/
Автор: Шестаков В.П.
Теги: страноведение краеведение история сша история америки культура сша
ISBN: 978-5-382-01333-6
Год: 2012
Текст
В. П. Шестаков
США:
ПСЕВДОКУЛЬТУРА
или
ЗАВТРАШНИЙ ДЕНЬ
ЕВРОПЫ?
Ридерз дайджест
по американской культуре
Издание третье
URSS
МОСКВА
ББК 26.89 63.5 66
Шестаков Вячеслав Павлович
США: псевдокультура или завтрашний день Европы?
Ридерз дайджест по американской культуре. Изд. 3-е.
М.: Издательство ЛКИ, 2012. — 224 с.
Предметом настоящей книги являются особенности американского нацио-
нального характера и его отражение в различных областях американской культуры:
философии, религии, привычках, традициях, моделях повседневного поведения.
Автор исследует такие важные для американского самосознания феномены, как
«американская мечта», философия успеха, идея равных возможностей. В книге
анализируются основные общественные институты США, в том числе кинемато-
граф, реклама, телевидение. Особенное внимание уделяется отношениям в области
культуры между США и Россией.
Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей,
политикой и культурой США.
В оформлении обложки использована картина
Г. Вуда «Американская готика» (1930)
Издательство ЛКИ. 117335, Москва, Нахимовский пр-т, 56.
Формат 60x90/16. Печ. л. 14. Зак. № ЖХ-78.
Отпечатано в ООО «ЛЕНАНД».
117312, Москва, пр-т Шестидесятилетия Октября, 11А, стр. 11.
ISBN 978-5-382-01333-6
© Издательство ЛКИ, 2010, 2011
НАУЧНАЯ И УЧЕБНАЯ ЛИТЕРАТУРА
E-mail: URSS@URSS.ru
Каталог изданий в Интернете:
http://URSS.ru
Тел./факс (многоканальный):
URSS + 7 (499) 724-25-45
Все права защищены. Никакая часть настоящей книги не может быть воспроизведена или
передана в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, будь то элек-
тронные или механические, включая фотокопирование и запись на магнитный носитель,
а также размещение в Интернете, если на то нет письменного разрешения владельца.
ОГЛАВЛЕНИЕ
IV
VIII
1
13
44
63
76
88
160
108
121
135
149
165
185
203
ОТАВТОРЛ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Глава 1. ИСТОРИЯ США И СТАНОВЛЕНИЕ
АМЕРИКАНСКОЙ ДЕМОКРАТИИ
Глава 2. АМЕРИКАНСКИЙ ЭТНОС:
ОСОБЕННОСТИ АМЕРИКАНСКОГО
НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА
Глава 3. “АМЕРИКАНСКАЯ МЕЧТА": ЕЕ
ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ И СОВРЕМЕННЫЙ
СМЫСЛ
Глава 4. ФИЛОСОФИЯ БИЗНЕСА: ЭТИКА
УСПЕХА И РАВНЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ
Глава 5. ИМИДЖИ, СТЕРЕОТИПЫ,
ГЕРОИ
Глава 6. АМЕРИКАНСКИЙ АКЦЕНТ:
ОСОБЕННОСТИ АМЕРИКАНСКОГО ЯЗЫКА
Глава 7. РЕКЛАМА
ПО-АМЕРИКАНСКИ
Глава 8. ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА МАССОВОЙ
КУЛЬТУРЫ В США
Глава 9. “НОВЫЙ ГОЛЛИВУД”:
“ИНДУСТРИЯ ГРЁЗ” ИЛИ ПОЛИТИКА
НА ЭКРАНЕ?
Глава 10. ЕВРОПА И США: ОТНОШЕНИЯ
“ЛЮБВИ И НЕНАВИСТИ”
Глава 11. РУССКОЕ ОТКРЫТИЕ
АМЕРИКИ
Глава 12. АМЕРИКАНСКАЯ ЖИВОПИСЬ
Глава 13. СИСТЕМА ОБРАЗОВАНИЯ В США
Глава 14. АМЕРИКАНСКОЕ ВОСПРИЯТИЕ
РОССИИ
III
ОТ АВТОРА
Материалом этой книги послужили мои посещения Америки, по-
зволившие мне постепенно открывать для себя эту страну. Это не всегда
было легко. В советское время поездка в США всякий раз представляла
собой преодоление «железного занавеса». Для меня, в то время молодо-
го человека, это было все равно как попасть на другую планету. Эти по-
ездки требовали много времени на подготовку, согласований, рекомен-
даций, обещаний не остаться по ту сторону занавеса и т. д. Поэтому они
были связаны с волнением и даже нервным напряжением. Однажды за
день до вылета я оказался в предынфарктном состоянии и вместо Аме-
рики попал в больницу.
Первый раз я поехал в США в качестве гида на выставке «Детское
художественное творчество» в 1975 году. Это была одна из первых вы-
ставок в США, она продолжалась около года и экспонировалась на всем
Западном побережье, в Сан-Франциско, Портленде и Сиэтле, т. е. от Ка-
лифорнии до штата Вашингтон. Выставка была замечательная, на ней
было представлено творчество детей из различных республик Советско-
го Союза: детские рисунки, вышивка, прикладное искусство, техниче-
ское конструирование. В то время детское творчество в России развива-
лось не на коммерческой основе, как это происходит сегодня, существо-
вали тысячи клубов детского творчества, выставки, конкурсы, и дети
имели возможность свободно развивать свое мастерство в художествен-
ном и техническом творчестве. Все это поражало американцев, они при-
водили на выставку свои семьи, приходили целые школы, которые про-
водили на выставке целый день. На основе этой поездки я вместе со
своим коллегой Б. Юсовым написал книгу «Искусство и дети. Эстетиче-
ское воспитание за рубежом» («Искусство». 1975).
Потом была стажировка по линии организации, называемой АИРЕ-
КСОМ (IREX) — смысл этого названия для меня и сегодня остается
тайной. Но благодаря этой стажировке я попал в университет Беркли.
Здесь я должен был заниматься изучением американской эстетики, как
оказалось, скучной и формальной. Но в Беркли я обнаружил «Клуб ме-
ждународного кино», директором которого был Том Ладди. Я познако-
мился с ним и принял активное участие в деятельности этого киноклуба.
В нем показывались фильмы всех стран мира, в том числе и из СССР.
Благодаря Тому я познакомился с Френсисом Копполой, и мы часто, по-
IV
жалуй, каждую неделю, посещали его дом, который был своеобразным
клубом для творческой интеллигенции Сан-Франциско. Здесь обсужда-
лись фильмы, книги, политика. Я учил Френсиса пить вино из грузин-
ских рогов. В то время Коппола завершал «Крестного отца» и был на
пике творческого успеха.
В Беркли я посетил издательство «Беркли Юниверсити Пресс» и
познакомился с одним из его редакторов, который издавал все работы
американского психолога искусства Рудольфа Арнхейма. Представитель
гештальпсихологии, эмигрировавший из Европы в Америку, Арнхейм
долгое время возглавлял «Американское общество по эстетике и худо-
жественной критике», издавал журнал этого общества. Я получил все
книги этого ученого и в качестве автора предисловия участвовал в изда-
нии его книги «Искусство как визуальное восприятие». Позднее я встре-
тился с Рудольфом Арнхеймом, передал ему русское издание этой кни-
ги. Арнхейм прожил плодотворную и долгую жизнь в 104 года, не пере-
ставая писать свои книги. Эти книги я читаю и издаю до сих пор.
В Сан-Франциско было много интересных встреч с людьми, кото-
рых я до сих пор вспоминаю. Там я познакомился с Теодорой Крёбер,
женой умершего незадолго до моего приезда известного антрополога
Альфреда Крёбера. Она пригласила меня в свой красивый дом из крас-
ного дерева на берегу залива Голден гейт. Теодора подарила мне свою
замечательную книгу «Иши в двух мирах», которую позднее моя жена
перевела на русский язык. Другим антропологом, с которым я встречал-
ся несколько раз и подружился, была Маргарит Мид, мэтр американской
антропологии, выдающийся ученый и незаурядный человек.
В Сан-Франциско на выставку, которая проходила почему-то в по-
мещении церкви масонов «Масоник Темпл», ко мне пришел представи-
тель знаменитой русской фамилии Шаховских — Дмитрий Алексеевич
Шаховской, ставший архиепископом Сан-Франциским. Ему в руки по-
пала книга по эстетике, написанная мною совместно с А. Ф. Лосевым, и
он пришел в сутане, с группой церковных людей, сопровождавших его,
чтобы выяснить судьбу Алексея Федоровича. Он знал о заключении Ло-
сева и был несказанно рад, узнав, что Лосев освобожден и занимается
преподаванием и научной работой. Благословив меня на виду у моих
ошалевших от неожиданности коллег, он подарил мне автографы Цве-
таевой и несколько церковных закладок для книг из бисера. Все это у
меня было отобрано сопровождавшим выставку «ангелом-хранителем»
от КГБ. Очевидно, эти закладки и до сих пор пылятся в архивах КГБ,
как предмет особой антисоветской опасности.
Потом я в Америке бывал неоднократно, то в командировке в Голли-
вуде в Лос-Анджелесе, то с лекциями в различных университетах — Уни-
верситете Вашингтона в Сиэтле, Университете Флорида в городе Тампа.
В Вашингтоне посчастливилось встретиться с прекрасным человеком и
V
ученым, директором Библиотеки конгресса Дэниелем Бурстином, выпуск-
ником престижного оксфордского Бэллиол-колледжа. По моей инициа-
тиве и с моим послесловием в издательстве «Прогресс» вышел перевод
трех томов книги Бурстина «Американцы» — прекрасное исследование
истории американской культуры. Бурстин предварительно познакомился
с моей статьей и одобрил ее.
К сожалению, мне не удалось издать книгу «Икона и топор» ны-
нешнего директора Библиотеки конгресса Джеймс Биллингтона. Я под-
готовил рецензию на книгу и договор на перевод этой книги в издатель-
стве «Республика», но мы безрезультатно прождали несколько часов.
Выяснилось позже, что он не мог приехать в издательство, потому что
улицы Москвы были запружены танками, идущими к Белому дому. Над
Москвой был занесен топор, и до икон не было времени. Договор не со-
стоялся, книга была издана другим издательством.
Я встречался в Америке с многими художниками и артистами. При-
сутствовал на юбилее выдающегося американского фотографа Ансельма
Адамса, основоположника калифорнийской школы фотографии. Мы с же-
ной были в гостях у художника Эндрю Уайеза в его имении Чэддс Форд
в штате Пенсильвания. Он выглядел суровым человеком, но при нашей
встрече обнаружил большую душевность и общительность. Он показал
нам свою мастерскую, новые картины, коллекцию одежды, которую он
использовал при создании новых образов. Я думаю, это лучший амери-
канский художник современной Америки, сочетающий строгий реализм
с фантазией и символикой. Он подарил нам свои альбомы и копию ме-
дали конгресса, полученную им в качестве награды в 1988 году. Эта ме-
даль лежит на моем рабочем столе.
В 1999 году моя жена получила грант фонда Фулбрайта для иссле-
дования популярных в то время гендерных проблем, и мы приехали в
городок Манкато в штате Миннесота. Это сельскохозяйственный центр
Америки, на берегу реки Миссисипи. Здесь я впервые познакомился с
настоящей, кондовой Америкой. На один университет в этом городке
здесь приходилось 50 церквей, и все население делилось в зависимости
от вероисповедания. Но мне кажется, что настоящей религией в этом го-
роде была еда. В ресторане, заплатив всего 5 долларов за вход, можно
было проводить весь день и в неограниченных количествах поедать лю-
бые деликатесы. Этим и занимались многие жители городка и его окре-
стности, добиваясь больших успехов в ожирении.
А в университетском городке, как раз напротив нашей съемной квар-
тиры, молодежь по ночам наслаждалась наркотиками. В течение всей но-
чи сюда приезжали машины и зачумленные наркотиками люди бродили
и буянили до утра, не давая спать. Полиция была бессильна. Поэтому мы
были счастливы, покидая Манкато. После этого в Америку мы переста-
ли ездить, сменив нашу ориентацию на Оксфорд и Кембридж. Причины
VI
были разные. Стало трудно получать визы в Америку И старые друже-
ские связи как-то быстро распались, впрочем, clinex friendship — это ти-
пично американское явление.
Но Америка — огромная страна, с уникальными географическими
феноменами. Я катался на лыжах по вулканам штата Орегон, погружал-
ся с аквалангом в чистейших водах залива Монтерей, бродил по лишен-
ной жизни пустыне Аризоны, заглядывал в бездонные глубины Большо-
го Каньона, водил самолет в небе над Западным побережьем Америки,
ловил метровых сомов в грязных водах Миссисипи. Природа в Америке
уникальна и разнообразна. Но культура Америки не менее богата и раз-
нообразна, чем ее природа. Сводить ее к одному знаменателю, востор-
гаться ею, или сводить ее к нулю, как это пытаются делать некоторые,
было бы неверно.
Итак, книга об американской культуре, которую я предлагаю читате-
лю, — не только академическое исследование, основанное на литератур-
ных источниках. В ней многое связано с личным опытом, с непосредст-
венными впечатлениями о стране и ее жителях. Мною опубликованы от-
дельные книги об американском кинематографе, об Американской мечте,
об американской массовой культуре. К сожалению, не удалось опубли-
ковать книгу «Американская мораль», которая была бы сегодня чрезвы-
чайно актуальна. Ее «зарезал» зам. директора Института США и Канады
Р. Г. Богданов. Считалось, что мораль — несущественный момент в наших
межгосударственных отношениях, не заслуживающий серьезного внима-
ния. Сегодня ошибочность этой точки зрения совершенно очевидна. Мо-
раль в политике, да и вообще в жизни Америки, играет огромную роль.
Предлагаемая читателю книга представляет собою попытку показать
американскую культуру как целое, в котором сложно переплетены поли-
тика, история, мораль, реклама, национальный характер, образование, жи-
вопись, кинематограф, межнациональные рефлексии. Автор надеется, что
несмотря на известную фрагментарность отдельных глав читатель полу-
чит целостное и непредвзятое представление о различных сторонах со-
временной культуры США.
VII
ПРЕДИСЛОВИЕ
Было бы неверно полагать, что современные Соединен-
ные Штаты Америки недостаточно освещаются в нашей науч-
ной или публицистической литературе. В России всегда сущес-
твовал пристальный интерес к этой стране, ее истории, соци-
альным институтам, политике, экономике, религии, искусству,
литературе. Однако далеко не всегда в отечественной литера-
туре можно найти обобщенный образ Америки, включающий
анализ самых разнообразных сторон ее жизни, как проявления
особого типа культуры, отличного от европейского.
К тому же, на книгах, посвященных Америке, долгое вре-
мя лежала печать идеологического соперничества. Большинст-
во книг, написанных в “застойное” время, сознательно или под-
сознательно преследовало цели идеологической борьбы. В
результате вместо объективного исследования особенностей
Америки и американцев наши американисты, а тем более пуб-
лицисты, стремились к тому, чтобы создать из Америки “образ
врага”. Следует сказать, что в этом трудно винить самих авто-
ров. Над ними висел Дамоклов меч цензуры, которая не про-
пускала в свет книг, не содержащих традиционный набор сте-
реотипов и штампов из арсенала, накопленного в течение
затяжной “холодной войны”. Впрочем, такими же болезнями
страдала и американская советология, посвященная России и
русским, что создавало дополнительный стимул для конфрон-
тации.
Сегодня ситуация значительно изменилась. Надо наде-
яться, что леденящая атмосфера “холодной войны", идеологи-
ческая и политическая конфронтация ушли в далекое и невоз-
вратимое прошлое, уступив место партнерству в политической,
экономической и культурной сферах. Но возникли новые про-
блемы.
Было бы явным преувеличением сказать, что современ-
ный молодой человек в России достаточно хорошо знает Аме-
рику, ее историю, ее политические и социальные институты,
нравственные ценности или особенности национального харак-
тера американцев. Ложные идеологические стереотипы, созда-
ваемые в свое время официальной пропагандой, сменились не
менее устойчивыми стереотипами, создаваемыми рекламой и
популярной культурой. Не секрет, что большинство представ-
VIII
лений об Америке и американцах мы черпаем из голливудских
фильмов и телевизионных сериалов, которые чаще всего пос-
троены на эскепистских моделях и совершенно далеки от ре-
альности. Долгое время в Европе существовало ложное пред-
ставление об Америке как “культурной пустыне” стране, где
не существует строгих моральных и культурных принципов, где
господствует только безудержное стремление к материально-
му обогащению и всесильному доллару. Сегодня этот стерео-
тип оказался несостоятельным: американская массовая культу-
ра успешно штурмует Европу. Но у нас все еще существует
иллюзорное представление, что если американцы добиваются
успеха в материальной практике, то они все еще живут в духов-
ном вакууме и не имеют устойчивых нравственных идеалов, тогда
как наша жизнь скудна материально, но насыщена духовно.
Однако я не думаю, что стоит кичиться духовностью, если жи-
вешь в нищете. Мне кажется, что это противопоставление ду-
ховного, как исконно русского, и материального, как продукта
западной цивилизации, в известной степени условно.
Настоящая книга имеет целью опровергнуть этот тради-
ционный стереотип и показать нравственные и духовные поис-
ки американцев, то, как они складывались в прошлом, и то, как
они проявляются сегодня. В этом контексте в книге рассматри-
ваются такие традиционные для американского нравственного
сознания представления, как “американская мечта”, “равенст-
во возможностей”, “человек, создавший самого себя”, анали-
зируется американская концепция успеха и способы его дости-
жения.
Специальный раздел книги содержит анализ американс-
кой популярной культуры и средств массовой информации, вклю-
чая газеты, журналы и телевидение. Здесь Америка постоянно
идет впереди Европы, подчас вызывая опасения о тотальной
американизации европейской культуры и все возрастающей
угрозе “культурного империализма”. Тем не менее, именно аме-
риканская популярная культура отличается высокой техноло-
гией, продуманной системой воздействия на общественное
сознание, которые следует изучать и осваивать нашей “индус-
трии культуры”.
Специальный аспект книги — то, как Америка выглядит
извне. Как и всякая национальная культура, культура США по-
разному воспринимается в мире. Существуют положительные
и негативные имиджи Америки, которые создавались и прежде,
которые существуют и теперь. Многие воспринимали Америку
как страну, дающую человечеству новые надежды и новые воз-
можности. Роберт Пенн называл Америку “Европой с рухнув-
шими стенами”. Гете был убежден, что “Америка лучше, чем
старый континент”, что она — “настоящее Эльдорадо для тех,
IX
кто ущемлен существующими условиями жизни". Немецкий
философ Гегель назвал Америку страной будущего, которой еще
предстоит выступить на арене всемирной истории.
"Америка, — писал он, — есть страна будущего, в
которой впоследствии, может быть, в борьбе меж-
ду Северной и Южной Америкой, обнаружится ее
всемирно-историческое значение; в эту страну
стремятся все те, кому наскучил исторический му-
зей старой Европы”1.
С другой стороны, не было недостатка и в негативных
имиджах, отражавших тот процесс притяжения и отталкивания,
любви и ненависти (Love-Hate Relations), который связывал Но-
вый Свет со старой Европой. Клемансо, например, называл
Америку "движением от состояния варварства к декадансу без
остановки на станции культура". Зигмунд Фрейд считал Амери-
ку "большой ошибкой". Освальд Шпенглер говорил, что Амери-
ка — "это движение от культуры к механическому беспорядку,
от природы к мегаполису", к американский писатель Генри
Миллер, долгое время живший в Париже, по возвращении в
Америку назвал ее "кондиционированным кошмаром".
Какие имиджи следует признать наиболее адекватными:
позитивные или негативные? Или, быть может, надо считать,
что справедливы и те, и другие? Так, например, поступал в своей
книге “Америка и американцы” Джон Стейнбек, а другой аме-
риканский писатель, Джеймс Фарелл, писал по этому поводу:
"Америка так велика, что абсолютно все мнения
об этой стране могут оказаться справедливыми.
Вы можете сказать что-нибудь прямо противопо-
ложное, и это будет правдой”.
Очевидно, что все эти имиджи следует рассматривать в
контексте исторических и культурных контактов различных стран
с Америкой. Мы полагаем, что знакомство с американской ис-
торией, становлением ее демократических установлений и ин-
ститутов, особенностями американского национального харак-
тера, ее культурой и искусством позволит отказаться от многих
ложных стереотипов и выработать более адекватный образ
Америки, соответствующий ее вкладу в мировую историю.
Есть еще одно обстоятельство, которое объясняет, поче-
му Америка всегда вызывала и вызывает живой интерес у раз-
ных народов. Американская революция создала демократичес-
кую Конституцию, утвердила систему общественного правле-
ния, свободного от сословных пережитков и традиций, столь
характерных для многих стран Европы. Поэтому отношение к
Америке часто выходит за пределы знакомства с ее наииональ-
X
ным опытом. Как писал Алексис де Токвиль, автор знаменитой
книги "Демократия в Америке", *в Америке я увидел боль-
ше, чем Америку. Я увидел здесь образ самой демокра-
тии с ее характером, склонностями, предрассудками и
страстями, чтобы знать, чего мы можем бояться и чего
мы можем ожидать от ее прогресса*. Очевидно, эта мысль
все еще сохраняет свою ценность. Несомненно, что во всяком
случае для России, которая только вступает на путь построения
демократического общества, Америка может дать либо поло-
жительный пример, которому следует подражать, либо преду-
преждение, к которому следует прислушаться.
Настоящая книга основана, прежде всего, на материа-
лах исследований выдающихся американских историков, к чис-
лу которых относятся Генри Адамс, Фредерик Тернер, Генри
Коммаджер, Роберт Хофштадтер, Артур Шлезингер, Джордж
Бэнкрофт, Аллен Невинс. Этим ученым принадлежат фундамен-
тальные исследования истории США, в которых выдвинут ряд
методологических принципов ее исследования, например "ги-
потеза фронтира" Ф. Тернера, идея "божественного предоп-
ределения", концепция "американского Адама" и т. д. Все эти
концепции с той или иной полнотой рассматриваются в насто-
ящей книге.
В нашей работе мы в значительной мере опираемся на
трехтомное исследование известного американского историка
Дэниеля Бурстина "Американцы", дающее широкую панораму
истории американской цивилизации и культуры. Дэниел Бурс-
тин является одним из выдающихся современных американс-
ких историков. Получив образование в Оксфорде, в одной из
престижных и старейших оксфордских школ "Бэллиол-колледж",
Бурстин становится профессором американской истории в Чи-
кагском университете, где он редактирует 30-томную “Чикагс-
кую историю американской цивилизации". В 1969 году он ста-
новится директором Национального музея истории и техноло-
гии в Смитсоновском институте в Вашингтоне, а в 1974 году
избирается на престижный пост директора Библиотеки Конгрес-
са, на котором он проработал двенадцать лет.
Административная должность не помешала Бурстину ра-
ботать над своими книгами. Среди них — "Потерянный мир То-
маса Джефферсона" (1948), "Дух американской политики"
(1953), “Имидж" (1969) "Демократия и ее неудобства" (1971),
“Республика технологии" (1978), “Первооткрыватели" (1983),
“Скрытая история" (1987) и др.
Но самая значительная, на наш взгляд, работа, принад-
лежащая перу Бурстина, — это трехтомник “Американцы". Хотя
все три тома написаны в разное время и имеют свои подзаго-
ловки, все они составляют одно целое и дополняют друг друга.
XI
В 1958 году вышла книга “Американцы: Колониальный опыт”, в
1965 году появилось ее продолжение — “Американцы: Демок-
ратический опыт” и, наконец, в 1973 году был опубликован за-
вершающий том “Американцы: Национальный опыт”. В целом
все три тома представляют грандиозную эпопею истории США,
от первых поселенцев до середины XX века2.
Следует отметить, что “Американцы" — это не гражданс-
кая история страны, а скорее история культуры США. В ней
рассматривается развитие американской цивилизации от по-
селений первых колонистов до индустриальной культуры XX века.
Бурстин подробно анализирует в своей книге утопические и ре-
лигиозно-мессианские идеи “отцов-основателей", развитие
школ и университетов, печати, американского языка, литерату-
ры и эпоса, автодорог, супермаркетов, средств массовой ком-
муникации, рекламы и развлечений. Фактически, исследование
Д. Бурстина — первая книга на русском языке, дающая обоб-
щенную картину развития американской культуры и цивилиза-
ции.
Автор обращается также и к анализу культурологических
исследований известных американских философов и социоло-
гов — Дэниеля Белла, Герберта Гэнса, Джона Ковелти, Сейму-
ра Липсета, Уолтера Липпмана, Лео Ловенталя, Кристофера
Лэша, Чарльза Рейча и других. Эти работы показывают огром-
ное значение, которое современные американские ученые при-
дают проблемам культуры и национального самосознания.
Существует еще одна причина, которая делает актуаль-
ным новое исследование американской культуры и имиджа Аме-
рики. Дело в том, что в России за последние годы наблюдается
рост антиамериканских настроений. Чаще всего он выражает-
ся в форме протеста против широкого проникновения в Рос-
сию американской поп-культуры — коммерческой рекламы, те-
левизионных мыльных опер, посредственных фильмов, пропа-
гандирующих насилие. Но подобный процесс наблюдается и
во многих других странах, в частности во Франции или Вели-
кобритании, где, тем не менее, американская поп-культура не
составляет серьезной угрозы для национальной культуры и ее
традиций.
Действительные причины антиамериканских настроений
связаны с трудностью осуществления демократических реформ
в России. Но поскольку демократические преобразования, про-
водимые в России, традиционно отождествляются с американ-
ским опытом, постольку рост трудностей в осуществлении этих
преобразований порождает естественное разочарование в са-
мой Америке.
Эти настроения пытаются эксплуатировать некоторые
политические партии, стремящиеся оторвать Россию от миро-
XII
вого сообщества и объявить ее жертвой тайного заговора, осу-
ществляемого США и Западной Европой. Эту точку зрения вы-
сказывает, например, лидер ЛДПР В. Жириновский, который
уже давно сделал антиамериканизм своей политической плат-
формой. В книге "Последний вагон на север" Жириновский так
обосновывает свою позицию: "...Идет большая тайная война
Америки против нас. США до сих пор видит в Росии своего
главного конкурента в борьбе за мировое господство. Сильная,
богатая и могущественная Россия им не нужна... Мы должны
спасти наших детей от американского Микки-Мауса" 3. Трудно
понять, чем добрейший Микки-Маус, который во всем мире
воспринимается как символ справедливости, до такой степени
насолил Жириновскому, что он хочет “спасать" от него бедных
русских детей. Это можно отнести к числу нонсенсов, которы-
ми так богаты выступления этого политического деятеля. Но
видеть в Америке потенциального врага России, как это делает
лидер ЛДПР, — это опасная и, как мы покажем, антиисторичес-
кая точка зрения, противоречащая традициям русского воспри-
ятия США, в собенности их демократических устремлений.
Аналогичную точку зрения высказывает и лидер Комму-
нистической партии России Геннадий Зюганов, который, также,
как и Жириновский, активно эксплуатирует в своих политичес-
ких целях антиамериканизм. Он также считает, что Америка
организовала тайный заговор против России, для чего она ис-
пользует идеологию либерализма, риторику демократии, пот-
ребительство, аморальные фильмы и популярную культуру. В
программе Коммунистической партии Российской Федерации
записано, что каждый член партии должен бороться против рас-
пространения западничества и американизма, историчес-
кого вандализма, культа наживы, насилия и разврата, эгоизма
и индивидуализма4. Здесь американизм прямо отождествляет-
ся с вандализмом, эгоизмом, насилием и развратом.
На наш взгляд, подобные мнения означают попытку воз-
рождения холодной войны и представляют серьезную опасность
для развития русско-американских отношений. Антиамерика-
низм показывает свою полную несостоятельность для каждого,
кто сколько-нибудь внимательно изучает историю взаимоотно-
шений между Россией и США.
Мы надеемся, что наша книга позволит наметить некото-
рые особенности культуры современных Соединенных Штатов
и американского национального характера, что поможет понять
своеобразие этой страны и в какой-то мере ответить на во-
прос, поставленный еще два века назад Гектором де Кревке-
ром: “Что такое американец?1*.
Книга написана на основе лекционного курса, прочитан-
XIII
ного мною в Московском Международном университете. В боль-
шой степени к ее изданию меня побудил живой интерес сту-
дентов к идее Америки, их желание понять особенности амери-
канской цивилизации. Автор выражает благодарность всем тем,
кто помог советом и делом ее изданию.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Гегель. Сочинения, М., 1938, т. 8, с. 83.
2 Русский перевод этой книги с моим послесловием из-
дан в издательстве “Прогресс” в 1993 году.
3 Жириновский В. В. Последний вагон на север. М.,
1995. С. 70.
4 Программа Коммунистической партии Российской
Федерации. М., 1995. С.24.
XIV
ИСТОРИЯ США И СТАНОВЛЕНИЕ
АМЕРИКАНСКОЙ ДЕМОКРАТИИ
Мы, народ...
Конституция США
История — ото болтовня.
Генри Форд
Сегодня США - старейшая страна в мире; она
действительно самая зрелая страна, потому
что она - прародительница цивилизации XX
вена.
Гертруда Стайн
Американцы обладают сравнительно короткой, но исклю-
чительно динамичной историей, в течение которой произошло
освоение необжитого и малонаселенного континента, возникло
общество, которое добилось независимости от английской
метрополии и создало принципы демократического устройст-
ва; в процессе кровопролитной Гражданской войны между Се-
вером и Югом было покончено с рабовладением; прежде чем
где-нибудь в Европе, была осуществлена индустриальная ре-
волюция, превратившая страну в высокоразвитое индустриаль-
ное общество. В особенной степени опыт американской исто-
рии ценен достижениями демократической политической мыс-
ли, такими ее документами, как Декларация Независимости и
Конституция США, которые и сегодня представляют не только
исторический, но и вполне актуальный интерес.
Как известно, Америка была открыта Христофором Ко-
лумбом в 1492 году, который, правда, предполагал, что он отк-
рыл путь в Индию. Для многих европейцев открытие Америки
стало большим сюрпризом, так как до Колумба было известно
только три континента — Европа, Азия и Африка, и на европей-
ских картах места для нового континента не оставалось. Вслед
за Колумбом в Америку отправились многие другие первоот-
крыватели, а за ними в Новый Свет хлынули толпы поселенцев,
которые искали там золота и сокровищ.
Следует сказать, что до открытия Колумбом Америка не
была вовсе пустынным континентом. Ее населяли миллионы
коренных жителей, американских индейцев (так их называл Ко-
лумб, полагая, что это жители Индии). Для них появление Ко-
лумба, прибытие первооткрывателей и первопоселенцев стало
скорее “открытием Европы", которое, впрочем, оказало траги-
ческое влияние на их судьбу.
На территории современных Соединенных Штатов жили
племена американских индейцев — гуроны, ирокезы, могавки,
чироки и другие. История колонизации Америки — это история
постепенного вытеснения, а, порой, жестокого истребления
колонистами коренных жителей континента.
Первыми поселенцами Нового Света были испанцы, ко-
торые основывали свои провинции на территории современ-
ной Мексики. Они прибыли сюда примерно на сто лет раньше
других европейских колонистов и долгое время занимали здесь
господствующее положение. Испанская архитектура и испанс-
кие монастыри все еще сохраняются, например, в штате Кали-
форния, напоминая о прошлом величии испанских конквиста-
доров. Однако наряду с испанцами на вновь открытый конти-
нент приезжали французы, англичане, португальцы, датчане,
шведы.
Значительный интерес к колонизации Нового Света про-
явила Англия, в особенности королева Елизавета, которая по-
сылала сюда корабли, чтобы утвердить здесь могущество бри-
танской короны. Постепенно английские поселения вытесняли
испанские и захватывали все новые и новые территории.
Первой наиболее успешной английской колонией была
Вирджиния. Британские торговые компании посылали сюда ко-
лонистов, чтобы те осваивали здесь плодородные земли и за-
нимались экспортом табака. Вслед за ними последовали и дру-
гие поселенцы, которые стремились сюда не только ради тор-
говли и прибыли, но и с другими целям, в частности, религиоз-
ными. Новая колония, которая получила название “Новая Анг-
лия", заселялась пуританами, заложившими первые опорные
камни в фундамент американской цивилизации. В сентябре 1620
года из Плимута отбыл корабль “Мэйфлауэр" со ста двумя ко-
лонистами на борту, которые высадились на американский бе-
рег 21 декабря того же года. Пуритан вела сюда не жажда
наживы, а вера и глубокое убеждение в божественной предоп-
ределенности их прибытия в Новый Свет. Джон Уинтроп, буду-
щий губернатор колонии пуритан в Массачусетсе, уже на борту
корабля “Арабелла", прибывающего к американскому берегу,
произнес речь:
“Мы будем городом на Холме, и тогда взоры всех
народов обратятся на нас; если мы плохо распо-
рядимся в нашем предприятии помощью, оказы-
ваемой нам Богом, он больше не будет покрови-
тельствовать нам, а мы станем притчей во языцех
для всего мира.9*
2
Колонисты создавали на новых землях местное прави-
тельство, которое имело свое самоуправление и своих руково-
дителей, как, например, Уильяма Брэнфорда, возглавлявшего
плимутскую колонию в течение тридцати одного года. Эта ко-
лония была сравнительно небольшой, но она открывала путь
другим колонистам к Новой Англии, расположившейся на бере-
гах залива Массачусетс. Очень скоро колонисты из поселений
Массачусетс двинулись осваивать западные земли, основывая
здесь новые фермы и поселки. Отсюда и началось знаменитое
движение на Запад, которое продолжалось следующие 200 лет.
Другая обширная английская колония была основана ква-
керами, еще одной религиозной общиной под руководством
Уильяма Пенна. Новая земля получила название Пенсильвания
в честь отца Уильяма Пенна, пожертвовавшего средства для
колонистов. Осенью 1681 года Уильям Пенн послал корабль
“Джон и Сара" с первой группой эмигрантов в Пенсильванию.
За короткое время колония достигла больших экономических
успехов, а Филадельфия превратилась в самый крупный город
Северной Америки. С тех пор эта колония стала обетованной
землей для всех тех, кто испытывал на себе религиозные при-
теснения. Среди первых поселенцев, прибывших на корабле
“Джон и Сара", был молодой человек из Уэллса Габриэль То-
мас, который после возвращения в Англию опубликовал в 1698
году книгу “Исторический и географический отчет о поселении
Пенсильвания". Эта книга, содержащая восторженное описа-
ние условий жизни в новой колонии, вдохновила новых эмиг-
рантов на поселение в Америке.
Колония Джорджия, получившая свое название в честь
короля Георга III, была основана на деньги Британского прави-
тельства генералом Джемсом Огеторпом. Расположенная на
границе с испанскими поселениями, она служила пограничным
барьером для английских владений.
Итак, уже в XVII веке Америка активно заселялась англий-
скими колонистами. Поначалу количество поселенцев насчиты-
вало всего десятки тысяч, однако уже к 1765 году их число пре-
вышало два миллиона человек. В английских колониях господ-
ствовали английский язык, английские традиции, английское
право. Но наряду с этим в английские колонии прибывали так-
же ирландцы, шотландцы, шведы, финны, французы. Это уже
были не просто иммигранты, а новый тип населения, который
начинал создавать свой язык, свои традиции, свою культуру,
постепенно превращаясь в новую нацию — американцев.
Это ощущение новой нарождающейся нации ярко выра-
зил эмигрант из Франции Гектор де Кревкер. Поначалу он ис-
следовал территорию в районе Великих озер, а затем пересе-
лился в Нью-Йорк, где около 1772 года появились его знаме-
3
нитые “Письма американского фермера". Третье письмо пред-
ставляет собой концепцию американца как “нового человека".
“Что такое американец, этот новый человек?
— спрашивает Кревкер. — Он либо европеец, либо
произошел от европейца. Здесь такая пестрая
смесь кровей, которой не увидишь ни в какой дру-
гой стране. Здесь представители всех националь-
ностей превращаются в одну человеческую на-
цию... Американцы — это западные пилигримы,
которые принесли с собой с Востока большую часть
искусства, наук, промышленности: они заверша-
ют великий цикл. Американец — это новый чело-
век, который действует согласно новым принци-
пам; поэтому он должен поддерживать новые иде-
алы, новые формы, новые взгляды. От невольной
праздности, рабской зависимости, нищеты и бес-
смысленности труда он обратился к новым различ-
ным средствам, которые обеспечили ему полно-
ценное существование. — Это и есть Американец”1.
Однако во времена Кревкера превращение европейских
колонистов в американцев еще лишь начиналось. Окончатель-
но этот процесс завершился только в период Американской
революции и войны за Независимость. Следует отметить, что
до революции формирование американской нации и достиже-
ние национального единства наталкивались на нежелание от-
дельных колоний жить и работать вместе. Каждый штат хотел
быть независимой нацией со своими законами и местными ус-
тановлениями.
Главным катализатором воссоединения всех колоний в
единую нацию стало столкновение с Британским правительст-
вом и борьба за независимость. До конфликта с Британской
метрополией колонии жили совершенно отдельно. Не сущес-
твовало ни центрального правительства, ни какого-либо собра-
ния, на котором тринадцать колоний могли бы встречаться и
обсуждать общие проблемы. Все попытки в этом направлении
оказались неудачными. Зато Британское правительство своим
давлением на американские колонии в течение нескольких лет
привело их к единству.
Уже первые столкновения американской и британской
армий заставили колонии собрать Континентальный конгресс,
задачей которого должно было быть создание своей собствен-
ной армии и правительства, достижение экономической и по-
литической независимости от Великобритании. 2 июля 1776 года
Конгресс принял резолюцию, в которой "Объединенные коло-
нии'' были объявлены "свободными и независимыми штатами".
4
Но объявленная независимость тринадцати колоний, ставших
штатами, должна быть обоснована и декларирована. Для этого
был создан комитет для подготовки Декларации Независимос-
ти, в который вошли Томас Джефферсон, Бзнжамен Франклин,
Джон Адамс, Роджер Шерман. Однако текст Декларации был
целиком написан одним из них — Джефферсоном, другие чле-
ны комитета внесли только незначительные изменения. Декла-
рация Независимости была принята на втором Континенталь-
ном конгрессе 4 июля 1776 года. Этот день считается днем
рождения новой нации, а сама Декларация, по словам Дениэля
Бурстина, является своего рода "свидетельством о рождении
новых Соединенных Штатов."
В начале Декларации, которое называется обычно “пре-
амбулой", Джефферсон излагает общие, "самоочевидные", то
есть не требующие объяснения и специального доказательст-
ва, принципы:
“Мы считаем самоочевидными следующие исти-
ны:
что все люди созданы равными, что они над-
елены Создателем определенными неотъемлемы-
ми правами, среди которых имеется право на
жизнь, свободу и стремление к счастью;
что для обеспечения этих прав существуют
среди людей правительства, осуществляющие
свою власть с согласия тех, кем управляют;
что если форма правительства становится ги-
бельной для цели своего существования, народ
имеет право изменить или отменить ее, учредить
новое правительство, основанное на этих принци-
пах, и установить власть в такой форме, какая, по
его мнению, лучше обеспечит его безопасность и
счастье.’9
Если суммировать положения, содержащиеся в "преам-
буле", то следует выделить следующие семь пунктов:
1. Все люди созданы равными.
2. Они обладают "неотъемлемыми правами".
3. Эти права включают права на жизнь, свободу и стрем-
ление к счастью.
4. Чтобы обеспечить эти права, необходимо правитель-
ство.
5. Правительство получает (deriving) свою власть с со-
гласия тех, кем оно руководит.
6. Если правительство не выполняет этой цели, его ус-
траняют и заменяют.
7. Люди имеют право создавать новое правительство для
5
обеспечения “безопасности и счастья."
Вслед за “преамбулой" идет длинный список “оскорбле-
ний и узурпаций" по отношению к американским штатам со сто-
роны английского короля Георга III, установившего “абсолют-
ную тиранию над этими штатами". Указывается, в частности,
что он отказывается санкционировать жизненно необходимые
законы, запрещает новые выборы, мешает заселению штатов,
разрывает торговые связи со всем миром, грабит американс-
кие корабли на море, сжигает американские поселения и т. д.
Этот список королевских преступлений завершается объявле-
нием независимости Штатов от британской короны и утвержде-
нием их права объявлять войну, заключать мир, создавать со-
юзы и коммерческие связи.
Совершенно очевидно, что Декларация Независимости
строилась на материале политической философии эпохи Про-
свещения, горячим приверженцем которой был Томас Джеф-
ферсон. В ней нашли отражение идеи английского и француз-
ского Просвещения, например, идеи Локка, Монтескье и пр.
Одним из важнейших моментов Декларации стало утвер-
ждение принципа равенства. Конечно, Джефферсон не мог не
видеть, что американская действительность далека от провоз-
глашенного им принципа всеобщего равенства, что негры и
женщины лишены возможности пользоваться политическими
правами. Но он, очевидно, полагал, как это было свойственно
всем философам-просветителям, что все люди равны от при-
роды, неравными их делает только цивилизация. Условия вос-
питания и образования могут вернуть всем людям природное
равенство. Но идея равенства, провозглашенная в Декларации
Независимости, имела и ряд других значений.
Как отмечает американский историк Генри Коммаджер,
“концепция равенства, впервые провозглашенная как
главный принцип Декларации, была ферментом амери-
канского общества. Концепция равенства была приме-
нима к политической сфере, позволяя восставать про-
тив ограничений в выборной сфере у мужчин и особенно
у женщин. Она применялась и к социальным институ-
там, позволяя устранять каждое проявление классовых
манифестаций и сословных привилегий. Она применя-
лась и к экономике, помогая создавать экономический
порядок, при котором материальное благосостояние
основывалось на равенстве прав. Она применялась и к
религиозной жизни, так как делала невозможной лю-
бую связь церкви с социальной и политической властью.
Она применялась и к образованию, предполагая равен-
ство в получении образования, независимо от того, яв-
ляешься ли ты черным или белым"2.
6
Не менее важную роль играло в Декларации и другое “не-
отъемлемое право” — стремление к счастью. Что имел в виду
Джефферсон, когда он включил стремление к счастью в текст
Декларации наряду с такими правами, как право на жизнь и
право на свободу? Как известно, просветители стремились найти
в счастье гармонию личных и социальных интересов. Правда,
они отстаивали разные точки зрения во взглядах на природу
человека. Гоббс полагал, что человек по природе эгоистичен и
что общество — "это война всех против всех". Напротив, Гель-
веций считал, что каждому человеку свойственно стремление к
личному счастью. Маркиз Шастель написал книгу “Обществен-
ное счастье”, которая в 1774 году была переведена на англий-
ский язык. Английские философы-моралисты — Шефтсбери,
Хатчесон, Хоум — полагали, что возможно сочетание личного и
общественного интереса, эгоизма и общественной симпатии,
и это является основой общественного и личного счастья.
Очевидно, Джефферсон был знаком с большинством из
этих идей и использовал их при определении “неотъемлемых
прав" человека. При этом, он существенно изменил формулу
Локка о праве человека на “жизнь, свободу и собственность”,
заменив “собственность" на “стремление к счастью”. Как счи-
тают некоторые исследователи, произведя эту замену, Джеф-
ферсон революционизировал английскую политическую кон-
цепцию.
“Сэмюэл Адамс и другие последователи Локка, —
пишет американский историк Вернон Луис Паррингтон,
— удовлетворялись классическим перечислением
прав на жизнь, свободу и собственность, однако в
руках Джефферсона английская концепция приоб-
рела свое революционное звучание. Замена “соб-
ственности” “стремлением к счастью” свидетель-
ствует об окончательном разрыве с учением “ви-
гов”, завещанным Локком английской буржуазии,
и о появлении более широкой социальной концеп-
ции. Именно эта замена и внесла в Декларацию
те идеалы, которые сделали ее неувядаемо жиз-
ненной и человечной. Формулировки Декларации
означали нечто большее, чем политический жест,
рассчитанный на поддержку народа”3.
С этим утверждением трудно согласиться. В своем клас-
сическом выражении формула Локка о “естественных правах
человека” была достаточно революционной. Право на “собст-
венность” означало у него не только право на владение иму-
ществом, но и неотчуждаемость принадлежащего индивиду
имущества, впрочем, как и самой его жизни, способностей и
7
стремлений. Таким образом, этот принцип носил прямо анти-
феодальный характер, и он не имел бы такого революционного
звучания, если бы Локк заменил право “собственности” на до-
статочно расплывчатое и неопределенное “стремление к
счастью."
Однако в условиях Америки, население которой состав-
ляли иммигранты, прибывшие в Новый Свет в поисках ^обето-
ванной землиц “рая на Земле”, принцип “стремления к счастью"
более всего соответствовал социальным надеждам и уровню
политического сознания американцев. Фактически “стремление
к счастью” было одной из первых законодательных кодифика-
ций “американской мечты”; его неопределенность и широта пол-
ностью соответствовали широте и плюралистичное™ “амери-
канской мечты”.
Если права на жизнь и свободу, провозглашенные Джеф-
ферсоном, можно было подкрепить юридическими и законода-
тельными актами, то под “стремление к счастью" никакие га-
рантии подвести было нельзя. Очевидно, что Джефферсон в
своей формулировке не случайно использовал слово “стрем-
ление", а не “обретение" счастья. Из этого следует, что ни об-
щество, ни государство не могут гарантировать это право, его
осуществление целиком зависит от удачливости и инициативы
отдельных личностей. Известный американский ученый Морти-
мер Адлер писал по этому поводу:
“В традиционном философском представлении
“счастье” неразрывно связывается с достойно про-
житой жизнью, но достижение счастья зависит от
наличия у человека известных добродетелей, вос-
питывать которые в себе способен каждый. И если
человек в этом не преуспевает, то винить он мо-
жет только себя. Никакое общество или учрежден-
ная им власть не может наделить его моральными
качествами и сделать из него хорошего, нравствен-
ного человека. А, следовательно, поскольку
счастье зависит от внутренних качеств человека,
ни общество, ни правительство не может обеспе-
чить его обретения или достижения”4.
Принцип “стремление к счастью", поскольку он не гаран-
тируется никаким законодательством, фактически правом на-
зван быть не может. Но не будучи правом в собственном смыс-
ле слова, этот принцип оказался эффективным катализатором
социальных надежд и утопических мечтаний самых широких
слоев американцев.
Принятие Декларации Независимости 4 июля 1776 года
явилось только первым шагом в создании новой нации.
8
После принятия Декларации возникла необходимость созда-
ния нового правительства, которое бы осуществляло и гаран-
тировало декларированные права. Следует отметить, что шта-
ты не очень-то стремились к созданию общенационального
правительства. В течение ста пятидесяти лет в них господство-
вало самоуправление, которое их вполне устраивало. Поэтому
штаты боялись, что новое правительство может вмешиваться в
их дела и будет в такой же степени тираническим, как и коро-
левская власть. Поэтому подготовка Конституции велась мед-
ленно и осторожно, с учетом всех возникающих проблем и по-
желаний.
В 1787 году в Филадельфии состоялось заседание съез-
да, на котором присутствовали 55 делегатов, представляющих
двенадцать штатов (тринадцатый штат, Род Айлэнд, проигно-
рировал этот съезд). Главная проблема, которая встала перед
делегатами, заключалась в том, чтобы решить, как новое пра-
вительство должно представлять избирателей — от всего насе-
ления или от отдельных штатов? Ведь штаты не были равны по
количеству жителей. Тогда представитель штата Коннектикут
Оливер Эллсворт предложил разделить Конгресс на две части:
Сенат, в котором каждый штат, независимо от количества насе-
ления, будет представлен равным количеством представите-
лей, и Палату представителей, где каждый ее член будет пред-
ставлять определенное число населения. Это предложение было
простым решением проблемы, оно получило позднее название
“великого коннектикутского компромисса”. В результате поя-
вилась возможность большим и малым штатам на равных пра-
вах работать вместе.
Правительство было объявлено отчасти национальным,
отчасти федеральным. Каждый штат сохранял за собой право
контролировать повседневную жизнь внутри штата. Централь-
ное же правительство должно было заниматься налогами, кон-
тролем торговли, объявлением войны, формированием армии
и заключением международных договоров.
Конституция утверждала три ветви правительственной
власти: законодательную, исполнительную и судебную. Первую
должен представлять и осуществлять Конгресс, вторую — Пре-
зидент, а третью — Верховный суд. Каждая ветвь обладает сво-
ими полномочиями и обязанностями, но чтобы ни одна из них
не могла стать над другой, устанавливалась система ограниче-
ний и балансов (check and ballans), координирующая взаимоот-
ношения всех институтов власти по отношению друг к другу.
Конституция США состоит из преамбулы и семи статей.
Преамбула в свою очередь состоит из двух частей. В первой
("Мы, народ ... утверждаем и вводим эту Конституцию") опре-
деляется источник конституционной власти, во второй говорит-
9
ся о целях, ради которых основывается Конституция и прави-
тельство. Характерно, что Конституция начинается с фразы “Мы,
народ...", а не “Мы, штаты..." — это подчеркивает демократи-
ческий характер новой Конституции, ее связь с интересами всего
народа, а не только с местной властью. Следует отметить, что
вокруг этой формулировки на Конгрессе происходила острая
борьба, но она осталась в первоначальном виде.
В первой статье Конституции устанавливается структура
законодательной власти, которую представляет Конгресс, со-
стоящий из Сената и Палаты представителей. Палата предста-
вителей избирается раз в два года жителями каждого штата. В
состав Сената входят по два сенатора от каждого штата, изби-
раемые Законодательными собраниями соответствующих шта-
тов сроком на шесть лет. Председателем Сената является Вице-
президент, который голосует только в том случае, когда голоса
разделяются поровну. Исключительным правом Сената являет-
ся осуществление суда в порядке импичмента. Все билли по
сборам и распределению дохода исходят из Палаты предста-
вителей, но они обсуждаются Сенатом, который может вносить
в них поправки. Прежде чем стать законом, каждый билль, при-
нятый Палатой представителей или Сенатом, должен быть ут-
вержден Президентом, в противном случае он возвращается в
соответствующую палату на новое рассмотрение и утвержда-
ется только при наличии двух третей голосов Палаты. Правом
Конгресса является установление налогов, установление тор-
говли с иностранными государствами, чеканка монет, учрежде-
ние почтовой службы, набор армии и флота и т. д.
Вторая статья Конституции касается исполнительной влас-
ти, которая осуществляется Президентом США. Он избирается
на четырехлетний срок и, согласно 22-й поправке к Конститу-
ции, не может быть избран более чем на два срока. Президент
является главнокомандующим армии и флота страны. Его фун-
кциями являются международные договоры, назначение пос-
лов, членов Верховного суда, а также всех должностных лиц
Соединенных Штатов.
Третья статья Конституции определяет функции судеб-
ной власти, осуществляемой Верховным судом, который уста-
навливает конституционность принимаемых законов и прини-
мает апелляции по делам, рассматриваемым в отдельных шта-
тах.
В четвертой статье выделяются юридические права и га-
рантии, которые Конституция предоставляет отдельным шта-
там.
Пятая устанавливает систему поправок к Конституции,
которые становятся частью Конституции в случае их ратифика-
ции. В 1791 году были приняты первые десять поправок, так
10
называемый Билль о правах, в который входили свобода слова
и печати, неприкосновенность личности и жилища, права обви-
няемых и т. д.
В шестой статье определяются обязанности исполнения
настоящей Конституции должностными лицами всей страны.
Седьмая резюмирует принятие Конституции на Конвенте
1787 года.
После принятия Конституции началось ее обсуждение и
подписание штатами. В процессе обсуждения выявились сто-
ронники и противники Конституции, первые называли себя фе-
дералистами, вторые — антифедералистами. В первый месяц
Конституция была принята штатами Нью-Джерси, Пеннсильва-
ния, Джорджия и Коннектикут. Сложнее обстояло дело в таких
крупных и важных штатах, как Нью-Йорк и Вирджиния, где было
много антифедералистов. Большую роль в пропаганде Консти-
туции сыграла газета “Федералист”, издаваемая Александром
Гамильтоном, Джеймсом Мэдисоном и Джоном Джеем, кото-
рым удалось убедить общественное мнение этих штатов в не-
обходимости сильного центрального правительства. В резуль-
тате Конституция была ратифицирована. Она оказалась самой
короткой и лаконичной из всех написанных конституций. В ней
не было отдельных деталей, которые обычно присутствуют в
документах такого рода. Конституция США создавала не ко-
декс законов, а правовую кодификацию основных принципов,
на основе которых развивалась американская демократия.
Первым Президентом Соединенных Штатов Америки стал
Джордж Вашингтон. 30 апреля 1789 года он выступил в Нью-
Йорке с первой инаугурационной речью, открывая фактически
традицию подобного рода выступлений президентов при их
вступлении в должность. Эта историческая речь представляет
интерес не только с точки зрения возникновения великого на-
ционального ритуала, но и с точки зрения ее содержания. Ва-
шингтон говорит о великой миссии американского народа быть
хранителем традиций свободы и демократии, о его историчес-
кой роли, поддержанной “Всемогущим существом".
“И поэтому сохранение великого огня свободы и
судьба республиканского образа правления осно-
вательно, а может быть и окончательно вложена в
руки американского народа9*5.
Декларация Независимости и Конституция США — вели-
кие документы демократии. Не случайно многие народы мира и
правительства разных национальностей до сих пор обращают-
ся к этим документам как образцам, с помощью которых они
пытаются приобщиться к опыту демократии.
11
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Crevecoeur, Hector de. What is an American // “The Cha-
racter of Americans”. Ed. by M. McGriffer. 1970, p. 43.
2 Commager, Henry Steel. The Declaration of Independen-
ce // “An American Primer”, p. 93.
3 Паррингтон, Вернон Луис. Основные течения амери-
канской мысли, т. 1, с. 423.
4 Адлер, Мортимер. Стремление к счастью // “США - двес-
ти лет”, Вашингтон, 1976, с. 40.
5 Washington, George. First Inaugural Addres // An Ameri-
can Primer, p. 193.
12
АМЕРИКАНСКИЙ ЭТНОС:
ФОРМИРОВАНИЕ АМЕРИКАНСКОГО
НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА
f Быть американцем — значит обладать мораль-
ными традициями, образованием, карьерой.
л Джордж Сантаяна
Кто такой британец? Это человек, который
делает что-то потому, что так делали раньше.
Кто такой американец? Человек, который де-
лает что-либо потому, что так раньше не де-
лали.
Марк Твен
Иногда мне кажется, что мы страна детей.
Уильям Стайрон
Каждая нация обладает характерными чертами, которые
отличают ее от всех других наций. Эти черты проявляются бук-
вально во всем: в манере поведения, в традициях, в обрядах, в
отношении к труду, институтам власти, в способе мысли и чув-
ствования, в особенностях языка, в чувстве юмора. В целом
все это составляет то, что принято называть национальным ха-
рактером.
Следует отметить, что национальный характер — одна из
сложных проблем, которая находится на стыке различных дис-
циплин. Ее исследование требует привлечения обширных ис-
торических фактов, социально-психологических наблюдений,
изучения традиций, отношения к основным общественным ин-
ститутам — государству, семье, религии и морали. Только син-
тез всех этих исследований позволяет сделать некоторые пред-
положения об особенностях того или иного национального ха-
рактера.
Любой национальный характер, при всем его своеобра-
зии и даже парадоксальности — это вовсе не проявление свое-
волия народной фантазии, не субъективная призма, позволяю-
щая видеть мир каким-то особым, произвольным способом.
Национальный характер всегда является результатом истории
того или иного народа и отражает определенные этапы этой
истории. Это и есть история, но только обобщенная, спрессо-
ванная, переломленная в индивидуальном опыте1.
13
Чтобы понять черты и особенности американского наци-
онального характера, необходимо прежде всего обратиться к
некоторым наиболее важным этапам истории США. Трудность
заключается в том, что американская культура, как показывает
большинство исследований, все еще находится в процессе фор-
мирования и развития. К тому же, национальная культура
американцев складывается из элементов культур других наций,
населяющих Америку, и представляет собой сложный синтез
многообразных культурных процессов и явлений, того превра-
щения различных этнических групп в американскую нацию, ко-
торый является результатом деятельности “плавильного котла”
(melting pot)2.
Быть может, этим объясняется тот факт, что американцы
постоянно озабочены поисками своего коллективного “Я”, своей
национальной целостности и самосознания. Проблема нацио-
нального самосознания —• постоянная тема многих социальных
и психологических исследований в США3. Как писал американ-
ский писатель Торнтон Уайлдер, "американцем быть труд-
но, потому что нет еще такого кодекса, грамматики,
словаря, на который мог бы ориентироваться америка-
нец. Американцы все еще заняты тем, чтобы опреде-
лить, что это значит — быть американцем”.
Особенности американского национального характера
неразрывно связаны с историей этой страны и ее важнейшими
периодами. Американский характер начал складываться еще во
времена колонизации и заселения Америки. Создавался он из
того духовного и идейного материала, который был привезен
из Европы. Конечно, этот материал переосмысливался, пере-
рабатывался, но в основе он имел типично европейское проис-
хождение.
Культура, которая создавалась на новом континенте, не
имела прочных традиций. Она развивалась из самых различных
элементов, в нее входили как передовые социальные идеи, по-
черпнутые из идеологии французского Просвещения, так и тра-
диционные образы библейской мифологии. Все это в большой
степени способствовало возникновению своеобразной социаль-
ной мифологии, приводило к мифологизации общественного
сознания. В этих условиях любая, даже самая передовая рево-
люционная идея приобретала религиозно-мифологическую ок-
раску. Во многом этому способствовало широкое распростра-
нение пуританизма, привезенного англичанами в “Новую Анг-
лию", но получившего здесь совершенно иную идеологическую
окраску.
Нельзя не видеть, что пуританизм оказал значительное
влияние на формирование американского характера. Это об-
стоятельство отмечают многие американские историки.
14
"Американский характер, — пишет Э. Элберт, — Это
оптимизм, уверенность в будущем, вера в про-
гресс, высокая оценка успеха, трактуемого как
процветание, которое может быть развито мораль-
ной инициативой, высокая мораль, так или иначе
связанная с пуританской этикой, а именно с ори-
ентацией на долг, серьезность, умеренность, прак-
тичность, религиозную веру, патриотизм”4.
Действительно, система моральных ценностей в США
была связана с традициями религиозной морали, в особеннос-
ти с пуританизмом. Пуритане, основавшие свою общину в “Но-
вой Англии”, стремились связать свою веру с практическими
проблемами. Как отмечает Д. Бурстин, "они в меньшей сте-
пени интересовались теологией самой по себе, чем при-
ложением теологии к повседневной жизни, и в особен-
ности к обществу. Начиная с XVII века, их интерес к те-
ологии носил практический характер. Пуританская "Но-
вая Англия” была возвышенным экспериментом этой
прикладной теологии”5.
В русле пуританской традиции сформировалась этика
бережливости, мирской аскетизм. Эти идеи соответствовали
практике свободного предпринимательства, характерной для
раннекапиталистического общества в Америке. Готовность упор-
но и самостоятельно трудиться, экономить и увеличивать бо-
гатство рассматривалась как знак божественной избранности
и гарантии спасения.
С пуританской традицией была связана концепция “аме-
риканского Адама*\ символизирующая историю США. Соглас-
но библейской традиции, Адам — первый человек, до которого
на Земле никого не было. Точно так же и возникновение США
интерпретировалось как рождение нового мира, который до себя
не имел никакой истории. Как отмечает историк Н. Н. Яковлев,
"в контексте американской действительности в образе
ангельски чистого мифического героя выступил сам бо-
гом избранный американский народ, американские пи-
онеры, первооткрыватели диких прерий, одним словом,
некий американский Адам, наделенный всеми теми до-
бродетелями, что и библейский праотец”6.
Образ “американского Адама” порождал и религиозно-
мистическую концепцию “явного предначертания”, особой роли
США в мире, уготованной провидением, которая и до сих пор
жива в американском политическом сознании.
В период колонизации американская культура носила
разобщенный характер и еще не обрела общие национальные
черты. В ней были сильны английские традиции, хотя уже и в то
15
время англичане с явным раздражением писали о нравах и куль-
туре американцев, которые уже и тогда отличались от британс-
ких традиций. Становление американского характера, как и воз-
никновение американской нации, приходится на период между
Американской революцией и гражданской войной. Именно тог-
да отдельные колонии и поселения в борьбе за независимость
от английской короны консолидировались в единое государст-
во и создали исторические документы — Декларацию Незави-
симости и Конституцию США. С этого времени кол он ист-пури-
танин начал постепенно трансформироваться в янки, и амери-
канцы все больше стали выступать в качестве единой нации,
обладающей оригинальным, отличным от английского, языком,
своеобразным психологическим складом, этнической об-
щностью.
Гражданская война способствовала утверждению неко-
торых типичных особенностей американского характера. По
мере того, как демократический этос янки стал побеждать арис-
тократический уклад рабовладельческого Юга, эти черты при-
обретали универсальный характер. Янки, которые первоначально
считались представителями северных колоний, постепенно ста-
новятся обозначением всей нации7.
Какие же черты характера были присущи янки? Прежде
всего, это были предприимчивость, практицизм, любовь к пе-
ременам и изобретательству. Сохранилось очень интересное,
отчасти ироническое, описание характера янки Джоном Бил-
лингсом, юмористом из “Новой Англии".
“Настоящие янки имеют характер смешливый и
просто кипят от предприимчивости и любопытст-
ва. Телосложением они худы, наподобие гончих
псов, терпеливы в своей коварной хитрости, всег-
да настороженны... Язык их смазан вожделением
удовольствий, а их елейно-вкрадчивые речи скры-
вают стремление к наживе. В живом янки нет ни
капли смирения; его любовь к изобретательству
взращивает любовь к переменам. Он смотрит на
мраморную пирамиду, подсчитывает, сколько на
нее пошло камня, и продает этот величественный
памятник в Бостоне с немалой для себя выгодой”8.
В этой характеристике содержится большая доля прав-
ды. Действительно, трудно себе представить, как носители стро-
гой пуританской морали, прибывшие на американский конти-
нент из Старого Света, уже через одно поколение проявят чу-
деса гибкости и изобретательности. Янки устремляются по всему
свету в поисках выгодных рынков. С первых же шагов молодая
нация обратила внимание на необходимость механизации тру-
16
да. Причиной этому была нехватка рабочих рук, а машинизация
упрощала труд рабочих.
Процесс индустриализации превратил некогда аграрную
страну в высоко развитое общество с высоким процентом го-
родского населения. Это привело к миграции сельского насе-
ления в города. Впрочем, миграция, склонность к перемене мест
всегда были особенностью американцев. По словам Бурстина,
Америка в прошлом веке была похожа на большую гостиницу;
постоянно кто-то куда-то вселялся, кто-то куда-то уезжал, кто-
то зачем-то приезжал.
Эту мысль подтверждает и другой американский историк
— Джордж Пирсон, выдвинувший в своей книге “Подвижная
Америка” (1973) три главных фактора формирования американ-
ского характера, или фактор “трех М”: миграция, мобильность,
подвижность (migration, mobility, movement). Этот фактор Пир-
сон противопоставил “гипотезе Фронтира" Тернера, считая, что
освоение западных границ только часть того процесса, кото-
рый был характерен для американского общества с его тен-
денциями к миграции, мобильности и подвижности.
Очевидно, фактор “трех М" действительно важен как для
прошлого, так и для настоящего Америки. Согласно переписи
населения, проведенной в 70-х годах XX столетия, 20% всех
американцев меняют место жительства каждый год. Как указы-
вает Э. Кан, в XX веке внутри Америки существовали следую-
щие четыре основных миграционных потока: с Юга на Север,
где возникли новые промышленные центры и где ощущалась
потребность в свободных руках, из сельско-хозяйственных рай-
онов в города, из городов — в пригород и, наконец, движение
всего остального населения в Калифорнию9.
Признавая известную односторонность "гипотезы Фрон-
тира", нельзя не видеть, что освоение западных границ сыгра-
ло, тем не менее, большую роль в становлении американского
характера. Впереди всех шли пионеры, которые разрабатыва-
ли западные земли и жили на границе. За ними двигалась лави-
на тех, кто должен был превратить жалкие поселки в поселе-
ния, поселения — в города. Следом шли банки, коммерсанты,
лавочники, священники и журналисты. "Голос народа" в этих
поселках представляла маленькая газета, на страницах кото-
рой лозунги американской революции уживались с коммерчес-
кой рекламой.
Американский характер, как он складывался в прошлом
веке, отличался оптимизмом, уверенностью в завтрашнем дне
и даже более отдаленном будущем. Как отмечает историк Ген-
ри Коммаджер, американец имел слабое чувство прошлого, но
зато обостренное видение будущего.
17
“Его ум не был направлен на историю. Даже собы-
тия недавнего прошлого превращались в легенду:
дети, чьи родители слышали гул военных бараба-
нов индейцев и видели стада буйволов, наполня-
ющие долины, играли в индейцев так же, как ан-
глийские дети играют в короля Артура. Америка-
нец глядел в прошлое глазами будущего. Он ви-
дел не беспорядочные пыльные городишки, но
сверкающие города, не захламленные магазинчи-
ки, а пышущие огнем фабрики, и не колейные до-
роги, а убегающие вдаль рельсы. В каждом босо-
ногом мальчишке он видел будущего президента
или миллионера, и, поскольку будущее принадле-
жало детям, он жил и работал для них”10.
Особенности американского характера наиболее отчет-
ливо проявляются в его отношении к основным общественным
институтам и, прежде всего, к государственной власти. Уже в
Конституции США заложено представление, что национальное
правительство — необходимое зло, политическая сила, которая
нуждается в контроле. Если правительство стремится к увели-
чению и усилению власти, то главная цель общественных ин-
ститутов заключается в том, чтобы ослабить эти стремления.
Поэтому лозунгом американских избирателей чаще всего слу-
жит принцип, провозглашенный еще Эмерсоном: “Лучшее пра-
вительство то, что правит меньше”. Это скептическое отноше-
ние к центральной власти постоянно заставляло американцев
создавать сильную власть на местах, организовывать органы
самоуправления.
"Типично американское отношение к власти, — пи-
шет английский историк Д. Горер, — провозглашено в
Конституции США: власть по природе плоха и опас-
на, она нужна государству, но должна быть огра-
ничена и рассматриваться как потенциальный враг.
Это отношение к власти со стороны народа и от-
дельной личности помогает понять американский
характер”11.
Чрезвычайно важным является отношение американцев
к труду и организации бизнеса. Здесь американцы выработали
свою формулу успеха, свою философию бизнеса, о которой мы
будем говорить в специальной главе.
Одним из традиционных стереотипов в оценке американ-
ского характера стало представление о пресловутом прагма-
тизме американцев, о том, что их поведение определяется, глав-
ным образом, прагматическими интересами и редко сообразу-
18
ется с интересами и требованиями морали. Нам кажется, что
это представление является совершенно ошибочным. Такая
модель американского характера нам представляется упрощен-
ной, она не учитывает того, что школа, религия и общественное
мнение всегда стремились к тому, чтобы воспитывать у амери-
канцев уважение к традиционной системе ценностей. К тому
же, традиции пуританизма никогда не иссякали в США, и по-
этому прагматизм в политике и бизнесе постоянно сочетается
у них с ригоризмом в области морали.
К этому выводу приходит такой блестящий исследова-
тель американской истории как Коммаджер.
“В одной области, — говорит он, — американец яв-
ляется конформистом, и эта область — мораль.
Хотя он и не всегда это сознает, он без всяких ко-
лебаний принимает все нормы пуритан. Конфор-
мизм и традиционность в вопросах морали прини-
мают иногда агрессивные формы”12.
Еще более резко о сочетании прагматизма и морализма
в поведении американцев говорит известный американский
социолог консервативного направления Дениэл Белл.
“Американцы обладают исключительным талантом
компромисса в политике и экстремизма в морали.
Самые бесчестные дела (и делишки) признаются
целесообразными и практически необходимыми.
Вместе с тем ни в какой стране не предпринима-
лись столь драматические попытки обуздать че-
ловеческие страсти и заклеймить их как нечто про-
тивозаконное... В Америке принудительное внед-
рение общественной морали является постоянной
чертой ее истории”13.
Поэтому абсолютно ошибочно считать, что американцам
недостает морали в их практических делах или что они руко-
водствуются какой-то упрощенной моралью. Напротив, для них
в большей степени характерен моральный конформизм, кото-
рый порой парадоксально сочетается с прагматическими уста-
новками. Все это позволяет некоторым авторам говорить о свой-
ственном американцам “моральном дуализме^ сочетании эк-
стремизма в морали и прагматизма в делах. Таким образом,
морализм и прагматизм — два полюса американского характе-
ра.
Следует отличать “морализм” от терминов “мораль" или
“моральность”. Морализм — это, прежде всего, абсолютизация
морали, возвышение морали над действительностью; это пове-
дение, основывающиеся не на реальной ситуации, а на абстрак-
19
тных принципах морали. Морализм относится не только к сфе-
ре личного поведения, но довольно часто он определяет и при-
нципы внешней политики. Американские политологи видят во
внешней политике США периоды ориентации на прагматизм и
периоды, ориентированные на морализм. Анализируя отноше-
ние морали и политики, американский политолог Э. Лефевр
пишет:
“Морализм — это подделка под мораль, это час-
тичная этика. Очень часто морализм выражается в
самодовольной риторике или в манипулятивных
символах, имеющих целью оправдывать, осуждать
или служить справедливости. Морализм имеет тен-
денцию фокусировать внимание в большей мере
на частные, чем общественные интересы, в боль-
шей мере на чувство, чем на разум, на нечто сию-
минутное, которое достигается ценой утраты бу-
дущего. Он чаще всего заботится о внешней фор-
ме, а не о последовательных выводах. Мораль —
это синоним ответственности, а морализм — со-
знательное бегство от нее”14.
Взрывы морализма периодически охватывали страну,
причем, как правило, они падали на моменты экономических и
политических кризисов. Возрождение морализма характерно для
80-х годов XX века, когда в США появились многочисленные
организации, выступавшие с лозунгом “морального обновле-
ния” страны. Среди них — религиозно-политическое общество
“Моральное большинство”. Кроме того, в этот период возникло
вполне обоснованное стремление многих американцев найти
какие-либо устойчивые принципы морали в условиях всеобщей
девальвации нравственных ценностей. Не случайно, в 80-е годы
в американских университетах повысился интерес к курсам эти-
ки. Комментируя этот факт, журнал “Коммэнтэри” сообщал, что
“новый дух морализма приходит в американскую культуру”. Теме
“морального возрождения” Америки был посвящен специаль-
ный выпуск журнала “Тайм". Как писал главный редактор этого
журнала, тяга к моральному обновлению возникает как реакция
на моральные эксцессы 60-70-х годов.
“Сегодня американцы, и в особенности молодежь,
вновь открыли для себя отчаянную потребность в
моральных нормах. Вместо самолюбования, харак-
терного для “Я-декады”, возникает чувство вза-
имной поддержки”.
Моральный ревайвализм в США связан с возрождением
протестантской этики и морали пуританизма. Как отмечают ав-
20
торы книги “Американский характер и культура в меняющемся
мире", “пуританизм не умер в 1858 году. Изменилась
одежда пуритан, но это не значит, что исчезло их влия-
ние. Напротив, XX век вновь открывает их значение и
возрождает ценности пуританизма”15.
Следует отметить, что морализм в американской полити-
ке и общественном сознании усиливается в связи с приходом к
власти неоконсерваторов. Питер Стайнфельс в своем исследо-
вании “Неоконсерваторы" дает следующую весьма выразитель-
ную характеристику морализма.
“Если величайшей добродетелью Америки были
компромиссы и прагматическая приспосабливае-
мость, то величайшим пороком был морализм.
Морализм является типично американским пере-
лицовыванием протестантизма, продуктом еванге-
лического фронтира, который больше, чем пури-
танизм является матрицей американского харак-
тера. Во-первых, морализм был нацелен на рефор-
мирование личности. Привнесенный в политику, он
не разоблачал свои пороки, а прежде всего искал
виновников. Во-вторых, морализм разрушал гра-
ницу между личным и общественным, между зако-
ном и моралью, которую либерализм устанавли-
вал в надежде уменьшить конфликты между фун-
даментальными ценностями. Таким был “сухой
закон”, всевозможные требования моральной су-
ровости, которые приводили к лицемерию, пока
это лицемерие не становилось очевидным. И, в-
третьих, морализм был нетерпим к компромиссам
и неопределенности. Он оценивал реальность в
понятиях добра и зла. Суждения иные, чем черно-
белые не принимались в расчет”16.
Антиномия морализма и прагматизма во внешней поли-
тике и моральном поведении американцев отмечается не толь-
ко зарубежными, но и отечественными американистами. Так Ю.
А. Замошкин пишет по этому поводу: “Противоречие между
“прагматизмом” и “морализмом” постоянно выявляют
историки американской культуры, причем в США рас-
пространена точка зрения, согласно которой американ-
цы — прагматическая нация, хотя и подверженная “пе-
риодическим пароксизмам прагматизма”17.
Другой важный институт общественной жизни США — это
религия и церковь. В Америке насчитывается более тысячи цер-
квей, больше чем в какой-либо иной стране мира. Однако отно-
шение американцев к религии довольно противоречиво, в ней
21
парадоксально сочетаются вера и неверие. Страна с самым
большим количеством сект и церквей оказывается страной с
самой поверхностной религиозностью. Религиозность амери-
канцев никогда не отличалась неистовством, святостью, глубо-
кой верой в религиозную духовность. Об этом пишет Коммад-
жер.
"Американец был более религиозным, чем набож-
ным. Святость не была отличительным качеством
его религиозных вождей, и доктрине спасения пу-
тем милости божией он противопоставлял доктри-
ну спасения посредством труда. Он не обладал
также чувством греховности, не верил в дьявола,
а если и верил, то только для того, чтобы пугать
им непослушных детей и пьяниц”18.
Американец легко сочетает религию с телевизионным
шоу, проповедь с коммерческой рекламой и джазом. Как отме-
чает американский философ Нибур, “мы являемся одновре-
менно самым секуляризированным народом в мире. У
нас религия существует в двух формах: одна представ-
ляет собой евангелие процветания, успеха и достиже-
ния рая на земле, другая претендует на религиозное
осуждение этих целей”.
Религия в США чаще всего служит материальным, праг-
матическим целям. Она гарантирует материальный успех как
награду за добродетельное поведение.
“Религия в США, — пишет Броган, — становится спо-
собом поведения, средством выражения благих на-
мерений. Она функциональна, прагматична, гаран-
тирует успех как моральный, так и материальный.
Теологические школы обращаются от теологии к
антропологии”19.
Еще более категорична в оценке американской религи-
озности Гертруда Стайн.
“В американской религии не существует ни благо-
дарности, ни приветливости. По очень простой при-
чине ни в Америке, ни в американской религии не
существует небес. И вот почему между американ-
скими и европейскими религиями нет ничего об-
щего. Европейские религии имеют небеса. Поэто-
му рай здесь находится на небе. Американская
религия вообще не знает, что такое небеса. Она
обладает только воздухом, но не небесами”.
Одно из распространенных представлений об американ-
22
цах связано с убеждением об их традиционном прагматизме,
постоянной погоне за материальным успехом. Это действительно
одна из особенностей американского характера. Но при этом
обычно забывается другая сторона дела — не менее настойчи-
вое стремление американцев ко всякого рода идеальным про-
ектам, утопиям. Поэтому было бы более точно видеть в амери-
канском характере соединение прагматизма с утопизмом.
Большинство авторов, писавших о жизни и поведении
американцев, отмечали их трезвость, расчетливость, практич-
ность. Эта трезвость мышления, практические установки пове-
дения на успех вошли в народные предания, что особенно вид-
но в легендах о янки. Но, вместе с тем, американцам никогда
не были чужды мечтательность и склонность к идеальным про-
ектам. В конце концов, американцы — единственная нация, у
которой понятие "Мечта” вошло в национальный моральный
кодекс и стало символом американских возможностей. К тому
же, на протяжении всей истории американцы создавали раз-
личные социальные утопии и грандиозные проекты.
На эту особенность обратил внимание Э. Баталов, автор
книги “Социальная утопия и утопическое сознание в США".
"... Особенности американского капитализма слу-
жили объективными предпосылками формирова-
ния утопического сознания в американском общес-
тве. Представление о неисчерпаемых богатствах
нового континента, об отсутствии жестких препон
на пути частной инициативы, о религиозной, эко-
номической и политической свободе, как и сложив-
шиеся с течением времени концепции “явного
предначертания” и “американской исключитель-
ности”, служили благодатной почвой для проявле-
ния волюнтаризма в теории и на практике, для раз-
вития социологического воображения и формиро-
вания проектов, в которых нередко содержалась
изрядная доля утопизма, и где смелость легко пе-
реходила в авантюризм. Казалось, нет на земле
ничего невозможного, и любая мечта может стать
“явью”, если взяться за дело с должной энергией
и верой в собственные силы. Так рождалась “аме-
риканская мечта”, так формировалось американс-
кое утопическое сознание и складывалась амери-
канская социальная утопия”20.
Таким образом, традиционный для американцев практи-
цизм постоянно сочетался с идеализмом и утопизмом. Этот
парадокс можно проследить на всех уровнях общественного
сознания: в поведении, морали, политике. Даже президент Ку
23
л и дж, прославившийся своим парадоксальным изречением:
*Бизнес в Америке — это бизнес” вместе с тем утверждал, что
"Америка — это страна идеалистов”.
Действительно, в американском национальном характе-
ре довольно часто обнаруживается самое парадоксальное со-
единение полярных крайностей. Так, например, в характере аме-
риканцев уживаются две такие, казалось бы несовместимые чер-
ты, как рационализм и антиинтеллектуализм.
Рационализм, как характерная черта мышления амери-
канцев, широко известен. Более того, он не ограничивается
только сферой мышления, но проявляется и в системе органи-
зации производства, технологии, стиля жизни.
Правда, американская рациональность не признает ду-
ховной рефлексии, поиски отвлеченного интеллекта кажутся ей
абстрактными и ложными. Поэтому широко проповедуемая ра-
циональность в жизни и мышлении американцев часто сочета-
ется со скептическим отношением к отвлеченной учености и
знаниям, не имеющим непосредственной жизненной пригод-
ности.
В своей книге “Антиинтеллектуализм в американской жиз-
ни” американский историк Роберт Хофштадтер отмечает, что
“волны антиинтеллектуализма неоднократно захлесты-
вали Америку. Наш антиинтеллектуализм имеет более
древние корни, чем наше национальное самосознание
и основывается на прочных исторических традициях”21.
Тенденция к антиинтеллектуализму проявляется уже в
образах американского эпоса, в грубоватых героях Фронтира,
которые насмешливо относятся к интеллектуальным занятиям.
Она проявляется в примитивизме ранней американской живо-
писи, в примитивизме, характерном для американской литера-
туры и философии прошлого века, в частности, для трансцен-
денталистов, проповедующих отказ от цивилизации и возврат к
природе. Еще в более откровенной и грубой форме эта тенден-
ция дает себя знать в американской политике, в особенности у
таких президентов, как Эндрю Джексон или Теодор Рузвельт.
Довольно часто антиинтеллектуализм проявляется у чемпионов
американского бизнеса, которые прямо заявляли не только о
бесполезности, но и о вреде интеллектуального образования.
Эндрю Карнеги призывал не изучать “мертвые языки, истории
о мифических богах и всю эту варварскую белиберду об исто-
рическом прошлом”. Генри Форд высказывался о вреде исто-
рического образования с еще большей резкостью и откровен-
ностью. По его словам, “история — это болтовня".
С наибольшей силой антиинтеллектуализм проявился в
50-х годах XX века, когда сенатор Маккарти начал свой кресто-
вый поход против "красной опасности" в Америке. Главным оча-
24
гом коммунистической опасности в стране он считал интелли-
генцию, которая вплоть до запуска первого советского спутни-
ка носила на себе клеймо вредной профессии, пока опасность
отставания от СССР в области науки не вернула престиж ин-
теллектуальным профессиям. Еще одна волна антиинтеллекту-
ализма приходится на начало 80-х годов, когда приход к власти
неоконсерваторов сопровождался травлей либеральной интел-
лигенции и проводился под флагом религиозного и морального
антиинтеллектуализма. Все это свидетельствует о том, что культ
рациональности сочетается в Америке со спорадическими во-
лнами антиинтеллектуализма.
Об американском отношении к интеллекту писалось мно-
го. Но, пожалуй, наиболее остро подметил эти особенности
философ Джордж Сантаяна, оставивший выразительные заметки
об Америке и американской культуре. Сантаяна постоянно под-
черкивал двойственность американского ума. Он говорил, что в
Америке американская воля противостоит интеллекту. Чем силь-
нее волевое, прагматическое начало, тем слабее интеллекту-
альная жизнь американцев.
“Истина заключается в том, — пишет Сантаяна, —
что американский ум, который не занят практичес-
кими заботами, остается, я не хочу сказать пус-
тым, но отдыхающим, в то время, как другая его
часть, занятая открытиями, производством и со-
циальной организацией напоминает Ниагарский
водопад. Это деление символически выражается
в американской архитектуре: небольшие здания в
колониальном стиле стоят рядом с небоскребами.
Американская воля воплощена в небоскребах. Одна
сфера принадлежит мужчине, другая — женщине.
Одна выражает агрессивный опыт, другая — бла-
городные традиции”22.
Сантаяна считает, что американский интеллект женствен,
тогда как мужская логика ориентирована на действие и практи-
ку.
“Американский интеллект женствен и застенчив,
он рисует природу акварельными красками, тогда
как острый мужской взгляд видит мир как движу-
щуюся картину — быстро, драматично, грубо схва-
тывая каждый факт, как знак того, что случится в
следующий момент. Большинство мужчин в Аме-
рике не имеют артикулированной логики для того,
чтобы выразить свои практические убеждения”23.
Подобного рода антиномии можно встретить в Америке
25
на каждом шагу. Эти антиномии довольно часто становятся пред-
метом дискуссий. Так кто же американцы по складу характера:
прагматисты или идеалисты, утописты или реалисты, рациона-
листы или антиинтеллектуалисты, моралисты или приверженцы
практического успеха, конформисты или же люди, склонные к
свободному обмену мнений, наконец, индивидуалисты они или
коллективисты? Порой в этих спорах присутствуют сторонники
крайних мнений, представляющих американцев людьми только
одной черты характера. Однако, на наш взгляд, гораздо боль-
шее основание имеют исследования, которые определяют аме-
риканский характер как совокупность полярных черт, порой па-
радоксальных крайностей. Такую концепцию развивает, напри-
мер, американский историк М. Каммен в своей книге “Народ
парадоксов”24.
Об Америке как стране парадоксов писал известный аме-
риканский писатель Джон Стейнбек в своей книге “Америка и
американцы". В этой книге удивительно сочетаются трезвый
взгляд на страну со всеми ее проблемами и гордость и восхи-
щение ее людьми и ее историей.
“В большинстве случаев, — пишет Стейнбек, — аме-
риканцы несдержанные люди: мы кушаем слиш-
ком много, когда в состоянии себе это позволить,
слишком много пьем и чересчур потакаем своим
чувствам. Даже в наших так называемых доброде-
телях мы невоздержанны: трезвенник не только не
отказывается пить, он должен прекратить пьянст-
во во всем мире, вегетарианец считает, что кушать
мясо — значит нарушать закон. Мы слишком много
работаем и многие из нас умирают от перенапря-
жения, и, вместе с тем, мы, как самоубийцы, игра-
ем с насилием”25.
Эти парадоксы, по словам Стейнбека, проявляются вез-
де и повсюду. Американцы постоянно ругают свое правитель-
ство, считают его бессильным и грубым, и в то же самое время
они верят, что это самое лучшее правительство в мире и пыта-
ются навязать свое мнение каждому. Американцы верят, что
они нация изобретателей, что они по природе своей склонны
что-то изобретать и копаться в механизмах, и вместе с тем,
никто толком не знает, как устроен автомобиль, и когда начина-
ет барахлить мотор, они заглядывают в бензобак, вместо того,
чтобы открыть капот автомобиля.
Американцам дорога мысль, что они наследники пионе-
ров, что они живут близко к природе, но ни одна нация так не
приучена к консервам и замороженной пище, как американцы.
Американцы, говорит Стейнбек, выглядят как нация пуритан в
26
общественной жизни и распутников — в частной. По достиже-
нии половой зрелости они много времени уделяют сексу, но
американские суды постоянно заняты разбором дел о сексу-
альных расстройствах, обвинениях во фригидности или в импо-
тенции.
Мы считаем себя реалистами, продолжает автор, и тем
не менее мы покупаем только то, к чему призывают телевиде-
ние или реклама. Мы боимся бессонницы, одиночества и не
можем ни минуты прожить без того бреда, который поставляют
нам средства массовой информации. Мы ненавидим абстракт-
ное искусство, но производим его больше, чем все другие стра-
ны, вместе взятые.
Подводя итог своим рассуждениям о парадоксальном
характере американцев, Стейнбек пишет:
“Перед вами ряд утверждений, которые опровер-
гаются рядом прямо противоположных утвержде-
ний. Похоже, что американцы живут, дышат и фун-
кционируют с помощью парадоксов; но ничто не
является столь парадоксальным, как вера в наши
собственные мифы... Парадоксы существуют
повсюду. Мы кричим на каждом углу, что мы на-
ция, управляемая законами, и вместе с тем, при
первой возможности мы нарушаем любой закон,
если считаем, что это нам сойдет с рук. Мы ис-
кренне считаем, что наши политические позиции
основаны на фактах и, вместе с тем, мы голосуем
против человека только потому, что нам не нра-
вятся его религиозные убеждения, его имя или
форма его носа”26.
Все эти противоречия и создают, по словам Стейнбека,
то, что называется американским характером или в самом обоб-
щенном виде Америкой.
“Из всей совокупности того, что является нашим
прошлым, из наших разладов и ссор, из разнооб-
разия направлений, по которым мы идем, прояв-
ляется все-таки нечто, что само по себе уникаль-
но: оно называется Америкой, сложной, парадок-
сальной, по-бычьи упрямой, застенчивой, жесто-
кой, мальчишеской, невыразимо дорогой и беско-
нечно красивой”27.
Такова концепция “парадоксальной Америки"Джона Стей-
нбека, которая нам представляется вполне реалистической и
обоснованной. Некоторые его художественные произведения,
в частности “Путешествие с Чарли в поисках Америки", были
27
проверкой тех моделей американского характера, которые он
наметил в книге “Америка и американцы".
Американский характер окончательно сложился в XIX веке.
Многие путешественники, посетившие Америку в это время,
отмечали своеобразие поведения и самосознания американ-
цев, непохожесть национального характера американцев на
какой-либо иной. Английский историк Д. Горер писал, что “меж-
ду американцами и англичанами двести лет назад было
больше общности, чем различий. Однако различия в
опыте и условиях развития за последние два столетия
создали в США совершенно новую систему ценностей,
новый взгляд на мир и представления о самих себе. Все
это породило совершенно отличный от английского на-
циональный характер”28.
Американский характер, как он сложился в прошлом сто-
летии, отличался такими очевидными чертами, как предприим-
чивость, изобретательность, склонность к индивидуализму, от-
каз от сословных и аристократических привилегий, что прояв-
лялось на всех уровнях жизни, начиная от требований полити-
ческого равенства и кончая поведением и стилем одежды. Пси-
холог из Стендфордского университета Алекс Инкельс, срав-
нивая американский характер с европейским, отмечает следу-
ющие новые особенности американцев:
1. Они более, чем европейцы, склонны к выражению сво-
его “Я*.
2. Они более самокритичны, в особенности, когда оши-
баются.
3. Они более волюнтаристичны, верят в то, что могут из-
менить мир.
4. Более открыты и изобретательны, чем европейцы.
5. Чаще восстают против авторитетов.
6. Имеют большую веру в индивидуальность.
Однако, на рубеже XIX-XX веков в американском характе-
ре происходят серьезные изменения. Они были связаны преж-
де всего с изменениями в развитии социальной структуры об-
щества, с превращением Америки в индустриальное государ-
ство с развитой городской культурой. Изменения в стйле и ук-
ладе жизни не могли не сказаться и на изменениях в социаль-
ной психологии.
Говоря об этих изменениях в национальном характере на
рубеже веков, Г. Коммаджер пишет:
“Конечно, большинство тех качеств, которые были
характерны для американца прошлого века, оста-
ются прежними. С некоторыми изменениями в де-
талях фотография, сделанная в раннем возрасте,
28
вполне годится на паспорт. Американец был по-
прежнему оптимистичен, по-прежнему полагал, что
его страна наиболее счастлива и добродетельна,
и хотя он стал менее уверен в возможностях про-
гресса, он все-таки предпочитал, чтобы прогресс
существовал. Его культура по-прежнему была ори-
ентирована на материальные цели, его мышление
по-прежнему развивалось в количественных кате-
гориях, его дух был изобретательным, эксперимен-
тальным и практичным. Мировая война не научила
его уважению к власти. Он лелеял индивидуализм,
он был менее уверен в добродетели конформиз-
ма. Он по-прежнему хвастался своими языковыми
идиомами, своим собственным типом юмора. Аме-
риканец был по-прежнему дружелюбным и чувстви-
тельным, хотя, по-видимому, и более упрямым и
менее романтичным, чем его предки”29.
Какие же изменения произошли в XX веке в американс-
ком характере?
Прежде всего, ослабло влияние религиозной идеологии,
в особенности пуританизма. Об этом много писали известные
американские социологи Д. Рисмэн и У. Уайт. В своей книге
“Организованный человек” У. Уайт доказывал, что старая сис-
тема протестантской этики, в основе которой лежала идея лич-
ного спасения с помощью упорного труда и свободного пред-
принимательства, постепенно вытесняется новой социальной
этикой — "верой в группы, как источник творчества, верой в
сплоченность индивидуумов"30. К подобным же выводам прихо-
дил и Д. Рисмэн. В своем исследовании “Одинокая толпа" он
указывал на то, что американский характер трансформировал-
ся от личности, “ориентированной изнутри", то есть исходящей
в своем поведении из индивидуалистических мотивов, к лич-
ности, “ориентированной извне", то есть попавшей в зависи-
мость от сложных социальных структур — государства, корпо-
раций и т. д.31
Позднее другой американский социолог Мерилин Фер-
гюсон отмечает следующие три важных изменения, которые,
по ее мнению, произошли в американском характере в XX веке.
Во-первых, увеличилась терпимость американцев к разнооб-
разиям и изменениям, во-вторых, произошла эрозия традици-
онной пуританской веры в упорный труд и бережливость и, на-
конец, в-третьих, американцы стали больше беспокоиться о
возможности утраты контроля над политической системой32.
Изменения происходят и в жизненной философии аме-
риканцев. В прошлом американец был неисправимым оптимис-
29
том, он верил в научный прогресс, в особое предначертание
для своей страны, верил в “американскую мечту”, и, наконец,
верил в будущее. Опыт истории поколебал традиционную фи-
лософию оптимизма. Война во Вьетнаме, молодежные и расо-
вые движения 60-х годов, рост безработицы — все это сущес-
твенно расшатало традиционную веру в "американское буду-
щее".
“Став менее уверенным в будущем, — пишет Ком-
маджер, — он стал больше заниматься прошлым. В
семьях стали культивировать изучение генеалогии.
Американец стал лучше знать свою историю. У него
нет больше энтузиазма, с которым прежде он при-
ветствовал будущее как романтическое приключе-
ние”33.
Не случайно в 70-х годах все это привело к появлению
стиля “ретро”, который возродил интерес к прошлому, к моде
20-х годов, к казалось бы уже забытым героям. Американский
историк У. Манчестер в книге “Мечта и слава" открывает главу
о 70-х годах следующими словами:
“Ностальгия стала большим бизнесом. Деревянная
коробка индейских сигар распродавалась по 4 ты-
сячи долларов за штуку, книжечка комиксов о Су-
пермене, изданная в 1933 году, стоила 400 дол-
ларов. Студентки, обращаясь к более далекому
прошлому, надевали платья до пола и бабушкины
очки в металлической оправе. Повсюду открыва-
лись ностальгические книжные клубы, распрода-
ющие книги о старых кинофильмах и коллекции
рассказов из старых журналов. Компании грамза-
писи наживались на пластинках с записью песенок
и радиопередач 30-х годов. Смысл всего этого был
ясен: американцы обращались к прошлому, пото-
му что были по горло сыты современностью”34.
Иностранцы, побывавшие в Америке, всегда описывали
американца как отзывчивого и великодушного человека, кото-
рый, несмотря на свой врожденный индивидуализм, всегда ин-
тересуется жизнью общины, участвует в широко распростра-
ненных по всей стране добровольных ассоциациях — клубах,
обществах, организациях. Быть может, сегодня американцы не
меньше, чем прежде принимают участие в общественной жиз-
ни. Но в 70-х годах американские социологи с тревогой стали
отмечать рост в стране эгоцентризма и нарциссизма, харак-
терных для "Я-декады".
Термин “нарциссизм" получил широкое распространение
30
в то время в публицистической литературе. Известный амери-
канский публицист Кристофер Лэш написал книгу “Культура
нарциссизма", ставшую социологическим бестселлером. Харак-
терно, что примерно в это же время француз Мишель Крозье
выпустил книгу “Американская болезнь", в которой обнаружи-
вает в американском обществе сходные с нарциссизмом сим-
птомы недуга.
Лэш заимствует термин “нарциссизм" из области психо-
анализа и клинической психиатрии, где он обозначает один из
типичных неврозов в поведении личности. Однако Лэш придает
ему более широкое значение, он связывает с ним не только
антисоциальное поведение отдельных лиц, а видит в нем забо-
левание всего общества. Он обнаруживает симптомы этой бо-
лезни буквально повсюду: в политике, искусстве, рекламе, вос-
питании, спорте, семейных отношениях и т. д. Среди этих сим-
птомов: культ самолюбования, утрата интереса к настоящему,
отсутствие понимания будущего. Во введении к своей книге Лэш
пишет, что его цель — показать “основанную на конкурен-
ции культуру индивидуализма, приводящую в процессе
своего разложения к войне всех против всех, а поиски
счастья — к тупику нарциссического любования самим
собой”35.
Картина американской культуры, которую рисует Лэш,
носит чрезвычайно критический характер. Он считает, что, на-
чиная с 60-х годов, все традиционные ценности, составляющие
дух американизма, превращаются в собственную противопо-
ложность: этика трудолюбия и стремления к успеху, выросшая
на основе протестантизма, вырождается в вульгарную этику
гедонизма и самолюбования, героизм — в популярность и пок-
лонение знаменитостям, политика и радикализм — в уличный
спектакль, спорт — в коммерческое зрелище и прославление
грубой силы, социальная критика — во всевозможные курсы
самотерапии и морального самосовершенствования, система
образования — в культ самодовольной безграмотности и не-
компетентности.
Говоря о росте нарциссизма в американской культуре,
Лэш прежде всего имеет в виду появление нового типа нарцис-
сической личности, для которой мир представляет только зер-
кало, где отражается она сама, и которая не интересуется ни-
чем иным, кроме своего собственного образа. Для нарциссис-
та характерна псевдооценка, боязнь старости, страх смерти,
культ знаменитостей и т. д. “Иными словами, это тот тип
личности, для которой нарциссизм — символ эгоизма ы
метафора определенного состояния ума, когда мир вос-
принимается лишь как зеркальное отражение самого
себя”36.
31
Возможно, что рисуя состояние американской культуры
последних десятилетий, Лэш несколько сгущает краски. Но,
несомненно, он уловил известный сдвиг общественной жизни
Америки к эгоцентризму. И характерно, что он не одинок в этом
выводе. Наличие элементов “нарциссизма" в современной аме-
риканской культуре и характере подтверждает и еще один аме-
риканский социолог — Дениэл Янкелович. Правда, он называет
его другим термином — "самореализация". В своей книге “Но-
вые правила" Янкелович на основе опросов общественного
мнения приходит к выводу, что “этика самоотречения", лежа-
щая в основе традиционной американской системы ценностей,
начиная с 70-х годов, сменилась “этикой самореализации" или
“самоосуществления", которая достигается путем утраты об-
щественных целей и интересов37.
Нельзя также не видеть, что за последнее время в США
усилились тенденции к эскепистским настроениям, к бегству
личности от острейших социальных проблем, к ограничению себя
исключительно личностными, а порой и просто бытовыми про-
блемами. Эту тенденцию современные социологи определили
термином “минимальное Я”.
Это “минимальное Я" возникает как проявление новой,
получившей необычайное распространение в США, философии
выживания или сюрвайвализма. Сегодня в Америке выходит
огромное количество пособий, посвященных стратегии выжи-
вания — выживанию в атомной войне, в условиях экологическо-
го кризиса, выживанию национальных меньшинств. Даже лич-
ная жизнь рассматривается с точки зрения “стратегии выжива-
ния"— выживание в браке, выживание в борьбе с раком, спи-
дом, наркотиками. Даже деньги для американца становятся
сегодня не традиционным путем для достижения успеха, а “сред-
ством выживания”. Все это порождает страх перед коллизиями
социальной жизни и создает обывательскую психологию “ми-
нимального Я”, которое, как улитка в раковине, прячется под
панцирем социального индифферентизма.
Кристофер Лэш, посвятивший минимализму свою другую
книгу, пишет:
“В трудные времена повседневная жизнь превра-
щается в простую заботу выжить. Люди живут толь-
ко сегодняшним днем, они редко оглядываются на-
зад, а если заглядывают вперед, то только для
того, чтобы застраховать себя от катастроф, кото-
рых каждый ожидает сегодня... В этих условиях
“Я" становится формой самозащиты, борьбы про-
тив всяческих бедствий. Потребность эмоциональ-
ного равновесия приводит к минимальному, а не
32
высшему (imperial) “Я”, которое существовало еще
вчера”38.
Сюрвайвализм порождает новую психологию, новый тип
ориентации личности, поскольку речь идет не только о физи-
ческой, но и о психической выживаемости.
“Забота о себе, — говорит Лэш, — которая стано-
вится характерной чертой нашего времени, при-
нимает форму заботы о психической выживаемос-
ти. Сегодня люди теряют всякое доверие к буду-
щему. Сталкиваясь с гонкой вооружения, террориз-
мом и преступностью, ухудшением окружающей
среды и перспективами длительного экономичес-
кого кризиса, они готовятся к самому худшему,
иногда строя убежища и запасаясь продуктами, а
чаще всего обращаясь к эмоциональному неверию
в обещания стабильного, безопасного и надежно-
го мира”39.
Область, в которой наиболее наглядно видны особенности
национального характера американцев, это область поведения.
Здесь американцы проявляют себя достаточно характерным
образом. В поведении и манерах американец всегда был под-
черкнуто демократичен. Его беззаботность в отношении к одеж-
де и манерам всегда была его отличительной чертой, хотя да-
леко не всегда она считалась его наилучшим качеством.
“Беззаботность — одна из наиболее отличитель-
ных особенностей американца. Он не заботится о
себе, о своем языке, одежде, еде, манерах; те,
кто плохо знают его, могут подумать, что он груб и
абсолютно не воспитан. К английскому языку и его
грамматике он относится с такой же энергией, как
к бизнесу и религии, заставляя их служить своим
интересам. Он не придает значения классовым и
сословным нормам, традициям, правам и преро-
гативам”40.
Об этой особенности американского характера с изряд-
ной долей самоиронии писал Марк Твен.
“Характерная черта американцев — невоспитан-
ность. Мы — нелюбезная нация. В этом мы намно-
го переросли все народы, как цивилизованные, так
и дикие (или на доросли до них). Нас называют
изобретательной нацией, но другие народе тоже
изобретательны. Нас называют хвастливой нацией,
но другие народы тоже хвастливы. Нас называют
33
энергичной нацией» но другие народы тоже энер-
гичны. И только в нелюбезности, в невежливости,
невоспитанности мы не имеем пока соперников —
пока черти сидят в аду"41.
Хорошо известная особенность поведения американцев
проявляется в их расположенности к юмору. Американский тип
юмора с самого возникновения нации стал характерным свой-
ством американцев. Как однажды сказал Джордж Сантаяна,
юмор в Америке был формой национальной эмансипации. Он
отразился уже в их эпосе, в фольклорных сказаниях о героях —
Поле Беньяне, Дэниеле Буне, Дэйве Крокете. Похождения Кро-
кета были не менее фантастичны, чем приключения барона
Мюнхаузена, который, надо сказать, тоже был очень популярен
в Америке (в одном только 1835 году вышли 42 издания его
приключений). Ударом кулака Крокет выбивал искру, чтобы раз-
жечь костер, медведя он заставлял взбивать масло в бочке, и
на предвыборный митинг приезжал верхом на крокодиле.
“Наши популярные герои, — пишет Бурстин, —- вы-
шли на историческую арену под аккомпанемент го-
мерического хохота. Движущие силы националь-
ных идеалов были постоянной мишенью смеха. Эта
необычайная комбинация была продуктом амери-
канского своеобразия”42.
Народные герои американского эпоса, такие как лошад-
ник и балагур Дэвид Харрум, словоохотливый и грубоватый янки,
хитроумный братец кролик, создавали новый тип юмора, кото-
рый отличался грубоватостью, фантастическими преувеличени-
ями, связью с речевой традицией, с сатирой и самопародией.
Для иностранцев, в особенности для благонравных ан-
гличан, воспитанных на высоких литературных традициях, аме-
риканский юмор воспринимался как странное, бурлескное на-
громождение экстравагантностей, казался воплощением всего
низкого и грубого. Английский врач Томас Николс писал в 1850
году: “Американский юмор состоит из огромного числа
экстравагантностей, странных и необычных выражений.
Многое из этого юмора покажется англичанам совер-
шенно не смешным”.
Такого рода замечания далеко не случайны. Они, пусть в
негативной форме, свидетельствуют о демократическом харак-
тере американского юмора, о его связях с народной и фоль-
клорной традицией, с фантазией и преувеличением.
“Воображение и энтузиазм, — пишет Хэрольд Томп-
сон, — характеризуют как американский юмор, так
и его восприятие. Юмор был не только позитив-
34
ной, но и печально знаменитой национальной чер-
той. Так же распространенный, как оптимизм и
беззаботность, юмор был тесно связан с этими
двумя чертами американского характера. Сущес-
твовало большое разнообразие в юморе разных
районов... От Франклина до Марк Твена американ-
ский юмор имел сильную тягу к экстравагантнос-
ти”43.
Конечно, со временем традиции американского юмора
изменяются. Если в прошлом юмор американцев был экстрава-
гантным, добродушным, порой экспансивным, то в XX веке он
становится раздражительным, колким, рассчитанным на то, что-
бы ранить, а не только смешить. Как отмечает Коммаджер, в
развитии американского юмора происходит сдвиг от устного и
публичного юмора к литературному и личному, от длинного рас-
сказа и анекдота к эпиграмме. Новым жанром американского
юмора становится радио-юмор, затем юмор телевизионных ко-
миков. Со временем этот юмор сближается с рекламой (что,
впрочем, пошло на пользу рекламе). И хотя традиции народно-
го юмора не умирают, но юмор, представленный, например, на
страницах журнала “Нью-Йоркер” становится изощренным, пре-
тенциозным, далеким от разговорной традиции, характерной
для юмора прошлого века.
Довольно часто в поведении американцев присутствует
изрядная доля инфантилизма. Это дает основание некоторым
авторам называть американцев взрослыми детьми. Томас Манн,
проживший долгое время в США, говорил, что современная
Америка — это “по-детски усердная, но наивно-авантюристи-
ческая страна”, а самим американцам присущ “варварский ин-
фантилизм”44. Об этом же писали и многие европейские писа-
тели. Впрочем, и сами американцы признают, что они, как на-
ция, большие дети. “Иногда мне кажется, что мы — страна де-
тей", — пишет в своем романе “И поджег свой дом" Уильям
Стайрон. Другой американский писатель Эрнст Хемингуэй, го-
воря о типе американского мужчины, замечает, что многие из
них “надолго остаются мальчишками. Некоторые так на
всю жизнь. Пресловутые американские мужчины-маль-
чики. Чудной народ, ей богу”.
Очевидно, эта особенность американского характера яв-
ляется прямым следствием американской истории. По сравне-
нию с другими народами эта история не слишком велика, и
поэтому молодая нация, которая в короткий срок приобрела
природные и технические ресурсы, имеет явную склонность к
инфантилизму. Не случайно, что американцы исповедуют культ
молодости, возводят ее в символ национального благосостоя-
35
ния. Именно поэтому американцы с таким азартом, безотноси-
тельно к возрасту, занимаются спортом и делают это не только
для укрепления силы и физического здоровья, но и для утвер-
ждения молодости духа.
Отличительная особенность американцев заключается в
непосредственности, в легкости, с какой они вступают в обще-
ние. Американцы по натуре общительны, им чужда замкнутость.
Этим, пожалуй, они отличаются от многих других наций. Ан-
глийский писатель и актер Питер Устинов писал по этому пово-
ду в статье "Парадоксальная Америка":
“Быть французом — значит не походить ни на кого,
быть американцем — значит быть как все. Францу-
зы с предельным тактом объяснят вам, что как бы
вы не старались, вам никогда не удастся быть та-
кими, как они. Напротив, американцы даже пока-
жут вам учреждения, куда вам следует обратиться
по этому поводу, и скажут, сколько времени вам
понадобится на это обращение"45.
Общительность проявляется уже в том, как американцы
приветствуют друг друга. Возглас “Хэлло!" в устах американца
звучит как восторженное восприятие бытия. Американское "Хау
дую ду?" не имеет ничего общего с русским "Как ты пожива-
ешь?". Хотя ему свойственна вопросительная интонация, оно
не заключает в себе никакого вопроса и не предполагает ника-
кого ответа. Пожалуй, американец будет шокирован, если в от-
вет на его приветствие европеец начнет объяснять, как он жи-
вет и какие у него проблемы. Американское приветствие ра-
достно и оптимистично, но при этом оно крайне формально, не
предполагает общения, а ограничивается только радостным
свидетельством готовности к такому общению.
Не менее важна при установлении личных контактов зна-
менитая американская улыбка. Она представляет собой одно
из необходимых проявлений системы социального регламента,
установления системы отношений между людьми. Правда, она
не так формальна и обязательна, как традиционная японская
улыбка, которая представляет собой просто социальную маску,
необходимую на лице, как одежда на теле. Она требует выра-
жения энтузиазма, громкого проявления оптимизма. Человек,
который не способен улыбаться, таит в душе нечто опасное,
скрытое. Такому человеку нельзя доверять, с ним опасно иметь
дело. Американская улыбка — проявление деловой этики, этики
бизнеса. Поэтому она так широко рекламируется, глядит на вас
со всех рекламных плакатов, демонстрируется в телевизион-
ной рекламе. Политический деятель, не способный к улыбке
по-американски, обречен, избиратели ни за что не доверят ему
36
свои голоса. Кстати сказать, именно лотребностьи к широкой
улыбке как необходимому элементу социальной общительнос-
ти американцы во многом обязаны успехами своей стоматоло-
гии: чтобы хорошо улыбаться, надо иметь хорошие зубы.
Многих европейцев общительность американцев снача-
ла поражает и восхищает, но вскоре и разочаровывает. Фран-
цузский социолог Мишель Крозье пишет по этому поводу:
“Контакт устанавливается немедленно, общение
дается легко. Эти американцы, чья речь кажется
недостаточно внятной, общаются друг с другом
несравненно успешнее, чем мы, французы, столь
гордые своим искусством самовыражения. Затем
первое впечатление вытесняется вторым, столь же
ошибочным: все это вдруг начинает казаться по-
верхностным. Все общаются со всеми, но друзей
не имеют, отношениям не достает глубины. Насту-
пает третья стадия, на которой я сам все еще пре-
бываю, — стадия неопределенности. В действи-
тельности американцы, как все люди, испытывают
потребность в привязанности, в дружбе, в любви,
и они тоже их находят, но затрачивая больше уси-
лий, чем другие, платя за них более высокую цену,
потому что им не хватает кодекса, не хватает куль-
туры”46.
Так или иначе, в Америке очень высоко ценится дружба,
и американцы, по-видимому, обладают талантом устанавливать
дружеские связи, они делают это легко и охотно, поражая по-
рой более сдержанных европейцев. Этим они резко отличают-
ся от англичан, которые с трудом и осторожно вступают в дру-
жеские отношения. Но если вы подружились с англичанином,
он остается вам другом на всю жизнь. Американская дружба
менее прочна и длительна. Американцы скоропалительно всту-
пают в дружбу, но терпения но долгую и прочную дружбу им не
хватает. В американском языке есть даже понятие "clinex-frien-
dship", иначе говоря, дружба одноразового пользования. По-
этому не следует слишком обольщаться на этот счет. Если аме-
риканец при прощании говорит вам “Скоро увидимся", вы дол-
жны не принимать эти слова буквально, возможно они означа-
ют — “Прощай навеки". Сердиться на них за это не стоит. Про-
сто они открыты и сердечны, готовы стать вам друзьями с пер-
вой же встречи, но прочно и долго дружить они не умеют.
Особенности национального характера американцев рас-
крываются и в такой интимной области, как отношение к любви.
Американцы относятся к любви иначе, чем европейцы. Как из-
вестно, любовь — сложное социальное чувство, воспитываемое
37
и культивируемое веками. В Европе отношение к любви форми-
ровалось философией Платона и Аристотеля, сочинениями сред-
невековых теологов, поэзией трубадуров, галантной и куртуаз-
ной литературой, любовной мистикой французских и немецких
романтиков. Вся эта длительная и многовековая традиция от-
ношения к любви и эросу для американцев — книга за семью
печатями. Их литература не знала идеи платонического эроса,
космической диалектики любви в духе ренессансного неопла-
тонизма, изысканной куртуазное™ европейской литературы
нового времени.
Но не нужно думать, что американцев вообще не интере-
суют вопросы любви и они не уделяют им должного внимания.
Напротив, приходится удивляться тому, сколько времени и места
отводится этим вопросам в журналах, специальных пособиях,
песенках, телевизионных программах, социологических опро-
сах. Похоже, что в Америке существует целая индустрия, кото-
рая занимается проблемами любви и пола.
Французский журналист Росси де Сталь, написавший еще
в 1938 году статью “Любовь в Америке", отмечал следующее:
“Америка — единственная страна в мире, где лю-
бовь представляет общенациональную проблему.
Ни в какой другой стране вы не найдете, чтобы от-
ношениям между мужчиной и женщиной отводи-
лось столько места. Ни в какой другой стране так
не беспокоятся о том, что эти отношения далеко
не всегда приносят счастье. Концепция любви, ко-
торая господствует в Америке, близка идее демок-
ратии. Любовь прекрасна и в жизни нет ничего, что
было бы лучше ее. Но подобно демократии, лю-
бовь редко осуществляется на деле и американцы
чувствуют, что надо что-то сделать по этому пово-
ду. Их государственные мужи стремятся заставить
демократию работать. Каждый американец тоже
стремится к тому, чтобы любовь, как и демокра-
тия, хорошо функционировала047.
Отношение американцев к любви прагматично и рацио-
нально, чаще всего оно лишено того романтического ореола,
которым любовь окружена в европейской культуре. Для них
любовь — это, прежде всего, область секса, а секс, как и все
связанное со здоровьем и физиологией, нуждается в предпи-
саниях и практических советах. Поэтому ежегодно в США изда-
ется огромное количество практических руководств, в которых
содержатся советы по самым разнообразным вопросам: как
одеваться, идя на свидание, причесываться, ухаживать, дарить
подарки, готовить пищу, вести себя в постели. В этих книгах вы
38
не найдете рассуждений о том, как рождается любовь, какие
виды ее бывают, как она связана с ревностью или нежностью
на манер того, как об этом писали Стендаль, Пруст или Турге-
нев. Но зато вам предложат большое количество самых практи-
ческих предписаний с полной гарантией того, что если вы бу-
дете им следовать, то обязательно добьетесь полной гармонии
и взаимного счастья в любви. Искусство любви с этой точки
зрения мало чем отличается от искусства приготовления пищи:
все зависит от наличия ингредиентов и правильной пропорции
в их приготовлении.
Впрочем, отсутствие у американцев романтического фле-
ра, который так необходим европейцам, имеет свою положи-
тельную сторону. Американцы не стесняются публично обсуж-
дать проблемы любви и брака. У них хорошо поставлена в шко-
ле система полового воспитания. В Америке считается необхо-
димым, чтобы каждая девушка школьного возраста имела при-
ятеля и ездила с ним на пикник, вечеринку или в кино, иначе
все будут считать, что с девушкой что-то неладно.
В Америке любовь, встречи, ухаживания не являются та-
кой интимной вещью, как в Европе. “В Америке распростра-
нена идея, что любовь, поскольку она хорошая вещь,
должна быть продана публике”48. Для участия в програм-
мах американского телевидения довольно часто приглашаются
незамужние пары, которые должны рассказать, как они прове-
ли вдвоем уик-энд и самая занимательная история, представ-
ленная миллионам телезрителей, премируется крупным денеж-
ным выигрышем. И естественно, что желающих рассказать о
своих интимных встречах, оказывается не так уж мало.
Стремление американцев утвердить своеобразие своего
национального “Я" проявляется не только в подчеркивании осо-
бенностей “американского образа жизни", но и в подчеркива-
нии особенностей "американского образа смерти"( American Way
of Death). He случайно, эти вопросы широко обсуждаются в пуб-
личных дискуссиях и прессе49.
"Американское общество популярной культуры" сравни-
тельно недавно произвело исследования кладбищенских эпи-
тафий. В результате исследователи пришли к выводу, что в
прошлом веке американцы рассматривали смерть как сон. Счи-
талось, что люди не умирают, а засыпают. Поэтому кладбища
строились как огромные спальные комнаты, в которых мирно
спят друзья и родственники, ожидая встречи на небесах.
Подобное традиционное отношение к смерти американ-
цы неоднократно пересматривали и модернизировали. Этому в
большой мере способствовала обширная литература, посвя-
щенная “жизни после смерти", основанная на опросах людей,
выживших после клинической смерти.
39
Американцам вообще свойственно открытое и свобод-
ное обсуждение проблем смерти, стремление преодолеть ес-
тественный страх перед концом жизни. С этим связаны много-
численные курсы, посвященные умиранию и* смерти, где разго-
воры о смерти не запрещены, а включаются в систему психо-
логической и социальной терапии. Следует сказать, что и в этой
области американцы существенно отличаются от европейцев.
Американский характер лучше всего проявляется в отно-
шении к другим нациям и культурам. Это отношение, как и мно-
гое другое в американском характере, двойственно. С одной
стороны, американцы всегда чувствуют и говорят о “моральной
ответственности" перед всем миром. Они много путешествуют,
с интересом, граничащим с изумлением, знакомятся с культу-
рами других народов, поражаясь, очевидно, их непохожести на
свою собственную культуру. Но, с другой стороны, как мы уже
видели, в их культуре довольно часто проявляется и феномен
нарциссизма, самолюбования, нежелания понять внутреннюю
жизнь других наций.
Подводя итог, следует отметить, что при всей противоре-
чивости и парадоксальности, американский характер во все
времена отличался трудолюбием, упорством в достижении це-
лей, доходящем порой до упрямства, широтой и отзывчивостью.
Эти черты всегда служили и будут служить другим народам
примером для подражания.
Учитывая сложность и противоречивость национальных
особенностей Америки и американцев, мы вправе задаться во-
просом, смогут ли эти качества американского характера пос-
лужить основой для положительного вклада в их будущее. Та-
кие вопросы ставят многие исследователи Америки. Завершая
свою книгу “Американский ум", Генри Коммаджер писал:
“Американцы стали задаваться вопросом о жиз-
ненности их традиционного морального кодекса,
но смогут ли они сформулировать новый кодекс,
такой же эффективный, как тот, с которым они го-
товы покончить? Они сохраняют свои моральные
стандарты и привычки, но смогут ли предохранить
их от коррупции и упадка? Они были идеалистами,
но смогут ли они выполнить идеальную работу? Они
были прагматистами, но смогут ли они предохра-
нить свой прагматизм от вульгаризации? Они были
великодушны, но сможет ли их великодушие под-
няться до морального уровня? Они обладали до-
брым характером, но сможет ли этот характер вы-
расти до великодушия? Они были разумными, но
сможет ли их разумность решить проблему буду-
щего. Американцы обладают атомной энергией,
40
будут ли они использовать ее в интересах цивили-
зации или для ее разрушения? Они достигли такой
мощи, которой не обладает никакая другая нация,
но сможет ли любовь к миру, которую Гейри Адамс
назвал главной чертой американского характера,
победить стремление силой построить Pax Ameri-
cana. Весь мир хочет узнать ответы на эти вопро-
сы, которые поставила сама история**50.
Сегодня эти вопросы остаются также актуальны, как и
пятьдесят лет назад, когда они задавались.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См. Кон И. С. Национальный характер — миф или
реальность? — Иностранная литература, 1968, № 9,
с.215-229.
2 Wiebe, Robert. The Segmented Society. An Introduction
to the Meaning of America. N. Y., 1975.
3 Shinn R. The Search of Identity. Essays on the American
Character. N. Y. 1964.
4 Albert E. Conflict and Change in American Values // The
Character of Americans.Ed by M. McGriffer, 1970, p. 199.
5 Boorstin, Daniel. The Americans. The Colonial Experien-
ce. N. Y„ 1958, p. 5.
° См. США: Политическая мысль и история. М., 1976, с.
67.
1 Taylor, М. Cavalier and Yankee. The Old South and
American Character. Cambridge, 1972.
8 Голоса Америки. Из народного творчества США. М.,
1976, с. 97.
9 Kahn Е. J. The American People. N. Y. 1974.
10 Commager, Henry Steel. The American Mind. An Inter-
pretation of American Thought and Character. London,
1956, p. 6.
” Gorer G. The Americans. A Study in National Character.
London, 1958, p. 20.
12 Commager H. S. The American Mind, p. 23.
13 Белл, Дэниел. Преступление как американский образ
жизни // Социология преступности. М., 1966, с. 266.
14 Lefever, Е. Morality versus Moralism in Foreign Politics, /
I “Ethics and World Politics*, 1972, p. 5.
15 American Character and Culture in a Changing World.
Some Twentieth-Century Perspective. Ed. by J. Hague.
Westport, Connecticut, 1979, p. 36.
41
, e Steiffeis, Р. The Neoconservatives. N. Y. 1979, p. 36.
17 Замошкин Ю. А. Личность e современной Америке,
M.,1980, с. 58.
'• Соттадег Н. S. The American Mind, р. 6.
19 Brogan D. W. The American Character. N. Y., 1954, p.
123.
20 Баталов Э. Й. Социальная утопия и утопическое
сознание в США. М., 1982, с. 4-5.
21 Hofstadter, Robert. Anti-intellecrualism in American Life.
N. Y., 1963, p. 6.
22 Santayna, George. On America. N. Y., 1967, p. 20.
23 Ibid, p. 186.
24 Kammen M. People of Paradox. An Inquiry Concerning
the Origin of American Civilization. N. Y., 1974.
25 Steibeck, John. America and Americans. N. Y., 1965, p.
29.
29 Ibid, p. 30.
27 Ibid., p. 7.
29 Gorer, G. The Americans, p. 3.
29 Соттадег H. S. The American Mind, p. 409-410.
30 White W. H. The Organization Man. N. Y., 1956.
31 Riesman D. The Lonely Crowd. A Study of the Changing
American Character. New Haven, 1950.
32 Ferguson, M. The Aquarian Conspiracy. Personal and
Social Transformation in the 1980*s. Los Angeles, 1980, p.
124.
33 Соттадег H. S. The American Mind, p. 242.
34 Manchester W. The Glory and Dream. A Narrative History
of America: 1932-1972. Boston, 1974, p. 1224-1225.
39 Lash, Christopher. The Culture of Narcissism. N. Y.,
1979, p. 21.
39 ibid., p. 75.
37 Jankeiovich, Daniel. New Rules. Searching of Self-
Fullfilment in a World Turned Upside Down. N. Y., 1981.
39 Lash, Christopher. The Minimal Self. N. Y.- London,
1984, p. 15.
* Ibid., p. 16.
40 Соттадег H. S. The American Mind, p. 17.
4< Твен, Марк. Собр. соч. в 8-ми томах, т. 8, с. 474.
42 Boorstin, Daniel. The Americans. The National Experien-
ce, p. 327.
43 Литературная история Соединенных Штатов Америки.
42
М., т. 2, с. 306.
** Манн, Томас. Письма. М., 1975, с. 292.
45 Ustinov Р. America the Paradoxical // “Saturday Review*,
December 13, 1975, p. 48.
46 Crozier, Michel. Le mal Americain. Paris, 1981, p. 277.
47 Sale, Rossi de. Love in America //"America in Perspecti-
ve", p. 194-195.
49 Ibid, p. 196.
49 Death in America. Ed. by D. Stannard. Philadephia,1975;
Mitford J. The American Way of Death. N. Y., 1963.
50 Commager H. American Mind, p. 442.
43
“АМЕРИКАНСКАЯ МЕЧТА”:
ЕЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ И
СОВРЕМЕННЫЙ СМЫСЛ
Американцы — единственная нация, которая
гордится своей мечтой и которая дала ей имя
Лайонела Триллинг
Потом мы потеряли мечту... Мы дремали, мы
погрузились в сон, и она оставила нас. Что-то
произошло с Мечтой, Многое произошло...
Уильям Фолкнер
У меня все еще есть мечта и корни ее глубоко
уходят в американскую мечту.
Мартин Лютер Кинг
Каждая нация, как и каждый человек, имеет свои особен*
ные надежды и мечты. Правда, далеко не всегда они получают
четкое выражение в системе нравственных и социальных ко-
дексов, оставаясь в сфере стихийных, не всегда осознанных
иллюзий и идеалов.
Пожалуй, только в США в силу ряда исторических и соци-
альных причин мечта приобрела особое социальное значение,
она превратилась в символ социальных надежд и ценностей,
получив название "американская мечта". Если понятие "амери-
канский образ жизни" имеет характер рекламных или идеоло-
гических обещаний и подчас вызывает сомнение у самих аме-
риканцев, то “американская мечта" — это то, во что американ-
цы прочно и глубоко верят, о чем они много думают, спорят и
пишут. Пожалуй, для США “американская мечта" — такой же
национальный символ, как “русская душа" для России.
Правда, каждый, кто писал и пишет на эту тему, сталки-
вается с рядом трудностей. Одна из них — неопределенность
самого термина "американская мечта", многозначность его
смысла. Некоторые авторы вообще отказываются от всяких по-
пыток его определения, считая, что “американская мечта" пред-
ставляет собой нечто смутное, неуловимое, иррациональное.
“Американская мечта, — пишет Ф. Карпентер, — ни-
когда не была точно определена и, очевидно, ни-
44
когда не будет определена. Она одновременно и
слишком разнообразна и слишком смутна: говоря
о ней, разные люди имеют в виду различный
смысл”1.
Быть может поэтому она редко присутствует в американ-
ских словарях или энциклопедиях. Одно из редких исключений
— “Политический словарь* Уильяма Сэфайра, где дается сле-
дующее определение: "Американская мечта — идеал свободы
или возможностей, который был сформулирован "отцами-ос-
нователями"; духовная мощь нации. Если американская систе-
ма — это скелет американской политики, то американская меч-
та — ее душа"2.
Скажем прямо, определения такого рода носят слишком
общий характер и не исключают самых противоречивых толко-
ваний. Некоторые связывают “американскую мечту* с традици-
онной этикой преуспевания, стремлением к успеху, как это де-
лает, например, Л. Ченовет3. Другие видят в мечте своеобраз-
ный тип утопизма, веру в лучшее будущее Америки4. Для треть-
их “американская мечта* равнозначна “американскому образу
жизни*.
В американской литературе нет недостатка в попытках
представить “американскую мечту* как основу всей американ-
ской демократии, а отцов-основателей — как неисправимых
визионеров и мечтателей.
"Первая зафиксированная "американская мечта”,
— пишет Стюарт Холбрук, — это была мечта о неболь-
шом корабле, пересекающем бушующий океан с
пассажирами на его борту, которые вряд ли могли
поверить, что настанет день, когда их начнут вспо-
минать как пионеров, а “Мэйфлауэр” будет сим-
волизировать собой "свидетельство о рождении”
американской демократии. Величайшая "амери-
канская мечта” вырисовывается в величественных
строках Декларации независимости, ей дает ос-
нову Конституция США”5.
Столь пестрый набор определений не случаен. Он сви-
детельствует о том, что “американская мечта* — сложный ком-
плекс идеалов, надежд, социально-психологических имиджей,
связанных со спецификой американского характера, своеоб-
разия американской истории. Это делает ее общим националь-
ным символом.
"Американцы, — пишет известный литературный кри-
тик Лайонель Триллинг, — это единственная нация,
45
которая гордится своей мечтой и которая дала ей
имя “Американская Мечта"6.
Несмотря на то, что об “американской мечте” написано
много всевозможных книг, генеалогия этого понятия все еще
слабо исследована. Известно, что термин “мечта” использо-
вался еще отцами-основателями, но трудно сказать, когда он
трансформировался в общенациональный символ — в “амери-
канскую мечту".
Позднее понятие “мечта" постоянно присутствует в рас-
суждениях о судьбах Америки. Когда Эмерсон в 1848 году по-
сетил Европу, его спросили, существует ли американская идея
и есть ли у Америки подлинное будущее? На этот вопрос он
ответил: “Бесспорно существует. Однако те, кто придер-
живаются этой идеи — фанатики мечты, которую бес-
полезно объяснять англичанам: она не может не пока-
заться им смешной. И все же только в этой мечте за-
ключена истина”.
“Фанатиками мечты" были многие американские полити-
ки и историки. В своей “Истории Соединенных Штатов Амери-
ки" Генри Адамс часто обращается к образу мечты. Он пишет,
что “американский демократ постоянно живет в мире
мечты и принимает участие в событиях, исполненных
поэзии в большей степени, чем все чудеса Востока”7.
Однако широкое социальное обоснование “американская меч-
та" получила гораздо позднее, в работах Джеймса Траслоу Адам-
са, получившего известность как "историка американской меч-
ты"8.
Ему принадлежит книга “Американский эпос” (1931), ко-
торая, по сути дела, и посвящена “американской мечте”. Эта
книга имеет любопытную историю. Адамс рассчитывал назвать
ее “Американская мечта”, что вполне соответствовало бы ее
содержанию, но издатель наотрез отказался от этого названия.
Он сказал, что ни один иммигрант, приехавший в Америку, не
отдаст три с половиной доллара за мечту. Издатель ошибся.
Именно иммигранты ставили последнее песо на мечту. Начи-
ная с Адамса, термин “американская мечта" прочно вошел не
только в политический обиход, но и в художественную литера-
туру, а книги с таким названием имеют повышенный спрос на
американском книжном рынке.
Адамс писал об “американской мечте" как “мечте о луч-
шей, более богатой и счастливой жизни для всех лю-
дей, независимо от их рангов. Эта мечта — величайший
вклад, который американцы внесли в сознание и благо-
состояние мира. Эта мечта или надежда присутствова-
ла с самого начала. С тех пор, как мы стали независи-
46
мой нацией, каждое поколение стремилось спасти эту
мечту от тех сил, которые пытались разрушить и разве-
ять ее”9.
Адамс доказывал исключительность “американской меч-
ты". Для этого он опирался на гипотезу фронтира Тернера, ут-
верждая, что “американская мечта распространялась от
фронтира к фронтиру, пока она не стала частью общей
структуры американского мышления"10.
Фактически, Адамс отождествлял мечту с американизмом,
с тем, что отличает американцев от европейцев.
“Если американизм был мечтой, то он был в то же
время величайшей реальностью в американской
жизни. Он был такой же движущей силой, как пше-
ница и золото. Алтарь американизма находился в
сердце каждого простого человека. Быть может, в
узком смысле слова он не сделал многого для аме-
риканской культуры, но он сражался за упрочение
американской мечты, и именно это делало его ве-
ликой фигурой американской драмы”11.
Ценность книги Адамса заключается в том, что в ней ис-
тория “американской мечты" тесно связывается с историей
американской демократии. Для Адамса Джефферсон, Линкольн
— это “апостолы американской мечты’\ и провозглашаемые ими
демократические принципы ничто иное как элементы этой меч-
ты.
После Адамса термин “американская мечта" прочно во-
шел в лексикон политической и социальной риторики. К этой
теме постоянно обращаются президенты, политические деяте-
ли, выдающиеся американские писатели и публицисты. Очеви-
ден плюрализм “американской мечты", каждый вкладывает в
нее свое значение, наполняет ее содержание своими личными
надеждами и стремлениями. Тем не менее, сегодня можно об-
наружить два подхода к этой теме. С одной стороны, существу-
ет стремление свести “американскую мечту" к политической
риторике, к казенному патриотизму, к идее преуспевания и бо-
гатства. С другой стороны, существуют попытки ее интерпре-
тации в контексте насущных проблем американской жизни, пол-
ожения американских трудящихся, негритянского населения и
других национальных меньшинств.
Известно, что “американская мечта" почти обязательная
тема инаугурационных речей американских президентов, со-
держащих обещания американскому народу. К "американской
мечте" обращался бывший президент Линдон Джонсон, пытав-
шийся воплотить в жизнь идею о "великом обществе", которое
каждому принесет изобилие и свободу. В речи от 16 сентября
47
1965 года он говорил о мечте Америки о “великом обществе”,
связывая ее с “американской мечтой"12. Другой президент Ри-
чард Никсон в своей инаугурационной речи в 1968 году провоз-
гласил:
“Американская мечта недоступна тому, кто уснул.
Мы должны перенести долгую ночь американско-
го духа. Но когда наши глаза уловят первые сла-
бые лучи восхода, давайте не проклинать темно-
ту. Давайте накапливать свет”13.
Президент Картер также неоднократно обращался к ма-
гической вере американцев в “американскую мечту".
“Рождение нашей страны двести лет назад, — го-
ворил он, — было вехой в длительном стремлении к
свободе, но светлая и блестящая мечта, вдохнов-
лявшая основателей нашей страны, все еще ждет
своего полного претворения в жизнь. Я не собира-
юсь сегодня провозглашать какую-то новую меч-
ту, а скорее хочу призвать заново поверить в нашу
старую мечту. Американская мечта вечна”.
Рональд Рейган в своей речи в Конгрессе также говорил:
“Республика — это, по словам Карла Сэндберга,
мечта. Если нет мечты, ничего никогда не проис-
ходит. Эта мысль выражает то, что делает нас,
американцев, непохожими друг на друга”.
Таким образом, укорененность американской мечты в
общественном сознании настолько велика, что почти всем пре-
зидентам при вступлении на пост или принятии ответственных
решений приходится обещать своим избирателям, что их поли-
тика будет способствовать воплощению этой мечты в жизнь.
Однако было бы неверно видеть в “американской мечте" толь-
ко традиционную политическую риторику. Наряду с этим в США
существует и другой подход к мечте, связанный с демократи-
ческой традицией, с поисками демократического будущего Аме-
рики.
Мужественный борец за права негритянского народа
Мартин Лютер Кинг выступил в 1963 году на митинге в Вашин-
гтоне со своей знаменитой речью “Есть у меня мечта...". В ней
он сказал:
“Несмотря на все лишения и трудности, у меня все
еще есть мечта, и корни ее уходят глубоко в аме-
риканскую Мечту.
Я мечтаю о том, что в один прекрасный день наша
48
страна возвысится, чтобы жить в соответствии с
нашими принципами — “все люди сотворены рав-
ными”.
Я мечтаю о том, что в один прекрасный день на
чудесных холмах Джорджии сыновья бывших ра-
бов и сыновья бывших рабовладельцев сядут за
один стол братства.
Я мечтаю о том, что в один прекрасный день даже
изнемогающий от притеснений и несправедливос-
ти штат Миссисипи превратится в оазис свободы и
справедливости...
Есть у меня мечта.
И если Америке суждено быть великой страной,
эта мечта должна стать явью**14.
Эта речь, как и выступления демократической обществен-
ности США, свидетельствует о том, что “американская мечта”
тесно связана и демократическими традициями. Разнообраз-
ные стороны в интерпретации “американской мечты” убедитель-
но демонстрирует талантливый американский публицист Стаде
Теркел в своей книге “Американские мечты: утраченные и об-
ретенные”, о которой мы будем говорить чуть ниже. Все это
свидетельствует о важности этого национального символа для
понимания идеи Америки, ее ожиданий и ее обещаний.
“Американская мечта" имеет глубокие корни в истории
США, в истории американской демократии. Она была органич-
но связана с освободительными традициями Американской ре-
волюции, она вышла из недр революционной войны за незави-
симость. На исторической почве XVIH века — краткого подъема
буржуазного общества — обрел свою моральную силу и вели-
чие тот социальный феномен, который именуется сегодня “аме-
риканская мечта”. Американская революция и связанная с нею
идеология носили антифеодальный и антиколониальный харак-
тер. В противоположность полуфеодальной и феодальной Ев-
ропе Америка для всего окружающего мира была символом
свободы и демократии, что и влекло сюда первых переселен-
цев.
Разные цели приводили людей в Америку. Одни бежали
от рабских условий труда, другие спасались от заслуженной
кары правосудия, третьи — от преследования церкви. По раз-
ным причинам приезжали иммигранты в Америку, но все они
были движимы естественным желанием улучшить свою жизнь,
обрести здесь свой второй шанс.
“Существовали тысячи вариантов конечной мечты
внутри одной всеохватывающей Мечты, — писал
американский публицист и телекомментатор Эрик Севе-
49
рейд. — Бедные приезжали сюда, чтобы стать бо-
гатыми, энергичные для того, чтобы применить к
чему-то новому свои руки, ленивые, чтобы можно
было не работать, верующие приезжали сюда, что-
бы услышать голос Бога, причем от него самого, а
не от церкви. Слабые были уверены, что станут
сильными, а боязливые, что обретут уверенность.
Воры надеялись, что здесь будет легче воровать,
бандитам требовалось больше простора, больные
искали здесь здоровья, а уродливые надеялись,
что воздух, свет и вода сделают их красивыми.
Таковы были мотивы людей, которые произвели
Революцию”15.
Мечты людей, которые приезжали в Америку, были са-
мыми различными по содержанию и форме, но их социальное
наполнение было довольно однородным, оно носило ярко вы-
раженный антифеодальный характер и определялось идеалами
буржуазной демократии. Это были главным образом мелкобур-
жуазные мечты и идеалы, поскольку их носителями являлись
крестьяне и мелкие собственники, бежавшие от рабских форм
труда из полуфеодальной Европы.
Американская мечта помогала основывать новые коло-
нии: Массачусетс, Пенсильванию, Виргинию, Джорджию. Пер-
вые поселенцы, прибывшие в Новый Свет и основавшие здесь
колонию “Новая Англия", были преимущественно пуритане. Они
пытались приспособить свою религию к повседневной жизни и,
основывая здесь “город на холме", были уверены, что осущес-
твляют божественные предначертания. Их общественная прак-
тика стала средством реализации утопий и социальных проек-
тов, носящих религиозную окраску. Луис Паррингтон пишет по
этому поводу:
“В Америке, так же, как в Англии, XVII век был sa-
eculum theologicum, а XVIII век — saeculum politi-
cum. Самый прямой и вернейший путь к познанию
духа этого времени — это тернистый путь изуче-
ния тогдашней богословской и политической пол-
емики. Тот, кто, набравшись решимости, пробе-
рется сквозь эти тернии, будет с лихвой вознаграж-
ден: перед ним как живые предстанут деятели, в
жарких спорах отстаивающие свои планы и проек-
ты Утопии, которую предстояло создать на свобод-
ных просторах Америки. Может быть им и не хва-
тало сноровки в менее существенных искусствах,
но как зодчие и строители нового государства они
были мастерами своего дела. В ходе страстной
50
полемики они заложили основы грядущей Амери-
ки, и неотесанные камни фундамента были прочно
скреплены цементом идеалов”16.
Именно поэтому многие утопические представления чер-
пались из библейской эсхатологии. Отсюда возникали пред-
ставления об Америке как “райском Саде", а о самих американ-
цах — как “новом Адаме"17.
Надо сказать, что представление об “американском Ада-
ме” было выбрано из Библии не случайно. Оно служило сред-
ством радикального отказа от прошлого. Но по сути дела оно
было иллюзией. Ведь новые поселенцы несли с собой тради-
ции европейской культуры, науки, знаний. Поэтому “американ-
ский Адам" не был таким невинным, как его стремились пред-
ставить американские интерпретаторы библейской мифологии.
Американская революция, принявшая Декларацию неза-
висимости и Конституцию, увенчалась успехом. Она уничтожи-
ла то, что в Европе было связано с феодализмом, с социаль-
ным и религиозным неравенством. Мечта о равенстве, которую
стремились осуществить деятели Американской революции,
получила дальнейшее развитие после Гражданской войны. Во-
йна между Севером и рабовладельческим Югом явилась одним
из главных факторов американской истории, объединив все
прогрессивные и передовые силы страны вокруг демократи-
ческой идеи. Она создала предпосылки для индустриализации
страны, способствовала дальнейшему освоению земель на За-
паде.
Трудно переоценить значение движения на Запад для
становления национального характера американцев, для раз-
вития их традиций, политического самосознания. В 1893 году
американский историк Фредерик Джексон Тернер написал для
Американской исторической ассоциации очерк “Значение фрон-
тира в американской истории". Этот очерк получил широкую
популярность и на долгое время стал предметом дискуссий, в
которых приняли участие многие американские историки. В
своей работе Тернер выдвинул предположение, что главное в
становлении Америки заключалось в движении на Запад, в ос-
воении новых, свободных земель. В этом движении американ-
цы, по мнению Тернера, были вынуждены отказаться от насле-
дия европейских традиций и создать совершенно новую циви-
лизацию.
“Фронтир свободен от влияния европейских идей,
— писал Тернер. — Человек западного мира повора-
чивается спиной к Атлантическому океану и с не-
умолимой энергией и самоотдачей начинает стро-
ить новое общество, свободное от древних форм”.
51
Архетипом американца для Тернера был пионер, кото-
рый жил на фронтире, то есть на границе цивилизации и дикос-
ти. Освоение Запада создавало новую, предприимчивую лич-
ность, которая была способна покорять дикость и вводить на
новую территорию законы цивилизации.
“Фронтир — это линия быстрой и эффективной аме-
риканизации. Борьба с дикостью учила колонис-
тов. Она снимала их с поезда и сажала в каноэ.
Она срывала с них одежду цивилизации, давала
им мокасины и охотничью рубашку. Она бросала
их в хижину чироков и ирокезов... Мало-помалу они
изменяли дикость, но то новое, что появлялось, не
было старой Европой. Новым были американцы".
Индивидуализм, свободное предпринимательство пионе-
ров, заселяющих новые земли, создавали, по мнению Тернера,
основы американской демократии. Для Тернера фронтир был
расцветом и основой демократии. Именно фронтир революци-
онизировал все американское общество. В адресе, посланном
университету Вашингтона в 1914 году, Тернер с предельной
категоричностью высказал свое понимание происхождения де-
мократии в Америке.
“Американская демократия родилась не из мечты
теоретиков, она не была привезена на “Сьюзен
Констант” в Виргинию; она вышла из американского
леса и приобретала новую силу каждый раз, когда
она касалась новых границ. Не Конституция, а сво-
бодные земли и изобилие природных ресурсов
создали демократический тип общества в Амери-
ке на много веков вперед”18.
Таким образом, Тернер создавал изоляционистскую кон-
цепцию американской истории, считал, что американская ци-
вилизация не имеет никаких корней в Европе и, по сути дела,
игнорировал значение войны Севера и Юга. Он предложил но-
вое происхождение “американской мечты”. До сих пор счита-
лось, что эта мечта имеет европейское происхождение, что она
была завезена в Новый Свет иммигрантами, приехавшими в
Америку для того, чтобы строить лучшее будущее. По мнению
же Тернера, “американская мечта" родилась на фронтире, она
вышла из “американского леса".
Тем не менее, его “гипотеза фронтира" получила широ-
кое распространение в американской историографии и в поли-
тическом сознании. К ней обращался президент Теодор Руз-
вельт, а затем Джон Кеннеди, выдвинувший идею освоения
“фронтира в космосе*. Идея фронтира получила отражение и в
52
американской литературе, в особенности у Фенимора Купера.
Образ пионера и ковбоя стал излюбленным персонажем аме-
риканского кинематографа. Все это создавало сложный, син-
кретический миф о Западе как ключевом моменте американс-
кой истории, вбиравшем в себя исторические легенды, мечты
переселенцев о “земле обетованной", воспоминания о демок-
ратическом прошлом Америки.
Следует отметить, что несмотря на популярность, идея
фронтира Тернера обладала серьезными методологическими
недостатками, которые вскоре сделались и предметом крити-
ки. Эта концепция абсолютизировала так называемый "амери-
канский путь развития" и изолировала “американскую мечту" от
европейской культурной и социальной традиции. Гипотеза фрон-
тира могла быть применена только к сельскохозяйственной
Америке, тогда как процесс урбанизации и индустриализации
страны оказывался вне ее пределов. К тому же, как выясни-
лось, Тернер допустил и ряд фактических неточностей. Пред-
ставление о том, что Запад был “свободными землями" также
было неверно, так как западные территории в то время были
заселены индейскими племенами — коренными жителями Аме-
рики. Сегодня совершенно ненаучным представляется и пред-
ставление о фронтире, как точке соприкосновения "дикости" и
“цивилизации".
Поэтому очень скоро концепция фронтира стала предме-
том критики и пересмотра. Некоторые американские историки
относятся к ней не как к научной, а как к мифологической кон-
цепции. К таким выводам приходит, например, Джон Ковелти в
своей работе “Фронтир и коренные американцы". По его мне-
нию, существует не один, а как минимум четыре образа фрон-
тира в американском воображении:
1. Фронтир, как представление о пионерах, заселявших
Запад.
2. Фронтир, как мечта о новом обществе.
3. Фронтир, как бегство от цивилизации и стремление к
слиянию с природой.
4. И, наконец, фронтир, как мечта о богатстве, скрываю-
щемся в западных землях.
"Каждый из этих образов зависит от различ-
ных типов восприятия надежд и ценностей, так что
они, собственно говоря, отражают четыре конфлик-
тные цели, которые отличаются друг от друга”19.
Как уже говорилось, протестантская этика и пуританизм
были основой американских этических ценностей на протяже-
нии всей истории Америки. Пуританизм стал нравственным ко-
дом одноэтажной Америки, Америки маленьких городков, где
53
проповедь трезвости, моральной чистоты, бережливости стала
основой общественной морали. Однако сам протестантизм эво-
люционировал. Как остроумно заметил однажды американский
писатель Ван Вик Брук, "когда вино пуритан перебродило,
оно превратилось в откровенный коммерсализм, а его
аромат — в трансцендентализм”. Действительно, религия
протестантизма стала основой буржуазного накопительства,
который провозглашал: “Пусть погибнут наши тела, но мы на-
копим деньги, чтобы спасти наши души”. Но отдельные, наибо-
лее рациональные элементы протестантизма, послужили осно-
вой для возникновения философии и литературы трансценден-
талистов.
Для трансценденталистов, в особенности для Торо и
Эмерсона, была характерна оптимистическая вера в будущее
Америки. В статье “Молодой Американец” Эмерсон высказыва-
ет мечту о будущей демократической Америке.
"Америке, видимо, не составляет труда воодуше-
виться духом широкой гуманности; юная годами,
свободная, здоровая, полная сил, эта страна тру-
женников, демократов, людей, стремящихся к бла-
гу, одушевленная верой святых, должна представ-
лять все человечество. Это страна Будущего, стра-
на, где все только начинается, где проекты, пла-
ны, надежды непрерывно сменяют друг друга”20.
Эта вера в будущее была органически связана у Эмер-
сона с критикой капитализма. Обличая американскую цивили-
зацию, погрязшую в стяжательстве и погоне за наживой, тран-
сценденталисты проповедывали уход к природе, возврат к про-
стым и естественным отношениям между людьми. Их идеи при-
обретали форму социально-утопических представлений. Не
случайно Генри Торо написал философско-утопическую повесть
“Уолден, или жизнь в лесу", в которой он противопоставил ци-
вилизации простую жизнь на лоне природы, самоограничение
человека, добывающего средства к жизни своим собственным
трудом.
От Торо идет дорога к утопическим традициям американ-
ской литературы. Америка прошлого века не знала недостатка
в утопической литературе. Здесь существовали утопии религи-
озные, технократические, сатирические, социалистические.
Среди них следует назвать утопический роман Эдварда Белла-
ми “Оглядываясь назад" (1888), который, по словам одного аме-
риканского историка, был первым учебником социализма в
Америке.
Американская утопия отражала некоторые аспекты “аме-
риканской мечты", оптимистическую веру в американское бу-
54
дущее. Как писал В. Л. Паррингтон в книге “Американские меч-
ты”, “с самого начала американцы мечтали о другом,
более лучшем мире. Многие из этих мечтаний станови-
лись реальностью. Сегодня общим местом стала мысль,
высказанная некогда испанским гуманистом Альфонсом
Рейяс: "Америка — это утопия. Это имя человеческой
надежды”21.
Совершенно очевиден исторический генезис “американ-
ской мечты". В своем первоначальном, исходном виде эта меч-
та возникает как идеал победившей буржуазной демократии.
Главное содержание этой мечты заключалось в вере в безгра-
ничные богатства американского континента, в свободе от со-
словных привилегий и религиозных ограничений, в надежде на
то, что каждый человек, если он будет упорно идти к цели, до-
бьется успеха и обретет свой шанс в стремлении к счастью.
Что же происходит с “американской мечтой" сегодня?
Меняется ли она или остается прежней? Каков ее смысл в кон-
тексте современной американской действительности? На все
эти вопросы ответ можно найти в современной американской
литературе.
Американская литература всегда была точным показате-
лем судьбы “американской мечты", ее подъема и упадка, нахо-
док и утрат. Образ “американской мечты" незримо присутству-
ет в американской литературе XIX и XX столетий. Это одна из
традиционных тем многих американских романов. Не случайно
английский литературовед У. Аллен в своей книге “Традиция и
мечта”, сопоставляя английскую и американскую литературу,
доказывает, что английская литература развивалась на основе
многовековой традиции, тогда как американские писатели в
своем творчестве вдохновляются поисками мечты.
Существует огромное количество исследований темы
“американской мечты" в литературе. Можно выделить два про-
тивоположных подхода к этой проблеме. Один из них исходит
из того, что история американской литературы есть, по сути
дела, история “американской мечты", и все положительное в
этой литературе связано с тем, насколько она отражает дух этой
мечты.
"Наше литературное наследство, — пишет С. Вер-
нер, — свидетельствует о вере миллионов амери-
канцев в американскую мечту”22.
Другая концепция, наоборот, основывается на представ-
лении о том, что наиболее плодотворные периоды в развитии
американской литературы связаны не с подъемом, а с кризи-
сом “американской мечты”, с попытками ее критического ос-
мысления. Такая концепция лежит, например, в основе иэдан-
55
ной в США книги “Американские мечты, американские кошма-
ры". Основная тональность этой книги заключается в утвержде-
нии того, что история американской литературы — это история
борьбы мечты с кошмарами, история кризисов и поражений.
Составитель этой книги Д. Мэдден исходит из того, что “исто-
рия мечты в Америке — это борьба за ее выполнение и
критика ее несостоятельности”23.
Первым писателем, показавшим подъемы и падения аме-
риканской мечты, ее столкновение с реальностью, наконец, ее
превращение в “американскую трагедию" был Теодор Драй-
зер. Герой его романов “Финансист” и “Титан” Фрэнк Каупер-
вуд исповедует религию успеха. Из мелкого биржевого спеку-
лянта он превращается в могущественного финансового маг-
ната. Казалось бы, его мечта об успехе осуществилась. На са-
мом деле именно философия успеха приводит его к моральной
и жизненной катастрофе. Герой другого романа Драйзера “Аме-
риканская трагедия” Клайд Гриффитс ради достижения успеха
идет на преступление и в конце концов терпит жизненное по-
ражение.
В 20-х годах тему “американской мечты" развил в своем
творчестве писатель Фицжеральд. Его роман “Великий Гетсби”
— это не только драматическое описание жизни одного милли-
онера, его фоном является образ Америки, размышления о ее
прошлом и будущем. В финале романа Америка предстает пе-
ред Гетсби в том виде, как ее впервые увидели с корабля пер-
вые голландские поселенцы. Но теперь это уже не “зеленое
лоно мира”, а только манящий зеленый огонек, смутный образ
“американской мечты”.
“Ему, наверное, казалось, что теперь, когда его
мечта так близко, стоит протянуть руку - и он пой-
мает ее. Он не знал, что она навсегда осталась
позади, где-то в темных далях за этим городом,
там, где под ночным небом раскинулись неогляд-
ные земли Америки. Гетсби верил в зеленый ого-
нек, свет неимоверного будущего счастья, кото-
рое отодвигается с каждым годом. Пусть это ус-
кользнуло сегодня, не беда — завтра мы побежим
еще быстрее, еще дальше станем протягивать
руки... И в одно прекрасное утро...”
Особенно остро кризис “американской мечты” был ощу-
тим в 30-е годы, когда на смену “эпохи джаза” в США приходит
великая депрессия и острые классовые стычки. Литература
30-х годов создала произведения, в которых “американская меч-
та", ее корни и ее обещания глубоко переосмысливаются. В
романе Томаса Вулфа “Домой возврата нет” герой говорит:
56
“Мы вдруг поняли: Америка обратилась во что-то
безобразное, ужасное... И такие важнейшие исти-
ны, как свобода, равные возможности для всех,
неподкупность, достоинство личности, — истины,
которые с самого начала были неотъемлемой
частью американской мечты, — они ведь тоже пре-
вратились в пустые слова. Они утратили свой
смысл, перестали быть истинными...”
30-е годы оказались десятилетием, плодотворным для
развития темы “американской мечты" в литературе. В это вре-
мя появляется пьеса Джорджа О’Нила “Американская мечта"
(1933), роман Майкла Фостера “Американская мечта" (1937).
Утрата надежд, чувство разочарования соединяются здесь с
верой в будущее “американской мечты”. Как отмечает Р. Пиллз
в своем исследовании наследия 30-х годов, “депрессия по-
казала на все времена фундаментальную реальность
американской мечты”24.
Развитие американской литературы шло по сложному пути.
В послевоенное время в условиях холодной войны, разгул мак-
картизма и “охота за ведьмами” создавали мрачный духовный
климат, в котором увядала вера в традиционные американские
ценности. “Американская мечта” превращалась в “американс-
кие кошмары”.
Одним из первых разочарование в идее Америки выра-
зил писатель Генри Миллер. В 1945 году он издал книгу "Кон-
диционированный кошмар”, где рассуждает об Америке, аме-
риканской демократии и приходит к выводу, что “война ни-
чему нас не научила". Миллер называет Америку кошмаром со
встроенным в ней кондиционером — символом потребитель-
ского благополучия.
“Страна великих возможностей стала страной бес-
смысленного труда и жестокой конкурентной борь-
бы американцев друг с другом. Цель наших уси-
лий давно забыта. Мы не можем больше мечтать о
помощи бедным и бездомным; в этой огромной,
пустой стране нет места для тех, кто, подобно от-
цам-основателям, приехал искать убежища. Где
наш демократический дух? Где наши лидеры?”25.
В послевоенное время тема “американской мечты" при-
обретает остро критическое звучание. Произведения, посвящен-
ные ей, раскрывают в первую очередь темную, кошмарную ее
сторону, так, например, изображает образ мечты Эдвард Олби
в пьесе “Американская мечта" (1970) или Норман Мейлер в
романе под тем же названием (1965). Кстати, Норман Мейлер
57
на наш вопрос, как он оценивает состояние “американской меч-
ты”, написал в конце 70-х годов следующее:
“Американская мечта стоит того, чтобы сказать о
ней пару слов. У нас в Америке Существует убеж-
дение, которое мы всасываем с молоком матери:
если мы достаточно смелы и добродетельны, мы
непременно преуспеем, обретем состояние, власть
и красивых женщин. Американская мечта — не луч-
ше всякой другой мечты. Во всяком случае, она
заставляет некоторых людей быть если не умны-
ми, то хотя бы смелыми. И это уже неплохо. В 70-
х годах мы, американцы, не имели никакой мечты.
От этого, быть может, все наши беды. Последнее
десятилетие мы стояли, как коровы, заново пере-
варивая захватывающие, ужасающие, апокалипси-
ческие события 60-х годов. Надеюсь, что конец
века будет совершенно иным”.
К американской мечте обращаются и такие выдающиеся
американские писатели, как Джон Стейнбек и Уильям Фолкнер.
Стейнбек написал книгу “Америка и американцы”, о которой мы
уже говорили, а Фолкнер выступил в 1956 году с речью в уни-
верситете штата Орегон, в которой сказал:
“У американцев издавна была мечта, мечта о ра-
венстве и счастье, которых можно достигнуть чес-
тной работой, индивидуальным мужеством и вза-
имной ответственностью. Потом мы потеряли меч-
ту. Теперь она ушла от нас. Мы дремали, мы пог-
рузились в сон, и она оставила нас...Что-то про-
изошло с Мечтой. Многое произошло”26.
Критическое отношение к “американской мечте” сохра-
нялось на протяжении всего периода 60-х годов. Курт Воннегут
в романе “Дай Вам Бог здоровья, мистер Розуотер” писал, что
"американская мечта перевернулась брюхом кверху, по-
зеленела, всплыла на поверхность в мутной воде без-
граничных преступлений, раздулась от газов и с трес-
ком лопнула под полуденным солнцем”. Не менее суро-
вый приговор выносит “американской мечте" Уильям Стайрон.
В романе “И поджег этот дом" он пишет:
“Отцы-основатели Соединенных Штатов лелеяли
благородные мечты, и, казалось, что они вот-вот
сбудутся... Это была величайшая и благородней-
шая мечта человечества. Но с течением времени
что-то прокисло в этой мечте. Что-то прокисло”.
58
Этот критицизм по отношению к “американской мечте”
переходит в наследство литературе более позднего времени.
В романах 70-х годов изображается трагическое превращение
американских надежд в кошмар. Таков, например, роман Сел-
би “Реквием по мечте” ( 1978).
Одним из самых острых и самых серьезных исследова-
ний судеб “американской мечты” является книга известного
американского публициста и писателя Стадса Теркела “Амери-
канские мечты: утраченные и обретенные". В течение трех лет
Теркел ездил по всей Америке, встречался с различными людь-
ми, записывал рассказы об их жизни и отношении к “американ-
ской мечте". Эти документы, более чем сто интервью, он опуб-
ликовал в своей книге.
Теркел верит в голос народа, и именно поэтому он пре-
доставляет слово в своей книге представителям самых разно-
образных профессий: рабочим, бизнесменам, фермерам, проф-
союзным деятелям, журналистам, королевам красоты и т. д. Они
не просто отвечают на вопрос, верят или не верят они в “аме-
риканскую мечту”. Метод Теркела сложнее, он как бы проверя-
ет мнение интервьюируемого его жизнью, тем, что он сделал,
чего он добился, во что он уверовал, в чем разочаровался в
течение своей жизни и карьеры.
“В этой книге, — пишет Теркел в предисловии, — со-
тни человеческих голосов, собранных по кускам,
по случаю. В ней нет статистической “правды”. Это
нечто, напоминающее джаз, здесь существует тема
и импровизация, рассказ о мечтах, потерянных и
обретенных, познание возможностей”27.
Таким образом, книга Теркела содержит биографии со-
тен людей — разуверившихся и обретших веру, потерявших
надежду и обретших ее. Пронизанная духом популизма, эта книга
представляет собой попытку понять, о чем мечтает американс-
кий народ, как он относится к своему настоящему, прошлому и
будущему.
Результат этой книги неожиданен. Она показывает, что
современная Америка разделена, и линией раздела является
отношение к “американской мечте". Одни считают, что "амери-
канская мечта" — иллюзия, что она существует только в вооб-
ражении, другие считают, что она вполне реальна и оказывает
ощутимое влияние на жизнь американцев. Одни видят в “аме-
риканской мечте" обещание материального благополучия или
богатства, личное преуспевание, успех, для других она —- воз-
вращение к демократическим корням, средство борьбы против
угнетения, расового и национального неравноправия. Это раз-
деление Америки ощутимо в некоторых интервью, приводимых
59
в книге. Так, мэр города Кливленда Деннис Кучинич говорит:
“Мое представление об американской мечте? Прежде
всего, это не мечта больших корпораций, как ИВМ, ИТТ
и Экс кон. Это Америка Пейна, Джефферсона и Сэмюе-
ля Адамса. Все очевиднее становится существование
двух Америк: Америки многонациональных корпораций
и Америки малых предместий...”
Книга Теркела — документ духовной истории современ-
ной Америки с ее надеждами и поисками, верой и безверием,
идеалами и самой будничной реальностью. В ней показано зна-
чение того национального символа, который получил название
“американская мечта”, его связь с демократическими традици-
ями американской культуры и национального самосознания.
Рецензент С. Канфер написал о книге Теркела следую-
щее: “Некогда Уолт Уитмен писал об одном из сборников своих
стихов: "Это не книга. Прикоснувшись к ней, вы прикаса-
етесь к человеку. Прикоснувшись к "Американским меч-
там” Стадса Теркела, вы прикасаетесь к сотням мужчин
и женщин, а может быть и к миллионам. В век безликих
опросов общественного мнения, скучных социологичес-
ких трактатов и скороговорки психологов политики и
историки могли бы с полным успехом обменять десять
фунтов своих публицистических трактатов на одну стра-
ницу этой впечатляющей устной истории. Как говорит
поэт Карл Сэндберг: "народ — да”.
Существование национального идеала, к которому при-
ковано постоянное внимание общественного сознания, разру-
шает, как нам кажется, традиционный стереотип о бездухов-
ности Америки, об отсутствии в ней высоких идеалов. Именно
об этом свидетельствуют судьбы “американской мечты”, ее
происхождение и современные дискуссии о ее смысле и зна-
чении.
Карл Сэндберг, на которого часто ссылаются те, кто го-
ворит об "американской мечте, писал:
Пальцы переворачивают страницы,
Страницы складываются в список.
Было время, когда Америки не было.
Потом появилась на свитке ранняя Америка
Страна начинаний.
Потом возникла новая Америка,
Которая имеет и обретает.
Скорее ищет, чем обретает.
В вечных поисках между грозой и мечтой.
Следует отметить, что американская мечта —- это вечная
и неисчерпаемая тема для всех исследований и дискуссий о
60
национальном самосознании американцев. Юна плюралистич-
на, многообразна и несводима к каким-то определенным фор-
мулам и определениям. Уже одно ее существование опровер-
гает традиционный стереотип об американцах как о сугубо праг-
матичных, лишенных воображения людях. Напротив, как пока-
зывает история, именно мечта создала Америку, и похоже, что
и сегодня эта мечта сохраняет свою притягательную силу для
многих американцев, которые верят в демократическое буду-
щее своей страны.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Carpenter, F American Literature and Dream. N. Y.,
1955, p. 3.
2 Safair, William. Political Dictionary. N. Y., 1978, p. 18.
3 Chenoweth L. The American Dream of Success. Massac-
husetts, 1974.
4 Parrington V. L. American Dreams. A Study of American
Utopias. Providence, 1947.
5 Holbrook, Stuart. Dreamers of the American Dream. N.
Y., 1957, p. 35.
6 Trilling, L. The Liberal Imagination. Essays on Literature
and Society. N. Y., 1970, p. 252.
7 Adams, Henry. History of the USA, 1947, v. 1, p. 90.
8 Newins, A. James Truslow Adams. Historian of the Ameri-
can Dream. Illinois, 1968, p. 296.
9 Adams, J. The Epic of America. N. Y., 1931, p. VIII.
10 Ibid, p. 119.
11 Ibid, p. 174.
12 Johnson, Lindon. My Hope for America. N. Y., 1954, p.
51.
13 Приводится по книге: The American Dream in Literatu-
re. Ed. by E. Werner. N. Y., 1979, p. 208.
14 Кинг, Мартин Лютер. Есть у меня мечта. М., 1970.
15 Severeid, Е. The American Dream // The American
Dream in Literature, p. 3-4.
18 Парринггон В. Л. Основные течения американской
мысли, т. 1, с. 37.
17 Lewis R. W. The American Adam. Chicago, p. 5.
18 Цит. по изданию: The West and American Ideal, N. Y.,
1931, p. 293.
19 Cawefti, Jhon.The Frontier and Native American //
America as Art.Washington,1976, p.137.
61
20 См.: Эстетика американского романтизма. М., 1977,
с. 286.
21 Parrington V. L. American Dreams, р. 1.
22 The American Dream in Literature. Ed. by S. Werner. N.
Y., 1970, p. X.
23 American Dreams, American Nightmars. Ed. by D.
Madden, 1971, p. 3.
24 Pells, R. Radical vision and American Dream. N. Y.,
1973, p. 366.
25 Miller, Henry. The Air-Conditioned Nightmare. N. Y.,
1966, p. 18.
26 Писатели США о литературе. М., 1974, с. 302.
27 Terkel, Stads. American Dreams: Lost and Found. N. Y.,
1980.
62
ФИЛОСОФИЯ БИЗНЕСА: ЭТИКА
УСПЕХА И РАВНЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ
'Бизнес в Америке есть бизнес".
Президент Кулидж
Говоря о том, чем в Америке является бизнес, президент
Кулидж не нашел ничего лучшего, как назвать бизнес бизне-
сом. Но за этой явной тавтологией скрывается определенная
философия. Очевидно, Кулидж хотел сказать, что делом всей
Америки является бизнес и этот последний достаточно само-
ценен, чтобы давать ему какие-либо практические определе-
ния или цели.
Философия бизнеса глубоко вросла в психологию и эти-
ку американцев. Идея “успеха” играет значительную роль в сис-
теме традиционных американских ценностей. Эта идея получи-
ла развитие уже в протестантской этике первых поселенцев,
традиции которой, как полагают многие американские авторы,
живы в США и сегодня. Протестантизм учил, что главной нрав-
ственной добродетелью должно быть трудолюбие. А это в свою
очередь приведет к зажиточности и преуспеванию, которые вос-
принимались как условия личного спасения.
Одним из первых пропагандистов этики успеха был Бэн-
джамен Франклин. Его “Альманах бедного Ричарда" стал на-
стольной книгой для многих поколений американцев, которые
черпали из нее уроки практической философии. Здесь Франк-
лин называл тринадцать добродетелей, которые соответство-
вали кодексу пуританской морали: умеренность, молчаливость,
аккуратность, справедливость, трудолюбие, воздержанность,
прилежание, спокойствие, целомудрие, смирение, искренность,
бережливость, решительность. На протяжении двух веков кни-
ги Франклина были популярным изложением философии успе-
ха. В сочинениях Франклина нашли отражение принципы про-
тестантской морали, в числе которых были бережливость и на-
копительство.
"В наставлениях молодому торговцу" Франклин писал:
“Помни, что время - деньги; тот, кто мог бы ежед-
невно зарабатывать по десять шиллингов, и тем
не менее полдня гуляет или лентяйничает дома,
должен, если он расходует на себя всего лишь
шесть пенсов — учесть не только этот расход, но и
63
считать, что он истратил или, вернее, выбросил
сверх того еще шесть пенсов. Помни, что деньги
по природе своей плодоносны и способны порож-
дать новые деньги... Кто убивает супоросную
свинью, тот уничтожает все ее потомство до ты-
сячного ее члена. Кто изводит одну монету в пять
шиллингов, тот убивает все, что она могла произ-
вести: целые колонны фунтов стерлингов”.
Таким образом, Франклин не просто излагает здесь пра-
вила житейского поведения, но и строит своеобразную этику
бизнеса и накопительства, нарушение которой рассматривает-
ся не просто как глупость, а как нарушение долга.
Немецкий социолог Макс Вебер, комментируя этот фраг-
мент из сочинения Франклина в своей Протестантской этике,
характеризует его идеи как своеобразную философию скупос-
ти. Идеал ее — кредитоспособный добропорядочный человек,
долг которого рассматривать приумножение своего капитала
как самоцель. Суть дела заключается в том, что здесь пропове-
дуются не просто правила житейского поведения, а излагается
своеобразная этика, нарушение которой рассматривается не
только как глупость, но и как своего рода нарушение долга...
Summum bonum этой этики прежде всего в наживе, во все боль-
шей наживе при полном отказе от наслаждения, даруемого день-
гами, от всех гедонистических и эвдемонистических моментов;
эта нажива в такой степени мыслится как самоцель, что стано-
вится чем-то трансцендентным или даже просто иррациональ-
ным по отношению к счастью или пользе отдельного человека.
Теперь уже не приобретательство служит человеку средством
удовлетворения его материальных потребностей, а все сущес-
твование человека направлено на приобретательство, которое
становится целью его жизни.
Начиная с середины прошлого столетия, в Америке ак-
тивно развивается литература, посвященная этике успеха. Книги
об успехе становятся одним из самых популярных жанров на
книжном рынке. В то время не существовало газеты или журна-
ла, в которых бы не описывались портреты преуспевающих биз-
несменов, их жизни и пути к успеху. Среди книг, посвященных
успеху в бизнесе, были произведения Г. Смита "Элементы ус-
пеха в бизнесе"(1895), Г. Грили “Успех в бизнесе"(1867), Д. Гар-
филда “Элементы успеха"(1869). В 1893 Уильям Тайер издает
сборник “Этика успеха", содержащий биографии преуспевших
в бизнесе людей.
Одним из популярнейших творцов мифа об успехе стал
Хорейшио Элджер. Получив образование в университете Гар-
варда, Элджер приезжает в Нью-Йорк, где становится воспита-
телем в приюте для сирот. Здесь он и начинает пистгь свои
64
многочисленные романы, которые вскоре получают грандиоз-
ный успех. Всего он написал около 150 романов. Продавая права
на их издание за ничтожную цену, он влачил жалкое существо-
вание и умер в 1899 году в нищете.
Герои романов Элджера, как правило, маленькие и бед-
ные люди, благодаря упорному труду и счастливому везению, в
конце концов добиваются успеха и подымаются на верхнюю
ступеньку социальной лестницы. Успех этих дешевеньких, все-
го за десять пенсов романов был грандиозным. В течение не-
скольких десятилетий вышло около 10 миллионов экземпляров
его книг, что для того времени было рекордной цифрой. Эл-
джеровский герой соответствовал социальной потребности,
публике нужно было верить, что в конце туннеля все же есть
свет, и она зачитывалась историями об оборвыше Дике и его
восхождении к успеху.
В романах Элджера успех измерялся деньгами, и поэто-
му стремление к успеху у него оказывалось погоней за долла-
рами. Наивные по психологии и незатейливые по сюжету, его
романы тем не менее создавали грандиозный миф о том, что в
Америке любой чистильщик сапог может стать президентом.
То, что создатель мифа об успехе умер в бедности, каза-
лось бы, должно опровергать этот миф. Но на самом деле этика
преуспевания была подхвачена другими адептами и пропаган-
дистами успеха. Ее прямым воплощением был миллионер Энд-
рю Карнеги, один из самых богатых людей Америки начала века.
Он родился в бедной семье в Шотландии, которая в 1848 году
эмигрировала в США. Здесь 13-летний мальчик начинает рабо-
тать на прядильной фабрике, получая чуть больше доллара в
неделю. Но он занимался самообучением, читал книги и верил
в свой успех. К 1900 году он был создателем сталелитейной
компании и владел 25 миллионами долларов. Карнеги занимался
филантропической деятельностью, ему Америка обязана сетью
бесплатных публичных библиотек, созданных в начале века. К
тому же, он не делал секрета из того, как он добился богатства.
Напротив, Карнеги старался поделиться опытом и научить каж-
дого, как стать богатым. Этому посвящены его книги — “Три-
умф демократии" (1886) и "Евангелие богатства" (1900). Здесь
он доказывает, что концентрация богатства в руках немногих
не только не порок современной цивилизации, а единственный
путь революционизации общества. “Не зло, а добро приво-
дит к консолидации богатства в руках тех, кто обладает
энергией и способностью создавать его*1. Именно мил-
лионеры должны стать двигателями общественного прогресса,
способными гармонизировать отношения между богатыми и
бедными.
Другим апостолом успеха стал Джон Рокфеллер, соста-
65
вивший себе богатство на продаже нефти. Как и Карнеги, он
происходил из небогатой семьи, его отец продавал медицин-
ские патенты. И хотя Рокфеллер никогда не посещал колледж,
он верил в свое предназначение, в то, что он когда-нибудь сде-
лает “что-то большое”. Этим “большим” оказался нефтяной биз-
нес. Реорганизовав его, Рокфеллер сколотил огромное состоя-
ние. Но его беспокоила конкуренция, которая могла стать раз-
рушительной силой в обществе. Чтобы ограничить ее дейст-
вие, Рокфеллер предложил объединенить ряд компаний в “трес-
ты" и таким образом контролировать цены и доходы. Первым
таким трестом стала его нефтяная компания “Стандарт Ойл”,
которая занималась не только нефтью, но и производством са-
хара, виски и других продуктов. В 1890 году Конгресс принял
анти-трестовский закон, имевший целью ограничить монопо-
лию, но ряд трестов все еще продолжали существовать и дей-
ствовать, хотя и незаконно.
В начале века религия успеха не исчезла, а приобрела
новых проповедников. Одним из первых пророков этики управ-
ляемого бизнеса стал Дейл Карнеги — однофамилец миллио-
нера. Поначалу он занимался лекционной деятельностью, пред-
лагая в своих лекциях советы на тему о том, как стать богатым,
здоровым, преуспевающим. Позднее эти лекции были изданы
и разошлись миллионными тиражами. Его книга “Как завоевы-
вать друзей и оказывать влияние на других" породила целый
жанр литературы, содержащей советы по каждому поводу и в
организации бизнеса, и в повседневной жизни. Модель Карне-
ги гарантировала каждому достижение материального успеха,
конечно, если он будет к нему стремиться и следовать советам.
Этика успеха уже к началу века стала общенациональной
философией американцев. Как говорил американский философ
Уильям Джеймс, “исключительное поклонение проклятому ус-
пеху — это наша национальная болезнь”.
Следует отметить, что концепция успеха существенно
уточняет особенности американского отношения к бизнесу.
Американцев всегда упрекали за стремление к материальному
благосостоянию. Критические заметки на этот счет высказыва-
ли уже Чарльз Диккенс и Алексис де Токвиль. Для этого были
все основания. Представление о том, что успех связан с дела-
нием денег и измеряется их количеством, действительно су-
ществует в США. В своей книге “Деньги — это Бог" (1908) Джон
Ван Дайк писал: “Каждый знает, что успех, когда он до-
стигает больших размеров, — это деньги”. Но было бы,
очевидно, неверным считать, что вся психология американцев
сводится к погоне за всесильным долларом. Богатство для аме-
риканцев является критерием успеха, но далеко не всегда —
его конечной целью. Об этом свидетельствовали наиболее про-
66
ницательные наблюдатели, посещавшие Америку. Например,
англичанин Эдвард Дисей, побывавший в Америке в 1862 году
и написавший книгу “Шесть месяцев в Федеральных Штатах”,
отмечал:
“Многие могут считать это парадоксом, но я счи-
таю, что ни в одной стране деньги не стоят так мало,
как в Америке. “Поклонение всесильному долла-
ру”, которое обычно считается характерным для
американцев, не может применяться к ним в бук-
вальном смысле слова. Конечно, делание денег —
это главное дело всей нации. Но обладание “все-
сильным долларом” расценивается как критерий
успеха, а не как конечная цель существования. Че-
ловек, который делает деньги, уважается беско-
нечно больше, чем тот, кто владеет ими”2.
Аналогичное мнение высказывает и известный немецкий
философ Гуго Мюнстерберг, который долгое время жил в США
и преподавал психологию в Гарвардском университете. В своей
книге “Американцы” (1914) он опровергает привычный стерео-
тип, согласно которому “погоня за долларом разрушает амери-
канскую душу” и отвращает ее от высокой культуры. Он счита-
ет, что стремление американцев к деньгам можно сравнить с
игрой в теннис: ведь важней процесс игры, а не только счет. И
если американец теряет деньги, то относится к этому точно так
же, как человек, проигравший последний сет в теннисных со-
ревнованиях. По его мнению, отношение американцев к день-
гам иное, чем у французов и немцев.
“Француз ценит деньги как таковые; если он мо-
жет обойтись без работы, просто накапливая день-
ги или благодаря азартным играм, то тем лучше.
Если он теряет деньги, то он теряет часть самого
себя, а если он зарабатывает достаточно, то он
устраняется от делания денег как можно скорее.
Хорошо известно, что мечта каждого обычного
француза — это быть рантье. Американцу свой-
ственна прямо противоположная идея. Независи-
мо от того, имеет ли он мало или много денег, он
страстно занимается работой... Ни один америка-
нец, пока он здоров, никогда не думает о том, что-
бы бросить свой обычный бизнес. В Америке че-
ловек, который ничем не занимается, как бы он ни
был богат, не может иметь высокий социальный
статус”3.
Действительно, американская концепция успеха предпол-
67
агает не столько обладание богатством или деньгами, сколько
процесс их получения. В этом понимании успеха, очевидно,
сказываются традиции пуританской этики, прославляющей упор-
ный труд как путь к спасению.
С этикой успеха тесно связано понятие “человек, создав-
ший самого себя\ self-made man). Это необычное для слуха
европейца, но популярное в Америке понятие было связано с
литературой об успехе, с биографиями героев успеха, прежде
всего миллионеров. Очевидно, что в самом начале представле-
ние о "self-made man” носило антисословный и антиаристокра-
тический характер, выражая демократическую веру в то, что
каждый, независимо от состояния и происхождения, может до-
биться материального преуспевания своими личными усилия-
ми. В XIX веке большинство американских миллионеров, как,
например, Эндрю Карнеги, вышли из бедных семей. Американ-
ский социолог Питирим Сорокин провел социологическое ис-
следование миллионеров прошлого столетия и пришел к выво-
ду, что 39% из них начинали жизнь в нищете. Поэтому литера-
тура об успехе часто прославляет бедность как хорошую школу
жизни, как подготовку к борьбе за лучший шанс. К тому же,
большинство из них были выходцами из сельской местности,
родившимися на ферме и попавшими затем в индустриальные
города, вроде Нью-Йорка или Пеннсильвании. Уилбур Крафтс,
опубликовавший в 1883 году исследование о пятистах амери-
канцах, добившихся успеха, отмечает, что 57% из них вышли из
сельской провинции и только 17% — из крупных городов.
И еще одна особенность чемпионов успеха прошлого века
— они были не очень образованными, хотя некоторые и при-
держивались культа знания. Питирим Сорокин обнаружил в упо-
минавшемся выше исследовании, что 71,7 % американских
миллионеров прошлого столетия имели только элементарное
школьное образование. Все это, если принимать данные пара-
метры, означает, что для того, чтобы стать “self-made man” надо
было быть бедным, родиться в сельской местности и не иметь
высшего или среднего образования.
Какими же еще качествами должен был обладать “чело-
век, создавший самого себя”? Прежде всего — склонностью к
упорному труду, этой извечной добродетелью пуритан. Затем
— бережливостью. “Молодой человек должен упражнять-
ся в бережливости и экономности, прежде чем он будет
способен создать что-либо ценное91, — говорил Эндрю Кар-
неги. Тот, кто пьет или курит, тратит не только свое время и
деньги, но и репутацию. И ему лучше быть женатым, чтобы не
растрачивать свои деньги на женщин. И действительно 97%
миллионеров прошлого века были женаты. Наконец, “self-made
man” должен быть религиозным. Этика успеха чаще всего ока-
68
зывалась религией успеха, так как протестантизм учил покло-
няться труду как строгому долгу перед богом. Не случайно Эн-
дрю Карнеги замечал, что “работа — это не самый худший вид
молитвы." Орисон Мерден говорил, что Бог создал человека
как орудие успеха и поэтому каждое невезение — это наруше-
ние мировой гармонии. Мэтью Смит, который долгое время был
духовником на Уолл-Стрите, сказал в 1878 году, что тот, кто
будет писать историю бизнеса в Америке, должен будет напи-
сать историю религии. Он оказался настоящим провидцем. Не-
мецкие социологи Макс Вебер и Эрнст Трельч, занимавшиеся
исследованиями американского делового предпринимательст-
ва, действительно уделили много внимания протестантизму, то
есть истории религии.
Литература, посвященная “человеку, создавшему само-
го себя”, огромна и, по-существу, необозрима. Это, прежде
всего, многочисленные практические наставления в области
бизнеса и стратегии успеха. Затем — это описания жизни биз-
несменов и торговцев, добившихся успеха. Нью-Йоркский жур-
налист Фирмен Хант публикует в 1858 году двухтомную “Жизнь
американских торговцев”, в которой описывает причины успеха
на их примере. Чарльз Сеймур издает в 1858 году книгу “Чело-
век, создавший самого себя”. Наконец, огромный жанр в лите-
ратуре об успехе — автобиографии банкиров и миллионеров.
Банкир Томас Меллон никогда в жизни не расставался с “Авто-
биографией" Бенжамена Франклина и вручал копию ее каждо-
му, кто просил у него помощи. Потом он написал свою собствен-
ную автобиографию, также, как и Эндрю Карнеги и Джон Ро-
кфеллер. А П. Барнум озаглавил свои жизненные воспомина-
ния вполне в духе этики успеха: “Как я сделал миллионы.”
Следует отметить, что с начала XX столетия этика успеха
подвергалась серьезным испытаниям. Прежде всего, она нахо-
дит своих противников со стороны радикальной критики. Так,
Френсис Беллами, кузен известного писателя-утописта Эдвар-
да Беллами, пишет статью “Человек успеха — тот, кто не богат”,
стремясь поставить под сомнение традиционную связь амери-
канского успеха с богатством. Идеал “self-made man” подвер-
гается насмешкам. “Человек, создающий самого себя!” — вос-
клицает Френсис Ливер. —- Почему бы тогда не говорить о яй-
цах, которые сами несутся (“self-laid eggs”)? Ирвинг Уайли, ав-
тор книги “Self-Made Man in America” (1954) не без основания
говорит, что идеал “человека, создавшего самого себя” был
скорее исключением, а не правилом, и поэтому он не может
служить нормой для всех. Да и время подъема большого биз-
неса, когда можно было подняться с самого низа наверх, про-
шло. “Американская мечта”, как показал в своем романе Тео-
дор Драйзер, все чаще оказывалась американской трагедией.
69
Не случайно, склонная к парадоксам Гертруда Стайн писала:
“Я уверена, что то, что создает американский успех —
это американское поражение”4.
Историю развития американской мечты об успехе пре-
красно анализирует Лоуренс Ченовет в своей книге, которая
так и называется “Американская мечта об успехе”. Он показы-
вает, что подъем “этики успеха” был связан с 20-ми годами,
периодом стабилизации американского капитализма, когда пов-
семестно в Америке господствовали иллюзии о всеобщем на-
циональном преуспевании. Однако этим иллюзиям вскоре был
нанесен мощный удар.
В период Великой Депрессии пятнадцать миллионов че-
ловек оказались на улице. Финансовый крах, безработица, оче-
реди за хлебом и водой пошатнули веру в незыблемость аме-
риканских обещаний. Еще в большей степени индивидуалистс-
кая этика успеха была поставлена под сомнение в период вто-
рой мировой войны.
“Опыт второй мировой войны, — пишет Ченовет, —
последовавшей сразу же после декады депрессии,
значительно ослабил и без того пошатнувшуюся
веру в “этику успеха”. Она подвергалась более
резким нападкам в эту эпоху, чем в прежние годы”5.
Уже к 50-м годам, пишет Ченовет, оказалось очевидным,
что этика успеха “пуста, как рассохшаяся бочка". Но, тем не
менее, идея успеха по-прежнему остается основой националь-
ной морали. Она — важный критерий не только в экономичес-
кой, но и в политической деятельности. Приход к власти многих
американских президентов рассматривался, как правило, сквозь
призму этики успеха, как доказательство возможностей для каж-
дого, кто трудится, стать в конце концов президентом. Полити-
ческий успех Франклина Рузвельта символизировал способность
человека преодолеть тяготы судьбы. Победив полиомиелит, он
все-таки стал президентом. Его улыбка как бы олицетворяла
политику нового курса, пришедшего на смену депрессии.
Столкнувшиеся в 60-х годах во время президентских вы-
боров и Никсон и Кеннеди в одинаковой мере исходили из того,
что идея успеха составляет основное качество американского
образа жизни. Правда, они несколько расходились в вопросе о
методах достижения этой идеи. Джон Кеннеди смело выступил
за реформы, он пытался соединить традиционный индивидуа-
лизм с лозунгами патриотизма. Это нашло выражение в его
известном призыве: “не спрашивай, что твоя страна может сде-
лать для тебя, а подумай о том, что ты можешь сделать для
своей страны”. Призывая к сотрудничеству и кооперации, и
вместе с тем стимулируя индивидуализм, Кеннеди пытался воз-
70
родить идею личного успеха. Америка пошла за призывами
молодого президента, который, возрождая традиционную эти-
ку американских первопоселенцев, выдвинул лозунг завоева-
ния “новых фронтиров* — новых рубежей. Эти фронтиры уходи-
ли как в экономику, так и в космос и открывали для американ-
цев новые возможности. Но Кеннеди погиб, не успев добиться
осуществления своей программы.
С приходом в Белый дом Ричарда Никсона мечта об ус-
пехе в ее индивидуалистической трактовке вновь стала осно-
вой американской философии жизни. Оплотом для единства
нации должно стать частное предпринимательство, заявил Ни-
ксон в своей инаугурационной речи в 1868 году. Но уотергейтс-
кий скандал продемонстрировал несостоятельность политичес-
кой риторики Никсона и безудержного стремления к успеху,
несмотря ни на что.
“Пройдя через эволюцию новых рубежей “ве-
ликого общества” и нового никсонианства, амери-
канцы 70-х годов фактически оказались перед пре-
жней мечтой об успехе, осуществляемом путем
ультрарационализма и корпоративизма, характер-
ными для 50-х годов. Идеалы 60-х годов просу-
ществовали лишь очень короткое время. Не успе-
ли американцы откликнуться на призывы Кенне-
ди, как он погиб, и весь реформаторский дух ис-
парился уже к 1965 году. Конец 60-х годов харак-
теризуют жестокость и апатия..Л6
Следует отметить, что кризис концепции успеха в Амери-
ке постоянно сопровождался попытками ее возрождения. В этом
смысле чрезвычайна характерна автобиографическая книга
президента Картера, которая символически, совсем в духе эти-
ки успеха называется “Почему не первый?”7. В ней Картер пе-
ресказывает свой разговор с адмиралом Риковером, который
состоялся в 1952 году, когда Картер обучался в Военно-Морс-
кой академии. Адмирал спросил Картера, какое место он зани-
мает по успеваемости в своем классе. Оказалось, что Картер
был 59-ым в классе, состоявшем из 820 человек. “Почему же не
первый?” — спросил Риковер. Став президентом, Картер дей-
ствительно стал первым. В своей книге Картер как бы излагает
своеобразную философию успеха, которую он предлагает и
другим.
История американского президентства — убедительная
демонстрация этики успеха. Биография нового президента Билла
Клинтона — также свидетельство того, что этика личного успеха
имеет огромную популярность в масштабах всей Америки.
Следует отметить, что концепция успеха сочетается в
71
американской этике с рядом других важных этических и пове-
денческих принципов, таких как концепция личной ответствен-
ности (self-reliance), надежды на самого себя. Концепция лич-
ного успеха включает идею “личной ответственности” человека
в его борьбе за успех. Это означает, что успех зависит главным
образом от его личных качеств, от его предприимчивости или
воли к победе. Поэтому ответственность за неуспех полностью
ложится не на социальную систему, а исключительно на саму
личность.
Как отмечают американские социологи Р. Клоуворд и Л.
Олин, “тенденция отождествлять успех с индивидуаль-
ными способностями, а неуспех — с личной неполно-
ценностью помогает обеспечить стабильность и сохра-
нение существующих установлений путем переключе-
ния критики с системы институтов на личность”8. Но, с
другой стороны, эти принципы исключают всякую психологию
иждивенчества и стимулируют развитие индивидуальных качеств
и инициативы.
В системе американской этики концепция личного успе-
ха тесно связана с концепцией “равенства возможностей”. Аме-
риканская система не гарантирует “равенство результатов”, но
она стремится предоставить каждому равные возможности,
независимо от его происхождения, благосостояния или при-
надлежности к определенным социальным классам. Формули-
руя эту концепцию равенства, известный американский социо-
лог Сеймур Липсет пишет:
“Наиболее примечательным в американской кон-
цепции равенства является акцент на слове “ра-
венство”, но не на равенстве положения в общес-
тве, зарплаты или благосостояния, а на равенстве
возможностей. Американский идеал основывает-
ся на открытой социальной мобильности, каждый
начинает с одной и той же точки в своей погоне за
успехом”9.
В этой концепции “равенства возможностей", деклари-
рующей равенство каждого на успех, есть очень важное досто-
инство. Она ставит всех в равное положение, предоставляя каж-
дому начать с одного и того же пункта, подобно тому, как бегу-
ны выстраиваются на старте перед забегом. Она не гарантиру-
ет “равенство результатов”, заведомо предполагая, что резуль-
тат будет разный. Но она устраняет классовые и сословные
привилегии, которые в других странах являются исходной точ-
кой пути к успеху. В России, например, многие престижные
профессии — дипломата, кинорежиссера, а теперь к ним надо
прибавить и банкира — были и остаются привилегией отдель-
72
ных фамильных кланов, и эту фамильную монополию не смог
разрушить ни один реформатор. К тому же в России революция
проходила под лозунгами материального, потребительского
равенства, что отражалось в лозунгах: “Кто был никем, тот ста-
нет всем”, "От каждого по возможности, каждому по потреб-
ности", которые, кстати сказать, так и не удалось реализовать
на деле. Выдвигая утопический лозунг о “равенстве результа-
тов", русские реформаторы отмахнулись от “равенства возмож-
ностей", но, как показала истоия, так и не смогли обеспечить
провозглашенные принципы потребительского равенства.
Американская система обеспечивает только равенство
возможностей, но она не гарантирует равенство материальных
условий. Более того, этика успеха санкционирует не равенст-
во, а соревнование, конкурентную борьбу.
“Если разобраться по существу, — пишет Ченовет,
— этика успеха работает отнюдь не на равенство,
а, совсем наоборот, на превосходство одного над
другим. В соответствии с ней восхваляются люди,
которым в жизни повезло, которым удалось до-
браться до верха, или, во всяком случае, те, кото-
рые познали удачу, — они лучшие в мире. Неудач-
ник не может быть центральной фигурой в концеп-
ции американского духа. Если человек из низов
преуспел, его восхваляют; если он сломался, его
забывают”10.
В последнее время этика успеха в том классическом виде,
как она была выработана в XIX веке, вызывает все больший
скептицизм и сомнения, так как она игнорирует одну из важ-
нейших проблем современности — проблему бедности.
“На протяжении долгого времени, — пишет Бенжа-
мен Демот, — более чем столетия, каждый школь-
ник знал, что успех был связующим звеном между
американским характером и американской культу-
рой. Тембр нашего голоса, содержание наших
чувств, наше приспособление к условиям челове-
ческой жизни — все это может быть понято только
в свете нашего самостоятельного разделения ро-
лей на победителя, побежденного и “обыкновен-
ного Джо”. Поэтому хотя наша культура была куль-
турой возможностей, внутри нее человек мог иметь,
а мог и не иметь шанса на счастье”11.
Широко распространено представление о США как об-
ществе “неограниченных возможностей". Это, скорее всего,
политический лозунг, потому что и в США остаются бедные и
73
люди, живущие в разных материальных условиях. Но что несо-
мненно, это то, что американская демократия добилась практи-
ческого осуществления принципа “равенства возможностей”.
Это существенно модифицирует американскую концепцию ус-
пеха, осуществляя баланс индивидуальных усилий и коллектив-
ного блага, традиционного американского индивидуализма и
рационального социального кооперирования.
В своей речи “Новый национализм”, произнесенной в 1910
году, президент Теодор Рузвельт говорил:
“В борьбе за улучшение условий человеческого су**
ществования была достигнута одна очень важная
цель — равенство возможностей. В борьбе за эту
великую цель нация поднялась от варварства к
цивилизации. Одним из важнейших факторов в
этом прогрессе было устранение специальных при-
вилегий. Смысл любой борьбы, как это было в
прошлом, и как это будет в будущем, — отнимать
право наслаждаться властью, богатством, местом
в обществе у человека или группы людей, кото-
рым это право не принадлежит. Это то, за что мы
боролись в Гражданскую войну и это то, за что мы
сражаемся сегодня1912.
Нам представляется, что эти слова все еще остаются ак-
туальными для понимания характерной для Америки филосо-
фия бизнеса. Очевидно, президент Кулидж был прав: бизнес в
Америке есть бизнес...
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Carnegie, Andrew. Wealth // “Ап American Primer”. Ed by
D. Boorstin, N. Y., 1968, p. 522.
2 Dicey, Edward. Six Month in the Federal States // “Ameri-
ca in Perspective”, p. 127-128.
3 ibid., p. 170.
4 Gertrude Stein’s America, p. 75.
5 Chenoweth, L The American Dream of Success. Massac-
husetts, 1974, p. 90.
8 Donnaid F. The Phaedon Ride. The Crisis of American
Success. Garden City - N.Y. 1974, p. 163-164.
7 Carter J. Why Not The Best, N.Y., 1975.
8 Cioward R. A., Ohlin L. T. Delinquency and Opportunity.
Glencoe. 1960, p. 105-106.
9 Upset, Seymour. Opportunity and Welfare in the First New
Nation U “America’s Continuing Revolution", p. 340.
74
10 Chenoweth, L The American Dream of Success, p. 10.
11 DeMott, Benjamin. Beyond the Dream of Success:
American Character Today // “The Americans: 1876". Ed.
by J. Kristoll and P. Weaker. Toronto-London, 1976, p.
322.
12 Roosevelt, Theodor. The New Nationalism // “An Ameri-
can Primer”, p. 731.
75
ИМИДЖИ, СТЕРЕОТИПЫ, ГЕРОИ
5
Создание имиджей, которые заполняют наш
,~-Z=3 опыт> стало бизнесом в Америке, самым по-
четным, самым необходимым и самым рес-
пектабельным бизнесом,
Даниел Бурсгин
Термин “имидж" сегодня прочно вошел в социологичес-
кую литературу, он все чаще употребляется и в русском языке.
Следует отметить, что смысл и значение этого термина не адек-
ватны русскому значению “образ". В “Политическом словаре"
Уильям Сэфайр дает следующее определение имиджа: “пред-
ставление о самом себе, которое общественный деятель стре-
мится создать; распродажа репутации". В этом определении
указывается на связь имиджа с престижем, хотя не раскрыва-
ется его гносеологическая природа.
Эта сторона дела обстоятельно исследуется Дэниелем
Бурстином в книге “Имидж", где имидж определяется как ил-
люзорная форма сознания, основанная на псевдофактах, не-
адекватном, упрощенном изображении реальности.
“Мы так привыкли к нашим иллюзиям, что прини-
маем их за реальность. Мы нуждаемся в них, мы
стремимся к тому, чтобы их было больше, чтобы
они были самыми важными, живыми и интересны-
ми. Это мир, созданный нами, мир имиджа”1.
С появлением средств массовой коммуникации создание
имиджей превратилось в самостоятельный бизнес, которым
занимается огромное число профессионалов-имиджмейкеров.
Практика массового производства имиджей (imagemaking) по-
родила целую дисциплину, которая занимается анализом имид-
жей — имиджелогию.
“Создание имиджей, которые заполняют наш опыт,
стало бизнесом в Америке, самым почетным, са-
мым необходимым и самым респектабельным биз-
несом. Я имею в виду не только рекламу, деятель-
ность агентств по связям с общественностью или
политическую риторику, но всякую деятельность,
которая имеет цель информировать, воспитывать
76
и подправлять нас, работу наших лучших журна-
листов, наиболее доходных книгоиздателей, на-
иболее известных специалистов по развлечению,
наших лучших гидов и наиболее влиятельных ли-
деров в вопросах международных отношений... Они
стремятся сделать наши иллюзии наиболее при-
влекательными”2.
Сегодня, по словам Бурстина, имиджи повсюду занима-
ют место идеала. Идеал связан с тем, что совершенно. Он ос-
нован на отборе фактов, с помощью которых конструируётся
образ идеальной, совершенной реальности. Напротив, имидж
— это псевдоидеал, он основан на псевдофактах. Бурстин вы-
деляет следующие пять признаков имиджа:
1. Имидж синтетичен или символичен, он чаще всего пред-
стает как политический лозунг, фирменная марка или броская
картинка.
2. Имидж — предмет веры, если в него не верят, он не
выполняет своей цели.
3. Имидж пассивен, он связан с потребительским и кон-
формистским сознанием.
4. Имидж — всегда упрощение, он должен быть проще,
чем предмет или явление, которое он представляет.
5. Имидж — претенциозен, он должен отвечать престижу
и мечтам разных людей.
Иными словами, Бурстин рассматривает имидж как ил-
люзорный, приукрашенный, доведенный до символа образ ве-
щей, личности или событий, который в свою очередь диктует
своему носителю определенный образ поведения.
Сходную интерпретацию имиджа дает и другой амери-
канский исследователь Кеннет Боулдинг. Для него имидж — это
определенный поведенческий стереотип, влияющий на поступ-
ки отдельной личности, группы лиц или нации. По его словам,
понятие имиджа противоположно по своему значению понятию
знания.
"Знание основано на истине, имидж — на вере”3.
Так же, как и Бурстин, Боулдинг считает, что имиджи ос-
нованы не на действительных фактах, а на престиже, мнениях,
иллюзиях, которые люди создают о самих себе. Таков, напри-
мер, национальный имидж — представление, которое склады-
вается об одной нации в глазах другой, или же имиджи отдель-
ных этнических групп. Имиджи играют большую роль в между-
народной политике, которая зачастую "определяется не в со-
ответствии с объективными фактами ситуации, а в соот-
ветствии с имиджами, присутствующими в этой с и ту а-
77
ции”4. У Боулдинга имидж — также неадекватный образ, упро-
щающий и схематизирующий реальность.
Понятие имидж следует отличать от понятия стереотип.
Под стереотипом обычно понимают устойчивые, традиционные
формы сознания, набор предвзятых положений и обобщений,
взятых на веру. Слово “стереотип” происходит от латинского
stereo — “твердый", “устойчивый", “неизменный". Стереотипы
— это предрассудки, ставшие нормами оценки и суждений. Ана-
лиз роли стереотипов и стереотипизации в общественном мне-
нии и поведении дает американский социолог Уолтер Липпман
в книге "Общественное мнение”5.
В отличие от стереотипа имиджи являются более под-
вижными, гибкими, эластичными; они легко приспосабливают-
ся к соответствующим ситуациям и потребностям. Стереотип
консервативен и неизменен, имиджи, напротив, текучи и крат-
ковременны, они быстро рождаются и быстро умирают. Стере-
отип прост и однообразен по своей структуре, тогда как имидж
сложен, он требует домысливания и соучастия в восприятии.
Не случайно, имидж связан с воображением (imagintion). Сте-
реотип рассчитан на восприятие всех, имидж — на восприятие
отдельных групп. Поэтому существуют не только национальные
имиджи или имиджи политических партий, но и имиджи отдель-
ных личностей. Имидж основан на эмоциях, воображении, пре-
стиже. Таков, например, национальный само-имидж (self-ima-
ge) — представление, которое одна нация создает о себе са-
мой.
Американская имеджелогия ориентирована на создание
политических имиджей — имиджей ведущих политических дея-
телей и президентов. В США широко распространена литера-
тура на тему о том, “как создавать президента”. В ней огром-
ное внимание уделяется средствам массовой информации, рек-
ламе и пропаганде, которые широко используются для созда-
ния популярности президента и служат каналами воздействия
на общественное мнение.
Имидж президента — один из ярких образцов политичес-
кой символики. Над созданием положительного имиджа прези-
дента трудится огромная армия помощников и советников пре-
зидента. Большую роль в пропагандистском аппарате играет
институт спичрайтеров, составляющих для президента речи,
устные выступления, послания правительствам других стран.
Начиная с администрации президента Картера, спичрайтеры
объединяются в особую группу при Белом доме, причем каж-
дый из них специализируется по определенным проблемам:
один занимается вопросами национальной безопасности, дру-
гой — внутриполитическими вопросами, третий — подборкой
для речей президента цитат, шуток и лозунгов.
78
Институт спичрайтеров оказывает влияние не только на
стиль, но и на содержание речей президентов. И следует отме-
тить, что это влияние постоянно растет. Как иронично отмечает
Дэниел Бурстин, в США, когда заходит речь о популярном по-
литическом лидере, зачастую спрашивают не о том, что он из
себя представляет, а кто его спичрайтер.
Большую роль в формировании президентского имиджа
играет телевидение. С появлением телевидения президент впер-
вые становится общенациональной фигурой, его выступления,
встречи, поездки широко освещаются в телевизионных програм-
мах. В отличие от всех других политических деятелей, прези-
дент наделен уникальными правами на использование телеви-
дения. Он может появиться на экране в любой момент, прервав
все другие программы, дать интервью или провести пресс-кон-
ференцию. Такой возможности пользоваться каналами телевиде-
ния нет ни у одного из его политических оппонентов. Прези-
дентское телевидение составляет своего рода “президентский
трон”, на котором позволено восседать только самому прези-
денту. Как отмечает профессор Колумбийского университета
Ф. Френдли, “ни один могущественный король, ни один
честолюбивый император, ни один папа римский и ни
один пророк не могли мечтать о такой высокой трибуне,
о столь волшебной дирижерской палочке”.
Белый дом придает большое значение телевидению как
средству создания популярности президенту. Появлению пре-
зидента на телевизионном экране придается большее значе-
ние, чем его появлению в Сенате или Конгрессе. Рональд Нес-
сен, пресс-секретарь президента Форда говорил: “Телевиде-
ние — это реальность. То, что не происходит на телеви-
дении, вообще не происходит”.
Технология создания президентского имиджа включает
различные приемы и средства, которые тщательно разрабаты-
ваются политическими имиджмейкерами. Прежде всего, они
стремятся создать положительный имидж президента, исполь-
зуя его личные качества; его происхождение, образование, от-
ношение к семье. Чтобы представить президента как “человека
из народа”, телевидение и пресса широко освещают поездки
президента по стране, его встречи с рядовыми американцами.
Все такие поездки заранее режиссируются, чтобы представить
президента как политического деятеля, который не отрывается
от народа, знает проблемы и нужды рядовых граждан.
Другой важный элемент позитивного имиджа президента
— изображение его хорошим семьянином, заботливым отцрм,
безупречным мужем. Такой имидж создает особую популярность
президента в глазах общественности, в особенности консерва-
тивных социальных групп. Об этом говорится, например, в спе-
79
циальной рекомендации Хорейшио Басби, одного из имиджмей-
керов в администрации президента Линдона Джонсона.
“Имидж хорошего, счастливого семьянина — хо-
рошее противоядие против грязи, с которой обыч-
но связаны политические выборы. В этом смысле
фотографии президента могут быть ценнее тыся-
чи слов в печати”.
Важную роль в создании положительного имиджа прези-
дента играет его жена, которой отводится роль “первой леди”.
Она должна привлекать внимание к себе той части обществен-
ности, которая не симпатизирует личности самого президента.
Сотрудники администрации Форда позволяли Бетти Форд де-
монстрировать свою привлекательность, тогда как ее муж вос-
принимался как слишком скучный и консервативный человек.
Пьер Сэлинджер, пресс-секретарь Белого дома, широко исполь-
зовал популярность Жаклин Кеннеди, когда нужно было отвлечь
внимание от тех проблем, которыми занимался ее муж. Впро-
чем, сам Джон Кеннеди с удовольствием говорил о себе как о
“человеке, который сопровождал Жаклин Кеннеди в Париж".
Конечно, имидж президента не сводится только к изо-
бражению его личных качеств. Средства массовой коммуника-
ции стремятся изобразить его и как знающего, информирован-
ного политика, и как волевого, решительного лидера, и как ин-
теллектуала, сведущего в вопросах науки и искусства. Все это
служит для того, чтобы изобразить президента в качестве сим-
волического лидера, укрепить его престиж, показать его “от-
цом нации”. Создаваемый средствами рекламы и политической
пропаганды имидж президента должен символизировать пре-
стиж нации, быть символическим выражением ее претензий и
надежд.
Как отмечают многие американские социологи, техноло-
гия политического имиджа, по сути дела, не отличается от тех-
нологии имиджей, которые создает коммерческая реклама. Рас-
продажа политических имиджей и зубной пасты строится, в
общем-то, по одним и тем же законам и приемам.
Кроме президентского имиджа, существует и постоянно
формируется внешнеполитический имидж страны. Он является
особой заботой политических имиджмейкеров, которые выде-
ляют достоинства и ретушируют слабости в политическом об-
разе нации. В этих целях широко используется и культура.
Многие американские историки признают, что долгое
время Америка отставала от Европы в области культуры. Это
делало ущербным политический имидж страны.
“Хотя политическая независимость США была до-
стигнута два века назад, — пишет М. Блунфилд, — ее
80
культурная и психологическая независимость были
достигнуты не так давно. Действительно, вплоть
до XX века мы не можем говорить об Америке как
независимой культурной ценности. Только после
50-х годов Америка сбросила с себя духовный,
интеллектуальный и культурный провинциализм”6.
Сознавая это обстоятельство, правительственный аппа-
рат США обращал особое внимание на культуру как на средст-
во создания положительного политического имиджа страны. В
1966 году, еще при Кеннеди был создан Национальный фонд
искусств, который ставил своей целью помощь развитию куль-
туры и искусства. Этот фонд составлял 5% от прибылей круп-
ных промышленных корпораций и довольно быстро вырос. В
1970 году Роджерс Стивенс, бывший председатель Националь-
ного фонда искусств, говорил:
“Наш престиж за границей безнадежно падает, и
при том, что мы тратим миллиарды, чтобы зару-
читься хорошим к себе отношением. Если мы пе-
рестанем думать о том, что наша главная опасность
— атомная война, если мы, наконец, отдадим себе
отчет, что главная битва теперь ведется за чувст-
ва людей, мы поймем, что именно с помощью ис-
кусства можно завоевать умы тех интеллектуалов
и художников, которыми дорожит весь мир”.
В этом высказывании подчеркивается мысль, что в со-
временных условиях значение культурного имиджа не меньше,
чем значение имиджа политического. Поэтому администраций
США уделяет много внимания государственному регулирова-
нию искусства, пытаясь таким образом оказать влияние на про-
цессы интеллектуального и духовного развития страны. При-
чем, наибольшего успеха американцы достигли в сфере попу-
лярной культуры, которая оказывает огромное влияния на весь
мир.
Популярная культура также создает серию имиджей, сис-
тему героев и звезд, которым воздается чисто ритуальное, впол-
не сравнимое с религией поклонение. Не случайно, некоторые
американские авторы, как, например, Маршалл Фишвик, рас-
сматривают современную американскую попкультуру как секу-
ляризированную религию. Так же, как и религия, популярная
культура оперирует “иконами”, то есть символическими обра-
зами, которые являются предметом религиозного, мистическо-
го поклонения. Иконы популярной культуры заменяют собой
религиозные иконы. “Несмотря на все изменения, иконы
по-прежнему существуют. Старый процесс продолжа-
ется: история становится мифологией, мифология по-
81
рождает ритуал, ритуал требует икон”7.
Более детально эту концепцию Фишвик развивает в дру-
гой своей книге “Иконы Америки”, где вся американская попу-
лярная культура представляется в виде системы иконических
образов. К ним относятся идолы рок-музыки, звезды кино и те-
левизионных сериалов. Они вызывают у зрителей не чисто эс-
тетический интерес, а культовое поклонение. Иными словами,
популярная культура действует также, как и древняя мифоло-
гия.
Как и любая мифология, популярная культура имеет свою
систему богов и идолов. Герои этой культуры носят мифологи-
ческий характер. Это либо гангстеры, либо полицейские детек-
тивы, либо шпионы, изворотливые мошенники, либо пионеры
Фронтира, осваивающие “дикий Запад”, либо это вымышлен-
ные персонажи комиксов и космических “мыльных опер”. Име-
на их без конца повторяет реклама: это и парнишка Кид, и свер-
хшпион Джеймс Бонд, романтические грабители Бонни и Клайд,
всесильный полицейский Коджак, получеловек-полуобезьяна
Гольдарак и т. д.
Впрочем, называть их героями было бы неточно. В усло-
виях популярной культуры герои сходят на нет, их заменяют
“знаменитости”. Герой создавал сам себя, своими делами, пос-
тупками, служением высоким целям. Знаменитости создаются
с помощью рекламы и средств массовой коммуникации.
Как же происходит эта трансформация героев в знаме-
нитости? Каков механизм этого превращения? Ведь история
Америки была связана с огромным числом действительных ге-
роев, на примерах которых воспитывалось не одно поколение.
Почему же действительные герои вытесняются идолами попу-
лярной культуры?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вернуться в
прошлое Америки, вспомнить героев американской истории.
Америка, как и всякая страна, имеет пантеон своих героев. Пер-
вые герои, такие как Пол Баньян, Дэвид Крокетт или Дэниел
Бун были наполовину реальными, наполовину мифологически-
ми личностями. Но наряду с этим, в галерею американских ге-
роев вошли реальные персонажи американской истории, осно-
ватели американской демократии: Джефферсон, Вашингтон,
Линкольн. Каждый американский мальчик знает историю о ма-
леньком Джордже Вашингтоне, который, играя, срубил своим
топориком яблоню и на вопрос отца, кто погубил дерево, отве-
тил: “Отец, я не могу тебе лгать, это сделал я”. “Подойди сюда,
— сказал растроганный отец. — Я счастлив потому что ты, погу-
бив дерево, заплатил мне за него дороже во сто крат. Столь
отважный поступок моего сына дороже мне тысячи деревьев”.
Эта притча стала хрестоматийным примером доброде-
82
тельного поведения. На этой почве вырастает героический об-
раз Джорджа Вашингтона.
В основе американского отношения к героям всегда ле-
жал индивидуализм, почитание личной инициативы. Как отме-
чает Коммаджер, “американцы предпочитают личный ге-
роизм. В Америке всегда были сильны традиции фрон-
тира, поэтому неожиданная атака или рейд для них оз-
начают больше, чем хорошо организованная осада”8.
Действительно, традиции фронтира, опыт пионеров, ос-
ваивающих Запад, до сих пор составляют основу американских
представлений о героях. И несмотря на то, что времена фрон-
тира уже давно прошли, прототипом героя американцы счита-
ют “человека с пистолетом” — ковбоя, пионера, покорителя
дикого Запада. Как пишет Дэниел Белл, “не бизнесмен с его
хитрым манипулированием цифрами”, а человек с пистолетом
стал эталоном американского героя.
“Никакое коммерческое процветание, — говорил
когда-то Теодор Рузвельт, — не восполнит недостат-
ка в героических добродетелях. Настоящим аме-
риканцем был охотник, ковбой, фронтисмен, со-
лдат, моряк, а в перенаселенных трущобах — ган-
гстер”9.
“Человек с пистолетом” насаждал законы на необжитых
землях, где право выяснялось с помощью оружия и было на
стороне того, кто быстрее выхватывал пистолет из кобуры. Так
получала обоснование этика индивидуализма с ее неписанным
правилом: “победитель получает все”. Прав был тот, кто был
первым, на его стороне был и закон.
В этой атмосфере возникли такие герои, как Пэт Гэрриет
и парнишка Билли, Джейсси Джеймс, Буффало Билл, которые и
до сих пор питают ностальгические воспоминания американ-
цев о прошлом. Но вскоре герою фронтира пришлось потес-
ниться, чтобы уступить место на постаменте славы новому ге-
рою — гангстеру. По мере освоения западных границ и роста
урбанизации национальным героем США, наряду с ковбоем,
становится гангстер. Крупные представители организованной
преступности — Счастливчик Лучиано, Аль-Капоне, Бонни Пар-
кер и Клайд Барроу — превращались в национальных героев,
которые фигурировали на страницах захватывающих романов и
кровавых боевиков.
Отношение к гангстеру в американской культуре двой-
ственно. С одной стороны, он — преступник, нарушитель зако-
на, и поэтому в конце концов он должен понести наказание. Но
с другой стороны, он — борец против социальной несправед-
ливости и сам является ее порождением. И поэтому он высту-
83
пает как герой.
Но судьба человека с пистолетом имеет не только мифо-
логизированную историю. Она оставила трагический и крова-
вый след в американской действительности. Бывший министр
юстиции в администрации Джонсона Рамсей Кларк в своей книге
“Преступность в США” отмечает:
“Начиная с 1980 года в США с помощью огнестрель-
ного оружия было убито 800 тысяч человек. Каж-
дый год у нас с помощью оружия убивают свыше
20 тысяч и более 200 тысяч получают огнестрель-
ные тяжелые повреждения или увечья. В этом сто-
летии общее число погибших в результате пере-
стрелок между гражданами превышает потери аме-
риканцев во всех войнах, которые они вели, начи-
ная с Революции и кончая Вьетнамом”10.
Сегодня около 40 миллионов американцев владеют ору-
жием. Это владение в свое время было частью американской
истории, ее традицией и было закреплено “Биллем о правах”.
Оно было залогом безопасности и гарантией независимости
американцев. Но сегодня оно стало опасностью для общества.
С помощью оружия убивают видных политических и обществен-
ных деятелей. Поэтому “человек с пистолетом” превратился из
национального героя в угрозу общества, в источник страхов и
опасений.
Судьбы американских героев, их возвышение и падение
с давних пор были предметом исследований американских со-
циологов, анализирующих причины успеха героев и популяр-
ных личностей. Американский социолог Лео Лоувенталь произ-
вел в 1944 году обследование популярных журналов и проана-
лизировал опубликованные в них статьи о выдающихся личнос-
тях, выясняя степень популярности различных профессий. На
основе этого он пришел к заключению, что современная публи-
ка имеет гораздо большую склонность к “идолам потребления”
(кинозвездам, владельцам бизнес-шоу), чем к “идолам произ-
водства" (магнатам промышленности, бизнесменам), как это
было характерно для начала века. Такие выводы Лоувенталь
сделал на основе следующих данных:
1. До 1914 года 28% статей в популярных журналах были
посвящены “лидерам производства” — банкирам, владельцам
железных дорог, крупным бизнесменам. Однако уже после Пер-
вой мировой войны статьи на эту тему составили только 17%.
2. До Первой мировой войны 46 % героев журнальных
биографий занимались политикой, после войны эта цифра со-
ставила 30%.
3. В период до Первой мировой войны 77% биографий в
84
популярных журналах были посвящены так называемому “серь-
езному искусству”, тогда как в 1941 году только 9% читателей
предпочитали “серьезное искусство”, а все остальное относи-
лось к сфере массовых развлечений.
Таким образом, в Америке в середине столетия произо-
шел сдвиг общественного мнения от “идолов производства” к
“идолам потребления”, что прежде всего отразило невозмож-
ность доступа рядового американца к политике и большому
бизнесу.
Другой американский социолог Лоуренс Ченовет подтвер-
дил выводы Лоувенталя своим анализом журналов “Сатердей
Ивнинг Пост” и “Ридер Дайжест” за 1917-1929 и 1961-69 годы.
Сравнивая изменения в отношениях к различным профессиям,
Ченовет приходит к выводу, что если в 20-х годах самыми попу-
лярными профессиями были бизнесмены и политики, то в 60-х
— на первые роли выходят представители сферы развлечения:
актеры, режиссеры, продюсеры, популярные писатели и музы-
канты.
Эволюцию общественного мнения по отношению к геро-
ям и лидерам показывают опросы подростков. Эти опросы сви-
детельствуют о падении интересов к национальным героям (на-
пример, Джорджу Вашингтону отдавали предпочтение в 1902
году 30% опрошенных, а в 1944 году только 4,9%). В книге “Шок
от будущего” Элвин Тоффлер приводит интересный пример,
характеризующий отношение молодых американцев к своим
героям. “Считаете ли вы, — спросил он учащихся средней шко-
лы, — что астронавт Джон Гленн герой?". И получил ответ: “Нет,
он слишком старый”. “Вначале я подумал, что школьницы пол-
агают, что мужчина в сорок лет слишком стар для того, чтобы
быть героем. Но затем я понял, что ошибся. Школьницы хотели
сказать, что полет Гленна (а он состоялся в феврале 1962 года)
происходил слишком давно, чтобы вызвать у кого бы то ни было
интерес. Сегодня Глеб исчез с первого плана общественного
мнения. Его имидж потускнел”11.
В статье “Новые герои” Джон Спайчер пишет, что дело не
только в том, что исчезают старые герои, а в том, что они тира-
жируются, множатся, измельчаются, превращаются в мини-ге-
роев. “Существует широкий набор героев. Вы можете
покупать любого по своему вкусу”12.
Американский социолог Оррин Клапп в книге “Символи-
ческие лидеры” утверждает, что в США средства массовой ин-
формации постоянно создают не реальных, а символических
героев, калейдоскопически сменяющих друг друга.
“Страна, подобная США, является открытой общес-
твенной драмой, в которой новые лица появляют-
85
ся чуть ли не ежедневно. Здесь постоянно идет
соревнование за то, чтобы перехватить друг у друга
шоу”13.
Комментируя эту книгу, Тоффлер пишет:
“То, что происходит — это не просто смена реаль-
ных людей или даже вымышленных характеров, но
быстрая смена имиджей в нашем сознании. Отно-
шение к этим имиджам, на которых основывается
наше поведение, становится все более и более
переходным, неустойчивым... Постоянно увеличи-
вается скорость, с которой мы создаем и забыва-
ем наши имиджи”14.
Говоря о падении героизма в стране, Дэниел Бурстин
отмечает, что сегодня героизм вырождается в кратковремен-
ную известность, популярность. В прошлом герой становился
таковым благодаря своим реальным усилиям, физической и
нравственной силе.
“Герой делался с помощью фольклора, священных
текстов, исторических книг. Известность создает-
ся с помощью сплетен и мимолетных имиджей, рас-
пространяемых кинематографом и телевидением.
Герои сами творят свою судьбу, известность со-
здается благодаря многократным повторениям.
Артур Миллер стал по-настоящему известен как
драматург после женитьбы на Мэрилин Монро”15.
Все эти сетования по поводу упадка героизма отражают
влияние популярной культуры, которая без конца создает сво-
их популярных идолов. В результате истинные герои катастро-
фически быстро забываются, уступая место псевдогероям рек-
ламы и имиджам, создаваемым средствами массовой инфор-
мации.
“Америка, — пишет Р, Минс, — не имеет своего мо-
рального героя, и мы даже не представляем себе
ясно, каким он должен быть и что делать. Быть
может, Джон Кеннеди, Роберт Кеннеди и Мартин
Лютер Кинг являются исключением, но когда ри-
торика их мученической смерти сошла на нет, Аме-
рика опять вернулась к сознанию падения своих
моральных героев”16.
Такова динамика отношения имиджей, героев И популяр-
ностей в Америке, в которой самопожертвование и благотвори-
тельность так близко сочетаются с коммерцией и тривиальной
86
популярностью.
ПРИМЕЧАНИЯ
’ Boorstin, Daniel. Image or What Happened to the Ameri
can Dream. N. Y., 1961, p. 6.
2 Ibid., p. 5.
3 Boulding, Kenneth. The Image. Ann Arbor, 1956, p. 6.
4 Boulding, Kenneth. National Images and International
System // Comparative Foreign Policy. Ed. by W. Hanrie-
der. N. Y„ 1971, p. 91.
5 Lippman, Walter. Public Opinion. N. Y., 1965.
8 Bloomfild M. The Maturation of America and Impact of
American Culture //The Idea of America. Ed. by E. Adams.
Cambridge, 1975.
7 Icon of Popular Culture. Ed by M. Fishwick. Green Univer-
sity Press. 1970, p. 2.
8 Commager, H. S. The American Mind, p. 72.
9 См. Социология преступности. M., 1966, с. 267.
10 Кларк, Рамсей. Преступность в США. М,, 1975, с. 129.
” loftier, Alvin. Future Shock. N.Y., p. 137.
*2 Speicher, John. The New Heroes. -"Chitach*, November,
1967, p. 28.
13 Klapp, Orrin. Symbolic Leaders. Chicago. 1964, p. 251.
14 Toftler, AMn. Future Shock, p. 138-139.
,5 Boorstin, Daniel. The Image, p. 63.
18 Means, R. Ethical Imperativ, p. 137.
87
АМЕРИКАНСКИМ АКЦЕНТ:
ОСОБЕННОСТИ АМЕРИКАНСКОГО
ЯЗЫКА
Англичан и американцев разделяют барьеры
общего языка.
Оскар Уайльд
Мы, американцы, живем в обществе, где
создается огромное число новых слов; это са-
мая революционная эпоха в мире со времен
распада латыни.
Генри Льюис Менкен
Одной из характерных отличительных особенностей са-
мосознания и самовыражения американцев является язык. Хотя
американский язык имеет грамматическое родство с английс-
ким, он, тем не менее, существенно отличается от него по лек-
сике, словарному составу, словообразованию и произноше-
нию.
Американский язык с самого начала беззаботно нарушал
законы английского языка и способствовал возникновению "аме-
риканского ума" и американского способа мысли. Американс-
кий лингвист Генри Льюис Менкен, автор замечательного ис-
следования “Американский язык" (1914) писал по этому пово-
ду:
“Какова бы ни была цепь причин, американский ан-
глийский язык упорно не желал становиться лоще-
ным и продолжал оставаться чем-то вроде нару-
шителя грамматических, синтаксических и семан-
тических законов вплоть до нынешнего дня... Сколь
упорно ни пыталась классная дама Грамматика
привести его к послушанию, это не давало ника-
ких результатов... Короче говоря, формирование
американского языка представляет собой чисто
демократический процесс, а в политическом пла-
не основывается на доктрине, что всякий амери-
канец так же хорош, как и любой другой”1.
Иными словами, американский язык по-своему принимал
участие в борьбе за независимость, хотя он преследовал не
политическую, а интеллектуальную самостоятельность амери-
88
канского ума.
Становление американского языка — это сложный и дли-
тельный процесс, который занял не одно столетие. На первых
этапах его развитие происходило главным образом на основе
заимствования. Хорошо известно, что американский язык в про-
цессе своего развития охотно впитывал влияния других языков:
голландского, французского, немецкого, испанского, индейско-
го. Пожалуй, индейский язык был первым и самым главным
лингвистическим источником, из которого питался американс-
кий язык. С помощью индейских слов колонисты обозначали
неизвестные до сих пор в Англии объекты природы, пищу и
животных. Уже капитан Джон Смит в своем описании страны
(1608) упоминает странное животное, которое он называет, вос-
производя индейское звучание, rahaugcum. Позднее оно полу-
чает звучание rarowcun. а затем racoon (енот), так как оно зо-
вется сегодня. Другие слова, происходящие из индейского язы-
ка, имеют подобную судьбу: все они постепенно становились
общепринятыми словами американского языка. Из индейского
языка — языка коренных жителей Америки — в американский
язык вошли такие слова, как caribou (олень), moose (лось), hic-
kory. moccasin, tobbogan. tomahawk, totem, squash (тыква), squ-
aw (женщина), hominy (мамалыга), tobacco (табак), canoe (ка-
ное), potato (картофель), opossum (опоссум), и другие. Немало
было заимствований и из французского языка, откуда в упот-
ребление американцев вошли такие слова, как bureau (бюро),
batteau (корабль), prarie (прерия). Были многочисленные заим-
ствования и из голландского языка, например, cooky (печенье),
boss (хозяин), hook (крючок). Из голландского языка в амери-
канский попадает Santa Claus (Дед Мороз), который происхо-
дит от голландского Sint Klaas. что означает Святой Николай.
Голландскому языку американский обязан словом Yankee (янки).
Этимология этого слова происходит, очевидно, от популярного
голландского имени Jan Kees. Позднее этим словом стали обоз-
начать всех северных колонистов. В период Американской ре-
волюции англичане называли словом Yankee всех американ-
цев. В Гражданскую войну южане называли этим словом всех
северян. От этого термина возникали и другие популярные сло-
вообразования: Yankee trick, Yankee land, Yankee Doodle (на-
звание популярной песни).
Многие слова были заимствованы и из испанского языка.
Такие слова как mosquito, chocolate, banana давно были извес-
тны в английском языке. Но в связи с продвижением колонис-
тов на Запад появились слова, которые отражали жизнь на Фрон-
тире: corail (загон для скота), fiesta (фиесга), sombrero (сомбре-
ро), ranch (ранчо). Меньше было заимствований из немецкого
языка. Тем не менее, в современном американском языке до
89
сих пор присутствуют слова, производные от немецких: lager
(светлое пиво), Kindergarden (детский сад), loafer (бездельник)
и т. д.
Вторым важным источником пополнения американского
языка были английские слова и выражения, которым американ-
цы придавали новый смысл и новые значения. Прежде всего,
это относилось к новым, неизвестным до сих пор природным
предметам, явлениям и животным, как, например, bullfrog, cat-
bird, fife oak, eggplant, butternut, grizzly, blue grass, spice wood,
glass snake. Новые условия жизни, ведения охоты и сельского
хозяйства приводят к необходимости использования слов, ко-
торые получают новое значение: side walk, smokehouse, shot-
gun и др.
Американский язык охотно использует старые английс-
кие слова, придавая им новые значения. Так, например, ан-
глийское слово сот обычно означает зерно и прежде всего
рохь, тогда как американцы обозначали этим словом maize и
поэтому все производные от этого слова названия, такие как
corn field, corn whiskey, corn bread, pop corn фактически отно-
сятся к кукурузе. В Англии магазин обозначается словом shop,
тогда как store обозначает какое-то большое хранилище. В
Америке уже в колониальный период shop был заменен словом
store, которое получило широкое распространение и в других
словообразованиях: bookstore, grocery store, department store.
В английском языке слово creek означает большую реку или
бухту в океане, тогда как в американском языке это — малень-
кий ручей. Многие биологические названия — зверей, птиц — в
американском и английском языке часто отличны, хотя и звучат
одинаково.
Наконец, третий способ создания американского языка
— это изобретение новых слов, как существительных, так и гла-
голов. В процессе изобретения новых слов американцы про-
явили всевозможные семантические вольности, которые так
пугали англичан. Американцы с большой свободой превраща-
ли существительные в глаголы, и наоборот, глаголы — в су-
ществительные.
Одной из особенностей американского языка является
стремление к сокращениям, что приводило к созданию новых
слов. Так, например, слово федеральный (federal] очень скоро
превратилось в сокращенное fed, английский зоологический
парк (zoological garden} — в краткое Zoo. С появлением техни-
ческих изобретений американизмы стали возникать путем пос-
тоянных усечений слов. Так, из mobile возникает mob, van из
caravan, cab из cabriolet, gas из gasoline, photo из photograph,
auto из automobile, phone из telephone, fridge из refrigerator,
bike из bicycle и т. д.
90
Другой способ образования новых американских сущес-
твительных основывался на соединении двух разных слов в
одно. Так из соединения воот и hoist возникает boost и Boos-
ter, из smoke и fog — smog, из breakfast и lunch — brunch, из
cable и telegram — cablegram, из television и broadcast — tele-
cast, из aero и nautical — aeronautical, из чего возникает слово
aeronaut (космонавт). Из этого слияния происходят и сложные
метафорические слова: highbrow, lowbrow, brain trust, monkey
business и такие популярные американизмы, как hot dog, che-
wing gum, foxtrot, bulldozer.
Американский язык с легкостью образует существитель-
ные из глаголов, прилагательных и других частей речи. Слово
“судебный процесс" {trial] произведено от глагола to try. Аме-
риканская техническая компетентность воплощается в выраже-
нии know-how, произведенном от глагола “знать". Другие попу-
лярные существительные также образуются из глаголов, озна-
чающих процесс действия: drive-in, hangover (пережиток), shut-
down (закрытие).
Наиболее распространенный способ создания новых слов
заключается в соединении существительного с суфиксами. С
помощью суффикса ie возникают такие слова как, например,
movie, суффикс ist лежит в основе слов behaviorist, feminist,
monopolist, суффикс ism — в основе слов populism, McCartism,
суффикс dom — в основе слов boredom, serfdom, stardom, суф-
фикс ery — в основе слов printery, glocery, backery, суффикс
crat — в основе слов mobocrat, monocrat (изобретен Томасом
Джефферсоном для обозначения сторонника монархии).
Ряд американизмов производятся с помощью приставок.
Таковы, например, слова с приставкой anti — anti-Federalist, anti-
utopia, с приставкой pro — pro-slavery, pro-German, с пристав-
кой super — super-production, supermarket, super-highway, c
приставкой pre — pre-war.
He менее обильно американский язык создавал и новые
глаголы. Самый простой и излюбленный способ был связан с
превращением существительного в глагол посредством при-
бавления частицы to*. to note, to signature, to service, to desicion,
to alert, to package, to reseach. Это так называемые глаголы,
произведенные из существительных {verbs-fгот-nouns}, кото-
рые широко распространены в американском языке. Также, как
и существительные, новые глаголы производятся благодаря
прибавлению приставки или суффикса. Наиболее популярной
приставкой является приставка de\ to debunk, to demoralize, to
demote. Приставка de, как правило, придает глаголам негатив-
ное значение: to incomplete.
Огромное число глаголов производится с помощью суф-
фиксов. Суффикс еп создает новые глаголы из существитель-
91
ных, прилагательных и даже других глаголов, например, to mis-
taken, to hotten, to ioaden. Наиболее распространенным суф-
фиксом, трансформирующем существительное в глагол, явля-
ется ize\ to apologize, to criticize, to barbarize, to machinize, to
powerize, to prosperize, to socialize. Другим не менее популяр-
ным способом создания новых глаголов является прибавление
глагола to get to get going, to get ahead, to get religion. Эти
глаголы, возникшие еще в эпоху Американской революции, до
сих пор бытуют в широком употреблении.
История формирования американского языка представ-
ляет собой длительную и ожесточенную борьбу сторонников
нововведений и защитников чистоты английского языка. Заме-
чательный пример дают публикации об американском языке
Джона Уизерспуна (1723-1794), шотландского священника, ко-
торый прибыл в Америку в 1768 году. Первоначально он стал
президентом колледжа в Нью-Джерси, а когда колледж закрыл-
ся, он принял активное участие в политике. Он был избран в
Конресс, его подпись стоит под Декларацией Независимости,
был членом Военного совета во время Революции. Но если в
политике он был истинным революционером, то в области язы-
ка он оказался истинным консерватором. В 1781 году он высту-
пил с серией статей в “Пенсильваниа джорнэл энд уикли эд-
вертайзер", в которых поставил своей задачей очистить амери-
канский язык от “вульгаризмов" и ошибок в грамматике. Он
выделил следующие восемь типов традиционных ошибок: 1.
Американизмы. 2. Вульгаризмы в Англии и Америке. 3. Вульга-
ризмы, употребляемые только в Америке. 4.Местные фразы и
термины. 5. Ошибки, возникающие из незнания. 6. Жаргонные
выражения. 7. Индивидуальные ошибки. 8. Технические терми-
ны, вводимые в языковое употребление.
Под “американизмами” Уизерспун понимал фразы, тер-
мины и конструкции, возникшие в Америке и отличные по смыслу
от подобных фраз и конструкций, употребляемых в Великобри-
тании. Его протест вызывали, например, употребление глагола
“to notify” в значении "уведомлять", выражение “fellow country-
men”. в котором он находил "явную тавтологию", употребление
слова “mad” в значении сердитый. К категории “вульгаризмов”
он относил такие слова как can't, don't, see for saw, lay for Не и
т. д. Все подобные слова и выражения Уизерспун предлагал
изъять из американского языка, вернув его к чистоте языка ан-
глийского.
Надо сказать, что защита Уизерспуном английского язы-
ка от "американизмов" не дала никакого ощутимого результата.
Американский язык в употреблении как простых людей, так и
образованной части населения — политиков, учителей, священ-
ников — продолжал отходить от многих значений английского
92
языка. Это вызывало плохо скрываемое раздражение английс-
ких критиков. Когда Томас Джефферсон в своих “Заметках о
штате Вирджиния" употребил глагол to belittle в смысле “ума-
лять", это вызвало атаку на него со стороны одного лондонско-
го журнала, который, по словам Менкена, высказал столь глу-
бокое возмущение, как если бы Джефферсон осквернил Вес-
тминстерское аббатство.
Защита нововведений в американском языке стала со
временем делом многих американских лингвистов и составите-
лей толковых словарей. Среди них следует назвать Ноя Уэбсте-
ра, автора знаменитого "Американского словаря"(1828), Джо-
на Рассела Барлетта, автора "Словаря американизмов" (1848),
Максимилиана Шеле де Вере, издавшего в 1871 году книгу "Аме-
риканизмы; английский язык Нового Света", Джона С. Фарме-
ра, составившего обширный том "Американизмы старые и но-
вые" (1889), включающий пять тысяч терминов, Ричарда Тор-
нтона, составившего двухтомный "Американский словарь",
(1912) и др.
В этих работах американизмы рассматриваются уже не
как ошибки или “вульгаризмы", а как вполне законные слова и
выражения, имеющие право гражданства не только в обиход-
ном, но и в литературном языке. Джон С. Фармер в своей кни-
ге “Американизмы старые и новые" определяет их следующим
образом:
“Американизмы следует определить как слова и
фразы, старые или новые, употребляемые в Аме-
рике, но не признаваемые высшей нормой англий-
ского языка... Тем не менее, эти термины облада-
ют широким значением, и они применяются не толь-
ко к уже известным словам и фразам, но и к но-
вым, вполне законно рожденным словам, употреб-
ляемым в обиходе для общих нужд и потребнос-
тей”.
Многие американизмы вышли за пределы чисто амери-
канского языка и получили широкое употребление во многих
других языках мира. В качестве примера можно сослаться на
такое типично американское выражение, как *о-кей". Проис-
хождение этого популярного выражения, означающего согла-
сие или одобрение, до сих пор является предметом академи-
ческих споров. Некоторые исследователи полагают, что это
выражение возникло из начальных букв прозвища Президента
Мартина Ван-Бюрена "Old Kinderhook". В период предвыбор-
ной кампании в президенты демократы основали в поддержку
своего кандидата клуб, который назывался “О. К". Другие счи-
тают этот популярный американизм акронимом выражения "а//
93
correct", которым якобы подписывался президент Эндрю Джек-
сон. Но как бы то ни было, возникнув в начале прошлого века,
это выражение уже в середине столетия стало широко попу-
лярным и вошло в обиход многих языков мира.
Американский язык имеет еще одну важную особенность,
которая отличает его от английского. Она связана с ролью и
значением в нем слэнга. Слэнг следует считать типично амери-
канским явлением. В отличие от диалекта, представляющего
собой образ речи, характерный для данной географической
местности, слэнг является характерной особенностью всего
национального языка.
Оксфордский словарь дает следующее определение слэн-
га: “Слэнг — это нестандартный языковый запас, составленный
из таких слов и выражений, которые характеризуются крайней
неформальностью. Обычно их употребление не ограничивает-
ся узкой областью. Слэнг состоит из сокращений или укоро-
ченных слов, искусственных или шутливых оборотов речи или
новых словообразований, которые получают быструю популяр-
ность и относительно быстро выходят из словоупотребления".
Одна из сложных проблем, связанных со слэнгом, это его
отношения с литературным языком. В США, где развитие аме-
риканского языка было быстрым и интенсивным и не контроли-
ровалось, как в Европе, академиями и литературными общес-
твами, литературный язык не стал отгораживаться от слэнга, а
напротив начал его быстро ассимилировать. Как отмечает Бур-
стин, “американский язык стал апофеозом слэнга. Об-
разованные американцы предпочитали принимать слэнг
низших слоев общества, чем культивированный лите-
ратурный британский язык”2.
Как известно, американские писатели широко и охотно
использовали слэнг в своем литературном языке. Уолт Уитмен
в одной из своих статей писал по этому поводу:
“По сути дела, слэнг — это незаконный, зачаточ-
ный элемент, существующий в основе всех слов и
выражений, а также в основе всякой поэзии. Слэнг
— это попытка гуманности избегать сухой литера-
турщины, выражать себя неограниченно, которая
в своих высочайших проявлениях создает поэмы и
поэтов. Язык можно сравнить с живым организмом,
с вечным организмом организмов. И слэнг не толь-
ко дает ему питание, но прежде всего кладет на-
чало фантазии, воображению и юмору, вдувая ему
в ноздри дыхание жизни”.
Не вдаваясь в литературную историю слэнга, следует
отметить, что слэнг всегда был средством эмансипации амери-
94
канского языка от английского.
Своеобразие американского и английского языка порой
заставляет составлять специальные справочники, в которых
приводятся различные словоупотребления для одних и тех же
значений. Так, Британский военный департамент составил сле-
дующий список слов (приводим его в сокращении):
Американский язык
apartment
baggage car
bill (money)
billion
broiled
bug
can
car (raiway)
check
city hall
clipping (newspaper)
commutation ticket
corner (street)
cracker
delegation
district attorney
extension (university)
fall
flashlight
French fries
junk
movies
office (doctor’s)
patrolman
railroad
shoulder (of road)
store
ticket office
truck
trunk
vest
white-collar (worker)
Английский язык
flat
luggage van
banknote
milliard
grilled
insect
tin
coach
bill
town hall
cutting
season ticket
turning
biscuit
deputation
public prosecutor
extramural study
autumn
torch
chips
rubbish
cinema
surgeon
constable
rayway
verge
shope
booking office
lorry
box
waistcoat
black-coat
Этот список свидетельствует о разночтении для предме-
тов, находящихся в повседневном обиходе: в быту, еде, одеж-
де, на траспорте. Огромное различие между английским и аме-
риканским языком существует в специальных областях, где сила
традиций заставляет англичан придерживаться старых значе-
95
ний и названий. Например, в церкви англичане пользуются ши-
роким набором слов, таких как vicar, canon, curate, dean, cler-
gyman. Такие термины, как правило, редко используются в аме-
риканском языке. Точно так же обстоит дело и в системе обра-
зования. Английские университеты имеют сложную иерархию
преподавателей и наставников: principal, master, dean, warden,
rector, provost, chansellor — названия, которые совершенно не-
известны в американском языке. В английском университете
студент не обучается {to study}, а получает степень (pass deg-
ree}. В области юриспруденции в Англии нет адвоката, а есть
barrister, sollictor. Во всех этих областях американский язык зна-
чительно проще и не имеет никаких следов корпоротивной и
профессиональной иерархии.
Американский язык формировался в практике живой раз-
говорной речи, которая создала тип рассказчика, болтуна и
фантазера, каким был, например, Дэвид Крокетт, она шлифо-
валась не столько в университете, сколько в политической ри-
торике и практике инаугурационных речей, наконец, она при-
обретала живость разговорной речи в романах и рассказах аме-
риканских писателей, в особенности у Марка Твена. В резуль-
тате американцы получили не только политическую, но и языко-
вую независимость от Великобритании.
В особенной мере американский язык формировался в
политических дискуссиях, в четких и ясных формулировках до-
кументов американской демократии, таких как Декларация Не-
зависимости и Конституция Соединенных Штатов Америки. Боль-
шую роль в развитии американской политической риторики сыг-
рали публикации в журнале “Федералист”, который боролся за
ратификацию Конституции. Эти статьи имели огромную попу-
лярность у публики, они вышли в печать отдельной книгой тог-
да, когда отдельные статьи еще печатались журналом. Как от-
мечает американский историк Артур Шлезингер, “Федералист"
— великое творение американских просветителей, которое
популяризировало язык “отцов-основателей”: ясный, чеканный,
мегкий, хотя и не лишенный некоторой вычурности.
Следует отметить, что сами федералисты прекрасно по-
нимали роль и значение языка в выработке демократического
политического сознания.
“Для выражения идей, — писал Мэдисон в 37-ой статье
“Федералиста” — надо уметь выбрать слово. Чтобы
донести свои идеи до других людей, необходимо
не только четко их сформулировать, но и облечь в
слова, адекватно и ясно отражающие их смысл”.
В этот период возникли такие американизмы, как "сат-
paing paper", "campaing speech", "ballot-box", "party machine-
96
ry”, “platform”, “pull”, “caucus”. В последующем они прочно во-
шли в обиход политических дискуссий и прессы.
Современный американский язык, как и прежде, отлича-
ется демократизмом, проявляет выразительность и гибкость,
склонность к сокращениям, аллитерациям, аббревиатуре. В
особенной мере все эти качества проявляются в политическом
языке. Современный американский политический язык чрезвы-
чайно распространен, это язык газет, журналов, телевизион-
ных новостей, выступлений политических комментаторов и по-
литических деятелей. Как показывает в своем “Политическом
словаре” Уильям Сэфайр — американский журналист, бывший
спичрайтером у президента Никсона, американский политичес-
кий язык во многом представляет собой образец политическо-
го слэнга. В нем много символов, метафор, сокращений, кото-
рые могут быть поняты только в определенном контексте. Осо-
бенно охотно политический слэнг использует аббревиатуру. Не
случайно в широкий обиход вошли такие сокращения как WASP
(White Angfo-Saxson Protestant), SALT (Strategic Arms Limitation
Talks), Yuppie (Young Urban Professional). Постоянная страсть к
сокращениям превращала известные имена в совершенно но-
вые, например, J.F.K. для Кеннеди, ED.R. для Рузвельта, Ike
для Эйзенхауэра. Политический слэнг часто использовал име-
на, которым он придавал символические значения, как, напри-
мер, Unde Sam (персонификация США), Jim Crow (черный), John
Hancock (один из тех, кто подписывал Декларацию независи-
мости, теперь это имя означает подпись). Политический язык
часто использует метафору: “melting pot (процесс превраще-
ния разных национальностей в одну, американскую), “cold war”
(невоенные конфликты, связанные с послевоенным противос-
тоянием СССР и Запада), “/гоп Curtain”и т. д. Метафорическое
значение имеют и лозунги, которые выдвигали американские
Президенты в качестве символического выражения своей по-
литической программы: “New Freedom” (Вудро Вильсон), “New
Deal” ( Ф. Рузвельт), “Fair Deal" (Трумэн), “New Frontier” (Кенне-
ди), “Great Society” (Джонсон).
Особую выразительность имеют политические лозунги,
которые, как правило, используют ритм и рифму для выраже-
ния определенной идеи или напоминания. Сэфайр предлагает
следующую классификацию политических лозунгов:
1. Лозунги-обещания: “Сорок акров и мул”. “Мир и Про-
цветание”.
2. Лозунги, призывающие к переменам: “Время для пе-
ремен”. “Дайте Америке вновь меняться”.
3. Альтернативные лозунги: “Better ded than red”. “Make
Love, Not War”.
4. Предупреждающие лозунги: “Hoover or Happiness”.
97
"Your Home is Your Castle - Protect it".
5. Лозунги, ориентированные во времени: "Tomorrow the
World". "Freedom Now".
6. Лозунги, основанные на аллитерации: "Ban the Bomb,
Beat the Bosses". 7 like Гке”.
7. Вопросительные лозунги: "Why Not the Best?"
8. Рациональные лозунги: "Lets Talk Sence to the Ameri-
can People".
9. Иррациональные лозунги: "In Your Heart You Know He’s
Right".
Для многих политических деятелей США характерно
стремление к популярной риторике, к высказыванию запоми-
нающихся фраз, которые входят в политическую историю Аме-
рики, впрочем как и в историю американского языка. Напри-
мер, Президенту Линкольну принадлежит известное высказы-
вание о том, что американское правительство — это “прави-
тельство народа, управляемое народом и существую-
щее для народа.’9 Теодор Рузвельт говорил: “В 51 случае
из ста голос народа — это голос Бога, но в остальных 49
случаях — это голос дьявола, или, что еще хуже, голос
глупца”. Теодор Рузвельт осуществлял политику большой ду-
бинки, которая отразилась в его лозунге: “Говори мягко, но
держи в руках большую палку”. Другой Президент Франк-
лин Рузвельт прославился знаменитой фразой, которую он про-
изнес в своей инаугурационной речи: “Нам нечего бояться,
кроме своего страха”. Президент Кеннеди в своей речи в
1961 году сказал не менее популярную фразу: “Победа име-
ет тысячу отцов, поражение — беспризорно” {Victory has
a thousand fathers, but defeat is an orphan).
Все это свидетельство того, какую важную роль в совре-
менном американском языке имеет политическая риторика.
Высказывания президентов и политических деятелей широко
распространяются средствами массовой коммуникации, стано-
вятся популярными “крылатыми фразами" и пополняют словар-
ный состав обиходного слэнга.
Сегодня американский язык получает широкое распрос-
транение в международном обиходе. Но это обстоятельство
приводит к парадоксальному результату: американцы переста-
ют изучать иностранные языки и превращаются в “одноязыч-
ную страну". Это обстоятельство вызывает тревогу многих дея-
телей американской культуры, которые, как, например, Пол
Симон призывают американцев к изучению иностранных язы-
ков как средства познания и адекватного понимания других куль-
тур3.
Американский язык, как и всякий другой язык, может быть
не только средством коммуникации, но и барьером на пути вза-
98
имопонимания. Джон Стейнбек в своей книге * Америка и аме-
риканцы" рассказывает о своей беседе с одним высокопостав-
ленным русским, которого он спросил, читает ли тот “fictions",
на что русский вполне понятно ответил, что у него нет времени
заниматься “фикциями", а его интересуют серьезные предме-
ты. Из-за сходности звучания художественная литература {ficti-
ons) по ошибке была принята за фикцию, то есть обман, иллю-
зию. Очевидно, что знание американизмов необходимо для адек-
ватного понимания американского языка и способа мысли.
Следует отметить, что и сегодня американский язык быс-
тро меняется. Как замечает Менкен, “мы, американцы, жи-
вем в обществе, где создается огромное число новых
слов; это самая революционная эпоха со времени рас-
пада латыни. Это исключительно расточительный про-
цесс, из которого новые пришельцы почерпнут много
слов и фраз, а когда они забудутся, их спасут лингвис-
ты-палеонтологи. Впрочем, все великие природные про-
цессы расточительны**4.
Таким образом, на протяжении всей истории американс-
кий язык постоянно демонстрирует стремление к новшествам,
склонность к изобретению новых слов и выражений, что делает
его вполне самостоятельным и независимым от английского
языка способом выражения мысли. Барьеры общего языка, о
которых когда-то остроумно сказал Оскар Уайльд, по-прежне-
му разделяют англичан и американцев и похоже, что они стано-
вятся еще более высокоми и непреодолимыми.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Менкен, Генри Льюис.Американский язык. //Литера-
турная история Соединенных Штатов Америки. М.,
1978, т. 2, с. 203-204.
2 Boorstin, Daniel. The Americans. The National Experien-
ce, p. 279.
3 Simon, PauL The Tongue-tied American. N. Y., 1980.
4 Menken H.L. The American Language, p. 202.
99
РЕКЛАМА ПО-АМЕРИКАНСКИ
I Реклама была цементом в фундаменте Нового
Света; она является наиболее характерным
американским продуктом,
Даниел Бурстин
Можно с полным право утверждать, что США является
родиной рекламы. Именно здесь впервые появился и получил
широкое развитие феномен рекламы, который сегодня органи-
чески связан не только с бизнесом, но и с политикой, форми-
рованием общественного мнения, культурой и повседневной
жизнью.
Реклама — типичный продукт американского образа жиз-
ни, американской системы соотношения между производством
и потреблением, между производителями и потребителями. Она
так вросла во все сферы общественной жизни, что стала неот-
делимой от всего того, что обычно называют "американизмом”.
Сегодня говорить об американской рекламе значит, по сущес-
тву, говорить о формировании и становлении национальной
психологии, способе программирования массового сознания и
управления им. Это значит также говорить о средствах массо-
вой информации, которые без нее вообще не могут существо-
вать хотя бы только потому, что реклама не только финансирует
радио и телевизионные программы, но и приносит огромные
доходы.
Дэниел Бурстин, анализируя историю американской ци-
вилизации, указывает на рекламу как на типично американский
феномен. По его словам, “реклама является определяю-
щимтечением в потоке американской цивилизации, хотя,
быть может, об этом и не пишется в исследованиях по
американской истории. Реклама была цементом в фун-
даменте Нового Света, и она является наиболее харак-
терным американским продуктом”1.
Было бы ошибочно полагать, что реклама легко и безбо-
лезненно прокладывала себе путь к тому состоянию, в котором
она находится сегодня. Не следует забывать, что традициям
демократизма, присущим культуре США и духовному наследию
“отцов-основателей”, были чужды крикливость и рекламный дух.
Не случайно, на печатную продукцию, и в особенности на газе-
ты, накладывались всевозможные ограничения. Существовали
100
прямые запреты выделять рекламные объявления крупным
шрифтом, чтобы предоставлять равные возможности и крупно-
му промышленнику, и мелкому торговцу предлагать свой то-
вар. Поэтому создателям рекламы приходилось искать всевоз-
можные обходные пути, прежде чем реклама завоевала про-
чное место в газетах и журналах.
Пионером американской рекламы был Роберт Боннер,
владелец литературного журнала “Леджер". В 1858 году он дал
рекламное объявление о том, что намерен опубликовать сочи-
нения Гарриет Бичер Стоу и Генри Лонгфелло. Не имея воз-
можности выделить это объявление крупным шрифтом, он на-
брал его 93 раза подряд. Уже в ту пору Боннер тратил на рек-
ламу по 158 тысяч в год. Но как впоследствии выяснилось, рек-
лама давала вполне ощутимые результаты, принося обильные
доходы. За полтора года предприимчивый издатель довел ти-
раж своего четырехцентового журнала до 400 тысяч экземпля-
ров, что по тем временам было огромной цифрой.
Наряду с успешной практикой, формировалась опреде-
ленная теория и философия рекламного дела. Не прибегая к
научной форме, первые теоретики рекламы довольно откровенно
обсуждали ее средства и цели. Один из них, Джон Бауэрс пи-
сал по этому поводу:
“Деловой язык рекламы — язык демократический.
Это тот язык, на котором говорит простой, необ-
разованный люд. В него можно добавлять перца и
соли из народной мудрости, а если хотите, то и
грубости”.
А вот мнение еще одного теоретика рекламы Клода Гопкинса.
“Писать надо в расчете на простака и идиота, а не
на профессора из колледжа. Блестящая манера
писать — не для рекламы. Изысканный стиль от-
влекает внимание от того, что вы хотите сказать.
Покупателей надо ловить на крючок, причем крю-
чок не должен быть виден”.
В прошлом веке наиболее распространенным видом тор-
говли в США была торговля “от двери к двери". Продавец или
коммивояжер доверительным голосом уверял покупателя, что
уникальность предлагаемого товара соответствует его вкусам
и интересам. Апелляция шла к индивидуальности покупателя:
приобретенный им товар должен был сделать его ни на кого не
похожим. В XX веке такой способ рекламы кажется безнадежно
устаревшим. Современная реклама уверяет покупателя, что,
приобретая ту или иную вещь, он становится похожим на ка-
кую-нибудь знаменитость и тем самым как бы автоматически
101
попадает в категорию изысканных, мужественных, женствен-
ных или необыкновенно красивых, во всяком случае, избран-
ных людей. Иначе говоря, реклама становится способом при-
общения к “потребительским сообществам”.
“Потребительские сообщества, создаваемые
рекламой, — пишет Д. Бурстин, — имеют гораздо
большее значение, чем сообщества, которые со-
единили в себе людей в пуританских селениях Но-
вой Англии или тех, что возникали, когда карава-
ны повозок двигались на Дальний Запад. Милли-
арды новых сообществ, включающих мужчин и
женщин, потребителей сигарет “лаки страйк”, вла-
дельцев “шевроле”, любителей кошек, имеют об-
щие иллюзии, надежды, склонности. Все они очень
тривиальны по сравнению с мечтами первых посе-
ленцев. Но если в XVII веке все они были членами
одного большого сообщества, то теперь у амери-
канцев их бесчисленное множество”2.
Бурстин, как нам кажется, удачно раскрывает социально-
психологический механизм рекламы. Неуверенность потреби-
теля в своем бытии толкает его на поиск какой-либо страховки,
гарантирующей ему, что, приобретая тот или иной товар, он
перестает быть одиночкой и становится частью группы, сооб-
щества. Став владельцем товара, которым владеют все “насто-
ящие американцы”, он как бы приобщается к коллективным
ценностям, вырывается из разряда одиночек.
Феномен современной рекламы чрезвычайно сложен. Он
имеет много аспектов, связанных с экономикой, торговлей,
формированием спроса и предложения и т. д. Не менее важен
и такой аспект, как взаимоотношения рекламы и популярной
культуры. Как известно, американская популярная культура и
реклама связаны между собой тесными узами. Они обладают
общими социальными и экономическими функциями и активно
пользуются поддержкой друг друга. Не будет преувеличением
сказать, что популярная культура в том виде, как она существу-
ет сегодня, была бы невозможна без помощи и поддержки рек-
ламы, точно так же, как и реклама не получила бы такого разви-
тия в современном обществе, если бы в ней не приняла учас-
тия популярная культура.
Эта близость рекламы и популярной культуры часто при-
водит к тому, что они постоянно пользуются средствами друг
друга. Реклама очень часто применяет средства и технологию
популярной культуры: популярные песенки, рифмованные тек-
сты, традиционные образы мультипликационных фильмов или
комиксов. С другой стороны, популярная культура заимствует
102
многие проверенные практикой механизмы рекламы, ее нала-
женные связи с массовым потребителем, ее традиционные при-
емы воздействия на массовое сознание, такие, как повторяе-
мость, нарочитая грубоватость, апелляция к индивидуальным
потребностям, связь с законами рынка, спроса и предложения.
С помощью рекламы американская популярная культура
распространяется не только в стране, но и далеко за ее пред-
елами. Как отмечает А. Мейорхоф в книге “Стратегия внуше-
ния", “американцы могут выиграть внешнеполитическую
войну за рубежом, совершенно по-новому используя
методы профессиональной рекламы"3. С этой целью со-
здаются транснациональные агентства по рекламе, которые
концентрируют огромные материальные средства, огромный
аппарат специалистов: психологов, социологов, дизайнеров,
художников. Эти компании монополизируют рекламный бизнес
и манипулируют вкусами публики. Широкое распространенно
рекламы в современном обществе позволяет некоторым соци-
ологам утверждать, что XX век — “век рекламы”.
По мере увеличения эффективности рекламы увеличива-
ются и расходы на нее. Если в 1867 году в США тратилось на
рекламу около 60 миллионов долларов, то в 1890 году эти за-
траты увеличились в 6 раз. К 1924 году они уже были равны 3,4
миллиардов долларов, а в 1967 году эта цифра возросла до
33,5 миллиардов, причем расходы на рекламу продолжают не-
уклонно расти.
Первоначально функции рекламы сводились к тому, что-
бы привлечь внимание покупателя к товарам и услугам. Сегод-
ня сфера деятельности рекламы расширилась, ее продуктом
является сам потребитель. Реклама производит ненасытного,
неуемного и вместе с тем пресыщенного потребителя, у кото-
рого страсть к потреблению растет пропорционально атрофии
его социальных и гражданских интересов. Как отмечают аме-
риканские социологи, в современном потребительском общес-
тве индивид оказывается перекормленным как потребитель и
недокормленным как гражданин.
Функция рекламы состоит в том, чтобы создавать новые
потребительские интересы, новые потребности. Поэтому она
довольно часто стремится внушать и обольщать. При этом внеш-
ний вид товара становится важнее, чем сам товар. Одним из
эффективных приемов рекламы является “пзкэджинг" — паке-
тирование. Пакетируется все: духи в необычных флаконах, мыло
в сказочных коробках с обещанием, что с их приобретением
сбудутся ваши самые заветные надежды, фильмы, в которых
снимается наибольшее количество звезд, что автоматически
повышает спрос на них, независимо от их содержания и качес-
тва. Реклама вообще редко интересуется качествами товара,
103
ее интересует только имидж, которым он обладает. Рекламиру-
ется не зубная паста или шампунь, а успех на службе, которого
можно достигнуть, если регулярно ими пользоваться. Никакая
фирма не будет рекламировать мыло, как средство для чисто-
ты. "Мы продаем не мыло, мы продаем мечту”, — таков тради-
ционный принцип рекламы, которая апеллирует не к качеству
товара, а к его имиджу.
В США рекламу поставляют все средства массовой ин-
формации. Она занимает значительное место — иногда до 60%
— в газетах. Не меньшую роль она играет в журналах. Причем,
в крупных журналах реклама не только оплачивает расходы на
производство, но и дает колоссальную прибыль, от 70 до 80%
от всех финансовых поступлений. В 1969 году доходы от рекла-
мы 50 крупных американских журналов составили один милли-
ард долларов. При этом доходы отдельных журналов распре-
делялись следующим образом: "Лайф" —- 153,9 миллиона дол-
ларов, “Тайм” — 90,1 млн., “Лук” — 77,3 млн., “Ридерз Дайжест"
— 48,6 млн.
Сокращение или увеличение расходов на рекламу явля-
ется эффективнейшим средством контроля за содержанием
журнальной продукции. Сокращение объема рекламы ставит
некоторые журналы перед опасностью исчезновения. Так, в 1971
году из-за недостатка рекламы закрылся популярный журнал
“Лук”, несмотря на то, что его тираж составлял в то время 6,5
млн. экземпляров. В 1973 году по этой же причине закрылся
журнал мЛайф".
В США существуют самые разнообразные виды и формы
рекламы. Это и так называемая уличная (outdoor), и печатная,
и аудиовизуальная реклама. Каждый из этих видов рекламы
создал разнообразные приемы воздействия на потребительс-
кое сознание.
Какие же приемы использует реклама массовых журна-
лов? Как правило, она строится по традиционным моделям "мас-
совой культуры" — она стремится обольщать и внушать, созда-
вать красивые, броские иллюзорные имиджи.
Довольно распространенный прием, когда рекламируе-
мые предметы афишируются выдающимися или известными
людьми. Так в журнале "Лэйф" Дон Кихот рекламирует ром, о
чем свидетельствует рисунок и надпись над ним: "Мы знаем, за
что боролся Дон Кихот — он искал совершенства". Шекспир с
карандашом за ухом рекламирует английские автомобили. То
же самое делает леди Годива, которая, как гласит предание,
была вынуждена проехать по городу верхом в обнаженном виде:
"Самое потрясающее транспортное средство после лошади
леди Годива”. Семья русского царя рекламирует водку, вопло-
щая метафору, что водка — царский напиток. Реклама широко
104
использует не только исторические фигуры, но и имена попу-
лярных звезд кино. В результате актер Юл Бринер рекламиро-
вал фотоаппараты, писатель Фредерик Форсайт — охотничьи
ружья. Распродажа престижа знаменитостей создает особый
имидж рекламируемым ими товарам.
Журнальная реклама обычно бывает броской, неожидан-
ной, поражающей воображение, запоминающейся. Для этого
она прибегает к неожиданным сравнениям, к метафорическим
изображениям. В журнале “Лук” можно увидеть фотоаппараты,
только что вылупившиеся из елочного шарика, как из яйца, с
напоминанием, что фотоаппарат — лучший подарок к рождест-
ву. Реклама может тривиализировать возвышенные ценности.
На этом построена популярная реклама мороженого: две руки
тянутся ввысь — рука статуи свободы, держащая факел, и рука
с напоминающим факел стаканчиком мороженого.
Другой распространенный прием журнальной рекламы
связан с аргументацией от противного: то-то и то-то — не наш
товар, наш товар есть нечто иное. Так в журнале “Лэйф" рекла-
мировала себя авиакомпания ПанАм, противопоставляя свою
рекламу традиционной рекламе самолетов с помощью предла-
гаемой пассажирам еды. Изображается самолет, превратив-
шийся в ресторан и надпись: ^Выбирать авиакомпанию по пред-
лагаемой ею еде все равно, что выбирать ресторан по его
способности летать ". Другая реклама в том же журнале гласит:
"Вот уже 25 лет вам пудрят мозги, и вы ждете от авиакомпаний
не тех услуг, которые вам нужны". И далее следуют указания
услуг, которые предлагает компания ПанАм.
Статистикой подсчитано, что каждый американец 1518 раз
в день подвергается воздействию самых разнообразных видов
рекламы. Следует отметить, что две трети из этих рекламных
объявлений приходятся на аудиовизуальные средства, и преж-
де всего на телевидение. На каждой час телевизионного вре-
мени в Америке приходится 18 минут рекламы. Роль рекламы
на телевидении такова, что может создаться представление,
будто все остальные передачи только предлог для того, чтобы
передавать “коммершалс" ~ рекламные телеролики, длящиеся
60, 30 и 10 секунд. Они прерывают и демонстрацию художес-
твенных фильмов, и выступления виднейших политических дея-
телей, и даже репортажи о таких эпохальных событиях, как вы-
ход первого человека на Луну.
Американская телевизионная реклама, как правило, хо-
рошо срежиссирована. Она использует и модные речевые обо-
роты, и модную музыку, и песенки. Повторяясь многочасно изо
дня в день в течение нескольких лет, телевизионная реклама
становится привычной и необходимой составной частью теле-
визионных программ.
105
В течение долгого времени американская реклама была
постоянным предметом критики тех немногих журналистов, кто
посещал страну и возмущался назойливостью и вездесущностью
рекламы. Но все познается в сравнении. Наша отечественная
реклама обогнала все самое худшее, что бывает в зарубежной
рекламе. Оказалось, что американская реклама не так агрес-
сивна, груба и вульгарна, как наша. К тому же, в своих лучших
вариантах она отличается остроумием, метафоричностью, юмо-
ром.
Возникает вопрос, имеет ли коммерческая реклама иде-
ологические функции, оказывает ли она воздействие на фор-
мирование общественного мнения?
На первый взгляд — нет. Коммерческая реклама распро-
дает товары: сигареты, замороженные продукты, автомобили,
мыло и зубную паслу, виски и кока-колу. Но, по существу, воз-
действие коммерческой рекламы оказывается более значитель-
ным. Она воспитывает некритическое потребительское воспри-
ятие, идеологию консюмеризма, делает общественное созна-
ние предметом манипулирования. Как показывают исследова-
ния американских социологов, реклама сигарет “Кэмел", “Маль-
боро", “Кул" с ее обещаниями мужественности, женственнос-
ти или приобщения к настоящей жизни создала в Америке це-
лую поп-культуру.
“Реклама сигарет одновременно эксплуатирует и
творит популярную культуру и, делая это, она кон-
тролирует наши эмоции, потребности, поведение.
В этом проявляется тесная связь между социаль-
ной психологией и популярней культурой”4.
Коммерческая реклама создает многочисленные модели
поведения, которые охотно использует политическая реклама.
Ведь политические лидеры и кандидаты в президенты тоже рек-
ламируются во время избирательных кампаний, и их качества
восхваляются как простой товар. Сравнение политического де-
ятеля с товаром — тема не новая для Америки. Еще в 1969 году
вышла книга Джо Мак-Гинеса “Как продавали президента в 1868
году", в которой рассказывается, что политического деятеля
делает реклама, она навязывает его избирателю как ходкий
товар.
В 1977 году издательство “Гарри Абрамс” выпустило в
свет большой альбом "Искусство рекламы", в котором пред-
ставлены работы мастера в области коммерческой рекламы
Джорджа Луиса. В этой книге, рассказывая о своей работе,
Джородж Луис задается вопросом : "Является ли политический
деятель куском мыла?" Ответ на этот вопрос носит утверди-
тельный характер.
106
“Быть может, есть нечто нехорошее в том, что мы
продаем кандидата в президенты как кусок мыла.
Может быть, есть нечто нехорошее и в самой идее
торговли вообще, но я живу в Америке, а не на
Луне”5.
Язык рекламы далеко не всегда вульгарен, кричащ и
прост, каким он был на заре рекламного бизнеса. Существуют
и более сложные, подчас скрытые, внешне незаметные меха-
низмы рекламы. Одним из них является, например, феномен
бестселлеризма. Как известно, бестселлером называется кни-
га, которая на протяжении определенного отрезка времени
пользовалась максимальным спросом и продавалась лучше, чем
другие произведения этого же класса. Система бестселлериз-
ма возникла в 1897 году, когда журнал книготорговцев “Бук-
мен” впервые опубликовал список самых ходовых книг. Список
состоял из десяти книг художественного содержания и десяти
в жанре документальном и мемуарном. С тех пор подобные
списки постоянно публикуются в различных журналах, главным
образом, “Нью-Йорк Таймс Бук Ревью” и “Тайм”. Колонка бес-
тселлеров состоит из порядкового номера, который на данную
неделю занимает книга, а также небольшой аннотации, макси-
мум в 40 слов. Учитывается также место, которое книга занима-
ла на прошлой неделе, и количество недель, в течение которых
книга числилась в списках бестселлеров.
Быть может, система бестселлеризма не так уж плоха,
если она публикует информацию о книгах, которые сегодня
имеют особый спрос. Но дело в том, что бестселлеризм не сво-
дится только к простой информации. Фактически, это еще и
скрытый способ воздействия на потребителя. Сообщение о том,
что какя-то книга является бестселлером действует на обыден-
ное сознание как призыв к тому, чтобы купить ее. Логика здесь
довольно проста: “Если все покупают книгу, то ее должен ку-
пить и я". Таким образом, система бестселлеризма оказывает-
ся скрытой рекламой.
Такие же скрытые, замаскированные виды рекламы су-
ществуют и в других видах искусства. Такова, например, “сис-
тема звезд” — одна из незыблемых основ голливудского кине-
матографа. Эта система возникла в американском кинематог-
рафе давно, чуть ли не с первых его шагов, когда владельцы
кинокомпаний, обнаружили, что публика интересуется именами
и биографиями актеров. Со временем “система звезд” стано-
вилась все более изощренной. Каждой из звезд приписыва-
лась определенная маска: герой-любовник, злодей, гангстер,
супершпион и т. д. Выходить за пределы этой маски считалось
невозможным и довольно часто приводило к концу карьеры. Так,
жертвой "системы звезд” оказалась кинозвезда Мэрилин Мон-
107
ро, за которой Голливуд закрепил имидж суперсексуальной звез-
ды.
“Система звезд* оказалась чрезвычайно эффективным,
персонифицированным видом рекламы. Кинозвезда имеет не
только свое профессиональное амплуа, но и созданный рекла-
мой имидж, который постоянно поддерживается рекламной
прессой, рассказывающий о личной жизни кинозвезд, их вку-
сах, одежде, увлечениях. Имидж необходим для того, чтобы с
его помощью рекламировать кинозвезду, создавать ей симво-
лический образ.
“Система звезд", возникнув на заре американского кине-
матографа, существует и сегодня. Американский режиссер
Питер Богданович говорил, что “система звезд — это ми-
фология XX века, для нас звезды то же самое, что для
греков были их боги”.
Таким образом, механизмы американской рекламы слож-
ны и многообразны. Это не только коммерческая, торговая рек-
лама, но это и политическая реклама и многие другие, в том
числе и скрытые, методы рекламирования ценностей амери-
канской жизни и культуры. Реклама — необходимое средство
существования и функционирования американского образа
жизни. Она сопровождает современного американца на протя-
жении всей его жизни, приспосабливается к его вкусам и пот-
ребностям. Союз бизнеса, политики и индустрии развлечения с
рекламой — это закон и принцип американской действитель-
ности, который следует учитывать каждому, кто хочет понять
особенности современной американской культуры и националь-
ной психологии.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Boorstin, Daniel. Democracy and Its Discontents.
N.Y.,1974, p. 4.
2 Ibid, p. 26.
3 Meierhof, A. The Strategy of Persuation. N.Y., 1965.
4 Fine, G. The Psychologie of Cigarette Advertising //
"Journal of Popular Culture", 1971, v. 8, p. 521r522.
6 Luis, George. The Art of Advertising. N.Y., 1977, p. 111.
108
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА МАССОВОЙ
КУЛЬТУРЫ В США
|j| Если Рим дал миру право, Англия — ларла-
мент, Франция — культуру и республиканс-
^яшяяввяякеа кир национализм, то современные США дали
миру научно-технический прогресс и массо-
вую культуру.
Збигнев Бжезинский
Сегодня феномен массовой культуры свойственен мно-
гим странам Европы, в том числе и России. Но в своем закон-
ченном виде эта культура сформировалась и стала господству-
ющей именно в США. Об этом свидетельствуют исследования
многих историков, которые связывают популярную культуру с
процессом индустриализации в Америке1.
В условиях быстрой индустриализации страны в США
интенсивно развиваются средства массовой коммуникации —
газеты, журналы, радио, грамзапись, кинематограф, а позднее
телевидение, магнитофонная и видеомагнитофонная запись. Все
это существенно демократизировало сферу культуры, открыло
доступ к ней широкой, массовой аудитории, что и привело к
возникновению феномена массовой культуры, который возник
в США раньше, чем в Европе.
Следует отметить, что развитие массовой культуры в Ев-
ропе и в США шло разными путями. Это проявилось в различ-
ном отношении к ней государства. Это обстоятельство отмеча-
ет в своих исследованиях Дэниел Бурстин.
“Во многих странах, помимо США, высокая куль-
тура была предметом централизации и организо-
ванного контроля. В Западной Европе, например,
университеты и церкви стремились держать в сво-
их руках высокую культуру, и это было совсем не
трудно, так как она была централизована, а гра-
мотность в известной степени была ограничена. В
нашей стране все было наоборот. Высокая культу-
ра — наименее централизованная область нашей
культуры. Наши университеты, а их насчитывается
в стране около 2,5 тысяч, представляют собой са-
мые хаотические, атомистические и индивидуаль-
ные аспекты нашей жизни”2.
109
Но если “высокая культура” в США всегда была децен-
трализована, то массовая культура с самого возникновения
подвергалась строгому контролю. Если в Европе народная куль-
тура всегда противостояла официальной, контролируемой го-
сударством и церковью, то в США массовая культура с самого
начала стала выражать идеи и стереотипы официальной и госу-
дарственной политики. Наиболее удобным регулятором массо-
вой культуры явилась реклама. Не случайно, как отмечает Бур-
стин, американская реклама содержит много черт, свойствен-
ных популярной культуре — повторение и простоту, гипербо-
личность и преувеличение, народную поэзию и музыку, а сама
популярная культура, как и реклама, обращается к сфере, на-
ходящейся между фактом и вымыслом.
Во всяком случае, именно с помощью рекламы народная
традиция, содержащаяся в американской культуре, подверглась
регламентации и контролю.
“Мы, пожалуй, первая нация в истории, — говорит
Бурстин, — которая подвергла централизованному
контролю производимую массовыми масштабами
народную культуру. И поскольку культура стано-
вится рекламой, а реклама централизуется, то воз-
никает способ лишать людей способности выра-
жения их индивидуальных потребностей. Наша тех-
нология, экономика и демократические идеалы
делают все это возможным”3.
Некоторые исследователи вообще полагают, что популяр-
ная культура представляет собой типично американский путь
развития, отличный от европейской истории.
“Многие современные художники, — пишет Д. Ко-
велти, — больше не думают о себе, как о последо-
вателях европейской традиции или даже традиций
авангарда XX века. Сегодня различия между вы-
сокой и низкой культурой становятся все более
относительными, и американцы, вдохновленные
успехами своей популярной культуры, новой во-
лны в театре и кинематографе, занимаются пере-
смотром и переоценкой культурных традиций, пы-
таясь найти лучшее понимание тех форм культу-
ры, которые до сих пор отрицались учеными”4.
Действительно, сегодня американцы, преодолев комплекс
неполноценности, стали серьезно изучать традиция популяр-
ной культуры. На этом основаны и многочисленные курсы по
культуре, которые появились во многих университетах, — за
последние десятилетия их количество умножилось чуть ли не в
110
десять раз. Как правило, эти курсы носят практический харак-
тер, они включают изучение фотографии, рекламы, коммерчес-
кого телевидения, книжной графики.
Влияние популярной культуры но oi раничивается только
сферой образования. Как показывают руководства по популяр-
ной культуре, это влияние распространяется также на популяр-
ную музыку, рекламу, моду, развлечения и даже политику5.
Широкое развитие практики массовой культуры в США
сопровождается попытками ее эстетической и теоретической
интерпретации. Не вдаваясь в историю огромной литературы о
массовой культуре в США, отметим лишь существенные мо-
менты в интерпретации этого феномена.
Первоначально в работах американских культурологов
довлело негативное отношение к массовой культуре. Начало
этому отношению было положено К. Гринбергом в книге “Аван-
гард и китч” (1935). В работах 50-60-х годов, принадлежащих
Д. Макдональду, Л. Лоувенталю, Д. Селдесу, Ван ден Хаагу
господствующими были представления о том, что массовая куль-
тура является девальвацией истинных художественных и куль-
турных ценностей. Наиболее остро критическая точка зрения
была выражена в книге Д. Макдональда “Теория массовой куль-
туры” (1953). По мнению автора, массовой культуре присуща
тенденция к гомогенизации, однородности. Анализируя с этой
точки зрения журнал “Лайф”, он показал, что на его страницах
представляются несопоставимые по своему содержанию и зна-
чению явления. Например, изображение обнаженной манекен-
щицы соседствует с фотографиями жертв нацизма, а фотогра-
фия голодающего крестьянина, жующего листья деревьев, сто-
ит рядом с изображениями породистого рысака. Такой прием,
по словам Макдональда, нивелирует информацию: все эти раз-
личные по содержанию явления предстают перед читателем
только как факт рекламы. Таким образом, массовая культура
стереотипизирует информацию, сглаживает качественные раз-
личия между однородными явлениями.
Д. Селдес в книге “Большая аудитория” (1950) был боле©
осторожен в оценках массовой культуры, но также вынужден
признать, что эта культура ориентируется на самые низкие,
порой примитивные вкусы. По его словам, тенденция массовой
культуры '‘заключается в том, чтобы достичь нижнего по-
рога ценностей. С помощью массового искусства мы при-
спосабливаемся к нормам жизни несовершеннолетних”.
Этот критический взгляд на массовую культуру пересмат-
ривается в период 70-х годов. Поворотным моментом в данном
процессе стала конференция, проведенная журналом "Коммэн-
тэри” в декабре 1974 года. В конференции приняли участие
известный критик Л. Триллинг, главный редактор журнала Н.
11 1
Подгорец, публицисты М, Новак и X. Крамер. Большинство участ-
ников заявили, что в 70-е годы складывается новый тип связи
между “высокой" и “низкой" культурой. На конференции впер-
вые в полный голос прозвучало апологетическое восхваление
массовой культуры. По словам Н. Подгореца, “апокалипси-
ческий ужас перед пагубным воздействием телевиде-
ния представляется мне сильно преувеличенным. Теле-
видению впервые удалось превратить нас в страну с
единой культурой. Ни радио, ни кинематограф не могли
этого сделать”9.
В 70-х годах апологетическое отношение к массовой куль-
туре становится в США господствующим. В этом духе прово-
дятся почти все культурологические исследования. Герберт Ганс,
автор книги “Популярная и высокая культура", пишет:
“Я прихожу к выводу, что всякая критика популяр-
ной культуры абсолютно беспочвенна и что попу-
лярная культура не наносит ущерба ни высокой
культуре, ни людям, которые ее предпочитают, ни
обществу в целом”7.
Аналогичную точку зрения высказывают и другие теоре-
тики, в частности Д. Белл, Д. Ковелти, У. Эко. Известный аме-
риканский социолог неоконсервативного толка Дэниел Белл
посвятил несколько работ проблемам культуры. В своей книге
“Культурные противоречия капитализма" Белл констатирует глу-
бокий моральный и культурный кризис в Америке, связанный с
разложением протестантской этики и пуританской морали —
двух основных моральных основ американизма. Прежде они
служили адекватным выражением структуры американского
капитализма, но нападки либеральной критики и возникнове-
ние контркультуры окончательно подорвали пуританизм и по-
вергли американскую культуру в состояние глубокого кризиса.
Белл считает, что преодоление “культурных противоречий ка-
питализма” возможно только путем возврата к массовой куль-
туре, которая, по его мнению, является наиболее надежным
средством достижения “гармонии, самоотречения и социаль-
ной гармонии".
Существует большой соблазн отождествить массовую
культуру со средствами массовой коммуникации. Так поступал
канадский социолог Маршалл Маклюэн, который видел в мас-
совой культуре закономерный итог эволюции средств сообще-
ния. Эта эволюция, по. его мнению, превращает весь мир в "гло-
бальную деревню", “глобальнй театр", в котором нет зрителей,
но все актеры".
Идеи Маклюэна, несмотря на их экстравагантность и фан-
тастичность, до сих лор имеют своих сторонников среди запад-
112
ных культурологов. Так, канадский социолог Айван Ламонд в
статье “К вопросу о массовой культуре и средствах информа-
ции”, опубликованной в издаваемом ЮНЕСКО журнале "Куль-
туры”, пишет:
“Отождествляя массовую культуру со средствами
информации и коммуникации, являющимися про-
дуктами купли-продажи, мы раскрываем ее под-
линную природу как явления, относящегося к пот-
реблению или, точнее, к бытовому потреблению.
Радиоприемник и телевизор — эти домашние элек-
топриборы выступают в качестве источника инфор-
мации и развлечения. Таков, на наш взгляд, смысл
массовой культуры: культура на дому”8.
Конечно, средства массовой информации существенно
влияют на современную культуру. Но характер культурных цен-
ностей определяется не только техникой, но более сложной
системой культурных связей и заимствований. Тем не менее,
сегодня мы наблюдаем мощное вторжение новых средств ин-
формации в сферу культуры. В особенности, это связано с элек-
тронной системой информации, которая порождает новые виды
и жанры, такие как компьютерная графика, компьютерная му-
зыка, видеоигры.
Вместе с тем, американская массовая кульгура широко
использует и традиционные формы коммуникаций, прежде всего
массовую печать. В США периодическая печать всегда была
эффективным средством распространения популярной культу-
ры В стране издается большое количество журналов. В начале
80-х годов их насчитывалось 9 573. За последние годы некото-
рые из них прекратили свое существование, но появились но-
вые. Данные о количестве журналов опровергают предсказа-
ние Маршалла Маклюэна о конце “века Гуттенберга”.
Отличительная особенность современной журнальной
продукции в США заключается в ее чрезвычайной дифферен-
циации и специализации. Существуют журналы, которые спе-
циализируются на распространении новостей -—таковы “Таймс”,
“Лайф", “Ньюсуик". Существуют также “семейные журналы”,
журналы для мужчин и для женщин, журналы по профессио-
нальным интересам, спортивные журналы, так называемые ин-
теллектуальные журналы, посвященные проблемам политики и
анализу общественного мнения — “Коммэнтэри”, “Паблик опинь-
он”, “Энкаунтер”, “Коммонуил", "Рэпартс”, “Зсквайер" и др.
Но, несмотря на специализацию, почти все массовые
журналы широко используют рекламу, иллюстрации, разнооб-
разные приемы подачи новостей, заимствованные из богатого
арсенала массовой культуры. С точки зрения принадлежности
ИЗ
к массовой культуре, пальма первенства, безусловно, принад-
лежит журналу “Ридерз дайжест", который не только является
ее распространителем, но и творцом. В США он издается тира-
жом в 17 млн. экземпляров, что превышает тираж многих дру-
гих популярных журналов. Помимо английского издания, он
выходит на шведском, немецком, итальянском, японском, ки-
тайском, русском и других языках.
Журнал этот имеет уже значительную историю. Он был
основан в 1922 году супругами Уоллес в расчете на семейное
пользование. С того времени он мало изменился. Журнал изда-
ется в небольшом, “карманном" варианте, со сравнительно не-
большим количеством рекламы, с рисованными иллюстрация-
ми. Он представляет собой выборочную перепечатку из других
журналов, и, чтобы не утомлять читательское внимание, содер-
жит сжатую, сокращенную, сведенную до минимума информа-
цию. В основе типа издания лежит метод “дайжестирования" —
адаптирования к вкусам и интересам потребительского созна-
ния. Костяк журнала составляют статьи о семье и семейном
быте, искусстве воспитания детей, вопросах летнего отдыха и
т. д. Вторая группа статей -- портреты выдающихся лиц — по-
литиков, бизнесменов, военных. Иными словами, журнал зани-
мается созданием популярных имиджей, учит, на кого должен
ориентироваться средний американец, кому он должен подра-
жать. Значительное место в журнале занимают рассказы о при-
ключениях, катастрофах и чудесных спасениях. Обязательным
элементом этих рассказов должен быть “хэппи энд". Законы
массовой культуры неукоснительно соблюдаются: чувство страха
эксплуатируется, но в ограниченных дозах, достаточных для
утверждения эскепистских настроений. Дайжестируется, адап-
тируется к массовому восприятию и юмор, который широко
представлен на страницах журнала. Для этого есть раздел “Смех
— это лекарство", а для солдатского юмора — “Смех в унифор-
ме". Юмор журнала особого качества, отличный от изощренно-
го, рассчитанного на высоколобого читателя “Нью-Йоркера": это
простой, незлобивый юмор, доступный каждому, даже не очень
образованному человеку.
Иными словами, журнал основан на строгой интеллекту-
альной диете. Серьезные статьи, содержащие анализ полити-
ческих или социальных проблем, в журнале не печатаются. Во-
обще, всякие проблемы, катастрофы и диссонансы допускают-
ся только для того, чтобы еще больше оттенить безоблачную
идиллию семейной жизни, успокоить или утешить читателя.
Эстетика эскепизма и социальной терапии пронизывает все
публикации журнала, что как нельзя лучше соответствует духу
массовой культуры.
Сегодня популярная культура в США является предме-
114
гом пристального внимания и изучения. Существует общество
популярной культуры, издается журнал “Popular Culture”, про-
водятся многочисленные конференции и публикуются много-
численные работы по истории и теории американской массо-
вой культуры. Энтузиазм и энергия, с которыми американцы
относятся к своей популярной культуре, не могут не вызывать
уважения и даже зависти. Аналогичные исследования начина-
ют проводить и англичане, которые широко представляют “cul-
tural studies” в своих колледжах и университетах.
Любопытно, каким образом в американских культороло-
гических публикациях интерпретируется история популярной
культуры. Так, уже упоминавшийся нами Маршалл Фишвик в
книге “Герои популярной культуры” выделяет три периода в этой
истории: народный стиль, искусственный стиль и популярный
стиль. Первый относится к ранним этапам американской исто-
рии, когда ее героями были первопроходцы, пионеры, осваи-
вающие западный фронтир. Затем, по мнению Фишвика, на
рубеже XIX и XX веков появился новый искусственный стиль,
который пришел в Америку из Европы. Он был связан с эстети-
зацией средневековья в духе Рескина или Морриса. Вместо того,
чтобы обращаться к истокам своей собственной истории, аме-
риканцы стали использовать мотивы европейской литератур-
ной и художественной истории. Наконец, начиная с 60-х годов
появился новый “популярный" стиль, связанный с возрождени-
ем культа традиционных американских героев. Это, по мнению
Фишвика, высший и наиболее плодотворный этап в развитии
американской массовой культуры.
“Молодая Америка, достигшая нового стиля попу-
лярной культуры, открыла для себя новый вид опы-
та. Старые стены снобизма и элитизма разруше-
ны. “Высоколобость” кажется все более и более
смехотворной. В различных формах культуры мы
находим художественный и стилистический плю-
рализм. Если отделить реальность от фальши,
серьезное от подделки, то мы сможем войти в одну
из наиболее творческих эпох человечества”9.
По мнению Фишвика, популярная культура — это не про-
сто один из элементов американской культуры, это вся ее куль-
тура, ее сердцевина, ее сущность. Поэтому и современные ге-
рои Америки — это герои популярной культуры.
Характерен и состав сборника о героизме, опубликован-
ного Фишвиком. В нем статьи о героях романов Хорейшио Эл-
джера, пропагандировавшего традиционную этику успеха, статьи
Маклюэна о Джоне Уэйне как исполнителе ролей вестерна, две
статьи о героях американского бейсбола, статья об адвокате
115
Пери Мэйсоне — герое детективных романов Стенли Гарднера,
и даже статья “Собака как герой”, посвященная образу живот-
ных в мультипликационных и телевизионных фильмах. Все это
действительно герои массовой культуры, созданные рекламой
и телевидением. Впрочем, и сам Фишвик признает, что “герои
в Америке постоянно движутся на Запад, пока они не попадают
в Голливуд, после чего и начинается их восхождение". Действи-
тельно, американских героев творит массовая культура.
Широко известно, что американская культура создала
широкую плеяду популярных героев, мифических персонажей
комиксов, “мыльных опер", рекламных мультяшек, создавших
как бы мифологию XX века.
Особое место в потоке произведений американской по-
пулярной культуры занимают комиксы. Первоначально они воз-
никли как развлекательный жанр для подростков. Комиксы —
это серия картинок, рассказывающих о похождениях фантасти-
ческих героев. Картинки сопровождаются подписями, заклю-
ченными в круг, который наподобие мыльного пузыря как бы
выдувается изо рта персонажа. Язык комикса весьма своеоб-
разен, он изобилует междометиями, восклицаниями и доволь-
но часто пользуется орфографическими ошибками, чтобы про-
тивопоставить себя литературному языку. Продолжая лубочную
традицию примитива, комикс отличается динамизмом, пластич-
ностью языка, юмором.
Довольно скоро комикс перестал ориентироваться исклю-
чительно на восприятие детей и подростков. Возник и “взрос-
лый" комикс, рассказывающий об авантюрных похождениях ге-
роев и сражениях воинственных мифологических персонажей.
В Америке производством комиксов занята целая индус-
трия. 15 издательств публикуют от 100 до 125 млн. комиксов в
год. Монопольным правом в этом прибыльном деле владеет
компания “Марвел комикс труп".
В 1934 году два американских художника сочинили пер-
вый комикс “Новые приключения Супермена". Тогда они не по-
дозревали, что они создали один из самых популярных амери-
канских мифов, о герое которого американцы знают больше,
чем о подвигах Геракла. Для этого есть причины: Супермен, как
защитник справедливости, посрамляет Геракла. Если того ро-
дила народная фантазия древних греков, то Супермен — со-
здание рисованных комиксов, телевизионных передач и худо-
жественных фильмов.
В 1984 году, подводя 50-летний юбилей комиксов, одна
из американских газет писала:
“Американский читатель с трудом представляет
свою жизнь без комиксов, ставших частью амери-
канской культуры. Каждому американскому под-
116
ростку с детства знаком мальчик-сирота по имени
Билли Бэтсон. Крикнув чудодейственное слово
“Сезам!”, он превращался в Капитана Марвела, мо-
гущественнейшего из всех смертных, живущих на
планете. Многие люди, особенно два миллиона
подростков, которые ежедневно поглощают его
приключения, считают его непревзойденным геро-
ем, культурным явлением на протяжении послед-
них пятидесяти лет”.
Большинство героев американских комиксов появились в
период второй мировой войны. Тогда, например, родился Ка-
питан Америка, супергерой, сражающийся за Справедливость
и Американский образ жизни. Вслед за ним появилась и плеяда
других патриотических героев: Губитель шпионов, Человек-ар-
мия, Защитник. Как отмечает исследователь комиксов Г. Шех-
тер, “не только содержание комиксов, но биографии и
характеры их героев выражают американские идеалы.
Комиксы, как книги, так и мифы, — это идеальное аме-
риканское правительство. Вам нет необходимости чи-
тать комиксы, чтобы обнаружить в них мощь нашего об-
щества, вам не нужно даже их открывать: наши нацио-
нальные черты видны уже на обложке. Здесь видно все:
яркость, сила, выживаемость, стремление к пуританиз-
му... Мы известны миру благодаря нашим комиксам.
Подобно Кока-коле, Кодаку или Кадиллаку комиксы —
это не только товар для потребления, это универсаль-
ный символ нашей культуры, один из иконических обра-
зов Дяди Сэма”10.
Супермен, Капитан Марвел, Капитан Америка, Бэтмен,
Спайдермен — все эти герои мифологичны, нереальны, но их
популярность намного превосходит популярность реальных пер-
сонажей. Они становятся более реальны, чем сама реальность.
Массовая культура порождает своих чудовищ, героев, богов,
она становится современной мифологией.
Массовая культура влияет на изменения представлений
американцев о своих национальных героях. В этом отношении
показательно изменение имиджа известного американского
киноактера Джона Уэйна, умершего в 1979 году, но до сих пор
символизирующего американскую мужественность и героизм.
Перед смертью Конгресс наградил Уэйна медалью, на которой
была краткая надпись: “Джон Уэйн — американец*.
За свою жизнь (он родился в 1907 году) Уэйн сыграл в
170 картинах. Он неоднократно возглавлял десятку самых по-
пулярных голливудских актеров. В 1961 году он получил Оскара
за лучшее исполнение роли шерифа в ковбойском фильме, а в
1971 году его награждают “Оскаром” уже не за какую-то кон-
117
кретную роль, а за воплощение в американском кинематогра-
фе образа американского героя. Поэтому Джон Уэйн был не
просто популярным киноактером, он был воплощением того,
что в прессе нередко называли "всеамериканским героем”.
Как же возник имидж Уэйна? Конечно, своей популяр-
ностью он был обязан, прежде всего, голливудскому кинема-
тографу. “Парнишка из Айовы", сельскохозяйственного штата
Америки, где еще были живы ковбойские традиции, пришел в
кино в 1927 году. Но его первая роль, принесшая ему успех и
популярность, была роль Ринго Кида в фильме Джона Форда
“Дилижанс”(1939). Этот фильм стал переломным моментом в
истории американского вестерна. Морализму и сентименталь-
ности ранних вестернов Форд противопоставил совершенно
новую концепцию Запада. Атакуя пуританскую мораль, Форд
показывал, что истинным героем оказывается тот, кого общес-
твенная мораль считает аморальным. Фильмом “Дилижанс”
Форд не только создал реалистическую концепцию вестерна,
но и сделал до того малоизвестного актера звездой первой
величины.
Потом были другие роли — ковбоев, шерифов. За свою
жизнь Уэйн создал определенный стереотип героя. Целые по-
коления мальчишек вырабатывали походку под Джона Уэйна,
его манеру говорить. Зрителям нравилась демократическая
манера поведения Уэйна. Он придавал простым людям досто-
инство и мужество.
Действительно, почти во всех своих ролях Джон Уэйн под-
купал зрителя тем, что был всегда “своим парнем”, “человеком
из народа”. Богатство, сословные предрассудки и обществен-
ные условности для него ничего не значили, важен был харак-
тер человека, без колебания идущего к своей цели. Так ро-
ждался миф о “всеамериканском герое”.
В статье “Джон Уэйн — герой американского эпоса" Лари
Маккарти писал:
“Сегодня лицо Джона Уэйна известно американ-
цам так же хорошо, как лицо Джорджа Вашингто-
на или Авраама Линкольна. Правда, его роль в ис-
тории была более проста. Ему не надо было осно-
вывать или спасать демократию, освобождать стра-
ну от рабства. Его задача заключалась в том, что-
бы вовремя двинуть противника в челюсть. Он всег-
да демонстрировал непоколебимую волю, способ-
ность к борьбе, страсть к приключениям, то есть
те качества, которые были необходимы американ-
цам, чтобы завоевывать Запад или осваивать кон-
тинент”.
118
Но всеамериканским героем Уэйн стал, только когда вы-
шел за пределы жанра вестерна и начал сниматься в фильмах
военных. Вторая мировая война способствовала росту имиджа:
традиционный американский идеал переплетался с борьбой
против фашизма. Но в 50-х годах с Уэйном произошла мета-
морфоза. Уэйн вдруг стал не только и не столько носителем,
сколько рабом своего имиджа. Во время господства в Голливу-
де маккартизма, Уэйн вступил в члены Комитета защиты аме-
риканских идеалов. Свидетельством отказа Уэйна от демокра-
тических традиций оказывается поставленный им в 1968 году
фильм “Зеленые береты", прославивший грязную войну во Вьет-
наме.
Творческая биография Уэйна весьма симптоматична. Она
свидетельствует, что даже крупный талант изменяет человеку,
если он оказывается в плену ложных мифов.
Сегодня в США популярная культура является господству-
ющим типом культуры, как на практике, так и в теории. Постмо-
дернизм, ставший модным стилем в современном искусстве и
архитектуре, не ослабил, а усилил позиции популярной культу-
ры, так как на почве постмодернизма происходит диффузия
авангарда и китча, высокой и массовой культуры. Это обстоя-
тельство отмечают многие исследователи постмодернизма. Так,
например, Фредерик Джемисон в статье “Постмодернизм и
потребительское общество* пишет:
“Постмодернизм сегодня можно обнаружить в лю-
бых видах искусства и в архитектуре — в зданиях
так называемого “международного стиля” и деко-
рированных гаражах. Постмодернизм обнаружива-
ется и в произведениях Энди Уорхола, и в произ-
ведениях поп-арта, и в современном фотореализ-
ме. Мы находим его не только в музыке Джона
Кейджа, но и в синтезе классики и популярного
стиля, который наметился у композиторов типа
Филипа Гласса и Терри Рели, в ансамблях панков
и новой волны рока”11.
Таким образом, в современном постмодернизме торжес-
твует идея слияния коммерции и авангарда, массовой и эли-
тарной культуры. Американская популярная культура — слож-
ный феномен, который обладает эстетическими, нравственны-
ми, психологическими и идеологическими функциями. Нам пред-
ставляется ошибочным традиционное чисто негативное отно-
шение к этому явлению, которое характерно для наших отечес-
твенных исследователей12. Гораздо трудное понять, что в аме-
риканской популярной культуре присутствуют различные, по-
119
рой противоположные тенденции, которые следует оценивать
дифференцировано.
ПРИМЕЧАНИЯ
’ Popular Culture and Industrialism. Ed. by H. N. Smith.
N.Y., 1967.
2 Boorstin, Daniel. Democracy and Its Discontents. N.Y.,
1974, p. 39.
3 Ibid., p.26.
* Popular Culture and Curricula. N.Y.,1972, p. 26.
5 Handbook of American Popular Culture. Ed. by M. Inge,
v. 1-3. Connecticut-London, 1978-1981.
• “Commentary*, 1974. December, p. 49.
7 Gans, Herbert. Popular Culture and High Culture. N.Y.,
1974, p. X.
8 “Культуры", 1983, N»4, c. 38-39.
9 Heroes of Popular Culture. Ed. by M. Fishwick. Ohio,
1972, p. 21.
’° Schlecter, H. Comicons, in - Icons of America, p. 269-
270.
” Anti-Aesthetics. Essays on Postmodern Culture. Washin-
gton, 1983, p. 111.
12 Туганова О. Э. Современная культура США. М., 1989.
120
“НОВЫЙ ГОЛЛИВУД”: “ИНДУСТРИЯ
ГРЁЗ” ИЛИ ПОЛИТИКА НА ЭКРАНЕ
Голливуд уникален. В мире нет ничего, подо-
бного Голливуду.
Эксе л Мадсен
Кино воздействует нв многие аспекты амери-
канской цивилизации. Причем его культурная
функция заключается в том, чтобы быть не
орудием реализма, а мифа и мечты.
Артур Шлезингер
Трудно переоценить значение кинематографа для разви-
тия американской культуры. В известном смысле, многие цен-
ности американской жизни — результат воздействия кино.
Не случайно, еще в 1933 году американский педагог Ген-
ри Формен опубликовал книгу, в которой описал воздействие
кинематографа на подростков. Книга называлась “Поколение,
созданное кинематографом". Позднее, в 1975 году появилась
еще одна книга с не менее символическим названием “Амери-
ка, созданная кинематографом". Ее автор Роберт Склар задал-
ся целью показать воздействие кинематографа на американс-
кую действительность.
Для такого подхода есть все основания. Действительно,
многие ценности в США обязаны своим происхождением не
литературе и не изобразительному искусству, а кинематогра-
фу. В США кино издавна признается одним из главных и попу-
лярных видов Искусства, формирующим привычки, стереотипы
поведения, нравственные и политические имиджи американ-
цев. Другие виды искусства не могут сравняться с кинематог-
рафом по своему воздействию на публику. Более того, литера-
турное произведение становится популярным в Америке тогда,
когда оно экранизируется.
Не случайно, сами американцы говорят: го, что не появ-
ляется на экране, вообще не существует. Многое из того, что
знают американцы о своей стране, о своей собственной исто-
рии получено ими в большей мере из фильмов, чем из учебни-
ков по истории.
Кинематограф в США всегда был мощной индустрией,
121
которую возглавляли знаменитые голливудские фирмы. Вся
история американского кино связана с Голливудом, который был
и остается центром американской киноиндустрии. Но если по-
ложение Голливуда на протяжении XX столетия оставалось до-
статочно стабильным, то отношение к нему часто менялось.
Сегодня в США существует два противоположных взгля-
да на современный Голливуд. Один из них — апологетический,
основанный на традиционном понимании Голливуда как центра
американского и мирового кино. Другой взгляд на Голливуд —
критический, как на “фабрику грез”, великолепный утешитель,
создающий развлекательные и эскепистские фильмы.
Эти две полярные точки зрения на современный Голли-
вуд можно проследить в работах последних лег об американс-
ком кино, выходящих в США. Сопоставим, например, две книги,
опубликованные в одном и том же 1975 году: книгу Роберта
Склара “Америка, созданная кинематографом" и книгу Эксела
Мэдсена “Новый Голливуд".
Книга Мэдсена посвящена Голливуду 70-х годов. О Гол-
ливуде написаны сотни книг, исторических обзоров, социоло-
гических исследований, рекламных альбомов. В чем же свое-
образие книги Мэдсена, что нового она вносит в традиционный
взгляд на Голливуд, на его роль в системе американской куль-
туры? Прежде всего, книга Мэдсена посвящена не традицион-
ному, старому, а “новому” Голливуду. Автор считает, что в тече-
ние последних лет внутри Голливуда произошли существенные
изменения, которые привели к смерти старого, классического
Голливуда со всеми традиционными его институтами и эстети-
кой и к возникновению нового кинематографического феноме-
на, который он называет “новым Голливудом”.
Действительно, в годы после второй мировой войны Гол-
ливуд, и прежде всего девять крупнейших голливудских кино-
компаний, так называемая “великая девятка", неуклонно кло-
нился к упадку. Некоторые студии продавались и перепродава-
лись, рабочие и служащие студий увольнялись, декорации и
гардероб распродавались с аукциона, закрывались кинотеат-
ры. В результате к концу 60-х годов Голливуд оказался на грани
катастрофы, и многие стали поговаривать о смерти Голливуда.
Мэдсен не выясняет причины этого кризиса (а они были связа-
ны не только с экономикой, но и политикой, и эстетикой Голли-
вуда), а только констатирует факты недавней истории: трест
“Гаф энд Вестерн Индастрис" намеревался продать студию
“Парамаунт" с молотка, и только успех “Крестного отца" изме-
нил эти намерения.
“Ночь, которая на два года покрыла Голливуд, при-
вела к тому, что “великая девятка1* потеряла бо-
лее миллиарда долларов и некоторое время Гол-
122
ливуд выглядел как устаревшая метафора, город
теней. “Фокс», “Парамаунт», “Уорнер бразерз” в
1970-71 годах впали в спячку. Все великие сту-
дии, за исключением студии Уолта Диснея, пере-
страивались и увольняли даже самый квалифици-
рованный персонал. Один только “Фокс” уволил
около двух тысяч служащих”1.
Однако, по мнению Мэдсена, после 1972 года Голливуд
полностью перестроил свою экономику, свою технологию, пе-
ресмотрел свои художественные и эстетические принципы.
Старый классический Голливуд умер, но на его месте, как пти-
ца Феникс из пепла, родился “новый Голливуд”, который не име-
ет ничего общего с Голливудом прежних лет.
“Старый Голливуд, — пишет Мэдсен, — место, где
Глория Свенсен и Хамфри Богард оставили отпе-
чатки своих рук, — безвозвратно ушел в прошлое.
Теперь на Голливуд-бульваре остались только звез-
ды, выложенные цветным гранитом на асфальте.
Классический Голливуд умер около 1950 года, и
его наследники — это уже не потомки кинозвезд,
режиссеров, продюсеров и рабочей аристократии,
а дети адвокатов и служащих всех этих “прекрас-
ных людей». Выступая в роли советников, сцена-
ристов, экспертов по налогам, десять процентов
обитателей “Беверли Хиллз” и адвокаты взяли
вверх над коорпоративным Голливудом”2.
Трансформация, о которой говорит Мэдсен, действитель-
но произошла. Голливуд вышел из кризиса. Однако, дает ли это
основание считать, что старый Голливуд умер и на его месте
возник совершенно новый Голливуд, который не имеет ничего
общего со старым? Нельзя не видеть, что современные голли-
вудские студии во многом продолжают стратегию старого Гол-
ливуда, используют накопленные за многие десятилетия при-
емы воздействия на публику, хотя многие из этих приемов, дей-
ствительно, трансформировались, и диктат студий над режис-
серами и актерами во многом ослаб. Выдвигаемая Мэдсеном
концепция “нового Голливуда" является, на наш взгляд, недо-
казанной и чрезвычайно спорной.
Однако, факт остается фактом. Начиная с 1972 года Гол-
ливуд значительно поправил свои дела. Увеличился объем ки-
нопроизводства (до 250 фильмов в год). Увеличились и прибы-
ли от проката, достигнув цифры 1,9 миллиада долларов в год.
Что же произошло в системе голливудского кинопроиз-
водства? Каким образом клонившаяся к упадку корпоративная
123
империя кинобизнеса вновь возродила свое могущество и вновь
стала центром американского кинематографа?
Отвечая на эти вопросы, Мэдсен приводит различные
доводы в пользу того, что Голливуд нашел-выход из тех проти-
воречий, в которых он находился в послевоенное время. Пре-
жде всего, Голливуд избавился от конкуренции со стороны те-
левидения, которое с момента своего появления существенно
подорвало экономику кинематографа, так как публика предпо-
читала смотреть передачи дома, чем ходить в кинотеатры. Се-
годня телевидение в США превратилось из конкурента в союз-
ника. Это произошло потому, что телевидение не вышло дале-
ко за пределы ретранслятора, тогда как кинематограф все бо-
лее доказывает свое право быть искусством.
“Кино больше не mass media, тогда как телевиде-
ние остается только им. Форма, смысл и стиль воз-
никают только на киноэкране. Телевидение явля-
ется механическим изобретением, оно сводит куль-
туру к символам”3.
Существенно новым моментом в тактике современного
Голливуда является то, что голливудские кинокомпании стали
серьезно относиться к интересам и запросам публики, и в осо-
бенности молодежи. Начиная с 60-х годов, голливудские филь-
мы начали ориентироваться на молодежь и ее вкусы. Это свя-
зано с тем, что три четверти посетителей кинотеатров в США
составляют люди в возрасте от 12 до 29 лет.
“Аудитория, — пишет Мэдсен, — помолодела, стала
более образованной, изысканной, часто менее
снисходительной, чем даже кинокритики. Совер-
шенно очевидно, что кино — это промышленность,
ориентированная на молодежь”4.
Экономические последствия этой ориентации на вкусы
молодежи были многообещающими. “Беспечный ездок*, сто-
ивший всего 500 тысяч долларов, дал доход в 25 миллионов,
“Дикая банда*, на производство которой ушло 350 тысяч дол-
ларов, принесла 5 миллионов чистого дохода.
Другая характерная особенность нового Голливуда со-
стоит, по мнению Мэдсена, в изменении роли режиссера в сис-
теме кинопроизводства. В старом Голливуде центральной фи-
гурой, участвовавшей в создании фильма, был продюсер. Те-
перь положение изменилось, место продюсера занял режис-
сер.
“Теперь голливудский режиссер — главная персо-
на. Образ смакующего сигару продюсера, который
124
по своей собственной прихоти увольнял режиссе-
ров и вводил в принадлежащий ему фильм полу-
обнаженных нимфеток, стал простой фикцией”5.
Действительно, сегодня продюсер не возглавляет про-
изводство фильмов. Он не может заказывать сценарий, выби-
рать место съемок, декорации или костюмы без ведома режис-
сера. Он только консультирует режиссера, который имеет не-
ограниченные возможности, закрепленные договором со сту-
дией. Многие из режиссеров сами пишут сценарии. Другие, как
Джон Кассавитис, вообще не имеют сценария, заставляя акте-
ров импровизировать на заданную тему. Так поступают часто
Роберт Олтман, Боб Рэфелсон, Хэл Эшби, Артур Пенн. Совре-
менный режиссер меньше, чем раньше зависит от студии и
довольно редко появляется на ней.
Изменилась, по мнению Мэдсена, и “святая святых" ста-
рого Голливуда. По его словам, голливудская индустрия “се-
годня не ориентирована на систему звезд», Президент кино-
компании “Америкен интернейшнл пикчерз" Самюэл Аркофф
говорит:
“Мы используем имена звезд меньше, чем другие
студии. За некоторым исключением, звезды не со-
здают фильмов. Существует другой путь — филь-
мы создают звезд. Возьмем Питера Фонду, Ден-
ниса Хоппера или Джека Николсона. Мы первые
использовали их, и наши фильмы многое сделали
для возникновения их популярности”.
Тем не менее, система звезд все еще остается испытан-
ным приемом голливудского кино. Конечно, звезды не оста-
лись прежними, такими, какими они были в 30-х годах. Наряду
со звездами, символизирующими супергероев, возникли звез-
ды, воплощающие в себе надежды маленьких людей, появи-
лись и антигерои, такие как Дастин Хоффман или Вуди Аллен.
Но это не опровергает того факта, что Голливуд все еще опира-
ется на систему звезд и вряд ли может существовать без нее.
Об этом свидетельствует режиссер Питер Богданович, который
сказал:
"Система кинозвезд — это мифология XX века. Для
нас она означает то, что для греков значили их боги.
Поэтому я считаю совершенно несостоятельными
всякие разговоры о том, существует или не сущес-
твует сегодня система звезд”.
Хотя Мэдсен стремится доказать, что новый Голливуд
совершенно не имеет ничего общего со старым, он часто про-
тиворечит самому себе. В частности, это касается вопроса об
125
эскепизме как отличительной особенности голливудских филь-
мов. Старый Голливуд был “фабрикой грез" в том смысле, что
он стремился к бегству от действительности и создавал кинос-
казки с обязательным хэппи-эндом, чтобы отвлечь зрителя от
жизненных проблем. Теперь Голливуд отказался от таких уста-
ревших и примитивных приемов воздействия на публику. Филь-
мы стали более серьезными и хэппи-энд перестал быть обяза-
тельной нормой голливудской эстетики. Но эскепизм, как отли-
чительная черта голливудской продукции, остался и в новом
Голливуде. Это вынужден признать и сам Мэдсен.
"Мудрость традиционной индустрии состоит в
убеждении, что люди посещают кинотеатр для того,
чтобы избежать всего того, что их окружает в дей-
ствительности. Кино является противоположностью
того, чем является общество: депрессивное и смут-
ное время требует успокаивающего эскепизма, а
хорошее время соответствует реализму и внутрен-
ним поискам”6.
Как мы видим, Мэдсен стоит на чисто апологетических
позициях по отношению к Голливуду, стремясь доказать появ-
ление нового, якобы лишенного противоречий, могуществен-
ного киносиндиката Америки.
"Голливуд уникален. В мире нет ничего, подобно-
го Голливуду. Сегодня, более чем когда-либо, Гол-
ливуд представляет собой огромный резервуар
финансов и талантов. С того времени, как голли-
вудская девятка приобрела мировую мощь, Гол-
ливуд перестал быть только географическим мес-
том. Когда Аргентина или Швеция хотят показать
свои фильмы всему миру, они должны прибегать к
прокату “Уорнер-бразерз», "Парамаунта” или "Фок-
са”7.
Другую точку зрения на Голливуд представляет Роберт
Склар в книге “Америка, созданная кинематографом». Эта кни-
га представляет особый интерес, так как она рассматривает
Голливуд в контексте социальной и политической истории Аме-
рики. В этой истории Склар выделяет несколько периодов. Пер-
вый из них, с 1896 по 1910 годы, это период, когда кинематог-
раф в США был орудием массового развлечения. В дльней-
шем, из средства развлечения американский кинематограф
превращается в мощное средство массовой культуры и мощ-
ную индустрию, основанную на системе студий. Пионером сту-
дийного производства и кинопроката был Адольф Цукор, кото-
рый в период д 1919 по 1921 годы скупил 600 кинотеатров,
126
ставших собственностью “Парамаунта*, Вслед за системой ки-
ностудий появились и другие атрибуты голливудской кинопро-
дукции — система звезд, система голливудских жанров.
В 20-х годах Голливуд проявлял живой интерес к дости-
жениям других национальных кинематографов, в особенности
к произведениям немецкого и советского киноискусства. В этом
смысле представляет интерес докладная записка от 25 октября
1926 года молодого тогда продюсера Дэвида Сэлзника о филь-
ме “Броненосец Потемкин" Сергея Эйзенштейна» которую он
адресовал одному из руководителей компании “Мэтро-Голден-
Мэйер*.
“Несколько месяцев назад мне посчастливилось
быть на двух частных просмотрах фильма, кото-
рый, несомненно, является одним из величайших
фильмов, сделанных до сих пор — фильма “Бро-
неносец Потемкин». Я не собирался рассматривать
в этом письме коммерческие или политические
аспекты фильма, но независимо от того, каковы
они, фильм является превосходным образцом мас-
терства. Он обладает техникой, совершенно новой,
и я считаю, что было бы весьма выигрышно для
студии, если бы группа кинодеятелей имела воз-
можность посмотреть его. Это было бы подобно
просмотру и изучению группой художников работ
Рубенса или Рафаэля. Картина не имеет героев-
индивидуумов, в ней нет определенного декора-
циями места действия. Тем не менее, она захва-
тывает так, что это невозможно описать словами
— это живое и реалистическое отображение части
истории намного интереснее чем все, что делалось
до того в художественном фильме, и все это толь-
ко благодаря гениальности режиссуры и постанов-
ки. (Фирме стоит со всей серьезностью подумать
о том, как бы заполучить человека, который сде-
лал этот фильм — молодого русского режиссера,
которого зовут Эйзенштейн)”.
Правда, влияние зарубежного кинематографа на Голли-
вуд не постиралось дальше технических приемов. Голливуд
просто решал проблему, когда он был заинтересован в работах
какого-то зарубежного режиссера: он покупал его, а затем с
помощью диктата киностудий адаптировал его к голливудской
эстетике. С Эйзенштейном этого, правда, не получилось, он
отстоял свою независимость, хотя ради этого ему пришлось
пожертвовать уже начатым в Америке фильмом.
С другой стороны, опыт голливудского кинематографа,
127
организация производства и проката фильмов тщательно изу-
чались советскими кинематографистами. В 1935 году в США
едет представительная комиссия, возглавляемая тогдашним
начальником главного управления кинопромышленности Б. 3.
Шумяцким. Комиссия посетила Голливуд и провела огромную
аналитическую работу с целью использовать положительные
стороны голливудской системы кинопроизводства в СССР. Пред-
полагалось построить около Одессы “советский Голливуд" по
образцу лос-анджеловской “фабрики грез». Комиссия опубли-
ковала подробный отчет о своей работе, но в 1938 году Шумяц-
кий был репрессирован и расстрелян как враг народа. Вместе
с его смертью исчезла возможность открытого партнерства
советского и американского кинематографов.
Период подъема и возвышения Голливуда был связан, как
это не парадоксально, с периодом великого экономического
кризиса. Именно тогда Голливуд, используя кризис обществен-
ного сознания, надежды американцев на лучшее будущее пре-
вратился в “фабрику грез», индустрию сновидений и таким об-
разом достиг своего золотого века.
"Биржевая лихорадка 1929 года и великая депрес-
сия 1933 года были удачным временем для аме-
риканского кинематографа. В это время он дости-
гает своего золотого века: Голливуд занял цен-
тральное место в культуре и сознании США, он стал
делать фильмы с такой энергией, которая никогда
не была известна до сих пор. Кино не только раз-
влекало нацию в период экономического и соци-
ального беспорядка, но и цементировало ее пос-
редством создания популярных мифов и сновиде-
ний. Начиная с 1930 года, кинокультура становит-
ся доминирующей культурой для многих американ-
цев, предлагая новые ценности и социальные иде-
алы взамен расшатанных старых традиций"8.
Правда, в 30-х годах Голливуд не изменил существенно
свою продукцию по сравнению с 20-ми годами: он по-прежне-
му продолжал делать эскепистские фильмы, проповедуя идею
бегства от реальности в сказочный мир фантазии. Единствен-
ное изменение, которое происходит в это время — появление
нового жанра, весьма существенного для Америки тех лет —
гангстерского фильма. Но гангстерский фильм, за некоторыми
исключениями, продолжал эскепистскую традицию Голливуда
прежних лет. Герой гангстерского фильма такой же индивидуа-
лист, как герой вестерна, только живет и действует он в другом
окружении, в городских, асфальтовых джунглях. Но воплощает
он те же, что и вестерн имиджи и мифы. Как пишет Роберт Уор-
128
шоу в своей работе "Гангстер как трагический герой”, “гангс-
тер на экране — это продукт воображения: реальный
город производит только преступников, воображаемый
город создает гангстеров”.
Вместе с тем, образ гангстера в кино выражал протест
против традиционного оптимизма, он представлял карикатуру
на героев Хорейшио Элджера: новый герой добивался успеха в
своем бизнесе, который состоял в том, чтобы убивать людей,
пока он сам в свою очередь не был убит другими.
Среди популярных гангстерских фильмов были “Малень-
кий Цезарь" режиссера М. Лероя, “Враг общества" У. Уеллма-
на, “Лицо со шрамом" Г. Хоукса. В одном только 1932 году по-
явилось около пятидесяти гангстерских фильмов. Популярность
этих фильмов объяснялась тем, что, несмотря на изображение
насилия и жестокости, они впервые в истории Голливуда вно-
сили нотки социального критицизма. Впервые в кинематографе
(в литературе это произошло уже в романах Драйзера) была
подвергнута сомнению “этика успеха". Поэтому с появлением
гангстерских фильмов Голливуд в известной мере переставал
быть серийной фабрикой эскепистских и официально-патрио-
тических фильмов.
Однако даже небольшая доля критицизма, содержащая-
ся в гангстерских фильмах, вызвала ожесточенную кампанию
против их производства и демонстрации. Руководитель ФБР
Гувер упрекал Голливуд за прославление преступности, реак-
ционные организации типа "Рыцари Колумба" и “Американский
легион" требовали прекратить производство фильмов, демон-
стрирующих “позор Америки". Поэтому очень скоро Голливуд
трансформировал структуру гангстерского фильма, его героем
стал уже не гангстер, а полицейский, “Джи-мэн", который бо-
рется с преступностью. На смену гангстерского фильма прихо-
дит полицейский фильм, а затем мюзиклы, комедии Френка
Капры, которые пропагандировали идею социальной гармонии.
В конце концов победил традиционный американский образ
жизни. Мораль обыкновенного американского патриота сбалан-
сировала открытие того мира, в котором живут преступники и
гангстеры.
С середины 40-х годов начинается упадок Голливуда, ко-
торый приводит к кризису всего американского кинематогра-
фа. Склар подробно анализирует экономические и идеологи-
ческие причины этого упадка. Он детально описывает одну из
мрачных страниц в истории Голливуда — работу Комитета по
расследованию антиамериканской деятельности и организован-
ную им “охоту за ведьмами”, за режиссерами, актерами и сце-
наристами, подозреваемыми не только в принадлежности к ком-
партии США, но и в сочувствии к ней. Склар называет главу,
129
посвященную этому периоду в истории Голливуда» “Голливуд в
войне за Америку и в войне с самим собой”.
Комитет по расследованию антиамериканской деятель-
ности стремился превратить, а отчасти действительно вновь
превратил Голливуд не только в “фабрику грез”, но и в фабрику
параноидальных фантазий.
Разгул маккартизма в самом центре американской кине-
матографии имел свою предысторию. Уже в 1940 году глава
комитета Мартин Дис заявил, что в Голливуде действует ком-
мунистический заговор. Но он явно поспешил, атмосфера в стра-
не перед войной с нацизмом не была еще подходящей для “охо-
ты на ведьм». В начале 40-х годов Голливуд создает серию ан-
тинацистских фильмов, которые снимали левые режиссеры,
впоследствии обвиненные в коммунистических симпатиях. Но в
послевоенное время политическая атмосфера в мире измени-
лась, мир вступил в период “холодной войны". Все это созда-
вало благодатную почву для “охоты за ведьмами".
В 1944 году Комитет был реорганизован. Теперь его воз-
главляли конгрессмены Джон Ранкин и Ричард Никсон. От име-
ни Комитета Джон Ранкин заявил, что в Голливуде ведется ком-
мунистическая пропаганда и существует заговор, имеющий
целью свержение правительства США. Прогрессивные режис-
серы пытались противостоять натиску Комитета. В Вашингтон
направилась представительная делегация, возглавляемая пре-
зидентом Американской Ассоциации кино Эриком Джонсоном,
в состав которой вошли Хамфри Богарт, Джон Хастон, Джин
Кел и, Дэнни Кэй. Но эта делегация ничего не добилась. Коми-
тет начал вызывать для слушания кинематографистов, подо-
зреваемых в коммунистическом заговоре. Одним из первых был
вызван рецензент Джон Лоусон, который отказался отвечать на
вопросы комитета, заявив: “Это не я нахожусь под судом, это
Комитет находится под судом американского народа”. За Лоу-
соном последовали еще девять человек, составивших извест-
ную “голливудскую десятку" первых жертв маккартизма. Это
были сценаристы и актеры Алвах Бесси, Лестер Коул, Ринг Лар-
днер, Альберт Мальц, Самюэль Орнитц, Далтон Трамбо, режис-
серы — Герберт Биберман, Эдвард Дмытрик, продюсер — Ад-
риан Скотт. Все они отказались отвечать на вопросы и были
приговорены к тюремному заключению.
Вслед за этим началась волна составления “черных спис-
ков". Тот, кто попадал в них, лишался работы. Голливуд надо-
лго погряз в атмосфере страха, доносов, подслушивания, не-
доверия и предательства. Как сказал вызванный на расследо-
вание актер Далтон Трамбо “тот, кто помнит немецкую историю
1932 года и поджог Рейхстага, не может не чувствовать, что в
этом зале попахивает дымком".
130
Мрачный политический климат, созданный преследова-
ниями прогрессивных кинематографистов (в числе их оказался
и известный писатель Артур Миллер, который спасся от комис-
сии по расследованию бегством в Англию) сказался на продук-
ции Голливуда 50-х годов и во многом привел американский
кинематограф к спаду. Все это свело на нет достижения аме-
риканского кино военных лет.
Резкое снижение производства фильмов, закрытие кино-
театров, сокращение актеров и служащих кинокомпаний — все
это было последствием кризиса, который охватил Голливуд в
50-е годы. Но к чисто экономическим причинам упадка Голли-
вуда прибавились и художественные: Голливуд не хотел отка-
зываться от традиционных приемов и штампов, не понимая, что
послевоенной публике нужно было иное искусство.
Все это вместе взятое привело Голливуд в состояние кол-
лапса, болезненного кризиса, который завершился поглоще-
нием киностудий банковскими и промышленными монополия-
ми. ‘Парамаунт" поглощается компанией Таф энд Вестерн",
"Юнайтед Артисте* — компанией "Трансамерика”. В результате
студии подпадают под финансовый контроль промышленного и
финансового капитала.
“Именно поэтому, — пишет Склар, — к голливудс-
кой реальности неприменимо слово “искусство”:
фабричная система производства, ориентация на
массовую аудиторию, огромные прибыли, господ-
ство продюсера над системой производства — все
это порождает скептицизм относительно того, что
американский кинематограф может производить
искусство”9.
Таким образом, книги Мэдсена и Склара представляют
собой две полярные точки зрения на Голливуд, на его место и
влияние в системе американской культуры. Книга Мэдсена со-
держит несомненную апологию Голливуда, книга Склара пред-
ставляет собой критический взгляд на Голливуд как явление
коммерческой индустрии. Обе эти книги весьма симптоматич-
ны. Они фиксируют альтернативу, которая стоит перед совре-
менным Голливудом: быть "фабрикой грез" или политическим
кинематографом.
Впрочем, оба автора соглашаются в том, что в 60-х годах
Голливуд выходит из экономического и художественного кри-
зиса. Начиная с этого времени в Голливуде возникает новая
волна подъема. Это связано прежде всего с тем, что Голливуд
резко изменил свою тактику и стратегию. Он отказался от гос-
подствующей до того монополии эскапистского кино и стал го-
раздо чаще обращаться к реальным, жизненным проблемам.
131
Впервые Голливуд начинает интересоваться темой жизни аме-
риканских трудящихся. Первые симптомы пробуждающегося
интереса к теме рабочего класса возникают еще в 50-х годах,
когда появляются фильмы “На берегу" и “Марти”. Но настоя-
щее открытие этой темы происходит только в 70-х годах. В это
время один за другим выходит целый ряд фильмов, так или иначе
раскрывающих жизнь, идеалы, мечты и предрассудки амери-
канских трудящихся. Это фильмы “Крестный отец”, “Грязные
улицы”, “Рокки”, “Лихорадка в субботу вечером”, “ФИСТ", “Го-
лубой воротничок”, “Норма Рей", “Охотник на оленей” и другие.
Новой темой, и даже новым жанром голливудского кине-
матографа становится “черное кино” — фильмы, посвященные
жизни негритянского населения. К числу первых фильмов на
эту тему были “Скованные одной цепью", “Душной южной
ночью", “Саундер". В последующем появились фильмы в жанре
детектива и гангстерского фильма — "Кокаин”, “Шэфт”, “Бой-
ня", “Ниггер и проповедник". С 60-х годов “черное кино” заво-
евало себе не только право на жизнь, но и огромную популяр-
ность в Америке.
Голливуд смог возродиться потому, что он стал обращать-
ся к теме американской молодежи — молодежного движения,
бунта и поисков самих себя. На эту тему в Голливуде были со-
зданы наиболее выдающиеся фильмы, череду которых откры-
вают такие блестящие работы как “Последний киносеанс" и
“Беспечный ездок".
Быть может, главной причиной выхода Голливуда из кри-
зиса стало то, что был ослаблен диктат компании и признана
первостепенная роль в создании фильма режиссера. В резуль-
тате в кинематограф пришло новое поколение молодых, хоро-
шо образованных режиссеров, таких как Питер Богданович,
Фрэнсис Коппола, Мартин Скорсезе, Джордж Лукас, Боб Рэ-
фелсон, Стивен Спилберг, Хэл Эшби. Эти режиссеры создали
новый тип голливудского кино, соединив свой талант со знани-
ем техники кинопроизводства и умением организации бизнеса.
Даже теперь, на исходе столетия тон в американском кинема-
тографе все еще задает это поколение, которое уже перестало
быть молодым, но сохранило потенциал 60-х годов.
Таким образом, Голливуд вышел из кризиса послевоен-
ного времени и добился новой экономической и художествен-
ной мощи за счет того, что перестал отворачиваться от реаль-
ности, от противоречий американской жизни, от политики. Про-
цесс политизации киноискусства вернул публику, а в особен-
ности молодежь в кинозалы.
Правда, Голливуд не отказался совершенно от эскапис-
тского кино. Не случайно, он по-прежнему занимается произ-
водством и традиционных мелодрам, и фильмов ужасов, и пси
132
хологических триллиров, и космических войн. Эстетика сегод-
няшнего Голливуда основана на плюрализме вкусов, она соче-
тает политическое и критическое кино с развлечением, мисти-
цизмом, мелодраматизмом. Не вдаваясь в анализ продукции
современного Голливуда, отметим его удивительную способ-
ность улавливать малейшие изменения в психологии и вкусах
аудитории. В этом, очевидно, одна из причин жизненной энер-
гии голливудского кино, его способности к выживанию даже в
тяжелые периоды экономических спадов и политических дис-
балансов.
Необходимо отметить огромный интерес к изучению ки-
нематографа в среде американской молодежи. Производство
кино, история и теория кинематографа является одной из са-
мых популярных дисциплин в системе высшего образования в
США. Изучение этих дисциплин происходит не только в специ-
альных киношколах, как, например, в “Американском институте
кино" в Лос-Анджелесе, но и во многих американских универ-
ситетах, которые открыли специальные факультеты кино, где
студенты могут заниматься режиссурой, операторской рабо-
той, изучать историю кино и заниматься кинокритикой.
Следует отметить, что в прошлом профессия кинокрити-
ка не пользовалась в США большой популярностью. Широкая
публика не слишком внимательно относилась к статьям кинок-
ритиков, рассматривая их не более, как рекламу фильмов. По
этому поводу кинокритик Джудит Крист не без горькой иронии
писала: “Чтобы стать кинокритиком, нужно иметь три
процента образования, пять процентов разума, два про-
цента умения писать и девяносто процентов нахальства
и высокомерия в равной степени”.
За последнее время это положение кинокритики сущес-
твенно изменилось. Это объясняется общим подъемом интере-
са к кино и в значительной степени ростом кинообразования и
литературы о кино. С 1954 по 1974 годы количество высших
учебных заведений, преподающих кино как специальную дис-
циплину, увеличилось в США с 9 до 194.
Один из существенных показателей роста влияния кинок-
ритики — это появление обширной кинопрессы. Регулярные
обзоры фильмов содержатся не только в специальных кино-
журналах, но и в общественно-политических изданиях. Такие
газеты, как “Нью-Йорк Таймс», “Лос-Анджелес Таймс, “Сан-
Франциско кроникл», журналы “Нью-Йоркер" дают из номера в
номер квалифицированные разборы новейшей американской и
зарубежной кинопродукции.
Характеризуя новое значение кинокритики, Эндрю Сар-
рис, кинообозреватель в “Виллидж войс”, пишет:
133
“Положение кинокритики в США стало значитель-
но лучшим, чем даже положение самого кино. Ки-
нофильмы, как старые, так и новые стали изучать-
ся с гораздо большим интересом. Теперь в тече-
нии года публикуется гораздо больше рецензий,
чем за любое из десятилетий, начиная с 20-х и
кончая 50-ми годами. Сегодня даже в самой заху-
далой кинорецензии появляется намного больше
исторических параллелей, чем прежде**10.
Параллельно с этим усложняются и методы кинокритики.
От простого описания сюжета кинокритика обращается к тео-
рии и эстетике кино, включая сюда такие концепции как фрей-
дизм, марксизм, структурализм и семантика. Пожалуй, ни в од-
ной стране не издается столько книг по теории кино, как в США.
Все это еще раз свидетельствует об огромной роли кинематог-
рафа для американского общественного самосознания. Дей-
ствительно, многие аспекты американской жизни создаются с
помощью кинематографа, так что название книги ‘Америка,
созданная кинематографом" — это не только метафора, но ре-
альность американской жизни.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Madsen, A. The New Hollywood. American Movies in the
70-s. N.Y., 1975, p. 15.
2 Ibid., p. 3.
3 Ibid., p. 3.
4 ibid., p 4.
8 Ibid, p. 66.
8 Idid, p. 165.
7 idid, p. 2-3.
8 Sklar, Robert. Movie-Made America A Social History of
American Movies. N.Y., 1975, p. 161.
• ibid, p. 292.
10 The American Cinema. Ed. by Donald Staper. Washing-
ton, 1973, p. 371-372.
134
ЕВРОПА И США: ОТНОШЕНИЯ
“ЛЮБВИ И НЕНАВИСТИ**
10
Европа богата воспоминаниями, Америка чре-
вата надеждой.
Фенимор Купер
Цивилизация, которая сформировалась на вновь откры-
том континенте, вызывала смешанные чувства европейцев: от
напряженного любопытства и сочувствия до скепсиса и недо-
верия. Процесс притяжения и отталкивания культур по обе сто-
роны океана начался давно, но особенную остроту он приоб-
ретает в XX веке, когда США становится мировым лидером и
начинает оказывать существенное влияние на европейскую
политику.
Все это определяет остроту споров, которые происходят
сегодня по самым разным аспектам взаимоотношений Европы
и США. Здесь сталкиваются, как правило, позитивное и нега-
тивное отношение к Америке. Как говорит немецкий политолог
В. Вагнер в работе “Европейский имидж Америки", в Европе
“наблюдается постоянная борьба двух взглядов на Аме-
рику, в процессе которой побеждает то позитивное, то
негативное отношение к ней. И пока происходит борьба
между этими взглядами трудно предположить, что в
будущем может возникнуть какой-нибудь иной, третий
взгляд”1.
Правда, в Европе отношения с США у разных стран скла-
дывались по-разному. Французская культура оказала огромное
влияние на культуру США, в особенности на ее политическое
самосознание, о чем убедительно свидетельствует Г. Джонс в
своем капитальном исследовании “Америка и французская куль-
тура"2. Сложные и противоречивые отношения между Великоб-
ританией и США лучше всего определяются отношениями "люб-
ви и ненависти", так английский поэт и публицист Стивен Спен-
дер характеризует отношения между этими двумя странами3.
Естественно, что за всеми спорами стоят политические
и экономические мотивы, но вместе с тем существует и своя
особенная логика в области культурных связей и отношений.
О неоднородности и противоречивости отношений евро-
пейцев к США, можно судить по многочисленным свидетельст-
вам, содержащимся в путевых очерках и дневниках. Многих
135
путешественников поражали необъятные просторы страны, раз-
нообразие ландшафтов, богатства природы, а главное — отсут-
ствие сословных барьеров и социальной иерархии, столь ха-
рактерных для европейского уклада жизни.
Но, наряду с этим, в свидетельствах европейских путе-
шественников присутствовал и критический, негативный взгляд
на Америку, который особенно был характерен для англичан.
Англичане смотрели на США ревнивым взглядом, как на стра-
ну-соперницу, которая была связана с Англией родственными
узами, но оказалась непослушным и строптивым пасынком,
вышедшим из-под семейного контроля. Поэтому в английском
восприятии Америки соседствуют любопытство и скепсис, пре-
зрение и зависть, живой интерес и ирония, часто перерастаю-
щая в сатиру4.
В особенной мере критике подвергалось состояние ду-
ховной культуры в Америке. Чаще всего английские писатели,
посещавшие страну, видели в ней явную деградацию, глубо-
кую провинциальность и грубый утилитаризм. Такое отношение
впервые было высказано никем иным, как Чарльзом Диккен-
сом, выдающимся английским писателем, побывавшим в Аме-
рике в 1841 году. Знакомясь с университетами, больницами,
правительственными учреждениями, встречаясь с людьми раз-
ных общественных классов, Диккенс собрал обширный мате-
риал, который впоследствии изложил в своих “Американских
заметках" (1842). В оценочной части они были совершенно кри-
тическими. Американцам, писал Диккенс, присущи три недо-
статка:
1. Всеобщее недоверие.
2. Умение ловко обделывать свои дела.
3. Деловой склад характера.
Особенное внимание Диккенса привлек практицизм аме-
риканцев, их “унылая деловитость", "тупая приверженность к
грубо материальному". Его заключение об американском ха-
рактере было в высшей степени негативным.
“Для американского народа в целом было бы не-
сомненно куда лучше, если бы американцы мень-
ше любили реальное и немного больше — идеаль-
ное. Было бы хорошо, если бы в них больше поощ-
ряли беззаботность и веселье и шире прививали
им вкус к тому, что прекрасно, хотя и не приносит
значительной и непосредственной пользы”5.
Заметки Диккенса вызвали горячие споры, и многие уп-
рекали писателя в предвзятости. Но в основе критики Диккенса
было нечто большее, чем высокомерие европейца по отноше-
нию к молодой Стране. В Америку Диккенс ехал полный самых
136
радужных надежд и желания увидеть там страну свободы и де-
мократии. Но он жестоко разочаровался. В значительной мере
этому способствовало существование в Америке рабства, ко-
торое вызывало особенный протест писателя. Увидел в Амери-
ке Диккенс и политическую коррупцию — “подлое мошенничес-
тво во время выборов”. Поэтому критика Диккенса политичес-
кой и культурной жизни Америки выражала одно из первых ра-
зочарований в американской мечте, в обещаниях американс-
кой демократии.
Правда, примерно в то же время Америку посетил другой
путешественник — французский аристократ Алексис де Токвиль.
Из своей поездки по американским штатам он вынес совер-
шенно противоположное, нежели Диккенс, восприятие Амери-
ки, которое он изложил в своей известной книге “О демократии
в Америке”. И хотя Токвиля так же беспокоили некоторые недо-
статки американской политической системы, он, тем не менее,
увидел в ней “страну будущего”. Парадоксально, что два чело-
века примерно в одно и то же время посещают одну и ту же
страну и выносят оттуда прямо противоположные мнения и оцен-
ки. Очевидно, Диккенс, помимо всего прочего, был связан с
английской традицией восприятия Америки, и это во многом
предопределяло характер его отношения к стране.
Америка, за некоторым небольшим исключением, всегда
была предметом критического восприятия англичан. Об этом
свидетельствуют не только “Американские заметки" Диккенса,
но и книга английской писательницы Френсис Троллоп “Нацио-
нальные нравы американцев” (1832). Эта книга —также резуль-
тат поездки по Америке, свидетельство живого, эмоционально-
го опыта. В отдельных частях книга Троллоп из дневника путе-
шествия превращается в откровенную сатиру. Так, например,
она рассказывает о встрече с неким Флинтом, “самым талан-
тливым из американцев”, автором и редактором ежемесячни-
ка, который на деле оказывается абсолютным профаном в ли-
тературе, ничего толком не знающем ни о Байроне, ни о Поупе,
ни о Драйзере, ни даже о Шекспире, но с апломбом рассужда-
ющем о литературе. “Существует много причин, — пишет
Троллоп, — почему развитие литературы невозможно в
Америке”. Одна из таких причин — широкое распространение
газет, которым американцы посвящают все свое свободное
время.
Критическое описание Америки становится семейной тра-
дицией Троллоп. Сын Френсис Троллоп, тоже известный рома-
нист, написал книгу “Северная Америка” (1861), в которой так-
же содержится критическое описание политического устройст-
ва США. Негативное описание американской общественной
жизни и культуры содержится и в книге Харриет Мартино “Об-
137
щество в Америке”.
Известный английский поэт и художественный критик
Мэтью Арнольд посетил Америку в 1883 году» где он выступал с
циклом лекций. После своего возвращения в Англию он напи-
сал книгу “Цивилизация в Соединенных Штатах» первые и пос-
ледние впечатления об Америке” (1888). Она вся проникнута
неприятием американской цивилизации, которая, по мнению
автора, основана на прославлении “обыкновенного человека”.
Американцы совершенно лишены критического отношения к
самим себе, они слишком горды собой, своей цивилизацией,
своим американским акцентом и поэтому живут в “рае для ду-
раков” (fool’s paradise). Силу и слабость американской полити-
ческой системы анализирует бывший британский посол в Аме-
рике Джеймс Брюс в своей, ставшей классической книге “Аме-
риканская республика” (1888).
Подобный взгляд существенно не меняется в XX веке. И
в этот период критическое восприятие Америки сохраняет гос-
подствующее положение. К образу Америки обращается извес-
тный английский писатель-фантаст Герберт Уэллс, автор книги
“Будущее в Америке”. Что такое американская нация, что такое
американизм? — спрашивает Уэллс.
Я спрашивал у бесконечного числа людей, где я
могу найти типичного американца? Одни говори-
ли, что в штате Мэн, другие в Канзасе, третьи — в
Кливленде, четвертые — “на дальнем Западе”. Он
нигде и повсюду. Типичный американец говорит по-
английски, обладает характерными английскими
чертами, несмотря на солидную примесь немец-
кой, скандинавской и ирландской крови. Он не до-
веряет теориям, отчетливой логике и с неохотой
рассуждает об идеалах. Более всего он занят лич-
ными делами, но тем не менее, как мне кажется,
он мыслит”6.
Таков портрет американца, который рисует Уэллс. В нем
явно превалируют негативные черты: практицизм, анархичес-
кий индивидуализм. К тому же Уэллс говорит о противоречиях
американской действительности, где огромные богатства со-
четаются с нищетой, где широко практикуется коррупция и т. д.
Особым предметом критики со стороны европейцев была
область культуры. Англичанам долгое время казалось, что Аме-
рика вообще страна без духовной культуры, что она — “куль-
турная провинция” Европы. Английский культуролог Ф, Ливис,
последователь М. Арнольда писал, что “цивилизация в США
становится антитезой культуры”. Для него вся американс
кая культура лишена всяких корней, это “пустота, антигума-
138
низм, порожденный неоимпериалистичеСким комплек-
сом”.
Известный английский сатирический писатель Олдос Хак-
сли посетил США в 1926 году, описав свои впечатления о посе-
щении страны в книге “Смеющийся Пилат". Книга высмеивает
все стороны жизни Америки, в особенности ее массовую куль-
туру, создающую, по словам Хаксли, новую религию вульгар-
ного гедонизма.
“А какие удовольствия существуют в этом городе,
— пишет он о Лос-Анджелесе. — Удовольствие торо-
питься, быть настолько занятым, чтобы не иметь
времени думать, быть слишком богатым, чтобы со-
мневаться. Удовольствие громко разговаривать и
шутить, танцевать под грохот дикарской музыки,
удовольствие от веселого пения. Удовольствие
говорить высоким голосом о ни о чем, удовольст-
вие пить запрещенное виски, красить щеки. Раз-
влечения Рима и Вавилона, Византии и Александ-
рии были глупыми, бестолковыми и несчастными
по сравнению с современной Калифорнией”7.
Важным средством формирования представлений о США
явилась европейская литература. Европейские, а в особеннос-
ти английские писатели довольно часто изображали конфликт
между европейской и американской культурами. Эта тема ха-
рактерна для таких произведений, как “Незабвенная" Эвлин Во,
“Тихий американец” Грэхема Грина, “Камменгел" Питера Усти-
нова, “Лолита” Владимира Набокова.
Нам представляется, что первая реакция на “Лолиту” была
совершенно ошибочной, в ней увидели только произведение
порнографической литературы, в результате чего она была вклю-
чена в Индекс запрещенных в Англии книг. Теперь в “Лолите"
находят совершенно иной, символический смысл: конфликт ста-
рой и извращенной Европы с молодой, красивой, но поверхнос-
тной и недалекой Америкой. Лолита — это символ молодой,
инфантильной Америки, “символ американизма, чувственнос-
ти; она — дочь американской мечты, которую сбивает с пути
более опытная, рафинированная культура”8. Широко известно
сатирическое описание Набоковым "придорожной Америки", в
котором показывается контраст девственной природы и крик-
ливой рекламы.
“Винный завод в Калифорнии с церковью, постро-
енной в виде бочки. Долина смерти. Сомнитель-
ные произведения искусства, собиравшиеся неким
Роджерсом в течение многих лет. Уродливые вил-
139
лы красивых киноактрис. След ноги писателя Сти-
венсона на потухшем вулкане. Дворец культуры в
Южной Дакоте и гигантские головы президентов,
вырубленные в граните реющей вершины. Зооло-
гический парк в Индиане с большой компанией
обезьян, обитающих на бетонной реконструкции
флагманской каравеллы Христофора Колумба”.
Любопытно, что этот портрет Америки, нарисованный
американским писателем русского происхождения, чрезвычай-
но близок тому, который был создан английским писателем
Эвлин Во в его сатирической повести “Незабвенная”. Как и “Ло-
лита”, это произведение имеет второй, символический смысл,
который, впрочем, раскрывается в подзаголовке: “Англо-аме-
риканская трагедия". Как отмечал сам писатель, эта повесть
была навеяна извечной темой романов Генри Джеймса: амери-
канской наивностью и европейской искушенностью. Этот серь-
езный конфликт решается на фоне гротескной ситуации, на
модернистском кладбище “Шелестящий дол” в Лос-Анджеле-
се. Герой повести, начинающий поэт Денис Барлоу, символи-
зирует опытную и циничную европейскую культуру, а прекрас-
ная, но недалекая Эмме Танатос воплощает американскую куль-
туру. Конфликт этих двух начал кончается трагедией, символи-
зирующей конфликты в отношениях между культурами.
В отличие от Англии, Франция открывала Америку совер-
шенно по-иному, и поэтому французский имидж США сущес-
твенно отличается от британского. Дело в том, что многие фран-
цузы принимали у астие в войне за независимость и в образо-
вании Соединенных Штатов. Впрочем, как и англичане, фран-
цузы много писали об Америке в жанре путевых очерков и днев-
ников. Эта литература была широко распространена еще в XVIII
веке. Примером может быть книга Шатобриана “Путешествие
по Америке". Шатобриан предпринял это путешествие в 1791
году, посетив Филадельфию, Балтимор, Цинциннати. В поле его
внимания попадают природа и животный мир Америки, обычаи,
праздники и религия индейцев. В книге содержатся рассужде-
ния и о политике. В частности, Шатобриан высоко оценивает
Вашингтона, говорит, что его имя "означает имя новой эры для
всего человечества"9.
В XIX веке американскую тему развивали многие фран-
цузские писатели и публицисты, в частности Э. де Монтоле,
автор еще одного “Путешествия в Америку” (1821), Константен
Вольней, автор "Описания Американских Соединенных Штатов”,
Стендаль, который доказывал, что в Америке правительство, в
отличие от стран Европы, “прекрасно справляется со свои-
ми обязанностями и никому не приносит вреда”. Но са-
140
мый большой вклад в познание Америки, в особенности ее де-
мократии внес Алексис де Токвиль, один из самых проница-
тельных исследователей американской политической системы.
Токвиль родился в 1805 году в аристократической семье.
В юности он изучал право, а в 1827 году поступает на службу в
магистрат. В это время у него возникает идея посетить Амери-
ку. В 1830 году он писал одному из своих друзей: “Я давно
страстно желаю посетить Северную Америку. Я должен
увидеть, что представляет великая республика”. Пово-
дом для путешествия в Америку явилось изучение тюремной
системы в США, которая существенно отличалась от европейс-
кой. В 1831 году Токвиль вместе со своим другом и коллегой по
магистрату Бомонтом садится на корабль и отплывает в Амери-
ку. Здесь он пробыл сравнительно недолго, всего девять меся-
цев. Он посетил Нью-Йорк и Филадельфию, затем отправился
на Великие озера, потом на юго-запад, через Цинцинатти, Нэш-
вил до Нового Орлеана, а оттуда возвращается в Вашингтон.
Вернувшись во Францию, Токвиль не стал утруждать себя
отчетом о состоянии тюрем в Америке, перепоручив эту обя-
занность Бомонту. В 1835 году он публикует первый том своей
книги “О демократии в Америке”, (второй том появился в 1840
году), которая сразу же создала ему широкую известность как
выдающегося политического писателя и талантливого публи-
циста. Известный английский политэконом Джон Стюарт Милль
в рецензии на книгу Токвиля писал: “Это первая философс-
кая книга, которая когда-либо писалась о демократии.
Это начало новой эры научного изучения политики”.
Книга Токвиля удачно сочетает жанр путевых очерков и
достоверность личного восприятия с жанром научного иссле-
дования и публицистики. В ней критически освещаются разные
аспекты политического устройства США, характеризуются осо-
бенности американской демократии, системы образования,
поведения, религии, национального характера. Среди принци-
пов, на которых основывается американская демократия, он
называет равенство возможностей, индивидуализм, децентра-
лизацию власти, отсутствие аристократии, независимую прес-
су, господство большинства и т. д. По его мнению, европейская
цивилизация была основана на централизации власти. Прави-
тельственная централизация в соединении с централизацией
административной приучалаи людей полностью отказываться
от выражения своей собственной воли и учили подчиняться.
Когда Людовик XIV говорил “государство — это я\ он был со-
вершенно прав: государственная власть действительно пол-
ностью концентрировалась в руках монарха. От всего этого от-
казалась американская политическая система, которая строит-
ся на основе децентрализации политической власти, на при-
141
знании огромной роли свободных общественных ассоциаций.
В книге Токвиля содержится много глубоких мыслей от-
носительно особенностей национального характера американ-
цев. В частности, автор отмечал философский склад мышления
американцев и говорил, что они в большей степени, чем англи-
чане интересуются общими идеями. Токвиль подчеркивал, что
характер американцев проявляется в их манерах, которые, быть
может, более грубы, нежели у аристократических народов, но
зато им свойственно равенство в отношениях и чужды низость
и подобострастие. Наряду с этим также отмечалась характер-
ная страсть к довольству и материальному благосостоянию как
национальная черта американцев.
Книга Токвиля, несмотря на то, что ей присущи и некото-
рые недостатки, до сих пор остается одним из лучших исследо-
ваний американской социальной психологии и политической
системы.
Французские публицисты и писатели постоянно обраща-
ли свой взгляд на Америку, как оплот демократии. Виктор Гюго,
например, писал, что "Европа пристально смотрит на Аме-
рику. То, что сделано Америкой, будет сделано хоро-
шо. Америка счастлива вдвойне: она свободна, как Анг-
лия и логична, как Франция”10.
В период после первой мировой войны образ Америки
приобретает во Франции новое значение. Американский стиль
жизни начинает покорять Европу. Хотя европейский, и в час-
тности французский авангардизм создает в это время культ
Америки небоскребов и всевозможных чудес техники, разда-
ются и иные голоса, бьющие тревогу по поводу того, что в об-
ласти культуры Америка переходит в наступление на Европу.
Среди них — голоса Ромэна Роллана, Жоржа Дюамеля, Л. Ле-
мана, Р. Мишо.
Ромэн Роллан выступил со статьей Предупреждение Аме-
рики, в которой он утверждает, что перед лицом обескровлен-
ной и обнищавшей после первой мировой войны Европы Аме-
рика приобретает новую ответственность перед миром.
"Англо-саксонский характер Америки — сильный и
гордый, цельный в своих принципах, решительный
и негибкий. Он отличается странным, поражающим
нас, европейцев, неумением понимать образ мыс-
лей других рас, неумением вникать в их психоло-
гию и внутреннюю жизнь, почувствовать их душу,
их страсти, их потребности, как свои собственные.
Американец считает, будто бы все, что правильно,
что хорошо для него, должно быть также правиль-
но и хорошо для всех народов земного шара; а если
народы с этим несогласны, то ошибаются они...”11
142
Критическое отношение к Америке усиливается после
Второй мировой войны, когда США выступает в качестве геге-
мона западного мира, навязывающего Европе свои культурные
и идеологические стандарты. В это время с критических пози-
ций об Америке пишут А. Арагон, С. де Бовуар, М. де Дьегез. В
особенной мере критический пафос свойственен публицисти-
ческим работам М. Крозье Американская болезнь (1981) и А.
Аллена Sos, Америка (1985).
Таким образом, французский имидж Америки, пожалуй,
более многомерен, чем английский. В нем сочетаются как вы-
сокое признание завоеваний американской демократии, так и
критическое неприятие американских тенденций к глобализму.
Однако, французы вынуждены признать, что отношения между
американской и европейской культурой существенно меняются
после Второй мировой войны. Перед войной приход к власти
фашистов в Германии вызвал большой поток эмигрантов, пе-
реселившихся в Америку. Это был цвет научной и художествен-
ной интеллигенции. Среди них — ядерные физики, психоанали-
тики, философы и социологи. В Америку почти целиком пере-
кочевал Баухауз, Франкфуртская школа социологии культуры,
школа немецких и австрийских гештальтпсихологов. После окон-
чания войны эта ‘перекачка мозгов” продолжалась, и амери-
канские университеты пополнялись лучшими европейскими уче-
ными и художниками. Как отмечает один из американских авто-
ров, “за последние сто лет, а в особенности после 1933
года эмиграция ученых и художников оказала сущес-
твенное влияние на американскую культуру. Американ-
цы стали думать о Баухаузе, психоанализе, истории ис-
кусств, гештальтпсихологии и ядерной физике. Никогда
до сих пор наша мысль, искусство и культура не под-
вергались такому сильному воздействию от зарубежных
течений, как в этот период”.
Эта "перекачка мозгов" и талантов существенно измени-
ли имидж американской культуры. Теперь уже никто не мог об-
винить ее в духовном или культурном провинциализме. Начи-
ная с этой поры, уже не американские художники и писатели
едут в Европу на выучку, а напротив многие европейские уче-
ные и художники направляются в Новый Свет, чтобы получить
там работу, признание и популярность.
"Холодная война" научила американское правительство
использованию американской культуры в политических целях.
Еще в 1937 году при Государственном Департаменте США был
создан Отдел “культурных отношений". В период войны с на-
цистской Германией возникли “Информационное агенство" США
и радиостанция “Голос Америки", которые должны были, поми-
мо всего прочего, рекламировать американскую культуру. “Хо-
143
лодная война", как признают сами американцы, в корне “рево-
люционизировала программу культурных отношений США с
другими странами"12.
Изменились и методы межкультурньГх контактов. Они все
чаще включали экспансию, захват культурных рынков стран Ев-
ропы. Как пишут авторы статьи “Американская культура штур-
мует мир", в послевоенное время не Европа, а Америка стано-
вится глобальным центром культуры. Этому способствуют три
причины: “распространенность английского языка, актив-
ная политика американского правительства, которое
выступает с поддержкой культурных мероприятий и бе-
рет на себя затраты на международные культурные об-
мены и, наконец, жизненная сила американской культу-
ры”13.
Процесс экспансии американской культуры в Европу,
американизация самой европейской культуры вызывает сегод-
ня огромную озабоченность многих европейских деятелей куль-
туры. Об этом свидетельствует, например, сборник статей Су-
перкультура: Европа и американская популярная культура". Его
авторы рассматривают процесс американизации европейской
культуры, который происходит на всех ее уровнях, начиная от
одежды и пищи и кончая фильмами и рекламой. Опасность аме-
риканизации европейской культуры авторы книги видят в том,
что из Америки экспортируется в основном второсортная мас-
совая культура. Именно она становится главным каналом, по
которому в Европу хлынули ценности, которые широко рас-
пространяются с помощью транснациональных компаний и кор-
пораций. “Ценности, передаваемые по этому каналу,
выражают ценности корпораций, производящих эту про-
дукцию и распространяющих ее по всему миру”, — пи-
шет У. Бигсби в статье “Европа, Америка и дебаты в области
культуры"14.
Особенно остро экспансия американской культуры в Ев-
ропу дает себя знать в области кинопроката. Голливуд стре-
мится подчинить своему влиянию многие сферы европейского
кинобизнеса и, надо сказать, что многое ему удается. Это осу-
ществляется, во-первых, через прокат своих собственных филь-
мов в Европе, во-вторых, через производство совместных с
европейскими кинокомпаниями фильмов, что позволяет обхо-
дить налоговые квоты и ограничения, и в-третьих, путем заво-
евания проката европейских фильмов за счет скупки европейс-
ких кинотеатров в этих странах.
Формы и способы проникновения Голливуда на европей-
ский экран многообразны. Причем, основное внимание уделя-
ется системе проката. Ведь от проката американских фильмов
за рубежом Голливуд получает 53% всех своих доходов.
144
Пожалуй, ни одна область американского бизнеса не на-
ходится в такой мере в зависимости от внешних рынков, как
кинопромышленность. И не только потому, что это источник
притока капитала, а еще и потому, что они “создают положи-
тельное отношение к Америке и ее политической системе”15.
Более того, торговый дефицит США в немалой степени зависит
от кассовых сборов американских кинолент.
Как показывает Томас Губек в статье “Фильм как между-
народный бизнес”, “американские кинокомпании являют-
ся по существу монопольными владельцами сети про-
ката в мире и играют роль финансиста европейской ки-
нопромышленности. Американское вмешательство в
финансирование и прокат фильмов имеет широкие по-
литические, социальные и экономические последст-
вия”16.
Руководит экспансией голливудской продукции на миро-
вой рынок Американская ассоциация по экспорту фильмов
(МПЭА), которую возглавляет Джек Валенти, бывший советник
президента Джонсона. Эта организация имеет около 70 пред-
ставительств за рубежом, в которых работает более 20 тысяч
служащих. Как заявил как-то Джек Валенти, МПЭА можно на-
звать “малым Госдепартаментом", так как это единственное
учреждение в США, которое самостоятельно ведет переговоры
с иностранными представительствами. В результате европейс-
кий прокат оказывается под контролем Голливуда. Так, во Фран-
ции прокат американских фильмов составляла около 40% об-
щего оборота. В Англии эта цифра порой достигает 80%.
Было бы неверно полагать, что европейская культурная
индустрия не сопротивляется экспансии Голливуда. Вся исто-
рия взаимоотношений стран Западной Европы с американской
кинопромышленностью — это история борьбы за националь-
ную независимость. Европейские страны еще в предвоенные
годы пытались вводить квоту на прокат американских фильмов,
в ответ на что Государственный департамент США угрожал от-
ветными мерами в области международной торговли.
Киновойна продолжалась и в 50-е годы, когда европейс-
кие страны ввели ограничения на отток валютных поступлений
от проката в Европе американских фильмов. В ответ на замора-
живание средств США стали покупать недвижимость под сту-
дии, нанимать европейских сценаристов, актеров. Кроме того,
был поставлен заслон проникновению европейских фильмов в
США: их прокат мог осуществляться только через американс-
ких прокатчиков.
Сегодня не только кинематограф, но и телевидение США
имеет доминирующее положение на международном рынке.
Характеризуя эту ситуацию Винсет Портер пишет:
145
“Природа телевизионного кинорынка формирует
взгляд на телепрограммы скорее как на предмет
потребления, чем на средство культуры. В этой
ситуации более обширный и богатый рынок США
приобретает для европейских продюсеров реша-
ющее значение, а американцам дает возможность
продавать свою продукцию гораздо дешевле, чем
их заокеанские конкуренты"17.
Аналогичная ситуация сложилась и в сфере рекламы.
Рекламный бизнес подчинен сегодня мощным транснациональ-
ных монополиям, которые, по сути дела, существуют на амери-
канские деньги. Это дает возможность распространять амери-
канскую рекламу практически в любую часть земного шара.
Обеспокоенные проникновением американского влияния
на европейский культурный рынок, представители европейских
стран выдвинули концепцию “свободного потока” информации.
Еще в 1973 году на международной конференции в Тампере по
вопросам международного обмена информацией было приня-
то следующее заявление:
“Необходимы усилия для того, чтобы придать боль-
ше равновесия и двусторонней направленности
международным потокам в области коммуникации,
в особенности в слаборазвитых странах земного
шара. Право и долг каждого народа утверждать
свою культурную судьбу в сбалансированном ком-
муникационном потоке как внутри отдельных стран,
так и в глобальном масштабе. Долг мирового об-
щественного мнения и первейшая обязанность ин-
ститутов массовой коммуникации обеспечить ува-
жение этих стран".
Однако в условиях господства монополий и корпораций
идея “свободного потока" информации превращалась в свобо-
ду монополий получать и делить прибыль. Принцип свободного
движения информации оказывается односторонним потоком.
Начиная с 70-х годов, борьбу с “культурным империализ-
мом” и защиту национального своеобразия культур возглавила
ЮНЕСКО, которая провела целый ряд конференций по вопро-
сам политики в области культуры и массовых коммуникаций. В
работе ЮНЕСКО было указано на опасность существования
транснациональных корпораций для свободного обмена инфор-
мацией.
“К числу основных влияний, импортируемых тран-
снациональными корпорациями, относится влияние
на вкусы и ценности, на образ и уклад жизни, ко-
146
торые воспринимаются и копируются и которые
чаще всего являются чуждыми для большинства
стран. Ввиду этих причин транснациональная ком-
муникация может иметь тенденцию:
1) навязывать социальные структуры, кото-
рые могут обуславливать и формировать общес-
твенное мнение и политические ценности;
2) содействовать созданию единой для все-
го мира модели поведения потребителя;
3) воздействовать на социальную мобиль-
ность;
4) затруднять для развивающихся стран ук-
репление их независимости и сохранение их суве-
ренитета”18.
Борьба с "культурным империализмом", которая велась
последние несколько десятилетий, не дала никаких видимых
результатов. По-прежнему, США успешно проводят политику
культурной экспансии в Европу, захватывая культурные рынки.
Причем, предметом культурной экспансии является не амери-
канская культура в ее лучших образцах, а именно американская
массовая или популярная культура. Поэтому процесс "амери-
канизации” европейской культуры — это, в известной степени,
процесс поглощения ее массовой культурой.
Нам представляется, что лучшим противодействием по-
литике культурной экспансии является развитие двусторонних
культурных контактов, расширение сферы научных и культур-
ных обменов. "Народная демократия”, непосредственные кон-
такты между людьми позволят лучше понять национальные осо-
бенности, демократические традиции их культуры, их реальный
вклад в развитие мировой культуры.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Wagner, W. European’s Image of America //"America and
Western Europe”, Lexington, Mass., 1977, p. 30.
2 Jones, H. America and French Culture. 1750-1848.
London, 1927.
3 Spender, Steven. Love-Hate Relations: English and
American Sensibilities. N.Y., 1924.
4 Русское издание английских свидетельств об Америке
см. в книге: “Свобода угнетать. Английские писатели об
Америке". М., 1986.
5 Диккенс, Чарльз. Собрание сочинений, т. 9, М., 1938,
с. 300.
147
e Wells, Н. G. The Future of America. 1907, p. 128.
7 Huxley, Aldoux. Jesting Pilate. N.Y., 1926, p. 301.
• Fletcher, John. Competing the Literatures or What Hap-
pened to the American Dream // 'Comparative Literature
Studies’, v. 8, № 2, 1976, p. 129.
9 Chateabbriard.de. Voyage en Amerique // Oeuvres
completes, Paris, 1836, v. 12, p. 25.
10 Гюго, Виктор. Собр. соч., т. 15, с. 156.
” Роллан, Ромэн. Собрание соч., т. 14, с. 308.
,г Cultural Affair and Foreign Relation. Washington, 1968,
p. 12.
13 US News and World Reports, 1977, June 27, p. 54.
14 Superculture: American Popular Culture and Europe. Ed.
by B. Bigsby. London, 1975, p. 3.
19 Guback, Th. The American Film Industry. Madison, 1976,
p. 403.
19 Guback, Th. Films as International Business // Journal of
Communication, Winter, 1974.
’7 Porter, Vincet. TV Strategies and European Film Produc-
tion //Sight and Sound, 1974, Summer, p. 175.
19 Предварительный доклад no проблемам коммуникации
в современном обществе. Париж. ЮНЕСКО, с. 69.
148
РУССКОЕ ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ
Кто может сказать, какими революциями чре-
вата Россия и Америка. Очевидно, мы связа-
ны между собой более тесными узами, чем
нам иной раз представляется.
Гектор де Кревкер
Русские свидетельства об Америке известны менее, чем
европейские. Но это не означает, что в России интерес к Аме-
рике, к ее истории, географии, природе и населению был вы-
ражен меньше, нежели в других странах. Напротив, Америка
была предметом глубочайшего интереса в России. В конце кон-
цов, это единственная страна, в которой было русское поселе-
ние и в которой русские пытались осндвать свою колонию.
Первые русские упоминания об Америке относятся к XVI
веку. Известный ученый монах Максим Г рек, прибывший в Мос-
кву из Италии для перевода церковных книг и так и оставшийся
в России до конца своей жизни, сообщает в одном из своих
сочинений о путешествиях португальцев и испанцев и об от-
крытии ими больших островов, датируя это открытие 1492 го-
дом, то есть годом открытия Америки.
Более достоверные и обширные сведения об Америке
появляются в период царствования Петра I. В это время в учеб-
никах по географии описывается открытая Колумбом страна,
дается характеристика ее природы и жителей.
К XVIII веку относится установление дипломатических,
торговых и культурных связей с Америкой. В 1725 году комман-
дор В. Беринг отправился в камчатскую экспедицию, чтобы
выяснить вопрос, где “Азия сошлася с Америкой". Позднее Бе-
ринг предпринимает вторую экспедицию, в результате чего в
1741 году он достигает побережья Северной Америки. В это
время в русском языке появляется термин "русская Америка".
который означает Аляску и Алеутские острова. Позднее к “рус-
ской Америке" присоединилась колония в Калифорнии.
В 1799 году создается Российско-американская торго-
вая компания, которая осуществляет торговлю уже не только с
“Русской Америкой", но и с Соединенными Штатами. В связи с
этим путешествия русских купцов и мореплавателей учащают-
ся, а вместе с тем учащается и количество живых, непосред-
ственных свидетельств об Америке. Представляют интерес пу-
149
тевые очерки Г. Давыдова, Кирилла Хлебникова1, совершавших
путешествия в “русскую Америку".
Одним из видных деятелей Российско-Американской ком-
пании был Н. Румянцев. В 1806 году на корабле “Юнона" он
совершил путешествие в Сан-Франциско, где добился выгод-
ного договора о торговле с испанским губернатором и даже
обручился с дочерью испанского коменданта в Сан-Францис-
ко. В своем отчете министру юстиции Н. П. Румянцеву Н. Реза-
нов рисует яркую картину тех возможностей, которые могло бы
дать расширение торговли между Россией и Соединенными
Штатами.
“Вот, Милостивый Государь, начальный опыт
торговли с Калифорнием», каждогодно она может
производиться по малой мере на миллион рублей.
Американские наши области не будут иметь недо-
статка, Камчатка и Охотск может снабжаться хле-
бом и другими припасами. Якуты, ныне возом хле-
ба отягощеннные, получат спокойствие; казна
уменьшит издержки на продовольствие воинских
чинов употребляемые. Иркутск облегчится в доро-
говизне хлеба, когда знатная пропорция для отда-
ленных областей, ежегодно ввозимая, обратится
уже в собственную его пользу; таможни дадут но-
вый доход Короне; внутренняя в России промыш-
ленность получит чувствительное ободрение, ког-
да на счет одной калифорнийской торговли долж-
ны умножиться фабрики и между тем приспорятся
способы обратить через Сибирь торговлю с Ин-
дией...”2
Резанов надеялся на расширение русских поселений в
Калифорнии и призывал русское правительство к расширению
торговых связей с Америкой. К сожалению, его мечтам и пла-
нам иметь русскую колонию на американском континенте не
дано было сбыться. Царское правительство не поддержало Ка-
лифорнийскую колонию, а в 1867 году продало за бесценок
Аляску США, что и привело к концу “Русской Америки". Сегодня
от всего этого осталась небольшая музейная реликвия — “Форт
Росс" под Сан-Франциско.
Но к тому времени между Россией и США установились
прочные дипломатические и торговые отношения, которые осо-
бенно усиливаются во время войны за независимость. Первым
русским дипломатам мы обязаны ценными сведениями о стра-
не и ее населении. Большой вклад в описание Америки внес
известный русский дипломат Павел Свиньин, который с 1811
по 1813 годы находился в США в качестве секретаря у первого
150
русского генерального консула в Вашингтоне А. Я. Дашкова.
Живя в Филадельфии, Свиньин совершает поездки по
стране, делает многочисленные заметки и зарисовки об Аме-
рике. Он начинает сотрудничать в филадельфийском журнале,
издает на английском языке сборник “Очерки Москвы и Петер-
бурга"(1813). В этой работе он высказывает очень важную идею
о географическом и историческом сходстве США и России, ко-
торая будет поддержана многими другими авторами.
“Нет двух стран более сходных между собою, как
Россия и Соединенные Штаты. Еще прошло не бо-
лее ста лет, как в глуши непроницаемых лесов,
обитаемых медведями и волками, возникли вели-
колепные города: Сант-Петербург, Филадельфия,
Новый Йорк. Можно надеяться, что существующие
ныне частные сношения между обеими странами
будут способствовать распространению об них из-
вестий и соединять их теснейшим образом”3.
В 1815 году, вернувшись в Россию, Свиньин выпускает
книгу “Опыт живописного путешествия по Северной Америке*.
В ней автор, описывая свой опыт путешествия по стране, рас-
сказывает о ее географии, ландшафтах, восторженно описыва-
ет Ниагарский водопад, называя его чудом природы. Повеству-
ет он и об изобретении Фултоном парового судна, и о введении
его рейсов по Гудзону. Особую ценность имеет глава, где Свинь-
ин описывает нравы, одежду, военные и трудовые пляски ин-
дейцев. Все эти описания вызвали, несомненно, широкий ин-
терес у русской публики. Позднее, уже в 1830 году вышли в
свет акварельные зарисовки, сделанные Свиньиным в Амери-
ке, что придало его описаниям еще большую живописность и
документальную достоверность.
Следует отметить, что рассказывая о США, Свиньин обо-
шел стороной одну важную область — политическое устройст-
во и принципы американской демократии. Как раз эта сторона
дела получила освещение в статье дипломата, русского пос-
ланника в Вашингтоне П. И. Полетики “Состояние общества в
Соединенных Американских Областях*, которая была опубли-
кована в “Литературной газете" в 1830 году. Эта статья — часть
книги, которую Полетика написал в 1822 году, когда он нахо-
дился на дипломатической службе в Вашингтоне. Книга Пол-
етики была издана на английском и французском языках, но на
русском языке, очевидно, из-за политических соображений она
так и не была опубликована.
В этой статье Полетика отдает главное внимание вопро-
сам просвещения и культуры в США. Он пишет, что первые по-
селенцы, прибывшие сюда из Европы, были “людьми просве-
151
щенными". Полетика отмечает и демократический характер
американских институтов и установлений. “Гражданские за-
коны во всех областях союза не признают ни права пер-
вородства, ни постановлений какого-либо рода”4. Он упо-
минает имя просветителя Томаса Пейна. В целом, Полетика
высоко отзывается об уровне культуры в США, отличаясь в этом
от многих английских путешественников.
“Первоначальное обучение весьма распростране-
но в Соединенных Областях, так что редко встре-
чаются люди, не знающие грамоты или цифири.
Сверх того английские путешественники призна-
ют, что язык, употребляемый большею частью жи-
телей Соединенных Областей, чище и правильнее
того, коим говорит простолюдин в Англии, где каж-
дая провинция, и, так сказать, каждое Графство
отличается особенным наречием”5.
Наряду со свидетельствами дипломатов и путешествен-
ников, тема Америки становится предметом русской литерату-
ры. Многочисленные ссылки на американскую историю, крити-
ку рабовладения мы находим у писателя-революционера А. Н.
Радищева в его знаменитом “Путешествии из Петербурга в
Москву”. Суждения об американской революции принадлежат
публицисту Н. И. Новикову. Большой интерес проявляют к Аме-
рике и писатели-декабристы. В “Европейских письмах" Виль-
гельм Кюхельбекер рисует мир в 26 столетии, где все европей-
ские страны находятся в состоянии упадка, и только Америка,
как “естественная преемница Европы” играет ведущую роль.
Этот образ Америки, которая противостоит стареющей Европе,
носит метафорический характер. По выражению Юрия Тыняно-
ва, исследователя творчества Кюхельбекера, “его Америка —-
Россия декабристов". Кюхельбекер сближает будущее России
и Америки, полагая, что будущее, которого лишена Европа,
может принадлежать этим двум странам.
Большое внимание Америке уделял А. С. Пушкин. Свиде-
тельством этого является его статья “Джон Теннер" (1836), пос-
вященная судьбе американца Теннера, около 30 лет провед-
шего среди индейцев. Пересказывая историю Теннера, Пуш-
кин дает свою лаконичную характеристику американской исто-
рии, отмечая как положительные, так и отрицательные стороны
цивилизации США.
“С некоторого времени, — пишет Пушкин, — Севе-
ро-Американские Штаты обращают на себя внима-
ние людей наиболее мыслящих. Не политические
происшествия тому виною: Америка спокойно со-
152
вершает свое поприще, доныне безопасная и цве-
тущая, сильная миром, упроченным ей ее геогра-
фическим положением, гордая своими учреждени-
ями. Но несколько глубоких умов в недавнее вре-
мя занялись исследованием нравов и постановле-
ний американских, и их наблюдения возбудили
снова вопросы, которые полагали давно уже ре-
шенными”6.
Очевидно, что под этим “глубоким умом” Пушкин подра-
зумевает Токвиля, с книгой которого “О демократии в Америке”
он был знаком. В другом месте статьи о Теннере он называет
ее “славной книгой".
Не трудно видеть, что на Пушкина произвела, главным
образом, впечатление мысль Токвиля о “тирании большинст-
ва”, тогда как другие аспекты исследования французского пи-
сателя остались для него невоспринятыми. Не случайно, в сво-
ем письме к Чаадаеву он спрашивал: ^Читали ли Вы Токви-
ля? Я еще под горячим впечатлением от его книги и со-
всем напуган ею”, причем причина его испуга — перспектива
“наводнения демократии худшей, чем в Америке”7. Но
так или иначе, знакомство Пушкина с политическим трактатом
Токвиля свидетельствует о глубоком интересе Пушкина к поли-
тической системе США. Под влиянием этой книги, Пушкин дает
следующую характеристику социального уклада Америки, как
она ему представляется.
“Уважение к сему новому народу и его уло-
жению, плоду новейшего просвещения, сильно
поколебалось. С изумлением увидели демократию
в ее отвратительном цинизме, в ее жестоких пред-
рассудках, в ее нестерпимом тиранстве. Все бла-
городное, бескорыстное, все возвышающее душу
человеческую — подавлено неутомимым эгоизмом
и страстию к довольству (comfort); большинство,
нагло притесняющее общество, рабство негров
посреди образованности и свободы; родословные
гонения в народе, не имеющем дворянства; со сто-
роны избирателей алчность и зависть; со стороны
управляющих робость и подобострастие; талант,
из уважения к равенству, принужденный к добро-
вольному остракизму; богач, надевающий оборван-
ный кафтан, дабы на улице не оскорбить надмен-
ной нищеты, им втайне презираемой; такова кар-
тина Американских Штатов, недавно выставленная
перед нами”8.
153
В этой картине, как мы видим, сталкиваются крайности:
восхищение страной, ее возможностями и несомненными до-
стижениями и критика оборотной стороны американской де-
мократии — “неутомимого эгоизма", тяжелого положения ин-
дейцев —- “древнейших владельцев земли", которые скоро “со-
вершенно истребятся". Но главным предмет критики Пушкина
было рабство.
Следует отметить, что в России тема рабства в Америке
приобретала особое звучание. Не только Пушкин, но все пере-
довые русские писатели с гневом обличают рабство и делают
это, пожалуй, с большей энергией, чем писатели Западной Ев-
ропы. Это связано с тем, что рабство в Америке ассоциирова-
лось с крепостным правом в России, и поэтому критика рабст-
ва в Америке было одновременно и критикой крепостничества
в России.
В русской литературе и публицистике XIX века довольно
часто высказывалась мысль об общности России и США. В этом
отношении интересна статья путешественника по Америке П.
А. Чихачева “О пароходстве и озерах в Северной Америке”. Хотя
речь в ней шла о природе и речных путях, автор постоянно об-
ращается к характеристике американского национального ха-
рактера.
“Враг роскоши и удовольствий, трудолюбивый, не-
утомимый и смелый народ американский по люб-
ви к своей работе и по своим обширным предпри-
ятиям занял вдруг без всякой поспешности одно
из первых мест в человечестве. Страсть к богатст-
ву и дух предприимчивости служат ему путеводи-
телями: смелые сыны Кентукки и Тенесси откры-
вают торжественное шествие сего народа победи-
телей-промышленников”.
Характерно, что в этой статье Чихачев высказывает идею бли-
зости “коренных начал “ американской и русской нации.
“Россия и Соединенные штаты — два государства,
перед которыми раскрывается наиболее блестя-
щая будущность. Географическое положение обо-
их просто и непрерывчато; двигатели их народной
деятельности, хотя и различные по-своему, мощ-
ны и юны. Недавно вступив на поприще истории,
они упрочили уже для себя место в потомстве, тор-
жественным и твердым шагом подвигаясь к своей
цели”9.
Эта идея общности русской и американской истории вы-
сказывалась не только русскими, но и американскими автора-
154
ми. Гектор де Кревкер в своих знаменитых "Письмах американ-
ского фермера", помимо того, что он высказывал идею об аме-
риканце как новом человеке, неожиданно касался и темы Рос-
сии. Одно из его писем написано от лица вымышленного авто-
ра, русского дворянина Ивана Андреевича. Сравнивая Россию
и Америку, он пишет:
“Нынешних жителей Америки я считаю провозвес-
тниками будущих народов, которые вскоре засе-
лят этот безграничный континент. Русские в чем-
то похожи на них. Мы тоже новый народ, новый в
отношении знаний, искусства и разного ряда усо-
вершенствований. Кто может сказать, какими ре-
волюциями чревата Россия и Америка. Очевидно,
мы связаны между собой более тесными узами,
чем нам иной раз представляется”10.
Та же самая мысль присутствует и у Алексиса де Токви-
ля, одного из самых проницательных исследователей полити-
ческой организации США. В завершении второго тома своей
книги он писал:
“В настояще время существуют две великих наро-
да, которые, несмотря на свои различия, движут-
ся, как представляется, к единой цели. Это рус-
ские и англоамериканцы. Оба эти народа появи-
лись на свете неожиданно. Долгое время их никто
не замечал, а затем они сразу вышли на первое
место среди народов, и мир почти одновременно
узнал об их существовании и об их силе. Все ос-
тальные народы, по-видимому, уже достигли пред-
елов своего количественного роста, им остается
лишь сохранить имеющееся; эти же постоянно рас-
тут. Развитие остальных народов уже остановилось
или требует бесчисленных усилий, они же легко и
быстро идут вперед, к пока неизвестной им цели.
Американцы преодолевают природные препятст-
вия, русские сражаются с людьми. Первые проти-
востоят пустыне и варварству, вторые — хорошо
вооруженным развитым народам. Американцы
одерживают победы с помощью плуга и земледель-
ца, а русские — солдатским штыком. В Америке
для достижения целей полагаются на личный ин-
терес и дают полный простор силе и разуму чело-
века. Что касается России, то можно сказать, что
там вся сила общества сосредотачивается в руках
одного человека. В Америке в основе деятельное-
155
ти лежит свобода, в России — рабстьо. У них ра-
зые истоки и разные пути, но очень возможно, что
Провидение втайне уготовало каждой из них быть
хозяйкою мира”11.
Книга Токвиля получила широкий резонанс в России.
Помимо Пушкина и Чаадаева, к ней обращался В. Г. Белинский,
написавший под ее Впечатлением целую статью, посвященную
американской цивилизации. Декабрист Н. А. Бестужев, нахо-
дясь в ссылке, читал и переводил отрывки из этой книги. Один
из участников кружка Герцена и Огарева Н. М. Сатин писал
Белинскому:
“Я на днях читал превосходное сочинение Токеви-
ля о демократии в Америке. Какое грустное впе-
чатление произвела на меня эта книга. Да, поль-
за, понимаемая так пошло, как понимают ее мно-
гие, разумеется, нелепа, преступна. Либераль-
ные американцы угнетают до невероятности це-
лое поколение (негров) потому, что это полезно.
Человеколюбивые американцы угнетают до неве-
роятности целое поколение (индейцев) потому, что
это полезно; и все это тихо, законно, филантропи-
чески, не проливая крови, не нарушая правил и
нравственности”12.
Подобна и реакция А. И. Герцена на книгу Токвиля. В пись-
ме к Кетчеру он писал:
“Об Америке” соч. Токвиля нагнало на меня скорбь
и грусть. Он в заключении говорит: “Две страны
несут в себе будущее: Амрика и Россия”. Но где
же в Америке начало будущего развития? Страна
холодная, расчетливая. А будущее России необъ-
ятно — о, я верую в ее прогрессивность”13.
Правда, через двадцать лет отношение Герцена к мысли
Токвиля об общности исторического пути Америки и России
меняется. В 1858 году в журнале “Колокол" появляется статья
“Америка и Россия”, в которой Герцен, по сути дела, возвраща-
ется к идее Токвиля.
“Скоро будет десять лет с тех пор, как мы выска-
зали нашу мысль о взаимном отношении этих бу-
дущих попутчиков в подорожной современной ис-
тории. Мы говорили, что у России в грядущем толь-
ко и есть один товарищ, один попутчик — Север-
ные Штаты; мы повторяли это много раз... Обе
страны преизбытствуют силами, пластицизмом,
156
духом организации, настойчивостью, не знающей
препятствия; обе бедны прошедшим, обе начина-
ют вполне разрывом с традицией. Противополож-
ность петербургской военной традиции, уничтожа-
ющей все лица в лице самодержца, с американс-
ким самодержавием каждого лица — огромна. И
это не все, самая роковая антиномия, которой окан-
чивается история Запада, не является ли она сно-
ва как личная расплывчатость Америки, с одной
стороны, и как русский общинный сплав — с дру-
гой”14.
В этом высказывании, как и у Токвиля, подчеркивается
как сходство, так и различие Америки и России: сходство — в
потенциях, в будущих возможностях, различие — в настоящем,
в действительной истории.
Книга Токвиля затронула нерв русской общественной
мысли, поскольку она касалась вопроса о путях развития рус-
ской истории. Опыт Америки корректировал образ лучшего бу-
дущего, о котором мечтали передовые мыслители России. Идея
Америки служила способом осмысления мировой истории. И
книга Токвиля во многом этому способствовала. Не случайно,
эта книга была, наконец, переведена на русский язык в 1860
году А. Якубовичем, и этот перевод отмечен рецензией Н. Г.
Чернышевского.
Кстати сказать, Чернышевский всегда интересовался со-
бытиями в США, считая, что они непосредственным образом
оказывают влияние на европейскую политику и политическую
мысль. Об этом он писал в статье “Политика” (1860).
“На Северную Америку указывают западно-евро-
пейские прогрессисты, когда слышат, что их иде-
алы неосуществимы. Выставлением дурных сторон
северо-американской жизни западно-европейские
консерваторы доказывают гибельность теорий, за-
щищаемых прогрессистами. Словом сказать, обе
главные партии Западной Европы одинаково счи-
тают Северную Америку образцовой страной для
проверки своих убеждений; дурное мнение о ней
представляется опорой для существующих запад-
но-европейских отношений; хорошее мнение о ней
возбуждает желание преобразовать их... Связь тут
не внешняя, не мимолетная, обнаруживающаяся не
какими-нибудь частными фактами, а связь, прони-
кающая в самый корень западно-европейских со-
бытий; пример Северной Америки — постоянная
сила, которая должна будет или привлекать Евро-
пу на известный путь, или отталкивать от него”’5.
Особое внимание русской общественности приковывала
гражданская война Севера и Юга. Многие понимали, что имен-
но эта война должна решить судьбы Америки, и они всячески
поддерживали борьбу северных штатов против рабовладения.
Так поступал, например, М. А. Бакунин. В письме из Сан-Фран-
циско, куда он попал, бежав из сибирской ссылки, он писал
Герцену и Огареву в 1861 году:
“Интересует меня также в сильной степени борьба
Северных штатов с югом в Америке. Все симпатии
мои, разумеется, клонятся к северу... Неимовер-
ные успехи счастливых и редко вполне честных
спекуляций, пошлость бездушного материального
благоденствия и слишком дешевое удовлетворе-
ние страшного, детского национального тщесла-
вия растлили их очень сильно, и может быть эта
борьба будет спасительна тем, что она возвратит
американскому народу утраченную душу”16.
Это сочувствие демократическому Северу в его борьбе
против рабовладельческого Юга не ограничивалось только сфе-
рой эмоций, но приводило и к практическому участию в этой
войне. Правда, в отличии от французов, мы знаем только еди-
ничные примеры этому. Но тем более они вызывают специаль-
ный интерес как практический вклад в дело победы демокра-
тии. В 1856 году русский помещик и артиллерийский офицер И.
В. Турчанинов эмигрирует в США, где покупает ферму, чтобы
заняться земледелием. Однако он вскоре разоряется и начина-
ет работать топографом и инженером. В 1861 году принял учас-
тие в Гражданской войне Севера и Юга на стороне северян,ко-
мандовал полком волонтеров из Илинойса и добился значитель-
ного успеха в сражениях с южанами, за что получил звание ге-
нерала.
Приводимое ниже его письмо, адресованное А. И. Гер-
цену, относится к периоду, когда он еще не участвовал в войне.
В письме Турчанинов высказывает резкую критику тех социаль-
ных отношений, которые основывались на власти доллара.
“Разочарование мое полное; я вижу действитель-
ной свободы здесь ни на волос; все тот же сбор
нелепых европейских предрассудков и монархи-
ческих религиозных начал, в голове которых стоит
не королевская палка, а купеческий карман; не
правительство управляет бараньим стадом, а бод-
ливые, долларами гремящие козлы-купцы... Эта
республика — рай для богатых; они здесь истинно
независимы; самые страшные преступления и са-
158
мые черные происки искупаются деньгами. Smart
men (по-нашему — ловчак, пройдоха) здесь вели-
кое слово. Ловчак-капиталист —• американский
принц, почтенность которого так же не может быть
атакована, как почтенность русского царя...”17
В этом письме отражается неустроенность первых лет
жизни автора в Америке. Правда, Турчанинов добавляет, что
Америка избавила его от барских предрассудков, и он в состо-
янии браться за любой труд, в том числе и за тяжелую физичес-
кую работу. Турчанинов успешно сотрудничал в ряде журналов
и написал несколько книг о своем участии в военных сражениях
против рабовладельцев — “Военные похождения" (1865) и “Чи-
камога” (1888). Умер Турчанинов в 1901 году в Иллинойсе, став
американским гражданином.
Существенный вклад в изучение Америки внес русский
предприниматель и публицист П. А. Тверской (псевдоним П. А.
Дементьева). Он прожил в Америке 12 лет, с 1881 по 1893 год,
основал в штате Флорида город Сент-Питерсберг и написал
книгу о своем пребывании в США — “Очерки Северо-Амери-
канских Соединенных Штатов", которая перепечатывалась во
многих русских журналах. Эта книга содержит живые наблюде-
ния об Америке и американцах.
К концу прошлого века интерес русских к Америке усили-
вается в связи с тем, что в России постепенно намечаются два
основных направления в ее собственном развитии: западни-
чество и славянофильство. Если западники, как, например, А.
И. Герцен, считали, что Россия должна пойти по тому же пути,
что и передовые страны Западной Европы и Америки, то славя-
нофилы видели для России особый путь развития, связанный с
общинным укладом жизни. В связи с этим Америка, ее полити-
ческий и экономический опыт совершенно по-разному оцени-
вались, отражая эту дилемму славянофильского и западничес-
кого отношения к истории.
С этой точки зрения представляет интерес интерпрета-
ция идеи Америки со стороны Константина Леонтьева, выража-
ющего консервативную историософскую концепцию.
“США — это Карфаген современности. Цивилиза-
ция очень старая, халдейская, в упрощенном рес-
публиканском виде на новой почве и действенной
земле. Вообще Соединенные Штаты не могут слу-
жить никому примером. Они слишком еще недо-
лго жили, всего один век. Посмотрим, что с ними
будет через 25-50 лет... Если они расширятся, как
Рим и Россия, на другие несхожие страны, на Ка-
наду, Мексику, Антильские острова и вознаградят
159
себя этой новой пестротой за утраченную послед-
ней борьбой внутреннюю сложность строя, не пот-
ребуется ли тогда им монархия?”18
Как мы видим, предсказания Леонтьева не оправдались,
США монархия не потребовалась. Но его мысли нашли в Рос-
сии сторонников. Вслед за Леонтьевым негативный взгляд на
Америку развивал Василий Розанов, испытавший известное
влияние Леонтьева19.
С другой стороны, в свидетельствах русской интеллиген-
ции, в особенности той, что побывала в Америке, отражается
глубокий интерес к демократическому опыту США. Русский хи-
мик Д. И. Менделеев, посетивший в 1876 году Филадельфийс-
кую выставку, в своих путевых очерках пишет, что Америка
“представляет драгоценный опыт для разработки поли-
тических и социальных понятий. Людям, которые дума-
ют над ними, следует побывать в С.-А. Соединенных
Штатах. Это поучительно”20.
Глубокий интерес проявляют к Америке представители
творческой интеллигенции — музыканты, писатели. В конце сто-
летия путешествия в США совершают В. Г. Короленко, П. И.
Чайковский, С. В. Рахманинов, оставившие интересные воспо-
минания об этих поездках. Если в Европе господствующим был
взгляд на Америку как “культурную провинцию”, то деятели рус-
ской культуры находили в американской культуре много ценно-
го и интересного. Еще в прошлом веке на русский язык посто-
янно переводились сочинения известных американских писа-
телей — Вашингтона Ирвинга, Фенимора Купера, Эдгара По,
Уитмена.
Показательна в этом отношении оценка американской
культуры писателем Л. Н. Толстым. В письме, адресованном
американскому народу от 21 июня 1900 года, он говорил:
“Если бы мне пришлось обратиться к американ-
скому народу, то я постарался бы выразить ему
мою благодарность за ту помощь, которую я полу-
чил от его писателей, процветавших в 50-х годах.
Я бы упомянул Гаррисона, Паркера, Эмерсона, Балу
и Торо не как самых великих, но как тех, которые,
я думаю, особенно повлияли на меня. Среди них я
назову: Чаннинга, Уитиера, Уолта Уитмена — блес-
тящую плеяду, подобную которой редко можно
найти в мировой литературе”21.
Высоко оценивая самобытность американской литерату-
ры, Толстой добавляет: “И мне бы хотелось спросить аме-
риканский народ, почему он не обращает внимания на
160
эти голоса (которые вряд ли можно заменить голосами
Гульда, Рокфеллера и Карнеджи), и почему он не про-
должает того хорошего дела, которое столь успешно ими
начато”22.
Диалог между русской и американской литературой на-
чался давно. Об этом свидетельствует, например, письмо Уол-
та Уитмена к русскому издателю “Листьев травы", где он заме-
чал:
“Вы — русские, и мы — американцы! Россия и Аме-
рика, такие далекие и такие несхожие с первого
взгляда — так различны социальные и политичес-
кие условия нашего быта, такая разница в путях
нашего нравственного и материального развития
за последние сто лет, — и все же в некоторых чер-
тах, в самых главных, наши страны так схожи. И у
вас — разнообразие племен и наречий, которому
во что бы то ни стало предстоит спаяться и спла-
виться в единый союз; не сокрушенное веками со-
знание, что у каждого из наших народов есть своя
историческая, священная миссия, свойственная
вам и нам; пылкая склонность к героической друж-
бе, вошедшая в народные нравы, нигде не прояв-
ляется с такой силой, как у нас и у вас; огромные
просторы земли, широко раздвинутые границы,
бесформенность и хаотичность многих явлений
жизни, все еще не осуществленных до конца и
представляющих собой, по общему убеждению,
залог неизмеримо более великого будущего...”23
Это ощущение психологической близости и историчес-
кой общности наследуется и XX веком. В описаниях русских
посетителей США превалирует положительная оценка амери-
канской действительности, ее культуры, литературы, националь-
ного характера. Исключение составил, пожалуй, только Максим
Горький, который нарисовал гротескный портрет Америки в сво-
ем “Городе Желтого Дьявола" (1906).
Горьковское восприятие Америки свидетельствовало о
существовании стереотипов восприятия, которые присутство-
вали как в России, так и в Америке. Эту сторону дела очень
остро почувствовал уже П. А. Тверской, который на своем лич-
ном опыте сталкивался с разного рода предубеждениями.
“Западная Европа, — писал он, — а за нею и Аме-
рика все еще смотрят на русского человека как на
припомаженного и одетого в модный костюм тата-
рина. В свою очередь и американская культура и
161
цивилизация считаются той же Западной Европой
все еще стоящими на очень грубой, сравнительно,
степени развития. Это — понятия давно укоренив-
шиеся и твердые, бороться с которыми можно толь-
ко с самыми осязательными доказательствами в
руках. И пока они преобладают в общественном
мнении народов, нечего, по моему крайнему разу-
мению, и надеяться на взаимное уважение...”24
Новая волна пилигримов, потянувшихся к американским
берегам, относится к 20-м годам XX столетия. В это время Аме-
рику посещали С. Есенин, С. Прокофьев, В. Маяковский, Б. Пиль-
няк, С. Эйзенштейн. Впечатления о стране были самые разные,
но в большинстве случаев в них господствовало представление
об Америке как стране контрастов: бедности и богатства, могу-
щества и слабости. Такого рода картину рисует Борис Пильняк
в своем романе “О-кэй", Ильф и Петров в “Одноэтажной Аме-
рике".
США и СССР совместно героически боролись с фашиз-
мом в период Второй мировой войны. Но “холодная война",
наступившая в послевоенное время, разрушила все экономи-
ческие, политические и культурные связи, которые наметились
во время борьбы с нацизмом. Обе страны стали вкладывать
огромные ресуры в идеологическую пропаганду, в создание
"образа врага*. Тогда появилось много ложных стереотипов,
которые многократно тиражировались средствами массовой
информации.
В этой парадоксальной ситуации роль интерпретатора
Америки взяла на себя эмигрантская литература. Лучшим при-
мером могут быть романы Владимира Набокова "Лолита" и “Ада".
Вторым двуязычным русско-американским писателем становит-
ся Иосиф Бродский, поэзия которого питается скорее носталь-
гическим образом России, чем судьбами “американской меч-
ты".
Третья волна русской эмиграции создает новую культур-
ную ситуацию, отражающую трагическое положение новых эмиг-
рантов, обретших в США политическую и духовную свободу, но
потерявших привычную профессию и интеллектуальный имидж25.
Похоже, что новая русская эмиграция ощущает новые
проблемы в процессе своей адаптации к американской культу-
ре и условиям жизни и, теряя свои корни, она не находит кор-
ней американских. О серьезных конфликтах между русскими и
американскими ценностями свидетельствуют такие произведе-
ния русских эмигрантов, как роман Эдуарда Лимонова "Это я,
Эдичка" или “В поисках грустного бэби" Василия Аксенова.
Впрочем, очевидно, что русские эмигранты последнего поко-
ления гораздо лучше понимают особенности американской
162
жизни, отношение американцев к работе, семье, к быту, чем их
предшественники, о чем свидетельствуют новые опыты “откры-
тия Америки”26.
В современной России существуют, как нам представля-
ется, два главных типа отношения к Америки: ее идеализация и
ее принижение. Идеализация Америки — это очевидое насле-
дие 60-х годов, когда Америка воспринималась как символ всего
того, что было запрещено в СССР, в особенности свободы, как
политической, так и индивидуальной. С этим был связан инте-
рес ко всему американскому — романам Стейнбека и Хемин-
гуэя, американской одежде, пище и автомобилям. Вспоминая о
той эпохе, Иосиф Бродский говорит:
“Идея индивидуализма — это то, о чем мы мечта-
ли. Для нас существовало только одно место, где
она воплощалась, — это США. Мы хотели быть
американцами, потому что хотели быть индивиду-
алистами”27.
Эта идеализация США существует и сегодня, она проявляется
в попытках подражания американской политической системе,
американскому способу организации бизнеса и достижения
материального успеха.
Второй тип отношения к США связан с явным приниже-
нием американских ценностей, возрождением стереотипа о
бездуховности Америки. Эти идеи имеют свои корни в филосо-
фии славянофильства. Современные националисты повторяют
традиционные аргументы о противостоянии России и Америки,
утверждая, что если Россия уступает Америке в материальном
благополучии, то зато превосходит в духовности. Как уже гово-
рилось, некоторые современные политические деятели стре-
мятся пропагандировать антиамериканизм, заявляя, что США
возглавляют тайный заговор против России и делают все воз-
можное, чтобы погубить ее. За всем этим стоит явное желание
вновь создать образ врага и вернуться к атмосфере холодной
войны.
Нам представляется, что истина лежит где-то посереди-
не между этими двумя крайностями. Во всяком случае, адек-
ватное воприятие Америки требует непредвзятого, свободного
от стереотипов, всестороннего изучения истории и культуры этой
страны.
Мы полагаем, что вполне возможно говорить о специфи-
чески русском восприятии Америки. Известно, что каждая на-
ция по-своему открывала Америку: французы иначе, чем не-
мцы, немцы иначе, чем англичане. В чем же состоит своеобра-
зие русского восприятия Америки?
Прежде всего, очевидно, в том, что образ Америки, как
163
он создавался в русском общественном сознании и литератур-
ной традиции, не был одномерным, он включал полярные, как
положительные, так и негативные характеристики. С одной сто-
роны, русские путешественники восторгаются безграничными
просторами страны, восхищаются успехами американской тех-
ники, высоко оценивают победы американской демократии и
обнаруживают сходство в русском и американском характерах.
С другой стороны, в русском восприятии США присут-
ствует всегда и критический момент. Специальным предметом
критики, от Радищева до декабристов и Пушкина, было рабст-
во. Кроме того, русские писатели и путешественники, отмечая
демократизм американского общества, постоянно подчеркива-
ли противоречия в социальной структуре американского общес-
тва, называя его ‘республикой богатых", отмечая неутомимый
эгоизм и страсть к довольству, как особенности американского
характера.
Это постоянное подчеркивание противоречий американ-
ской действительности, ее достижений и утрат свидетельству-
ет о проницательности русской социальной мысли и ее глубо-
ком интересе к американскому опыту.
ПРИМЕЧАНИЯ
' Русская Америка в "Записках” Кирилла Хлебникова. М,
1985.
2 Тихменев, П. Историческое обозрение образования
Российско-американской компании и действие ея до
настоящего времени. Спб, 1863, ч. 2, с. 267.
3 Svinin, Р. Sketches of Moscow and St. Peterburg. Phila-
delphia, 1813, p. 2.
4 ‘Литературная газета*, 14 августа, 1830, т. II, Ыв 46, с.
77.
• Там же.
• Пушкин А. С. Полное собр. соч. М., 1949, т. 12, с. 104.
7 Там же, т. 16, с. 421.
3 Там же, т. 12, с. 104.
® ‘Отечественные записки*, 1939, т. 3, отд. 2, с. 70.
*° Crevecouer, Н. Letters from an American Farmer. N.Y.,
1925, p. 262.
” Токвиль, Алексис. О демократии в Америке. М.,1994,
с. 296.
12 В. Г. Белинский И его корреспонденты. М., 1948, с.
269-270.
13 Герцен А. И. Собр. соч. М., 1961, т. 21, с. 386.
164
АМЕРИКАНСКАЯ ЖИВОПИСЬ
12—————
Наше искусство является индивидуалистичным, соз -
дещщщд дэнным частными собирателями, музеями и публи -
кой, интересующейся искусством. Оно меньше всего
является результатом государственного патронажа.
Ллойд Гудрич.
Что является американским в американском искусстве.
Изобразительное искусство в США имеет хотя и не слиш-
ком длительную, в особенности если сравнивать с европейскими
масштабами, но весьма своеобразную историю, в процессе ко-
торой выработался особый, типично "американский" способ ху-
дожественного мышления, своеобразная система художествен-
ных и эстетических предпочтений, которая резко отличает амери-
канское искусство от европейского. На это обстоятельство
обращают внимание авторы исследования "Что является амери-
канским в американском искусстве". Невозможно, отмечают
они, выделить какую-то одну единственную черту в качестве глав-
ной и доминирующей над всем американским художественным
опытом. Скорее всего, для американского искусства характерен
плюрализм, разнообразие стилей и направлений, отсутствие
единства, что является следствием демократического опыта и
опоры на индивидуализм.
"И все-таки, несмотря на разнообразие, возможны неко-
торые общие черты. Наше искусство является индивидуа-
листичным, созданным частными собирателями, музеями
и публикой, интересующейся искусством. Оно меньше
всего является результатом государственного патронажа.
Наиболее жизнеспособное искусство создавалось в США
для бизнеса и производства, его предметом являлись лич-
ные или местные сюжеты; исторический, религиозный или
чисто интеллектуальный контекст был исключительно ред
ким. Преобладающим художественным языком были на-
турализм, экспрессионизм или абстракция, формальные
искания были чужды для всех школ, как реалистиче-
ских, так и абстрактных. Наше искусство не имело глубо-
ких корней в глубоком прошлом. Именно поэтому наши
художники так ревностно ищут своих предшественников в
165
Европе, на Востоке или в примитивных культурах. Непре-
кращающееся взаимодействие с американским прошлым
остается бессознательным. Для серьезных художествен-
ных открытий американские художники сделали значи-
тельно меньше, чем европейские мастера. Но за послед-
ние годы мы стали создавать художественные формы, ко-
торые в большей мере оригинальны и в меньшей степени
зависят от европейского опыта"1.
Возникновение американского искусства было связано с
трудным и длительным периодом освоения нового континента. В
условиях борьбы с дикой природой и создания новой цивилизации
на необжитых просторах первым поселенцам оставалось мало
времени и энергии для художественного творчества. В отличие от
Европы в Америке отсутствовала централизованная власть, кото-
рая могла бы способствовать развитию искусства, хотя бы в его
официальных или патриотических формах. Церковь была простой
и не нуждалась в религиозном искусстве. К тому же пуритане Но-
вой Англии были враждебно настроены к искусству как проявле-
нию роскоши и прославлению общественного неравенства.
Все эти факторы, казалось бы, должны были надолго отло-
жить момент возникновения национального американского ис-
кусства. Однако, историческая практика показала обратное. Ис-
кусство в Америке появилось задолго до основания академий и
художественных школ, оно сопровождало американцев в их
трудной борьбе за создание новой цивилизации.
Конечно, нельзя упускать из виду тот факт, что искусство
на американском континенте существовало задолго до открытия
Америки. Коренные жители Америки — индейцы — создавали
замечательные образцы художественного ремесла, украшая
свое жилье и одежду, создавая керамическую посуду, женские
украшения, плетеные изделия и т. д. Впоследствии эти традиции
окажут серьезное воздействие на профессиональное американ-
ское искусство, станут предметом подражания и даже моды.
Одновременно с этим существовали и традиции изобрази-
тельного искусства, вывезенные из Европы. Правда из-за отсутст-
вия художественных школ и профессиональной выучки, первые
этапы развития изобразительного искусства в Америке было свя-
зано с примитивом, с творчеством непрофессиональных худож-
ников-любителей. Сегодня мы наслаждаемся произведениями
американских примитивистов как оригинальными произведения-
ми. Но в свое время, очевидно, к ним относились с гораздо мень-
шим почтением. Поэтому сохранилось не так уж много образцов
этого творчества, которые сегодня находятся в коллекциях худо-
жественных музеев Нью-Йорка, Вашингтона, Филадельфии.
166
Сюжетами американского примитива являются предметы и
явления повседневного опыта: дома, церкви, кладбища, рабочие
на плантации, дети, животные. Отсутствие правильных пропорций
и перспективы искупается в этих картинах яркостью красок, наив-
ностью, близкой произведениям детского искусства, а иногда
иронией, которая отличает некоторые произведения примитиви-
стов. В произведениях американских примитивистов привлекает
контраст между воображением, желанием выразить нечто важ-
ное и значительное, и ограниченностью технических средств для
воплощения этого замысла.
Ллойд Гудрич, один из авторов уже упоминавшейся книги
"Что является американским в американском искусстве, пишет:
"В ранней Америке существовало более народного искусства,
чем в Европе, и эта ситуация сохранялась и на протяжении всего
19-го века. Создаваемое местными талантами, народное искус-
ство сохраняло местный колорит. Он появляется уже в портре-
тах XVII века, изображающих примитивные добродетели и ха-
рактеры, свободные от профессионального мастерства. Даже у
более изощренных художников, усваивающих европейский
стиль, элементы примитивного стиля долго оставались в их
творчёсве"2.
Первый, самый начальный период развития американского
искусства относится к XVII веку, когда на американском континен-
те начали появлятся первые колонии, основанные английскими или
голландскими поселенцами. Среди этих поселенцев были и ху-
дожники, получившие образование и техническое мастерство в
Европе. Как правило, это не были крупные и известные мастера.
Для тех, кто обладал именем и известностью не было необходи-
мости покидать родину и начинать свою жизнь заново. Скорее это
были ремесленники, обладавшие определенным художествен-
ным талантом и стремлением запечатлеть на полотне образы сво-
их современников. Самым популярным жанром в это время был
портрет, заменявший во многом фотографию. Пожалуй, это был
единственный жанр, который пользовался постоянным успехом,
— индивидуальные и коллективные портреты охотно покупались.
Представители среднего класса американского общества копи-
ровали свой образ, чтобы сохранить память о себе потомкам.
Многие художники XVII века, за некоторым исключением,
остались неизвестными. До нас дошли несколько портретов, на-
писанных капитаном Томасом Смитом, моряком, прибывшим в
Новую Англию в середине века. К 1680 году относится его порт-
рет священника Уильяма Эймса, а затем его собственный авто-
портрет. Мы видим на нем человека с сильным характером, кото-
рый сидит, положив руку на череп. Череп здесь носит аллегори-
ческое значение, как символ смерти и бренности земной жизни.
167
Напоминание о смерти присутствует и в стихах, которые можно
прочесть на листе бумаги, лежащим под черепом. На заднем пла-
не, в проеме окна виден корабль и военный форт, как свидетель-
ство о морской профессии автора. Этот авторпортрет — типич-
ное произведение пуританского искусства, которое весьма хара-
ктерно для культуры колониальной Америки.
Отголоски пуританской культуры несут многие произведе-
ния того времени, как, например, анонимный портрет "Миссис
Фрейк с дочкой Мэри". Здесь изображены жена и дочь состоя-
тельного купца из Бостона. Художник обращает внимание на эле-
менты, демонстрирующие состоятельность семьи: красивое зе-
леное платье с красным подолом, изящный голландский воротни-
чок, коралловый браслет на руке миссис Фрейк. Очевидно, эта
картина характерна для того времени, изображая быт и людей
среднего класса.
Расцвет американской культуры и искусства связан с разви-
тием крупных городов, таких как Филадельфия, Бостон, Нью-
Йорк. Здесь постепенно формировались основные художествен-
ные школы и направления. В начале XVIII века доминирующими
направлениями в искусстве и архитектуре были барокко и не-
оклассицизм. Искусство барокко с его идеалами грандиозного и
возвышенного, резкими контрастами света и тени было вывезено
из Европы и стало популярным стилем портретной живописи. Ос-
новоположником этого стиля в Америке стал Густавус Хиселлиус,
который поселился в Филадельфии в 1711 году. Здесь он пишет
большое количество портретов и несколько станковых картин на
традиционные мифологические сюжеты — "Вакх и Ариад-
на" (1720), "Тайная Вечеря" (1721). Однако, было очевидно, что
европейское барокко явилось явным контрастом для Филадель-
фии, которая в то время была центром рационалистической фи-
лософии и естественных наук, принципы которых отстаивал Бенд-
жамен Франклин. Поэтому не случайно Хисселиус отказывается
от барочной эстетики и пишет в 1735 году реалистический портрет
двух индейских вождей "Тишкохана и Лаповинса". Этот переход
от барокко к реализму весьма характерен для американской жи-
вописи, в особенности для художников, которые родились на
американском континенте и были свободны от традицией евро-
пейского искусства. Такими были Роберт Феке (Feke, 1706-1767),
оригинальный художник-самоучка, моряк по профессии, Джо-
зеф Баджер (1708-1765), Джон Гринвуд (1727-1792). Несмотря
на слабую профессиональную выучку, они проявляли живой инте-
рес к реалиям американской жизни и характерным для нее типам.
Как отмечает Э. Ричадсон, "реализм был редким явлением для
барочного периода американской живописи. В колониаль-
ной живописи доминировали аристократические идеалы, однако
168
существовали и социальные силы, призывающие к реализму.
Это был дух демократии фронтира, растущий дух научного
рационализма и юмор. Бенджамен Франклин дал литературное
выражение всем этим трем факторам. Но воздействие этих сил
на живопись происходило значительно медленнее"3.
В этом смысле показательно творчество двух известных
американских художников, чье творчество приходится на конец
XVIII и начало XIX века — Бенджамена Уэста (1738-1820) и Джо-
на Копли (1738-1815). Копли жил в Бостоне, в обстановке творче-
ской мастерской своего отчима Питера Пелхама, известного гра-
вера. Будучи самоучкой, он получил известность как автор колле-
ктивных портретов, в которых подчеркивается живость
характеров — "Мэри и Элизабет Ройал", "Миссис Сильвания Бо-
урни", "Мистер и Миссис Миффин". Копли волновала проблема
художественного образования. В 1765 году он посылает свою
картину "Мальчик с белочкой" в Лондон и получает довольно по-
ощрительный отзыв от Рейнольдса, который советует художнику
посетить Европу. Копли следует этому совету. В 1774-75 годах он
пересекает океан и после посещения Италии, Франции и Голлан-
дии поселяется в Лондоне. Здесь стиль его живописи существен-
но меняется, приобретает романтический характер, о чем свиде-
тельствует, например, его драматическая картина "Брук Уотсон и
акула" (1778). Особую известность получают его портреты лю-
дей, связанных с историей Американской революции. Это порт-
рет серебренных дел мастера Поля Ривера, который совершил
исторический подвиг, проскакав ночью из Бостона в Лексингтон,
чтобы предупредить войска повстанцев о прибытии британских
войск. Другой портрет изображает Сэмюеля Адамса, политиче-
ского писателя, который подготовил акт против расстрела бри-
танскими войсками демонстрантов в Бостоне. Эти люди стали ге-
роями американской революции и Копли увековечил их образы
для истории.
Судьба Копли во многом сходна с судьбой его современ-
ника Бенджамена Уэста. Уэст начал свою художественную карь-
еру в Филадельфии, где он писал свои многочисленные портре-
ты. В 1759 году он уезжает в Италию для изучения художествен-
ного мастерства и после трех лет обучения приезжает в Лондон и
становится здесь одним из основателей Королевской Академии
художеств. В Лондоне его художественная мастерская была ме-
стом притяжения и школой для многих американских художников,
включая Мэтью Пратта, Генри Бенбриджа, Чарльза Пила ( Peale)
и многих других. Об атмосфере, царящей в доме Уэста, дает
представление картина "Американская школа" (1765), изобража-
ющая патрона, окруженного учениками. В Лондоне Уэст не забы-
вает своей родины, здесь он пишет несколько исторических кар-
169
тин на темы американской истории -"Договор Уильяма Пенна с
индейцами" (1772), "Встреча американских делегатов по поводу
договора с Англией" (1783). Тем не менее, судьбы Копли и Уэста
показательны: оба покидают Америку, получая более широкие
возможности для творчества в Европе, чем на своей родине. Но
при этом они не теряют связи с родиной и их лучшие картины по-
священы сюжетам американской истории.
В конце XVIII — начале XIX века в Америке получает распро-
странение неоклассицизм, во многом сходный с революционным
классицизмом Луи Давида. Это определялось не столько художе-
ственной модой, сколько политическими идеалами, ориентацией
на республиканское искусство Древней Греции с его граждански-
ми идеями и культом героев. Отсюда американское искусство
черпало свои художественные идеи и идеалы. Идеальной фигурой
для нового пантеона героев был Джордж Вашингтон, и не случай-
но, что многие художники обращались к его жизни и образу.
Большой вклад в развитие американского искусства внес
третий президент США Томас Джефферсон. Находясь во Фран-
ции, он внимательно изучал теорию и историю архитектуры. Вер-
нувшись в Америку, он широко пропагандировал классицистиче-
ский стиль в строительстве и архитектуре, в котором он видел от-
ражение идеалом демократии, простоту, ясность и рационализм.
Сам Джефферсон сделал проекты нескольких зданий в штате
Вирджиния, где он жил. Таковы — Монтичелло (дом на малень-
ком холме) в Шарлотсвилле, ротонда и павильон университета
Вирджинии. Благодаря Джефферсону, палладианский стиль полу-
чил широкое распространение по всей Америке. Античный ордер
стал обязательным признаком американской демократии.
После революции роль важнейшего культурного центра
переходит от Бостона к Филадельфии. Здесь происходили засе-
дания Конгресса, здесь была написана и принята Конституция.
Здесь возникла и крупная художественная династия, основателем
которой стал Чарльз Уинстон Пил (1741-1827).
Как многие американские художники, Пил был по профес-
сии ремесленником и художником-самоучкой. Он начал писать
картины в возрасте 21 года, вооружившись купленным по случаю
"Руководством, как самому обучится искусству". Пил был уве-
рен, что живописи можно научить каждого, и его собственный
опыт был тому примером. Скоро он стал писать семейные порт-
реты и обнаружил, что это гораздо более прибыльное дело, чем
его ремесло седельщика. Его первые портреты отличались алле-
горизмом в духе традиционного неоклассицизма. На "Портрете
Уильяма Питта" (1768) он изображает чиновника гербовых бумаг,
обряженного в римскую тогу и со свитком в руке. Позднее он
приезжает в Лондон, где получает художественное образование
170
в мастерской Уэста. Возвратившись в Америку, Пил обращается
от портрета к исторической живописи, стремясь запечатлеть на
холсте еще свежие события американской революции.
Главной темой его исторических картин становится Вашинг-
тон, первый и главный герой революционной американской исто-
рии. Пил создал большое количество его портретов, в разных по-
зах и разных размеров. Известна его картина "Вашингтон в битве
при Принстоне" (1784), заказанная Принстонским колледжем. Ва-
шингтон изображен здесь в героической позе, с поднятой обна-
женной саблей, на фоне умирающих воинов и развернутого
звездно-полосатого флага.
Мечтой Чарльза Пила было создание картинной галереи,
где были бы выставлены портреты великих людей. Но поскольку
публика неохотно посещала картинную галерею, он стал выста-
влять в ней птиц и животных, чтобы "представить весь мир в ми-
ниатюре". Он даже выставил в ней кости мамонта, первого ис-
копаемого животного, найденного в Америке. На картине "Ху-
дожник в своем музее" (1822) он изображает себя на фоне
занавеса, приоткрывающего вход в музей, уставленный клетка-
ми птиц, а на переднем плане — кости мамонта. Так на провин-
циальной почве Пил, создавая свой музей, пытался осуществить
идею Леонардо о единстве научной и художественной культур.
Но Пил стремился не только построить музей, но и заполнить его
художниками и их творениями. Восемь из его десяти детей, а так-
же брат, племянник, четыре племянницы, три внука, иными сло-
вами, целая плеяда, стали практикующими художниками. При-
чем, чтобы заполнить вакуум художников в стране, он давал сво-
им сыновьям имена известных европейских художников, называя
их Рембрандтом, Рубенсом, Тицианом, Рафаэлем, Анжеликой
Кауфман и т. д. Если Америка не имела своих старых мастеров,
то в его семье Пила их было предостаточно. В картине "Лестнич-
ная группа" он изобразил своего сына Рафаэля с палитрой в руке
— символом профессии художника — и его брата Тициана, гла-
зеющего на зрителей сверху лестницы. Эта картина была вы-
полнена в супер-иллюзионистком стиле ( в России этот жанр по-
лучил название "обманки"), дети его были изображены в полный
рост, а к нарисованным лестничным ступеням Пил добавил на вы-
ставке реальные ступени из дерева. Говорят, что Джордж Ва-
шингтон, пришедший посмотреть выставку картин Пила, поздо-
ровался с его нарисованными детьми. Полный оптимизма, энту-
зиазма, интереса к искусству и научным знаниям, Чарльз Пил
был типичным представителем американской предприимчивости
и того, что в Америке называется self-made man. После того, как
Копли уезжает в Англию, он становится лидером портретного
искусства в Филадельфии.
171
Среди художественно одаренных детей Пила выделяется
его сын Рафаэль Пил (1774-1825), который стал первым в Амери-
ке профессиональным автором многочисленных натюрмортов.
По стилю его картины близки голландскому натюрморту XVII ве-
ка. Ему принадлежит также картина "Венера, выходящая из мо-
ря" (1822), на которой изображено висящее на резиновой ленте
покрывало, из-за которого видны лишь одна обнаженная рука и
ступня Венеры. Возможно, этот американский Рафаэль был не
прочь пошутить над публикой, но скорее всего он был вынужден
использовать этот трюк из-за религиозной цензуры, не позволяю-
щей изображать обнаженную натуру.
Его младший брат Рембрандт Пил (1778-1860), в отличие от
шутника Рафаэля, обладал серьезным характером. Больше всего
он занимался портретом. Рембрандт Пил создал 65 портретных
изображений Джорджа Вашингтона, достаточно достоверных и
профессиональных. Но большую популярность, чем образы пре-
зидента, получила его картина младшего брата "Рубенс Пил с ге-
ранью" (1801), выразившую дух его родного города Филадель-
фия, название которого означает "братская любовь".
Семья Пилов внесла огромный вклад в развитие американ-
ского искусства. В частности, Чарльз Пил был основателем Пен-
сильванской Академии искусств, которая много сделала для
подъема художественной культуры в стране. Его дети и внуки
продолжали, каждый на свой лад, дело своего отца и деда, ока-
завшегося настоящим мастодонтом американской художествен-
ной культуры.
Художественную традицию Чарльза Пила продолжил еще
один художник Джилберт Стюарт (1755-1828). Лишенный
средств к жизни и образованию, сын продавца табака из Род Ай-
ленда оказался волею судьбы в Эдинбурге. После трех лет мы-
тарств, он попадает в 1775 году к Бэнджамену Уэсту, который бе-
рет его в свою лондонскую мастерскую и делает своим главным
помощником. В 1792 году, преследуемый кредиторами, Стюарт
возвращается в Америку, куда он привозит элегантность и высо-
кую стилистику английского портрета.
Одной из главных тем его творчества становится образ Ва-
шингтона. Президент позировал ему однажды в 1796 году, за три
года до смерти. Стюарт написал 114 портретов Вашингтона и ос-
тавил более ста набросков головы президента, которые впослед-
ствии стали основой для изображения Вашингтона на долларовой
банкноте. Стюарт сделал успешную карьеру в Америке, занима -
ясь портретным искусством. В 1803 году, когда федеральное
правительство переезжает в Вашингтон, он покидает Филадель-
фию, где его место занимает Томас Салли (1783-1872), который
так же проявил себя как талантливый портретист.
172
Человеком, которому выпала доля прославить Американ-
скую революцию, был Джон Трамбелл (1756-1843). В отличие от
других американских художников, Трамбелл происходил из со-
стоятельной семьи. Его отец был крупным политическим деяте-
лем, занявшим впоследствии пост губернатора штата Коннекти-
кут. Он не хотел, чтобы его сын занимался таким бесполезным
занятием, как живопись. Но Трамбелл сделал свой выбор в поль-
зу искусства. В 1778 году он начинает заниматься в студии в Бос-
тоне, а затем едет во Францию и Англию, где получает уроки в
мастерской Уэста. В Англии молодого художника обвиняют в
шпионаже, и Уэсту приходится употребить все свое влияние на ко-
роля Георга III, чтобы освободить Трамбелла из заключения. Его
первые картины написаны на сюжеты античной мифологии. Но за-
тем, начиная с 1785 года, Трамбелл задается целью написать 13
картин на сюжеты американской революции. Широко известна
его картина "Декларация Независимости, 4 июля 1776", где изо-
бражается исторический момент подписания знаменитого доку-
мента. Стремясь к исторической точности, Трамбелл рисует с на-
туры портреты участников первого Конгресса, в том числе
Джефферсона, Франклина, Джона Адамса. В общей сложности
на создание этой картины уходит 33 года. По возвращении в Аме-
рику, Трамбелл получает заказ от Конгресса расписать героиче-
скими сюжетами ротонду в только что построенном Капитолии в
Вашингтоне. Трамбелл изображает четыре сюжета: два на тему
военных событий (окружение британской армии у Йорктауна и
Саратоге), два, изображающих Вашингтона. Работа над этими
картинами заняла около десяти лет. В 1817 году Трамбелл стано-
вится президентом Американской академии изобразительных ис-
кусств в Нью-Йорке. Он был первым в американском искусстве,
кто сделал значительным жанр исторической живописи и просла-
вил деятелей американской революции.
Таким образом, на раннем этапе развития американского
изобразительного искусства двумя ведущими жанрами были
портрет и историческая живопись. Первый был связан с потреб-
ностью к самоутверждению среднего класса, второй служил ге-
роизации американской Революции и ее участников. Начиная с
первой трети XIX века, в Америке приобретает эстетическую
ценность еще один живописный жанр — пейзаж, который нераз-
рывно связан с опытом американских пионеров, осваивающих бо-
гатства девственной природы Америки.
В известной мере этот жанр был предметом европейского
экспорта. Его зачинателем на американской почве стал выходец
из Англии Томас Коул (1801-1848). Родившийся в провинциальном
городе Болтон графства Ланкашир, Коул с детства возненавидел
индустриальный пейзаж. Когда в 1818 году его семья иммигриру-
173
ет в Америку и поселяется в Фидадельфии, он находит в Амери-
ке богатства девственной, не тронутой человеком природы. Коул
экспортирует в Америку не только технику пейзажной живописи,
но и всю эстетику живописного пейзажа, основанную на теории
возвышенного Эдмунда Бёрка и идее живописной красоты Уилья-
ма Гелпина и Ричарда Найта.
Коул создал прекрасные образцы живописного пейзажа,
обнаруженного им в долине реки Гудзон. Он изображал возвы-
шенные сюжеты: водопады с ниспадающими струями воды, доли-
ны рек после грозы. Его пейзажи полны поэтичной красоты и обо-
стренного чувства возвышенного. Вместе с тем, Коул ощущал
противоречия природы и цивилизации. В своих картинах, в особен-
ности в серии "Судьбы цивилизаций", он представил апокалипти-
ческий взгляд на историю, как на подъем и неминуемое падение
цивилизаций, не оставляющее после себя ничего, кроме руин и
одиноких колонн, заселенных птицами. В этих апокалиптических
образах как бы содержалось предупреждение Америке об опас-
ности безграничной эксплуатации природы.
Традицию романтического пейзажа, начатую Коулом,
продолжили многие художники, в частности Фредерик Чёрч
(1826-1900), который был учеником Коула в последние годы
его жизни. Он унаследовал от своего учителя представление о
природе, как символе божественной, универсальной гармонии.
Увлеченный идеей исследования природных ландшафтов, Чёрч
совершает в 1853 году путешествие по Южной Америке, в ре-
зультате чего он создает величественный пейзаж "Эквадорские
Анды" (1855), который получает горячее одобрение публики.
Но еще большим успехом пользуется его картина "Ниагара"
(1857), в которой художнику удалось передать красоту и вели-
чие этого замечательного явления природы Северной Америки.
Вслед за тем он пишет серию величественных пейзажей "Су-
мерки в дикой природе" (1860), "Котопакси" (1862), "Сезон
дождей в тропиках" (1866). Пожалуй, никто другой, как Чёрч,
не смог так выразительно передать величие американской при-
роды. На склоне лет Чёрч построил в долине реки Гудзон дом,
который он назвал "Олана”, который он декорировал коллекци-
ями предметов из Японии, Греции, Южной Америки. Этот дом
и до сих пор остается своеобразным музеем, созданным ху-
дожником.
Таким образом, американские художники в сравнительно
краткий период достигли значительных успехов в развитии пей-
зажной живописи. И не случайно, что художник и гравер Эшир
Дюранд уже в 1830 году выпустил серию изданий под названием
"Американский пейзаж", чтобы представить в виде гравюр рабо-
ты американских пейзажистов.
174
Конечно, американцы открывали красоты своей природы
по-иному, чем европейцы, которые путешествовали по Альпам и
делали акварельные наброски пейзажей. Вместо "живописных пу-
тешествий" американцы предпринимали полные опасностей похо-
ды, связанные с освоением новых земель, продвижением по охот-
ничьим тропам. Эту жизнь на фронтире изображают многие ху-
дожники, в частности, Джордж Калеб Бингхэм (1811-1879),
который рисовал охотников и рыбаков. Его картина "Торговцы ме-
хом спускаются по Миссури" (1845) прекрасно передает атмо-
сферу жизни на фронтире. Ему же принадлежит картина, изобра-
жающая известного охотника Дэниеля Буна, сопровождающего
поселенцев в поисках новых земель.
Открывая для себя дикую природу, американцы сталкивались
с одной чрезвычайно важной проблемой — исконными жителями
Америки, индейцами. Образ индейца в американской живописи
менялся и варьировался. Первоначально, в соответствии с традици-
ями пуритан, индеец изображался как "благородный дикарь", наив-
ный и безгрешный. Таким он предстает в рисунках и картинах
Чарльза Кинга (1758-1862), ученика Бэнджамена Уэста, который
создал более ста портретов индейцев для только что созданного
Бюро по делам индейцев. Подобным же образом изображает ин-
дейцев Джордж Катлин (1796-1872). Юрист по образованию, этот
художник-самоучка принял участие в экспедициях генерала Клар-
ка, знаменитого исследователя Америки. В последующем Катлин
сам совершает экспедиции и привозит огромное количество зари-
совок индейцев различных племен. В 1837 году он даже открывает
"Галерею Индейцев", которая демонстрируется в Бостоне, Нью-
Йорке, Филадельфии и Вашингтоне. Часть этой выставки в конце
концов попала в Смитсоновский Институт, где хранится и до сих пор.
Однако довольно скоро образ "благородного Дикаря" сме-
нился образом "демонического индейца", воинственного и беспо-
щадного, убивающего белых женщин и детей, нападающего на
белых из засады. Этот образ поддерживался федеральным прави-
тельством и получил свое распространение в работах Джона Стен-
ли, Чарльза Диаса. Но в конце концов, и этот имидж сменился на
более объективную интерпретацию индейцев как умирающей ра-
сы, утрачивающей свои земли и корни под натиском цивилизации.
В начале XIX века, довольно поздно по сравнению с Евро-
пой, в США сложилась профессиональная художественная шко-
ла. В 1805 году была основана Пеннсильванская Академия худо-
жеств в Филадельфии, которая с 1811 года начала организовы-
вать ежегодные выставки. Филадельфия на протяжении долгого
времени, вплоть до 1825 года удерживала роль художественного
центра, пока эта роль не перешла к Нью-Йорку, который стал
сосредотачивать лучшие художественные кадры. Здесь в 1816 го-
175
ду была основана Американская Академия художеств, возглавля-
емая Трамбеллом. В 1826 году в Нью-Йорке была создана также
Национальная Академия рисунка, президентом которой был из-
бран будущий изобретатель телеграфа Самюэль Морзе. Наконец
в 1842 году в Нью-Йорке был основан Американский Художест-
венный Союз, состав которого быстро достиг 16 тыс. членов. По-
мимо выставок, Союз издавал Бюллетень и журнал "Трансэкшен",
по сути дела, первый журнал по искусству в Америке.
Последняя четверть XIX века в США — это эпоха "Позоло-
ченного века", эпоха расцвета финансовых монополий и сталели-
тейных картелей, эпоха концентрации капитала и богатства в ру-
ках немногих семей — Карнеги, Рокфеллера, Вандербита. Идея
обогащения охватила всю нацию. "Станем богаче, — говорил, па-
родируя эту эпоху, Марк Твен, — и если не сможем сделать это
честным путем, то достинем этого нечестным способом/'
"Позолоченный век" создал свою эстетику, свои художест-
венные и социальные идеалы. От отказался от национализма в ис-
кусстве и стал вкладывать средства в искусство эклектическое,
отражающее стили разных эпох и разных народов. Типичным об-
разцом живописи этого времени являются картины Кеньона Кок-
са (1856-1919). Кокс стремился передать дух классического ис-
кусства, манеру творчества старых мастеров. Его картины —
"Охотящаяся нимфа", "Традиция" — запоздалая реплика шедев-
ров Тициана и Ботичелли с сильными элементами аллегоризма и
схематизма. Эта неоклассическая традиция с переодеванием в
античные одежды характерна также для Эдвина Блэшфилда, Эб-
бот Тайера. Встречается и прямые подражания английским прера-
фаэлитам, как, например, у Томаса Девинга, но без присущего
прерафаэлитам чувства исторической реальности.
Английские прерафаэлиты стали предметом подражания
для американских художников, которые увидели в их творчестве
путь для обновления собственного искусства. В январе 1863 года в
США возникла Американская Ассоциация достижения правды в
искусстве, основанная художником Томасом Фаррером (1839-
1991). В нее вошли художники Джон Уильям Хилл (1812-79), его
сын Джон Генри (1839-1922), Чарльз Мур (1840-1830), Уильям Ри-
чардс (1833-1905), а также известный художественный критик
Кларенс Кук. Помимо художников, членами Ассоциации стали
архитектор Питер Уайт и геолог Кларенс Кинг, что свидетельство-
вало о попытках научного объяснения природных ландшафтов.
Манифест этой Ассоциации, написанный Фаррером, содержал
идею подражания прерафаэлитам. В нем говорилось:
"Мы полагаем, что возрождение искусства, которое было
предложено в Англии, дает большие надежды для бу-
176
дущего и утешением для сегодняшнего дня. Именно шко-
ла прерафаэлитов обосновала принципы вечной правды."
Американские художники отдавали большое уважение Рё-
скину, книги которого были изданы в Америке в начале 50-х го-
дов. Взгляды Рёскина на искусство, его защита прерафаэлитизма
оказали большое влияние на американскую публику и художни-
ков. По этому поводу Кларенс Кук в газете "Нью-Йорк Дейли
Трибьюн" писал в 1864 году:
"Нас заставил двигаться вперед Рёскин, он пробудил в нас
новый интерес к искусству, открыл нам новый, более воз-
вышенный взгляд на него и подготовил нас к тому, чтобы
двигаться по указанному им пути. Его убедительные слова
пересекли Атлантику и пробудили нас здесь — и мы по-
верили ему. А затем появились эти молодые люди, кото-
рые следовали его учению, они помогали, учили нас, заста-
вляли двигаться вперед, и так пошло дело".
Подобным образом писали и другие члены Ассоциации, по-
ставившие своим долгом следование прерафаэлитам. Так Чарльз
Мур писал в 1963 году: "Рёскин принес нам правду, за которую
мы ему благодарны, потому что правда, однажды продемонст-
рированная, стала нашей правдой, нашим императивным дол-
гом". Ему вторил Томас Фаррер, который писал: "Прерафаэлиты
спасут наше искусство, если мы будем внимательно и с уважени-
ем принимать то, чему они учат". Кстати сказать, сам Фаррер не
ограничился только призывами изучать искусство прерафаэлитов,
в своих работах он на практике следовал их принципам. В 1859 го-
ду он представил картину "Музыкальный урок", написанную по
принципам эстетики прерафаэлитов. На ней он изобразил женщи-
ну за фортепьяно, сидящую спиной к зрителю, но ее лицо отра-
жается в зеркале, висящем над фортепьяно. Работу Фаррера от-
личает тщательная разработка деталей — орнаментальный ковер
на полу, картины на стене, бальное платье музыцирующей жен-
щины. По стилистике она чрезвычайно напоминает картину Ханта
"Пробуждающая совесть", хотя в ней отсутствует моральный
символизм, отличающий картину Ханта. Близка к стилистике анг-
лийских прерафаэлитов и другая картина Фаррера "Ушел. Ушел"
(1860), на которой, в частности, изображена картина Миллэ. Вли-
яние прерафаэлитов чувствуется и в пейзажных картинах Фарре-
ра — "Гречишное поле" (1863) и Тора Том" (1865), изображаю-
щих виды Новой Англии.
Подражание английским прерафаэлитам характерно и
другим американским художникам. Картина Джеймса Сэнта "Де-
177
ти в лесу" (1854) — явное подражание "Дочерям мельника" Мил-
лэ. Стремление к подражанию прерафаэлитам наблюдается и в
пейзажах Джона Генри и Джона Уильяма Хилла, в творчестве
Элиху Веддера, создававшего энигматические портреты женщин
в духе Россетти или Берн-Джонса.
Следует, однако, отметить, что подражание прерафаэ-
литам не создало в США сколько-нибудь оригинального и творче-
ского искусства. Американцы видели в прерафаэлитизме прежде
всего пейзажное искусство, передающее творческие импульсы
природы. Глубокий психологизм, историзм и социальный крити-
цизм, свойственные английским прерафаэлитам, оказались дале-
кими для их американских партнеров.
Во второй половине XIX века выделяются два выдающихся
художника-реалиста: Уинслоу Хомер (1836-1910) и Томас Икинс
(1844-1916). Несмотря на то, что оба художника много путешест-
вовали по Европе, их творчество питалось американским опытом
и американской действительностью, не подвергаясь влиянию
модных течений европейской живописи.
В молодости Хомер работал литографом в Бостоне, а за-
тем переезжает в Нью-Йорк, где в течении семнадцати лет рабо-
тает иллюстратором в журнале "Харпер уикли". Во время Граж-
данской войны он посещает театр военных действий и зарисовы-
вает сцены военных сражений. Результатом этой экспедиции
явилась картина "Пленные" (1866), которая получила широкий ре-
зонанс на выставке в Национальной Академии рисунка.
В работах Хомера большое внимание уделяется изображе-
ниюсвета. Несмотря на то, что он посещает Париж и знакомится
с работами импрессионистов, он находит свое решение пробле-
мы освещения, основанное на резких контрастах света и тени, без
импрессионистической вибрации цвета. Темы его картин разно-
образны, что соответствует его опыту журнальной работы: сол-
даты в лагере, охотники в лесу, крестьяне в поле, рыбаки в море.
В особенности его интересуют дети — будущее Америки; он изо-
бражает их купающимися, играющими, удящими, работающими
на ферме и т. д. Иными словами, его интересует человек в про-
цессе труда, в борьбе с природой — вечные и героические темы,
неотрывные от опыта американской жизни и истории.
Томас Икинс родился в Филадельфии и прожил здесь всю
свою жизнь. Он продолжил и развил художественные традиции,
начатые в этом городе Чарльзом Пилсом и его детьми. После обу-
чения в Пенсильванской Академии художеств, он отправляется на
продолжение образования во Францию и Испанию, где изучает
работы выдающихся мастеров, в особенности Рембрандта, Вела-
скеса и Рибейры. Вернувшись в Америку, он обращается к изо-
бражению американской действительности и американского хара-
178
ктера. Предметом его картин становятся выдающиеся люди Аме-
рики: врачи ("Больница Гросса", 1875), ученые ("Профессор Ген-
ри Роулэнд", 1897), спортсмены. Начиная с 1879 года, Икинс зани-
мает пост профессора в Пеннсильванской Академии художеств.
Здесь он реформирует традиционную систему художественного
образования: вместо копирования слепков классической скульпту-
ры, Икинс заставляет своих студентов рисовать с натуры и изучать
анатомию. Преподавательская карьера Икинса была недолгой из-
за его радикализма; ему пришлось уйти из Академии, потому что
он настаивал на введение мужской обнаженной натуры в женские
классы, чему противилась пуританистски настроенная Академия.
Реалистическую традицию, только в области натюрморта,
продолжает в Филадельфии Уильям Харнетт (1848-1892). Он соз-
дает интересные композиции, состоящие из предметов амери-
канского быта: "Старая скрипка", "Волшебная флейта", "Кольт",
"После охоты". Характерно, что в эпоху "Позолоченного века" с
его культом роскоши и богатства, Харнетт избирал для своих кар-
тин вещи старые и вышедшие из употребления, которым, по сути
дела, место на свалке. Но именно эти вещи создают в картинах
Харнетта символическое ощущение истории.
Такую же тематическую направленность имеют и картины
Джона Пито (1854-1907), приятеля и сподвижника Харнетта. В
свои натюрморты художник вписывал портреты президента Лин-
кольна, которые, наряду со старыми предметами, создавали ат-
мосферу ностальгии по старым, ушедшим в прошлое временам.
Таким образом, в конце прошлого века в американском
искусстве сформировались сильные традиции реализма, глубо-
кое ощущение национального опыта, связи искусства с американ-
ской историей, природой и местным колоритом. Причем эти тра-
диции основывались уже не на почве любительсклго искусства,
как это было в большинстве случаев в XVIII веке, но на прочном
фундаменте профессионального искусства, знакомого с дости-
жениями европейской живописи.
Характерно, что Америке, как, впрочем, и России пришлось
вести долгий диалог с европейской культурой. Дело в том, что США,
как и Россия, отставали от Европы в своем художественном развитии
и для становления своего национального искусства они нуждались в
использовании европейского опыта. Это требовало, с одной сторо-
ны, образования американских художников в Европе — во Франции,
Италии или Англии, а с другой — соединения европейского образо-
вания с американским национальным опытом. Американские исто-
рики искусства, как правило, делают акцент на "исключительности"
американской живописи, забывая, порой, что эта исключительность
могла существовать только на основе профессионализма, форми-
ровавшегося благодаря контактам с европейским искусством.
179
Целый ряд американских художников оказали серьезное
влияние на европейское искусство. К ним относятся такие худож-
ники как Джеймс Уистлер (1834-1903), Джон Сарджент (1856-
1925), Мэри Кассат (1845-1926).
Уистлер родился в маленьком городе штата Массачусетс,
но большую часть жизни прожил за границей. Детство он провел
в России, где его отец строил железную дорогу между Москвой
и Петербургом. По возращении в Америку, он поступает в воен-
ную академию в Уэст-Пойнт. После ее окончания он едет во
Францию, а из нее — в военную экспедицию в Чили.
Во Франции Уистлер работает вместе с известными ху-
дожниками — Г уставом Курбе, Эдуардом Манэ, Эдгаром Дега.
Его постоянно тянуло на Восток и он восторгался японскими гра-
вюрами и китайской керамикой. Его собственное творчество во
много питалось идеями "искусства для искусства". В 1871 году он
рисует портрет своей матери и претенциозно называет его
"Композиция в сером и черном". Свои пейзажи, сделанные чаще
всего на Темзе, он называет музыкальным термином "ноктюр-
ны", во многом подражая в них гравюрам Хиросиге. Он добился
чрезвычайной элегантности и музыкальности в изображении
ночных пейзажей.
Уистлер любил публичность, постоянно обращался к прес-
се и это во многом сыграло печальную роль в его карьере. В 1878
году Джон Рескин написал критическую рецензию на его картину
"Ноктюрн в черном и золотом". Уистлер подал в суд и, хотя он
выиграл разбирательство дела, общественность поддержала Ре-
скина. В результате Уистлер стал банкротом и лишился своего до-
ма и коллекции китайского фарфора, которую он долгое время
собирал. Однако, благодаря железнодорожному магнату Чарль-
зу Фриру, который купил большое количество его картин и ри-
сунков, его работы остались в Америке и находятся в галерее
Фрира в Вашингтоне.
Джон Сарджент родился в американской семье, живущей
в Венеции. Он получил художественное образование в Париже,
путешествовал по Испании и Марокко, жил в Лондоне, работал и
выставлялся в Бостоне. Для его творчества характерны живые,
реалистические портреты женщин, в которых он подчеркивал их
демоническое, фатальное начало. Как и Уистлер, Сарджент от-
стаивал эстетические позиции "искусства для искусства".
Среди "европейских" американцев следует выделить Мэри
Кассат, одну из немногих женщин-художниц, оказавших значи-
тельный след в американском искусстве. Она родилась в Фила-
дельфии и получила образование в Пенсильванской Академии,
после чего поехала учиться в Италию и Францию. В ее судьбе
большую роль сыграла встреча с Дега, который помог ей войти в
180
круг импрессионистов и в течение десяти лет был ее учителем.
Импрессионистическое понимание цвета во многом сказывается
в работах Кассат, в таких, частности, как "'Письмо", "На лодке".
Встреча с европейской культурой производила двойствен-
ный эффект на американскую живопись: одна часть художников,
получив европейское художественное образование, возвраща-
лась в Америку и создавала здесь уникальное национальное ис-
кусство, другая, как мы видим на примере Уистлера, Сарджента
или Кассат, растворялась в различных течениях европейской жи-
вописи, теряя, по сути дела, связь с американскими корнями. Но
это был объективный процесс диалога американской и европей-
ской культур, который включал достижения и утраты, противо-
борство националистических и космополитических устремлений.
Выигрывал тот, кто достигал определенного синтеза и тот, кто
преодолевал узкие границы разделенных культур.
В начале XX века Нью-Йорк превращается в крупный худо-
жественный центр. Это был космополитический город с огром-
ной склонностью к эстетизму. Здесь существовал огромный ры-
нок искусства. Здесь на протяжении нескольких десятилетий от-
крывались новые художественные музеи, основывались галереи,
художественные журналы, такие как "Арт ньюс" (1902), "Аме-
рикэн магазэн оф Арт” (1908), "Арт Дайжест" (1926). Однако,
довольно скоро монополия Нью-Йорка как художественного цен-
тра стала подвергаться критике.
Первая реакция против господствовавшего в начале века в
Нью-Йорке эстетизма была связана с художественной програм-
мой восьми американских художников, которые организовали в
1908 году выставку в галерее Макбет в Нью-Йорке. Среди участ-
ников этой выставки были Роберт Генри, Джордж Лукас, Джон
Слоан, Эверетт Шинн, Моурис Прендергаст и другие. Почти все
художники жили в Нью-Йорке, были связаны с различными жур-
налами, в которых они работали в качестве иллюстраторов. Они
предпочитали реалистическое изображение жизни большого го-
рода. К художникам Восьмерки был близок Рокуэлл Кент, кото-
рый писал черно-белые пейзажи, увиденные им в Ньюфаунлэнде
и на Камчатке.
Эта выставка послужила началом более широкого движе-
ния за реализм и возвращение к американским корням. Роберт
Генри, который возглавил все это движение, провозглашал эсте-
тическое богатство американской повседневной жизни, он видел
особый эстетический смысл в небоскребах, городской толпе, в
жизни большого города.
Вместе с тем, выставка Восьмерых послужила началом бо-
лее мощного и широко движения, которое в 30-х годах получило
название реджионализма. Понятие "реджионализм"относится ко
181
многим сферам американской жизни, включая экономику, поли-
тику, культуру4. Применительно к искусству, реджионализм оз-
начал попытку художников выразить особенности и дух различ-
ных областей (region) Америки, и не только Юга, Севера, Запа-
да и Востока, но и менее крупных районов страны. Это было
связано с ростом художественных центров в различных штатах, в
том числе и тех, которые традиционно считались не связанными с
искусством.
Реджионализм возрождал идеологию национализма в ис-
кусстве. Он исходил из представления о красоте и значительности
провинциальной и сельской Америки. Как отмечает Роберт Хьюд-
жес, "представление реджионалистов о сельском рае в Амери-
ке обладало двумя общими чертами, которые свойственны всем
представлениям о рае: оно разделялось многими людьми, и оно
не существовало в реальности". Скорее всего, оно было связано
с ностальгическими воспоминаниями о прошлом Америки, чем с
ее будущим или настоящим.5
Движение реджионализма возглавили такие два крупных
художника, как Томас Бентон (1889 -1975) и Грант Вуд (1892-
1942). Особый интерес представляет Вуд, который родился в Ай-
ове. Первоначально он учится живописи в Париже, но практика
импрессионизма оказалась ему не по душе. Зато поездка в Гер-
манию открывает ему новый мир фламандской живописи и не-
мецкой готики. Стилистику немецкой готической живописи Вуд
пытается применить при изображении сюжетов, связанных с
жизнью своей родной Айовы. Результатом этих попыток явилась
картина "Дочери Американской Революции", изображающая са-
тирический портрет представительниц этого консервативного об-
щества, и картина "Американская Готика" (1930), которая стала
символом провинциальной Америки, ее пуританского духа,
упорства и моральной нетерпимости. На ней на фоне своего до-
ма изображены отец и дочь, она — одетая в строгое черное пла-
тье, он — в черный пиджак и с вилами в руках. Эта картина име-
ет широкую известность и получила сотни интерпретаций, как
серьезных, так и сатирических, как символ американского наци-
онального самосознания. Как отмечает Бриджес, "Американ-
ская Готика" Вуда относится к числу трех картин, которые знает
каждый американец, наряду с "Моной Лизой" Леонардо и "Ма-
терью" Уистлера.
Другой представитель реджионализма Томас Бентон начал
свою карьеру как художник-модернист. После окончания Инсти-
тута искусств в Чикаго он проводит три года в Париже, где под
влиянием Сезанна пишет кубистические композиции. Позднее,
вернувшись в Америку, он решительно отказывается от кубизма
и начинает писать в духе реализма, обращаясь к сюжетам про-
182
шлого Америки. Если Грант Вуд воспевал провинциальную жизнь
штата Айова, то Бентон делает то же самое по отношению к шта-
ту Миссури. Так, например, в стенной росписи "Социальная исто-
рия Миссури" ( 1935) в Джефферсон-сити он воссоздает картины
трудовой жизни Среднего Запада.
30-е годы в Америке связаны с ростом интереса к социаль-
ному реализму. Большое влияние в это время на американскую
живопись оказывает мексиканское искусство, представленное
именами Ороско, Риверы, Сикейроса, которые внесли сущест-
венный вклад в американское искусство (Ороско декорировал
фресками колледж Помона в Нью-Йорке, Ривера создал цикл
"Калифорния" на Телеграфном холме в Сан-Франциско).
Великая депрессия порождает интерес к критическому и
сатирическому искусству. В этом ключе работают художники-ре-
алисты, такие, как Уильям Гроппер, Филипп Ивергуд, Бен Шаан,
Жак Левин. Они изображают в основном социальные сюжеты,
близкие политической карикатуре или плакату. К сожалению, ху-
дожественное качество произведений этих художников не было
высоким, оно приносилось в жертву политическим целям и вуль-
гарно понимаемой марксисткой идеологии.
Реджионализм и социальный реализм представляют собой
два главных направления в американском искусстве 30-х годов.
Реджионализм обращался к темам провинциальной Америки, на-
ходя в них новый дух и новую эстетику. Социальный реализм пи-
тался интернациональными идеями и образами. Несмотря на ост-
рую борьбу этих двух направлений, между ними было много об-
щего, в частности, неприятие европейского модернизма,
попытки правдивого изображения народной жизни, обращение к
реализму. Но связь с политикой сыграла плохую роль для обоих
художественных направлений: социальный реализм стал воспро-
изводить эстетику и идеологию советского социалистического ре-
ализма, который все больше становился тоталитарным искусст-
вом, а реджионализм с его культивированием национализма все
больше сближался с немецким нацизмом.
Любопытно, что самый известный американский худож-
ник-реалист 30-х годов Эдвард Хоппер предпочитал держаться
вне политики, хотя он создал интересную серию социальных порт-
ретов современной Америки ("Раннее воскресное утро", "Ком-
ната в Нью-Йорке", "Ночные совы"). Его картины пронизаны эсте-
тикой повседневной жизни индустриального города.
Вместе с тем, в 30-х годах в США зарождается сильное мо-
дернистское течение в живописи, заложившего основы абстракт-
ного экспрессионизма, В 1936 году в Нью-Йорке было создано
Общество абстрактных художников. Поначалу это была довольно
малочисленная группа, представленная именами Пита Мондриана
183
и скульптора Александера Колдера. Но впоследствии, особенно в
послевоенное время, абстрактный экспрессионизм приобретает
доминирующее значение. В это время получают широкую попу-
лярность работы Джексона Поллока, Марка Ротко, Виллема Кен-
нинга, Арчила Г орки, Франца Кляйна. "Абстрактный экспрессио-
низм" не был единым течением, он не создавал какой-то общей
художественной программы, и , по сути дела, объединял доволь-
но разных художников. Общим для всех них было провозглаше-
ние свободы самовыражения, поиски выразительности абстракт-
ных визуальных форм и цвета, стремление к яркой декоративно-
сти и формальной гармонии.
Рост популярности абстрактного экспрессионизма объяс-
няется несколькими причинами. Во-первых, реакцией на идеоло-
гический характер социального реализма, который доминировал
в американском искусстве 30-х годов. Во-вторых, влияние сюрре-
ализма, провозгласившего роль подсознательного начала в ис-
кусстве и разработавшего технологию "психического автоматиз-
ма" как средства художественного самовыражения. И, наконец,
в третьих, это влияние "примитивного искусства" — африканско-
го искусства, искусства ацтеков, инков, американских индейцев с
его равнодушием к композиции и острым чувством ритмическо-
го и декоративного начала.
Хотя американский абстрактный экспрессионизм претен-
дует на оригинальность, у его истоков стояли европейские худож-
ники, в частности, эмигрант из Польши Джон Грэхем (псевдоним
Ивана Домбровского) и эмигранта из Армении Арчила Горки
(псевдоним Восданика Адояна). Первый привнес в американское
искусство идеи психоанализа, второй — влияние Кандинского, Пи-
кассо, Миро и сюрреалистов. Еще одним художником-эмигран-
том был Марк Ротко (Маркус Роткович), чья семья бежала из Лит-
вы от еврейских погромов в Америку. Пожалуй, из всех абст-
рактных экспрессионистов только Джексон Поллок, родившийся в
Вайоминге, не имел корней в Европе.
Но абстрактный экспрессионизм не был единственным
течением в послевоенной Америке. По-прежнему сохраняет
свое значение реалистическая традиция, которая превосходно
представлена выдающимся художником Эндрю Уаезом
(р. в 1917) и его сыном Джеймсом. Эндрю Уайез — один из вы-
дающихся художников современных США. Его образы Амери-
ки, в частности, "Мир Кристины" приобрели символическое
значение, как выражение связи с родной природой. В своих
картинах Уайез глубоко передавет жизнь природы. Эндрю Уай-
ез был всегда для Америки выразителем сурового пуританско-
го духа, до тех пор, пока в 1 986 году один коллекционер не при-
обрел 240 неизвестных работ художника, посвященных образу
184
Хельги, прислуги, работающей в имении Уайеза "Чэддс Форд"
в Пенсильвании. Эти замечательные наброски вызвали настоя-
щий скандал.
В 1983 году Эндрю Уайез получил золотую медаль Кон-
гресса как американский художник, передавший дух и образы
Америки. (Копию этой медали Эндрю Уайез подарил мне, когда
я посетил его дом в "Чэддс Форд").
Другое влиятельное направление — поп-арт, представлен-
ный именами Джаспера Джонса, Роберта Раушенберга, Энди
Уорхола, Роя Лихтенштейна, Джеймса Розенквиста. Поп-арт вы-
ражает эстетику потребительского общества, он широко исполь-
зует коммерческую рекламу, плакат, традиционные символы
поп-культуры.
В 70-х годах в Америке развивается новое течение — мини-
мализм, как выражение пуританского духа, все еще существую-
щего в стране. Это направление представляют огромные, лишен-
ные всякого фигуративного изображения одноцветные полотна
Эда Рейнхардта, Франка Стелла, Дональда Джадда. Минимализм
часто использует предметы ежедневного обихода, представляя
их как произведения искусства. Есть что-то общее между мини-
мализмом и поп-артом, оба течения обоготворяют технику и ин-
дустрию.
В современных Соединенных Штатах собраны наиболее
богатые коллекции американского и мирового искусства. В Нью-
Йорке — это художественный музей Метрополитэн, Музей сов-
ременного искусства, музей Национнальной Академии рисунка,
Музей американского искусства Уитни, в Вашингтоне — богатей-
шее собрание Национальной галереи искусства, в Филадельфии
— Пенсильванская Академия художеств. Филадельфийский му-
зей искусства и крупнейшее частное собрание классического и
современного искусства — Барн коллекшэн. Кроме того, худо-
жественные коллекции имеются и в менее крупных городах: в Бо-
стоне — Музей изящных искусств, Музей искусств в Кливленде,
музей Института искусств в Детройте, в Балтиморе — музей ху-
дожника Пила, музей Института искусств в Чикаго, музей искусст-
ва в Сиэтле, в Миннеаполисе и других городах.
Как мы отмечали выше, искусство в США всегда было
средством поиска и утверждения национального самосознания.
Искусство помогало создавать американскую нацию, обладаю-
щую своим языком, традициями, привычками, надеждами. Все
это чрезвычайно необходимо нации, которая прибыла на вновь
открытый континент с воспоминаниями о своей прежней родине
— Англии, Италии, Китае или Испании. Из всего этого создавалась
новая культура, и искусство было ее активным ферментом в осо-
бенности тогда, когда нация еще только формировалась.
185
Впрочем, и в XX веке искусство продолжало оставаться
средством формирования национального самосознания. Так, на-
пример, реджионализм, представляемый работами Томаса Бен-
тона и Гранта Вуда, отождествлял национальное самосознание с
местной культурой и местными традициями и поэтому, в конце
концов, он вел к национализму и изоляцизму. Но главный путь
американского искусства был все-таки связан с плюрализмом и
идеей множественности культур. Не случайно, искусство США
жадно впитывало в себя самые разнообразные влияния, идущие
из Мексики (Ороско, Ривейра), Германии (Баухауз), Франции
(импрессионизм), России (Малевич, Кандинский, конструкти-
визм). К этому надо прибавить влияние различных этнических тра-
диций, как например, искусство негров и американских индейцев.
Все эти течения и сегодня продолжают оказывать влияние на сов-
ременное искусство США.
Следует отметить, что в последние десятилетия XX века аме-
риканское искусство теряет свою сложность и национальную цело-
стность. Все больше дает себя знать концептуальное искусство,
фото-реализм, видео-арт, боди-арт. Развитие современного аме-
риканского искусства проходит под знаком плюрализма, трудно
определить, какое из направлений является главным и определяю-
щим. Скорее всего, здесь господствует множество культур, меж-
ду которыми ведется острая борьба, "война культур", отражаю-
щую общую политическую и духовную ситуацию в стране.
Как признают многие исследователи, сегодня эта ситуация
существенно изменилась. Роберт Хюджес, заключая свое преос-
ходное исследование истории американского искусства "Образы
Америки", отмечает:
"Победив в "холодной войне", Америка не почувствовала
себя лучше без коммунизма. В течение сорока лет амери-
канцы жили в манихейском мире, разделяя между пра-
вым (они сами) и неправым (Россия). Теперь такой сцена-
рий утратил смысл. Но структура подобного мышления
сохранилась, потому что Америка среди всех западных
стран выделяется сильной фундаменталисткой и апока-
липтической религией. С гибелью коммунизма внутри
страны должны быть найдены новые антихристы или бо-
лее мелкие бесы. Эти поиски совершаются с двух концов
— патриотически настроенными правыми и политически
ориентированными левыми. Все это создает атмосферу
нескончаемых обвинений, в которой пропадает всякая
умеренность и терпимость. В результате искусство стано-
вится козлом отпущения, гротескно политизируя все сте-
реотипы "войны культур"6.
186
Действительно, утратив в лице бывшего СССР внешнего
врага, США лишились фактора, который объединял всю нацию и
придавал ей общие интересы. Потеряв образ внешнего врага,
американцы стали искать врага внутреннего. В результате в стра-
не возникла "война культур": феминистки стали обличать домини-
рующее положение мужчины в современном мире, националь-
ные меньшинства воюют против WASP, цветное население —
против белых, студенты — против преподавателей, преподавате-
ли против администрации и т. д. Как следствие, утрачиваются об-
щие национальные интересы и это существенно отражается на ис-
кусстве, которое теряет свой стержень, или, пользуясь терми-
ном Ганса Зедльмайра, свою "середину".
И тем не менее, нельзя не видеть, что несмотря на широко
рекламируемый плюрализм, в американском искусстве конца
столетия довлеют две противоположные тенденции: одна, ориен-
тируемая на индивидуальное художественное выражение, и дру-
гая, обращающаяся к различным выразительным возможностям
mass-media. Первая тенденция представлена искусством т. н. но-
вой живописи, другая — неумирающим поп-артом, фотореализ-
мом, компьютерной графикой, видео-артом. Первая представля-
ет произведение искусства как выражение фантазии и опыта ху-
дожника, вторая — как создание массовой промышленности и
потребительства. Очевидно, будущее покажет, какая из этих тен-
денций окажется главной и определяющей.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 What is American in American Art. Ed. by Jean Lipman. New-
York, Toronto, London, 1963, p.23
2 Ibid, p. 13
3 Richardson E. A. Short History of Painting in America. N.Y.,
p.45
4 Regionalism in America. Ed. by M. Jensen. Madison and
Milwaukee, 1965
5 Robert Huges. American Visions. The Epic History of Art in
America. N.Y., 1997, p. 439
6 Ibid., p.619
187
Библиография.
Craven, Wayne. American Art. History and Culture. N.Y.,
1994
Fink, L. and Taylor J. Academy. The Traditions in American
Arts. Washington, 1975
Huges, Robert. American Visions. The Epic History of Art in
America. N.V., 1997. ( Содержание книги представлено так-
же в восьми видео-касетах).
Hunter, Sam and Jacobus J. American Art of the 20th Century.
N.V., 1973
McLanathan, Richard. The American Tradition in the Arts. N.
Y., 1966
Sandler, Irving. Art of the Postmodern Era. From the Late
1960s to the Early 1990s. N.Y., 1996
188
СИСТЕМА ОБРАЗОВАНИЯ В США
Т J Университеты США не похожи на университеты дру -
I гих стран. Их структура, менеджмент, финансовые
и источники, отношение к церкви и государству, ответ -
ИИЯВОПП ственность перед общественностью уникальны и аб -
солютно отличны от университетов Англии, копти -
нентальной Европы, Южной Америки.
Жак Барзун.
Американский университет.
В США каждая школа — остров, управляемый сам
по себе.
Адмирал Г. Рикоувер.
Американское образование — это национальный провал.
Система образования в США во многом отличается от ев-
ропейской системы. Как пишет Жак Барзун в своей книге "Аме-
риканский университет", "университеты США не похожи на уни-
верситеты других стран. Их структура, менеджмент, финансо-
вые источники, отношение к церкви и государству,
ответственность перед общественностью уникальны и абсолют-
но отличны от университетов Англии, континентальной Европы,
Южной Америки"1.
Во многом это объясняется историческими условиями. В
отличие от Европы, образование в Америке сложилось довольно
поздно и, конечно, не имело тех длительных традиций, которые
лежали в основе европейской воспитательной системы.
Большинство колонистов, прибывших из Европы, были про-
тестантами. Из Англии сюда прибыли пуритане и квакеры, из
Шотландии — кальвинисты и пресвитериане, из Германии — ме-
нониты и лютеране. При всем различии религиозных убеждений,
для всех них было общим стремление построить систему образо-
вания в Америке на основе религии. Поэтому начальное (primary)
образование основывалась, главным образом, на Библии, хотя и
включало, наряду с этим, систему "трех R" — "reading", "riling" и
"rithmetic", то есть умение читать, писать и считать.
В "Новой Англии", например, система начального образо-
вания включала три типа школ: "дамскую школу", письменную и
городскую школу. Первая называлась так потому, что она орга-
низовывалась домохозяйками, которые у себя дома воспитывали
группы детей, обучая их чтению и Библии. В письменных школах
189
детей обучали не только чтению, но и счету и бухгалтерии. Толь-
ко городские школы имели профессионально подготовленных
преподавателей, которые получали за свою работу зарплату. Но
и эти школы были плохо экипированы. Из-за отсутствия бумаги
дети писали на восковых дощечках, школам не хватало учебных
пособий. Первый учебник — "Новый английский букварь" — поя-
вился только в 1690 году.
И тем не менее, уже в колониальный период была предпри-
нята попытка установить систему средней (secondary) школы. В
1635 году в Бостоне была основана первая латинская грамматиче-
ская школа, где преподавали латинский язык и начала классиче-
ского образования — грамматику и историю. В 1646 году з Босто-
не был принят закон, согласно которому в каждом городе на ка-
ждые 100 семей должны быть созданы средние школы. В них
обучались только мальчики, начиная с 9 лет, которые готовились
к поступлению в университет.
Первым американским университетом был основанный в
1636 году Гарвард, ставший питомником для многих выдающихся
американских ученых и политиков. В последующем был создан
Принстонский университет (1746), а затем университет штата
Нью-Йорк (1784).
Значительное место в развитии американской средней
школы занял колледж "Уильяма и Мэри", основанный в 1693 году
в Уильямсбурге, штат Виржиния. Здесь обучались многие амери-
канские политические деятели, в частности, Томас Джефферсон.
Важную роль в истории образования в Америке сыграли ака-
демии, представляющие, по сути дела, частные профессиональные
школы. Первую академию основал в 1751 году в Бостоне извест-
ный американский философ и политический деятель Бенжамэн
Франклин. В академиях, помимо латинского языка и английской
грамматики, обучали и практическим предметам, в частности ма-
тематике, навигации и т. д. Академии получили большую популяр-
ность в Америке, уже к 1850 году их начитывалось более 6 тысяч.
Колонисты, которые заселяли вновь открытый континент,
широко нуждались в книгах, газетах. Первая американская газета
появилась в 1704 году, а в 1709 году стала печататься первая еже-
дневная газета.
Таким образом, уже в колониальный период, с 1607 по
1787 годы, в Америке была создана система начального и сред-
него образования, и появились первые образцы высшего, уни-
верситетского образования.
В период Американской революции образованию в стране
был нанесен серьезный удар, многие школы были закрыты и на
протяжении нескольких десятилетий ощущался упадок образова-
тельной системы в стране. Однако, именно в этот период были
190
сформулированы фундаментальные принципы образования, ко-
торые получили развитие в будущем. Во-первых, как это было за-
фиксировано в Конституции, было проведено разделение между
церковью и государством и утверждена ответственность феде-
рального правительства за развитие образования в стране. Во-
вторых, была начата борьба за всеобщую систему общественно-
го образования. Эта система поддерживалась городским населе-
нием, рабочими союзами, ведущими политическими лидерами.
Но против системы общественного образования выступала бога-
тая аристократия, население сельскохозяйственных районов, вла-
дельцы частных школ и академий, которые считали, что общест-
венная школа разрушит частную, а налог на образование подор-
вет благосостояние штатов.
Тем не менее, в период с 1820 по 1867 годы победила идея
всеобщего, обязательного образования. Правда, главную роль в
организации этого образования несло не федеральное прави-
тельство, а штаты, которые должны были обеспечить финансиро-
вание начальной и средней школе и поддерживать высокий уро-
вень образования, создавать благоприятные материальные усло-
вия для работы учителей. Оплата учительского труда в то время
была крайне низкой, в 1847 году месячная зарплата учителей
мужчин составляла 24 доллара, а женщин — всего 8 долларов.
Именно отдельные штаты должны были взять на себя роль созда-
ния единой, универсальной системы общественного образования
и обеспечить нормальные условия для работы педагогов в школе.
Наряду с начальной и средней школой, американцы нужда-
лись в развитии системы высшего образования. Уже в XVIII веке
появились крупнейшие американские университеты, такие как
Йель (1701), Принстон (1746), Коламбия (1754), Пенсильвания
(1755), Дартмут (1769). Но большинство американских универси-
тетов и колледжей были частными. В 1860 году насчитывалось 229
частных университетов и только 17 — общественных.
Чтобы стимулировать развитие публичных университетов,
Конгресс издал в 1862 году так называемый Моррил Лэнд Акт, ко-
торый предоставлял каждому штату по 30 тыс. акров федераль-
ной земли для создания колледжей и университетов. В результа-
те это постановление Конгресса стимулировало развитие общест-
венных (public) университетов, в которых преподавались как
гуманитарные предметы, так и инженерное дело, механика, ме-
таллургия, сельское хозяйство. Дарованная федеральным прави-
тельством земля быстро заселялась университетами и колледжа-
ми. Сегодня существует 68 таких высших учебных заведений, по
меньшей мере по одному на каждый штат. Среди них — универ-
ситет Охайо (1804), университет Майами (1809), Мичиганский
университет (1817), Висконсин (1848) и другие.
191
Гражданская война оказала разрушительное воздействие
на американской образование, в особенности в южных штатах,
где происходили военные действия. Многие школы в этих районах
были закрыты. Однако, восстановлению системы образования на
Юге способствовал фонд Джорджа Пибоди, который в 1867 году
пожертвовал 2 миллиона долларов для подъема образования в
южных штатах. Были основаны 2,5 тысяч школ для детей с темной
кожей, открыт колледж для подготовки учителей специально для
негритянских школ. Лидером движения за образование негритян-
ских детей был известный педагог Букер Т. Вашингтон, сделавший
очень много для подъема школ для черных.
Рост школ и колледжей в конце XIX-начале XX века поста-
вил проблему создания единого национального стандарта для
всей страны. Этот стандарт так никогда и не был достигнут, но
стремление к объединению разных районов положило начало со-
зданию региональных ассоциаций. Сначала возникла "Ассоциация
колледжей и средней школы Новой Англии" (1886), затем пять
других объединений: "Ассоциация колледжей и средней школы
Средних Штатов" (1887), "Центральная Северная Ассоциация"
(1895), "Южная Ассоциация" (1895), "Северо-западная Ассоциа-
ция" (1917), "Западная Ассоциация" (1948). В 1954 году был осно-
ван "Национальный Совет для Аккредитации учителей и воспита-
телей" (NCATE), который объединил более 5000 учреждений, го-
товящих будущих учителей.
Система образования в США предполагает воспитание ре-
бенка начиная с момента его поступления в детский сад и кончая
получением профессионального образования в университете.
Она делится на дошкольное образование, школьное образова-
ние, включающее начальную (elementary) и среднюю (secondary)
школу, и высшее (higher) образование (университет, колледж).
Дошкольное образование включает такие, организованные
с помощью федерального правительства институты, как ясли
(nursery school) и детский сад (kindergarten). Ясли предполагают
воспитание детей в возрасте 3-4-х лет. Первые ясли в Америке
были созданы Робертом Оуэном в его коммуне "Новая Гармо-
ния" в 1825 году и в последующем получили широкое распро-
странение в стране. Большинство этих школ были частными, и
только в период Великой депрессии и после 2-ой мировой войны
появились учреждения, получающие финансовую поддержку из
федеральных фондов, рассчитанных на помощь бедным семьям.
В 1972 году 40% всех детей в стране могли посещать ясли.
Детские сады рассчитаны на более взрослых детей, начиная
с 5-летнего возраста. Они впервые были основаны в Германии
Фридрихом Фребелем, который называл эти начальные школы
"садами для детей". Из Германии, откуда был заимствован сам
192
термин "Kindergarten", опыт детских садов был перенесен снача-
ла для германоязычных детей в штате Висконсин, а затем и для де-
тей, говорящих на английском языке.
Школьное образование начинается с начальной или элемен-
тарной школы, рассчитанной на детей в возрасте от 6 до 12 лет.
Программа этой школы включает преподавание арифметики, ан-
глийского языка, музыки, литературы, изобразительного искус-
ства, физическое и моральное воспитание.
Дальнейшее образование продолжается в средней школе,
которая традиционно делится на Junior High School и Senior High
School. Здесь учатся дети с 12 до 18 лет и образование в Junior
High School занимает два или три года в зависимости от модели 6-
2-4 или 6-3-3 года. Соответственно этому, обучение в Junior High
School приходится на 7-8 или 7-9 классы. Обучение в средней шко-
ле открывает двери в высшие учебные заведения, частные или го-
сударственные. Статистика свидетельствует, что 50% американ-
ских школьников попадает в университеты, хотя та же статистика
утверждает, что один процент американских школьников до 14
лет остается безграмотными, несмотря на все программы под-
держки бедным и неимущим семьям.
Программа средней школы включает изучение английского
и иностранных языков, социальных наук, математики, естествен-
ных и гуманитарных наук, индустриальных искусств (для мальчи-
ков) и домоводства (для девочек), искусства и музыки. Большое
место уделяется и физическому воспитанию подростков.
Поскольку в последних классах средней школы намечается
ориентация учащихся на поступление в высшие учебные заведе-
ния или на занятия практическими профессиями, Senior High School
делится на три типа: академическую, профессиональную и всеоб-
щую среднюю школу. Подготовкой к университету занимается в
основном академическая школа, остальные дают возможность
подготовиться к определенной профессии в сфере торговли,
сельского хозяйства, индустрии, электроники или социального
сервиса.
Такова система школьного образования в США. Если го-
ворить о ее качестве, то необходимо отметить, что оно оставля-
ет желать лучшего. Во всяком случае, сравнение американско-
го школьного образования с европейским остается не в пользу
первого. Американская школа ориентирована на получение эле-
ментарных знаний, хотя даже и этот уровень далеко не всегда
вполне достигается. Неосведомленность американских школь-
ников в области мировой истории или географии приобретает
порой анекдотический характер. Катастрофически низок уро-
вень преподавания иностранных языков. Гораздо больше энер-
гии и времени уделяется физическому воспитанию и спорту. Да-
193
леко не всегда школа дает необходимую подготовку к универси-
тету, где требуется способность к систематическому и специ-
альному знанию.
Роль университетов в научной и культурной жизни огромна.
В США университет не только образовательное заведение, он
оказывает огромное культурное воздействие на жизнь всей на-
ции. Это единственное место, где сосредотачивается интеллекту-
альная жизни страны. Наряду с образованием, здесь производят-
ся различные эксперименты и исследования — медицинские, тех-
нические, научные.
"Помимо всяких других целей, университеты сегодня
стремятся привлечь ученых и инженеров, способст-
вовать международному взаимопонима- нию, пре-
доставлять дом для искусств, развивать вкусы в области
архи- тектуры, познания в области сексуальной мора-
ли, бороться с раком, пе- ресматривать уголовный
кодекс и воспитывать в равной степени как для профес-
сии, так и для жизни"2.
Высокая оплата труда способствует тому, что университет
собирает интеллигенцию, способную производить новые идеи,
создавать радикальные проекты.
Такого положения американские университеты добились
сравнительно недавно. На протяжении всего XIX века колледжи
и университеты не имели значительной социальной роли, их пре-
подаватели плохо оплачивались и жили в убогих квартирах. Но с
середины XX столетия положение существенно изменилось, уни-
верситеты стали важными социальными учреждениями. Профес-
сора университетов стали высокооплачиваемыми служащими, их
права и социальное обеспечение гарантировались. Причина этого
изменения социального статуса университета в США была связа-
на, прежде всего, с тем, что университеты стали обслуживать
корпорации и правительственные учреждения и таким образом
нашли свое место в системе технократического общества.
С начала XX века в США наблюдается бурный рост образо-
вания. Если в 1900 году в начальных и средних школах училось 15
миллионов детей, то в 1970 году их было уже 46 миллионов. В
1918 году в колледжах обучалось 500 тысяч студентов, а в 1972
году, в связи с послевоенным взрывом рождаемости (бэби-бум),
в США насчитывалось уже 7 мил. 800 тыс. студентов высших
учебных учреждений. Сегодня в США насчитывается более 1800
университетов и колледжей.
С 1900 года большинство университетов объединилось в
"Ассоциацию Американских университетов". В 1913 году про-
194
фессор А. Лавджой обратился с предложением о создании наци-
ональной организации университетских преподавателей. В ре-
зультате в 1915 году была создана "Американская Ассоциация
университетских профессоров" (ААИР), первым президентом
которой был избран философ Джон Дьюи. Одним из первых до-
кументов этой Ассоциации была "Декларация принципов", в ко-
торой объявлялось, что "власти не обладают ни компетентно-
стью, ни моральным правом вмешиваться в профессиональную
деятельность университетов". Вопрос об академической свобо-
де и защита прав преподавателей постоянно стоял перед этой ор-
ганизацией.
Но несмотря на стремление к автономии, политика посто-
янно прорывалась сквозь стены университетских кэмпусов. В XX
годах среди студентов и преподавателей университетов было
сильно влияние социалистических идей. Среди участников этих
движений были широко известные сегодня люди: Джон Рид, Джек
Лондон, Льюис Мамфорд, Эптон Синклер, Уолтер Липпман. В
университетах широко обсуждались проблемы образования жен-
щин, которые в 1920 году получили право участия в выборах, дис-
кутировался вопрос об образовании студентов с черной кожей.
Американские университеты пережили тяжелое время в
период Депрессии, но они быстро восстановили свое экономиче-
ское положение в послевоенное время. В особенной мере росту
высшего образования в США способствовал "G. I. Bill", гаранти-
ровавший бесплатное обучение ветеранам войны. Этот закон су-
щественно изменил социальный состав учащихся в университете.
Если в довоенное время в колледжах и университетах учились,
главным образом, дети среднего и высшего класса, то теперь
двери университетов были широко открыты и для других социаль-
ных слоев американского общества. Только в 1950 году в коллед-
жи и университеты поступили 1 166 000 бывших военнослужащих.
Однако в послевоенное время автономия американских
университетов подверглась серьезному испытанию. В эпоху Мак-
карти страх перед коммунизмом привел к "охоте на ведьм" не
только в Голливуде, но и в ряде университетов, где в коммунизме
обвинялся любой либерально мыслящий профессор. Сенатор
Маккаррен в докладе юридическому комитету Сената в январе
1952 года заявил, что агенты Кремля занимаются вербовкой уни-
верситетской профессуры и что за последние годы в Коммуни-
стическую партию вступили как минимум 3,5 тысячи профессо-
ров. Коммунистическими идеями объявлялся не только интерес к
марксизму, но даже защита академических свобод. Националь-
ный Совет Американского образования, правая организация, воз-
главляемая Алленом Золлом, объявила, что "академическая сво-
бода — это главное направление, которое отстаивает Комму ни-
195
стическая партия в системе высшего образования'". Начались чи-
стки профессуры, в результате чего пострадали многие препода-
ватели университетов Принстона, Мичигана, ВашингтонаЗ. В пос-
леднем, в частности, незаслуженному гонению подвергся извест-
ный специалист в области эстетики Мелвин Рейдер, с котором мне
посчастливилось встречаться в Сиэтле в1965 и 1973 годах. О дра-
матическом периоде своей жизни, когда он стал жертвой мак-
картизма, Рейдер написал захватывающую книгу "Фальшивый
свидетель".4 Как отмечает Кристофер Лукас, маккартизм ока-
зался "наиболее несчастливой и трагической главой в истории
американского высшего образования в середине XX столетия"5.
В послевоенное время на развитие образования в Америке
стимулирующее воздействие оказал запуск советского спутника
в октябре 1957 года. Это событие свидетельствовало об отстава-
нии США не только в соревновании в космосе, но и в системе обу-
чения. Запуск спутника стал настоящий шоком для американцев,
которые до того были уверены в том, что США доминируют в об-
ласти науки и образования. Надо отдать должное американцам,
они сделали правильный вывод из сложившейся ситуации. Критика
американской системы обучения привела к пересмотру про-
грамм школьного образования по таким дисциплинам, как мате-
матика, инженерное дело, иностранные языки.
В 1958 году Конгресс США издал "Национальный оборон-
ный образовательный акт", предоставивший 900 миллионов дол-
ларов на реорганизацию школьного обучения, на улучшение пре-
подавания наук и иностранных языков.
В 60-х годах американские университеты приняли широкое
участие в движении протеста. В ряде университетов, например в
Беркли, в университете Северной Каролины произошли сидячие
забастовки. Решение президента Никсона послать войска в Кам-
боджу вызвало антивоенное движение студентов и столкновение
с войсками и полицией. В Кентском университете национальная
гвардия расстреляла демонстрацию студентов в результате чего
были убиты четверо и ранено девять студентов. В колледже Дже-
ксона в результате столкновения студентов с полицией было уби-
ты двофи ранены одиннадцать студентов.
Студенческое движение протеста заставило федеральное
и штатное правительство пойти на уступки. Увеличились феде-
ральные ассигнования на университетское образование, студен-
ческие союзы стали играть большую роль в организации учебы и
досуга университета.
Опыт движения протеста в американских университетах по-
лучил различную оценку в литературе. Большинство исследовате-
лей считают, что эти годы укрепили университет, создали студен-
ческую культуру, студенческие союзы, с которыми приходится
196
считаться администрации университетов. Другие же, как напри-
мер, Л. Хеллер, полагают, что волна протестов 60-70-х годов
привела к разрушению американской системы высшего образо-
ванию и к “смерти университетов"6.
Высшее образование в США в своей общей структуре ко-
пировало европейский опыт, но создало в конце концов свою
собственную систему. Классическая программа предполагает че-
тырехлетнее обучение (undergraduate program), которое дает
степень бакалавра (bachelor). Студенты, продолжающие обуче-
ние еще два года по аспирантской программе (graduate program),
получают степень магистра (master). Те, кто продолжает обуче-
ние как минимум еше три года после получения степени бакалав-
ра, получают степень доктора, для чего они пишут и защищают
диссертацию. Такова трехступенная система высшего образова-
ния в США, которая плохо сопоставима с системой высшего об-
разования в России. В какой-то мере, степень магистра совпадает
с нашим дипломом об окончании университета, получаемой пос-
ле пятилетнего образования и защиты дипломного проекта. Сте-
пень доктора совпадает с нашей степенью кандидата и предпола-
гает, как и у нас, трехлетнюю работу над диссертацией. В США
нет степени, сопоставимой с нашей докторской степенью, во вся-
ком случае она значительно выше, чем американская PhD.
Главным методом обучения являются лекции. Система
тьюторов, заимствованная из Великобритании, существует, но не
получает такого развития и признания, как в Оксфорде или Кемб-
ридже. Американские университеты, как правило, обладают ог-
ромными студенческими кэмпусами, но не имеют системы кол-
леджей, как в Англии, которые обеспечивают жизнь и быт студен-
тов, тогда как университет занимается только их обучением.
В отличие от Европы, американские университеты практи-
куют более гибкую избирательную систему учебных программ,
без обязательного посещения всех предписанных курсов. Эту си-
стему ввел в свое время Чарльз Элиот (1834-1926), который был
президентом университета в Гарварде. Он ввел курсы по выбору,
уменьшив количество общеобразовательных курсов. Эту элек-
тивную систему постепенно приняли все другие американские
университеты, продолжая придерживаться ее и до сих пор.
Одной из важнейших проблем в США, как в прошлом, так
и в настоящем, является отношение образования и федерального
правительства. В целом, система американского образования де-
централизована, она приводится в движение в основном при фи-
нансовой и административной поддержке отдельных штатов.
Правда, при федеральном правительстве существует созданный
в 1979 году "Департамент образования Соединенных Штатов", но
его функции являются в основном консультативными и информа-
197
тивными. Этот департамент распределяет федеральный фонд
образования, информирует о событиях в области образования,
наблюдает и определяет через посредство Верховного суда, не
противоречит ли существующая практика образования Конститу-
ции США. Например, в мае 1954 года Верховный суд покончил с
сегрегацией в обучении, объявив, что принцип "равное, но раз-
дельное обучение" по сути дела не является равным и противоре-
чит 1 -й и 14-ой поправкам Конституции США. В 1963 году рассма-
тривался вопрос о чтении Библии в школах и пришли к выводу, что
это чтение является религиозной церемонией и, как таковое, про-
тиворечит Конституции США, разделившей церковь и государст-
во. Иными словами, функцией департамента образования являет-
ся соблюдение общих принципов демократического образования
в стране.
Федеральный фонд, находящийся в ведении Департамента
образования, финансирует только такие учебные заведения, как
военные академии, ЦРУ и полицейскую академию, школы, нахо-
дящиеся на военных базах и в индейских резервациях. Все осталь-
ные школы и университеты субсидируются из штатных фондов.
Штаты субсидируют общественные школы с помощью налогов,
главным образом с общего налога на покупку, который составля-
ет 6% от цены, и прогрессивного подоходного налога, который
взимается с каждого гражданина и учреждения. Кроме того, об-
разовательный фонд штата составляют налоги на землю, бензин,
спиртные напитки, страховки и развлечения.
Образование в Америке стоит дорого. В 1972 году все за-
траты на образование, начиная от детских садов и кончая универ-
ситетами, составляли 85,1 миллиардов долларов, в 1980 году —
105,4 миллиарда, из них на среднюю и начальную школу приходи-
лось 63,2 миллиарда, а на высшее образование — 42,2 миллиар-
да. Доля федеральных ассигнований на образование составляла
11,7 миллиарда в 1972 году, куда входили расходы на образова-
ние участников войны, образовательное телевидение, школьные
библиотеки, гранты на обучение и исследования.
Бюджет университетов составляется из многочисленных
финансовых источников, среди которых студенческая плата за
обучение, филантропия, федеральные средства, фонды штатно-
го правительства, местные общественные фонды. Сегодня уни-
верситеты оперируют огромными финансовыми средствами и
рост университетских бюджетов продолжается7. Например, в
1953 году Колумбийский университет имел бюджет в 20 миллио-
нов, а уже в 1966 — 120 миллионов долларов.
В США постоянно растет стоимость университетского об-
разования. Она различна: выше в частных университетах и не-
сколько ниже в университетах штатов. Но и там, и там она посто-
198
янно растет, причем студенческие траты повышаются пропорци-
онально понижению размерам образовательных фондов штата.
Так, в университете штаты Миннесоты в 1987 году студенты опла-
чивали только 34,4 %, тогда как штат оплачивал остальные 65,6%
затрат. А в 1997 году эти цифры составляли уже соответственно
43.9 и 57.0 %. Вполне возможно, что очень скоро студенты выну-
ждены будут платить половину всех расходов по обучению.
Другая больная проблема образования в США связана с от-
сутствием единого национального образовательного стандарта.
Вопрос этот хотя и обсуждается широко в печати, остается, по су-
ти дела, нерешенным. Каждый штат вправе придерживаться сво-
ей программы обучения и, хотя существуют всевозможные ко-
миссии по координации, высшее образование в США лишено еди-
ных национальных норм. В 1962 году адмирал Г. Рикоувер,
который, помимо своей военной карьеры, занимался вопросами
образования, обратился в Конгресс по поводу того, что США не
имеет национального стандарта образования и в этом уступает
некоторым европейским странам, в частности, Великобритании.
"Несмотря на децентрализацию, — отмечалось на слуша-
нии в Конгрессе, — английское образование имеет единый
академический стандарт. Это достигается не толь-
ко профессиональной квалификацией студентов, но также
и английской системой школьной инспекции. Эта система
явилась исключительно эффективным средством для то-
го, чтобы связать воедино децентрализованную школь-
ную систему, в которой каждая школа — остров, управля-
емый сам по себе"8.
В связи с этим, Рикоувер предлагал создать при Конгрес-
се Национальный комитет по образовательному стандарту, це-
лью которого должно бы стать постепенное установление едино-
го национального стандарта как в школе, так и в университете. Но
к сожалению, эта идея осталась нереализованной.
Отсутствие единого национального стандарта связано с
раздробленностью университетов, каждый из которых стремить-
ся к преподаванию своих собственных программ и специально-
стей, совершенно не интересуясь тем, как и что преподается в
соседнем университете.
"В США учреждения, относящиеся к системе высшего об-
разования, совершенно автономны и изолированы, они не име-
ют никакой организационной связи друг с другом. В большинст-
ве штатов все эти учреждения ориентируются исключительно
на себя. Только в нескольких штатах существуют организации,
которые осуществляют координацию учебных программ. Но та-
199
них учреждений крайне мало и поэтому большинство универси-
тетов работают на основе своих программ без всякого контро-
ля и ограничения"9.
В 1997 году президент Клинтон, озабоченный уровнем обра-
зования в США, представил на рассмотрение Конгресса програм-
му тестирования школьного образования. Он предложил провести
в 1998 году провести обследование того, как учащиеся 4-го класса
читают и как восьмиклассники подготовлены к математике. Хара-
ктерно, что даже эта попытка проведения национального теста,
которая обойдется Федеральному правительству в 27 миллионов
долларов, вызвала бурные протесты, в особенности со стороны
учителей и членов Конгресса, полагающих, что американская шко-
ла не готова к общенациональному тестированию.
80-е годы были в США декадой консерватизма, который
сказался и на университетской политике. Однако в 90-е годы, как
отмечают многие критики, в американских университетах все бо-
лее дает себя знать новый тип радикализма. Радикализм 60-х го-
дов, замешанный на фрейдо-марксизме и идеях сексуальной ре-
волюции, замещается радикальным феминизмом, изучением го-
мосексуализма и лесбиянства, гендерными исследованиями. Как
отмечает французский критик Жак Бодрийяр, "в области сексу-
альности происходят новые сдвиги. Культура оргий, сексуально-
го освобождения и самореализации больше не существует.
Возникла новая сексуальная культура. Людей заботит отношение
не между желанием и его реализацией, а между генетиче-
ской формулой и сексуаль ной идентичностью. Теперь люди
пытаются ответить на вопрос: "Имею ли я секс? Какой секс я
имею? В чем заключается различие полов?" В конце концов, в
Америке гендерные исследования становятся сегодня "новым
фронтиром"10.
Классическое образование, основанное на традициях ев-
ропейской культуры, сводится к минимуму и объявляется "ев-
ропоцентричным", "расистским". В университетских програм-
мах преобладает идея множественности культур, в них довле-
ет интерес к культурам этнических меньшинств. Сама по себе
эта идея представляется вполне ценной и интересной. Но беда
в том, что этот культурный плюрализм довольно часто основан
на негативном отношении к европейской культуре, на предста-
влении о том, что традиционное изучение европейской класси-
ки является "расистским" и "европоцентричным". Как отмеча-
ет Дайнеш Д'Суза, автор книги "Либеральное образование:
Политика по отношению к расам и сексу в кэмпусах" (1991),
"курсы, представляющие множественность культур, как пра-
вило вырождаются в этническое кликушество, в примитивную
романтизацию стран третьего мира, к тому же они связаны с
200
систематическим принижением роли Запада'1. Такую же пози-
цию отстаивает и Роджер Кимбалл в свое книге “Радикалы у
власти: как политика коррумпирует наше высшее образова-
ние“( 1990).
В 90-х годах в американской литературе широко дискути-
руется вопрос о состоянии высшего образования в Америке.
Многие критики высказывают мнение о его кризисном характере,
который проявляется в излишней политизации академических кур-
сов (Роджер Кимбелл), в чрезмерной специализации обучения и
игнорировании либерального воспитания, ведущих к "отмиранию
американского ума" (Аллен Блум), связи университетов с корпо-
рациями и правительственными учреждениями, что приводит к
"смерти духа" американского высшего образования" (Пейдж
Смит), о тривилизации учебных программ и исследовательской
летаргии "переплачиваемых" университетских профессоров
(Чарльз Сикис)11.
В последние годы в США все чаще высказываются сужде-
ния о падении интеллектуальной роли университетов. Универси-
тет перестал быть центром интеллектуальной жизни, он стал
местом, где ученые и преподаватели делают карьеру. Отдель-
ные факультеты разобщены, так что преподаватели, работая
десятки лет в одном университете, не знают друг друга. Вместе
с тем, очевидно, что американский университет утратил то со-
циальное значение, которым он обладал в 60-ые годы, когда
возглавлял движение протеста. Сегодня университеты в боль-
шей мере играют роль крупных экономических структур, заня-
тых образовательным бизнесом и стремящихся к достижению
наибольшего финансового успеха. Как отмечает К. Лукас,
"многие академические учреждения приобрели черты круп-
номасштабных организаций бизнеса: стратегическое планиро-
вание, избирательную бюджетную систему, анализ эффектив-
ности, исследования маркетинга и отношений с общественно-
стью, иерархическую структуру руководства и
пирамидальную бюрократию, математический подсчет учеб-
ных занятий (кредиты и часы, отведенные отдельным кур-
сам), разделение и специализацию труда, использование про-
фессиональных "охотников за головами", подбирающих адми-
нистраторов и известных ученых и т. д."12.
Создается впечатление, что сегодня многие американские
университеты не столько качеством подготовки студентов,
сколько достижением хорошего имени, известности, экономиче-
ского процветания.
201
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Barzun J. The Amrtican University. How Its Runs, Where It Is
Going. Chicago, 1993, p.1
2 Ibid., p.2
3 Sanders J. Cold War on Campus. Seattle, 1979; Shrecker E.
No Ivory Tower: McCarthism and the Universities. N.Y., 1986
4 Rader, Melvin. False Witness. Seattle and London, 1969
5 Lucas Ch. American High Education. N.Y., 1 979, p. 227
6 Heller L. G. The Death of American University. N.Y. 1973
7 Millet J. Financing Higher Education in the U.S. 1973
8 Rickover H. American Education — a National Failure. N.Y.,
1963, p. 280
9 Russel J. and Judd Ch. The American Education System.
Cambridge, Mass.,1940, p.314
10 Baudrillard J. America. London-New York, 1991, p.46
11 Kimball R. Tenured Radicals: How Politics Has Corrupted Our
Higher Education. N.Y.,1990; Bloom A.The Clousing the
American Mind.N.Y., 1987; Smith P. Killing the Spirit: Higher
Education in America. N.Y., 1990; Sykes Ch. The Hollow Men:
Politics and Corruption in Higher Education. Washinghton, 1990
12 Lucas Ch. American Higher Education, p.238
Библиография.
Barzun J. The American University. How Its Run, Where It Is
Going. Chicago, 1993
Cowley W. H. and Don Williams. International and Historical
Roots of American Higher Education. N.Y.-London, 1991
Lucas Ch. American Higher Education. A History. N.Y., 1994
Russel, J. The Last Intellectuals. American Culture in the Age of
Academy. N.Y. , 1987
Wilshire B. The Moral Collapse of University. Professionalism,
Purity and Alienation. Albany, 1990
202
АМЕРИКАНСКОЕ ВОСПРИЯТИЕ РОССИИ
Одним из важнейших событий в истории XX века является,
по-видимому, завершение "холодной войны". Эта война оказа-
лась самой длительной в современной истории, она заняла около
46 лет и длилась с 1945 по 1991 год. Начало этой войны было объ-
явлено в знаменитой речи Уинстона Черчилля в Фултоне, штат
Миссури 5 марта 1946 года, где английский премьер объявил о
том, что "железный занавес опускается над Европой". "Холод-
ная воина" разделила мир на два лагеря — один во главе с НАТО,
другой, объединяющий страны Варшавского договора.
"Холодная война" оказалась тотальной, она охватила все
стороны экономики, политики, идеологии, породила гонку воо-
ружения, гонку в космосе и локальные "горячие" войны. Но
"холодная война" происходила в основном в области сознания,
она использовала не бомбы и ракеты, а политические символы,
имиджи и стереотипы. США и СССР стремились использовать
политическую имиджелогию, чтобы нарисовать "лицо врага" и
создать возможно более негативный образ своего идеологиче-
ского противника. Так, в СССР возник имидж США как "миро-
вого полицейского", "загнивающего капитализма", лидера ми-
рового империализма, а в США — образ "империи зла", озлоб-
ленного "русского медведя", опасного и непредсказуемого.
Несколько поколений русских и американцев выросли, питаясь
этими идеологическими стереотипами. Обе страны широко ис-
пользовали страх перед новой термоядерной войны и шпионо-
манию1.
"Холодная война" потребовала огромного количества ма-
териальных и человеческих ресурсов. Она сопровождалась поли-
тическими процессами, как с той, так и с другой стороны, кото-
рые сегодня кроме как позорными никак не назовешь. В США это
был разгул маккартизма, который, как каток, прокатился по Гол-
ливуду и американским университетам, в России это было пре-
следование инакомыслящей интеллигенции со стороны Коммуни-
стической партии и КГБ. Война завершилась, как известно, распа-
дом СССР, воссоединением Германии и разрушением
двуполярной системы мира.
203
Похоже, что Россия проиграла "холодную войну". Но выиг-
рали ее США? Ответить на этот вопрос однозначно довольно тру-
дно. Многие американские политологи справедливо считают, что
в "холодной войне" не оказалось победителей2. Учитывая ту ог-
ромную моральную и материальную цену, которую пришлось
платить, все ее участники оказались в проигрыше. Можно было
бы только воображать, каких успехов в образовании, в медицине
или освоении космоса можно было бы достичь, если эти ресур-
сы, потраченные на конфронтацию, были использованы на мир-
ные цели.
Сегодня "холодная война" осталась в прошлом, но многие
ее последствия все еще живы. В частности, до сих пор существу-
ют многие стереотипы "холодной войны", которые время от вре-
мени появляются в печати, кинофильмах или политических дискус-
сиях. Традиции "холодной войны" все еще живы у поколения лю-
дей, которое жило во время этой войны и подвергалось
систематическому "промыванию мозгов" с помощью средств
массовой коммуникации.
Однако выросло поколение, которое уже знает о "холод-
ной войне" лишь понаслышке. Это поколение молодых людей, как
русских, так и американцев, может путешествовать, получать об-
разование за рубежом. У них появляется иное восприятие стра-
ны, основанное на личном опыте и непосредственном контакте с
людьми, культурой и культурными ценностями.
В течение нескольких лет я читал декции для американских
студентов, учащихся в Москве. В этих лекциях я старался различ-
ные аспекты русской культуры, истории, искусства, религии и на-
ционального характера. Несмотря на то, что в США во многих
университетах закрываются кафедры русского языка и литерату-
ры, так как они лишаются поддержки федерального правительст-
ва, интерес американской молодежи к России все еще есть. Они
приезжают в Россию изучать русскую историю, культуру, лите-
ратуру, знакомятся с нашими политическими деятелями. По моей
просьбе студенты писали письменные работы о том, что они узна-
ли о России, что нового они увидели здесь для себя, как они оце-
нивают русскую культуру и самих русских. Фрагменты из этих ра-
бот с разрешения студентов я привожу ниже.
Меган Левери, студентка Международного университе-
та , 1994 год. Тема — "Русский характер".
"Я долго думала и думала о чем же мне писать. Это долж-
но быть связано с тем, что я увидела за последние три месяца, что
заинтересовало меня и что, надеюсь, заинтересовало бы других.
И я решила написать о людях.
Я путешествовала во многие страны и даже жила за пре-
делами США. И я могу судить, что русский народ более сильный
204
и имеет лучшее отношение к жизни, чем все другие, с которыми
мне приходилось встречаться. Я так считаю, потому что русским
приходится больше иметь дела со своей историей, как прошлой,
так и настоящей.
Еще недавно мне трудно было вообразить, что однажды я
обнаружу, моя внутренняя жизнь, все, чему меня научили в шко-
ле окажется неправдой. Мне кажется, многим американцам бы-
ло бы трудно это понять. Американцам, как правило, трудно при-
нять или приспособиться к тем неожиданным изменениям по от-
ношению к тому, к чему они уже привыкли. Напротив, у русских
весь образ жизни в течение одной ночи совершенно изменился, и
они перешагнули через прошлое и приняли свои повседневные из-
менения, даже не моргнув. Народ, который способен сделать та-
кое, поражает меня...
В прошлом образ жизни многих русских был совершенно
одинаков.Каждый воспитывался также, как и другие, да и изучали
одно и тоже. Большинство людей в этой огромной стране жили
одним общим стилем жизни, имели те же самые верования и при-
выкали к этому. Но теперь все получило абсолютно другой смысл
для русских людей. Теперь они постоянно испытывают бомбарди-
ровку со стороны вещей, людей и информации о другом образе
жизни, получаемых с Запада. Люди узнали, что средства массо-
вой информации лгали им, потому что были под правительствен-
ным контролем. И жизнь их стала трудней. Цены на повседневные
товары, на еду, выросли во много раз, в то время, как зарплата
осталась прежней.
По причинам, которые я не могу понять (ведь я не рус-
ская), русские люди без борьбы принимают все изменения, хоро-
шие и плохие, и продолжают жить, не утрачивая ничего. Я считаю,
что это самое замечательное свойство русских. В русском языке
очень важно выражение "бывает", которое я очень быстро вы-
учила. Мне кажется, что все люди должны бороться с трудностя-
ми, но не думаю, что американцы были бы в состоянии реагиро-
вать так же как русские и проявлять сильный характер. Вот поче-
му я действительно уважаю русских людей и восхищаюсь силой
русского характера".
Кристина Гарнерет из Олбани, штат Нью-Йорк, студент-
ка Международного университета, 1994 год.Тема — "О чем я
узнала в России".
"Когда я узнала, что поеду в Россию, я, естественно, стала
рассказывать об этом всем. И все делились со мной тем, что они
знали о России. Большинство говорили, что погода здесь ужасно
холодная. Мне советовали не брать с собой хорошую одежду,
потому что негде и некому будет ее демонстрировать. Мой учи-
тель сказал, что бы я взяла с собой маленькие подарки, потому
205
что русские гостеприимны и я должна в ответ одаривать их амери-
канскими безделушками, такими как открытки, значки, календа-
ри и. д. Не забудь сигарет, чтобы давать их на чай официанту или,
как взятку, при входе в музей. И главное, не забудь взять туалет-
ную бумагу.
Теперь, когда я здесь уже несколько месяцев, я вижу, что
все, что мне говорили друзья, родители и учитель оказалось аб-
солютной чушью. Погода здесь действительно прохладная, но хо-
тя здесь снег выпадает немного раньше, она ничем не отличается
от январской погоды в США. Что же касается одежды, то я нико-
гда в моей жизни не видела столько много людей в модных кос-
тюмах, чем здесь. Как я обнаружила, русские одеваются каждый
раз по-разному, когда они идут в школу, на работу, на встречу с
друзьями или за покупками. Теперь, как мне кажутся, все тара-
щатся на меня, почему я не крашусь, не делаю модной прически
или не ношу модной обуви.
Я думаю, что в коммунистической России была своя про-
паганда, так же как и в Соединенных Штатах тоже была пропаган-
да, о которой я помню с детства. Когда я была ребенком, мне
говорили, что Третья мировая война может начаться в любой
момент и Россия первая направит свои ракеты на США. Комму-
низм, как русский способ правления, самый худший в мире (хотя
и не объясняли почему). Все русские — шпионы и им нельзя дове-
рять. Я слышала и про Сибирь, про то, что все "плохие" люди, ко-
торые выступают против правительства, ссылаются туда на холод-
ную смерть. Наконец, я услышала два главных слова — "пере-
стройка" и "гласность", — но я не знала, что они значат, потому
что я никогда не слыхала, не видела и не читала ничего об этом. Я
только знаю, что эти слова имеют положительное значение. Та-
ким образом в США много лгали о России. Я никогда об этом не
задумывалась, пока я не приехала в Россию и поняла, как меня об-
манывали.
Если слушать о том, что говорят в России об американцах,
мы здесь не очень популярны. Я слышала, что американцы
слишком громко говорят, несносны и ленивы, что наша образова-
тельная система плоха, что в на ших фильмах слишком много на-
силия и секса, и, наконец, что все американцы богаты. По этому
поводу я могу сказать, что мыльные оперы далеко не всегда по-
казывают всю правду. Я больше верю в разнообразие людей,
чем в то, что они ленивы, несносны или необразованны. Я также
не вижу ничего плохого в саспенсе или "хэппи энде" голливудских
фильмов. Я исхожу из правила — не смотри того, чего ты не хо-
чешь смотреть...
Я обнаружила для себя, что жить в России не просто.
Слишком много здесь непривычного, к чему трудно привыкнуть
206
и адаптироваться. Тем не менее я рада, что я посетила Россию,
потому что это позволяет мне лучше узнать о себе самой и о
жизни в разных частях мира. Я лучше узнала то, кем я была и кем
я хочу стать, когда вырасту. Но я знаю, что я никогда не вернусь
сюда вновь."
Эндреа Локен, студентка университета Манкато, Минне-
аполис, 1997 год. Тема — "Что я думаю о России".
"Для меня Россия — загадочная страна. Я никогда не имела
отчетливого представления о стране, которая лежит тысячу
миль от моего дома. Мое видение России основывается на том,
чему меня обучали в школе, на телевизионных новостях и инфор-
мации в средствах массовой информации. Очень трудно без лич-
ного опыта правильно различать между фактом и мифом, реаль-
ным образом и стереотипом...
Я сама разделяла традиционные стереотипы относительно
русского искусства, но после двух лет изучения русской истории
эти стереотипы были разрушены. Русское искусство прекрасно
во всех отношениях. Многие религиозные иконы обычно выглядят
мрачными и темными. В действительности русские иконы испол-
нены в ярких красках с большим содержанием золота. На лекци-
ях, которые я прослушала, я видела замечательные портреты и
пейзажи. Особенно меня поразила живопись Татьяны Назаренко,
мое внимание привлекли ее картины с музыкантами и танцующи-
ми циркачами.
Что больше всего поражает, это то, что русское искусст-
во сохранилось в период тоталитарной эры. Оно ушло в подпо-
лье, но тем не менее создавало то, что хотели сами художники...
В прошлом я представляла русских, одетых в плохую оде-
жду, с большой меховой шапкой и с бутылкой водки в руках. В
течении нескольких прошлых лет все эти стереотипы оказались
несостоятельными. Прежде всего, люди выглядят совершенно
иначе: дети здоровы, мужчины привлекательны, женщины пре-
красны, а пожилые люди — благородны. Прошлой весной я об-
наружила, что по электронной почте можно получить фотогра-
фии и адрес русских женщин, которые ищут богатых мужчин в
нашей стране. Но это только доказывает высокое качество кра-
сивых женщин в России. А во-вторых, русские, как оказывается,
вовсе не носят черные пиджаки и меховые шапки, они носят, как
и американцы, майки и шорты. И быть может у них есть
свои костюмы для пляжа. После того, как все эти традицион-
ные стереотипы разрушились, я увидела русских совершенно в
ином свете.
Русские заявляют о себе не только как физический тип
людей. Это — нация знания, искусства, литературы, математики,
астрономии и других важнейших дисциплин. Леность не
207
свойственна русским. Они умеют хорошо трудиться и гордятся
своей работой. Религия является важнейшей частью русской жиз-
ни, их вера воплощается в красоте их церквей и икон. Хотя обыч-
ные люди живут бедно, они заботятся о своих церквях и храмах в
городах и деревнях.
Из лекций, которые я прослушала, я поняла, как Россия
возникла и как она изменялась в течении веков. Это помогло мне
понять, почему эта нация так быстро прогрессировала и почему
она имеет такое значение."
Джулия Бейтс, студентка Международного университе-
та. 1994 год. Тема-"Образ русской женщины".
'"Один из шокирующих аспектов русской культуры — это
положение женщины. Существует огромное различие между по-
ложением американской и русской женщины. Многое, что я уви-
дела и услышала о положении женщины в русском обществе и
отношении к ней, изменило мой взгляд на этот предмет.
Русские женщины очень хорошо одеваются, они широко
пользуются парфюмерией, украшениями и носят модную обувь.
Это показывает, что они очень довольны самими собой и хотят
выглядеть хорошо. Женщины обожествляют комфорт и про-
стоту. Все это показывает, что это страна ориентированна на кра-
соту. Американские женщины в меньшей степени стремятся к то-
му, чтобы выглядеть хорошо. Я сама чувствую себя здесь, как не-
дотепа — мои волосы непричесанны, я никогда не одета в
совершенстве. Мой принцип — "То, что функционально, не обя-
зательно модно". (Function — not fashion). Я предпочитаю чувст-
вовать себя комфортабельно, как чувствуют деловые американ-
ские женщины в большом городе. Прекрасны ли они? Пожалуй,
нет. Зато они практичны.
Мне кажется, существуют культурные отличия в положе-
нии русской и американской женщины. В США женщины стре-
мятся достичь равенства, они не хотят, чтобы их недооценивали.
Существует много уровней феминизма в США и я не хочу, чтобы
меня относили к либеральному феминизму, которому свойствен-
но что-то ненормальное. Просто я хочу, чтобы ко мне относились
как к равной. Мне представляется, что многие русские женщи-
ны не прочь чувствовать себя подчиненными."
Тамра Дунавэй. Международный университет, 1996.
Тема — "Женщина в России".
"Женское движение в США разделяет женщин в Америке
и России. В Америке женщины продолжают сражаться за свои
права — на работе, в политике, в школе. В России женщины не бо-
рются за свои права и не похоже, что они стремятся к независи-
мости. Если в Америке идеал женщины — сильная личность, неза-
висимая от мужчины, то в России, как мне кажется, моделью
208
женщины является манекенщица. Я уверена, что русской женщи-
не нужно стремиться к чему-то более общему, чем к красоте,
сексуальности и домашним заботам."
Работы американских студентов, которым мне приходи-
лось преподавать, (а у меня накопилось около сотни таких работ)
посвящены различным темам — русской истории, политике, ли-
тературе, искусстве, российской экономике, политике и даже
мафии. Иногда их мнения кажутся необычными и даже обеску-
раживающими, но они обладают одним важным качеством — ис-
кренностью.
Для меня эти мысли молодых американцев значат гораздо
более, чем мнения профессиональных политиков, кремлеологов,
бывших советологов и нынешних русистов. Конечно, в них, порой,
много наивного, но зато они лишены отпечатка традиционного,
стереотипного. Конец "холодной войны" породил горячее жела-
ние понять, что происходит в России, такое же желание, которое
влечет многих американцев в Россию, а русских в Америку. Все
это приводит к крушению старых стереотипов, углублению про-
цесса взаимного понимания при всем сохранении культурных, со-
циальных и гендерных различий.
Мне представляется, что между Россией и США есть мно-
го общего, но и не мало различий, которые не всегда осознают-
ся. Похоже, что они нуждаются друг в друге как противополож-
ные начала, экстремальные крайности. Известно, что Россия —
это страна высокой культуры, США — чемпион технического и
индустриального прогресса. Сегодня, как никогда раньше, обна-
руживаются и слабые стороны этих двух культур. Страна богатой
духовности, Россия пугает весь мир стремительно растущей ни-
щетой, тогда как США, как страна материального благоденствия,
страшит своей интеллектуальной бедностью. Очевидно, будущее
принадлежит той стране, которая сможет достигнуть синтеза ма-
териального прогресса с духовной культурой. Будем надеяться,
что это будущее возможно и оно не за горами...
ПРИМЕЧАНИЯ
1 LaFaber, Walter. America, Russia and the Cold War. N.Y.-
London, 1990; Nixon, Walter. Parting the Curtain:
Propaganda, Culture and the Cold War. N.Y., 1997; Gaddis,
John. Rethinking of Cold War History. Oxford, 1997
2 Lebow Richard, Stein Janice. We All Lost Cold War.
Princeton University, 1994
209
URSS.ru URSS.ru URSS.ru URSS.ru
URSS.ru URSS.ru URSS.ru URSS.ru URSS.ru URSS.ru
Уважаемые читатели! Уважаемые авторы!
Наше издательство специализируется на выпуске научной и учебной
литературы, в том числе монографий, журналов, трудов ученых Россий-
ской академии наук, научно-исследовательских институтов и учебных
заведений. Мы предлагаем авторам свои услуги на выгодных экономи-
ческих условиях. При этом мы берем на себя всю работу по подготовке
издания — от набора, редактирования и верстки до тиражирования
и распространения.
URSS
Среди вышедших и готовящихся к изданию книг мы предлагаем Вам следующие:
Шестаков В. П. Оксфорд и Кембридж: История. Культура. Выдающиеся умы.
Шестаков В. П. История истории искусства: От Плиния до наших дней.
Шестаков В. П. История эстетических учений.
Шестаков В. П. История музыкальной эстетики от Античности до XVHI века.
Шестаков В. П. Европейский эрос: Философия любви и европейское искусство.
Шестаков В. П. Шекспир и итальянский гуманизм.
Шестаков В. II. Эсхатология и утопия: Очерки русской философии и культуры.
Ашкинази Л. А., Гайнер М.Л. Америка без комплексов: Социологические этюды.
Золотов Ю. А. Пересекая границы: Двадцать три страны глазами научного работника.
Якимец В. Н., Блок Стивен Р. (ред.) Неприбыльный сектор США.
Никифоров А. В. Рождение пригородной Америки.
Шляхов В. И. Российская и американская военная разговорная среда
в словах и выражениях.
Постникова Л. В. Просодия политического дискурса в британской
и американской лингвокультурах.
Швейцер А.Д. Литературный английский язык в США и Англии.
Кузнецов Д. В. Американское общественное мнение и использование военной силы.
Кузнецов Д. В. Взаимодействие внешней политики и общественного мнения в США.
Костина А. В. Массовая культура как феномен постиндустриального общества.
Костина А. В. Национальная культура — этническая культура — массовая культура.
Костина А. В. Теоретические проблемы современной культурологии.
Костина А. В. Интернет-сообщества: что обсуждается в Интернете?
Кузнецова К). М., Чудова II. В. Психология жителей Интернета.
Липкое А. И. Ящик Пандоры: Феномен компьютерных игр в мире и в России.
Хренов II. А. Культура в эпоху социального хаоса.
Хренов Н. А. (ред.) Теория художественной культуры.
Черносвитов 11. К). Закон сохранения информации и его проявления в культуре.
Зыкова И. В. Культура как информационная система.
Петров М. К. Язык, знак, культура.
Фриче В. М. Социология искусства.
Шинкаренко В.Д. Нейротипология культуры.
Шинкаренко В.Д. Смысловая структура социокультурного пространства. Кн. 1,2.
Махов Н. М. Искусство после обряда.
Моль А. Социодинамика культуры.
Пугачев В. П. Управление свободой.
По всем вопросам Вы можете обратиться к нам:
тел. +7 (499) 724-25—45 (многоканальный)
или электронной почтой URSS@URSS.ru
Полный каталог изданий представлен
в интернет-магазине: http://URSS.ru
Научная и учебная
литература
URSS.ru URSS.ru URSS.ru URSS.ru
URSS.ru URSS.ru UHSS.ru URSS.ru URSS.ru I URSS.ru