то громче, то тише. Эта возня продол-
жалась секунд десять. Потом левая половина двери с
треском распахнулась. Что-то или кто-то рухнул в нее,
ткнулся лицом в руки, словно приветствуя Боскомба
на восточный лад, дернулся, перевернулся на спину и
остался лежать поперек порога, извиваясь всем телом.
Это был мужчина. Сзади из шеи у него торчало что-то
блестящее, он пытался заговорить-,и издавал хлюпаю-
щие звуки, словно у него был полный рот воды...
Боскомб чертыхнулся и отпрыгнул назад. Когда че-
ловек рухнул на пол, прозвучал какой-то неожиданный
шлепок, и Стенли что-то крикнул из-за ширмы. На
мгновение все застыли без движения, только этот, че-
ловек вертелся на полу и стучал каблуками. Боскомб
потоптался на месте, потом вернулся к столу и вклю-
чил лампу.
Блеснула позолота. Я взглянул туда лишь однажды.
Потом уткнулся лицом в крышу, и меня охватила та-
кая слабость, что я не мог даже пошевелиться. Навер-
ное, мои собственные каблуки тоже выбивали дробь...
Хастингс замолчал, отвернулся в кресле и несколько
раз глубоко вздохнул, после чего продолжал более
спокойным голосом:
— Что заставило меня поднять голову, я не знаю.
Возможно, это был какой-то звук на крыше, но я в тот
момент находился, пожалуй, не в том состоянии, чтобы
обращать внимание на звуки. Так или иначе, я поднял
голову в направлении трубы справа от меня и увидел
это.
Оно стояло у трубы и смотрело на меня. Я не
могу сказать, было это мужчиной или женщиной.. Все,
что я тогда запомнил, это бледное лицо и (не знаю,
101
сумею ли я достаточно внятно это объяснить) — и
написанная на нем злоба, такая сильная, что одна ее
волна могла заставить меня посмотреть туда, как если
бы я услышал что-то. И еще .я отчетливо разглядел
руку на трубе. Я отодвинулся в сторону, и немного света
из окна упало на эту руку как раз в тот момент,
когда существо скользнуло в темноту. Рука была испач-
кана золотой краской.
Его глаза нашли сверкающую стрелку часов на
столе и закрылись. Он молчал так долго, что Хедли
подстегнул его:
— Ну? Что потом?
Хастингс махнул рукой.
— Остальное вы знаете... Первой моей связной мы-
слью было, что Элеонора не должна попасть наверх,
к двери Боскомба, и увидеть то, что там лежало. Я обя-
зательно должен был этому помешать. Я мог бы спу-
ститься через люк в крыше... Но я считал, что у меня
нет причин выдавать наше убежище бабушке Стеффинз.
Я подумал, что .если спущусь вниз, подбегу к входной
двери и... я не знаю. Я не уверен, какое именно ре-
шение пришло мне в голову. Я знал лишь, что должен бе-
жать куда-то со всех ног, только бы прогнать из го-
ловы эту картину. До дерева я добрался благополучно.
Помню, как перебрался на него. Дальше — провал.
Помню лишь треск ветвей и то, как дерево вдруг пе-
ревернулось. Когда я очнулся, какой-то старикан с се-
дой бородкой склонялся надо мной в комнате Лючии,
и в следующую минуту мне показалось, что, когда я го-
ворю, он забивает мне в голову ржавые гвозди. Кажет-
ся, я рассказывал все это Лючии...
Хедли резко повернул голову в ее сторону и, вскинув
брови, посмотрел на нее. Она сделала-почти циничный
жест и не стала дожидаться его вопроса.
— Да, конечно, инспектор,— сказала она.— Вам те-
перь интересно узнать про меня. Я не представляю,
сколько времени он там лежал, когда я подобрала
его: я не слышала, как он упал... Я читала у себя
в спальне и, должно быть, задремала...
— И вы также не слышали ничего из того, что
происходило в доме?
— Нет. Говорю вам, я, должно быть, уснула в крес-
лет— Она нерешительно помолчала и чуть заметно по-
ежилась.— Что-то разбудило меня. Я не знаю, что это
было, знаю лишь, что я проснулась как от толчка.
102
Я посмотрела на часы, было уже за полночь. Я озяб-
ла и... ну, настроение у меня было неважное, поэтому
мне не хотелось возиться с камином. Я прошла на
кухню, чтобы согреть воды для пунша, прежде чем
отправиться спать. Окно в кухне было открыто, и я
услышала во дворе чьи-то стоны. Я вышла...
— Вы явили замечательное присутствие духа, мисс
Хандрет,— ровным голосом проговорил Хедли.— А даль-
ше?
— Я не являла замечательного присутствия духа,
и ваш сарказм мне кажется неуместным. Я помогла
ему войти. Рана на голове ужасно кровоточила. Я поду-
мала, что можно было бы разбудить Криса Полла
или Каль...— она посмотрела в сторону Боскомба, одер-
нула себя, и под опущенными ресницами сверкнул ого-
нек, хотя лицо оставалось по-прежнему бледным,—
позвать Криса помочь, не будя остальных. Я открыла
дверь моей гостиной, ведущую в холл, но сверху на
лестницу уже падал свет, и я услышала голоса. Я так-
же увидела миссис Стеффинз. Она стояла на свету
у лестницы, вглядываясь вверх и прислушиваясь. Я об-
ратила внимание на то, что она полностью одета. Она
увидела меня, я закрыла дверь и. вернулась к Дону.
Это случилось за несколько минут до того, как появились
вы. Когда пришел врач, чтобы осмотреть Дона, с ним
вместе пришел мистер Карвер. Он и рассказал мне,
что произошло. Когда Дон пришел в себя, он настоял
на том, чтобы я выслушала его тоже.
Она произносила слова с бесстрастной напевной ин-
тонацией полицейского, дающего показания перед ма-
гистратом. Затем голос оживился.
— Конечно, он пролетел всего девять- метров, и,
конечно, ветви значительно замедлили падение,— го-
рячо добавила она.— И, разумеется,, он обязан дать
показания. Но сейчас-то вы его отпустите?
— Со мной все в порядке,— резко перебил ее Ха-
стингс, недовольно повысив голос.— Ради Бога, Люси,
перестань ты, наконец, обращаться со мной, как с ре-
бенком.— Он настолько ослабел, что самые незначитель-
ные мелочи принимали особую окраску и вырастали
до неимоверных размеров.— Ты носишься со мной с
самого детства, и меня уже начинает мутить от этого.
Рассказывая здесь все это, я преследовал свою цель,
что бы они о ней ни подумали. Я не имею ничего
конкретного против Боскомба. Он мне не нравится,—
103
Хастингс коротко сверкнул глазами в его сторону,—
но против него я ничего не имею. Все дело в этой
свинье Стенли. Кто бы ни убил этого парня, я, черт
возьми, доподлинно знаю, что это не они. Но они
собирались это сделать, и я позабочусь, чтобы каждый
узнал, какая свинья этот Стенли. Пусть все знают,
что он подстрекал к убийству, что он стоял рядом
и смотрел, как...
— Верно,— заметил Хедли.— Но то же самое делали
и вы.
Хастингс сразу стих и в первый раз за ночь приоб-
рел очень самоуверенный вид. Спокойная и вместе с
тем жуткая улыбка расцвела на efo лице.
— О нет,— сказал он.— Тут совсем другое дело. Раз-
ве я не дал этого понять? — Улыбка поползла вбок.—
Ведь именно это и держало мои нервы на пределе,
понимаете? Радостное предвкушение. Я все расплани-
ровал. Когда они закончат играть с жертвой в кошки-
мышки и приготовятся стрелять, я собирался впрыг-
нуть в комнату через окно в крыше. Я рассчитывал,
что жертва сумеет спцавиться с Боскомбом, но даже
если и нет — глядя на старину Босси, я бы никогда
не сказал, что он способен существенно увеличить удар-
ную мощь этой веселой парочки. Наверное, мне нужно
пояснить, что во время учебы я возглавлял команду
колледжа по боксу. Первым делом я собирался избить
Стенли, сделать из него такую котлету, такое желе,
что...— Он замолчал, глубоко вдохнул, и его улыбка
превратилась в улыбку убийственного экстаза.— Ну да
ладно, довольно об этом. Затем я собирался сдать
их , обоих полиции, сопроводив показаниями жертвы
и всеми необходимыми уликами, которые они не смогут
уничтожить. За покушение на убийство повесить их не
повесили бы. Но я готов поспорить, что в этом случае
их символически сожгли бы на самом высоком костре,
который когда-либо устраивался в День Гая Фокса *.
— Но почему? Спокойно, мистер Хастингс! Что вы
имеете против?..
— Лучше сказать им, Дон,— тихо посоветовала
Лючия.— Все так перепуталось, что они в любом слу-
чае узнают. Если ты не скажешь, то скажу я.
1 5 ноября. В этот день в 1605 году католиками был устроен
так называемый Пороховой заговор с целью убийства короля Яко-
ва I. Заговор был раскрыт. Отмечается сожжением пугала и фейер-
верком. Назван по имени главы заговора Гая Фокса.
104
— О, скажу, не беспокойся. Я не стыжусь этого...
Мое полное имя,— хрипло проговорил он,— Дональд
Хоуп-Хастингс. И эта свинья застрелила моего отца.
Он рывком поднялся с кресла и направился к двери.
Когда она закрылась за ним, они услышали удивлен-
ное восклицание сержанта Беттса и глухой стук ко-
леней об пол.
ЗОЛОТАЯ КРАСКА
— Помогите ему,— сердито сказал Хедли Лючии
Хандрет,— и возвращайтесь сюда. Я хочу, чтобы все
женщины, находящиеся сейчас в доме, немедленно со-
брались здесь.— Он долго смотрел на дверь, когда она
закрыла ее за собой, и слушал шум, поднявшийся в
холле. Затем проворчал, обращаясь к доктору Феллу: —
Это все больше и больше начинает походить на кош-
мар; вдобавок ко всему этот молодой человек питает
слабость к мелодраматическим эффектам, чем отнюдь
не облегчает нам работу. Полагаете, он действитель-
но говорит правду? Хм. Я, кажется, припоминаю, что
у старика Хоупа — я вам о нем рассказывал, это тот
самый ловкач, который ощипал свой банк примерно
на четверть миллиона,— в самом деле был сын, маль-
чику в ту пору было лет семь-восемь. Если бы наш
юноша меньше любил мелодраму...
Хедли было явно не по себе. Он промокнул лоб
носовым платком и уставился на свою записную книж-
ку так, словно она содержала одни лишь бесполезные»
записи.
— Вот здесь-то вы как раз и ошибаетесь, Хедли,—
возразил доктор Фелл твердым голосом.— Он не любит
мелодрамы. Он всего лишь живет в ней. И поэтому
является живым, чувствующим человеком со всеми при-
сущими людям слабостями и заблуждениями, а не пер-
сонажем из назидательного романа. Эмоции пугают вас,
мой мальчик, пугают настолько, что вы предпочитаете
заявлять, будто их вовсе не существует, кроме как в
разговоре о погоде. В лучшем случае вы, способны
понять лишь кристально прозрачные чувства грабителя,
позарившегося на чужую собственность. Когда кто-то
носит в своей смятенной душе по-настоящему боль-
шое человеческое горе или одержим ненавистью, он не
рассматривает это как интересную метафизическую проб-
105
лему, подобно героям Ибсена. Вот почему все дома
Ибсена — это кукольные дома. Напротив, такой чело-
век теряет рассудок и начинает нести самую что ни на
есть бредовую мелодраму. Так же, как...— и он про-
—бормотал еще что-то себе под нос, приглаживая усы;
вид у него стал еще более озадаченным.
— Кажется, я знаю, о чем вы сейчас думаете,—
тихо сказал Боскомб.
Доктор Фелл чуть заметно вздрогнул.
— А? О, вы, стало быть, еще здесь? — спокойно
осведомился он и засопел, посверкивая на Боскомба
своими маленькими глазками.— Если откровенно, я на-
деялся, что вы уже ушли.
— Значит, надо мной сгущаются тучи? — спросил
Боскомб срывающимся голосом. Вновь стала заметна
его обеспокоенность, хотя он и пытался скрыть ее
под маской циничной шутливости.— Вы считаете меня
чудовищем? (
— Нет. Но, думаю, вам самому хотелось бы счи-
тать себя именно таким,— ответил доктор Фелл.—
Это 'ваша беда и ваша глупая фобия. Вы по самую
макушку набиты всякой отвратительной ерундой, но я
уверен, что вы — всего лишь подделка. Ваш мозг отнюдь
не на короткой ноге с подлинным дьяволом, который
прячется за всем этим; и уж конечно вы никогда всерьез
не собирались убивать Эймса...
— Я вам так и сказал,— напомнил Боскомб.—
Я объяснил, что это была шутка над тем напыщенным
хвастуном наверху. Я уже устал слушать его болтовню
«про то, каким железным парнем он был в доброе ста-
рое время.
— Ха! Да. Вы так говорили, когда опасались, что
вас могут обвинить в убийстве. Но теперь, когда мы
узнали, что в действительности произошло, и опасность
для вас миновала, вы не прочь доставить себе удоволь-
ствие, представляясь этаким средневековым ужасом в
человеческом обличье. Вы можете утверждать, что в
самом деле замышляли убийство, и кричать об этом
с лестницы себе во славу. Знаете, дружище, вы меня
несколько раздражаете.
Боскомб рассмеялся, и Хедли круто повернулся к
нему.
— Так вы полагаете, опасность миновала, да? —
оборвал он его смех.— Не рассчитывайте отделаться
так легко. Думаю, я доставлю себе маленькое удоволь-
106
ствие, арестовав вас по обвинению в покушении на
убийство.
— Ничего не получится,— устало проговорил доктор
Фелл.— Я знаю, это сильно подпортит его репутацию
ужасного человека, но я. осмотрел пистолет, когда он
попал к Беттсу... Глушитель не настоящий.
— Что?
— Это вовсе не глушитель. Это всего лишь жестя-
ной цилиндр, выкрашенный в черный цвет и с дыркой
на переднем конце для красоты. Черт подери, Хедли,
неужели вы не видите, что это еще один пример пере-
груженного беллетристикой воображения? Уж кто-кто, а
вы-то должны бы знать, что во всей Англии не набе-
рется и полдюжины глушителей — так их трудно до-
стать. Но ни один приличный план жуткого убийства
без них не обходится. Ба! Ваше дело против Боскомба
и Стенли будет целиком зависеть от того обстоятель-
ства, что Эймс должен быть застрелен бесшумно, и вас
встретят веселым «ха-ха», как только вы предъявите
вещественное доказательство номер один. Ваше счастье,
Боскомб, что Стенли не имел возможности рассмотреть
его получше. А то бы он просто придушил вас за
вашу шуточку.
Хедли встал и посмотрел на Боскомба.
— Убирайтесь,— резко проговорил он.
— Я хотел бы предложить...— начал Боскомб.
— Убирайтесь отсюда,— повторил Хедли^ делая шаг
вперед,— или еще минута, и я...
— Прежде чем закончится это дело,— сказал Бо-
скомб, раздувая ноздри и отступая назад,— вы еще
придете ко мне за советом. Я мог бы сообщить вам
кое-что, но сейчас я не чувствую склонности помогать
вам. Развлекайтесь в свое удовольствие, пока я не пе-
редумаю.
Дверь захлопнулась. Хедли пробормотал что-то в
усы, отряхнул руки одну о другую и вернулся к своему
блокноту.
— Что меня больше всего тревожит,— взорвался он
после короткой паузы,— так это невероятная цепочка
совпадений, наложившихся одно на другое и превратив-
ших все дело в сплошную путаницу. Вы только поду-
майте! Кто-гто в этом доме — имени мы не знаем —
сообщает Эймсу, что женщина, убившая администра-
тора универмага, живет здесь и прячет в неизвестном
месте неопровержимые улики ее преступления, на сам
107
при этом отказывается помочь инспектору проникнуть
в дом. Далее, кто-то другой приглашает Эймса сюда
ночью, чтобы он попал в ловушку, которая кажется
смертельной, но на самом деле устроена развлечения
ради Боскомбом и бывшим офицером полиции, близко
знавшим Эймса в свое время. Следуя в эту ловушку,
Эймс получает роковой удар уже от третьего лица —
предположительно, женщины, начавшей с убийства ад-
министратора. Через окно в крыше за адским замыслом
Боскомба следит молодой человек, отца которого застре-
лил Стенли четырнадцать лет назад и чьего же отца вы-
следил и обличил Эймс! Фелл, если совпадения еще не
кончились, я не желаю ничего больше слушать. Если
бы я прочел это где-нибудь, а не увидел и не услышал
лично, 'я бы наотрез отказался в это поверить.
— Так вы полагаете, все это совпадения?— поинте-
ресовался доктор Фелл с задумчивым видом.— Потому
что я думаю иначе.
— Что вы хотите этим сказать?
— И кроме этого, я им не верю,— заявил доктор,
упрямо покачав головой.— Чудеса могут случаться.
Но они не являются нам по дюжине за раз, как на пред-
ставлении иллюзиониста. К примеру, большинство за-
ранее продуманных преступлений (говорю это с сожа-
лением) раскрываются благодаря одному-двум совпа-
дениям: кто-то случайно выглянет в окно, кому-то не
хватит денег на такси или еще целый ряд других случай-
ностей, которые отправляют на виселицу хитроумней-
шего убийцу. Но просто случайность никак не может
объяснить такое нагромождение невероятностей, какое
мы имеем в данном случае.
— Вы хотите сказать?..
— Я хочу сказать, что все это было подстроено,
Хедли. Существует одно действительное совпадение,
крошечное и невзрачное. Все остальное создано вообра-
жением, рядом с которым неуклюжая попытка Бос-
комба пошутить со смертью кажется мне невинной
забавой. Человек, который все это придумал, и есть на-
стоящий дьявол. Ему известны биографии и родственные
связи всех, кто бывает в этом доме. Он двигал этими
людьми, как пешками в шахматном гамбите, и искус-
ственно создал эту путаницу, на фоне которой и был
нанесен последний удар, стрелкой часов. Знаете, Хедли,
похоже, я буду почти бояться каждого из тех, кого мы
здесь встретим, пока...
108
— Извините, сэр,— прервал его сержант Беттс, про-
сунув голову в комнату.— Вы не выйдете сюда на ми-
нутку? Тут кое-что...— В комнату вошла Лючия Хандрет,
и его лицо в тот же миг утратило возбужденный вид и
превратилось в деревянную маску.— Бенсон, Хампер и
Доктор закончили свою работу. Они хотят доложить
вам о результатах, прежде чем уйти.
Хедли кивнул и торопливо вышел, закрыв за собой
Дверь. Лючия проводила его долгим задумчивый взгля-
дом. Она курила сигарету короткими нервными затяж-
ками. Когда она ногтем мизинца снимала с нижней
губы прилипший кусочек бумаги, губы ее разомкнулись,
обнажив белые острые зубы. Удлиненные яркие карие
глаза скользнули взглядом по Мельсону и остановились
на докторе Фелле.
— Я как будто готова к допросу третьей степени,
который вы устраиваете всем женщинам в доме,— объ-
явила она.— Элеонора и Стеффинз будут здесь через
минуту. Они, видите ли, все еще воюют друг с другом.
Дон... Дон чувствует себя настолько хорошо, насколько
можно ожидать в данной ситуации.
— Присаживайтесь, мадам,— пригласил доктор
Фелл, лучась и благодушествуя, как бывало с ним всякий
раз, когда он находился в обществе привлекательных
женщин.— Хе-хе-хе. Я рад это слышать. Вы, если не
ошибаюсь, уже давно с ним знакомы. Поэтому-то вы и
смогли опознать покойного инспектора Эймса.
— Сегодня ночью и так много кроликов было вы-
нуто из мешка,— улыбнулась она.— Поэтому, думаю,
большой беды не случится, если вы узнаете, что я его
двоюродная сестра. Возможно, от этого будет даже ка-
кая-то польза, когда крошка Нелли убедится, что у нее
нет причин для ревности.— В ее глазах промелькнуло
отвращение, и она опустила их, разглядывая сигарету.—
Моя мать была сестрой Карлтона Хоупа, или Хоуп-
Хастингса, человека, которого подставили...
— Подставили?
Резким движением она убрала изо рта сигарету.
Мельсон опять увидел ее острые зубы.
— В присвоении тех денег он*был виновен не больше,
чем вы. Даже меньше, если вы работаете в полиции.
Вы полицейский?— Она внимательно оглядела его, и на
ее лице появилась улыбка.— Я сделаю вам комплимент,
сказав, что вы на него совсем не похожи. Полиция тог-
да никак не могла найти себе жертву, поэтому было
109
решено подставить его. Затем они поняли, что им ни-
когда не удастся доказать его виновность в суде, и...—
Она швырнула сигарету в камин и начала быстрыми
шагами расхаживать по комнате, обхватив себя руками,
словно пытаясь согреться.
— Дону,— добавила она,— было тогда восемь лет,
а мне — тринадцать, поэтому я помню гораздо больше
него. Самое забавное заключается в том, что Дон до сих
пор считает отца виновным — это мать воспитала его
с этой мыслью,— и он очень болезненно к этому отно-
сится. Настолько болезненно, • что, когда я появилась
здесь и ему понравилась Элеонора, он даже не сказал
никому, что мы родственники, опасаясь, как бы Стеф-
финз не докопалась до правды. При этом полицейских
он ненавидит смертельно. В то время как я доподлинно
знаю, что дядя Карлтон был невиновен, и я...— Она за-
молчала и устало пожала плечами.— Наверное, не стоит
продолжать, как вы думаете? Есть на свете подлецы,
есть, как мне кажется, и честные люди, и я едва ли могу
что-то сделать, чтобы изменить порядок вещей. Я, на-
верное, немного фаталист по натуре.
Доктор Фелл, дунув, убрал ленточку очков с носа и
добродушно хмыкнул.
— Может быть, конечно,— признал он,— хотя вы,
возможно, не вполне четко представляете себе значение
этого слова. Когда человек говорит, что он фаталист,
он очень часто имеет в виду только то, что он слишком
ленив, чтобы пытаться изменить ход событии. Вы же,
как я подозреваю, по натуре борец, мисс Хандрет.—
Приступ веселости привел в движение его многочислен-
ные подбородки, и маленькие глаза заискрились.—
А теперь скажите мне, когда вы увидели, что инспектор
Эймс пытается что-то разнюхать в пабе, что вы на самом
деле подумали?
Она открыла рот, потом поколебалась мгновение,
словно передумала, но махнула рукой.
— Если говорить откровенно, я перетрусила,— при-
зналась она.— Я понимала, что я ничего не сделала, но...
Он был там, и от этого никуда было не деться.— Она
вскинула на него глаза.— Кстати, что он там делал?
Лючия неожиданно замолчала, увидев, как Хедли,
стиснувший зубы, чтобы подавить возбуждение, про-
пустил в комнату миссис Стеффинз и Элеонору. Миссис
Стеффинз покачивала головой и, не глядя на Элеонору,
но устремив взор прямо перед собой, словно исповедуясь
ПО
перед одним из стеклянных шкафчиков, продолжала,
едва шевеля губами, свой монолог:
—...мало того,— чревовещала она таким образом,
все больше и больше багровея лицом,— затевать вуль-
гарные любовные интрижки на самой-крыше этого дома,
на виду у всех и каждого, разбить сердце своего несчаст-
ного опекуна, когда он стирает пальцы в кровь, заботясь
о твоем благосостоянии, и расходовать на себя все, до
последнего -пенни, деньги, которые ты зарабатываешь,
ни гроша не отдавая для дома, где я тружусь не покла-
дая рук,— короткий вздох,—...наверху, на крыше, по
самым нашим головам ступая, у всех соседей на виду —
стыд-то какой, до самой смерти мне его не изжить,—
здесь в глазах ее блеснули слезы,— а ведь могла бы не-
много подумать и о нас хоть иногда, но где там, разве ты
на это способна? Нет. И вдобавок ко всему,— резко
обернувшись, миссис Стеффинз вдруг ринулась в реши-
тельное наступление,— просить, чтобы твой ухажер про-
вел всю ночь в этом доме, после того как ты совершенно
преднамеренно, на крыше...
— Ерунда. Эти дома,— заметила Элеонора с грубо-
ватой практичностью,— большей частью сдаются под
конторы, так что подглядывать некому. Я выяснила это.
заранее.
Миссис Стеффинз сделалась холодной и мрачной.
— Прекрасно, моя юная леди. Я скажу лишь одно,
здесь он не останется. Конечно, только у тебя достанет
бесстыдства обсуждать это перед всеми;— указала она,
невольно повышая голос в очевидной надежде, что кто-
нибудь из присутствующих ее поддержит,— но раз уж
разговор об этом зашел, могу тебя заверить, что здесь
он не останется. Куда бы нам его поместить? По край-
ней мере, не к мисс Хандрет, это уж точно. Ха-а-а,
нет! — воскликнула миссис Стеффинз, покачивая голо-
вой и многозначительно улыбаясь плотно сжатыми
губами, будто разгадала некий хитроумный и зловещий
замысел и оказалась достаточно проницательна, чтобы
разрушить его.— Ха, нет, никак не к мисс Хандрет,
уверяю вас.
— Нужно поместить его в комнату Криса Полла.
Ну конечно! Крис не будет возражать.
— Мы не станем делать ничего подобного... Кроме
того,— она нерешительно остановилась,— комната за-
нята, так что сама видишь...
— Занята?— требовательно переспросила Элеонора.
111
Миссис Стеффинз строго поджала губы. Хедли, по
каким-то своим причинам до сих пор не прерывавший
их разговора, вмешался.
— Это заинтересовало и меня, миссис Стеффинз.—
Его голос стал резким.— Похоже, где-то возникло своего
рода недопонимание. Нам было сказано, что мистер
Полл отсутствует, и никто ни словом не обмолвился о
том, что его комната занята. Если там есть кто-нибудь,
этот человек либо глух, либо мертв. Кто это?
Выражение ее лица изменилось столь же разительно,
сколь и быстро. Только что она стояла перед ним со
вздернутым подбородком, вся кипя от возмущения, и
в следующее мгновение на красивом лице появился
совершенно новый рисунок морщин, словно мастер
моментального портрета, выступая перед публикой, про-
шелся по нему своим углем. Меж припухлостей и ямочек
ее сразу потемневшего лица блеснули безукоризненные
зубы. Они увидели широкую улыбку с рекламного
плаката дантиста, кокетливо-сердитый взгляд фи-
алковых глаз, иной, с намеком, разворот пухлых плеч
для придания облику тонкого шарма. Даже голос при-
обрел другую окраску. И именно сейчас, когда она щед-
рой рукой выплескивала на окружающих свое очарова-
ние, миссис Стеффинз вдруг стала выглядеть по-насто-
ящему зловеще.
— Боже, ну конечно! У меня просто вылетело из
головы,— встрепенулась она, заискивающе глядя на
главного инспектора и тщательно выговаривая слова,
будто пародировала директора Би-Би-Си.— Однако, мой
дорогой мистер... мой дорогой инспектор, кому же и
быть в комнате нашего дорогого мистера Полла, как
не самому дорогому мистеру Поллу?
— О?— Элеонора с подозрением посмотрела на
нее.— Я не знала, что он дома. И он всегда так чутко
спит. Он бы непременно...
— Разумеется, моя дорогая. Ты ведь о них о всех
все знаешь, не правда ли?— поинтересовалась миссис
Стеффинз, чуть-чуть повернув голову и скользнув по
ней взглядом.— Но я считала, что его совсем необяза-
тельно будить. Я полагала, что совершенно ни к чему
было рассказывать об этом Йоганнусу, или Элеоноре,
или даже его другу, мисс Хандрет. По-моему, это дей-
ствительно очень славно, когда молодой человек вхож
в приличные клубы, не правда ли? Потому что там он
общается с действительно приличными людьми, пони-
112
маете? А не ходит по этим мерзким, безобразнымпабам
или другим клубам, где, говорят, падшие женщины
танцуют самым отвратительным образом,— быстрый
вдох,— хотя конечно, раз люди приходят в клуб и раз-
говаривают с благородной публикой — вы, возможно,
знаете поместье сэра Эдвина «Роксмур» в Девоне, три
с четвертью часа езды на скором поезде,— они вполне
могут просидеть чуть дольше за бокалом прохладитель-
ного, и я знаю совершенно точно...
Доктор Фелл хлопнул себя по лбу.
— Вот оно!— прогрохотал он в порыве вдохнове-
ния.— Наконец-то я начинаю понимать что к чему!
Вы хотите сказать, что он напился до бесчувствия!
Миссис Стеффинз заявила, что это вульгарно, и тут
же опровергла его слова. Под нажимом со стороны
главного инспектора она признала, что Кристофер Полл,
нагруженный по самую мачту, прибыл примерно в поло-
вине восьмого вечера и по каким-то таинственным при-
чинам проник в дом через черный ход и что она нашла
его сидящим на лестнице в расстроенных чувствах. Она
помогла ему подняться к себе в комнату — на лестнице
и в холле им никто не встретился,— и, насколько ей
известно, там он и находится в данный момент. Она на-
бросилась было на Элеонору за то, что та заставила ее
рассказывать об этом сейчас, прямо при всех, потом
надулась и замолчала. Хедли подошел к двери и отдал
распоряжения сержанту Беттсу. Когда он вернулся,
что-то в выражении его глаз погасило даже очарование
миссис Стеффинз. Ее многословие иссякло, и она, по-
хоже, приготовилась искать спасение в истерике, если
события примут нежелательный, оборот.
— Я должен задать каждой из вас несколько важ-
ных вопросов,— сказал Хедли, по очереди глядя на
трех женщин. Лючия была спокойна, Элеонора смотрела
с вызовом, а у миссис Стеффинз слегка заложило нос.—
Присаживайтесь, пожалуйста.— Он подождал, пока
Мельсон пододвинул им стулья, затем уселся сам и сло-
жил руки на груди.— Время позднее, и я постараюсь
не задерживать вас сегодня слишком долго. Но я бы
хотел, чтобы вы были абсолютно уверены во всем, что
мне скажете. Мисс Карвер.
Возникла пауза, пока он шелестел листами блокнота,
просматривая свои записи. Элеонора выпрямилась в
кресле.
— Мисс Карвер, касательно той двери, что ведет
(
8 Д. Д. Карр др. 113
на крышу. Сегодня ночью она была заперта, и вы гово-
рите, что ее обычно не отпирают. Теперь у нас есть осно-
вания полагать, что убийца сам побывал на крыше через
несколько минут или сразу после того, как нанес роко-
вой удар... У кого есть ключ от этой двери?
Кто-то из женщин шумно глотнул воздух, но они
сидели спиной к Мельсону, и он не мог сказать, кто
именно. Он осторожно обошел их с краю и располо-
жился так, чтобы видеть их всех.
—'Он был у меня,— ответила Элеонора.— Теперь,
когда вы и так все знаете, я могу вам сказать: кто-то
украл его у меня.
— Завтра же там будет висеть замок. Амбарный
замок. И еще обязательно заколотить...— взорвалась
миссис Стеффинз, дрожа от возмущения, но взгляд
Хедли заставил ее замолчать.
— Когда он был украден, мисс Карвер?
— Я... не знаю. Видите ли, обычно я храню его в кар-
мане вот этого пальто.— Она коснулась своего кожаного
автомобильного плаща.— Я думала, что он там и се-
годня. Я... когда я сегодня надела пальто, я даже не
стала проверять, на месте ли он. То есть я, конечно,
сунула руку в карман, когда уходила,— ну, знаете, как
это бывает, не задумываясь, по привычке — но там ле-
- жали еще носовой платок, пара перчаток, несколько
монет и прочая мелочь, поэтому, не нащупав ключ, я ре-
шила, что он где-то среди этих предметов. Я поняла, что
он пропал, только когда поднялась... поднялась наверх
в первый раз.— Она говорила неуверенно, раздираемая
страхом и гневом.
— В первый раз?
— Да. Когда эти двое,— она кивнула в сторону док-
тора Фелла и Мельсона,— вошли и увидели меня, это
был уже второй раз. Я признаю, что побывала наверху
примерно за пятнадцать минут до этого. Время я запом-
нила, потому что часы как раз пробили без четверти
двенадцать. Я пришла туда так рано потому, что дом
сегодня заперли раньше обычного, и я была уверена,
что все уже спят... О, да перестаньте вы на меня так
смотреть!— вдруг вспылила она, упершись сверкающим
взором в миссис Стеффинз. Затем ее тяжелые веки за-
трепетали, и с *тем же выражением спокойного вызова
она повернулась к Хедли.— Так вот, я поднялась в тем-
ноте на второй этаж и тут обнаружила, что ключа у меня
нет. Я подумала, что, наверное, положила его куда-то
114 —
в другое место. Спустившись к себе, я принялась за по-
иски, но чем дольше искала, тем крепче становилась
моя уверенность, что я положила его именно в этот кар-
ман, поэтому я подумала...
— Да, мисс Карвер?
— Что кто-то играет со мной грязную шутку,—
яростно ответила она. Она смотрела прямо перед собой,
сжимая и разжимая пальцы.— Я была совершенно уве-
рена, потому что я помнила, как в последний раз засу-
нула его в пустой палец перчатки — на тот случай, если
кто-то решит залезть ко мне в карман, как это иногда
бывает,— ну, и вообще у меня есть такая привычка с
ключами. Так что я просто не знала, что делать. Я опять
вышла в холл и в это время увидела свет наверху и услы-
шала... вы знаете что.
— Да. Сейчас мы поговорим об этом. Когда вы в
последний раз видели ключ?
— В прошлое воскресенье вечером.
:— А ваша комната не запирается?
— Нет, что вы,— сказала она с резким смешком.—
Замки в дверях не позволены никому, кроме Джея.
— Я не понимаю,— вмешалась миссис Стеффинз,
поднимая плечи и картинно возмущаясь,— я не пони-
маю, в самом деле, почему женщина, которой уже
тридцать лет, самостоятельно зарабатывающая себе на
жизнь и зарабатывающая, я уверена, гораздо больше,
чем я когда-либо смела просить, будучи компаньонкой
и confidante 1 такой безупречной леди и утонченной жен-
щины, какой была дорогая покойная Агнес Карвер, хотя,
конечно, в театральной профессии отношения с нани-
мателем носят иной характер,— почему женщина
тридцати лет вообще должна оставаться в этом доме,
если ей здесь так не нравится, хотя она должна бы испы-
тывать одну только благодарность.
Элеонора повернулась. Ее лицо с мягкими чертами
пылало.
— Вы прекрасно знаете почему,— с горечью про-
изнесла она.— Ползаете здесь со своими слезливыми
нашептываниями: ах, как это я могу быть так неблаго-
дарна к опекуну, который спас меня от приюта, когда
я осталась одна-одинешенька, и ни гроша-то за душой
у меня не было, и как тяжело нам пришлось...— бес-
совестная лгунья! Вам самой нужны были эти деньги,
•' ’ доверенное лицо (фр.).
8* 115
и... О, я знаю, что вы из себя представляете, и меня
просто тошнит от этого! Сегодня мне многое открылось.
Какой же сентиментальной, сопливой дурой я была все
это время, но отныне!..
Хедли не стал ее прерывать, потому что знал: подоб-
ные порывы порождают в свидетелях стремление к пол-
ной откровенности.
Он вмешался только теперь:
— Вернемся к этому второму визиту наверх, мисс
Карвер. Когда вы услышали слова Боскомба: «Боже,
он мертв» и увидели кого-то на полу в тени двери — он
быстро взглянул на нее,— вы решили, что это кто-то
из ваших знакомых, не так ли?
— Да.— Колебание.— Не знаю, как вы догадались,
йо так и было. Я подумала, что это Дональд.
— И вы также подумали, что Боскомб убил его?
— Я... да, наверное, подумала. Я... это было ужасно,
и первое, что пришло мне в голову...
— Почему?
— Он ненавидит Дональда. Дело в том, что одно
время он- сам имел на меня виды. Это было жутко за-
бавно. Ему понадобилась целая вечность, чтобы открыть
мне, что у него на уме. Он, видимо, очень нервничал,
переживал и наконец подошел ко мне, решив предстать
передо мной этаким «дьяволом, а не мужчиной»: поло-
жил мне руку на колено и спросил, не хотелось бы мне
заиметь Очаровательный спортивный автомобиль и соб-
ственную квартиру...
Миссис Стеффинз буквально кипела, она была на-
столько ошеломлена, что не могла выговорить ни слова.
Элеонора, разговаривая с Хедли, посмотрела на нее
с озорным видом.
— ...и я сказала: «Прекрасно, при условии, что мне
их предложит подходящий человек».— Она рассмея-
лась.— Тогда он сыграл ва-банк и заявил: «Я бы даже
женился на тебе», но это уже было настолько умори-
тельно, что я не смогла дольше сдерживаться.
Хедли изучающе посмотрел на нее.
— Но даже в этом случае,— вставил он, когда она
приготовилась продолжать,— почему вы решили, что
Хабтингс мог быть внутрй дома? Он ведь обычно не
спускался сюда, не так ли? И как бы он, по-вашему,
смог попасть в дом, если дверь была заперта?
— А, ну... это! Видите ли, там стоит замок с защел-
кой. Его можно открыть с другой стороны, просто по-
116
вернув ручку. А Дон, знаете ли, такой... такой дурашли-
вый в некоторых вещах, он вполне мог спуститься с
крыши в дом, если бы на него нашло.
Хедли взглянул на доктора Фелла, который с рас-
сеянным видом пробормотал что-то, и опять повернулся
к собеседнице.
— Вы хотите сказать, мисс Карвер, что замок ус-
троен таким образом, что любой человек — грабитель,
к примеру,— может свободно попасть в дом через кры-
шу? А как обстоят дела с люком?
Она задумалась.
— Знаете, сейчас я припоминаю, что когда-то там
действительно стоял засов, совсем, правда, ржавый.
Однажды ночью он застрял, когда я пыталась попасть
наверх, поэтому Дон просто взял и выломал его...
— В самом деле,— произнесла миссис Стеффинз
с холодной яростью и таким тоном, будто подтверж-
дала услышанное.— В самом деле? Тогда у меня, похо-
же, будет что рассказать полиции об этом молодом
человеке, бесчестно...
Хедли повернулся к ней.
— Теперь, миссис Стеффинз,— бесцеремонно обор-
вал он ее,— мне нужны ваши показания. Я хочу по-
лучить объяснение. Вы знаете,— он пошарил рукой под
бумагами на столе и вдруг извлек из-под них сверкаю-
щую часовую стрелку,— что сегодня ночью вот этим
был убит человек?
— Что бы это ни было, Я не желаю видеть этот
предмет.
— И вы понимаете, что следы этой краски, веро-
ятно, должны были остаться на руках или одежде
убийцы?
— Неужели? Я не позволю, чтобы на меня смот-
рели таким образом. Я протестую против того, чтобы
вы обращались ко мне в подобных выражениях, и я не
дам заманить себя в ловушку и признать, что я вообще
говорила что-нибудь.
Хедли бросил стрелку на стол и наклонился вперед.
— Вам,— сказал он,— придётся дать ответ. Я хочу
услышать, как вы объясните наличие следов, обнару-
женных сержантом Беттсом в пустом тазу, который
он нашел в. вашей спальне. Следов мыла и... золотой
краски. Итак?
117
ОБМАН
Мельсон, проживший девять спокойных лет в счаст-
ливом браке, впервые стал свидетелем ураганного при-
ступа женской истерики. Уже одна пронзительность
поднятого ею крика заставила его почувствовать себя
неуютно, но это был еще далеко не гвоздь программы.
То, что Миллисента Стеффинз произнесла в течение
последующих десяти минут, он навсегда постарался
запомнить как пример отчаянного лавирования мысли
у невротичной, возможно, опасной женщины, начисто
лишенной чувства юмора и находящейся в том весьма
рискованном возрасте, который обычно именуют «чуть-
чуть за пятьдесят».
Ей ни разу не пришло в голову (Мельсон был готов
в этом поклясться), что ее хотя бы на мгновение могут
серьезно заподозрить в совершении преступления. Ее
воображение, коль скоро ему пришлось заниматься ве-
щами' которые можно было бы с основанием поставить
ей в вину, не шло дальше намека на эгоизм и склонность
к безобидным привираниям. Если бы у нее нашли пу-
зырек с ядом в доме, где от отравления скончались
шесть человек, она и тогда наверняка сочла бы это лишь
неудачным совпадением. А поскольку причиной таких
неудачных совпадений всегда являлись другие люди, и
во все неприятности ее вовлекали единственно их злоб-
ность или бездушное отношение, она, следовательно,
и эту ситуацию должна прояснить, выведя на чистую
воду лицо, которое, одно во всем виновато.
Ее первые связные слова, преследующие эту цель,
обрушились на Хедли и на Йоганнуса Карвера. Первому
досталось потому, что он, очевидно, принял ее за никуда
не годную, неряшливую хозяйку, у которой скопилась
целая груда немытых тазиков, и послал своих людей
шарить по комнатам. Второму — потому что Карвер
был первопричиной ее теперешних затруднений, подска-
зав ей в свое время заняться росписью фарфора и ке-
рамики.
Она, заявила миссис Стеффинз, расписывала кера-
мику, и всегда считалось, что она делает это великолепно
(цитаты из авторитетов в данной области), а теперь
этот факт превратили в змею, готовую ее ужалить. Но
больше она к кистям не притронется. Сегодня вечером
она работала над вазой с фестонами из золотых цветов,
и у нее ужасно разболелась голова, потому что она не
118
щадя себя напрягала зрение. Карвер знал об этом. Кар-
вер всячески поощрял ее к этой работе, ведь именно он
много лет назад положил начало этому ее увлечению.
Сегодня ночью, когда он хладнокровно отправился
спать, он видел ее за работой. Она пользовалась масля-
ной краской по шиллингу и три пенса за тубу, которую
разводила скипидаром в блюдечке. Она заплатила за
краску из своих собственных карманных денег. Но раз
Карверу мало того, что он, одобряя вслух ее экономность
в быту, предательски подталкивал ее к разорительным
занятиям росписью, и он теперь вступил в заговор с по-
лицией, чтобы обвинить ее в убийстве грязного ворю-
ги, то...
Представление оставило чувство неловкости у слу-
шателей. Уродливость происходящего заслоняла его
смешную сторону. Для нее оно было (или казалось, что
было) исполнено подлинного драматизма. Однако, на
этот раз спектакль не произвел того эффекта, который
обычно, как подозревал Мельсон, производил на обита-
телей этого дома. События так разрослись, что теперь
для успокоения бунтарских настроений от миссис Стеф-
финз требовалось нечто большее, чем просто истерика.
Пока она украдкой вытирала глаза после бури, погляды-
вая туда-сюда из-под припухших, потемневших век,
Элеонора оставалась бесстрастной, а на лице Лючю<
ХанДрет сквозь дым новой сигареты читалось усталое
презрение. Но Мельсон смутно осознавал, что за всем
этим ураганом эмоций - скрывалась более глубокая
причина...
— Сожалею, что это вас так расстроило,' миссис
Стеффинз,— сухо произнес Хедли.— Если краска по-
явилась в тазу по этой причине, то это легко можно будет
доказать. Тем временем, однако, я принужден настаи-
вать на ответе еще на ряд вопросов. Не могли бы вы
рассказать мне, чем вы занимались сегодня вечером,
начиная с того момента, когда мистер Карвер запер
входную дверь, поговорил с вами, пока вы расписывали
вазу, и поднялся к себе?
Она* апатично повернулась к нему с выражением му-
ченицы, которой уже все равно, что с ней сделают, и ее
покрасневшие от слез глаза показались над платком.
— Я... я проработала примерно до половины один-
надцатого,— ответила она, и при упоминании об этом
в ее глазах вновь заблестели слезы. Она промокнула
их платком.— Я так устала, что у меня не было сил даже
119
убрать свою работу, хотя я всегда стараюсь это делать.
Я...— Она вдруг словно вспомнила о чем-то, закрыла
глаза и потом отрывисто проговорила:— Я и в самом
деле считаю, что вы могли бы оставить меня в покое.
Я ничего не знаю об этом вашем противном, гнусном
убийстве. Я легла спать и, естественно, перед сном вы-
мыла руки, испачканные в краске. Больше я ничего не
знаю. Я проснулась, услышав снаружи шум, шаги, под-
нимающиеся по лестнице, и голоса людей. Я выглянула-
за дверь и из того, что я услышала,— сверху, я имею
•в виду, где Элеонора разговаривала с этим представи-
тельным джентльменом...
Доктор Фелл расцвел в улыбке и наклонил голову.
Это было самое скромное описание его наружности,
которое,он, вероятно, слышал за последнее время, но она
с готовностью приняла его поклон за выражение под-
держки.
— Да, вы согласитесь со мной, я знаю. Итак, я по-
няла, что какого-то вора ранили, или убили, или еще
что-то, когда он пытался проникнуть в дом?' и это было
так ужасно, особенно если учесть, что Элеонора стояла
там перед мужчинами почти безо всего. Но я не знала,
что произошло, поэтому собиралась окликнуть ее, но не
окликнула, а оделась.
Она неожиданно замолчала, пошмыгивая носом.
Хедли некоторое время ждал, когда она продолжит.
Однако это, очевидно, было все, что она хотела сказать.
— Вы, стало быть, потрудились полностью одеть-
ся,— спросил Хедли,— прежде чем вышли узнать, что
случилось?
Она кивнула с рассеянным видом, потом замерла,
словно значение вопроса только сейчас дошло до нее,
и поджала губы.
— Я позаботилась об этом в первую очередь.
— А теперь один очень важный вопрос, миссис
Стеффинз.— Хедли медленно поднял глаза.— Вы слу-
чайно не помните вторника на прошлой неделе... втор-
ник, двадцать седьмое августа?
Миссис Стеффинз, явно глубоко пораженная, пере-
стала промокать глаза платком. Затем ее лицо покры-
лось от боли новой сеткой морщин, она судорожно
сглотнула и воскликнула:
— Вы что, специально решили все вытащить на свет
с тем только, чтобы иметь удовольствие мучить меня?
И откуда только вы узнали, что Гораций... что это был
120
день его похорон. Он умер двадцать четвертого, двадцать
четвертого августа тысяча девятьсот двенадцатого года*
в тот... в тот самый год, когда утонул «Титаник», и по-
хороны состоялись двадцать седьмого в Стоук-Бредли,
в Баксе *. Я никогда не забуду тот день. В-вся деревня...
. — Значит,— жестко сказал Хедли,— раз это был
день смерти вашего мужа, вы, конечно, вспомните...
— Мой покойный муж,— прервала его миссис Стеф-
финз, с суровым видом поджимая губы^ несмотря на
слезы, вновь навернувшиеся на глаза,— был с-свиньей
и подлецом, хотя я никогда не скажу дурного слова о
тех, кто оставил нас, перейдя в мир иной. Он пристра-
стился к выпивке и был убит на войне. Я не имела в виду
мистера Стеффинза. Я говорила о его несчастном брате
Горации, который был мне все равно что как муж...
Столь многие из тех, кого я знала, уже умерли. Стоит
лишь подумать об этом, и мне становится так грустно.
Но каждую годовщину я люблю собирать вокруг себя
тех, кто мне дорог, это служит мне утешением. Разуме-
ется, я помню вторник на прошлой неделе. Йоганнус и я
пили чай вот в этой самой комнате. Я хотела, чтобы со-
бралась вся семья, но Элеонора, конечно, не могла не
опоздать, раз мы собирались по такому поводу.
— Теперь я начинаю понимать что к чему,— мягко
проговорила Лючия Хандрет.— Именно во вторник...
тот бедняга... и часы. Так-так.
Хедли не обратил на это никакого внимания. Не
сводя пристального взгляда с миссис Стеффинз, он
быстро повторил:— Вы и мистер Карвер пили чай. В ко-
тором часу?
— Ну, сели мы уже довольно поздно. Где-то около
половины пятого. А встали из-за стола несколько часов
спустя. Вы знаете, как это всегда бывает, когда начи-
наешь вспоминать старых друзей. Да, я помню, потому
что было уже половина седьмого, когда я позвонила
Китти, чтобы она убрала со стола, а Элеоноры все еще
не было.
— Китти — это ваша горничная? Так... Мисс Хан-
дрет, не скажете ли вы нам, где вы были в тот день, ска-
жем, между половиной шестого и шестью часами?
Она, похоже, пыталась решить, как именно ей сле-
дует отнестись ко всему этому. Но когда она заговорила,
голос ее звучал бесцветно, лишь с достаточной нотой
1 Разговорное название графства Букннгемшир.
121
вежливого внимания, и она не поднимала глаз на Хедли,
пока не закончила.
— Вторник, двадцать седьмое. В тот день шел дождь
или нет? Мне кажется, это был тот день, когда я была
приглашена на коктейль в Челси.
— Имена людей, которые устраивали вечер?
— Минуточку, инспектор. Не нужно этого запи-
сывать. Так сразу ответить сложно, не правда ли?—
Она нахмурилась, опустила голову и ссутулила плечи,
словно баюкала свою сигарету.— Я загляну х в дневник
и тогда скажу вам точно.— Она подняла глаза.— В од-
ной вещи, однако, я вполне уверена. Я не была нигде
поблизости от универмага «Геймбридж».
— Ну, скажем, я там была,— сказала Элеонора не-
ожиданно и с таким простодушием, что Мельсон бук-
вально подпрыгнул на месте.— Только непонятно, при
чем тут «Геймбридж»? Вы имеете в виду тот день, когда
кто-то убил этого беднягу и стянул все экспонаты с юве-
лирной выставки? Я, должно быть, была в магазине,
когда это случилось, хотя ничего об этом не знала и ни-
чего не слышала, пока не прочитала в газетах на следую-
щий день.— Она, видимо, встревожилась, глядя на обра-
щенные к ней лица, и, занервничав, умолкла.— Ну и что
из этого? Какое это к нам имеет отношение?
Хедли был ошарашен. Он смотрел то на одного, то
на другого из присутствующих с каким-то диким выра-
жением лица, потом остановил взгляд на докторе Фелле,
который, судя по виду, и сам^испытывал большое смуще-
ние. Кто-то, подумал Мельсон, был выдающимся лже-
цом. Лжецом настолько талантливым и опытным, что...
Хедли рявкнул <войдите» в ответ на стук в дверь, и сер-
жант Беттс, появившийся на пороге, нерешительно оста-
новился, увидев комнату полную людей.
— Ну?— требовательно крикнул ему расстроенный
главный инспектор.— Выкладывайте. Что там у вас?
— Касательно того пьяного джентльмена...— начал
Беттс все так же нерешительно.
- Да?
— Он действительно у себя в комнате, сэр. Я слы-
шал его храп через замочную скважину. Но стук в дверь
не дал никаких результатов, а сама дверь закрыта из-
нутри на задвижку. Какие будут указания: постучать
погромче, выломать дверь или еще что-нибудь?
— Нет. Пока оставьте его в покое. Да, что еще?
— Там старушка какая-то пришла, сэр. Вошла в дом
122
через черный ход внизу, и с ней еще девчонка, симпа-
тичная такая. Старушка говорит, что она здесь рабо-
тает, убирается в доме. Она слегка навеселе и в прекрас-
ном настроении. Хотите поговорить с ней?
— Да. Мы соберем их здесь всех вместе,— твер-
до сказал Хедли.— Эти две будут последними. Я хочу,
наконец, докопаться до истины. Пошлите их сюда,
Беттс. Ни слова о том, что х^эоизошло. Просто ска-
жите: ограбление.
Он жестом предложил всем сидеть молча, пока не
придут экономка и горничная. Мельсон поймал себя
на мысли, что с некоторым нетерпением ожидает встре-
чи с миссис Горсон и Китти Прентис; для него они
несли с собой как бы некую последнюю жутковатую
надежду, но их появление разочаровало его. С первого
взгляда он решил, что они вряд ли пополнят список
подозреваемых. Обе вошли в гостиную с некоторым
трепетом, миссис Горсон — торопливо, картинно демон-
стрируя свою готовность быть полезной. Это была
невысокая плотная женщина. Когда-то она, видимо,
слыла настоящей красавицей, но теперь от былой кра-
соты осталась лишь привлекательность и приветливое
выражение лица. На ней была шляпа с пером, ши-
рокие поля которой многочисленностью и крутизной
своих изгибов напоминали американские горки. Вни-
мательные, несколько навыкате карие глаза напоминали
выражением блаженную корову; отсутствующие пе-
редние зубы делали очень заметными те один или два,
что еще оставались наверху. Ее исключительной особен-
ностью являлась привычка запрокидывать назад голо-
ву во время разговора и медленно наклонять ее впе-
ред, не сводя глаз с собеседника, в то время как голос
приобретал трубное, величественное звучание, словно
подражал завыванию ветра. Жесты соответствовали.
— Я вижу, у нас сегодня полицейские, мэм,— дру-
желюбно обратилась она к миссис Стеффинз, как
будто говорила о званом вечере. Затем к ней вер-
нулись ее театральные манеры.— Это ужасно, хотя
меня удостоверили, что ничего не похищено. Я должна
принести извинения за наше ..непредвиденное опоз-
дание. Дело в том, что на Фулхэм Роуд наш омнибус
столкнулся с грузовиком, по каковому поводу водитель и
кондуктор омнибуса вступили в беседу с водителем
грузовика и обменялись выражениями — и, поверь-
те, такими ужасными выражениями.
123
— У-у! — подтвердила Китти, энергично кивая го-
ловой. Ее лицо раскраснелось, маленькая шляпка
съехала набок.
— Я не задержу вас надолго,— сказал Хедли самым
обычным тоном.— Я руковожу расследованием и дол-
жен задать вам один-два вопроса, больше для формы.
Ваше имя?
— И мы были принуждены идти домой пешком. Ген-
риетта Горсон. Два «ст»,— любезно добавила она,
увидев, что Хедли записывает.
— Как долго вы живете в этом доме?
— Одиннадцать лет.— Она откинула голову, и ветер
начал набирать силу.— Я не всегда была такой, какой
вы меня сейчас видите,— сказала она с проникновенной
грустью.— Мне доводилось Играть на Сцене.
— Да, да, конечно. А теперь, миссис Горсон, я бы
хотел услышать от вас полный отчет о том, где вы обе
побывали сегодня вечером.
— Неужели полиции интересно знать такие ве-
щи? Нет, в самом деле? — восхищенно прощебетала
миссис Горсон.— О, уверяю вас, мы провели премилый
вечер. У Лайонса мы встретили мистера Альберта Сим-
монса, верного рыцаря Китти. Потом мы направили
свои стопы' в Марбл Арч Павильон, где посмотрели
музыкальный фильм, легкую романтическую комедию
«Принцесса Утопии». Онсомбиль был чудесный. Должна
сказать,— заметила миссис Горсон, складывая руки на
манер театрального критика,— что разворачивание за-
мысла подчеркивало три драматических принципа —
Единства, Последовательности и Выразительности, но
онсомбиль был чудесный.
— У-у! — Китти вновь утвердительно кивнула го-
ловой.
— Вы были вместе весь вечер?
Да, безусловно. После фильма мы направи-
лись домой к родителям Альберта на Фулхэм и, зна-
ете, это поистине удивительно, как незаметно пролетело
время. Было уже около полуночи, когда...
— Благодарю,— буркнул Хедли. Взгляд его стал еще
более озабоченным.— Один последний вопрос. Вы пом-
ните позапрошлый вторник, двадцать седь...
— Тот день, Генриетта,— оживленно вмешалась
миссис Стеффинз, забыв о пролитых слезах,— тот
день, о котором я тебе рассказывала, помнишь, когда
дорогой Гораций...
124
— День того ужасного убийства,— произнесла
Китти с таким удовольствием, словно катала во рту
конфету.— О-о-у!
Измотанный главный инспектор в конце концов су-
мел-таки получить требуемую информацию. В тот день
между пятью и половиной шестого и Китти, и мис-
сис Горсон пили чай внизу с некой мисс Барбер, ко-
торая убирается в доме по соседству. Перед этим в
половине пятого Китти отнесла чай миссис Стеффинз
и Карверу, где-то в начале шестого она снова поднялась
туда и принесла еще кипятку, а в половине . седьмого
убрала скатерть. Хедли сделал последнюю пометку.
— Есть человек, которого вы могли видеть в ♦Гер-
цогине Портсмутской». Вы, может быть, даже разго-
варивали с ним. Этот человек сейчас здесь в доме...
Беттс! — рявкнул Хедли, явно не желая быть сви-
детелем очередной истерики.— Проводи их наверх,
пусть взглянут на Эймса, потом запиши все, что они,
возможно, пожелают сказать по этому поводу.
Когда миссис Горсон и Китти вышли, Хедли обвел
остальных пронзительным взглядом.
— Теперь вы все понимаете, в чем дело. Некто в
этом доме обвинил одну из пяти проживающих здесь
женщин в том, что она и есть та воровка, которая
убила дежурного администратора «Геймбриджа».
Одна из вас была обвинена в убийстве, постарайтесь
четко это усвоить. Итак, я даю обвинителю послед-
ний шанс высказаться. Сейчас. Кто это был?
Молчание.
— Кто видел женщину, сжигающую запачканные
кровью перчатки? Кто видел браслет с бирюзой и ук-
раденные часы у одной из вас?
Он стукнул по столу костяшками' пальцев, резкий
звук вернул им дар речи.
— Не знаю, о чем вы говорите,— воскликнула Элео-
нора.— Я в первый раз об этом слышу. И я, разу-
меется, никого не убивала в универмаге. Если бы я
убила, неужели, вы думаете, я оказалась бы настолько
глупа, чтобы признать, что была там?
Миссис Стеффинз, оправившись после первого
испуга, уже успела все взвесить.
— Как удачно,— пробормотала она с холодной лю-
безностью,— что вы знаете, где я была весь день в го-
довщину похорон Горация. То, что вы говорите, по-
истине возмутительно!
125
— Я тоже заявляю о своей невиновности,— вставила
Лючия с ироничной усмешкой.— Не беспокойтесь,
алиби я вам представлю... Меня тревожит лишь тот
лжец, который сказал вам такое, если только кто-то
действительно обвинил нас и вы не морочите нам го-
ловы.
— Тогда,— мягко произнес Хедли,— вы, вероятно,
позволите нам провести тщательный досмотр ваших
комнат? Прямо сейчас?
— С удовольствием,— ответила Лючия.
— У меня нет никаких возражении,— сказала
Элеонора, слегка посапывая носом.— Ищите сколько
хотите, только потом все разложите по местам.
Миссис Стеффинз выпрямилась на стуле.
— Я не позволю ничего подобного! — воскликнула
она, и ее глаза опять подернулись влажной дымкой.—
Вы будете обыскивать мою комнату только через мой
труп. Я закричу. Я вызову по... Я дойду до министра
внутренних дел. Я позабочусь, чтобы каждый из вас
вылетел с работы, если вы посмеете совершить это
немыслимое... о, мои нервы! Неужели нельзя оставить
бедную... К тому же... а-а! Вы знаете, что я этого не
делала. Вы знаете, где я была. Так какие у вас могут
быть основания настаивать на обыске моей комнаты?
Хедли устало поднялся на ноги.
— Пока все,— сказал он, махнув рукой.— На се-
годня придется оставить все как есть. Тело сейчас
вынесут, вы можете отправляться спать, если желаете.
Но его слова о том, что одна из них обвиняет дру-
гую в убийстве, сыграли свою роль. Атмосфера в
доме, и без того отнюдь не дружелюбная, сгустилась
настолько, что женщины, казалось, не спешили расхо-
диться. Миссис Стеффинз ждала Элеонору, Элеонора
ждала, пока уйдет миссис Стеффинз. Наконец Хедли
осведомился: «Да? У вас есть еще что-нибудь?», и тут
они обе заторопились к двери. Только Лючия Хандрет
сохраняла холодную, высокомерную жизнерадостность.
У двери она оглянулась через плечо.
— Что ж, желаю удачи, мистер Хедли,— кивнула
она.— Если вы собираетесь копаться в моей берлоге,
надеюсь, вы постараетесь закончить побыстрее. Я хочу
лечь. Спокойной ночи.
Щелкнул язычок замка. Напряженйе на время спало.
Мельсон тяжело опустился на стул. Он вдруг почув-
ствовал, как холодно в гостиной.
126
— Фелл,— проговорил Хедли,— у меня, должно
быть, слабеет хватка. Я подозреваю, что до сих пор я не
вполне удачно управлялся с этим делом. Убийца здесь,
убийца здесь, под этой крышей, я могу дойти до него в
течение минуты. Они все здесь. Так кто же из них?
Доктор Фелл не ответил. Он оперся локтем на ручку
трости и положил подбородок на свою большую ла-
донь. Ленточка его очков подрагивала на сквозняке,
гулявшем по большой белой комнате, в остальном его
фигура была совершенно неподвижна. Издалека с крат-
кой непреложностью часы на Линкольнз Инн проби-
ли половину четвертого.
ПЯТЬ ЗАГАДОК
Пятница 5 сентября выдалась холодной и очень
осенней. Хозяйка постучала в дверь Мельсона как
обычно в восемь часов и внесла его завтрак, не доба-
вив ни слова к традиционному комментарию о погоде.
Хотя она скорее всего уже знала, что ночь выдалась
беспокойная, она не видела связи между* своим по-
стояльцем и событиями, разыгравшимися по соседству...
Со своей сторона, весьма заботясь втайне о своем
здоровье, Мельсон с удивлением чувствовал себя бодрым
и свежим после короткого четырехчасового сна, и это
порождало в нем этакие гусарские настроения.
Ему было сорок два года. На кафедре истории в
своем колледже он был вторым лицом, уступая первен-
ство лишь ученому с мировым именем, который ее
возглавлял. Он имел хороший дом, работал с интел-
лигентными людьми, и ничто не вызывало в нем гнева,
кроме толкователей Теории Обучения. Ну и что же?
Выкуривая у открытого окна первую после завтрака
трубку, он поймал себя на том, что улыбается той
загадочной улыбкой, которая, как он подозревал, оз-
начала для слушателей курса 3 А по истории (Монар-
шая прерогатива и ее противники в конституцион-
ной истории Англии от гражданских войн до восшест- ‘
вия на престол Вильгельма Ш), что Старина Мельсон.
собирается подпустить одну из своих головоломных
шуточек и что у них есть время к ней подготовиться.
Он нахмурился, взглянув на себя в зеркало шкафа.
«Некий нелюбопытный Шерлок Холмс», вспомнил он
слова Фелла. Что ж... кроме себя самого ему некого ви-
127
нить в том, что за ним укрепилась репутация человека
несколько высокомерного, хотя высокомерным он сов-
сем не был. В начале своей карьеры он считал, что
соблюдать определенную дистанцию необходимо. Если
вы прослывете на факультете замечательным raconteur 1
и отличным парнем, это сделает вас популярным, но
руководство будет склонно не принимать вас всерьез.
Сухость стала настолько неотъемлемой частью его
манеры преподавания, что он никогда не осмеливался
использовать в своих лекциях доверительный тон и
трескучие шутки, характерные для тех его коллег, ко-
торые отождествляли кафедру лектора с театральной
сценой. В глубине души он хотел бы следовать их
примеру, но позволил себе это'лишь однажды. Он читал
лекцию о Кромвеле и вдруг стал гонять этого старого
злодея по всей аудитории с неожиданной страстностью
и необычной* цветистостью речи. Реакция зала обеску-
ражила его. Сначала класс слушал его в ошеломлен-
ном молчании, потом молчание сменилось сдержанным
весельем. Последовавшие рассказы об этой лекции
отравляли ему жизнь до конца семестра. К нему вер-
нулось его сухое покашливание. Больше он никогда
не пробовал шутить перед студентами.
Гидеон Фелл — совсем другое дело. Для Фелла по-
добные вещи были как ладан и как порох. Мельсон
еще помнил те два семестра, когда доктор Фелл был
приглашен к ним читать лекции по истории Англии
и стал популярнейшей фигурой, которая когда-либо
заставляла бурлить студенческий городок. Он помнил
шумное раскатистое хмыканье Фелла, массивный жест,
которым доктор вызывал студента, избранного им
для спора, его привычку, входя в раж, швырять в зал
заметки к лекции; он помнил пять знаменитых лекций
Фелла Влияние королевских метресс на конституцион-
ное правительство и другую, не менее знаменитую,
из курса о королеве Анне, которая начиналась резким
и громогласным: «Отлетели ныне орлы кровавого Чер-
чилля, черные в величии и войне, отлетели навстречу
сияющему славой проклятию!» — и поднимала весь зал
на ноги к концу битвы при Ауденарде.
И вот теперь доктор опять работал над раскры-
тием преступления. За все долгие годы своего зна-
комства с Феллом Мельсон никогда не видел, как тот
рассказчиком '(фр.).
123
распутывает эти дела. Один из лучших студентов Мель-
сона, которого он познакомил с доктором Феллом, рас-
сказал профессору о деле Чаттерхемской тюрьмы,
и лишь месяц назад газеты подробно писали об убий-
стве в Деппинге, неподалеку от Бристоля. На этот раз
Мельсон сам волею случая оказался в гуще событий.
Главный инспектор Хедли намекнул, что не станет
возражать 'против его присутствия, и при условии, что
он сумеет успокоить свою совесть, оставив на время
историю епископа Бернета, Мельсон намеревался пройти
все дело до конца.
А черт бы побрал этого Бернета, который неиз-
менно бросался в Шотландию, когда вам нужно, чтобы
он был в Англии. Мельсон взглянул на заваленный
бумагами письменный стол: послав Бернета к черту,
он почувствовал себя свободнее. Ему вдруг стало ка-
заться, что он вообще придает Бернету слишком боль-
шое значение. Расставаясь с ним сегодня утром, Фелл
пригласил его к себе на Грейт Рассел Стрит, где док-
тор обычно снимал квартиру, когда на него находил
стих поработать в Британском музее над материалами
для главного труда его жизни «Питейные традиции
Англии с древнейших времен». Фелл велел приходить
к завтраку, если Мельсон встанет к этому часу, или
в любое другое удобное для него время. Ну что же...
Мельсон взял шляпу и заторопился вниз.
Проходя мимо номера 16, он бросил на дом быст-
рый взгляд, испытывая чувство вины. В утреннем свете
белые колонны и философически спокойный фасад
красного кирпича производили иное впечатление,
настолько далекое от ужасных событий прошлой
ночи, что он почти ожидал увидеть Китти, с беззабот-
ным видом подметавшую крыльцо. Но шторы были
плотно задернуты и дом безмолвствовал. Прогоняя от
себя желание тут же заняться разгадыванием этой за-
гадки, Мельсон свернул на грохочущий автомобилями
Холборн и десять минут спустя уже поднимался в
скрипучем лифте отеля «Диккенс», расположенного
почти напротив Британского музея. Из-за двери в ком-
наты доктора Фелла доносились звуки яростного спора,
из чего Мельсон заключил, что Хедли уже прибыл.
Доктор Фелл сидел в огненно-красном махровом
халате, меланхолически поглощая один из самых обиль -
ных завтраков, какие Мельсону когда-либо приходилось
видеть. Хедли, позвякивая ключами в кармане, за дум-
9 Д. Д. Карр я др.
129
чиво смотрел в окно на праздную толпу, уже собирав-
шуюся у ворот музея.
— Для человека, который живет в Кройдоне,— за-
метил Мельсон,— вы приехали на работу удивительно
рано.
Хедли был не в настроении.
— То, что осталось от ночи после половины пято-
го,— проворчал он,— я провел в Ярде. Этот толстяк,
который на ваших глазах уничтожает тонны яичницы
с ветчиной, сбежал, свалив на меня всю грязную ра-
боту. Если этот кофе вы наливаете для меня, сделайте
его погорячее и покрепче.
— Я должен был все обдумать,— невозмутимо от-
ветил доктор Фелл.— Если вам этот процесс незнаком,
могли бы, по крайней мере, рассказать, что вы сделали.
Я сейчас — как вы прошлой ночью: мне нужны факты,
а не брюзжание. Что там произошло?
Хедли передал чашку кофе Мельсону и взял одну
себе.
— Ну, во-первых, мы обыскали комнаты всех жен-
щин в доме. Ничего не нашли. Правда, ни Хамлер,
ни я почти ничего не смыслим в этом деле, поэтому
на .результаты не стоит особенно полагаться. Вот в
Скотланд-Ярде у меня есть один парень — первокласс-
ный специалист по обыску. Сегодня утром я направлю
его туда. Эти леди теперь так внимательно присмат-
ривают друг за другом, что если у одной из них и
спрятано что-нибудь, ей не удастся тайком избавиться
от этого предмета. Все равно...
— Вы обыскали также й комнату мадам Стеффинз?
— Да, уже в самом конце. Остальные подняли та-
кой страшный шум, что, я думаю, это напугало ее.
Она разразилась слезами, сказала, что мы можем делать
все, что нам угодно, и под конец спросила, почему
я сразу не перерезал ей горло. С тех пор я все думаю,
почему же действительно... А открыть вам причину,
по которой она устроила весь этот бедлам? В нижнем
ящике бюро у. нее были спрятаны две порнографиче-
ские книжонки. Я притворился, что не заметил их,
и после этого все пошло гладко.
— Возникли какие-нибудь проблемы с миссис Гор-
сон и горничной?
Хедли хмыкнул.
— Нет, если говорить об осмотре их вещей. Де-
вушка едва не закатила истерику, когда узнала, что
130
было совершено убийство, но миссис Горсон сумела
ее успокоить. Мне нравится эта женщина, Фелл, с ней
все в порядке... вот разве что она никак не могла
оставить эти свои манеры леди из готического романа,
и мне пришлось выслушать от нее немало философ-
ских замечаний о жизни и смерти. Как бы то ни было,
она с готовностью помогала мне при обыске ее ком-
наты: достала все свои старые театральные фотогра-
фии, показала мне написанные ею стихи (ими можно
было бы набить маленький сундук) с пометками на
полях о предвзятости издателей. Если не ошибаюсь,
она написала роман в трех томах и послала его в круп-
нейшую издательскую фирму в Лондоне, так вот они,
отвергнув книгу, подло украли у нее сюжет и написали
все сами, -что является доказанным фактом, поскольку
героиню звали так же, как и у нее, и роман разошелся
миллионным тиражом... Признаюсь, я уже чувствовал,
что схожу с ума...— Он глубоко вздохнул, рассеянно
позвенел ключами и добавил: — Кстати, относительно
вещей миссис Стеффинз, я отметил одну довольно
странную деталь, но забыл вам о ней сказать. Не
думаю, чтобы это было существенно, но после всей
чехарды с золотой краской...
— Да? — произнес доктор Фелл; с любопытством
поглядев на него.
— Я осмотрел тюбики с красками, которыми она
работала. Тюбик с золотой оказался почти совсем
сплющенным, словно она или кто-то другой случайно
надавил на него всей ладонью. Знаете, так иногда де-
лают с тюбиком зубной пасты, и пробка вылетает,
как из пушки. Она утверждала, что не делала ничего
подобного, по ее словам, тюбик выглядел совершенно
обычно, когда она пользовалась им в последний раз...—
В этой точке рассказа доктор Фелл замер, не донеся
до рта нагруженную вилку, и его глаза сузились. Хедли
продолжал: — Как бы то ни было, большого значения
это не имеет. Краска, следы которой мы нашли на дне
тазика, и краска на стрелке часов не имеют ничего
общего. Сержант Хамлер — когда-то он начинал как
маляр и поэтому считает себя специалистом в этой
области — вчера- ночью поклялся, что это так. Сегод-
ня утром я получил подтверждение: одна представ-
ляет из себя масляную краску, вторая — эмаль. Так
что тут все чисто. Но Стеффинз продолжала стенать
по этому поводу весь остаток ночи. Избави меня гос
9*
131
поди,— яростно загрохотал он,— еще хоть раз расследо-
вать дело, в котором замешано слишком много жен-
щин! И в заключение, для полной приятности, воз-
никли проблемы со Стенли; правда, с ним я, по край-
ней мере, знал, как справиться.
Доктор Фелл положил нож и вилку.
— Что со Стенли?
— Уотсон заявил, что тот пережил нервный шок, и
его нельзя оставлять одного. Я опять стал козлом от-
пущения. Пришлось взять его домой в Хэмпстед в кэбе.
В конце концов, черт побери,— пожал плечами Хедли,
пытаясь оправдаться,— он когда-то работал в полиции,
потом воевал, это война его доконала. Кроме того,
я должен был допросить его, нравилось мне это или
нет. Но думаете, он оценил мое отношение? Ни впо-
ловину! Если это вообще можно назвать благодар-
ностью. Он повел себя грубо, отказался отвечать на
вопросы, напустился на полицию. Кончилось тем, что
он затеял драку, и мне пришлось двинуть ему в че-
люсть и уложить спать, пока мы не добрались до
места. Там я сдал его с рук на руки его сестре.—
Хедли сделал негодующий жест, допил кофе и сел.—
Когда я вернулся в Ярд, было уже совсем светло,
и я надеюсь, что все же найдется человек, который
оценит это.
— Да, ночка у вас выдалась тяжелая,— признал
доктор Фелл с рассеянным участием. Он откинулся
на спинку стула, издал протяжный вздох удовлетворе-
ния, выудил из кармана своего пылающего халата ста-
рую черную трубку и широко улыбнулся главному инс-
пектору.
— Полагаю, было бы оскорбительным спрашивать
у вас, узнали ли вы что-нибудь новое с тех пор?
Хедли потянулся за портфелем.
— Я собираю все сведения, которые Эймс оставил
нам относительно убийства в универмаге.
— Ага!
— А также записи сержанта Престона, который
работал с Эймсом над сбором материалов, прежде чем
Эймс занялся этим делом самостоятельно. И по-преж-
нему главной загадкой для меня остается, кто же из
пяти женщин в этом доме... Все они рассказывают
такие дьявольски правдоподобные истории, Фелл! По
крайней мере, звучат они естественно. Выслушав их,
я чувствую себя настолько беспомощным, что в голову
132
лезут самые фантастические идеи. Например, я поду-
мал, а не был ли геймбриджский убийца мужчиной,
переодетым женщиной?
Доктор Фелл посмотрел на него.
— Не заговаривайтесь, Хедли,— строго сказал он.—
Терпеть не могу бессмыслицы. Господь свидетель, муж-
чины из номера 16 на Линкольнз Инн Филдз не без
греха, но, по крайней мере, ни одного из них нельзя
представить бегающим по городу в женском платье.
Кроме того...
— Знаю, знаю. Это с самого начала никуда не го-
дилось. Кажется, когда убийца пыталась скрыться...—
он покопался в бумагах и нашел отпечатанный pre-
cis *,— ...некая мисс Хелен Грей (адрес прилагается)
схватила ее, чтобы остановить. На женщине под пальто
было что-то похожее на блузку или джемпер, и все
это порвалось от горла вниз, когда она бросилась прочь
от Грей. И мисс Грей, и двое мужчин, стоявших
поблизости, заявляют, что это несомненно была жен-
щина. Мужчины с особым энтузиазмом настаивают на
этом обстоятельстве. Их показания...
— Чш-ш, Хедли,— укоризненно произнес доктор
Фелл.— Иногда есть предел даже обстоятельности Скот-
ланд-Ярда. Мне непонятно следующее: вы хотите ска-
зать, что, несмотря на все это, никто — ни эти люди/ни
кто-либо другой — не может дать удовлетворительного
ее описания?
Хедли неопределенно хмыкнул.
• — Вы когда-нибудь имели удовольствие собирать
показания у толпы возбужденных людей, наперебой
пытающихся рассказать вам об одном и том же проис-
шествии... скажем, об автомобильной аварии?. Чем
больше свидетелей отыщется, тем запутанней будет рас-
сказ. А с этим делом все обстоит еще хуже. В суете
и неразберихе каждый человек давал свое описание
и клялся, что это и есть убийца. У меня на руках по
меньшей мере дюжина словесных портретов, и только
два-три из них отдаленно совпадают.
— Но как же быть с мисс Грей и этими двумя
кавалерами? Их словам можно верить?
— Да. Это единственные стоящие свидетели, ко- >
торые у нас есть. Они находились рядом и своими/
глазами видели, как было совершено убийство.— Хедли
1 сводка, конспект (фр)-
133
пробежал по листу глазами.— Они заметили эту жен-
щину у прилавка. Стояли они правее и чуть сзади, но
могли хорошо все видеть. Они видели, как дежурный
администратор прошел мимо них, подошел к женщине
и взял ее за руку, что-то ей говоря. В тот же миг
ее другая рука метнулась к прилавку, стоявшему рядом
с тем, где были выставлены драгоценности. К несчастью,
там лежали изделия из серебра: несколько столовых
наборов в коробках и среди них комплекты из боль-
шого ножа, оселка и вилки. Она выхватила из одной
коробки нож; все трое уверены, что она была в пер-
чатках. Затем это случилось. Они увидели, как на пе-
реднем стекле прилавка появилась кровь. Когда ад-
министратор рухнул на пол, женщина побежала, на-
гнув голову, и Грей отчаянно вцепилась в нее. Это
единственные достоверные показания, имеющиеся в
нашем распоряжении... Сразу вслед за этим поднялись
шум и суматоха.
Мельсон, поставив на столик чашку с остывшим кофе,
внутренне содрогнулся. Эта деталь с брызгами крови
на сверкающем стекле прилавка... Доктор Фелл открыл
рот:
— Кхар-р-рупф, да. Скверное дело. А что дают нам
их описания, если опустить физиологические подроб-
ности?
— Лицо она спрятала, как я уже сказал. Грей го-
ворит, что это была блондинка, довольно молодая.
Из двух мужчин один говорит — блондинка, другой —
брюнетка; видите ли, она была в низко надвинутой
шляпе. Грей показала, что шляпа была темно-синяя,
мужчины утверждают — черная. Далее...— Перевернув
страницу, Хедли нахмурился.— Грей говорит, что на ней
был синий, сшитый на заказ костюм из сержа, белая
блузка и никакого пальто. Из двух мужчин один счи-
тает, что она была в синем или коричневом пальто,
довольно длинном, другой вообще не может точно ска-
зать, что это было. Но все трое единодушно сходятся
на белой блузке, которая оказалась порванной.
Хедли швырнул бумаги на стол, доктор Фелл акку-
ратно отодвинул мармелад на край стола, подальше
от них.
— Получается чертовщина какая-то,— заявил глав-
ный инспектор.— Практически у любой женщины, на
которую может пасть подозрение, непременно отыщется
в гардеробе как минимум одна, а то и сразу все эти
134
вещи. Есть, правда, порванная блузка — это хоть ка-
кая-то улика. Как вы полагаете, могла она сколоть ее
булавкой, забежав в туалет, или придумать еще что-
нибудь в этом роде? Я думаю, могла. К тому же,
если на ней в самом деле было длинное пальто, она
могла просто-напросто застегнуться. Я не располагал
этими данными вчера ночью, а жаль, они бы очень
пригодились... Да? Что такое?
— Послушайте, Хедли,— пророкотал доктор, сдер-
живая охватившее его возбуждение,— все эти детали
были в газетах?
— Вероятно. По- крайней мере, здесь есть пометка
«Бюллетень для. прессы может содержать...» и так да
лее. А почему вы спрашиваете? Какое, черт возьми,
это может иметь значение?
К доктору Феллу начало возвращаться хорошее на-
строение. Он раскурил трубку, и его широкое лицо
лучилось и сияло, пока улегался плотный завтрак. Взгля-
нув на трубку, он задумчиво прищурил один глаз.
— Замысел вырисовывается, мой мальчик. Но после
прошедшей ночи вы уже, конечно, и сами поняли, что,
если мы примем алиби миссис Стеффинз, миссис Гор-
сон и Китти Прентис, у нас остаются лишь две подоз-
реваемых?
— Лючия Хандрет и Элеонора Карвер. Естествен-
но. Я также понял,— с досадой указал Хедли,— как
четко между ними делятся эти новые свидетельства...
Прошлой ночью мы видели Хандрет в сшитом на заказ
костюме. Костюм был серый, а не синий, но, надо
полагать, такая одежда является привычной для моло-
дых леди, имеющих профессию и стремящихся придать
себе деловой вид? Опять же один из трех надежных
свидетелей заявил, что преступница была брюнеткой.
С другой стороны, два других свидетеля, включая Хелен
Грей, чьи слова, как я подозреваю, имеют наибольший
вес, так как она лучше других могла ее рассмотреть,
говорят, что убийца была блондинкой, а блондинка
у нас Элеонора Карвер; и прошлой ночью на ней было
синее пальто. Так. Прекрасно. Платите деньги и вы-
бирайте.
— Не так быстро, дружище,— добродушно пробур-
чал доктор Фелл.— Вы, стало быть, готовы принять
предложенные алиби и исключить трех других женщин?
— Разумеется, я не настолько простодушен.- Нет,
нет! В суде против алиби ничего нельзя возразить, но,
135
если посмотреть на него с точки зрения здравого
смысла, алиби меньше всего следует доверять... потому
что требуется всего пара лжецов, чтобы его обеспечить.
Конечно, я постараюсь разрушить их. Но если не смо-
гу... что ж, значит, не смогу.
Доктор Фелл пододвинул к себе пепельницу. Он
продолжал курить с задумчивым видом.
— Тогда пока остановимся на этом. Следующий
вопрос, который я хочу вам задать, касается вещи
настолько простой, что мы. легко могли выпустить ее
из вида. Вы абсолютно уверены, что инспектор полиции,
погибший прошлой ночью, был убит тем же лицом,
которое ударило ножом администратора универмага?
Хедли зашевелился в кресле.
— Я ни в чем не уверен... Но несомненно то, что
какая-то невообразимая связь между двумя убийствами
существует! С чего же нам еще начинать?
— Кстати, это был мой следующий вопрос, вопрос
номер три,— сказал доктор Фелл, кивая с совиным
видом.— С чего нам начинать? Итак, главное, что у нас
есть, это рапорт Эймса, касающийся некоего неиз-
вестного обвинителя. Хедди, это же просто порази-
тельно, как эта личность дорожит своим инкогнито
с самого начала и до конца. Некий анонимный источ-
ник выводит Эймса на след, и он тут же поселяется
на Портсмут-стрит, чтобы наблюдать за жильцами дома
Карвера. Для анонимного письма оно должно быть
очень убедительно, если заставило Эймса брать на себя
все эти хлопоты. Далее, тот же самый Икс посещает
Эймса и... ну, мне не нужно освещать вам дальнейшее
развитие этого жуткого непостижимого дела. Но даже
теперь, когда совершено еще. одно убийство и убийца
остается непойманным под одной с ним крышей, обви-
нитель так и не заговорил!.. Вы уделили достаточное
внимание тем чудовищным предположениям, которые
отсюда вытекают?
— Всю прошлую ночь мы провели в ссорах и уго-
ворах,— ответил Хедли, издав звук, похожий на стон.—
Черт побери! Не думаете же вы, что кто-то просто
водил Эймса за нос? Это было бы слишком неве-
роятно даже для такого дела. И с другой стороны,
вы, конечно, никак не можете думать, что Эймс просто
морочил головы нам! Вы же так не думаете, правда?
— Нет, не думаю. Но есть еще третье — и очень
простое -— объяснение. Я пытаюсь подвести вас к нему,
136
связывая между собой с помощью вопросов отдельные
факты. Может быть, я ошибаюсь,— пробормотал док-
тор Фелл, поправляя пенсне .на носу,— и если это так,
то в мой адрес поднимется такая буря смеха, что
рухнут стены Скотланд-Ярда.— Он издал сдавлен-
ное рычание.— Но позвольте мне до конца отдать дань
своим причудам. У меня еще два вопроса: номера
четыре и пять. Номер четыре...
Хедли пожал плечами. Мельсон, привыкший к поряд-
ку во всем, взял со стола конверт и кратко записывал
«отдельные факты».
— Кстати,— сказал он,— если говорить о вещах
настолько очевидных, что их никто не заметил: я со-
вершенно ничего не смыслю в искусстве распутывания
преступлений, но мне сразу подумалось, что самая
простая причина, по которой обвинитель молчит, может
заключаться в том...
— А? — откликнулся доктор Фелл с некоторым ин-
тересом.— Что?
— В том, что он (или она) боится. С женщиной,
заколовшей человека в универмаге, играть, наверное,
так же весело, как с коброй. Однажды ей случилось
нанести удар так быстро, что почти никто этого не
заметил, хотя кругом была толпа людей. Обвинитель
подумал бы дважды, прежде чем заявить во всеуслы-
шание: «Я видел такую-то с украденным браслетом
или сжигающей перчатки». Страх может служить при-
чиной того, что человек не хочет давать показания,
пока убийца не окажется в руках полиции.
Хедли выпрямился в кресле.
— Это возможно,— признал он.— Если...
— Боюсь, что это, возможно, ерунда,— проговорил
доктор Фелл, качая головой.— Допустим, все, что вы
сказали, верно. Но если за всем этим стоит страх, то
наш обвинитель ведет себя довольно странно. Если наш
Икс изначально испугался этой женщины, увидев, как
она сжигает запачканные кровью перчатки, я бы скорее
предположил, что постоянная опасность оказаться пой-
манным, подслушивая или подсматривая за ней, свела
бы его с ума, и Икс не чувствовал бы себя в безопас-
ности до тех пор, пока каждый человек в Скотланд-
Ярде не узнал бы обо всем. Но предположим, что
Икс и поступает именно таким образом и осторожно
рассказывает обо всем Эймсу. Что же происходит?
Эймс, получивший этот секрет из чужих рук, тут же
137
оказывается убитым. К настоящему моменту волнение
Икса за свою жизнь, я думаю, должно бы достичь
силы ревущего урагана. И все же Икс не раскрывает
рта и продолжает мирно жить и спать под одной кры-
шей с этой домашней коброй. Если таково положение
дел, я не стал бы называть это страхом; по самой скром-
ной оценке это можно назвать беспечностью идиота.
Последовало молчание. Хедли нехотя кивнул.
— В этом что-то есть,— согласился он.— Ну хо-
рошо, давайте послушаем последние два пункта, или
вопроса, или что это вообще такое. Потом попробуем
отыскать какой-нибудь смысл* во всей истории в целом.
— Кхмпф. Где я остановился? А! Ну, я, собственно,
уже упоминал мой четвертый пункт, но вновь подчеркну
его, чтобы он встал в одну группу с прочими. Я говорю
о такой мелочи, как похищение часовых стрелок. За-
чем этому явно полоумному вору понадобилось красть
обе стрелки, да еще ждать, пока готовые часы будут
надежно заперты, вместо того чтобы добраться до них,
когда это не составляло никакого труда. А?
— И последнее?
Доктор Фелл криво усмехнулся.
— Последний пункт в определенном смысле выте-
кает из четвертого, но представляется еще более бе-
зумным, если смотреть на него соответствующим об-
разом, то есть через призму всех остальных. Чтобы
было понятнее, о чем пойдет речь, позвольте сначала
полюбопытствовать, какие предметы — меня интересует
весь список — были тогда похищены из «Геймбриджа».
— Это у меня есть,— кивнул Хедли, подозрительно
посмотрев на него и опуская глаза на отпечатанные
листы.— Давай взглянем. Так, «Бюллетень для прессы»,
«Геймбридж»: официальный перечень...» Ага, вот он.
Серьги с жемчугом, стоимость десять фунтов. Кольцо
с опалом в оправе из мелких бриллиантов, стоимость
двадцать фунтов. И часы Карвера. Это все.
— А часы Карвера имели на стенде бирку, указы-
вающую на них как на таковые?
— Вы имеете в виду — с его именем? О да. Каждый
экспонат был снабжен небольшой карточкой с именем
владельца и краткой историей...— Рука Хедли со звуч-
ным шлепком опустилась на стол, и он сел прямо.—
Боже мой! Ну конечно! Говорил же я вам, что хватка
у меня уже не та. Я понимаю, к чему вы клоните.
Значит, ваш последний пункт звучит так: «Зачем жен-
138
щине, живущей в доме Карвера, идти на безумный
риск и красть приглянувшиеся ей часы в переполнен-
ном универмаге, когда можно было бы с гораздо большей
легкостью украсть их дома?»
— Именно. Тем более что сигнализация от воров,
которую установил Карвер, не охраняет его коллекцию
от домашних. У меня такое чувство, что он готов
показывать свои приобретения всякому, кто согласится
его слушать. Мы это, кстати, проверим. Ну и что
вы думаете на этот счет?
После минутной паузы Хедли сказал:
— Я не знаю, что мне думать на этот счет.— Он
покачал головой и безнадежно посмотрел в окно.—
Дело уже достигло крайней степени безумия. Если вы
сможете отыскать простой ключик, который отопрет
все двери, вы способны на большее, чем я думаю.
Эти ваши вопросы... Прочитайте вслух то, что вы запи-
сали,— вдруг попросил он, поворачиваясь к Мельсону.—
Давайте послушаем все целиком. Я уже забыл, в каком
порядке они стоят.
Мельсон с сомнением пробежал карандашом по
списку.
— Если я все правильно понял, получается при-
мерно следующее:
«Пункты, подлежащие рассмотрению при установ-
лении связи между убийством в универмаге и убийством
инспектора Эймса.
1. Поскольку в данный момент все предъявленные
алиби принимаются на веру, круг подозреваемых в
убийстве администратора универмага сужается до двух
человек: Лючии Хандрет и Элеоноры Карвер.
2. Не существует конкретных улик, прямо указы-
вающих на то, что убийца Ивэна Мандерса, админи-
стратора, является также убийцей инспектора Эймса».
—. Браво! — буркнул Хедли.— Отличное начало, что-
бы выстроить дело против кого угодно, не правда ли?
Сначала вы заявляете, что согласно имеющимся данным
администратора универмага должна была убить либо
Хандрет, либо Карвер. Потом, когда стало «горячо»,
вы выливаете на все это ведро холодной воды, объяв-
ляя, что Эймса мог убить кто-то другой. Послушайте,
Фелл, не пытайтесь меня убедить, что в этом доме
живут два преступника, каждый из которых имеет
привычку походя резать людей, потому что я в это не
поверю. Это уж слишком. Это будет embarras de
139
rich esse \ Нет, нет и нет. Если я смогу с абсолютной
точностью доказать, что одна из этих двух женщин
совершила убийство в универмаге, я не стану сомне-
ваться, что она также убила и Эймса.
В первый момент доктор Фелл готов был разра-
зиться громом и молнией, но, заговорив, сбавил тон
до простого яростного возражения.
— Я боялся, что вы так и скажете,— объявил он,
размахивая трубкой.— Я хочу, чтобы вы сейчас усвоили
одно: я не пытаюсь выстроить дело против кого-то.
Постоянно повторяйте про себя эти слова: «Согласно
имеющимся данным, согласно имеющимся данным...»
Именно об этом говорят нам факты, и я выделил
эти пункты потому, что хочу, чтобы вы нашли им
объяснение и добрались до главного смысла этого
дьявольского дела... Продолжайте, Мельсон.
— Тогда переходим к следующему пункту:
«3. Обвинение одной из женщин в убийстве Ивэна
Мандерса исходит от неизвестного лица, которое -даже
сейчас, находясь под сильнейшим давлением, отказы-
вается сообщаться с нами.
4. Добывая оружие, убийца инспектора Эймса
а) похитил обе стрелки с часов, когда лишь одна
могла служить для этой целщ б) не стал красть их,
когда это можно было легко сделать, а предпочел до-
ждаться, пока часы будут заперты в комнате Карвера.
5. Убийца из универмага не стала красть часы, при-
надлежавшие Карверу, дома, где такая кража не со-
ставила бы особого труда, но пошла на огромный риск,
похитив их со стенда в переполненном магазине».
— Хм,— произнес доктор Фелл.— Хе-хе-хе. Есть в
этом документе, Мельсон, нечто академическое, это
будит во мне желание сохранить его на память. Хмф,
да. Как бы то ни было, он хорошо позволяет разгля-
деть тот проблеск здравого смысла, который я вижу в
этом деле. Можете поразмыслить над этим, пока я
одеваюсь. Затем мы отправляемся к Карверам.
ЧАСЫ-ЧЕРЕП
Часы на Линкольнз Инн пробили половину один-
надцатого, когда они подъехали к дому часовщика в
Неудобство из-за богатого выбора (фр.).
140
машине Хедли. У двери снаружи дома собралась толпа.
Толпа была подвижной. Она послушно отступала, по-
винуясь жесту полицейского, снова смыкалась у порога
и с размеренностью морского прибоя повторяла этот
цикл вместе с полисменом, который ходил от лестницы
к ней и назад, как маятник в часах работы Карвера.
Группа газетных репортеров спорила с сержантом
Беттсом, и когда машина остановилась, ей навстречу
засверкали вспышки фотоаппаратов. При виде доктора
Фелла группа одобрительно загудела, и Пресса ри-
нулась в атаку. С некоторым трудом Хедли отжал
доктора Фелла в сторону, видя, что тот приготовился
встать на переднем сиденье автомобиля и простран-
но, в благожелательной манере ответить на любые
вопросы, с которыми к нему обратятся. Репортерам
Хедли сердито бросил: «Будет распространено заяв-
ление», и Беттс начал расчищать дорогу. Понуждае-
мый двигаться вперед главным инспектором, огром-
ный как гора в своем черном плаще, с приветст-
венно поднятой над головой шляпой, доктор Фелл
лучезарно улыбался через плечо среди щелканья фо-
тоаппаратных затворов и хора приглашений в бли-
жайший паб. Китти — она явно нервничала — открыла
парадную дверь и тут же закрыла ее за ними, разом
заглушив поднявшийся снаружи рев.
В полутьме холла было прохладно и тИхо. Хедли
повернулся к смуглому остролицему молодому человеку,
который вошел в дом вслед за Беттсом.
— Вы Престон? Инструкция вам ясна: тщательный
осмотр комнат этих женщин. Самый тщательный!
— Так точно, сэр,— ответил смуглый молодой че-
ловек, кивая, словно в предвкушении чего-то приятного.
Хедли повернулся к девушке.
— Я надеюсь, все уже проснулись и встали, Китти?
Оказалось, что нет. Мистер Карвер и миссис Стеф-
финз встали. Мистер Хастингс, который провел ночь
на кушетке в гостиной мистера Полла и теперь чув-
ствовал себя гораздо лучше — здесь Китти нервно
хихикнула,— вышел подышать свежим воздухом с мисс
Элеонорой. Остальные еще спали.
— Я поговорю с миссис Стеффинз,— сказал Хедли
с заметной неохотой.— В столовой, вы сказали? В зад-
ней части дома? Так.— После некоторого колебания
он спросил: — Хотите посмотреть, как мы начнем ко-
пать глубже, Фелл?
141
— Нет,— твердо ответил доктор.— Хм-ф, нет. Сей-
час самое время для небольшой causerie 1 с Карвером.
Я хочу также повидать нашего жизнелюба Кристофера
Полла и окончательно утрясти список жильцов, если
только бедняга не слишком страдает от похмелья.
Пойдемте со мной, Мельсон. Я думаю, это будет вам
интересно.
Он постучал в дверь гостиной, где они сидели
прошлой ночью. Ему ответил бесцветный голос Кар-
вера. В это сырое холодное утро в камине белой ком-
наты полыхал яркий огонь. Карвер передвинул большой
стол ближе к окнам, под рукой у него стояла чашка
чая, рядом на краю блюдца лежал надкушенный гре-
нок. Часовщик склонился над столом и, вставив в глаз
ювелирную лупу, разглядывал какой-то предмет. Он
поднялся из-за стола неуверенно и с заметным недо-
вольством, которое исчезло, когда его бледные глаза
узнали доктора Фелла. Карвер стоял на фоне поблек-
ших красок старинных часов, расположившихся в шкаф-
чиках вдоль окон, большой и сутулый, в домашней
куртке и тапочках. Он выразил даже некоторое удовлет-
ворение.
— А! — произнес он.— Доктор Фелл и доктор...
Мельсон, не так ли? Прекрасно! Прекрасно! Я опасался,
что это может быть... Присаживайтесь, джентльмены.
Я, как видите, пытаюсь немного отвлечься от вчераш-
него. Этот образчик,— он коснулся лупой любопытных
плоских часов, бронзовая крышка которых была ук-
рашена изображением негра в тюрбане и некогда ярком
восточном костюме с собакой, стоявшей рядом,— яв-
ляется, как вы можете видеть, хронометром француз-
ской работы. Английские мастера большей частью отри-
цательно относятся к подобным вещам, считая их просто
игрушками. Я лично не согласен с Хазлиттом, когда
он обвиняет французов в «излишней причудливости и
вычурности их часов, которые, видимо, предназначены
для чего угодно, но только не для указания времени»
или называет это квакерством и нелепостью. Мне нра-
вятся маленькие фигурки, которые двигаются, когда
часы отбивают четверть, и я видел некоторые поистине
выдающиеся работы, от смешных до омерзительных.
Например,— его глаза загорелись энтузиазмом, и боль-
шой палец начертил что-то в воздухе,—• есть одна очень
Дружеская беседа (фр.)
142
распространенная композиция для часовых крышечек:
старик, символизирующий Время, сидит в лодке, кото-
рой правит Эрот, с девизом «L’amour fait passer le
tempi*» *, переделанный, как отмечено, в «Le temps
fait passer Гатоиг» С другой стороны, я видел в
Париже не слишком милое произведение Гренеля,
где фигурки механизма представляли бичевание Спа-
сителя, и час отбивался с ударами плетей.— Он ссу-
тулил плечи.— Э-э... я не хотел бы утомлять вас,
джентльмены.
— Ну что вы, ничуть,— благожелательно улыбнулся
доктор Фелл, доставая портсигар.— Я обладаю лишь
разрозненными знаниями по этому предмету, но он
всегда интересовал меня. Курите? Прекрасно! Я рад,
что вы упомянули о девизах. Это напомнило мне кое
о чем, что я собирался выяснить у вас. Я не думаю,
чтобы вы случайно снабдили девизом те часы, которые
изготовили для сэра Эдвина Полла?
Интерес исчез с лица Карвера, его сменило выра-
жение терпеливого упорства.
— Я на мгновение забыл, сэр,— ответил он,— что
вы имеете отношение к полиции. Все возвращается
на круги своя, не так ли?.. Да, там есть девиз. Видите
ли, на часах такого рода их, как правило, не пишут,
но я не мог удержаться от того, чтобы, шутки ради,
не подпустить немного таинственности. Смотрите сами.
Шаркая по полу, он прошел к двери стенного шкафа
рядом с камином, открыл ее и кивнул им головой,
приглашая взглянуть. Мельсон и доктор Фелл, встав
с одной стороны, чтобы тусклый свет мог попасть внутрь
шкафа, увидели на полу отсвечивающий золотом при-
земистый тяжелый механизм, лишившийся стрелок.
Изуродованные часы оставляли впечатление грубого
надругательства, словно были живым существом, и это
напоминало об ужасах прошлой ночи. Затем Мельсон
с содроганием прочел надпись готическими буквами,
обрамлявшую циферблат сверху: «Мне доведется уви-
деть торжество справедливости».
— Я сам его придумал,— проговорил Карвер, слег-
ка прокашлявшись, когда двое других застыли в мол-
чании.— Вам нравится? Немного, может быть, банально,
но мне казалось, что только часы как символ Веч-
’ Любовь побеждает время (фр.).
2 Время побеждает любовь СфР-)*
143
ности могут установить справедливый порядок буду-
щего. Э-э...— продолжал он среди ненарушаемого мол-
чания,— вся сила этого девиза, как вы видите, заклю-
чается в использовании слова «доведется». Решительный
настрой простого «я увижу», присущий Судьбе или
Мстителю, здесь совершенно не к месту. Именно это
безразличное, терпеливое «доведется», обозначающее
будущность в чистом виде. Меня, как и моего друга
Боскомба, привлекают тонкости, скрытые намеки...
Доктор Фелл посмотрел назад через плечо. Мед-
ленно он закрыл дверку шкафа.
— Вас привлекают тонкости,— ровно произнес он.—
Это все, что для вас означает эта надпись?
— Я не полицейский,— тихо ответил Карвер.
Мельсон едва успел заметить блеснувшую в его взгляде
мысль.— Вы можете понимать ее, как вам угодно,
мой дорогой доктор. А сейчас, раз уж речь зашла
об этом (я надеюсь, ненадолго), я решусь спросить
вас...
- Да?
— Продвинулись ли вы сколько-нибудь с тем весьма
неприятным предположением, на которое намекал ми-
стер Хедли прошлой ночью? Я не подслушиваю у две-
рей, но, как я понял, возникли некоторые сложности
с тем, где находились все дамы во время... того проис-
шествия в «Геймбридже»... двадцать седьмого августа.
Вы меня понимаете?
— Я вас понимаю. И я собираюсь ответить вопро-
сом на вопрос. Когда Хедли спросил вас о том дне
и о -местонахождении ваших домочадцев, вы сказали
ему, что не можете вспомнить. Строго между нами,
мистер Карвер,— доверительно проговорил Фелл, под-
мигивая ему,— это было не совсем правдой, не так
ли? Панегирики, которые миссис Стеффинз читала
своему покойному Горацию, едва ли позволили бы вам
забыть этот день. А?
Карвер колебался. Глядя на руки, он сжимал и раз-
жимал пальцы. Руки ф>1ли большие, а пальцы —-
плоские и узловатые, но при этом они почему-то ка-
зались изящными. Ногти были тщательно ухожены.
Он все еще держал незажженную сигару, которую
ему дал доктор Фелл.
— Строго между нами, не совсем.
— И .почему же он исчез у вас из памяти? 1
— Потому что я знал, что Элеоноры дома не бы-
144
л о.— Здесь тон официального заявления пропал из его
голоса.— Я очень люблю Элеонору. Она уже много лет
живет с нами. Я, конечно, почти на тридцать лет старше
ее, но одно время я надеялся... я очень люблю ее.
— Да. Но почему один лишь факт, что она опоздала
домой к чаю, заставил вас начисто забыть весь тот
день?
— Я знал, что она, вероятнее всего, опоздает. Если
хотите, я знал, что в тот день она в то или иное время
будет в «Геймбридже». Видите ли, она... э... работает
личным секретарем некоего мистера Неверса, театраль-
ного импрессарио, на Шафтсбери-авеню. В то утро она
сказала мне,— он опять сжал и разжал пальцы, не
отрывая от них взгляда,— что постарается уйти с ра-
боты пораньше, чтобы купить что-нибудь, чем можно
«задобрить» Миллисенту в случае, если она попадет
домой поздно. Я хорошо запомнил это еще и потому,
что в середине дня и сам ненадолго зашел в «Геймб-
ридж» вместе с Боскомбом, Полом и мистером Питером
Стенли, чтобы осмотреть там только что выставленную
коллекцию часов. Я еще думал, не встречу ли я ее в
универмаге. Но, конечно...
— Если вы очень любите ее,— сказал доктор Фелл
с неожиданной резкостью,— объясните, на что вы по-
стоянно намекаете.
— У нас были некоторые трудности с ней, когда
она была ребенком...— Карвер взял себя в руки. Взгляд
его изменился. Жесткая практичность, которая иногда
проскальзывала в его манерах, вытеснила выражение
озабоченности, он заговорил сухо и отрывисто: — Меня
беспокоит ложь или искажение правды. Не потому,
что я вообще против лжи. Просто это впоследствии
нарушает мое душевное равновесие. Назовем это эгоиз-
мом? — Он хмуро улыбнулся.— Я солгал вчера ночью,
но сказал правду сегодня утром, и я сказал все, что
мне известно. Я не собираюсь ничего добавлять к ска-
занному, и я не думаю, что какие бы то ни было
уловки помогут вытянуть из меня то, о чем я не хочу
говорить Если вас действительно интересует моя кол-
лекция, я с удовольствием покажу ее вам. В против-
ном случае...
Доктор Фелл изучал его взглядом. Повернув голову,
он смотрел на Карвера немного через плечо. На его
лбу залегла глубокая морщина, в остальном же лицо
казалось бесстрастным, почти скучным. В белой ком-
10 Д. Д. Карр др. 145
нате его черный плащ выглядел совсем огромным. Фелл
стоял, держа сигару с обрезанным кончиком в одной
руке и незажженную спичку в другой. Так он простоял
не меньше двадцати секунд, и у Мелъсона появилось
чувство, будто назревает что-то жуткое и взгляд ма-
леньких глаз, помаргивающих из-под очков, несет с со-
бой ужас. Затем — настолько неожиданно, что Мельсон
вздрогнул,— раздался треск и шипение вспыхнувшей
спички, которую доктор Фелл зажег, чиркнув ногтем
большого пальца по головке.
— Позвольте, я дам вам прикурить? — шутливо
прогудел он.— Да, меня очень интересует ваша кол-
лекция. Вот те водяные часы, скажем...
т— A, clepsydrae! — Карвер пытался исправить тя-
желое впечатление от затянувшегося молчания. Он
опять облекся, как в халат, в свое сдержанное достоин-
ство и с готовностью показал на стеклянные шкаф-
чики.— Если вас интересуют ранние способы изме-
рения времени, то вся история этого процесса начи-
нается с них. И чтобы понять эти способы, вы не
должны забывать о единицах времени, которыми поль-
зовались древние. Персы, например, делили день на
двадцать четыре часа, начиная отсчет с восхода солнца.
У египтян день длился двенадцать часов. У браминов
система отсчета времени была более сложной. Это,—
он коснулся шкафчика, в котором хранилась большая
металлическая чаша с отверстием в центре,— это, если
только это не подделка, должны быть одни из старей-
ших часов, существующих сейчас в мире. Брамины
делили день на шестьдесят часов по двадцать четыре
минуты в каждом, и это был их Биг Бен ’. Чаша по-
мещалась в резервуар с водой в каком-нибудь людном
месте,' рядом вешался огромный гонг. Ровно через
двадцать четыре минуты чаша тонула, и в гонг ударяли,
чтобы возвестить о прошедшем часе.
Это самый примитивный способ. Все они до изобре-
тения маятника состояли в регулировании потока воды,
который заставлял предмет тонуть, проходя вдоль ряда
насечек, помеченных соответствующими цифрами,— он
указал на приспособление, привлекшее внимание Мелъ-
сона еще вчера ночью: вертикальная стеклянная трубка
с римскими цифрами, вырезанными на* доске, и сальной
лампой на одном плече,— как здесь; эго ночные часы,
1 Часы на башне у здания Британского парламента.
146
в которых лампа должна была гореть постоянно. Они
восходят к началу семнадцатого века — работа Дже-
хана Шермита — и, вероятно, имеют такое же устройст-
во, как те, которые упоминает Пепис, описывая комнату
королевы Екатерины в 1664 году.
Педантичный пытливый ум Мельсона опять зарабо-
тал. Он видел, что по какой-то причине доктор Фелл
поощряет рассказы Карвера о своем хобби, и под-
держал его.
— Водяные часы,— поинтересовался он,— использо-
вались так поздно? Я всегда связывал их главным
образом с древними римлянами. Где-то есть упоминание
о том, как при слушании дела в суде или во время де-
батов в сенате, где строго выдерживался регламент,
водяные часы тайно регулировались так, чтобы гово-
ривший располагал большим или меньшим временем.
Теперь энтузиазм захватил Карвера целиком. Он
потер руки.
— Совершенно верно, сэр. Совершенно верно. Этот
трюк проделывали с помощью воска... Но clepsydrae
со всей определенностью использовались вплоть до
1700 года. Я должен пояснить, что, хотя примитивная
форма нашего современного часового механизма была
известна еще в четырнадцатом веке, к середине сем-
надцатого обозначилось возрождение огромного интере-
са к clepsydrae — пусть даже всего лишь как к зани-
мательным игрушкам. О, они всегда стремились впе-
ред, те люди! В механике и химии они смыслили уже
как гениальные дети. В те годы Королевское общество
делало первые, пока робкие, на ощупь, шаги к паровому
двигателю; у нас появилась трутница, сигнализация от
ворот, меццотинто, капли принца Руперта...
Вот эти часы, к примеру,— он показал на раму с
циферблатом и одной только стрелкой, к заднему концу
которой на цепочке был подвешен латунный цилиндр.—
Я знаю, что эти — подлинные. По мере того как падает
уровень воды в этом цилиндре, его уменьшающийся
вес заставляет стрелку передвигаться, со строго опре-
деленной скоростью. Эти часы сделаны в 1682 году,
но, если вы хотите увидеть просто хитроумный меха-
низм, они покажутся вам неинтересными. Возьмите
для сравнения часы, работающие на пару,- которые
сейчас выставлены в Гилдхолле ’...
Здание ратуши лондонского Сити.
10е
147
— Извините, минутку,— вмешался доктор Фелл.—
Хумп-ф, кха. Вы, похоже, сомневаетесь в аутентич-
ности большинства собранных здесь вещей. Хотелось
бы взглянуть на подлинные работы в вашей коллекции.
Карманные часы, например.
Энтузиазм Карвера к этому моменту достиг требуе-
мого уровня.
— Карманные часы! — воскликнул он.— А, вот
здесь мне есть что показать вам, джентльмены! Та-ак,
посмотрим. Обычно я этого не делаю, по крайней мере
для людей незнакомых, но если вы желаете, я открою
свой сейф, и вы увидите кое-какие подлинные сокро-
вища.— Его глаза скользнули на стену вправо от вхо-
да — тот же самый взгляд, вспомнил Мельсон, который
Карвер инстинктивно бросил, появившись здесь прошлой
ночью. Его лицо несколько потемнело.— Полагаю, вы
должны помнить при этом, что жемчужина моей кол-
лекции отсутствует, хотя и продолжает оставаться под
той же крышей...
— Часы, которые вы продали Боскомбу?
— Часы-череп Морера, да. У меня есть еще одни,
той же модели и столь же совершенные с точки зрения
мастерства исполнения, но они не стоят и десятой
доли первых с их подписью и историческими ассоциа-
циями. Вы должны увидеть их, доктор. Боскомб с удо-
вольствием вам их покажет.
Доктор Фелл нахмурился.
— К этому я и веду. Меня чрезвычайно интере-
суют эти часы, потому что мне кажется, что по их
поводу развернулась чертовски большая шумиха,—
проворчал он.— Для часов — даже для редких часов —
они расстроили помимо вас еще слишком многих лю-
дей. Они что, такие ценные? Я имею в виду, действи-
тельно очень ценные?
Веки Карвера задрожали. Он чуть заметно улыб-
нулся.
— Их ценность, доктор, гораздо выше их цены. Но я
могу вам сказать, сколько Боскомб заплатил за них. Это
та же цена, за которую я сам купил их несколько
лет назад,— три тысячи фунтов.
— Три тысячи фунтов! — ошеломленно повторил
доктор Фелл и выпустил огромный клуб дыма, выхватив
изо рта сигару. Он закашлялся, его лицо еще больше
покраснело; вскоре приступы кашля сменились легким
похмыкиванием.— Три тысячи зеленых, а? — добавил
!48
он, успокаиваясь, и его глаза заискрились.— О моя
священная шляпа, погодите, пока Хедли об этом узнает!
Хе Кхе-хе-хе.
— Вы... э... вы теперь понимаете, почему миссис
Стеффинз иногда считает, что нам не хватает денег.
Но вы, конечно, понимаете толк в карманных часах? —
спросил Карвер.— Тогда судите сами.
Он прошаркал к одной из длинных панелей в сере-
дине правой двери стены. Хотя Мельсон и не смог
уследить за движением руки, Карвер, должно быть,
нажал потайную пружину, поскольку вдоль края панели
вдруг появилась щель, и Карвер толкнул панель назад.
Внутри оказалось высокое мрачное помещение, похожее
на альков, с дверью в глубине. На правой стороне
алькова они разглядели очертания стенного сейфа, слева
находилась еще одна дверь.
— Подождите минутку, я отключу сигнализацию,—
продолжал Карвер.— Как вы, возможно, знаете, часы
в виде черепа явились одной из ранних и любопытных
новинок шестнадцатого века. К ним неприменимы наши
современные представления о карманных часах. Часы-
череп нельзя было носить с собой — по крайней мере,
с достаточным удобством: они весили три четверти
фунта. В Британском музее имеются образцы. Эти,
конечно, гораздо меньше по размеру...
Левой рукой он набрал комбинацию на дверце сейфа,
как бы случайно прикрыв ее правой. Открыв внутрен-
нюю дверцу, он извлек из сейфа небольшой поднос,
выложенный черным бархатом, и отнес его к столу.
Часы имели вид несколько сплюснутого черепа с
подвешенной нижней челюстью, так что в самой их
форме было что-то зловещее. Снаружи дневной свет
померк, стало пасмурно; ярко-желтые отблески огня в
камине играли на поверхности черепа, заставляя по-
золоченное серебро тускло светиться на черном бархате.
По-своему часы были красивы, но Мельсону они не
понравились. Оттенок чего-то мрачного, даже ужасного
сообщала, им выгравированная мастером на лбу и вокруг
глазниц витая надпись — имя, написанное человеком
на главе смерти.
— Вам нравится?—жадно спросил Карвер.— Да,
можете взять в руки. Видите, челюсть открывается.
Откройте челюсть... поверните ее... вот так. Здесь ци-
ферблат. Сам механизм в мозге, где ему и положено
быть.— Он усмехнулся.— Часы небольшие и достаточно
149
легкие, как видите. Их изготовил Исаак Пенар; ко-
нечно, почти через столетие после тех, что у Боскомба.
Но выглядят они точно так же. За исключением...
— За исключением? — переспросил доктор Фелл,
взвешивая часы на руке.
— За исключением их истории. Да. За исключе-
нием,— говорил Карвер, и его бесцветные глаза сияли,—
надписи на лбу черепа, неповторимой в своей симво-
лике. Есть у вас карандаш? Благодарю. Бумага у меня
здесь есть. Я напишу вам эту фразу. Ха! У вас, джентль-
мены, не* должно возникнуть никаких затруднений...
Карандаш отрывисто пробежал по бумаге, и Кар-
вер глубоко вздохнул. Он поднял глаза вверх, в тень
своего большого лба, и, наклонившись вперед с мрачной
улыбкой, высвеченной огнем камина, подтолкнул листок
к ним через стол. В камине громко затрещало, и пламя
чуть-чуть осело. Мельсон вглядывался, разбирая напи-
санное. «ЕХ DONO FRS. R. FR. AD MARIAM SCOTO-
RUM ЕТ FR. REGINAM, 1559».
Последовало молчание.
— Дар,— прочел доктор Фелл, поднося руку к оч-
кам^;— дар, Франциска, короля Франции, Марии, коро-
леве Франции и Шотландии, 1559. Значит...
— Да,— кивнул Карвер.— Подарок Франциска II
при восшествии на престол своей невесте Марии Стю-
арт, королеве Шотландской.
ПОСЛЕДНЕЕ АЛИБИ
— Это,— продолжал Карвер, показывая на часы в
руке доктора Фелла,— прекрасный экземпляр. Но в них
отсутствует, если мне будет позволено употребить это
слово, личность, не чувствуется связи с тем, кто держал
их в руках. Это лишь кусок мертвого металла. Но
те, что лежат наверху,— нет. И поверьте, ничто в мире
не хранит прикосновения, давно умерших людей так
хорошо, как часы. Они подобно зеркалу отражают
личность их бывшего владельца. Подумайте только,—
тихо продолжал он, глядя на огонь,— в 1559 году Марии
было семнадцать. Королева всего мира.-.А Элизабет
была всего лишь затравленной рыжей лисицей, только-
только поставившей ногу на ступени шаткого трона.
Не было и тени заговоров, интриг, зарубленных лю-
бовников и седых прядей в волосах, когда парик упал
150
с ее головы под топором палача. И тем не менее,
джентльмены, вы можете взглянуть на те часы наверху
и прочесть все это на лице черепа, увидеть все так,
будто вы сами были очевидцами тех далеких событий.
Мельсону, профессору истории конституционального
развития, подобные заявления не нравились. Он не-
произвольно издал сухое покашливание, словно соби-
рался выступить с опровержением. В любое другое
время он, скорее всего, ринулся бы в бой. Но сейчас
промолчал. Что-то в тихом, безмолвном ужасе, разлитом
по дому, не давало ему отвести взгляд от часов, посвер-
кивавших в руке доктора Фелла. Кроме того, на лице
доктора застыло странное выражение. Он положил часы
на бархатный поднос.
— Я полагаю,— спросил он,— все в доме видели
их... я имею в виду те, другие? А?
— О, конечно.
— Они всем понравились?
Карвер вдруг опять спрятался за маской сдержан-
ности. Он взял поднос со стола.
— Очень... Но давайте продолжим. Тут есть еще
что посмотреть.— Раздалось негромкое звяканье.— Черт
возьми, ах я неуклюжий медведь! Вы не поднимете
эту чашку, доктор, вернее, то, что от нее осталось?
Я постоянно роняю посуду со стола. Хм, да. Да. Спа-
сибо. Боюсь, я увлекся и забыл обо всем на свете.—
Карвер опять говорил в полной тишине. Наклонив
свою большую голову, сморщив лицо и едва не ударив-
шись о косяк, он быстро продолжал: — Полагаю, вы
считаете, что я чрезмерно осторожничаю, установив
для охраны коллекции всю эту сигнализацию, звонки
и так далее. Действительно, этот сейф очень надежен,
к тому же любому грабителю, который украдет что-то у
меня, будет трудно сбыть эту вещь с рук. Но... так я чув-
ствую себя спокойнее. Особенно если учесть, что вот
эта дверь,— он кивнул на дверь в левой стене аль-
кова,— открывается на лестницу, которая ведет на
крышу. И хотя она накрепко заперта...
— На крышу! — переспросил доктор Фелл.
Звук его голоса еще не умолк, когда дверь в холл
распахнулась и в гостиную вошел Хедли. Он выглядел
встревоженным, в ладони пытался спрятать что-то
похожее на носовой платок.
— Послушайте, Фелл...— начал он, но, увидев
выражение лица доктора, замолчал.
151
— Только не говорите мне,— скрипуче произнес он
после паузы,— что произошло что-то еще. Ради* бога,
только не говорите мне этого!
— Кхар-р-румп-ф. Ну, не знаю, станете ли вы назы-
вать это происшествием, но, похоже, здесь есть еще
одна лестница на крышу.
— Что такое?
Карвер вновь сделался сухим и спокойным.
— Я не знал, инспектор,— сказал он,— что вас
это интересует. По крайней мере, вы не побеспокоились
сообщить мне об этом.— Он убрал поднос в сейф,
с решительным лязгом закрыл дверцу и крутнул руч-
ку.— Эта. дверь открывается на лестницу. Лестница ве-
дет наверх между стенами двух комнат этажом выше —
сейчас это чуланы для старья — и затем далее, на
крышу. Полагаю, ею пользовались в начале девятна-
дцатого века, когда эта, комната была столовой, чтобы
тайно переносить хозяина дома в постель после ве-
чернего возлияния портвейна... Я повторяю — ну и что?
Смотрите, двойной запор с этой стороны плюс зад-
вижка на люке, ведущем на крышу. Никто не мог
попасть внутрь этим путем.
— Правильно,— кивнул Хедли,— зато изнутри мож-
но было попасть наружу. Прямо на крышу, а? — Он
указал на дверь за спиной Карвера, дверь в глубине
алькова, в его задней стене.— А это... да, я был там
всего минуту назад. По ту сторону двери комната миссис
Стеффинз, не так ли?
- Да.
— Теперь касательно чуланов этажом выше. Они
тоже выходят дверями на эту лестницу?
— Да,— безучастно подтвердил Карвер.
— Послушайте, Хедли,— вмешался доктор Фелл,—
скажите напрямик, к чему вы клоните?
— Любой человек в доме, имеющий доступ к этой
лестнице, либо отсюда, либо со второго этажа мог
пробраться на крышу. Оказавшись там, он мог вер-
нуться через другой люк — помните, девушка говори-
ла, что когда-то там был запор, но его сломали? —
подойти к двери на втором этаже рядом с главной
лестницей, открыть изнутри защелку и...— Хедли сделал
жест человека, ударяющего ножом свою жертву.—
Вы, конечно, подумали об этом, не правда ли? Вы
словно как-то вдруг стали необычно туго соображать.
— Возможно, так оно и есть,— согласился доктор
152
Фелл, теребя усы.— Но к чему весь этот фокус-покус?
Если бы вы собирались прикончить славного старика
Эймса, неужели не проще было бы подняться вслед
за ним по лестнице, сделать дело и преспокойно вер-
нуться в свою комнату?
Хедли взглянул на него несколько настороженно,
словно учуял подвох или какую-то скрытую цель. Но
возражение отмел с ходу.
— Черт меня возьми совсем, вы и сами знаете,
что нет. Во-первых, появляется возможность драки или
крика, которые разбудят весь дом. Во-вторых, и это
главное, после того как все будет кончено, вы можете
вернуться прямо в свою комнату тем же путем в полной
уверенности, что вас никто не увидит.
— Ну уж, право...— укоризненно произнес доктор
Фелл.— Это вы напрасно. Я бы, наоборот, решил, что
при лунном свете и в присутствии мисс Карвер и Хастинг-
са, которые дышали на крыше свежим воздухом, у вас
было бы гораздо больше шансов оказаться замеченным,
чем в тихом темном холле. А?
Хедли посмотрел на него с подозрением.
— Так,— сказал он.— Это что, ваш метод дура-
чить людей, незаметно переворачивая все с ног на
голову? Для доказательства своей версии вы исполь-
зуете улики, подтверждающие мою. А именно: кого-то
действительно видели на крыше, и этот кто-то, по всей
вероятности, и есть убийца. Элеонора Карвер и Хастингс
не встречались на крыше регулярно; скорее всего,
убийца вообще не знал об этих встречах. Пойдемте.
Мы сейчас поднимемся на крышу и исследуем ее.
Доктор Фелл уже открыл рот, чтобы ответить, но
в этот момент Карвер, наблюдавший за ни^ки О ирони-
ческим любопытством, устроил настоящее представле-
ние, шумно отодвигая запоры на двери, ведущей на
лестницу.
— Вы обязательно,— предложил он, жестикули-
руя,— непременно должны... кхм-м... исследовать. Да, да.
Я ни в коем случае не хочу гасить ваш порыв, мистер
инспектор. Я знаю лишь то, что ваша версия неверна.
— Неверна? Почему?
— Миллисента не на шутку разволновалась прош-
лой ночью, как вы помните. Особенно по поводу приз-
нания Элеоноры, что юный Хастингс не умеет... хм-м...
сдерживать свой темперамент и поэтому выломал запор
на крышке люка. Она рассказала мне об этом. Откро-
153
венно говоря,— уголки его рта поползли вниз,— мне
и самому это не понравилось. Совершенно неоправдан-
ный поступок. И чреватый неприятностями, после всех
моих мер предосторожности. Поэтому я, естественно,
поднялся наверх и осмотрел...
— Люк на другой стороне крыши? Это интересно,—
заметил Хедли.— Прошлой ночью дверь на лестнич-
ной площадке, которая ведет к нему, была заперта.
И ваша воспитанница заявила, что ключ был у нее
украден... Вы его нашли? Или как вы пробрались к
люку?
Карвер достал из кармана связку ключей и осмот-
рел их.
— У меня есть дубликаты ключей,— ответил он,—
к каждой двери в доме. Я не сказал вам об этом только
потому, что вы не спросили. Вам нужен этот ключ?
С удовольствием. Вот, пожалуйста.
Отцепив ключ, он неожиданно бросил его Хедли.
Ключ сверкнул в воздухе, как проблеск неприязни,
и Хедли поймал его. Карвер продолжал:
— Я осмотрел люк. Элеонора что-то напутала. Запор
не был выломан. Он был в идеальном состоянии, и
крышка была прочно заперта тремя дюймами стали...
Возможность того, что кто-то с крыши мог проникнуть
в дом через этот люк, исключается. Следовательно,
та картина, которую вы нам нарисовали, где убийца
поднимается наверх через один люк и спускается вниз
через другой, как в какой-нибудь пантомиме, оказы-
вается ерундой. Хм-м. Если вы сомневаетесь в моих
словах...— Он показал на ключ в руках главного инс-
пектора.
Наступило молчание, которое нарушил шумный, с
присвистом вздох доктора. Фелла.
— Без толку мечтать о чистой воде, Хедли,— на-
чал он.— Это дело постепенно засасывает нашу лодку,
как болото. Значит... люди на крыше исключаются, да?
Очевидно, очевидно.— Он задумался.— Да, нам придет-
ся подняться наверх и исследовать крышу. Но не в
данный момент... У меня есть желание взглянуть на часы.
— Часы?
— Боскомба. Я не хочу рассматривать их,— под-
черкнуто произнес доктор, почему-то решив выделить
эту фразу.— Я просто хочу взглянуть на них и убе-
диться, что они на месте. Вот так-то... Хмп-ф? А-а!
Доброе утро, мисс Хандрет.
154
Он замолчал, когда услышал стук в дверь. Пока
она входила, на его лице обозначилась сияющая улыб-
ка, но само оно при этом оставалось бесстрастным.
Лючия Хандрет выглядела бодрой и даже радостной.
Одетая для улицы в облегающее пальто с меховым
воротником и серую шляпку, она быстрыми, резкими
движениями натягивала черные перчатки, зажав порт-
фель под мышкой. От вызывающей неуверенности прош-
лой ночи не осталось и следа. Ее глаза казались
усталыми, как у человека, который только что встал
после короткого сна, но она принесла в комнату ощу-
щение здоровья и бодрости и вместе с ним запах
лесных фиалок, который, как и ее портфель, произ-
водил почему-то впечатление бойкости и деловитости.
— Я ухожу по делам, как это ни удивительно,—
заявила она, улыбаясь Хедли.— Но решила перед ухо-
дом, что смогу застать вас здесь. Вы не подойдете
к телефону?
— Хорошо. Скажите им, чтобы...
— О, но это не из вашего управления. Это по по-
воду моего алиби,— сдержанно пояснила она.— Пом-
ните, вторая половина дня во вторник неделю назад?
Я сказала вам, что посмотрю в дневнике, и я не ошиб-
лась. Это действительно был тот день, когда я ходила
на коктейль. Так что сегодня утром я позвонила суп-
ругам, которые устраивали вечер. Теперь я вспомнила,
что приехала к ним в половине четвертого и пробыла
там до семи. Кен сейчас у телефона, он и его жена
готовы подтвердить мои слова. Он художник, но зани-
мается обложками журналов и поэтому должен казаться
вам достаточно респектабельным. Есть, конечно, и дру-
гие. Я знаю, что вам в любом случае придется про-
верять все это лично, но мне бы хотелось, чтобы вы'
поговорили с ними теперь же, и я могла бы забыть об
этом. Я пережила несколько не слишком приятных
часов.
Хедли кивнул, многозначительно посмотрев на док-
тора Фелла, и вышел следом за ним из комнаты. Он
казался довольным. Зато доктор Фелл не казался до-
вольным. Он последовал за ними, но не пошел дальше
холла. Когда Мельсон, поблагодарив Карвера, закрыл
за собой дверь, он увидел, что доктор стоит в полу-
мраке, широко расставив ноги и сдвинув шляпу на
затылок, и медленно, со сдержанной злостью постуки-
вает тростью по ковру. Мельсон никогда не видел своего
155
друга таким. Его опять охватило чувство, что какой-то
неведомый кошмар сгущается и, темнея, обретает ося-
заемую форму. Доктор Фелл вздрогнул, когда Мельсон
заговорил с ним, и обернулся.
— А? О! Я не могу этому помешать,— произнес
он, сердито стукнув тростью. — Я вижу, как оно идет,
вижу, как постепенно приближается с каждым часом,
который мы проводим в этом проклятом месте. И я
так же беспомощен, как человек, которому снится
кошмар. Дьявол никогда не торопится. И как я могу
остановить все это? Какие реальные улики могу я предъ-
явить двенадцати «мужам честным и праведным» и ска-
зать...
— Послушайте, что это на вас нашло? — потребо-
вал объяснений Мельсон, который уже начинал вздра-
гивать при каждом звуке шагов или открываемой две-
ри.— Вы словно расстроены тем, что эта Хандрет
доказала свою непричастность к убийству в универмаге.
— Расстроен,— кивнул доктор Фелл.— Но знаете,
я всегда расстраиваюсь, когда вижу, что невинному
человеку грозит виселица.
Мельсон во все глаза уставился на него.
— Вы хотите сказать, что Хандрет на самом деле...
— Тихо! — резко оборвал его доктор.
Дверь в комнату напротив открылась, и Хедли,
удовлетворенно поджав губы, с поклоном пропустил
в холл Лючию Хандрет. Она поправила на руках пер-
чатки, последний раз коснулась шляпки и сказала:
— Теперь вы чувствуете себя лучше, мистер Хедл»?
— Я должен буду проверить, конечно, но...
— Да,— спокойно кивнула она.— И все же я думаю,
этого достаточно. Могу я идти? Хорошо. Если хотите,
можете еще раз обыскать мои комнаты. До свидания.
Широкая улыбка приоткрыла острые зубы, и карие
глаза сверкнули. Затем эхо последовательно донесло
до них гулкий стук входной двери, звяканье цепочки
и выросший на мгновение шум толпы, все еще осаждав-
шей порог. Через высокие узкие окна по обе стороны
двери в холл проникал тусклый свет. Мельсон мог ви-
деть ограждение и возбужденные, с открытыми ртами
лица, раскачивавшиеся над ним, будто головы на пиках.
Кто-то поднял на вытянутых руках фотоаппарат, и
вспышка полыхнула на фоне осеннего неба. Тут до
слуха Мельсона долетел обрывок популярной песенки,
которую стоявший позади него Хедли мурлыкал себе
156
под нос, словно радуясь чему-то. Мельсон плохо знал
эстраду, но этой песенки он не мог не узнать. Он
различил слова: «...дании последней встречи...».
Затем Хедли резко заговорил:
— Эта женщина отпадает, Фелл. Кроме этого ху-
дожника, там, похоже, собралась целая компания,
и все довольно шумно завтракают. Каждый постарал-
ся пробиться к телефону, и все они говорят одно и то же.
Следовательно...
— Пойдемте наверх,— сказал доктор Фелл.— Не
спорьте. Пойдемте наверх. Остается одна последняя
вещь, и мы должны в ней удостовериться.
Он тяжело двинулся вверх по лестнице, ступая
почти неслышно по толстому ковру, и они последовали
за ним. Хедли, словно вспомнив о носовом платке, ко-
торый уже некоторое время держал в руке, открыл рот
и заговорил, но доктор Фелл яростным жестом призвал
его к молчанию. Двойная дверь в комнату Боскомба
была приоткрыта. Небрежно постучав и не дожидаясь
ответа, доктор Фелл открыл ее. На столе стояли ос-
татки завтрака, шторы на окнах были широко раздви-
нуты. Боскомб, безукоризненно одетый, стоял у бу-
фета и наливал себе виски с содовой. При свете дня
его лицо выглядело изжелта-бледным и измученным.
Он резко обернулся, держа руку на сифоне.
— Доброе утро,— сказал доктор Фелл.— Мы сейчас
разговаривали с Карвером. В высшей степени интерес-
ная беседа. Он рассказывал нам про часы, и мы очень
заинтересовались теми часами в виде черепа, которые
вы у него купили. Не позволите ли вы нам взглянуть
ла них?
Взгляд Боскомба метнулся к бронзовой шкатулке.
Он колебался несколько секунд; вдруг лицо его еще
больше пожелтело и осунулось, словно ему не хва-
тало воздуха, а он тем не менее отчаянно пытался
сделать что-то.
— Нет,— выдохнул он.— Не позволю. Убирайтесь.
— Почему же?
— Потому что я не желаю показывать их вам,—
с усилием ответил он. Его хриплый голос зазвучал
громче.— Эти часы — моя собственность, и никто не
увидит их без моего разрешения. Если вы вообра-
жаете, будто можете творить все, что вам вздумается,
просто потому, что работаете в полиции, вы убедитесь,
что это не так.
157
Доктор Фелл осторожно шагнул вперед. Боскомб
рывком открыл ящик буфета и сунул туда руку. Он
весь подобрался, прижавшись к буфету спиной.
— Предупреждаю: то, что вы делаете, я расцени-
ваю как ограбление. Если вы только дотронетесь ДР
этой шкатулки, я...
— Выстрелите?
— Да, черт вас возьми!
В этом голосе, звенящем от слепой ярости униже-
ния, явственно слышалось, что, хотя его однажды и
поймали на блефе, больше блефовать он не намерен.
Хедли вполголоса чертыхнулся и прыгнул вперед. И тут
Мельсон вдруг услышал, что доктор Фелл негромко
смеется.
— Боскомб,— тихо сказал доктор,— если бы вчера
ночью кто-то сказал мне, что когда-нибудь в будущем
вы мне станете симпатичны, я бы назвал этого человека
лжецом... Сейчас я думаю немного иначе. По крайней
мере, в вашей мелкой душонке нашлось достаточно
мужества и человеческой привязанности, чтобы защи-
тить кого-то, даже если вы и ошибаетесь относительно
того, кто...
— Послушайте, какого дьявола? Что все это зна-
чит? — сердито спросил Хедли.
— Часы-череп работы Морера украдены,— сказал
доктор Фелл.— Но, как я подозреваю, не тем лицом,
которое, к своему глубокому огорчению, имеет в виду
Боскомб. Вас бы это заинтересовало, Хедли. Оказыва-
ется, часы стоят три тысячи фунтов. И они исчезли.
— Это ложь.
— Не будьте дураком, дружище,— резко ответил
доктор Фелл.— Вас будут расспрашивать о них в ходе
дознания, и если вы не сможете их предъявить...
Боскомб повернулся к буфету и опять протянул
руку к сифону с содовой.
— Для меня не возникнет никакой необходимости
предъявлять их. Если окажется, что я одолжил их
своему другу за неделю до вчерашних событий, это
мое личное дело, которое больше никого не касается.—
Сифон с содовой зашипел громче. Боскомб повер-
нулся к ним лицом.
— Оказывается,— невозмутимо продолжал доктор
Фелл,— вы выходите из себя, когда кто-то незваным
входит к вам в комнату и обвиняет в благородном
поступке. Это, должно быть, мешает вам гордиться
158
собой. Бросьте вы это, дружище! Мир вовсе не такое
мерзкое, паршивое место, чтобы постоянно отпихивать
его от себя из опасения, что он может отпихнуть вас.
Что же касается...
Из-за спины от дверей донесся торопливый, неров-
ный доверительный голос:
— Послушайте, старина...
Голос тут же умолк. Они обернулись и увидели
приземистого молодого человека, вглядывающегося в
комнату. Одной рукой он прижимал к горлу ворот
мягкого шелкового халата, другой держался за стойку
двери. Его жидкие светлые волосы были в беспорядке,
лицо, скорее всего имевшее обычно свежий цвет, выгля-
дело бледным и каким-то размытым, с опухшими гла-
зами, в которых застыло испуганное выражение. Хотя
человек стоял довольно твердо, весь его вид говорил
о том, что стоит ему отпустить дверную стойку, как
он воспарит и зависнет в воздухе. Он говорил быстро,
невнятно и отрывисто даже сейчас, когда попытался
придать себе грубовато-уверенный вид.
— Послушайте, старина,— повторил он, прочистив
горло,— не найдется ли у вас случайно рюмки чего-
нибудь? Проклятое невезение. Я... я, кажется, разбил
последнюю бутылку... или потерял... или не помню что.
Был бы чудовищно признателен.
Казалось, его бил озноб. Боскомб взглянул на него,
потом взял бутылку, плеснул еще виски в свой бокал
и вытянул руку. Человек, который, как решил Мельсон,
был не кем иным, как мистером Кристофером Поллом,
убрал руку от дверного косяка, отпустил свое горло
и заторопился вперед с тем же слегка испуганным
видом, словно не мог поверить, что человеческие нервы
вообще могут находиться в таком жутком состоянии,
как у него сейчас. Мистер Полл был без тапочек,
его пижамная пара явно образовалась из двух разных
комплектов. Казалось, мистер Полл весь бренчал внутри,
как расстроенное пианино. Приняв бокал от Боскомба,
он, тупо уставившись, держал его несколько секунд,
потом сказал чуть слышно: «Ну, вашздрвь...», выпил
и передернулся.
— Х-х-х-о-о-о! — выдохнул мистер Полл. Его улыб-
ка была фантасмагорической.— Послушайте, старина.
Гости. Жутко извиняюсь, что у вас гости, очень.
Э...— Он нервно вытер похожие на зубную щетку усы
тыльной стороной ладони.— Знаете, как это бывает.
159
Полковой обед или что-то в этом роде. «Ребята с буль-
дожьей хваткой» и все такое. Или это было что-то
другое? Не представляю, как это случилось, как попал
домой, не помню. «Ребята с бульдожьей хваткой, ура!» —
кто-то пел это, я уверен. Послушайте, старина, жутко
извиняюсь, знаете.— Он опять пригубил. Слова искрен-
него раскаяния утонули в благодарном бульканье.—
Х-х-а-а. Уже лучше.
— Следовательно,— резко спросил Боскомб,— вы
не знаете, что произошло прошлой ночью?
— Боже милостивый! Что же я такого наделал? —
воскликнул Полл, убирая рюмку ото рта.
— Вы не...— вмешался Хедли.— Вы, случайно, не
совершали убийства, я надеюсь?
Полл отступил назад. Рюмка задрожала в его руке,
и он вынужден был поставить ее на буфет. Какое-то
мгновение он изумленно смотрел в пустоту, потом в его
слипающихся глазах появился страх. Голос зазвучал
жалобно и неуверенно.
— Послушайте, послушайте, сейчас не время моро-
чить людям головы.— Он посмотрел на Боскомба.—
Послушайте, старина, кто эти ребята? Вы отчитайте
их отчитайте хорошенько. Черт возьми, пугать человека
в моем состоянии. Дьявольски скверная манера, если
хотите знать мое мнение. Кто эти ребята? Совершить
убийство? Боже мой, какая гнусность!
Он вновь потянулся за рюмкой и едва не промах-
нулся.
— К вашему сведению, я из Департамента уго-
ловного розыска, из Скотланд-Ярда,— сказал Хедли, по-
высив .голос, словно обращался к глухому.— А вы,
я полагаю, мистер Кристофер Полл. Вчера ночью здесь
был убит полицейский, поднимавшийся по этой лест-
нице. Убит фактически уже на лестничной пло-
щадке.
— Ерунда! Вы морочите...
— Нет. Его закололи насмерть совсем недалеко от
двери вашей комнаты. Мы располагаем данными, что
вы прибыли домой вчера где-то в половине, восьмого
и в тот момент должны были находиться у себя. Я хочу
знать; известно ли вам что-нибудь ‘об этом деле.
Полл бросил взгляд на Боскомба, который ответил
ему кивком. Он сразу очень притих — Мельсон не мог
сказать, от испуга или просто от шока,— и некоторое
время не мог разговаривать. Потребовалось несколько
160
раз повторить ему про убийство. Полл отошел к креслу
и сел, поставив рюмку на стол рядом.
— Итак, мистер Полл?
— Я не знаю! Боже мой! Но вы же не думаете,
что я сделал это.
— Нет. Мы лишь хотим узнать, может быть, вы
видели или слышали что-нибудь. Или вы были не в
состоянии видеть или слышать что-либо?
Полл, похоже, немного успокоился, и его дыхание
стало ровнее и тише. Прижав ладони к глазам, он
раскачивался в кресле взад-вперед.
— Не могу соображать, черт побери! Ни одной
растреклятой вещи не могу себе четко представить.
Все так перемешалось; дьявольски скверная манера
подсовывать подобные... Полицейский! Убили полицей-
ского, чушь какая... Погодите-ка! — Он посмотрел вверх
затуманенным взором.— Там было кое-что... не могу до
конца разобраться. Как-то раз... Когда? Так, посмот-
рим. Нет, это мне приснилось. Часто кажется, что вы
встаете во сне, а на самом деле нет. Чушь какая-то.
Я подумал...
Его рука, словно для того, чтобы прогнать призрак
воспоминания, полезла в карман халата и порылась в
нем. Рука что-то нашла, потому что выражение его
лица переменилось. Ошеломленно глядя на присут-
ствующих, он извлек из кармана женскую перчатку
из черной лайки, вывернутую с края наизнанку. Когда
он перевернул ее, маленький ключик выпал из пальца
перчатки и заблестел на полу, а на внутренней по-
верхности стали видны тусклые пятна золотой краски.
ЛЕТАЮЩАЯ ПЕРЧАТКА
На какое-то время Хедли оцепенел. Затем он на-
гнулся и забрал перчатку из безвольной руки Кристо-
фера Полла. Подойдя к окну, он рассмотрел ее в се-
роватом свете дня. Ветви огромного клена, только-
только начинавшего желтеть, почти касались его лица;
из разбитого окна тянуло холодом. Хедли коснулся
пятен позолоты, потом провел пальцем по другим пят-
нам, еще не высохшим окончательно.
— Кровь,— сказал он.
Тихое слово эхом прокатилось по гостиной. В этой
большой комнате с мрачными книгами и язвительными
П Д. Д. Карр я др.
161
гравюрами Хоггарта на стенах оно казалось еще более
безобразным. Неторопливо вернувшись к столу, спокой-
ный и неумолимый, Хедли поднял с пола ключик.
Отступив на несколько шагов, чтобы получше его разгля-
деть, он на этот раз оказался на фоне высокой кожа-
ной ширмы, украшенной языками пламени и желтыми
крестами. Лицо Хедли казалось серым, глаза сузились
и потемнели, поджатая челюсть выдавала удовлетворе-
ние. Из своего кармана он достал ключ, который
Карвер дал ему внизу, ключ от двери на лестничной
площадке. Он приложил один к другому и посмотрел
на свет. Они точно совпадали. Затем он положил ключи
в разные карманы.
— Теперь, мистер Полл,— проговорил он,— вы
должны будете рассказать нам, каким образом у вас
очутилась эта перчатка.
— Говорю же вам, я не знаю! — воскликнул тот,
издав при этом подобие стона.— Неужели вы не можете
дать человеку возможность собраться с мыслями! Мо-
жет быть, если мне дадут сосредоточиться, я смогу
до конца разобраться во всей этой чертовщине. У меня
есть чувство... не могу сообразить... откуда это оно
у меня появилось? Откуда? Кажется... разговаривал
с какой-то женщиной. На лестнице. Нет, это была те-
тушка Стеффинз. Она еще положила мне мой галстук
в карман. Тогда везде горел свет. Не знаю, почему
я это запомнил?
— Вам известно, кому принадлежит перчатка?
— Боже милостивый, она не моя! Уберите ее, что
вам, трудно? Откуда мне знать? — Он посмотрел на
нее с сомнением; так человек мог бы смотреть на
змею после того, как его уверили, что она не кусается,
и он решил подойти к ней поближе.— Женская пер-
чатка. Может принадлежать кому угодно... Послушайте,
старина, плесните мне еще глоточек, если вас не затруд-
нит. Я вполне трезв. Чувствую я себя паршиво, но я
трезв. Черт меня побери, если я знаю, чья она.
— Вы, мистер Боскомб?
Ноздри его носа шевельнулись, но сам он остался
стоять неподвижно, опершись спиной на буфет и сло-
жив руки на груди. Он вновь боролся с собой. На
перчатку он едва взглянул.
— Никогда раньше ее не видел.
— Вы в этом уверены?
— Совершенно уверен. Я также уверен в том, что
162
вы готовы совершить самую большую ошибку в своей
жизни. Извините.— Он поправил тонкое пенсне на носу
и, мягко пройдя к столу, взял рюмку Полла.
— Вчера ночью,— продолжал Хедли,— вы сказали,
что мы будем должны прийти к вам за советом, прежде
чем закончится расследование. Вы заявили, что у вас
есть что сказать нам. Хотите вы сделать это сейчас?
— Я хочу ответить вопросом на вопрос.— Бос-
комб взял со стола рюмку Полла, но не поворачи-
вался.— Что вы думаете по поводу этой перчатки?
— Мне ни к чему особенно напрягать вообра-
жение,— ответил главный инспектор,— когда я вижу
буквы «Э. К.» на подкладке.
Боскомб повернулся в холодной ярости.
— Именно на это только и хватит вашего глубокого
интеллекта. А теперь я скажу вам одну вещь. Элеонора
не носит фамилию Карвер. Ее зовут, да будет вам
известно, Смит. На вещах, принадлежащих ей...
— Вспомнил! — вдруг воскликнул Полл.— Элеоно-
ра! Ну конечно!
Ему пришлось выпрямиться в кресле, он сидел,
пытаясь ухватиться за свои короткие усы. Багровый
цвет его лица начал бледнеть. Он стал похож на тол-
стого неудачника, но в первый раз казался уверенным
в себе.— Элеонора! В холле...
— Вы видели ее в холле?
— Тише, тише! Не дергайте меня,— запротестовал
Полл с жалобной настойчивостью, словно память его
могла пролиться, как вода из переполненной кастрюли,
стоило ему лишь шевельнуть головой.— Разве не так
было? Что-то начинает вырисовываться. Конечно, это
не имеет никакого отношения к вашему несчастному
полицейскому. Элеонора? О нет! Но раз уж вам так
хочется знать... послушайте, а что же все-таки произош-
ло? Может быть, если бы вы рассказали мне, что...
Хедли с видимым усилием подавил свое нетерпение.
— Вспоминайте все, что можете вспомнить, без по-
сторонней помощи. Нам не нужны показания, которые
вы исказите, чтобы они соответствовали вашему пред-
ставлению о происшедшем. Итак?
— Ну что ж, тогда вспомнил. Отчасти. Меня только
смущают ваши слова о том, что я добрался сюда так
рано,— пробормотал Полл с упрямым видом.— Черт
возьми, в конце концов, ведь был же ужин... или не
было? Не знаю. Во всяком случае, я проснулся...
11* 163
- Где?
— В своей комнате. Видите ли, было темно, и я не
знал, где я и как сюда попал, и в голове стоял такой
туман, что я было подумал, будто все еще сплю. Я сидел
в кресле, и мне было холодно, поэтому я ощупал плечо
и убедился, что наполовину раздет. Туфли тоже сняли.
Потом я вытянул руку и наткнулся на лампу. Дернув
выключатель, я обнаружил, что действительно нахожусь
у себя, но свет был какой-то не такой.
Да, клянусь Богом! Теперь вспомнил... Помнится, что-
то, какая-то мысль засела в подсознании и тревожила
меня. Как-то сразу вдруг я вспомнил. Я подумал: «Черт
побери, который час? Я же должен попасть на ужин»,
но я не мог двигаться по прямой, и комната вся как-
то перекосилась, так что часов я не нашел, поэтому
я сказал себе: «Кит, старина, ты все еще пьян как
сапожник. Но ты должен попасть на тот ужин». Потом
я стал все кругами и кругами ходить по комнате, пока
не услышал откуда-то бой часов...
Он вдруг задрожал. Хедли, уже доставший блокнот,
подсказал:
• — Вы помните время?
— С абсолютной точностью, старина. Полночь.
Я считал. Помню потому, что нашел пижаму — было
холодно — и сел на кровать, чтобы обдумать положе-
ние. Я решил, что еще могу попасть на ужин, если
мне удастся раздобыть хотя бы глоток, чтобы не упали
обороты. Потом... нет, тут опять провал. Как встал
с кровати — не помню. Видите ли, в следующий мо-
мент я уже стоял в платяном шкафу среди костюмов
и прочей одежды и никак не мог удержаться прямо,
но в руке у меня была фляжка. Там оставалось чуть-
чуть, и я отхлебнул глоток, но тут же подумал: «По-
слушай, старина, этого не хватит, чтобы не упали обо-
роты». Я всегда чувс!вую себя уютнее с полной бу-
тылкой. Потом я каким-то образом очутился в холле,
в полной темноте...
— Как это случилось?
— Я не могу... нет, чертмязьми! Могу.— По мере
тчэго как неуловимый образ по частям выплывал из тума-
на, Полл приходил во все большее возбуждение. Он
яростно ткнул пальцем в Боскомба, который принес ему
очень слабое виски, но виски не попробовал.— Это
были вы. Вспомнил. Ну конечно. Я подумал: «Старина
Боскомб. У него всегда найдется в буфете бутылочка
164
чего-нибудь изысканного». Потом я подумал, что он
расстроится, если я войду вот так, среди ночи, разбужу
его и попрошу выпить. Некоторые этого не любят.
Но он же никогда не держит дверь на запоре. А ну-ка
я тихонько прокрадусь, шуметь не буду... вот так и
стяну бутылочку.
— Продолжайте.
— Сказано — сделано. Тихо. На цыпочках. Свет у
себя я выключил. Но этот последний глоток — сквер-
но. Все расползлось перед глазами, даже в темноте.
Голова пошла кругом, не мог найти дверь. Жуть.—
Его опять передернуло.— Потом я открыл дверь —
очень тихо, заметьте — и шагнул* в темноту. В руке
у меня была фляжка; помню, что...
— И что вы увидели? — спросил Хедли. Его голос
прозвучал хрипло.
— Не знаю. Что-то... кто-то двигался. Мне показа-
лось, что я услышал что-то, но я не уверен на сто
процентов... Элеонора, да.
— Вы готовы в этом поклясться?
— Я знаю, что это было! — с вдохновением за-
бормотал Полл.— Меня тогда осенило. Элеонора соби-
рается встретиться с тем парнем на крыше. Они, знаете
ли, встречаются иногда. Помню, я время от времени
собирался над ними подшутить. Все это казалось мне
жутко смешным. Я подумал: «Послушайте-ка, а испу-
гается она, если я подкрадусь сзади и крикну: «Бу-у-у!»
Потом на душе стало скверно от этих мыслей. Я по-
думал: «Бедный чертенок, какие у нее-то развлечения?»—
никаких, знаете ли, нет,— и я сказал себе: «Ты скотина,
рот кто ты такой; настоящее животное, раз мог поду-
мать о том, чтобы прервать ее...»
Он был настолько возбужден и воодушевлен соб-
ственным благородством, что даже сейчас глаза его
увлажнились. Когда он допивал виски с содовой, рука
его дрожала.
— Послушайте, мистер Полл,— сказал Хедли с ка-
ким-то неистовым терпением,— нам все равно, что
вы подумали. Никому не интересны ваши мысли. Все
дело заключается в том, что вы видели! Когда вам при-
дется свидетельствовать на дознании...
— Дознании? — пробормотал Полл, дернув голо-
вой.— Что за чушь! О чем вы говорите? Я постарался
оказать дружескую услугу...
— То, что вы видели или подумали, что видели,
165
был человек, которого убивали. В состоянии вы это
понять? Человек, которого ударили кинжалом в гор-
ло — вот так,— и он, шатаясь, преодолел последние
ступени и умер здесь, в этих дверях.— Хедли прошел
через комнату и распахнул их.— На полу еще можно
видеть пятна крови. А теперь выкладывайте все! Рас-
скажите нам, что слышали, как обнаружили эту пер-
чатку и как случилось, что никто не видел вас, когда
дверь была открыта несколько минут спустя, или вполне
возможно, что присяжные на дознании вынесут заклю-
чение о преднамеренном убийстве, совершенном вами.
— Вы хотите сказать,— произнес тот, внезапно
насторожившись и вцепившись в подлокотники кресла,—
что как раз это я и слышал?..
— Слышали?
— Звук был какой-то странный, будто кто-то по-
давился, а потом запнулся, но не упал. Я подумает,
это из-за того, что она услышала меня и перепуга-
лась. Поэтому я нырнул вниз довольно...
— Как далеко вы находились от лестницы в тот
момент?
— Не знаю. Все как в тумане. Погодите, однако.
Я должен был находиться на приличном расстоянии
от нее, поскольку был совсем рядом с моей дверью.
Или нет? Не помню... Но когда я нагнулся, я коснулся
чего-то или отшвырнул ногой — не помню, что имен-
но,— и это была эта самая перчатка.
— Вы пытаетесь убедить нас, что нашли эту пер-
чатку в стороне от лестницы? Полноте, это уж слишком!
— Говорю вам, это правда! Чертовски скверная
манера вот так сразу, сомневаться в моих словах. По-
слушайте, я не знаю, где это было, но перчатка лежала
на полу, потому что я едва не выронил фляжку, под-
бирая ее, и по полу тянуло холодом. Я решил нырнуть
обратно в комнату и подождать, пока она уйдет. Так
я и сделал. Очень тихо, знаете ли. На цыпочках. Потом
я не знаю, что случилось. Я даже не помню, как попал
к себе в комнату. Очнулся я уже при дневном свете:
я лежал на кровати по-прежнему полуодетый и чув-
ствовал себя просто ужасно.
— Зачем вы подобрали перчатку?
— Я... я старался... хотел оказать услугу, черт
побери! — жалобно запротестовал расстроенный Полл.
Его глаза опять затягивала тусклая пелена.— По край-
ней мере, я так думаю. Ну да, конечно. Я подумал:
1бб
«Юная леди потеряла перчатку, бедняжка. Найдет ее
там тетушка Стеффинз, быть беде. Бедная девочка.
Отдам-ка я ей эту перчатку завтра и скажу: «Так-так,
знаем, где вы гуляли прошлой ночью». Ха-ха!.. По-
слушайте, старина, я неважно себя чувствую. Может
быть, если у меня будет время, я вспомню еще что-
нибудь. Кажется, я припоминаю...— Он взъерошил во-
лосы и тупо потряс головой.— Нет. Исчезло. Но знаете,
сейчас, когда я все время об этом думаю, я, похоже,
вспоминаю...
Доктор Фелл, хранивший до сих пор молчание,
грузно двинулся вперед. Он все еще сжимал в зубах
длинный окурок потухшей сигары, но сейчас вынул его
и положил в пепельницу, а потом посмотрел сверху
вниз на Полла.
— Помолчите минутку, Хедли,— прогремел он.—
От этого зависит жизнь человека... Давайте посмотрим,
не смогу ли я помочь вашей памяти, молодой человек.
Вспомните вчерашнюю ночь. Вы сейчас находитесь на
площадке, в полной темноте. Вы говорите, что по полу
тянуло холодом. Теперь переключитесь на дверь рядом
с лестницей, ту, которая ведет на крышу, куда, по-ваше-
му, направлялась Элеонора. Вы бы заметили это, если
бы... Холодом тянуло потому, что эта дверь была открыта?
— Да, клянусь Господом! Была! — воодушевился
Полл, сев прямо.— Абсолютно. Теперь я уверен. Как
раз об этом-я и раздумывал, потому что...
— Не подсказывайте ему, Фелл,— оборвал его Хед-
ли.— Он вспомнит все, что вам будет угодно.
— Сейчас я ничего ему не подсказываю. Итак, мой
юный друг, память понемногу возвращается к вам, не
так ли? Почему вы уверены, что она была открыта? -
Он указал тростью на дверь.
— Потому что люк на крышу тоже был открыт,—
ответил Полл.
Последовало молчание. Все опять запуталось. Мель-
сон скользнул взглядом мимо обширного плаща доктора
Фелла на тускло поблескивающий металлический на-
конечник его трости, которую он держал горизон-
тально, и далее на полное лицо Полла, белеющее на
фоне высокого синего кресла. В глазах молодого чело-
века разгорался огонек возвращающегося сознания и,
более того, уверенности. Ему нельзя было не поверить.
— Все это чистейшей воды надувательство,— мрач-
но сказал Хедли.— Отойдите, Фелл. Я не могу допу-
167
стить, чтобы подобные вещи вытягивались из свиде-
теля... Видите ли, мистер Полл, дело в том, что надеж-
ный свидетель — он, кстати, был трезвым в тот момент —
показал, что крышка люка была плотно закрыта на
засов, когда он осматривал ее вскоре после убийства.
А дверь, ведущая на крышу, была заперта, и ключ от
нее утерян.
Полл тяжело откинулся на спинку кресла. В выра-
жении его лица медленно проступило нечто, что нельзя
уже было принять за слабость или желание разжало-
бить собеседника.
— Послушайте, старина,— тихо проговорил он.—
Меня начинает несколько утомлять то, что люди взяли
за правило называть меня лжецом. Если вы полагаете,
что мне доставило удовольствие рассказывать вам, ка-
ким безмозглым ослом я оказался, подумайте еще раз.
Я делаю все, что могу; я знаю, где правда, и выскажу
ее вам в лицо в присутствии всех коронеров, сколько
их не наберется отсюда до Мельбурна... Дверь была
открыта. И люк тоже. Я знаю это потому, что видел
лунный свет.
— Лунный свет?
— Именно. Если ту дверь открыть, за ней окажется
прямой проход без всяких окон, он ведет в глубь
дома, в конце его есть деревянная лестница, вроде
стремянки. Над ней — небольшой чулан, очень низкий,
там даже не выпрямишься, и сразу люк. Это я знаю
точно. Когда-то мы подумывали о том, чтобы устроить
небольшой сад для отдыха на плоской части крыши.
Ничего из этой затеи не вышло: там трубы со всех
сторон, слишком много дыма... Но я знаю, как там
все устроено.
Я уверен в том, что видел. Это была как бы полоса
лунного света на полу прохода. Если я мог видеть про-
ход, значит дверь была открыта; если я мог видеть
лунный свет, значит, был открыт люк. Это однозначно.
Люк был открыт, и спорить тут нечего. Черт меня
возьми совсем, теперь я понимаю, почему мне на ум
пришла Элеонора! Да, именно так все и было.
— Но вы видели кого-нибудь, кого могли бы опо-
знать?— спросил доктор Фелл.
— Нет. Просто... в темноте кто-то двигался. Или
двигались.
Хедли медленно обошел вокруг стола, постукивая
по нему костяшками пальцев и опустив голову. Но тут»
168
взгляд его упал на перчатку, зажатую в руке, и нереши-
тельность быстро исчезла.
— Не думаю, что это имеет большое значение,—
сказал он,— поскольку в пальце этой перчатки — пер-
чатки, которой воспользовалась убийца,— я обнаружил
ключ, отпирающий эту дверь. Мой вам совет, мистер
Полл, пройдите к себе в комнату, умойтесь и позав-
тракайте. Если у вас будут еще озарения, приходите
ко мне, я вас выслушаю.— Он многозначительно по-
смотрел на доктора Фелла и Мельсона.— Полагаю,
джентльмены, что знакомство с люком...
— Восхитительно,— сказал Полл.— Спасибо за вы-
пивку, старина, я заново родился на свет.
Он закрыл дверь за собой так тихо, что Мельсон
заподозрил в нем желание хлопнуть ею изо всех сил.
Секунду спустя Хедли последовал за ним и взглянул
налево, в направлений двери в комнату Полла, которая
как раз закрылась. Проследив оценивающий взгляд
главного инспектора, Мельсон увидел, что лестница
находится в некотором отдалении от комнаты Полла —
футов примерно пятнадцать до пятен крови на ковре.
Занавеси на больших окнах в передней части холла
второго этажа были широко раздвинуты, резкий дневной
свет хорошо все освещал. Пятна пытались оттереть,
но сырые следы, оставленные тряпкой на красноватом
ковре с цветочным рисунком, отмечали их местополо-
жение лучше, чем сама кровь.
Будет невозможно, подумал Мельсон, определить,
на какой ступеньке стоял Эймс, когда стрелка часов
вонзилась ему. в шею. Первые пятна появлялись на
второй сверху, но поскольку инспектор предположи-
тельно оставался на ногах до тех самых пор, пока не
рухнул у порога комнаты здесь, наверху, удар мог быть
нанесен и ниже по лестнице. Сначала след поворачивал
направо (если идти наверх), словно умирающий пы-
тался секунду-другую удержаться за перила, затем
зигзагом шел влево, миновав верхнюю ступеньку, заби-
рал опять вправо и становился отчетливее, как будто
здесь Эймс ненадолго упал на одно колено.
Хедли смотрел на доктора Фелла, а доктор Фелл —
на главного инспектора. Оба над чем-то напряженно
размышляли. Сражение близилось, но ни тот ни другой
не решался начать первым. Хедли осмотрел балясину
перил и заглянул вниз в узкий лестничный колодец.
Потом оглянулся через плечо на дверь Полла.
169
— Интересно,— коротко заметил он,— сколько вре-
мени занял у него этот путь?
— Вероятно, две-три минуты.— Доктор говорил рез-
ко, погружейный в свои мысли.— Двигался он медленно,
иначе проследить его путь было бы не так легко.
— Но он не закричал.
— Нет, убийца нанес удар в то место, которое
исключало такую возможность.
— И сзади...— Хедли, прищурившись, огляделся.—
Есть какие-нибудь соображения относительно того,
где эта женщина могла стоять? Если она приблизи-
лась к нему, прошла несколько ступеней следом...
— По всей вероятности, человек, убивший Эймса,
стоял, прижавшись спиной к стене и спустившись сту-
пеньки на три. Удар был нанесен, когда Эймс про-
ходил мимо. Наверное, Эймс поднимался, держась за
перила: так делает большинство людей, поднимаясь в
темноте по незнакомой лестнице. Удар едва не поверг
Эймса на колени — в этом месте следы пошли вправо,
здесь он обеими руками ухватился за перила. Потом
отпустил их. Его повело влево, и дальше он продол-
жал двигаться так, как вы сами можете видеть.
— Эймс прошел мимо, не заметив убийцу?
— Это как раз и есть,— сказал доктор Фелл, шумно
вдохнув носом воздух,— то главное, что я хотел, чтобы
вы увидели, когда воссоздавал события прошлой ночи.
Все упирается в свет. Итак, здесь, в холле, как мы,
по-моему, слышали уже не раз, было темно хоть глаз
выколи. Вопрос: каким образом, черт меня побери, мог
убийца видеть, куда он наносит удар? Есть лишь один
способ сделать это, и я проверил его вчера ночью...
Посмотрите вниз — вам придется немного спуститься.
Вот так. 'Видите те узкие окна по бокам от входной
двери? Правое располагается на одной линии с пери-
лами, и снаружи стоит уличный фонарь. Силуэт любого
человека — голова и плечи — будет пусть не очень
хорошо, но отчетливо виден, в то время как убийца
останется в тени. Как я говорил, я проверил это прошлой
ночью. Я попросил Элеонору Карвер показать мне,
где она стояла, когда в первый раз увидела тело,
и это сработало.
Хедли выпрямился.
— Так значит, вы попросили Элеонору Карвер,—
повторил он с любопытством.— Я хочу поговорить
с вами об этом... Давайте пойдем осмотрим задвижку
170
на люке, может быть, выйдем на крышу, где мы смо-
жем побеседовать без свидетелей.
После этих слов возникла напряженность, натяну-
тость' в отношениях двух старых друзей. Хедли вы-
нул из кармана один из ключей и отпер дверь в углу
у конца лестницы. Она открывалась внутрь. Он по-
шарил на левой стене в поисках выключателя. Тусклая
электрическая лампочка без абажура, свисавшая с
потолка, осветила узкий проход, обшитый панелями
темного дерева, душный, с полоской потрепанного
ковра на полу и крутой деревянной лесенкой, похожей
на стремянку, в дальнем конце. Потолок был низкий
из-за чулана над головой, образовавшего подобие чер-
дака, и Мельсон вдруг закашлялся от пыли, которая
клубилась вокруг лампы. Хедли захлопнул за собой
дверь. Затем он перешел в наступление.
— Фелл,— коротко спросил он,— что с вами тво-
рится?
Доктор Фелл пристально разглядывал лесенку/
раздумывал какое-то мгновение, а потом негромко хо-
хотнул. Этот смешок, ухнувший в пыльной темноте
прохода, уменьшил, а затем и вовсе развеял возникшую
напряженность — отзвук глубокого, раблезианского ве-
селья, который в один миг отодвинул на задний план
все ужасы этого дома. Вытащив из кармана свой не-
вообразимой расцветки платок, доктор Фелл промокнул
лоб, и в его глазах опять заплясали искорки.
— Нервы,— признался он.— Даже не подозревал,
что со мной может случиться такое. Вот что значит
разгуливать до полудня, не укрепив организм бокалом
пива. И еще это потому, что я пережил один из самых
жутких спектаклей, который я когда-либо мог на-
деяться поставить. К-хе. И также...
— Вы не верите, что эта девушка виновна?
— Элеонора Карвер? Не верю,— сказал доктор,
сморкаясь и испуская при этом громогласный хрю-
кающий боевой клич.— Ха-а, кхум. Нет. Но, может
быть, вы сначала взглянете на этот люк и увидите,
что можно сказать по поводу показаний юного Полла?
Хедди взбирался по лесенке, пока не остались видны
только его голени. Послышались тупые удары ладонью
о дерево, чирканье спичкой и затем возглас удовлетво-
рения. Отряхивая руки, главный инспектор спустился
на несколько ступеней, нагнулся, и его голова появи-
лась под потолком прохода.
171
— Это устраняет все сомнения. Это совершенно
устраняет какие бы то ни было сомнения. Убийца не
попадал в дом через этот ход; более того, убийца не
мог выскользнуть через люк назад на крышу, оставив
его после себя запертым изнутри. Ибо он заперт, мой
мальчик. Заперт крепко, и, чтобы отодвинуть засов,
нужно немало попотеть.
Доктор Фелл крутил в руках платок.
— И следовательно,—• заметил он с задумчивым
видом,— ваш главный свидетель был пьян, и ему мере-
щилась всякая всячина.
— Совершенно верно. Это доказывает, что только
Эл... Постойте-ка! Какого черта вы имеете в виду,
говоря «мой главный свидетель»?
— А разве я не прав? Разве не он доказал вам, что
это Элеонора совершила убийство? Теперь,— сказал
доктор с довольным видом,— я припоминаю, как вы
соглашались с Эмерсоном, когда тот говорил, что тупая
последовательность в достижении намеченной цели есть
наваждение всех недоумков. Но в данном случае я под-
нимаю свой голос как раз с требованием хотя бы
какой-нибудь последовательности. Черт побери, вы
должны выбрать что-то одно. Когда Полл предъявляет
перчатку с пятнами крови, которую он, по его словам,
нашел в кромешной тьме в холле наверху, вы аплоди-
руете его сообразительности и присутствию духа. Когда
же он говорит, что видел относительно безобидное пят-
но лунного света,— которое, кстати, в темноте заметить
гораздо легче, чем черную перчатку,— вы вдруг распа-
ляетесь и обвиняете его в delirium tremens ’. Ай-яй-яй.
Вы можете верить или не верить его рассказу — мне
все равно. Но вы не можете принимать ту его часть,
которая вам нравится, и хаять во весь голос ту, которая
не вписывается в вашу версию. На мой простодушный
взгляд, все должно быть либо до конца лживо, либо
до конца правдиво.
— Могу принять и часть,— возразил Хедли,—
если на моей стороне оказываются факты. Люк за-
перт, на этот счет он ошибся. Но, с другой стороны,
есть перчатка. Она лежит у меня в кармане. В перчатке
вы не сомневаетесь, не правда ли?
— Я сомневаюсь лишь в ее значении... Послу-
шайте, вы искренне полагаете, что убийца пользовался
1 Белая горячка (лаг.).
172
этой перчаткой? Вы можете представить себе, как
Элеонора Карвер, заколов несчастного старину Эймса,
стаскивает ее с руки и швыряет в темноту просто так,
от радости — чтобы у полиции было хоть что-нибудь
с ее инициалами? И еще одно: перчатка должна
была пролететь изрядное расстояние от лестницы до
двери Полла. «Тайна Летающей Перчатки», последний
триллер Дэвида Ф. Хедли из Скотланд-Ярда... Очко-
втирательство, мой тупоголовый друг. Первоклассное,
стопроцентно английское очковтирательство. Поставьте
Полла с его рассказом к свидетельской стойке, и
любой мало-мальски приличный адвокат поднимет
такую бурю смеха, что хоть из зала беги. А вы что
делаете? Проглатываете целиком одну часть показаний
и твердо отрицаете эпизод с люком! Неужели вам не
пришло в голову, что люк мог быть открыт тогда и
закрыт теперь по той удивительной причине, что кто-то
потрудился закрыть его впоследствии?
Хедли внимательно смотрел на него. На его лице
застыла хмурая улыбка. Он похлопал себя по карману,
где лежала перчатка.
— Подшучивать над человеком вы умеете. Это я
всегда признавал...
— Но неужели я нисколько не убедил вас?
Хедли колебался.
— Если я и увидел что-то, то лишь вашу неповто-
римую искрометную логику. Но меня не очень интере-
суют всякие адвокатские выверты, и вы, по-моему,
занимаетесь тем, что в народе называется «посвисты-
вать на кладбище». Вы решили для себя, что эта де-
вушка невиновна...
— Я знаю, что она невиновна. Послушайте, что
вы намерены делать?'
— Предъявить ей перчатку. Если она действительно
принадлежит ей... Так, успокойтесь и взгляните на
факты. Улики совпадают до мельчайших подробностей.
Вспомните, например, ее собственное признание, что
она привыкла носить ключ в пальце перчатки — как
раз там, где мы и нашли его! Мы с вами пришли к
мнению, что круг подозреваемых в деле о геймбридж-
ском убийстве ограничивается двумя людьми: Хандрет
и Карвер. Хандрет имеет алиби. Свидетели из «Гейм-
бриджа» не видели лица девушки, но во всем остальном
описание точно подходит к Элеоноре. Она даже при-
знала, что находилась в магазине в момент убийства...
173
— Так,— сердито прервал его доктор Фелл.—
Я продолжу и дам вам еще одну улику, которая под-
тверждает вашу версию и обрадует вас бесконечно.
Я беседовал с Йоганнусом Карвером. Он думает, что
она виновна, и для меня совершенно очевидно, что
после ограбления «Геймбриджа» он настолько уверился
в этом, что даже солгал нам вчера ночью, заявив,
будто не помнит, как провел вторую половину двадцать
седьмого августа. Когда я осторожно попытался выяс-
нить причину этой лжи, он сказал: «У нас были не-
которые трудности с ней, когда она была ребенком...»,
но потом передумал и продолжать не стал. Клепто-
мания *, дружище. Ставлю пять фунтов. Клептомания.
— Вы шутите?
— Не-е-ет!— загрохотал доктор Фелл.— Хватать
все, что блестит,— вот в чем дело. Об этом, вероятно,
знают все в доме. Единственная причина, почему Ля
Стеффинз не упомянула об этом прошлой ночью, ви-
димо, заключается в том, что ее неразвитое вообра-
жение не способно связать с убийством кого-то из ее
домашних. Хватать блестящие предметы: браслеты,
кольца, часы... Если оказывается, что они принадлежат
вашему опекуну, запреты, глубоко укоренившиеся еще
в детские годы, не позволяют вам стянуть их до тех
пор, пока они не перейдут к другому лицу — скажем,
на хранение или будут ему проданы. Ах, эти запреты!
Большие часы были проданы сэру Эдвину Поллу; кар-
манные часы-череп были проданы Боскомбу; админи-
страция «Геймбриджа» несла финансовую ответствен-
ность за сохранность третьих. Хватать яркие пред-
меты: часы, кольца... столовые ножи.
Хедди сражался со своим блокнотом.
— Вы что, окончательно спятили?— резко спросил
главный инспектор.— Вы выстраиваете несокрушимое
обвинение против собственного клиента! У меня...
Доктор Фелл глубоко вдохнул и успокоился.
— Я говорю вам все это,— ответил он,— во-первых,
чтобы вы не заявляли потом, будто защита ведет не-
честную игру; во-вторых, чтобы вы могли увидеть то,
что я наблюдаю с самого начала: постепенное накру-
чивание улик, зловещей черной тучей собирающихся
над головой этой девушки; и, в-третьих, потому, что
1 Болезненное непреодолимое стремление к воровству: разви-
вается на почве некоторых психических заболеваний.
174
дьявол меня забери, я не верю ни единому слову из
всего этого. Как и некоторые другие из ваших «случай-
ных обстоятельств», Хедли, они слишком хороши, чтобы
быть правдой. Мне продолжать достраивать ваше обви-
нение? Тут еще можно многое сказать.
— На чем же строится защита!
Доктор Фелл грузно прошелся взад-вперед по про-
ходу; казалось, ему здесь трудно дышать.
— Не знаю,— упавшим голосом ответил он.— Я не
могу ее построить... пока. Послушайте, давайте выйдем
отсюда. Я предпочитаю быть подслушанным, нежели
задохнуться... Но если я изложу за вас ваше дело и
заколочу в этот гроб все гвозди до единого, дадите вы
мне время, чтобы вытащить их обратно?
Хедли обошел его и направился к двери.
— Вы считаете, что знаете, кто совершил это убий-
ство?
— Да. И, как водится, это последний человек, кото-
рого вы стали бы подозревать. Нет, вам я не скажу.
Так мы договорились?
Хедли покрутил. ручку замка, выпуская и убирая
пружинную защелку.
— Эта Карвер виновна. Я почти уверен в этом.
Но готов признать, что ваша растреклятая убежден-
ность произвела на меня впечатление... При отсутствии
дополнительных улик я могу подождать, пока не вы-
ясню все относительно перчатки и не проверю другие
варианты. Тем временем мы оставим ее в покое...
Решительным движением он открыл дверь и остано-
вился как вкопанный. У лестницы оц нос к носу столк-
нулся с сержантом Престоном, смуглолицым специа-
листом по обыску.
— А, сэр!— ухмыльнувшись, произнес Престон.—
Я ищу вас по всему дому. Хотел доложить, что дело
в шляпе. Хо-хо!
— В шляпе?
— Так точно, сэр. Мы нашли то, что искали. Спря-
тано было в ее комнате, и очень хитро к тому же, но
мы нашли.
Мельсон почувствовал, как у него перехватило ды-
хание, и услышал, как доктор Фелл пробормотал что-то,
когда Хедли задал очевидный вопрос.
— Как в чьей? В комнате юной -леди, сэр,— ответил
Престон.— Мисс Элеоноры Карвер. Не хотите спустить-
ся и посмотреть?
175
ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЗА ПАНЕЛЬЮ
Хедли не смотрел на доктора Фелла, пока они спуска-
лись по лестнице. Сержант, по-видимому, тоже почув-
ствовал напряженность и, бросив любопытный взгляд
на главного инспектора, замолчал. Мельсон с ужасом
поймал себя на мысли, что все вдруг приобрело опре-
деленность: простые слова обвинения обрели конкрет-
ную значимость и стали такими же реальными, как
смерть и тонкая веревка. Перед его глазами проплыло
лицо Элеоноры Карвер: длинные сбившиеся волосы,
набрякшие веки, жадный чувственный рот, кривящийся
в беззвучном крике... Она сейчас где-то с Хастингсом,
или они уже вернулись? В Англии отсрочка короткая.
Три полных воскресенья после приговора, а затем рано
утром, на рассвете, ведут... В холле первого этажа
Хедли повернулся к Престону.
— Зашиты в матрасе, я полагаю?— отрывисто
спросил он.— Или спрятаны в стене за вынимающи-
мися кирпичами? Вчера ночью мы произвели лишь
поверхностный осмотр.
— Не удивительно, сэр, что вы ничего не нашли.
Нет. Все гораздо хитрее. Конечно, со временем я и
сам бы до них добрался... я ведь там только начал.
Но помог случай. Судите сами.
Комната Элеоноры располагалась в задней части
дома. Перед закрытой дверью в тени лестницы стояла
миссис Стеффинз. Судя по виду, она была готова услы-
шать нечто неописуемое, словно какие-то безголосые
слухи уже успели прокатиться по дому. Они видели,
как в полумраке светятся белки ее глаз.
— Там что-то происходит,— взвизгнула она.—
Я слышала их голоса. Они слишком долго находятся
в комнате и не дают мне войти. Я имею право войти
туда... это мой дом... Йоганнус!
Расстроенные нервы Хедли сдали.
— Убирайтесь с дороги,— прорычал он.— Убирай-
тесь с дороги и сидите тихо, или вам всем не поздо-
ровится. Беттс!— Дверь в комнату Элеоноры приот-
крылась, и сержант Беттс выглянул наружу.— Выйдите
сюда и станьте у двери. Если эта женщина не угомо-
нится, заприте ее в ее комнате. Так, Престон...
Они вошли, захлопнув дверь, и пронзительные вскри-
кивания снаружи стали глуше. Комната оказалась
небольшой, но высокой. Когда-то она явно была
176
частью большей комнаты, разделенной потом пере-
городкой. Два высоких окна с маленькими квадрати-
ками стекол выходили на пустынный задний двор, вы-
мощенный кирпичом, но деревянная пристройка мойки
при кухне ограничивала даже этот вид. Стены были
обшиты теми же белыми крашеными панелями, что
и в большинстве других комнат, но в отличие от них
эта комната выглядела тесной и бедной. На каминной
доске из белого мрамора красовались плюшевая кошка
и две-три фотографии кинозвезд в бумажных паспарту,
раскрашенных под серебро. Остальные предметы обста-
новки мало что добавляли к впечатлению от этого
набора. Деревянная кровать, умывальник, гардероб —
в открытых дверцах виднелись платья на плечиках,—
туалетный столик с большим зеркалом и фарфоровой
лампой с фигуркой маркиза в костюме восемнадцатого
века, на полу — небольшой плетеный коврик. Рядом
с камином стояла миссис Горсон. В ее карих навыкате
глазах застыло изумленное выражение, рука нетвердо
сжимала щетку для ковра. Было слышно ее шумное
дыхание...
— Ну?— требовательно поднял брови Хедли, огля-
дываясь кругом.— Я пока что ничего не вижу. Что вы
нашли, и где это?
— А! В этом-то вся и хитрость, сэр,— закивал
головой Престон.— Я подумал, вам стоит это уви-
деть.— Он подошел к простенку между окнами. Там
висела плохая картина, изображавшая в блеклых крас-
ках рыцаря в доспехах, крепко прижимающего к своим
наплечникам юную небрежно одетую деву с длинными
золотыми волосами. Пол заскрипел под ногами Пре-
стона. Он сдвинул картину набок.
— Я как раз только что занялся стеной, сэр. Беттс
мне помогал. Эта леди,— он кивнул в сторону миссис
Горсон,— настаивала на том, чтобы прибраться в ком-
нате, и мы ей разрешили. Она подметала пол щеткой
и, когда поворачивалась, стукнула концом черенка
вот об эту панель... Ну, и все сразу стало ясно. Правда,
пришлось повозиться, пока я отыскал пружину. Но
смотрите.
Он провел пальцем по верхней кромке. Точно так
же, как и в комнате Карвера, сбоку от панели появи-
лась вертикальная щель. Только здесь она была значи-
тельно короче, около двух футов. Престон просунул
в щель кончики пальцев и задвинул панель в стену.
12 Д. Д. Карр и др. I?7
— Как и у старика в комнате,— пробормотал
Хедли.— Похоже, у архитектора, который строил этот
дом, была...— Он нетерпеливо шагнул вперед, осталь-
ные двинулись за ним.
— Теперь ее, наверное, повесят, сэр?— равнодушно
осведомился Престон.— Я вспоминаю, как мы тогда
разыскали тайник в доме Бриксли,— помните, сэр,
дело об убийстве на Кромвел Роуд? Тот парень,
который завернул руку своей жены в кусок...
— Замолчите!— громогласно оборвал его доктор
Фелл.— Так, спокойно, Хедли...
Все, что в этой комнате напоминало о хозяйке,
сложилось вдруг в ее образ. Внутри тайника, пред-
ставлявшего из себя полость в кирпичной стене около
фута глубиной, находились какие-то предметы, завер-
нутые в старый джемпер. Словно для того чтобы по-
надежнее их спрятать, джемпер был засунут за коробку
из-под обуви. В коробке оказалась выкрашенная золо-
той краской стальная стрелка от часов около пяти
дюймов длиной и, тоже испачканная краской, левая
лайковая перчатка — без сомнения, парная к той, что
лежала в кармане Хедли. Хедли, у которого от нетер-
пения дрожали руки, отнес джемпер на кровать и
развернул его...
Платиновый браслет с бирюзой. Серьги из жемчуга.
Похожий на приплюснутый человеческий череп предмет
размером чуть меньше кулака. Они упали на белое
покрывало, когда Хедли выдернул из-под них джемпер,
и свет уродливо заиграл на серебряной с позолотой
поверхности черепа, покатившегося по покрывалу,
словно отрубленная голова. «Хватать яркие предметы...»
— Нет!— произнес хриплый голос. Они услышали
частое постукивание деревянного черенка о каминную
доску и свистящее дыхание. Миссис Горсон выступила
вперед, прижав руку к своей обширной груди и еще
больше выкатив глаза.— Это неправильно,— сказала
она с яростной решимостью и показала рукой на
-кровать.— Говорю вам, и Бог мне судья в эту минуту,
это неправда. Говорю вам, они ненавидят ее.
Хедли выпрямился.
— Это все, миссис Горсон,— сухо сказал он.—
Большое вам спасибо.
— Но я спрашиваю вас, сэр; я спрашиваю вас,—
по-прежнему шумно дыша, она потянулась к лацка-
ну его пиджака,— скажите, кто может знать это лучше
178
меня? А?— Она словно пыталась загипнотизировать
его, широко раскрыв коровьи глаза и тряся головой.—
А-а-а? Когда я прожила тут одиннадцать лет, с тех
самых пор, как умерла миссис Карвер. И я знаю, что
Миллисенте Стеффинз — меня ей не провести — ну-
жен он, а он и не смотрит на нее... Выслушайте
меня! Всего одну минуту, сэр, и я могла бы рассказать
вам...
— Так, Престон. Выведите ее.
— И ведь надо же, я сама это сделала,— неожи-
данно провозгласила миссис Горсон. Ее глаза напол-
нились слезами. Она не сопротивлялась, когда Пре-
стон потащил ее к выходу, словно тюк с бельем, но
Мельсон внутренне напрягся, потому что ему пока-
залось, что она сейчас закричит. Она действительно
закричала, но только когда оказалась в холле.
— Беттс!— позвал Хедли.— Куда ты, дьявол тебя
побери, провалился?.. Ага! Ты видел, что у нас здесь?
Прекрасно. Тогда пулей в управление за ордером. Нам
нужно приготовиться заранее. Если возникнут какие-
либо затруднения, пусть звонят мне сюда, я сам объ-
ясню... Она уже вернулась?
— Нет, сэр.
— Тогда скажи Престону, пусть подежурит у двери
и приведет ее ко мне сразу же, как только она появится.
Но прежде догони эту Горсон — живее!— и строго-
настрого предупреди ее пока не говорить никому ни
слова о случившемся.
— Секундочку, Беттс,— остановил сержанта доктор
Фелл. Его смятение прошло, он казался спокойным.
Опираясь на одну трость, он небрежно помахал паль-
цем сержанту, пристально глядя при этом на Хедли.—
Вы уверены, что сейчас в этом есть необходимость?
Почему просто не задержать ее и не подождать, цока
дознание...
— Я не собираюсь рисковать своей пенсией, пере-
кладывая ответственность на чужие плечи в деле, где
виновность подозреваемой очевидна.
— Но вы понимаете также и то, что погубите
себя, если совершите ошибку? Вы понимаете, что даже
не дали этой женщине возможности как-то объяснить
все это, оправдаться? Вы понимаете, что делаете имен-
но то, чего от вас ждет настоящий убийца?
Хедли поднял плечи. Затем он достал из кармана
свои часы.
12*
179
— Если это успокоит вашу совесть, я сделаю вам
одолжение, учитывая вашу помощь в прошлом. Сейчас
у нас двадцать минут первого. Она должна появиться
с *минуты на минуту...— Он вдруг нерешительно за-
молчал, широко открыв глаза.— Если только... Боже
милостивый! Вы полагаете, она сбежала? На работу
она сегодня не пошла; вышли они вместе с Хастинг-
сом...— Он ударил кулаком в открытую ладонь другой
руки и медленно повернулся.— Если это так, то...
— Что ж, если это так,— возразил доктор Фелл,—
найти ее будет проще простого. И в этом случае я
сниму все свои возражения, и вы можете заручаться
ордером на арест виновной. Но она придет. Лучше
скажите, в чем вы собирались мне уступить?
— Подождите несколько минут в холле, Беттс...
Я поговорю с ней, да. Вы ведете себя так, будто я пред-
вкушаю огромное удовольствие, намереваясь арестовать
эту девушку. Позвольте вас заверить, что это не так.
Я искренне готов рассмотреть вашу точку зрения на
это дело, несмотря на улики, которых достаточно, чтобы
повесить календарного святого, но при условии, что
у вас есть что предложить для рассмотрения. До сих
пор вы ровным счетом ничего не предложили. Един-
ственное, что я от вас пока слышал, это насмешки над
имеющимися доказательствами и жалобы на мою тупо-
головость. И тем не менее вы не из тех, кто рабо-
тает по наитию. Я давно вас знаю, и за вами никогда
не водилось привычки ссылаться на такую до дыр за-
тасканную ерунду, как «интуиция». Поэтому, если у
вас есть какие-то серьезные основания считать ее
невиновной, я хочу услышать их, и тогда я попытаюсь
забыть об этих уликах...
— А, это? — сказал доктор Фелл без всякого ин-
тереса. Он взглянул сначала на предметы на кровати,
потом на коробку в нише.— Я знал, что мы найдем
большую часть этих вещей, пусть даже и не был уверен,
в какой именно комнате. Так что они не произвели
на меня впечатления. Наоборот, они дали мне версию.
Я знал, что мы обязательно обнаружим стрелку от
часов и чью-то перчатку, а также, вероятно, браслет
и часы. Но я был абсолютно убежден, что единствен-
ный предмет, которого мы не найдем...
— Да?
— Это часы, украденные с экспозиции в «Гейм-
бридже». Такова моя позиция. У меня есть версия,
180
которая, по моему убеждению, является правильной.
Имеются два огромных препятствия: скажу сразу,
к самой версии они отношения не имеют, но они поме-
шают вам или кому-то еще поверить в нее. Я нашел
способ преодолеть одно из этих препятствий. Но второе
представляется мне настолько громадным, что, честно
признаюсь, устранить его может разве что чудо... С дру-
гой стороны, в вашей собственной версии есть одно
очень слабое звено...
— Это не версия. Вот здесь, на кровати и в ко-
робке, лежат факты, в буквальном смысле слова твер-
дые, неопровержимые факты. Вы признали, что даже
без них мы могли бы осудить Элеонору Карвер за
убийство в универмаге....
— И за убийство Эймса тоже, не забывайте об
этом,— напомнил доктор Фелл, направив на него ука-
зательный палец.— Только убийство Эймса делает
вашу версию законченной и подтверждает все в целом.
— Что ж, если суд присяжных поверит, что она
зарезала дежурного администратора, он вряд ли про-
явит большую неохоту, склоняясь к мысли, что она
убила также и инспектора полиции. Я готов даже допу-
стить, что у них не будет полной уверенности во втором
случае. Если мы повесим ее за убийство Ивэна Ман-
дерса, тот факт, что у суда присяжных, в конце концов,
остались сомнения в ее причастности к убийству
Джорджа Эймса, послужит ей слабым утешением...
А мое дело против нее в отношении убийства Эймса
не менее прочно обосновано.
— Я знаю. Но я не хочу больше слушать об ули-
ках, фактах, доказательствах. Просто, чтобы все встало
на свои места, прежде чем я начну, расскажите мне
в точности, что, по вашему мнению, произошло здесь
прошлой ночью.
Хедли присел на край кровати и принялся нетороп-
ливо набивать трубку.
— Как я себе все это представляю,— я не говорю,
что это окончательный вариант, позже мы можем внести
все необходимые поправки,— Элеонора знала, что за
домом следит полицейский и пытается завязать зна-
комство с его жильцами в этом пабе на...
— В пабе, в котором Элеонора, насколько нам
известно, никогда даже не бывала. Не говоря уже о
том, чтобы распознать переодетого полицейского, среди
его завсегдатаев.
181
Хедли посмотрел на него почти добродушно.
— Намерены сражаться за каждый квадратный
дюйм своей территории, не так ли? Ну, дело ваше.
Ни одно из этих возражений гроша ломаного не
стоит... Карвер подозревал, что этот человек — поли-
цейский (он сам нам так сказал), а Лючия Хандрет
знала это наверняка (тоже с ее собственных слов).
Теперь посмотрим, насколько велика вероятность того,
что оба они будут держать эту новость в секрете и
никогда ни с кем не поделятся своими впечатлениями.
Такая вероятность практически равна нулю! Новость
все равно выплывет наружу, пусть даже в каком-нибудь
праздном разговоре. Если у Карвера были свои при-
чины опасаться, что его любимая воспитанница заме-
шана в геймбриджском деле (как, по вашим словам,
он вам сказал), он бы так или иначе намекнул ей на
это. Короче, существует десяток путей, как она могла
бы об этом узнать... Особенно если учесть,— сказал
Хедли, пытаясь раскурить трубку,— что она, вероятно,
подозревала, что кто-то в доме шпионит за ней, знает
ее секрет и готовится рассказать полиции о том, что...
— А!— выдохнул доктор Фелл.— Вот мы и верну-
лись к нашему таинственному обвинителю, не так ли?
И кто же это был?
— Миссис Миллисента Стеффинз,— спокойно отве-
тил главный инспектор.— И я назову вам несколько
весьма веских причин, почему я так думаю, черт меня
возьми. Я не стану настаивать на тех очевидных фак-
тах, что, во-первых, она относится как раз к тому типу
людей, которые пишут анонимные письма, следят за
домашними и тайком обращаются в полицию; во-вто-
рых, ей, скорее всего, известно о тайнике за панелью,
о котором вряд ли будет знать жилец или гость; и,
в-третьих, она должна была хорошенько позаботиться
о том, чтобы Карвер не понял, кто первый обвинил
его любимую воспитанницу и пустил полицию по ее
следу... Вот,— сказал Хедли, и губы его медленно
расползлись в усмешке,— вот вам мое объяснение
упорного молчания обвинителя безо всякой там туман-
ной чепухи. Я не стану тогда говорить...
— Хорошо, хорошо,— запальчиво перебил его док-
тор Фелл,— забудьте все, что вы не станете говорить.
Сотрите и изгоните из своей памяти вещи, которые,
на ваш взгляд, не стоят упоминания. Мне интересно,
что вы можете сказать о Стеффинз?
182
Хедли легонько постучал мундштуком трубки по
передним зубам.
— Я попрошу вас вспомнить беседу с ней об Элео-
норе.
— Так. И что там с этой беседой?
— Вы, без сомнения, согласитесь, что трудно встре-
тить человека болтливее ее?
- Да.
— И что она кричала на весь свет о любовных
свиданиях Элеоноры на крыше, о ее неблагодарности»
эгоизме, жадности,— по сути, обо всех ее пороках,
кроме...
— Да-да, я слушаю?
— Кроме,— повторил Хедли, подавшись вперед
после паузы,— единственного, который в самом деле
важен для этого расследования и важности которого
она не могла не понимать. Она должна знать о клеп-
томании — а ведь подленькое исподтишка упоминание
об этом принесло бы девушке гораздо больше вреда,
чем все ее остальные нападки,— и тем не менее она
ни словом не обмолвилась на этот счет — ни до, ни
после того как мы заговорили об ограблении «Гейм-
бриджа». В данном вопросе она оказалась на редкость
сдержанной. Ну просто слишком неразговорчивой.
Когда разговор об убийстве в универмаге все-таки
состоялся и мы прямо обвинили в нем одну из женщин,
сказали им об этом в лицо, она и тогда не произнесла
ни слова об Элеоноре — а ведь она прекрасно знала,
что Элеонора была тогда в «Геймбридже»: она непре-
менно поинтересовалась бы, почему Элеонора опоздала
в тот день к чаю. Нам же она сказала лишь, что «Элео-
нора пришла позже». Опять она оказывается слишком
скрытной. И не могло такого быть, как вы однажды
попытались намекнуть, что она «не связывала с убий-
ством никого из домашних»,— как я уже говорил, мы
прямо объявили, что одна из них ударила ножом дежур-
ного администратора. Нет, Фелл. Она зашла слишком
далеко, невероятно далеко в противоположном направ-
лении, опасаясь, как бы никто не заподозрил, что
именно она обвинила перед полицией любимую воспи-
танницу Карвера, его Элеонору. Она молчала так же,
как обвинитель, потому что она и была тем обвини-
телем.
После этого взрыва красноречия Хедли оперся на
спинку кровати и энергично запыхтел угасающей труб-
183
кой, удовлетворенно поглядывая на раскрасневшееся
лицо доктора Фелла.
— Я вижу, мы разбудил и-таки старого медведя,
и он заворчал в своей берлоге, а?— В его темных
глазах светилось удовольствие.— Вот что я вам скажу.
Пока моя жертва не вернулась, делать мне нечего,
и я чувствую себя настолько уверенно в данном во-
просе, что готов начерно изложить свое дело от имени
Короны. Когда я закончу, вы можете выступить от
защиты, если захотите. Доктор Мельсон выполнит роль
суда присяжных. А?
Доктор Фелл поднял трость и зло направил ее на
главного инспектора.
— Теперь я завелся,— проговорил он.— Теперь я
завелся по-настоящему. Я и не подозревал, что вы
потихоньку подгоняли разные улики за моей спиной,
а также спокойненько собирали в карман все выигрыш-
ные очки, которые я вам так неосторожно подбрасывал.
Хорошо же. В скором времени я скажу вам парочку
вещей, даже если нужный момент для этого еще не
настал. Да, я выступлю от имени защиты. Я до основа-
ния разрушу здание, которое вы построите на своей
логике, и станцую на его руинах. Йо-хо! Я...
— Не распаляйтесь,— мягко заметил Хедли. Он
сдул с трубки лепесток табачного пепла.— Мне в голову
только что пришла одна мысль... Беттс!
— Сэр?— откликнулся сержант, просунув голову в
комнату. Казалось, он был поражен, увидев доктора
Фелла в ярости размахивающим своей тростью.
— Беттс, найдите мистера Карвера...
— Погодите минутку,— вмешался доктор.— Репор-
теры в этот зал суда не допускаются. Несколько из-
меняя метафору: если вы хотите подразнить старого
медведя, вам придется проделать это без свиде-
телей.
— Что ж, как хотите. Я могу потом проверить
то, что меня интересует. Как бы то ни было, Беттс,
спросите у мистера Карвера про часы, .которые он изго-
товил для мистера Эдвина Полла. Выясните, была ли
сделка совершена и получил ли он деньги за работу.
Престон по-прежнему ждет мисс Карвер?
— Так точно, сэр.
Хедли движением руки отпустил его. Он отступил
назад, облокотился на спинку и посмотрел на плю-
шевую кошку, развалившуюся на каминной доске.
184
— Итак, мы установили, что Элеонора опасается
слежки со стороны полиции...
— И предпринимает шаги к убийству полицей-
ского?— перебил его доктор Фелл.
— Нет, я так не думаю. Я считаю, что на данной
стадии она просто испугана и что убийство произошло,
так сказать, случайно. Как это...
— Я прерываю вас в последний раз, Хедли,— ска-
зал доктор Фелл с большой искренностью,— и я делаю
это сейчас не с тем, чтобы опровергнуть ваши слова,
но с тем, чтобы вы усвоили одну вещь. Я хочу знать
вашу позицию в вопросе о краже стрелок с часов.
Это ваша наигромаднейшая трудность и, что весьма
любопытно, моя тоже, только с противоположной
стороны. Если вы сможете предложить хотя бы отда-
ленно правдоподобное объяснение тому, зачем Элео-
норе понадобилось красть эти стрелки, я признаю,
что защита окажется практически загнанной в угол.
Тихо, тихо! Только не говорите, что вы обнаружили
одну из них среди ее вещей, и это доказывает, что
она ее украла, и не о чем тут спорить. Нет! Я как раз
подвергаю сомнению именно то, что кажется очевидным
на первый взгляд.
Итак, она украла эти стрелки либо из чистой
клептомании, либо осуществляя продуманный план
убийства — и вы должны понимать, что оба объясне-
ния суть вопиющая бессмыслица. Предположим, ею
вдруг овладевает непреодолимое желание красть часы
и браслеты. Однако клептоман из нее получается до-
вольно странный: пробираться глухой ночью по кори-
дору, взламывать замок в собственном доме, с огром-
ным трудом отдирать два стальных предмета, годных
разве что на металлолом, и с триумфом тащить их
назад, чтобы спрятать в тайнике вместе с другим скар-
бом!.. Кем бы ни представлялась вам Элеонора Кар-
вер, вы, я полагаю, не считаете ее окончательно сума-
сшедшей. В противном случае у вас могут возникнуть
сложности с обвинительным приговором.
Возьмем, с другой стороны, заранее продуманный
план убийства. Применительно к ней он обращается
в чепуху теми самыми уликами, с помощью которых
вы доказываете ее виновность в геймбриджском
убийстве. Предположим, она и есть та кобра, которая
гоняется за дешевыми кольцами и браслетами и,
стоит лишь тронуть ее за руку, теряет голову, хватает
185
первое попавшееся под руку оружие, вспарывает чело-
веку живот, не разбирая дороги бросается вон, как
какой-нибудь уличный мальчишка, и избегает поимки
только благодаря невообразимой удаче. Очень хорошо.
Если она и есть та женщина,— заключил доктор
Фелл, тыча пальцем себе в ладонь,— тогда я скажу
вам, чего она не делала.
Она не придумывала столь дьявольски причудливой
вещи, как использование стрелки от часов в качестве
оружия. Она не могла угадать в ней нож! Она не
стала бы пробираться сюда и терпеливо ждать, пока
любопытный полисмен случайно не посетит ее среди
ночи! Именно эту стрелку от часов, Хедли, вы никак
не сможете связать с Элеонорой — с тем, что вам о
ней известно как о женщине, страдающей клептома-
нией, и как о хладнокровной убийце.
На Хедли все сказанное не произвело ни малей-
шего впечатления.
— Защита нарушает процедуру заседания,— заметил
он.— Если вы выслушаете мое объяснение... Что за
дьявол!
Он сел прямо и посмотрел на дверь. Из холла
снаружи доносился сильный шум: топот шагов, гром-
кие голоса, резкий звук, похожий на шлепок, и тупой
удар в дверь. Открыв ее ногой, в комнату ввалился
раскрасневшийся сержант Престон, державший жен-
щину, которая вырвалась от него и обвела присутствую-
щих сверкающим взором... Затем Лючия Хандрет за-
мерла — ее взгляд был прикован к предметам на
кровати.
ГЛАВНЫЙ ИНСПЕКТОР ХЕДЛИ
ИЗЛАГАЕТ ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Было уже слишком поздно прятать их, хотя Хедли
и попытался быстрым движением сделать это, не испор-
тив тех отпечатков пальцев, которые могли на них
сохраниться. Часы-череп и браслет лежали на самом
виду. Лючия Хандрет медленно перевела взгляд на па-
нель в стене, и ее глаза затуманились.
— Так что я ее доставил, как приказано, сэр,—
с удовлетворением объявил Престон. На его лице, еще
бледном от злости, виднелись красные пятна — следы
пощечины, и он приводил в порядок галстук.— Она
186
пыталась мне доказать, что ее имя не Карвер, но вы
распорядились доставить ее сюда...
— Чертов идиот!— прорычал Хедли, забыв об олим-
пийском спокойствии, приличествующем королевскому
обвинителю.— Разве вы не знаете...
— В лицо нет, сэр,— вставил Престон, отступая
к двери.— Беттс сказал мне: симпатичная девушка,
примерно ее роста. Вчера ночью меня здесь не было,
и...
— А где был Беттс? Он должен был находиться
там и следить...— Тут Хедли, видимо, вспомнил, что
послал Беттса на поиски Карвера.— Хорошо,— добавил
он угрюмо,— скажем так, это была не ваша вина. Те-
перь вы свободны. Вам лучше остаться, мисс Хандрет.
Мельсон все это время внимательно изучал ее. Когда
она вошла, лицо ее пылало, она тяжело дышала, и
меховой воротник ее пальто был в беспорядке. Сейчас
она успокоилась, привела в порядок свою одежду, и
остатки былой злости лишь заставляли отсвечивать
желтым ее карие глаза. Она не пыталась делать
вид, что не замечает предметов, лежащих на кровати.
Поправив шляпку, она в упор посмотрела на главного
инспектора.
— Значит, в конце концов это все-таки оказалась
наша Нелл,— презрительно произнесла она.
— Да. Почему вы говорите «в конце концов»?
— А... ну... Есть причины. Полагаю, теперь нет
смысла молчать, хотя я не думаю, чтобы вам, проны-
рам, было трудно выудить правду у бедняги ¥сриса
Полла. Вы нашли вторую стрелку — или что дало вам
уверенность?
Ее слова заставили Мельсона вздрогнуть. «Выудить
правду у бедняги Криса Полла?» Он надеялся, что
лицо не выдало его, потому что Хедли остался невоз-
мутимым, а доктор Фелл все так же рассеянно ковы-
рял пол тростью. Лючия, похоже, относилась ко всему
делу с легким отвращением и говорила без особого
любопытства. Ее глаза скользили по украшениям убо-
гой комнаты; ноздри вдруг затрепетали, и она чуть
заметно вздрогнула, словно вспомнив что-то неприят-
ное. Когда Хедли указал на стул, она в первый момент
как будто раздумывала, принять ли приглашение. Затем
пожала плечами и устало села.
— Бедный Дон...— вырвалось у нее, и уголки рта
поползли вниз.— Большинству из нас это не доставит
187
радости, никогда не доставляло. Хорошо, что вы так
быстро все распутали. Не хотела бы я провести еще
одну ночь под одной крышей с этой... взбесившейся
дикой кошкой. О, это гнусно. Но, видите ли, я не хо-
тела говорить вам, потому что это выглядело бы так,
будто я сделала это назло и... вообще. К тому же я
знала, что Крис все равно... если на него надавить...
И с другой стороны, я не знала точно... Что сказал
Крис?
Они видели, что, несмотря на небрежную позу,
она вся дрожала от страшной нервной разрядки, мед-
ленно осознавая значение происходящего. Она пере-
усердствовала, с презрением произнося: «Я знала, что
Крис все равно...», на ее руке подергивалась жилка.
— Что он сказал, мисс Хандрет?— повторил Хедли,
задумчиво осматривая свою трубку.— Что конкретно
вы имеете в виду? Он многое нам поведал, и сегодня
с утра голова у него была не очень ясная.
— О том, как он уговорил Элеонору помешать тому,
чтобы эти часы...— Она была проницательной жен-
щиной. Уже заговорив, она уловила отголосок неесте-
ственной интонации в замечании Хедли, словно услы-
шала звон фальшивой монеты.— Давайте-ка опреде-
лимся кое в чем,— оборвала она себя на полуслове.—
Вы представляете, о чем я говорю?
Хедли открыл рот, чтобы ответить, но доктор Фелл
опередил его.
— Настало время для откровенной беседы, мисс
Хандрет, поэтому я не вижу смысла в том, чтобы
пытаться хитростью добиться от вас нужной инфор-
мации. Нет, мы не представляем, о чем вы говорите.
Но вы уже зашли так далеко, что вам придется все
нам рассказать. Вашей будущей карьере юриста совсем
не будет способствовать обвинение в сокрытии инфор-
мации от следствия. Мы действительно встретились
с Поллом. Возможно, он что-то знает об этих стрелках,
но он ничего не говорил нам о них, потому что мы,
не спрашивали. Кстати, мы вообще не упоминали о
том, что убийство было совершено стрелкой от часов.
Нам и без того было достаточно трудно втолковать
ему, что произошло.
— То есть вы хотите сказать,— воскликнула она,—
что на самом деле вы еще не нашли вторую...
— О, .не волнуйтесь. Короткую стрелку, ту, что
пропала, мы нашли,— заверил ее доктор Фелл.— Она
188
вон в той коробке из-под обуви. Покажите ей стрелку,
Хедли. Вам не стоит беспокоиться, улики неопровер-
жимы. Итак, мисс Хандрет?
Некоторое время она молчала.
— Подумать только,— заговорила она наконец с
какой-то первобытной свирепостью,— после всех своих
клятв и обещаний я позволила-таки полицейскому
одурачить меня! Ну что ж, вам повезло, что еще можно
сказать. Вы...— Она уставилась на игрушечную кошку
на каминной доске и вдруг расхохоталась.— Господи,
но ведь все это так глупо! То есть если бы это не
кончилось так ужасно. Это была шутка. Любой чело-
век, кроме Элеоноры, понял бы это! (Смех, слезы,
ужас или все вместе? Она промокнула глаз? платком.)
О, Крис вам все об этом расскажет. Эту историю он
поведал сначала мне, а потом я подслушала, как он
пересказывает ее Элеоноре. Скорее всего, он посвятил
ее в свои дела только потому, что я не отнеслась к нему
с должным сочувствием: я тогда пошутила, что все
это в точности похоже на те проблемы, о которых
читаешь в рассказах Вудхауса, и... О, я знаю, конечно,
что я не должна была смеяться, но...
Послушайте, вы знаете, зачем Крис ездил навещать
старого сэра Эдвина? Он полагал, что попал в жуткий
переплет, причем со стариком, насколько я могу су-
дить, и в самом деле трудно поладить. Видите ли,
не кто иной, как Крис, стараясь расположить к себе
богатого родственника, настоял на том, чтобы сэр Эд-
вин заказал большие часы у лучшего в городе мастера,
хотя любой другой часовщик справился бы не хуже.
Крис сказал, что это будет его подарок сэру Эдвину.
Все было бы прекрасно, если бы дело заключалось
только в том, чтобы заплатить за часы как за обычный
заказ. Но старик сказал — нет. Он, мол, знает Кар-
вера, знает о его пристрастии к собиранию часов, о
его коллекции, поэтому, раз уж Крис настаивает на
подарке, они непременно должны «оказать мастеру
ответную услугу» в соответствующей форме.
Дальше., Насколько я поняла, кто-то из гильдии
часовщиков продавал какую-то старую рухлядь, какие-
то особые часы, которыми Карвер восхищался. Сэр
Эдвин знал об этом. Было решено, что Крис их купит.
И тогда, когда Карвер закончит свои часы — это
должно было произойти сегодня,— появится старый сэр
Эдвин, расфуфыренный в пух и прах, преподнесет
189
Карверу вожделенный хронометр, погрузит готовые
часы в машину и увезет Карвера с собой в Роксмур,
чтобы тот их установил. Обо всем этом Крис рассказал
открыто, но вот остальное он поведал мне под строжай-
шим секретом...
— Когда это было?— отрывисто спросил Хедли,
продолжая строчить в блокноте.
Она опять захохотала, смех опасно балансировал
на грани истерики.
— Три... нет, четыре дня тому назад, в тот поне-
дельник, когда... Господи, неужели вы не видите, как
это смешно? Крис имеет приличный месячный доход
Но в прошлое воскресенье вечером бедного идиота
потянуло играть в покер в каком-то клубе, когда он
‘был не в состоянии отличить две двойки от фулхауса ’.
Он спустил все, да еще в придачу превысил кредит
в банке. В эту субботу, то есть завтра, он ожидал по-
ступления какой-то совершенно фантастической суммы
денег, но до тех пор не мог заплатить за часы даже
пятидесяти шиллингов, не говоря уже о пятидесяти
фунтах или сколько они там стоили^ Видя, в каком
он очутился бедственном положении, я сказала ему:
«Мой дорогой простофиля, ведь выход очевиден! По-
чему вам не пойти к часовщику, забрать часы, объяс-
нить свои затруднения и выдать владельцу чек, под-
писанный передним числом на субботу. Он знает
сэра Эдвина, он поймет вас». Разумеется, Крис даже
слушать об этом не стал. Он заявил, что обладатель
часов — верный союзник старого сэра Эдвина, а если
старик когда-нибудь узнает, что Крис оказался без
гроша, да еще выяснит почему, то его, Криса, ждут
большие неприятности, а именно от неприятностей он
и старался себя оградить, предложив дяде часы работы
Карвера. И так далее. Вы представляете...
Поверьте, все это было настолько абсурдно! Я ска-
зала ему: «Что ж, часы будут готовы в четверг или
в пятницу. Вам остается надеяться только на то, что
к нам заберется какой-нибудь вор и украдет их. Правда,
чтобы удрать с ними, ему понадобится грузовик й
подъемный кран». Тогда он гордо выпрямился... А потом
в среду утром, как раз тем.утром, когда он уехал, я
услышала, как он рассказывает Элеоноре, тоже под
строжайшим секретом...
1 Комбинации в покере.
190
Хедли, стараясь скрыть свое возбуждение, как
человек, нашедший ответ на, казалось бы, неразреши-
мый вопрос, спросил:
— Стрелки ведь были похищены в среду вечером?
Да! А до среды она ничего не знала о проблемах Полла,
другими словами, она узнала о них, только когда часы
были перенесены из сарая и заперты в комнате Кар-
вера?
- Да.
— Продолжайте. Вспомните дословно, о чем шла
речь!
— Я не слышала всего разговора. Крис восполь-
зовался моими собственными словами, не говоря ей,
где он их услышал, о том, что он конченый человек
и ему не на что надеяться, кроме как на вора с грузо-
виком и подъемным краном. Я бы вообще не обратила
на них никакого внимания, только меня вдруг пора-
зило, что этот дьяволенок воспринимает все с полной
серьезностью! Я поняла это по ее голосу. Вам нужно
знать Элеонору... о, это ее знаменитое чувство юмора!—
вскричала Лючия, почти теряя контроль над собой.—
Она сказала: «Право, все это можно проделать гораздо
проще». Затем Крис промямлил что-то жалобное в
свой адрес и сказал, просто так, без всякой задней
мысли: «Знаешь, одно могу сказать, я бы дал пятьдесят
фунтов тому вору, который смог бы сделать что-нибудь
с этими часами». И Элеонора тут же спросила: «Вы
это серьезно?» Больше я ничего не слышала.
— Этого было достаточно,— кивнул Хедли.
Доктор Фелл издал звук, похожий на стон. Он
сжал свою большую голову в ладонях и начал тере-
бить волосы на висках. Хедли, глядя на него с отсут-
ствующим видом, вбивал слова как гвозди.
— «Можете вы увязать похищение стрелок с чем-
нибудь, что нам известно об Элеоноре?»— повторил
он.— «Почему были похищены обе стрелки? Почему
они были похищены в среду вечером, когда часы за-
перли на замок, а не вечером во вторник, когда до них
было легко добраться?» Вы говорили, что ответ на эти'
вопросы будет прост, и он действительно прост. Фелл,
дело закончено и представляется таким же ослепи-
тельно ясным, как солнечный день.
— Хумпф-ф, да. Большое спасибо, мисс Хандрет,—
бесстрастно произнес доктор Фелл.— Ваши слова не
оставили от защиты камня на камне. Большое спасибо.
191
Вам, наверное, будет интересно узнать, что впервые
за свою юридическую карьеру вы успешно отправили
человека на виселицу.
Она широко раскрыла глаза, они затуманились
от страха. С трудом выговаривая слова, она спросила:
— Вы хотите сказать, что все это время вы меня
дурачили? О Боже мой! Я бы никогда не сказала вам
этого, если бы не была уверена, что вы... вы говорили...
Если то, что я рассказала, заставило вас изменить
свое мнение...
— Мое мнение вы ничуть не изменили,— произнес
доктор Фелл.— Вы лишь убедили в собственной пра-
воте единственного человека, чье мнение имеет здесь
значение.
— Вы... вы не думаете,— запинаясь проговорила
она,— что я стану лгать...
— Нет.
— Пожалуйста, постарайтесь меня понять,— взмо-
лилась она, стуча кулаком по спинке кресла.— Не
могли же вы ожидать, что я буду молчать, не могли же
надеяться, что я поступлю по-другому, когда рядом
со мной ходит эта женщина, вынашивая Бог знает
какие планы; когда Дон ничего, кроме нее, не видит,
а ведь он и так пережил достаточно всяких ужасов,
когда его отец..! Ну что я могла сделать?
— Вы поступили совершенно правильно, мисс Хан-
дрет,— сказал Хедли с некоторой резкостью,— за
исключением того, что, расскажи вы нам все это вчера
ночью, мы бы гораздо быстрее...
— В присутствии Дона? Вряд ли! К тому же я не
была уверена. Я не была уверена ни в чем, пока вы не
заговорили о «Геймбридже» и произошедших там ог-
раблении и убийстве. Тогда мне показалось, что я
поняла все до конца.— Она поежилась.— Могу ли я
теперь идти? Жизнь... жизнь оказалась несколько
сложнее, чем я себе представляла.
Она устало поднялась, и Хедли поднялся вместе
с ней.
— Осталось всего два вопроса, которые я хотел
бы вам задать,— сказал он, заглядывая в блокнот.—
Первый: знали ли вы, что Элеонора Карвер когда-то
имела склонность к клептомании?
Нерешительная пауза.
— Я ждала этого вопроса. Да. Я еще удивлялась,
почему никто не упомянул об этом прошлой ночью,
192
особенно миссис Стеффинз. Я узнала об этом от нее.
Конечно, старая ведьма ненавидит меня, но всякий
раз, когда она ссорится с Элеонорой, ей нужен кто-
нибудь, перед кем она может излить душу... Что еще?
Хедли искоса взглянул на доктора Фелла.
— И наконец,— продолжил он,— располагаете ли
вы достоверной информацией о том, что Элеоноре было
известно о полицейском, который интересовался кем-то
в этом доме?
— Да. Я сама как-то раз упомянула об этом. Од-
нажды на прошлой неделе, день я точно не помню,
мы с Элеонорой шли через Филдз, и я заметила
мистера Хлопотуна, сидевшего на скамейке с газетой.
Не помню почему, но настроение у меня было сквер-
ное, и, хотя я и пообещала себе никому не говорить
об Эймсе, у меня как-то само вырвалось. Я сказала
что-то вроде: «Будь начеку. Вон сидит великий сыщик
в одном из своих знаменитых маскарадных костюмов».
— Что она ответила?
— Ничего особенного. Она оглянулась на него и
спросила, откуда я знаю. Но я к тому времени уже взяла
себя в руки и просто сказала, что встречала его в
суде и запомнила. Потом я рассмеялась *и попыталась
обратить все в шутку.
Хедли захлопнул блокнот.
— Благодарю вас. Думаю, это все. Должен попро-
сить вас до поры никому не рассказывать об этом.
Правда, это вопрос всего лишь часа или двух, но тем
не менее..
Когда она, опустив голову, вышла, Хедди еще раз
просмотрел свои записи, не проронив за это время ни
слова. Затем он поднял глаза.
— Н-да,—> заговорил он.— Извините меня за недо-
стойное желание свести личные счеты в этом деле.
Я признаю это; дело затрагивает наш клан. Хочу вам
напомнить, что был убит полицейский; человек, при-
шедший без оружия, получил удар в спину. Мне доста-
вит огромное удовольствие повесить убийцу.
А теперь, если не возражаете, я расскажу вам,
что произошло вчера ночью. Стрелки от часов нахо-
дились у этой девушки. В тайнике, о котором, как она
думала, никто не подозревал. Она не замышляла ни-
чего дурного. У нее было назначено свидание с Хастинг-
сом на крыше — на это свидание она и отправилась; сог-
ласно ее собственным словам, без четверти двенадцать.
13 Д. Д. Карр др.
193
Теперь вспомните, к какому выводу мы с вами при-
шли прошлой ночью. Мы решили, что Эймс следил
за домом и что он пробрался внутрь задолго до того,
как ровно в полночь позвонил в дверь. Вы помните?
Позвонить в дверь, иметь возможность хоть как-то
объяснить свое появление в доме было необходимо на
тот случай, если бы его поймали. Ему все равно при-
шлось бы проделать все это, хотя бы для того чтобы
не возбуждать подозрений Боскомба. Он следил за
Элеонорой — возможно, через те окна на первом этаже.
Без четверти двенадцать, когда он увидел, что она
уходит в теплом плаще,— это означало, что ее не бу-
дет довольно долго,— он проник внутрь: либо через
открытую входную дверь, либо просто-напросто открыв
одно из тех окон. Мы не знаем наверняка, сказала
ему обвинительница, миссис Стеффинз, про тайник или
нет. В любом случае он постарался бы быстро обыскать
всю комнату, чтобы точно установить наличие или
отсутствие улик. Но,— мягко, с торжествующим видом
подчеркнул Хедли,.— посмотрите, что получается, даже
если исходить из показаний самой Элеоноры. Если
бы все шло как обычно, она поднялась бы к Хастингсу
на крышу, а Эймс заполучил бы нужные ему улики.
Но вот она поднялась к двери наверху — и обнару-
жила, что у нее нет ключа, который она по ошибке
положила в другое место у себя в комнате...
— Черт бы побрал ваши улики!— взорвался док-
тор Фелл.— Боюсь, что вы правы: она действительно
спускалась к себе, как говорила. Но...
— Эймс вдруг слышит ее шаги. Обратите внима-
ние,— вставил *Хедли, надавливая ногой на скрипучий
пол,— здесь, в задней части дома, у них нет толстого
ковра на полу, и в коридоре тоже.. Он выключает
свет и быстро прячется: под кровать, за дверь — вы
заметили, они- все открываются вовнутрь?— куда угодно.
Она входит, ищет потерянный ключ, находит его и
вдруг чувствует, что кто-то шарил в ее комнате. Самый
искусный эксперт, знаете ли, не сможет обыскать ком-
нату, не оставив при этом, никаких следов. Итак, ка-
кова же ее самая первая и самая естественная реакция?
Вспомнив про полицейского на площади, она тут же
бросается к тайнику и открывает его, чтобы убе-
диться...
Пока она -стоит к нему спиной, Эймс .'в теннисных
тапочках выскальзывает из комнаты, но, к сожалению,
194
не бесшумно. И недостаточно быстро. Она не соби-
рается включать сигнализацию, прекрасно понимая,
что это не грабитель и что ей уже не спастись, если
проснется весь дом. Но наша кобра, которая в минуту
опасности в «Геймбридже» схватила первое оказавшееся
под рукой оружие, поступает сейчас точно так же,
как и тогда! Прямо перед ней лежит тяжелая острая
стрелка часов, одна из тех, что она украла для Кристо-
фера Полла, и перчатки, которые она тогда надевала,
чтобы не испачкаться в краске. Она хватает их.
Но что же Эймс? Как раз к этому я сейчас и под-
хожу. Бы .поняли, в чем заключалась его трудность?
У него, скорее всего, было время выскочить в парадную
дверь й убежать. Ее он не боялся, он не предпола-
гал, что кто-нибудь знает, кто он такой на самом деле.
Поэтому, с его точки зрения, опасность заключалась
в том, что, приняв его за настоящего вора, она могла
поднять крик. Если бы его поймали, он бы, конечно,
избежал тюремного заключения, ио вся полиция ходила
бы с огромным синяком под глазом за незаконные
методы работы, сам он, возможно, лишился бы долж-
ности, и уж, разумеется, та, на кого он охотился,
была бы предупреждена об этом раньше времени! Нет,
он не мог допустить, чтобы его поймали. И, будет
поднята тревога или нет, самый верный способ ока-
заться пойманным —это бежать через парадное. Он
знал, что именно в это время, ровно в полночь, прямо
за дверью окажется полицейский, совершающий свой
ночной обход. А любой полицейский, увидев нищего
бродягу,— в ярком свете уличного фонаря не спря-
чешься,— который в полночь выскальзывает из дома
с темными окнами...
С другой стороны, оставалась надежда; что она
все-таки не заметила его. Возможно, она даже не была
уверена, что это вор, поскольку ничего не пропало и
(как он надеялся) все осталось на прежних местах.
В любом случае спасаться бегством было бы глупостью.
Лучшее, что он мог сделать, самое смелое и, по
сути, единственное решение заключалось в том, чтобы...
ну, господа присяжные заседатели?— предложил Хед-
ли, поворачиваясь к Мельсону.
Мельсон беспомощно заморгал глазами.
— А? Ну конечно,— сказал Хедли.— Ему нужно
было встать на пороге у двери и смело нажать кнопку
звонка Боскомба.
13*
195
Наступило молчание. На этот раз его нарушил
смешок Хедли.
— Именно. Если к нему подойдет констебль, .то
вот он честно, не прячась, звонит в дверь по пригла-
шению одного из жильцов, что он может доказать.
Если же из двери выбежит женщина с широко раскры-
тыми глазами — «Вор, мадам? Вы что же думаете,
если бы я ограбил вашу комнату, я стоял бы здесь и
звонил в дверь? Да, я видел, как из дома кто-то вышел,
увидел, что дверь осталась открытой, и вот пытаюсь
разбудить вас». Итак, он встал там, перед открытой
дверью, и стал ждать, выйдет она или нет. Если нет,
значит, она его не заметила. Тогда он сможет опять
войти, подняться наверх к пригласившему его человеку
и потом, позже, вернуться к незаконченному ос-
мотру.
Доктор Фелл одернул плащ на плечах.
— Хм-ф. А располагает ли ученый джентльмен,—
сказал он,— какими-нибудь свидетельствами, под-
тверждающими этот эпизод а 1а Арсен Люпен?
— Ученый джентльмен ими располагает. Разве вы
не помните, что Эймс очень долго жал на звонок (как
сообщил нам Хастингс), хотя было условлено, что он
поднимется сразу? Он хотел убедиться, что горизонт
чист. Помните, вы же сами нашли дверь распахнутой
настежь, когда подошли сюда вместе с констеблем,
заметившим это? Эймс, естественно, закрыл бы ее за
собой, если бы не хотел обезопасить себя на слу-
чай, если кто-то бросится на него из темноты.
Так, теперь давайте вернемся к нашей домашней
кобре. Она вышла в темный холл в перчатках и с кин-
жалом. И вот она видит своего противника, его силуэт
на фоне уличного фонаря, видит, как он звонит кому-то,
наверное, вызывает помощь. Должно быть, это был
самый ужасный момент в ее жизни. Если она немед-
ленно не предпримет решительных действий, она по-
гибла. Если предпримет, ее могут поймать на месте
преступления с украденной стрелкой часов. Она могла
бы рискнуть убить его — ударить этой стрелкой как
вора, забравшегося в дом,— только в том случае, если
он действительно окажется внутри. Но даже и тогда —
решится ли она на это? Ей необходимо сделать
что-то до того, как на звонок ответят. Вот он входит
в дом. Пересекает холл. Она прячется за лестницей.
Вот он начинает подниматься...
196
И она убила его.
Хедли закончил, сжав кулаки. Последнее предло-
жение получилось у него каким-то дерганым и колю-
чим. Он смотрел на Мельсона так, словно каждое
его слово было ударом, мстящим за полицию.
— И наконец,— сказал он,— на случай, если вы
решите обвинить такого старого волка, как я, в излиш-
ней романтичности, я предложу вас последнее, абсо-
лютное и неопровержимое доказательство. Я сделаю
это, объяснив то, что вы, Фелл, постарались высмеять
как «Тайну Летающей Перчатки». Разгадка пришла
ко мне, когда я некоторое время назад осматривал
лестницу и вспомнил нечто, что я в своей слепоте не
увидел раньше. Но сейчас я могу рассказать вам все
о «летающей перчатке» и объяснить, почему она ле-
тает. Посмотрите на нее.
Он достал из кармана перчатку, которую Кристофер
Полл, по его словам, нашел в холле второго этажа,
и разгладил ее на колене.
— Представьте себя на месте Элеоноры Карвер,
крадущейся вверх по лестнице позади Эймса. Инстинк-
тивно она взяла обе перчатки, но надела только одну.
В этой руке у нее часовая стрелка, в другой — вторая
перчатка; в ее палец она засунула ключ, который
механически вертела в руках с того момента, как на-
шла, вернувшись в комнату, засунула, просто чтобы-деть
его куда-нибудь. Слева от нее стена, справа — перила.
Представляете?
Чудесно. На второй ступеньке сверху — там, где
начинается кровавый след,— она всем весом нава-
ливается Эймсу на спину и наносит удар. Под этой
тяжестью тот едва не падает на колени и инстинктивно
выбрасывает вверх обе руки. Она взмахивает свобод-
ной рукой, чтобы не потерять равновесия, и непроиз-
вольно разжимает пальцы, держащие вторую перчатку.
Появляется кровь. Его рука, дернувшись вверх, отшвы-
ривает вторую перчатку, и та, кувыркаясь, летит через
перила в холл...
Мельсон подался вперед.
— Но ради Бога, дружище!— воскликнул он, и
его академическое спокойствие вмиг улетучилось.—
В этом случае ее свободная рука должна была бы
находиться справа!
.— А это,— указал Хедли,— и есть правая перчатка.-
Она не с той руки, что держала орудие убийства. Един-
197
ственное пятно крови на ней располагается точно в
центре ладони: в таком месте, куда кровь никак не
могла бы попасть, если бы рука в этой, перчатке крепко
сжимала стальную стрелку. Следовательно...— Он мед-
ленно опустил кулак на спинку кровати.— Следова-
тельно, становится понятным, почему направление
удара так сильно бросило Эймса вправо. Вспомните,
показания очевидцев убийства в «Геймбридже»: «Мы
стояли сбоку, справа от нее, когда администратор про-
шел мимо нас и коснулся ее руки. Она протянула
другую руку и схватила столовый нож...» Это озна-
чает, джентльмены, что убийца из «Геймбриджа» была
левшой. И я вам сейчас неопровержимо продемонстри-
ровал, что Элеонора Карвер тоже левша.
Он встал; подошел к камину и выбил трубку о мра-
морный угол. Хедли явно гордился собой, своей несги-
баемой логикой, которой, однако, не чужда^ и* драма-
тическая эффектность. Демонически улыбаясь, он
облокотился на каминную доску и посмотрел в их
сторону.
— Есть вопросы, джентльмены?
Доктор* Фелл начал было что-то возражать, но.
передумал и вместо этого сказал:
— Неплохо, Хедли. «Тьмы пеших и конных не
страшны в? бою, коль звезды пророчат победу твою»?
Кхэмч|>. Буцефал вдруг превратился в Пегаса. Дру-
жище, да у вас дар красноречия! И все-таки, как бы
там ни было, я всегда отношусь с подозрением.— с.
глубоким подозрениемг — к тем делам, которые зависят
от того; что. кто-то там оказался левшой; Как-то все
получается слишком' легко и просто... Только, один
вопрос.. Если все это правда; что же нам делать с та-
инственной фигурой на крыше, которую видел Хастингс,
фигурой с руками, испачканными, в золотой краске?
Вы что же; считаете,, что-Хастингс это придумал?
Хедли' опустил трубку с видом, человека; вдруг
вспомнившего о чем-то.
— Платок!— пробормотал он.— Черт, меня возьми!
Я таскаю его с собой все утро; с того, самого момента,
когда нашел вас у Карвера, где вы. осматривали его
коллекцию.
— Какой платок?
— Платок миссис Стеффинз. Я ведь вам не гово-
рил о нем;, нет? — Он извлек из отдельного конверта
мятый батистовый, платок, заскорузлый от того веще-
19» 4
ства, которое к этому времени перенасытило все мысли
Мельсона.— Пожалуйста, не надо так на него смотреть.
Это всего лишь та золотая краска, которой она поль-
зовалась для росписи фарфора и керамики. Престон
отыскал его на самом дне короба для грязного белья
у нее в комнате. Но краска еще свежая, она попала
на.него прошлой ночью, не позже.
Наша добрая помощника Стеффинз, без сомнения,
и была тем человеком на крыше. Она поднялась
туда из своей комнаты, которая, как и альков в гостиной
Карвера, выходит на потайную лестницу, чтобы. разоб-
раться раз и навсегда с этим романом на крыше —
он, похоже, ни для кого здесь не был секретом.
Не забывайте, что она была полностью одета. Кроме
того, вы помните, я говорил вам про тюбик с краской?
Тот самый, который был расплющен в верхней части,
словно кто-то случайно надавил , на него рукой. Именно
.это и произошло, потому что она погасила свет. Из
комнаты она выбиралась на ощупь и раздавила тюбик,
шаря руками в темноте. Она вытерла руку платком,
не представляя, сколько краски на нее попало, и по-
спешила наверх, чтобы увидеть зло, творящееся на
крыше ее дома. Там она случайно наткнулась на Ха-
стингса, причем именно в тот момент, когда ужас внизу
достиг апогея. Золотая краска на руках перепугала
его, — он бросился к дереву. Результат его поспеш-
ности нам известен. Она видела -через 'Край крыши,
как он упал и как Лючия нашла его; иначе откуда же
она могла знать, что он-в ее комнате? (Вы помните,
она привлекла мое внимание к этому факту сразу же,
как только я появился здесь.) Затем она, спотыкаясь,
поспешила к себе, включила свет, -увидела, как сильно
измазалась, и тщательно вымыла руки. Платок она за-
сунула в короб и приготовилась устроить истерику,
призывая в свидетели всех святых, если кто-нибудь
посмотрит на нее недобрым глазом... Вам это не
кажется правдоподобным?
Доктор Фелл издал таинственный звук, который мог
с одинаковым успехом означать и согласие и несог-
ласие.
— Но это,— продолжал главный инспектор,—
не является. для меня сейчас самым главным. Я изло-
жил дело «Корона против Элеоноры Карвер». .Сегодня
утром вы выделили пять пунктов, ‘или вопросов, касаюе
щихся улик против >нее, и я ответил на каждый ^из
199
них. Я сделал это, несмотря на то презрение, с кото-
рым вы отнеслись ко всем вещественным доказатель-
ствам: украденные вещи, найденные в ее комнате, стрел-
ка часов, перчатки с пятнами крови. Я не только пред-
ставил конкретные доказательства, я учел также наличие
мотива, темперамент и возможности обвиняемой; и я
предложил единственное объяснение, удовлетворительно
увязывающее друг с другом все противоречия в этом
деле. На основании всего вышеизложенного я заклю-
чаю, что виновность Элеоноры Карвер не подлежит
сомнению. Вы заявляли, что разнесете все мои построе-
ния в пух и прах, но у вас нет ни единого факта, на
который вы могли бы опереться. Таково, милорд и
джентльмены,— сказал Хедли с широкой улыбкой,—
обвинение, предъявленное мной от имени Короны.
А теперь опровергните его, если сможете.
Он сел с насмешливым видом. А доктор Фелл, одер-
гивая плащ на плечах, ‘ встал, чтобы ответить от имени
защиты.
ДОКТОР ФЕЛЛ
ВЫСТУПАЕТ ОТ ИМЕНИ ЗАЩИТЫ
— Милорд,— начал доктор Фелл, рассеянно накло-
няя голову в сторону плюшевой кошки на каминной
доске,— и господа присяжные.
Он прочистил горло — рокочущий звук вырвался из
груди, подобно боевому кличу. Еще раз поддернув плащ
на плечах, он повернулся лицом к кровати. В черном •
плаще, с тяжелой копной спутавшихся седеющих во-
лос он был больше похож на перекормленного бар-
ристера, приготовившегося к схватке.
— Милорд и джентльмены,— продолжал он, плот-
нее надвигая очки на нос и глядя поверх них.— Не-
предвзятому слушателю вполне могло показаться, что
случай и совпадение всякий раз словно сговариваются
между собой, чтобы снабдить моего ученого друга не-
обходимыми фактами и деталями для аргументиро-
вания его дела; в то время как мне, похоже, доста-
лось от них лишь то, что в вульгарных кругах именуют
«пинок под зад». Его успех в этом отношении поистине
ошеломляющ. Стоит ему только начать искать ключ
к разгадке, как он тут же находит их с полдюжины.
Стоит ему только открыть рот, чтобы набросать вер-
200
сию, как тут же кто-нибудь входит и с порога под-
тверждает ее. Мне это не нравится. Я не верю, что
даже действительно виновный человек мог бы оставить
после себя столько улик... Господи, да их хватит,
чтобы усеять мостовую отсюда до «Слона и замка» *.
Я продолжаю рассматривать это дело как дело об
убийстве, а не как возможность исписать целые тома
в отчете. И именно из этого я исхожу, выстраивая
свою защиту.
— Слушайте, слушайте!— ободряюще прокричал
Хедли.
— И,— невозмутимо продолжал доктор Фелл,— если
мой ученый друг соблаговолит заткнуться и на корот-
кое время воздержаться от бестолковых коммента-
риев, эту защиту я и продолжу. Начнем же. Джент-
льмены, общеизвестные правила птицеводства...
— Эй, послушайте,— запротестовал Хедли, подни-
маясь с места.— Вы можете упражняться в остроумии,
сколько вам угодно. Но я возражаю против того, чтобы
вы превращали все это в фарс. Прежде всего, у меня
нет времени для шуток, но даже если бы оно у меня и
было, ваша веселость показалась бы мне не вполне
уместной, коль скоро один человек погиб и речь идет
о жизни другого, Если вам есть что сказать — гово-
рите, но уж, по крайней мере, ведите себя достойно
и сохраняйте серьезность.
Доктор Фелл снял очки. Затем он оставил свой
рассудительный тон и заговорил очень тихо:
— Вы ведь не понимаете, правда? И вы не поверите
мне, если я вам скажу? Я никогда в жизни не был
так отчаянно, безнадежно серьезен. Я пытаюсь спасти
эту девушку от ареста, если не от чего-то еще более
страшного,— а заодно с этим и вашу репутацию поли-
цейского — и делаю это единственным способом, до-^
ступным сейчас вашему пониманию: я покажу, с чем
вам придется столкнуться в суде. Я не авторитет в
области законодательства. Но я очень хорошо знаю
адвокатов и их методы. И я покажу вам, что такие
люди, как Гордон-Бейтс или сэр Джордж Карнахэн,
если их коротко ввести в курс дела, сотворят с вашим
несчастным обвинительным заключением, когда вы
представите его в суде. Может быть, я не прав. Но,
1 Место пересечения шести оживленных улиц в юго-восточной
части Лондона.
201
видит Бог, я никогда не был настроен так по-деловому.
— Очень хорошо. Тогда продолжайте,— негромко
сказал Хедли. Он казался слегка обеспокоенным.
— Общеизвестные правила птицеводства,— вернулся
доктор Фелл к прерванной речи, и его трубный глас
вновь загремел по комнате,— позволяющие избежать
двух серьезных ошибок и уже давно ставшие аксиомой,
гласят: не кладите все яйца в одну корзину и не
считайте цыплят до осени. Обвинение допустило обе
эти ошибки — поистине фатальный промах. Обвинение
сделало два основных своих пункта взаимозаменяе-
мыми. Если эта женщина убила Ивэна Мандерса, то
она также убила и Джорджа Эймса. Если эта жен-
щина убила Джорджа Эймса, то она также убила и
Ивэна Мандерса. Каждое из этих двух обвинений стро-
ится на другом и является его частью. Нам необ-
ходимо лишь с достаточной обоснованностью опро-
вергнуть одно из них, и тем самым мы дискредити-
руем оба.
Например, у нас есть перчатка, правая перчатка.
Обвинение заявляет, что эта перчатка не могла быть
на руке, нанесшей смертельный удар Эймсу. Кровь
из раны, как мы видели, шла достаточно, сильно и
пропитала бы перчатку насквозь, в .то время как на
данной перчатке мы находим только одно небольшое
пятнышко крови, к тому же расположенное в таком
месте, где, как утверждает мой ученый друг, оно ни в
коем случае не могло бы находиться, будь оружие за-
жато в этой руке. Прекрасно! Мой ученый друг приво-
дит показания свидетелей, со всей определенностью
устанавливающие, что убийца из «Геймбриджа» была
левшой. Поскольку Элеонора Карвер, убивая Эймса,
не могла нанести удар рукой, одетой в правую пер-
чатку, он заключает, что обе убийцы суть одно и то
же лицо.
Именно это,— напористо продолжал доктор Фелл,
кивая своей большой головой,— я и называю «класть
все яйца в одну корзину». В то время как это,— он
прошагал к нише в стене, открыл коробку из-под ту-
фель, вынул левую перчатку и, круто .повернувшись,
швырнул ее на кровать,— это я называю «считать цып-
лят до наступления осени». Имеется перчатка, кото-
рая, как настаивает обвинение, была использована
во время убийства. Но осмотрите ее, джентльмены,
и вы не найдете на ней ни единого пятнышка, ни
202
единого следа крови. Мой ученый друг утверждает,
что нельзя было нанести подобный удар, не пролив
ни капли крови. Следовательно, исходя из аргументов,
предложенных самим обвинением, мы доказываем,
что, во-первых, Элеонора Карвер не левша, подобно
грабительнице из «Геймбриджа», и что, во-вторых,
при убийстве инспектора Эймса ни одна из этих пер-
чаток вообще не могла быть использована.
Хедли поднялся со своего места словно посредством
левитации. Он схватил перчатку с постели и уставился
на доктора Фелла...
— Мы бы хотели, чтобы это было понято со всей
определенностью,— гремел доктор,— потому что на
этот раз обвинению придется-таки выбирать одно из
двух. И мой ученый друг не скажет с опозданием,
что он, мол, имел в виду нечто иное и что правая
перчатка все-таки была, в конце концов, использована.
Он сам доказал нам обратное. А я только что пол-
ностью исключил версию с левшой. Если на свободную
правую руку попала кровь, когда она была за не-
сколько футов от места нанесения удара, то — мягко
выражаясь — мы должны потребовать, чтобы обви-
нение показало нам хотя бы микроскопические следы
крови. на руке, нанесшей удар. Их нет. Следовательно,
Элеонора Карвер не убивала Эймса. Следовательно,
она не была той женщиной-левшой, которая заколола
Ивэна Мандерса. И эти перчатки, единственные из
бесспорно принадлежащих ей вещей, которые могут
служить реальной уликой против нее, должны -быть
изъяты из списка вещественных доказательств, по-
скольку обвинительное заключение рухнуло, раздав-
ленное собственной логикой.
Доктор вынул из кармана яркий платок, промокнул
лоб и, чтобы показать, что он еще далеко не закончил,
добавил: «А-кхем!» Затем он широко улыбнулся.
— Погодите минутку,— с решительным спокой-
ствием заговорил Хедли.— Может быть, я и ошибся —
немного. Может быть, в волнении, которое я испы-
тывал, выстраивая обвинение (как я говорил, это всего
лишь черновой набросок), я зашел слишком далеко.
Но существуют другие вещественные доказательства...
— Милорд и джентльмены,— продолжил доктор
Фелл, засовывая платок назад в карман.— Обвинение
с такой стремительностью реагирует на мои слова пред-
сказанным mhojo образом, что и без дополнительных
203
комментариев становится видно, какой чувствительный
удар нанесен по его позициям. Но позвольте мне
продолжить. Противная сторона сама доказала, что
девушка не пользовалась этими перчатками. Но одна
из них была найдена недалеко от тела, а другая —
в тайнике. Если не она оставила их в этих двух местах,
значит, это сделал кто-то другой с единственной
целью — отправить ее на виселицу,— и я попытаюсь
это доказать.
Рассматривая «другие вещественные доказатель-
ства», обличающие ее, я в первую очередь разберу
убийство в «Геймбридже». Как кто-то уже упоминал
здесь, я выделил пять пунктов, которые следует учесть
в • связи с этими двумя преступлениями... Кхэр-р-
румп-ф. Подайте мне конверт, Мельсон. Так... И, когда
я подойду к их обсуждению, я попрошу позволения
рассмотреть их в обратной последовательности.
Подозрительно прищурившись, он взглянул на
своих слушателей поверх очков, но никаких признаков
веселья на их лицах не обнаружил. Хедли сидел с
перчаткой в руке и жевал мундштук погасшей трубки.
— Поскольку мы доказали, что мисс Карвер не
левша — а это был ключевой момент обвинительной
речи,— что же еще может связывать ее с убийцей из
«Геймбриджа»? То, что та, вероятно, была блондинкой
(один, правда, говорит—брюнеткой, но Бог с ним);
то, что она была молода и носила одежду, обычную
для большинства женщин. Это вызывает у меня недо-
умение, чтобы не сказать — смех. Другими словами, для
доказательства того, что это была Элеонора Карвер,
вы пользуетесь именно неопределенностью словесного
портрета. Вы заявляете, что убийцей должна быть
такая-то женщина на том лишь основании, что в Лон-
доне очень много других женщин, похожих на нее.
Это все равно как если бы вы сказали, что Джон Доу
был безусловно виновен в том убийстве при помощи
шарфа в Лидсе потому, что человек, которого видели
крадущимся с места преступления, мог с тем же успе-
хом быть кем-нибудь еще. Во-вторых, вы располагаете
собственным признанием Элеоноры Карвер в том, что
она была в «Геймбридже» в тот день; такое признание
не похоже ни на убийцу, ни на Элеонору Карвер,
какой вы нам ее представили, рисуя психологический
портрет преступницы. Но я скажу вам, на что это
признание похоже. Оно говорит нам о том, что кто-то,
204
кто знал, где она была в тот день, подметил в главных
отчетах поверхностное сходство с ней той женщины
и узнал, что точное установление личности невоз-
можно, прочел описание похищенных предметов и
понял, что, за единственным исключением, их тоже
нельзя опознать как именно те, что были выставлены
в «Геймбридже»,— короче, что кто-то пытается свалить
это преступление на нее.
— Остановитесь!— оборвал его Хедли.— В своих
фантазиях вы переходите всякие границы. Допуская,
что свидетели не могут опознать ее, мы тем не менее
располагаем украденными вещами. Вот они перед вами.
— Вы полагаете, эти вещи — единственные в своем
роде?
— Единственные в своем роде?
— У вас имеется браслет и пара серёг. Вы ду-
маете, если вы сейчас отправитесь в «Геймбридж»,
вам не удастся купить два десятка точных копии этих
украшений? Они не уникальны, они выпускаются пар-
тиями, и ни один отдельный браслет или комплект
серёг не может быть опознан как именно тот, что был
украден из магазина двадцать седьмого августа. Вам
ведь не пришло бы в голову арестовывать всех женщин,
которые носят такие же браслеты или серьги. Нет,
мой мальчик. Только один из похищенных предметов
можно было бы безошибочно опознать — а именно
принадлежавшие Карверу часы семнадцатого века,
выставленные им в «Геймбридже». Эти часы уникальны.
Они, и только они, могли бы со всей определенностью
указать на причастность Элеоноры Карвер к ограблению
и убийству. И это очень знаменательно, что изо всех
украденных вещей именно часов у вас нет.
Хедли поднес руки ко лбу.
— Вы ожидаете, что я поверю,— твердо произнес
он,— будто две точные копии украденных предметов
оказались случайно спрятанными в тайнике?
— Не случайно. С заранее обдуманным намере-
нием. Шаг за шагом я пытаюсь доказать моему уче-
ному другу,— чеканил Фелл, опуская кулак на камин-
ную полку,— что все совпадения, которые сбивают
и путают нас, на самом деле совсем не совпадения.
Все к этому вело. Клептомания Элеоноры была всем
хорошо известна, это и заронило главную идею пре-
ступления в мозг убийцы. Он (или она) увидел в гейм-
бр и джек ом ограблении возможность реализовать свой
205
план. Примерное описание женщины-убийцы подхо-
дило Элеоноре; Элеонора была в магазине; Элеонора
не могла доказать свое алиби. Но этого было мало,
требовалось большое количество улик. Вот почему че-
ловек, у которого родился этот дьявольский замысел,
постарался придать обвинению большую убедитель-
ность, украв из шкатулки Боскомба часы-череп работы
Морера. Боскомб, по замыслу, должен был решить,
что это она их украла,— этот дьявол знал, что Бос-
комб ни за что не станет ее выдавать. И вы должны
были прийти к тому же выводу, потому что не пове-
рили бы • ни единому слову Боскомба, когда он попы-
тается объяснить их исчезновение. И вот вы оба уго-
дили прямехонько в расставленную для вас ловушку.
А теперь давайте займемся этими «вещественными
доказательствами», которые у вас есть против нее.
Я уже доказал, что единственная достоверная улика,
уникальные часы, которые действительно могли бы
доказать причастность Элеоноры к убийству, отсут-
ствуют. Почему они отсутствуют? Уж конечно, если
бы кто-то хотел обвинить Элеонору, эти часы непре-
менно были бы подброшены им (или ею) в тайник
за панелью. Но их там нет. И единственной разумной
гипотезой, объясняющей их отсутствие,— независимо
от того, считаете ли вы по-прежнему, что Элеонора
виновна, или поверили в мою теорию,— является
та, что никто не клал их туда потому, что их не было
у человека, который хотел их туда положить.
В своем пятом пункте,— прогремел доктор Фелл,
заглядывая в конверт,— я спрашивал вас об этом. За-
пись Мельсона гласит: «Убийца из универмага не стала
красть часы, принадлежавшие Карверу,. дома, где та-
кая кража не составила бы особого труда, но пошла
на огромный риск, похитив их со стенда в перепол-
ненном магазине». Итак, почему же? Это очевидно.
Безумный порыв украсть часы охватил не одну из оби-
тательниц этого дома, где все видели их десятки раз.
Этот безумный порыв охватил кого-то другого. По сути,
сумасшествие нашло на женщину, которая и не живет
здесь вовсе, женщину, о которой мы никогда не слы-
шали и о которой, по всей вероятности, никогда не
услышим,— безымянное существо, растворившееся в
восьми миллионах человек! Она и есть убийца из уни-
вермага. Дьявол, поселившийся в этом доме, просто
воспользовался ее преступлением. Использовал его
206
как ниточку, которая свяжет все сами по себе недоста-
точные улики с именем Элеоноры и направит поли-
цию по ее следу, а потом убил вызванного в дом поли-
цейского, подстроив все таким образом, чтобы отправить
Элеонору на виселицу за оба преступления!
Хедди был настолько взвинчен, что швырнул, свой
портфель на пол и с диким видом встал перед доктором
Феллом.
— Я не верю в это!— прокричал он.— Все это
лишь ваша растреклятая риторика. Голое теоретизи-
рование, и к тому же насквозь прогнившее. У вас нет
никаких доказательств! Вы не можете обвинять кого-
то, чье существование вы даже не в состоянии дока-
зать! Вы...
— Ну что, мне удалось вас завести?— мрачно
спросил доктор Фелл.— По крайней мере, мне ка-
жется, вы встревожены. Почему бы вам не осмотреть
этот браслет и часы-череп и не поискать на их поли-
рованных поверхностях хотя бы один отпечаток паль-
цев? Вы говорите, что Элеонора считала свой тайник
безопасным местом. Тогда, если это правда, на обоих
предметах обнаружатся десятки отпечатков. Но правдой
тут и не пахнет. Вы вообще не найдете ни одного
отпечатка — это одна из тех улик, которые нашему
фальсификатору не по зубам. Господи, теперь вы по-
нимаете, почему вам стоит только начать искать ключ
к разгадке, и вы находите их шесть штук? Понимаете
ли вы, почему вам достаточно открыть рот, чтобы вы-
двинуть версию, как тут же открывается дверь, и первый,
кто входит, с порога подтверждает ее? Тогда вы
знаете, почему это дело мучит меня и почему я поверил
в злых духов. Здесь, под этой крышей, обитает самый
настоящий злой дух, наделенный чудовищным упор-
ством и изощреннейшим коварством. Он смертельно
ненавидит эту девушку, ненавидит ее, как раб на га-
лере ненавидит надсмотрщика с кнутом, как неудача
ненавидит успех. Весь .замысел имел целью свить
веревку для ее шеи и эту шею сломать, как он хотел
бы сломать ее своими руками. Мне продолжать, или
вы боитесь выслушать мою речь до конца?
— Вы по-прежнему не можете ничего доказать...—
начал Хедли, но очень тихо. Он поднял портфель с
пола, и голос его стал задумчивым.
— Продолжайте,— сказал Мельсон, чья рука пи-
сала без остановки.
207
Доктор Фелл, тяжело, с присвистом дыша, стоял,
переводя взгляд с одного на другого: лицо раскрасне-
лось сильнее обычного, большой палец засунут в пройму
огромного жилета. В окне позади него в сером свете
дня виднелся двор и кусочек пасмурного неба. Он про-
должал более спокойным тоном:
— Итак, рассматривая эти пять пунктов в обратном
порядке, я перехожу к четвертому. Это наш вечный,
неразрешимый вопрос о том, почему были похищены
обе стрелки и почему это случилось, когда часы были
заперты под замок. Я расскажу вам, почему именно
так все произошло. Это было сделано потому, что все
улики должны были указывать на Элеонору Карвер
как на убийцу Эймса. Одна украденная стрелка про-
сто-напросто не могла ни на кого указывать. Но ча-
совая стрелка, ненужная стрелка, которую нельзя было
использовать в качестве оружия и чья кража представ-
лялась нам пустой тратой времени — ее должны были
обнаружить в комнате Элеоноры, она прямо уличала
бы ее как человека, укравшего обе. Эта же причина,
только в более широком смысле, заставила похитителя
стрелок ждать до вечера среды. Похоже, никому не
пришло в голову, что кража была отложена до среды
потому, что только в среду вечером Карвер выкрасил
стрелки золотой краской.
Неужели мой ученый друг не увидел очевидной
простоты этого ответа? Да ведь все дело представляет
из себя один непрерывный след золотой краски! Так
и было задумано. Что бы стало с вашими уликами,
обличающими Элеонору как убийцу Эймса, если бы не
золотая краска, специально нанесенная на пару ее пер-
чаток, одна из которых была спрятана в тайник, а
другая подброшена рядом с убитым, но не настолько
близко,.-чтобы это бросалось в глаза? И если вам тре-
буется дальнейшее подтверждение моих слов, задумай-
тесь над эпизодом с ключом. Настоящий убийца дол-
жен был украсть у нее ключ. Этот маленький клю-
чик, джентльмены, был самой важной частью всего
плана, без него замысел стал бы попросту невозможен.
По заведенному распорядку Элеонора ложилась спать
рано, и, какую бы ночь вы ни выбрали, у нее не будет
алиби — если только она не пойдет на крышу на свида-
ние с возлюбленным. Этого нельзя было допустить.
Она должна была оказаться снаружи, но лишенная
возможности открыть дверь, которая ведет на крышу.
208
А когда ключ стал не нужен убийце, он (или она) оста-
вили его в пальце перчатки, обеспечив вам еще один
сокрушительный довод против Элеоноры.
Хедли торопливо прервал его:
— Допуская все это на секунду... чего я, заметьте,
не делаю!— но допуская все это в качестве гипотезы...
что же тогда получается с перчатками? Черт меня
возьми! Чем больше я думаю об этом, тем больше по-
нимаю, как много от них зависит! Вам, похоже, удалось
доказать, что ни одна из них не была использована.
— Хм-ф, да. Это вас беспокоит, не так ли, а?—
Доктор усмехнулся, но тут же снова помрачнел.—
Но дело в том, что я не говорю вам, что произошло
в действительности. Я говорю лишь о том, чего не про-
исходило. Нет, нет. Еще не настало время подсказать
вам, кто же подлинный убийца.
У Хедли отвисла челюсть.
— Вы полагаете, нет, да? И при этом пытаетесь
меня в чем-то убедить? Клянусь Богом! Сейчас не
время для салонных мистификаций! Я по-прежнему
считаю, что я прав...
— Нет, уже не так безоговорочно. По крайней
мере, я так не думаю,— ответил доктор Фелл, наблю-
дая за ним с угрюмой сосредоточенностью.— Я поко-
лебал вашу уверенность, но вы находитесь как раз
в том неустойчивом состоянии, когда я не осмеливаюсь
изложить свои соображения целиком.— Он увидел, как
главный инспектор сжимает и разжимает кулаки, и в
его голосе зазвенела неподдельная искренность.—
Дружище, это не салонная мистификация!— прогремел
он.— Я даю вам слово, что слишком обеспокоен всем
этим, чтобы прибегать к своей обычной тактике «смот-
рите-джентльмены-в-рукаве-у-меня-ничего-не-спрята-
но». Я не осмеливаюсь сказать вам, иначе я бы сделал
это. Вы сейчас в таком состоянии, что немедленно бро-
ситесь вон из комнаты и постараетесь тут же все
проверить. Мы имеем дело с самым коварным дьяво-
лом в невинном обличии, с каким только я когда-либо
могу надеяться помериться силой. Одно неосторожное
слово — и наш скользкий враг заговорит в ответ; и вы
в вашем теперешнем состоянии отметете в сторону
все, что я с таким трудом построил, и вновь с ревом
броситесь за Элеонорой.
Послушайте, Хедли.— Он яростно промокнул лоб
платком.— Я продолжаю. Я опять разгоняю^ таран,
14 Д. Д. Карр я др. 209
чтобы пробить ваш мужественный череп, и перехожу
к третьему пункту, который гласит: «Обвинение
одной из женщин в убийстве Ивэна Мандерса исхо-
дит от неизвестного лица, которое даже сейчас, на-
ходясь под сильнейшим давлением, отказывается
сообщаться с нами».
Именно. В этом суть и тайна всего замысла. Глубоко
задумайтесь над этими словами, пока я анализирую
их. Какое объяснение этому может быть предложено?
Мой ученый друг заявляет: «Обвинитель молчит,
потому что обвинение исходит от миссис Стеффинз.
Ненавидя Элеонору и страстно желая обличить ее как
убийцу, она, тем не менее, отказалась дать показания
в открытую, поскольку боялась навлечь на себя гнев
старика Карвера, обвинив перед всеми его любимицу».
Я настаиваю на том, что никто, находясь в здравом
уме и трезвой памяти, не может допустить этого даже
на секунду — включая тех, кто полагает Элеонору
виновной. Что говорится в отчете самого Эймса? Там
говорится следующее: «Осведомитель выказал полную
готовность выступить с вышеуказанным заявлением в
суде в качестве свидетеля»!
«В качестве свидетеля», вы понимаете? Это все
равно что говорить, будто у вас есть тайна, которую
вы боитесь произнести в собственном доме даже шепо-
том, но при этом не возражаете, чтобы ее передали
по радио. Если она боялась, что Карвер разозлится
на нее за какие-то вещи, которые она сообщила кому-
то по секрету, она вряд ли могла надеяться, что выступ-
ление на открытом заседании суда способно сущест-
венно смягчить его реакцию.
Хедли, я уже указывал, что некоторые места в
отчете Эймса звучат подозрительно. Это одно из них.
Настаивайте, если хотите, что обвинителем была все-
таки миссис Стеффинз — но в этом случае вам при-
дется также признать, что она и есть убийца. Кто бы
ни был тот человек, который сплел для Эймса паутину
лжи, он сделал это с единственной целью — заманить
Эймса сюда, в дом, где его ждала смерть. Этот человек,
как пишет Эймс, свидетельствовал, что видел у обви-
няемой — у Элеоноры Карвер, если бы Эймс не был
так скрытен; и это был бы еще один гвоздь, вбитый
в ее эшафот,— видел у нее «часы с выставки в «Гейм-
бри д же», переданные туда Й. Карвером». Ничто иное
Эймса бы не заинтересовало. Ну и где же эти часы?
210
Их нет здесь среди других, тщательно подобран-
ных «доказательств». Их никогда здесь не было.
Они лишь служили наживкой для Эймса, как часы-
череп Морера должны были стать часами смерти для
Элеоноры. Что еще видел обвинитель? Элеонору, сжи-
гающую лайковые перчатки в тот вечер, когда было
совершено убийство в «Геймбридже». Хедли, вам ког-
да-нибудь доводилось жечь лайковые перчатки? Когда
вы в следующий раз устроите фейерверк в своем
саду, попробуйте, интереса ради. Но нужно быть по-
истине необыкновенной женщиной, чтобы нести с собой
эти уличающие ее трофеи от самой Оксфорд-стрит
и провести следующие полсуток подле ревущего пла-
мени, ожидая, когда дубленая кожа обратится в пе-
пел... Перечитайте отчет Эймса еще раз. Изучите его
непоследовательные места, чересчур осторожное пове-
дение обвинителя, его настойчивость в сохранении
тайны, противоречие между готовностью этого лица
рассказать все и его упорным нежеланием помочь
Эймсу в таком, казалось бы, пустяковом деле, как
проникновение в дом. И вы увидите, что может суще-
ствовать только одно объяснение.
Итак, мы наконец подходим к началу. Мой второй
пункт указывает, что убийство Эймса и убийство Ман-
дерса совершены разными людьми по причинам, кото-
рые я уже изложил. Первый пункт выявил -суть дела
и окончательный вывод, к которому нас собирались
подвести: что, если мы примем гее другие алиби, тя-
жесть подозрения падает либо на Лючию Хандрет,
либо на Элеонору Карвер. Но и от этого выбора мы
были избавлены, избавлены почти тут же, когда Хандрет
предъявила настолько прочное алиби, что нельзя было
даже помыслить о том, чтобы попытаться его разру-
шить. Тогда я стал уверен, что Элеонора, и только
она одна, должна стать жертвой самого хитроумного
и дьявольского убийства на моей памяти.
Милорд и джентльмены! — Доктор Фелл выпря-
мился и вновь ударил ладонью по каминной доске.—
В заключение я хочу отметить некоторые моменты,
которые защита с радостью готова признать. Не на-
шлось никого, кто был бы достаточно добр, чтобы
фальсифицировать улики в нашу пользу, как это было
сделано для моего ученого друга, поэтому мы можем
полагаться только на правду и, не имея ни магического
дара, ни поддержки полиций, мы признаем, что не
14е
211
можем изобличить подлинную преступницу, убившую
Ивэна Мандерса. Мы не можем предоставить никаких
доказательств, которые не разлетелись бы как пух с
одуванчика при их тщательной проверке. Мы не можем
предложить какую-нибудь бредовую историю, вроде
той, в которой полицейские звонят в звонки, выходя
из дома, и через какую-то пару минут после того
как их едва не застукали за незаконным обыском
чужой квартиры, с блаженной улыбкой заходят назад,
чтобы облегчить работу убийце, притаившемуся в тем-
ноте. Мы не рисуем убийцу столь щепетильной в вопро-
сах внешнего вида, что она уносит с собой обе пер-
чатки, когда ей нужна только одна, и в конце концов
необъяснимым образом не может воспользоваться ими
вообще. Нам даже трудно вообразить себе полицей-
ского, который, остерегаясь возможной опасности,
проходит двадцать три ступени, так и не заподозрив,
что кто-то идет за ним следом. Что мы хотели сде-
лать, так это бросить тень разумного сомнения на
обвинительное заключение, внести ту крошечную долю
неуверенности, которая должна заставить вас вынести
вердикт «невиновна». И я полагаю, джентльмены, мы
достигли намеченной цели.
Нервы у Хедли и Мельсона были настолько напря-
жены, что они буквально подпрыгнули на месте и круто
обернулись» когда дверь без всякого стука с треском
распахнулась.
— Я не хочу ошибиться на этот раз, сэр,— резко
проговорил сержант Престон,— но мне кажется, это
она сейчас поднимается на крыльцо. Она пытается
отвязаться от репортеров. С ней молодой парень с
перевязанной головой. Должен ли я..?
Быстрые мутного цвета облака еще больше сгустили
тень в серой комнате, в трубе забормотал ветер. Хедли
повернулся к доктору Феллу. Оба стояли выпрямив-
шись, глядя прямо в глаза друг другу. Мельсон слышал
громкое тиканье своих часов. Вся напряженность в
комнате сконцентрировалась в пространстве между
ними, где кипело незримое беззвучное сражение.
— Итак?— произнес доктор Фелл. Он отодвинул
локти назад на полку, и одна из фотографий в рамочке
с негромким треском упала на пол.
Хедли быстро шагнул вперед. Он закатал предметы
на постели в старый свитер, засунул сверток в тайник
и задвинул панель на место.
212
— Хорошо,— сказал он тяжелым голосом.— Хо-
рошо. Ни к чему тревожить ее, если она этого не де-
лала...— Потом он заговорил уже громче:— Где Беттс,
черт возьми? Не давайте ей говорить с прессой. По-
чему Беттса там нет, почему он не позаботился?..
Почти теряя сознание от облегчения, Мельсон услы-
шал, как сержант ответил:
— Он вот уже минут десять говорит по телефону,
сэр. Не знаю, что там такое... А!
Послышался звук торопливых шагов. Беттс, по-преж-
нему невозмутимый, но со слегка подрагивающими
руками, оттолкнул Престона в сторону и закрыл
дверь
— Сэр,— начал он хрипло.
— В чем дело? Да говорите же наконец!
— Звонок из Ярда, сэр. Важные новости. Помощ-
ник комиссара... Думаю, у нас не получится с ордером,
даже если он нам понадобится. Они нашли женщину,
которая провернула то дело в «Геймбридже».
Хедли не сказал ни слова, только пальцы его крепче
сомкнулись на ручке портфеля.
— Да, сэр. Это... это некто, на кого у нас уже
были данные. Сегодня утром она попыталась ограбить
универмаг Харриса, и ее взяли. Участок Марбл Арч
утверждает, что нет никаких сомнений. Когда ее от-
везли домой, в квартире были найдены некоторые юве-
лирные изделия и прочие вещи, похищенные ею за
последнее время. Когда они нашли эти часы — ну те,
что принадлежат мистеру Карверу,— она сломалась
и попыталась выброситься из окна. Сличение отпечат-
ков пальцев позволило установить, кто она. Взяли
также одного из ее сообщников, но второй...
— Кто она?
— Э-э, сейчас - она живет под именем Хелен
Грей, сэр. Занимается этим делом постоянно; работает
в больших универмагах; краденое сбывает перекуп-
щику. Ее всегда прикрывают двое сообщников-мужчин.
Он замолчал, вероятно, заметив необычное выра-
жение на их лицах. В комнате опять стало тихо. Потом
раздалось шарканье и скрип половицы, когда. Хедли
отступил на шаг. Тяжело дыша, он повернулся к док-
тору Феллу. И по лицу доктора Фелла разлилось олим-
пийское спокойствие, которое мало-помалу перешло в
широкую довольную улыбку. Он поддернул плащ на пле-
чах. Прочистив горло, он тяжело отодвинулся от
213
камина, повернулся и влепил плюшевой кошке могучую
оплеуху.
— Милорд,-— сказал доктор Фелл звенящим голо-
сом,— я кончил.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В ТАВЕРНЕ
В баре таверны «Герцогиня Портсмутская», кото-
рая расположилась на изгибе тихой заводи, именуе-
мой Портсмут-стрит, до сих пор вспоминают обед,
поданный как-то днем в начале сентября в прокоп-
ченную, с низко нависшими стропилами столовую в
глубине здания. Обед устраивал некий невообразимо
толстый джентльмен для четырех гостей. Пиршество
продолжалось с половины второго до четверти пятого.
Оно привлекло к себе внимание не только своим раз-
махом — хотя этот представительный джентльмен лично
прикончил мясной с почками пирог размером с неболь-
шой таз — но также и бурным весельем. Представи-
тельный джентльмен просунул голову в бар и объявил,
что платит за выпивку для всех присутствующих
habitues Он обратился к компании с речью, содер-
жавшей непонятные намеки на. то,, что он, мол, припер
своего врага к стенке или какую-то другую чепуху
в этом духе, но оратору неизменно и дружно руко-
плескали, пока его приятель, высокий субъект с воен-
ной выправкой, не вбежал и не утащил его с собой под
протестующий гул аудитории.
Этот обед, всегда оставался для Мельсона прият-
ным воспоминанием; Но лучше всего запомнилась
короткая сцена, предшествовавшая ему, корда Элеонора
и Дональд Хастингс изучали меню в столовой, а осталь-
ные трое уединились в баре, чтобы на скорую руку
промочить саднящие глотки стопочкой-другой, прежде
чем перейти к пиву. Доктор Фелл смотрел на Хедли,.
Хедли смотрел на доктора Фелла. Ни тот, ни другой
не произнесли ни слова, пока доктор не выдохнул
протяжное удовлетворенное «ха-а-а!» и не поставил свой
бокал на стойку^
— И; главная прелесть всей ситуации,— сказал
он, в восхищении ударяя по стойке кулаком,— заклю-
чается в том, как мы оба использовали показания
1 Завсегдатаев (фр-)-
214
Грей и ее двух сообщников — лживые показания,
которые должны были отвести подозрения от ее соб-
ственного преступления. Вы воспользовались этой
ложью, чтобы вынести Элеоноре обвинительный при-
говор, а я воспользовался той же самой ложью, чтобы
ее оправдать. Разумеется, мы поверили Грей. Почему
бы нет? Вот перед нами три человека, на первый взгляд
посторонние друг другу люди, беспристрастные прохо-
жие, и каждый из них рассказывает одну и ту же
историю. Грей не побежала. Она просто уронила нож,
вскрикнула, указала рукой на призрак и сочинила хитро-
умную ложь... которую подтвердили еще двое. .Почему
она вдруг потеряла голову и ударила Мандерса но-
жом...
Хедли посмотрел на свой бокал и раскрутил его
содержимое.
— Ну, ей было не избежать срока, если бы ее
забрали хотя бы как подозреваемую и сличили отпе-
чатки пальцев с картотекой. Как бы то ни было, трюк
получился ловкий. Ее, конечно, вздернут, это несом-
ненно; и, возможно, других тоже вместе с ней.— Он
сердито нахмурил брови.— Самое интересное здесь то,
что придумана новая техника магазинной кражи. Если
кто-то что-нибудь заподозрит, вперед выступает при-
лично одетый молодой человек: «Вам показалось, что
вы видели, как эта леди?.. Ерунда! Я сам за лей .внима-
тельно наблюдал и...* Порядочного вида мужчина с
обиженным лицом тоже трясет головой и робко под-
тверждает это. Грей благодарит их и возмущенно уда-
ляется, прежде чем успевает появиться представитель
закона. Неплохо! Ювелирные украшения на двадцать
фунтов за раз... они должны были выручать до двух
тысяч за полмесяца. Дежурный администратор «Гейм-
бриджа», видимо, уже взял ее на заметку и не соби-
рался давать себя дурачить. Если бы она не потеряла
голову...— Он со стуком поставил бокал на стойку.—
О да. Мы ей поверили. Но сейчас, смотря на это уже
погдругому...
— Arriere pensee ’,— согласился доктор Фелд,
кивая с виноватым видом.— Да, я тоже подумал об
этом.
— Подумали о чем?
— О том заявлении, которое доказывает, что убийца
1 Задняя мысль (фр.).
.215
была левшой. Скорее всего, Грей не имела этого в
виду. Это был просчет в ее вдохновенном монологе.
«Администратор подошел, она протянула другую руку»
и так далее. Как раз та ошибка, которая может слу-
читься, когда приходится сочинять на ходу. Она ведь
не сказала прямо, что та женщина была левшой. Никто
и не задумывался над этой фразой, не говоря уже о
том, чтобы докопаться до ее смысла, пока... кхм!
— Ну хорошо, хорошо! Сыпьте, сыпьте соль на
рану!
— И какая блестящая задумка с порванной блуз-
кой,— дружелюбно продолжал доктор Фелл.— Я не
сыплю никакой соли. Если это принесет вам удовлет-
ворение, признаюсь, что старый лис и сам был совер-
шенно обманут; хотя и мелькнула у меня мысль, что
как-то странно получается: Грей была достаточно близ-
ко, чтобы разорвать блузку, но так и не увидела
лица девушки. Кхумп-ф. Она засунула перчатки в кар-
ман и осталась ждать, спокойная, как у себя дома.
Эти ее слова о том, что преступница была в перчат-
ках — об этом тоже писали газеты,— явились еще
одной подсказкой для нашего убийцы с Линкольнз
Инн Филдз... Нет, Хедли, единственное «я-же-вам-
говорил», которое ваш старый друг может выскрести изо
всей этой кучи, это мое предупреждение остерегаться
дел, опирающихся на то, что кто-то оказался левшой.
Все они очень скользкие. Изберите стезю разума.
Вам не по дороге с ударами левой рукой, выброшен-
ными окурками и диктофонами за дверью.
— Кстати, Элеонора не левша,— задумчиво заме-
тил Хедли.— Я попросил ее написать адрес ее теат-
рального импрессарио.— Его раздражение и замеша-
тельство усилились.— Вопрос в том, что же нам де-
лать теперь?
Ответа он не получил. Доктор Фелл просто сказал,
что в свое время они обо всем подробно поговорят.
После того как его выступление от имени защиты окон-
чилось блестящей победой, он стал необычно молчалив.
Прежде чем они покинули дом, он попросил у Хедли
один из ключей от двери на крышу. Наверх его
никто не сопровождал, он сказал, что хотел взглянуть
на задвижку люка. Вернулся он, как всем показа-
лось, в удивительно хорошем настроении. Однако один
хороший совет он все-таки подал. Когда расстроен-
ный главный инспектор раздумывал, как ему в данной
216
ситуации следует вести себя с Элеонорой, доктор
предложил план, встретивший полную поддержку
Хедли.
— Господи, ну разумеется, мы пригласим ее пообе-
дать. И юного Хастингса тоже,— сказал он.— Я тут
задумал маленький эксперимент.
— Эксперимент?
— Примерно следующее. К этому часу уже все
в доме, вероятно, знают, что вы собираетесь аресто-
вать Элеонору. Даже если Хандрет будет держать язык
за своими острыми зубками, есть еще миссис Горсон.
Можно поручиться, что Стеффинз все из нее вытянула,
а что знает Стеффинз, знают все. Прекрасно! Лучше
и быть не может! Пусть-все так и думают. Мы выйдем
на улицу и во всеуслышание пригласим Элеонору от-
обедать с нами. Дома ее не было, она ничего не
знает и не заметит зловещих интонаций этого пригла-
шения. Зато их заметят другие, и вывод для всех
будет только один. Мы же тем временем отправимся
в таверну, где сможем объяснить ей ситуацию, и по-
слушаем, что она сама обо всем этом скажет. Потом
мы вернемся — без Элеоноры. Далее мы побеседуем
отдельно с каждым человеком в доме. Скажем им
сначала, что Элеонора была задержана, а затем сразу
объявим, что ее отпустили, потому что обвинение против
нее рухнуло и нет никакого сомнения в ее невинов-
ности. А? Дружище, мне будет очень интересно наблю-
дать за одной физиономией, когда мы объявим о ее
освобождении. Кто-то должен пережить страшный удар,
и с этого момента дело вступит в свою решающую
фазу.
— Здорово!— воскликнул Хедли.— Чертовски- здо-
рово! Только вдруг кто-нибудь затеет ссору или вме-
шается, когда мы будем уходить вместе с ней?
— Мы просто станем настаивать, что идем обедать.
Это самый верный способ убедить их в обратном.
Все прошло гладко, чему Мельсон немало удивился.
Каждую секунду он ожидал, что миссис Стеффинз
выскочит из темного угла, как чертенок из шкатулки
с сюрпризом, и задаст в лоб роковой вопрос. Но никто
даже не попался им на глаза. Замерший в молчании
дом вызвал у Мельсона ощущение чего-то потусто-
роннего: из комнат не доносилось ни звука, но он
словно видел своим внутренним взором, как несколько
человек неподвижно стоят у закрытых дверей и напря-
217
женно прислушиваются. В тишине раздавалось по-
трескивание углей в каминах, но не было слышно ни
одного шага...
Обед, во время которого никто не упоминал о деле
в течение первых двух часов, прошел прекрасно.
Доктор Фелл, как уже отмечалось, находился в пре-
восходном настроении; даже Хедли немного рас-
слабился, хотя к Элеоноре он обращался с подчеркну-
той и потому несколько неловкой вежливостью и,
казалось, не мог отвести от нее взгляда. Впервые
Мельсон услышал, как Хедли смеется. Главный ин-
спектор даже рассказал не слишком рискованный анек-
дотец из многих, ходивших в ту пору по Лондону,
про одну известную кинозвезду, чьи обширные прелести
привлекали всеобщее внимание, и, неожиданно разве-
селившись, показал все до единого зубы. И Элеонора
и Хастингс буквально лучились от счастья. Они, пове-
дала ьна доктору Феллу, приняли решение.
— Я -покидаю этот дом сразу, как только смогу,—
объявила она.— Я совсем не шутила, когда говорила
вам, что уже достаточно долго пробыла сентименталь-
ной дурой. И тогда все .будет чудесно, если только
полиция .не поднимет )щум из-за того, что я уезжаю.
Они же не станут этого делать, ведь правда?
— Кха-ах!— сказал доктор Фелл, и его сияющее
лицо взошло .из-за края огромной оловянной кружки.—
Поднимать шум? Нет, никак не думаю. Ха-ах! У вас
есть какие-нибудь планы?
Комната была длинная и низкая. В -камине, обли-
цованном голландской плиткой с синим рисунком,
горел яркий огонь. Окна с кривыми переплетами вы-
ходили в сад с фруктовыми деревьями. Rus in urbe *,
где шум улицы не заглушал их собственного шума.
Воздух в комнате имел ту почти приятную влажность,
в которой острее чувствуются запахи старого дерева,
пива и трех веков дымящихся :ростбифов. К Мельсону
пришло умиротворение. Как человек разумный, он
предпочитал хорошо приготовленный ростбиф и густой
горький .эль любым деликатесам, придуманным богами.
Он испытывал глубокое удовольствие, глядя на
бревенчатый потолок, опилки на морщинистом дощатом
полу, дубовые скамьи с высокими • спин ками. Дерево
скамей было тоже изборождено морщинами, и на
1 Деревня в городе (лат.)
.218
этом фоне прелесть Элеоноры Карвер — не красота, а
именно прелесть, свежая и чувственная,— становилась
особенно заметна. Элеонора не старалась вести себя
сдержанно, но истеричности прошлой ночи в ней уже не
было. Она вся излучала безудержную радость от того,
что решение принято и больше не лежит тяжким гру-
зом у нее на сердце. Мельсон внимательно изучал
широко поставленные бледно-голубые глаза со слегка
приподнятыми у висков уголками, полные откровен-
ные губы, в любой момент готовые изогнуться в
улыбке, длинные подрезанные волосы, отсвечивавшие
золотом. Рядом сидел Хастингс. Он-уже привел в поря-
док свою одежду, и его симпатичное; хотя и несколько
мальчишеское лицо казалось более живым без пятен
йода. Парочка вовсю наслаждалась жизнью. Они часто
поглядывали друг на друга, много смеялись и по громо-
подобному настоянию доктора Фелла поглощали- из-
рядное количество крепкого эля*.
— Планы?— переспросила она, наморщив лоб.—
Только те, что мы собираемся пожениться. Это,
естественно, форменное безумие, но Дон говорит...
— А кому какое дело?— дружелюбно поинтересо-
вался Хастингс, выразив в одном предложении всю
свою философию. Он со стуком поставил свою круж-
ку.— Как-нибудь проживем. К тому же мы бы все равно
голодали первые шесть лет, даже если- бы я- сдал экза-
мены. Юриспруденция? К чертям юриспруденцию!
У меня мелькнула мысль, что' ’ уж если мне чем-то
стоит заняться, так это страхованием. Послушайте,
сэр, разве вы не согласитесь, что страхование —
перспективное дело; единственное, чем должен зани-
маться человек, который...
— Ты им заниматься не будешь,—объявила Элео-
нора, поджимая губы.
— Хо-хо-хо,— ответил ее спутник. Он перешел на
доверительный тон.— Все дело вот в чем...— Хастингс
замолчал и с любопытством взглянул на доктора
Фелла, лучащегося от удовольствия и по-отечески
щедро проливающего на них это сияние, словно даря
им подарок на Рождество.— Послушайте, сэр, забавно
получается. Если говорить абсолютно откровенно,
полицейских я всегда ненавидел хуже* отравы. Но вы
не похожи на... на... ну, вы понимаете. И вы тоже,—
добавил он благосклонно, но с некоторым сомнением,
повернувшись к Хедли.— Видите ли, это совсем не
219
шутка, когда ваш старик... попадает в беду, и вы носите
имя, которое позволяет всем соседям в округе изга-
ляться в остроумии, и даже газетчики этим зани-
маются, да еще печатают свои проклятые остроты.
«Хоуп 1 медлит с тем-то или тем-то» и так далее.
Так вот что я хочу сказать...
Хедли осушил свою кружку и тоже поставил ее на
стол. Мельсон почувствовал, что шутки кончаются и
Скотланд-Ярд начинает не торопясь перехрдить к делу.
— Вы оба, молодой человек,— осторожно начал
Хедли, изучающе глядя на них,— имеете все основа-
ния быть благодарными полиции. Или если не поли-
ции, то, по крайней мере, доктору Феллу.
— Ерунда!— загремел доктор, в полном, однако,
восхищении.— Хе. Хе-хе-хе. Ну-ка, вы двое, еще по кру-
жечке! Хе-хе-хе...
— Как это?
— Ну, сегодня утром шум поднялся немалый...—
Хедли, поигрывая вилкой, поднял глаза с таким видом,
словно вдруг вспомнил что-то.— Кстати, мисс Карвер,
в этой вашей комнате — вы помните, вы позволили
нам осмотреть ее?..— Когда она кивнула, посмотрев
на него все такими же чистыми глазами, он нахму-
рился, вспоминая.— У вас там, случайно, нет какого-
нибудь тайника, раздвижной панели — в общем, чего-
нибудь в этом роде? —
— Есть, разумеется. Послушайте, а как вы узнали?
Вы что, его нашли? Он в простенке между окнами,
за картиной. Нужно нажать пружину...
— Я полагаю, вы там ничего не храните?— Хедли
попробовал игриво улыбнуться.— Вашу любовную пере-
писку, например?
Она улыбнулась в ответ. Лицо ее было совершенно
безмятежно.
— В жизни бы не стала этого делать! Я вообще
не открывала его уже много лет. Если подобные
вещи вас интересуют, то в доме их несколько. Джей
может вам все о них рассказать. Похоже, человек,
которому дом принадлежал в тысяча семисотом... ^ули,
может быть, в тысяча восьмисотом... был старым
распутником или кем-то в этом-роде...
Хастингс был заинтригован.
— Вот так раз!— воскликнул он с энтузиазмом
Норе — надежда (англ.)
220

и уставился на нее.— Скажи, а почему ты мне об этом
ничего не говорила? Клянусь Создателем,— возбуж-
денно продолжал он,— если мне чего и хотелось когда-
нибудь, хотелось больше всего на свете, так это иметь
дом с потайным ходом! Ух ты! Подумать только, как
весело можно было бы подшучивать над людьми,
когда они...
— Нет там никакого потайного хода, глупенький.
Только эти тайники. Я своим не пользовалась...— Она
открыто посмотрела на главного инспектора, и в ее
глазах появилась жесткость.— Ну... с детства. Пользо-
ваться им теперь? Благодарю покорно. Теперь нет.
Хедли заметил, как искривилась ее верхняя губа.
— Почему же нет? Извините мое любопытство,
но мне как раз казалось...
— Интересно, что именно? Да, раньше я им поль-
зовалась часто. Сначала — когда была совсем маленькой
и мне хотелось спрятать пакетик конфет; потом —
когда мне исполнилось пятнадцать и появился один
мальчик, рассыльный из магазина в Холборне —
магазинчик, кстати, до сих пор там .стоит,— она улыб-
нулась,— который одно время писал мне письма... Ну,
были и другие случаи...— Она вспыхнула и торопливо
прогнала вернувшиеся .воспоминания.— .Миссис Стеф-
финз знала об этом. Она знала, где я стану их прятать.
Помню, как-то она дико выдрала меня по поводу одного
из этих писем. С тех пор я . поумнела-и уже не пыталась
спрятать там то, что хотела .сохранить в секрете.
— А ^кто-нибудь еще знает о вашем тайнике?
— Насколько мне известно, нет. Разве что услы-
шали о нем от -кого-нибудь. Может быть, от самого
Джея.— Она вдруг вскинула на него глаза.— А по-
чему вы спрашиваете? Что-нибудь не так?
Хедли улыбнулся. В улыбке чувствовалась его
недавняя жесткая непреклонность.
— Да нет, насколько это : касается вас, все, без-
условно, в порядке,— заверил он ее.— Но если можно,
я бы хотел услышать от вас более определенный
ответ. Это может оказаться весьма важным.
— М-м... Я по-прежнему не могу вспомнить... По-
годите-ка. Возможно, Лючия Хандрет знает.— Элео-
нора постаралась, чтобы ее голос не звучал враждеб-
но.— Дон сказал мне сегодня, что она его двоюродная
сестра. Хотя мне кажется, он. мог бы сделать это и
раньше, мог бы больше мне доверять...
222
— Ну-ну-ну!— торопливо вмешался Хастингс.—
Чего тебе сейчас не хватает, так это еще одной...
— Ты думаешь, это имеет для меня какое-то зна-
чение?— спросила она несколько напряженно.— Да
пусть твой отец ограбил бы пятьдесят банков и пере-
стрелял там всех директоров, или травил людей...
или еще что-нибудь совершил— мне все равно! И. в
конце концов, ты всего лишь двоюродный брат этой
женщине. Даже и не родственник в собственном смыс-
ле слова.— Она замолчала, совсем смешавшись, и. по-
пробовала отмахнуться от этой темы, как смахнула
бы крошки со стола — то есть многие пропустив.—
Что я там говорила о тайниках? Ах да. Она, воз-
можно, знает, потому что, если не ошибаюсь, у нее в
комнате есть какое-то приспособление — забыла, как
оно называется,— но, кажется, она меня спросила
как-то, нет ли у меня в комнате укромного местечка,
и... я не помню точно, сказала я ей или нет. Мисс Лю-
чии Мицци Хандрет пора насыпать яду в кофе.
— Ну-ну!— воскликнул Хастингс, торопливо потя-
нувшись за своей кружкой.
— Я продолжаю, мисс Карвер. Есть в доме кто-
нибудь, кто ненавидит вас?
Она посмотрела на него в изумленном молчании.
— Ненавидит меня? А, вы говорите о миссис... по-
слушайте, что вы имеете в виду? Что вы задумали?
Ненавидит меня? Нет. Меня любят.,— Она добавила
довольно испуганно:— Разве нет? Иногда мне даже
казалось, что тот, кто мне нравится... любит меня слиш-
ком сильно.— Она в нерешительности замолчала, глядя
внутрь себя.— О чем вы. говорите? Я по вашему лицу
вижу, это что-то ужасное...
— Так,, спокойно. Я хочу,, чтобы вы сначала пере-
брали в уме всех домашних. Внимательно разберите
каждого по очереди, а потом я скажу вам нечто, что
вы должны знать...
Он выдержал паузу, чтобы она поняла, что от нее
требуется. Мельсону тоже нужно было время, чтобы
понять все до конца, заглянуть в каждый уголок версии
доктора Фелла — исследовать ее возможности и чудо-
вищную подоплеку. «Коварнейший дьявол в невинном
обличии...»— все банальные,, избитые выражения на
эту тему одно за другим проплыли в его сознании;
и из-за этой своей-, обыденности, привычности они по-
казались ему еще ужаснее.
223
Дрова в камине затрещали. Мельсон поежился.
Хедли начал свои рассказ.
Много позже главный инспектор утверждал, что
если бы он не сделал упор на нерой части своего
рассказа «которую, по самой природе имевшихся улик,
он не мог не выделить, они уже тогда могли бы уви-
деть проблеск истины. Но это спорный вопрос. Излагая
дело, Хедли был тактичен, он постоянно давал понять,
что ни разу не усомнился в невиновности Элеоноры.
Но еще задолго до конца рассказа Хастингс с прокля-
тием вскочил и обрушил на каминную полку град бе-
шеных ударов. Элеонора, бледная и дрожащая, сидела
очень тихо.
Она долго не могла произнести ни слова, но с каж-
дой минутой в ее глазах росла и крепла какая-то
уверенность. Когда Хастингс опять подошел к столу
и сел, обхватив голову руками, она повернулась к
нему с каменным лицом и спросила сквозь плотно
сжатые зубы:
— Ну, что ты теперь о ней скажешь?
Молчание. Хастингс поднял глаза.
— Скажу? О ком скажу?
— Не притворяйся,— ровным, безжизненным го-
лосом сказала она. Затем ее вдруг охватила ярость.—
Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Знаешь ты,
знают вообще все. Я сказала, что мисс Лючии Мицци
Хандрет пора насыпать яду. Я была не права. Ее надо
повесить. Я знала, что она меня не любит, но никогда
не думала, что она может дойти до такого.
— Все, что я знаю,— ответил Хастингс тихим по-
драгивающим голосом,— это то, что я свой доли с по-
лиции получил. Если бы не вы, сэр...— Он повернулся
к доктору Феллу.— Боже! Это не укладывается в го-
лове. Давай сначала во всем разберемся, девочка моя.
Это не могла быть Лючия. Тут, должно быть, какая-
то ошибка Ты ее не знаешь...
— Прекрасно. Защищай ее!— воскликнула Элео-
нора. Она вся напряглась и дрожала, и вдруг слезы
хлынули у нее из глаз.— Именно так она и говорила,
грязная доносчица, ведь правда? Я не буду как она.
Я не стану стоять со спокойной физиономией и под-
брасывать гладкие, сдержанные, насквозь гнилые за-
мечаньица, да еще задирать нос при этом. Я этой
подлючке все глаза выцарапаю, она у меня походит
с синяками!— Ее так трясло, что сбитый с толку Ха-
224
стингс неуклюже обнял ее одной рукой. Она сбросила
его руку и отвернулась, а потом резко придвинулась
к Хедли, глядя на него с холодным бешенством.—
Вы все понимаете, не так ли? Кто постоянно подтал-
кивал вас и говорил вам все эти вещи? Она. Даже про
эту историю со стрелками от часов. Ей нужен Дон,
вот и все. Уж она-то,— подлинная причина ее тепе-
решнего состояния со звоном прорвалась наружу,—
она расскажет... что я делала... когда меня били за
то... что я брала вещи. Да, я признаю это. Я думаю,
теперь я тебе больше не нужна, Дон, ведь так?— нервно
спросила она.— Но мне все равно. Можешь отправ-
ляться хоть к дьяволу, я не заплачу.— Она ударила
ладонью по столу и отвернулась.
Доктор Фелл сделал то единственное, что могло
ее как-то успокоить. Он позвонил в колокольчик и
распорядился принести бренди. Они подождали, пока
буря уляжется. Когда Хастингс смог подсесть к ней
достаточно близко без того, чтобы она с отвращением
передергивала плечами, Хедли вернулся к разговору:
— Вы в самом деле считаете, что мисс Хандрет
виновна?
Элеонора хрипло рассмеялась.
— И вы хотите нам помочь, не так ли? Вы сде-
лаете все, чтобы настоящий преступник был пойман? —
Она кивнула, загоревшись на мгновение, и Хедли про-
должал:— Тогда возьмите себя в руки и сосредоточь-
тесь. Эта история с часовыми стрелками, к примеру.
Вы ведь разговаривали об этом с мистером Поллом?
— Да. О, это-то правда! Но я забыла об этом раз-
говоре, едва он окончился. То есть... я, возможно, и
подумала бы над этим, но дверь в комнату Джея была
заперта, да и как бы я могла?
— Значит, кто-то подслушал ваш разговор.
— Естественно. Она и подслушала.
— Конечно, конечно.— Хедли начинал терять тер-
пение.— Только, видите ли, для того чтобы быть абсо-
лютно уверенными, мы должны точно знать, что никто,
кроме нее, не мог вас подслушать. Где происходил
разговор?
После недолгого раздумья Элеонора мрачно сказала:
— А никто больше и не подслушивал, не мог слы-
шать... разве что миссис Горсон, но она не в счет. Я вам
скажу точное время, когда это происходило: восемь
часов утра в среду, и ни души не было поблизости,
15 д. д. Карр др. 225
все еще спали. Я-то уезжала на работу», а Крис спу-
стился вниз с чемоданом, хотел успеть на поезд в во-
семь двадцать пять с Паддингтона. Мы вышли на
крыльцо, и Крис крикнул с улицы мальчишку, чтобы
тот подогнал такси. Пока мы стояли на ступеньках
и ждали, Крис принялся рассказывать мне о своих
затруднениях. Он был трезв. Я теперь вспоминаю,
что окна в комнате этой су... этой женщины были
открыты: я помню, как ветер играл занавеской. Раз-
говаривали мы негромко и все время поблизости от
нас никого не было, только, кажется, миссис Горсон
один раз ненадолго появилась внизу со своими тряп-
ками или чем-то там еще. Я сказала ему... то, что она
подслушала. Потом подъехало такси, и я прокатилась
вместе с Крисом, он высадил меня там, где Шафтс-
бери-авеню выходит на Оксфорд-стрит.
Хедли побарабанил пальцами по столу. Он взгля-
нул на доктора Фелла, но заговорил лишь после того,
как официант убрал все со стола и принес заказанные
кофе и бренди.
— Одну вещь, я так до конца и не понял,— сказал
он, возобновляя беседу.— Вы тогда объясняли под-
робно, как можно испортить часы?
— Она. вам это сказала?— спросила Элеонора,
встрепенувшись.— Послушайте, если так, то мы ее
поймали.
— Нет, она этого не говорила. Она лишь намек-
нула, что...
— Потому что теперь я вспомнила,— возбужденно
прервала его Элеонора.:—Я ни словом не обмолви-
лась об этом,, пока мы не сели в такси, где нас
никто не мог слышать. Крис долго сидел молча и со-
пел носом — ну, вы знаете, как это у него бывает.
Он спросил: «А как вообще можно вывести эту штуку
из строя? Я хочу сказать, нельзя же просто войти и
трахнуть по ним кувалдой. Мне ведь вовсе не нужно,
чтобы эти проклятые часы потом уже никуда не го-
дились». Я сказала: «Нет, конечно. Но вы можете взять
отвертку и снять одну стрелку...»
— Только одну стрелку?
— Да. Не он все больше и. больше мрачнел. Потом
сказал, что* торопится в< какой-то* клуб, хочет оставить
записку в последней попытке занять у кого-нибудь нуж-
ную сумму. Так что если дорогая, милая мисс Хандрет
сказала: вам; чта слышала это-...,
226
— Еще одно.— Хедли вынул из портфеля левую
перчатку; он не ошибся, достав именно ту, на которой
не было пятен крови. Его голос как бы повеселел,
тон стал почти шутливым.— Вот одна из тех улик, кото-
рые были подготовлены против вас. Это ваша пер-
чатка?
— Нет. Я никогда не покупаю черные.— Преодолев
отвращение, она осмотрела ее.— И перчатки-то хоро-
шие. Веселая девочка! Восемь шиллингов шесть пенсов
за удовольствие быть повешенной... Мне, однако, чуть-
чуть великовата.
— Ваше здоровье,—рассеянно прожужжал доктор
Фелл. Он отодвинул свою рюмку.— Между прочим,
раз уж вопросы так быстро летают туда-сюда,
не будете возражать, если и я подброшу один?..
Прекрасно! Не хочется вынюхивать секреты, не
имеющие отношения к убийству, но все-таки: как
часто вы, два юных создания, встречались по ночам
на крыше? Это происходило у вас в определенные
дни или как?
Элеонора улыбнулась. К этому времени она уже
немного успокоилась.
— Я прекрасно понимаю, что вся затея кажется
вам глупостью,— объявила она.— И нам обоим нет до
этого дела. Да, мы встречались в определенные дни;
как правило, по субботам и воскресеньям.
— Но на неделе никогда?
— Почти никогда... то есть на крыше, конечно.
Иногда мы встречались в городе в среду днем — у нас
как раз было свидание в последнюю среду, в тот день,
о котором я вам рассказывала. Дон все пытался уго-
ворить меня сделать то, что я собираюсь сделать сейчас.
Мне все настолько надоело, что мы решили увидеться
ночью в четверг. Вот так все и получилось... Дорогая
Лючия, кстати, прекрасно знала про наши встречи, мо-
жете быть уверены! Уж меня ей было не обмануть.
Она сказала Крису...
— Хеллоу!—раздался голос со стороны одной из
полутемных комнат, и все вздрогнули. Стукнула закрыв-
шаяся дверь. Несколько нервничая, но с доброжела-
тельным выражением лица к ним подошел Кристофер
Полл. В руке он держал рюмку.
— Хеллоу!— повторил он, делая жест рукой с рюм-
кой.— Мне показалось, я услышал свое имя, или нет?
Я тут ничего такого не прерываю, а?
15* 227
ПИСЬМО ПОД ПОЛОВИЦЕЙ
Главный инспектор, торопливо засунув перчатку
назад в портфель, выругался в усы. Он не забыл, что
«Герцогиня Портсмутская» была традиционным местом
встречи для обитателей дома номер 16, он говорил
об этом доктору Феллу, но обед здесь был удобен тем,
что рядом находилось последнее жилище Эймса, кото-
рое еще никто не осматривал, и он поручился, что
никому из карверовской компании не придет в голову
заглядывать в столовую в самой глубине. Что ж, он
ошибся. Мельсон услышал, как он яростно прошептал:
«Соглашайтесь-со-всем-что-я-скажу». Потом Хедли по-
вернулся к гостю почти с- любезным видом.
Мистер Полл не был пьян. Он выглядел так, словно
намеревался прогуляться куда-нибудь: пока одна рука
держала рюмку, другая решительно сжимала шляпу
и поигрывала зонтом. Но он пребывал как раз в том
состоянии неопределенности, когда случайному хмель-
ному другу стоит лишь предложить хлопнуть по послед-
ней «на посошок», и чаши весов начинают колебаться,
потом одна из них ныряет вниз, и человек остается,
чтобы напиться в стельку. Его свежевыбритые щеки
розовели, похожие на зубную щетку усы были подстри-
жены, а жидкие светлые волосы расчесаны прямо.
На,нем был безукоризненно сшитый костюм из синего
сержа, который делал его стройнее, и яркий галстук.
Однако глаза его были еще красны. Выглядел он
добродушно, но при этом нервничал.
— Мы были бы" очень рады,— пригласил Хедли,—
если бы вы присоединились к нам ненадолго. Тут
есть несколько вопросов... Мы обсуждали вчерашнее
убийство...— Он взглянул на Полла и не стал догова-
ривать.
z — Отвратительное дело,— очень энергично проком-
ментировал Полл.— Отвратительное. Вы не согласны?
Бог мой!
Полл торопливо отхлебнул виски с содовой и подо-
двинул себе стул. Он бросил осторожный взгляд на
Элеонору, но больше не сказал ничего.
— Вам уже рассказали, что там произошло?
— Да! Хоть режьте, не могу понять, что все это
означает, черт побери!— Еще один опасливый взгляд.-—
Но я так думал...
— О чем думали?
228
— А, черт возьми) Я думал, что вы, может быть,
захотите меня еще о чем-нибудь расспросить,— ответил
Полл несколько удрученно. Конец фразы был едва слы-
шен. Он засопел.— Послушайте. Скажите. Я ведь еще
не совсем пришел в себя, когда беседовал с вами
сегодня утром, не так ли?
Голос Хедли сразу стал резким.
— Вы что, собираетесь заявить, что не помните,
о чем вы нам тогда рассказывали?
— Нет, нет. Это я помню достаточно хорошо.
Единственное, что могу сказать...— Он сделал глубокий
вдох.— Как вы считаете, очень было честно скрыть от
меня, что парня прикончили... тем, чем прикончили?
Я вас спрашиваю!
— А почему это вдруг вас заинтересовало?
— Вы и сами знаете. Все это чертовски трудно
для меня, старина, а вы, я вижу, совсем не хотите
облегчить мне задачу.— Он одним глотком допил остав-
шееся виски.— Дело в том, что я беседовал с Лючией
Хандрет и...
— Вот уж действительно,— вставила Элеонора тем
задыхающимся голосом, который обычно предшествует
взрыву эмоций. Ее глаза горели каким-то удивитель-
ным, нездешним огнем. Тут ее всю встряхнуло, словно
электрическим разрядом, и Мельсон заподозрил, что
кто-то совсем негалантно пнул ее под столом ногой.
Полл в первый раз обратился к ней:
— Старушка, клянусь честыц готов присягнуть на
целой пачке Библий, я никогда по-настоящему не
говорил им, что видел тебя в холле наверху! Я только
думал...
— Что вы подумали,— прервал его Хедли,— когда
узнали, что полицейский был заколот стрелкой от ча-
сов?
— Совсем не то, что я, по-вашему, должен был
подумать! Слово джентльмена!
— Тем более, той самой стрелкой, которую вы
просили мисс Карвер украсть для вас?
Опять Элеонора, казалось, была готова вмешаться,
но Хастингс удержал ее, крепко взяв за руку. Неко-
торое время его проницательный взгляд перебегал
с Полла на главного .инспектора и обратно, потом в
нем засветилось понимание. Он наклонился вперед,
положив один локоть на стол. Мельсон почувствовал,
что молодой человек готов убедительно сыграть свою
/29
роль в этом спектакле, если возникнет такая необхо-
димость.
— Но я не просил, старина,— запротестовал оше-
ломленный Полл. Он оглянулся через плечо.— По-
слушайте, давайте не так громко. Я ее вовсе не
просил об этом. Тем более что это было уже не нужно.
Видите ли, я раздобыл деньги. Очень уж не хотелось
самому все рассказывать этому приятелю... случалось
занимать у него и раньше... так что я поехал в клуб
и оставил записку, объяснил, как и что. Я полагал,
мне лучше договориться с ним о встрече, поэтому
подумал: «Черт побери! Поезд ушел, но если он согла-
сится встретиться со мной, я все равно не могу ехать
этим поездом, ведь так?»
— Минуточку. Вы хотите сказать, что в конце концов
совсем не поехали в Девон?
— Нет, почему же. Но только в среду вечером.
Видите ли, я ведь обещал старику, что приеду, поэтому
другого выхода не было. Однако деньги я достал, по-
этому старика уже ни к чему было задабривать, так
что я просто отметился и вернулся назад в город.
Что? Разумеется^ вчера днем я опять встретил прия-
телей, и когда проснулся сегодня утром, черт меня
побери, если в кармане у меня остался хоть шиллинг.
Но завтра деньги будут, так что все как будто в по-
рядке. Абсолютно. Что?
Хедли прервал эти отчаянные попытки выиграть
время.
— Давайте вернемся- к нашему разговору, мистер
Полл. Скажите, вы бы удивились, узнав, что мы полу-
чили ордер на арест Элеоноры Карвер?
Платок,, который Полл достал из кармана, задрожал
у него в руке.
— Вы не можете так поступить,— просительно
заговорил он, глядя на них испуганными глазами.—
Скажи им, Элеонора. Скажи что-нибудь. Нет, послу-
шайте меня. Некоторые люди рождаются убийцами,
другие — нет. То же самое с женщинами. Черт возьми!
Трудно поверить...
— Но мисс Хандрет верит в это?
— Ну;. Лючия.— другое дело. Она недолюбливает
Элеонору. А мне - Элеонора нравится.
— Тем- не менее, вы- по-прежнему согласны с мисс
Хандрет; не правда ли?’
— Я... нет; я... я не зн... О черт!
230
Хедли, глядя Поллу прямо в лицо, произнес:
— Тогда вы будете рады услышать, что попытка
бросить тень подозрения на мисс Карвер безнадежно
провалилась, и она является пока единственным чело-
веком, в невиновности которого мы совершенно уве-
рены. Она никого не убивала.
— А?— выговорил Полл после долгой паузы.
Огонь в камине осел, по комнате запрыгали причуд-
ливые отблески, и оловянные кружки на полках, каза-
лось, задвигались в полутьме. Старые балки таинственно
поскрипывали. Полл замер с платком я руке, так -и не
донеся его до лба, словно подозревал розыгрыш.— А?—
произнес он и попросил Хедли повторить. Главный
инспектор повторил. Когда Полл заговорил снова, за
столом прошелестел дружный выдох. Мельсону пока-
залось, будто некая тень спустилась к ним и опять
улетела.
— Так зачем же тогда морочить человеку голову?—
спросил Полл, словно жалуясь.— Затащили меня сюда,
смотрите так, будто это я всех нарочно перессорил.
Черт! Но я рад, что у вас хватило здравого смысла
разобраться во всем. Слышишь, старушка?
— Я слышу,— ответила Элеонора очень тихо. Она
сидела неподвижно, сплетя пальцы рук. Потом отбро-
сила назад волосы, 'грациозно качнув головой на
высокой шее. Но взгляда при этом от него не отвела^—
Спасибо за помощь, Крис.
— О да, право, не за что,— отмахнулся он с
едва заметной поспешностью. На мгновение ему пока-
залось, что в ее интонации слышалась не благодар-
ность, а нечто иное, но он тут же отбросил всякие
мысли о том, что она могла вложить в эти слова скрытый
смысл. Он сидел с побитым видом и излучал любез-
ность.— Вы... я вам больше не нужен? -Если нет, то я,
пожалуй, пойду. Грязное это дело, но уж раз никто
тут не пострадал по моей вине...
— Боюсь, вам необходимо разрядиться, сменить
обстановку. Да вот, кстати,— сказал Хедли с величай-
шей учтивостью,— вас приглашают. Мои юные друзья
очень скоро отправляются... в кино, и они настаивают,
чтобы вы к ним присоединились. Они считают, что
обстановка в доме сейчас напряженная, и ваша беседа
с домочадцами может лишь подлить масла я -огонь.
Вы ведь настаиваете, чтобы мистер Полл пошел с
вами, не так ли?
231
Он посмотрел на Хастингса, который тут же кивнул.
Худощавое лицо молодого человека ничего не выра-
жало, когда он вскинул темные глаза на главного ин-
спектора.
— Мы настаиваем на этом,— подтвердил он, тайком
шаря у себя, в кармане.— Ха-хо-хо! Да, настаиваем,—
повторил он уже увереннее.— Нет ничего приятнее,
чем отметить радостное событие, не так ли? Непре-
менно трехчасовая программа. Я только думал... мо-
жет быть, к примеру, нам прямо сейчас и отправиться?
— Подождите минутку,— обратился к нему доктор
Фелл сонным голосом.— Мне тут пришла в голову
одна... Скажите, мистер Полл, больше ничего не выплыло
из тумана прошлой ночи?
Полл, пытавшийся разобраться в новом повороте
событий, призвал к порядку свои разбредающиеся
мысли.
— Вы имеете в виду, не вспомнил ли я чего-нибудь
еще? Нет. Сожалею, стар... э-э... сожалею. Абсолютно
ни черта. Очень жаль. Целый день вспоминал, но...
— Даже когда мисс Хандрет сообщила вам о том,
что произошло?
— Увы.
— Ха.— На красном сияющем круге лица доктора
Фелла обозначился маленький глаз с веселой искор-
кой внутри.— Но, возможно, у вас есть какие-то сооб-
ражения...своя теория... насчет того, что могло слу-
читься? После.... кхм... того, как наша первая версия
лопнула, мы пытаемся найти какие-нибудь новые путе-
водные нити.
Полл, немного польщенный, придал себе таинствен-
ный вид. Из грудного кармана он извлек плоскую се-
ребряную фляжку, притворился, что предлагает ее всем
присутствующим, и сделал глубокий глоток. Чашечка
весов задрожала и опустилась, нагруженная этой
решающей унцией виски. Его голос зазвучал с хрипот-
цой и еще более доверительно.
— Совсем на меня не похоже, не так ли? Нет.
Я всегда говорил следующее: есть люди, которые ду-
мают, и есть люди, которые делают. Если бы я сделал
что-нибудь, я был бы одним из тех, кто действует, но
я не делаю. Понимаете мою мысль? Ну, на многое я не
претендую, но одну вещь я вам скажу.— Он постучал
по столу согнутым указательным пальцем.— Не нра-
вится мне этот парень Стенли.
232
Хедли выпрямился на скамье;
— Вы хотите сказать,— произнес он среди полной
тишины,— что подозреваете...
— Ну-ну-ну! Я сказал, что он мне не нравится,—
упрямо настаивал Полл,— и он мне действительно не
нравится. И он это знает, я из этого секрета не делал.
Но когда Лючия мне все рассказала, я подумал: «Так-
так!» Может быть, все это ерунда. Пьяные разговоры
и пьяные бредни. Но зачем, спрашивается, ставят два
ствола на одно ружье? Затем, что птиц всегда больше,
чем одна, иначе во что бы превратилась охота? Так
вот. В доме имеется убитый полицейский — дело гнус-
ное. И в том же доме оказывается еще один полицей-
ский. И, как утверждает Лючия, оба парня друг друга
знали и даже работали вместе. Неужели это никого не
заинтересует?
Глаза Хастингса жадно загорелись. Потом огонь
погас; он сжал кулаки и откинулся на спинку скамьи.
— Господи, как бы я хотел вам поверить!— про-
говорил он.— Но это бесполезно. Вы не знаете всей
истории... этого происшествия... Что бы там ни было,
я — надо же, не кто-нибудь, а именно я!— могу вы-
дать этой свинье белоснежный карантинный лист. Он
все время находился в комнате. Я его видел.
— В самом деле видели? — спросил доктор Фелл.
Он не повысил голоса. Но что-то в его тоне заста-
вило всех затаить дыхание, и тишина стала похожа
на черную яму, в которую с резким звяканьем прова-
лилась упавшая ложка.
— Вы видели его в комнате все время? — продол-
жал доктор Фелл. На этот раз он говорил громче.—
Вы видели Боскомба, да. Но видели ли вы Стенли?
Если память мне не изменяет, он прятался за ширмрй.
Хастингс медленно выдохнул. Он изо всех сил
напрягал свою память, но не мог вспомнить ничего,
что принесло бы ему удовлетворение.
— Нет. Вы представить себе не можете, как я
жалею, что не в состоянии подтвердить вашу версию.
Возможно, я и не видел самого Стенли. Но я видел
дверь — лунный свет падал прямо на нее. И никто, ни
одна живая душа не входила и не выходила.
Доктор Фелл потерял всякий интерес к этому во-
просу. *
— Почему вы не любите Стенли?— спросил он у
Полла. _
233
— Ну-у, черт возьми! Вечно он везде торчит, если
вы понимаете, что я хочу сказать. Всегда у вас на
дороге. Сидит в комнате Босси, попивает его виски и
по полчаса кряду рта не откроет; а уж когда заговорит,
то это непременно будет какая-нибудь гадость, черт
возьми меня совсем. Кстати, это именно он всегда
распространяется насчет испанской инквизиции.
Доктор Фелл глянул в угол потолка крошечным
сонным глазом.
— Хм-м, да. Опять эта древняя несчастная испан-
ская инквизиция. О, джентльмены, как беллетристы
польстили ей, а все остальные неправильно ее истол-
ковали! Вспомните ужас Вольтера — «Се sangiant tri-
bunal, $е monument du pouvoir monacal, qui 1’Espagne
a re^u, mais ellememe abhorre» 1 — слова, написанные
в те времена, когда в просвещенной Франции людей
могли без суда бросить в Бастилию и продержать
там, пока они не сгниют. Конечно, к тому моменту
инквизиция уже едва держалась на ногах: не вырывала
языков и не рубила рук по подозрению в политической
неблагонадежности, как это было во Франции, но это
не важно. Помнится, был у меня один друг, молодой
писатель, который собирался написать исторический
роман об инквизиции, живописуя ее ужасы. Роман был
замыслен как главный труд всей его жизни. Он взялся
за дело с энтузиазмом. Вознамерился изобразить под-
лых инквизиторов, шамкающих беззубыми деснами в
умилении от новых хитроумнейших орудий пытки, и
юного героя-шотландца, офицера морской пехоты, вы-
рывающегося из их когтей. Насколько я помню, все
должно было закончиться поединком на мечах с Торкве-
мадой на крышах Толедо... Затем, к несчастью, он
начал изучать историю. Он перестал читать романы
и занялся сбором фактов. И чем больше он читал,
тем большее отвращение охватывало его, и тем скорее
рушились его сверкающие иллюзии. Джентльмены, я
всегда испытываю подлинное огорчение, когда прихо-
дится развеивать добрую старую сказку о чьей-то кро-
вожадности, но вынужден сообщить вам, что он в отчая-
нии оставил свой первоначальный замысел и превра-
тился в желчного, озлобленного человека.
1 Это кровавое судилище, этот символ монашеского могу-
щества, который Испания приняла и которому сама же ужасает-
ся (фр.)
234
Даже Хедли был возмущен.
— Мне вовсе не хочется, чтобы вы опять впадали
в лекторский тон,— вмешался он.— Но вы все же не
станете ее защищать, ведь правда? Вы же не будете
отрицать, что вашему герою-шотландцу грозили бы и
пытки, и сожжение?
— А вот и нет. По крайней мере, не в большей
степени, чем если бы он находился в Шотландии. В его
родном городе сапог и тиски для раздавливания боль-
ших пальцев были законной частью судебной проце-
дуры для любого человека по любому обвинению.
По пуританскому ордонансу 1648 года в Англии его
сожгли бы так же быстро, как и в Испании, вздумай
он отрицать существование загробной жизни; так же,
как в Шотландии были сожжены две тысячи «ведьм»
и как добрый старый Кальвин сжег Сервета ’. То есть
в Испании нашего героя сожгли бы в том случае, если
бы он не отрекся, тогда как у себя на родине он был
бы лишен подобного выбора. С прискорбием довожу
до вашего сведения, что ни один человек не отправился
на костер, если он был готов отречься до вынесения
окончательного приговора... Нет, я не защищаю инкви-
зицию,— сказал доктор Фелл, постукивая по столу
тростью.— Я только говорю, что все нападки на нее
не касаются того подлинного зла, которое она причи-
нила,— я имею в виду разрушение нации, несмываемое
пятно позора, ложившееся на все семейство mala sangre,
анонимное свидетельствование на суде (одна из прият-
ных черт и английского законодательства также) и
неизбежность обвинительного приговора за некоторые
преступления, какими бы незначительными они ни ка-
зались, для каждого, кто представал перед судом.
Смотрите на инквизицию как на зло, но не пытайтесь
представить ее сущим кошмаром. Скажите себе: инкви-
зиция пытала и сжигала людей так же, как это делал
светский суд в Англии. Но в первом случае мы имеем
судей, которые верили, пусть и превратно, в человеческую
душу, а во втором — компанию полоумных школяров,
злобно мучающих кошку.
Хастингс закурил сигарету. Пламя спички ярко
вспыхнуло в темнеющей комнате, и впервые он пока-
зался им старше Элеоноры.
1 Сереет, Мигель (1509 или 1511 — 1553) —испанский мысли-
тель, врач. По указанию Ж. Кальвина обвинен в ереси и сожжен.
235
— Вы рассказали нам все это с определенной
целью, сэр,— скорее объявил, нежели спросил он.—
Какой именно?
— Ну, во-первых, отношение мистера Полла к Стен-
ли заинтересовало меня, а во-вторых...
- Да?
Доктор Фелл очнулся от раздумий и бодро выпря-
мился на скамье. У всех возникло ощущение, что
паутина порвана и силы зла на время отступили.
— Это все,— объявил он.— Хм-ф. То есть пока все.
Вам троим, пожалуй, пора отправляться в ваш кино-
театр. У меня есть для вас несколько последних на-
путствий. Вы,, молодой человек, проследите, чтобы они
выполнялись, а? Хорошо.— Он посмотрел на часы.—
Вы все должны вернуться домой ровно в девять часов,
ни в коем случае не раньше. Вы не скажете ни слова,
когда придете,— никому и ни о чем. Понятно? Тогда
счастливо повеселиться.
Элеонора и Дональд нерешительно поднялись из-за
стола, Полл торопливо встал следом за ними.
— Я не знаю, что вы задумали, почему сделали
все это для меня,— произнесла Элеонора, не разжимая
кулачков.— Я могу сказать лишь одно — спасибо.
Продолжать она не могла. На мгновение закрыла
глаза, потом заторопилась к двери. Хастингс последо-
вал за ней. Шаги прогремели и затихли. Трое мужчин
сидели за столом при меркнущем свете огня в камине;
долгое время все трое молчали.
— Нам нужно подняться и осмотреть комнату Эйм-
са,— заметил наконец Хедли бесстрастным голосом.
Он разжал и сжал пальцы рук.*— Мы теряем время.
Но что предпринять, я не знаю. Все так перепуталось.
За последний час я прокрутил в своем мозгу десятки
новых, вариантов. Все они возможны, все они даже
вероятны — и я не могу остановиться ни на одном из
них! Опять же, то, что сказал этот молодой дурень
Полл... это тоже заставило меня задуматься.
— Да,— согласился доктор Фелл.— Я так и поду-
мал, что вы заинтересуетесь.
— Например, я постоянно возвращаюсь к одному
моменту, о котором вы говорили сегодня утром. Это
сейчас одна из самых трудных наших загадок. Эймс
попал в этот район и начал наблюдение за жильцами
этого дома, получив анонимное письмо. Но могло ли
такое письмо быть анонимным? Я никак не могу этого
236
переварить. В те дни, когда я сам занимался подобной
работой, я знаю, что не стал бы обращать особого вни-
мания на письмо без подписи, в котором мне предла-
гается напялить шутовской наряд и поселиться у черта
на куличках в надежде услышать что-то интересное.
Избави Бог! Особенно если учесть, какой поток поло-
умных писем обрушивается на Ярд по поводу дел куда
менее значительных, чем убийство в «Геймбридже».
Эймс привык работать обстоятельно, проверять каждую
мелочь, это правда. Но подобная обстоятельность гра-
ничит с помешательством, вам не кажется? С другой
стороны, если ему был известен автор письма и он ему
поверил... Черт! Ничего не получается!— Он хлопнул
по столу.— Я вижу по меньшей мере дюжину возра-
жений, и все же... /
— Хедли,— коротко оборвал его доктор Фелл,—
вы хотите, чтобы восторжествовала справедливость?
— Хочу ли я? После всего, что произошло? Бог
мой! Да если бы мы смогли раздобыть улики и схватить
этого убийцу за пятки, я бы..!
— Я вас спрашивал не об этом. Я спросил, хотите
ли вы, чтобы справедливость восторжествовала.
Хедли изумленно воззрился на него. Изумление
уступило место подозрительности.
— Мы не можем допускать никаких нарушений
законности,— отрезал он.— Вы уже однажды продет
лали это, чтобы прикрыть одного человека в деле Су-
масшедшего Шляпника, и я признаю, что проделали с
моего разрешения. Но на этот раз... что вы задумали?
— Не знаю, право, решусь ли я на это,— пророко-
тал доктор Фелл.— Я даже не уверен, сработает ли
этот вариант. И если сработает, не зайдет ли все слиш-
ком далеко. О, это было бы заслуженное воздаяние!
Не заблуждайтесь на этот счет! Но я уже один раз по-
играл с динамитом — помните дело Деппинга?— и...
воспоминания об этом порой мне досаждают.— Он
ударил себя по лбу.— Я поклялся никогда больше
этого не делать, тем не менее я не вижу иного выхода...
разве только...
— Может, вы хотя бы скажете, о чем идет речь?
— Я' попробую это крайнее средство не раньше,
чем рухнет моя последняя надежда. Не беспокойтесь!
Речь не идет о чем-то, от чего пострадает ваша совесть.
Ну а сейчас я пойду с вами в комнату Эймса. После
этого мне понадобится часа четыре...
237
— Одному?
— Во всяком случае, без вас двоих. Вы согласны
следовать моим инструкциям?
— Согласен,— ответил Хедли, после того как они
обменялись быстрыми взглядами.— Итак?
— Я хочу, чтобы в мое распоряжение предоставили
машину с водителем, только машина должна быть обыч-
ная, ни в коем случае не полицейская. Мне также
понадобятся два ваших человека для специального
задания; совсем не обязательно, чтобы они были очень
сообразительными — я бы даже предпочел людей по-
проще,— но они должны уметь хранить тайну. И нако-
нец, вы должны проследить, чтобы все домочадцы
Карвера были сегодня на месте к девяти часам вечера.
Вы тоже там будете с двумя своими людьми...
Хедли, одним движением защелкнув замок порт-
феля, поднял глаза.
— При оружии?— спросил он.
— Да. Но те, кто с вами будут, должны держаться
подальше от глаз и ни при каких обстоятельствах не
доставать его, пока я не скажу. Это должны быть са-
мые здоровые и быстрые ребята, каких вы сможете
найти, потому что, будьте уверены, шуму будет много,
и, возможно, дело дойдет до драки. Ну а теперь пой-
демте.
Мельсон, не будучи человеком дела, почувствовал
под желудком неприятный тугой узелок, когда просле-
довал за ними из комнаты. Но он не собирался никому
признаваться в этом. Он обязательно должен хоть мель-
ком взглянуть на убийцу, прежде чем бросится на
него... если он бросится. Как можно знать заранее,
что ты станешь делать в подобных обстоятельствах?
В конце концов, это будет всего лишь мужчина... или
женщина. Так что — какого дьявола! И все же он чув-
ствовал себя беспомощным...'
Под низкими набухшими облаками улица казалась
призрачной. Она приобрела тот пыльно-серый цвет, в
который окрашивается небо над Лондоном с наступле-
нием сумерек или перед бурей; по верхушкам де-
ревьев на Линкольнз Инн Филдз пробежал ветер. Вдоль
изгибающейся Портсмут-стрит, окруженные нимбом,
мерцали несколько тусклых газовых фонарей. Дома
здесь стояли низкие, кирпичные, с выступающими вперед
окнами и крыльцом; поддельная Лавка древностей на
углу придавала всей улице удивительное сходство с
238
гравюрой Крукшэнка Справившись в блокноте, Хедли
повел их в грязную аллею, окруженную кирпичными
стенами,— одно из этих неожиданных скопищ домов
на задворках больших улиц с покосившимися навер-
шиями труб и высохшей геранью в ящиках за стеклами
окон. Он дернул шнурок звонка дома номер 21. Отве-
том ему было долгое молчание. Потом раздался звук
медленно приближающихся шагов, его сопровождало
негромкое позвякивание, словно из самого чрева дома
возник призрак в цепях. Маленькая полная женщина
с лицом, напоминающим засаленную сковородку, под-
няла чепец от глаз и, тяжело дыша, с подозрением
уставилась на них. Ее ключи звякнули снова.
— Да-с-р, ш-штом нужно?— произнесла она ровным
голосом.— Хотите комнату, да?.. Нет? Хотите видеть
кого? Мистерэмса? Мистерэмс, его нету дома,— объ-
явила она и тут же попыталась захлопнуть дверь.
Хедли успел просунуть ногу, и затем начались слож-
ности. Когда ему, наконец, удалось объяснить ситуа-
цию, остались только две вещи, которые женщина знала
и на которых настаивала: то, что она и ее муж — люди
порядочные, и то, что им абсолютно ничего ни про
кого не известно. Она ничуть не испугалась. Она просто
упорно отказывалась выдать какую бы то ни было
информацию.
— Я вас спрашиваю, посетители у него были?
— Может, и да. Не зна-а... Что за посетители?
— Кто-нибудь приходил к нему? .
— Может, да.— Подобное горному обвалу пожатие
плечами.— Может, нет. Не зна-а... Мой Карло, он ха-
роший человек; мы оба люди ха-рошие, спросите у по-
лицмена. Мы ничего не знаем.
— Но если кто-то приходил к нему, вы же должны
были открывать дверь, верно?
Она не смутилась.
— Зачемта? Мистерэмс, он — как это?— не анва-
лид, да? Может, мог и сам сойти. Не зна-а...
— Вы видели с ним кого-нибудь?
— Нет.
Этот натиск, с вариантами и повторениями, про-
должался до тех пор, пока Хедли не начал дымиться.
Доктор Фелл попробовал свой итальянский, но у него
1 Крукшэнк, Джордж (1792—1878) —английский карикатурист,
иллюстратор Диккенса.
239
был сильный акцент, и это привело только к тому, что
на них обрушился поток слов ни о чем. Хедли про-
играл бой еще до того, как начал его, и знал это.
Свидетель, который когда-то жил в страхе перед ма-
фией, держит язык за зубами, даже когда мафии по-
близости больше нет; угрозы обыкновенного блюсти-
теля порядка всерьез не принимаются. В конце концов,
следуя его приказанию, она, покачиваясь, провела их
по темной лестнице и открыла дверь в комнату.
Хедли чиркнул спичкой и зажег газовый рожок
без плафона. Уголком глаза он продолжал наблюдать
за женщиной, спокойно расположившейся в комнате,
но делал вид, что не замечает ее. Комната была
небольшая, голая, за окном громоздились колпаки ды-
мовых труб. Обстановка состояла из железной кровати,
туалетного столика с кувшином и тазиком, треснутого
зеркала и грубого деревянного стула. Везде царила
удивительная чистота. Кроме потертого чемодана, кое-
какой одежды в шкафу и пары древних туфель в углу,
они ничего не нашли.
Пока главный инспектор двигался по скрипучему полу,
Мельсон вдруг поймал себя на том, что, как и Хедли,
наблюдает за невыразительным ртом женщины. Ее
глаза все время куда-то прятались... Хедли просмотрел
одежду в шкафу, ничего не обнаружил — рот оставался
бесстрастным. Он осмотрел туалетный столик — по-
прежнему полная невозмутимость. Он подошел и про-
щупал матрас — бесстрастность, граничащая с издевкой.
Дуэль продолжалась. Единственными звуками, раздавав-
шимися в комнате, были поскрипывание пола и шипе-
ние газового рожка. Когда Хедли наклонился, иссле-
дуя часть пола, рот немного изогнулся. Когда он подо-
шел к плинтусу у стены рядом с окном, рот изогнулся
еще больше...
Вдруг Хедли присел и сделал вид, будто что-то
нашел.
— Итак, миссис Караччи,— мрачно объявил он,—
вы солгали мне, не так ли?
— Нет. Я ничего не знаю, как я вам и говорила!
— Вы лгали мне, не отрицайте. Да-да, лгали. У. ми-
стера Эймса в комнате была женщина, верно? Вы по-
нимаете, что это значит?, Вы потеряете лицензию на
содержание меблированных комнат, и вас вышлют,
может быть, даже />тправят в тюрьму.
— Нет!
240
— Будьте осторожны, миссис Караччи. Я отведу
вас в суд, знаете, к тому большому судье. Уж он раз-
берется. Это была женщина, не так ли?
— Нет. Никакой женщины, ее в этом доме не было!
Мужчина — может. Никакой женщины!
Она страстно ударила себя в грудь, и ее дыхание
сделалось прерывистым.
— Больше я ничего не знаю! Я бедная женщина.
Я ничего не знаю.
— Убирайтесь,— приказал Хедли. Он прервал бурю
жалобных вскрикиваний, выставив ее за дверь, которую
тут же запер на засов; сильное сопрано перекрыло
дробь ударов, обрушившихся на нее снаружи. Он достал
складной нож и раскрыл большое лезвие.
— Там под окном,— пояснил он,— доска качается.
Возможно, под ней что-то спрятано. Но я подозреваю,
что это всего лишь его деньги. Она могла добраться
до них.
Когда Мельсон и доктор Фелл склонились над ним,
он вывернул доску наверх. Из полости между бревнами
он извлек несколько предметов: записную книжку в
обложке свиной кожи с буквами Д. Ф. Э., в которой
лежало полицейское удостоверение (денег не было),
связку ключей, шелковый кисет с табаком, блокнот,
хорошую авторучку и книгу в бумажной обложке,
озаглавленную «Искусство изготовления часов».
— Никаких записок,— проворчал Хедли, поднима-
ясь на ноги.— Я и боялся, что их не будет.— Он про-
листал книгу.— Учил свою последнюю роль, бедняга.
Да так и не выучил. Карвер раскусил... Боже мило-
стивый!
Хедли отскочил, когда сложенный лист почтовой
бумаги выскользнул из страниц и, качаясь, опустился
на пол: письмо, и главное — с подписью. Хедли про-
бормотал что-то, пытаясь его поднять, но его трясу-
щимся пальцам не сразу удалось ухватить его...
«Дорогой Джордж,— гласило письмо, отпечатанное
на машинке,— я знаю, ты будешь удивлен, получив
от меня весточку после стольких лет, и я знаю, ты
считаешь, что я пытался обойти тебя тогда в деле
Хоуп-Хастингса. Не стану оправдываться и толковать
о том, что хочу все исправить, но пишу тебе, чтобы
выяснить, не могу ли я сделать что-нибудь, что вернет
мне расположение полицейских властей, даже если
мне предложат работать простым констеблем. У меня
16 Д. Д. Карр др.
241
есть ниточка к этому делу об убийстве в «Геймбридже»,
которое ты расследуешь, и ниточка верная. Держи
это строго при себе и не пытайся встретиться со мной,
пока я не напишу тебе снова. Я найду способ свя-
заться с тобой. Дело КРУПНОЕ».
Письмо 'было с датой: «Хэмпстед, 29 августа», и
подписано «Питер Э. Стенли». Они посмотрели друг
на друга. Газовый рожок тонко посвистывал.
ЛУННЫЙ СВЕТ, КОТОРОГО НЕ МОГЛО БЫТЬ
В половине девятого, после лихорадочных хлопот
в Скотланд-Ярде, Хедли и Мельсон в машине главного
инспектора вылетели на набережную. Хедли рвал и ме-
тал. Ему пришлось понизить голос, так как на заднем
сиденье расположились сержант Беттс и констебль в
штатском шести футов шести дюймов роста, откли-
кавшийся на имя Спаркл. Но, несмотря на это, глав-
ный инспектор был вне себя и машину вел с каким-то
остервенением.
— Беседа с помощником комиссара,— отрывисто
сообщал он.— И мне абсолютно нечего ему сказать,
кроме того, что Фелл готовит очередной фокус-покус.
Я даже не знаю, где он сам находится. Стол буквально
ломится от дел — ограбили загородную резиденцию
какой-то важной шишки, сам комиссар звонил. Полная
неразберцха. Вы должны радоваться, что смогли пере-
сидеть эту бурю в отделе находок.
— А что с письмом Стенли?
— Его забрал Фелл. Мне — заметьте, мне!— было
приказано пока ничего не говорить. Я, собственно, не
возражал против этого. Бог мой! Понимаете ли вы...
понимает ли Фелл, что будет, если Стенли окажется
виновным? Один полицейский, пусть даже бывший,
обвиняется в убийстве другого? Разразится такой скан-
дал, что после него полетит к чертям все руководство
департамента, а вместе с ним, возможно, и некоторые
члены правительства. Дело Роджера Кейсмента 1 будет
выглядеть сущим пустяком в сравнении с этим! Вы об-
ратили внимание, что я прикрыл Стенли от репортеров:
в сегодняшних газетах нет ни слова, ни единой строчки
1 Кейсмент, Роджер (1864—1914) — ирландский националист.
Во время первой мировой войны осужден британским судом как
предатель и повешен.
242
о его причастности к этой истории?.. Что ж, тем хуже,
если он окажется виновен. Я могу только молиться,
чтобы этого не случилось. Я попробовал прощупать
Беллчестера — это помощник комиссара,— так он как
с цепи сорвался. Мы, оказывается, выплачиваем Стенли
пенсию. Похоже, что этот человек сумасшедший...
— В буквальном смысле?
— В самом буквальном, и несколько раз ему лишь
чудом не выдали официальной справки. А - стоило бы
выдать, если уж на то пошло. Но его сестра уговорила
кого-то наверху... Я не знаю всей подоплеки этого
дела. Конечно, его не повесят, если он виновен. Отпра-
вят в Бродмур, где ему и место. Но вы представляете
себе передовицу в утреннем выпуске «Трампетера», к
примеру? «Пусть наши читатели задумаются над этим
необычным делом сумасшедшего полицейского, кото-
рого нынешнее руководство Департамента полиции вот
уже несколько лет поддерживает и пестует, вместо того
чтобы поместить туда, где он не смог бы причинять
людям зло. И так ли удивительно, что власти попы-
тались скрыть от общественности тот факт, что этот
человек в иссступленном состоянии убил старшего
офицера полиции, успехам которого уже давно зави-
довал, так же, как много лет назад он застрелил бан-
кира, вина которого не было доказана?»— и так далее.
Говорю вам...
Большая машина вильнула в сторону, чтобы избе-
жать столкновения с тележкой, и с ревом понеслась
дальше сквозь легкий туман и моросящий дождь вдоль
размытых огней набережной. Мельсон почувствовал, как
сердце у него подпрыгнуло, когда машина пошла юзом,
но вся эта безумная круговерть на мокром асфальте
была исполнена с легкостью и весельем, словно машина
сама спешила добраться до конца дела. Он крепче вце-
пился в ручку двери.
— Но что,— спросил он,— думает Фелл?
— Я мог сказать Феллу лишь то,— ответил глав-
ный инспектор,— что ему придется самому разжевы-
вать собственное лекарство. Он тоже должен выбирать
что-нибудь одно. Если его представление об этом деле
правильно — я говорю об Элеоноре,— тогда Стенли
просто не может быть виновен! Получилась бы несусвет-
ная чушь, и все остальное тоже потеряло бы всякий,
смысл. Разве вы этого не видите? Если бы мне только
удалось доказать, что найденное нами письмо подлож-
16* 243
ное! Но оно подлинное! Я показал подпись нашему
эксперту-графологу, прикрыв само письмо листом бу-
маги,— он клянется, что подпись не подделана. Так
что говорить больше не о чем. Стенли оказывается
загнанным в угол... в то время как все, что я могу для
него сделать сейчас,— это следовать указаниям Фелла:
вернуться в дом и сообщить всей компании Карвера,
что мы решили освободить Элеонору. Крутой поворот
сюжета, не правда ли? Однако ничего не поделаешь.
Если бы этот дурень Полл не...
Он оборвал себя на полуслове и больше не открывал
рта, пока машина не остановилась около номера 16,
затянутого пеленой мелкого дождя. Дверь им открыла
Китти Прентис, ее припухшие красные глаза говорили
о том, что она недавно плакала. Она отскочила назад,
сдавленно пискнув, как детская игрушка, заглянула
через плечо Хедли, ничего там не увидела и схватила
его за руку.
— Сэр! О сэр, вы должны все сказать. Мисс Элео-
нору арестовали? Арестовали, сэр! О, это ужасно! Вы
должны сказать! Мистер Карвер места себе не нахо-
дит, он все звонил в Скотланд-Ярд, но не мог вас за-
стать, а они ему там ничего не говорили, и...
Хедли опасался, что ее радость может оказаться
не ко времени, слишком быстро подскажет ответ всем
остальным. Он взглядом заставил ее замолчать, хотя
выражение его лица говорило о благожелательном
отношении к этой свидетельнице.
— Я ничего не могу вам сказать. Где они?
Она ошеломленно закрыла рот и указала в направ-
лении гостиной. Через мгновение ее личико начало
медленно морщиться, и из глаз хлынули слезы. Хедли
быстро прошел к двери в гостиную. Он ощутил новую
атмосферу, которая прокралась и воцарилась в доме,
атмосферу одновременно суеты и напряженного ожи-
дания, рук, сжатых в кулаки, и лиц, готовых запла-
кать. Как и вчера ночью, Мельсон слышал в тишине
шуршащий шум часов, тикающих в передней мастер-
ской, но на этот раз они, казалось, тикали быстрее.
Из гостиной доносился приглушенный голос Лючии
Хандрет. Вот он стал громче:
— ...Повторяю, я сказала вам все, что могла. Если
вы будете продолжать настаивать, я сойду с ума. Я дала
слово никому ничего не говорить, но могу предупредить,
что вам лучше быть готовым к...
244
Хедли постучал.
Белая дверь с фарфоровой ручкой и большим клю-
чом в замке открылась, как театральный занавес,—
среди мгновенно наступившей тишины. Карвер, огром-
ный и взъерошенный, все еще в домашней куртке и
тапочках, перестал расхаживать взад-вперед перед ка-
мином. Он так сжал зубами короткий мундштук своей
трубки, что на скулах вздулись и заиграли желваки,
и Мельсон увидел сверкнувшие зубы, когда уголок
верхней губы пополз вверх. Миссис Стеффинз сидела
у стола, скорбно раскачиваясь и размазывая платком
тушь вокруг заплаканных глаз. Она обратила к двери
свое круглое лицо, на котором теперь отчетливо просту-
пали морщины. При виде Хедди у нее вырвалось икаю-
щее рыдание, и она замерла как завороженная. Лючия
Хандрет, гордо выпрямившись, стояла у каминной
доски — руки скрещены на груди, лицо пылает.
На какую-то секунду эмоции замерли в своей выс-
шей точке, причудливо исказив лица собравшихся, в
то время как их невидимые токи — ненависть, слезы,
злоба, торжество — вполне осязаемыми волнами нака-
тывались' на Хедли и Мельсона, стоявших в дверях.
Они чувствовали эти эмоции, как можно чувствовать
жар костра. Затем Лючия Хандрет выдохнула, Карвер
шагнул вперед, а рука миссис Стеффинз упала на
стол, выбив костяшками пальцев короткую дробь.
— Я так и знала!— вдруг вскрикнула миссис Стеф-
финз, словно услышала подтверждение. Ее лицо в один
миг стало невообразимо уродливым от слез.— Я так
и знала, запомните! Я вас предупреждала! Я говорила,
что это не минует сего дома...
Карвер медленно сделал еще один шаг вперед, его
широкие плечи заслонили свет лампы. Бледно-голубые
глаза были непроницаемы.
— Долго же вы заставили нас ждать,— произнес
он.— Ну?
— Что вы хотите знать?— резко спросил Хедли.
— Я хочу знать, что вы сделали. Вы арестовали
Элеонору?
— Мисс Хандрет,— ответил главный инспектор с
невольной иронией,— без сомнения, дала вам понять,
о чем шел разговор в комнате мисс Карвер сегодня
утром...
Бледно-голубые глаза пристально всматривались в
него. Карвер чуть заметно шевельнулся. Казалось, он
245
становился больше и ближе, хотя сам он не двигался.
— Это к делу отношения не имеет, господин
инспектор. Не имеет абсолютно никакого отношения.
Мы хотим только знать... правда ли это?
— А что вы сами думаете?
— Стыд-то какой!— вскрикнула миссис Стеффинз
и бешено застучала руками по столу.— Какой ужасный
стыд! Арестована за убийство. В этом доме. Живет
в этом доме, а про нее пишут в газетах, что она аре-
стована за убийство. Я все что угодно могла бы вы-
нести, но не это...
Хедли обвел присутствующих бесстрастным взгля-
дом.
— Да, у меня есть для вас кое-что, если вы успо-
коитесь. Где мистер Боскомб?
— Он никому ничего не сказал. Но он просто такой
же глупец, как , и все,— ответила Лючия, пнув угол
камина.— Он отправился искать ей адвоката. Говорит,
что у вас нет ничего против нее, не было и никогда
не будет...
— Он совершенно прав, мисс Хандрет,— сказал
Хедли очень тихо.
Все вновь ошеломленно замерли в наступившей
тишине. Создалась странная иллюзия, будто их лица
запечатлены на фотоснимке. Мельсон чувствовал, что
его барабанные перепонки готовы лопнуть. В этой тиши-
не громко прозвучал голос Хедли.
— Все обвинения против мисс Карвер отпали,—
продолжал он.— У нас нет против нее никаких улик,
не было и никогда не будет. Мы узнали об этом сегодня
днем, и у нас было время приготовить еще кое-что.—
Здесь в его голосе зазвенели зловещие нотки.— Она
сейчас мило проводит время в кинотеатре в компании
молодого человека, за которого в скором будущем со-
бирается выйти замуж. Через несколько минут они
будут здесь.
Мельсон наблюдал за Лючией и миссис Стеффинз.
На лице последней застыло глупое выражение, какое
бывает у пьяного, пытающегося найти нужный ключ
перед дверью. Потом осознание услышанного пришло
к ней, и она как-то осела на стуле. Голова с непроиз-
вольной театральностью откинулась на спинку, и трясу-
щиеся губы зашевелились. Мельсон готов был поклясть-
ся, что она сказала? «Слава Богу»..
— Вы сошли с ума?— произнесла Лючия Хандрет.
246
Это был не вопрос, а короткое, резкое, недоумен-
ное утверждение. Она шагнула к нему. Грудь ее взды-
малась и опускалась.
— Разве это известие вас не радует, мисс Хан-
дрет?
— Очень прошу вас, оставьте ваш любезный тон.
Я... я не радуюсь и не огорчаюсь. Я вам просто не верю.
Это что, шутка? Вы сами говорили мне сегодня утром...
— Да. Но с тех пор до нас дошла и другая инфор-
мация. Боюсь, что ваши показания не... не получили
должного подтверждения, если вы меня понимаете.
Я думаю, что понимаете.
— Однако все те улики?..— Ее голос зазвучал
громче.— Что она сказала? Что она сообщила вам?
Вы хотите сказать, что Дон серьезно намерен же...
Что вы хотите сказать?
В этот момент в поле зрения Мельсона попал Кар-
вер. Он сунул давно потухшую трубку в рот и с шумом
затянулся. Старый часовщик выглядел так, словно с его
плеч сняли огромную тяжесть. Он не сердился на поли-
цейских за их трюк, его даже не разбирало любопыт-
ство, просто сейчас, когда ему уже не нужно было дер-
жать себя в руках, силы, казалось, оставили его и вся
энергия ушла из старческого тела.
— Спасибо вам за ваше здравомыслие,— поблаго-
дарил он чуть дрожащим голосом.— Вы нагнали на
нас такого страха, какого мы еще не испытывали ни-
когда в жизни. Сейчас мы, кажется, избавлены от него.
Что... что вы хотите, чтобы мы сделали?
До них донесся глухой стук захлопнувшейся вход-
ной двери, звук шагов и настойчивое дребезжание зво-
нящего где-то телефона. Явно не зная, что ему следует
предпринять, Хедли поднял руку и призвал всех к мол-
чанию. За дверью неразборчиво заговорили голоса;
шепот дождя стал слышнее. Затем появилась Китти.
— Пришел доктор Фелл, сэр,— сообщила она глав-
ному инспектору.— И вас просят к телефону...
Через открытую. дверь Мельсон заметил мокрый от
дождя плащ доктора, стоявшего к ним спиной. Фелл
что-то торопливо вполголоса втолковывал сержанту
Беттсу и констеблю Спарклу. Через мгновение оба они
скользнули в сторону и пропали из вида. Доктор Фелл,
держа шляпу в руке, протиснулся в комнату, когда
оттуда вышел Хедли. Они не заговорили друг с .другом;
лицо доктора отяжелело от усталости.
247
— А... добрый вечер,— приветствовал он всех, дыша
с легким присвистом.— Думаю, я как раз вовремя.
Мы, похоже, постоянно приносим с собой в этот дом
разлад и ссоры, но я рад объявить, что сегодня вече-
ром это, вероятно, произойдет в последний раз.
— В последний раз?— повторил Карвер.
— Надеюсь. Сегодня я рассчитываю познакомиться
с подлинным убийцей,— сказал доктор Фелл.— В дан-
ной ситуации я должен просить вас всех оставить эту
комнату, вскоре я вызову вас сюда. Вы можете идти
куда пожелаете, но никто из вас не должен покидать
дом... Нет-нет, никаких истерик, мэм!— добавил он,
круто поворачиваясь к миссис Стеффинз. Он казался
великаном.— Я вижу по вашим глазам, что вы готовы
обвинить мисс Хандрет в том, что она явилась причиной
всех ваших бед и беспокойства. Возможно, это и так,
но сейчас не время это обсуждать... Мистер Карвер,
будьте любезны, позаботьтесь об этих леди. Все вы
должны быть рядом, чтобы вас можно было найти в
любой момент.
Он отступил на шаг. Заглушаемый шумом дождя
колокол на Линкольнз Инн Филдз начал отбивать де-
вять часов. На четвертом или пятом ударе, будто по
условленному сигналу, зазвенел дверной звонок, захле-
бываясь под чьим-то настойчивым пальцем, и чья-то
энергичная рука забарабанила в дверь большой коло-
тушкой. Китти бросилась открывать. Голоса вновь при-
бывших смолкли, когда Элеонора, стряхивая с плаща
капли дождя, появилась в холле, и все, кто были в го-
стиной, смогли ее увидеть. Позади нее маячили Хастингс
с угрюмо-торжествующим лицом, сдержанно довольный
Боскомб и Полл — слегка пьяный, насквозь промок-
ший, стоящий с озадаченным видом, держа под мышкой
сложенный зонт.
Элеонора подошла к ним.
— Вот и я,— объявила она. Ей не удалось попасть
в естественный тон, и голос тоненьким эхом прока-
тился. по комнате. Но стояла она очень прямо.— Не в
тюрьме. Впервые по-настоящему свободна.— Она по-
смотрела на Лючию.— Ну как, ты очень расстроена?
— Дон, глупец ты несчастный!— вскричала Лю-
чия. Быстрым движением она закрыла глаза ладонью,
покачнулась в нерешительности и бросилась вон из
комнаты. Казалось, она спешит к стоявшей у двери
группе. Но Лючия проскользнула мимо них, мимо Элео-
248
норы, улыбавшейся побледневшими губами, метнулась
в свою комнату* и захлопнула дверь. Прокатившееся
эхо подхватили вопли миссис Стеффинз, но Карвер
не обратил на них ни малейшего внимания. Он мед-
ленно прошел вперед и что-то сказал Элеоноре.
— Спасибо, Йоганнус,— ответила она.— Хочешь,
пойдем с нами наверх.
Словно сквозь сон Мельсон слышал, как доктор
Фелл отдает распоряжения. Все умолкли, но ужас
остался, и вместе с ним осталась напряженность, когда
доктор вернулся в сопровождении Хедли. Главный
инспектор, стоя спиной к двери, не отрываясь смотрел
на доктора Фелла.
— Ну?— рявкнул последний.— В чем дело? Что-
нибудь не так?
— Все. Теперь все. Кто-то проболтался.
— Проболтался о чем?
— Звонили из управления,— тяжелым голосом
ответил Хедли.— Это уже во всех поздних выпусках
вечерних газет. Кто-то из Ярда заговорил; мои распо-
ряжения не были поняты. Хейс запутался с бюлле-
тенем для прессы, но не его станут во всем винить.
Может статься, что я не доработаю оставшиеся мне
пару недель, а вместе с работой я потеряю и пенсию...
Уже известно, что Стенли был здесь прошлой ночью
и оказался замешанным в некоем весьма странном
деле. Помощник комиссара рассказал мне, что произой-
дет, если все это выплывет наружу. Я буду единствен-
ным козлом отпущения. Теперь, даже если мы пой-
маем настоящего убийцу...
— Вы что же, думаете, я этого не предвидел? —
тихо спросил доктор Фелл.
— Предвидели?
— Успокойся, сынок. За тридцать пять лет работы
в полиции у вас ни разу не сдавали нервы, пусть вы-
держка не изменит вам и сейчас. Да, я предвидел эту
проблему; и есть только один способ разрешить ее,
если мы вообще можем ее разрешить...
— Да, тридцать пять лет,— покивал головой Хедли.
Он тупо глядел в пол.— Вы что-нибудь приготовили?
- Да.
— Вы отдаете себе отчет в том, что произойдет,
если вы все провалите? Не только со мной, но и...
Он остановился. В гостиной опять появилась Китти.
Она казалась еще больше напуганной, было видно,
249
что она бросилась сюда сломя голову прямо от вход-
ной двери.
— Сэр,— пролепетала она,— приехал мистер Пи-
тер Стенли...
— Вот и все. Теперь уже точно конец. Кто-нибудь
увидит его, и можно считать, что мы погибли безвоз-
вратно. Он же должен был держаться л тени. А сейчас...
— Успокойтесь вы, бестолочь,— очень мягко .про-
говорил доктор Фелл.— Садитесь вон туда, не шеве-
литесь и не раскрывайте рта, что бы ни случилось.
Это я послал ему записку с просьбой прийти. Прово-
дите мистера Стенли сюда, Китти.
Хедли задом отошел к столу и опустился в кресло.
Доктор Фелл сел рядом. Стоя позади них рядом со
стеклянными шкафчиками, Мельсон ухватился за край
одного, чтобы не упасть...
— Входите, мистер Стенли,— продолжал между
тем доктор Фелл почти дремотным голосом.— Не
утруждайте себя, дверь можно оставить открытой.
Присаживайтесь, пожалуйста.
Стенли вошел, ступая неожиданно мягко для та-
кого большого человека. Мельсон еще не видел его
при полном свете, и сейчас все, что он чувствовал
сам и слышал от других по поводу него, разом нахлы-
нуло на профессора, вызвав подобие шока. Ему пока-
залось, что тот вздрогнул и попытался отстраниться
от яркого света, как это сделал бы зверь. Стенли был
без шляпы, в промокшем ульстере когда капли дождя
стекали по лицу, он дергал головой. Запавшие глаза
смотрели неподвижно, широкое лицо с торчащими
ушами, которое прошлой ночью было свинцового цвета,
теперь стало бледным в розоватых пятнах — и он улы-
бался.
— Вы посылали за мной?— медленно спросил он
и широко открыл глаза.
-г- Верно. Садитесь. Мистер Стенли, сегодня днем
некоторые обвинения... предположения... были сделаны
в ваш адрес...
Стенли сел, положил руки на колени и растопырил
крупные пальцы. Мельсон увидел, что на самом деле
он не улыбался, у него просто непроизвольно криви-
лись губы.-Он оидел неподвижно, как восковая фигура,
сознание своей силы и чувство опасности были уравно-
Длинное свободное пальто, обычно с поясом.
250
вешены в нем, и он становился все напряженнее в
белом свете лампы. Неожиданно он наклонился вперед.
— Что вы хотите сказать, что за обвинения?
— Вы знали покойного инспектора Джорджа
Эймса?
— Знал... когда-то.
— Но вы не узнали его, когда увидели мертвым
прошлой ночью?
— Нет, не узнал,— ответил Стенли, еще больше
подаваясь вперед.— Вспомните, как он тогда выглядел.
Симпатичный, правда? Да.
Он захохотал.
— Но я полагаю, свой собственный почерк вы уз-
наете, если увидите?
Впечатление было такое, будто Фелл щелкнул бичом
перед самым лицом собеседника. Стенли дернулся
назад. И тут Мельсон понял. Он понял, кого Стенли
напоминал ему с той самой минуты, как появился в
гостиной. Мягкие движения, несмотря: на. большой
вес, злобное рычание в голосе, пустой, не поддающийся
определению взгляд, встречающий ваши глаза, быстрые
подергивания. Они были в клетке, где между ними
и дверью сидело нечто.
— Узнаю ли я свой, собственный почерк?— резко
переспросил он.— Какого черта! Что вы имеете в виду?
Конечно, я знаю свой почерк. Вы что, за лунатика
меня принимаете?
— Значит, это вы написали?
Фелл опустил руку в карман, достал сложенное
письмо' и перебросил его Стенли. Письмо упало тому
на колени, но он к нему, не прикасался.
— Прочтите его!
Опять удар бича. Стенли-взял письмо в руки, мед-
ленно развернул его.
— Вы писали* это?
— Нет.
— Это ваша подпись?
— Говорю вам, я не писал этого и никогда не
видел раньше^ Вы, наверное, считаете, что я лгу?
— Подождите, пока услышите, что люди говорят,
Стенли. Я вам друг, вы это знаете, иначе, вы бы от меня
ничего не. узнали. Послушайте, что говорят люди.
— Говорят?—т Он немного- отодвинулся назад.—
Что- они говорят?
— Что вы сумасшедший, друг мой. Сумасшедший..
251
Что в голове у вас живет маленький червячок, который
съел весь ваш мозг...
Пока доктор Фелл говорил, Стенли наклонился
вперед, чтобы бросить письмо на стол. От него сильно
пахло сырой одеждой и бренди. Когда волосатая рука
вытянулась вперед, ульстер слегка распахнулся, и Мель-
сон увидел что-то в кармане...
Стенли принес с собой пистолет.
— Сумасшедший,— повторил доктор Фелл.— По-
тому-то вы и убили Джорджа Эймса.
Какую-то секунду Мельсон думал, что это прокля-
тое нечто собирается броситься на них. Оно откину-
лось на спинку стула и словно выросло в размерах.
— Но чтобы показать вам, что я думаю о вашем
мозге,— продолжал доктор Фелл, глядя прямо в круглые
желтоватые глаза, то сужающиеся, то расширяющиеся,—
я намерен сообщить вам, в чем состоят улики против
вас. Вы узнаете, что о вас думает один человек, с кото-
рым я беседовал...
Вчера ночью, когда Эймс поднимался по лестнице,
вы не могли выйти в холл через двойные двери. Мы
это знаем и признаем.
Но в свидетельских показаниях имеется одно очень
странное обстоятельство, самое странное и необъясни-
мое из всех, какие у нас есть. Человек, оказавшийся
снаружи в темном холле, видел узкую полоску лун-
ного света. Дверь в проход — тот проход, что ведет
на крышу,— была открыта, вы понимаете это? И в.этом
проходе он видел лунный свет. Он утверждал, что свет
проникал туда через люк в крыше. Но это следует
признать невозможным, потому что люк был накрепко
заперт, и никто не мог бы его открыть. Обратите
внимание, что он сказал «полоска» — не пятно или квад-
рат, как получилось бы при открытом люке, а узкая
полоска... как, скажем, от проема в одной из тех сек-
рё*гных стенных панелей, которых, насколько нам из-
вестно, в доме имеется с полдюжины.
Вспомните расположение комнат: спальня вашего
друга находится слева, и ее стена является одновре-
менно стеной прохода, ведущего на крышу. Приме-
чательно также, что вы были в темно-сером костюме
и могли незаметно выскользнуть из-за ширмы, тоже,
кстати, стоявшей слева, проникнуть в спальню и, ото-
двинув панель в стене, выбраться наружу. Заметьте,
что луна светит в задние окна дома. Лунный свет
252
падал в спальню и через приоткрытую панель в стене
проник и в проход, когда вы выскользнули туда, от-
крыли изнутри защелку на двери и нанесли Эймсу
смертельный удар на лестничной площадке!.. Вот что,
по словам вашего врага, вы сделали, если только вы
не сумеете заставить его изменить свои показания, и
его имя...
— Берегитесь!— закричал Хедли.
Они еще слышали голос Фелла, когда огром-
ная рука Стенли метнулась вперед и сбросила лампу
со стола. На мгновение ослепнув, они увидели в не-
верном свете огня, пылавшего в камине, глаза Стенли,
тусклый отблеск металла в его' руке и услышали вздох,
больше похожий на всхлип.
— Назад,— выдохнул Стенли.— Я сам с ним...
Он повернулся и бросился из комнаты, его огром-
ная тень в дверном проеме заслонила свет из холла.
Дверь с грохотом закрылась, и свет пропал. Хедли
рванулся к дверной ручке, и в этот момент ключ
повернулся в замке.
— Он запер нас...— Кулаки Хедли забарабанили
по двери.— Беттс! Вы там! Вы все... задержите его...
откройте здесь! Фелл, во имя Господа, вы выпустили
на волю маньяка... Беттс! Вы что, не можете его оста-
новить...
— Доктор... Фелл... он приказал его не останав-
ливать!— прокричал голос снаружи.— Вы говорили...
Он забрал ключ с собой!
— Ты, чертов идиот, останови его! Сделай что...
Спаркл! Ломайте дверь!
Что-то тяжелое врезалось в нее снаружи. Кряканье,
потом еще удар. Сверху донесся вопль, потом прогремел
пистолетный выстрел.
Они услышали второй выстрел как раз перед тем,
как замок с раздирающим уши скрежетом вылетел,
и гигантская фигура констебля рухнула на колени в
распахнувшуюся дверь. Хедли оттолкнул дверь ногой,
протиснулся в холл и метнулся к лестнице, Мельсон —
за ним. Во всем доме хорошо был слышен чей-то голос.
Голос говорил громко, но очень спокойно и ровно, и
казался довольным. ч
— Видишь ли, они считают меня сумасшедшим,
поэтому я могу убивать тебя медленно, не подвергаясь
ни малейшей опасности. Я могу убить тебя независимо
от того, скажешь ты правду или нет; это я еще не
253

решил. Но одна пуля в ногу, одна в живот, одна в
шею — вся хитрость в том, что это должно делаться
медленно, пока ты не откроешь свой лживый рот и не
заговоришь. Ты ведь видишь, не так ли, мне .никто не
мешает? У двери стоит полицейский-, но он даже не
шевельнется, чтобы помочь тебе, хотя у него есть оружие.
Я заметил, как у него отвисает задний карман, но,
обрати внимание, он ничего не предпринимает, а ведь
я стою к нему спиной. А теперь, я сделаю следующий
выстрел...
Раздался вопль. Вопль, больше похожий на плач
кролика в силке, чем на крик человека. От этого звука
у Мельсона, спешившего, спотыкаясь, по лестнице вслед
за Хедли, подогнулись ноги. Вопль повторился.
— Нет,— произнес довольный голос,— убежать не
получится, сам видишь. В комнате только четыре
стены, и ты загнан в угол. Знаешь, я был дураком,
когда всадил тому банкиру четыре пули в голову. Но
опять же, я ничего не имел против него лично.
Сопя носом от мучительной одышки; Хедли взлетел
на последнюю ступеньку. В пороховом дыму неясно
маячили бледные лица,, лица, которые не двигались,
а лишь наблюдали, перекошенные и потрясенные.
Через- открытую двойную дверь Мельсон увидел спину
Стенли. За ней он разглядел лицо, в котором, уже не
было, ничего человеческого. Извивающаясяг .фигурка
дрожала всем телом, простирала руки, пыталась втис-
нуться в высокую расписную ширму, когда Стенли на-
двинулся на нее.
— Эта,— проговорил Стенли,— для твоего —
Он поднял пистолет.
Вопли прекратились.
— Уберите его,— прошептал, неузнаваемо изменив-
шийся голос.— Я все расскажу. Я' убил Эймса. Да, я
убил Эймса, будьте вы все прокляты! Я убил Эймса и при-
знаюсь в том. Только, ради всего святого, уберите его!
Голос в отчаянии сорвался на крик. Серое лицо под-
нялось и в напряжении замерло над нарисованными Язы-
ками пламени. Потом; челюсть бессильно отвисла, и
Кальвин Боскомб рухнул на ширму, потеряв сознание.
Какое-то мгновение Стенли^ стоял неподвижно, по-
том он, судорожно: вздохнул и убрал пистолет: в карман.
Он повернул помертвевшее ли цо' к доктору Феллу, ко-
255
торый медленно прошел через комнату и остановился
у подобия человека, лежащего на полу с зияющим
ртом.
— Ну? — тяжело спросил Стенли.— Все было нор-
мально? Он раскололся.
— Это было чертовски великолепно сыграно,— от-
ветил доктор Фелл, сжав его плечо,— и мы не смогли
бы придумать ничего лучше. Только, ради Бога, не
нужно больше этих холостых выстрелов, а то вы под-
нимете на ноги всю округу.
Он повернулся к Хедли.
— Боскомб цел и невредим,— добавил доктор.—
Он доживет до виселицы. Интересно, что он теперь
думает о ^реакции человека, который стоит на пороге
смерти»!
ИСТИНА
*Дейли Сфер»: «Блестящая стратегия отставного
полицейского, мстящего за убийство старого товари-
ща!» <Дейли Баннер»: «Очередной триумф Скотланд-
Ярда, поверившего опороченному главному инспектору».
* Дейли Трампетер»: «Фотографии. Слева: главный ин-
спектор Дэвид Хедли, безошибочно нашедший верное
решение за двадцать четыре часа, и помощник комис-
сара достопочтенный Джордж Беллчестер. Справа: ми-
стер Питер Э. Стенли, герой дня, который, к сожалению,
не смог дать интервью, поскольку отправился в дли-
тельный морской круиз для поправки здоровья».
* Дейли Трампетер» писала в своей передовице:
«Вновь была наглядно продемонстрирована высокая
надежность наших стражей порядка, даже тех, кто уже
не связан с этим учреждением, но и в отставке продол-
жает хранить верность своему призванию. Только в
Британии, с гордостью заявляем мы, могло про-
изойти...»
— Что же, черт возьми! — проворчал доктор Фелл.—
Только так и можно было сохранить им лицо. Налейте
себе еще стаканчик пива.
л
Но коль скоро рассказ этот не только о сохранении
чьих-то лиц, а оо убийстве, совершенном человеком,
который считал себя безгранично хитроумным, в поис-
256
ках разъяснения мы должны обратиться к разговору,
состоявшемуся тем же утром в предрассветные часы
в комнате доктора Фелла в отеле на Грейт-Рассел-
стрит. Хедли необходимо было тайно ознакомиться с
деталями своего триумфа, поэтому он и Мельсон состав-
ляли всю аудиторию, к которой обратился доктор.
Было уже за полночь, когда он начал, поскольку
дел в доме Карвера оставалось много (нужно было
заполучить подпись Боскомба на признании, засвиде-
тельствованную должным образом, прежде чем он
прйдет в себя настолько, чтобы попробовать все отри-
цать). Но теперь все хлопоты остались позади, в камине
горел яркий огонь, мягкие стулья были расставлены
полукругом, и под рукой стояли ящик пива, две бутыл-
ки виски и коробка сигар. Доктор Фелл с довольной
улыбкой обозрел свое жилище и приготовился расска-
зывать.
— Я не шучу,— начал он,— когда говорю о своем
искреннем сожалении по поводу того, что мне пришлось
до самого конца обманывать вас. Я должен был по-
стоянно ронять намеки на то, что убежден в невинов-
ности Боскомба, причем не только вам, но и ему само-
му. Вспомните сегодняшнее утро, когда мы появились
в его комнате и обнаружили пропажу часов, которые
он сам у себя украл. Сразу после этого я сказал вам,
что пережил один из самых тяжелых спектаклей в своей
жизни. Когда мне пришлось стоять там и говорить
любезности этому дьяволу с рыбьей кровью, слова за-
стревали у меня в горле, как касторка. Но это было
необходимо. Если он является самым подлым убийцей
из всех, с какими мне приходилось сталкиваться, он
также и один из самых умных. Он не оставил после
себя абсолютно ничего, за что можно было бы заце-
питься. И единственной возможностью поймать его была
та, которую я использовал. Сегодня утром вы находи-
лись в таком состоянии, что, поделись я с вами своими
мыслями, вы бы немедленно попытались все проверить,
и он бы понял, что попал под подозрение. Тогда бы он
снова начал юлить и выкручиваться, и уж, конечно,
угадал бы ловушку в том, что я готовил для него
с помощью Стенли. Боскомб не боялся закона, он боял-
ся Стенли. Его самым большим кошмаром было то,
что изнуренный рассудок последнего обратится против
него, и чудовищные когти его растерзают. Это един-
ственное, чего он страшился, и я сумел это увидеть.
17 Д. Д. Карр И др. 257
— Но алиби...— запротестовал Мельсон.— Хастингс
видел... и почему он?..
— Погодите минутку,— вмешался Хедли, разложив-
ший свой блокнот на колене.— Давайте-ка по порядку.
Когда вы впервые его заподозрили?
— Вчера ночью. В душе я не был убежден до
сегодняшнего утра, до того момента, когда мы узнали,
что часы-череп исчезли. Окончательно я в этом уверил-
ся, лишь когда поднялся наверх перед самым обедом
(вас я тогда предусмотрительно не пригласил с собой)
и обнаружил отодвигающуюся панель в стене прохо-
да, которая также была и стеной его спальни. Там
должна была существовать такая панель, иначе рас-
сказ Полла о лунном свете в проходе лишался всяко-
го смысла.
Но мы разберем все по порядку. Впервые в неви-
новности Боскомба меня заставило усомниться одно
из тех совпадений, которые доставили нам столько
хлопот. Среди них есть несколько, и особенно одно,
которые я просто не мог отнести к случайным. Менее
значительные я легко принимал на веру, поскольку по
сути своей они не были совпадениями в полном смысле
слова, а логически вытекали из характеров и привычек
разных людей, вовлеченных в это дело.
Я мог поверить, что Элеонора и Хастингс случайно
договорились встретиться на крыше именно в тот роко-
вой четверг, хотя обычно они и не встречались там
среди недели. Весь дом был взбудоражен пропажей
стрелок, Элеонора находилась на грани нервного срыва,
Хастингс ходил подавленный — рано или поздно встреча
была неизбежна. Это была та случайность, которую
Боскомб предвидел и к которой подготовился, похитив
ключ, хотя и не знал наверняка, что они решат уви-
деться до конца недели. Следовательно, это не явля-
лось поразительным совпадением.
Далее, я мог поверить, что миссис Стеффинз побы-
вала на крыше, подглядывая за двумя влюбленными
(мы к этому вскоре вернемся), потому что, как вы пра-
вильно указали, восстанавливая события (единственное
верное замечание в вашей версии), это в точности на
нее похоже. Вечер четверга как нельзя более подходил
для осуществления ее намерений: миссис Горсон дома
не было, и Стеффинз могла шпионить, не опасаясь,
что ее хватятся по какому-нибудь неожиданно возник-
шему хозяйственному вопросу.
258
Но,— сказал доктор Фелл и остановился, чтобы стук-
нуть ладонью по подлокотнику кресла,— одна вещь
была слишком чудовищна, чтобы все могли ее спокой-
но проглотить.
Я не мог поверить, чтобы Боскомб, устроив в ка-
честве невинного развлечения бутафорские игры со
смертью, случайно выбрал на роль «жертвы» переоде-
того детектива, который собирал улики, подозревая
одного из жильцов этого самого дома в убийстве!'От
таких совпадений, Хедли, ум заходит за разум, и звезды
на небе переворачиваются вверх ногами. Если Случай
может выкидывать такие фортели, тогда Случай не
просто капризен, он вызывает ужас. Это уже не просто
что-то сверхъестественное, но та часть сверхъестест-
венного, которой управляет власть тьмы. Разумеется,
если все это было случайностью.
Но я пригляделся повнимательнее и увидел, что за
этим совпадением стоит и явно подкрепляет его другое,
столь же поразительное, как и первое. Боскомб не
просто устроил этот фарс. В качестве единственного
(предполагаемого) свидетеля своего ненастоящего убий-
ства он случайно пригласил отставного офицера поли-
ции, когда-то работавшего бок о бок с тем самым
переодетым следователем, про которого Боскомб даже
не знал, что это полицейский! Сосредоточившись на
бесконечности, быстро пролистывая в памяти избран-
ные места из книги под названием «Хотите верьте —
хотите нет», я еще как-то мог бы поверить в случайность
первого совпадения. Но две случайности вместе —
нет, нет и нет! Это не совпадение. Значит, это эамъхсел,
и замысел Боскомба.
Хедли принял протянутый ему бокал пива.
— Пока все представляется достаточно ясным,—
признал он.— Но цель этого замысла?
— Терпение. Вопросы, на которые предстоит дать
ответ, имеют свой порядок. Сначала «что пытается сде-
лать человек?», затем «как?» и наконец — «с какой
целью?».
Во-первых, разберемся с этим его лжеубийством,
которое было так легко раскрыто, и было бы раскрыто
с не меньшей легкостью, даже если бы Хастингс не
оказался на крыше и не увидел все своими глазами.
Я довольно хорошо представлял себе, что там могло
произойти,— до этого дошел бы всякий, у кого было
время подумать. И в довершение всего Стенли был
17* 259
готов проболтаться в любую минуту и непременно про-
болтался бы, о чем Боскомб прекрасно знал. Но вот
что любопытно: чтобы скрыть эту затею, которая могла
доставить им много неприятностей, Боскомб сделал
очень мало — в этом он был просто поразительно не-
брежен и поверхностен. Могло даже сложиться впечат-
ление, что он подталкивал нас к этому открытию, но
делал это исподтишка, чтобы не вызвать подозрений.
Проследите за его действиями.
Предположим, он тогда говорил нам правду. Пред-
ставим, в качестве аргумента, что Боскомб ничего, кро-
ме этого, как он выразился, «эксперимента», не зате-
вал. Очень хорошо. События принимают дурной обо-
рот: жертву «веселой» шутки необъяснимым образом
убивают на пороге его комнаты, и он вдруг осознает,
что оказался вместе со Стенли в весьма скверном поло-
жении... Ну и естественным ходом для него было бы
постараться скрыть свою затею и спрятать, по воз-
можности, все свидетельства их намерений.
Но что/ делает он? Он стоит у трупа, размахивая
у всех на виду пистолетом, хотя ему никакого труда
не составляло убрать его в ящик. Он позволяет нам
заметить этот пистолет, привлекает к нему наше вни-
мание, а потом торопливо дает заведомо неприемлемое
объяснение. Мало того. Хотя он и не дурак, он позво-
ляет не слишком наблюдательному констеблю — тот,
как ему было известно, звонил из его комнаты — уви-
деть, как он торжественным маршем проносит в укром-
ное место ботинки и перчатки, которые полицейский
сам никогда бы не нашел.
Мне не к чему пересказывать вам все, что Боскомб
сказал и сделал, но везде мы видим одно и то же.
Спрашивается: зачем ему хотеть, чтобы об этом узнали?
И тут мне в голову пришла безумная мысль: наверное,
затем, что он действительно заколол Эймса стрелкой
от часов по какой-то своей, одному ему известной при-
чине, и его притворство, стремление убедить нас, что
он собирался застрелить Эймса из пистолета вообще
без всяких причин — этот его шитый белыми нитками
«эксперимент» — приведет к тому, что в дальнейшем
он будет огражден от подозрений! Другими словами,
он чернил свою натуру, чтобы обелить ее. В этом,
дети мои, заключается интересный парадокс. Если он
признался, что ждал этого человека с пистолетом в
руке, мы вряд ли стали бы подозревать его в том, что
260
он выскользнул из комнаты и убил его ножом до на-
значенного срока. Другими словами, мы не склонны
подозревать человека, даже потенциального убийцу, в
том, что он своими руками разрушил собственный за-
мысел.
Идея уже сама по себе дьявольски блестящая, но
он сделал ее еще лучше. Прежде чем мы рассмотрим,
как он сумел застраховать себя в этом деле от любых
неожиданностей, примите во внимание, что ему нельзя
было заходить слишком далеко, разыгрывая этот спек-
такль с предполагаемым покушением на убийство, ина-
че он вполне мог очутиться в каталажке. Отсюда само-
дельный глушитель, который он также всячески совал
нам в лицо. Вы заметили, как он подбрасывал намек
здесь, намек там и лишь в конце, обильно потея, пал
духом и с вызовом признался, что на самом деле сов-
сем не собирался убивать этого человека. Мы должны
были подумать: «Грязная маленькая свинья! Задумал
всех одурачить и напугать Стенли, а у самого кишка
тонка, чтобы совершить настоящее убийство. Серьезный
подозреваемый? Да вы смеетесь». Опять он облил себя
грязью, чтобы выглядеть чистым, и все это время зло-
радно похихикивал в рукав — рыба, а не человек. Вот
какие мысли он стремился подсказать нам. И, джентль-
мены, я краснея сознаюсь, что до прошлой ночи я так
и думал.
Однако вернемся к его фактическим действиям во
время убийства.
Ставя вопрос «как?», мы в первую очередь должны
спросить, являлся ли Стенли сообщником в настоящем
убийстве. Явно нет, в противном случае отпала бы вся-
кая необходимость в таком хитром фокусе. Стенли
был задуман как свидетель. Он должен был явить собой
лучший и наиболее убедительный тип очевидца — че-
ловек, который полагает, что Боскомб намеревался
убить свою жертву, но доподлинно знает, что не убил.
Предположим, все это так и было. Как же это можно
было устроить? Ведь если бы Боскомб заколол Эймса,
то беспристрастный свидетель, находившийся в одной
с ним комнате, не мог бы этого не заметить. Тут вы-
яснился ряд интересных фактов, которым довольно
трудно было подобрать убедительное объяснение: во-
первых, в комнате был выключен свет; во-вторых, Стен-
ли был помещен за толстой ширмой, поставленной
Боскомбом; и, в-третьих, на полу у ножек большого
261
кресла Боскомба виднелись непонятные отметки мелом.
Хедли издал негромкое восклицание и залистал
назад страницы блокнота.
— Отметки мелом! Черт бы побрал эти отметки
мелом, я совсем выпустил их из виду! Да, вот они.
Теперь я вспоминаю. Я начисто забыл про них...
— Потому что вы забыли про Боскомба,— помор-
щившись, сказал Мельсон.— Боюсь, что уж я-то точно
забыл о нем.
Доктор Фелл основательно приложился к бокалу, по-
том прочистил горло.
— Возьмите, во-первых,— продолжил он,— пункт
фиктивного плана Боскомба о необходимости погасить
свет в том виде, в каком Боскомб, по словам Хастингса,
изложил его Стенли. Он неубедителен. Настолько не-
убедителен, что лишь человек с расстроенными нерва-
ми, такой, как Стенли, мог в это поверить. Боскомб
говорит, что, когда жертва поднимется по лестнице и
войдет, в комнате должно быть темно, «чтобы, если
кто-то случайно окажется в холле, он не увидел света,
когда жертва откроет дверы>. Но что случится, если кто-
то из холла увидит жертву? Появится лишь еще одно
доказательство того, что этот бродяга пытался ограбить
дом. Поэтому трудно понять, с чего бы Боскомбу опа-
саться такого пустяка, как неяркий свет в гостиной.
Но это еще не главная слабость его аргументации.
Если бы такой план действительно существовал, то дан-
ный способ заманивать муху в гости к пауку следует
признать довольно странным. Вы приглашаете человека
прийти за поношенным костюмом, подняться в темноте
по лестнице, открыть вашу дверь — и что? Увидеть тем-
ную комнату в темном доме и как ни в чем не бывало
сесть и ждать, пока ему не принесут то, за чем он
пришел?
Еще менее убедительно выглядит необходимость пря-
тать Стенли за ширмой. За ширмой — в темноте! Никто
вообще никак не попытался объяснить, почему Стенли
не может показаться в свете софитов, если уж на то
пошло, поскольку не ясно, почему присутствие одного
из друзей Боскомба должно встревожить нищего, при-
шедшего за старой одеждой. Но поместить его в непро-
глядной тьме, да еще за ширмой... знаете, для этого
нужно предполагать у жертвы зрительные возможности
кошачьего глаза и рентгеновского аппарата одновре-
менно.
262
Однако все это не так важно. Вы понимаете, для
чего это делалось. Во-первых, погашенный свет — что-
бы Боскомб мог двигаться незаметно в своей черной
пижаме и неслышно в своих фетровых тапочках.
— Погодите-ка! — прервал его Хедли.— Хастингс
смотрел вниз при ярком лунном свете...
— Я вскоре подойду к этому, потерпите немного.
Во-вторых, Стенли за ширмой — чтобы через оставлен-
ную ему узкую щель Стенли мог видеть в заранее
намеченном квадрате лунного света только то, что было
нужно Боскомбу, то есть только то, что заставит его
поклясться, что Боскомб неотлучно находился в комнате.
И, наконец, в-третьих, следы мела на полу. Эти отметки
имели огромное значение. Они показывали точное рас-
положение ножек кресла, которое должно было стоять
так, чтобы с любой точки позади ширмы в поле зрения
попадало только то, что требовалось Боскомбу. Здесь
он не мог позволить себе ни малейшей неточности.
Но было ясно, что в гостиной не может быть пол-
ной темноты, иначе Стенли вообще ничего не увидит.
Значит, необходимо было приоткрыть окно в крыше —
совсем немного, но этот источник света был отрегули-
рован заранее с такой же тщательностью, с какой регу-
лируют сценический свет в театре. Неужели вам не
пришло в голову, что помешанный на аккуратности
Боскомб предстал бы пред нами круглым идиотом, не
зашторив полностью окно в крыше (хотя бы по той про-
стой причине, что там мог оказаться Хастингс, пусть
это и было маловероятно), если бы крайне не нуждался
в небольшом количестве света?
И самая большая ирония в этом полном иронии
деле заключается в том, что человек, для которого
предназначалось все это представление,— Стенли, глав-
ный свидетель,— так и не был допрошен. Все доказа-
тельства невиновности Боскомба нам предоставил Ха-
стингс...
— Как раз об этом мы вас и спрашивали,— пере-
бил его Хедли.— Почему Хастингс не видел, как Бо-
скомб выходил из комнаты? Ведь Хастингс не лгал,
не так ли?
— О нет. Он говорил правду. Но я излагаю вам
только то, что заставило меня усомниться в рассказе
Боскомба и допустить его виновность. Прежде чем мы
перейдем к самому убийству, , давайте разберем замысел
с момента его зарождения и проследим, что же проис-
ходило. 263
В первую очередь нам необходимо уяснить себе
подлинный характер Боскомба. Я ненавижу этого чело-
века, Хедли, и для этой ненависти у меня есть личные
мотивы. Он единственный преступник, встретившийся
на моем пути, в котором я не мог найти ни капли... я не
скажу добра, поскольку это слово не имеет смысла
вне духовной сферы и здесь не применимо,— но чего-то,
что могло бы расположить вас к нему, обычной чело-
вечности. Вся его жизнь сжалась в крошечную точку
ледяного самодовольства. В этом чувстве не было гор-
дости — одно самодовольство. Когда-то, без сомнения,
в его загнивающий мозг проникла мысль о том, что
он хотел бы в жизни сыграть ту роль, которую отвел
себе в этом своем фальшивом «эксперименте» — убить
кого-нибудь ради удовольствия понаблюдать за «реак-
циями» человека, который в следующее мгновение дол-
жен умереть. Он жирел на своем тщеславии, как лету-
чая мышь-вампир жиреет на собственной крови. Но
то же самодовольство сделало его слишком ленивым,
чтобы открыто признать, что такое убийство может его
хоть сколько-нибудь заинтересовать,— пока Элеонора
Карвер не разодрала его самодовольство в клочья, и
он впервые в жизни не почувствовал, что над ним
смеются. Поэтому Элеонора Карвер должна была уме-
реть.
В будущем, когда люди станут составлять отчеты
о знаменитых преступниках, я представляю, как они
его опишут. «Иссиня-бледный Боскомб со своей много-
значительной жуткой улыбкой». «Бледный Боскомб, в
истерике размахивающий скрюченными пальцами перед
дулом пистолета, когда его собственный замысел обра-
тился против него». Как психологического монстра его
будут сравнивать с Нейлом Кримом, человеком с лысой
головой и косящими в ухмылке глазами, который та-
скался за проститутками с таблетками стрихнина в кар-
мане. Но Боскомбу были слишком чужды и человече-
ские слабости, чтобы интересоваться проститутками, и
прямота, чтобы использовать яд. Я намекнул вам на
это, говоря о его увлечении испанской инквизицией.
Я рассказал вам, что старые инквизиторы, сколько бы
зла они ни причинили, были, по крайней мере, ис-
кренними людьми, верившими в то, что они спасают
человеческие души. Боскомб был просто не в состоянии
понять это. Он мог изучать их опыт всю жизнь, и ему
ни разу не пришло бы в голову, что зло можно творить
264
с честной целью, или даже что душа человеческая су-
ществует не только как невнятное оправдание лице-
мерного садизма. Больше всего на свете его воображе-
ние поражало то, что он называл «тонкостью мысли»
и что мы обычно называем самодовольством и само-
любованием.
Вот эту черту его характера мы должны себе очень
четко представить, иначе нам никогда не понять этого
преступления. Когда он решился на него, ему даже
не достало прямоты воспользоваться ядом. Элеонора
должна умереть. Прекрасно. Но он ни за что не стал бы
убивать человека так, как это могли бы сделать вы или
я — неожиданным выстрелом или ударом. Вокруг этого
убийства должен был сплестись целый узор, причудли-
вый и тонкий. Чем тоньше будут нити, тем большее
удовольствие доставит его тщеславию мысль о том, что
он оказался в состоянии свить их все воедино. Он дол-
жен начать составлять это полотно из маленьких кусоч-
ков, день за днем наращивая его новыми деталями,
пока наконец не возникнет изображение фигуры в петле.
Элеонора — помните? — оказалась единственным че-
ловеком, которому на мгновение удалось увидеть его
подлинную сущность. Когда он решил, что ему, за не-
имением более интересных прожектов, следует сделать
ее своей любовницей, а то даже, в качестве игрушки
для ума, поэкспериментировать с женитьбой, и с покро-
вительственным видом объявил ей об этом, ее смех
вдруг, как зеркало, показал ему его самого. Она рас-
смеялась, джентльмены. И она на мгновение увидела
его без маски. С того момента она знала, почему он
ненавидит ее. Когда она заметила на пороге его комнаты
мертвого человека и решила, что это был Хастингс, она
тут же закричала, что это Боскомб убил его. Она
знала... И сегодня днем, когда вы спросили ее о людях,
которые ее ненавидят, она сказала бы вам об этом.
Но вы не дали ей выговориться. Вы так долго цитиро-
вали показания Лючии Хандрет, так нагрузили все ее
словами, что Элеонора, естественно, не могла прийти
ни к какому другому, заключению.
Хедли кивнул, и доктор продолжил:
— Вернемся к Боскомбу. Мы уже разбирали идею
обвинить Элеонору в геймбриджском убийстве. Это оза-
рение нашло на него под влиянием момента, когда он
раздумывал, что ему предпринять. Помните, Карвер
рассказал нам, что Боскомб был в «Геймбридже» в тот
265
четверг около полудня, когда Карвер привел их всех
туда осматривать часы. Теперь мы знаем — со слов
самого Боскомба,— что он остался в универмаге, когда
остальные ушли, хотя бы для того только, чтобы встре-
тить там Элеонору. У него еще не было никакого
плана, он просто ходил за ней по пятам. Он мог видеть,
а мог и не видеть само убийство, но в любом случае
он знал, что Элеонора была там — без провожатого и,
значит, без алиби. А когда он на следующий день
прочел детали в газетах, план начал вырисовываться.
Как сделать, чтобы об этом узнали? Он не мог от-
правиться в полицию и открыто обвинить ее, это выдало
бы его с головой и было бы совсем не похоже на
стойкого Боскомба». Но, главное, отсутствовали доста-
точные улики, вещественные доказательства, чтобы суд
вынес обвинительный приговор. С другой стороны, не
имело смысла и писать анонимное письмо следователю,
ведущему это дело. Вероятнее всего, оно отправилось
бы в мусорную корзину вместе с сотней других таких
•же. Даже в том случае, если его письмом займутся,
само расследование могло сорвать весь спектакль до
того, как он будет готов. Это расследование не было бы
таким, каким его задумал он.
И тут — его друг Стенли. Ну конечно! Газеты сооб-
щали, что расследование ведет инспектор Джордж
Эймс. Стенли, любивший пространно пожаловаться на
судьбу и в особенности на тех, кто выгнал его из поли-
ции, непременно должен был рассказать Боскомбу об
участии Эймса в деле Хоуп-Хастингса, о его упорстве,
не слишком большом уме, болезненном стремлении к
скрытности. Эврика! Если неизвестный предложит Эйм-
су поселиться переодетым в определенном месте, Эймс
не станет этого делать; но что если приглашение будет
исходить от Стенли!
— Однако вы же сами говорите,— вмешался Хед-
ли,— что Стенли ничего не знал об этом! На письме
стоит подпись Стенли и ничья другая. Он должен был
знать...
Доктор Фелл покачал головой.
— Думаю, в таких случаях не нужно, чтобы чело-
век сам печатал для вас письмо? Достаточно иметь
его подпись внизу чистого листа бумаги. И чтобы заполу-
чить эту подпись, вам нужно лишь заставить его напи-
сать вам записку — абсолютно любого содержания.
В любой аптеке вы за пару шиллингов можете приоб-
266
рести бутылочку осветлителя для чернил, который унич-
тожает оригинальный текст так, что прочесть его можно
только с помощью микрофотографии (которой в Скот-
ланд-Ярде не занимаются). Потом вы впечатываете над
подписью Стенли нужный вам текст на своей собствен-
ной пишущей машинке.
Теперь посмотрите на коротышку Боскомба за рабо-
той! Чтобы понять, как он действует, вам придется
рассмотреть самую неправдоподобную часть во всем
донесении Эймса: последнее из трех «совпадений»,
которые показались мне слишком поразительными,
чтобы их можно было принять на веру. С двумя первы-
ми мы уже разобрались. Третье звучит так: в то время
как человек, анонимно сообщивший Эймсу о том, что
убийца из «Геймбриджа» живет в этом доме, отка-
зывается помочь ему проникнуть в дом для получения
доказательств, некто другой неожиданно и очень кстати
приглашает его прийти в полночь по тому же адресу
за ношеным костюмом. Это в некотором смысле лишь
дополнение к первому совпадению — крут снова замы-
кается, вы видите? Потому . что мы уже усомнились
в этом, услышав рассказ Боскомба, и, однако, то же
самое теперь утверждает Эймс! Было два возможных
объяснения: или донесение подделано, или Эймс по
каким-то причинам скрыл правду.
Я обратился к вам, и вы сказали, что донесение не
могло быть подделано, так как Эймс лично доставил
его в Скотланд-Ярд. Тогда я спросил вас: «Был ли он
выше того, чтобы слегка подтасовать факты, если считал,
что это послужит делу справедливости?» И вы согласи-
лись, что не был.
— Но,— спросил Мельсон,— с какой стати ему подта-
совывать факты в донесении собственному начальству?
— Вы поймете, когда я расскажу, что произошло.
Боскомб осознает, что теперь у него есть -идеальный
план и для фиктивного убийства и для убийства на-
стоящего. Для фиктивного убийства — потому что не-
сколько месяцев назад, исключительно из удовольствия
помучить Стенли, он уже намекал тому на туманный
план убийства ради' развлечения, который, вероятно, и
не собирался разрабатывать дальше. (Вы обратили вни-
мание, что Хастингс лишь однажды слышал упоминание
о нем?) И для настоящего убийства —- потому чта
сцена подготовлена для устранения Эймса таким обра-
зом, чтобы Элеонора отправилась на виселицу.
267
Итак, мы имеем Эймса в его наряде. Он уже в пабе,
следит за всеми, потому что не получил от «Стенли»
конкретного имени, и ждет, когда Стенли появится
лично. Вместо этого к нему подходит... Боскомб. Он
говорит Эймсу: «Я знаю, кто вы. Я друг Стенли, и он
прислал меня сюда». Эймс, естественно, спрашивает:
«При чем здесь вы? Почему Стенли сам не пришел?»
Боскомб отвечает: «Вы глупец, некоторые из них уже
догадались, что вы полицейский. Если кто-нибудь увидит
Стенли в компании с вами или услышит от кого-то
о вашей встрече, вам уже ничего не удастся скрыть.
Я тот человек, про которого Стенли писал, что он
видел у этой женщины украденные предметы». Далее
он скармливает Эймсу свою байку в том виде, в каком
мы читаем ее в его донесении,— за одним исключе-
нием. «Я проведу вас в дом,— говорит Боскомб,— на
этот счет не беспокойтесь. Но в случае если мы не
найдем доказательств и у меня возникнут неприятности
из-за того, что я вам сообщил, вам придется прикрыть
“Меня. Чтобы я не дал повода для обвинения в клевете,
вы должны доложить своему начальству, что человек,
предоставивший вам эти сведения, не был тем челове-
ком — мною, Кальвином Боскомбом,— который помог
вам проникнуть в дом. Если мы обнаружим доказатель-
ства, я безусловно признаю, что был и тем и другим.
В общем, у меня должно быть алиби, написанное черным
по белому... или я отказываюсь помогать вам совсем.
Это ваше самое крупное дело, оно означает повышение
по службе, деньги и все остальное, если вы его распу-
таете. То, что я прошу,— простая формальность, но я
на ней настаиваю».
Ну что мог Эймс поделать? Он абсолютно ничего
не терял, если соглашался, и лишался надежды на
успех, если отказывался. Слабое оправдание, конечно,
но он поверил... и был убит.
Итак, они договорились, что в четверг ночью —
четверг был выбран Боскомбом с его обычной преду-
смотрительностью, потому что в отсутствие миссис Гор-
сон дом запрут рано и в цоколе не будет слуг, которые
могли бы заметить подозрительного гостя,— так вот,
в четверг ночью Эймс должен был прокрасться в тем-
ноте в комнату Боскомба и встретиться со Стенли.
Последний удостоверяющий эту историю штрих был бы
нанесен, когда Эймс, в том случае, если он, по обыкнове-
нию, станет следить за домом, увидел бы чуть раньше
268
вечером, как Стенли входит в дом; и ему крепко вбили
в его не очень сообразительную голову, что он ни при
каких обстоятельствах не должен подходить к Стенли.
Что ж, живым до комнаты Боскомба Эймс все равно
не должен был добраться.
Тем временем Боскомб подготавливал улики против
Элеоноры. Купленных браслета и серёг и даже часов-
черепа было недостаточно. Он должен использовать
перчатки, которые могли бы принадлежать ей... но что
еще, что прямо указало бы на Элеонору? И здесь его
осенило. Узнав о затруднениях Полла, он придумал
лучшее, на что был способен,— стрелки часов.
— Минуточку,— вставил Мельсон.— Тут что-то не
сходится, не правда ли? Откуда Боскомб узнал об этом?
Когда Полл беседовал с Элеонорой — и внизу на пороге,
и в такси,— Боскомб никак не мог их подслушать!
Как же он узнал?
— Он хорошо изучил характер Полла. Сегодня ве-
чером у меня состоялась краткая беседа с юным Кри-
стофером. Полл действовал в точности так, как мы
могли бы себе представить. Вы, наверное, обратили
внимание, что единственным человеком в доме, к кото-
рому Боскомб относился с полупрезрительной терпи-
мостью, был Полл? Полл забавлял его, и он мог тешить
свое тщеславие, сравнивая себя с ним. Более того,
самому Поллу Боскомб, скорее, нравился. Полл хотел
занять денег — очевидным кандидатом в кредиторы яв-
лялся Боскомб, который денег не считал. Но Полл не
осмеливался обратиться к нему лично...
— Понял! — мягко проговорил Хедли.— В качестве
последнего средства, когда он уходил из дома в то
утро в среду, ему вдруг пришло в голову, что было бы
гораздо проще написать Боскомбу о том, чего он не
набрался духа попросить у него лично...
— Именно. И Боскомб встретился с ним, уладил все
проблемы и быстренько убрал с дороги, крепко заткнув
ему рот наличными. Он и был тем человеком, которому
Полл написал записку. Полл готов был с ним встретить-
ся после того, как Боскомб узнает о его затруднениях,
ведь в этом случае ему не пришлось бы краснея рас-
сказывать всю историю своему соседу с глазу на глаз.
Полагаю, такое можно наблюдать довольно часто.
Итак, мы переходим к последнему акту. Поздно ве-
чером в четверг Боскомб и Стенли сидят в комнате
первого и поджидают жертву. Рядом с Боскомбом тут
?69
и там разложены доказательства фиктивного убийст-
ва — доказательства, которые ему не нужны. В спальне
лежат доказательства, которые ему нужны.
В среду вечером он похитил, стрелки часов, надев
перчатки, похожие на те, что носит Элеонора. Дру-
жище, неужели все это время вы не осознавали, не
видели стоящим в силах и славе того ослепительно
очевидного факта, что Боскомб — единственный мужчи-
на в доме, которому эти перчатки могли быть впору?
Раз десять вы видели его изящные маленькие руки,
которым и не нужно было влезать в перчатки до конца —
только чтобы краска не попала на них, когда он откру-
чивал стрелки. Одна из этих перчаток вместе с короткой
часовой стрелкой и другими «вещественными доказа-
тельствами» была спрятана в тайнике за панелью в
четверг, когда Элеонора ушла на работу. Он знал, что
может не волноваться на этот счет: из-за глубокого
инстинктивного страха перед этим тайником Элеонора
не заглядывала в него вот уже много лет. А вечером
в четверг те улики, которые были ему нужны — минут-
ная стрелка и правая перчатка,— лежали наготове в его
спальне.
— Вы хотите сказать,— требовательно спросил Хед-
ли,— что эта перчатка все-таки была использована?
— Именно.
— Но, черт побери! Вы же сами доказали, что ни
одна из этих перчаток...
— А вы ничего не перепутали? — поинтересовался
доктор Фелл, наморщив лоб.— Насколько я помню, как
раз вы доказали это; нет, в самом деле, я постоянно
повторял, что именно вы это и продемонстрировали.
Я что-то не припоминаю, чтобы хоть раз заявлял от
себя, будто правая перчатка не была использована.
Я только указал, что левая перчатка в вашем восхи-
тительно остроумном, но ложном решении была не
той, которую мы искали... Естественно, мой мальчик,
я не осмелился намекнуть, что правая была правиль-
ной,— извините за каламбур. Учитывая тогдашнее со-
стояние вашего ума, это было бы слишком рискованно.
Бели бы это помогло вам доказать виновность Элеоно-
ры, вы бы с готовностью признали, что она одинаково
свободно владеет, обеими руками.
— Значит, вы воспользовались ложной уликой,—
медленно проговорил Хедли, скосив глаза на карандаш,—
чтобы доказать..,
270
— Правду. Вы правы,— жизнерадостно согласился
доктор.— Но с другой стороны, мы оба все время только
этим и занимались... Давайте-ка я вам докажу это с
помощью небольшого эксперимента. Попрошу вас, Мель-
сон; я не хочу, чтобы эта шельма плутовала. Вот, возь-
мите этот нож для бумаги, он довольно острый. Теперь
подойдите к софе и с силой вонзите его в одну из
подушек — они набиты перьями. Не беспокойтесь, с
отелем я все улажу сам. Как только ударите, метнитесь
в сторону, не потому, что вы не хотите, чтобы перья...
хм... попали на перчатку, а потому, что вы не хотите,
чтобы они оказались на вашей одежде. Как Боскомб.
Давайте!
Мельсон, надеясь, что никто и никогда не сфотогра-
фирует его за этим занятием, яростно ударил подушку
и отскочил.
— Прекрасно,— сказал доктор Фелл с довольным
видом.— Что вы немедленно сделали, как только нож
опустился?
— Я разжал руку... Здесь перо...
— Вот почему, Хедли, кровь оказалась на ладони
перчатки, а не где-то еще. Пятно небольшое, потому
что, если не задета артерия, человек не дает обильного
кровотечения в момент удара. Ваша теория была бы
верна лишь в том случае, если бы убийца извлек оружие
из раны, по-прежнему крепко сжимая его в руке, но не
иначе.
Что ж, теперь давайте перейдем к нашей последней
проблеме: почему человек у окна на крыше не заметил,
как Боскомб встал с кресла, и почему Хастингс был
готов поклясться, что видел его сидящим там все время.
Эта проблема сама себя объясняет, если вы вниматель-
но изучите показания.
Во-первых, подумайте, что, в представлении Боском-
ба, должен был видеть Стенли, чтобы под присягой
подтвердить его присутствие. Прежде всего учтите по-
истине исключительную высоту, ширину и глубину си-
него кресла. Теперь — где оно стояло? Вспомните слова
Хастингса о том, что он мог видеть со своей позиции
на крыше: «Мне была видна только правая половина
кресла, стоящего напротив двери». Другими словами,
лунный свет был отрегулирован таким образом, что
освещал кресло лишь частично: правую половину спинки
и правый подлокотник, в то время как большая его
часть слева (представьте, что вы смотрите на него
271
сверху) оставалась в тени. На .что Хастингс постоянно
упирал, рассказывая о том, как заглянул вниз впер-
вые — несколько месяцев назад? На то, что в кресле
кто-то сидел, что это был Стенли, но он не мог бы
утверждать этого наверняка, поскольку видел только
часть головы над спинкой, и главное — что он видел
только руку Стенли, сжимавшуюся и разжимавшуюся
на подлокотнике, больше ничего. Вы помните, как он
это подчеркивал?
Теперь вернемся к вечеру четверга. Вообразите Стен-
ли, выглядывающего через щель в ширме. Большая часть
кресла находилась в густой тени, и также в тени находи-
лась вся его передняя часть, потому что при лунном
свете собственная тень кресла казалась бы еще чернее.
Были видны только торец спинки и подлокотник. Очень
хорошо. Когда погас свет, Стенли должен был. видеть,
как Боскомб садится в кресло. Что же он должен был
видеть в дальнейшем? Что так загипнотизировало Ха-
стингса в ту ночь, о чем он так пространно расска-
зывал?..
— Блик лунного света на стволе пистолета,— отве-
тил Хедли,— предположительно, рука, державшая его...
да, рука... Боже милостивый! Теперь я вдруг понял,
почему она была так удивительно тверда и непо-
движна!
— Именно. Часть этого и была предназначена для
глаз Стенли. У Хастингса позиция для наблюдения
была удобнее, но и он не увидел ничего больше, ибо
как раз в этом и состоял весь трюк. И, в силу своих
собственных показаний, он не может поклясться, что
видел Боскомба в этом кресле,— даже хотя сам он и
убежден, что видел. Вспомните: в тот вечер, когда Ха-
стингс впервые подслушал их беседу, в этом кресле
сидел Стенли шести футов и двух или трех дюймов
роста, и юноша видел только часть его головы! От
всего Стенли, столь же широкого, сколь и высокого,
он мог видеть из-за спинки только кисть руки на подло-
котнике. Кресло было слишком велико для гиганта
Стенли, миниатюрного же Боскомба оно буквально
поглотило. Следовательно, исходя из собственных пока-
заний Хастингса, он мог видеть в лучшем случае писто-
лет и, возможно, часть «руки».
Боскомб выскользнул из кресла влево, его черная
пижама растворилась в непроглядной тьме. Что за
фокус он придумал с пистолетом, мы в данный момент
272
не знаем, поскольку он, разумеется, уже избавился d
своего приспособления,— но я могу догадаться. Вы по-
мните, Мельсон, как мы впервые попали к нему в ком-
нату прошлой ночью? Я с самым невинным видом сде-
лал движение, словно собирался сесть в единственное
встретившееся в моей жизни кресло, которое казалось
почти достаточно большим, чтобы подарить мне несколь-
ко минут безмятежного отдыха. Боскомб, без всякой
видимой причины, бросился к креслу и уселся в него
раньше меня. Там что-то было засунуто сбоку под
сиденье, вот почему он так спешил — что-нибудь вроде
рожка для обуви, чтобы закрепить пистолет, и одйа из
этих сверкающих белых перчаток лжеубийцы, которая
была обернута вокруг рукоятки пистолета. Ему понадо-
билось бы всего несколько секунд, чтобы установить
эту конструкцию, перегнувшись через подлокотник и
закрывая ее своим телом, и еще мгновение, чтобы убрать
ее. Хастингс, кстати, на самом деле слышал шорох,
когда Боскомб либо уходил, либо возвращался в кресло,
и он даже слышал его тяжелое дыхание, помните?
Но не следует удивляться, что Хастингс был заворожен
неподвижностью и необыкновенной твердостью руки с
пистолетом.
По сути, Боскомбу и не нужна была вся эта ерунда.
Стенли, скорее всего, подтвердил бы его безотлучное
присутствие в комнате из одного голого предположения,
что он сел в кресло и оставался там невидимым все
это время. Это было по-детски дурашливо и ужасно —
как сам Боскомб. И для него это было необходимо.
Итак, наш бледнолицый убийца скользнул влево от
кресла, прошел в глубь комнаты, по задней стене добрал-
ся до двери в спальню. Времени у него было достаточно.
Он попросил Эймса подождать пару минут после звонка
и только потом, если не будет никакого ответа, подни-
маться на второй этаж. Так что Боскомб был наготове.
Лунного света, струившегося через окно спальни, было
достаточно, чтобы он мог быстро найти приготовленные
стрелку часов и перчатку для правой руки. Он вышел
через потайную дверь в стене, нанес удар, растворился
в темноте и вернулся на место — и получил свое алиби.
Он предусмотрительно обезопасил себя на предмет вся-
ких неожиданных встреч. Qh выбрал полночь, потому
что Элеонора, даже в том случае, если она пойдет
на крышу, что было весьма маловероятно, никогда не
выходила из своей комнаты раньше четверти первого.
18 Д. Д. Карр и др. 273
Но если в этом удача изменила Боскомбу, то она
помогла ему в том, что Элеонора в первый раз поднялась
туда без четверти двенадцать, а затем, после долгих
поисков пропавшего ключа, еще раз, через несколько
минут после убийства, то есть как раз вовремя, чтобы
возбудить подозрения, что полностью соответствовало
его планам.
И, наконец, отрезав проход на крышу с лестничной
площадки с помощью похищенного ключа, он предва-
рительно побеспокоился перекрыть его и со стороны
крыши. Сломанный запор был починен, и люк снова
заперт. Если Элеонора без ключа не могла подняться на
крышу, то Хастингс теперь не мог спуститься, чтобы
посмотреть, что случилось. Он ни в чем не полагался
на случай. Он проработал даже те случайности, которые,
по его мнению, вряд ли могли возникнуть. Он держал
в руках тысячу этих нитей и упивался своей способ-
ностью вовремя дернуть за нужную. Он играл в шахматы
сразу на дюжине досок и пребывал от этого в полном
восторге. Он был ловок, блестящ, сверххитроумен —
и потерпел поражение; и меня не слишком печалит
мысль о том, что его повесят.
Хедли глубоко вздохнул и захлопнул блокнот. Огонь
в камине догорал, снаружи опять начал накрапывать
дождь, и Мельсон уже прикидывал в уме, как эта крат-
кая интермедия отразится на его работе над Бер-
нетом.
— Да, пожалуй, это все,— сказал главный инспек-
тор, берясь за бокал.— Разве что... чем вы занимались
сегодня после обеда и вечером?
— Я пытался раздобыть какие-нибудь доказатель-
ства. Господи милосердный! У меня абсолютно ничего
не было против этого человека! Да, в его спальне есть
потайная дверь, через которую он мог бы попасть в
холл, ну и что из этого? Он бы рассмеялся мне в лицо.
Двое свидетелей готовы были присягнуть, пусть даже
против своей воли, что он все время просидел в кресле.
Его алиби было несокрушимо, и все же мне предстояло
разрушить его.
Из уважения к вам я сначала попробовал более мяг-
кие методы. Была небольшая вероятность, что кто-
нибудь в ювелирном отделе «Геймбриджа» запомнит
мужчину, купившего дубликаты похищенных укра-
шений. Я послал двух из ваших людей проверить это
предположение — но зацепка была слишком слабая.
274
Даже если его опознают как покупателя браслета и
серег, он лишь укрепит свои позиции очевидного защит-
ника Элеоноры (клянусь Богом, это он гениально при-
думал!), заявив просто-напросто, что купил их для нее.
Мы будем думать, что он по-прежнему с рыцарской
отвагой пытается защитить ее, настаивая на том, что
найденные нами предметы — не те, что были похищены
из «Геймбриджа», а всего лишь его подарок, так что...
Моей второй тонкой ниточкой было письмо «Стенли».
Если это была записка Боскомбу, обработанная жид-
ким препаратом, я надеялся, что микрофотосъемка
восстановит исчезнувшую надпись, и мы прочтем что-
нибудь вроде: «Дорогой Боскомб, вот книги, которые
вы просили», или что там еще могло быть в настоящем
письме. Тогда мы загнали бы его в угол! Я съездил к
одному моему старинному другу-французу, он живет
в Хэмпстеде. Когда-то он работал вместе с Бен коленом
в префектуре Парижа и все еще увлекается кримино-
логией. Он проверил послание. Мы выявили на письме
слабо различимые слова. Их было бы достаточно, чтобы
доказать непричастность Стенли к написанию этой
фальшивки, если бы случилось худшее. Но там нет
ничего, что указывало бы на Боскомба.
Тогда я был принужден разыграть свою последнюю,
опасную, возможно, смертельную карту. Мне пришлось
идти к Стенли, единственному человеку, которого боял-
ся Боскомб. Я рассказал ему все (иного выхода не
было), вместе с ним продумал этот план и пошел на
безумную крайность: попросил сумасшедшего притво-
риться сумасшедшим! Я знал, что он ото сумеет. Я
что если у него все получится и мы выиграем, то вы
и ваше управление выкарабкаетесь из этой грязи. Глав-
ная опасность заключалась в том, что этот человек,
согласившись помочь мне, в самом деле окончательно
спятит и начнет стрелять в Боскомба настоящими пуля-
ми... Что ж, за сегодняшнюю ночь мои волосы поседели
еще больше. Я дал Стенли холостые патроны для его
револьвера. По дороге к дому Карвера— знаете, на
самом деле он приехал со мной — я под разными пред-
логами держал оружие у себя. Затем я посвятил в свою
тайну двух ваших полисменов, дал третий звонок к
началу моего спектакля, занавес поднялся, и вот уже
ваши волосы едва не поседели. Это был выстрел наобум.
Возможно, это была просто глупость. И я пережил
самое жуткое нервное напряжение в своей жизни, когда
18* 275
щелкал бичом перед лицом настоящего сумасшедшего,
притворяющегося сумасшедшим...
Но...— Он глубоко вздохнул.
«Дейли Трампетер» писала: «Вновь была наглядно
продемонстрирована высокая надежность наших стражей
порядка, даже тех, кто уже не связан с этим учреж-
дением, но и в отставке продолжает хранить верность
своему призванию. Только в Британии, с гордостью
заявляем мы, могло произойти...»
— Что ж, черт возьми! — проворчал доктор Фелл.—
Только так и можно было сохранить им лицо. Налейте
себе еще стаканчик пива.

^n^0tO
Ellery Queen
The Tragedy of Y
Действующие лица
Друри Лейн. Бывший шекспировский актер; расследование пре-
ступлений — его хобби. Полиция Нью-Йорка в очередной раз обра-
щается к нему с просьбой помочь раскрыть тайну загадочного убий-
ства.
Инспектор Тамм. Инспектор уголовной полиции Нью-Йорка, че-
ловек прямой и грубоватый.
Доктор Шиллинг. Судебно-медицинский эксперт округа Нью-
Йорк.
Семья Хэттеров:
Йорк — отец семейства, химик, мечтавший стать писателем.
Эмили — деспотичная жена Йорка. Железной рукой правит жиз-
нью семьи.
Барбара — старшая дочь.
Конрад — сын, человек слабый и безвольный, ведущий разгуль-
ный образ жизни.
Марта — жена Конрада, презираемая мужем и всячески подав-
ляемая свекровью.
Джекки и Билли — дети Конрада, упрямые и капризные.
Джилл — еще одна дочь Йорка. Живет Жизнью с большой буквы.
Луиза — слепоглухонемая. Единственный человек в семье, к ко-
торому Эмили относится с любовью.
Доктор Мэрриам — врач Хэттеров. Прекрасно осведомлен обо
всех семейных тайнах.
Капитан Трайветт — отставной морской капитан, испытывает
странные симпатии к некоторым членам семейства Хэттеров.
279

ПРОЛОГ
Пьесы чем-то похожи на ужин...
пролог в них — заздравный бо-
кал.
Действие 1
Морг. Второе февраля, половина десятого вечера.
Уродливый, похожий на бульдога, глубоководный
океанский траулер «Лавиния D», возвращавшийся из
длительного плавания по Атлантике, миновал мыс Сэнди
Хук, огрызнулся хриплым гудком на форт Хэнкок и
с пеной у борта и угрожающе отставленным хвостом
взял курс на Нижнюю бухту. Улов в трюмах был бед-
ным, грязная палуба напоминала бойню; на ней гулял
пронизывающий ветер, и команда проклинала капитана,
море, рыбу, серое, как графит, небо и пустынный берег
Стейтен Айленда, проплывавшего по левому борту. Дро-
жа от холода в своих непромокаемых комбинезонах,
матросы бережно передавали из рук в руки бутылку.
Высокий парень с обветренным красным лицом, пе- *
ревалившись через поручни, уныло наблюдал за мутно-
зеленой зыбью. Внезапно он встрепенулся и, широко
раскрыв от изумления глаза, громко закричал. Матросы
как по команде повернули головы туда, куда указывал
его палец. Ярдах в ста от судна покачивалось на волнах
что-то черное. Достаточно было одного взгляда, чтобы
понять, что это человек и человек этот мертв.
Все вскочили на ноги.
— Лево руля! — прозвучала команда, и рулевой раз-
драженно выругался.
«Лавиния D», натужно скрипя, неуклюже повернула
влево и стала медленно, точно осторожный зверь, обхо-
дить добычу, постепенно сужая круг. Команда оживлен-
но зашумела: морякам не терпелось взглянуть на самую
крупную «рыбу» сегодняшнего улова.
281
Через пятнадцать минут тело подняли на борт. В во-
нючей луже на грязной палубе лежало бесформенное,
в лохмотьях тело. Судя по состоянию трупа, утоплен-
ник находился в воде уже несколько недель. Матросы
стояли молча, широко расставив ноги и уперев руки
в бедра. Никто не прикоснулся к трупу.
Так, окутанный резким запахом рыбы и соли, отпра-
вился в свой последний путь Йорк Хэттер. Его похорон-
ными дрогами стал грязный рыболовецкий траулер, про-
вожатыми — небритые матросы в сырых штормовках,
а реквием заменили негромкие проклятия продрогшей
команды да завывания холодного ветра. Высунув мокрый
нос из пенистой воды, «Лавиния D» встала на якорь
у небольшого причала неподалеку от Бэттери, закончив
свое долгое плавание с весьма неожиданным грузом.
Матросы засуетились, капитан охрипшим голосом отда-
вал распоряжения, портовые чиновники кивали, бросая
беглые взгляды на скользкую от грязи палубу, в кон-
торах гавани звонили телефоны, а Йорк Хэттер спокойно
лежал под брезентовой робой. Лежал он недолго. Подъ-
ехала машина «скорой помощи», санитары в белых ха-
латах подняли мокрый груз и понесли его на берег. Под
пронзительный вой сирены тело Йорка Хэттера пере-
везли из гавани на самый конец Бродвея, в городской
морг.
У этого человека была странная и загадочная судьба.
Двадцать первого декабря, за четыре дня до Рождества,
Эмили Хэттер заявила в полицию о том, что ее муж
исчез из их.дома на площади Вашингтона в северной
части Нью-Йорка. Никого не предупредив и ни с кем
не попрощавшись, он оставил семейный очаг из красного
кирпича, и больше никто его не видел.
Несмотря на все усилия, полиции не удалось на-
пасть на след старого Хэттера. Его супруга не могла
объяснить причину его столь странного исчезновения.
В бюро по розыску пропавших без вести предположили,
что Хэттера выкрали, чтобы запросить за него выкуп,
но эта версия не подтвердилась, так как никаких пред-
ложений о возможном выкупе семейство Хэттеров не
получало. Другую версию выдвинули газеты: старика
просто убили — от этих Хэттеров всего можно ждать.
Однако родственники решительно отвергли это пред-
положение. Йорк Хэттер был безобидным старым
джентльменом, друзей имел немного и, насколько уда-
лось выяснить, совсем не имел врагов. Другая газета —
282
возможно, под впечатлением бурной истории клана Хэт-
теров — предположила, что он просто сбежал; сбежал
подальше от железной хватки своей супруги, от экс-
центричных непочтительных детей и от зловещей атмо-
сферы холодного дома. Эта версия тоже не подтвер-
дилась, так как полиция выяснила, что с его банков-
ского счета не снято ни цента. По той же причине была
отвергнута, едва возникнув, версия о некоей таинст-
венной незнакомке, якобы замешанной в этом деле.
Кстати, услышав об этом, возмущенная миссис Хэттер
резонно заметила, что ее мужу было шестьдесят семь
лет, а в этом возрасте мужчины уже не покидают дом
и семью в погоне за легкомысленными развлечениями.
В течение пяти недель непрерывных поисков полиция
все больше склонялась к одному мнению — самоубий-
ство. И вот эта версия подтвердилась.
Инспектор Тамм из уголовной полиции Нью-Йорка
был самым подходящим капелланом для мрачного об-
ряда похорон Йорка Хэттера. Большой и нескладный,
с грубым, похожим на горгулью 1 лицом, перебитой
переносицей и приплюснутыми ушами, с огромными
руками и ногами, он походил на бывшего боксера-тя-
желовеса. Костяшки его пальцев стали шишковатыми
от сокрушительных ударов по миру порока и насилия.’
Седые волосы обрамляли загорелое лицо с большими,
цвета сланца глазами. Он производил впечатление че-
ловека твердого и надежного, обладал цепким умом,
был, как и подобало полицейскому, честен и прям. Годы
бесконечной и отчаянной схватки со злом рано соста-
рили его... И вот теперь новое дело. Исчезновение, бес-
плодные поиски и, наконец, обнаружение изъедённо’го
рыбами трупа, который был опознан без особого тру-
да... Казалось, все просто и ясно, но поскольку в свде
время вокруг этого дела ходило столько слухов, инспек-
тор чувствовал себя обязанным прояснить ситуацию
раз и навсегда...
Доктор Шиллинг, судебно-медицинский эксперт ок-
руга Нью-Йорк, сделал знак помощнику, и обнажен-
ное тело перенесли со стола, на котором производилось
вскрытие, на каталку. Невысокий и плотный, Шиллинг
1 Горгулья — рыльце водосточной трубы в виде фантастиче-
ской фигурки (в готической архитектуре).
283
почтительно склонился над раковиной: он вымыл руки,
протер их дезинфицирующим раствором и тщательно
вытер. Затем он достал видавшую виды небольшую
зубочистку и стал задумчиво ковырять ею в зубах.
Инспектор вздохнул: дело сделано. Когда Шиллинг до-
шел до очередного дупла, инспектор решил, что пришло
время начать разговор.
Они молча шли за каталкой с телом Йорка Хэттера.
Служитель вопрошающе обернулся: в нишу? Доктор
Шиллинг отрицательно покачал головой.
— Что скажете, док?
Эксперт убрал в карман зубочистку.
— Здесь все ясно, Тамм. Этот человек умер сразу,
едва коснувшись поверхности воды. Об этом свидетель-
ствует состояние легких.
— Вы хотите сказать, что он сразу утонул?
— Nein *. Он не утонул. Он умер от яда.
Инспектор Тамм покосился на носилки.
— Выходит, мы ошиблись... Это все-таки убийство.
А как же записка? Она была фальшивая?
Маленькие глазки Шиллинга сердито блеснули за
толстыми стеклами очков. Его аккуратный медицинский
колпак забавно венчал лысую голову.
— Тамм, вы же умный человек. Отравление — это
еще не значит убийство. Да, в организме обнаружены
следы синильной кислоты. Но что из этого? Представьте,
человек встает у борта катера или лодки, глотает си-
нильную кислоту и падает или прыгает в воду. В соленую
воду, заметьте. Это что, убийство? Самоубийство, Тамм,
вы были правы.
Доводы эксперта, казалось, убедили инспектора.
— Гм... Значит, он умер, падая в воду, приняв перед
этим синильную кислоту, так?
Доктор Шиллинг облокотился о каталку и сильно
заморгал. Он выглядел сонным в любое время суток.
— Говорить об убийстве нет оснований. На трупе
нет никаких следов насилия, свежие на вид синяки
и царапины могли появиться в результате столкновения
с плавучими предметами. Соленая вода предохраняет
от гниения, или вы не слыхали об этом, невежа? А рыбы
славно полакомились... \
— Да... Лицо практически неузнаваемо, это факт.—
Одежда покойника, лежавшая рядом на стуле, пред-
’ Nein — нет (нем.).
284
ста вл яла собой груду мокрых лохмотьев.— Как все-таки
случилось, что мы его не обнаружили раньше? Ведь
не могло же тело плавать пять недель.
— Все элементарно. Вы просто слепец! — Доктор
поднял со стула мокрый плащ и указал на огромную
прореху на спине.— Что это? Думаете, прокусила какая-
нибудь рыба? Как бы не так... Эта дыра проделана
чем-то большим и острым. Должно быть, тело зацепи-
лось под водой за корягу, Тамм. Движением воды
во время прилива, а может быть штормом, что был
здесь два дня назад, тело в конце концов вынесло на по-
верхность. Поэтому так долго и не удавалось найти труп.
— Тогда,— задумчиво произнес Тамм,— зная место,
где он был обнаружен, мы легко можем восстановить,
как все произошло. Он принял яд и прыгнул за борт
парома, идущего, скажем, на Стейтен Айленд, потом
течением его вынесло в пролив... Где вещи, обнару-
женные на трупе? Я хочу еще раз взглянуть.
Тамм и Шиллинг возвратились к столу, на котором
лежало несколько предметов: какие-то бумаги, разбух-
шие в воде настолько, что трудно было понять, что это
такое, короткая трубка, отсыревшая коробка спичек,
брелок с ключами, промокший бумажник с несколь-
кими банкнотами и пригоршня мелких монет. Немного
в стороне лежало кольцо с печаткой, снятое с безы-
мянного пальца левой руки покойника. На печатке
серебром были выгравированы инициалы «Й. X.». z
Однако инспектора интересовала лишь одна из най-
денных вещей *— табачный кисет. Сшитый из рыбьей
кожи, он не пропускал воду, и табак внутри остался
сухим. Там же, внутри, обнаружили аккуратно сложен-
ный лист бумаги, который тоже не пострадал от соле-
ной воды. Тамм еще раз развернул его: записка была
написана несмываемыми чернилами, аккуратным и чет-
ким, похожим на печатный шрифт, почерком. Она со-
стояла из единственного предложения: «Тому, кого это
может касаться: я ухожу из жизни добровольно,
находясь в здравом уме и твердой памяти. 21 декабря,
19..., Йорк Хэттер».
— Коротко‘И ясно,— подвел итог Шиллинг,— мне
это нравится. Я совершаю самоубийство. Я здоров.
Не нужно искать виновных... Драма в одном пред-
ложении, Тамм.
— Ах, перестаньте, не то я разрыдаюсь...— провор-
чал Тамм.— Вон идет старая леди. Я вызвал ее для
28S
опознания трупа.— Он схватил простыню, лежавшую
на носилках, и поспешно прикрыл ею покойника. Доктор
Шиллинг пробормотал что-то по-немецки и отступил
в сторону; глаза его заинтересованно блеснули.
В покойницкую вошла молчаливая процессия: трое
мужчин и женщина. То, что женщина шла впереди,
ни у кого не вызвало удивления. С первого взгляда
было ясно, что эта женщина привыкла быть первой,
повелевать и угнетать. Она была стара и тверда, как
окаменевшее дерево. У нее был хищный нос, похо-
жий на кривой пиратский нож, седые волосы и ледяные
глаза, голубые и немигающие, как у канюка ’. Тяжелая
нижняя челюсть выдавала в ней человека волевого,
не привыкшего сдаваться и отступать. Это была миссис
Эмили Хэттер, которую уже два поколения газетчиков
именовали не иначе как «баснословно богатая», «экс-
центричная», «железная ведьма с площади Вашингто-
на». Ей было шестьдесят три года, но выглядела она
на десять лет старше. Она носила платья, которые
вышли из моды, когда Вудро Вильсон еще только всту-
пал на свой пост. Взгляд ее глаз пронзал, как кинжал.
Она приближалась величаво и сурово неотвратимой
поступью Судьбы. Один из следовавших за ней муж-
чин — инспектору Тамму показалось, что этот высокий
и нервный белокурый молодой человек чертами лица
удивительно напоминал саму миссис Хэттер,— попытал-
ся что-то сказать, но она, не останавливаясь, резко
оборвала его, подошла прямо к носилкам и, откинув
простыню, решительно взглянула на обезображенное
до неузнаваемости лицо.
Инспектор Тамм позволил ей сполна насладиться
этим ужасным зрелищем. Секунду или две он изучал ее
лицо, затем перевел взгляд на ее спутников, стоявших
сзади. В высоком нервном блондине лет тридцати двух
он без труда узнал Конрада Хэттера, единственного сына
Йорка и Эмили Хэттер. Лицо Конрада было таким же
хищным, как у матери, и в то же время казалось
слабым и безвольным, а взгляд светло-голубых глаз —-
блеклым и опустошенным. Его явно мутило. Мельком
взглянув в лицо трупа, он сразу же отвел глаза и стал
ковырять пол носком правого оотинка.
Стоявших рядом с ним мужчин Тамм тоже сразу
узнал — он встречался с ними, когда начинал расследо-
1 Канюк — хищная птица класса ястребиных.
286

вать дело об исчезновении Йорка Хэттера. Первый —
высокий и седой человек лет семидесяти с узкими по-
катыми плечами — был доктор Мэрриам, семейный врач
Хэттеров. Хотя Мэрриам держался увереннее, чем Кон-
рад, он тоже был явно не в своей тарелке. Тамм отнес
это на счет его давнего знакомства с покойным. Его
спутник был, пожалуй, самой необычной фигурой из
троих — прямой, высокий и очень худой старик. Это
был давний друг Хэттеров — отставной морской капи-
тан Трайветт. Глядя на него, инспектор Тамм вдруг
остолбенел. «Боже! — со стыдом подумал он.— Как же я
мог не заметить?» Там, где у капитана должна была
быть правая нога, из синей брючины торчал кожаный
конец протеза. Негромко кашлянув, Трайветт мягко по-
ложил на плечо миссис Хэттер свою обветренную ладонь.
Старая леди тут же стряхнула ее быстрым и энергичным
взмахом руки. Капитан покраснел и сделал шаг назад.
Наконец миссис Хэттер оторвала взгляд от трупа.
— Это он? Я ничего не могу сказать, инспектор.
Тамм вынул руки из карманов и откашлялся.
— Да, разумеется. Тело в таком состоянии... Взгля-
ните, пожалуйста, сюда, миссис Хэттер. Вот одежда,
вещи...
Старая леди с готовностью кивнула и направилась
вслед за Таммом к стулу, на котором лежали вещи
покойного. Лицо ее не изменилось. Она лишь облиз-
нула тонкие красные губы, точно кошка, съевшая мышь.
Доктор Мэрриам молча занял ее место у носилок и,
сделав двум другим мужчинам знак отойти, поднял
простыню. Доктор Шиллинг наблюдал за ним с про-
фессиональным скептицизмом.
— Да, это одежда Йорка,— сказала миссис Хэт-
тер.— Она была на нем в тот день, когда он исчез.—
Ее голос, так же, как и рот, был твёрд и ровен.
— А это личные вещи...— Инспектор подвел ее к
столу. Она взяла в руки кольцо, обвела холодным взгля-
дом трубку, бумажник, брелок с ключами и сухо про-
молвила:
— Это все тоже его. Кольцо я подарила ему... Что
это? — Она вдруг оживилась и проворно схватила запи
ску. Пробежав ее взглядом, она снова стала холодно-
спокойной и равнодушно сообщила:
— Почерк, без сомнения, Йорка.
Конрад Хэттер приблизился к столу. Глаза его быст-
ро перебегали с предмета на предмет, словно не зная,
288
на чем остановиться. Записка, оставленная покойным,
его тоже очень заинтересовала. Он сунул руку в карман
и достал какие-то бумаги, недовольно бормоча:
— Так, значит, все-таки самоубийство. Я думал,
у него не хватит духу. Старый болван...
— Что это? Образцы его почерка? — резко спросил
инспектор. Он сам не понимал, отчего его вдруг охватило
раздражение.
Белокурый молодой человек подал бумаги Тамму.
Инспектор с недовольным видом склонился над ними.
Миссис Хэттер, не глядя больше ни в сторону мужа,
ни туда, где были разложены его вещи, принялась
заматывать вокруг морщинистой шеи шарф.
— Да, это его почерк,— кивнул инспектор.— О’кэй,
это снимает последние сомнения,— добавил он, взял и
записку и образцы почерка и сунул все себе в карман.
Он посмотрел на носилки. Доктор Мэрриам как раз
опускал простыню.
— Что скажете, доктор? — обратился к нему’
Тамм.— Вы знаете, как он выглядел. Это Йорк Хэттер?
Не поднимая глаз, старый доктор пожал плечами.
— Пожалуй, да. Это он.
— Возраст — за шестьдесят,— неожиданно вступил
в разговор доктор Шиллинг,— маленькие руки и ноги.
Старый шрам от аппендицита. Операция — возможно
желчные камни,— сделанная лет шесть или семь назад.
Все совпадает, доктор?
— Да. Я сам удалял ему аппендицит восемнадцать
лет назад. Вторая операция была по поводу желчных
камней в печеночных протоках. Случай не слишком
серьезный. Оперировал Робинс из клиники Джойса
Хопкинса... Да, это Йорк Хэттер.
Старая леди повернулась к сыну.
— Конрад, распорядись насчет похорон. Пригла-
шать лишь близких. Дай короткое сообщение в газеты.
Займись этим сейчас же.— Она решительно направи-
лась к выходу. Капитан Трайветт, неуверенно оглянув-
шись, последовал за ней. Конрад Хэттер пробормотал
что-то похожее на согласие.
— Одну минуту, миссис Хэттер,— окликнул et
Тамм. Она остановилась и недовольно повернула к нему
голову.— Не торопитесь... Отчего ваш муж решился на
самоубийство?
— Я думаю...— начал было Конрад, но его остано-
вил резкий окрик матеои:
19 д. Д. Карр И др.
289
— Конрад!
Он отступил назад, точно побитая собака. Старая
леди развернулась и, подойдя вплотную к Тамму, так
что он ощутил ее горячее дыхание, язвительно спросила:
— В чем дело? Вы подозреваете подлог? Вы что,
не верите, что мой муж сам лишил себя жизни?
Тамм замер от удивления.
— Я... нет, разумеется... конечно.
— Тогда вопрос исчерпан. Прошу вас больше меня
не беспокоить,— злобно сверкнув глазами, сказала она
и вышла. Капитан Трайветт, облегченно вздохнув, не-
уклюже заторопился за ней. Конрад, ставший еще блед-
нее, судорожно сглотнул слюну и последовал за ними.
Последним вышел доктор Мэрриам; его покатые плечи,
казалось, опустились еще ниже.
— Вот так-то, сэр,— усмехнулся доктор Шиллинг,
когда за ними закрылась дверь.— Быстро она поставила
вас на место.— Он покачал головой и закатил носилки
в нишу.— Gott! 'Какая женщина!..
Инспектор Тамм застонал от бессилия и зашагал
к двери. У выхода его схватил за руку быстроглазый
молодой человек и, стараясь идти в ногу, поспешил
за ним.
— Инспектор! Как поживаете, привет и добрый ве-
чер. Что это я слышал — говорят, вы нашли тело Хэт-
тера?
— Дьявол...— зарычал Тамм.
— Да,— оживленно подхватил репортер.— Я видел,
как она выходила. Ну и челюсть!.. Послушайте, инспек-
тор, вы здесь неспроста, уж я-то знаю. Что новенького?
— Ничего. Отпустите мою руку, прилипала...
— У вас скверный характер, дорогой инспектор...
Вы подозреваете подлог?
Тамм сунул руки в карманы и с угрожающим видом
повернулся к своему мучителю.
— Если вы не отстанете,— медленно проговорил
он,— я переломаю вам все кости. Неужто вы, писаки,
никогда не успокоитесь? Это самоубийство, черт вас
побери!
— Мне кажется, инспектор, вы так не считаете...
— Ну, хватит. Есть объективные свидетельства,
сколько можно говорить... Й-мотай отсюда, щенок, пока
я не надавал тебе хорошенько!
‘ Gott! — Боже! (нем.).
290
Он быстро сбежал по ступенькам морга и взмахнул
рукой, останавливая такси. Репортер глубоко вздохнул,
и ироническая усмешка исчезла с его лица.
Со стороны Второй авеню показался еще один мо-
лодой человек. Задыхаясь от быстрого бега, он про-
кричал:
— Эй, Джек! Что-нибудь новенькое о Хэттерах?
Ты видел старую ведьму?
Молодой человек, осаждавший Тамма, пожал пле-
чами и, проводив глазами автомобиль, увозивший инс-
пектора, повернулся к своему коллеге:
— Может быть. Ответ на второй вопрос: да, но
узнать ничего не удалось. Как бы то ни было, дело не
закрыто...— Он помолчал и добавил: — Убийство это
или самоубийство, могу сказать только одно: спасибо
Господу за Безумных Шляпников! 1
Действие 2
Дом Хэттеров. Воскресенье, десятое апреля, два
часа тридцать минут дня.
Безумные Шляпники... Прошли годы с тех пор, когда
один одаренный богатым воображением журналист,
вспомнив о Шляпнике из «Алисы в стране чудес»,
прозвал их так. Сравнение оказалось живучим, хоть
и не слишком удачным. Хэттеры не были и вполовину
так безумны, как бессмертный Шляпник, и не обладали
даже малой толикой присущего ему обаяния. Они
были — как часто шептались за их спиной соседи —
«неприятными людьми». И хотя Хэттеры одними из
первых поселились в этом респектабельном квартале,
они так никогда и не стали там своими.
Семейство росло. Кто-то из его членов обязательно
оказывался в колонке новостей — если не белокурый
Конрад, учинивший пьяный дебош на очередной вече-
ринке, то блестящая Барбара.— звезда новой плеяды
молодых дарований, осыпаемая восторженными похва-
лами литературных критиков, или красавица Джилл,
’ The Mad Hatters (Хэттер).— Здесь и далее обыгрывается фа-
милия персонажа. Hatter в переводе с англ.— шляпный мастер; ср.
поел, as mad as a hatter (разъяренный, безумный, спятивший).
19* 291
младшая дочь Хэттеров, алчущая богатства и славы.
Однажды кто-то пустил слух о ее пристрастии к нарко-
тикам, потом — о проведенном ею веселом уик-энде
в горах Адирондак; раз в месяц газеты регулярно поме-
щали объявления о ее помолвке с отпрыском богатого
(но никогда, заметьте, не знатного) рода.
И все же эксцентричные, непредсказуемые, порой
даже разнузданные дети Хэттеров вряд ли могли тя-
гаться со своей скандально известной матерью. Прожив
бурную молодость, полную безудержных страстей и
безумных похождений, которым могла бы позавидовать
ее младшая дочь Джилл, миссис Хэттер в зрелые годы
стала жестокой, властной и непреклонной, как Борджиа.
Она ни в чем не знала и не хотела знать меры; даже
самые сложные и опасные биржевые операции не отпу-
гивали ее. Поговаривали, что раз или два она здорово
обожглась на незаконных махинациях, что ее состояние,
унаследованное от древнего клана предприимчивых гол-
ландских бюргеров, изрядно подтаяло в жарком пла-
мени Уолл-стрит. Однако никто, даже ее адвокаты,
не знали точных размеров ее капитала. Некоторые га-
зеты величали ее «самой богатой женщиной Америки» —
титулом, явно не соответствовавшим действительности;
другие высказывали предположение, что она находится
на пороге нищеты, что тоже было далеко от истины.
Все, что имело отношение к Эмили Хэттер — ее
семья, бурное прошлое и мрачное настоящее,— стано-
вилось лакомым куском для газетчиков. Они ненавидели
эту «седую страшную ведьму» и в то же время обожали
ее, потому что, как сказал однажды редактор одной
из крупных газет, «если есть материал о миссис Хэттер,
это всегда то, что надо».
Задолго до того, как Йорк Хэттер погрузился в
холодные воды Нижней бухты, злые языки начали
поговаривать о том, что в один прекрасный день он
покончит жизнь самоубийством. Есть предел терпению
любого нормального человека, а тем более такого рани-
мого, как Йорк Хэттер. Сорок лет его шпыняли как
собаку и гоняли как скаковую лошадь. Под разящими
ударами злого языка своей супруги он замкнулся, пере-
стал быть личностью и превратился в призрака, объято-
го страхом, потом отчаянием, потом безысходностью.
Его трагедия заключалась в том, что будучи нормаль-
ным, думающим и тонко чувствующим человеком, он
оказался в плену злобы, пошлости и безрассудства.
292
Он всегда был «мужем Эмили Хэттер» — по крайней
мере со дня их бракосочетания, произошедшего три-
дцать семь лет назад, когда самым изысканным архи-
тектурным украшением были каменные грифы, а кру-
жевные салфетки считались обязательным атрибутом
светских гостиных. С того дня, когда они вернулись
из церкви в дом на площади Вашингтона — это был,
разумеется, ее дом,— Йорк Хэттер понял, что он обре-
чен. Тогда он был молод и, возможно, еще пытался
бороться с ее отупляющей волей, жестокой властно-
стью и неземными страстями. Возможно, он напомнил
ей о том, что ее первый муж, флегматичный Том Кэм-
пион, развелся с ней при весьма загадочных обстоя-
тельствах и что она должна быть признательна ему,
своему новому мужу, за то, что он закрыл глаза на ее
бурные похождения, будоражившие Нью-Йорк с первых
дней ее выхода в свет. Если он сказал ей об этом, то
тем самым подписал свой приговор, так как Эмили
Хэттер не терпела, когда противились ее воле, и не
могла позволить, чтобы ей указывали. Это решило его
судьбу и разрушило то, что обещало быть блестящей
карьерой.
Йорк Хэттер был химиком, молодым начинающим
ученым, и результаты его исследований, по общему
признанию, могли в недалеком будущем потрясти мир.
Во времена своей женитьбы он экспериментировал с
коллоидами и заметно продвинулся в направлении, о ко-
тором наука того времени не могла и мечтать. Кол-
лоиды, карьера, репутация — все это рухнуло под ярост-
ным напором личности его супруги. Шли годы. Он ста-
новился все более мрачным и угрюмым и в конце концов
замкнулся в четырех стенах примитивной самодельной
лаборатории, которую Эмили позволила ему иметь на
своей половине. Он превратился в ничтожество, Целиком
зависящее от милостей жены (о чем ему к тому же
постоянно напоминали), в отца семейства, имеющего
на своих детей не больше влияния, чем, скажем, ку-
харка или горничная.
Барбара, старшая дочь Хэттеров, была единственной,
в ком буйная кровь матери не затмила рассудка. Остав-
шись старой девой, тридцатишестилетняя Барбара, вы-
сокая, худая, с золотистыми волосами, каким-то чудом
сохранила чистоту души: ее любовь ко всему живому,
доброжелательность и искренность резко выделяли ее
среди остальных. Она унаследовала многие черты своего
293
отца, но в то же время в ней было нечто неуемно-
дикое, роднившее ее с матерью. Правда, то, что в харак-
тере матери угнетало и отталкивало, нашло своеобразное
преломление в личности Барбары, выросшей в одаренную
и своеобразную поэтессу. В литературных кругах о ней
говорили с благоговением, называя анархисткой от
поэзии, нимфой с душой Прометея, интеллектуалом,
которого природа одарила божественным даром слагать
стихи. Автор блистательных и загадочных строф, Томная,
с печальными и задумчивыми зелеными глазами, она
стала дельфийским оракулом нью-йоркской интелли-
генции.
Младший брат Барбары Конрад не обладал блиста-
тельным поэтическим даром, способным сгладить его
буйный нрав. Он был точной копией матери с той лишь
разницей, что ходил в брюках. За дикие выходки, столь
же порочные, как и бессмысленные, его исключили
из трех университетов. Дважды его привлекали к суду
за нарушение данных обязательств. Один раз он совер-
шил наезд на пешехода, который тут же скончался,
и Конрада спасли от тюрьмы лишь щедрые взятки,
которые раздавали направо и налево адвокаты его ма-
тери. Когда он пристрастился к спиртному, то о дурном
нраве Хэттера-младшего узнали все нью-йоркские бар-
мены; в этот период ему сломали нос (аккуратно вос-
становленный потом искусным хирургом) и ключицу, а
шрамов и синяков он заработал столько, что не пере-
честь.
Но и он споткнулся о прочнейший барьер, установ-
ленный железной волей его матери. Старая леди за
шиворот вытащила сына из грязи и пристроила к делу
в конторе спокойного, честолюбивого и во всех отно-
шениях весьма достойного молодого человека по имени
Джон Гормли. Это, конечно, не охладило страсти Кон-
рада к приключениям. Он периодически возобновлял
свои безумства, но всякий раз его вовремя останавливал
Гормли, озабоченный судьбой своей брокерской конторы.
В один из более или менее спокойных моментов
своей жизни Конрад встретил милую молодую девушку
и женился на ней. Разумеется, женитьба не отвратила
его от порочных пристрастий. Его жена Марта — крот-
кая хрупкая женщина такого же возраста, как и он,—
очень скоро поняла глубину своего несчастья. Вынужден-
ная жить в доме Хэттеров, угнетаемая свекровью и пре-
зираемая собственным мужем, она скоро превратилась
294
в запуганное и забитое существо, а на ее когда-то сим-
патичном личике навсегда застыло выражение безум-
ного страха. Как и для Йорка Хэттера, жизнь для нее
превратилась в ад. Бедной Марте не пришлось испытать
счастья в замужестве, немногие мгновения радости, вы-
павшие на ее долю, принесло ей общение с детьми —
тринадцатилетним Джекки и четырехлетним Билли.
Впрочем, и материнство ее было далеко не безоблачным,
так как Джекки — своенравный и упрямый ребенок
с буйным нравом и удивительным даром постоянно
творить разные пакости — доставлял массу хлопот не
только матери, но и всем домашним. Малыш Билли уже
начинал подражать брату, и смыслом неудавшейся жиз-
ни Марты стала борьба за то, чтобы удержать детей
на краю пропасти.
Что касается Джилл Хэттер... Барбара однажды ска-
зала о ней: «Она — вечная дебютантка, чья жизнь —
погоня за удовольствиями. Джилл — самая порочная из
всех женщин, которых я знаю; она тем более порочна,
что скрывает свою алчность и сладострастье за ликом
ангела и добродетельной улыбкой». Джилл было двадцать
пять. «Калипсо г без романтического ореола»,— писали
о ней. Она неустанно экспериментировала с мужчинами
и жила, как сама гордо заявляла, «Жизнью с большой
буквы». Одним словом, Джилл была достойным повто-
рением своей матери.
Пожалуй, и того, что сказано о семействе Хэттеров,
достаточно, чтобы у нормального человека голова пошла
кругом: «железная» старая ведьма во главе клана; жал-
кий маленький Йорк, доведенный до самоубийства;
гениальная Барбара, плэйбой Конрад, сластолюбивая
красавица Джилл, забитая Марта и двое несчастных
детей. Однако в доме жило еще одно существо — че-
ловек столь странной, необычной и глубоко траги-
ческой судьбы, что даже самые эксцентричные черты
характера других на этом фоне блекли и казались
несущественными. Это была Луиза.
Она называла себя Луизой Кэмпион, потому что
отцом ее был не Йорк Хэттер, а первый муж Эмили
Том Кэмпион. Луизе было сорок. Маленькая, пухлая,
она была далека от безумств, творимых вокруг. Умст-
венно она была здорова: спокойная, терпеливая и рас-
1 Калипсо — в греческой мифологии нимфа, принятая у себя
потерпевшего кораблекрушение Одиссея.
295.
судительная, приятная мягкая женщина. При этом в
компании своих экстравагантных родственников она
была едва ли не одной из самых заметных фигур.
Пересуды, слухи и сплетни ползли за нею с самого
рождения, неотступно преследуя ее все дни и годы ее
фантастической мученической жизни.
Дочь Эмили и Тома Кэмпиона появилась на свет
совершенно слепой, немой и с признаками начинающей-
ся глухоты, которая, по мнению врачей, должна была
прогрессировать по мере взросления.
Врачи не ошиблись. К своему восемнадцатилетию
девушка получила подарок от судьбы, определившей
ей горькую долю,— Луиза Кэмпион оглохла.
Для человека менее стойкого это стало бы началом
конца. Ведь, вступив в тот волнующий возраст, когда
другие девушки открывают для себя счастье любви,
Луиза оказалась заброшенной на одинокую далекую
планету, в мир без звуков, света и образов, в мир
невысказанных чувств и невыраженных страданий.
С потерей слуха — последнего моста, связывавшего ее
с внешним миром, безжалостно сожженного богами
тьмы, путь к людям был для нее отрезан, а жизнь
превратилась в глухую вечную ночь.
И все же, оробевшая, потрясенная, почти беспо-
мощная, она не сдалась; возможно, унаследованные ею
черты железного характера матери укрепили ее и по-
могли встретить беду со спокойствием и мужеством,
достойным восхищения. Если она и сознавала причины
своей ущербности, то никогда не показывала этого,
а ее отношения с матерью, обрекшей ее на несчастье,
были самыми теплыми и трогательными.
Как ни чудовищно, но всем, знавшим Луизу и Эмили,
было ясно, что трагедия дочери лежит на совести ма-
тери. Правда, когда Луиза только родилась, ходили
слухи, что повинен в этом ее отец, Том Кэмпион,
в жилах которого течет дурная кровь. Но когда Кэмпион
и Эмили развелись и она, снова выйдя замуж, подарила
миру плеяду Безумных Шляпников, мир убедился, что
вина лежит на Эмили. Эту убежденность подкрепило
и то, что у Кэмпиона был' сын от предыдущего брака
и он был во всех отношениях абсолютно нормален.
Пресса, однако, скоро забыла о Кэмпионе, который
умер через два года после развода с Эмили при весьма
загадочных обстоятельствах. Его сын бесследно исчез,
и Эмили, прижав железной рукой несчастного Йорка
296
Хэттера к своей высокой груди, принесла чахлый плод
своего первого брака в родовое гнездо на площади
Вашингтона — в дом, который на долгие годы снискал
себе дурную славу и в котором суждено было разра-
зиться ужасной трагедии, затмившей все прежние безум-
ства его обитателей.
Это началось спустя два месяца после того, как
в бухте выловили тело Йорка Хэттера, и началось все
довольно невинно. Миссис Арбукл, экономка и кухар-
ка миссис Хэттер, каждый день после ленча готовила
для Луизы напиток из взбитых яиц с сахаром. Так
распорядилась миссис Хэттер, и хотя Луиза, будучи
в свои сорок лет вполне здоровой физически женщиной,
пухлой и румяной, вовсе не нуждалась в дополнитель-
ном количестве протеинов, приказ миссис Хэттер не-
укоснительно выполнялся. Миссис Арбукл, как предан-
ный вассал, и помыслить не могла о том, чтобы отсту-
пить от заведенного порядка, а Луиза, покорная же-
лезной воле Эмили, каждый день после ленча послушно
спускалась на первый этаж в столовую, чтобы испить
материнский нектар. Миссис. Арбукл оставляла стакан
с напитком всегда в одном и том же месте — на
обеденном столе в двух дюймах от края с юго-западной
стороны, и Луиза безошибочно находила его там и
брала в руки так уверенно, словно все прекрасно видела.
Так продолжалось изо дня в день, пока однажды не
случилась трагедия — точнее, едва не случилась.
Было теплое апрельское утро, и жизнь в доме шла
своим чередом... до определенного момента. В четырнад-
цать двадцать — инспектор Тамм выяснил время с точ-
ностью до минуты — миссис Арбукл приготовила в
кухне напиток (использованные для этого продукты
она позднее с готовностью продемонстрировала поли-
ции) и на подносе отнесла его в столовую, оставив
на обычном месте — в двух дюймах от юго-западного
угла стола. После этого она с чувством исполненного
долга возвратилась к себе. По ее словам, пока она
находилась в столовой, туда никто не входил; возвра-
щаясь на кухню, она тоже никого не встретила. До
этого момента все было более или менее ясно.
То, что произошло, позднее^ осталось менее ясным.
Показания свидетелей, чрезвычайно взволнованных про-
исшедшим, не совсем совпадали в деталях. Было около
половины третьего, когда Луиза в сопровождении своей
воинственной матери спустилась в столовую. Они оста-
297
новились в дверях. Барбара Хэттер, поэтесса, спустилась
сразу за ними и тоже замерла в дверях, смутно почув-
ствовав, как она позднее призналась, что-то неладное.
Одновременно с ними Марта, жена Конрада, прибли-
жалась к столовой со стороны холла. Со словами:
«Где же Джекки? Опять он смял цветы в саду»,—
она в нерешительности остановилась на пороге. Волею
случая как раз в эту минуту в столовую заглянул еще
один человек — одноногий морской волк капитан Трай-
ветт, сопровождавший два месяца назад леди Хэттер
и Конрада в морг для опознания тела Йорка Хэт-
тера. Капитан Трайветт подошел к столовой не со сто-
роны главного коридора, а со стороны библиотеки.
В'том, что открылось взорам вошедших, на первый
взгляд, казалось, не было ничего особенного. Они уви-
дели посреди комнаты маленькую фигурку тринадцати-
летнего Джекки Хэттера, старшего сына Марты. В ру-
ках он держал стакан с напитком, предназначенным
для Луизы, и внимательно рассматривал его. Холодные
глаза старой леди загорелись гневом. Она открыла рот,
чтобы что-то сказать. Джекки воровато оглянулся,
почувствовав на себе чужие взгляды, его личико смор
щилось, выражение испуга сменилось отчаянной ре-
шимостью, он быстро поднес стакан ко рту и сделал
большой глоток. Дальше произошло нечто странное.
Почти в то же мгновение, когда миссис Хэттер, шагнув
к Джекки, ударила его по лицу с пронзительным кри-
ком: «Ты знал, что это стакан тети Луизы, гнусный
негодяй! Сколько раз бабушка Эмили говорила тебе,
чтобы ты не смел брать чужого!» — Джекки выронил
стакан, и его худенькое лицо исказила чудовищная
гримаса. Стакан разбился, содержимое его растеклось
по полу, а Джекки, зажав испачканными в земле ру-
ками рот, дико закричал. Остолбенев от неожиданности,
присутствовавшие, однако, быстро поняли, что мальчик
не притворяется, а кричит от сильной, жгучей боли.
Маленькое тело Джекки затряслось в судорогах. Затем
мальчик скорчился и-захрипел, лицо сделалось мерт-
венно-серым. Он рухнул на пол, продолжая подер-
гиваться. В ту же секунду воздух потряс еще один
дикий крик. Марта, смертельно бледная, рванулась от
дверей к сыну, упала перед ним на колени и, увидав
искаженное судорогой лицо, лишилась сознания.
В доме началась суматоха. В столовую прибежали
миссис Арбукл и ее муж — Джордж Арбукл, дворец-
298
кии и шофер, Вирджиния — высокая худая горнич-
ная, Конрад Хэттер, краснолицый и всклокоченный пос-
ле ранней воскресной выпивки. Никто не вспомнил
о несчастной Луизе, по-прежнему стоявшей в дверях и
не понимавшей, что происходит. Каким-то шестым
чувством она уловила всеобщее смятение, робко шаг-
нула вперед и, поймав руку матери, тихонько потя-
нула ее.
Миссис Хэттер, как и следовало ожидать, первой
оправилась от потрясения, вызванного странным при-
падком Джекки и обмороком Марты. Она устремилась
вперед и, отпихнув с дороги обмякшее тело Марты,
схватила Джекки, лицо которого побагровело, с силой
раздвинула его сведенные судорогой челюсти и сунула
ему в рот свой костлявый палец. Ребенок захрипел,
и его тут же вырвало.
Темные глаза миссис Хэттер удовлетворенно сверк-
нули.
— Арбукл! — громко позвала она.— Немедленно по-
звоните доктору Мэрриаму.
Джордж Арбукл торопливо вышел из комнаты.
Миссис Хэттер сосредоточенно нахмурилась и без
малейшего колебания повторила процедуру первой по-
мощи. Джекки вырвало еще раз. Все остальные, за
исключением капитана Трайветта, казалось, потеряли
способность двигаться. Они лишь неотрывно взирали
на старую леди и корчившегося от боли мальчика.
Капитан Трайветт, кивком выразив свое одобрение ре-
шительным действиям миссис Хэттер, проковылял через
всю комнату к Луизе.'Почувствовав его ладонь на своем
плече, слепоглухонемая встрепенулась и, видимо, узнав
его, доверчиво сжала протянутую pyiy.
Но заключительная часть драмы была еще впереди.
Никем не замеченный, в комнате появился длинноухий
щенок — любимец маленького Билли. Увидев разлитый
на полу напиток, он радостно подпрыгнул, ринулся
вперед и ткнулся носом в сладкую лужу. Внезапно
горничная Вирджиния издала пронзительный крик и в
ужасе уставилась себе под ноги. Щенок беспомощно
растянулся, на полу, мелко задрожал, его короткие
лапы резко вытянулись, живот несколько раз сильно
дернулся, и он замер. Было ясно, что на свете стало
одним щенком меньше.
Доктор Мэрриам, живший неподалеку, был в доме
через несколько минут. Он не стал тратить время на
299

онемевших от изумления Хэттеров. Не задавая лишних
вопросов, он обвел глазами комнату, задержал взгляд на
мертвом щенке, перевел его на обессилевшего Джекки
и, озабоченно нахмурившись, скомандовал:
— Быстро наверх! Конрад, помогите мне.
Белокурый Конрад, враз протрезвев, подхватил сына
на руки и вынес его из комнаты. Доктор Мэрриам
поспешил за ним, на ходу открывая свой саквояж.
Барбара Хэттер механически опустилась на коле-
ни перед Мартой и стала растирать ее безвольные
руки.
Миссис Хэттер стояла молча с непроницаемым ка-
менным лицом.
Сонно щурясь, в комнату вошла Джилл Хэттер,
закутанная в тонкое кимоно.
— Что случилось? — зевая, спросила она.— Зачем
этот старый костоправ и Конни потащились наверх?..—
Она не договорила и резко остановилась, увидев прямо
перед собой дохлого щенка, лужу с осколками стекла
и лежащую без сознания Марту.— Что это?..
Никто не обратил на нее внимания. Никто не сде-
лал попытки ответить. Джилл рухнула в стоявшее рядом
кресло, не отрывая глаз от землистого лица своей не-
вестки.
В комнату вошла высокая, полная женщина средних
лет, одетая в белоснежный накрахмаленный халат. Это
была мисс Смит, сиделка Луизы. Как она сообщила
позднее инспектору Тамму, в то время, когда в столо-
вой разыгралась ужасная драма, она читала в своей
комнате наверху.
Быстро поняв, что случилось, она метнула испуган-
ный взгляд на миссис Хэттер, неподвижную и твердую,
как гранит, и на Луизу, робко прильнувшую к плечу
капитана Трайветта. Затем она глубоко вздохнула и,
отстранив Барбару, умелыми движениями принялась
приводить в чувство лежащую без сознания Марту.
Никто не произнес ни слова. Потом одновременно,
словно следуя неслышной команде, присутствовавшие
повернули головы к старой леди. Лицо миссис Хэттер
было по-прежнему непроницаемым. Обняв одной рукой
трепетавшую от страха* Луизу, она пристально смот-
рела на Марту, которая в опытных руках мисс Смит
начала приходить в себя. Так прошло несколько ми-
нут, показавшихся вечностью. Сверху послышались
тяжелые шаги доктора Мэрриама. Он медленно спу-
301
стился по лестнице, поставил на пол саквояж, по-
смотрел на Марту и, удовлетворенно кивнув, перевел
взгляд на миссис Хэттер.
— Джекки вне опасности,— спокойно сообщил он.—
Благодаря вам, миссис Хэттер. У вас завидное само-
обладание... Конечно, он выпил немного — такая доза
не смертельна,— но то, что вы вызвали рвоту, несом-
ненно, спасло его от очень тяжелых последствии.
Мальчик скоро поправится.
Миссис Хэттер, медленно опустив, а затем резко
вскинув голову, пронзила старого доктора ледяным
взглядом — что-то в его голосе заставило ее насторо-
житься. Однако доктор Мэрриам сделал вид, что не
заметил этого повышенного интереса. Он осмотрел
мертвого щенка, понюхал разлитый на полу напиток,
собрал немного в пробирку, которую достал из сак-
вояжа, заткнул пробирку и убрал ее. Затем он поднял-
ся с колен и прошептал что-то на ухо мисс Смит.
Она кивнула и вышла из комнаты; вскоре все услышали
ее торопливые шаги наверху — она направлялась в
детскую, где, лежа на кровати, стонал несчастный
Джекки.
Доктор Мэрриам склонился над Мартой, помог ей
подняться на ноги, подбадривая спокойным ровным го-
лосом — вокруг по-прежнему царило гробовое молча-
ние,— и кроткая маленькая женщина, на лице которой
было теперь отнюдь не кроткое выражение, тоже по-
спешила наверх в детскую. По пути она столкнулась
со своим мужем. Ни тот, ни другая не проронили
ни слова. Конрад нетвердой походкой вошел в столовую
и опустился в кресло. Миссис Хэттер будто специально
ждала этого, словно появление Конрада послужило сиг-
налом. Она резко ударила кулаком по столу. Все вздрог-
нули, все, кроме Луизы, которая еще теснее прижалась к
плечу старой леди.
—- Ну! — грозно воскликнула миссис Хэттер.—
Видит Бог, теперь мы сможем добраться до истины.
Доктор Мэрриам, что было в напитке? Отчего сдох
щенок?
Доктор Мэрриам пожал плечами:
— Стрихнин...
— Яд? Я так и подумала, глядя на собаку...— Мис-
сис Хэттер расправила плечи и стала как будто выше
ростом. Она обвела сверкающим от гнева взором свое
семейство и угрожающе повысила голос: — Я доберусь
302
до правды, слышите, неблагодарные свиньи! — Барбара
едва заметно вздохнула. Она положила руку с длин-
ными тонкими пальцами на спинку стула и оперлась
на него. Ее мать продолжала ледяным голосом: —
Напиток был приготовлен для Луизы. Луиза пьет его
каждый день в одно и то же время, в одном и том же
месте. Все вы об этом знаете... Тот, кто положил яд
в стакан после того, как миссис Арбукл оставила его
на столе, наверняка знал, что Луиза выпьет его.
— Мама,— тихо произнесла Барбара,— пожалуй-
ста...
— Замолчи! Жадность Джекки спасла жизнь Луи-
зе и едва не убила его самого. Моя бедная Луиза
жива, но это ничего не меняет — кто-то пытался ее
отравить! — Миссис Хэттер крепко прижала слепоглу-
хонемую дочь к своей груди. Луиза издавала странные,
скулящие звуки.— Ну-ну, милая...— мягко промолвила
миссис Хэттер, словно Луиза могла ее слышать. Затем
ее голос неожиданно снова взвился до дикого крика: —
Кто положил в стакан яд?!
Джилл фыркнула:
— Не будь мелодраматичной, мама.
Конрад слабо возразил:
— О чем ты говоришь, мама? Кому из нас могло
прийти в голову...
— Кому?! — не дослушала его миссис Хэттер.—
Любому из вас! Вы все ненавидите ее! Моя бедная,
бедная Лу...— Ее руки крепче обвили плечи Луизы.—
Ну?! — прикрикнула она, трясясь от гнева: — Отвечай-
те! Кто это сделал?
Доктор Мэрриам кашлянул.
— Миссис Хэттер...
Она резко повернулась к нему и холодно произнесла:
— Когда мне понадобится знать ваше мнение, Мэр-
риам, я сама обращусь к вам. А пока не вмешивай-
тесь!
— Боюсь, что это невозможно,— спокойно париро-
вал доктор Мэрриам.
Ее глаза сузились.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду,— невозмутимо пояснил Мэрри-
ам,— что прежде всего должен выполнить свой долг.
Это преступление, миссис Хэттер, и у меня нет другого
выхода.— Он медленно прошел в противоположный ко-
нец комнаты, где на бюро стоял телефон.
303
Старая леди охнула, лицо ее побагровело почти так
же, как недавно у Джекки. Оттолкнув от себя Луизу,
она рванулась вперед и, схватив доктора Мэрриама
за плечи, стала яростно трясти его.
— Ну уж нет! — закричала она.— Никогда! Вы ни-
когда не сделаете этого, проклятый сплетник. Хотите
растрезвонить об этом по всему свету? Хотите... Не смей-
те прикасаться к телефону, Мэрриам, иначе я...
Не обращая внимания на угрозы и проклятия разъ-
яренной старухи, доктор Мэрриам спокойно поднял
трубку и набрал номер управления полиции.
Акт I
Хоть нету у злодейства языка,
оно заговорит наверняка
Действие 1
«Гамлет». Воскресенье, семнадцатое апреля, две-
надцать тридцать.
«Вначале Бог сотворил небо и землю,— сказал
себе инспектор Тамм,— и получилось у него довольно
неплохо, особенно долина реки Гудзон, что в несколь-
ких милях от столицы в округе Вестчестер».
Достойный инспектор не был ни набожным христиа-
нином, ни эстетом — он нес на своих плечах огромный
груз ответственности перед обществом, а это не остав-
ляло времени и сил для лирических отступлений.
Однако даже он, забыв о земных проблемах, не смог
остаться равнодушным к волнующей красоте окрестного
ландшафта.
Машина инспектора поднималась по узкой горной
дороге, которая, петляя, уходила все выше и выше к са-
мому небу. Впереди разворачивалось фантастически
прекрасное зрелище — утопающие в зеленой листве,
увенчанные пышными облаками голубые вершины гор,
перевалы и кряжи; внизу вилась тонкая лента реки
Гудзон — ослепительно-голубая, с ярко-белыми точками
лодок и яхт. Инспектор Тамм с наслаждением вды-
хал свежий воздух, напоенный запахом древесины, хвои
и цветов. Ярко сияло полуденное солнце, и свежий
апрельский ветер трепал седые волосы инспектора.
«Да, здесь можно жить и радоваться,— мечтательно
вздохнул он, в очередной раз круто поворачивая
руль,— и не думать об убийствах».
Это был его шестой визит в «Гамлет» —• удиви-
тельную резиденцию мистера Друри Лейна. «И с каж-
20 Д- Д- К.рр я 305
дым разом,— думал он,— это дьявольское место все
больше и больше западает в душу».
Он притормозил у знакомого маленького мости-
ка — сторожевой заставы владении Друри Лейна —
и приветливо помахал смотрителю, румяному старич-
ку, лицо которого сморщилось в ответной улыбке.
— Здравствуйте! — прокричал Тамм.— Дома ли
мистер Друри Лейн в это чудесное воскресное утро?
— Да, сэр,— пропищал старичок.— Да, сэр,— по-
вторил он.— Проезжайте, инспектор. Мистер Друри при-
казал пропускать вас в любое время.
Он удивительно резво взбежал на мост, налег на
скрипучие ворота, отворил их и подал инспектору знак
проезжать. Тот удовлетворенно вздохнул и надавил на
педаль акселератора. Ей-богу, чертовски хороший день!
И вот знакомый пейзаж — посыпанная гравием до-
рожка, яркая дикая зелень вокруг и (неожиданно,
точно в сказке!) поляна перед замком.
Великолепный замок был не только вершиной отвес-
ной скалы высотой в сто футов, но и венцом творче-
ской фантазии мистера.Друри Лейна. Над его замыслом
посмеивались, проект дружно критиковали серьезные
молодые люди из Массачусетского института техно-
логии, на чертежах которых красовались небоскребы
и бункеры из железобетона. Автора величали «старым
чудаком», «анахронизмом» и «ходячей мумией» — по-
следний эпитет принадлежал юному остряку из воин-
ственной когорты театральных критиков, для которых
любой драматург, писавший до Юджина О'Нила, и лю-
бой актер старше Лесли Хоуарда были «никудышным
старьем».
И все же, несмотря ни на что, вот они — простор-
ные ухоженные цветники, аккуратные тисовые аллеи,
коттеджи с остроконечными крышами, мощенные бу-
лыжником дорожки и перекинутый через ров мостик...
А над всем этим величественная серая громада замка.
Это был жирный ломоть, отрезанный от шестнадцато-
го века, осколок старой Англии времен Шекспира...
желанное убежище для пожилого джентльмена, любя-
щего предаваться воспоминаниям о славном и бур-
ном прошлом. А его прошлое (даже самые суровые
критики не смогут этого отрицать), полное драма-
тических коллизий, взлетов и падений, было целиком
отдано служению делу, которое принесло ему огромную
известность, всемирную славу и, между нами, огром-
ное счастье.
’Об
Итак, здесь жил мистер Друри Лейн, король
трагиков, сошедший с престола. И что бы ни говорили
ученые глупцы из Сити, отметил про себя Тамм, когда
еще один старик распахнул перед ним массивную же-
лезную дверь в высокой каменной стене, окружавшей
замок, здесь действительно прекрасно: спокойно,
уединенно, свежо; нет ничего, напоминавшего об уду-
шающей атмосфере Нью-Йорка.
Тамм резко нажал на тормоз, и машина, взвизгнув,
остановилась. В двадцати футах слева взору его откры-
лось удивительное зрелище — сад цветущих тюльпанов,
посреди которого, усмехаясь, извергал струи воды ка-
менный Ариэль. Однако внимание инспектора привлек
тот, чья загорелая шишковатая рука плескалась в ка-
менной чаше фонтана. Все долгие годы знакомства
с мистером Друри Лейном и его окружением инспектор
Тамм не мог избавиться от странного чувства ирреаль-
ности, которое всякий раз охватывало его при встре-
чах с этим человечком — маленьким, загорелым, мор-
щинистым и лысым, с пышными бакенбардами и боль-
шим горбом на узенькой спине. Это забавное существо
было обмотано длинным кожаным фартуком, делавшим
его похожим на карикатуру кузнеца. Старый горбун
поднял голову, и его маленькие глазки приветливо
блеснули.
— Привет, Квейси! — крикнул инспектор.— Чем за-
нимаетесь?
Квейси, верный спутник мистера Лейна — он был
его гримером, когда тот еще работал в театре,— вынул
руки из чаши и положил их на бедра.
— Слежу за золотой рыбкой,— пояснил он над-
треснутым старческим голосом.— Давно вы не появля-
лись у нас, инспектор.
•Тамм вылез из машины и потянулся, разминаясь.
— Да, пожалуй. Как поживает старик?
Неуловимым быстрым движением Квейси сунул руку
в чашу фонтана и приподнял над водой крохотную
переливающуюся рыбку.
— Удивительно редкий оттенок...— констатировал
он, облизнув жесткие потрескавшиеся губы.— Вы име-
ете в виду мистера Друри? Очень хорошо...—^Он
укоризненно посмотрел на Тамма и с обидой добавил: —
Старик? Он же моложе вас, инспектор Тамм, и вы об
этом знаете. Мистеру Друри шестьдесят, но он бы обо-
гнал вас как... как кролик улитку. А сегодня утром он
20*
307
проплыл четыре полных мили в — бр-р! — ледяной воде
до того берега озера и обратно. Вы смогли бы сделать
это?
— Может быть, и нет,— улыбнулся инспектор,
осторожно обходя грядку тюльпанов.— Где он?
Золотая рыбка вдруг перестала биться и замерла
в руке горбуна. Он с видимым сожалением снова
бросил ее в воду.
— Там, за бирючинами. Он их подрезает. Мистер
Друри во всем любит красоту. Садовники просто...
Не дослушав, инспектор поспешил прочь, не забыв,
однако, по пути ласково пощекотать горбуна по спине —
инспектор Тамм был очень предусмотрительным чело-
веком. Квейси довольно гоготнул и снова погрузил обе
руки в воду.
Тамм раздвинул руками аккуратно подстриженный
кустарник и услышал чиканье садовых ножниц и прият-
ный глубокий голос Лейна. Шагнув через образовав-
шийся проем, он оказался лицом к лицу с высоким
худым человеком в вельветовых бриджах, стоявшим
в окружении нескольких садовников.
— Мистер Друри Лейн собственной персоной,—
возвестил инспектор и протянул огромную ладонь.—
Ну, вы совсем не стареете.
— Инспектор! — радостно воскликнул Лейн.— Вот
приятный сюрприз. Очень рад вас видеть.— Он бросил
на землю ножницы и пожал протянутую руку.—
Как вы нашли меня? Обычно люди часами бродят
по окрестностям, прежде чем отыщут здешнего пове-
лителя.
— Квейси,— коротко бросил инспектор, с наслажде-
нием опускаясь на сочную зеленую траву.— Ах, как
хорошо!.. Он сейчас там, у фонтана.
— Наверное, пугает золотую рыбку? — усмехнулся
Лейн. Он сложился вдвое, как тонкая пружина, и тоже
опустился на землю.— Инспектор, вы полнеете,— за-
явил он, критически оглядев мо1учую спину Тамма.—
Вам нужно больше двигаться. Со времени нашей по-
следней встречи вы набрали не меньше десяти фунтов
лишнего веса.
— Признаюсь, вы правы,— проворчал инспектор.—
Жаль, что я..не могу вернуть вам комплимент. Вы
выглядите как нельзя лучше.
Он бросил на своего собеседника взгляд, в котором
сквозило нечто похожее на восхищение. Лейн был
308
высок, строен и энергичен. Если бы не копна совер-
шенно седых волос, спускавшихся почти до плеч,
ему можно было бы дать не шестьдесят, а сорок. На его
строгом, с правильными чертами лице почти не было
морщин, во взгляде острых серо-зеленых глаз ничто не
выдавало преклонный возраст. Выглядывавшая из-под
расстегнутого воротника белой рубашки шея была креп-
кой, загорелой и мускулистой. Спокойный и мужествен-
ный, он производил впечатление мужчины в расцвете
лет. Даже его голос — глубокий, сильный, а иногда и
пронзительный,— голос, покорявший сердца сотен зри-
телей, скрывал его истинный возраст. В целом мистер Друри
Лейн являл собой личность весьма примечательную.
— Мне кажется,— лукаво усмехнувшись, сказал
он,— что вы предприняли столь утомительное путе-
шествие сюда не только ради того, чтобы засви-
детельствовать мне свое почтение, инспектор. Эле-
ментарная дедукция — вы не появлялись здесь' с на-
чала зимы, точнее, с того дня, когда закончилось дело
Лонгстрита ’. Что на этот раз не дает вам покоя?
Взгляд его пронизывающих глаз устремился на губы
инспектора. Актер был совершенно глух, именно это
заставило его уйти из театра. Обладая удивительной
способностью быстро приспосабливаться к меняющей-
ся обстановке, он очень скоро научился читать по гу-
бам и овладел этим искусством столь хорошо, что
многие, с кем ему доводилось общаться, и не подозре-
вали об этом недуге.
Тамм сконфуженно улыбнулся.
— Ну, не совсем так... Не совсем так, мистер
Лейн. Хотя должен признаться, то, что произошло не-
давно в Нью-Йорке, нас действительно несколько оза-
дачило. Может быть, вас это тоже заинтересовало бы?
— Так, значит, преступление...— задумчиво произ-
нес Лейн.— Оно случайно не связано с делом Хэттеров?
Инспектор просиял.
— Вероятно, вы читали газеты... Да, это те самые
Хэттеры: попытка отравления дочери старой леди от
первого брака — Луизы Кэмпион.
— Слепой, глухой и немой женщины,— сосредото-
ченно сдвинув брови, закончил Лейн и, помолчав,
1 Имеется в виду уоийство Хэрри Лонгстрита, расследование
которого инспектор Тамм и Друри Лейн вели во времена, описанные
в романе «Трагедия X». (Ред)
309
добавил: — Она меня особенно интересует, инспектор.
Поистине удивительный пример того, как сила воли чело-
века побеждает самые страшные физические недуги...
Так что, вам ничего не удалось выяснить?
— Увы,— мрачно признался инспектор и с досадой
вырвал из земли пучок молодой травы. Нежная красота
окружающей природы вдруг потеряла для него всю свою
прелесть.— Полный тупик. Ни одной версии, над которой
можно было бы работать.
Лейн внимательно посмотрел на него.
— Я прочел все, что писали об этом,— сказал он.—
Хотя, конечно, детали могли перепутаться и журна-
листские отчеты, как правило, далеко не полны, но
все же кое-что об этой семье, об отравленном напит-
ке, о ребенке, которого едва не сгубила собственная
жадность, мне известно.— Он живо поднялся на ноги.—
Вы обедали, инспектор?
Тамм потер гладко выбритые щеки.
— По правде сказать, я не голоден...
— Чепуха! — Лейн подхватил его под руку и потянул
вверх. К своему изумлению, Тамм обнаружил, что уже
почти стоит на ногах.— Идемте и не притворяйтесь.
Сначала мы что-нибудь перекусим, а потом обсудим
ваши проблемы за кружкой холодного пива. Вы ведь
любите пиво?
Тамм облизнул пересохшие губы.
— Не то чтобы очень, но сейчас не откажусь...
— Прекрасно. Думаю, можно попросить Фальстафа,
моего маленького мажордома, подать нам по капельке...
скажем, мартеля три звездочки.
— Не может быть! — с энтузиазмом воскликнул
инспектор.— Вы шутите, мистер Лейн!
Неторопливо шагая по вымощенной камнем дорожке,
мистер Друри Лейн с удовлетворением отметил про себя,
как глаза его гостя едва не вылезли из орбит: за де-
ревьями показалась средневековая деревушка,
окружавшая замок. Низкие красные крыши, мощеные
улицы, узенькие тротуары, острые шпили и фронтоны
были просто очаровательны. Инспектор не верил своим
глазам и, лишь повстречав на улице группу мужчин
и женщин в современных костюмах, вздохнул с облег-
чением. Хотя он приезжал в «Гамлет» уже не раз, в де-
ревушке оказался впервые. Они остановились у низкого
кирпичного здания с узкими окнами и неприметной
табличкой, раскачивавшейся над входом.
310
— Вы слышали о таверне «Русалка», где бывали
Шекспир, Бен Джонсон, Фрэнсис Бьемонт и другие?
— Да...— удивленно протянул инспектор.— Эго в
Лондоне. Там эти парни коротали свободное время и
устраивали вечеринки.
— Вот-вот. На Бред-стрит, Чипсайд — около Фрай-
дей-стрит. Это,— с легким поклоном указал мистер
ДРУРИ Лейн,— точная копия той самой знаменитой
таверны, инспектор. Давайте зайдем.
Войдя внутрь, инспектор Тамм не смог сдержать
довольной улыбки. В комнате с высоким сводчатым
потолком было сильно накурено, пахло крепким пивом,
а за столами оживленно беседовали посетители.
Инспектор одобрительно заметил:
— Если еще четыре века назад народ любил заха-
живать в такие заведения, то и нам не грех, мистер
Лейн. Хм-м!
К ним приблизился очень румяный маленький чело-
вечек с большим круглым животом, туго обтянутым
безукоризненно белым передником.
— Вы помните Фальстафа? Моего бесподобного
Фальстафа? — спросил Лейн, похлопывая человечка по
лысой макушке.
— О да, помню!
Фальстаф поклонился и с улыбкой спросил:
— Вам большую кружку, мистер Друри?
— Да. Такую же инспектору Тамму. Еще захватите
бутылку бренди и что-нибудь перекусить. Пойдемте,
инспектор.
Он повел своего гостя через обеденный зал, привет-
ливо раскланиваясь с посетителями. Найдя свободный
уголок, они уселись на скамью со спинкой. Фальстаф,
отдав указания относительно праздничного обеда, при-
нялся сам прислуживать за столом. Инспектор глубоко
вздохнул и с наслаждением поднес ко рту пенящуюся
кружку.
— Ну а теперь, инспектор,— сказал актер, когда
Тамм дожевал последний кусок и последний раз прило-
жился к бутылке бренди,— расскажите мне о ваших
проблемах.
— В том-то и дело,— поморщившись, признался ин-
спектор,— что рассказывать-то особенно не о чем. Если
вы читали газеты, то, значит, знаете почти столько же,
сколько и я. Вам ведь известно о том, что муж старой
леди два месяца назад покончил жизнь самоубийством?
зп
— Да, газеты много писали об этом. Расскажите,
что вы сделали, когда прибыли в дом.
— Во-первых,— начал инспектор, откинувшись на
жесткую спинку,— я постарался определить время, когда
стрихнин мог быть подсыпан в стакан. Миссис Арбукл
оставила его в столовой примерно двадцать пять минут
третьего, а минут через пять-десять, насколько мне уда-
лось выяснить, туда вошла миссис Хэттер со своей
слепоглухонемой дочерью и увидела озорника Джекки,
державшего в руках стакан с напитком, предназначен-
ным для его тетушки. Не много, да?
— Не много,— согласился Лейн.— Судя по обстоя-
тельствам, которые вы изложили позднее журналистам,
несколько человек имели реальную возможность отра-
вить напиток. Вы спрашивали мальчика о том, когда
он появился в столовой?
— Да, но вы же знаете детей. От них трудно
ждать вразумительного ответа. Джекки сказал, что вошел
туда как раз перед тем, как в дверях показалась
бабушка и тетя Луиза. Кто был в столовой до маль-
чика, нам так и не удалось выяснить.
— Понятно. Мальчик совсем поправился?
Инспектор Тамм фыркнул.
— О да! Чтобы убить его, нужна бутылка яда.
Ну и ребенок... Я задушил бы его своими собствен-
ными руками. Он, видите ли, не хотел брать стакан тети
Луизы. У него не было даже мысли об этом. Он не может
объяснить, зачем начал пить. Знаете, что он сказал?
Он заявил: «Бабушка Эмили напугала меня, и я просто
проглотил его». Вот так. Жаль, что он не сделал глоток
побольше.
— Бьюсь об заклад, инспектор, что вы в детстве
тоже не были похожи на маленького лорда Фонтлероя,—
усмехнулся Лейн.— А где находились остальные обита-
тели дома в то время, когда предположительно был
отравлен напиток? Газеты об этом ни слова не упо-
минали.
— Здесь, как и следовало ожидать, абсолютно ника-
кой ясности. Старый морской волк Трайветт был в. со-
седней комнате, в библиотеке. Он читал газету и утверж-
дает, что ничего не слышал. Потом Джилл Хэттер...
Она находилась наверху в своей комнате. Говорит, что
еще не вставала с постели. И это, заметьте, в половине
третьего...
— Возможно, молодая леди провела бурную ночь,—
312
сухо заметил Лейн,— на какой-нибудь вечеринке... Где
находились другие члены семьи?
Тамм вздохнул, мрачно рассматривая свой стакан.
— Сама потерпевшая — я имею в виду Луизу —
обычно отдыхает после обеда. Они со старой леди спят
в одной комнате, наверху. Миссис Хэттер сначала была
занята чем-то в саду. Потом она вернулась в дом, подня-
лась наверх, разбудила Луизу, и ровно в половине треть-
его они вместе спустились в столовую, чтобы забрать
стакан с напитком. Бабник и пьяница Конрад —
папаша мальчика — прогуливался по аллее с восточной
стороны дома и курил. Говорит, что у него разболе-
лась голова — наверное, с похмелья — и он вышел поды-
шать свежим воздухом. Ну а поэтесса Барбара —
кстати, по-моему, мистер Лейн, она единственный нор-
мальный человек во всей этой компании, приятная
и умная молодая леди,— так вот, она работала в своей
комнате наверху. Мисс Смит, сиделка,— ее спальня на-
ходится рядом со спальней Луизы, заявила, что тоже
была у себя и читала воскресные газеты.
— Больше в доме никого не было?
— Только прислуга. Миссис Арбукл и горничная
Вирджиния мыли в кухне посуду после обеда. Джордж
Арбукл, муж миссис Арбукл, мыл машину в гараже.
Вот, пожалуй, и все. Ничего интересного, да?
Лейн кивнул, по-прежнему не сводя глаз с губ ин-
спектора.
— Ваш одноногий капитан Трайветт,— сказал он
после небольшой паузы,— весьма загадочная личность.
Как вы думаете, инспектор, почему он вообще находился
в доме?
— А, этот...— произнес Тамм.— Он — бывший мор-
ской капитан, живет по соседству с Хэттерами уже
много лет. Он купил свой дом, когда дослужил до
пенсии. Мы проверяли его, не волнуйтесь... Он довольно
богат — тридцать лет бороздил океаны на собственном
грузовом судне. Ему пришлось проститься с морем после
того, как во время сильного шторма в Южной Атлан-
тике его сбило с ног волной. Он получил два тяже-
лейших перелома. Первый помощник не справился с
управлением... Когда они наконец добрались до ближай-
шего порта, ногу пришлось ампутировать.
— Вы, однако, не ответили на мой вопрос, инспек-
тор,— мягко перебил его Лейн.— Как случилось, что
в это время он оказался в доме?
313
— Дайте мне закончить!..— огрызнулся Тамм и по-
спешно добавил: — Простите. Я чувствовал себя так лег-
ко, пока мы не заговорили об этом деле... Капитан
Трайветт часто заходит к Хэттерам. Говорят, он был
единственным другом покойного Йорка. Думаю, двоих
этих старых чудаков сблизило одиночество. Трайветт
очень тяжело переживал исчезновение Йорка Хэттера
и весть о его самоубийстве. Но и после его смерти
он продолжает бывать в доме Хэттеров. Кажется, он
симпатизирует Луизе Кэмпион. Она — такая кроткая
и милая, и он со своей деревянной ногой...
— Возможно,— кивнул Лейн,— физические недо-
статки часто сближают людей. Так, значит, достойный
капитан просто желал засвидетельствовать свое почте-
ние Луизе Кэмпион?
— Именно так. Он каждый день заходит к ней. Они
прекрасно понимают друг друга, и, кажется, даже сама
хозяйка дома одобряет эту дружбу. Она, по-моему,
страшно рада, что нашелся хоть один человек, который
заметил бедняжку. Видит Бог, никто в доме не обращает
на нее ни малейшего внимания... В тот день капитан
пришел около двух часов. Миссис Арбукл сказала ему,
что Луиза спит наверху, и он прошел в библиотеку
подождать ее.
— А как они общаются, инспектор? Ведь бедная
женщина не видит, не слышит и не говорит.
— Они что-то придумали,— пожал плечами инспек-
тор.— Вы ведь помните, она дкончательно оглохла
после восемнадцати лет, а за это время они научили
ее массе вещей... Вообще, чаще всего капитан Трайветт
просто сидит и держит ее за руку. Она его очень
любит.
— Печальная история. А что яд, инспектор... Вы
не пытались выяснить, откуда в доме взялся стрихнин?
Инспектор огорченно крякнул:
— Увы! Мы тоже сразу ухватились за эту нить,
но, к сожалению, она никуда нас не вывела. Дело в том,
что старый Йорк Хэттер до конца своих дней так и не
утратил любви к химии — в молодости он подавал боль-
шие надежды. Так вот, в своей спальне он соорудил
нечто вроде лаборатории и проводил в ней все дни напро-
лет.
— Скрываясь от своей деспотичной супруги... Понят-
но. Значит, стрихнин был взят из лаборатории?
Тамм пожал плечами.
314
— Я думаю, да. Хотя здесь не все так просто.
После исчезновения Йорка Хэттера старая леди держа-
ла лабораторию под замком. Она строго-настрого запре-
тила кому-либо входить туда. Знаете, что-то вроде памят-
ника усопшему. Она хотела, чтобы там все оставалось
точно так же, как было при жизни Йорка Хэттера —
особенно через два месяца после его исчезновения;
когда обнаружили тело и не осталось сомнений в том,
что он мертв. Понимаете? Единственный ключ от лабо-
ратории она все время носила с собой. Другим путем
в лабораторию попасть нельзя — окна в комнате зареше-
чены. Как только я узнал о существовании лабора-
тории, то сразу поднялся туда, чтобы взглянуть и...
— А ключ вы взяли у миссис Хэттер?
- Да.
— Он все время находился у нее, вы в этом уверены?
— Во всяком случае, она утверждает, что так. Что
же касается стрихнина, то мы сразу же обнаружили
таблетки во флаконе, стоявшем на одной из полок, кото-
рые соорудил там Хэттер. Мы решили, что яд был взят
именно оттуда — гораздо легче опустить в стакан таб-
летку, чем носить с собой порошок или жидкость. Но как
удалось злоумышленнику проникнуть в лабораторию?
Этого нам выяснить не удалось.
Лейн помедлил, затем поманил длинным пальцем
Фальстафа и попросил принести еще пива.
— Вопрос чисто риторический, инспектор. Решетки
на окнах — должно быть, Хэттер очень ревниво охра-
нял свое единственное убежище,— запертая дверь,
единственный ключ у миссис Хэттер... Гм... Впрочем,
возможно, тут нет ничего фантастического. Нетрудно
сделать слепок и...
— Разумеется,— буркнул Тамм.— Об этом мы тоже
думали. Я полагаю, мистер Лейн, здесь может быть три
пути. Первый: отравитель взял из лаборатории стрих-
нин до исчезновения Йорка Хэттера, когда дверь еще
не была - заперта и туда мог войти кто угодно.
— Прекрасно,— прокомментировал Лейн.— Про-
должайте, инспектор.
— Второй: некто, как вы сказали, сделал слепок,
изготовил по нему ключ, проник в лабораториию и вы-
крал стрихнин незадолго до намеченного убийства.
— Или задолго до него. Дальше?
— И наконец, третий: яд был взят не в лабора-
тории, а совершенно в другом месте.— Тамм принял
315
из рук Фальстафа до краев наполненную пенящимся
пивом кружку и с жадностью осушил ее.— Чудесно...—
со вздохом вымолвил он.— Я имею в виду пиво. Сло-
вом, мы сделали все, что могли: проверили скобяные
магазины, опросили слесарей, которым мог быть зака-
зан ключ... Безрезультатно. Что касается последней
версии, ее мы тоже прорабатываем. Однако пока не
удалось установить, откуда еще мог взяться яд. Вот как
на сегодняшний день обстоят дела.
Лейн в задумчивости барабанил пальцами по столу.
Таверна понемногу пустела, в зале почти никого не оста-
лось.
— А вам не приходило в голову,— что напиток
мог быть отравлен до того, как миссис Арбукл отнесла
его в столовую?
— Пресвятая богородица, мистер Лейн,— уко-
ризненно покачал головой инспектор,— за кого вы меня
принимаете? Разумеется, я подумал об этом. Я тщатель-
но обыскал кухню, но нигде не обнаружил следов
стрихнина. Правда, миссис Арбукл на несколько минут
отлучалась из кухни в кладовку, оставив напиток
на столе. Горничная Вирджиния незадолго до этого
пошла стереть пыль в гостиной. В это время злоумыш-
ленник мог незамеченным проникнуть в кухню и бро-
сить в стакан яд.
— Я, кажется, начинаю понимать ваше смятение,
инспектор,— с улыбкой произнес Лейн,— и разделять
его. Скажите, в то воскресенье в доме Хэттеров
больше никого не было?
— Насколько мне удалось выяснить, ни души, но
парадная дверь была открыта, так что любой мог неза-
метно войти в дом, а потом так же незаметно выйти.
То, что Луизе ежедневно оставляют в столовой стакан
с приготовленным специально для нее напитком, хорошо
известно всем знакомым Хэттеров.
— Если я правильно понял, один из домочадцев
отсутствовал в день отравления? Я говорю об Эдгаре
Перри, наставнике детей Конрада. Вы его прове-
рили?
— Да. По воскресеньям у Перри выходной. В тот
день он, по его словам, ходил прогуляться в Централь-
ный парк. Гулял он один. Вернулся в дом лишь к вече-
ру, когда там ужебыл я.
— Как он воспринял известие о попытке отравления?
— Очень удивился и, по-моему, слегка испугался.
316
Во всяком случае, он не смог дать этому разумного
объяснения.
— Мне кажется,— заключил Лейн, озабоченно сдви-
нув брови,— дело еще больше запутывается. Мотив...
Возможно, разгадка кроется именно в нем.
Инспектор Тамм тяжело вздохнул:
— Мотив мог быть у каждого. Об этих Хэттерах
ходит дурная слава — все они полоумные, кроме разве
что Барбары, да и она тоже помешалась на своей поэ-
зии... Понимаете, в последние годы миссис Хэттер пол-
ностью посвятила себя одному — уходу за своей слепо-
глухонемой дочерью. Она смотрит за ней точно самка-
тигрица. Спит в той же комнате, едва ли не кормит
ее с ложки, помогает одеваться — словом, делает все
возможное, чтобы как можно больше облегчить ей
жизнь. Пожалуй, только к Луизе она относится по-че-
ловечески.
— А остальные дети, разумеется, ревнуют,— про-
бормотал Лейн, и его внезапно осенила догадка: — Не
удивительно. Видя лишь грубость и деспотизм, жесто-
кость, не знающую предела... Да, я, кажется, начинаю
понимать.
— Я наблюдал за ними неделю,— подхватил его
мысль Тамм.— Забота старой леди о Луизе страшно
раздражает остальных ее детей. Они ревнуют, но не по-
тому, что сильно любят свою мать.— Тамм грустно
усмехнулся.— Любви здесь нет и в помине. Ими движет
ущемленная гордость и ненависть. Что же касается
Луизы, то, вы же помните,— она не родная их сестра.
— Да, это, пожалуй, кое-что меняет.
— Это меняет все. Возьмем, к примеру, Джилл,
младшую дочь. Она вообще не желает иметь ничего
общего с Луизой и прямо заявляет, что ее присутствие
в доме тяготит ее. Она говорит, что ни один из . ее
друзей не соглашается прийти к ней в гости, так как
всех стесняет присутствие Луизы и ее странные мане-
ры... Странные манеры! Бедняжка просто не может
вести себя иначе, но Джилл это нисколько не волнует.
Была бы она моей дочерью, я бы ей...— Тамм выра-
зительно хлопнул себя по бедру.— Конрад ведет себя
ничуть не лучше — постоянно намекает матери, что
нужно пристроить Луизу в какую-нибудь клинику, чтобы
не держать в доме. Говорит, что ее присутствие мешает
всем нормально жить. Нормально! — фыркнул инспек-
тор.— Для этого умника нормально жить — значит
317
всегда иметь под столом бутылку и по раскрашенной
девице на каждом колене.
— А Барбара Хэттер?
— Она — другое дело...— Инспектор Тамм был явно
неравнодушен к поэтессе. Он внимательно оглядел круж-
ку с пивом, положил в рот кусок котлеты и, повернув-
шись к Лейну, не сводившему с него вопрошающего
взгляда, потеплевшим голосом произнес: — Мне кажет-
ся, она славная девушка, мистер Лейн. Очень ра-
зумная. Конечно, я не скажу, что она любит глухоне-
мую, но, как я успел заметить, Барбара жалеет ее
и старается помочь, поддержать в ней интерес к жизни.
Именно так и должна вести себя, по-моему, настоящая
женщина, у которой в груди сердце, а не побря-
кушка.
— Мисс Хэттер вас явно покорила,— заметил Лейн,
поднимаясь из-за стола.— Идемте, инспектор. Подышим
свежим воздухом.
Тамм послушно встал, ослабил ремень и последовал
за своим гостеприимным хозяином на улицу. Они отпра-
вились в сад. Лейн шел, глубоко задумавшись, глаза
его затуманились, губы были сжаты в тонкую линию.
Помрачневший Тамм тяжело вышагивал рядом.
— Если я правильно понял, Конрад и его жена не
ладят друг с другом,— наконец прервал молчание Лейн
и опустился на нетесаную скамейку.— Присаживай-
тесь, инспектор.
Тамм подчинился и со вздохом, как человек, устав-
ший от тяжких дум, сел рядом.
— Вы правы. Живут как кошка с собакой. Она
сказала мне, что как только сможет, то сразу увезет
детей из этого жуткого дома — она была очень взвол-
нована. Кстати, мне удалось узнать о ней кое-что
интересное от мисс Смит, сиделки Луизы. Две недели
назад Марта сильно повздорила со старой леди. Мис-
сис Хэттер за что-то поколотила детей, и Марта
страшно рассердилась. Она называла свою свекровь
«зловредной старой ведьмой», проклинала ее за то, что
она сует нос в чужие дела, она даже заявила, что
от всей души желает ей смерти... Ну, знаете, как
эти женщины ведут себя, когда разойдутся... Словом,
они едва друг другу глаза не выцарапали. Мисс
Смит увела детей из комнаты: оба до смерти перепуга-
лись. Вообще-то Марта всегда кроткая как ягненок,
но если ее здорово рассердят*, становится настоящей
3L&
тигрицей. Честно говоря, я ей сочувствую: бедняжке
нелегко живется в этом сумасшедшем доме. Вот уж не
хотел бы, чтобы мои дети росли в такой обстановке.
— А ведь миссис Хэттер — богатая женщина,—за-
думчиво произнес Лейн, словно не слыша последних
слов Тамма.— Возможно, за всем этим стоят деньги?..—
Он замолчал, лицо его все больше мрачнело.
Некоторое время они сидели молча. В саду станови-
лось прохладнее,- из деревушки доносился чей-то.смех.
Инспектор скрестил руки на груди, выжидательно
глядя на Лейна. То, что он увидел, его явно не удовлет-
ворило, так как он недовольно крякнул и проворчал:
— Так что скажете, мистер Лейн? Что-нибудь прояс-
нилось?
Друри Лейн вздохнул и с едва заметной улыбкой
покачал головой.
— К сожалению, я не всемогущ, инспектор.
— Вы хотите сказать, что...
— Я хочу сказать, что мне нечего вам ответить.
Кто отравил напиток? Признаюсь, у меня нет ни единой
стоящей версии. Факты, факты — но их недостаточно,
чтобы сделать какой-то единственный вывод.
Тамм опечалился. Такого ответа он ждал и боялся.
— Может быть, вы дадите нам какой-нибудь совет?
— Только предупреждение. За неудавшейся попыт-
кой отравления, несомненно, последует вторая. Жизнь
Луизы Кэмпион по-прежнему в опасности. Разумеется,
злоумышленник какое-то время выждет, но когда он по-
чувствует себя вне подозрения...
— Мы сделаем все, чтобы помешать ему,— сказал
инспектор, однако в его голосе не было уверенности.
Старый актер вдруг резко поднялся и встал в полный
рост. Инспектор с изумлением взглянул на него. Лицо
Лейна стало непроницаемым — верный признак того,
что в мозгу его рождалась какая-то идея.
— Инспектор, насколько я понял, доктор Мэрриам
взял пробы для анализа отравленного напитка из лужи
на полу в столовой.— Тамм кивнул, внимательно следя
за выражением лица своего собеседника.— Ваш эксперт
проверял результаты анализа?
Инспектор облегченно вздохнул.
— Ах, так вы об этом...— сказал он.— Да, у меня
есть справка доктора Шиллинга — он повторил анализ
в нашей лаборатории.
— Доктор Шиллинг доложил вам о результатах?
319
— Послушайте,— не выдержал инспектор,— к чему
вы клоните, мистер Лейн? Разумеется, он сообщил
о результатах.
— По его мнению, в напитке содержалась смер-
тельная для человека доза?
Инспектор фыркнул.
— Смертельная? Еще какая смертельная! Док ска-
зал, что яда там было достаточно, чтобы убить по мень-
шей мере десять человек.
Лейн помолчал. И на его лице отразилось легкое
разочарование, а во взгляде серо-зеленых глаз инспек-
тор прочитал крах всех своих надежд.
— Что ж,— со вздохом сказал Друри Лейн,—
я должен признать, что, к сожалению, ваша поездка
ко мне оказалась напрасной. Но очень прошу вас, не
спускайте глаз с Безумных Шляпников!
Действие 2
Спальня Луизы. Воскресенье, пятое июля, десять
часов утра.
Как можно было заметить, дело Хэттеров с самого
начала развивалось неторопливо и даже вяло. Оно не
было похоже на увлекательные детективные истории,
где убийства следуют одно за другим, точно удары
рокового молота. Здесь все шло размеренно, и в этой
размеренности было что-то неумолимое, как в поступи
Джагернаута ’.
Можно даже сказать, что это неторопливое разви-
тие событий подсказывало путь к разгадке, однако
в то время никто, включая мистера Друри Лейна,
не смог разгадать истину.
Итак, Йорк Хэттер исчез в декабре. В феврале
было обнаружено его тело, в апреле — совершена
попытка отравления глухонемой дочери миссис Хэттер,
и вот спустя меньше двух месяцев солнечным воскрес-
ным июньским утром...
Лейн, наслаждаясь одиночеством в своем комфор-
табельном . средневековом замке, уже успел забыть
1 Джагер н аут — в индийской мифологии одно из воплоще-
ний бога Вишну; образное значение — жестокая неумолимая сила.
320
и о деле Хэттеров, и о визите инспектора Тамма.
Газеты постепенно потеряли интерес к этому делу и
в конце концов совсем перестали упоминать о нем в ко-
лонках новостей. Несмотря на все усилия инспектора
Тамма, не удалось обнаружить ничего, что хоть в какой-
то степени проливало бы свет на случившееся, и посте-
пенно о нем стали забывать. И вот пятое июня...
Мистеру Друри Лейну сообщили об этом по телефо-
ну. Он лежал на голых камнях на вершине одной
из башен своего замка, подставив солнечным лучам
обнаженное тело, когда в проеме показалось пунцовое
от напряжения лицо Квейси, с трудом преодолевшего
подъем по винтовой лестнице.
— Инспектор Тамм! — задыхаясь, прокричал гор-
бун.— Он звонил по телефону, мистер Друри. Он... он...
Лейн удивленно привстал.
— Что случилось, Квейси?
— Он говорит...— тяжело дыша, пояснил старик-
горбун,— что-то произошло в доме Хэттеров.
Лейн быстрым движением встал на колени.
— Значит, это все же случилось,— медленно прого-
ворил он.— Когда? Кто? Что сообщил инспектор?
Квейси стер пот со лба.
— Он ничего не сообщил. Он был очень возбужден,
кричал на меня. Со мной никто так не...
— Квейси,— Лейн встал на ноги.— Рассказывай
быстро.
— Да, мистер Друри. Он сказал, что если вы захо-
тите сами все увидеть, то поезжайте прямо сейчас
в дом Хэттеров. Площадь Вашингтона, северная сторо-
на. До вашего приезда там ничего не будут трогать.
Но он просил, чтобы вы поторопились.
Лейн уже спускался по крутой лестнице.
Через два часа он мчался в своем черном «лин-
кольне» рядом с вечно улыбающимся молодым шо-
фером Дормио— Лейну нравилось называть своих людей
шекспировскими именами — по Пятой авеню. Когда они
миновали запруженную автомобилями Восьмую улицу,
Лейн увидал у парка на площади Вашингтона огром-
ную толпу. У арки Дормио остановили полицейские
на мотоциклах.
— Сюда нельзя! — прокричал один из них.—' Пово-
рачивай в объезд.
Со стороны площади к ним. подбежал красноли-
цый сержант.
21 Д. Д. Карр и др. 321
— Машина мистера Лейна? — запыхавшись, спросил
он.— Инспектор Тамм приказал пропустить вас через
кордоны. Все в порядке, ребята,— повернулся он к поли-
цейским.— У него разрешение...
Дормио осторожно вывел автомобиль на Уэйверли
Плейс. Полицейские оцепили всю северную часть пло-
щади от Пятой авеню до улицы Макдоугала. На аллеях
парка толпились любопытные. Репортеры, фотографы
сновали туда-сюда, точно муравьи.. Повсюду кружились
полицейские в форме и в штатском.
В центре всеобщего внимания было трехэтажное
здание из красного кирпича, возле которого и оста-
новился Дормио. Дом был старым — реликт давно
прошедших лет — с широкими, глухо зашторенными ок-
нами, украшенными фризом, карнизами и высокой ка-
менной лестницей с тяжелыми железными перилами,
у основания которых с каждой стороны сидели отли-
тые из железа львицы, позеленевшие от времени. На
лестнице толпились полицейские. Через широко распах-
нутую парадную дверь был виден небольшой вести-
бюль.
Лейн неторопливо выбрался из лимузина. Он был
в легком летнем костюме, соломенной шляпе и белых
ботинках, а в руках держал легкую деревянную
трость. Он посмотрел на лестницу, вздохнул и начал
подниматься по каменным ступенькам. Из вестибюля
выглянул детектив.
— Мистер Лейн? Сюда, пожалуйста. Инспектор
Тамм ждет вас.
Инспектор Тамм — пунцовый и угрюмый — встретил
Лейна в широком длинном коридоре, по обеим сторо-
нам которого виднелись плотно закрытые двери, а посе-
редине — старомодная, с резными перилами лестница,
ведущая наверх. По сравнению с бурлящей улицей
в доме было тихо и мрачно, как в склепе. Побли-
зости не было видно даже полицейских.
— Ну вот,— обреченно вздохнул Тамм,— это
произошло.— Казалось, он не находит слов, чтобы начать
рассказ о случившемся.
— Луиза Кэмпион? — спросил Лейн после минут-
ного молчания.
Bortpoc был чисто риторическим. Кто же еще это
мог быть, ведь именно Луизу Кэмпион пытались отра-
вить здесь месяц назад*
— Нет,— простонал в ответ инспектор Тамм.
322
Брови Лейна изумленно поползли вверх.
— Не Луиза Кэмпион? — громко воскликнул он.—
Тогда кто же?
— Старая леди. Убита.
Они стояли лицом к лицу в прохладном мрачном
коридоре и не могли прочесть ничего утешительного
в глазах друг друга.
— Миссис Хэттер...— в третий раз повторил Лейн.—
Это непостижимо, инспектор. Похоже, что кто-то ле-
леет преступные замыслы в отношении всего семейства
Хэттеров, а не кого-то конкретно...
— Вы так считаете? — Тамм нетерпеливо двинулся
в сторону лестницы.
— Я просто размышляю вслух,— сдержанно ото-
звался Лейн.— Вы, видимо, со мной не согласны? —
Они начали подниматься наверх.
Инспектор с трудом переставлял ноги, словно каж-
дое движение причиняло ему боль.
—- Я этого не сказал. Честно говоря, я не знаю,
что и думать...
- Яд?
— Нет. Во всяком случае, непохоже. Сейчас вы сами
увидите.
Добравшись до конца лестницы, они остановились.
Лейн быстро огляделся. Они находились посреди длин-
ного коридора. По обеим сторонам были видны закры-
тые двери; возле каждой стоял полицейский.
—: Это спальни, инспектор?
Тамм кивнул и зашагал вперед, обходя длинный
выступ перил. Внезапно он остановился и напряженно
замер, так что следовавший за ним Лейн едва не ткнул-
ся носом ему в спину. Толстый полицейский, стояв-
ший прислонясь к косяку, вдруг странно вскрикнул
и чуть не упал. От сильного толчка дверь широко
распахнулась.
Инспектор облегченно вздохнул.
— Опять эти чертовы дети! — воскликнул он.—
Хоган, неужели вы не можете проследить, чтобы ма-
ленькие негодяи оставались в детской?
— Слушаюсь, сэр,— выпалил Хоган, которому, види-
мо, доставалось уже не в первый раз. Он с трудом
удерживался на ногах: маленький щуплый мальчик,
с криком и гиканьем протиснувшись между массив-
21* 323
ными ногами полицейского, решительно выбрался в холл.
Хоган едва сохранил равновесие, и в этот момент
второй мальчик, еще меньше первого, совсем малыш,
ринулся следом за своим братом с таким же воин-
ственным воплем. Полицейский шагнул вперед, и в две-
рях показалось испуганное и расстроенное лицо молодой
женщины, которая громко воскликнула:
— Джекки, Билли! Дети, вы же знаете, что так
нельзя себя вести!
— Марта Хэттер? — шепотом уточнил Лейн.
Женщина была довольно привлекательна, однако
лицо ее с огромными темными кругами под глазами
давно потеряло свежесть и состарилось.
Тамм кивнул, мрачно наблюдая за этой свалкой.
Хоган героически сцепился со старшим из детей —
тринадцатилетним Джекки. Мальчишка отчаянно сопро-
тивлялся, визжал и больно пинал смущенного полицей-
ского по ногам. Судя по его выкрикам, Джекки надоело
сидеть взаперти и он решил выяснить, что происходит
в доме. Марта Хэттер подхватила на руки малыша,
который, следуя примеру брата, тоже намеревался пнуть
Хогана в колено, и, пыхтя, размахивая руками, с рас-
трепавшимися волосами и лихорадочным румянцем на
щеках все четверо скрылись за дверями детской. Оттуда
сразу же послышались крики, звуки ударов и звонких
шлепков: было очевидно, что битва не закончилась,
а просто театр военных действий слегка переместился.
— Вот, пожалуйста...— удрученно вздохнул Тамм.—
Чем не сумасшедший дом? Эти два дьяволенка кого
угодно лишат рассудка. Сюда, мистер Лейн.
Почти напротив лестничной клетки, футах в пяти по
коридору на восток, дверь в одну из комнат была
слегка приоткрыта.
Тамм распахнул ее и отступил, приглашая Лейна
войти первым. Лейн помедлил на пороге; в глазах его
мелькнул огонек, как у охотника, настигшего добычу.
Комната оказалась почти квадратной. Прямо напро-
тив двери в нише северной стены было два широких
окна, выходивших в сад. Небольшая дверь с восточной
стороны комнаты вела, как пояснил Тамм, в ванную.
Дверь в коридор, где находились Лейн и Тамм, была
расположена в левом углу комнаты; справа же, вдоль
стены, отделяющей спальню от коридора, располагался
длинный встроенный шкаф, взглянув на который Лейн
сразу понял, отчего коридор в этой части сужался.
324
С того места, где стоял Лейн, были видны две кро-
вати, стоявшие изголовьями к правой стене и отделен-
ные друг от друга большим туалетным столиком, по
обе стороны которого оставались проходы шириной
в два фута. Над кроватью, расположенной ближе к
двери, висел небольшой ночник; над второй кроватью
ночника не было. В центре левой стены, прямо на-
против кроватей, был большой старомодный камин, ко-
торым, очевидно, уже давно никто не пользовался, хотя
неподалеку висел новый каминный прибор. Все это Лейн
быстро отметил про себя, обведя глазами комнату,
после чего снова остановил взгляд на двух кроватях.
— Мертва, как прошлогодняя макрель,— проворчал
инспектор Тамм.— Вот смотрите... Хороша, да?
На ближайшей к двери кровати — той, над которой
висел ночник,— лежала миссис Хэттер. Циничная реп-
лика Тамма была излишней; старую леди, лежавшую
в неестественно скрюченной позе посреди беспорядочно
смятых покрывал, с остекленевшим взглядом, лиловым
лицом и вздувшимися венами, при всем желании нель-
зя было принять за живую. По лбу ее до самых седых
волос шли странные кровавые полосы.
Лейн склонился над ней, недоуменно поднял брови,
а затем повернулся к другой кровати. Она была пуста;
из-под небрежно откинутого одеяла виднелась чистая
простыня. *
— Здесь спит Луиза Кэмпион? — уточнил Лейн.
Тамм кивнул.
— Да. Но сейчас ее отвели в другую комнату.
Ее нашли тут рано утром лежащей без сознания.
Лейн сделал удивленное лицо:
— На нее было совершено нападение?
— Не думаю... Я расскажу вам об этом позднее.
Сейчас она в соседней комнате, у мисс Смит. Сиделка
пытается успокоить ее.
— Так с мисс Кэмпион все в порядке?
Тамм мрачно усмехнулся.
— Забавно, да?- Кто бы мог подумать, что после
всего случившегося здесь два месяца назад жертвой
станет не она? И тем не менее Луиза цела и невре-
дима. Убита ее мать.
Позади раздались легкие шаги, и оба сыщика резко
обернулись. Лицо Лейна посветлело.
— Мистер Бруно! Вот приятная встрёча...
Они тепло пожали друг другу руки. Вальтер Бруно,
325
прокурор округа Нью-Йорк, был крепким среднего
роста мужчиной с аскетическим лицом. Взгляд его глаз
за стеклами пенсне был усталым.
— Рад видеть вас, мистер Лейн. Увы, нам с, вами
доводится встречаться лишь когда кто-нибудь угодит в
преисподнюю.
— Это целиком на вашей совести. Вы, как и ин-
спектор Тамм, не навещали меня целую зиму. Давно
приехали?
— Полчаса назад. Что вы об этом думаете?
— Пока ничего...— Актер еще раз внимательно огля-
дел комнату.— А что здесь, собственно, произошло?
Окружной прокурор хлопнул ладонью по косяку.
— Я только что видел эту Кэмпион. Несчастное
создание... Тело обнаружили сегодня, в шесть часов
утра. Мисс Смит — она занимает соседнюю комнату,
которая выходит окнами в сад и на восточную аллею...
— Вы по-прежнему неравнодушны к географии, ми-
стер Бруно? — улыбнулся Лейн.
— Это может оказаться важным... Так вот, Луиза
обычно просыпается очень рано, и мисс Смит встает
в шесть утра и приходит сюда, чтобы узнать, не нужно
ли ей что-нибудь. Когда она вошла в комнату сегодня
утром, то обнаружила миссис Хэттер в том положении,
в каком видите ее сейчас вы; Луиза же лежала на
полу между своей кроватью и камином, головой к ка-
мину, а ноги ее были между кроватями, примерно
вот тут...— Он шагнул было в комнату, чтобы показать,
где находилась лежавшая без чувств женщина, но
Лейн остановил его.
— Я представляю...— сказал он.— Лучше оставить
здесь все как есть. Продолжайте, пожалуйста.
Бруно с любопытством взглянул на него.
— Вы имеете в виду следы на полу? Гм... Мисс
Смит сразу увидела, что миссис Хэттер мертва, она
подумала, что и Луиза тоже мертва, и закричала.
В конце концов, она ведь женщина... Ее крики разбу-
дили Барбару и Конрада Хэттеров. Они вбежали в комна-
ту и, поняв, что случилось, ничего не тронули...
— Вы в этом уверены?
— Дело в том, что они все время были на глазах друг
у друга, и мы не имеем оснований им не верить. Не
прикасаясь ни к чему, они прежде всего удостоверились
в том, что миссис Хэттер мертва,— тело уже остыло.
Увидев, что Луиза жива и лишь потеряла сознание,
326
они осторожно перенесли ее в комнату мисс Смит.
Конрад позвонил доктору Мэрриаму — семейному врачу,
а затем в полицию. После этого сюда никто не входил.
— Мэрриам засвидетельствовал смерть миссис Хэт-
тер и пошел в комнату сиделки, чтобы осмотреть сле-
поглухонемую,— деловито рассказывал Тамм.— Он и
сейчас там. Мы еще не имели возможности поговорить
с ней.
Лейн задумчиво кивнул.
— Повторите, пожалуйста, в каком положении была
найдена мисс Кэмпион,— попросил он.— Если можно,
точнее, чем вы описали мне это, мистер Бруно.
— Она лежала навзничь, в полный рост. Доктор
сказал, что она упала, потеряв сознание. На лбу у нее
шишка. По мнению Мэрриама, падая, она ударилась об
пол. Сейчас она пришла в сознание, но еще не вполне
оправилась от шока. Непонятно, знает ли она, что случи-
лось с ее матерью. Мэрриам пока не разрешил нам с ней
разговаривать.
— Труп осматривали?
— Только доктор Мэрриам, и то весьма поверхно-
стно,— сказал Бруно и посмотрел на Тамма. Тот
кивнул.
— Да. Сейчас мы ждем медицинского эксперта.
Шиллинг как всегда не торопится.
Лейн вздохнул. Затем он решительно повернулся
и внимательно посмотрел на зеленый ковер с коротким
ворсом, закрывавший весь пол спальни. С того места,
где он стоял, на зеленой поверхности были хорошо
видны беЯые следы ботинок. Следы, очевидно, начинались
в проходе между кроватями — хотя этого Лейну не было
видно,— а затем вели к двери в коридор. Лучше всего
следы отпечатались возле кровати старой леди, .по мере
продвижения к двери они тускнели.
Осторожно обходя следы, Лейн вошел в комнату,
остановился напротив прохода между кроватями и вни-
мательно осмотрел эту часть комнаты. Теперь он увидел,
что следы шли от рассыпанного на ковре белого порощ-
ка. Догадаться, откуда он взялся, было нетрудно. В изго-
ловье кровати Луизы Кэмпион валялась почти пустая
большая круглая картонная коробка из-под — как зна-
чилось на этикетке — гигиенической пудры. Все про-
странство между кроватями было обильно посыпано ей.
Стараясь не задеть следов на ковре, Лейн (подошел
поближе, чтобы лучше рассмотреть туалетный столик
327
и ковер. Очевидно, коробка с пудрой лежала на краю
стола — на столешнице в этом месте остался круглый
след. В нескольких дюймах от этого места была свежая
выбоина — по всей вероятности, по столу сильно ударили
чем-то острым.
— Видимо, коробка была закрыта неплотно,— про-
комментировал Лейн,— поэтому, когда она переверну-
лась, крышка слетела.— Он нагнулся и поднял с пола
у туалетного столика крышку от пудреницы.— Вы,
разумеется, это видели? *
Тамм и Бруно устало кивнули.
По белой крышке, ближе к краю, шли три тонкие
красные полосы. Лейн вопросительно взглянул на своих
спутников.
— Кровь,— подтвердил инспектор.
В том месте, где виднелись кровавые полосы, крышка
была смята, как от сильного удара.
Лейн кивнул.
— Вне всякого сомнения, джентльмены, коробка
была сбита со столика сильным ударом и упала на пол
у кровати мисс Кэмпион. Крышка сразу слетела, и пудра
высыпалась на ковер.
Он положил крышку на то самое место, откуда
только что поднял ее, и снова огляделся. Глаза его
оживленно блестели: вокруг было столько важных сви-
детельств.
Он решил начать со следов на ковре. На толстом
слое рассыпанной пудры четко отпечатались подошвы
остроносых ботинок. Следы шли вдоль кровати старой
леди, а затем поворачивали к двери, причем расстояние
между ними отсюда увеличивалось.
— Это значит,— негромко пробормотал Лейн,— что
человек, оставивший следы, обогнув кровать, ускорил
шаги и побежал.
Следы бегущего человека четко отпечатались на чи-
стой поверхности ковра: они остались благодаря при-
ставшей к его подошвам пудре. о
— По-моему, инспектор, нам повезло,— заметил
Лейн.— Это явно следы мужчины.
— Может, повезло, а может, и нет,— проворчал
Тамм.— Мне почему-то не нравятся эти следы. Уж
слишком все просто! Мы, разумеется, замерили самые
четкие следы. Размер ботинок 71 /2, 8 или 81 /2, узко-
носые, каблуки стоптаны... Мои люди уже ищут в доме
такую пару.
328
— Все может оказаться элементарно просто,—
заметил Лейн. Он снова повернулся к проходу между
кроватями.— Насколько я понял, мисс Кэмпион была
найдена лежащей у изголовья своей кровати, почти там,
где следы поворачивают к двери?
— Да. Ее следы тоже остались на ковре. Смотрите...
Лейн кивнул: по рассыпанной пудре к тому месту,
где упала Луиза Кэмпион, вели следы босых женских
ног. Они начинались у кровати, в том месте, где глухо-
немая, проснувшись, откинула одеяло.
— Это точно ее следы?
— Вне всякого сомнения,— подтвердил Бруно.— Мы
все проверили. Очевидно, она встала и пошла вдоль
кровати. И здесь случилось что-то, от чего она потеряла
сознание.
Мистер Друри Лейн нахмурился. Какая-то мысль
не давала ему покоя. Он осторожно приблизился к из-
головью кровати миссис Хэттер и склонился, присталь-
но рассматривая голову убитой. Его интересовали стран-
ные следы на лбу, которые он уже заметил раньше.
Это были глубокие тонкие вертикальные линии разной
длины, шедшие параллельно и слегка смещенные к од-
ному краю — в сторону туалетного столика. Следы на-
чинались где-то посередине лба и уходили под жесткие
седые волосы. Из этих странных отметин сочилась
кровь. Взгляд Лейна скользнул вниз, и он кивнул,
словно в подтверждение невысказанной мысли: на ков-
ре, почти под туалетным столиком струнами вверх
валялась старая разбитая мандолина.
Он наклонился, чтобы получше рассмотреть инстру-»
мент, и повернулся к стоявшим в дверях коллегам.
— Ну вот,— кисло усмехнулся окружной прокурор
Бруно,— вы и нашли орудие убийства.
— Да,— негромко подтвердил Лейн.— Пожалуй...
Струны мандолины уже начали ржаветь, одна из
них лопнула — очевидно, на инструменте давно никто
не играЛ. Ярко-красные следы на корпусе явно были
следами крови.
Лейн поднял мандолину, осмотрел оставленный ею
след на рассыпанной пудре, затем перевел взгляд
на сам инструмент. Он обнаружил, что в нижней
части на остром крае корпуса мандолины имеется све-
жая вмятина, размерами похожая на выбоину в крышке
туалетного столика.
— _Как вам это нравится, мистер Лейн? — сердито ,
329
спросил Тамм.—' Ведь это же надо? Мандолина! —
Он неодобрительно покачал головой.— Скоро они-начнут
убивать лилиями.
— Странно, очень странно...— сухо повторил Лейн.—
Выходит, миссис Хэттер ударили по лбу внешней сторо-
ной мандолины... Честно говоря, меня не столько смуща-
ет выбор орудия преступления, сколько тот факт, что
нанесенный им удар вряд ли мог быть смертельным.
Судя по глубине царапин на лбу, он был для этого
недостаточно силен. Да... действительно, очень странно.
Пожалуй, лучше подождать доктора Шиллинга.
Он положил мандолину на прежнее место и снова
принялся осматривать туалетный столик. Ничего подо-
зрительного он там не увидел: часы, две книги на тяже-
лых подставках (одна из них — Библия), рассыпанная
пудра, ваза с увядшими цветами, на углу со стороны
кровати Луизы — блюдо с фруктами.
На блюде лежали яблоко, банан, кисточка раннего
винограда, апельсин и три груши.
Доктор Лео Шиллинг, главный судебный медицин-
ский эксперт округа Нью-Йорк, был человеком сдер-
жанным. Нескончаемые потоки трупов, сопровождавших
его восхождение по служебной лестнице,— тела само-
убийц, людей, погибших насильственной смертью, нар-
команов и всех тех, кто ушел чиз жизни при подозри-
тельных обстоятельствах,— научили его спокойно отно-
ситься к смерти. Он презирал слово «брезгливость»,
и нервы у него были такими же. крепкими, как и
привычные к скальпелю пальцы. Люди, хорошо его
знавшие, правда, полагали, что за суровой официаль-
ностью скрывается большое доброе сердце, но еще ни-
кому и никогда не удавалось это доказать.
Он бодро вошел в спальню, рассеянно кивнул
окружному прокурору, коротко поприветствовал Тамма
и пробурчал что-то неразборчивое мистеру Друри Лейну.
Затем Шиллинг обвел глазами комнату, задержал взгляд
на белых следах на ковре и, к ужасу мистера Лей-
на, бросил свой саквояж на кровать, прямо в ноги
убитой.
— Можно наступать на следы? — деловито осведо-
мился он.
— Да,— кивнул инспектор,— .все сфотографировано.
И позволите напомнить, доктор, что я звонил вам уже
два с половиной часа назад и тем не менее вы...
— Es ist eine alte Geschichte, doch beibt sie immer
330
neu,— усмехнувшись, пропел толстяк Шиллинг.— «Ста-
рая история,— как выразился однажды славный Гей-
не,— но всегда нова...» Не волнуйтесь,'инспектор. Усоп-
шие люди необычайно терпеливы.— Он натянул по-
глубже свой белый колпак — Шиллинг был совершенно
лыс и ужасно стеснялся этого,— посуетился у кровати,
затоптав все следы, и приступил к делу.
Усмешка сползла с его лица, а глаза за стеклами
старомодных очков в золотой оправе стали серьезными.
Лейн заметил, как он поджал губы, увидев' вертикаль-
ные рубцы на лбу убитой женщины, и удовлетворенно
кивнул, когда взгляд доктора скользнул вниз, к лежав-
шей на ковре мандолине. Затем он осторожно раздви-
нул седые волосы убитой свои nth короткими толсты-
ми пальцами. То, что он увидел там, его насторожи-
ло — это было понятно по напряженному выражению
его лица. Он резко поднял одеяло и бегло осмотрел
тело. Трое мужчин молча наблюдали за ним.
Лицо многоопытного эксперта выражало недоумение.
Он тихо пробормотал:
— Der Teufel.» 1
Покачав головой, он облизнул губы, начал было
насвистывать какой-то веселый мотив, потом вдруг резко
повернулся и спросил:
— Где врач этой женщины?
Инспектор Тамм вышел из комнаты и через две
минуты вернулся в сопровождении Мэрриама. Доктора
поприветствовали друг друга, как два дуэлянта. Доктор
Мэрриам степенно обогнул кровать и вместе с Шиллин-
гом склонился над трупом. Негромко переговариваясь,
они начали тщательный осмотр тела. В это время дород-
ная мисс Смит, сиделка Луизы Кэмпион, торопливо
вошла в комнату, взяла с туалетного столика блюдо
с фруктами и быстро вышла. Тамм, Бруно и Лейн молча
наблюдали за происходящим. Наконец доктора закончи-
ли осмотр и выпрямились. Лицо Мэрриама выражало
некоторую озабоченность. Шиллинг еще глубже надви-
нул на лоб свой белый колпак.
— Итак, док? — нетерпеливо спросил окружной про-
курор.
Доктор Шиллинг поморщился.
— Смерть этой женщины наступила не- вследствие
удара мандолиной.— Друри Лейн удовлетворенно кив-
1 Der Teufel! — Дьявол! (нелс.)
331
нул.— Доктор Мэрриам и я пришли к выводу, что сила
удара была для этого недостаточной. Ударом ее лишь
оглушили...
— Гм...— пробурчал инспектор Тамм,— отчего же
тогда она умерла?
— Ах, инспектор, вы всегда торопитесь,— раздра-
женно произнес доктор Шиллинг.— О чем вы так вол-
нуетесь? Ее убила мандолина, хоть и не напрямую.
Ja *. Каким образом? Вызвав сильнейший сердечный
приступ. Отчего? Оттого, что миссис Хэттер было
шестьдесят три года, а по словам доктора Мэрриама,
она страдала острой сердечной недостаточностью. Не
так ли, герр доктор?
— А-а,— с облегчением протянул инспектор,— по-
нятно. Кто-то ударил ее по голове, старая леди испуга-
лась, сердце не выдержало, и она умерла. Но тогда,
может быть, она умерла во сне?
— Не думаю,— возразил мистер Друри Лейн.—
Напротив, инспектор, она явно не спала.— Взгляните...
Во-первых, глаза у нее широко раскрыты, в них застыл
ужас — значит, она была в сознании, инспектор. Во-
вторых, у нее очень испуганное выражение лица.—
Это было даже мягко сказано. Лицо Эмили Хэттер
было искажено страхом и болью. Она даже растопы-
рила пальцы, словно собиралась кого-то схватить.—
И третье, последнее...— Лейн подошел к кровати и ука-
зал на следы от струн мандолины на лбу убитой.—
Расположение этих отметин явно указывает на то, что
в момент нанесения удара миссис Хэттер сидела.
— Почему вы так решили? — требовательно спросил
Тамм.
— Ну, это очень просто. Если бы в момент удара
миссис Хэттер лежала в обычной позе лицом вверх,
то следы стальных струн остались бы не только на
верхней части лба, а и у бровей, на носу, а может быть,
даже и на губах. Поскольку же отметины остались лишь
на верхней части лба, значит, в момент удара она сидела
или полусидела. А если так, то она явно не спала.
— Очень логично, сэр,— сказал доктор Мэрриам.
Он стоял в напряженной позе, сплетая и распле-
тая пальцы.
— Элементарно... Доктор Шиллинг, в какое, по-ва-
шему, время наступила смерть?
1 Ja.— Да. (нем.)
332
Шиллинг достал из кармана жилета зубочистку
,из слоновой кости и принялся ковырять ею в щели меж-
ду зубами.
— Она мертва уже по крайней мере десять часов.
Это значит, что смерть наступила примерно в четыре
утра.
Лейн кивнул.
— Доктор, возможно, нам потребуется знать точное
местоположение убийцы в -тот момент, когда он нано-
сил удар миссис Хэттер. Вы можете его уточнить?
Доктор Шиллинг бросил задумчивый взгляд в сторону
кровати.
— Думаю, что да. Убийца стоял между крова-
тями. Судя по положению тела и царапинам на лбу,
он находился у самого изголовья... Как вы считаете,
доктор Мэрриам?
Старый врач вздрогнул.
— А? Что? Да, я согласен,— торопливо кивнул он.
Инспектор Тамм раздраженно потер тяжелый под-
бородок.
— И еще эта чертова мандолина... Не нравится мне
все это. Слабое сердце, не слабое сердце... А все-таки
мог удар мандолиной убить ее? Я хочу сказать, что
когда человек решился на убийство, то даже если он вы-
бирает самое невинное орудие, все равно...
—- Да, относительно того, что это в принципе ~ воз-
можно, нет никаких сомнений, Тамм,— подтвердил ме-
дицинский эксперт.— Сильный удар, даже если он нане-
сен таким легким предметом, как мандолина, может
убить женщину в возрасте миссис Хэттер. Но этот
удар был слишком слабым.
— На теле нет других следов насилия? — осведо-
мился Лейн.
— Нет.
— А яд? — требовательно произнес окружной проку-
рор.— Никаких следов?
— Никаких,— осторожно ответил Шиллинг,— но,
разумеется, я могу произвести вскрытие. Немедленно.
— Давайте,— скомандовал Тамм.— Надо проверить,
не пошутил ли здесь кто-нибудь с ядом еще разок...
Это дело мне очень не нравится. Сначала пытаются
отравить глухонемую, теперь пристукнули ведьму-хозяй-
ку. Я, пожалуй, посмотрю, нет ли поблизости следов
яда.
Колючие глаза Бруно сверкнули.
333
— Разумеется, это убийство, даже если удар и не
был прямой причиной смерти, а лишь вызвал шок... Не-
сомненно одно: злоумышленник вошел сюда с намере-
нием убиты
— Тогда почему же он нанес столь легкий удар,
мистер Бруно? — сухо спросил Лейн. Окружной проку-
рор пожал плечами.— И почему,— продолжал старый
актер,— выбрал такое странное орудие убийства, как
мандолина? Если злоумышленник задумал убить миссис
Хэттер, ударив ее по голове, то почему он выбрал ман-
долину? Ведь здесь же, в комнате, есть несколько
значительно более тяжелых предметов.
— О господи, мне это и в голову не пришло! —
воскликнул Тамм, когда Лейн выразительно указал на
висящий на стене каминный прибор и две массивные
подставки для книг, стоявшие на туалетном столике
у кровати.
Лейн еще раз прошелся по комнате, сцепив руки
за спиной. Доктор Шиллинг начал проявлять признаки
нетерпения. Доктор Мэрриам по-прежнему стоял не-
подвижно, как солдат на посту. Окружной прокурор
и инспектор Тамм еще больше хмурили брови.
— А кстати,— неожиданно спросил Лейн,— откуда
взялась мандолина? Ее хранили в этой комнате?
— Нет,— ответил инспектор.— Ее взяли из стеклян-
ного шкафа в библиотеке, внизу. Старая леди помести-
ла ее туда после самоубийства Йорка Хэттера — оче-
редная почесть усопшему. Мандолина принадлежала
Хэттеру. А что вы думаете о...
Мистер Друри Лейн вдруг резко поднял руку, призы-
вая к тишине, глаза его сузились. Доктор Шиллинг
натягивал простыню на тело убитой, как вдруг из скла-
док покрывала, сверкнув на солнце, скатился на усы-
панный пудрой ковер блестящий предмет. Лейн
бросился вперед и поймал его. Это был пустой шприц.
Все присутствующие сгрудились вокруг Лейна, рас-
сматривая важную находку. Лейн, осторожно держа
шприц за конец, понюхал иглу и поднес инструмент
к свету.
Доктор Шиллинг, бесцеремонно забрав у Лейна
шприц, кивнул Мэрриаму, и они вдвоем отошли к окну.
— Шприц пустой,— пробормотал медицинский эк-
сперт.— Что значит этот номер на нем — «6»? А этот
осадок на стекле... должно быть... должно быть...
— Ну? — нетерпеливо подбодрил Лейн.
334
Доктор Шиллинг пожал плечами.
— Я должен провести анализ.
— На теле нет следов укола? — настаивал Лейн.
— Нет.
И вдруг, словно услышав далекий выстрел, Лейн
резко поднял голову и в глазах его сверкнула серо-зе-
леная молния... У Тамма отвисла челюсть, так как
обычно степенный мистер Друри Лейн стремительно
ринулся к двери, на ходу громко крикнув:
— Сиделка!
Он помчался в комнату сиделки. Все бросились за
ним.
Мисс Смит занимала комнату смежную со спальней,
в которой лежала убитая. Глазам ворвавшихся туда
мужчин предстала весьма безмятежная картина. На
кровати с открытыми невидящими глазами, откинув-
шись пухлым телом на мягкие подушки, лежала Луиза
Кэмпион. Рядом на стуле сидела пожилая тучная
сиделка и легко поглаживала лоб глухонемой. Луиза
механически отрывала виноградины от кисточки, кото-
рую держала в руках, и жевала их без, видимого аппети-
та. На столике у изголовья кровати стояло блюдо с фрук-
тами, которое мисс Смит несколько минут назад забра-
ла из спальни.
Мистер Друри Лейн, не тратя времени на объясне-
ния, шагнул к кровати и вырвал гроздь из рук Луизы.
Опешившая от неожиданности мисс Смит с криком вско-
чила на ноги, а слепоглухонемая резко села в постели,
губы ее скривились, а обычно безмятежное лицо
исказила гримаса безумного страха. Она как-то по-звери-
ному жутко скулила, лихорадочно ища руку мисс Смит,
а когда нашла, то крепкр вцепилась в нее. Кожа на
ее руках мгновенно покрылась пупырышками, точно
от холода. 4 '
— Сколько она уже съела? —резко спросил Лейн.*
Сиделка побледнела.
— О, как вы меня напугали... Сколько? Пригоршню.
— Доктор Мэрриам! Доктор Шиллинг! С ней все
в порядке? — в голосе Лейна звучала тревога.
Доктор Мэрриам поспешил к кровати. Как только
его ладонь коснулась лба бедной жешцины, та сразу
замолчала. Мэрриам медленно произнес:
— По-моему, все в полном порядке.
Мистер Друри Лейн вытер * лоб носовым платком,
пальцы его дрожали.
335
- Я боялся, что мы можем опоздать,— хрипло
вымолвил он.
Инспектор Тамм, сжав могучие кулаки, направился
к столику, на котором стояло блюдо с фруктами.
— Значит, все-таки яд?
Все уставились на блюдо. Там, нетронутые, лежали
яблоко, банан, апельсин и три груши.
— Да,— подтвердил Лейн. Голос его был спокоен.—
Я в этом совершенно уверен. И должен сказать,
джентльмены, что факты в том виде, в котором они
предстали сейчас, совершенно меняют дело.
— Но как...— начал было Бруно. Лейн мягким же-
стом остановил его, словно не желая сейчас вдаваться
в подробности.
Он внимательно смотрел на Луизу. Умелыми погла-
живающими движениями доктор Мэрриам быстро успо-
коил ее, и теперь она лежала, расслабившись и не ше-
велясь. Сорок лет жизни вне связи с окружающим
миром сгладили черты ее лица. Она могла бы стать
даже красивой: тонкий вздернутый нос, изящно очер-
ченная линия губ...
— Бедняжка...— вздохнул Лейн.— Интересно, о чем
она думает? — Он повернулся к сиделке, и глаза его
сразу посуровели.— Несколько минут назад вы взяли
блюдо с фруктами с туалетного столика в соседней ком-
нате,— произнес он.— Скажите, там часто ставят фрукты?
— Да, сэр,— волнуясь, ответила мисс Смит.— Луиза
очень любит фрукты, поэтому в спальне на столике
всегда стоит полная ваза.
. — Есть ли у миСс Кэмпион особое пристрастие
к каким-нибудь фруктам?
— Пожалуй, нет. Она одинаково любит все.
— Так-так...— Лейн казался озадаченным.
Он хотел было что-то сказать, но промолчал, заку-
сив губу, и задумчиво опустил голову.
— А миссис Хэттер? — вдруг спросил он.— Она
когда-нибудь ела фрукты из этой вазы?
— Иногда.
— Не часто?
— Нет, сэр.
— Миссис Хэттер тоже любит все фрукты? —
Голос Лейна звучал спокойно, но Бруно и Тамм
видели, что старый актер напряженно ждет ответа.
Мисс Смит тоже почувствовала это и медленно
произнесла:
336
— Странно, что вы задали этот вопрос, сэр. Нет.
Миссис Хэттер не выносила груш, она их терпеть
не могла и никогда не ела.
— А! — удовлетворенно кивнул Лейн.— Прекрасно.
А кто-нибудь в доме знал об этой ее странности, мисс
Смит?
— Конечно. Домашние над этим часто подшучивали.
Мистер Друри Лейн довольно хмыкнул. Он несколь-
ко раз кивнул, благодарно улыбнулся мисс Смит и, по-
дойдя к столику у изголовья кровати, принялся внима-
тельно разглядывать принесенное из соседней комнаты
блюдо с фруктами.
— Она не любила груши...— пробормотал он.—
Учтем это, инспектор. Думаю, нам следует обратить
внимание на эти груши.
Две из трех груш, лежавших на блюде, были просто
чудесны: золотистые, сочные, твердые. Третья же... Лейн
с любопытством повертел ее в пальцах. Плод начинал
портиться: на кожице появились темные пятнышки.
Лейн вдруг оживился и поднес грушу ближе к глазам.
— Так я и думал! — воскликнул он, повернувшись
к доктору Шиллингу с выражением полного триум-
фа на лице.— Взгляните, доктор,— он подал медицин-
скому эксперту три груши,— на той, что начала пор-
титься, вы найдете след от укола.
— Отравлена? — в один голос воскликнули Бруно
и Тамм.
— Торопиться с выводами, конечно, не стоит, но...
Я полагаю, что ра. Доктор, проверьте все три. Выяс-
ните, пожалуйста, что за яд был использован и от него
ли испортилась груша —- возможно, она начала портить-
ся еще до того, как под кожицу впрыснули яд.
— Jawohl ’,— сказал Шиллинг и степенно вышел из
комнаты, неся в руках грушу, как драгоценный сосуд,
который может разбиться.
Инспектор Тамм покачал головой.
— Странно... Если груша была отравлена, а старая
леди не ест груш, то, значит...
— Значит, смерть миссис Хэттер — всего лишь слу-
чайность, ее никто не собирался убивать. Отравленная
груша предназначалась для бедной Луизы,— закончил
Бруно.
— Верно! — воскликнул Тамм.— Верно, Бруно.
1 Jawohl — да, конечно, (нем.)
22 Д. Д. Карр др.
337
Убийца проник в комнату, воткнул в грушу иглу, и в
этот момент старая леди проснулась... понимаете?
Может быть, она даже узнала вошедшего — помните,
какое у нее было выражение лица? Что делать убий-
це? Бах! Он бьет ее мандолиной, и дело сделано.
— Что ж, если так, то, вероятнее всего, отравлен-
ная груша — дело рук того же, кто отравил напиток
мисс Луизы два месяца назад.
Мистер Друри Лейн ничего не ответил. Он молча
думал о чем-то, сосредоточенно сдвинув брови. На лице
мисс Смит было написано изумление. Что же касает-
ся Луизы Кэмпион, которая еще не знала, что жизни
ее сегодня второй раз угрожала серьезная опасность,
она прильнула к руке доктора Мэрриама с беспо-
мощностью и отчаянием, на которые безжалостно
обрекли ее темные силы природы.
Действие 3
Библиотека, Воскресенье,' пятое июня, одиннадцать
десять утра.
Наступил антракт. В коридоре то и дело сновали
какие-то люди; один из полицейских с озабоченным
видом докладывал инспектору Тамму, что ни на шпри-
це, ни на мандолине не обнаружено отпечатков' паль-
цев; доктор Шиллинг суетливо руководил выносом тела.
Посреди этой суматохи,, спокойный и задумчивый,
стоял мистер Друри Лейн. Он пристально вглядывался
в лицо Луизы Кэмпион,' словно ища там ответ на му-
чившую его загадку, и лишь рассеянно кивнул в ответ
на замечание окружного прокурора Бруно, что, посколь-
ку отпечатки нигде не обнаружены, то, вероятнее всего,
убийца был в перчатках.
Наконец установился относительный порядок. Доктор
Шиллинг и санитары из морга унесли труп, и инспек-
тор закрыл дверь в комнату мисс Смит. Мистер Дру-
ри Лейн быстро спросил:
— Мисс Кэмпион уже рассказали о случившемся?
Мисс Смит отрицательно покачала головой, и доктор
Мэрриам торопливо пояснил:
— Я счел, что лучше подождать, пока...
— Сейчас ее здоровье вне опасности?
338
Доктор Мэрриам поджал тонкие губы.
— Для нее это будет страшным ударом. У Луизы
слабое сердце, но сейчас она почти успокоилась и можно
осторожно сообщить ей.
— Как вы с ней общаетесь?
Мисс Смит молча подошла к кровати, склонилась
над подушкой и почти сразу выпрямилась, держа в
руке странный аппарат. Он состоял из дощечки с от-
верстиями, чем-то похожей на мозаику, и большой
коробки. Она отодвинула крышку коробки: внутри было
множество маленьких металлических пластин, напоми-
нающих домино: каждая пластина имела с обратной
стороны штырек, который опускался в отверстие на до-
щечке. Лицевые поверхности пластин были усеяны
выпуклыми точками, число и расположение которых
на каждой пластине было разным.
— Брейль? — уточнил Лейн.
— Да,— вздохнула мисс Смит.— Каждая пласти-
на — это одна буква по алфавиту Брейля. Аппарат
был изготовлен специально для Луизы... Она всегда
носит его с собой.
Для того чтобы облегчить «чтение» этого языка
слепых, на каждой пластине помимо выпуклых точек
была написана белая буква — перевод азбуки Брейля
на английский язык.
— Прекрасно,— сказал Лейн.— Если не возражае-
те, мисс Смит...— Он мягко отстранил сиделку, взял
дощечку и коробку с пластинами и посмотрел на Луи-
зу Кэмпион.
Все замерли, ощутив важность наступившего момен-
та. Как поведет себя эта странная несчастная женщи-
на? То, что она почувствовала витавшее в комнате
напряжение, было очевидной Ее прекрасные белые^паль-
цы трепетали — мгновением раньше она освободила их
из рук доктора Мэрриама,— и Лейн с содроганием
подумал о том, что они чем-то похожи на усики жука,
только движения их были осмысленными. Она тревожно
поворачивала голову из стороны в сторону, словно
ища чего-то, и это еще больше усиливало сходство
с насекомым.
" Ее огромные зрачки были неподвижны, взгляд не-
зрячих глаз устремлен прямо перед собой. В это мгно-
вение, когда внимание присутствующих сосредоточилось
на ней, все, казалось, забыли, что перед ними простая,
хоть и приятной наружности, женщина. Луиза была
22е 339
невысокой — чуть выше пяти футов,— пухлой, с блестя-
щими темными волосами и здоровым цветом лица. Все
взгляды были прикованы к ее спокойному и неподвиж-
ному, почти безжизненному лицу и тревожно трепе-
тавшим пальцам.
— Она, кажется, очень взволнована,— пробормотал
инспектор Тамм.— Взгляните на ее пальцы...
Мисс Смит покачала головой. *
— Это не волнение. Она разговаривает, задает
вопросы.
— Разговаривает? — недоверчиво воскликнул ок-
ружной прокурор.
— Конечно,— утвердительно кивнул Лейн.— Это
язык глухонемых, мистер Бруно.— Он повернулся к
сиделке.— Что она говорит, мисс Смит?
Грузная сиделка тяжело опустилась в кресло.
— Я... простите, я что-то устала,— хрипло пробор-
мотала она.— Она повторяет снова и снова: «Что слу-
чилось? Что случилось? Где мама? Почему вы не отве-
чаете? Что случилось? Где мама?»
В наступившей тишине раздался глубокий вздох
мистера Друри Лейна. Он взял пальцы Луизы в свои силь-
ные руки. Она пы^лась сопротивляться, но скоро
сдалась; ноздри ее расширились, словно она пыталась по
запаху определить, кто перед ней. Это было странно
и жутко. Однако очень скоро Лейну удалось успокоить
ее: она расслабилась,' и рука ее выскользнула из ладо-
ней Лейна.
«Что случилось? Где мама? Кто вы?»
Лейн, быстро выбирая нужные пластины, выстроил
из них несколько слов и положил дощечку на колени
Луизе.
Ее пальцы стремительно запорхали над пластинами
с буквами. Надпись, выложенная Лейном, гласила:
«Я — друг. Я хочу помочь вам. Я должен сообщить
вам что-то неприятное. Будьте мужественны».
Из гортани Луизы вырвался странный звук, похожий-
на жалобный стон. Тамм заморгал и отвернулся. Доктор
Мэрриам замер за спиной Луизы. Она глубоко вздох-
нула, и ее пальцы снова запорхали: «Да. Да. Я готова.
Что случилось?»
Рука Лейна снова нырнула в коробку с металли-
ческими пластинами. В комнате воцарилась тишина.
«Вы — отважная женщина. Мужайтесь. Вашу мать убили
этой ночью».
340
Маленькие руки взметнулись над дощечкой с бук-
вами и бессильно упали на колени: металлические
пластины с точками рассыпались по полу. Женщина
потеряла сознание.
— Выйдите все из комнаты! — воскликнул доктор
Мэрриам, когда присутствующие бросились к лишив-
шейся чувств женщине.— Мы с мисс Смит позаботим-
ся о ней. ,
Все молча смотрели, как он с трудом приподнял
безвольное тело Луизы, затем дружно заторопились
к двери.
— Вы отвечаете за мисс Кэмпион,— на ходу бро-
сил инспектор.— Не оставляйте ее ни на минуту.
— Я ни за кого не стану отвечать, если вы сейчас
не уберетесь отсюда!
Полицейские подчинились. Лейн вышел последним.
Он мягко закрыл за собой дверь и остановился в задум-
чивости. Затем он устало вздохнул, потер пальцами
виски и, покачав головой, двинулся вниз по лестнице
за окружным прокурором и инспектором Таммом.
В доме Хэттеров библиотека располагалась рядом
со столовой. Здесь было тихо и прохладно. Большую
часть книг составляли научно-популярные издания и поэ-
зия. Лейн опустился в кресло и с интересом осмотрел-
ся. Тамм и Бруно тоже присели, и все трое молча
переглянулись. Тишину нарушало лишь хриплое дыхание
Тамма.
— Ну что, друзья,— наконец произнес он,— за-
гадка не из легких.
—- Тем интереснее, инспектор,— откликнулся Лейн.
Он поглубже усёлся в кресле и вытянул длинные
ноги.— Кстати,— подняв брови, вдруг спросил он,—
а знает ли Луиза о том, что две месяца назад* кто-то
покушался на ее жизнь?
— Нет, и, по-моему, нет смысла рассказывать ей
об этом. Ей и так нелегко.
— Да, конечно,— согласился Лейн.— Это было бы
жестоко.— Он немного подумал, затем неожиданно под-
нялся и подошел к невысокой подставке, напоминаю*
щей пьедестал, на которой возвышался стеклянный
шкафчик. Он был пуст.
— Насколько я понимаю, здесь хранили мандолину?
Тамм кивнул и мрачно добавил:
341
— . Отпечатков тоже нет.
— Знаете,—- вступил в разговор окружной прокурор
Бруно,— эта отравленная груша — если, конечно, она
действительно отравлена,— значительно упрощает дело.
— Решили начать с груши? Что ж, по крайней мере,
мы знаем теперь, что ему нужна была Луиза...—
проворчал Тамм.— Пржалуй, пора...— Он поднялся и на-
правился к двери, ведущей в коридор.
— Эй, Мошер,— окликнул он.— Позови-ка сюда
Барбару Хэттер. Нам нужно с ней побеседовать.
Лейн повернулся и шагнул к своему креслу.
В жизни Барбара Хэттер выглядела намного при-
ятнее, чем на публикуемых в прессе и поэтических
сборниках фотографиях. Ее природная хрупкость на фо-
тографиях воспринималась как худоба, в жизни же тон-
кие черты ее лица были мягкими и женственными
и почти физически привлекательными, чего Курт, из-'
вестный фотограф, предпочел не замечать, создав образ
бесплотного божества. Ей давно минуло тридцать. Вы-
сокая, царственная, она двигалась грациозно, будто
танцуя. Казалось, что от нее исходит неземное сия-
ние, отблески которого освещают все вокруг, согревая
теплом каждый ее. жест. Одного взгляда на нее было
достаточно, чтобы понять — поэтесса Барбара Хэттер
обладает не только незаурядным умом, но и глубоко
чувствующей душой.
Барбара кивнула инспектору Тамму и поклони-
лась окружному прокурору. Ее огромные глаза широко
раскрылись при виде Лейна.
— Мистер Лейн! — воскликнула она своим глубоким
приятным голосом. — Вы тоже роетесь в отстойни-
ках семейных дрязг и сплетен?
Лейн вспыхнул.
— Вы несправедливы. У меня нет пристрастия
к сплетням.— Он пожал плечами.— Присаживайтесь,
пожалуйста. Мы хотели бы задать вам несколько вопро-
сов.— Казалось, Лейн нисколько не удивился тому,
что она знала его. в лицо и назвала по имени во
время первой встречи; к нему часто так обращались
совсем незнакомые люди.
Она опустилась в кресло, слегка подняв брови,
оглядела собравшихся и, едва заметно вздохнув, ска-
зала:
— Что ж, я готова. Начинайте»
— Мисс Хэттер,— резко обратился к ней инспек-
342
ТОР»— расскажите, что вам известно о событиях прошлой
ночи?
— Очень немного, инспектор. Я вернулась около
двух часов,— была на скучной вечеринке в доме моего
издателя. Присутствовавшие там мужчины не имеют
представления о хороших манерах, а может быть, просто
выпили слишком много... Как бы то ни было, я возвра-
щалась домой одна. Все было тихо. Моя комната, как
вы знаете, расположена по другую сторону коридора,
окна выходят в парк... Могу заверить вас, что, когда
я вернулась, двери всех спален наверху были закрыты...
Я очень устала, сразу легла в постель и проспала до
шести утра, проснувшись, только от криков мисс Смит.
Вот и все.
— Гм-м...— инспектор нахмурился.
— Я согласна,— устало- улыбнувшись, промолвила
Барбара,— что рассказ получился не слишком занятный,
но...
Она повернулась и посмотрела на Друри. Лейна,
словно ожидая, что он задаст ей следующий вопрос.
Так и произошло, однако вопрос Лейна ей явно не по-
нравился, так как глаза ее сузились, взгляд стал тяже-
лым. Лейн спросил:
— Скажите, мисс Хэттер, когда вы и ваш брат Кон-
рад вбежали в спальню матери сегодня утром, кто-нибудь
из вас ходил в проходе между кроватями?
— Нет, мистер Лейн,— коротко ответила она.—
Мы сразу поняли, что мама мертва. Когда мы выносили
Луизу,, то старались не задеть следов на ковре.
— Вы уверены, что ваш брат не ступал в проход меж-
ду кроватями?
- Да.
Окружной прокурор Бруно поднялся на ноги и,
скрестив руки на груди, зашагал по комнате. Барба-
ра терпеливо ждала.
- — Мисс Хэттер, я буду с вами откровенен. Вы —
умная женщина и, разумеется, не могли не видеть, сколь
странно и... э-э... сложно складывались отношения в ва-
шей семье. Видя это, вы, естественно, делали для себя
какие-то выводы. Я прошу вас на время забыть о се-
мейной лояльности...— Он замолчал под ее спокойным
немигающим взглядом. Вероятно почувствовав тщетность
своих стараний, он торопливо пояснил:— Конечно, если
вы не хотите, то можете не отвечать. Но если у вас
есть какое-то объяснение, тому, что произошло ночью...
343
— Дорогой мистер Бруно,— с легкой усмешкой
начета Барбара,— что вы имеете в виду? Вы намекаете
на то, что я знаю, кто убил мою мать?
— Нет-нет, речь идет о возможной версии... догад-
ке, и ни о чем более.
— У меня нет никаких догадок.— Она помолчала,
разглядывая свои длинные белые пальцы.— Ни для кого
не секрет, мистер Бруно, что моя мать была неиспра-
вимым тираном, и я полагаю, что в разное время многим
людям хотелось отомстить ей. Но убивать...— Барбара
содрогнулась.— Не знаю. Это кажется невероятным. Ли-
шить человека жизни...
— О...— перебил ее инспектор Тамм,— так вы, стало
быть, убеждены, что кто-то хотел убить вашу мать?
Она подняла голову и с изумлением посмотрела
на него.
— Я вас не понимаю, инспектор. Разумеется, если
мою мать убили, значит, кто-то...— Она вдруг замолча-
ла и крепко обхватила пальцами подлокотники своего
кресла.— Вы что же, хотите сказать, что... что это
была ошибка?!
— Именно это и имел в виду инспектор, мисс
Хэттер,— сказал Бруно.— Мы уверены в том, что убий-
ство вашей матери — роковая случайность; тот, кто сде-
лал это, вошел в спальню с другой целью. Он не
собирался убивать вашу мать, а лишь хотел избавиться
от вашей сводной сестры Луизы.
— Скажите,— не дожидаясь, пока Барбара придет
в себя, осторожно вступил в разговор мистер Друри
Лейн,— кому и зачем могло понадобиться лишать жизни
эту бедную беспомощную женщину, мисс Хэттер?
Барбара вдруг резко закрыла лицо руками и на мгно-
вение замерла. Затем она опустила руки и подняла
глаза, в которых сверкнули слезы.
— Бедная Луиза,— пробормотала она.— Бедная
Луиза...— Невидящим взглядом она смотрела на пьеде-
стал, стоявший у противоположной стены.— Как жесто-
ка и безжалостна к ней судьба! Вечная жертва...—
Барбара сжала губы и решительно повернулась к окруж-
ному прокурору.— Вы были правы, мистер Бруно, круго-
вая порука здесь неуместна. Человек, который спосо-
бен причинить зло такому слабому и беспомощному
созданию, как Луиза, не заслуживает снисхождения.
Должна сказать вам, мистер Лейн,— продолжала она,
переведя взгляд в его сторону,— что в нашей семье
344
все — за исключением моей матери и меня —.не люби-
ли Луизу. Ненавидели ее.— Голос Барбары дрожал от
гнева.— Извечная жестокость рода человеческого.
Стремление раздавить уродливое насекомое... О, это
слишком ужасно!
— Да, да...— Окружной прокурор не сводил с нее
пристального взгляда.— А скажите, действительно ли
ваша мать запрещала вам прикасаться к вещам, при-
надлежавшим Йорку Хэттеру?
Барбара кивнула.
— Да... Моя мать уважала память о моем отце го-
раздо больше, чем его самого при жизни.
Она замолчала, погрузившись в воспоминания о не-
далеком прошлом. Лицо ее стало печальным, у губ
залегла горькая складка.
— После смерти отца мать изменилась. Она словно
хотела загладить свою вину перед ним, заставить нас
почитать его память. Она собирала все вещи, принадле-
жавшие ему... Мне кажется, что в последние месяцы
она поняла, что...— Не закончив своей мысли, Барбара
замолчала, глядя на пол перед собой.
Инспектор Тамм вздохнул и прошелся по комнате.
— Увы, это нам ничего не дает... Скажите, что,
по-вашему, заставило Йорка пойти на самоубийство?
Боль исказила ее лицо.
— Что? — повторила она безжизненным голосом.—
А разве может жить человек, у которого отняли
и растоптали самое дорогое, сделав парией в соб-
ственном доме...— В голосе ее гнев и презрение сме-
шались с состраданием.— Бедным отцом всю жизнь
помыкали. Собственные дети презирали его. Он был
очень красив, когда они поженились. Мне кажется,—
задумчиво продолжала Барбара,— мама поработила
его, потому что с самого начала считала, что ему нужна
твердая рука. Ей казалось, что всем, кто слабее ее,
нужна твердая рука.— Барбара вздохнула.— Но вместо
того, чтобы поддержать его, она сломала ему хребет.
Он стал отшельником, гонимым и отверженным. Кро-
ме нашего старого соседа, капитана Трайветта, у него
не было друзей. Да и капитану не удалось стряхнуть
с него эту апатию... Простите, я говорю вздор.
— Напротив, мисс Хэттер,— мягко произнес Лейн,-к
вы очень умно и тонко говорите о важных вещах.
Позвольте спросить: табу, наложенное вашей матерью
на вещи, принадлежавшие отцу, соблюдалось всеми
обитателями дома?
— Слово матери всегда было законом для нас,—
тихо ответила Барбара.— Могу поклясться, никто из нас
даже не помышлял о том, чтобы взять мандолину
или войти в лабораторию... О господи, что я говорю!
Ведь.кто-то же сделал это...
— Когда вы в последний раз видели мандолину
в этом шкафу? — требовательно спросил инспектор.
— Вчера днем.
— Простите,— вступил в разговор Бруно, в глазах
которого вдруг вспыхнула искра интереса,— это един-
ственный музыкальный инструмент в доме?
Лейн бросил на него быстрый взгляд, а Барбара
недоуменно пожала плечами.
— Да,— ответила она.— Не понимаю, какое это
может иметь значение... Впрочем, это меня не касается...
В нашем доме не любят музыку. Отец хранил мандоли-
ну в память о своих студенческих годах... Когда-то
здесь стоял рояль — старинный, с инкрустацией и по-
золотой в стиле рококо,— но мать распорядилась
убрать его. Ей стало обидно...
— Обидно? — изумленно переспросил Бруно.
— Видите ли, Луиза не могла его слушать...
Бруно нахмурился. Инспектор Тамм пошарил в кар-
мане и вынул оттуда ключ.
•— Узнаете?
Барбара послушно взглянула на то, что он сжимал
своими могучими пальцами.
— Ключ от автоматического замка? Нет, я не знаю,
откуда он. Ключи так похожи...
Тамм кашлянул.
— Это ключ от лаборатории вашего отца. Я нашел
его в вещах вашей матери.
— Ах да! Конечно...
— Вы не знаете, это единственный ключ от той
комнаты? •
— Думаю, да. Я знаю, что с тех пор, как стало
известно о самоубийстве отца, она всегда держала
его у себя.
Тамм снова сунул ключ в карман.
— Это совпадает с тем, что я. уже слышал. Нам
нужно взглянуть на эту лабораторию.
— Вы часто бывали в лаборатории отца, мисс
Хэттер? — полюбопытствовал Бруно.
Лицо ее оживилось.
— О да, мистер Бруно. Я была одна из паломниц
346
У его научных святынь. Его эксперименты зачаровы-
вали меня, хотя я никогда не могла объяснить их.
Я часто приводила к отцу наверх — в такие минуты
он бывал счастлив и чувствовал себя окрыленным.—
Она помолчала, задумавшись.— Марта — жена моего
брата — тоже сочувствовала отцу и иногда заходила к
нему наверх. Ну, и конечно, капитан Трайветт. Дру-
гие же...
— Так, значит, вы совсем не разбираетесь в хи-
мии? — бросив на нее недоверчивый взгляд, подвел
итог инспектор Тамм.
Барбара улыбнулась. ;
— Так, так, инспектор... Яд? Читать этикетки
умеют все... Но вы правы, я не знаю химии.
— Должен заметить, мисс Хэттер,— произнес Дру-
ри Лейн,— отсутствие склонности к точным наукам вы
с лихвой компенсируете поэтическим даром. Вы и ваш
отец — весьма интересная пара. Euterpe *, восседаю-
щая у ног Scientia * 2...
— Что за чушь,—ворчливо пробубнил инспектор
Тамм.
— О,— улыбнулся Лейн,— поверьте, мое замеча-
ние вызвано отнюдь не желанием продемонстрировать
осведомленность в классической мифологии. Меня инте-
ресует совершенно конкретная вещь, мисс Хэттер. Ска-
жите, a Scientia никогда не сидела у ног Euterpe?
— Переведите это на английский язык,— потребо-
вал инспектор Тамм.— Я тоже хочу знать вопрос.
— Мистер ' Лейн просит ответить,— вспыхнув,
пояснила Барбара,— интересовался ли отец моей рабо-
той так же, как я интересовалась его. Отвечаю,
мистер Лейн: да. Отца всегда восхищали... нет, скорее,
не моя поэзия, а мой успех и популярность. Он
часто удивлялся моим стихам... '
— Как и я, мисс Хэттер,— с учтивым поклоном
заметил Лейн.—А сам мистер Хэттер никогда не про-
бовал писать?
Она сделала отрицательный жест.
— Вряд ли. Однажды он, решился попытать свои
силы в беллетристике, но, по-моему, из этого ничего
не вышло. Он никогда не мог долго заниматься одним
делом, за исключением, конечно, своих бесчисленных
Euterpe — Эвтерпа, муза, покровительница музыки и поэзии.
2 Scientia — наука, (лат.)
347
экспериментов с ретортами, форсунками и химикатами.
— Что ж,— с вызовом посмотрев на Лейна, произ-
нес инспектор,— если вы закончили, давайте вернем-
ся к делу. Мы не можем возиться здесь целый день,
мистер Лейн... Мисс Хэттер, вы были последней, кто
входил вчера в дом?
— Этого я не могу сказать. Я забыла свои клю-
чи — у нас у каждого свой ключ,— поэтому мне при-
шлось позвонить в вестибюле. Ночной звонок соединен
прямо со спальней Арбуклов, это на последнем этаже,
и через пять минут Джордж Арбукл сошел вниз и впу-
стил меня. Я сразу отправилась к себе. Арбукл остался
внизу... Поэтому я не могу с уверенностью утверждать,
была я последней или нет. Возможно, Арбукл знает...
— А как случилось, что вы не взяли свой ключ?
Вы его потеряли или в спешке куда-нибудь сунули?
— Я поняла ваш намек, инспектор,— вздохнув, от-
ветила Барбара.— Нет, ключ не потерян и не украден.
Я просто забыла его в другой сумке. Я проверила,
там ли он, перед тем как лечь в постель.
— У вас есть еще вопросы? — повернулся инспектор
к окружному прокурору.
Тот покачал головой.
— А у вас, мистер Лейн?
— После того как вы меня отчитали, инспектор,—
с мрачной улыбкой поклонился Лейн,— нет.
Тамм смущенно крякнул и произнес:
— Тогда на сегодня все, мисс Хэттер. Оставай-
тесь, пожалуйста, в доме.
—. Да-да,— устало кивнула Барбара,— конечно.
Она поднялась и вышла из комнаты.
Тамм открыл перед ней дверь и проводил долгим
взглядом.
г — Гм,— пробормотал он,— и все-таки, несмотря ни
на. что, она чертовски привлекательная женщина. Что
ж,— он энергично расправил плечи,— теперь, пожалуй,
пора побеседовать с помешанными. Мошер, пригласите-
ка к нам этих Арбуклов.
Полицейский кивнул и вышел. Тамм закрыл за ним
дверь, сунул большой палец за ремень и сел.
— Помешанные? — переспросил Бруно.— По-мо-
ему, Арбуклы — вполне нормальные люди.
— Как бы не так,— буркнул инспектор.— Они
только выглядят нормальными, а на самом деле поме-
шанные.— Он скрипнул зубами.— В этом доме все
348
сумасшедшие. Я тоже, по-моему, начинаю сходить с ума.
Немолодые, высокие и крепкие Арбуклы больше
походили на брата и сестру, чем на мужа и жену. У обоих
были грубые черты лица и бугристая с крупными
сальными порами кожа. По-крестьянски спокойные и не-
торопливые, они вместе с тем казались суровыми и
угрюмыми, словно мрачная атмосфера дома давила
на них.
Миссис Арбукл явно что-то беспокоило.
— Я легла вчера около одиннадцати,— сказала
она.— Вместе с Джорджем — это мой муж. Мы —
честные люди и не имеем к этому никакого отноше-
ния...
Инспектор кашлянул.
— И спали оба до утра?
— Нет,— ответила женщина.— Около двух часов
ночи раздался звонок. Джордж встал, надел брюки,
рубашку и спустился вниз.— Инспектор мрачно кив-
нул, он, кажется, не ожидал правдивого ответа.—
Джордж вернулся минут через десять,— продолжала
миссис Арбукл,— и сказал, что Барбара забыла свой
ключ.— Миссис Арбукл фыркнула.— Потом мы снова
заснули и больше ничего не слышали до самого утра.
Джордж Арбукл закивал лохматой головой...
— Да, да... Святая правда. Мы ничего не знаем об
этом...
— Ответите, когда вас спросят,— перебил его
инспектор Тамм.— А пока...
— Простите, миссис Арбукл,— неожиданно вступил
в разговор Лейн. Она быстро повернулась и с чисто
женским любопытством уставилась на него.— Скажите;
каждый ли день на столике в спальне миссис Хэттер
оставляли фрукты?
— Да,— кивнула миссис Арбукл.— Луиза Кэмпион
очень их любит.
— Наверху стоит сейчас блюдо с фруктами. Когда
их купили?
— Вчера. Я всегда приношу в спальню свежие
фрукты. Так велит миссис Хэттер.
— Мисс Кэмпион любит все фрукты?
— Да. Она...
— Сэр...— мрачно произнес Тамм.
— И миссис Хэттер тоже?
— Э... нет, я бы не сказала. Миссис Хэттер терпеть
не может груш. Никогда не ест их. Домашние всегда
над этим подшучивали. 3 Q
Мистер Лейн бросил многозначительный взгляд на
инспектора и окружного прокурора.
— Скажите, миссис Арбукл,— как ни в чем не бы-
вало продолжил он,— а где вы обычно покупаете
фрукты?
— У Саттона на Университетской площади. Там
каждый день привозят свежие.
— А кто-нибудь кроме Луизы ест фрукты?
Миссис Арбукл удивленно пожала плечами.
— Странные вы задаете вопросы. Конечно... Я всегда
подаю к столу фрукты.
— Гм-м... А кто-нибудь ел вчера груши?
Лицо экономки потемнело, взгляд сделался подо-
зрительным. Столь необычный интерес к фруктам, долж-
но быть, действовал ей на нервы.
— Да! — с вызовом ответила она.— Да, да...
— Сэр...— снова подал голос инспектор.
— Да, сэр. Я съела одну, ну и что из этого?
— Ничего, миссис Арбукл,— ободряюще улыбнулся
ей Лейн.— Решительно ничего... Итак, вы съели одну
грушу. Кто-нибудь еще ел?
— Да, эти маленькие дьяво...— она испуганно за-
молчала и смущенно закончила: — дети, Джекки и Бил-
ли, . съели одну пополам и по банану... Они сметают
все, как ураган.
— Никаких последствий,— заметил окружной проку-
рор.— Это кое о чем говорит...
— Когда вы отнесли фрукты в комнату мисс Кэм-
пион? — осторожно спросил Лейн.
— Днем. После обеда... сэр.
— Все фрукты были свежими?
— Да. Да, сэр... На блюде оставались фрукты
со вчерашнего дня, но я убрала их,— поспешно добави-
ла миссис Арбукл,— и положила свежие. Луиза очень
привередлива, когда дело касается еды, особенно фрук-
тов. Она не станет есть переспелые или подпор-
ченные...
Мистер Лейн поднял брови. Он начал было что-то
говорить, но замолчал и нахмурился. Женщина удивлен-
но смотрела на него, ее муж стоял рядом, неловко
переминаясь с ноги на ногу и почесывая подбородок.
Инспектор й прокурор Бруно, озадаченные неожиданным
вопросом Лейна, молча смотрели на них.
— Вы в этом уверены?
— Еще бы, конечно...
350
Лейн вздохнул.
— Сколько груш вы положили вчера на блюдо,
миссис Арбукл?
— Две.
— Что?! — вскричал инспектор.— Но мы же виде-
ли...— Он посмотрел на Бруно, а Бруно на Лейна.
— Знаете,— пробормотал Бруно,.— все это очень
и очень странно, мистер Лейн.
Лейн невозмутимо продолжал:
— Вы можете поклясться, миссис Арбукл?
— Клясться? Зачем это? Их было две, уж я-то знаю.
— Да, конечно... Скажите, вы сами относили блюдо
наверх?
— Как всегда.
Лейн задумчиво улыбнулся и сел, сделав едва замет-
ный жест рукбй, означавший, что он закончил.
— Послушайте, Арбукл,— обратился инспектор к
молчавшему супругу экономки,— Барбара Хэттер возвра-
тилась вчера в дом последней?
Шофер-дворецкий, вздрогнув от неожиданности, ли-
хорадочно облизал губы и сбивчиво заговорил:
— Э... м-м... я не знаю, сэр. После того как я впу-
стил мисс Хэттер, я обошел первый этаж, чтобы про-
верить все ли окна и двери заперты, закрыл на ключ
парадное и отправился спать. Поэтому я не MOiy ска-
зать, кто входил или выходил из дома ночью...
— А подвал?
— Им давно никто не пользуется,— уже более
уверенно сказал Арбукл.— Он заперт, и оба входа зако-
лочены уже несколько лет.
— Вот как? — буркнул инспектор.
Он подошел к двери, высунул голову в коридор
и громко позвал:
— Пинкуссон!
— Да, сэр,— хриплым голосом отозвался тот.
— Спуститесь вниз в подвал. Осмотрите там все.
Инспектор закрыл дверь и вернулся на прежнее
место. Окружной прокурор спрашивал Арбукла:
— А почему в два часа ночи вы вдруг решили про-
верить, заперты ли окна и двери?
Арбукл смущенно крякнул.
— Такая у меня привычка, сэр. Миссис Хэттер всег-
да с этим очень строга из-за мисс Кэмпион, которая
боится грабителей. Я все проверил перед тем как ло-
житься спать, но подумал, что лучше сделать это еще
Разок. _
— Все двери и окна были закрыты?
— Да, сэр. Все до единого.
— Как давно вы с женой здесь работаете?
— Восемь лет,— ответила миссис Арбукл.— Этой
весной после поста исполнилось ровно восемь лет.
— Гм,— поморщился Тамм,— пожалуй, все. У вас
есть вопросы, мистер Лейн?
Актер сидел, откинувшись в кресле и не сводя глаз
с экономки и ее мужа.
— Мистер Арбукл, миссис Арбукл,— обратился он
к ним,— вам было трудно работать у Хэттеров?
Джордж Арбукл оживился.
— Трудно, вы сказали? — фыркнул он.— Я вам
честно скажу, сэр: они тут буйные, все до единого...
— Им трудно угодить,— туманно пояснила миссис
Арбукл.
— Тогда почему,— спокойно и доброжелательно
спросил Лейн,— вы продолжали работать здесь все
восемь лет?
— Ах вон вы о чем,— с облегчением вздохнула
миссис Арбукл.— Так тут нет никакого секрета. Пла-
тят они хорошо — очень даже хорошо, поэтому мы и не
уходим. Любой бы на нашем месте остался.
В глазах Лейна мелькнуло разочарование.
— Скажите,— поинтересовался он,— кто-нибудь из
вас помнит, видел ли вчера мандолину вот в том стек-
лянном шкафу?
Мистер и миссис Арбукл переглянулись и покача-
ли головами.
— Не помню,— сказал Арбукл.
— Благодарю вас,— поклонился Лейн, и Арёуклы
в сопровождении инспектора вышли.
Горничная Вирджиния — никому даже в голову не
пришло спросить ее фамилию — высокая и худая ста-
рая дева с грубоватым лицом, заламывала пальцы
и с трудом сдерживала слезы. Она работает у Хэттеров
пять лет. Работа ей нравится. Она любит свою работу.
Жалованье такое... О, сэр. Она так рано легла вчера...
Она ничего не слышала и не видела и ничего не
знает. Больше от нее ничего нельзя было добиться.
Полицейский Пинкуссон ввалился в комнату с выра-
жением брезгливости на широком добродушном лице.
— В подвале нечего делать, шеф. Похоже, туда
сто лет никто не входил — кругом слой пыли толщи-
ной в два дюйма и... /
352
— В два? — недовольно поморщившись, съехидничал
инспектор.
— Ну, может, немного поменьше. Двери и окна целы.
Следов на полу тоже нет.
— Перестань, преувеличивать! — рявкнул инспектор
Тамм.— В один прекрасный день ты из маленькой
кочки сделаешь большую гору, и это уже будет серьез-
но. Ладно, Пинкуссон, иди.
Едва за Пинкуссоном закрылась дверь, как снова
раздался стук и вошел другой полицейский.
— Что там еще? — недовольно спросил Тамм.—
Что нужно?
— Пришли два человека,— доложил полицейский.—
Хотят войти сюда. Говорят, что один из них — семей-
ный адвокат, а другой — компаньон Конрада Хэттера.
Впустить их, инспектор?
— Идиот! — зарычал инспектор.— Я жду этих пти-
чек с самого утра. Конечно, впускайте!
Появление в библиотеке двоих вновь пришедших
напоминало драму с элементами комедии. Если бы они
были вдвоем, возможно, несмотря на разительный внеш-
ний контраст, их приняли бы за двух друзей. Но
в присутствии Джилл Хэттер ни о какой взаимной
доброжелательности не могло быть и речи. Джилл —.
молодая красивая женщина, лица которой уже коснулась
безжалостная кисть времени, а беспорядочный образ
жизни оставил первые следы у глаз, тонкого носа и губ —
шла между ними с томно опущенным скорбным взором
и высоко вздымавшейся грудью, внимая лившимся с
обеих сторон словам утешения и сочувствия постигшей
ее утрате.
Лейн, Тамм и Бруно молча наблюдали за развора-
чивавшимся перед ними спектаклем. Эта молодая жен-
щина была само кокетство. В каждом движении ее гиб-
кого тела сквозило сладострастье.
Она играла молодыми людьми, как хотела, сводила
их и разделяла, дурачила, заставляя ревниво скрипеть
зубами, использовала постигшую дом трагедию для до-
стижения своей цели — приблизиться к ним обоим и от-,
далить их друг от друга. С этой женщиной, подумал
Друри Лейн, следует быть осторожным.
И в то же время Джилл Хэттер выглядела взволно-
ванной и напуганной. Ее искусный флирт был скорее
делом привычки. Высокая, статная, похожая на Юнону
и... испуганная. Глаза ее покраснели от бессонницы
23 Д. Д. Карр и др.
353
и страха. Словно поняв вдруг, где находится, она
рывком высвободила свои руки и принялась пудрить
нос. Она разглядела все мгновенно, едва ступив на
порог комнаты. Что так испугало ее?
Вошедшие мужчины тоже пришли в себя, и лица их
сделались официальными. Трудно вообразить двух чело-
век, столь непохожих друг на друга. Честер Байглоу,
семейный адвокат, был высокого роста, однако рядом
с Джоном Гормли, компаньоном Хэттера, он казался
тщедушным. Байглоу был брюнетом с маленькими тем-
ными усами и иссиня-черной бородкой, Гормли —
блондином с соломенными волосами и рыжеватой ще-
тиной на плохо выбритом в спешке лице. Байглоу
был бодр, энергичен, стремителен в движениях, Горм-
ли — осторожен и неповоротлив. Тонкое лицо Байглоу
казалось почти хитрым, взгляд Гормли — прямым и от-
крытым. Кроме этого, высокий блондин был по меньшей
мере лет на десять моложе своего спутника.
— Вы хотели поговорить со мной, инспектор Тамм? —
с притворной робостью спросила Джилл Хэттер.
— Вообще-то я планировал сделать это позднее,—
ответил 'Тамм,— но раз уж вы здесь... Садитесь,
джентльмены.— Он представил Джилл, Байглоу и Горм-
ли окружному прокурору и Лейну. Джилл с тихим вздо-
хом опустилась в кресло: она продолжала играть роль
убитой горем дочери. Адвокат и брокер остались стоять,
беспокойно переминаясь с ноги на ногу.— Итак, мисс
Хэттер, где вы были прошлой ночью?
" Джилл медленно повернулась и подняла взгляд
на Гормли.
— Я была с Джоном... с мистером Гормли.
— Точнее?
— Мы поехали в театр, а потом... куда-то на вече-
ринку.
— Когда вы вернулись домой?
— Очень рано, инспектор... В пять утра.
Джон Гормли вспыхнул, а Честер Байглоу сделал
нетерпеливое, едва заметное движение правой ногой.
Его ровные белые зубы обнажились в быстрой улыбке.
— Кто отвез вас домой? Вы, Гормли?
Молодой человек начал было объяснять, но Джилл
перебила его:
— О нет, инспектор. Мне не совсем приятно гово-
рить об этом...— Она с наигранной скромностью поту-
пила глаза.— Видите ли, к часу ночи я немного опья-
354
нела, и мы поссорились с мистером Гормли. Он вообра-
зил себя ревнителем строгой морали и...
— Джилл,— остановил ее Гормли. Лицо его было
красным, как собственный галстук.
— Словом, мистер Гормли уехал, и я осталась одна.
Должно быть, он страшно рассердился,— ангельским
голосом продолжила Джилл.— Ну, а что было после это-
го, я уже плохо помню. Кажется, мы пили мерзкий
джин, а потом немного пошалили с каким-то толстым
и потным чудаком. Еще я помню, как шла по улице
и во все горло распевала песни...
— Продолжайте,— мрачно потребовал Тамм.
— Потом меня остановил полицейский и посадил
в такси. Чудесный молодой человек! Большой, силь-
ный, с блестящими каштановыми волосами...
— Понятно,— кивнул инспектор.— Дальше.
— Когда мы подъехали к дому, я немного про-
трезвела. Уже начинало светать. На площади было свежо
и приятно. О, инспектор, я так люблю рассветы...
— Не сомневаюсь, что вы видели их немало. Про-
должайте, мисс Хэттер. У нас нет времени.
Лицо Джона Гормли исказила ярость. Он угрожаю-
ще кашлянул, сжал кулаки и заходил по ковру.
Лицо Байглоу осталось непроницаемым.
— Но это все, инспектор.— Джилл повела пле-
чом и целомудренно уставилась в пол.
— Неужели? — на шее инспектора вздулись вены:
он был взбешен.— Хорошо, мисс Хэттер. Тогда ответь-
те на несколько вопросов. Когда вы вернулись домой,
входная дверь была заперта?
— М-м... постойте. Да, кажется, заперта. Теперь
я вспоминаю, что долго не могла попасть ключом в за-
мочную скважину.
— Вы не заметили ничего подозрительного, пока
поднимались к себе?
— Подозрительного? О чем вы, инспектор?
— Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Что-
нибудь необычное, странное, что привлекло бы ваше
внимание.
— Нет, инспектор.
— А вы не обратили внимание, дверь в спальню
вашей матери была закрыта?
— Да. Я прошла прямо к себе в комнату, разде-
лась и легла спать. Проснулась только когда поднялась
вся эта суета...
23* 355
— Достаточно. Теперь вы, Гормли. Куда вы отпра-
вились после того, как расстались с мисс Хэттер?
Избегая невинно-вопрошающего взгляда Джилл,
Гормли пробормотал:
— Пошел в центр. Вечеринка была на Шестьдесят
шестой улице. Я живу на Седьмой авеню, и когда
я добрался до дома, уже начало светать.
— Гм-м... Как давно вы и Конрад Хэттер стали
вести совместное дело?
— Три года назад.
— Когда вы познакомились с Хэттерами?
— Еще учась в колледже. Мы с Конрадом жили
в одной комнате, тогда же я познакомился с его
семьей.
— Я помню, как первый раз увидела тебя, Джон,—
с обворожительной улыбкой вставила Джилл.— Совсем
еще маленькой девочкой. Ты был так красив и силен...
— Только без этой чепухи,— рявкнул инспектор
Тамм.— Отойдите, Гормли. Байглоу, ваша фирма ведет
все дела миссис Хэттер. Скажите, у старой леди есть
враги в деловом мире?
Адвокат вежливо поклонился.
— Вы не хуже меня знаете, инспектор, что мис-
сис Хэттер была... э-э... весьма необычной женщиной.
Неординарной во всех отношениях. Враги? Разумеется.
Все на Уолл-стрит имеют врагов. Однако я не стал
бы заходить так далеко, чтобы утверждать, что кто-то
ненавидел ее настолько, чтобы пойти на убийство. Нет,
конечно, нет.
— Прекрасно. Тогда что вы думаете обо всей этой
истории?
— Печально, очень печально...— Байглоу скорбно
поджал губы.— Я представления не имею, кому это
могло понадобиться...— он помолчал и поспешно доба-
вила— и кто пытался отравить мисс Кэмпион два меся-
ца назад, о чем я вам говорил еще тогда.
Окружной прокурор сделал нетерпеливый жест.
— Послушайте, инспектор. Давайте ближе к делу.
Мистер Байглоу, было ли у убитой завещание?
— Разумеется.
— В нем не содержалось ничего необычного?
— И да, и нет. Я...
Раздался легкий стук в дверь, и все взгляды мгно-
венно устремились туда. Инспектор, тяжело ступая, по-
доспел к двери и приоткрыл ее на два дюйма.
356
— А, это вы, Мошер... Что случилось?
Мошер басом пробубнил что-то неразборчивое. Ин-
спектор твердо ответил: «Нет!» — и захлопнул дверь
перед самым его носом. Затем он подошел к окруж-
ному прокурору и что-то прошептал ему на ухо. Лицо
Бруно помрачнело.
— Скажите, мистер Байглоу,— произнес он,— когда
вы собирались официально огласить завещание наслед-
никам миссис Хэттер?
— Во вторник в два часа, после похорон.
— Прекрасно. Там мы и узнаем детали. Полагаю,
на сегодня достаточно...
— Минуточку, мистер Бруно,— спокойным голосом
попросил Лейн.
— Да-да, конечно.
Лейн повернулся к Джилл Хэттер:
— Когда вы в последний раз видели мандолину,
которая хранилась здесь в стеклянном шкафчике,
мисс Хэттер?
— Мандолину? Вчера после обеда, незадолго до того,
как мы с Джоном отправились в театр.
— А когда вы были в последний раз в лаборатории
отца?
— В Норковой душегубке? — Джилл пожала краси-
выми плечами.— Даже не помню... Очень давно. Ска-
зать по правде, я не любила заходить туда, и Йорку
тоже не нравилось, когда я там бывала... Понимаете,
мы с отцом одинаково любили уединение и покой...
— О да,— без улыбки ответил Лейн.— А вы бывали
в лаборатории после исчезновения мистера Хэттера?
— Нет. ч
— Благодарю вас.— Он поклонился — едва заметно,
почти неуловимо.
— Вы свободны,— рявкнул инспектор Тамм.
Двое мужчин и их спутница с явным облег-
чением покинули комнату. В коридоре Честер Байглоу
поймал Джилл за локоть, и она улыбнулась ему снизу
вверх. Джон Гормли проводил их злобным взглядом
до дверей гостиной. Минуту он постоял в нерешитель-
ности, затем нетерпеливо заходил по коридору под по-
дозрительными взглядами находившихся там полицей-
ских. Трое оставшихся в библиотеке переглянулись
и поняли друг друга без слов. Инспектор Тамм
подошел к двери и приказал одному из полицейских
привести сиделку Луизы мисс Смит.
357
Во время допроса мисс Смит довольно неожиданно
выявились весьма интересные факты. Пышногрудая
сиделка спрятала женские слабости под щитом своей
профессии и была очень энергична, официальна и точна
в ответах. Видела ли она накануне в стеклянном
шкафу мандолину? Она не помнит. Была ли она
вместе с покойной миссис Хэттер самой частой гостьей
в спальне Луизы Кэмпион? Да. На вопрос мистера
Друри Лейна, видела ли она когда-нибудь раньше мандо-
лину в комнате мисс Кэмпион, последовало твердое
«нет». Мандолину хранили в библиотеке со дня исчез-
новения Йорка Хэттера и, насколько она помнит, никогда
оттуда не вынимали.
Лейн: Кто-нибудь кроме миссис Хэттер ел фрукты
с блюда мисс Кэмпион?
Мисс Смит: О, нет. Домашние обычно обходят
комнату Луизы стороной, сэр, и ни один из них не отва-
жился бы после сурового запрета миссис Хэттер взять
что-либо принадлежащее бедняжке Луизе. Конечно, дети
иногда забегали туда, чтобы стащить яблоко или грушу,
но это случалось редко, так как миссис Хэттер
всегда была очень строга с детьми. Последний раз,
когда это случилось, недели три тому назад, она выпоро-
ла Джекки и отругала Билли; был такой перепо-
лох — Джекки, как всегда, громко визжал, а его мать
в очередной раз поссорилась со свекровью из-за того,
что та бьет детей. Все это было ужасно. Миссис
Хэттер — я говорю о Марте — всегда такая тихая и роб-
кая, но она прямо свирепеет, когда в ней просыпает-
ся материнский инстинкт. Они со свекровью всегда
ссорились, когда та пыталась приструнить детей...
О, простите, сэр. Я говорю не о том...ч
— Нет-нет, мисс Смит. Все это чрезвычайно инте-
ресно.
Окружной прокурор Бруно вполголоса произнес:
— Фрукты, мистер Лейн, фрукты. Мисс Смит, вчера
вечером вы видели на*' столе в спальне Луизы блюдо с
фруктами?
— Да, сэр.
— В нем лежали те же самые фрукты, что и теперь?
— Кажется, да, сэр.
— Когда вы в последний раз видели миссис Хэт-
тер? — спросил инспектор Тамм.
Мисс Смит, начиная нервничать, ответила:
— Вчера ночью, около роловины двенадцатого.
358
— Расскажите нам об этом.
— Миссис Хэттер обычно сама помогает Луизе сот
вершить вечерний туалет, но я все же зашла к ним
и увидела, что Луиза уже в постели. Я потрепала
ее по щеке и спросила с помощью прибора, который
вы видели, не нужно ли ей что-нибудь еще. Она ска-
зала, что нет — то есть ответила мне знаками...
— Мы понимаем. Продолжайте.
— Потом я спросила, не хочет ли она фруктов,
и повернулась к блюду. Она отказалась.
— Значит, вы видели блюдо? — медленно произнес
Лейн.
— Да, конечно.
— Сколько на нем было груш?
Маленькие поросячьи глазки мисс Смит расширились
от изумления.
— О господи! Вечером их было две, а сегодня
утром — три?! Я не обратила на это внимания!
— Вы уверены, мисс Смит? Это чрезвычайно важно.
Мисс Смит, горячась, затараторила:
— Да, да, сэр. Их было две, клянусь вам.
— Одна из них была порченой?
— Порченой? Нет, сэр. Обе были свежими и чистыми.
Спасибо, мисс Смит.
— Постойте. А что все это время делала миссис
Хэттер? — раздраженно спросил инспектор Тамм.
— Она оделась в широкий халат и тоже собиралась
ложиться. Она... ну, вы же знаете, что делают женщины
перед сном.
— А как же, я женатый человек. Как вела себя.
старая леди?
— Сердилась, ворчала... в общем, как обычно. Она
только что приняла ванну и немного подобрела... то
есть была не так раздражительна.
Так, значит, это миссис Хэттер поставила на стол
коробку с пудрой?
— Нет, сэр. Коробка всегда стоит на столе. Бедняж-
ка Луиза любит приятные запахи, ей нравится,, как
пахнет тальк,— она всегда пудрится после ванны.
— Вы видели, что коробка стоит на столе?
— Да, сэр.
— Она была открыта?
— Нет, сэр, крышка была на месте.
— Закрыта плотно?
— По-моему, не очень.
359
Мистер Друри Лейн довольно улыбнулся; инспектор
Тамм признал его маленькую победу сердитым кивком.
Окружной прокурор Бруно спросил:
— Мисс Смит, вы дипломированная медсестра?
— Да, сэр.
— Как давно вы работаете у миссис Хэттер?
— Четыре года. О, я знаю, что это очень долгий
срок, но я ведь старею, а жалованье здесь хорошее,
да и работа легкая. Кроме того, я очень привязалась
к Луизе... Бедняжка, ей так тяжело живется. Вообще-то,
я не столько сиделка Луизы, сколько ее компаньонка.
Я провожу с ней весь день, а миссис Хэттер за-
ботится о ней ночью.
— Давайте, пожалуйста, короче, мисс Смит. Что вы
сделали после того, как покинули спальню?
— Пошла в свою комнату и уснула.
— Ночью вы что-нибудь слышали?
Мисс Смит вспыхнула.
— Нет, сэр. Я... я сплю очень крепко.
Критически оглядев фигуру мисс Смит, инспектор
Тамм сказал:
— Понятно. У вас нет никаких догадок относитель-
но того, кто хотел отравить вашу подопечную, мисс
Смит?
— Нет. О нет, сэр! — быстро моргая, ответила си-
делка.
— Вы хорошо знали Йорка Хэттера?
— Да, сэр,— облегченно вздохнула мисс Смит.—
Он был тихим маленьким человеком. Знаете, о таких
говорят — «под башмаком у жены».
— Вам известно что-нибудь о его экспериментах?
— Кое-что... Он считал, что моя профессия нас...
м-м... немного сближает.
— Вы когда-нибудь бывали в его лаборатории?
— Несколько раз. Однажды он пригласил меня по-
смотреть на опыты с сывороткой. Он вводил ее морским
свинкам. Очень интересный эксперимент и весьма поучи-
тельный. Я помню, что один доктор, которого я знала...
— Я полагаю,— перебил Лейн,— в вашем сестрин-
ском саквояже есть шприц для подкожных впрыски-
ваний?
— Да, сэр. Даже два. Один для малых порций,
другой — для больших.
— Они и сейчас у вас? Их никто не похитил?
— Нет, сэр. Несколько минут назад я как раз загля-
360
нула в саквояж, чтобы проверить, там ли они,—
ведь в комнате Луизы нашли шприц с иглой, я видела,
как доктор Шиллинг (так, кажется, его зовут?) держал
его в руках, когда выходил оттуда... Вот я и подума-
ла, может быть, кто-нибудь стащил мой? Но оба моих
шприца были на месте.
— А вы не знаете, откуда мог взяться шприц, най-
денный в комнате мисс Кэмпион?
— М-м... Я знаю, что несколько шприцев есть
в лаборатории наверху.
— Вот как! — одновременно воскликнули инспектор
Тамм и окружной прокурор Бруно.
— Мистеру Хэттеру они были нужны для экспери-
ментов.
— Сколько у него было шприцев?
— Точно не знаю. Но у него имелась опись иму-
щества лаборатории, она по-прежнему хранится в сейфе.
По ней вы сможете проверить, сколько было шпри-
цев.
— Входите, мистер Перри,— произнес инспектор
Тамм вкрадчивым тоном голодного паука.— Входите.
Мы хотим побеседовать с вами.
Эдгар Перри нерешительно остановился в дверях.
Он явно относился к тому типу людей, которые подолгу
колеблются, прежде чем отважатся на какой-то шаг. Вы-
сокий и стройный, он был педантом до мозга костей.
Тонкое аскетичное лицо — чисто, до синевы выбрито.
Хотя ему уже давно перевалило за сорок, он выглядел
моложе своих лет. Это впечатление, как отметил про
себя мистер Друри Лейн, складывалось в основном
благодаря глубине и блеску его глаз. Он медленно
вошел и опустился на стул, указанный инспектором
Таммом.
— Вы, если не ошибаюсь, наставник детей? —
с приятной улыбкой обратился к нему Лейн.
— Да, да,— хрипловатым голосом подтвердил Пер-
ри.— Э... что вы от меня хотели, инспектор?
— Да так,— пожал плечами инспектор,— немного
поговорить.
Все помолчали, глядя друг на друга. Перри явно
нервничал: под устремленными на него взглядами он
то и дело облизывал губы. Да, он знал, что мандолину
трогать нельзя. Нет, он никогда не был в лаборатории
361
Йорка Хэттера. Он никогда не интересовался наукой,
и кроме того, миссис Хэттер строго-настрого запретила
туда входить. Он поступил на работу к Хэттерам
за неделю до Нового года; прежний воспитатель детей
Конрада Хэттера уволился после ссоры с Мартой,
которая страшно возмутилась, увидев, как он выпорол
Джекки за то, что тот пытался утопить кошку
в ванне.
— Вы ладите с маленькими негодяями? — хмуро
осведомился инспектор Тамм.
— О да. Да. Мы с ними ладим,— пробормотал
Перри.— Конечно, иногда бывает трудно, но я разрабо-
тал систему кнута и пряника,— с извиняющейся улыб-
кой добавил он,— и порой она весьма эффективна.
— Бьюсь об заклад, работенка у вас не из легких,—
усмехнулся Тамм.
— Иногда да,— смущенно признался Перри.— Дети
часто бывают неуправляемыми/ а их родители — пой-
мите, я никого не упрекаю, нет! — но боюсь, что их
родители не сторонники строгой дисциплины.
— Особенно папаша,— заметил Тамм.
— М-м... возможно, он не слишком хороший при-
мер для сыновей,— промолвил Перри.— Иногда мне дей-
ствительно бывает трудно, но мне нужны... деньги, а жа-
лованье здесь превосходное. Несколько раз,— добавил
он в порыве откровенности,— у меня возникала
мысль о том, чтобы уехать, но...
Он не договорил, казалось, испугавшись собственной
смелости.
— Но что, мистер Перри? — ободряюще произнес
Лейн.
— Этот дом, хоть и не самый спокойный, но
по-своему притягателен,— откашлявшись, произнес Пер-
ри.— Я имею в виду, что здесь живет мисс Хэттер...
мисс Барбара Хэттер, пред чьим чудесным поэтическим
даром я преклоняюсь.
— А,— понимающе кивнул Лейн,— возвышенная
страсть. А что вы, мистер Перри, думаете о тех
странных вещах, которые творятся в этом доме?
Перри вспыхнул, но голос его зазвучал тверже.
— У меня нет готового ответа, сэр. Но в одном
я уверен: Барбара Хэттер не способна на столь
низкий и постыдный поступок. Она слишком возвы-
шенное, слишком тонкое и разумное существо, она...
— Вы очень лояльны,— заметил Бруно.— Уверен,
362
ей было бы приятно об этом услышать... Скажите,
мистер Перри, а как часто вы отлучаетесь и& дома —
вы ведь живете здесь?
— Да, конечно. Моя комната на третьем, послед-
нем, этаже. Работа не позволяет мне отлучаться на-
долго. У меня был короткий отпуск в апреле — пять
дней. Кроме того, я всегда свободен по воскресеньям
и обычно провожу их вне дома.
— Один?
Перри закусил губу.
— Не всегда. Несколько раз мисс Хэттер была столь
великодушна, что давала согласие сопровождать меня...
— Понятно. Где вы были вчера вечером?
— Я рано ушел к себе и около часа читал. Затем
я лег спать. Я мог бы еще добавить,— помолчав,
сказал он,— что ничего не слышал до самого утра.
— Разумеется.
Повисла пауза. Перри заерзал на стуле. Инспек-
тор мрачно нахмурился... Знает ли он, что Луиза Кэм-
пион любит фрукты и на ее туалетном столике всегда
стоит блюдо с фруктами? Перри удивился; Да, и что
из этого? Знал ли он о том, какие фрукты любила
миссис Хэттер? Недоуменный взгляд и снова молчание.
В разговор вступил мистер Друри Лейн. Голос его
звучал дружелюбно.
— Вы сказали что впервые появились в доме в ян-
варе, мистер Перри. Значит, насколько я понимаю,
вы никогда не встречались с Йорком Хэттером?
— Нет. Я почти ничего не слышал о нем. Все, что
я знаю, мне рассказала Бар... мисс Хэттер.
— Вы помните, как два месяца назад кто-то пытал-
ся отравить мисс Кэмпион?
— Да, да. Ужасный случай. Когда я вернулся в тот
день, весь дом ходуном ходил. Естественно, я был по-
трясен.
— Вы хорошо знаете мисс Кэмпион?
Голос Перри смягчился, глаза заблестели.
— Да, довольно хорошо, сэр. Замечательная женщи-
на! Разумеется, мой интерес к ней обусловлен исклю-
чительно объективными причинами — ее феномен чрез-
вычайно интересен в образовательном плане... Луиза
знает меня, и я уверен, что она мне доверяет.
Лейн задумался.
— Вы только что сказали, что не интересуетесь
наукой, мистер Перри. Из этого можно заключить,
363
что у вас нет специального образования. Вам не знако-
мо, к примеру, такое понятие, как патология?
Тамм и Бруно недоуменно переглянулись. Перри
сдержанно кивнул.
— Я понимаю, к чему вы ведете. По-вашему,
разного рода отклонения в поведении членов семьи обу-
словлены генетически? '
— Браво, мистер Перри! — улыбнулся Лейн.— Вы
со мной согласны?
— Я не врач и не психолог,— сдержанно заме-
тил учитель.— Я признаю, что их поступки неорди-
нарны, но дальше, этого я не могу пойти.
Тамм тяжело поднялся на ноги.
— Ладно, хватит об этом. Скажите, как вы получили
здесь работу?
— Мистер Конрад Хэттер поместил в газете объяв-
ление о том, что требуется учитель. Откликнулся не
только я, но мне повезло, и я получил это место.
— Вероятно, у вас были рекомендации?
— Да,— сказал Перри.— Да, конечно.
— Они по-прежнему находятся у вас?
— Да... да.
— Я хочу на них взглянуть.
Перри моргнул, затем поднялся и вышел из биб-
лиотеки.
— Ну вот,— произнес Тамм, как только за ним за-
хлопнулась дверь,— скоро начнется дело посерьезнее.
Это все черновая работа, Бруно!
— О чем вы говорите, инспектор? — улыбнувшись,
спросил Лейн.— Вы имеете в виду Перри? Признаюсь,
что кроме некоторых романтических наклонностей я
не...
— Нет,— перебил его Тамм.— Я имею в виду не Пер-
ри. Подождите й сами поймете.
Вскоре вернулся Перри, держа в руке длинный
конверт. Инспектор достал оттуда лист толстой бумаги
и торопливо прочел написанное. Это было короткое
рекомендательное письмо, сообщавшее, что мистер Эд-
гар Перри прекрасно проявил себя в качестве настав-
ника детей младшего возраста и был уволен, но не
вследствие невыполнения своих обязанностей. Письмо
было подписано неким Джеймсом Лиггеттом, и на
конверте стоял адрес с Парк-авеню.
— Хорошо,— рассеянно произнес Тамм, возвращая
письмо.— Будьте поблизости, мистер Перри. Пока все.
ЗМ
Перри облегченно вздохнул, сунул письмо в карман
и торопливо вышел.
— А теперь,— потирая руки, сказал инспектор,—
принимаемся за настоящую работу.
Он подошел к двери и громко позвал:
— Пинк! Пригласите сюда Конрада Хэттера.
Все долгие беседы, скучные вопросы, туман и сомне-
ния — все, казалось, вело к этому моменту. Впрочем,
это только казалось, но даже у мистера Друри Лей-
на при последних словах инспектора Тамма сильнее
забилось сердце.
Разговор с молодым Хэттером, однако, начался так
же мирно, как и с другими. Конрад вошел не торо-
пясь — высокий нервный человек с крупными, гру-
бо высеченными чертами лица. Он старался держать
себя в руках и шел осторожно, точно слепой, неесте-
ственно откинув голову. На лбу его выступила испарина.
Едва он успел опуститься на стул, как иллюзия мира
и спокойствия была взорвана. Дверь в библиотеку с гро-
хотом распахнулась, и после короткой потасовки в кори-
пюре в комнату с воинственным кличем вождя крас-
нокожих влетел Джекки Хэттер. Перед собой он под-
талкивал маленького Билли. В правой руке Джекки сжи-
мал игрушечный томагавк. Руки же Билли были хоть и
неумело, но очень крепко связаны за гордо выпрямлен^
ной спиной. Инспектор Тамм открыл рот от удивления.
Братья ворвались в комнату как ураган. Следам за
ними влетела Марта Хэттер с измученным, посерев-
шим от ужаса лицом. Никто из этих троих не обращал
ни малейшего внимания на находившихся в комнате.
Марта настигла Джекки за стулом Лейна и с силой
ударила его по щеке. Мальчик выронил томагавк, кото-
рым он мгновение назад со свистом размахивал у самой
макушки маленького Билли, откинул голову назад
и взвыл от боли.
— Джекки! Негодный мальчишка! — неожиданно
закричала мать.— Я покажу тебе, как мучить Билли!
Билли тут же разревелся.
— О Господи! — зарычал инспектор.— Неужели вы
не можете справиться с собственными детьми, миссис
Хэттер? Уведите их отсюда!
С большим опозданием, завершая погоню, в комнату,
пыхтя, вбежала экономка миссис Арбукл. За ней неуклю-
365
же ввалился незадачливый полицейский Хоган. Джекки
обвел диким взглядом своих преследователей и рва-
нулся вперед. Он с видимым удовольствием пнул
Хогана в ногу. На мгновение все смешалось — лишь
мелькали руки и разгоряченные лица. Конрад Хэттер,
потеряв терпение, приподнялся со своего стула. В его
бледных глазах сверкнула дикая ярость.
— Забери свое чертово отродье, дура! — срывающим-
ся голосом крикнул он жене.
Она резко остановилась, выпустила руку Билли и,
вспыхнув до корней волос, затравленно оглянулась. Мис-
сис Арбукл и Хогану кое-как удалось вытолкать детей
из комнаты.
— Что ж,— произнес окружной прокурор, дрожа-
щими пальцами закуривая сигарету.— Хочу надеяться,
что больше это не повторится. Пожалуй, мы можем
позволить миссис Хэттер остаться. Как вы думаете,
инспектор?
Тамм колебался. Лейн неожиданно поднялся. Глаза
его смотрели сочувственно.
— Пожалуйста, миссис Хэттер,— мягко произнес
он, обращаясь к Марте.— Садитесь и постарайтесь
•успокоиться. Вам нечего бояться. Мы не желаем вам
зла, дорогая.
Она рухнула в кресло, не сводя глаз с сурового
профиля мужа. В лице ее не было ни кровинки.
Конрад, казалось, сожалел о своей несдержанности:
опустив голову, он что-то неразборчиво бормотал себе
под нос. Лейн тихонько отошел в угол.
Уже в самом начале, беседы удалось получить цен-
ную информацию. Оба, и муж и жена, накануне
вечером видели мандолину на своем обычном месте. Но
Конрад сообщил чрезвычайно важный факт. Он вернулся
домой после полуночи, точнее в половине второго, и за-
держался внизу, в библиотеке, чтобы чего-нибудь вы-
пить.
Здесь в баре полно хорошего вина, спокойно пояс-
нил он, указывая на инкрустированный бронзой шкаф-
чик, стоящий неподалеку. Так вот, направляясь к бару,
он видел, что мандолина стоит на своем обычном ме-
сте — там, где она находилась* уже несколько месяцев.
Инспектор Тамм удовлетворенно кивнул.
— Прекрасно,— сказал он, обращаясь к Бруно.—
Это поможет точнее установить время. Кто бы ни взял
мандолину, он сделал: это непосредственно перед тем,
366
как совершить убийство. Где вы были вчера вечером,
мистер Хэттер?
— Я... э-э...— Конрад неопределенно пожал пле-
чами.— Ездил по делам.
Марта сжала бледные губы; она по-прежнему не сво-
дила глаз с лица мужа. Он избегал смотреть в ее сторону.
— По делам в час ночи? — с осуждением повторил
инспектор.— Что ж, не мое дело вас судить. Что вы де-
лали после того, как покинули библиотеку?
— Послушайте! — вдруг громко выкрикнул Конрад.
От неожиданности инспектор вздрогнул, потом мрач-
но усмехнулся.
На шее молодого Хэттера вздулись вены.
— Какого дьявола?!' На что вы намекаете? Раз
я сказал «по делам», черт побери, значит, так оно
и было!
Тамм молчал. Затем он вздохнул и мягко произнес:
— Конечно. Так оно и было. И все-таки куда
вы направились после библиотеки, мистер Хэттер?
— К себе наверх. Лег спать,— пробурчал Конрад.
Его ярость исчезла так же быстро, как и появилась.—
Жена уже спала. Ночью я ничего не слышал. Когда
я выпью, то сплю как убитый.
Тамм стал чрезвычайно вежлив: «Да, мистер Хэт-
тер», «Благодарю вас, мистер Хэттер» — слова лились
из его уст как мед. Окружной прокурор с трудом
сдерживал смешок, а Лейн наблюдал за инспектором
с нескрываемым любопытством. «Паук,— думал он про
себя.— Паук, плетущий весьма прозрачную сеть, и очень
наивная муха».
Конрад сел, а инспектор Тамм повернулся к Марте.
Ее рассказ был краток. Б десять часов она уложила
сыновей спать в детской, а' сама пошла прогулять-'
ся по парку. Она вернулась незадолго до одиннадцати
и вскоре после этого тоже легла в постель. Нет,
она не слышала, как пришел муж. У них разные крова-
ти, и кроме того, проказы детей так вымотали ее
за день, что она спала очень крепко.
Инспектор неторопливо продолжал. Его нетерпение,
столь • очевидное в беседах с другими свидетелями,
бесследно исчезло. Теперь его больше не раздра-
жали даже самые рутинные вопросы и самые пустые
банальные ответы на них. Оба его собеседника* утверж-
дали, что не входили в лабораторию после того,
как миссис Хэттер опечатала ее. Оба хорошо знали
367
привычки домочадцев, и в частности то, что Луиза
очень любит фрукты, а старая леди терпеть не может
груши.
Однако вскоре буйная кровь, текущая в жилах Кон-
рада Хэттера, снова дала о себе знать. Инспектор
задал несколько малозначащих вопросов о Йорке Хэт-
тере. Конрад недовольно нахмурился и пожал плечами.
— Отец? Чудной старикан. Наполовину спятил. Что
о нем скажешь?..
Марта, судорожно вздохнув, метнула гневный взгляд
в сторону мужа.
— Он был глубоко несчастный человек... Вы затра-
вили его до смерти, и ты, Конрад Хэттер, даже паль-
цем не шевельнул, чтобы спасти его!
Порыв дикой ярости снова охватил его, вены на шее
мгновенно вздулись.
— Не вмешивайся, глупая курица! Это мое дело!
Мгновение все ошеломленно молчали. Даже инспек-
тор Тамм не находил слов, а лишь издавал глухой
звук, похожий на ворчание собаки. Наконец окружной
прокурор Бруно холодно промолвил:
— Прошу вас выбирать выражения, Хэттер. Скорее
уж это мое дело, мое и инспектора Тамма. Сядь-
те! — повысил голос он, и Конрад покорно опустился
на стул.— Итак,— продолжал окружной прокурор,—
отвечайте, Хэттер. Можете ли вы дать какое-то объ-
яснение попыткам убить вашу сводную сестру Луизу
Кэмпион?
— Попыткам? Что вы имеете в виду?
— Я не оговорился, именно попыткам. Убийство
вашей матери — мы в этом убеждены — было случай-
ным. Злоумышленник проник вчера ночью в спаль-
ню, чтобы начинить ядом грушу, предназначавшуюся
для мисс Кэмпион.
У Конрада отвисла челюсть. Марта закрыла лицо
руками. Когда она убрала ладони, в глазах ее пылали
ненависть и страх.
— Луиза...— пробормотал Конрад.— Случайность...
Я... я не знаю, что и подумать... Я в самом деле
не знаю.
Мистер Друри Лейн вздохнул.
Настал решительный момент. Инспектор Тамм рва-
нулся к двери так стремительно, что Марта Хэттер
вздрогнула. У двери он резко остановился и, повернув-
шись, внятно сказал:
368
— Вы были одним из первых, кто обнаружил сегод-
ня утром тело,— вы, ваша сестра Барбара и мисс
Смит.
— Да,— медленно кивнул Конрад.
— Вы заметили следы ботинок, оставшиеся на
ковре?
— Кажется... Я был очень взволнован/
— Взволнован? — Инспектор Тамм качнулся на
носках.— Так, значит, вы видели следы. Прекрасно.
Запомните это.
Он широко . распахнул дверь и зычно крикнул:
— Мошер!
Огромный детектив, который о чем-то шептался с
Таммом во время беседы с Джилл Хэттер, Байглоу
и Гормли, послушно шагнул в комнату. Он тяжело
дышал, а левую руку держал за спиной.
— Итак, вы сказали,— повторил 'faMM, аккуратно
закрыв за ним дверь,— что смутно видели следы?
Подозрение, страх и внезапная ярость исказили лицо
Конрада. Он вскочил на ноги, сердито огрызнувшись:
— Да, сказал!
— Прекрасно,— с усмешкой произнес Тамм.— Мо-
шер, покажите, пожалуйста, джентльменам, что обнару-
жили наши ребята.
Мошер с ловкостью фокусника или жонглера вы-
кинул вперед левую руку. Лейн печально кивнул —
в ней было то, что он и предполагал. Мошер держал
пару туфель — белых парусиновых туфель. Несмотря
на острые носки, туфли были явно мужскими — гряз-
ными, пожелтевшими от времени и долгой носки.
— Вы когда-нибудь видели эти туфли? — вкрадчи-
во осведомился Тамм.
— Я... да. Это мои старые туфли,— пробормотал
Конрад.
— Где вы хранили их, мистер Хэттер?
— В шкафу, в своей спальне наверху.
— Когда вы в последний раз надевали их?
— Прошлым летом...— Конрад медленно повернулся
к жене.— Я же велел тебе выбросить их, Марта,т-
сдавленно произнес он.
Марта облизнула бледные губы.
•— Я забыла.
— Ну-ну, мистер Хэттер,— сказал Тамм,— не стоит
так огорчаться. Лучше скажите, вы знаете, почему
я показываю вам эти туфли?
24 д-д. Керр м др. 269
— Я... нет.
— Не знаете? Тогда я вам объясню.— Тамм сделал
шаг вперед, и лицо его стало жестким.— Возможно,
вам будет интересно узнать, Хэттер, что подошвы
и каблуки этой пары ваших туфель полностью совпа-
дают со следами, оставленными наверху, на ковре
в спальне вашей матери.
Марта слабо вскрикнула и тут же закрыла рот рукой,
словно боясь сказать что-то лишнее. Конрад моргнул.
Неприятная привычка, отметил про себя Лейн. Млад-
ший Хэттер казался совершенно сбитым с толку —
алкоголизм неумолимо разрушал в нем последние крупи-
цы интеллекта.
— И что из этого? — почти прошептал он.—
Это же не единственная на свете пара остроносых
туфель...
— Разумеется,— перебил его Тамм.— Но это един-
ственная пара в доме, Хэттер, которая не только
полностью совпадает со следами убийцы, но и имеет на
подошвах прилипшие крупицы талька, рассыпанного
вчера ночью в спальне!
Действие 4
Спальня Луизы, пятое июня, двенадцать часов пять-
десят минут.
— Вы в самом деле думаете, что...— начал окруж-
ной прокурор, когда инспектор отослал Конрада Хэт-
тера под охраной одного из детективов наверх в его
комнату.
— Я больше не собираюсь думать,— оборвал его
инспектор.— Я буду действовать. Эти туфли... по-моему,
все достаточно ясно.
— А... послушайте, инспектор,— обратился к нему
Друри Лейн. Он сделал шаг вперед и попросил: —
Позвольте,, пожалуйста,— затем взял из рук Тамма
грязные парусиновые туфли и внимательно оемотрел
их. Туфли были старыми и изрядно поношенными —
каблуки стерлись, на подошве левого ботинка была не-
большая дыра. Лейн вопросительно поднял голову: —
Отпечаток этой туфли совпадает со следом левого
ботинка на ковре?
370
— Да,— усмехнулся инспектор.— Когда Мошер до-
ложил мне, что обнаружили ребята в шкафу Хэттера*
я велел сравнить их со следами в спальне.
— Гм... А что вы на это скажете?— спросил Лейн.
— Что вы имеете в виду?— с легким недоуме'нием
переспросил Тамм.
— По-моему, инспектор,— задумчиво произнес
Лейн, вертя в руках правую туфлю,— вам следует отдать
ее на экспертизу.
— Что? На какую экспертизу? ч
— Посмотрите.— Лейн протянул ему правый боти-
нок. Спереди на носке были видны мелкие капли, по-
хожие на брызги засохшей жидкости.
— Гм-м,— протянул инспектор.— Вы думаете...
Лейн широко развел руками.
— Я не думаю,- инспектор. Я тоже предлагаю дей-
ствовать. На вашем месте я отослал бы эту туфлю
доктору Шиллингу, чтобы он сделал анализ пятен.
Возможно, это засохшие следы той жидкости, которой
заполняли шприц. И тогда...— Он пожал плечами.—
Если подтвердится, что на человеке, пытавшемся отра-
вить мисс Кэмпион, были именно эти туфли, вот уж
тогда положение Конрада Хэттера действительно будет
серьезным.
В голосе Лейна проскользнула едва заметная на-
смешка, и Тамм, резко подняв голову, подозрительно
уставился на него. Однако лицо Лейна было серьезным.
— Мистер Лейн прав,— подтвердил Бруно. '
Инспектор помедлил, затем взял у Лейна туфли и
направился к двери.
— Отдайте Шиллингу, Пронто,— сказал он ожидав-
шему там детективу. Тот молча кивнул и взял туфли.
Именно в этот момент в дверном проеме показалась
тучная фигура мисс Смит.
— Луиза сейчас чувствует себя намного лучше,
инспектор,— громко сообщила она.— Доктор Мэрриам
сказал, что вы можете с ней поговорить. Она хочет что-то
сказать вам.
. Когда они поднимались по лестнице наверх, окруж-
ной прокурор недоуменно пробормотал:
— Господи, ну что она может нам сообщить?
Инспектор недовольно хмыкнул.
— Какую-нибудь бредовую идею, наверное. Что с
нее проку! Ну и дельце! Убийство совершают при жи-
вом свидетеле, и этот свидетель — слепоглухонемая!
24*
371
Можно было-и ее убить вчера, все равно толку от ее по-
казаний никакого.
— Вы слишком категоричны, инспектор,— возразил
Лейн, бодро поднимаясь по ступеням.— По-моему,
еще не все потеряно. Не забывайте, у человека пять
чувств.
— Да, но...— Губы Тамма беззвучно задвигались,
и Лейн, который умел читать по ним, улыбнулся: инспек-
тор пытался вспомнить эти пять чувств, что далось ему
не без труда.
Окружной прокурор задумчиво произнес:
— Конечно, возможно, она что-то и знает. Если она
тоже укажет на Конрада... Ведь она могла проснуться
как раз в момент убийства — следы ее босых ног на
ковре подтверждают это. К тому же если принять во
внимание, что, судя по следам, когда она упала, убийца
стоял к ней лицом, то, значит, она могла даже кос...
— Прекрасное наблюдение, Бруно,— сухо оборвал
Лейн.
Дверь в спальню, расположенная почти напротив
лестничной площадки, теперь была открыта. Все трое
вошли внутрь.
Труп уже унесли и, хотя белые следы на ковре и
смятые покрывала на кроватях по-прежнему напоми-
нали о случившейся здесь трагедии, комната не выгля-
дела так зловеще. В окна струилось солнце, и в его лучах
мирно плавали пылинки. Луиза Кэмпион сидела в кресле-
качалке неподалеку от своей кровати. Лицо ее было та-
ким же неподвижным, как и при первой встрече. Голову
она держала неестественно прямо, словно- напрягала
свой мертвый слух, пытаясь вырвать из темноты какие-
то звуки. Она медленно и мерно покачивалась в кресле.
Доктор Мэрриам находился здесь же. Он стоял у окна
и, сцепив руки за спиной, смотрел в сад. Мисс Смит
стояла у другого окна. Около кресла Луизы, склонив-
шись к ней и нежно поглаживая ее по щеке, стоял ка-
питан Трайветт. На его небритом обветренном лице
застыло выражение тревоги и озабоченности.
— Здравствуйте, капитан,— поприветствовал его
инспектор.— Жаль, что нам снова пришлось встретиться
при столь печальных обстоятельствах. М-м...— Он по-
молчал и представил собравшихся: — Капитан Трайветт,
окружной прокурор Бруно, мистер Лейн.
— Рад вас видеть,— хриплым голосом старого мор-
ского волка ответил Трайветт.— Это просто ужасно.
372
Я только что услышал о том, что случилось, и пришел
узнать... э-э... все ли в порядке с мисс Луизой.
— С ней все в порядке,— одобрительно поглядывая
на слепоглухонемую, произнес Тамм.— Держится мо-
лодцом.— Он потрепал ее по щеке, и Луиза мгновенно
отшатнулась, точно вспугнутая бабочка. Ее пальцы су-
дорожно запрыгали:
«Кто? Кто?»
Мисс Смит вздохнула и, склонившись над коробкой
с пластинами, набрала по буквам одно слово: «Полиция».
Луиза медленно кивнула и напряглась. Под глазами
ее залегли темные круги. Пальцы задвигались снова.
«Я должна сказать что-то важное».
— Похоже, она говорит правду,— пробормотал
Тамм. Он взял коробку с пластинами и написал: «Го-
ворите. Расскажите нам все, что знаете. Все до послед-
ней мелочи».
Пальцы Луизы взлетели над металлическими плас-
тинами с выбитыми точками. Прочтя написанное, она
кивнула, и у ее губ появилась горькая складка. Она под-
няла руки и начала свой рассказ.
История, рассказанная Луизой с помощью мисс
Смит, была такова: вечером они с матерью поднялись
к себе в спальню в половине одиннадцатого. Луиза раз-
делась, и миссис Хэттер уложила ее в постель. Было
без пятнадцати одиннадцать. Луиза точно знала время,
так как спросила мать на пальцах. Она как обычно дер-
жала на коленях пластины с азбукой Брейля, с их по-
мощью мисс Хэттер сказала дочери, что собирается
принять ванну. Затем около пятнадцати минут мать и
дочь не говорили. За это время (так полагала Луиза)
миссис Хэттер приняла ванну и вернулась. После этого
они возобновили беседу с помощью пластин. Речь шла
о новых летних нарядах для Луизы, и, хотя предмет раз-
говора был совершенно безобидным, Луиза почувство-
вала смутную тревогу...
На этом месте Друри Лейн мягко остановил рас-
сказчицу и выложил на дощечке свой вопрос: «Отчего
вы встревожились?»
Луиза слегка пожала плечами и беспомощно пока-
чала головой. Пальцы ее задвигались:
«Не знаю. Просто какое-то предчувствие».
Лейн легко сжал ее руку в ответ.
Во время разговора о летних туалетах миссис Хэт-
тер, как обычно после ванны, пудрилась. Луиза знала
373
об этом, так как почувствовала запах талька, которым
пользовались и она сама, и ее мать — коробка с пудрой
всегда стояла на туалетном столике между кроватями.
В это время в спальню вошла мисс Смит — Луиза по-
чувствовала на лбу легкое прикосновение ее пальцев.
Мисс Смит спросила, не хочет ли Луиза фруктов. Та
ответила: «Нет».
Лейн остановил Луизу, мягко взяв ее за руку, и по-
вернулся к мисс Смит.
— Скажите, когда вы вошли в комнату, миссис
Хэттер все еще пудрилась?
— Нет, сэр. Судя по всему, только что кончила. Она
надевала ночную рубашку, а коробка с пудрой стояла на
столе. Я заметила следы талька на ее теле.
— А вы случайно не заметили, не просыпался ли
тальк на ковер между кроватями?
— Ковер был чистым.
Луиза продолжила свой рассказ. Через несколько
минут после ухода мисс Смит — Луиза не знала точного
времени — миссис Хэттер легла в постель, как всегда
пожелав ей перед этим спокойной ночи. Луиза была
уверена, что мать легла в постель, так как минуту спустя,
под воздействием какого-то необъяснимого порыва, она
поднялась со своей кровати и еще раз поцеловала мать,
и та в ответ потрепала ее по щеке. Потом Луиза верну-
лась в постель и уснула.
Инспектор Тамм прервал ее:
— Ваша мать не говорила вам вчера вечером ничего,
что свидетельствовало бы о том, что она чем-то напугана?
*Нет. Она была со мной спокойна и ласкова, как
всегда».
«Что произошло потом?» — написал Тамм.
Луиза содрогнулась и судорожно сцепила пальцы.
Доктор Мэрриам обеспокоенно посмотрел на нее.
— Пожалуй, лучше немного подождать, инспектор.
Она слишком взволнована.
Капитан Трайветт нежно погладил Луизу по голове.
Она быстро схватила его руку и сжала ее в своих. Ста-
рый капитан покраснел и, подождав немного, высвобо-:
дил руку. Луиза, однако, уже успокоилась и возобно-
вила свой рассказ. Убыстрившиеся движения рук и по-
белевшие плотно сжатые губы выдавали ее волнение
и решимость.
В ту ночь она спала на редкость крепко — обычно,
она плохо спит, ведь ночь и день для нее слились воедино.
374
Она не знала, сколько прошло- времени — вероятно,
несколько часов. И .вдруг словно что-то толкнуло ее.
Она неожиданно проснулась и мгновение, лежала не-
подвижно, напряженно вглядываясь и вслушиваясь в
окутывающую ее темноту и молчание. Она не знала, что
разбудило ее, но сразу почувствовала, что что-то не так,
она ощущала присутствие в комнате какой-то враждеб-
ной силы. Это было рядом, совсем близко от ее постели...
«Что же это было?» — спросил окружной прокурор.
Ее пальцы задвигались:
знаю. Не могу объяснить».
Доктор Мэрриам вздохнул и, помедлив, произнес:
— Возможно, я должен пояснить: у Луизы всегда
было обостренное восприятие — это естественно в ее
состоянии. У нее необычайно развита интуиция — сво-
его рода шестое чувство. Несомненно, это результат
полнейшего расстройства слуха и зрения.
— Мы понимаем,— тихо откликнулся Лейн.
Доктор Мэрриам кивнул.
— Возможно, это была лишь незначительная виб-
рация воздуха, тончайший запах, ощущение движуще-
гося тела... Достаточно малого, чтобы возбудить ее
обостренное шестое чувство.
Слепоглухонемая женщина, торопясь, продолжала..
Она проснулась. Она чувствовала, что тот, кто . был
возле ее постели, не имел права там находиться. -И она
еще раз испытала страшное, сильное . и необъяснимое
желание, которое время от времени посещало ее,—
ей хотелось закричать.
Луиза открыла свой маленький прелестный рот и
издала сдавленный, похожий на мяуканье звук, столь
отличный от обычного человеческого голоса, что при-
сутствующие похолодели. Было жутко видеть и слышать,
как из уст этой маленькой женщины, такой, спокойной
и милой, вырвался крик животного ужаса.
Она закрыла рот и как ни в чем не бывало продолжала.
Разумеется, она ничего не слышала, ведь с восем-
надцати лет она жила в мире, лишенном звуков, но ощу-
щение опасности не проходило. И вдруг ее словно ог-
лушил разливавшийся по комнате знакомый запах таль-
ка. Это было так странно, так неожиданно и необъяс-
нимо, что она испугалась еще больше. Тальк! Может
быть, это мама? Но она чувствовала, знала, что это-не
мать, об этом ей говорил внутренний голос. Это был
кто-то, от кого исходила опасность.
375
Охваченная ужасом, она решила встать с постели,
ей хотелось убежать, исчезнуть...
' Лейн взял ее руку. Она остановилась. Он подошел
к кровати Луизы и нажал рукой на матрац. Пружины
протестующе скрипнули. Он кивнул и повернулся к соб-
равшимся:
— Несомненно, злоумышленник слышал, как мисс
Кэмпион встала с постели.
Он снова пожал ее руку, и Луиза продолжила.
Она спустила ноги с постели со стороны матери и
встала. Ступая босыми ногами по ковру, она медленно
двинулась вдоль своей кровати. Дойдя до спинки, она
выпрямилась и вытянула руки перед собой.
Неожиданно Луиза встала с кресла и уверенно дви-
нулась к кровати. Вероятно, она подумала, что не сможет
точно описать случившееся, и решила, что если она по-
кажет, как все было, рассказ ее будет яснее. Серьезно
и сосредоточенно — как ребенок, поглощенный новой
игрой,— она легла на постель и, как в немом кино, на-
чала изображать, что произошло ранним утром. Она
села на кровати, склонив голову, словно напряженно
вслушиваясь в тишину; затем спустила ноги на пол —
при этом пружины громко скрипнули — и начала дви-
гаться вдоль края кровати, шаря одной рукой по матрасу.
Дойдя до конца, она выпрямилась и, повернувшись
спиной к своей кровати, а лицом к кровати матери,
вскинула вверх правую руку...
Все смотрели в мертвом молчании. Она заново пере-
живала страшный миг, и огромное напряжение и ужас,
охватившие ее, словно передались всем присутствующим.
Лейн затаил дыхание, из-под его полуприкрытых век
сверкали устремленные на Луизу глаза...
Ее правая рука, прямая и жесткая, как стальной
прут, была вытянута перед собой — знакомый всем жест
^лепого. Взгляд Лейна скользнул вниз, к тому месту на
ковре, которое находилось прямо под кончиками ее
выпрямленных пальцев.
Луиза глубоко вздохнула, расслабилась, и рука ее
тяжело опустилась. Затем она снова начала расска-
зывать на пальцах, а мисс Смит, торопясь, пере-
водила.
Едва Луиза подняла правую руку, как что-то косну-
лось ее вытянутых пальцев. Прикосновение было едва
заметным — она ощутила нос, затем лицо... точнее щеку
прошедшего мимо человека...
376
— Нос и щеку!— воскликнул инспектор.— Господа,
какое счастье! Дайте мне поговорить с ней...
Лейн перебил его:
— Постойте, инспектор. Нет нужды торопиться.
Если позволите, я хотел бы попросить мисс Кэмпион
повторить то, что она только что нам показала.
Он взял коробку с пластинами to передал ей свою
просьбу. Луиза устало провела рукой по лбу, однако
кивнула и направилась назад к кровати. Присутствующие
наблюдали за ней с еще большим напряжением, чем
в первый раз.
Результат был поразительный. Каждым движением,
даже незначительным наклоном головы или тела она
в точности повторила то, что проделала несколько минут
назад.
— Великолепно!— негромко воскликнул Лейн.—
Нам повезло, джентльмены. У мисс Кэмпион, как и у
многих слепых людей, почти фотографическая двига-
тельная память. Это замечательно... это нам очень по-
может. Очень.
Все недоуменно уставились на него, не понимая, что
он имел в виду. Лейн не стал ничего объяснять. По не-
обычному выражению его лица было ясно, что ему при-
шла в голову какая-то мысль — настолько неожидан-
ная и важная, что даже научившись за долгие годы ра-
боты в театре прекрасно владеть своим лицом, он не смог
скрыть радости своего открытия.
— Я не понимаю...— озабоченным голосом начал
окружной прокурор Бруно.
Лицо Лейна мгновенно преобразилось, вновь став
непроницаемым, и он спокойным голосом произнес:
— Пожалуйста, обратите внимание, мисс Кэмпион
стоит точно на том самом месте, где стояла ранним
утром,— видите, подошвы ее туфель почти совпадают
со следами босых ног у кровати. А что мы видим напро-
тив ее следов? Следы убийцы. Совершенно ясно, что он
остановился — должно быть, испугавшись этого мимо-
летного прикосновения в темноте, остановился, и на
мгновение окаменел. Видите, на этом месте его следы
на рассыпанном тальке отпечатались ярче других.
Инспектор Тамм озадаченно поскреб рукой подбо-
родок.
- Ну хорошо... Только что же в этом замечатель-
ного? Мы с самого начала думали, что так оно и было.
Я не понимаю... Минуту назад мне показалось, что вы...
377
— Давайте,— быстро предложил Лейн,— попросим
мисс Кэмпион продолжить.
— Нет, нет, подождите,— запротестовал инспек-
тор.— Не спешите, мистер Лейн. Я, кажется, знаю, о чем
вы подумали...— Он повернулся к окружному проку-
рору.— Смотрите, Бруно, по положению руки этой жен-
щины, которой она коснулась лица убийцы, мы можем
установить его рост.— Тамм торжествующе посмотрел
на Лейна.
Лицо окружного прокурора помрачнело.
— Прекрасное намерение,,— произнес он.— Но не-
осуществимое.
— Почему?
— Ну-ну, джентльмены,— примирительным тоном
сказал Лейн.— Давайте лучше продолжим.
— Минутку, мистер Лейн,— холодно произнес
Бруно.— Видите ли, Тамм, вы сказали, что по положе-
нию вытянутой руки мисс Кэмпион мы сможем уста-
новить рост преступника, так как, подняв руку, она
коснулась его щеки. Да, разумеется, мы смогли бы это
сделать, если бы точно знали, что в момент прикосно-
вения убийца стоял прямо.
— Да, но...
- Но дело в том,— быстро произнес Бруно,—
что у нас есть все основания предполагать обратное:
в тот момент, когда рука мисс Кэмпион коснулась его,
убийца не стоял прямо, а шел пригнувшись. Судя по
следам, оставленным им на ковре, он только что отошел
от кровати миссис Хэттер, а это значит, что он, совершив
убийство, собирался покинуть комнату. Возможно, он,
как предположил мистер Лейн, услышал скрип кровати
мисс Кэмпион и. заторопился. В такой момент у него
наверняка сработал бы инстинкт спрятаться, пригнуть-
ся...— Окружной прокурор едва заметно усмехнулся.—
Вот так-то, Тамм. Как вы определите рост преступника,
если .он шел пригнувшись? Для этого вам пришлось бы
сначала выяснить, как низко он нагнулся.
Ну ладно, ладно,— краснея, пробурчал Тамм.—
Хватит уже...— Он метнул обиженный взгляд на Лей-
на.— Но я слишком хорошо знаю мистера Лейна и
готов поспорить, что его только что осенила какая-то
идея. Если это не рост убийцы, тогда что же, черт побери?
— Право, инспектор,— пробормотал Лейн,— вы
заставляете меня краснеть за мое искусство. Неужели
я в самом деле производил такое впечатление?
378
Он легонько сжал руку Луизы Кэмпион, и она про-
должила свой рассказ.
Дальше все произошло очень быстро. Шок, испытан-
ный ею от этого прикосновения, от внезапной материа-
лизации ее предчувствий и страхов в плоть и кровь жи-
вого человеческого тела был настолько силен, что она
потеряла сознание. Она с ужасом почувствовала, что
силы оставляют ее, колени ее подогнулись, и она упала.
Падая, она сильно ударилась об пол и после этого уже
ничего не помнила до того самого момента, когда утром
пришла в себя.
Пальцы ее замерли, руки опустились и, устало вздох-
нув, она вернулась к своему креслу. * Капитан Трайветт
снова потрепал ее по щеке. Она прильнула к его ладони
и замерла.
Мистер Друри Лейн вопросительно посмотрел на
своих спутников. Оба недоуменно молчали. Лейн вздох-
нул и направился к креслу Луизы.
«Вы кое-что пропустили. Вы не сказали, какой была
щека, которой коснулись ваши пальцы?»
Выражение усталости на ее лице мгновенно смени-
лось выражением удивления. Оно, казалось, говорило:
«Как? Разве я не сказала об этом?» Затем ее пальцы
задвигались, и мисс Смит срывающимся голосом пере-
вела:
— Щека была мягкая и гладкая.
Если бы за его спиной разорвалась бомба, инспек-
тор Тамм удивился бы меньше. Его квадратная челюсть
отвисла, он изумленно уставился на пальцы Луизы Кэм-
пион, словно не мог поверить своим глазам и ушам.
Окружной прокурор был более сдержан,, но и в его взгля-
де, устремленном на мисс Смит, сквозило недоумение.
— Вы уверены,— начал он, обращаясь к сиделке,—
что перевели правильно?
— Это именно то, что она... что она сказала, сэр,—
волнуясь, ответила мисс Смит.
Инспектор Тамм замотал головой, будто боксер на
ринге, оправляющийся от сильного удара, и свирепо
уставился на Луизу.
— Мягкая и гладкая?— воскликнул он.— Но. это
невозможно! Ведь у Конрада Хэттера...
— Значит, это была щека не Конрада Хэттера,—
мягко сказал Лейн.— Давайте не будем подходить к
делу предвзято. Если мы доверяем показаниям мисс
Кэмпион, то придется пересмотреть наши версии. Да,
379
мы знаем, что прошлой ночью на злоумышленнике были
туфли Конрада Хэттера, но было бы ошибочно считать,
как это сделали вы и мистер Бруно, что туфли Хэттера
мог обуть только сам Хэттер.
— Вы как всегда правы,— признал Бруно.— Тамм...
Однако Тамм с упрямством бульдога отказывался
признать ошибочность своей версии. Он оскалил зубы
и прорычал мисс Смит:
— Возьмите свое домино и спросите ее, уверена ли
она, что щека была гладкая. Быстрее!
Испуганная мисс Смит подчинилась. Пальцы Луизы
проворно заскользили по пластинам.
«Очень мягкая и гладкая щека. Я не ошиблась».
Она кивнула и еще раз повторила сказанное на
пальцах.
— Гм, похоже, она уверена в том, что говорит,—
пробормотал Тамм.— Спросите ее, не могла ли это быть
щека ее сводного брата Конрада?
«Нет. Это невозможно. Это был не мужчина. Я уве-
рена».
— Ну ладно,— произнес инспектор.— Хватит, Все
ясно. Все равно нам ничего не остается, как принять
на веру ее слова. Значит, это был не Конрад и не муж-
чина. Тогда выходит, что здесь была женщина. Остано-
вимся пока на этом.
' — Должно быть, она надела туфли Конрада Хэт-
тера, чтобы замести следы,— предположил окружной
прокурор.— А это значит, что пудру высыпали на ковер
намеренно. Злоумышленник знал, что на ней останутся
следы от ботинок и что мы станем искать эти ботинки.
— Вы так думаете, Бруно?— спросил Лейн. Окруж-
ной прокурор посмотрел на него.— Нет, не поймите
меня превратно,— поспешно добавил Лейн.— Я не острю
и не умничаю. Просто во всем этом есть что-то до неле-
пости странное.
— Что ж в этом странного?— требовательно спро-
сил Тамм.— По-моему, Бруно все очень просто и ясно
объяснил.
— Боюсь, что слишком просто. И далеко не ясно.
Лейн взялся за металлические пластины и написал:
«Не могла ли щека, которой вы коснулись, принадле-
жать вашей матери?»
В ответ Луиза протестующе вскинула руки.
«Нет. Нет. Нет. У мамы лицо в морщинах. В морщинах.
А на той щеке кожа была гладкой. Гладкой».
380
Лейн печально улыбнулся. Тому, что говорила эта
удивительная женщина, было невозможно не верить.
Тамм мерил комнату тяжелыми шагами, Бруно глубоко
задумался, капитан Трайветт, доктор Мэрриам и мисс
Смит стояли неподвижно. Наконец Лейн решительно
взял дощечку с азбукой. «Подумайте хорошенько,—
написал он.— Не вспомните ли вы что-то... что-то еще?»
Прочитав вопрос, она помедлила, откинув голову
на спинку кресла. Потом медленно покачала головой —
в этом жесте сквозила неуверенность, словно какое-то
смутное ощущение не давало ей покоя, но что это было,
она никак не могла вспомнить.
— Значит, что-то было!— взволнованно произнес
Лейн, не сводя глаз с неподвижного лица Луизы.— Ей
нужно помочь.
— Господи, но что это может быть?— воскликнул
Тамм.— Мы узнали от нее больше, чем могли рассчи-
тывать.
— Нет,— возразил Лейн.— Мы узнали не все.—
Он помолчал и медленно добавил:— Наш свидетель —
человек, лишенный двух из пяти чувств. Он контакти-
рует с окружающим миром посредством трех других —
осязание, обоняние и вкус. Любые впечатления, полу-
ченные нашим свидетелем посредством этих чувств,
имеют для нас огромную ценность — это улики, на кото-
рые мы можем рассчитывать.
— Мне не пришло в голову подойти к делу с этой
стороны,— задумчиво признался Бруно.— Однако сви-
детельство мы уже получили, опираясь на ее осязание.
Может быть...
— Совершенно справедливо, мистер Бруно,— под-
хватил Лейн.— Надеяться на то, что мы сможем что-то
узнать через посредство ее вкусовых ощущений, не при-
ходится. Но обоняние! У нас есть все основания считать,
что... Если бы она, с ее способностью описывать свои
ощущения словами, была, к примеру, собакой, как бы
все было просто! И все же стоит попытаться. Ее обоня-
тельные органы могут быть гиперчувствительными...
— Вы совершенно правы, мистер Лейн,— подал
голос доктор Мэрриам.— В медицинских кругах было
много дискуссий о компенсационных возможностях
чувственной сферы человека. Луиза Кэмпион — своеоб-
разный ответ на все эти споры. Нервные окончания в ее
пальцах, вкусовые луковицы в языке, ее обонятельные
органы необычайно развиты...
381
— Все это прекрасно,— перебил его инспектор,—
но я...
— Терпение,— сказал Лейн.— Возможно, мы на
пути к чему-то важному. Мы говорили об обонянии...
Она ощутила запах талька, когда он высыпался на ковер.
Это уже свидетельство повышенной чувствительности.
Вряд ли...— Он не договорил и, быстро повернувшись,
выложил на дощечке Брейля новый вопрос: «Запах?
Вы ощутили еще какой-нибудь запах, кроме запаха
пудры? Подумайте».
По мере того как ее пальцы скользили над метал-
лическими пластинами, на лице ее появилось выраже-
ние одновременно замешательства и облегчения. Ноздри
ее раздувались. Было очевидно, что она напряженно
пытается что-то вспомнить, но забытое ощущение все
ускользает и ускользает. Вдруг лицо ее посветлело, и
присутствующие услышали один из тех пронзительных
животных криков, которые вырывались из ее уст, когда
она была очень взволнована. Пальцы ее задвигались.
Мисс Смит, внимательно следившая за движением
ее рук, раскрыла рот от изумления.
— В то, что она говорит, невозможно поверить...
— И что же это?— с нескрываемым волнением про-
изнес окружной прокурор.
— Она... она говорит,— обескураженно продолжала
сиделка,— что в тот момент, когда она коснулась лица
и почувствовала, что теряет сознание, она ощутила
запах...
— Ну, ну же!— нетерпеливо воскликнул мистер
Друри Лейн, не сводя сверкающих глаз с губ замолчав-
шей мисс Смит.— Что за запах она ощутила?
Мисс Смит нервно хихикнула.
— М-м... что-то похожее на мороженое или торт!
Мгновение все молчали, уставившись на мисс Смит.
Даже доктор Мэрриам и капитан Трайветт были пора-
жены. Окружной прокурор беззвучно повторил слова
сиделки, словно не мог поверить своим ушам. Тамм в
отчаянии застонал.
Напряженная улыбка исчезла с лица Лейн. Такой
ответ, казалось, привел его в полное замешательство.
— Мороженое или торт,— медленно повторил он.—
Странно, очень странно.
Инспектор резко рассмеялся.
— Получите,— с издевкой произнес он.— Она не
только слепоглухонемая, но и ненормальная, как и все
382
семейство ее мамаши. Мороженое или торт! Дьявол
и преисподняя! Она нас попросту дурачит.
— Пожалуйста, инспектор...— остановил его Лейн.—
Все это может оказаться не таким безумием, как вы
думаете. Почему ей пришли в голову именно торт и мо-
роженое? Между ними нет почти ничего общего за
исключением приятного запаха. Все может быть...
Да, все может быть вполне объяснимо.
Он взял в руки металлические буквы.
«Вы сказали «мороженое или торт». В . это трудно •
поверить. Может быть, это был запах пудры или крема?»
Пауза. Пальцы Луизы лихорадочно ищут дощечку
с буквами.
«Нет, Не пудры и не крема. Это было похоже на торт
и мороженое, только запах был сильнее».
«Не очень понятно. Это был сладкий запах, да?»
«Да. Сладкий. Пронзительно сладкий».
— Пронзительно сладкий,— тихо повторил Лейн.—
Пронзительно сладкий...— Он покачал головой и уточ-
нил:* «Может быть, это был запах цветка?»
«Может быть». Она помолчала и наморщила нос,
напряженно пытаясь вспомнить давно исчезнувший
аромат.
«Да. Это похоже на один цветок. Редкую разновид-
ность орхидеи. Капитан Трайветт однажды дарил мне
такую. Но я не уверена».
Старый капитан взволнованно заморгал. В его голу-
бых глазах мелькнуло изумление, а обветренное лицо
стало цвета седельной кожи, когда все взоры обрати-
лись к нему.
— Ну, капитан,— потребовал Тамм.— Помогайте,
если можете.
Скрипучий голос капитана сорвался:
— Боже мой, она еще помнит! Постойте, постойте...
Это было семь лет назад. Мой друг Коркоран — капитан
фрахтового судна «Тринидад» — привез его из Южной
Америки.
— Семь лет?— удивленно воскликнул окружной
прокурор.— Это очень долгий срок, чтобы помнить запах.
— Луиза — необыкновенная женщина,— еще раз
моргнув, ответил капитан.
— Орхидея,— задумчиво повторил Лейн.— Пожа-
луй, это еще более странно. Что это была за разновид-
ность, капитан?
Старый моряк пожал широкими плечами.
383
— Не знаю,— проскрипел он, как проржавевшая
лебедка.— Что-то экзотическое...
— Гм-м...— Лейн снова взял в руки дощечку с бук-
вами.
«Именно эта разновидность орхидеи и никакая
другая?*
«Да .Я люблю цветы и никогда не забываю их запахи.
Мне только однажды доводилось держать в руках орхи-
дею с таким ароматом».
— Великая садоводческая тайна,— с улыбкой резю-
мировал Лейн, пытаясь скрыть озабоченность. Однако
его глаза выдавали тревогу, он нервно выстукивал пра-
вой ногой по полу. Все смотрели на него с надеждой.
Внезапно его лицо просветлело, и он с досадой хлопнул
себя по лбу.— Конечно! Я упустил из виду закономер-
ный вопрос!— И он снова склонился над металличе-
скими пластинами. Вопрос был такой: «Вы сказали
«мороженое». Какое мороженое? Шоколадное? Клуб-
ничное? Банановое? С орехами?»
То, что наконец найден верный путь, было столь
очевидно, что даже инспектор Тамм, настроенный от-
нюдь не дружелюбно, одарил Лейна восхищенным взгля-
дом. В тот самый момент, когда пальцы Луизы прочли
составленную Лейном надпись, лицо ее просветлело,
и она несколько раз быстро, точно птица, кивнула и
сразу ответила:
«Теперь я знаю. Не клубничное, не шоколадное,
не банановое, и не ореховое. Ванильное! Это был запах
ванили!»
Она сидела, выпрямившись, на краешке кресла, ее
лицо и незрячие глаза, казалось, молили о похвале.
Капитан украдкой погладил ее по голове.
— Ваниль!— хором воскликнули, все.
Ее пальцы продолжали.
«Ваниль. Не обязательно мороженое, или торт, или
орхидея, или еще что-то. Просто ваниль. Я уверена.
Уверена».
Лейн вздохнул и нахмурил брови. Пальцы Луизы
порхали так быстро, что мисс Смит не успевала пере-
водить. Несколько раз она просила Луизу повторить
сказанное. Когда сиделка повернулась к собравшимся,
глаза ее смягчились и увлажнились.
«Пожалуйста, скажите. Это вам поможет? Я хочу
помочь. Я должна помочь. Это поможет?»
— Леди,— серьезно промолвил инспектор Тамм,
384
направляясь к двери.— Клянусь Богом, вы нам очень
помогли.
Доктор Мэрриам склонился над дрожащей Луизой
и взял ее запястье. Сосчитав пульс, он кивнул, погладил
ее по щеке и выпрямился. Капитан Трайветт сиял от
гордости.
Тамм открыл дверь и зычно крикнул:
— Пинк! Мошер! Кто-нибудь! Приведите сюда сей-
час же эту экономку!
Миссис Арбукл держалась воинственно. Смятение
от внезапного вторжения полиции в ее владения про-
шло, и теперь она решительно поднималась по лест-
нице, подобрав обеими руками юбку и недовольно бурча
что-то себе под нос. Она ввалилась в спальню и сердито
повернулась прямо к инспектору.
— Ну! Что вам еще от меня нужно?
Инспектор, не тратя времени, сразу перешел к делу.
— Что вы пекли вчера?
— Пекла? Боже милостивый! — Они стояли друг
против друга, как два драчливых петуха.— Зачем это
вам понадобилось знать?
— Ха! — свирепо вскричал Тамм.— Уклоняетесь от
ответа, да? Так вы пекли вчера или нет?
Миссис Арбукл фыркнула.
— Не помню... Нет, не пекла.
— Нет. Гм-м...— Тамм выпятил челюсть еще на два
дюйма.— У вас на кухне есть ваниль?
Миссис Арбукл уставилась на него, как на поме-
шанного.
— Ваниль? Нет, вы подумайте! Конечно, у меня
есть ваниль. За кого вы меня принимаете?
— Значит, вы используете ваниль,— заключил Тамм.
Он повернулся к окружному прокурору и подмигнул: —
Вот откуда взялась ваниль, Бруно. Прекрасно, миссис
Арбукл. А скажите,— спросил он, потирая руки,—
вчера вы клали ваниль в какое-нибудь блюдо?
Миссис Арбукл повернулась к двери.
— Я не собираюсь стоять здесь и терпеть это чиз-
девательство*— решительно заявила она.— Я иду к себе
вниз, чтобы не слышать больше ваших идиотских во-
просов.
— Миссис Арбукл! — громовым голосом воскликнул
инспектор.
Она нерешительно остановилась и обернулась. В уст-
ремленных на нее взглядах не было насмешки.
. 25 д. д. Карр и др. 385
— Э-э... послушайте,— изменившимся голосом ска-
зала она.— Вы что, собираетесь указывать мне, как
нужно вести хозяйство?
— Успокойтесь,— миролюбиво произнес Тамм.—
Не нужно сердиться. Лучше скажите, сейчас у вас в
кладовке есть ваниль?
— Да-а... Непочатая бутылка. Старая у меня кон-
чилась три дня назад, и я заказала у Саттона новую.
Я еще даже не успела открыть ее.
— Но как же так, миссис Арбукл,— мягко оста-
новил ее Лейн.— Насколько мне известно, вы каждый
день готовите яичный коктейль для мисс Кэмпион.
— Ну и что из этого?
— Когда я был маленьким, миссис Арбукл, в яич-
ный коктейль всегда добавляли ваниль.
Тамм подался вперед от удивления, а миссис Ар-
букл обиженно вскинула голову.
—-А я добавляю дробленый мускатный орех. Это,
по-вашему, преступление?
Тамм высунулся в коридор и позвал:
— Пинк!
— Да, сэр.
— Спуститесь с экономкой вниз и принесите сюда
все, что пахнет ванилью.— Тамм повернулся к миссис
Арбукл и указал большим пальцем в сторону двери.—
Идите. И поторапливайтесь там.
В ожидании никто не проронил ни слова. Тамм
насвистывал какой-то жуткий мотив и, сцепив руки
за спиной, озабоченно вышагивал по комнате. Окруж-
ной прокурор Бруно сидел задумавшись, он казался
утомленным. За спинкой кресла Луизы возвышались
неподвижные фигуры мисс Смит, доктора Мэрриама
и капитана Трайветта. Лейн смотрел в окно на без-
людный сад.
Минут через десять по лестнице, кряхтя, поднялась
миссис Арбукл в сопровождении мрачного детектива.
Пинкуссон нес в руках небольшую плоскую бутылочку,
завернутую в бумагу.
— Там внизу полно всякой всячины,— сообщил
он,— но кроме этой штуки ванилью ничего не пахнет.
Я не открывал ее, шеф.
Тамм взял из рук Пинкуссона бутылочку. На эти-
кетке значилось: «Экстракт ванили». Бутылочка была
запечатана. Тамм передал ее Бруно, тот повертел ее в ру-
ках и почти сразу вернул. Лейн не двинулся с места.
386
— А что вы сделали со старой бутылкой, миссис
Арбукл? — осведомился Тамм.
— Бросила ее в мусорное ведро три дня назад,—
коротко ответила она.
— Она была пуста?
- Да.
— А вы не заметили, до этого оттуда никто не
брал ваниль?
— Откуда же мне знать? Что я, по-вашему, должна
учитывать все до грамма?
— Я бы не удивился,— парировал инспектор. Он
откупорил бутылку и поднес ее к носу. Спальню посте-
пенно наполнил сладкий запах ванили. В том, что со-
держимое соответствовало этикетке, не было никакого
сомнения. Было очевидно также, что бутылку еще не
откупоривали.
Луиза Кэмпион вздрогнула, ноздри ее затрепетали.
Она громко чихнула и, точно пчела, издалека почув-
ствовавшая запах меда, повернула голову туда, где стоял
инспектор Тамм с бутылочкой в руках. Пальцы ее снова
задвигались.
— Она говорит,— взволнованно сообщила мисс
Смит,— что это именно тот запах.
— В самом деле? — пробормотал мистер Друри
Лейн, который уже отвернулся от окна и пристально
смотрел на губы сиделки. Он шагнул к Луизе и написал
на дощечке: «Запах был таким же сильным?»
«Нет. Вчера ночью слабее».
Лейн удовлетворенно кивнул и повернулся к миссис
Арбукл.
— Скажите, в доме есть мороженое?
— Нет, сэр.
— А вчера было?
— Нет, сэр. Всю неделю не было.
— Совершенно непостижимо,— пробормотал Лейн.
Глаза его сверкали, лицо было, как всегда, свежим и
молодым, и все же в его облике сквозила усталость,
словно напряженная работа мысли утомила его.—
Инспектор,— повернулся он к Тамму,— я думаю, нам
следует немедленно пригласить сюда всех жильцов дома.
А вы, миссис Арбукл,— обратился он к экономке,—
пока, будьте любезны, соберите и принесите сюда все
пирожные и конфеты, какие у вас есть.
— Пинк1 — позвал инспектор.— Идите с ней... на
всякий случай.
25*
387
Комната постепенно заполнялась. Пришли все —
Барбара, Джилл, Конрад, Марта, Джордж Арбукл, гор-
ничная Вирджиния, Эдгар Перри и даже Честер Байг-
лоу с Джоном Гормли, которые послушно остались в
доме. Конрад, словно в оцепенении, топтался рядом
с приставленным к нему полицейским. Остальные
недоуменно переглядывались. Инспектор Тамм, поко-
лебавшись, отступил назад. Он и окружной прокурор
Бруно мрачно смотрели на собравшихся. Лейн стоял
неподвижно, ожидая. Дети, как всегда, ворвались с
криком и визгами, за ними следовали опекавшие их
взрослые. Кажется, впервые никто не обратил внима-
ния на дурачества Джекки и Билли.
Миссис Арбукл и Пинкуссон поднялись по лест-
нице, с трудом удерживая в руках огромное множество
пакетов и коробок со сладостями.
При их появлении все удивленно переглянулись.
Миссис Арбукл опустила свою ношу на кровать Луизы
и устало вытерла платком тощую шею. Пинкуссон с
недовольным видом ссыпал свою охапку в пустое кресло
и вышел.
— Леди и джентльмены,— обратился к ним Лейн,—
может быть, у кого-нибудь в комнате тоже есть пи-
рожное и конфеты?
— У меня,— быстро отозвалась Джилл Хэттер.—
У меня всегда есть конфеты.
— Не могли бы вы принести их, мисс Хэттер?
Джилл послушно, вышла из комнаты и через две
минуты вернулась с большой квадратной коробкой,
на которой можно было прочесть слова: «Пять фун-
тов». При виде этой огромной коробки лицо Джона
Гормли стало кирпичным. Он слабо улыбнулся и пе-
реступил с ноги на ногу.
Под обстрелом устремленных на него любопытных
взглядов мистер Друри Лейн приступил к делу. Он
аккуратно сложил коробки со сладостями одна на дру-
гую и стал по очереди открывать их. Коробок было
пять. Одна с арахисом, вторая — с конфетами с фрук-
товой начинкой, третья — с шоколадом, четвертая —
с леденцами. В коробке Джилл все увидели восхити-
тельный набор орехов и фруктов в шоколаде.
Лейн выбрал наугад по одной штуке из каждой
коробки и, откусив по кусочку, задумчиво пожевал.
Затем поднес несколько конфет Луизе.
Крепыш Билли голодными глазами следил за этой
388
странной процедурой, а стоявший на одной ноге Джек-
ки, онемев от изумления, не двигался с места.
Луиза Кэмпион покачала головой.
«Нет. Не это. Не конфеты. Я ошиблась. Это была
ваниль».
— Либо в этих конфетах нет ванили,— подвел
итог Лейн,— либо ее содержание столь невелико, что
не ощущается на вкус.— Он повернулся к миссис
Арбукл: — Скажите, какие из этих пирожных вы пекли
сами?
Она с готовностью указала на три.
— Вы клали в них ваниль?
— Нет.
— Остальные были куплены?
— Да, сэр.
Отрезав по небольшому кусочку от каждого из куп-
ленных пирожных, Лейн дал их Луизе.
Мисс Смит вздохнула и перевела:
«Нет. Я не чувствую запаха ванили».
Лейн снова положил коробки на кровать и постоял
задумавшись.
— Что это еще за ерунда? — недоуменно про-
бормотал адвокат Байглоу.
— Простите,— повернулся к собравшимся Лейн.—
Дело в том, что вчера ночью мисс Кэмпион столкнулась
лицом к лицу с убийцей миссис Хэттер. Она утверждает,
что в этот момент почувствовала запах ванили, который,
вероятно, исходил от убийцы или от чего-то, находив-
шегося поблизости. Естественно, мы решили попытаться
раскрыть эту маленькую тайну, которая в случае удачи
может привести нас _к крупному открытию и конечной
победе.
— Ваниль? — с изумлением повторила Барбара Хэт-
тер.— В это трудно поверить, мистер Лейн. Однако у
Луизы необыкновенная память на запахи. Я уверена,
что...
— Да она просто ненормальная,— высокомерно
произнесла Джилл.— Все время что-то выдумывает.
Слишком богатое воображение...
— Джилл! — остановила ее Барбара.
Джилл обиженно вскинула голову и замолчала.
Того, что произошло дальше, следовало ожидать.
Раздался шум потасовки. Присутствовавшие разом
обернулись, и их изумленным взорам предстала сле-
дующая картина: Джекки Хэттер, щуплый и проворный,
389
как обезьянка, бросился к кровати Луизы, протяги-
вая руки к заветным коробкам. Завопив от восторга,
маленький Билли ринулся за ним. И оба брата, толкая
друг друга локтями, принялись набивать рты сладо-
стями.
Марта с рыданиями бросилась к ним.
— Джекки! Господи, не ешь столько, ты заболеешь...
Билли! Прекрати сейчас же или я тебя побью!
Она оттащила их от кровати и принялась вырывать
конфеты из намертво сжатых пальцев.
Однако на Билли гнев матери не возымел никакого
действия.
— Хочу конфеты, которые вчера давал дядя Джон! —
громко потребовал он.
— Что? — зарычал Тамм и рванулся вперед. Он
схватил Билли за подбородок и резко дернул вверх: —
Какие это конфеты давал тебе вчера дядя Джон?
Даже в те редкие минуты, когда он бывал бла-
годушно настроен, Тамм не внушал доверия малень-
ким детям, если же он рычал как сейчас, то был
попросту страшен. Билли мгновение в ужасе созерцал
его перебитый нос, затем резко вырвался, зарылся
головой в материнскую юбку и заплакал.
— Вы не слишком дипломатичны, инспектор,—
заметил Лейн и оттеснил Тамма назад.— Своим рыча-
нием вы напугали бы и сержанта морской пехоты...
Послушай, сынок,— сказал он, опустившись на корточки
рядом с Билли и тихонько взяв его за плечо.— Не
пугайся так. Здесь никто тебя не обидит.
Тамм фыркнул. Но через десять минут Билли уже
сидел на руках у Лейна и улыбался ему сквозь слезы,
а Лейн вел с ним тихую беседу о конфетах, игруш-
ках, червяках, ковбоях и индейцах. Билли очень
понравился добрый дядя, и от его страхов не осталось
и следа. Дядя Джон приносил Билли конфеты. Когда?
Вчера.
— И мне тоже приносил! — закричал Джекки, дер-
гая Лейна за полу пиджака.
— Вот и хорошо. А какие это были конфеты,
Билли?
— Лакричные! — опередил брата Джекки.
— Да,— важно кивнул Билли.— Два больших па-
кета.
Лейн опустил малыша на пол и посмотрел на Джона
Гормли. Гормли неловко переступил с ноги на ногу.
390
— Это правда, мистер Гормли?
— Конечно, правда,— раздраженно ответил тот.—
Вы, надеюсь, не думаете, что конфеты отравленные?
Я зашел к мисс Хэттер — принес ей вон ту коробку
и, зная, что мальчишки любят конфеты, угостил их.
Что в этом такого?
— Ничего, мистер Гормли,— мягко ответил Лейн.—
Тем более что лакричные не пахнут ванилью. И все
же, согласитесь, нам следует все проверить. Отчего
вы воспринимаете в штыки самые простые вопросы? —
Лейн снова повернулся к Билли.— Скажи-ка, дружок,
а кто-нибудь еще давал тебе вчера конфеты?
Билли удивленно распахнул глаза. Вопрос явно сму-
тил его. Переступив с ноги на ногу, Джекки нетер-
пеливо воскликнул:
— Отчего вы не спросите меня? Я могу ответить
вам.
— Очень хорошо, Джекки. Ответь.
— Нет. Больше никто не давал. Только дядя Джон.
— Прекрасно,— Лейн вложил в перепачканные ла-
дони братьев по пригоршне шоколадных конфет и от-
пустил их вместе с матерью в детскую.
— Вот и все, инспектор,— повернулся он к Тамму.
Тамм разрешил собравшимся идти к себе.
Лейн заметил, что Эдгар Перри быстро догнал Бар-
бару Хэттер и, тихо переговариваясь, они стали вместе
спускаться по лестнице.
Тамм помешкал, однако в последний момент, когда
Конрад Хэттер и его провожатые переступали порог
спальни, все же решился.
— Хэттер! Подождите.
Конрад резко остановился.
— Что... что случилось? — Он был явно напуган.
О -(прежней нарочитой дерзости не осталось и сле-
да.
— Позвольте мисс Кэмпион дотронуться до вашего
лица.
— До моего лица?!
— Не стоит, инспектор,— возразил Бруно.— Вы же
помните, она...
— Я привык доводить дело до конца,— устало про-
изнес Тамм.— Я должен быть уверен... Мисс Смит,
скажите ей, чтобы она дотронулась до щеки мистера
Хэттера.
Сиделка молча подчинилась. Луиза нерешительно
391
подняла руку. Конрад, бледный и напряженный, скло-
нился к ее креслу, и мисс Смит поднесла пальцы Луизы
к его гладко выбритой щеке. Луиза повела рукой вверх,
потом вниз и отрицательно покачала головой.
Пальцы ее задвигались. Мисс Смит перевела:
— Она говорит, что щека была намного мягче, чем
у мистера Хэттера. Это была женская щека.
Конрад выпрямился и недоуменно посмотрел на при-
сутствующих. Тамм тряхнул головой.
— Ладно,— нехотя вымолвил он.— Можете -идти,
Хэттер. Я разрешаю вам свободно передвигаться по
дому, но запрещаю покидать его. Вы,— обратился он
к сопровождающему Хэттера полицейскому,— оставай-
тесь с ним.
Конрад и полицейский ушли, а Тамм со вздохом
произнес:
— Ну что, мистер Лейн... По-моему, полнейшая пу-
таница, а? — Он обернулся, ища взглядом старого ак-
тера, но тот исчез.
Никакого чуда, однако, не было. Просто Лейн не-
заметно выскользнул из спальни и отправился бродить
по дому. В поисках заветного запаха он обошел все
спальни, ванные и кладовки. Он не упустил ничего.
Он нюхал все, что попадалось ему по пути,— духи,
косметику, вазы с цветами и даже надушенное жен-
ское белье. Потом он спустился вниз и вышел в сад,
где минут пятнадцать сосредоточенно вдыхал аромат
цветущих растений. Но все усилия, как он и предвидел,
оказались напрасны. Нигде он не нашел запаха, который
хоть отдаленно напоминал был тот «пронзительно
сладкий», который почувствовала вчера ночью Луиза
Кэмпион. Когда он вернулся в спальню, доктор Мэр-
риам уже ушел, а капитан Трайветт вел безмолвную
беседу с Луизой при помощи азбуки Брейля. Тамм
и Бруно выглядели подавленными.
— Где вы были? — обратился к Лейну инспектор.
— Искал следы запаха. '
'— А я и не знал, что у запаха бывают следы,—
хмыкнул Тамм, однако никто не засмеялся. Тамм скон-
фуженно потер рукой подбородок.— Ничего утешитель-
ного, полагаю?
Лейн молча покачал головой.
— Я так и думал. Никаких зацепок. Утром мы
обыскали дом сверху донизу и не нашли ничего, что
могло бы помочь делу.
392
— Похоже,— заметил окружной прокурор,— мы по-
лучили в подарок еще одного белого слона ♦.
— Возможно,— согласился Тамм.— Как бы то ни
было, я собираюсь после обеда заглянуть в лабора-
торию. Я был там два месяца назад, может быть,
сейчас...
— Ах да, лаборатория...— угрюмо произнес Лейн.
Действие 5
Лаборатория. Воскресенье, пятое июня, четырнад-
цать часов тридцать минут.
Миссис Арбукл, по-прежнему пребывавшая в мрач-
ном расположении духа, подала обед инспектору Там-
му, Бруно и Лейну внизу, в столовой. Обед начался
при гробовом молчании. Тишину нарушало лишь шар-
канье тяжелых башмаков миссис Арбукл, сновавшей
из кухни в столовую и обратно, и гулкий стук, с ко-
торым горничная Вирджиния ставила на стол тарелки.
Время от времени миссис Арбукл жаловалась неизвест-
но кому на беспорядок, учиненный в ее кухне. Полу-
чалось, что джентльмены из полиции только тем и
занимаются, что разоряют ее с трудом налаженное
хозяйство. Но даже инспектор Тамм не обращал вни-
мания на ее ворчание. Он сосредоточенно жевал жест-
кую, как подошва, котлету, поглощенный своими не-
веселыми мыслями.
— Ну ладно,— нарушил молчание окружной про-
курор Бруно.— Преступница — будем считать, что это
была женщина — охотится за Луизой. Убийство старой
леди было непреднамеренным. Убийца в панике ударила
ее по голове, когда та, проснувшись, застала ее на
месте преступления. Но кто это мог быть? Кто? Мне
даже в голову не приходит...
— И что,/черт возьми, значит этот проклятый за-
пах? — буркнул Тамм и с отвращением швырнул на
стол нож и вилку.
1 Король Сиама, желая разорить кого-либо^из своих поддан-
ных, дарил ему белого слона, содержание которого обходилось очень
дорого. Отсюда значение словосочетания «белый слон» (white
elephant) — обременительное имущество, подарок, от которого не
знаешь, как избавиться.
393
— Да... У меня такое чувство, что если мы раз-
гадаем эту загадку, то вплотную приблизимся к' ис-
тине.
— Гм...— промычал Лейн, активно работая челю-
стями.
— КонраД Хэттер...— негромко повторил инспек-
тор. ~ Если бы не загвоздка со щекой...
— Забудьте об этом,— посоветовал ему Бруно.—
Кто-то, очевидно, пытается подставить Хэттера.
В столовую быстро вошел полицейский с запеча-
танным конвертом в руках.
— Прибыл посыльный от доктора Шиллинга, сэр.
Он передал вам вот это.
— А! — Лейн отложил нож и вилку.— Наконец-то.
Читайте вслух, инспектор.
Тамм разорвал конверт.
— Посмотрим. Ага... это о яде. Слушайте: «Ува-
жаемый Тамм, в отравленной груше содержится более
чем смертельная доза жидкого бихлорида ртути. До-
статочно было откусить, от нее лишь один раз и на-
ступила бы смерть.
Ответ на вопрос мистера Лейна: нет, груша испор-
тилась не от введенного яда. Она начала портиться
раньше.
В двух других грушах яда не обнаружено.
Пустой шприц, найденный в постели, содержал тот
же яд. Судя по количеству яда в груше и по тому,
сколько его осталось в шприце, можно с большой ве-
роятностью утверждать, что груша была отравлена из
этого шприца.
Что касается засохших капель на ботинке, прислан-
ном вами, то они тоже остались от бихлорида ртути.
Возможно, небольшое количество яда вытекло из шпри-
ца и попало на носок ботинка. Следы явно недавнего
происхождения.
Отчет о результатах вскрытия трупа будет готов
сегодня к вечеру или завтра рано утром. Однако, осно-
вываясь на данных предварительного анализа, можно
сказать, что смерть наступила не вследствие отравле-
ния. Скорее всего вскрытие подтвердит наши первые
предположения о причине смерти. Шиллинг».
— Понятно...— пробормотал Тамм.— Ну что ж, это
проясняет дело с туфлей и подтверждает версию об
отравленной груше. Значит, бихлорид ртути... Сдается
мне... Пойдемте-ка заглянем в лабораторию.
394
Мистер Друри Лейн скорчил унылую гримасу, но
промолчал. Не допив свой кофе, трое джентльменов
поднялись из-за стола и вышли. В дверях они наткну-
лись на хмурую миссис Арбукл, которая несла поднос
со стаканом густой желтой жидкости. Лейн взглянул
на часы. Была ровно половина третьего.
Когда они поднимались по лестнице, Лейн взял
у инспектора послание Шиллинга и еще раз внима-
тельно прочел его. Затем он молча вернул конверт.
На втором этаже было тихо. Они постояли несколько
секунд на лестничной площадке. В этот момент дверь
спальни мисс Смит отворилась, и оттуда показалась
сиделка, ведя за собой Луизу Кэмпион. Несмотря на
разыгравшуюся в доме трагедию и всеобщий переполох,
заведенная старой леди традиция сохранилась, и слепо-
глухонемая женщина проследовала мимо стоявших не-
подвижно мужчин в столовую. Никто из троих не про-
ронил ни слова. Было заранее оговорено, что Луиза
пока поживет у мисс Смит... Капитан Трайветт и док- к
тор Мэрриам уже давно покинули дом. Крупная фигура
Мошера, одного из людей Тамма, мрачно возвышалась
около комнаты убитой. Мошер курил, однако глаза
его внимательно следили за 'всеми дверями, выходя-
щими в коридор.
— Пинк! — зычно крикнул инспектор. Снизу по-
казался спешащий на зов шефа Пинкуссон.—Ты и
Мошер будете дежурить на этом этаже. Ясно? Меняйте
друг друга. Никто не должен входить в комнату старой
леди. В остальном режим свободный. Ваша задача
внимательно следить за всем, что будет здесь проис-
ходить.
Пинкуссон молча кивнул и снова спустился вниз.
Инспектор пошарил в кармане и извлек оттуда ключ.
Это был ключ от лаборатории Йорка Хэттера, най-
денный утром в вещах убитой. Он задумчиво повертел
ключ в руках, затем обогнул лестничную площадку
и решительно направился к двери лаборатории. Бруно
и Лейн последовали за ним.
• Тамм не стал сразу открывать дверь. Вместо этого
он опустился на корточки и, прищурившись, заглянул
в небольшую замочную скважину. Затем, многозначи-
тельно хмыкнув, он достал из своих бездонных кар-
манов маленький проволочный щуп и вставил его в
замочную скважину. Продвинув щуп вперед, он поводил
им туда-сюда, потом сделал несколько вращательных
395
движении. Наконец, удовлетворенный, он вытащил щуп
и внимательно осмотрел его. Щуп был чист.
Инспектор поднялся на ноги и убрал щуп в карман.
Глаза его выражали недоумение.
— Странно,— пожал плечами он.— Я ожидал обна-
ружить там следы воска. Это подтверждало бы версию
о том, что кто-то сделал восковой слепок замочной
скважины, а затем заказал ключ-дубликат. Но воска нет...
— Это еще ничего не значит,— сказал Бруно.—
Возможно, после того как был сделан слепок, замочную
скважину почистили. А может быть, отравитель по-
заимствовал на время ключ у самой миссис Хэттер,
сделал дубликат и положил ключ на место так, что
она ничего не заметила. Как все было на самом деле,
мы уже не узнаем — старая леди мертва.
— Ну же, инспектор,— поторопил Тамма Лейн.—
Мы теряем время. Открывайте дверь.
. Тамм сунул ключ в замочную Хжважину. Он легко
вошел туда, однако повернуть ключ в замке оказалось
не так-то просто. Вероятно, от того, что им давно не
пользовались, механизм заржавел. Тамм смахнул со лба
каплю пота и удвоил усилия. Замок со скрипом под-
дался, что-то щелкнуло, Тамм ухватился за ручку и
толкнул дверь вперед. Снова раздался скрип. Очевид-
но, заржавел не только замок, но и петли.
Дверь распахнулась, и Тамм решительно шагнул
внутрь. Лейн остановил его, мягко взяв за плечо.
— Что еще? — обернулся Тамм.
Лейн указал на пол. Он был покрыт ровным слоем
пыли. Лейн нагнулся и провел пальцем по полу. На
пальце осталась пыль.
— Не похожег чтобы ваш мародер входил сюда через
эту дверь, инспектор,— сказал он.— Пыль на полу не
тронута, и, судя по толщине слоя, ей несколько недель —
не меньше.
— Такого не было, когда я заходил сюда два ме-
сяца назад,— озадаченно произнес Тамм.— Но не мог
же он перепрыгнуть туда. Между дверью и следами
на полу по меньшей мере футов шесть. Странно.;.
Они стояли в дверях лаборатории и внимательно
разглядывали пол. Большой участок прямо перед дверью
был покрыт толстым слоем пыли, словно серым бар-
хатным одеялом. Однако футах в шести от двери пыль
была затоптана. Здесь и дальше, в глубине комнаты,
виднелось множество следов. При этом кто-то был так
396 •
осторожен, что постарался не оставить ни одного яс-
ного отпечатка: сотни следов тут и там, и все акку-
ратно затоптаны!
— Этот тип очень предусмотрителен,— пробормотал
Тамм.— Постойте минутку. Я хочу посмотреть, не
осталось ли там, возле столов, отпечатка, который
мы могли бы сфотографировать.
Он двинулся вперед, тяжело ступая огромными бо-
тинками двенадцатого размера по нетронутой пыли, и,
дойдя до того места, где начинались следы, нагнулся,
разглядывая их. Когда он заглядывал в самые дальние
углы, лица его становилось совсем не видно.
— Невероятно,— проворчал он.— Ни одного чет-
кого следа. Гм... входите, все равно на. таком полу
ничего не увидишь.
Окружной прокурор осторожно шагнул в комнату
и удивленно осмотрелся. Только Лейн остался на преж-
нем месте: стоя в дверях, он внимательно разглядывал
комнату. Она была чем-то похожа на спальню старой
леди, расположенную по соседству. Как и в спальне
убитой, на противоположной от двери стене было два
окна, выходящих в сад. Но в отличие от окон в ком-
нате старой леди, эти были зарешечены. Между тол-
стыми стальными прутьями в просветы шириной не
более трех дюймов в комнату струился мягкий сол-
нечный свет.
Между окнами стояла белая.железная кровать, про-
стая и строгая, в углу, образованном западной стеной
и стеной, выходящей в сад, рядом с окном находился
комод с зеркалом. И комод и кровать были аккуратно
прибраны, однако и на них лежал толстый слой пыли.
По правую сторону от двери, ведущей в коридор, стояло
старое бюро с откидной крышкой, а в углу — неболь-
шой железный сейф; по левую сторону от двери распо-
лагался гардероб. Почти половину западной стены за-
нимали широкие полки, уставленные пузырьками и ба-
ночками. Снизу полки опирались на небольшой .шкаф-
чик, широкие низкие дверцы которого были плотно
закрыты. Посередине комнаты под прямым углом к пол-
кам стояло два поцарапанных массивных рабочих стола
с длинными рядами реторт и пробирок. Бунзеновские
горелки, водопроводные краны, электрический аппарат
неизвестной конструкции — словом, полный набор необ-
ходимого лабораторного оборудования. Столы .стояли
параллельно друг другу, а оставленный между ними
397
проход был достаточно широк, чтобы хозяин-ученый
мог работать, поворачиваясь при необходимости то к
одному, то к другому.
На восточной стене, прямо напротив полок и пер-
пендикулярно столам находился огромный камин, точно
такой же, как в комнате старой леди. В дальнем углу
комнаты, у восточной стены между кроватью и камином
стоял небольшой верстак, сожженный и изъеденный
химикатами. Тут и там в беспорядке стояло несколько
стульев. Прямо перед низким шкафчиком под полками
стоял вращающийся стул на трех ножках.
Мистер Друри Лейн шагнул в комнату и прикрыл
за собой дверь. За исключением полосы шириной в-
шесть футов перед дверью, пыльный пол лаборатории
был затоптан многочисленными следами. Не было ни
малейших сомнении в том, что с момента смерти Йорка
Хэттера и того дня, когда инспектор побывал послед-
ний раз в лаборатории, кто-то посещал ее довольно
часто. Кроме того, по состоянию пыли и отсутствию
хотя бы одного четкого следа можно было заключить,
что злоумышленник намеренно уничтожал свои следы.
— Сюда заходили явно не один раз,— задумчиво
изрек инспектор,— но как ей удалось проникнуть
внутрь? — Он подошел к окнам, схватился за стальные
прутья и что есть силы потряс. Решетки были забе-
тонированы и не поддались. Тамм внимательно осмот-
рел бетон и стальные прутья в тщетной надежде об-
наружить где-нибудь устройство, позволяющее отпе-
реть окно. Ничего не найдя, он принялся разглядывать
подоконники и оконные карнизы. Однако на карнизе,
хоть и достаточно широком, чтобы по нему мог пройти
человек, не было заметно никаких следов. Пыль на
подоконнике тоже была нетронута. Тамм покачал го-
ловой.
Он отошел от окон и направился к камину, перед
которым — как и в других частях комнаты — было много
беспорядочных следов. Он задумчиво оглядел камин.
Камин был вполне обычным, пожалуй, лишь слишком
чистым. Тамм помедлил, затем, кряхтя, наклонился
и заглянул внутрь камина. Почти тотчас он вылез от-
туда, удовлетворенно ворча.
— Ну и что? — нетерпеливо спросил Бруно.— Что
там?
•— Какой я идиот, что не подумал об этом сразу! —
воскликнул инспектор.— Через каминную трубу видно
398

небо, а в кирпичи вбиты металлические опоры для ног —
возможно, они остались еще со времен трубочистов.
Бьюсь об заклад, именно этим путем...— Он не дого-
ворил и закусил губу.
— Наша леди проникла в лабораторию. Так, инс-
пектор? — с усмешкой закончил за него Лейн.— У вас
все написано на лице. Вы собирались сказать, что наша
гипотетическая отравительница проникла сюда через
каминную трубу. Маловероятно. Хотя, разумеется, для
сообщника-мужчины это не составило бы труда.
— Современные девицы на все способны,— мрачно
возразил Тамм.— Хотя... Это идея. Их действительно
могло действовать двое.— Он повернулся к Бруно.—
Господи! Ведь это значит, что Конрад Хэттер все-
таки мог быть здесь замешан. Луиза Кэмпион коснулась
женской щеки, но ударить старую леди по голове и
оставить следы на ковре вполне мог Конрад Хэттер!
— Мне пришла в голову та же мысль,— признался
окружной прокурор,— едва мистер Лейн упомянул о
сообщнике. Думаю, что...
— Джентльмены, джентльмены...— остановил их
Лейн.— Пожалуйста, не приписывайте мне то, чего я
не говорил. Я просто указал на логическую возмож-
ность. Кстати, инспектор, труба достаточно широкая,
чтобы через нее мог спуститься с крыши взрослый
мужчина?
— Взгляните сами, мистер Лейн. Вы ведь не ка-
лека,— недовольным голосом буркнул Тамм.
— Инспектор, я готов поверить вам на слово.
— Конечно, она достаточно широкая! Я и сам бы
в нее пролез, а уж мои плечи никто не назовет уз-
кими.
Лейн кивнул и неторопливо направился к полкам,
висевшим на западной стене. Полок было пять, и каждая
из них в свою очередь была поделена поперечными
перегородками на три части, так что всего там получа-
лось пятнадцать отделений. Однако не только это сви-
детельствовало о точности и аккуратности Йорка Хэт-
тера. Все баночки и бутылочки, стоявшие на полках,
были одинакового размера и все снабжены одинако-
выми этикетками. На этикетках было от руки написано
несмываемыми чернилами название содержимого данной
емкости. На многих бутылочках, помимо этого, красо-
вались наклейки из красной бумаги с надписью «Яд».
Нередко на этикетках стояло буквенное обозначение
400
химического элемента, а иногда — его порядковый но-
мер в периодической системе.
— Методичный ум,— заметил Лейн.
— Да,— согласился Бруно,— только это еще ничего
не значит.
— Возможно,— пожал плечами Лейн.
Внимательно изучив содержимое полок, он понял,
что все бутылочки были расставлены в строгом по-
рядке, по номерам. Бутылочка с наклейкой 1 стояла
в крайней левой верхней секции; следом шли буты-
лочка 2 и баночка 3. Все секции были заполнены,
не осталось ни одного пустого места — это значило,
что ничего из поставленного сюда хозяином лаборатории
не пропало. В каждой секции по двадцать предметов —
всего три сотни.
— А! — вдруг негромко воскликнул Лейн.— Здесь,
кажется, есть кое-что интересное.— Он указал на пузы-
рек, стоявший в центре первой секции на верхней полке.
На этикетке 9 значилось: С21Н222О2(Стрихнин). Рядом
красовалась красная наклейка, обозначавшая, что дан-
ный флакон содержит яд. В нем находились таблетки бе-
лого цвета кристаллической структуры. Бутылочка была
полна лишь наполовину. Однако Лейна заинтересовал не
сам флакон, а пыль на полке у его основания. Пыль была
стерта — бутылку явно кто-то брал с полки, и произошло
это не так давно.
Лейн обернулся к своим спутникам.
— Кажется, в напитке, которым пытались отравить
Луизу Кэмпион, был стрихнин?
— Точно,— подтвердил Тамм.— Я говорил вам, что
мы обнаружили стрихнин во время обыска лаборатории
два месяца назад.
— Бутылка стояла на том же месте, что и сейчас?
- Да.
— А пыль на полке? Она была стерта так же,
как и сейчас?
Тамм шагнул вперед и хмуро взглянул на примятую
пыль.
.— Да. Точно так же. Правда, тогда было меньше
пыли, но достаточно, чтобы мне это бросилось в
глаза.
Лейн снова повернулся к полке. Взгляд его скользнул
вниз. На торце второй полки, прямо под бутылочкой
69 он заметил маленькое пятно, похожее на отпе-
чаток грязного или испачканного в пыли пальца.
26 Д. Д. Карр в др. 401
Этикетка на этой бутылке гласила: 69: НОз (Азотная
кислота). Яд.
Бутылочка содержала бесцветную жидкость.
— Странно,— удивленно протянул Лейн.— Вы пом-
ните это пятно под бутылочкой 69, инспектор?
Искоса взглянув на место, указанное Лейном, Тамм
кивнул.
— Да. Помню. Оно уже было там два месяца назад.
— М-м... А на бутылке с азотной кислотой были
отпечатки?
— Нет. Тот, кто брал ее, делал это в перчатках.
Может быть, сам Хэттер пользовался ею во время
одного из экспериментов, когда на нем были резиновые
перчатки.
— Что ни в коем случае не объясняет появление
этого пятна,— сухо заметил Лейн.
Взгляд его снова заскользил по полкам.
— Ищете бихлорид ртути? — догадался окружной
прокурор.— Что ж, если нам удастся обнаружить его
здесь, то, имея к тому же свидетельство Шиллинга,
что он был обнаружен в груше, мы...
— Богатая лаборатория...— задумчиво произнес
Лейн.— Пожалуйста, мистер Бруно.— Он указал на бу-
тылочку, стоявшую на третьей —- средней — полочке в
крайней правой секции. Она была восьмой по счету;
на этикетке значилось: 168: Бихлорид ртути. Яд.
Бутылочка была неполной. Пыль на полке у ее
основания слегка смазана. Тамм осторожно вынул бу-
тылочку за горлышко и быстро осмотрел ее.
— Никаких отпечатков. Опять перчатки.— Он
встряхнул бутылочку, прищурился и поставил ее на
место.— Значит, вот откуда взялся яд, обнаруженный
в груше. Какая удача для преступника! Полный набор
смертоносного зелья — выбирай на вкус.
— М-м...— протянул Бруно.— А что за яд был об-
наружен в организме Хэттера, когда они выудили его
из Нижней бухты?
— Синильная кислота,— ответил Лейн.— Она здесь
тоже есть. Яд, который Йорк Хэттер выпил перед тем,
как броситься за борт, стоял в бутылочке 57 на верхней
полке в правой секции. На ней была пометка «Яд».
В бутылке недоставало довольно большого количества
бесцветной жидкости, а на стекле было заметно не-
сколько отпечатков пальцев. Пыль на полке в том месте,
где стояла бутылка, была потревожена.
402
— Это отпечатки Йорка Хэттера. Мы проверяли
их при расследовании попытки отравления Луизы Кэм-
пион.
— Но каким образом,— мягко спросил Лейн,— вам
удалось раздобыть отпечатки Хэттера, инспектор?
К тому' времени он был уже похоронен, и вряд ли
вы смогли снять их, когда он лежал в морге.
— А вы не упустите случая, чтобы уколоть,—
с мрачной усмешкой сказал Тамм.— Нет, мы не снимали
отпечатки с тела; его пальцы были так изъедены, что
сделать это было просто невозможно. Нам пришлось
прийти сюда и осмотреть мебель. Мы обнаружили мно-
жество отпечатков, и они совпали с отпечатками .на
бутылке с синильной кислотой.
— Ах, на мебели...— пробормотал Лейн.— Конечно.
Я задал глупый вопрос, инспектор.
— Без сомнения, Хэттер наполнил свой пузырек
синильной — или, как ее еще называет Шиллинг, циа-
нистоводородной кислотой из бутылки 57,— сказал
Бруно,— а затем выпил яд и утопился. С тех пор
бутылку не трогали. _
Мистер Друри Лейн не мог оторвать взгляда от
полок, они словно притягивали его. Он немного отсту-
пил назад и еще раз внимательно осмотрел все пят-
надцать секций. Дважды его взгляд возвращался к пятну
на торце полки, где стояла бутылка 69? с азотной
кислотой. Он снова приблизился к полкам и внима-
тельно осмотрел всё. Очень скоро лицо его посветлело:
на ребре второй полки в центральной секции под бу-
тылкой 90, в которой согласно этикетке была серная
кислота, виднелось такое же овальное пятно.
— Два пятна...— задумчиво произнес Лейн, а в гла-
зах его сверкнул огонь прозрения. -
— Инспектор, это второе пятно тоже' было здесь,
когда вы осматривали лабораторию?'
— Это? — Тамм уставился на пятно.— Нет. Что оно
может значить, черт возьми?
— Я полагаю, инспектор,— сказал Лейн,—что все,
обнаруженное нами и отсутствовавшее здесь два месяца
назад во время первого осмотра, представляет для нас
интерес.
Он осторожно, чтобы не смахнуть пыль, поднял
бутылку, взгляд его скользнул вверх, и" торжествующее
выражение исчезло, с его лица. Его сменило выражение
озабоченности и сомнения: Лейн постоял немного в
26*
403
нерешительности, затем пожал плечами и отвер-
нулся.
Он побродил по комнате, с каждым шагом все
мрачнея и мрачнея. И все же полки с химикатами
тянули его как магнит, и в конце концов он снова
очутился перед ними. Он посмотрел вниз на шкаф,
на который опирались полки, затем открыл широкие
дверцы и заглянул внутрь. Ничего интересного: ко-
робки, жестянки, пакеты с химикатами, пробирки,
подставки для пробирок, маленький электрорефрижера-
тор, разнообразные электроприборы и другие необ-
ходимые в каждой химической лаборатории приспособ-
ления. Он раздраженно захлопнул дверки, бормоча
что-то себе под нос.
Затем он подошел к бюро, стоящему рядом с дверью.
Крышка была закрыта, и Лейн приоткрыл ее.
— Сюда тоже следует заглянуть, инспектор.
Тамм фыркнул.
.— Уже заглядывали, мистер Лейн. Мы открывали
его и осматривали содержимое, когда было обнаружено
тело Хэттера. Там нет ничего, что могло бы помочь нам
в этом деле — личная и деловая переписка, книги да
еще записи Хэттера о своих экспериментах.
Лейн поднял крышку выше и заглянул внутрь: там
в беспорядке лежали бумаги и книги.
— Все точно так же, как я оставил,— сказал инспек-'
тор.
рожав плечами, Лейн опустил крышку и направился
к стоящему неподалеку сейфу.
— Там мы тоже смотрели,— устало произнес инс-.
лектор, но Лейн, не обращая внимания на его слова,
выдвинул ящик, который не был заперт, и рылся в нем,
пока не нашел за пухлыми папками с описанием экспе-
риментов миниатюрную картотеку.
— Ах да! Шприц! — догадался окружной прокурор
Бруно.
Лейн кивнул.
— Согласно картотеке шприцев было двенадцать,
мистер Бруно. Интересно... А, кажется, вот они.— Лейн
положил на место картотеку и взял в руки большой
кожаный футляр, лежавший у задней стенки. Бруно и
Тамм вытянули шеи. пытаясь через его плечо разглядеть,
что было внутри. На крышке футляра золотом были
вытиснены первые буквы имени Йорка Хэттера. Лейн
открыл футляр. Внутри на лиловом бархате в акку-
404
ратных ячейках лежало одиннадцать шприцев разных
размеров. Одна из ячеек была пуста.
— Черт побери! — воскликнул Тамм.— Этот шприц
сейчас у Шиллинга.
— Не думаю, что нам придется посылать за ним,—
заметил Лейн.— Помните, на шприце, найденном в по-
стели миссис Хэттер, была цифра 6. ..Еще одно сви-
детельство методического склада ума старого Хэттера.
Он дотронулся ногтем до бархатной подкладки в
пустой ячейке. Во всех ячейках были наклеены полоски
из темной материи, на которых стоял белый номер.
Шприцы лежали строго по указанным номерам. Пустая
ячейка была помечена цифрой шесть.
— Размер ячейки, если мне не изменяет память,—
сказал Лейн,— соответствует размерам шприца. Таким
образом, нет сомнений в том, что шприц, которым
позднее набрали бихлорид ртути, был взят отсюда.
А это,— продолжал он, наклоняясь и извлекая из ящика
маленький кожаный футляр,— это, если не ошибаюсь,
иглы... Так и есть. Одна игла' отсутствует: согласно
картотеке игл было восемнадцать, сейчас же их семна-
дцать. Прекрасно! — Лейн вздохнул, положил оба фут-
ляра на прежнее место и довольно небрежно просмотрел
содержимое папок. Разного рода записи, описания экс-
периментов, данные для будущих экспериментов... Одна
папка, лежавшая в отдельном ящике, была пуста.
Он закрыл сейф. Неожиданно за его спиной раз-
дался громкий удивленный возглас Тамма. Бруно рва-
нулся на крик, и Лейн последовал за ним. Тамм сидел
на корточках и разглядывал что-то на полу. Его почти
не было видно из-за большого рабочего стола.
— Что там? — взволнованно спросил Бруно, когда
они с Лейном, обогнув стол, приблизились к Тамму.
Инспектор разочарованно крякнул, поднимаясь на
ноги.
— Сначала мне показалось странным, но потом я
понял... Смотрите! 4
Бруно и Лейн посмотрели вниз, на то, что заставило
его вскрикнуть. На полу между двумя рабочими столами,
ближе к камину на толстом слое пыли четко выри-
совывались три маленьких круглых отпечатка. Они
располагались на одинаковом расстоянии друг от друга,
образуя треугольник. При ближайшем рассмотрении
Лейн заметил, что отпечатки тоже покрыты слоем пыли,
однако гораздо более тонкцм, чем пол вокруг.
405
— Все просто,— объяснил Тамм.— Сначала я поду-
мал, что это что-то интересное. Но это всего-навсего
стул.
— Да-а...— задумчиво протянул Лейн.— Стул...
Тамм поднял стул, стоявший прямо напротив полок,
и аккуратно поставил его, совместив с отпечатками
на слое пыли: ножки стула попали точно в следы на
полу.
— Вот, пожалуйста,— сказал Тамм.— Нет ничего
проще. Сначала стул стоял здесь, но потом его пере-
несли. Вот и все.
— Да, пожалуй, нам это ничего не дает,— разо-
чарованно произнес Бруно.
— Абсолютно ничего.
Однако на лице Лейна появилось выражение удов-
летворения. Он рассматривал сиденье стула так, словно
уже видел его раньше. Стул тоже был в пыли, но
на сиденье виднелось множество пятен и полос; кое-
где пыль осталась нетронутой, а местами была стерта
совсем.
— Послушайте, инспектор,— обратился Лейн к
Тамму.— Когда вы два месяца назад осматривали ла-
бораторию, стул стоял там же, где и сейчас? Меня инте-
ресует, передвигали ли его со времени первого осмотра?
— Не помню, черт возьми.
— Что ж,— отворачиваясь, произнес Лейн,— на
этом, пожалуй, можно закончить.
— Я рад, что вы довольны,— мрачно сказал ок-
ружной прокурор.— Что касается меня, то я реши-
тельно ничего не понял.
Мистер Друри Лейн не ответил. Он рассеянно по-
прощался с Бруно и Таммом, пробормотал что-то о том,
что собирается назад в «Гамлет», и вышел из лабо-
ратории. Лицо его было утомленным, плечи устало
опущены. Он спустился вниз, взял в вестибюле свою
шляпу и трость и вышел на улицу.
— Похоже, он понимает в этом деле ничуть не
больше моего,— буркнул Тамм и послал детектива на
крышу следить, чтобы никто не залез в комнату через
дымоход камина. Потом он запер дверь лаборатории,
пожал руку окружному прокурору, который с разоча-
рованным видом отправился в свой офис, и тоже спу-
стился вниз.
Стоявший на первом этаже детектив Пинкуссон
сосредоточенно разглядывал пальцы на левой руке.
406
Действие 6
Дом Хэттеров. Понедельник, шестое июня. Два часа
ночи.
С уходом Друри Лейна и Бруно раздражение инспек-
тора Тамма куда-то улетучилось, и он загрустил. Ощу-
щение полного провала, воспоминание об озабоченном
лице Лейна и безнадежности в глазах Бруно не распо-
лагали к веселости — состоянию, которое Тамм редко
испытывал даже в самые счастливые минуты жизни.
Он часто вздыхал, подолгу сидел в большом кресле
с сигарой, которую нашел в библиотеке, время от
времени выслушивал доклады своих подчиненных,
не вселявшие никакой надежды, наблюдал за тем, как
уныло слонялись по своему дому Хэттеры — словом,
вел себя как очень занятой человек, который внезапно
обнаружил, что ему нечего делать.
В доме было необычно спокойно. Словно подчерки-
вая это, тишину изредка разрывали дикие вопли Джекки
и Билли, игравших в детской наверху. Вскоре инспек-
тора разыскал Джон Гормли, который до этого сер-
дито мерял шагами самую дальнюю аллею парка. Вы-
сокий блондин был вне себя: он хотел поговорить с
Конрадом Хэттером, а этот идиот-полицейский на-
верху не пустил его в комнату. Что думает делать по
этому поводу инспектор? Инспектор Тамм полуприкрыл
глаза, разглядывая кончик своей сигары, и сердито
сказал, что ничего по этому поводу не думает и ничего
не собирается делать. Хэттер находится в своей ком-,
нате под домашним арестом, там он и останется. А ми-
стер Гормли может отправляться ко всем чертям.
Гормли вспыхнул до корней волос и чуть было не
выругался, но в этот момент в библиотеку вошли Джилл
Хэттер с адвокатом Байглоу, и Гормли прикусил язык.
Джилл и Байглоу о чем-то доверительно беседовали,
видимо от души наслаждаясь обществом друг друга.
В глазах Гормли полыхнул огонь ревности, и, не до-
жидаясь разрешения инспектора, он пулей вылетел из
комнаты и из дома, по пути крепко хлопнув Байглоу
по плечу своей большой ладонью. Этот прощальный
жест вряд ли понравился Байглоу, который резко оста-
новился посреди комнаты и громко охнул, хватаясь за
плечо.
Джилл возмущенно воскликнула:
407
— О, грубое животное!
Инспектор Тамм хмыкнул про себя. Минут через
пять Байглоу, рыцарский пыл которого заметно поугас,
попрощался с Джилл, чем вызвал ее недовольство, еще
раз напомнил инспектору, что собирается огласить за-
вещание миссис Хэттер во вторник после похорон, и
поспешно покинул дом. Джилл фыркнула и поправила
платье. Затем, поймав взгляд инспектора, она ослепи-
тельно улыбнулась и выпорхнула мимо него к лестнице,
ведущей наверх.
День тянулся медленно и скучно. Миссис Арбукл,
устав от безделья, затеяла словесную перепалку с одним
из полицейских, стоявшим на посту. Через некоторое
время в библиотеку вприпрыжку влетел Джекки Хэттер.
Увидев инспектора, он резко остановился, слегка сму-
тился и так же вприпрыжку бросился назад. Один
раз Барбара Хэттер проплыла мимо, точно очарова-
тельный призрак. За ней неотступно следовала высокая
мрачная фигура Эдгара Перри. Оба были поглощены
беседой.
Тамм вздыхал и вздыхал и готов был провалиться
сквозь землю. Зазвонил телефон. Он поднял трубку.
. Звонил окружной прокурор Бруно. Ничего? Ничего.
Тамм повесил трубку и задумчиво повертел в пальцах
окурок. Немного погодя он натянул на голову шляпу,
поднялся на ноги, вышел из библиотеки и зашагал к
вестибюлю.
— Уходите, шеф? — спросил один из полицейских.
Тамм помедлил, затем покачал головой и снова вер-
нулся в библиотеку ждать — чего, он и сам толком не
знал. Он подошел к бару и достал оттуда плоскую
коричневую бутылку. Когда он вынул пробку и поднес
бутылку ко рту, лицо его отразило величайшее бла-
женство. Он сделал большой глоток, потом другой...
Затем он поставил бутылку рядом со своим креслом,
закрыл бар и, глубоко вздохнув, снова уселся ждать.
В пять часов вечера опять зазвонил телефон. На
этот раз звонил доктор Шиллинг, и помрачневшее было
лицо Тамма мгновенно преобразилось.
— Ну-ну, док?
— Я закончил,— устало проскрипел в трубку доктор
Шиллинг.— Предположение о причине смерти подтвер-
дилось. Gott sei dankl 1 Удар по лбу мандолиной был
1 Слава богу! (нем.)
408
недостаточно силен, чтобы стать смертельным, хотя он,
возможно, оглушил ее. Сердце остановилось от шока.
Возможно, остановку спровоцировало сильное потрясе-
ние, пережитое перед этим. Все, герр инспектор. До
свидания, черт вас побери!
Тамм швырнул трубку на рычаг и надулся.
В семь часов в расположенной по соседству с библио-
текой столовой подали ужин. Инспектор, мрачный как
туча, сел есть вместе с Хэттерами. Конрад, лицо ко-
торого покраснело от большого количества выпитого
за день спиртного, сидел, молча уставившись в свою
тарелку, и лениво жевал. Задолго до конца обеда он
поднялся и ушел к себе. Приставленный к нему по-
лицейский послушно последовал за ним. Марта выгля-
дела подавленной. От инспектора не укрылось выра-
жение презрения и ужаса во взгляде, которым она про-
водила мужа. Однако лицо ее мгновенно смягчи-
лось, когда она повернулась к детям, которые как обычно
шумели и проказничали, за что получали ежеминутные
упреки от взрослых. Барбара Хэттер вполголоса бесе-
довала с Эдгаром Перри, который совершенно пре-
образился: глаза его сверкали, лицо выраХало блажен-
ство, словно современная поэзия была его самой боль-
шой страстью. Джилл, недовольно нахмурившись, молча
работала ножом и вилкой. Миссис Арбукл, суровая
как часовой на посту, внимательно следила за проис-
ходящим и руководила подачей блюд. Горничная Вирд-
жиния неуклюже крутилась вокруг, принося и убирая
тарелки. Тамм, председательствующий за столом, угрю-
мо наблюдал за присутствующими. Он встал из-за стола
последним.
Вскоре приковылял на своей деревянной ноге ка-
питан Трайветт. Вежливо поприветствовав инспектора,
он сразу же поднялся в комнату мисс Смит, где в
одиночестве обедала Луиза Кэмпион. Капитан Трайветт
пробыл там около получаса, затем спустился вниз и
тихо вышел.
Унылый вечер перешел в мучительно долгую ночь.
Конрад, шатаясь, ввалился в библиотеку, свирепо взгля-
нул на инспектора и принялся в одиночестве опусто-
шать бар. Марта Хэттер, уложив сыновей спать в дет-
ской, заперлась в своей комнате. Джилл, которой было
запрещено покидать дом, тоже ушла к себе. Барбара
Хэттер работала наверху. Через некоторое время в
библиотеку вошел Перри и, уточнив, не нужен ли он
409
еще, попросил разрешения удалиться — он очень устал
и хотел бы отдохнуть. Получив разрешение, Перри
поднялся на третий этаж в свою спальню.
Постепенно в доме все стихло. Тамм глубже и глуб-
же погружался в пучину отчаяния. Он даже не услы-
шал, как Конрад вышел из библиотеки и, спотыкаясь,
стал подниматься по лестнице. В половине двенадца-
того один из людей инспектора зашел в библиотеку
и устало опустился на стул. Тамм широко зевнул.
— Ну что?
— Ничего не выходит с этим ключом. Ребята пы-
тались выйти на дубликат, который, как вы говорите,
могли сделать. Никаких следов ни в слесарных мастер-
ских, ни в скобяных лавках. Мы прочесали весь город...
— Ах это...:— Тамм кивнул.— Это отпадает. Я знаю,
как она вошла. Ступайте домой, Франк, и поспите
немного.
Детектив вышел. Вскоре после полуночи инспектор
тяжело поднялся с кресла и зашагал наверх. Поли-
цейский Пинкуссон по-прежнему разглядывал свои
пальцы, словно не прекращал этого занятия весь день.
— Как дела, Пинк?
— Нормально.
— Иди домой. Мошер уже пришел сменить тебя.
Пинкуссон охотно подчинился. На лестнице он едва не
сбил поднимавшегося навстречу Мошера. Мошер попри-
ветствовал его и заступил на пост на втором этаже.
Тяжело ступая по лестнице, инспектор отправился
дальше. На третьем — последнем — этаже было тихо;
все двери были закрыты, лишь из комнаты Арбуклов
пробивался неяркий свет, но и он погас, едва инспек-
тор успел подняться. Затем он взобрался на чердак,
открыл люк и шагнул на крышу. Крошечный огонек
в нескольких метрах от него тут же потух. Тамм услы-
шал осторожные шаги и устало сказал:
— Все в порядке, Джонни. Что у тебя?
— Зря вы меня сюда поставили, шеф. За весь день
ни одной живой души.
— Постой еще пару минут. Я пришлю Краузе сме-
нить тебя. Иди домой, вернешься к утру.
Инспектор поднял люк и скрылся внизу. Послав
человека сменить Джонни на крыше, он снова вернулся
в библиотеку, со стоном опустился все в то же кресло,
грустно посмотрел на пустую'коричневую бутылку, по-
ставил на стол лампу, натянул на нос шляпу и уснул.
410
Инспектор не знал, когда он впервые почувствовал,
что что-то не так. Он помнил, что поворачивался во
сне, устраивая поудобнее ногу, которая стала затекать,
и еще глубже вжался в мягкие подушки кресла. Когда
это было, он не знал. Возможно, в час ночи или около
того.
Но в одном он был твердо уверен. Ровно в два,
когда часы пробили прямо ему в ухо, он вдруг вздрог-
нул и испуганно выпрямился, так что шляпа слетела
с его носа. Что-то разбудило его, но что. это было?
Крик? Звук падения? Плач? Он не двигался с места,
напряженно вслушиваясь в тишину. И вот он повто-
рился — отдаленный, хриплый и взволнованный крик.
Кричал мужчина:
— Пожар!
Инспектор выскочил из кресла так, словно оно было
утыкано иголками, и ринулся в коридор. Там горел
небольшой ночник, и в его тусклом свете он увидел
плывущие сверху по лестнице клубы густого дыма.
Детектив Мошер, свесившись с лестничной площадки
второго этажа, кричал что было силы. Дом наполнялся
едким запахом дыма.
Инспектор не тратил время на расспросы. Он бро-
сился по лестнице на второй этаж и, обогнув лест-
ничную клетку, увидел, что густой желтоватый дым
пробивается через щели двери, ведущей в лабораторию
Йорка Хэттера.
— Включи . сигнал пожарной тревоги, Мошер! —
приказал Тамм , и принялся судорожно шарить по кар-
манам в поисках ключа. Мошер скатился вниз по лест-
нице, оттолкнув троих полицейских, которые, покинув
свои посты в разных частях дома, тоже спешили на
помощь. Инспектор, бормоча проклятья, сунул ключ
в замочную скважину, повернул его, распахнул дверь
и тут же резко захлопнул ее, так как волна отврати-
тельно-вонючего дыма и языки рвущегося изнутри
пламени обожгли ему лицо. Мозг его напряженно ра-
ботал. Мгновение он стоял в нерешительности, глядя
то в один, то в другой конец коридора, точно загнан-
ный в ловушку зверь. Изо всех дверей высовывались
люди, с испуганными лицами, в ушах его звенело от
натужного кашля и испуганных голосов.
— Огнетушитель! — заорал Тамм.— Где он, черт по-
бери?
В коридоре показалась Барбара Хэттер.
411
— Господи! У нас его нет, инспектор!.. Марта!..
дети!
Коридор превратился в дымный ад с мечущимися
по нему фигурами обезумевших от страха людей. Сквозь
щели двери начало пробиваться пламя. Марта Хэттер,
одетая лишь в шелковую ночную рубашку, пронзи-
тельно закричав, бросилась в детскую и через мгно-
вение появилась, ведя детей. Билли громко плакал,
а Джекки испуганно озирался, прильнув к руке матери.
Они быстро прошли к лестнице и исчезли внизу.
— Всем уходить! Уходить! — гремел Тамм.— Не-
медленно! В лаборатории химикаты, может быть
взрыв...— Голос его тонул в отчаянных криках.
Мимо пробежала Джилл Хэттер, с бледным как мел
лицом. Конрад Хэттер, грубо оттолкнув ее, скатился
по лестнице вниз. С третьего этажа сбежал Эдгар Перри
в ночной пижаме. Он подхватил Барбару, которая,
задохнувшись от дымного смрада, лишилась чувств, и,
взвалив ее на плечо, понес вниз.
Все задыхались и кашляли, дым разъедал глаза.
Полицейский, которого Тамм поставил на крышу, спу-
стился вниз, толкая перед собой Арбуклов и Вирд-
жинию. Наконец слабо, точно сквозь сон, задыхаясь
от кашля и протирая слезящиеся глаза, Тамм, который
без устали поливал из ведер закрытую дверь в лабора-
торию, услыхал звуки пожарной сирены.
Это была горячая работа. Завизжали тормоза, воз-
вещая о прибытии пожарных машин. Пожарные на бегу
приладили шланги и потянули их вдоль аллеи во двор.
Языки пламени лизали решетки на окнах лаборатории.
Ввверх устремились лестницы, разбивая оконные стекла,
которые еще не успели лопнуть от жара, и сильные
струи воды обрушились на металлические прутья ре-
шеток.
Тамм, растрепанный, почерневший, с горящими как
угли глазами пересчитал стоявших рядом с ним полу-
раздетых людей. Все были здесь. Нет... не все!
Лицо инспектора исказилось от ужаса. Он бросился
в дом', спотыкаясь, взлетел на второй этаж и, скользя
по мокрому полу, побежал к комнате мисс Смит. Следом
за ним, не отставая ни на шаг, несся Мошер. Тамм
пинком отворил дверь и_ во рвался внутрь. Мисс Смит
в широкой ночной рубашке, точно белый холм, без
чувств лежала на полу. А Луиза Кэмпион, дрожа от
ужаса, склонилась над ней. *Ноздри ее трепетали, вдыхая
412
едкий запах дыма. С огромным трудом Тамму и Мо-
шеру удалось вынести обеих женщин наружу.
И вовремя. Едва они спустились по каменным сту-
пеням парадного, как откуда-то сзади и сверху ослепи-
тельно полыхнуло — раздался сильный взрыв, и в насту-
пившей затем тишине послышались сдавленные крики
застигнутых взрывом пожарных...
Неизбежное свершилось. Какие-то вещества в лабо-
ратории Хэттера, раскалившись в пламени, вызвали
взрыв. Сбившиеся в стайку обитатели дома Хэттеров
растерянно взирали на разыгравшуюся трагедию.
Подъехала машина «скорой помощи». Из дома на носил-
ках вынесли раненого пожарного.
Через два часа огонь был потушен. Уже начинало
светать, когда отъехала последняя машина, и Хэттеры,
которых приютил у себя капитан Трайветт, вернулись
к опаленному семейному очагу. Сам капитан, в халате
и пижаме, стуча деревянной ногой по мостовой, по-
могал пришедшей в себя мисс Смит ухаживать за Луи-
зой, которая после пережитого ужаса находилась в
состоянии, близком к истерике. Доктор Мэрриам, вы-
званный по телефону, хлопотал рядом, давая бедняжке
успокоительное.
Лаборатория наверху превратилась в руины. Дверь
вышибло взрывом. Железные прутья на окнах поко-
режило. Большая часть пузырьков на полках треснула
или разбилась, а содержимое разлилось по полу. Кро-
вать, комод и бюро сильно обгорели, а реторты, про-
бирки и электроприборы расплавились. Сам пол, как
ни странно, почти не пострадал.
Тамм с покрасневшими глазами и серым, точно
железная маска, лицом собрал обитателей дома внизу,
в библиотеке и гостиной. Полицейские заняли свои
посты. На этот раз не было ни острот, ни вызывающего
тона. Все сидели молча, женщины вели себя даже тише,
чем мужчины, и робко переглядывались.
Инспектор подошел к телефону. Он позвонил в
управление полиции, поговорил с окружным прокуро-
ром Бруно, мрачно побеседовал со штабом химиче-
ской защиты. Затем он вызвал «Гамлет», Лейнклиф,
округ Нью-Йорк. Его долго не соединяли. Тамм ждал
молча и на редкость терпеливо. Когда же он наконец
услышал знакомый вибрирующий голос старого Квейси,
слуги и товарища Друри Лейна, то коротко пересказал
ему события сегодняшней ночи. Лейн, который из-за
413
своей глухоты, не мог разговаривать по телефону, стоял
•рядом с Квейси, читая по его губам то, что инспектор
сообщал им.
— Мистер Друри спрашивает,— проскрипел старый
горбун, когда Тамм закончил,— знаете ли вы, из-за
чего начался пожар?
— Нет. Передайте ему, что выход каминной трубы
на крыше был под постоянным наблюдением, окна ла-
боратории заперты изнутри. Следов взлома не обнару-
жено, а за дверью в лабораторию все время наблюдал
один из моих людей — Мошер.
Инспектору было слышно, как Квейси пересказал
услышанное, и мистер Друри Лейн о чем-то спросил
его.
— Он спрашивает,— передал Квейси,— уверены ли
вы, что так все и было.
— Боже мой! Конечно, уверен. - Поэтому меня все
так и смущает. Как удалось поджигателю проникнуть
внутрь?
Трубка молчала, пока Квейси передавал его вопрос
Лейну. Инспектор замер, прислушиваясь.
— Мистер Друри хочет знать,— перевел ему Квей-
си,— не пытался ли кто-нибудь проникнуть в лаборато-
рию после взрыва.
— Нет,— отрубил Тамм.— Я сам за этим следил.
— Он говорит, что нужно немедленно поставить
человека в саму лабораторию,— затараторил Квейси.—
Мистер Друри приедет утром. Он уверен, что знает,
как поджигатель проник внутрь. Он говорит...
— Он говорит, он говорит...— перебил его Тамм.—
Значит, он умнее меня. Спросите его лучше, он знал,
что будет пожар?
Пауза. Голос Квейси:
— Нет. Он говорит, что не знал. Это было для
него большой неожиданностью. Он не понимает, отчего
это произошло.
— Слава Боту, что он тоже чего-то не понимает,—
пробурчал Тамм.— Ладно. Скажите ему, чтобы он по-
спешил.
Когда Тамм собирался повесить трубку, он вдруг
ясно услышал тихий голос Лейна, говорившего с Квейси:
— Вероятно, так оно и есть. Все указывает на это...
И все же... Нет, это невозможно, Квейси. Невозможно!
414
Акт II
Пустив стрелу над крышей дома,
я ранил брата своего.
Действие 1
Лаборатория. Понедельник, шестое июня. Двадцать
минут десятого.
Мистер Друри Лейн стоял в центре сгоревшей ла-
боратории, внимательно разглядывая произведенные
разрушения. Инспектор Тамм уже успел смыть сажу с
лица и почистить измятый костюм, но глаза его были
по-прежнему красными. Детективу Мошеру Тамм разре-
шил идти домой, а неуклюжий Пинкуссон, сидя на
единственном уцелевшем стуле, мило беседовал с нахо-
дившимся здесь же пожарником.
Обгоревшие и разбухшие от воды полки еще висели
на стене. В огне чудом уцелело несколько пузырьков,
которые разбросало по нижним полкам, остальные же
секции были пусты, а пол под ними усеян битым
стеклом. Содержимое разбитых флаконов благоразумно
убрали подальше.
— Группа противохимической защиты уже закон-
чила работу;*— сообщил Тамм.— Пожарные, которые
прибыли сюда первыми, поначалу ничего не могли по-
делать. Видимо, тут были горючие вещества, которые
нельзя потушить водой. Все могло быть гораздо хуже...
хуже, чем сейчас. Нам повезло, что огонь удалось
остановить здесь. Хотя Хэттер и укрепил стены лабо-
ратории, огонь мог охватить весь дом. Да...— сокру-
шенно проворчал инспектор.— Нас обвели вокруг пальца,
точно безусых юнцов. Квейси сказал по телефону,
что вы знаете, как поджигатель проник в лабораторию.
Как? Должен признаться, для меня это загадка.
— Здесь нет ничего загадочного, инспектор,— ска-
415
зал мистер Друри Лейн.— Ответ до смешного прост.
Смотрите — мог ли злоумышленник войти сюда через
дверь?
— Конечно, нет. Мошер — один из самых надежных
моих людей — клянется, что этой ночью к ней никто
даже не приближался.
— Я ему верю. Значит, дверь нам придется исклю-
чить. Теперь окна — они зарешеченные, и прутья, как
вы могли вчера сами убедиться, весьма прочные. Ко-
нечно, теоретически существует еще одна возможность:
поджигатель пробрался сюда снаружи по выступу на
стене, открыл окно, бросил в комнату кусок горящей
ветоши и этим вызвал пожар...
— Я уже говорил вам,— раздраженно перебил его
Тамм,— что это невозможно. Окна были заперты из-
нутри. Никаких следов взлома не обнаружено, и все
стекла к моменту прибытия пожарных были целы.
Окна выбило взрывом позднее.
— Совершенно верно. Я просто не хотел упустить
ни одной, даже маловероятной детали. Итак, окна тоже
отпадают. Что остается?
— Каминная труба. Но и через нее никто не мог
сюда поцасть. Один из моих людей находился на крыше
и следил за тем, чтобы никто не приближался к трубе.
Он пробыл на посту до полуночи, затем его сменил
другой полицейский, и он мне говорит, что на крыше
не было ни одной живой души. Вот так.
— Прекрасно! — Лейн прищелкнул языком.— Вы
думаете, что загнали меня в угол? Три возможных
пути попасть в лабораторию, и все три охранялись.
И, несмотря на это, поджигатель не только вошел
сюда, но и вышел... Теперь позвольте задать вам воп-
рос. Вы осматривали эти стены?
— А,— хмыкнул Тамм.— Вон вы на что подумали.
Потайные двери и прочая чепуха...— Он усмехнулся
и покачал головой.— Ничего подобного, мистер Лейн.
И стены, и полы, и потолок тверды, как скала Гиб-
ралтара. Это я проверил.
— М-м...— промычал Лейн, и его серо-зеленые глаза
удовлетворенно сверкнули. — Замечательно, инспектор!
Просто замечательно! Это развевает последние мои
сомнения.
Тамм удивленно вытаращил глаза.
— Что за чепуху вы говорите? Ведь это означает,
что сюда никак нельзя было проникнуть! х
416
— Нет,— улыбнулся Лейн.— Вовсе нет. Поскольку
в лабораторию не было доступа ни через двери, ни
через окна, поскольку в стенах, в полу и в потолке
нет потайных ходов, остается лишь один вероятный
путь — им и воспользовался поджигатель.
Тамм сердито нахмурил брови.
— Вы имеете в виду каминную трубу? Но я не...
— Не трубу, инспектор,— серьезно ответил Лейн.—
Вы забываете, что помимо дымохода есть еще сам
камин. Понимаете, что я имею в виду?
— Нет,— признался инспектор.— Ведь чтобы по-
пасть в комнату через камин, нужно все равно сначала
спуститься по дымоходу!
— То же самое сказал себе и я,— произнес Лейн,
направляясь к камину.— Так вот, если ваши люди не
лгут и если в комнате действительно нет потайных две-
рей, тогда даже не осматривая камина, я могу открыть
вам его секрет.
— Секрет?
— Вы помните, чья комната находится по сосед-
ству с лабораторией со стороны камина?
— Конечно. Спальня этой Кэмпион, где было совер-
шено убийство.
— Вот именно. А вы не припомните, что располо-
жено у стены в спальне мисс Кэмпион прямо напротив
этого камина?
У инспектора отвисла челюсть. Мгновение он молча
смотрел на Лейна, а затем рванулся вперед.
— Камин! — закричал он.— Боже мой, еще один
выход в дымоход.
Он пригнулся и шагнул внутрь камина. Там он
выпрямился, его голова и плечи исчезли из виду. Лейн
слышал, как он тяжело сопел, шаря рукой по кирпич-
ной кладке. Через несколько минут послышался обра-
дованный голос Тамма.
— Есть, черт возьми! — закричал он.— У каминов
общий дымоход, а эта внутренняя кирпичная стена
заканчивается футах в шести от пола.
Мистер Друри Лейн вздохнул. Не стоило пачкать
одежду, чтобы проверять то, что и так очевидно.
Инспектор преобразился.. Он хлопнул Лейна по
спине, и его большое грубое лицо расплылось в ши-
рокой улыбке. Отдав новые распоряжения своим лю-
дям, он согнал Пинкуссона со' стула и угостил по-
жарника сигаретой.
27 Д. Д. Карр и др.
417
— Точно,— потирая руки, пропел он.— Вот в чем
дело! Теперь все ясно...
Секрет камина был чрезвычайно прост. Камин в
лаборатории и камин в комнате Луизы Кэмпион были
зеркальным отражением друг друга — оба не только
имели общий дымоход, но и общую заднюю стенку,
выполнявшую роль перегородки. Верхний конец этой
стены, выложенной из огнеупорного кирпича, не был
виден из комнат, так как высота стены была шесть
футов, а высота каминов — около четырех. Над раз-
деляющей стеной дымовые отверстия обоих каминов
соединялись в одно, образуя широкий дымоход, через
который дым уходил >рверх.
— Теперь все ясно,— торжествующе повторил инс-
пектор.— Это значит, что кто угодно мог проникнуть
в лабораторию в любое время.' Это можно было сделать
и находясь в доме — достаточно перелезть через стену,
разделяющую оба камина, и снаружи — спустившись
с крыши по дымоходу. Сегодня ночью злоумышлен-
ник воспользовался комнатой Луизы. Не удивительно,
что Мошер и полицейский на крыше никого не заме-
тили.
— Верно,— кивнул Лейн.— И выбрался отсюда ноч-
ной посетитель тем же путем. Кстати, инспектор, а вы
не думали, как нашему таинственному поджигателю
удалось проникнуть в комнату мисс Кэмпион? Ведь
Мошер, как вы сказали, наблюдал и за этой дверью.
Тамм озадаченно сдвинул брови.
— Об этом я не подумал. Наверное... Да, конечно!
Выступ на стене или пожарная лестница!
Они подошли к разбитым окнам и выглянули на-
ружу. С этой стороны дома под окнами второго этажа
тянулся выступ шириной около двух футов. Таким об-
разом, со стороны сада можно было без труда перебрать-
ся из одной спальни в другую. Кроме того, на уровне
второго этажа располагались лестничные площадки двух
узких и длинных пожарных лестниц. На одну можно
было выйти из детской и из лаборатории, на другую —
из спальни мисс Смит и из комнаты, где произошло
убийство. Пожарные лестницы шли от окон третьего
этажа вниз, в сад. Лейн бросил взгляд на Тамма, и оба
покачали головами.
Затем они перешли из лаборатории в спальню уби-
той. В .этой комнате окна не были заперты и легко
открывались. Лейн и Тамм вернулись в лабораторию.
418
Пинкуссон раздобыл где-то стул, Лейн сел, положил
ногу на ногу и вздохнул.
— Все было очень просто, инспектор, как вы сами
теперь догадались. Теоретически любой, кто знал о
секрете двойного камина, мог проникнуть вчера ночью
в лабораторию.
Тамм согласно кивнул.
— Да, это мог быть и чужой, и кто-нибудь из до-
машних.
— По-видимому, так. Вы еще не расспрашивали
своих подопечных об их передвижениях этой ночью?
— Ха! Что это дает? Вы же не думаете, что под-
жигатель сам во всем признается? — Инспектор энер-
гично жевал свою сигарету.— Это мог сделать любой
жилец третьего этажа — и неважно, что они там будут
говорить. Что касается тех, кто живет на втором, то,
за исключением Джилл и Барбары Хэттер, все они тоже
имели доступ и к пожарным лестницам и к выступу
на стене. И хотя спальня Конрада и его жены выходит
окнами не в сад, а на улицу, они легко могли пройти
через детскую, когда дети спали. Для этого им даже
не пришлось бы выходить в коридор, где их увидел
бы Мошер. Они могли пройти в детскую через общую
ванную. Вот так...
— А что они сами говорят?
— Ну, во всяком случае алиби нет ни у того, ни
у другого. Конрад утверждает, что пошел наверх около
половины двенадцатого. Это действительно так, я сам
видел, как он покинул библиотеку и стал подниматься
по лестнице, и Мошер тоже сказал, что видел, как он
отправился спать. Марта Хэттер была в своей комнате
весь вечер, но, по ее словам, она рано заснула и не
слышала, как пришел муж.
— А сестры Хэттер?
— Они вне подозрения. И потом, они просто не
могли этого сделать.
— Да? — поднял брови Лейн.— И все-таки что они
говорят?
— Джилл гуляла в саду и вернулась к себе около
часа ночи. Мошер подтверждает это. Барбара уснула
рано, около одиннадцати. Ни та, ни другая не поки-
дали своих комнат... Мошер не помнит ничего подоз-
рительного, никто не открывал дверей и не выходил
в коридор. А уж память у Мошера хорошая, поверьте,
я сам его тренировал.
27*
419
Лейн помолчал.
— Разумеется,— наконец промолвил он,— мы мо-
жем ошибаться в расчетах. Возможно, пожар начался
в результате самовозгорания и тогда...
— Может, я и поверил бы в это,— хмуро произ-
нес Тамм,— но эксперты из отдела чпожарной безопас-
ности осмотрели лабораторию после пожара и пришли
к выводу, что имел место поджог. Да, сэр. Некто
чиркнул спичкой и поджег что-то между кроватью и
рабочим столом ближе к окнам. Они нашли спички —
обыкновенные домашние спички, их полно на кухне.
— А взрыв?
— И он тоже не был случайным. Ребята из группы
противохимической защиты нашли на одном из ра-
бочих столов рсколки бутылки. В ней содержалось
вещество — оно называется бисульфит углерода... Так
вот, они сказали, что при нагревании это вещество
легко взрывается. Конечно, не исключено, что эта бу-
тылка стояла на столе все время, но я что-то не помню,
чтобы я ее там видел. А вы?
— Нет. Бутылка была одной из тех, что стояли на
полках?
— Угу. Нашли осколок с уцелевшим уголком эти-
кетки.
— Тогда вряд ли ваше предположение верно. Йорк
Хэттер не мог оставить бутылку с бисульфитом уг-
лерода на столе. Я точно помню, что на полках с хи-
микатами не было никаких промежутков. Все хими-
каты стояли на своих местах. Нет, кто-то намеренно
взял бутылку с одной из полок и поставил ее на
стол, зная, что в конце концов она все равно взор-
вется.
— Гм...— протянул Тамм.— Это уже что-то. По
крайней мере, тот, с кем мы боремся, не затаился,
а идет напролом. Давайте-ка спустимся вниз, мистер
Лейн... Я кое-что придумал.
Они спустились на первый этаж, и инспектор послал
за миссис Арбукл. От ее прежней воинственности не
осталось и следа. к Это стало заметно сразу, едва она
вошла в комнату,' видно, пожар здорово напугал ее.
— Я вам нужна, инспектор? — робко осведомилась
она.
— Да. Скажите; кто отвечает за стирку в доме?
— За стирку? Я... Я каждую неделю разбираю
белье и отсылаю узлы в прачечную на Восьмой улице.
420
— Прекрасно. А теперь слушайте внимательно. Не
помните ли вы, может быть, на прошлой неделе, чье-
то белье было особенно грязным, ну, скажем, испач-
канным в саже или в угольной пыли? А может быть,
оно было порвано?
— Поздравляю вас, инспектор,— сказал Лейн.—
Великолепная мысль.
— Благодарю,— сухо кивнул Тамм.— У меня
иногда бывают озарения, чаще всего, когда вас нет
рядом. Ну так как, миссис Арбукл?
Та испуганно замотала головой.
— Нет, сэр... Я не помню.
— Странно,— пробормотал Тамм.
— Возможно, в этом нет ничего странного,— произ-
нес Лейн.— Когда наверху последний раз зажигали ка-
мин? — спросил он, обращаясь к миссис Арбукл.
— Я... Я не знаю. Я никогда не слышала,- чтобы
там разжигали камин.
Тамм повернулся к полицейскому.
— Приведи сюда сидеАсу. *
Оказалось, что мисс Смит гуляет в саду со своей
еще не вполне оправившейся от шока подопечной.
Она вошла, смущенно улыбаясь. Камины в комнате
Луизы и в лаборатории?
— Миссис Хэттер. никогда не пользовалась ками-
ном,— сообщила мисс Смит,— по крайней мере за то
время, пока я здесь. Мистер Хэттер, насколько мне
известно, свой тоже не разжигал. Уже несколько лет
зимой на дымоход надевали колпак, чтобы не было
сквозняка. А летом колпак убирали.
— И на этот раз ей повезло,— хмуро буркнул
инспектор.— Сажи в камине не было, а пыль, если и
попала на платье, так она ее сразу стряхнула... Что
вы на меня так смотрите, мисс Смит? Можете идти.
Мисс Смит охнула и торопливо вышла.
— Вы постоянно называете нашего подозреваемого
«она». А вам не кажется странным,— сказал Лейн,—
что женщина спускается по дымоходам или переле-
зает через стену высотой шесть футов?
— Послушайте, мистер Лейн,— устало произнес
Тамм,— я уже не знаю, что странно, а что нет. Я на-
деялся, что мы сможем что-то прояснить, найдя гряз-
ную одежду... Из этого ничего не вышло. Что теперь?
— Вы так и не ответили на мой вопрос,— улыб-
нулся Лейн.
421
— Ну пусть будет подозреваемый, черт возьми;
Подозреваемый, а не подозреваемая. Мне все равно,—
расстроенно продолжал Тамм.— Меня сейчас это мало
волнует. Скажите лучше...— усталые глаза Тамма
сверкнули,— скажите, мистер Лейн, зачем вообще был
нужен пожар? Вы думаете об этом?
— Мой дорогой инспектор,— серьезно сказал
Лейн,— если бы мы знали об этом, то, возможно, знали
бы все. Этот вопрос не дает мне покоя с той самой
минуты, как вы позвонили в «Гамлет».
— И каково же ваше мнение?
— Возможно несколько версий...— Лейн поднялся
и принялся шагать по библиотеке.— Возможно, пожар
понадобился для того, чтобы уничтожить что-то в ла-
боратории.— Он остановился и пожал плечами.— Но
ведь ее уже осматривала полиция, и поджигатель дол-
жен был знать это. Может быть, вчера мы что-то
пропустили? Может быть, это что-то было таким боль-
шим, что поджигатель не смог унести его с собой и
поэтому решил уничтожить о?нем? — Лейн снова пожал
плечами.— Признаюсь, я в величайшем затруднении.
Ни одна из этих версий отчего-то не кажется мне
правдоподобной.
— Да, действительно странно,— согласился ин-
спектор.— Может быть, это сделали для отвода глаз?
А, мистер Лейн?
— Но, дорогой мой,— воскликнул Лейн,— зачем?
Если это было сделано для отвода глаз, то тем самым,
значит, хотели отвлечь наше внимание от чего-то еще —
a divertissement, a ruse de guerre, ложная атака... Но
ведь, насколько мы знаем, ничего не случилось.— Он
покачал головой.— Логика подсказывает мне, что, воз-
можно, поджигателю в последнюю минуту что-то по-
мешало выполнить его 'план. Может быть, огонь
распространился очень быстро, может быть, внезапно
страх овладел им... Я не знаю, инспектор. Просто ума
не приложу.
Тамм сосредоточенно молчал, кусая губы. Лейн
продолжал ходить из конца в конец комнаты.
— Я знаю! — наконец воскликнул инспектор и вско-
чил на ноги.— Огонь и взрыв должны были скрыть
кражу новой порции яда.
— Не обольщайтесь, инспектор,— устало остано-
вил его Лейн.— Я тоже думал о такой возможности,
но вынужден был отбросить ее. Отравитель прекрасно
422
понимает, что полиция не в состоянии учесть каждый
грамм находящихся в ней химикатов. Вчера отсюда
можно было вынести хоть полбутылки яда, никто бы
не заметил. И уж конечно, чтобы скрыть это, не нужен
был ни взрыв, ни пожар. Кроме того, судя по много-
численным следам на полу, отравитель в последнее время
частенько посещал лабораторию. Если он был доста-
точно предусмотрителен — а "таким он, по всей види-
мости, и был,— то без труда мог создать запасы яда
на тот случай, если доступ в лабораторию будет вре-
менно затруднен, чтобы не подвергать себя ненужному
риску быть обнаруженным. Нет, инспектор, здесь что-
то не то... Здесь что-то другое, настолько отличное
от известных стереотипов, что просто выходит за рамки
здравого смысла. Порой мне кажется даже...— Он
замолчал и медленно закончил: — Возможно... Возмож-
но, что просто не было никакой причины...
— Вот-вот,— мрачно кивнул инспектор.— Когда
расследуешь дело, в котором все подозреваемые чок-
нутые, и самому недолго свихнуться. Причина! Мотив!
Логика! — Он беспомощно развел руками.— А тут бах!
Я с удовольствием попросил бы шефа забрать у меня
это дело.
Они не спеша вышли в холл, где Лейн взял шляпу
и трость из рук услужливо подскочившего дворецкого
Арбукла; его желание угодить, как и у его супруги,
теперь граничило с самоуничижением.
— Я хотел бы, инспектор, перед уходом предо-
стеречь вас,— сказал мистер Друри Лейн, когда они
остановились в вестибюле.— Не исключена еще одна
попытка отравления.
Тамм кивнул.
— Я думал об этом.
— Прекрасно. Ведь мы имеем дело с отравителем,
который дважды потерпел провал. Нам следует быть
готовыми — и попытаться предотвратить третью по-
пытку.
— Я вызову сюда человека из ведомства доктора
Шиллинга, который будет проверять всю пищу и на-
питки перед тем, как подавать их на стол,— сказал
Тамм.— Там есть один парень, которого Шиллинг
использует для таких дел,— молодой врач по фамилии
Дубин. Он ничего не упустит. Я поставлю его на кух-
ню — там самое подходящее место. Ну...— Тамм подал
Лейну руку,— до свидания, мистер Лейн.
423
Лейн пожал протянутую ладонь.
— До свидания, инспектор.
Он взялся было за ручку двери, но снова обернулся.
Тамм вопросительно смотрел на него. Наконец Лейн
негромко, словно нехотя, произнес:
— Кстати, инспектор, мне, вероятно, следует поде-
литься с вами и с мистером Бруно кое-какими сооб-
ражениями?
— Да? — обрадованно произнес Тамм, и глаза его
заблестели.
Лейн отрицательно покачал головой.
— Думаю, завтра, после прочтения завещания, будет
самое подходящее время. До свидания. Желаю удачи.—
И, повернувшись на каблуках, он быстро вышел.
Действие 2
Сад. Понедельник, шестое июня, четыре часа дня.
Если бы инспектор Тамм был психологом или если
бы, по крайней мере, голова его не была так занята,
то, без сомнения, его заинтересовало бы поведение тех,
кого часто называли просто Безумными Шляпниками.
Поскольку им запрещали выходить из дома, они сло-
нялись по нему как привидения, бесцельно перестав-
ляя с места на место мебель, перекладывая книги, не-
приязненйо озираясь и стараясь по возможности избе-
гать друг друга. Джилл и Конрад в тот день были настро-
ены особенно агрессивно; они придирались друг к другу
по мелочам, хватаясь за малейший предлог, бросали
ледяным голосом обидные замечания и незаслуженные
упреки.
Марта ни на минуту не отпускала от себя детей,
ласкала, бранила и шлепала их почти автоматически.
Но стоило Конраду Хэттеру пройти мимо, она пре-
ображалась и смотрела на него с такой горячей
ненавистью, что даже дети заметили это и стали зада-
вать вопросы.
По мере того как инспектор осознавал безнадеж-
ность создавшегося положения, он становился все более
и более раздражительным. Мысль о том, что Друри
Лейн знает что-то важное, не давала ему покоя. Тамм
провел несколько часов в бесполезных попытках до-
424
гадаться, что это могло быть. От глаз инспектора не
укрылось, что Лейн был встревожен. Казалось, он чего-
то опасается, но чего, инспектор не мог понять. Дважды
за день Тамм начинал звонить в «Гамлет», и каждый
раз останавливался, осознавая в последний момент,
что ему не о чем спросить и тем более нечего рас-
сказать.
Постепенно странное устройство камина вновь за-
хватило его воображение, и он забыл про Лейна. Он
отправился в лабораторию и еще раз осмотрел кирпич-
ную стену, разделяющую оба камина, с удовлетворе-
нием отметив про себя, что взрослому мужчине не
составит никакого труда перебраться через такую пе-
регородку. Да, даже его могучие плечи легко проходят
в отверстие дымохода. Он выбрался из камина и послал
Пинкуссона собирать домочадцев.
Они приходили по одному, не проявляя никакого
интереса к новому витку расследования. Стремительный
поворот событий и шок, пережитый во время пожара,
заглушили в них способность удивляться. Когда все
уселись, инспектор задал несколько общих вопросов,
цель которых осталась для них неясной. Они отвечали
автоматически и, насколько инспектор мог судить,
правдиво. Он надеялся, что кто-нибудь запутается во
лжи. Он предвкушал, как кто-то проговорится, не-
чаянно вспомнив о том, чего вспоминать не следо-
вало. Но когда опрос закончился, инспектор знал не-
намного больше того, что ему было известно раньше.
Он отпустил всех, а сам рухнул в кресло с созна-
нием полнейшей беспомощности.
— Инспектор...
Тамм поднял глаза и увидел стоявшую прямо перед
ним высокую фигуру Перри.
— Ну, что еще... что вам нужно, мистер? — ворчли-
во отозвался Тамм.
— Разрешение взять выходной,— быстро ответил
Перри.— Я... то, что произошло здесь, произвело на
меня... э-э... Инспектор, вчера было воскресенье, в этот
день у меня бывает выходной, а поскольку мне не
разрешили покидать дом, я... я должен подышать све-
жим воздухом и...
Инспектор дал ему выговориться. Перри неловко
переступал с ноги на ногу, в глазах его светилась на-
дежда, и обидное замечание застыло на устах инспек-
тора. Вместо этого он сочувственно произнес: *
425
— Сожалею, Перри, но это невозможно. Пока нам
не удастся что-нибудь нащупать, все должны оста-
ваться поблизости.
Огонек надежды в глазах Перри угас, и, уныло
опустив плечи, он вышел из библиотеки в коридор,
потом на кухню, а оттуда в сад. Собиралась гроза, и он,
заколебавшись, остановился. Затем, заметив Барбару
Хэттер, которая сидела в беседке и спокойно читала,
он встрепенулся и быстро зашагал к ней.
Как странно развивается это дело, говорил себе
инспектор, коротая дневные часы в бесполезных раз-
думьях: сначала вспышка, драматическая завязка,
взрыв, а затем ничего, абсолютно ничего, абсолютно
никакого действия. Во всем этом было что-то противо-
естественное, порождавшее чувство беспомощности и
зловещее ощущение неизбежности зла, словно оно было
запланировано заранее и теперь с каждой минутой при-
ближалась ужасная развязка. Но какая? Какая?
В течение дня заходил капитан Трайветт. Он как
обычно сразу прошел наверх, где в комнате мисс Смит
в одиночестве отдыхала слепоглухонемая женщина.
Затем один из детективов доложил Тамму, что пришел
адвокат Байглоу, возможно к Джилл Хэттер. Гормли
не появлялся.
В четыре часа, когда Тамм сидел в библиотеке
и грыз ногти от безделья, в комнату быстро вошел
один из его самых надеждах людей. В облике его
было что-то значительное, и инспектор мгновенно встре-
пенулся. Они о чем-то пошептались, и глаза Тамма
загорелись. Он вскочил, приказал детективу встать у
лестницы и, перескакивая через ступеньки, помчался
на третий этаж.
Он знал, куда идти. Вот эти две двери в конце кори-
дора ведут в комнаты горничной Вирджинии и Эдгара
Перри. Комната в северо-восточном углу коридора
пуста; с ней через ванную сообщается кладовка.
Вот эта большая комната, выходящая на юг,—
тоже кладовка. Это сейчас она кладовая, а когда-то,
в дни викторианского расцвета, здесь была спальня
для гостей. Всю западную половину третьего этажа
занимала чета Арбуклов.
Инспектор решительно пересек коридор и толкнул
дверь в комнату Эдгара Перри. Она была не заперта.
426
Инспектор быстро вошел и закрыл за собой дверь.
Затем, чтобы еще раз убедиться в том, что Перри в
саду, он выглянул в окно. Перри сидел в беседке и о
чем-то увлеченно разговаривал с Барбарой. Инспектор
удовлетворенно хмыкнул и приступил к делу.
Комната Перри, аккуратная и чистая, была чем-то
похожа на своего хозяина. Высокая кровать, комод,
коврик, стул и большой книжный шкаф — все стояло
на своем месте.
Инспектор тщательно и методично обыскал комнату.
Особенно его заинтересовало содержимое комода. Но
там он ничего не нашел и принялся за небольшой
встроенный шкаф, без стеснения обшаривая карманы
всего, что там находилось... Он поднял ковер, перелистал
страницы книг, которые снял с полок, и даже-поднял
матрас на постели. Однако все его усилия не дали
никакого результата.
В глубокой задумчивости Тамм расставил все вещи
по своим местам и снова подошел к окну.* Перри все
так же увлеченно беседовал с Барбарой. Джилл Хэттер
теперь сидела под деревом, бросая нежные взгляды на
Честера Байглоу.
Инспектор спустился вниз. Он прошел через заднюю
часть дома и по стертым деревянным ступенькам
спустился в сад. Загрохотал гром, и по крыше беседки
застучали крупные капли дождя. Однако ни Барбара,
ни Перри не заметили этого. Что же касается Байглоу
и Джилл, чья милая беседа была прервана внезапным
появлением Тамма, то они, казалось, даже обрадо-
вались, что под предлогом дождя-можно уйти в дом.
Когда они проходили мимо инспектора, Байглоу попри-
ветствовал его неловким кивком, а Джилл бросила в
его сторону взгляд, не оставлявший сомнении относи-
тельно ее истинных чувств.
Тамм заложил руки за спину и, с удовлетворением
посмотрев на потемневшее небо, зашагал по траве к
беседке. Барбара своим глубоким ясным голосом произ-
несла:
— Но, дорогой мистер Перри, в конце концов...
— Нет, я настаиваю, что метафизике нет места в
поэзии,— запальчиво возразил Перри и хлопнул ла-
донью по черному переплету книги, лежавшей между
ними на столе. Тамм прочел название книги: «Тихий
концерт» и имя автора: «Барбара Хэттер».— О, разу-
меется, я готов признать, что вы делаете это вели-
427
колепно с присущим вам изяществом, блеском и богат-
ством воображения...
Она рассмеялась.
— Блеском? О, благодарю вас. По крайней мере,
это Местная критика. Приятно поговорить с человеком,
который не ест с твоих рук...
— О! — Он вспыхнул, как школьник, и на мгнове-
ние лишился дара речи. Ни Перри, ни Барбара по-
прежнему не замечали Тамма, стоявшего под дождем.—
Возьмем хотя бы третью строфу в вашем стихотворении
«Уранит», ту, что начинается словами: «Стены гор по-
висли...»
— Простите,— подал голос Тамм.
Они удивленно обернулись, и поэтический пыл Перри
сразу угас. Он неловко поднялся, все еще держа руку
на книге Барбары. Барбара улыбнулась Тамму и пригла-
сила:
— Заходите сюда, инспектор. На улице дождь.
— Пожалуй, я пойду в дом,— заспешил Перри.
— Не торопитесь, мистер Перри,— с усмешкой оста-
новил его Тамм и опустился на скамью.— Я, собственно,
собирался с вами побеседовать...
— Вот как? — сказала Барбара.— Тогда уйду я.
— Нет, нет,— великодушно остановил ее Тамм.—
В этом нет необходимости. У меня к мистеру Перри
всего лишь маленький вопрос. Чистая формальность. Са-
дитесь, Перри, садитесь. Ужасный день, не правда ли?
Одухотворение, озарявшее лицо гувернера всего лишь
несколько мгновений назад, исчезло, точно вспугнутая
птица. Он как-то сразу постарел и осунулся, и Бар-
бара старательно избегала смотреть в его сторону.
Словно что-то темное и зловещее вползло в беседку
и пронизало влажный воздух.
— Это касается вашего прежнего нанимателя,—
как будто ничего не замечая, продолжал инспектор.
Перри напрягся.
—т Да? — хрипло произнес он.
— Вы хорошо знаете Джеймса Лиггетта, подписав-
шего ваше рекомендательное письмо?
Гувернер медленно покраснел.
— Хорошо ли я его знаю? Э-э... а как вы думаете,
ведь если...
— Понятно,— засмеялся Тамм.— Конечно, это был
глупый вопрос. А как долго вы у него работали —
учили его детей?
428
Перри вздрогнул и замолчал. Он сидел на стуле
очень прямо, как неопытный наездник. Затем, помол-
чав немного, он помертвевшим голосом произнес:
— Я вижу, вы докопались...
— Да, сэр, разумеется, мы докопались,— продол-
жая улыбаться, подтвердил Тамм.— Видите, Перри,
бесполезно пытаться что-то скрыть от полиции. Нам
не составило труда выяснить, что на Парк-авеню нет
и никогда не было никакого Джеймса Лиггетта, чей
адрес указан в вашем рекомендательном письме. Мне
даже обидно, что вы могли подумать, будто нас так
легко провести.
— О, ради Бога, прекратите! — взмолился Перри.—
Что вы хотите сделать — арестовать меня? Тогда аре-'
стовывайте, но не мучайте больше!
Улыбка исчезла с лица Тамма. Он выпрямился и
сурово потребовал:
— Признавайтесь, Перри. Мне нужна правда.
Барбара Хэттер не произнесла ни слова. Взгляд
ее был по-прежнему устремлен на обложку книги.
— Вот и хорошо,— устало промолвил Перри.—
Я знаю, что это было глупо с моей стороны. Теперь,
когда идет расследование убийства, мои фальшивые
рекомендации... Да, я подделал рекомендательное пи-
сьмо, инспектор.
— Мы,— мягко поправила его Барбара Хэттер.
Перри подпрыгнул на стуле, не в силах поверить
тому, что услышал. Инспектор подозрительно прищу-
рился.
— Что вы хотите этим сказать, мисс Хэттер? В сло-
жившихся обстоятельствах это серьезный проступок.
— Я хочу сказать,— внятно произнесла Барбара,—
именно то, что сказала. Я знала мистера Перри до того,
как он пришел сюда. Ему была очень нужна работа
и... и он не хотел принять финансовую помощь. Хорошо
зная своего брата Конрада, я убедила мистера Перри
самому написать себе рекомендации, которых у него
не было. Так что во всем виновата я.
— Гм-м...— промычал инспектор, мотая головой.—
Так, так... Очень хорошо, мисс Хэттер. Вам повезло,
мистер Перри, что у вас такой преданный друг.— Перри
побледнел, как белое платье Барбары. Он машинально
теребил лацкан своего пиджака.— Так, значит, у вас
нет подлинных рекомендаций?
Гувернер откашлялся. -
429
— Я... э-э... Я, к сожалению, не могу назвать ни
одного известного вам имени, инспектор. Мне очень
нужно было медто... Жалованье здесь такое щедрое,
и возможность находиться рядом с мисс Хэттер, чья
поэзия всегда вдохновляла меня...— Он сбился и со
вздохом закончил: — Словом, я пошел на обман.
Тамм перевел взгляд с Перри на Барбару и снова
на Перри. Барбара была величаво спокойна, а Перри,
казалось, просто сгорал от стыда.
— Ну ладно,— произнес Тамм.— Пусть у вас нет
официальных рекомендаций — такое возможно, и я могу
это понять, Перри, но хоть чьи-нибудь рекомендации
вы можете мне представить? Кто-нибудь может пору-
читься за вас?
Барбара резко встала.
— А разве моей рекомендации недостаточно, ин-
спектор Тамм? — ледяным голосом спросила она, и ее
зеленые глаза холодно сверкнули.
— Да, да, конечно, мисс Хэттер. Но работа есть
работа, вы согласны? Я должен довести дело до конца.
Перри повертел в руках книгу.
— Честно говоря,— медленно произнес он,— я ни-
когда раньше не занимался воспитанием детей, и поэтому
у меня нет профессиональных рекомендаций.
— Вот как? — поднял брови инспектор.— Очень
интересно. А как насчет личных рекомендаций — по-
мимо той, что любезно дала вам мисс Хэттер?
— Я... к сожалению...— пробормотал Перри,— у ме-
ня нет друзей.
— Боже праведный! — усмехнулся инспектор.—
Вы — странный тип, Перри. Прожить жизнь и не иметь
двоих людей, которые могут поручиться за тебя? Прямо
как в той истории про парня, который, прожив пять
лет в Соединенных Штатах, обратился с просьбой
предоставить ему американское гражданство. Когда ему
сказали, что для этого за него должны поручиться
два американских гражданина, он ответил, что не на-
столько хорошо знает американских граждан. Судья
отказал ему, заявив, что, если он прожил в стране
пять лет и не...— Тамм удрученно покачал головой.—
Что ж, я не буду вас утомлять. Какой колледж вы
окончили, мистер Перри? Где ваша семья? Откуда вы
родом? Как давно вы живете в Нью-Йорке?
— Я полагаю,— холодно заметила Барбара Хэт-
тер,— что вы доводите все до абсурда, инспектор
430
Тамм. Мистер Перри не совершил никакого преступ-
ления. Или это не так? Тогда почему вы не предъявите
ему обвинения? Мистер Перри, вы... вы не должны
отвечать на эти вопросы. Я запрещаю вам это делать.
Все уже и так зашло достаточно далеко! — Она взяла
остолбеневшего Перри под руку и, не обращая внимания
на дождь, повела его через лужайку в дом. Он дви-
гался точно во сне, она — высоко подняв голову. Ни
один из них не обернулся.
Инспектор сидел в беседке и курил. Взгляд его был
прикован к двери, через которую исчезли Перри й
поэтесса, на губах застыла мрачная усмешка. Он под-
нялся, пересек лужайку, вошел в дом и громко позвал
дежурного детектива.
Действие 3
Библиотека. Вторник, седьмое июня, час дня.
Во вторник седьмого июня у газетчиков Нью-Йорка
было много работы. В этот день должны были произойти
два важных события — похороны убитой Эмили Хэттер
и чтение ее завещания.
Тело миссис Хэттер перевезли из морга в похо-
ронное бюро, где его набальзамировали, и доставили
к месту последнего приюта. Все это происходило в ночь
с понедельника на вторник, а утром в половине один-
надцатого к кладбищу на Лонг Айленде уже направля-
лись похоронные экипажи. На Хэттеров, как и следо-
вало ожидать, строгая торжественность процедуры не
произвела ни малейшего впечатления; у них были весьма
своеобразные взгляды на жизнь и на смерть, а потому
слезы и прочие способы выражения скорби и траура
были им чужды. Все они, за исключением Барбары,
относились друг к другу подозрительно, и дорога к
кладбищу прошла во взаимных упреках й ссорах. "Де-
тям, наотрез отказавшимся остаться дома, происходящее
напоминало пикник, и Марта Хэттер беспрерывно одер-
гивала и сдерживала их. Когда процессия достигла
кладбища, Марта измучилась и выбилась из сил.
Мистер Друри Лейн предпочел присутствовать на
похоронах, предоставив Тамму и окружному прокуро-
ру Бруно хозяйничать в доме. Наблюдая за Хэттерами,
431
он все больше и больше погружался в их мир, пытаясь
постигнуть характеры, поведение, угадать по нечаянным
словам и жестам особенности их взаимоотношений.
Группа репортеров последовала за похоронной про-
цессией на кладбище. Щелкали затворы фотоаппаратов,
скрипели перья ручек, суетливые молодые люди упор-
но пытались пробиться к родственникам убитой, которые
шли в плотном кольце полицейских до того самого
места, где в свежевырытой могиле должен был покоиться
прах миссис Хэттер. Конрад .Хэттер был по-пьяному
деловит. Он ходил от одной группы к другой и бра-
нился, указывая людям, что они должны делать. В конце
концов Барбара взяла его за руку и увела прочь.
Это была странная церемония. Большая группа ин-
теллигенции, друзья и знакомые поэтессы, пришли сюда
не столько за тем, чтобы почтить память умершей
женщины, сколько для того, чтобы выразить свое со-
болезнование живой. Лица стоявших вокруг могилы
были хорошо известны в богемных кругах.
Джилл Хэттер, напротив, окружала буйная толпа мо-
лодых и стареющих джентльменов, одетых, как и подо-
бало, в черное, которых, однако, ничуть не интересо-
вала сама траурная церемония: пылкими взглядами и
нежными пожатиями они стремились завоевать располо-
жение своего кумира.
У прессы, как уже говорилось, в тот день было
много работы. Они не обращали внимания на Эдгара
Перри, Арбуклов, горничную, но бойко снимали Луизу
Кэмпион и ее сиделку мисс Смит. Сентиментальные
журналисты писали о «трагической замкнутости» ее
лица, о «трогательном смущении», о «слезах, которые
потекли из ее мертвых глаз, когда первые комья зем-
ли ударились о крышку гроба, словно она могла слы-
шать, и каждый звук больно отзывался в ее сердце».
Мистер Друри Лейн смотрел ,на окружающих внима-
тельным и добрым взглядом, словно мудрый доктор,
слушающий сердцебиение больного. Потом присутствую-
щие последовали в город. В машинах, которые везли
членов семейства домой, росло напряжение и гнету-
щее чувство волнения, не имевшее никакого отношения
к скорбному событию, только что свершившемуся на
Лонг Айленде.
Честер Байглоу все утро был преисполнен важ-
ности и таинственности. Конрад с пьяной непосред-
ственностью пытался разговорить его, но Байглоу, ку-
432
паясь в лучах всеобщего к нему интереса, только ка-
чал головой.
— Я не могу сказать ни слова до официального
прочтения, мистер Хэттер.
Джон . Гормли, компаньон Конрада, выглядел в это
утро осунувшимся. Он крепко взял Конрада под руку
и потащил в сторону.
Одетый в траурный костюм капитан Трайветт, ко-
торый тоже присутствовал на похоронах, вышел из ма-
шины перед домом Хэттеров, помог Луизе выбраться
на тротуар, пожал ей руку и повернулся, чтобы идти
к своему дому. Однако, ко всеобщему удивлению, Че-
стер Байглоу крикнул ему, чтобы он остался, и пора-
женный старик вернулся. Гормли остался без пригла-
шения. Во взгляде, которым, он проводил Джилл, све-
тились обида и упрямство.
Через полчаса после возвращения молодой и энер-
гичный помощник адвоката собрал всех в библиотеке.
Лейн, стоявший вместе с Таммом и Бруно у стены, вни-
мательно следил за тем, как в комнату входили на-
следники. Детей заранее отправили гулять в сад под
присмотром одного из полицейских, Марта Хэттер си-
дела в библиотеке, прямая и неподвижная, положив
руки на колени. Мисс Смит с азбукой Брейля наго-
тове стояла за спинкой стула Луизы Кэмпион.
Наблюдая за тем, как собираются остальные,
Лейн еще раз отметил про себя их аномальность. Все
Хэттеры были здоровыми, сильными, высокими и кра-
сивыми людьми (Марта и Луиза, которая тоже не
являлась полноправным членом семьи, были значитель-
но ниже их ростом). Но несмотря на физическое здо-
ровье и внешнюю привлекательность Хэттеров, от взгля-
да Лейна не укрылись их нервозность, лихорадочный
блеск в глазах Джилл и Кднрада и странная, почти
неземная, отрешенность во взгляде Барбары. Холодное
бессердечие красотки Джилл и ее распутного брата, их
неприкрытое желание поскорее узнать содержание заве-
щания убитой матери резко контрастировало с пове-
дением чужаков — растоптанной Марты и безмолвной,
как надгробный камень, Луизы.
Байглоу бодро начал:
— Я попрошу не перебивать меня. Завещание это
не совсем обычное, и до окончания чтения не должно
быть никаких комментариев.— Ответом ему было мерт-
вое молчание!— Вначале я должен объяснить, что за-
28 Д. Д. Карр и др.
433
вещательный отказ недвижимости базируется на произ-
вольно установленной сумме в один миллион долла-
ров, свободный от долговых обязательств. В действи-
тельности стоимость наследственного имущества превы-
шает один миллион, однако примерная цифра была необ-
ходима для того, чтобы упростить процесс разделения на-
следства,. в чем впоследствии можно будет убедиться.
Он взял из рук помощника длинный документ, рас-
правил плечи и звонким голосом начал читать заве-
щание Эмили Хэттер.
С первого предложения в комнате воцарилась зло-
вещая тишина. Подтвердив, что находится в здравом
уме и твердой памяти, миссис Хэттер указывала, что
основной целью всех нижеследующих пунктов являет-
ся гарантия благополучного существования ее дочери
Луизы Кэмпион, если она будет жива к моменту прочте-
ния завещания.
Барбаре Хэттер, старшей дочери Эмили Хэттер и
Йорка Хэттера, первой предоставляется право выбора
взять на себя ответственность за будущее ее сводной-
сестры. Если бы Барбара согласилась взять на себя
это бремя, выразив тем самым готовность заботиться
о физическом, моральном и финансовом благополучии
Луизы до конца ее жизни, наследственное имущество
должно было быть поделено следующим образом:
Луиза (под опекой Барбары) — 300 000 долларов;
Барбара (собственная доля наследства)—300 000 дол-
ларов;
Конрад — 300 000 долларов;
Джилл — 100 000 долларов;
Если Барбара примет это условие, она станет рас-
порядителем доли Луизы на правах опекуна. В случае
смерти Луизы, ее наследственное имущество должно
быть поделено между тремя оставшимися наследни-
ками поровну — по сто тысяч каждому.
Байглоу остановился, чтобы перевести дух, и Джилл,
лицо которой перекосилось от ярости, пронзительно
крикнула:
— Мне это нравится! Почему это она дала...
Адвокат смутился, но быстро взял себя в руки и
поспешно произнес:
— Прошу вас, мисс Хэттер, пожалуйста, не пере-
бивайте. Это очень... э... очень ускорит дело.
Она откинулась на спинку стула, возмущенно фырк-
нув, и Байглоу со вздохом облегчения продолжил.
434
Если Барбара откажется, говорилось далее в за-
вещании, взять на себя заботы о Луизе, то это право
предоставлялось Конраду. В случае отказа Барбары и
согласия Конрада, наследство распределялось следую-
щим образом:
Луиза (под опекой Конрада) — 300 000 долларов;
Конрад (собственная до_ля наследства) — 300 000
долларов;
Джилл — 100 000 долларов;
Барбара (за ее отказ) — 50 000 долларов.
Двести пятьдесят тысяч долларов — остаток перво-
начальной доли Барбары Хэттер — шли на учреждение
благотворительного фонда «Луиза Кэмпион для слепо-
глухонемых». Далее следовал длинный перечень деталей,
в соответствии с которыми должен был функциони-
ровать фонд.
При таком распределении наследственного иму-
щества доля Луизы после ее смерти должна быть по-
делена между Конрадом и Джилл: Конраду — двести,
а Джилл — сто тысяч долларов. Барбаре не полагалось
ничего...
Последовала небольшая пауза, во время которой все
взгляды устремились к поэтессе... Она сидела, отки-
нувшись в своем кресле, и внимательно смотрела на
губы Честера Байглоу; ничто в ее лице не изменилось.
Конрад не сводил глаз с Барбары, вся его слабая и
дикая натура отражалась в его глазах.
— Вот сцена для вас,— прошептал Бруно Лейну, и
хотя его голоса не услышал даже стоящий рядом Тамм,
Лейн прочел сказанное по губам и печально улыб-
нулся.— Истинное лицо человека,— добавил окружной
прокурор,— всегда проявляется во время чтения за-
вещания. Взгляните на Хэттера, в его глазах —
смерть. Не знаю, что случится, мистер Лейн, но в лю-
бом случае будет борьба. Это безумное завещание.
Байглоу, облизав пересохшие губы, продолжал. Если
конрад, в свою очередь, откажется принять на себя
обязанности опекуна Луизы, наследственное имущество
будет поделено следующим образом:
Барбара (за ее отказ) — 50 000 долларов;
Конрад (за его отказ) — 50 000 долларов;
Джилл (как и прежде) — 100 000 долларов;
Фонд Луизы Кэмпион (как и прежде) — 250 000 дол-
ларов;
Луиза — 500 000 долларов.
28'
435
Раздался дружный хор изумленных вздохов. Пятьсот
тысяч долларов! Присутствующие украдкой бросали
взгляды на возможную обладательницу этого состоя-
ния — перед ними сидела обычная пухлая маленькая
женщина, с неподвижно устремленным на стену взгля-
дом.
Голос Байглоу вел их дальше. Что он говорит?
— «...а Луизе сумму в пятьсот тысяч долларов,
которыми будет распоряжаться на правах ее опекуна
капитан Эли Трайветт, который, я знаю» с радостью
возьмет на себя бремя забот о моей несчастной- до-
чери Луизе Кэмпион. За это я завещаю означенному
капитану Трайветту сумму в пятьдесят тысяч долларов —
в случае, если Барбара и Конрад откажутся, а он
согласится заботиться о Луизе. Моя дочь Джилл не
имеет права выбора».
— «В последнем случае,— продолжал читать Бай-
глоу,— после смерти Луизы сто тысяч долларов из ее
доли отойдут к Джилл как дополнительное наследство,
а четыреста тысяч будут присоединены к двумстам
пятидесяти тысячам долларов, выделяемым на созда-
ние благотворительного фонда».
Молчание было столь зловещим, что Байглоу, спеша
скорее закончить, не отрывая глаз от документа, слегка
дрожащим голосом продолжал. Мистеру и миссис
Джордж Арбукл, независимо от обстоятельств, две тыся-
чи пятьсот долларов за верную службу. Мисс Анджеле
Смит, сиделке,— две тысячи пятьсот долларов за вер-
ную службу. Если же Анджела Смит согласится остать-
ся в качестве сиделки и компаньонки Луизы Кэмпион
после смерти завещательницы, ей будет выплачиваться
жалованье семьдесят пять долларов в неделю. И на-
конец горничная Вирджиния — пятьсот долларов.
Байглоу опустил документ и сел. Его помощник
резво поднялся и раздал копии завещания. Наследники
взяли копии, не проронив ни слова.
Несколько минут все молчали. Конрад Хэттер вер-
тел в руках документ, вновь и вновь впиваясь зату-
маненным, взором в отпечатанный текст. Прелестный
ротик Джилл кривился в гримасе лютой ненависти;
ее прекрасные глаза метали молнии в сторону Луизы.
Мисс Смит переминалась с ноги на ногу за спинкой
стула своей подопечной.
И вдруг из уст Конрада вырвался крик. Он вскочил
на ноги, швырнул завещание на пол и стал топтать
436
его в истерическом припадке. Лицо его побагровело,
он что-то хрипло выкрикивал и наступал на Честера
Байглоу с такой свирепостью, что тот испуганно под-
нялся. Тамм бросился вперед и исполинской пятерней
схватил бушующего Хэттера за плечо.
— Ты, болван! — гремел Тамм.— Держи себя в
руках!
Багровое лицо Конрада побледнело, потом посе-
рело. Он медленно покачал головой, точно сбрасывая
оцепенение. Вспышка безумной ярости прошла, и взгляд
его стал осмысленным. Он повернулся к сестре и про-
шептал:
— Ты... что ты собираешься делать... Барб?
Все вздохнули с облегчением. Барбара молча встала,
прошла мимо брата, не обращая на него никакого вни-
мания, будто его вообще не было в комнате, накло-
нилась над креслом Луизы и потрепала слепоглухо-
немую по щеке. Затем она, повернувшись, сказала
своим приятным грудным голосом: «Пожалуйста, изви-
ните меня»,— и вышла. Проводив ее взглядом, Кон-
рад остался стоять на месте, тупо уставившись на
дверь.
Настала очередь Джилл.
— Это надо же, взяла и оставила в дураках! —
не в силах более сдерживаться, выкрикнула она.—
Ну и мамаша, будь она проклята! — Словно дикая
кошка, она одним прыжком оказалась у стула Луизы
Кэмпион.— Тварь бессловесная! — процедила она сквозь
зубы и вихрем вылетела из библиотеки.
Марта Хэттер наблюдала за всем этим с холодным
презрением. Мисс Смит нервно передвигала металличес-
кие пластинки на доске Брейля, сообщая о происходя-
щем Луизе: постепенно, слово за словом она передавала
ей текст завещания.
Когда в комнате остались только Байглоу и его по-
мощник, окружной прокурор повернулся к Лейну:
— Ну, и что вы о них думаете. теперь?
— Они не просто безумны, мистер Бруно, у них
черные души. Настолько черные,— добавил Лейн,— что,
боюсь, это уже hj их вина.
— Что вы имеете в виду?
— То, что в их жилах течет дурная кровь; они
подвержены врожденному пороку, корни которого идут
437
вероятно, от миссис Хэттер. И больше всех нё повезло
Луизе, она самая несчастная жертва из всех.
— И жертва, и победитель одновременно,— мрачно
заметил Бруно.— При любом исходе дела она ничего
не теряет. Приличное состояние для такой беспомощ-
ной женщины, мистер Лейн.
— Пожалуй, даже чересчур,— буркнул в ответ ин-
спектор,— Ее' нужно будет охранять как монетный
двор Соединенных Штатов.
Байглоу играл замком своего портфеля, а его помощ-
ник беспокойно ерзал на стуле.
— Мистер Байглоу, как давно составлено это заве-
щание? — спросил Лейн.
— Миссис Хэттер попросила меня переписать заве-
щание в тот день, когда в бухте обнаружили тело
Йорка Хэттера.
— А что было записано в старом завещании?
— Все состояние отходило Йорку Хэттеру при од-
ном условии, что он будет заботиться о Луизе Кэм-
пион до конца ее жизни. После смерти Йорка Хэт-
тера вступало бы в силу его собственное завещание,
он получал полное право распоряжения всем имущест-
вом.— Байглоу приподнял портфель.— Тот документ
был ясен и прост в сравнении с этим. В нем миссис
Хэттер отдельным пунктом оговаривала обязательство
своего мужа позаботиться о судьбе Луизы, если она
переживет его.
— А члены семьи знали содержание первого за-
вещания?
— Да. Конечно, знали. Еще сама миссис Хэттер
говорила мне, что если Луиза умрет раньше ее, то
наследство будет поделено поровну между Барбарой,
Джилл и Конрадом.
— Благодарю вас.
Облегченно вздохнув, Байглоу быстро вышел из би-
блиотеки; за ним, словно щенок на привязи, после-
довал его помощник.
— Луиза, Луиза...— раздраженно произнес Тамм.—
Все замыкается на Луизе. Она прямо как эпицентр
смерча, захватившего членов этой семьи. Ее наверняка
пристукнут, если мы не будем за ней присматривать.
— Так что вы обо всем этом думаете, мистер Лейн? —
как ни в чем не бывало спросил окружной прокурор.—
Тамм сказал мне, что вы выразили желание поделить-
ся с нами своими соображениями.
438
Мистер Друри Лейн крепче сжал в руке свою ротан-
говую трость и описал ею в воздухе перед собой не-
большую дугу.
— Да, хотел,— нехотя промолвил он. Выражение его
лица было суровым и напряженным.— Но теперь пе-
редумал. Обстановка слишком накалилась, и я не могу
сосредоточиться.
Инспектор громко хмыкнул, едва сдерживая воз-
мущение.
—• Прошу меня извинить, инспектор. Я начинаю
чувствовать себя как Гектор в «Троиле и Крее сиде» ’.
Помните слова Шекспира: «Бездарная и слабая раз-
вязка» — правда, он сказал это не о своей плохой
пьесе... Так вот, Гектор говорит «сомнения — путь
к прозрению», и боюсь, мне придется сегодня повто-
рить его слова.— Он вздохнул.— Я возвращаюсь в
«Гамлет», чтобы разрешить свои сомнения, если, конеч-
но, мне это удастся. Как долго вы собираетесь вести
осаду этой несчастной Трои, инспектор?
— Пока не найду подходящего деревянного коня,—
хмуро буркнул Тамм, проявляя неожиданную эруди-
цию.— Видит бог, я представления не имею, с чего
начать. В Сити-холл уже начинают задавать вопросы.
Впрочем, у меня есть одна зацепка...
— Какая?
— Перри.
Лейн ^прищурил глаза.
— Перри? А что Перри?
— Пока ничего, но...— Тамм помедлил.— Но скоро
многое может измениться. Мистер Эдгар Перри —
бьюсь об заклад, что это не настоящее его имя,—
подделал рекомендательное письмо, по которому был
принят в дом.
Лейн озабоченно нахмурился, а окружной прокурор
даже подался вперед.
— Бслй это действительно так,— сказал он,— то
мы вправе арестовать его.
— Не торопитесь. Дело в том, что ему на помощь
пришла Барбара Хэттер и заявила, что это она орга-
низовала подлог, поскольку Конраду нужны были отлич-
ные рекомендательные письма, а у Перри их не было.
Конечно, это чепуха, но нам все же придется счи-
таться с ее словами. Однако самое интересное то,
1 «Троил и Крессида» — пьеса Шекспира.
439
что у него вообще нет никаких рекомендаций, и он
ничего не желает говорить о своем прошлом.
— Значит, вы решили его проверить,— медленно
произнес Лейн.— Что ж, пожалуй, вы правы, инспек-
тор. Очевидно, вы полагаете, что мисс Хэттер знает
о нем не больше, чем мы с вами?
— Скорее всего так оно и есть,— усмехнулся Тамм.—
Она хорошая девушка, просто влюбилась в этого парня,
а когда женщины любят, они способны на все.
Окружной прокурор задумчиво сдвинул брови.
— Так, стало быть, вы оставили версию с Кон-
радом?
Тамм пожал плечами.
— А собственно, там и оставлять нечего. Следы
его туфель на ковре?.. Уж слишком прозрачно, если,
конечно, не допустить, что у него была сообщница.
И эта женская щека... Нет, решено, сейчас я займусь
Перри. Думаю, завтра я уже смогу вам кое-что рас-
сказать.
— Это было бы замечательно, инспектор.— Лейн
застегнул свой льняной пиджак.— Может быть, вы завт-
ра днем нанесете визит в «Гамлет»? Вы расскажете
мне все, что вам удалось выяснить об Эдгаре Перри,
а я...
— А вы все равно поступите по-своему,— буркнул
Тамм.
— Я просто предлагаю, инспектор,— пожат/ плечами
Лейн.— Так приедете?
— Мы приедем,— быстро сказал окружной прокурор
Бруно.
— Вот и прекрасно. Разумеется, нельзя ослаблять
бдительность, инспектор. Тщательно наблюдайте за до-
мом, особенно за лабораторией.
— Да, я знаю,— мрачно кивнул Тамм.— Я уже по-
слал на кухню человека доктора Шиллинга — спе-
циалиста по ядам. Иногда, мистер Лейн, у Меня скла-
дывается впечатление, что вы...— Однако недовольная
реплика инспектора повисла в воздухе, так как мистер
Друри Лейн, сделав прощальный жест рукой, быстро
повернулся и вышел.
Тамм скрипнул зубами от злости. Что толку го-
ворить с человеком, который становится глух, как только
поворачивается спиной к собеседнику.
440

Действие 4
«Гамлет». Среда, 8 июня, три часа дня.
В среду день выдался ясным, но холодным. Долина
реки Гудзон походила на зимнее море: шум ветра в
густых кронах деревьев напоминал шум волн. В листве
царил июнь, а в воздухе — ноябрь.
Полицейская машина преодолела крутой подъем,
проехала по железному мосту, по посыпанной гравием
дорожке и наконец повернула к саду. Сидевшие в ма-
шине молчали. Ни окружному прокурору Бруно, ни
инспектору Тамму говорить не хотелось. У ворот с
железным засовом их встретил старый горбун Квейси.
Он впустил их в дом и провел по устланному трост-
ником полу через холл с большими канделябрами, ры-
царскими доспехами и огромными масками Комедии
и Трагедии к небольшому, почти незаметному лифту в
дальнем конце комнаты. Короткий подъем, и в сле-
дующее мгновение они уже оказались в комнате ми-
стера Друри Лейна.
Старый актер, в коричневой бархатной куртке,
прямой как копье, стоял у ярко полыхающего ками-
на. Даже в неровных отсветах пламени было заметно,
что Лейн чем-то сильно озабочен. Он выглядел усталым
и изможденным, что бывало с ним крайне редко.
Он поздоровался с ними как всегда вежливо, дернул
за шнурок звонка и велел маленькому Фальстафу при-
нести кофе и напитки; потом отослал Квейси, который
оживился и поводил носом, как старая гончая, и на-
конец устроился у камина.
— Прежде всего,— начал он,— ваши новости, ин-
спектор... Вам удалось что-нибудь узнать?
— Да, и немало. Мы хорошенько поработали над
досье этого Перри.
— Досье? — Лейн удивленно поднял брови.
— Разумеется, не полицейское досье, я имел в виду
его прошлое. Вы ни за что не догадаетесь, кто он
на самом деле и как его зовут.
— Да, инспектор, в провидцы я вряд ли гожусь,—
сказал Лейн с легкой, усмешкой.— Надеюсь, он не про-
павший дофин ’? /
1 Дофин — во Франции с середины XIV в. до 1830 г. титул
наследника престола.
442
— Кто?.. Послушайте, мистер Лейн, все это очень
серьезно,— насупившись, произнес инспектор.— Настоя-
щее имя Эдгара Перри — Эдгар Кэмпион!
— Эдгар Кэмпион,— повторил Лейн после секунд-
ного замешательства.— Вот как! Не сын ли он пер-
вого мужа миссис Хэттер?
— Да! Нам удалось установить, что когда Эмили
Хэттер была Эмили Кэмпион, то есть женой Тома
Кэмпиона, ныне покойного, то у него уже был сын от
первой жены. Сына звали Эдгар Кэмпион, и он яв-
ляется сводным братом Луизы Кэмпион. У них один
отец и разные матери...
— Гм-м...
— Мне непонятно,— раздраженно произнес окруж-
ной прокурор,— зачем этому Кэмпиону, или Перри, по-
надобилось выдавать себя за гувернера, чтобы попасть
в дом Хэттеров. .Тамм говорит, что Барбара Хэттер
помогла ему получить работу и...
— Все это липа,— отрезал инспектор.— Я понял это
сразу, как только она заявила, что сама надоумила
Перри подделать рекомендательное письмо. Она не знала
его до того, как он получил место в доме. Я проверил
это. Более того, ясно, что она и сейчас не догады-
вается, кто он такой. Она просто влюблена. Любовь!
— А миссис % Хэттер знала, что Эдгар Перри —
это ее пасынок Эдгар Кэмпион? — спросил Лейн.
— Откуда? Она могла узнать об этом, только если
бы он сам ей сказал. Перри было лет шесть или семь,
когда его отец развелся с Эмили, й она вряд ли могла
узнать его в сорокачетырехлетнем мужчине.
— Вы говорили с ним?
— Он не желает разговаривать, черт бы его побрал!
— Тамм арестовал его,— сообщил Бруно.
Лейн мгновенно напрягся, как струна, но быстро
взял себя в руки, тряхнул головой и расслабился.
— Мой дорогой инспектор,— сказал он,— к чему та-
кая спешка? Вы явно поторопились с арестом. Какие
обвинения вы можете ему предъявить?
— Вам это, кажется, не по нраву, мистер Лейн? —
мрачно усмехнулся Тамм.— Не волнуйтесь. Формаль-
ные основания для ареста у нас имеются. Он человек
слишком подозрительный, чтобы оставлять его га свободе.
— Вы думаете, это он убил миссис Хэттер? — сухо
спросил Лейн.
Инспектор пожал плечами.
443
— Может быть, он, а может, и нет. Скорее не он,
так как я не вижу мотива, и потом у меня нет дока-
зательств. Однако попомните мое слово, он что-то знает.
Человек не стал бы скрывать своего настоящего имени
и искать работу в доме, где совершено убийство...—
он щелкнул пальцами,— просто так.
— А как насчет гладкой мягкой щеки, инспектор?
— Это еще ничего не значит. Мы ведь не исклю-
чаем возможность существования сообщника. И потом,
возможно, глухонемая ошиблась.
— Ну, хватит,— нетерпеливо произнес окружной
прокурор.— Мы проделали этот длинный путь из Сити
не для того, чтобы выслушивать ваши версии, Тамм.
Что вы хотели сообщить нам, мистер Лейн?
Лейн помолчал. В это время в комнату вошел Фаль-
стаф с большим подносом, и Тамм смягчил свое раз-
дражение чашечкой отменного черного кофе. Когда
Фальстаф вышел, Лейн заговорил:
— Я много думал об этой истории, джентльмены,—
начал он хорошо поставленным баритоном,— с самого
воскресенья, и я пришел к выводу, который бы наз-
вал неутешительным.
— Что вы имеете в виду? — резко спросил Тамм.
— Некоторые факты этого дела совершенно ясны и
очевидны так же, как, например, в деле Лонгстрита...
— Вы хотите сказать, что уже знаете правду? —
перебил Лейна Бруно.
— Увы, нет,— Лейн снова помолчал.— Прошу вас
понять меня правильно... Я далек... еще очень далек
от разгадки, так как другие факты этого дела вну-
шают большие сомнения. Больше того, они кажутся
мне весьма странными.— Голос его понизился до ше-
пота.— Странными...— повторил он. Бруно и Тамм не
сводили с него напряженных взглядов.
Он поднялся и заходил по ковру перед камином.
— Не могу передать вам, как я взволнован. Я очень
встревожен. Я перестаю верить своим чувствам —
тем четырем, что у меня остались.— Его гости обменя-
лись изумленными взглядами.— Но хватит об этом,—
решительно произнес Лейн.— Теперь я могу сказать
вам, что принял решение. Есть два возможных пути
расследования, и я собираюсь пройти оба.
— Новые версии? — раздраженно перебил его ин-
спектор.— Опять вы за свое! Какие еще, по-вашему,
версии мы не проработали?
444
Лейн не ответил, продолжая ходить перед камином.
— Во-первых, запах,— негромко произнес он.— За-
пах ванили. Должен признаться, он сбил меня с толку.
У меня есть на этот счет кое-какие соображения, и я
собираюсь их проверить. Возможно, Господь пошлет мне
удачу...— Он пожал плечами.— Что касается второй вер-
сии, то я пока предпочту о ней не говорить. Она на-
столько странная, настолько невероятная и вместе с тем
совершенно логичная...— Он продолжал, не давая при-
сутствующим возможности задать готовые сорваться с их
уст вопросы: — Скажите, инспектор, что вы думаете
об этом деле? Давайте будем откровенны друг с другом.
Как говорится, одна голова хорошо, а две лучше.
— Что ж,— живо отозвался Тамм.— Давайте поду-
маем вместе, хотя лично мне все ясно. Отравитель
проник в спальню вечером в прошлую субботу или
рано утром в воскресенье с намерением впрыснуть яд
в грушу. Груша предназначалась Луизе. Убийца надеял-
ся, что она съест ее утром. Злоумышленник находил-
ся в комнате миссис Хэттер, когда она неожиданно
проснулась, испугалась и позвала на помощь или закри-
чала, и тогда убийца в панике ударил ее по голове.
Возможно, он не хотел ее убивать, а собирался лишь
оглушить. То есть убийство этой старой ведьмы было
случайным. Бруно согласен с этой версией, и я не вижу
оснований подвергать ее сомнениям.
— Другими словами,— подвел итог мистер Друри
Лейн,— вы и мистер Бруно считаете, что убийство мис-
сис Хэттер было непреднамеренным и явилось резуль-
татом неожиданно изменившихся обстоятельств?
— Совершенно верно,— кивнул Тамм.
— Полностью согласен,— подтвердил Бруно.
— В таком случае, джентльмены,— мягко произ-
нес Лейн,— вы оба ошибаетесь.
— Я... что вы хотите этим сказать? — опешил Бруно.
— Я хочу' сказать следующее. У меня не вызы-
вает никакого сомнения то обстоятельство, что убий-
ство миссис Хэттер было предумышленным, что ее ре-
шили убить задолго до того, как убийца оказался в
ее спальне. Что же касается Луизы Кэмпион, то ее
никто не собирался убивать.
Гости молча переваривали услышанное; в глазах
их читалось смятение и вопрос, на который Лейн, как
всегда, спокойно и неторопливо дал исчерпывающий
ответ.
445
— Начнем, пожалуй, с самой Луизы Кэмпион,—
сказал Лейн, опустившись в кресло у камина и при-
губив рюмку ликера.— Какие факты лежат на поверх-
ности? Наличие шприца и отравленной груши, каза-
лось бы, свидетельствует о том, что бихлорид ртути
предназначался для Луизы — она любила фрукты, тогда
как миссис Хэттер, которая тоже ела фрукты из этой
вазы, их не очень любила, а груши и вовсе терпеть
не могла. Яд был впрыснут в грушу. Напрашивается
вывод, что убийца намеренно выбрал тот фрукт, ко-
торый, как он знал, будет есть Луиза и не станет
есть миссис Хэттер. Исходя из этого вы, джентльмены,
пришли к заключению, что главной целью злоумыш-
ленника было убить Луизу. В пользу этой версии го-
ворит, казалось бы, и то, что двумя месяцами раньше
была сделана еще одна попытка покушения на ее жизнь,
которую предотвратили в последний момент.
— Да, сэр,— подтвердил Тамм.— Я считаю, так оно
все и было. И если вы сможете доказать обратное,
то я вообще отказываюсь что-либо понимать.
— Я могу доказать это, инспектор,— спокойно от-
ветил Лейн.—: Судите сами. Если злоумышленник дей-
ствительно рассчитывал на то, что Луиза Кэмпион
съест отравленную грушу, тогда вы были бы правы.
Но мог ли он на это рассчитывать?
— Разумеется,— горячась, воскликнул' Бруно.
— К сожалению, вынужден возразить вам. Убийст-
во Луизы не входило в его планы по следующим при-
чинам. С самого начала было ясно, что злоумышлен-
ник, проживает он в доме или нет, должен был быть
хорошо знаком со здешними порядками и с распо-
ложением комнат. Это подтверждается хотя бы тем,
что он знал, что Луиза ежедневно в два тридцать
спускается в столовую, чтобы выпить яичный коктейль.
Он был осведомлен и о том, каково устройство ками-
нов в лаборатории и спальне, а это уж точно не мог
знать человек са стороны. Он точно знал, где хранится
мандолина. Нет сомнений и в том, что он часто бывал
в лаборатории и знал, что в ней имеется яд. Сказан-
ного достаточно,. чтобы убедиться в том, что преступ-
ник был человеком весьма сведущим во всем, что ка-
сается семейного уклада. А если так, то он, разумеет-
ся, не мог не знать, что Луиза очень осторожно отно-
сится к еде и что она ни за что не стала бы есть ис-
порченный или переспелый плод. Такой вряд ли кто-
446
нибудь вообще станет есть, особенно если рядом с ис-
порченным в вазе лежат свежие и спелые фрукты. По
свидетельству доктора Шиллинга, груша уже была пор-
ченой до того, как в нее ввели бихлорид ртути. Отсюда
следует, что злоумышленник намеренно отравил испор-
ченный плод.
Гости внимательно выслушали Лейна, но было видно,
что он их не убедил. Старый актер едва заметно усмех-
нулся.
— Неужели этот факт не показался вам странным,
джентльмены? Лично меня он сразу насторожил. Конеч-
но, вы можете возразить, сказав, что все это не более
чем случайность... что в спальне было темно, и преступ-
ник, не разглядев, взял из вазы испорченную грушу.
Однако подобное заявление не убедительно, поскольку
даже на ощупь легко отличить испорченный плод от
хорошего: пальцы обязательно почувствуют слизь на
кожуре переспелой груши. Но предположим даже, что мы
начали работать над этой версией — что испорченная
груша была выбрана случайно... Так вот, я могу дока-
зать, что это не так. Каким образом? Дело в том,
что в день, когда было совершено убийство, миссис
Арбукл, она это может подтвердить, положила в вазу
только две груши. Мисс Смит также подтверждает,
что в половине двенадцатого ночи видела в вазе две
груши и обе были спелыми, но свежими. Вывод напра-
шивается сам собой: только убийца мог положить в вазу
третью, испорченную, грушу. Таким образом, становит-
ся очевидно, что яд намеренно ввели в переспелую
грушу и что эту грушу принес с собой убийца.
Но зачем ему понадобилось приносить испорченный
плод, когда он знает, что его предполагаемая жертва
не ест таких фруктов, тем более что в вазе имелись
свежие? Единственный возможный ответ — он вовсе не
хотел, чтобы она ела эту грушу. Я могу поклясться
чем угодно, что этот факт бесспорен.
Никто из слушателей не стал возражать.
— Таким образом,— продолжал Лейн,— вы оба оши-
баетесь, утверждая, что убийца надеялся, что Луиза
Кэмпион съест отравленную грушу. Он точно знал, что
она не станет ее есть, а также то, что отравленный
плод не станет есть и миссис Хэттер, единственная
из всех жильцов дома, которая тоже иногда брала фрук-
ты из этой вазы. Как видите, история с отравленной
грушей — скорее всего, лишь уловка убийцы, который
447
хотел, чтобы полиция решила, что убить хотели Луизу.
— Позвольте,— перебил его инспектор,— если, как
вы говорите, Луиза Кэмпион не стала бы есть отрав-
ленный плод, то. как, черт возьми, убийца рассчитывал,
что ёго вообще обнаружат?
— Хороший вопрос, Тамм,— одобрил окружной про-
курор.
— Каковы бы ни были его намерения,— продолжал
Тамм,— подобная уловка имеет смысл только в том
случае, когда о ней узнают. Вам понятно, о чем я?
— Разумеется,— спокойно ответил Лейн.— Ваш во-
прос закономерен, инспектор. Вы хотите сказать, что
если бы отравленную грушу не обнаружила полиция,
то терялся бы всякий смысл этого хитрого трюка.
Ведь в таком случае никто не узнал бы о том, что
кто-то пытался убить Луизу. А ведь злоумышленник
добивался обратного. Так вот, есть три момента, ко-
торые давали убийце возможность рассчитывать на то,
что полиции станет известно о якобы имевшей место
попытке отравления. Это, я подчеркиваю, если считать,
что убийство миссис Хэттер было не преднамеренным,
а случайным. Во-первых, полиция могла узнать об этом
по оставленному им в комнате шприцу. Такой факт,
разумеется, не мог не вызвать подозрений и не повлечь
за собой расследования, поскольку двумя месяцами рань-
ше в доме была совершена еще одна попытка отрав-
ления. Хотя вероятнее всего, что отравитель случайно
выронил шприц, когда испугался чего-нибудь и запани-
ковал. Во-вторых, убийца намеренно положил в вазу
третью — испорченную — грушу и не забрал ни одну из
тех двух, что уже лежали там. Таким образом, всего
в вазе оказалось три груши, а, как мы знаем, несколько
человек могли подтвердить, что сначала их было две.
Впрочем, такое предположение тоже маловероятно: в
поднявшейся суматохе на количество груш в вазе могли
попросту не- обратить внимания. И наконец, в-трётьих,
убийца сам мог попытаться каким-то образом привлечь
внимание полиции к испорченной груше. Такой ва-
риант, пожалуй, наиболее вероятен. Но,— продолжал
Лейн,— когда я говорю, что убийство миссис Хэттер
не было случайным, что оно было подготовлено и спла-
нировано одновременно с мнимым отравлением, вы мо-
жете резонно возразить, что все мои рассуждения о
том, как полиция могла бы узнать об отравленной
груше, теряют смысл. Собственно, я и преследовал
448
цель показать несостоятельность подобных гипотез.
Дело в том, что, когда преступник еще только задумы-
вал убийство (а не отравление!), он уже тогда знал,
что отравленную грушу найдут. Он мог ни о чем не вол-
новаться и позволить, чтобы все шло своим чередом,
поскольку предвидел, каким путем пойдет официаль-
ное расследование после того, как обнаружат отравлен-
ную грушу. Я подчеркиваю, в этом деле нет никакой
случайности, все тщательно спланировано и продумано.
Как бы невзначай вскроется и станет известным поли-
ции факт о несостоявшемся отравлении, и она, естест-
венно, сделает вывод, что истинной целью преступления
было отравить Луизу и что миссис Хэттер стала жерт-
вой по воле слепого случая. Убийца рассчитывал, что
ему удастся достичь того, к чему он стремился: убить
миссис Хэттер и заставить полицию искать человека,
у которого есть основания желать смерти Луизе, а не
ее матери.
— Черт побери! — вырвалось у инспектора.— Непло-
хо придумано, если конечно все так и было.
— Да, инспектор, все было именно так. Помните,
еще до того, как мы обнаружили шприц в постели
миссис Хэттер, зная о неудачной попытке отравления,
происшедшей двумя месяцами ранее, вы пообещали
обшарить все вокруг, чтобы проверить, нет ли побли-
зости яда. Убийца предвидел, как будет действовать
полиция. Даже если бы мы не нашли шприц — ко-
торый, скорее всего, убийца выронил случайно,— даже,
если бы мы обнаружили только две груши, вы все
равно стали бы работать над версией с ядом и отыс-
кали бы отравленный плод.
— Это правда, Тамм,— признался окружной про-
курор.
Лейн подобрал вытянутые ноги и, не отрывая при-
стального взгляда от огня в камине, продолжал:
— Теперь я покажу вам, что убийство миссис Хэт-
тер было задумано заранее, а не явилось роковой слу-
чайностью. Во-первых, сразу бросается в глаза то, что
мандолина, которую преступник использовал как орудие
убийства, не являлась частью интерьера спальни. Она
обычно находилась внизу, в стеклянном шкафчике в
библиотеке, и никому не разрешалось прикасаться к
ней. Более того, Конрад Хэттер видел ее на своем ~
месте в половине второго ночи — то есть за два с по-
ловиной часа до того, как этой штукой был нанесен
29 Д. Д. Карр др.
449
удар, оборвавший жизнь миссис Хэттер. Вечером того
же дня мандолину видели на своем месте и другие
обитатели дома. Таким образом, очевидно, что убий-
ца — не важно, был ли он одним из домочадцев или
нет,— специально зашел в библиотеку за мандолиной,
прежде чем отправиться в спальню к миссис Хэттер.
— Постойте, постойте,— нахмурившись, перебил
его Бруно.— На чем же основывается эта ваша уве-
ренность?
Лейн глубоко вздохнул.
— Если убийца проживает в доме, значит, он спустил-
ся в библиотеку за мандолиной со второго или с треть-
его этажа. Если же это был посторонний, он не мог
проникнуть внутрь через первый этаж, так как все окна
и двери были заперты. Он либо должен был восполь-
зоваться пожарной лестницей и вошел на второй этаж,
либо забрался на крышу и проник в дом через камин-
ную трубу. В любом случае, ему пришлось спускаться
вниз за мандолиной.
— Хорошо,— согласился Бруно,— но, может быть,
кто-то из домочадцев прихватил с собой мандолину,
когда возвращался с улицы? Вы ведь знаете, что
двое из живущих в доме вернулись в ту ночь очень
поздно.
— Прекрасно,— улыбнулся Лейн. — Предположим,
что один из тех, кто поздно вернулся, вооружился
мандолиной и отправился наверх. Разве это не под-
тверждает преднамеренный характер убийства?
— Ладно,— сказал Тамм.— Давайте дальше.
— Итак, убийца принес в спальню мандолину на-
меренно, с определенной целью. Как вы думаете,
джентльмены, с какой? Попробуем найти ответ ме-
тодом исключения. Во-первых, старую мандолину могли
принести в спальню по своему прямому назначению,
как музыкальный инструмент.
Инспектор насмешливо хмыкнул, а Бруно отрица-
тельно покачал головой.
— Действительно, это мало походит на правду, по-
этому такой вариант можно сразу отбросить. Во-вто-
рых, мандолину могли принести в спальню для того,
чтобы оставить там как ложную улику, бросающую
тень на кого-либо из обитателей дома. Но на кого
конкретно? Только один человек имел прямое отно-
шение к мандолине, значит, такая улика может ука-
зывать лишь на него одного. Этот человек — владе-
ло
лец мандолины Йорк Хэттер. Но Йорк Хэттер мертв.
Таким образом, и вторая версия отпадает.
— Одну минуту,— подал голос инспектор.— Не
торопитесь. Йорк Хэттер умер, но, может быть, тот,
кто совершил все эти преступления, сомневается в этом
или пытается внушить подобные сомнения нам, помня
о том, при каких обстоятельствах пришлось проводить
опознание тела. Что вы на это скажете?
— Я скажу «браво», инспектор,— усмехнулся Лейн.—
Весьма неординарный ход. Но думаю, я смогу опро-
вергнуть и эту версию. Злоумышленник вряд ли стал
бы совершать подобную глупость по двум причинам:
если он хотел убедить полицию в том, что Йорк Хэт-
тер жив и что он случайно оставил мандолину на
месте преступления, то ему следовало действовать по-
искуснее. Вряд ли кто-нибудь поверил бы, что Хэттер
оставил такую явную улику против себя. Ясно, что
полиция бы на нее не клюнула. Он был бы послед-
ним дураком на свете, если бы оставил подобную
улику, и уж, конечно, полиция догадалась бы, что это
всего лишь уловка. И вторая причина: почему он выб-
рал такое странное орудие убийства — мандолину? Ведь
трудно даже представить, что ею можно пролить кровь.
Понимая, что Хэттер не оставил бы на месте преступ-
ления принадлежащую ему вещь — да еще такую! —
полиция быстро пришла бы к выводу, что мандолину
подбросил кто-то другой, чтобы-бросить тень подозре-
ния на Хэттера, а значит, и разоблачила бы истинные
замыслы злоумышленника. Нет, инспектор, в голове на-
шего убийцы подобных скрытых планов не было. Как
бы это ни казалось странным, но убийце для чего-то
понадобилась именно мандолина.
— Продолжайте, мистер Лейн,— сказал окружной
прокурор, бросив раздраженный взгляд на своего колле-
гу.— Ваши предположения, Тамм, просто смехотворны.
— Не ругайте инспектора, мистер Бруно,— произ-
нес Лейн.— Он совершенно прав, нужно рассматривать
даже самые невероятные возможности. Логика знает
только свои законы.
Итак, если мандолина понадобилась в спальне не
как музыкальный инструмент и не как ложная улика,
бросающая подозрение на Йорка Хэттера, тогда за-
чем она вообще понадобилась убийце? Какой разум-
ный ответ напрашивается сам собой? Она была нужна
убийце как орудие преступления.
29*
451
— Уж слишком нелепое орудие,— пробормотал
Тамм.— Меня это с самого начала насторожило.
— Ничего удивительного, инспектор,— со вздохом
проговорил Лейн.— Это действительно странное орудие,
как вы говорите, и если уж разбираться в этом до
конца, то мы...— Он вдруг замолчал, и его взгляд сде-
лался печальным. Потом он выпрямился в кресле и
снова заговорил своим глубоким чистым голосом:
— Поскольку мы не можем сейчас ответить на этот
вопрос, то лучше пока оставить его. И все же, как
бы то ни было, мандолину принесли в спальню, чтобы
использовать ее как орудие убийства — вот главный
вывод, который мы можем сделать.
— Конечно,— устало согласился Бруно,— если, как
вы говорите, убийца специально принес мандолину
в спальню, то очевидно, он сделал это с какой-то аг-
рессивной целью — скорее всего для нападения или
убийства.
— Вовсе не обязательно,— опередив Лейна, возра-
зил Тамм.— Откуда вам известно, что ее-собирались
использовать как орудие нападения, а не защиты? Мо-
жет быть, никто не собирался убивать старую каргу,
а мандолину взяли просто так, на всякий случай.
— Может быть, и так,— согласился Бруно.
— Нет, не может,— вступил в разговор Лейн.—
Вы ошибаетесь. Смотрите! Предположим, инспектор,
что, как вы говорите, злоумышленник не имел наме-
рения нападать и захватил мандолину просто так, на
случай, если придется защищаться. Но мы ведь знаем,
что он был прекрасно знаком с обстановкой спальни,
а там находилось по крайней мере полдюжины пред-
метов, которые гораздо больше подходили ему в ка-
честве орудия нападения или защиты: каминные
щипцы на стене, тяжелые подставки для книг на туа-
летном столике рядом с кроватью жертвы — любым
из этих предметов можно нанести удар куда более
сильный, чем легкой мандолиной. Зачем было убийце
специально спускаться на первый этаж за мандоли-
ной, если он рассматривал возможность ее применения
лишь чисто гипотетически? Ведь в этом случае он под-
вергал себя ненужному риску, так как под рукой у него
были предметы более подходящие для выполнения этой
функции.
Таким образом, логически возможно лишь одно
объяснение: мандолина нужна была убийце как орудие
452
нападения, а не защиты, и взял он ее не просто на
всякий случай, а для совершения конкретного дейст-
вия. Никакой другой предмет убийцу не устраивал —
я особо обращаю ваше внимание на этот факт — толь-
ко мандолина.
— Ну, хорошо, согласен,— наконец уступил и Тамм.
— Вот и отлично. Пойдем дальше. Значит, если
убийца взял с собой мандолину для нападения, то
на кого он собирался нападать? На Луизу Кэмпион?
Конечно, нет. Я уже сказал ранее, что в планы убийцы
не входило ее отравление, хотя он добивался, чтобы
выглядело все именно так. А если он не хотел смерти
Луизы от яда, то зачем бы ему понадобилось бить
ее по голове столь странным оружием? Нет, джентль-
мены, мандолина предназначалась не для Луизы Кэм-
пион. Но тогда для кого? Только для миссис Хэттер.
Это я и хотел доказать: в планы преступника входило
только убийство Эмили Хэттер.
Актер вытянул ноги к самому огню.
— Мое горло... Выйдя на пенсию, я расслабился...
Ну ладно, не будем отвлекаться. Если вы вниматель-
но проанализируете соотношение исходных моментов,
которые я сейчас назову, то сами убедитесь в логич-
ности этой версии. Первое: ложный, отвлекающий ма-
невр, как дымовая завеса, призванная скрыть истинные
замыслы. Второе: попытка отравления Луизы была ин-
сценирована. Третье: несмотря на то что попытка от-
равления Луизы — всего лишь инсценировка, преступник
намеренно приносит с собой орудие убийства. Четвертое:
в сложившихся обстоятельствах миссис Хэттер — един-
ственный человек, против которого может быть приме-
нено оружие.
Последовала пауза. Окружной прокурор и инспектор
Тамм посмотрели друг на друга со смешанным чув-
ством восхищения и растерянности. На лице Бруно
отражалась какая-то внутренняя борьба. Он посмотрел
на Тамма, затем быстро опустил глаза и уставился
в пол. Так, не поднимая головы, он просидел довольно
долго. Инспектор вел себя более спокойно.
— Да, пожалуй, вы правы, мистер Лейн, как бы
ни было трудно мне это признать,— начал он.— С само-
го начала мы пошли по ложному следу. Это в корне
меняет подход к расследованию. Теперь придется искать
другой путы нам нужен не тот, кто мог желать смер-
ти Луизе, а тот, кто ненавидел миссис Хэттер.
453
Лейн кивнул. Лицо его не выражало ни удовлет-
ворения, ни радости. Он доказал присутствующим свою
правоту, но было видно, что, несмотря на это, он чем-то
сильно озабочен. По мере того, как угасал его оратор-
ский пыл, он становился все мрачнее и мрачнее. Из-
под шелковистых бровей его серо-зеленые глаза вни-
мательно следили за окружным прокурором Бруно.
Инспектор не заметил этого взгляда. Он продолжал
размышлять вслух:
— Кому и зачем понадобилось убивать старую леди?
Непростой вопрос... Черт, но ведь они же все что-
нибудь получают благодаря тому, что старую ворону
пристукнули... Что это нам дает? Ничего. Им точно
так же выгодна и смерть Луизы. Одним это сулит
деньги, другим — удовлетворение чувства глубокой не-
нависти, которое они к ней питают... Может быть,
что-то прояснится, когда мы узнаем, каково решение
Барбары Хэттер относительно Луизы?
— Простите, инспектор. Хоть я и смотрел на вас,
но, боюсь, не уловил смысла сказанного — я немного
отвлекся. Мне кажется, сейчас нам важно не упустить
вот какой момент. Теперь, когда содержание завеща-
ния известно всем, а его составительница мертва,
ложные попытки отравить Луизу могут смениться на-
стоящими, поскольку смерть глухонемой приносит выиг-
рыш всем.
Тамм резко выпрямился в кресле.
— Господи, я об этом не подумал! И вы посмот-
рите, что получается...— Он застонал.— Мы до сих пор
не знаем, кто есть кто. Ведь если убьют Луизу, то это
вовсе не значит, что ее убрал тот же человек, который
убил ее мать. Любой из тех, кто не имел никакого
отношения ни к первой, ни ко второй попытке от-
равления, ни к убийству, теперь может поддаться соб-
лазну и попытаться устранить Луизу, будучи уверенным
в том, что полиция припишет новое преступление тому
же лицу, кто совершил предыдущие. Какая путаница!
— Гм-м... Согласен с вами, инспектор. Теперь нужно
не только охранять мисс Кэмпион днем и ночью, но
и бдительно, следить за каждым членом семьи. Кроме
того, необходимо немедленно изъять весь запас ядов
из лаборатории...
— Вы так считаете? — Тамм покачал головой.—
Нет, я не стану этого делать. Разумеется, мы будем
следить за лабораторией, но яды, вернее, то, что от
454
них осталось, пусть остаются на месте. Может быть,
туда еще кто-нибудь наведается за бутылочкой...
Окружной прокурор Бруно поднял глаза на мистера
Друри Лейна. В них сверкнула мстительная искра, и
Лейн глубже вжался в кресло, напрягшись, словно ожи-
дая удара. Бруно снисходительно улыбнулся.
— Что ж,— сказал он.— Я обдумал то, что мы здесь
узнали, мистер Лейн.
— И к какому же выводу вы пришли? — стараясь
не выдать волнения, спросил Лейн.
Бруно усмехнулся.
— Я не хотел бы ломать стройную систему ваших
рассуждений, но боюсь, мне придется это сделать.
Вы в своем анализе исходили из того, что убийца и
отравитель — одно и то же лицо...
Лейн облегченно вздохнул и расслабился.
— Но не исключена вероятность того,— продолжал
Бруно,— что отравитель и убийца разные люди и что
каждый из них в ночь убийства делал свое дело в раз-
ное время...
— Да, да.
— Разумеется,— произнес Бруно, делая неопределен-
ный жест рукой,— в этом случае не совсем ясны мотивы
отравителя. Но можно предположить, что он хотел
лишь запугать глухонемую, запугать настолько, чтобы
выжить ее из дома. Этого желали многие, хотя далеко
не каждый способен пойти на убийство. Так вот, я об-
ращаю ваше внимание на то, что вы не учли возможность
существования двух преступников — и тот из них, кто
убил миссис Хэттер, мог не иметь никакого отношения
к попыткам отравить Луизу.
— Ни к той, что имела место в ту ночь,— добавил
восхищенный проницательностью Бруно инспектор,—
ни к той, что была предпринята двумя месяцами ранее.
Чувствительный удар по вашей теории, а, мистер Лейн?
Лейн помолчал какое-то мгновение, потом слабо ус-
мехнулся, чем поверг своих гостей в замешательство.
— Но, мистер Бруно,— начал он,— я полагал, что
это очевидно.
— Очевидно? — хором воскликнули инспектор и про-
курор.
— Конечно. А разве нет?
— Что — нет?
— Только у такого знающего все юридические уловки
человека, как вы, мистер Бруно, мог возникнуть подоб-
455
ный вопрос. Приберегли его напоследок, как решающий
контраргумент?
— Мне все же хотелось бы услышать ваши объяс-
нения,— спокойно парировал Бруно.
— Извольте.
Лейн устроился поудобнее и посмотрел на огонь.
— Итак, вы хотите знать, почему я полагаю, что
отравитель и убийца одно и то же лицо? Отвечаю:
я не полагаю, я знаю, и могу это доказать.
— Это не так-то просто,— заметил инспектор Тамм.
— Я жду,— настаивал окружной прокурор.
— Собственно, здесь и доказывать нечего,— с улыб-
кой произнес Лейн.— Достаточно лишь правильно про-
читать оставленные на полу спальни следы, чтобы по-
нять, как развивались события.
— Следы на полу спальни,— повторил за ним
Тамм.— Разве они указывают на одно лицо?..
— Ах, инспектор! Меня удивляет ваша непрони-
цательность. Полагаю, вы согласитесь, что если преступ-
ников было двое, то они побывали в спальне в разное
время, поскольку, вероятно, у них были разные цели:
у одного — отравить грушу, предназначенную Луизе;
у другого — убить миссис Хэттер.
Оба гостя кивнули.
— Тогда возникает вопрос: кто первый оказался в
комнате?
Тамм и Бруно переглянулись. Затем Бруно недо-
уменно пожал плечами.
— Мне все-таки непонятно, на чем основывается
ваша уверенность?
Лейн покачал головой.
— Вы не даете себе труда немного подумать, мистер
Бруно. Для того чтобы положить отравленную грушу на
ночной столик, где мы ее нашли, отравитель должен,
был находиться между двумя кроватями — этот факт
бесспорен. И убийца миссис Хэттер тоже должен был
стоять между кроватями в момент совершения преступ-
ления. Это подтвердил и доктор Шиллинг. Отсюда сле-
дует, что оба преступника, если, конечно, допустить,
^то их было двое, прошли по одному и тому же месту —
по ковру между кроватями. Но мы знаем, что там
была рассыпана пудра и поэтому хорошо видны следы,
но только одного человека — если не считать сле-
ды Луизы и не ставить под сомнение ее показания.
Далее, если пудру рассыпал тот, кто побывал в ком-
456
нате первым, то должны были остаться следы двоих
человек: следы первого — после того, как он рассыпал
пудру, и следы второго преступника, раз он тоже про-
ходил по этому месту на ковре. Но мы только что
говорили, что на ковре были следы одного человека.
Значит, пудру рассыпал второй преступник, а первый
после себя не оставил никаких следов. Таким образом,
нам остается выяснить: кому принадлежат эти следы,
то есть кто этот второй? Мы нашли ботинки, в которых
преступник прошел по ковру. На носке правого ботин-
ка судебно-медицинским экспертом были обнаружены
засохшие следы жидкого вещества — бихлорида ртути —
того же яда, который был введен в грушу и наличие
которого было установлено в шприце. Следовательно, вто-
рой преступник — отравитель. Итак, у нас получается, что
второй преступник был отравителем, а первый — убийцей.
Вы успеваете следить за ходом моих рассуждений?
Тамм и Бруно кивнули.
— Хорошо, пойдем дальше. Что говорит нам об убий-
це, так сказать, номере первом, мандолина, которую он
использовал как орудие? А говорит она следующее:
именно мандолиной сбили на пол коробку с пудрой.
Откуда мне это известно? На коробке имеются пря-
мые кровавые полосы, которые могли появиться только
от соприкосновения с испачканными кровью струнами
мандолины. Кроме того, рядом с характерным пятном
на столе, указывающим место, где стояла коробка с пуд-
рой, имеется свежая глубокая царапина, оставленная
каким-то острым предметом. Тщательно осмотрев ца-
рапину, я пришел к выводу, что она могла появиться
на поверхности стола только от удара по нему острым
краем мандолины. На самой мандолине, на одном из
ее острых краев в нижней части корпуса, имеется вмя-
тина, размером соответствующая царапине на поверх-
ности стола. Царапина на столе и вмятина на мандо-
лине указывают на то, что мандолиной ударили по столу
и при этом сбили на пол стоявшую на нем коробку
с пудрой. Это подтверждается тем, что на крышке
коробки остались следы струн. Ясно, что мандолину
взяли для того, чтобы проломить голову старой леди,
но мы знаем, что удар оказался недостаточно силь-
ным, чтобы убить ее. Видимо, он пришелся вскользь,
а отмашкой сбили с ночного столика на пол коробку
с пудрой. Мои слова, джентльмены, лишь пересказ
свидетельств, обнаруженных на месте преступления.
457
Лейн подался вперед и сделал выразительный жест
рукой.
— Ранее, мы доказали, что отравитель, то есть вто-
рой преступник, рассыпал пудру. А сейчас у нас полу-
чается, что это сделал номер первый — убийца. Какое
непреодолимое противоречие! — Актер улыбнулся.—
Однако все объясняется просто. При осмотре места
преступления мы обнаружили, что мандолина лежала
там, где была рассыпана пудра, но на самом инстру-
менте ее не было. Это означает, что мандолину бро-
сили на пол уже после того, как была опрокинута
коробка с пудрой. Как вы помните, сначала мы пришли
к выводу, что пудру рассыпал отравитель, то есть что
убийца приходил в спальню вторым. Но если это так,
то где, черт возьми, следы его ботинок, ведь на ков-
ровой дорожке обнаружены только следы отравителя?
Таким образом, опираясь на изложенные факты,
я пришел к выводу, что отравитель и убийца — одно
и то же лицо.
Действие 5
Морг. Вторник, 9 июня. Десять тридцать утра.
Мистер Друри Лейн быстро поднялся по ступень-
кам крыльца старого и мрачного здания городского
морга, видимо, спеша узнать для себя что-то важное.
Внутри здания он спросил у дежурного санитара, где
может найти доктора Шиллинга. Спустя минуту один
из помощников доктора провел его в комнату, где про-
водились вскрытия. Он остановился на пороге, помор-
щившись от сильного запаха формалина. В невысоком
плотном человеке, склонившемся над хирургическим сто-
лом, Лейн сразу узнал доктора Шиллинга. Он был
занят изучением внутренностей разрезанного им трупа.
Здесь же, с равнодушным видом развалясь в кресле,
сидел светловолосый полный мужчина средних лет и
наблюдал за происходящим.
— Входите, мистер Лейн,— пригласил доктор Шил-
линг, не поднимая головы.
— Wunderlich *, Ингаллс. Как хорошо сохранилась
* Wunderlich — удивительно! (нем.)
458
поджелудочная железа... Присаживайтесь, мистер Лейн.
Поговорите пока с доктором Ингаллсом, нашим токси-
кологом. Я сейчас закончу.
— Токсиколог? — переспросил Лейн, пожимая руку
мужчине в кресле.— Замечательное совпадение.
— Да? — удивился доктор Ингаллс.
— Лейн — большая знаменитость в нашем городе,—
сказал судебный эксперт, продолжая рыться во внут-
ренностях трупа.— Вам наверняка встречалось его имя
в газетах, Ингаллс. Его даже узнают на улицах.
— Гм-м...— промычал Ингаллс.
Доктор Шиллинг выпрямился, шагнул к двери и
что-то крикнул. Появились два санитара с каталкой
и увезли труп.
— Ну вот, теперь мы можем поговорить,— ска-
зал Шиллинг, снял резиновые перчатки и подошел к
умывальнику.— Что привело вас в морг, мистер Лейн?
— Я пытаюсь разрешить довольно сложную загадку,
доктор, хочу установить источник запаха...
От удивления у доктора Ингаллса поднялись брови.
— Источник запаха, сэр?
Судебно-медицинский эксперт усмехнулся, ополаски-
вая руки под сильной струей воды из крана.
— Вы пришли как раз туда, куда нужно, мистер
Лейн. У нас в морге весьма своеобразные запахи.
— Меня такие запахи не интересуют, доктор Шил-
линг,— улыбнулся Лейн.— Запах, которым я занимаюсь,
сладкий и приятный. По всей вероятности, он не имеет
никакого отношения к расследуемому преступлению, но
не исключено, что он поможет пролить свет на тайну
убийства.
— На что похож этот запах? —- поинтересовался
доктор 'Ингаллс.— Может быть, я смогу вам помочь?
— Это запах ванили.
— Ванили? — в один голос повторили оба врача.
Доктор Шиллинг внимательно посмотрел на Лейна.
— Расследуя убийство леди Хэттер, вы столкнулись
с запахом ванили, мистер Лейн? Должен признаться,
мне это кажется странным.
— Да, Луиза Кэмпион утверждает, что почувство-
вала запах ванили, исходивший, от стоявшего в .не-
посредственной близости от нее убийцы,— терпеливо
объяснил Лейн.— Она ощутила* запах, который сначала
описала как приторно-сладкий. Позже мы выяснили,
что это был запах ванили. Скажите, от чего мог исхо-
дить этот запах? .
— Косметика, кондитерские изделия, духи, выпеч-
• ка,— быстро перечислил Ингаллс.— зд других источ-
ников, не представляющих для вас интереса...
Лейн жестом остановил его.
— Все это мы уже перебрали. Я проверил имев-
шиеся в доме конфеты, пирожные, торты... Увы! Боюсь,
что в этом направлении поиски бессмысленны.
— Может быть, цветы? — осмелился предположить
судебный эксперт.
Лейн отрицательно покачал головой.
— Единственно возможный источник запаха среди
растений — редкая южноамериканская разновидность
орхидеи. Как видите, нам это тоже ничего не дает...
Я полагаю, что вы, доктор Шиллинг, будучи специа-
листом в данной области, сможете указать мне источ-
ник, более соответствующий конкретным обстоятель-
ствам дела. '
Врачи переглянулись. Доктор Ингаллс пожал пле-
чами.
— Может быть, какие-нибудь химические, вещест-
ва? — предположил доктор Шиллинг.— Мне кажется,
что...
— Мой дорогой доктор,— с улыбкой произнес
Лейн,— именно поэтому я и пришел к вам. В ходе
своих поисков я понял, что источником запаха ванили
скорее всего является какое-нибудь химическое веще-
ство. Жаль, что мне раньше не пришло в голову свя-
зать этот запах с химией, в которой, к слову сказать,
мои познания не слишком глубоки. Так что вы ска-
жете, доктор Ингаллс, существует яд с запахом ва-
нили?
Токсиколог покачал головой.
— Сразу не вспомнить, но это не обычный*яд и не
токсикоид.
— Полагаю, вы знаете, что сама по себе ваниль
не имеет медицинской ценности,— вставил доктор Шил-
линг.— Хотя иногда ее используют в качестве арома-
тического стимулятора в случаях истерии или нервного
возбуждения, но...
И тут Лейна поразила перемена, происшедшая с
доктором Ингаллсом. Тот оживился, громко рассмеял-
ся, хлопнул себя по жирным ляжкам, встал со своего
кресла, подошел к стоящему в углу столу и, все еще
улыбаясь, что-то написал на листе бумаги. Затем он
подошел к двери и позвал:
460
— Макмэрти!
Появился санитар.
— Отнесите это Скотту.
Санитар тут же ушел.
— Подождите немного,— сказал токсиколог.— Мне
кажется, я знаю, что вам нужно.
По выражению лица судебного эксперта было за-
метно, что его самолюбие задето. Лейн остался совер-
шенно спокойным.
— Знаете, доктор Шиллинг,— обратился Лейн к су-
дебному эксперту так, словно его нисколько не заин-
тересовало сообщение доктора Ингаллса,— я уже не-
сколько дней кляну себя за то, что не догадался пе-
ренюхать все пробирки в лаборатории Хэттера.
— Ах да, там же есть лаборатория, где вы могли
найти интересующее вас вещество...
— По крайней мере, у меня был такой шанс, но
теперь уже поздно говорить об этом. В лаборатории
был пожар, и большая часть склянок с химикатами
теперь разбита.— Он вздохнул.— Однако остался список
имевшихся в лаборатории химических веществ, сделан-
ный Хэттером, и я бы хотел попросить вас, доктор
Ингаллс, ознакомиться с ним. Возможно, с вашей по-
мощью удастся что-нибудь прояснить.
— Думаю, что в этом уже нет необходимости, ми-
стер Лейн,— ответил токсиколог.
— Хотелось бы надеяться.
Вернулся помощник Ингаллса. Он нес небольшую
белую бутылочку. Лейн резко встал и подошел к док-
тору Ингаллсу, который уже открутил алюминиевый
колпачок, понюхал содержимое бутылки, улыбнулся и
протянул ее актеру. Лейн взял бутылку в руки... В ней
было безобидное на вид вещество, по консистенции
напоминающее мед. Он поднес бутылку к носу...
— Похоже, вы оказали нам огромную услугу, док-
тор Ингаллс,— сказал Лейн, опуская руку.— Без сом-
нения, это запах ванили...
Токсиколог прикурил сигарету.
— Вещество называется бальзам Перу, мистер
Лейн,— сообщил он,— и самое интересное, что его мож-
но- найти в любой аптеке и почти в каждом доме.
— Бальзам Перу...
— Совершенно верно. Он используется главным об-
разом в лосьонах и мазях. Кстати, абсолютно безвре-
ден.
461
— В лосьонах и мазях? Для каких целей, доктор?
Доктор Шиллинг хлопнул ладонью себя по лбу.
— Himmel! 1 — громко воскликнул он.— Ну и осел
же я! Как я мог забыть! Правда, прошло сто лет
с тех пор, как я в последний раз сталкивался с этим...
Бальзам Перу используется как основа для лосьонов
и мазей, применяемых при заболеваниях кожи,— весьма
распространенное средство, мистер Лейн.
Лейн нахмурился.
— Заболевание кожи... Странно. Он применяется в
чистом виде?
— Ja , иногда. Хотя большей частью с различными
добавками.
— Ну что, помогла вам наша информация? — с лю-
бопытством спросил доктор Ингаллс.
— Признаюсь, что пока...
Мистер Друри Лейн сел и минуты две молчал, глу-
боко задумавшись. Когда он снова посмотрел на со-
беседников, по его лицу было видно, что он так и не
пришел к какому-то определенному выводу.
— Доктор Шиллинг, а миссис Хэттер не страдала
кожным заболеванием? Когда вы проводили вскрытие,
вы, должно быть, обратили на это внимание.
— Не там ищете,— категорично ответил судебный
эксперт.— Совершенно не там. У миссис Хэттер эпидер-
ма была здорова, как и все внутренние органы, за
исключением сердца.
— Вот как? Значит, свидетельств патологических
отклонений. не было? — медленно произнес Лейн,
словно ответ Шиллинга натолкнул его на какую-то
мысль.
Доктор Шиллинг несколько растерялся.
— Пожалуй, что нет... Вскрытие показало, что ни-
каких патологических отклонений нет. По крайней
мере, я ничего не обнаружил... А что вы имеете в
виду?
Лейн пристально посмотрел на него. И вдруг до-
гадка озарила лицо судебно-медицинского эксперта.
— Я понял, почему вы спросили. Нет, мистер Лейн,
ничего подобного не было, хотя, разумеется, я спе-
циально не занимался этим. Но позвольте поинтересо-
ваться...
* Him те П — О, небо! {нем.}
2 Ja — да (нем.).
462
Мистер Друри Лейн быстро пожал руки врачам
и вышел из анатомической. Доктор Шиллинг прово-
дил его задумчивым взглядом. Затем пожал плечами
и, повернувшись к токсикологу, сказал:
— Странный малый, а, Ингаллс?
Действие 6
Офис доктора Мэрриама. Вторник, 9 июня. Один-
надцать часов сорок пять минут утра.
Спустя двадцать минут перед старинным трех этаж-
ным домом из песчаника на Одиннадцатой улице оста-
новилась машина. Дом находился между Пятой и Ше-
стой авеню, в спокойном респектабельном районе,
расположенном в нескольких кварталах от площади.
Мистер Друри Лейн вышел из машины и посмотрел
на черно-белую вывеску в окне первого этажа: «Й. Мэр-
риам, доктор медицины. Часы приема с 11 ч. до 12 ч.
и с 18 ч. до 19 ч>. Затем Лейн не спеша поднялся
по каменным ступенькам крыльца и позвонил. Дверь
открыла смуглая служанка.
— Доктор Мэрриам принимает?
— Входите, сэр. Пожалуйста, сюда.
Служанка провела его в приемную, расположен-
ную рядом с прихожей. Там ожидало своей очереди
несколько человек. В помещении слабо пахло лекар-
ствами. Лейн сел в кресло у окна и стал терпеливо
ждать.
Прошел целый час, прежде чем в очередной раз
раскрылись раздвижные двери кабинета и к нему подо-
шла медавдинская сестра.
— Кажется, вы пришли без предварительной записи?
Лейн полез в карман за визитной карточкой.
— Да, но, полагаю, доктор Мэрриам примет меня.
Он дал ей свою визитку. Поняв, 'кто перед ней,
сестра засуетилась и поспешно ушла назад в каби-
нет, . из которого тут же показался сам доктор Мэр-
риам в безукоризненно белом халате.
— Мистер Лейн!.— произнес врач, делая широкий
шаг ему навстречу.— Почему вы не зашли прямо ко
мне? Сестра сказала, что вы ждете уже целый час.
Входите, входите скорее.
463
— Не беспокойтесь,— негромко сказал Лейн и после-
довал за доктором Мэрриамом в его просторный ка-
бинет, из которого была видна комната, где осматри-
вали пациентов. Кабинет был старомодным и, как и
приемная, блестел чистотой.
— Присаживайтесь, мистер Лейн. Что привело вас
ко мне? Или, может быть, вы неважно себя чувствуете?
Лейн усмехнулся:
— Я к вам не по личным делам, доктор. Слава
Богу, на здоровье я пока не жалуюсь. Единственный
признак того, что я старею, это все чаще появляющееся
желание похвастать тем, сколько я сейчас проплываю.
— Вы можете идти, мисс Фултон,— обратился
Мэрриам к сестре, и та вышла из кабинета, плотно
закрыв за собой двери.— Итак, мистер Лейн?
Несмотря на доброжелательный тон, доктор явно да-
вал понять, что он на работе и что время дорого.
— Дело, собственно, вот в чем.— Лейн сложил ла-
дони на набалдашнике своей трости.— Не приходилось
ли вам, доктор, выписывать для кого-нибудь из семей-
ства Хэттеров лекарство, содержащее ваниль?
— Гм...— вырвалось у доктора Мэрриама. Он отки-
нулся на спинку своего вращающегося кресла.— Вам,
я вижу, все еще не дает покоя тот странный запах?
Нет, не выписывал.
— А вы уверены, доктор? Попробуйте вспомнить.
Может быть, был случай истерии, или, как еще это на-
зывают, нервного возбуждения?..
— Нет! — Доктор Мэрриам начал барабанить паль-
цами по лежащей перед ним книге для записей.-
— Что ж, будем считать, что вы ответили на этот
вопрос. А кто из Хэттеров за последние месяцы по-
лучал от вас рецепт на лекарство для лечения заболе-
вания кожи — лекарство, содержащее в своем составе
бальзам Перу?
Старый доктор вздрогнул, и краска залила ему
лицо. Затем он взял себя в руки и поудобнее уселся
в кресле. В его голубых глазах появилась насто-
роженность.
— Это совершенно невозмож...— начал было он, но
оборвал себя на полуслове. Он вдруг резко встал и
раздраженно заявил: — Я отказываюсь отвечать на
вопросы, касающиеся моих пациентов, мистер Лейн,
и бесполезно меня...
Но вы уже ответили на мой вопрос, доктор,—
464
тихо заметил Лейн.— Полагаю, что это был Йорк Хэт-
тер?
Старый врач замер у стола, уставившись в книгу
для записей.
— Что ж,— нехотя признался он.— Да, это был Йорк.
Он обратился ко мне около девяти месяцев назад.
У него было раздражение кожи чуть выше запястий.
Казалось бы, пустяк, но он очень переживал по этому
поводу. Я прописал ему мазь, которая содержала в
себе бальзам Перу, или «Черный бальзам»,— это вто-
рое название вещества. Не знаю почему, но он просил
меня держать это в тайне. Он сказал, что стесняет-
ся и не хочет, чтобы кто-нибудь из членов семьи знал
об этом. Бальзам Перу... Мне следовало догадаться.
— Да, пожалуй,— сухо согласился Лейн.— Вы по-
могли бы нам сэкономить время. Больше он к вам не
обращался?
— По этому поводу нет, а вообще он был у меня
еще несколько раз. Однажды я поинтересовался, прош-
ло ли у него раздражение. Он сказал, что время от
времени оно появляется и он пользуется мазью, кото-
рую я ему прописал. Думаю, он сам себе выписывал
рецепты, у него был диплом фармацевта. Перевязку
он тоже делал сам.
— Сам?
По лицу доктора Мэрриама было видно, что раз-
говор его тяготит.
— Он рассказал мне, что Марта, жена его сына,
однажды увидела, как он чем-то мажет руки, и ему
пришлось ей признаться, что у него раздражение кожи.
Она относилась к Йорку с -симпатией и пониманием
и стала иногда помогать ему накладывать повязки.
— Это интересно,— пробормотал Лейн.— Значит,
между Хэттером и Мартой были хорошие отношения?
— Насколько я знаю, да. Йорк говорил мне, что
она была единственным человеком в доме, кому он
мог довериться.
-г- Гм-*м... Марта. Пожалуй, они оба были в семье
чужаками, если можно так выразиться.— Лейн помол-
чал немного, потом продолжил: — А что стало причиной
заболевания Йорка Хэттера, доктор?
Доктор Мэрриам моргнул несколько раз.
— Причина в крови. Послушайте, мистер, Лейн...
— Не могли бы вы дать мне копию того рецепта?
— Пожалуйста,— с облегчением вздохнул Мэрриам.
30 Д. Д. Карр и др.
465
Он взял из пачки пустой бланк и принялся стара-
тельно писать на нем большой толстой ручкой, такой
же старомодной, как и его кабинет. Когда он закон-
чил, Лейн взял рецепт и пробежал по нему глазами.
— Полагаю, здесь нет ничего, содержащего яд?
— Разумеется, нет.
— Я хотел бы просить вас, доктор,— спокойно
произнес Лейн, засовывая рецепт в бумажник,— по-
зволить мне ознакомиться с больничной картой Йорка
Хэттера.
— Что?..— Доктор Мэрриам снова начал быстро мор-
гать и вспыхнул так, что покраснели его желтые, как
воск, уши.— Карту больного? — воскликнул он.— Это
неслыханно! Просить меня сообщить историю болезни
моего пациента... Боже мой, мне еще не приходилось
слышать подобного! Да я...
— Доктор Мэрриам, давайте попробуем понять друг
друга. Ваше возмущение'справедливо, но вы ведь знае-
те, что я представляю здесь закон и преследую един-
ственную цель — найти убийцу.
— Да, но все равно я не.;.
— Могут произойти новые убийства. Ваша обязан-
ность помогать полиции— возможно, вы располагаете
ценными фактами, которых мы еще не знаем. Что
будет значить ваша профессиональная тайна перед ли-
цом очередной трагедии?
— Я не могу пойти на это,— упорствовал док-
тор.— Это противоречит врачебной этике.
— Оставьте на время этику.— Улыбка исчезла с
лица Лейна.— Сказать вам, почему вы не хотите го-
ворить мне? Профессиональная этика! Вы что, думаете,
что я не только глухой, но еще и слепой и ничего
не вижу?
В глазах старого врача мелькнула тревога, которую
он постарался скрыть, опустив веки.
— Да что вы...— он осекся.— Что вы имеете в виду?
— Я хочу сказать, что вы отказываетесь показать
мне истории болезней Хэттеров, потому что боитесь,
что мне станет известно о патологии, преследующей
семью.
Доктор Мэрриам по-прежнему не поднимал глаз.
Лейн расслабился, и на губах его опять заиграла сла-
бая улыбка, но не торжества, а горечи.
— Право, доктор, мне и так все ясно как божий
день. Почему Луиза Кэмпион родилась слепой, немой
466
и с предрасположенностью к глухоте?.. — Доктор Мэр-
риам смертельно побледнел.— Почему Барбара столь
гениальна?.. Почему Конрад Хэттер страдает маниакаль-
ными приступами ярости, почему он пьет и прожи-
гает свою жизнь?.. Почему Джилл Хэттер так непосред-
ственна, красива, но зла и порочна, как...
— Прекратите, ради Бога, прекратите,— взмолился
доктор Мэрриам.— Я знаю эту семью очень давно —
они выросли и повзрослели на моих глазах,— я делал
для них все, что было в моих силах... Я как мог бо-
ролся за них, чтобы они могли вести достойный образ
жизни...
— Я верю вам, доктор,— метко произнес Лейн.—
Вы искренне преданны гуманным принципам вашей про-
фессии. Но иногда гуманность требует решительных по-
ступков. «Безудержное распространение болезней, утверж-
дал Клавдий, пресекается радикальными средствами».
Доктор Мэрриам тяжело опустился в кресло.
— Догадаться было нетрудно,— спокойным ровным
голосом продолжал Лейн.— Я понял, отчего все они
столь эксцентричны, взбалмошны... аномальны. Я понял,
отчего несчастный Йорк Хэттер покончил счеты с
жизнью... Да, корнем всех зол была Эмили Хэттер.
Я уверен, что это она виновата в преждевременной
смерти своего первого мужа — Томаса Кэмпиона. Она
заразила его, а он слишком поздно узнал о грозя-
щей ему опасности. Она заразила своего второго мужа,
Хэттера, своих детей и детей своих* детей... То, что
мы с вами знаем, доктор, ужасно, и в данном случае
все ваши представления об этике неуместны.
— Что вы от меня хотите?
Лейн тяжело вздохнул.
— Доктор Шиллинг при вскрытии не обнаружил
никаких следов болезни. Значит, вы нашли лекарство?
— Да, но тех уже спасти было нельзя,— с го-
речью произнес Мэрриам. Затем он молча поднялся
и медленно направился к шкафчику, стоявшему в углу
кабинета. Открыв дверки шкафчика, Мэрриам просмот-
рел свою картотеку и отложил в сторону несколько
больничных карт. Он без слов вручил их Лейну и опять
сел, бледный и подавленный, так и не проронив ни
слова, пока Лейн знакомился с историями болезней
его пациентов.
Записи были длинными и однотипными. Во время
чтения Лейн то и дело кивал, видимо находя под-
30* 467
тверждение своим догадкам, а выражение его моложа-
вого, без единой морщины лица становилось все более
и более мрачным.
Впервые миссис Хэттер обратилась к доктору Мэр-
риаму тридцать лет назад, когда уже родилась Луиза
Кэмпион, Барбара и Конрад Хэттер, а заканчивалась
запись в больничной карте датой ее смерти. История
болезни старой леди оставляла тяжелый осадок. Озна-
комившись с ней, Лейн со вздохом положил карту
миссис Хэттер на стол. Он перебрал все карточки и
взял историю болезни Йорка Хэттера. Запись была ме-
нее подробной, и, быстро пробежав по ней глазами,
Лейн сосредоточился на последних строчках, написан-
ных за месяц до исчезновения Хэттера в прошлом
году: «Возраст — 67 лет... Вес — 155 фунтов (норма)...
Рост — 5 футов 5 дюймов... Кровяное давление —
190... Состояние сердечной мышцы плохое... Кожа чи-
стая... Вассерман — 1 плюс...»
Потом Лейн ознакомился с карточкой Луизы Кэм-
пион. Последняя запись была датирована 1 мая теку-
щего года: «Возраст — 40 лет... Вес 148 фунтов (из-
быточный) ... Рост — 5 футов 4 дюйма... Начальная
стадия пекториса... Зрение, слух, голос — безнадежно...
Прогрессирующий невроз... Васс.— отр... Следить за
сердцем... Правильное питание 114 рецепт».
Согласно записи в карточке, Конрад Хэттер послед-
ний раз был у доктора Мэрриама 18 апреля прош-
лого года: «Возраст — 31 год... Вес — 175 фунтов (пло-
хо)... Рост — 5 футов 10 дюймов... Общ. сост. ...Плохая
печень... Ожирение сердца... Ярко выраженный алкого-
лизм... Васс.— отр... Выглядит хуже, чем в последний ви-
зит... Рекоменд. спокойный образ жизни; совет не выполн.».
Барбара Хэттер последний раз была у доктора Мэр-
риама в начале декабря прошлого года: «Возраст —
36 лет... Вес 127 фунтов (ниже норм.)... Рост.— 5 фу-
тов 7 1 /2 дюйма... Усиление анемии... Предписано есть
печень... Общ. сост. удовлетворительное... Хорошо, если
печень поможет бороться с анемией... Васс.— отр...
Замужество пойдет на пользу».
Джилл Хэттер, 24 февраля текущего года: «Возраст —
25 лет... Вес— 135 фунтов (немного меньше нормы)...
Рост — 5 футов 5 1 /2 дюйма... Нерв, истощ. Рекомен-
дован тоник... Контрол, сердцебиение... Злоупотр. ^лк..
Абсцесс зуба мудрости, нижняя челюсть с правой сто-
роны — лечить... Васс.— отр...»
468
Джекки Хэттер, 1 мая текущего года: «Возраст —
13 лет... Вес — 80 фунтов... Рост — 4 фута 8 дюймов...
Держать под постоянным наблюдением... Поздн. поло-
вое созревание... Замедл. физ. разе. ...Вас.— отр...»
Билли Хэттер, 1 мая текущего года: «Возраст —
4 года... Вес — 32 фунта... Рост — 2 фута 10 дюймов...
Сердце, легкие — в отличном состоянии... Все в норме,
абсолютно здоров... Наблюдать».
— Да, печально...— заметил Друри Лейн, собрав
карточки вместе и возвратив их доктору Мэрриаму.—
Кстати, у вас нет карточки Марты Хэттер?
— Да, у меня ее нет,— глухо ответил Мэрриам.—
Она рожала дважды, но оба раза роды принимал дру-
гой врач. Сложилось так, что за помощью она обра-
щается не ко мне, хотя за детьми наблюдаю я.
— Значит, ей все известно?
— Да. Стоит ли удивляться тому, что она нена-
видит и презирает своего мужа?
Доктор встал. Очевидно, разговор был ему неприятен.
По изменившемуся выражению его лица Леин понял,
что визит окончен, и поднялся следом за ним.
— Доктор, что вы думаете о попытках отравить
Луизу Кэмпион и об убийстве миссис Хэттер?
— Я не удивлюсь, если преступником окажется
кто-то из Хэттеров,— бесстрастным голосом ответил
Мэрриам. Он медленно, словно каждый шаг давался
ему с трудом, обошел свой стол и взялся за ручку
двери.— Возможно, мистер Лейн, вам и удастся найти
виновного и даже отдать его под суд, но позвольте за-
метить следующее.— Они пристально посмотрели друг дру-
гу в глаза.— Ни один здравомыслящий человек не станет
вменять в вину ни одному из Хэттеров моральную от-
ветственность за это преступление. Их поведение опреде-
ляется дурной наследственностью. Они все плохо кончат.
— Искренне надеюсь, что вы ошибаетесь,— сказал
мистер Друри Лейн и вышел из кабинета.
Действие 7
Дом Хэттеров. Вторник, 9 июня, три часа дня.
После разговора с доктором Мэрриамом Лейн два
часа провел в одиночестве. Ему хотелось побыть одному.
Он был недоволен собой. Почему он так близко при-
469
нимает к сердцу это запутанное дело? Ведь в конце-то
концов его обязанность — лишь неукоснительно сле-
довать закону. Но так ли все просто? Может быть,
правосудие требует от него большего, чем...
Всю дорогу до Клуба странствующих монахов, куда
вез его верный Дормио, Лейн гнал от себя невеселые
мысли. Но совесть не давала ему покоя. Даже обедая
в клубе, в тиши любимого им уголка, механически
отвечая на приветствия друзей, знакомых и бывших
коллег по театру, он не мог забыть о деле. Чем дольше
он сидел за столом, тем озабоченнее делалось его
лицо. Сегодня даже английская баранина, казалось,
была не так хороша, как всегда. После обеда, как
бабочка, летящая на огонь, мистер Друри Лейн устре-
мился в дом Хэттеров.
В доме, было спокойно, и Лейн облегченно вздох-
нул. Едва он прошел из вестибюля в холл, как перед
ним возникло грубоватое лицо дворецкого Джорджа
Арбукла.
— Инспектор Тамм здесь?
— Он наверху, в комнате мистера Перри.
— Попросите его спуститься в лабораторию.
Лейн медленно поднялся по ступенькам лестницы,
ведущей на второй этаж. Дверь в лабораторию была
открыта. У окна, развалясь на стуле, сидел Мошер.
Спустя минуту в дверях показалась круглая, с при-
плюснутым носом физиономия Тамма. Он буркнул при-
ветствие Лейну и жестом остановил Мошера, который
при виде начальника быстро поднялся. Не обращая
внимания на Тамма, Лейн сосредоточенно искал что-то,
склонившись над картотекой. Наконец он выпрямился,
держа в руках стопку карточек с перечнем имевшихся
в лаборатории химикатов.
— Ну вот, нашел,— сказал он.— Одну минуту, ин-
спектор. .
Он сел на обгоревший вращающийся стул у бюро
с откидывающейся крышкой и принялся изучать
карточки. Он быстро просматривал их одну за другой.
Когда он дошел до тридцатой, лицо его прояснилось,
он удовлетворенно кивнул и отложил карточку в сторону.
Тамм посмотрел через его плечо, пытаясь разглядеть,
что так обрадовало старого актера. Отложенная карточ-
ка была помечена знаком 30. Под цифрами стояла над-
пись «Агар-Агар», однако она была аккуратно зачеркнута
ручкой, а под ней имелась другая — «Бальзам Перу».
470
— Что, черт возьми, все это значит? — потребовал
объяснений Тамм.
— Потерпите, инспектор.
Лейн поднялся со стула и прошел в угол комна-
ты, куда смели осколки битого стекла после пожара.
Он покопался в осколках, внимательно осматривая наи-
более крупные из них. Видимо ничего не отыскав, Лейн
подошел к обгоревшим^, полкам и с надеждой поднял
взгляд на среднюю секцию верхней полки, но и там
его ждало разочарование — она была пуста. Лейн кив-
нул, снова подошел к груде стекла, вытащил из нее
несколько уцелевших бутылочек и банок и аккуратно
расставил их в центре средней секции'верхней полки.
— Замечательно,— произнес он, потирая руки.—
Замечательно. А теперь, инспектор, могу я попросить
Мошера выполнить одно небольшое поручение?
— Разумеется. '
— Мошер, приведите сюда Марту Хэттер.
Мошер встрепенулся и, широко улыбаясь, бросился
исполнять приказ. Он почти сразу вернулся, ведя перед
собой Марту, закрыл дверь в лабораторию и прислонил-
ся к ней спиной. Марта Хэттер остановилась перед
Таммом и Лейном, переводя недоуменный взгляд с од-
ного на другого. Она выглядела еще более изможден-
ной, чем обычно,— под глазами залегли темно-лиловые
круги, нос заострился, губы сжались в две твердые по-
лоски, лицо приобрело нездоровый серый оттенок.
— Садитесь, пожалуйста, миссис Хэттер,— вежливо
обратился к ней Лейн.— Мы хотели задать вам нес-
колько чисто формальных вопросов. Я слышал, ваш
свекор страдал каким-то кожным заболеванием?
Она остановилась, не дойдя до кресла, затем, по-
медлив, сделала шаг вперед и рухнула на стоявший
рядом вращающийся стул.
— Да, это так... Но как вы узнали об этом? Я ду-
мала, что никто...
— Вы полагали, что никто, кроме вас, самого Йорка
Хэттера и доктора Мэрриама, об этом не знал? Все
очень просто... Вы помогали мистеру Хэттеру наносить
на кожу рук бальзам и бинтовать их?
— Что за чертовщину вы несете? — не выдержал
Тамм.
— Подождите, инспектор... Так как, миссис Хэттер?
— Да. Иногда он просил меня о помощи.
— Как назывался бальзам, миссис Хэттер?
471
— Я не помню его названия.
— А вам известно, где Йорк Хэттер хранил его?
— Конечно! В одной из стандартных бутылочек вон
там...— Она поднялась и быстро направилась к рядам
полок на стене. Остановившись перед ними, она под-
нялась на цыпочки и достала с полки одну из буты-
лочек, которые поставил туда Лейн несколько минут
назад. Лейн внимательно следил за ее действиями.
Он с удовлетворением отметил, что она сняла бутылоч-
ку, стоявшую в самом центре секции.
Она протянула ему бутылочку, но Лейн отрицатель-
но покачал головой.
— Пожалуйста, отверните пробку и понюхайте содер-
жимое.
По-прежнему недоумевая, она подчинилась.
— О, нет! — воскликнула она, поднеся к носу фла-
кон.— Это не тот бальзам. Тот был похож на жидкий
мед и пах...— Она оборвала себя на полуслове и за-
кусила нижнюю губу. Бледное лицо исказилось от вне-
запно охватившего ее страха, она выронила бутылоч-
ку, и та покатилась по полу.
Тамм не сводил с нее напряженного взгляда.
— Так, так...— наконец хрипло сказал он.— Так чем
же он пах, миссис Хэттер?
— Говорите, миссис Хэттер,— мягко произнес Лейн.
Она резко покачала головой, точно механическая
кукла:
— Я... я не помню.
— Он пах ванилью, миссис Хэттер?
Она попятилась из комнаты, не сводя испуганных
глаз с Лейна. Он вздохнул, приблизился к ней и по-
отечески похлопал по плечу. Затем жестом велел Мо-
шеру отойти от двери и сам открыл ее. Марта мед-
ленно, словно сомнамбула, переступила через порог.
— Господи! — вырвался громкий возглас у Тамма, и
он быстро заходил по комнате.— Кожная мазь с запа-
хом ванили! Мы приближаемся к цели!
Мистер Друри Лейн подошел к камину и остано-
вился спиной к нему.
— Да,— задумчиво произнес он.— Мы наконец наш-
ли источник запаха, о котором говорила мисс Кэм-
пион, инспектор.
Тамм ликовал. Он словно на крыльях носился по
лаборатории, разговаривая больше сам с собой, чем с
Лейном.
472
— Все идет отлично. Какой прорыв... Надо же, ведь
если бы Перри... Боже праведный! Ваниль и бальзам...
Что вы об этом думаете, мистер Лейн?
— Я думаю, что вы поступили опрометчиво, задер-
жав Перри, инспектор,— улыбнулся Лейн.
— А, вы вон о чем! Да, я тоже начинаю к этому
выводу склоняться... Да, сэр,— продолжал Тамм, и глаза
его лукаво сверкнули.— Теперь впереди забрезжил
свет.
— Что? — быстро спросил Лейн.— О чем вы гово-
рите?
— О, нет-нет,— усмехнулся инспектор.— У вас свои
козыри, мистер Лейн, а у меня свои, и я их пока
открывать не собираюсь. Но впервые за все время
этого чертова расследования, я знаю точно, что нужно
делать.
Лейн внимательно на него посмотрел.
— У вас появилась четкая версия?
— Да, теперь я почти уверен,— удовлетворенно
гремел Тамм.— Хотя все-таки не могу в это поверить
до конца. Меня вдруг так и пронзило. Одно из тех
озарений, о которых пишут в книгах, мистер Лейн.—
Он двинулся к двери.— Мошер,— строго сказал он.—
Вы с Пинком отвечаете за эту комнату. Ясно? — Бро-
сил взгляд на окна — они были заколочены досками.—
Не выходите из лаборатории ни на секунду. Запом-
нили?
— Хорошо, инспектор.
— Если что-нибудь прошляпите, я вас разжалую.
Идёте со мной, мистер Лейн?
— Но я ведь не знаю, куда вы направляетесь, ин-
спектор. Пожалуй, я лучше останусь здесь... Кстати,
у вас есть рулетка?
Тамм остановился в дверях и с недоумением обер-
нулся.
— Рулетка? Зачем она вам вдруг понадобилась? —
Он вытащил из кармана пиджака складывающуюся
линейку и протянул ее Лейну.
Лейн, улыбнувшись, взял ее и направился к полкам.
Он разложил линейку и тщательно промерил расстоя-
ние между нижним краем верхней полки и верхним
краем второй. -
— Гм-м...— пробормотал он.— Шесть дюймов... Так,
так. И еще дюйм — толщина полки...
Он потер подбородок, кивнул и со смешанным вы-
473
ражением усталости и удовлетворения сложил линейку
и вернул ее Тамму.
Эйфория Тамма мгновенно улетучилась.
— Почему вы молчите? — громко спросил он.—
Вчера вы сказали, что работаете в двух направлениях.
Запах ванили — первое, а это — второе?
— Что? А, вы об этом замере? Нет, нет,— Лейн
рассеянно покачал головой.— Я все еще занимаюсь
запахом.
Инспектор потоптался на месте, открыл было рот,
чтобы задать очередной вопрос, но потом, мотнув го-
ловой, как человек, принявший решение, быстро вышел.
Мошер проводил его равнодушным взглядом.
Лейн неторопливо вышел из лаборатории вслед за
Таммом. Он заглянул в спальню мисс Смит, располо-
женную по соседству,— там было пусто. Лейн медленно
двинулся дальше по коридору. Он остановился в конце
коридора — в юго-восточной части дома около одной
из дверей — и постучался. Никто не ответил. Он спус-
тился по лестнице и, так никого и не встретив, прошел
через заднюю половину дома в сад.
Несмотря на то что было прохладно, в саду под зон-
том сидела мисс Смит и читала. Рядом в шезлонге
спала Луиза Кэмпион. Здесь же в траве играли Джекки
и Билли. Братья вели себя на редкость спокойно. Их
внимание привлек муравейник, и оба мальчика увлечен-
но разглядывали деловито копошащихся там насе-
комых.
— Мисс Смит,— негромко обратился к сиделке
Лейн.— Вы не скажете, где я могу найти мисс Барбару
Хэттер?
— Ой! — Мисс Смит от испуга выронила книгу.—
Простите, вы так меня напугали. По-моему, инспектор
разрешил ей уйти из дома, но, куда она пошла и когда
вернется, я не знаю.
— Понятно...— Лейн посмотрел вниз, так как в это
время кто-тд сильно дернул его за штанину. Это был
Билли. Его озорное розовощекое личико было вздернуто
кверху.
— Дай конфетку, дай конфетку,— настойчиво пов-
торял малыш.
— Привет, Билли,— серьезно поздоровался с ним
Лейн.
— Барбара пошла в тюрьму. Она пошла в тюрьму
навестить мистера Перри! — закричал тринадцатилетний
474
Джекки, пытаясь при этом выхватить у. Лейна его
ротанговую трость.
— Возможно,— пожала плечами мисс Смит.
Лейн осторожно высвободился из цепких рук маль-
чишек — ему было сейчас не до игр — и зашагал по
аллее, огибавшей дом, к Уэйверли Плейс. У обочины,
где его ожидал в машине шофер Дормио, он оста-
новился и оглянулся. Взгляд его был тревожным и
усталым. Затем он, тяжело вздохнув, забрался в авто-
мобиль.
Действие 8
Кабинет Барбары, Пятница, 10 июня, одиннадцать
часов утра.
Зловещий покой, окутавший жилище Хэттеров, царил
там и на следующее утро, когда в дом вернулся мистер
Друри Лейн. Инспектора не было. По словам Арбуклов,
он не показывался в доме со вчерашнего дня. Мисс Бар-
бара была у себя.
— Она завтракает в своей спальне,— недовольно
проворчала миссис Арбукл.— Еще не спускалась вниз,
а ведь уже одиннадцать часов.
— Пожалуйста, узнайте у нее, сможет ли она меня
принять?
Миссис Арбукл удивленно подняла брови,. но все-
таки послушно пошла наверх исполнять его просьбу.
Спустившись через несколько минут, она сказала:
— Все в порядке. Можете идти прямо к ней.
Поэтесса находилась в той комнате, куда Лейн без-
успешно стучался вчера. Она сидела на подоконнике,
поджав ноги, и курила сигарету через длинный мунд-
штук желто-зеленого цвета.
— Входите и, пожалуйста, извините мое deshabille
— Оно очаровательно.
Барбара была одета в шелковый китайский халат
с широкими рукавами, ее золотистые волосы мягко
струились по плечам.
— Не обращайте внимания на беспорядок, мистер
Лейн,— с улыбкой сказала она.— Я ужасная неряха,
1 Deshabille — домашнее платье (франц.).
415
и сегодня здесь еще не убирали. Наверное, нам лучше
пройти в мой кабинет.
Она провела его за полуоткрытые портьеры, отго-
раживавшие крохотный уголок спальни. Здесь стоял
большой письменный стол, на стенах висели книжные
полки, пишущая машинка и стул. По полу были разбро-
саны исписанные листы бумаги.
— Я работала сегодня утром,— пояснила Барбара.—г
Садитесь на стул, мистер Лейн, а я устроюсь на
столе.
— Благодарю вас, миссис Хэттер. У вас чудесная
комната, как раз такую я и представлял.
— В самом деле?— Она рассмеялась.— Люди гово-
рят самые невероятные вещи об этом доме и обо мне.
До меня доходили слухи, что в моей спальне зеркальные
стены, пол и потолок. Что я каждую неделю меняю лю-
бовников и что я холодна как лед, что я выпиваю каждый
день по три кварты 1 черного кофе и по галлону * 2 джина.
Но, как вы сами могли убедиться, мистер Лейн, я совсем
обычный человек. Поэтесса без пороков, несмотря на
все существующие обо мне сплетни.
Лейн вздохнул.
— Мисс Хэттер, я пришел к вам, чтобы задать один
вопрос, который, возможно, покажется вам весьма
странным.
— Вот как?— Любезность и спокойствие мгновенно
исчезли.— Что вы хотите узнать, мистер Лейн?
Она взяла в руки остро заточенный карандаш и стала
что-то чертить им по столу.
— Во время нашего с вами первого разговора, тогда
еще присутствовали инспектор Тамм и окружной про-
курор Бруно, вы упомянули некий факт, который с тех
самых пор не давал мне покоя. Я хотел бы поговорить
об этом подробнее, мисс Хэттер.
— Я слушаю вас,— тихо сказала она.
Лейн пристально посмотрел ей в глаза.
— Ваш отец никогда не писал детективных рома-
нов?
Она изумленно уставилась на него, едва не выронив
сигарету. Ее удивление было искренним, Лейн сразу
понял это: казалось, она ждала от него совсем другого
вопроса.
’ Кварта — 0,95 литра (амер.).
2 Галлон — 0,833 литра (амер.).
476
— Но...— она рассмеялась.— Это потрясающе, мис-
тер Лейн.— Вы — прямо как тот милый Шерлок Холмс,
приключениями которого я упивалась в детстве... Да,
папа действительно пробовал сочинить детективную
историю. Но как вы узнали об этом?
Мистер Друри Лейн облегченно вздохнул и отки-
нулся на спинку стула.
— Значит,— медленно произнес он,— я не ошиб-
ся.— Невыразимое страдание мелькнуло в его глазах,
и, чтобы скрыть это, он быстро опустил их. Улыбка
Барбары растаяла.— Вы сказали тогда, что ваш отец
балуется беллетристикой, и последующие события утвер-
дили меня во мнении, что так оно и есть.
Она смяла в пальцах сигарету.
— Боюсь, я... не совсем понимаю,— медленно про-
изнесла она.— Но... но я доверяю вам, мистер Лейн...
Некоторое время назад — ранней осенью прошлого
года — отец пришел ко мне в комнату и робко спро-
сил, не могу ли я порекомендовать ему хорошего лите-
ратурного агента. Я очень удивилась и пред-
ложила ему своего. Мне показалось это странным —
ведь отец-никогда не писал.
Она замолчала, и Лейн подбодрил ее:
— Продолжайте, пожалуйста.
— Сначала отец смутился. Но я настаивала, и, когда
я пообещала ему, что сохраню все в тайне, он признался,
что составляет план детективного романа. ’
— План?— быстро спросил Лейн.
— Так он сказал, насколько я помню. Он пытался
выстроить свои идеи в стройную схему, придать
им форму развернутого плана. Ему казалось, что он
придумал что-то стоящее, и он хотел посоветоваться
со, сведущим человеком, есть ли у него шансы опубли-
ковать свое творение, когда он его закончит.
— Да, да. Я понимаю. Все становится ясным. Он го-
ворил вам что-нибудь, мисс Хэттер?
— Нет. Да, честно говоря, я и не слишком расспра-
шивала, мистер Лейн.— Барбара потупилась.— О чем
сейчас очень жалею.— Она перевела взгляд на свой
карандаш.— Хотя, должна признаться, тогда меня очень
удивил этот творческий порыв. Отец всегда интересо-
вался исключительно наукой... Вот все, что я
могу сказать.
— Вы никому не рассказывали об этом?
Она покачала головой.
477
— Нет. Я просто забыла о том разговоре и вспом-
нила только, когда вы задали ваш вопрос.
— Ваш отец был довольно скрытным человеком,—
заметил Лейн.— Вы допускаете, что он мог рассказать
об этом вашей матери или еще кому-нибудь из домо-
чадцев?
— Уверена, что нет. В противном случае я знала бы
об этом.— Она вздохнула.— Джилл — страшная бол-
тунья, она обязательно разнесла бы эту новость по дому.
Конрад нашел бы в этом еще один повод для издевок...
И, я уверена, отец ни за что не стал бы рассказывать
маме.
— Почему?
Барбара сжала кулаки так, что пальцы ее побелели.
— Потому что на протяжении многих лет они почти
не разговаривали друг с другом, мистер Лейн,— тихо
ответила она.
— Понятно. Простите... Скажите, а вы сами видели
рукопись?
— Нет. Да, мне кажется, ее и не было. Была просто
общая идея в форме развернутого плана.
—г А вы не знаете, где ваш отец мог хранить этот
план?
Барбара беспомощно пожала плечами.
— Не знаю... разве что в своей лаборатории.
— А сама интрига романа — вы сказали, что, по его
мнению, она была интересной. О чем там шла речь,
мисс Хэттер?
— Не могу сказать. Он не z пересказывал мне
сюжет.
— Скажите, мистер Хэттер консультировался с ва-
шим литературным агентом относительно дальнейшей
судьбы романа?
— Нет.
— Почему вы в этом уверены?
— Я спросила своего агента, не заходил ли к нему
отец, и он ответил, что нет.
Мистер Друри Лейн поднялся.
— Вы очень помогли мне, мисс Хэттер. Благодарю
вас.
478
Действие 9
Лаборатория. Пятница, 10 июня, половина четвер-
того дня.
Через несколько часов, когда дом опустел, мистер
Лейн неторопливо поднялся по лестнице на третий
этаж и подошел к дверце люка, ведущего на крышу.
Открыв люк, он увидел жалкую фигуру закутанного в
непромокаемый плащ детектива. Над головой он дер-
жал зонт. Ступив на скользкую поверхность крыши,
Лейн поприветствовал его и, не обращая внимания на
моросящий дождь, нагнулся, вглядываясь в темный ко-
лодец дымохода. Он ничего не увидел. Однако он знал,
что, будь у него фонарик, он смог бы разглядеть верх-
нюю часть перегородки, разделявшей спальню и лабо-
раторию.
Он постоял минуту не двигаясь, затем махнул рукой
полицейскому и тем же путем, что поднялся сюда, спу-
стился вниз.
На втором этаже он остановился и осмотрелся. Двери
всех спален были закрыты, а коридор —пуст. Быстрым
движением он повернул ручку двери и вошел в лабора-
торию. Детектив Мошер поднял голову от газеты, ко-
торую читал.
— А, мистер Лейн,— дружелюбно произнес он.—
Рад, что вы зашли. Это самая бестолковая работа, кото-
рую мне доводилось выполнять в жизни.
— Да, наверное,— пробормотал Лейн. Глаза его
быстро обшаривали комнату.
— Приятно видеть нормальное человеческое лицо,—
доверительно продолжал Мошер.—Тут весь день было
пусто, как в склепе... Бр-р...
— Да... Мошер, вы можете оказать мне услугу, ско-
рее даже не мне, а вашему товарищу, который стоит
на крыше.
г — Кому... Краузе?— уточнил удивленный Мошер.
— Да, так его, кажется, зовут. Пожалуйста, составь-
те ему компанию. Ему чертовски надоело мокнуть там
одному.
— Гм...— Мошер потоптался на месте.— Я, право,
не знаю, мистер Лейн. Шеф приказал мне никуда не
отлучаться из этой комнаты.
— Я снимаю с вас всю ответственность, Мошер,—
сказал Лейн, начиная терять терпение.— Идите и ведите
479
наблюдение за крышей. Мне нужно, чтобы меня не бес-
покоили несколько минут. Если кому-нибудь вздумает-
ся погулять по крыше, заставьте его спуститься вниз,
но, разумеется, без шума...
—. Ну...— все еще колеблясь, протянул Мошер,—
хорошо, мистер Лейн.
Он медленно вышел из лаборатории.
Серо-зеленые глаза Лейна удовлетворенно сверк-
нули. Он проводил Мошера в коридор, подождал, пока
он не скрылся на лестнице, затем открыл дверь спальни,
где произошло убийство, и шагнул внутрь. Комната была
пуста. Он быстро подошел к окнам, выходящим в сад,
убедился, что они закрыты на защелки, и вернулся к
двери. Отпустив собачку замка, Лейн вышел в коридор,
захлопнул дверь и подергал ее — дверь была заперта.
Не задерживаясь в коридоре более ни секунды, он одним
рывком снова очутился в лаборатории, закрыл дверь
изнутри на задвижку, снял пиджак, засучил рукава
рубашки и приступил к работе.
Сначала он как-то неуверенно подошел к камину,
оперся одной рукой о каминную полку и заглянул внутрь.
В следующее мгновение он выпрямился и сделал шаг
назад...
Видимо, прикидывая что-то в уме, Лейн обвел взгля-
дом комнату.
Стол слишком обгорел. Железный сейф с картоте-
кой он уже осматривал. Неужели этот полусгоревший
туалетный столик? Вряд ли...
Наконец приняв решение, он без колебаний шагнул
к камину и нырнул под каминную арку. Задняя стенка-
перегородка, сложенная из темного и гладкого огне-
упорного кирпича, заканчивалась как раз где-то на уров-
не его глаз — Лейн был ростом чуть выше шести футов.
Он вынул из нагрудного кармана ручку-фонарик и на-
правил тонкий луч на стену. Беглый осмотр не дал ре-
зультата — кладка была добротной и ровной. Все кир-
пичи в стене выглядели одинаково, и он принялся про-
стукивать их один за одним в надежде обнаружить
тайник. Наконец убедившись, что с этой стороны искать
больше нечего, Лейн выпрямился и смерил взглядом
стену. -
Препятствие, преодолимое даже для стареющего
мужчины, отметил он про себя и, положив фонарик
на верхний торец стены, взялся руками за край, подтя-
нулся и с легкостью перемахнул на другую сторону.
480
Несмотря на преклонный возраст, мускулы у Лейна
были упругими как у молодого. Когда он перелезал через
стену, то почувствовал на голове и щеках капли дождя,
попадавшие сюда через дымоход камина.
Лейн осмотрел стену с другой стороны, но тоже без-
успешно. Между его бровей залегла глубокая морщина.
Он снова подтянулся на руках, но на этот раз не стал
перелезать через стену, а уселся на нее верхом, как на-
ездник, и посветил фонариком вокруг себя. Он почти
сразу увидел то, что искал, и морщина на лбу разглади-
лась.
В футе от верхнего края стены, на которой он си-
дел, в самом дымоходе один кирпич немного выступал
вперед, а известковый раствор вокруг него был выкро-
шен. Лейн крепко ухватился за выступающую часть
кирпича и сильно потянул. Он едва не потерял равно-
весие и не свалился вниз, так как кирпич легко поддался
и со слабым скребущим звуком вышел из своего гнезда.
Лейн положил кирпич на стену между своих ног и на-
правил луч фонарика в образовавшееся темное прямо-
угольное отверстие.
Оно расширялось в глубину — кирпич _был
вырублен,— и там, в глубине, что-то белело.
Лейн засунул руку в тайник и извлек оттуда несколь-
ко испачканных сажей и пожелтевших листов бумаги.
Листы были многократно сложены, но Лейн точно знал,
что это такое. Он засунул находку в задний карман брюк
и снова нагнулся, чтобы еще раз заглянуть в тайник.
В луче фонарика что-то блеснуло. Пошарив рукой в
нише, Лейн достал из небольшого углубления в задней
стенке тайника пробирку, плотно закупоренную проб-
кой.
Лейн поднес пробирку к глазам, чтобы лучше рас-
смотреть содержимое. Она была без надписи и заполне-
на беловатой жидкостью. Там же, в углублении,— Лейн
специально убедился в этом — лежала пипетка с рези-
новым колпачком, но он не взял ее. Закончив осмотр
тайника, Лейн не стал ставить кирпич на его прежнее
место, а спрыгнул на пол. Потом он забрал пробирку
и вылез из камина в лабораторию.
Глаза его были теперь холодными и пронзительно-
зелеными. Он с мрачным видом опустил пробирку в кар-
ман пиджака, подошел к одному из обгоревших рабочих
столов, достал из заднего кармана брюк найденные в
тайнике листы бумаги и аккуратно развернул их. Это
31 Д. Д. Карр др. 481
было несколько стандартных машинописных листков,
исписанных красивым ровным почерком. Лейн
начал читать.
Как вспоминал потом Лейн, то был поворотный мо-
мент в расследовании дела Хэттеров. Но если бы вы
увидели его лицо, когда он читал найденную рукопись,
то прочли бы на нем скорее разочарование, нежели ра-
дость от сделанного открытия. По мере того, как он
читал, лицо его темнело; время от времени он кивал го-
ловой, словно находил в том, что читал, подтверждение
своим уже сделанным ранее выводам; правда, однажды
лицо его отразило неподдельное изумление. Когда Лейн
закончил чтение, то некоторое время сидел совершенно
неподвижно, будто таким образом он мог остановить
вре<^я и предотвратить неизбежную трагедию, что за-
маячила впереди.
Наконец он стряхнул с себя оцепенение, нашел
карандаш и бумагу среди валяющихся вокруг в бес-
порядке предметов и начал быстро писать. Он
переписывал найденный им документ. Закончив, он
поднялся, засунул копию и оригинал в карманы
брюк, открыл дверь лаборатории и выглянул
в коридор. Там по-прежнему было тихо и пустынно.
Лейн подошел к лестнице и замер. Он стоял и ждал,
пока не заметил внизу какое-то движение. Лейн све-
сился через перила и увидел миссис Арбукл,
вперевалку направлявшуюся на кухню.
— Миссис Арбукл,— негромко позвал он.
Она резко остановилась и метнула испуганный взгляд
наверх.
Кто... А, это вы! Я не знала, что вы еще здесь.
Что вам угодно, сэр?
— Будьте добры, не могли бы вы принести мне бу-
лочку и... да, и стакан молока?— с улыбкой попросил
Лейн.
Она не двинулась с места, непонимающе глядя на
него. Затем сердито кивнула и, громко шаркая, удали-
лась.
Лейн терпеливо ждал. Скоро она вернулась,
неся на подносе чашку молока и булочку.
— Молока осталось мало,— буркнула она,— смогла
налить только столько...
— Этого вполне достаточно, благодарю вас.
482
Он взял с подноса чашку и стал мелкими глотками
пить молоко, провожая взглядом спускавшуюся по лест-
нице воинственную миссис Арбукл. Однако стоило ей
скрыться из виду, как Лейн тотчас же перестал
пить, быстро вернулся в лабораторию и снова
запер за собой дверь.
Теперь он точно знал, что ему нужно. Он поставил
поднос на рабочий стол и открыл низкий шкаф, стоящий
под полками. Пожар не причинил здесь особого вреда
благодаря тому, что дверцы шкафа были плотно закры-
ты — все лежало на своих местах.
Лейн почти сразу нашел то, что искал. Когда он
выпрямился, в руке у него была пробирка с проб- .
кой, точно такая же, как та, что он нашел в тайнике.
Сполоснув ее под краном, Лейн осторожно налил туда
столько же молока, сколько было белой жидкости
в пробирке из тайника.
Убедившись, что пробирки выглядят одинаково,
Лейн заткнул пробкой пробирку с молоком, вылил
оставшееся молоко в раковину и снова взобрался на
стену, разделяющую два камина. Лейн положил про-
бирку с молоком на то же место в тайнике, с которо-
го взял другую. Затем 4 он положил на место пожел-
тевшие листы бумаги, вставил в отверстие кирпич
и спрыгнул на пол. Он брезгливо отряхнул руки и
поморщился.
Вдруг, словно о чем-то вспомнив, он открыл дверь
лаборатории, вернулся в камин, перелез через пере-
городку и в следующее мгновение был уже в спальне.
Отперев замок на двери спальни, Лейн вышел в кори-
дор и опять зашел в лабораторию.
— Мошер!— громко крикнул он в дымоход.— Мо-
шер!— Мелкие капли моросящего дождя упали ему на
лицо.
— Слушаю вас, мистер Лейн,— донесся сверху при-
глушенный голос Мошера. Лейн взглянул вверх и увидел
в дымоходе темное пятно на фоне серого неба.
— Спускайтесь вниз. Краузе пусть останется на
крыше.
— Иду!— отозвался Мошер, и голова его скрылась.
Через несколько минут добродушный здоровяк уже
входил в комнату.— Вот и я,— сказал он, широко улы-
баясь. На его одежде блестели бусинки воды; он вы-
мок, но не обращал, на это внимания.— Нашли то,
что искали?
31* 483
— Э... да так, пустяки, Мошер,— Лейн сделал не-
определенный жест. Он стоял посредине комнаты, ши-
роко расставив ноги.— Никто не пытался подходить
к трубе?
— Нет. Не было ни единой живой души, мистер
Лейн.— Мошер удивленно вытаращил глаза, так как
Лейн медленно вынул руку из-за спины и поднес ее ко
рту.
В руке его опешивший Мошер разглядел булочку.
Лейн задумчиво жевал ее, словно забыв об обилии ядов
при дворе новоявленных Борджиа.
Левой рукой он крепко сжимал в кармане пиджака
пробирку с белой жидкостью.
Акт III
Прими безропотно беду,
С судьбою спорить неразумно
Действие 1
Полицейское управление. Пятница, 10 июня. Пять
часов вечера.
В тот дождливый июньский день мистер Друри
Лейн вышел из дома Хэттеров постаревшим на десять лет.
Если бы инспектор увидел его в эту минуту, то, несом-
ненно, спросил бы, почему теперь, когда дело вот-вот
успешно завершится, Лейн выглядит более удрученным,
чём вначале, когда на каждом шагу их подстерегали
неудачи. Это было на него непохоже. Лейну удавалось
выглядеть сорокалетним, потому что он рано научился
владеть собой и упорно подавлял в себе склонность к
волнениям до тех пор, пока она не исчезла совсем. Но на
этот раз ему никак не удавалось справиться с обуревав-
шими его чувствами, и он с горечью признал свое пора-
жение. В машину сел уже другой Лейн. Он устало при-
казал Дормио ехать к полицейскому управлению и от-
кинулся на спинку сиденья как обессилевший старик.
На всем пути к большому серому зданию на Централь-
ной улице лицо его не покидало выражение печали и
озабоченности.
И все же он не был бы Лейном, если бы сдался...
Старый актер собрал свою волю в кулак, и когда он стал
подниматься по ступенькам парадного в полицейское
управление, то это был уже прежний Лейн — живой,
спокойный, любезный, уверенный в себе. Дежуривший
у входа лейтенант узнал его и велел сержанту отвести
его в кабинет инспектора Тамма.
485
Похоже, день выдался тяжелым не только для Лейна.
Инспектор Тамм, мрачный как грозовая туча, сидел на
вращающемся стуле и сердито смотрел на кончик потух-
шей сигары, зажатой между толстыми пальцами. При
появлении Лейна лицо его посветлело. Он крепко пожал
ему руку.
— Чертовски рад вас видеть, мистер Лейн!— Лейн
сделал неопределенный жест рукой и со вздохом сел.~
Есть новости? Здесь в управлении тоскливо, как в морге.
Лейн кивнул:
— Да, у меня есть новость, которая очень заинтере-
сует и вас, и мистера Бруно.
— Вы серьезно?— воскликнул Тамм.— Только не
говорите мне, что...— он замолчал и подозрительно
посмотрел на Лейна.— Вы часом не Перри выслеживали?
— Выслеживал Перри?— Лейн нахмурился.— Бо-
юсь, я не совсем понимаю...
— И слава Богу.— Инспектор сунул в рот потухшую
сигару и задумчиво пожевал ее.— Мы, кажется, нашли
кое-что действительно стоящее. Кстати, знаете, я вчера
выпустил Перри из тюрьмы. Барбара Хэттер подняла
страшный шум, наняла известного адвоката и все такое...
В конце концов, мы ничем не рискуем — за ним ведется
наблюдение. ---
— Зачем? Вы по-прежнему считаете, что Перри при-
частен к этим преступлениям, инспектор?
— А вы бы на моем месте как поступили? Не забы-
вайте, настоящее имя Перри — Кэмпион, он — сводный
брат Луизы и сын первого мужа Эмили Хэттер. Ну лад-
но... Когда я рассказал ему, что нам о нем известно,
он все признал, но потом замолчал, замкнулся как мол-
люск в раковине. От него мне больше ничего не удалось
добиться. Но я не остановился. Я стал копать глубже.
И, как вы думаете, что я выяснил, мистер Лейн?
— Представления не имею,— улыбнулся Лейн.
— Что Том Кэмпион, отец Перри и первый муж этой
старой ведьмы, умер от...
Тамм резко остановился. Улыбка сползла с лица
Друри Лейна, и в серо-зеленых глазах сверкнул мрач-
ный огонь.
— Так вы знали?.;— усмехнулся Тамм.
— Не из расследования, инспектор. Но я был внут-
ренне уверен в этом.— Лейн откинул голову на спинку
кресла.— Теперь я вас понял. Вы считаете, что для
Эдгара Перри это могло послужить мотивом...
486
— А почему бы и нет?— живо отозвался Тамм.—
Дело-то ведь серьезное. Эмили Хэттер виновна в смерти
отца Перри — разумеется, косвенно и, возможно, не
злонамеренно. Как бы там ни было, она убила его, и не
имеет значения, как она это сделала — ножом или дру-
гим способом. Скверная история... Однако теперь у нас
есть мотив, мистер Лейн,— а это как раз то, чего мы не
имели раньше.
— Что за мотив?
— Послушайте, мистер Лейн! Вы же светский чело-
век. Если отец человека погибает по вине мачехи...
Гм... я могу понять его желание отомстить даже ценой
собственной жизни.
— Примитивная психология, инспектор. Особенно
в таком деле, как это...— Лейн помолчал.— Конечно,
я понимаю, в каком непростом положении вы оказались.
У этого человека есть все: мотив, возможность совер-
шить убийство и ум, способный все продумать и орга-
низовать. Но у вас нет против него улик.
— На этом мы и споткнулись.
— И кроме того,— продолжал Лейн,— я никогда
не поверю, что Эдгар Перри мог пойти на убийство.
Спланировать — да. Но я убежден, что в последний
момент он бы дрогнул, отшатнулся от насилия.
— Любите вы все усложнять, мистер Лейн,— усмех-
нулся инспектор.— Нас, полицейских, не волнует, что
человек мог или не мог сделать. Нас интересуют факты,
свидетельствующие о том, что он сделал или не сделал.
— Я не согласен с вами, инспектор,— спокойно,
но твердо сказал Лейн.— Поведение человека — простое
отражение его психологии. Эдгар Перри не пытался
покончить жизнь самоубийством?
— Самоубийством? Бог с вами! Зачем ему совершать
подобную глупость? Конечно, если бы его поймали с
поличным...
Лейн покачал головой.
— Нет, инспектор. Если бы такой человек, как
Эдгар Перри, совершил убийство, он бы сразу же по-
кончил счеты с жизнью. Помните Гамлета? Человек
колеблющийся, неуравновешенный, способный на самый
блестящий замысел, но... Вокруг него бушуют ярость
и насилие, а он мечется, раздираемый муками совести
и праведным гневом. И обратите внимание, когда он
все-таки решается на задуманное, то идет до конца,
а потом сразу убивает себя.— Лейн печально улыб-
487
нулся.— Боюсь, я вас утомил. Но в самом деле, инспек-
тор, присмотритесь внимательнее к вашему подозре-
ваемому. Он — Гамлет, играющий драму до конца чет-
вертого акта. В пятом — обстановка меняется, меняется
и аналогия.
От нетерпения Тамм заерзал на стуле.
— Ну ладно, оставим Гамлета в покое. Скажите
лучше, что вы думаете обо всем этом деле?
— Я думаю,— неожиданно усмехнулся Лейн,— что
вы ведете сложную игру. Что это вы вдруг решили снова
заняться Перри? Я полагал, что вы исключили его из
круга подозреваемых и, вдохновленный недавно посе-
тившей вас идеей, о которой вы, кстати, ни словом мне
не обмолвились, ведете расследование в другом направ-
лении.
Тамм сконфуженно поморщился.
— По-моему, я никогда не говорил ни о каком
вдохновении. Я наводил кое-какие справки, но не узнал
ничего стоящего.— Он пристально посмотрел на Лей-
на: — Вы не ответили на мой вопрос, мистер Лейн.
Настала очередь Лейна уйти в свою раковину. На
лицо его набежала тень.
— Честно говоря... Я не знаю, что и думать, инс-
пектор.
— Намекаете на то, что не можете распутать этот
клубок?
— Нет. Я считаю, что сейчас еще не время предпри-
нимать какие-то решительные шаги.
— Вот как... Что ж, мистер Лейн, мы верим вам.
Вы прекрасно показали, на что способны, в прошлом
году при расследовании дела Лонгстрита.— Инспектор
потер ладонью подбородок.— Можно сказать,— добавил
он,— что Бруно и я полагаемся на вас.
Лейн вскочил с места и заходил по комнате.
— Пожалуйста, не надо. Не нужно на меня пола-
гаться.— Он так разволновался, что инспектор от не-
ожиданности открыл рот.— Ведите дело так, как будто
меня не существует, инспектор. Работайте над своими
версиями и...
Лицо Тамма потемнело.
— Ну, если вы так ставите вопрос, то какого дья-
вола...
— Скажите, — перебил его Лейн.— Вчера, когда вас
осенила какая-то догадка, вам ничего не удалось про-
яснить?
488
Тамм настороженно прищурился.
— Я побывал у Мэрриама.
— А! — вырвалось у Лейна.— Очень хорошо. И он
сказал вам?..
— Только то, что я уже слышал от вас,— сдержи-
вая раздражение, ответил Тамм.— Он сказал, что эту
мазь с запахом ванили Йорк Хэттер накладывал на руки.
Значит, вы тоже были у доктора, так?
— Э... да. Да, разумеется.— Лейн опустился в кресло
и прикрыл глаза рукой.
Тамм долго смотрел на него, удивленный и немного
рассерженный.
— Ну хорошо,— наконец примирительно сказал
он.— Вы, кажется, говорили, что у вас есть новости
для меня и Бруно. Какие?
Лейн поднял голову.
— Я собираюсь сообщить вам нечто очень важное,
инспектор. Но обещайте, что вы не станете спра-
шивать меня, откуда я это узнал.
— О’кей. Выкладывайте,— хрипло бросил Тамм.
— Дело в том,— тщательно обдумывая каждое
слово, произнес Лейн,— что незадолго до своего исчез-
новения Йорк Хэттер задумал сюжет романа.
— Романа? — удивился Тамм.— Ну и что?
— А то, что это был не просто роман, инспектор,—
негромко пояснил Лейн.— Хэттер планировал написать
и издать... детектив.
На мгновение Тамм лишился дара речи. Он замер,
словно его загипнотизировали, не замечая, что сигара
вот-вот вывалится из открытого рта. На правом виске
у него заметно пульсировала голубая жилка. Потом он
подскочил на стуле, как на пружинах, и сигара выле-
тела на пол.
—- Детективный роман! Черт, вот это новость!
— Да,— сухо подтвердил Лейн.— Он составил план
романа об убийстве и расследовании... И должен ска-
зать вам еще одну вещь...
Тамм, казалось, уже не слушал, глаза его возбуж-
денно блестели. Потом, тряхнув головой, он перевел
взгляд на Лейна и попытался сосредоточиться.
— Что?
— Подоплека романа Йорка Хэттера и все персо-
нажи — не вымышленные.
— Не вымышленные? — повторил Тамм.— Что вы
имеете в виду?
489
— Герои Хэттера — члены его семьи.
Инспектор вздрогнул, как от удара электрическим
ТОКОМ. в
— Нет,— хрипло пробормотал он.— Не может
быть. Это... Я не...
— Да, инспектор, все именно так,— устало под-
твердил Лейн.— Вас это заинтересовало? Тут есть над
чем поразмыслить... Человек сочиняет детективную исто-
рию с отравлением и убийством. Затем в его собст-
венной семье начинают происходить реальные события,
которые до мельчайших подробностей повторяют сцена-
рий его романа...
Тамм присвистнул.
— Вы что же, хотите сказать, что все происходив-
шее в доме Хэттеров — две попытки отравить Луизу,
убийство миссис Хэттер, пожар и взрыв — все это
уже было придумано Хэттером и записано на бумаге?
Нет, это невозможно! Такого не бывает...
— На свете все бывает...— вздохнул Лейн.— Как
бы то ни было, факт остается фактом, инспектор.
Вот о чем я хотел вам рассказать.
Лейн поднялся и крепко сжал набалдашник тро-
сти. Глаза его выражали беспомощность и отчаяние.
Тамм метался по комнате как дикий зверь, мозг его
лихорадочно работал. Лейн направился к выходу и у са-
мых дверей остановился. В его движениях не было
прежней легкости, всегда стройный и подтянутый, он
сейчас выглядел сгорбленным стариком. Он хотел уже
выйти, когда инспектор неожиданно обратился
к нему:
—- Одну минуту! Вы сказали, что не хотите, чтобы
я задавал вопросы. Вероятно, у вас есть на то веские
причины, и я не стану просить разъяснений. Скажите
мне только одно: в каждом детективном романе есть
преступник; кого сделал- преступником Йорк Хэттер,
если, как вы говорите, все персонажи были взяты
из его семьи? Ведь совершенно ясно, что тот, кто
был преступником в романе, не может быть преступником
в реальной жизни — слишком опасно. Так ведь?
Лейн молча выслушал его и взялся за4 ручку
двери.
— Да,— глухим голосом произнес он.— Конечно,
вы имеете право это знать. Преступником в романе
Йорка Хэттера был сам Йорк Хэттер.
490
Действие 2
«Гамлет». Пятница, 10 июня, девять часов вечера.
в уединенном поместье Лейна, где всегда царил
покой и безмятежность, в тот вечер было тоскливо.
Моросил затяжной дождь. Промозглая сырость прони-
кала под одежду, и руки покрывались гусиной кожей.
Примостившийся на вершине холма, возвышавшегося
над долиной реки Гудзон, замок напоминал вели-
чественные средневековые развалины, закутанные в гу-
стую пелену тумана. Внизу была серая пропасть, над
головой — плывущие куда-то облака.
В такой вечер без огня было не обойтись. Старый
Квейси разжег настоящий костер в огромном камине
в комнате Друри Лейна. Стало тепло, даже жарко,
и Лейн, пообедав, растянулся на мохнатом коврике
перед камином и закрыл глаза. Старый горбун тихонь-
ко сновал в комнату и обратно. Безумно напуганный,
он посматривал на Лейна и часто моргал. Наконец
он приблизился к ковру и тронул хозяина за руку.
Серо-зеленые глаза, задумчивые, усталые и красные
от бессонницы, смотрели прямо на него.
— Что случилось, мистер Друри? Вы не заболели?
— Нет, я чувствую себя нормально.
Квейси отступил и уселся в кресло в углу комнаты,
по-прежнему не сводя глаз с лежащего перед камином
хозяина. В девять часов, после часа абсолютного
молчания, неподвижная фигура пошевелилась и встала.
— Квейси!
— Да, мистер Друри! — Старик уже стоял на ногах,
готовый слушать и действовать, точно хорошая гончая.
— Я иду в кабинет. Прошу мне не мешать. Ясно?
— Да, мистер Друри.
— Если меня будут спрашивать Фриц Хоф или Кро-
поткин, скажите, что я отдыхаю. Они волнуются за
пьесу... Но все равно. Я приму их только утром.
— Да, мистер Друри.
Лейн погладил горбуна по лысине, похлопал по
горбу и подтолкнул его к двери. Старый -Квейси
неохотно вышел. Лейн запер за ним дверь и твердыми
шагами направился в смежную комнату, служившую
ему кабинетом. Он подошел к столу из орехового
дерева, включил настольную лампу и выдвинул ящик.
Затем он достал оттуда сложенные в несколько раз листы
491
бумаги, на которые он переписал содержание рукописи
из тайника. Опустившись в глубокое кожаное крес-
ло перед столом, он развернул листы и начал чи-
тать. Теперь, когда вокруг было так темно и тихо,
слова рукописи, казалось, приобретали особый смысл.
Он впитывал их, еще и еще раз возвращаясь к про-
читанному:
ПЛАН ДЕТЕКТИВНОГО РОМАНА
Заглавие (рабочее): «Убийство с запахом ванили»
Автор: найти псевдоним: Мисс Терри? X. Йорк?
Льюис Пастор?
Место действия: Нью-Йорк. Дом как у меня.
Время действия: настоящее.
Композиция: повествование от первого лица. Я в роли
преступника.
Действующие лица:
Йорк (я) — далее ,,Y“. Преступник. Муж жертвы.
Эмили. Жертва* Деспотичная старая женщина (как
и на самом деле).
Луиза. Слепоглухонемая дочь Эмили (не является
падчерицей Йорка, важно с точки зрения мотива).
Конрад. Женатый сын У. Детей нет. По сюжету не
нужно.
Марта. Его жена.
Барбара. Старшая дочь Y и Эмили. Оставить пи-
сательницей. Психологически сложный образ. Одна из
подозреваемых?
Джил. Младшая дочь Y и Эмили.
Трайветт. Одноногий сосед. Питает нежные чувства
к Луизе. Слишком неправдоподобно?
Гормли. Деловой партнер сына.
Другие действующие лица:
Сиделка Луизы, экономка, шофер, горничная, се-
мейный врач, адвокат (поклонник Джил?).
NB!!! Дать вымышленные имена всем персонажам!!!
Преступление первое f
Попытка отравления Луизы. Факты: по давно заве-
денной традиции экономка каждый день готовит яич-
ный коктейль для Луизы и ровно в половине третьего
оставляет стакан на столе в столовой.
492
Детали: Однажды У (преступник) дожидается, когда,
экономка поставит стакан с коктейлем на стол, затем,
когда никто не видит, Y проникает в столовую, опуска-
ет в стакан стрихнин и скрывается в библиотеке,
расположенной рядом со столовой.
Стрихнин Y берет из бутылки № 9, стоящей на
полке в лаборатории. Он взял оттуда три таблетки.
Об этом никто не знает.
Опустив яд в коктейль, Y ждет в библиотеке,
когда появится Луиза.
Когда в установленный час Луиза показывается в две-
рях столовой, Y идет из библиотеки в столовую,
берет стакан с коктейлем, говорит, что здесь что-то
не так, и делает глоток.
Ему сразу же делается плохо. (Y удается устроить
все так, что остальные обитатели дома оказываются по-
близости, так что на них сразу падает подозрение.)
NB! Такой поворот событий заставляет всех думать,
что кто-то хочет отравить Луизу, разумеется, не Y, так
как отравитель не станет пить яд. Кроме того, это
спасает Луизу — что чрезвычайно важно для дальней-
шего развития сюжета.
Преступление второе
Во время второй «попытки» отравления Луизы уми-
рает старая Эмили, жена Y. Действие происходит
ровно через семь недель после первой попытки.
Детали: в четыре часа утра, когда все спали — Луи-
за и Эмили спят в одной комнате,— Y совершает
второе преступление.
В этот раз на блюдо с фруктами, которые всегда
стоят на туалетном столике между кроватями Луизы
и Эмили, кладут отравленную грушу. Груша выбрана
потому, что все знают, что старая Эмили их никогда не
ест. Все выглядит так, словно кто-то еще раз пытается
отравить Луизу, но Луиза не станет есть отравленную
грушу, так как Y, зная, что она никогда не ест испор-
ченных или переспелых фруктов, намеренно выбирает
(может быть, возьмет на кухне и т. д.) и приносит
в спальню мягкую грушу, в которую вводит шприцем
бихлорид ртути, взятый в лаборатории из флакона
Nq 168.
Шприц и иглы Y берет в своем сейфе, где они
лежат в специальных футлярах.
Y заранее берет пару светлых летних туфель Конра-
493
да, набирает в шприц бихлорид ртути (бутылка № 168)
и специально проливает немного яда на одну из туфель.
Действие: Y проникает в комнату Луизы и Эмили,
подходит к туалетному столику и кладет на блюдо отрав-
ленную грушу. Тупым инструментом наносит Эмили
удар по голове и убивает ее. Убийство Эмили и есть
единственная цель Y, хотя все будет выглядеть так,
будто смерть ее — роковая случайность: Эмили просну-
лась, когда преступник находился в спальне, и ему при-
шлось убить ее, чтобы заставить молчать.
Попытки отравить Луизу являются не чем иным, как
прикрытием истинных намерений Y. Эти попытки долж-
ны ввести в заблуждение полицию, которая станет искать
человека, заинтересованного в смерти Луизы, а не Эми-
ли. В романе Y очень дружелюбен по отношению
к Луизе, чтобы на него не пало подозрение.
Пояснение к ложному следу: Y намеренно проливает
бихлорид ртути на одну из туфель Конрада. Затем,
подождав, пока Конрад выйдет из своей спальни, Y кла-
дет туфли в его шкаф. Полиция обнаруживает их и на-
чинает подозревать Конрада, который, как всем извест-
но, ненавидит Луизу.
Информация, которая поможет полиции найти исти-
ну: Луиза — слепоглухонемая. Замысел таков: когда Y
убивает Эмили, Луиза просыпается и чувствует запах
ванили (бальзам Перу), исходящий от рук Y. Обо-
няние — наиболее развитое ее чувство. Она сообщает
о запахе полиции, которая идет по следу, и т. д. и т. п.
пока не выясняется, что единственный человек, который
пользуется бальзамом Перу,— это Y.
Пожар
На следующую ночь после убийства Y поджигает
лабораторию (где он спит сам). Он оставляет на одном
из рабочих столов бисульфид углерода (бутылка № 256),
который при нагревании взрывается. Затем он берет
спички и поджигает постель.
Цель пожара: пожар и последующий взрыв введут
в заблуждение полицию. Они решат, что кто-то поку-
шается на жизнь Y, опять пойдут по ложному следу,
и Y останется вне подозрений.
Преступление третье
Через две недели после убийства Y предпринимает
еще одну попытку отравить Луизу. На этот раз он ис-
194
пользует яд физостигмин — белую жидкость из фла-
кона № 220 на полке в лаборатории. Пипеткой
добавляет пятнадцать капель яда в предназначенный
для Луизы стакан с пахтой, которую она пьет каждый
вечер за час до сна. У снова находит способ воспрепят-
ствовать тому, чтобы Луиза выпила отравленный на-
питок.
Цель: ни в одном из трех случаев жизни Луизы
не угрожает реальная опасность. Третья попытка отрав-
ления предпринимается лишь для того, чтобы полиция
продолжала считать, что кто-то пытается убить Луизу,
и искала того, у кого были основания желать смерти
Луизе, а не Эмили.
Общие замечания
I. Нужно учесть, что Y все время действует в пер-
чатках и никогда не оставляет отпечатков пальцев.
2. Разработать другие сюжетные линии.
3. Продумать, каким образом ведущий детектив
в конце концов приходит к разгадке.
4. Мотивы Y: ненависть к Эмили — она разрушила
его карьеру, здоровье, поработила и раздавила его...
Достаточно серьезно для настоящего убийства.
Последнее замечание, горькое и не совсем уместное,
было жирно зачеркнуто Лейном, который в точности
скопировал то, что было в тексте оригинала, однако
его можно было прочесть. Заканчивалась рукопись еще
двумя замечаниями:
5. Постараться, чтобы персонажи не были легко
узнаваемы — дать им вымышленные имена, возможно,
перенести действие в другой город — Чикаго или Сан-
Франциско. Читателям не нужно знать, о какой конкрет-
но семье здесь идет речь.
6. Каким должен быть главный сыщик? Доктор —
чтобы разбираться в запахах и в химических вещест-
вах, друг Y? Не профессиональный полицейский. Ис-
пользует дедуктивные методы — детектив-интеллектуал,
возможно внешне похожий на Шерл. X., цвет волос —
Пуаро, способность к дедукции Эл. Кв. Быстро вклю-
чает лабораторию в сферу расследования. Приходит
к разгадке по номерам на бутылках. Это не должно
быть трудно (?).
495
ДРУРИ Лейн устало опустил на колени копию проро-
ческого замысла Йорка Хэттера и глубоко задумался,
зарыв руки в волосах. Лицо его отражало огромное
внутреннее напряжение. Он просидел так минут пятна-
дцать, потом выпрямился и взглянул на висящий
напротив календарь. Две недели... Он взял ка-
рандаш и в отчаянии вывел дату — восемнадцатое
июня.
Действие 3
Морг. Суббота, 11 июня, одиннадцать часов утра.
Что-то не давало ему покоя. Привыкнув внима-
тельно наблюдать и глубоко анализировать все проис-
ходящее вокруг него, Лейн оказался беспомощным перед
захлестнувшим его душу страхом. Он не мог от него
избавиться, хотя прекрасно понимал его причину. Ка-
кая-то страшная тяжесть душила его.
И все же он не мог отступить. Это дело должно
быть доведено до конца, каким бы горьким этот конец
ни оказался. Что ждет впереди? Лейн внутренне содрог-
нулся, и у него засосало под ложечкой.
И вот солнечным субботним утром он вышел из
своего «линкольнах» и стал подниматься по широким
каменным ступенькам морга. Зачем? Почему не при-
знаться самому себе в том, что ступил на путь слишком
жестокий для человека со столь тонкой душой? В рас-
цвете своей сценической карьеры он слышал похвалы
и злобные нападки. Его называли «самым выдающим-
ся актером века» и «поеденным молью шекспировским
чучелом». Все это он воспринимал спокойно, встречал
и свист и аплодисменты с достоинством, как и подоба-
ло актеру, осознающему свое высокое предназначение.
Ничто из того, что в своих злобных нападках писали
о нем критики — сторонники молодого нового искусства,
не поколебало в нем веры и убежденности, что он
делает нужное дело. Почему бы не остановиться здесь,
на вершине признания и славы? К чему сомнения?
Пусть Таммы и Бруно сражаются со злом. Злом? Но
ведь зло в чистом виде не существует, даже сатана
когда-то был ангелом. Есть только темные запутав-
шиеся люди или жертвы злой судьбы.
И все же длинные мускулистые ноги несли его вверх
по ступенькам парадного, несли вопреки сомнениям, тер-
496
завшим его мозг. Он шел, чтобы продолжить свою
миссию — найти и наказать зло.
Доктор Ингаллс, главный токсиколог, вел занятие
со студентами-медиками в лаборатории на втором эта-
же. Лейн молча ждал, глядя на небольшой прибор
из стекла и металла, и, не видя его, читал по губам
Ингаллса медицинские термины и наблюдал за умными
действиями его рук.
Когда занятие кончилось и студенты вышли, Ин-
галлс стянул резиновые перчатки и пожал Лейну руку.
— Рад видеть вас, мистер. Лейн,— тепло улыбнув-
шись, сказал он.— Опять проблемы с запахами?
Мистер Друри Лейн, внутренне поежившись, раз-
глядывал опустевшую лабораторию. Что он делает в этом
чужом мире с бесчисленными пробирками, электрода-
ми и пузырьками с химикатами? Он здесь чужой.
Ему ведь все равно не по силам очистить землю от
порока... Лейн вздохнул и повернулся к Ингаллсу.
— Вы не могли бы рассказать мне о аде, именуе-
мом физостигмин, доктор? — спросил он.
— Физостигмин? Конечно могу,— обрадованно кив-
нул Ингаллс.— Это безвкусный высокотоксичный алка-
лоид белого цвета, обладает смертельным действием.
Химическая формула C15H2N302 — извлекается из ка-
лабарских бобов.
— Из калабарских бобов? — автоматически пере-
спросил Лейн.
— Physostigma venenosum. Калабарский боб — ядо-
витая плетевая культура семейства бобовых. Произра-
стает в Африке,— объяснил Ингаллс.— В медицине ис-
пользуется для лечения рада нервных расстройств,
эпилепсии и так далее. Физостигмин производят из
этих бобов. Он убивает крыс и практически все живое.
Хотите взглянуть?
— В этом нет необходимости, доктор.— Лейн достал
из кармана аккуратно завернутый в вату и бумагу
предмет. Осторожно развернув бумагу и прокладку, он
извлек закупоренную пробирку — ту, что обнаружил в
тайнике камина.— Это физостигмин?
— Хм-м...— Ингаллс повертел в руках пробирку.—
Похоже, что так... Минутку, мистер Лейн. Я проведу
несколько тестов.
Он работал молча и быстро. Лейн следил за ним,
не прерывая.
— Да,— наконец подал голос токсиколог.— Это, без
32 Д. Д. Карр др.
497
сомнения, физостигмин, мистер Лейн. Со всеми ядови-
тыми свойствами. Где вы его взяли?
— В доме Хэттеров,— уклончиво ответил Лейн. Он
вынул бумажник и порылся в нем, пока не нашел не-
большой свернутый лист бумаги.— Это копия рецепта,
доктор. Взгляните на него, пожалуйста.
Токсиколог взял в руки рецепт.
— Хм... Бальзам Перу... А, понятно! Так что вы
хотите знать об этом рецепте, мистер Лейн?
— Он законный?
— Да, разумеется. Это мазь довольно сложного
состава, применяемая для лечения кожных за..
— Благодарю вас,— устало произнес Лейн. Он не
стал забирать назад рецепт.— Вы не могли бы оказать
мне услугу, доктор?
— С удовольствием.
— Отошлите этот флакон от моего имени в полицей-
ское управление и попросите, чтобы его присоедини-
ли к другим вещественным доказательствам по делу
Хэттеров.
— Хорошо.
— Все это должно быть официально зарегистриро-
вано. Флакон — чрезвычайно важная улика... Спасибо
за. содействие, доктор.
Лейн пожал Ингаллсу руку и направился к двери.
Токсиколог проводил его удивленным взглядом.
Действие 4
Кабинет инспектора Тамма. Вторник, 16 июня,
десять часов утра.
С этого момента бурное развитие событий резко оста-
новилось. Дело, которое начиналось чудовищным наси-
лием, смявшим и расколовшим семейство Хэттеров,
которое с грозной неизбежностью шло от одного пре-
ступления к другому, еще более кровавому и страшному,
внезапно оборвалось, словно, набирая скорость на взле-
те, внезапно разбилось о невидимую преграду и рухнуло
на землю, чтобы никогда уже не подняться.
Это был мучительный период. За шесть дней, про-
шедших после визита в лабораторию доктора Ингаллса,
ничего не произошло. Инспектор Тамм зашел в тупик
498
и судорожно метался по кругу, сознавая полную беспо-
лезность своих действий.
В доме Хэттеров жизнь снова пошла по заведенному
порядку. Это значило, что его обитатели, не сдерживае-
мые более беспомощной полицией, вернулись к преж-
нему эксцентричному образу жизни. Всю неделю га-
зеты были полны неутешительной информации. Безум-
ные Шляпники, как написала одна из газет, вышли
«из последней переделки» невредимыми. «Еще один тре-
вожный пример,— прозрачно намекала редакционная
статья,— растущей тенденции к безнаказанности. В Аме-
рике все чаще и чаще убийства сходят с рук как
профессиональным преступникам, так и рядовым граж-
данам. Убивать становится модно — и вполне безо-
пасно».
Итак, расследование, по сути, находилось в тупике,
когда во вторник утром, спустя почти две недели после
убийства миссис Хэттер, мистер Друри Лейн решил на-
нести визит в полицейское управление.
Инспектор Тамм за прошедшую неделю похудел
и осунулся. Он встретил Лейна с нескрываемой ра-
достью.
— Здравствуйте, дружище! Скажите, ради Бога, где
вы пропадали? Я страшно рад вас видеть. Новости
есть?
Лейн пожал плечами. Лицо его выражало мрачную
решимость.
— К сожалению, инспектор, ничего хорошего ждать
не приходится.
— Ха! Старая песня! — сказал инспектор и принялся
разглядывать старый шрам на своей правой ладони.—
Никто ничего не знает,— тяжело вздохнул он.
— Вы, стало быть, тоже ничего не добились?
— Это вы мне говорите? — возмутился Тамм.—
Я сыграл весь этот детективный спектакль до конца.
Казалось, у меня в руках самая верная нить. И куда
она меня привела? — Вопрос был риторическим, однако
Тамм все же ответил на него: — Никуда, вот куда!
— А куда, вы ожидали, что она вас выведет,
инспектор? — спокойно спросил Лейн.
— По-моему, я имел право рассчитывать на то,
что, по крайней мере, выйду на убийцу! — восклик-
нул Тамм, и в глазах его сверкнула ярость.— Но,
видит Бог, я ни черта не понимаю во всей этой чепухе.
Я устал от бесконечных головоломок! Ладно,— со вздо-
32*
499
хом добавил он,— что толку кипятиться... Послушайте,
давайте я лучше расскажу вам, как я теперь все это
представляю...
— Давайте.
— Йорк Хэттер сочиняет детективную историю, или,
как вы говорите, ее план. Местом действия он делает
свой дом, а персонажами — членов своей семьи. Пока
ничего особенного, так? Но нужно признать, у него
был весьма подходящий материал для этой работы.
Очень восприимчивый.
— Да, боюсь, что мистер Хэттер недооценил свое
семейство,— пробормотал Лейн.— Он не мог предполо-
жить, что события повернутся таким образом, ин-
спектор. Если бы он предвидел...
— Какое там предвидел,— буркнул Тамм.— Он, на-
верное, сидел и упивался своей прекрасной идеей:
«Я напишу все это от первого лица и сделаю пре-
ступником себя. Автор — убийца. Разумеется, только в
книге...»
— Вы правы, инспектор.
— А теперь смотрите,— продолжал Тамм.— После
того как он отравился, происходит то, чего он не мог
предполагать, когда задумывал свой роман. Клянусь,
так и было — кто-то нашел его рукопись, прочел ее и
решил исполнить этот план для того, чтобы совершить
настоящее убийство...
— Совершенно верно.
— Верно-то верно! — раздраженно произнес
Тамм.— Да ведь толку в этом мало. Все, что отсюда можно
выжать,— это что некто воспринял идею Йорка Хэт-
тера как руководство к действию. Но это мог сделать
кто угодно.
— По-моему, вы недооцениваете ситуацию.
— Что вы имеете в виду?
— Да так, не важно...
— Что ж, может, вы умнее меня,— проворчал
Тамм.— Но я считаю, что в этом деле все так глупо и бес-
смысленно потому, что преступник просто следовал чу-
жому плану.— Он достал из кармана большой носовой
платок и три раза громко высморкался.— Детектив,
скажу я вам, получился дрянь. Но нам он может быть
полезен. В реальном преступлении слишком много мо-
ментов, которые не поддаются объяснению. Я думаю,
мы можем списать их на неудачный сюжет Хэттера.
Лейн ничего не ответил.
500
— И еще,— сердито добавил Тамм, разглядывая
свои ногти,— на прошлой неделе, когда вы рассказали
мне об этой истории с романом, я послушался и не
стал задавать вопросов. Не скрою, Бруно и я очень
ценим вас, мистер Лейн. Поймите меня правильно,
в вас есть что-то — не знаю точно, что,— чего не
имеем ни я, ни Бруно, и мы прекрасно сознаем
это. Иначе мы ни за что не позволили бы посторон-
нему поворачивать ход расследования.
— Благодарю вас, инспектор,— пробормотал Лейн.
— Да. Но я еще не совсем утратил дар речи,—
медленно продолжал инспектор.— И терпение мое тоже
не безгранично. Вы могли узнать об этом романе лишь
тремя путями. Во-первых, отыскали где-то в доме ру-
копись, что маловероятно, так как мы обыскали все
снизу доверху до того, как вы приехали туда.
Во-вторых, вы получили эту информацию от самого убий-
цы. Это, по понятным причинам, тоже исключается.
И, в-третьих, вы просто докопались, пришли к этому
интуитивно. Но в таком случае, откуда вам точно
известно, что по сценарию преступником был сам Йорк
Хэттер? Стало быть, и этот путь исключается.
Признаюсь, я в затруднении. И это меня насторажи-
вает.
Мистер Друри Лейн пошевелился, вздохнул, и стра-
дание, мелькнувшее в его глазах, объяснило поспеш-
ность, с которой он заговорил:
— Примитивная логика, инспектор. Однако я не ста-
ну обсуждать сейчас этот вопрос.— Он помолчал.—
В то же время я должен вам кое-что объяснить.
Он поднялся и под прищуренным взглядом Тамма
принялся ходить взад и вперед по комнате.
— Инспектор, это самое необычное преступление
за всю историю вашей службы. Когда в начале прошлого
года я заинтересовался криминалистикой, я прочитал
горы книг и отчетов о давних и современных пре-
ступлениях. Поверьте моему слову, в истории крими-
налистики нет более — как бы это сказать — необыч-
ного, запутанного и сложного преступления.
— Может быть,— буркнул Тамм.
— Поймите всю сложность происходящего,— про-
должал Лейн.— Дело ведь не просто в преступлении
и наказании, инспектор. Здесь важно учитывать и мно-
гое другое — проблемы патологии, психологии, социо-
логии и, наконец, этики...— Он остановился и закусил
501
губу.— Однако оставим этот бесполезный разговор. Как
обстановка в доме Хэттеров?
— Без изменений. Похоже, все кончилось.
— Не обманывайте себя,— резко сказал Лейн.—
Ничего не кончилось. Это хиатус ,* временное затишье...
Попыток отравления больше не было?
— Нет. Доктор Дубин — эксперт, которого я поста-
вил на кухне, проверяет каждую каплю воды и пищи. Так
что вряд ли это повторится.
— А Луиза Кэмпион?.. Барбара приняла решение?
— Еще нет. Конрад просто вне себя. Он подбивает
ее отказаться — нисколько не скрывает своих намере-
ний, но, думаю, Барбара видит его насквозь. Знаете,
что имел наглость предложить ей этот сукин сын?
— Что же?
— Он сделал ей следующее предложение: она
должна отказаться опекать Луизу, он тоже откажется,
и потом, когда за это возьмется старый Трайветт,
они оба оспорят завещание. Заботливый братец! Стоит
ей только отказаться, он сразу оформит опеку на себя.
Попечительством, - которое сулит триста тысяч долла-
ров, не бросаются.
— А остальные?
— Джилл Хэттер пропадает на вечеринках. Ругает
мать на чем свет стоит. Бросила Байглоу и опять
запрягла Гормли. А Байглоу вместо того чтобы радо-
ваться, обиделся и не появляется в доме целую неделю.
Вот и все. Не много, да?
Глаза Лейна блеснули.
— Луиза Кэмпион по-прежнему спит в комнате мисс
Смит?
— Нет. Она немного успокоилась и перешла жить
к себе. Там все убрали. Мисс Смит спит теперь на
кровати старой леди. Не думал, что у нее хватит на это
смелости.
Лейн перестал ходить по комнате и остановился
прямо напротив Тамма.
— Инспектор, я позволю себе смелость еще раз про-
сить вас проявить доброжелательность и терпимость.
Тамм резко поднялся, и они встали лицом к лицу —
огромный широкоплечий инспектор и высокий, худой
и мускулистый Лейн.
— Я вас не понимаю,— помедлив, сказал Тамм.
1 Хиатус — пробел (лингв.).
502
— Я прошу вас еще раз помочь мне и не задавать
никаких вопросов.
— Что вы хотите?
— Ваши люди все еще охраняют дом и подступы
к нему?
— Да. И что же?
Лейн ответил не сразу. Он не сводил взгляда
с глаз инспектора, и в его собственных глазах мельк-
нуло что-то похожее на отчаянную мольбу.
— Я хочу,— медленно произнес он,— чтобы вы.убра-
ли всех полицейских из дома.
Хотя инспектор Тамм уже успел привыкнуть к
причудам мистера Друри Лейна, столь необычная прось-
ба застала его врасплох.
— Что?! — загремел он.— Оставить дом совсем без
охраны?
— Да,— тихо подтвердил Лейн.— Совсем без охра-
ны. Это просто необходимо.
— И Дубина тоже убрать? Нет, вы просто с ума
г'ошли! Ведь это развяжет убийце руки!
— Этого я и добиваюсь.
— Но, Боже мой,— застонал Тамм,— мы не можем
*гого сделать. Это все равно что пригласить его дей-
ствовать дальше!
Лейн спокойно кивнул.
— Вы верно истолковали мой замысел, инспектор.
— Но,— замотал головой Тамм,— ведь кто-то же
должен остаться в доме, чтобы защитить семью и схва-
тить негодяя с поличным?
— Это и будет сделано.
Тамм опешил и пристально взглянул на старого
актера, словно заподозрив, что тот действительно
сошел с ума:
— Мне показалось, вы только что сказали, что хо-
тите, чтобы оттуда убрали полицию.
— Верно.
— И как же?..
— Я сам буду там.
— А! — изменившимся тоном произнес Тамм. Он
смерил Лейна долгим задумчивым взглядом.— Я понял.
Опять вы за свое, да? Ведь они же знают, что вы
один из нас. Конечно, если вы...
— Именно это я и собираюсь сделать,— подчерк-
нуто спокойно отчеканил Лейн.— Я пойду туда не
как я сам, а как кто-нибудь другой.
503
— Кого они знают и не будут бояться,— догадал-
ся Тамм.— Неплохо, совсем неплохо. Если, конечно,
вам удастся их провести. Ведь это не сцена. И даже
не детективный роман. Вы думаете, что сможете загри-
мироваться так, чтобы они ничего не заподозрили?
— Во всяком случае, попробую,— сказал Лейн.—
Квейси — гений, он не знает равных в своем искусстве.
Что же касается меня... Мне уже не раз приходи-
лось в жизни играть какую-то роль,— с легкой горечью
признался он.— Так что, инспектор... Мы теряем доро-
гое время. Вы выполните мою просьбу или нет?
— Что ж, ладно, пусть будет по-вашему и на этот
раз,— нерешительно проговорил Тамм.— Надеюсь, если
вы будете осторожны, ничего страшного не случится...
Мы уберем свои посты из дома. Что вам еще будет
нужно?
— Где Эдгар Перри? — быстро спросил Лейн.
— Я велел ему оставаться в доме, пока обстановка
не прояснится.
— Позвоните ему сейчас же, скажите, что хоти-
те его допросить. Пусть выезжает как можно скорее.
Через час Эдгар Перри сидел в самом удобном крес-
ле в кабинете Тамма, бросая испуганные взгляды то
на инспектора, то на Лейна. Старый актер преобра-
зился, выражение тревоги и отчаяния исчезло из его
глаз, он был собран и спокоен. Внимательно наблю-
дая за Перри, он запоминал и оценивал каждый жест,
взгляд, каждую мелочь во внешности гувернера. Тамм
ерзал на стуле и хмурился.
— Мистер Перри,— наконец произнес Лейн.— Вы
можете оказать неоценимую услугу полиции?
— Э... да-да, конечно,— отозвался Перри, и в его
мечтательных юношеских глазах мелькнул страх.
— Мы собираемся снять с дома Хэттеров наблю-
дение.
— Правда? — обрадованно воскликнул Перри.
— Да. Однако мы должны кого-то оставить там на
случай непредвиденной опасности.— Оживление Перри
испарилось, и в глазах снова мелькнула тревога.—
Кого-нибудь, кто мог бы свободно передвигаться по
дому и наблюдать за его обитателями, не вызывая
у них подозрений. Вы понимаете?
— Да... да, конечно.
504
— Разумеется,— быстро продолжал Лейн,— поли-
цейский для этих целей не подходит. Я хотел бы,
если, конечно, вы позволите, мистер Перри, занять
ваше место в доме Хэттеров.
Перри моргнул.
— Мое место? Я не понимаю...
— У меня работает искуснейший мастер-гример.
Я выбрал вас как самую подходящую кандидатуру
с точки зрения внешности. Мы с вами примерно одного
роста й сложения и даже немного похожи. Во всяком
случае, в вашем лице нет ничего, что Квейси не смог
бы воспроизвести на моем.
— Ах, да...— пробормотал он.— Вы же актер...
— Так вы согласны?
Перри ответил не сразу.
— Лучше соглашайтесь,— угрожающе произнес
Тамм.— Вы сами запачкались в этом деле, Кэмпион.
Вспышка гнева озарила лицо гувернера и тут же
угасла. Плечи его покорно опустились.
— Хорошо,— вздохнул он.— Я согласен.
Действие 5
«Гамлет». Пятница, 17 июня, после полудня.
Утром Тамм прибыл в «Гамлет» на небольшом
черном автомобиле вместе с Перри, сообщил, что Хэт-
теры считают, будто Перри увезли допрашивать «с при-
страстием» на целый день, и сразу же уехал.
Теперь, когда Лейн был у себя дома, где знал
каждый куст, каждый клочок земли, он не торопился.
Гуляя с гувернером по поместью, он рассказывал о сво-
ем театре, любимых книгах, о садах — обо всем, кроме
Хэттеров. Перри, очарованный необыкновенной красотой
окрестного ландшафта, вдыхал пьянящий свежий воз-
дух, с блестящими от волнения глазами зашел в та-
верну «Русалка», с благоговением осмотрел витрину
с первыми изданиями Шекспира в обширной тихой
библиотеке, побывал в местной церкви, посетил театр,
обсудил проблемы современной драмы с Кропоткиным —
русским по национальности директором труппы Лей-
на — и преобразился. Он стал совсем другим чело-
веком.
$05
Все утро, сопровождая Перри, Лейн не сводил глаз
с его лица, фигуры, рук. Он запоминал, как тот дви-
гает губами, как ходит, поворачивается, старался не
упустить ни одной детали в его поведении.
Во время ленча Лейн следил, как Перри ест.
Здесь же топтался Квейси, разглядывая гостя, как под-
жидающий добычу маленький, неприглядного вида пер-
натый хищник. В середине дня он вдруг исчез,
оживленно бормоча что-то себе под нос.
После обеда они продолжили свою прогулку, однако
теперь Лейн искусно перевел разговор на самого Перри.
Лейн узнал о его вкусах и пристрастиях, о предрассуд-
ках, взглядах на жизнь, о причине его духовной
близости с Барбарой, о взаимоотношениях с другими
членами семьи, о том, как он работал с детьми. Здесь
Перри опять оживился и подробно рассказал Лейну,
где найти учебники и книги, чем и как заниматься
с каждым ребенком, и другие подробности своей жизни
в доме Хэттеров.
Вечером Лейн и Перри пришли в небольшую мастер-
скую Квейси. Это была странная комната — ничего
похожего Перри еще не доводилось видеть. Несмотря
на многие современные приспособления, здесь все ды-
шало древностью. Комната напоминала средневековую
камеру пыток. На стене висела полка, на которой в ряд
стояли головы — образцы всех типов и рас: монголо-
идной, негроидной, кавказской и т. п. со всевозмож-
ными выражениями лица. Парики — седой, черный, ры-
жий, с прямыми, кудрявыми, взлохмаченными, корот-
кими, длинными волосами — украшали противополож-
ную стену. Рабочий стол был заставлен баночками
с пудрой, кремами, различными красителями, помада-
ми, пастами и множеством каких-то непонятных предме-
тов. Прибор, похожий на миниатюрную швейную маши-
ну, огромное многогранное зеркало, мощные лампы
и темные шторы... Едва Перри переступил порог этой
странной мастерской, его воодушевление исчезло, а вме-
сто него вернулись старые страхи и сомнения. Обста-
новка здесь угнетала его, она словно вернула его к реаль-
ности; он замолчал, опасливо оглядываясь вокруг. Лейн
наблюдал за ним с огромным любопытством. Перри
неловко переступал с ноги на ногу, не зная, что
делать. Его длинная изломанная тень топталась вместе
с ним на голой стене.
— Мистер Перри, раздевайтесь, пожалуйста,— про-
506
скрипел Квейси. Он хлопотал у деревянного мане-
кена, поправляя причудливый парик.
Не проронив ни слова, Перри медленно подчинился.
Лейн быстро снял свою одежду и облачился в костюм
Перри. Он был ему впору.
Перри запахнул на груди халат и поежился.
Квейси засуетился. К счастью, необходимость в кос-
метическом гриме была минимальной. Лейн уселся
в кресло перед зеркалом, и старик горбун приступил
к делу. Его шишковатые пальцы стремительно творили
чудо. Чуть подправлен нос, немного изменена линия
щек и скул, несколько легких движений у глаз, подкра-
шены брови...
Перри молча наблюдал за происходящим. В гла-
зах его появилась обреченность. Квейси быстро
указал Перри на скамью под лампой, осмотрел
его прическу, форму головы, надел на Лейна парик
и вынул ножницы.
Через два часа превращение закончилось.
Мистер Друри Лейн поднялся, и глаза Перри
расширились от ужаса.
Он переживал невероятное, неповторимое чувст-
во — перед ним стоял он сам. Лейн открыл рот, и Перри
услышал собственный голос — те же интонации, те же
движения губ...
— Боже! — воскликнул Перри. Лицо его исказилось
и побагровело.— Нет! Нет, говорю я вам! Я не могу
этого позволить!..
Маска исчезла, на него снова взглянул дружелюб-
ный Лейн.
— Что случилось? — спокойно спросил он.
— Вы... вы слишком похожи. Сходство поразитель-
ное... Я не позволю, нет! Никогда! — Перри, весь
дрожа, рухнул в кресло.— Я... Барбара... Так обмануть
ее...
— Вы подумали, что я могу выдать себя? — спро-
сил Лейн, сочувственно глядя на Перри.
— Да, да... Она догадалась бы, что меня принуди-
ли... Но так... Нет, никогда! — Перри решительно
вскочил на ноги.— Я заявляю, мистер Лейн, что если
вы попытаетесь выдать себя за меня, я прибегну к на-
силию. Я не позволю вводить в заблуждение женщину
...которую я люблю! Верните мне, пожалуйста, мою
одежду.
Он сбросил с плеч халат и со сверкающими
507
огнем глазами шагнул к Лейну. Квейси, с открытым ртом
наблюдавший за происходящим, пронзительно вскрик-
нул, схватил со своего стола большие ножницы и прыг-
нул вперед как проворная обезьянка.
Лейн остановил его и дружески похлопал по плечу.
— Не нужно, Квейси... Вы правы, мистер Перри,
совершенно правы. Будьте сегодня вечером моим гостем.
Перри смутился.
— Простите... Я не хотел, чтобы это выглядело
как угроза.
— Вам не надо извиняться. Это я позволил себе
забыть об элементарном чувстве порядочности,— твер-
до сказал Лейн.— Пока мы не поставим в известность
мисс Хэттер... Нет, лучше сделаем по-другому. Квей-
си, перестань таращиться.— Он не без труда снял с го-
ловы парик и вручил его старому горбуну.— Сохрани
это. в память о моей глупости и благородстве джентль-
мена.— И на глазах у Перри произошла удивительная
трансформация. Лейн весь напрягся, дважды моргнул и
улыбнулся.— Не хотите ли посетить мой театр, мистер
Перри? Кропоткин проводит генеральную репетицию
нашей новой пьесы.
Когда Перри оделся и в сопровождении Фальстафа
направился в театр, Лейн отбросил напускное спокой-
ствие.
— Быстро, Квейси! Звони инспектору Тамму.
Ошарашенный Квейси посеменил к стене и схватил
трубку скрытого в нише телефона. Лейн нетерпеливо
вышагивал у негб^за спиной.
— Торопись, старик, торопись. Нам нельзя терять
время.
До инспектора удалось дозвониться не сразу. Его
не оказалось в полицейском управлении, и дежурный
посоветовал позвонить ему домой.
На звонок ответила жена инспектора. Квейси то-
ропливо залопотал в трубку. Женщина колебалась.
Инспектор только что заснул прямо в кресле, и ей не
хотелось его будить.
— Но это мистер Лейн! — вопил Квейси.— Это очень
важно!
— О! — Нерешительный голос в трубке пропал,
и через мгновение в ухо Квейси зарокотал знакомый
голос Тамма:
508
— Спроси его, ушла ли уже из дома полиция?
Квейси выпалил вопрос и замолчал, слушая ответ.
— Он говорит, что еще нет. Они уйдут сразу,как
только там появитесь вы.
— Хорошо! Скажи инспектору, что я передумал.
Перевоплощения в Перри не будет. Пусть полицейские
остаются в доме до утра. Я приеду туда завтра до полу-
дня, и вот тогда они должны будут уйти.
Голос Тамма загремел еще громче.
— Он спрашивает, почему вы передумали. Он гово-
рит, какого дьявола, и требует объяснений,— передал
горбун.
— Сейчас я не могу ничего объяснять. Пере-
дай инспектору огромный привет от меня и повесь
трубку.
Не замечая, что ходит по комнате в одном нижнем
белье, Лейн, возбужденно жестикулируя, приказал
Квейси:
— Теперь звони домой доктору Мэрриаму. Телефон
найдешь в справочнике Нью-Йорка.
Квейси послюнявил широкий палец и начал листать
страницы.
— М-м... Мэрри... Й. Мэрриам, доктор медицины.
Это он?
— Да: Быстрее!
Квейси набрал номер. Через мгновение в трубке
послышался женский голос.
— Пожалуйста, доктора Мэрриама,— проскрипел
Квейси.— Звонит мистер Друри Лейн.
Когда он выслушал ответ, на его смуглом морщи-
нистом лице отразилось разочарование.
— Она говорит, что его нет дома. Он еще днем
уехал за город на выходные.
— А! — Лейн, казалось, сразу успокоился.— Значит,
уехал.. Что ж, может быть, это и к лучшему. Вешай
трубку, Калибан.' Дело немного усложняется. Побла-
годари добрую леди и повесь трубку.
— Что теперь? — спросил Квейси, недовольно
поглядывая на своего хозяина.
— Кажется,.— загадочно улыбаясь, произнес Лейн,—
у меня появилась хорошая идея.
1 Калибан — шекспировский герой, также образно — «чудо-
вище, грубое животное».
509
Действие 6
Спальня убитой. Суббота, 18 июня, восемь двадцать
вечера.
Перед самым полуднем в субботу автомобиль мисте-
ра Друри Лейна подкатил к дому Хэттеров и оста-
новился у крыльца. Из него вышли Лейн и Эдгар Пер-
ри. Перри был бледен, но настроен решительно.
Всю дорогу из Лейнклиффа он молчал, и Лейн не трево-
жил его.
Дверь открыл один из детективов Тамма.
— Доброе утро, мистер Лейн. Вернулись, Перри? —
благодушно спросил он и подмигнул Лейну, когда гу-
вернер, не ответив, быстро прошел по коридору и под-
нялся по лестнице.
Лейн прошел через холл в заднюю часть дома. Он
немного помедлил, потом вошел в кухню. Через не-
сколько мгновений он вышел оттуда и направился в
библиотеку.
В библиотеке находился один Конрад Хэттер, он
что-то писал за столом.
— Ну что, мистер Хэттер,— дружелюбно начал
Лейн,— я слышал, ваши волнения позади.
— Что? Как это? — резко поднял голову Конрад.
Под глазами у него залегли темные круги.
— Мне передали,— продолжал Лейн, опускаясь в
кресло,— что все ограничения на передвижение членов
вашей семьи снимаются. Полиция наконец уходит.
Хэттер фыркнул.
— Давно пора. Все равно от них не было никакого
толку. Пожщия и сегодня знает об убийце моей матери
столько же, сколько и две недели назад.
Лейн поморщился.
— Что ж, ошибки могут быть у каждого... Вот,
кстати, и они. Доброе утро, Мошер.
— Доброе утро, мистер Лейн,— пробасил детектив.
Тяжело ступая, он подошел к Лейну и пожал ему
руку, а затем повернулся к Хэттеру: — Мы уезжаем,
мистер Хэттер.
— Мистер Лейн мне только что сказал об этом.
— Приказ инспектора. Все мои ребята должны поки-
нуть дом после полудня. Очень сожалею, мистер Хэт-
тер...
— Сожалеете? — воскликнул Конрад. Он встал и
510
возмущенно всплеснул руками.— Скатертью дорога! Те-
перь мы хоть немного отдохнем.
— Без посторонних глаз! — раздался за их спинами
раздраженный голос — в комнату вошла Джилл Хэт-
тер.— Наконец-то, Конни,— с легкой гримаской про-
должала она,— нас для разнообразия оставят в покое.
Четверо полицейских, которые несли охрану дома,
собрались у дверей библиотеки — Мошер, Пинкуссон,
Краузе и молодой брюнет доктор Дубин, эксперт по
ядам.
— Ребята, пошли скорее отсюда,— поторопил их
Пинкуссон.— У меня сегодня свидание. Ха! Ха! —
Он громко захохотал и вдруг словно подавился, застыв
в дверях с раскрытым ртом и широко распахнутыми
глазами. Его взгляд был устремлен на кресло, в котором
сидел мистер Друри Лейн. Все посмотрели туда. Лейн
сидел с безвольно откинутой назад головой; глаза его
были закрыты, в лице — ни кровинки. Он был без созна-
ния.
Оцепеневший на мгновение Дубин быстро пришел
в себя и бросился вперед.
Пинкуссон в ужасе выдохнул:
— Он вдруг напрягся, вот так! Потом покраснел,
стал ловить ртом воздух и потерял сознание.
Дубин опустился на колени возле кресла Лейна,
расстегнул его воротник, прижал ухо к груди и прислу-
шался. Лицо его помрачнело.
— Воды,— тихо приказал он.— И виски. Как
можно быстрее!
Онемевшая Джилл не двигалась с места. Конрад,
что-то глупо бормоча, достал из бара бутылку виски
и протянул ее Дубину. Один из детективов сбегал
в библиотеку и принес графин с водой. Доктор Дубин
разжал челюсти Лейна и влил ему в рот немного виски.
В порыве чрезмерного усердия детектив выплеснул
воду из графина в лицо Лейна.
Эффект был мгновенный: Лейн дернулся, закатил
глаза и закашлялся.
— Идиот! — закричал доктор Дубин.— Вы что, хоти-
те убить его?! Идите сюда... Мистер Хэттер, куда
можно его положить? Ему необходимо немедленно лечь
в постель. Сердечный приступ...
— Вы уверены, что это не яд? — в ужасе пробор-
мотала Джилл.
Встревоженные суматохой, в комнату вбежали Бар-
511
бара, Марта и дети; за ними, тяжело дыша, показалась
миссис Арбукл.
— Боже мой! — испуганно воскликнула Барбара.—
Что с мистером Лейном?
— Кто-нибудь поможет мне наконец?! — рассердил-
ся Дубин, тщетно пытаясь приподнять безвольное
тело Лейна.
В коридоре послышался шум и, расталкивая стояв-
ших в дверях, в библиотеку ворвался рыжеволосый
Дормио...
Через пятнадцать минут в доме все успокоилось.
Дубин и Дормио перенесли неподвижного Лейна на-
верх, в комнату для гостей на втором этаже. Три
детектива стояли в коридоре, беспомощно озираясь,
не зная, как поступить. Ведь, в конце концов, сер-
дечный приступ — это не убийство. Другие обитатели
дома сгрудились у дверей комнаты, где находился Лейн.
Неожиданно дверь распахнулась, и показалась огненная
шевелюра Дормио.
— Доктор велел всем уйти отсюда и не шуметь! —
выпалил он и исчез.
Собравшиеся медленно разошлись.
Через полчаса доктор Дубин спустился вниз и
мрачно объявил:
— Больному необходим полный покой. Серьезной
опасности нет, но день или два его нельзя никуда пере-
возить. Пожалуйста, не беспокойте его. Шофер Лейна
останется здесь и позаботится о нем. Я вернусь завтра.
Надеюсь, ему уже будет лучше.
В тот же вечер в половине восьмого мистер Дру-
ри Лейн приступил к выполнению своего замысла,
который стал возможен благодаря его «сердечному
приступу».
Помня о наказе доктора Дубина, к комнате больного
никто не приближался. Правда, Барбара Хэттер позво-
нила доктору Мэрриаму, движимая, очевидно, каким-то
смутным предчувствием, но когда она узнала, что Мэр-
риам уехал из города на уик-энд, то решила больше
ничего не предпринимать и не вмешиваться. А за закры-
тыми дверями комнаты для гостей Дормио с сигаретой
в зубах листал журнал, который он предусмотритель-
но сунул себе в карман. Судя по всему, происходя-
щее доставляло ему гораздо большее удовольствие, не-
жели мистеру Лейну, лицо которого выражало напря-
женное ожидание.
512
33 Д. Д. Карр и др.
В шесть часов Барбара приказала миссис Арбукл
отнести в комнату для гостей легкий ужин. Дормио
вернул поднос почти с гаэльской учтивостью, сообщив,
что мистер Лейн отдыхает, и захлопнул дверь перед
самым носом бедной миссис Арбукл. Вскоре мисс
Смит, движимая состраданием и профессиональным
долгом, постучала в дверь и спросила, не нужна ли
ее помощь. Дормио мило побеседовал с ней минут пять,
но в конце концов и мисс Смит, очарованная его
галантностью, тоже оказалась перед закрытой
дверью. Печально качая головой, она удалилась
с оскорбленным видом.
Вскоре мистер Друри Лейн поднялся с постели и по-
дошел к двери. Дормио отворил ее и выглянул в кори-
дор. Он был пуст. Дормио вышел из комнаты, закрыл
за собой дверь и неторопливо двинулся по коридору.
Дверь в комнату мисс Смит была открыта. Внутри
было пусто. Лаборатория и детская оказались запертыми,
а спальня Луизы Кэмпион — распахнута настежь. Убе-
дившись* что там никого нет, Дормио быстро вернул-
ся к своему хозяину, и через мгновение мистер
Друри Лейн, на носках пройдя по коридору, скрылся
в комнате, где произошло убийство. Он без колебаний
открыл дверцы встроенного шкафа и забрался внутрь,
оставив между дверцами щель, достаточно широкую для
того, чтобы через нее можно было наблюдать за тем, что
творилось снаружи.
В комнате, в коридоре и на всем этаже было очень
тихо. Быстро смеркалось. В тесном шкафу ста-
новилось душно, однако Лейн забрался4' поглубже в
гнездо из женской одежды и приготовился к долгому
ожиданию.
Шли минуты. Порой до Дормио, припавшего ухом
к двери комнаты для гостей, доносились с первого
этажа приглушенные голоса и обрывки разговора. Лейну
не было слышно даже этих отдаленных звуков. Он
сидел в полной темноте. В комнату, где он находил-
ся, никто не входил.
Было без десяти восемь — Лейн увидел это на све-
тящемся циферблате своих часов,— когда послышался
первый шорох. Лейн напрягся. В комнате вспыхнул
свет.
Выключатель находился слева от шкафа у самой
двери, поэтому он не сразу увидел вошедшего. Одна-
ко он недолго оставался в неведении. Через мгновение
514
в полосе света показалась дородная фигура мисс Смит.
Тяжело переваливаясь, она прошествовала по ковру к
туалетному столику между кроватями. Теперь при ярком
свете Лейн рассмотрел, что комната была аккуратно
прибрана, исчезли все следы совершенного здесь недавно
преступления.
Мисс Смит взяла с туалетного столика коробку
с азбукой Брейля и повернулась. Лицо ее было пе-
чальным и усталым, пышная грудь тяжело вздымалась.
Больше ни к чему не прикоснувшись, она напра-
вилась к двери и вскоре . скрылась из поля
зрения Лейна. Свет погас, и его снова окутала
темнота. Он расслабился и стер пот со лба.
Пять минут девятого в комнату вошел второй посе-
титель.
Снова вспыхнул свет, и Лейн увидел высокую фи-
гуру миссис Арбукл. Она тоже тяжело дышала, оче-
видно, после быстрого подъема по лестнице. В руках
у нее был поднос, на котором стоял стакан с пахтой
и тарелочка с маленьким кексом. Поставив поднос
на туалетный столик, она нахмурилась, потерла сзади
шею, повернулась и вышла из комнаты. На этот раз —
Лейн поблагодарил Бога за небрежность миссис Ар-
букл — свет остался гореть.
Почти тотчас же произошло то, чего он ждал. Девять
минут девятого жалюзи на одном из окон шевельну-
лось. Лейн слегка пригнулся, выбрал удобную позицию
и немного расширил щель, через которую вел наблю-
дение. Опущенное жалюзи вдруг резко взлетело вверх,
и показалась фигура человека, стоявшего на выступе, ко-
торый опоясывал внешнюю стену дома на уровне второго
этажа. Помедлив несколько секунд, человек легко спрыг-
нул на пол и, оставив окно открытым, метнулся к две-
ри, на мгновение скрывшись из поля зрения Лейна.
Затем, очевидно закрыв дверь, гость оказался у камина,
который Лейн едва мог видеть из своего убежища. Слег-
ка пригнувшись, посетитель забрался внутрь камина и
вскарабкался наверх. Затаив дыхание, Лейн ждал... Че-
рез несколько минут посетитель выбрался наружу, держа
в руках пробирку с белой жидкостью и пипетку, кото-
рые Лейн оставил в тайнике дымохода. Подбежав
к столу, на котором стоял стакан с пахтой, гость на
мгновение остановился. Глаза его лихорадочно блестели,
рука непроизвольно тянулась к стакану. Видимо при-
няв решение, злоумышленник откупорил пробирку и вы-
33*
51S
лил все ее содержимое в стакан, приготовленный
для Луизы.
Дальше все происходило очень быстро... Прыжок
назад к окну, быстрый взгляд в сад — и преступник,
взобравшись на подоконник, исчез за окном. От
глаз Лейна не укрылось, что он опустил жалюзи не до
самого конца, оставив внизу небольшую щель. Лейн
глубоко вздохнул и вытянул ноги. Лицо его окаменело.
Происшедшее заняло не более трех минут. В восемь
двенадцать комната была пуста.
Интерлюдия... Все замерло. Тень за окном не двига-
лась. Лейн снова вытер лоб платком. Пот ручьями
тек по его телу.
В восемь пятнадцать в комнату вошли двое. Луиза
Кэмпион двигалась медленно, но уверенно — как она
всегда ходила по дому и ближайшим окрестностям.
Мисс Смит шла чуть сзади. Подойдя к своей постели,
Луиза села и привычно потянулась к туалетному
столику, где стоял стакан с пахтой. Мисс Смит слабо
улыбнулась, погладила ее по щеке и двинулась напра-
во — туда, где, как помнил Лейн, находилась ванная
комната.
Лейн напряженно следил — но не за Луизой, а за
окном, через которое исчез незваный гость, и когда
Луиза поднесла ко рту стакан с пахтой, он заметил в
щели, оставленной злоумышленником, очертания прижа-
того к стеклу лица. Лицо было бледным и возбуж-
денным, в глазах застыло выражение напряженного
ожидания.
Луиза спокойно выпила пахту, осторожно постави-
ла стакан на место и принялась неторопливо расстеги-
вать платье.
Лейн до боли в глазах всматривался в лицо за
окном.
Он готов был поклясться, что его исказила гри-
маса удивления и разочарования. Затем лицо
быстро растворилось в темноте.
Пока мисс Смит плескалась в ванне, Лейн осто-
рожно выбрался из шкафа и на цыпочках вышел из
комнаты. Луиза при этом даже не повернула головы
в его сторону.
516
Действие 7
Лаборатория. Воскресенье, девятнадцатое июня,
после полудня.
Наутро в воскресенье мистеру Лейну стало значи-
тельно лучше, и все же Дормио сообщил Барбаре
Хэттер — единственному человеку в доме, которого инте-
ресовало самочувствие больного, что мистер Друри будет
до обеда отдыхать в отведенной ему комнате. Не
могла бы мисс Хэттер проследить за тем, чтобы его
не беспокоили?
Мисс Хэттер любезно согласилась, и мистера Друри
Лейна никто не тревожил.
Ровно в одиннадцать появился доктор Дубин. Уеди-
нившись с «пациентом» минут на десять, он вскоре
вышел, сообщил, что больной почти поправился, и снова
ушел.
Вскоре после полудня Лейн повторил таинственный
маневр, совершенный им накануне вечером. Если бы он
и в самом деле был серьезно болен, то вряд ли выгля-
дел бы хуже — лицо его было изможденным, глаза по-
краснели после бессонной ночи. По сигналу Дормио
он выскользнул в коридор и торопливо зашагал, на этот
раз не в комнату Луизы, а в лабораторию. Он дви-
галс я быстро и решительно, очевидно действуя согласно
заранее обдуманному плану. Войдя в. лабораторию, он
сразу направился к встроенному'шкафу слева от двери,
забрался внутрь, оставив небольшую щель, через.
которую можно было вести наблюдение, и приготовился
ждать.
Он знал, что должно было произойти. Как все
это страшно и бессмысленно.... Но он сидел, скрючив-
шись в тесном душном шкафу, напряженно вслуши-
ваясь в тишину, до боли вглядываясь в темноту, и ждал...
ждал долго, несколько часов подряд.
И несколько часов подряд все было тихо: никто не
входил в лабораторию, ни единого звука не доноси-
лось до ушей Лейна.
Казалось, время остановилось. Несмотря на огромное
напряжение, Лейн ни на минуту не позволял себе рас-
слабиться. И наконец в четыре часа дня его терпение
было вознаграждено.
Сначала он заметил мелькнувшую в полосе света
фигуру, двигавшуюся от входной двери, которую ему
517
не было видно. Усталость мгновенно исчезла, и Лейн
прильнул к щели между дверцами шкафа. Вошедший
был тем же, кто вчера вечером через окно проник
в спальню Луизы. Он не колебался: быстро повернул
налево к полкам и остановился так близко от Лейна,
что тот услышал его дыхание. Рука пришедшего метну-
лась к нижней полке и взяла одну из оставшихся
там бутылок. Лейн заметил на ней наклейку с надписью
«Яд».
Злоумышленник внимательно осмотрел флакон, за-
тем повернулся и шагнул к куче мусора, оставшей-
ся после пожара. Он извлек оттуда пустой пузырек;
не потрудившись даже сполоснуть его, налил туда яда,
заткнул пузырек пробкой, поставил бутылку с ядом на
прежнее место и на цыпочках двинулся прямо к Лейну...
Лейн на мгновение взглянул в эти горящие глаза... Че-
ловек с ядом удалился по направлению к двери. Шаги
его стихли.
Некоторое время Лейн сидел не двигаясь. Затем
он быстро поднялся и выбрался из шкафа. Входная
дверь была закрыта. Посетитель ушел. Лейн стоял не-
подвижно, ссутулившись точно старик, придавленный
страшным грузом отчаяния и ответственности. Потом
душевная боль прошла, и он снова стал прежним Лей-
ном — пожалуй, лишь немного утомленным и осунув-
шимся, как и подобает человеку, оправляющемуся после
тяжелой болезни. Он вышел и направился в отведен-
ную ему комнату.
Полицейское управление. Вечер.
В управлении полиции все было спокойно. Рабочий
день окончился, все кроме дежурной группы уихли домой,
и здание опустело. Окружной прокурор Бруно прошел
по безлюдному коридору, в котором гулко отдавались
его шаги, к двери с табличкой «Инспектор Тамм».
Тамм сидел за столом, задумчиво разглядывая при свете
стоявшей рядом настольной лампы фотографии из га-
лереи Роже.
— Ну как, Тамм? — нетерпеливо спросил Бруно.
Тамм даже не поднял на него глаз.
— Что как?
— Лейн. Вы не получили от него известий?
— Нет. Ничего.
5$8
— Я волнуюсь,— нахмурился Бруно.— Вам не сле-
довало отпускать его, Тамм. Ваш поступок может
иметь трагические последствия. Оставлять Хэттеров
без охраны...
— Ах, перестаньте вы пересказывать Хабеас Кор-
пус ’,— огрызнулся Тамм.— В конце концов, что нам
оставалось? Лейн, кажется, знает что делает, а мы с вами
зашли в тупик.— Он отбросил в сторону фотографии
и зевнул.— Вы же не хуже меня знаете, какой он...
Ничего не скажет до тех пор, пока не будет точно
уверен. Пусть действует как считает нужным, может быть,
у него что-нибудь и получится.
Бруно покачал головой.
— И все же, это шаг крайне неосторожный.
Если что-то случится...
— Послушайте, вы! — рявкнул Тамм, и глаза его
гневно сверкнули.— У меня и без вашей болтовни
забот и волнений хватает, я...— Он не договорил, так
как на столе требовательно зазвонил телефон. Бруно
замер. Тамм схватил телефонную трубку.
— Алло! — хрипло проговорил он.
Напряжение достигло предела... Пока Тамм слушал,
лицо его медленно багровело. Затем, не сказав ни
слова, он бросил трубку на рычаг и, неприступ-
ным., решительно ринулся к двери. Озадаченный
Бруно последовал за ним.
Действие 8
Столовая. Воскресенье, 19 июня, семь часов вечера.
К вечеру мистер Друри Лейн уже прохаживался
по дому, слабо улыбаясь и дружелюбно отвечая на
приветствия домочадцев. Около пяти часов появился
Гормли, и Лейн минут десять беседовал с ним на общие
темы. Капитан Трайветт гулял в саду с Луизой и мисс
Смит. Другие обитатели дома бесцельно слонялись по
комнатам и коридорам, словно не знали, чем заняться,
и по-прежнему опасливо и раздраженно коси-
лись друг на друга.
1 Habeascorpuses — английский закон 1679 г. о неприкосновен-
ности личности.
519
Примечательно, что за весь вечер Лейн ни разу не
присел. Он постоянно двигался, пристально следя за про-
исходящим.
Без пятнадцати семь он незаметно подозвал к себе
Дормио, они о чем-то пошептались, после чего Дормио
исчез. Однако через пять минут он вернулся, таинст-
венно улыбаясь.
В семь часов Лейн уже сидел в кресле в углу
столовой и благодушно щурился. Стол был накрыт, и
обитатели дома лениво собирались к ужину. Имен-
но в этот момент в дом ворвался инспектор Тамм в сопро-
вождении окружного прокурора Бруно и дюжины
детективов.
Улыбка исчезла с лица Лейна, когда он поднялся,
чтобы поприветствовать Тамма и Бруно. На мгновение
присутствующие в столовой замерли. Луиза и мисс Смит
уже сидели за столом, Марта Хэттер с сыновьями соби-
рались садиться. Барбара как раз входила в столовую
со стороны библиотеки и остановилась в дверях. Через
ее плечо был виден стоявший у бара в библиотеке
Конрад. Он привычным жестом опрокидывал себе в рот
бутылку. Джилл в комнате не было, зато присутствовали
капитан Трайветт и Джон Гормли. В этот момент
оба стояли за спинкой стула Луизы.
Никто не проронил ни слова, пока Лейн не пробор-
мотал, делая шаг навстречу Тамму:
— Ах, инспектор...
После этого удивленные взгляды на лицах рас-
таяли, и все стали спокойно рассаживаться по своим
местам.
Тамм поздоровался. Вместе с неотступно следовав-
шим за ним Бруно, он направился к Лейну и мрачно
кивнул ему. Втроем они отошли в дальний угол столо-
вой. Никто не обращал на них внимания. Сидящие
за столом расправляли салфетки. Появились миссис Ар-
букл и горничная Вирджиния с тяжелыми подносами
в руках.
— Ну что? — тихо спросил Тамм.
Лицо Лейна исказила страдальческая гримаса.
— Видите ли, инспектор...— начал было он и за-
молчал.
Мгновение все трое смотрели друг на друга. Затем
инспектор повысил голос.
— Этот ваш человек... он позвонил мне и сказал,
что все кончено.
520
— Вы потерпели поражение? — хрипло спросил
Бруно.
— Да,— отозвался Лейн.— Я проиграл. Я умываю
руки, джентльмены. Эксперимент... не удался.
Ни Тамм, ни Бруно не проронили ни слова, они
во все глаза смотрели на него.
— Я больше ничего не могу сделать,— продолжал
Лейн, при этом взгляд его серо-зеленых глаз был
устремлен на что-то за плечами Тамма.— Я хотел, чтобы
вы знали: я возвращаюсь в «Гамлет». Нужно вернуть
сюда ваших людей для охраны Хэттеров...
— Значит, у вас тоже ничего не вышло,— разоча-
рованно произнес Тамм.
— Боюсь, что да. Сегодня днем я еще надеялся
на чудо, но...— Лейн пожал плечами.— Я начинаю ду-
мать, инспектор,— с усталой улыбкой добавил он,—
что переоценил свои возможности. Очевидно, прошлой'
зимой в деле Лонгстрита мне просто повезло.
Бруно вздохнул.
— Не стоит унывать, мистер Лейн. В конце кон-
цов, мы тоже действовали не лучшим образом. Не
корите себя...
Тамм решительно кивнул.
— Бруно прав. Не принимайте все это так близко
к сердцу. Знайте, что не вас одного провели...
Он не договорил и резко повернулся туда, куда
был устремлен взгляд расширенных от ужаса глаз Лейна.
Все произошло так быстро и неотвратимо, что не успел
он перевести дыхание, как все уже кончилось. Это
было как удар молнии, как смертельный бросок змеи.
Члены семейства и двое друзей дома сидели за сто-
лом. Тринадцати летний Джекки ерзал на своем стуле,
вертя головой и требуя еще кусок хлеба. Внезапно
он протянул руку к стоявшему перед ним стакану
молока — всего на столе стояло три таких стакана:
один — перед Джекки, второй — перед Билли и тре-
тий — перед Луизой Кэмпион — схватил его и сделал
большой глоток.
Тут же стакан выпал из его ставших бессильными
пальцев. Конвульсивно дернувшись и издав странный
булькающий звук, Джекки резко выгнулся и рухнул
на стул, с которого сразу же с грохотом свалился
на пол.
Секундный паралич прошел, и они ринулись вперед —
Тамм и Лейн впереди, Бруно — чуть поотстав. Сидев-
521
шме за столом не двинулись с места, окаменев от
ужаса: одни застыли с открытыми ртами, другие с про-
тянутыми за солью и хлебом руками...
Миссис Хэттер с пронзительным криком упала на
колени перед неподвижной маленькой фигуркой ее
старшего сына.
— Его отравили! Отравили! О, Боже... Джекки, ну
скажи хоть что-нибудь, ответь маме!
Тамм отшвырнул ее с дороги, схватил Джекки и,
с силой разжав ему челюсти, сунул ему в рот свой
огромный палец.
Из гортани Джекки вырвался лишь слабый хри-
пящий звук.
— Всем оставаться на своих местах! — взревел
Тамм.— Звоните доктору, Мошер! Он еще...— Тамм не
договорил. Мальчик в его руках вдруг выгнулся дугой
и, замерев на мгновение, рухнул, как узел мокрого
белья. Было совершенно очевидно, что Джекки скон-
чался.
Там же в восемь вечера.
На втором этаже в детской взволнованный доктор
Мэрриам ходил из угла в угол. Он вернулся домой,
после уик-энда всего лишь за полчаса до трагедии.
Мисс Хэттер истерически рыдала, прижимая к себе
плачущего Билли. Малыш был страшно напуган и
цеплялся ручонками за юбку матери. Все остальные
Хэттеры, хмурые и молчаливые, сгрудились у крова-
ти, на которой неподвижно лежало маленькое тело
Джекки. Они избегали смотреть друг на друга. В две-
рях стояли детективы.
Внизу в столовой остались двое — инспектор Тамм
и Друри Лейн, в глазах которого отражались не-
поддельная боль и отчаяние. Он казался совершенно
больным, и это состояние не могло скрыть даже его
прекрасное умение владеть собой. Оба они молчали.
Лейн, присев на краешек стола, не сводил глаз с упав-
шего стакана, из которого Джекки выпил свой Сокра-
тов 1 глоток. Тамм метался по комнате, как разъярен-
ный зверь, бормоча себе под нос проклятья.
1 Греческого философа Сократа, приговоренного к смерти, заста-
вили выпить чашу с ядо**.
522
Дверь отворилась, и на пороге показался Бруно.
— Какой ужас,— повторял он,— какой ужас! Какой
ужас...
Тамм бросил свирепый взгляд на Лейна, который
даже не повернул головы в его сторону, по-прежне-
му не сводя глаз с рокового стакана.
— Это никогда не кончится, Тамм,— простонал
Бруно.— Никогда, никогда...
— К черту! — закричал на него Тамм.— Меня сей-
час больше волнует другое... Почему он выходит из
игры сейчас? Именно сейчас? Послушайте, вы просто
не вправе сейчас выходить из игры!
— Я должен,— тихо ответил Лейн.— Должен, ин-
спектор.— Он поднялся и замер, держась за край сто-
ла.— Я больше не имею права вмешиваться. Смерть
малыша...— он облизнул пересохшие губы.— Нет. Мне
вообще не следовало этого начинать. Прошу вас, отпу-
стите меня.
— Но, мистер Лейн,— слабо попытался возразить
Бруно.
— Мне нечего сказать в свое оправдание. Я совер-
шил ужасную непоправимую ошибку. Вина за смерть
ребенка целиком лежит на мне. Нет...
— Ну ладно,— немного успокоившись, произнес
Тамм.— Вы вольны поступать так, как считаете нужным,
мистер Лейн. И если кому-то придется отвечать за
эту смерть, то скорее всего мне. Но вы же не можете
уйти просто так, ничего не объяснив, не рассказав
нам о той версии, над которой вы работали все это
время...
— Я уже все сказал вам,— безжизненным голосом
повторил Друри Лейн.— Я сказал, что ошибся. Я ошиб-
ся.
— Ну нет,— возразил Бруно,— вам не удастся так
легко отделаться. Тут все гораздо сложнее. Когда
вы попросили Тамма снять с дома охрану, вы имели
определенный план действий.
— Имел.— Бруно с ужасом заметил, что тени под
глазами Лейна стали почти лиловыми.— Я думал,—
продолжал Лейн,— что мне удастся предотвратить сле-
дующую попытку. Но это, к сожалению, оказалось
мне не под силу.
— Ерунда,— замотал головой Тамм.— Вы были
уверены, что никакого отравления не будет, что это
лишь ложный след.— Он застонал.— В этом доме, вид-
523
но, хотят устроить большую бойню. Всех этих Безум-
ных Шляпников давно нужно вырезать.
Лейн печально склонил голову, начал что-то гово-
рить, но остановился на полуслове и решительно напра-
вился к двери. Выйдя в коридор, он на мгновение
задержался, словно решив вернуться, но потом распра-
вил плечи и пошел дальше. У крыльца его ждала машина
с верным Дормио. Вдруг откуда-то налетела группа ре-
портеров. Лейн решительно отодвинул их с дороги,
сел в автомобиль и, когда машина тронулась, закрыл
лицо руками.
эпилог
Злой дух повержен,
Горечь лишь в сердцах осталась
Прошло два месяца. После того как Лейн поки-
нул дом Хэттеров, он больше не принимал участия
в расследовании. Ни инспектор Тамм, ни окружной
прокурор Бруно не. получали из «Гамлета» никаких
вестей и не делали попыток связаться с Лейном.
Газеты критиковали полицию за безделье. Един-
ственное упоминание о возможной причастности Лейна
к расследованию осталось фактически неподтвержден-
ным. По прошествии двух месяцев следствие так и не
сдвинулось с мертвой точки. Несмотря на предсказания
Тамма, цепочка преступлений не получила продолже-
ния. По делу было проведено служебное расследова-
ние. Инспектору Тамму здорово досталось, однако угро-
зы разжалования и понижения в должности на прак-
тике, к счастью, не были осуществлены.
Полиции пришлось покинуть дом Хэттеров; они ушли
ни с чем, обведенные вокруг пальца — как саркасти-
чески прокомментировала одна из известнейших газет —
умным убийцей... Вскоре после похорон Джекки се-
мейство Хэттеров, которое многие годы удерживала
от раскола лишь железная рука старой леди, распа-
лось... Джилл Хэттер исчезла, оставив с носом Гормли,
своего последнего избранника Байглоу и еще дюжину
недоумевающих поклонников... Марта, собрав остатки
собственного достоинства и решимости, ушла от Кон-
рада и поселилась с маленьким Билли в дешевой
квартирке. Эдгара Перри, который несколько недель на-
ходился под надзором полиции, в конце концов остави-
ли в покое, и он тоже исчез, но только чтобы вскоре
объявиться снова уже в качестве мужа Барбары Хэт-
тер. Этот брак вызвал большой переполох в литера-
турных кругах, однако интерес к этому событию быстро
525
угас, так как молодожены вскоре покинули Амери-
ку и перебрались в Англию.
В доме не осталось никого. Его заколотили и подали
объявление о продаже. Капитан Трайветт, грустный
и постаревший, часами гуляя по своему саду, частенько
посматривал в его сторону и глубоко вздыхал. Доктор
Мэрриам продолжал заниматься практикой.
В конце концов о происшедшем забыли. В анналах
нью-йоркской полиции появилось еще одно нераскрытое
преступление.
Лишь одно событие в этой цепи стоит особняком —
по этому поводу журналисты сломали немало копий.
За три дня до бракосочетания Барбары Хэттер и Эдгара
Перри скончалась во время полуденного сна Луиза
Кэмпион. Судебно-медицинский эксперт согласился с
доктором Мэрриамом, что смерть наступила в резуль-
тате остановки сердца.
Вместо послесловия
Узнав вес до конца, подумай и
поймешь.
Он заслужил упрек иль вел себя
достойно
Мистер Друри Лейн лежал на траве у пруда и
кормил хлебными крошками черных лебедей, когда на
тропинке показался Квейси в сопровождении Тамма
и Бруно. Оба выглядели смущенными. Квейси тронул
Лейна за плечо. Лейн повернул голову и быстро вскочил
на ноги. Лицо его выражало удивление и радость.
— Инспектор! Мистер Бруно! — воскликнул он.
— Рады видеть вас,— робко выступил вперед ин-
спектор Тамм.— Вот решили с Бруно навестить вас...
— Э... да,— подтвердил Бруно.
Они стояли, готовые провалиться сквозь землю. Лейн
пристально посмотрел на них.
— Присаживайтесь прямо на траву,— наконец
пригласил он.
Лейн был одет в шорты и свитер. Его загорелые
мускулистые ноги были перепачканы зеленью травы.
Он первым уселся на землю, поджав под себя ноги,
как индеец.
Бруно снял пиджак, расстегнул воротник рубашки
и, облегченно вздохнув, сел. Инспектор поколебался,
но потом тоже растянулся на траве. Несколько минут
все трое молчали. Глаза Лейна были устремлены на
пруд, где черные лебеди, причудливо изгибая шеи, тя-
нулись за хлебными крошками.
Наконец Тамм кашлянул.
— Хм... может быть... Эй, мистер Лейн! — он про-
тянул руку вперед и похлопал Лейна по плечу. Лейн
повернулся.
— Я хотел поговорить, мистер Лейн.
— Вот как! — пробормотал Лейн.— Что ж, на-
чинайте.
527
— Я хотел сказать вам,— моргнув, произнес Тамм,—
что мы... Бруно и я, хотели... хотели вас кое о чем
спросить.
— Вас, очевидно, интересует мое мнение о том,
умерла Луиза естественной смертью или нет?
Тамм и Бруно изумленно переглянулись. Затем Бру-
но подался вперед.
— Да,— взволнованно произнес он.— Вы, видимо,
читали газеты. Мы подумали, что, может быть, зря
так рано закрыли дело... Как вы думаете?
Тамм ничего не сказал.* Он лишь пристально смотрел
на Лейна из-под нахмуренных бровей.
— Мне казалось, что доктор Шиллинг согласился
с заключением доктора Мэрриама, что смерть наступила
вследствие паралича сердца.
— Да,— кивнул инспектор.— Он это подтвердил.
Мэрриам всегда говорил, что у слепоглухонемой слабое
сердце. В истории болезни это тоже отражено. Но мы
все-таки сомневаемся...
— Мы думаем,— подхватил Бруно,— что, может
быть, использовали какой-то яд, который не оставляет
следов в организме, или ей сделали какой-нибудь укол,
который спровоцировал смерть...
— Но я ведь уже сказал вам два месяца назад,
джентльмены, что выхожу из игры,— усмехнулся Лейн
и швырнул лебедям еще одну порцию крошек.
— Мы понимаем, но...— заторопился Бруно, чтобы
не дать Тамму сказать очередную грубость,— но нам
всегда казалось, что вы располагаете какими-то важ-
ными фактами...
Он не договорил, так как Лейн отвернулся. На губах
актера блуждала рассеянная улыбка, а серо-зеленые
глаза, устремленные на лебедей, казалось, не видели
их. Немного погодя он глубоко вздохнул и повернулся
к своим гостям.
— Вы были правы,— сказал он.
Тамм вырвал пучок травы и с яростью швырнул
его к своим огромным ногам.
— Я так и знал! — загремел он.— Что я вам гово-
рил, Бруно? У него есть что-то, что мы можем исполь-
зовать против...
— Дело раскрыто, инспектор,— спокойно сказал
Лейн.
Тамм и Бруно изумленно уставились на него, и Тамм
так сильно стиснул руку Лейна, что тот поморщился.
528
— Раскрыто? — хрипло переспросил Тамм.— Где?
Когда? Кем? Ради Бога — на прошлой неделе?
— Дело было раскрыто больше двух месяцев назад.
Тамм и Бруно задохнулись от волнения.
— Вы хотите сказать...— прошептал первым при-
шедший в себя Тамм,— что вы два месяца молчали,
а убийца оставался на свободе?
— Убийца не был на свободе.
Они разом вскочили на ноги, точно куклы, которых
резко дернули вверх.
— Вы имеете в виду, что...
— Я имею в виду то,— печальным голосом закон-
чил Лейн,— что убийца мертв.
Один из плававших в пруду лебедей взмахнул крылья-
ми, и прохладные брызги обдали находившихся на
берегу мужчин.
— Пожалуйста, садитесь,— сказал Лейн. Тамм и
Бруно автоматически подчинились.— Отчасти я даже
рад, что вы пришли сегодня,— продолжал Лейн,—
и вместе с тем я не уверен, правильно ли поступлю,
если стану сейчас рассказывать вам обо этом.
Тамм застонал.
— Нет-нет, инспектор. Я не собираюсь дразнить
вас, оттягивая этот разговор. Просто я в самом деле
не уверен, пришло ли для него время.
— Но почему вы не хотите рассказать нам? — воск-
ликнул Бруно.
;— Потому что,— вздохнув, проговорил Лейн,— вы
не поверите мне. Это кажется настолько невероятным,—
спокойно продолжал Лейн,— что я бы не удивился,
если, услышав об этом, вы сочли бы меня лгуном или
сумасшедшим.— Его голос дрогнул.— Таким же безум-
цем, как Безумные Шляпники.
— Неужели Луиза Кэмпион? — прошептал окруж-
ной прокурор.
Лейн пристально посмотрел на него и покачал го-
ловой.
— Нет.
Инспектор Тамм всплеснул руками.
— Значит, это все-таки был Йорк Хэттер! — воск-
ликнул он.— Я так и знал!
— Нет.— Мистер Друри Лейн вздохнул и повернул-
ся к своим лебедям. Он бросил в воду еще одну горсть
хлебных крошек и негромко, но внятно и с неподдель-
ной горечью произнес:
34 Д. Д. Карр и др. 529
— Нет... Это был Джекки.
Казалось, весь мир на мгновение замер. Ветер вдруг
стих, и только лебеди бесшумно скользили по воде.
Радостный возглас Квейси, забавлявшегося с золотой
рыбкой в фонтане с Ариэлем, вернул их к реальности.
Лейн повернулся лицом к Тамму и Бруно.
— Вы мне не верите,— сказал он.
Тамм кашлянул и попытался что-то сказать, но
голос его сорвался, и он снова прокашлялся.
— Нет,— наконец вымолвил он.— Я вам не верю...
Я не могу...
— Это в самом деле невозможно, мистер Лейн! —
воскликнул Бруно.— Это безумие!
Лейн опять вздохнул.
— Любой здравомыслящий человек на вашем месте
прореагировал бы так же,— пробормотал он.— И все-
таки это он, тринадцатилетний Джекки Хэттер, ребе-
нок, едва перешагнувший порог отрочества, три раза
добавлял яд Луизе Кэмпион. Он ударил по голове мис-
сис Хэттер и убил ее, он...
— Джекки Хэттер..*—громким шепотом повторил
Тамм.— Джекки Хэттер...— снова произнес он, словно
многократное повторение этого имени могло помочь
ему заглянуть в душу того, кто его носил.— Но как
могла эта маленькая вертлявая обезьянка придумать
и осуществить столь изощренный план? Нет, невозмож-
но. Этому никто не поверит.
Окружной прокурор Бруно покачал головой.
— Не торопитесь, Тамм,—сказал он.— Вы слишком
взволнованы, иначе вы бы сами лето ответили на этот
вопрос. Нет ничего непостижимого в том, что трина-
дцатилетний мальчик точно выполнил план, составлен-
ный кем-то другим.
Лейн удовлетворенно кивнул и направил взгляд на
траву.
Инспектор судорожно глотнул воздух* точно рыба,
выброшенная на берег.
— План Йорка Хэттера! — воскликнул он.— Теперь
понятно. Господи, вот, значит, как! Маленький дьяволе-
нок... А я-то думал, что это был сам Йорк... что он
не умер... Я все пытался напасть на след... покойника! —
Он горько расхохотался.
— Этого не мог сделать Йорк Хэттер,— покачал го-
ловой Лейн.— Даже если бы он остался жив — ведь
опознание было весьма условным, так что никто не
530
мог полностью исключить такую возможность... Нет,
джентльмены, это был Джекки Хэттер, и никто другой.
Хотите, я расскажу вам, как и когда, я пришел к- такому
выводу?
Тамм, и Бруно молча кивнули. Мистер Друри Лейн
улегся на траву, сунул руки под. голову и, задумчиво
глядя в небо, начал свой удивительный рассказ.
— Когда началось расследование второго преступ-
ления — убийства Эмили Хэттер, я знал об этом деле
не больше, чем вы. Я начал, как говорится, с чистого
листа, без каких-либо догадок и предрассудков, и вы-
воды, к которым я пр и шел > явились, лишь результатом
наблюдений и анализа. Прежде всего я изложу вам
факты, которые убедили меня; в том,, что главным дей-
ствующим: лицом трагедии был. именно мальчик. Впо-
следствии это толкнуло меня на. поиски плана. Йорка
Хэттера.
Расследование убийства- старой леди с самого начала
было очень затруднено. Оно фактически произошло в
присутствии свидетеля, однако-такой свидетель^ по сути,
мало чем лучше покойника; слепоглухонемая женщи-
на — свидетель, который не только не видит и. не слы-
шит, но и не говорит. И- все же от нее можно было
кое-чего добиться, ведь у нее оставались еще три чув-
ства, и они функционировали, превосходно — обоняние,
осязание и вкус.
Последнее я отбросил сразу — в данном, случае ее
вкусовые ощущения не могли нам дать-ничего.. Но оста-
вались обоняние и осязание, и именно- опираясь, на
них — на ощущения Луизы, испытанные во время кон-
такта с убийцей,— я пришел к истине;
Ранее я уже доказал вам, что и убийство миссис
Хэттер, и отравление груши,, предназначенной для
Луизы Кэмпион,— дело рук одного человека^ Я также
убедил вас в том, что единственной целью преступника
было убить миссис Хэттер,, а вся история с отравлен-
ной грушей была нужна лишь для того, чтобы, сбить
с толку полицию. Но если отравитель и убийца — это
одно и то же лицо, значит, тот, чьей щеки коснулась
Луиза, мог быть не кем иным, как. преступником, кото-
рого мы ищем. Теперь вспомним: Луиза коснулась
лица убийцы, когда стояла в полный рост, рука ее была
вытянута вперед, параллельно полу. Вы, инспектор, были
тогда очень близки к разгадке...
Тамм смущенно моргнул и покраснел.
34*
531
— Я не понимаю...— протянул Бруно.
Лейн, лежавший на спине, устремив глаза в небо,
не заметил движения его губ и тихо продолжал:
— Вы тогда сказали, инспектор, что, зная рост сви-
детеля, который коснулся щеки и носа убийцы, можно
определить и рост самого преступника. Замечательно!
Я подумал тогда, что вы ухватитесь за этот важный
факт и правда скоро выплывет наружу. Но мистер Бруно
возразил вам. Он сказал: «Как определить рост преступ-
ника, не зная точно, стоял ли он в тот момент, когда
рука коснулась его щеки, или, может быть, шел пригнув-
шись?» Весьма тонкое замечание. Действительно, если
бы убийца пригнулся, то определить его рост было
бы просто невозможно. И вот, даже не попытавшись
проникнуть глубже в суть дела, вы с мистером Бруно
отбросили этот важнейший факт... Если бы вы немного
подумали или хотя бы посмотрели на пол, вы бы
сразу обо всем догадались, как догадался я.
Бруно нахмурился, а Лейн, который, опершись на
локоть, повернулся к ним лицом и сел, печально улыб-
нулся.
— Инспектор, встаньте.
— Что? — опешив, переспросил Тамм.
— Встаньте, пожалуйста.
Тамм удивленно посмотрел на него, но подчинился.
— Теперь встаньте на цыпочки.
Тамм переступил с ноги на ногу и, поднявшись
на носках, неловко качнулся.
— А теперь, стоя на цыпочках, пригнитесь и по-
пробуйте идти.
Инспектор согнул ноги в коленях и, оторвав каб-
луки от земли, попытался выполнить указание. Бруно
фыркнул — Тамм напоминал в этот момент огромную
неуклюжую утку.
Лейн снова улыбнулся.
— Ну, инспектор, так что доказывает ваша неудач-
ная попытка?
Тамм сорвал травинку и бросил гневный взгляд
на Бруно.
— Перестаньте смеяться, гиена! — рявкнул он и по-
вернулся к Лейну: — Доказывает, что идти на цыпоч-
ках пригнувшись очень трудно.
— Верно! — подхватил Лейн.—. Теоретически это,
конечно, возможно, однако согласитесь, что убийца,
покидающий место только что совершенного преступле-
532
ния, вряд ли станет передвигаться столь странным об-
разом. На цыпочках — возможно, но чтобы на цыпочках,
пригнувшись,— маловероятно: это и неудобно и, в общем-
то, бессмысленно — только замедляет движение... Дру-
гими словами, зная, что в момент прикосновения Луизы
Кэмпион убийца стоял на цыпочках, мы можем исклю-
чить возможность того, что он пригнулся.
Следы на полу рассказали мне все как было. На
рассыпанном по ковру тальке от кровати старой леди
к тому месту, где преступник столкнулся с Луизой,
отпечатались лишь носки ботинок. После этого убийца
повернулся и бросился к двери — здесь расстояние
между следами увеличилось, и на ковре остались отпе-
чатки не только носков, но и каблуков.
— Разве? — нахмурившись, пробормотал Бруно.—
Разве там отпечатались только носки? Я всегда обращаю
внимание на такие вещи, но я не помню, были ли там...
— Были, были,— со злостью оборвал его Тамм.—
Заткнитесь, Бруно.
— К тому же,— спокойно продолжал Лейн,— в
пользу того, что преступник шел на цыпочках, говорит
и еще один факт: расстояние между следами на участке
между изголовьем кровати, где стоял преступник, на-
нося удар миссис Хэттер, и тем местом, где он встре-
тился с Луизой, составляет всего лишь дюйма четыре —
а именно такова ширина шага человека, идущего на
носках... Итак, когда Луиза Кэмпион коснулась лица
преступника, он стоял прямо да еще поднявшись на
цыпочки. Теперь,— подвел итог Лейн,— у нас есть все
необходимое, чтобы вычислить рост убийцы. Позвольте
мне немного отклониться от темы. Во время чтения
завещания я обратил внимание на то, что Луиза и Марта
Хэттер примерно одного роста. Я убедился также, что
они ниже всех остальных членов семьи. Точный рост
Луизы я узнал во время своего визита к доктору Мэр-
ри аму, когда изучал его картотеку. Ее рост — пять
футов четыре дюйма. Но лично мне и не нужно было
знать ее точный рост. Я примерно прикинул его, когда
она рассказывала о событиях той страшной ночи. Я срав-
нил ее рост со своим и произвел в уме несложные
подсчеты. Теперь слушайте, пожалуйста, внимательно.
Тамм и Бруно впились в него взглядами.
— Каково расстояние от макушки человека до его
плеча, как по-вашему, мистер Бруно?
— Э... Я не знаю...— признался окружной проку-
533
pop.— И не представляю, как это можно определить.
— Можно,— улыбнулся Лейн.— Разумеется, разме-
ры могут варьировать у разных людей, у мужчин и
у женщин, но мне точно известно — эту информацию
я почерпнул у Квейси, а он знает о строении челове-
ческой головы больше любого, с кем мне доводилось
встречаться,— что у женщин это расстояние равно де-
вяти — одиннадцати дюймам. Будем считать, что у жен-
щины среднего роста оно равно десяти дюймам —
в этом легко убедиться, глядя на любую нормально
сложенную женщину, даже определяя расстояние на
глаз. Прекрасно! Таким образом, исходя из того, что
пальцы вытянутой руки Луизы находились примерно
на уровне носа убийцы, мы можем утверждать, что
убийца меньше ее ростом. Ведь если бы он был одного
с ней роста, она коснулась бы пальцами его плеча.
А раз она дотронулась до носа и щеки, значит, он
был меньше.
Мог ли я определить рост преступника более точно?
Да. Рост Луизы — пять футов четыре дюйма, или шесть-
десят четыре дюйма. Расстояние от пола до ее вытянутой
руки, следовательно, на десять дюймов короче ее полного
роста. Значит, щека и нос убийцы, которых коснулись
пальцы Луизы, находились на высоте пятидесяти четы-
рех футов от пола. Теперь остается только определить
примерные пропорции и вычислить расстояние от носа
до макушки. Если человек ниже ростом, чем Луиза,
оно равно примерно шести дюймам. Другими словами,
рост убийцы равен примерно шестидесяти дюймам, или
ровно пяти футам. Однако вспомните, убийца в момент
прикосновения стоял на цыпочках, следовательно, из
этой цифры следует вычесть ту высоту, на которую
может подняться человек, встав на цыпочки,— это при-
мерно три дюйма. Получается, что рост убийцы — около
четырех футов девяти дюймов.
Бруно и Тамм были потрясены.
— Господи! — простонал Тамм.— Неужели, чтобы
ловить преступников, нужно быть еще и математиком!
Лейн невозмутимо продолжал:
— Можно определить рост убийцы и иначе. Если
бы он был одного роста с Луизой, то, как я уже го-
ворил, она коснулась бы его плеча. Однако она косну-
лась его щеки и носа. Следовательно, рост преступника
равен ее росту минус расстояние от носа до плеча, ко-
торое в среднем составляет четыре дюйма. Добавим
534
еще три дюйма — ведь он стоял на цыпочках — и по-
лучим семь дюймов. Итак, убийца на семь дюймов ниже
Луизы, рост которой, как я уже сказал, пять футов
четыре дюйма. Получается, что рост убийцы — четыре
фута девять дюймов. Цифра та же, что и в первом
случае.
— Ух! — выдохнул Бруно.— Что-то не верится. Та-
кие точные выводы на основе простой прикидки на глаз.
— Вы говорите так, словно мои рассуждения очень
сложны. Возможно, обилие цифр вас немного испугало.
На самом деле все до смешного просто... Предположим
даже, что рука Луизы была вытянута не строго парал-
лельно полу, а чуть выше или чуть ниже. Вряд ли она
могла отклониться намного, так как Луиза слепая,
а привычный жест слепых при ходьбе — это вытянутая
вперед рука. И все же допустим небольшую поправ-
ку — два дюйма вверх или вниз. В таком случае рост
убийцы мог быть четыре фута одиннадцать дюймов.
Как видим, это мало что меняет. Вы можете далее
возразить — и по глазам инспектора я вижу, что ему
очень хочется это сделать,— что мои цифровые выклад-
ки относительно пропорций телосложения чересчур
строги. Можете проверить их сами. В любом случае,
факт, что пальцы вытянутой руки Луизы коснулись
носа и щеки убийцы, да еще когда он стоял на цыпоч-
ках, подтверждает, что преступник был немного ниже
ее ростом. Поняв это, я пришел к выводу, что убийцей
мог быть только Джекки Хэттер.
Он остановился, чтобы перевести дух, и Тамм вздох-
нул. Теперь, после объяснения Лейна, все действительно
стало простым и понятным.
— Почему Джекки Хэттер? — продолжал Лейн.—
Объяснение элементарно. Так как Луиза и Марта самые
низкие среди взрослых, живущих в доме — а в этом
я убедился во время чтения завещания,— следовательно,
преступником, с которым столкнулась в спальне Луиза,
не мог быть ни один из взрослых членов семьи. Другие
обитатели дома тоже исключаются: и Эдгар Перри,
и мистер и миссис Арбукл, и Вирджиния — люди высо-
кого роста. Может быть, совершивший преступление
был одним из друзей дома? Но капитан Трайветт, Джон
Гормли и доктор Мэрриам — тоже высокие мужчины.
Честер Байглоу среднего роста, однако средний рост
мужчины не может быть на несколько дюймов ниже
пяти футов. О том, что убийца не был совершенно по-
535
сторонним человеком, свидетельствует его прекрасное
знание особенностей планировки дома, привычек и вку-
сов его обитателей.
— Понятно, понятно...— мрачно кивнул инспек-
тор.— Все было на поверхности, мы проморгали...
— Увы, это так, инспектор,— подтвердил Лейн.—
Убийцей Мог быть только Джекки Хэттер... Позже,
когда я побывал у доктора Мэрриама и ознакомился с
его картотекой, мои предположения подтвердились. По
данным доктора Мэрриама,' рост Джекки был четыре
фута восемь дюймов — я ошибся лишь на один дюйм...
Конечно, теоретически это мог быть маленький Билли,
хотя уже сама мысль об этом кажется абсурдной. К тому
же Билли еще малыш, не более трех футов ростом.
И еще одно: Луиза сказала, что ощутила прикосно-
вение к мягкой и гладкой щеке. Поэтому на ум сразу
приходит мысль о женщине. Но ведь у тринадцатилет-
него мальчика щека тоже мягкая и гладкая.
— Черт возьми! — выругался инспектор.
— И вот, стоя в спальне, обдумывая показания
Луизы, наблюдая за тем, как она проживает заново
события той ужасной ночи, я пришел к выводу, что
это Джекки Хэттер проник тогда в спальню, впрыснул
яд в грушу, якобы предназначавшуюся его тетке, и уда-
рил по голове свою бабушку, после чего она умер-
ла.
Лейн на мгновение остановился, поглядывая на ле-
бедей.
— Скажу вам, что сначала эта мысль показалась мне
настолько нелепой, что я сразу ее отбросил. Чтобы
ребенок придумал и осуществил столь тонкий и хитрый
план? Невероятно! Моя первая реакция была точно
такой же, как минуту назад у вас, инспектор: я высмеял
себя, решив, что в чем-то ошибся, что, может быть,
какой-то взрослый, находясь в тени, направлял дей-
ствия ребенка. Я даже подумал о существовании какого-
нибудь неизвестного мне человека... карлика, высотой
четыре фута восемь или девять дюймов. Но это было
глупо. Я просто не знал, что делать. Свои догадки я
оставил при себе. В тот момент вы бы первыми подняли
меня на смех. Мог ли я ожидать, что вы мне поверите,
если я сам не верил в то, что думал?
— Теперь я начинаю многое понимать,— прого-
ворил Бруно.
— В самом деле? — поднял брови Лейн.— Боюсь,
536
что, несмотря на всю вашу проницательность, вам не
известно и половины, мистер Бруно.
Итак, что же случилось? Луиза Кэмпион заявляет,
что ощутила исходивший от убийцы запах ванили. «Ва-
ниль! — сказал я себе.— Это совсем не исключает вер-
сию о ребенке». Я проверил все, от чего мог бы исходить
этот запах — цветы, пирожное, конфеты. Безрезультат-
но. Я обыскал весь дом. Ничего! В конце концов я
отбросил предположение о том, что запах ванили исхо-
дил от ребенка, и решил производить поиски в другом
направлении. От доктора Ингаллса я узнал, что в состав
мази, применяемой для лечения некоторых кожных
болезней, входит бальзам Перу, обладающий выражен-
ным ванильным ароматом. У доктора Мэрриама мне
удалось выяснить, что И орк Хэттер страдал кожным
заболеванием и в течение длительного времени пользо-
вался этим бальзамом. В лабораторной картотеке я на-
шел сведения о флаконе с бальзамом... Все сходилось
на Йорке Хэттере. Человеке, умершем несколько ме-
сяцев назад. Или, может быть, он жив?
— На этом и я споткнулся,— мрачно признался
Тамм.
Лейн не обратил внимания на его слова.
— Да, такая возможность не исключалась, особенно
принимая во внимание то, в каких условиях прово-
дилось опознание. То, что именно тело Хэттера было
поднято из воды, никто, по сути, не подтвердил... Но
каков был рост трупа? В своем рассказе вы не упомя-
нули об этом. Хотя даже если предположить, что по-
гибший не был Хэттером, что это всего лишь тонкая
ловушка, то скорее всего Хэттер подобрал бы тело, под-
ходящее по физическим параметрам. Позднее я узнал
точный рост Хэттера в картотеке доктора Мэрриама —
пять футов пять дюймов. Значит, той ночью в спальне
Луиза столкнулась не с Йорком Хэттером, ведь убийца
был намного ниже ее, во всяком случае, его рост не
превышал пяти футов...
Тогда откуда взялся запах ванили? Очевидно, его
источником все же был бальзам Перу — он находился
в лаборатории, там же, где убийца брал яды, хранился
во вполне доступном месте, и кроме него в доме не было
обнаружено ничего, что обладало бы столь специфи-
ческим запахом. Поняв, что Йорк Хэттер не находился
в ночь убийства в спальне, я стал искать другого че-
ловека, который пользовался злополучным бальзамом.
537
Для чего ему это было нужно? Единственное, что
пришло мне в голову, это что убийца намеренно под-
бросил нам ложный след, надеясь, что полиция быстро
выяснит, что Йорк Хэттер пользовался бальзамом. Но
это ведь глупо — Йорк Хэттер мертв. Или нет? Ответа
на этот вопрос в то время у меня не было.
Следующим шагом был осмотр лаборатории. Пом-
ните расположение флаконов с химикатами? Всего было
пять полок, каждая поделена на три секции — по два-
дцать пронумерованных флаконов. Номер первый стоял
на верхней полке в первой секции слева. Помните,
инспектор, бутылка со стрихнином — номер девять —
находилась почти в середине крайней левой секции
на верхней полке, а номер пятьдесят семь — синиль-
ная кислота — стояла на той же полке, но в конце
правой секции. Даже если бы я не присутствовал при
осмотре и узнал бы об этом только из ваших слов,
я бы сразу понял, что химикаты выставлены строго
по порядковым номерам и нумерация начинается с ле-
вого края первой секции верхней полки и движется
направо... Прекрасно!
Бальзам Перу находился в бутылке номер тридцать.
После пожара и взрыва его уже не было, но я без
труда определил то место, на котором он стоял. По-
скольку в каждой секции имелось двадцать бутылочек,
номер тридцать должен был находиться в самой се-
редине центральной секции на верхней полке.
Позже я выяснил, что Марта Хэттер была един-
ственным человеком в доме, который знал, что Йорк
Хэттер страдает кожным заболеванием. Я обратился к
ней, и она подтвердила, что Йорк Хэттер пользовался
каким-то бальзамом, название, правда, она забыла, но
сказала, что он пахнет ванилью. Когда я спросил ее, где
хранился бальзам — заранее поставив в центральную
секцию верхней полки несколько бутылочек и банок,—
она уверенно подошла к полкам и взяла флакон с того
места, где должна была стоять бутылочка 30... И тут
я обнаружил нечто чрезвычайно важное — то, что
вообще не имело никакого отношения к запаху.
— Что же? — решительно потребовал ответа ин-
спектор.— Я тоже был там и ничего особенного не
заметил.
— Не заметили? — улыбнулся Лейн.— Значит, я пе-
ред вами имел определенные преимущества. Смотрите:
как миссис Хэттер сняла ту бутылочку? Поднявшись
538
на носки. Что это значит? Что Марта Хэттер, одна
из самых низких взрослых в семье, чтобы взять фла-
кон с верхней полки, должна встать на цыпочки. Но
главное — она все-таки дотягивалась до верхней полки,
стоя на полу.
— Но что в этом особенного, мистер Лейн? —
нахмурился Бруно.
— Увидите,— пообещал Лейн и опять едва заметно
улыбнулся.— Помните, во время первого осмотра лабо-
ратории, еще до пожара, мы обнаружили два пятна
на внешних торцах полок? Они овальной формы, явно
оставшиеся от прикосновения кончиков пальцев. Первый
отпечаток был на торце второй полки прямо под фла-
коном 69, второй — на той же полке под флако-
ном 90. Отпечатки занимали не всю ширину торца,
а лишь верхнюю его половину. Ни содержимое бутыл-
ки 69 — серная кислота,— ни вещество в бутыл-
ке 90 — азотная кислота — не имели ни малейшего
отношения к нашему делу. Однако тут было другое
важное обстоятельство: флакон 69 стоял прямо под
бутылкой 9, а флакон 90 — под бутылкой 30. А мы
помним, что оба номера — и 9 и 30 — фигурировали
в деле об отравлении Луизы Кэмпион: стрихнин —
флакон 9 — был добавлен в приготовленный для нее
коктейль; в бутылке 30 находился бальзам Перу, запах
которого исходил от преступника в ночь убийства мис-
сис Хэттер. Это не могло быть простым совпадением,
и я сразу соотнес свое открытие с другим обстоя-
тельством: стул на трех ножках, который, судя по от-
печаткам на пыльном полу, обычно стоял между рабо-
чими столами, в момент осмотра находился прямо под
средней секцией полок. Пыль на самом сиденье была
потревожена, виднелись мелкие полосы. Все это вряд
ли могло произойти, если бы на стуле просто сидели,
в этом случае пыль была бы сбита равномерно, или
ее не было бы вообще. Итак, что нам известно? Трех-
ногий стул стоит не на своем обычном месте, а около
полок, прямо напротив центральной секции, где стоят
флаконы 30 и 90. Кому и зачем он мог понадобиться
там? Что все это значит? Зачем вообще притащили сюда
стул? Если не для того, чтобы сидеть, тогда зачем?
Очевидно, для того, чтобы на него встать,— отсюда
и неровно сбитая пыль на поверхности сиденья. Но
кому понадобилось на него вставать? С этого момента
все становится ясно. Отпечатки на торце свидетель-
539
ствуют о том, что кто-то пытался дотянуться до верх-
ней полки, но не смог, и кончики пальцев скользнули
лишь по торцу второй. Чтобы достать то, что ему
было нужно, преступнику пришлось встать на стул.
После этого он, вероятно, достиг цели, так как мы
знаем, что и содержимое бутылочки 9 и бальзам из
бутылочки 30 были позднее использованы им. Что
это нам дает? А вот что... Если преступник оставил
отпечатки на торце второй полки, значит, расстояние
от этого торца до пола и есть рост преступника, вернее
не рост, а полная длина его тела, когда он стоит,
вытянувшись, с поднятыми вверх руками. Ведь если
вам нужно достать сверху какой-то предмет, вы ин-
стинктивно встаете на цыпочки и вытягиваете вверх
руку.
— Понятно...— протянул Бруно.
— Факт, что Марта Хэттер, стоя на полу, смогла
дотянуться до верхней полки и взять нужный флакон,
свидетельствует о том, что любой из взрослых обита-
телей дома мог взять любой яд с верхней полки без
помощи стула — ведь Луиза и Марта самые низкие в
семье. Значит, человек, оставивший отпечатки на торце
второй полки и воспользовавшийся потом стулом для
того; чтобы достать с верхней полки нужные ему бу-
тылки, был ниже Марты. Насколько ниже, подсчитать
не трудно. Я попросил у вас, инспектор, линейку и
измерил расстояние между первой и второй полками.
Оно было равно шести дюймам. Я также измерил тол-
щину полок — один дюйм. Таким образом, человек, ос-
тавивший отпечатки, был по крайней мере на семь
дюймов ниже Марты. К этому я прибавил еще один
дюйм, так как, снимая с верхней полки флакон, Марта
держала его не у самого основания, а чуть выше. По-
лучилось, что преступник ниже Марты на восемь
дюймов. Но Марта одного роста с Луизой, а ее рост
пять футов восемь дюймов! Так я получил важное
подтверждение своей первоначальной версии, что убий-
цей был маленький Джекки.
Минуту все молчали.
—• Я не могу поверить,— пробормотал инспектор.—
Просто не могу.
— Вас трудно в этом винить,— грустно отозвался
Лейн.— Мне самому было не просто. Но факты оста-
вались фактами, и я не мог более закрывать глаза на
правду. Джекки Хэттер не только впрыснул яд в грушу
540.
и нанес смертельный удар миссис Хэттер, он же добавил
стрихнин и взял с полки бальзам Перу...— Лейн за-
молчал, переводя дух.— Я . стал подводить итоги. Те-
перь у меня не было никакого сомнения в том, что,
несмотря на кажущуюся абсурдность этой идеи, Джекки
Хэттер был действующим преступником. Невероятно,
но бесспорно! Однако разыгранный им сценарий был
настолько сложен, тонок и продуман, что невозможно
было поверить в то, что он задуман тринадцати летним
ребенком, пусть даже очень смышленым. Значит, воз-
можны два варианта. Первый — что Джекки был просто
инструментом в руках какого-то взрослого, разработав-
шего этот причудливый план и заставившего мальчика
его выполнять. Эту версию я отбросил. Судите сами,
какой же взрослый решится использовать для таких
целей детей? Это огромный риск: ребенок может про-
говориться, забывшись, решив похвастать или попросту
испугавшись суровых вопросов следователя. Конечно,
его могли заставить молчать шантажом и угрозами,
но это тоже маловероятно. Дети очень открыты, и по-
ведение Джекки не было похоже на поведение запуган-
ного и затравленного подростка.
— Да, тут мне нечего возразить,— с горькой ус-
мешкой проговорил Тамм.
Лейн кивнул.
— И даже если допустить, что некий взрослый из-
брал Джекки орудием своей злой воли, то как тогда
объяснить те явные несоответствия и просчеты —
подробно я расскажу о них позднее,— которые были
допущены маленьким палачом? Взрослый человек ни-
когда не сделал бы таких ошибок. Могло ли быть
так, спросил я себя, что взрослый, разработавший план,
и ребенок, который его выполнил, не имели между со-
бой связи? Возможно, но лишь в одном случае — если
взрослый не знал о действиях ребенка. В противном
случае он сразу сообщил бы обо всем в полицию.
— Так вот, значит, как вы пришли к выводу о су-
ществовании письменного плана?
— Да. И я сразу почувствовал, что нахожусь на
верном пути. Что помогло мне определить автора за-
мысла? Несколько вполне очевидных фактов. Во-пер-
вых, свободное оперирование разнообразными ядами
со всей определенностью указывало на единственного
специалиста-химика в доме — Йорка Хэттера. Кроме
того, Барбара Хэттер на первом допросе упомянула,
541
что ее отец баловался беллетристикой. Позднее я вспом-
нил об этом. Беллетристика! Бальзамом Перу тоже
пользовался исключительно Йорк Хэттер. Все факты
указывали на него, живого или мертвого.— Лейн вздох-
нул и потянулся.— Помните, инспектор,, однажды я ска-
зал, что шел к истине двумя путями? Вы тогда еще
очень удивились.... Так вот, моя первая нить — это за-
пах ванили; вторая — визит к Барбаре Хэттер в поисках
того, кто мог сочинить пресловутый план. Я был рад
получить от нее подтверждение своей догадке, что
Йорк Хэттер работал над детективным романом. Бар-
бара знала немного — лишь то, что ее отец обдумывал
сюжет детектива. Но это значило, что общий замысел
романа мог уже существовать! Я все больше убеж-
дался в том, что, решив однажды написать увлекатель-
ный роман с детективным сюжетом, Йорк Хэттер в конце
концов фактически вооружил своего внука подробным
рукописным планом, для совершения настоящего убий-
ства.
Итак, Джекки действовал по плану. Но куда он мог
деть рукопись? Уничтожить? Вряд ли: детская психо-
логия такова, что ребенок скорее спрячет подобную
вещь, чем уничтожит ее; Во всяком случае,, стоило
попробовать поискать, и я начал поиски. Вероятно, ру-
копись была спрятана в доме. Но где? После убийства
дом обшарили снизу доверху, но ничего подобного не
нашли. Кроме того, я чувствовал, что тринадцатилетний
мальчишка со свойственным его возрасту романтиче-
ским восприятием окружающего мирау в котором он
воображает себя то пиратом или разбойником,, то от-
важным ковбоем, то вождем воинственного индейского
племени, выберет и соответствующее место для тай-
ника. К тому времени я уже знал путь, которым Джекки
проникал в лабораторию — через дымоход камина. Воз-
можно, там и следовало искать? Мне удалось остаться
в лаборатории одному, и я тщательно осмотрел кир-
пичную перегородку и внутреннюю стену дымохода.
Там в кладке я обнаружил тайник — в нем и лежала
рукопись. Очевидно, уверенный в том, что никто не
знает секрета старого камина, Джекки счел его самым
надежным местом для хранения своей тайны. Сам он,
я полагаю, узнал об этом секрете случайно. Рыская по
дому, маленький сорванец намеренно пытался проник-
нуть в лабораторию, доступ в которую был запрещен его
суровой бабушкой. На его месте так поступил бы любой
542
мальчишка. Возможно, однажды, забравшись в камин
со стороны спальни, он обнаружил, что задняя стенка
не намного выше его самого, взобрался на нее и быстро
сообразил, что таким образом можно попасть в лабо-
раторию, минуя запертую дверь. Решив обследовать
лабораторию, в одной из секций картотеки — той, что
была пуста, когда мы проводили свой осмотр,—он
обнаружил рукопись, которую вложил туда Йорк Хэт-
тер перед тем, как совершить самоубийство. Позже,
решив воплотить придуманный дедом детективный сюжет
в реальность, он вытащил кирпич из стены дымохода
прямо над перегородкой и устроил там тайник. И вот
что еще важно: с момента обнаружения рукописи до
первой попытки отравления прошло довольно много вре-
мени — Джекки размышлял над увлекательным сю-
жетом, обдумывал трудные слова, многое не понимая,
однако прекрасно запомнил, что и как нужно делать.
— Ребенок...— пробормотал Тамм.— Просто ребе-
нок.— Он замотал головой.— Я... Дьявол! Я просто не
знаю, что и сказать.
— Тогда слушайте! — грубо оборвал его Бруно.—
Продолжайте, мистер Лейн.
— Что касается рукописи,— продолжал Лейн,— то
я не мог забрать ее с собой: ведь Джекки, несомненно,
обнаружил бы пропажу, а в мои планы не входило
пугать его раньше времени. Поэтому я снял копию
с плана и положил рукопись на прежнее место. Там же,
в тайнике, я обнаружил пробирку с белой жидкостью.
Я был уверен, что это яд, и решил из соображений бе-
зопасности подменить его молоком. Вы поймете, почему
я это сделал, если сами прочтете рукопись.— Рядом
на траве лежала старая куртка, и Лейн потянулся за
ней.— Я ношу это с собой уже много недель,— признал-
ся он.— Поразительный документ. Прочтите его,
джентльмены, прежде чем я продолжу.
Он достал из кармана куртки исписанные каран-
дашом страницы—копию рукописи Йорка Хэттера —
и протянул их Бруно. Гости принялись напряженно
читать. Лейн терпеливо ждал, пока они закончат. Про-
зрение отразилось на лицах обоих, когда они так же
молча вернули ему рукопись.
— Несколько минут назад,— продолжил Лейн, сло-
жив листы бумаги и снова засунув их в карман,— я го-
ворил о том, что при осуществлении этого прекрасно
продуманного, четкого плана был допущен ряд по-детски
543
забавных оплошностей. Я расскажу о них в том поряд-
ке, в каком они выявились в ходе расследования. Пер-
вое — отравление груши. Забудем на мгновение, что
преступник не собирался убивать Луизу. По сюжету
ему полагалось отравить предназначенную ей грушу.
И вот мы обнаруживаем шприц, которым производи-
лось впрыскивание, в комнате, где произошло убий-
ство. Мы знаем, что сначала груши в вазе не было.
Получается, что преступник принес с собой грушу и при-
нялся вводить в нее яд прямо на месте будущего преступ-
ления. Как нелепо! Как по-детски! Будь на месте пре-
ступника взрослый, разве бы он повел себя так? Взрослый
наверняка отравил бы грушу заранее, до прихода в
спальню, где собирался ее оставить, чтобы не зани-
маться этим, когда дорога каждая секунда, когда в
любой момент рискуешь быть обнаруженным. Правда,
убийца мог подбросить шприц в спальню намеренно.
Если исходить из этой версии, то трудно сказать, была
ли груша отравлена до прихода в спальню или после.
Но давайте подумаем: зачем могло понадобиться убийце
нарочно подбрасывать шприц? Единственным разумным
ответом может быть следующий: для того, чтобы при-
влечь внимание к отравленной груше. Но в этом не было
необходимости. Убийство миссис Хэттер было явно
предумышленным, и поскольку оно произошло вскоре
после имевшей место в доме попытки отравления, по-
лиция в любом случае стала бы искать следы яда —
что и сделал инспектор Тамм. Если же предположить,
что убийца нечаянно выронил шприц, то остается лишь
одно вероятное объяснение его появления в комнате —
шприц принесли туда, чтобы отравить грушу... Эти сооб-
ражения подтвердились потом, когда я читал план.
Он еще раз достал из кармана куртки рукопись
и развернул листы.
— Что именно говорится в плане? Читаем: «В этот
раз на блюдо с фруктами, которое всегда стоит на
туалетном столике между кроватями Луизы и Эмили,
кладут отравленную грушу». И далее: «У приносит в
спальню мягкую грушу, в которую вводит с помощью
шприца бихлорид ртути» и так далее. Для ребенка,—
продолжал Лейн, сворачивая листы,— эта инструкция
слишком двусмысленна: ведь в ней специально не ого-
ворено, что грушу следует отравить до того, как она
будет принесена в комнату; в ней также не сказано, что
следует оставить в комнате шприц. Хэттер, как и любой
544
взрослый на его месте, счел само собой разумеющимся,
что яд вводят в грушу заранее, но тот, кто читал и
выполнял план, понял его буквально,— и в этом угады-
валась детская непосредственность исполнителя.
— Черт, это действительно похоже на правду...—
поморщился инспектор.
— Вторая странность, бросившаяся мне в глаза,—
спокойно продолжал Лейн,— это состояние пола в ла-
боратории при первом осмотре. Помните, на пыльном
полу было множество следов — но ни одного четкого
отпечатка. Этот момент не был оговорен в плане Хэт-
тера, и тут все ясно — предполагалось, что он сам
живет в лаборатории и ни о какой пыли на полу не было
и речи. Поэтому следы ботинок и все другие следы,
оставленные на пыльном полу, относились исключитель-
но к реальным событиям. Мы видели, что таинствен-
ный посетитель лаборатории аккуратно уничтожил все
свои следы. Предусмотрительно и мудро — для ребенка.
Но вспомните, на полу перед дверью — единствен-
ной дверью, ведущей в комнату,— не было ни одного
следа! Вряд ли взрослый упустил бы из виду столь явное
несоответствие, если бы он хотел — как этого хотел
Джекки — сохранить в тайне путь, которым он проникал
в лабораторию. Следы на полу возле двери заставили
бы полицию думать, что преступник проник внутрь
с помощью отмычки или изготовил ключ-дубликат.
Отсутствие следов у двери натолкнуло меня на мысль
о камине. Вот вам еще одна ошибка — свидетельство
незрелого ума.
— Господи! — простонал Тамм.— Каким я был
слепцом!
— И третье несоответствие, пожалуй, самое забавное
из всех...— продолжал Лейн, и глаза его хитро блесну-
ли.— И вас, и меня поразило орудие, которым была
убита миссис Хэттер. Еще бы — мандолина! Почему
именно она? Честно говоря, до тех пор пока я не прочел
сценарий, у меня не было ни малейшего представления
о том, что побудило Джекки взять именно это орудие.
Я счел, что тот, чей замысел он осуществлял, выбрал
мандолину не случайно. Одно время я даже пришел к
мысли, что таким образом некто пытался бросить тень
на ее хозяина — Йорка Хэттера. Но это казалось со-
вершенно бессмысленным.
Лейн снова взял в руки рукопись.
— Прочтем сам сценарий. Что там говорится? В нем
35 д. д. Карр др. 545
нет ни слова о мандолине. Здесь написано так: «Тупым
инструментом наносит Эмили удар по голове...»
Глаза Тамма расширились, и Лейн кивнул.
— Я вижу, вы поняли. Еще одно свидетельство
по-детски наивной интерпретации. Спросите любого три-
надцатилетнего подростка, что такое «тупой инстру-
мент». Тысяча к одному, что он не ответит. В плане
об этом больше не сказано ни слова. Йорк Хэттер
написал эту фразу автоматически, зная, как и любой
взрослый человек, что речь идет о тяжелом предмете
без острых углов. Но то, что ясно любому взрослому,
осталось неведомым Джекки. Он начинает искать что-то
необычное. Что значит для ребенка слово «инстру-
мент»? Прежде всего музыкальный инструмент. «Ту-
пой»? Не понимая истинного смысла этого определения,
Джекки попросту не обратил на него особенного вни-
мания. Он сразу же подумал о мандолине — единствен-
ном музыкальном инструменте в доме, к тому же при-
надлежащем Йорку Хэттеру, который, по сценарию, и
был преступником. Для ребенка это было достаточным
аргументом, но трудно поверить, что аналогичный выбор
мог сделать разумный взрослый человек.
— Поразительно, поразительно...— повторял ошара-
шенный Бруно.
— Итак, я догадался, что Джекки нашел в лабо-
ратории рукопись и шаг за шагом следовал изложенному
в ней плану. Но в сценарии специально оговорено, что
преступником выступает сам Йорк Хэттер — вернее, тот
персонаж романа, которого Хэттер собирался писать
с себя. Предположим, рукопись найдена взрослым, и он
решает воплотить в жизнь изложенный в ней план.
Он узнает, что по замыслу автора убийцей был сам
Йорк Хэттер. Но Йорк умер. В такой ситуации любой
взрослый просто отбросил бы все детали, свидетель-
ствующие о причастности Йорка к этому преступлению.
Это вполне естественно. А что делает наш герой? Он
достает с полки бальзам Перу, который согласно плану
должен был вывести полицию на Йорка. Замысел Хэт-
тера понятен: запах ванили — основная улика, которая
в конце концов позволит разоблачить убийцу. В реаль-
ности же, когда Йорк Хэттер умер, использование
бальзама становится бессмысленным... Это не что иное,
как слепое наивное следование письменной инструк-
ции — то есть опять признак незрелого ума.
Четвертое — или уже пятое? — противоречие. По за-
546
мыслу Хэттера уликой, ведущей к раскрытию преступ-
ления, является запах ванили. Это, следовательно, под-
линная улика. Забрызганные ядом туфли Конрада —
улика ложная, она должна была отвлечь внимание от
истинного виновника и бросить тень подозрения на
другого человека. Но ситуация меняется, как только
описанные в рукописи события начинают происходить
в реальной действительности. Запах ванили, указываю-
щий на Йорка, тоже становится ложной уликой. Зачем
понадобилось оставлять две ложные улики, ведущие к
двум разным людям? Любой взрослый на месте Джекки
выбрал бы туфли Конрада и отбросил бы все, что ка-
сается запаха ванили, так как эти улики против мертвого
человека, либо, на худой конец, оставил какую-то одну
улику, но не обе сразу. Если бы он выбрал туфли, то
вряд ли стал бы надевать их, как сделал Джекки.
Достаточно было брызнуть на одну из них ядом и по-
ставить на прежнее место в шкаф Конрада. Но Джек-
ки, следуя своей собственной логике, доводит дело до
конца и надевает туфли Конрада, хотя планом это
вовсе не предполагалось... Коробка с пудрой была сбита
на пол случайно — еще одно подтверждение тому, что
преступник надел туфли Конрада не для того, чтобы
оставлять следы... Все эти факты свидетельствуют, что
убийца не обладал даже обычной для взрослого чело-
века рассудительностью. И наконец, пожар. История
с пожаром поставила меня в тупик. Я находился в за-
мешательстве, пока не прочитал сценарий. Должен ска-
зать, до этого я не находил разумного объяснения мно-
гим моментам дела: ведь я пытался выяснить причины,
мотивы происходящегоа- их попросту не было. Было
лишь слепое следование плану... В сценарии цель по-
жара ясна — создать впечатление,, что на Йорка Хэттера
совершено покушение^ и следовательно, подтвердить
его невиновность. Но Йорк умер, и пожар в его комнате
становится бессмысленным. Любой взрослый либо вооб-
ще опустил бы эту часть сценария, либо каким-то обра-
зом приспособил бы ее к реально сложившейся ситуа-
ции — совершил поджог в собственной комнате или на-
шел бы другой способ отвести от себя подозрение.
Скорее всего взрослый человек вообще бы исключил
пожар, даже в сценарии Хэттера это не самый удачный
ход. Итак, что получается? Преступник с глуповато-
наивным упрямством слепо следовал плану во всех де-
талях, демонстрируя полную неспособность к зрелым
35*
547
рассуждениям и действиям. Это окончательно укрепило
меня во мнении, что убийцей был Джекки Хэттер и что
он действовал, не понимая многого из тех тонкостей,
которыми изобилует сюжетная канва будущего романа.
Его пониманию оказались доступны лишь четко обозна-
ченные инструкции,— что, когда и как делать. Мотивы
и причины, описанные в романе, остались ему неведомы.
Он понял, что по сценарию преступником был Йорк,
он знал, что Йорк умер, и он решил сам занять , место
Йорка, то есть преступника. Джекки поставил себя
на место Йорка и проделал все то, что должен был
сделать он. Когда же инструкции были нечеткими, он
действовал по-детски наивно и тем выдал себя.
— А как же первая попытка отравления? — про-
кашлявшись, произнес инспектор.— Я не понимаю.
— Терпение, инспектор, я как раз собираюсь гово-
рить об этом. В то время мы не знали, каковы истин-
ные намерения отравителя. Позднее, поняв, что вторая
«попытка» была лишь хорошо разыгранным спектаклем,
справедливо было предположить, что и в первый раз
никто не собирался убивать Луизу. Еще не зная, что
автором сценария происходивших в доме событий был
Йорк, но уже догадываясь о роли Джекки, я сказал
себе: «Именно Джекки, на первый взгляд случайно,
предотвратил попытку отравления яичным коктейлем.
Возможно ли, что он сделал это намеренно? Если да,
то почему? Если не в первый, ни во второй раз преступ-
ник не преследовал цель убить Луизу, как он собирался
помешать ей выпить коктейль и одновременно продемон-
стрировать всем, что напиток отравлен? Ведь появ-
ление в комнате щенка, лизнувшего из сладкой лужи,
совершенно очевидно было случайным. Ответ на мой
вопрос может быть только один — Джекки должен был
отважиться на героический поступок. То, что он хлеб-
нул отравленный коктейль, уже само по себе было сви-
детельством того, что он следовал чьему-то чужому
плану. Ни один ребенок не станет по собственной ини-
циативе пить отравленный напиток! После того как я
прочел рукопись, все стало ясно. В романе Y должен
был добавить в коктейль яда и сделать глоток, тем
самым он достигал сразу три цели: Луиза оставалась
невредима, но при этом создавалось впечатление, что
кто-то пытается убить ее, сам же герой оказывался
вне подозрений — какой же отравитель попадется в уст-
роенную им же самим западню? Прекрасный план —
548
но лишь для детективного сюжета; ведь если бы Хэттер
разрабатывал план настоящего убийства, он ни за что
не стал бы пить яд.
Лейн вздохнул.
— Джекки читает сценарий, видит, что Y, добавив
в напиток яд, отпивает из этого стакана; он знает, что
должен делать все так, как делает Y, поэтому он соби-
рает всю свою храбрость и делает большой глоток.
Тот факт, что именно Джекки отхлебнул отравленный
коктейль в первом случае, и то, что во второй раз он
был и отравителем и убийцей, весомое свидетельство,
как точно и послушно он следовал вымышленному
сценарию, подлинного смысла которого явно не понимал.
— Но мотив? — робко спросил Тамм.— Мой разум
отказывается понимать, зачем ребенку понадобилось
убивать собственную бабушку.
— Захотелось поиграть в бейсбол,— сострил Бруно.
Тамм метнул на него испепеляющий взгляд, и ок-
ружной прокурор сказал:
— В конце концов, зная его семейку, это нетрудно
понять. Правда, мистер Лейн?
— Да,— кивнул Лейн, печально усмехнувшись.— Вы
сами знаете ответ на свой вопрос, инспектор. Вам из-
вестно, кто был источником дурной семейной наслед-
ственности. Хотя Джекки было тринадцать, в его жилах
текла больная кровь его отца и бабушки. Возможно,
он уже родился с задатками потенциального убийцы,
унаследовав природную слабость Йорка, коварство и
деспотизм Эмили. Многие дети в той или.иной мере
жестоки. Но вспомните, с каким почти фанатическим
упорством он преследовал своего младшего брата Билли.
А его страсть к разрушению, растоптанные цветы, по-
пытка утопить кошку в ванне... Прибавьте сюда еще то,
о чем я лишь смутно догадываюсь, хотя, по всей ве-
роятности, это правда: в семействе Хэттеров не знали
и не знают чувства любви и родственной привязанности
друг к другу. Все в доме пропитано ненавистью. Миссис
Хэттер постоянно била внука. Последний раз она высек-
ла его за то, что он стащил какой-то фрукт с тарелки
Луизы. Это произошло за три недели до убийства.
Ребенок мог слышать слова матери, возмущенной же-
стокостью бабки—наподобие: «Убила бы вас!» или
еще что-то в этом роде. Помноженные на чувство обиды
и ненависти, эти слова могли сыграть свою роль. Пи-
таемый порочной кровью, мозг Джекки соотнес реаль-
549
ность с прочитанной недавно рукописью, в которой его
самого главного и жестокого врага, врага его матери,
бабушку Эмили убивают...
На лицо Лейна набежала тень.
— Нетрудно понять, что изуродованный средой и
наследственностью подросток увлекся сюжетом романа,
кульминационной точкой которого является убийство
его лютого врага. Когда он сделал первый шаг — имити-
ровал попытку отравления — и не был уличен, он не
устоял перед соблазном пойти дальше. Преступное на-
чало в нем подогревала безнаказанность... Однако во
время второй попытки возникли осложнения, не запла-
нированные Йорком Хэттером. Не ожидал их и малень-
кий преступник. Рассыпана стоявшая на туалетном сто-
лике пудра, Луиза касается лица стоящего на цыпочках
Джекки, на полках лаборатории оставлены пятна, по
которым можно определить рост убийцы.
Лейн остановился, чтобы перевести дыхание, и Бруно
поспешно спросил:
— А какова роль Перри, вернее, Кэмпиона?
— На этот вопрос давно ответил инспектор,— про-
молвил Лейн.— Перри, пасынок Эмили, ненавидел ее
за то, что она была повинна в смерти его отца. Без
сомнения, он вынашивал планы мести — иначе зачем
было менять имя и устраиваться на столь неблагодар-
ную работу. Не знаю, был ли у него конкретный план,
но в том, что он хотел заставить Эмили страдать,
я полностью уверен. Когда старую леди убили, он ока-
зался в весьма рискованном положении. Однако уйти
он не мог. Возможно, он отбросил планы мести задолго
до убийства — огромную роль в этом сыграла близость
Барбары. Что было у него на уме, мы, скорее всего,
никогда не узнаем.
Некоторое время инспектор Тамм задумчиво смотрел
на Лейна.
— Скажите, почему на протяжении всего рассле-
дования вы вели себя так скрытно? — наконец спросил
он.— Вы говорите, что после осмотра лаборатории у вас
не осталось сомнения в том, кто убийца. Зачем было
делать из этого тайну? По отношению к нам это не-
справедливо, мистер Лейн.
Лейн медлил с ответом. Когда же он начал говорить,
голос его звучал так подавленно, что Тамм и Бруно
удивленно переглянулись.
— Позвольте мне рассказать вам о том, что я думал
550
и чувствовал по ходу расследования. Когда я убедился,
что убийца — ребенок, когда одно за другим отпали
последние сомнения, передо мной встала ужасная проб-
лема. С точки зрения социологии, этот ребенок не мог
нести моральной ответственности за совершенное зло-
деяние. Он пал жертвой пороков и грехов своей ба-
бушки. Что я должен был сделать? Раскрыть истину?
Как бы отреагировали на нее вы, поклявшиеся верно
служить закону? Ваши руки связаны. Ребенок был бы
арестован. Возможно, его заключили бы в тюрьму, а по
достижении совершеннолетия судили бы за преступле-
ние, которое он совершил еще не будучи в полной мере
ответственным за свои поступки. Предположим, ему
сохранили бы жизнь. Что дальше? Лучшее, на что он
мог рассчитывать,— это оправдание на основании пси-
хической неполноценности, но в этом случае ему
пришлось бы провести остаток жизни в лечебнице.
Лейн тяжело вздохнул.
— В отличие от вас я не был связан никакими
обязательствами и решил, что поскольку сама чудовищ-
ная идея убийства принадлежала не ему, поскольку он
был лишь роковой жертвой сложившихся обстоятельств,
ребенку следовало дать шанс на спасение.
Ни один из его собеседников не проронил ни слова.
Лейн смотрел на волнистую зыбь, на спокойно пла-
вающих у берега лебедей и тоже молчал. Наконец он
продолжил:
— С самого начала, еще до того, как я прочел ру-
копись, но уже стал понимать, что сценарий проис-
шедшей трагедии написан взрослым, я предвидел воз-
можность третьего покушения на Луизу. Почему? Да
потому, что раз первые две попытки были ложными,
раз истинной целью преступника была смерть миссис
Хэттер, логично было предположить, что автор продол-
жит свой сценарий, чтобы усилить видимость того, что
он хочет убить Луизу. Я не был уверен в исходе третьей
попытки, но в том, что она будет предпринята, не
сомневался. Мои подозрения подтвердились, когда в тай-
нике над камином я обнаружил пробирку с физостиг-
мином — этот яд еще не применялся преступником.
Я заменил яд молоком. Я сделал это, чтобы предотвра-
тить возможную трагедию и чтобы дать Джекки шанс.
— Я что-то не понимаю...— нахмурился Бруно.
— Именно потому, что я хотел предоставить Джекки
шанс, я не рассказал вам о своей находке. Вы не стали
551
бы ждать. Вы поймали бы его с поличным и немедленно
арестовали... Вы спросите, каким образом я хотел пре-
доставить ему этот шанс? А вот каким. В найденной
мною рукописи неоднократно повторялось, что в на-
мерения Y никогда не входило убивать Луизу, что она
не должна умереть. Подменив яд безвредным молоком,
я дал Джекки возможность довести начатый им спек-
такль до конца. Ведь в рукописи было дано четкое ука-
зание — организовать третью «попытку» отравления, и я
был уверен, что Джекки точно исполнит все, предпи-
санное планом... Я спросил себя: что он будет делать
после того, как добавит в пахту физостигмин, как
того требовала рукопись? Йорк Хэттер не дал на этот
счет точных указаний, отметив лишь, что следует каким-
то образом помешать Луизе выпить яд. Я стал наб-
людать. .
Тамм и Бруно подались вперед.
— И что же он сделал? — свистящим шепотом спро-
сил окружной прокурор.
— Он проник в спальню через окно, вынул пробир-
ку, в которой, как он думал, находится яд. По плану,
если вы помните, следовало добавить в стакан с пахтой
пятнадцать капель яда. Джекки же вылил в стакан
все содержимое пробирки.— Лейн замолчал и, прищу-
рившись, посмотрел на небо.— Это был плохой знак:
первый раз он намеренно нарушил инструкцию.
— Что же дальше? — хрипло произнес Тамм.
Лейн перевел на него печальный взгляд.
— Несмотря на то, что планом предписывалось по-
мешать Луизе выпить отравленную пахту, Джекки не
сделал этого. Он позволил ей выпить «яд»; больше того,
он наблюдал за ней через щель в жалюзи, и я прочел
на его лице разочарование, когда с Луизой ничего не
случилось.
— Боже милостивый! — ошеломленно проговорил
Бруно.
— Увы, не милостивый,— с глубоким вздохом про-
изнес Лейн.— Господь покинул это юное создание... Те-
перь передо мной стояла новая проблема: что будет
делать Джекки? Да, он ослушался, не выполнил того,
что требовала от него рукопись, но теперь, когда сце-
нарий был исчерпан, как он поведет себя дальше? Если
бы он остановился, не стал бы больше пытаться отра-
вить Луизу или кого-нибудь еще, я никому не рассказал
бы о его вине, а признал бы свое поражение и вышел
552
из игры. Ребенок получил бы шанс раскаяться за со-
вершенное им зло...
Инспектор Тамм поежился. Бруно сосредоточенно
разглядывал спешащего куда-то с сухой травинкой му-
равья.
— Я стал следить за лабораторией,— донесся до
них глухой голос.— Только там Джекки мог взять сле-
дующую порцию яда — если бы она ему понадобилась.—
Лейн помолчал.— И он пришел. Я видел, как он про-
крался в комнату, достал бутылку с пометкой «Яд»
и отлил немного в пробирку, которую унес с собой.—
Лейн резко поднялся на ноги и пнул носком ботинка
сухой комок земли.— Джекки сам подписал себе при-
говор, джентльмены. Жажда крови и смерти затуманила
его рассудок... Теперь он действовал не по чьему-то
сценарию, а по собственной инициативе. Я понял, что
он неисправим, что если оставить его безнаказанным,
он станет страшной угрозой для общества. Сохранить
жизнь ему значит подвергнуть смертельной опасности
жизнь многих людей, живущих рядом. И в то же время
мое разоблачение неизбежно выльется в жестокий спек-
такль мести общества тринадцатилетнему подростку,
чье преступление отчасти лежит на совести того же
общества...— Лейн замолчал.
Когда он снова заговорил, голос его звучал иначе.
— Трагедия происшедшего — это трагедия Yt— че-
ловека, задумавшего преступление на бумаге и сотворив-
шего монстра в мозгу собственного внука, который,
подхватив его идею, довел ее до страшного финала —
финала, о котором Y не мог даже помыслить. После
гибели мальчика я не стал раскрывать его тайны, а сделал
вид, что, как и все, потрясен случившимся. Кому стало
бы лучше оттого, что Джекки был бы разоблачен?
А расскажи я вам тогда правду, Ъы под давлением соб-
ственного начальства и прессы наверняка сделали бы
преступление мальчишки достоянием гласности...
Тамм попытался что-то сказать, но Лейн перебил
его:
— И кроме того, надо было подумать о Марте,
матери Джекки, и, что еще важнее, о его младшем брате
Билли, который тоже должен иметь свой шанс... И в то
же время я не хотел, чтобы пострадала ваша карьера,
инспектор. Если бы вас разжаловали за провал рассле-
дования, я пришел бы к вам и все рассказал, чтобы не
осложнять ваше положение. Я чувствовал себя обязан-
ным сделать это, инспектор... 553
— Благодарю вас,— сухо кивнул инспектор Тамм.
— Но теперь, когда прошло два месяца и страсти
улеглись, у меня больше нет причин скрывать от вас
истину. Я рассказал о ней вам как своим друзьям, а не
как служителям закона, и надеюсь, что по-человечески
вы поймете мотивы, двигавшие мной во всей этой исто-
рии, и сохраните ужасную тайну Джекки Хэттера.
Бруно и Тамм молча кивнули, они были задумчивы
и мрачны. Тамм шевелил губами, словно беседуя сам
с собой... Внезапно он сел на траве и подтянул к груди
колени.
— Послушайте,— нахмурившись, произнес он.— Во
всем этом деле есть одна вещь, которую я так и не
понял...— Он задумчиво пожевал сорванную травинку.—
Как случилось, что в последний момент мальчишка
ошибся и выпил отравленное молоко, предназначенное
для Луизы Кэмпион? А, мистер Лейн?
Лейн не ответил. Он отвернулся, сунул руку в кар-
ман и, вынув очередную порцию крошек, стал кидать
их в пруд. Лебеди грациозно развернулись и засколь-
зили к нему.
Тамм наклонился вперед и нетерпеливо подергал
его за рукав.
— Эй, мистер Лейн! Вы поняли, что я сказал?
Неожиданно окружной прокурор Бруно поднялся.
Он с силой хлопнул инспектора по плечу, и тот удив-
ленно уставился на него. Лицо Бруно было бледным,
губы сжаты.
Лейн, медленно обернувшись, взглянул на них из-
мученными глазами.
— Идемте, инспектор,— быстро сказал Бруно.—
Мистер Лейн устал. Нам пора возвращаться.
СОДЕРЖАНИЕ
Д.Д. Карр
ЧАСЫ СМЕРТИ
Перевод с английского Е. Куприна
5
Э. Квин
ТРАГЕДИЯ Y
Перевод с английского И. Гриценко, Е. Гриценко
277
Издание
литературно-художественное
Зарубежный криминальный роман
Джон Диксон Карр
ЧАСЫ СМЕРТИ
Эллери Кейн
ТРАГЕДИЯ Y
Редакторы Е. Б. Нос оса, Е. В. Филатова, Н. Ю. Малахова
Художник Ю. С. Г ерш ков ин
Художественный редактор В. В. Кременецкий
Технический редактор И. Р. Шестоперова
Корректор Л А. Головина
Сдано в набор 16.10.91. Подписано в печать 29.05.92. Формат 84X 108* /Э2.
Бумага газетная. Гарнитура «Таймс». Печать высокая. Физ. печ. л. 17,5.
Усл. печ. л. 29,40. Усл. кр.-отт. 30,66. Тираж 100 000 экз. Заказ 138.
С 005.
Фирма «ФИДЕС*
603032, Нижний Новгород, ул. Заводская, 17.
Типография издательства «Уральский рабочий»,
620219, Екатеринбург, ул. Тургенева, 13.
ozon.ru
ИМ
1246867603