Текст
CM
O)
I
о
CO
z
CO
CO
ЯИМ
ЗНЬ
1994
«\\
J
i
у*
■'.—■>
5«J
L> V
#%**'
йв?
■У
hvyzz
уггл.
TV
£•' f;
.#
rW
ti»
M
t/f '*** >.• .. ■
Издается с 1965 года
ПРОБЫ И ОШИБКИ ЭВОЛЮЦИОННОЙ
ТЕОРИИ ПОЗНАНИЯ. А.А.Травин 8
НАУКА ЭВОЛЮЦИОНИРУЕТ ПО ДАРВИНУ?
Ю.Нееман 10
«СВЯТОЙ ГРААЛЬ» СОВРЕМЕННОЙ ФИЗИКИ.
Л.Каховский 15
ДУШЕВНЫЕ ВОЙСКА. А.В.Птушенко 18
а. ЭТИЧЕСКИЙ КОДЕКС
АМЕРИКАНСКИХ ХИМИКОВ 21
Фан ?< пг*1 ФГС.Юлег Охлобыстин! 23
Проблемы и ie чы «МЫ ЗА ЦЕНОЙ НЕ ПОСТОИМ!» Т.Л.Харькова 33
НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ ИНТЕРВЬЮ О СПАСЕНИИ
СОВЕТСКОЙ НАУКИ. Александр Семенов 38
i i г УЛОВ СОРОСА 38
Пробле] ы МЕМБРАНА ИЛИ ПРОТОПЛАЗМА -
соврем* i .к НОВЫЙ ВИТОК СТАРОГО СПОРА. В.В.Матвеев 42
-1 ы «ЧТО БЫ СДЕЛАЛ В ЭТОЙ СИТУАЦИИ Л.А.?!»
И.Н.Крюкова 48
Ф >т- щ ч ЖЕРТВА НАУКИ. В.Г.Митрофанов 52
Прс . I) i ГОЛОДНЫЙ БУНТ МИКРОБОВ. Е.В.Ротшильд 58
Стран „ s ПЕРВЫМ БИОХИМИКОМ БЫЛА ЖЕНЩИНА?
Дж.Лагнадо 62
Земля н ее и п е.ш: ПРО ГАДЮКУ И УЖА. С.Старикович 66
Живые ла ат „ - БАШМАЧКИ.1 Ю.Лаптев! 72
Технологи* , и- , ГОЛОС НИМФЫ, ИЛИ КОЕ-ЧТО ПРО ЭХО.
В.И.Арабаджи 74
УТЕЧКУ ОБНАРУЖИТ ПЕС. Б.И.Силкин 77
^odc- . МОКРЫЙ ЛУГ. В.Рич 88
ФИЛОСОФСКИЙ КАМЕНЬ УСПЕХА,
ИЛИ РЕЦЕПТЫ ЖЕЛАЮЩЕМУ ПРЕУСПЕТЬ 97
Лицом к лни п АНКЕТА—93/94 104
НОВОСТИ НАУКИ 4
ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ 17, 31
НА ОБЛОЖКЕ — рисунок РАЗНЫЕ РАЗНОСТИ 64
А.Астрина к статье
«Душевны>войска». ИНФОРМАЦИЯ 71.99
„, „™»л*л™т™ КОНСУЛЬТАЦИИ 78
НА ВТОРОЙ СТРАНИЦЕ
ОБЛОЖКИ - картина ДОМАШНИЕ ЗАБОТЫ 80
ижгимп^иси ^ии^пим УЧЕНЫЕ ДОСУГИ 82
Э. Уайта. Башмачок
Афродиты, о котором идет ПИШУТ, ЧТО... 106
КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ 108
ПЕРЕПИСКА ПО
В науке закодированы
механизмы эволюции
человеческого общества, это
нечто вроде ДНК социума.
Такой взгляд развивает выдающийся
физик Ю.Нееман в статье «Наука
эволюционирует по Дарвину?»
«Божественная частица» —
так назвал свою недавно
вышедшую книгу лауреат
Нобелевской премии
ЛЛедерман.
Она посвящена гипотетической, еще не
открытой элементарной частице - так
называемому бозону Хиггса.
Людские потери, понесенные
Советским Союзом за время
Великой Отечественной
войны, составили
26,6 миллиона человек.
О том, как была установлена эта
окончательная цифра, — статья
демографа Т.Л.Хорьковой.
36
За первый год работы
Международного научного
фонда («фонда Сороса»)
ему удалось решить
две главных задачи.
Во-первых, фонд помог самым
талантливым ученым бывшего СССР
пережить трудные времена и
не покинуть своей страны.
Во-вторых, создан совершенно новый
механизм финансирования нашей науки,
не зависящий от прихотей чиновников.
74
Микроволновая печь
способна творить настоящие
чудеса.
О том, что она умеет и как
приготовить в ней «красного дьявола»,
огненную воду или сварить картошку, —
заметка «Самый быстрый повар».
ш
В СЛЕДУЮЩЕМ НОМЕРЕ ВАС ЖДУТ:
— оригинальная гипотеза о природе женской красоты;
— история открытия загадочных лучей,
испускаемых живыми клетками;
— все об элементе № 13 — алюминии;
— «Глиняное Эльдорадо» — рассказ о том,
как наши геологи мыли золото в джунглях Венесуэлы.
НОВОСТИ НАУКИ
НОВОСТИ НАУКИ
От кольца — к шару
M.FJarrold et aL,
«Journal of Physical Chemistry»,
1994,v.98,p.l810
Продолжаются споры о том,
как же возникают углеродные
шары — фуллерены. О
некоторых из предложенных моделей
мы уже рассказывали
(«Новости науки», 1993, № 9). Теперь
химики из Северо-Западного
университета (США)
выдвинули новый сценарий.
Они испаряли лазером
графит и определяли состав
образовавшихся углеродных
фрагментов. Исследователи
пришли к выводу, что отдельные
кластеры (в частности,
двойные циклы из десяти атомов
углерода — двух соединенных
бензольных колец) сливаются
друг с другом в более крупные,
причем при повышении
температуры они переходят в
форму одиночной замкнутой
петли. Когда число атомов
углерода в этом кольце достигает
40, оно может образовывать
шар;
Вероятность такого
процесса возрастает, когда кольцо
содержит более 60 атомов
углерода (при меньшей длине —
10%, при большей — 80%).
Поэтому и образуются бакибо-
лы, содержащие от 40 до 120
атомов. Замкнутое кольцо —
единственный несферический
изомер, который может
выдержать высокие температуры;
оно и служит промежуточным
звеном на пути к молекуле-
шару.
Кстати, фуллерены, в
особенности С60 и С70,
обнаружили в микрокропробоинах
диаметром менее 0,2 мм на
металлической поверхности
космической лаборатории
LDEF (Long Duration
Exposure Facility), которая была
выведена на орбиту в 1984 году, а
затем с помощью
космического корабля «Колумбия»
возвращена на Землю в 1990-м
(LDEF имеет форму цилиндра
длиной девять метров и
диаметром четыре метра).
Американские
исследователи решили выяснить,
образовались ли фуллерены при
ударе углеродсодержащих частиц
об алюминиевую поверхность
или они уже были в этих
частицах до столкновения.
Частицы разгоняли до скоростей
5,4—6,3 км/с и сталкивали их
с алюминиевой пластиной, но
фуллеренов не нашли.
Возможно, требуются более
высокие скорости, которые не
удается пока получить. А может
быть, фуллерены надо искать
в метеоритах {F.R. di Brozolo et
aL, «Nature», 1994, v.369, p.37).
Молекулярный
тормоз
T.R.Kelly etaL,
«J. Amer. Chem. Soc»,
1994, v.ll6,p.3567
Химики из Бостонского
колледжа создали молекулярный
пропеллер, вращение
которого можно по желанию
тормозить. Лопасти его вращаются
при комнатной температуре,
но сильно замедляются, когда
в раствор добавляют ионы Hg2+
(полностью колесо
останавливается только при охлаждении
НОВОСТИ НАУКИ
до -30еС). Ионы ртути
образуют комплексные соединения с
атомами азота бипиридиновой
цепи («тормоза»),
присоединенной к оси колеса. Конфор-
мация этой цепи меняется,
становится жесткой и
препятствует вращению колеса:
юрмоэ выключен тормоз включен
Удаление ионов ртути
восстанавливает вращение (это
показал метод ЯМР).
Возможно, в будущем такие
блоки удастся использовать в
молекулярных машинах.
Бусина на нитке
R.A.Bissel et aL, «Nature»,
1994, v.369, p. 133
Американские и английские
химики получили супрамоле-
кулярную конструкцию,
которая при изменении рН среды
может обратимо переходить из
одного состояния в другое, то
есть служить переключателем.
Она состоит из полиэфирной
«нити», на которую надета
«бусина» из соединенных в
кольцо двух положительно
заряженных бипиридиновых
групп. На концах нити —
«узлы», то есть большие
группы, так что бусина не может
соскочить с нити. (Такие
соединения называют ротакса-
нами.) На самой нити — два
места, где бусина в основном
находится (бензидиновая и би-
фенильная группы).
При комнатной
температуре бусина движется туда и об-
4
НОВОСТИ НАУКИ * НОВОСТИ НАУКИ * НОВОСТИ НАУКИ
I I
ПОЛИЭФИРНАЯ -НИТЬ»
Y | 9 / у,
О 6 "" ""
БИФЕНИЛЬНАЯ ГРУППА
БЕНЭИДИНОВАЯ ^Ц?
ГРУППА
ратно с большой скоростью,
при низкой B29 К) она 84%
времени проводит на первой
«станции» и 16% — на второй.
Однако если сделать раствор
более кислым, то бензидино-
вая группа станет
положительно заряженной и
электростатическое отталкивание
одноименных зарядов
сдвинет бусину вправо — на
вторую станцию.
ДНК, РНК и ПНК
P. Wittung et al,
«Nature», 1994, v.368, p.561
Шведские и датские
биохимики впервые получили аналог
двойной спирали ДНК, у
которой основания, образующие
уотсон-криковские пары,
присоединены не к сахаро-фос-
фатному остову, а к
пептидному (поэтому структуру
назвали пептидной нуклеиновой
кислотой — ПНК). Впервые
такие одиночные цепи
синтезировали в 1991 году. С тех пор
удалось выяснить, что они
образуют гетеродуплексы (то
есть комплементарно
соединяются) с одноцепочечными
ДНК; поэтому ими можно
блокировать работу генов.
Теперь спектроскопически
показано, что две ПНКовые
цепи способны соединяться
друг с другом и формировать
спираль. Это весьма
неожиданный результат. Ведь
замена в ДНК всего лишь типа
сахара (пентозы на гексозу) уже
препятствует образованию
двойной спирали.
Теломера и рак
С.М. Counter et al.,
«Proc. Nat. Acad. ScL, USA»,
1994, v.91, p.2900
Известно, что концы
хромосом — теломеры —
укорачиваются при делении клетки.
Когда они становятся слишком
короткими, деление
прекращается, то есть мера
допустимого укорочения определяет
возможное число делений —
она служит как бы
биологическим счетчиком (см. «Научный
комментатор» в «Химии и
жизни», 1991, № 2).
Исследователи из университета в
Гамильтоне (Канада) предполо-жили,
что в раковых клетках
действует специальный фермент тело-
мераза, который после
каждого деления наращивает
утраченный участок, из-за чего
такие клетки могут
неограниченно делиться. Им удалось
выявить теломеразную
активность в опухолевых клетках
при некоторых видах рака
человека (в клетках тех же
тканей здоровых людей этот
фермент не нашли). Возможно,
начало синтеза этого
фермента есть важный этап на пути
злокачественного
перерождения клетки.
А если так, то теломераза
может служить мишенью для
противораковых средств. Не
исключено, однако, что
теломераза действует в половых, а
также в стволовых клетках, из
которых после многих делений
формируются клетки крови.
Поэтому есть опасность, что
выключение теломеразы
может приостановить их деление.
Авторы полагают, что в
раковых клетках теломеры короче,
поэтому такие клетки
перестанут делиться раньше, чем
будет нанесен вред клеткам
необходимым.
Пути аксонов
J.Q.Zheng et al.,
«Nature», 1994, v.368, p. 140
Когда мозг развивается,
аксоны и дендриты нейронов
растут в определенных
направлениях. Что управляет их
движением? Это особенно трудно
понять, когда аксонам
приходится протягиваться на
значительные расстояния. И все же
одна из причин уже известна —
на направление роста влияют
градиенты концентраций
разных веществ, например
фактора роста нервов.
Американские
нейрофизиологи решили выяснить, какую
роль играет в этом процессе не-
йромедиатор ацетилхолин,
выделяемый нейронами при их
электрической активности.
Исследователи микропипеткой
вводили ацетилхолин в
культуру нейронов, взятых из
эмбриона лягушки, и наблюдали в
микроскоп, как конусы роста
(образования, которыми
оканчиваются отростки)
поворачивали в сторону увеличения
концентрации этого вещества. На
конусе роста есть
пальцеобразные наросты (филоподии),
которые состоят из актиновых
филаментов, окруженных
мембраной; на мембранах
расположены рецепторы. Видимо,
именно филоподии,
выполняющие как рецепторные, так и
моторные функции, ответственны
за изменение направления
роста волокон.
Значит, электрическое
возбуждение нейронов влияет на
формирование нервной сети.
5
НОВОСТИ НАУКИ *
* НОВОСТИ НАУКИ
НОВОСТИ НАУКИ
Международный
компьютерный
форум
Москва, 14—17 июля
В столичном Центре
международной торговли на Красной
Пресне в пятый раз прошел
смотр новейших электронных
технологий, ставший уже
традиционным. Его организатор
— Международный
компьютерный клуб. Программа
форума включала выставку,
семинары и презентации,
посвященные наиболее актуальным
вопросам развития
информационных технологий,
например центральным процессорам
(Pentium, PowerPC, Alpha,
MIPS, Cyrix), локальным и
глобальным компьютерным
сетям, межсетевым
коммуникациям, дальнейшей
миниатюризации вычислительной
техники. С интересными
сообщениями выступили
президент компании «Cyrix Corp.»
Дж.Роджерс и директор
фирмы «MIPS Computer Systems»
К.Роуэн.
Компания «Cyrix»
пошатнула еще недавно казавшиеся
незыблемыми позиции фирмы
«Intel» — ведущего
производителя центральных процессоров
для IBM-совместимых
компьютеров. Процессоры «Cyrix»
наряду с высокой
производительностью потребляют
меньше электроэнергии, а по цене
заметно дешевле; именно их
выбирают сейчас многие
производители персональных
компьютеров, в частности и
сама «IBM».
Доклад К. Роуэна
назывался «Дарвинизм в
информационных технологиях».
Эволюция микропроцессоров, по его
мнению, похожа на развитие
живых организмов: меняется
окружающая среда, и
выживают те, кто лучше к ней
приспособился. Пока, сказал он,
успешнее других к ней
приспособил ись risk-процессоры
фирмы «MIPS» — их он
уподобил приматам. Процессоры
же VAX, Cray, 68000 и
S/370 были объявлены
динозаврами, печальная участь которых
всем хорошо известна. Что же
касается процессоров Intel, то
г-н Роуэн сравнил их с
крокодилами.
Важнейшее место на
мировом рынке занимают сетевые и
межсетевые технологии. Здесь
уверенно лидирует фирма
«Novell», но ей стали
составлять конкуренцию и менее
именитые фирмы. Одна из
них, «Banyan Systems»,
впервые выходит на российский
рынок. По мнению ее
главного менеджера и председателя
правления Д.Махони, особый
интерес ее продукция должна
представлять для
государственных, банковских и других
коммерческих структур.
Международный
компьютерный клуб, агентство
маркетинговых исследований
«Дейтор» и газета «Финансовые
известия» составили список 100
наиболее влиятельных лиц на
российском компьютерном
рынке, которым в
торжественной обстановке были вручены
соответствующие сертификаты.
Следующий компьютерный
форум состоится в Москве
6—9 июня будущего года.
Самый большой
ПИТКОН
Питтсбург, США,
28 февраля—4 матра
Вот уже 45 лет в Питтсбурге
проводится международная
конференция по
аналитической химии (сокращенно
ПИТКОН). На сей раз
весьма представительная
российская делегация,
возглавляемая зампредом Госкомсанэ-
пиднадзора В.И.Резайки-
ным, преподнесла сюрприз:
впервые за всю историю
ПИТКОНа его участники
смогли познакомиться с
российским аналитическим
оборудованием. Были
представлены генератор чистого
водорода и кислорода
(разработчик —
экспериментальный завод научного
приборостроения РАН),
жидкостный хромато-граф с
аналитическим детектором (АО
«Цвет»), газовый
хроматограф «Кристалл 2000/3000»
(АО «Фармбиомаш»),
анализатор радона (АО «МТМ»),
ионселективные электроды
(АО «Эконикс») и многое
другое. Коллективный стенд
удалось организовать
благодаря усилиям московского
НПО «Синтэко», чьи
представители составляли
большинство в российской
делегации.
Специалисты около тысячи
фирм, производящих
аналитическое оборудование или
торгующих им, с интересом
знакомились с товаром новых
конкурентов. Более того, три
президента ПИТКОНов
(прошлого, нынешнего и
будущего), выступая на
торжественном приеме, отметили
необычную активность россиян.
Результат оказался
неожиданным: качество российских
приборов, в первую очередь —
переносных, признано вполне
приемлемым, а вот цена, увы,
высоковатой. Многие
инофирмы предложили россиянам
более выгодные контракты,
чем традиционные
поставщики из СНГ и Восточной
Европы. Так что, похоже,
российское аналитическое
приборостроение вскоре интегрируется
в международный рынок,
чему, надо надеяться,
поспособствует и ПИТКОН.
А в целом конференция
проходила достаточно
традиционно. Основными
направлениями, как и прежде, остались
инструментальная техника и
6
НОВОСТИ НАУКИ
НОВОСТИ НАУКИ
методы анализа конкретных
объектов. Наиболее интересные
дискуссии возникали по таким
направлениям аналитической
химии, как флюидная
экстракция в сверхкритическом
состоянии, капиллярный зонный
электрофорез, газовая и
высокоэффективная жидкостная
хроматография с применением
масс-спектрометрического,
атомно-абсорбционного, ИК-
Фурье -спектрофотометричес -
кого детектирования, методы
рентгенофлуоресцентной
спектрометрии, оптической
спектроскопии с лазерным
возбуждением, с атомизацией
в индуктивно-связанной
плазме. Около двух третей
докладов были посвящены
спектрометрическим и
электрохимическим методам, а остальные
— хроматографическим
методам и их комбинации со
спектрометрическим
детектированием.
Более подробную
информацию о ПИТКОНе можно
получить по телефону
@95) 111-70-32.
Российские
научные центры
В конце минувшего года по
инициативе Миннауки России
было принято решение о
создании системы
Государственных научных центров (ГНЦ),
и к июлю 1994 года более двух
десятков институтов
различного профиля приобрели
новый статус. Отбор кандидатов
шел больше года, он
продолжается и сейчас, так что
список ГНЦ будет пополняться.
Среди сорока с лишним
кандидатов, рекомендованных
Межведомственной
комиссией по научно-технической
политике, десять институтов
имеют непосредственное
отношение к химии и новым
материалам. Пионером нового
движения выступило
Петербургское
научно-производственное объединение «ГИПХ»,
на базе которого сформирован
ГНЦ «Прикладная химия».
Ученые из этого ГНЦ
разработали технологии получения
хладонов, не разрушающих
озоновый слой Земли, что
позволит приблизиться к
решению важнейшей
экологической проблемы мирового
масштаба.
Другой именитый ГНЦ —
НИФХИ имЛ.Я.Карпова,
который стал таковым сразу
после своего 75-летия (см.
«Химию и жизнь», 1993, № 12). Он
обогатил отечественную
химическую науку глубокими
исследованиями в макромолеку-
лярной физико-химии, в
частности, термодинамике
полимерных смесей и сплавов,
что в минувшем году
отмечено международной Меттле-
ровской премией. Высокой
оценки заслуживает также
завершенный недавно цикл
работ карповских ученых по
установлению механизма лазе-
рохимических процессов в
адсорбированных на кремнии
моно- и полислоях, что может
найти применение в развитии
новых технологий
микроэлектроники.
Специалисты ГНЦ «ВИАМ»
(Всероссийский институт
авиационных материалов)
добились успехов в создании
жаропрочных композиционных
материалов с рабочей
температурой до 1200°С. Авиационные
двигатели с такими
покрытиями служат намного дольше.
Стал таким центром и НИ-
ОПИК, известный своими
достижениями в разработке
продуктов тонкого органического
синтеза. Например,
полученный там противоопухолевый
препарат «Фотосенс» успешно
прошел доклинические
испытания.
Готовятся получить новый
статус другие крупнейшие
институты, имеющие свои
научные школы: ГНИИХТЭОС,
ГОСНИИОХТ, Институт ка-
НОВОСТИ НАУКИ
тализа СО РАН. Они известны
своими выдающимися
успехами в создании элементоорга-
нических препаратов для
медицинских целей, новых
поколений катализаторов и
процессов на их основе, в
исследованиях проблем
химической безопасности техно- и
биосферы (нельзя не
упомянуть разработку кремнийорга-
нических рецептур, которые
полностью обеспечили МНТК
«Микрохирургия глаза»
отечественными материалами
мирового класса для
изготовления искусственного
хрусталика).
Миннауки РФ поручило
специальному
Наблюдательному совету контролировать
деятельность ГНЦ в области
химии и новых материалов.
Возглавляет его президент
Международного союза
теоретической и прикладной химии
(ИЮПАК) академик К.И.За-
мараев. Будем надеяться, что
организация ГНЦ, в которых
Миннауки собирается создать
необходимые для
плодотворной работы условия, уменьшит
поток уезжающих в
зарубежные институты
исследователей, обеспечит выживание
российской науки в это
трудное для нее время.
Кстати, в Японии серьезно
обеспокоены падением
интереса к науке среди молодежи.
Из 57 деканов, возглавляющих
факультеты естественных и
инженерных наук в
государственных и частных
университетах, 44 утверждают, что
теперь лучшие студенты не
выбирают научную карьеру. При
министерстве образования,
науки и культуры создан
специальный комитет для
изучения этой проблемы («Nature»,
1994, v.368, р.181).
Подготовили: Н. Барашков,
Л.Верховский, В.Новосельцев,
В.Помазанов, Н.Соколов
7
*Чг
*~ -I*
Размышления
Пробы и ошибки
эволюционной
теории познания
Когда-то ученые полагали, что восстановить
прошлое и предсказать будушее физического
мира, то есть понять его эволюцию, вполне
возможно. Для этого необходимо, чтобы в любой
данный момент времени были известны массы,
скорости и положения всех частиц во
Вселенной. Ну и плюс к тому, что вполне понятно,
задача требовала соответствующей
вычислительной мощности — сегодня мы сказали бы,
суперкомпьютера.
Подобная идея напрямую связана с
господствовавшим когда-то в науке детерминизмом:
причинность носит всеобщий характер, а все
явления физического мира объективны,
закономерно взаимосвязаны и причинно обусловлены.
Не правда ли, и нам, изучавшим философию
во второй половине XX века (хотя и в
интерпретации классиков марксизма-ленинизма),
настойчиво внушали, что все в мире обстоит
именно так?
Увы — не все и не всегда.
К примеру, в вашем распоряжении собранные
со всей планеты данные о температуре,
давлении, плотности и высоте облачности, скорости
ветра и так далее, а наравне со всем этим —
мощнейшая вычислительная техника; требуется:
предсказать погоду на завтра (или на будущий
месяц). Возможно? Да. Но это будет только
прогноз, то есть вероятностная картина. И низкая
предсказательная точность здесь зачастую
связана с тем, что решение ряда вопросов в физике
атмосферы невозможно в принципе. Причина?
Случайность, хаос.
Таким образом, вместо жесткого
детерминизма (или, более осторожно, наряду с ним) мы
должны принять принцип неопределенности.
Как бы ни были велики наши возможности,
более половины информации о частицах во
Вселенной получить просто нельзя: в любой момент
времени нам будет известно либо о скоростях
частиц, либо об их положении, но никогда о том
и другом сразу. То есть это уже не нехватка
информации из-за технических затруднений
(первый возможный источник неопределенности);
суть в том, что значительная часть информации
недоступна потому, что как таковой ее не
существует.
Следующий источник неопределенности
связан с областью нестабильных динамических
ситуаций. Это, например, та же физика
атмосферы — со множеством переменных параметров,
когда даже незначительное отклонение от
начальных условий полностью изменяет будущее
частицы. Можно ли такое изучать? Можно и
нужно. Но это означает изучать хаос.
Наконец еще одна область, где заметная роль
8
.<•.'/ f *M^->
^ _'•-
- V
V ~> '*
отведена случайности, — это мир живой
природы. Биологическая эволюция, основные
факторы которой, по Дарвину, —
наследственность, изменчивость и отбор, во многом
обусловлена случайным, ненаправленным
действием ее механизмов, в частности
мутационного процесса.
Вопрос, однако, в том, считать ли
дарвиновскую схему эволюции с ее гимном случайности
единственно верной. Вне всякого сомнения,
случай в биологии — явление отнюдь не
исключительное. Традиционный пример — это ошибки
при репродукции ДНК, или, как их называют,
«ошибки копииста», подобные тем, которые
случайно совершали древние переписчики
библейских текстов. Однако мутации — еше не
обязательный повод для последующей эволюции, то есть
появления и закрепления в популяции носителя
нового признака или вообще нового вида. Любая
новация подвержена жесткому действию отбора,
и тут правомернее уже вновь говорить о
детерминизме — во всяком случае, в большей степени
именно о нем, а не о стохастике.
Вероятно, истина лежит где-то посередине. В
каких-то явлениях природы действительно
имеют место детерминистские ситуации, в других
— господствует стохастика, а третьи могут быть
описаны синтезом детерминистских и
недетерминистских моделей. Так, мы можем считать,
что набор (число) вариантов для изменчивости
всегда ограничен и уже потому не случаен,
однако сам процесс выбора какого-то
конкретного варианта из этого набора подвержен
неопределенности, то есть, с нашей точки зрения,
случаен.
Короче говоря, тут, в области воззрений на роль
случайности в эволюции живой природы, еще
много неясного и спорного (примеры разброса
мнений по этому вопросу — см. «Химию и жизнь»,
1993, № 12; 1994, № 1, 3, 4). И тем не менее, стоя
именно на классической позиции неодарвинизма,
Ювал Нееман, выдающийся физик
современности, один из создателей теории унитарной
симметрии и гипотезы кварков, попытался представить,
как эволюционирует уже не физический мир и не
мир живой природы, а их познающий инструмент
— сама наука. Вероятно, не все положения, от
которых отталкивается Нееман, так уж незыблемы:
эволюция обусловлена, конечно, действием
совокупности факторов и совокупности механизмов,
и потому рассматривать одни в отрыве от других
или вовсе не упоминать о них — не вполне
корректно. Однако, несмотря на это, сам взгляд Не-
емана на науку и причины ее прогресса
интересен и остроумен, а даваемые им на основе этого
рекомендации по части планирования и
организации научных исследований безусловно ценны.
«Химия и жизнь» представляет читателям
сокращенный вариант статьи Ю.Неемана
«Счастливый случай, наука и общество.
Эволюционный подход», опубликованной в международном
философском журнале «Путь», 1993, № 4.
А.Л.ТРЛВИН
9
Наука эволюционирует
по Дарвину?
Ю.НЕЕМАН
ФАЛЬСИФИКАЦИИ, МУТАЦИИ И...
ПРОГРЕСС НАУКИ
В своей эволюционной эпистемологии — теории
познания — Карл Поппер и Дональд Кемпбелл
сформулировали неодарвинистскую схему,
описывающую, как эволюционирует наука.
Оригинальным вкладом самого Поппера в философию
науки была его идея фальсификации: ни одна
теория не может называться теорией, если ее
нельзя проверить экспериментально и если она не
оказывается ложной в некоторых своих
предсказаниях. Кроме того, согласно Попперу, прогресс
в науке идет именно через этот процесс
фальсификации: теория, не выдержавшая проверки,
заменяется на более совершенную, с более
широкой областью истинности. Пример: замена
ньютоновской теории гравитации
эйнштейновской, которая, помимо прочего, также
объясняет прецессию перигелия Меркурия, не
находившую объяснения в ньютоновской механике.
Развитие системы науки является, очевидно,
эволюционным процессом, и фальсификация
уже дает нам необходимый механизм отбора.
Остается еще найти механизм случайной мутации.
Для этого Поппер и Кемпбелл ввели гипотезу
слепой вариации, согласно которой новые идеи
в науке рождаются независимо от той
проблемы, для решения которой они на самом деле
служат. Общепризнано, что логически
невозможно правильно вывести эмпирические обобщения
или теории из данных наблюдений. Не
существует также универсального метода,
позволяющего прийти к «истинной» теории, не
занимаясь ее проверкой. Поппер и Кемпбелл сделали
отсюда вывод, что ни для одной теории не
существует априорного оправдания и поэтому
по-строение теории есть не что иное, как
угадывание, то есть некая случайная операция.
Кемп-белл называет новые научные виды
неоправданными вариациями — случайными
мутациями проверенных теорий.
На первый взгляд, тезис Поппера—Кемпбел-
ла напрашивается на самую суровую критику.
Если наука обязана своим прогрессом слепому
угадыванию, то зачем воспитывать ученых и для
чего ученым придерживаться исследовательских
программ? И существует ли тогда научная
методология? Не последовать ли нам за Фейера-
бендом, считающим, что «все сгодится»? Не
позволить ли каждому заниматься тем, чем ему
хочется заниматься? Да и вообще — произвела бы
серия подобных операций сколь-нибудь
заслуживающие внимания научные результаты?
Поэтому Канторович и я предложили более
тонко структурированную теорию
мутационного механизма науки. Наш тезис состоит в том,
что ключевую роль в этом мутационном
механизме играет везение. Именно этот феномен стоит
за главными достижениями в науке, будь то в
теории или в открытии новых явлений, или в
постановке новых проблем, которыми
впоследствии начинают заниматься исследователи.
Вторая важная модификация состоит в том,
что наш тезис надлежит применять, если
говорить в самых общих чертах, к революционной
стадии науки. В «нормальной» науке ученый
решает проблемы с помощью интенционального
действия, почти как при решении инженерной
проблемы. Иначе обстоит дело в революционной
науке или даже в отчасти революционных
ситуациях, поскольку никто каждодневно не
совершает великих открытий, таких, к примеру, как
теория относительности. Мы утверждаем, что
главную роль здесь играет везение, понимаемое
в широком смысле, который мы попытаемся
определить более точно.
Чем более революционный характер носит
открытие, тем более неожиданны его результаты.
Исследователь никак не мог к ним стремиться.
Пример: открытие деления атомного ядра.
Бомбардируя нейтронами ядра урана, Ферми хотел
получить элементы 93 и 94. Вместо этого,
согласно Лизе Мейтнер и Отто Фришу, он расщепил
ядра урана надвое и наблюдал известные
элементы, расположенные в середине периодической
таблицы.
В этих революционных случаях — ярко
выраженная стохастическая компонента, то есть
очевидный эффект случайности. Однако иногда
поразительные результаты, полученные
«случайно», делают такой стохастической компонентой
самого ученого.
Третий тезис нашей версии эволюционной
эпистемологии следующий: мутирует не
статическая структура науки, а динамический
исследовательский механизм. То есть для этого должна
существовать постоянно действующая
программа — поиск «Л». Такой поиск обязан постоянно
вестись, чтобы иметь какие-то результаты. Если
ученый не будет все время настороже, с ним
никогда не приключится ничего странного —
никакой мутации, никаких везений, никаких
случайных открытий «В». Вспомним, генетические
мутации не происходят в статической ДНК; для
них необходим процесс репродукции, в который
может вкрасться ошибка. «Нормальная» наука,
или, точнее, преднамеренный и
запрограммированный процесс исследования, который обычно
направлен на дальнейшую разработку уже полу-
10
ченных результатов, и составляет ту
естественную основу, где может произойти (и
происходит) мутационная ошибка.
В примерах, которые мы приведем,
существует несколько различных траекторий: поисковое
исследование — то есть исследование, не
являющееся поиском чего-то конкретного, но все же
остающееся поиском и открытием «В»; поиск
«А» и открытие «В» в качестве побочного
продукта; поиск «А» и открытие вместо этого «В».
А в некоторых странных случаях «В» — это «А»,
но по неожиданным причинам.
«А* И «В» ФИЗИКИ
Начнем с наиболее известных случаев
«революционной» науки.
Две великие научные революции начала XX
века были совершены в результате везения. В
случае специальной теории относительности
стимулом стал тот интерес, который на
протяжении всей своей жизни Майкельсон питал к
скорости света, — интерес, побудивший его
применить свои навыки для измерения скорости
движения Земли в эфире. Вместо этого он
получил нулевой ответ, необъяснимый в рамках
классической физики. Разгадка была найдена
Эйнштейном. В своей работе 1905 года о
специальной теории относительности Эйнштейн
совершил решающий концептуальный шаг:
вместо того чтобы следовать вере в парадигму
эфира и рассматривать фитцджеральдовское
сокращение длин и так далее в качестве
описания «как если бы...», он вообще отказался от
эфира, убрал его из базовой парадигмы и
постулировал вместо него физические сокращения
самого пространства, или, точнее,
пространства-времени. Геометрическая интерпретация,
однако, была предложена лишь в 1908 году
бывшим учителем Эйнштейна Германом Минковс-
ким. Он объяснил, что открытие Эйнштейна, по
существу, сводится к особой записи теоремы
Пифагора: вместо R2=x2+y2+z2 теперь следует
писать R2=x2+y2+z2-c2t2, где с — скорость света,
универсальная постоянная, а член — c2t2
означает, что время входит со знаком минус (то есть
с математической точки зрения время —
мнимая величина) и что скорость света задает
фиксированную скорость обмена времени на
сантиметры (длину). Именно в этом нетривиальном
смысле Минковский назвал время четвертым
измерением в пространстве-времени.
Теперь мы подходим к менее известной
истории открытия общей теории относительности
(так Эйнштейн назвал свою теорию
гравитации). Этот пример не столь выразителен, хотя
по сути своей ничем не отличается от первого.
Каким образом Эйнштейн перешел от
специальной теории относительности к общей теории
относительности, оставалось загадкой для
многих до тех пор, пока это не прояснил Альфред
Кастлер на конференции, посвященной
столетию со дня рождения Эйнштейна (Иерусалим,
1979 г.). Промежуточная стадия, связанная со
счастливым случаем, появляется у Эйнштейна
в «Ежеквартальном журнале судебной
медицины и здравоохранения» (на немецком языке).
Статья отражает поисковую фазу исследования
и посвящена юбилею друга Эйнштейна,
медика. Неудивительно, что лишь очень немногие
физики знали о существовании такой
публикации.
В этой «медицинской» статье Эйнштейн
анализирует поведение света в гравитационном
поле, все еще используя ньютоновскую теорию
гравитации. Ранее, в специальной теории
относительности, он обнаружил, что масса
представляет собой новую компоненту потенциальной
энергии — то есть вывел ныне священную
формулу Е=тс2. Теперь Эйнштейн осознал, что
именно эта энергия связана с гравитацией —
служит как бы гравитационным зарядом,
подобно тому, как электрический заряд порождает
электростатические силы и связан с ними.
Далее Эйнштейн приходит к выводу о том, что,
хотя луч света, несущий только импульс и
угловой момент, не имеет массы, он тем не менее
несет энергию, а именно кинетическую
энергию. Поэтому свет должен падать в
гравитационном поле, то есть притягиваться и
отклоняться (это лишь половина того результата,
который Эйнштейну удалось получить в новой
общей теории относительности в 1916 году). Но
отклонение, рассуждал Эйнштейн,
предполагает изменение скорости света, которая должна
приобрести боковую компоненту, — поэтому
свет ускоряется в своем движении к источнику
гравитации и замедляется после того, как
пройдет мимо него.
Здесь перед нами случай везения. Да, но... как
быть со священным постоянством скорости
света, которое сам Эйнштейн провозгласил лишь
четырьмя годами раньше? И равно: если свет
все-таки отклоняется, то тогда возникает
трудный парадокс, связанный с пониманием
энергии и массы. Должен ли был Эйнштейн теперь,
в возникшей ситуации, отказаться от тезиса о
постоянстве скорости света? Каким же шоком
это могло стать!
Услышав о предложенной Минковским
геометрической интерпретации его, Эйнштейна,
специальной теории относительности (и
вначале отвергнув это), Эйнштейн внезапно понял,
что именно такая интерпретация могла бы стать
единственным способом решения проблемы
гравитации и при этом сохраняла бы
предыдущую парадигму. Он обратился к своему другу и
бывшему соученику Марселю Гроссману и
спросил его, существуют ли геометрии
пространства-времени, в которых теорема
Пифагора содержала бы непостоянные коэффициен-
11
ты. Конечно, ответил Гроссман, такова
геометрия Гаусса и Римана — геометрия искривленных
пространств...
С этого момента Эйнштейн сосредоточил
усилия на создании новой (и геометрической)
теории гравитации — то есть совсем не на той цели,
которую он поставил перед собой
первоначально. «А» должно было стать другим
исследованием в поиске лучшего понимания природы света
— основной цели Эйнштейна в двух из трех
опубликованных им в 1905 году фундаментальных
работ. А вот «В» стало общей теорией
относительности — теорией гравитации.
МЕДИКАМ ВЕЗЕТ ТОЖЕ, НО НЕ БЕЗ РИСКА
Интересным примером везения, увенчавшего
поиск «А» открытием самого «А», хотя и по
«неправильным» причинам, может служить
открытие инсулина.
Фредерик Бантинг был скромным городским
врачом в Канаде. Ему приходилось читать, что
непроходимость протоков поджелудочной железы
приводит к вырождению ткани, выделяющей
трипсин, но не панкреатических островков ткани
— островков Лангерганса. В то время считалось,
что возникновение диабета связано с
недостаточной секрецией островковой ткани. Попытки
лечить болезнь с помошью вытяжки из
поджелудочной железы оказались неудачными, и виновником
неудач сочли трипсин, который, как полагали,
разрушает главное вещество — инсулин.
Бантингу пришла в голову идея перевязать
протоки у собаки, выждать несколько недель,
пока поджелудочная железа не дегенерирует и не
прекратит выделять трипсин, после чего удалить
островковую ткань и экстрагировать инсулин.
Сознавая свою неосведомленность в методах
исследования, Бантинг рассказал об этой идее
специалисту из Торонтского университета
Дж.Дж.Р.Маклеоду. Тот знал, что сама идея не
нова, но имевшаяся в его распоряжении новая
техника, а также энтузиазм и увлеченность Бан-
тинга побудили Маклеода принять программу и
начать исследования. Схема эксперимента
оказалась здравой, но контрольные эксперименты
показали, что она не имеет ничего общего с
первоначальными рассуждениями Бантинга.
Выяснилось, что нормальная поджелудочная железа
выделяет не трипсин, а его неактивный
предшественник, не оказывающий никакого влияния
на инсулин. А своим успехом эксперимент в
действительности был обязан предложенной Мак-
леодом методике экстракции инсулина с помощью
холодного спирта. Таким образом, перед нами —
rf
12
случаи «плохой мутации», то есть идеи, которая
хоть и основана на неправильной
интерпретации предыдущих экспериментов, но в конце
концов приводит к удачному результату
благодаря посторонней причине.
Еще примеры из области медицины, а именно
хемопсихотерапии.
Ингибиторы моноаминоксидазы —
лекарственные средства от депрессии — могут служить
типичным примером поиска «А»,
завершающегося нахождением «А» и «В». Так, ипрониазид,
которым лечили туберкулез, по наблюдениям
клиницистов вызывал в качестве побочного эф-
вестно, что она вызывает возбуждение. Вводя
морским свинкам инъекции урата лития, Кейд
обратил внимание на то, что морские свинки
становятся не возбужденными, а совсем ручными.
Отсюда Кейд сделал вывод, что литий —
успокаивающий агент. Он сразу дал
соответствующие дозы лития десяти госпитализированным
больным с маниакальным психозом, шестерым
больным шизофренией и трем страдавшим от
депрессии. Состояние маньяков существенно
улучшилось. На остальных больных литий не
оказал никакого действия.
У медиков поступок Кейда вызвал бы шок, и
^LJ
-3
фекта эйфорию. Через какое-то время оказалось
возможным использовать этот препарат для
лечения депрессий. И вот помеха, точнее,
побочное действие препарата, превратило его в новое
медицинское средство. Это напоминает об
открытии Флемингом пенициллина: в результате
наблюдений за гибелью бактерий в
приготовленной культуре, когда та была затронута плесенью,
возникла идея, что плесень содержит вещество
с антибактериальным действием.
Лечебный эффект солей лития при
маниакальном психозе открыл в 1949 году Ф.Дж. Кейд,
австралийский психиатр. Он занимался изучением
действия мочевой кислоты, про которую было из-
во многих западных странах его действия сочли
бы незаконными. Психиатрическое сообщество
отнеслось к сообщению о новом препарате с
большим подозрением, и только в 1970 году
литий был разрешен в США, после того как
датский психиатр Могенс Шау доказал его
эффективность... Этот случай поиска «А»,
приводящего к открытию «В», — пример везения.
Хемопсихотерапия — молодая область науки,
совсем недавно официально признанная и все
еще страдающая от суеверий, основанных на
невежестве и предрассудках. Новые лекарства
позволили осознать роль химических процессов в
работе мозга — роль, которая, как теперь понят-
13
но, включает в себя механизмы передачи
сигналов. В этом понимании мы многим обязаны
открытиям лекарственных препаратов —
открытиям, сделанным благодаря везению.
Новые области науки особенно богаты
открытиями, в основе которых лежит везение.
Исходная база данных тут, как правило, ограничена, а
теоретических знаний, с которыми надо
согласовывать неожиданные результаты, меньше, чем
у старых теорий. Поэтому мутации — везения в
новых науках — это эпистемологическое
проявление феномена, хорошо известного в
биологической эволюции и описываемого моделью
«пунктирной» эволюции Н.Элдриджа и С.Дж.
Гулда. Эти исследователи обнаружили, что
эволюция происходит гораздо быстрее в небольших
изолированных популяциях. Причины: шансы
мутантов на встречу и размножение в таких
популяциях выше, а степень вмешательства со
стороны части популяции, не подвергшейся
мутациям, ниже.
НАУКА - ЭТО ПРОГРАММА СОЦИАЛЬНОЙ
ЭВОЛЮЦИИ
Казалось бы, за свою долгую историю Homo
sapiens не претерпел существенных генетических
изменений, и все же он значительно
эволюционировал, группируясь в общества.
В эволюции обществ стабильные уровни, или
эпохи, определяются технологиями. Палеоархе-
ология дает нам описание перехода от
палеолита к мезолиту и неолиту, следуя за эволюцией
каменных орудий. Затем мы переходим от
медных орудий (хальколит) к бронзовому веку и
железному. Двести лет назад мы вступили в
индустриальный век, а ныне, согласно мнениям
многочисленных аналитиков, живем в век
информационной технологии. Существенно,
однако, что технологические изменения в
предыстории не следовали за научным прогрессом, в то
время как начиная с XVIII века новые
технологии — это следствие и результат успехов науки:
Уатт и Стефенсон следуют Бойлю и Мариотту и
так далее.
Анализируя социальную историю
человечества, мы видим, что технология, а в последнее
время и наука, представляет собой механизм
управления, код или рабочий чертеж эволюции
социального организма. Это — ДНК
социального вида. Поэтому с появлением науки и ее
быстрым прогрессом общество эволюционирует
гораздо быстрее. Каждое технологическое
продвижение сказывается на всей картине в целом.
После изобретения способов получения
электроэнергии, телефона, телеграфа, радио или
телефакса характер деятельности людей
изменился. После открытия вакцин или антибиотиков
жизнь стала не такой, какой она была раньше,
не говоря уже об общем влиянии успехов
медицины на увеличение численности
человеческого рода на планете. Таким образом, научная и
технологическая база данных — это, вне
всякого сомнения, ДНК, то есть программа развития
общества.
В любом эволюционном процессе есть некий
исходный, главный мутационный механизм.
Каков он в случае социальной эволюции? Мое
предположение сводится к тому, что начиная с
XVIII века роль случайного мутационного
механизма в ходе социальной эволюции
выполняют именно научные исследования.
Один из выводов состоит в том, что
фундаментальное исследование не следует направлять. Вы
можете ориентировать его только к известным
вам целям, однако реального прогресса можно
достичь, лишь стремясь к целям, которые вам
неизвестны. Сосредоточение на «нужных»
фундаментальных исследованиях означало бы конец
прогресса, топтание на одном и том же
эволюционном уровне. В таких случаях конечный
результат исследования будет тем же, что и в
ситуации постепенно исчезающего мутагенного
воздействия. Попытки направить развитие науки в
«полезное» русло неоднократно
предпринимались в СССР в 50-е годы, в Китае во время так
называемой «культурной революции» и в США,
хотя в более слабой форме, в 1965—1970 годах.
Из сказанного можно извлечь урок и
относительно порядка предоставления грантов на
научные исследования. Обычно фонд,
предоставляющий грант, требует подачи заявки, которая
включает план предполагаемых исследований и
их цели. Очевидно, что открытие, совершаемое
благодаря везению, не может быть предсказано.
Таким образом, наиболее важные результаты
никогда не будут фигурировать в заявках.
Следовательно, тот, кто предоставляет гранты, не
должен относиться к заявкам слишком серьезно.
Они важны только в том смысле, что если вы не
нацелились на серьезный методический поиск
«А», то никогда не откроете «В» благодаря
везению. И все-таки программа исследований сама
по себе не столь важна. Главное заключается в
том, сумеет ли исследователь распознать «В»,
когда с ним повстречается. Прошлые заслуги
могут иногда служить руководством для отбора.
Что касается новичка в исследовательской
работе, то все еще не существует другого способа
судить о предполагаемых результатах, кроме
оценки способа, каким он выстроил свой
проект. И в этом случае намеченная цель не столь
существенна, гораздо важнее излагаемый в
заявке метод.
Перевод с английского Ю.Л.ДАНИЛОВА
14
Обзоры
«Святой Грааль»
современной
физики
Весной прошлого гола
британский министр науки Уильям
Уолдгрэйв обратился к физикам
с предложением: если они
популярно на одной странице
объяснят ему, зачем нужно
искать частицы Хиггса, он
поможет им найти деньги на
исследования. Кроме того, авторы
наилучших текстов получат от
него по бутылке шампанского.
Физики приняли вызов. В
итоге четыре лучшие заметки
опубликованы, их авторы
удостоены обещанного приза. Но
прежде чем предоставить слово
одному из призеров, давайте
вспомним, что же это за
таинственные частицы и какую роль
отводят им ученые.
Недавно вышла книга
«Божественная частица»
известного американского
физика-экспериментатора, лауреата
Нобелевской премии Леона Ледер-
мана. Она посвящена еще не
открытым частицам—так
называемым бозонам Хиггса. У
книги есть подзаголовок: «Если
Вселенная — это ответ, то каков
был вопрос?» В самом деле,
«ответ задачи» нам дан: это те
наборы исходных кирпичиков
(элементарных частиц), из
которых построена материя, и те
физические силы, которые их
связывают. Но почему у частиц
есть вполне определенные
массы, заряды, другие
характеристики? Это пока неизвестно.
Можем ли мы, «заглянув в
ответ», узнать, какая задача
была поставлена? В этом и
состоит высшая цель науки — не
только открыть
закономерности окружающего мира, но и
понять, почему он такой, а не
другой. Иначе говоря, постигнуть
замысел Творца.
В последние десятилетия
теоретики работают над
унификацией сил природы. Первый
крупный успех пришел в 70-х
годах — удалось построить
единую теорию
электромагнитного и слабого взаимодействий
(позднее ее подтвердили
экспериментально). За электрослабое
взаимодействие ответственны
фотоны, а также W- и Z-части-
цы. Но если масса фотона
нулевая, то W и Z обладают
большой массой — почти в сто раз
большей, чем у протона.
Откуда такая разница?
Еще в 1964 году Питер Хиггс
из Эдинбургского
университета предложил подход к
решению этой проблемы. Он
предположил, что существует
некое поле (названное в его честь
по-лем Хиггса), равномерно
заполняющее пространство.
Различие в массах частиц он
объяснил тем, что они
взаимодействуют с этим полем по-
разному (фотон — слабее, W и
Z — сильнее). Важная
составляющая «механизма Хиггса» —
спонтанное нарушение
симметрии: симметричное состояние
поля неустойчиво, вот почему
электрослабое взаимодействие
расщепляется на два
(электромагнитное и слабое). Эту же
идею пытаются теперь
использовать и в теории «великого
15
объединения», цель которой —
объединить электрослабое и
сильное взаимодействия.
Поле Хиггса и его кванты —
частицы Хиггса (или просто хиг-
гсы) стали
«палочкой-выручалочкой» теоретиков. Почему у
частиц разные массы?
Виноваты хиггсы. Почему кроме
электронов есть близкие им по
свойствам мюоны? Из-за
«механизма Хиггса». Почему в начале
расширения Вселенной была
стадия раздувания? Все то же
хиггсово поле. Л.Ледерман
пишет, что без хигтсов в мире были
бы симметрия и единообразие;
Бог ввел хиггсы, чтобы все
запутать и усложнить, — примерно
так же, как он смешал языки
строителей вавилонской башни.
(Не напоминает ли поле Хиггса
тот первозданный, лишенный
всяких свойств хаос, который,
по мнению античных
мыслителей, был началом всякого бытия
и местом разделения стихий?)
Многое в механизме Хиггса еще
не ясно. Существуют ли кванты
поля Хиггса? Если да, то
сколько их, состоят ли они из других
частиц? Какова их масса? Пока
теория говорит, что она может
лежать в диапазоне от 100 до 700
масс протона. Именно для
поиска этих частиц физики
нуждаются во все более мощных
ускорителях (см. статью А.Семенова в
«Химии и жизни», 1994, N 1).
Это чрезвычайно сложные и
дорогие установки. Так что
невольно в это дело ввязаны и
политики. А политикам трудно
разобраться в хитроумных теориях.
Вот британский министр и
призвал физиков растолковать
им суть проблемы. Дэвид
Миллер из Лондонского
университета придумал такую наглядную
картину.
♦Представьте себе
дипломатический раут.
Присутствующие, в среднем равномерно
распределенные по залу, чинно
беседуют — каждый со своими
соседями. Вдруг входит экс-
премьер министр мадам Тэтчер.
Все дипломаты, оказавшиеся
вблизи, сразу направляются к
ней, образуя небольшой кластер.
По мере того как Тэтчер
перемещается по залу, она притягивает
находящихся рядом дипломатов,
а те, от которых она отошла,
возвращаются в свои исходные
положения. Так как вокруг нее все
время группа людей, то масса
Тэтчер как бы растет.
В трехмерном пространстве, с
учетом теории относительности,
это есть аналог механизма,
предложенного П.Хиггсом. По его
идее, примерно так
элементарные частицы обретают массу.
Хиггс ввел особое фоновое поле,
которое локально возбуждается,
когда по нему пролетает какая-
то частица, и придает ей массу.
Идея пришла из физики
твердого тела: в кристалле есть
решетка положительно заряженных
ядер. Когда электрон движется
по кристаллу, ядра притягивают
эту частицу, увеличивая ее
инертность (так называемую
эффективную массу) в 40 раз.
Хиггс допустил, что вакуум
представляет собой как бы
аналог кристаллической решетки.
Мы нуждаемся в такой
структуре вакуума, поскольку иначе не
можем объяснить, почему
частицы W и Z, переносящие
слабое взаимодействие, имеют
большие массы, тогда как у
фотонов, ответственных за
электромагнитное взаимодействие,
ее нет совсем.
Но, оказывается, может быть
и другая ситуация: существует
поле Хиггса и верен хиггсовс-
кий механизм, но реальных хиг-
гсов нет. Как так?
Давайте вернемся на наш раут
и рассмотрим, как по залу
распространяется слух (некая
важная информация, сообщенная
одним из дипломатов своим
собеседникам). Первые из
услышавших сначала образовали
тесную группу, чтобы выяснить
подробности, а затем
направились к соседям, остававшимся
еще в неведении, чтобы
поделиться новостью. Волна таких
перемещений
распространяется по залу во все его концы. Так
как в каждый момент
возникают компактные группы людей
(кластеры), а кластеры, как мы
сказали, связаны с
дополнительной массой, то, значит, и
волна, несущая новость, также
обладает массой.
Опять же в физике твердого
тела известен аналогичный
эффект: кристаллическая решетка
может переносить волны
возбуждения (волны смещений
атомов или ионов от положений
равновесия) и без того, чтобы
некая реальная частица,
скажем, электрон, двигалась по
кристаллу. Такие волны
возбуждения кристаллической
решетки называют фононами
(кстати, эти квазичастицы тоже
подчиняются статистике Бозе—
Эйнштейна, то есть, как и
гипотетические хиггсы,
представляют собой бозоны).
Частицы Хиггса можно
представить как такие сгущения
поля Хиггса. Конечно, будет
гораздо больше причин верить
в существование этого поля, а
также в механизм появления
масс других частиц, если мы
найдем сами частицы Хиггса.
Но, как видим, возможен и
второй случай, когда реальных
хигтсов в природе нет. Следующее
поколение ускорителей должно
дать ответы на эти вопросы».
Не знаю, получили ли физики от
У.Уолдгрэйва дополнительное
финансирование. Но, наверное,
важнее другое. Даже если хиггсы
найдут, все равно останутся без
ответа многие вопросы.
Например, почему на фотон поле
Хиггса реагирует вяло, а на другие
частицы — столь энергично, что
они становятся массивными?
Значит, сами эти частицы и без
этого поля различаются между
собой, и этот факт опять же
требует объяснения.
Так что поиск
«божественных» частиц — не последняя
страница физики высоких
энергий. А может, они совсем и не
божественные? Ведь, как сказал
Гете, «Природа — это орган, на
котором наш Господь Бог
играет, а дьявол раздувает меха».
Л.КАХОВСКИЙ
По материалам журналов
«Nature» и «Physics World»
16
ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ
Шестой кварк?
Продолжается охота
за самым тяжелым
кварком. Есть первые указания
на то, что он обнаружен.
Шестой кварк, столь необходимый для завершения Стандартной
модели, кажется, попался: во всяком случае, два доклада на
семинаре в Национальной лаборатории имени Энрико Ферми (США)
26 апреля 1994 года были посвящены именно этому событию. С
обязательны ми для любого научного сообщения оговорками и в
осторожных выражениях было объявлено, что есть свидетельства
существования шестого кварка с массой около 175 ГэВ. Открытие
сделано на установке CDF, работающей на протон-антипротонном
коллайдере «Теватрон». Опубликован препринт (F.Abe et al. Fermi-
lab-PUB-94/097-E), и послана огромная статья на полторы сотни
страниц в журнал «Physical Review».
Если в столкновении протона и антипротона рождается пара —
шестой кварк со своим антикварком, — то происходит быстрый
распад: кварк может превратиться в более легкий плюс еще лептон
и нейтрино. Чаще всего продукты распада летят «вперед-назад» по
направлению сталкивающихся пучков, и их трудно отделить от
других осколков столкновения. Но при лобовом столкновении они
могут лететь вбок по отношению к сталкивающимся пучкам. Такие
события регистрируются приборами наиболее четко.
Исследователи, охотясь за шестым кварком, ориентировались
на очень быстрый лептон, летящий вбок. Изредка такие события
случаются и без тяжелого шестого кварка — в том случае, если
разлетаются пары кварк-антикварк, построенные из его более
легких собратьев по кварковому семейству. Но поскольку
появление быстрого лептона при распаде легкого кварка очень
маловероятно (не хватает энергии для его разгона), то в событиях,
зарегистрированных на установке CDF, по расчетам, он мог
объявиться не более шести раз. Однако быстрый лептон
зарегистрировали в пятнадцати случаях. И поэтому избыток в
девять событий вполне резонно соотнесли с рождением шестого
кварка.
Если говорить по совести, то такой скромный набор
наблюдений не очень годится для утверждения об открытии чего-либо.
Это понимают и сами авторы. Они усиленно подчеркивают, что
речь идет не об открытии шестого кварка, а всего лишь о
свидетельствах в пользу его реального существования. Авторы работы
проявили большую тщательность — они разными способами
проверяли характеристики всех пятнадцати событий. Данные
некоторых проверок согласуются с гипотезой шестого кварка, а
некоторых — нет. Тут бы подождать год-другой, накопить еще
фактов тридцать-сорок, а там уж оповещать мир о финише охоты за
кварками, но...
Похоже, что политическая ситуация потребовала от ученых
несвойственной им торопливости. После закрытия в конце
прошлого года ускорителя SSC пронеслась волна публикаций о том,
что США утрачивают роль лидера в исследовании микромира.
Подобные обвинения не могли не огорчить самолюбивых
американских исследователей, а может быть, прозвучало и чье-то
«авторитетное» мнение. Не это ли подтолкнуло сомневаюшихся к
скорой публикации? Кажется, данную гипотезу подкрепляет тот
факт, что научная сенсация появилась сначала не в специальной
литературе, а на газетных страницах в «Нью-Йорк Тайме» и
«Известиях»^ лишь через пять дней — в научных изданиях.
АХЕМЕНОВ
17
vy.V **
Душевные войска
А.В.ПТУШЕНКО,
член Федерации космонавтики РФ,
доктор юридических наук,
кандидат технических наук
В октябрьском номере «Химии и жизни» за
прошлый год я писал о стратегии российской
космонавтики. По понятным соображениям я там
не упомянул о немирном применении
космических средств — той осенью научное сообщество с
тревогой следило за судьбой Вила Мирзаянова,
осмелившегося говорить о современных
российских разработках химического оружия.
Химическое оружие — дело нешуточное.
Однако существуют и другие не менее серьезные
вещи. Например, одна из разновидностей
«физического» оружия, получившая в свое время
название психотропного оружия. «Психе» —
по-древнегречески «душа», «тропос» —
поворот. То есть речь идет о боевых средствах,
вызывающих поворот сознания личного состава
армии противника.
18
Сейчас о психотропном оружии вдруг
начали писать и говорить многие. Но при этом его
почему-то называют психотронным, наверное,
по дурной аналогии с нейтронным оружием.
Как говорится, не пишет об этом только
ленивый — медики, экстрасенсы, гипнотизеры,
просто досужие любители сенсаций...
А я вспоминаю,
КАК ЭТО НАЧИНАЛОСЬ
В конце 60-х, будучи сравнительно молодым
полковником, я командовал отделом системных
исследований одного из центральных НИИ
Министерства обороны. Задач перед нами стояло много,
но одной из важнейших считалась оценка
возможностей боевого применения в космосе новых
физических средств: квантовых генераторов,
ускорителей элементарных частиц,
сверхвысокочастотных (микроволновых) лучевых систем.
Сравнивали их характеристики и стоимость,
преимущества и недостатки по сравнению с чисто
ракетными системами. Изучали и физические
основы этих трех видов лучевого оружия:
лазерного, пучкового и микроволнового.
О лазерах (если говорить об оптическом
квантовом генераторе) читателям известно
достаточно. Потенциальные возможности
лазерного оружия (хотя и на иной физической
основе) красочно описал А.Н.Толстой в
«Гиперболоиде инженера Гарина». В космическом
вакууме лазер действительно способен жечь и
резать на огромных расстояниях, но
атмосфера для него — почти непреодолимое
препятствие. Взаимодействуя с молекулами
атмосферных газов, лазерный луч рассеивается и
вместо тонкой режущей иглы образует широкий
размытый столб, способный, подобно
прожектору, только осветить. Хотя, разумеется,
многое зависит от начальной мощности луча.
Менее известны рентгеновские лазеры.
Атмосфера для них не помеха, но зато это
оружие одноразового действия: накачка лазера
происходит за счет атомного взрыва. Прежде
чем испариться, фокусирующая система
лазера успевает сформировать остронаправленное
излучение, которое действует, грубо говоря,
подобно вакуумной бомбе. Под действием луча
с поверхности атакованного объекта
мгновенно испаряются верхние слои, газы
отбрасываются от объекта в сторону источника
рентгеновского излучения, создавая огромную тягу,
корежащую конструкцию объекта и
поражающую его экипаж, если он там есть.
Рентгеновский лазер был основой американской
системы СОИ, базирующейся на
автоматизированном космическом комплексе. Но все-таки
газеты рассматривали рентгеновский и
оптический лазеры в основном как космическое
оружие, не предназначенное для поражения
наземных целей.
Чисто космическим считали и пучковое. По
сути, это боевой ускоритель элементарных
частиц, разгоняющий их до таких энергий, когда
они начинают разрушительно действовать на
биологические и электронные объекты.
Но более всего тогдашних стратегов
интересовали микроволновые системы. Генералы
требовали выяснить, как сверхвысокочастотные
излучатели действуют на конструкцию
летательного аппарата, но самым важным все-таки
считали психотропный эффект, который при
определенных условиях это оружие могло
произвести на экипаж летательного аппарата. И
вскоре специалисты разобрались, что здесь
ГЛАВНОЕ — ЧАСТОТА
В уже упоминавшейся статье о стратегии
космонавтики я кратко упомянул о космических
энергостанциях, позволяющих решить одну из
серьезнейших глобальных проблем
современности — энергетический кризис. Парадокс в том,
что первичных источников энергии на Земле
пока достаточно; беда в другом — их
преобразование в полезную человеку энергию
непременно сопровождается выбросом в окружающую
среду тепла — до трех киловатт-часов на каждый
киловатт-час использованной энергии. По
оценкам специалистов, предельно допустимая
мощность энергосистем не должна превышать
двадцати киловатт на одного землянина, иначе —
глобальное изменение климата, чреватое новым
всемирным потопом. А между тем этот
показатель в развитых странах перевалил за пятнадцать
киловатт на одну грешную душу.
Обойти это, так сказать, прямое
термодинамическое ограничение, не тормозя роста энер-
19
гопотребления и соответственно технического
прогресса, можно единственным способом —
вывести энергосистемы за пределы атмосферы.
Тепловое загрязнение космосу пока не грозит,
там и так бездна всяких излучений.
Например, можно вывести на околоземную
орбиту систему зеркал, отражающих на Землю
бесполезно уходящий в космос солнечный свет
(разумеется, одновременно сократив мощность
экологически вредных наземных энергосистем
— тепловых и особенно атомных). Правда,
обычная облачность будет сильно снижать кпд
таких искусственных солнц. Однако можно
преобразовать энергию солнечного света в
микроволновое излучение определенной
частоты, которое совершенно не взаимодействует
с атмосферой.
Американцы еще в 60-е годы довели
разработку таких энергосистем до инженерных
решений. Развернутые на околоземной (лучше
всего — на геостационарной) орбите
солнечные батареи превращают энергию солнечного
света в электроток, который с помощью
высокочастотного генератора преобразуется в
микроволновое излучение. Его фокусируют и в
виде тонкого силового луча направляют на
наземную приемную антенну. Если частота
излучения лежит в диапазоне 2—3 гигагерц, а
плотность энергии по сечению луча не
превосходит 200—300 Ватт/см2, то такой луч не
взаимодействует с земной атмосферой и
практически безопасен для людей (если луч случайно
мазнет мимо приемной антенны).
Вообще-то СВЧ-излучение хорошо знакомо
читателям: мало кому не доводилось сидеть в
поликлинике между двух черных дисков «УВЧ»
— ультравысокочастотного генератора.
Все дело в частоте. При одних частотах
генератор лечит, при других может покалечить.
Есть частоты (знать их интересно, я думаю,
только профессионалам), когда
микроволновое излучение создает психотропный эффект,
то есть физически воздействует
непосредственно на мозг человека.
Словом, возникает ситуация, при которой
проблемы войны и мира перепутаны покруче,
чем в романе Льва Толстого
«ВОЙНА И МИР»
Итак, преодолеть энергетический кризис
можно, развернув в космосе энергетические
гелиосистемы. Но любую из них одним поворотом
тумблера в командном устройстве легко
превратить в боевое оружие. Даже обычные зеркала
можно навести на снежные вершины на
территории противника, пусть немного подтают...
Получается, что микроволновую систему без
какой-либо конструктивной переделки, а
только за счет перенастройки генератора легко
превратить в оружие, действующее
непосредственно на психику человека. Пока оно не дает
возможности тонко и целенаправленно управлять
индивидуальным человеческим сознанием.
Психотропное оружие обрубает какие-то
внутренние связи, ответственные за
самоуправление человека, — и люди превращаются в стадо,
которое можно пасти с помощью СВЧ-кнута с
той же космической станции.
Надо сказать, что его эффект не похож на
гипноз, вербальное «зомбирование» или какие-
то иные модные нынче методы воздействия на
подсознание (вроде метода Илоны Давыдовой
или телерекламы). Психотропное оружие
обладает грубым, силовым физическим
воздействием, от которого никакое нежелание быть
загипнотизированным не поможет. А против
физического воздействия, как известно,
существует только физическая зашита —
электромагнитное поле или экран (танк, скафандр...).
Впрочем, на сегодня вопрос о защите
разработан плохо.
Отличается психотропное оружие и от
своего самого близкого аналога — давно и хорошо
известных фармакологических психотропов:
психоаналептиков, психодепрессантов и пси-
ходислептиков. К первой группе относятся
стимуляторы, антидепрессанты: кофеин,
кокаин, эфедрин и другие. Ко второй —
транквилизаторы и снотворные. И только препараты
третьей группы — настоящие галлюциногены
типа ЛСД, мескалина, псилоцибина — в какой-
то степени напоминают своим действием
психотропное оружие. Но есть принципиальная
разница — она сводится к различию между
химическим и физическим оружием. Последним,
как известно, проще управлять.
Это — одна из серьезнейших проблем
современности. Развитие космических энергосистем
ни остановить, ни запретить нельзя. На
вполне законных основаниях они будут висеть над
нашими головами как вполне безобидные до
поры до времени устройства. Вот почему
остро встает вопрос о том, как быть с миром, надо
ли его посвящать во все детали?
Думаю, что детали можно оставить на
совести специалистов. Но в суть явления и его
последствия народ посвящать надо. Государство
обязано знать свое место — оно лиш ь слуга
народа. Не оно должно определять, о чем вправе
говорить Сахаров или Мирзаянов. Никто
лучше специалиста в своем предмете не
разбирается. Если мы сейчас не поймем этого, то не
исключено, что завтра у нас появится новый
род войск, в петлицах у которого будет
красоваться греческая буковка «пси» — символ
психиатрии. Пока только психиатрии.
20
Документ
Этический кодекс
американских
химиков
В марте этого года Совет Американского химического
общества принял документ, который называется «Кодекс
поведения химика». Вот его текст с некоторыми
комментариями.
ХИМИКИ ПРИЗНАЮТ СВОЮ
ОТВЕТСТВЕННОСТЬ:
— ПЕРЕД ОБЩЕСТВОМ. Химики как представители
своей профессии обязаны служить интересам общества,
работать на его благо и во имя развития науки. Химики
должны активно способствовать укреплению здоровья и
благосостояния сотрудников, потребителей и всего
общества. Делая публичные заявления по вопросам науки,
они должны проявлять осмотрительность и
щепетильность, избегать необоснованных, преувеличенных и
преждевременных высказываний.
- ПЕРЕД ХИМИЧЕСКОЙ НАУКОЙ. Химики
должны способствовать прогрессу химической науки, отдавать
себе отчет в ограниченности своих знаний и почитать
истину. Химики должны стремиться к тому, чтобы научная
деятельность их и их сотрудников — и в подходах, и в
исполнении, и в представлении результатов — отличалась
тщательностью, точностью и непредубежденностью.
- ПЕРЕД КОЛЛЕГАМИ ПО ПРОФЕССИИ. Химики
должны быть в курсе последних достижений в своей
области, делиться идеями и информацией, вести точные и
полные записи экспериментов, оставаться честными во
всех своих действиях и публикациях, отдавать должное
вкладу других исследователей. Противоречие интересов
и нарушение основных правил научной работы, в
частности фабрикация и фальсификация результатов, а также
плагиат, настоящим кодексом не допускаются.
- ПЕРЕД НАНИМАТЕЛЯМИ. Химики должны
поддерживать и защищать законные интересы своих
нанимателей, честно и квалифицированно выполнять свою
работу, не нарушать своих обязательств, хранить в тайне
информацию, составляющую собственность
предпринимателей.
- ПЕРЕД ПОДЧИНЕННЫМИ. Химики,
выступающие в качестве нанимателей, должны проявлять
уважение к профессиональным качествам своих подчиненных
и заботиться об их благосостоянии, обеспечивать им
спокойную, благожелательную рабочую атмосферу,
справедливую оплату труда и должное признание их научных
достижений.
- ПЕРЕД СТУДЕНТАМИ. Химики должны
относиться к воспитанию студентов как к обязанности,
возложенной на них обществом с целью обучения студентов и
развития их профессиональных способностей. Обращение со
студентами должно быть уважительным и исключать их
эксплуатацию.
- ПЕРЕД ТОВАРИЩАМИ ПО РАБОТЕ. Химикидол-
жны относиться к своим товарищам по работе с
уважением, независимо от уровня их образования, поощрять
их, учиться вместе с ними, честно делиться своими
идеями и отдавать должное их вкладу.
- ПЕРЕД КЛИЕНТАМИ. В отношениях с клиентами
химики должны быть честными и неподкупными, хранить
их секреты, давать им добросовестные советы и
назначать справедливую плату за свои услуги.
- ПЕРЕД ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДОЙ. Химики
должны понимать и предвидеть последствия, которые их
работа будет иметь для окружающей среды. Химики
обязаны избегать загрязнения окружающей среды и
оберегать ее.
Вот и все. Если вдуматься, — ничего такого уж
особенного этот кодекс от химика не требует, кроме одного: быть
порядочным человеком и сознающим свою
ответственность гражданином. Все это сводится, в сущности, к
одной фразе из записных книжек мудрого И.Ильфа:
«Профессор киноэтики. А вся этика заключается в том, что
режиссер не должен жить с актрисами».
Для нашего не слишком благоустроенного и
нестабильного общества такой малый джентльменский набор
прописных истин, наверное, не очень подходит. Однако
какой-то моральный кодекс строителя химической науки и
технологии, вероятно, должен существовать и у нас: как
говорил некий литературный персонаж, «всякое
безобразие должно иметь свое приличие». Если наши читатели-
химики пришлют свои предложения на этот счет, мы
готовы их напечатать для всеобщего обсуждения: глядишь,
и родится нечто вроде кодекса чести постсоветского
химика...
21
Фантастика
ФГС
Олег ОХЛОБЫСТИН
...Передние века не так страшны,
Как страшен средний возраст нашей жизни.
Дж. Г. Байрон
Скверное это время — пятый час пополудни. Начинает сказываться усталость, и почему-то всегда
портится настроение. Если всю жизнь человека вместить в один день, то это время соответствует,
наверное, началу пятого десятка. Утренних иллюзий уже нет, но и до апатичной мудрости позднего вечера
тоже еще далеко. Из равновесия выводит каждая мелочь — даже то, что обычно воспринимается вовсе
как вялый и безликий фон. Вдруг начинаешь слышать тарахтенье форвакуумного насоса и щелканье
реле в термостате; по лаборатории носятся, оказывается, тоскливые и невнятные запахи, а на звук
человеческого голоса хочется ответить выстрелом. Науку заполнили люди случайные, холодные и в чем-
то неведомом искушенные; подлинную преданность науке они считают если не тайным пороком, то
уж, во всяком случае, дурной чертой характера. Сейчас эта публика тоскливо дожидается конца
рабочего дня. Более хищные и еще рвущиеся вперед заваривают чудовищный, самоубийственный напиток,
именуемый четверным кофе.
У Грэма Сьютона своя система, которую он, впрочем, никому не навязывает. Режим строжайшей
секретности, слежка, проверки и перепроверки отчетов, телефонных разговоров, связей,
знакомых — все это давным-давно выработало у Сьютона несвойственные ему от рождения
подозрительность и осторожность. Мензурка из аптечки, спирт из бутыли и вода из-под крана; через две-три
минуты по усталым мышцам разливается тепло, а начавшие разбредаться мысли вновь
концентрируются на чем-то одном, в данный момент наиболее важном. Можно работать еще часа три — до
нового и теперь уже необратимого изнеможения.
Элл и — преданная и нерасторопная неряха, которую только по доброте душевной можно называть
лаборанткой, — убеждена, что Грэм пьет из-за неразделенной любви. Коллеги считают его
исступленным карьеристом, выслуживающимся перед шефом. Черт с ними!
Сегодня приходится думать о какой-то ерунде — надо же перевести на нормальный человеческий
язык вчерашние слова шефа. Он и вообще-то мудрен, этот шеф, как задача Дирихле из
полузабытого курса высшей математики. Загадочная, иррациональная манера мыслить и говорить,
способность на лету связывать совершенно разнородные факты, непостижимый дар предвидения — все
это снискало ему громкое имя в химическом мире, однако сотрудники и коллеги его не любят, да и
начальство тоже. Высокомерен, оскорбительно вежлив и абсолютно не контактен. Здороваясь, руку
протягивает вовсе не для того, чтобы пожать вашу, — нет, это вы должны пожать четыре
руководящих перста; пятый при этом брезгливо топорщится в сторону.
Вчера, когда Грэм принес ему очередной отчет, шеф, не глядя, запер папку в сейф и вдруг
произнес нечто несообразное:
— Сьютон, мне не хотелось бы, чтобы вы спутались с моей секретаршей. Я не хочу слышать
вашего ответа; нужно только, чтобы вы приняли это к сведению. Кстати, поройтесь у себя в памяти — не
болтали ли вы лишнего где-нибудь. Недавно. — Пожевав губами, отвернулся к окну: — Вы
свободны, можете идти.
— До свидания, шеф, — только и нашелся Грэм ответить.
Чертовщина какая-то! Бетти Корант, о которой идет речь, работает у шефа всего неделю. Эффектная
штучка, ничего не скажешь, но при чем тут он, Грэм? Слишком красивых женщин Сьютон всегда
избегал — хлопотно и дорого, а заводить шашни с секретаршей шефа — это уж и вовсе идиотизм.
И что значит «болтали лишнее»? Болтать-то было не с кем. Правда, недели две-три назад
рассказывал что-то о феромонах старому и, пожалуй, единственному другу в полупустом кафе «Атлан-
тик». Пусть даже сумели подслушать — с их техникой это вполне возможно, — но ведь не было
ничего сказано кроме того, что можно прочитать в любом популярном журнале.
Звонок. Легка на помине!
— Сьютон, это Бетти. Вы когда домой едете?
— Часа через два, наверное. А что?
— Машина барахлит. Шеф работы оставил как раз часа на полтора. Подвезете?
— Да, звоните...
Что-то многовато каких-то странных и быстрых совпадений!
23
Мокрый снег навстречу; мгла — и слепящие пятна от фар встречных машин. В новом, недавно
купленном «Джое» тепло и уютно. Грэм не видит, но всем существом чувствует сидящую рядом
Бетти. Чтобы не говорить, включил последний выпуск новостей. Опять обострение
латиноамериканского кризиса, снова локальная война, грозящая в любой момент перерасти в глобальную,
снова девальвация, сплетни, спорт, секс...
— Сьютон, неужели вам эта болтовня не надоела?
— Вот что я заметил, Бетти. Большая часть из того, что вы обычно говорите, — вопросы. Я
соскучился по повествовательным предложениям — скажите что-нибудь в этом жанре. Пожалуйста.
— С удовольствием. Мне скучно сегодня и одиноко. Вот. И мне не хотелось бы, чтобы вы
оставили это обстоятельство без внимания.
— Странно, что это обстоятельство ускользает от внимания социологов. По-моему, общество
стоит на грани катастрофы, если у женщины вашего класса вдруг случаются свободные вечера.
Бетти Корант спокойно выключила приемник и закурила.
— Не надо меня обижать. Почему бы вам не отнестись ко мне по-человечески?
— Я работаю здесь семнадцать лет и за это время научился даже намеки нашего общего патрона
воспринимать как распоряжения. Мне кажется, ему будет неприятно, если мы с вами сойдемся, —
по-человечески или как-либо иначе.
— Он говорил вам об этом?
— Бетти! Повествуйте, пожалуйста.
— Хорошо, могу даже о будущем. С угла Тридцать седьмой улицы мы свернем налево, к набережной.
Вы не будете задавать мне дурацких вопросов, за что я буду вам несказанно благодарна. Иногда очень
трудно быть женщиной, особенно, как вы изящно выразились, — моего класса. Вы давите на
акселератор так, как будто по нему ползают блохи, и по меньшей мере дважды чуть не врезались в идущую
впереди машину. Согласитесь: вы не нервничачи бы так, если бы вас на рюмку коньяку пригласил к
себе приятель или просто сослуживец.
— Ну, тут вы ошибаетесь. — Грэм сбросил газ. — В этом случае я бы просто обомлел от изумления,
а потом быстро заподозрил бы что-то неладное.
— Кстати, Грэм, — Бетти нажала на кнопку лифта. — Вы, надеюсь, достаточно тверды в вопросах
морали?
— Разумеется, нет. Этика — наука экспериментальная, и в ней, как и в химии, не стоит ничего
принимать на веру, без эксперимента.
— О господи! — с картинным ужасом воскликнула Бетти. — Неужели вы и вправду так думаете?
— Нет, конечно, — засмеялся Сьютон. — Никогда не говорю то, что думаю.
— Почему же?
— Так... Некому, — сразу посерьезнел Грэм.
В маленькой квартирке было уютно и чисто. Вопреки опасениям Сьютона, хозяйка не
отправилась тотчас же в ванную, чтобы выйти оттуда в легко распахивающемся халате, а вместо этого
быстро и ловко накрыла маленький стеклянный столик между двумя удобными креслами.
— Итак, выпьем! — Бетти разлила по рюмкам коньяк. — Вы очень одиноки, Грэм?
«Что-то уж больно в лоб!» — подумалось Сьютону.
— Да ведь люди все, в сущности, одиноки. Правда, каждый по-своему чувствует одиночество.
Многие умудряются не чувствовать его вовсе.
— Не знаю, как многие, а я так чувствую очень остро. И сегодня почему-то особенно, хотя вы мне
и нравитесь.
— Я тронут, Бетти, но...
— Но не торопитесь. Из этого пока ничего не следует. Мне чего-то недостает...
— У нас в химии это называется энергией активации: чтобы спуститься в долину, сначала нужно
подняться на перевал. Кстати, откуда вы знаете, что я не женат или что-либо в этом роде?
— Женщины чувствуют это кожей.
«Ну да, особенно если это им наперед известно», — подумал Грэм, и тут же в нем что-то дрогнуло и
напряглось внутри — верный сигнал тревоги. Ему стало и вовсе не по себе под ее прямым и чуть
насмешливым взглядом — она явно знала существенно больше того, что ей приходится перепечатывать;
только сейчас Сьютон вдруг вспомнил, что эта посредственная, в сущности, машинистка никогда не
делала опечаток даже в самых головоломных для непосвященного химических названиях. Внезапно
стал понятным и скрытый смысл предостережения шефа — кто-то, видимо, заинтересовался
содержанием их работ, не входящих в официальные секретные отчеты и потому действительно секретных.
Сьютон с беспечным видом потянулся к бутылке; Бетти нажала клавишу магнитофона.
Остаток вечера они проболтали о всякой чепухе и время от времени танцевали под вкрадчивую
приглушенную музыку, под которую хотелось ходить кошачьими шагами.
24
Красный телефонный аппарат не звонил никогда, и Сьютон, как и все, был уверен, что это просто
банальное подслушивающее устройство, хотя официально оно называлось «прямой связью с
шефом». Элли, зажав рот одной рукой, другой молча показывала на красный телефон. Великий немой
звонил.
Грэм снял трубку; не дожидаясь ответа, шеф медленно процедил: «Сьютон, сегодня к концу дня
постарайтесь обойтись без своего обычного допинга. От вас не должно пахнуть. Прибывает
высокая комиссия для расследования нашей научной деятельности, и я хочу, чтобы вы мне
ассистировали. Итак, до трех».
Трубка заглохла без обычных коротких гудков. Ну конечно! Ответа ему опять не нужно. Но
откуда, черт возьми, он все знает? Непохоже, чтобы такой человек пользовался услугами доносчиков.
— Элли! Мешалку — вот эту — и термостат выключите в три тридцать. Сегодня я, кажется, буду
пить в обществе шефа. Да, и хроматограмму не забудьте проявить.
Комиссия — толстый, смахивающий на улыбающуюся лошадь генерал с несколькими рядами
орденских планок («Интересно, за какие это подвиги в мирное-то время?»), несколько предупредительных
офицеров свиты и вялый субъект с застывшим выражением зубной боли на лице, лишь бровями
задававший вопросы и принимавший ответы апатичным кивком. И еще давний знакомый — куратор из
секретной службы: усталая физиономия старой, натявкавшейся на своем веку дворняжки.
Шеф — отчужденный и высокомерный — долго водил гостей по лабораториям, говорил мало и
настолько по-ученому, что комиссия просто не могла не чувствовать себя оплеванной из-за своей полной
и бесповоротной некомпетентности. Даже ухмылявшийся про себя Сьютон — и тот не раз становился в
тупик перед непролазным нагромождением названий и терминов. Это, впрочем, не мешало генералу
изредка похохатывать, а мозгляку — вяло кивать. Четко просматривалась только одна мысль шефа: да,
кое-какое оборудование у нас есть, но вероятность получить нужные вам результаты будет тем выше,
чем больше будет всех этих самописцев, анализаторов, магнитов, мигающих лампочек и прочего. Он
слово в слово повторил фразу, которую Грэм слышал от него и раньше:
— Для того чтобы наука могла что-то давать, она прежде всего должна существовать.
Наконец генерал явно устал. Шеф косым насмешливым взглядом уловил этот момент и повел
всех в свой кабинет. Кофе и коньяк в таких случаях — дело обычное, однако на сей раз гостей ждало
нечто неожиданное. Бетти Корант была так ослепительно хороша, что из мгновенно притихшей
толпы военных вырвался лишь чей-то ошарашенный выдох: «О господи!»
Бетти — это вышло как-то самой собой — оказалась в самой середине стола; беседа получилась не
просто оживленной, но и чуть-чуть шумной. Пили за воинские доблести, «за очаровательных
женщин в лице...» и даже за науку. Генерал, все время пытавшийся навязать шефу какой-то особый,
доверительный и слегка панибратский тон, решил наконец, что настал подходящий момент.
— Кстати, док. — Он, смеясь, вылил свой коньяк в чашку с недопитым кофе и одним махом
выплеснул все это в пространство между своими огромными челюстями. — Мы сегодня услышали,
конечно, много очень полезного — и про жидкостную хроматографию, и про всякие там ядерные
резонансы. Правда, ядерными делами занимается не наш отдел — ну да ладно, все равно хорошо.
Но простите уж старого солдафона, а все-таки: за что. между нами, девочками (генерал коротко
гоготнул), мы платим вам деньги? Ведь в общем-то нам нужно новое оружие, а не ученые теории и
отдаленные перспективы. Всеобщий прогресс науки и человечества — тоже не наша забота.
Поймите меня правильно: все хорошо и мы представим в свои инстанции вполне благожелательный
отчет. Но все-таки: совсем попросту, без протоколов и фонограмм, — он игриво огляделся по
сторонам, — что именно вы делаете?
Эта тирада вызвала всеобщее оживление — все-таки свой парень этот генерал! Шеф без тени улыбки
посмотрел в глаза Сьютона, и тот мгновенно понял, для чего он сегодня понадобился.
— Честно говоря, я предвидел этот вопрос. Я, видимо, окончательно утратил способность
доходчиво что-либо рассказывать. Студенты часто жалуются на мои лекции — говорят, непонятно.
Коллега, я надеюсь на ваше красноречие, — кивок в сторону Грэма.
Грэм Сьютон покосился на напряженное лицо Бетти («Тьфу, черт, чем не видеомагнитофон?») и
улыбкой извинился перед остальными за то, что его вынуждают опять говорить о науке в
присутствии очаровательной женщины.
— Давно в обшем-то известно, что растения взаимодействуют друг с другом, с бактериями,
грибами, насекомыми и животными при помощи химических веществ. Частый случай — когда
растение пытается подавить, а то и просто уничтожить нежелательного пришельца или конкурента.
Тополь, например, или акация располагают химическим оружием против овса и многих трав. Мелкие
красные хризантемы уничтожают большое число микробов, а о фитонцидах лука, чеснока или
хрена знают, кажется, все. У черемухи и картофеля общий враг — грибок фитофтора, однако только
черемуха имеет химические средства зашиты от этого грибка. Фитонциды цитрусов — грозное
оружие против дизентерийной палочки, хотя предназначались они для защиты от бактерий, поражаю-
25
щих листья лимонов и апельсинов. Приманить друзей, убить или отпугнуть врагов — вот и вся
примитивная логика химической самозащиты растений.
Куда сложнее химический язык насекомых, особенно — общественных. Феромоны насекомых
навязывают сообществу родичей не только отдельные эмоции — страх, тревогу, чувство покоя или
половое возбуждение. Здесь диктуется целая схема поведения, если хотите — незыблемый
социальный статус особи. Действия семьи пчел или муравьев, распределение обязанностей в сообществе
полностью запрограммированы набором соответствующих феромонов. Феромоны царствующей
самки термитов превращают всех остальных самок семьи в безропотных роботов, начисто подавляя
их половую активность. Стоит убрать матку, как между оставшимися самками начинается
настоящая химическая война, пока одна из них не подавит остальных.
В целом так же обстоит дело и у других общественных насекомых. Феромоны «рабочих», «солдат»
и прочих угнетенных слоев сообщества служат лишь для обмена самой простой и необходимой
информацией. В момент укуса противника пчела выделяет феромон тревоги, муравьи метят
феромонами рабочие тропы, определенный набор феромонов служит своего рода паспортом,
удостоверяющим принадлежность особи данной колонии сородичей.
У животных все еще значительно сложнее, и, например, для собаки каждая другая собака,
каждый человек имеет свой собственный запах. Хорошая собака-ищейка различает до полутора
миллионов человеческих запахов! Сейчас уже мало кто сомневается в существовании феромонов высших
животных — и человека в том числе. Несомненно, что всякого рода телепатия и прочие биополя —
чистейшая ахинея, однако мы еще совершенно не представляем себе, какой информацией
обмениваются животные на языке запахов. Очевидно, что мы с вами тоже способны выделять феромоны
тревоги. Собаки знают это совершенно точно: как бы вы себя ни вели по отношению к
незнакомому псу, он всегда знает по запаху, боитесь вы его или нет. Для того чтобы не быть укушенным,
нужно на самом деле не бояться, а не делать вид, что вы не боитесь. Человек, обладающий
обонянием собаки, знал бы об окружающих его людях куда больше обыкновенного человека! — Сьютон
заторопился, боясь наскучить собравшимся. — Итак, феромоны человека. Возможно, уже в
недалеком будущем, используя нашу методику, можно будет безошибочно угадывать состояние
подопечного, а то и навязывать ему свою волю, воздействуя химически на его феромон-рецепторы.
Похоже, что монолог Сьютона на всех, кроме шефа, произвел определенное впечатление.
Первым после долгой паузы заговорил генерал:
— Стало быть, вы рассчитываете найти вещества, ничтожные количества которых смогут
превратить воинственных солдат противника в смиренных, трудолюбивых пчел?
Грэм молча наклонил голову. О главном он, разумеется, не обмолвился ни словом.
— У нас с вами есть неплохой шанс разобраться с точки зрения химии во всех этих Фархадах, Ромео,
Меджнунах: какого черта, действительно, они так необратимо застопорились на своих избранницах?
С этой фразы шефа началось когда-то их главное дело.
— Ваша новая работа, — продолжал шеф, — будет секретна вдвойне: во-первых, в обычном
смысле, как это понимают наши заказчики; во-вторых, она будет секретна и от них самих. Вы займетесь
половыми феромонами гомо сапиенс. Мы будем называть их ФГС, — шеф пожевал губами, делая
паузу. — Глуповатая, конечно, аббревиатура, но надо же как-то наукообразно обозначить
приворотное зелье. Не пугайтесь, пожалуйста, — я в своем уме, мы говорим о совершенно реальных вещах.
Физиологическая активность ФГС должна проявляться прежде всего в лимбической системе
головного мозга, ответственной за первичную обработку сенсорной информации. Именно в этой зоне,
кольцом огибающей промежуточный мозг и зрительный бугор, формируется
аффективно-эмоциональная оценка внешних воздействий; отсюда поступают сигналы в кору больших полушарий и в
гипоталамус, дирижирующий всем сложнейшим ансамблем гормональных желез. Крыса, которую
обучили нажимать педаль, замыкающую электрическую цепь с вживленными в лимбическую
систему электродами, становится своего рода наркоманом: она нажимает и нажимает педаль до
полного изнеможения. Опыты на людях, — опять брезгливое пожевывание губами, — выполненные
нашими смежниками из семнадцатого госпиталя, приводят к тому же результату. Обратите внимание:
один из важнейших датчиков лимбической системы — это обонятельная луковица. Я почти уверен,
что ФГС проявляет свое действие только в том редчайшем случае, когда их наборы полностью
соответствуют друг другу — как ключ замку. Вы уж извините — в моем возрасте о любви рассуждать
как-то неловко, — но и это, скорее всего, просто-напросто тяжелая наркомания, хотя и довольно
своеобразная. Отсюда — полная неадекватность взаимных оценок и поведения.
Шеф взял с полки книгу и молча показал Сьютону тисненный золотом заголовок: «Лукреций. О
природе вещей». Быстро нашел нужную страницу.
«Так большинство поступает людей в ослеплении страстью,
Видя достоинства там, где их вовсе у женщины нету;
Так что дурная собой и порочная часто предметом
Служит любовных утех, благоденствуя в высшем почете».
26
Сьютон невольно заметил, что шеф читал гекзаметры Лукреция, не заглядывая в раскрытую книгу.
— Ну, а разлука для таких влюбленных так же непереносима, как и состояние абстиненции для
наркомана, — продолжал шеф после очередной паузы.
Сьютон спросил:
— Так вы хотите помочь людям избавляться от этого недуга?
— Я давно уже не верю в возможность хоть в чем-то помочь людям, — тембр голоса шефа стал
раздражающе неприятным. — Наука никого не делает счастливым, кроме самих ученых, хотя и это случается
редко. Да, и выбросьте из головы, будто феромоны обязательно должны обладать различным запахом,
— это уже вслед направившемуся к двери Сьютону. — Обоняние — лишь частный случай хеморецепции.
— Что с вами? — спросила Элли, когда Грэм добрался наконец до лаборатории.
— Шеф читал мне стихи.
Преданная Элли не спала всю ночь, вспоминая лунатическую улыбку явно помутившегося в
рассудке Сьютона. Самому ему эта ночь обошлась в две пачки взахлеб выкуренных сигарет. Феромоны
без запаха! Вам, простите, давят на психику, а вы даже не в состоянии этого заметить! Выходит, что
каждому из нас природой дан ключ очень сложного и тонкого рисунка, но мы не знаем, от чьей
души (или тела, черт возьми!) этот ключ. Мелем что-то об общности интересов, о продолжении
рода, семье, нравственности. Набор не тот — и ни мораль, ни внушение, ни материальные
соображения не заставят вас полюбить. Но, зная устройство замка, ключ в общем-то можно подделать!
Приворотное зелье в самом чистом виде, и притом сугубо индивидуальное. Против вас лично. А
кстати, почему именно «против»? Может быть, «за»?
С той поры прошло несколько лет. Сьютон, поначалу возмечтавший опровергнуть
экспериментально алхимические домыслы шефа, все более убеждался в том, что главная его идея верна. Грэм
научился отличать феромоны от множества прочих выделений человеческой кожи: феромоны
выделялись только теми ее участками, где кожа граничит со слизистыми оболочками. Губы, поцелуй
— вот первая проба на соответствие ключа и замка, хотя и почти безнадежная. Из тысяч платных и
добровольных доноров, прошедших через руки Сьютона и Элли, не нашлось двух, которые были бы
одинаковы по составу феромонов; это вам уже не группы крови, это — почти как отпечатки
пальцев. До чего же редко встречаются Ромео и Джульетта!
Грэм с трудом подавлял в себе все возраставшую привязанность к Бетти Корант. Трудно было
подобрать какое-либо определение этому чувству; во всяком случае, Сьютон не считал его любовью,
поскольку никаких попыток физической близости оба они не предпринимали. Но бывая (изредка!)
в ее уютной квартире, Грэм испытывал столь непривычные для него душевное равновесие и покой.
Помня предостережения шефа, он давно уже не сомневался, что Бетти подсажена к ним секретной
службой, но и к этому относился с непонятным спокойствием. Ощущение исходящего от нее тепла,
запах ее тела мягко кружили голову; видеть, как вспыхивает в ее глазах радость при встрече с ним, стало
для Грэма необходимостью. Было все это незнакомо и волновало своей непонятностью. «Мистика! —
ворчал про себя Сьютон в минуты протрезвления. — Интересно, что там у нас с феромонами?»
— А что, Бетти, — он старался выглядеть беспечным и чуть-чуть рассеянным, — странно мы себя
ведем. Имея все для коктейля, ни разу не попробовали сделать что-либо сногсшибательное («Вот
именно — сногсшибательное», — усмехнулся про себя Грэм). — Так и быть, дайте я поколдую возле
вашего холодильника — это ведь тоже химия в конце концов. А вы заварите пока кофе.
В двух больших фужерах он приготовил смесь, со студенческих времен памятную ему под названием
«крокодил пустыни». Разбавил ее апельсиновым соком и всыпал корицы — сквозь пряный запах
коричного альдегида вряд ли пробьется какой-либо другой. В один из сосудов («фу, как в детективе!»)
подсыпал бесцветный порошок — оксибутират натрия. В этот фужер воткнул желтую соломинку, в другой —
синюю.
Когда Бетти вернулась с кухни с кофе, Грэм уже сидел за журнальным столиком, на котором
искрились два бокала с разноцветными соломинками, и разминал сигарету. Бетти села рядом; смеясь,
протянула руку и взяла фужер — с желтой соломинкой.
То ли танго было уж слишком медленным, то ли выпито было много, — но через десять-пятнадцать
минут Бетти беспомощно опустилась в кресло-качалку, из последних сил борясь со сном. Сьютон стал
не торопясь собираться домой. Пока он докуривал очередную сигарету, пока искал шарф в передней,
Бетти крепко заснула — Грэм потряс ее за плечо, никакого ответа. Он достал из кейса пробирки с
тампонами и принялся за дело.
— Грэм, что это за кошмар такой? Как же я умудрилась вчера заснуть? И вы хороши — не разбудили даже.
— Бетти, не телефонный это разговор. А будить вас просто жалко было. Как самочувствие?
27
— Да все нормально, и даже против обыкновения выспалась хорошо.
— Ну, тогда до вечера!
Как раз в этот момент самописец вычерчив&т феромон-хроматограмму Бетти Корант. Были
пройдены две трети обычного диапазона, но уже и на этом отрезке проступило нечто фатальное: три
четких пика, в точности соответствующих его собственному набору! Простой расчет показывал,
что такой набор встречается один раз на тридцать семь тысяч случаев. Дальше вероятность
совпадения катастрофически падает. Действительно, вот пошел новый пик с массой 673, — «этого у меня
нет», — отметил про себя Сьютон. Цис,транс-диеналь — феромон обычный, он есть у одного из
сотни, но Грэм не из их числа. Ну, а как у нас с 712-м? Есть! Есть, черт возьми!
Вот уже много лет Сьютон искал столь сходную пару доноров — и тщетно. Само собой, полное
совпадение — событие практически невероятное, однако и разница в один феромон позволила бы
поставить эксперимент века. Сьютон знал, что введенный под кожу чужой феромон быстро выводится из
организма, и выводится в тех же зонах, где выделяются собственные феромоны. Один укол — и...
Бегом, через ступеньку, Грэм слетел на два этажа вниз и только у дверей кабинета шефа
остановился, чтобы привести себя в порядок.
— Бетти, привет! Шеф на месте? — Сьютон прекрасно знал, что в это время шеф неизменно
находится в библиотеке.
— Грэм Сьютон! Прикажете думать, что за семнадцать лет вы так и не изучили распорядок работы
шефа? — Бетти смотрела на него холодно и настороженно. — Говорите сразу, зачем пришли.
Стойте, на вас же лица нет! Что случилось?
— Пока ничего, — замялся Грэм. — Просто мне необходимо сегодня побывать у вас.
— И тогда, вы думаете, что-то случится? — без тени улыбки спросила Бетти, и лицо ее вмиг стало
строгим и отчужденным. — Я устала сегодня от печатанья всякой ерунды, от-вранья по телефону и от
наглых соискателей, домогавшихся аудиенции у шефа. Нет, Сьютон, сегодня уж и подавно ничего не
случится. Завтра — заходите, куда ни шло. Только и завтра не забывайте мудрых предписаний, — Бетти
кивнула в сторону строгой кожаной двери. — Сегодня вы на себя не похожи и мне не нравитесь.
— Нет, Бетти, сегодня вы просто должны со мной встретиться. — Грэм сделал ударение на слове
«должны» и выдержал многозначительную паузу. — Ну так что?
Она молчала, борясь с растерянностью.
— Бетти, не пугайтесь, пожалуйста, не пугайтесь. Не враг же я вам! Буду около восьми.
Сьютон вышел, не дожидаясь ответа.
— Не знаю, Грэм, зачем вы сегодня пришли, но я все равно решила все вам рассказать, — этой
странной тирадой Сьютон был встречен уже в дверях. — Я не хочу больше быть подсадной уткой в
охоте на вас.
— Молчите, дура! — прошипел он в ответ и тут же заговорил преувеличенно громко. —
Представляете, еле добрался до вас. Этот хваленый «Джой» рекламируют именно за его надежность, а вот у меня —
и месяца не прошло — закапризничало это чертово электронное зажигание. Машины для дурака и для
интеллектуала должны быть задуманы одинаково; главное — чтобы их нельзя было поломать.
Разглагольствуя в таком духе, Сьютон разделся и, пройдя в комнату, быстро написал что-то на
бумажной салфетке.
— К чертям все эти «Джои», давайте лучше танцевать. — С этими словами он показал написанное —
«Простите за дуру, но стены теперь слышат не хуже нас с вами», нажал клавишу магнитофона и,
пересев на низкий диванчик, взглядом приказал ей сесть рядом.
...Так Сьютон узнал то, о чем догадывался давно, не ведая лишь деталей. Бетти окончила
химический факультет третьеразрядного университета, окончила без блеска — приходилось работать по
вечерам. После университета долго не могла найти постоянной работы. Перебивалась случайными
заработками — переводами, рефератами, массовками на киносъемках. Тут-то и разыскали ее эти
люди. Разговор Сьютона с приятелем о феромонах пола, действительно, был подслушан: это дало
повод лишний раз заподозрить шефа и его ближайших сотрудников в использовании получаемых
ими средств не по назначению. После короткой подготовки для Бетти организовали место
секретаря-машинистки и к ее скромному, но надежному наконец заработку приплачивали еше и за осведо-
мительство.
— Вы знаете, Грэм, — с трудом успевая глотать слезы, шептала она ему прямо в ухо, — первое
время я просто холодела под насмешливым и всеведущим взглядом шефа. Уверена, что он все знал
с самого первого дня. Он, верно, и вас предупредил?
Сьютон кивнул.
— Грэм, вы еще не знаете? Сегодня вечером, после того как вы ушли домой, с вашей Элл и
случился какой-то припадок и ее увезла «скорая». Я навела справки —увезли в семнадцатый госпиталь.
Сьютон похолодел.
— Как вы думаете, это не связано с тем, что я вам только что рассказала?
28
— Конечно, связано.
— По-моему, вам пока нечего опасаться — эта ваша Элли так вам предана, что из нее и каленым
железом ничего во вред вам не вытянешь.
«Железом-то, может, и не вытянешь, — усмехнулся про себя Сьютон. — Только ведь теперь
каленым железом не жгут». После предварительной психообработки наркотиками пациентам
семнадцатого вводят большую дозу инсулиноподобного препарата. Содержание сахара в крови резко
падает, и наступает коматозное состояние, в котором человек покорно отвечает на простые вопросы,
а потом даже не в состоянии вспомнить,что с ним было. Можно не сомневаться,
завтра-послезавтра они будут знать все, что знает Элли. Это конец.
Приходилось спешить. Укол 673-го в бедро, и начнется какая-то никому неведомая любовь. Как
в средневековой сказке... Грэм проткнул себе кожу иглой и заледеневшими пальцами сжал тюбик
шприца. Ждать оставалось минут десять — примерно за это время кровь доставит синтезированный
феромон-673 на место его работы. Борясь с сердцебиением, Сьютон стал успокаивать Бетти, шепча
ей какую-то чепуху — все, мол, обойдется, ничего противозаконного мы не совершали, жизнь еще
впереди... Бетти притихла и, казалось, совсем уже было успокоилась, как вдруг подняла голову и
взглянула Грэму прямо в глаза.
— Я больше ничего не хочу знать! Я знаю только, что умру вот тут сейчас, если ты отвернешься от
меня, если ты немедленно до меня не дотронешься, если ты меня не захочешь!
Сердце Грэма сжалось, тело стало невесомым, мозг заполнил яркий, но мягкий теплый свет.
«Похоже на описания клинической смерти!» — успел он подумать, прежде чем всем своим
существом почувствовал, что его эксперимент удался полностью.
Их лабораторией вплотную занялась контрразведка. Правительство сочло разработку «любовных
коктейлей» делом не только излишне дорогостоящим, но и опасным. «Они хотят превратить страну в
сумасшедший дом, населенный неуправляемыми Ромео и Джульеттами, а нам нужны послушные
работники и надежные солдаты», — так охарактеризовал ситуацию один из кураторов. Но его предложение
запретить эти исследования было сочтено наивным: запретишь в одном месте — глядь, научная гидра
пустила корни в другом. Кроме того, внушала опасения возможность утечки информации за
границу — кто знает, как они там ее используют.
Над шефом и Сьютоном собрались грозовые тучи, которых те, казалось, пока не замечали: Грэм не
выходил из состояния стойкой эйфории и вряд ли вообще что-либо замечал, кроме Бетти; шеф был по
обыкновению непроницаем; многие километры ленты, которые накрутили встроенные в панели его
кабинета магнитофоны, неизменно оказывались почти пустыми. Пришлось инсценировать сердечный
приступ Элли. Из ее беспамятных показаний, после их обсуждения с профессионалами, стало ясным
главное: Сьютон с шефом совершили открытие, которое могло сделать войны невозможными.
Шеф появился в лаборатории Сьютона совершенно беззвучно. На клочке бумаги написал
несколько слов, дал Грэму прочитать и тут же, щелкнув зажигалкой, сжег. Велено было прибыть сегодня
вечером на такси в особняк шефа на Спринг-стрит, дом 12. Изнывая от мысли, что он придет к
Бетти позже, чем рассчитывал, Сьютон отправился по этому новому для него адресу.
Против обыкновения, шеф не смотрел в сторону и губами не жевал, — может, то была просто
маска, которую он считал нужным носить на работе.
— Нам предстоит серьезный разговор. Грэм, — сказал он. приглашая Сьютона расположиться в
массивном кожаном кресле.
Сьютон невольно вздрогнул от неожиданности: шеф никогда раньше не называл его по имени.
— Я начну сразу с выводов; если они покажутся вам необоснованными, вы зададите необходимые
вопросы. Исчерпывающий отчет о всех ваших опытах необходимо иметь в трех экземплярах. Ваш
банк феромонов надо разделить на три эквивалентные части. Один комплект будет, как и рань-
ше,храниться в сейфах: текст — в моем, препараты — в вашем. Второй комплект будет у меня. На
тот случай, если с вами что-то случится. Третий предназначен для вас, поскольку это что-то вполне
может случиться и со мной... Я недоглядел за вами, а одного моего предупреждения оказалось мало.
Конечно, химик имеет право испытывать действие своих препаратов на себе; не надо возражать,
лучше выпейте. Ваша счастливая физиономия выдает вас с головой.
И возражать было нечему, и спрашивать не о чем.
Отъезжая на вызванном по телефону такси, Сьютон без труда заметил, как следом тотчас
тронулась темная и какая-то безликая машина, стоявшая до того на противоположной стороне тихой
зеленой улицы.
Для вынесения смертного приговора суду требуется множество формальностей — следствие,
реальные или мнимые улики, процесс — с обвинением и защитой, вердикт присяжных, отказ в
помиловании. Контрразведка слишком перегружена работой, чтобы тратить на такой пустяк столько вре-
29
мен и. Решение принимают три специально назначенных на такие дела чиновника. Принцип их
работы прост: если происходит утечка важной информации, следует уничтожить ее источник.
Грэм Сьютон и Бетти Корант стали жертвой банальной автомобильной аварии: их машина
врезалась в груженый панелевоз, внезапно возникший на проезжей части шоссе. Номерных знаков
трейлера никто из свидетелей аварии, разумеется, не запомнил.
В сумерках черный лимузин шефа отъехал от дома № 12 на Спринг-стрит и на высокой скорости
устремился к многополосной автостраде. Немедленно вслед за ним рванулись два других
автомобиля; над шоссе их уже встречал патрульный вертолет. Было совершенно ясно, что лимузин будет
остановлен при первой же попытке свернуть на какую-либо из боковых дорог. Шеф, казалось,
понимал это и вот уже добрую сотню миль не покидал крайнего ряда («не ниже 70 миль в час»).
Наконец, помигав повороткой, лимузин вышел из ряда и преспокойно остановился у
придорожного кафе. Не успел водитель сделать и двух шагов, как был взят под руки.
— Документы! Где хозяин машины?
Водитель даже не пытался вырваться.
— Да, это я, и я действительно сидел за угон машины, но я это бросил, бросил! Работы нет, а тут
хозяин предложил честный заработок — перегнать сюда свою машину, и вы скоро в этом убедитесь
сами, он обещал быть здесь через час...
— Лейтенант, срочно передайте: наряд к дому! Срочно, черт вас дери! Мы, конечно подождем,
но, думаю, зря.
Особняк шефа оказался пуст. Прибывшие сразу же обнаружили по следам колес, что вслед за
дорогим лимузином из того же гаража выехал старенький «вольво», который у автострады свернул в
обратную от погони сторону. Саму машину быстро обнаружили на стоянке около аэропорта; среди
пассажиров, находившихся в здании аэровокзала, шефа не было. В небе гудел только что
взлетевший самолет шведской авиакомпании.
На следующий день газеты сообщили о загадочной катастрофе «боинга» фирмы SAS; причиной аварии
было столкновение в воздухе с другим — неопознанным самолетом. «Когда речь идет об интересах
государства, сотня-другая человеческих жизней не играют существенной роли», — прокомментировал это
событие генерал с лошадиным лицом. Впрочем, это заявление в газеты не попало.
А вот что еще не попало пока ни в газеты, ни в рапорты контрразведки: журнал «Acta Chemica
Scandinavica» принял к публикации статью «Феромоны человека». Статья готовится к печати вне
очереди.
От редакции. Рассказ, который
вы сейчас прочитали, принадлежит
известному в нашем отечестве
химику, давнему другу «Химии и
жизни» Олегу Юрьевичу Охлобыстину
— это его единственное вторжение
в область художественной
литературы. Произошло оно, скорее
всего, из-за обуревавшей его жажды
освободить науку от власти
милитаризма, от необходимости
работать не на жизнь, а на смерть, из-
за невозможности адекватно
выразить эту жажду в привычных для
него формах научных,
научно-популярных,
научно-публицистических книг и статей. Первый блин не
получился комом, и вполне
вероятно, что вслед за рассказом «ФГС»
появились бы и другие. Но, к
великому сожалению, теперь этого
уже не произойдет: полгода назад
Олег Юрьевич скончался.
Составленная незадолго перед
тем служебная «Справка о научной,
педагогической и общественной
деятельности профессора О.Ю.Ох-
лобыстина» начинается так:
«Родился в 1932 г. в Москве; русский.
Окончил химический факультет
Московского университета (в 1954
г.). Кандидатская диссертация
(«Синтез элементоорганических
соединений с помощью алюминий-
алкилов») защищена в МГУ в 1961
г., докторская («Роль
специфической сольватации и
комтшексообразовая и я в металлоорганических
реакциях») — в 1971 г в Ростовском
университете. Список научных
трудов — 436 наименований, в том
числе 44 авторских свидетельства и
15 книг. С 1954 по 1971 г.г. —
сотрудник ИНЭОС АН СССР. В 1971
г. переведен в НИИФОХ РГУ (зам.
директора по науке). С 1981 по 1992
г.г. — зав. кафедрой органической
и физической химии Северо-Осе-
тинекого госуниверситета, с
сентября 1992 г. и по настоящее время
— зав. кафедрой органической,
биологической и физической химии
Астраханского технического
института рыбной промышленности и
хозяйства...»
А в предисловии к вышедшей в
1989 году в издательстве «Наука»
последней книжке Олега
Юрьевича «Жизнь и смерть химических
идей» о ее авторе сказано было
самое, как нам кажется, главное:
«...является одним из наиболее
оригинально мыслящих химиков
нашей страны» и «неравнодушный
человек, активный борец против
конформизма во всех его
проявлениях». Посмертно публикуемый
его рассказ еще раз это
подтверждает.
30
ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ
Методы медикаментозного лечения онкологических заболеваний,
увы, недостаточно эффективны. И одна из причин тому — не
удается поддерживать высокую концентрацию лекарств в очаге
болезни. Сотрудники Института онкологии им.П.А.Герцена и
Государственного НИИ химии и технологии элементоорганичес-
ких соединений попытались решить эту проблему на основе
следующей идеи: в зоне поражения организма больного
накопить препарат в виде микрокапсул (то есть создать
лекарственное депо), а выделение лекарства из депо регулировать за счет
скорости, с которой будет растворяться оболочка
микрокапсул — тонкая пленка из ферромагнитного состава. В качестве
такого материала покрытия было выбрано железо — оно не
канцерогенно и к тому же легко выводится из организма.
Сложнее всего оказалось сделать из железа тонкую магнитную
пленку толщиной от 0,02 до 5 мкм и укутать ею микрокапсулы-
диэлектрики, содержащие лекарства с температурой плавления
до 45°С (диаметр капсул может составлять от 1 до 103 мкм). Эта
задача была решена с помощью газофазной металлизации: при
разложении паров пентакарбонила железа высокочастотным
полем тлеющего разряда образуется мелкодисперсное железо.
Оставалось только осадить его на капсулы. Удалось сделать и это,
причем столь деликатно, что температура лекарственного
вещества при металлизации не превышала 40°С. На основе такого плаз-
мохимического метода и были в конце концов изготовлены
образцы капсулированных цитостатиков (препаратов для
химиотерапии онкологических заболеваний), покрытых тонкопленочным
магнитным железом.
Медико-биологические испытания на животных капсулирован-
ных цитостатиков с начинкой из циклофосфана и фторурацила
дали хороший терапевтический эффект: рост опухолей
затормозился, и увеличилась продолжительность жизни больных
животных. При сравнении с лечением цитостатиками без покрытия
максимальный клинический эффект отмечен при применении
ацетилцеллюлозных микрокапсул с циклофосфаном (диаметр 0,2
мм (при толщине покрытия 2—3 мкм.
Эти результаты не только обнадеживают в прикладном плане,
но и открывают принципиальную возможность создания еще
более эффективных лекарственных методов борьбы с раком, да и
не с ним одним. Научно-практические разработки на стыке
металловедения, плазмохимии, биологии и медицины — в
частности, сама возможность получения тонкопленочных
ферромагнитных покрытий на лекарственных препаратах — позволят решить
еще одну крайне важную для медицины проблему: проблему маг-
нитоуправляемого транспорта лекарственных веществ в
организме больного, когда с помощью магнитного поля лекарства
можно будет подводить к зоне поражения и удерживать там.
Кандидат технических наук
АА.ШЕПЕЛЕВ
31
Лекарство
в железной
оболочке
Доказана принципиальная
возможность
технологического получения
эффективных лекарственных средств
нового класса
г
TrTj
л 1Г **|Г **
*г
тг
т
В 1993 году в издательстве «Наука» вышла книга «Население Советского Союза: 1922 — 1991». Ее авторы —
известные в нашей стране и за рубежом ученые-демографы: кандидат физико-математических наук
Е.М.Андреев и кандидаты экономических наук Л.Е.Дарский и Т.Л.Харькова. Их книга — первая и пока единственная
попытка восстановить полную и законченную историю населения СССР, демографическую историю
государства, содержащую, вероятно, столько же белых пятен и тайн, как и сама история его существования и упадка.
Совершенно естественно, что восстанавливая шаг за шагом, точнее, год за годом, демографическую картину
страны, авторы столкнулись с такой труднейшей проблемой, как оценка реального числа жертв Великой
Отечественной войны. Решение этой задачи было ие только обязательным (для оценки общей динамики населения
СССР), но и представляло самостоятельный интерес: ведь всем иам небезразлично, какую же пеиу — цеиу в
человеческих жизнях — заплатила страна за победу. Это тем более важно и интересно, что, по разным
источникам, разброс в оценках огромен — от десяти миллионов погибших до сорока миллионов.
Учитывая то, что совсем скоро, в 1995 году, мы будем отмечать полувековую дату окончания Великой
Отечественной войны, «Химия и жизнь» предложила одному из участников проведенного исследования, Татьяне
Леонидовне Харьковой, рассказать, каким же образом была в конечном счете решена задача оценки людских
потерь за период войны. Ну и конечно, какова эта страшная цифра? Насколько она точна, а метод ее
получения, как говорят в науке, корректен? Ответы иа эти вопросы — в публикуемой ниже статье.
Проблемы и методы
современной науки
«Мы за ценой
не постоим!»
Реальная оценка
числа жертв
Великой Отечественной
Кандидат экономических наук
Т.Л.ХАРЬКОВА
Долгие годы руководство Советского Союза не
только скрывало правду о демографической
истории страны, но и боялось ее узнать. Сведения
о населении были отрывочны, неполны, а
многие из них оказались засекречены. Сейчас,
когда история СССР восстанавливается по
крупицам, она предстает перед демографами как
череда кризисов и катастроф, перемежавшихся
короткими периодами нормального развития.
Одна из таких демографических катастроф
пришлась на 1941—1945 годы — период Великой
Отечественной войны. О том, что за победу в
войне народ заплатил слишком высокую цену,
знали, конечно, все. Однако формализовать это
общее, умозрительное, хотя и справедливое
утверждение, то есть дать более или менее точную,
статистически обоснованную оценку людских
потерь за период Отечественной войны,
оказалось невозможным в течение сорока пяти
последовавших после ее окончания лет. И в
первую очередь — по политическим мотивам.
Тем не менее — парадокс! — по тем же
политическим мотивам иногда возникала
необходимость назвать некую конкретную цифру. И
первым ее назвал Сталин. В 1946 году в одном из
своих выступлений он сказал, что война стоила
7 миллионов человеческих жизней. Эта цифра
явно несоизмерима с масштабом бедствий,
обрушившихся на страну, чего вождь не мог не
понимать. Возможно, что он с прямотой горца
включил в потери только военнослужащих,
погибших на поле боя и умерших от ран.
Остальные, гражданские, составившие большинство
жертв, оказались вне его внимания.
Вскоре после окончания II мировой войны все
воевавшие страны провели перепись населения:
Дания — в 1945 году, Болгария, Германия,
Норвегия, Польша, Франция и Япония — в 1946,
Чехословакия — в 1946—1947, Бельгия и
Нидерланды — в 1947, Румыния и Югославия — в
1948, Великобритания и Венгрия — в 1949, ГДР
и США — в 1950, Австрия, Греция, Италия и
Канада — в 1951. Лишь в СССР перепись прошла
только в 1959 году. Да и сама тема людских
потерь не была особенно популярной на
официальном уровне — не только потому, что даже
сталинское руководство устыдилось непомерной
цены победы, значительно превышавшей все
потери противника, но и потому, что от голода
и репрессий в 30—40-е годы страна потеряла
многие миллионы человеческих жизней.
В хрущевскую оттепель появилась новая
оценка людских потерь за период Отечественной.
Согласно Н.С.Хрущеву, война «унесла более
двух десятков миллионов жизней советских
граждан». Отсюда и возник существовавший до
начала 90-х годов стереотип — более 20
миллионов. История этой оценки сама по себе
интересна. Ее авторы — сотрудники отдела
статистики населения и здравоохранения ЦСУ СССР
— провели, как свидетельствуют архивы,
достаточно тщательный анализ всей имеющейся
информации и в результате вышли на величину в
зз
25—27 млн. человек. Конечно, что-то в их
расчетах может показаться не вполне
обоснованным (демография как наука прекратила свое
существование в СССР в 1938 году и вновь
возникла лишь в начале 60-х), но так или иначе,
эти в целом справедливые результаты пошли
«наверх» и где-то там трансформировались в
сакраментальную формулу.
С началом перестройки многие запретные
темы, хоть и не без труда, стали возвращаться
на страницы печатных изданий. На этой волне
в 1987 году группа сотрудников Института
военной истории при Генштабе обратилась, как
тогда было положено, в ЦК КПСС с просьбой
разрешить опубликовать данные о потерях
армии в Отечественной войне. Времена
действительно изменились: в ЦК сочли, что нет
большого смысла говорить только лишь о потерях
армии, и если уж возвращаться к оценке числа
жертв войны, то следует уточнить официальную
формулу Хрущева. Иными словами — о чудо! —
впервые был дан зеленый свет проведению
непредвзятого демографического анализа
военного периода страны.
Вопрос по принадлежности направили в
Госкомстат СССР, и там в 1988 году образовали
официальную комиссию, в которую, помимо
лиц из Госкомстата, вошли ученые —
представители всех демографических подразделений АН
СССР, МГУ и Института военной истории.
Заказчиком исследования был ЦК КПСС —
значит, результаты работы, то есть долгожданные
цифры, следовало представить именно туда. Так
в конце концов и сделали. Ну, а что с этими
цифрами случилось дальше — речь впереди.
Итак, в 1988 году наша комиссия начала свою
нелегкую работу, продлившуюся около двух лет.
И первая же проблема, с которой мы
столкнулись, состояла в том, как считать людские
потери за военный период. Чтобы решить эту
задачу, необходимы были не только
соответствующие методики расчетов, но, главное, все,
именно все данные по демографической
статистике страны — как за военный, так и за
предвоенный и послевоенный периоды. А на этих
данных стоял гриф «секретно».
Удивительно или нет, но секретность пала.
Чья тут заслуга весомее — ЦК, который не
оказал на нас ожидаемого давления, или нашей
комиссии, своей волей снявшей гриф «секретно»
со всего хранившегося в архивах, — судить об
этом сегодня уже нет смысла. Хотя,
объективности ради, надо признать, что тогдашний,
горбачевский ЦК сыграл во всем этом деле
безусловно положительную роль (кто конкретно
ведал нашей проблемой секретности и шла ли там,
на самом верху, какая-то борьба по данному
поводу, — не знаю, поэтому и пользуюсь
безличным понятием — ЦК).
Таким образом, комиссия получила в свое
распоряжение действительно все необходимые
статистические данные. После чего и началась
собственно научная работа. И первое, о чем,
несколько забегая вперед, надо сказать, — это о
результате, на который вышла группа наших
военных историков. Речь идет об обших
потерях за период войны советских вооруженных
сил. Вот цифра: вместе с пограничными и
внутренними войсками потери Советской Армии
составили 8,7 млн. человек. Если абсолютно
точно, то 8668400 военнослужащих (эти данные
позднее были опубликованы в «Военно-историческом
журнале»: Г.Ф.Кривошеее, ВИЖ, 1991, № 2).
Здесь, однако, необходимо отметить, что
приведенное значение — 8,7 млн. — включает в себя
лишь погибших военнослужащих (армейских,
НКВД и МВД), а погибшие из формирований
гражданских партизан (то есть не отрядов
НКВД, воевавших на оккупированных
территориях) и ополченцев тут учтены не были.
Последнее, в числе прочего, предстояло сделать нам.
Теперь следует рассказать о самом главном —
самом главном, конечно, с позиций демографии
как науки: если в вашем распоряжении наконец-
то все необходимые для решения задачи данные,
то что и как считать? Иными словами, кого,
какие группы населения включать в число жертв
войны? И дальше: когда такой вопрос решен,
каким методом это число определять?
Следовательно, первое, что необходимо было сделать,
это, как и положено в любой области науки,
договориться о терминах и понятиях.
Применительно к демографической оценке
периода войны такое четкое понятие
существует: это — людские потери, или потери
населения. Понятие-то существует, однако его
толкования не всегда однозначны, что так или иначе
сказывается на конечной оценке потерь. Для нас
было безусловно, что к людским потерям
периода Отечественной войны следует отнести не
только тех, кто погиб с оружием в руках, но
также и всех тех, кто умер раньше времени в
результате повышения уровня смертности в период
войны в тылу, в прифронтовой зоне и на
оккупированных территориях. Причины
смертности тут разные: общее ухудшение условий
жизни, недостаточная медицинская помошь или ее
полное отсутствие, физическое и нервное
перенапряжение людей, голод и другие связанные с
войной факторы. Однако при статистическом
учете эти случаи смерти не могут быть
индивидуально выделены из общего числа смертей,
происшедших в годы войны. Нельзя, даже обладая
всей полнотой информации, сказать, относится
ли тот или иной случай смерти в тылу к
людским потерям или связан с «нормальной»
смертностью. То есть в отличие от метода подсчета
реального числа погибших военнослужащих тут
невозможно составить поименный список жертв
войны. И все-таки, о чем речь пойдет ниже,
определенная статистическая процедура позволя-
34
ет, хотя и не в лоб, учесть и реально оценить
превышение смертности мирного населения в
период войны.
Необходимо сказать вот еще о чем. Помимо
численности умерших среди мирного населения
из-за общего повышения уровня смертности в
годы войны, некоторые демографы предлагают
включать в понятие потерь населения и
численность неродившихся, поскольку, действительно,
рождаемость в военные годы значительно ниже,
чем в мирное время. Кроме того, существуют и
еще более широкие толкования, когда в потери
населения из-за войны включают, например,
повышенную смертность в послевоенный период
из-за подорванного войной здоровья. Общее
мнение нашей комиссии было таково, что
включать в число людских потерь два этих последних
параметра (неродившихся в период войны и
умерших в послевоенный период)
неправомерно, точнее, некорректно. Во-первых, снижение
рождаемости — явление, отмечавшееся в
истории нашей страны неоднократно и не только в
военный период; и во-вторых: повышенная
смертность из-за подорванного здоровья — не
кажется ли читателю, что вся история страны, с
ее повторявшимися репрессиями, геноцидом,
голодом и в том числе великой войной, — это
сплошь история подорванного здоровья и, как
следствие, повышенной смертности и снижения
продолжительности жизни населения?
Помните, у Высоцкого: «Ведь вся история страны —
история болезни»...
Теперь, чтобы не вдаваться в дальнейшие
детали, можно в самом общем виде определить те
группы, или численности, совокупность
которых и должна была составить общую,
заключительную цифру людских потерь — потерь
населения СССР в Отечественной войне:
погибшие ( в том числе без вести пропавшие)
из состава Советских Вооруженных Сил
(армия, НКВД, МВД);
из гражданских партизан, народных
ополченцев;
из числа мирного населения в результате
действий врага;
умершие
от ран в госпиталях (до 31 декабря 1945
года);
в результате резкого ухудшения условий
жизни (повышение уровня смертности
мирного населения, в том числе среди
детей, родившихся за годы войны, и среди
заключенных ГУЛАГа);
покинувшие страну (перемещенные лица из
гражданского населения и военнопленные, не
вернувшиеся на территорию СССР до 31
декабря 1945 года).
Итак, после решения вопроса, кого, какие
группы населения необходимо включать в понятие
людских потерь, связанных с войной (то есть —
что считать), следовало определиться в
проблеме чисто методической: как считать. Это тем
более актуально, что, как уже упоминалось,
каждый конкретный случай смерти среди мирного
населения невозможно однозначно отнести к
числу потерь, связанных именно с войной.
В такой ситуации используют метод,
получивший название метода демографического
баланса (он был разработан в 30-х годах нашего
столетия). Суть метода в следующем. Если мы
располагаем данными о числе людей каждого
возраста в стране в начале и конце войны (как
если бы перед самой войной и сразу после
войны прошла перепись населения), а также
сведениями о числе родившихся в годы войны, то
можно рассчитать гипотетическую численность
населения к концу войны при некотором
«нормальном» уровне смертности. Сравнивая
реальную убыль людей каждого поколения за
годы войны с гипотетической убылью за тот же
период, можно оценить людские потери.
Сравнение с «нормальным» уровнем убыли
необходимо, потому что иначе мы приняли бы за
норму бессмертие.
Людские потери, оцениваемые таким
методом, включают также тех людей из населения
СССР на 22 июня 1941 года, которые покинули
территорию СССР в период войны и не
вернулись до конца войны.
Однако ни непосредственно перед войной, ни
сразу после ее окончания перепись населения не
проводили, а статистика рождений в годы войны
была неполной. Следовательно, надо было
определить: 1) число людей каждого возраста в
СССР к началу войны, то есть к середине 1941
года; 2) число людей каждого поколения к
концу войны (в качестве условной даты окончания
войны мы взяли 31 декабря 1945 года, чтобы в
число людских потерь вошли умершие от ран в
госпиталях и не попали вернувшиеся в СССР
бывшие военнопленные и перемещенные лица
из числа гражданского населения и
репатриировавшиеся из СССР граждане других стран);
3) число родившихся за каждый год войны.
После этого возможно рассчитать ожидаемую
численность населения к концу войны, выбрав
некоторый «нормальный» уровень смертности,
и сопоставить расчетную численность с
фактической.
Мы, конечно, прекрасно знали, что за два с
половиной года до начала войны, в январе 1939
года, в СССР прошла перепись населения. И
если бы не расширение границ страны в 1939—
1940 годы и некоторые сомнения в качестве
самой переписи 39-го года, расчет численности
населения к началу войны можно было счесть
чисто технической задачей. Справедливость
давнего недоверия демографов к результатам
переписи 39-го года подтвердил проведенный нами
анализ архивных материалов. Дело в том, что за
два года до нее, в 1937 году, тоже проводили
35
перепись населения и она дала существенно
меньшую численность населения, чем перепись 39-го.
Поэтому перепись 1937 года объявили
«вредительской», десятки специалистов-статистиков и
демографов были репрессированы, а итоги переписи
спрятаны в архиве с грифом «секретно». Сегодня
очевидно: это потребовалось для того, чтобы
скрыть страшные последствия голода 1933 года,
унесшего более 7 млн. человеческих жизней.
Вот архивный документ. В записке,
направленной Сталину и Молотову перед переписью 1939
года, П.И.Попов, с 1918 до 1926 года — начальник
ЦСУ, а к переписи 1939 года — начальник сель-
хозотдела Госплана, в частности, сообщает:
«Фашисты Германии, Италии, Японии и троцкист-
ско-бухаринская банда шпионов и диверсантов
несомненно постараются использовать это
расхождение в цифрах для своих вражеских
политических целей. Они несомненно постараются
рассматривать это расхождение как доказательство
того, что произошло сокращение населения под
влиянием нашей хозяйственной политики.
Писала же печать фашистской Германии в 1936 г. о
вымирании населения Башкирии. У этих
фашистских гадин внешнего и внутреннего
происхождения необходимо заранее (то есть до
опубликования итогов переписи 1939 года. — Т.Х.) вырвать
зубы, а это нужно и возможно сделать» (РГАЭ, ф.
1562, оп. 329, ед. хран. 279, лл. 57—61).
Но и это еще не все. Не успели представить
фальсифицированные данные переписи 1939
года, как они уже устарели. В 1939—1940 годах в
результате экспансии, санкционированной
пактом Риббентропа—Молотова, территория СССР
оказалась значительно расширенной.
Изменение границ происходило в обстановке
значительной миграции и сопровождалось
многочисленными встречными потоками людей: одни
бежали от коммунистов в Германию, другие от
фашистов в СССР. Сразу после присоединения
западных территорий ни переписи, ни учета
населения там не проводили. Кроме того, почти
сразу на этих территориях начались массовые
депортации представителей «эксплуататорских
классов и других чуждых элементов», масштабы
которых стали нам известны только сейчас.
Поэтому мы сочли необходимым оценивать
потери населения страны в современных ее
границах, исходя из полученной оценки численности
населения на присоединенных до начала войны
территориях в 20,1 млн. человек. Это
существенный момент: метод демографического баланса
предполагает сопоставление населения в одних
и тех же территориальных границах.
Наконец, такая важная проблема, как
определение числа родившихся и умерших исходя из
официальных данных об их регистрации.
Совершенно ясно, что некоторая часть случаев
рождений и смертей проходит мимо статистики и
занижает искомые результаты. В предвоенные и
военные годы это было в СССР нередким
явлением, обусловленным, в том числе, и
политическими мотивами. Так, наши архивные
изыскания и анализ географии смертности
показали, что до 1940 года случаи смерти
спецпереселенцев и заключенных в концлагерях далеко не
полностью попадали в общегражданскую
регистрацию. Далее, в 1960 году с грифом «Для
служебного пользования» был выпушен
статистический сборник «Естественное и механическое
движение населения РСФСР». Там приведены
общие коэффициенты смертности населения
регионов России в 1940 году. В целом по России
этот показатель составлял 20,6 на 1000
населения. А вот список регионов, где смертность была
выше 30 на 1000: Архангельская и Пермская
области, .Коми, Карельская, Марийская,
Татарская, Калмыцкая и Удмуртская республики.
Можно допустить, что в 1940 году смерти
заключенных начали регистрировать (до Сибири и
Дальнего Востока новые веяния, вероятно, не
дошли, или полнота учета там была
значительно ниже) и показатели смертности сразу
высветили географию ГУЛАГа.
Сопоставляя между собой всевозможные
архивные данные и учитывая известные
демографические закономерности, мы
скорректировали числа родившихся и умерших на территории
СССР с 1937 по 1941 годы.
Вот таким образом, опираясь на все эти
оценки, нам удалось в конце концов рассчитать
численность населения СССР на середину 1941 года.
При расчете по возрастам надо учесть, что
каждое поколение ежегодно стареет на год, а
новорожденные попадают в самую младшую
возрастную группу. Поскольку данные о числе
родившихся и умерших за первую половину 1941 года
отсутствовали, пришлось допустить, что в
предвоенные месяцы действовали те же
закономерности, что и в 1940 году.
Аналогично, но двигаясь в обратном
направлении от первой послевоенной переписи 1959
года, мы рассчитали численность населения
страны на 1946 год. Здесь тоже были свои
проблемы. Голод 1947 года, не столь
катастрофический, как в 1933, унес, по-видимому, около 1 млн.
жизней, и далеко не все случаи смерти вошли в
статистические сводки. В стране продолжался
террор, многих советских военнослужащих,
вернувшихся из фашистского плена, отправили в
лагеря, равно как и часть перемещенных лиц и
гражданского населения, бывшего в оккупации.
А случаи смерти в лагерях по-прежнему часто
недоучитывались. Поэтому и здесь (в период
1946—1958 годов), определяя численность
населения на 1946 год, нам пришлось
корректировать данные статистики.
Когда расчет был закончен, мы сделали в
архивах еще одно открытие. Оказывается, ЦСУ
собирало и обрабатывало списки избирателей,
подготовленные ко всем послевоенным выборам
в Верховный Совет и местные советы. Сравне-
36
ние данных о числе избирателей с результатами
наших расчетов показало, что наши результаты
достаточно точны. Однако вот такая деталь: по
нашим расчетам, число потенциальных
избирателей в феврале 1946 года — 105,1 млн. человек,
а в списки внесено лишь 101,7 млн. Разность —
3,4 млн. — в значительной мере приходится на
мужчин. То есть это, скорее всего, люди,
лишенные избирательного права, — заключенные и
ссыльные.
И наконец, последнее: в качестве
«нормального» уровня мы приняли уровень смертности
1940 года.
Итак, долгожданные результаты. Наиболее
вероятная численность населения СССР на
середину 1941 года — время начала войны —
составляла 196,7 млн. человек. Численность населения
СССР на начало 1946 года, по нашим расчетам,
— 170,5 млн. Из общей численности населения
на начало 1946 года 159,5 млн. человек F8,8 млн.
мужчин и 90,7 млн. женшин) родились до
начала войны. Таким образом, общее число
погибших, умерших или оказавшихся за пределами
страны за рассматриваемый период из числа
родившихся до июля 1941 года составляет:
196,7 — 159,5 = 37,2 млн. человек. Однако вся
эта численность не может быть, конечно,
отнесена к людским потерям: ведь и в мирное время
за четыре с половиной года умерла бы
некоторая часть живущих. Поскольку мы приняли, что
смертность во всех возрастах в течение 1941 —
1945 годов оставалась такой же, как и в
предвоенном 1940 году, то число умерших за четыре с
половиной года должно составить 11,9 млн.
человек. Следовательно, людские потери этих
поколений — поколений, родившихся до начала
войны, — составляют в общей сложности
25,3 млн. человек C7,2 — 11,9).
Но это, понятно, еще не окончательная
цифра. К 25,3 млн. людских потерь среди
родившихся до начала войны необходимо добавить также
и потери, понесенные страной из-за более
высокой, чем перед войной, смертности детей,
которые родились за годы войны. Эти потери
составили 1,3 млн. детей. Суммируя их с
предыдущим значением, получаем: 25,3 + 1,3 = 26,6 млн.
человек. Это и есть общая, заключительная
цифра людских потерь страны в Великой
Отечественной войне.
Естественно, было бы желательно
структурировать полученное значение, то есть показать
реальные численности всех отдельных групп,
составляющих в сумме искомые 26,6 млн. потерь.
Однако сделать это в отдельности, к сожалению,
не везде возможно. И тем не менее в более
общем виде результаты следующие.
Из 26,6 млн. потерь более 75% B0,0 млн.) —
это мужчины. Наиболее пострадали поколения
мужчин, родившихся в 1901—1931 годах: из
общей величины потерь на их долю приходится
10 млн. преждевременно прерванных жизней.
Примерно 9—10 млн. потерь составили
умершие в годы войны от общего повышения уровня
смертности в результате ухудшения условий
жизни, а также лица, покинувшие территорию
страны.
Непосредственно от военных действий и иных
действий противника погибло (и умерло от ран)
16—17 млн. человек. По расчетам Генерального
штаба, потери вооруженных сил — 8,7 млн. Эти
данные, как уже указывалось, заведомо не
включают партизан из числа гражданского населения,
погибших в тылу врага, и народных ополченцев,
погибших до того, как их стали включать в
армейские реестры. Таким образом, 16—17 млн.
погибших — это военнослужащие (8,7 млн.),
гражданские партизаны, народные ополченцы и,
кроме них, мирные жители.
Вот, собственно, и все, если говорить о
конкретных результатах нашей двухлетней
кропотливой работы. Понятно, что многие тонкие (и
крайне интересные для демографа) моменты
остались за рамками настоящей статьи,
поэтому те из читателей, кого интересуют
демографические и статистические нюансы расчета
людских потерь, могут ознакомиться с ними в нашей
книге «Население Советского Союза: 1922 —
1991». И, кстати, там же речь идет и об
обсуждении полученных результатов, поскольку у
нашего расчета были и остаются оппоненты. По их
мнению, мы занизили оценку, но это, скорее,
уже повод для дискуссии, причем не слишком
продуктивной. Со своей стороны замечу, что
нами впервые представлен результат, свободный
от политического заказа и идеологических
установок самих разработчиков. Именно такой
подход и дал на выходе достаточно объективную
оценку людских потерь, которая несколько
разочаровала определенным образом настроенных
лиц.
А сейчас, заканчивая, хочу, как и обещала,
рассказать, а что же наш заказчик — ЦК? Ведь,
если помните, результаты работы нашей
комиссии мы обязаны были представить именно ему.
Представили. Год шел — 1990-й. Там, в ЦК,
ознакомились, поблагодарили и сказали:
можете публиковать, но... только как результат
научного исследования — то есть в специальных
научных изданиях, а сообщений в средствах
массовой информации на данную тему — не будет.
Ну, спасибо и на том. Правда, тогда же, в 1990
году, М.С.Горбачев в одном из своих
выступлений, касаясь 45-летия Победы, успел-таки
назвать именно нашу цифру: около 27 млн.
человек. Вернее, не нашу, ату, которая — цена и
всеобщая, вечная боль Победы.
37
Несостоявшееся
интервью о спасении
советской науки
Александр СЕМЕНОВ
Едва ли можно отыскать сейчас мало-мальски
научного работника на просторах бывшего
СССР, который не слышал бы имени Джорджа
Сороса. Это имя повторяют у нас на десятках
языков с разными интонациями и оттенками
чувств. По странной прихоти Сорос, этот самый
преуспевающий финансист мира (он
зарабатывает больше всех на свете — миллиард долларов
в год) решил немалую часть доходов — сто
миллионов долларов — пожертвовать на поддержку
советской науки. В июне 1994 года в Москву
приехал директор зарубежных программ фонда
Сороса Алекс Гольдфарб, и я отправился брать
у него интервью, воспользовавшись давним
добрым отношением Александра Гольдфарба к
журналу «Химия и жизнь».
Однако на месте господина Гольдфарба не
оказалось, и в ожидании интервью я начал
перелистывать прекрасно изданный годовой отчет
Международного научного фонда (так
именуется фонд, основанный Джорджем Соросом) за
1993 год.
Международный научный
фонд Сороса, основанный
в декабре 1992 года для
помощи ученым «бывшего
СССР и стран Балтии», уже
изрядно поистратился.
Но Джорджа Сороса это
не останавливает, и Фонд
продолжает тратить остатки
его 100 миллионов долларов.
Промежуточный отчет Фонда
был полностью напечатан
в газете «Поиск», № 23
от 10—16 июня 1994 года.
Мы публикуем лишь
некоторые статистические
сведения из отчета. Для
долгосрочных грантов
приведены данные только по
результатам первого тура
(заявки принимались до 25
сентября 1993 года), итоги
присуждения грантов
202 Sli- ВШ>
5,957
| М-Ж
1,967
8,163
43
1,711
ВСЕГО ЗА ПОЛТОРА ГОДА
Созданный в декабре 1992 года, Международный
научный фонд в кратчайшее время смог
организовать экстренную финансовую поддержку
ученым, распределив в 1993 году более 26 тысяч
персональных грантов по 500 долларов.
Осенью 1993 года началась программа
долговременных исследовательских грантов. До
января 1994 года было получено более девяти тысяч
заявок, проведена обширнейшая экспертиза
поступивших предложений — 54 тысячи
международных экспертов высказали свое мнение о
заявках, и в результате последуюших
обсуждений и рассмотрений на панелях фонда 32
миллиона долларов было выделено для 2100
исследовательских групп. Эти гранты получили
исследователи более чем в пятистах исследовательских
институтах двенадцати стран — республик
бывшего СССР.
Мало того. С марта 1993 года начата
программа поддержки поездок на конференции: более
двух тысяч ученых бывшего СНГ съездили
более чем на четыреста конференций. На 1994 год
цифры будут еще внушительней, потому что
уровень 1993 года превзойден уже к июню.
Мало того. Фонд решил направить свыше
двухсот тонн научных журналов в научные
библиотеки. 500 тысяч долларов было выделено на
реконструкцию гербария и библиотеки
Ботанического института в Санкт-Петербурге.
Компьютеры для школьников отправлены
московской школе № 57. Получили поддержку зимняя
школа физиков московского Института
теоретической и экспериментальной физики и
второй таллинский нейтринный симпозиум.
Оказана поддержка журналу «Химия и жизнь»...
На этом список благодеяний фонда не
оканчивался, там был еще большой раздел о
развитии сетей компьютерной связи внутри стран
бывшего СНГ и их включении в международные
компьютерные сети, но дочитать я не успел,
потому что появился господин Гольдфарб и
быстрым шагом проследовал к своему офису. Я
поспешил за ним.
ИДЕИ ДЖОРДЖА СОРОСА
К сожалению, стремительное сближение мое с
кабинетом Алекса Гольдфарба не увенчалось
успехом: оказалось, что до меня своей очереди уже
дожидается симпатичная корреспондентка
газеты «Уолл-стрит Джорнэл». К счастью, я
простоял в растерянности всего несколько минут,
поскольку господин Гольдфарб любезно пригласил
меня присутствовать при интервью.
Началось оно с изложения идей Дж.Сороса,
побудивших его создать Международный
научный фонд. Среди них можно выделить две
главных.
Во-первых, это стремление помочь наиболее
талантливым ученым бывшего СССР пережить
трудные времена и не покинуть своей страны.
Во-вторых, — создать совершенно новый
подход для управления и финансирования науки в
бывшем СССР.
После формулировки столь простых целей
интервью отклонилось в сторону: оказалось, что
читателей газеты интересует история
знакомства господ Гольдфарба и Сороса. А я получил
время для раздумий.
В раздумьях своих я вынужден был признать,
что обе цели фонду удалось воплотить в жизнь,
причем за фантастически ничтожное время —
6П-М 4щ~б©
295
во втором туре (заявки
принимались до 1 февраля
1994 года) пока
не подведены.
1. Возрастное
распределение ученых,
получивших 500-долларовые
гранты: светлыми цифрами
указан возраст, черными —
число грантов.
2. Возрастное
распределение ученых,
получивших долгосрочные
исследовательские гранты:
светлыми цифрами указан
возраст, черными — число
грантов.
3. Участие молодых ученых
(до 33 лет) в получении
долгосрочных грантов:
светлыми цифрами указано
число молодых ученых
в исследовательской группе,
434 476 s
I 358
39
год. Особенно потрясающе это выглядит в
плане управления и финансирования. Всего за год
десятки тысяч наших исследователей
вынуждены были заняться совершенно новым для себя
делом — прошением денег и рекламированием
своих исследований. Мы приучены к тому, что
подобное занятие недостойно высокого звания
советского ученого, — и тем не менее оно
абсолютно необходимо при нашем вхождении в
рыночную экономику и общемировой процесс
развития. Международный научный фонд
разработал и успешно внедрил систему доведения денег
непосредственно до исследователей, минуя
стройные ряды чиновников. По-моему,
господин Сорос — первый в истории нашего
общества человек, которому удалось не дать
чиновникам откусить от научного пирога.
Воплощение же первой цели, на мой взгляд,
было не столь успешным...
МОИ СОМНЕНИЯ
Отток ученых из науки продолжался, причем шел
он не только и не столько за рубеж, а в основном
— в бизнес. Наступило время выбора: остаться в
науке и бедствовать или же уйти в частное
предпринимательство и процветать. Даже полученные
гранты не всегда позволяли исследователям
продолжать работу: во много раз возросла плата за
электроэнергию, за отопление помещений. В
наиболее тяжелое положение попали отрасли науки,
ориентированные на громоздкие
экспериментальные установки, — ядерная физика, физика
элементарных частиц, астрономия.
Кроме того, поскольку сам я вместе с группой
коллег тоже испрашивал долгосрочный грант и
не получил его, то, естественно, испытывал
сомнения в объективности экспертизы и в
справедливости принятия решений о выделении
средств.
Тут я должен высказать свое восхищение
телепатическими способностями господина Голь-
дфарба: еще только формировалась в моем
мозгу мысль о возможной необъективности (или же
невозможной объективности) экспертов, как он
коснулся этого вопроса в своем рассказе.
Он подчеркнул, что господин Сорос не
питает особого пристрастия к научной
деятельности и поддерживает не процветание науки, а
выживание ученых. Он считает ученых хоть и
немногочисленной, но жизненно необходимой
частью открытого общества. И на пути нашей
страны к демократическому свободному
обществу интеллигенция, а значит, и ученые должны
играть решающую роль. Поэтому надо оказать им
посильную поддержку.
После подобного разъяснения всякие
сетования на несправедливость утрачивают свою
актуальность. Естественно, проводится
экспертиза предложений, учитывается мнение
рецензентов, но выявление самых-самых гениальных
исследований — не самоцель. Не менее важно
оказывается принимать по внимание более или
менее равномерное распределение грантов по
географическому признаку, поддерживать
широкое участие молодежи и вообще
исследования, проводимые университетами. Кроме того,
только в нашей великой стране ученые считают
личным оскорблением ситуацию, когда их
предложение не нашло финансовой поддержки.
Надо всего-навсего проанализировать еще раз
условия и, не теряя ни минуты, писать новое
предложение — жизнь не кончается, а с ней и
деятельность Международного научного фонда.
213
получившей грант, черными
— число грантов.
4. Распределение
долгосрочных
исследовательских грантов
по областям науки.
5. Распределение
долгосрочных
исследовательских грантов
по величине: черными
цифрами указано число
грантов, светлыми — суммы
в долларах.
6. Финансирование поездок
на научные конференции: по
областям науки; по местам
проведения конференций.
Из обращения Джорджа
Сороса, опубликованного в
отчете:
«Я горжусь тем, что
сделано, и тем, что делается,
однако знаю, что многое
$Ш IDtiDflD |
1,046
'О©
364
$2«])?@Ш
157
86
77
40
48
,@М
5),<0XQ)©
176
$®69(Q MD 10'
$HD,(!Dfc>
40
Расставив таким образом (с помощью
телепатического контакта с господином Гольдфарбом)
все по местам, я даже успокоился, повеселел и
продолжал свое молчаливое интервью.
КОМУ ВСЕ ЭТО ВЫГОДНО
Как и всякое хорошее дело, деятельность
Международного научного фонда мгновенно
обросла слухами и сплетнями. Вот два наиболее
интенсивно разрабатываемых направления догадок
и домыслов.
Поскольку господин Сорос невероятно
удачливый финансист, попросту говоря, одна из
наиболее крупных акул капитализма, то вся эта
деятельность со сбором предложений должна
принести ему несравненно большую выгоду, чем
те миллионы, что он выделил на гранты. Он
будет обладать наиболее полной картиной
состояния нашей науки и ее потребностей на
ближайшие годы, а вдобавок и списком самых
активных исследователей с их домашними адресами.
За всей активностью фонда Сороса стоят ЦРУ,
ФБР и прочие малопочтенные организации,
собирающие досье на нашу державу. Собрав досье,
они придумают способ, как нас уничтожить.
Подобные слухи и домыслы трудно опровергать,
да и вряд ли это нужно. Жаль, что всякое доброе
дело у нас прежде всего вызывает мысли о корысти
и обмане. Но фонд продолжает свою деятельность
и расширяет ее — это лучший ответ хулителям.
ВЫЖИВЕТ ЛИ РОССИЙСКАЯ НАУКА?
На этот бопрос сегодня ответить очень трудно.
Некоторые области исследований — химия,
биофизика, — не требующие дорогостоящей
аппаратуры, лучше приспосабливаются к рыночной
экономике и новым условиям работы. Для них
гранты фонда — спасение. Труднее физикам и
астрономам, их институты не в состоянии
просто платить за электричество — исследования
останавливаются, и тогда гранты лишь
замедляют процесс гибели.
Джордж Сорос с самого начала работы фонда
подчеркивал, что одних его усилий будет
недостаточно, необходима аналогичная поддержка со
стороны развитых европейских держав, да и само
российское правительство должно подумать о
спасении собственной фундаментальной науки
как о своей первоочередной задаче.
Если правительство поддержит науку, если
помогут европейские фонды, если улучшится
экономическая ситуация в стране, если сами
ученые поймут, что надо научиться умело
преподносить свои результаты и искать деньги на
получение новых, если удастся сохранить
хороших учителей в школах, а профессоров и
студентов в вузах, если будут изданы новые хорошие
учебники и возродятся научно-популярные
журналы и газеты, тогда ... Тогда можно надеяться,
что наука выживет и возродится.
Пока же нам остается лишь надеяться на лучшее
и благодарить Бога за то, что и среди самых
богатых людей есть немало порядочных и разумных.
На этой печальной ноте, не задав Алексу Гольд-
фарбу ни одного вопроса, но немало узнав и
сформулировав внутри себя отношение к
происходящему, я покинул его офис, где он бывает
довольно часто, мотаясь между Москвой и
Нью-Йорком, возя туда просьбы и жалобы, а
оттуда — помощь и надежду...
6а
сделать еще предстоит. Наука
и ученые бывшего
Советского Союза — часть
мирового интеллектуального
и культурного наследия.
Благотворительности одного
человека недостаточно. Даже
если Фонд сможет многое
сделать для сохранения
лучшего в науке бывшего
Советского Союза, а я верю,
что это возможно, он не в
состоянии решить проблему
ее выживания в долгосрочной
перспективе. Я убежден, что
нужно объединить усилия
правительств, других частных
фондов и корпораций для
решения этой проблемы — ведь
утрата этого драгоценного
достояния будет невосполнима
для всех. Пришло время
действовать».
47.49 %
США ш Шашмыда
129.38%
Егацшпя. I
7.44 %
ш 1Н1<шяш Зслядаурш
2.58%
66
41
Проблемы и методы современной науки
Мембрана
или протоплазма —
новый виток
старого спора
РАССКАЗ О НЕОБЫЧНОЙ ТЕОРИИ
АМЕРИКАНСКОГО БИОЛОГА
ГИЛБЕРТА ЛИНГА
Порядок в наши дни есть
обычно там, где ничего нет.
Он указывает на бедность.
Бертольт Брехт
Каждый,'кто изучает жизнедеятельность клетки,
неизбежно сталкивается с четырьмя главными
вопросами, отражающими ее основные свойств *
ва. Почему одни вещества легко проникают в
клетку, другие — труднее, третьим и вовсе путь. . -
заказан? Почему вещества распределяются
между клеткой и средой неравномерно? Каким
образом клетки генерируют электрические
потенциалы? Как клетке удается поддерживатьЧ5смо-
тическое равновесие? S
У
•*<
ш
**'
:.fsy.
>
\
'/,<t
у»
•4
42
От ответов на эти вопросы коренным
образом зависит вся система наших представлений
о клетке. Прежде чем мы познакомимся со
взглядами нашего современника Гилберта Лин-
га, давайте проследим, как эти представления
развивались.
ПОЛТОРА ВЕКА ФИЗИОЛОГИИ КЛЕТКИ
Все это время конкурировали между
собой две основные концепции.
Первая — мембранная — отводит
ведущую роль клеточной поверхности
(плазматической мембране), а
вторая — фазово-сорбционная (или
просто фазовая) — протоплазме. Их
противостояние продолжается и по
сей день — добытые факты ложатся
то на одну, то на другую чашу весов.
Классическая мембранная теория
рассматривала поверхность клетки
как полупроницаемую пленку, задача
которой — пропускать воду, но пре-
раждать дорогу многим растворенным
ней веществам. Некоторые вещества
роникают сквозь мембрану, проходя
рез водные поры в ней или раство-
[ясь в липидах, по градиенту их кон-
ентрации (то есть без затраты энер-
ии — так называемый пассивный
ранспорт). Содержимое клетки не
Ьтличается от обычного водного рас-
рвора различных веществ, и между
внутренним и внешним растворами
поддерживается осмотическое
равновесие. Иначе говоря, клетка ведет
себя как осмометр.
Затем обнаружили, что клетка
все же умеет перекачивать
вещества через мембрану и
против градиента их концен-
# * трации (активный транспорт,
требующий затрат энергии).
Это делают специальные
ферменты' — мембранные
• насосы, использующие
Л ^ энергию АТФ.
s'M Так, Na,K-;Cf<Da3a
V
43
при гидролизе АТФ обменивает два иона натрия
на три иона калия: Na+ выбрасывается из
клетки, а К+ закачивается в нее.
По мере накопления данных пришлось
допустить, что в клетке работает множество разных
насосов. Всякий раз, когда узнают, что какое-то
вещество распределяется между клеткой и средой
неравномерно (например, ионов натрия в ней
меньше, чем в среде, а ионов калия — больше),
сразу же приписывают это соответствующей
мембранной помпе (даже если клетка сталкивается с
этим веществом впервые). Уже насчитывают
около 20 (!) разных насосов, работа каждого из
которых требует непрерывного притока энергии, и этот
список открыт для пополнения.
Согласно второй, фазовой, теории
протоплазма отличается по своему состоянию от простого
раствора, представляя собой фазу, не
смешивающуюся с водой, невзирая на наличие или
отсутствие мембраны. Внутренние структуры
клетки способны адсорбировать те или иные
молекулы и ионы. Только в этом случае они способны
накапливаться в клетке, что может выглядеть как
«противоградиентный» перенос этих веществ.
Яркое исключение из постулата о насосах —
эритроциты: концентрация кислорода в них в
сто раз больше, чем в плазме крови, но
известно, что никакой кислородной помпы в них нет.
Просто кислород в эритроцитах связывается с
гемоглобином. Значит, принцип насосов, по
крайней мере, не универсален.
В 30—40-х годах фазовую теорию активно
развивал наш выдающийся цитолог,
член-корреспондент АН СССР Д. Н.Насонов, а позднее — его
ученик А.С.Трошин, сменивший Насонова на
посту директора Института цитологии АН
СССР. В 1940 году вышла в свет монография
Д.Н.Насонова и В.Я.Александрова «Реакция
живого вещества на внешние воздействия», в
которой впервые за многие годы была дана
развернутая критика мембранной теории.
Первооткрыватель функции аппарата Голъд-
жи, Д.Н.Насонов разработал оригинальные
цитологические методы, позволившие исследовать
распределение органических ионов между
клеткой и средой. Оказалось, что покояшаяся,
возбужденная и поврежденная клетки с разной
интенсивностью поглощают эти ионы. Ученый
пришел к выводу, что главная причина здесь —
не изменение проницаемости клеточной
мембраны, а белки протоплазмы, которые
по-разному связывают эти ионы в зависимости от
состояния клетки. Как сильный удар по фазовой
теории большинство цитологов расценило
опыты на гигантских аксонах (отростках нейронов)
кальмаров. При удалении их содержимого и
перфузии (заполнении) раствором заданного
состава такая тень аксона была способна проводить
нервный импульс. Значит, дело все же не в
цитоплазме?
Но и в мембранной теории обнаружились
бреши. Так, амеб лишали их мембран, но,
несмотря на эту утрату, они продолжали перемещаться
как ни в чем ни бывало! Раз нет мембраны,
значит, нет ни полупроницаемости, ни ионных
насосов, ни биопотенциалов, ни специфического
внутриклеточного раствора. И все же амеба
продолжала демонстрировать нам одно из ярчайших
проявлений жизни — движение.
Вероятно, в будущем оба подхода войдут как
составные части в некую более общую теорию,
но пока их отношения во многом
антагонистичны с явным перевесом в пользу мембранных
представлений. И вот мембранной парадигме
бросил вызов американский ученый Гилберт
Нин Линг, который уже более сорока лет
работает над своей версией фазовой теории.
Несколько слов о нем самом: по
происхождению — китаец, родился в 1919 году; в 40-х годах
получил высшее образование в США и с тех пор
живет в этой стране. Автор революционного для
своего времени микроэлектродного метода
внутриклеточного отведения потенциалов. Он
написал три книги, последняя из них — «A
Revolution in the Physiology of the Living Cell» (Krieger
Publishing Company, Malabar, Florida, 1992).
ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ ТЕОРИИ ЛИНГА
Согласно Лингу, элементарное структурное
образование клетки — ионо-водо-белковый
комплекс. Хотя белок и упомянут последним,
именно он — ядро комплекса и определяет все его
основные свойства. Здесь играют роль три
структурные особенности белковой молекулы:
наличие свободных карбоксильных групп,
необходимых для связывания катионов;
геометрически правильное чередование пептидных связей,
обладающих дипольными моментами;
способность связывать так называемые управляющие
лиганды (АТФ, Са2+, гормоны и пр.),
оказывающие значительное влияние на структуру и
свойства белковой молекулы.
Линейная белковая цепь с геометрически
правильным чередованием электрических диполей
пептидных связей (отрицательный — кислород,
положительный — азот) представляет собой
удобную матрицу для внутриклеточной воды, на
которой она структурируется (см. рис. 1). Дело в том,
что дипольные заряды пептидных связей в белке,
взаимодействуя с дипольными молекулами воды,
ориентируют их в пространстве и ограничивают
их подвижность. При этом первый слой
ориентированных молекул воды служит, в свою очередь,
матрицей для следующего водного слоя и т. д. В
результате вокруг белка образуется многослойная
водная «шуба». Чем больше пептидных связей
доступно воде (это зависит от конформации
белковой молекулы), тем эффективнее такой белок
структурирует воду.
Управляющие лиганды способны изменять
электронную плотность на различных функци-
44
R R R" R
I I I I
-C-N-C-C-N-C-C-N-C-C-N-C-C-
» H II H II H || A ||
0 0 0 0 0
1
Полипептидный остов белковой молекулы, служащий
матрицей для связывания и структурирования воды
ональных группах белка. Так, АТФ, соединяясь
с белком, повышает его сродство к К+. Эти ионы
аккумулируются ионо-водо-белковыми
комплексами — клетка накапливает К+. Сам белок
при этом «распрямляется», и большее число его
пептидных связей начинают взаимодействовать
с водой, образющей вокруг белковой молекулы
обширный водный кокон. Соседние коконы
сливаются в единую систему, и содержание
связанной воды в клетке резко возрастает.
В такой структурированной водной среде
могут оставаться только молекулы и ионы
достаточно малых размеров, которые легко
вписываются в «кристаллическую» решетку
многослойной системы ориентированных молекул воды.
Na+ в эту систему вписывается плохо —
слишком велика его гидратная оболочка, и потому он
покидает сначала объем, занятый ионо-водо-
белковым комплексом, а затем, по мере слияния
комплексов, и клетку.
Если же белок расщепляет АТФ, то события
развиваются в обратном порядке: К4 и вода
сбрасываются, значительная часть пептидных связей
белка уходит от контакта с водой, в центрах
связывания катионов К+ замещается на Na+. Вода
клетки становится более подходящим
растворителем для различных веществ, и потому их
содержание в клетке может резко возрасти. Такие
изменения ионо-водо-белкового комплекса,
циклические по своей природе, и лежат,
согласно Лингу, в основе функционирования клетки.
Начиная с 50-х годов представление о роли
АТФ как универсального источника энергии для
биологических процессов не изменилось, а
реальное содержание энергии в ней, по
экспериментальным оценкам 70-х годов, резко
снизилось: с 10—12 до 3—5 ккал/моль. Девальвация
АТФ ставит вопрос об энергетическом крахе
клетки, если смотреть на ее энергетику с
позиций мембранной теории. В самом деле, для
обслуживания только натриевых насосов
необходимо в 30 раз больше АТФ (даже если верна
первоначальная оценка ее калорийной ценности),
чем то количество, которое клетка реально
синтезирует.
Линг полагает, что энергия, используемая
клеткой для своих нужд, содержится не в
отдельно взятой химической связи, а в целой системе
взаимодействий АТФ-ионо-водо-белкового
комплекса. При распаде этих комплексов
энтропия системы возрастает (в основном из-за раз-
упорядочивания ранее связанной и
структурированной воды), что и служит источником
свободной энергии для биологической работы. А
чтобы поддерживать метастабильное состояние
самих комплексов, непрерывного притока
энергии не требуется. Энергетика клетки, по Лингу,
чрезвычайно экономна.
ОТВЕТЫ ЛИНГА
Линг дал свои ответы на основные вопросы
клеточной физиологии, которые перечислены в
начале статьи.
1. Клетка полупроницаема не потому, что
полупроницаема ее поверхностная мембрана с
гипотетической системой отверстий разного
калибра (теория сита), а потому что
структурированная клеточная вода (где бы она ни была — в
мембране или в цитоплазме) будет хорошим
растворителем для одних веществ (и потому те
легко проникают в клетку) и плохим — для других
(плохо или совсем не проникают).
2. В клетке аккумулируются только те
вещества, для которых в ней имеется достаточное
количество центров связывания. Чем больше
таких центров и чем выше их сродство
(избирательность) к данному веществу (иону), тем
больше разница концентраций этого вещества
внутри и вне клетки.
3. Электрический потенциал покоящейся
клетки есть адсорбционный потенциал —
результат связывания ионов с белками
микроскопически тонкого поверхностного слоя клетки,
непосредственно соприкасающегося с внешней
средой. Величина потенциала определяется
сорбционными свойствами белков
пограничного слоя — знаком и плотностью фиксированных
зарядов, их избирательностью к противоионам.
4. Осмотическое равновесие клетки со средой
поддерживается не путем взаимодействия
внутриклеточной воды со «свободным» К*, а в
результате связывания воды с белками.
Осмотическая активность белка определяется долей
пептидных связей, доступной для взаимодействия с
водой, иными словами — его конформацией.
А-ДИСКИ ПРОТИВ МЕМБРАН
В споре между мембранной и фазовой теориями
есть один принципиальный вопрос: каково
состояние внутриклеточного К+ — свободное
(растворен в воде цитоплазмы) или связанное? Два
ответа — два диаметрально противоположных
объяснения фундаментальных свойств клетки.
45
В самом деле, если К+ действительно свободен,
то избирательность клетки к нему можно
объяснить только особыми свойствами поверхностной
мембраны — специально созданными в ней
насосами, закачивающими К+ внутрь клетки. Если же
исходить из того, что К+ связан, тогда
избирательность клетки к этим ионам и ее способность
аккумулировать их в себе объясняется уже
свойствами соответствующих центров связывания. И тогда
необходимость в насосе отпадает.
Далее, если К+ связан, то рушится и
представление о трансмембранном потенциале,
возникающем, как принято думать, благодаря разности
в концентрациях свободных К+, Na+ и СГ~ по обе
стороны поверхностной мембраны клетки: ведь
свободным К+ остается только вне клетки. Как
писал наш известный электрофизиолог Б.И.Хо-
доров, «для мембранной теории биопотенциалов
исключительно важное значение имело
установление того факта, что большая часть ионов К+ в
протоплазме находится в свободном состоянии,
то есть что протоплазма в соответствии с
исходным предположением Бернштейна
представляет собой свободный раствор этих ионов».
Осмотическая стабильность клетки, согласно
традиционному подходу, также зиждется на
свободе внутриклеточного К+ — основного
противовеса осмотически активным компонентам
среды. А если этой свободы нет, то традиция
оказывается несостоятельной.
Одна из центральных посылок теории Линга
состоит в том, что клеточный К+ связан
внутриклеточными структурами, в основном
свободными карбоксильными группами остатков би-
карбоновых аминокислот (аспарагиновой и глю-
таминовой), входящих в состав белков. Этот
постулат, как оказалось, поддается
экспериментальной проверке.
Удобным объектом для изучения
внутриклеточного распределения ионов калия стали
поперечно-полосатые мышечные клетки.
Фибриллы в них состоят из чередующейся
последовательности А-дисков и 1-дисков. Основным
компонентом А-дисков являются миозиновые
нити, а 1-дисков — актиновые (см. рис. 2).
Аминокислотный анализ показал, что 60%
всех свободных карбоксильных групп мышечной
клетки, способных взаимодействовать с К+,
приходятся на миозин и сосредоточены,
следовательно, в А-дисках. Значит, больше
внутриклеточного К+ должно быть локализовано,
согласно теории Линга, именно в них.
Мембранный подход предсказывает прямо
противоположное: поскольку внутриклеточный К+
свободен, то есть растворен в воде, то калия до-
лж-но быть больше в тех частях клетки, где
больше воды, а ее больше в 1-дисках миофибрилл.
Итак, кто же оказался прав? Выводы Линга
блестяще подтвердились: методы тонкого
внутриклеточного осаждения К+, авторадиографии
с применением нестабильного изотопа К+, рен-
т-геновского микроанализа (когда очень тонкий
рентгеновский луч просвечивает отдельные
части клетки) и др. прямо, без дополнительной
интерпретации, свидетельствовали о том, что
одним только миозином (А-дисками) связывается
не менее 60% внутриклеточного К+.
Таким образом, теория Линга удовлетворяет
одному из требований научного метода — она
способна давать принципиально важные
предсказания, поддающиеся экспериментальной
проверке. Как бы мы ни оценивали эту теорию,
факт локализации большей части К+ на миози-
новых структурах мышечной клетки — самый
твердый камень в ее основании.
ДИАЛОГ С ОППОНЕНТОМ
Конечно, теория Линга в целом выглядит столь
непривычно, что вызывает много вопросов.
Можно представить такой диалог
последователя и оппонента его подхода.
Возражение. По теории Линга, клеточная
мембрана как будто совсем не нужна?
Ответ. Линг отрицает не мембрану, а те
функции, которые ей обычно приписывают. Он не
согласен с тем, что четыре фундаментальных
свойства клетки суть, по существу, свойства лишь ее
тонкого поверхностного слоя, а не всей клетки как
целого. Он утверждает, что у мембраны и
цитоплазмы единые принципы физико-химической
организации, то есть и мембрана, и цитоплазма —
ионо-водо-белковые системы, «заряженные»
энергией, с низким уровнем энтропии.
Структура актин-миозинового комплекса.
А-диск образован актиновыми и миозиновыми
филаментами, 1-диск — только актиновыми
46
Возражение. Если Na,K-AT<Da3a — не ионная
помпа, то зачем она вообще нужна клетке?
Ответ. Ыа,К-АТФаза и другие транспортные
АТФазы играют, по-видимому, роль сигнальных
центров клетки, чувствительных к тем или иным
возмущающим факторам. Будучи метастабиль-
ными и обладая повышенным энергетическим
потенциалом, они призваны не качать, а служить
детонаторами, усиливающими пусковые
сигналы с поверхности клетки (или органелл) в
цитоплазму, ядро, другие внутриклеточные структуры.
Возражение. Не существует материалов,
веществ, умерщвленных препаратов живых клеток,
изолированных белков, которые предпочитали
бы связывать К+ в присутствии Na+. А раз так,
то предполагаемая способность живой
цитоплазмы избирательно связывать К+, проповедуемая
Лингом, — лишь надуманная гипотеза, не
поддающаяся проверке.
Ответ. Одна из самых известных систем,
способных избирательно связывать К+, — это
обыкновенная почва. Некоторые минералы (пермути-
ты), ряд синтетических ионообменных смол
обладают сродством к К+. Специальные сорта стекол
селективно связывают К+ в присутствии Na+.
А в 1980 году Л.Эдельман впервые получил
мертвый препарат мышечной клетки, который
оказался способным избирательно связывать К+
в присутствии Na+. Все предыдущие попытки
зарегистрировать сродство изолированных
мышечных белков, глицеринизированных мышц к
К+ оканчивались неудачей. Вероятно, только
Эдельману удалось сохранить в препарате
мышцы некий фактор, без которого сродство к К+
сократительных белков утрачивается.
Возражение, Каналы в мембранах видели в
электронный микроскоп.
Ответ. Да, структуры, называемые каналами,
действительно существуют и играют важную роль.
Но действительно ли это каналы в обычном
смысле слова, то есть соединяют ли они два водных
бассейна? Внутриклеточная среда совсем непохожа
на внеклеточную: вне клетки — водный раствор,
внутри — сложная, организованная «коллоидная»
система, свойства воды в которой отличаются от
свойств воды внеклеточной. С этим, пожалуй,
сегодня согласится каждый, кто хоть и не читал Лин-
га, но знаком с проблемой состояния воды в
биосистемах. Таким образом, «канал» — просто
неудачный термин.
Возражение. Хорошо известно, что тени
эритроцитов, то есть «выпотрошенные» эритроциты,
без цитоплазмы, от которых осталась лишь их
поверхностная мембрана, способны
аккумулировать К+ и откачивать из полости «пузыря» Na+.
Не доказывает ли это реальность Na,K-Hacoca?
Ответ. В специальных опытах Линг показал,
что чем больше белков цитоплазмы содержится
в «пузыре», тем успешнее он аккумулирует К+ и
тем меньше в нем содержание Na+.
Однако гораздо удобнее работать с тенью
аксона — гигантским аксоном кальмара, из
которого удалена аксоплазма: эксперименты с этим
препаратом не требуют сложных технических
ухищрений и процедур. С появлением более 40
лет тому назад этого объекта мембранной
теории, впервые за всю ее историю, представилась
возможность поставить решающий эксперимент,
чтобы доказать реальность Ыа,К-насоса:
заменить аксоплазму морской водой («родной» для
аксона кальмара стихией) или другим раствором
с преобладанием Na+ над К+, добавить в нее
необходимые для работы насоса энергоносители
(АТФ, аргининфосфат и т.п.) и посмотреть,
будет ли Na+ откачиваться в окружающую среду, а
К+ накапливаться внутри аксона-призрака с тем,
чтобы со временем внутри него жидкость
приобрела типичный для живой клетки ионный
состав (то есть с преобладанием К+ над Na+).
Пока все попытки осуществить такой
эксперимент заканчивались неудачей.
Возражение. Но на той же тени аксона ясно
показано, что нервный импульс может
распространяться по аксону и при отсутствии аксоплаз-
мы. Более того, оболочка аксона в этом случае
заполнена разбавленным водным раствором
электролитов, то есть К+ в нем безусловно
свободен. Однако это кардинальное, с позиций
теории Линга, изменение — освобождение К+ —
не мешает аксону выполнять его функцию.
Ответ. С точки зрения теории Линга в этом
возражении нет ничего парадоксального и тем
более убийственного для нее: за потенциалы
покоя и действия ответственна не аксоплазма, а
лишь внешняя поверхность аксона, которая
остается на своем месте и после превращения
аксона в тень.
Заслуга Линга в том, что он попытался
выдвинуть такие постулаты, которые, логически
развертываясь, объединяют всю массу
физиологических явлений в единую, стройную систему. Он
показал, что у мембранной теории есть
достойный соперник.
Знать и понимать теорию Линга полезно
потому, что дефекты той или иной теории
обнаруживаются не только при испытании ее
фактами, но и при сравнении с конкурирующим
подходом. Но те идеи, которые терпят поражение в
соревновании, необходимо усовершенствовать,
а не отбрасывать. Полезно «делать слабое более
сильным», как говорили софисты, поддерживая
тем самым движение целого.
Ни одна из теорий не должна превращаться в
жесткую хорошо оплачиваемую идеологию.
Наша задача — не охранять старую, а строить
лучшую теорию.
Кандидат биологических наук
В.В.МАТВЕЕВ
47
Портреты
«Что бы
сделал в этой
ситуации
Л.А.?!»
И.Н.КРЮКОВА
Жить, думать, чувствовать,
любить, совершать открытья!
Б.Пастернак
О Льве Александровиче Зильбе-
ре, о его роли в отечественной
микробиологии, вирусологии, о
созданной им вирусо-генетичес-
кой теории возникновения
опухолей рассказано очень много.
Есть книги, есть статьи —
Г.И Абелева, Л .Л. Киселева, есть
воспоминания младшего брата
ученого — писателя В.А.
Каверина. И не его научная
деятельность предмет моих заметок.
Проработав вместе с Зильбером
14 лет—с ноября 1952 по ноябрь
1966 года — я хотела бы описать
эти самые светлые годы моей
научной жизни.
В 1952 году у Льва
Александровича почти вдвое
расширилась его лаборатория. Академия
медицинских наук дала ему
сразу несколько ставок для
сотрудников. Причиной было
полное подтверждение давно
вынашиваемой им концепции:
опухолевая ткань отличается по
своим антигенам от
соответствующей нормальной ткани и
эти различия можно выявить
иммунологическими
методами. Комиссия из АМН, куда
вошли и идейные противники
Л.А. (например, большой друг,
но несгибаемый противник его
идей академик Л.М.Шабад),
вынуждена была признать: да,
действительно, опухолевая ткань отличается от
нормальной, в ней появляются новые белки, на
которые можно получить иммунный ответ. И это
— в обстановке всеобщего скепсиса и неверия в
то, что «раковые» белки существуют. В те
времена биохимическими методами выявить их никак
не могли. Методы были далеки от совершенства,
выводы в дальнейшем подверглись некоторой
коррекции, детализации, но выводы комиссии
подтверждали главную цель Л.А.: возможно
распознавать, а в дальнейшем — пытаться лечить
опухоли иммунологическими воздействиями.
Осенью 1952 года я стала сотрудником
Л.А.Зильбера. Честно говоря, после биофака
МГУ, а затем — Института сывороток и вакцин
им. И.И.Мечникова я меньше всего помышляла
об онкологии. Судьба сложилась так, что по
окончании войны мне открылся путь в аспирантуру
МГУ, на кафедру эмбриологии, к профессору
В.В.Попову. Летом 1948 г. я мирно готовилась к
вступительным экзаменам. Но грянула сессия
ВАСХНИЛ. Доклад Лысенко, заранее
одобренный ЦК (именно с этого утверждения, как
известно, и начал он свой «исторический» доклад по
уничтожению генетики), возвестил новую эру в
нашей многострадальной науке, а с ней вместе —
и ликвидацию, вернее, переделку в лысенковском
духе и генетических, и эмбриологических кафедр.
На В.В.Попова был заготовлен приказ об
увольнении, в качестве декана на биофаке
воцарился И.Презент — печально известный идеолог
лысенковского учения. У Попова была еще
лаборатория в некогда знаменитом кольцовском
институте Академии наук, к этому моменту уже
почти полностью разгромленном (ныне это
Институт биологии развития, носящий имя
Н.К.Кольцова). Там еще оставались
аспирантские места — по инерции, очевидно, и я была туда
принята.
Что это было за время! Предлагались
совершенно бредовые животноводческие темы, как-то:
улучшение завитка каракулевых овец, яйценоскости кур
и упитанности цыплят путем особого
вскармливания или переливания белка (белка!) из яйца в яйцо
и другие подобные затеи, долженствующие
доказать торжество лысенковских идей. Вспоминается
эпизод: докторант с Кавказа взвешивает двух
утиных эмбрионов. Один из них основательно подсох
(докторант куца-то отлучался), с другого течет —
его только что вынули из скорлупы.
— Вот видите, этот весит больше, — заключает
докторант.
— Так ведь один сухой, а другой совершенно
мокрый, — возражаем.
— Нет, не говорите, факты — упрямая вещь!
И докторант радостно идет вносить в протокол
свой опыт. Только молодость позволяла нам не
отчаиваться в этом театре абсурда. Правда,
постепенно разгул новых властей поутих и нас, вновь
принятых аспирантов, оставили в относительном
покое — никто толком не знал, что с нами делать
и чему учить. Диссертация на вполне
нейтральную тему была выполнена, ссылок на Лепешинс-
кую с ее «живым веществом» удалось избежать,
диссертацию я защитила и... осталась без работы.
Надолго.
И вдруг — о радость! Есть места у Л.А.Зильбера
в ИЭМ им. Гамалеи! Поехала в Щукино.
Страшно далеко, на краю света. Идти через поле мимо
свинарника (теперь это уже давно и полностью
застроенный район со станцией метро). Да и не
влекло меня в медицину, а онкология тогда
представлялась какой-то уж очень прикладной
областью исследований.
Наконец разговор с Л.А.Зильбером в его
кабинете. Он увлеченно излагает свою новую теорию:
вирус вносит в клетку генетическую информацию
и тем самым трансформирует ее в опухолевую,
индуцирует в ней новые антигены, а сам может
исчезнуть, «замаскироваться», как тогда считали.
Мне приходилось и раньше слышать о теории
Зильбера. На каком-то праздничном
торжественном заседании в Институте Мечникова мне
показали Льва Александровича. Он тогда только что
вернулся из лагерей и со всей страстностью
окунулся в жизнь. Высокий, красивый, удивительно
элегантный. Именно там, в лагере, на основе
своих прежних микробиологических работ (он
впервые добился трансформации одного серотипа
бактерий в другой) вынашивал Зильбер
необычную по тем временам концепцию. У него
зародилось представление об особых вирусах, которые
не убивают клетку, а меняют ее метаболизм так,
что побуждают бесконечно делиться. Гениальное
предвидение: умеренные фаги были открыты
лишь позднее.
Мне обо всем этом рассказали тогда, на
праздничном заседании. Но я не придала значения
рассказанному. Мало ли было уже теорий о
происхождении рака? Вот еще одна, а что толку?
И теперь я в кабинете Л .А. — безработная, могу
быть зачислена в его отдел. Не стану говорить, что
меня сразу увлекла такая перспектива. Да и
Зильбер отнесся ко мне довольно прохладно.
Кандидат биологических наук, испорченная
классическими, по его мнению, рутинными
представлениями. Нет, он предпочитал формировать
мировоззрение своих сотрудников сам.
Мы расстались, каждый решил подумать. Но
через неделю для меня закрылось еще одно
возможное место работы, и мне ничего больше не
оставалось, как снова позвонить. Реакция была
неожиданной: «Где же вы? Я уже разыскиваю ваш
телефон. Приезжайте немедленно и подавайте
заявление о зачислении».
С первых же дней работы в его отделе я
поняла, что это — судьба. Мы, вновь пришедшие,
сразу были вовлечены в бурную, иногда
фантастическую, иногда чуть-чуть авантюрную
деятельность. Помимо всего, увлекала абсолютная вера
49
Зильбера в конечный успех. Лаборатория наша
была молодежной. Юный старший лаборант
Г.И.Абелев (ныне член-корреспондент РАН,
известный всему ученому миру), группа
биохимиков, аспирант Р.М.Радзиховская — всем было
менее тридцати лет.
Никто из нас, вновь пришедших, не имел
толком подготовки в иммунологии, особенно в
неинфекционной иммунологии и вирусологии. Что
такое ген, мы знали. Курс генетики еще успел нам
прочесть на биофаке профессор АС.Серебровс-
кий. А антиген, то есть фактор, вызывающий на
себя иммунный ответ организма, я естественно и,
право же, логично производила в уме от гена. То
есть мне представлялось, что это нечто,
противоположное гену. Разобраться нам было, конечно,
нелегко. Л.А решил сам заняться с нами
иммунологией.
Каждый день подтянутый, бодрый — он был
тогда на подъеме — Л.А. обходил все комнаты. «Ну,
как дела? Что вы делали вчера? А сегодня? А что
собираетесь делать завтра?» Его интересовало все.
Он не был мелочным опекуном, редко заглядывал
в рабочие журналы, не пересчитывал реактивы и
биологические материалы в холодильниках. Ему
важно было другое: дать идею, заставить поверить
в возможность ее воплощения, вдохновить на
выдумывание экспериментов.
Но приближался 1953 год. Назревало дело
«врачей-убийц». Сейчас хорошо известно, какие
неисчислимые новые бедствия должны были повлечь за
собой эти страшные по масштабу репрессии: уже
строили на Дальнем Востоке бараки для
переселения туда всех евреев из Европейской части СССР.
Зильбер, трижды подвергавшийся аресту,
познавший все муки допросов, пыток и лагерей, не мог
не понимать, что новая волна репрессий сметет и
его. Тем не менее он был, как всегда, спокоен,
полон юмора. Только однажды, вызвав меня в
кабинет, сказал: «Вы не потеряли связи с
университетом? Нам нужны хорошие деловые мальчики.
Поспрашивайте, может быть, кто-нибудь согласится к
нам пойти». И, помолчав, добавил: «Скоро здесь
будет много свободных мест...»
Март 1953 года снял со всех нас тяжелый груз
страха. Льва Александровича занимала идея:
выращивать опухолевую ткань вне организма
килограммами, выделять из нее специфические, как
тогда думали, антигены и пытаться на нее
воздействовать иммунологическими методами. И это задолго
до того, как были разработаны современные
методы культивирования клеток на синтетических
питательных средах в пластиковой посуде,
позволяющие нарастить если не килограммы, то десятки
граммов клеток.
Почетная роль воплотить эту идею и разработать
методику предназначалась, в частности, мне. В
камеру, сконструированную инженерами
экспериментального завода «Физприбор», помещали
изолированные легкие кролика, подключали систему
насосов, прокачивающих через сосуды питательные
растворы, и пересаживали опухолевую ткань в
легкое.
Это были муки ада! То легкие покрывались
плесенью — в большой камере соблюсти стерильность
было трудно, то отключалось одно из звеньев
системы питания. Особенно часто неприятности
случались ночью. Учредили ночные дежурства. В
технике мы, две женщины, проводившие этот
эксперимент, разбирались неблестяще, орудовать
отвертками и гаечными ключами не особенно-то
умели.
«Будите меня, не стесняйтесь, телефон я ставлю
около постели и сейчас же приду», — говорил Л.А.
Он жил рядом с институтом. И я не помню случая,
чтобы он хоть раз пришел к нам без пиджака и
галстука — будь то два или три часа ночи. Так велико
было его уважение к нам, сотрудникам, и к делу,
которое мы делали вместе.
Новый поворот в проблеме избирательной
иммунизации против опухоли открылся блестящими
работами английских ученых Р.Биллинхема,
Л.Брента и П.Медавара и чешского — М.Гашека,
создававшими приобретенную иммунологическую
толерантность к чужеродным тканям путем
введения этих тканей животному в эмбриональном
периоде. Обработанным таким образом мышам и
индейкам оказалось возможно пересаживать кожу
от мышей других линий и кур. Кожа не
отторгалась.
У Зильбера сразу же возник план: создать у
животных толерантность к тканям нормального
органа человека, а затем иммунизировать тканью
опухоли. По его замыслу, животное ответит иммунной
реакцией только на антигены опухоли,
отличающие ее от нормальной ткани.
В этом разделе работы занята была и я. Задача
оказалась значительно сложнее, чем это
представлялось, воплотить в жизнь программу не удалось,
но зато в ходе работы было сделано крупное
открытие. Вирус куриной саркомы, открытый П.Раусом
в 1904 г., будучи введен в эмбрионы крыс, вызвал
позднее у животных кистозно-геморрагическую
болезнь с деструкцией синусов лимфоузлов; на
месте этих поражений впоследствии развились
саркомы. Так нам уцалось доказать, что опухолерод-
ный вирус, диапазон активности которого
считался очень узким (индукция сарком у кур), способен
преодолевать видовые барьеры и к тому же
обладает инфекционной активностью.
Эти наши исследования положили начало серии
работ по изучению взаимоотношений вируса и
клетки природного и неприродного хозяина,
вызвали широкий резонанс в зарубежных
лабораториях, а позднее — к сожалению, уже после смерти
Л.А — были зарегистрированы как открытие.
Вирусологи получили новую, интересную и
легкодоступную модель для молекулярно-биологических и
биотехнологических исследований.
Именно эту работу Зильбер представил в 1957 г.,
в Праге на международной конференции по
иммунологии: в первый раз после долголетнего переры-
50
ва ему наконец-то было разрешено выехать за
рубеж. И сам Л А, и наша работа произвели эффект.
На дружеских ужинах после таких конференций
было принято каждой иностранной делегации петь
свою национальную песню. «Петь я не умею и
никому удовольствия этим не доставлю, — сказал Л А
— но я расскажу вам сказку».
И рассказал маленькую сказочку. На дне моря
жили рыбки. Одна из них попросилась подняться
на поверхность, чтобы посмотреть, что там
делается. Был солнечный день, все сияло. Дома рыбка
рассказала, как там, наверху, красиво. Тогда
другая рыбка тоже захотела посмотреть и поднялась
на поверхность. Но была ночь, темнота, ничего не
видно. «Это все неправда, — сказала она, — так так
же темно, как и у нас». Тогда третья рыбка, чтобы
разрешить спор, тоже поднялась наверх. Шел
дождь, был серый день, краски померкли. «Обе вы
все выдумали!» — воскликнула она с досадой. «Вот
такое же происходит и у нас в науке», — заключил
рассказчик под аплодисменты.
Эта его сказочка была записана на пленку, и
потом «по большим праздникам» в лаборатории
Милана Гашека, в Институте биологии и генетики в
Праге, ее прокручивали вновь и вновь. С этой
поездки в Прагу началось вторичное мировое
признание ЛА — теперь уже в онкологии.
На Международный раковый конгресс в 1966 г.
в Токио ЛА. поехать не рискнул. По-видимому,
он уже чувствовал себя не очень хорошо. Он
спешил закончить книгу «Вирусогенетическая теория
происхождения опухолей» — свою последнюю
книгу, как он сам написал, посвятив ее своей жене
и другу В.П.Киселевой. Уже тогда это посвящение
на титульном листе рукописи вызвало у нас
щемящее чувство тревоги.
И он не поехал в Токио. От его отдела мы с
В.Я.Шевлягиным оказались там вдвоем.
Масса тревожных вопросов его зарубежных
коллег и друзей: «Что с профессором Зильбером?
Почему не приехал?» «Все в порядке, просто он очень
занят, срочно заканчивает книгу», — отвечали мы,
хотя оба понимали, что это не вся правда: он
боялся не успеть окончить свой основной труд, итог
всей его жизни. Что-то он, очевидно, уже
предчувствовал.
В Москву вернулись 7 ноября — счастливые,
нагруженные материалами конгресса, подарками.
Поздно вечером девятого — звонок по телефону
мне домой: «Ну как вы? Я знаю, мне уже
рассказали, что вы молодцы, хорошо доложили. Завтра жду
вас, только приходите пораньше. Послушаем вас,
соберем лабораторную конференцию».
А назавтра, 10 ноября 1966 года, опаздывая
(нужно было сдать отчет о поездке очень строгому
нашему главе делегации, академику Л.М.Шабаду)
бегу вверх по лестнице нового здания, куда лишь
недавно переехал отдел. Меня ждет сотрудница.
«...Умирает, может быть, уже умер...» — поразило,
как громом. Как? Еще вчера поздно вечером в его
бодром голосе ничто не предвещало беды. Да как
же это возможно?
Оказалось — возможно...
В новом здании лифты, хотя и готовые к
эксплуатации, по приказу директора О.В.Барояна не были
пущены. Вместе с тем особым приказом Барояна
отделу Л АЗильбера было предписано
незамедлительно переезжать на самый верхний этаж. И вот
практически ежедневно, иногда по два раза в день,
Л А поднимался пешком по черной лестнице
наверх.
В тот день, 10 ноября, Л А. почувствовал себя
плохо уже в проходной. Вахтер уговаривал
вернуться домой, полежать. «Нет-нет, меня ждет народ, у
нас конференция». И опять пешком на этаж.
Он умер в рабочем кабинете, за своим рабочим
столом, окруженный учениками.
Не знаю, удалось ли мне хоть-отчасти
обрисовать облик Льва Александровича. Мой очерк,
естественно, не претендует на сравнение с тем, что
так ярко, прекрасно и не раз было написано В АКа-
вериным. Просто в этот год, когда исполняется 100
лет со дня рождения Л.А., мне захотелось
припомнить то, что есть достояние не только моей
памяти.
Блестящая интуиция, доброта, талант провидца
привлекали к Зильберу людей. «Рядом с ним все
казалось масштабным, большим», — так написал о
нем однажды Г.И Абелев. Особенно влекло к нему
молодежь. С ним спорили, не соглашались, но
неизменно восхищались.
«Ваше замечание не несет никакой смысловой
нагрузки», — помню, как ему, мэтру, сказал такое
совсем юный сотрудник. И что же? Л А потом с
добрым смехом и восхищением повторял эту
фразу, приговаривая: «Какие у меня растут орлы!»
Конечно, у него были враги, и немало. Бывало,
его напор вызывал раздражение. «Нужно сделать,
должно получиться!» А как сделать, не знаешь. Его
любимый аргумент — «Вы же женщина, вы
должны быть любопытны, попробуйте!» Иногда, дойдя
почти до отчаяния, — «Лев Александрович, ну не
получается!» «Не получается? Да ведь это же и есть
самое интересное!»
Л А любил все прекрасное. В его красивом доме
с великолепной коллекцией картин играл
С.Т.Рихтер, пела КД.Шпиллер, читал Д.Н.Журавлев.
Для меня весь период работы в его отделе —
постоянное ощущение радости, ежедневного
праздника.
«Пока я жив, вам ничего не угрожает.» — часто
говорил он нам. И когда его не стало, мы
почувствовали, за каким щитом мы жили!
Два раза в год мы, его бывшие сотрудники и
друзья, собираемся на Новодевичьем кладбище —
в день рождения в марте и в день смерти. Нас
остается все меньше. Но мы и сейчас ощущаем Л А так,
будто он и не покидал нас. «Что бы сделал в этой
ситуации Л.А.?» — такой вопрос часто задаем мы
себе до сих пор.
51
Фотоинформация
Жертва науки
... Тут мама говорила: «Ну почему
обязательно про дрозофилу, Саня?
Разве нет других тем?» —
«Дрозофила — это просто мушка,
ничего страшного, Мусенька, это
просто — мушка». — «От этой
мушки головы летят», —
говорила мама. ...Засыпая, я думала о
дрозофиле. Я представляла ее
громадной, много крупней самолета,
мухой с пропеллером. Дрозофила
взлетала, пропеллер в ней мощно
крутился и поднимал вокруг вихрь,
он срывал с домов крыши,
выдергивал деревья с корнями и от него
летели головы.
З.Журавлева.
Роман с героем —
конгруэнтно —
роман с собой
Интересное было время, полное
мифов и загадок. Странно под-
у-мать, что и тогда дрозофила,
это таинственное орудие
империалистов-генетиков (она же
плодовая мушка), смело влетала
в каждый дом и бесшумно
кружила над забродившим
вареньем... Однако времена меняются,
головы больше не летят, и
лабораторные дрозофилы спокойно
живут в специальных
пробирках, в кондиционированных
помещениях, окруженные
всеобщей заботой и вниманием.
Интервью они не дают, но на
публикацию портретов
согласны.
На микрофотографиях мы
видим дрозофилу почти такой,
какой ее воображала маленькая
дочка опального профессора.
Громадная муха и, пожалуй,
страшноватая. Впрочем, при
таком увеличении ни одно
насекомое не выйдет симпатягой с
нашей, человеческой точки
зрения. Но если не слишком
задерживаться на мыслях об
агрессивных инопланетянах не-
гуманоидной расы, можно
найти своеобразную прелесть и в
головке Drosophila капеЫ(фсяо
1). Большие фасеточные глаза,
должно быть, видят
удивительно многогранный мир.
Пушистые членики антенн (AN),
украшенные изящными аристами
(AR), можно бы сравнить с
кошачьими усами и «бровями» —
но сходство лишь поверхностное.
Антенны дрозофилы — это орган
обоняния, скорее нос, чем усы.
Вытянутый хоботок
заканчивается лабеллумом (LAB)—этаким
щетинистым пятачком. В
отверстия на нем открываются
псевдотрахеи, через которые муха
всасывает жидкую пищу. Есть и
ротовое отверстие — чуть выше,
под верхней губой (L). А еще
выше — мохнатые, похожие на
кактусы, щупики-пальпы (PAL).
На фото 2 микроскоп глядит
прямо в глаза дрозофиле—в
многочисленные глаза-фасетки.
Увеличение в 3600 раз позволяет
рассмотреть и сами шести-угольные
фасетки-омматидии, и
копьевидные щетинки между ними.
Фото 3 представляет
неприметный и малоизвестный орган
мухи. Нет, ничего эротического,
хоть он и называется — гальтер
(или жужжальце). Его задача —
стабилизировать полет,
особенно на взлете и крутых поворотах.
В основании жужжальца
ровными рядами расположены
чувствительные волоски
(сенсиллы): скабеллярные (SS) и педи-
целлярные (PS). А меховые
поверхности слева и справа — это
крыло и брюшко.
Лапка (фото 4) подстать
голове. (Правда, это уже другой вид
того же рода, Drosophila virilis).
Непохоже, что эта жуткая
волосатая ножища принадлежит
кроткому созданию, которое
питается только фруктами.
Одни когти чего стоят! Но на
самом деле и когти (U), и
ветвистые присоски (Р) дрозофила
использует исключительно в
мирных целях: чтобы
прикрепляться лапками к скользким
отвесным поверхностям.
Например, к внутренней
стенке широкой плоскодонной
пробирки, в которой и проходит
вся жизнь нашей героини. Там
дрозофилы знакомятся и
заводят романы, там появляется на
свет потомство, которое
претерпевает «развитие с полным
превращением». Это значит, что из
яичка выводится не маленькое
подобие взрослого насекомого,
а личинка. Юная дрозофила —
беленький
червячок—забирается в корм, залитый на дно
пробирки (в состав его входят агар-
агар, манка и отвар изюма) и
проедает в нем тоннели.
Личинка растет, дважды линяет и,
наконец, пройдя три своих
возраста, мало различимых для
непосвященного, выходит из корма и
52
J v
ж
f$®»..
1 * ^Ж .^ИШ^ЧМУЕФЦ^У «
AR
* • . • • ^
PAL
Л»
****.
*•-•:"«- *.
l'*>
ъ
LA
/
окукливается. Внутри куколки
все личиночные ткани и органы
растворяются, перевариваются
специальными ферментами.
Остаются только имагинальные
диски (от «имаго» — взрослое
насекомое) — зачатки всех
будущих мушиных органов. Из них
постепенно развивается
глазастая голова с хоботком, членики
туловища, шесть лапок и
крылья, словом, все то, чего и в
помине не было у личинки.
Казалось бы, «мухолюбы-че-
ловеконенавистники» из
генетических лабораторий устроили
своим подопечным райскую
жизнь. Каким-то мухам —
манная каша с изюмом, это в наше-
то трудное время! Но поговорим
о том, как плодовая мушка
расплачивается с нами за квартиру,
уход и спецпитание.
Дрозофила — идеальный
полигон для генетических
исследований. С одной стороны,
высокоразвитое (по сравнению с
бактериями и дрожжами) существо
с большим геномом, наделенное
незаурядной внешностью,
которая подробно описана в трудах
по морфологии и все изменения
которой — зримые проявления
мутаций — легко можно
наблюдать. С другой стороны,
неприхотливость, плодовитость и
короткая жизнь — одно поколение
дрозофилы сменяется другим
всего за несколько недель. Это
дает возможность быстро и
легко проследить, как наследуются
или комбинируются те или иные
признаки. И, значит,
важнейшая обязанность дрозофилы как
лабораторного животного —
мутировать во славу науки.
Грустную историю
рассказывают фото 5 и 6. Перед нами
носители температурочувстви-
тельной мутации. Мы не зря
говорили о кондиционированных
помещениях: оптимальная
температура для развития личинки
— 20—25°С. Нормальные мухи
неплохо выводятся и при 29—
30°С (правда, они могут
оказаться стерильными, но это уже
другая история). Однако бывают
мутации, которые никак не
проявляют себя при обыкновенной
температуре развития, но акти-
визируются при повышенной.
Последствия печальны.
Мутация discless, как понятно из ее
названия, останавливает рост
имагинальных дисков и тем
самым препятствует появлению
важнейших органов. Каких
именно органов не окажется у
взрослой мухи — зависит от
условий перегрева. Если
выращивать личинку мутанта при
постоянной повышенной
температуре, она просто-напросто
погибнет на стадии предкукол-
ки. Если же продержать личинок
при высокой температуре не
весь чувствительный период, а
только его часть, — из куколок
появляются мухи-уроды. С
недоразвитой головой (фото 5) —
извините за подробность, глазам
не на чем держаться. С
единственной парой ног, и то
уродливых (фото 6). Без крыльев, без
жужжалец, без грудного отдела
— с головой, причлененной
прямо к брюшку... Естественно,
такая муха не может даже
самостоятельно выбраться из
куколки, несчастное создание
извлекают на свет божий
препаровальной иглой.
Подобное разнообразие
уродств создает впечатление,
будто действует множество
мутаций. Однако генетический
анализ показывает, что мы
имеем дело с одним геном,
затронутым мутацией. Но именно этот
ген, как оказалось, определяет
очень многое. Так что
дрозофила страдает не зря: исследование
таких мутаций дает ценнейшую
информацию о генетических
механизмах развития.
Возможно, не только у мух.
Говорят, где-то ей уже
поставили памятник. Там она
изображена большой и красивой. Ну,
может, поменьше самолета, но
все-таки...
Доктор биологических наук
В.Г.МИТРОФАНОВ
Автор пользуется случаем выразить
благодарность сотрудникам
лаборатории электронной микроскопии
Института энтомологии Чешской
Академии наук (г. Ческе-Будеевице),
которые любезно предоставили эти
фотографии.
57
Проблемы и методы
современной науки
Голодный
бунт микробов
Доктор биологических наук
Е.В.РОТШИЛЬД
Живая власть для черни ненавистна,
Они любить умеют только мертвых.
А.С.Пушкин. Борис Годунов
Среди бедствий, испокон веков
терзающих род людской, не на
последнем месте стоят
инфекции —заболевания, вызываемые
бактериями, вирусами и
другими микроорганизмами.
Цивилизация XX века не принесла
избавления от этого зла: можно
считать, что окончательно
ликвидирована только одна
инфекция — натуральная оспа. И
потому защищенность человека от
многих других инфекций
весьма эфемерна: время от времени
нам напрямую угрожают то
холера, то дифтерия. Мало того,
появляются новые, ранее
неизвестные недуги. Среди них —
СПИД, или ВИЧ-инфекция,
остановить неуклонное
распространение которой мировое
сообщество пока не в силах.
Чем же объяснить такую
беспомощность современной
медицины? Причины в основном
объективные. Врач,
пытающийся защитить человека от
инфекции, располагает, по сути
дела, лишь двумя
возможностями. Одна из них —
активизировать иммунную систему
организма, используя, например,
вакцины. Другая — нарушить
обменные процессы, а проще
говоря, — отравить попавших в
организм микробов
антибиотиками или иными химическими
препаратами. Оба пути
несовершенны, поскольку связаны с
принципиальными
ограничениями. И вот результат: многие
возбудители болезней, особен -
58
но вирусы, успешно обходят преграды
иммунитета и мало чувствительны к лекарствам.
Итак, традиционные методы борьбы с
инфекциями медицина привыкла реализовывать через
внутреннюю среду — организм хозяина. А что же
внешняя среда? Известно, что микробы на нее
определенно реагируют — собственно, как и все
живое. Во всяком случае, на солнечные бури они
откликаются безотказно — повышением
активности. Более полустолетия назад это убедительно
доказал наш выдающийся соотечественник
А.Л.Чижевский. А может быть, есть и другие
реальные природные факторы, способные влиять на
инфекционные болезни? Тогда дело, как
говорится, за малым: обнаружить эти факторы и
научиться их использовать в своих интересах.
Самое интересное то, что такие факторы
известны. К примеру, это эколого-геохимические
условия, в частности состав химических
элементов в пище, воде и воздухе. Все организмы чутко
реагируют на разнообразные изменения
привычного соотношения элементов, которые
поступают извне. Не составляют исключения и
болезнетворные микробы, хотя сведения на этот счет в
литературе довольно скудны. На практике же
влиянию геохимических и других внешних
факторов на инфекции вообще не придают особого
значения. И причина в том, что главным
условием возникновения болезни всегда считали и
считают заражение здорового субъекта от больного.
Такое правило, конечно, полезно для
практического врача, однако если иметь в виду общие
закономерности инфекционного процесса, то оно
представляет скорее частный случай.
Крамольная мысль? Нисколько. На примере
изучения инфекционных болезней диких животных в
естественной среде их обитания (то есть в
природном очаге) стало понятно следующее:
болезнетворные микроорганизмы — вездесущие спутники
животных, и свои агрессивные свойства они
проявляют лишь в особых условиях. Одно из таких
условий, вероятно, решающее, — резкое изменение
состава химических элементов во внешней среде.
Однако, прежде чем такая идея обрела вид
научно обоснованной концепции, прошел не один
десяток лет. И в течение этого срока автор
настоящей статьи вместе с коллегами изучали в
естественных, природных условиях чуму. Чуму
грызунов и зайцеобразных.
Чума — как ни покажется странным, довольно
обычная болезнь небольших растительноядных
зверьков. Они устраивают себе глубокие и
сложные норы в открытых пространствах степей,
пустынь и горных лугов. В норах они живут оседло
и кормятся поблизости, не отходя дальше
нескольких десятков метров. Поэтому за
развитием болезней среди таких животных наблюдать
очень удобно.
Итак, если чума в естественных условиях, в
частности у грызунов, явление заурядное, то этому надо
59
дать какое-то разумное объяснение. Традиционная,
каноническая концепция складывалась от
следующих посылок: возбудители инфекции непрерывно
циркулируют среди диких животных-носителей; от
больного зверька заражается здоровый, от него
другой или сразу несколько зверьков и так далее;
возбудитель инфекции передается при прямом
контакте, через внешнюю среду или же с помощью
кровососов-переносчиков — клещей, блох,
комаров; этот процесс регулярно и устойчиво
воспроизводится, а его интенсивность зависит от
численности животных: когда животных много, среди них
развиваются массовые заболевания, называемые
эпизоотиями, а при сильном сокращении числа
носителей сохраняется лишь цепочка единичных
случаев болезни.
Надо сказать, что основные этапы вот такой
предполагаемой циркуляции возбудителя чумы
действительно воспроизводили в лабораторных
экспериментах. Однако никто не пытался
доказать, что этот же механизм реализуется в живой
природе. Иначе говоря, концепцию, которую
выдвинули еще в довоенное время, приняли затем
на веру как нечто очевидное, и долгое время она
не вызывала особых возражений.
Шли десятилетия, и постепенно накапливались
факты, которые не укладывались в принятую
схему. Непонятно было, например, куда исчезает
чумная бактерия во время многолетних перерывов
между эпизоотиями. При этом на больших
территориях, где прежде чума коренилась годами,
зараженных или даже переболевших зверьков не
могли обнаружить среди тысяч исследованных. Не
менее удивительным оказывалось неожиданное
появление чумы в этих же самых местах, причем
инфицированных животных нередко находили
массами сразу в десятках пунктов. А ведь там
немногие месяцы назад царило полное
благополучие. Не подтвердился также тезис о регулирующем
значении численности животных: ученые
установили, что на участках с разной плотностью
зверьков чумные эпизоотии возникают почти
одинаково часто. Да и работы по математическому
моделированию развития чумы показывали, что даже
для простого воспроизводства заданного числа
больных зверьков интенсивность
предполагаемого механизма передачи возбудителя инфекций
надо увеличить на 1—2 порядка.
К концу 70-х годов кризис традиционной
теории осознавали уже многие. Вот тогда и стали
обсуждать все то, что касалось жизненных циклов
возбудителей инфекций. Например, у десятков видов
болезнетворных микробов обнаружили
способность обитать и размножаться во внешней среде —
в почве, на органических остатках, в естественных
водоемах. Кроме того, оказалось, что эти
микроорганизмы могут длительно обитать и в
организмах своих хозяев в виде безвредных и даже
полезных сожителей — сапрофитов. Далее с
генетических и биохимических позиций изучили, каким же
образом у микробов-сапрофитов формируются
болезнетворные, патогенные свойства. И в конце
концов вывод оказался таким: свободное обитание во
внешней среде, безвредное сожительство с
хозяином и паразитизм (в последнем случае микроб
вредит хозяину) — эти три разные, но естественные
фазы существования одних и тех же микробов.
Отсюда уже вполне объяснима удивительная
способность чумы надолго уходить в подполье, а затем
быстро активизироваться. Достаточно допустить,
что чумной микроб постоянно существует в
природных очагах как обитатель почвы и сапрофит —
безвредный сожитель роющих зверьков, но в
определенных условиях он становится паразитом, то
есть вызывает заболевание. И такая концепция не
противоречит известным фактам.
Однако, чтобы эта концепция получила
завершенный вид, необходимо было установить тот
естественный фактор, под действием которого и
может совершаться вся эта драматическая
перестройка отношений между микробом и хозяином.
Чтобы отыскать неизвестный фактор, надо
поначалу представить себе его ожидаемые свойства. В
нашем случае очевидно, что поскольку
неизвестный нам фактор каким-то образом обеспечивает
переход безвредного сапрофита в паразита, то
ничего не остается, как признать за этим фактором
способность воздействовать на глубинные
процессы жизнедеятельности организмов.
Следовательно: он должен влиять на жизнедеятельность и
микроба, и его теплокровного хозяина; обеспечивать
изменчивость чумных эпизоотии в пространстве
и во времени; зависеть от геологических,
почвенных и других местных условий. И вот, если
перебрать различные природные факторы, которые
известны своей биологической активностью, то в
полной мере перечисленным требованиям
отвечают только эколого-геохимические условия. И в
первую очередь — состав микроэлементов в
растениях, которыми питаются животные.
Каким же образом состав микроэлементов
может влиять на инфекции? Хорошо известно, что
полтора-два десятка микроэлементов,
содержащихся в организмах в ничтожном количестве,
отличаются высокой биологической активностью. Эти
элементы, преимущественно металлы, входят в
состав витаминов, ферментов, гормонов и участвуют
в различных обменных процессах
микроорганизмов, растений и животных. Недостаток или
избыток микроэлементов во внешней среде и в пище
могут вызвать у человека и животных различные
эндемические — не инфекционные — заболевания,
например эндемический зоб или кариес.
Микроорганизмы не менее чувствительны к
изменению состава микроэлементов среды. У
бактерий изменения концентрации кобальта, меди,
молибдена, ванадия и некоторых других
элементов эффективно стимулируют или, напротив,
подавляют размножение и обменные процессы; цинк
необходим для переноса генетической
информации, а железо способствует проявлению у бакте-
60
рий патогенных, болезнетворных свойств.
Все эти факты (в целом, повторяем, известные)
не содержали, однако, главного: влияет ли состав
химических элементов в природе на саму
динамику инфекционных заболеваний — то есть на их
вспышки и затем долгое исчезновение? И если
влияет, то как?
Самый простой способ проверки — пойти и
посмотреть все в природе, сравнить элементный
состав корма зверьков в местах с чумой и без чумы.
Чтобы получить четкий результат, надо выбрать
участки, где болезнь недавно обнаружена,
обособлена на местности, устойчиво повторяется.
Кроме того, в каждом случае нужен контроль:
похожий и близко расположенный участок, только без
чумы. Там и здесь собрать растения, которыми
питаются животные, провести анализы и сравнить.
Итак, первая экспедиция, конец 70-х годов. Это
была чумная эпизоотия среди малых сусликов,
возникшая в северном Прикаспии после
многолетнего перерыва. И вот результат: по концентрации
марганца, кобальта, меди, цинка и молибдена
каждый образец растений из очагов чумы резко
отличался от любого из контрольных.
В дальнейшем на протяжении десятка лет мы
проводили аналогичные наблюдения на большой
территории: в горах Алтая и Тувы, в песках Во-
лго-Уральского междуречья, солончаковых
пустынях нижней Эмбы, в песках Кызылкума, а
также в монгольском нагорье Хангай. В целом
массив данных по чумным очагам включал
результаты анализа растений на 5-7
микроэлементов примерно из 130 пунктов. И характерным
оказалось то, что все эти наблюдения
подтверждали первый результат.
Вот одно из существенных заключений:
заболевания растительноядных животных, вызываемые
бактериями и вирусами, устойчиво связаны в
природе с аномальной, необычной для своего
географического места концентрацией химических
элементов в кормовых растениях. Так, на участках
эпизоотии одних элементов во много раз больше,
других, напротив, резко меньше, чем в местах со
здоровыми зверьками.
По отношению к закономерностям развития
чумы все микроэлементы, которые мы изучали
(они относятся к IV периоду системы
Менделеева), можно условно подразделить на две группы.
Металлы первой группы — наиболее характерно
здесь железо — по мере повышения их
концентраций в растениях создают более благоприятные
условия для развития чумы, однако лишь до
определенного, порогового значения этих концентраций.
Когда этот порог перейден, инфекционная
активность далее почти не увеличивается.
Роль металлов второй группы, примером
которых может служить цинк, совсем иная. При их
среднем или высоком, но стабильном для данной
территории содержании в растениях зверьки
остаются неизменно здоровыми, несмотря на то, что
по соседству, всего в нескольких сотнях метров,
болезнь ведет себя очень активно даже на
протяжении нескольких лет. А вот резкое (в 5—10 раз)
снижение концентрации этих элементов за
короткий срок может спровоцировать вспышку
массовых заболеваний животных.
Интересно, что по влиянию на вирусные
инфекции те же элементы проявляют себя иначе, чем в
отношении чумы (последняя, напомним,
вызывается бактерией). Тот же самый химизм среды,
который препятствует развитию чумы, отчетливо
способствует заражению животных вирусами
клещевого энцефалита и геморрагической
лихорадки. То есть если связь инфекций с
геохимическими условиями — общая закономерность, то
проявляется она в отношении разных болезней
отнюдь не одинаково.
Ну, а в целом стало понятным главное:
инфекционные заболевания животных в природе
непосредственно связаны с местом и временем
аномального сдвига эколого-геохимических условий
среды, а специфический химизм среды не только
определяет характер течения уже возникших
инфекционных заболеваний, как считали раньше, но
и в принципе может провоцировать или,
напротив, подавлять эти болезни.
Казалось бы, все сказанное выше — небольшой
шаг вперед. Это не так. Многое уже выглядит в
новом свете. Теперь ясно, что первооснова —
вовсе не в акте заражения одной особи другой. И
еще: случаи возникновения эпизоотии нельзя
объяснить лишь изменением чувствительности
животных. Правомернее говорить о повсеместном
распределении исходно безвредного
микроба-сапрофита, который, однако, под действием
внешнего фактора-сигнала может быстро активизировать
свою скрытую патогенность. И таким сигналом
для чумы служат геохимические условия. Не
исключено, что такую же роль играют и некие
иные, пока нам неизвестные природные
факторы, а также техногенные загрязнения среды.
Да, сам по себе микробный паразитизм —
агрессия микроорганизма против своего
теплокровного хозяина — это, конечно, драма, причем
драма как для первого, так и для второго. Микроб,
оказывается, проявляет патогенные свойства
лишь в критических для себя условиях —
условиях резкого нарушения его минерального питания.
Это — как бунт голодной толпы, которая убивает
своего правителя, не думая о трагических
последствиях содеянного. Впрочем, как всякий бунт,
бунт микробов можно предупредить. И, как ясно
из нашего рассказа, не только репрессивными
мерами. В первую очередь регулированием
минерального питания. Иначе говоря, микроб в
организме хозяина должен быть сытым. И там ему от
хозяина должно перепадать всего, в том числе всех
необходимых микроэлементов.
Так что человеку — хозяину многих, до поры
безвредных микробов-сапрофитов — следует об
этом помнить. Иначе — бунт, беспощадный бунт
бактерий и вирусов.
61
Страницы истории
В начале этого года в журнале «Биохимия» (т.59, вып.1) появилась интереснейшая публикация. Сотрудник
Института биохимии РАН профессор Д.Н.Островский прислал в редакцию свой перевод статьи английского
исследователя Джона Лагнадо, напечатанной в журнале «The Biochemist» A992, v. 14, № 5). Автор статьи приводит
данные, свидетельствующие о том, что первым ученым, экспериментально разрешившим знаменитый спор между
Пастером и Либихом о природе спиртового брожения, была.,, Мария Михайловна Коркунова, по мужу Манассеи-
на A843—1903). «Она понимала, — отмечает в своем письме в редакцию профессор Д.Н.Островский, — что,
обнаружив образование спирта в суспензии убитых клеток дрожжей, совершает открытие мирового значения, но
научному миру понадобилось еще 25 лет, пока Э.Бюхнер (знавший о работах Манассеиной) не *переоткрыл» это
явление, чтобы считать вопрос решенным».
С любезного разрешения редакции журнала «Биохимия» и профессора Д.Н.Островского мы публикуем перевод
статьи ДжЛагнадо (с незначительными сокращениями).
Первым биохимиком
была женщина?
Дж.ЛАГНАДО,
Лондонский университет,
Великобритания
ИСТОРИЧЕСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА
Большинство из нас изучало, как с помощью
типично биохимического подхода Бюхнер
A860—1917) впервые разрешил оживленный
спор, обострившийся до предела во второй
половине XIX столетия, между сторонниками
химической (Либих) и биологической (Пастер)
теорий природы алкогольного брожения. Мы
также знаем, что открытие Бюхнера было
предсказано Морицем Траубе A826—1894),
эксперименты которого дали основание
усомниться в широко принятой тогда теории Пастера.
Согласно этой теории, спиртовое брожение есть
не что иное как «физиологический акт»,
связанный с жизнью, ростом и организацией
дрожжевых клеток. Траубе же предположил, что из
микроорганизмов можно выделить специфические
химические субстанции, ответственные за
выполнение таких жизненных функций, как
спиртовое брожение. Эти субстанции он
рассматривал как ферменты, в принципе аналогичные так
называемым «неорганизованным ферментам», о
присутствии которых в экстрактах из растений
и в желудочном соке в то время уже знали.
Такую же точку зрения отстаивал и Либих.
Возможно, не столь хорошо известно, что этот
редукционистский подход к проблеме брожения
развивал также — совершенно независимо — и
французский физиолог Клод Бернар, который
до конца дней своих твердо стоял на той
позиции, что «спиртовое брожение не нуждается в
целых клетках» и утверждал, что «теория
Пастера неверна».
ОТКРЫТИЕ БЮХНЕРА
Рождение современной биохимии обычно
связывают с работами Эдуарда Бюхнера. Во
введении к своей первой публикации A897),
озаглавленной «Алкогольное брожение без дрожжевых
клеток», он заявлял, что «...до сих пор было
невозможно отделить ферментативную активность
от живых клеток дрожжей». Далее он описывал,
как с помощью гидравлического пресса ему
удалось экстрагировать из пасты дрожжевых
клеток опалесцирующий раствор, способный
быстро превращать сахар в спирт и двуокись
углерода. Это и последующие исследования,
опубликованные между 1897 и 1903 годами, не
только обеспечили Бюхнеру признание в
академических кругах, но и в конечном счете
привели к присуждению ему Нобелевской премии по
химии в 1907 году. Исходным мотивом этой
работы было лишь стремление получить из
дрожжей экстракт, пригодный для медицинских
целей; однако, добавив к экстракту для его
консервации сахар (как при приготовлении
варенья), Бюхнер и его брат-врач заметили, что
в смеси происходит активное брожение.
ВЫЗОВ МАНАССЕИНОЙ
Через несколько месяцев после появления
первой публикации Бюхнера в том же немецком
журнале было напечатано короткое сообщение,
автор которого Мария Михайловна Манассеи-
на (урожденная Коркунова), русский доктор из
С.-Петербурга, заявила о своем приоритете на
это открытие на основании работы,
опубликованной ею на немецком языке более четверти
века назад!
Публикацию 1872 года, на которую она
ссылалась, я нашел в Британском музее. Она
действительно содержала детальный анализ
экспериментов, выполненных Манассеиной в
лаборатории профессора Юлиуса Вайснера в Вене, в
Политехническом институте, с октября 1870 по
62
апрель 1871 года. В заключении статьи
говорилось: автору удалось продемонстрировать, что
«живые клетки не обязательны для спиртового
брожения» и что «наиболее вероятна выработка
внутри живых клеток специфических
ферментов, наподобие образования эмульсина в
горьком миндале, которые и осуществляют
спиртовое брожение».
Из текста работы ясно (и это повторено в
кратком варианте статьи, опубликованном в России
в 1871 году), что Манассеина полностью
сознавала фундаментальное значение своего
открытия. Она выражала надежду, что
«небезынтересные факты», приводимые ею, удостоятся
внимания, которого заслуживают.
Короче говоря, она чувствовала, что ее
экспериментальные наблюдения разрешают спор о
природе спиртового брожения в пользу
химической теории, пропагандируемой Либихом и Бер-
тло (любопытно, что она, по-видимому, не была
знакома с пророческими и более
сбалансированными химико-биологическими
представлениями Траубе в этой области).
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА МАНАССЕИНОЙ
Вот суть метода, примененного Манассеиной:
убить дрожжевые клетки прогреванием в разных
условиях тонких дисперсий свежих или
высушенных на воздухе дрожжей и затем
инкубировать суспензии, не содержащие живых клеток, с
сахарозой в асептических условиях,
исключающих заражение другими микроорганизмами.
Используя самые чувствительные по тем
временам методы качественного анализа (иодоформ-
ную реакцию Либе), она продемонстрировала в
четко поставленных опытах появление в
материале после длительной инкубации спирта и
образование углекислоты, подтверждая каждый
раз с помощью микроскопа отсутствие живых
(то есть вакуолизированных и растущих) клеток.
Она также совершенно правильно
предположила, что наблюдаемые в этих условиях очень низкие
скорости спиртового брожения — вероятно,
результат «влияния высоких температур... так как
известно... о разрушении неорганизованных
ферментов». Эти соображения побудили ее
использовать менее жесткий метод, «которым дрожжевые
клетки можно полностью умертвить без
воздействия высоких температур на содержащиеся в них
ферменты». Для этого «высушенные на воздухе
дрожжи растирались с абразивом в стеклянной
ступке 6—15 часов сильным мужчиной». Однако,
хотя ей и удалось доказать активное спиртовое
брожение в таких препаратах, она решила
оставить этот подход, критически заметив, что хотя
первоначально бродящая смесь и не содержала
нормально выглядящих дрожжевых клеток, все же
со временем живые клетки в смеси появлялись.
Статья Манассеиной была быстро замечена
Либихом, который тут же написал ей письмо,
приглашая продолжить исследования в его
лаборатории в Гиссене. К сожалению для нее и, по-
видимому, для всей биохимии, она не смогла
принять это лестное приглашение и вернулась в
Санкт-Петербург по семейным обстоятельствам.
ОНИ СПОРЯТ...
Неудивительно, что Бюхнер быстро откликнулся
на заявление Манассеиной. Он обвинил ее в
субъективности при интерпретации результатов и, как
мне кажется, совершенно несправедливо
потребовал подтверждения надежности некоторых ее
экспериментальных данных. Более того, заявляя
в своем ответе, что хорошо знаком с
оригинальными работами Манассеиной 1872 года на
немецком языке, Бюхнер ухитрился не сделать на них
ни одной ссылки в своей публикации 1897 года.
Нет сомнения, что работа Бюхнера была
значительно элегантнее и убедительнее, чем любая
из работ его предшественников, и это первой
отметила сама же Манассеина: «Никто не может
более меня восхищаться замечательными
методами, изобретенными господином Бюхнером
для выделения спиртового фермента из дрожжей
с целью воспроизведения брожения в простой
смеси фермента и сахара». Но она продолжала
настаивать на своем приоритете вполне
определенно: «То, что я уже показала более четверти
столетия назад, имеет прямое отношение к
наиболее интересному из всех вопросов, а именно
— что спиртовое брожение есть простейший
химический процесс, а не физиологичекий акт,
как, казалось бы, доказал Пастер».
Но это еще не конец истории.
ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ
Я не мог понять, почему Манассеина оставила
свои исследования по брожению, когда
вернулась в Санкт-Петербург в 1871 году. Я пребывал
в недоумении до тех пор, пока не напал на статью
в «Гардиан» от 31 мая 1984 года, где Дж.Эмпсон,
физиолог из Галле, ссылался на какие-то
важные работы по физиологии и патологии сна,
выполненные «Мари де Манасеин» в
Санкт-Петербурге в 90-х годах. Вскоре я убедился, что
Мари де Манасеин и Мария Манассеина — одно
и то же лицо, теперь уже физиолог. Выяснилось,
что ее исследования по физиологии и
патологии сна были опубликованы в Лондоне в то же
время, когда появилась и ее статья с вызовом
Бюхнеру. Перед этим, в 1894 году, она
участвовала в Международном физиологическом
конгрессе в Риме и опубликовала несколько работ
по физиологии высшей нервной системы.
И наконец, возвращаясь к вопросу,
поставленному в заголовке этого исторического экскурса,
я считаю, что Манассеина заслуживает того,
чтобы быть признанной одним из основателей
биохимической науки.
63
РАЗНЫЕ РАЗНОСТИ РАЗНЫЕ РАЗНОСТИ
ДВА КОЛЬЦА...
Сколько ни спорят между собой
IBM и «Макинтош», а эра
обычных компьютеров скоро
закончится. На подходе —
компьютеры оптические, использующие
для передачи информации
фотоны. Химики, естественно, не
остались в стороне от
совершенствования информационных
технологий. Специалисты
парижского «Коллеж де Франс»
синтезировали семейство
молекул, которые при воздействии
фотонов переключаются
подобно логическим вентилям.
Состоят эти молекулы из двух тио-
феновых колец, каждое из
которых содержит четыре атома
углерода и один атом серы,
соединенные мостиками из двух
атомов углерода. При облучении
ультрафиолетом между двумя
серосодержащими кольцами
образуется третье, состояшее из
шести атомов. Свет же с большей
длиной волны это кольцо
разрывает. Автор статьи в журнале
«New Scientist» объясняет
читателям, что в первом случае
поток электронов блокируется,
поскольку они локализуются в
определенной части молекулы, а
во втором случае могут
перемещаться по всей молекуле.
ПЕНТАГОН, ТВОРЯЩИЙ
ДОБРО
Похоже, что кампания в защиту
животных, которая ведется на
Западе уже много лет, возымела
самое благое действие на
людские умы. Министерство обороны
США выделяет миллионы
долларов уже не на прежние
смертоносные проекты вроде
нейтронной бомбы, а на создание оружия
для оглушения, обездвиживания
или даже усыпления вероятного
противника. И нфразвуковые
установки, к примеру, вызовут у
агрессора чувство страха и
непреодолимое желание
освободить организм от лишней
жидкости. Различные химикаты
сделают дороги скользкими или
непроходимыми. Некоторые
разновидности нелетального
оружия предполагается
использовать и в повседневной жизни.
Например, липкую пену:
преступник, обрызганный ею, без
проблем оказывается в лапах
полиции. Но все-таки нелетальное
оружие предполагается
применять в тех случаях, когда главная
цель — не победить, а не дать
противоборствующим сторонам
перебить друг друга. Злейшим же
врагам оплота демократии
приготовлен иной вариант гуманной
войны: ковровая бомбардировка
всей территории небольшими
ядерными зарядами. Автор этой
идеи, небезызвестный Эдуард
Теллер, предлагает даже
оповестить население, дабы оно
успело покинуть опасные зоны.
БЕРЕГИТЕ МУЖЧИН
Недавние исследования
американских ученых подложили еще
одну горькую пилюлю сильному
полу. Изучение
продолжительности жизни пациентов
психиатрической клиники в штате
Канзас показало, что кастраты
живут на 13 лет дольше, чем
обычные пациенты. Известие,
что и говорить,
обескураживающее. Да и самки
млекопитающих, рыб, даже рептилий живут
значительно дольше самцов. А
все дело в том, что мужские
половые гормоны, образующиеся в
тех железах человеческого
организма, которых не хватает
кастратам и представительницам
прекрасного пола, повышают
частоту сердечно-сосудистых
заболеваний, — это уже
практически доказано. Так что, если кому-
то хочется любой ценой
увеличить срок пребывания на этом
свете — действуйте по велению
сердца.
В ЭТОЙ ЖИЗНИ
ПОМЕРЕТЬ НЕТРУДНО...
Голландские парламентарии
первыми среди своих коллег
приняли закон об эвтаназии, то
1 РАЗНЫЕ РАЗНОСТИ РАЗНЫЕ РАЗНОСТИ
64
РАЗНЫЕ РАЗНОСТИ РАЗНЫЕ РАЗНОСТИ
есть умерщвлении неизлечимых
больных по гуманитарным
соображениям. Правда, прямо
легализовать эвтаназию
законодатели не рискнули и разрешают
врачам убивать тех, кто об этом
просит, только если нет другого
выхода. Но как же быть с теми,
кто просто не может обшаться с
врачом: сумасшедшими,
маразматиками, новорожденными,
людьми без сознания? Пока
окончательного ответа еще нет.
Впрочем, еще два года назад на
2300 случаев эвтаназии по
просьбе больных пришлось
примерно 1000 случаев без такой
просьбы. И поскольку 87% голландцев
(!) считают убийства из
милосердия этически оправданными,
смысл окончательного ответа
можно предположить с большой
вероятностью.
КОМПЛЕКСНЫЙ ПОДХОД
к слизням
Злостные вредители плодовощ-
ных культур (и при этом прене-
приятнейшие существа) — голые
слизни — до последнего
времени чувствовали себя в
относительной безопасности. Обычные
пестициды им не помеха, а
приличных моллюскицидов до сих
пор нет. Но специалистам из
Бристольской
сельскохозяйственной исследовательской
станции надоело
пропагандировать механические методы
борьбы с этими улитками, и на помощь
решено было призвать нематод.
Паразиты с удовольствием
взялись за дело. Приятной
неожиданностью для исследователей
оказался тот факт, что
пораженные нематодами слизни стали
гораздо более чувствительны и к
химическим препаратам.
ХРАБРЫЙ РУСАК
Пугливость зайцев вошла в
поговорку, но, похоже, напрасно.
Английский ученый Энтони
Холли, потратив ни много ни
мало — пять тысяч часов,
опроверг это заблуждение.
Оказывается, как только косой замечает
подкрадывающуюся к нему лису,
он приподнимается на задние
лапки и демонстративно
выставляет навстречу хищнице свое
белое брюшко, не делая никаких
попыток к бегству. Холли
считает, что подобная стойка отнюдь
не помогает зайчишке следить за
лисой, а представляет собой
нечто вроде плаката «я тебя засек».
Рыжая разбойница, увидев столь
демонстративное неуважение к
себе, тушуется и даже не делает
никаких попыток преследовать
наглеца. Удивительно, конечно,
но если мы вспомним, что
скорость бега у русака почти в
полтора раза выше лисьей, остается
недоумевать лишь по поводу
заячьей информированности.
ОСПА:
ЖИЗНЬ ПОСЛЕ
ПРИГОВОРА
В 1977 году медики полностью
искоренили на Земле первое (и
пока единственное)
инфекционное заболевание — черную оспу.
Впрочем, несколько штаммов
смертоносного вируса решено
было сохранить для изучения их
генетической карты. Эти работы
в принципе уже закончены, но
ученые пока не торопятся
уничтожать заразу — вдруг опять
понадобится, а где потом
возьмешь? Эксперты же Всемирной
организации здравоохранения
упорно не понимают высокой
научной ценности вируса оспы и
требуют выполнить решение,
предписывающее ликвидировать
последних вирусов в 1994 году.
Кстати, примерно половина
штаммов обреченного на смерть
возбудителя оспы находится в
России. Хорошо это или плохо,
решайте сами, уважаемые
читатели.
РАЗНЫЕ РАЗНОСТИ РАЗНЫЕ РАЗНОСТИ ]
65
и**
X-;
И7...
• .'
-Ui. -
<-.w,
<«* IT
n»:;
Земля и ее обитатели
Про гадюку
и ужа
Открыв знаменитый толковый
словарь В.И.Даля, мы узнаем,
что змея представляет собой не
что иное, как безногое животное
из четвертого разряда гадов,
после лягв, черепах и ящериц. Тут
же написано, будто ужа народ за
змею не признает, а гадюку
часто именует козулькой. Рядом
поговорки вроде «Жена да муж
— змея да уж» и уточнения типа
того, что змеем или змеей еще
"SS
именуют злобных и скрытных
людей.
В самом деле, до сих пор
двуногим подлецам мы
приписываем змеиный взгляд или змеиную
улыбку, тем самым невольно
обижая красивых
пресмыкающихся, все коварство которых
порой сводится лишь только к
ядовитым зубам. Почему порой?
Да потому, что 60% видов змей
земного шара приходится на
ужей, начисто лишенных
страшных ядовитых зубов, а потому
для людей вполне безобидных.
Во времена Даля, когда
простой люд был гораздо ближе к
природе, чем нынешние
горожане, гадюку с ужом, вероятно,
не путали. Чтобы по ошибке
вместо ужа не приласкать
гадюку, стоит запомнить главный
отличительный признак — уж как
бы заклеймен природой, над-
■'*.* •■
его голову ж^^м^ (пнргтрелымиL)Л-г Этой опорой и служит голяшкЗмея как можно
полулунной фор'мььпоКокам головы. Рук^у^мальше выносит ее вперед, подМ&»Рпк<ет тело, по-
hl™^wil"""'"" "■^*ч" "^" »««~~»' "« «-г--" хом опять «ступает» головой и так далее.
> только цветом или узором наспи-
не, можноВЦрбмпвд. Ведьгшшуциия|0Кгстень-
ко живут рядом? %д|МрМННково и отнюдь
не тададо черный ufecL^taaftfla, узоры в моде
лишь у гадюк.' JELi ^
Обыкновенный уж и обыкновенная гадюка и
сейчас обитают почти по всей России (слова
«обыкновенный» и «обыкновенная» — не литературные
штампы, а зоологические термины). Правда,
обжили ее они неравномерно — где густо, а где и пусто.
Гадюка нашла себе приют даже за Полярным
кругом. Уж тоже старается захватить побольше места
под солнцем и тоже добрался до Заполярья, но
дальше, как говорится, ни ногой. Не нравится ужам и
Дальний Восток. И тем не менее общая
численность гадюк и ужей может вдвое, а то и втрое
превосходить людское население России. Поэтому
обстоятельно поговорить об этих наших
холоднокровных соседях очень даже стоит.
Гадюка и уж хорошо уживаются (слово-то какое
змеиное!), вернее, равнодушны друг к другу в
лесу или клетке. Правда, в террариуме
случается, что миролюбивый с виду и вроде безвредный,
но стремительный уж может скушать не только
меланхоличную гадюку, но и сверхъядовитую
кобру размером аж с себя. Страсть к охоте и
преследованию у ужа неистребимы даже в неволе.
Совсем не такое поведение у медлительной
гадюки, которая никого не догоняет, а терпеливо
караулит, не пробежит ли рядом мышка, чтобы
куснуть ее ядовитым зубом.
Всюду говорят и пишут, будто у змей ног нет.
Неправда это. Впрочем, судите сами. Гадючья,
ужиная и прочая змеиная кожа прикрыта
неимоверным количеством чешуек и щитков,
налегающих друг на друга, словно черепица на крыше.
Невидимое нам сокращение бледных мышц на
брюхе (не только на брюхе, все змеиные мышцы
сама бледность) поднимает щиток
перпендикулярно коже. И гадюка, как крохотной ногой,
опирается им о землю. Другое движение
белесых мышц — щиток перестает быть точкой
опоры, прижимается к коже. Так что у любой змеи
не одна, не две, а десятки миниатюрных ног, без
которых и с места не сдвинешься. Иначе
говоря, гадюка — своего рода сороконожка.
Однако настоящая сороконожка, пожалуй,
лопнет от зависти, узнав, что змеи ходят не только на
щитках, но еще и на ребрах, а также (подумать
только!) на голове. Движения щитков, множества
ребер и длиннющего позвоночника строго
скоординированы, микрошаги следуют один за другим
в строгой последовательности. Быстро же
подтянуть все тело можно лишь при подходящей опоре.
Уж, правда, головой в землю не тычется. Он и
так достаточно быстр. Его тело словно
резиновый жгут. А чем больше изгибов, тем больше
толкающая сила.
И вот что странно. Давным-давно, в юрское
время, предки змей — древние вараны —
почему-то избавились от конечностей. Чем они им
помешали? Неужели ползать на брюхе удобнее,
чем бегать? Я бы ни за что не согласился на
такой способ передвижения. Но у змей своя точка
зрения. Одни зоологи утверждают, будто
змеиные предки жили среди очень густой травы или
множества мелких камней. Другие уверяют, что
змеиные предки стали ползать потому, что
обитали не на суше, а в воде, где ноги и вовсе ни к
чему. У третьих — третья точка зрения.
Четвертые твердят свое. В общем, все в тумане. Ясно
лишь одно — прежде змеи были четвероногими.
У некоторых по сию пору сохранились
крошечные рудиментарные косточки, жалкие остатки
задних конечностей.
Ясно, что без ног особенно не разбежишься. И в
самом деле, даже на короткой дистанции скорость
самых быстрых змей не больше восьми
километров в час, а у медлительной гадюки куда меньше.
Когда ходишь на брюхе, недолго и глаза
засорить, тем более, что они всегда открыты — век-
то у змей нет. Поэтому гадюки, ужи и прочие
создания обзавелись очками, устроенными
наподобие часового стеклышка. Не подумайте,
будто это новомодные пластиковые линзы для
коррекции зрения. Змеи не платят бешеные
деньги, чтобы наклеить их себе на роговицу. Их
очки — это всего-навсего прозрачные
сросшиеся веки. Увы, нет добра без худа. За несколько
дней до линьки пресмыкающиеся слепнут,
потому что очки мутнеют. Например, гадюка
слепнет два-четыре раза в год, столько же, сколько
линяет. Почувствовав приближение линьки,
прячется, ведет себя тише воды, ниже травы, а
перед самой линькой тычется мордочкой в
землю, нарочно протискивается сквозь щели и
сучья. В общем, старается сделать так, чтобы
побыстрее лопнула надкожица на губах.
А потом, снимая с себя старую поблекшую
одежду, невольно выворачивает ее как чулок. Если у
змеи неважно со здоровьем, что вовсе не редкость,
линька идет мучительно долго, порой две недели.
После переодевания гадюка и уж сияют всеми
своими красками, кажутся лакированными. И
взгляд у них ясный — очки-то новые.
По-моему, ни у одной змеи в глазах нет ни
капельки радушия. Пресмыкающиеся в этом не
виноваты. И дело тут вовсе не в широте или вели-
чии души. Например, уверяют, что угрюмость
гадючьему взгляду придает небольшой валик из
чешуи, выдвигающийся над глазами. Но если у них в
глазах нет веселости, то не обладают они и
пресловутыми гипнотическими свойствами. Так, во
всяком случае, утверждают специалисты. Более того,
они доказывают, что гипнотический взгляд змеям
просто ни к чему. Мол, очень многие из них
охотятся в сумерках или ночью, да еще из засады. И
вообше эти твари, включая гадюку, весьма
подслеповаты — человека замечают лишь метрах в пяти.
Но некое колдовство в змеином взгляде все же
есть. И что бы там ни говорили про отсутствие
гипнотизма, лягушка, завидев ужа, ведет себя более
чем странно. Вместо того, чтобы удирать что есть
мочи, быстрее и дальше прыгать, как-то
неуклюже семенит и жалобно кричит. Представьте себе,
лягушка-квакушка тихонько блеет наподобие
овцы! Если ужу не удалось вцепиться в ее голову и
во рту оказалась нога, он все равно начинает
втягивать в себя трепыхающуюся пленницу. Через
пять минут или через час она очутится в его
утробе и навеки замрет, хотя поначалу продолжает
биться и кричать в ужином животе. Иногда
случается чудо: если живоглота как следует напугать, он
отрыгнет лягушку. И та, оправившись от жуткого
потрясения, будет жить как ни в чем ни бывало.
Помните, как в «Песни о вещем Олеге» из
конского черепа
«...гробовая змея
Шипя между тем выползала;
Как черная лента, вкруг ног обвилась,
И вскрикнул внезапно ужаленный князь.»
Непохоже это на всамделишные змеиные
манеры. Гадюка — а другой ядовитой змеи на
родине Олега не было и нет — не предупреждает
шипением путников, будь то князь, пастух или
корова: мол, я здесь, осторожней! Более того —
она не нападает первой, а либо уползает, либо
лежит тихонько, не шелохнувшись, старается,
чтобы не заметили. Кусает же в крайнем случае,
обороняясь, когда ее придавит княжеский сапог
или коровье копыто. Обвиваться вокруг ног тоже
не в гадючьих правилах. И запугивать она
никого не запугивает. Если пугает, будьте уверены —
это уж. Он большой мастер на всяческие
представления. Если не удалось вовремя удрать,
начинает шипеть, грозно выбрасывать вперед
голову. Если его взять в руки, выстреливает из
клоаки препротивную вонючую желтоватую
жидкость, кусает своими слабенькими зубками,
выплевывает добычу. Если ничего не помогло,
притворяется мертвым.
В лермонтовском «Мцыри» змея тоже
балуется как-то не по-змеиному:
«Бразля рассыпчатый песок,
Скользила бережно — потом,
Играя, нежася на нем,
Тройным свнвалася кольцом;
То будто вдруг обожжена,
Металась, прыгала она
И в дальних пряталась кустах...»
Прыгать, радоваться, сердиться или играть
гадюка не умеет. Уж во всем этом тоже не
преуспел, хотя быстро привыкает к неволе и делается
ручным.
Гордость гадюки — два длиннющих полых
ядовитых зуба. У полуметровой змейки с
миниатюрной головкой зубищи вырастают в
полсантиметра! Причем сидят не в челюсти, а на особой
крохотной косточке, которая вращается наподобие
роликового подшипника. Когда не надо вовсю
разевать рот, гигантские зубы с помощью этой
косточки ложатся во рту остриями назад. И
принимают боевое положение, только когда
следует ужалить.
Мне думается, что гадюка и уж на мировом
чемпионате по разеванию рта с достоинством
займут призовые места. Их рот будто резиновый.
Взять хотя бы нижнюю челюсть. Она не
сплошная, а из двух половинок — правой и левой.
Соединяет их крепкая, но эластичная связка.
Поэтому не только рот, но и челюсть растягивается.
К тому же оригинальная челюсть подвешена к
черепу на сильно растяжимых связках. Из-за
всего этого змеи не моргнув глазом кидаются на
живность, которая толще их самих. Ведь не надо
откусывать кусочки, не надо жевать, все можно
проглотить целиком. И немудрено, что при
заглатывании объемистой добычи змея сильно
раздувается. А вот в длину ее без
членовредительства не растянешь — какая была, такая и
останется.
После укуса на коже остаются две точки —
следы ядовитых зубов. Рядом еле заметные
точечки от неядовитых. Чтобы укусить, гадюке
приходится каждый раз вертикально ставить
складные зубы. У каждого из них собственная
мускулатура и свой нерв, дающий команду.
Иногда один зуб запаздывает принять боевую
стойку, и тогда на коже у пострадавшего
остается только одна дырочка. Но и на этом
феномены не заканчиваются: сбрасывая старую
одежду, линяя, каждая порядочная змея
разоружается, на время расстается с ядовитыми зубами.
Однако целоваться с ней все же не стоит. Яд
продолжает вырабатываться, просто он
растекается по складкам десен. А место сброшенных
зубов вскоре займут так называемые заместители,
заранее отращиваемые во рту.
А теперь, пожалуй, пришла пора поговорить о
том, что в просторечье называют змеиным
жалом. Чтобы получше уяснить его обязанности,
придется начать с того, как, почуяв мышь,
гадюка неслышно подползает ближе, делает
резкий выпад и, проткнув ядовитыми зубами
мышиную шкурку, тут же отскакивает. Мышь от
боли и ужаса стремглав мчится прочь. И хотя
жить ей осталось две-три минуты, успевает
довольно далеко убежать. И не видать бы гадюке
дохлой мыши, если бы не жало.
Здесь стоит заметить, что аппетит у змей не-
68
важный — они ведь холоднокровные. Так,
нашей обыкновенной гадюке, чтобы быть сытой,
хватит 6 мышей, 19 мышат и 6 лягушек на весь
год! Можно сказать, что в средней полосе
гадюке достаточно хорошенько наесться раз в
неделю. Уж более прожорлив и за одну охоту может
проглотить восемь лягушат или столько же
здоровенных головастиков озерной лягушки. Но это
все равно не ахти сколько. Зимой еды вообще
не надо — в это время года змеи спят.
Но вернемся к гадюке, которая разыскивает
свой обед — только что укушенную ею мышь.
Уложив складные зубы и подвигав челюстями,
чтобы все стало на место, она высовывает
раздвоенный язык, как бы ощупывает им путь. И
действительно, гибкое длинное жало обладает
превосходными осязательными качествами. Но
необязательно щупать языком мышиные следы.
Он принесет ценные сведения, просто потрепе-
тав в воздухе секунду-другую. Втянув язык в рот,
змея непременно засунет его кончики в два
отверстия на нёбе. Это вход в так называемый
Якобсонов орган. Там и будет сделан анализ
частиц воздуха, принесенных языком, на запах
добычи.
Иначе говоря, змея может остаться голодной,
если не будет искать пропитание высунув язык.
Кстати, уж и гадюка могут высунуть язык, не
раскрывая рта, — он проскальзывает в выемку в
верхней челюсти. И еще одна пикантная
подробность — раздвоенное жало имеет свой
миниатюрный скелет. Так что про безногих
пресмыкающихся никак не скажешь, будто они то и дело
языком болтают потому, что он без костей.
Подкрепившись после зимней спячки и
перелиняв, змеи приступают к главному, к
продолжению рода. В начале лета уж ужасно невежлив со
своей подругой. Сначала гоняет ее, а потом,
схватив челюстями за шею, делает свое мужское
дело. Вероятно, он не очень галантен потому, что
дама сердца намного больше и сильнее
кавалера, — на сытных хлебах ужихи вырастают до
полутора метров.
Гадюки мельче, осторожнее и нежнее. Они
сперва устраивают грациозные танцы и только
потом спариваются. И упаси Боже схватить
любимую челюстями — экспериментально
доказано, что гадюка гибнет, если ей под кожу
впрыснут 100 миллиграммов собственного яда. Да и
вообще она по сравнению с ужом — недотрога.
Так, если солнце разогреет ее всего до 37°, змею
ждет смерть от теплового удара. А нам при
такой температуре и бюллетеня не дадут.
В то же время гадюка вроде бы эгоистичней
ужа. Она оседла и всю жизнь занимает одну и ту
же отнюдь не маленькую квартиру — метров сто
в диаметре. Здесь пеньки, ямы и кустики
знакомы ей в мельчайших подробностях. Чтобы
добраться до постоянной квартиры, порой после
зимовки приходится ползти несколько
километров, переплывать реки, карабкаться в гору. Но
привязанность к родному дому побеждает все. У
ужа прыти еще больше. Даже в родных пенатах
он не сидит сиднем, а шныряет повсюду. Как ни
странно, любит забираться на деревья, а
плавает и ныряет прямо-таки виртуозно. Пробыть под
водой полчаса — ему раз плюнуть.
Уж уживается и с человеком, не прочь
поселиться в огороде, на скотном дворе, в куче
мусора или в щелях между бревнами избы. Гадюка
на такое отваживается изредка, не от хорошей
жизни. Да и в неволе чувствует себя плохо, а ужу
и клетка нипочем. Была бы еда да вода для питья
и купания. Вообще-то ужи жуткие водохлебы —
пьют больше, чем едят, голодать же могут почти
год. Правда, и гадюку от воды за уши не отта-
шишь.
Но мы как-то незаметно отвлеклись от
главного, от продолжения рода. Ужиная любовь к
воде вполне оправданна, ведь их яйца не
защищены скорлупой и очень быстро высыхают. И в
сухом месте у ужа просто нет шанса обзавестись
потомством. В июле-августе ужиха откладывает
10-30 нежных яиц, окутанных чем-то вроде
пергамента. Оболочка столь тонка, что простым
глазом видно, как пульсирует сердце зародыша.
Кроме влаги яйцам требуется тепло, и немалое
— плюс 25—30°. Естественными обогревателями
служат кучи навоза, помойки или трухлявые пни.
Если с навозом или пнями туго, ужи ищут
любое мало-мальски подходящее укрытие. Так, в
научной литературе увековечена самая
обыкновенная старая дверь, брошенная кем-то на
лесной поляне. Под ней в несколько рядов лежало
1200 ужиных яиц.
А вот другой, в высшей степени странный
факт. Ужиха при неблагоприятных
обстоятельствах может на месяц задержать откладку
вполне готовых к этому яиц. Кто еще способен на
такое? К тому же и яйца, несмотря на хилую
оболочку, что надо. Их можно крутить, катать,
охлаждать до 2°, нагревать до 55°, и все равно
после таких передряг ужата появятся ровно в
назначенное время, под осень.
Гадюке лезть под дверь необязательно — она,
как неуклюже выражаются ученые, яйцеживо-
родяща. В ее теле сквозь тонюсенькие оболочки
яиц идет обмен газов и жидкостей между
зародышем и кровеносной системой мамаши. И в
августе она дарит миру около десятка гадючат
шестнадцатисантиметрового роста. Мелюзга
вполне самостоятельна и ядовита, но поначалу,
как и ужата, кормится лишь насекомыми,
всякими там букашками да таракашками.
И еще немного о кормежке. Людская молва
иногда приписывает ужу воровские действия
по доению коров. Конечно, как и всякая змея,
уж от молока не откажется. Но раздобыть
белую влагу самолично просто не в его силах.
Наш обыкновенный уж невиновен и в другом
грехе, приписываемом ему несведущими рос-
69
сиянами, —мальками он брезгует и к
оскудению рыбных запасов рек и озер отношения не
имеет. Не раз видели, как в воде, в погоне за
головастиками, он буквально расталкивал стайки
мальков. Зато его собрат — водяной уж,
обитающий в устье Волги под Астраханью и в других
жарких краях, — мальками лакомится вовсю.
Ну а теперь, пожалуй, надо немного рассказать
о зимнем времяпрепровождении. Гадюки и ужи
всю зиму спят, но не очень крепко. К сожалению,
теплых одеял у них нет, огонь разводить они тоже
не умеют. Вот и приходится холодно-кровным
созданиям прятаться туда, где потеплее, где даже в
трескучий мороз не бывает холоднее плюс двух
градусов. Забираются в глубокие кротовьи норы,
под стога сена или под вывороченные пни и даже
в трещины скал. Змеи не прочь вздремнуть в
одиночестве, но в особо удачные места из года в год
собираются сотнями со всей округи. Причем
вместе с ними частенько мирно зимуют ящерицы,
жабы, тритоны и прочая живность.
Кое-кто говорит, будто у змей память короче
носа. Вряд ли — на одну и ту же зимовку они
приползают, даже если ландшафт изрядно
покорежен, скажем, трелевочными тракторами
лесорубов. (Кстати, лесорубам змеи даже благодарны
— на вырубках и просеках летом теплее и
сытнее. Недаром в нетронутом лесу им по душе
поляны и опушки, а из древостоя больше всего
нравятся сосняки и березняки.)
Одна из самых северных гадючьих спален
расположена в зоне вечной мерзлоты, в 300
километрах вверх по Лене от Якутска, где сотни змей
коротают время в глубоких пустотах известняковых
скал. Исследователи не без удивления
утверждают, будто толща известняка за лето хорошо
прогревается и гарантирует плюсовую температуру
даже в свирепые морозы. Причем особо
заботливые гадючьи мамаши специально приползают
рожать прямо к входу в известняковую нору, чтобы
детишки знали, где провести зиму. Вот и выходит,
что не стоит приписывать гадюкам только гадкие
мысли, лучше говорить об их заботе о потомстве.
Как ни странно, сами морозы для
холоднокровных змей не так уж и страшны. Например,
некая гадюка несколько часов кряду
демонстративно извивалась перед исследователями,
будучи совсем голенькой, на шестиградусном
морозе. И поэтому не надо очень удивляться тому,
что по весне, когда вокруг еще сугробы, змеи,
выбравшись из продушины над спальней,
ползут по снегу к ближайшей проталине, чтобы
размять косточки и погреться. Да и осенью гадюки
и ужи заваливаются спать, когда ночные
заморозки всерьез наберут силу. Впрочем, и в
октябре в теплые дни они вылезают погулять и
прочно скрываются в подземелье лишь когда от
холода становится совсем невмоготу.
В России по сравнению с Бразилией или Индией
змей совсем мало. И все же случается, что дети
умирают от укусов в лицо. Чем ближе ранка к
голове, тем печальнее последствия.
Жидкий яд гадюки канареечно-желтого цвета
и в запаянных ампулах, в темноте и прохладе,
сохраняет свою губительную силу более 25 лет.
На заре нашего летоисчисления в своей
«Медицинской книге» Квинт Серен Самоник при
змеином укусе советовал поступать так:
«Примешь побег бузины в сочетании с вином —
и поможет,
Тертую кожицу редьки, сварив, налагают на рану.
Или же лист кипариса, огромной зеленой громады;
Тертый еще молочай умащает жестокую рану...
Тут принимают в вине и сычуг молодого оленя.
Гонит лекарство такое из членов зловещие яды».
Увы, ни бузина, ни редька, ни олень не
помогут. Все советы Самоника отвергла
нынешняя медицина. Впрочем, и сейчас полно
заблуждений. Вот некоторые: прикладывание к
месту укуса паутины раскаленного железа,
керосина, прижигание серной и прочими
кислотами...
Бесстрастные цифры статистики говорят, что
впадать в панику от гадючьего укуса больших
оснований нет — очень много шансов, что
человек скоро поправится, хотя и придется
похворать. Статистика свидетельствует и о том, что не
надо усугублять положение — перетягивать
тугим жгутом руку или ногу. Лучше отсосать яд
спринцовкой (только не ртом: если в нем есть
хоть крохотная ранка, яд через нее попадет
прямо в кровь).
Гадючьи ядовитые железы скрыты позади глаз.
Яд выдавливает сухожильная скуловая связка.
Как ни странно, он лишен запаха и вкуса и очень
медленно сохнет. Еще более странно то, что под
действием ультрафиолета становится сильнее,
токсичнее. Главный его компонент —
геморрагии, мигом разрушающий стенки капилляров,
что вызывает обильные внутренние
кровоизлияния. Но этим змея не ограничивается —
впрыснув цитолизин, которого в ее яде тоже
предостаточно, вызывает распад красных кровяных
телец. Коварно действует и фермент фибрин:
появляются сгустки крови, своего рода тромбы,
которые могут закупорить легочные и
сердечные сосуды, что чревато смертью от удушья или
инфаркта. Слава Богу, инфаркт такого рода
грозит не нам с вами, а мышке — масса-то у нее
крохотная.
Об удалении яда из организма заботятся а
основном почки. Поэтому следует как можно
больше пить, и не только горячий чай, но и кофе,
какао, молоко, бульон... Чтобы не мучиться от
избытка жидкости, примите мочегонное
средство. Не повредят и слабительные, но касторовое
масло в данном случае непригодно.
Главное же — вести себя как можно тише,
спокойнее, не метаться, не бегать, не мчаться в
поликлинику на велосипеде, не пить коньяк... В
общем, избегать всего, что усиливает кровоток
и тем самым действие яда.
70
Обратите внимание, что в научной
литературе есть указания и нато, что можно пострадать
даже от ужа. НЕ смейтесь — всерьез говорят о
яде неядовитых для человека змей. Например,
железы на губах ужа выделяют секрет,
смертельный для морской свинки.
Не устали ли вы от укусов? Может, немного
отвлечься? Давайте теперь немного похвалим
гадюку. Вспомните, сколько восторженный
публикаций было о всяческих экзотических
серпентариях, где держат кобр или других жутко ядовитых
созданий. А между тем почему-то полный молчок
о том, что вот уже более двадцати лет в
Подмосковье действует самый настоящий гадючник. Здесь
летом змеи ведут полувольную жизнь в вольерах.
На зиму некоторых запирают в клетках, чтобы
доить из них яд один-два раза в месяц. За год от
каждой получают 20 мг сухого яда. Увы, даже в
таких щадящих условиях гадюки нечасто
выживают более года.
И последнее. Мне хочется думать, что на
погонах армейской медицинской службы
красуется не какая-нибудь абстрактная змея, а наша
родная гадюка. Это она обвивает лечебную
чашу. Толкование эмблемы довольно простое
— из змеиного яда можно получить
множество лекарств, вплоть до средств против
эпилепсии и радикулита. Правда, в древности
нынешний символ медицины объясняли иначе:
мудрая змея заглядывает чашу со снадобьями
из лечебных трав.
Вот только какая закавыка — почему змею
сочли мудрой? Ведь гадюки, ужи и их собратья
умом не блещут. Да им этого и не надо. У них
своя змеиная жизнь. И пожелаем им всяческого
благополучия — для нашей с вами пользы.
С.СТЛРИКОВИЧ
Консультации
ЭТА БЕДНАЯ БУКВА «Е»
Прокомментируйте, пожалуйста,
выдержку из газеты «Мегаполис-
Экспресс»: «М-Э» впервые публику-
ет маркировки, которые указывают
на то, что товар (на импортных
продуктах) произведен с
использованием опасных для здоровья
консервантов. Запомните их и будьте
внимательны». Дальше газета приводит
перечень маркировок типа «Е-103»,
*Е-450» и болезни, которые они
вызывают. Так ли это? И еще один
вопрос. Часто на упаковках
импортных продуктов и напитков возле
цифры, указывающей на вес или
объем, стоит буква С - Что бы это
могло означать?
А. Беляев, Тверь
Некомпетентные журналисты
не только подрывают свой
авторитет, но и, что гораздо
страшнее, преподносят
ложную информацию. Попробуй
потом убедить миллионы
людей в том, что газета ошиблась.
Пример тому — статья в
«Мегаполис-Экспресс». После
таких публикаций специалистам
прибавляется работы.
Приходится разъяснять
покупателям, что буква Е с
последующими индексами — не что
иное, как обозначение
обыкновенных пищевых добавок,
которые широко применяют в
производстве продуктов
питания в строго
регламентированных и абсолютно
безопасных дозах. Вряд ли можно
говорить о ядовитости,
например, лимонной кислоты
(Е-330), лецитина (Е-322),
консервантов (Е-200—300).
Этой букве вообще «везет».
Учитывая требования
избалованных европейцев, в
Европейском сообществе ввелия
новый индекс «СЕ» — продукт
прошел экспертизу и
соответствует нормам безопасности.
Что касается знака е, то это
начальная буква слова export,
а значит, товар принадлежит
к «клану избранных». Кстати,
эту букву можно увидеть и на
этикетках шампуней, мыла,
стирального порошка,
колготок и других вещей.
Вообще не пугайтесь, если
вдруг увидите на продукте
незнакомый индекс. Во многих
странах фирмы-производители
в дополнение к общепринятым
шифрам указывают на
упаковках свои регалии, например
международные награды этой
фирмы.
Конечно, забота о том,
чтобы нашему покупателю было
понятно, чем его потчуют,
должна лечь на специалистов. В
Законе о защите прав
потребителей сказано, что любые
продукты питания, наши ли,
импортные ли, поступают в
продажу только при наличии
соответствующих
сертификатов, которые выдают Центры
стандартизации и метрологии
(уж там-то знают наверняка,
что можно есть, а что нельзя).
В.ГЕЛЬГОР,
главный инспектор
Госинспекции по качеству
продукции Минсельхозпрода
России
От редакции. Просим уважаемых читателей не удивляться: эту консультацию
вы действительно уже читали в предыдущем номере журнала. А повторяем мы
ее потому, что там в ней оказалась нелепая ошибка: вместо загадочного значка
# должна стоять буква t . Причина проста: это был первый номер «Химии и
жизни», сверстанный с помощью компьютера; премудрости этого способа мы
еше не вполне освоили, вот машина и сыграла с нами такую неприятную шутку.
(И действительно, «бедная буква Е»!) В номере есть и еще несколько технических
ошибок, вызванных той же причиной, за что мы приносим свои извинения.
71
Живые лаборатории
Башмачки
1
Ъктор биологических наук
\Ю.ЛАПТЕВ\
Вечно юная богиня любви Аф
родита первоначально была
богиней неба, посылающей
дождь, и, по проверенным
слухам, дошедшим к нам из тьмы
веков, побывала и в богинях
моря.
Казалось бы, красавице
Афродите (она же Киферея, Кип-
рида, Пафия, Пафосская
богиня, Цитера и Венера) не стоит
вмешиваться в кровавые
битвы. Тем не менее однажды она,
преисполненная жалостью к
Аресу, раненному под стенами
Трои, заступилась за
неудачливого воина. За это она была
безжалостно повержена на
землю грозной Афиной. Со
слезами бежала Афродита на
Олимп, потеряв по дороге свой
башмачок, который
превратился в прелестное растение.
Со временем ботаники
нарекли его именем Cypripedium,
что в переводе с латыни
обозначает «башмачок Киприды».
В России цветок назвали
венериным башмачком, а
университетские сухари —
башмачком настоящим. У нас бытуют
и другие названия венериного
башмачка, например
кукушкины башмачки, марьин
башмачок, сапожки богородицы.
Полное же латинское
наименование растения Cypripedium
calceolus L. В переводе с
латинского calceolus — это
«маленький башмачок».
Действительно, красивейший цветок
напоминает деревянный башмачок
голландцев.
Растение относили к
семейству орхидных — едва ли не
самому замечательному, по
мнению эстетов, семейству в
растительном царстве. Цветки
орхидных столь совершенны и
так удивительно
приспособлены к перекрестному
опылению, что, кажется, без
вмешательства богов дело,
действительно, не обошлось.
Цветки венериного
башмачка опыляют мелкие пчелы из
рода Andrena, привлекаемые
сочными волосками на
основании губы башмачка, которая
выделяет нектар. Выбраться из
цветка пчела может только
через два маленьких отверстия в
задней стенке полости,
образуемой лепестками.
Протискиваясь сквозь него, она
пачкается липкой пыльцой.
Перелетев на другой цветок, пчела
оставляет часть пыльцы на
рыльце нового растения. И не
любопытно ли, что, как
только она принесет пыльцу с
другого растения, цветок увядает
прямо на глазах, всего за
несколько часов. Об этом
написано еще в 1793 году в книге
«Открытая тайна природы в
строении и оплодотворении
цветов».
У венериного башмачка
цветков немного. Чаще всего
один, реже два-три. Зато они
крупные, до семи сантиметров
длиной. Два боковых лепестка
немного скрученные, с палец
длиной. Кроме губы (она
желтая с красно-коричневыми
пятнышками), все лепестки
пурпурно-бурой окраски.
Запах цветка башмачка
напоминает ваниль.
В тенистой чаще леса
нижняя поверхность его листьев
темно-фиолетовая. И
неспроста. Этот цвет,
придаваемый антоцианом, помогает
эффективнее использовать
скудный свет и тепло.
Поглощая свет, антоциан переводит
его в тепло, несколько
подогревая растеньице.
72
Растение это многолетнее,
но цветет лишь раз в 10, а то и
18 лет, обычно в конце мая—
начале июня.
Когда-то венериных
башмачков было полным-полно в
Заволжье и в долине реки
Камы, по среднему течению
Днепра, на Дону и в Крыму.
Ныне они быстро исчезают из-
за порубок лесов и благодаря
любителям цветов. А ведь
башмачок в букете совсем не
держится — тут же увядает. От
животных (за исключением
разве что пятнистых оленей, а их
мало) его спасает ядовитый
сок.
Лекарственные свойства
ядовитого сока этого вида
башмачка до сих пор не
изучены. А ведь еще Шекспиру было
ясно, что даже «в маленьком
цветочке яд и лекарство — в
нежной оболочке; его
понюхать — и прибудет сил, но
стоит проглотить, чтоб он убил».
В Красную книгу угодил не
только венерин, или
настоящий, башмачок, но и его
ближайший родственник —
башмачок крупноцветковый
C.macranthon. Если повезет,
его можно встретить на
лужайках в лиственных, реже
сосновых лесах только в Верхне-
Днепровском и
Волжско-Камском флористических районах
европейской части России.
Цветки этого башмачка
лиловые или фиолетово-розовые.
Поэтому на Украине их
именуют «червонными зозульками»,
«красными кукушками».
Пожалуй, из сибирских и
дальневосточных растений это самый
изящный цветок.
В хвойных и смешанных
лесах и на луговинах попадается
башмачок пятнистый. У него
губа рябенькая, в розовых
слившихся пятнах. А в лесах
Дальнего Востока — башмачок
Ятабе. Рассказывают, что
давным-давно директор
Петербургского императорского
ботанического сала Э.Л.Регель
умудрялся в затененных,
богатых перегноем уголках сада
выращивать канадский
башмачок (C.spectabile),
чарующий легким розовым отливом
белых цветков. А ведь для
разведения башмачков на новых
местах обитания требуется
особая грибница, без которой
семена орхидей не
прорастают. И тем не менее башмачок
у Регеля прижился и, кстати,
вполне удовлетворительно
переносил петербургскую зиму.
Увы, канадский башмачок
исчез. И наша задача в том,
чтобы сохранить не только
другие башмачки, но и все
исконные отечественные
растения.
73
Голос нимфы,
или
Кое-что про эхо
Как птица мне ответит эхо
Б.Пастернак
Давным-давно случилось так,
что нимфа по имени Эхо была
наказана Герой, супругой
могущественного Зевса, за
болтливость. Гера лишила нимфу
речи, разрешив ей лишь
повторять окончания чужих слов.
Согласно иной версии, Эхо
полюбил бог Пан, однако
нимфа предпочла ему другого.
Оскорбленный бог настроил
против нее пастухов, которые
растерзали Эхо и развеяли ее прах
по свету— остался от нее лишь
голос.
При кажущейся
примитивности, эхо штука непростая —
есть однократное или
многократное, порхающее и
музыкальное. Порхающее эхо
появляется при отражении звука от
многих поверхностей,
расположенных под различными
углами и на разных расстояниях
от наблюдателя. Музыкальное
возникает при отражении
звука от так называемых
периодических структур. Их не так уж
мало — ступени каменной
лестницы или амфитеатра,
колонны, сталактиты в пещере,
группы деревьев или зданий.
Из-за неодинакового
рассеяния звука эхо может обрести
своеобразный тембр, стать
музыкальным.
Кроме того, рельеф
местности может экранировать
звук. Например, гористый
район в Екатеринбургской
области, в 10—15 км западнее
города Невьянска, прозвали
«Разыграй». Природа здесь как бы
играет с человеком, окликая
его с разных сторон.
На равнине эха обычно нет.
В холмистых пустынях
появлению эха мешает очень сухой
воздух: звук при этом
рассеивается. Сколь важна
влажность, показывает вот такой
74
случай. Летний театр
«Голливудская чаша» в
Лос-Анджелесе однажды заполнило сильное
эхо от сырого густого тумана.
Эхо запаздывало на две
секунды и мешало слушателям и
исполнителям. Едва туман
рассеялся, оно исчезло. Ущелья и
лесные низины, наоборот,
весьма благоприятны для
образования эха. Однако зимой
при свежевыпавшем снеге в
лесу эха или совсем не
слышно, или же оно очень слабо,
поскольку свежий снег хорошо
поглощает звук.
Описания путешественников
свидетельствуют, что особенно
благоприятны для эха
развалины древнего города Петра в
Иордании. Петра, скальный
город арабского племени набате-
ев, вырос в глубоком и узком
ущелье примерно в 100 км от
щек (так называют мощную
скальную гряду),
представляют собой или скалы высотой
150—200 м, или поросшие
лесом возвышенности, вершины
которых удалены от берега на
1—3 км. Ширина реки здесь
около 220 м. Иначе говоря,
идеальное местечко для эха. И
недаром гудки проходящих по
реке теплоходов при
благоприятной погоде повторяются от
17 до 25 раз (чаще всего 20).
Эхо выстрела из ружья
слышится здесь 9—12 раз, даже
крик человека повторяется от
3 до 7 раз за 4—5 секунд. Из-за
множества отражений эхо от
теплоходов воспринимается
как монотонный музыкальный
затухающий звук, а крик как
бы «порхает», отражаясь с
различных направлений.
У знаменитой скалы Лоре-
лей на Рейне эхо пистолетно-
звон отдаленных колоколов, а
крики людей здесь похожи на
мелодичные звуки.
Нечто подобное происходит
и в Таджикистане, где на
высоте около 4 км над уровнем
моря расположилось горное
озеро, именуемое местными
жителями «Кули-алло»
(«Озеро-эхо»). Оно окружено
высокими отвесными скалами.
Всплеск от упавших в озеро
камней порождает мощные
аккорды многократного эха.
В России местность с
хорошим отражением звука обычно
называют «гремячим ключом»
или «гремячим логом». Особый
звуковой режим соз-дается при
разбрызгивании воды в
протекающих поблизости речках,
нередко называемых «громотуха-
ми» или «говорухами». Из таких
мест особо знамениты Камень
Говорливый на Урале, на бере-
Аравийского залива. Он
окаймлен скалами высотой 100—200 м
и при взгляде сверху похож на
треугольник. Здесь даже слабые
звуки порождают многократное
эхо. Дорога к развалинам
Петры проходит по узкому ущелью
шириной всего в 4—6 м. Стук
каблуков пешеходов отражается
от скальных стенок десятки раз.
И чтобы эхо начисто не
нарушило разборчивость речи, люди в
ущелье стараются говорить
шепотом.
Нечто подобное есть и в
России. Берега Лены севернее
Киренска, вблизи Ленских
го выстрела обычно
повторяется 3—4 раза. А иногда при
штиле Лорелей бывает
милостивее и число эхосигналов
может возрасти до 17—20.
Некоторые места на нашей
планете давным-давно названы в
честь эха. В США, например,
есть каньон Эхо вблизи города
Солт-Лейк-Сити, подземная
река Эхо в Мамонтовой пещере
(штат Кентукки) и озеро Эхо в
горах штата Нью-Хэмпшир. На
подземной реке Эхо плеск весел
из-за отражения звука от стенок
пещеры воспринимается как
гу Вишеры (притока Камы), и
город Гремячинск на речке
Большая Гремячая у подножья
западного склона Уральских
гор. Эта речка сама по себе
сильно шумит из-за перекатов,
а рельеф прилегающей
местности усиливает шум воды.
Знатоки сравнивают шум
горных речек с гортанными
песнями горных народов. Эти
песни по своему строю
напоминают горное эхо. Недаром
еще Платон утверждал, будто
пение человека произошло от
крика, музыка же, по мнению
Лукреция, возникла в резуль-
75
тате подражания людей звукам
природы. По-видимому, песни
горных народов это
подтверждают.
Количество
воспринимаемых ухом эхосигналов зависит
не только от числа и
расположения отражателей звука, но и
от условий поглощения и
рассеяния звука в атмосфере. При
самых благоприятных для эха
погодных условиях, как
показали наблюдения на реке Лене,
человек может услышать 25
эхосигналов от гудков
теплоходов за 17 секунд.
Наибольшее же расстояние, на котором
человек может здесь
распознать звук эха, равно примерно
двум километрам.
В свое время Марк Твен
хотел употребить эхо в качестве
будильника: он намеревался
вечером, перед отходом ко сну,
стать лицом к далеким горам и
крикнуть: «Марк, пора
вставать!» Сила звука при самом
сильном крике — около 110 дБ.
качестве будильника никак не
годится. Однако в принципе
эхо можно использовать для
передачи информации.
Украшением храма Зевса в
древнегреческом городе
Олимпии служил Гептафонтон —
здесь эхо семь раз повторяло
звук голоса.
Известный голландский
ученый Х.Гюйгенс очень
любил гулять около дома с
монументальной каменной
лестницей, перед которой бил
фонтан. Летом и осенью шум
фонтана хорошо отражался от
ступеней лестницы, и Гюйгенс
слышал чистый и громкий
музыкальный тон. При запуске
фонтана во время мягкой
зимы, когда лестница была
покрыта пушистым снегом,
шум фонтана становился
немузыкальным.
Музыка фонтанов
возникает при разбрызгивании воды
на камнях или водной
поверхности и отражении этих зву-
Примем, что с такой силой мог
бы кричать и Марк Твен. Звук
его голоса должен был бы
дойти до гор и вернуться обратно,
потеряв не более 90 дБ, иначе
Твен ничего не услышал бы и
не проснулся. Если учесть
возможные потери и даже
пренебречь потерями энергии на
отражение, Твен мог бы
услышать отраженный звук с
расстояния не более
километра. То есть звук возвратился бы
к нему всего через несколько
секунд, а за это время он даже
не успел бы приготовиться ко
сну. Вот и выходит, что эхо в
ков от ближайших к фонтану
звуковых преград с
периодической структурой. Например,
в одном из парков Франции
устроены мощные фонтаны с
различными способами
распыления воды и возбуждения
звука. Есть здесь и приятная
глазу подсветка дробящихся
струй. При этом звуковые
эффекты создаются не только
падающими каплями воды, но
и лопающимися на
поверхности воды воздушными
пузырьками. Подбирая
соответствующие параметры, можно
получить чарующие музыкальные
звуки.
Эксперименты показывают, что
изощренная чувствительность
слепых людей позволяет им по
эху собственных шагов неплохо
оценивать расстояние до
препятствий. Рыбаки, тоже
знакомые со всяческими
опасностями, при тихой погоде в тумане
улавливают эхо от фарватерных
буев примерно в 20—30 метрах.
Опытные морские летчики даже
над облаками чувствуют момент,
когда самолет минует береговую
кромку, по изменению шума
мотора, отражающегося от
земной поверхности.
30 июня 1804 года аэронавт
Я.Д.Захаров, поднявшись на
воздушном шаре, громко
крикнул в рупор,
направленный к земле. Стояла тихая
погода с высокой относительной
влажностью воздуха. Через
десять секунд он четко услышал
отраженный сигнал и
определил высоту полета — 1,6 км.
Так эхо впервые нашло
практическое применение в
воздухоплавании.
И конечно же, многие
читали знают, как виртуозно
пользуются эхом дельфины,
саланганы и летучие мыши. Не
могут без него обойтись и
кузнечики, и сверчки. Так что
эхо не только красивое
явление природы. Оно позволяет
людям и животным точнее
ориентироваться, получать
более полную информацию о
внешнем мире.
В.И.ЛРЛБАДЖИ
76
Технология и природа
Утечку
обнаружит пес
Нефтяники и газовщики
вздрагивают при одном лишь слове
«утечка». Даже булавочной
величин ы прокол в трубе может
обернуться убытками,
исчисляемыми миллионами в день, не
говоря об огромном штрафе за
загрязнение природной среды.
Одна канадская нефтяная
компания наняла инженера-
эколога Рона Куэйфа, чтобы он
нашел подходящие средства
борьбы с утечкой. Чего только
группа не перепробовала — и
роботов, которые двигались по
трубопроводу, измеряя
толщину его стенок с помощью
электроники, и детекторы, заранее
встроенные в трубы.
Но все эти способы
непомерно дороги, не годятся для труб
малого диаметра или вообще
бессильны против крошечных
проколов.
Испытав тридцать разных
методик, Рон Куэйф
остановился на том, что казалось
примитивным: добавлять в
транспортируемый продукт пахучее
вещество. Если оно просочится
сквозь трещину, то само подаст
сигнал тревоги. Ясно, что
вещество должно хорошо
испаряться и хорошо смешиваться с
жидкостью, идущей по
трубопроводу (но не растворяться в
ней!), чтобы подать сигнал
независимо от того, где возникло
отверстие — в верхней его части
или в нижней. Все это
требовало немало химических уловок.
В конце концов остановились
на веществе, запах которого
напоминает аромат гниющих
растений. В это вещество
добавили другие химикалии — автор
пока хранит их в тайне.
Результатом разработок стала смесь,
получившая коммерческое
название «Тексент».
Но как уловить
распространяющийся в воздухе аромат?
Попытки найти точный и
портативный прибор быстро зашли
в тупик, из которого
изобретателя вывел пес, принадлежащий
его приятелю. Лабрадор —
собака, самой природой
предназначенная для поиска, должна
обладать острым нюхом!
Даже лучшие газохроматогра-
фические приборы
обнаруживают «Тексент» лишь при
концентрации свыше 10 7%. Пес
оказался куда чувствительней.
Куэйф перестал испытывать
Лабрадора, когда концентрация
трассирующего вещества
понизилась до уровня, в миллиард
раз меньшего, чем доступна
приборам.
Обучить псов нехитрому
трюку можно примерно за три
месяца. Сейчас 78 таких
образованных собак зачислено в
Северной Америке в штаты
нефтяных компаний. Ошибки,
допускаемые ими в работе, не
превышают 3%.
Недавно они справились с
необычным заданием: нужно было
найти место утечки в
трубопроводе, проложенном в кишащих
аллигаторами болотах штата
Луизиана. Причем труба лежала в
плотном иле под
полутораметровым слоем воды.
Пришлось срочно
организовать собачьи курсы повышения
квалификации, чтобы псы
привыкли работать на борту плоско-
донки и не реагировали на
разевавших зубастые пасти
пресмыкающихся чудиш. Отверстие
было найдено со второго захода
и заделано до того, как ущерб,
причиненный природе и фирме,
достиг значимых величин.
Сейчас «изобретатель
собаки» ведет переговоры с
европейскими, китайскими,
мексиканскими и
южноамериканскими компаниями, жаждущими
купить лицензию на его метод.
Впрочем, для нас это не такая
уж новость — «Химия и жизнь»
писала о подобных вещах еще
два десятилетия назад.
Б. И.СИЛ КИИ
77
Консультации
САМЫЙ БЫСТРЫЙ
ПОВАР
Сегодня самым быстрым поваром
по праву считают микроволновую
печь. И действительно, она
способна творить на кухне настоящие
чудеса. Не успеешь утром глаза
продрать, а горячий завтрак уже на
столе. Вернешься со службы домой,
а только что вынутый из
морозильника антрекот уже пышет жаром.
Собственно говоря, американцы и
придумали эту печь для быстрой
разморозки своих глубокозаморо-
женных стратегических запасов
еды. Однако, видимо, из-за явного
отставания нашей морозильной
техники миролюбивые россияне
нашли свой способ использования
микроволн — в системе ПВО для
раннего обнаружения воздушных
атак возможного противника. Но
это так — к слову. Хотя в
природных условиях такие огромные
чудо-печи (читай — радары)
многих птичек превратили и
превращают в жаркое... Да и людям (читай —
пилотам) приходится очень и очень
несладко, если их ненароком
мазанет своим лучом такая чудо-печь.
Но все это относится к миру
глобальных страстей и амбиций, а в
маленьком кухонном мирке чудо-
печка ведет себя вполне
благопристойно, хотя и не стоит утверждать,
что на все сто процентов.
Как бы то ни было,
микроволновая печь экономит не только
время, но и деньги: ведь потребляет
она на 80% меньше электричества,
чем стандартная электрическая
кухонная плита, и с делом
справляется быстрее, и раку не дает
разгуляться в утробе своих хозяев и их
гостей, так как пиролиз продуктов
в ней незначителен...
Самая простая микроволновая
печь представляет собой жарочный
металлический шкаф с подсветкой
и прозрачной дверцей из
флинтгласа — специального содержащего
металл стекла, которое отражает
микроволны. Внутри шкафа в сгустке
микроволн вертится тарелка.
Бывает, впрочем, и более сложный
вариант, когда вокруг тарелки,
наоборот, вертится сгусток микроволн,
но это решение характерно только
для изощренной французской
инженерии да для ряда наших
предприятий бывшего ВПК,
получавших большие государственные
дотации за нетривиальность
решений. Стандартом все-таки надо
считать первое решение в силу его
явной экономичности.
Обычно в печи есть таймер с
сигналом, предупреждающим об
окончании процесса, и регулятор
мощности на 5—7 ступеней. Более
совершенные печи дополнительно
оснащены еще и клавишами
быстрого старта и памяти, а также
дисплеем, на котором отображается
время, вид работы и мощность,
которая, кстати, колеблется от 500 до
1300 Вт, что, естественно,
несравнимо с мощностью чудо-печей в
системе ПВО.
Что же это за микроволны,
которые так быстро готовят нам
завтраки, обеды и ужины?
Микроволны — это
обывательское название высокочастотного
электромагнитного излучения
(ВЭМИ) в диапазоне гигагерцевых
частот. Их основное отличие от
радиоволн — сверхмалая длина.
Энергия ВЭМИ заставляет
молекулы обрабатываемой пищи (в
особенности воды, сахара и жира)
колебаться с бешеной частотой
B45-107 Гц) и, следовательно,
нагреваться. Тепло, выделяемое в
наружных слоях обрабатываемого
продукта, благодаря
теплопроводности последнего проникает
внутрь, и там процесс тепловой
обработки идет уже в совершенно
иных окислительных условиях. С
этим-то и связан специфически
натуральный вкус пищи,
практически лишенный привкуса
продуктов органического пиролиза, чем и
объясняется меньшая канцероген-
ность мясных продуктов,
приготовленных в микроволновой печи.
Любопытно, что блюда и после их
извлечения из печи продолжают
еще какое-то время готовиться как
бы сами по себе, «доходить» — пока
не «сбросятся» до комнатных
температур возбужденные колебания
молекул.
Электрическая энергия из
бытовой осветительной сети внутри
чудо-печи преобразуется в ВЭМИ
при помощи специальных
приборов — магнетронов. ВЭМИ
свободно проникает через диэлектрики и
поглощается (с частичным
отражением) материалами с высокой
электропроводностью. На этом же
эффекте основано действие радаров.
Недаром в технологии защиты
самолетов от обнаружения
применяются специальные металлокерамичес-
кие композиты, укутывающие, как
шубой, весь самолет от воздействия
ВЭМИ радаров ПВО.
Именно поэтому металлическую
посуду в микроволновых печах
использовать бессмысленно. А вот
через фарфор, стекло, пластмассу и
бумагу микроволны проходят так
же свободно, как солнечный свет
через закрытое окно. Посуду из
этих материалов можно считать
идеальной для использования в
микроволновых печах.
Поток невидимых волн
поглощается продуктами и проникает в
них на глубину от 20 до 40 мм (в
зависимости от типа продукта) и
достаточно быстро превращает их
в шедевры кулинарии при
минимальных потерях витаминов и
ароматизирующих веществ.
Владельцы чудо-печей и фирмы-
изготовители утверждают, что
пища, приготовленная с помощью
микроволн, вкуснее
приготовленной обычным способом, но это
дело вкуса и содержимого
кошелька: самая дешевая, а
следовательно, и маленькая чудо-печь стоит
около 200 долларов.
Как мы уже говорили, готовить
в микроволновой печи можно в
стеклянных мисках, тарелках и
прямо в предметах обеденного
сервиза — блюдах, чашках и так далее.
А это тоже экономит время, хотя бы
на сервировку стола и мытье
кастрюль. Правда, нельзя
пользоваться фарфоровой или стеклянной
посудой, на которой есть
металлическая краска, например золотой или
серебряный ободок. Имейте в виду,
что в некоторых, на вид совсем
неметаллических красках,
используемых для украшения посуды,
также присутствует металл,
способный испариться в процессе
приготовления еды, что может
привести к тяжелому отравлению. От
такой кухонной утвари лучше
сразу же отказаться. Самый простой
способ проверить посуду — налить
в нее воды и поставить в печь на
35—40 секунд. Если за это время
посуда нагреется, то лучше в ней
ничего в чудо-печи не готовить.
Для разогревания и быстрого
приготовления пищи в
микроволновой печи при невысокой
температуре можно использовать
бумажную упаковку: салфетки,
полотенца, бумажные стаканчики, пакеты,
картонные коробки. Бумага служит
и влагоизоляцией. Не стоит
пользоваться бумажными пакетами и
стаканчиками, покрытыми воском,
так как при нагревании продуктов
воск может расплавиться и придать
еде не совсем ожидаемые привкус
и аромат. А вот пластмассовая
посуда вполне пригодна.
Получить румяную хрустящую
корочку на бифштексе или
курочке в микроволновой печи затрудни-
78
тельно — там процесс
термообработки идет внутри продукта,
практически изолированно от
атмосферы, так что неоткуда черпать
достаточно окислителя при температуре
запекания. Но любители жареного
нашлись и среди владельцев чудо-
печей. Они придумали
специальную посуду под общим названием
«Корнннг», изготовляемую из
стеклокерамики со специальным ме-
таллокерамическим слоем на
внешней стороне дна. Такую
посуду предварительно нагревают,
установив переключатель печи на
максимальную мощность. При
контакте пищи с такой разогретой
посудой на ней и образуется
вожделенная румяная корочка.
Что же касается кулинарии, то
многие из приемов, которыми вы
пользовались при готовке пнщн
обычным способом, с
некоторыми оговорками годятся и для
микроволновой печи. В процессе
приготовления пищи в чудо-печи
рекомендуется делать два-трн
перерыва для ее перемешивания или
перекладывания. Дело в том, что
интенсивность пучка микроволн
в печи падает от его центра,
совпадающего с центром
вращающейся тарелки, к краям:
поэтому-то пищу надо помешивать от
края к центру посуды, чтобы
выровнять ее общий нагрев и
ускорить процесс приготовления.
Кстати, пнща в микроволновой
печи не может нн подгореть, ни
прилипнуть к посуде, как на
обычной сковородке.
Особенности пучка микроволн
следует принимать во внимание и
при раскладке кусочков продукта
на тарелке: тонкие куски лучше
класть по периферии тарелки, а
толстые — ближе к центру, где
интенсивность пучка чуточку
повыше. Расположение продуктов на
тарелке небезразлично еще и по
чисто стратегическим
соображениям: так, если надо сразу получить
несколько порций одинакового
кулинарного качества (например,
тарталеток с сыром), их следует
расположить по окружности
тарелки равноудаленно от центра —
тогда приведенная мощность
излучения будет одинаковой для всех пор-
ций. Но этот совет скорее для
гурманов, нежели для рядовых
владельцев печей, которым главное —
как можно быстрее и дешевле
утолить элементарный голод в
отдельно взятой кухне...
Время приготовления пнщи в
микроволновой печи зависит от
многих факторов, например от
объема, количества и начальной
температуры продуктов. Так, одна
картофелина запечется быстрее,
чем четыре, причем почти точно в
четыре раза; рюмка глинтвейна
нагреется быстрее стакана примерно
в семь раз. Попутно замечу, что
экипаж истребителя-перехватчика
испечется в печке-радаре в
четыре—пять раз быстрее, чем экипаж
бомбардировщи ка.
Вот здесь-то, наверное, пора
кое-что сказать и об отрицательных
сторонах применения ВЭМИ в
быту. Существуют разрозненные н
недостаточно исследованные
сведения о малокровии, угнетении
психики и расстройствах мозговой
деятельности у хозяек, часто и
много крутящихся у таких чудо-печей.
Имеются разбросанные данные о
расстройствах циклов обмена
веществ и авитаминозах у детей,
вскармливаемых наспех
подогретыми в печах замороженными
продуктами.
Впрочем, если вы не нз
пугливых, слухам не верите, имеете
свободные деньги и дорожите своим
временем, то микроволновая печь
в доме не помещает.
Ну, и напоследок, в порядке
развлечения с чудо-печью, несколько
рецептов.
ТОСТ С ПОМИДОРАМИ
Намажьте кусочки хлеба маслом
или маргарином, положите на них
нарезанные кусочками помидоры,
приправьте солью и перцем по
вкусу и накройте кусочком сыра.
Сверху тост можно посыпать красным
перцем. Положите тосты на
тарелку, поместите в печь и ровно через
минуту подавайте на стол.
«ХОТ-ДОГ»
Разрежьте булочку вдоль на две
части, вложите в нее сосиску,
заверните в бумажное полотенце н
нагревайте в печи 1—1,5 минуты.
«КРАСНЫЙ ДЬЯВОЛ»
Намажьте горчицей кусочки
белого хлеба с изюмом и положите на
бумажную тарелку. На каждый
кусочек хлеба сверху положите
кусочек яблока, накройте его ломтиком
ветчины и опять кусочком яблока.
Нагревайте в печи 1—2 минуты, а
потом накройте кусочком сыра и
подержите в печи еще 1 —2 минуты,
пока сыр не начнет плавиться.
А если надо приготовить
что-нибудь посерьезнее? И эту задачу
микроволновая печь решит за
считанные минуты.
ЖАРЕНАЯ СВИНИНА ПО-ГАВАЙСКИ
На две порции понадобятся два
куска свинины по 150 г, два
кружка ананаса, 100 г грибов, черный
перец.
Вымойте и обсушите мясо,
положите его на плоское блюдо,
посыпьте черным перцем, накройте
бумажным полотенцем и
нагревайте на полной мощности 4—6 мннут.
Затем выньте из печи и дайте
постоять. Положите аккуратно
нарезанные грибы и немного масла или
маргарина в неглубокое блюдо,
накройте пленкой и варите 1,5
минуты на полной мощности, выньте из
печн и дайте постоять. А теперь в
печь загрузите кружки ананаса и
через 0,5—1 минуту выньте. Вот и
все. Блюдо готово, осталось
только сервировать его. На мясо
положите сверху кружки ананаса, а на
гарнир подайте грнбы, помидоры н
кресс-салат. Все приготовления
заняли меньше десяти минут!
САМЫЙ ПРОСТОЙ РЕЦЕПТ -
ОТВАРНОЙ КАРТОФЕЛЬ.
На 250 г очищенного картофеля
понадобятся 3—4 столовые ложки
горячей воды и щепотка соли.
Варится такой картофель в
микроволновой печн от силы минут 6—8. И
не смущайтесь, что воды маловато:
картошка-то в основном будет
вариться в собственном соку.
ФАРШИРОВАННЫЕ ЯБЛОКИ
На одно среднее яблоко вам
понадобятся два кусочка сахара, по
столовой ложке изюма, рома и
миндаля. Извлеките из яблока
сердцевину, заполните ее изюмом,
смешанным с сахаром. Сверху на
яблоко покапайте ромом и
украсьте его миндалем. Положите этот
натюрморт на тарелку и запекайте
2—3 минуты на полной мощности.
Если яблок больше одного, то на
каждое следующее прибавьте 1,5—
2 минуты.
ОГНЕННАЯ ВОДА
Для ее приготовления
понадобятся 3/4 чашки воды, 1/4 чашки
виски. 1—2 чайные ложки сахара и
немного лимонного сока. Воду,
виски и сахар перемещайте между
собой н поставьте на полторы
минуты в печь. Перед подачей на стол
сбрызните напиток лимонным
соком.
И.ГЕОРГИЕВ
79
НАЗАД,
В НАЧАЛО ВЕКА
Мы стараемся выбирать
темы для «Домашних забот»
из писем читателей. И пусть
не удивляются жители
крупных городов, когда
прочтут в этом разделе
рецепт изготовления, к
примеру, сургуча. Нам в
Москве он, может быть, и ни к
чему, а жители Тюменской
области на некоторые
почтовые отделения приходят
отправлять посылку со
своим сургучом.
Или возьмем
штемпельную краску. В Москве —
пошел в магазин и купил. А
из Красноярского края нам
шлют письмо за письмом:
как самому сделать
штемпельную краску, в продаже
ее нет.
По-видимому, и
семьдесят лет назад у наших сооте-
чественников тоже были
схожие проблемы — мы
нашли интересные рецепты в
справочной книге для
техников, химиков и кустарей
(М., Л., Государственное
издательство, 1931).
Сургуч (в весовых частях*)
канифоль 200
сосновая смола 100
скипидарное масло.. 3
мел 75
скипидар 50
* Безразмерные
универсальные единицы измерения. Если
вы собираетесь делать,
например, сургуч дома, то для вас
удобнее отмерять компоненты в
граммах, а если хотите наладить
производство сургуча, то смело
ставьте после каждой цифры
центнеры или тонны.
Расплавьте канифоль в
эмалированной посуде,
нагревая ее на небольшом
огне и постоянно
помешивая. Затем добавьте
сосновую смолу и
кашицеобразную смесь, состоящую из
скипидарного масла,
скипидара и мела. Когда в
нагреваемой массе появятся
пузырьки, снимите с огня и
разлейте в формы,
смазанные техническим маслом.
Залнвка желатиновая
для пробок (в весовых
частях):
желатин 1
крахмал 2
вода 15
Все компоненты
перемешайте, прокипятите, чтобы
получилась однородная
масса, окуните в смесь
головки бутылок и дайте им
просохнуть.
Залнвка бутылок холодным
способом
(в весовых частях):
древесная смола
(тонко измельченная) 3
каустическая сода
(порошок) 1
гипс (порошок) 4,5
Соедините древесную
смолу н каустическую соду
и, постоянно размешивая,
подсыпайте понемногу
гипс. Получится белая
масса, которую можно
подкрасить каким-нибудь
анилиновым красителем. Смесь
хорошо пристает к стеклу и
через три четверти часа
затвердевает. Она не
трескается, не пропускает воздух,
не размокает в воде и даже
не расходится в кипятке.
Кроме того, такая бутылка
смотрится очень красиво.
Штемпельная краска*
(в весовых частях)
Фиолетовая:
метилфиолет
(порошок) 10
гуммиарабик 3
глицерин 1
вода 2
Растворите в холодной
воде гуммиарабик и
смешайте все это с
глицерином. Метилфиолет
разотрите в фарфоровой ступке
фарфоровым пестиком и
постепенно прибавляйте в
порошок полученный ранее
раствор.
Черная:
нигрозин 10
гуммиарабик 3
глицерин 1
вода 2
Красная:
фуксин 10
гуммиарабик 3
глицерин 1
вода 2
Черную и красную
краски готовьте так же, как
описано выше, только
замените метилфиолет
нигрозином или фуксином.
Невысыхающая
штемпельная подушка
Смешайте глицерин C0—40
вес.ч.) с каким-нибудь
легко растворимым
анилиновым красителем, например
метилфиолетом. Затем рас-
* К сожалению, некоторые
компоненты вы вряд ли
найдете даже в специализнрованных
магазинах. О современном
рецепте приготовления
штемпельной краски вы сможете
прочесть в одном из следующих
номеров.
МАШНЙВ ЗАВ0Т1
творите в нем подогретый |
столярный клей A0 вес.ч.), |
предварительно размочив |
его в течение суток в воде.
Полученную массу вылейте
в жестяную коробочку, дай- 1
те охладиться, а потом на- |
тяните поверх ее прозрач- j
ный тонкий материал —
батист или капрон.
Штемпельная краска
для стекла
Раствор 1: I
вода 100 г
хлористый натрий 12 г |
хлористый калий... 2 г.
Раствор 2:
вода 100 г
соляная кислота ... 20 г I
хлористый цинк .... 5 г
Равные части растворов
смешайте непосредственно
перед работой и резиновым
штемпелем нанесите на хо- I
рошо протертое стекло. I
Копировальная краска
для лент пишущих машинок
В 36 вес.ч. воды растворите
при нагревании 3 вес.ч.
мыла и 12,5 вес.ч.
глицерина. В другой емкости рас- i
творите в 72 вес.ч. чистого
спирта такое количество |
анилинового красителя
(метилфиолета или
нигрозина), чтобы получился
интенсивный цвет. После
этого смешайте обе жидкости.
Другой рецепт. Нагрейте
в фарфоровой чашке 100 г '
глицерина и постепенно i
прибавьте к нему 100 г
метилфиолета или нигрозина.
В охлажденную массу,
постоянно помешивая,
добавляйте понемногу воду. Как '
только смесь загустеет, |
краска готова.
Равномерно смочите
полученной краской ленту и,
чтобы убрать излишек
краски, протяните ленту под
большим давлением между
двумя гладкими валиками.
Черные чернила для метки
белья (в весовых частях)
Раствор 1:
нигрозин
(растворимый в воде) 1
соляная кислота 1
спирт 90°-ный 22
Раствор 2:
гуммиарабик 7,5
вода 100
К первому раствору
прибавьте второй. Красные
чернила готовьте так же, но
вместо нигрозина возьмите
фуксин или эозин.
Шапирограф — гектограф
из бумаги
Это устройство для
копирования представляет собой
длиный лист толстой
фильтровальной бумаги,
пропитанной следующим
раствором (в весовых частях):
светлый сухой
столярный клей 4
дистиллированная
вода 5
аммиачная вода 3
сахар 2
глицерин 8
Сначала размочите клей в
смеси дистиллированной и
аммиачной воды. Затем,
нагревая, полностью
растопите его, прибавьте сахар,
глицерин и доведите смесь
до кипения. Хорошо
перемешайте массу и жесткой
щеткой нанесите ее на
бумагу так, чтобы она
насквозь пропитала лист и
легким слоем покрывала
его поверхность. После того
как обработанная таким
образом фильтровальная
бумага полежит два-три дня,
она готова.
Оригинал, который вы
собираетесь копировать, —
письмо, чертеж, рисунок, —
обязательно должен быть
выполнен гекторграфичес-
кими чернилами. Вот их
состав (в всеовых частях).
Черные:
нигрозин 10
вода 90
глицерин 10
Красные:
фуксин 10
спирт 10
глицерин 10
вода 70
Сннне:
анилин синий 10
спирт 15
I глицерин 10
вода 80
Фиолетовые:
I метилфиолет 10
глицерин 5
вода 70
Перед работой с шапи-
' рографом смочите бумагу
водой, используя мягкую
кисть или губку. Через две-
три минуты аккуратно
наложите на бумагу лицевой
стороной оригинал и
прокатайте валиком. Еще через
минуту снимите оригинал,
а на копировальную бумагу
наложите чистый лист и
слегка проведите по нему
валиком. Отпечаток готов.
Таким образом можно
сделать одну за другой не-
1 сколько копий. К
копированию новых оригиналов
можно приступать через
сутки.
Будьте внимательны:
глицерин не дает чернилам
' быстро высохнуть.
Две книжки привез к нам в редакцию фнзнолог, заслуженный деятель науки, профессор Оскар
Яковлевич Боксер. Одна — поэтический сборник Якова Вернера «Эмоции науки», другая,
побольше — О.Я.Боксера, «История поэзнн о науке», подогонография, полуантология. Обе
кинги — малотиражные: 1500 и 500 экземпляров соответственно. Обе изданы иа средства
авторов. Впрочем, во второй книге, где-то ближе к концу, раскрывается псевдоним автора
первой — обе написаны одним и тем же человеком. И — об одном н том же.
Вечное взаимное притяжение поэзии и науки, взанмопроникновенность их — тема не
новая. Вспомним поэму Лукреция Кара «О природе вещей», а с другой стороны, «Озу»
Вознесенского или «Физиков и лириков» Слуцкого... В наши дни, когда физикам и лирикам
живется одинаково скверно, нашелся чудак, мучимый общностью двух творческих начал,
пытающийся найти корни этой общности, разложить на составляющие широченное понятие
«поэзия о науке».
Автор «Истории поэзии о науке» пытается систематизировать взаимоотношения науки
и поэзии как двух взаимосвязанных ветвей человеческого творчества. Но не в этом, думаю,
главное, а в попытке найти ответ на два извечных вопроса. Первый: почему так часто
ученые — от философов античности до наших современников — стремятся к поэтическим
способам самовыражения. И второй: почему с давних времен до наших те, кто сделал
поэзию своей основной профессий, так часто обращались и обращаются к научным
событиям, темам, мироощущению?
О другой книге — поэтическом сборнике — совсем коротко. Эта книга писалась на
протяжении 40 лет, начиная еще с довоенных. Разделенные на пять частей стихотворения
образуют, по мнению автора, лирическую поэму «Эмоции науки». У нее пять частей:
«Студенты», «Не до науки» (война), «Далеко от Москвы», «Нашел!» и «Соната» в
заключение. Каждая часть содержит от 15 до 30 стихо-фрагментов (по терминологии автора). Они
не связаны напрямую ни сюжетом, ни стихотворным размером. Связаны, как правило,
временем и личностью героя, читай — автора.
Владимир СТАНЦО
ИЗ ПЕРВОЙ ЧАСТИ - «СТУДЕНТЫ»
И куплеты в голову лезут,
И на опыт пора идти.
На развилке науки с поэзией
Как непросто себя найти!
От стихов сотворить бы лекарство:
Навсегда не слагать —
не могу.
Сколько раз, как курить, зарекался
И бросал, недоделав строку.
Но, всерьез колебаться не смея,
Возвращеньем к развилке грешу.
И тянусь, привычно рассеян,
К папиросам, к карандашу...
«Эмоции науки»
СТИХ-ФРАГМЕНТЫ ИЗ ПОЭМЫ
82
ИЗ РАЗДЕЛА «НЕ ДО НАУКИ»
Прожит месяц потерь. Кровоточит кончинами.
Мне из сотен одна всех больней до сих пор:
В боевом охранен ье, подорванный миною,
Погибал скоротечно мальчишка-сапер.
На кого-то похож, дорогим чем-то меченный,
Он дрожал — как унять эту дрожь и тоску?
И когда перестал,
стало явственно: СЕЧЕНОВ!
Тот же взгляд и монгольская выпуклость скул.
Мог быть Блок, Левитан, Менделеев, Тургенев...
Смерть шагает, как робот, не видя куда.
О, страна моя, мир, сколько, может быть, гениев
Погибает, плодов драгоценных не дав!
Погибает ничком, исчезает загадкою.
Повезет, если кто-то на нужды костров
Извлечет из мешка вещевого тетрадки — и...
вглядится в заметки с обрывками строф.
В ЯПОНСКОМ НИИ
Война войне пришла на смену.
ВтылуХинган, Харбин, Пхеньян.
Дойдем до самого Дайрена —
Там позолочен океан.
На юг летит наш полк Курильский.
Посадка — ждут не очень нас...
Глядим, забыв, что не курили:
Мелькает город — профиль, фас,
Проспекты, порт, загадка башен...
Мой «виллис» замер: дом в тени,
Не номер — знак: змея над чашей,
Похоже, госпиталь... НИИ!
Вошли. Встречают шеф и помы.
Обмен речами, но — увы..
Как на японском, самом ломаном,
Сказать «коллеги», «мы, как вы»?!
Но вроде поняты. Знакомят.
Изящна женщина-доцент.
Обход. Ввели в одну из комнат,
А там — идет эксперимент!
Прибор Ван-Слайка, баролюки,
Хронограф — точный аппарат-
Язык любви к одной науке,
Как ты контактен и богат!
Во взглядах льда как не бывало,
Вдыхаю сладко запах псов...
Подводят к фото: в центре Павлов.
— Леон Орбелн жив? — Здоров.
*<4*
ИЗ РАЗДЕЛА «НАШЕЛ!»
В чем единство?
Муз и наук единство — в простоте,
У Павлова все просто, как у
Павловой,
Мудрит мой друг по части антител.
Маячила победа и — пропала!
Муз н наук единство — в правде. В
ней
Их общности особенно
единственны...
Вы — близнецы, Толстой и Галилей.
Что — шар земной без честности и
Истины?
Статья
Мой черновиклюбого взбесит:
В поправках-вставках — как в лесах.
Люблю язык науки взвесить
На поэтических весах.
Точней, короче, пыл убавить...
Статьи писать бы так хотел.
Как если б их редактор правил
Под псевдонимом — Чехонте...
ИЗ РАЗДЕЛА
«ДАЛЕКО ОТ МОСКВЫ»
Рыцарь факта
Такой есть рыцарь — рыцарь факта,
К тому же с резвой головой,
Трудов печатных — маловато,
По части благ — неделовой.
Без фактов спор с ним — невозможен,
На вальс решится — куль кулем,
Когда же ставит опыт сложный,
Красив в движении любом.
В науке — догмам непокорный
И с криком моды не в ладах,
Он — как учитель мой покойный,
И я — в надеждах и мечтах.
Поэты смотрят, как ученые, —
Не различить их по глазам.
И даже в обществе — о чем они? —
Чуть-чуть витают где-то там.
И чуть отсутствует в объятиях
Творец, идей поражен...
Не асем возлюбленным понять их,
Не говоря про бедных жен.
ИЗ ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОГО
РАЗДЕЛА «СОНАТА»
Аритмия открытий
Ты мир поразила, Россия,
Чужим твой загадочен свет.
Есть в ритмах твоих аритмия1.
Не в том ли твой главный
секрет?
Играют открытия в прятки,
От ритма себя оградив,
И даже идеи порядка
Порой аритмичны — как взрыв
Не властны в науке прогнозы
И точной программы разбег,
Как волжские песни и плесы,
Твоя аритмия — навек.
83
Ученые досуги
По грибы
Не знаю, может, осень — это и красиво, но очень
уж давит на нервы. Кругом, конечно, золото,
багрянец и все такое прочее, но холодно и сыро.
Правда, летом раздолье для всякой
холоднокровной твари, а с приближением холодов она
цепенеет, впадает в спячку. Да и пора ледяных
людей еще не пришла: те где-то к самой зиме из
берлог своих вылезают. Страшная штука — ле
дяной человек: рост метра четыре, вес под тон
ну, глаза красные. Ну да о ледяных людях пока
думать нечего, лучше под ноги смотреть. Тем
более, что гнилые ветки так и норовят
подножку подставить.
Странная какая-то ветка попалась: обхватила
сапог и ни туда ни сюда. Дергаю ногой — гнется,
но не ломается. Собрался ее рукой отцепить, да
вижу: так и искрит, да еще и шипит впридачу, и
никакая это не веточка вовсе, а проволока под
током. Кажется, ее протянули тут лет пять назад,
когда Эпоха Напастей только начиналась, — им,
видите ли, хотелось таким способом
оградить лес от людей. Или,
наоборот, — людей от леса. . '^
Хорошо хоть руками не
дотронулся, а то уж точно
домой не вернулся бы.
Сапог-то резиновый, а ток
слабенький, резину не
пробивает. Интересно, откуда этот ток идет?
Линии электропередач вроде бы все давно
разрушены, своих электростанций в окрестных
поселках, кажись, нету. От автономного реактора
работает, что ли? Но если рядом ядерный
реактор...
Не без опаски вытягиваю из кармана счетчик
Гейгера — черный такой, РКСБ-104. Тарахтит,
конечно, но жить можно. Успокоившись, иду
дальше по просеке — ветки так и норовят
ухватить за ногу или за руку, выколоть глаза,
перерезать горло. Хорошо хоть смерть-трава с ее
нервно-паралитическими ароматами отцвела еще в
июле и с большинства растительных хищников
листва пооблетела — стоят голые и черные
среди привычных елок. Только что, минут девять
назад, выбрался из непролазного ельника — и
нате! Опять. Только слишком что-то бледные,
да и хвоя не та... Да ведь это хвощи!
Здоровенные, с многоэтажный дом высотой, как в
палеозое. Вот до чего докатились! Тут нам делать
нечего. Идем дальше...
Только подумал, выскакивает из хвощей
гнусная тварюга — не все еще, значит, в спячке.
Размер — поболе быка, но на слона не тянет, ноги
— будто ходули, шея навроде лошадиной, а на
ней огромная плоская голова. Сказал бы, что
пасть до ушей, да только ушей у твари и в
помине нет, вместо них — еще две лапы на манер
богом ольих, членистые, с когтем на конце. А на
конце морды две дырки — не то ноздри, не то гла-
84
за, не разберешь. И вышагивает эта тварюга
прямо на меня. Не знаю, может, я ей просто поперек
дороги стою, но проверять некогда. На груди у
меня, понятно, лазер — нынче без оружия и носу
из дому высунуть нельзя. Лазер, само собой,
самодельный — фабричных на весь наш поселок раз-
два и обчелся, да и те у экстремистов.
Первый выстрел в воздух — не испугалась.
Второй — по ногам. Ничего. Продолжает
надвигаться, убегать, видно, не приучена. А я бы и
рад бежать, да разве по такой чащобе
разгонишься? Отступаю, на ходу палю из лазера. Мне б в
эти дырки на морде попасть... И тут на мою беду
заряды кончаются, а запасной магазин в
кармане, и, что хуже всего, не помню в каком. Ну, все,
думаю. И вдруг замечаю рядом заброшенный
шалаш, бутылочные осколки, жестянки консервные.
И — жестяной бидон, мне по пояс. Не знаю, на
что тогда рассчитывал, но хватаю бидон и бросаю
чудищу под ноги. Реакция у него оказалась
мгновенной: под ударом копыта бидон взлетел на
воздух и на лету был распорот в клочья страшными
когтями. Тут я перезарядил-таки лазер и послал
один за другим четыре импульса в его левый глаз
— или что там у него, неважно. Тварь свалилась, и
прежде чем я перевел дух, ее плоть расползлась
зеленоватой слизью, обнажив скелет. Ярко-голубой,
но, несомненно, естественный. Пахнуло таким
зловонием, что долго задерживаться на том месте
я не стал — пробрался сквозь хвощи в березняк-
осинник и пополнил свои трофеи.
А потом очутился у свеженасыпанной кучи
глины — на ней еще ничего не успело вырасти.
Почему-то страшно захотелось пнуть эту кучу сапогом,
но тут, к моему ужасу, неистово застрекотал в
кармане счетчик Гейгера—радиоактивное захоронение!
А тут еще в небе пронеслась эскадрилья самолетов.
Раздался рев двигателей, а минуту
спустя—отдаленные взрывы. Экстремистов, значит, бомбят...
По пути домой срезал еще несколько
разноцветных. Только вышел из лесу на дорогу, перед
носом промчался бэтээр «скорой помоши», а
вслед ему — пули и гранаты экстремистов. Вот
дурачье! Это по бэтээру-то — из автоматов да
гранатометов... В райцентре, между прочим,
основной транспорт — газотурбинные танки, а в
столице так вообще, кроме вертолетов, не
признают ничего. И все в боевые скафандры одеты.
Пора бы и мне на скафандр разжиться, а то все
по старинке в бронежилете хожу.
Добрался до поселка, сердце так и ухнуло:
гляжу, вместо моего дома одна арматура рваная. Но
опомнился — не мой это дом, соседский. Ну и
славненько.
У подъезда встретил старого знакомого. Куда,
спрашиваю, собрался? А он говорит: в лес. Я ему:
да ты что! Там сейчас экстремистов бомбят! А
он: да я так, дровец нарублю, а то вдруг реактор
сдохнет. Пожелал я ему удачи, обернулся — а за
плечами у него здоровенная корзина. Э, думаю,
не я один такой умный.
Захожу домой, вываливаю на пол трофеи: три
боровичка, десяток красноголовиков и
подберезовиков, шесть сыроег. Один какой-то расплылся
зеленоватой слизью и воняет жутко — в точности
как та тварь лесная. У другого выросло копыто,
но не расплылся. Несколько грибов перекусались,
с нынешними это бывает. Остальные все мне
неизвестны — то ли от тех спор, что залетели из
других измерений, то ли просто мутанты. После
проверю на съедобность методом Перетятько.
А ведь скажи мне кто до Эпохи Напастей, что
и в такие времена народ будет ходить по грибы,
— ни за что б не поверил.
Юрий ОХЛОПКОВ,
Наро-Фоминск
85
Ученые досуги
ш$ а
Ягодка
Шй
Оно и в двадцать первом веке
хорошо: лечь-полежать на
мягкой траве, помечтать да в
меру пофилософствовать,
улыбаясь солнцу... Но
дедушке не лежалось, он бегал как
заведенный, весь отдаваясь
поиску.
— Де-е-е-ла! Деду-у-у-ль! —
разнеслось над лесом. Внучку
надоел-таки говорящий кот со
своими сказками, и ребенок
потребовал человеческого
внимания.
— Иду, иду! — отозвался дед,
поворачивая к шалашу.
Двухкомнатный их шалаш,
с персональным
компьютером, интерфейсом и игротекой
на девятьсот мегабайт, нынче
вечером заберут. Отправятся в
город и дед с внучком. А как
обстоятельно собирались
сюда! Ворошили
региональный компьютерный банк,
выискивая самую что ни на есть
глухую тайгу...
— Дедуль! Хочу ягодку
посмотреть.
Дедушка открывает замок
на куртке и вынимает
серебряную коробочку с прозрачной
алмазной крышечкой.
— Гляди, внучек, вот она.
Километрах в семи отсюда, у
обрыва нашел. Потянулся, а
рука задрожала, ягодка с
кустика-то и скок! Еще чуть —
укатилась бы вниз, ну да я ее
хвать!
Внук по-взрослому
погрозил деду пальцем.
— Ты что вчера говорил?
Традиция — коль ягоду
обронишь, так с земли ее уже не
бери!
Нарушитель традиции
смутился. Втянув седую голову в
плечи и отвернувшись к
компьютеру, он глядел, как
премудрая автоматика
вырисовывает целительный для
стариковских нервов узор:
кустики, кустики, кустики, а
на них ягодки, ягодки,
ягодки...
Леонид ПЛАТОНОВ,
Иркутск
86
Ученые досуга ОСНОВОПОЛОЖНИК
системного подхода —
наш соотечественник
К 130-ЛЕТИЮ СИСТЕМНОГО ПОДХОДА
В последнее время стали модными системный
анализ, системный подход,общая теория систем.
В их основе лежит принцип: при изучении
сложного объекта в первую очередь изучать
целостные свойства, то есть свойства, которыми
обладает объект в целом, но не обладает ни одна из
его составных частей. Для этого требуется не
ограничиваться изучением составных частей
объекта, но в первую очередь изучать все связи
и взаимодействия между частями.
Поскольку всерьез изучать сложный объект
иначе и нельзя, крупные ученые прошлого
мыслили, конечно, системно, хоть и не пользовались
этим термином. Еще несколько лет назад в
советских книгах одним из основоположников
системного подхода называли К.Маркса. Но
почему-то никто не отметил заслуг нашего
соотечественника К.Пруткова. В своем провидческом
«Проекте о введении единомыслия в России» он
еще в 1859 году четко объяснил суть и
необходимость системного подхода: «Не по частям во-
дочерпательницы, но по совокупности ее
частей суди об ее достоинствах».
ИМГОЛЬДФАИН
Две этикетки,
найденные
на территории
бывшего СССР
1,1-дибром-З-хлорпропан
Адзин, адзин-дыбромь-три-хлорпропань
Бир, бир-дыбром-уч-хылорпырапаном
Виенас, виенас-дибромай-трюс-хлорпропанас
О, о-дэбромэ-трей-хлорпропанэ
Вене, венс-диброми-трис-хлорпропанис
Як, як-дубром-се-хлурпропан-оглы
Юкс, юкс-диброомм-колм-хлоорпропаанн
87
Сороковые роковые...
Мокрый луг
Быль
Валентин РИЧ
П. ГАРБУСЕНОК
Она пришла к нам на батарею в самом начале весны, когда на южных склонах котлованных
брустверов и земляночных холмиков начал сереть снег.
Накануне ее прибытия наш политрук Саша Гущин провел со всем личным составом батареи
разъяснительную беседу. Он разъяснил нам, что не вечно же нашему Ленинградскому фронту в обороне
сидеть, надо ж когда-нибудь и в наступление идти, прорывать блокаду. А для того необходимо
укрепить наши стрелковые дивизии. А для того необходимо из частей ВНОС — воздушного
наблюдения, оповещения и связи, из ЗПЧ — зенитных прожекторных частей, а также из ЗАПов —зенитных
артиллерийских полков, таких, как наш, высвободить часть мужчин и заменить их героическими
ленинградскими женщинами и девушками.
И тут же велел выйти из строя каптеру Попокину и прибористу Райхлину. А старшине приказал
готовить их к отправке.
Потом политрук долго втолковывал нам. что героические женщины и девушки будут нашими
боевыми подругами и чтоб любви с ними никакой не крутить. А кто закрутит, тот сразу полетит с
батареи, потому что во время войны какая может быть любовь? Вот когда победим, тогда
пожалуйста...
И комбат лейтенант Вдовыкин добавил, что если он узнает, что кто-нибудь к девчонкам
пристает, так пусть тот пеняет на себя.
Потом комбат спросил, есть ли вопросы. И командир четвертого орудия Вася Тимошкин
спросил, где наши боевые подруги будут спать — со своими отделениями или в отдельной землянке? И
лейтенант ответил, что нечего задавать дурацкие вопросы и чтоб к завтрашнему утру освободить
землянку связистов.
И так как никаких других вопросов не последовало, Вдовыкин скомандовал: «Разойдись!» И я
побежал провожать отбывающих.
От той тринадцатой батареи, что была сформирована в конце октября 1940 года в основном из
призванных в ту осень десятиклассников, к весне сорок второго не осталось и четверти. И вот
очередное расставание.
Когда я прибыл в полк и нас поместили в казарму и разбили еще не по отделениям, а лишь по
койкам и тумбочкам, в один из первых же дней, только мы вернулись с плаца, где сержанты
преподали нам очередную порцию строевой учености, раздался крик дневального:
— Встать! Смирно!
И в казарму вошел командир нашего дивизиона капитан Куракса, а с ним какой-то дядечка,
похожий на превратившуюся в человека белую мышь: глазки, как черные бусинки, ресницы и брови,
как мука, а кожа красная.
Капитан рассеянно выслушал рапорт подбежавшего дежурного по батарее, подошел к первой же
тумбочке, раскрыл ее, брезгливо сморщил красивый, румяный рот, отчего правый тонкий ус полез
вниз к точеному подбородку, и отрывисто приказал:
— Попокин, пиши! В тумбочках бардак!
Продолжение. Начало в № 7.
89
Белобрысый дядечка раскрыл тетрадь в коричневой клеенчатой обложке, положил ее на
тумбочку, слегка высунул розовый кончик языка и старательно стал карандашом что-то выводить. Я
смотрел на него с изумлением и думал: неужели так и пишет — «бардак»?
В это время Куракса отвернул на ближайшей, райхлинской, койке одеяло, затем простыни,
затем матрас — и все мы, вместе с капитаном, увидели на проволочной сетке грязные портянки,
оставленные для сушки.
Мы все так сушили портянки — это очень удобно: сунешь их вечером, и за ночь, к утру, они
превосходно высыхают, остается только получше помять их и покрепче потереть друг о дружку —
корочка грязи осыпается, и портянки готовы к употреблению. А если и постирать, то они,
конечно, станут чище, но за ночь под матрасами не успеют высохнуть.
Да, увидели мы портянки и замерли от ужаса, а капитан удовлетворенно проговорил:
— Попокин, пиши! Под матрасом бардак!
Он обогнул ряды кроватей, подошел к окну, пододвинул стул, вскочил на него пружинистым
скачком, со стула — на подоконник, вынул из кармана безукоризненно отглаженных галифе
белоснежный платок, провел им по ручке форточки, взглянул на платок и сказал:
— Попокин, пиши! На форточке бардак!
Затем он спрыгнул с подоконника, презрительно всех нас оглядел и назидательно отчеканил:
— У моей тети тоже был бардак, но в нем был порядок!..
В общем, до начала войны был Попокин батарейным писарем. Поскольку такой должности в
штате батареи не полагалось, числился он командиром дальномерного отделения, то есть моим
непосредственным начальником. Но на дальномере и не появлялся. А когда началась война,
пристроился в каптерку.
Честно говоря, так себе человек был Попокин. Но все равно я пожал ему руку и пожелал «ни
пуха, ни пера».
А Попокин вытянул из заначки — каптер же! — поллитровку спирта и черных сухарей четыре
штуки и налил старшине Макарову, и повару Витьке Шандеру, и Райхлину, и мне, и всем
остальным, кто пришел прощаться. И мы опрокинули, как полагается, и отломили от сухариков.
И Попокин принялся собирать вещички, а Шандер налил себе еще, а Райхлин встал и поманил
меня из землянки.
Иосиф Райхлин родом был из Смоленска. Их, смолян, у нас, на тринадцатой батарее, сперва было
трое: Фарберов — учитель, Черняков — инженер и Райхлин — как и я, за три месяца до призыва
окончивший десятилетку и потому не успевший еще получить на гражданке никакой профессии.
Фарберов и Черняков в первые же месяцы войны ушли на курсы младших лейтенантов и потом
командовали взводами в нашем же дивизионе. А Райхлин как начал, так и продолжал служить
четвертым номером ПУАЗО — прибора управления артиллерийским зенитным огнем.
Обязанности у четвертого номера были крайне элементарными — он стоял у своего циферблата
и, поворачивая маховичок, совмещал одну стрелку с другой. И автоматически точно так же
устанавливалась стрелка на циферблате пушки, и командир орудия мог назначить правильную трубку,
которую потом ставили на снарядах трубочные, чтобы эти снаряды разорвались тогда, когда
нужно.
Но сам-то Райхлин был, конечно, способен на гораздо большее, хотя всегда и во всем был он
какой-то... как бы это поточнее сказать... Ну, в общем, — большие толстые губы, большой
красный нос, а глазки — как щелочки. А ноги разлапистые, сапоги непременно заляпаны глиной,
шинель жеваная, ремень на ней на ладонь ниже, чем следует, и пряжка на боку — как раз на том
месте, где полагается быть патронташу. А пилотка обязательно поперек головы. И если зима, то
уши обязательно обморожены. И насморк.
Еще до войны, когда полк располагался в казармах, у нас в Ленинской комнате стоял биллиард.
Понятно, что все свободное от службы время мы проводили там. Между прочим, политрук Саша
Гушин выигрывал у любого, даже у капитана Кураксы, ударяя по шару «пыром», то есть держа кий
на весу. А Райхлин в это время в одиночестве, если не считать дневального, сидел в казарме у
своей тумбочки и читал «Дифференциальное исчисление» профессора Фихтенгольца — никому не
известного папы гремевшего в те годы скрипача Миши Фихтенгольца. А уже во время войны — по
ночам, когда все, кроме часовых, дежурных разведчиков и дежурных телефонистов, спали, он
зажигал сделанную из гильзы коптилку, в которую входило чуть ли не пол-литра солярки, и
принимался чертить чертежи.
На снарядной головке есть такое кольцо, которое перед выстрелом надо повернуть
специальным ключом, чтобы засунутый затем в казенник снаряд разорвался поближе к самолету. Как именно
поворачивать — указывал с ПУАЗО четвертый номер. А поворачивали трубочные: раз — зажали
двухпудовый снаряд между коленями, два — повернули ключ, три — подали снаряд заряжающему,
четыре — заряжающий дослал снаряд в казенник, пять — лязгнул затвором. Бах! — Мимо!
90
Райхлин решил это дело рационализировать — поставить на казенник такой механизм, чтобы трубка
устанавливалась сама собой на снаряде, уже засунутом в казенник. Возился он месяц или полтора,
затем чертежи пошли «наверх», а через полгода «вниз» спустилась почетная грамота за первое место
на смотре изобретений и рационализаторских предложений Ленинградского корпуса ПВО.
Конечно, перестраивать артиллерийское производство —дело непростое, наши трубочные
продолжали ставить трубки вручную...
Мы вышли из землянки, и Райхлин вынул из кармана шинели сложенную вчетверо ученическую
тетрадку и принялся выдергивать из нее и рвать страницы, пока не осталась только одна. Он
протянул ее мне и, сконфуженно улыбнувшись, пробормотал:
— Так, чепуховина. Неоконченные стихи... Ладно, потом окончим...
Я взял этот листок, сложил и засунул в карман гимнастерки, внутренний, тот, где лежал
комсомольский билет и еше фотография актрисы Милицы Корьюс из кинофильма «Большой вальс».
А потом поправил Иосифу шапку — чтобы она глядела, как полагается, звездочкой вперед.
А потом, через полчаса, не больше того, старшина Макаров вывел Райхлина с Попокиным на
шоссе, а я побежал к своему дальномеру, скинул чехол и навел дальномер на уходящих.
Они о чем-то говорили, размахивая руками, наверно, обсуждали свою будущую жизнь. Шапка у
Райхлина была опять повернута звездочкой вбок. Попокина кренило то в правую, то в левую
сторону — кроме рюкзака, он тащил еще выкрашенный зеленой пушечной краской сундук, и сундук этот
весил, должно быть, немало, потому что Попокин то и дело менял руку.
До того они заняты были разговором, что на батарею ни разу даже не оглянулись.
Вот так всегда — жил, жил, наживал радости и обиды, наживал друзей-товарищей, а вышел на
дорогу — и прошлого как не бывало, и все думы уже о том, что будет с тобой дальше. Если бы это
знать — что будет дальше, то не раз бы оглянулся!
Они не знали. Они не оглянулись...
Ксана Гарбусенок прибыла к нам не одна. Вместе с нею привел старшина широкоскулую,
широкоплечую Серафиму Вольвачеву и высокую, длинноногую Раису Серегину.
Из плоских шинелей торчали тонкие шеи. На серых лицах с бескровными губами одни только
глаза выделялись: у Вольвачевой и Серегиной — карие, у Гарбусенка —голубые.
Серегина была постарше своих подруг, замужняя, ее муж воевал где-то на Калининском, а дочка с
матерью в эвакуации находились. В Сибири. До войны Раиса официанткой работала, в кафе «Норд»
на Невском проспекте, и в армии хотела поближе к своей довоенной специальности устроиться, на
освобожденную Попокиным вакансию каптера. Но Вдовыкин на это не согласился, и Раису
определили в телефонистки.
Командир взвода управления младший лейтенант Катаев, пробовал, правда, бунтовать. Пускай,
мол, она идет на ПУАЗО, а с ПУАЗО пускай дают в связь парня — на деревья в кошках лазить да
катушки с кабелем, по пуду каждая, таскать. Но Вдовыкин наотрез отказал: кому ж еще, если не
женщине, торчать у телефона?
На ПУАЗО, на место Райхлина, поставили Вольвачову, самую быструю в счете, — она в мирное
время в ДЛТ, Доме ленинградской торговли, кассиршей работала.
А Гарбусенка, самую маленькую, — она Уланову макушкой как раз до подмышки доставала —
послали вместо Попокина в каптерку.
В отличие от своих подруг, коренных ленинградок, Гарбусенок была беженкой. После финской
кампании на отвоеванный Карельский перешеек переселили несколько колхозов с Украины, а
когда началась война, пришлось им оттуда бежать. Кого по дороге разбомбили, кто успел до блокады на
Большую Землю проскочить, а кто, как Гарбусенок, в Ленинграде застрял.
Конечно, совсем уж вместо Попокина она быть не могла, потому что Попокин ездил со
старшиной и поваром Витькой Шандером на склад, продовольствие получать, и там ворочал мешки да
ящики, а Гарбусенку этим делом заниматься было не под силу. Так что она стала в основном торчать
у котла. А Витька [Цандер по большей части — в каптерке.
Несмотря на строгое предупреждение командования — к боевым подругам не приставать,
понемножку к ним все-таки приставали. Ну не то, чтобы так уж давали волю рукам, но уговаривали вовсю.
Дело кончилось тем, что Раиса Серегина стала, почти и не таясь, жить с предупреждавшим нас
комбатом Вдовыкиным, а Вольвачова — с командиром ПУАЗО Тагиром Хасибовым.
Что касается Гарбусенка, то все считали, что она — со старшиной Макаровым.
И я считал так — до той поры, пока однажды у нас со старшиной не произошло по этому поводу
столкновение. Ну, не столкновение, а так, вроде того.
Я дежурным по батарее был и поздно уже, после отбоя, иду по позиции — гляжу, а на кухне
маскировка нарушена, часть окна светится. Я — туда. Подбежал к окну и вижу — сидят за столом старшина
и Гарбусенок. Старшина — по одну сторону, —Гарбусенок — по другую. Перед Гарбусенком стоит
91
полная миска. Что на дне — не видно, а сверху — здоровущий кусок американской колбасы,
квадратный, неразрезанный, по форме банки. А перед Макаровым — ничего, пустой стол.
И слышно, как Макаров говорит:
— Опять двадцать пять, за рыбу деньги! А ты через не хочу!
А Гарбусенок что-то тихо отвечает, а что именно — не слышно.
А Макаров говорит:
— Какой же я старшина, когда повар у меня — одни кости?
Хотел уж я было постучать по стеклу — поправьте, мол, маскировку — только вдруг Гарбусенок
как сорвется с места, как ткнется носом старшине в плечо!
Этого мне еще не хватало.
Отвернулся. Хотел уйти. Но потом сообразил: надо все же, чтобы свет занавесили. Не то увидит
комбат или политрук, и мне, дежурному, еще и влепят.
Обошел я кухню кругом — топая сапогами погромче, стукнул дверью — тоже погромче, и вхожу.
— Чего, говорю, светомаскировку нарушаете?
Придвинул табурет и полез поправлять. Пока поправлял, Гарбусенок с кухни исчезла.
Я тоже хотел идти, но старшина остановил меня.
— Садись, говорит, хоть ты рубай: не пропадать же добру!
Меня в те времена в таких делах уговаривать не приходилось.
Сижу, наворачиваю колбасу с шрапнелью (девичья фамилия — перловка). А Макаров сидит
напротив меня, подперся и глядит, как я это проделываю. И видно, что хочет мне что-то еще сказать,
да не знает, как подступиться.
И когда я уже начал ложкой по сухому дну скрести, он поглядел на потолок и сказал:
— Думаешь, не вижу, как на нее таращишься?
Я молчу.
Макаров перевел взгляд на плиту с вмазанными котлами и сказал:
— Имей в виду — я человек ревнивый!
Тогда я не выдержал и говорю:
— А как же Гретка?
И тут же пожалел, что сказал это, — таким белым и страшным стало макаровское лицо.
III. ГРЕТКА
Вскоре после начала войны наша батарея стояла на окраине деревни, носившей название Красный
Веддинг.
Мы тогда это слово все знали. По знаменитой песне «Ди роте Веддинг марширт» —«Красный
Веддинг идет». Это была боевая песня немецких коммунистов. Ее часто передавали по радио.
Особенно хорошо пел ее знаменитый антифашист Эрнст Буш. А у нас в школе, например, пели ее на
уроках музыки вместе с другой песней немецких коммунистов — «Друм, линкс, цвай, драй! Друм,
линкс, цвай, драй! Во дайн платц геноссе ист...» В общем — поскольку ты рабочий, становись в
наши ряды.
В Красном Веддинге жили немцы. Раньше я думал, что в нашей стране немцы жили только
вразброс, по городам. И еще — в Республике Немцев Поволжья. О существовании немецких поселений
под Ленинградом я узнал впервые, когда меня призвали в армию.
Наша батарея, как и все зенитные батареи нашего полка, и до войны часто переезжала с одной
позиции на другую — чтобы освоить разные сектора противовоздушной обороны Ленинграда. И
мне пришлось повидать в его окрестностях три рода колхозов: русские, финские (их почему-то по
старинке называли чухонскими) и немецкие.
Они здорово друг от друга отличались. Верней, русские и чухонские были похожи, но ни те, ни
другие не шли ни в какое сравнение с немецкими.
Вот и этот Красный Веддинг. Двухэтажные домищи из здоровущих темных бревен — похожие
потом мне только на севере видеть приходилось, такой дом триста лет простоит без ремонта, знай
только железо на крыше меняй. А все службы — из кирпича. И в каждом доме радиоприемник,
мотоцикл, уж о велосипедах и не говорю, даже все пацаны на велосипедах. Одеты колхозники по-
городскому, сапоги на всех кожаные и обязательно подбиты подковками. Улицы мощены
булыжником, и дворы мошены. А цветы — господи, какие цветы! — такой величины георгины я только на
Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Останкине видел, по полметра цветок.
А какая картошка у них была — в два кулака! Причем не моих — а Лени Уланова...
В первый раз мы тут стояли еще до войны. Войну встретили на Ладоге, на полигоне, оттуда сразу
перебрались в Мурино, а из Мурина через несколько дней — снова сюда. И только разгрузились,
только затащили в котлованы свои пушки и приборы, как видим — к Красному Веддингу подъехали
машины, крытые фургоны, не меньше десятка. Из фургонов выскочили солдаты с винтовками-по-
92
луавтоматами — у н ас тогда этих полуавтоматов было по штуке на отделение, дрянь, между прочим,
летом еще ничего, но тоже если хоть одна песчинка попала — разбирай затвор; зимой же вообще
мука — не работает, и все...
Да, выскочили солдаты и оцепили Красный Ведцинг. И я услышал, как в каком-то доме собака
взвизгнула.
У них в каждом доме обязательно овчарка была, злющая — к чужим, конечно, и если без хозяина.
А так, например, Гретка Вайскопф, старшины Макарова любовь, подходила к нам со своим
Артуром — ух, и красавец-пес, черный хребет, черные уши, черный хвост, а грудь светлая и лапы
светлые, почти белые, а загривок, как у волка. Он никогда никого не трогал, только не терпел, когда
боролись. Мы до войны любили побороться, особенно Азад Бегларян и Тагир Хасибов, — один
боролся по-армянски, а другой по-татарски, с подножками. Так вот, Артур этого не любил — как
только Тагир положит руку Азаду на шею и начнет его гнуть —особенно он при Гретке
воодушевлялся — Артур сразу же, с сидячего положения, прыгал и клал свои белые лапищи на плечи либо
Тагиру, либо Азаду, молча, но очень внушительно, и морда при этом была у него очень серьезная.
Подержит так лапы с полминуты и опять садится и смотрит человеческими глазами — и никто больше
не показывает свою силу...
Да, слышу, собака взвизгнула — и выстрел. И опять тихо. Я выскочил на дальномер, снял с него
чехол, развернул и гляжу. Смотрю, подбегает к Греткиному дому старшина Макаров, о чем-то
говорит с солдатом, наверное, уговаривает пропустить, а тот не пускает, наверное, объясняет, что не
имеет права. А старшина настаивает. А тот не пускает. А старшина как толкнет его и пошел. А тот
полуавтомат с плеча и кричит: «Стой!» А старшина за пистолет. Не знаю, что бы тут получилось, но
в это время раздался дикий крик нашего политрука, Саши Гущина:
— Старшина! Ко мне!
Макаров покрутился, покрутился и — сунул пистолет в кобуру. И побрел обратно. А солдат, тот,
с полуавтоматом, так и держал его на мушке, пока старшина не отошел метров на сто. Тут Гущин
Макарову дал дрозда! Верней, дрозда ему он дал потом, через несколько дней, а тогда быстренько
посадил его в машину и с каким-то делом отправил в штаб полка.
После ребята говорили, что политрук старшину от трибунала спас, его искали, а Гущин сказал,
что это был чужой какой-то старшина, заехал бензину в машину долить, а откудова он — никому не
известно...
А я все гляжу в дальномер, как из домов с аккуратными тючками и чемоданчиками выходят люди
и как их грузят в эти фургоны.
И Гретку видел, еле ее узнал. У нее волосы такие заметные были, белые и пушистые, какие обычно
бывают только у ребятишек лет до десяти, а ей было уже семнадцать, она семилетку кончила и работала
на ферме, прилично, между прочим, получала — шестьсот рубликов, не считая натуры. Она старшине
всегда вечером притаскивала двухлитровый бидон с парным молоком. Вкусное было молоко...
А теперь волосы Греткины куда-то делись, из-под черного беретика ни одной прядки не видно.
Она пока к машине шла, все смотрела в нашу сторону, как будто ждала помощи, но Саша Гущин
загнал всех в землянки, велел, чтобы никто, кроме разведчика, на позиции не торчал. Только я
остался, скорей всего, политрук подумал, что я выверкой дальномера занимаюсь. А Гретка меня не
заметила. Хотя, может, и заметила, только виду не подала, не я был ей нужен. Так, на опустевшую
нашу позицию глядя, ухом вперед и влезла в фургон...
На очередной политинформации политрук нам разъяснил, что немцев нельзя было оставлять в
Красном Ведцинге, что их надо было интернировать, то есть отправить в Сибирь, потому что тут
близко фронт, а среди них вполне могут затесаться диверсанты...
А после, уже зимой, нас больше всего удручало то, что мы сразу не схватились и, как только
немцев увезли в фургонах, не пошли к ним во двор и не раскупорили их картофельные ямы. Мы
знали, что у них там видимо-невидимо картошки, но тогда как-то не сообразили, а когда
сообразили, было уже поздно: откуда-то понаехали грузовики с высокими бортами и всю картошку
подчистую выгребли. Уже в блокаду удавалось нам иногда добывать из-под снега за три-четыре часа
тяжелой работы одну-две картофелины. Даже странно, что сразу никто не сообразил. Уж на что
хозяйственный человек был у нас старшина Макаров, и то не сообразил...
Вот про эту Гретку из Красного Ведцинга я и спросил Макарова, когда он стал мне насчет Гарбу-
сенка вкручивать.
Я думал, старшина ударит меня. Но он очень спокойно и с каким-то даже сожалением сказал:
— Сопляк!
И вышел из землянки.
И я остался один, в полной растерянности, не зная, горевать ли мне, оттого что сдуру причинил
человеку боль, или радоваться: ведь, судя по тому, что я увидел и услышал, разговоры, будто у него
что-то с Гарбусенком, были, скорее всего, досужим трепом...
93
IV. «ИЗ ВСЕХ МОИХ БОЛЬШИХ СТРАДАНИЙ
Я ПЕСНЮ МАЛЕНЬКУЮ СДЕЛАЛ...»
Двадцать седьмого августа 1942 года, в 17 часов 30 минут, как это и было предусмотрено приказом
командира дивизиона капитана Кураксы, походная колонна зенитной батареи лейтенанта Вдовы-
кина в составе шести трехтонных ЗИСов и двух полуторок, обдав синей бензиновой гарью
придорожные кусты, двинулась из Парголова по Бугровскому проселку в сторону Ленинграда.
Первой шла полуторка катаевского взвода управления с легковесным имуществом разведчиков и
связистов.
А замыкала колонну полуторка хозотделения, а проще сказать, — старшины Макарова, при
котором находились Витька Шандер и Гарбусенок.
Несколько минут машины прыгали по крутым выбоинам между могучими розовыми
булыжниками. Звяканье шандеровых ведер и баков вкупе с фырканьем моторов извещало окрестных жителей
о нашем отбытии.
Впрочем, жителей оставалось тут не бог весть сколько — блокада плотно прошлась по Парголову.
Иные дачи разобраны были на дрова, иные стояли заколоченные, и только в некоторых
продолжали ютиться по одному, по два человека, сплошь женщины — мужчины ушли воевать, а кто по
нездоровью да по старости не попал в армию, зимы не перенес.
Накануне нашего отбытия из Парголова я был дежурным по кухне и утром пришел в каптерку к
Шандеру получать продукты.
— Айн момент, — сказал Витька, — только отвешу конфет комбату.
И тут мой взгляд упал належавший на весах листок бумаги с острыми клочьями по одной
стороне. Что-то необычное было в этом листке. То ли цвет — с костяным каким-то отливом, то ли
толщина, то ли еще что-то. Я нагнулся и прочел:
«Лицинш, зришь лн ты: иа быстрой колеснице
Венчанный лаврами, в блестящей багряишгЬ,
Спесиво развалясь, Ветулм молодой
В толпу народную летит по мостовой?..»
Я выхватил из рук Шандера тоненькую книжку в темном кожаном переплете, из которой он
только что выдрал этот листок, и неожиданно для самого себя диким голосом заорал:
— Где взял, дубина?!
— Ты чего? — с ошалелой ухмылкой уставился на меня Шандер, тоже никак не ожидавший от
меня подобной ярости. — А чего такого? Кашку слопал — чашку об пол!.. Там их знаешь сколько?
-Где?
— Отпущу продукты и пошли, сам увидишь!
Через полчаса, сказавшись старшине Макарову, что ненадолго отлучимся, мы с Шандером
подбежали к стоящему среди высоких берез одноэтажному дому, который, как объяснил мне по дороге
Витька, остался без хозяев и выдан был соответствующим начальством нашей батарее на дрова.
Мы вошли внутрь.
Разбирать на дрова это никому теперь не нужное жилище начали с крыши. И ветер нанес уже в
комнаты серую пыль и ярко-желтые треугольнички березовых листьев.
Мебели не было почти совсем, но по темным пятнам невыцветшего паркета можно было понять,
что вон там, в углу, стоял рояль, вон там, у стены, — диван, а вот тут, под окном, скорее всего,
письменный стол.
И только книги оставались на своих местах, словно несли здесь молчаливый караул, — как
часовые, которых забыли сменить.
Их были многие сотни, а может быть, даже тысячи. В черных массивных резных шкафах, и в так
называемых шведских — с откидными, уезжаюшими вверх по металлическим направляющим
дверцами, и на простых, сделанных из сосновых досок стеллажах, поднимавшихся до самого потолка, в
центре которого зияла теперь дыра.
Кто был владелец этих несметных сокровищ? Ученый? Писатель? Артист?
Вряд ли одному человеку под силу собрать такую библиотеку — скорее всего, не одно поколение
русских интеллигентов вложило сюда свою душу.
Шекспир — на английском языке, Сервантес — на испанском, Данте — на итальянском, Вольтер
— на французском, Гете — на немецком... И были еще книги, язык которых я не мог определить:
какие-то закорючки, то ли арабские,то ли древнееврейские, плотно покрывали тяжелые листы
фолиантов. А в других непонятных книгах легкая до невесомости бумага покрыта была диковинными
иероглифами, бежавшими иногда слева направо (или, может быть, справа налево), а иногда сверху
вниз ( или, может быть, снизу вверх).
94
Но больше всего находилось тут наших, русских книг. И журналов. Четыре комнаты из пяти были
набиты ими целиком — не сами комнаты, конечно, а полки и шкафы.
Шандер давно ушел, а я все не мог оторваться — хватал то одну книгудо другую, перелистывал и
ставил обратно.
Сначала я проделывал это без всякой системы, пока не наткнулся на Лермонтова —точно такой
же однотомник, какой стоял в шкафу у нас дома, только этот был не в светло-зеленом, а в светло-
сиреневом переплете. Я взял его — и что-то сжалось у меня в груди.
Горные вершины
Спят во тьме ночной.
Тнхие долины
Полны свежей мглой.
Не пылит дорога...
С ума можно сойти от этой печали и доброты — как будто ты прижался щекой к теплой еще от
дневного солнца, но уже начавшей остывать земле...
После Лермонтова я бросился искать других своих знакомцев. И одним из первых увидел Гейне.
Четыре томика в кофейного цвета картонных переплетах. В точности такие в восьмом классе
подарила мне мама.
Неужели это было на самом деле — Москва, дом в Мясницком проезде, стихи?..
Я лихорадочно раскрыл первый томик. «Бух дер Лидер». Где же оно, мое любимое, где ж оно?..
Вот! На месте!
Аус майнен гроссен шмерцен
Махэ их ди кляйне лидер:
Ди хебеи ир клингенд гефидер
Линд штаттерн нах ирем хериеи. _rM_»,1L
Зи фанген ден вег цун траутен,
Дох коммеи за видер уид клаген,
Унд флагеи, уид волен нихт занген.
Вас зи им херцен шаутен.
...Из всех моих больших страданий
Я песню маленькую сделал,
Она вспорхнула, словно птица,
И к сердцу милой полетела.
Она нашла дорогу к милой,
ио, плача, снова прилетела.
И что увидела в том сердце —
Поведать мие ие захотела...
Острые готические буковки поплыли у меня в глазах. Было! Все было! И наша Москва! И наши
книги! Было — и есть! И будет — во веки веков!
Вернувшись на батарею, я рассказал о сокровище Вадиму Осокину, Вадим — политруку Саше
Гущину, и политрук распорядился поставить часового, пока не договорится с комиссаром полка о
том, чтобы переправить книги в полковую библиотеку.
Но договориться политрук не успел — пришел приказ сворачиваться.
Прежде чем разобрать дальномер, я выпросил у старшины Макарова два матрасных мешка и до
отказа набил их книгами.
Так и получилось, что вместе с дальномером «Карл Цейс» ехала теперь тоненькая зеленая
книжица Редьярда Киплинга с «Балладой о трех котиколовах», «Томми Аткинсом» и страшными, как
заклинание, «Я шел сквозь ад шесть недель, и я клянусь: там нет ни тьмы, ни жаровен, ни чертей,
только пыль, пыль, пыль от шагающих сапог, и отдыха нет на войне солдату». И «Заратустра»
Фридриха Ницше, в котором я так ничего и не смогу понять, ну ни единой фразы — то есть все слова,
каждое в отдельности, будут понятны, но складываться они будут в какую-то муть. И Генрик Ибсен
в виде двенадцатитомного приложения к журналу «Вокруг света». И эпос древней Индии —
«Рамаяна». И Конан Дойл с его великим сыщиком. И Эдгар По с его мрачным вороном. А из наших —
весь мой любимый Толстой. И весь Достоевский, от которого я обыкновенно не мог оторваться, но
уж, если оторваться удавалось, то подолгу не хотелось потом снова приниматься за чтение. И весь
Пушкин. И еще Пушкин: те, одетые в кожу томики, один из которых я отобрал у Витьки Шандера.
Сочинения Александра Пушкина, изданные в Санкт-Петербурге, в типографии Департамента
народного просвещения, в одна тысяча восемьсот двадцать девятом году, когда поэту оставалось еще
целых восемь лет жизни, когда не закончил он еще «Онегина», когда были у него еще впереди и
filue metnen «often Ффиедеп
Ша® Щ bit Xitinta 2\<btx;
£>ie btbtti lljr ftingenb ©eflcbcr
Unb pattern поф u)mtt $щт.
®« fcnbcn ben ©eg З^г fcrauten,
2)odj fommen fit tolebeV unb Ffngen,
Unb ftagen, unb tooGtn пЩ fagen,
S&tu ft tm fcerjm faftttttn.
95
болдинская осень, и Натали Гончарова, и Дантес... Как мог я не взять эти тоненькие томики с
ломкой желтоватой бумагой, на которые, может быть, он смотрел или даже касался их рукой?..
Растянувшаяся метров на двести колонна машин миновала дачи, лишь изредка блестевшие в
сумрачной глубине садов уцелевшими кое-где, желтыми от заката стеклами, выбралась на пустой
асфальт Парголовского шоссе, повернула налево и уже без треска и дребезга, ровно гудя моторами,
покатила в сторону города.
Проплыла мимо громада церкви, чуть не до куполов прикрытая пышными кленами кладбища,
раздавшегося за блокадные месяцы почти до самого шоссе.
Потом зазмеились тусклые от ржавчины трамвайные рельсы — раньше, до блокады, сюда
добиралась «двадцатка».
Потом по правую руку открылась простертая в смутную даль лесная низина, вся залитая сизым
туманом, из которого то там, то тут высовывались черные головы столетних сосен. Где-то здесь,
неподалеку, не видные сейчас в вечерней мгле, стыли, рождая туман, маленькие озера — местность
эта так и называлась — Озерки.
Собственно город начинался за Озерками.
Усилив гул, машины медленно вползли в гору, и призрачным нагроможденьем возникли впереди
каменные отроги городских кварталов.
Ни огонька не светилось нигде, Ленинград был безлюден и темен — как лес, как кладбище.
Сперва дома шли только по правую сторону шоссе, потом перескочили и на левую, и батарейная
колонна втянулась в черное ущелье между хребтами домов. Она двигалась так не менее получаса,
пока не выехала на широкую площадь, в глубине которой угадывалось приземистое здание
Финляндского вокзала.
Впереди был Литейный мост. Но на Литейный колонна не двинулась, она свернула влево, и
холодный, сырой ветер охватил машины. И хотя никакой команды подано не было, все, кто
находился в машинах, повернули головы вправо — туда, где черная пустота невской речной громады несла
в недалекую уже Балтику свои студеные воды.
Ветер бил в лицо, впивался в глаза, проникал сквозь поры кожи, — но никто не отворачивался, не
прятался за борт — хоть и ясным днем невозможно было увидеть отсюда, с набережной, ни
Адмиралтейской иглы, ни фальконетовского Петра, ни державной глыбы Исаакия.
Черный провал реки ушел в сторону, ледяной ветер ушел тоже, и колонна снова въехала в
сохранявшие дневное тепло улицы.
Склоны городских ущелий были здесь уже не те, что раньше, а в три, в два этажа, и кое-где даже
в один. Район этот именовался Пороховыми — с той, вероятно, поры, как царь Петр повелел
изготовлять на берегу одного из невских притоков зелье для пищалей и единорогов.
Здесь, на Пороховых, тринадцатой зенитной батарее все было хорошо известно. Вон круглый
каравай бани. Той самой. Вон мост через Охту. Теперь, если повернуть направо, километра через
полтора будет позиция, на которой батарея простояла два месяца и с которой совсем недавно, всего
лишь на прошлой неделе, была переброшена в Парголово.
Но направо колонна не повернула. Она повернула налево, проехала небольшую группу высоких
домов, поселок Ржевку — там до войны отличный был гастроном, булки, масло, халва, — покинула
пределы города и, сразу окунувшись в холод, покатила среди пустых полей, среди заплывших
туманом болот, среди мокрых перелесков, по неширокой асфальтовой ленте, бегущей на восток — туда,
где, как было сказано в зачитанном четыре часа назад перед строем батареи приказе командира
третьего дивизиона капитана Кураксы, «войска Ленинградского и Волховского фронтов завязали
ожесточенные бои с противником с целью прорыва блокады».
Гудели моторы, воздух был туг и свеж, прошлое уносилось назад, будущее надвигалось
стремительно и неотступно — и появилось у меня такое ощущение, что вот оно, наконец, настает — мое
время.
Продолжение следует
96
Глубокий эконом
РЕЦЕПТ ВТОРОЙ: НАУЧИСЬ ЖЕЛАТЬ*
Философский
камень успеха,
или
Рецепты желающему
преуспеть
По материалам книги Наполеона Хилла
«Думай и богатей».
Москва, Начала-пресс, 1992
Мы живем в постоянно меняющемся мире. Этот мир
настойчиво требует новых идей, новых подходов,
лидеров, изобретений, систем обучения и маркетинга,
новых книг, журналов, газет, сценариев для кино и
телевидения. И в состязании претендентов на
удовлетворение людских потребностей в новых и лучших вешах
побеждает тот, у кого есть определенная цель и жгучее
желание успеха.
Настоящими лидерами этого мира всегда
становились люди, которые умели использовать И заставить
работать неосязаемые, невидимые силы еше не
выявившихся возможностей и превращали эти силы (или
импульсы мысли) в дома, фабрики, фермы, приборы,
машины, предметы искусства и разного рода удобства,
делающие жизнь более комфортной.
Желание — вот точка опоры для мечты. Ничто не
рождается из безразличия, лени или неуверенности в себе.
Но запомните: все те, кто приходил к финишу первым,
' Рецепт первый — в № 6.
97
начинали с фальстарта. О.Генри обнаружил свой гений,
отбывая заключение в тюрьме. Чарлз Диккенс начал с
наклеивания этикеток на баночки с ваксой. Роберт
Берне был сперва неграмотным деревенским парнем...
Я хочу рассказать об одном из самых необычных
случаев.
Впервые я увидел этого человека через несколько
минут после его рождения. Он был без ушей и, по
мнению врача, обречен на пожизненную глухоту и немоту.
Я оспорил точку зрения врача. Я имел на это право,
потому что был отцом ребенка. У меня тоже созрело
определенное мнение, но я высказал его безмолвно, в
тишине своего сердца. Я сказал себе: мой сын будет
слышать и говорить. Как? Я был уверен, что есть какой-
нибудь способ, что найду его. Вспомнились слова
Эмерсона: «Весь мир устроен так, что научает вере. И
надо подчиниться и жить своей судьбой и напряженно
ждать сквозь годы и потери, когда Господь людей
заговорит с тобой». Слово Господа? Желание! Ведь больше
всего я хотел, чтобы мой мальчик не был глухонемым.
От этого желания я никогда не отступал.
Но что я мог сделать? Прежде всего — внушить сыну
то же самое желание найти пути и средства оживить его
слух. Я решил: как только ребенок подрастет
достаточно для того, чтобы общаться, я столь необратимо
заряжу его желанием слышать, что природе придется пойти
навстречу. Я никому не сказал о том, что думал и что
решил, но каждый день повторял клятву: мой мальчик
не должен быть глухонемым!
По мере того как сын рос и обращал все больше
внимания на окружающий мир, становилось заметно, что
какой-то слух у него все же есть. И хотя, когда
подошел возраст, в котором другие дети начинают говорить,
мой ребенок не делал к этому никаких попыток, по его
поведению можно было понять, что он различает
некоторые звуки.
Я был убежден, что если он слышит, даже слабо, то
эти слуховые способности можно развивать. И купил
фонограф. Когда малыш впервые услышал музыку, он
пришел в экстаз и быстро овладел аппаратом.
Однажды он прокручивал валик в течение двух часов подряд,
плотно сжав зубами край трубы фонографа. Я не понял
важности этой выработанной им самим привычки, пока
не узнал о звуковой проводимости костей. Вскоре
после этого обнаружилось, что он слышит вполне
отчетливо, если я говорю, касаясь губами косточки у
основания черепа.
Когда я увидел, что мальчику нравятся сказки перед
сном, то стал сочинять истории, которые могли
сформировать в нем уверенность в себе. Была одна история,
которую я рассказывал особенно часто, всякий раз
добавляя новые краски и сюжетные повороты: смысл ее
сводился к тому, что его увечье — не недостаток, а
достоинство огромной ценности. Я внушал ему, что у него
очевидное преимущество перед старшим братом,
которое будет проявляться множеством способов.
Например, учителя, заметив, что у школьника нет ушей,
будут уделять ему особое внимание и относиться к нему
особенно ласково. А когда он подрастет и начнет
продавать газеты (а его старший брат уже это делал), люди
станут давать ему больше чаевых, видя, какой он
жизнерадостный и деловитый мальчик, несмотря на свой
недостаток.
Когда ему было около семи, появились первые
признаки того, что мой метод приносит плоды. В течение
нескольких месяцев он выпрашивал как привилегию
разрешение продавать газеты, но его мать не
соглашалась. В конце концов мальчик все решил сам. Как-то
раз он выбрался на улицу через кухонное окно,
одолжил шесть центов у обувщика по соседству,
инвестировал этот первоначальный капитал в газеты, продал их,
реинвестировал, и так до вечера. После подведен я
баланса и расчета с «банкиром» чистый доход составил
сорок два цента. Когда мы вечером вернулись домой,
то обнаружили его спящим. Один кулачок был крепко
сжат. Мать разжала кулачок, вытащила монеты и
заплакала. В первом «деловом предприятии» она увидела
маленького мальчика, рисковавшего жизнью, чтобы
заработать деньги. А я увидел смелого и самонадеянного
маленького бизнесмена, у которого удвоилась вера в
себя.
Мы были уверены в том, что мальчик будет жить нор-
мальвой жизнью, общаться с нормальными детьми, не
разрешали ему изучать язык жестов и не отдали в
школу для глухих, хотя это вызвало много споров с
школьными чиновниками и стоило нам нервов.
Когда он уже учился в колледже, то однажды
испробовал электрический слуховой аппарат, но
безрезультатно. На следующей неделе ему попал в руки аппарат
другой конструкции, но сын опасался надеть его,
боясь нового разочарования. И все-таки желание
превозмогло страх. Он кое-как взгромоздил аппарат на
голову, включил батарейку — и произошло чудо, о котором
он мечтал всю жизнь: мир наполнился звуками!
Желание начало выплачивать дивиденды. Но
мальчику еще предстояло превратить свой недостаток в
достоинство.
Не будучи в состоянии полностью оценить важность
происшедшего, но уже объятый счастьем от
знакомства с миром звуков, он написал письмо изготовителю
слуховых аппаратов, в котором с энтузиазмом
рассказал о себе. Что-то в этом письме побудило компанию
пригласить молодого человека к себе в Нью-Йорк. И
вот, когда он осматривал фабрику, говорил с главным
инженером, нечто — проблеск, вдохновение, идея —
вспыхнуло в его сознании: миллионам глухих, живущих
без слуховых аппаратов, может помочь рассказанная в
той или иной форме история его собственной
преобразившейся жизни!
Вернувшись, он в течение месяца анализировал
систему продажи слуховых аппаратов и обдумывал
способы связи с глухими, с которыми хотел поделиться
своим новым мироощущением. Затем составил двухлетний
план. И когда ознакомил с ним компанию, его сразу же
приняли в штат для осуществления этого плана.
Думал ли он еще месяц назад, что принесет надежду
и облегчение тысячам людей, обреченных без его
участия на пожизненную глухоту?
Если бы его мать и я не смогли сформировать
сознание мальчика так, как мы это сделали, он оставался бы
глухонемым до конца своих дней. Когда я всем
сердцем, всей волей вживлял в него страсть слышать и
говорить — жить, как все люди, не пошел ли от меня к
природе некий импульс, заставивший ее построить мост
через море тишины, разделявшее мозг мальчика и
внешний мир?
Природа... Пользуясь некими странными,
могущественными и никогда не разглашаемыми средствами
«химии сознания», природа маскируется под тот самый
импульс желания — никогда не признающего слова
«невозможно».
98
коммерческий commercial
ИННОВАЦИОННЫЙ у у INNOVATION
ЦЕНТР / _Л CENTRE
Уфа Ж Химия — 1994
Ц&г#ае*нш гостил/
Сообщаем Вам, что с 8 по 12 ноября в столице республики Башкортостан процдет
традиционная международная выставка-ярмарка «Уфа—Химия—1994» .
Тематика выставки:
оборудование и автоматизация технологических процессов в области химии,
замкнутые химические технологии, теоретические и прикладные исследования
в области химии и химической технологии, особо чистые вещества, переработка
промышленных и бытовых отходов, экологическое оборудование, продукты и
технологии нефтехимии, химическая продукция для сельского хозяйства
(удобрения, пестициды), промышленная химия (лаки, краски, красители,
мастики, защитные и антикоррозийные покрытия, резины, каучуки,
промышленные масла, клеи, кремнийорганика, смолы, синтетические
полимерные материалы), пищевая химия (красители, пигменты, консерванты),
лекарства и косметика, бытовая химия, специальные химические средства.
Организаторы выставки:
Коммерческий инновационный центр «Лигас» — крупнейшая выставочная
организация в республике, с 1992 года — член Российско-Британской
Торгово-Промышленной Палаты.
Уфимский Государственный Авиационный Технический Университет — один
из крупнейших ВУЗов и научно-технических центров России
Внешнеторговая фирма АО«Нефтеавтоматика» — представитель ряда
зарубежных фирм.
Фирма «Fair Ex AG» (Швейцария) — привлекает к участию в выставке
инофирмы и обеспечивает транспортировку ярмарочных грузов и экспонатов.
На выставке вы сможете не только рекламировать фирму и продемонстрировать
ее достижения, но и участвовать в семинарах, организовывать оптовую и розничную
торговлю своей продукцией без каких-либо комиссионных сборов в пользу устроителей,
организовать презентацию фирмы.
Возможно участие в выставке в качестве покупателя
(без приобретения выставочной площади) и заочное участие
(рекламные материалы и коммерческие предложения размещаются на специальном стенде).
*Da (кЛ^еш б- *fycfre.
/
Наш адрес: 450000, Башкортостан, Уфа, ул. Карла Маркса, 12, КИЦ «Лигас»,
организатору выставки «Уфа—Химия» Скопцовой Диане Алексеевне.
Телефоны ДЛЯ справок: C472) 23-76-65, 22-74-65. Телетайп: 162512 ПИЛОТ.
Факс: C472) 33-16-77ЛИГАС Телекс: 162125 PTBSULIGAS
Предприятие «АЛЕН»
предлагает ваши любимые
индикаторы и реактивы
собственного производства.
Предприятие «АЛЕН* совместно с Аналитическим центром
проводит независимые экологические экспертизы и химические
анализы любых веществ (в т. ч. — нефтехимических и пищевых
продуктов); анализы — любой точности и сложности, с выдачей
сертификата РОСТЕСТа.
Мы выпускаем:
Нитразиновый желтый Эриохром черный Т
Метиленовый голубой Конго красный
Метиловый оранжевый Суданы I — IV
Кислотный хром-темно-синий Азуры I — //
Хромотроповую кислоту
Динатриевую соль
хромотроповой кислоты
Мурексид,
а также любые другие
по желанию заказника.
Ваши предложения
направляйте по адресу:
Количество не ограничено.
Оптовым покупателям предоставляется 5%-ная скидка.
109382, Москва, ул. Совхозная, дом 4, корп. 4, кв. 69.
Телефон для справок: @95) 955-42-71.
Телефон/Факс: @95) 359-45-19.
Комплекс «Государственный межведомственный инженерный центр
по координации медико-экологических и санитарно-эпидемиологических проблем»
(АО «Институт хроматографии в экологии», Главный испытательный центр питьевой воды)
Координирует научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы по
санитарно-эпидемиологическому благополучию, охране здоровья населения и окружающей среды.
Осуществляет: Проводит:
поставку спектральных и хроматографических
лабораторий, хроматографов, хромато-масс-
спектрометров, атомно-абсорбционных
спектрофотометров, вспомогательного
оборудования, лабораторной мебели, капиллярных
колонок для хроматографии, шумо-
виброизмерительного оборудования, переносных и
стационарных приборов для определения фенолов,
диоксинов, спиртов, углеводородов, пестицидов и
других токсикантов;
обучение персонала, шеф-монтаж и сервисное
обслуживание приборов.
Выпускает сборники с методическими указаниями
и стандартами, необходимыми для анализа вод,
воздуха, почв и продуктов питания.
Адрес МИЦКоординации: 115230, Москва, Каширское ш., д. 13, корп.З.
Тел.: @95) 111-05-73; 111-70-82 Факс: @95) 113-09-04
анализы питьевой воды на содержание
органических токсичных веществ, неорганических
ионов и радионуклидов;
сертификационные испытания устройств очистки
питьевой воды.
Разрабатывает методики определения токсичных
веществ в различных средах.
Оказывает методическую помощь и готовит
документы для аккредитации лабораторий качества
воды.
Реализует стандартные образцы растворов ионов
металлов.
ИМПОРТ - ЭКСПОРТ
ХИМИЧЕСКИХ СОЕДИНЕНИЙ, РЕАКТИВОВ
И ВЫСОКОЧИСТЫХ ВЕЩЕСТВ
Нижегородское предприятие «СИНОР ЛТД.» — исключительный и полномочный представитель
американской фирмы «STREM CHEMICALS, INC.»
на территории Российской Федерации:
> предлагает компьютерный каталог реактивов фирмы «STREM CHEMICALS» на дискетах;
> осуществляет поставку из США любых химических соединений, реактивов
и высокочистых вешеств по минимальным ценам с оплатой в рублях по текущему курсу;
> предоставляет скидки при закупках оптовых партий химикатов;
> приобретает химические реактивы отечественного производства.
За дополнительной информацией ТЕЛЕТАЙП: 151988 НС СИНОР
обращайтесь по адресу: ТЕЛЕФАКС: (8312) 33-01-53,
603000, г. Нижний Новгород, ТЕЛЕФОН: (8312) 33-35-56
А/я 411, «СИНОРЛТД» E-MAIL: RELCOM, alex@synor. nnov.su
100
/^
^
F 'PEE/
■Ж
ЭКОТЕСГ-110-н
ЭКОТЕСТ-110-ф
ЭКОТЕСТ-110-и
ЭКОТЕСТ-110-хпк
ЭКОТЕСТ-110-мл
СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ: ОБЛАСТЬ ПРИМЕНЕНИЯ:
производство недорогих, простых, удобных промышленность любая, экология, наука,
переносных приборов для экспресс-анализа сельское хозяйство, геология.
ПОСТОЯННО ПРОДАЮТСЯ ПРИБОРЫ:
©СЕРИЯ «ЭКОТЕСТ-110»:
ЭКОТЕСТ-110-рН — высокостабильный рН-метр,
— нитратомер для определения содержания нитратов в воде,
почве, фруктах и овощах,
— фториметр,
— измеритель жесткости воды,
— измеритель бихроматной окисляемости воды,
— микролаборатория для широкого круга ионометрических анализов,
которая умещается (и поставляется) в стандартном кейсе вместе с современными ионоселективными электродами
для определения различных ионов: F, С1, Вг, I, N03, CN , CNS ,С104, Re04, AuCl4, S2, C032, Сг042, Na+, K+, NH/,
Ag+, Hg2+, Ca2+, Cu2+, Cd2+, Zn2\ Pb2+/ S042, Ba2+/ S042\ а также рН (в том числе стерилизуемые), Eh и новейший
электрод для определения иона НР042\
® многоканальный микропроцессорный мономер-кондуктометр «АНИОН-410»,
® переносной термоанемометр «ТА-051— АЛМАЗ» — измерение скорости потока воздуха в
газоходах, трубопроводах и системах вентиляции,
® термооксиметр «AQUA-OXY»,
® БПК-тестер — измеритель концентрации кислорода при определении БПК,
® автоматизированный микропроцессорный ХПК-метр,
® переносной влагомер «КАПЛЯ» — измерение относительной влажности воздуха и
технологических газообразных сред,
® переносный цифровой термометр,
® комплект приборов и устройств для отбора проб воды и грунта в водоемах.
По специальному заказу осуществляем поставки
любых приборов и лабораторного оборудования
Особое B^KTi/.a.s^L^r
«ЭКОНИКС» ПОСТАВЛЯЕТ
Государственные стандартные образцы (ГСО) на следующие ионы металлов:
Fe3+, Hg2+, Ca2+, K+, Ba2+, Cu2+, Cd2+, Pb2+, Cr6*, Zn2+, Na+, Ag+.
Комплект из 12 ампул по 8 мл, концентрация — 1 г/л.
Кроме того «ЭКОНИКС» совместно с ГИЦ Питьевой Воды выполняет:
® химический анализ различных объектов (в том числе питьевой воды) на содержание: металлов
(методом атомно-абсорбционной спектрофотометрии); ПАВ, пестицидов, фенолов и других
токсичных органических веществ (хроматографическим методом); неорганических ионов;
® исследование качества воды водозаборных источников, эффективности ее очистки и
подготовку рекомендаций по совершенствованию способов ее очистки;
® разработку индивидуальных и групповых средств очистки и обеззараживания питьевой воды;
® методическую помощь и подготовку документов для аккредитации лабораторий контроля
качества воды, пищевых продуктов, воздуха, биологически активных жидкостей, фармакологических
средств и других объектов анализа.
v
Адрес фирмы «ЭКОНИКС»:
117421, Москва, у л .Новаторов, 40. ВНИИ Стандартов,
Телефон/факс: @95) 936-43-50.
J
101
Тульское КБ приборостроения предлагает
ПРОГРАММИРУЕМЫЕ ТЕРМОСТАТЫ
Прибор предназначен для циклического термостати рования биологических проб
с целью идентификации характерных участков ДНК.
Наши термостаты:
— чрезвычайно устойчивы в работе
— гораздо дешевле зарубежных аналогов и
не уступают им по техническим характеристикам
Основные характеристики:
— диапазон изменения температур 0—99,9 °С
температурная погрешность не более 0,2 "С
скорость изменения температуры 1 °С/сек
— скорость изменения температуры 1 °С/<
Гарантийное обслуживание в течение 1 года.
По вопросу продажи и сервисного обслуживания обращаться:
300001, г. Тула, Щегловская засека, тел.@87-2) 44-94-63.
Конструкторское бюро приборостроения.
BECKMAN INSTRUMENTS
ПРЕДЛАГАЕТ БИОАНАЛИТИЧЕСКИЕ ПРИБОРЫ , ЗАПчАСТИ И ПРИНАДЛЕЖНОСТИ
Наша программа:
ультрацентрифуги, в том числе аналитическая
и настольная
центрифуги для банков крови
лабораторные центрифуги
высокоэффективные жидкостные хроматографы
System Gold
колонки для ВЭЖХ
высокоэффективный капиллярный электрофорез
Р/АСЕ с тремя детекторами на выбор, включая
лазерную флуориметрию
секвенатор пептидов и белков
жидкостные сцинтилляционные счетчики серии
LS60Q0
Наш адрес: 119435 Москва, а/я 655, Б.Пироговская ул., д 6, 11 этаж. Тел/факс: @95) 248-48-36
проточный сцинтилляционный детектор для
ВЭЖХ
спектрофотометры UV-VIS, рН-метры
аминокислотные анализаторы, включая
чувствительный метод с DABS
клинические биохимические анализаторы
лабораторный универсальный робот
БИОМЕК-1000
установки получения особо чистой воды для нужд
лаборатории, клиники или производства фирмы
F&L (Австрия)
Малое предприятие
ЬМАЛАБ
предлагает
МИКРОДОЗАТОРЫ
фирмы «Biohit» (Финляндия)
для биологических, медицинских и физико-химических исследований.
Микропипетки разработаны основателем известных финских фирм «Finnpipette» и «Labsystems»
доктором Осмо Суованиеми.
Механические 1-, 4-, 8- и 12-канальные микродозаторы с изменяемым объемом дозирования от 0,5 до 5000 мкл.
Механические микродозаторы с постоянным объемом дозирования от 5 до 5000 мкл.
Многофункциональные электронные дозаторы (пипетка, диспенсер, дилютер и миксер в одном приборе):
1-канальные на 0,2-10, 5-100, 10-250, 20-500, 50-1000, 100-5000 мкл;
4-, 8- и 12-канальные на 5—100, 25—250 мкл.
У нас вы можете также купить:
— кварцевые кюветы для спектрофотометров, флуориметров
и других спектральных приборов;
— прецизионный программируемый термостат «ЦиклоТемп-4»
для амплификации генетического материала;
— тест-систему для идентификации личности
и определения спорного отцовства;
рН-метр- милливольтметр рН-150.
Форма оплаты любая. Поставка со склада в Москве.
Звоните нам по телефону @95) 939-31-72
/■
Агентство справочной и оперативной научно-технической информации
ИТАР-ТАСС - АСОНТИ
издает еженедельные иллюстрированные сборники БИНТИ
(бюллетени иностранной научно-технической информации).
KJJ JTTM-1 (естественные науки, техника). Проблемы и последние достижения в области
физики, химии, электроники, новых технологий, строительства, связи,
приборостроения, энергетики, авиа- и автомобилестроения, космической и
военной техники, конверсии.
TCpj JTTpf -7 (сельское хозяйство, экология, медицина). Проблемы экологии, достижения
медицины, сельскохозяйственные новации, новые биотехнологии.
%
V
Подписка принимается круглый год. Справки по телефонам: 229-28-64, 202-11-27.
На страницах сборника можно разместить рекламу. Звоните 202-83-66.
j
SS
Акционерное общество «ИСТА» представляет
СИСТЕМУ АНАЛИЗА ИЗОБРАЖЕНИЙ
<« В i/i деоТесТ»
— автоматизированное рабочее место для количественного анализа изображений
макро- и микрообъектов, фотографий, слайдов и фотонегативов.
В состав системы входит телевизионная и вычислительная техника ведущих фирм, что
обеспечивает надежную работу и качество исходного изображения.
С помощью программных пакетов «ВидеоТесТ-2.11» для DOS и «ВидеоТесТ-3.0» для WINDOWS
вы сможете преобразовать, сравнить несколько изображений, провести измерения линейных, яр-
костных и угловых величин, выделить объекты для определения выбранных параметров формы и
размера, статистически обработать и документировать результаты.
Вы можете использовать «ВидеоТесТ» в различных областях науки и техники:
— науки о жизни (медицина, зоология, биология...);
— материаловедение (металловедение, композиционные и керамические материалы...);
— окружающая среда (экология, геология...);
— техника (криминалистика...);
— нетрадиционные методы исследований (дерматоглифика, хиромантия и хирогномика...)
По всем вопросам обращайтесь в АОЗТ «Иста»:
Телефоны для справок: 197342 Санкт-Петербургf а/я 105.
(812) 210-99-35, 210-96-67. E-mail: lena@videotest.spb.su
НАУЧНО-ПРОМЫШЛЕННАЯ И КОММЕРЧЕСКАЯ КОМПАНИЯ
dP РЕАЛОН
предлагает
со склада
ХИМИЧЕСКИЕ РЕАКТИВЫ
Наш адрес10184$ Москва, Кривоколенный пер., д.12
Телефоны:@95)924-50-72, 923-65 44
103
Яша
Лицом к лицу с читателем
Анкета-93/94
Уже не в первый раз проводит
редакция анкетный опрос
подписчиков «Химии и жизни». Такая
обратная связь — дело совершенно
необходимое: мы должны знать, что
читатели о журнале думают, чего от
него хотят, что им в нем нравится
и что не нравится.
Правда, нынешняя анкета
пришлась на нелегкое время — для всех
вообще, и для нас в том числе.
Начать с того, что декабрьский номер,
где была напечатана анкета, вышел
с четырехмесячным опозданием: у
издательства «Наука» не было
денег вовремя закупить бумагу. До
читателей анкета дошла в марте, а
то и в апреле, а ответы на нее мы
получали весь май и июнь, потому
и результаты их обработки
публикуем только сейчас.
Среди подписчиков, которые
получат этот номер, уже не
окажется многих из тех, кто отвечал на
анкету: тираж декабрьского
номера превышал 30 000 экземпляров, а
теперь, как видите, сократился
вдвое. И немудрено: подписная
цена на журнал стараниями
бумажников, полиграфистов и
распространителей стала многим не по
карману. Сейчас идет подписка на
будущий год, и есть серьезные
основания опасаться, что тираж в
очередной раз уменьшится — нам
опять пришлось поднять цену...
Тем не менее мы считаем, что
большинство давних друзей
«Химии и жизни» покинуло нас лишь
вынужденно и ненадолго, что рано
или поздно, когда их — и наше —
материальное положение
улучшится, они снова вернутся в
число подписчиков. Поэтому ко всем
мнениям, советам и пожеланиям,
высказанным в ответах на анкеты,
мы намерены отнестись с
величайшим вниманием.
ЧИТАТЕЛЬ-93/94
В общей сложности 680 ответов на
анкету пришло в редакцию к
концу июня, когда мы подвели черту
и начали их обработку. Это почти
2,5% от числа подписчиков —
довольно высокий процент для таких
опросов (в 1985 г. на анкету
откликнулось меньше 0,5%
подписчиков; но тогда и тираж превышал
300 000 — вот были времена!..). К
тому же нужно иметь в виду, что
многие ответы выражали мнение
не одного человека, а сразу
нескольких — обычно всей семьи, от
бабушек до внуков.
Что же мы узнали из этих
ответов о наших читателях (о тех, во
всяком случае, кто откликнулся на
анкету, — такую оговорку нужно
постоянно иметь в виду при
дальнейшем чтении)?
Половине читателей,
ответивших на анкету, перевалило за
сорок, почти 30 процентам стукнуло
пятьдесят, а средний их возраст —
42 года (в 1985 г. он составлял 37
лет, в 1980 — 33 года, в 1967 — 27).
Меньше 2% ответов на анкету
пришли от школьников, всего 10% —
от юношей и девушек
студенческого возраста A8—25 лет).
Конечно, нужно учитывать, что в этом
возрасте люди меньше всего
склонны заполнять всякие анкеты,
— и все же...
81% читателей имеют вузовские
дипломы, 23% — кандидаты и
доктора наук. Это приятно, но где же
полрастающая научная и
инженерная смена?
Почти треть ответивших на
анкету занимаются научной работой
или преподают в ВУЗах, четверть
— работают на производстве. Есть
среди приславших свои ответы
люди довольно-таки неожиданных
профессий: лесник, живописец по
фарфору, прачка...
Около 30% ответов на анкету
прислали москвичи и
петербуржцы, а всего в крупных городах
живут почти 3/4 подписчиков. Лишь
единичные ответы пришли из
бывших республик Союза, что хотя и
понятно — подписаться на «ХиЖ»
там сейчас трудно, а местами и
невозможно, — но от этого не
менее огорчительно. Пока еще
неясно, что можно сделать, чтобы
журнал попадал в Киев, Минск или
Алма-Ату, — но мы такие
возможности ищем.
КОМУ ЧТО НРАВИТСЯ
Самыми популярными из разделов
журнала, как и следовало ожидать,
оказались рассказы о животных и
растениях (их читают больше 91%
ответивших на анкету), полезные
советы и консультации (тоже 91%),
научные новости (90%), статьи о
болезнях и лекарствах (89%) и
литература, включая фантастику
(85%). Меньше всего читателей
привлекают Клуб «Юный химик»,
что и понятно (неожиданно другое:
почти две трети тех, кто его все же
читает, — люди с высшим
образованием, а четверть — кандидаты и
доктора наук, живушие, вилимо, по
правилу «век живи — век учись»),
и наши поэтические страницы (то
ли время сейчас такое, что
одолевают сугубо прозаические заботы,
то ли качество публикуемой нами
поэзии недостаточно высоко — во
всяком случае, тут есть над чем
подумать редакции).
Отдельный вопрос анкеты был
посвящен некоторым нашим
рубрикам, которые, откровенно
говоря, вызывали у нас те или иные
сомнения. Правда, выставить им
баллы взялись далеко не все читатели,
но в общем результат показал, что
наше беспокойство было в
значительной мере напрасным. Ниже
других оценены «Выставочный
стенд», фантастика (особенно
читателями зрелого возраста —
старше 50 лет) и «Ученые досуги»
(преимущественно работающими на
производстве и молодежью, что
тоже понятно).
Не вызвали особых возражений
и анонсы отдельных статей,
которые мы с недавних пор стали
печатать в начале журнала: больше чем
двум третям читателей они
помогают ориентироваться в номере
(правда, кое-кто считает, что от
них «пахнет дешевой рекламой» и
они «противоречат духу журнала»,
— но это означает только одно:
нужно, значит, делать их так,
чтобы не пахло и не противоречили).
Отрадно, что двум третям
читателей публикуемая в журнале
информация помогает в их
профессиональной деятельности —
особенно научным работникам, учителям
и, как ни странно, некоторым
пенсионерам.
Особый разговор, как обычно, —
об оформлении журнала. Изменить
его хотели бы всего 6,5% ответив-
104
ших на анкету, да и то многие
имели в виду, как выяснилось, не
общий его стиль и изобразительное
решение, а скорее полиграфическое
исполнение журнала: убогие
краски, бумагу, скверное качество
отечественной печати. Эту проблему
мы, как видите, наконец решили,
хоть и не без труда — «заграница
помогла».
Что же касается
художественного оформления, то тут, как всегда,
мнения попадались самые
полярные и высказывались в самой
эмоциональной и категорической
форме. С одной стороны — «рисунки
дуратские (так. — Ред.), лучше бы
их не было»,
«противоестественные, надуманные
рисунки-уродцы», «сексуально озабоченным
художникам попытать счастья в
изданиях соответствующего профиля, а
прочим немедленно встать на учет
в психдиспансере». С другой —
«оформление — одна из основных
причин, по которым мы
выписываем журнал; нам очень нравятся
ассоциации художников,
заставляющие размышлять», «не меняйте
фирменного знака «ХиЖ» —
парадоксальных рисунков-шаржей,
служащих иллюстрацией и
одновременно эпиграфом к статье», и даже
— «получая очередной номер
журнала, я его целую»! В общем,
подавляющему большинству
читателей оформление журнала нравится.
Что же до множества частных
советов и пожеланий по этой части,
которые содержались в ответах на
анкету (и среди которых очень
многие показались нам дельными и
интересными), то наши художники
обещают их по возможности учесть.
КОМУ ЧЕГО ХОЧЕТСЯ
Пожелания по тематике журнала,
как всегда, поражают
беспредельным разнообразием. Читателей
интересует все — от успехов в
изучении Вселенной и термодинамики
неравновесных процессов до
парапсихологии, «научного
фольклора» и практических советов на
предмет выживания. С другой
стороны, столь же разноречивыми
оказались и соображения о том, чего
нам следует печатать поменьше или
вовсе не печатать. Вот на выборку
некоторые из высказываний на сей
счет:
«Печатайте больше размышлений на
методологические, общенаучные
темы».
«Сократите размышления и
отвлеченные рассуждения».
«Оставайтесь большим окном в
область естественных наук, почаще
поднимайте голос в ответ на
псевдонаучные, мистические и
шарлатанские голоса».
«Напишите, как устроен мир, что
думают ученые о религии, что за
личность был Иисус Христос».
«Будьте развлекательным журналом
для ученых; печатайте больше
псевдонаучных статей-хохм».
«Побольше химии, поменьше жизниI»
«Меньше химии, больше жизни!»
«Глубже отражайте достижения
молекулярной биологии, генетики,
биохимии».
«Сократите биологию, генетику,
биохимию».
«Защитите химию и химиков!»
«Оставайтесь всегда таким же
интересным не только для химиков, но
и для философов, биологов,
историков».
«Повернитесь лицом к экономике:
практические советы и чужой опыт
— как организовать свое дело, свой
институт».
«Не надо политики, социологии,
экономики».
«Ваш популярный журнал должен
проделать огромную работу по
повышению экологической грамотности
населения и по объединению сил в
этом направлении».
«Хватит писать об экологии!»
«Напечатайте о собаках —
селекция, породы, зоопсихология, влияние
на здоровье человека».
«Напишите еще про «баборыбу».
Ну, итак далее...
И эти, и все остальные
рекомендации мы, конечно, будем иметь в
виду. А один читатель написал:
«Интересуюсь всем, если это
хорошо написано», — наверное, этим и
надо будет в первую очередь
руководствоваться нам в редакционной
работе.
МНЕНИЯ И СУЖДЕНИЯ
«Стиль «ХиЖ» — это, пожалуй, то,
чего тщетно пытаются достигнуть
другие издания: приятно, когда у
читателя предполагается наличие
интеллекта и чувства юмора».
«Удивительное дело, мне нравятся
ваши номера через раз, то есть раз в
два месяца вы выдаете скучный
номер».
«За последние годы во многих
журналах, рассчитанных на
интеллигенцию, появились мат, порнуха,
политическая дешевка. Вы от них
выгодно отличаетесь. Не потакайте
быстротечной моде!»
«Поменьше «москвизма», маразма и
снобизма».
«Работаю я лесником, свое
хозяйство (козы, огород, сад) отнимает
много времени, и при получении
журнала читаю его урывками, зато зимой
и в непогоду перечитываю заново от
корки до корки».
«Будьте такими, как сейчас, иначе
не стану выписывать!»
«Содержание журнала абсолютно
несовместимо с моим
мировоззрением и жизненными установками».
«Благодарю вас за информацию (от
вас я впервые узнавал о новых
теориях и открытиях даже по своей
специальности и, цитируя ваши
статьи, повергал в недоумение
своих вузовских преподавателей,
знакомых и даже любимых девушек), за
фантастику (которая заставляет
думать о предназначении человека
больше, чем многие философские
трактаты), за исторические уроки
(не могу забыть дневников
академика Капицы)...»
«Раньше с большим удовольствием
читал фантастику, а теперь
непонятно, что вы печатаете, — очень
странный подбор рассказов».
«Да хороший, хороший журнал, что
вам неймется ?»
«Выпускайте журнал и на
иностранных языках и распространяйте
за рубежом — он наверняка будет
популярен и там».
«Только не пропадите, несмотря на
уменьшение тиража!»
«В нынешнем виде журналу, к
сожалению, ничего, кроме скорейшего
краха, пожелать не хочется».
«На 1994 год не подписался —
воруют же!»
«Желаю вам невозможного —
подешеветь».
«Подписался, но, вероятно, в
последний раз — дорого! А вам желаю
выжить. Прощайте!»
«На другие журналы не хватает
денег, а на вас выделила. Что-то же
должно быть для удовольствия!»
105
Историческая экология.
Кандидат географических наук
Л.Г.Бондарев.
«Земля и Вселенная», 1994, № 3.
Часто приходится слышать, что во всех
экологических бедствиях — и уже наступивших, и еще
только прогнозируемых, — повинны
исключительно современная наука (чаще всего, увы, —
химия) и новейшая техника: это они, дескать,
создают слишком мощные средства воздействия
на окружающую среду, которые и становятся
причиной всяческих бед.
Некоторый резон в этом, конечно, есть, что
наглядно продемонстрировал всему миру
Чернобыль. Однако история свидетельствует, что
при достаточном усердии много чего можно
натворить и без всякой науки и техники, —
изрядное число таких примеров приведено в этой
статье. Не прибегая ни к каким особым
техническим достижениям, древние обитатели
Европы и Северной Америки истребили множество
видов крупных травоядных; вырубка лесов,
экстенсивное земледелие и перевыпас скота
превратили из лесостепи в полупустыню Лёссовую
провинцию Китая и привели к тому, что
древним римлянам пришлось завозить хлеб из
Галлии и Северной Африки, и так далее. Уже
древние китайцы поняли, что экологические
бедствия прямо связаны с деятельностью человека:
согласно их философии, «обычный ход
природных процессов — верный признак
правильного поведения людей, а аномалии в природе
проявляются вследствие дурных нравов и
неправильного образа жизни».
И даже «экологическое оружие» первыми
применили вовсе не американцы во Вьетнаме. Как
сообщает китайский историк Сыма Цзянь A45-
86 гг. до н.э.), «однажды Ши-хуан, первый
император династии Цинь, переправлялся через
Янцзы, чтобы посетить храм на горе Сяньшань.
Сильный ветер затруднил переправу. В
пережитых треволнениях придворные гадальщики
обвинили обитающий на горе дух дочери
мифического героя древнекитайской истории Яо.
Разгневанный император решил отомстить. Он повелел
оголить гору и тем самым опозорить женщину-
дух. Три тысячи каторжников были посланы на
Сяньшань и вырубили деревья на склонах горы,
все до единого»...
106
Города и экология.
Доктор архитектуры,
профессор В.Владимиров.
«Наука и жизнь», 1994, № 6.
Один из аспектов той же самой проблемы — тема
этой статьи. Правда, ее автор придерживается
более оптимистического взгляда на вещи,
поскольку утверждает, что «практически все
экологические кризисы прошлого — вымирание
крупных животных в эпоху верхнего палеолита,
казавшийся неразрешимым сырьевой кризис,
возникший на стыке феодализма и
капитализма, кризис больших городов — все они в конце
концов были преодолены. Это дает веру в то, что
человечество способно преодолеть любой
кризис». Оно, может быть, и верно, — в конечном
счете и в масштабах всего человечества
(впрочем, и это тоже еще не факт). Однако тем
отдельно взятым людям, которым выпадает на долю эти
кризисы преодолевать, — пусть даже они сами,
вольно или невольно, их вызвали, — приходится
ох как несладко!
Если говорить о кризисе городов, то сам же
автор констатирует, что во многих странах быстро
растут огромные урбанизированные районы —
мегаполисы, которые простираются иногда на
тысячу километров. Это, например, «Босваш» на
атлантическом побережье США — уже
практически слившиеся между собой Бостон,
Вашингтон, Нью-Йорк, Филадельфия и Балтимор с
населением 80 млн. человек, или «Токайдо» в
Японии — Токио, Иокогама, Киото, Нагоя, Осака,
где живут 60 млн.человек; а в ближайшем
будущем к ним добавятся «Чипитс» — Чикаго плюс
Питсбург D0 млн.), «Сан-Сан» —
Сан-Франциско, Окленд, Лос-Анджелес и Сан-Диего B0
млн.)... О «язвах» этих супергородов мы
достаточно наслышаны, хоть теперь больше не
списываем их исключительно на недостатки
капиталистического строя (ведь и наша Московская
агломерация уже насчитывает больше 13 млн.жи-
телей); конечно, со временем они так или иначе
будут залечены, — но каково сейчас жить
человеку в центре гигантских асфальтовых и
бетонных ульев?
Кстати, в том же номере «Науки и жизни»
напечатана заметка «Зоны геологического риска на
территории Москвы». В отличие от навязших в
зубах псевдонаучных разглагольствований о
неких «геопатогенных зонах» и таинственных
полях, сулящих всевозможные недуги и несчастья,
здесь идет речь о действительных опасностях,
которые грозят городу. Оказывается, в зоне
вполне реального геологического риска находится
почти половина территории Москвы.
Геодезические наблюдения позволили обнаружить здесь,
например, 10 участков, где происходит
ускоренное оседание поверхности земли и могут
образовываться воронки и провалы — вроде той 38-
метровой ямы, что возникла в 1977 г. прямо на
проезжей части Хорошевского шоссе. На
подобных участках стоят, например, ТЭЦ-9 и ТЭЦ-12,
хладокомбинат № 13 и даже — о ужас! —
кондитерская фабрика «Красный Октябрь» и пивзавод
имени Бадаева!..
Цунами Черного и Азовского морей.
Доктор геолого-минералогических наук
А. А. Никонов.
«Природа», 1994, №3.
Цунами — это огромная волна, которая
обрушивается на берег после землетрясения,
случившегося где-то на морском дне. Слово это японское,
потому что на западном побережье Тихого океана
цунами наблюдаются чаще всего и в густо
населенной Японии вызывают наибольшие бедствия.
Однако бывают цунами, оказывается, и на черно-
морско-азовских побережьях. Анализируя самые
разнообразные источники, автор статьи пришел
к выводу, что за последние два тысячелетия их
здесь случилось целых 20. Особенно сильным
было, по-видимому, цунами 543 года в районе
современных городов Варны и Балчика в Болгарии:
высота волны здесь составляла не меньше 4 м. А в
XV в. мощное землетрясение у Южного берега
Крыма вызвало цунами, которое нашло отражение
в легенде тогдашних аборигенов — крымских
татар: «И такие великие волны поднялись... у
деревни Форос... что несколько деревень было совсем
смыто...» Экое беспокойное место этот Форос!
Когда тонет корабль.
Доцент Н.О.Бажанов.
«Наука в России», 1994, № 3.
В открытом море корабли от цунами не тонут —
волна, порожденная землетрясением, пробегает
под ними почти незамеченной и вырастает в
грозный водяной вал только у берега.
А обычные морские волны способны не только
потопить корабль, но и прикончить тех, кто
уцелел при крушении, даже если они прекрасно
плавают и успели надеть спасательные жилеты. Вода
в 10—15 раз быстрее, чем воздух, отнимает у
организма тепло; стоит провести два—три часа в воде
при 10°С, как температура тела падает до
смертельно опасного уровня, а при 0—2° человек гибнет от
переохлаждения уже через полчаса.
Фармакологи давно пытаются создать
препарат, который повышал бы устойчивость
организма к переохлаждению в воде. Между прочим,
таким свойством обладает... алкоголь, это, как
говорится, медицинский факт. Казалось бы, чего
проще — нужно только, на радость морякам,
включить в обязательный набор спасательных
средств, который имеется на каждом судне,
достаточное количество спиртного, и холодной
воды можно не бояться? Увы, не получается:
малые дозы алкоголя оказывают возбуждающее
действие, что при переохлаждении
противопоказано, а большие, которые действительно
могли бы спасти окунувшегося в ледяное море,
«могут вызвать серьезные расстройства
поведенческих реакций, что снижает шансы на спасение».
Тем не менее сотрудникам Ярославского
медицинского института удалось создать
фармакологический препарат, который, как пишет автор,
«при приеме внутрь оказывает схожее с алкоголем
(но не дающее наркотического опьянения)
положительное влияние». Пожалуй, единственный
недостаток препарата — в том, что его защитное
действие начинает проявляться через 30 минут
после приема: значит, надо еще заранее угадать,
когда именно корабль пойдет ко дну...
К 100-летию Петра Леонидовича Капицы.
Специальный выпуск журнала «Природа»,
1994, №4.
Когда до нас дошли слухи, что коллеги из
«Природы» намерены посвятить юбилею
П.Л.Капицы целый номер, мы, честно говоря, отнеслись
к этой затее скептически: что тут можно сделать,
кроме очередного парадного «поминальника»?
И были неправы, в чем теперь с удовольствием
признаемся. Казалось бы, уж столько написано
об этом выдающемся человеке и ученом,
столько опубликовано документов (к чему и наш
журнал руку приложил), — и все равно читается
номер с огромным интересом. Одни в изобилии
украшающие его фотографии чего стоят! А вот
несколько афоризмов, извлеченных из
рукописей Капицы:
Жизнь подобна карточной игре, в которую ты
играешь, не зная правил.
При демократическом управлении согласно
желаниям большинства был бы остановлен прогресс,
так как прогрессивное начало сосредоточено в
небольшом количестве людей (передовой слой).
Поэтому демократический принцип управления
людьми только тогда и действует, когода он
связан с обманом одних другими. Поэтому и говорят,
что политика — грязное дело. Это не грязное дело,
но обман есть необходимый элемент
демократического строя, без него он успешно
функционировать не может.
Засекреченное научное достижение равноценно
его отсутствию.
Первое условие преуспевания науки — это
безукоризненное снабжение. Ведь и человек, как бы
он ни был умен, но если его не кормить, он
подохнет. Науке для ее здоровья необходимо скромное
по размерам, но разнообразное питание, а
главное — поданное в срок, вовремя.
Наука должна быть веселая, увлекательная и
простая, таковыми же должны быть и ученые.
К последнему афоризму можно, пожалуй,
добавить только одно: «таковыми же» должны быть,
наверное, и научно-популярные журналы тоже...
А.ДМИТРИЕВ
107
Короткие заметки
Морское мыло
Корабельный червь Psiloteredo healdi — весьма,
надо сказать, неприятное существо. Этот
двустворчатый моллюск имеет нехорошую
привычку покидать родные створки и сверлить, точить,
грызть деревянные части кораблей, сваи
причалов и разные гидротехнические сооружения. На
защиту от корабельного червя тратится уйма
денег, времени и сил. И, может быть, напрасно.
Как сообщил американский журнал «Genetic
Engineering News», из подлого вредителя удалось
выделить шелочную протеазу — фермент, резко
усиливающий действие синтетических моющих
средств. Впрочем, источник протеазы все-таки
не сам моллюск, а его паразит, безымянная пока
бактерия.
Синтезируемый ею фермент невероятно
могуч: начисто сводит с одежды белковые пятна,
причем не только в теплой, но и в холодной воде.
Прямо «Тике», да и только. Тем более что в
нормальной жизни щелочная протеаза охотится за
немногочисленными белками древесины,
попадающими в желудок червя. Нелегкая, скажем
прямо, задача.
Возможно, вскоре этот фермент станет
постоянным помощником домохозяек, а также
хозяев прачечных. Ведь на него совершенно не
действуют широко используемые отбеливатели
и прочие искусственные добавки к порошкам.
Присматриваются к нему и другие
предприниматели: те, кто заинтересован в восстановлении
фотографического серебра, очистке ношенных
контактных линз и даже шкур в кожевенном
производстве.
А еще одним ферментом из вышеозначенной
бактерии всерьез интересуются текстильщики.
Ай да червь-паразит, нечего сказать!
Т. ШУМ ОБА
108
Короткие заметки
Грибопольная система
Любой, кто имеет даже самый крошечный
огородный участок, всегда с ужасом ожидает
появления сорняков. И если колорадского жука или
мучнистую росу можно победить при помощи
химии, то с травкой справиться не так легко. Во
всяком случае, даже самые ленивые
предпочитают постукивание тяпкой опрыскиванию
унесенным со склада препаратом — а вдруг весь
урожай сожжешь?
Похоже, облегчить труд полольщиков смогли
ученые университета штата Монтана (США).
Вместо химического оружия они предложили
использовать биологическое, а именно —
рукотворно измененный гриб Sclerotinia sclerotiorum.
На природный штамм был обрушен целый град
мутагенов: химических и лучевых. В результате
удалось получить около двадцати штаммов с
желаемыми свойствами.
Испытания смертоносного для сорняков
гриба, проведенные в Америке и в Новой Зеландии,
оказались весьма успешными. Сложноцветные
сорняки — осот, бодяк, василек и одуванчик —
чахли буквально на глазах. Профессор-фитопа-
толог Дэйв Сэндс счел разницу между
обработанными и необработанными участками не
меньшей, чем отличие дня от ночи. Кстати,
испытания санкционировало Американское
агентство по охране окружающей среды.
Главное препятствие на пути использования
гриба-мутанта — его нелюбовь к сухости. Но, по
мнению автора статьи в «Genetic Engineering
News», и в этом направлении ученые
продвинутся достаточно скоро. И станут дачники
распространять смертоносный гриб повсюду.
Одуванчики вот жалко. И только ли их?
/ Т.СТАСОВА
ж
Ж/
109
■&*&&*.
КАФАРОВУ Т.Э., Баку: Вещество для снятия нагара в жиклере
карбюратора, упомянутое в книге «Мой автомобиль «Жигули», в
химических каталогах мы не нашли, поэтому советуем использовать для
этой цели старую испытанную смесь бензина и ацетона A:1).
КАРНАУШЕВСКОМУ С, Новосибирск: Парафин можно окрасить
в нужный вам цвет с помощью жирорастворимых красителей.
Д-ВУ А.А., Таганрог: А все-таки любопытно, почему вас так
интересует, попадает ли ваша деятельность как химика-любителя
под статьи УК; если вы синтезируете вещества из чистой
любознательности, не планируете их ни продавать, ни использовать в
плохих целях, то и синтезируйте на здоровье.
АВРУТИНУ Ю.Г., Южно-Сахалинск: Вымачивать соленую рыбу
можно в холодной воде из-под крана, а можно — в молоке, чае и
даже квасе (так она получается вкуснее).
АПАНОВИчУ В., Красноярск: Ленту принтера
восстанавливают с помощью специального оборудования, и это стоит
сравнительно дорого; в то же время сейчас в магазинах продают ленты
разной ширины, так что можно купить подходящую и
самостоятельно вставить ее в картридж — операция не Бог весть какая
сложная.
ЕРМИЛОВОЙ М.В., Мытищи: Если у вас секутся волосы,
проконсультируйтесь у косметолога; мы же советуем втирать в
корни волос (на полчаса перед мытьем головы) распаренный в горячей
воде мякиш ржаного хлеба — если не поможет, то и вреда точно
не будет.
ЕВПЛАНОВОЙ О.С., Волгоград: Жирное пятно с платья из
китайского искусственного шелка можно отстирать с помощью
автошампуня; это — не розыгрыш, сами пробовали.
КОМАРОВУ Л. Б., Москва: Да знаем мы, что нужно писать
«почтамт», а не «почтампт»; и почему в №1 так написалось, ей-богу,
сами понять не можем.
Редакционный совет:
Г.И.Абелев, М.Е.Вольпин,
В.И.Гольданский, Ю.А.Золотов,
В.А.Коптюг, Н.Н.Моисеев,
О.М.Нефедов, Р.В.Петров,
Н.А.Платэ, П.Д.Саркисов,
АС.Спирин, Г.А.Ягодин
Редколлегии:
И.В.Петрянов-Соколов
(главный редактор),
А.В.Астрин
(главный художник),
Н.Н.Барашков,
В.М.Белькович,
Кир Булычев,
Г.С.Воронов,
А. А. Дулов,
И.И.Заславский,
М.М.Златковский,
В.И.Иванов,
Л.М.Мухин,
В.И.Рабинович,
М.И.Рохлин
(зам. главного редактора),
АЛ.Рычков,
В.В.Станцо,
С.Ф.Старикович,
Л.Н.Стрельникова
(зам.главного редактора),
Ю.А.Устынюк,
М.Д.Франк-Каменецкий,
М.Б.Черненко,
В.К.Черникова,
Ю.А.Шрейдер
Редакция:
В.М.Адамова, Б.А.Альтшулер,
М.К.Бисенгалиев, В.В.Благутина,
О.С.Бурлука, Л.И.Верховский,
Е.АХорина, Ю.И.Зварнч,
А.Д.Иорданский, М.В.Кузьмина,
Т.М.Макарова, А.Г.Насонова,
С.А.Петухов, Н.Д.Соколов
Номер оформили художники:
А.Астрин, В.Долгов, М.Железняков,
Б.Индрнков, П.Перевезенцев,
Н.Соколов, В.Станнкова, С.Тюннн
Номер сверстан
ТОО «Компания «Химия и жнзнь»
Подписано в печать 09.09.94.
Усл.печл. 9,1.
Уч.-изд.л. 13,1.
Бум.л. 3,5.
Всероссийское объединение
Издательских, полиграфических
и книготорговых предприятий
«Наука»
АДРЕС РЕДАКЦИИ:
117049 Москва, ГСП-1,
Мароновский пер., 26.
Телефон для справок: 238-23-56.
Отдел распространения: 230-79-45.
Отдел рекламы: 230-79-78.
Отпечатано
АО «АЛ ГРАФИ КО (Финляндия)
Номер выпущен
при содействии
Банка «МЕНАТЕП»
110
ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!
Напоминаем вам, что началась подписка на журналы и газеты
на 1-е полугодие будущего года.
Подписаться на «Химию и жизнь» можно, как всегда, в любом почтовом отделении. Только имейте
в виду, что теперь подписка производится по нескольким каталогам сразу, и наш журнал нужно
искать в каталоге «Известий» — там же, где «Аргументы и факты» и многие другие популярные
издания; каждое почтовое отделение должно этот каталог иметь. Наши индексы прежние: 71050 —
для индивидуальных подписчиков, 73455 — для подписки по безналичному расчету.
Г'
Министерство связи СССР
«Союзпечать»
АБОНЕМЕНТ на: ■»**
журнал:
■~|
"Xi
71050
Л/и/иллл тл, жтлднъ
1Л0*
If (индекс издания)
(наименование издания)
Количество
комплектов:
| на 1995 год по месяцам
1
Ку
2
да
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
(почтовый индекс)
(адрес)
Кому
(фамилия, инициалы)
к
пв
место
литер
ДОСТАВОЧНАЯ КАРТОЧКА
НЕ! газету
журнал:
71050
(индекс издания)
Cvu/юлл тл, жтлднь
,1Лф*
тг
(наименование издания)
Стоимость
переадресовки
_руб-_
_руб._
Количество
комплектов
Куда
1
2
3
на
4
1995
5
год по месяцам
6
7
8
9
10
11
12
(почтовый индекс)
(адрес)
Ь:
(фамилия, инициалы)
.J
111
К сожалению, стоимость подписки снова выросла; наша отпускная цена, едва покрывающая
предполагаемые затраты на выпуск журнала в будущем году, — 4000 р. за экземпляр (все, что вам
придется заплатить сверх этого, берет себе почтовое ведомство за сбор подписки и доставку журнала).
Тем не менее мы надеемся, что вы сможете наскрести нужную сумму и останетесь в числе наших
подписчиков. В качестве слабого утешения можем только обратить ваше внимание на то, что
многие другие журналы нашего профиля стоят еще дороже...
Впрочем, подписчики-москвичи могут немного сэкономить, если подпишутся непосредственно
в редакции и будут сами приходить туда, чтобы получать номера журнала по мере их выхода: это
будет стоить всего 26 000 р. за полугодие.
Адрес редакции — Мароновский пер., 26 (это около Октябрьской площади).
Телефон для справок — 230-79-45.
Г'
и
ПРОВЕРЬТЕ ПРАВИЛЬНОСТЬ ОФОРМЛЕНИЯ
АБОНЕМЕНТА!
На абонементе должен быть проставлен оттиск кассовой машины.
При оформлении подписки (переадресовки) без кассовой машины
на абонементе проставляется оттиск календарного штемпеля
отделения связи. В этом случае абонемент выдается подписчику
с квитанцией об оплате стоимости подписки (переадресовки).
Для оформления подписки на газету или журнал, а также для
переадресования издания бланк абонемента с доставочной карточкой
заполняется подписчиком чернилами, разборчиво, без сокращений,
в соответствии с условиями, изложенными в каталогах Союзпечати.
Заполнение месячных клеток при переадресовании издания, а также
клетки «ПВ—МЕСТО» производится работниками предприятий связи
и Союзпечати.
i
1_.
J
112
Папаиновая дыня
Папаииовые дыни растут на ветвях дынного дерева, или
папайи (Carica papaya), причем растут густо: с гектара
собирают 120—150 тони папайи, для фруктов это рекордный
показатель. Зрелые плоды весят от полкило до семи
килограммов, но для дальних перевозок лучше подходят
мелкие, весом ие более полутора килограммов.
Папайю ие зря назвали дынным деревом — ее плоды с
толстым пристенным слоем мякоти и массой мелких семян
внутри действительно напоминают дыню и по химическому
составу близки к ией. Правда, по вкусу папайя больше
походит ие на сладкую «колхозницу» или медовую чарджуйс-
кую дыню, а иа перезревшую тыкву, причем слегка
подгнившую, ибо приятным запах папайи ие назовешь. Ее
оранжевая маслянистая, похожая иа густой кисель, мякоть
пахнет, как... Впрочем, установившегося сравнения в
русском языке пока иет, а наиболее образное: как белье,
собранное в стирку.
Тем ие менее папайю едят — с лимонным соком, перцем,
сахаром или солью — да нахваливают. И правильно
делают, потому что папайя, помимо обычного для фруктов
набора витаминов, клетчатки и минеральных веществ,
содержит довольно много каротина A40 мг%) и, главное, про-
теолитический фермент папани. Папайи принимают внутрь
при расстройствах пищеварительной системы и тромбозах
сосудов, как наружное лекарство он помогает при ожогах,
а также им сводят веснушки, осветляют пиво,
ароматизируют сыры и добавляют в бифштексы, чтобы мясо было
нежнее.
В общем, все было бы хорошо, если бы ботаники еще
зиали, иа чем же все-таки растет такой богатый плод. Дело
в том, что дыииое дерево имеет очень древнее
происхождение, возможно, гибридное. В ботанических руководствах так
и пишут: необычная жизненная форма — ствол
пальмовидный, но не одресиевевает. Поэтому деревья папайи быстро
растут — за три года вымахивает растение высотой 5—6
метров, да не хлипкое к верхушке, как другие деревья, а
мощное и прочное, увешанное полупудовыми плодами. Впро- v..
чем, оно и неудивительно, ибо ствол взрослого дерева пус- *$с/'
тотелый, как у бамбука. Жаль только, что такое полезное
дерево редко живет больше пяти лет. ^ш
О проведении
ноябрьских
праздников в Уфе
Всем, всем, всем, кто еще не
успел отправить заявку на
участие в выставке «Уфа-Хи-
мия»-94!
Поднимите телефонную
трубку, и наберите номер
C472) 23-76-65, а если он
занят — то 22-74-65.
Узнав условия участия,
пошлите гарантийное письмо по
факсу 33-16-77 (с пометкой
«для Л И ГАС»).
Если у Вас никак не
получается оплатить выставочную
площадь, то закажите билеты,
забронируйте гостиницу и
отложите все дела,
запланированные на вторую неделю
ноября.
И пусть даже Вы пока не
имеете никакого отношения к
химической науке,
промышленности, агро- и биохимии, —
познакомьтесь с теми, кто
привезет в Уфу косметику и
лекарства, препараты бытовой
химии и пищевые добавки.
А если при одном
упоминании слова «химия» Вас
передергивает (что для читателя
нашего журнала
маловероятно), — подумайте о других
выставках уфимского центра
«Л И ГАС» — «Информатика,
оргтехника, связь» (сентябрь
1994), «Интербыт» (декабрь
1994), «Интехприбор» (апрель
1995).
И пусть день 8 ноября —
день открытия выставки
«Уфа—Химия» — вновь
обозначится в ваших календарях
красным, праздничным
цветом.
Кстати, «Химия и жизнь» —
участник выставки. Всех, кто
приедет в Уфу, будем рады
видеть на нашем стенде. Подпис-
чиков и рекламодателей по
случаю праздника ждут
приятные сюрпризы в невероятном
количестве.
Дополнительная
информация — на странице 99.