Текст
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ НАРОДОВ АЗИИ
НОВАЯ ИСТОРИЯ ИНДИИ
И 3 Д А Т Е Л ЬСТВО ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ МОСКВА - 196 I
Ответственные редакторы: К. А. АНТОНОВА, Н. М. ГОЛЬДБЕРГ А. М. ОСИПОВ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Предлагаемая вниманию читателя коллективная работа «Новая история Индии» имеет целью раскрыть процесс экономического, политического и культурного развития этой страны начиная с середины XVII в. и кончая первой мировой войной и Великой Октябрьской социалистической революцией.
Труды классиков марксизма-ленинизма, и в первую очередь работы К- Маркса, посвященные Индии, и учение В. И. Ленина об империализме, послужили авторскому коллективу теоретической базой как для периодизации истории Индии в новое время, так и для анализа конкретных со-, циально-экономических и политических явлений рассматриваемого в данной работе почти трехсотлетнего периода индийской истории.
Труды Маркса, Энгельса и Ленина дали авторам «Нодой истории Индии» возможность исследовать такие важные вопросы, как формы феодальной земельной собственности в Индии, характер индийской общины, существо кастовой-орха-низации, содержание классовой борьбы в инпийскпм обхпе-ств^тг-ХУГГ до начала XX в. Работы классиков марксизма-ленинизма послужили тйКЖе основой исследования английского завоевания Индии и его экономических и политически*, последствий для индийского народа. При этом большое внимание авторы старались уделить внутренней истории Индии, национально-освободительной и классовой борьбе, происходившей в стране, пытались проследить зарождение и развитие буржуазных отношений в Индии, изменения в области экономической жизни и идеологии индийского общества, связанные с формированием новых классов — пролетариата и буржуазии, в условиях господства феодальных пережитков и колониальной эксплуатации страны.
В своей работе авторский коллектив, разумеется, использовал результаты исследовательской работы, проведенной советскими историками Индии.
5
Первый опыт создания обобщающего исследования по новой истории Индии принадлежит доктору исторических наук профессору И. М. Рейснеру (1899—1958). В 1932 г. он выпустил «Очерки классовой борьбы в Индии» (ч. I, М., МАИ), посвященные некоторым важнейшим проблемам истории Индии XVII — начала XX вв. Результаты дальнейшей работы И. М. Рейснера в этом направлении были опубликованы в университетских курсах, посвященных истории стран зарубежного Востока (главы кто истории Индии) ]. Эти исследования И. М. Рейснера — первые обобщающие марксистские работы по истории Индии нового времени в советском индоведении.
После работ И. М. Рейснера советские исследования по Истории Индии в новое время получили дальнейшее развитие. Наряду с продолжением изучения истории классовой борьбы и национально-освободительного движения особое внимание стало уделяться исследованию проблем экономической истории. За последнее десятилетие советскими индоведами опубликовано немало книг и статей, посвященных исследованию узловых проблем новой истории Индии1 2: развитию аграрных отношений; становлению капиталистического способа производства; изменениям в формах и методах колониальной эксплуатации Индии английским капитализмом; формированию классов современного индийского общества; национальному вопросу; истории национально-освободительного движения, и прежде всего выступлениям народных масс; деятельности буржуазно-помещичьих общественно-политических национальных организаций и т. д. Несколько специальных исследований было посвящено проблемам, связанным с изучением народного восстания 1857—1859 гг., деятельности выдающегося индийского революционера и демократа Б. Г. Тилака, революционному подъему в Индии 1905—1908 гг.
Значительные успехи в изучении новой истории Индии в течение последнего времени достигнуты в зарубежной, прежде всего индийской, исторической науке. В Индии и в других странах были изданы ценные исследования по социально-экономической истории Индии XVII—XX вв., а также по истории национально-освободительного движения 3. Некоторые из этих работ принадлежат перу исследователей-марксистов.
1 «Новая история колониальных и зависимых стран», т. I, М., 1940; «Новая история стран зарубежного Востока», т. I—II, М., 1952.
2 См.: «Библиография Индии (дореволюционная и советская литература на русском языке и языках народов СССР, оригинальная и переводная)», М., 1959, а также библиографический раздел этой работы.
3 См. библиографический раздел настоящей работы.
6
Таким образом, уровень изучения истории Индии в новое время, достигнутый как в Советском Союзе, так и за рубежом, в первую очередь индийскими историками, позволил советским индоведам создать первый в отечественной историографии обобщающий труд по истории Индии, охватывающий период с середины XVII в. по 1917 г.
Большая роль в подготовке этого коллективного труда принадлежит покойному И. М. Рейснеру, который был одним из его инициаторов и первоначально главным редактором. Под руководством И. М. Рейснера был разработан план издания, а также проспекты отдельных глав. Им же были подготовлены материалы для первого раздела «Истории».
После безвременной кончины И. М. Рейснера в 1958 г. работа была продолжена и завершена другими ее участниками.
Глава I, с использованием материалов И. М. Рейснера, написана К. 3. Ашрафян с участием Л. Б. Алаева (раздел о сельской общине) и А. И. Чичерова (разделы о ремесле и о деятельности Ост-индских компаний, последний раздел — с участием К. А. Антоновой); главы II и III, с использованием материалов И. М. Рейснера, написаны Н. И. Семеновой; ею же написаны главы VII и XIV; главы IV—VI написаны К. А. Антоновой, в главе V раздел о Пенджабе написан И. И. Семеновой, а в главе VI раздел о Рам Мохан Рае написан по материалам Э. Н. Комарова; главы VIII, IX, XVI и XVIII написаны Э. Н. Комаровым; в написании главы XVIII участвовала Л. Р. Гордон-Полонская (раздел о деятельности общественно-политических организаций индийских мусульман); глава X написана А. М. Осиповым; глава XI — Г. Г. Котовским и В. И. Павловым; глава XII — Н. М. Гольдбергом; глава XIII — Г. Г. Котовским с участием Л. Р. Гордон-Полонской (раздел об общественно-политических организациях индийских мусульман); главы XV и XVII — А. И. Левковским; глава XIX — С. И. Тюляевым с участием М. П. Бабкиной (раздел об искусстве музыки и танца); глава XX — Н. Д. Гаврюшиной с участием Е. В. Паевской (раздел о бенгальской литературе) и С. П. Пота-бенко (раздел о драматургии и театре). В подготовке главы XX участвовал Н. М. Гольдберг. Библиография составлена Г. Г. Котовским, с использованием материалов, представленных авторами; общая редакция проведена К. А. Антоновой, Н. М. Гольдбергом и А. М. Осиповым. В редактировании принимали участие Г. Г. Котовский и В. И. Павлов. Основная часть иллюстраций подобрана Н. М. Гольдбергом, Г. Г. Котовским и С. И. Тюляевым; некоторые иллюстрации любезно предоставлены редакцией «Всемирной истории». Карты составлены В. А. Ченцовой и Е. Е. Эйманом под
7
редакцией Г. Г. Котовского. При составлении карт были использованы картографические материалы, предоставленные редакцией «Всемирной истории». Указатели составили. А. X. Вафа и Е. Я. Калинникова.
В технической подготовке настоящей работы к изданию участвовали Е. Я. Калинникова, Н. В. Унтилова, И. В. Жмуй-да, А. X. Вафа, Р. И. Врадий. Научно-вспомогательная работа проведена Е. Я. Калинниковой.
Рукопись «Новой истории Индии» обсуждалась в Отделе Индии Института народов Азии АН СССР. Авторы и редакционная коллегия настоящего издания выражают глубокую* благодарность В. В. Балабушевичу, А. М. Дьякову, С. М. Мельман, Р. А. Ульяновскому, Л. И. Юревич и всем, другим товарищам, принявшим участие в его рецензировании и обсуждении и своей критикой оказавшим коллективу помощь в работе.
Коллектив авторов и редакторы «Новой истории Индии» сознают, что некоторые вопросы не получили достаточного освещения и их трактовка носит спорный характер.
По некоторым вопросам среди советских индологов, а в частности «и в авторском коллективе, существуют различные точки зрения, что в известной мере не могло не отразиться на данной работе. Так, например, не существует пока единого мнения об уровне экономического развития Индии к середине XIX в. Нет полного единства мнений в трактовке земельных реформ конца XVIII — первой трети XIX в.
Мало разработанной областью советской индологии являются литература и искусство Индии. Авторы и редакторы сочли целесообразным выделить вопросы культуры в специальный, заключительный раздел.
Настоящая работа является вторым обобщающим трудом по. истории Индии, выходящим в свет после «Новейшей истории Индии», изданной в 1959 г. В дальнейшем отдел Индии Института народов Азии АН СССР предполагает издание истории Индии в средние века.
Авторы надеются, что издание первой в Советском Союзе «Новой истории Индии» будет способствовать углублению наших знаний по истории этой великой страны и дальнейшему укреплению культурных связей между СССР и Индией.
От дел Индии
Института народов Азии АН СССР
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVII— ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в.
РАЗВИТИЕ ФЕОДАЛИЗМА И НАРОДНЫЕ ДВИЖЕНИЯ
ГЛАВА 1
СОЦИАЛЬНО ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ ИНДИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVII — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в.
ТЕРРИТОРИЯ И НАСЕЛЕНИЕ
Индия занимала территорию, примерно равную европейской части Советского Союза.
В XVII в. на этой территории жило, по одним подсчетам, около ста, по другим — около ста пятидесяти миллионов жителей, принадлежавших к различным народностям. Самыми многочисленными из них были народности, говорившие на языках бенгали, бихари, хинди, панджаби и раджастхани (Северная Индия) и на языках маратхи, телугу (Андхра),тамили, каннара, малаялам (Южная Индия).
Около трех четвертей индийского населения было индусами, а больше одной четверти — мусульманами. Значительная часть последних жила на западе Северной Индии и в Восточной Бенгалии. В Декане мусульмане составляли незначительное меньшинство. Это были по' преимуществу представители господствующей феодальной верхушки или же принявшие ислам представители самых угнетенных слоев населения. Кроме индусов и мусульман, в Индии существовали последователи джайнизма, сикхизма, небольшая, но богатая община парсов в Гуджарате, а на Малабарском побережье — христиане. В пригималайских районах жили небольшие народности, исповедовавшие буддизм.
Индийцы были разделены на множество эндогамных каст, большинство которых представляло примитивную форму общественного разделения труда, закрепленную законом и освященную религией индуизма. Это кастовое деление с иерархической структурой вопреки всем догматам ислама сохранялось в менее суровой форме и у индийских мусульман.
11
Падишах Аурангзеб (с миниатюры XVII в.)
\[МОГОЛЬСКАЯ ИМПЕРИЯ
Во второй половине XVII в. на территории Индии существовало несколько феодальных государств. Наиболее крупным5 из них было Могольское государство. В его пределы входила вся Северная Индия, включая Кашмир, восточный Белуджистан, часть территории современного Афганистана. Менее стабильной была южная граница государства; в начале XVII в. она проходила южнее реки Нарбада, до границ Ахмад-нагара и Голконды. В результате завоевательных войн падишаха Аурангзеба (1658—1707) к владениям Моголов были* присоединены переживавшие упадок султанаты Биджапур-(1686) и Голконда (1687), находившиеся под властью мусуль-
12
м а неких правителей; еще раньше, в 1633 г., при Шах Джахане (1628—1658) была захвачена столица Ахмаднагара Даулат-абад и положен конец правлению династии Низам-шахов. К началу XVIII в. в состав Могольского государства входила вся Индия, за исключением крайней оконечности Индостана (южнее реки Кавери).
В административном отношении государство Моголов в конце XVII — начале XVIII в. делилось на 21 крупную область (суба), во главе которых стояли наместники — субада-ры. Они обладали собственным войском и своим аппаратом управления, кроме налогового, который был подчинен чиновникам, назначаемым центральным налоговым управлением империи (диван). Часть земель, входивших в состав Моголь-ской державы, фактически находилась в наследственном владении вассальных князей. Такие территории, как Раджпута-на, Катхиавар, значительная часть Бунделкханда и Мальвы, были в руках старинных раджпутских династий. Вассальная зависимость этих князей сводилась к уплате дани Великим Моголам в размере, предусмотренном политическими договорами, и в подношении подарков, а также в обязательном участии снаряженных и оплачиваемых князьями отрядов в походах могольских падишахов. Такие же княжества существовали й в областях, управлявшихся наместниками Моголов.
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ИНДИИ
В середине XVII в. индийское земледелие, несмотря на примитивность орудий труда, находилось на относительно высоком уровне. С орошенных земель индийский крестьянин снимал два, а в некоторых районах три урожая в год. Нередко применялся плодосменный севооборот; плодородие повышалось в результате применения разнообразных удобрений. Однако пахота была неглубокая; примитивный плуг с железным наконечником едва разрыхлял верхний слой почвы, поэтому, как правило, пахоту неоднократно повторяли. Поле обычно тщательно выравнивали, чтобы бурный поток тропических муссонных ливней не смыл почвы. Особенно трудоемким было выращивание риса, хлопка, табака, индиго.
По интенсивности крестьянского. труда, разнообразию культур, широкому применению удобрений, довольно сложно-му^севообороту, наличию ’"обширного клина орошаемых земель индийское земледелие стояло тогда на более высоком уровнех‘ч"ем в большинстве европейских стран, где господствовало трехполье, а количество возделываемых культур ограничивалось несколькими сортами зерновых злаков.
13
Орошение поля (с гравюры, Соннера. XVIII в.)
В областях Дели, Лахора, Мультана, Бенгалии значительные площади были засеяны пшеницей, рисом, засажены сахарным тростником. Лучший по своим качествам сахарный тростник выращивался в области Лахор. Большие посевы под индиго и сахарным тростником были к юго-западу от Агры, в округе Бияна и Калпи. Сюда съезжались купцы со всех концов Индии, а также агенты голландской, английской и французской ост-индских компаний. Скупкой индиго занимались и приезжавшие из различных стран Европы и Азии купцы-
14
армяне. В конце XVII в. побывал здесь также и русский ку-иец гостинной сотни Семен Маленький, закупивший груз индиго и тканей для вывоза в Россию.
На севере и северо-западе страны, в частности в областях Гуджарат и Мультан, возделывали хлопок. Бенгалия, Гуджарат и ряд районов Южной Индии славились высококачественным шелком-сырцом, а крайний юг страны — продуктами кокосовой пальмы и различными пряностями.
Народы Индии находились на различных этапах общественного развития. В малодоступных горных и лесных районах жили многочисленные племена и народности, находившиеся на разных стадиях разложения общинно-родового строя и развития классового общества; к их числу принадлежали бхилы, гонды, санталы и многие другие. У народов северо-западных и северо-восточных окраин Индии сохранялись пережитки общинно-родовых отношений.
Однако общественно-экономический строй Индии в целом был феодальным.
ФОРМЫ ФЕОДАЛЬНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ
Государственная собственность на землю Особенностью феодального строя Индии XVII—XVIII вв. было сохранение^ государственной собственности на землю, экономически вы-} ражавшейся в присвоении государством определенной доли урожая (в принципе со всех земель). Эта доля урожая посту-1 пала государству в форме земельной ренты-налога. Государство в каждый данный период санкционировало размер и форму этого налога; оно прикрепляло крестьян к тяглу, превращая обработку земли в государственную повинность. В одном из фирманов могольского падишаха Аурангзеба на имя дивана (главы фискального ведомства) области Гуджарат предписывалось чиновникам фиска в начале года обследовать состояние каждого крестьянского хозяйства. Если выяснялось, что некоторые крестьяне прекращали возделывать землю, то чиновники должны были при помощи угроз, арестов и побоев напоминать крестьянам о возложенном на них харадже (поземельном налоге), с тем чтобы они снова исправно занимались земледелием *. В собственности государства находились) иногда крупные оросительные сооружения (каналы, водохра-| нилиша). Государственная собственность, выражая монополию на землю (а в ряде случаев и на воду) всего класса феодалов, обеспечивала в первую очередь господство крупнейших феодалов-землевладельцев.
1 Али Мухаммад-хан Бахадур, Мират-и Ахмади, т. I, Калькатта, 1928, стр. 269 (на перс. яз.).
15
В Могольской державе около восьмой части всех обрабатываемых земель принадлежало падишаху, составляя его до-мениальные владения (халиса). Доходы с этих земель шли главным образом на содержание членов падишахского дома, а также двора и дворцовой гвардии.
Джагиры и джагирдары. Большая часть земель находилась во владении феодалов, получавших их в виде пожалований — джагиров. Последние, как правило, были крупными земельными владениями, охватывавшими иногда целые области и округа, хотя были известны и такие джагиры, в пределы которых входили только одна или две деревни.
При Аурангзебе налоговые поступления с джагиров более чем в пять раз превосходили поступления с земель, находившихся в непосредственном распоряжении падишаха. I Джа-гир — формально временное, ненаследственное, иногда жизненное земельное пожалование, обусловленное государственной, чаще всего военной, службой — был основной формой феодального землевладения в могольской Индии. Владельцы этих пожалований — джагирдары, нередко правители пожалованных областей и округов, были, как правило, мусульманами, потомками прежних завоевателей Индии и переселенцев, проникавших в страну в основном через ее северо-западную границу с X—XI вв. и вплоть до XVIII в. Так, военачальник и приближенный Мухаммад-шаха (1719—1748) Саадат-хан, прибывший ко двору могольского падишаха в самом начале XVIII в., говорил о себе: «Я получил от Мухаммад-шаха султанство, полновластие и величие сверх пределов и являюсь важнейшим из эмиров Индии»2.
Крупные джагирдары составляли богатейшую и самую влиятельную часть индийских феодалов, если не считать некоторых вассальных князей. Небольшая кучка джагирдаров была вершителем судеб государства! Однако могольские шахи принимали меры по ограничению влияния джагирдаров, в особенности крупнейших из них. Джагирдаров — правителей областей и округов часто смещали с занимаемых должностей и отнимали у них пожалованные прежде территории. Ходил даже анекдот о джагирдаре, который, отправляясь в свои владения, сел лицом к хвосту везшего его слона и на недоуменный вопрос свиты ответил, что так он скорее сумеет увидеть едущего следом из Дели преемника, которому в отмену прежнего пожалования уже, наверное, успели предоставить данный джагир.
2 (Мухаммед Казим. Тарих-и алам арайе Надири. Рукопись Ленинградского отделения Института народов Азии АН СССР, Д. 430, т. II, л. 215а.
16
Более того, считалось, что все богатства, накопленные джа-I гирдаром при жизни, должны были после его смерти поступать в казну. Этот принцип правители пытались распространять также на владения и имущество земельных собственников — местных феодальных владетелей, поступавших к ним на службу.
В XVII в. в связи с ростом потребности в деньгах для оплаты наемных войск, необходимых для ведения захватнических войн и подавления мощных крестьянских движений и освободительных восстаний угнетенных народностей, Великие Моголы все шире стали прибегать к сдаче сбора земельного налога на откуп. Откупщиками земельного налога становились обычно наиболее богатые представители торгово-ростовщического капитала. Взяв на себя обязательство уплачивать государству фиксированную соглашением сумму денег, они затем устанавливали свои ставки земельного налога. Поскольку откупа бывали краткосрочными и могли быть переданы правительством другому лицу, предложившему более высокую сумму, откупщики старались брать с крестьян максимум возможного. Откупная система стала источником накопления денежного капитала в руках торгово-ростовщических каст (марвари, гуджаратских банья и др.).
Откупная система постепенно захватила и систему военных джагиров. Получение джагира превратилось в сделку между джагирдаром и финансовым ведомством. Получив джагир за крупную сумму залога, джагирдар почти бесконтрольно распоряжался в своих владениях.
Развитие товарно-денежных отношений в стране увеличивало стремление феодалов к повышению своих доходов. В этих целях джагирдары пытались подчинить себе сельскую общину путем захвата ее земель и крестьянских наделов; подчинить деятельность сельской администрации (некоторые представители которой, в частности старосты, нередко стали назначаться феодалом); они сосредоточивали также в своих руках контроль над ирригационной системой, облагали жителей деревни дополнительными поборами. Увеличение доходов, укрепление власти над крестьянами способствовали усилению экономических и политических позиций феодалов.
Джагирдар не ограничивался присвоением (с санкции государства) определенной доли ренты-налога с крестьян пожалованной ему территории. Как правило, он использовал принудительный труд крестьян на постройках, на охоте и т. д.; он облагал население своего джагира различными дополнительными поборами (абваб), которые хотя и считались незаконными, но были общеприняты. Так, некоторые из таких дополнительных поборов, например тамга Диалог с торговли)
2 Новая история Индии
и мир-бахри (пошлина на реках) 2 «которые джагирдары каждой области и округа налагали в свою собственную пользу» 3, упоминаются Джахангиром в его мемуарах.
Подробный перечень абвабов, собиравшихся джагирдаром с торгово-ремесленного и земледельческого населения своего джагира, приводится в фирмане Аурангзеба4. О реальной власти джагирдаров как полновластных феодалов-землевладельцев на пожалованных им территориях ярко свидетельствовал провал реформы Аурангзеба, запрещавшей джагир-дарам сбор нескольких десятков поборов, часть которых взималась ими с земледельческого населения. Историограф времен Аурангзеба Хафи-хан, перечисляя некоторые из этих поборов, отмечал, что, несмотря на падишахский указ, абвабы, за исключением сбора, именуемого пандари и взимавшегося в столице и областных центрах, продолжали собирать джагирдары и другие землевладельцы. Причина их непослушания, по мнению Хафи-хана, заключалась в том, что «в правление Аурангзеба ни в одной области государства не осталось страха наказания в сердцах джагирдаров, фауджда-ров и заминдаров»5. Укрепление экономических позиций джагирдаров, в особенности крупнейших из них, стало почвой усиления сепаратизма. Мятежи правителей областей, не желавших делиться своими доходами с падишахом, их заговоры против Моголов наполняют историю второй половины XVII— первой половины XVIII в. При отсутствии общеиндийского рынка и усилении процесса областной централизации сепаратистские устремления правителей-джагирдаров находили иногда поддержку среди различных слоев населения управляемых ими областей.
Крупные и влиятельные джагирдары и откупщики стремились превратить свои владения в наследственные. Превращение многих служебных держаний в наследственные владения нашло отражение в новом понятии «наследственный джагир». Как передает приближенный Шер-шаха хронист Хасан Алихан, в 20-х годах XVI в., Ибрахим-шах Лоди после смерти одного из своих военачальников утвердил за его сыновьями «Фаридом (впоследствии Шер-шах. — Ред.) и Низамом его джагир на условии военной службы [хидмат-и фаудждари]», и братья направились в свой «джагир-и мауруси» 6 (наследственный джагир. — Ред.).
3 [Jahangir] «Memoirs of Jahangir. Transl. from Persian by Rogers and Beveridge», Calcutta, 1952, p. 8.
4 Али Мухаммад-хан Бахадур, Мират-и Ахмади, стр. 286—288.
5 Хафи-хан, Мунтахаб ал-любаб, т. 2, Калькатта 1874, стр. 88 (перс, текст).
6 Хасан Али-хан, Таварих-и доулет-и Шер-шахи, — «Medieval India quarterly», Aligarh, vol. I, 1950, N 3—4, p. 6 (varia pag).
18
Заминдары. Во многих областях Индии богатые представители торгово-ростовщического капитала, выступавшие в ка честве откупщиков государственных налогов, добились превращения своих откупов в наследственные. В Бенгалии, Бихаре и Ориссе наследственные откупщики были также известны как раджи-заминдары. Уже во второй четверги XVIII в. они стали ведущей силой этих областей. Большая часть земли здесь фактически находилась в наследственном владении крупных феодальных землевладельцев-заминдаровэ Они систематически расширяли свои земельные владения, поглощая более мелкие феодальные владения и захватывая общинные земли. Деревенские старосты в Бенгалии зачастую выступали в качестве своеобразных приказчиков заминдара, который через них осуществлял контроль над ходом сельскохозяйственных работ, снабжал семенами и выдавал денежные ссуды крестьянам-арендаторам. Только на части своих земель заминдар вел собственное полевое хозяйство, используя в нем труд издольщиков.
Крупные феодалы, ставшие наследственными владельцами земель, нередко отказывались подчиняться центральной власти и прекращали передачу собранных налогов в казну, Таким образом, в ряде случаев борьба крупных феодалов против государственного аппарата и его контроля была по существу борьбой между государственной и частной феодальной собственностью на землю. Эта борьба, принимая различные формы, тянулась на протяжении всего XVII в.
Мелкие феодалы. Господство крупных джагирдаров отнюдь не исключало существования более многочисленной, хотя и оттесненной на второй план и имевшей меньшие владения, прослойки мелких и средних местных феодалов, среди которых были и мусульмане, но преобладали индусы, принадлежавшие к различным народностям Индии. В некоторых районах Индии индусы продолжали занимать низшие и средние ступени в системе феодального землевладения. Наличие мелких и средних феодальных землевладельцев (главным образом членов воинской касты раджпутов) отмечается даже в столичной области (субы) Дели—Агра.
В процессе медленного разложения общины в некоторых областях Индии (особенно в Махараштре, Бенгалии и районе Дели—Агра) в общине выделилась эксплуататорская верхушка, присвоившая значительную часть земель общинного крестьянства; она превратилась в мелких феодалов, стремившихся к дальнейшему расширению своих владений и закреплению их на правах частной феодальной собственности.
Наконец, и в пределах крупных джагиров имелись, как правило, земли, принадлежавшие другим феодалам, обладав
19
шим нередко правами налогового иммунитета: это прежде всего были земли мусульманских религиозно-благотворительных учреждений — мечетей, Мадраса, суфийских шейхов и ханака, индийских храмов и жречества. Последняя категория земель продолжала оставаться в ряде местностей весьма значительной, несмотря на то, что во многих государствах Индии в течение нескольких веков, в том числе и в Могольском государстве, верхушка феодального класса была представлена мусульманами. В отличие от крупного могольского феодали-тета, как правило, имевшего свои резиденции в городе, мелкие феодалы обычно жили в своих поместьях и сохраняли более прочную и постоянную связь с определенной сельской территорией и ее населением.
СЕЛЬСКИЕ ОБЩИНЫ +
Характерной чертой феодального строя Индии было существование ч:ельской--общш1Ь1. Для индийской сельской общины была характерна значительная хозяйственная замкну-тость._Это объяснялось теми, что членами общины -быди--зе<-м л ед ел ьцы, з а нимавшиеся также прядением и ткачеством, и ре-месленники других”специальностей. «Механизм- общины обнаруживает планомерное~разделение труда,—писал К. Маркс,— но мануфактурное разделение его немыслимо, так как рынок для кузнеца, плотника и т. д. остается неизменным, и в лучшем случае, в зависимости от величины деревень, встречаются вместо одного два-три кузнеца, горшечника и т. д.» 7. С указанной особенностью связана другая—раздробленность общинного^ коллектива на ря д групп, в основном совпадавших с определенными кастами, занимавших различное имушест-венное и общественное положение. Высшей прослойкой были . полноправные общинники, которые назывались мирасдарами (имеющими наследственное право)7~паттйдарами (владельца-ми доли}_ й~т. п. Они'обладали правом наследственного^ владения землей, хозяйственпото ее использования и распоряжения, но в то жевремя были обязаны, длатить государственные н а л'огиПОТрочи ефео д а л ь н ы сбор ы. Полноправные общинщд-ки принадлежали к высшим военно-земледельческим кастам джатов (Северная Индия), кунби (Махараштра), оккалига (Карнатак), велама, редди (Андхра]Г7 веллала (ТамилнадУГ
Кроме того, в деревне почти всегда был слой так называемых «пришлых» земледельцев, арендовавших землю у общины в целом идиу отдельных крестьян. Неполноправными членами общины были общинные слуги и ремесленники. "Они об-
7 к. Маркс, Капитал, т. I, М., 1955, стр. 365.
20
Орошение поля из колодца (с гравюры Соннера, XVIII в.)
служивали производственные и бытовые нужды общинников, но не имели решающего голоса в деревенских собраниях. Часть общинных слуг принадлежала к неприкасаемым кастам и находилась на положении общинных j)a6oB илик^постных.
Ремесленники, находившиеся на содержании у общины, назывались в различных районах по-разному, например бара балюта( двенадцать человек, получающих плату), айягар
21
(получатели дохода), ^амин (малый) и т. д. Среди них были кузнец, плотник, медник, гончар, золотых и серебряных дел мастер, каменщик, кожевник и др. Выполняемая ими работа определялась нуждами деревни, но размер их оплаты (валюта или аиям) был^закрёллшТ обычаем. Труд ремесленников и слуг оплачивался натуральными отчислениями от урожая общинников, а в некоторых районах в дополнение к этому они получали небольшой участок земли, часто освобожденный от налога. _Внутриобщинное разделение труда позволяло до известной степени развивать производительные силы и производительность труда в общине и на натуральной основе. Ткачи не входили в состав общинных ремесленников. Ткачество и прядение издавна являлись, по выражению К. Маркса, «домашним побочным промыслом»8 для массы семей крестьян-земледельцев, обеспечивавших одеждой прежде всего себя и свою семью.
Почти повсеместное распространение хлопководства позволяло земледельцу иметь сырье для прядения в своем хозяйстве или покупать его на ближайшем сельском рынке. Известно, что хлопок уже давно был одним из основных товаров внутренней торговли на мелких сельских базарах, в особенности в Бенгалии, Голконде, Биджапуре, Гуджарате. Очистка и прядение хлопка были традиционным побочным занятием женщин большинства каст.
В XVII—XVIII вв. усилился постепенный процесс разложения общины и ее преобразования в соответствии с потребностями развивающегося феодального общества. Так, значительные группы земледельцев, особенно живших вблизи торговых путей, перешли к ткачеству как основному занятию. ПрЗГэтом они, как правилоГвь1дёлялисъ'‘113 общины и .основывали свои поселения. Во многих районах произошли изменения и в положении общинных ремесленников. На юге страны, где в тот период были уже значительно развиты товарно-денежные отношения, некоторые из деревенских ремесленников продавали часть своей продукции на рынке. За работу, выполняемую для общинников, ремесленники иногда стали получать поштучную плату за каждый изготовленный плуг, горшок и т. д. Такие изменения в оплате труда ремесленников особенно развились, по-видимому, в Бенгалии и на Мала-барском берегу. Эти процессы подрывали былую замкнутость общины.
Проникновение в общину товарно-денежных отношений вызывало некоторые изменения и в системе общинного землевладения и землепользования. В XVII—XVIII вв. в боль-
же.
22
Деревенские кузнецы (с гравюры Соннера, XVIII в.)
шинстве районов Индии пахотные земли находились в на-следственном владении (мираси) отдельных ~семеш Наделы могли отчуждаться путем продажи и заклада. В Махараштре, Бенгалии и большинстве районов Южной Индии общинные права на пахотную землю выражались в праве на выморочные владения и в преимущественном праве покупки земли полноправными членами общины. В общинном владении часто оставались пустующие пастбищные земли и леса.
В некоторых обшинах'Тймйлнада” сохранились переделы пахотной земли, однако они не были уравнительными и в них
23
сочетались частные и общинные права на землю. Основой передела служило право крестьянской семьи на получение доли земли_и__р1бщинного дохода. Эта .доля наследовал.ась и могла отчуждаться. Она изменялась лишь в результате дробления при наследовании и при отчуждении.
Развитие частного крестьянского землевладения способствовало росту "имущественного неравенства среди крестьянства^ и выделению""зажиточной верхушки, которая начинала всё"К6лее’ эксплуатировать своих односельчан. Разбога-тевшиекрестьянечасто принадлежали к должностным лицам деревни (староста, писец). Используя свою административную власть, они присваивали право на труд общинных слуг, прежде всего из неприкасаемых каст. Неприкасаемые, ранее работавшие на общину в целом, по существу все более становились крепостными общинной верхушки. В XVIII в. наблюдалось уже такое характерное для периода господства денежной ренты и развития товарных культур явление, как наемный труд в зажиточных крестьянских хозяйствах. Представители общинной верхушки захватывали пустоши и выморочные участки общинников, покупали и арендовали землю в соседних деревнях. Определенную _роль в феодализации общинной , верхушки играло использование господствующим классом деревенских старост._и писцов'как""ни"зшее звено” налогового аппарата. Общинной верхушке предоставлялись значительные привилегии, широкие административные функции в деревне; земли, захваченные старостой и писцом, освобождались от налогов и т. п.
Процесс феодализации шел неравномерно и в разных областях по-разному. В Махараштре толчком к феодализации общинной верхушки послужили налоговые реформы ахмад-нагарского министра Малика Амбара (начало XVII в.). Он наделял деревенских старост правами сборщиков налога в общине, давал им денежные авансы для привлечения на землю новых поселенцев и т. д. Впоследствии старосты маратхских деревень (патели) составили основной контингент военачальников в армии Шиваджи, и некоторые из них потом превратились в крупных феодалов.
В Южной Индии процесс феодализации общинной верхушки привел в XVII—XVIII вв к возникновению многих мелких и крупных феодальных владений (палайямов), которые стали по существу самостоятельными княжествами.
В Северной Индии, судя по «Аин-и Акбари», уже в XVI в довольно широкое распространение получила система насак (оценка), благодаря которой староста деревни был облечен большими полномочиями при сборе земельного налога с крестьян. В правление Аурангзеба эта система стала все
24
общей. Она облегчала превращение сельских старост в феодальных землевладельцев.
В Пенджабе тот же процесс имел некоторые особенности, связанные с развертывавшимся там сикхским движением. В этом районе наибольшей политической и экономической властью в деревне обладали мелкие феодалы и крестьяне, принадлежавшие к общине сикхов.
В то же время основная масса индийского крестьянства разорялась и теряла свои общинные права на землю. В результате образовалась довольно многочисленная группа держателей земли, не имевших не только общинных владельческих прав, но порой даже и прав хозяйственного распоряжения своей землей. В некоторых районах за ними сохранилось наименование «кадим» — древний земледелец, старожил.
Таким образом, индийские земледельцы, если не считать представителей так называемых низших каст, делились в XVII—XVIII вв. на две большие группы: одна — наслед-ственные и ненаследственные держатели земли, а другая — полноправные общинники, сохранившие право владения и оаспоряжения землей. Численность первых все время увеличивалась за счётТюследних. В начале XIX в. в различных районах Тамилнада и Махараштры мирасдары составляли от трех четвертей до одной шестой части всех земледельцев. В районах Андхры и Карнатака в этот же период полноправных общинников совсем не было, а все земледельцы состояли из кабальных держателей земли.
РОСТ ФЕОДАЛЬНОЙ ЭКСПЛУАТАЦИИ
С развитием товарно-денежных отношений и частной феодальной собственности, с обострением борьбы внутри класса феодалов за дележ прибавочного продукта, с выделением из среды общинников феодализирующейся верхушки, усиливалась феодальная зависимость и эксплуатация крестьянства. Сбор .платы за воду все более сосредоточивался в руках феодалов, которые за пользование водой принадлежавших им колодцев, резервуаров и пр. облагали крестьян дополнительными феодальными поборами.
Индийские крестьяне отбывали принудительный труд (так^называемый бегар) на постройке дорог, крепостей, дворцов и замков своих господ; крестьяне очищали от заиления и ремонтировали сеть искусственного орошения, тысячами сгонялись в качестве загонщиков во время охогы феодала.
Однако все это не меняет того основного факта, что традиционно устойчивой формой эксплуатации крестьянства
2S
в Индии оставалась продуктовая рента. Последняя создавала феодалам простор для более интенсивной эксплуатации, чем отработочная рента. При продуктовой ренте сохранялась относительная инициатива и заинтересованность в труде непосредственного производителя, которому предоставлялось право самостоятельного ведения своего хозяйства. Вместе с тем продуктовая рента как основная форма эксплуатации крестьянства в Индии XVII в. не только не подрывала, а, наоборот, сохраняла и упрочивала систему деревенских общин, остававшихся основной производственной ячейкой феодальной экономики Индии, прочной базой азиатского деспотизма и удобной для феодалов фискальной единицей. Но по мере развития в стране товарно-денежных отношений появлялась тенденция развития денежной ренты.
Сравнительные данные источников конца XVI — начала XVIII в. показывают значительное (в два с половиной раза) увеличение налоговых поступлений Могольской империи. Так, по данным «Аин-и Акбари», относящимся к 1594 г., доходы государства составляли 132 136 831 рупию, а на рубеже XVII—XVIII вв., согласно «Дастур ал-алам», они равнялись 336 816 584 рупиям9. Такое увеличение доходов частично было результатом расширения территориальных рамок государства, присоединения в конце XVII в. к владениям Моголов областей Аурангабада, Биджапура, Хайдарабада, Бидара, общие налоговые поступления с которых равнялись приблизительно 130 млн. рупий. К концу XVII в. заметно увеличились поступления также с различных областей, входивших когда-то в пределы государства Акбара; так, например, налоговые поступления с области Дели увеличились с 15 млн. рупий в 1594 г. до 30 млн. в 1700 г., с Агры — с 13 млн. до 24 млн. рупий за те же годы. Возросли также доходы с областей Аллахабад, Мальва, Аджмир, Пенджаб, Бе-рар, Кашмир и др.
Важным фактором увеличения налоговых поступлений, по мнению некоторых исследователей, было расширение площади возделываемых земель: с 1594 по 1720 г. они увеличились с 127 млн. бигха до 278 млн.; особенно заметно увеличились площади возделываемых земель в областях Дели (с 20,6 млн. бигха до 69 млн.), Агры (с 27,9 млн. бигха до 55,9 млн.) и Аллахабада (с 3,9 млн. бигха до 19 млн.). Однако несомненно имело место также и некоторое увеличение налоговых ставок. Размер поземельного налога не был точно фиксирован и колебался в разных местностях и в различные времена от четвертой доли до половины урожая,
9 J. Sarkar, The India of Aurangzib, Calcutta, 1921, ,p. XXXII.
26
а в отдельных случаях мог превышать и половину, о чем свидетельствовали падишахские указы, запрещавшие взимание более половины доли урожая.
Широкие слои сельского населения и многих городов Мо-гольского__государства (в большинстве немусульмане) при Аурангзебе были обложены подушным налогом (джизия), отменённым"Ъ'твое время Акбаром. Бремя феодальной эксплуатации значительно усиливалось в связи с многочисленными дополнительными поборами, взимавшимися феодалами (в частности, джагирдарами) в свою пользу. Злоупотребления чиновников фиска, бравших с крестьян взятки, подарки, произвольно увеличивавшюГ~подлежащие выплате суммы, умножали тяжесть эксплуатации. Нередко сбор налогов производился с помощью войска, применялись пытки, должников бросали в темницы.
Крестьяне жестоко страдали от произвола феодальных властей, от непрерывных мятежей и войн. Итальянский путешественник XVII в. Мануччи был очевидцем тех бесчинств, которые совершали воины могольского падишаха. «Они грабят все, на что можно наложить руки, — писал путешественник, — скот, запасы продовольствия, сено, солому. Они разрушают дома, чтобы раздобыть топливо, они грузят на плечи крестьян поклажу и ударами заставляют нести ее» 10.
Феодальная эксплуатация и разнузданный грабеж были причинами не только крайне низкого уровня жизни крестьян могольской Индии, но нередко и разорения деревень и целых округов. «Мы ее (Индию. — Ред.) изъездили почти во всех направлениях, — писал французский путешественник Ф. Бернье, — и видели, до какой невероятной степени она разорена и как она обезлюдела»11.
Громадные массивы плодородных земель оставались часто невозделанными из-за отсутствия земледельцев: «часть из них погибла от дурного обращения губернаторов, нередко отнимающих у них самое необходимое для жизни, порой даже детей, которых обращают в рабство, когда они (крестьяне.— Ред.) пытаются уклониться от платежей..; другие покинули деревню по той же причине... и бросились в города или войска, чтобы служить носильщиками, водоносами или сделаться служителями всадников»12.
10 [N. Manucci] «Storia do Mogor or Mogul India, 1653—1708. By Nic-colao Manucci Venetian», vol. II. London, 1907—1908, p 424.
11 Ф. Бернье, История последних политических переворотов в государ-<стве Великого Могола, М.—Л., ,1936, стр. 208.
12 Там же, стр. 185.
27
РЕМЕСЛО f-
Индия славилась своими разнообразными ремеслами. Высоким художественным совершенством отличался труд ювелиров, медников, оружейников, резчиков по дереву и камню. Наиболее массовой отраслью ремесленного производства было ткачество. Индийские ткачи вырабатывали из хлопка и шелка ткани от самых простых до тончайших, как паутина, а из шерсти — превосходнейшие ковры и шали.
28
Индийское ремесло по-прежнему оставалось в основном кастовым. Профессиональные касты ремесленников были организациями, занимавшимися отдельными видами ремесла: ткачествомт гончдрным и кузнечным делом, как в городе, так и в деревне. Следует отметить, что наследственно кастовый характер ремесел ограничивал, хотя и не исключал, другие формы организации, в частности в некоторых ремеслах (например, у медников, кузнецов и др.) встречался институт ученичества.
Руководство делами касты, наблюдение за выполнением ) кастовых законов, религиозных и ритуальных обрядов находились обычно в руках совета старейшин и наследственного «главы» касты. Каста, с одной стороны, была организацией, защищавшей иногда своих членов ог чрезмерной феодальной эксплуатации, оказывавшей экономическую помощь нуждавшимся в ней некоторым своим членам и т. д. С другой стороны, каста, сохранявшая наследственные и традиционные методы организации труда и технической обработки, играла реакционную роль, тормозя развитие производительных сил.
Рост производительных сил в ремесле был связан с возникновением новых профессий, обусловившим появление новых каст. Вместе с тем этот процесс способствовал тому, что каста начала утрачивать свою наследственно-профессиональную исключительность, и члены гой или иной ремесленной касты переходили к новым видам производственной деятельности. В таких случаях обычно расширялся традиционный круг профессий, свойственных данной касте.
Развитие общественного разделения труда, нарушение традиционной связи ремесла и земледелия выразились, в частности, в отделении от земледелия ткачества как занятия-особых каст, а также в тенденции к превращению некоторых общинных ремесленников в наиболее развитых районах страны в мелких товаропроизводителей и к установлению между ними и крестьянами товарно-денежных отношений. Возникали поселения ткачей, которые нередко становились центрами других ремесленных производств. Английский купец, посетивший район Нарасапура еще в начале XVII в., писал, «что рядом с городом и вдоль всего побережья живет множество ткачей и мастеров по производству узорчатых тканей. Здесь есть также и другие ремесленники: кузнецы, плотники, золотых дел мастера, портные и т. д., но их там не так много, как ткачей и мастеров по производству узорчатых тканей» 1S. В XVII в. в одной из «деревень» Пенджаба 13 *
13 «Relations of Golkonda in the early seventeenth century», London,
1931, (p. 63.
29
население «состояло главным образом из ткачей и красильщиков, которые обслуживали окружающую сельскую местность»14.
Широко распространенной формой экономической организации ремесла в Индии в рассматриваемый период была индивидуальное хозяйство, в котором весь процесс производства готового изделия, как правило, выполнялся одним-ремесленником или с помощью членов его семьи.
Орудия, которыми работали ткачи в своем производстве, как правило, были весьма простыми. Правда, в первой половине XIX в. общее число инструментов, которыми пользовалась семья ткача для производства из хлопка хоро-шего^ муслина, превышала 12015. Сам станок, как правило, прюстой^горизонтальной конструкции, был сделан из кусочков бамбука или тростника, перевязанных пряжей или бичевой. Отдельные части станка (берда, челноки) обычно делались самими ремесленниками, но могли быть также куплены на рынке. Исключительно высокое качество тканей было результатом прежде всего огромного мастерства ручного труда индийских ткачей.
Между различными кастами ткачей было разделено и производство различных сортов тканей. Обычно, производством грубых тканей были заняты наиболе^_«низкие» в кастовом отношении ткачи. [ В Дакке ткачи принадлежали главным образом к касте танти, являвшейся одной из «высоких» каст шудр. С развитием торговли и производства тканей происходил постепенный подрыв кастовых различий. Так, например, в Дакке представители различных каст шудр: писцов-кяястхов, ювелиров, парикмахеров, продавцов бетеля и др. — начинали заниматься ткачеством. Тем не менее кастовые организации продолжали играть существенную роль в экономической и социальной деятельности ремесленников.
С развитием ткачества, вызывавшегося увеличением спроса на ткани, развивалось и прядение. Благодаря этому в районах интенсивной торговли хлопчатобумажными тканями все больше пряжи производилось на рынок, и постепенно стали образовываться группы профессиональных прядильщиц-товаропроизводителей. Они продавали пряжу ткачам или поставляли ее на сельские еженедельные рынки, а также продавали ее купцам или их агентам скупщикам-
14 «S. Purchas. Hakluytus Posthumus or Purchas his pilgrimes», vol. Ill, Glasgow. 1905, p. 85.
15 J. Taylor, Л sketch of the topography and statistics of Dacca, Calcutta, 1840, p. 174. Цит. по kh.: S. Bhatiacharya, The East India Company and the economy of Bengal from 1704 to 1740, Calcutta. 1954, p. 184.
30
пайкарам, приезжавшим в деревни для закупки пряжи; и авансирования деньгами прядильщиц. Профессиональными товаропроизводителями, в частности, в районе Дакки (Бенгалия) были также прядильщицы, которые выделывали из особого сорта высококачественного хлопка пряжу для производства тончайших даккийских муслинов. Самостоятельной профессией становилось также производство шелковой пряжи. Оно делилось на несколько операций: выращивание тутовых деревьев, выкармливание тутового шелкопряда, получение коконов, размотка коконов и получение шелка-сырца. Обычно одна крестьянская семья занималась всеми этими операциями. Со значительным увеличением и развитием производства происходило постепенное обособление отдельных профессий, особенно выделение размотчиков коконов. Так, еще в первой половине XVII в. в районе Муршидабада (Бенгалия) было «множество мотальщиков — опытных мастеров, и здесь их труд на 30% дешевле, чем в других районах»16.
В связи со значительным ростом спроса на шелковые ткани товарные отношения все глубже проникали в хозяйство крестьян, занимавшихся производством шелка-сырца. Крестьяне или сами разматывали готовые коконы, а полученный шелк-сырец продавали на рынке, а также купцам и пайкарам, или высушивали и продавали им же неразмотан-ные коконы. В семьях крестьян большая часть коконов перерабатывалась примитивным ручным способом в грубую шелковую пряжу, употреблявшуюся для производства грубых гканей местного потребления. Этим были заняты наиболее бедные и «низкие» в кастовом отношении слои производителей шелка. Во второй половине XVIII в. шелк-сырец более высокого качества, шедший на изготовление тонких шелковых тканей, разматывался при помощи особой установки, которую уже должны были обслуживать два ремесленника: один следил за размоткой коконов, а другой наматывал шелковые нити.
Грубые сорта ткани для массового местного потребления производились в значительной мере ремесленниками, которые еще не порвали связи с земледелием. Нередко семья сельского ткача-ремесленника владела небольшим земельным участком. Но чем теснее ткач связывал свое производство с рынком, чем больше времени он тратил на удовлетворение растущего спроса, тем скорее он отдалялся от сельского хозяйства, становясь профессиональным ткачом-товаропроизводителем. Кроме того, чем более тонкие и дорогие ткани
16 W. Foster, The English factories in India, 1618—1621, Oxford, 1906, p. 230.
31
Семья ремесленников-ткачей (с гравюры начала XIX в.)
выделывал ткач, т. е. чем больше усилий и времени требовало от него ткачество, тем меньше он мог заниматься сельским хозяйством. Поэтому, в частности, производители тончайших муслинов в районе Дакки, как правило, не занимались земледелием.
Производство муслинов требовало напряженного труда не только ткача-мастера, но и всех членов его семьи (число которых достигало 8—9 человек), причем женщины и дети занимались не только прядением, но и подготовительными операциями (размотка пряжи, сучение и кручение нити, снование и т. д.), а также помогали главе семьи в белении и крашении ткани, если эти операции производил он сам. С развитием производства здесь происходила дифференциация- отдельных операций к. .выделение профессиональных белйльщиков, красильщиков, крутильщиков нити и пр. Так, 35
например, в Бурхампуре был целый квартал, где жили крутильщики шелковой пряжи; этот квартал назывался Чамбу-лиапара, по имени крутильщиков чамбулиа 17.
Добыча селитры, которой в Гуджарате занимались земледельцы-мусульмане бохра, также производилась ремесленником и его семьей, и это было часто дополнительным занятием крестьян. Селитра, получаемая работниками, попадала в руки индийских купцов — посредников европейцев или банджара — странствующих торговцев, а также чиновникам падишаха, монополией которого была добыча селитры. Также семьями работали при выпарке соли.
Связь с рынком, развитие товарно-денежных отношений, охватывавших все большее и большее число ремесленников, медленно изменяя традиционные формы экономической организации ремесленного производства, создавали новые, бо-дее развитые формы.
Прежде всего развивался процесс имущественного расслоения ремесленников. Разоряясь, некоторая часть их теряла средства производства и вынуждена была идти работать по найму. | Вместе с тем происходило обогащение небольшого ТТОя ремесленников, которые увеличивали свое .производство за счет найма дополнительных работников. «Этот процесс стал развиваться еще до начала деятельности европейских торговых компаний, активная торговля которых ускорила его. Вот что писал английский купец в первой___поло-
вине XVII в. б~~Харих арпурс~('Орйсса) : «...В этом городе живут по крайней мере 3 тысячи ткачей, которые являются домовладельцами, помимо других, которые работают по найму или за плату»18.
Кооперация труда"'наблюдалась при организации добычи, каменной соли и строительстве корабле^.? В хронике «Хула-сат-ут-таварих» описывается добыча соли рабочими, которые рыли шахту и вырубали соль, получая плату за труд от хозяина разработок19. В начале XVII в. группы рабочих на! строительстве кораблей в Бенгалии, по свидетельству хро-| ники «Бахаристан-и Гаиби», возглавляли сардары, образуя нечто вроде артели20.
В Нарасапуре (Голконда) в 70-х годах XVII в. было' несколько опытных подрядчиков по строительству кораблей.
17 N. G. Mukerji, Monograph on the silk fabrics in Bengal, Calcutta, 1903, p. 39.
18 [W. Bruton] «News from the East Indies, or a voyage to Bengal»,— «Hakluyt’s collection of the early voyages, travels and 'discoveries of the English nation», vol. V, London, 1812, p. 55.
19 J Sarkar, The India of Aurangzib, <pp. 100—101.
20 Mirza Nathan, Baharistani-i-Ghaybi, Gauhati 1936, p. 122.
3 Новая история Индии
33
Они нанимали плотников, кузнецов и других работников, которые жили поблизости. На строительстве и ремонте одного корабля работало свыше 100 рабочих21.
Во второй половине XVII в. сравнительно высокого уровня достигла организация труда на алмазных копях Голконды. На приисках сосредоточивалось иногда до 60 тыс. рабочих. Разработка велась группами от 10 до 100, реже до 300 рабочих. Во главе приисков стояли главным образом богатые купцы, которые торговали добытыми алмазами. Землю для приисков они арендовали у шаха Голконды. Рабочим приисков платили деньгами и зерном. Разделение труда на этих приисках достигло значительного развития: шесть-семь отдельных операций осуществлялись специальными группами рабочих, которыми руководил глава прииска с несколькими помощниками 22.
В связи с значительным развитием шелкоткачества возникла необходимость увеличить производство шелка-сырца. В середине XVIII в. в Саидабаде и других местах Бенгалии существовали частные шелкомотальни, где размотка шелка производилась при помощи особых установок. Во главе этих шелкомотален стояли сардары, которые в своих «домах» организовывали труд свыше 10 мотальщиков. Владельцами этих частных шелкомотален были также армянские купцы, торговавшие шелком в Бенгалии. Они располагали большими запасами шелка-сырца и конкурировали в торговле с английской Ост-Индской компанией23.
Установку для размотки шелка (банк) обслуживали в 60-х годах XVIII в. два ремесленника: один размотчик (ка-тани) следил за размоткой коконов, находившихся в котле (гхаи) с водой, подогреваемой топкой под котлом; другой ремесленник (пакдар) поворачивал колесо, на которое наматывались шелковые нити. В частной шелкомотальне в 90-х годах XVIII в. сосредоточивалось иногда свыше 30 котлов (т. е. работало иногда несколько десятков рабочих)24. Их труд оплачивался сдельно. Кроме размотчиков, в шелкомотальнях было занято немного подсобных рабочих.
21 [Р. Floris] «Peter Floris, his voyage to the East Indies in the Globe», London, 1934, p. 126.
22 [S. Master] «The diaries of Streynsham Master 1675—1680 and other contemporary papers relating thereto», vol. II, London, 1911, p. 174; T. Bowrey, A geographical account of countries round the Bay of Bengal, 1669—1679, Cambridge, 1905, pp. Ill—113.
23 W. Bolts, Considerations of Indian affairs..., London, 1772, pp. 194— 195.
24 N. K. Sinha, The economic history of Bengal, from Plassey to the Permanent settlement, vol. I, Calcutta, 4956, pp. 101, 181.
34
В Багалкоте (Северный Карнатак) во второй /половине XVII в. существовали «дома» (houses of manufacture) или «фирмы», объединявшие местных ткачей. Судя по размерам налогообложения, объем операций в наиболее крупном доме (leading manufacturing house) в семь раз превышал объем производства обычных «фирм»25.
Приведенные материалы позволяют предположить, что в отдельных местностях Индии к середине XVIII в. в некоторых видах ремесленного производства возникала^ кооперация капиталистического типа.
В рассматриваемый период кооперация ремесленного производства осуществлялась также в шахских придворных мастерских, так называемых кархана. «Айн-и Акбари» свидетельствует об организации придворных ткацких, красильных, оружейных и других мастерских, где работали искусные мастера, получавшие денежную плату за свой труд. Ф. Бернье описывал существование таких мастерских во второй половине XVII в. в Дели. Различные ремесленники каждое утро приходили в «большие помещения» шахских кархана и работали там до вечера под наблюдением чиновников26.
В середине XVIII в. в Дакке, Сонаргаоне и других центрах ткачества в Бенгалии существовали особые ткацкие мастерские, производившие специально для шахского двора в Дели тончайшие муслины (малбус-хас). Специальные шахские чиновники (даруга) руководили этими мастерскими и имели “бесконтрольную власть над всеми, кто был им подчинен. В этих мастерских наиболее опытные ткачи были собраны, переписаны, и их ежедневно заставляли работать до тех пор, пока они не выполнят определенных заданий. Надсмотрщики контролировали качество пряжи и тканей. За плохую работу ремесленники подвергались телесным наказаниям. При денежной оплате труда ткачей часто обманывали. В. государ-ственных мастерских ^емгсгтен-ннки подвергались строгой феодальной регламентации и контролю и были не наемными рабочими, а феодально-обязанными, принудительно собранными в эти кархана.
Труд самостоятельного ремесленника в Индии также чрезвычайно низкр оплачивался. Деньги, вырученные от продажи трудоемких, требовавших высокой квалификации и мастерства изделий, едва обеспечивали ремесленнику самое скромное существование.
25 R. D Choksey, Economic history of the Bombay Deccan and Karna-tak (1818—1868), Poona, 1945, pp. 306-307
26 Ф. Бернье, История последних политических переворотов в государстве Великого Могола, стр. 226.
3*
35
«Какие бы прекрасные ткани мы ни видели в этих краях, — писал путешественник, — не надо воображать, что ремесленник там, в Индии, в почете или может чего-нибудь добиться ...хорошо, если у него есть на что жить и во что скромно одеться»27.
Городские ремесленники, помимо простых тканей, специализировались главным образом на производстве предметов роскоши: тонких и золотошвейных тканей, дорогого оружия, инкрустированного драгоценными камнями, и т. п. Феодальные власти в городе вмешивались в вопросы ремесленного сбыта и управления, назначали глав ремесленных каст, маклеров, которые вели чисто торговые операции. В хронике конца XVI в. Абу-л Фазла «Аин-и Акбари» помещено следующее предписание начальнику города: «Пусть в каждой касте ремесленников он [начальник города] назначит одного [из них] начальником, другом маклером [даллалом], и с их ведома составляет он список покупаемого' и передаваемого [ремесленниками]. Ежедневные записи пусть посылает в казну» 28. «Люди с тимарами, — писал Бернье, — губернаторы и откупщики имеют как бы неограниченную власть над крестьянами, да и немалую над ремесленниками и торговцами в городах, местечках и селах их округа»29.
Развитие рыночного спроса на ремесленные изделия, с одной стороны, начало процесса превращения ремесленника, ранее работавшего почти исключительно на заказчика, в мелкого товаропроизводителя, с другой — привели к усилению деятельности торгового капитала и к подчинению ему ремесленников. Купцы или скупщики-посредники, приобретая ремесленную продукцию, естественно, расплачивались с ремесленниками по ценам, значительно ниже рыночных.
Наиболее простая первичная форма деятельности торгового капитала в мелких промыслах — скупка изделий у самостоятельных мелких товаропроизводителей — была распространена не только в ремесленных центрах подобно Дакке, но и в таких отдаленных горных районах, как Кашмир, Еще Ф. Бернье сообщал, что купцы из Кашмира «каждый год ходят по горам, собирая там тонкую шерсть для выделки шалей»30.
27 Там же, сгр. 204.
28 Абу-л Фазл (Алами), Аин-и Акбари, т. I, Калькатта, 1867-—1877, стр. 284 (на перс. яз.).
29 Ф. Бернье, История последних политических переворотов в государстве Великого Могола, стр. 200. — Тимар — форма военно-служебного землевладения в средневековой Турции. В данном контексте под владельцами тимаров Бернье подразумевал индийских феодалов — джагирдаров.
30 Там же, стр. 334.
36
Другая, более высокая форма подчинения торговым капиталом мелкого ремесленного производства, состоявшая в авансировании ремесленника деньгами, была развита в от-/ дельных районах Индии еще до проникновения в страну ев-' ропейцев.
I При помощи денежного авансирования производилась закупка тканей, пряжи, шелка, мешковины, риса, пшеницы, сахара, опиума, селитры и других товаров.
Крупные местные торговцы обладали большими капиталами, при помощи которых они авансировали сотни ткачей. Так, например, «в руках» местного купца Кази Виранна и его помощников находились производители тканей в большом 'районе от Мадраса до Армагаона S1. Местный купец посредник Кхем Чанд монопольно скупал ткани у ткачей п предместье Баласора-Сохро и в других районах S2.
Местные купцы, основываясь на давно существовавших отношениях авансирования деньгами городских и сельских ткачей, ставили их в экономическую зависимость от этих авансов, отрезали их от рынка сбыта продукции и таким путем получали монопольное право на скупку16товаров, у этих «своих» ремесленников.
В ряде районов зависимость ткачей от авансов была настолько сильной, что они не могли вести свое производство без их получения.
Так, например, в Масулипатаме в 70-х годах XVII в. «нельзя достать сколько-нибудь значительного количества тканей любого сорта, без того, чтобы не отдать деньги за несколько месяцев вперед» 31 32 33
Результатом развития этой формы торгового капитала в ремесле было не только ухудшение материального положения непосредственных производителей, но появление ряда новых черт в экономических отношениях. В тех случаях, когда ремесленники теряли экономическую самостоятельность, могли существовать лишь на авансируемые им деньги купца и вести свое производство только через его посредство, т. е., когда купец определял объем производства, его время, качество продукции и т. д., происходил переход торгового капитала^ скупщика в промышленный путем_развития различных форм капиталистической работы на дому. Эти зачатки капиталистических отношении возникали в недрах феодальной экономики .Индии лишь спорадически, в отдельных пунктах и районах и только в некоторых видах ремесленного производства, прежде всего в ткачестве.
31 Ch. Faucett, The English factories in India, vol. II, Oxford, 1952, p. 176.
32 [S Master] «The diaries...», vol. II, pp. 26, 87, 222.
33 Ibid., (p. 114.
37
ВНУТРЕННЯЯ ТОРГОВЛЯ И РОСТОВЩИЧЕСТВО
Процесс отделения ремесла от земледелия, развитие товарного производства в ремесле и отчасти в сельском хозяйстве, а также специализация сельского хозяйства отдельных областей, определявшаяся, правда, в значительной мере географическими особенностями, создавали условия для расширения внутренней торговли.
Перевозкой некоторых громоздких грузов (соль, зерно, хлопок) занимались особые касты. Огромные обозы, нередко насчитывавшие пятнадцать-двадцать тысяч запряженных быками груженых повозок, пересекали страну из конца в конец. Однако основными артериями внутренней торговли служили крупнейшие судоходные реки Индии — Ганг и Инд. Значительного развития достигла каботажная торговля. Многие области Индии не могли полностью обеспечить себя местным продовольствием и были вынуждены прикупать его в других провинциях.
Бенгалия экспортировала рис и тростниковый сахар вверх по Гангу в Хиндустан и вниз по морю на Коромандельское побережье; сюда же прибывали корабли с рисом из Малабара; Гуджарат и Агра производили хлопок и индиго. Бихарская пшеница перевозилась по Гангу в столичную область Агра—Дели и Бенгалию; зерно поступало на рынки Гуджарата из Декана, Мальвы и Раджпутаны; пешаварский рис продавался на рынках Дели и Агры. В Мадрас морем привозили рис из Ориссы, пшеницу из Бенгалии. Постоянный торговый обмен производился между Бенгалией и Масулипа-тамом, куда один раз в год прибывал из Бенгалии флот небольших судов, сделанных из досок, скрепленных веревками. На этих судах привозили рис, масло, сахар, мед, воск, шелковые и хлопчатобумажные ткани, ковры и т. д. Часть этих товаров продавалась в Масулипатаме, другая направлялась на юг Индии и в другие страны.
Одновременно развивался обмен между городом и деревней. Продукция земледелия находила сбыт во многих городах страны, что свидетельствовало, в частности, о некотором развитии товарного производства в земледелии. Ф. Бернье отмечал, что в индийских городах «на одну лавку, в которой продаются красивые, тонкие ткани, шелковые материи с золотыми и серебряными полосками, тюрбаны с золотой вышивкой и другие товары, вы найдете по крайней мере двадцать пять лавок, в которых нет ничего, кроме горшков с растительным и коровьим маслом, груды корзин с рисом, ячменем, мелким горошком, пшеницей, всяким другим зерном 38
Маслобойка (с гравюры Соннера, XVIII в.)
и овощами. Этим обыкновенно питаются не только индусы, которые никогда не употребляют мяса, но и мусульмане низшего класса, а также и значительная часть войска»34.
Основными поставщиками продовольствия на городские рынки были банджара, скупавшие зерно и другие продукты сельского хозяйства на местном (деревенском) рынке. В отдельных 'случаях крестьяне деревень, расположенных побли
34 Ф. Бернье, История последних политических переворотов в государстве Великого Могола, стр. 219.
39
зости от городов, сами (привозили сюда для продажи свои товары. Ткани, произведенные в сельских местностях, поступали не только на деревенские базары, но порой и на городской рынок. Ткани же из городов проникали и в сельские округа. Еще португальский мореплаватель Барбоша (XVI в.)^ писал о внутренней торговле на Малабаре: «Часто купцы заранее покупают у крестьян будущий урожай перца и имбиря в обмен на хлопчатобумажные ткани и другие товары,, которые они закупают в морских портах и обменивают с большой выгодой»35. В конце XVII — первой половине XVIII в. значительная часть тканей, сделанных в городах Малда и Дакка, потреблялась на местном бенгальском рынке36.
Однако развитию внутренней торговли мешала феодальная раздробленность, многочисленные сборы, которыми облагались перевозимые внутри страны товары. I Историограф }£афи-хан уцоминает, в частности, «рахдары, которые взимав лись при перевозе товаров через все горные проходы, границы между областями, речные переправы и приносили казне большие суммы дохода». По свидетельству .того же_ав-^ тора, в начале правления Аурангзеба из-за недостатка дождей и из-за междоусобных войн между сыновьями Шах Дж^ан^ГповысйлисТ^цёны на зерно. Тогда “«в целях успокоения народа и облегчения его страданий»”лтадишах отменил рахдары37, что должно было стимулировать подвоз зерна в районы, пораженные голодом.
Рахдары, взимавшиеся с купцов и путешественников джа-гирдарами и заминдарами вопреки запрету Аурангзеба, были так велики, что, по словам Хафи-хана, цена «товара, купленного в мастерской [ремесленника] или в порту», после' уплаты сборов удваивалась38.
Торговля в Индии была тесно связана с ростовщичеством. Давая денежные авансы ремесленникам или крестьянам, выращивающим товарные культуры, торговцы получали за эта ростовщические проценты, вычитаемые при окончательной расплате с непосредственным производителем/ Широко развитое в Индии ростовщичество привело к тому, что кредитором ремесленника выступал часто не скупщик-купец, а профессиональный ростовщик. Как торговля, так и ростовщиче
35 [D. Barbosa] «The book of Duarte Barbosa», vol. II, London, 19'21, p. 56.
36 [S. Master] «The diaries of Streynsham Master 1675—1680 and other contemporary papers relating thereto», vol. I, London, 1911, p. 400; J. 4. Taylor, A descriptive and historical account of the cotton manufacture of Dacca in Bengal, London, 1851, pp. 130—131.
37 Хафи-хан, Мунтахаб ал-любаб, стр. 88.
38 Там же, стр. 88—89.
40
ство стали в основном традиционным занятием особых каст. Торгово-ростовщические касты имелись у всех народностей страны, однако наибольшего развития они достигли в Тамилнаде, а также в Гуджарате и Марваре (северная Радж-путана), через которые проходил знаменитый торговый путь от гуджаратских портов к могольской столице Дели.
Торговцы и ростовщики выполняли функции менял, специализировались на обмене денег, приносившем им, при разнообразии курсировавшей в стране монеты, колоссальные прибыли; многие из них занимались поставками для армий, завозили на войсковые базары продовольствие и другие необходимые товары, перепродавали награбленную в походах добычу.
Деятельность индийских ростовщиков распространялась далеко за пределы страны. Так, например, посланник Петра I Артемий Волынский, посетивший Иран в 1715—1718 гг., рассказал о деятельности там ростовщического капитала Индии; отмечая тяжелое экономическое и финансовое положение Ирана и задолженность знати ростовщикам, Волынский писал: «...деньги всего государства персидского в руках индейских»39.
Торгово-ростовщический капитал имел значительные накопления, принимая участие в феодальной эксплуатации и закабалении крестьян. Откупная деятельность представителей торгово-ростовщических каст была не только источником их обогащения, но способствовала также и выдвижению некоторых из них на ответственные должности в феодальном административно-фискальном аппарате. В Гуджарате, Радж-путане, Хиндустане банкиры-ростовщики (шроффы40) возглавляли налоговые ведомства в местных княжествах. Была развита и пересылка денег при помощи широко распространенной вексельной системы. Гуджаратский шрофф Анандраи Машраф в начале XVIII в. был министром последнего мо-гольского наместника Гуджарата.
ГОРОД
Начавшийся процесс отделения ремесла от земледелия способствовал развитию города как центра ремесла и торговли. Такие города росли и крепли на перекрестках торговых путей, порой вокруг мест паломничества, при храмах и пр., где время от времени устраивались своего рода ярмарки. Историограф Хафи-хан сообщает, в частности, об
39 «Центральный государственный архив древних актов» (ЦГАДА), персидские дела, 1715—1718.
40 От арабского слова «сарраф» (меняла).
41
упразднении падишахом Аурангзебом сборов с празднеств в честь мусульманских святых и празднеств, устраиваемых при храмах, на которые «стекаются лакхи (сотни тысяч. — Ред.) людей и производят куплю-продажу различных товаров»41.
Наряду с такого рода торгово-ремесленными поселениями существовали также феодальные города-ставки; обычно эти многолюдные, застроенные великолепными дворцами, храмами и мечетями города были очень недолговечны: они быстро приходили в упадок или вовсе исчезали с лица земли, когда такой город покидали феодал, его двор и войско. Французу Бернье эти города представлялись «каким-то соединением нескольких деревень или военным лагерем, только более удобно расположенным и лучше устроенным» 42.
Многие города Индии второй половины XVII — середины XVIII в., в особенности те, которые выросли из сельских поселений, сохраняли сходство с деревней как в своем внешнем облике, так и в занятиях населения43. Жители такого пункта, помимо городских промыслов, занимались садоводством и даже земледелием (в черте города или в его предместьях). Во многих индийских городах полуаграрного типа отсутствовало четкое разграничение хозяйственных функций между городом и деревней.
В городе, как и в деревне, господствовал феодал. Это было результатом того, что городские торгово-ремесленные слои не были настолько развитыми, чтобы играть самостоятельную политическую роль и выделиться в качестве класса-сословия в борьбе с феодалами. Феодалы и их многолюдные армии приобретали изделия городских ремесленников, покупали ткани (в том числе и грубые), предметы роскоши, зеркала, безделушки, лошадей, ввозимые купцами из Европы и Азии; продукты же земледелия, полученные от крестьян, феодалы сбывали в города через торговцев.
Феодалам, а также храмам, мечетям, Мадраса и другим религиозно-благотворительным учреждениям принадлежали в городах базары, жараван-сараи, лавки, дома. Даже в таком развитом торгово-ремесленном городе, как Дакка, в центре индийского ткачества, тесно связанном с внешним рынком, феодалы выступали как собственники лавок44. Как
41 Хафи-хан, Мунтахаб ал-любаб, стр. 88.
42 Ф. Бернье, История последних политических переворотов в государстве Великого Могола, стр. 217.
43 Т. Mahalingam, Economic life in Vijayanagar empire, Madras-, 1951, p. 41.
44 «Epigraphia Indo-Moslemica», Calcutta, 1933—1934, p. 30. — Надпись ‘ИЗ Дакки от 1141 г. х. (1729 г. н. э.) о владельце лавок Муршид Кули-хане, навабе Бенгалии.
42
видно из надписи от 1067 г. х. (1656—1657 гг. н. э.) в Хайдарабаде, некая Салих-бегум дала мечети ее же имени в вакф дома и лавки; все, кто пользовались этими домами и лавками, должны были платить мечети арендную плату45.
Государственная феодальная собственность на землю распространялась также и на городские земли. Купцы, ремесленники и прочие жители городов платили не только налоги с совершаемых ими сделок, но и своего рода арендную плату с земель, занятых их домами и лавками.
Хафи-хан упоминает специальный сбор, так называемый «пандари», который «платили ежемесячно в качестве арендной платы за землю и дома все ремесленники и мелкие торговцы, от мясника, гончара и торговца зеленью до торговца тканями, ювелира и менялы. За каждый клочок земли, занимаемой на базаре, палатку и лавку, в которых производят жуплю-продажу, они, согласно существующему обычаю, платят кое-что государству [саркар], в результате чего много лакхов золота поступает в казну»46.
Города вместе с той или иной областью или округом передавались падишахами феодалам в качестве джагира. В городе как административном центре области или округа феодал содержал свой двор, весьма значительные контингенты наемного войска, штат писцов, сборщиков налога и других чиновников. Доходы многих феодалов были результатом эксплуатации не только крестьян, но и торгово-ремесленного населения городов.
Городские торговцы и ремесленники были в полной зависимости от феодалов. Власть в городах принадлежала представителям правящего класса. Градоначальник-котвал был представителем феодальной знати и назначался могольским падишахом. Французский путешественник XVII в. Тевено, посетив город Бхагнагар, говорит о множестве чиновников и представителей духовенства (ученых), которые проживали там; наиболее значительный из этих чиновников — котвал был одновременно «главным сборщиком пошлин государства; кроме того, он — владелец монетного двора, верховный судья города как по гражданским, так и уголовным делам; он арендует у короля (могольского падишаха. — Ред.) все эти должности, за которые он платит большие деньги»47.
В Индии не существовало торговых городов-республик.
Индийские города XVII—XVIII вв. не имели самоуправ
45 «Epigraphia Indo-Moslemica», Calcutta, 1935—1936, р. 28.
46 Хафи-хан, Мунтахаб ал-любаб, стр. 87—88.
47 «Indian travels of Thevenoit and Careri being the third part of the travels of M. de Thevenot into the Levant and the third part of a voyage round the world by d-r Francis Gemelli Careri», New. Delhi, 1949, p. 35.
43
ления. Протест торгово-ремесленных слоев против феодального гнета выражался в выступлениях городского населения и различных религиозно-сектантских движениях.
ВНЕШНЯЯ ТОРГОВЛЯ
На протяжении XVII — первой половины XVIII вв. в руках индийских и других азиатских купцов (арабов, персов, армян и т. д.) находилась значительная часть внешней торговли Индии. Они вели обширную самостоятельную торговлю с различными странами Азии и Африки от Аравии и Персии до Индокитая и Зондских островов. В крупных торговых центрах этих стран существовали поселения индийских купцов, игравших важную роль в местной экономической жизни.
Индийские ткани, индиго, пряности находили сбыт едва ли не во всех странах Востока и в некоторых странах Европы. Благодаря активному для Индии балансу внешней торговли в стране сосредоточилось много золота и серебра. Несмотря на то что в Индию ввозились различные товары из других стран: медь, гвоздика, мускатный орех из Цейлона. Японии, Молуккских островов и Европы, свежие фрукты из Самарканда, Бухары, Ирана, фарфоровые изделия из Китая, жемчуг из Бахрейна, лошади «из Средней Азии, Ирана и арабских стран,— это не приводило к вывозу из страны золота и серебра, так как «купцы забирают в обратный путь местные товары, находя это более выгодным, чем увозить деньги; таким образом, все это не мешает Индостану быть... пропастью, поглощающей значительную часть золота и серебра всего мира, которые находят многие пути, чтобы туда проникнуть со всех сторон, и почти ни одного для выхода оттуда»48.
На протяжении многих столетий Индия вела караванную торговлю с Ираном и Средней Азией через Хайберский проход, Лахор, Кабул или Мультан и Кандагар, а с Китаем и другими странами Дальнего Востока через Кашмир и Синьцзян. На основных путях караванной торговли постепенно образовались поселения индийских купцов, главным образом выходцев из Пенджаба (мультани). Такие поселения появились сначала в Афганистане (Кабул, Кандагар, Герат), в Иране (Исфахан), затем в Средней Азии (Бухара), Закавказье (Баку, Шемаха) и, наконец, в Астрахани. Основав поселение в Астрахани, индийские купцы поднимались
48 Ф. Бернье, История последних политических переворотов в государстве Великого Могола, стр., 184.
44
по Волге до Казани и Ярославля, торговали в Нижнем Новгороде и Москве. В начале XVIII в. группа пенджабских купцов обратилась из Астрахани к Петру I с просьбой разрешить им транзитную торговлю с Китаем и с западноевропейскими государствами через Россию.
Развитие торговли вызвало еще в середине XVII в. стремление Москвы установить дипломатические отношения между Россией и Индией. Однако два русских посольства ко двору Шах Джахана (в 1646 и 1651 гг.) были задержаны в пути иранскими властями и не смогли достигнуть границ Индии.
/ В 1675 г. правительство России предприняло новую попытку. Ко "двору падишаха Аур ангзеба (1656—1707 гг.) был отправлен царский посланец — бухарец Мухаммед Юсуф Касимов. Кроме царской грамоты, Касимову была дана доверительная инструкция, где ему предлагалось выяснить в Дели отношение правящих кругов и купечества к установлению постоянных и непосредственных связей с Россией, а также добиться посылки ответного посольства из Индии в Россию. К тому же Касимов имел поручение привлечь на царскую службу нескольких индийских каменных дел мастеров и других ремесленников, слава о которых распространялась далеко за пределами Индии.
Через Бухару и Балх Касимов благополучно прибыл в Кабул, входивший тогда в состав державы Великого Могола, но в Дели русское посольство не было допущено.
Двадцать лет спустя в Индию отправился русский купец Семен Маленький. Он вез грамоту царей Петра и Ивана на имя падишаха Аурангзеба с просьбой разрешить ему продажу царских и собственных товаров, а также закупку индийских изделий.
В 1696 г. Семен Маленький получил от Аурангзеба разрешение на торговлю в Индии и в течение шести лет посетил Сурат, Бурханпур, Агру и другие города.
ПРОНИКНОВЕНИЕ европейцев в индию
Первыми европейцами, утвердившимися в Индии, были по. Tj. альцы. Они появились в ней после того как Васко да Гама, обогнув мыс Доброй Надежды, в 1498 г. открыл морской путь в эту страну.
Не стремясь проникнуть в глубь Индии, португальцы ограничились захватом опорных пунктов на ее побережье. Основной их базой стал город. Доа на островке, расположенном у западного берега Индии Б Гоа находилась резиденция вице-королей португальских "владений в Индии, важней
45
шими из которых после Гоа были Даман и Диу Облада сильным флотом, португальцы стали господами на морских путях в Индию. Они закрыли доступ в эту страну кораблям всех других европейских стран, а купцы восточных стран, в том числе и самой Индии, могли вести торговлю морем» только платя португальцам тяжелую дань. Все, кто пытался-прорваться через эту морскую блокаду, подвергались жестокой расправе: португальцы захватывали их корабли, а купцов и корабельную команду топили в океане. Пиратство португальцев привело к падению морской торговли Индии; сами же португальцы ограничивались вывозом главным образом малабарского перла и^ак монопольные поставщики его* в Европу получали огромную торговую прибыль. Дорожа этой торговлей, они по сути полностью лишили Малабар его некогда обширных связей с заморскими странами. Португальские захватчики грабили порабощенное ими население, силой обращали его в христианство, жгли деревни и выре-1алисопротивлявшихся. Много индийцев, кроме того, погибло в Гоа на кострах «святой» инквизиции.
Воздействие португальцев' на различные районы Индии? не было одинаковым. В результате их насилий и грабежа хозяйство Малабарского побережья оказалось в значительной степени подорванным. Процветавший в XVI в. порт Кам-^ бей, откуда индийские купцы, по свидетельству португальца. Пиреша, «посылают много кораблей во все концы света»49» в XVII в. захирел в результате блокады его португальцами.
В то же время торговая деятельность португальцев и местных купцов в Бенгалии, Бихаре и Ориссе значительна расширила рынки сбыта сельскохозяйственных товаров и ре-мёслёнТГБгх изделий, главным образом тканей. “Это в свою очередь не могло не вызвать увеличения объема производства товаров на рынок. Именно в конце XVI — начале XVII в. в Бенгалии» Бихаре и Ориссе отмечается развитие товарно-денежных отношений, рост старых экономических ТПШтров, таких, как Патна, Дакка, Читтагонг, возникновение и рост новых городов, таких, 'как Хугли. В целом, однако» торговая деятельность португальцев*“панесла ущерб экономике Индии и подорвала самостоятельное экономическое развитие страны.
В конце XVI — начале XVII в. Португалия потеряла гегемонию на морских путях в Индию. Ее захватили Долландия^ и Англия, к этому времени уже вступившие на путь капита-
49 «The Suma Orientalis of Tome Pires. An account of the East from the Red Sea to Japan, written in Malakka and India, in 1512—1515» vol. I, London, 1944, p. 42.
46
лизма и далеко опередившие в экономическом и политиче-
ском развитии все другие европейские страны. .___
^kHrjmijoy компания для торговли с Индией была основана в 1600/. иуполучила от кпггтт^£Елйзанеты хартию на монопольную торговлю со странами, находившимися к востоку от мыса Доброй Надежды. Английская компания принадлежала к типу <<регулируемы35>Т~т. е^_не обладавших постоянным капиталоТЗГ'ЙеобходОая для экспедиции сумма ^кяткдый раз набиралась заново, и после продажи привезенного товара прибыль целиком распределялась между вкладчиками. Состав пайщиков мог каждый раз меняться. Компании постоянно приходилось весуи борьбу с частными английскими купцами — нарушителями ее монополии, а также ТГ конкурировавшими организациями английских купцов. ^-Только в |1708когда две соперничавшие компании слились воедино, английская Ост-Индская компания стала мощной организацией, пользовавшейся поддержкой апглий-ского государства и обладавшей правами иметь роенные суда и войска, а также объявлять войну 'и заключать мир в Индий.
В самой Индии английская компания добивалась у Вели-
ких Моголов /торговых привилегий ji устранения своих португальских и голландских конкурентов. Р> 1608 г тервым анг-тгийским кораблем в Cvpni прибыл В. Хёукйнс, проследовавший затем в могольскую столицу. Там он передал падишаху Джахангиру письмо от короля Иакова I, однако из-за инт-
риг португальцев не смог добиться никаких торговых привилегии для англичан и вЧу J 1 г. покинул Агру. Однако отно-
шение Великого Могола к англичанам изменилось, когда они, разбив в 1612 1. португальскую флотилию, пытавшуюся ата-ковадь их около Сурата, показали свою военную мощь. Джа-хангир. решил противопостащщ» англичан заносчивым португальским грабителям и ц(Тб13^)г. дал английской Ост-Йнд-ской_компании разрешение на организацию фактории в/ Су-' * ате и даровал ей^ддд торговых привилегий.
1615 г. в Индию п ибыл Томас Роу в качестве официального посла Иакова Г. Пробыв при дворе Джахангира три года, он сумел добиться для англичан права вести торговлю ; лрслелах ъсей Могольской державы, однако с уплатой обычных пошлин и налогов. Более или менее привилегированные условия были получены им на торговлю в Гуджарате. С 1615 д\ начался быстрый рост английских факторий. Кроме Суратской фактории в западной части Декана, они
создали цепь факторий на восточном, так называемом Коромандельском, побережье (Масулцпатам, Пуликат, Армага-он}. J639/40 г, английская Ост-Индская компания арендо-
47
Вид Сурата (с гравюры XVII в).
m
вала у местного индусского князя за 600 ф ст. в год землю вокруг селения' МадрРспатнама и построила на ней форт, ' дав ему имя святого.Георга/ Вокруг этого форта быстро вырос городЬМадрас, В течение XVII в. английская Ост-Индская компания построила в Индии еще ряд факторий и добилась у Великих Моголов и у других правителей дополнительных привилегий для своей торговли.
Индийские ткани были в то время самым ходким товаром на всем Среднем Востоке и в Африке; в самой Англии индийские хлопчатобумажные изделия стали успешно конкурировать с английскими тканями. В связи с таким направлением торговли английские купцы обосновались не на Малабаре, а вблизи центров ткачества — в Бенгалии и на Коромандельском берегу. Главной английской факторией в Индии в первой пойбвине ХУНТ в. был Мадрас. Вторым по значению был Бомбей-Остров, на котором расположен этот порт, был по-дЗ^Г англичанам ПортугалиеГиЗГТ^бТ} г. в качестве приданого португальской инфанте, ставшей женой английского короля Карла II. В хорошо укрепленный Бомбей английские купцы перенесли свою деятельность из богатого, но плохо защищенного портового города Сурата.
Наконец, в Бенгалии центром торговой деятельности анг-личан стала ^алькутта, беновянняя в! IBQILr. у устья р Ху гли. -Правление “англЙЙСТОй^компании в Калькутте помеща.ТбГК в выстроенной англичанами крепости. названной в честь правившего тогда Англией короля Форт-Вильям. Компания приобрела также права заминдара над тремя деревнями около Калькутты, где жило несколько ты яч ткачей, Р’^птлвших на компанию.
Во второй половине XVII в. началась значительная акти-_ мзация английской торговой деятельности в Индии (^70-угодах XVII в. ввоз английских товаров в районы Востэч.юй-Индии (Бенгалия, Орисса, Коромандель) характеризовался следующими данными: золото и главным образом серебро в слитках, предназначашгптД для лдкуики местных tv а-рбв, составляли свыше стоимости всего английского импорта; ’различные металлы: диедь, свйнец, ОЛОВО, ртуть, а так-краски — адр Эти товары в основном продавались за местную валюту, которая использовалась для закупок необходимых для вывоза товаров. Около '.4% стоимости английского импорта -составляли шерстяные Т&ани, которые дарились представителям местных властей 50^..В 70—80-х годах английские купцы вывозили из районов Восточной Индии главным образом хлопчатобумажные и шелковые ткани, а также
50 [S. Master] «The diaries...», vol. I, p. 255.
4 Новая история Индии
49
хлопчатобумажную пряжу, шелк-сырец, селитру, лак и другие товары. Закупки местных товаров в Бенгалии, Бихаре и Ориссе достигли наибольших размеров к началу 80-х годов XV1J а. Вр1669—1672 англичане ежегодно затрачивали на ^закупку местных товаров 30—40 тыс. ф. ст., в 1674 г. — 65 тыс. ф. ст., в 1675 г. — 76—90 тыс. ф. ст., в 1678 г. — 100 тыс. ф. ст., в 1680 г. — 150 тыс. ф. ст., в 1681—1682 гг.— 230 тыс. ф. ст.51. Такое быстрое и крупное из 6—7 раз) увеличение вывоза, основу которого составляли ткани,^свидетельствует о значихедьном расширении в этих районах прядения и ткачества. Следует подчеркнуть, что одновременно очень большие закупки тканей в этих же районах делали также голландские, местные и другие азиатские купцы.
'В- 1682-г уплаченная за товары денежная сумма распределилась следующим образом: в касимбазар^ было закуплено товаров на 140 тыс. ф. ст., в Баласоре — на 32 тыс., в Дакке — на 16,5 тыс., в Патне — на 14,5 тыс., в Хугли — на 12 тыс.52.
Нидерландская (Голландская) Ост-Индская компания, основанная в1Г602^«> вела торговые операции с большой ор-.гЗш^ованностью и размахом. Во главе компании стоял Совету семнадцати из представител ей~торговых цдлат, имевшихся в' каждом крупном голландском порту. Совет тщательно подготавливал ежегодные экспедиции в Ост-Индию. Палаты высылали положенное им количество кораблей и продавали привезенные товары. Голландские купцы, как иуюртугальцы, были в первую очередь заинт£р.есованы в торговле "пряностями. После разорения ^ала^арского^побёрежья португальцами основными центрами “выращивания пряностей стали Молуккские острова. Голландцы обосновались там и сделали своей главной базой Амбойну. откуда выгнали английских купцов в*Т613 г.
В Индии голландцы имели, однако, многочисленные фак-ториилля закупок не только в крупных центрах, как Сурат, Баласор, Патна, Дакка г^Хутли. Касимбазар, Пуликат, Масу-липатам, Голконда^Поликрллу, Нарасапур, Тегнапатам, Бим-липатам. но и в деревнях^ Управляющий голландской компанией в Индии находился в .Пуликате}/В 4676 г. голландцы ввозили в Хугли из Японии У Юго-Восточной Азии золото, медь, серу, ртуть, олово, киноварь, слоновую кость, пряности и т. д.; вывозили же из Хугли рис, масло животное и расти-
1 Ch. Faucet’t, The English factories in India vol. II, pp. 141, 229; [S Master] «The diaries...», vol. I, p. 309; J. Bruce, Annals of the Honourable East India Company, 1600—1707[8, vol. II, London, 1810, p. 451.
52 J. Bruce, Annals..., p. 466.
50
Форт Бомбей (с гравюры XVIЦ в)
Цельное, коноплю, селитру, воск, опиум, корабельные снасти, йарусину, шелк-сырец, шелковые и хлопчатобумажные тка-ЙГГВ‘ Европу вывозились главным образом пряности и в не-большой степени ткани.
^ОВ12_второй половине XVII в. голландская Ост-Индская компания^также развернула активную торговую деятель-^ ность на восточном побережье. Временами сумма вывоза^ее" товаров из Бенгалии значительно Превосходила вывоз английской компании. Только в районе Малды в 70-е годы Х\И в. голландцы ежегодно закупали на 50 тыс. рупий тканей53. Если сумма вложений английской компании в закупку ’ТПЪаров на всем Коромандельском побережье в 70-е годы XVII в. была лишь свыше 100 тыс. ф. ст., то вложения голландцев только в районе Поликоллу в этот период ежегодно достигали 30 уыс. ф. ст.54. По весьма приблизительным подсчетам одного английского исследователя55, в конце XVII — начале XVIII в. европейские ост-индские компании закупали в Бенгалии товаров, главным образом тканей, на сумму около 917 тыс. ф.(ст. в год; местные и другие азиатские купцы— также на сумму около 935 тыс. ф. ст., причем около 410 тыс. ф. ст. из них приходилось на торговлю Бенгалии с различ-_тщми районами Индии (Коромандель, Малабар, Индостан).
Таким образом, около /75%Стоимости экспортировавшихся в *этот период товаров из Бенгалии шло на рынки Европы и Азии, причем непосредственно в Европу шло меньше половины экспорта из Бенгалии. СлёдОТЗТМЬно, вывоз товаров ’’гг Европу-в—угот период хотя и не играл определяющей роли в развитии ремесленного производства страны, но был одним из важных его факторов. Следует отметить, что здесь совершенно не учтена торговля, которая велась внутри Бенгалии и была весьма значительной. Однако голландские купцы
из-за недостатка денег часто оказывались ’ долгу у местных торговцев; Голландцы нередко отказывались выплачивать им полностью !свои долги.
-f (Первые французские купцы появились в Индии в начале ХУ1Г вГ Французская компания для торговли с Индией была создана лишь в ' V г Она была детищем абсолютистского правительства- и ее развитию мешала меточная опека придворных кругов. Правительственные комиссары регламентировали ее торговую деятельность. >|Людовик XIV, тративший огромные средства на придворные заёавы, не имел денегуртя укрепления французских позиций в Индии, солдат набирали
53 [S. Master] «The diaries...», vol. I, p. 400.
54 Ibid., vol. I, p. 257; vol. II, p. 115.
55 A. Dow, A history of Hindostan, vol. I, London, 1812, pp. C—СП.
52
в тюрьмах, кораблей было мало, и они не отличались хорошими мореходными качествами.
.У французской компании было немного факторий на ин-дийском побережье. 1 лавнь!М^ из~ них_ были , Мяеулипата^ и*Маэ в южной Индии и Шандернагор (правильнее Чандг’ -нагар) в Бенгалии. Центром французских владений был Пондишери на Коромандельском берегу, южнее Мадраса.
+ Во второй половине XVII в. европейские купцы, платили | за индийские товары главным “образом золотом и серебром. Приток значительных масс драгоценных металлов не мог не вызвать в экономике определенных районов страны значительного увеличения ремесленного и, отчасти, сельскохозяйственного производства, а также дальнейшего развития товарно-денежных Отношений. Все это в свою очередь' привле-кало- н ряд районов Индии, в особенности в Бенгалию,з иддий-ских ,ид_ругнх -азиатских купцов. В середине XVII вТ^быЛа популярна пословица: «Бенгалия имеет 100 дверей-для входа/ и ни одной для выхода». ' *
Европейские купцы в этот период вели свою > торговлю в основном через местных купцов-посредников, авансйруялгх, деньгами для закупки необходимых товаров. Не зная хорошо НЦ__И1 ГТИЫХ UF Mt-СТНОГО рынк. . . еЙЦЫ в этот"
период не могли обойтись без посредников, заготавливавших им товары в глубинных районах. Обычно при .заключении, сделки с местными купцами европейские торговцы аванси эО-1 в али определенную- часть "2—V4) стоимости пр едц ол а г а в*-нщ^ся^закупок. Остальную^ сумму индийские купцы получали после доставки на факторию в определенный срок.тканей такого количества, качества и по такой цене, которые были заранее обусловлены и записаны в обязательстве — векселе^ выдававшемся компании каждым купцом—посредником. Таким путем Ост-Индская компания закупала'главным образом различные ткани, а также шелк-сырец, .селитру, сахар и другие товары. Эта система леятелбности евнопей-ск ij2L торговцев в Индии получил а название х дад ан$ _ ил и «дадни» (данный).
По сведениям английского путешественника, перед захватом Биджапура Аурангзебом английская компания закупала здесь'-'высококачественные хлопчатобумажные ткани,, которые изготовляли около 50 тыс. ремесленников56.
Все это приводило к тому, что значительная часть мест-ногб торгового капитала стала перемещатьсТ~ТГТ~~сф'е-р?5Т -са-мостоятельноТдёятельности в сферу обслуживания растущей
56 А. НапиИоп, A new account of the East Indies, vol. I, Edinburgh, 1727, ,p 264.
53
торговли европейцев, главнььм образом англичан. В этом от* ношеншгтхарактерен пример с торговлей в Масулипатаме. В середине XVII в. здесь было немало местных купите которые имели свои суда и вели обширную внешнюю торговлю местными товарами в районах от Ирана до Молуккских островов, а также в могольской Индии? Голконде и Биджапуре. Досле того как голландская и английская компании начали здесь торговую деятельность, местная самостоятельная тор-гонля^тзла приходи lb в~ ЛщадокТи’ в. конце "Q-X годов она ^определялась главным образом «вложениями» европейцев. \Такие процессы происходили и в Бенгалии, правда, несколько медленнее из-за сравнительно высокого экономического развития страны.
На этом фоне выделялись крупнейшие представители
местного капитала, которые были основными поставщиками^ посредниками европейцев (такие, как Кази Виранна на Коромандельском побережье или Кхем Чанд н-Ориссе). Они получали огромные прибыли от торговли с европейцами, брали на откуп сбор налогов с городов, распоряжались целыми районами с городами и деревнями, где у них были тысячи £гвоих» ткачей, закабаленных авансами и вынужденных выполнять итгзаказы. Эти «монополисты^ державшие в своих руках значительную часть местного рынка и приобретавшие большую экономическую силу, превращались уже в серьезных конкурентов компанииГВ 70-х годах XVTTb. среди служащих компании все настойчивее высказывалась мысль о необходимости избавиться от посредничества этих крупных местных торговцев и перейти к прямому авансированию ремесленников. «Если бы Кхем Чанд (крупнейший посредник английской компании в Баласоре. - Ред.) умер, — говорилось в одном английском документе, — или был устранен отсюда, мы могли бы установить с дкачами в Сохро, которые живут в предместьях Баласоре, такие же отношения, какие у нас существуют с ткачами в Касимбазаре (прямого авансирования. — Ред.), т. ё. те, которые имеет с ними сейчас Кхем Чанд... Я сэзетуюк попытаться авансировать деньгами ткачей в Сохро...»57.(Тем не менее совсем отказаться от слуг этих «монополистов» для компании было невыгодно, гак как ткани, которые они поставляли, были, как правило, более высокого качества, ней. дл . мелких купцов.
ttWH в. отмедгется быстрый рост населения в европейских владениях Индии. Постоянные войны и усилившаяся феодальная эксплуатация и притеснения властей толкали местных ремесленников на поиски убежища под покрови*
57 [S. Master] «The diaries...», vol. II, p. 86.
54
тельством европейских факторий. Именно этим определяется быстрый рост «черного города» Мадраса вокруг форта св. Георга во второй половине XVII в. и Калькутты около форта Вильям в начале XVIII в. «Местные купцы приходили сюда, — пишет о Мадрасе очевидец, —- желая сберечь свои богатства и приносили сюда свои товары на безопасный ры-цок, делая его богатым и многолюдным»58.
Европейцы к середине XVIII б. захватили ведущие позиции во внешней морской торговле Индии. Это оказывало существенное и весьма противоречивое влияние на экономическое развитие многих районов Индии, прежде всего Гуджа-рата, Бенгалии и Коромандельского побережья. одной
Fi относительно убыстрилось развитие-ремесленного-нро-
изводства, главным образом прядения и ткачества С другой стороны, деятельность европейцев значительно суживала возможности накопления у представителей местного торгового капитала и тем самым существенно ослабляла их самостоя-тельные экон-омические-позиции. ' " •
В Индии XVII—второй половины XVIII в. происходили' дальнейшее развитие феодальных отношений. Изменения в аграрном строе Индии этого периода . характеризовались усилением феодального рцета, лишением все увеличивающейся частй крестьян-общинников владельческих прав на землю, выделением феодализировавшейся общинной верхушки. Происходило развитие и укрепление частной феодальной собственности при ослаблении государственной собственности на землю./Эти процессы были связаны с ростом производительных сил в сельском хозяйстве и ремесле, развитием товарного хозяйства и общественного разделения труда, увеличением роли товарно-денежных отношений. Происходило дальнейшее усиление экономической роли города как торгово-ремесленного центра, складывание областных рынков, рост специализации отдельных районов и укрепление экономических связей между ними.
Ремесленное производство обслуживало экономику феодальной Индии. Однако в отдельных областях Индии в некоторых отраслях ремесленного производстваргпорадически появлялись зачатки капиталистических отношений. Развитие отдельных народов Индии шло неравномерно/ но в целом достаточно отчетливо выявились закономерности, позволяющие характеризовать Индию второй половины XVII — середины XVIII в. как развитое феодальное общество.
58 A. Hamilton, A new account..., р. 360.
55
ГЛАВА II
НАРОДНЫЕ ДВИЖЕНИЯ В ИНДИИ И УПАДОК ДЕРЖАВЫ МОГОЛОВ (середина XVII — начало XVIII в.)
Образование огромной Могольской державы вместо многочисленных, вечно враждовавших между собой государств на первых порах уменьшило феодальную усобицу в Индии и повело к установлению относительной внутренней безопасности. Как уже отмечалось выше, в стране создались благоприятные условия для развития товарно-денежных отношений, дальнейшего разделения труда между городом и деревней, усиления процесса складывания местных рынков. Социально-экономическое развитие Индии в XVII — начале XVIII в. шло к тому, что в отдельных ее областях (Бечга-’ лии, Махараштре, Пенджабе и др.), обладавших компактной территорией и общностью национального состава населения, стали проявляться тенденции к обособлению в самостоятельные княжества и государства. Но существование Могольской державы тормозило этот процесс. Политика Моголов приходила в столкновение с интересами местной феодальной знати, особенно там, где эта знать была не из мусульман. Это противоречие стало особенно острым в период царство-ванияТАурангзёба.
К середине XVII в. фонд государственных земель, составлявший основу экономической и военной мощи Моголов, был в значительной своей части роздан мусульманским феодалам в виде джагиров, что несколько ослабило материальную базу падишахской власти. Это побудило Аурангзеба попытаться увеличить площадь государственных земель не только за счет новых завоеваний, но и путем некоторого сокращения частного феодального землевладения. Так, делийское правительство предприняло длительные и на первых порах успешные войны за окончательное подчинение Декана и Южной Индии. В 1686 г. Биджапур, а в 1687 г. Голконда были присоединены к Могольской империи. Власть Моголов распро-
56
Мавзолеи Абдуллы, Кутб-шаха, Голконда, XVII в
странилась теперь на всю Индию, кроме южной оконечности полуострова.
^тремясь ограничить частное феодальное землевладение, Аурангзеб пытался превратить в служебные джагиры прежние наследственные, большей частью заминдарские, владения. Однако в то же время он не мог не считаться с могуществом крупных мусульманских джагирдаров, составлявших социальную опору его власти. Аграрная политика Аурангзеба была направлена главным образом на~"бграншшгпте землевладения_светскР1х_щлуховных феодалов-индусов. Шах придал своей внутренней политике религиозную окраску. Он
57
создал себе репутацию фанатичного мусульманина, гонителя «неверных» индусов и под этим предлогом проводил конфискацию обширных земель и имущества храмов, а также владений мелких и средних феодалов-индусов.
Что же касается мусульманских крупных феодалов, то их положение при Аурангзебе стало еще более прочным. Джагирное землевладение получило дальнейшее развитие за счет конфискации земель индусских феодалов. В интересах ^жагирдаров было проведено устранение индусовг^занимав-~ ших крупные должности, из государственного аппарата. Джа-гирдары неоднократно освобождались падишахом от уплаты долгов ростовщикам, поскольку последние были главным образом индусами. Но усиление джагирдаров привело в конечном счете к росту сепаратистских устремлений крупных мусульманских феодалов в таких областях, как Бенгалия, Ауд, Рохилкханд, Хайдарабад, в результате чего эти области в первой половине XVIII в фактически выделились из Мо-гольской державы.
Аграрная политика Аурангзеба ^ущемляла права прежде всего мелких _и средних феопалов-немусульман. Н этой обстановке укрепление маратхской феодальной знати, сикхских феодалов в Пенджабе и джатских в столичной субе было возможно только при условии борьбы с Моголами и выделения из их империи.
Однако антимогольские^вижения, охцатившие/при Аурангзебе несколько провинций Индии, были обусловлены не только интересами феодалов, но еще вТГольшей степени интересами крестьянства. Основной формой эксплуатации крестьянства была рента-налог, размеры которой при Аурангзебе доходили до половины урожая. Уплата ренты-налога в денежной форме приводила к усилению ростовщической кабалы и к ухудшению положения крестьянства во многих районах Индии. В результате восстановления Аурангзебом джи-зии1 примерно на одну треть увеличилась и без того огромная тяжесть налогового обложения индусского крестьянства. К этому надо добавить, что могольские войска при передвижении в Декан и к северо-западной границе разоряли все на своем пути, ставя земледельцев под угрозу физического уничтожения.
В ответ на невыносимый гнет и эксплуатацию, а также на религиозные преследования мусульманских феодалов начались сильные антимогольские восстания в Махараштре, в Пенджабе и в районе Дели—Агра. Эти освободительные движения носили народный характер. Их движущей силой были
1 Д ж и з и я — подушный налог на индусов.
58
крестьяне-общинники, но руководство находилось в руках местных феодалов-индусов, чьи привилегии были ущемлены могольскими феодалами-мусульманами. Феодальные вожди восставших маратхов и джатов были большейГчаст ью выходцами из общинной верхушки и исповедовали ту же религию, а часто и принадлежали к той же касте, что и большинство тяглового крестьянства. Это помогало маратхским и джатским феодалам увлечь за собой широкие народные массы. В Пенджабе же, где антимогольское движение перерастало в антифеодальную борьбу, во главе стояли не*“ местные феодалы, а вожди, вышедшие большей частью из различных прослоек крестьянства и городского населения.
ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ БОРЬБА МАРАТХОВ И ВОЗНИКНОВЕНИЕ ГОСУДАРСТВА ШИВАДЖИ
Освободительная борьба маратхов была -подготовлена всем ходом внутреннего развития маратхского общества. Развитие феодализма у маратхов характеризовалось далеко зашедшим имущественным расслоением среди общинников и выделением из их среды эксплуататорской прослойки феодального типа, а также ростом экономической и военной силы маратхских феодальных вождей. Усилившаяся маратхская феодальная прослойка _была недовольна сравнительно" небольшими наследственными ватанами и стремилась насильственно расширить свои владения как за счет присвоения части общинных земель, так и путем захвата земель других феодалов. Однако и то и другое было возможно только при уничтожении господства мусульманских феодалов над Махараштрой и создании своего, маратхского государства.
Борьба с Могольской империей за независимость, а также с Ахмаднагаром и Биджапуром, делившими между собой маратхские земли, была полностью поддержана маратхским крестьянством. Оно подвергалось гнету и «своих» и мусульманских феодалов. Феодальная анархия и опустошительные войны Ахмаднагара и Биджапура, развернувшиеся на территории раштры, разоряли крестьянство. Нашествие же Моголовгво втбрЪТПюловине XVII в. несло маратхскому крестьянству еще более невыносимый гнет, чем господство Биджапура и Ахмаднагара. Это нашествие проходило под флагом непримиримой религиозной войны мусульман против «неверных» индусов и воспринималось как вторжение чужеземцев. Все это оскорбляло патриотические и религиозные чувства маратхов и послужило толчком к осознанию маратхским народом своего единства.
59.
В лице Шиваджи1_принадлежавшего к маратхскому феи-далтжому~дому Бхонсле, маратхский народ нашел выдающегося военного вождя в борьбе за независимость. Бхонсле были из земледельческой касты кунби и происходили из рода пателей двух деревень в округе Пуна. Как и многие другие представители феодализировавшейся верхушки маратхской общины, Бхонсле уже давно находились на военной службе у правителей Биджапура и Ахмаднагара и добились там высокого положения и богатства. Шаху, отец Шиваджи, был одним из крулнейшю^лжакижарюв БиджапураПВ числе era владений находилась и Пуна, где прошли детство и юношеские годы Шиваджи.
Шиваджи прошел хорошую военную школу, участвуя с юношеских лет в бесконечных междоусобицах, которыми была заполнена жизнь маратхских феодалов. В течение 1644—1655^ гг. он, действуя больше хитростью и подкупом, чем военной силой, одержал верх над некоторыми крупными феодалами Gftlgpe, Баджи Мохите, Пхарангаджи, Курсал), создал компактное владение, настоящее государство,^охватывавшее северо-западную часть маратхского Деша и Оатара), Мавал, северный и южный Конкан (последний на основе вассальной зависимости от Биджапура). Владение Шиваджи, этнически однородное, стало ядром будущего маратхского государства. За эти же годы Шиваджи сумел объединить вокруг себя немало способных представителей маратхских феодалов, ставших его преданными помощниками. Все они были выходцами из среды мелких и средних феодалов, принадлежавших к родам наследственных деш-/мукхов (правителей округов), дешпандиев (сборщиков налогов в округах) и пателей (старост деревень).
Исцоль^уя^учзстие маратхских крестьян в борьбе за независимость роданьц.^П-Тиваджи создал необычную в тогдашней Индии_вренЦую_ 'Организацию- Маратхское войско комплектовалось не из наемников, а путем рекрутского набора из^д<фс«4^^н^м^ Единство ^этнического состава
и освободительный характер войны обеспечили его армии высокую дисциплинированность-^ боеспособность. В отличие от армий мусульманскихпшязей'ДёкапаПй’самого Великого Могола войска Шиваджи, j^e обремененные—обозами, были крайне подвижными, особенно его конница- Она проникала глубоко в тыл врага, отрезала вражеские войска от источников снабжения, держала их в постоянном напряжении своими неожиданными налетами. Очень хорошо была поставлена у Шиваджи разведка. Военные действия сочетались с искусной дипломатией. Учитывая противоречия между Моголами и деканскими государствами (Биджапуром и Ах-
60
маднагаром), Шиваджи попеременно поддерживал то одну, То другую "сторону. Таким образом ему удавалось ослаблять своих противников. Однако главный удар маратхи направляли всегда против моголов.
Расширение владений Шиваджи привело его к столкновению в~пёрвую очередь с Бнджалуром, а затем Могол ь-
ской державой, начавшей %..-середине» XVII в. новое насту-
пление на Декан. В 1658 г. против Шиваджи выступили Дид-^ жапурские феодалы, к которым вскоре присоединились и моголы. Война была тяжелой и длилась с переменным успехом до 1665 г. Биджапурские войска взяли крепость Панхалу на юге "Махараштры, а моголы — Чакан на севере. Хотя Шиваджи в 1661 г. удалось расстроить союз Моголов с Бид-жапуром, маратхам пришлось выдержать сильную борьбу с Аурангзебом, который, утвердившись на престоле, бросил новые войска на Декан. Моголы продолжали удерживать за собой северную и центральную часть Махараштры, но их армия на Декане терпела большой урон от внезапных атак маратхской конницы.
В 1664 г. Шиваджи во главе четырехтысячного отряда •совершил дерзкий налет на Сурат, богатейший порт Индии. В течение четырех дней (6—10 января) маратхи безнаказанно грабили город и захватили там огромную добычу. Только англичане и голландцы с помощью снятой с кораблей артиллерии отстояли свои фактории. Разграбление маратхами крупнейшего порта Индии не только нанесло ущерб мо-гольской казне, но и было ударом по престижу империи. Тогда Аурангзеб назначил руководителем военных операций против Шиваджи раджу Джай Сингха, опытного раджпут-ского полководца, до того успешно выполнявшего самые ответственные военные и дипломатические поручения делийского двора. Джай Сингху удалось привлечь на свою сторону некоторых маратхских феодалов, имевших личные счеты с Шиваджи, и с их помощью сорвать намечавшийся союз Биджапура и маратхов. Он также добился крупных успехов в военном отношении и заставил Шиваджи согласиться нал тяжелые условия мира. Согласно Пурандхарскому договору, подписанному в 1665 г„ к Моголам~птошл6 около четырех пятых владений Шиваджи, на территории которых было 20 маратхских крепостей. Самбхаджи, сын Шиваджи, был зачислен на службу к моголам и получил ранг пятитысячника.
Молодое маратхское государство, лишенное большей части своей территории и крепостей, опустошенное войной и последовавшим за ней голодом, было не в силах немедленно возобновить войну. Но и Моголы также были заинтере-
61
Шиваджи (с портрета маслом работы Рави Бармы, XIX в) сованы в сохранении мира с маратхами. Угроза персидского вторжения и начавшееся в 1667 г. крупное восстание афганских племен отвлекли на северо-западную границу основные силы делийского правительства.
Шиваджи использовал передышку, чтобы провести внутренние преобразования и укрепить свою власть над Махараштрой. Однако уже в 1670 г. вождь маратхов возобновил борьбу, перенеся вскоре военные действия на территорию Могольской державы. Переход Шиваджи к наступлению принес маратхам огромную добычу, давая им возможность вести войну за счет врага и на его территории. В 1670 г. маратхская конница под начальством Шиваджи совершила вторичный набег на Сурат. Грабеж города на этот раз дал Шиваджи добычу в 6—7 млн. рупий. Вскоре после этого
62
маратхи вернули себе три крепости, в том числе Пурандхар. Однако в конце 1671 г. моголы предприняли новое наступление на Махараштру, Им удалось даже взять Пуну, но в январе 1672 г. Шиваджи не в Махараштре, а на вражеской территории разбил в бою под Сальхиром 25-тысячное войско Моголов. Затем маратхи совершили набеги на Гуджарат, Берар и Телингану, а пешва (главный министр Шиваджи) завоевал два княжества: Коли-Джавхар и Рамнагар, которые были присоединены к владениям Шиваджи.
Между тем восстание джатов в районе столичной субы и афганцев на северо-западной границе продолжали отвлекать крупные силы моголов. Маратхи чувствовали себя настолько сильными, что, продолжая войну с моголами, начали военные действия против Биджапура, который был в это время сильно ослаблен феодальными усобицами В 1676 г Шиваджи изгнал биджапурцев из Сатары, Панхалы и захватил богатую добычу во время налета на портовые города, принадлежавшие Биджапуру. Маратхи наносили удар за ударом по могольским и биджапурским войскам, непрерывно расширяя границы владений Шиваджи.
6 июня 1674-е- в крепости Рамгарх Шиваджи в присутствии своих победоносных войск торжественно провозгласил себя независимым государем Махараштры.
В последние годы своего царствования Шиваджи (он умер в 1680 г. в возрасте 53 лет) продолжал искусное дипломатическое лавирование между Могольской державой, Бид-жапуром и Голкондой, используя их взаимную вражду для расширения собственных владений. Сначала он добился (1675 г.) временного перемирия у могольского наместника, в свою очередь готовившегося напасть на Биджапур. Затем он заключил союз с Голкондой для совместного вторжения во владения Биджапура со стороны Карнатика и Майсура. Прельстив шаха Голконды разделом будущей добычи, Шиваджи добился того, что маратхи получили разрешение двинуться на Карнатик через территорию Голконды, а их военные расходы оплачивались за счет последней. Война на юге продолжалась 1677—1678 гг. Во главе 60-тысячного войска Шиваджи завоевал и разграбил западный Карнатик, занял маратхскими гарнизонами важнейшие крепости в стране (Джинджи, Веллур и др.) и с огромной добычей благополучно вернулся в Махараштру. Он обманул шаха Голконды и не отдал обещанную часть добычи. Союз маратхов и Голконды был разорван. <-
Вскоре после этого, когда могольские войска одержали победу в Биджапуре и даже приступили к осаде столицы этого государства, Шиваджи заключил дружбу с биджапур-
63
ц\чии, оказал им вооруженную помощь, не упустив, правда, случая снова расширить свои владения за счет территории этого государства на плато Майсура (1679—1680). В результате завоеваний государство Шиваджи стало распространяться за пределы Махараштры. Оно включало уже ряд областей, населенных тамилами и каннара (северную и южную Каннару, Карнатик и др.).
^Как умный и дальновидный представитель феодалов Махафаштры, Шиваджи _считался с вооруженным маратхским крестьянством, вынесшим всю тяжесть освободительной борьбы на своих плечах Изгнав мусульманских джагирда-ров и целиком устранив от сбора налога дешмукхов и деш-•пандиев, Шиваджи поручил это дело своим чиновникам, которые оплачивались из казны. Одновременно был проведен земельный кадастр, что также устранило много злоупотреблений дтрл-сборе налогов. Эти мероприятия дали возможность снизить налог-ренту до 30—40%, тогда как при Моголах он Нередко доходил до половины урожая Доходы государства в то же время даже несколько повысились за счет сокращения числа феодальных посредников, стоявших раньше между казной и тягловым крестьянством. Стремление ДЦиваджи создать крепкую власть и прекратить феодальную усобицу в своем тылу диктовалось прежде всего потребностями военной борьбы. В то же время это встречало поддержку крестьянства, больше всех страдавшего от внутренних феодальных усобиц.
Шиваджи воздержался от раздачи земли в лены, предпочитая оплачивать своих военачальников и чиновников деньгами. Он отменил наследственные должности в армии и государственном аппарате, а также откуп налогов Таким образом, Шиваджи удалось создать относительно крепкое феодальное государство и политически объединить маратхов. Это было прогрессивным явлением в истории Индии. «Мараты стали-л^им-обцазом" уже_нафодом, управляемым неза-висимым монархом», — отмечал Маркс2.
В конце своего царствования Аурангзебу наряду с маратхами пришлось иметь дело еще с сильными крестьянскими восстаниями в Пенджабе и в столичной субе, в районе Дели— Агра.
У^/БОРЬБА СИКХОВ в ПЕНДЖАБЕ
В- Пенджабе начавшаяся при Аурангзебе освободитель-ная борьба против_моголов носила форму религиозной вой-
2 К. Маркс, Хронологические выписки по истории Индии (664— 1858 гг.), М., 1947, стр. 37.
€4
ны. Восстание возглавила секта сикхов, по имени которой и движение получило название сикхского.
Сикхизм возник в начале XVI в. в северо-западной Индии как ересь индуизма и был непосредственным продолжением и развитием религиозно-реформаторского движения бхакти, отражавшего в завуалированной форме социальный протест городских слоев против гнета феодалов в средневековой Индии.
Основателем секты и ее первым духовным вождем — гуру — был Нанак (1469—1539), происходивший из купеческой среды и’ сам занимавшийся торговлей. ^Первоначальный сикхизм отражал чаяния и настроения городских слоев__и притом не плебейства, .а более зажиточных торговцев, реме-____
“сленнИков^тГр'остовщиков, хотя в составе секты в то время находились и крестьяне. Они тоже страдали от феодального прхшввОТа7~их жизнь и имущество не были в безопасности. Отсюда оппозиционные настроения, зародившиеся среди крестьян и горожан, отсюда и их критическое отношение к существовавшим феодальным порядкам и выражение протеста против них. Подобно другим вероучителям бхакти, ранние сикхи отвергали кастовые различия и все привилегии, связанные с сословно-кастовым строем, порицали злоупотребления индусского и мусульманского духовенства, проповедовали равенство- всех людей перед богом, но вместе с тем они учили об иллюзорности существующего мира, призывали к ненасилию и обрекали своих последователей на пассивное примирение с существующими порядками. Эта половинчатость и нерешительность протеста сикхизма была отражением слабости его идеологов — зажиточной городской торгово-ростовщической прослойки. Зачастую, выступая в качестве ростовщиков и откупщиков налога, зажиточные горожане становились пособниками и соучастниками феодальной эксплуатации. Политическая пассивность сикхизма того времени вполне устраивала Моголов, и потому Бабур, основатель могольской империи, а затем и Акбар даже поощряли деятельность секты. Гуру сикхов получали от Акбара значительные земельные пожалования.
При ближайших преемниках Нанака секта приобрела строг*укгорганизацию. -Сикхи разделились по месту своего жительства на 22 территориальных округа, во главе которых были поставлены представители гуру, так называемые ма-санды. Через них все сикхи были обязаны вносить особый сбор в"общий фонд секты. Гуру обладали неограниченной властью над членами секты. Они присваивали себе часть доходов, взимаемых со своих единоверцев, и, кроме того, распоряжались земельными пожалованиями, полученными
5 Новая история Индии
65
от могольских властей. Привилегированное положение гуру внутри секты и поддержка их моголами постепенно превратили их в богатых и влиятельных духовных феодалов. Их местопребыванием стал город Амритсар с его великолепным «Золотым храмом» — сикхской святыней.
Гуру Амар Дас (1552—1574) превратил свою власть в наследственную и положил. начало дина^йюсикхекн-х~лухов-ных феодалов. При одном из его ближайших преемников-Арджуне (1584—1606) был провозглашен принцип божественности гуру, увеличивший их власть над членами секты. Сикхская феодальная знать настолько усилилась, что гуру стали претендовать и на светскую власть. Так гуру Хар Го-винд (1606—1645) принял титул «истинного государя» (сача падишах), в знак чего перепоясался двумя мечами, что стало символом обладания всей полнотой духовной и светской власти.
Могольские власти теперь уже с враждебностью отмечали рост могущества гуру сикхов, которые независимо правили в своем теократическом княжестве. Доносчик Чанду сообщал императору Джахангиру о «мятежных» действиях Хар Говинда: «Его предшественники сидели на подушках, он же восседает на троне. Он носит оружие, называет себя справедливым государем, принимает подношения, подобно падишаху, содержит войско из тысячи молодых храбрецов и никого не признает»3.
Притязания гуру на светскую власть привел и сикхов к столкновению с Моголами, которое приняло характер на-стоящей войныГОднако военные силы секты были ещё нев^ лики4. Это дало возможность Аурангзебу, подкупившему часть сикхской верхушки, нанести серьезные поражения сектантам. В 1675 г. гуру сикхов Тег Бахадур был захвачен Моголами в плен и казнен в Дели. Однако в лице его сына и преемника Говинда сикхи нашли талантливого руководителя в своей дальнейшей борьбе.
В 1675 г. пятнадцатилетний Говинд был провозглашен гуру преобладающим числом сектантов. В юношеские годы он отдавал много времени охоте и военным упражнениям, но одновременно хорошо изучил персидский язык (впоследствии он слагал стихи не только на панджаби, но и на фарси) и религиозное учение сикхов. С конца 80-х годов гуру Го-винд начал собирать войско и готовиться к борьбе с Мого
3 М. A. Macauliffe, The Sikh religion, its gurus, sacred writings and author), vol. IV, Oxford, 1909, p. 10; J. D. 'Cunningham, A history of the Sikhs, Oxford, 1918, p. 56.
4 Так, Хар Говинд имел охрану из 300 человек, полсотни мушкетов и несколько артиллерийских орудий.
66
лами. Для этой цели сикхи создали себе, кроме Анандпу-ра — резиденции гуру, еще несколько крепостей, ставших их опорными базами. Окрестных мелких индусских раджей, чьи княжества располагались в предгорьях Гималаев, Го-винд пытался привлечь на свою сторону, но эти раджи оказались ненадежными союзниками. Впоследствии они помогали моголам.
Тяжелая борьба с моголами, которая предстояла Говин-ду, заставила его реорганизовать секту и внести существенные изменения в сикхизм. Эти изменения были вызваны с одной стороны, давлением масс, с нетерпением стремившихся поскорее ввести «праведные порядки» на земле, и, с другой — желанием сикхской верхушки использовать возросшую активность рядовых сикхов.
Дело в том, что в конце XVII в. в составе секты произошли значительные изменения. Верхушка секты — гуру и его масанды — превратились во влиятельных феодалов. Однако гораздо важнее было то, что в связи с усилением налогового гнета и религиозных гонений в ряды сикхов влились тысячи обездоленных крестьян и ремесленников. Об этом достаточно ярко говорят свидетельства современников, принадлежавших к враждебному сикхам лагерю. Так, Хафи-хан, придворный историограф Аурангзеба, утверждал, что в секту сикхов входили джаты, т. е. крестьяне основной земледельческой касты Пенджаба, и люди низших каст5. «Его (Говин-да. — Ред.) последователи, — указывал раджа Бхим Чанд, — носильщики, цирюльники, рыбаки и подобные им нестоящие люди»6. Могольские военачальники отзывались о сикхах как о «разношерстном сброде, никогда не видавшем оружия»7 и горько упрекали своих солдат за то, что они «не могут справиться со скопищем крестьян»8.
Крестьянские массы и городская беднота, преобладавшие в секте к концу ХУ1Гв~прёдставлялнезначительную народную антифеодальную силу в движении сикхов. Рядовые члены сектыбыли заинтересованы в~сбхранении традиции равенства раннего сикхизма и решительно выступали против привилегированного положения сикхской феодальной верхушки. Именно под их влиянием Говинд, над которым нависла смертельная опасность со стороны Моголов, пошел на далеко идущие изменения в организации секты и на более решительные меры борьбы.
5 [Khafi Khan] «The Muntakhab-ul-lubab of Khafi Khan. Ed. by Mania-vi Kabir ad-din Ahmad», vol. II, Calcutta, 1874, (persian text), p. 765.
6 M. A. Macauliffe, The Sikh religion..., vol. IV, p. 9.
7 Ibid., p. 30.
8 Ibid., p. 40.
5*
67
На большой сходке сектантов под^.Ана ндгццшм в 1699 г. Говинд' провозгласил, что...Шсшая духовная и светская
класть, сосредоточенная до этого времени -в руках «живых богов» — сикхских наследственных гуру, перешла в руки хальсы, или общины сикхов. В знак полного разрыва с орто-<5бкса)1ьным индуизмом члены хальсы должны были совершать особый обряд крещения: их окропляли водой, взболтанной обоюдоострым кинжалом. Для сикхов устанавливался ряд внешних различий, резко выделявший их из среды индусов и мусульман: они должны были отпустить длинные волосы и бороду, носить штаны особого покроя, иметь при себе три металлических предмета: кинжал, гребень, браслет на руке; каждому сикху присваивалась приставка «Сингх» (т. е. «Лев»), ранее бывшая привилегией военной касты раджпутов.
Внутри хальсы были введены строгие демократические цорядкиТ^олжности мДсандов были упразднены. Все сикхи считались, независимо от касты и племени, равными друг другу, участниками общего дела — борьбы с могольскими феодалами. Однако это равенство носило ограниченный характер, так как распространялось лишь на сикхов.
Говинд подверг суровой критике учение о ненасилии, которое проповедовали его предшественники, и призывал сикхов к решительной борьбе с Могольской империей. «Мы разрушим угнетательское царство Моголов, — говорил он в одном из своих обращений к хальсе, — тогда я отдам всю страну, от Пешавара до Лахора моим сикхам»9.
Преобразования Говинд Сингха позволили ему вовлечь в борьбу с Моголами широкие народные массы. Но в процессе1 войны движение приобрело более ярко выраженный антифеодальный характер. Сиющ выступали уже не только против Моголов, своих главных врагов; но и против феодалов вообще — и мусульманских, и индусских. Сикхизм стал идеологией антифеодального-^крестьянского движения. Положение прежней сикхской верхушки было подорвано, и она не смогла сохранить руководство движением в своих руках. Восстание в Пенджабе возглавили талантливые вожди, выходцы из крестьянских и ремесленных масс. Торгово-ростовщические элементы, входившие в хальсу, не принимали активного участия в борьбе с Моголами.
Сикхи во главе с Говиндом неоднократно отбивали соединенные силы Моголов и индусских раджей. В 1708 г. Говинд пал под ножом убийцы, вероятно подосланного Мого
9 М. A. Macauliffe, The Sikh religion, its gurus, sacred writings and authors), vol. V, Oxford, 1909, pp. 13—14.
68
лами. Однако борьба продолжалась с неслыханным ожесточением. В лице Банды, возглавившего сикхскую армию после смерти Говинд Сингха, хальса имела одаренного полководца и организатора.
Банда принял титул «истинного государя» и объявил, что «пришел покарать моголов и восстановить справедливость»10. Как свидетельствует мусульманский хронист, «70 или 80 тысяч людей, подобно белым муравьям или саранче, собрались со всех сторон»11 и присоединились к Банде. Среди них было «много озлобленных индусов из низших каст»12. Сосредоточив в своих руках значительные военные силы,. Банда возобновил войну с моголами. В 1710 г. сикхи нанесли серьезное поражение могольским войскам и заняли всю территорию Сирхинда. Сикхи изгнали могольских чиновни-. ков и местных феодалов Сирхинда. Повстанцам был открыт; путь на Дели. Однако Банда предпочел двинуться в Пенд^ жаб, где его войска штурмом овладели Сахаранпуром. Вскоре Банда с основными силами повстанческой армии подступ пил к Лахору. Сикхам не удалось взять окруженной крепкими стенами столицы Пенджаба, но они опустошили ее окре> стности и нанесли несколько поражений войскам Сеид Аслам-, хана, субадара Лахора. )
Восстание. хикхов- приобрело настолько опасны^ характер, что на подавление его в конце 1710 г. выступил сам им-t пёратор Бахадур-шах I (1707—1712), сопровождаемый своим, вазирем Муним-ханом и субадара-ми Аллахабада^ Дели и Ауда, решающее сражение произошло 5 декабря,- 1710 г. под Садхаурой. Войска Банды, насчитывавшие до 30—40 тыс.-Конницы и множество пехоты, дрались с большим мужест? вом, но после ожесточенной и кровопролитной борьбы потерпели поражение. В 1711 г. могольские войска заняли Сир-хинд. После нескольких крупных сражений моголам удалось оттеснить остатки армии Банды в предгорья Гималаев.
В 1712 г. император Бахадур-шах умер. В Дели началась жестокая борьба за власть между его сыновьями, и это отвлекло внимание моголов от сикхов Военные действия против повстанцев временно прекратились. Банда вновь появился, в Пенджабе, занял Садхауру и восстановил разрушенные моголами укрепления одной из сикхских крепостей —Лохгар-ха. Однако передышка длилась очень недолго. После воцарения Ф-аррук Сияра (1713—1719) делийское правительство, возобновило военные действия против хальсы. Руководил, ими субадар Пенджаба Абд-ус Самад-хан (1713—1726). Осе
10 [Khafi Khan] «The Muntakhab-ul-lubabp. 651.
11 Ibid.
12 Ibid., p. 652.
69
нью 1713 г. могольские войска взяли Садхауру и Лохгарх. В течение 1714 г. сикхи уклонялись от решительного сражения е войсками Абд-ус Самад-хана и вели против них партизанскую войну. Банда даже подступил к Лахору и сжег его пригороды. Преследуемый войсками противника, вождь сикхов в апреле 1715 г. отступил с 10-тысячным войском к Гурда-спуру (расположен в 60 км к северо-востоку от Амритсара) и был здесь окружен соединенными силами Моголов.
Осада Гурдаспура продолжалась девять месяцев (апрель—декабрь 1715 г.). Сикхи, не имея артиллерии, мастерили самодельные пушки, выжигая стволы деревьев и стягивая их железными обручами13. Гарнизон Гурдаспура постоянно предпринимал смелые вылазки, мешая осадным работам врага. Моголам пришлось построить вокруг сикхской твердыни высокую стену со рвом, чтобы полностью отрезать Банду от связи с остальным Пенджабом. Только голод заставил сикхов сдаться. По приказу Абд-ус Самад-хана большинство сикхов было перебито, а их отрубленные головы, набитые сеном, посланы Фаррук Сияру. Банда и сикхские военачальники были отправлены в Дели и там преданы мучительной казни.
Одной из важных причин поражения крестьянского восстания 1710—1715 гг. был религиозный фанатизм сикхов, помешавший им вовлечь в борьбу наряду с крестьянами-индусами крестьян-мусульман. Сыграла роль и нерешительность Банды в благоприятную минуту нанести удар по столице Могольской державы. Однако восстание сикхов было подавлено только временно. Уже в 30-х годах XVIII в. в Пенджабе начался новый подъем крестьянского антифеодального движения, которое приобрело широкий размах к концу первой половины века. Объективные условия складывались в пользу сикхов. Вторжение иранского шаха Надира (1738—1739) и афганского падишаха Ахмед-шаха Дуррани, совершившего девять походов в северную Индию, не только нанесли удар власти Моголов, но и крайне ослабили положение делийских субадаров в самом Пенджабе, облегчив тем самым победу сикхам. Сикхские отряды-мисалы под руководством талантливых военных вождей вели героическую борьбу как с афганскими войсками, занявшими Пенджаб, так и с местными феодалами. Ряды повстанцев пополнялись крестьянами и городской беднотой, доведенными до крайности грабежами местных феодалов и бесчинствами завоевателей. В процессе войны с чужеземными захватчиками сикхи постепенно занимали
13 W. Irvine, The army of the Indian Moghuls. It’s organisation and administration, London, 1903, p. 128.
70
важнейшие районы Пенджаба, освобождая их от афганских сборщиков налогов и местных феодалов. Сикхские сардары устанавливали власть над захваченными землями и превращали их в свои феодальные владения. В 1765 г. гуруматта (совет сикхских военных вождей) провозгласил независи-мость Пенджаба под властью сикхской хальсы.
ВОССТАНИЕ ДЖАТОВ РАЙОНА ДЕЛИ —АГРА
Третьим значительным народным движением в Индостане в конце XVII — начале XVIII в. были восстания джатов в непосредственной близости к основным центрам Могольской державы — столичным городам Дели и Агре. Как уже указывалось выше, джаты были одной из наиболее многочисленных земледельческих каст северо-западной Индии и являлись в своем большинстве полноправными общинниками. Джаты района Дели—Агра в отличие от джатов Пенджаба исповедовали индуизм.
Цервое вое ст ание джатов началось в 1669 г. в округе _ Мутра,направибере>кье Джамны. Во главе восставших <тШ№-^жахд^о--41мени Восстание стало быстро разра-
статьсжТхткла'одержал немало побед над врагами. Тогда могольские власти пытались подкупить вождя повстанцев, предложив ему джагир и полное прощение в случае перехода на их сторону. Гокла отверг это позорное предложение и продолжал борьбу. В конце концов могольскому военачальнику Хасан Кули-хану удалось разбить повстанцев, но это поражение не было концом борьбы. Между моголами и джатами произошло еще одно кровопролитное сражение: моголов было убито 4 тыс. солдат, повстанцы потеряли 5 тыс. убитыми, 7 тыс. человек были взяты в плен, в том числе и сам Гокла. Победители учинили над ним зверскую расправу.
Однако через три года (в 1672 г.) на правобережье Джамны,^ в округе Нарнаула, вспыхнуло новое большое восста-~~ ъх, ОнГГизвестно как восстание сатнами (по имени возглав-лявшей его секты сатнами, или мунда) 14. ~ ’
14 Хафи-хан, современник событий 1672 г. следующим образом объясняет значение первого названия: «В духе своих религиозных убеждений они облагородили себя наименованием „доброе имя”, что является значением сат-нам» ([Khafi Khan] «The Muntakhab-ul-lubab...», p. 252).
Ирвин в своем комментарии к книге путешественника Мануччи в Индию переводит мунда как ’бритый’, что, очевидно, указывало на внешний признак, выделявший сектантов среди остального населения ([N. Ма-nucci] «Storia do Mogor or Mogul India, 1653—1708. By Niccolao Manucci Venetian, vol. IV, London, 1907—1908, p. 167).
О классовом и кастовом составе сектантов источники сообщают следующее: в «Мунтахаб-ул-лубаб» указывается: «Эти люди одеваются по-
71
В восстании 1672 г. в отличие от восстания 1669 г. принимали участие не только джаты, но и самая приниженная и угнетенная прослойка деревни — «неприкасаемые», входившие в секту сатнами наряду с крестьянами полноправными общинниками. О секте сатнами известно очень мало. Судя по свидетельству Хафи-хана, ее деятельность носила антифеодальный характер. Сатнами проповедовали нетерпимое отношение к любым актам насилия и произвола, совершавшимися могольскими властями, и поэтому многие из членов секты были постоянно вооружены.
Восстание началось столкновением земледельцев, членов секты, с местными сборщиками налогов в округе Нарнаул.
Фаудждар Нарнаула Кар Талеб-хан оказался не в состоянии подавить восстание. Большой отряд пехоты и конницы,, посланный им против сатнами, был разбит и обращен в бегство. После этого Кар Талеб-хан собрал еще более крупное войско. Оно состояло не только из его собственных воинов^ но и отрядов местных феодалов. Во главе этих сил фаудждар лично выступил против повстанцев, но был разгромлен и обращен в бегство. Сатнами захватили Нарнаул и другие города. Они взяли власт_и-в^£вой~руки^ разместили везде гарнизоны и военные посты, стали собирать налоги. Восстание продолжало стремительно разрастаться. Не ограничиваясь обороной, сатнами предприняли смелый поход на Дели, чтобы нанести удар в сердце Могольской державы. «Аурангзеб, — пишет Хафи-хан, — посылал одно войско за другим, чтобы усмирить восстание, но все эти войска терпели поражение и рассеивались»15. Повстанцы, по-видимому, овладели большой частью равнины на правом берегу Джамны и приблизились к Дели на расстояние 60—70 км.
При могольском дворе воцарилась настоящая паника. Однако в конце концов Аурангзебу удалось снарядить против повстанцев войско, располагавшее довольно многочисленной артиллерией. «Маасир-и Аламгири» рассказывает следующее о решающей битве, происшедшей на юго-яяпяп-. ( ных подступдхдс Дели: «Падишахские войска вступили в бой,
добно факирам, но они тем не менее занимаются земледелием и торговлей, хотя их торговля имеет небольшой оборот». Этот же источник сообщает, что повстанцы были земледельцами в округах Нарнаул и Меват ([Khafi Khan] «The Muntakhab-ul-lubab...», p. 252).
Другой источник, «Маасир-и Аламгири», характеризует повстанцев как «банду жалких и кровавых в-озмутителей, плотникев, подметальщиков, золотых дел мастеров, дубильщиков кожи и других существ, внушающих отвращение, хвастунов и негодяев всякого рода» (Н. М. Elliot and J. Dowson, The history of India as told by its own historians, vol. VII, London, 1877, ip. 185). — Очень важно отметить, что подметальщик и дубильщик принадлежали в индийской деревне к числу «неприкасаемых» каст.
15 [Khafi Khan] «The Muntakhab-id-lubab...», p. 253.
72
но повстанцы не дрогнули... Они сражались с доблестью прежних повстанцев (для хрониста-мусульманина повстанец в данном случае синоним индуса. — Ред.), чьи дела отмечены в истории, и народы Индии называют эту битву Махабхаратой по причине большой потери [боевых] слонов в течение этого решающего дня. Герои ислама стремительно нападали и обагрили свои сабли кровью этих отчаянных людей Битва была ужасна... В конце концов враг был сломлен и бежал, его преследовали и убивали. Лишь немногие ушли живыми. Полная победа увенчала усилия военачальников падишаха, и эти области были очищены от присутствия отвратительных еретиков»16. Как видно, даже придворный хронист Аурангзеба в описании битвы невольно отдал дань исключительному героизму и мужеству повстанцев. В разгроме сатнами решающее значение имело превосходство вооружения Моголов — наличие артиллерии и боевых слонов.
О-лальнейшей деятельности секты сатнами ничего неизвестно. В последующих джатских восстаниях участие сатнами не отмечается. Руководителями новых восстаний выступали не просто крестьяне (как Гокла) и не сектанты, а представители общинной верхушки. Сначала это были старшина деревни Сансани Раджа Рам и его брат Чурамана и, наконец, Бадан Сингх, основатель фактически самостоятель-
ного джатского княжества.
Третье по счету крупное восстание джатов началось в 1686^гукогда иснглвньцГсилы Моголов под руководством Ау3^ рангзеба Стояли пол стенами Биджапура, готовясь окончательно уничтожить султанат. Повстанцы, возглавляемые £аджа_ Рамом, перерезав дорогу между Дели и Агрой, нападали на
города, уничтожали войска и налоговых чиновников.—
На усмирение джатов был послан один из виднейших могольских вельмож — Бахадур-хан, молочный брат императора. Однако борьба с повстанцами была невероятно трудной для делийских войск. В июле 1688 г. Моголы взяли опорный пункт джатов — деревню Сансани, сильно укрепленную повстанцами, но им не удалось подавить восстание. В руках
повстанцев оставалась значительная территория на правом берегу Джамшо. куп.а_ни могольские войска: ни сборщики налога не имели доступа. Раджа Рам погиб во время междоусобных стычек среди самыЗГтЖ^товТПосле его смерти вож-дет^Гвосставших ^алЧурамана, егсПзодной брат. На этот раз повстанцы продеШГалисП^лтоскЖТЖо Л'етГТрюлько в 1691 г. Мопшл, восстановили здесь свою власть, но ьГе надолго. Чура^ мана, сумев спастись,гв 1705 г. снова поднял восстание.
16 См. Н. М. Elliot and J. Dowson, The history of India..., vol. VII, p. 186.
73
Об этом восстании известно очень немного. Мануччи лишь бегло упоминает о нем. «В это время (1705 г. — Ред.), — пишет он, — его величество получил известие, что крестьяне провинции Агра восстали. Они разграбили пригороды города (очевидно, Агры. — Ред.) и закрыли дороги в этой части Индии»17. Во главе повстанцев стоял Чурамана. Их опорным пунктом было, как и в предыдущий раз, Сансани. В октябре» 1705 г. Моголы взяли его штурмом и" разрушили, но джат-•ские восстания не затихали. Неожиданные налеты джатов йа
города и крепости, организация засад на основных дорогах области Дели—Агра, нападения на могольские войска приводили в замешательство их врагов. Во время междоусобной войны сыновей Аурангзеба за престол джаты после битвы при Джаджау (18 июля 1707 г.) успешно напали на отступавшие войска царевича Азама и захватили богатую добычу. Еще более смело и решительно действовали джаты во главе со своим вождем Чураманой во время борьбы за престол в 1720 г., когда Мухаммад-шах выступил против всесильного временщика Сеид Абдуллы-хана. В день Хасанпурской битвы (13 ноября 1720 г.) джаты напали на лагерь Мухаммад-шаха и захватили часть личного багажа падишаха.
Под руководством Чурамагщджаты вели непрерывную борьбупротив могольских властей ^джагирдаров'/ Факти-ча сты6^ттр-&веб,ёрежья
чееки—сни овладели значительной __ ,, __г
Джам^7~В~ттгвееванных ^-атотгатГджаты строили свои крепости и укрепленные пункты. Главной крепостью Чураманы становится Тун. Дальнейшее ослабление Могольской дёржа-
вы~ ёёГнёудачи в войне с маратхами, рост феодального сепаратизма и народного недовольства (восстание сикхов в Пенджабе) создавали весьма благоприятную обстановку
для наступления джатов.
Освободительная борьба маратхов, восстания сикхов и джатов не прошли бесследно для империи Великих Моголов. Непрерывная почти вековая война Моголов на Декане, в Пенджабе, наконец, в непосредственной близости от столицы империи — в районе джатских восстаний — истощала материальные и военные ресурсы делийского правительства. В результате народных движений от Моголов отпали целые компактные территории. А это означало не только сокращение доходов ^шахской казны, но и резкое уменьшение фонда государственных земель, из которого можно было производить пожалования джагирдарам. Феодалы постепенно переставали считаться с властью могольских правителей.
Народные движения нанесли Могольской империи удар огромной силы, от которого она уже не могла оправиться.
17 [N. Manned] «Storia do Mogor...», vol. IV, p. 242.
74
ГЛАВА П1
РАСПАД ДЕРЖАВЫ МОГОЛОВ
Освободительная война маратхов и джатов, а также антифеодальное движение сикхов имели весьма важные последствия. Они подорвали могущество могольских падишахов. Это создало благоприятные условия для развития феодального сепаратизма. Могольские наместники ряда областей (Бенгалии, Ауда, Рохилкханда, Декана), почувствовав свою силу, перестали подчиняться Великому Моголу. Опираясь на местную феодальную знать, они начали превращать свои наместничества фактически в независимые от Дели государства. В областях, освободившихся от власти Моголов в результате войн и антифеодальной борьбы, росла новая феодальная знать из представителей местного населения: маратхов, джатов и сикхов.
Распад Могольской державы в основном происходил в те-чёТГие тридцати _.лет, отделяющих смерть Аурангзеба (1707) от нашествия персидского шаха Надира (1738 — 1739). Из двухлетней междоусобной войны сыновей Аурангзеба победителем вышел царевич Муаззам, царствовавший под именем Бахадур-шаха (1707—1712). Этот падишах на время обеспечил себе поддержку крупных мусульманских феодалов, раздав им остатки сокровищ, накопленных Моголами в лучшие времена, и предоставив им земли из шахского домена. Эта политика окончательно опустошила государственную казну, резко сократила средства, поступавшие на содержание армии и аппарата, и еще более укрепила могущество крупных феодалов. После смерти Бахадур-шаха делийским престолом распоряжались-по свпрму усмотрению борющиеся феодальные клики. Новый щах — слабоумный Д5каха~ндар — Оыл ставленником главного вазира Зульфи-кар-хана, главы так называемой иранской клики, состоявшей из лиц, сравнительно не так давно поселившихся в Индии. Однако его царствование оказалось недолгим. В 1713 г. другая феодальная группировка, возглавляемая двумя влиятельными вельможами — братьями Хусейном и Абдуллой,
75
сайидами из Бара1 (один из них был субадаром Бихара, а другой — Аллахабада), подняла восстание и свергла Джа-хандар-шаха. Вместо него братья-сайиды посадили на престол своего ставленника Фаррук Сияра (1713—1719).
Ослаблением центральной власти не преминули восполь зоваться маразчхц, субадары провинций, мечтавшие о независимости, и ^джаты, основавшие свое княжество в районе Агра — Бхаратпура.
Основным социальным процессом, происходившим в маратхском обществе конца XVII — начала XVIII в., было складывание крупного феодального землевладения и связанной с ним военноленной системы. Бурный рост крупного феодального землевладения у маратхов был ускорен антимо-гольской борьбой и внутренней политикой Шиваджи. Этот процесс был шагом вперед в развитии маратхского общества, но в то же время он послужил основой жестокой внутренней междоусобицы, которая разразилась после смерти Шиваджи (1680) и дала возможность Моголам одержать ряд временных побед над маратхами.
Аурангзеб, завоевав Биджапур и Голконду, перебросил все силы против маратхов и, пользуясь их внутренними раздорами, занял большую часть страны. Сын и преемник Шиваджи — раджа Самбхаджи (1680—1689) был захвачен в плен и предан мучительной казни. Но сломить сопротивление маратхов Аурангзебу так и не удалось. К концу его царствования маратхские отряды вторгались далеко в Гуджарат, Мальву, Берар. При условии своевременной уплаты чаутха, составлявшего одну четвертую часть ежегодного сбора поземельной ренты-налога, маратхи гарантировали данную область от своих дальнейших налетов. Для наблюдения за сбором чаутха маратхи оставляли несколько чиновников (обычно брахманов) и небольшой гарнизон.
Феодальная усобица у маратхов сменилась в начале XVIII в. некоторой политической консолидацией. В сложившейся исторической обстановке в Индии, когда Могольская империя все больше и больше слабела, а образовавшиеся на ее окраинах новые государства не были еще достаточно сильными, процесс складывания крупного феодального землевладения у маратхов пошел не за счет земель во внутренних областях Махараштры, а преимущественно за счет внешних захватов. Это позволило центральной власти в ка-
г Сайиды из Баса были привилегированной сословной группой, чыг представители с конца XVI в. занимали видные должности (главным образом военные) на службе Великих Моголов. Бара, поселение сайидов„ было расположено в восточной части двуречья Ганга и Джамны, на полпути между Мирутом и Сахаранпуром.
76
Ма&золей Раби a-у д-Дау рани, Аурангабад (1678—1679 гг.)
кой-то степени удержать в своих руках тот фонд государственных земель, который некогда составлял основу могущества Шиваджи, и тем самым сохранить свое влияние среди крупнейших маратхских феодалов. Последние были также заинтересованы в сильном правительстве в Махараштре, поскольку союз с ним обеспечивал возможность широких внешних захватов в соседних индийских областях.
В 1714 г. один из крупных маратхских феодалов, брахман Баладжи Вишванатх Бхат, -стал пешвой, или главным министром, при радже Шаху (отпущенном Моголами на родину после смерти Аурангзеба). Он сосредоточил власть в своих руках и стал основателем новой династии наследственных пешв из рода Бхат, правивших Махараштрой, вплоть до английского завоевания. Что касается номинальных маратхских государей, потомков Шиваджи, то они не имели реальной власти.
В 1717 г. Баладжи Вишванатх, пользуясь очередной усобицей при могольском дворе, заключил с Великим Могщшм ноКый ^договор, по которому делийское правительство признавало за маратхами, кроме чаутха, еще право на добавочный 10% сбор в Декане. Это соглашение не только предоста-в и л омаратхам значительную часть налоговых поступлен и й с "ДеканаГно по существу оформило своеобразнБГй~~-моголо^ маратхский кондоминиум в этой части Инлиш Вслед за различными" налиговййи чиновниками, назначенными для наблюдения за сбором чаутха, на Декане появились маратхские гарнизоны и, наконец, субадары, являвшиеся соправителями и -соперниками могольских наместников.
При следующем пешве, Баджи Рао (1721—1740), маратхские захваты распространились на значительную часть Индии на Декане и в Индостане. В нескольких войнах маратхи разбили наместника Хайдарабада и отняли часть его владений. На севере они овладели Гуджаратом, Мальвой, Бера-ром, Гондваной, предпринимали набеги на Ауд, а в 1737 г. под предводительством Баджи Рао маратхская конница появилась под стенами Дели, разграбив столичную округу.
За пределами Махараштры крупные маратхские военачальники основывали новые, обширные княжества, находившиеся в слабой зависимости от правительства пешвы в городе Пуна. Так, в 30-х годах XVIII в., помимо мелких, возникли четыре больших маратхских княжества: Нагпур (правящая династия Бхонсле) в центральной Индии, Гва-лиур (правящая династия Синдия), Индур (правящая династия Холкар) в Мальве, Барода (правящая династия Гаек-вар) в Гуджарате. Эти четыре княжества и Махараштра объединились, причем главой этой конфедерации был пешва.
78
Маратхских князей и пешву связывали общие интересы дальнейших совместных завоеваний, но князья считались с приказами из Пуны лишь в той мере, в какой это отвечало их собственной выгоде. В результате завоеваний маратхская конфедерация превратилась в обширный конгломерат различных индийских племен и народов. Маратхда составляли в этой конфедерации меньшинство.
В 20-х годах делийское правительство было вынуждена бросить свои луиптир ппйскя против джатов, действия которых угрожали его столице. ^Могольский правитель Мухам-Мд-шах в 1/23 г. направил против Чураманы, вождя джа-тов, крупные военные силы во главе с раджей Джайпура ’Джай Сингхом. В борьбе против джатов Джай Сингх сочетал войну7 с искусной дипломатией, сея раздоры и разногласия среди джатской верхушки. Он обещал земельные пожалования и высокие посты отдельным джатским вождям в случае их перехода на сторону Моголов. Ему удалось привлечь на свою сторону младшего брата Чураманы Бадан Сингха. С помощью этого предателя Джай Сингх в 1723 г. взял джатскую твердыню Тун. Чурамана покончил жизнь самоубийством.
После гибели Чураманы наибольшее влияние среди джатов приобрел Бадан Сингх, но его политика резко отличалась от политики его предшественников. Он стал вождем джатов при помощи Моголов. Получив власть в награду за предательство, Бадан Сингх прежде всего стремился заручиться защитой и покровительством субадара Агры, раджи Джай Сингха, давнего врага джатов. Последний был заинтересован в прекращении войны с джатами и установлении дружественных отношений с Бадан Сингхом, так как это укрепляло его положение на посту могольского наместника. Он сначала предоставил Бадан Сингху звание тхакура (в индусской феодальной иерархии тхакур занимал второе место после раджи), а затем и титул браджа-раджи как правителю священного города индусов Матхуры.
Кроме того, Джай Сингх поручил Бадан Сингху охрану главной дороги между Дели и Агрой. Дальнейшее ослабление Мргольской державы и покровительство Джай Сингха облегчили "В а дан Сингху создание самостоятельного джат-ского княжества. Он завел постоянное войско, вооружил джатскую пехоту мушкетами, создал конницу, сформировал артиллерию. В своих владениях он построил несколько крепостей (Диг, Кумбхар, Вер, Бхаратпур), окружив их глубокими рвами и мощными земляными валами. Тех из местных феодалов, которые ему покорялись, Бадан Сингх оставлял на своих местах, а оказывавших сопротивление беспо
79
щадно карал и заменял своими ставленниками. Бадан Сингх окружил себя придворными и -завел обширный гарем. Еще при его жизни дела государства перешли в руки его сына Сурадж Мала. При этом правителе джатское княжество играло значительную роль в политической жизни Северной Индии в 50—60-х годах XVIII в.
В 1738—1739 гг. северо-западная Индия подверглась на-^пествию .войск"" персидскою шаха Надира. Завоеватель не встретил сколько-нибудь серьезною ситгрбтивления. Моголы, вынужденные отражать непрерывные набеги маратхов, отозвали большую часть своих войск с северо-западной границы. Поэтому Надиру удалось легко разгромить войско субадара Кабула. Затем его армия, не встречая никакого сопротивления, проследовала через Пенджаб к столице империи.
В Дели царила растерянность. Борьба феодальных клик пуи_ дворе Мсгслоь дридо^жслась с невероятным ож^гточе-нием, и это замедлило выступление могольских войск против 'завоевателя. Наконец, в укрепленном лагере под Карналом сосредоточилась восьмидесятитысячная могольская армия (включая войска низама Хайдарабада). Сюда же стали подтягиваться силы Саадат Али, наваба Ауда. Но 24 февраля 1739 г, прежде чем закончилось сосредоточение всех войск, произошло решающее сражение с Надир-шахом, в котором индийцы были разбиты. Это сражение решило судьбу всей войны и столицы. Великий Могол Мухаммад-шах сдался на милость Надир-шаха, признал себя его вассалом и открыл персидским завоевателям ворота Дели.
20 марта 1739 г. Надир-шах вступил в могольскую столицу. В ответ на попытку восстания горожан он на шесть часов отдал Дели на поток и разграбление своим войскам. Во время последовавшей резни погибло более 20 тыс. человек. Затем Надир подверг Дели и его округу систематическому разграблению. В руки завоевателей перешли последние сокровища Великих Моголов (в том числе «Тахт-и Таос» [Павлиний трон] стоимостью в 80 млн. рупий и «Кох-и Нур» [Гора света], крупнейший в мире бриллиант). С Великим Моголом был заключен договор, по которому к владениям Надир-шаха присоединялись Кабул и правобережье Инда. Кроме того, Надиру навечно предоставлялись налоговые доходы четырех округов западного Пенджаба: Сиалкота, Гуджарата, Аурангабада и Пасрура. В июне 1739 г. персидские войска двинулись из Дели в обратный путь. Уходя из Индии, персы угнали с собой много тысяч искусных индийских ремесленников — оружейников, ткачей, строителей и ювелиров.
80
Вторжение Надир-шаха и нанесенное им военное поражение поставило Могольскую империю на край гибели. Делийское правительство больше не в силах было сдерживать сепаратизм крупнейших феодалов империи. Политический распад Могольского государства, признаки которого ясно обозначались уже в начале XVIII в., завершился в 40—60-х годах. К началу 50-х годов в результате завоеваний маратхов и отпадения многих провинций реальная власть Великих Моголов распространялась лишь на области Дели, Агра, Сирхинд, Синд, Пенджаб и Кашмир. От империи отпали обширные провинции с многочисленным населением (Бенгалия, включая Ориссу и Бихар, Ауд, Хайдарабад, Рохилкханд).
Основателем династии аудских государей стал в 1720 г. последний могольский субадар Саадат-хан, а в Бенгалии — диван Муршид Кули-хан, бессменно управлявший этой провинцией с 1704 до 1727 г.
К северо-востоку от Дели, в области, получившей в дальнейшем название Рохилкханда, растущей силой становились военные колонии рохиллов — поселенцев из афганских районов, большая часть которых принадлежала к племени юсуф-заев. Они появились здесь в качестве наемных солдат еще в XVII в. и образовали многочисленный слой мелких и средних феодальных землевладельцев, эксплуатировавших крестьян-индусов. В рассматриваемый период рохиллы сохранили племенные связи и деления. Опираясь на военную силу своих соплеменников, афганец Дауд-хан (умер в 1726 г.), а затем его наследник Али Мухаммад-хан изгнали из Рохилкханда могольских джагирдаров и превратили эту область в свое независимое владение.
Могольский наместник в Декане Чин Килич-хан, носивший титул Низам ул-мульк, стал самостоятельным князем Хайдарабада, а его потомки, унаследовавшие хайдарабадский престол, приняли также титул низама.
Среди североиндийских государств самым крупным по территории и численности населения была Бенгалия, значительно более развитая в социально-экономическом отношении, чем Ауд и Рохилкханд.
Основатель независимого государства в Бенгалии наваб Муршид Кули-хан провел ряд внутренних преобразований, укрепивших центральную власть и военные силы страны. Первым шагом в этом направлении была ликвидация некоторых владений мусульманских джагирдаров. В результате у Муршид Кули-хана создался значительный фонд государственных земель, доходы с которых поступали в бенгальскую казну. Это дало возможность навабу упорядочить внутреннее управление, усилить свою армию, в которой теперь зна-
5 Новая история Индии
81
чительную роль играли не отряды джагирдаров, а войска, содержавшиеся на средства казны. Сбор налогов с населения осуществлялся все более с помощью откупщиков-заминдаров. В этой роли выступали бенгальцы, но не военнослужилая мусульманская знать, а торговцы, ростовщики и частично мелкие индусские феодалы, прежде занимавшие незначительное место в Феодальном обществе Бенгалии. В делах государственного управления ближайшим советником Муршид Кули-хана был марварийский банкир, получивший от него титул Джагат Сетха (банкир всего мира).
Муршид Кули-хан и его наследники были достаточно сильны, чтобы не только оградить Бенгалию от разорительных набегов маратхов, но и предпринять меры против усиления англичан в Бенгалии.
В 1717 г. англичане добились от императора Фаррук Си-яра фирмана, предоставлявшего им большие привилегии в Бенгалии. Так, все товары, вывозимые Ост-Индской компанией из Бенгалии, освобождались от пошлин при условии уплаты в казну Моголов ежегодно трех тысяч рупий. Компании предоставлялось на правах заминдара 38 деревень в районе Калькутты и разрешалась чеканка монет. Однако Муршид Кули-хан отказался выполнить все условия фирмана Фаррука, в частности разрешить чеканку монет, и тщательно следил за тем, чтобы деятельность компании не выходила за пределы чисто торговых операций. Однако, несмотря на ограничение сферы действий англичан, их влияние на бенгальскую экономику продолжало увеличиваться. К 50-м годам XVIII в. англичане имели в Бенгалии обширные связи, особенно среди влиятельных торгово-ростовщических кругов.
В середине XVIII в. между североиндийскими государствами велась напряженная борьба за окончательный раздел остатков Могольской империи. Правители Ауда и Рохил-кханда были главными соперниками в этой борьбе. Наряду с низамом Хайдарабада они домогались высших должностей при делийском дворе, что обеспечило бы им захват последних владений Моголов. Так, в 1745 г. под флагом карательной экспедиции, санкционированной Моголами, аудские войска совместно с силами делийского правительства предприняли поход на Рохилкханд. Но эти войска не могли одолеть рохиллов. Наваб Рохилкханда согласился уничтожить укрепления своей крепости Бонгарк и лишился небольшой части захваченных им в прежнее время владений могольских и аудских джагирдаров. Но в то же время он был признан Великим Моголом полновластным владельцем значительной части Рохилкханда и к тому же получил назначение на должность фаудждара Сирхинда.
32
Бесконечные войны на почве взаимных территориальных притязаний ослабили североиндийские государства и помешали им выступить единым фронтом против войск правителя Афганистана Ахмед-шаха Дуррани, совершившего в течение немногих лет девять походов в Северную Индию.
Походы Ахмед-шаха в Индию начались в 1747 г. Моголь-ская империя, раздираемая противоречиями, не получила помощи от своих вассалов и не смогла оказать сопротивление завоевателю. К 1757 г. Ахмед-шах подчинил Пенджаб, Синд, Кашмир и Сирхинд. В том же году он ворвался в столицу Великих Моголов и разграбил ее не менее основательно, чем Надир-шах. Граница дурранийской державы теперь проходила в 85 км к западу от Дели. Ахмед-шах взял себе в жены одну из родственниц Великого Могола, а его окружил своими соглядатаями. Проафганскую партию при делийском дворе возглавил Наджиб уд-даула, наваб Рохилкханда, рассчитывавший с помощью афганцев свести личные счеты с Аудом. Однако прочной власти в северо-западной Индии афганцы так и не смогли создать.
В Пенджабе против них повели непримиримую борьбу сикхи, которых поддерживало индусское и мусульманское крестьянство, разоренное тяжелыми налогами и бесчинствами войск дурранийского падишаха. Против завоевателей выступили также некоторые местные феодалы, имевшие собственные честолюбивые планы. Среди них был Адина-бег, бывший могольский фаудждар района Даоб—Джалландар, мечтавший стать независимым правителем Пенджаба. Адина-бег вступил в военный союз с сикхскими сардарами и пригласил на помощь маратхов. В 1758 г. на севере Индостана появилось сильное войско под командой Рагхунатха Рао, брата пешвы. Однако для маратхов это приглашение послужило всего лишь удобным предлогом начать осуществление широких экспансионистских планов. Маратхские феодалы мечтали уже о господстве на всем Индийском полуострове, и все больше и больше стремились на север Индии.
Юг Индии в политическом отношении не был единым. В середине XVIII в. там существовало несколько государств и княжеств. Крупнейшими из них были маратхская конфедерация и Хайдарабад с вассальным Карнатиком. Маратхи к этому времени подчинили себе значительную часть княжеств (Танджур, Мадура и др.), находившихся на территории распавшейся в 1565 г. южноиндийской империи Виджаяна-гар. К середине XVIII в. на юге Индии стало играть важную политическую роль государство Майсур, территория которого когда-то также входила в состав империи Виджаяна-гар. .
6*
83
Между низамом Хайдарабада и Карнатиком, е одной стороны, и княжествами маратхской конференции, с другой — шла упорная борьба за гегемонию над всей южной Индией. Маратхи были более сильными в военном отношении, и обычно хайдарабадские войска терпели поражение. Так, в 1735 г. низам был вынужден подписать с Баджи Рао договор, по которому признавал переход Мальвы и всей территории между реками Нарбадой и Чамбалом под власть пешвы. В 1740 г. маратхи неожиданно напали на Карнатик, опустошив целые районы княжества.
В начале 40-х годов между Хайдарабадом и маратхами развернулась острая борьба за крепость Тричинополи (столица Мадуры), которая была «ключом» ко всему крайнему югу Индии. В 1743 г. Асаф Джах, низам Хайдарабада, отнял эту важную крепость у маратхов. На дальнейший ход борьбы оказало большое влияние англо-французское колониальное соперничество, развернувшееся в Индии в 40—60-х годах XVIII в.
Активное вмешательство колонизаторов во внутренние дела Хайдарабада и Карнатика, утверждение там сначала французского, а затем английского влияния в известной степени ослабили маратхскую экспансию на Декане, поскольку правительство пешвы избегало военных столкновений как с французами, так и с англичанами. Войны с низамом Хайдарабада продолжались, но центр тяжести маратхской экспансии в 40—50-е годы окончательно перешел на север Индии. Подчинение североиндийских государств, в первую очередь владений Моголов, было выдвинуто на первый план.
Маратхская конница Рагходжи Бхонсле, князя Нагпура, совершала опустошительные набеги на Бенгал. Бенгальский наваб Аллахварди-хан почти на протяжении десяти лет сдерживал натиск маратхов, но в конце концов был вынужден в 1751 г. уступить им Ориссу и согласиться на выплату чаутха с Бенгалии.
В 1754 г. маратхское войско под предводительством брата пешвы Рагхунатха Рао выступило в Северную Индию и вторглось в Раджпутану. Эта область в политическом отношении представляла собой союз нескольких феодальных раджпутских княжеств (Марвар, Джодхпур, Удайпур и др.). Они находились прежде в вассальной зависимости от Моголов, охотно использовавших у себя на службе контингенты раджпутских князей. В первой половине XVIII в. (с ослаблением Могольской империи) Раджпутана стала независимой. Но тяжелые внутренние распри, борьба за власть так ослабили раджпутских князей, что они не смогли отразить нападение маратхов и признали себя данниками пешв.
84
«Золотая мечеть», Лахор (1753 г.)
Во второй половине 50-х годов маратхи начали новое военное наступление на Северную Индию, которое в отличие от предыдущих эпизодических набегов носило организованный и упорный характер.
В 1758 г. маратхи, взяв Дели, основательно разграбили город, а затем двинулись к Лахору, куда их пригласил Ади-на-бег. Действуя вместе с пенджабцами, они прогнали афганцев за Инд. Наместником Пенджаба был назначен Адина-бег с условием выплаты годовой дани пешве.
85
Однако Ахмед-шах не мог примириться с потерей своих индийских владений, дававших ему доходы, во много раз превышавшие налоговые поступления с областей Афганистана. В конце 1759 г. он снова появился в Индии во главе 40-тысячного войска. В борьбе с маратхами афганский шах мЪг рассчитывать на поддержку мусульманских князей Индостана, в первую очередь Наджиб-уд-даула, правителя Ро-хилкханда, и Шуджа-уд-даула, наваба Ауда, объединившихся для борьбы с сильным и опасным для них врагом. Основной базой афганцев в Индии стал Рохилкханд, обеспечивавший вбйска Ахмед-шаха продовольствием из местных ресурсов и дававший им известную свободу действий. Последнее было особенно важно, так как проходившая через Пенджаб главная линия их коммуникаций с Афганистаном постоянно нарушалась сикхами.
Действуя с помощью Наджиб-уд-даула, Ахмед-шах к январю 1760 г. сумел разбить отряды отдельных маратхских вождей, находившихся в Северной Индии, и вновь занял мо-гольскую столицу. Власть афганцев была снова восстановлена в Синде, Мультане, Сирхинде и Пенджабе. Однако эта кампания оказалась лишь прелюдией к той решительной борьбе, которая развернулась между маратхами и афганцами в 1760—1761 гг.
Для восстановления престижа маратхов и изгнания афганцев из Индии в Пуне была организована новая большая военная экспедиция, которую возглавил Садашео Бхау, двоюродный брат пешвы. Ни до этого, ни позднее маратхи не имели столь многочисленного и хорошо вооруженного войска. Оно насчитывало около 300 тыс. бойцов, 400 слонов и многочисленную артиллерию. В этот период боевые качества маратхских войск были значительно ниже, чем при Шиваджи.
Маратхская армия уже почти не отличалась от громоздкого и малоповоротливого войска Моголов. Правда, маратхи прекрасно умели возводить укрепления, обладали артиллерией и несколькими тысячами боевых ракетных станков. У Бхау было десять обученных и вооруженных на европейский лад батальонов сипаев под командой Ибрахима Гарди. Однако основную массу маратхских войск составляли недисциплинированные и разноплеменные наемники.
Таким образом, маратхское войско уже потеряло свои былые преимущества (подвижность, уменье вести «малую» войну и однородный национальный состав) и в то же время еще не приобрело тех качеств, которые свойственны регулярной армии. В войне против афганцев маратхский главнокомандующий был посредственным военным руководителем и неудачным дипломатом. Высокомерием и чрезмерны-86
ми требованиями он оттолкнул от себя джатов и раджпутов и тем самым лишился ценных союзников, выставивших на помощь ему до 50 тыс. воинов. Равным образом Бхау не удалось отколоть от афганцев Шуджа-уд-даула, наваба Ауда.
Военное руководство афганцев оказалось более гибким и умелым. Ахмед-шах дал маратхам возможность занять Дели, а сам провел дождливое время 1760 г. в дружественном Ро-хилкханде, загородившись от противника разлившейся Джамной. Маратхи не решились форсировать эту водную преграду под афганским огнем. Но когда Ахмед-шах перешел в октябре 1760 г. в наступление, то его не остановил разлив Джамны. Обманув бдительность врага, он во главе своей конницы кинулся вплавь и переправился на правый берег. Маратхская армия оказалась обойденной. Тогда Са-дашео Бхау совершил роковую ошибку: он отступил не на юг, где пролегали основные коммуникации с его базами Мальвой и Деканом, а на запад и оказался на Панипатской равнине. Там маратхи были блокированы Ахмед-шахом, отрезаны от своих баз и прижаты к безводной пустыне Тар.
Блокада длилась три месяца и подорвала силы маратхов. В их лагере начался голод, и волей-неволей Бхау пришлось покинуть свои укрепления и принять бой в открытом месте. 14 января 1761 г. в жестокой битве при Панипате маратхская армия была разгромлена Ахмед-шахом и его североиндийскими союзниками. Бхау пал на поле сражения; его судьбу разделили многие маратхские князья и сардары.
Однако афганцы оказались не в состоянии удержать все свои завоевания в Индии. Ахмед-шаха постоянно отвлекали восстания сикхов в Пенджабе, а мятежи, вспыхнувшие в самом Афганистане, заставили его вернуться на родину.
Перед тем как покинуть Дели (март 1761 г.), Ахмед-шах возвел на могольский престол своего ставленника — Шах-Алама, сына покойного Аламгира II. Должность вазира при делийском дворе занял наваб Ауда, а главнокомандующего— Наджиб-уд-даула. Так с помощью союзников афганский шах рассчитывал укрепить свое влияние над Северной Индией. Но дальнейшие события нарушили эти планы.
В 1765 г. сикхи окончательно завладели Пенджабом, изгнав оттуда последние афганские гарнизоны и чужеземных сборщиков налогов. Покончив с могольскими феодалами и иноземными захватчиками, сикхи образовали в Пенджабе свои княжества — мисалы. Во главе их находились бывшие военные вожди — сардары, превратившиеся теперь в мелких феодальных правителей. Сардары собирали налоги в своих владениях и содержали на них войско. Но эти новые феодалы, выходцы из сикхской военной верхушки, были еще
87
очень слабы и должны были в своей -внутренней политике считаться с вооруженным пенджабским крестьянством, которое находилось в лучшем положении, чем при Моголах. Ми-салы стали надежным барьером, защитившим Северную Индию от дальнейших афганских вторжений. Но в составе дур-ранийской державы все же остались Синд, Мультан и Кашмир.
Для Индии последствия афгано-маратхской борьбы были тяжелыми. Прежде всего она сильно подорвала военную мощь не только маратхов, но и всех участвовавших в ней государств в то время, когда над Индией уже нависла угроза английского завоевания.
Далее, Ахмед-шах сделал ставку на наваба Рохилкхан-да, назначив его главнокомандующим могольских войск. Наджиб-уд-даула стал полновластным диктатором Дели. Он вступил в жестокую борьбу с правителем джатов Сурадж Малом, которая окончилась гибелью последнего и распадом джатского государства (1763 г.). Однако усиление Наджиб-уд-даула только усугубило противоречия, ранее имевшиеся между Аудом и Рохилкхандом; после ухода афганских войск борьба между ними возобновилась с новой силой. Бывшие союзники снова превратились в злейших врагов.
Что касается маратхов, то они не скоро оправились от того удара, который был им нанесен в битве при Панипате. Поражение н-а севере Индии (1761 г.) ослабило власть пешвы над маратхскими князьями, увеличило внутренние раздоры в маратхской конфедерации и подорвало ее военную мощь. Только в 1769 г. пешвы возобновили свои походы в Индостан, пытаясь вновь подчинить Северную Индию своей власти, но было уже поздно. Англичане прочно укрепились в Бенгалии, Бихаре и северной Ориссе, превратили Ауд в своего вассала и стали решающей силой в Индии.
Разгром маратхов при Панипате облегчил Ост-индской компании завоевание Индии. Теперь английские колонизаторы были избавлены от сравнительно сильного противника, каким был союз маратхских княжеств до 1761 г. Могольская держава распалась, и вся северная часть Индии переживала период глубокого политического кризиса. Для дальнейшего распространения владычества Ост-Индской компании в глубь Индостана не существовало особых препятствий. «Верховная власть Великого Могола была свергнута его наместниками. Могущество наместников было сломлено маратхами. Могущество маратхов было сломлено афганцами, и пока все воевали против всех, нагрянул британец и сумел покорить их всех»2.
2 К. Маркс, Будущие результаты британского владычества в Индии,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 224.
н ди»
В 1757-1833 гг.
АНГЛИЙСКОЕ КОЛОНИАЛЬНОЕ ЗАВОЕВАНИЕ И БОРЬБА ИНДИЙСКИХ ГОСУДАРСТВ ЗА СОХРАНЕНИЕ НЕЗАВИСИМОСТИ
ГЛАВА IV
АНГЛО-ФРАНЦУЗСКАЯ БОРЬБА В ИНДИИ
ЗАВОЕВАНИЕ БЕНГАЛИИ АНГЛИЧАНАМИ
В середине XVIII в. самыми мощными европейскими компаниями в Индии были английская и французская. Соперничество привело их к вооруженному столкновению.
В середине XVIII в. английская компания стала весьма богатой организацией. имевшей не только фактории н емногочисленный штат служащих, но и собственные суда h войска. Кроме того, она пользовалась поддержкой своего правительства, и мощный английский флот всегда мог обеспечить ей помощь из метрополии. ’ '
Французская компания была значительно слабее ресурсами. В ее торговых войнах с Англией решающую роль сыграла слабость абсолютистской Франции на море.
Видную роль в проведении французской колониальной политики в Индии сыграл Ж. Ф. Дюплекс. В 1722 г. он приехал в Индию, получив должность советника в Пондишери, и после двадцати лет службы в нем занял пост губернатора этое города. Здесь развернулись все его «таланты» колониальна захватчика. Дюплекс решил, что с помощью небольшого. । вербованного среди индийцев ноjo-европейски лбученн войска он сможет покорить-дшдийские княжества и создд французскую империю в Индиш Еще в 1740 г. Дюплекс ста формировать отдельные отряды сипаев под командой фраь цузских офицеров. Эти отряды настолько хорошо сражались что с 1746 г. англичане также последовали французскому примеру.
АНГЛО-ФРАНЦУЗСКАЯ БОРЬБА В ИНДИИ
Считая англичан главным противником, Дюплекс стремился изгнать их из Индии. Первоначально ему сопутствовал успех. Война между Англией и Францией за австрийское наследство в Европе, распространилась на Индию только к 1746 г., когда в Пондишери пришла французская эскадра под
91
Ж Ф. Дюплекс (с гравюры XVIII в)
ачалом Б. Ф. Лабурдоннэ. Дюплекс погрузил на корабли ✓своих сипаев, а 'ТГабурдоннэ высадил их в центре английских владений в Индии и почти без боя взял Мадрас. Это была крупная победа французов. Однако вскоре меж iv Дюпдек-сом и Лабурдоннэ начались раздоры из-за Мадраса. Дюплекс считал, что Мадрас должен быть срыт до основания, Лабурдоннэ же, взявший город с помощью им построенных и укомплектованных командой судов, считал его своей военной добычей и обещал англичанам отдать его нетронутым за крупный денежный выкуп. >В результате этой ссоры между
92
буржуа Дюплексом и дворянином Лабурдоннэ, рассматривавшим войну как поприще для личных подвигов и личной выгоды,^ Л абурдонц^увел свли_кррабли из Инлииг оставив Дюплекса без флот а?Р^сп6 лагая только сухопутной армией, Дюплекс не мог продолжать успешного наступления.
По“заключенному в 1748 г. Аахенскому миру французское! правительство в обмен на некоторые уступки в Европе воз-1 вратило Мадрас англичанам, не срьпз__его_ укреплений. Ре-( зультат этого сказался в следующем же году, когдаТ* Несмотря на мир в Европе, разгорелась война между французской и английской компаниями в Индии, fl 1а этот раз для осуществления своих захватнических планов Дюплекс решил воспользоваться династийной борьбой за престол, вспыхнувшей в Хайдарабаде и Карнатике^ Поддержав некоторых из претендентов, он рассчитывал, 'П'о эти индийские князья станут игрушкой в его руках В династийной борьбе, начавшейся в Хайдарабаде после смерти низама Асаф Джаха между его сыновьями Музаффар Джангом и Насир Джангом, Дюплекс поддержал Музаффара. Он послал к нему на помощь Чанда Сахиба (владетельного карнатикского феодала, незадолго до этого выкупленного Дюплексом из маратхского плена) с отрядом из 2 тыс. сипаев и 400 французов, взяв с Музаффара обязательство сделать Чанда Сахиба навабом Карнатика. Сначала успех был н стороне французов. $3 помощью французского отряда под командой маркиза шТЖ. П. Бюсси Му-Здффар Джанг взошел на хайдарабадский престол, а Чанда Сахиб стал навабом Карнатика. юго-восточная часть Лсканского полуострова оказалась в руках^ -французских ставленников.
Однако англичане поняли, какую угрозу это таит для их позиций в Индии, и вмешались в войну, оказав помощь Насир Джангу в Хайдарабаде и Мухаммаду Али в Карнатике. Так война деканских .феодялпп-с.тллл фл-тггичеектт войной п.пуу ост-индских компаний за установление ..г.ппрй пп.титиир.гкпй гегемонии на юге Индии.
“Музаффар Джанг был убит мятежными феодалами. Тогда Бюсси возвел на престол малолетнего сына Насир Джанга (последний также пал от руки убийцы), заставил княжество Хайдарабад подписать так называемый субсидиарный договор1 и стал фактически владыкой Декана. Бюсси заставил
1 Субсидиарные договоры, ставшие в руках европейских колонизаторов одним из инструментов политического подчинения Индии, предусматривали такой военный союз, по условиям которого индийские князья обязывались держать в своем княжестве контингент войск, находящихся на службе ост-индских компаний и выдавать из своей казны субсидию на их содержание.
93
низами отдать на содержание своего отряда доходы четырех богатых округов на Коромандельским побережье, получивших название «Северные сиркары». Весь Карнатик, за исключением крепости Грйчинополи, был в распоряжении Чанда Сахиба; Тричинополи же был в руках английского претендента на Карнатик — Мухаммада Али,;
Однако могущество французов было непрочным. Дюплекс,, который с трудом изыскивал недостающие денежные средства, месяцами не платил жалованья не только солдатам, но и офицерам. Между тем английская компания, проиграв в Хайдарабаде, с еще большим упорством стала помогать своему претенденту на карнатикское навабство — Мухаммадм Али. >
СВ' 1751 г. небольшой английский отряд под командой 'мо-ого капитана уРоберта Клайва, бывшего клерка компании, чтобы .отвлечь силы Чанда Сахиба и французов от Тричинополи, ^неожиданно напал на Аркат и штурмом взял его, а затем в течение 53 дней отбивал все атаки брошенной сюда армии Чанда Сахиба) Позднее Чанда Сахиб в одной из битв за Тричинополи попал в плен и был казнен. Весь Карнатик оказался в руках английского ставленника Мухаммада Али, Все попытки Дюплекса в течение 1753 г. отобрать Тричинополи и вернуть французам господство в Карнатике потерпели неудачу. У него не хватало денег на привлечение новых союзников, его наемные солдаты, долго не получавшие жалованья, неохотно сражались и часто сдавались в плен. Между тем война нарушила порядок: индийские товары во Францию почти не поступали, а ведение поенных ^действий требовало больших средств.^Вместо барышей Индия приносила Фран-ции_пока одни убытюТШОп^^ вой-
ны любой_ценой. К тому Зке/французское правительство в тот период стремилось сохранить мир с Англией, и уступки в Индии не казались ему слишком дорогой платой за это/ В Индию был послан Ш. Р. Годё^— один из директоров компании — с приказом отозвать Дюплекса и заключить мир. Годе, следуя инструкциям из Парижа, согласился на все требования англичанлШо договору 1754 г. Мухаммад Али был признан навабом Адриатика а французы отказывались от владений «Северные сиркарыу Это было крушением всех планов Дюплекса и, как отметил Маркс, началом конца французского владычества в Индии.
Абсолютистское правительство Франции, разорившее свою страну и не сумевшее отстоять свои заморские владения от более сильных английских соперников, свалило всю вину на Дюплекса и Лабурдоннэ. Лабурдоннэ был брошен в тюрьму, где просидел несколько лет и был оправдан только благода
94
ря вмешательству Вштьтер-а, а Дюплекс умер в 1763 г. во Франции бедняком.(После отозвания Дюплекса Бюсси при помощи интриг и заговоров продолжал, однако,держать в своих руках фактическую власть в Хайдарабаде. У
В 1756 г. началась Семидетняя война, в которой Англия, и Франция опять оказались противниками, причем борьба х происходила не только в Европе^ но перекинулась в Америку (Канада и Луизиана) и Индию./французское правительство послало в Индию Т. А. Лалли-Талландаля, однако флот с его войсками прибыл туда только в 1758 г. За истекшие два года Семилетней войны англичане еще сильнее укрепились в Карнатику и даже смогли в 1757 г. осуществить завоевание Бенгалии. Отныне в распоряжении англичан оказались ресурсы богатейшей области, и помощь из Бенгалии деньгами и военными силами неоднократно выручала их в Южной Индии/ Еще до прибытия Лалли англичане подвезли по морю подкрепления к Мадрасу из Бомбея и Калькутты. Таким образом, к началу военных действий в Индии французы оказались в весьма неблагоприятном положении. Ирландец по происхождению, Лалли ненавидел англичан как .поработителей своей родины, но он был плохим дипломатом, своей заносчивостью и упрямством вызвал у французов неприязнь, а на индийцев смотрел только как н^ рабочую силу.
Вскоре по прибытии в Индию Лалли мобилизовал все имеющиеся военные ресурсы и захватил в 1758 г. форт св. Давида После этого он решил осадить Мадрас) Члены Пондиг-^•шерипского совета французской Ост-Индской ^компании, раздраженный самовольными действиями Лалли, отказались поддержать его мероприятия, заявив, что казна пуста. В ответ Лалли подготовил материалы о взяточничестве и махинациях руководителей компании в Индии.' Решив сосредоточить все силы на завоевании Мадраса, 71алли отозвал Бюсси ji3 Хайдарабада) Этот поступок был его серьезной ошибкой? ’Англичане разбили военный отряд, оставленный Бюсси в Хайдарабаде, и заставили низама подписать договор об изгнании французов из княжества. Так, следом за Карнатиком, французыдютеряли и Хайдарабад.)------------“----------
Между~тем (командующий французским флотом, рассорившись с Лалли, увел корабли из Индц^. Лалли пришлось по суше перебрасывать свою ^рмию к Мадрасу, Он плетьми заставлял индийское население Пондишери^тащить на себе тяжелые орудия. Это вызвало резкое возмущение индийцев против Лалли.
Под Мадрасом французские войска голодали, а Пондише-рийский совет не заботился об их снабжении. Прибытие в 1759 г. английской эскадры к Мадрасу заставило Лалли
95
спешно снять осаду и отступить. В двух сражениях подАВщц девашем англичане разбили армию Лалли *и взяли в плен НБюсси. Лалли вынужден был укрыться за стенами Пондише-ри и оборонялся целый год от английской армии, получавшей подкрепления и провиант с помощью флота. Только страшный голод, свирепствовавший в осажденном городе, заставил Лалли сдаться. Укрепления Пондишери были немедленно срыты англичанами.^Лалли, вернувшийся во Францию, был казнен: французское правительство выместило на нем все свои неудачи в Индии. В Северной Америке тоже победили англичане.
Парижский мирный договор 1763 г. фактически^ покончил с французским господством в Индий. Франции были возвращены только принадлежавшие ей пять городов, и она стала опять налаживать свою торговлю с Индией; однако обширные территории на юге Индии были безвозвратно потеряны. Франция отказалась от всех своих завоеваний и обещала не возводить укреплений и не держать войск в Бенгалии. Разрозненные французские отряды, поступая на службу к индийским правителям, продолжали бороться до конца XVIII в., но, несмотря на отдельные военные удачи, эти отряды не могли подорвать английского господства в Индии. Англичане покорили Бенгалию, положив тем самым начало постепенному завоеванию всейИндии и превращению ее в ^британскую колонию.----
В победе Англии сказалась ее экономическая сила- несмотря на активность и таланты многих представителей компании в Инлищ они потерпели пораженце, так_как у Франции .не было такого флота. таких денежных средств, такого понимания правительством ценности^оЛой/^ 'такой"хорошо оплачиваемой армии, какЗ7 Англии
АНГЛИЙСКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ БЕНГАЛИИ
Важное значение в истории Индии имело завоевание Бен-галиш —------—__________________________— -
За период, предшествующий этому завоеванию, английская Ост-Индская компания упрочила свои позиции и завязала тесные связи с бенгальскими торгово-ростовщическими кругами. Пользуясь их посредничеством, компания приобретала нужные ей товары: селитру, шелк-сырец, сахар, опиум, специи и особенно хлопчатобумажные и шелковые ткани.
Широкий^вывоз товаров из Индии в 30—50-е годы ХУШ-в. при!в^д_к_б°ЛЬШ0МУ росту ткацкого ремесленного производи ства, ^Ткачеством как основным промыслом стали заниматься целые крестьянские селения и значительная часть жителей
96
некоторых городов. Так, в Калькутте и Дакке тысячи ткачей работали на английскую Ост-Индскую компанию, приобретавшую товары через индийских скупщиков.
Импорт английских товаров был незначительным (главным образом на подарки влиятельным лицамТТхотя коМпа-ния продавала в Бенгалии также небольшое количество импортных английских сукон, олова и меди. Агенты компании принимали участие и во внутренней торговле в Бенгалии, иногда под видом пересылки предметов снабжения из одной фактории в другую, перевозя беспошлинно партии лично им принадлежавших товаров.
Индийские купцы и ростовщики-банкиры были, с одной стороны, заинтересованы в развитии торговой деятельности компании, а с другой — опасались роста сильных конкурентов. Самый богатый и влиятельный бенгальский банкир — Джагат Сетх — был -крайне недоволен тем, что Великий Могол, практически уже утративший власть над Бенгалией, особым фирманом предоставил компании право чеканки монеты, бывшее до того в Бенгалии привилегией дома Джагат Сетха. Однако он удерживал бенгальского наваба от решительных выступлений против компании.
Наваб понимал, что значительная часть доходов казны поступает или непосредственно от компании, или в связи с ее деятельностью, но он опасался растущего влияния иностранцев в своих владениях. Эта боязнь усилилась, когда до него дошли слухи о вмешательстве европейских компаний в дела индийских государств на юге Индии и оборонительных мероприятиях англичан в Калькутте? В 1756 г. навабом Бен-галии стал молодой Сирадж-уд-даула, а один из^вёльмож, потерпев поражение в борьбе за престолонаследие, бежал под защиту англичан в Калькутту. После отказа англичан его выдать Сирадж-уд-даула двинул cboiq армию и взял штурмом Касимбазар, а потом и Калькутту. >
Из Мадраса был немедленно отправлен морем в Бенгалию отряд Клайва и адмирала Уотсона.^Клайву удалось изгнать бенгальские войска из Калькутты, и с навабом был заключен мир. После этого англичане изгнали французов из Шандернагорау несмотря на их нейтралитет во время войны компании с навабом Бенгалии. После этого Клайв с помощью бывшего крупного торгового агента компании индийца Амичанда сумел завязать переговоры и заключить тайный договор с Мир Джафаром, военачальником Сирадж-уд-даула. Мир Джафар обещал англичанам помощь в решающем бою, а за это они обязались возвести его на бенгальский трон. Английские обязательства были гарантированы Джагат Сетхом. Амичанд за посредничество с Мир Джафа-
7 Новая история Индии
97
Владения Ост-Индской компании в Бенгалии
ром и Джагат Сетхом потребовал от англичан уплаты 200 тыс. рупий после победы, что должно было быть оговорено в тексте тайного договора с Мир Джафаром. Клайв обманул Ами-чанда подложным договором, подделав подпись Уотсона, отказавшегося участвовать в подлоге.
По подлинному тайному договору Мир Джафар обязался, став навабом, выгнать французов из Бенгалии и во всем слушаться англичан. «В возмещение убытков, понесенных в связи с овладением Калькуттой армией наваба», Мир Джафар обязался выплатить англичанам огромную сумму (17,7 млн. ф. ст.), которая превышала, вероятно, все движимое имущество обитателей Калькутты.
Решающее столкновение между трехтысячным войском Клайва (2200 индийских сипаев и 800 европейцев) и армией наваба, состоявшей из 18 тыс. всадников и 50 тыс. пехоты, произошло 23 июня 1757 г. при Плесси. Однако огромная армия наваба ЙылаД1едис1ХИТТ7Пширов^1ньаД£.роме того, казна содержала лишь часть воинов, остальные же были наемниками
98'
джагирдаров. В битве при Плесси Мир Джафар, командовавший основнымiTcилами наваба, не действовал и тем дал возможность Клайву с его небольшим отрядом наголову разбить войско Сирадж-уд-даулы. День этой битвы считается англичанами датой основания их империи в Индии. Победив при Плесси и сделав навабом своего ставленника, англичане получили обширную, богатую область, ресурсы которой они использовали в своей дальнейшей борьбе за Индию.
Сразу после победы англичане потребовали от Мир Джафара уплаты обещанных в договоре денег и, кроме того, получили от него огромные суммы под видом подарков. Сопротивление местного населения и две попытки падишаха Дели совместно с правителем Ауда (в 1759 и 1760 гг.) захватить Бихар были подавлены. Это послужило поводом для новых «подарков» Назначенный в 1760 г. губернатор Бенгалии Г. Ванситтарт сместил с трона Мир Джафара и сделал навабом Бенгалии его -зятя Мир Касима, заплатившего за это губернатору и членам его совета 200 тыс. ф. ст. и отдавшего компании три наиболец богатых района Бенгалии: Бурдван, Миднапур и Читтагонг^ Тем самым Мир Касим лишился половины доходов и увеличил свои долги компании и отдельным ее служащим.
Это непосредственное ограбление индийских феодалов английскими завоевателями имело весьма важные последствия. Началась перекачка богатств из Индии в Англию., По подсчетам индийских экономистов, с 1757 по 1780 г. Англия вывезла из Индии безвозмездно в виде товаров и монеты 38 млн. ф. ст.2. Эти средства обогатили английскую буржуазию и ускорили промышленный переворот в Англии. Потеря власти и доходов правившим феодальным классом Индии повлекла за собой известную перестройку экономической жизни. Всередине 60-х годов после постепенной ликвидации дво-^.ра навябя/ пышной свиты феодалов шшенужных теперь,конных—отрядов джагирдаров последовал упадок тех отраслей р. !0.1ые были рассчи. и-? их г.г
требностей. С этого времени .начинается падение—Дакки -г- . центра производства лучших, наиболее дорогих сортов тканей, рассчитанных на потребление высшими кругами индийского общества и на экспорт. Упадок ремесла приводил к росту нищеты среди ремесленного люда, к уходу их в деревню, где они были вынуждены арендовать землю на любых условиях, чтобы прокормить себя и свои семьи. Положение ткачей, работавших на потребителя дешевых тканей, также ухудшилось. Незадолго до завоевания Бенгалии компания
2 J. С. Sinha, Economic annals of Bengal, London, 1927, pip. 51—-52.
7*
99
отказалась от системы «дадни», т. е. от предоставления авансов индийским купцам, которые вели дела с ремесленниками и по соглашению поставляли компании ткани. С 1753 г. компания стала непосредственно вести дела с ткачами через своих агентов-индийцев, именуемых «гомашта». Последствия этого сказались уже после завоевания Бенгалии: гомашты получили огромную власть над ремесленниками и принуждали их продавать ткани на 20—30% ниже цены, получаемой ткачами от неанглийских купцов. К тому же компания повела решительную борьбу против закупочных операций купцов других национальностей, а гомашты насильно заставляли ткачей брать авансы и сдавать свои ткани только компании Ге же методы компания применяла и к другим ремесленникам. Так, в 1769 г. она запретила мотальщикам шелка работать у себя на дому, где они могли бы выполнять заказы частных торговцев, а только в ее факториях. Этот запрет действовал до 1773 г.
Наиболее тяжелые последствия для бенгальской экономики имела монополизация англичанами бенгальской торговли После победы при Плесси служащие компании в полной мере использовали положение завоевателей для личного обогащения и устранения всех своих конкурентов — как местных торговцев, так и частных европейских купцов. Своим скупо оплачиваемым служащим компания всегда разрешала вести собственную торговлю. По свидетельству Совета директоров, «даже писец торгует на многие тысячи рупий, когда у него по-настоящему нет даже сотни»3 4. Прикрываясь фирманом Великого Могола от 1717 г., даровавшим компании лишь право беспошлинной внешней торговли, служащие компании стали вести беспошлинную торговлю также и внутри страны Мало того, они продавали своим агентам дастаки, или свидетельства, освобождающие от пошлин товары Ост-Индской компании. Последние, пользуясь этими дастаками, вытесняли из торговли тех купцов, которые не были связаны с англичанами. (По словам современника, Ост-Индская компания выступала в Бенгалии в качестве «государства в обличии торговца» S Каждый клерк компании чувствовал себя предста вителем1 власти. «Если таможный чиновник сомневался в законности дастака и задерживал товары, то высылался обычно отряд сипаев, чтобы схватить виновного и заключить его в ближайшую тюрьму» 5.
Таким образом,/суть дела заключалась не столько даже
3 N. К. Sinha, The economic history of Bengal, Calcutta, 1956, p. 20
4 F. Burke, Works and speeches, vol. VII, London, 1818, p. 23.
5 I. Mill, History of British India, vol. Ill, London, 1818, p. 230.
100
в устранении индийцев из сферы торговли, сколько в тех беззакониях и притеснениях, от которых страдало население.,
Энергичный »Мир Касим, фактически купив навабство v англичан, надеялся стать действительным правителем Бенгалии, а не просто марионеткой в руках английской компании. Повысив налоги и неуклонно взыскивая их, он за два года смог заплатить англичанам всю сумму, обещанную при вступлении на престолТдеперь Мир Касим считал себя вправе управлять Бенгалией как настоящий хозяин. Он потребовав от чиновников компании прекратить торговлю дастака -ми, разорявшую страну. Губернатор Ванситтарт, боясь обострить отношения с навабом, дал ему в 1762 г. обещание, что английские купцы будут отныне уплачивать небольшую (9%) пошлину. Однако Калькуттский совет не согласился с Ванситтартом. Тогда Мир Касим отменил все пошлины е индийских купцов, поставив их в равное положение с английскими. В ответ служащие компании вооружились и овладели в 1763 г. городом Патна. Узнав об этом, Мир Касим поднял восстание против англичан
К Мир Касиму и его войскам (ядро которых составлял отряд авантюристов-европейцев разных национальностей) присоединились все недовольные бесчинствами англичан в Бенгалии. К нему стекались отряды крестьян, бежали ремесленники, ему оказывали денежную поддержку индийские торговцы и крупные купцы-армяне Калькутты./В 1763 г. ему удалось отобрать Патну, но вскоре его разнородные и в основном необученные войска стали терпеть поражение. । Разбитому Мир Касиму удалось с небольшим отрядом отс!упить в Ауд, где он заключил соглашение с навабом Ауда и с Великим Моголом Шах-Аламом II, бежавшим туда после битвы при Панипате. Объединенная армия снова подступила к Патне, и положение англичан стало серьезным. Однак</ в решающей битве при Буксаре в 1764 г. англичане снова* наголову разбили своего врага. Шах-Алам сдался, а Мир Касим бежал в Дели. После битвы цри Буксаре уже никто не решался оспаривать господство англичан на всем нижнем течении Ганга. Навабом Бенгалии опять стал покорный англичанам Мир Джафар. После его смерти навабами назначались один за другим малолетние члены его семьи, которые только получали крупную пенсию, не вмешиваясь в управлением
клайв, после подавления восстания Мир Касима назначенный губернатором, запретил частную торговлю служащим компании. Вместе с тем, не желая уменьшать доходы ее высших служащих, он постановил распределять между членами Совета Калькутты всю прибыль от государственной
101
монополии на соль, опиум и селитру. Это приносило большой доход: цены на соль были повышены, а для того, чтобы заставить крестьян сеять мак, компания приказывала им распахивать под него посевы риса. Индийский опиум экспортировался англичанами в Китай.
Округами, захваченными англичанами после битвы при Буксаре, слишком далеко лежащими от Калькутты, было трудно управлять. Поэто-му Клайв отдал их Великому Моголу, а затем заставил своего пленника Шах-Алама II подписать фирман, дарующий компании в Бенгалии -права «ди-вани» (т. е. финансового управл- ния). Это называлось системой Двойственного управления: гражданскими делами — судом, поддержанием порядка и *г. д. — ведали бенгальские местные власти, а компания взяла в свои руки сбор земельного налога. Первоначально весь аппарат сборщиков и налоговая система оставались прежними.
Клайв уехал из Индии в 1767 г., а в 1773 г. в комиссии палаты общин разбирался вопрос о награбленных им богатствах. Клайв нагло заявил, что удивляется собственной скромности, так как не присвоил всей казны наваба Бенгалии, добытой англичанами его мечем. Комиссия оправдала его на том основании, что «лорд Роберт Клайв оказал большие и похвальные услуги своей стране».
ХОЗЯЙНИЧАНЬЕ АНГЛИЧАН В БЕНГАЛИИ
Со времени введения Двойственного управления вопросы торговли для компании и ее служащих отодвинулись далеко на второй план. Основным доходом компании стал сбор налогов с бенгальского крестьянства, а полученные таким бТГ разом суммы, выделяемые на покупку’ индийских товаров, ли-цемерно назывались «инвестмент» (т. е. вложение капитала). Не" вкладывая в действительности ни гроша, компания за счет своего «инвестмента» ввозила в Англию товары! Деньги, полученные от грабежа Бенгалии, шли на финансирование захватнических войн в других частях Индии] Так население Индии было вынуждено оплачивать порабощение своей страны.
Эксплуатация крестьянина, прежде ограниченная общинным строем и обычаями, стала теперь поистине ужасной. Сборщики налогов отбирали у крестьян все, что только могли, не оставляя им достаточного количества зерна для собственного пропитания. [ В _J770 г. недород превратился в страшное народное бедствие: миллионы людей умирали от голода, цены на продовольствие астрономически росли, а лондонские джентльмены и слышать не хотели об уменьше
102
нии налогов. Английский губернатор Бенгалии У. Хейстингс сообщал официально в Лондон: «Несмотря на гибель по крайней мере трети населения области (т. е. Бенгалии. — Ред.) и, следовательно, уменьшение обрабатываемой площади, чистый сбор налогов за 1771 г. даже превзошел сбор 1768 г.»6. Кроме того, служащие компании искусственно усиливали бедствие, скупая запасы зерна и продавая их затем по колоссальным ценам. Многие английские чиновники и купцы составили таким путем огромные состояния.
(Известия о голоде в Бенгалии дошли до Англии в 1771 Директора компании скрыли это сообщение от пайщиков’ провели повышение дивиденда и были переизбраны. Однако им пришлось обратиться в банк за ссудой, и все узнали, что Бенгалия, казавшаяся им страной неограниченных возможностей для обогащения, оказалась вдруг нищей.[Немедленно последовал финансовый крах. Акции компании упали с 219 до 160 пунктовЛВопрос об управлении Индией стал проблемой английской внутренней политики. /Отныне внутрииндий-сие вопросы решались в зависимости не только от положения в Индии, но и от борьбы группировок в Англии.
В этот период служащие компании прибывали из Индии с награбленными там богатствами, покупали себе места в парламенте и начинали принимать активное участие в политической жизни. Колонизаторы, привыкшие подавлять в Индии стремление народа к свободе, и в Англии становились оплотом реакции. Главный директор компании Лоуренс Саливан выступал заодно с главой кабинета министров Ф. Нортом, ставленником короля Георга III, желавшего единовластно, без парламента, править страной. Однако финансовое банкротство компании на время разбило союз с ней лорда Норта, вызвав резкое недовольство компанией среди всех ее акционеров из правящих кругов Англии.
Партия вигов, которая была тогда представительницей торгово-промышленных кругов и обуржуазившейся земельной аристократии, решила, что, защищая компанию против лорда Норта, бывшего лидером ториев, она сможет вбить клин между двумя влиятельными группировками в лагере реакции. Однако тори и виги пошли на компромисс. В 1773 г. на основе этого компромисса был принят икг об управлении Индтг^ ей. Согласно новому закону вся власть в Индии по-прежнему ^оставалась в руках компании. Основное изменение заключалось в признании компании уже не просто...торговой органи-
зацией, а властителем на индийской территории, и потому к
6 «Reports from the Committee of Secrecy of the House of Commons appointed to enquire into the state of the East India Company in the years 1772—1773», London, 1773, p. 6.
103
Ограбление бенгальских крестьян чиновниками Ост-Индской компании (с английской гравюры XVIII в.)
английскому правительству -переходило 'наблюдение за ее политической деятельностью. Торговля была отделена от административной деятельности и должна была вестись торговой палатой компании в Лондоне, а самые высшие чиновники в Индии — генерал-губернатор и четыре члена его совета — должны были -назначаться не компанией, а английским правительством.
АППАРАТ ОСТ-ИНДСКОЙ КОМПАНИИ
Структура компании к 1773 г. была следующей: во главе ее в Лондоне стоял совет директоров, избираемый собранием пайщиков, имеющих акций не менее чем на 2 тыс. ф. ст. Жалованье директорам было сравнительно небольшое, зато каждый член совета директоров получал право патронажа, т. е. назначения своих людей на все должности в Индии. Это право, реализуемое путем продажи должностей, приносило директорам крупный доход и значительное политическое влияние.
Судьбы Индии решались в многочисленных комиссиях, часто не имевших строго разграниченных сфер деятельности. Многое зависело от подготовки клерками тех вопросов, которыевыносились на решение совета директоров. Под маркой совета директоров фактически управлял Индией, как писал К. Маркс, «обширный штат безответственных секретарей, ревизоров и чиновников в Индиа-хаус» 7.
Для приема в штат компании в Лондоне решающим условием были влиятельные связи. Ничегонеделание невежественных клерков компании было высмеяно даже в юмористических стихотворениях того времени. Содержание этих политиканов, иронически говорил Маркс, стоило «индийскому народу пустяки — каких-нибудь 160 000 ф. ст. в год»8.
Штат служащих компании в самой Индии вербовался из младших сыновей аристократических семейств, из обедневших дворян и из многочисленных родственников и знакомых влиятельных лиц компании, надеявшихся быстро продвинуться при помощи покровителей. Каждый гражданский служащий компании должен был проработать сначала три года клерком, потом его выдвигали на должность чиновника. В стремлении быстро разбогатеть молодые чиновники прибегали к услугам индийских ростовщиков, охотно ссужавшим деньги будущим судьям или окружным начальникам, от ко
7 К. Маркс, Вопрос о Турецкой войне. — Газета «New-York Tribune» в палате общин. — Управление Индией, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 189.
8 Та.м же, стр. 191.
105
торых впоследствии получали выгодные контракты и привилегии.
Актом 1773 г. в Индии был введен 'пост генерал-губернатора. Он и при нем четыре советника в Калькутте назначались королем, по представлению главы кабинета министров и не обязательно должны были выбираться из числа служащих компании. Генерал-губернатор имел такие же права, как всякий другой член совета, и только в тех случаях, когда голоса разделялись поровну, он имел два голоса. Огромные оклады, назначенные генерал-губернатору (25 тыс. ф. ст. в год) и членам совета (до 15 тыс. ф. ст. в год) делали эти посты завидными должностями. Вместе с тем генерал-губернатор временами не имел никакой власти. Он должен был санкционировать решения, принятые без его ведома большинством Бенгальского совета, и порой решения советов Мадраса и Бомбея, даже если он был с ними не согласен. Особенно это касалось таких важнейших дел, как объявление войны или заключение мира. Таким образом, он превращался в «великолепный нуль», .по выражению Лоуренса Саливана. Правительственный акт 1773 г. уполномочил корону создать в Калькутте Верховный суд, причем оклад главного судьи равнялся также немалой сумме (8000 ф. ст. в год).
Первым генерал-губернатором был Уоррен Хейстингс, который с юных лет служил в компании. Хорошо ознакомившись с местными условиями и изучив языки фарси и хиндустани, он оказался ценным помощником Клайву в Калькутте. Затем в Мадрасе Хейстингс выделился проведением некоторых реформ: он увеличил жалованье чиновникам компании, ввел снабжение армии путем системы контрактов, способствовавшей росту коррупции и быстрому обогащению служащих компании, особенно тех, кто пользовался покровительством директоров. Кроме того, уменьшив количество скупщиков-индийцев, Хейстингс способствовал некоторому увеличению доходов компании. Этим он обратил на себя внимание директоров, в особенности Саливана и его клики. Саливан стал выдвигать Хейстингса, а за то впоследствии Хейстингс дал возможность сыновьям и родственникам Саливана составить себе состояние в Индии.
В 1772 г. Хейстингс был переведен из Мадраса на пост губернатора Бенгалии и опять провел меры, повысившие доходы компании. Он урезал пенсию навабу Бенгалии с 32 до 16 лакхов рупий, отказал Великому Моголу в выплате пенсии, назначенной ему Клайвом, продал навабу Ауда провинции Кора и Аллахабад (отданные Клайвом на содержание Великому Моголу) за 50 лакхов рупий и передал Ауду сипайские отряды под командой английских офицеров с уело-
106
Уоррен Хейстингс (с портрета работы Л. Эббота)
вием -оплаты их содержания в раз-мере 210 тыс. рупий в месяц, тогда как самой компании они стоили, вероятно, немногим более 60 тыс.9. Эти отряды, по предварительной договоренности с Хейстингсом, были посланы вазир-навабом Ауда на войну с рохиллами, несмотря на то что между ними и компанией не было никаких враждебных отношений. Рохиллы были разбиты и большая часть их территории присоединена к Ауду. Эта, по выражению Маркса, позорная для англичан война дала им, кроме платы за использование сипайских отрядов, еще военную добычу Таким образом, Хейстингс за
9 Подсчет произведен на основе данных о стоимости батальонов разных родов войск компании, приведенных в кн. «Reports from the Committee of Secrecy... in the years 1772—1773», pp. 135—137.
107
рекомендовал себя верным слугой компании, выше всего ставящим увеличение доходов ее акционеров.
Другим верным защитником интересов компании был член Бенгальского совета Баруэлл, который тоже много лет служил в Индии и составил себе состояние торговлей солью и спекуляциями. Остальные три члена совета, назначенные по акту 1773 г., не были служащими компании и считали себя представителями короны. Одного из них, родовитого лорда Дж. Клевринга, молва в Лондоне прочила на место Хейстингса, как только Клевринг войдет в индийские дела. Второй был полковник Г. Монсон; он во всем следовал за Клев рингом. Третьим был Ф. Фрэнсис — глава оппозиции против Хейстингса. До приезда в Индию он был клерком военного министерства, не имел связей, но был ловким журналистом и отменным интриганом. Подозревают, что он был автором нашумевших открытых писем, критиковавших политику то-рийского министерства и изданных в Англии под псевдонимом «Юниус», а высокий пост в Индии был ему платой за прекращение неприятных разоблачений.
Клевринг, Монсон и Фрэнсис имели большинство в совете и почти по всем вопросам выступали против Хейстингса и Ба-руэлла. В Бенгальском совете отразилась та борьба, которая в это время происходила в Англии между компанией и теми кругами английской буржуазии, которые жаждали большего участия в индийских прибылях.
Разногласия в Бенгальском совете немедленно стали известны жителям Калькутты и создали впечатление непрочности положения Хейстингса. Многие жертвы его вымогательств стали подавать жалобы в Бенгальский совет. Однако Хейстингс немедленно принял крутые меры. Так, через подставное лицо он возбудил против главного жалобщика — богатого брахмана раджи Нанда Кумара — дело о подлоге, якобы совершенном им шесть лет назад. Главный судья Э. Им-пей, школьный товарищ Хейстингса, приговорил Нанда Кумара к смертной казни, несмотря на то что последний не числился английским подданным и не был вообще подвластен суду компании, тем более за проступок, совершенный за несколько лет до учреждения в Калькутте английского суда. Казнь Нанда Кумара лишний раз показала, что обвинения Хейстингса в злоупотреблениях были обоснованными. Фрэнсис справедливо писал своему другу в Лондон: «Предположим, что Нункомар (Нанда Кумар. — Ред.) известный мошенник, но, черт побери, он говорил правду, иначе зачем они так спешили повесить его»10.
10 S. Weitzman, Warren Hastings and Philip Francis, Manchester, 1929, p. 272.
108
После публичной казни Нанда Кумара никто из индийцев не решался выступить против 'генерал-губернатора. Однако в Бенгальском совете Хейстингс по-прежнему не мог провести ни одного своего решения и подал в отставку. В Лондоне его отставку приняли, но к тому времени, как это решение прибыло в Калькутту в 1777 г., умер Монсон. Хейстингс, располагая собственными двумя голосами в совете и поддержкой Баруэлла, имел теперь за собой большинство и не собирался никому уступать власти. Он отказался от своего заявления об отставке. Клевринг и Фрэнсис засели в форте и объявили себя правительством Бенгалии. Хейстингс и Баруэлл в здании совета призывали подчиняться только им. В Бенгалии оказалось два правительства, и англичане Калькутты разделились на два лагеря. Однако за Хейстингсом пошло большинство служащих компании, а верховный судья Импей вынес решение о законности его действий. Клеврингу и Фрэнсису пришлось подчиниться.
Отныне и до своей отставки в 1784 г. Хейстингс стал всесилен и проводил свою политику без всяких помех. Фрэнсис уехал в Англию в 1780 г., но там продолжал ту же борьбу: он восстановил общественное мнение против Хейстингса и впоследствии доставил материал для суда над ним.
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ БЕНГАЛИИ В СЕРЕДИНЕ XVIII в.
Захват Бенгалии англичанами привел к разрыву экономических связей области с другими частями Индии и с восточными странами. До английского завоевания Бенгалия экспортировала в Индостан ткани, сахар, рис и многие другие товары. Теперь же торговля резко упала. Это было вызвано разграблением и развалом экономики Бенгалии. Почти полностью прекратилась ее торговля с Деканом. Так, например, в 1765 г. из Бенгалии в южную и западную Индию было вывезено 495 тюков шелка-сырца на 257,7 тыс. рупий, а в 1789 г.—только 5 тюков на 3 тыс. рупий и. Внешняя торговля все более ограничивалась торговлей с Европой и отчасти с Китаем, к тому же она была монополизирована Ост-Индской компанией. В 1774 г. англичане создали Торговую палату Бенгалии, сосредоточившую в своих руках экспортную торговлю. Внутренняя бенгальская торговля тоже уплывала из сферы деятельности индийцев. К концу XVIII в. в документах исчезли имена богатых индийских купцов, которые в
11 N. К. Sinha, The economic history of Bengal, p. 114.
109
середине XVIII в. руководили деловой жизнью Калькутты. Индийские купцы могли вести крупные операции, только если они становились агентами англичан..Так, оптовую торговлю сахаром, патокой, имбирем, воском, опиумом и тканями
вел агент компании по имени Гхошал Гокул. Разумеется, индийские торговцы находились в подчиненном положении у
англичан.
Те же процессы вытеснения индийцев англичанами происходили и в финансовой сфере. До английского завоевания самые крупные и выгодные операции индийских банкиров-ростовщиков (шроффов) были связаны с переводом налогов в-казну. По договору с бенгальским навабом менялы получали от заминдаров собранные налоги монетами любого происхождения по реальному содержанию в них благородного металла, но вносили в навабскую казну причитающиеся суммы полноценными монетами новейшей чеканки. В Бенгалии эти операции выполнялись банкирским домом ДжагатСетхов и были их монополией. Джагат Сетхи занимались также чеканкой монеты для казначейства., Деятельность Джагат Сет-хов вышла за пределы Бенгалии, и ВО' всех крупных городах от Дакки до Дели находились конторы этого дома. Его векселя пользовались огромным доверием, поэтому не было необходимости в пересылке монет с места на место.
В 1772 г. казначейство было переведено из Муршидабада в 1^ль^тту дЕвышло тем самым из-под влияния Джагат ,Сетхов.ЗВ 1773—1774 ггДдля централизации и усиления~пра^ вительственного контроля над денежной системой Хейстингс закрыл монетные дворы, имевшиеся в Дакке, Патне и Мур-шидабаде, сделав чеканку монет монопольным правом Калькутты. С этого времени началось постепенное разорение дома Джагат Сетхов. Наконец/для ограничения кредитно-вексельных операций индийцев, Хейстингс содействовал учреждению трех банков: первый из них, основанный в 1772 г. Индостан-ский банк выпускал банкноты, которые правительство, однако, отказалось принимать; второй — Генеральный банк должен был финансировать внешнюю торговлю англичан и выпускать векселя для перевода денежных сумм из одной части Бенгалии в другую. Этот банк имел два центральных отделения (в Калькутте и в Муршидабаде) и 14 контор в провинциальных городах Бенгалии, но был закрыт через год с небольшим ввиду сопротивления коллекторов (английских окружных сборщиков налога), поддержанных Фрэнсисом. Наконец, третий, основанный в 1784 г. Бенгальский банк тоже выпускал (но уже официально признанные) банкноты и покупал слитки, но не участвовал непосредственно ни в какой коммерческой деятельности.
ПО
В 1770 г. возникло первое частное английское торгово-посредническое агентство для замены «баньянов» (индийских агентов на службе у англичан). Агентства стали постепенно одной из важнейших форм эксплуатации Индии английским ( колонизаторами. Они занимались экспортными и импортными операциями, откупами и ростовщичеством, переводом в Англию награбленных в Индии богатств и т. п.
Таким образом,* если на первом этапе завоевания англичане лишили только политической власти феодалов Бенгалии, то на втором этапе, в 60—80-е годы XVIII в., происходило постепенное вытеснение индийцев из сферы торговых и крупных кредитно-денежных операций. Представители крупного купеческого и денежного капитал/* оттесненные из города, стали вкладывать свои деньги в покупку заминдар-ских имений и ростовщическую деятельность в деревне (т. е. капиталы направлялись не в сферу производства, а в землевладение и сферу обращения)/Вытеснение индийских купцов из сферы деятельности по Лупке товаров от ремесленников привело к большой зависимости ремесленников от компании. В 70-е годы XVIII в. закабаление ремесленников усилилось 1 Индийские ремесленники принадлежали к самым необеспеченным слоям населения; голод -1770 г. погубил огромное число прядильщиков и крестьян, занимавшихся разведением шелковичных червей. Цены на пряжу и шелк-сырец возросли примерно на 25%, однако компания платила за ткани те же цены, что и прежде.
В 1768 г. была запрещена введенная Клайвом система дополнительной оплаты высших служащих компании путем раздела между ними доходов от торговой монополии на опиум, соль и бетель. Английские чиновники компенсировали этот ущерб тем, что стали заниматься вывозом в Европу тканей. В 1775 г. ткачам было запрещено работать на какого-либо другого' заказчика или на рынок, пока не выполнена работа для компании в целом или для ее служащих. По существу это означало не только полное закабаление ткачей, поскольку нормы выработки 'были установлены такие, что ткачу почти не оставалось времени и сил на выполнение какой-либо другой работы, но и вытеснение англичанами купцов других национальностей.
По закону 1775 г. гомашты могли поставить стражников на постой в дом ткача и следить за тем, чтобы ткач не продавал своей продукции на сторону. Эти порядки продолжались до 1789 г. Такие ткачи считались «хатбанди» (т. е. связанными письменными обязательствами). Гомашты и их помощники, — те, кто собирал ткани у ткачей, и те, кто устанавливал их сортность, — обманывали ткачей и прядильщи
111
ков, платили им по заниженным расценкам, избивали и притесняли тех, кто пытался отстаивать свои права. В результате ткачи поддерживали свое существование лишь тем, что тайком ткали грубые ткани, которые потом члены их семей продавали на рынке; кроме того, семьи ткачей обрабатывали свои небольшие участки земли. Иногда и этого не хватало, и ремесленник бросал свой дом и уходил в деревню, по полняя ряды бесправных арендаторов. Так, в городе Тита-баде, в Даккском дистрикте, в 1774 г. было 900 домов прядильщиц, а к 1788 г. осталось только 50012.
Такое положение вызывало, естественно, возмущение ткачей. Крупные волнения произошли в дистрикте Дакка. В 1773 г. ткачи Сантипура подали жалобу, что цены на пряжу возросли на 25%, а цена куска ткани осталась прежней. По рассмотрении жалобы цены на ткани были несколько повышены, но ткачам это повышение ничего не дало, им воспользовались лишь гомашты. Через два года ткачи опять пришли с жалобой к заведующему факторией, но сипаи прогнали их. В 1786 г. сантипурские ткачи написали петицию, но из них девять зачинщиков были арестованы. Позднее шесть из них вышли из тюрьмы, остальные, видимо, погибли в заключении. В 1787 г. в петиции ткачей Дакки были в основном жалобы на то, что ткачей «обманывают и арестовывают». В 1789 г. ткачи Сонаргаона составили новую жалобу, в которой писали: «местные стражники поставлены над нами. Нам приходится их содержать, они бьют нас так, что мы, бедные, не можем жить дома»13. Пряли в Бенгалии исключительно женщины, которые получали за работу не более двух рупий, а чаще половину этой суммы.
В других ремеслах положение работника было не лучше, чем у ткачей. Людей, занимавшихся добычей соли вдоль морского побережья Бенгалии, контролировали агенты Хейстингса. Они забирали добытую соль на склады компании и продавали ее оттуда оптовым торговцам по цене, устанавливаемой ежегодно правительством. Таким образом, солевары вынуждены были работать не на рынок, а исключительно на компанию, сдавая соль по установленной ею цене. В 70— 80-е годы XVIII в. в Бенгалии было 60 тыс. семей, занятых добычей соли. Одна треть из них считалась работающими по контрактам, им предоставлялась несколько большая свобода действий. Остальные 40 тыс. человек, прикрепленные к своим соляным участкам, были обязаны выполнять задания, даваемые из расчета, что добычей соли обязана заниматься вся
12 Ibid., р. 156.
13 Ibid., р. 163.
112
семья. Непрерывная задолженность таких прикрепленных работников компании привязывала их к производству. Эта система прикрепления к участкам действовала до 1795 г. Правительство устанавливало настолько высокие цены на соль, что ее потребление в Бенгалии резко снизилось.
В 1774 г. компания ввела итальянский метод разматывания коконов и открыла в Дакке 9 мотален. С этого времени бенгальский шелк-сырец стал крупной статьей экспорта в Англию.
В бенгальском производстве патоки и сахара, наоборот, произошло резкое снижение в связи с конкуренцией вест-индского сахара в Англии и ввозом в Индию яванского сахара голландскими купцами.
Таким образом с 60-х годов XVIII в. общей тенденцией в бенгальском ремесле было сокращение числа ремесленников и все большее их ‘закабаление.
ПОЛОЖЕНИЕ КРЕСТЬЯНСТВА
Клайв, придя к власти, оставил в силе существовавшие индийские налоговый аппарат и налоговую систему. Хейстингс же начал создавать английский налоговый аппарат и изыскивать новые методы эксплуатации бенгальского крестьянства. Он стал отдавать сбор земельного налога в краткосрочный откуп сначала на пять лет (в 1772 г.), а затем в продолжение четырех лет каждый раз сроком на один год (в 1777—1781 гг.). При помощи откупной системы к 1790 г. по сравнению с 1765 г. компания увеличила поступления земельного налога в Бенгальском президентстве в два раза. Организуя этот грабеж, Хейстингс считал, что к англичанам перешло право феодальной государственной собственности на землю, принадлежавшее повелителям Бенгалии. Это право Хейстингс понимал как абсолютное, не совместимое ни с какими другими владельческими правами на землю; он рассматривал его, по ироническому замечанию Фрэнсиса, как «право государства донага грабить туземцев»14.
Критикуя откупную систему Хейстингса, Фрэнсис писал в другом месте: «Новый откупщик должен притеснять райятов для того, чтобы возместить ту сумму, которую он заплатил при покупке права откупа и для обеспечения себе ожидаемой прибыли) Наконец, агент откупщика или его крупный арендатор — чужой человек в деревне... Он высасывает последнюю каплю из крестьян и делает это быстро, боясь, что вре-
14 S. Weitzman, Warren Hastings and Philip Francis, p. 310.
8 Новая история Индии
113
мя или случай принесут какую-нибудь неблагоприятную перемену» 15.
Подобные высказывания Фрэнсиса объяснялись различиями во взглядах его и Хейстингса на земельную политику англичан в Индии. Оба противника, однако, стремились к наибольшей эксплуатации индийского крестьянства © интересах английских колонизаторов. Фрэнсис считал, что, как и в Англии, единственными полноправными владельцами земли в Индии следует признать «туземных лендлордов», как он называл заминдаров. Он призывал объявить заминдаров полными собственниками всех тех владений, в которых они ранее обладали правом сбора земельного налога. В противовес Хейстингсу он предлагал следующее: «1. Восстановить заминдарам их наследственные права. 2. Снизить податное обложение земли; обложение, однажды установленное, зафиксировать навеки, чтобы оно было столь же непоколебимо, как земля, с которой оно собирается»16. За крестьянством же Фрэнсис не признавал никаких прав на землю. «Налоговый закон, — писал он, — не должен ограничивать заминдара в его отношениях с арендаторами (так Фрэнсис называл индийских крестьян. — Ред.). Он должен иметь право свободно предлагать свои собственные условия работы, но эти условия должны быть фиксированы в соглашениях и подвергаться изменениям не больше, чем его [заминдара] собственный доход»17.
Несмотря на сопротивление Фрэнсиса, Хейстингс проводил в жизнь свою аграрную политику. К 1790—1791 гг. в Бенгалии, Бихаре и Ориссе земельный налог увеличился почти вдвое по сравнению с 1765 г.18^ первым годом, когда компания официально сделала налоговое ограбление крестьянства главным источником своих доходов. Сдача земельного налога на краткосрочный откуп привела к крайнему разорению крестьянства. Несмотря на это, откупщики вводили все 'новые поборы, стремясь собрать с оставшихся всю ту сумму, которая причиталась со всей деревни. В результате такой политики треть территории Бенгалии к концу XVIII в. превратилась в дикие джунгли. Тигры стали хозяевами тех мест, где раньше были обработанные поля.
Не удивительно, что крестьянские восстания следовали одно за другим. Еще в 1762 г., т. е. до того, как земельный вопрос в Индии стал предметом внимания английских завоева-
15 Ibid., р. 236.
16 Ibid, р. 337.
17 Ibid., р. 306.
18 S В. Chaudhuri, Civil disturbances during the British rule in India (1765—1857), Calcutta, 1955, p. 18.
114
телей, крестьяне в Карагхате (Бенгалия) восстали против сборщиков налогов наваба Мир Касима, который был вьг нужден повысить подати для уплаты англичанам обусловленных сумм. Когда англичане взяли сбор налогов в свои руки, крестьянство начало понимать, что все зло не столько в откупщиках-индийцах, сколько в английских властях, их насаждавших и поддерживавших. Это особенно ясно проявилось в самом крупном крестьянском восстании, происшедшем в округе Динаджпур в начале 1783 г. и продолжавшемся больше месяца. В Динаджпуре право сбора земельного налога получил на два года ростовщик Дева Сингх, давший взятку в 400 тыс. рупий генерал-губернатору Хейстингсу и, конечно, стремившийся взыскать с крестьян затраченную им сумму. Он собрал весь урожай, и крестьяне для уплаты налога заложили все, что у них было, ростовщикам, но все же не удовлетворили претензий Дева Сингха. Тогда Дева Сингх приказал продать с молотка все их жалкое имущество. Когда и этого не хватило для покрытия недоимок, к крестьянам и их женам применили жесточайшие пытки. Даже английская комиссия, расследовавшая позднее обстоятельства восстания, вынуждена была признать, что «было бы удивительно, если бы райяты не восстали. Это был не сбор налогов, а настоящий грабеж, усугубленный телесными наказаниями и всяческим оскорблением и бесчестием. Это распространялось на каждого»19.
Крестьяне неоднократно обращались с жалобами к властям, но это, конечно, не помогло. В результате, по образному описанию Эдмунда Бёрка, «крестьянин был размолот между ростовщиком внизу и угнетателем наверху. Весь урожай страны был одновременно брошен на рынок. Рынок был переполнен, и цена зерна упала до Мб обычной стоимости... Были случаи, когда крестьян, не имевших ничего за душой, тащили из суда к их домам, чтобы они видели, как их достояние сначала грабят, а потом сжигают. Это было уже не жестоким взысканием налогов, а дикой войной, проводимой в стране»20.
В январе 1783 г. крестьяне собрались неподалеку от Ранг-пура и избрали своим вождем Дирджи Нарайана, сына человека, руководившего крестьянскими отрядами Динаджпура во время восстания Мир Касима против англичан.
Избрав вождя и освободив недоимщиков из тюрьмы, крестьяне двинулись к местному агенту компании, стремясь изложить ему свои жалобы. Однако стражники встретили их
19 Е. Burke, Works and speeches, vol. VII, p. 194.
2° Ibid., p. 185.
8* П5
выстрелами. Тогда крестьяне напали на стражников и рассеяли их. Даже после этой победы крестьяне Рангпура стремились действовать мирным путем и послали петицию коллектору Динаджпура с описанием своего тяжелого положения и с просьбой снять с них дополнительные поборы и не брать налогов в течение двух ближайших месяцев. Только когда эта петиция осталась без последствий, крестьяне решительно взялись за оружие. Бёрк говорил: «Восстание началось в Рангпуре, и скоро его пламя распространилось на соседние округа... Это были величайшие и наиболее серьезные беспорядки, когда-либо имевшие место в Бенгалии»21. С большим трудом англичанам все же удалось подавить это восстание.
Рангпурское восстание 1783 г. действительно было наиболее значительным крестьянским, '-выступлением в Бенгалии того периода, но не единственным. В отчетах коллекторов то и дело появлялись сообщения о менее крупных крестьянских выступлениях. Часто в них принимали участие так называемые лесные племена, т. е. население труднодоступных английским войскам мест. Таково было восстание санталов, многочисленные «бунты» чуаров в 60—90-х годах XVIII в. Обычно к этим племенам примыкали и крестьяне соседних округов. Так было, например, в Миднапуре и Бирбхуме в 1788— 1789 гг.
Много лет длилось в Ориссе и Бенгалии крестьянское восстание, возглавленное индусской сектой санъяси, хотя в нем участвовали не только индусы, но и мусульмане. Раз в год отряды санъяси собирались на празднование в храме Джа-ганнатха и там вырабатывали планы дальнейших действий. Благодаря тому что они были в какой-то степени организованы, санъяси смогли продержаться ряд лет, несмотря на меры, принятые английскими властями для их подавления. Однажды отряды санъяси в несколько десятков тысяч человек подошли чуть ли не к самой Калькутте. Против них Хейстингс послал регулярные сипайские войска под командованием английских офицеров. Чтобы лишить санъяси поддержки и пополнения из рядов крестьянства, Хейстингс издал постановление, чтобы каждый повстанец был казнен в своей деревне, а вся деревня подлежала обложению тяжелым штрафом. Семью казненного обращали в рабство. Хейстингсу удалось в конце своего правления разбить санъяси и вытеснить их за пределы Бенгалии. Однако, несмотря на восстания, политика англичан в земельном вопросе не изменилась, и сбор налога по-прежнему отдали на откуп сроком на пять лет (до 1792 г.).
* Ibid., рр. 191—192.
116
АНГЛИЙСКАЯ ПОЛИТИКА СУБСИДИАРНЫХ ДОГОВОРОВ
В 70—80-х годах XVIII в. политика компании заключалась не столько в том, чтобы расширить свои владения в Индии, сколько главным образом в том, чтобы прочно утвердить свою власть на уже завоеванной территории и укрепить. свое влияние в независимых государствах Индии. Основными/ методами политики компании в Индии были налоговая эксплуатация крестьянства в ее владениях и закабаление дру-Д жественных или зависимых княжеств субсидиарными догово-j рами, впервые использованными в колониальной политике/ французами. Эти договоры стали основным методом закаба-/ ления индийских княжеств. v
Содержание субсидиарных договоров заключалось в следующем: во-первых, княжество, вынужденное заключить такой договор, отказывалось от самостоятельной внешней политики и обязывалось все свои внешние сношения вести только через Ост-Индскую компанию; во-вторых, индийское княжество принимало на себя обязательство распустить французские отряды, если они в нем имелись, и не принимать на службу французов. Эти два обязательства лишали подписавшее договор княжество возможности освободиться когда-либо от английского влияния. Наконец, по субсидиарному договору Ост-Индская компания посылала в княжество отряд сипаев якобы для защиты от нападений, правитель же княжества обязывался субсидировать эти войска, полностью обеспечивая их содержанием по английским оценкам. Посылка этих отрядов служила для англичан вернейшим средством дальнейшего закабаления княжества. Для содержания сипаев обычно выделялись округа, весь налог с которых целиком шел на оплату этих отрядов. Войска же компании обычно так собирали налоги, что у крестьян ничего не оставалось, и эти округа приходили в запустение. Тогда правителю княжества приходилось или выделять на содержание отрядов новые округа, или занимать на их оплату деньги у служащих компании. В обоих случаях стране грозило полное разорение В конце концов обнищавшее княжество включалось во владения компании под предлогом ликвидации «дурного управления» им. /
В отношении враждебных индийских государств компания добилась успехов путем дипломатических интриг и натравливания друг на друга своих противников. Хейстингс умел применять принцип «разделяй и властвуй»/ссоря своих врагов между собой, давая обещания, чтобы отколоть одного из противников и приобрести себе в нем союзника. При этом ему
117
Индия в 1784 г.
ничего не стоило нарушить свои обещания. Единственным мерилом его поведения была выгода для компании. Хейстингс впоследствии хвастал, что никогда не давал согласия на невыгодную войну.
Политика постепенного закабаления княжеств субсидиарными договорами вызывала резкий отпор населения. Иногда против английских вымогательств поднималось все население местности, и восстание, локальное по территории, становилось общенародным по своему характеру. Так обстояло дело, например, в Бенаресе и Ауде.
Княжество Бенарес находилось в вассальной зависимости от Ауда. В 1775 г. Хейстингс отнял его у аудского вазир-на-118
ваба и 'поставил в 'вассальную зависимость от Ост-индской компании. Компания заверила бенаресского раджу, что никогда не увеличит платимой им дани. Однако, когда ей понадобились новые средства на военные расходы, Хейстингс неоднократно обращался к радже с требованием дополнительных взносов. Наконец, эти взносы достигли такой суммы, которую Бенаресское княжество не могло внести. Хейстингс приехал в Бенарес за деньгами, а когда Чаит Сингх, раджа Бенареса, попросил отсрочки, Хейстингс приказал арестовать его. Услышав об этом, толпа бенаресцев ворвалась во дворец, перебила английских сипаев, приставленных к радже, и увела Чаит Сингха с собой. В Бенаресе было много недовольных английской политикой, так как постоянное вымогательство новых и новых сум-м вызывало введение дополнительных налогов. Хейстингс оказался в критическом положении. Ему с трудом удалось вырваться из Бенареса, потеряв из своего отряда двух капитанов, 136 солдат и три пушки.
Восстание быстро распространилось по всему Бенаресу и перекинулось даже на Ауд. Англичане перепугались и начали стягивать все имевшиеся у них в Бенгалии войска. Однако позиция бенаресских феодалов во главе с самим Чаит Сингхом, непрерывно посылавших Хейстингсу униженные мольбы о мире, и денежная помощь англичанам местных индийских банкиров облегчили подавление восстания. Бенарес был передан другому радже, обязавшемуся платить дань почти вдвое больше, чем платил прежний раджа, и пользоваться исключительно войсками компании как для сбора налога, так и в случае войны. Крупные джагирдары Бенареса лишились своих джагиров. В результате повышения налогов, вызванных вымогательствами компании, княжество Бенарес, бывшее ранее цветущей страной, впало в нищету.
В 1788 г. английский резидент в Бенаресе сообщал, что в княжестве, «по-видимому, по крайней мере треть земель не возделана в результате плохого управления последних лет»22.
Восстание в Бенаресе 1781 г. нашло отклик в Ауде в 1782 г. У населения Ауда были свои причины ненавидеть английские власти в Индии. После поражения при Буксаре компания навязала Ауду субсидиарный договор, а когда в Ауде в 1775 г. умер наваб, Бенгальский совет согласился признать права его преемника лишь при условии передачи компании вассального Бенареса, а также увеличения численности постоянного английского отряда и, следовательно, повышения оплаты на его содержание до 260 тыс. рупий в год;
-22 Ibid., рр. .88—91.
119
Взнос столь большой суммы в дополнение к той, которую наваб-вазир должен был платить в погашение долга, накопившегося в предыдущие годы, разорял страну, а долг при этом не уменьшался. В 1779 г., кроме 15 млн. рупий государственного дохода, компания числила за Аудом недоимок по субсидиарному договору 13,6 млн. рупий.
Кроме постоянных войск, компания посылала навабу временные отряды, которые тоже содержались за счет Ауда. К тому же английская армия, стоявшая в этом княжестве, по словам самого Хейстингса, была «заражена продажностью и духом грабежа». Отдельные английские офицеры под различными предлогами вымогали крупные суммы у наваба и брали на откуп сбор налогов. Так, например, полковник Ханией вместе с некоторыми другими высшими военными чинами взял на откуп два аудских округа и взыскивал в них налоги с помощью своих солдат. По соседству с ним такими же методами действовал англичанин Гордон. Значительная часть крестьян могла продолжать сельскохозяйственное производство только с помощью правительственных авансов (такави), получаемых на приобретение посевного зерна, иногда недостающего рабочего скота -и на пропитание крестьянской семьи до урожая. Англичане-откупщики прекратили систему раздачи такави в полученных ими на откуп округах.
Следует также отметить, что английские купцы и служащие компании контролировали производство тканей в Ауде, где существовал хороший рынок для дешевых тканей. Однако англичане вынуждали зависимых от них ткачей производить более дорогие ткани, нужные компании. При этом английские купцы были освобождены от всяких налогов и пошлин.
Узнав о восстании в Бенаресе, крестьяне тех округов Ауда, где откупщиками были англичане, восстали против угнетателей. Однако на помощь англичанам прибыли войска местных аудских феодалов, в том числе вдов покойного наваба Ауда, владевших крупными джагирами. К тому же крестьяне остального Ауда, не входившие в соприкосновение с англичанами, не поддержали восстания, и оно было довольно скоро подавлено.
Помощь вдов наваба не помешала англичанам обвинить их в связи с восставшими. Еще в 1775. г. Хейстингс заставил нового наваба Ауда погасить очередные долги компании за счет имущества вдов. При этом наваб дал главной из вдов, своей матери, обязательство, гарантированное английским резидентом в Ауде Дж. Бристоу, что никаких дальнейших вымогательств не будет.
120
В 1781 г. Хейстингс заставил наваба заключить договор, согласно которому наваб должен отобрать у вдов и у других крупных феодалов отведенные им пожалования и наличные средства и передать их компании. Это и было выполнено английскими солдатами, действовавшими якобы от имени наваба.
Наваб Ауда был низведен до роли марионетки англичан и мог свободно распоряжаться только делами своей семьи>
Налоговый гнет англичан в Ауде привел в 1784 г. к голоду. Хейстингс, выехавший туда для урегулирования уплаты навабом задолженности компании и отдельным ее служащим, так описал представившуюся его взору картину: «Я не могу даже дать представления о страданиях отдельных лиц. Дороги и улицы уже в течение нескольких месяцев заполнены истощенными страдальцами, которые со всех сторон сошлись к столице в поисках помощи. Множество из них погибло, несмотря на правительственную помощь, которая их привлекла. Число гибнущих увеличивается». И тут же Хейстингс ханжески добавляет: «Погибают главным образом старики, увечные, слепые, больные и ленивые, и хотя с точки зрения гуманности их можно пожалеть, гибель их легче всего может быть перенесена обществом»23.
Политику Хейстингса в Ауде продолжал Джон Шор, генерал-губернатор Индии в 1793—1798 гг. При восшествии на престол новый наваб Ауда в 1798 г. вынужден был отдать компании крепость Аллахабад и выплачивать на содержание английских войск 760 тыс. рупий вместо 260 тыс. в 1775 г. Эти войска защищали наваба от возмущения народа, измученного непосильными податями. Недовольные группировались вокруг Вазира Али, приемного сына предыдущего наваба. После трех месяцев царствования Вазир Али за нежелание стать марионеткой в руках Шора лишился трона и жил в изгнании в Бенаресе. Его поддерживала обиженная англичанами феодальная знать Бенареса, Бихара и Бенгалии (как мусульмане, так и индусы), купцы Бенгалии, в том числе армяне Калькутты, а также аудские войска. Вазир Али завязал отношения с вождем рохиллов, с маратхским князем Гвалиура, послал своих людей в Афганистан к Заман-шаху, предлагая ему вторгнуться в Индию, а также пытался через Маскат вступить в союз с французами. Однако англичане стали подозревать его и приказали ему в 1799 г. переехать в Калькутту. Вазир Али не подчинился и начал восстание преждевременно. Англичанам удалось быстро сосредото
# S. С. Grier, Letters of Warren Hastings to his wife, Edinburgh, 1905, p. 300.
121
чить войска и подавить восстание до того, как оно успело разрастись. Вазир Али был сослан в Калькутту, а Ауд по договору 1801 г. лишился значительной части своей территории в двуречье Ганга-Джа-мны, а также Рохилкханда и Горакхпура. Наваб Ауда вынужден был распустить свои войска, а численность войск компании в Ауде была еще увеличена.
Наваб и его двор проводили свои дни в распутстве, а крестьяне голодали. По словам коллектора Ауда, в 1803 г. «политика наваба-вазира и Мир Али-хана (главного министра) заключалась в том, что они облагали налогом все и собирали что только могли, всеми возможными способами. Каждый раз, когда наступало время посева, они давали вос-помоществование, чтобы можно было засевать; даже существование, пища, одежда и жилища населения регламентировались и оплачивались за счет государственной помощи»24. Другими словами, весной крестьяне не имели даже пропитания.
Только присутствие английской армии в Ауде сдерживало народное недовольство. Однако временами вспыхивали возмущения против наваба и, косвенно, против англичан. Так, в 1814 г., при восшествии на трон нового наваба, назревавшее возмущение заставило правительство пойти на некоторое снижение налогов, а через два года произошло восстание в Барейли под руководством муфтия Иваза, и только вызванные войска сумели его подавить.
Таким образом, в период первоначального накопления как в Бенгалии, так и в близлежащих зависимых княжествах главным источником доходов английских завоевателей был налоговый грабеж населения. В Бенгалии, Бихаре и Ориссе англичане непосредственно управляли страной и собирали налоги. В Ауде компания сочла более удобйым оставить видимость власти своей марионетке — аудскому нава-бу-вазиру. Против него вспыхивало в первую очередь возмущение ограбленного населения, а компания тем временем забирала львиную долю собранных им доходов страны. Компании выгодно было содержать свыше 10 тыс. сипаев за счет Ауда, а наваб держался только с помощью этих солдат.
ЗЕМЕЛЬНО-НАЛОГОВАЯ СИСТЕМА ПОСТОЯННОГО ЗАМИНДАРИ
Для выявления дальнейших возможностей налогового ограбления Бенгалии еще при Хейстингсе была назначена комиссия, которая должна была изучить характер земельно-
24 Р. Basu, Oudh and the East India Company, 1785—1801, London, 1943, p. 7.
322
зтодатного строя страны до английского завоевания, определить размеры земельных владений и принятые в Бенгалии -способы раскладки и взимания земельного налога. После отъезда Хейстингса комиссия фактически прекратила свою .работу, а в 1793 г. генерал-губернатор Ч. Корнуоллис отменил ее, введя неожиданно, вопреки советам высших чиновников Калькутты, свой закон о, постоянном заминдари «Рег-manent Settlement» (в Бенаресе этот закон вступил в силу в 1797 г.). В основных чертах этот закон проводил в жизнь идеи Фрэнсиса. По словам Корнуоллиса, его закон предусматривал «признание индийских заминдаров наследственными владельцами на вечные времена». Вместе с тем замин-дары должны были вносить в казну 9/ю того земельного на-лога, который был ими собран в 1?90 т-7~причем эта сумма, уплачиваемая в казну, тож.е„фиксировалась «на вечные времена», вне зависимости от действительно взимаемой ренты. В случае недоимки"заминдарс1кие владения могли быть проданы с молотка. Введением этого закона "Корнуоллис стремился обеспечить на ближайшие годы высокие налоговые поступления в казну, а также создать классовую опору колониальному режиму среди местного населения, отказавшись в пользу заминдаров от доходов, связанных с ожидаемым развитием земледелия и ростом номинальной суммы ренты. По предположению Корнуоллиса, при фиксированных навечно платежах, вносимых в казну, заминдар, поскольку в его карман будет идти весь доход, превышающий заранее установленную сумму, будет вкладывать капитал в землю и превратится, таким образом, в подобие английского лендлорда. Однако на деле закон ликвидировал феодальные крестьянские права на землю, закрепив ее как частную собственность заминдаров, имевшую в условиях присвоения верховным собственником земли — колониальными властями — большей части ренты только юридически некоторые черты буржуазной собственности.
По словам одного официального отчета, «отождествляя земельный налог с самой землей, этот закон теперь дает праву сбора земельного налога название „имения”... и этим странным словоупотреблением превращает наследственного держателя этого права в „действительного собственника” всей земли в пределах его заминдарств-а»25 Согласно разъяснению 1793 г. при продаже имения заминдара за недоимки, «все существующие соглашения между заминдаром и земледельцами считаются расторгнутыми со- дня продажи,
25 «Affairs of the East India Company, Minutes of evidence taken before the Select committee...», vol. III. Revenue, London, 1832. Appendix, p. 14.
123
и покупатель волен заключать новые соглашения»26. Под «соглашение между заминдаром и земледельцами» англий-ские власти подводили местные обычаи, которыми регулировался размер ренты, взимаемой с различных групп крестьянства. Позднее, в 1812 г., постановление № 18 ввело и узаконило «право заминдаров сдавать землю в аренду на любой период... и за любую ренту, какую они сочтут соответствующей своим интересам»27. По словам Маркса, «...Корнуоллис и Питт осуществили искусственную экспроприацию бенгальских земледельцев»28. Даже сами английские колонизаторы признавали введение постоянного землеустройства «самой обширной конфискацией, которая когда-либо была проведена в какой-нибудь стране»29.
Корнуоллис и другие колонизаторы, вводя земельную собственность заминдаров, надеялись из этих помещиков создать себе опору в Индии.
Новая налоговая система, однако, вводилась в первую очередь в интересах не заминдаров, а колониальных властей, которые не желали поступиться доходами от эксплуатации крестьян. Поэтому в первое время заминдар вынужден был отдавать 90% ренты верховному земельному собственнику (т. е. колониальным властям). По закону Корнуоллиса сохранение за бенгальскими заминдарами феодальной власти над непосредственными производителями, а также наличие большого и все увеличивавшегося количества бедняков, не находящих для существования иных возможностей, кроме земледелия, создали условия, способствующие консервации худших форм феодальной эксплуатации крестьян земельными собственниками. Закон Корнуоллиса полностью ликвиди-ровал существовавшие ранее владельческие права крестьян на землю, объявив владельцем земли замтгнтЩра, а Ост-индскую компанию — ее верхо-вныьг.^собственникбм. Пользуясь таким положением, заминдар мог отбирать весь прибавочный труд земледельца и извлекать ренту из любого улучшения в мелком крестьянском хозяйстве. Поскольку подавляющая масса ренты составляла земельный налог, заминдары стали важным звеном в колониальной эксплуатации бенгальского' крестьянства.
Нередко заминдары продавали право сбора арендной платы субарендаторам, которые в свою очередь перепродавали его за большую сумму. Широко известен пример раджк
26 Ibid., р. 17.
27 Ibid., р. 15.
28 К. Маркс, Хронологические выписки по истории Индии (664— 1858 гг.), М., 1947, стр. 98.
29 «Affairs of the East India Company...», p. 101.
124
Бурдвана, самого крупного заминдара Бенгалии, сдавшего свои владения арендаторам, пересдавшим его субарендатор рам, которые в свою очередь сдали их новым субарендаторам, а уж те — крестьянам. Так образовалась длинная цепочка субарендаторов, причем их права закреплялись за ними по наследству. Земледельцы потеряли свои, бесспорные при Могольской империи, владельческие права на обрабатываемую ими землю. Даже английские чиновники вынуждены были признать, что «земледелец, из которого надлежало все это выжать, единственный, чьи подати ограничивались деспотическими владыками, предшествовавшими нам в управлении Индией, является в настоящее время единственным лицом, размер платежей которого британское правительство оставило неопределенным в областях системы постоянного заминдари»30. Закон Корнуоллиса дал заминдарам даже «право без суда и следствия описывать имущество и подвергать аресту самого земледельца, не оставляя последнему никаких других мер защиты от незаконных и несправедливых описей и ареста, кроме длительной волокиты судебной тяжбы»31.
Средства, полученные от феодальной эксплуатации крестьян, индийские заминдары расходовали обычным для феодалов образом, т. е. растрачивая их на непроизводительные затеи. Английские чиновники сообщали в начале XIX в.: «Доход заминдара идет на содержание бездельников и прихлебателей: на слуг и стражников, певиц и танцовщиц, на многолюдные обеды окрестным заминдарам и угощения брахманам — все на потребление, ничто не идет на нужды производства... Едва ли имеется хоть одна деревня, в которой заминдар или Откупщик тратит деньги на усовершенствования. Наоборот, водоемы и колодцы находятся в состоянии постепенного разрушения, так как нет заботы о приведении их в порядок. Там же, где райяты затрачивают взятые в долг деньги в надежде, что усовершенствования повысят производительность их земли, там с них немедленно взимают дополнительную арендную плату» 32.
Однако при крайней нищете крестьян заминдарам не всегда удавалось собирать с них достаточные суммы, чтобы покрыть фиксированный земельный налог. В результате принудительная продажа с аукциона заминдарских имений за невзнос налогов стала массовым явлением. Покупали эти земли по дешевке индийцы — агенты Ост-Индской компании, судейские чиновники, влиятельные ростовщики. Создался но
30 Ibid., рр. 16—17.
* Ibid., р. 33.
32 Ibid., р. 116.
125
вый слой заминдаров, живших в городах, эксплуатировавших крестьян старыми, феодальными методами и видевших: в заминдарстве лишь столь же выгодный способ вложения капитала, как и в ростовщичестве.
В «Хронологических выписках ino истории Индии» К. Маркс записал: «Последствия этого „землеустройства”: ближайший результат этого грабежа „общинной и частной собственности” крестьян: целый ряд восстаний крестьян против октроированных {навязанных -им} „лэндлордов”; в некоторых местах изгнание земиндаров, а вместо них собственником выступает Ост-Индская компания; в других местах — обнищание земиндаров и принудительная или добровольная продажа их имений для уплаты налоговых недоимок и частных долгов. Поэтому большая часть земельных владений провинции перешла в руки нескольких городских капиталистов, имевших свободные капиталы и охотно помещавших их в землю»33.
В одной из своих работ Маркс называл систему постоянного земельно-налогового устройства пародией на английский лендлордизм и добавлял: «Но что за курьезное подобие английского лендлорда представлял собой этот заминдар, получающий только одну десятую долю дохода, а остальные девять десятых отдающий правительству... Первоначальный класс заминдаров, несмотря на то, что он беспощадно и бесконтрольно грабил бесправную массу бывших наследственных владельцев земли, вскоре сошел со сцены под гнетом Компании, и его место заняли торговые спекулянты, которым принадлежат теперь все земли в Бенгалии, за исключением владений, перешедших в непосредственное ведение правительства... возникла законченная иерархия посредников, которая всей своей тяжестью давит на несчастного земледельца»34. По существу все бенгальское крестьянство превратилось в бесправных арендаторов.
Введением постоянного заминдари английские колонизаторы юридически оформили тот процесс хозяйственных изменений, который начался в связи с завоеванием Бенгалии англичанами. Английские завоеватели лишили политической-власти господствовавший класс феодалов и стали приспособлять социально-экономический строй феодальной Индии к потребностям капиталистической метрополии.
Введение постоянного заминдари сильно ухудшило положение бенгальского крестьянства. Вместе с тем принудитель
33 К. Маркс, Хронологические выписки по истории Индии (664— 1858 гг.), стр. 99—100.
34 К. Маркс, Военный вопрос. — Парламентские дела. — Индия»— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 221.
126
ная распродажа заминдарских имений за недоимки, принявшая к началу XIX в. массовый характер (к 1815 г. от 7з до V2 всех заминдарских имений были принудительно проданы за недоимки), привела к появлению большой прослойки лишенных своих земель старых заминдаров. Недовольные политикой колониальных властей, они нередко поднимали восстания и возглавляли крестьянские выступления. В таких случаях восставшие крестьяне пользовались поддержкой всей округи, и движение принимало ярко выраженный национально-освободительный характер.
Так, в 1795 г. панчетский заминдар совместно с крестьянами воспрепятствовал водворению в Панчете нового владельца, купившего его имение на принудительной распродаже. Три года вооруженного сопротивления заставили правительство отменить продажу и восстановить прежнего заминдара.
В 1798 г. Дурджан Сингх — заминдар Райпура, лишенный своего имения, тоже стал во главе восставших крестьян и не допустил вступления нового заминдара во владение имением. Полторы тысячи крестьян захватили город Райпур, сожгли полицейский участок и строения на близлежащем базаре. Сипайскому отряду удалось через некоторое время взять в плен Дурджан Сингха. Его осудили, но вынуждены были оправдать, так как никто из местного населения не желал давать показания против него. Отряды Дурджан Сингха приняли участие в большом восстании в Миднапуре в 1799—1800 гг.
Непосредственным поводом к восстанию в Миднапуре послужило обложение налогом земель «пайкан», ранее необ-лагавшихся и принадлежавших крестьянам-владельцам, несшим вооруженную службу в отрядах заминдаров. Восставшим крестьянам оказали поддержку многие заминдары, лишившиеся своих владений или находившиеся под угрозой их потери. Восставшие захватили несколько местечек и деревень и грозили ворваться в центр дистрикта — город Мидна-пур. Только через два месяца сильным воинским подкреплениям удалось отогнать крестьянские отряды от города. За поддержку восстания несколько заминдаров были арестованы. Однако на следующий год, после сева, ряды восставших пополнились влившимися в них крестьянами. Штаб восставших укрепился в горной крепости Дулма, и сипайские войска были бессильны против участившихся набегов. Колониальные власти отменили постановление об обложении земель «пайкан», дали заминдарам право поддерживать порядок с помощью своих отрядов и приостановили принудительную продажу имений за недоимки.
127
Подобных выступлений в Бенгальском президентстве было немало. Так, например, в Баласоре в 1799 г. крестьяне под руководством прежнего заминдара разбили небольшой сипайский отряд и сожгли все документы в налоговом участке.
Несколько иной характер носило восстание 1799 г. в Сил-хете. Это восстание возглавил некий Имам Махадри, который собрал под свои знамена 1200 приверженцев, призывая их к вооруженному восстанию и восстановлению власти мусульман в Индии. Восставшие были, однако, рассеяны сипаями после двух столкновений.
Таким образом, введение постоянного заминдари вызвало решительное сопротивление крестьянства, во главе которого порой становились заминдары, лишившиеся имений и недовольные английской земельной политикой. Однако эти восстания носили локальный характер, не были связаны между собой и обычно возникали стихийно. Кроме того, выступления обычно затихали на время сельскохозяйственных работ, и колониальные власти имели тогда возможность подготовиться и перебросить воинские части в неспокойные местности, что приводило к сравнительно быстрому подавлению англичанами крестьянского сопротивления.
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ БЕНГАЛИИ В КОНЦЕ XVIII в.
В конце 80-х годов на бенгальском ткацком ремесле начали сказываться последствия промышленного переворота в Англии. В 1786 г. компания прекратила импорт в Англию бенгальской хлопчатобумажной пряжи, в 1788 г. — бенгальских тканей, за исключением самых тонких сортов, а в 1789 г. вынесла решение переключиться на вывоз из Бенгалии хлопка и шелка-сырца, индиго и табака, т. е. сельскохозяйственного сырья. С этого времени бенгальское ремесло стало постепенно приходить в упадок.
В 1789 г. была вновь восстановлена система «дадни», ликвидированная в 1753 г., но к этому времени индийские крупные купцы-скупщики исчезли, и авансы стали уже раздавать в порядке частной торговли служащие компании. Таким образом, ткани еще продолжали вывозиться в Европу. Однако это делала не компания в целом, а ее служащие, в качестве частных торговцев. Некоторое время англичанам это приносило большие выгоды, поскольку ткань, приобретенная в Дакке за 3—9 рупий, продавалась в Лондоне, в переводе на индийские деньги, за 22 и более рупий. Всего из Бенгалии было вывезено в 1793 г. 879 тыс. кусков ткани на 6,5 млн. рупий 35.
35 N. К. Sinha, The economic history of Bengal..., p. 166.
128
В 90-е годы XVIII в. положение бенгальских ткачей не улучшилось. Среди них бывали даже смертные случаи от побоев и от пребывания в заключении без пищи и питья. В 1792 г. ткачи Кумаркхали подали жалобу, но она осталась без последствий. В том же году ткачи Сантипура отправились пешком в Калькутту с тем, чтобы вручить Калькуттскому совету жалобу на начальника Даккской фактории, имевшего контракт на поставку тканей компании. За ушедшими в Калькутту «бунтовщиками» был послан отряд сипаев, который догнал их и рассеял. Руководителей арестовали, и дело об этом волнении долго тянулось в судах, но ткачи не забывали своих заключенных товарищей и ходатайствовали в Калькутте об их освобождении.
Крестьяне, разводившие шелковичных червей, арендовали землю и выращивали растения, листьями которых питались черви. Коконы у крестьян покупали агенты-пайкары, которые платили крестьянам произвольно низкие цены и запрещали сдавать продукцию кому-либо другому. Частные торговцы — служащие компании — основательно наживались на поставках шелка-сырца. Этот товар, вывезенный из Бенгалии, продавался в Англии дороже итальянского, хотя в Бенгалии стоил много дешевле. В результате с начала 80-х годов разорявшиеся крестьяне переходили к посевам зерна, площади же под шелковицей непрерывно сокращались.
Несмотря на монополию компании на селитру, многие служащие компании занимались скупкой и торговлей этого товара. Агенты-индийцы скупали у работников селитру для служащих-англичан, а те уже поставляли ее по контрактам компании. В то время как «на черном рынке» селитра стоила 2М4 рупии за маунд, агенты-индийцы получали только 13/4 рупии, а работникам платили еще меньше. Всего в Бенаресе производилось около 20 тыс. маундов селитры в год.
Добыча соли в 1798 г. перешла в ведение только что организованной Торговой палаты, и на следующий год уже было отменено прикрепление солеваров к участкам.
Из-за установления маратхского владычества в Северной Индии в 1784—1803 гг. торговля Бенгалии с Севером резко уменьшилась.
На фоне общего упадка ремесла и резкого сокращения числа ремесленников единственно новым производством, возникшим в Бенгалии при англичанах, была калькуттская верфь. Управление ею находилось целиком в английских руках. Строились там главным образом суда для торговли с Китаем. Между 1781 и 1803 г. соорудили 56 крупных и 93 мелких корабля общим водоизмещением в 30 тыс. т.
9 Новая история Индии
129
В 80-е и 90-е годы были проведены финансовые реформы,» вызванные тем, что постоянная выкачка денежных средств’ из Индии привела к недостатку монеты, а вытеснение индийских шроффов из вексельно-кредитных операций потребовало перестройки финансового дела. В 1788 г. нехватка монеты привела к затруднениям на рынке. На следующий год 33 шроффа Дакки протестовали против перевода налогов в. Калькутту наличными деньгами вместо старой системы через индийских менял.
Одним из источников богатства индийских менял был обмен старых монет, считавшихся неполноценными, на монеты последней чеканки, которые только и принимались казначейством в уплату налогов. Многие попытки английских властей объявить полноценными монеты старой чеканки разбивались, во-первых, о сопротивление шроффов, ставивших свои отметки на монетах и, во-вторых, о традицию чеканить на монетах год хиджры.
В 1789—1790 гг. Корнуоллис снова открыл монетные дворы в Патне, Дакке и Муршидабаде и учредил Монетный комитет, который в 1792 г. вынес решение чеканить на всех монетах только одну дату — 19-й год правления, без года хиджры, и запретил шроффам ставить на монетах свои отметки. С 1794 г. правительство постановило принимать только эти монеты новой чеканки. Тем самым была, наконец, установлена единая, независимо от года чеканки монета, и устранено на денежном рынке влияние индийских менял. При этом пострадали крестьяне, вынужденные приобретать новую монету, в то время как старая, находившаяся у них, обесценивалась. Эта монетная реформа оказалась невыгодной также и заминдарам, которые не могли больше при выплате налогов, прибегать к помощи шроффов и растягивать сроки сдачи денег. В то же время в 1787 -г. попытка ввести биметаллизм провалилась, причем в петиции против этой меры из 31 подписи купцов было только 7 индийских (это показывает, насколько далеко зашло в это время вытеснение индийцев из крупной торговли).
Таким образом, к началу XIX в. бенгальский торгово-ростовщический капитал оказался вытесненным из коммерческой деятельности в крупных городах или же оказался в подчинении у англичан. В деревнях же заминдары соединяли сбор ренты с ростовщическим закабалением крестьян. Эта отрасль деятельности как бы была дана «на откуп» бенгальским землевладельцам, поскольку колониальные власти стремились создать себе опору среди индийского феодально-помещичьего класса.
ГЛАВА V
АНГЛИЙСКИЕ ЗАВОЕВАНИЯ НА ЮГЕ ИНДИИ. ВОЙНЫ С МАЙСУРОМ И МАРАТХАМИ
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ МАЙСУРА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в.
На юге Индии во второй половине XVIII в. важную политическую роль стало играть государство Майсур. Владения майсурского князя примерно с 60-х годов XVII в. превратились в небольшое государство, возглавляемое индусской династией с титулом Водеяр. Ограниченное с двух сторон Восточными и Западными Гхатами, а на юге р. Кавери, государство Майсур считалось богатым и труднодоступным для вражеских армий. Длительная борьба между моголами и ма-ратхами дала Майсуру возможность окрепнуть. Он лежал в стороне от тех районов Индии, где происходили основные сражения. Редкие же нападения маратхов и моголов на Майсур удавалось отбить или же откупиться от них.
Многочисленные горные реки, полноводная Кавери и разветвленная система плотин и водоемов позволили майсурским крестьянам собирать обильный урожай. Земельный налог был сравнительно умеренным до тех пор, пока майсурские правители не стали лелеять завоевательных планов и содержать большие армии. Община в Майсуре была, по-видимому, крепкой. Крестьяне бесплатно содержали скот на общинных пастбищах и могли удобрять свою землю навозом, что повышало урожайность полей.
В ряде городов Майсура производились ткани (в основном грубые сорта), шедшие на местный рынок. Некоторые виды шелковых и полушелковых тканей вывозились, правда, за пределы страны, но эта отрасль ремесленного производства далеко не имела такого значения для Майсура, как для Бенгалии. Основным предметом майсурского экспорта были железные бруски, продаваемые по всей Индии. Железо добывалось главным образом из песка речек, текущих с гор и сносивших вниз размельченную руду. Обилие леса позволяло
9* 131
плавить эту руду в примитивных печах, а потом вырабатывать железо и сталь путем многократной перековки в небольших горнах. Этим промыслом сезонно занимались преимущественно артели по деревням, а в остальное время артельщики обрабатывали свои земли или нанимались в работники к крестьянам. Однако в конце XVIII в. по количеству занятых в производстве рабочих и по сумме вложенных хозяином заведения денег (большей частью занимаемых у городских купцов) некоторые из этих железоделательных мастерских начали перерастать в примитивные мануфактуры.
Майсур славился также производством стеклянных изделий, в частности, разноцветных браслетов. Майсурские украшения носили женщины на всем Декане. Делались эти изделия из местных материалов.
В Майсуре были еще красильщики и переплетчики, каменотесы, строители оросительных каналов, заготовители гашеной извести, люди, занимавшиеся выпариванием соли. Все ремесла передавались по наследству и велись в основном согласно кастовым традициям, хотя строгость кастовых ограничений кое в чем была уже подорвана (например, вместо одной профессии для каждой касты в иных кастах можно было выбирать себе любое из нескольких, правда строго определенных, занятий). Одни промыслы были развиты главным образом в городах, другие в деревнях, наконец некоторые были наследственным занятием отдельных кочующих лесных племен. Особо следует выделить ремесленников, обслуживавших общину и не выносивших, как правило, своей продукции на рынок. Они часто оплачивались из доли крестьянского урожая.
Крестьяне продавали продукцию на небольшом местном рынке или же скупщику, но вырученные ими деньги шли в основном на уплату налога. Как правило, крупная торговля, особенно предметами роскоши, сосредоточивалась в городах. Наиболее крупным городом в княжестве, после Майсура, был Бангалур, являвшийся центром ткацкого ремесла, а его купцы вели значительную торговлю с Хайдарабадом и Карнатиком. В Бангалуре проживали также крупные ростовщики, могущие финансировать даже правителя Майсура.
Часть земель в Майсуре принадлежала храмам, а часть— небольшим вассалам-князькам, но в основном земля была государственной собственностью. Как и в остальной Индии, государственный земельный фонд обычно раздавался в пожалование феодалам-военачальникам, которые содержали установленное число наемных воинов и стремились превратить пожалованные земли в свою частную собственность.
132
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПЕРЕМЕНЫ В МАЙСУРЕ
К середине XVIII в. регент Майсура Нанджарадж. отстранив от власти -раджу, стал претендовать на гегемонию в южной Индии. Он двинул свою армию на Тричинополи. С 1753 по 1757 г. армия Майсура боролась с вооруженными силами двух претендентов на престол Карнатика (одного поддерживали французы, другого — англичане), а также с Хайдарабадом. Потратив свыше 20 млн. рупий, Нанджарадж вынужден был вернуться ни с чем. Пока армия воевала, войска Хайдарабада под командой Бюсси напали в начале 1755 г. на Майсур, и радже пришлось уплатить им 56 лакхов рупий отступного, для чего были проданы личные драгоценности раджи и ценная утварь серингапатамских храмов, а недостающая сумма взят-а в долг у майсурских менял. В 1757 г. в Майсур вторглись с запада войска маратхов и осадили Серингапатам. Майсурская армия, разбитая под. Тричинополи, стала уже небоеспособной. Пришлось не только уплатить маратхам 7 лакхов рупий, но и отдать им 13 округов. Произошла финансовая катастрофа. Крушение военной политики Майсура и развал в стране привели к вооруженным столкновениям между раджей Майсура и главнокомандующим — Нанджараджем. Раджа обратился за помощью к Хайдару Али — одному из своих военачальников-мусульман, выделившемуся во время осады Тричинополи введением в своем отряде дисциплины по европейскому образцу. Лавируя между раджей и Нанджараджем, Хайдар Али сумел овладеть армией и к 1760 г. отстранил от власти и династию Водеяров и главнокомандующего. Так Хайдар сделался фактическим правителем Майсура и перенес столицу в Серингапатам. Б течение 23 лет (1760—1782) Хайдар Али решал судьбы страны. Все это время номинально главой государства считался раджа Майсура, а после его смерти его малолетние сыновья, хотя фактическая власть майсурского раджи не простиралась дальше стен его дворца. \
При дворе раджи неоднократно возникали заговоры против Хайдара, а впоследствии и против его сына Типу Султана. Первый заговор имел место в конце 1760 г., и возглавил его Кханде Рао, главный писец Хайдара Али, постепенно перешедший на сторону дворцовой клики.
Подавив этот заговор, Хайдар Али в первую очередь занялся реорганизацией армии. Вместо отрядов, нанимаемых и оплачиваемых отдельными джагирдарами и подчиняющихся только им, Хайдар Али всех воинов и офицеров нанимал в армию сам и платил им жалованье из казны, отменив систему раздачи джагиров. Таким путем Хайдару удалось добить-
ся
Хайдар Али
(с портрета неизвестного индийского художника XVIII в )
ся единства командования. Он стал также привлекать к себе на службу европейских офицеров, соблазняя их высокой оплатой. Европейским военным удалось приучить армию Хайдара к новой дисциплине и тактике. Хайдар Али первым из индийских правителей уделил основное внимание не коннице, а пехоте: из 50—55 тыс. человек его полевой армии пехота составляла 26—31 тыс. человек. Из них 20 тыс. были регулярными войсками, обученными по-европейски и вооруженными мушкетами в отличие от остальных, не знакомых с воинской дисциплиной и вооруженных устаревшим оружи-
134
^м1. Регулярная пехота была разбита на подразделения и впервые одета в форму. Хайдар Али постарался установить дисциплину и в коннице. Он подчинил всадников единому командованию и дал каждому из них казенного коня. Хотя реорганизация меньше коснулась кавалерии Хайдара и к тому же последняя менее охотно привыкала к новой дисциплине, самое ее наличие повышало маневроспособность войск Хайдара Али и было преимуществом в борьбе с англичанами, у которых конницы почти не было. Наконец, у Хайдара Али была прекрасная артиллерия, которая стреляла не хуже английской и быстрее маневрировала. Хайдар Али ввел в своей армии также специальное управление, ведавшее полевыми лазаретами. Наконец, ему всегда помогала в боях -прекрасно поставленная разведка.
Благодаря нововведениям Хайдар Али, используя богатые ресурсы Майсура сумел за несколько лет создать самое сильное и хорошо оснащенное войско из всех армий индийских государств того времени. В 1761—1764 гг. Хайдар Али вел ряд завоевательных войн. В 1761 г. он приобрел за 300 тыс. рупий город и округ Сира у одного из претендентов на престол Хайдарабада, затем аннексировал Хоскот, Дод-Баллапур, Чик-Баллапур, Нандидург, Гудибанда, Коди-конда и ряд других близлежащих мелких княжеств. Самым важным приобретением Хайдара Али в эти годы был Бед-нур — крупный город с населением не менее 60 тыс. человек. Окруженный несколькими рядами укреплений и расположенный в Западных Гхатах, Беднур господствовал над Малабар-ским побережьем и над горными проходами из Малабара и Каннары на Майсур. Обилие осадков во время муссона позволяло населению области Беднур собирать прекрасные урожаи злаков, перца, кардамона.
Густые леса, окружавшие Беднур, затрудняли продвижение вражеских армий. Хайдар Али вступил в город с тем, чтобы якобы помочь воцариться одному из претендентов на беднурский престол, однако вскоре сослал его и правительницу, против которой он выступал, в отдаленную крепость. Сокровища дворцовой казны, собиравшиеся целыми поколениями правителей Беднура и захваченные Хайдаром' Али, были неисчислимы. Две. груды золотых украшений были в рост человека, сидящего на коне, а драгоценные камни Хайдар Али приказал мерить на маунды, как зерно. Хайдар Али превратил город в один из самых крупных складов оружия.
1 С. Hayavadana Rao, History of Mysore (1399—1799 A. D.)> vol. II, Bangalore, 1943, pp. 375—376.
135
I?
8
Майсур q 1760—1799 гг.
Спустившись через Беднурский проход к Малабарскому побережью, войска Хайдар Али легко завоевали вассала Бед-нура — княжество Сонде (позднее Кайнара), которое обладало крупными портовыми городами Ханаваром и Мангалуром. Вслед за этим Хайдар Али разбил войска наваба Сава-нура, но, не решился присоединить себе территорию и ограничился огромной военной контрибуцией.
В отличие от маратхов Хайдар Али при завоевании стремился не только к получению дани, а и к присоединению территории. Создавая на месте многих мелких княжеств сильный единый Майсур, способный овладеть всем югом Индии и оказать сопротивление англичанам, Хайдар Али действовал как объективно прогрессивный деятель. Однако он создавал мощное государство путем завоеваний. Его армия после бод грабила покоренное население, а затем Хайдар Али, нуждаясь в средствах на содержание армии, устанавливал повышенный земельный налог на присоединенных территориях. Все это вызывало недовольство у побежденных князей и населения завоеванных земель. Позднее этим воспользовались враги Майсура, разжигая восстания то в том, то в другом месте майсурского государства.
Территориальная экспансия Хайдара Али неизбежно привела его к столкновению с двумя другими крупными силами на юге Индии — с маратхским союзом княжеств и с Хайдарабадом. Все эти государства не имели точно очерченных границ и стремились расширять свои владения за счет соседей. Отдельные мелкие княжества подпадали под власть то одного, то другого из своих могущественных соседей, и каждый из них требовал с княжеств дань на правах настоящего или бывшего сюзерена.
Покорение армией Хайдара дружественного маратхам Беднура, вассального Беднуру Сонде и ежегодно выплачивавшего маратхам дань Саванура, неизбежно вызвало недовольство в Махараштре. В 1764 г. армия пешвы Мадхао Рао вторглась на территорию Майсура. В двух решающих сражениях Хайдар Али был разбит, однако сумел денежными «подарками» привлечь на свою сторону Рагхунатха Рао, дядю пешвы, и с его помощью откупиться от маратхов, уплатив им по Беднурскому договору 350 тыс. рупий и отдав все отнятые у них ранее вассальные территории.
Оправившись от нашествия маратхов, Хайдар Али возобновил свои завоевательные походы. Его войска вторглись в княжества, расположенные на лесистых склонах Западных Гхатов, южнее Беднура. Балам покорился, но борьба с отрядами Курга тянулась до 1768 г., когда майсурцам пришлось временно отступить и заключить мир.
137
С завоеванием Беднура и Балама Хайдар Али овладел торными проходами, ведущими из Майсура в Малабар на южную часть побережья. Там в это время существовало множество мелких княжеств, главными из которых были Каликут и Каннанур. В этих княжествах происходила внутренняя борьба, которая ослабила их сопротивление внешнему врагу. На Малабаре существовал несколько отличный от остальной Индии тип общественных отношений. Там были еще сильны пережитки рабства, а также и матриархата в семейных отношениях, были довольно крепкие родовые связи и отличные от остальной Индии формы организации сельской общины. Землевладельцами были члены каст наиров и намбуди-ри, а земледельцы работали на них в качестве полурабо.в или полукрепостных» живя не большими деревнями, а вокруг отдельных усадеб землевладельцев. Намбудири-брахманы занимали все важные посты в государстве. Наиры же не платили налогов, а обязаны были нести военную службу, приводя также зависимых от них людей. Они сражались только^ в пешем строю в основном мечами и стрелами. Лишь в XVIII в. они стали приобретать мушкеты и кремневые ружья у голландцев, имевших фактории на Малабаре. Артиллерии они фактически не знали. Потребность наиров и намбудири в деньгах, вызванная, в частности, необходимостью приобретать дорогое огнестрельное оружие, привела к тому, что землевладельцы были по уши в долгах у канумкаров (ипо-текодержателей) мопла. Мои л а были малабарцами, принявшими ислам, и в основном принадлежали к низшим кастам. Но господствующая верхушка мопла выводила свой род от арабских купцов и мореплавателей, поселившихся на Малабаре. Поскольку намбудири и наиры были индусами, а мопла— мусульманами, столкновение интересов приняло религиозную окраску.
В 1765 г. наиры и намбудири в Каликуте решили разделаться со своими долгами и уничтожить кредиторов. По заранее условленному сигналу наиры перебили в течение трех дней около 6 тыс. мопла.,Уцелевшие бежали в Каннанур, где правителем был вышедший из их среды купец Али Реза, и послали своему единоверцу Хайдару Али просьбу О' защите. Это был удобный предлог для вторжения Хайдара на Малабар. К его войску присоединились и горевшие мщением мопла.^
В сражении у р. Каннанур армия наиров была наголову разбита и Хайдар Али занял Каликут. Все земли на Малабаре были впервые обложены тяжелым налогом. Хайдар Али устанавливал только общую сумму налога, а раскладкой его на каждое хозяйство ведали местные власти.
138
Укрепив свою власть в Малабаре, Хайдар Али с армией ушел на период дождей в свою ставку в Коимбатур, славившийся хорошим климатом. Через 3—4 месяца наиры снова попытались отстоять свою независимость: они восстали и перебили оставленные Хайдаром Али гарнизоны, уверенные, что вздувшиеся реки и непрерывные ливни отрезали Малабар от армии Хайдара на весь период дождей. Однако, получив известие о восстании, Хайдар Али, невзирая на муссон, двинулся с армией на Малабарское побережье.
Взяв штурмом укрепленный пункт, где были сосредоточены войска восставших, армия Хайдара продолжала наступление, не зная пощады. На .всем пути до Каликута воины Хайдара Али жгли дома и храмы, убивали скот и вырубали фруктовые деревья. Свыше 15 тыс. наиров были переселены в центр Майсура.
После подавления восстания Хайдар Али двинулся на Траванкур. Однако тут против Майсура объединились маратхи. Хайдарабад и правитель Карнатика Мухаммад Али, поддержанный англичанами. В это время еще никто в южной Индии не видел в англичанах своего главного врага, которому не сможет сопротивляться порознь ни одно, даже самое сильное, из индийских государств. Английские владения считались лишь новым княжеством на территории Индии, и индийские государства не раз вступали с англичанами в союз, чтобы с их помощью сокрушить своего индийского врага. Так английские завоеватели имели возможность плести сети интриг, расстраивать возникавшие порой непрочные союзы против них и покорять Индию в значительной мере с помощью самих индийцев.
Хайдару Али удалось разбить вражескую коалицию: от маратхов он откупился за 3,5 лакха рупий, а Хайдарабаду предложил 3 лакха рупий и значительную территорию около Сиры. Маратхи отступили, Хайдарабад же заключил военный союз с Майсуром. Однако англичане вместе с Мухаммадом Али, обеспокоенные растущей силой Хайдара, вторглись в Барамахал (юго-восточная окраина майсурского государства) и продвинулись до второй горной цепи, осадив крепости, прикрывающие горные проходы, в центр Майсура. Узнав об этом, конница Типу совершила рейд на Аркат. Так началась в 1767 г. первая англо-майсурская война.
АНГЛО-МАЙСУРСКИЕ ВОЙНЫ
Англичане к тому времени окончательно победили французов на юге Индии, завоевали богатую Бенгалию и в 1764 г. легко разбили соединенную армию навабов Бенгалии,
139
Ауда и Великого Могола. Мадрасский совет ожидал на юге Индии столь же быстрых побед над Хайдаром Али. Однако в первых же сражениях в 1767 г. при Чангаме и Триномали англичане увидели, что перед ними серьезный противник. Хайдар Али же сделал два вывода: во-первых, он убедился в небое-способности войск своего союзника низама, только путавших планы, а, во-вторых, увидел, что в открытом бою он не может противостоять английским силам. Благодаря' большей маневренности майсурской конницы и артиллерии по сравнению с английскими сипаями в мелких столкновениях, когда все силы майсурских войск бывали брошены против слабого места англичан, Хайдару обычно был обеспечен успех. С этого времени основой его тактики стало уклонение от генеральных сражений путем быстрой переброски своих войск на новое место действия и нанесение удара отдельным отрядам, гарнизонам и слабозащищенным местностям. Низам Хайдарабада сделал другой вывод из своих поражений и в феврале 1768 г. заключил сепаратный мирный договор с англичанами, по которому признал Карнатик владением Мухаммада Али и подтвердил передачу англичанам нескольких округов Хайдарабада, так называемых Северных сиркаров.
Англичане всегда имели возможность нападать на Майсур с двух направлений: из Мадраса и из Бомбея. Население Малабарского побережья, получив поощрение и поддержу бомбейской армии, восстало против власти Хайдара Али. Английские войска взяли крупные порты Каннары — Ханавар (Онор) и Мангалур — и готовились к нападению' на Беднур. Положение стало настолько серьезным, что Хайдар немедленно перебросил на Малабарское побережье свои основные силы. За полгода ему удалось восстановить потерянные позиции на Малабаре и отобрать главные крепости и порты.
Тем временем мадрасская армия, пользуясь отсутствием’ Хайдара, заняла Барамахал и Коимбатур, т. е. все юго-восточные области Майсура, и стала готовиться к нападению-на Бангалур — крупный торгово-ремесленный центр и арсенал Хайдара Али. Хайдар вернулся из Беднура и заставил английские войска прекратить наступление на Бангалур.
Находясь далеко от своей базы —• Мадраса, английская армия постепенно теряла боеспособность. Она захватила почти треть территории Майсура, но не имела сил закрепить за собой завоеванные области. Повсюду были оставлены небольшие гарнизоны, что ослабило полевую армию. Сипаи голодали, так как армия снабжалась из рук вон плохо, в то время как поставщики наживались на своих контрактах. 140
Поскольку войну финансировала Ост-индская компания, она не доверяла бережливости и политической проницательности военных, и при мадрасской армии находились два гражданских уполномоченных Мадрасского совета, которые вмешивались в решение даже стратегических и тактических вопросов Война затягивалась, и «только щедрая помощь, полученная из Бенгалии, помогла компании продолжать эту несчастную войну»2 3.
Тем временем Майсуру с севера стало угрожать нападение маратхов. Хайдару было необходимо во что бы то ни стало скорее заключить мир с англичанами и развязать себе руки для выступления против северных врагов. Хайдар Али принял смелое решение: выделив третью часть отборных войск и оставив остальную армию под командой лучших своих военачальников, он стал совершать глубокие рейды в тыл противника. Хайдар в короткий срок вернул обратно все свои владения и, спустившись к Коромандельскому побережью, стал разорять Карнатик, жечь деревни и, сделав быстрый бросок, оказался у самых предместий Мадраса. Мадрасский совет перепугался и запросил мира у Хайдара Али. Один член Мадрасского совета объяснял своему другу: «Говорят: в первый раз индийский враг поборол нас... Ничто не смогло бы помешать ему сжечь и уничтожить посевы и все запасы зерна в деревнях... Раз мы содержим наши полевые войска и гарнизоны лишь на собираемые с населения налоги, сокращение их доведет нас до гибели» s.
По мирному договору, подписанному «у ворот Мадраса», обе стороны взаимно возвращали завоеванные друг у друга территории и обязались «в случае нападения врага на одну из договаривающихся сторон... взаимно помогать друг другу»4.
Таким образом, первая англо-майсурская война фактиче-ски закончилась победой Хайдара Али. Сам он придавал большое значение военному союзу с англичанами, надеясь использовать его против" маратхов.
Вскоре появилась возможность проверить ценность заключенного договора и искренность английского союзника. В 1770 г. маратхи начали наступление на севере Майсура, стремясь отобрать присоединенные в свое время Хайдаром
2 М. Wilks, Historical sketches of the South of India in an attempt to trace the history of Mysoor, vol. II, London. 1810, p. 127.
3 C. Hayavadana Rao, History of Mysore (1399—1799 A. D.), vol. Ill, Bangalore, 1946, pp. 146—147.
4 Ch. U. Ait chi son, A collection of treaties, engagements, and sanads relating to India and the neighbouring countries, vol. IX, Calcutta, 1909,
pp. 196—197.
141
вассальные маратхские княжества. Хайдар Али обратился к англичанам за военной помощью, предусмотренной в договоре 1769 г. Однако между англичанами и маратхами тоже имелся дого-вор о дружбе, и англичане не стремились усилить своей военной поддержкой такого серьезного противника, как Хайдар Али. Продвижение маратхов Хайдару удалось отбить, но он уже убедился, что союз с англичанами невозможен и что не маратхи и низам, а именно англичане являются основными врагами Майсура. Карл Маркс отмечает в «Хронологических выписках»: «Хайдар Али и его сын Tunny Саиб поклялись на Коране хранить вечную ненависть к англичанам и уничтожить их»5.
В начале 1771 г. маратхи дважды разбили войска Хайдара Али, не успевшего собрать все свои силы. Когда Хайдар Али попытался тайно ночью отступить со своей армией, маратхская конница напала на нее, и майсурские войска в панике бежали. Пушки и боеприпасы попали в руки врага, а. сам Хайдар Али и его сын Типу Султан, избежав плена, с-трудом добрались до Серингапатама. Положение Хайдара было отчаянным, и его спасло лишь то, что маратхи, занятые добычей, не сразу пошли на Серингапатам и позволили подготовить оборону города. Три месяца маратхи осаждали его. За это время Хайдар Али оправился от нанесенного поражения, и ему удалось разбить войска противника. При отступлении маратхов майсурские войска отбили у них почти всю награбленную ими добычу. Однако военные стычки продолжались до июня 1772 г., когда Хайдар Али, увидев, что разорение страны сражающимися армиями грозит подорвать все его ресурсы, откупился от маратхов за 7,5 млн. рупий.
Уход маратхов объяснялся также ожиданием политических перемен в Пуне: пешва Мадхао Рао лежал при смерти,, а претендентов на его место было несколько.
Для пополнения пустой казны Хайдар Али повысил дань с вассальных ему князей, особенно с тех, которые во время последнего маратхского нашествия примкнули к врагу. Бунты палайяккаров и недовольство населения в некоторых северо-западных областях и на Малабаре, перераставшие в открытое восстание, вынудили Хайдара в 1772—1774 гг. провести ряд карательных экспедиций, после которых край был на некоторое время замирен. В 1774 г. Хайдар Али неожиданно* вторгся в княжество Кур г и овладел им.
Тем временем Мадхао Рао умер, и пешвой стал малолетний сын его брата, Мадхао Рао II, руководимый проница
К. Маркс, Хронологические выписки по истории Индии (664— 1858 гг'), М., 1947, стр. 76.
142
тельным маратхским государственным деятелем Нана Фар-нависом. Двоюродный дядя нового* пешвы Рагхунатх Рао-(англичане называли его Рагоба) пытался захватить в Пуне власть в свои руки. За поддержку и признание его пешвой он обещал Хайдару Али закрепить за Майсуром все захваченные у маратхов вассальные территории. Хайдар Али охотно заключил такой союз и в течение 1774 г. отобрал у маратхов захваченные ими восточные области Майсура. Однако в это время произошло серьезное восстание в Курге, где Хайдар Али взимал земельный налог в размере Ve урожая вместо Vio, которую лесные кургские племена платили до него. Княжество Кург, господствующее над южными проходами через Западные Гхаты к Малабарскому побережью, было важно для Майсура по стратегическим соображениям. Хайдар Али перебросил почти всю свою полевую армию в Кург и, подавив восстание, приказал казнить всех без исключения кургских военачальников.
Занятый возвращением своих владений и подавлением восстаний, Хайдар Али не смог оказать военной помощи Рагхунатху Рао. В 1775 г. последний вынужден был бежать из пределов маратхского государства и обратился за английской помощью в Бомбей. Бомбейский совет воспользовался этим и обещал ему военную помощь, заставив взамен подписать договор в Сурате, по которому англичанам отходили маратхские земли: Бассейн, Сальсете и мелкие острова близ Бомбея. Кроме того, Рагхунатх Рао обязался платить за содержание обещанного ему отряда из 2,5 тыс. человек 150 тыс. рупий в месяц или же отдан, компании три области — Ахмад, Хансот и Версаул.
Английские войска вторглись в страну маратхов в 1776 г. Однако английские захватчики недооценили сил противника, и их нападение было отбито марахтскими феодалами, объединившимися, чтобы оказать отпор врагу. Встретив такое сопротивление, англичане увидели, что маратхская война требует от них много людей и средств. В то же время часть английских сил была направлена против Хайдара Али, который поддерживал Рагхунатха Рао и был противником англичан. Поэтому Хейстингс как верховный руководитель советов других двух президентств осудил действия Бомбейского совета и заключил с пешвой так называемый Пурандхар-ский мирный договор. По этому договору Ост-индская компания отказывалась от всякого соглашения с Рагхунатхом Рао. Пешва же обязался внести компании за вывод ее войск 1,2 млн. рупий наличными и, кроме того, отдать ей области, приносившие 300 тыс. рупий дохода. Остров Сальсете оставался за англичанами.
143
Однако Бомбейский совет счел возможным продолжать переговоры с Рагхунатхом Рао вопреки договору в Пуранд-харе, а Лондонский совет директоров одобрил действия Бомбейского совета. Было заключено новое соглашение, по которому Рагхунатх Рао обещал заплатить 250 тыс. рупий за содержание дополнительных 400 солдат компании, отдать еще некоторые области на содержание войск и «всячески помогать исключительной продаже английских товаров в маратхских владениях».
Это послужило началом второй маратхской кампании 1779 г. Между тем Хайдару Али пришлось бороться против других своих врагов — правителей княжеств Адони и Гути. За полтора года Хайдар разбил их и присоединил к Майсуру не только Адони и Гути, но и близлежащие владения мелких палайяккаров. Впоследствии Адони пришлось вернуть Хайдарабаду. В 1776 г. Хайдару удалось отбить также новое вторжение объединенной маратхско-хайдарабадской армии на севере Майсура. В течение 1777—1778 гг. Хайдар Али неоднократно разбивал маратхов и низама и аннексировал маратхскую -область между реками Тунгабхадра и Кришна.
В 1779 г. Хайдар Али овладел сильной крепостью Чит-талдург, большой областью Куддапа и покорил несколько мелких вассальных владений Хайдарабада.
Таким образом, во всех своих последних столкновениях с маратхами и Хайдарабадом Хайдар Али неизменно выходил победителем и значительно увеличил территорию Майсура на севере и северо-востоке, а также пополнил свою казну. Маратхи еще могли предпринимать грабительские набеги на Майсур, но были уже не в состоянии поставить под угрозу, как ранее, самое существование майсурского государства. Армия низама Хайдарабада ни разу не одержала победы над дисциплинированным и закаленным войском Хайдара.
Между тем у маратхов и Хайдарабада были также споры с англичанами. Правитель Хайдарабада был обеспокоен тем, что его брат, правитель Адони, отдал область Гунтур на содержание английского отряда. Низам не желал иметь у себя в тылу в Гунтуре англичан. Маратхи, со своей стороны, находились в это время с англичанами в состоянии войны. В эту войну втянулась не только Махараштра: активную роль в ней играли Синдия, Холкар и Бхонсле.
Хейстингс, посылая деньги и подкрепления бомбейской армии, вел также сложную дипломатическую игру, заключая соглашения с отдельными маратхскими вождями и отрывая их от союза маратхских княжеств. Так Хейстингсу удалось заключить тайное соглашение с Бхонсле.
144
Тем временем совет бомбейского президентства опять послал войска в Махараштру. Эта кампания велась еще бездарнее, чем предыдущая. Английская армия под руководством «гражданских уполномоченных», решавших все дела, двигалась необычайно медленно и дала возможность Син-дии окружить ее в 20 км от столицы Махараштры Пупы. Англичане стали отступать, а под напором маратхских войск отступление скоро превратилось в бегство. Английская армия была бы уничтожена, но Синдия поверил мольбам англичан о пощаде и обещанию признать его независимым от пешвы правителем и заключил с англичанами сепаратный мир, названный «Конвенция в Варгаоне». По этому соглашению англичане обязались выдать Рагхунатха Рао и возвратить маратхам все области, завоеванные с 1776 г. — со времен первой маратхской войны. Синдия, поверив обещаниям англичан, отпустил их армию в Бомбей. Когда же войско оказалось в безопасности, Совет бомбейского президентства отказался ратифицировать конвенцию в Варгаоне. Тогда обманутые маратхские вожди объединились в 1780 г. с Хайдаром Али и с низамом. Маратхи и Хайдарабад обязались признать за Майсуром захваченные им территории, а войска Хайдара Али должны были нанести решающий удар в Карнатике и принять на себя основную тяжесть борьбы. Французы обещали Хайдару помощь, поскольку Франция в то время воевала с англичанами за свои владения в Канаде. Так началась вторая англо-майсурская война, «признанной целью которой — по оценке видного английского автора-современника — было уничтожение английского владычества в Индии»6.
Решающей силой в этом союзе был Майсур. Для низама и маратхов это было лишь временным тактическим соглашением; Хайдар Али же целеустремленно готовился к борьбе со своим главным врагом—Ост-Индской компанией. Он теперь уже понимал, что союз с англичанами невозможен.
В это время лишь две силы в Индии могли противостоять английским захватам: Маратхский союз княжеств и Майсур. Однако Майсурское государство' было более централизованным и прочным, имело более современную армию и более однородный (по национальнму признаку) состав населения в центре государства. Поэтому именно Майсур возглавил сопротивление английскому вторжению в Индию во второй половине XVIII в.
Однако и Майсур имел уязвимое место. Это было недовольство населения чужеродных, недавно присоединенных к
6 Al. Wilks, Historical sketches..., р. 237.
Ю Новая история Индии
145
государству областей: Малабара, Курта и других. Англичане* неоднократно разжигали восстания в этих местностях, которые отвлекали силы и внимание Майсура, но Хайдар Али также располагал значительными ресурсами. Государственная собственность на землю в условиях борьбы с колониальными захватчиками имела прогрессивное значение. Большая часть земель Майсура считалась государственным фондом, и земельный налог там взимали сборщики, являвшиеся служащими казны. Хайдар Али сам следил за действиями центрального налогового ведомства, вызывая к себе областных сборщиков налога и в буквальном смысле выколачивая из них утаенные деньги. Для этой цели при нем всегда стояли слуги с плетью. Официальные контролеры — брахманы, называемые хиркарами, были назначены в каждый округ для донесения правителю о сумме собранного налога и количестве заброшенной земли. Эти же хиркары должны были выслушивать все жалобы населения на действия наместников и сборщиков и сообщать об этом. Тогда Хайдар Али вершил суд, наказывая нарушителей, невзирая на касту или должность. Эти деспотические методы оказались действенными, и подавляющая часть собранных налогов действительно поступила в казну.
Большое значение имела также осмотрительная религиозная политика мусульманского' правителя в стране, где большинство населения исповедовало индуизм. Хайдар Али стремился не задевать религиозные чувства своих индусских подданных. Он покровительствовал торговле, поощрял развитие ремесел и открыл несколько оружейных мастерских в стране под руководством европейских офицеров.
В борьбе с английскими завоевателями Хайдар пользовался симпатиями майсурского народа. В 1780 г. Хайдар Али вторгся в Карнатик во главе самой крупной армии, которая когда-либо до тех пор действовала на юге Индии. Одна часть армии неожиданным натиском взяла богатый порт Порто-Ново, другая во главе с сыном Хайдара —Типу осадила Аркат. Крупный отряд полковника Бэйли был окружен войсками Типу и уничтожен в битве при Перамбакуме (Поли-лоре), а главнокомандующему английской армией Г. Манро пришлось отступить из Кондживерама к 1Чадрасу. Вскоре пал Аркат. Фактически весь Карнатик оказался во власти Хайдара Али.
Обстановка начинала приобретать весьма неблагоприятный оборот для англичан, но тут Хейстингсу удалось, возвратив Гунтур низаму, отвлечь его от союза с Хайдаром и тем ослабить силы своего противника. Кроме того, Хейстингс прислал из Бенгалии подкрепления в Мадрас.
146
С выходом Хайдарабада из антианглийской коалиции и прибытием из Бенгалии Э. Кута в качестве главнокомандующего армией война вступила в новую фазу. Кут, собрав все мадрасские войска, направился к Пондишери и Куддалуру, чтобы воспрепятствовать ожидавшейся высадке французских войск. Английский адмирал Хьюз, взяв французский форт Маэ и уничтожив строящийся флот Хайдара в Каликуте и Мангалуре, обезвредил вражеский флот. Французы были вынуждены отплыть на остров св. Маврикия, не приняв боя и не высадив ни одного отряда. Вслед за тем. Кут в июле 1781 г. в сражении при Порто-Ново разбил огромную армию Хайдара Али.
Эта решительная победа Кута вынудила Хайдара отступить к северу. Тем временем английские войска, получив новое подкрепление из Бенгалии, увеличившее мадрасскую армию на треть, следовали по пятам армии Хайдара Али. Хайдар в Перамбакуме решился дать еще один бой Куту, выставив 150 тыс. войск против 11-тысячной английской армии, и в августе 1781 г. опять потерпел серьезное поражение. Еще одну победу Кут одержал в битве при Шолангхуре. Тем временем, опасаясь союза Хайдара Али с голландцами, у которых были крупные фактории на Малабаре, южная английская армия под командой полковника Брэйтвейта взяла голландский центр на юге Индии — Негапатам, несмотря на все усилия Типу помешать этому. Так были сорваны вес планы Хайдара Али, и он терпел одно поражение за другим. К тому же в начале 1782 г. повсеместные восстания на Мала-барском побережье, в Баламе и Курге отвлекли значительную часть майсурской архмии.
Маратхи, примкнувшие к Майсуру лишь в надежде на скорый успех, не выдержали тяжелой и затяжной борьбы. Посланный Хейстингсом отряд неожиданно ночью взял штурмом считавшуюся неприступной крепость Синдии — Гвалиур. Это произвело огромное впечатление на Синдию. При следующей ночной атаке английских войск на его лагерь он бежал, бросив все припасы. После этого в Салбае англичанам удалось подписать с ним договор в 1782 г. По' Сал байскому договору англичане опять отказывались от завоеванной ими начиная с 1776 г. маратхской территории. В третий раз их ставленник Рагхунатх Рао был ими покинут. Однако для Синдии главным было признание его правителем Гвалиура, независимым от пешвы, и тайное обещание англичан не вмешиваться в его приготовления к походу на Дели. Вслед за Синдией фактически отказались от борьбы с англичанами и остальные маратхские армии. Хайдару Али пришлось продолжать войну одному, без союзников.
10:
147
Однако в этот тяжелый момент для Хайдара блеснул луч надежды. Из Франции прибыла эскадра во главе с адмиралом Сюффрэном и в морском бою у Мадраса в январе 1782 г. заставила отступить потрепанные корабли Хьюза. Под Анагуди крупные английские силы полковника Брэйт-вейта были внезапно окружены армией Типу и уничтожены. «Южная армия англичан была так ослаблена этой бедой, что некоторое время не могла выступить в поход»7. Ожидая высадки французов, Хайдар Али тем временем взял в апреле 1782 г. порт Кхддалур, который должен был стать базой французских войск. Французский и английский флоты сражались несколько раз, но безрезультатно. После боев обе эскадры отплывали в гавани исправлять повреждения. В последовавших затем столкновениях англичанам не удалось добиться подлинного перелома в ходе войны, поэтому они стали придавать еще больше значения разжиганию внутренних волнений в Майсуре.
7 декабря 1782 г., когда войне не предвиделось конца и дела Майсура были плохи, давно недомогавший Хайдар Али умер в лагере около Читтура (в Карнатике).
Йипу Султан в основном продолжал политику своего отца и считал задачей своей жизни изгнание англичан из Индии. Он тоже был способным полководцем и умел вести за собой армию. Однако в самом же начале своего правления Типу допустил крупный просчет. Он послал тайный приказ убить ненавистного ему коменданта Беднура Шейх-Айяза, бывшего любимца Хайдара. Приказ попал в руки к Айязу, и тот, спасая свою жизнь, перешел на сторону англичан, сдав в январе 1783 г. без единого выстрела Беднур бомбейской армии генерала Маттьюса. Потеря Беднура была большим ударом для Типу. Англичанам был открыт путь в самое сердце Майсура.
К счастью для Типу, бомбейская армия была самой слабой из английских армий в Индии, и Маттьюс оказался бездарным и нерешительным. Он и офицеры его армии забрали огромную казну Хайдара, хранившуюся в Беднуре, а солдаты ограбили население этого богатого города. В бомбейской армии началось разложение, и Типу, перебросившему к городу все свои силы, удалось взять его измором. Маттьюс капитулировал при условии, что после сдачи оружия и всей награбленной в Беднуре добычи его армия беспрепятственно соединится с английскими силами на Малабаре. Однако Тину, обнаружив, что казна и драгоценности Хайдара разграблены английскими офицерами и солдатами, счел усло-
7 С. Havavadana Rao, History of Mysore..., vol. Ill, p. 372.
148
Типу Султан (с портрета индийского художника, конец XVIII в.)
вия капитуляции нарушенными и отправил всех пленников в глубь Майсура.
Овладев Беднуром, Типу с армией спустился на Мала-барское побережье и отбирал у англичан одну крепость за другой. В мае 1783 г. он осадил Мангалур — последний опорный пункт бомбейской армии на Малабарском побережье. Но еще в марте 1783 г., когда прибыло, наконец, подкрепление из Франции во главе с Бюсси, английский флот перехватил несколько французских кораблей с войсками, а на суше англичане бросили все силы мадрасской армии на осаду Куддалура, места высадки французов.
В июле 1783 г. в Индию пришло известие о заключении мира между Англией и Францией. Все французы, т. е. не только находившиеся во французской королевской армии, прибывшей с Бюсси в Куддалур, но также и те, кто состоял
149
на службе у Типу и принимал участие в осаде Мангалура, отказались воевать дальше против англичан. Даже нанявшись к Хайдару и Типу, французы продолжали считать, что они борются не за Майсур, а за интересы Франции.
Вплоть до марта 1784 г. Типу пытался продолжать осаду Мангалура силами одной майсурской армии. Осажденные английские войска терпели тяжелые лишения и были накануне сдачи. Однако другая английская армия быстро продвинулась в Коимбатур и, захватив горные проходы, ведущие к Серингапатаму, стала деятельно готовиться к походу на столицу Типу. В это время Синдия послал Типу предупреждение о том, что если он не заключит мира с англичанами, то маратхи нападут на Майсур. Таким образом, Типу был вынужден 11 марта 1784 г. заключить Мангалурский мирный договор. Так окончилась вторая англо-майсурская война.
По Мангалурскому договору Типу обязывался вывести все войска из Карнатика; англичане же обещали уйти из Малабара. Наконец, обе стороны обещали возвратить военнопленных.
Обе воевавшие стороны — и англичане и Майсур — понимали, что заключение Мангалурского договора лишь передышка для подготовки новой войны.
Всю вторую половину XVIII в. Майсур провел в войнах. Сначала это были завоевательные походы Хайдара Али, превратившие небольшое княжество Майсур в сильное государство, потом отдельные военные столкновения с маратхами и Хайдарабадом из-за взаимных территориальных и политических притязаний, наконец непримиримая борьба против англичан. Однако с усилением англичан и укреплением их позиций в Индии соотношение сил изменилось. В Англии все больше сказывались последствия промышленного переворота, отразившиеся и на английской военной мощи в Индии. Со времени Мангалурского мира Англия в борьбе с Майсуром всегда была нападающей стороной и, уверенная в своей победе, провоцировала войну. Поэтому переменилась и политика Типу, искавшего себе в борьбе с англичанами новых союзников среди мусульманских правителей. Создавшаяся обстановка многое объясняет во внешней и внутренней политике Типу Султана, отличающейся от политики Хайдара Али.
После заключения мира Типу был занят подавлением вспыхнувших во время войны восстаний в Баламе и Курге. Маратхи и Хайдарабад решили, что пришло время предъявить свои требования к ослабленному войной Майсуру. На двух встречах в Ядгире в 1784 и 1785 гг. эти союзники до
150
говорились о немедленном нападении на Майсур и о разделе всей завоеванной территории поровну между ними. Б мае 1786 г. объединенная маратхско-хайдарабадская армия вторглась в Майсур и за месяц заняла весь северо-западный район майсурской территории, кроме двух крепостей, которые стойко выдерживали осаду. Для спасения этих крепостей Типу неожиданным броском из Серингапатама взял сильный форт низама — Адони. Потеряв такой стратегически важный пост, низам вышел из войны.
Наступивший период дождей не остановил Типу, и он перешел вздувшуюся р. Тунгабхадру и вступил в Саванур при поддержке его жителей. В октябре 1786 г. Типу ночью напал на маратхские войска, разбил их и захватил обозы. Вслед за тем он взял сильный форт Бахадур-Бенда. После этого маратхи, понесшие большие потери, заключили в апреле 1787 г. мирный договор. Типу обязался уплатить им за несколько лет чаутх, причитавшийся с завоеванной у маратхов территории, и вернуть три княжества в пограничной к Махараштре полосе, занятых Типу после англо-майсурской войны. По словам современного индийского историка, «Типу выиграл в войне, но потерял при мире»8. Типу, видно, -стремился завязать тесные узы дружбы с маратхами ввиду военных и дипломатических приготовлений Корнуоллиса к войне с Майсуром. Однако территория последнего все же увеличилась за счет присоединения некоторых маратхских княжеств. В Серингапатаме в 1787 г. Типу принял титул падишаха, тем самым покончив с фиктивной властью раджи Майсура.
В предвидении новой войны с английскими захватчиками Типу не переставал искать союзников. Он понимал, что один на один с англичанами не сможет их победить. Он послал две миссии во Францию, из которых одна, добравшись только до Стамбула, вынуждена была вернуться, а другая прибыла по назначению в июне 1788 г. Типу предлагал Франции заключить оборонительный и наступательный союз против англичан. Посланцы Типу были торжественно приняты в Версале, но внутреннее положение во Франции накануне •буржуазной революции исключало возможность посылки войск в далекую Индию.
Еще в 1784 и 1785 гг. Типу Султан послал две миссии в Стамбул к султану, призывая его оказать поддержку своему единоверцу. Однако в то время Турция находилась накануне войны с Россией и надеялась на помощь Англии. Та
8 Mohibbul Hasan Khan, History of Tipu Sultan, Calcutta—Dacca, J 951, p. 114.
151
ким образом, попытки Типу найти союзников в надвигавшейся войне с англичанами вне Индии окончились неудачей.
Между тем вспыхивали все новые восстания на Малабаре и в Курге. В 1786 г. Типу пришлось снова по существу завоевывать Малабарское побережье, а в 1788 г. нападения наиров на майсурские гарнизоны еще продолжались. В 1789 г. разгорелось восстание в Курге. Подавленное, оно к концу года вспыхнуло вновь. Пока армия Типу была в Курге, опять поднялся Малабар, а когда майсурские войска ушли на Малабарское побережье, кургцы вновь освободили свою страну от майсурских гарнизонов, за исключением главной крепости.
Типу не мог снова двинуться на усмирение Курга, так как его больше заботили действия Траванкура. Возвышение Траванкура и превращение его из мелкого княжества в сравнительно сильное государство произошло в первой половине XVII в. Раджа Траванкура завоевал всю южную часть Малабарского побережья и собирался овладеть постепенно всем побережьем, но его опередил в этом Хайдар Али. Тогда раджа Траванкура решил, что его главным врагом является Майсур, и стал искать дружбы англичан. Во время второй англо-майсурской войны он оказывал помощь английской армии. Опасаясь нападения Типу в 1788 г., раджа принял к себе на службу по субсидиарному договору два батальона сипаев компании. После этого, уверенный в своей безопасности, он продолжал на территории Кочина (вассал Майсура) строительство линии укреплений, начатое голландским генералом на траванкурской службе еще в 1764 г. На требование Типу снести часть этих укреплений раджа Траванкура не только ответил отказом, но еще купил в 1789 г. у голландцев форты Айякотта и Кранганур, о приобретении которых вел переговоры Типу Султан. Эти две крепости закрывали с запада проход из Палгхата в северный Малабар, и Типу не без основания опасался, что в случае войны английская армия сможет вторгнуться в Малабар через этот проход.
В ответ на действия раджи Типу Султан двинул свою армию к траванкурской укрепленной линии. В конце 1789 г. часть майсурских войск прорвалась за линию укреплений и прошла с внутренней стороны к их воротам, стремясь открыть их для нападающих. Однако к траванкурскому гарнизону подошло подкрепление, и войска падишаха были смяты. В паническом бегстве, передние ряды воинов Типу свалились в ров, а задние прошли через него по груде тел. Погибло около полутора тысяч майсурцев.
152
Прошло два месяца, прежде чем майсурские войска в апреле 1790 г. после боев и артиллерийской подготовки начали решительную атаку линии укреплений Траванкура. На этот раз паника охватила войска раджи. Вся линия оказалась в руках Типу. Затем он взял Кранганур, Айякотту и некоторые другие форты. Дорога к столице Траванкура была открыта. Однако англичане решили защитить своего тра-ванкурского союзника и вторглись в Майсур. Так началась третья англо-майсурская война (1790—1792).
Корнуоллис, бывший тогда генерал-губернатором Индии, давно уже деятельно готовился к этой войне. Еще до войны, в 1790 г., англичане заключили военный договор с пешвой и низамом против Майсура. По условиям этого договора, после победы союзникам англичан возвращались их прежние владения, завоеванные Хайдаром и Типу, а исконные земли Майсура делились на три равные доли между компанией, Пуной и Хайдарабадом. Низам и пешва должны были выставить по 25 тыс. воинов каждый и выступить одновременно с англичанами. В то же время Корнуоллис установил связи с недовольными элементами в Курге, Кочине и на Малабаре, обещая им помощь в войне и взимание лишь «весьма умеренной дани», если они станут вассалами компании. По стратегическому плану Корнуоллиса английские войска вторглись в Майсур с грех сторон, в то время как маратхам и низаму была дана задача разорить окраины Майсура и обеспечить защиту англичан от майсурской конницы. Соединенные силы союзников составляли не менее 57 тыс. человек.
В большом сражении майсурские войска не могли противостоять английским вооруженным силам, и Типу применил тактику Хайдара Али. Внезапными переходами и нападениями на отдельные вражеские отряды майсурская армия нанесла чувствительные потери англичанам и задержала завоевание Коимбатура и Барамахала. Поражение английских войск при столкновениях и потеря нескольких фортов в Карнатике произвели такое впечатление, что Корнуоллис с подкреплениями оставил Бенгалию и поспешил в Мадрас. Единственным полем сражения, где англичанам удалось добиться решительных успехов, был Малабар.
После прибытия Корнуоллиса две английские армии соединились и взяли Бангалур. Богатый торговый и ремесленный город был совершенно разграблен английскими войсками. Типу со своими главными силами отступил к Серинга-патаму, оставляя за собой разоренную местность, отравляя колодцы, уводя с собой население и угоняя скот. Но вскоре и Серингапатам был осажден. Типу заперся в городе.
153
Однако из-за плохого снабжения английская армия под Серингапатамом голодала, начались дизентерии, падеж лошадей и скота; к тому же приближался период дождей, и дальнейшая осада Серингапатама становилась невозможной. В мае 1791 г. Корнуоллис вынужден был отступить. Наиболее тяжелые орудия и часть боеприпасов были уничтожены или брошены на месте. Через несколько дней англичане соединились с маратхами, о приближении которых не знали из-за плохо поставленной разведывательной службы, и сразу же получили обильные запасы продовольствия. Маратхи настаивали на возобновлении осады Серингапатама, но английские войска могли начать новую кампанию только после окончания дождей.
Типу Султану трудно было восстановить свои силы, так как вся страна была опустошена грабежом, учиненным маратхскими и английскими армиями, и тактикой «выжженной земли», применявшейся самими майсурцами. Войскам Типу удалось освободить часть Коимбатура, но Барамахал, через который шли основные коммуникации с Карнатиком, англичане отстояли и сохранили за собой. Учтя в новой кампании предыдущие ошибки, англичане обеспечили себе снабжение и стали планомерно осаждать и захватывать все крепости по дороге от Бангалура до Серингапатама. Укрепленные форты, считавшиеся неприступными, англичане брали внезапным штурмом после нескольких дней осады. Так пали сильные крепости Нандидург, Савандург и др. Основной причиной такого быстрого падения майсурских фортов была сила пушечного огня англичан и несовершенство укреплений: Типу умел строить крепкие стены, но не владел искусством связывать между собой различные участки фортификаций. Известную роль сыграл также подкуп англичанами майсурских командующих. Покорение крепостей означало создание англичанами опорных баз на всем пути до Серингапатама. Тем временем две маратхские армии и армия низама разорили области Беднур. Сира и Гуррум-конда на окраинах Майсура.
Осада Серингапатама началась 5 февраля 1792 г. и велась так успешно, что в начале марта Типу Султану пришлось пойти на заключение мирного договора, по которому Майсур уступил победителям половину своей территории, обязался заплатить 33 млн. рупий контрибуции и, кроме того, до полной уплаты денег прислать двух сыновей Типу в качестве заложников. Маратхи получили свои прежние владения до р. Кришны, Хайдарабад — свои прежние земли между Тунгабхадрой и Кришной, англичане же присоединили к своим владениям Барамахал и Диндигал, значитель-
154
Седло в виде павлина, принадлежавшее Типу Султану (Гос. Эрмитаж)
ную часть Малабара и Кург, т. е. все проходы в Майсур из Карнатика и Бомбея. Однако Корнуоллис не стремился уничтожить Майсур, а решил сохранить его как независимое государство в противовес маратхам. Подводя итоги войны, он писал: «Мы наконец удачно закончили нашу индийскую войну, получив все те выгоды, на которые разумные люди могли рассчитывать. Мы сломили нашего врага, не усилив при этом чрезмерно своих друзей»9.
Цо окончании третьей англо-майсурской войны Типу стал укреплять государственную власть, провел ряд внутренних реформ, стремясь скорее залечить раны, нанесенные Майсуру, и подготовиться к дальнейшей смертельной борьбе с таким сильным противником, как англичане.
Первой реформой Типу была реорганизация армии. В основном он следовал принципам Хайдара Али: сократил количество всадников, увеличив число пехотинцев. На выплату контрибуции и содержание армии нужны были большие
5 Ibid., р. 271.
155
средства (свыше 12 млн. рупий в год на войска) 10 11, поэтому Типу вынужден был увеличить земельный налог на 30%, торговые пошлины и сборы — свыше чем на 7% п. В марте 1794 г, контрибуция была выплачена и Типу возвращены его сыновья-заложники.
Не имея возможности пополнить фонд государственных земель путем завоеваний, но стремясь усилить свою власть и увеличить доходы казны, падишах стал отбирать земли палайяккаров, джагирдаров и индусских храмов там, где это не вызывало сильного недовольства населения. Типу Султана неоднократно предавали приближенные-индусы — сторонники раджи Майсура, и поэтому падишах с значительно большим доверием относился к мусульманам и стремился именно их выдвигать на самые ответственные посты. Однако его попытка назначить в крупные округа наместников-мусульман для контроля налогового аппарата, состоявшего из брахманов, при существовавшей в стране коррупции, привела только к увеличению количества взяточников. Сборщики налогов заставляли крестьян по нескольку раз платить одни и те же взносы и подкупали обязанных ревизовать ход поступления налогов чиновников вплоть до Мир Садыка, главы налогового ведомства Типу. Таким образом, усилия Типу отменить всевозможные владельческие права феодалов на землю и сконцентрировать сбор земельного налога в руках государственного аппарата разбивались об их упорное сопротивление.
Видя технические преимущества европейцев, Типу стремился насаждать в стране новые ремесла, особенно необходимые для военных нужд. Так, с помощью французских офицеров он стал выделывать пушки и ружья в Серингапа-таме, но темпы этого производства (1 пушка и 5—6 мушкетов в месяц) 12 ни в какой мере не удовлетворяли потребностей его армии.
В Серингапатаме были созданы различные государственные мастерские. В этой области Типу добился небольших успехов, но государственные мастерские, в которых применялся принудительный труд, естественно, не могли привести к появлению новых форм производства в стране. Попытки Типу увеличить посевы пшеницы также не дали ощутимых последствий.
Типу Султан стремился взять торговлю под государственный контроль, но это не мешало ему самому выступать в
10 Mohibbul Hasan Khan, History of Tipu Sultan, p. 351.
11 Ibid.
12 Mir Hussein Ali Kirmani. History of the reign of Tipu Sultan, London, 1864. p. 145.
156
роли крупнейшего купца Майсура, действуя привычными ему деспотическими методами. Товары, принадлежащие падишаху, по временам принудительно, выдавались начальникам округов для распределения между купцами по ценам, значительно превышавшим их действительную стоимость. Купцы, только дав взятку, могли отделаться от больших партий таких товаров. Еще в 1788—1789 гг. Типу установил монополию на все товары, обычно вывозимые из Малабара. ;Он запретил также всякую торговлю Майсура с английски-' ми владениями в южной Индии. Эта мера привела к росту контрабанды и к разорению многих майсурских купцов, но не смогла нанести чувствительного удара английским колонизаторам.
Методы административного произвола применялись Типу Султаном и при насильственном переселении жителей в новые города, построенные им для возвеличения своего имени в местностях, где он одерживал крупные победы. Однако такое принудительное мероприятие не вызывалось необходимостью, порождало сильное недовольство и влекло за собой много жертв. После гибели Типу большая часть переселенных им жителей возвратилась на старые места.
Некоторые реформы Типу не имели никакого реального значения для страны (например, попытка в принудительном порядке переменить покрой одежды или же изменение названий ведомств, должностей, месяцев и дней, увеличение числа округов или введение иных подразделений в армии, чем прежде, и т. п.). Однако суть реформ Типу была не в этом, а в их направленности в сторону экономического развития страны и усиления государственной власти.
Несмотря на провал многих важных мероприятий, Типу все-таки удалось за несколько лет пополнить свою казну, увеличить количество обработанных земель и восстановить сильную армию. Многие военачальники и солдаты преданно служили делу защиты своей родины от англичан. Типу опять стал сильным противником, и английские колонизаторы вновь решили напасть на Майсур.
Опять Типу лихорадочно искал помощи у французов и у властителей-единоверцев. Он обратился также к Заман-шаху, правителю Афганистана. В своих посланиях 1797 г. Типу предлагал афганцам вторгнуться в Индию. Он убеждал Заман-шаха, что ему легко завоевать Дели и продвинуться дальше, в Декан. Правитель Афганистана соблазнился этими предложениями, а также и призывами бывшего наваба Ауда и вторгся в Пенджаб, но, встретив сопротивление сикхов и узнав о заговорах против себя в собственной стране, вернулся туда.
157
Типу вел еще переговоры с одним из вождей рохиллов. В том же 1797 г. он решил установить более тесную связь с французами в Индии. В Серингапатаме был организован якобинский клуб с весьма неясной программой. В присутствии Типу Султана члены клуба торжественно посадили на площади дерево свободы и в своих речах при этом провозглашали смерть всем тиранам и здравицу «гражданину Типу». На голову Типу был торжественно надет санкюлотский колпак. Типу, видимо, мало понимал, что происходит,, но он видел, что эта церемония обеспечивает ему верность французских отрядов, а это было для него весьма важно. Типу предпринял еще одну попытку получить помощь французов. Он тайно отправил на шхуне двух послов. Один должен был привести французские войска с острова св. Маврикия, а другой — ехать за помощью во Францию. Однако к тому времени, как послы добрались до острова св. Маврикия, пришли известия о перевороте во Франции и об установлении Второй директории. Поэтому пока отсылать послов во Францию не было смысла.
В связи с этим губернатор острова нарушил тапну приезда майсурских послов и издал прокламацию, призывавшую волонтеров к борьбе против англичан под знаменем Типу. Но результаты вербовки были ничтожны: в Майсур с послами отплыло лишь 99 французов. Англичане же, немедленно узнав о действиях Типу, сочли это удобным предлогом для объявления войны Майсуру.
Новый генерал-губернатор Индии Р. Уэлсли считал, что необходимо покончить с французской угрозой английским владениям в Индии. Он получил донесение, что из Тулона отплыл большой французский флот, и решил, что этот флот направляется либо в Индию, либо в Египет, чтобы потом французская армия могла продолжить свой путь в Индию через Суэцкий перешеек.
Хотя Уэлсли понимал трудности переброски французской армии в Индию, все же он считал необходимым уничтожить независимость Майсура прежде, чем французская армия успеет появиться в этой стране.
В Англии правительство целиком поддерживало эту агрессивную политику, и таким образом Уэлсли для борьбы с Майсуром располагал всеми военными и денежными ресурсами, которые Англия могла предоставить в его распоряжение. Предварительно он решил обезвредить единственно реальную французскую силу на территории Индии — отряд на службе низама. Уэлсли обещал предоставить Хайдарабаду боеспособный английский отряд, если низам распустит французов, состоявших на его службе. В течение 158
нескольких часов англичане окружили и оез единого выстрела обезоружили французский отряд и выплатили ему жалованье, которое задолжал низам.
После этого, стянув свои силы, Уэлсли вторгся в пределы Майсура и стал двигаться к Серингапатаму. Рядовые воины майсурской армии, защищая свободу своей родины, рвались в бой с английскими войсками, но часть высших военачальников Типу, недовольная его реформами и подкупленная англичанами, вела предательскую политику и обрекла майсурские войска на поражение. Майсурский хронист Кермани писал: «Ряд высших майсурских военачальников и сановников тайно предали Типу англичанам и всюду мешали его действиям. Среди них был Пурная, главный министр, Мир Садык, глава налогового ведомства, Камар-уд-дин, начальник легкой конницы. Все эти лица скрывали от Типу передвижения английской армии, не выполняли его распоряжений, давали ему неправильные советы, сознательно разлагали майсурскую армию и заводили Типу в ловушку, из которой ему не было выхода. Когда отряд майсурской конницы напал на английский авангард и уничтожил его, то вместо похвал и поощрения они (майсурцы.— Ред.) получили от мир-мпрана (титул Пурнаи) в вознаграждение только ругань и порицание. Он с проклятием требовал от них ответа, зачем они так неосмотрительно напали. После этого все поняли, что их начальники намерены были избегать сражений, и потому перестали проявлять старание или инициативу» 13.
Учтя опыт предыдущей войны, английское командование снабдило свою армию всем необходимым. К Серингапатаму войска двигались из Мадраса по знакомой дороге, по которой прошла в свое время армия Корнуоллиса. В то же время в Майсур через Кург вступила английская армия из Бомбея. Англичанам оказывали также помощь хайдарабадские войска, поскольку после ликвидации французского отряда низам стал полностью зависеть от англичан.
Типу с 12-тысячным войском бросился навстречу бомбейский армии, но его атака была отбита. Тогда он решил перерезать путь мадрасской армии, но разведчики обманули его, неправильно указав дорогу врага. В результате первый серьезный бой Типу дал уже у ворот Серингапатама и, проиграв его, снова оказался в осаде в своей собственной столице.
Под Серингапатамом мадрасская армия соединилась с бомбейской, и 28 апреля 1799 г. началась бомбардировка
13 Ibid.
159
столицы. Через несколько дней в стенах была пробита большая брешь. Утром следующего дня один из преданнейших полководцев Типу был убит пушечным ядром, и майсурские изменники немедленно подняли на башне белый флаг — сигнал английским войскам. Те начали штурм Серингапата-ма. Типу бросился к бреши, сошел с коня и с саблей в руках вступил в рукопашную с английскими солдатами, воодушевляя майсурцев своим примером. Мир Садык, узнав, что Типу находится снаружи внутренней стены Серингапатама, дал приказ закрыть ворота якобы для преграждения пути английскому вторжению. Раненый Типу верхом помчался к другим воротам города, но конь под ним был убит, и он снова получил тяжелое ранение. Предпочитая смерть английскому плену, он скрыл, что он — падишах Майсура, и был убит случайно пробегавшим мимо английским солдатом, прельщенным украшенным драгоценностями поясом Типу.
Английские солдаты ворвались в крепость и в течение трех дней бесчинствовали в городе. Дворец и казна Типу были разграблены; даже английские рядовые набивали свои ранцы драгоценными камнями. Оставшаяся часть казны была послана в дар английской короне, а богато украшенное драгоценными камнями оружие Типу и Хайдара Али было поднесено генерал-губернатору Уэлсли, Корнуоллису и некоторым другим английским генералам.
Победой над Майсуром английские захватчики расчистили себе дорогу к покорению всей рндии. В течение трех десятилетий народ Майсура отстаивал свою независимость, проявляя величие духа и беззаветную храбрость. Борьба майсурцев против английских завоевателей была поистине героической, и Майсур вплоть до своего падения в 1799 г. был центром сопротивления. Окончательная победа капиталистической Англии над феодальным Майсуром была неизбежной. Однако упорное многолетнее сопротивление народа заставляло английских колонизаторов напрячь все силы для победы.
После завоевания Майсура колонизаторы не решились открыто присоединить его земли к своим владениям, а скрыли свое господство за ширмой «урезанного» вассального княжества, посадив на престол потомка рода раджей Во-деяров. Главным министром в Майсуре англичане сделали Пурнаю, что было неприкрытой платой за его предательство.
С падением Майсура южная Индия лишилась подлинного центра сопротивления колонизаторам.
160
Индийские воины (с гравюры. Ходжеса XVIII в.)
Экономическое положение Мадраса
В английских владениях южной Индии происходили те же экономические процессы, что и в Бенгалии, но, по-видимому, несколько позднее. Так, материалы о закабалении ткачей, о запрещении работать на частного купца или на рынок, об обсчетах ткачей гомаштом и приемщиком, устанавливающим сортность тканей и т. п., относятся к 90-м годам XVIII в. Так же как и в Бенгалии, ткачи могли существовать, лишь выделывая тайком грубую ткань и продавая ее на местном рынке. Однако на юге вокруг английских владений были независимые или вассальные земли, и очень
И Новая история Индии
161
многие ткачи спасались туда от английского гнета, несмотря на угрозы колониальных властей жестоко расправиться с ними за бегство. Поскольку ткани были единственной крупной статьей английского экспорта из Мадраса, компании пришлось отменить некоторые суровые меры угнетения ткачей. Так, через некоторое время были отменены запрет продавать ткани только компании и постановление о том, что красильщики Арката, работающие не на компанию, должны быть наказаны 24 ударами плети, оштрафованы на 24 рупии и изгнаны из города 14. Среди ткачей неоднократно возникали волнения, но подробности нам неизвестны.
Так же как и в Бенгалии, в Мадрасском президентстве происходил упадок ремесла в связи с сокращением спроса феодальных кругов, а затем ввиду начавшегося ввоза английских товаров. Это способствовало закабалению ремесленников торгово-ростовщическим капиталом.
В сельском хозяйстве к концу XVIII в. расширились площади под индиго, но общий размер посевных площадей уменьшился, поскольку была запущена система ирригации, унаследованная англичанами от предшествующей эпохи. Своего хлопка в Мадрасском президентстве не хватало, и его приходилось ввозить из соседних княжеств и из маратхских владений.
Торговые связи Мадраса с остальными частями Индии были надолго прерваны сначала англо-французской борьбой, а затем майсурскими и маратхскими войнами. Процесс падения старых городских центров и появление новых произошел уже в первой половине XVIII в. Потеряли свое значение города, которые раньше были военно-административными центрами (Беднур, Серингапатам, кратковременная столица Карнатика — Валладжахнагар и пр.). К началу XIX в. в южной Индии в связи с роспуском многолюдных армий и прекращением войн постепенно падало значение биринджари — маркитантов, снабжавших индийские войска продуктами питания и перекупавших военную добычу. Мадрасские купцы из касты четти и из среды джайнов постепенно превращались в компрадоров и агентов английских купцов, а к концу XVIII в. большую роль среди торговцев и ростовщиков стали играть парсы из Бомбея. Вытеснение индийцев из крупной торговли и из области финансов в Мадрасе протекало не столь интенсивно, как в Бенгалии.
В южной Индии было много мелких базаров, и там нередко велась даже меновая торговля. К концу XVIII в. вся
14 A. Sarada Raju, Economi с conditions in the Madras presidenyj 1800—1850, Мг<Мas, 1941, p. 173.
162
торговля стала денежной и уже появились некоторые английские товары, но мелкая торговля даже в 40-х годах XIX в. сохранилась в руках индийцев. В 1802 г. английские коллекторы получили право устанавливать цены на местных рынках. Это стало еще одним поводом для английского вмешательства в торговые дела местного населения и для вымогательств со стороны коллекторов.
К началу XIX .в. в Мадрасском президентстве было два английских банка — банк Карнатика, основанный в 1788 г., и Мадрасский банк, учрежденный в 1795 г. В 1804 г. возник еще новый, Азиатский банк. Все эти банки конкурировали друг с другом и не могли обслужить торгово-денежное обращение в президентстве, поэтому по рекомендации мадрасского Финансового комитета в 1805 г. был основан Мадрасский правительственный банк, который стал выпускать банкноты и выдавать кредиты15.
ЗАКАБАЛЕНИЕ КНЯЖЕСТВ СУБСИДИАРНЫМИ ДОГОВОРАМИ
Типичным примером постепенного закабаления княжеств с помощью субсидиарного договора в южной Индии стал Карнатик. В результате Парижского договора 1763 г. его правителем был признан английский ставленник Мухаммад Али. Однако реальной ^ластью он не обладал и был марионеткой в руках англичан. После войны 1756—1763 гг. компания потребовала от Мрсаммада Али оплатить военные издержки. определив их в 5 млн. рупий. Такой суммы у нового наваба не было. Тогда отдельные служащие компании ссудили ему требуемую сумму, но за э^о потребовали права сбора налогов в некоторых округах. Путем ловких финансовых операций служащие компании собирали повышенные налоги в предоставленных им округах, а потом из этих средств ссужали Мухаммаду Али деньги за высокие проценты. Так, Поль Бенфилд, один из мелких клерков компании, производил особенно крупные операции. Получая каких-нибудь 200 фунтов стерлингов в год, Поль Бенфилд одалживал навабу тысячи фунтов стерлингов, причем все попытки наваба избавиться от этих долгов оказались безрезультатными Для уплаты процентов по долгам Мухаммад Али прибегал к новым займам. «Заимодавцы (т. е. ростовщики-жулики — англичане) находили это „очень выгодным”; эти „паразиты” сразу оказывались в положении крупных землевладельцев
15 Р. Banerjea, Indian finance in the days of the Company London 1928, p. 73.
11* 163
и получали возможность скопить огромные состояния, угнетая райотоз; вследствие этого — тирания — и самая бессовестная — по отношению к туземным крестьянам этих европейских (т. е. английских) выскочек — земиндаров. Они и набоб разорили весь Карна гик» 16.
Когда средств не хватило, а разоренная страна уже не давала англичанам таких доходов, войска Ост-Индской компании и наваба Арката в 1771 г. напали на богатый Танд-жур и разграбили его. При этом кампания получила львиную долю, а обязательства наваба еще более возросли.
Попытки лорда Дж. Линдсея, королевского посланника в 1771’ i4., и лорда Г. Пигота в 1776 г. прекратить хищническое разграбление Карнатика служащими компании ни к чему не привелиг Линдсею пришлось вернуться в Лондон ни с чем, а лорда‘Пигота члены Мадрасского совета, лично заинтересованные в ограблении Карнатика и Танджура, посадили в тюрьму, где он и умер Поль Бенфилд вернулся в Англию богачом. Созданный Ост-Индской компанией аппарат принуждения и грабежа оказался целиком на его стороне. Со вет директоров вынужден был временно мириться с обогащением своих служащих, следя лишь за тем, чтобы не слишком большая доля прибыли ускользала из рук компании.' * '
В начале XIX в. Карнатик из зависимого княжества превратился в частное владение компании Поэтому долги кредиторам должны были отныне уплачиваться уже компанией, а не навабом. Тогда английский парламент назначил тщательное расследование достоверности ссуд, в результате чего были признаны подлежащими оплате только 1,3 млн. ф. ст. а 19 млн. ф. ст. признаны мошенническими или необоснованными претензиями17.
Маркс писал по этому поводу: «И когда через 20 лет (в 1805) последний из старых долгов был оплачен, оказалось, как и следовало ожидать, что за это зремя Мухаммед Али наделал новых долгов на 30 миллионов! Новое расследование тянулось 50 лет, стоило 1 миллион ф. ст. — и, наконец, дела набоба были улажены. Вот как поступало английское правительство! — ибо после билля Питта оно, а не Компа ния, было хозяином в Индии — с несчастным индийским народом!»18.
16 К. Маркс, Хронологические выписки по истории Индии (664— 1858 гг.), стр. 91.
17 R. Dutt, The economic history of Indian under early British rule. , 6-th ed., London [S. a.], p. 115.
18 К. Маркс, Хронологические выписки no истории Индии (664— 1858 гг.), стр. 92.
164
Индия к началу XIX века
СОПРОТИВЛЕНИЕ НАРОДОВ ЮЖНОЙ ИНДИИ ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ МАЙСУРА
После (покорения Майсура борьба индийского народа могла уже ^проявляться только в виде отдельных местных выступлений, которые англичанам удавалось подавлять без особого напряжения. Однако борьба против колонизаторов не прекращалась, и то тут, то там вспыхивали волнения. Даже жители тех областей, которые не боролись против английского завоевания, а, наоборот, рассматривали англичан как своих избавителей и сотрудничали с ними, очень скоро почувствовали, что оказались под властью наиболее жестоких притеснителей. Типичным в этом отношении было положение в Курге и Траванкуре.
После того как Кург отошел к англичанам по Серингапа-тамскому договору 1792 г., туда стали возвращаться бежавшие землевладельцы (наиры и намбудири) и начали сгонять со1 своих участков мопла, которые заняли эти земли как ипо-текодержатели или же были переселены туда Типу Султаном. Английские власти одобряли это, надеясь разжечь таким путем индусо^мусульманскую рознь» Компания к тому же повысила земельный налог и стала сдавать его сбор ежегодно на откуп различным крупным феодалам.
В 1793 г. соглашение о сдаче налогов на откуп было заключено не с вождем наиров Варма Раджей, который на это претендовал, а с его дядей. Этого было достаточно, чтобы Варма Раджа стал во главе сопротивления англичанам. Восставшие изгнали английских сборщиков налога. Компания неоднократно высылала против восставших свои войска, но они ничего не могли предпринять в густых джунглях, где прятались повстанцы. В 1797 г. кургцам удалось заманить в засаду и разбить крупный отряд английских сипаев в 1100 человек. Тогда Ост-Индская компания, готовившаяся к последнему походу против Типу, сочла нужным заключить соглашение с Варма Раджей, подкупив его ежегодной пенсией в 8 тыс. рупий. После этого Варма Раджа отошел от анти-английского движения. Другие вожди восставших продолжали борьбу, но им пришлось прятаться в лесах и ограничиваться отдельными налетами на английские отряды и коммуникации.
В 1800 г. восстание вспыхнуло опять, и Варма Раджа снова стал во главе его, но на этот раз английскими войсками командовал брат генерал-губернатора, самый крупный из английских военных в Индии, Артур Уэлсли, будущий герцог Веллингтон, который стал продвигаться в джунглях, тесня повстанцев и стягивая вокруг них кольцо отрядов. В
166
1802 г. все вожди восставших были ‘пойманы и повешены. Англичане, считая сопротивление окончательно подавленным, провели резкое повышение земельного налога и ввели невыгодный для земледельцев ‘метод пересчета натурального налога на денежный. Тогда восстание началось снова. Главными участниками его на этот раз были крестьяне одного района Курга. Они штурмом взяли крупный английский форт Панамарам и истребили его гарнизон, затем захватили горные проходы и, нападая на английские коммуникации, зажгли пожар восстания по всей округе, вплоть до самого побережья. Английским властям пришлось пойти на уступки, повышение земельного налога было отменено и удовлетворены еще некоторые требования крестьян. Только в 1805 г. колонизаторам удалось подавить восстание. В решающем бою полегла основная часть повстанцев и их шесть вождей.
Наконец, в 1812 г., в связи с окончательным переводом всего натурального земельного налога в денежный, произошло еще одно восстание в тех же районах. На этот раз в районы восстания были сразу брошены войска с Малабарского побережья, и движение было быстро подавлено. Однако опыт борьбы с английскими захватчиками не прошел даром, и, по словам прогрессивного индийского автора Намбуд-рипада, эти восстания «являются одними из самых ярких страниц истории нашей страны» 19.
Как только Майсур был побежден в войне 1790—1792 гг., начатой англичанами якобы для защиты их союзника раджи Траванкура, колонизаторы изменили свое отношение к этому княжеству. Последнее даже не упоминалось в Серингапатам-ском договоре 1792 г., и англичане стали обращаться с Тра-ванкуром не как с союзником, а как с завоеванной областью. Деньги, внесенные англичанам раджей Траванкура в счет оплаты военных издержек, компания стала рассматривать как постоянную дань, требовать ее ежегодной уплаты и даже посылала войска для ее сбора. Это вызвало недовольство' всех слоев населения и привело к тому, что в 1808 г. решение далаваи (главного министра) поднять знамя восстания против англичан встретило всеобщую поддержку.
В своем обращении к населению далаваи Велу Тхампи писал: «Мы полагали, что Компания состоит из людей честных и верных своим союзникам и не обманет пас. Полагаясь на их верность и дружбу, мы боролись с Типу-султаном и заключили с ними союз. Впоследствии, однако, оказалось, что их дружба была чревата для нас опасностью... Если мы сей
19 Е. М. S. Namboodripad, The national question in Kerala, Bombay, 1952, p. 96.
167
час не окажем сопротивления их планам, нашему народу придется вынести нечеловеческие страдания. Если им позволить применять их обычный метод обмана и так захватить в свои руки всю нашу страну, они всюду поставят своих солдат и будут контролировать все... Так мы начинаем наше сопротивление Компании»20. Вскоре Велу Тхампи создал армию в 30 тыс. человек с 18 пушками.
Под тяжкое иго английских завоевателей попало также и население Кочина, поэтому в январе 1809 г. кочинцы тоже подняли восстание и примкнули к Траванкуру. Однако колонизаторам удалось посеять раздор между вождями восстания в Траванкуре и в Кочине и изолировать Велу Тхампи. Англичане располагали военными силами, намного превосходившими отряды противника. В двух больших битвах восставшие были разбиты, и Велу Тхампи, увидев гибель своего дела, покончил жизнь самоубийством. Английское командование подавило это восстание с такой зверской жестокостью, что даже вызвало осуждение руководителей Ост-Индской компании.
Другим по характеру, но весьма неприятным для англичан -было восстание в Веллуре в 1806 г. Это было первым восстанием сипаев в Индии. Ближайшим поводом к восстанию послужили нововведения в одежде, которые были восприняты сипаями как нарушение кастовых обычаев. Несомненно также, что на настроение сипаев подействовали потеря независимости и растущее недовольство населения поведением английских захватчиков. Англичанам удалось установить, что сыновья Типу в Веллуре и восставшие сипаи были связаны между собой. В ночном нападении сипаи уничтожили два английских отряда. В Веллур были вызваны войска из Арката, которые и подавили восстание при помощи артиллерии. Последовали жестокие казни «зачинщиков». Сыновья Типу были переселены подальше от Майсура, в Калькутту, где содержались под строгим надзором.
АНГЛО-МАРАТХСКИЕ ВОЙНЫ
В Индии оставались лишь две силы, не покорившиеся англичанам: государство сикхов в далеком Пенджабе и маратхские княжества. После завоевания Майсура (чему в некоторой мере помогли сами маратхи) англичане смогли бросить все свои войска против этих княжеств. Растеряв своих потенциальных союзников, маратхи не могли устоять против грозного противника. Таким образом, гибель Типу была по существу предвестником их собственной гибели,
20 Ibid., р. 94.
168
К началу XIX в. усилились раздоры между маратхскими князьями. Они плели друг против друга сеть мелких интриг, давая возможность англичанам разъединять их и покорять по одиночке. В 1801 г. территориальные споры князей Гва-лиура и Индура — Даулат Рао Синдии и Яшвант Рао Хол-кара — привели к войне между ними, сопровождавшейся вторжениями на территорию врага, убийством жителей и грабежами. Армии обоих противником были к тому времени перестроены: вместо конницы основной боевой силой стала регулярная пехота под руководством европейских офицеров. Так, в битве при Уд джайне войсками и Синдии и Холкара командовали британцы. Особенно большое значение имела пехота в армии Синдии, в которой была также хорошо поставлена артиллерия. Однако такая перестройка маратхских армий еще не могла дать положительных результатов. Пехота, недостаточно усвоившая европейские правила ведения войны, подчинявшаяся индийскому .князю и феодальным военачальникам, оказалась слабее маратхской конницы, хотя и эта последняя редко могла противостоять английской сипайской армии.
В это время Уэлсли беззастенчиво требовал от пешвы Баджи Рао II подписания субсидиарного договора. Пешва отказался и обратился за помощью к Синдии. Синдия согласился на союз с пешвой, но при условии поддержки его в войне с князем Индура. В битве под Пуной армия Холкара наголову разбила соединенные войска Синдии и пешвы. Баджи Рао II бежал к англичанам в Бассейн и в декабре 1802 г. подписал договор о субсидиарном союзе, по которому согласился постоянно содержать в Махараштре не менее 6 тыс. человек английских войск, выделив на их содержание ежегодно 2,6 млн. рупий и подчинив свои внешние сношения строгому контролю английских властей.
Таким образом Махараштра по существу теряла свою независимость и переходила под протекторат англичан. Форсированным маршем их войска вошли в Пуну и восстановили в ней власть пешвы. Ссылаясь на его суверенитет над маратхскими княжествами, генерал-губернатор Уэлсли объявил договор с пешвой обязательным для всех маратхских князей. Синдия и Холкар отказались признать Бассейнский договор и перед лицом общей опасности прекратили междоусобную войну, но по-прежнему относились друг к другу с недоверием и не могли согласовать своих действий. ;
Уэлсли тщательно готовился ко второй англо-маратхской войне, решив напасть сначала на Синдию. Его дипломатические маневры увенчались успехом, и Холкар в начале войны стоял в. стороне, давая возможность Уэлсли сосредоточить
169
все свои силы против князя Гвалиура. В южной армии англичан под командой генерала Артура Уэлсли было 24 тыс. солдат, а в северной армии под началом генерала Дж. Лейка — 10 тыс. человек. Когда приготовления к войне были закончены, англичане отозвали своего посла из лагеря Син-дии. Так началась в 1803 г. вторая англо-маратхская война.
Генералу Уэлсли удалось сразу же взять Ахмаднагар, крепость которого считалась неприступной, а затем занять переходы в Хандеше между владениями низама и Синдии. Неподалеку от границы Хайдарабада, в Асаи, генерал Уэлсли во главе 5 тыс. человек столкнулся с соединенной армией Синдии и Бхонсле, g семь раз превышавшей английскую, и, недолго думая, напал на нее. В этом сражении войска Бхон-сле отступили, поставив под удар Синдию, и это предопределило победу англичан Уэлсли стал преследовать Бхонсле, а Синдия не помог своему недостойному союзнику. В решающей битве под Аргаоном армия Бхонсле была разбита; главная крепость Нагпура Гавилгарх была взята англичанами, и Бхонсле подписал в декабре 1803 г. договор в Деогаоне, по которому княжество Нагпур лишалось ^независимости, а Каттак, разъединявший территории Бенгальского и Мадрасского президентств, переходил к англичанам.
Тем временем Лейк во главе северной английской армии взял крепость Алигарх и, выиграв битву под Дели, вступил в него, а потом и в Агру. В,этих сражениях войсками Синтии командовали французские офицеры П. Перрон и Л. Буркэн. После боя они сдались англичанам (Перрон под Алигархом, а Буркэн под Дели) и уехали во Францию. Современные индийские историки полагают, что оба француза были заранее подкуплены Уэлсли и предали интересы Синдии21. Командование армией Синдии перешло к маратху Амбаджи Инглия, и в решающем бою при Ласвари (точнее, Насвари) маратхские войска сражались с огромным упорством; большая их часть полегла на поле битвы. Северная армия Синдии была уничтожена, и все его земли севернее р. Чамбал были заняты англичанами. Амбаджи Инглия после этого тоже изменил Синдии и передал англичанам столицу и крепость Гвалиур. Синдии пришлось заключить 30 декабря 1803 г. мирный договор в Сурджи Анджангаоне, по которому он лишался своих владений, расположенных между реками Ганг и Джамна, а также Ахмаднагара и Броча, отказывался от сюзеренитета над раджпутскими княжествами, которые в этой войне поддерживали англичан, отрекался от всех своих претензий к
21 Н. К. Синха, А. Ч. Банерджи, История Индии, М., 1954, стр. 342, 343.
170
Великому Моголу, пешве, низаму и гаеквяру и оплачивал содержание субсидиарного английского отряда, который, однако, должен был располагаться у границ владений Синдии, но на британской территории. Старому, ослепленному рохил-лами Великому Моголу Шаху-Аламу II англичане вернули трон в Дели, но никакой властью он не обладал. Крепость и стольный город Гвалиур, имевший важное военное значение, должны были быть переданы радже небольшого раджпут-ского княжества Гохуд. Потеря столицы вызвала сильное возмущение Синдии.
Когда силы Синдии были сломлены, в январе 1804 г. англичане потребовали от Холкара вывода-войск из Хиндуста-на и отказа от всяких претензий на взимание чаутха с этих земель. Холкар не согласился на эти требования и попытался заключать союз с Синдией. Однако англичане оказали давление на последнего и заставили его по договору в Бур-ханпуре принять к себе субсидиарный отряд в 6 тыс. человек, который фактически контролировал положение в княжестве и исключал возможность выступления Синдии против англичан. В апреле 1804 г. Уэлсли объявил Холкару войну.
Английский план ведения войны заключался во всестороннем наступлении на земли Холкара. Вначале войска Лейка взяли одну крепость Холкара, однако наступивший период дождей заставил Лейка уйти в Канпур, оставив позади полковника Монсона с тремя батальонами сипаев и маратхской конницей Синдии, который вынужден был послать ее с английскими •войсками. Но маратхский отряд перешет на сторону Холкара. В торном проходе Мукунд-Дара Ходкар напал на английское войско и разбил его. Монсон с небольшим отрядом только черев две недели с трудом пробрался в \гру. Узнав о победе Холкара, к нему примкнул раджа Бха-патпура, и их соединенные войска напали на Дели. Однако тут сказалась военная сила англичан: после 9-дневной осады 20-тысячная армия Холкара отступила ни с чем. После этого военное счастье совсем отвернулось от Холкара. Один за другим пали его города и крепости, включая столицу Индур. Все владения Холкара оказались под властью анг-тичан. Войско его укрылось в крепости Диг, принадлежавшей радже Бхаратпура, но через несколько дней и Диг пал под жестоким огнем английских пушек. Однако попытка Лейка взять мощную крепость Бхаратпур, куда бежал Холкар, не удалась. Раджа Бхаратпура, сочтя все же, что дальнейшее сопротивление бесполезно, запросил мира и согласился уплатить 4 млн. рупий военной контрибуции. Холкару снова пришлось бежать, и он укрылся в Пенджабе, потеряв всякую власть и влияние.
171
Война с маратхами требовала больших средств, и акционеры компании стали опасаться за свои дивиденды. Они отозвали не в меру воинственного генерал-губернатора и вновь назначили лорда Корнуоллиса, обещавшего заключить мир. Однако Корнуоллис умер вскоре после прибытия в Индию, и генерал-губернатором стал старший член Бенгальского совета Барлоу. Желая снискать себе одобрение акционеров в Лондоне, Барлоу заключил в ноябре 1805 г. новый договор с Синдией, возвратив ему Гвалиур и отказавшись от защиты раджпутских князей, помогавших англичанам в войне. Тем самым Синдия был удовлетворен. После этого в декабре 1805 г. был заключен мирный договор также с Холкаром, которому были возвращены его владения к югу от р. Чамбал и дано обязательство не вмешиваться в его взаимоотношения с раджпутскими князьями. Барлоу прекрасно знал, что Холкар и Синдия захотят расквитаться друг с другом и с теми раджпутскими вассалами, которые во время войны выступили на стороне англичан. Однако он считал, что «попытки Син-дни вырвать земли из рук раджей Мачари и Бхаратпура несомненно заложат основание для бесконечных столкновений, которые надолго и целиком займут Синдию»22. Другими словами, англичане жертвовали своими союзниками, чтобы натравить их друг на друга в Раджпутане и тем самым ослабить их, не затрачивая ни копейки английских денег.
Политика англичан принесла свои плоды. Дефицита больше не было. Финансовое положение компании стало блестящим, и акционеры получали высокие дивиденды. Зато во владениях маратхов царила междоусобная борьба. Синдия и Холкар имели большие армии, но> в казне их территориально урезанных княжеств не было достаточно средств для содержания этих войск. Поэтому воины-наемники жили почти исключительно за счет грабежа населения. Они совершали набеги на деревни и даже города, пытали, убивали людей, уничтожали все, что не могли взять с собой. Разоренным крестьянам часто не оставалось ничего другого, как примкнуть к этим грабителям, которых именовали «пинда-ри». Ви главе пиндари стояли Амир-хан Рохилла, ранее военачальник Холкара, отличившийся в борьбе с англичанами в 1804 г., Карим-хан, также связанный с Холкаром, Читу, бывший военачальник Синдии, и Басил Мухаммад, состоявший на службе у правителя Бхопала. Армии пиндари вес росли, и, наконец, опустошенные области маратхских и раджпутских княжеств перестали давать им достаточно добычи. Английские колонизаторы не только ни во что не вме
22 V. Smith. /гИг O.\jord history oj India, Oxi'oid, 1949, p. 608.
17&
шивались, но с удовлетворением отмечали, как пустели плодородные ранее области Раджпутаны и Мальвы. Но когда -в 1816 г. пиндари напали на Северные сиркары, бывшие непосредственными владениями компании, и налоговые поступления с этих областей сразу резко упали, английские власти решили покончить с .пиндари.
Тем временем пешва, сумевший укрепить свою власть, попробовал сплотить силы маратхов и освободиться от английской зависимости. Тогда англичане заставили пешву подписать в июне 1817 г. еще один договор в Пуне, по которому он отказался от главенства над маратхскими князьями, отдал англичанам провинцию Конкан и обязался все сношения с другими княжествами вести только через английского резидента. Однако пешва не мог примириться с этим вынужденным соглашением. Англичане заставили также Нагпур заключить субсидиарный договор, и это побудило регента Нагпура Anna Сахиба вступить в тайные переговоры с пешвой. В ноябре 1817 г. Синдия против своей воли заключил с компанией соглашение, обязавшее его предоставить свои войска англичанам для борьбы с пиндари, отказаться на три года от сбора дани с раджпутских княжеств и отдать англичанам в залог крепости Асиргарх и Хиндца.
Когда все было подготовлено, генерал-губернатор собрал самую большую английскую армию из тех, которые выступали в Индии в период завоевания. В ней было 120 тыс. человек (в том числе англичан 13 тыс.) и 300 пушек. Эта армия должна была окружить владения маратхов и, постепенно сужая круг, истребить пиндари. Так началась третья англо-маратхская война 1817—1818 гг.
Уход части британских войск из Махараштры для «облавы» на пиндари показался маратхам Пуны благоприятным случаем для восстания против иноземных угнетателей. В ноябре 1817 г. английский резидент при пешве М. Элфин-стон, увидев, что- маратхские силы концентрируются в Пуне, отошел со своим отрядом к местечку Кхадки. Маратхские войска подожгли английскую резиденцию, а затем напали на Кхадки, но взять лагерь не смогли. Подошедшие английские подкрепления вновь заняли Пуну и стали преследовать войска пешвы. В помощь пешве восстал Нагпур. Население Нагпура быстро собралось под знамена своего князя. В битве под Ситабалди, а потом у Нагпура 20 тыс. нагпурцев ожесточенно сражались, но потерпели поражение, и в декабре 1817 г. регент Anna Сахиб вынужден был сдаться. 6 января 1818 г. вся 28-тысячная армия пешвы целый день вела сражение с английскими войсками у Коригаона, но вынуждена была отойти, когда к англичанам прибыло подкрепле
173
ние. Через две недели произошел новый, неудачный для маратхов бой в Салпи Гхате, еще через несколько дней — в Аште, потом в Сеони. Наконец пешва, терпя всюду поражение, бежал и заперся в крепости Асиргарх, в июне 1818 г он сдался английскому командованию. Тогдашний генерал-губернатор Индии Ф. Р. Мойра, получивший титул «лорд Хейстингс», решил уничтожить звание пешвы и покончить с этим символом единства маратхов. Территория всей Махараштры была присоединена к Бомбейскому президентству за исключением небольшого владения вокруг Сатары и Колхапура, которые передавались потомкам Шиваджи, не пользовавшимся никаким политическим влиянием.
г! ем временем операции против пиндари продолжались Амир-хан сразу согласился на роспуск своей армии, и потому англичане «подарили» ему небольшое княжество Тонк, но остальные вожди пиндари пытались сопротивляться. В лагере лорда Хейстингса началась жестокая эпидемия холеры: в течение одной недели умерло около 9 тыс. человек. Но, несмотря на это, англичане продолжали окружение и преследование пиндари. В декабре 1817 г. остатки войск пиндари вступили на территорию Холкара. Под их давлением военачальники нового малолетнего князя Холкара со всей армией выступили против англичан, но в крупном сражении под Ма-хидпуром были наголову разгромлены. После этого пиндари распались на мелкие отряды и постепенно были изгнаны из своих убежищ и разбиты. Карим-хан сдался, и ему был пожалован джагир неподалеку от Горакхпура, Васил Мухаммад покончил с собой в английской тюрьме, а Читу погиб в джунглях.
Так закончилась война с маратхскими княжествами — единственной серьезной военной и политической силой Индии, которая еще могла в то время оказать сопротивление англичанам. Следующая военная кампания англичан на территории Индии — борьба за покорение Пенджаба развернулась лишь через тридцать лет. Таким образом, на данном этапе подчинением маратхов закончился период завоевания Индии. После первой англо-биаманской войны к Бенгалии в Дч26 г. был присоединен Ассам.
j Теперь в истории Индии решающую роль играло не 'возвышение и взаимная борьба различных индийских государств, а колониальная политика английской буржуазии и противодействие этой политике разных слоев индийского населения. Социально-экономическая обстановка в Индии стала определяться уже не самостоятельным дальнейшим развитием, а насильственным приспособлением феодальной Индии к удовлетворению нужд капиталистической Англии. К
174
этому времени в самой Англии усилилось влияние промышленной буржуазии. В Д813 г. парламент отменил торговую монополию Ост- Ин д око ико м п а н ин, открыв тем самым индийский рынок для других английских фабрикантов и коммерсантов. Отныне к прежним методам прямого грабежа и налоговой эксплуатации крестьянства прибавились новые методы экономической выкачки средств из страны путем постепенного превращения Индии в рынок сбыта и источник сырья для английской промышленности. Условием для такой перестройки экономики Индии были не только перемены в политической и экономической жизни Англии, но и распространение английской власти на всю Индию, кроме Пенджаба и Синда. Английский торговец мог спокойно проникать туда, где уже прошел британский солдат. Поэтому (покорение маратхских территорий, завершившее первый период завоевания Индии, открыло новый этап индийской истории.
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ БОМБЕЯ
Развитие Бомбейского президентства несколько отличалось от развития Бенгалии или Мадраса. Вплоть до конца маратхских войн Бомбей был небольшим английским владением, и выкачку товаров для экспорта англичане могли осуществлять лишь с помощью гуджаратских купцов и ростовщиков, утвердившихся в маратхских землях. Заинтересованность англичан в компрадорских услугах гуджаратских (а позднее и марварийских) посредников побуждала предоставлять им довольно выгодные условия сотрудничества. После английского завоевания маратхских владений гуджаратские купцы потеряли выгодные операции с откупом и переводом налогов в Махараштре, но усилили свою активность в других областях. Они эксплуатировали и закабаляли крестьян, были партнерами английских фирм, доставляли по контрактам сельскохозяйственные и ремесленные товары на экспорт снабжали население Бомбея и английскую армию. Позднее (в первой трети XIX в.) гуджаратские купцы стали посредниками по продаже английских товаров на местных индийских рынках, экспортировали в Китай опиум из Мальвы, а в Англию — хлопок и строили на своих верфях корабли. У бомбейских компрадоров скапливались весьма крупные капиталы и создавались благоприятные условия для роста новых торговых домов23.
В Бомбее удельный вес английского капитала был несколько ниже, чем в Бенгалии или Мадрасе. Так, в Бомбее
23 См.: В. И. Павлов, Формирование индийской буржуазии, М., 1958.
175
до 40-х годов XIX в. не было банка, а вексельное дело находилось в руках индийцев.
После английского завоевания маратхских земель ремесло Махараштры пришло в упадок. С 20-х годов XIX в. ремесленники стали пользоваться английскими полуфабрикатами— пряжей и металлами. В результате этого зависимость ремесленника от скупщика-компрадора еще более возросла. Точно так же усилилась зависимость крестьян от скупщиков и ростовщиков в связи с переходом в 20—30-х годах XIX в. к выращиванию экспортных культур.
ПЕНДЖАБ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в.
Во второй половине XVIII в. Пенджаб не соприкасался с английскими завоевателями и находился в стороне от тех событий, которые определили дальнейшую судьбу Индии. В то время на территории Пенджаба находилось 12 сикхских княжеств-мисалов, которыми правили сардары, бывшие военные руководители сикхов во время войн с Моголами и афганскими завоевателями. Весьма незначительная часть земель Пенджаба сохранилась в руках местных мусульманских и индусских феодалов, уцелевших во время сикхского восстания.
Каждый мисал был независимым княжеством, хотя считалось, что все мисалы составляли единое целое — владения сикхской хальсы. Сардары правили независимо и объединялись лишь для совместных походов, предварительно обсуждавшихся на совете вождей.
Во времена гуру Говинд Сингха все важные дела политического и военного характера решались общим собранием всей сикхской общины — сарбат хальсой, которое собиралось два раза в год. Однако в период жестоких войн с Моголами, когда сикхи были поставлены вне закона, созывы сарбат хальсы были практически невозможны, их заменили советы сикхских военных вождей (гуруматта). Последний раз совет вождей созывался в 1805 г.
С образованием мисалов носителями сикхизма были уже не только крестьяне и городская беднота, но и феодализиро-вавшаяся военная верхушка. Сикхизм стал превращаться в идеологию, оправдывавшую захватнические войны сардаров и эксплуатацию крестьянства. Под предлогом войны с мусульманскими феодалами, старыми врагами хальсы, сардары в действительности грабили мусульманское крестьянство и обогащались. Только сикхи могли принимать участие в управлении мисалами и служить в отрядах сардаров. Таким 176
«Золотой храм» сикхов, Амритсар (1764—1766 гг.) образом, сикхи в этот период составляли привилегированную группу населения мисалов.
История Пенджаба с 1765 по 1799 г. характеризуется ожесточенной борьбой сардаров за власть и расширение своих владений за счет соседних княжеств.
Войска мисалов Сукарчакья и Кания неоднократно вторгались в княжество Джамму, которое благодаря своему отдаленному положению от центра Пенджаба не было разорено в XVIII в. вторжениями чужеземных войск. В 80-х годах Маха Сингх Сукарчакья во время очередного набега занял город Джамму и заставил правителя княжества Ранджит Део выплатить большую контрибуцию. Правители мисала Бханги пытались расширить свои владения за счет Мултана, но были изгнаны оттуда афганцами. Сикхи мисалов Сирхин-да совершали дерзкие набеги в Доаб, доходя почти до ворот Дели.
В 90-х годах над Пенджабом снова нависла угроза афганского завоевания. Заман-шах за время своего недолгого царствования (1795—>1800) предпринял несколько походов в
12 Новая история Индии
177
Индию. Он заставил эмиров Синда снова платить дань Афганистану и привел к покорности мятежного наместника Кашмира.
Афганские войска Заман-шаха дважды брали Лахор и овладевали территорией между Джеламом и Ченабом. Однако сопротивление пенджабцев и волнения в самом Афганистане каждый раз вынуждали Заман-шаха спешно покидать Пенджаб, В дальнейшем шахи Дуррани не возобновляли попыток завоевать Пенджаб, где господствующее положение продолжали занимать сикхские мисалы.
В 90-х годах политическая обстановка в Пенджабе изменилась. Самые влиятельные прежде мисалы Рамгархия и Бханги потеряли былое могущество, ослабленные военными поражениями и внутренними междоусобицами. Произошло возвышение мисала Сукарчакья, во главе которого с 1797 г. встал Ранджит Сингх, будущий махараджа Пенджаба. Он заключил союз с сардарами мисалов Кания и Алувала и вел упорную борьбу с сикхским сардарством за объединение под своей властью всего Пенджаба.
Первой большой победой Ранджит Сингха было присоединение Лахора. Город принадлежал трем сардарам из рода Бханги — Чаит Сингху, Мохан Сингху и Сахиб Сингху. Их бесконечные междоусобицы тяжело отражались на деловой жизни города. В конце концов жители Лахора направили Ранджиту петицию, в которой, описав свое бедственное положение, приглашали его занять город и освободить их от ненавистных Бханги.
7 июля 1799 г. богатые горожане ночью впустили войска Ранджит Сингха в Лахор. Город был занят без боя. Вскоре после этого знаменательного события Ранджит Сингх принял титул махараджи. Лахор, историческая столица Пенджаба, стал главным городом его владений.
В 1805 г. махараджа отобрал у Бханги Амритсар — религиозный центр сикхов. Теперь в руках Ранджита находилась центральная, наиболее населенная и богатая часть Пенджаба. Опираясь на нее, он повел решительную борьбу за захват территории других мисалов. К началу 20-х годов XIX в. объединение Пенджаба было завершено.
Объединительная политика Ранджит Сингха была поддержана пенджабским крестьянством и населением городов, что позволило ему сравнительно быстро уничтожить сикхское сардарство. Крестьяне охотно шли в армию, создаваемую Ранд-житом, ибо ликвидация мисалов означала избавление от внутренних разорительных войн между сардарами. Большое значение имело и то обстоятельство, что объединение Пенджаба завершилось в годы, когда произошли первые столкнове-
178
Ранджит Сингх (с портрета работы Дж. Рама, начало XIX в.)
ния Ранджит Сингха с Ост-Индской компанией. Угроза английской агрессии вызвала у пенджабцев сочувствие политике объединения и военного укрепления страны, проводимой Ранджит Сингхом.
Сикхизм не стал государственной религией в Пенджабе, но к хальсе принадлежала правящая династия и многие влиятельные феодалы, возвысившиеся при Ранджит Сингхе (1799—1839), а также часть земледельцев и горожан. Поэтому в источниках и литературе Пенджабское государство называли сикхским, или хальсой, как и армию Ранджит Сингха.
17а
12*
ГЛАВА VI
ПОЛИТИКА ОСТ-ИНДСКОЙ КОМПАНИИ И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ИНДИИ В ПЕРВОЙ ТРЕТИ XIX в.
ОСТ-ИНДСКАЯ КОМПАНИЯ \ /
И СТРУКТУРА КОЛОНИАЛЬНОГО
ГОСУДАРСТВЕННОГО АППАРАТА В ИНДИИ
По мере того как Индия становилась колонией, политика компании стала все более определяться результатами борьбы за участие английской промышленной буржуазии в колониальных прибылях. Это нашло свое выражение в растущей ро-липарламента в управлении Индией.
Впервые вмешательство парламента в дела компании непосредственно выразилось в Д773 г. в акте об управлении Индией. Как отмечалось выше, согласноэтому “акту, не компания, ^а корона назначала ^гГенёратьгубернатора и членов Бенгальского совета, причем они не обязательно должны были быть служащим компании. Кроме того, этим актом устанавливался в Калькутте Верховный суд, причем главный судья и три младших судьи тоже назначались короной. Этот суд должен был судить“британеких подданных согласно английским законам. Впоследствии разгорелись жаркие споры о том, Следует ли в понятие «британских подданных» включать не только англичан, но и индийцев. В 1775 г. Нанда Кумар был осужден по английским законам Верховным судом и повешен, но в 1780 г. Хейстингс выступил против решения Верховного суда, посадившего за налоговые недоимки раджу Касиджура в долговую яму. Хейстингс считал также, что Верховный суд ймеет право наказывать служащих компании за неправильное исполнение ими судебных функций в провинции.
В 1784 г. при очередном пересмотре хартии компании оппозиция, выступавшая против ее привилегий и разоблачавшая злоупотребления ее служащих, состояла из самых различных элементов: купцов, которым монополия компании преграждала доступ в Индию, земельной аристократии, воз
180
мущавшейся политическим влиянием «набобов», партии ви* гов, считавшей, что тесная связь компании и короны угрожа* ла основам английских «свобод», прогрессивных элементов в Англии, отмечавших, что компания держится взяточничеством и насаждает продажность в стране. Партия вигов, стоявшая у власти, внесла в 1783 г. билль, который должен был, с одной стороны, подорвать могущество компании, а с другой — передать значительную долю патронажа и влияния друзьям главы вигов — Фокса и его партии. Этот законопроект был провален путем различных маневров при активном участии короля Георга III. Власть перешла к Питту-младшему и партии тори.
Принятый парламентом -акт Питта 1784 г. создавал видимость неприкосновенности власти компании. Б действитель-" ности же в "соответствии с "ним кабинет министра назначал Контрольный совет, который должегГТЮГ“наблюДать"з"а^действиями директоров компании по важным политическим вопросам, а также Секретный комитет из трех директоров компании, непосредственно подчиняющийся Контрольному сове* ту. Так важнейшие проблемы управления Индии перешли в основном из ведения компании к Контрольному совету, который стал постепенно превращаться в своего рода” ^ведомство по делам Индии. Однако право_ назначения на "все "гражданские и военные должности (за исключением посылаемой в Индию английской армии) оставалось у директоров компании.
Виги, потерпевшие поражение в 1784 г. при отклонении билля Фокса, прибегли к иным методам борьбы. Они привлекли к суду Уоррена Хейстингса. Суд начался в 1788 г. в палате лордов, в торжественной обстановке и тянулся восемь лет. Обвинителями выступали лучшие ораторы Англии Э. Бёрк и Р. Шеридан, а материал им давил Фрэнсис. Хейстингс обвинялся в жестокости, несправедливости и коррупции. Главными пунктами обвинения были: война с рохиллами, угнетение раджи Бенареса и семьи нав-аба Ауда. По существу, главным обвиняемым была компания. Помимо воли инициаторов суда, приведенные на суде материалы ярко вскрыли методы хозяйничанья английских завоевателей в Индии и эксплуатации-индийского народа в эпоху первоначального накопления, когда Англия, по выражению Маркса, «подорвала самую основу индийского общества, не обнаружив... никаких попыток его преобразовать»1.
Однако именно полнота и яркость картины неслыханного разорения индийских народных масс ради колоссального уве
1 к. Маркс, Британское владычество в Индии, — К. Маркс .и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 131—132.
181
личения доходов английских колонизаторов и привела к тому, что английская буржуазия, пожинавшая плоды колониальной эксплуатации Индии, не могла вынести Хейстингсу и компании обвинительного приговора. Осуждение Хейстингса было бы осуждением политики завоевания и грабежа Индии. Парламент знал, как сказал главный обвинитель на процессе Хейстингса Бёрк, что «сегодня палата общин судит преступников Индии, завтра (преступники Индии могут стать палатой общин» 2. В 1796 г. парламент торжественно признал, что Хейстингс «не виновен». Тем самым была дана санкция парламента на все зверства, подлоги и грабежи английских колонизаторов.
В дальнейшем вопрос об управлении Индией стал предметом парламентской борьбы при пересмотре хартии компании в 1813 г. В это время были уже завоеваны Майсур и основные маратхские владения, закончена вторая англо-маратхская война и созданы предпосылки для эксплуатации Индии как рынка сбыта. Поэтому вся английская буржуазия выступала против торговой монополии Ост-Индской компании. _Акт 1813 г.^не затрагивая привилегий компании и деле-^уяравлё-ния Индией, отменил торговую„_^о1юг1олшо__компании, за исключением торговли чаем с Китаем. В то же время была усилена роль Контрольного совета как органа парламентского надзора над политической деятельностью*компании. 'Таким образом Индия все более начала превращаться в колонию всей английской буржуазии.
Дальнейшие перемены в положении компании произошли в 1833 г - Акт 1833 г; принятый по инициативе правящей партии вигов, оставил за компанией право управления Индией, но пй^тавил ее .щхд-дадьнейший.
введя вТБенгальский совет назначаемого короной чиновника, специально занимавшегося разработкой законодательства для всей Индии. Первым чиновником был назначен либеральный историк Англии Дж. Маколей. Практически, однако, выработанный им уголовный кодекс так и не был введен в жизнь.
Аппарат колониального угнетения Индии создавался постепенно, без коренной ломки. Когда торговая компания стала фактически правительствам Индии и перед ней возникли совершенно новые задачи, она не создала нового механизма для их решения, а стала приспосабливать старый. Ее торговый аппарат постепенно превращался в чиновно-бюрократический аппарат управления огромной страной.
С политической точки зрения такой механизм управления
2 Е. Burke, Works and speeches, vol. VII, London, 1818, p. 449.
182
Индией вполне отвечал задачам угнетения и выкачки огромных богатств из Индии в английскую метрополию. Однако по своей структуре он был громоздким, неповоротливым, а в ряде случаев просто становился помехой управления. Несмотря на строгое регламентирование всех функций, он давал полный простор произволу колониальной бюрократии. Этот уродливый аппарат управления Индией поглощал колоссальные средства. К концу рассматриваемого периода от 1,3 до 1,9 млн. ф. ст. в год тратилось по «гражданским и политическим» статьям, на военные расходы шли все возрастающие суммы (от 6,9 до 10,6 млн. ф. ст.), на содержание судов и полиции— от 1,6 до 1,8 млн. ф. ст. в год. Таким образом, только на один аппарат управления Индией тратилось в год свыше 13 млн. ф. ст.3.
Маркс подверг подробному анализу структуру управления Индией, конкретно показав, как «олигархия вовлекает Индию в войны, чтобы дать занятие своим младшим сыновьям; плутократия распродает ее как на торгах, а бюрократия более низкого ранга парализует ее систему управления и увековечивает злоупотребления, как самое необходимое условие для увековечивания своего собственного существования»4
Органы управления компанией находились как в Индии, так и в Англии. Во^главе компании в Англии стоял Совет директоров, избираемый собранием акционеров. _ После акта 18ГЗ г. акционерами с правом голоса могли стать только владельцы акций от 1 тыс. ф. ст. и выше. Владелец акций на 3 тыс. ф. ст. получал два голоса, на 6 тыс. ф. ст. — три голоса, а на 10 тыс. ф. ст. — четыре голоса. В 1832 г., например, акционеров, пользовавшихся правом голоса, было около 2 тыс. человек, но 474 крупных акционера вершили все дела, так как они владели более чем половиной (1110) голосов. Избрав Совет директоров и объявив дивиденд (обычно максимально разрешенный законом — 10>2*%,_ при ГреЙнеМ банковском проценте в Англии в.ЗИ—4%), собрание акционеров, т. е. «две тысячи пожилых леди и хилых джентльменов, владеющих индийскими акциями и интересующихся Индией лишь с точки зрения аккуратного получения дивидендов за счет индийских доходов», расходилось до следующего года. Совет директоров включал $4 члена, «единственное достоинство которых. — по меткому определению Маркса, — состоит в том, что они являются держателями акций на 1000
3 «The sessional papers printed by order of the House of Lords... in the session 1852», vol. XIX. London, 1852, pp. 12, 13.
4 К. Маркс, Вопрос о турецкой войне. — Газета «New-York tribune», е палате общин. — Управление Индией, — К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 9 изд. 2, стр. 191.
183
Вид здания Ост-Индской компании в Лондоне в 1800 г.
(с рисунка Т. Молитона)
\
фунтов стерлингов»5. Маркс отмечал, что «...Совет директоров является не чем иным, как подчиненным органом английских денежных магнатов»6. Важным источником дохода и влияния директоров компании было право патронажа. Они предоставляли должности в Индии за деньги, за политическое влияние, за место в парламенте. Когда в 1833 г. в парламенте обвинили реакционного деятеля лорда Р. С. Каслри в продаже места клерка в Индии за место в палате общин, он воскликнул с негодованием: «Ведь это делается так же часто и 1посто-янно, как солнце поднимается к полудню!» 7.
Совет- директоров- подразделялся на четыре комиссии: секретную, морского транспорта, торговли и складов—й-лгаррес-пондеяции. Последняя посылала в Индию подробнейшие распоряжения по всем важным вопросам колониальной политики в ответ на послания Советов президентств. К посланиям обычно
5 Там же, стр. 188.
6 Там же, стр. 189.
7 «Hansard’s parliamentary debates. 3 rd series», vol 18, London, 1833 p. 761.
184
прилагался объяснительный материал, часто заключавшийся: в документах по затронутому вопросу, собранных за несколько лет. За 15 лет, например, с 1814 по 1829, Совету директоров было переслано 12 414 фолиантов объяснительного материала. Маркс писал: «Им удалось превратить правительство Индии в одну огромную пишущую машину»8 9.
Совершенно ясно, что ни Совет директоров, ни Контрольный совет не могли даже просмотреть все эти кипы бумаг, и, по выражению Маркса, «действительным Советом директоров, действительным английским органом управления Индией и т. д. является постоянная и безответственная бюрократия...»^.
Послания директоров в Индию обсуждал Контрольный совет, который имел право вносить любые изменения, несмотря на протесты Совета директоров. По особо секретным вопросам (обычно касающимся внешней политики и взаимоотношений с индийскими феодальными княжествами) Контрольный совет мог непосредственно сноситься с губернаторами индийских президентств через Секретную комиссию Совета директоров, о чем Совет директоров в целом обычно не был даже осведомлен.
Вся эта сложная машина управления Индией' была крайне неповоротлива и медлительна. Письма из Индии приходили в Англию через 6—8 месяцев после их отправки, а ответ откладывался на несколько месяцев, а то и лет, пока вопрос проходил все стадии рассмотрения в Совете директоров и в Контрольном совете и пока улаживались разногласия между этими двумя инстанциями. За это время положение в Индии могло радикально измениться. Поэтому-то фактически все текущие вопросы целиком решались губернаторами президентств и советами при нюс
Три английских владения: Бенгалия, Мадрас и Бомбей— действовали почти независимо друг от друга, хотя в теории генерал-губернатор имел право временно отстранять Совет Мадрасского или Бомбейского президентств и самолйчно решать все дела.
Каждое президентство имело право вести самостоятельную-переписку с Советом директоров и издавать свои решения, которые по одобрении их Верховным судом Индии имели силу закона на территории данного президентства. Таким образом, в Бенгалии, Мадрасе и Бомбее действовали разные за
8 К. Маркс,- Вопрос о турецкой войне, — Газета «New-York Tribune» в палате общин. — Управление Индией, —- К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. (189.
9 Там же.
185
коны. Это создавало много неудобств в торговых, промышленных и других гражданских делах. Английская же буржуазия требовала единства законов для всей британской территории в Индии.
. Стремясь оставить весь аппарат управления и угнетения исключительно в руках англичан, колонизаторы провели в 1793 г. закон о том, что «все должности или посты, которые оплачивались жалованьем и приносили другие доходы на общую сумму, превышающую 500 ф. ст. в год, не могли предоставляться тому, кто не являлся присяжным служащим компании», и тем исключили всех индийцев. Однако аппарат компании съедал крупные суммы, и в целях его удешевления в 30-х годах XIX в. неоднократно поднимался вопрос о необходимости передать подчиненные должности индийцам, которым намеревались платить за ту же работу в 6—10 раз меньше, чем англичанам. В акте 4833 г. лицемерно устанавливалось, что ни один индиец в силу религии, рождения, происхождения или цвета кожи не должен лишаться права занятия любой должности в Индии. Но на практике под «любой» работой понимали только мелкую, низкооплачиваемую.
Среди английской администрации в Индии существовали различные мнения о методах управления Индией. Одни, как Уэлсли, действовали методами жестокого подавления всякого сопротивления, другие, как генерал-губернатор В. Бен-тинк (1828—1835 гг.), считали необходимым проводить политику реформ (при нем была ликвидирована секта тхагов, освящавшая совершаемые ею убийства соображениями религии, формально отменено самосожжение вдов —сати и т. д.). Были так называемые «ориенталисты» вроде Хейстингса, которые считали нужным изучать и поддерживать среди индийцев старую, феодальную идеологию; были и такие, как крупный чиновник сэр Томас Манро, введший земельно-налоговую систему райятвари, или губернатор Бомбея Маунтстюарт Эл-финстон (1819—1827 гг.), которые, стремясь использовать индийцев на низшей административной работе, выступали за распространение среди них начатков западноевропейского образования. Однако, несмотря на эту борьбу направлений, все колонизаторы имели одну цель: укрепить английское господство в Индии, не останавливаясь ни перед чем. Так, либеральный Манро, будучи коллектором в Северных сир-карах в 1801—1805 гг., посылал карательные экспедиции, уничтожавшие целые деревни.
г—' Важнейшим элементом колониального аппарата власти 1была сипайская -армия. С помощью этой армии англичане завоевали Индию и с ее же помощью на новом этапе держали ^трану в узде. Численность армии в 1830 г. составляла 223,5
Д86
тыс. человек10. После третьей англо-маратхской войны 1817—1819 гг. в Индии тридцать лет не велось войн: в войнах же за пределами страны принимала участие только небольшая часть индийской армии. Однако англичане не расформировали сипайские полки, которые исполняли фактически полицейские функции, иногда даже использовались колонизаторами при сборе налогов, а чаще для подавления всяких «беспорядков», т. е. выступлений против британской власти в Индии. Отвыкнув от походов и боевых действий, армия индийских сипаев начала терять боеспособность, однако английских завоевателей Индии это мало заботило: основную задачу этой армии они видели теперь именно в выполнении функций подавления внутренних «мятежей», а для этого войска были епщ достаточно сильны.
Уверенность английских колонизаторов в прочности своего положения в Индии возникла из убеждения, что население страны, разделенное религиозными, кастовыми и национальными предрассудками, сознательно поддерживаемыми чужеземной властью, никогда не сможет объединиться и действовать согласованно. «Наша безопасность в первую очередь коренится в отсутствии сотрудничества среди туземцев и в поляной невозможности такого сотрудничества»11. Это мнение высказал верховный судья Бомбейского президентства, и оно разделялось всеми английскими колониальными властями. Однако созданная английскими колонизаторами индийская армия была именно той организацией, где индийцы приучались действовать совместно и согласованно друг с другом. Маркс писал об этом: «С первого же взгляда очевидно, что подчинение индийского народа покоится на верности туземной армии, созданием которой британское правительство одновременно организовало против себя же первый основной центр сопротивления, каким индийский народ когда-либо обладал»12.
Сипайские части вооруженных сил Ост-Индской компании входили в три армии: бенгальскую, мадрасскую и бомбейскую и составляли в них большинство, во много раз превосходившее европейские формирования в них. Армии резко разнились по кастовому составу и организации.
Самой многочисленной была Бенгальская армия (около 130 тыс. человек). От других индийских армий она отличалась более однородным составом солдат: основная часть сипаев происходила из высших каст — раджпутов
10 Р. Banerjea, Indian finance in the days of the Company, London, 1928, p. 352.
11 «Sessional papers... in the session 1852», vol. XIX, p. 276.
12 К. Маркс и Ф. Энгельс, Восстание в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XI, ч. 1, изд. 1, стр. 213.
187
(воинов-профессионалов) и брахманов, принадлежащих к верхушке сельской общины и к разным прослойкам мелких феодальных землевладельцев. Кроме того, почти треть состава армии набиралась в Ауде. Основной задачей этой армии была защита Бенгальского президентства, простиравшегося тогда от Бенгальского залива вверх по течению Ганга до Пенджаба.
В Бомбейской армии часть сипаев набиралась также из высших каст, но в ней кастовый принцип не так строго выдерживался.
В Мадрасской армии сипаи принадлежали в большей своей части к низшим кастам.
Еще одним отличием Бенгальской армии от армий других президентств было то, что сипаев-бенгальцев использовали только в Индии, в то время как бомбейцев и мадрасцев нередко посылали сражаться в Бирму, в Китай и в другие места, где британские завоеватели вели свои захватнические войны.
Сипаи шолучали 7 рупий в месяц, а во время войны — свыше 10 рупий. Семьи сипаев пользовались налоговыми льготами, а на суде их дела разбирались первыми.
Офицер-сипай не мог выслужиться выше чина «субадара», который равнялся чину капитана, однако любой сержант-англичанин фактически был выше его. Офицеры-англичане вообще не общались с «туземцами» — ни с офицерами, ни с солдатами. Они презрительно называли их «чернокожими». Все это создавало между англич-анами и индийцами пропасть в армейском быту. Между тем количество дорогооплачиваемых английских офицеров в сипайских армиях все уменьшалось. В 30-е годы XIX в. «примерно 20 тысяч английских военных были рассеяны по индийскому континенту»13 , т. е. соотношение англичан к индийцам в армии составляло 1:10.
Большое значение в аппарате угнетения Индии имела также гсудебная система. Высшим судебным органом считался Верховный суд. В начале XIX в. существовало три верховных суда, отдельно в каждом президентстве, считавшихся независимыми от губернатора. Компетенция этих судов, не была строго разграничена, и бывали случаи столкновения между губернатором и его советом, с одной стороны, и Верховным судом — с другой.
। Компетенции Верховного суда были подвластны все жители городов Калькутты, Мадраса и Бомбея, как англичане,, /так и индийцы. Однако англичане были подсудны только I Верховному суду своего президентства вне зависимости от фактического местожительства. Любой истец должен был при-
13 G. Trevelyan, С aw проге, London, 1910, р. 20.
188
быть сам и привезти всех своих свидетелей в столицу президентства, жителем которого считался ответчик-англичанин. Это делало англичан, живших во внутренней Индии, фактически совершенно безнаказанными.
Относительно систематизированный свод законов, и то только по уголовным делам, имелся лишь в Бомбейском президентстве (так называемый кодекс Элфинстона 1827 г.). Формально средние и низшие суды должны были судить индусов по индусским законам, согласно советам знатока установлений индуизма — пандита, а мусульман — по шариату, согласно совету муллы. В действительности с 1773 г. действовавшие в судах законы стали постепенно изменяться до неузнаваемости разными «правилами» и «постановлениями» президентств.
Большим злом для населения Индии была коррупция судей и судейских чиновников. Взяточничество в суде было -очень распространено. Большой простор для взяточничества открывался тем, что судьи могли решать дело не по существу, а по так называемым «техническим соображениям», т. е. руководствоваться мелкими процессуальными правилами (например, вполне ясное дело могло быть не решено в пользу истца только по той причине, что он подал заявление не на гербовой бумаге).
В Англии в основу судебного разбирательства обычно были положены свидетельские показания. Английские колонизаторы перенесли эти же методы ведения судебных дел и в Индию. Однако здесь, при ужасающей нищете и зависимости широких слоев населения от помещиков и других «влиятельных лиц», всегда можно было найти любое количество «свидетелей», готовых показывать в суде что угодно за обещание вознаграждения в виде небольшой суммы денег или клочка земли.
Если в уголовных делах царствовали вымогательства и произвол, то в гражданских делах еще большим злом была бесконечная волокита. На заданный в парламентской комиссии вопрос: «Сколько лет обычно длится судебное разбирательство?» — последовал ответ: «Иногда семь, восемь или десять лет. Не существует никакого ограничения срока» 14. Пропорционально длительности судебной процедуры возрастали и судебные издержки. Многолетняя неопределенность положения и дорогостоящее ведение судебного дела приводили к разорению тех, кто оказывался втянутым в судебную волокиту. Между тем введенные англичанами земельно-податные систе
14 «Sessional papers... in the session 1852», vol. XVIII, London, 1852, pp. 473—474.
189
мы нечетко определяли права различных слоев крестьянства ^ицорождали многочисленные тяжбы.
г Английская судебная система нередко стимулировала процесс распадения сельской общины. При господстве английских земельных законов для этого было достаточно принудительной или добровольной продажи в деревне хотя бы одного участка чиновнику или ростовщику. «Великое зло заключается в том, что в общине появляется чужак. Если продана или куплена одна патти [доля общинника], то купивший ее обычно либо личный противник недоимщиков, и немедленно вносит в деревню сутяжничество всякого рода, либо чужак, спекулирующий землей, какой-нибудь богач, живущий в окружном центре... Он старается с помощью суда утвердить свои законные права. Вся община должна оплачивать судебные издержки. Они [общинники] втягиваются в судебное дело... Крестьяне становятся плохими членами общества, плохими подданными, бедняками, ворчливыми и недовольными Ухудшение быстро увеличивается, пока все не кончается неуплатой земельного налога и переходом всей деревни в руки покупателей или откупщиков, при ком прежние крестьяне-землевладельцы становятся фактически непокорными батраками»15.
, Управление Индией фактически находилось в руках воен-। ных и гражданских чиновников, исключительно англичан — служащих компании. Однако низовой административный аппарат состоял из индийцев, поскольку в течение второй половины XVIII в. происходило постепенное приспособление административного аппарата в завоеванных феодальных княжествах к нуждам колониальной эксплуатации.
Сначала в Бенгалии над индийскими сборщиками налогов были поставлены «коллекторы» англичане, и при всех реформах, вплоть до введения системы постоянного заминдари, индийский налоговый аппарат оставался под английским контролем. Аналогичная система существовала и в других английских владениях в Индии. В Бенгалии после 1793 г. сбор поземельного налога был передан заминдарам.
Еще в 1772 г. Хейстингс учредил в Муршидабаде высшие суды — уголовный и гражданский, под контролем введенного им налогового совета, состоявшего из англичан и находившегося в Калькутте. Во главе Высшего уголовного суда был поставлен индийский чиновник, называемый «даруга». Гражданские суды на местах находились в ведении английского коллектора (сборщика налогов и начальника округа) и использовались колониальной администрацией для большего
15 Ibid., р. 525
190
нажима на крестьян при сборе налогов. В 1793 г. в каждой тхана (административном районе) 'был установлен полицейский участок с 10—15 полицейскими. Таким образом расследование уголовных дел было изъято из ведения заминдаров. Для содержания полицейского аппарата деревенское и городское население облагалось особыми налогами. Иногда введение этих налогов вызывало народное возмущение (как, например, в Бенаресе в 1810—1811 гг. и в Барейли в 1816 г.). Коррупция полицейских была общеизвестна, и появление дару-ги в деревне рассматривалось как бедствие. «Поборы и притеснения даруги были настолько нестерпимы, что было легче перенести даже кражу и ограбление, чем его ужасное посещение... Даруга может посредством угроз или подкупа заставить человека, которого он желает обвинить в преступлении, признаться в нем»16.
По мере разложения сельской общины староста, назначавшийся заминдаром, постепенно превратился в правительственного чиновника. Точно так же общинный сторож-слуга (махар) стал слугой при полицейском или налоговом участке и получал за работу несколько рупий в год от государства.
АГРАРНАЯ ПОЛИТИКА ОСТ-ИНДСКОЙ КОМПАНИИ. СИСТЕМА РАЙЯТВАРИ
В конце XVIII в. на землях, первоначально составлявших Мадрасское президентство, англичане тоже ввели было систему постоянного заминлари. Однако в 1792 г. в отошедших от Майсура и присоединенных к Мадрасу областях основная часть феодалов боролась против, установления английского-господства,. и власти не только не собирались закреплять за ними земли, но часто подвергали их владения конфискации. К тому же сельская община там была настолько сильна, что непризнание крестьянских прав на землю могло вызвать восстание в области, через которую в случае новой войны с Майсуром должны были идти все линии коммуникаций английской армии с Карнатиком. Поэтому там в 1793 г. была введена другая земельно-налоговая система, получившая впо-следствие название «райятвари»17. В 1818—1823 гг. эта система распространилась на те земли Мадрасского президентства, где еще не было введено постоянное заминдари/
В отдельных случаях, когда недовольство крестьян системой постоянного заминдари перерастало в бунт, английские власти на юге выкупали у заминдаров их владения и возвра-
те Ibid., рр. 473—474.
17 От арабского термина «райят» в значении «арендатор, крестьянин».
191
щали крестьянам. Однако тогда колониальные чиновники заставляли крестьян, помимо установленного налога, выплачивать в рассрочку также ту сумму, которую получил помещик. На таких крестьян ложилось исключительно тяжелое налоговое бремя. В 1818 г. система райятвари была частично видоизменена (отменен запрет бросать плохую землю без отказа от такого же участка хорошей и т. п.) и в течение нескольких лет введена на всей территории Мадрасского, а потом и большей части Бомбейского президентств.
По системе райятвдри английские колонизаторы признавали землевладельцами не заминдаров, а мирасдаров, которые в Южной Индии были в основном полноправными общинниками.^ Кроме того следует отметить, что райятами-землевла-дельцами были признаны все категории крестьян, которые хотя~ и не^имелЁГ прав_мирасдаров. но_пл атили земельный налог непосредственно государству. В некоторых местах ЗГз мира<> даровТзыделилась феодализирующаяся верхушка, а иногда вся деревня попадала под власть одного мирасдара, который собирал с нее земельный налог сначала в пользу государства, а затем и в собственную, и становился тем самым мелким помещиком, земля которого превращалась в частную земельную собственность. Низшие, неполноправные, слои деревни (основная часть «пришлых» крестьян, рабы и ремесленники из неприкасаемых), которых ранее по местным обычаям нельзя было сгонять с земли, пока они исправно выполняли свои обязанности и платили общинной верхушке ренту со своих участков, теперь лишались в большинстве случаев прав на землю и становились бесправными арендаторами-испольщиками, арендную плату которых можно было повысить, а их в любой момент согнать с земли.
По системе райятвари выгоны, и пустоши,-принадлежав-шие ранее общине^ были экспроприированы государством. Крестьяне-лишались возможности бесплатно пасти свой скот и собирать jKycrajHiH^^
До"середины 20-х годов XIX в. в Мадрасе применялась принудительная обработка земли, и, если крестьянин отказывался от участка плохой земли, коллектор заставлял его оставлять без обработки равный по площади участок хорошей земли. Лишь позднее это условие в системе райятвари было отменено. Прилистош,лаляхвдлилшлонизатщ1ь1 устано-вили непосильный налог, поэтому земля полеряла-хвою лен-ностьТи практика ее купли-продажи была на время фактически л икв и дйгр ован а.
Система райятвари, как и постоянное заминдари Корнуоллиса, вводилась в первую очередь в интересах колонизаторов. В Южной Индии, как и в Бенгалии, устанавливая вы-
192
сокий земельный налог, колонизаторы ссылались на государственную собственность на землю, утверждая, что право на неё они-^обьгуунж^тедовалн-от-предыдущих правителей. В действительности же, «приспособив этот вид феодальной земельной собственности к сводит интересам, англичане видоиз^лени-ли ее., превратив в собственность колониального государства. К тому же они конфисковали общинные выгоны и пустоши, чего некогда не делали феодальные -правители Индии. На основе колбШгальней государ-ственпий’ собственности на землю английские ^власти стали также -рассматривать райятов как своих «бессрочных арендаторов», с которых они были~вправе требоватъ~лю'бую^рендную плату, т. е. облагать любым зе-^льньщиакло^Х^ 3
Таким образом при системе райятвари частные земельные собственники-были одновременно признаны наследственными арендаторами. Главное различие между бенгальской системой и райятвари заключал^сь_^том?~что в Бенгалии частны-ми земельными собственниками были признаны помещики, а при райятдарц^з- в основном крестьяне. Такое противоречивое сочетание частной феодальной и государственной колониальной собственности на землю в обеих земельно-налоговых системах отражало двойственность положения Индии как коло-1 нии, т. е. страны феодальной, однако эксплуатируемой в инте- I ресах прежде”всего не местных феодалов, а чужеземных капи-т а л и ст оВ7~А‘нглй йс ка я' бу ржуазия извлекали_кплониальн ую
прйбШгь, эксплуатируя индийское население-феодальными методами. Это и нашло свое выражение в господстве колониального государства при любых вводимых англичанами формах земельной собственности в Индии.
Отличие райятвари от постоянного заминдари приводило к несколько иному развитию южноиндийской деревни, чем в Бенгалии. При системе райятвари .государственная собственность на практике выразилась в установлении ежегодного земельного налога в размере максимальной суммы, которую индийский крестьянин мог выплатить "только при наиболее благоприятном стечении обстоятельств. По данным мадрас-ского налогового ведомства, первые же попытки введения райятвари «почти в каждом случае сильно увеличили размер ^требуемого земельного налога: в Диндигуле земельный налог повысился почти вдвое, в Барамахале — на 21% и т. д.» 18.
Недоимки все росли. В течение всего XIX в. при каждом п пересмотре ставок земельного налога английским властям 4 приходилось списывать недоимки и снижать налог. По
18 «Affairs of the -East India Company Minutes of evidence..., vol. III. London, 1832, Appendix, p. 431.
193
признанию английских властей в Индии, «вся история взимания земельного налога с 1818 по 1855 г. и позднее была историей настойчивых и справедливых требований о сильном снижении ставок земельного налога и о списании недоимок... Это было вызвано чрезмерным земельным налогом, возлагаемым на райятов»19.
Англичане вынуждены были признать, что система^эайяг-вари сдёлала положение крестьянина почти невьтносимьтм. «Не-внжгдеиствительных ресурсов недавно приобретении!х стран, а также точного характера землевладения в них, немногочисленная группа иноземных завоевателей... невежественно отрицает частную собственность на землю и этим отрицанием разрушает ее; забирает то, что принадлежало обществу, и предоставляет вместо этого денежную субсидию одному лицу; провозглашает ограничение обложения с каждого поля, но фактически, устанавливая в качестве предела недостижимый максимум, облагает райята по своему усмотрению; насильно приковывает земледельца к плугу; заставляет его обрабатывать землю, обложенную, по всеобщему признанию, чрезмерными налогами; тащит его обратно, если он убегает... отнимает у него все, что только можно взять, и не оставляет ему ничего, кроме волов и посевного зерна, и даже (нередко] вынуждена снабжать его и этим, чтобы он мог продолжать свою печальную обязанность трудиться на других»20. Так писали сами английские чиновники.
Крестьяне не вылезали из недоимок и долгов. По подсчетам одного английского чиновника, «одна потребность (крестьянской семьи. — Ред.) в рисе превышает весь излишек/ оставшийся райяту (после уплаты налога. — Ред.).., Плуг сам по себе мало обеспечивает райята. Если бы обработка земли не давала ему права на пастбище для скота и на участок для огорода, то райят не смог бы просуществовать» 21.
К. Маркс, называя райятвари пародией на французскую систему мелкой крестьянской собственности, указывал, чго как система заминдари, так и райятвари «обе произведены не в интересах народных масс, обрабатывающих землю, и не в интересах держателей, владеющих ею, а в интересах правительства, облагающего ее налогом... И какой пародиейГна французского крестьянина был индийский райят, лишенный всяких постоянных прав на землю и облагаемый поборами, меняющимися каждый год в зависимости от собираемого им урожая... введенная у них система быстро выродилась в си
19 «Land revenue policy of the Indian government», Calcutta, 1902, p. 166.
20 «Affairs of the East India Company...», p. 43.
21 Ibid., p. 366.
194
стему принудительных полевых работ и земля потеряла всю свою ценность» 22.
В районах райятвари, как и в районах постоянного за-миндари, господствующей формой эксплуатации крестьянства в XIX в. оставалось взимание феодальной ренты. Аграрные системы англичан привели только к упрочению феодальной, а потом полуфеодальной эксплуатации крестьянства. Именно поэтому Маркс характеризовал систему за-миндарства как пародию на английский леидлордизм, а райятвари — как пародию на французскую систему крестьянской собственности.
СИСТЕМА МАУЗАВАР
Постоянное заминдари и райятвари были двумя основными земельно-податными системами в Индии в первой трети XIX в. Однако в районах Центральной Индии, завоеванных Ост-Индской ^ешгатпгсг"во-время"-войн e nwrapатхами и выделенных в так называемые Верхние Провинции в составе Бенгальского президентства (ныне Уттар Прадеш и Мадхья Прадеш), была введена несколько видоизмененная система, получившая название — «маузавар» или «малгузари». Особенностью ее было то, чтд фискальной единицей и владель-цем_землисчиталась деревенская община в целом., Однако, хотя отвечала^за^СДоевременный взносналога вся деревня, налог раскладывался на каждого обЩиптгйка^¥~о1щёльЦ'ости, гцрипросрочке ХОТЯ бы одногб~срокя ВИРгенмяг пяжр—одним общинником приуугнг^^гии распродавались земли всей ле-резни. Скупали их обычно судейские или налоговые чиновники, таким образом превращавшиеся в заминдаров, отличавшихся от бенгальских только тем, что суммы, которые они должны были вносить в казну, периодически пересматривались и увеличивались. Маркс писал, что английские власти «превратили, поскольку это зависело от них, индийскую экономическую общину с общинным землевладением в карикатуру ее самой»23.
ГЦш райятвари и маузаваре было широко распространено (хотя и не упоминалось в законе) 'применение принудительцо-|го неоплачиваемого труда крестьян впаорожном-етрГшт^ ве и для переноски багажа при проезде англичан^ По слов а м апглийскпх"чиновников, «все — и высшие и низшие — пользовались правом требовать бесплатных носильщиков... Это
22 К. Маркс, Военный вопрос. — Парламентские дела. — Индия, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 221, 222.
23 К. Маркс. Капитал, т. Ill, М., 1955, стр. 346, сн. 50.
13*
195
отражалось тяжелее всего на деревнях, расположенных вдоль шоссе, и жители таких деревень часто все бежали при приближении какого-нибудь отряда или свиты крупного чиновника»24.
ПРЕВРАЩЕНИЕ ИНДИИ В РЫНОК СБЫТА
После укрепления промышленной буржуазии в Англии и завершения завоевания и установления новых земельно-податных систем в Индии перед английской буржуазией встала задача освоения нового рынка сбыта для своих товаров.
Таможенная политика Англии при помощи низких пошлин поощряла английский экспорт в Индию, а посредством высоких пошлин препятствовала импорту индийских ремесленных товаров в Англию В то время как при ввозе в Индию с английских хлопчатобумажных и шелковых изделий взималась пошлина 3,5%, а с шерстяных — 2%, при импорте индийских товаров в Англию пошлина с хлопчатобумажных тканей взыскивалась в размере 10%, с шелковых — 20% й шерстяных — 30%. Маркс писал: «После устранения в 1813 г. препятствий для торговли, размеры торгового оборота с Индией в очень короткое время более чем утроились. Но это было еще не все. Весь характер этой торговли изменился. До 1813 г. Индия была преимущественно экспортирующей страной, между тем как теперь она стала страной импортирующей... Индия, бывшая с незапамятных времен величайшей мастерской хлопчатобумажных изделий, которыми она снабжала весь мир, стала наводняться теперь английской пряжей и английскими хлопчатобумажными тканями»25. Тот же процесс происходил и с другими изделиями. Так, например, если в начале XIX в 'шелк экспортировался из Индии главным образом в виде набивных шелковых тканей, то в 30-х годах XIX в. экспорт шелка-сырца составлял !/з всего шелкового экспорта Индии. Таможенная политика англичан давала, например, возможность продавать на индийском рынке не только английскую сталь для режущих инструментов, но даже сталь, ввозимую англичанами в Индию морским путем из России и Швеции Между тем небольшой литейный завод, основанный в 1833 г. английским •инженером Хитом в Порто-Ново, при самых благоприятных условиях (около рудников, в которых руда добывалась открытым способом, где был большой лесной массив, неподале
24 Р. Spear, Twilight of the Mughuls. Studies in late Mughul Delhi, Cambridge, 1951, p. 85.
25 К. Маркс, Ост-Индская компания, ее история и результаты ее деятельности, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 157— 158.
196
ку от порта, при наличии в неограниченном количестве дешевой рабочей силы) оказался все же нерентабельным и через несколько лет закрылся
В 30-е годы было начато значительное дорожное строи- / Тельство: в первую очередь восстановление дороги от Дели / до Агры, существовавшей еще при Могольской империи, иJ продолжение этого пути до Калькутты.
Значительно облегчила распространение английских това-J ров также отмена системы паспортов, до 30-х годов суще-/ ствовавшая для всех англичан, не состоящих на службе yL компании, при их выезде из Калькутты, Мадраса или Бомч’ бея далее чем на 10 миль.
Превращение Индии в рынок сбыта английских товаров шло также и путем разрушения индийского местного производства Там, где оно конкурировало с английскими изделиями. Так, например, прекращение судостроения в Калькутте, хотя суда, выстроенные там в конце XVIII в., не только не уступали европейским, но благодаря употреблению тикового дерева превосходили их, объяснялось исключительно желанием английских судостроителей оградить себя от индийской конкуренции. В Бомбее судостроение находилось в руках парсов, связанных с компанией и занимавшихся компрадорской торговлей. Поэтому там судостроение обслуживало торговлю компании с Китаем и продолжало процветать вплоть до ликвидации компании в конце 50-х годов XIX в.
Но несмотря на все эти мероприятия, английские товары к началу 30-х годов вытеснили индийские только в, столицах президентств. Согласно' показаниям одного английского плантатора в Индии, «с 1824 г. туземцы носят больше европейской одежды, чем раньше... Хлопчатобумажные ткани, обычно употребляемые на одежду туземцев, происходят из Англии. Однако эти наблюдения относятся в основном к портовым городам... Большинство тканей, носимых нашими [индийскими] крестьянами, соткано в деревне» 26.
В первой трети XIX в, английские колонизаторы присту-пили F эксплуатации индийской колонии не только как рынка сбыта, но и как рынка сырья. Это вызвало повышение товарности крестьянского хозяйства. Возникла также необходимость в некотОройПтерестройке сельского хозяйства, во введении новых культур и улучшении методов их выращивания. В период 20—40-х годов англичане пытались расширить. сельскохозяйственные ресурсы колонии и увеличитк-дрпизво-дительность крестьянского труда при сохранении непосиль-
26 «Report from the Select committee on East India produce; together with the minutes of evidence, and appendix, and index», London, 1840 pp. 66, 71.
197
ного налогового гнета и феодальных методов эксплуатации в "деревне.---------------------"
Еще в XVIII в. компания заставляла бенгальских крестьян сеять-ма-к для вывоза опиума в Китай. В конце XVIII в. ан-
глийские предприниматели слали тфинуждатЬ крестьян выращивать также "индиго. Рыночной'цены йй ИНДИГО b конце XVIII и первой половине XIX в. вообще не существовало. «Индиговые плантаторы» закабаляли крестьян авансами, а
потом забирали у них весь урожай по произвольно установленной и столь низкой контракционной цене, что те никогда
не могли расплатиться со своими кредиторами. Долги родителей переходили на детей. Каждый плантатор держал банды головорезов, которые следили за крестьянами и в случае бегства возвращали их или же похищали крестьян, работавших
на соседних плантациях,
Ответом на эти методы беззакония, грабежа и насилия были непрерывные «индиговые бунты», продолжавшиеся с 80-х годов XVIII в. до конца XIX в., пока изобретение химических красителей не сделало возделывание индиго нерентабельным.
В конце 20-х годов XIX в. в Бихаре английские предприниматели, откупавшие у местных заминдаров право сбора ренты в их имениях, стали побуждать крестьян к увеличению посевов сахарного тростника. Однако учитывая сопротивление крестьян — производителей индиго и боясь, как бы райяты не стали «так же ненавидеть сахар, как сейчас ненавидят индиго»27, англичане не применяли открытого принуждения. При условии выращивания сахарного тростника они незначительно снижали крестьянам ренту на 3—5 лет, а затем резко повышали ее. Поскольку для англичан самым важным было получение не ко5созшГствён'ниго продуктлг'^'пзъгссгкбй ренты, “они предоставляли крестьянам—пр а во—ртЭлиз ов а ть сахарина рынке. Сахарную нитоку охотно скупали городские лавочникиГ~нередко авансируя под нее райятов* которые не могли бы без такого аванса продолжать возделывание и обработку сахарного тростника. Внешнего рынка для индийского сахара тогда не существовало, поскольку "этот произведенный в мелком крестьянском "хозяйстве продукт не мог конкуриро-вать-сГсахаром, выработанным Ий обширных вест-индских пл а нтациях~рукамй рабов.
Н В связи с ростом текстильного производства в Англии компания сделала попытку широко развить культуру хлопка в Бераре. Коротковолокнистый хлопок, вполне пригодный для индийского ремесленного производства, меньше годился для
27 ibid., р. 60.
198
машинного производства Англии. Компания устроила в Индии опытные участки на правительственных землях, а также на землях частных лиц и раздавала крестьянам семена египетского длинноволокнистого хлопка, принуждая их сеять именно эти семена. Однако перестройке хлопководства препятствовала нищета и техническая отсталость крестьянского хозяйства. К тому же широкому сбыту в Англии индийского хлопка мешало снижение его качества при транспортировке. По показанию одного англичанина, главы бомбейской фирмы, «хлопок, привозимый в Бомбей из Декана, перевозится вьюками на волах, идущих один за другим... Каждый вол погружает морду в мешок идущего перед ним и жует находящийся там хлопок. Ночью эти вьюки сбрасывают на землю, и они лежат под росой, валяясь в пыли, в лужах и впитывая всякого рода грязь.
Хлопок до Бомбея доставляется за 300—400 миль и находится в пути туда примерно 3 месяца. В Бомбее при погрузке его сильно прессуют для удобства перевозки в трюмах... при этом волокна рвутся»28. Из-за низкого качества индийский хлопок составлял не более Vio—Ve всего хлопка, перерабатывавшегося в Англии29. Большое значение для повышения э к с п орта хпотгд XTfHHTt.lT ГХпрьшнх п о -
рог, а затем и железнодорожных путейт однако это происхо-дило уже в более поздний период.
В связи с ростом экспорта шелка-сырца из Индии в Ан-глию колонизаторы предприняли некоторые попытки к расши-рецию "шелководства: в ТЗддщр завезли гусениц из Италии; пытались также заставить^ крестьян перейти на выращивание тутовых деревьев вместо' ежегодно высеваемых растений, ли-стьяШГ~'которых обычно выкармливали шелковичных червей в Индии. Однако все эти попытки ни к чему не привели. Ввиду нищеты и примитивности орудий трудУ крестьян шелк остался по качеству хуже итальянского или китайского 1
“Англии приходилось закупать лен в северных странах Европы, и потому английские 1предприниматели и компания стремились и Щ-рАои no-voi |н>г YIX п-в поставщика дешевого колониального льна._ Из Европы были присланы семена и приглашены бельгийские льноводы для инструктирования крестьян, однако и в этом деле по тем же причинам успеха не было.
Неудачными оказались и попытки распространить в Индии культуру кофе. Вест-индские плантаторы добились cdkpa-
28 «The sessional papers printed by order of the House of Lords... in the session 1852—3», vol. XXVIII, London, 1853, pp. 180—181.
29 «Report from the Select committee on East India produce...», pp. 35, 540
199
й.ения в Англии высоких импортных пошлин на кофе из Индии (9 пенсов за фунт по сравнению с 6 пенсами за кофе из Вест-Индии) под тем предлогом, что индийское кофе главным образом поступало из княжества Майсур, а не из Британской Индии. Точно так же на английский рынок поступала лишь небольшая часть выращиваемого индийскими крестьянами табака. Из 22 млн. фунтов табака, импортировавшегося ежегодно в Англию, только 40—46 тыс. фунтов ввозилось из Индии, остальное из Америки30.
х— Таким образом, в рассматриваемый период попытка англичан быстро приспособить Индика к роли поставщика сырья провалилась, так как для этого ^требовалась известная длительная перестройка хозяйственной жизни страны. Вместе с тем налоговый гнет постепенно заставлял индийского крестьянина выносить все большую часть своей продукции на рынок и переходить к выращиванию товарных, более высокооплачиваемых культур. Однако в 30-е годы этот медленный и мучительный процесс только начинался.
АНТИКОЛОНИАЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ
\
J Дальнейший рост эксплуатации крестьянства вызывал сильное недовольство и сопротивление в его среде. Обычно во главе восстаний становились местные феодалы, лишенные английскими завоевателями своих земель или привилегий. В XIX в. антиколониальное сопротивление было распространено на более обширной территории, чем в XVIII в. Так, с начала XIX в. в Северных сиркарах феодалы-палайяккары упорно боролись против английского господства. М'анро, назначенный коллектором, в 1801 —1805 гг. направлял туда одну за другой карательные экспедиции, запретил палайяккарам держать вооруженные отряды или владеть крепостцами и предписал собирать налоги с крестьян не палайяккарам, а государственным чиновникам. Этими мерами он подавил сопротивление, но в 1813—1814 гг. восстание крестьян вспыхнуло вновь. На этот раз оно было направлено не только против колониальных властей, но и против подчинившегося им па-лайяккара. Англичане ввели военное положение, стянули крупные воинские силы, и за голову предводителя восстав-I ших было назначено вознаграждение. Кроме того, властям удалось посеять рознь между палайяккарами, руководившими восстанием, и между крестьянами. Восстание было на время подавлено, но в 1831 г. оно снова охватило большой район,
30 Ibid., рр. 25—£6
200
из которого повстанцы изгнали колонизаторов. На подавление этого движения англичанам потребовалось несколько лет.
В 1807 г. восстанием была охвачена почти вся делийская область, и «для сбора хотя бы одной рупии из только что установленного земельного налога... надо было отправить целый батальон пехоты с пушками»31. С этим движением англичане боролись в течение многих лет, посылая карательные экспедиции, объявляя местные крестьянские отряды бандами разбойников и облагая контрибуцией целые деревни, помогавшие повстанцам.
В 1814 г. в местности Тапа Манир (около Бенареса) произошли волнения в связи с тем, что земли большой раджпут-ской деревни, облагаемой налогом по системе маузавар, были проданы чужаку иной касты из-за нескольких недоимщиков, задолжавших немногим более тысячи рупий. Раджпуты Тапа Манир не признали этой продажи и собрались с оружием в руках защищать свои земли. К ним были готовы примкнуть жившие в окрестностях 70 тысяч «раджпутских юношей, привыкших к оружию»32. Английским колониальным властям пришлось отменить свое решение.
В 1817—1818 гг. английским колонизаторам в Ориссе серьезно угрожало восстание, первоначально поднятое зажиточной частью крестьян. До установления английской власти они владели своими участками, не платя налогов, но были зато обязаны лично служить в ополчении местных землевладельцев-военачальников. Англичане обложили их землю на общих основаниях. Тогда крестьяне были вынуждены продать все свое имущество для уплаты налогов, а когда и этого не хватило, они бежали в леса. В течение 1816 г. примерно 5—6 тыс. дворов оказались заброшенными. Вся страна поднялась под руководством одного землевладельца, у которого англичане отняли его наследственное поместье, и «на некоторое время были ликвидированы все следы британской власти»33.
В 1826—1829 гг. в дистрикте Пуны в Бомбейском президентстве произошло восстание племени рамуси, к которому примкнули воины бывших отрядов маратхских князей. Засуха и голод 1815 г. привели к тому, что в ряды рамуси влились и другие разоренные крестьяне. Военной силой восстание подавить не удалось, и колониальные власти вынуждены были предоставить им землю по пониженным налоговым ставкам.
31 Р. Spear, Twilight of the Mughuls..., pp. 85—86.
32 «Affairs of the East India Company...», p. 22.
33 S. B. Chaudhuri, Civil disturbances during the British rule in India (1765—1857), Calcutta, 1955, pp. 91, 93.
201
Англичане боролись с восстаниями не только на территории Британской Индии, но и в вассальных княжествах, где князья держались на троне лишь при помощи английских штыков. Так, например, в 1830—1831 гг. в районе Беднура на подавление крестьянского восстания, вызванного увеличением феодального гнета и коррупцией чиновников майсурского раджи, англичане бросили 800 пехотинцев и 600 кавалеристов, 700 иррегулярных солдат, вооруженных мушкетами и четырьмя пушками 34.
Наиболее упорными были те крестьянские восстания, которые возглавляли организации, иногда достаточно разветвленные и долго готовившиеся к выступлению. Обычно такие организации имели свою идеологию, выраженную в религиозной форме, и призывали к борьбе с «неверными» (англичанами).
Так, секта мусульман бохра в Бомбейском президентстве в 1810 г. объявила англичанам священную войну. Во главе повстанцев встал бывший военачальник Абд-ур Рахман, провозгласивший себя имамом Махди (священным пророком). Около Сурата его последователи захватили форт Мандви, и только большое войско, посланное англичанами из Сурата, убив 200 бохра, смогло вернуть форт35.
Гораздо более серьезным и подготовленным было движение ваххабитов. Секту ваххабитов в Индии основал Сайид Ах-М'ад Барелви (1786—1831). боровшийся в 1817—1818 гг. против англичан в войсках Индура. Поселившись в Патне, где еще жива была память о восстании при Мир Касиме, Сайид Ахмад стал проповедовать священную войну с неверными, захватившими власть в Индии. Эта проповедь находила отклик в среде мусульманского крестьянства Бенгалии и Бихара, а также городских ремесленников и мелких лавочников. Ваххабиты не только готовились к борьбе с англичанами, они призывали также к переустройству общества в соответствии с провозглашенными ими, но весьма неясно сформулированными принципами социальной справедливости. Так, ваххабиты. разоблачая вымогательства местных властей, считали беззаконными обычные поборы с крестьян, ремесленников и мелких лавочников, призывая сопротивляться властям, если их требования противоречили «божиим законам», заявляя, что «не должен народ подчиняться тем, кто восстает против создателя»36. В 1820 г. Сайид Ахмад послал своих агентов для
34 Ibid., р. 140.
35 Ibid., р. 173.
36 М. Aiiipad), Представители мусульманского Возрождения и события 1857 г., — сб. «Народное восстание в Индии 1857—1859 гг.», М., 1957, стр. 129, прим. 27, арабский текст.
202
проповедования учения и сбора пожертвований во все значительные города Северной Индии, однако колониальные власти учли опасность пропаганды ваххабитов и изгнали их из Бихара. Сайид Ахмад со своими сторонниками переселился в Ситану, на территорию пуштунских (афганских) племен. Ненависть к притеснителям-англичанам не утихала, но в Си-тане у ваххабитов начались столкновения с сикхами, и Сайид Ахмад включил сикхов в число тех иноверцев, против которых необходимо вести священную войну.
В 1831 г. во время одного вооруженного столкновения с сикхами Сайид Ахмад был убит. Однако секта ваххабитов продолжала распространяться в Бенгалии и Бихаре. С 1827 г. неподалеку от Калькутты, в области «24 паргана», учение ваххабитов проповедовал Титу Миян, ученик Сайид Ахмада. У Титу Мияна было много сторонников среди крестьян, которых угнетал заминдар-индус, самовольно обложивший специальным налогом каждого ваххабита в своих владениях. В соответствии с воинственными заповедями ваххабитов, гласившими, что следует бороться с тираном и очищать от него воздух ислама37, крестьяне выступили против заминдара. Тот послал стражников; во время столкновения сгорела мечеть. Это послужило сигналом к восстанию, причем ваххабиты рассеяли высланные против них отряды сипаев. Движение ваххабитов распространилось в округах Надиа и Фаридпур. От трех до четырех тысяч вооруженных ваххабитов в 1831 г. овладели небольшим городом в районе Барасет, провозгласили свержение власти англичан и пошли на Калькутту38. Крестьянский характер этого восстания выразился в нападении ваххабитов на дома заминдаров независимо от их религии. Лишь после ожесточенного боя с правительственными войсками ваххабиты были рассеяны артиллерией и восстание подавлено.
По всей Индии прокатились также восстания племен, у которых сохранились военные навыки и подобие племенной организации. Английские завоеватели облагали их таким же налогом, как и крестьян, не считаясь с тем, что члены этих племен ранее налогов не платили, а служили в отрядах своих заминдаров. Некоторые из этих племен знали лишь примитивное переложное земледелие и пополняли свои доходы прежде всего собиранием лесных растений и т. п. Нет надобности в подробном описании этих восстаний; достаточно сказать, что все они кончались победой английских войск, несмотря на ожесточенное сопротивление населения. По существу ан-
37 Там же, прим. 23, текст на урду.
38 S. В. Chaudhuri, Civil disturbances..., >р. 96.
203
гличанам пришлось заново завоевывать эти земли, ведя изнурительные и трудные «малые войны». Таковы были восстания племени хосов в Чхота Нагпуре в 1831 —1832 гг. в Бенгальском президентстве, а в Бомбейском — восстание бхилов в 1818—1831 гг., коли в 1824 г., восстания в Киттуре в 1824 и 1829 гг., непрерывные волнения в Каче в 1815—1832 гг. и в Раджпутане восстание племени меров в 1820 г.
Происходили в Индии также городские волнения, обычно вызванные введением новых налогов. Самым длительным было брожение в Бенаресе в связи с введеним налога на дома. Впервые здесь была (проведена своего рода стачка: торговцы закрыли лавки, ремесленники бросили работу, горожане вышли из Бенареса и расположились лагерем в окрестностях. Там была составлена петиция с просьбой об отмене ненавистного налога. В ответ на это было издано постановление, по которому все сопротивлявшиеся новому налогу должны рассматриваться как бунтовщики. Возбуждение горожан усилилось, генерал-губернатору была послана новая петиция, и после этого налог на дома в Бенаресе пришлось отменить.
Самым серьезным было восстание в Барейли в 1816 г. в связи с введением новых полицейских сборов. В ответ на это также закрылись все лавки и прекратились обычные занятия. На улицах происходили митинги, расклеивались карикатуры и призывы к борьбе, распевались песни, высмеивавшие англичан. Особенно неприемлемым для населения был метол сбора этого налога полицией, которая взимала много больше положенного по закону.
При насильственном вторжении полицейских в лавку, принадлежавшую женщине, не желавшей платить налога, владелица была ранена, при разгоне собравшейся возмущенной толпы несколько человек убито и ранен муфти, говоривший речь на улице. Тогда конфликт принял религиозную окраску. В Барейли стекались мусульмане из окрестных городов, вооруженные мечами и кремневыми ружьями. Число восставших доходило до 10—15 тыс., и им даже удалось победить в бою крупный отряд сипаев. Однако присланные в Барейли новые английские силы выбили восставших с занятого ими кладбища и рассеяли их. Больше 300 горожан было при этом убито и несколько сот взято в плен. Их судили потом как мятежников. Восстание было подавлено, и налог продолжали взимать, как и прежде.
Наконец, следует упомянуть о волнениях в сипайских частях Мадрасского президентства. Мадрасские сипаи довольно чутко реагировали на общие настроения недовольства в стране. Восстание в Веллуре в 1806 г. нашло отклик и среди других сипайских частей. «В других военных постах в Карнатике 204
царило такое же возбуждение. В полночь в лагерях собирались на митинги, причем сипаев заставляли давать клятву, что они сохранят это в тайне»39. Только самые решительные меры командования предотвратили бунт сипаев в Хайдарабад де, Нандидурге и Палиамкотте. Прокламация Мадрасского совета, отменявшая наиболее ненавистные сипаям правила в лагерях, предотвратила всеобщее восстание среди сипае > мадрасской армии. Однако глухое недовольство в армии продолжалось, выливаясь то в неудачную попытку поднять восстание среди сипаев Арката в 1822 г„ то в петицию высшему военному начальству Мадраса в 1824 г. с изложением сипайских обид.
Таким образом, первая треть XIX в. отнюдь не была пе* риодом полного спокойствия для английских завоевателей. После англо-маратхских войн в Индии за пределами Пенджаба в течение 30 лет не было такого государства, которое могло бы выступить против англичан, однако недовольство и волнения крестьян под влиянием усиления эксплуатации прорывались порой в виде локальных восстаний, и эти настроения крестьянства находили отклик в сипайской армии.
ЗАРОЖДЕНИЕ БУРЖУАЗНО-НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕОЛОГИИ
В первой трети XIX в. в Бенгалии, а затем в Бомбее среди купцов-компрадоров, низшего индийского чиновничества и части помещиков постепенно стали развиваться буржуазные воззрения. Известную роль в этом сыграло влияние буржуазной идеологии Запада. Установление английской власти, нарушая феодальную замкнутость страны, создавало определенные объективные предпосылки для воздействия европейской идеологии на умы первых представителей нарождавшихся буржуазных элементов в Индии. Однако это происходило вопреки воле и желанию колониальных правителей Индии.
Так, длительное время колониальные захватчики вовсе пренебрегали насаждением образования <в Индии. По существу вся их культурная деятельность до 40-х годов XIX в. свелась к открытию двух учебных заведений: так называемого калькуттского Мадраса в 1781 г. и санскритского колледжа в Бенаресе в 1791 г. Эти заведения готовили знатоков индусского и мусульманского права, которые назначались советниками при английском судье. В 1823 г. был создан «Главный комитет по образованию», официальной целью которого было только поощрение изучения индийских религиознофилософских систем и средневековой науки.
39 [Kaye and Malleson] «Kaye’s and Matteson’s history of the Indian mutiny, vol. I, London, 1909, pp. 176—177.
205
Вопреки политике властей в начале XIX в. в Индии стали возникать также непосредственные предпосылки для распространения передовых по тому времени буржуазных воззрений, как то: образования европейского типа, книгопечатания на индийских языках, периодической печати.
В 80-х годах XVIII в. в Индии стали выходить первые газеты на английском языке, предназначенные для европейцев, К началу XIX в. в Калькутте, Бомбее и Мадрасе издавалось уже по нескольку таких газет. Принадлежавшие бывшим служащим Ост-Индской компании, эти газеты иногда выступали с разоблачением злоупотреблений властей, однако уже в 1799 г. компания запретила в Индии проведение общественных собраний без специального разрешения, а также ввела строгие правила и предварительную цензуру для печатных изданий. За нарушение этих правил редакторы подлежали немедленной высылке из Индии. В 1818 г. предварительная цензура печати была отменена, но сохранялась ответственность редактора за критику аппарата Ост-Индской компании. Тем не менее выступления продолжались. Так, в 1818 г. бывший капитан Дж. С. Бакингэм стал издавать в Калькутте газету «Калката джорнал», в которой занял критическую позицию в отношении чиновников и выступал в защиту индийцев. За это он неоднократно подвергался преследованиям и в конце концов в 1823 г. был выслан из Индии.
В начале XIX в. миссионеры стали издавать в Индии первые книги, а затем и газеты на индийских языках, в которых наряду с религиозной пропагандой содержалась некоторая внутренняя и международная информация.
Однако больше всего сделали для распространения передового образования в Индии сами индийцы. Выдающимся индийским философом и общественным деятелем начала XIX в. был Рам Мохан Рай, родившийся в 1772 г. (или 1774 г.) в Бенгалии в семье знатного брахмана. Рам Мохан Рай еще в детстве изучил персидский язык, затем арабский и читал труды философов мусульманского Востока. В течение многих лет, скитаясь по Индии и Тибету, по-видимому, как странствующий аскет, Рам Мохан Рай разделял то стихийное возмущение, которое вызвало в широких слоях индийцев установление чужеземного английского господства. «Во время своих странствий я побывал в различных землях, главным образом в пределах Хиндустана, но также и за его пределами и испытывал чувство огромного отвращения к устанавливавшейся английской власти в Индии»40, — писал Рам Мохан Рай впоследствии.
40 [Rammohun Roy] «The English works of Raja Rammohun Roy», vol. I, Allahabad, 1906, p. 224.
206
Рам Мохан Рай (с литографии первой половины XIX в.)
Тем не менее по возвращении из своих странствий он вступил в контакт с англичанами, а затем в течение нескольких лет прослужил в должности дивана у английских коллекторов в Бенгалии. Только в зрелом возрасте Рам Мохан Рай овладел английским языком и стал читать европейскую литературу. Оставив в 1814 г. службу, он поселился в Калькутте и всецело занялся исследовательской и общественной деятельностью.
г К 1815 г. Рам Мохан Рай сплотил вокруг себя небольшую группу последователей и организовал кружок «Арья сабха» (Общество ариев). Его членами были преимущественно индийские купцы Калькутты, которые обычно владели заминдар-скими имениями и зачастую состояли на службе в английских торговых домах и Ост-Индской компании. Вместе со
207
своими немногочисленными сторонниками Рам Мохан Рай стал вести печатную и устную пропаганду за реформу индуизма и распространение современного образования, против феодальных установлений и обычаев (таких, как кастовое неравенство, самосожжение вдов на погребальном костре мужа [сати], -полигамия и т. д.). Хотя эта критика феодальных обычаев и установлений все еще носила форму призыва к очищению индуизма от «позднейших наслоений», по существу Рам Мохан Рай выступал уже с позиций буржуазного рационализма и гуманизма.
Выступая вразрез с официальной политикой английских властей, Рам Мохан Рай при поддержке участников «Арья сабха» и содействии друга-англичанина Д. Хейра, часовых дел мастера в Калькутте добился открытия в 1817 г. первой школы современного типа для индийцев, получившей название «Хинду колледж». Средства на это были собраны среди индийских купцов Калькутты. Рам Мохан Рай открыл также две собственные небольшие школы.
Около 1821 г. Рам Мохан Рай стал издавать первую индийскую еженедельную газету «Шомбад Коумуди» на бенгальском языке, а в 1822 г. — газету «Мират ул-ахбар» на персидском языке, целью которой, как говорилось в первом ее номере, было «общественное благо». В этих газетах обсуждались вопросы общественной жизни Бенгалии и политического положения Индии, а также международные события.
Постепенно влияние и число сторонников Рам Мохан Рая среди населения Калькутты стало расти. Петицию в поддержку запрещения сати в 1829 г. подписали 300 человек, исповедовавших индуизм, благодаря чему колонизаторы издали постановление, запрещавшее самосожжение вдов. В 1828 г. Рам Мохан Рай и его сторонники учредили общество «Брах-мо самадж». Наряду с религиозной проповедью поклонения единому богу — Брахме — общество, как говорилось в его уставе, ставило себе также целью проведение «собраний всякого рода людей без каких бы то ни было различий» для обсуждения общественных вопросов. Это была первая в Индии общественная организация современного типа, хотя и носившая еще характер религиозного сообщества.
В 1830 г. Рам Мохан Рай отправился в Англию, где и умер в 1833 г. В последние годы он заинтересовался социальными вопросами, предлагая, например, запретить дальнейшее увеличение ренты помещиками и снизить ее там, где она особенно высока, уменьшив при этом и налог с заминдара.
Деятельность Рам Мохан Рая встретила сопротивление многих бенгальских купцов и помещиков, которые создали в 1830 г., в противовес «Брахмо самаджу», общество «Дхарма 208
сабха», и даже послали в Англию две петиции против запрещения сати, содержавшие более тысячи подписей.
Около 1830 г. некоторые студенты Хинду колледжа под руководством Г. В. Дерозио (сына португальца и индуски) организовали кружок, называвшийся «Академической ассоциацией». Участники Ассоциации проводили регулярные дискуссии по различным философским, культурным и общественным темам, обсуждавшимся в духе свободомыслия. Они еще более решительно, чем Рам Мохан Рай, выступали против ортодоксальной религии как индийцев, так и христианских миссионеров. Более широко деятельность последователей Дерозио, кружок которых стал называться «Молодой Бенгалией», развернулась уже в последующий период.
В Бомбее в 1828 г. открылось первое в западной Индии учебное заведение современного типа для индийцев — «Эл-финстон колледж». Как и Хинду колледж в Бенгалии, эта школа была создана на средства индийских купцов, которые поставили условием, чтобы в новом учебном заведении преподавались современные знания и английский язык.
Еще в 1822 г. в Гуджрате стала выходить газета на персидском языке, а к началу 30-х годов вышли первые газеты на языках хинди, урду, маратхском и тамильском. В 1833 г. в Индии уже было около 20 газет и журналов на индийских языках.
Слабость и малочисленность еще только нарождавшихся буржуазных элементов, их связь (особенно в Бенгалии) с феодально-помещичьим землевладением, а также прямая экономическая и политическая зависимость от колониального режима обусловили то обстоятельство, что даже многие передовые люди среди них выступали за сохранение английской власти в Индии на более или менее длительный период.
Однако пропаганда буржуазных воззрений и критика, хотя и отдельных еще, сторон английского режима, которую проводили Рам Мохан Рай и его сторонники, при всей своей ограниченности объективно подготавливали почву для развития борьбы индийского народа против колониально-феодального гнета и играли тем самым исторически прогрессивную роль.
]4 Н^вая история Индии
В 1833-1859 гг.
УСИЛЕНИЕ КОЛОНИАЛЬНОГО ГНЕТА И ВЕЛИКОЕ НАРОДНОЕ ВОССТАНИЕ
ГЛАВА VII
ЗАВЕРШЕНИЕ ЗАВОЕВАНИЯ ИНДИИ АНГЛИЕЙ
В 30—40-х годах XIX в. в связи с завершением промышленного переворота в Англии происходит дальнейшая активизация ее колониальной политики. Английская буржуазия в погоне за новыми рынками сбыта для своей быстро развивавшейся промышленности усилила свое экономическое и политическое проникновение в Турцию, Египет, Иран, уже давно ставшие объектами колониальной экспансии европейских держав, и начала войну за «открытие» Китая. Наряду с этим Англия продолжала расширять свои владения в Индии и сделала попытку подчинить своему влиянию Афганистан и утвердиться на рынках Средней Азии.
Подавляющая часть товаров английского экспорта во внутреннюю Азию вывозилась морским путем через Трапе-зунд, Эрзрум и Тебриз, но уже в начале 30-х годов в англо-индийских колониальных кругах широко обсуждался вопрос об использовании р. Инд для переброски английских товаров из Индии на рынки Средней Азии, где соперницей Англии выступала Россия.
Колониальные власти на протяжении 30-х годов занимались тщательным изучением Синда и Пенджаба — индийских государств, еще сохранявших свою независимость. В 1831 г. видный чиновник Ост-Индской компании А. Бёрнс (бывший резидент в Каче) поднялся вверх по Инду от Карачи до Лахора. Затем под видом купца-армянина он посетил Афганистан и Среднюю Азию. В своих отчетах Бёрнс дал оценку состояния рынков и торговых связей обследованных им областей. Он был убежден в больших перспективах английской торговли в Средней Азии и настаивал на открытии торгового судоходства по Инду для расширения английского экспорта в Среднюю Азию и вытеснения с ее рынков русских товаров. Точка зрения Бёрнса получила в целом одобрение колонизаторов.
В начале 30-х годов колониальные власти добились заключения соглашений с правителями княжеств Синда, с ма
2ia
хараджей Пенджаба и с навабом Бахавалпура об открытии торгового судоходства по Инду. Эти соглашения имели своей целью облегчение продвижения английских товаров не только в северо-западную Индию, но и в Афганистан и Среднюю Азию.) В 1836 г. генерал-губернатор Индии лорд Дж. Окленд (1836—1842) принял решение направить в Кабул торговую миссию во главе с Бёрнсом для заключения торгового соглашения с эмиром Дост Мухаммад-ханом.
Внутреннее положение в Афганистане складывалось в пользу англичан. В 1818 г. длительный и глубокий кризис дурранийской державы завершился распадом этого государства на несколько мелких феодальных княжеств (Герат, Кандагар, Кабул, Пешавар), которыми управляли (исключая Герат) афганские сардары, принадлежавшие к влиятельному роду Баракзаев. Распадением единого афганского государства воспользовался сикхский правитель Пенджаба махараджа Ранджит Сингх. При молчаливом содействии Ост-Индской компании сикхи захватили Мультан (1818 г.) и Кашмир (1819 г.), ранее принадлежавшие дурранийской державе, а также правобережье Инда, включая Пешаварскую долину (1834 г.). В 30-х годах наибольшим влиянием среди афганских княжеств пользовался Кабульский эмират. Его правитель Дост Мухаммад-хан, будущий эмир Афганистана (1826—1840, 1842—1863), обладал значительной территорией в центре страны, включавшей Кабул, Газни, Джелалабад и Кухистан. С 1835 г. он начал упорную, но безуспешную войну с Ранджит Сингхом за возвращение Пешавара. Извещенный Оклендом о намерении направить в Кабул английскую торговую миссию, Дост Мухаммад ответил согласием, надеясь на его помощь в споре с Ранджит Сингхом за Пешаварскую долину.
Однако колониальная экспансия Англии на Ближнем и Среднем Востоке встречала сильное противодействие со стороны России, также заинтересованной в азиатских рынках. Еще в конце 20-х годов XIX в. Россия в результате ряда договоров, заключенных с Турцией и Ираном, значительно усилила свое влияние в этих странах. В 30-х годах русская торговля с ханствами Средней Азии увеличилась. За период с 1828 по 1840 г. стоимость русского экспорта в Среднюю Азию возросла с 1,2 млн. до 3,3 млн. рублей1. Русские товары — ситец, сукна, сахар, бумага и металлические изделия — вывозились через Бухару в Афганистан и достигали Пенджаба и Синда.
1 Г. М. Гуревич, Внешняя торговля Афганистана до второй мировой войны, М„ 1959, стр. 7.
214
Афганистан приобретал все большее значение в англорусском соперничестве, будучи расположен на скрещении важнейших торговых и стратегических дорог между Ираном, Средней Азией и Индией.
В 1836 г. персидский шах, не без влияния русской дипломатии, стал готовиться к походу на Герат. Царское правительство предпочитало видеть этот «ключ Индии» в руках Каджаров, надеясь закрыть англичанам доступ в Среднюю Азию. Военные приготовления шаха и последовавший поход персидских войск на Герат (с осени 1837 г.) вызвали беспокойство в английских колониальных кругах, стремившихся сохранить в этом важном стратегическом и торговом пункте власть слабых садозайских правителей. В английской официальной прессе началась яростная кампания против России, которую обвиняли в том, что она посягает на Индию и с этой целью прокладывает себе дорогу в Афганистан, действуя через Каджаров. На самом же деле Англия серьезно опасалась, что утверждение в Герате Персии, которая в то время шла в фарватере русской политики, окажется большим препятствием для английской экспансии в Среднюю Азию. В связи с этим Бёрнс, уже будучи на пути в Кабул, получил инструкции Окленда заключить политический союз с Дост Мухаммад-ханом, направленный против Персии и России,
Английская миссия прибыла в Кабул 20 сентября 1837 г. При переговорах с Бёрнсом кабульский эмир выразил согласие заключить союз с Ост-Индской компанией и способствовать расширению английской торговли в его стране. Он просил взамен оказать ему помощь деньгами и оружием, а главное заставить Ранджит Сингха вернуть захваченный Пешавар. Однако эти условия эмира не были приняты компанией. Английские колонизаторы были заинтересованы в сохранении слабого, феодально раздробленного Афганистана, который не смог бы оказать серьезного сопротивления их экспансионистским планам. Поэтому англо-индийские власти не приняли ни одного из требований Дост Мухаммада. Тогда хан прервал переговоры с Бёрнсом и решил опереться на помощь России, о которой он просил Николая I еще в 1836 г. В это время в Кабуле находился русский агент поручик И. В. Виткевич, присланный туда для переговоров в связи с письмом Дост Мухаммада.
При посредстве Виткевича Дост Мухаммад-хан и его брат Кохендиль-хан, правитель Кандагара, заключили союзный договор с Персией, гарантированный Россией и направленный против Ост-Индской компании и ее союзника — гератского княжества. Однако этот договор не был претворен в
215
жизнь. Россия в конце 30-х годов оказалась в невыгодном положении в Европе и нуждалась в сотрудничестве с Англией. Под сильным давлением английской дипломатии царское правительство было вынуждено отказаться от всякого вмешательства в афганские дела. Тем не менее англо-индийские власти использовали приезд Виткевича в Кабул и осаду Герата персами (хотя она была снята в августе 1838 г.) как предлог для развязывания войны против Афганистана. Ост-Индская компания решила заменить слишком самостоятельного Дост Мухаммад-хана своим ставленником. В качестве последнего она избрала Шах Шуджу, бывшего садозайского правителя Афганистана, изгнанного оттуда в 1809 г. и проживавшего в Индии на положении пенсионера Ост-Индской компании.
В 1838 г., решив начать войну с Афганистаном, Ост-Индская компания стремилась использовать в этой авантюре военные и материальные силы Пенджаба. Под сильным давлением англичан Ранджит Сингх заключил союзный договор с Шуджой и Ост-Индской компанией, направленный протип Дост Мухаммад-хана. Согласно условиям этого договора сикхи соглашались предоставить Шудже отряд численностью не менее 5 тыс. человек, который должен был выступить из Пешавара через Хайберский проход в Афганистан2. Однако Ранджит Сингх отказался пропустить войска Ост-Индской компании через Пенджаб. Тогда колонизаторы решили использовать Синд как главную базу для наступления на Афганистан.
В конце 1838 г. экспедиционные войска из Фирозпура начали свое наступление через Синд и Белуджистан к Кандагару. Спустя некоторое время из Пешавара выступил вспомогательный сикхский отряд. Общая численность войск, брошенных против Афганистана, достигала 20 тыс. бойцов.
В первый период войны англичане добились значительных успехов. Феодальная раздробленность Афганистана, враждебное отношение многих афганских вождей к централиза-торской политике кабульского эмира помешали Дост Мухам-мад-хану дать достаточный отпор завоевателям. Щедрыми подачками, обещаниями субсидий колонизаторы сумели подкупить многих афганских вождей даже из ближайшего окружения эмира и тем самым облегчили себе победу. Почти не встречая сопротивления, англо-индийские войска в течение 1839 г. заняли главные города Афганистана: Кандагар, Джелалабад, Газни, Кабул и другие важные укрепленные пунк
2 С. U. Aitchison, A collection of treaties, engagements and sanads relating to India and neighbouring countries, vol. I, Calcutta, 1909, pp. 41— 43.
16
ты. Дост Мухаммад-хан после нескольких неудачных попыток поднять на борьбу население левобережных ханств Аму-Дарьи сдался в плен и был отправлен в Индию. Шах Шуд-жа, торжественно «возведенный» на престол еще в Кандагаре, был всего лишь жалкой марионеткой в руках оккупационных властей.
Утвердившись в Кабуле, англичане попытались распространить свое влияние на Герат и среднеазиатские ханства, в частности на Бухару. Но эти планы были сорваны антиан-глийским народным восстанием, которое вспыхнуло в Кабуле в ответ на самоуправство оккупационных властей. Восстание началось 2 ноября 1841 г. и быстро охватило почти всю страну. Английская миссия и гарнизон в Кабуле были уничтожены повстанцами, а оккупационная армия погибла при нападении на нее афганских племен во время отступления по дороге на Пешавар в узких горных проходах. Ост-Индская компания бросила новую армию против Афганистана. Англо-индийские войска в сентябре 1842 г. вновь овладели Кабулом; карательные отряды свирепствовали в городе и его окрестностях, но афганцы упорно вели борьбу с чужеземными захватчиками. В конце концов англо-индийские власти сочли за лучшее вывести свои войска из Афганистана. Англичане отпустили из плена Дост Мухаммад-хана, который в конце 1842 г. вернулся в Кабул и снова занял престол.
Позорное поражение Ост-Индской компании в афганской войне усилило агрессию англичан в Индии. Английское правительство стремилось восстановить в Индии свой престиж и обеспечить себе плацдарм в будущей войне с Афганистаном. Поэтому сменивший Окленда на посту генерал-губернатора Индии Э. Л. Элленборо стал готовиться к завоеванию Синда, который к 1842 г. попал уже в зависимость от англичан.
На его территории (в нижнем течении Инда) в первой половине XIX в. существовало три княжества: Хайдарабад (центральная часть Синда), Хайрпур (верхний Синд) и Мир-пур (небольшое феодальное владение к востоку от Хайдарабада), которыми управляли эмиры, принадлежавшие к местной династии Тальпуридов. Во второй половине XVIII в. Синд находился в вассальной зависимости от дурранийских шахов Афганистана, но уже в начале XIX столетия, пользуясь ослаблением, а затем и распадом дурранийской державы, эмиры Синда перестали высылать дань в Кабул и правили самостоятельно.
Хотя в политическом отношении Синд в первой половине XIX в. не был единым, тем не менее во внутренней органи
217
зации княжеств было много общего. Для этой области было характерно отсутствие общинного землевладения и развитое частное феодальное землевладение. В синдской деревне накануне английского завоевания сохранились лишь пережитки общинной организации (существовали кое-где общинные слуги и ремесленники, оставался в силе обычай совместно поддерживать систему орошения). Исчезновение общины было тесно связано с тем, что Синд находился на старых путях транзитной торговли между Индостаном и странами Среднего и Ближнего Востока, которая вызвала еще в XVI—XVIII вв. появление таких многолюдных городов, как Шикарпур, Хайдарабад, Мультан, являвшихся крупными перевалочными пунктами и обслуживавших эту торговлю. Развитие товарно-денежных отношений проникало в синдскую деревню и подрывало ее общинную организацию, которая к началу английского завоевания была почти полностью разрушена 3.
В синдской деревне лишь сравнительно небольшая часть крестьян владела своими наделами на правах собственности. Как правило, земля принадлежала феодалам, а земледельцы пользовались ею на правах аренды, имевшей иногда наследственный характер.
Правитель каждого княжества считался собственником всей земли в своих владениях, однако в действительности государственная собственность на землю в Синде была почти фикцией. Большая часть земель этой области находилась в наследственном владении у мелких и крупных феодалов-за-миндаров4. Они собирали ренту с земледельцев и были обязаны вносить определенную сумму в виде земельного налога в казну эмира. В распоряжении правителей княжеств оставался сравнительно небольшой фонд земель, да и тот постепенно сокращался за счет пожалования джагиров.
Феодальная раздробленность Синда и военная слабость Тальпуридов облегчили англичанам покорение этой области.
Еще в 1832 г. Ост-Индская компания 'заставила эмиров подписать договор, разрешавший английское судоходство по Инду и торговлю английскими товарами в Синде.
Во время подготовки к войне с Афганистаном Ост-Индская компания сумела навязать эмирам Синда новые неравноправные договоры, которые не только предоставляли территорию Синда для переброски англо-индийских войск, но и превращали его в вассальное владение колонизаторов. Эмиры согласились подчинить внешние отношения княжеств
8 С. А. Кузьмин, Аграрные отношения в Синде, М., 1959, стр. 114.
4 Там же, стр. 10—15.
218
безоговорочному контролю английских властей, которые к тому же получили право быть посредниками при разборе внутренних конфликтов. Особые дополнительные соглашения предусматривали передачу Ост-Индской компании на время войны с Афганистаном ряда важных крепостей и стратегических пунктов. Так, английские гарнизоны, содержание которых было возложено на правителей Синда, были размещены в Карачи, Джерруке, Таппе, Суккуре и Шикарпуре. Английская торговля освобождалась от пошлин на всем протяжении Инда, от устья этой реки до Фирозпура s.
К концу афганской войны Синд только формально сохранил свою независимость. Английский резидент под предлогом урегулирования внутренних конфликтов стравливал эмиров между собой, усугубляя их раздоры. В сентябре 1842 г. на должность резидента был назначен генерал Ч. Непир, сторонник активной экспансионистской политики.
В 1842 г. Непир, обвинив эмиров в интригах против англичан, предложил им передать в вечную собственность компании Карачи, Таппу, Суккур, Буккур и Рохри вместе с прибрежной полосой земли по обоим берегам Инда. Часть территории верхнего Синда англичане решили отдать своему союзнику навабу Бахавалпура.
Требование территориальных уступок вызвало глубокое возмущение в Синде. Эмиры под угрозами Непира вынуждены были принять ультиматум англичан, но в то же время начали собирать свои войска и готовиться к войне. Они сосредоточили 20 тыс. бойцов неподалеку от Хайдарабада. Утром 15 февраля 1843 г. белуджи совершили нападение на ставку английского резидента. Колониальные власти немедленно воспользовались этим инцидентом. Против Синда была начата война.
Англо-индийский отряд численностью в 2800 хорошо вооруженных солдат, при 12 орудиях, под командой резидента Непира двинулся к Хайдарабаду.. 17 апреля у местечка Ми-ани произошло решающее сражение. Отряды эмиров Синда оказали героическое сопротивление. «Битва была упорной и кровавой, — пишет очевидец событий, — временами исход событий казался сомнительным» 6. Однако на стороне англичан было военное превосходство. Их артиллерия, в частности, намного превосходила устаревшие орудия синдцев. В битве при Миани отряды эмиров были разбиты. Это сражение решило судьбу Синда. Он был аннексирован.
5 Mohan Lal, Life of the Amir Dost Mohammed Khan, of Kabul, vol. II, London, 1846, pp. 84—86, 101—403.
6 Ibid., p. 143.
219
После аннексии Синда колониальные власти приступили к организации земельно-налогового устройства этой области. Поскольку Синд был только что завоеван и имел большое стратегическое значение для Ост-Индской компании, то англичане действовали там с известной осторожностью, избегая коренной ломки сложившихся отношений из боязни восстановить против себя местное население. Так, в тех районах (верхний Синд), где сохранилось еще крестьянское землевладение, представленное мелкими собственниками или наследственными арендаторами, была введена система райятвари, В остальной части Синда собственниками земли были объявлены заминдари, которые должны были выплачивать земельный налог колониальным властям в том же размере, что и до завоевания.
После покорения Синда английские колонизаторы стали готовиться к наступлению на последнее независимое индийское государство — державу сикхов, достигшую значительного могущества при ее основателе махарадже Ранджит Сингхе (1799—1839).
Антифеодальное движение сикхов, происходившее в Пенджабе в XVIII в., оказало значительное влияние на последующее развитие этой области. Оно привело к значительному ослаблению частного феодального землевладения, сложившеюся там в могольский период. Именно поэтому Ранджит Сингх сравнительно быстро смог ликвидировать «старую» сикхскую знать (правителей мисалов) и местные индусские и мусульманские династии, уцелевшие в период сикхскога движения. Все земли, отнятые у этих феодалов, а затем земли, завоеванные Ранджитом, стали собственностью государства. Доходы с государственных земель, а главное с домена Ранджит Сингха, расположенного в центре Пенджаба, служили материальной основой власти махараджи. Сосредоточив в своих руках значительные средства, Ранджит Сингх смог упорядочить внутреннее управление государства и провести реорганизацию армии. Он создал армию регулярного типа, ударную силу которой составляли пехотные части, обученные европейскими инструкторами. На вооружении пенджабских войск имелись осадные и полевые орудия, изготовлявшиеся в особых мастерских Лахора, созданных на средства казны. Перестройка армии совершалась под руководством опытных офицеров, большей частью командиров бывшей наполеоновской армии, — Вентуры, Корта, Авитаби-ле, Аллара и др. Воины Ранджит Сингха были пенджабцами, свободными крестьянами-общинниками, обладавшими большими боевыми традициями. Бойцы легко усваивали основы европейской военной науки и стяжали себе славу
220
Мавзолей Ранджит Сингха
храбрых и выносливых воинов. Военные реформы Ранджит Сингха способствовали усилению военной мощи его государства и подготовили сикхов к войне с Ост-Индской компанией.
Внутренние процессы, которые шли в недрах пенджабского общества, были противоречивы.
221
В Пенджабе сохранилась относительно крепкая сельская община с традиционным внутриобщинным разделением труда и натуральным хозяйством. Возраставшая потребность в денежных средствах на содержание армии вынуждала лахорское правительство все чаще прибегать к сдаче на откуп налогов, а откупная система вела к увеличению налогового1 гнета. Однако норма земельного налога при Ранджит Сингхе все же была ниже, чем при Моголах.
Ослабление налогового гнета создавало условия для укрепления частного крестьянского землевладения, что вело в конечном счете к подрыву общинных связей. Для Пенджаба первой половины XIX в. была характерна община, где все пахотные земли уже находились в наследственном владении семей, обладавших довольно широким правом отчуждения, своих наделов. Права крестьянина -в общине все больше и больше определялись не кровной принадлежностью к коренному земледельческому населению деревни, потомкам ее основателей, а лишь длительным владением определенным земельным участком.
Объединение Пенджаба создало благоприятные условия для развития торговли и ремесленного производства в городах сикхского государства.
По сравнению с XVIII в. значительного подъема в городах Пенджаба достигло ткачество и производство оружия. Ткани — хлопчатобумажные, шелковые, шерстяные (шали) — шли главным образом на внешний рынок. Большой спрос на шали за пределами Индии, в частности в Европе, привел в Кашмире к возникновению новых шалеткацких предприятий мануфактурного типа, которые работали на экспорт. Государство поощряло развитие этих мастерских* поскольку пошлины с торговли шалями приносили большой доход казне. Часть продукции была рассчитана на удовлетворение внутреннего спроса. Но все же ремесло и торговля были развиты лишь в тех районах сикхского государства* через которые проходили транзитные пути, связывавшие их с внешним рынком. Сохранение относительно крепкой общины, довольно тяжелые поборы с городского населения препятствовали вовлечению в торговлю пенджабской деревни внутренних районов, где по-прежнему господствовало натуральное хозяйство.
Уничтожение могольских феодалов, которые были большей частью пришлым, инородным элементом в этой области, ускорило формирование класса пенджабских феодалов. Часть своих земель махараджа раздавал в джагиры своим военачальникам на условиях военной службы. Значительная часть земель находилась в руках откупщиков. Эти новые 222
феодалы были, как правило, пенджабцами и выходцами из низших слоев общества, часто из крестьянства.
Крупные джагирдары и откупщики стремились превратить свои владения из временных и условных в наследственные, но рост могущества пенджабских феодалов происходил в значительной степени за счет завоеванных сикхами земель. Этс позволило Ранджит Сингху сохранить контроль над центральными областями своего государства, доходы с которых шли на содержание армии. Располагая сильной регулярной армией, махараджа мог контролировать своих вассалов и тем самым сохранять политическое единство сикхского государства.
Лахорское правительство проводило активную внешнюю политику, но в Северной Индии (в Синде и в междуречье Джамна — Сатледж) интересы сикхов и англичан сталкивались. Поскольку военное превосходство все же было на стороне колонизаторов, то Ранджит Сингху приходилось идти на уступки Ост-Индской компании. Так, под давлением англо-индийских властей махараджа в 1809 г. вынужден был признать восточной границей своего государства р. Сатледж и отказаться от распространения своей власти на сикхские княжества, находившиеся между этой рекой и Джамной. На левом берегу Сатледжа за сикхами оставалась лишь узкая прибрежная полюса. Засатледжские княжества стали британским протекторатом. Равным образом англичане заставили Ранджит Сингха отказаться от попыток завоевания части территории Синда, в частности Шикарпура, важное стратегическое и торговое значение которого давно привлекало колонизаторов.
Ограниченный с юга и востока владениями англичан, Ранджит Сингх обратил свое внимание на северные и северо-западные рубежи Пенджаба. Покоренные земли отдавались, как правило, на откуп и в джагиры пенджабским феодалам, большей частью из сикхов, которые жестоко эксплуатировали подвластное мусульманское население. Завоевательные войны, дававшие знати добычу и землю, были важным средством привлечения феодалов и армии на сторону центральной власти. Однако в конце 30-х годов захваты сикхов на северо-западной границе Пенджаба прекратились.
Кабульский эмир Дост Мухаммад-хан начал войну с Ранджит Сингхом за возвращение Пешавара. Хотя юн не добился своей цели, тем не менее его армия нанесла серьезные поражения сикхам, которые были вынуждены отказаться от дальнейшего расширения своих владений на северо-западной границе.
223
С прекращением завоевательных войн феодальная верхушка потеряла возможность обогащаться за счет добычи, контрибуций и новых джагиров. Преемники махараджи Ранджит Сингха были уже вынуждены раздавать земельные пожалования в центральных областях своего государства, т. е. из своего домена. А это привело к быстрому ослаблению их власти и усилению крупных пенджабских феодалов. Лахорские правители теперь не имели достаточных доходов для содержания сильной армии и, следовательно, не могли держать в повиновении своих вассалов.
Начался распад сикхского государства, выделились отдельные владения, принадлежавшие крупнейшим джагирда-рам и наместникам провинций, бывшие как бы «государствами в государстве».
Наместник Мультана Саван Мал (1823—1844) после смерти Ранджит Сингха перестал высылать подати в Лахор. Фактически отделилась и горная область Джамму, бывшая раньше джагиром раджи Гуляб Сингха, догра-раджпута по происхождению, служившего в армии Ранджит Сингха. Пешавар еще оставался под властью Лахора, но Кашмиром с апреля 1841 г. уже управлял ставленник Гуляб Сингха. Раджа Джамму явно. стремился создать из Джамму, Кашмира и завоеванных им Искадро и Ладака единое владение на северных границах Пенджаба. В центральном Пенджабе наибольшим влиянием пользовалась феодальная семья Синд-ханвала, а также ее главные соперники — братья Гуляб Сингха — Дхиан Сингх и Сашет Сингх, занимавшие видное положение в лахорском дарбаре (совете при махарадже).
После смерти Ранджит Сингха в Пенджабе началась жестокая борьба за власть между различными феодальными кликами. За короткий период (1839—1845) там сменилось четыре махараджи, несколько главнокомандующих и вази-ров. В 1844 г. на престол был возведен восьмилетний Далип Сингх, один из сыновей Ранджита.
В борьбе за власть крупнейшие феодалы Пенджаба ослабили друг друга. Так погибли почти вся семья Синдханвала, Дхиан Сингх и Сашет Сингх, раньше пользовавшиеся огромным влиянием при дворе и в армии. Их место заняли слабые и бездарные люди: Джавахир Сингх, брат рани Джиндан, матери Далип Сингха, и Лал Сингх — ее фаворит. Пользуясь ослаблением крупных феодалов, на политическую арену выступила армия сикхского государства и через полковые комитеты (панчаяты) стала оказывать решающее влияние на управление страной.
Над Пенджабом нависла угроза вторжения английских войск, после захвата Синда сконцентрированных на сикх-224
ских границах. Разложившаяся правящая верхушка была неспособна отстаивать независимость страны. Тогда армия через свои панчаяты и особенно через центральный панчаят в Лахоре, состоявший из делегатов, присланных по два от каждого батальона, взяла на себя функцию контроля над правительством и феодальной знатью. В 1844 г. бразды правления в государстве фактически оказались в руках лахорского панчаята. Он ведал размещением войск в стране, смещал и назначал офицеров армии. Он боролся за сохранение целостности государства и заставил наместников провинций считаться с центральным правительством. Панчаяты судили за государственную измену и предали казни нескольких видных сардаров. Джавахир Сингх, брат рани, занимавший должность вазира при лахорском дворе, был осужден и расстрелян за связь с англичанами. «Поистине, — отмечал один из очевидцев, — рани номинально стала опекуншей своего сына и вершителем всех дел. Но она не могла предпринять ни одного шага против воли панчаятов армии, которые стали настоящими правителями страны, и все дела решались ими» 7.
В движении, охватившем армию, была и антифеодальная струя, скрытая под флагом религиозного реформаторства. Именно в эти годы произошли первые выступления намдхари («принявших имя божества» или «куков-крикунов»). Так называлась одна из сект, возникших в сикхской религиозной общине еще в начале XIX в. Намдхари, подобно другой сикхской секте — ниранкари, проповедовала возвращение к первоначальному сикхизму с его пуританскими обычаями и демократизмом. Учение намдхари отражало протест крестьянских масс и городского населения против гнета сикхских сардаров.
Однако в начале 40-х годов намдхари были не просто сектой, призывавшей к религиозному возрождению сикхизма: они стали играть большую роль в политической жизни страны. Рам Сингх, впоследствии возглавивший секту, служил в армии хальсы до первой англо-сикхской войны. Он и его последователи проповедовали среди солдат не только необходимость возродить сикхизм в его первоначальном виде, но и резко осуждали сикхскую знать, окружившую себя роскошью. Сектанты требовали от сикхских сардаров отказа от богатства и возвращения к простому и честному образу жизни. Поскольку намдхари находились в армии, их проповедь не могла не оказать революционизирующего влияния
7 W. L. Mc’Gregor, The history of the Sikhs, vol. II, London, 1846, p. 39.
15 Новая история Индии
225
на политику панчаятов (в том числе и лахорского), подвергавших суровому контролю и ограничениям феодальную знать.
Но армия допустила непоправимую ошибку: она не уничтожила феодальную верхушку. Члены лахорского дарбара и крупнейшие сардары, несмотря на их предательские действия, были в глазах многих воинов хальсы соратниками Ранджит Сингха, носителями традиций государства сикхов. Именно поэтому армия, не доверяя сардарам, в то же время сохранила лахорский дарбар и в основном весь старый аппарат управления.
Но контроль со стороны армии все же таил в себе грозную опасность для знати. Крупные пенджабские феодалы, напуганные расправой с Джавахир Сингхом и рядом офицеров, вошли в тайное соглашение с англичанами, надеясь с помощью войск Ост-Индской компании укрепить свое положение и избавиться от армии хальсы. Зная о ненависти солдат к английским захватчикам, сардары старались спровоцировать армию на войну с Ост-Индской компанией.
Англо-индийские власти со своей стороны завершали приготовления к войне с Пенджабом, используя в качестве военной базы территорию засатледжских княжеств. Войска компании, размещенные между Сатледжем и Джамной, уже в 1844 г. насчитывали свыше 40 тыс. солдат и офицеров при 94 орудиях8. К Сатледжу были доставлены понтонные мосты. В Синде генерал Непир формировал из белуджей отряды для похода на Мультан.
Лахорский панчаят был против войны с Ост-Индской компанией. Он понимал, что столкновение с англичанами может быть гибельным для государства сикхов. Однако колонизаторы спровоцировали пограничный конфликт. Отряд майора Бродфута, английского резидента в Лудиане, напал на сикхский отряд, прибывший в левобережные владения Лахора на р. Сатледж для сбора налогов 9. Тогда лахорский панчаят под влиянием сардарства 11 декабря 1845 г. направил в целях обороны сикхские войска в левобережные владения Лахора. Для англо-индийских властей это было достаточным поводом для объявления войны Пенджабу. Англичане обвинили сикхов в агрессии, сославшись на нарушение ими договора 1809 г., запрещавшего присутствие лахорских войск на левом берегу Сатледжа. Против Пенджаба была начата война.
8 Ganda Sinprh, The British occupation of the Panjab, Amritsar—Patiala, 1955, pp. 31—32.
9 Ibid., p. 62.
226
Благодаря реформам Ранджит Сингха армия хальсы была хорошо подготовлена к войне с Ост-Индской компанией. Однако главнокомандующий, сардар Теджа Сингх, и вазир Лал Сингх, как и многие другие сардары, находились в сговоре с англичанами и своим предательством свели на нет отдельные успехи сикхов.
18 декабря англо-индийские части, выступившие из Амбалы и Лудианы, были встречены сикхским отрядом около местечка Мудки (20 миль от Фирозпура). В начавшемся сражении не только сипаи, но и европейские полки дрогнули под натиском батальонов хальсы. Однако в самый решающий момент сражения предатель Лал Сингх покинул поле боя, что внесло замешательство в ряды сикхских солдат, которым немедленно воспользовался противник. В результате к концу сражения сикхи были разбиты и отброшены с довольно большими потерями.
Так же неудачно для пенджабцев окончилась битва при Фирозшахре 21 декабря 1845 г. Это сражение известно в английской историографии под названием «ночи ужаса и кошмаров». Всю ночь сикхская артиллерия вела губительный огонь по английским позициям, нанося большой урон противнику. Однако колонизаторов опять выручило сикхское руководство. Под утро Теджа Сингх отдал приказ оставить Фирозшахр, который был немедленно занят англичанами.
Убедившись в бездарности Теджа Сингха и подозревая его в предательстве, лахорский панчаят приказал радже Джамму Гуляб Сингху возглавить армию. Однако последний под разными предлогами затягивал свой выезд из Лахора.
Сикхи тем временем заняли укрепленные позиции у местечка Собраон на левом берегу Сатледжа и готовились к решающему сражению с противником. Англичане через своих агентов получили подробные сведения о численности войск и их расположении в собраонском лагере. Усилив свои войска за счет новых пехотных, конных частей и артиллерии, английское командование решило атаковать собраонский лагерь 10 февраля 1846 г.
В назначенный день, до наступления рассвета, под прикрытием густого тумана англо-индийские отряды неслышно приблизились к передовым постам собраонских укреплений. На рассвете английская артиллерия начала обстрел сикхских позиций, длившийся три часа. Затем англичане предприняли три яростные атаки на сикхские позиции, но были отражены. Некоторого преимущества противник добился на правом фланге, где англичанам после огромных усилий удалось овладеть частью укреплений и орудиями сикхов.
15* 227
В то время как солдаты проявляли замечательное мужество, командование продолжало делать все, чтобы колонизаторы выиграли эту решающую битву. Тедж Сингх и Лал Сингх в самом разгаре боя бежали. Переправившись на другую сторону Сатледжа, Теджа Сингх приказал разрушить понтонный мост и этИхМ отрезал сикхскую армию от Пенджаба 10 11.
Бегство командующего и вазира дезорганизовало сикхов. Англичане оттеснили их к реке. Атакуемые со всех сторон, сикхи продолжали оказывать мужественное сопротивление. «Победители, — пишет Каннинхам, английский офицер, участник Собраонского сражения, — смотрели с тупым удивлением на неукротимую отвагу побежденных и забывали наносить удары, встречая непримиримую ненависть во взглядах беспомощных и умирающих» н. Прижатые к реке, сикхи не могли более сопротивляться.
Англичане выиграли сражение. Сикхи потерпели поражение при Собраоне главным образом из-за предательства своего военного руководства. Сикхское командование намеренно завело армию на неудобные для боя позиции. Гуляб Сингх не прислал подкрепления из Лахора, а Теджа Сингх и Лал Сингх дезорганизовали войска и бросили их на произвол судьбы. 20 февраля англо-индийские войска вступили в столицу сикхского государства.
Английские власти не решались сразу произвести аннексию Пенджаба, ибо в стране находилось еще несколько тысяч войск хальсы, готовых продолжать борьбу. Поэтому колонизаторы предпочли на некоторое время сохранить видимость существования государства сикхов, ослабив его в военном и политическом отношении договорами, заключенными с лахорским двором в 1846 г.
Главой государства продолжал считаться Далии Сингх, за которого должен был управлять Регентский совет, состоявший из 8 членов, однако этот совет был лишен какой-либо самостоятельности и подчинялся контролю английского резидента, находившегося в Лахоре12.
В результате первой войны с англичанами сикхское государство не только потеряло ряд важных областей, но и было расчленено, перестало существовать как единое целое. За-сатледжские владения Лахора и территория между реками Биас и Сатледж (Джалландар Доаб) перешли в собствен
10 «History of the reigning family of Lahore with some account of the Jumoo rajas, the Seik soldiers, and their sirdars», Calcutta, 1847, pip. 183, 184.
11 J. D. Cunningham, History of the Sikhs, Calcutta, 1949, p. 143.
12 C. U. Aitchison, A collection of treaties..., p. 57.
228
ность компании. Кашмир вместе с Джамму и прилегающими горными районами был передан за 75 лакхов рупий Гуляб Сингху «в награду за его нейтралитет». Английским властям в то время, когда они только что приступили к утверждению своей власти в Пенджабе, было очень важно заручиться поддержкой этого влиятельного феодала, войска которого не потерпели никакого урона в первой англо-сикхской войне. Мультанская провинция была оставлена по-прежнему ее наместнику Мулраджу. Таким образом, власть Далип Сингха распространялась лишь на Лахорскую субу и Пешавар, население которого было враждебно сикхам. Самым важным, однако, были предстоящие роспуск и реорганизация сикхской армии.
Под предлогом обеспечения «мира и спокойствия» в стране резидент получил право размещать военные части внутри Пенджаба и заменять сикхские отряды английскими. Колониальные ьласти в соглашениях, заключенных с лахорским дарбаром, оговорили предоставление резиденту больших полномочий в области внутреннего управления (не только распоряжение военными силами государства, но и всеми его финансовыми делами).
Для упрочения своего положения в Пенджабе английские власти на первых порах несколько снизили налоговое обложение и отменили все абвабы, которые раньше взимались в сикхском государстве.
Дальнейшая организация наступления на Пенджаб была ускорена назначением на должность генерал-губернатора лорда Дж. А. Дальхузи (1848—1856) — сторонника активной экспансионистской политики. В 1848 г. в Пенджабе создалась обстановка, немедленно использованная Дальхузи для осуществления захвата этой области.
В то время как пенджабские феодалы молчаливо подчинялись диктату колонизаторов, в армии хальсы, которая, как и прежде, была готова выступить в защиту сикхского госу дарства, назревало восстание. Толчком, вызвавшим его, послужили события в Мультане.
После первой англо-сикхской войны англичане отобрали у Мулраджа, наместника Мультана, часть его провинции и увеличили дань, отсылаемую им в Лахор. Недовольный сокращением доходов и финансовым контролем резидента, Мулрадж попросил отставки. Его просьба была удовлетворена. В апреле 1848 г. в Мультан прибыл новый наместник — сардар Кахан Сингх в сопровождении двух английских чиновников.
Появление англичан в Мультане вызвало огромное возбуждение местного населения, среди которого находилось много
229
бывших солдат. Волнение перекинулось в воинские части, размещенные в окрестностях.
19 апреля в Мультане вспыхнуло восстание. Оба англичанина, сопровождавшие нового наместника, были убиты. Главную роль в этих событиях играли солдаты-сикхи, но они были полностью поддержаны своими собратьями по оружию — индусами и мусульманами, Мулрадж в начале не принимал никакого участия в восстании. Видя его нерешительность, солдаты заявили: «Если хочешь, чтобы тебя повесили,—ступай в Лахор. Если же ты предпочитаешь умереть, как подобает мужчине, то немедленно объяви о своей независимости» 13. После некоторых колебаний Мулрадж, подчиняясь настоянию армии, связал свою судьбу с восстанием. Однако он был лишь номинальным руководителем. Со своими войсками он укрылся в крепости Мультана, но англичане не спешили посылать против него армию. Они ждали, когда движение из Мультана распространится на другие части армии хальсы, размещенные на северо-западной границе, чтобы тогда под видом борьбы с мятежниками разгромить сикхскую армию и покончить навсегда с независимостью сикхов 14.
Начав летом 1848 г. осаду Мультана небольшими силами, англичане в то же время приложили значительные усилия к тому, чтобы спровоцировать восстание в сикхских частях, размещенных на северо-западной границе. Так, в результате прямого подстрекательства капитана Эббота, резидента в Хазаре, там произошло несколько острых конфликтов между местным мусульманским населением и частями сикхского наместника Чэттар Сингха. В Хазаре началось восстание сикхских батальонов, к которому примкнул и Чаттар Сингх, возмущенный интригами англичан. Движение перекинулось на сикхские части в Пешаваре и Банну.
Когда слухи об этих событиях достигли Мультана, то отряд сына сардара Чаттар Сингха Шер Сингха, участвовавшего в осаде крепости, перешел на сторону Мулраджа. Шер Сингх сделал попытку поднять крестьянство центральных областей страны, а также сикхские части, находившиеся в Бари Доабе и Джалландаре. По всему Пенджабу были разосланы обращения, призывавшие население взяться за оружие. «Волей святого гуру, — говорилось в одной из прокламаций, — раджа Шео Сингх и другие вместе со своими отважными войсками присоединились к справедливому и праведному Мулрад-жу от имени махараджи Далип Сингха с намерением изгнать
13 Н. В. Edwardes, A year on the Punjab frontier in 1848—49, vol. II, London, 1851, p. 92.
14 Ganda Singh, The British occupation of the Panjab, p. 112.
.230
Шер Сингх с отрядом в окрестностях Амритсара (Рис. А. Салтыкова, 40-е годы XIX в)
тиранических и хитрых чужеземцев. Хальса должна теперь действовать со всей отвагой и преданностью делу...»15.
Однако восстание на северо-западной границе не нашло отклика в центральных областях. Пенджабские феодалы, в частности члены лахорского дарбара, боялись, что с восстановлением независимости они снова попадут под контроль войск, и поэтому не поддержали ни Мулраджа, ни Чаттар Сингха. Сыграла свою роль и налоговая политика колонизаторов, несколько облегчивших на первое время положение крестьянства и массы городского населения, тяжело страдавшие от произвола властей в период феодальной анархии.
Шер Сингх пробыл недолго в Мультане. В начале октября 1848 г. он поспешил на север страны. Его отряды дошли до берегов Джелама и здесь стали поджидать прихода сикхских войск с правобережья.
Чаттар Сингх стремился привлечь к борьбе с англичанами афганского эмира. С этой целью сардар заключил с Дост Мухаммадом договор. Афганцы получали обратно Пешавар, обязавшись за это выслать сикхам часть своего войска. В конце 1848 г. Пешаварская долина была вновь занята афганцами, а Чаттар Сингх направился в Пенджаб.
В это время, когда силы восставших были рассредоточены в различных районах, Ост-Индская компания сочла удобным начать новое наступление на Пенджаб. В ноябре 1848 г. англо-индийская армия без объявления войны вновь пересекла пенджабскую границу. 29 ноября английские части начали решительную осаду Мультана. Главные же силы англо-индийской армии под командованием Хью Гофа направились к Джеламу.
Желая во что бы то ни стало предупредить соединение повстанческих отрядов, английское командование приняло решение дать генеральное сражение войскам Шер Сингха, стоявшим лагерем около деревни Чилианвала, на берегу Джелама.
13 января 1849 г. после недолгой артиллерийской перестрелки началось кровопролитное сражение. Однако все атаки англичан были отбиты. Сикхам удалось нанести большой урон противнику. Результат этого сражения был для колонизаторов весьма сомнительным. Однако Шер Сингх с присоединившимися к нему отрядами Чаттар Сингха отошел к Гуд-жрату.
Это дало англичанам возможность усилить свою армию за счет артиллерии и пехотных частей, которые освободились после взятия ими Мультана 22 января 1849 г. Обе армии вновь
15 «Papers relating to the Punjab 1847—1849», London, 1849, p. 336.
232
встретились в битве около города Гуджрата 21 февраля 1849 г. Это сражение известно в истории как «битва орудий»16. Три часа длилась артиллерийская канонада. Однако англичане имели гораздо больше орудий, чем сикхи, и это решило исход битвы. При Гуджрате сикхская армия была разгромлена. Чаттар Сингх и его сын не стали продолжать борьбу и сдались на милость победителей, передав оружие, в том числе и всю артиллерию, англичанам. В марте 1849 г. англо-индийские отряды заняли Пешаварскую область, вытеснив оттуда афганцев. 29 марта колониальные власти объявили об аннексии Пенджаба и присоединении этой области к британским владениям в Индии. Махараджа Далип Сингх был отстранен от власти. Для управления Пенджабом был создан административный совет, подчинявшийся непосредственно генерал-губернатору Индии.
После аннексии Пенджаба англичане провели в нем ряд земельно-налоговых преобразований, стремясь приспособить существовавшие земельные отношения к колониальной эксплуатации. Опасаясь выступлений воинственного пенджабского крестьянства, колониальные власти искали себе прочную политическую опору в первую очередь среди крупных феола-лов-джагирдаров и князей. Для этою англичане сохранили на положении своих вассалов в Пенджабе те немногие мелкие феодальные княжества, которые существовали там еще при Ранджит Сингхе, и признали Гуляб Сингха махараджей княжества Джамму-Кашмир.
В отношении джагирдаров англичане проводили осторожную политику, и существенных изменений в их положении не произошло. Лишь служебные пожалования были конфискованы, так как их владельцы лишились права содержать военные отряды. Но джагиры, которые уже не носили служебного характера (так называемые личные джагиры), были, как правило, закреплены за их владельцами.
В северо-западных районах, имевших первостепенное стратегическое значение, англичане, руководствуясь исключительно политическими соображениями, возвратили земли пуштунским ханам, у которых их родовые владения были отобраны сикхами после завоевания Ранджитом Мультана и Пешавара.
За крестьянами-общинниками англичане признали юридические права земельных собственников, связанных круговой порукой при уплате налогов.
В первые годы английского господства в Пенджабе колониальные власти не вмешивались в жизнь сельских общин, не
16 К. S. Narang and Р. С. Saxena, History of the Punjab (1526—1849) [S. 1.], 1953, p. 483.
238
изменяли сложившихся татя традиционных отношений землевладения и землепользования. Пенджабское крестьянство было неоднородно. Среди земледельцев были крестьяне-арендаторы, держатели общинной земли. Особую и довольно многочисленную группу среди них составляли состоятельные арендаторы, которые длительное время вели хозяйство на одних и тех же участках и выплачивали государству налог, часто в денежной форме. Для обеспечения налоговых платежей, а также создания для себя надежной опоры внутри общины английское законодательство наделило таких держателей правами защищенной аренды.
Пенджаб был завоеван в то время, когда в эксплуатации Индии уже преобладали методы, свойственные эпохе промышленного капитализма. Английские власти стремились превратить Пенджаб в поставщика для промышленности метрополии хлопка, льна, а также пшеницы. Однако процесс освоения Пенджаба как рынка сбыта и источника сырья только начинался. В 50-е годы основной формой колониального ограбления этой провинции оставалась налоговая эксплуатация.
Английские власти вместо прежних натуральных податей ввели во всем Пенджабе денежный налог. При этом колониальная администрация, опасаясь волнений среди пенджабского крестьянства, снизила земельный налог в среднем на 25% по сравнению со взимавшимся до завоевания 17. Однако в первой половине 50-х годов пенджабское крестьянство оказалось в очень тяжелом положении. Введение денежного налога заставило крестьян продавать свои продукты на рынке, и это немедленно отразилось на ценах, вызвав их резкое понижение.
«В Пенджабе много чиновников, — писал в своем отчете Темпл, один из видных английских деятелей, занимавшийся землеустройством в провинции, — которые могут вспомнить, как в 1851 —1852 гг., когда цены на сельскохозяйственную продукцию упали на 50%, в некоторых дистриктах огромные толпы земледельцев с шумом окружали налоговых чиновников и возмущенно заявляли, что рынок переполнен зерном и поэтому невозможно получить деньги за продукцию»18. Результатом было повсеместное разорение крестьянских хозяйств, закабаление крестьян ростовщиками, роль которых в пенджабской деревне до английского завоевания была ничтожной.
17 J. Kaye, The administration of the East India Company, London, 1853. p. 445.
18 «General report on the administration of the Punjab territories from 1856—57 to 1857—58, inclusive», London, 1858, p. 20.
234
С аннексией Пенджаба было завершено английское завоевание Индии, длившееся почти столетие. Теперь вся огромная страна силой оружия была превращена в колонию.
Из политических соображений англичане сохранили в Индии некоторые княжества, существовавшие там до завоевания, и создали даже новые. В отличие от той территории Индии, которая управлялась непосредственно английской администрацией и получила название Британской Индии, во главе княжеств стояли местные феодалы. Они находились на положении вассалов и пользовались некоторой самостоятельностью в области внутреннего управления. Однако самостоятельность княжеств имела призрачный характер и они так же, как и Британская Индия, подвергались жестокой колониальной эксплуатации.
ГЛАВА VIII
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ИНДИИ ВО ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX в.
АДМИНИСТРАТИВНЫЕ РЕФОРМЫ НАЧАЛА 30-х ГОДОВ
По мере развития фабрично-заводской промышленности в Англии росло политическое влияние промышленной буржуазии, которая в результате парламентской реформы 1832 г. стала непосредственно участвовать в государственном управлении, разделив политическую власть с землевладельческой аристократией и тогдашней торгово-финансовой олигархией. В первой половине 30-х годов английская промышленная буржуазия, еще только начавшая эксплуатировать Индию в качестве рынка сбыта и источника сырья, добивалась главным образом ликвидации последних ограничений британской частной торговли и предпринимательства в Индии. В остальном деятельность администрации Ост-Индской компании пока мало трогала промышленные круги Англии. К. Маркс указывал, что примерно до конца 40-х годов XIX в. «интересы плутократии, превратившей Индию в свою вотчину, олигархии, завоевавшей Индию своими армиями, и промышленных магнатов, наводнивших Индию своими товарами, совпадали»1.
Как уже говорилось, в 1833 г. английский парламент почти без дискуссии принял новый закон о хартии Ост-Индской компании. Компании запрещалось вести торговлю в Индии, и торговые учреждения ее ликвидировались. Всем английским подданным разрешалось свободно селиться и торговать во внутренних районах Индии. Пайщикам компании был определен твердый дивиденд за счет индийских налогов. Вместе с тем администрация компании, управлявшая Индией «по уполномочию» английского короля, была сохранена на последующие 20 лет.
1 К. Маркс, Ост-Индская компания, ее история и результаты ее деятельности,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 158.
236
По акту о хартии 1833 г. предусматривалось проведение некоторых административных реформ в самой Индии. Их осуществлял генерал-губернатор Уильям Бентинк. В целях дальнейшей централизации государственного управления губернаторы Бомбейского и Мадрасского президентств были лишены права самостоятельно издавать «постановления», имевшие силу закона. Это право теперь получил генерал-губернатор, который одновременно выполнял функции губернатора Бенгальского президентства. В 1834—1836 гг. в составе президентства образовалась новая крупная административная единица — Северо-Западные провинции, занимавшие долину верхнего и среднего течения Ганга.
Была расширена деспотическая власть английского коллектора. В Бомбейском и Мадрасском президентствах, а также в Северо-Западных провинциях он, помимо собственно административных обязанностей, вновь стал осуществлять функции начальника полиции и магистрата, судьи по уголовным делам, а также по делам, связанным со сбором налогов. Были учреждены округа (дивижн), которые включали по нескольку дистриктов. Стоявший во главе их чиновник (ком-мишенер) контролировал деятельность администрации в дистриктах. Он подчинялся губернатору.
Некоторым незначительным изменениям подверглась судебная система: более четко разграничивалась юрисдикция между судами различных инстанций; провинциальные и выездные суды, созданные Корнуоллисом, ликвидировались; дистриктные и городские суды во главе с судьями-англичанами становились преимущественно судами второй инстанции по гражданским делам, но важные уголовные дела, они рассматривали по первой инстанции. Гражданские дела, а также мелкие уголовные разбирались по первой инстанции либо коллекторами, либо местными судьями-индийцами (мун-ши, садр амин, главный с а др амин). С 1832 г. <в дистриктных и городских судах начал вводиться суд присяжных. Вообще же судебная система оставалась прежней, и в местных судах все так же процветала коррупция.
Реорганизация коснулась и полиции, особенно в сельских районах. Специальные меры принимались против разбоя на дорогах. Колониальной полиции постепенно удалось рассеять наиболее крупные объединения разбойников, в которые входило немало разоренных крестьян и ремесленников. В начале 30-х годов была уничтожена древняя организация тхагов (тутов), хотя сама колониальная полиция была по отношению к индийскому крестьянству не чем иным, как бандой еще более опасных разбойников. Взяточничество и вымогательство полицейских вошли в поговорку. Появление их в деревне и про
237
цесс расследования рассматривались как самое большое несчастье.
Административные реформы начала 30-х годов усиливали власть англичан над Индией. Колониальный государственный аппарат становился более централизованным и разветвленным, все тяжелее давил на индийское население.
Одновременно с проведением административных реформ колониальные власти предприняли восстановление старых и строительство новых грунтовых дорог и оросительных сооружений, которыми администрация компании совершенно пренебрегала в предшествующий период. В 30-х годах были отменены внутренние транзитные пошлины и т, п. Целью всех этих мероприятий было превращение Индии в рынок сбыта и источник сырья и продовольствия для метрополии. К старым тяготам колониальной эксплуатации прибавлялись новые.
ПРЕВРАЩЕНИЕ ИНДИИ В ИСТОЧНИК СЫРЬЯ
Ввоз 'английских промышленных товаров, начавшийся после отмены в 1813 г. торговой монополии Ост-Индской компании, продолжал быстро возрастать. Если стоимость импортируемых в Индию товаров в 1834/35—1838/39 гг. достигла в среднем почти 5 млн. ф. ст. в год, то в 1851/52—1855/56 гг. — уже почти 13 млн. ф. ст. в год. Английские товары по стоимости составляли более 60% всего импорта в Индию. Особенно быстрыми темпами увеличивался ввоз продукции английской хлопчатобумажной промышленности: за период с 1832 по 1857 г. стоимость ее возросла в 15 раз. В 50-е годы хлопчатобумажные ткани составили 2/з английского экспорта в Индию2 и свыше !/4 всего экспорта хлопчатобумажных товаров из Англии. В этой связи К. Маркс писал в 1853 г.: «Но в хлопчатобумажном производстве была занята теперь Ч8 часть населения Великобритании, и эта отрасль промышленности доставляла ей V12 всего ее национального дохода... В той же мере, в какой хлопчатобумажная промышленность приобретала жизненное значение для всего социального строя Великобритании, Ост-Индия стала приобретать жизненное значение для британской хлопчатобумажной промышленности»3.
Хотя английские ткани фабричного производства уступали по прочности индийским, они были значительно дешевле даже при учете затрат на перевозку. Это и обеспечивало победу английской фабрики над индийским ручным станком.
2 «The Calcutta review», 1857, N 54, pp. 406, 408.
3 К. Маркс, Ост-Индская компания, ее история и результаты ее деятельности,— К. Маркс п Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 158.
238
Чтобы ускорить захват британским промышленны?л капиталом индийского рынка, колониальные власти разоряли индийских ремесленников всякого рода поборами и создавали более выгодные условия для сбыта английских товаров. Транзитные пошлины на английские ткани составляли 5%, а на индийские — 20%. Уже после отмены транзитных пошлин, вплоть до середины XIX в., в ряде районов сохранялись особые поборы, которыми облагались только индийские ремесленники и торговцы. Английский налоговый чиновник в Мадрасском президентстве писал: «Если индиец торгует тканями, его облагают налогом... Рядом с этим индийцем, весь доход которого составляет несколько рупий в год, может находиться контора европейского купца, который наживает сотни рупий, однако он ничего не платит»4.
Во второй четверти XIX в. английские ткани начали пользоваться широким спросом в городах, включая самые отдаленные из них, а в районах, которые были лучше обеспечены средствами сообщения (в окрестностях портовых городов, в некоторых местах долины Ганга, в Бенгалии), эти товары проникали и в деревню. Все больше индийских ремесленников подвергалось натиску английского промышленного капитала. Они были обречены на голод и разорение. В Мадрасском президентстве, например, с 1815 по 1844 г. чистый доход ткача сократился на 75%5. Еще в 1835 г. генерал-губернатор Индии в своем донесении в Лондон признавал: «Равнины Индии белеют костями ткачей»6. Вместе с тем английский промышленный капитал не только разрушал индийское ручное ткачество, но постепенно подчинял и эксплуатировал его. В 20-х годах XIX в. в Индию наряду с английскими тканями и некоторыми простыми металлоизделиями начала ввозиться также пряжа фабричного производства. В 50-х годах ввоз ее составлял уже более Ve всего импорта английских хлопчатобумажных товаров в Индию. Ткани, изготовленные в Индии из английской пряжи, зачастую были дешевле английских фабричных тканей, так как в результате крайнего снижения жизненного уровня индийских ткачей снизились и издержки производства.
Усиливалось закабаление ремесленников торговцем-ростовщиком, который доставлял сырье (пряжу), проходившее через целую систему компрадорской торговли, прежде чем оно
4 Цит. по кн.: R. Dutt, The economic history of India in the Victorian age, 6th ed., London, [S. a.], p. 161.
5 A. Sarada Raju. Economic conditions in the Madras presidency, 1800—1850, Madras, 1941, pp. 180—181.
6 Цит. по кн.: H. Wadia and S. Merchant, Our economic problem, Bombay, 1954, p. 379.
239
попадало к ткачу. В дистрикте Северный Аркат (Мадрасское президентство), например, в 1844 г. около 60% ткачей находилось в долговой кабале у торговцев. Разоренные или обреченные на прозябание ремесленники представляли силу, глубоко враждебную чужеземному господству.
Превращая Индию в рынок сбыта английских промышленных товаров, колониальные захватчики во все возрастающих масштабах стали выкачивать из Индии продукцию ее сельского хозяйства. В 1834/35—1838/39 гг. вывоз товаров из Индии составлял в среднем 11 млн. ф. ст. в год, тогда как в 1851/52—1855/56 гг. уже более 22 млн. ф. ст. в год7. Однако если доля Англии во всем импорте товаров в Индию в 50-х годах превышала 60%, то ее доля во всем индийском экспорте товаров равнялась примерно 35%. Сельскохозяйственная продукция Индии вывозилась не только в Европу, но и в феодальные и колониальные страны Азии, что также приносило английскому капиталу крупные прибыли. Стремление обеспечить беспрепятственный ввоз индийского опиума в Китай явилось одной из причин агрессивной войны Англии против Китая в 1840—1842 гг. После окончания войны, в которой феодальный Китай потерпел поражение, вывоз опиума из Индии увеличился в 372 раза8. Наиболее важными после опиума предметами экспорта из Индии были хлопок, индиго и сахар, отправлявшиеся преимущественно в Европу. В 50-х годах XIX в. каждый из этих товаров составлял по стоимости 11 —12% всего экспорта товаров из Индии.
Почти все сельскохозяйственные продукты, которые англичане вывозили из Индии, производились там в течение многих веков и являлись предметами торговли задолго до британского завоевания. Это позволяло колониальным захватчикам выкачивать из страны ее земледельческую продукцию, эксплуатируя преимущественно мелкое хозяйство индийских крестьян. Поэтому в Индии в отличие от некоторых других колониальных стран плантационное хозяйство, создаваемое европейским капиталом, не получило широкого распространения (если не считать чайных плантаций, возникших в середине XIX в. в малонаселенных горных районах Ассама). При закупке опийного мака и индиго широко применялась система принудительной контрактации, которая по существу превращала крестьян, выращивавших эти культуры в своем хозяйстве, в крепостных.
Хлопок, сахар и другие сельскохозяйственные продукты, вывозившиеся из Индии, англичанам поставляли индийские
7 «The Calcutta review», 1857, N 54, p. 406.
8 Ibid., p. 456.
240
торговцы. Своей налоговой политикой колониальные власти заставляли крестьян выращивать и продавать экспортные культуры. Английский налоговый чиновник в Мадрасском президентстве писал, что, если бы крестьяне «возделывали только зерновые, им бы нечем было платить ренту правительству, так как они со своими семьями могли бы сами съесть весь урожай и поступали бы именно так, а сейчас они должны удовлетвориться тем, что едят два раза в день вместо трех» э. Подавляющее большинство крестьян, занимая у торговцев-ростовщиков деньги на уплату ренты или налога, а также семена и зерно на пропитание до нового урожая, попадали в кабалу к ним. Это заставляло крестьян продавать свой урожай по той ничтожной цене, которую назначал торговец.
-С превращением Индии в рынок сбыта и источник сырья для индустриальной Англии между этими странами начинает развиваться обмен товарами, который прежде почти совершенно отсутствовал. Он был подчинен задачам колониальной эксплуатации, а его развитие отражало усиление последней. Годовой объем индийской торговли, включая экспорт и импорт драгоценных металлов, возрос с 19 млн. ф. ст. в 1834/35—1838/39 гг. до 45 млн. ф. ст. в 1851/52—1855/56 гг. За тот же период ежегодное превышение общей стоимости экспорта над общей стоимостью импорта увеличилось в денежном выражении с 4 млн. ф. ст. до 4,7 млн. ф. ст., или примерно на 18%9 10. Это возраставшее превышение экспорта над импортом, значительное само по себе, не отражало, однако, всей тяжести колониальной эксплуатации. Дело в том, что обмен товарами между колониально-феодальной Индией и капиталистической Англией по самой своей природе не был эквивалентным. Количество общественно необходимого труда, затраченного на производство обмениваемых товаров, было в Англии значительно меньше, чем в Индии. Казалось бы, индийские товары должны стоить дороже, но в действительности английские товары продавались в Индии более или менее в соответствии с их ценой производства, а индийский крестьянин был вынужден продавать продукты своего труда независимо от цены производства, ибо ему срочно нужны были деньги, чтобы уплатить огромный земельный налог или ренту помещику. Нередко цена устанавливалась путем прямого насилия (как, например, при возделывании индиго или опийного мака). Говоря о вывозе сельскохозяйственных продуктов из Индии, К. Маркс указывал: «Эти продукты продаются без-
9 Цит. по кн.: A. Sarada Raju, Economic conditions..., p. 91.
10 Рассчитано по данным, приведенным в журн. «The Calcutta review», 1857, N 54, pp. 406—408.
Новая история Индии
241
относительно к ценам производства, продаются за цену, которую предлагает торговец, так как крестьянин к сроку платежа должен во что бы то ни стало добыть денег»11. Продажа независимо от стоимости и цены производства обеспечивала возможность сбыта сельскохозяйственных продуктов колониально-феодальной Индии на мировом капиталистическом рынке, что достигалось огромным усилением колониального ограбления индийского крестьянства.
Воздействие колониальной эксплуатации на развитие товарного производства в Индии было глубоко противоречивым. Установление английского господства привело к разрушению индийского ремесла и старого, феодального города. Разорялся городской люд, который обслуживал потребности феодального двора и войска индийских государств, ликвидированных англичанами. Под натиском британского капитала разорялись прежде всего городские, а затем постепенно и сельские ремесленники. Население массами покидало юрода. Так, в крупнейшем центре индийского ремесла Дакке в 20—40-х годах XIX в. число жителей сократилось с 150 тыс. до 20 тыс. Выразительную картину упадка и разрушения феодального города в Индии нарисовал русский публицист А. Г. Ротчев, посетивший страну в 40-х годах XIX в.: «Направим путь свой через Багарапти, вверх по Гангу, до Раджемагала; бамбуковый лес занял место огромного города; замок владельца возвышался на берегу; река смыла большую часть его. Оставалось еще несколько покоев с мраморными стенами, испещренными золотыми арабскими надписями. Эти драгоценные остатки разрушены для украшения домов цивилья-на (гражданского чиновника) и негоцианта. Далее, в Монгире встречаешь только тщедушное народонаселение, состоящее из кузнецов, оружейников и рыбаков, живущих в полуразоренных хижинах на песчаной полосе... — Что осталось от Уджейна, Бхопала, Джайпура, Гвалиора, Индора, Гайдерабада, Ахме-дабада, Фуркабада, Дели и Агры, городов столичных, некогда цветущих? На несколько миль вокруг них видны раздробленные колонны, разоренные храмы и полуразвалившиеся одинокие памятники. Дикие звери и пресмыкающиеся гады заменили народонаселение; все глухо и пусто вокруг...»12.
С упадком старого индийского города нарушались традиционные связи между городом, потребителем сельскохозяйственной продукции, и деревней, а, следовательно, и устано
11 К. Маркс, Капитал, т. Ill, М., 1955, стр. 738.
12 А. Г. Ротчев, Несколько замечаний касательно владычества английской остиндской компании в Индостане (выдержка из записок русского путешественника), — «Отечественные записки», т. XXXIII, 1844, № 3—4, стр. 104, 107.
242
вившиеся в прошлом связи между отдельными районами страны.
В то же время усиление колониальной эксплуатации создавало условия для возникновения новых экономических связей: в первую очередь Индии с мировым капиталистическим рынком и как их продолжение — между портовыми городами и внутренними районами страны. Стали развиваться новые города, такие, как Калькутта, Бомбей, Мадрас — порты и колониальные административные центры. Проникновение английских фабричных товаров в индийскую деревню и увеличивавшийся вывоз сельскохозяйственных продуктов из Индии обусловливали развитие товарно-денежных отношений в деревне и дальнейшее разложение самодовлеющей экономической организации сельской общины. При этом наряду с ростом внешней торговли Индии стала развиваться и внутренняя. Экспортные культуры постепенно становились предметом торговли и внутри страны. Портовые и некоторые другие города, в которых наблюдалось оживление и развитие торговой деятельности и ремесленного производства, теперь уже подчиненных английскому капиталу, а также районы разведения экспортных культур начинали во все больших масштабах ввозить продовольствие.
«Освоение» Индии британским промышленным капиталом в качестве рынка сбыта и источника сырья происходило не равномерно. По приблизительной оценке, в конце 40-х годов потребление английских товаров на душу населения в Северной Индии (долина Ганга и Пенджаб) было в два раза выше, чем в Бомбейском и Мадрасском президентствах. Преимущественно из Северной Индии вывозились в то время сахар, опиум, индиго, а также зерновые, и лишь хлопок на экспорт поступал из некоторых районов Бомбейского президентства. Поэтому в Северной Индии дальнейшее развитие товарного производства и товарно-денежных отношений проявилось более заметно, чем во многих районах Бомбейского и особенно Мадрасского президентств.
Неравномерно протекал и самый процесс разрушения старых и складывания новых экономических связей: старые уничтожались быстрее, чем создавались новые, и это составляло важную особенность экономического развития страны в первой половине XIX в. Старый индийский город разрушался как потому, что он переставал быть феодальным политическим центром, так и потому, что ввоз английских промышленных товаров разорял городское ремесло. При этом в условиях еще только начинавшегося вовлечения Индии в мировую капиталистическую торговлю импорт товаров в страну развивался относительно быстрее, чем экспорт товаров из
16*
243
Индии, и ее превращение в рынок сбыта происходило быстрее, чем ее превращение в источник сырья. Английский капиталист при содействии колониальной власти легко побивал индийского ремесленника. Индийское крестьянское хозяйство, задавленное колониально-феодальным гнетом, было вынуждено конкурировать на мировом рынке с сельским хозяйством более развитых стран. Мало того, в интересах американских и вест-индских плантаторов индийские хлопок, сахар, индиго до конца 30-х годов облагались в Англии более высокими ввозными пошлинами, чем те ж-е продукты из Северной Америки и британской Вест-Индии. В 30—50-х годах XIX в. импорт товаров в Индию увеличился в три раза, а экспорт товаров из Индии за тот же период — в два раза. Сохранение же и дальнейший рост превышения общей стоимости экспорта над общей стоимостью импорта обеспечивались путем резкого увеличения вывоза из Индии драгоценных металлов, который поднялся за этот период примерно в 8,5 раза13.
Вследствие разрушения старого индийского города продукция сельского хозяйства зачастую не могла найти сбыта. В первой половине XIX в. в разных районах страны (в неодинаковой степени) происходило падение цен на основные сельскохозяйственные продукты. В Мадрасском президентстве, например, цены на зерновые снизились более чем на 30%14. «Имеется большой избыток не находящей сбыта продукции. Цены на нее падают, тогда как налоги взимаются в прежнем размере, а цены на одежду и другие товары, которые ввозятся в Индию, также остаются прежними»15, — писал в 1857 г. журнал «Калькутта ревью».
То обстоятельство, что старые экономические связи разрушались быстрее, чем создавались новые, серьезно задержи* вало развитие товарного производства. Его дальнейшему росту в огромной мере препятствовала также непомерная тяжесть феодальной эксплуатации крестьянства и прежде всего практика налогообложения, введенная Ост-Индской компанией. Повсеместно, кроме районов постоянного обложения, ставки земельного налога устанавливались в зависимости от выращиваемых культур и пересматривались каждые несколько лет (до пяти лет). Иными словами, стоило крестьянину начать возделывать более доходные товарные культуры, поса
13 Вывоз драгоценных металлов из Индии увеличился с 250 тыс. ф. ст. до 2140. тыс. ф. ст. в год, а ввоз—с 2345 тыс. ф. ст. до 5076 тыс. ф. ст. («The Calcutta review», 1857, N 54, pp. 406, 408).
14 P. J. Thomas, The prices of food grains in Madras in the 19th century, — «The Indian Journal of economics», 1941, N 83, pp. 564—565.
15 «The Calcutta review», 1857, N 54, p. 447.
244
дить плодовые деревья или вырыть колодец для орошения, как налоговый чиновник увеличивал поборы. «Непомерное обложение, — писал один из современников, — мешает проведению любых улучшений в индийском земледелии, препятствуя производству хлопка, а также других культур, возделывание которых требует значительного труда и затрат»16. Несмотря на все большее вовлечение Индии в мировую капиталистическую торговлю и рост новых экономических связей, уровень развития товарного производства и товарно-денежных отношений в стране в первой половине XIX в. в целом оставался низким.
Таким образом, усиление колониальной эксплуатации порождало глубокие противоречия в индийской экономике.
ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНЫХ ВЛАСТЕЙ. ОСТ-ИНДСКАЯ КОМПАНИЯ В СЕРЕДИНЕ XIX в.
Акт 1833 г. по-прежнему оставлял Индию во власти старого, бюрократического аппарата Ост-Индской компании. Те круги английской буржуазии, которые непосредственно управляли компанией и имели решающий голос «в индийских делах», рассматривали Индию прежде всего как объект налогового грабежа. Сама компания никакой торговой деятельности там уже не вела, если не считать сбыта опиума английским торговцам. Вся импортно-экспортная торговля перешла к частным торгово-посредническим домам, которые являлись отделениями крупных английских компаний или были связаны с ними. Британские торгово-посреднические дома, возникавшие еще на рубеже XVIII и XIX вв., основывались, как правило, на капитале, добытом в самой Индии путем военного грабежа, откупов и торгово-ростовщических операций, а также путем привлечения денежных накоплений индийских купцов. Постепенно эти фирмы создали систему частных банков европейского образца, приобрели корабли и захватили в свои руки экономические связи Индии с внешним миром17.
Источником дохода Ост-Индской компании были налоги, пошлины и различные поборы. Примерно 3/s всех поступлений давал земельный налог. Основную часть (от V2 до 2/з) всех расходов компании даже в мирное время составляли военные издержки. В 30—50-х годах расходы только на содержание
16 J. Dickinson, The Government of India under a bureaucracy,— «India reform», 1353, N 6, p. 76.
17 См. А. И. Левковский, Некоторые особенности развития капитализма в Индии до 1947 г., М., 1956, стр. 112—117.
245
армии выросли с 7 млн. ф. ст. почти до 11 млн. ф. ст. в год 18. На отнятые у индийского народа деньги английская буржуазия создавала свою колониальную империю в Индии и за ее пределами.
Служба в англо-индийской армии являлась источником дохода для младших сыновей английской аристократии, получавших вместе с офицерскими должностями огромное содержание, а также для разного рода дельцов и спекулянтов, занимавшихся военным снабжением. Достаточно сказать, что одна Бенгальская армия обходилась дороже, чем армия Франции, вдвое превосходившая по численности бенгальскую. Остальные расходы почти целиком шли на содержание английских чиновников, получавших колоссальные оклады и пенсии, на выплату дивидендов пайщикам компании и процентов по так называемому индийскому долгу. Расходы компании и в мирное время поглощали почти все налоговые поступления колониального государства. Поэтому всякий раз, когда английская буржуазия вела свои захватнические войны в Индии или в соседних странах, компания оказывалась не в состоянии покрывать дополнительные военные издержки из своего бюджета. Эти средства она получала путем выпуска займов, облигации которых приобретались преимущественно ее собственными чиновниками в Индии. Так возник огромный долг компании, который неуклонно возрастал и к 1856 г. примерно достиг 58 млн. ф. ст.19 20.
Для эксплуатации Индии английской промышленной буржуазией нужны были дороги, хорошо оборудованные морские порты и другие средства связи; требовались определенные изменения налоговой политики. Старая, бюрократическая система управления, приспособленная лишь для налогового грабежа, ведения колониальных войн и распределения награбленного среди английской финансовой и политической олигархии, стала препятствием для дальнейшего развития колониальной эксплуатации. В результате падения цен на сельскохозяйственные продукты тяжесть налогового бремени индийского крестьянства усилилась. Колониальным властям часто не удавалось собрать требуемую ими сумму. Уменьшился и торговый оборот между Индией и Англией. В 1846—1850 гг. стоимость импорта из Англии снизилась на 3% по сравнению с предшествующим четырехлетием, а стоимость экспорта в Англию — на 8% 2'°. Ряд английских торгово-посреднических домов в Индии обанкротился. Все это свидетельствовало о
18 Р Banerjea, Indian finance in the days of the Company, London, 19’28, p. 378.
19 Ibid., p. 376.
20 J. Dickinson, The Government of India..., p. 141.
246
кризисе самой системы колониального ограбления. «Нельзя беспрерывно наводнять страну своими промышленными изделиями, не предоставляя ей возможности в свою очередь сбывать кое-какие продукты»21, — писал К. Маркс в 1853 г.
Создавшееся в Индии положение не могло более удовлетворять английскую промышленную буржуазию. К. Маркс отмечал, что «Индия стала ареной борьбы между промышленным капиталом, с одной стороны, плутократией и олигархией — с другой»22. С наибольшей силой эта борьба развернулась вокруг вопроса о продлении полномочий Ост-Индской компании по управлению Индией, срок действия которых истекал в 1853 г. «Перебранка английских аристократов, финансистов и фабрикантов» (так называл К. Маркс обсуждение «индийских дел» в парламенте) закончилась компромиссом. Акт о хартии Ост-Индской компании, принятый в 1853 г., оставлял компанию на прежнем положении, однако срок ее полномочий не был определен, как это делалось раньше, и парламент мог их отменить в любое время. Контроль английского правительства над деятельностью администрации компании еще более усиливался. Директора компании лишались права назначать чиновников в Индию. Статус председателя Контрольного совета был приравнен к статусу государственного секретаря (т. е. министра английского правительства) .
Колониальные власти активнее, чем прежде, начали проводить политику, направленную на создание условий для более интенсивной эксплуатации страны в интересах английского промышленного капитала. Ряд связанных с этим экономических и политических мероприятий был осуществлен в период генерал-губернатэрства лорда Дж. А. Дальхузи, который стремился заставить малоподвижную администрацию компании ориентироваться на современные требования английской буржуазии. В 1854 г. был создан департамент общественных работ, ведавший строительством дорог, портов и оросительных сооружений. Частью восстановленные, частью построенные заново так называемые магистральные дороги с земляным покрытием протянулись от Калькутты до Пешавара, от Бомбея до Калькутты, от Агры до Бомбея, от Мадраса до Бангалура. В 50-х годах были проложены первые десятки миль железнодорожного пути. Началось строительство телеграфа, расширялась и улучшалась почтовая связь. Возводились новые портовые сооружения, которые должны были обслуживать пароходное сообщение между Индией и Ев
21 К. Маркс, Ост-Индская компания, ее история и результаты ее деятельности,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 159.
22 Там же.
247
ропой. Восстанавливались старые и прорывались новые оросительные каналы, главным образом в Северной Индии. Вновь орошенные земли облагались повышенным налогом, так что ирригационные работы приносили английским властям прибыль в размере от 30 до 50% на вложенный капитал.
Создание материальных условий для дальнейшего «освоения» Индии промышленным капиталом осуществлялось за счет самого индийского народа. В годы генерал-губернаторства Дальхузи поступления в индийское казначейство с 24—25 млн. ф. ст. увеличились до 30 млн. ф. ст. в год23. Это было результатом захвата новых территорий (Синд, Пенджаб) и аннексии ряда княжеств, а также определенных изменений в земельно-налоговой политике.
ЗЕМЕЛЬНО-НАЛОГОВАЯ ПОЛИТИКА. \
РЕФОРМА НАЛОГООБЛОЖЕНИЯ 4
Важной мерой, направленной на создание условий для более интенсивной эксплуатации Индии в интересах английской промышленной буржуазии, явилась реформа земельного^ налогообложения, которая начала проводиться уже с 1833 г. в Северо-западных провинциях, затем, в основном с конца 40-х годов, — в Бомбейском президентстве и, наконец, с 50-х годов XIX в. — в Мадрасском президентстве
Новый порядок обложения земель предусматривал установление неизменнь1хладоговых ставок на^трипнать^лет. Размер налога определялся теперь_в_зависимости откачества землица не от выращиваемой культуры. Облагая лучШую^ем^ лю более высоким налогом, колониальные власти тем самым понуждали крестьян возделывать на ней более ценные экспортные культуры. Землевладелец, отвечавший за уплату налога, получал право свободно отчуждать свое владение и распоряжаться им. В Северо-западных провинциях налог с помещичьих земель должен был составлять с 1833 г. 66%, а с 1856 г. 50% ренты, получаемой помещиком; с земель, принадлежавших крестьянам, — тот же процент так называемого чистого дохода. В провинциях с системой райятвари налог должен был устанавливаться по этому же принципу, тогда как раньше он взимался из расчета половины стоимости валового урожая. Облагаться стали многие владения фе-^ одалов, прежде пользовавшихся правом на^ШЕТбТУЖтщн^ земельного Средй^последних^было немало предста-
вителей индусского и мусульманского духовенства. В Северо-западных провинциях, кроме того, были значительно умень
23 Р. Banerjea, Indian finance..., р. 373.
248
шены владения крупных феодалов-талукдаров. В результате* всех этих мер общая сумма поступлений от земельного налога обычно не только не сокращалась, но, напротив, увеличивалась.
Наряду с введением нового порядка обложения были приняты меры, специально направленные на разрушение общины. В Бомбейском и Мадрасском президентствах условия владения и пользования землей и угодьями по закону не зависели более от членства в общине. Ликвидировалась коллективная ответственность за уплату налога там, где она еще сохранялась. Прежние должностные лица общины (староста, сельский писарь) превращались в служащих государственного фиска. В Северо-западных провинциях была сохранена прежняя система коллективной ответственности Но и там постепенно от района к району в административном порядке стала вводиться индивидуальная ответственность паттидаров за уплату налога.
Реформа налогообложения имела важные последствия для развития земельных отношений и положения крестьянства. Установление налоговых ставок на длительный срок, признание за землевладельцем права свободно распоряжаться своей J землей, мероприятия, направленные па разрушение общины,- все" ОТО способствовало развитию крестьянской частной с юст-вённости на землю.
^^Д^Северо-западных провинциях после введения нового по-рядкаббложёния земли" обшинников-паттидаров, а также" мелких феодалов — «деревенских заминдаров» — приобрели ценность. Их теперь охотно скупали или отбирали в уплату за^дблПГ члены торгово-ростовщических каст. Эти владения '''превращались в объект купли-продажи. В дистрикте Матху-фа с Т799 по 1863 г. перешло в другие руки примерно 331 всех облагаемых земель, в дистрикте Алигарх с 1838 по 1868 г. — 84, в дистрикте Фатихпур с 1840 по 1870 г. — 72, в дистрикте Канпур с 1801 по 1870 г. — 62%24. Главной причиной этого перехода земли были недоимки по земельному на-логу^Паттпдарьт, а нередко и деревенские замжщ5рьц ли-пТнйшись своих прежних прав на землю, обычно оставались н~а ней, но уже в качестве арендаторов у нового владельца/* Резко ухудшалось' ПОЛ жжение всей массы крестьянства. вкйц помещик, клк правило, добивался увеличения ренты/уг-рбжая сгоном. Вместе с тем он эксплуатировал крестьянина нё~ только как'землевладелец, но и как ростовщик, и изъятый вПТатуре в виде доли урожая и процентов по долгу прибавок
24 «The district gazetteers of the United Provinces», Benares, 1908— 1913, vol. II, p. 151; vol. IV, p. 134; vol. XIX, p. 129; vol. XX, p. 124.
219
ный продукт самостоятельно реализовал на рынке. Английский аююговый чиновник в Северо-западных провинциях писал: «Новые землевладельцьГвсегда готовы предоставить крествяпииу~ссуду из 30%7~а иногда даже из 36%... Арендатор привык к тому, что никакие его усилия не приведут к освобождению и что »при хорошем урожае его долг лишь немного уменьшится, а при плохом — возрастет... Заминдар, который занимается ростовщичеством, получает зерно по дешевой цене, а продает его, когда цены поднимаются. Арендаторы же, как они сами говорят о себе, всегда остаются муравьями под ногою слона»25.
Происходившие после реформы изменения_ ^землевладении обеспечивали английсктлу капшгалУ"извлечение товарной продукций сельского хозяйства в результате усиления (феодальной по существу) эксплуатапии юрестьянства. Вместе с тем началось разложениё~феодальных отношений. Признаками этого разложения было ослабление внеэкономического принуждения, разрушение общинных порядков в землевладении. Дальнейшее усиление эксплуатации крестьянства, обусловленное превращением страны в рынок сбыта и источник сырья, вызывало разорение и массовый голод. В первой половине XIX в. голод семь раз поражал различные области страны и, по существующим оценкам, унес примерно 1500 тыс. жизней. Наиболее тяжелым был голод, разразившийся в Северо-западных провинциях в 1837 г. От него умерло 800 тыс. человек, т. е. больше половины всех погибших от голода в первые 50 лет XIX в.
В большинстве районов Бомбейского и Мадрасского президентств, в которых уровень развития товарно-денежных отношений был более низким и налоговая реформа проводилась позднее, ее последствия для крестьянства, аналогичные тем, которые наблюдались в Северо-западных провинциях, определенно выявились уже во второй половине XIX в.
В Бенгалии, где существовало постоянное обложение, никакой налоговой реформы не проводилось. Дальнейший рост товарного производства, заметно сказавшийся здесь уже к середине XIX в., приводил к имущественной дифференциации среди бенгальского крестьянства, к усилению эксплуатации основной его массы, к более активной антифеодальной борьбе против произвола помещиков-заминдаров. Однако особенности земельных отношений в Бенгалии, где новые помещики утвердились еще на рубеже XVIII и XIX вв., перемены в положении крестьянства в результате дальнейшего усиления
25 Цит. по кн.: Е. Т. Atkinson, Statistical, descriptive and historical account of the North-Western Provinces of India, vol. IV, Allahabad, 1876, p. 340.
250
колониальной эксплуатации не были столь резкими, как в Северо-западных провинциях.
Глубокие изменения в отношениях землевладения, происходившие в Северо-западных провинциях в 30—50-х годах, вызывали возмущение крестьянства, а также старых феодалов, терявших свои земли. Губернатор Северо-западных провинций Дж. Томасон отмечал, что землевладелец, чье владение за долги отбирает ростовщик, «ненавидит уже не столько своего противника, сколько государство. Он чувствует, что для него нет другого выхода, кроме ликвидации самой системы»26.
ПОЛИТИКА ПО ОТНОШЕНИЮ К КНЯЖЕСТВАМ
Хотя внутреннее управление княжествами в той или иной степени оставалось в руках местных феодальных властей, в экономическом отношении эти «туземные государства» не были изолированы от остальной Индии. Они тоже постепенно становились рынком сбыта и источником сырья для английского капитала. В княжествах в особой форме происходил общий для всей Индии процесс дальнейшего развития феодальной частной земельной собственности. Росло число владений, освобожденных от уплаты налога, либо обложенных пониженным налогом.
В ряде княжеств царил произвол правящей клики, которую поддерживали колонизаторы, и шла острая борьба между этой кликой, представлявшей «государство», и местными феодалами. Так, в Ауде 50-тысячная армия правителя предназначалась для того, чтобы воевать с «непокорными Талукдарами», заставить их платить налог, или, вернее, дань. Но имелись и такие княжества, где управление было налажено лучше и существовал относительный порядок. К их числу принадлежало, например, довольно крупное маратхское княжество Сатара, чьи правители, по словам современников, «были разумными и бережливыми».
Отношения между крестьянами и феодалами в ряде княжеств в какой-то мере сохраняли патриархальные черты. Несмотря на то что княжества обычно влачили жалкое существование, положение крестьянства там нередко было все же терпимее, нежели в собственно британских владениях. «Мы слышим о грабежах и насилиях в Ауде и Хайдарабаде, и тем не менее люди не идут оттуда к нам, — писала одна английская газета. — Вместо того чтобы переходить на нашу территорию, они бегут от нас и нередко массами»27.
26 Цит. по кн.: Н. Mead, The Sepoy revolt, London, 1857, p. 318.
27 Цит. по журн.: «Indian reform», 1853, N 4, pp. 24—25,
251
В середине XIX в. британская буржуазия обнаружила, что она может осуществить дальнейшее увеличение колониальной эксплуатации страны. Уверенные в силе и прочности своего господства, английские власти сочли возможным пойти на ущемление интересов тех слоев индийских феодалов, в чьих руках находилось внутреннее управление в княжествах. Не решаясь попросту ликвидировать «туземные государства», англичане стали лишать князей их традиционного права назначать усыновленных преемников при отсутствии наследников по крови. Юридическое обоснование этой меры получило название «доктрины выморочных владений». В 1848—1858 гг. таким путем были ликвидированы крупные княжества Сата-ра, Нагпур и Джханси, а также менее значительные, например Самбалпур и другие. Кроме того, после смерти раджи Ганджора и наваба Карнатика эти титулы были вообще упразднены. Помимо доктрины выморочных владений, находились и другие предлоги. Под предлогом погашения недоимок Хайдарабадского низама английские власти в 1853 г. принудили его уступить область Берар и некоторые другие хлопководческие районы, что составило примерно треть всех владений низама. Еще в 1831 г. раджа Майсура был отстранен за «неспособностью управлять государством», и в течение полувека это княжество находилось под непосредственным управлением английской администрации. В начале 1856 г. под предлогом «плохого управления» было ликвидировано крупное княжество Ауд. Бывшего аудского короля препроводили в Калькутту и назначили ему пенсию. В то же время англичане прекратили выплату содержания, которое в свое время было-назначено семье пешвы Баджи Рао II.
В результате упразднения ряда княжеств территория, занимаемая «туземными государствами» в Индии, в период генерал-губернаторства Дальхузи сократилась примерно на одну треть. Установление непосредственной власти англичан повлекло за собой резкое увеличение налоговой эксплуатации крестьянства на этих территориях. В течение первых двух лет правления английских чиновников в бывшем княжестве Сатара фактический сбор налога, несмотря на неурожай, был увеличен на 17%. Не удивительно, что за этим последовало «сокращение обрабатываемых площадей»28. В погоне за увеличением налоговых поступлений английские власти урезывали права феодальных землевладельцев или даже конфисковали их владения. В Ауде из 25 543 деревень, входивших в талуки, талукдарам было оставлено 13 640 мелких деревень.
28 Т. Ogilvy, Report on the revenue resources etc. of the lapsed Satara territory, — «Selections from the records of the Government of Bombay», N LXI. — New series, Bombay, 1852, ,p. 168.
252
Наваб Ауда (с рисунка неизвестного художника 50-х годов XIX в.)
В остальных сбор земельного налога теперь осуществлялся непосредственно чиновниками колониального фиска29.
Оказывались не у дел и теряли источники дохода многие представители феодального класса, занимавшие различные посты в государственном аппарате бывшего княжества. Разорялись ремесленники и торговцы, обслуживавшие двор и войско.
Таким образом, политика колониальных властей в княжествах, равно как и земельно-налоговая политика 30—50-х го
29 В. R. Misra, Land revenue policy in the United Provinces under British rule, Benares, 1942, p. 101.
253
дов вела к усилению эксплуатации индийских народных масс и в то же время к ущемлению интересов старых феодальных землевладельцев. Отношения англичан со старой феодальной знатью да и с мелкими феодальными землевладельцами во многих районах, а особенно в долине Ганга—Джамны, явно ухудшились. Колонизаторы стремились опереться преимущественно на новых помещиков, которые своим положением были целиком обязаны английскому режиму и начинали играть все более важную роль в системе колониального ограбления страны. Однако в целом по Индии новые помещики составляли лишь меньшинство феодального класса и нигде, кроме Бенгалии, не успели укрепиться прочно.
КОМПЛЕКТОВАНИЕ НИЗШИХ ЗВЕНЬЕВ ГОСУДАРСТВЕННОГО АППАРАТА. РАЗВИТИЕ СОВРЕМЕННОГО ОБРАЗОВАНИЯ И ШКОЛЬНАЯ ПОЛИТИКА
Установив свое господство в Индии, английские власти устранили индийцев от управления страной. Последние могли занимать лишь самые низшие и скудно оплачиваемые должности на местах и находились в подчинении у английских коллекторов, судей и полицейских начальников. Число таких должностей было очень невелико. Дальнейшее развитие как самой колониальной эксплуатации, так и общественных отношений в Индии требовало расширения государственного аппарата. В 30—50-х годах XIX в. колониальные власти стали чаще, чем прежде, допускать индийцев в низшие его звенья. Были учреждены некоторые новые должности — заместитель коллектора, заместитель магистрата и главный «садр амин» (судья), — предназначенные специально для индийцев. Не считая служащих деревенской администрации и некоторых других феодальных административных органов, приспособленных к нуждам колониального управления, число индийцев, взятых на службу в гражданскую администрацию компании, составляло в 1828 г. всего 1197, а к 1849 г. достигло 281330. За счет индийцев происходило расширение низших звеньев суда. Так, в Северо-западных провинциях в 1849 г. судьи-индийцы рассмотрели по первой инстанции почти 45 тыс. дел, тогда как судьи-англичане такого рода делами занимались мало31. Тем не менее и на местах решающее слово всегда принадлежало английскому чиновнику, апелляции направлялись английским судьям. Оплата индийских служащих коло-
30 R. Dutt, The economic history of India in the Victorian age, p. 294.
31 Dharma, Bhanu, History and administration of the North-Western Provinces, 1803—1853, Agra, 1955, p. 248.
254
ниальной администрации не шла ни в какое сравнение с оплатой англичан. Жалованье судьи-англичанина, например, было в 25 раз больше жалованья судей-индийцев.
Хотя число индийцев на службе у компании во второй четверти XIX в. несколько увеличилось, оно все же было во много раз меньше численности старого, феодального государственного аппарата. Это относилось, в частности, к княжествам, ликвидированным в середине XIX в. Лишившись прежних высоких постов, служилый люд бывших феодальных государств стал проявлять острое недовольство английской властью.
Необходимость иметь индийских служащих в колониальной администрации, суде, коммерческих предприятиях заставила англичан принять некоторые меры для распространения в Индии современного образования. По акту о хартии 1833 г. на нужды образования выделялось 100 тыс. ф. ст. в год. Эта сумма составляла менее половины процента всех расходов колониальной администрации. Английский историк Дж. Маколей, член совета при генерал-губернаторе в Индии, так формулировал цели колониальной школьной политики: «Нечего пытаться просвещать народные массы. Но мы должны приложить все усилия, чтобы создать прослойку, которая могла бы служить посредником между англичанами и миллионами туземцев под их властью, прослойку, индийскую по крови и цвету кожи, но английскую по вкусам, взглядам и складу ума»32. Ассигнования на образование, предусмотренные актом 1833 г., были направлены на развитие средних школ и высших учебных заведений, которые готовили главным образом чиновников, служащих торговых фирм и медицинский персонал. Преподавание велось на английском языке, причем учащимся обычно старались внушить совершенно превратное представление о прошлом и настоящем Индии.
С 40-х годов XIX в. английские власти стали обращать внимание на индийские начальные школы, стремясь поставить их под свой контроль и сделать их орудием идеологического воздействия на более широкие слои народа. В принятом в 1854 г. законе об образовании намечалась организация правительственных учебных заведений двух типов: школ для зажиточных кругов с преподаванием на английском языке и школ для более широких слоев населения, дававших начальное образование на индийских языках.
Несмотря на мизерность средств, отпускавшихся колониальной администрацией, число учащихся в школах более или менее современного типа, где преподавался английский язык.
32 Т. В. Macaulay, Minutes on education in India, p. 116.
255
с 1829 по 1855 г. увеличилось с 3 тыс. до 49 тыс.33. В 1857 г. в Калькутте, Бомбее и Мадрасе были основаны университеты, в которых главным образом принимались экзамены. В 50-х годах в Индии имелись две технические и три медицинские школы. Значительно активизировалась деятельность христианских миссионеров, развертывавшаяся прежде всего в области образования. Отношение к ним со стороны властей заметно изменилось особенно при Дальхузи: им оказывалась теперь негласная поддержка. Если во всех государственных или получавших государственные субсидии учебных заведениях в 1853 г. насчитывалось около 3 тыс. учащихся, то в школах, принадлежавших миссионерам (преимущественно начальных), — более 300 тыс.34. Стремление англичан использовать современное образование и деятельность миссионеров для идеологического подчинения индийцев вызывало возмущение индийского духовенства.
ОСОБЕННОСТИ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ИНДИИ К СЕРЕДИНЕ XIX в.
Захват и ограбление Индии британскими колонизаторами привели к разрушению производительных сил в земледелии и ремесле, к глубокому хозяйственному упадку. Уже одно это не могло не задерживать социально-экономическое развитие страны. Вместе с тем, как подчеркивал Маркс, английское завоевание в отличие от всех предшествовавших чужеземных вторжений в Индию оказало глубокое влияние на дальнейший ход индийской истории. Британское завоевание и колониальная эксплуатация, тесно связанные с утвердившимся в Англии капиталистическим способом производства, вызывали в феодальной Индии не только разрушения, но и преобразование условий производства. Эксплуатация Индии в качестве рынка сбыта и источника сырья стала оказывать все возраставшее воздействие на феодальные производственные отношения в стране. Капиталистическая Англия, по выражению К. Маркса, явилась «бессознательным орудием истории» в разложении феодализма в Индии. Английская буржуазия переносила в Индию некоторые элементы капиталистического производства, необходимые для осуществления колониальной эксплуатации. К. Маркс, говоря о строительстве железных дорог в Индии, отмечал, что оно проводилось промышленными
33 Н. А. Константинов, Школьная политика в колониальных странах, М., 1948, стр. 33.
34 Т. N. Siqueira, The education of India, Oxford, 1952, p. 49.
256
магнатами лишь для того, чтобы «удешевить доставку хлопка и другого сырья, необходимого для их фабрик» 35.
Вместе с тем захват индийского рынка британским капиталом препятствовал созданию национальной промышленности в стране, что в свою очередь способствовало сохранению отсталости сельского хозяйства.
Задерживая рост производительных сил, британское господство тормозило дальнейшее разложение феодальных и развитие капиталистических отношений. Английская буржуазия была заинтересована в сохранении социально-экономической отсталости Индии как важнейшего условия колониальной эксплуатации страны. Поэтому английские власти, стремясь использовать Индию в качестве аграрно-сырьевого придатка капиталистической Англии, проводили политику всемерного укрепления уже подорванных феодальных отношений.
К. Маркс указывал, что «Англии предстоит выполнить в Индии двоякую миссию: разрушительную и созидательную». При этом он подчеркивал, что разрушительная работа в огромной степени преобладает над созидательной, которая «едва заметна за грудой развалин»36, что Индия теряет свой старый мир «без приобретения нового»37.
«Все, что английская буржуазия, — писал Маркс, — будет, вероятно, вынуждена осуществить в Индии, не принесет свободы народным массам и не улучшит существенно их социального положения, ибо и то и другое зависит не только от развития производительных сил, но и от того, владеет ли ими народ. Но что буржуазия непременно будет делать, — это создавать материальные предпосылки для осуществления как той, так и другой задачи» 38. Осуществляя в интересах колониальной эксплуатации те или иные преобразования в Индии, колонизаторы сохраняли в этих же целях пережитки старых, докапиталистических отношений. Завершение колониального завоевания привело к установлению определенного политического единства Индии. Это политическое объединение страны, как писал К. Маркс, отличалось большей консолидацией и охватывало «более обширную территорию, чем когда-либо при Великих Моголах»39. Прекратились внутренние феодальные войны, была создана регулярная армия, «ор-
35 К. Маркс, Будущие результаты британского владычества в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 227.
36 Там же, стр. 225.
37 К. Маркс, Британское владычество в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 132.
38 К. Маркс, Будущие результаты британского владычества в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 228.
39 Там же, стр. 225.
17 Новая история Индии
257
типизованная и вымуштрованная британским сержантом»4*7. Но в условиях установленного колониальными захватчиками политического единства искусственно поддерживались многочисленные остатки феодальной раздробленности, поскольку правители княжеств — в подавляющем большинстве «самые раболепные орудия английского деспотизма»40 41 — являлись опорой колониального господства. Попытка частично ликви-дировать княжества, предпринятая в период генерал-губернаторства Дальхузи, вскоре была оставлена, ибо оказалась невыгодной для колониального режима. Кроме того, административное деление страны было проведено английскими властями без всякого учета расселения индийских народов. Территория почти каждого из них была разделена между различными провинциями и княжествами, что серьезно затрудняло консолидацию индийских народов в нации.
Централизованное государственное управление и регулярная армия, в которой большинство солдат были индийцами, но командование и военно-техническая организация осуществлялись англичанами, служили целям поддержания колониального режима.
Стремясь превратить страну в рынок сбыта и источник сырья, английские власти провели в Индии ряд земельноналоговых преобразований, что способствовало дальнейшему развитию частной земельной собственности и разложению общинного землевладения и землепользования. Под воздействием колониальной эксплуатации разрушалась самодовлеющая экономическая организация индийской сельской общины. Вместе с тем английская колониальная политика была направлена на сохранение феодально-помещичьей земельной собственности. Феодальная рента и земельный налог играли роль пресса, который выдавливал из крестьянских хозяйств необходимое для метрополии колониальное сырье и продовольствие. Ради максимального повышения доходов английской буржуазии колониальные власти отбирали и у индийских помещиков значительную часть их ренты в виде налога. Это означало, что верховная собственность на землю Ост-Индской компании задерживала процесс складывания частной земельной собственности.
Таким образом, социально-экономические последствия колониального завоевания оказались глубоко противоречивыми: превращение Индии в аграрно-сырьевой придаток капиталистической Англии объективно создавало условия для ста
40 Там же.
41 К. Маркс, Русско-турецкие осложнения. — Уловки и увертки британского кабинета. — Последняя нота Нессельроде. — Ост-индский вопрос,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 206.
258
новления в стране капиталистического способа производства, в то же время сохранение различного рода феодальных пережитков тормозило развитие индийской экономики.
ИНДИЙСКИЙ ТОРГОВЫЙ КАПИТАЛ.
ЗАРОЖДЕНИЕ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ
Формирование предпосылок для развития капитализма в колониальных условиях и связанные с этим противоречия проявлялись в изменении общественно-исторических функций индийского торгового капитала. Внутренняя торговля европейскими товарами, а также заготовка и доставка к портам сельскохозяйственных продуктов, кроме опиума и индиго в северо-восточных областях, осуществлялись преимущественно индийскими купцами. Компрадорство поэтому и было главным двигателем в развитии индийского торгового капитала в первой половине XIX в. В этот период стала складываться система товаропроводящих каналов, образованная цепью купцов-посредников от мелкого деревенского торговца-ростовщика до крупного оптового купца, ведущего дела с английским торговым домом Компрадорская торговля обслуживала английскую буржуазию, а индийские купцы выступали в качестве посредников в кругообороте британского промышленного капитала. Компрадорская торговля способствовала накоплению значительных денежных средств индийского купечества, основным источником которых была тэргово-ростов-щическая эксплуатация индийского крестьянства и ремесленников.
Развитие частной собственности на землю создавало условия для помещения денежных накоплений индийских ростовщиков и торговцев в землевладение, в чем были заинтересованы англичане, так как это способствовало' извлечению товарной продукции и в то же время отвлекало индийский торговый капитал от промышленной деятельности. Вместе с тем, становясь помещиками, индийские торговцы зачастую вновь обращали на торгово-ростовщические операции те доходы, которые получали в виде феодальной ренты. Крупные торговцы-ростовщики кредитовали князей и вели денежные операции по их финансовым обязательствам перед англичанами, выступали откупщиками налогов, т. е. фактически захватывали в свои руки финансы княжеств.
Торговый капитал в колониальной Индии развивался в значительной мере в рамках кастовой системы. После установления английского господства (как и до того) традиционные связи между контрагентами — членами торгово-ростовщической касты и внутрикастовое кредитование обеспечивали пре
17*
259
обладание в торговле выходцев из торгово-ростовщических каст (марвари, четти и др.) и парсов. Но в самой организации индийского торгового капитала происходили важные изменения. Во второй четверти XIX в. в главных портовых городах возникли новые крупные торговые дома, которые принадлежали индийцам Джиджибхаю, М. Н. Петиту, Б. Р. Кама — в Бомбее; семье Тагоров, семье Санделов — в Калькутте и др. Эти торговые дома нередко имели многомиллионные обороты, собственные средства транспорта вплоть до речных паровых судов. Они приобщались к европейской технике ведения торговых и банковских дел.
Наиболее интенсивно развивался индийский торговый капитал в Бомбее. Упорное сопротивление маратхов британскому завоеванию привело к тому, что здесь в большей мере, чем в других местах (например, в Бенгалии), торговые связи порта с внутренними районами страны сохранились в руках индийских торговцев. В 20-х годах XIX в. крупные купцы Бомбея были допущены к торговле с Китаем, что способствовало их обогащению.
Индийские торговые фирмы, даже виднейшие из них, были подчинены 'английскому капиталу, обслуживали его. Это подчинение проявлялось, в частности, в том, что индийские торговцы, располагавшие миллионными состояниями, зачастую выступали лишь в качестве младших партнеров и служащих английских торговых домов. Индийский купец нередко вкладывал большую часть капитала в такое предприятие, но решающее слово- принадлежало английскому хозяину, от покровительства которого зависел успех торговых операций.
Тем не менее появление крупных индийских торговых и банковских предприятий, в той или иной мере организованных на европейский лад, отражало процесс формирования индийской буржуазии. В 30—50-х годах XIX в. началась промышленная деятельность индийского купечества. В этот период возникли предприятия мануфактурного типа, главным образом перерабатывавшие сельскохозяйственные продукты на экспорт: мелкие сахароваренные предприятия, мануфактуры по производству индиго, снабженные простейшим европейским оборудованием, предприятия по очистке хлопка с частично- усовершенствованным оборудованием. Значительная часть их принадлежала индийцам.
Однако в то время, когда в колониальной Индии мануфактуры еще только возникали, в капиталистическом мире уже выросла фабрично-заводская промышленность. Вовлечение страны в мировую капиталистическую торговлю, развитие новых средств прежде всего внешнего, а также внутреннего сообщения создали в середине XIX в. условия для перенесения
260
фабричного производства в Индию. Разоренные ремесленники и крестьяне являлись потенциальной рабочей силой. Денежные накопления крупнейших индийских купцов и приобщение к европейской технике ведения торговых и банковских дел позволили им наряду с английскими капиталистами перейти к основанию фабричных предприятий в Индии. Оборудование и технический персонал доставлялись из Англии на тех условиях, которые диктовались британским капиталом. Таким образом, первые фабрики, перерабатывавшие сельскохозяйственное сырье, преимущественно на экспорт, возникли в колониальной Индии лишь немногим позднее первых -мануфактурных предприятий. В 40-х годах в окрестностях Калькутты было пущено несколько сахарных заводов с европейским оборудованием и паровыми машинами. Некоторые из них принадлежали англичанам, а некоторые индийцам. В 1854 г. вступила в строй первая английская джутовая фабрика недалеко от Калькутты и первая хлопчатобумажная фабрика в Бомбее, владельцем которой был индиец. К I860 г. в Бомбее было построено еше 8 текстильных фабрик. Все они принадлежали крупным индийским торговцам.
В условиях начавшегося развития капиталистических отношений и зарождения буржуазных элементов формировалась также индийская национальная интеллигенция. Вопреки узким рамкам колониального «просвещения» она знакомилась с достижениями современной науки, с буржуазной философской и общественной мыслью на Западе, становилась носителем буржуазной идеологии в Индии. К. Маркс в 1853 г. писал, что из индийцев, «которым неохотно и в весьма скудных размерах дают образование под английским надзором в Калькутте, вырастает новая категория людей, обладающих знаниями, необходимыми для управления страной, и приобщившихся к европейской науке»42.
Нарождавшиеся буржуазные элементы в Индии были еще очень слабы. Поскольку компрадорская торговля в то время являлась основной сферой их деятельности, а колониальный режим обеспечивал безопасность их личности и имущества и вносил определенные черты буржуазного правопорядка, они были заинтересованы в сохранении власти англичан. Торговцы-компрадоры, новые помещики, служащие колониальной администрации, в большинстве своем выходцы из торгово-ростовщических кругов, были опорой британского господства.
Формировавшиеся среди индийских купцов буржуазные элементы в первой половине XIX в. еще не вступили в борьбу с английским капиталом за свой национальный рынок. Тем не
42 К. Маркс, Будущие результаты британского владычества в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 225.
201
менее между ними и английскими хозяевами Индии уже тогда стали выявляться противоречия. Первые представители индийской буржуазии не могли не видеть, что львиная доля торговой прибыли доставалась англичанам, что масса населения изнывает под тяжким бременем налогов, которое сковывало экономическое развитие страны, что- индийцы устранены от управления страной.
К середине XIX в. в народных массах Индии, прежде всего среди крестьян и ремесленников, ширилось серьезное недовольство английским колониальным режимом. Оно охватило также и тех представителей класса феодалов, включая духовенство и служилый люд, чьи интересы были ущемлены политикой колониальных властей. Дальнейшее развитие и усиление колониальной эксплуатации в 30—50-х годах XIX в. привело, таким образом, к глубокому хозяйственному и политипе-, скому кризису в Индии.
ГЛАВА IX
ВОЗНИКНОВЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ
ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ОРГАНИЗАЦИЙ.
НАРОДНЫЕ ДВИЖЕНИЯ в 30—50-х ГОДАХ
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ
Рост буржуазных элементов и усиление их экономиче* ской и политической роли в 30—50-х годах XIX в. не только вызвали изменения в деятельности культурно-просветительных обществ, но и привели к возникновению первых национальных общественно-политических организаций.
В Бенгалии продолжало свою деятельность общество «Брахмо самадж», которое после смерти Рам Мохан Рая возглавил Дварканатх Тагор (1794—1846), крупнейший бенгальский купец, основатель первой индийской коммерческой компании современного ему английского типа. Академическая ассоциация из-за преследований руководства «Хинду колледжа», правда, была вынуждена прекратить свое существование, но ее участники — младобенгальцы, сторонники Дерозио, в большинстве своем вошли в «Брахмо самадж». Они создали и новые культурно-просветительные организации, где обсуждались также общественно-политические вопросы. Видный деятель «Молодой Бенгалии» Рам Гопал Гхош (1815—1868), окончивший «Хинду колледж» и ставший впоследствии одним из крупнейших бенгальских коммерсантов, основал Литературное общество, члены которого выступили против насилий над индийскими кули, завербованными для работы на плантациях в других английских колониях. В середине 30-х годов возникло Общество поощрения бенгальского языка, что свидетельствовало о формировании национального сознания отдельных индийских народов. Этот процесс раньше всего начался у бенгальцев. Общество не ограничивалось культурно-просветительной деятельностью и объявило своей целью обсуждение вопросов, направленных на «устранение национальных бед».
Важную роль в культурной и общественной жизни Бенгалии сыграло Общество познания истины, которое выпускало
263
журнал и имело свою школу. Созданное по инициативе участников «Брахмо самадж», оно не было, однако, связано с ним организационно и привлекло к себе внимание деятелей культуры и просвещения, придерживавшихся различных религиозных взглядов. Для пропаганды буржуазно-националистических идей много сделал один из ведущих участников Общества познания истины, Акшай Кумар Датт, критически изучавший историю индийской религиозно-философской мысли и склонявшийся к атеизму. Видным деятелем Общества был и Ишвари Чандра Видьясагар, который при поддержке других членов развернул кампанию против обычая, запрещавшего вторичное замужество вдов, а также против ранних браков, и выступил за улучшение положения женщины в быту и за женское образование. Эта кампания вызвала бурную дискуссию в Бенгалии, охватившую весьма широкие слои населения.
В 1837 г. по инициативе Дварканатха Тагора в Бенгалии было создано Общество землевладельцев — первая общественно-политическая организация. Членство в ней не зависело от религиозной, кастовой и национальной принадлежности, а обусловливалось наличием владельческих прав на землю. Общество объединило участников «Брахмо самадж», ортодоксальных индусов из «Дхарма сабхи» и некоторых англичан, хотя претендовало на роль национальной организации. Руководители его заявляли, что они представляют интересы не только заминдаров, но и райятов, и главными задачами провозглашали «в высшей степени необходимое объединение народа», «пристальное наблюдение за мерами правительства и его чиновников»1.
Характерно, что, когда Общество выступило за ликвидацию расовой дискриминации в суде, его участники англичане вышли из Общества.
В высшей степени умеренный характер деятельности Общества землевладельцев, официально признанного властями, его узкий состав не удовлетворяли младобенгальцев и других представителей передовых кругов буржуазной интеллигенции, принимавших активное участие в работе культурно-просветительных организаций.
К началу 40-х годов Общество землевладельцев захирело и утратило свое значение. Его место как объединения, претендовавшего на роль национальной общественно-политической организации, заняло Бенгальское общество Британской Индии, созданное в 1843 г. младобенгальцами. В создании его при
1 Цит. по ст.: J. С. Bagal, Mile-stones of our freedom struggle (Patriotic movements and associations of early XIX th century) — «Modern review», 1953, N 4, pp. 304—305.
264
нял участие известный английский борец против рабства Джордж Томсон, который приехал в Индию. Это Общество, как и ранее Общество землевладельцев, поддерживало связь с Ост-Индской ассоциацией в Лондоне, основанной Вильямом Адамом и выступавшей за проведение реформ в колонии. Цель Бенгальского общества Британской Индии, как заявляли его руководители, заключалась в том, чтобы «мирными и конституционными средствами... добиваться благосостояния, расширения справедливых прав и отстаивать интересы всех наших сограждан»2. Вначале «старшее поколение» общественных деятелей Бенгалии отказывалось участвовать в новой организации, которая, по их мнению, слишком далеко заходила в критике колониального режима. Но в конце 40-х годов стала проявляться тенденция к объединению, вызванная стремлением дать отпор британскому реакционному режиму. В кампанию за ликвидацию расовой дискриминации в суде, начавшуюся в связи с законопроектом о судебной реформе в 1849 г. (так называемый черный закон), включились все национальные организации и группы Бенгалии. Эта кампания встретила бешеные нападки колониальных властей и английской прессы. В Калькутте был сохранен прежний дискриминационный порядок. Отражая настроение бенгальских либерально-буржуазных кругов, Рам Гопал Гхош писал: «Я с болью и удивлением вижу, как люди, которые считаются признанными реформаторами и радикалами в политике, ныне ради своих групповых интересов стремятся отвергнуть священный и неоспоримый принцип равенства перед законом»3. Всеобщее возмущение вызвало также усиление деятельности христианских миссионеров и их расистское по существу отношение к культуре и обычаям индийцев.
В Калькутте были созваны многолюдные митинги, на которых присутствовали как ортодоксальные индусы, так и члены «Брахмо самадж», как «старшее поколение», так и младобен-гальцы. Там обсуждались вопросы организации противодействия миссионерской пропаганде.
В 1851 г. возникла объединенная Ассоциация Британской Индии в Калькутте. Это была уже прочно сложившаяся национальная общественно-политическая организация Бенгалии,
В Бомбее в 30—40-х годах тоже создавались новые культурно-просветительные организации: Туземное литературное общество и Студенческое литературное и научное общество, которое со временем приобрело заметное влияние. Оно было основано студентами Элфинстонского института и в национа-
2 Ibid., р. 308.
3 [Ram Gopaul Ghose], «Speeches of Ram Gopaul Ghose and his pamphlet on the «Black acts», Calcutta [S. a.], p. 65.
265
диетически настроенных кругах получило вскоре название «Молодой Бомбей». Их руководитель Дадабхай Наороджи (1825—1917), впоследствии один из ведущих политических деятелей Индии и крупный исследователь-экономист, происходил из бомбейской семьи парса, обедневшего служителя культа. Еще будучи студентом, он обнаружил выдающиеся способности и по окончании института был назначен сначала ассистентом, а затем преподавателем математики в звании профессора. Это был первый профессор индиец. В 1855 г. в целях изучения общественных наук, а также выяснения возможностей для индийских студентов прохождения курса наук в Англии он отправился в Лондон в качестве представителя фирмы Кама4.
В 1851 г. Дадабхай Наороджи вместе со своими единомышленниками организовал общество, которое пропагандировало реформу зороастризма в духе рационализма. Под лозунгами восстановления «первоначальной чистоты и простоты» древней религии индийских парсов оно выступало против ряда средневековых обычаев и за социально-бытовые реформы. В 1848 г. в Махараштре возникло' общество, ставившее своей целью реформу индуизма. Члены его вначале действовали тайно.
В Бомбее, где развитие индийского торгового капитала и формирование буржуазии проходило более интенсивно, путь от первых культурно-просветительных и религиозно-реформаторских обществ до национальных общественно-политических организаций был пройден быстрее, чем в Бенгалии. В 1852 г. на многолюдном собрании студентов и молодых преподавателей индийцев Элфинстонского института была создана Бомбейская ассоциация. Первоначально ее поддержали ведущие бомбейские купцы-компрадоры. Официально провозглашенная цель организации была в высшей степени умеренной: «сбор информации о потребностях народа Западной Индии и время от времени передача ее властям в Индии и Англии» 5. Однако уже в первые месяцы существования ассоциации внутри нее возникли острые разногласия. Критика господствовавших в Индии порядков со стороны членов организации из числа представителей «Молодого Бомбея», их стремление, по словам современника, «уравнять всех индийцев с англичанами»6 испугали купеческую верхушку. «Старшее поколение» вышло из ассоциации.
4 Крупная индийская фирма, которая первая из индийских торговых домов открыла свое отделение в Англии.
5 «The sessional papers printed by order of the House of Lords... in the session 1852—3», vol. XXVIII, London, 1853, p. 329.
6 Ibid., p. 330.
266
В конце 40-х годов стали устанавливаться связи между национальными организациями Калькутты, Бомбея и Мадраса. Так, в непосредственном контакте с Ассоциацией Британской Индии в 1852 г. была создана Мадрасская туземная ассоциация, представлявшая, видимо, небольшую группу выходцев из купеческой среды Мадраса. Вместе с тем вскоре обнаружились различия в социальном составе этих национальных организаций. На деятельности первой сказывалось преобладание в Бенгалии помещичьих элементов. Выступления этого общества, в которых, по мнению членов Мадрасской ассоциации, было оставлено почти без внимания плачевное положение средних и низших классов7, подверглись критике.
Развернувшаяся в начале 50-х годов в английских правящих кругах борьба вокруг вопроса о продлении полномочий Ост-Индской компании дала повод индийским национальным организациям заявить о своих требованиях. Ассоциации в Калькутте, Бомбее и Мадрасе направили английскому парламенту петиции, в которых излагали требования, выдвигающиеся индийскими либерально-буржуазными кругами еще со времен Рам Мохан Рая и ставшие своего рода политической программой.
Главным из них было участие индийцев в управлении страной, причем речь шла уже не только о занятии должностей в государственном аппарате, а о создании при участии индийцев законодательных органов в центре и провинциях. В петиции Ассоциации Британской Индии говорилось, что индийцы должны «иметь такие же права, какими пользуются граждане при любых конституционных формах правления»8. Далее они требовали снижения государственных налогов, прежде всего земельного и соляного, лишения налоговых чиновников судебных полномочий, сокращения ассигнований на содержание административного аппарата и расходования части налоговых поступлений на строительство ирригационных сооружений, дорог и на образование, проведения реформы судебной -системы, пресечения коррупции и насилий полиции.
Несмотря на умеренность этих требований, которые сопровождались к тому же выражением лояльности по отношению к английской власти, они свидетельствовали об усилении и углублении недовольства буржуазно-либеральных элементов колониальными порядками. В петиции Бомбейской ассоциации подчеркивалось, что система управления в Индии «лишь в малой степени отвечает нынешнему положению в стране и
7 «Petition of the Madras native association», — «The sessional papers printed by onder of the House of Lords in the session 1852—3», vol. XXXIII, London, 1853, p. 187.
8 Ibid., p. 246.
267
справедливым требованиям народа»9, а в петиции Мадрасской ассоциации, — что «нынешняя система взимания государственных налогов... довела огромную массу населения до крайней степени нищеты и разорения»10. Характерно, однако, что во всех указанных документах ничего не говорилось о разорении индийских ремесленников в результате эксплуатации страны в качестве рынка сбыта английских товаров, в которой участвовали сами купцы-компрадоры. Правда, в отдельных выступлениях отмечались губительные последствия английской, экономической политики и высказывалась мысль о необходимости развивать отечественное промышленное производство, нс в начале 50-х годов такие выступления составляли редкое исключение.
Интересно, что только Мадрасская ассоциация поставила вопрос об ограничении эксплуатации крестьян индийскими помещиками. В Бенгалии лишь очень немногие представители национальной интеллигенции (главным образом из младобен-гальцев) вслед за Рам Мохан Раем подняли свой голос в защиту крестьянства. Они даже пытались создать организацию под названием Ассоциация райятов, но успеха, видимо, не добились. Впрочем, iB более широких кругах националистов и в печати Бенгалии все чаще стал выражаться протест против жестокости и насилий английских плантаторов над крестьянством. Эти насилия расценивались как одно из проявлений национального угнетения индийцев. Вызывала возмущение и политика Дальхузи по отношению к княжествам, которая рассматривалась как демонстрация грубого самоуправства со стороны колониальных хозяев Индии.
Газета передовых кругов бенгальской интеллигенции «Хин-ду пэтриот» писала в 1856 г., что аннексия Ауда является «вопиющей несправедливостью» и что на территории непосредственных владений компании управление поставлено не лучше, чем в этом княжестве, которое было упразднено под предлогом «плохого управления»11.
К середине XIX в. стали все более заметно проявляться патриотические настроения национально-либеральных кругов. Дварканатх Тагор, например, в беседе с генерал-губернатором лордом Э. Л. Элленборо заявил, что «в Индии, когда там распространится современное образование, англичане не продержатся и одной недели». Его сын Дебендранатх Тагор, философ и общественный деятель, ставший руководителем «Брахмо* самадж» и членом Ассоциации Британской Индии, отвергал
9 Ibid., р. 228.
19 Ibid.
11 [Girish Chunder Ghose] «Selections from the writings of GIrish-Chunder Ghose», Calcutta, 1912, p. 190.
2C8
попытки властей оказывать ему знаки почета и не желал поддерживать личные связи с английской администрацией. Передовая молодежь, писатели, публицисты начали высмеивать тех интеллигентов, которые слепо подражали всему английскому и весь либерализм которых, по выражению одного из чладобенгальцев, «сводится к европейским пище, питью и одежде»12.
Наиболее радикально настроенные националисты даже подвергали сомнению господствовавшее в либеральных кругах представление об английской власти как о «благе». «Кто окажет, чего больше несешь ты нам — даров или бед?», — вопрошал Акшай Кумар Датт и призывал всех индийцев, независимо от их положения, касты и религии, объединиться, чтобы «устранить все несчастья». «Причина нищеты Индии, — заявил младобенгалец Даккина Ранджан Мукерджи, — это иностранная власть»13.
Однако, несмотря на усиление критики английских порядков со стороны развивающихся буржуазных элементов, даже наиболее передовые их представители были очень далеки от народных масс и не видели сил, способных встать на борьбу против чужеземного господства. Самую возможность открытого сопротивления британским властям они относили к более или менее далекому будущему и надеялись, как писал Акшай Кумар Датт, на «милость Англии».
Все же, хотя национальные организации Калькутты, Бомбея и Мадраса объединяли лишь узкую прослойку и не были связаны с массами, их выступления против различных проявлений колониальной эксплуатации и угнетения, а также рост патриотических настроений среди лучших представителей национальной интеллигенции отражали назревавшее в Индии к середине XIX в. |возмущение широких масс индийского народа британским господством.
НАРОДНОЕ ДВИЖЕНИЕ 30—50-х ГОДОВ
Несмотря на укрепление государственного аппарата подавления, который теперь осуществлял более глубокий контроль над жизнью населения страны, открытые выступления против колонизаторов возрастали по силе и размаху, хотя число их по сравнению с предшествующим периодом, видимо, несколько сократилось.
Стало меньше локальных, незначительных по масштабам, восстаний, обычно возглавлявшихся отдельными феодалами,
12 Н. С. Dutt, Bengali life and society, Calcutta, 1853, p. 25.
13 Приведено в кн.: Нарахари Кабипадж, Свадхинатар санграме Бангла, 2 Санскаран, Калькутта, 1957, стр. 112, 115.
269
интересы которых были ущемлены англичанами и которых, поддерживало население их владений, доведенное до отчаяния колониальным режимом. Однако такие выступления продолжались. Отмечались они главным образом в труднодоступных горных и лесных районах. Так, в Мадрасском президентстве, в горном районе Гумсур, в 1835 г. восстание поднял крупный феодал, заминдар раджа Дхананджая. Он не мог выполнить навязанные ему финансовые обязательства и, когда британские власти отказались снизить размеры платежей с его владения, открыто выступил против них. Вскоре, однако, раджа скончался, и англичане объявили о конфискации его земель. Это вызвало возмущение населения, понимавшего, что несет ему установление непосредственной власти колониальных чиновников. Английский подполковник, который командовал отрядом войск, посланных против восставших, писал: «Насколько я могу судить, горные владетели, сардары и население области, а также, как мне кажется, и наши собственные служащие-индийцы выступают на стороне семьи раджи Гумсура и настроены против установления власти правительства»14. Только к началу 1837 г., после упорной борьбы в горах, колониальным войскам удалось подавить восстание.
В 1842 г., в связи с введением нового налогового обложения в районе Сагар, там началось восстание. Его возглавили два крупных землевладельца, земли которых подлежали продаже за долги. Около года повстанцы оставались хозяевами положения, и английские власти в конце концов вынуждены были несколько снизить земельный налог в районе. В 1846— 1847 гг. восстал полигар Нарасимха Редди и Карнале, недовольный прекращением выплаты назначенного его семье содержания. Такого же рода выступления происходили и в Северо-западных провинциях, особенно в южной части, незадолго до того включенной в состав этой административной единицы.
В 1848 г. поднялись рохиллы в княжестве Нагпур. Вождь их принял имя одного из бывших правителей княжества. Поддерживаемый местными феодалами и населением четырехтысячный отряд повстанцев вел упорную борьбу в горах с английскими /войсками.
В 30—50-х годах не прекращались волнения среди так называемых отсталых племен и народностей, живущих в труднодоступных районах. Колониальные чиновники, все глубже проникавшие туда, отменяли вольности, которыми еще пользовались эти племена, и вводили новые поборы и повинности. С чиновниками приходили торговцы-ростовщики, закабаляв
14 Цит. по ки.: S. В. Chaudhuri, Civil disturbances during the British rule in India (1765—1857), Calcutta, 1955, p. 151.
270
шие население и захватывавшие путем обмана и насилий его земли. В 1846 г. выступили кханды в одном из глухих районов Ориссы. Непосредственным поводом к этому послужило учреждение властями специального административного органа для борьбы с обычаем человеческих жертвоприношений. Но и после того как кханды согласились отказаться от жестокого обряда, они не сложили оружия, ибо считали, и не без основания, что англичане заставят их платить поборы местному радже, который прежде пытался добиться того же, но безуспешно. В течение трех лет продолжались вооруженные столкновения повстанцев с войсками, сжигавшими деревни кхандов.
В указанный период неоднократно вспыхивали серьезные волнения среди мелких народностей и племен Ассама и соседних горных районов Типпера, Манипур и Л ушан, где стремились утвердиться и установить свои порядки колониальные чиновники. В начале 50-х годов, после аннексии Пенджаба, в северо-западной пограничной полосе произошел ряд восстаний пуштунских (афганских) племен, вызванных беспощадным налоговым грабежом. Помимо новых тяжелых поборов, колонизаторы стремились взыскать недоимки по дани, которую афганские племена и местные мелкие феодалы в прошлом платили государству сикхов. Так, налог на соль, вносившийся афридиями, увеличили в 18 раз, что для них, по словам современников, было равнозначно «запрещению жить на свете»15. Сбор налогов осуществлялся с помощью войск, беспощадно подавлявших сопротивление населения и грабивших деревни.
Восстания мелких народностей обычно носили стихийный характер, однако некоторые из них имели элементы организованности и приобретали, таким образом, более важное политическое значение.
В 1839 г. ,в Бомбейском президентстве в районе Шахьядри. вновь поднялись коли, к которым присоединились и другие жители соседних районов. Руководили ими три маратхских брахмана. Это, как пишет современный индийский исследователь С. Б. Чаудхури, было «не просто обычное восстание горных племен: в связи с сокращением гарнизона в Пуне они отважились начать борьбу за восстановление власти пешвы; повстанцы заявляли, что действуют от его имени»16. После подавления выступления ряд его участников был казнен. В 1844—1846 гг. еще не раз отмечались волнения коли. Они расправлялись с ростовщиками и полицейскими, захватывали
1э С. J. Napier, Defects, civil and military of the Indian government, London, 1854, p. 75.
16 S. B. Chaudhuri, Civil disturbances..., p. 168.
271
транспорты с денежными налоговыми поступлениями. Против коли были брошены регулярные войска.
В 1855 г. в Бихаре, в гористой местности Даман-и-Кух, вспыхнуло восстание санталов, наиболее значительное из выступлений отсталых племен. В 30—50-х годах в район, заселенный санталами, проникли торговцы-ростовщики из Бихара и Бенгалии. Вместе с соседними помещиками они захватывали земли санталов, используя для этого совершенно неизвестную последним и непонятную им процедуру взыскания долгов через суд. Беззастенчивые вымогательства и насилия со стороны сборщиков податей и полиции вызывали возмущение местных жителей. В начале 50-х годов у них возникла своего рода организация. Центр ее находился в одной из деревень, где жили два ее руководителя — братья Сиду и Кану, ставшие впоследствии вождями восстания. Они являлись также основателями нового религиозного культа санталов, в котором соединились элементы племенных поверий и отдельные черты христианского учения и который отражал протест против все усиливавшегося угнетения.
Среди санталов распространялись воззвания, призывавшие изгнать заминдаров и торговцев. В середине 1855 г. сан-талы разослали английским властям письма, в которых заявляли, что готовы платить определенный налог непосредственно государству, но требовали избавить их от притеснений чиновников, помещиков и ростовщиков. В ответ англичане направили отряд полиции, чтобы схватить Сиду и Кану, однако санталы разгромили его и подняли открытое восстание. К ним присоединились сельские ремесленники, выходцы из бенгальских низших каст, жившие в деревнях санталов. Повстанцы нападали на помещиков, ростовщиков и налоговых чиновников не только в своем, но и в соседних районах, на фактории английских плантаторов индиго, разрушали сооружения строившейся железной дороги. Вооруженные почти исключительно луками, боевыми топорами и мечами, они более шести месяцев вели отчаянную борьбу с регулярными войсками и не раз заставляли их отступать. Каратели убивали каждого сантала, захваченного с оружием, и беспощадно сжигали деревни.
Восстания отдельных феодалов, поддержанные населением, и выступления мелких народностей были только предвестниками надвигавшейся грозы. Гораздо более явным выражением народного гнева были восстания, вспыхнувшие в 1844 г. в двух соседних княжествах — Колхапур и Савантвади (в Бомбейском президентстве).
В Колхапуре, как и во многих других княжествах, казна была пуста. Для «наведения порядка» английские власти на-
272
значили туда своего дивана, который прежде всего начал увеличивать налоги. Обложению теперь подлежали земли, которые давались воинам-гадкари за службу в гарнизонах мелких крепостей, разбросанных по стране. Частично лишались льгот и другие свободные от обложения пожалования. Однако когда диван послал своих чиновников для сбора налога и «управления» владениями гадкари, последние подняли восстание, их поддержало крестьянство. Правящая верхушка княжества пошла на соглашение с английскими властями, но небольшое войско, находившееся в столице, присоединилось к повстанцам. Примерно такое же положение сложилось и в Савантвади.
В 1838 г. туда был назначен английский «политический резидент»; он добивался увеличения налоговых поступлений, чтобы покрыть недоимки дани, которую княжество должно было платить английским властям. Не удивительно, что из Колхапура восстание немедленно перекинулось в Савантвади, а затем и .в некоторые соседние районы непосредственно британских владений. Повстанцы распространяли свои воззвания, в которых призывали «всех добрых индусов» присоединиться к выступлению против чужеземцев.
Брошенным на подавление восстания регулярным войскам численностью 10 тыс. человек с артиллерией приходилось штурмом брать мелкие крепости, занятые гадкари. Но и после падения этих укреплений гадкари с помощью населения в течение шести месяцев продолжали партизанскую войну.
В докладной записке о событиях в Колхапуре и Савантвади, представленной английскими чиновниками, прямо говорилось, что «широко распространившийся дух возмущения и восстания в значительной мере вызван недовольством английской властью»17.
Проведение кадастра земель в связи с установлением нового обложения в одном из районов маратхской области Хандеш (Бомбейское президентство) в 1852 г. вызвало резкое возмущение крестьян. Они выступили под лозунгом «За веру! Долой кадастр!» и изгнали налоговых чиновников. Крестьяне избрали свой совет (панчаят), который осуществлял власть, взимал налоги и творил суд. Жители соседних районов бойкотировали местную администрацию, перехватывали ее гонцов, препятствовали продвижению карательных отрядов. Выступление крестьян в Хандеше было одним из многочисленных проявлений того острого недовольства, ко
17 «Memoir on the Saurent Waree stale»,— «Selections from the records of the Government of Bombay», Bombay, 1855, N X — New series, p. 28.
Новая история Индии 273
торое порождал колониальный налоговый грабеж. Это недовольство охватывало и городское население. В 1844 г. ,в связи с введением нового налога на соль жители Сурата заставили торговцев закрыть лавки; по городу были расклеены ан-тианглийские воззвания, в различных частях его происходили своего рода демонстрации, участники которых в ряде мест «уничтожили собственность правительства».
Наряду с налоговым ограблением страны все большее возмущение народных масс вызывало усиление феодальной эксплуатации и произвол новых помещиков, утвердившихся сначала в Бенгалии, а затем и в других областях, прежде всего в Северо-западных провинциях. В Бенгалии активизировались возникшие там еще в первой трети XIX в. религиозносектантские движения крестьян-мусульман, направленные против колониального и феодального гнета. В 30—50-х годах наибольшим влиянием среди крестьянства Восточной Бенгалии пользовалась секта «новых мусульман», которых называли также «фарази». По своим религиозным воззрениям они были весьма близки к ваххабитам. Основатель секты Хаджи Шариатулла происходил, по-видимому, из ткачей. Около 1820 г., после возвращения из паломничества в Мекку, где он встречался с руководителями ваххабитов, Хаджи Шариатулла проповедовал ,в Бенгалии и приобрел многочисленных сторонников среди крестьян. Хотя он выступал лишь как религиозный реформатор, тем не менее рост числа его последователей, их сплоченность и взаимная поддержка пугали местных помещиков-заминдаров. В дальнейшем руководителем «новых мусульман» стал сын Шариатуллы Мир Мухсип, он же Дуду Мийян (умер в 1866 г.). При нем общее число фарази, по заслуживающим доверия сведениям, достигло 80 тыс. Территория Восточной Бенгалии была поделена на своего рода округа. Во главе их стояли халифы, которые (каждый ,в своем округе) собирали средства, были главными проповедниками и руководили действиями «новых мусульман». Фарази активно выступали против заминдаров и английских плантаторов индиго. Если заминдары увеличивали ренту, этс встречало сопротивление. При удобном случае фарази расправлялись с наиболее ненавистными помещиками, будь то индусы, мусульмане или английские плантаторы. В 1838 г. на подавление одного из выступлений был послан отряд регулярных войск. В 1846 г. фарази целиком уничтожили факторию крупного английского плантатора индиго. По своему характеру и идеологии движение «новых мусульман» в Бенгалии было крестьянским движением средневекового типа. Выступая, как и ваххабиты, за очищение ислама и равенство людей перед богом, фарази вместе с тем «утвердили полное ра
274
венство между собой»18 и провозгласили, что земля принадлежит богу и никто не вправе взимать с земледельцев поборы в свою пользу. «Дуду Мийян и его последователи, — писал видный английский чиновник в Бенгалии, — наводили ужас на всех помещиков индусов, ортодоксальных мусульман и европейцев»19.
Мусульманское крестьянство Восточной Бенгалии продолжало оставаться основной базой и движения ваххабитов в Северной Индии.
Несмотря на гибель Сайида Ахмада Барелви и Мухаммада Исмаила, ваххабиты сохранили свой военный лагерь в Си-тане и продолжали пропаганду священной войны (джихада) за изгнание чужеземцев-иноверцев из Индии.
Некоторые ваххабиты сражались на стороне афганцев в период англо-афганской войны 1838—1842 гг. Вскоре после гибели Сайида Ахмада Барелви его ближайшие сподвижники Инайят Али и Винайят Али прошли по Северной Индии, заявляя в своих проповедях, что Сайид Ахмад не умер, а чудесным образом исчез и явится вновь, когда настанет время. Затем они опять обосновались в Патне, установили связь с фа-рази Бенгалии, со старостами многих деревень и призывали посылать воинов в Ситану. Постепенно на всем протяжении от Бенгалии до Пенджаба были созданы ваххабитские организационные центры, которые тайно отправляли людей на северо-запад.
В Бихаре и Северо-западных провинциях в ваххабитском движении участвовал главным образом городской люд, в том числе ремесленники, разорявшиеся под натиском британского капитала. Английский чиновник дистрикта Азамгарх в Северо-западных провинциях писал в 1837 г. о ткачах-мусульманах: «Это слабые и изможденные люди, но у большинства из них имеется огнестрельное оружие... В последние годы они особенно возбуждены в связи с распространением догматов. Сайида Ахмада» 20. Вместе с тем ваххабитское движение отражало также недовольство феодальных элементов. Особенно сильно оно проявлялось именно в среде крупных мусульманских феодалов, которым в прошлом принадлежала государственная |Власть в Северной Индии, теперь узурпированная колонизаторами. Ваххабитами были некоторые ведущие
18 «Sections from the records of the Bengal Government», N XLIf, Calcutta, 1866, p. 141.
19 J. Wise, The Muhammadans of Eastern Bengal, — «Journal of the Royal Asiatic society of Bengal», 1894, N 1, p. 49.
20 «Report on the revenue settlement of the North-Western Provinces of the Bengal Presidency under the regulation IX, 1833», vol. I, Benares, 1862, p. 9,
18:
275
представители феодальной аристократии и духовенства Дели и других мест. В 1839 г., во время англо-афганской войны, ваххабиты организовали в Хайдарабаде антианглийский заговор, во главе которого стал брат самого низама. Но наибольшим влиянием среди ваххабитов пользовались служилые люди, своего рода феодальная интеллигенция, из которой вышли главные их проповедники.
К началу 50-х годов активность ваххабитов возросла. В Патне, как доносил английский чиновник в 1852 г., они открыто проповедовали джихад. При этом в призывах к священной войне за изгнание чужеземцев стала выдвигаться идея совместного выступления мусульман и индусов, и некоторые мусульманские деятели стремились вести антибританскую пропаганду среди индусов. В песне о пришествии избавителя в лице Сайида Ахмада Барелви говорилось: «Я вижу бесчисленные притеснения со стороны угнетателей... Я вижу злую долю индусов. Я вижу, как угнетают тюрков» (т. е. мусульман. — Ред.) 21.
Движение ваххабитов являлось самым организованным и идеологически оформленным народным движением против колониального гнета в первой половине XIX в. Однако и в Северной Индии, где главным образом действовали ваххабиты, они были далеко не единственными выразителями растущего возмущения народа английским режимом. В исторических условиях того времени всякое крупное народное движение обязательно принимало религиозную форму. Причем с ростом народного возмущения к середине XIX в. вопросы борьбы различных сект внутри религиозной общины отступали на второй план, а на первый план выдвигалась борьба за веру вообще, против главного врага — чужеземных захватчиков-христиан. В 50-е годы среди мусульман появились группы, которые, как писал один из руководителей такой группы в Патне, в качестве главного антианглийского лозунга выдвигали «сохранение остатков нашей веры»22. Недовольство колониальным режимом широких слоев населения, исповедовавшего индуизм, принимало такую же форму. Вначале оно заметнее всего проявилось в Бенгалии. Здесь ортодоксальные индусы, чье влияние в обстановке всеобщего недовольства чужеземной властью усилилось, располагали наибольшими средствами пропаганды и организации. Их выступления, в которых говорилось об «упадке индуизма» в условиях иностран-
21 Цит. по журн.: «The Calcutta review», 1870, N 100, p. 100.
22 J. S. Jha, Correspondence among the organisers of the anti-British plot of 1857 in Bihar, — «Journal of the Bihar research society», 1955, vol. 41, pt III, p. 345.
276
яого господства, находили все больший отклик в народных массах, изнывавших под тяжестью чужеземного гнета. Издание в 50-х годах закона, разрешавшего вторичное замужество вдов, установление права наследования при переходе в другую веру, усиление деятельности христианских миссионеров— все это рассматривалось как покушение на индуизм и становилось поводом для открытого возмущения. В 1856 г. в Бенгалии против закона, разрешавшего вторичное замужество вдов, было подано 33 петиции, их подписали 60 тыс. человек. В различных районах Северной Индии стали распространяться воззвания, в которых, по свидетельству видного чиновника колониальной администрации Джона Малколма, говорилось, что англичане «завладели Индией только для того, чтобы захватить ее богатства и унизить индийцев, нарушив их обычаи и подорвав религиозные устои»23. Антибританские настроения получили отражение и на страницах ряда газет в Северо-западных провинциях. Там в начале 50-х годов издавалось уже от 30 до 40 печатных органов на фарси, урду и хинди (правда, выходили они незначительным тиражом). Большинство газет зависело от колониальных властей, остальные находились под их строгим контролем, тем не менее антианглийская пропаганда проникала в некоторые из них под видом информации о военных действиях английских войск в Персии в 1856 г. и в России в период Крымской войны, под видом сообщений о появлении антианглийских воззваний или в форме таких «доказательств» несокрушимости британского господства в Индии, на основании которых читатели могли делать обратные выводы. Одна из бомбейских газет поместила статьи, открыто осуждавшие действия английских дипломатов в Иране. Как отмечалось в официальном докладе, освещавшем вопросы печати на индийских языках, содержание делийских газет свидетельствует о том, что в Индии назревает «восстание» и что там ожидают «помощи из Персии и России»24.
Антианглийская агитация велась также и среди индийских солдат колониальной армии. В 40—50-х годах британские власти не раз нащупывали связи между ваххабитскими центрами и сипайскими полками, расположенными в разных районах Северной Индии. В 1845 г. в Бихаре, в 1847 г. и затем в 1852 г. в Пенджабе среди населения распространялись воззвания, которые нередко содержали обращение и к сипаям. «И всегда в них,—писал Дж. Малколм, — повторялось одно и то же:
23 Цит. по кн.: Ashok Mehta, 1857, The great rebellion, Bombay, 1946, p. 10.
24 Цит. по кн.: J. Natarajan, History of Indian journalism (Part II of the Report of the Press commission), Delhi, 1955, p. 66.
277
,,Перебейте ваших английских командиров и солдат”» 25. Эти призывы находили все больший отклик.
ПОЛОЖЕНИЕ В КОЛОНИАЛЬНОЙ АРМИИ
Возраставшее возмущение колониальным режимом постепенно охватывало также и индийских солдат, чьими руками чужеземные завоеватели поддерживали свое господство в Индии и вели захватнические войны за ее пределами. В середине 50-х годов общая численность английской колониальной армии в Индии составляла свыше 280 тыс. человек, из них английских солдат и офицеров было 45,5 тыс. В артиллерийских частях насчитывалось 12 тыс. индийских сипаев и 6,5 тыс. англичан. Как писал К. Маркс, с завершением завоевания Индии солдаты колониальной армии фактически были превращены «в полицейских», призванных держать в повиновении население страны. В самой армии сипайские части, во главе которых стояли английские офицеры, «держались в узде» с помощью немногочисленных европейских войск26.
Эти вооруженные силы по-прежнему подразделялись на три армии: Бенгальскую, Бомбейскую и Мадрасскую, но имели общее главное командование. Наиболее крупная Бенгальская армия, дислоцированная в Северной Индии на огромном пространстве от Ассама до Пенджаба, насчитывала свыше 170 тыс. человек, причем около 140 тыс. — индийских солдат. Как и раньше, сипаи Бенгальской армии рекрутировались почти исключительно в Ауде, Бихаре и Северо-западных провинциях среди брахманов, раджпутов, джатов, а также мусульман (сайидов и патанов). Указанные группы составляли высшую прослойку сельской общины (паттидары) или являлись сыновьями мелких феодалов — деревенских заминдаров.
В прошлом эти прослойки населения пополняли основные контингенты феодального войска Северной Индии и получали за службу определенные привилегии; теперь служба в английской наемной армии являлась для них своего рода важным отхожим промыслом.
В Бомбейской армии имелось несколько сипайских полков, тоже сформированных из хиндустанцев (уроженцев долины Ганга — Джамны). Но, кроме того, солдаты для нее набирались среди маратхов и некоторых других народностей западной Индии. Сипаи Мадрасской армии были выходцами из различных народностей Южной Индии и в отличие от сипаев Бенгальской армии принадлежали к низшим кастам, т. е. к наибо
25 Цит. по кн.: Ashok Mehta, 1857, The great rebellion, p. 10.
26 «The Indian army», — «The Calcutta review», 1856, N 51, ipp. 182— 183.
278
лее угнетенным и забитым социальным прослойкам населения. Разоренные ремесленники и земледельцы, для которых служба в английской армии нередко была единственным сп а -сением от голодной смерти. — таковы те добровольны, умолявшие «на коленях о приеме в армию»27, — писал в 1843 г. английский офицер В аррэнК/
/ Итак, сформированные из индийцев части колониальной /армий были разъединены в национальном, религиизтгом и си--' циально-кастовом отношениях. Это использовалось английскими властями, чт01бы держать армию в повиновении. Несколь-ко иное положение создалось в Бенгальской армии, где различия в основном носили только религиозный характер: большинство сипаев было индусами, меньшинство — мусульма-на~кпгг~3ято все они были хиндустанцами, говорили на одном язык^Дхиндустани) или близких между собой диалектах его и являлись выходцами из более^ли менее сходных по своему положению социально-кастовых групп сельского населения долипБпГант,,а=^^ Они поддерживали теспую-связь- со— •сМими деревнями.^солдаты, возвращавшиеся из отпуска,— сообщил, например, один из английских офицеров Бенгальской армии,— приводили рекрутов из своих деревень; родственные отношения и связи преобладали в большинстве полков»28. AzB то же время именно на положении тех слоев сельского населения долины Ганга—Джамны, из которых вербовались сипаи Бенгальской армии, в первую очередь сказались последствия земельно-налоговой реформы в Северо-западных провинциях, а также земельно-налоговая политика английских властей в Ауде после ликвидации княжества в 1856 г. И хотя до середины 50-х годов в деревнях долины Ганга—Джамны отмечались лишь разрозненные мелкие выступления крестьян-"" Общинников прежде всего против новых помещиков, тем неменее именно здесь возмущение английским господством ,ёыло наиболее сильным. Шорд Робертс^ ставший впослед-ствии главнокомандующим в Индии, писал, что «чувства недовольства и беспокойство царили в тех местах, откуда главным образом рекрутировались сипаи-хиндустанцы»29. В +856 г., непосредственно после ликвидации княжества Ауд, английские власти получили 14 тыс. прошений от 75 тыс. сипаев — уроженцев области. В этих прошениях содержались жалобы в связи с установлением нового налогообложения.
27 Е. de Warren, L’Inde anglaise en 1843, vol. Ill, Bruxelles, 1846, p. 184.
28 «Papers connected with the reorganisation of the Army in India», Supplementary to the report of the Army commission, London, 1859, p. Г40.
29 Lord Roberts, Forty-one years in India. From Subaltern to Comman-der-in-Chief, vol. I, London, 1897, p. 415.
279
^Помимо общих были и другие причины, вызывавшие недовольство сипаев. Прежде всего расовая дискриминация^ оскорбляла их национальное чувство. ТагГжё как и в начале XIX в., сипайский субадар получал меньшее жалованье, чем английский солдат-новобранец в Индии, не говоря уже о жалованье британских офицеров. Ветеран субадар нередко находился под началом у безусого поручика, только что перед тем прибывшего из Англии. УкТещнжожему не продвинуться по службе», — прямо заявил английскому чиновнику один си~ ’ rjаиски йкомандир Л / "
I \/Ж йачал^ГМ^ годов в англо-индийской армии был введен ряд^новых правил и поряпкар, которые ^тже п той или иной /мере способствовали возмущению сипаев. Считалось, что сипаи~Бенгальской армии служат тольто в Индии. Уход за ее пределы и особенно поездка за море рассматривались как на-руШение_кастовых правил. Чёперь 'от новобранцев стали тре----бегвать^присяги-в готовности служить там, где приказано^
Иными словами, индийские солдаты могли быть использованы в качестве пушечного мяса в тяжелых и кровопролитных ко-лониальных войнах, как это было во время англо-афганских и" англо^биркгтских Войн. Наконец, в армии по-своему прояв^~ ^ляласьта политика в области идеологии, которую начали про-водить колониальные власти. Английские офицеры обещали продвижение~пб службе в установленных пределах тем сипа^ я да, которые саглас.я.тс.цщ^рейти в хрйсПднстро Такого рода ^предложения только усиливали возмущение^ V
J Надо сказать, что у сипаев, сплоченных'военной организацией и владевших современным оружием, зрело сознание 'своей силы. Врипайских частях теперь стали появляться люди" е более широким кругозором, получившие современное образование^ ГакТ напримф;—фельдшер а-индийцы прошли курс обучения в созданных англичанам^ для армейских нужд медицинских школах, где преподавание велось не на английском языке, а на языке^хиндустани. По всей видимости, они принадлежали к тому слоюч1Йуж,|яДых людей Северной Индии, йздсоторогб^выдвигались идейные вожди народных движё-подобных ваххабитскому. Во всяком случае английский новник Ч. Рейкс впоследствии писал, что индийские врачи или фельдшера, которые всю жизнь изучали европейскую науку только на местном языке, были «нашими злейшими врагами»30. Известно также, что в сипайские части попадали газеты, чего особенно боялись английские власти. Нарастав-шее среди сипаев возмущение стало открыто проявляться уже
30 С. Raiks, Notes on the revolt in the North-Western Provinces of India, London, 1858, pp. 137—138.
280
в 40-х годах. Во время англо-сикхских войн некоторые сипаи Бенгальской армии переходили на сторону сикхов и сражались в их рядах. В 1849 г. «дух мятежа», по выражению английского генерала Ч. Непира, охватил 30 тыс. сипаев, дислоцированных в Пенджабе. Непосредственным поводом к волнениям послужило прекращение выплаты надбавок к жалованью за дальность и боевую службу. Установились связи между сипайскими полками, а также между ними и ваххабитами, и в результате солдаты 22 пехотных полков отказались принять урезанное жалованье. Они ждали прибытия других частей, чтобы выступить совместно, но вожаков схватили, и 16 полков были расформированы.
Почти одновременно с событиями в Пенджабе сипайский полк, стоявший в Лакхнау, попытался захватить крепость, где находились арсенал и казна. В 1852 г. сипаи Бенгальской армии так решительно заявили о своем отказе отправиться в Бирму, что английские власти вынуждены были пойти на уступки и послать туда полки, укомплектованные в других районах Индии.
В сипайских частях стали распространяться воззвания, свидетельствовавшие о патриотических настроениях среди солдат. «Братья, мы своими руками вонзили кинжал чужеземцев в наше собственное тело, — говорилось в одном из воззваний. — Если мы поднимемся, — победа будет обеспечена». «Если сипаи объединятся, то белые окажутся каплей в океане»31. \z Таким образом, дальнейшее развитие и усиление колони-/альной эксплуатации <в 30—50-х годах XIX в. приводило к росту возмущения широких слоев народа иностранным господством. Страна переживала глубокий хозяйственный и политический кризис, который в конечном счете отражал начавшееся разложение феодальных и зарождение капиталистических отношений в условиях колониального подчинения. Ряд исторически сложившихся условий и прежде всего более раннее превращение Северной Индии (за исключением Йенджаба) в объект колониальной эксплуатации в качестве рынка сбыта и лздрчника сырья при сохранении жестокого налогового гр а -бежа привели к тому, что недовольствоанглиискикгреж и \нуМ достиглодшыхм---шхщсех областях Северной" Индии "наиболь-
^остроты и силы. К серединеХ1Х в, оно одновременно" охватило самые ""ширзк^— >^.гел£ния_ Северо-западных ^провинций и Ауда: крестьян ремесленников, городской 6eZF ныйицод, значительную часть феодалов^ наконец, индийских солдатколониальной арШт._ Здесь~^сл6жились предпосылки для общенародного восстания против колониальных порабо-
31 Цит. по кн.: Ashok Mehta, 1857, The great rebellion, p. 10.
281
ГЛАВА X
ВЕЛИКОЕ НАРОДНОЕ ВОССТАНИЕ 1857—1859 гг.
В 1856 г. политическая обстановка в Индии, особенно в ее
северных областях, становилась все более напряженной. Крымская война, хотя и закончилась поражением царской России, значительно подорвала военный престиж англичан в глазах индийцев. Начавшаяся в этом же году война Англии с Ираном "Заставила англичан перебросить часть войск^ в том числе’и европейских, из Индии в Иран и, таким образом, ослабить себя в собственной заморской колонии. Патриоти-
чески настроенные индийцы, воспользовавшись этим, усилили пропаганду вооруженной борьбы за независимость родины. ,Чтобы подн№^нарад н^£вдщенную войну, они апеллировали ^.религиозному сознанию народных масс.Т^глТГЧЯнё, говорили они, не только угнетают и грабят индийцев, но и стремятся
превратить всех л христиан, дабы заставить примириться с чужеземной властью и тем самым увековечить свое_госпоп-ствоТТГаиболее горя,ч,ймиП7рбйоведниками вооруженной борьбы "против завоеватёЛёй СТЭЛИ вйЧУЯбйтыД Среди нихособен-'но опасным для англичан был Маулави Ахмад Шах^ иначе Ахмадулла, отличавшийся большими организаторскими и
военными способностями, беспримерной храбростью и твердой волей. Мелкий феодальный землевладелец из Мадрасской провшпш^ он НЯЧЯ.ТТ спою янтибританскую деятеЛВниСТь~^н^ fore Индии, но в 1856 г. переехал на север страны, где обстановка для пропаганды священной воины (джихада)—дрхщтв англичан в это время была благоприятнее, чем в Декане. Ахмад Шах побывал в Дели, Мируте, Агре, Патне и ряде
других городов, всюду призывая народ к восстанию. Обосновавшись в4 Ауде^ он от призывов к восстанию перешел к формированию вооруженного отряда. Когда англичане решили
1 См. К. М. Ашраф, Представители мусульманского Возрождения и события 1857 г.,— об. «Народное восстание в Индии 1857—1859 гг.», М., 1957; Л. Р. Гордон-Полонская, Освещение народного восстания 1857— 1859 гг в индийской и пакистанской периодической печати, — «Индия. Статьи по истории», М., i!959.
282
разогнать отряд, Ахмад Шах оказал сопротивление. В начале 1857 г. его схватили и посадили в фаизабадскую тюрьму. Там он жидал утверждения вынесенного ему смертного приговора. Немало было и других столь же горячих проповедников восстания (индусов и мусульман), чьи имена не сохранила история.
Возбуждение народа еще более усилилось, когда в самом начале 1857 г. в Мальве и в Северо-западных провинциях от Сёла к^ёлу’ ётАлапередаваться странная эстафета. К сельски^ му старосте прибегал гонец из соседней деревни и, вручая ему хлебец (чапати) ,~Т1редлагал"ИСпеч~ь~~1Тс>выи и отправнть с таким же приказом в ближайшие села. Англиискии чиновникМеткаф”" в письме от 19 февраля доносил, что еще совсем недавно, как он слышал, такие чапати передавались в Матхурском округе, а теперь они уже — под самым Дели2. Никто не знал, откуда идет эстафета и что она означает, но все рассматривали ее как предупреждение о каких-то надвигавшихся событиях. Ведь в старину таким способом сообщали о приближении маратхских войск, о появле'нии чумы и 6 других бедствиях. Некоторые ставили эстафету в прямую связь с проповедью священной войны против англичан. Очевидно, этим объясняется распространившееся тогда убг-ЖДггш что гнипизтур^м пе-редачи чапати был Ахмад Шах. Впоследствии Дизраэли, выступая в парламенте с критикой, направленной в адрес колониальных властей, заявлял, что, будь это в России, там бы быстро приняли меры к выяснению подлинного смысла столь необычной эстафеты3.
Колониальные власти, несомненно, знали о волнении в народе и наиболее опасных пропагандистов освободительного восстания сажали в тюрьмы и даже выносили им смертные приговоры, но они не представляли всей глубины народной ненависти. К тому же англичане были уверены в преданности сипайских войск, с чьей помощью они не только завоевали страну, но и расправлялись с народом, не раз поднимавшим оружие против своих поработителей. Только в 1856 г. сипаи помогли подавить восстание санталов в Бенгальской провинции и восстание в Колхапуре на Деканском полуострове. Английские власти не заметили, что недовольство колониальным господством охватило и солдат, особенно сипаев бенгальской Трмии, навербованных^к подавляющей массе из ^дя^^твПГбрахманов западного Бихара и Ауда, мусульман РохйлЮ^тгда" и ттртигсгающил'к нему ря^апбВ' Северо-запад-ных провинций. Это все были выходцы из привилегирован
2 G. В. Malleson, The Indian mutiny of 1857, London, 1891, pp. 17—18; «Chambers’s history of the revolt in India», London, 1859, pp. 497—498.
3 «The Times», 28.VII.1857.
283
ных разрядов общинного крестьянства и из мелких феодаль-ных собственников, т. е. тех социальных прослоек деревни, ко-fopbie, каюуказывалось выше, с конца 30-х годов XIX в подверглись особенно быстрой экспроприации.
В начале 1857_г. в полках Бенгальской армии числилось 177 тыс, сипаев. Две пятых этой армии, в составе которой было около 35 тыс. хиндустанцев, находилось в недавно завоеванном Пенджабе4. Остальные сто с лишним тысяч сравнительно мелкими отрядами были разбросаны на территории от Дели до Читтагонга. Только в некоторых городах, вроде Барракпура, Патны, Бенареса, Канпура, Лакхнау, Мирута, Дели, имелись более крупные гарнизоны (2—3 полка). Такое рассредоточение войск объяснялось тем, что последним приходилось выполнять почти исключительно полицейские функции: охранять тюрьмы и казначейства, конвоировать почту и в случае нужды помогать властям при сборе земельного налога.
Надо отметить, что бенгальские сипаи, несшие службу в ‘ родных местах, вошли в ёолее тесное соприкосновение с населением. Им все~чаще приходилось выслушивать от своих земляков горькую правду о том, какую роль они играют в системе колониального угнетения. Все это усиливало недовольство сипаев, обиженных к тому же сокращением- жалованьяг новыми правилами получения пенсии и лишением прежних привилегий5.
\] Под видом «религиозных проповедников в сипайские полки проникали патриоты и при молчаливом сочувствии индийских командиров, вышедших из тех же социальных слоев, что и основная масса рядовых, призыв аЛиквосстанию. Как и всюду, проповедники священной войны в качеств^ последнего' аргумента в пользу восстания приводили довод, что командование решило всех сипаев обратить в христиан и что именно поэтому англичане стремятся сделать из сипаев париев среди своего народа, заставляя их совершать поступки, несовместимые с кастовой и религиозной принадлежностью, или прямо толкая на измену религии своих отцов. Идея восстания вызывала сочувствие. В полках стали возникать тайные панчаяты, члешд котпрчх прппьгжлзги лгитппик: (Эни обращались уже не только к однополчанам, но и к сипаям других частей6. К сожалению, вся эта подготовка к восстанию велась разобщен-но, единого руководства не было. Противоположные утвержде-
4 «Papers connected with the reorganisation of the Army in India Supplementary to the Report of the Army commission», London, 1859, p. 8.
5 См. главу IX.
6 См.: R. C. Majumdar, Fh3 sepoy mutiny and the revolt of 1857, Calcutta, 1957, pp. 197—198.
284
Сипаи Бенгальской армии (с английского рисунка, 1857 г.) ния, встречающиеся в работах индийских историков, пока не подкрепляются серьезными доказательствами.
В мае 1857 г. началось выступление Бенгальской армии Оно~Тюслужило сигналом дляАобщенародного восстания против английских колонизаторов. Это лишний раз подчеркивает правильность известного высказывания К. Маркса, что, создавая сипайскую армию,как силу, обеспечивающую покорность народа, «британские власти в то же время впервые организовывали общий центр сопротивления, каким никогда до этого не обладал индийский народ»7.
7 К. Маркс, Восстание в индийской армии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 241.
285
80
70
80 9 С.
Районы, охваченные народным восстанием 1857—1859 гг.
Непосредственным поводом к восстанию послужило ввс-денЛе252™?5^ ^7 среди сипаев, уже возбужденных речами о намерении англичан посягнуть на их религию, прошел слух, что смазка, покрывающая патроны, делается из свиного сада и коровьего жила. Сипаи стали отказываться от патронов, так как прикоснове-W К Ним, (тем" более губами при скусывании) оскверняло *и мусульманина, и индуса и влекло за собой исключение из касты, а следовательно,^ изгнание ~йз семьи._
Впервые этот слух распространился в полках, расположенных в Дум-Думе и в Берхампуре, и вызвал серьезные волнения. Однако английское командование продолжало начатое перевооружение, угрожая суровыми карами тем, кто будет отказываться от новых патронов. 29 марта в гарнизонном городке Барракпуре (недалеко от Калькутты) молодой сипай JVlaH-гал Панди открыто призвал к восстанию в защиту религии и кастой® частоты. Несмотря на то что этот призыв нашел от-клик в среде сипаев, они растерялись и позволили английским офицерам схватить Мангала Панди. Его казнили, а солдат, заподозренных в сочувствии к нему, уволили йз”Бенгалъ-ской армии.
Этот факт убеждал, что англичане, не задумываясь, расправятся с теми, кто, дорожа своей религией, будет противиться воле ком а н д OiB а ни я.
~~ 2 мая взбунтовался полк сипаев в Лакхнау., но его не поддержали другие части, и английское начальство сумело разоружить солдат. Через неделю вспыхнуло восстание в Мируте, небольшом городке, расположенном в 30 милях к северу о г Дели. Предлогом для выступления послужила расправа англичан с группой солдат, незадолго до того отказавшейся брать новые патроны.
^Восстание началось КЦмая. К сипаям присоединились городские нйзьГТГТфестьяне из близлежащих селений. Они открыли тюрьму, захватили казначейство, разгромили нялпг<> Rbign] судебные учреждения. Офицеры, пытавшиеся остановить сипаев^ и другие ангчнчянгг нг усвтгцшу скрыться или найти убежище, были перебитьк
Совершенно растерявшийся начальник гарнизона, имея в своем распоряжении полторы тысячи европейский солдат и всю артиллерию, не принял, однако, никаких мер к подавлению восстания. Более того, он позволил сипаям беспрепятственно покинуть Мирут, и те, никем не преследуемые, утром ГГ мая подошли к Дели.
Дёдийский гарнизон, целиком состоявший из сипаев, присоединился к мирутцам. Часть англййскихЪфицеров и гражданских чиновников сумела убежать, остальные были истреб-
287
лены. ЕЩели, как и в Мируте, сипаев поддержали городские низьА
В руках повстанцев оказался один из наиболее укрепленных городов Индии. Он был окружен крепкой стеной с семью воротами и с полукруглыми башнями, снабженными бойницами. Это позволяло прикрывать ружейной стрельбой узкий ров, тянувшийся вдоль стены, которая подковой огибала город и упиралась своими концами в дворец Великих Моголов, стоявший на правом берегу Джамны.
Во дворце доживал свой век Бахадур-шах II, жалкий потомок когда-то могущественной династии. Он сохранял еще титул падишаха Индищ но, как иронически писал К. Маркс, «его власть не простирается дальше стен его дворца, внутри которого впавшие в идиотизм отпрыски царского рода, предоставленные самим себе, размножаются как кролики. Даже полиция в Дели изъята англичанами из-под его контроля»8 9.
В то время как одна часть сипаев расправлялась с англичанами в городе, другая ворвалась в дворец Великих Моголов и потребовала от Бахадур-шаха II, чтобы он обратился ко всем подданным с призывом подняться на священную войну против англичан. Бахадур-шах II, успевший тайно послать донца в-Дгр-у к губернатору Северо-западных провинций с сообщением о событиях в Дели, отказался выполнить это требование. Надеясь, что с часу на час появятся английские войска, которые, по его мнению, должны были отправиться в погоню за мирутцами, он пытался убедить сипаев в бесполезно-сти восстания и в своем бессилии помочь им. Однако надежна на бъгстрый приход англичан оказалась напрасной, и Ба-хадур-шах II, опасаясь за свою жизнь, утром J2 мая был вынужден подписать воззвание продиктованное ему восставшими 1оГ
/ VB этом и последующих воззваниях сипаи, сообщая о восстановлении императорской власти, призывали всех индусов и мусульман объединиться для борьбы за родину и веруГОни ^предупреждали, что тот, кто пойдет за англичанами, вняв их лживым словам, будет покрыт позором и жестоко наказан. Обращаясь ко всем сипаям, восставшие призывали их под-
8 «Trial of Muhammad Bahadur Shah, titular king of Delhi, and .of Mogul Beg, and Haji, all of Delhi, for rebellion against the British Government, and murder of Europeans during 1857», — «Selections from the records of the Government of the Punjab and its dependencies — New series», Lahore, 1870, N VII, p. 151.
9 К. Маркс, Русско-турецкие осложнения. — Уловки и увертки британского кабинета. — Последняя нота Нессельроде. — Ост-Индский вопрос, — К. Маркс и Ф Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 207.
10 «Trial of Muhammad Bahadur Shah...», pp. 207—208; S. N. Sen, Eigheen fifty-seven Calcutta, 1957, pp. 71—72.
288
нять оружие против своих английских командиров, захватить казну и идти в Дели под знамя Бахадур-шаха II. Мусульманские улемы11 приняли фетву (решение), объявлявшую вое-СТХЩЬ^ПрОТИВ .
В Дели было создано правительство, состоявшее из придворной знати.
Большим влиянием в императорском совете пользовался .сын падишаха Мирза Могол, занявший пост главнокомандую-щегоделииских войск. Другие сыновья Бахадур-шаха I.L получили должности командиров полков, хотя они так же, как и Мирза Могол, не имели ни малейшего представления о воженном деле12. ~
Провозглашение Бахадур-шаха II императором Индии и создание правительства в Дели сделали этот город в глазах индийцев центром национального восстания. Вместо того чтобы, пользуясь растерянностью англичан, развивать наступление, делийское правительство обрекло сипайские части, стягивавшиеся к Дели, на бездействие. Это позволило небольшой английской армии, сформированной главнокомандующим Ансоном в Амбале, беспрепятственно подойти к городу. Делийское “командование сделяли слабую 1ТопьТтку.остановить
англичан под Газиуддином, но сипаи потерпели поражение и отступили/ Более серьезный бой в делийском пригороде Бад-^ли-ки Сараи 8_июня тоже окончился .неудачно для сипаев, хо-"тя дрались они отчаянно.
Победа под Бадли-ки Сараи дала возможность англичанам закрепиться на высотах, расположенных близко от городской окраины, и начать осаду Дели.
\ Примеру *мирутских и делийских сипаев последовала вся Бенгальская армия. К началу июля от армии, дислоцированной на территории между Пенджабом и Дели, не осталось и следа, «а европейцы, — писал Маркс, — рассеянные по огромной территории и блокированные в изолированных пунктах, были либо перебиты повстанцами, либо вынуждены отчаянно обороняться»13.
Иначе сложилось положение в,Бенгалии и Пенджабе Генерал-губернатор Каннинг (1856^7862), мобилизовав всех находившихся в Бенгалии европейцев, в том числе англий-~ское гражданское население, сумел предупредить выступление сипаев: он разоружил йх~ и подавил отдельные бунты в тех частях, где они, несмотря на бдительность командования,
11 Улемы — высшее сословие мусульманских законоведов и богословов.
12 «Trial of Muhammad Bahadur Shah...», pp. Ill, 168.
13 К. Маркс, Известия из Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 258.
19 Новая история Индии
289
все же произошли. Неудача сипайских восстаний в Бенгалии в огромной степенгГолределялась пассивностью населения, не поддержавшего их. х.
Совсем трагичной оказалась судьба сипайских полков, размещенных в Пенджабе. Как и сипаи, расквартированные в Хиндустане, т. е. в центральном районе Северной Индии, они были раздражены действиями колониальных властей и с большим сочувствием воспринимали призывы к восстанию многочисленных проповедников священной войны. Поэтому, когда пришли известия о выступлении в Мируте и были получены воззвания, подписанные Бахадур-шахом II, ^пенджабские сипаи решили примкнуть к хиндустанским частям. Четыре пол-к’аГстоявшие в Миан-Мире (местечко в 0.5 км от Лахора) и несшие гарнизонную службу в пенджабской столице, решили выступить 15 мая. Их восстание должно было стать сигналом для восстания других сипайских полков, дислоцированных в Пенджабе. Однако этот план потерпел крушение. Англичане, узнав о событиях в Мируте, сразу же установили цензуру над сипайской корреспонденцией. Чтение писем показало, что все полки Бенгальской армии охвачены недовольством; шпионы донесли о готовившемся восстании в Миан-Мире. Англичане немедленно разоружили этот гарнизон и приступили к разоружению сипайских частей, стоявших в других пунктах Пенджаба. Однако кое-где — в Наушахре, Джалландаре, Пхилу-рё, Лудхиане, например, — сипаи успели выступить В некоторых городах совместно с горожанами они разгромили английские учреждения и пытались затем уйти в Дели. Однако не многим из них удалось добраться туда: большинство погибло в боях с англичанами или попало к ним в плен14.
V Колониальные власти с невероятной жестокостью расправлялись с сипаямйПИироко ттрименялись массовые рассгртаы из пушек. Одним из примерив^акглийских зверств в Пенджа-бе может служить расправа с разоруженными 13 мая сипаями Миан-Мира, после того как они, опасаясь за свою дальнейшую судьбу, попытались 30 июля бежать из Пенджаба. Голодные и измученные сипаи были настигнуты англичанами у р. Рави. Многих уничтожили на месте, а 280 человек взяли в плен и г^эивели в йестечко Униала. На другой день их вы-видилгг партиями из тюрьмы и без всяких формальностей расстреливали. Около пятидесяти сипаев забаррикадировались в своем каземате и, не желая доставить радость торжествующему врагу, предпочли смерть от недостатка воздуха. Когда
14 См. Н. И. Семенова, Пенджаб в период народного восстания в Индии в 1857—1859 гг. — «Индия. Статьи по истории», М., 1959.
290
англичане сломали дверь, они нашли в камере лишь трупы 15.
Восстание хиндустанских сипаев в Пенджабе дштернелФ поражение, ибо пенджабцы видели в них чужаков, которые помогли англичанам уничтожить государство, созданное Ранджит Сингхом, и которые с 1842 г. выполняли роль оккупационных войск. Эуо дало возможность колониальным властям использовать навербованных в армию сикхов и патЛ~нов~для разоружения восставших. Кроме того, англичан сразу же поддержали все пенджабские феодалы. Правители княжеств Патиала, Джи-нд и Набха предоставили военные контингента в распоряжение пенджабских властей. Сипаи Бомбейской и Мадрасской армий, хотя и не питали симпатии к чужеземным завоевателям, не оказали помощи сипаям, завербованным из хиндустанцев и местных мусульман и откликнувшимся на призывы ваххабитов и других мусульманских проповедников16.
Особенности формирования указанных армий17 обусловили покорность их солдат, использованных англичанами для подавления восстания в Северной Индии.
В результате вся тяжесть войны против колонизаторов легла на сипаев Бенгальской армии «и население Хиндустана,
ПРЕВРАЩЕНИЕ СИПАЙСКОГО ВОССТАНИЯ В ОБЩЕНАРОДНУЮ ВОЙНУ
^Восстание сипайских полков на территории Хиндустана послужило сигналом для выступления против английского господства дпироких народных масс, главным образом крестьян этой области. К ним присоединились многие мелкие феодальные землевладельцы, а также отдельные представители"круть ной феодальной аристократии.
Быстрота, с которой втягивались в освободительную войну крестьяне Северо-западных провинций и Ауда, объясняется особенностью сельских общин этой области. Несмотря на то что экономическое развитие и политика англичан разрушили прежний общинный строй, в этой части Индии все еще сохранялись серьезные пережиткрГриДО-илеменных отншпений18. Наиболее сильны они-бьиш среди раджпутов (основная масса общинных землевладельцев) и местной феодальной аристократии. В аудском газеттире (справочнике) помещено интерес-
15 Е. de Velbezen, Les Anglais et I’Inde, t. I, Paris, 1875, p. 113
16 Evans Bell, The English in India; letters from Nagpore written in 1857—58, London, 1859, p. 19.
17 См. главу IX.
18 «Gazetteer of the Province of Oudh», vol. Ill, Allahabad, 1887, p. 430.
19* 291
hoe замечание, что «среди индусов чхатри (раджпуты.—Ред.) за малым исключением, являются собственниками земли. Они живут кланами, и можно сказать, что каждая паргана имеет в лице таких раджпутских кланов свое управление» 19. К этому надо добавить, что длительная вооруженная борьба общинников с феодалами,"^затихшая после того как и те и дру-rfie~оказались в начале ^С1Х в. подчиненными колониальной 'власти англичан (а в Ауде только в 1856 г.), выработала в общинниках, тем более раджпутах, составлявших до англичан достоянное ополчение своих феодальных вождей, замечательные качества воинов. В значительной мере поэтому восстание, ’вспыхнувшее в одной сельской общине, почти немедленно вовлекало в борьбу сородичей, живших в соседних сельския*об-щинах. Так, например, в Канпурском округе, по данным англичан, сразу же поднялись все раджпутские кланы: чауханы, чауры, чанделы и т. д.
Уже в мае 1857 г. губернатор Северо-западных провинций Писал из осажденной Агры генерал-губернатору Индии: «В области царит полный беспорядок^ В районе к северу от Ми-' рута (по крайней мере в части Музаффарнагарского округа) орудуют наиболее отчаянные и уголовные элементы. Многие достойные люди на нашей стороне, однако дурные люди и те, чьи надежды были обмануты, и, наконец, те, кому нечего терять, действуют наиболее решительно в этот момент потрясения общественного порядка. Правительство не имеет здесь никакой поддержки (полиция вся разбежалась.)..- Алигарх и Йта, "являющиеся самыми важными округами в Верхнем Доабе, охвачены огнем мятежа»20.
f Английский чиновник сообщал о положении в округе Бан-да’ë парганах весть о восстании пронеслась подобно лесному пожару... Скупщики земли и те, кто получил ее по судебному приговору, были изгнаны. Служащие вынуждены спасаться бегством. Правительственные учреждения повсеместно разграблены и уничтожены... Здесь, в Бунделкханде; было" мало и ружей и тальваров {мечей. — Ред.), но люди, вооружившись копьями, косами, палками, окованными железом, и самодельными секирами, считали себя настоящими воинами и, выбрав собственных царьков, гнали от своих сел всех, кто близко подходил к ним»21.
В статье, опубликованной 31 июля, К. Маркс писал: «Со временем выплывут наружу еще и другие факты, которые
19 Ibid.
20 [Kaye and Malleson] Kaye's and Mallesoris History of the Indian mutiny of 1857—58, vol. Ill, London, 1877, pp. 245—246.
21 «District gazetteers of the United provinces», vol. XXII, Allahabad, 1909, pp. 187—188.
292
смогут убедить даже самого Джона Буля в том, что движение, которое он считает военным мятежом, на самом деле является национальным восстанием»22. * '
Во главе восставшего общинного крестьянства стояли, вожди, выдвинувшиеся из их среды. Об этом свидетельствует, в частности, приведенная цитата, рисующая картину восста-: ния в Бунделкханде.
По-видимому, общинником был и Сах Мал, о котором в английских документах говорится как о человеке, возглавив-^ шем выступление общинников-джатов в Мирутском округе и сумевшем на» долгое время лишить англичан связи между Мирутом и Дели. * t
Крестьяне расправлялись с полицейски ми, вл а д е л ьца м и инДТГговых' плантаций и сельскими ростовщиками, громили налоговые и судебные учреждения и уничтожали хранив^— шиеся в них документы, выгоняли из своих сел тех, кто ску-, пил общинные земли, проданные за недоимки.
Изгнав представителей колониальных властей, общинники создавали отряды самообороны и с оружием в руках защи-Тцали силой возвращенные общинные права на землю, которые были экспроприированы у них английскими завоевателями.
Jje выступая против помещичьей собственности, крестьяне тем не менее отстаивали общинные права и перед своей земельной аристократией. В документах, относящихся к перио-Т(у~Т857—1859 гг., имеются свидетельства, что индийские за-миндары не моглй заставить крестьян платить им ренту и жаловались на это делийскому правительству. Указывается, например, что Али Бахадуру, навабу округа Банда, и Тафа-зулу Хусейн-хану, навабу Фаррухабада, ставшими в резуль^ тате народного восстания независимыми правителями, не всегда удавалось собрать земельный налог даже с помощью полиции и войска. Вмегте с крестьянами дралась подавляю-* ^пая масса горожан Преобладание в городах Хиндустани му-А сульманского населения,4 находившегося под сильным влиянием ваххабитских идей, придало городским выступлениям особую силу. Наиболее активными в борьбе за независимость являлись^ремес-ленники. хотя нельзя отрицать, что в ней принимали участие также не только многие мелкие городские торговцы, но и некоторы^федатп < »т< ли- п > куп* ства.
пострадавшие от упадка старых, феодальных городов, на чьих рынках они когда-то господствовали, обслуживая потребности феодального класса.
22 К. Маркс, Известия из Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 259.
293
Горожане совместно с восставшими сипаями освободили ртанглшпжихвластеи ряд таких крупньпГТородовТ^к^ЗГАли-гарх (2Гмая), Барейли и Лакхнау ДГГмая), Канпур (4 июня), Аллахабад (6 июня) и другие.
^Барейли, где народ поставил во главе Рохилкханда Хана Бахадур-хана, было создано правительство, в состав которого вошло несколько местных богадрй. Хан Бахадур-хан, потомок рохиллского князя Хафиз Рахмат-хана, павшего в войне с объединенными силами аудского наваба и Ост-Индской компании в 1772 г., правил Рохилкхандом вплоть до взятия Барейли англичанами в середине 1858 г.Дльсдтые купцы входили и в правительство Нана Сахиба, образовавшееся йрсле~освобождения Канпура от англичан. В Аллахабаде jsftc-Ставшие горожане объявили правителем округа всеми уважаемого школьного учителя Маулави Лайаката Али, члена ваххабитской секты. Восстанием жителей Патны 4 июля руководил ваххабит Пир Али, торговец книгами.
ВЫСТУПЛЕНИЕ ФЕОДАЛОВ
К народному восстанию присоединилась и часть феодального класса, главным образом мелкие и средние помещики, а также отдельные представители индусской феодальной аристократии: еДКанпурег, например, — Нана Сахиб, приемный сын умершего пешвы Баджи Рао II, в Джханси — рани Лакшми Бай, вдова умершего князя, и мйого вождей раджпутских кланов. В Алигархском округе борьбу чауханов возглавил их вождь Бхупал Сингх, в j^pyneJfea — вождь рат-хоров Дамар-Першад, g АзамгархсКом — руководитель пал-варов23 Притхипал Сингх и Бени МадхсГАтраулский, впоследствии ставший героем раджпутских саг, посвященных восстанию 1857—1859 гг. В^западном Бихаре, в течение многих месяцев вел партизанскую войну против англичан 80-летний раджпутский раджа Кунвар Сингх, владелец Джагдишпура. Участвовали в восстании и многие представители старой мусульманской знати. Помимо уже упоминавшихся навабов Фаррухабада и Банда, а также Хана Бахадур-хана рохил-кхандского, следует назвать могольского принца Фироз Шаха, родственника Бахадур-шаха Валидад-хана Малгархского, и мусульманскую знать бывшего Аудского княжества.
Было немало и других лиц, активно действовавших против англичан в надежде восстановить свою власть и привиле1ии.
23 Ч а у х а н ы, ратхоры и палвары — названия раджпутских кланов.
294
Нана Сахиб (с английского рисунка, 1857 г.)
Как союзники в борьбе за независимость Индии, эти феодалы получили от своих крестьян, составлявших их главную военную силу, самую решительную поддержку.
. Однако пцдарляюшее большинство феодалов или занимало нейтральную позипиюу-боясь в случае поражения восстания потерять то, что оставили англичане (такую позицию, например, заняли аудские талукдары)т л л и же сразу, безогово-рГйгмп имступилр чй Д1!ЮТ1ИТГ., Ср^ды последних, по-
мимо раджи Патиалы, о котором говорилось раньше, были раджи крупнейших княжеств Гвалиура и Индура. Предатель-
295
Артиллеристы-повстанцы из войск княжества Гвалиур (с английского рисунка, 1858 г.\
ство их нанесло тяжелый удар национально-освободительному восстанию К. Маркс писал о гвалиурском князе Синдхии: «Он молод, популярен, горяч и мог бы стать естественным главой и вождем всего маратхского народа. Он имеет 10 000 собственных хорошо дисциплинированных войск. Его отход от англичан не только означал бы для них потерю Центральной Индии, но и придал бы огромную силу и прочность революционному союзу»24.
ГЛАВНЫЕ ЦЕНТРЫ НАРОДНОГО ВОССТАНИЯ
Судьба народного восстания в Северной Индии зависела от еГб основной^ вооруженной сильС—"бенгальской" армии Уже вбтиртае месяцы восставшие сипайские полки сков цен7' тротювались в^трех основных пунктах: Канпуре, Лакхнау и особенно в Дели, куда они шли, следуя призыву делийскогс? правительства^ ‘ --------------------------
В начале 1857 г. в Канпуре находилось 3 тыс. сипаев и немногим более 300 английских солдат и офицеров. Волнения
24 К. Маркс, Восстание в Индии, — К Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 307.
296
среди сипаев и горожан начались сразу же после получения известия о событиях в Дели, однако восстание сипаев произошло только 4 июня, когда англичане практически потеряли Северо-западные провинции. Руководили сипаями командир кавалерийского полка Тика Сингх и начальник отряда Нана Сахиба Джавала Прасад. Англичане успели укрыться в расположенных Под городом гбспитальных бараках, заблаго
временно превращенных ими в импровизированную крепость.
Сипаи направились в Дели. Однако по дороге Тика Сингх убедил~их провозгласить своим вождем Нана Сахиба и вер-нуться в Канпур, чтобы покончить с оставшимися там англи-
чанами.
Во главе отряда Нана Сахиб вошел 6 июня в Канпур, и бйл ЛТро'возглашен делийским наместником (субадаром) Канпурского округу.
Из ближайшего окружения Нана Сахиба были созданы ^правительство и суд. Главным советником его стал Азимулла. Человек незнатного происхождения, он в ранней юности был слугой британского чиновника, затем преподавал в Канпуре, а позже пере^сал в Битхур к Нана Сахибу. Последний обратил внимание на способного юношу и приблизил его к себе.
Когда англичане отказались признать за Нана (Сахибом право на пенсию, которую они выплачивали усыновившему его бывшему маратхском^ пешве Баджи Рао II, Нан! Сахиб послал Азимуллу в Лонд)он добиваться отмены этого\реше-ния. Поездка ничего не дала. По пути на родину Азимулла заехал в Константинополь, где встречался с представителями турецкого правительства. Позднее возникло предположение, что он тайно зондировал почву насчет возможности оказаний^ помощи Индии в -случае восстания против колонизаторов. С разрешения англичан Азимулла побывал в Крыму, где британская армия вместе с войсками союзников осаждала Севастополь. Видимо, знакомство с английским командованием и
армией не вызвало у Азимуллы особого уважения, и он еще больше укрепился в надежде на успех вооруженного восстания, назревавшего в Индии. В Канпуре Азимулла постоянно
находился при Нана Сахибе. Как утверждают многие историки, ему принадлежит немалая заслуга в том, чт ана Сахиб решился открыто присоединиться к восстанию25.
Пост бригадного генерала в правительстве заняК^Пжава» лгЬНраеад, во главе.судагбыл поставлен Баба Бхат. б т На-
на Сахиба. Забота о поддержании порядка в городе и
га-
25 «Selections from the letters, despatches and other state papers preserved in the Military department of the Government of In di 3^1857—58», vol. II, Calcutta, 1902, ip. 149; S. N. Sen, Eighteen fifty-seven, ipip. 126—427.
297
нкаация сипаев были поручень! выбранному самими горожа-нами канпурцу по имени Холас Сингх26.
Новая власт'ьптризкала население соблюдать мир и порядок и во избежание провокации индо-мусульманских столкновений запретила убийство коров.
Вскоре после восстания канпурского гарнизона была уни-'ч^гожена английская власть и в1 Лакхнау, столице бывшего Аудского княжества. Служивший в Ауде генера’Л Дж. Дж. Иннес писал, что еще «во второй половине 1856 г. крайнее недовольство охватило население Ауда. Все те, кто уже раньше был против нас, не преминули поддержать это недовольство»27. ______________ ______________________________
^^уЙ^™тГкомиссар Генри Лоуренс принял меры для успокоения феодальной знати: возобновил выдачу пенсии семье бывшего аудского короля, вернул на службу ряд прежних его сановников, обещал талукдарам снижение земельного налога. Он заверил лакхнауских богачей, что в его распоряжении имеется достаточно средств для защиты их жизни и имущества в случае каких-либо беспорядков в городе, и разрешил кем, у кого была возможность, содержать собственную вопру—<-(женную охрану28/Однако лакхнауское купечество, по-видимому, не очень верило в прочность британских позиций и перестало брать английские ассигнации, требуя расплаты звонкой монетой.
Эта осторожность имела основания, ибо вести, шедшие со всех сторон, были не такими уж успокаивающими, как это хотел представить аудский комиссар. Восстание широким потоком захлестнуло деревню. Как и всюду, аудские общинники и редкие. феодальные землевладельцы начали чинить распра-ву^над представителями~нщ/1оговий и судебной'~власти,"трими- -ли англичан — владельцев индиговых плантаций, местных {Убстовщиков, гнали из сел тех, кто под охраной английских законов.захватил их земли. Англичан спасло то, что крупные феодалы продолжали сохранять спокойствие. Почти все аудские талукдары заняли по отношению к восставшим позицию’ дружественного нейтралитета, и только некоторые наиболее обиженные англичанами и потому менее «расчетливые» стали силой восстанавливать свои права на отнятые у них владения.
26 S. N. Sen, Eighteen fifty-seven, ip. 143.
27 Innes, McLeod, Lucknow and Oude in the mutiny, London, 1895, p. 64.
28 Cm.: «Selections from the letters...», p. 18; «The sessional papers* printed by order of the House of "Lords... in the session 1857», vol. XII, London, 1857, p. 75; M. R. Gubbins, An account of the mutinies in Aude and of the siege of the Lucknow residency, London, 1857, pp. 40—41, 169.
298
31 мая выступили сипаи, стоявшие в 10 /ш от ,Лакхнаук и после^бояГс англичанами ушлив глубь Ауда. Тотчас же началось восстание в столице бывшего княжества, однако Лоуренс с помощью английских солдат и полиции сумел подавить его и казнями терроризировал горожан. Он понимал, однако, что положение англичан в Лакхнау становится все менее надежным. В первой половине июня поднялись все воинские отряды, раЗГщбсанные но аудским городамТСипаи разгроми-~ли тюрьмуПв Файзабаде, выпустили на “свободу Маулави Ахмад Шаха и провозгласили его своим вождем 29 В лице этого непримиримого врага англичан они получили энергичного и t талантливого военачальника. Д конце июня сипаи повели на-ступление на Лакхнау. Лоуренс во главе отряда численностью 1500 Человек попытался' остановить их, но безуспешно: неподалеку от Чинхата сипаи под командой Бараката Али наголову разбили его. С остатками своего отряда Лоуренс вернулся в город и засел вместе со всеми англичанами на заранее укрепленной территории лакхнауской резиденции, расположенной на окраине.
Вместо того чтобы немедленно штурмовать резиденцию, сипаи, воспользовавшись паникой среди врагов, направились в город. Это, как потом говорили англичане, спасло укрывшихся в резиденции.
Столица Ауда была освобождена. Сипайские командиры и лакхнауская знать приступили к созданию правительства. После длительных споров было решено восстановить старую шахскую династию. Королем был провозглашен малолетний сын бывшего аудского шаха Бирджис Кадр, а регентшей-—его мать Хазрат Махал. У сипаев не было единого мнения по §о-просу о том, в чьих руках будет сосредоточена реальная власть. Этим воспользовалась феодальная знать. Главным вазиром был назначен старый аудский вельможа Шараф-уЯ-даула, военным вазиром — раджа Джаилал Сингх, а рлавным казначеем — ^махараджа Балкишен, но за их спиной стоял" -Миму-хал, фаворит царицы Хазрат Махал, занявший пост главного судьи30. Только по решительному требованию сипаев в совет правительницы Ауда был введен Маулави Ахмад JUax, Он повел борьбу против засилья неспособной и не заслуживающей доверия знати, но в этой борьбе потерпел до-ражение и не смог влиять на решения, принимаемые феодальной камарильей. Первым актом аудского правительства было наступление на англичан, засевших в резиденции. Однако оно не дало желаемых результатов. Началась длительная и безуспешная осада.
29 М. R. Gubbins, An account..., р. 137.
30 Ibid., р. 117.
299
ПОЛОЖЕНИЕ В ДЕЛИ
Делийское правительство, возглавляемое Бахадур-ша-xom JI? сразу же показало свою неспособность выполнить сложную и ответственну1<Г'рбль "'руководящего центра анти-английского восстания. Сипаи признавали только своих командиров. Делийский гарнизон пополнялся все время’ но-выми и новыми мало связанными друг с другом Типайскими частями. Отсутствие денег в казне вело к задержке выплаты жалованья солдатам, и последние вынуждены были бороться с трудностями по-своему. Нередко они силой захватывали хлеб, который купцы скрывали_в амбарах. Сами могольские принцы, поставленные во главе* сипайских полков, ссылаясь на необходимость снабжать солдат, вымогали деньги у делийских банкиров и присваивали их себе. Английские агенты, укрывшиеся в Дели, делали все возможное, чтобы увеличить беспорядок в городе.
Беспцыашносгь и^псратирскопи заставила здоро-
) вую часть сипайской армии создать параллельный орган власти. Была сформирована называемая джалса (совет) в составе десяти человек, из которых шестеро представляли сипайские полки и четверо — горожан. Каждый член ее воз-главлял имевшийся при нем совет из четырех человек, ведавший определенной отраслью управления. Решения в этих пан-чаятах принимались большинством голосов jp шли на утверждение джалсы. Согласно уставу, ее решения требовали санкции падишаха31. Бахадур-шах имел возможность присутствовать на заседаниях, но ни разу не воспользовался этим правом. Джалса взяла на себя заботу о поддержании порядка в ^городе и взимяним_зрмрльнпгп налога. Она брала ссуды у ростовщиков, ведала военной организацией и боролась со взяточничеством. Однако этот орган, по-видимому, тоже не мог’ наладить порядок в городе, тем более руководить народным восстанием на всей территории Северной Индии.
17 июля 1857 г. К. Маркс писал: «...разнородная масса восставших солдат, которые перебили своих офицеров, сбросили с себя узы дисциплины и не смогли выдвинуть человека, на которого можно было бы возложить верховное командование, — такая масса менее всего способна организовать серьезное и длительное сопротивление» 32.
Заняв оборонительную позицию, делийское правительство позволило генералу Бернарду овладеть выгодными в страте-
31 Satindra Singh, Political organisation of the India mutineers,— «India to-day», vol. II, 1952, N 1.
32 К. Маркс, Восстание в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 248.
300
гическом отношении холмами и дождаться подкрепления, по-
сланного из Пенджаба Джоном Лоуренсом чтобы оставить в городе минимум войск остальнуючасть бросить в решитсльниепта
33. Вместо того для защиты, а ГИ£^.дёлии-
шиитки
ткое руководство тратило время и силы в бесплодных попытках нанести поражение англичанам, стоявшим у стен Дели. Вылазки из города, иногда весьма опасные для противника, не прекращались. Особенно крупное наступление на англий-
ский лагерь было предпринято в двадцатых числах июня, ровно через сто лет после битвы при Плесси. Сипаи дрались отважно, однако всякий раз англичанам удавалось спастись от, казалось бы, неминуемой гибели. Это становилось подозри- . тельным, войско начинало терятк.ДоЪе^и.е1к-ВЬ1сшему военному руководству и, надо сказать, небезосновательно. Сами англичане хвалились потом, что обо'вс^хтекретных планах во-
енного совета им было известно.
Из-за пассивности делийского правительства инициатива перешла в руки колонизаторов. Генерал-губернатор задержал войска, направлявшиеся из Англии в Китай, ускорил возвращение английских и сипайских войск из Ирана и вызвал сипайские части из Мадраса. В конце мая вместе с отрядом под командованием генерала Нила мадрасцы вышли из Калькутта и поспешили на помощь англичанам, осажденном в городах Хиндустана: Им предлагалось беспощадно расправиться с «бунтовщиками».
4 июня они прибыли в Бенарес, и жители города стали первой жертвой ^английской мести. Ничего не подозревавших сипаев’ бенаресского гарнизона” Нил выстроил на плацу, под угрозой пушек заставил их сдать оружие, а затем расстрелял. Только часть из них спаслась бегством, многие были пере-.Аиты пгнрм артиллерии, а попавшие в плен____— повешены.
После этого Нил’ учинил% жестокую' расправу над горожанами. В течение нескольких дней британские солдаты и офицеры истребляли бенаресцев, не щадя ни женщин, ни детей. Только весть о восстании в Аллахабаде, расположенном у слияния рек Ганга и Джамны и являвшемся весьма важным стратегическим пунктом, заставила Нила поспешить на помощь своим соотечественникам, которые укрылись в старинной крепости.
^Аллахабадский гарнизон восстал в ночь с 6 на 7 июня. В_город~ворвалось нисколько тысяч крестьян из соседних селений. Было убито более 30 англичан, живших в городе. Во главе аллахабадцев встал видный ваххабит Лайакат Али, провозглашенный правителем Аллахабада от имени Бахадур-
33 Джон Лоуренс — главный комиссар Пенджаба.
301
шаха. Но уже 11 июня отряд Нила вошел в аллахабадскую крепостей на другой день повёл наступление на городГПослё жйрксгго бия защитники города ушли с Лайакатом Али в Канпур к Нана Сахибу.
Нил с ужасающей свирепостью _раслравился с жителями города, казнив более 6 тыс, человек. Карательные отряды, посланные в села, истязали и вешали всех, кто попадал к ним в руки. Люди в ужасе бежали на запад, туда, где не было английских властей.
Жестокость Нила была столь чудовищна, что Каннинг, опасаясь, как бы она не поколебала верность индийских феодалов, поставил во главе английского войска, двинувшегося из Аллахабада к Канпуру, генерала Хавелока, который считался человеком, преисполненным доброжелательства к индийской феодальной знати. Однако с восставшим народом Хавелок расправлялся с неменьшей жестокостью, чем Нил. Идя вверх по Гангу, он отмечал свой путь сожженными селами и трупами замученных и повешенных индийцев.
ПОЛОЖЕНИЕ В КАНПУРЕ
Срздав правительство, Нана Сахиб вернулся в битхурский дворец, расположенный неподалеку от Канпура, и занялся подготовкой празднества: он задумал короноваться в качестве пешвы маратхского__го(:уларства Политической целью этого акта было стремление поднять на национально-освободительную войн\ маратхских' феодалов. Покидая Канпур, Нана Сахиб возложил проведение операции_______против анг-
лийского гарнизона на Тантия Топи, командира своей личной охраны.
Тантия Топи, вскоре проявивший себя как талантливый военачальник и верный сын своего народа, происходил из брахманской семьи, служившей Баджи Рао I. Он родился в 1814 г., был товарищем юношеских игр Нана Сахиба, а затем стал его телохранителем.
Штурм, предпринятый 7 июня, англичане сумели отбить, ибо у них имелась артиллерия. Тантия Топи пришлось приступить к плщ1омерной_асаде_ английского гарнизона, которая затянулась на три недели. ~~~_________
^Ищапгтоддержки- у феодалов, Натга^Оахп^заверил их, что \ будет верным защитником феодальных прав и привилегий. Тратя средства на подготовку коронационных торжеств, Нана Сахиб неохотно делился ими со своим войском Он нуждался в деньгах, и его совет облагал контрибуцией канпурских торговцев и ростовщиков^^
302
Тантия Топи перед казнью, (с английского рисунка, 1859 г.)
Порядок в городе удалось наладить с большим трудом. Была пресечена провокационная деятельность британских агентов, пытавшихся возбудцть индо-мусульманскую вражду в Канпуре. В обращениях к народу правительство призывало индусов и мусульман к единству в священной борьб^-оротив англичан.
Тем не менее положение в городе становилось все более тяжелым. В Каннур тшпг, воцружьнныг. иi общинников и мелких феодальных вождей, плохо вооруженные и- мялпдис^ циплинированные. К -двадцатым числам июня в городе насчитывалось около 10 тыс. вооруженных Ьолдат и повстанцев-
303
крестьян. Сюда же направлялись беженцы из тех мест, по которым двигались армия Хавелока и карательные отряды, созданные англичанами. Они состояли из гуркхов, посланных на помощь непальским князем, и сикхов, навербованных в Пенджабе.
В Канпуре не хватало продовольствия, и правительство быЗТсГне в состояний обеспёчитьГпрбпитанием всю эту огромную массу людей, собравшихся в городе.
В годовщину битвы при Плесси (1757 г.) сипаи начали штурм госпиталя. Англичанам и на сей раз удалось отбиться, но потери их были так велики, что 25 июня они вступили в переговоры с Нана Сахибом о капитуляцииТ^Англкчане согласились сдаться при условии, что им будет дана возможность уйти из Канпура. Нана Сахиб^ обещал пре д бега витьТл од к и ,“наГ которых они псгТангу смогли бы спуститься в Аллахабад. 27 июня утром англичане покинули свою крепость и под охраной сипаев пошли к реке. Здесь собралась огромная jiacca людей, средикоторых былиГ^ГтеГ кто спЖся^т^-авбрств войск Хавелока?-наступавших на Канпур со стороны Аллахабада. Все эти люди, чьи отцы, дети, жены и сестры были замучены или убиты карателями, горели жаждой мести. Ненависть прорвалась^ как только они увидели своих врагов, садивших- ‘ ся в лодки. Началось избиение англичан. В истории восстания, написанной Сеном'34, высказывается предположение, что избиение было спровоцировано самими англичанами, открывшими стрельбу по лодочнику, который, не желая им служить, бросился в реку и поплыл к берегу. Вее англичане были перебиты Пощадили только женщин и детей. Их увели в Канпур и посадили под Отражу.
30 июня состоялось празднество по случаю провозглашения Нана Сахиба пешвой маратхского государства.
В это время войска Хавелока подходили уже к Фатхпу-ру. Необходимо было принять решительные меры, чтобы отбить наступление противника, и военачальники потребовали возвращения Нана Сахиба в Канпур. В городе обстановка была весьма напряженной: британские шпионы шныряли повсюду и сеяли панику среди горожан, злонамеренные люди, стараясь натравить мусульман на индусов, шептали, что тяжелое положение Канпура объясняется приверженностью Нана Сахиба к индуизму и тем, что он не хиндустанец, а ма-patx.
Ьернувшись в Канпур, Нана Сахиб обратился к горожанам с воззванием. Он призвал их к спокойствию и сообщил об огромных силах, идущих на англичан из разных районов Хиндустана, о победах, которые повсюду одерживают
34 См. кн.: S. N. Sen, Eighteen fifty-seven, pp. 146—148.
304
индийские войска. Он обещал, что тяжелораненые сипаи получат пожизненную пенсию и что пенсия за погибшего сипая будет выплачиваться его семье35.
7 июля Нана Сахиб отправил письмо в Лакхнау. Он предлагал согласовать военные действия против англичан. Навстречу Хавелоку были посланы войска под командой Джа-вала Прасада, Тика Сингха; Лайаката Али, ушедшего в Канпур после того, как Нил овладел Аллахабадом.
Встреча произошла под Фатхпуром—Сипаи дрались отчаянно. Один английский офицер, участник битвы, писал: «Только провидение спасло нас от поражения, которое, несомненно, было бы гибельным для нашей власти в Индии». И все-таки армия Хавелока одержала победу.
Узнав о поражении, Нана Сахиб отдал срочный приказ начальнику округа поднять на защиту Канпура весь народ и одновременно обратился к аудскому правительству с просьбой оказать ему помощь, упирая на то, что взятие Канпура откроет англичанам путь на Дели.
За день до отправки послания Няня Сахиб дял второй бой Хавелоку в 30 км от Канпура, но снова сипаи потерпели поражение. Взбешенный Нана Сахиб приказал убить пленных женщин и детей.
—16 шдА/ под"самыми стенами Канпура произошло последнее сражение. Проиграв и его, Нана Сахиб оставил город и двинулся в сторону Ауда.
"""Войска Хавелока ворвались в Канпур и обрушили на неповинных горожан всю ярость своей мести. Это была не ар-'мия, а банда разбойников. Они хватали жителей и заставляли их слизывать кровь во дворе, где были убиты англичане. Они сотнями вешали людей. Город подвергся страшному разграблению, Так пал один из важнейших центров сипайского сопротивления.- *
Хавелок стал готовиться к походу на Лакхнау, чтобы спасти англичан, засевших в резиденции. 29 июля во главе 1500 солдат с 10 пушками он выступил по направлению к городу Унао. Однако путь ему преградили отряды повстанцев. Отпор, оказанный ими Хавелоку, был настолько сильным, что последний вынужден был вернуться обратно в Канпур. Через неделю он предпринял вторичную попытку. На этот.-раз одно-' Г временно с. думскими повс.тянпашГначал няступление на Бит-хур Тантия Топи. Этот маневр, как писал К Маркс, «впервые обнаруживает у повстанцев известное представлений о правилах стратегии» зе.
35 «Selections from the letters...», p. 160.
86 К. Маркс, Восстание в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 317.
20 Новая история Индии 3Q5
Хавелок вынужден был опять отступить к Канпуру. Через несколько дней, собрав все свои силы, он.выбил Тантия Топи из Битхура. В это же время он отправил паническое письмо "к Каннингу; ^котором сообщал о своем отчаянном положении и просил срочной помощи. Писёмо вызвало неудовольствие Каннинга. Он сместил Хавелока и на его место назначил Аут-pa^ia, бывшего аудского резидента.
Между тем положение англичан в Лакхнау становилось все более критическим. Сипаи и отряды инсургентов-крестьян, не сумев овладеть резиденцией штурмом, стали рыть подкопы. Эта подземная война держала в постоянной тревоге английский гарнизон и его командира Инглиса, занявшего этот пост после смерти Генри Лоуренса. Поэтому Аутрам, прибыв в Канпур, немедленно организовал третий поход на Лакхнау. Во главе трехтысячного отряда был поставлен генерал Хавелок. 2J сентября отряд выступил из Канпура и, несмотря на большие потери, сумел пробиться в резиденцию. Но, чтобы эвакуировать английский гарнизон, у Хавелока ужё~не оставалось сил, и он был вынужден запереться в резиденции вместе с ее старыми защитниками.
ПАДЕНИЕ ДЕЛИ
За неделю до этого англичане после нескольких месяцеу рсады, овладели Дели. Обстановка, сложившаяся в городе по вине феодального руководства, привела к этой тяжелой катастрофе.
Все атаки делийских частей против англичан, несмотря на личную храбрость сипаев и особых отрядов «борцов за веру», заканчивались неудачей. Это деморализовало сипаев. Попытки расправиться с теми, кого они подозревали в измене, встречали сопротивление со стороны Бахадур-шаха II и моголь-ских принцев, которые, не веря в успех войны и надеясь ценой предательства спасти свою жизнь, установили тайную связь с англичанами. .
~~Д£&юля в Дели прибыла сипайская бригада_из Барейли под командоиЪахт-хана. С приходом этого энергичного командира возникла надежда на коренные перемены в руководстве делийской армией. Бахт-хан был назначен главнокомандующим и губернатором Дели, Он ввел в джалсу людей, преданных делу восстаниями усилил ее административную и военную роль. Было принято решение, что налагать контрибуцию на банкиров и купцов и конфисковать чье-либо имущество можно только по постановлению джалсы.
Бахт-хан наладил производство пороха, в котором ощущался большой недостаток.~Во все концы Индии из Дели на-
306
I
Штурм Дели (с рисунка Аткинсона 1858 г)
чали рассылаться воззвания с призывом усилить вооруженную борьбу против англичан. Однако, несмотря на энергичную деятельность Бахт-хана и джалсы, восстановить порядок в Дели так и не удалось. Вельможи, окружавшие Бахадур-шаха, повели борьбу против Бахт-хана и окончательно встали на путь измены. Через своих агентов принцы обращались к английскому командующему с предложением сдать город, если тот гарантирует -им “прощение. Сипаи не раз обнаруживали пушки, забитые песком и мелким камнем. 7 августа кто-то взорвал пороховой завод. Заступничество Бахадур-шаха спасло тех, кого сипаи справедливо обвиняли в измене и диверсиях.
Имелись трудности и другого порядка.. Не хватало денег для выплаты жалованья солдатам. Заминдары не присылали земельный налог, несмотря на настойчивые требования джал-"сы. Они ссылались на то, что крестьяне отказываются им платить. Джалсе приходилось прибегать к принудительным займам у делийских купцов. Но этих средств было слишком мало, чтобы удовлетворить потребности войска.
В результате почти 65-тысячная армия сипаев оказалась неспособной выбить 6 тыс. англичан с занятых ими холмов.
Военные неудачи, посТбяяные^аетфи-из-здптасТГределения -денег между сипайскими полками — все это привело к тому, 'что многие отряды начали самовольно покидать город.
В конце августа в Дели _стало~известн67'что к англичанам идет крупное_подкрепление из Пенджаба. Военный совет ре-шил выслать ему навстречу^рйгад5^~прйтпедшую из Нимача, а также барейлскую под командой Бахт-хана. Об этом сразу же узнали англичане, и генерал Никольсон во главе двухтысячного отряда с 16 пушками выступил следом за Бахт-ханом. 25 августа под_Наджафгархом^икольсон разбил сипаев. Они потеряли! 3 орудий и около тысяч!ГубитышГ
После поражения под Наджафгархом пдздоры в лагере лийцев усилились. Все новые и новые контингенты стали уходить из города. Военное командование Дели принимало все меры, чтобы поднять на борьбу индийских князей. В начале сентября было разослано воззвание, в котором говорилось, что падишах готов передать свою власть в руки любого, кто взял бы на себя задачу объединить народ и руководить им в освободительной войне.
В сентябре появилось обращение к населению И^дии. В нем сообщалось следующее: 1) после~изгнания англичан все, кто материально пострадал от войны, будут иметь соответствующую компенсацию; 2) заминдары получат в полную собственность владения, отнятые у них англичанами, а земельный налог будет снижен; 3) суд будет вершиться не по англий
308
ским законам, а по шариату и брахманским законам; 4) духовным лицам, которые окажут помощь в борьбе с неверными, будут розданы земли, освобожденные от налога; 5) купцы получат возможность торговать всякими товарами, и их доходы не будут облагаться чрезмерными пошлинами и другими поборами. Кроме того, государство обязуется оказывать им содействие организацией государственного кредита, предоставлением права бесплатного провоза товаров на государственном транспорте; 6) государственные служащие получат высокие оклады и джагиры; 7) ремесленникам будут созданы условия, чтобы они могл-и жить, удовлетворяя потребности своих князей и богачей.
В этом обращении, что весьма примечательно, ничего не говорилось о судьбе общинных крестьян. Феодальное'руковод-ство, видимо, считало, что они по-прежнему должны работать на своих феодалов. Такая позиция не могла не усилить разочарованности основной массы сипаев — выходцев из крестьян.
К началу сентября численность сипайских войск в Дели сократилась до 12—17 ibic., английских — выросла до 11 тыс (изТШх почти 8 тыс. составляли индийцы, навербованные в основном в Пенджабе). В середине месяца командующий А. Вилсон отдал приказ о штурме Дели. Битва за город продолжалась пять дней. Д9 сентября Бахт-хан покинул Дели и с четырьмя пехотными и одним кавалерийским полками двинулся по направлению к Фаррухабаду. Он предлагал Бахадур-шаху II идти вместе с ним и создать новый центр освободительной борьбы, но падишах отказался и укрылся в мавзолее императора Хумаюна под Дели.
Qb-пядрв гпрлппм, ?игпитт3не и?ттяЛи расправу над теми, кто не успел покинуть его. Чудом спасшиеся от смерти очевидцы рассказывали, что трупами детей и женщин были завалены все колодцы. Губернатор Бомбея лорд Элфинстон по поводу английских зверств в Дели писал: «Преступления, совершенные нашей армией после взятия Дели, неописуемы. Наша месть пала поголовно на всех: и на друзей, и на врагов. В грабеже мы превзошли Надир-шаха». Город был превращен в руины и опустел на много лет 21 сентября англичане взяли Бахадур-шаха 11, который не оказал им никакого сопротивления. После суда его сослали в Рангун, где он и умер в 1862 г. Принцы Мирза Могол, Мирза Хизр Султан и Абу Бекр были убиты британским офицером.
Дадение Дели имело очень тяжелые последствия для дальнейшего хода освободительной войны. Этому городу придавалось чрезмерно большое значение. К_нему было приковано внимание всей Индии.СГе, кто не знал, к какой стороне примк^ нуть, ждали исхода боев под Дели. О том, как велико было
309
Дели, Красный форт
значение Дели в глазах индийцев, лучше всего позволяют судить свидетельства англичан. Так, Лоуренс доносил правительству, что каждая неделя задержки взятия Дели грозит «ему потерей Пенджаба. Газета «Таймс» от 23 июля 1857 г., ссылаясь на сведения, поступавшие из Индии, сообщала, что от успеха или поражения англичан под Дели зависит, восстанут или не восстанут Мадрасская и Бомбейская армии.
Таким образом, захватив Дели, англичане де только высвободили семнадцашТыеячное войско, но нанесли—восстанию ^огромное моральное поражение.
• Все до того колеблющиеся элементы теперь открыто заявляли о своем несочувствии восстанию и на все лады превозносили блага, которые Англия якобы дала Индии. Сейчас же после падения Дели Каннинг получил адрес, подписанный 2,5 тыс. человек. В нем от имени раджей, заминдаров, Талукдаров, купцов и прочих жителей Бенгалии приносилось.по-дравление по случаю победы.
Армия, высвободившаяся из-под Дели, была брошена на подавление восстания в джамна-гангском двуречье. С ее помощью после нескольких месяцев борьбы англичане смогли
310
разбить Валидад-хана, нанести поражение фаррухабадскому навабу и многим другим вождям, в том числе Кунвар Сингху, действовавшему в западном Бихаре. Однако у восставших еще сохранились крупные военные силы.
ПАДЕНИЕ ЛАКХНАУ
После падения Канпура и Дели центр освободительной %рйны переместился в Ауд, в столицу которого стали собираться остатки сипайской армии. Общая численность вооруженных сил, находившихся в Лакхнау осенью 1857 г., составила вместе с крестьянскими отрядами и горожанами более 50 тыс.37. Все это войско было брошено на взятие резиденции. Но скверное вооружение, невежество в военном деле началь-'"ников сипайских полков и рпт._и тем более руководителей крестьянских отрядов, наконец, отсутствие компетентных высших военных командиров обрекали на неудачу все их попытки?
' Аудское правительство, сосредоточив все уиилия'~ня“взятии резиденции, развязало руки английскому главнокомандующему Колину Кэмпбеллу, прибывшему в начале ноября в Канпур. Оставив здесь тысячу солдат под командой генерала Уиндама, Колин Кэмпбелл с 4500 солдат и артиллерией двинулся на выручку англичан, оборонявшихся в резиденцтти. 'С большим трудом ему удалось осуществить освобождение ангдийскогогарнизона. Успех этого похода чуть было не со^~ рвал искусньпГмГаневр Тантия Топи, находившегося в Калпи, куда он ушел после битвы под Битхуром. Главное ядро его войска составил гвалиурский отряд, восставший против англичан вопреки воле князя. Воспользовавшись уходом Кэмпбелла и сделав бросок на Канпур, Тантия Топи разбил генерала Уиндама и захватил город. Это поставило Кэмпбелла в весьма тяжелое положение. Получив весть о поражении Уиндама, он ускоренным маршем двинулся к Канпуру. Ошибка Тантия Топи, не разрушившего мост через Ганг, позволила Кэмпбеллу беспрепятственно перейти реку. 6 декабря после ожесточенного боя англичане снова овладели Канпуром и стали готовиться к решительному наступлению на Лакхнау.
Учитывая силы национального сопротивления в Ауде, Кэмп-белл готовился к походу целых три месяца. Только собрав* 45-тысячнуюармию2 почти наполовину состоявшую из английских солдат, он счел возможным вторично идти на Лакхнау.
На защиту города поднялись все аудские крестьяне. В начале 1858 г. численность защитников Ауда, сосредоточенных в
37 Ф. Энгельс, Освобождение Лакнау, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 386.
311
основном в Лакхнау, равнялась почти 200 тыс., из которых 35—40 тыс. составляли сипаи бывшей Бенгальской армии. К сожалению, как указывает Энгельс, «они были только^-стично вооружены огнестрельным оружием худших образцов, вблъшинствб”йз"нйх имело лишь оружие для рукопашного боя,, то есть для такого вида боя, вести который у них было меньше всего шансов»38. Кроме того, нужно сказать, что, несмотря на угрозу, нависшую над Лакхнау, в аудском пра-вительств^не прекращались распри. Попытка Ахмад ПТаха^взять руковод-Ствб^бборонойГв своиТруки встретил асопрптия пение феодал*^ нбй~ клики, окружавшей аудскую княгиню. Его посадили под стражу и освободили только по требованию сипаев, когда войска Кэмпбелла уже двигались к Лакхнау. .
Бои под городом начались 19 февраля. Ко 2 марта все главные силы англичан были сосредоточены к югу от Лакхнау, на только 19 марта Кэмпбелл сумел захватить его. Аудская княгиня с Маму-ханом и Ахмад Шах покинули город и ушли с основными силами в глубь Ауда. Часть защитников Лакхнау направилась в Рохилкханд к Хану Бахадур-хану.
В Лакхнау британские войска истребляли жителей и грабили их дома так же, как они делали это в Дели. «Должно быть, — с презрением писал Ф. Энгельс, — это было веселое зрелище для истинного, свободолюбивого Джона Буля —- наблюдать, как его британские гренадеры беспрепятственно растаскивали драгоценности, дорогое оружие, одежду и прочий домашний скарб его величества короля Ауда»39. Английские солдаты и офицеры убивали всех, кто попадался на глаза, будь то седовласые старики или дети. Раненых сипаев подбирали и живыми бросали в костры. «В течение двенадцати дней и ночей в Лакнау, — продолжал Энгельс, — действовала не британская армия, а необузданная, пьяная, грубая толпа, распавшаяся на отдельные шайки грабителей»40.
Добыча была так велика, что более 150 офицеров сразу же подали в отставку, не желая больше рисковать своей жизнью.
ЭТАП ПАРТИЗАНСКОЙ ВОЙНЫ
Взятием Лакхнау англичане уничтожили второй—центр скопления сипайских войск. Политически это был их большой выигрыш, однако в военном отношении дело обстояло сложнее. По словам Энгельса, они потеряли преимущество. Раньше
38 Ф. Энгельс. Взятие Лакнау — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения» т .12, изд. 2, стр. 455.
39 Ф. Энгельс, Подробности штурма Лакнау, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 479—480.
40 Там же, стр. 481.
312
сипаи были сосредоточены в определенных местах, и война сводилась к осаде городов и решительным сражениям. Теперь огромные массы вооруженных людей разбились на сравнительно мелкие отряды от 2 тыс, до 8 ты£7~человек.
Вттекотбрых пунктах имелись более крупные отряды,..например войска Тантия Топи, базирующиеся в Калпи, и Хана Бахадур-хана — в Барейли, куда пришли части, отступившие из Дели и из Лакхнау. На всем пространстве от Непала до Виндхья и от Мирута до западного Бихара действовали повстанческие части, гораздо более подвижные, чем английские, и потому неуловимее; ' ~
Тяжелое положение Колина Кэмпбелла еще более ухудшилось, когда лорд Каннинг в марте 1858 г. объявил, что вла-дения аудских талукдаров конфискуются и _чтовиновные, в убийстве анТлйчаТГбудут казнены. Исключение было сделано только для трех~раджей, одного талукдара и двух заминдаров. Это заявление Каннинга сразу же покончило с нейтралитетом, который большинство феодалов Ауда сохраняло в течение всего предшествующего периода освободительной войны. Один за другим талукдары начали подниматься на защиту своих владений.
Оставив в Ауде часть войска для борьбы с восставшими Талукдарами и вооруженными отрядами общинников и послав несколько колонн для действия в Доабе, Кэмпбелл основные силы бросил на Рохилкханд, которым правил Хан Бахадур-хан. В^зеврале 1858 г., когда англичане начинали свое наступ-ление на Ауд, Ъахадур^ган пытался отвлечь их силы нападе-*нием на Найни-1ал, но потёрТ1ёл~поражение и отступил. После падения Лакхнау в Рихилкханде собрались многие военные вожди, в том числе Нана Сахиб, Ахмад Шах, могольский принц Фироз Шах, аудская княгиня и др.
Англичане наступали на Барейли с. трех сторон: из Лакхнау, Рурки и Канпура. Отряды повстанцев тревожили их на протяжении всего пути к столице Рохилкханда, где находилось, как писала «Таймс» 21 мая 1858 г., около 20 тыс. сипаев и большое феодальное ополчение. Участники этого похода говорили, что они шли к Барейли словно по пустыне, жители не хотели помогать им и отказывались даже продавать продукты. Из всех военных вождей особенно опасным для англичан был Ахмад Шах, весьма успешно ведший маневренную войну.
В начале мая Кэмпбелл взял Барейли. Нана Сахиб, Бахт-хан, аудская княгиня й ряд других вождей отошли к Непалу, принц Фироз и Ахмад Шах вернулись в Ауд, где талукдары, защищая свои владения, вели упорную войну. Здесь, в Ауде, Ахмад Шах был вскоре предательски убит раджей Павана.
313
В то время, когда англичане завоевывали Рохилкханд, решалась судьба Бунделкханда. Там действовали отряды Тантия Топи. Против'него изТтомбёЗГ была направлена армия пад командой генерала Роуза^ликвидировавшая очаги восстания в Центральной Индии. £На пути Роуза стояло княжество Джханси В результатеГбосстания сипайского контингента в йюнё~1857"г. управление княжеством оказалось в руках молодой княгини Лакшми Бай. В течение нескольких месяцев она пыталась убедить британские власти в своей верности, но, не получив ответа, поняла, что генерал Роуз намерен выместить на ней злобу за убийство англичан во время восстания сипаев в Джханси. Лакшми Бай решила защищаться. Она обратилась с просьбой о помощи к Тантия Топи. 22 марта 1858 г. Роуз подошел к Джханси. В обороне этого города приняло участие все население, вплоть до женщин и детей. Руководя обороной, Лакшми Бай показала образец замечательной храбрости. Невзирая на губительный огонь английских пушек, джхансий-цы отбивали один штурм за другим, но силы их слабели. 31 марта к джхансийцам пришло на помощь войско Тантия Топи, однако в битве под Джханси оно потерпело поражен^ и вынуждено было отступить обратно в Калпи.
3 апреля солдаты Роуза ворвались в Джханси и_после же-стокогбТГкревоиролитНОго уТшчногсГбоя"овладели им. Лакшми Бай бежала в лагерь Тантия Топи.
Овладев Джханси, английские войска пошли на Калпи и заставили Тантия Топи покинуть город. Значительная Участь его войска, будучи деморализована неудачами, разбилась йа мелкие отряды, которые разошлись в разные стороны. Чтобы пополнить войско, Тантия Топи направился в Гвалиур. Синдия с кучкой телохранителей успел бежать^ Агру. Повстанцы, руководимые Тантия Топи и Лакшми Бай, заняли княжество. Узнав об этом, генерал Роуз бросился туда. В боях под Гва-лиуром геройски погибла Лакшми Бай, командовавшая кавалерийским otdhilomJ Потерпев от Роуза поражение, Тантия Топи решил идти'в Декан, надеясь поднять там маратхских феодалов. В погоню за ним была брошена кавалерия под командой Холмса и будущего фельдмаршала Робертса. В этом марше во всем блеске проявились таланты партизанского вождя. Маневрируя, нанося удары и отступая, но всегда выскальзывая из готовых сомкнуться клещей, он двигался к Нарбаде и в конце концов прорвался в Хандеш.
Хотя английским властям удалось подавить волнения в Мадрасской и Бомбёйской-армиях и в~ыстуШгения отдельных маратхскихфрпдалов, расправиться с поднявшимися на борьбу гуджаратскими крестьянами и вследствие этогсГудёрЖДть в своих руках Декан, все-же в походе Тантия Топи они усмот-314
рели серьезную опасность. К сожалению, силы, с которыми последний прорвался в Хандеш, были слишком малы. В его распоряжении находилось всего 1800 человек, совершенно измученных беспрерывными переходами и боями и к тому же почти лишенными военного снаряжения. С запада наперерез ему шли английские войска, с севера настигали преследователи. Поняв безнадежность своего положения, он повернул на север, чтобы снова набрать войска для продолжения борьбы. 13 января 1859 г. Тантия Топи в Индрагархе встретился с могольским принцем Фироз Шахом и гвалиурским замин-даром Ман Сингхом, незадолго до того восставшим против колонизаторов. Попытка англичан захватить здесь Тантия Топи не удалась. Однако вскоре положение его стало безнадежным: Фироз Шах бежал в Иран, покинул Топи и брат Нана Сахиба Рао Сахиб (он скрывался от англичан до 1862 г., когда был опознан и повешен). Погибли самые талантливые военные вожди. К тому же в ходе освободительной борьбы на територии Северо-западных провинций и Ауда произошел решительный перелом.
‘ Гще 1 ноября 1858 г._был обнародован манифест королевы Виктории. объявлявший^ переходе управления Индией к ^английской короне и сГТтиквидации---Ост-Индской—компании Королева обещала прощенйе~'всем феодалам, 'примкнувшим к восстанию, исключая тех, кто непосредственно участвовал в убийстве англичан, а также заявляла, что новая власть бу-гдет р т nt. гкиг- прльд индийских феодалов.
Фтот манифест оторвал от восстания феодальную верхушку. Талукдара, раджи и заминдары Ауда, выступившие после мартовской прокламации Каннинга, сложили оружие. Продолжали борьбу лишь те феодалы, кому уже терять было нечего и которые не надеялись на помилование. Однако и их становилось все меньше. Нана Сахиб и другие вожди пытались уйти в Непал, но верный союзник англичан главный министр непальскрго короля Джанг Бахадур дал приют лишь аудской княгини Бала Сахибу. Бени Мадхо был убит в бою с гурк-хами при попытке пробиться -в Непал. Ряд вождей, в том числе Хав Бахадур-хан, Маму-хан, Джавала Прасад, попали в руки англичан и были казнены. Нана Сахиб и Азимулла погибли в джунглях у границы с Непалом. Тантия Топи в результате предательства Ман Сингха был схвачен англичанами и 18 апреля повешен в г. Сипри.
ПРИЧИНЫ ПОРАЖЕНИЯ ВОССТАНИЯ
Восстание 1857—1859 гг. происходило в стран^, где господствовали феодальные отношения и классы буржуазного Общества еще не сложились. Это определило характер глав
315
ных движущих сил и целей, которые ставили себе повстанцы,, пидняшпись'' на борьбу против английской колониальной властиУрсновным классом ^участвовавшим ^восстании, было * общинф^е крестьянство.Цбщинники выступили потому, что-
вТюгнании колонизаторов из Индии видели единственную возможность не_ только спасти себя от невыносимо тяжелой Tfa-ЧлоговбгПГростовщической эксплуатации, но также вернуГь эксттротГриированные у них обтциппые" права на землю^и статьГёе действительными собствённйкаШз^Вместе сЛкрестьян-ством выступили разоренные городские ’фемесленникй^Пред* стЗвтггели феодального" клягся~вборьбе с англичанами ^виделя "возможность создать государство, которое защищало бы йИ неограниченное право феодальных собственников "земли jf связанные с этим!сословно-классовые привилегии. Так, говоря словами К. Маркса, возник революционный союз между общинниками, ремесленниками и частью индийских феодалов, направленный против общего врага — английских колониза^ торов. Это’Гантибританскйи союз, естественно, возглавили не крестьяне, а представители феодального класса, они встали и во главе вооруженных сил восставшего народа и сипайской арми. Однако феодалы руконошш».
национально-освободительной войной: они не сумели ни выработать единый план борьбы, ни создать единое командование. Все три стихийно возникших главных центра освободительной войны действовали самостоятельно.
В работе «Революция и контрреволюция в Германии» Ф. Энгельс писал: «...раз восстание начато, тогда надо действовать с величайшей решительностью и переходить в наступление. Оборона есть смерть всякого вооруженного восстания: при обороне оно гибнет, раньше еще чем померилось силами с неприятелем. Надо захватить противника врасплох, пока его войска еще разрознены; надо ежедневно добиваться новых, хотя бы и небольших, успехов; надо удерживать моральный перевес, который дало тебе первое успешное движение восстающих; надо привлекать к себе те колеблющиеся элементы, которые всегда идут за более сильным и всегда становятся на более надежную сторону; надо принудить неприятеля к отступлению, раньше чем он’ мог собрать свои войска {ротив тебя»41.
Феодально^уководство и в Дед-и,-и в Канпуре, и-в-Лакх-ау заняло оборонительную аюяттттшо, хотя там было немало-ьоейных вождей, способных вести решительную маневренную войну (Ахмад Шах, Тантия Топи, Фироз Шах и многие другие).
41 Ф. Энгельс, Революция и контрреволюция в Германии. — XVII,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 8, изд. 2, стр. 100.
316
Если бы повстанческие войска своевременно вторглись в Пенджаб, Бенгалию и Декан, ход национально-освободительной войны мог существенным образом измениться. Оборонительная тактика феодального руководства дала англичанам время "мобилизовать все ресурсы и захватить инициативу в свои руки. Скопление главных сил в указанных трех пунктах вынуждало военных вождей повстанцев принимать крупные сражения, но так как они jne имели ни малейшего представле-ния о военной науке, то всякий раз терпели поражение. Каж-дое такоёПгоражение деморализовало сипаев и отрывало от них колеблющиеся феодальные элементы.
Созданные на освобожденных, территориях феодальные пргГбйтел~ьства оказались неспособными сплотить лаже силы своего класса. Многие феодалы, участвовавшие в изгнании английских властей, не желали потом подчиняться собственному правительству. Некоторые из них использовали сла-бость его в своих корыстных интересах: отказьгвались пла1И1ь налоги и, таким образом, не давали средств, необходимых для ведения войны. Подобно средневековым баронам, они силой захватывали владения более слабых соседей, что приводило к распрям -и феодальной анархии.
Повстанческие правительства и почувствовавшие свою силу феодалы делали попытки так же грабить общинников, как грабили их свергнутые колониальные власти. Это, естественно, вызывало отпор общинников и. вело"к ослаблению союза между феодалами и общинным крестьянством. Когда же английское правительство пошло на уступку феодалам, объявив, что отныне будет уважать и защищать их собственность, последние предали народно-освободительное движение. Оставшись без руководства феодалов и не выдвинув вождей из своей среды, народ был вынужден сложить оружие.
DM
В 60—90-е годы XIX в.
СТАНОВЛЕНИЕ НАПИТАЛИСТИЧЕСНИХ ОТНОШЕНИЙ И ФОРМИРОВАНИЕ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ
ГЛ АВА XI
КОЛОНИАЛЬНАЯ ЭКСПЛУАТАЦИЯ И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ИНДИИ В 60—90-х годах XIX в.
Народное восстание 1857—1859 гг. было важным рубежом в историческом развитии Индии. Во второй половине XIX в. перерастание английского промышленного капитализма в империализм породило новые методы колониальной эксплуатации и тем самым вызвало глубокие изменения в социально-экономическом строе Индии. В этот период ускоряется образование капиталистического уклада, который во все большей степени становится определяющим фактором экономического и политического развития страны.
Изменившиеся методы колониальной эксплуатации, а также политическая обстановка, сложившаяся после восстания, обусловили перемены и во внутренней политике англичан в Индии.
ЛИКВИДАЦИЯ ОСТ-ИНДСКОЙ КОМПАНИИ И УКРЕПЛЕНИЕ КОЛОНИАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО АППАРАТА
Народное восстание, которое до основания потрясло власть Англии в Индии, ускорило ликвидацию Ост-Индской компании, давно уже ставшей историческим анахронизмом. Старая система управления затрудняла дальнейшее укрепление и централизацию колониального государственного аппарата — главного орудия порабощения народов Индии. Во время восстания Ост-Индская компания была настолько дискредитирована в общественном мнении самой Англии, а з Индии вызывала такую всеобщую ненависть населения, что по существу утратила роль удобного прикрытия, которое английская буржуазия использовала в период ведения захватнических войн и для осуществления хищнической эксплуатации
21 Новая история Индии 321
народов Индии. С компанией, писал Маркс, «было покончено еще до того, как закончилась война»1.
2 августа 1858 г. английский парламент принял «Закон о лучшем управлении Индией». Согласно этому закону, государственная власть в Индии переходила к английской короне и страна ставилась непосредственно под контроль британского парламента и правительства. Функции упраздненных Контрольного совета и Совета директоров были переданы назначенному члену английского кабинета — статс-секретарю (министру) по делам Индии, который сосредоточил в своих руках полный контроль над деятельностью английской колониальной администрации и над вооруженными силами бывшей Ост-Индской компании. При министре по делам Индии был учрежден совещательный орган — Индийский совет, который был составлен из крупных военных и гражданских чиновников1 англо-индийской службы. Генерал-губернатор получил титул вице-короля и являлся теперь непосредственным представителем английской короны в Индии, однако его полномочия оставались прежними.
Все имущество Ост-Индской компании, кроме акционерного капитала, перешло в собственность британской короны, т. е. практически английского государства. Однако акционеры компании получили крупную компенсацию, составившую часть индийского государственного «долга» и выплачиваемую, таким образом, за счет индийских налогоплательщиков.
В 1861—1864 гг. была проведена реорганизация колониальной армии, которая, как это следовало из опыта восстания 1857—1859 гг., оказалась ненадежной опорой английского господства в Индии2. Общая численность английских солдат здесь значительно увеличилась, и между английскими и сипайскими войсками было установлено соотношение 1 : 2, а в дальнейшем — 1:3.
При комплектовании и дислокации частей колониальной армии последовательно проводился пресловутый принцип «разделяй и властвуй»; Основная масса солдат-сипаев набиралась среди строго определенных народностей и каст. Комплектование сипайских частей всех трех армий (Бенгальской, Бомбейской и Мадрасской) строилось по тщательно продув манной и неукоснительно выполнявшейся системе противопоставления различных национальных, кастовых и религиозных
1 К. Маркс, Хронологические выписки по истории Индии (664— 1$58 гг.), М., 1947, стр. 160.
2 Реорганизация колониальной армии происходила по этапам и была завершена в 1895 г. (см. А. А. Горбовский, Реформа 1861 года в индийской армии, — «Народное восстание в Индии 1857—1859 гг. Сборник статей к столетию.восстания», М., 1957).
322
групп внутри отдельных подразделений, противопоставления сформированных по этим признакам отдельных рот внутри одного батальона и полков внутри Мадрасской, Бомбейской и Бенгальской армий. Части колониальной армии дислоцировались среди чуждого- им в этническом и религиозном отношении населения. Постепенно первое по численности место в них заняли контингенты, навербованные в Пенджабе и среди непальских гуркхов.
В 60-е годы были проведены также судебная и административная реформы. Естественным следствием ликвидации власти Ост-Индской компании в Индии явилось уничтожение системы параллельно существовавших коронных судов и судов компании (садр адалатов) и учреждение в 1861 г. Высших судов в каждом из трех президентств3.
В том же 1861 г. английский парламент принял «Закон об индийских советах». Исполнительный совет при вице-короле должен был состоять из шести (с 1874 г. — семи) членов, каждому из которых поручалось руководство определенной отраслью управления. При вице-короле, губернаторах президентств и губернаторах-наместниках Северо-западных провинций и Пенджаба создавались законодательные советы, обладавшие лишь совещательными функциями4. Г1ри этом в законе специально оговаривалось, что вопросы финансов, налогообложения, вооруженных сил, религии, а также отношений с индийскими княжествами и иностранными государствами не подлежат рассмотрению в законодательных советах. Кроме того, вице-король мог налагать вето, на законы, принятые центральным и провинциальными законодательными советами, а также обладал правом независимой законодательной инициативы. В законодательные советы назначались крупные колониальные чиновники и отдельные представители верхушки имущих классов Индии.
Административные реформы, направленные на централизацию системы управления и укрепление власти министра по делам Индии и вице-короля, затронули лишь верхние звенья колониального государственного аппарата. Система гражданской и военной администрации в Индии в ее низших и средних звеньях в основном сложилась еще в первой половине XIX в. и после восстания 1857—1859 гг. подверглась лишь незначительным изменениям.
Главным органом господства английской буржуазии в Индии оставался военно-административный аппарат колониальной диктатуры. Реорганизация государственного аппарата
3 В 1866 г. Высший суд был учрежден также в Аллахабаде.
4 Законодательные советы в Бенгалии, Северо-западных провинциях и Пенджабе были созданы соответственно в 1862, 1886 и 1887 гг.
21* 323
Ост-Индской компании в имперскую систему управления колонией усилила диктатуру колонизаторов. Британский премьер-министр маркиз Солсбери признавал, что «английская власть в Индии — это деспотизм ряда королей, правление которых по климатическим условиям ограничено пятью годами»5.
Народное восстание вскрыло относительную непрочность английского колониального господства в Индии и показало всю глубину ненависти народных масс к поработителям. Поэтому укрепление социальной базы колониальной власти стало для англичан непременным условием упрочения их господства над страной.
УКРЕПЛЕНИЕ СВЯЗЕЙ С ВАССАЛЬНЫМИ КНЯЗЬЯМИ И ФЕОДАЛЬНОЙ ЗНАТЬЮ
Поворот в английской колониальной политике в сторону укрепления связей с феодально-помещичьим классом Индии проявился уже при проведении военной и административной реформы 1861 г. Так, в колониальной армии был установлен порядок, способствовавший выдвижению на младшие офицерские должности представителей индийской феодальной верхушки.
При создании законодательных советов предусматривалось, что не менее половины их членов будет назначаться из числа лиц, не состоящих на государственной службе. На этом основании к участию в работе законодательных советов были привлечены представители индийской феодальной знати. Министр по делам Индии Ч. Вуд в речи, произнесенной в 1861 г. в палате общин, прямо заявил, что если в законодательные органы войдут индийские феодалы, то «последние более не будут считать себя людьми, отстраненными от управления делами собственной страны. Я уверен, — заключил министр, — ничто не сможет в такой степени способствовать расположению туземцев высокого ранга к нашей власти»6.
Программным документом этой новой политики явился манифест королевы Виктории от 1 ноября 1858 г., в котором, в частности, говорилось: «Мы не желаем дальнейшего расширения наших территориальных владений... Мы будем, как свои собственные, уважать права, честь и достоинство туземных князей, наше твердое намерение предоставить защиту всем правам, связанным с наследственной земельной собст
5 «British rule in India condemned by the British themselves», London, 1915, p. 14.
6 «Hansard’s parliamentary debates. Third series», vol. 163, London, 1861, p. 643.
324
венностью...»7. Таким образом, английские правящие классы отказывались от политики аннексии вассальных княжеств и сокращения земельных владений некоторых групп феодальных землевладельцев, которая проводилась Дальхузи, и, наоборот, торжественно гарантировали землевладельческие права индийских феодалов.
В ноябре 1859 г. в Агре вице-король Каннинг устроил большой прием (дарбар), на котором присутствовали владетельные князья Раджпутаны и некоторых других районов Индии. На этом дарбаре впервые было официально объявлено об отказе колониальных властей от «доктрины выморочных владений». Каннинг разрешил Синдии, правителю Гвалиура, выбрать себе приемного сына в качестве наследника.
Некоторые из ранее конфискованных княжеств (Техри-Гархвал, Колхапур, Дхар) были возвращены приемным сыновьям прежних правителей. Однако аннексированные при Дальхузи крупные княжества Нагпур и Сатара в Декане, Джханси — к югу от реки Джамны и Самбалпур — в Ориссе были сохранены в составе Британской Индии.
Колониальные власти щедро одарили крупных индийских феодалов, активно поддержавших их в годы восстания. Многим феодалам Северо-западных провинций были присвоены почетные титулы раджи и наваба, вручены крупные денежные суммы (хилаты), пожалованы земли и пенсии.
Вместе с тем английские колонизаторы укрепляли свой военно-политический контроль над княжествами. Русский ученый-индолог И. П. Минаев во время путешествия по Индии в 1880 г. записал в своем «Дневнике», что в княжествах английский «резидент значит все»8. В них были расквартированы отряды и даже целые соединения колониальной армии для подкрепления власти различного рода британских «резидентов» и «политических агентов» при княжеских дворах. Кроме того, английские гарнизоны дислоцировались в важнейших стратегических пунктах и контролировали основные коммуникации.
Англичане полностью сохранили различия в договорных отношениях княжеств с колониальными властями, в частности при установлении размеров выплачивавшейся князьями дани. Сохранилась и система вассальной зависимости мелких княжеств от более крупных, что порождало трения и споры между князьями. Это широко использовали колонизаторы для укрепления своего влияния в княжествах.
7 «Speeches & documents on Indian policy (1750—1921)», vol. I, Oxford. 1922, p. 383.
8 И. П. Минаев, Дневники путешествий в Индию и Бирму. 1880 и 1885—1886, М., 1955, стр. 76.
325
Англичане ревностно охраняли свои экономические и политические интересы в княжествах, не останавливаясь перед смещением неугодных им правителей. Так, в 1875 г. был арестован, а затем лишен престола гаеквар (правитель) Бароды Малхар Рао, ложно обвиненный в попытке отравить британского резидента.
Колониальные власти решительно отказались возвратить плодородную область Берар в Центральной Индии, которая по договору 1853 г. между Ост-Индской компанией и низамом Хайдарабада была передана «в управление» англичанам якобы в возмещение расходов на содержание особых отрядов хайдарабадской армии, находившихся под командованием английских офицеров. Первый министр и фактический правитель княжества в 1853—1883 гг. Салар Джанг, используя внутренние и внешнеполитические затруднения англичан, начал проявлять некоторую самостоятельность. Однако все его попытки добиться сокращения численности британских оккупационных войск в Хайдарабаде, создания независимой от англичан компании по строительству железной дороги в княжестве и, наконец, возвращения Берара потерпели неудачу.
Обострение внутриполитической обстановки в Индии в конце 70 — начале 80-х годов, а также усиление англо-русских противоречий в Средней Азии и Афганистане и англофранцузских — в Бирме и Юго-Восточной Азии заставило англичан предпринять новые шаги к укреплению связей с феодальными правителями индийских княжеств. В 1877 г. на специальном дарбаре в Дели, на котором присутствовали все индийские князья, королева Виктория была провозглашена императрицей Индии. Таким образом, индийские княжества становились непосредственно вассалами английского короля и, следовательно, включались в Британскую империю.
Во второй половине XIX в. князья — самая важная прослойка феодально-помещичьего класса Индии — окончательно превратились в оплот английского колониального господства. Курс на упрочение союза с феодально-помещичьим классом проводился также и при осуществлении английской аграрной политики.
АНГЛИЙСКАЯ АГРАРНАЯ ПОЛИТИКА В ИНДИИ
В 60—80-х годах XIX в.
УКРЕПЛЕНИЕ ФЕОДАЛЬНО-ПОМЕЩИЧЬЕГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ
В 60—80-е годы XIX в. повсеместно, за исключением районов постоянного заминдари в Бенгальском и Мадрасском президентствах, был проведен земельный кадастр и пересмотр
326
ставок земельного налога. При этом окончательно юридически оформлялись права различных групп феодальных помещиков как частных земельных собственников.
Окончательное оформление частновладельческих прав на землю и некоторое снижение ставок земельного налога было обусловлено не только необходимостью экономически укрепить феодально-помещичий класс Индии, опору колонизаторов, но и изменениями в системе колониальной эксплуатации страны. Эксплуатация Индии как источника сырья и рынка сбыта уже в 50—60-е годы становится важнейшей формой ее колониального ограбления. Усиление эксплуатации страны как аграрно-сырьевого придатка капиталистической Англии потребовало создания более благоприятных условий для роста сельскохозяйственного производства и особенно повышения его товарности, что было невозможно без закрепления частновладельческих прав на землю.
Первым значительным проявлением политики укрепления союза колониальных властей с феодально-помещичьим классом было возвращение аудским талукдарам их имений, отобранных англичанами после аннексии Ауда в 1856 г. Из 23 522 деревень им было возвращено 23 1579.
В Северо-западных провинциях, которые являлись основным районом восстания 1857—1859 гг., перед колонизаторами встала задача восстановить свое влияние. В 1861—1868 гг. среди чиновников колониальной администрации происходила дискуссия относительно введения системы постоянного земельного обложения в Северо-западных провинциях. В 1865 г. Ч. Вуд в депеше от 24 марта объявил о намерении колониальных властей распространить систему постоянного налогообложения на имения, где обрабатывавшаяся земля составляла не менее 80% всей площади10. Тем самым делался расчет на увеличение площади обрабатываемых земель в провинции. Однако эта мысль в 1868 г. была окончательно оставлена: англичане почувствовали себя достаточно прочно и не сочли нужным производить перераспределение земельной ренты между колониальным государством и помещиками в пользу последних.
Укрепляя феодально-помещичье землевладение, колониальные власти оказались вынужденными учитывать также интересы верхов сельской общины, принимавших активное участие в восстании.
9 В. R. Misra, Land revenue policy in the United Provinces under British rule, Benares, 1942, p. 107.
10 Cm. «Collection of official papers regarding the permanent settlement of the North-Western Provinces», Allahabad, 1869.
327
При проведении земельного налогообложения верхушка общины, а также инамдары11 в имениях заминдаров в Северо-западных провинциях получили статус феодальных субвладельцев — посредников между крестьянами-арендаторами и помещиками-заминдарами.
В Ауде урегулирование отношений между Талукдарами И’ субвладельцами этого типа было проведено при вице-короле Лоуренсе (1864—1868). В 1866 г. был принят специальны» закон, по которому доля ренты, уплачивавшаяся субвладельцами талукдарам, не должна превышать размеры земельного налога более чем на 10 %12.
Сохраняя известное дробление владельческих прав между различными группами феодальных землевладельцев, англичане имели в виду расширение и укрепление социальной базы колониальной власти.
В Пенджабе пережитки характерного для феодализма разделения землевладельческих прав между различными категориями держателей земли было сохранено в форме института верховной земельной собственности (ала малкият). Талукдары и ала малики получали право взимать в своих владениях небольшой сбор (маликана) с фактических собственников земли (адна маликов).
В этот же период было завершено оформление владельческих прав двух больших групп землевладельцев — инамдаров и джагирдаров.
Инамы были наиболее многочисленны в Бомбейской и Мадрасской провинциях. К началу 70-х годов в результате работы специально созданных комиссий по проверке владельческих прав инамдаров их отношения с колониальным государством были в подавляющем большинстве случаев урегулированы на основе уплаты в казну установленного навечно* номинального налога (джоди).
Джагирдары в отдельных районах превратились в землевладельцев привилегированного типа, уплачивавших земельный налог, как и инамдары, по пониженным ставкам (например, в Бомбее и Бераре). В Синде джагирдары — ранее держатели условных пожалований — были утверждены англичанами в правах собственности на сохраненные за ними земельные владения. Однако большинство джагирдаров, а также не
11 Землевладельцы, полностью освобожденные от уплаты земельного* налога или уплачивавшие его по пониженным ставкам, обычно лица духовного звания. В феодальной Индии инамы жаловались как государством, так и частными землевладельцами, поэтому в районах заминдари сохранились инамдары — держатели земли в имениях заминдаров.
12 В 1871 г. в Ауде насчитывалось 410 талукдаров и 34 280 субвладельцев («Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1871—1872», London, 1872, p. 21).
328
которые другие группы феодалов стали пенсионерами колониальных властей и были постепенно отстранены от участия в сборе земельного налога. Более того, в процессе работы комиссий по инамам и джагирам часть инамдаров и джагир-даров лишилась своих земельных и денежных пожалований. Это характерно было для тех районов, где колониальный режим подвергся наименьшему испытанию во время восстания 1857—1859 гг. и где поэтому колонизаторы чувствовали себя относительно более прочно (Пенджаб, Синд, Западная и Южная Индия). Особенно уменьшилось число инамов и джагиров в Бомбейском президентстве. К 1872 г. в результате работы специальней комиссии сохранялись инамы и джагиры, дававшие земельный налог соответственно 5,6 и 2,3 млн. рупий, а отбирались в казну дававшие 4 и 1,3 млн. рупий13.
Сокращение земельных держаний инамдаров и джагирда-ров явилось одной из причин недовольства и оппозиционны?; настроений среди части маратхских мелких и средних помещиков и помещичьей интеллигенции в последней трети XIX в.
Английские колонизаторы не ограничились сохранением большей части старого помещичьего землевладения. В 60-е годы на основной территории Центральных провинций владельческие права на землю, помимо представителей старой феодальной знати — заминдаров, талукдаров и других, получили также лица, ответственные перед государством за внесение земельной ренты-налога, так называемые малгузары. В период перед английским завоеванием большинство из них было старостами сельских общин или откупщиками налогов. Таким образом, в этих районах Индии английские колонизаторы способствовали созданию новой прослойки помещичьего класса из числа тех, кто в феодальный период даже формально не обладал владельческими правами на основную часть принадлежавших теперь им земель.
Курс на укрепление частновладельческих прав индийских помещиков осуществлялся также при освоении пустошей и заброшенных земель. В связи с усилением эксплуатации Индии как аграрно-сырьевого придатка колониальные власти старались вовлечь в сельскохозяйственный оборот пустовавшие земли. Они сдавали их в аренду на льготных условиях (например, в Пенджабе, Бераре), продавали в полную частную собственность с аукциона (например, в Бомбее), предоставляли арендаторам таких земель право последующего выкупа арендуемых участков в полную собственность, что предполагало освобождение от уплаты земельного налога (Пенд
13 Подсчитано по данным А. Т. Etheridge, Narrative of the Bombay Inam commission and supplementary settlements, Bombay, 1874 «Selections from the records of the Government, of Bombay», N CXXXII, New Series.
329
жаб, Центральные провинции). Значительная часть этих земель перешла во владение «новых помещиков», обладателей денежного капитала, часто выходцев из торгово-ростовщических слоев.
Земли как помещиков-малгузаров, так и новых помещиков обрабатывались мелкими арендаторами-крестьянами.
Во второй половине XIX в. основными районами освоения земель путем расширения системы искусственного орошения стали Пенджаб и Синд. В Пенджабе в 80-е годы владельцам более 100 акров принадлежало 40% вновь орошенных земель14, а в Синде в конце XIX — начале XX в. помещикам — примерно 80% земель в колонизуемых районах1^ Такая же политика проводилась и в Бенгалии, где в 1888-^ 1892 гг. в освоенных районах дельты Ганга (Сундербан) между 52 владельцами было распределено 75 тыс. акров земли16.
МОБИЛИЗАЦИЯ ЗЕМЕЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И РОСТ ПОМЕЩИЧЬЕГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ В РАЙОНАХ РАЙЯТВАРИ И МАУЗАВАРИ
В 60—70-х годах в районах райятвари были завершены начатые еще до восстания 1857—1859 гг. пересмотр и снижение ставок земельного налогообложения. В процессе проведения нового земельного кадастра были окончательно юридически оформлены частновладельческие права райятов.
Укрепление частновладельческих прав на землю в условиях усилившегося развития товарно-денежных отношений привело к тому, что земля приобрела ценность и стала интенсивно вовлекаться в рыночный товарооборот. Цены на нее росли довольно быстро, опережая общий рост цен на сельскохозяйственную продукцию. В Пенджабе, например, в 1870—1890 гг. они увеличились в три раза17. Покупка земли в условиях неразвитого капиталистического предпринимательства в стране представляла наиболее выгодную форму вложения денежных накоплений торгово-ростовщических и феодальных элементов.
Вместе с тем окончательное превращение райятов в земельных собственников способствовало усилению имущест
14 В. Н. Baden-Powell, The land systems of British India, vol. II, Oxford, 1892, p. 551.
15 См. С. А. Кузьмин, Аграрные отношения в Синде (вторая половина XIX в.), М., 1959, стр. 75.
16 В. Н. Baden-Powell, The land systems of British India, vol. I, Oxford, 1892, p. 483.
17 H. Calvert, The welth and welfare of the Punjab, London, 1936, p. 13.
330
венной дифференциации крестьянства, начавшейся еще в недрах феодальной сельской общины, но развивавшейся теперь на новой социально-экономической основе, когда переход земли в руки крестьянской верхушки и владельцев денежного капитала создавал предпосылки развития в сельском хозяйстве Индии капиталистических отношений.
Этими факторами и было обусловлено значительное повышение цен на землю.
Происходившее во второй половине XIX в. в районах райятвари и маузавари (махалвари) обезземеление крестьянства составляло уже не только основу роста помещичьего землевладения, но и зарождения новых производственных отношений в индийском земледелии, т. е. являлось важным элементом дальнейшего разложения феодального общества в Индии, Усиленная мобилизация земельной собственности в этот период характеризуется следующими данными: в Мадрасе среднее за год число продаж земельных участков, а также общая сумма сделок увеличились в 1890—1900 гг. по сравнению с 1866/67—1876/77 гг. в десять раз18.
В Пенджабе в 1866—1874 гг. в среднем за год было продано 35 тыс. акров, в 1880—1885 гг. — 64 тыс., в 1885— 1890 гг. — 124 тыс., а в 1890—1895 гг. — 135 тыс. акров земли19.
Значительная часть проданной земли переходила в руки торгово-ростовщического капитала. Земля стала рассматриваться как наилучший вид обеспечения ростовщического кредита. Проведенное в 1875 г. обследование в Декане установило, что две трети всех ссуд было выдано ростовщиками под заклад земли20.
О быстром росте ипотечной задолженности индийского крестьянства свидетельствуют следующие данные: в Пенджабе в 1868/69 г. всего было зарегистрировано 130 тыс. случаев заклада земли, а в 1873/74 г.— 186 тыс.21. В Мадрасе в 1865/67—1876/77 гг. в среднем была заложена земля стоимостью 0,7 млн. рупий, а в 1890—1900 гг. — 7 млн. рупий22.
18 «Papers regarding the land revenue system of British India», London, 1902, p. 26.
19 H. Calvert, The wealth and welfare of the Punjab, p. 263.
20 «Agricultural indebtedness in India and its remedies, being selections from official documents. Compiled by S. C. Ray», Calcutta, 1915, p. 13.
21 «Papers regarding alienation of estates of insolvent proprietors to the money-lending class», — «Selections from the records of the Government of the Punjab and its dependencies», New series — NX11I, Lahore, 1876, p. 33.
& «Papers regarding the land revenue system of British India», p. 26.
331
Выдача ссуд под заклад земли представляла, как правило, промежуточный этап в захвате ростовщиками крестьянской земельной собственности.
В Северо-западных провинциях в 40-х — начале 70-х годов к «неземледельцам» перешло около миллиона акров земли и: их доля в землевладении увеличилась с 10 до 27%23. В Пенджабе в 60—начале 70-х годов к торговцам и ростовщикам перешло 45% всей проданной земли 24.
Поистине катастрофическое обезземеление крестьян отмечалось в 70-х годах XIX в. в Махараштре. Так, по материалам обследования 24 деревень в 1875 г. в округе Пуна (Бомбей), переход земли в руки ростовщиков характеризовался следующими цифровыми данными25 26:
Число владений ростовщиков . Земельная площадь, акры . . . . Сумма земельного налога, уплачивавшаяся ростовщиками, рупии ..........................
1854 r. 1864 r. 1874 r.
164 203 272
4001 5292 10 075
1924 3721 7 134
В округе Сатара (Бомбей) к концу 70-х годов к ростовщикам перешло около одной трети всей обрабатываемой земли25.
В 1879 г. был принят Закон об облегчении положения земледельцев Декана, который несколько усложнил процедуру перехода заложенной земли к ростовщикам, однако не задержал процесса обезземеления крестьянства. В 1892 г. комиссия по проверке действия закона 1879 г. установила, что в обследованных округах за период 1883—1891 гг. была продана земля, с которой уплачивалось 10% общей суммы земельного налога. Две пятых этой земли перешло к ростовщикам 27.
Таким образом, в районах райятвари и махалвари, помимо помещиков — выходцев из среды феодализировавшейся общинной верхушки, появились помещики — выходцы из торгово-ростовщических элементов. Ростовщические операции для захвата земли разорившихся крестьян широко использовались также сельской верхушкой и помещиками-райятами. По данным одного обследования в Мадрасе в начале 90-х го
23 «Deccan riots commission. Appendix A. Papers relating to the indebtedness of the agricultural classes in Bombay and other parts of India»,. Bombay, 1876, p. 54.
24 «Papers regarding alienation of estates...», p. 37.
25 «Report of the committee on the riots in Poona and Ahmednagar,. 1'875», Bombay, 1876, p. 33.
26 «Bombay gazetteer», vol. XIX, Satara, Bombay, 1885, p. 180.
27 Цит. по кн.: «Report of the Indian famine commission, 1901, and papers relating thereto». London, 1901, p. 108.
332
лов, 66% кредиторов и 85% закладчиков земельных участков (стоимостью 100 и более рупий) были «райятами»28.
Переход земли в руки ростовщиков, торговцев, помещи-ков-райятов не приводил к изменению экономического базиса индийского земледелия. Крестьянин, лишавшийся прав собственности на свой участок, продолжал его обрабатывать на условиях аренды. Комиссия, обследовавшая в 1875 г. положение райятов в Декане, в своем отчете отмечала, что ростовщики не всегда записывали экспроприированные земельные участки на свое имя, ограничиваясь взиманием с крестьян высокой земельной ренты29.
Слабое развитие капиталистических отношений в стране, политика английских колонизаторов, направленная на укрепление помещичьего землевладения и сохранение феодальной эксплуатации крестьянства, приводили к тому, что процесс обезземеления крестьянства во второй половине XIX в. вызывал, как правило, не отделение непосредственных производителей от основного средства производства — земли, а соединение с нею на худших условиях, в форме мелкокрестьянской -аренды.
В результате площадь под арендой и число крестьян-арендаторов увеличились. Подобные явления, по данным Комиссии по голоду 1878 г., отмечались, в частности, в районах райятвари Бомбея и Мадраса30. В Мадрасе, по материалам переписи 1872 г., насчитывалось 2,5 млн. землевладельцев-райятов и 1 млн. арендаторов31. В то же время возросло число лиц, основным доходом которых была земельная рента, увеличилась численность феодально-помещичьего класса (в 1881—1891 гг., по данным переписей, с 2,5 до 4 млн.) 32. При этом торгово-ростовщический капитал тесно связывался с по^ .мещичьим землевладением.
КОЛОНИАЛЬНО-ФЕОДАЛЬНАЯ ЗЕМЕЛЬНАЯ МОНОПОЛИЯ
С самого начала колониального завоевания Индии английская аграрная политика была направлена на приспособление
28 F. A. Nicholson, Report regarding the possibility of introduction land and agricultural banks into the Madras Presidency, Madras, 1895, p. 397.
29 «Report of the committee on the riots in Poona and Ahmednagar, 1875», p. 62.
30 «Report of the Indian famine ciomimission», pt III. Measures of protection and prevention, London, 1880, pp. 123—124.
31 «Report of the Indian famine commission. Appendix», vol. Ill, Evidence in reply to an inquiry of the commission (Chapter I — Condition of the country and the people), London, 1881, p. 233.
32 См. И. M. Рейснер, Очерки классовой борьбы, в Индии, М., 1932, стр. 102.
333
господствовавших в стране феодальных отношений к нуждамг эксплуатации народов Индии английским капитализмом. Изменения в методах колониальной эксплуатации в свою очередь вносили новые элементы в проводимую английскими -властями аграрную политику. Именно во второй половине XIX в. возросшая эксплуатация Индии как аграрно-сырьевого придатка капиталистической Англии методами промышленного капитализма заставила колониальные власти провести ре* формы земельно-налоговых систем райятвари и временного заминдари, которые были завершены в 60—70-е годы.
Юридическое оформление и закрепление частновладельческих прав на землю при снижении ставок земельного нало^ га означало, что в Индии окончательно сложилась частная феодальная земельная собственность. Однако завершение этого процесса происходило в условиях, когда влияние на экономику Индии эксплуатации ее как аграрно-сырьевого приг датка метрополии все возрастало, когда она втягивалась в* систему мирового капиталистического хозяйства, когда в самой Индии развивался капиталистический уклад. Поэтому укрепление частновладельческих прав индийских феодалов», хотя оно и свидетельствовало о сохранении феодальных отношений как важного элемента всей системы колониального порабощения страны, явилось необходимой предпосылкой раз? ложения феодальной и возникновения капиталистической собственности. Таким образом, складывание в колониальной Индии различных форм феодальных отношений приводило к их-последующему разложению.
Докапиталистическая эксплуатация крестьянства все в большей степени опосредовалась отношениями капиталистического рынка и потому приобретала полуфеодальный характер. Феодальная земельная собственность становилась по своей сущности феодальным пережитком, сохранявшимся английскими колонизаторами.
Окончательное превращение феодально-помещичьего класса в оплот английского колониального режима в Индии привело к завершению процесса складывания колониально-феодальной земельной монополии. Закрепив за феодальными^ помещиками основную часть обрабатывавшихся земель, англичане сохранили в собственности колониального государства большую часть лесов, пустошей, крупных ирригационных сооружений, а также ограничили различные группы помещиков в свободном отчуждении и наследовании их имений. Утвердив в правах частных земельных собственников некоторые прослойки феодалов в отдельных провинциях страны,, они увековечили крайнюю пестроту юридических форм частного землевладения в Индии.
334
Англичане стремились в каждой провинции Индии закрепить деление феодально-помещичьего класса на сословноправовые группы и поэтому оставляли за этими прослойками помещиков их земельные владения на различных условиях;, тем самым англичане, во-первых, усиливали зависимость помещиков от колониальной власти, во-вторых, затрудняли для них объединение вокруг какой-либо общей оппозиционной колониальному режиму программы, что было своеобразным проявлением политики «разделяй и властвуй».
В районах райятвари райяты, как и землевладельцы в районах заминдари, оказались ограниченными в своих правах частных земельных собственников в пользу колониального государства, которое продолжало рассматриваться как верховный собственник всего земельного фонда страны. Поэтому, хотя они и могли свободно наследовать, дарить, закладывать и продавать находившиеся в их владении земли, юридически* они рассматривались как вечнонаследственные арендаторы государственных земель с правом их неограниченного отчуждения.
Сохранение верховной собственности колониального государства порождало известные противоречия между колонизаторами и индийскими феодалами. В экономической области это проявлялось при разделе взимавшейся с крестьян ренты между помещиками и государством.
Следует отметить, что в тех случаях, когда земельный налог, уплачивавшийся помещиками, не был фиксирован навечно, колонизаторы увеличивали его при очередных ревизиях налогообложения.
В политической области это противоречие сказалось в росте оппозиционных настроений среди помещиков и помещичьей интеллигенции. Недовольство отдельных групп помещичьего класса было связано также и с конфискацией англичанами части феодальных земельных владений, с уменьшением-доходов некоторых прослоек феодалов.
Однако указанные противоречия не были определяющими в отношениях между феодально-помещичьим классом Индии и колониальной властью. Во второй половине XIX в. индийские помещики окончательно превратились в посредников в эксплуатации крестьянства английской буржуазией. Особенно наглядно это1 проявлялось в районах временного заминдари, где земельный налог исчислялся как доля ренты, ставки которой устанавливались чиновниками колониального административно-налогового аппарата в процессе проведения земельно-налогового обложения.
Таким образом, сохраняя феодально-помещичье землевладение, англичане преследовали цель — поставить феодальные
335-
и полуфеодальные отношения на службу колониальной эксплуатации страны. Этим же задачам было подчинено и изданное в 60—80-х годах законодательство об аренде.
АРЕНДНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО 60—80-х годов
Нараставшее в 40—60-х годах недовольство индийского крестьянства и особенно восстание 1857—1859 гг. заставили колонизаторов издать в 1859 г. закон об аренде, действие которого распространялось на Бенгальское президентство, включавшее, кроме собственно Бенгалии, Ориссу, Бихар и Ассам, а также на Северо-западные провинции.
По этому акту арендаторы, сумевшие доказать, что в течение 20 предшествовавших лет уплачивали ренту по неизменным ставкам, получали права «арендаторов с постоянными ставками ренты». Но их оказалось ничтожное число. Те же, которые арендовали свои участки непрерывно в течение 12 лет, получали право наследственной аренды. Эти меры ограничивали возможности помещиков-заминдаров сгонять арендаторов с их участков.
Однако крестьянам практически было весьма трудно, а зачастую невозможно доказать длительность и непрерывность аренды, так как, во-первых, отсутствовала какая-либо достоверная документация, во-вторых, помещики старались после издания закона 1859 г. либо сгонять крестьян, либо производить передел земельных участков в деревне между ними, а для получения прав наследственной аренды крестьянин должен был доказать двенадцатилетний срок непрерывной обработки каждого из участков, составлявших его хозяйство. Закон 1859 г. фактически не защищал арендаторов от усиления помещичьего гнета, так как в нем предусматривалось право помещика на различных основаниях повышать земельную ренту. В 1864—1868 гг. в Бенгалии ежегодно выносилось около восьми тысяч судебных решений о повышении ставок ренты33.
Как признала в своем отчете Комиссия по голоду 1878 г., помещики-заминдары, используя законодательство об аренде, повсеместно повышали ставки земельной ренты34.
Наряду с возраставшей арендной платой помещики продолжали взимать различного рода феодальные поборы (абва-бы), формально считавшиеся «незаконными». По данным газеты «Фрэнд оф Индиа» от 14 августа 1873 г., эти поборы
33 A. Ch. Das, The Indian ryot, land tax, permanet settlement and the famine, Calcutta, 1881. p. 283.
34 «Report of the Indian famine commission», pt II, p. 117.
336
составляли от 25 до 50% общей суммы земельной ренты в Бенгалии35.
Видный деятель национального движения, историк и экономист Ромеш Чандра Датт отмечал в одной из своих работ, что, «пожалуй, нет ни одного заминдара, который бы не взимал в той или иной форме с райятов более того, что определено законом»36.
Закон об аренде 1859 г. не принес существенного облегчения огромному большинству арендаторов, что впоследствии признали и представители англо-индийских колониальных властей37. В то же время он дал заминдарам возможность использовать в -целях усиления эксплуатации крестьянства колониальный государственный аппарат и, в частности, его судебные и полицейские органы. Характерно, что в течение 1871/72 г. в Северо-западных провинциях на рассмотрении судов находилось свыше 34 тыс. дел о недоимках ренты и около 5 тыс. дел о сгоне арендаторов38.
Усилившееся крестьянское движение заставило колонизаторов в последующие десятилетия пойти на некоторое укрепление прав наследственной аренды и распространить их на новые слои арендаторов. Это было санкционировано законами об аренде 1873 г. и 1881 г. для Северо-западных провинций и 1885 г. для Бенгальского президентства.
По образцу бенгальского законодательства законы об аренде были изданы в 1868 г. в Ауде, в 1869 — в Пенджабе, в 1883 г. — в Центральных провинциях.
Согласно законодательству 60—80-х годов, арендаторы оказались разделенными на две основные группы: арендаторов с правами наследственной аренды и арендаторов, эксплуатация которых даже формально не ограничивалась законом. В отдельных областях страны к началу 80-х годов права наследственной («защищенной») аренды получила значительная часть арендаторов: в Северо-западных провинциях она составляла 40% всех арендаторов и держала 55% всей арендованной земли, в Ауде — 75% всех арендаторов и обрабатывала около 80% всей арендованной земли, в Пенджабе же — 33% всех арендаторов и обрабатывала лишь 35% всей арендованной земли39. Примерно такое же соотношение было и в Центральных провинциях, однако впоследствии, после приня
35 Цит по кн.: A. Ch. Das, The Indian ryot..., p. 256.
35 R. Ch. Dutt, The peasantry of Bengal, Calcutta, 1874.
37 «The report of the Rent law commission», vol. 1, Calcutta, 18’83, p. 97; vol. II, Calcutta, 1883, p. 382.
38 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1871—1872», p. 20.
39 «Report of the Indian famine commission», pt II, pp. 115—116; «Report of the Indian famine commission. Appendix», vol. Ill, pp. 332—333.
22 Новая история Индии
337
тия нового закона об аренде 1898 г., арендаторы, не имевшие прав «защищенной аренды», держали лишь 13% всей земли в имениях помещиков-мальгузаров40.
Арендное законодательство, юридически закрепив те изменения в крестьянском землепользовании, которые произошли в Индии во второй половине XIX в., нанесло окончательный удар по остаткам общинного землевладения.
Несколько ограничивая феодальную эксплуатацию верхних прослоек крестьян-арендаторов, английские колонизаторы стремились ослабить растущее недовольство индийского крестьянства и тем самым укрепить свое господство в стране.
Законодательство об аренде имело и другой аспект. Укрепление прав наследственной аренды у верхних прослоек арендаторов, превращение этих прав в объект купли-продажи в условиях некоторого ограничения роста ставок земельной ренты способствовало, с одной стороны, выделению из среды арендаторов зажиточной верхушки, с другой — росту в имениях заминдаров прослойки паразитарных рентополучате-лей — посредников. В 1881/82 г. в Бенгалии было продано 50 446 владений райятов, из которых к ростовщикам и торговцам перешло 833841.
Социально-экономические последствия арендного законодательства оказались весьма противоречивыми. Законы об аренде 60—80-х годов были направлены на закрепление господства в сельском хозяйстве страны полуфеодальных методов эксплуатации крестьянства. Ограничения в праве сгона крестьян-арендаторов, например, затрудняли создание в имениях заминдаров помещичьих хозяйств. В то же время это законодательство стимулировало перевод арендной платы из натуральной в денежную форму и содействовало выделению прослойки зажиточного крестьянства, что в условиях дальнейшего разорения массы крестьян-арендаторов создавало основу классового расслоения крестьянства и развития земледельческого капитализма.
В этой двойственности арендного законодательства отразилась глубокая внутренняя противоречивость всей английской аграрной политики в Индии. Направленная на сохранение в индийской деревне феодальных пережитков, на укрепление феодально-помещичьего класса, она в то же время способствовала эксплуатации индийского крестьянства как поставщика дешевого сырья и покупателя английских промышленных товаров, т. е. приводила к росту в сельском хозяйстве
40 «The imperial gazetteer of Indita», vol. X, London, 1908, p. 75.
41 «Report of the Government of Bengal on the Bengal tenancy bill», vol. I, Calcutta, 1883, p. 14.
338
страны товарно-денежных отношении и в конечном счете к возникновению предпосылок для развития торгового земледелия и капитализма.
УСИЛЕНИЕ ЭКСПЛУАТАЦИИ ИНДИИ
КАК АГРАРНО-СЫРЬЕВОГО ПРИДАТКА МЕТРОПОЛИИ
Земельный налог все еще был важнейшей статьей приходной части индийского бюджета. В 1871/72 г. он составлял 42% всех налоговых поступлений в Индии42.
Ставки налога в 60—70-х годах были снижены по сравнению со второй третью XIX в. Однако общая сумма его отнюдь не уменьшилась, а даже повысилась с 181 млн. рупий в 1858/59 г. до 240 млн. в 1889/90 г. 43.
Земельный кадастр 60—70-х годов был проведен самым тщательным образом. Выявление обширной, ранее не облагавшейся налогом площади составило основу роста поступлений земельного налога. Кроме того, некоторое снижение ставок налога в этот период также стимулировало расширение обрабатываемых земель, облагаемых налогом.
В дальнейшем же поступления земельного налога увеличивались главным образом путем увеличения его ставок. Так, в Бомбейской провинции после пересмотра ставок общая сумма земельного налогообложения повысилась на 30,4%, а в Бераре — на 12%44. Пересмотр ставок проводился каждые 20—30 лет, поэтому всякое понижение цен на сельскохозяйственную продукцию в период между ревизиями налогообложения фактически означало утяжеление налогового бремени.
Помимо этого, уже с середины 60-х годов началось введение многочисленных новых налогов и сборов. В Бераре, например, было введено несколько новых налогов. Общая их сумма составляла в Пенджабе 5,2% от земельного налога, в Северо-западных провинциях — 6, Ассаме — 8,3, Мадрасе — 10,75 %45.
Для увеличения налогообложения английские колонизаторы широко использовали и свою монополию на основные источники искусственного орошения. Так, в Мадрасском президентстве налог на воду вырос в 1851—1870 гг. в 1,8 раза46.
42 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1871—1872», p. 150.
43 «Statistical abstract relating to British India, from 1880—81 to 1889—90», London, 1891, p. 300.
44 R. Dut't, Economic history of India in the Victorian age, 6th eck, London [S. a.], p. 491; «Census of India, 1901», vol. VIII, pt II, Berar, Allahabad, 1902, p. 5.
45 «Land revenue policy of the Indian government», Calcutta, 1902, p. 30.
46 Ibid., p. 215.
22*
339
Использовали англичане и свое право собственности на пустоши и лесные массивы. В 60-е годы были введены специальные налоги на право сбора топлива, дикорастущих плодов, на выпас скота на пустошах и лесных участках и т. п.
Англичане обеспечивали регулярное поступление налогов, опираясь на всю силу колониального государственного аппарата. По мадрасскому закону о взыскании земельного налога, принятому в 1864 г., недоимщики подвергались штрафам и тюремному заключению, а их движимое и недвижимое имущество — продаже с аукциона. Как откровенно отмечалось в отчете Комиссии по выяснению причин голода (1901), система. райятвари в Бомбейской провинции характеризовалась тем, что «земельный налог пунктуально взимался с держателей земли и в урожайные, и в неурожайные годы»47.
Доходы английского колониального государства в Индии, основным источником которых было прямое и косвенное налогообложение, увеличились с 361 млн. рупий в 1858/59 г. до 851 млн. в 1889/90 г.48. Рост налогового бремени свидетельствовал об усилении эксплуатации Индии как аграрно-сырьевого придатка. Налоги заставляли индийского крестьянина выносить на рынок значительную часть продукции своего хозяйства. Эти условия облегчали англичанам выкачку из страны сельскохозяйственного сырья.
Характеризуя развитие мировой хлебной торговли, Маркс указывал, что в России и Индии крестьяне «должны были продавать часть своего продукта, притом все возрастающую часть, чтобы выручить деньги для уплаты налогов, которые выжимал из них, довольно часто посредством истязаний, беспощадный деспотизм государства»49.
Таким образом, старые методы колониальной эксплуатации с наступлением новой исторической эпохи стали служить и новым целям — выкачке сырья для нужд метрополии.
Процесс превращения колониальной Индии в аграрносырьевой придаток Англии ускорился с 60-х годов XIX в., когда английские капиталисты резко увеличили вывоз из Индии сырья, в первую очередь хлопка.
Гражданская война в Соединенных Штатах (1862—1865) вызвала сокращение импорта американского хлопка на европейский рынок, что сразу подняло спрос на индийский хлопок. Удельный вес его по отношению ко всему ввозимому в Англию хлопку увеличился с 12,25% в 1860 г. до 41,69% в
47 «Report of the Indian famine commission, 1901», p. 106.
48 «Statistical abstract relating to British India, from 1800—81 to 1889—90», p. 300.
49 К. Маркс, Капитал, т. Ill, M., 1955, стр. 738.
340
1868 г.; на английский рынок в 1868 г. шло около 81% всего экспорта хлопка из Индии50. Индия становилась главным поставщиком хлопка для Англии.
Рост производства хлопка в стране был вызван в первую очередь потребностями экспорта. Так, в 1868 г. в Центральной и Западной Индии (Бомбей, Синд, Раджпутана, княжества Центральной Индии, Берар, Центральные провинции и Хайдарабад) производилось 1,5 млн. кип товарного хлопка, из которых вывозилось 1,2 млн. кип. Соответствующие цифры для Мадраса (с ЛАайсуром) составляли 240 тыс. из 270 тыс. кип, для Северной Индии — 200 тыс. из 380 тыс. кип, для Пенджаба — 5 тыс. из 100 тыс. кип. В том же году индийские фабрики потребили лишь 77 тыс. кип хлопка, а остальные 528 тыс. кип — ремесленное производство51.
Завершение гражданской войны в США обусловило окончание хлопкового бума и падение цен на индийский хлопок, однако рост производства хлопка продолжался. Так, в Бера-ре площади под хлопчатником увеличились с 1,2 млн. акров в 1865 г. до 2,1 млн. акров в 1883 г.52. В 70—90-е годы новая хлопковая база стала создаваться в Пенджабе и Синде, особенно на орошаемых землях. Общая посевная площадь под хлопчатником в Британской Индии выросла с 9 млн. акров в 1877/78 г. до 14 млн. акров в 1883/84 г.53.
Экспорт хлопка-сырца из Индии составил в 1862/63 г. 4,2 млн. ц, а в 1883/84 г. — 6 млн. ^54 55 56. Увеличился вывоз и других видов сельскохозяйственного сырья, в том числе и продовольствия, о чем свидетельствуют следующие данные65:
1862/63 г. 1894/95 г.
Шерсть-сырец, млн. англ. ф. . . . 19,85в 25,2
Шелк-сырец, млн. англ, ф............... 1,2 1,4
Джут сырец, млн. англ, ц......... 1,3 13,0
Пальмовое волокно (копра), млн.
англ ц......................... 0,07 0,1357
Рис, млн. англ, ц................ 14,3 34,4
50 «Report on the operation of the Cotton department for the year 1868—1869, by H. Rivett-Carnac, Cotton commissioner for the Central Provinces and Berar», London, 1871, pp. 82, 84.
51 Ibid., p. 86.
52 «Gazetteer of the Hydarabad assigned districts, commonly called Berar», Bombay, 1870, p»p. 69—>70; «The imperial gazetteer of India», vol. V, London, 1885, pp. 270—271.
53 «Statistical tables for British India», Calcutta, 1885, p. 52.
54 Ibid., pp. 172—173.
55 Ibid., p. 172; «Statistical abstract relating to British India, from 1890—91 to 1899—1900», London, 1901, p. 217.
56 В 1863/64—1883/84 гг.
57 В 1874/75—1894/9*5 гг.
341
Пшеница, млн. англ, ц....... 1,1 6,9
Маслосемена, млн. англ, ц .... 3,6 20,9
Пряности, млн. англ, ф......... 25,3 29,458
Вместе с тем в общем экспорте снизился удельный вес традиционных статей индийской внешней торговли — индиго и опиума. Последний в 1862/63 г. составлял (по стоимости) четверть всего вывоза, а в 1883/84г. — лишь одну восьмую59.
Стоимость товаров, вывезенных из Индии, составила в 1859/60 г. 28 млн. ф. ст., в среднем за пятилетие 1859/60— 1863/64 г. — 42 млн., а в среднем за пятилетие 1879/80 — 1883/84 г.— 79 млн. ф. ст.60.
На принудительный характер индийского экспорта указывали индийские экономисты. Так, Р. Ч. Датт писал, что «под видом оживленной торговли зерном из деревень и хозяйств земледельческой нации изымается продовольствие в поистине чудовищных размерах для того, чтобы покрыть ежегодную дань, которую Англия требует от Индии»61.
В последней трети XIX в. продолжал быстро увеличиваться импорт английских товаров. Со второго пятилетия 50-х годов по соответствующее пятилетие 80-х годов он возрос в четыре раза 62.
В 60—90-е годы еще более усугубляется колониальный характер товарной структуры индийской внешней торговли, хотя в ней и появляются некоторые новые статьи, связанные с начавшимся капиталистическим развитием страны. В 1890/91 гг. главными предметами экспорта были зерно (19%), хлопок (16,5%), опиум (9%), джут (7,5%), но уже заметное место заняли хлопчатобумажная пряжа (6,5%) и ткани (2,4%:).
В импорте преобладали ткани (около 40%), а ввоз фабрично-заводского и железнодорожного оборудования составлял всего 2% по каждой статье63.
В рассматриваемый период соотношение импортных и экспортных цен не претерпело существенных изменений. Между тем технический прогресс в английской фабричной промышленности сопровождался падением цен производства на ее товары, а условия производства индийских экспортных товаров оставались прежними. Поэтому неэквивалентность обмена Индии с Англией возросла.
58 В 1875/76—1'894/95 гг.
59 «Statistical tables for British India», p. 156.
00 Ibid., p. 157.
81 R. Dutt, Economic hystory of India in the Victorian age, p. 350.
62 W. W. Hunter, The Indian empire: its peoples, history and products, London, 1892, p. 665.
63 Ibid., pp. 668, 671.
342
НАЧАЛО ПРЕВРАЩЕНИЯ ИНДИИ В СФЕРУ ПРИЛОЖЕНИЯ АНГЛИЙСКОГО КАПИТАЛА
После мирового экономического кризиса 1866 г. английская экономика вступила в полосу потрясений и депрессий. Постепенная утрата Англией роли «мастерской мира» сначала в пользу Германии, а затем США, а также усиление германской и французской экспансии в Африке, Юго-Восточной Азии и Океании, подрывавшей позиции Англии как крупнейшей колониальной державы, повысило значение Индии для развития британской экономики. Если в 1873—1883 гг. торговля Англии с Германией увеличилась лишь на 7%, то с Индией — на 60%. Рост товарооборота между Индией и Англией и выражал процесс разделения труда между английской обрабатывающей промышленностью и индийским сельским хозяйством и горнодобывающей промышленностью. Однако Индия не только втягивается в мировую торговлю, но и начинает становиться частью складывавшейся мировой системы капиталистического хозяйства. Одним из важнейших проявлений этого процесса был начавшийся в середине XIX в. экспорт в Индию английского капитала.
В эксплуатации страны как сферы приложения британского капитала в 50—90-е годы сказались следующие две важнейшие особенности. Английский капитал первоначально предназначался не столько для создания промышленных предприятий в Индии, сколько в первую очередь для усиления выкачки сырья из страны. Экономическая роль колониальных властей заключалась в том, что за счет индийских налогоплательщиков, прежде всего крестьянства, создавались материально-организационные предпосылки для эксплуатации страны английским частным капиталом.
Первым крупным объектом английских капиталовложений в Индии были железные дороги. Восстание 1857—1859 гг. доказало всю необходимость быстрого налаживания в стране средств сообщения и связи для сохранения и укрепления военно-стратегических позиций англичан в Индии. Кроме того, бездорожье препятствовало эксплуатации страны как источника сырья и рынка сбыта. Поэтому с конца 50-х годов англичане приступили к усиленному строительству железных дорог в Индии. К 1853 г. были проложены первые 32 км железнодорожных путей, к 1859 г. — 690 км, а к 1869 г. — уже около 8 тыс. км64. Как уже отмечалось, английские капиталисты, развертывая строительство в Индии железных дорог,
64 D. R. Gadgil, The economic development of India, Bombay, 1954, p. 25.
343
стремились прежде всего удешевить доставку хлопка и другого сырья, необходимого для их фабрик.
К 1870 г. в Индии имелось 7,7 тыс. км железнодорожных путей, на прокладку которых было израсходовано 900 млн. рупий, а к 1900 г. — 39,8 тыс. км с общим капиталом 3295 млн. рупий65.
Вторым крупнейшим объектом английских капиталовложений, также обусловленным эксплуатацией страны как аграрно-сырьевого придатка, было ирригационное строительство. В последней четверти XIX в. оно развернулось главным образом в Пенджабе и Синде, которые быстро превратились в важнейшие районы производства хлопка и пшеницы на экспорт. В других провинциях Индии оно также было связано с задачами расширения производства экспортных культур. К 1902 г. в ирригационное строительство было вложено 24 млн. ф. ст.66. Создание оросительной системы оказалось для англичан довольно выгодным предприятием. Используя налоговый пресс, колонизаторы к 1900/1 г. получили от эксплуатации государственных оросительных сооружении 20,7 млн. рупий чистой прибыли67.
Всего в 1890/91 г. капитал, вложенный в государственные-железные дороги и другие сооружения, принадлежавшие колониальным властям, был равен 957 млн. рупий68.
С середины XIX в. важнейшей сферой приложения английского частного капитала в Индии становится плантационное хозяйство. Возделывание культуры чая в малонаселенных,, труднодоступных районах Южной и Северо-Восточной Индии требовало значительных первоначальных вложений капитала и было не под силу разоренным крестьянским хозяйствам. Поэтому эти отрасли сельскохозяйственного производства с самого начала стали развиваться на основе плантационного хозяйства.
Первые чайные и кофейные плантации были заложены еще в 30-х годах, однако бурное развитие плантационного хозяйства в Индии начинается с конца 50 — начала 60-х годов XIX в.
Кофейные плантации были сосредоточены главным образом в Майсуре, а также в некоторых соседних районах Юго-Западной Индии (Кург и Малабарское побережье). В конце 60 — начале 70-х годов площадь под кофейными деревьями в.
65 «Indian railways. One hundred years», Delhi, 1953, pp. 187—188.
66 R. Dutt, Economic history of India in the Victorian age, p. 550.
67 «Report of the Indian irrigation commission», pt I, Londoi, 1903, p. 24.
68 См. А. И. Левковский, Некоторые особенности развития капитализма в Индии до 1947 г., М., 1956, стр. 49.
344
Южней Мидии составила около 200 тыс. акров69. После некоторого увеличения к середине 80-х годов она к 1894/95 г. уменьшилась до 133 тыс. акров70. В 1877—1887 гг. было заброшено 263 плантации71. Сокращение производства кофе в Индии вызывалось неблагоприятной рыночной конъюнктурой, которая начала складываться после появления на мировом рынке дешевого бразильского кофе.
Главной отраслью плантационного хозяйства в Индии стало производство чая, развивавшееся преимущественно в Ассаме, округе Дарджилинг (Бенгалия) и в меньшей степени в некоторых местностях Южной Индии. С 1853 по 1871 г. площадь под культурой чая в стране выросла с 2 тыс. до 31 тыс. акров, число чайных плантаций увеличилось с 10 до 295 и производство чая — с 366 тыс. англ. ф. до 6 млн. англ. ф.72.
В последней трети XIX в. в этой отрасли хозяйства начался усиленный процесс централизации капитала и производства в руках британских монополистов73.
Английское колониальное государство в Индии всемерно поддерживало развитие английского плантационного хозяйства, продавая пригодные под плантационные культуры земли в полную собственность или сдавая их в аренду плантаторам на льготных условиях.
С середины XIX в. британские капиталы стали вкладываться в строительство предприятий фабрично-заводской и горнодобывающей промышленности. В конце 50-х годов английскими капиталистами были введены в строй около Калькутты первые джутовые фабрики, а в 60-х годах — хлопчатобумажные фабрики Канпура. В районах возделывания хлопка и джута действовали тысячи мелких механизированных заведений по первичной обработке этих видов сельскохозяйственного сырья.
Ввоз английского капитала (строительство железных дорог и предприятий по обработке сырья) создал условия для резкого расширения экспорта товаров из Индии, который во второй половине 80-х годов возрос в три с половиной раза по сравнению с экспортом в соответствующем пятилетии 50-х годов74.
69 «Statement... Ii871—1872», р. 33.
70 D. Н. Buckanan, The development of capitalistic enterprise in India,. New York, 1934, |p. 71.
71 Ibid., p. 70.
72 «Papers regarding the tea industry in Bengal», Calcutta, 1873, p. 128.
73 См. Г. К. Широков, Экономическое развитие чайных плантаций в Индии, М., 1959.
74 W. W. Hunter, The Indian empire..., p. 131.
3<5
Итак, уже с 60—70-х годов XIX в. британский промышленный капитал дополнял эксплуатацию Индии методами, характерными для империализма: ввоз капитала и интенсивный вывоз сырья, хотя при этом сохранялись методы, получившие развитие в предшествующий исторический период.
Столь раннее превращение Индии в объект империалистической эксплуатации со стороны Англии исторически закономерно. В. И. Ленин указывал на то, что «две крупные отличительные черты империализма имели -место в Англии с половины XIX века: громадные колониальные владения и монопольное положение на всемирном рынке»75.
Наличие черт империализма в Англии уже в середине XIX в. во многом объясняется тем, что британский промышленный капитализм, эксплуатируя народы своей огромной колониальной империи, значительно ускорил собственное развитие и уже обнаруживал признаки загнивания.
Империализм сочетал все методы колониальной эксплуатации: налоги, ввоз промышленных товаров, вывоз сырья, экспорт капитала.
КОЛОНИАЛЬНАЯ ДАНЬ
Установить подлинные размеры колониальной дани пока невозможно, так как английская статистика отчасти по методологической беспомощности, а главное, по понятным политическим соображениям одни статьи этой дани скрывает, другие представляет в неполном виде. У. Дигби, может быть, единственный из английских экономистов пытавшийся объективно разобраться в этой проблеме, приводит следующие данные: индийский государственный долг, навязанный Индии колонизаторами и размещенный преимущественно среди английских держателей, определяется для начала 80-х годов в 150 млн. ф. ст., и такую же сумму составляют частные английские инвестиции в сфере производства (главным образом в плантации). Прибавив к этому капиталовложения в железные дороги и капитализированные доходы чиновников-англичан, Дигби получил общую сумму английских «интересов» в Индии — 500 млн. ф. ст.76. Даже если исходить из 8—10%i (явно заниженной) нормы прибыли, то английская буржуазия отбирала у Индии 40—50 млн. ф. ст. в год.
Британский чиновник X. Дж. С. Коттон индийские отчисления в пользу Англии оценивал «по самым скромным под
75 В. И. Ленин, Империализм, как высшая стадия капитализма,— Сочинения, т. 22, изд. 4, стр. 270.
76 W. Digby, India for the Indians — and for England, London, 1885, pp. 201—202.
346
счетам» в 30 млн. ф. ст., из них 17 млн. ф. ст. — как обязательные (переводы в метрополию77. У. У. Хантер утверждал, что только две статьи колониальной дани — сумма дивидендов на английские капиталовложения и переводы из индийской казны в казну метрополии — составляли в 1885— 1891 гг. 30 млн. ф. ст. ежегодно78.
Следует подчеркнуть, что и эти оценки охватывают лишь «чистые дивиденды» английской буржуазии. Совершенно неучтенными оказались такие важнейшие, видимые и невидимые, статьи колониальной дани, как доходы от неэквивалентного обмена и морских перевозок, реинвестируемые в стране прибыли, огромные расходы на содержание военно-административного аппарата колониального насилия и на захватнические войны. Армия и администрация поглощали три пятых всех бюджетных поступлений, около половины которых переводилось за границу79. Вместе с этими непременными элементами колониальной дани ее объем, несомненно, превышал 100 млн. ф. ст. в год.
РАЗОРЕНИЕ СТРАНЫ И МАССОВЫЕ ГОЛОДОВКИ
Непосредственным результатом империалистической и феодальной эксплуатации было обнищание основной массы населения Индии. По оценке одного из виднейших деятелей национального движения в Индии этого периода, Дадабхая Наороджи, годовой доход на душу населения в стране в конце 70-х годов XIX в. составлял всего лишь 40 шилл,80.
В неурожайные годы огромные территории Индии поражались страшным голодом. По официальным данным, в 1860—1861 гг. голод охватил районы с населением 20 млн., в 1865—1866 гг. — 48, в 1868—1869 гг. — 44, в 1873—1874 гг.— 21, в 1876—1878 гг. — 58 млн. человек81.
Усиление колониальной эксплуатации страны привело к учащению голодных лет и чудовищному росту смертности.
Если в 1825—1850 гг. голод дважды поражал страну и унес 0,4 млн. человеческих жизней, то в 1850—1875 гг. — 6 раз, а в 1875—1900 гг.— 18, причем смертность достигла соответственно 5 млн. и 26 млн. человек82.
77 Н. J. S. Cotton, New India or India in transition, London, 1896, pp. 61, 113—115.
78 W. W. Hunter, The Indian empire..,, p. 662.
79 W. Digby, India for the Indians — and for England, p. 85.
80 Dadabhai Naoroji, Poverty and un-British rule in India, London, 1901, p. 2.
81 «Report of the Indian famine commission», pt I, Famine relief, London, 1880, p. 24.
82 M. B. Nana-vati and J. J. Anjaria, The Indian rural problem, Bombay, 1947, p. 19.
347
Наступление империалистического этапа в колониальной эксплуатации Индии, обусловившее ухудшение материального положения основной массы индийского населения, вызвало глубокие изменения в ее социально-экономическом строе.
РОСТ ТОВАРНО-ДЕНЕЖНЫХ ОТНОШЕНИЙ И УСИЛЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ТОРГОВО-РОСТОВЩИЧЕСКОГО КАПИТАЛА В ИНДИЙСКОЙ ДЕРЕВНЕ
В. И. Ленин подчеркивал, что при доимпериалистических методах колониальной эксплуатации колонии втягивались только в обмен товаров, но еще не в само капиталистическое производство. «Империализм это изменил. Империализм есть, между прочим, вывоз капитала. Капиталистическое производство все более и более ускоренно пересаживается в колонии»83. Действительно, эксплуатация Индии методами торгового, а затем промышленного капитала только втягивала ее-в обмен товарами с метрополией, но не создавала новых производственных отношений. И лишь с переходом к эксплуатации Индии методами, присущими империализму, в стране началось развитие капитализма. Этот процесс был подготовлен предшествующей историей Индии, той, по выражению К. Маркса, «разрушительной работой англичан», которая расчистила, хотя и далеко не достаточно, почву для возникновения в Индии капиталистического уклада.
Расширение эксплуатации Индии в качестве рынка сбыта и источника сельскохозяйственного сырья вызвало во второй половине XIX в. дальнейшее развитие товарно-денежных отношений в индийской деревне.
В этот период усиливается специализация отдельных областей страны по производству различных продуктов земледелия. Складываются монокультурные районы: чая — в Ассаме и Бенгалии, кофе — в Майсуре, хлопка — в Пенджабе, Гуджарате, Центральной Индии, опийного мака — в Мальве, джута — в Бенгалии, риса — в дельтах рек Ориссы и Мадрасской провинции, пшеницы — в Чаттисгархе, Пенджабе и Синде и т. д. Увеличение производства технических культур стимулировало в свою очередь рост товарности продовольственных культур. Так, расширение посевов хлопка за счет сокращения посевов под зерновыми культурами в Центральной Индии вызвало там острую нехватку продовольствия. В округе Нагпур стоимость продуктов питания в период
83 В. И. Ленин, Итоги дискуссии о самоопределении, — Сочинения, т. 22. изд. 4, стр. 323.
348
хлопкового бума почти утроилась84. В Берар и хлопковые районы Центральных провинций стало поэтому усиленно ввозиться зерно из житницы Центральной Индии — Чаттис-гарха.
Специализация отдельных районов, таким образом, привела к усилению внутреннего товарообмена. Материалы экономического обследования округа Аурангабад в княжестве Хайдарабад, произведенного в 1878 г., показывают, что 60% всего собранного в округе зерна было вывезено в Бомбейскую и Центральные провинции85. В 1868/69 г. за пределы Бомбейской провинции было вывезено 16% произведенного в ней риса, 17 — проса, 20 — маслосемян и 36% — пшеницы и ячменя86.
Развитию товарно-денежных отношений объективно способствовала валютно-финансовая политика англичан. В 1861 г. был издан закон о денежном обращении, который предусматривал увеличение эмиссии бумажных денег. Эта мера привела к возрастанию находившейся в обращении денежной массы и тем самым способствовала развертыванию торговых операций в стране87.
Особенность роста товарно-денежных отношений в индийской деревне заключалась в том, что он не являлся адекватным показателем увеличения «товарных излишков» в крестьянских хозяйствах. У значительной части крестьян, хозяйства которых были дефицитными и носили по существу полунатуральный характер, связи с рынком определялись преимущественно нуждой в деньгах для уплаты земельного и прочих налогов или же денежной ренты. На это в свое время обратил внимание Р. Ч. Датт, он писал: «Ежегодная выкачка богатств в Англию производится непосредственно за счет налогов Индии. Огромная часть последних взимается в виде земельного налога, который обычно уплачивается в Южной Индии земледельцами, а в Северной — помещиками, получающими определенную ренту со своих арендаторов. Для того чтобы уплатить налоги или ренту, крестьяне должны продавать большую часть урожая своих полей, оставляя для собственного потребления совершенно недостаточный запас. Купцы-экспортеры имеют своих агентов по всей стране для скупки того, что производители вынуждены продавать. Железные до
84 «The gazetteer of the Central Provinces of 'India», Nagpur, 1870, p. 324.
85 Furdonji Jamshedji, Notes on the agriculturists of the district of Aurangabad, H. H. the Nizam's dominions, Bombay, 1379, p. '114.
86 «Statistical reporter», Calcutta, 1871, N 6, p. 91.
87 См. H. Д. Гродко, Кредитно-денежная система Индии в период колониальной зависимости, М., 1956, стр. 65.
349
роги быстро перевозят эти товары в приморские порты, и оттуда они идут в Европу»88.
Глубокие противоречия в образовании индийского рынка и содержании товарооборота в конечном счете объясняются тем, что в Индии процесс общественного разделения труда был нарушен и искажен колониализмом. Разделение труда между промышленным и сельскохозяйственным производством явилось не столько разделением труда между местными городом и деревней, сколько между английским городом и индийской деревней, а в последующем углубление этого процесса шло по линии разделения труда между отдельными отраслями английского промышленного и индийского сельскохозяйственного производства.
Развитие товарно-денежных отношений в индийской деревне .в условиях полуфеодальных форм хозяйствования сопровождалось усилением ростовщического закабаления крестьянства. Установление относительно прочной и постоянной зависимости крестьянина от рынка расширило возможности для торговой и ростовщической эксплуатации крестьянства. Этому способствовало то, что дальнейший рост товарного производства в Индии происходил в условиях неэквивалентного обмена с метрополией и налогового ограбления.
Во второй половине XIX в. торгово-ростовщический капитал выступает в роли важнейшего посредника английского капитала по эксплуатации индийской деревни как источника сырья и рынка сбыта английских товаров.
Значительно раздвинулись пределы действия самой системы торгово-ростовщической эксплуатации крестьян, функции низового звена которой выполнял деревенский торговец-ростовщик. При его содействии колонизаторы проталкивали английскую фабричную продукцию в страну, а также выкачивали индийское сырье. Расширение торгово-ростовщической сети в деревне вызвало широкий приток членов каст торговцев и ростовщиков в первую очередь из Марвара (Раджпутана) и Гуджарата. Это было неизбежным результатом развития системы рыночных связей и торгово-ростовщического гнета крестьян, посредством которой английский капитал эксплуатировал крестьян как плательщиков податей, потребителей фабричных товаров и производителей сырья для метрополии.
Рост компрадорской и внутренней торговли, усиление ростовщической эксплуатации крестьян потребовали создания кредитного аппарата, достаточно централизованного и одновременно достаточно разветвленного. Этот аппарат возглав
88 R. Dutt, Economic history of India in the Victorian age, p. 349;
350
ляли колониальные банки и управляющие агентства89, а его промежуточные и низовые звенья были представлены различными категориями индийских торговцев и ростовщиков. Только крупные компрадоры и ростовщики непосредственно кредитовались английскими банками, причем последние выдавали индийцам лишь краткосрочные кредиты. Поэтому даже крупные индийские капиталисты могли получить долгосрочный кредит исключительно по линии «туземного» кредитования.
Мелкий ростовщик, который не мог предоставить обеспечение, отвечающее уставу английских банков, обычно кредитовался богатым банкиром (шроффом) одной с ним касты. Очень часто кредит предоставлялся без всякого обеспечения и необходимого оформления. Кредитор шел на это потому, что в силу традиционных связей прекрасно знал дела должника, кроме того, «честность» последнего гарантировалась кастовыми обычаями, за нарушение которых ему грозило изгнание из касты и даже из семьи. Понятно, что подвергшийся подобному остракизму потомственный ростовщик лишался возможностей обогащения.
Внутрикастовый кредит позволял крупному шроффу иметь агентов в лице зависимых от него деревенских лавочников-ростовщиков, непосредственно осуществляющих ограбление крестьян. Шрофф в случае нужды мог получить кредит от другого крупного шроффа той же касты. Обладая широкой сетью контрагентов и большими кредитными возможностями, члены торгово-ростовщической касты, естественно, имели значительные преимущества перед купцами и ростовщиками, которые не принадлежали к таким кастам.
Наиболее крупную организацию, основанную на системе внутрикастового кредитования, составляли торгово-ростовщические касты марвари (Раджпутана) и гуджаратские баниа, сумевшие захватить серьезные позиции в ростовщичестве и торговле в крупных центрах Северной Индии еще в доанглий-ский период. Со второй четверти XIX в. они постепенно распространились по всей Северной и Центральной Индии и стали проникать на юг, где столкнулись с серьезной конкуренцией тамильской касты ростовщиков — четти, монополизировавшей торгово-ростовщические операции в этом районе Индии.
Наличие капиталистического кредита свело бы на нет преимущества торгово-ростовщических каст и разрушило бы их как экономический институт. Однако колонизаторы поставили себе на службу кастовую организацию торговцев и ростовщи-
89 Управляющее агентство — фирма, которая обычно выступает учредителем компании, приобретает для нее необходимое оборудование, а после пуска предприятия фактически руководит всей его работой.
351
Ростовщики марвари (с французской гравюры середины XIX в.)
ков в качестве необходимого элемента системы колониальной эксплуатации и тем самым использовали эту организацию наряду с другими пережитками феодализма.
Торговый и ростовщический капитал в индийской деревне обычно персонифицировался в лице сельского лавочника, который являлся низовым звеном в системе ростовщического кредита и сети торговых посредников между крестьянами-товаропроизводителями и крупными торговыми и экспортными фирмами.
Весьма распространенным методом торгово-ростовщической эксплуатации крестьян было кредитование их ростовпы-ками под залог будущего урожая. При таких займах ростовщики исчисляли натуральный эквивалент основной суммы долга и процентов на нее по заранее назначенным ценам, которые всегда были ниже рыночных. Используя оторванность массы крестьянства от рынка, торговцы и ростовщики могли устанавливать высокие цены на товары, покупавшиеся крестьянами, и предельно низкие — на продукцию их хозяйств. Кроме того, в условиях еще сохранившейся экономической разобщенности отдельных районов страны, слабых
352
связей между многочисленными мелкими местными торговыми центрами (чему способствовало бездорожье и отсутствие средств связи) ростовщики широко использовали для наживы значительные различия в ценах, устанавливавшихся на местных рынках.
Ставки ростовщического процента были очень высокими: при денежных займах в среднем 12—36% годовых, при натуральных — 25—100%. Бремя ростовщической задолженности значительно ухудшало положение массы крестьянства, разоренного налогами и арендной платой. В ростовщической кабале оказалась значительная часть всех крестьянских хозяйств (в княжестве Хайдарабад, например, по некоторым оценкам — 70% всех хозяйств) 90. Проведенные в 70—80-х годах выборочные обследования показали, что в округе Ахмад-нагар (Бомбей) задолженность имели 43% всех обследованных райятов, в округе Шолапур (Бомбей) — около 90, в уезде (паргана) Акбарпур округа Канпур (Северо-западные провинции) — 73 и в уезде Гхатампур того же округа — 52 %91 92. По данным 1875 г., в округах Пуна и Ахмаднагар (Бомбей) из 567 райятов 490 имели ростовщическую задолженность93. В округе Джханси (Северо-западные провинции) к 1868 г. задолженность крестьян ростовщикам, согласно материалам официального обследования, составляла 166 тыс. рупий, а к 1873 г. — 468 тыс. рупий93.
Расширение сферы деятельности торговцев и ростовщиков на сельской периферии Индии тем самым значительно увеличило возможности накопления денежного капитала в стране.
Отмиранию феодальной системы кредита и образованию системы национального капиталистического кредита препятствовали как общая слабость промышленного капитала в условиях колонии, так и его зависимость от торгово-ростовщического и компрадорского капитала. Как известно, главным источником образования ссудных капиталов являются денежные капиталы, временно высвобождающиеся в процессе кругооборота промышленного капитала. Незначительность его массы в Индии сама по себе ограничивала образование ссудною капитала. Но и тот, который высвобождался в процес
90 Maulvie Mahdi Ali, Replies to questions contained in chapter I of Memorandum of the Famine commission, Bombay, 1879, p. 77.
91 «Imperial gazetteer of India», vol. XII, London, 1887, p. 415; «Agricultural indebtedness in India and its remedies...», p. 137; F. N. Wright, Memorandum on agriculture in the district of Cawnpore, Allahabad, 1877, p. 92.
92 «Deccan riots commission. Memorandum by Mr. Shambhuprasad Lax-milal», Bombay, 1876, p. 21.
93 Ibid., p. 7.
23 Новая история Индии
353
се оборота промышленного капитала, за малым исключением, не шел в сферу капиталистического кредита. В мелкой промышленности он попадал в руки скупщика, т. е. функционировал как торгово-ростовщический капитал, а в крупной— втягивался в сферу компрадорских операций, т. е. по существу в сферу кругооборота английского промышленного капитала.
КОМПРАДОРСКАЯ ТОРГОВЛЯ И НАКОПЛЕНИЕ ДЕНЕЖНОГО КАПИТАЛА
Мобилизация британским капиталом экспортного сырья производилась путем жесточайшей полуфеодальной эксплуатации и ростовщического закабаления крестьянства. Закабаляя производителя, индийские торговцы и ростовщики не только взимали с крестьянина высокие проценты, но и отбирали у него продукцию по «условленной», т. е. заниженной цене. Английский и местный индийский торговый капитал наживал огромные прибыли на торговле хлопком. В 60-х годах XIX в. фунт хлопка, за который райят получал 2 пенса, в Лондоне продавался за 6,5 пенса. В то же время американский хлопок, в цене которого накладные расходы составляли относительно меньшую часть, продавался от 9 пенсов до 1 шиллинга 2 пенсов за фунт94. Монопольно низкие цены наг индийское сырье и монопольно высокие прибыли английской буржуазии имели общую основу — «комплексную» эксплуатацию индийского крестьянина как налогоплательщика, арендатора и должника. Один из членов палаты общин цинична заявил: «Только в Индии свободный труд может выдержать конкуренцию с трудом рабов»95.
Однако торговля индийских купцов не сводилась к сотрудничеству с английским капиталом, эксплуатировавшим Индию в качестве рынка сбыта и источника сырья. Во второй половине XIX в. наряду с расширением внешнеторговых операций в стране растет внутренний товарооборот. Большую часть товаров, поступающих на рынок Индии, составляли продукты местного производства. В конце 60-х годов на английские ткани, например, приходилось лишь несколько процентов всего товарооборота городов Махараштры. Даже к началу 90-х годов, когда импорт тканей удвоился, местное производства давало 60% потребляемых в стране тканей96. Доля английских товаров в других статьях индийской внутренней торгов-
94 «Hansard’s parliamentary debates. Third series» vol. 163, pp. 364. 496.
95 «Hansard’s parliamentary debates. Third series» vol. 171, London^ 1863, p. 178.
88 W. W. Hunter, The Indian empire..., p. 702.
354
Торговцы хлопком в Бомбее (с французской гравюры середины XIX в.)
ли была еще ниже, не говоря уже о том, что продовольственные товары среди них вообще отсутствовали.
Однако в широком экономическом смысле компрадорскую торговлю нельзя ограничивать экспортно-импортными операциями. Ввоз товаров и особенно вывоз сырья по своего рода цепной реакции приводили к появлению новых направлений во внутреннем товарообороте. Так, возделывание экспортных монокультур — хлопка или джута — породило в районах, производящих это сырье, потребность в привозных продуктах питания, особенно в зерне. Торговля зерном стала необходимым условием производства технического сельскохозяйственного сырья.
Накопление денежного капитала складывавшейся крупной индийской буржуазией происходило как путем более или менее самостоятельной эксплуатации трудовых масс Индии, прежде всего крестьянства, так и за счет отчисления в ее пользу некоторой доли колониальной дани. В эпоху империализма абсолютные размеры этой доли выросли, так как интенсивный экспорт сельскохозяйственного сырья увеличил заинтересованность английского капитала в сотрудничестве с ин-
23*
355.
дийскими имущими классами. Посреднические операции индийских купцов расширялись также в связи с тем, что развитие индийского рынка создавало условия для быстрого увеличения во второй половине XIX в. ввоза английских промышленных товаров.
Уже в этот период в Индии определились две противоположные тенденции в отливе денежного капитала из сферы торговли и ростовщичества: производительные капиталовложения — в промышленность и непроизводительные — в землевладение. При этом накопления, направлявшиеся на приобретение земельной собственности, были несравненно крупнее, чем капиталовложения в промышленность. Выгодные условия для вложений в земельную собственность, созданные аграрной политикой колонизаторов, серьезнейшим образом задерживали промышленное развитие Индии, а значит, и формирование предпринимательской буржуазии.
экспроприация мелкого ПРОИЗВОДИТЕЛЯ И СКЛАДЫВАНИЕ РЫНКА РАБОЧЕЙ СИЛЫ
Утверждение частной феодальной и мелкокрестьянской собственности при интенсивном развитии в сельском хозяйстве Индии товарно-денежных отношений подготовило условия для основного процесса первоначального накопления — экспроприации крестьянства, лишения его средств производства, прежде всего земли.
Усилился и приобрел новое содержание процесс имущественной дифференциации крестьянства, начавшийся еще в недрах средневековой сельской общины. В районах райятвари и маузавари земельные наделы крестьян постепенно переходили в руки не только ростовщиков и торговцев, но также помещиков-райятов и крестьянской верхушки. В Пенджабе в конце '60 — начале 70-х годов к «земледельцам» перешло 55%, проданной земли (65% всех сделок) 97. Аналогичный процесс совершался в районах заминдари, где земля (в форме отчуждения прав наследственной аренды) постепенно концентрировалась в руках рентополучателей-посредников и богатых крестьян. В Бенгалии в 1876—1880 гг. число продаж владений райятов увеличилось с 16 287 до 32 44598 99. В 1881/82 г. более половины из 50 466 проданных земельных владений арендаторов-райятов перешло к другим райятам".
97 «Papers regarding alienation of insolvent proprietors to the money-lending class», p. 37.
98 «The report of the Rent law commission», vol. II, p. 443.
99 «Report of the Government of Bengal on Bengal tenancy bill», vol. I, p. 14.
356
Из крестьянства выделились владельцы крупных земельных участков. В маратхских округах княжества Хайдарабад в 1874/75 г. райяты, уплачивавшие земельный налог-ренту до 40 рупий, составляли 59% всех райятов, а уплачивавшие 100 и более рупий — 9%; в округах, населенных телугу, — соответственно 64 и 8%100. К концу 70-х годов в Бенгалии из 9,7 млн. крестьян 6 млн. уплачивали ренту до 5 рупий, а 0,8 млн. — от 20 до 100 рупий101. В Бомбейском президентстве из 1,4 млн. райятов свыше 900 тыс. владели участками до 20 акров, 87 тыс. — от 50 до 100 акров, 23 тыс. — от 100 до 200 акров102.
Крестьянская верхушка широко использовала ростовщические операции для закабаления нищавшего крестьянства.
Начавшееся разорение товаропроизводителя создавала рынок рабочей силы — одну из главных предпосылок развития капитализма. Крестьянская верхушка все более использовала наемный труд обедневших крестьян — мелких собственников и арендаторов, а также наследственных кабальных батраков, потомков внутриобщинных рабов и крепостных, которые в начальный период развития земледельческого капитализма в Индии являлись основной прослойкой формировавшегося сельскохозяйственного пролетариата. Численность «сельскохозяйственных рабочих» и их иждивенцев в Индии, по данным переписи населения 1891 г., составила 25,5 млн. (13% всего сельскохозяйственного населения)103.
Однако складывание рынка рабочей силы находилось на ранней стадии. Именно этим объясняется, что во второй половине XIX в. на плантациях применялась кабальная, а несколько позже контрактовая формы найма, при которых для удержания рабочих широко использовались меры внеэкономического принуждения. Характерно, что в районах железнодорожного и ирригационного строительства, на которых были заняты десятки тысяч чернорабочих, спрос на наемный труд в сельском хозяйстве превышал предложение и заработная плата поденных рабочих значительно увеличивалась. В Бомбее в 1860—1863 гг., в период хлопковою бума, она возросла вдвое104, так же как и в Майсуре, главном районе кофейных плантаций, в 1865—1872 гг. 105.
100 Maulvie Mahdi Ali, Replies to questions..., pp. 50, 55.
101 «Report of the Indian famine commission», pt II, p. 116.
102 Ibid., p. 111.
103 См.- С. Дж. Патель, Сельскохозяйственные рабочие в Индии и Пакистане, М., 1955, стр. 32.
104 «Report of the Committee on 'the riots in Poona and Ahmednagar,, 1875», p. 48.
105 «Statement exhibiting the moral and material progress and condL tion of India during the year 1872—1873», London, 1873, p. 100.
35T
Поскольку разложение крестьянства как класса-сословия феодального общества лишь начиналось, складывание рынка рабочей силы происходило главным образом в форме отходничества крестьянской бедноты в города, на плантации, на железнодорожное и ирригационное строительство. В Бом* бее и Пенджабе средняя поденная плата наемных рабочих была поэтому значительно выше, чем в некоторых других провинциях страны: в 1872/73 г. она равнялась в Пенджабе 2—б пенсам, в Бомбее — 3—6 пенсам, а в Центральных провинциях— 1,5—3 и в Ауде— 1,5 пенса 106.
В сельскохозяйственном производстве сфера применения наемного труда была еще крайне ограниченной, хотя наряду с крестьянской верхушкой наемных рабочих стали использовать первые предприниматели-помещики. Еще во второй четверти XIX в. недалеко от Бомбея одним купцом-парсом было основано крупное хозяйство с плантациями сахарного тростника, индиго и других культур, дававшее 20 тыс. рупий чистой прибыли107. В Бераре некоторые владельцы земельных участков в несколько сот акров, в том числе выходцы из торгово-ростовщических слоев, также заводили собственное хозяйство с применением наемного труда108. Однако это было все еще редким явлением.
При сохранении феодальных пережитков торгово-ростовщический капитал, действовавший в деревне и в ремесле, получил в Индии более самостоятельное развитие, чем это наблюдалось, например, в период вызревания капитализма в европейских странах. Речь идет, конечно, о самостоятельности по отношению к национальному капиталистическому производству, а не к английской фабрике. Зависимость индийского торгово-ростовщического капитала от британского промышленного, а затем финансового капитала как раз и затрудняла развитие в Индии капиталистического предпринимательства, особенно в сельском хозяйстве. Формировавшаяся в процессе разложения крестьянства сельская верхушка выделялась скорее размерами земельной собственности и денежного имущества, нежели размерами и постановкой сельскохозяйственного производства. Буржуазия складывалась в деревне преимущественно как торгово-ростовщическая; в ее деятельности отражалась вся уродливость капиталистического развития колониальной страны. Помещик-капиталист был еще исключением.
106 Ibid., рр. 100—101.
107 L. N. Ghose, The modern history of the Indian chiefs, rajas, zamin-dars &c, p't II, Calcutta, 1881, p. 490.
108 «Gazetteer of the Hyderabad assigned districts, commonly called Berar», p. 98.
358
Империалистическая эксплуатация, ускоряя рост капитализма и буржуазии в Индии, одновременно закрепляла феодальные пережитки в деревне, существовавшие на основе пре обладания помещичьей собственности на землю. Крестьянин, лишившись земли, воссоединялся с ней на полуфеодальных началах (издольная аренда, кабальные формы найма); ремесленники, теряя экономическую самостоятельность, попадали во все более возраставшую зависимость ют капитала скупщиков, выступавшего в мелкой промышленности в низших формах (как торговый капитал).
История экспроприации сельскохозяйственного производителя, составляющей основу процесса первоначального накопления в различных странах, имеет, как отмечал Маркс, «различную окраску, пробегает различные фазы в различном порядке и в различные исторические эпохи»109. Огромный разрыв между экспроприацией мелких производителей и их капиталистическим использованием, т. е. пролетаризацией, — результат недостаточного развития капитализма в условиях колониального империалистического гнета — обрекал трудящихся Индии на пауперизацию, неполную занятость, приводил к неполному возмещению и без того крайне низкой стоимости их рабочей силы, а значит, к нищете, постоянному •недоеданию и массовой смертности от голода.
РАЗВИТИЕ КАПИТАЛИЗМА В МЕЛКИХ ПРОМЫСЛАХ
Расширение товарно-денежных отношений в индийской деревне создавало рынок не только для фабричных товаров, но и для изделий ремесла. Разрыв натуральных связей между земледелием и ремеслом ускорил разрушение деревенских промыслов. Разоренный деревенский ремесленник или пополнял ряды безземельного земледельческого населения или превращался в мелкого товаропроизводителя, обреченного на необычайно тяжелую борьбу с английскими фабричными товарами. «Манчестерские промышленники продавали свои ткани дешевле, чем местные ткачи в их родных деревнях», — •сообщалось в справочнике по Центральным провинциям 1870 г.110.
Противостоять фабричной конкуренции могло лишь такое мелкое производство, в котором система эксплуатации производителя давала возможность полностью использовать главный «резерв» ремесла — сверхдешевую рабочую силу. Поэтому преобладающей формой капитализма в мелких про-
109 К. Маркс, Капитал, т. I, стр. 721.
110 «The gazetteer of the Central Provinces...», p. CL.
359
Ремесленник — чеканщик по металлу, Лакхнау (с английского рисунка 80-х годов XIX в.)
мыслах Индии становилась рассеянная мануфактура, где капиталистическая эксплуатация ремесленника дополнялась ростовщической и кастовой кабалой.
Вторым «резервом» ручного производства стало использование относительно более дешевых импортных или местных фабричных полуфабрикатов (пряжа, металлы, краски и т. п.), поставки которых находились в руках скупщиков ш. Тем самым важнейшие отрасли мануфактуры Индии по существу превратились во внешние отделения английской и отчасти индийской крупной промышленности. Политика цен на полуфабрикаты стала эффективным средством эксплуатации мануфактурного рабочего и ремесленника английскими и индийскими фабрикантами.
Ростовщическое закабаление непосредственного производителя, зависимость мануфактуры от поставок фабричных по- *
111 Например, в Пуну и Ахмаднагар «английская и бомбейская пряжа» доставлялась скупщиками, членами гуджаратских и марварийских торгово-ростовщических каст, и распределялась среди ткачей-надомников или же потреблялась в принадлежавших скупщикам мануфактурах («Bombay gazetteer», vol. XVIII, Poona, pt 2, Bombay, 1885, p. 168; «Bombay gazetteer», vol. XVII, Ahmadnagar, Bombay, 1884, pp. 688, 689).
360
луфабрикатов, недоступность для кустаря капиталистического кредита 'привели к расширению и упрочению контроля торгово-ростовщического капитала скупщиков над мелкой промышленностью Индии. Однако, осуществляя этот контроль, торгово-ростовщический капитал выступал как посредник, подчиненный английскому и крупному индийскому капиталу.
Начавшееся в ремесле развитие низших форм капитализма вызвало образование довольно крупных центров специализированного кустарного производства. Так, в 80-х годах в Шолапуре действовало свыше 6 тыс. ткацких станков, в городке Малегаоне (тоже Махараштра) — 2240 и т. д.112. Специализированные на одной отрасли центры ремесла все больше приходят на смену старым феодальным городам, имевшим более или менее всеобъемлющую отраслевую структуру кустарных промыслов.
Обычно в мастерской была занята вся семья ремесленника, включая и детей. Рабочий день продолжался 14 часов. Месячный заработок ремесленной семьи составлял обычно 5—10 рупий, у рабочих централизованных мануфактур был несколько выше. Кредитная зависимость ремесленника использовалась скупщиком, чтобы навязывать свои условия оплаты. За изделия, выполненные кустарем из авансированных сырья или полуфабрикатов, скупщик платил по сдельным расценкам. Сдельная оплата настолько прочно вошла в практику, что по основным производственным процессам принимались стандартные расценки. В Ахмадабаде, например, за изготовление из пряжи скупщика куска ткани длиной 13 футов и шириной 2 фута ткач получал одну рупию. Если ремесленник не выполнял работу в срок, с него удерживались пени113.
Особенно безжалостной была эксплуатация на мелких механизированных предприятиях по обработке сельскохозяйственного сырья. Рабочие, главным образом женщины, очень напряженно трудились по 20 часов в сутки. «Часто случается, что рабочие, не уходящие домой много часов подряд, умирают», — сообщал управляющий предприятий по очистке и прессованию хлопка114.
Кустарная промышленность оставалась преобладающей формой промышленного производства. По данным переписи 1891 г., в ней вместе с членами семьи было занято около 45 млн. человек. Эти огромные массы ремесленного населе-
112 М. Р. Joshi, Urban handicrafts of the Bombay Deccan, Madras, 1*9*36, p. 49; «Bombay gazetteer», vol. XVI. Nasik, Bombay, 4883, »p. 116.
113 «Bombay gazetteer», vol. IV, Ahmedabad, Bombay, 1879, pp. 76. 129_130
114 «The Times», 15.IX. 1891.
361
Сельские ремесленники-гончары (с фотографии конца XIX в.)
ния подвергались глубокому расслоению. Часть деревенских ремесленников оказалась в рядах безземельного крестьянства; городские кустари, разоряясь, пополняли многомиллионную армию деклассированного городского люда, и лишь ничтожная часть их превратилась в фабрично-заводской пролетариат. В сохранившемся мелкотоварном производстве, которое преобладало в ручных промыслах, происходил процесс капиталистического.разложения: на одном полюсе выделялся мелкий капиталист-предприниматель, на другом — мануфактурный рабочий. Однако в колониальных условиях, в условиях засилья в мелких промыслах торгово-ростовщического капитала, этот процесс протекал крайне медленно и оставался незавершенным. Среди мануфактурных рабочих преобладали надомники, а мелкие предприниматели, за редким исключением, оставались в зависимости от скупщика.
Гнет колонизаторов тяжело давил на ремесленное население. Конкуренция английских товаров, налоги, полицейско-административные насилия, охрана колониальным судом долгового закабаления кустаря болезненно ощущались всеми — от наемного рабочего до мелкого предпринимателя. Многомиллионные массы ремесленного населения были крупнейшей после крестьянства силой освободительного движения. Но эта сила еще была скована ограниченностью мелких хозяйчиков, их кастовой раздробленностью, темнотой и забитостью беднейших кустарей.
362
Итак, разрушая натуральные патриархальные связи между земледелием и ремеслом и втягивая крестьянское и ремесленное хозяйство в товарно-денежные отношения, английский капитал способствовал образованию в Индии мелкотоварного уклада — основы для возникновения и развития капитализма. Однако действующие в мелкотоварном хозяйстве капиталистические тенденции сковывались всей системой политического и экономического угнетения колонизаторов, опирающихся на помещичье землевладение и ростовщический капитал. Поэтому мелкотоварный уклад стал главной сферой столкновения политики колониального, феодального и ростовщического гнета с тенденцией максимально свободного буржуазно-демократического национального прогресса.
РАЗВИТИЕ КРУПНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ В ИНДИИ
Фабрично-заводское строительство в Индии началось в тот период, когда индийское ремесло еще только вступало в период мануфактуры. Поэтому капитализм в стране развивался одновременно (хотя и разными темпами) в двух сферах промышленности — в крупном и мелком производстве. Своеобразие этого развития заключалось в том, что фабрика в Индии не просто пришла на смену ручному производству, а в течение многих десятилетий противоречиво «сосуществовала» рядом с ним. Наиболее благоприятные условия для создания крупной национальной промышленности сложились в Бомбее, где колонизаторы в результате полувекового сопротивления свободолюбивых маратхов были вынуждены предоставить местным имущим классам больше самостоятельности. Именно здесь сформировалась первая в Индии крупная группа национальной буржуазии и возник первый отряд индийского фабрично-заводского пролетариата.
Благоприятные условия сотрудничества с колонизаторами были одной из главных причин того, что с середины XIX в. крупнейшие компрадоры Бомбея и банкиры Гуджарата первыми из индийцев начинают строить хлопчатобумажные фабрики. Накопления капитала, необходимого для этой цели, были созданы не только на торговле опиумом, хлопком и тканями, но и в процессе всего многостороннего экономического сотрудничества с колонизаторами. Следует отметить предприимчивость и размах бомбейских купцов, смело приступивших к новому делу.
Нарождающаяся индийская буржуазия Бомбея явилась основателем фабрично-заводской промышленности Индии. Английские капиталисты приступили к строительству джутовых фабрик Калькутты двумя годами позже и вели его с
363
меньшим размахом. Один этот факт опровергает лицемерные сетования некоторых западных экономистов по поводу мнимой «робости» и «консерватизма» индийского капитала. Другое дело, что в условиях колониальной экономики индийская буржуазия не раз приостанавливала перевод своих накоплений в крупную промышленность и ограничивалась «традиционными» сферами деятельности — торговлей, ростовщичеством и пр.
Выдвижение первых фабрикантов Индии из среды именно бомбейских компрадоров объясняется также их торговыми связями с хлопкопроизводящими районами Индии и с заморскими рынками — ближневосточным и, главное, китайским. Купцы Бомбея еще с XVIII в. выполняли на этих рынках посреднические функции по сбыту английских товаров. К середине XIX в. большое значение приобрел сбыт английской пряжи в Китай. Торговля пряжей и натолкнула компрадоров Бомбея на мысль о строительстве прядильных фабрик в Индии. Вплоть до начала XX в. большая часть продукции бомбейской промышленности шла в виде пряжи на экспорт в Китай
Первая фабрика Бомбея вошла в строй в феврале 1854 г. К исходу 1860 г. в городе действовало уже девять хлопчатобумажных фабрик. Первыми бомбейскими фабрикантами стали богатейшие компрадоры — Петиты, Джиджибхаи, Вадья, Сассуны, хотя среди директоров компаний встречались англичане. Дальнейшее строительство было прервано «великим хлопковым бумом», вызванным резким сокращением ввоза Англией хлопка из южных штатов в период гражданской войны в Америке. Спекуляции хлопком принесли бомбейской буржуазии 500 млн. рупий, они пополнили ее денежные накопления, необходимые для создания крупной промышленности. До конца XIX в. из среды бомбейских компрадоров выдвинулось еще несколько крупных фабрикантов: Джамшет-джи Тата, Е. Керимбхай и др.
Самой значительной фигурой среди капиталистов Бомбея, да и всей Индии, был Джамшетджи Тата. В его деятельности наиболее ярко проявились устремления нарождавшейся национальной буржуазии. Поставщик колониального интендантства, компрадор, не брезговавший торговлей опиумом в Китае, спекулянт хлопком, Дж. Тата не останавливался ни перед чем в погоне за наживой. Однако уже в рассматриваемый период его деятельность предвещает будущего создателя индийской металлургии и электроэнергетики. Выстроив в Бомбее хлопчатобумажную фабрику, Тата вскоре ее продает и приступает к строительству предприятия в Нагпуре — центре хлопкопроизводящего района. Изощренные методы эксплу
364
атации («премии» за непрерывный выход на работу, акции по 10 рупий для рабочих и т. п.), выгодное местоположение фабрики, современная техника — все это дало Тата большие прибыли: за первые 43 года работы они составили 75 млн. рупий и в 50 раз превысили первоначальный капитал 115.
Лишь в 1874 г., через двадцать лет после ввода в строй первой фабрики Бомбея, главой фабричной компании стал англичанин. Этет фабрикант (Дж. Дюнкери), как и несколько других фабрикантов-англичан (Дж. Коттон, Дж. Гривс), был агентом английских фирм, поставлявших оборудование для предприятий Бомбея. Пользуясь поддержкой колониальных властей и английского капитала, они смогли быстро превратиться в крупнейших фабрикантов города. К 1895 г. под непосредственным управлением английских капиталистов находилось 14 из 70 фабрик Бомбея.
В 1861 г. первая хлопчатобумажная фабрика была открыта в Ахмадабаде, который к концу XIX в. стал вторым после Бомбея крупным центром хлопчатобумажной промышленности страны. Фабриканты Ахмадабада и других городов Гуджарата были выходцами из среды банкиров, ростовщиков, колониальных и княжеских чиновников, членов индусских и джайнистских торгово-ростовщических каст. На фабриках Ахмадабада в отличие от бомбейских, ориентировавшихся на заморские рынки пряжи, с самого начала преобладало производство тканей для индийского рынка. Другие центры фабричной хлопчатобумажной промышленности далеко уступали Бомбею и Ахмадабаду. Фабрики Канпура принадлежали английским капиталистам и занимались поставками для интендантства колониальной армии. Немногочисленные предприятия внутренних районов Махараштры были основаны бомбейскими дельцами, которые стремились извлечь выгоды из дешевой рабочей силы, близости хлопка и рынков сбыта. Наконец, фабрики Мадраса поставляли пряжу для ткацкого ремесла провинции.
Второй но значению отраслью крупной промышленности Индии была джутовая. Ее предприятия в 1855 г. стали строиться в окрестностях Калькутты. Джутовая промышленность полностью контролировалась английским капиталом, захватившим монополию на снабжение мирового рынка изделиями из джута. Однако среди акционеров джутовых компаний было много индийцев, главным образом помещиков и торговцев Бенгалии.
Из прочих отраслей механизированной обрабатывающей промышленности наиболее значительное место занимала пер
115 F. Н. Harris, The life of J. N. Tata, London, 1925, pp. 35, 42.
365
вичная переработка сельскохозяйственных продуктов. Сотни небольших предприятий по обработке хлопка, джута, сахарного тростника, масличных возникли по всей Индии. Владельцами их, как правило, были 'индийские купцы, но наиболее крупные принадлежали английским экспортирующим фирмам.
Минеральные богатства Индии слабо использовались английским капиталом, страна эксплуатировалась прежде всего в качестве аграрного придатка метрополии. Лишь добыча каменного угля, единственного источника энергии для железных дорог и джутовых фабрик, стала важной отраслью горной промышленности. С ростом потребления и добычи угля британский капитал оттеснил индийских углепромышленников и захватил господствующие позиции в этой отрасли.
В 1875 г. английский капитал при участии индийских вкладчиков выстроил в Бенгалии небольшой металлургический завод. Однако это предприятие действовало без особого успеха. Современная металлургия Индии была создана позже и уже национальным капиталом.
По английским оценкам, в 1898 г. в Индии насчитывалось 177 хлопчатобумажных фабрик, на них было занято 156 тыс. рабочих (т. е. в среднем свыше 800 рабочих на одну фабрику). В эту отрасль промышленности было вложено 14 900 тыс. ф. ст., из которых треть принадлежала английским капиталистам. Вложения в джутовую промышленность составляли 4985 тыс. ф. ст. Данных о том, как именно этот капитал распределялся между его владельцами по национальному признаку, нет, но все 33 джутовые фабрики, на которых было занято 95 тыс. рабочих (еще более высокая степень концентрации производства), контролировались английскими управляющими агентствами.
В остальных отраслях фабрично-заводской промышленности и плантационного хозяйства (шерстоткацкие и бумажные фабрики, предприятия по обработке хлопка, маслобойки, рисорушки, сахарные заводы, чайные, кофейные и индиговые плантации и т. п.) в том же 1898 г. три четверти капитала принадлежало англичанам. Если учесть также, что из 35,5 млн. ф. ст. акционерного капитала максимум 10 млн. ф. ст. принадлежало индийцам116, то господствующее положение английского капитала в крупном предпринимательстве Индии к концу XIX в. станет очевидным.
Необходимо подчеркнуть, что «пересаживание» капитализма путем вывоза английского капитала (включая сюда и реинвестирование полученных в Индии прибылей) непосредственно вело к образованию сектора капиталистических отно
116 W. Digby, «Prosperous» British India, London, 1901, pp. 108—109.
366
шений лишь в очень узкой сфере производства и транспорта (железные дороги и несколько десятков фабрично-заводских предприятий, главным образом текстильных). Другими словами, «индустриализация» колониальной Индии характеризовалась незначительным удельным весом крупного производства и отсутствием производства современных средств, производства.
ФОРМИРОВАНИЕ И ПОЛОЖЕНИЕ ФАБРИЧНО-ЗАВОДСКОГО ПРОЛЕТАРИАТА
Самым важным результатом начавшегося в Индии развития капитализма было формирование рабочего класса. Основные показатели, характеризующие рабочий класс Индии и его положение,— численность и структура, заработная плата и длина рабочего дня, безработица и текучесть кадров — складывались под определяющим воздействием колониальной эксплуатации трудящихся страны английским капиталом
Первые отряды индийсхкого фабрично-заводского пролетариата сформировались в 60-х годах в Бомбее и Калькутте. В начале 90-х годов общая его численность составляла 400 тыс. человек. В соответствии с неравномерным развитием крупной промышленности в отдельных областях Индии фабрично-заводской пролетариат концентрировался в двух центрах: в Бомбее — 118 тыс. и в Бенгалии — 120 тыс. В остальных областях страны рабочих было несравнимо меньше117: в Мадрасском президентстве, например, — около 24 тыс. Число фабрично-заводских, железнодорожных рабочих и шахтеров вместе не превышало 700—800 тыс.
Отраслевая структура индийского промышленного пролетариата характеризовалась абсолютным преобладанием текстильщиков — рабочих хлопчатобумажных и джутовых фабрик. Рабочих металлообрабатывающей промышленности (арсеналы, железнодорожные и ремонтные мастерские) насчитывалось несколько десятков тысяч. Остальные были заняты на предприятиях пищевой, цементной и других второстепенных для Индии отраслей крупной промышленности.
117 «East India (Factory inspection). Copies of recent correspondence with the Government of India on the subject of inspection of factories and of the factory inspectors reports», London, 1894, pp. 51, 56, 108. — В приведенных оценках учтена средняя численность рабочих, ежедневно занятых на фабриках. Действительное число рабочих было несколько выше, так как ввиду перенапряжения их сил процент невыходов на работу был относительно велик.
367
Неравномерное размещение промышленности на территории -страны, а также разные формы и степень разложения феодальных отношений у отдельных национальностей привели к преобладанию среди индийского рабочего класса маратхов и гуджаратцев (в Бомбейском президентстве), хинду-станцев (в 'Калькутте). В горной промышленности Бихара работало много санталов. Было развито отходничество в города среди телугу, ория и пенджабцев.
Крайне тяжелые условия существования рабочих в колониальной Индии определили их кастовый и возрастной состав. На первый взгляд вызывает удивление, что в конце XIX в. среди рабочих преобладали члены крестьянских каст, хотя, казалось бы, ремесленники, разоренные колониальным угнетением, должны были представлять главный источник формирования рабочего класса. Дело в том, что в колониальной Индии в цену рабочей силы не входили издержки на содержание семьи. Поэтому семья рабочего могла существовать в городе лишь при том условии, что, кроме него, работают и другие члены семьи. Однако низкий уровень заработной платы и огромное предложение рабочей силы позволяли капиталисту ограничиваться в основном использованием наиболее ценных кадров — молодых мужчин 118. Женщины и дети составляли от 5 (Мадрас) до 25% (Калькутта) рабочих и были заняты на второстепенных низкооплачиваемых операциях.
При таком положении вещей рабочий обычно был вынужден изыскивать средства для существования семьи. В городе семья ремесленника, лишившись с его уходом на фабрику искусного мастера, не могла, как правило, прокормиться. В деревне же возможностей для этого было несколько больше. Возделывание своего или арендованного клочка земли, поденная или сезонная работа все же доставляли женщинам и детям скудное пропитание.
Удельный вес определенных слоев крестьянского или ремесленного" населения в формирующемся рабочем классе Индии во многом обусловливался также кабальной задолженностью ремесленников и беднейших крестьян ростовщику, помещику и налоговым органам. Кабала задерживала отход в города наиболее обездоленных. Этим объясняется сравнительное преобладание среди рабочих Бомбея и Ахмадабада выходцев из высших крестьянских каст, пользующихся относительным благосостоянием.
118 Например, в Бомбее начала 90-х годов, по сведениям официального обследования, редко можно было встретить рабочего старше сорока лет и практически не было рабочих старше пятидесяти лет [«East India (Factory inspection)...», p. 55].
368
Колониальная статистика не дает достаточного материала для анализа положения рабочего класса Индии в последней трети XIX в. Однако отдельные сведения позволяют составить некоторое представление о жизненном уровне рабочих в это время. В Бомбее, где жизненный уровень их был наивысшим в стране, прядильщики — наиболее высокооплачиваемая категория текстильщиков — зарабатывали в начале 90-х годов от 7 до 20 рупий в месяц, женщины — 7—8 рупий, дети — 6—7 рупий. Средний заработок всей семьи бомбейского рабочего равнялся 25—26 рупиям. Примерно такими же были заработки и на джутовых фабриках Калькутты, а в провинциальных фабричных центрах — на 10—30% ниже119 120 121. Как уже отмечалось, колонизаторы взимали тяжелую дань с национальной промышленности. Следовательно, английский капитал эксплуатировал пролетариат Индии не только на своих предприятиях, но и на предприятиях, принадлежавших национальной буржуазии. Рабочий класс Индии, таким образом, подвергался двойному капиталистическому гнету.
Колонизаторы, собственно, и не скрывали, что источником средств для приобретения оборудования, оплаты инженерно-технического персонала, покупки материалов по монопольно высоким ценам является сверхэксплуатация индийских рабочих. Чарльз Вуд, выступая в палате общин, заметил: «В Индии экономятся огромные суммы на заработной плате, тогда как в Ланкашире очень небольшое предприятие тратит по этой статье 400 ф. ст. в неделю, цена такой же рабочей силы в Индии составит лишь 100 ф. ст.» 12°. Подобное соотношение между ценами на рабочую силу в Англии и Индии сохранялось и в последующие десятилетия XIX в. Приводимые соотношения надо еще более изменить в пользу английского текстильщика, так как в подсчетах не учитывается значительно больший процент невыходов на работу у индийского рабочего, переутомленного непосильным трудом без дней отдыха.
Монополия иностранного финансового капитала на современные средства производства была одной из причин преобладания в промышленности Индии худших, наиболее тяжелых для рабочего класса методов производства прибавочной стоимости. Напомним, что для производства относительной прибавочной стоимости необходимо повышение производительной силы труда, непрерывное революционизирование самой капиталистической промышленности посредством изменения методов производства ш. Колониализм, не дав Ин-
119 «East India (Factory inspection)...», pp. 56—57.
120 «Hansard’s parliamentary debates. Third series», vol. 160, London, 1860, p. 496.
121 См. К. Маркс, Капитал, т. I, стр. 321, 5Г4.
24 Новая история Индии
369
дин создать собственное машиностроение и собственные женерные кадры, заставил индийскую фабрику пользоваться техническими обносками Европы. Мы уже не говорим о сель* ском хозяйстве, в котором техника вообще была законсервирована на средневековом уровне.
В этих условиях производство относительной прибавочной стоимости было крайне затруднено. Ведущим методом увеличения прибавочной стоимости стало удлинение рабочего дняг т. е. метод производства абсолютной прибавочной стоимости.
В последней трети XIX в. рабочая неделя на индийской фабрике составляла 80 часов (на английской — 56 часов) ш. Рабочий день достигал 16 часов, он начинался обычно за 15 минут до восхода и кончался через 15 минут после захода солнца, так как наступавшая темнота при отсутствии электрического освещения ставила естественный предел корыстным вожделениям фабриканта 122 123. Регламентированных дней отдыха практически не было.
Стремясь ослабить конкурентную способность индийской промышленности, фабриканты Ланкашира через своих представителей в английском парламенте стали требовать введения в Индии рабочего законодательства. Но это требование противоречило интересам не только индийских предпринимателей, но и английских владельцев предприятий в Индии. Поэтому упражнения колониальных филантропов в облает» рабочего законодательства дали жалкие результаты. В 1881 г. был запрещен наем на фабрику детей до семи лет, а малышам старше этого возраста, работавшим по 12—13 часов в день, разрешалось брать четыре дня отдыха в месяц. В 1891 г. минимальный возраст рабочего был повышен до девяти лет, рабочий день детей до 14 лет ограничен семью часами. Понятно, что подобное законодательство, которое к тому же плохо соблюдалось, не оказало сколько-нибудь заметного воздействия на степень эксплуатации индийского пролетариата.
Обусловленные колониализмом недостаточность капиталистического развития в сельском хозяйстве и крайне узкая сфера капиталистического производства в городе привели к образованию огромного относительного перенаселения. Оно существовало не только в деревне, но и в городе (незанятые ремесленники, мелкие торговцы и интеллигенты, кули), что являлось характерным для колониальной страны.
122 «Hansard’s parliamentary debates. Third series», vol. 245, London, 1879,. p. 386.
123 Ibid., p. 351; James Caird, India: the land and the people, London, 1883, p. 15—16, 154; «Bombay gazetteer»* vol. IV, Ahmedabad, pp. 75—76.
370
Так как большинство рабочих сохраняло связи с деревней и имело возможность вернуться домой в случае увольнения, открытая безработица уступала относительному перенаселению. Впрочем (хотя соответствующей статистики и не было), в крупных центрах колониальной Индии сосредоточивались многие тысячи безработных. Об этом можно судить, например, по численности не полностью занятых рабочих. Так, в начале 90-х годов на хлопчатобумажных фабриках Бомбея число их достигало 25 тыс., т. е. составляло около половины -текстильного пролетариата города 124.
Капиталистическая эксплуатация даже фабричного пролетариата дополнялась и усугублялась ростовщической кабалой и прямым насилием над личностью рабочего. Отходник обычно нес двойное бремя задолженности— деревенскому мироеду и городскому ростовщику. В городе рабочий был вынужден обращаться к ростовщику не только из-за мизерных размеров своего заработка, но и ввиду крайне нерегулярных выдач заработной платы, которую нередко задерживали на два месяца125. Наконец, рабочий-отходник тратил часть своего заработка на взнос арендной платы или поземельного налога.
Рабочий трудился в условиях казарменной дисциплины, подвергаясь самым безобразным физическим насилиям со стороны многочисленных надсмотрщиков. «Каждая фабрика Индии — это гарнизон, и облеченный властью сипай поддерживает дисциплину бамбуковой палкой»126, — сообщал англичанин-очевидец.
Но последними кругами колониально-капиталистического ада для рабочих были принадлежавшие английскому капиталу каменноугольные шахты и чайные плантации. Как признавало официальное обследование, двенадцать часов, «а вероятно, и более, если есть надобность в сверхурочной работе», трудился шахтер в забое, лишенном вентиляции, «в зловонной, насыщенной испарениями атмосфере, без какой-либо* техники безопасности».
Женщины и дети работали на переноске угля и породы Здесь взорам обследователей представлялась поистине «идиллическая» картина: «Женщины часто приносят в шахту своих младенцев двух-трех месяцев, кладут их на кроватку, в которой ребенок спит или играет, пока его родители работают»127.
124 «East India (Factory inspection)...», p. 67.
125 Ibid., p. 57.
126 «Hansard’s parliamentary debates. Third series», vol. 245, p. 353.
127 «Imperial institute (Indian section). Return to an address of the Honorable the House of Commons dated 27 July 1899a, London, 1899, pp. 83, 85, 86.
24*
37>
«Зеленой каторгой» для десятков тысяч крестьян-отходников из Бихара и других областей страны стали в 80-х годах чайные плантации Ассама. Плантационные кули были беззащитны перед произволом хозяев. Индийская печать горячо протестовала против «возрождения рабства» на плантациях. Она указывала, что ежегодно из тысячи кули умирает 46 128.
Дополнительным средством угнетения было использование капиталистами забитых и отверженных рабочих из низших каст. Их ставили на самую тяжелую и плохо оплачиваемую работу. Так, шахтеры принадлежали к низшим кастам или к племенам, находившимся на положении неприкасаемых 129.
Бытовые условия рабочих были ужасающими. В Бомбее рабочие жили в низких хижинах, покрытых листьями, без окон. Внутрь взрослый человек мог проникнуть лишь ползком. Хижины шахтеров состояли из одной-двух каморок площадью в 4—9 м\ в которых часто вместе с людьми содержался скот. Такое «жилье» было лишено всяких удобств.
Физическое истощение рабочего, его низкий культурный уровень, недостаточная квалифицированность, техническая отсталость колониальной фабрики уменьшали производительность труда. Впрочем, в этих условиях труд индийского рабочего был относительно эффективен. Даже бомбейские фабриканты, склонные занижать производительность труда своих рабочих, соглашались, что в конце 70-х годов 1200 местных рабочих способны сделать столько же, сколько (за то же время) 500 английских текстильщиков, наиболее производительных рабочих в ту эпоху130. Причем производительность труда индийских рабочих росла. Так, на принадлежавшей компании Тата фабрике «Импресс» (в Нагпуре) она за 1882— 1891 гг. увеличилась в два с половиной раза 131.
Ничтожные затраты на покупку рабочей силы перекрывали чрезмерные затраты на оборудование и материалы, обеспечивая получение сверхприбыли. Прядильные фабрики равной мощности стоили в Ланкашире, например, 50 тыс. ф. ст. а в Бомбее— 150 тыс. ф. ст., но дивиденды первой составляли 2500 ф-. ст. (5% годовых), а второй — 13 500 ф. ст. (9%) 132. Большая часть разницы в стоимости предприятий «оставалась в карманах английской буржуазии.
Стихийная стачечная борьба индийского пролетариата за Ойои экономические права началась в 70-х годах. В 1884 г.
128 «The Voice of India», July 1888, pip. 375—381; «Imperial institute (Indian section)...», p. 84.
129 J. Caird, India..,, pp. 15—16; «Imperial institute (Indian section)...», p. 84.
J. Caird, India..., p. 15.
131 w. W. Hunter, The Indian empire..., pp. 714—715.
132 Ibid., p. 715.
372-
по почину фабричного служащего Н. М. Локханде возникло первое подобие профессионального союза — Бомбейская ассоциация текстильщиков. Локханде стал также издателем газеты «Динбандху», имевшей филантропический характер. Конец 80-х и 90-е годы ознаменовались несколькими крупными стачками в Калькутте и Бомбее.
ТОРМОЖЕНИЕ КОЛОНИЗАТОРАМИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ СТРАНЫ
Новые, империалистические методы эксплуатации дали известный толчок развитию капитализма в Индии. Но необходимым условием этой эксплуатации, как и вообще колониального господства, стало ограничение капиталистического развития узкими колониально-феодальными рамками. В этих целях британский империализм существенно укрепил контроль над политической и экономической жизнью своей колонии.
Тормозящая роль британского империализма проявлялась прежде всею в том, что, используя всю мощь своего колониального военно-политического аппарата, он в течение многих десятилетий безжалостно подавлял любой протест народных масс против гнета помещиков, ростовщиков и самих колонизаторов. Поэтому классовая борьба прогрессивных сил индийского общества без свержения колониального режима не могла завершиться ликвидацией тех средневековых производственных отношений, которые сковывали капитали^ стическое развитие страны. Так, подавляя малейшие вспышки крестьянского движения, англичане вплоть до своего «ухода» сохраняли феодально-помещичье землевладение — величайшее препятствие на пути социального прогресса Индии.
Задерживая развитие индийской национальной промышленности, колонизаторы использовали лозунги фритредерской доктрины. Они утверждали, что жизнеспособное предпринимательство не нуждается в поддержке государства. Между тем во второй половине XIX в., когда неравномерность капиталистического развития отдельных стран выявилась с особой очевидностью, потребность в государственной поддержке экономического прогресса отставших стран резко возросла. Поэтому даже если бы колониальный аппарат действительно только ограничился невмешательством в экономическое развитие Индии, то и это означало бы огромное торможение ее прогресса.
373
Но английский империализм своей экономической политикой активно препятствовал становлению в Индии новых форм хозяйствования. Само изъятие колониальной дани — ежегодный отток в Англию материальных ценностей на многие сотни миллионов рупий — нарушал и даже подрывал процесс накопления индийского национального капитала и перевод его в производство.
Английский импорт разорял индийскую промышленность и нарушал общественное разделение труда в рамках народного хозяйства страны.
Объявив о формальном равенстве индийского предпринимателя с английским капиталистом, колониальный режим по существу проводил дискриминацию слабой индийской буржуазии, поскольку ее английский конкурент имел над ней огромные экономические преимущества в области технических, финансовых и организационных возможностей. Даже самые незначительные отступления от курса на дискриминацию индийской промышленности пресекались английской буржуазией.
Еще в 1860 г., когда в Индии действовало всего лишь несколько фабрик, представители Ланкашира потребовали введения акцизных сборов на индийские фабричные ткани, равных таможенным сборам на импортируемые в Индию английские ткани 133. Но застой, наступивший в фабричном строительстве, и заинтересованность в посредничестве бомбейских купцов в период хлопкового бума заставили магнатов английской хлопчатобумажной промышленности временно снять свое требование. В конце 70-х годов они возобновили эту кампанию и в 1882 г. добились отмены трехпрооцентной пошлины на свои изделия. Фискальные соображения заставили колониальные власти в 1894 г. восстановить эти пошлины, которые в сущности являлись косвенным налогом на индийского потребителя. Но одновременно был введен равный им акцизный сбор на индийские фабричные ткани. Так индийская фабрика была поставлена в «одинаковые» условия с самой мощной в мире английской текстильной промышленностью.
Зависимость основного капитала — фабричного оборудования — от импорта из метрополии являлась одним из важных факторов, который обусловливал политическое подчинение индийской крупной буржуазии английскому империализму и одновременно был средством торможения промышленного развития страны и ее колониальной эксплуатации. «В колониях своего капитала нет или почти нет, — отмечал В. И. Ленин, — добывать его иначе как на условиях поли
133 «Hansard’s parliamentary debates. Tnird series», vol. 160, p. 1956.
374
тического подчинения, в обстановке финансового капитала, колония не может» 134.
Во второй половине XIX в. в Индии складывается система колониальных банков, которые предоставляли долгосрочный кредит только английским предпринимателям, иногда — индийским компрадорам и помещикам. Национальная промышленность, как уже отмечалось, не имела источников правильного капиталистического кредита.
Монополия английского капитала на поставки оборудования и капиталистический кредит стала главным условием образования системы управляющих агентств — важнейшего орудия подчинения британским империализмом народного хозяйства Индии. Опираясь на свое монопольное положение, английские управляющие агентства выступали учредителями компаний, поставляли оборудование, а после пуска предприятия, осуществляя его кредитование и сбыт продукции, фактически руководили всей производственной деятельностью. Функции управляющих агентств выполняли в промышленности, главным образом хлопчатобумажной, и крупнейшие индийские компрадоры, но и они должны были действовать в условиях технической монополии английского капитала, выплачивая ему отчисления от своих прибылей.
Извлекать колониальную прибыль английский капитал мог, только используя политическую, экономическую и техническую зависимость Индии. Стремясь упрочить эту зависимость, колониальные власти тормозили развитие в стране машиностроительной, металлургической, химической, энергетической промышленности, а также задерживали развитие технического образования в Индии. Политика торможения развития промышленности порождала противоречия между крупной буржуазией и империализмом. Вместе с тем она обусловила зависимость индийских фабрикантов от английского капитала. Индийские капиталисты были вынуждены оставлять в руках английских управляющих агентов руководство даже теми фирмами, акционерный капитал которых принадлежал в основном индийцам (например, в джутовой промышленности). Таким образом, колониальные условия заставляли индийскую буржуазию «сотрудничать» с английским капиталом не только в качестве компрадоров и землевладельцев, но и в качестве промышленных капиталистов. Разумеется, что при таком «сотрудничестве» индийская сторона выполняла роль младшего, зависимого партнера. «Сотрудничество» не снимало противоречий между английским
134 В. И. Ленин, Итоги дискуссии о самоопределении, — Сочинения, т. 22, изд. 4, стр. 323.
375
капиталом и крупной индийской буржуазией, а приводило лишь к тому, что они развивались и обострялись в наиболее тяжелых для индийского «партнера» условиях.
Итак, «пересаживание» капитализма в колонии — фактор, первоначально ускоряющий его становление, — отнюдь не исключает в конечном итоге тормозящей роли империалистической эксплуатации в капиталистическом развитии колоний. С наибольшей силой реакционная роль империализма в колониях выявилась в эпоху общего кризиса капитализма. Однако уже с конца XIX в. английский империализм, используя государственный аппарат, пресекает те тенденции к самостоятельному развитию, которые не мог не проявлять молодой индийский капитализм. Разумеется, английский колониальный гнет был способен исказить, но не уничтожить действие объективных закономерностей развивавшегося в Индии капитализма. Поэтому колонизаторам и индийской буржуазии не удалось преодолеть возникших между ними противоречий, хотя и та и другая сторона приложила немало стараний, чтобы сохранить в новых условиях прежнее «взаимопонимание».
ИМПЕРИАЛИЗМ И КЛАССЫ ИНДИЙСКОГО ОБЩЕСТВА
Общие с империализмом (хотя и не свободные от противоречий) экономические интересы (по линии компрадорской торговли, помещичьего землевладения и даже в самой промышленности) и страх перед временами прорывающимся глубоким недовольством трудовых масс ослабляли оппозицию крупной индийской буржуазии колониальному режиму. Этим объяснялись политическая трусость крупной буржуазии, ее готовность к компромиссу с империализмом.
Перед национальной буржуазией было два способа увеличения промышленных прибылей: или сокращение затрат на покупку рабочей силы (т. е. дальнейшее наступление на жизненный уровень рабочего класса), или же уменьшение доли прибыли, изымаемой империализмом у национальной промышленности. Поэтому всякое наступление империализма на прибыли национальной буржуазии почти непосредственно усиливало ее давление на рабочий класс, и, наоборот, растущее сопротивление рабочего класса вынуждало национальную буржуазию более решительно отстаивать свои: экономические интересы и защищать их от натиска английского капитала и колониальных властей. Следовательно, даже чисто экономическая борьба индийского пролетариата на-национальных предприятиях имела по существу антиимпериалистический смысл, ибо она ставила известные преграды натиску империализма на национальную промышленность и
376
объективно обостряла противоречия между ним и индийской буржуазией.
Большое значение для развития индийского капитализма имел сопутствующий империалистической эксплуатации процесс образования такой экономической среды, для которой возникновение капиталистических отношений стало постоянной тенденцией. Этой средой для капитализма явилось сельскохозяйственное и ремесленное производство, где быстро-изживались патриархально-натуральные черты и образовывался мелкотоварный уклад. Как известно, мелкотоварный, крестьянско-ремесленный уклад обладает способностью непрерывно порождать в своих недрах капиталистические отношения. Система империалистической, феодальной и торгово-ростовщической эксплуатации крестьян и ремесленников-сковывала и искажала действие этой объективной закономерности, но, понятно, не могла уничтожить, «снять» ее. Именно-поэтому десятки миллионов крестьян и ремесленников — огромное большинство индийцев — оказывали массовое сопротивление империализму.
Объективно в борьбе трудовых мелкобуржуазных масс с колониальным режимом патриотические буржуазно-демократические тенденции выражены с наибольшей силой. Но в тактике борьбы мелкой буржуазии и особенно в ее идеологии феодально-патриархальные и, в частности, религиозные пережитки проявились значительно сильней, чем в тактике и идеологии крупной буржуазии, складывавшихся под воздействием английского либерализма.
Неизбежное столкновение антагонистических интересов империализма и национальных общественных сил Индии привело к возникновению во второй половине XIX в. противоречий, ставших основными для Индии эпохи империализма. Главным из этих противоречий была борьба национальной, буржуазно-демократической тенденции самостоятельного политического и экономического развития Индии и империалистической политики подчинения всего развития страны интересам буржуазии метрополии.
ГЛАВА XII
НАРОДНЫЕ ДВИЖЕНИЯ В ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XIX в.
Непосредственно вслед за народным восстанием 1857— 1859 гг. в Индии вспыхнуло несколько разрозненных восстаний местного характера. Это были как бы последние раскаты затихавшей грозы. Вместе с тем они явились своего рода предвестниками начала новой борьбы с колониальными захватчиками.
Последняя треть XIX в. отмечена рядом упорных и длительных народных движений, носивших антифеодальный и антианглийский характер. Они были вызваны ростом феодальной и колониальной эксплуатации в связи с усилившимся в 70-х годах переходом британского капитализма в империалистическую стадию. Эти народные выступления принимали самые различные формы и имели свои специфические особенности. Зарождаясь в конкретных условиях той или иной области страны, они развивались в соответствии с расстановкой классовых сил в этой области, а в отдельных случаях стимулировались и традицией, восходившей еще к доколониальному периоду истории Индии.
БОРЬБА КРЕСТЬЯН В ВОСТОЧНОЙ БЕНГАЛИИ
В 1859—1862 гг. в Бенгалии, преимущественно в районах Пабны, Надии, Муршидабада, вспыхнули волнения средн крестьян, арендовавших мелкие клочки земли у английских землевладельцев-заводчиков (они по колониальной традиции именовались плантаторами). На этих участках крестьяне в принудительном порядке возделывали индигоносный кустарник: до изобретения синтетических красителей индиго был выгодной статьей английского экспорта из Индии. Хотя в результате роста цен на сельскохозяйственные продукты разведение других культур стало для крестьян более выгодным, они вынуждены были под страхом пыток и насилий не только возделывать индиго, но и сдавать плантаторам за бесце-378
иск законтрактованный последними урожай. Всякое наруше* ние принудительного контракта (сопряженного с получением аванса) английские судьи рассматривали как уголовное преступление, караемое конфискацией имущества и тюрьмой. Крестьяне фактически были превращены в рабов английских плантаторов, установивших режим террора в районах возделывания индиго.
Рост недовольства крестьян заставил власти созвать летом 1860 г. особую комиссию, которая указала, что, если плантаторы нуждаются в индиго, они обязаны закупать индигоносные кусты по повышенной цене1.
Плантаторы решили возместить этот непредвиденный дополнительный расход соответствующим увеличением арендной платы. В ответ бенгальские райяты отказались выращивать индиго и платить старые кабальные долги. Пассивное сопротивление крестьян плантаторы попытались сломить жестокими репрессиями, но получили отпор, в организации которого, возможно, участвовали бывшие бойцы восстания 1857—1859 гг.2. Отдельные районы фактически оказались в руках крестьян. Чтобы подавить волнения, власти разместили по деревням военные отряды, беспощадно расправлявшиеся с непокорными, но райяты держались стойко, и в 1862 г. английские плантаторы поняли, что феодальным методом прямого закрепощения и бесчеловечным самоуправством им не заставить крестьян выращивать индиго на своих землях. В одних случаях английские фактории в Нижней Бенгалии стали прекращать свою деятельность, в других — плантаторы вынуждены были пойти на определенные уступки.
«Восстание индиго», как называют это движение бенгальских крестьян, и породившие его причины произвели глубокое впечатление на бенгальское общество. Страстным обвинителем колониальных порядков выступил молодой писатель Динобандху Митр о, написавший театральную пьесу «Нил-дарпан» («Зеркало индиго») о страданиях бенгальских крестьян. Сама жизнь вторглась в бенгальскую литературу, и бесхитростный текст драмы прозвучал как обвинительный акт против иноземных господ. Именно так восприняли пьесу не только ее читатели, но и власти. Не удивительно поэтому, что за перевод ее на английский язык либерально мыслящий англичанин миссионер Джеймс Лонг подвергся судебному преследованию. Горячо откликнулась на «Восстание индиго»
1 А. А. Бенедиктов, Индийское крестьянство в 70-х годах XIX века, Сталинабад, 1953, стр. 85.
2 Б. Бхаттачария, Восстание индиго в Бенгалии в 1860—61 гг.,— «Народное восстание в Индии 1857—1859 гг.», сборник, М., 1957, стр. 263.
379
бенгальская прогрессивная печать. В качестве бескорыстнопэ заступника райятов выдвинулся Харишчандра Мукхерджи, редактор газеты «Хинду патриот»3. Впервые стихийное движение крестьянских масс породило ответный отклик у передовой индийской интеллигенции.
ВАХХАБИТЫ
В 60-х годах в Индии шла затяжная кровопролитная война между британскими войсками и ваххабитами на северо-западной границе. Ваххабиты Ситаны заручились поддержкой со стороны независимых, а также недавно покоренных англичанами пуштунских племен, занимавших территорию между Индом и афганскими рубежами. Союз ряда племен, главную силу которого составляли юсуфзаи, вел борьбу за независимость от Англии и оказал внушительную помощь ваххабитам, но распался под военным и дипломатическим давлением англичан к концу 1863 г.4. В 1864 г. подверглись разгрому ваххабитские центры в Патне и в Дели. Руководитель ваххабитов, бывший сборщик подоходного налога Ахмадулла и его ближайшие помощники были отданы под суд и приговорены к смертной казни, замененной затем бессрочной каторгой на Андаманских островах5. Процессы против ваххабитов-продолжались до начала 70-х годов, но уже после 1863 г. ваххабизм как форма антианглийской борьбы стал быстро терять свое значение. Из этого не следует, что движения подобного рода прекратились. В большей или меньшей степени защита религии оставалась формой политической и социальной борьбы и в последней трети XIX в., знаменем аграрного восстания, одним из лозунгов национального освобождения.
Однако наряду с этим традиционным призывом, унаследованным от движений средних веков, уже выдвигались новые требования, вызванные к жизни меняющейся индийской действительностью, — зарождением капиталистических отношений в деревне, усилением эксплуатации Индии как аграрно-сырьевого придатка метрополии и началом утверждения в стране английской колониальной монополии на новых, империалистических основах.
3 См. Sunil Sen, Peasant struggle in Pabna, 1872—73, — «New Age»,. 1954, N 2, p. 74; Б. Бхаттачария, Восстание индиго..,, стр. 272.
4 См. письмо комиссара пешаверского дистрикта Джеймса командующему английскими войсками генерал-майору Гарвоку от 21 декабря 1863 г. («The Times», 26.IV. 1864).
5 «The Times», 24.V.1865.
380
ДВИЖЕНИЕ НАМДХАРИ
Таким соединением религиозно-реформаторских идей и элементов буржуазно-демократической и освободительной идеологии отличалась проповедь сикхской секты намдхари. Возникнув в Пенджабе еще в годы правления Ранджит Сингха, она распространила свое влияние не только на мелких торговцев и ремесленников 6, но и на солдат, а следовательно, и крестьянство Пенджаба.
Сведения о секте намдхари — «принявшие имя (бога)» — восходят к первой половине 30-х годов XIX в.7. Новое учение первоначально имело целью идейно обосновать необходимость сопротивления усилившейся власти феодалов. Сикхская знать, присвоившая огромные богатства и политическую власть и, таким образом, на практике порвавшая с демократической традицией в сикхизме, стремилась пересмотреть с позиций господствующего класса и свою унаследованную от славного исторического прошлого идеологию. Поэтому она все более откровенно отходила от демократического учения основоположников сикхизма и демонстративно перенимала правила и обычаи высших каст индуизма (кастовая исключительность, затворничество женщин и т. п.). В противовес этому намдхари главным своим требованием выдвинули возврат к первоначальной чистоте сикхизма.
Основателями секты были Бхагат Джавахар Мал и его ученик, лавочник Баба Балак Сингх8. До 1846 г. намдхари оставались в сравнительной неизвестности, но в самые последние годы существования сикхского государства, в связи с переживаемым им внутренним и внешнеполитическим кризисом, значение секты в жизни сикхской общины значительно возросло. Поскольку она имела своих сторонников и в армии, проповедь намдхари оказала революционизирующее воздействие на политику армейских панчаятов, которым принадлежала тогда фактическая власть в государстве9.
В 1846 г. признанным руководителем секты стал Баба Рам Сингх, ученик Балак Сингха. Он родился в 1815 г. в деревне Бхаини близ города Лудхиана (Пенджаб) в семье бедного
6 «La langue et la litterature Hindoustanies en 1872. Revue annuelle». Par M. Garcin de Tassy, Paris, MDCCCLXXIH, p. 88; L. R. Krishna, Les Sikhs. Origins et developpement de la communaute jusqu’a nos [ours (1469—1930), Paris, 1933, p. 306; D. C. J. Ibbetson, Outlines of Punjab ethnography, being extracts from the Punjab census report of 1881, Calcutta, 1883, p. 138.
7 «La langue et la litterature Hindoustanies en 1874...», p. 96.
8 Khushwant Singh, The Sikhs, London, 11953, p. 90.
9 H. Семенова, Государство сикхов, М., 1958, стр. 131, 133.
381
плотника 10 11. Восемь лет он прослужил в армии солдатом. После первой англо-сикхской войны он покинул военную службу и возобновил проповедь учения Балак Сингха.
По мере того как увеличивалось влияние секты, на первый план стала выдвигаться воинствующая сторона учения. Приверженцы Рам Сингха утверждали, что их глава является продолжателем дела прославленного руководителя освободительной борьбы сикхов Гуру Говинда. Именно при Говин-де (1675—1708) идеология сикхов обрела свою антифеодальную направленность н.
В 50-х годах, после окончательного крушения сикхского* государства, секта намдхари продолжала существовать, но намдхари пришлось перестроить свою деятельность, что на время ослабило их. К тому же события народного восстания 1857—1859 гг. не могли способствовать распространению учения секты среди сикхов, втянутых предательством своих феодалов в борьбу с восставшей Бенгальской армией 12.
Но уже в 1863 г. Рам Сингх, применяясь к новой обстановке, которая создалась в Пенджабе после английского завоевания, выступил с развернутым изложением своего учения. Он дал толкование основных начал сикхизма в духе гуру Говинда, проповедовал нравственное совершенствование и простой образ жизни, сурово осудил кастовое деление, фактически утвердившееся среди сикхов, и решительно высказался против детских браков, а также против убоя коровы, священного животного индусов. Но, кроме того, Рам Сингх потребовал от своих последователей не заниматься ростовщичеством, не поступать на службу к английским властям, не посылать детей в казенные школы, не прибегать к английскому суду, не носить одежды из иноземной ткани и не пользоваться государственной почтой 13.
На собрания намдхари допускались и женщины. Участники собраний, приходя в мистический экстаз, «выкликали» во славу бога и в связи с этим получили свое второе название — «куки», «крикуны» (от слова «кук» — вопль, крик).
Следует отметить, что отдельные пункты своеобразной программы действия Рам Сингха скорее отражали запросы
10 Khushwant Singh, The Sikhs; L. R. Krishna, Les Sikhs..., p. 306.
11 И. M. Рейснер, Крестьянское движение сикхов во второй половине XVII в. и в начале XVIII в., — «Ученые записки Института востоковедения», т. Ill, М., 1951, стр. 214.
12 О позиции, занятой феодалами, см. С. U. Aitchison, A collection of treaties, engagements and sanads relating to India and neighbouring countries, vol. I, Calcutta, 1931, pp. 161, 261, 295, 303.
13 L. R. Krishna, Les Sikhs..., p. 307; Teja Singh, Essays on Sikhism, Lahore, 1944, p. 121; Khushwant Singh, The Sikhs, p. 92; Gokul Chand Narang, Transformation of Sikhism, Lahore, 1946, p. 314.
382
имущих слоев, нежели деревенской и городской бедноты. Это последнее обстоятельство согласуется и с социальным составом секты, в руководстве которой были представлены, правда в меньшинстве, мелкие торговцы и высококвалифицированные ремесленники. По сообщению полиции, двое из видных вожаков намдхари являлись «зажиточными людьми» 14, член секты Бишен Сингх был золотых дел мастером, а сам основатель секты, как уже упоминалось, — лавочником.
С начала 60-х годов число членов секты стало увеличиваться и, по самым скромным подсчетам, достигло 50 тыс.15. В 1866 г.16 Рам Сингх установил для намдхари четкую организационную структуру, назначив в каждый дистрикт Пенджаба своих представителей (они именовались «суба», т. е. правители субы — области) и их помощников, в каждый тахсил (волость) — по два «джатедара» и в каждую деревню, где имелось сикхское население, одного «грантхи» — чтеца священного писания сикхов. Он ввел также строгое послушание, обучение военному строю и начал создавать школы, где преподавали на языке пенджаби. По его почину учреждались (видимо, в голодном 1868 г.) бесплатные общедоступные кухни.
Английские власти были встревожены усилением активности намдхари и еще в 1863 г. поставили Рам Сингха и его ближайших последователей под надзор полиции17. Особое беспокойство внушало властям то обстоятельство, что намдхари, как доносили полицейские, удалось наладить контакт с солдатами-сикхами расположенных в Пенджабе сипайских полков 18. Между тем сикхи составляли в указанное время важнейший контингент в индийских частях английской армии в Индии.
Рам Сингх и его субы повели также настойчивую агитацию претив махантов, настоятелей сикхских святилищ (гу-рудвара), служивших для молитвенных собраний и выполнявших роль странноприимных домов; в них имелись помещения для обучения сикхской молодежи. Гурудвары располагали обширными угодьями, и доходами с них должна была распоряжаться община верующих. На деле они поступали
14 «Special report of crime, 17 January, 1872», «Сору of correspondence, or extracts from correspondence relating to Kooka outbreak... Ordered by the House of Commons; to be printed I August 1872», London, 1872 (далее— «Сору of correspondence...»).
15 «The Times», 9.11.1872; Khushwant Singh, The Sikhs, p. 92.
16 «The Times», 17.11.1872; L. R. Krishna, Les Sikhs..., pp. 306—307.
17 «The Times», 5.IX.1871.
18 «The Times», 9.Ш.1872, 17.11.1872.
383
в личное пользование махантов, многие из которых — особенно со времен установления английского господства — стали превращаться из скромных служителей сикхской общины в крупных и влиятельных землевладельцев 19. Так же как и сикхские сардары, они пользовались поддержкой английских властей.
В 1867 г. Рам Сингх объявил о своем намерении проникнуть во главе 10 тыс. намдхари в одно из наиболее почитаемых святилищ сикхов — Анандапур, отданное в непосредственное ведение британской администрации. Однако полиция воспрепятствовала этой попытке явочным порядком завладеть достоянием сикхской общины20.
Некоторое снижение налогов, проведенное в Пенджабе, л также английская политика комплектования индийских полков, в соответствии с которой сикхское крестьянство стало одним из главных поставщиков наемных (хорошо оплачиваемых) солдат, дали, было, значительной части сельского населения Пенджаба возможность осуществить на деле полученные им собственнические права на землю. Но последующий пересмотр ставок земельного налога, введение новых налогов и сборов, а также начавшийся в конце 60 — начале 70-х годов процесс перехода крестьянской земли в руки торгово-ростовщического капитала 21 22 вызвали в пенджабской деревне недовольство. Ухудшилось и положение ремесленников в связи с ростом ввоза английских товаров в Пенджаб. Намдхари пытались придать недовольству крестьян и ремесленного населения политическую направленность.
В голодном 1868 г. в окрестностях Амритсара произошли крестьянские волнения, в организации которых последователи Рам Сингха приняли самое активное участие2а. В 1869 г. под руководством членов секты вспыхнуло возмущение в Фи-розпуре23.
Таким образом, к концу 60-х годов эта религиозно-политическая секта воинствующего сикхизма, состоявшая в основном из ремесленников и крестьян, но включавшая и представителей имущих слоев, стала играть заметную роль в жизни Пенджаба. Проникнутая антифеодальными и антиан-глийскими настроениями, организованная на полувоенный лад, она имела многочисленных последователей по всему бри
19 Khushwant Singh, The Sikhs, pp. 102—103.
20 «The Times», 7.II. 1872.
21 Cm. «Report of the Indian Famine Commission. Appendix», vol. III. Evidence in reply to an inquiry of the commission, London, 1881, pp. 237, 240, 241, 243.
22 А. А. Бенедиктов, Индийское крестьянство в 70-х годах XIX века, стр. 87.
23 D. Ch. J. Ibbetson, Outlines of Punjab ethnography..., ip. 137.
384
танскому Пенджабу и в пенджабских княжествах Патиала, Джинд, Набха, которые непосредственно граничили с дистриктом Лудхиана, где родился и жил Рам Сингх, располагала сторонниками в других провинциях и городах Индии, например в Лакхнау24, поддерживала связь с Кабулом25 и Непалом 26.
Глава намдхари и его приближенные в своих проповедях осуждали ростовщичество, призывали к объединению с индусами, к отказу от ношения иноземных тканей. Этот призыв нашел отклик среди ремесленников и крестьян: известно, например, что члены секты носили лишь домотканые одежды27. Однако в первую очередь освободительная борьба развертывалась под знаменем сикхского религиозного возрождения. Эта религиозная идеология, соответствовавшая уровню общественного сознания отсталых народных масс, находилась в определенном противоречии с объективно сложившейся обстановкой в Пенджабе, где наряду с сикхами и индусами имелось мусульманское большинство и где сопротивление колонизаторам требовало единения всех трех религиозных общин.
Следует отметить, что Рам Сингх понимал необходимость совместных действий основных религиозных общин. Об этом свидетельствуют и упомянутые выше призывы, и то обстоятельство, что в секту принимались не только сикхи и индусы, но порой и мусульмане28. И все же проповедь сторонников Рам Сингха по своему основному, религиозному, звучанию была обращена к сикхам и индусам, а не к большей части населения провинции, исповедовавшей ислам. Поэтому, когда английским властям удалось осуществить политику провокаций, рассчитанных на создание напряженных отношений между индусами, сикхами и мусульманами, движение намдхари наряду с антианглийской и антифеодальной направленностью стало приобретать черты религиозно-общинного характера, отчасти заслонившие от участников движения его подлинные цели. Вследствие этого оно не получило того первостепенного политического значения, которое придал бы ему, по выражению газеты «Таймс», «союз сикхов и мусульман»29.
По-иному решила стоявшую перед ней проблему феодальная реакция в Пенджабе. Между нею и английскими
24 «The Times», 9.1'1 Л872.
25 Ibid.
26 Khushwant Singh, The Sikhs, p. 92.
27 Teja Singh, Essays on Sikhism, p. 121.
28 «The Times of India» (здесь и дальше «Weekly edition»), 18.XII.1885,
P’ 29 «The Times», 19.XII.1871.
25 Новая история Индии
385
властями образовался прочный союз, причем сикхские князья, отлично разобравшись в классовой природе движения намдхари, сразу же протянули руку помощи феодалам, исповедовавшим ислам.
В 1870 г. по распоряжению английской администрации в Амритсаре была выстроена скотобойня якобы для удовлетворения нужд ткачей-мусульман, проживавших в священном городе сикхов. На самом деле это был очередной жест в сторону мусульманской верхушки, которой англичане начинали оказывать особое покровительство. Провокационный характер этого распоряжения виден хотя бы из того, что в Амритсаре убой коров был запрещен со времени существования независимого государства сикхов и после первой англо-сикхской войны Ост-Индская компания обязалась не нарушать этого правила30.
Возмущенная вероломством британских властей, группа намдхари 14 июня 1871 г. совершила налет на бойню, умертвила четырех мясников-мусульман и ранила троих. Через месяц намдхари напали на мясников в городе Райкоте, убили и ранили 16 человек. Пять членов секты, из числа обвинявшихся в совершении этого нападения, были схвачены властями и приговорены к повешению31.
В конце лета 1871 г. корреспондент газеты «Таймс» сообщал, что в разных местах Пенджаба усиливается вражда между мусульманами и индусами и что власти вынуждены охранять мясников «от ярости народной»32. Для наведения порядка в Амритсар были вызваны войска — отряды индийской пехоты и шотландских стрелков33. По существу колонизаторы стремились увековечить инспирированную ими неприязнь между религиозными общинами Пенджаба, опираясь при этом на поддержку сикхской и мусульманской знати.
Когда Рам Сингх узнал о кровавых последствиях конфликта между намдхари и мусульманами, он приказал двум его участникам, скрывшимся от суда, явиться к английским властям с повинной. И авторитет этого человека был так велик, что его приказание, равносильное смертному приговору, было беспрекословно выполнено34.
Дальнейшие события показали, однако, что среди намдхари назрел глубокий разлад. Позиция, занятая Рам Сингхом,
30 Khushwant Singh, The Sikhs, p. 93; Teja Singh, Essays on Sikhism, p. 122.
31 Khushwant Singh, The Sikhs, p. 93; «The Times», 9.II.1872.
32 «The Times», 26.VIII.1871.
33 «The Times», 5.IX.1871.
34 Khushwant Singh, The Sikhs, p. 94; L. R. Krishna, Les Sikhs..., p. 308.
386
была осуждена многими членами секты. Когда 13 января 1872 г. в Бхаини состоялось очередное годичное религиозное собрание, более ста его участников (все родом из княжества Патиала) выступили против Рам Сингха. Узнав, что в Ма-леркотле, главном городе одноименного княжества, которым правил феодал-мусульманин, было совершено убиение быка,, они объявили о своем намерении напасть на город. Возглавляемые двумя влиятельными сторонниками Рам Сингха су-бами Лехна Сингхом и Хира Сингхом, намдхари собрались предварительно захватить Малодх, замок сикхского сардара, родственника махараджи Патиалы, чтобы отомстить последнему за помощь, оказанную им английским властям в преследовании секты. Они надеялись также захватить в Ма-лодхе оружие, а затем взять Малеркотлу35 и начать восстание.
Рам Сингх с полным основанием считал, что время для открытой вооруженной борьбы еще не наступило, к тому же, как указывалось, он был убежденным противником общинной розни. Но он потерял власть над своими ближайшими сторонниками и ошибочно полагал, что сможет предотвратить кровопролитие, оповестив англичан о готовящемся выступлении36. В итоге Пенджаб стал ареной кровавых событий, завершившихся разгромом секты как массовой организации крестьян и ремесленников Пенджаба, боровшейся за освобождение от феодальной и иноземной кабалы.
В ночь на 14 января около ста намдхари ворвались в Малодх, но после короткой стычки были вынуждены оставить замок. 15-го, утром, намдхари совершили нападение на Малеркотлу. Предупрежденный англичанами, правитель успел приготовиться к отпору. Судя по крупным потерям — убитых и раненых с обеих сторон оказалось более 50 человек — бой был ожесточенным. Намдхари были отбиты, и 68 человек, преследуемых солдатами Малеркотлы, захвачены в плен войсками Патиалы на территории этого княжества37. В поимке принимали участие также кавалерийские отряды княжеств Набха и Джинд. Полку гуркхов, английской батарее и кавалерийской части, по распоряжению главнокомандующего английскими вооруженными силами в Индии немед-
35 «From L. Cowan. Esq., Deputy Commissioner, Ludhiana, to the Commissioner, Umballa Division (N 14), 15.1.1872», «L. H. Griffin... Officiating Secretary to the Government of Punjab to E. C. Bailey... Secretary to the Government of India (N 9c), 16.1.1872»,—«Copy of correspondence...», L. R. Krishna, The Sikhs, pp. 308—309.
36 «Deputy Commissioner, Ludhiana, to the Commissioner, Umbala Division (N 14), 15.1.1872», — «Copy of correspondence...».
37 «From Secretary to the Government Punjab, Delhi, to Home Secretary, Calcutta», — «Copy of correspondence...», 18.1. 1872.
25* 387
лснно брошенным в Лудхиану, не пришлось включиться в борьбу против намдхари: 17 января Кован, заместитель комиссара (начальника) дистрикта Лудхиана, донес, что «спокойствие восстановлено»38.
События 14 и 15 января вызвали страшную панику среди англичан. Еще в 1871 г. «Таймс» писала: «Пенджаб является главным оплотом нашего могущества в Индии»39. И вот в этом кажущемся оплоте британского колониализма, поставщике лучших индийских контингентов английской армии, вспыхнуло восстание. Когда власти убедились, что попытка сбросить феодальное и чужеземное иго не удалась, они дали волю своей ярости. 17 января Кован без суда и следствия расстрелял из пушек 49 захваченных в Патиале намдхари, а через два дня комиссар округа Амбаллы Форсайт приказал казнить еще 16 человек40. Власти изгнали из Бхаини, родного города Рам Сингха, всех лиц мужского пола41, сам Рам Сингх и десять его ближайших помощников были арестованы42 и пожизненно сосланы в Рангун43. .
Жестокая расправа, учиненная английскими властями, разгром руководящей верхушки секты, а главное — крушение попытки восстания нанесли тяжелый удар секте. Общинно-религиозная рознь, начавшаяся между сикхами и мусульманами и проявившаяся в действиях намдхари, также подорвала их авторитет. В итоге секта утратила ту видную роль, которую играла до 1872 г. Тем не менее она продолжала существовать. Ее главой стал брат Рам Сингха Будх Сингх. При нем главное внимание уделялось проповеди реформ в быту и просвещения. Однако в период второй англо-афганской войны намдхари показали, что их воинственный дух еще не угас. Рассчитывая на поражение англичан и делая ставку на обострение англо-русских противоречий в Средней Азии, Будх Сингх от имени Рам Сингха отправил генерал-губернатору Туркестана письмо, в котором приглашал русских вторгнуться в Пенджаб и обещал поддержку 315 тыс. намдхари и других сикхов44. Царские власти, отнюдь
38 «From Government of India to Her Majesty’s Secretary of State for India. Fort William, 19.1.1872», — «Copy of correspondence...».
39 «The Times», 6.1.1871.
40 «From Secretary to Government Punjab, Delhi, to Home Secretary. Calcutta»,— 19.1.1872. «Copy of correspondence...».
41 Ibid.
42 «From Government of India to Her Majesty’s Secretary of State for India. Fort William, 2.11.1872», — «Copy of correspondence...».
43 «The Times», 8.IV.1872.
44 H. А. Халфин, Посольство Баба Рам Сингха в Туркестан в 1879 г., — «Советское востоковедение», 1957, № 2, стр. 153—158; П. Ч. Рой, Посольство Баба Рам Сингха в русский Туркестан (1879), — «Проблемы востоковедения», 1959, № 4, стр. 77—81.
388
не заинтересованные в обострении отношений с Англией, ограничились вежливым ответом и, разумеется, не приняли приглашения45.
Этим эпизодом закончился героический период в истории антибританской борьбы намдхари. В национальном движении Пенджаба усилились умеренно-либеральные тенденции. Но за пределами провинции, особенно на западе и востоке стра ны, начинались новые народные движения. В некоторых и^ них мелкобуржуазная демократическая идеология порой приходила в непосредственное соприкосновение с антифеодальной борьбой угнетенных масс. В условиях, когда рабочий класс Индии был еще слаб и малочислен, это соединение мелкобуржуазного радикализма с крестьянским движением имело большое значение в ходе дальнейшей борьбы за освобождение Индии от иноземного господства.
ДВИЖЕНИЕ КРЕСТЬЯН В ПАБНЕ
В бенгальской деревне 70-х годов XIX в. наиболее распространенной формой борьбы крестьян против помещичьего произвола была стачка. Кое-где уже создавались крестьянские союзы (райят сабха), которые выступали в роли признанных организаторов и руководителей антипомещичьих выступлений.
Весьма внушительным было крестьянское движение в дистриктах Пабна, Богра и близлежащих к ним районах Восточной Бенгалии в 1872—1873 гг. Оно было вызвано тем, что помещики в принудительном порядке заставляли крестьян давать письменное обязательство об уплате ренты, повышенной в полтора раза. Кроме того, бенгальские заминдары покушались на владельческие права некоторых крестьян. В ответ на это крестьяне 280 деревень дружно отказались платить повышенную ренту. Они сожгли навязанные им обязательства, потребовали «не увеличивать ренту», «не сгонять с земли» и предложили, чтобы власти заменили ренту заминдарам земельным налогом государству. По-видимому, идея о том, что при системе райятвари крестьяне будут жить лучше, чем при системе постоянного заминдари, пропагандировалась в деревнях представителями бенгальской интеллигенции, уже искавшей сближения с угнетенными народными массами. В поддержку крестьянства Восточной Бенгалии выступила передовая бенгальская пресса — газеты «Шомпра-каш», «Шодхарони».
45 Н. А. Халфин, Посольство Баба Рам Сингха в Туркестан в 1879 г., стр. 158.
389
Волнения в районах Пабны и Богры были подавлены колониальными властями, ставшими на защиту помещичьих прав и привилегий. Около 300 человек было арестовано и отдано под суд. Однако под влиянием событий английские власти в дальнейшем оказались вынужденными принять некоторые меры к ограничению помещичьего произвола и закреплению наследственных прав крестьян на их земельные участки46. Закон об аренде в Бенгалии 1885 г. был, по признанию самих англичан, прямым следствием крестьянского движения 70-х годов.
ВОССТАНИЕ ВАСУДЕВА БАЛВАНТА ПХАДКЕ
В Махараштре десятилетие между 1870 и 1880 г. ознаменовалось крестьянским движением, которое наибольшего размаха достигло в 1879 г., когда Васудев Балвант Пхадке, брахман по касте и разночинец по общественному положению, сделал попытку осуществить на практике соединение идеи антифеодальной борьбы с идеей восстания за освобождение родины.
Характерной чертой в положении маратхского крестьянства 70-х годов был начавшийся процесс его обезземеления и закабаления «новым» помещиком — торговцем и ростовщиком. Говоря словами английского наблюдателя, в Бомбейском президентстве происходил неотвратимый тройной процесс «отделения владельческих прав от земледелия, переход владельческих прав от райята к саукару (ростовщику) и собирание крестьянских земель в крупные имения» 47.
Процесс экспроприации крестьянина, проходя через ряд этапов, завершался полным закабалением крестьянина и его семьи. Обязательства должника закреплялись расписками, на основании которых ростовщик с помощью английских судебных органов последовательно осуществлял захват скота, имущества, дома и земли земледельца. От пагубной деятельности пришлых ростовщиков не была ограждена даже сельская верхушка. Этим обстоятельством, а также увеличением налоговых тягот объясняется то единодушие, с которым крестьянство Махараштры поднялось на защиту своих прав.
46 События в Пабне и Богре в основном охарактеризованы в статье Э. Н. Комарова по истории национально-освободительного движения и общественной мысли в Бенгалии в конце XIX — начале XX в., — «Национально-освободительное движение в Индии и деятельность Б. Г. Тилака», М., 1958; L. Natarajan, Peasant uprisings in India 1850—1900, Bombay, 1953; S Sen, Peasant struggle in Pabna 1872—1873, — «New Ago, 1954, № 2, pp. 71—75.
47 «Quarterly review», 1879, April, p. 383.
390
Движение маратхских крестьян приняло форму выступлений вооруженных отрядов. Они совершали налеты на владения ростовщиков и помещиков, отбирали ценности и долговые расписки, а в случае сопротивления предавали огню имущество и дома угнетателей.
К середине 70-х годов эти вооруженные выступления достигли масштабов, равных которым нельзя было найти «в ранних анналах английского правления» в Индии48. Газета «Таймс», отлично осведомленная о положении в стране, выражалась еще решительнее. Она писала: «Недовольство... сопровождается такими актами насилия, которых индийский полуостров не знал со времени черных дней 1857 г.»49.
В 1873—1875 гг. крестьянский вожак Хонья Бхагоджи Кенглия вел беспощадную борьбу с ростовщиками в дистрикте Пуна и прилегающих к нему районах Бомбейского президентства. Благодаря помощи крестьян он продержался более двух лет, несмотря на все усилия английской администрации покончить с ним и его сторонниками. Долгое время обширная территория районов движения была фактически свободной от ростовщиков. Среди крестьян Хонья слыл «другом должников». Его смелые нападения вдохновляли безвестных деревенских поэтов, слагавших баллады, в которых он сравнивался даже с национальным героем маратхов Шиваджи. В 1875 г. власти направили в районы волнений регулярные кавалерийские части и арестовали около 600 крестьян, а в середине 1876 г. английской полиции удалось схватить Хонью. Но еще до этого среди крестьян распространился слух, что английские власти якобы по приказу королевы собираются ограничить грабительскую деятельность ростовщиков, и движение пошло на убыль. Вскоре крестьянство Махараштры на собственном опыте убедилось, однако, что обещания властей остались пустым звуком. Долговое закабаление крестьянства продолжалось усиленными темпами. Достаточно сказать, что в 1877 г. из 144 тыс. судебных дел, начатых в дистриктных судах президентства, 128 тыс., т. е. подавляющее большинство, разбиралось по денежным искам 50, которые ростовщики, опиравшиеся на английский закон, предъявляли должникам-крестьянам.
В 1876—1878 гг. в Бомбейском и Мадрасском президентствах разразился беспрецедентный даже в условиях колониальной Индии голод. Все же английские власти не остановились перед тем, чтобы в охваченных голодом областях повысить ставки соляного налога и ввести акцизный сбор
48 «Quarterly review», 1879, April, р. 377.
« «The Times», 3.VI.1879.
50 Ibid.
391
с предпринимателей и торговцев, что наносило значительный ущерб мелким товаропроизводителям. Последнее мероприятие вызвало острое недовольство колонизаторами в широких кругах городского населения. В 1878 г. в Сурате вспыхнули волнения, в которых участвовали не только трудовой люд — ремесленники и рабочие, но и торговцы, и мелкие предприниматели.
Такова была обстановка в Западной Индии накануне нового подъема народного движения.
В конце 1878—начале 1879 г. в Махараштре не прекращались нападения небольших крестьянских отрядов на дома ростовщиков, купцов и помещиков. Пресса Западной Индии печатала целые списки деревень, где в течение февраля — апреля 1879 г. совершались налеты. Например, газета «Декан Геральд» от 6 мая привела список тридцати деревень (причем далеко не полный) 51. В ряде мест крестьяне нападали на поезда с зерном. В дистрикте Тана земледельцы 60 деревень либо прямо, либо косвенно участвовали, в этих необычайно смелых операциях52. Некоторые налеты,, являвшиеся по существу актами экспроприации крупных торговцев и ростовщиков, поражали население своим бесстрашием и точным расчетом. Таким, например, по сообщению пунской газеты «Дниан Пракаш», было вооруженное нападение на богатеев деревни, расположенной в непосредственной близости от Пуны53, в которой размещались части индийской пехоты и кавалерии. Руководителем этой и ряда подобных операций был Хари Найк, один из вожаков небольшого племени рамуси. Рамуси, находившиеся на низших ступенях кастовой лестницы, поставляли деревенских сторожей и посыльных, а в более отдаленном прошлом многие из них занимались и разбоем. Низведенные до положения долговых рабов, они теперь вспомнили о своем умении владеть оружием и пустили его в ход против непосредственных угнетателей— ростовщиков.
Весной 1879 г. положение в Махараштре стало угрожающим, и власти приняли ряд мер военного характера, чтобы подавить волнения. Но в некоторых других областях Индии также было неспокойно: в марте в горном районе Рампа (дистрикт Годавари в Мадрасском президентстве) началась подлинная партизанская война против английских войск; в противоположной части страны, рядом с таким крупным городом, как Лакхнау, группы крестьян, вооруженные мечами и бамбуковыми шестами, скрепленными железными наконеч
51 «Deccan Herald», 6.V.1879; «The Times of India»,. 12.V.1879.
52 «The Times of India», 21.IV. 1879.
53 «The Times of India», 12.Vj1879.
392
никами, совершали нападения на проезжающих54. На западе страны, около Сурата, в устье реки Тапти, появились пираты. Власти послали небольшой военный корабль для патрулирования в Камбейском заливе и охраны судов каботажного плавания55.
Все эти события, связанные между собой лишь по времени и носившие в основном стихийный характер, свидетельствовали о напряженной обстановке, сложившейся в Индии.
Выступления народных масс волновали передовых представителей индийской интеллигенции, направляли их мысль в сторону радикального решения основной политической задачи, поставленной историей перед народами Индии. В среде прогрессивно настроенных элементов появились отдельные смельчаки-мечтатели, которые призывали к немедленному, открытому вооруженному восстанию против Англии, не считаясь с реальным соотношением сил. Воодушевленные сопротивлением народных масс ростовщикам и помещикам — главной опоре колонизаторов, они переоценивали, однако, силу освободительного движения и не отдавали себе отчета ни в его характере, ни в возможностях, ни в степени прочности колониального режима. Одному из этих бунтарей, Васудеву Балванту Пхадке, суждено было сыграть видную роль в борьбе с английским колониальным деспотизмом и оставить будущим поколениям память о себе, как о непреклонном, самоотверженном борце за освобождение народных масс от феодального и колониального ига.
Васудев родился в 1845 г. Он происходил из знатной, но обедневшей семьи56. Хорошо осведомленный о тяжелом положении и глубоком недовольстве маратхского крестьянства, а также о волнениях в Махараштре и в других районах страны, Пхадке решил организовать восстание против колониального режима, в котором видел главную причину всех зол, постигших Индию.
Осуществляя свой план, Пхадке навербовал отряд маратхских крестьян, среди которых видное место занимали раму-си. Большую «помощь оказывали ему деревенские жители, в частности сельская верхушка — патели, снабжавшие отряд продовольствием и предупреждавшие о передвижениях английских войск и т. п. Со своими людьми Пхадке совершил ряд экспроприаций у помещиков и ростовщиков, чтобы на добытые средства нанять воинов-профессионалов, какие еще имелись в индийских княжествах. Они, по его замыслу,
54 «The Times of India», 21.11.1880.
53 «The Times of India», 5.V, 7. VI. 1879.
56 V. S. Joshi, Vasudeo Balvant Phadke. First Indian rebel against British rule, Bombay, 1959.
398
Васу дев Балвант Пхадке (с фотографии 1879 г.)
должны были послужить ядром будущего народного ополчения. \Из захваченных средств Пхадке платил рамуси и другим крестьянам, присоединившимся к нему.
Вскоре английские власти поняли, какую опасность представляет Пхадке, который мог объединить все крестьянские повстанческие группы Махараштры, действовавшие независимо друг от друга. Более того, власти считали, что контакт уже установился.
Имена вожаков этих групп по большей части нам неизвестны, но некоторые из них упоминались в печати и в анг-394
лийских справочных изданиях. Так, сообщалось, что один отряд возглавлялся неким Кришной Саблой и его сыном, другой — Хари Найком, его братом Татья Макхаджи и Рама Кришной. Только в дистрикте Пуны они совершили 59 налетов 57 *. Обстановка для колонизаторов стала невыносимой, и они приняли экстренные меры. Дорогу между Бомбеем и Махаблешваром начали патрулировать кавалерийские и пехотные части. За поимку Пхадке власти обещали тысячу рупий (в дальнейшем эта сумма увеличилась до 3 тыс.). Против Пхадке, Хари Найка и других было брошено до полутора тысяч пехоты и кавалерии. В Пуну прибыл командующий войсками округа генерал Примроз68.
Многие дистрикты — Пуна, Сатара, Шолапур, Тана — превратились в аренду длительной партизанской войны между правительственными войсками и плохо вооруженными крестьянскими отрядами.
Следует сказать, что к мысли о поисках союзников в крестьянской среде Пхадке пришел не сразу. Первоначально он увлекся просветительской деятельностью и еще в 1874 г. при поддержке местных общественных организаций основал в Пуне школу. Однако Пхадке не удовлетворился этим и стал вести антианглийскую агитацию среди молодежи Пуны и в окрестностях Бомбея. В первые месяцы 1879 г. он регулярно появлялся в одном из пунских храмов и выступал перед собравшимися с речами на политические темы. Пхадке прямо ставил вопрос о необходимости восстания и восстановления маратхской государственности. «Поступайте по моему примеру, — говорил он, — учитесь владеть мечом, как я»59. Слушатели соглашались с доводами оратора, однако, судя по всему, не выказывали готовности следовать за ним. «Мои обращения, — с горечью признавал Пхадке в своей автобиографии (впоследствии опубликованной вместе с его дневником и материалами судебного процесса), — производили на умы моих слушателей не большее впечатление, чем несколько капель воды на листья деревьев»60.
Тем не менее мечта о свержении ненавистного гнета иноземцев не оставляла Пхадке. «Мой ум, — писал он, — был целиком поглощен мыслью об уничтожении британской власти. Ни о чем другом я не думал, даже во сне меня преследовала мысль о ниспровержении империи... Я научился стре-
57 «Bombay gazetteer», vol. XVIII, pt I, Poona, Bombay, 1885, p. 309.
68 V. S. Joshi, Vasudeo Balvant Phaake..., p. 29.
59 «The Times of India», 13.VI.1879. Supplement.
60 «Report of the trial of Wasudev Bulwant Phadkey, the notorious rejury. Together with his diary and autobiography», Poona, 1879, p. 3 (далее— «Report of the trial...»).
395
лять, ездить верхом, рубиться на саблях, владеть пикой и т. д.»61.
Вскоре Пхадке принял решение искать поддержку у участников аграрного движения. Он обратился за помощью к наиболее угнетенным элементам деревни, к племени рамуси в дистриктах Пуны и Сатары, он стал агитировать среди племен го'ндов и бхилов в Нагпуре, Бароде, среди жителей княжества Колхапур, т. е. именно в тех местах, где крестьянство уже поднималось против ростовщиков и помещиков.
Важно отметить, что в этих опасных странствованиях никто не сопровождал Пхадке и действовал он на свой собственный страх и риск, хотя в Пуне, вопреки его пессимистическим предположениям, нашлись преданные люди. Возможно даже, что ему удалось организовать в этом городе нечто-вроде тайного общества из учащихся школ и колледжа 62. Во всяком случае индийские газеты 1879 г. повторяли версию о нескольких «молодых брахманах», оказывавших ему содействие.
В начале года Пхадке пришел к заключению, что при благоприятных обстоятельствах и прежде всего при наличии сотни-другой профессиональных воинов-конников, готовых выполнять его приказания, призыв к восстанию вызовет немедленный и повсеместный отклик. План предстоящей схватки с правительством Индии рисовался ему первоначально (до того, как он стал на путь вооруженных экспроприаций) следующим образом: он получит у саукаров заем в 5 тыс. рупий и разошлет несколько человек по стране, чтобы они подняли восстание. Власти растеряются, начнется паника, перестанут функционировать железные дороги, почта, телеграф. Откроются тюрьмы, заключенные и многие другие индийцы примкнут к восстанию и «наша цель — установление республики — будет полностью достигнута»63. Так представлял себе Пхадке один из возможных вариантов свержения колониального режима. Жизнь показала всю наивность этих представлений, и тогда он решил искать нужных ему людей среди поднимавшегося на борьбу крестьянства.
При всей незрелости своих политических взглядов Васудеь Балваит Пхадке в известной мере все же опирался на реальный опыт и учитывал положение в Махараштре, где, как уже указывалось, существовали очаги народного движения против ростовщиков и помещиков. Кроме того (и это особенно важно), Пхадке включился в борьбу, имея какую-то элементарную программу экономических и политических преобразо
61 Ibid.
62 Ram G-cpal, Lokamanya Tilak, Bombay, 19*56, p. 14; V. S. Joshi, Vasudeo Balvant Phadke..., p. 41.
6a «Report of the trial...», p. 3.
396
ваний, объективно отражавшую некоторые назревшие потребности индийского общественного развития. Получив известное образование, он владел санскритом и английским. Пхадке располагал и кое-какими сведениями из политической экономии. Он, например, прослушал две лекции о «национальной торговле»64, прочитанные Махадевом Говиндом Ра-наде, внимательно следил за внешнеполитическими событиями и вместе с друзьями обсуждал газетные сообщения об англо-афганской войне, нанесшей столь тяжелый урон престижу британской власти в Индии. Основные положения своей программы Пхадке изложил в автобиографии, написанной несколько бессвязно, но со страстностью истинного патриота незадолго до того, как его выследила полиция. Это было своего рода политическое завещание замечательного борца за освобождение Индии. Английское правление, писал он, привело страну на край гибели, а население обрекло на вымирание от голода; колониальная внутренняя политика имеет предательский характер: мелкие подачки (например, назначение какого-нибудь индийца на ответственную должность) должны создать впечатление, что по отношению ко всем «туземцам» вообще проводится новый курс. Основная цель Англии — добывать в Индии богатства, превратить ее в колонию и уничтожить ее религию. «Английский закон — это монетный двор, чеканящий деньги»65.
Последствия колониального режима для Индии Пхадке рассматривал в нескольких аспектах. Он подчеркивал, что политика Англии не только несет разорение и нищету крестьянину, но и направлена на подавление национальной экономики: не успели индийские текстильные товары завоевать себе спрос, как правительство отменило ввозную пошлину на готовые изделия текстильных фабрик -метрополии 66. Правительство не останавливается и перед тем, чтобы под предлогом необходимости дополнительных расходов на помощь голодающим ввести новый налог — акцизный сбор 67.
Раздумывая о том, как улучшить материальное положение своих соотечественников в случае успеха восстания, Васу-дев пришел к выводу, что следует уделить внимание железнодорожному строительству. «Во всяком случае, — писал он, — тысячи бедняков получат работу»68.
В духе всех этих высказываний было составлено воззвание, адресованное властям Бомбейского президентства
6* Ram Gopal, Lokamanya Tilak, p. 13.
65 «Report of the trial...», p. 3.
66 Ibid.
67 Ibid., p. 5.
68 Ibid.
397
и разосланное газетам. Его изложение поместили, в частности, бомбейская «Таймс оф Индиа» и лондонская «Таймс». Воззвание обращало внимание властей на бедственное положение страны. «Если, — говорилось в нем, — по всей провинции не будут организованы общественные работы для простых крестьян, оставшихся без заработка, если им не предоставят какие-нибудь занятия и если не будут снижены налоги и жалованье высокооплачиваемым европейским чиновникам, мы не прекратим разбоя, а распространим на европейцев то, чему до сих пор подвергали туземцев»69. Составители воззвания грозили далее «казнить сэра Ричарда Темпла», губернатора Бомбея, когда он поедет в свою летнюю резиденцию Махаблешвар, повесить судью в Пуне, начать убийства и грабежи по всей стране и поднять новое восстание в духе 1857 г. Под воззванием стояла подпись Хари Най-ка, заверенная Васудевом Балвантом Пхадке, «министром Шиваджи II».
По существу основные экономические требования Пхадке (несомненно автора или вдохновителя авторов этого документа) — организация общественных работ, развитие национальной промышленности, снижение налогов, сокращение жалованья европейским чиновникам — совпадали с отдельными пунктами программы либеральной буржуазии.
Необходимо отметить, что политические взгляды Пхадке не отличались последовательностью: республиканский идеал не мешал ему выдавать себя за министра раджи, пришедшего изгнать англичан. Одно время он лелеял наивную мечту о восстановлении маратхской державы и до конца дней своих верил в возможность переворота, совершенного с помощью отряда решительных бойцов. Он был глубоко религиозным, склонным к мистике человеком.
Вместе с тем Пхадке был на голову выше индийских умеренных националистов и шел несравненно дальше их, стремясь на практике соединить борьбу против колонизаторов с освобождением крестьянства от феодальных пут. Он сжигал долговые расписки и счетные книги, найденные у ростовщиков70, и не уставал разъяснять крестьянам, что выступает за их освобождение от ростовщической кабалы и иноземного гнета.
В дневнике, куда Пхадке заносил важнейшие факты своей повстанческой деятельности, дано, например, изложение одной из его бесед с крестьянами: «Мы сказали им,
69 «The Times of India», 12.V.1879; то же самое, с небольшими изменениями и дополнениями в «The Times», 19.V.1879 г.
70 «The Times of India», 19.V.1879.
398
чтобы они возвестили своим друзьям, что мы — отряд, прибывший для блага бедняков, и чтобы они не боялись нас. Да будет им ведомо, что наступили дни благополучия для райятов. И все они согласились, что это так»71. В другой деревне, обращаясь к крестьянам, он заявил: «Если вы отечески поможете мне, я, выполняя свой сыновний долг, помогу и вознагражу вас, после того как свергну английское правительство... Когда люди поняли этот пример, они сказали: „Что бы ни случилось с тобой в этих джунглях, ты всегда можешь без страха явиться сюда”»72.
Опасность, которая могла возникнуть для колониальных властей и индийских ростовщиков из этого зарождавшегося слияния антианглийской и антифеодальной борьбы, была четко определена английской прессой. «Таймс оф Индиа», призывая власти объединить силы с индийскими имущими классами, убеждала: «Сардары, получающие правительственные пенсии... знатные люди, занимающие места в Законодательном совете... банкиры, которые ссужают деньги ростовщикам, являющимся предметом особой неприязни со стороны Васудевов Балвантов разбойничьего движения, — все эти люди не могут быть заинтересованы в распространении беспорядков»73. Другая газета высказывалась с еще большей определенностью: «Если эти разбойники возьмут на себя роль представителей дела райятов и если райяты их признают, то возникнут очень серьезные трудности» 74.
Дело, начатое Пхадке под влиянием брожения, происходившего в маратхской деревне, в свою очередь оказало серьезное воздействие на дальнейший ход крестьянского движения в Махараштре. Правда, Пхадке установил контакт, видимо, только с Хари Найком и не мог объединить разрозненные группы народных мстителей, наводивших ужас на ростовщиков и помещиков, но его пример действовал вдохно-вляюще на других вожаков и рядовых участников крестьянского движения. 11 мая 1879 г. отряд в 100 человек во главе с помощником Пхадке Даулат Рао совершил нападение на охраняемый вооруженной стражей дом бывшего дивана княжества Бароды, в деревне Паласпе, расположенной в непосредственной близости от Бомбея. Нападающие захватили ценностей на 75 тыс. рупий. Отряд состоял не только из крестьян-индусов и брахманов, но и мусульман75.
71 «Report of the trial...», Diary... 2'4.11.1879.
72 Ibid., Diary... 29.III.1879.
73 «The Times of India», 19.V.1879.
74 V. S. Joshi, Vasudeo Balvant Phadke..., ;p. 82.
75 «The Times of India», 17.V.1879. — В обвинительном материале против Пхадке деревня Паласпе не упоминалась.
399
Одновременно в Пуне произошли события, организованные, как сообщала английская и индийская печать, людьми, либо непосредственно связанными с Пхадке, либо сочувствовавшими его деятельности. 13 и 14 мая были подожжены два дворца, в одном из которых сгорели дубликаты долговых документов маратхских крестьян. «Васудев Балвант, — писала по этому поводу „Таймс оф Индиа”, — обычно уничтожал долговые расписки, данные ростовщикам, чтобы завоевать расположение крестьян, но, разумеется, пока существовали зарегистрированные копии, усилия бессребренника Ва-судева не имели бы практических последствий»76. И далее газета выражала надежду, что серьезность и сложность создавшейся обстановки побудит губернатора сэра Ричарда Темпла вернуться в Пуну.
Военные мероприятия и полицейские репрессии (аресту подверглись сотни людей, в том числе даже 10—12-летние дети) все же оказались достаточно эффективными, чтобы вызвать спад крестьянского движения в Махараштре. Слабо дисциплинированные, текучие по составу отряды крестьян распадались. Не избежал этого и отряд Васудева Балванта Пхадке, число бойцов которого никогда не превышало ста, а часто сокращалось до 15—20. Из дневника Пхадке, из материалов суда над ним видно, что он решил в начале апреля 1879 г. временно покинуть район своей деятельности и направился в Хайдарабад во владения низама. Через доверенное лицо — Рагхунатха Морешвара он договорился с вождем хайдарабадских рохиллов Исмаил-ханом о найме 200 конников.
Тем временем в самой Махараштре события складывались далеко не в пользу Пхадке. В мае был схвачен, судим и повешен Хари Найк, вскоре после этого погиб в бою с отрядом полиции лучший друг Васудева Даулат Рао. Английским полицейским удалось схватить еще одного видного крестьянского вожака Униа Тукарама. Обо всем этом Пхадке узнал из газет, попадавших к нему в деревню Ганур, где он скрывался. Видимо, он подозревал, что его местопребывание уже известно английским властям. Последние действовали с величайшей осторожностью. Губернатор Бомбея шифром известил английского резидента при низаме, и тому не стоило особого труда заручиться содействием хайдарабадских властей. По их приказу в Ганур были посланы сотня конников и двести пехотинцев. Но Пхадке они не застали: 19 июля он успел уйти. Все же полицейские напали на его след. Пхадке, укрывшийся в уединенном храме, был схвачен 21 июля во время сна,
76 «The Times of India», 19.V.1879.
400
привезен в Пуну и отдан под суд, который 7 ноября 1879 г. приговорил его к пожизненной каторге77. Когда полицейская карета тронулась в путь со своим пленником, толпа, собравшаяся у здания суда, приветствовала его возгласами: «Да здравствует Пхадке!»78. Умер он в одном из казематов крепости Аден в 1883 г.
Крестьянское движение в Махараштре продолжалось некоторое время и после захвата и осуждения его наиболее выдающегося представителя. В период восстания маратхских крестьян власти арестовали около тысячи человек79, но на протяжении осени и зимы 1879 г. газеты сообщали о продолжающихся нападениях на ростовщиков. 31 января 1880 г. из дистрикта Сатара пришло известие о ранении и последовавшей затем смерти Татьи Макхаджи, брата Хари Найка80. Движение шло к своему концу. Оно сохранило в основном стихийный характер и было оторвано от других антианглий-ских и антифеодальных выступлений в Индии. Поражение его стало неминуемым.
Говоря о деятельности Пхадке, выдающийся индолог Иван Павлович Минаев писал: «Пхадке имел чистые, высокие намерения, неудачу его нетрудно было предсказать» 81.
Тем не менее колонизаторы, напуганные взрывом народного возмущения, решили принять меры, хотя бы несколько ограничивавшие эксплуатацию крестьянства и замедлявшие темпы его отделения от земли. Они увеличили число арендаторов с правами защищенной аренды и в дальнейшем дали некоторые права защищенной аренды и «обычным арендаторам».
Героическая борьба маратхских крестьян произвела глубокое впечатление на передовых людей маратхского общества и содействовала развитию национально-освободительной борьбы в стране.
КОЛХАПУРСКИЙ ЗАГОВОР
Запоздалым отзвуком крестьянского движения в Махараштре явились события в княжестве Колхапур, расположенном в южной части Бомбейского президентства. Здесь осенью
77 «Report of the trial...», First day... 3.XI.1879.
78 Ibid.
79 N. C. Kelkar, Life and times of Lokamanya Tilak, Madras, 1928, p. 70.
80 «The Times of India», 31.1.1880.
81 И. П. Минаев, Дневники путешествий в Индию и Бирму. 1880 и 1885—86, М., 1955, стр. 52.
26 Новая история Индии
401
1880 г. был раскрыт заговор против махараджи и английских властей82.
Участниками происходивших в Колхапуре тайных сборищ, были крестьяне, брахманы, а также мелкие феодалы, лишившиеся по распоряжению махараджи права юрисдикции в своих владениях, и лица, отстраненные от выгодных постов.
Основная масса, поддерживавшая заговорщиков, — бедствующие земледельцы — находилась под непосредственным впечатлением народного движения, происходившего до первых месяцев 1880 г. в соседних с Колхапуром районах Махараштры. Известно также, что Васудев Балвант Пхадке во время своих скитаний побывал и в этом княжестве; возможно, он установил связь с недовольными элементами83. Заговорщики как индусы, так и мусульмане выдвинули монархический лозунг: восстановление на троне Чимы Сахиба, раджи Колхапура, изгнанного англичанами во время восстания 1857—1859 гг. Так как Чима Сахиб умер еще в 1869 г., его заменили подставным лицом.
Арестованные местной полицией главари заговора предстали перед колхапурским судом, который приговорил большинство из них к разным срокам ссылки84.
ПАРТИЗАНСКАЯ ВОЙНА В ГОРАХ И ДЖУНГЛЯХ ГОДАВАРИ
Почти одновременно с движением Васудева Балванта Пхадке началось вне всякой организационной связи с первым другое восстание в дистриктах Годавари и Визагапа-тнам, в Мадрасском президентстве. В одном из самых глухих районов дистрикта Годавари, так называемом агентстве Рампа, полновластным хозяином являлся феодал, по градин ции именуемый «мансабдаром». Ему были подчинены мелкие землевладельцы, муттадары, каждый из которых владел некоторым числом деревень на территории агентства, равной примерно 2 тыс. кв. км. Почти половину этой гористой местности в Восточных Гхатах занимали девственные джунгли. Населенная воинственными горцами (около 11 тыс. человек)85, Рампа в административном отношении была подведомственна городу Раджамандри. Жители ее, говорившие на языке телугу, занимались подсечным земледелием, скотоводством и другими подсобными промыслами.
82 «The Times», 11.1.1881.
83 «The Times of India», 22.1.1881.
84 «The Times», 4.JII.1881.
85 Cm. «Rampa»,— W. W. Hunter, The Imperial gazetteer of India, vol. XI, London, 1886.
402
Согласно установленному английскими властями порядку мансабдар Рампы собирал для казны фиксированный налог-ренту. Пользуясь полной свободой действий, он облагал поборами муттадаров, отнимал их земли (к моменту восстания 1879 г. в его руки перешло уже восемь «мутта») и взимал с подвластного ему населения всякого рода сборы: за выпас скота, топливо и т. п.86.
Недовольство местного населения, как крестьян, так и многих муттадаров, неоднократно — в 1835, 1845, 1858* 1861 и 1862 гг. — принимало форму открытых выступлений. Голод 1876—1878 гг. создал еще более напряженную обета* новку в Рампе.
Население агентства страдало и по друрой, не менее страшной, чем голод, и притом постоянно действующей причине: в горные районы проникли торговцы-ростовщики., В годы, предшествовавшие восстанию, ростовщическая кабала получила здесь чудовищные даже для колониальной Индии размеры. Так, в погашение долга 5 рупий ростовщик, опираясь на содействие полиции и местных судов^7, забирал скот и землю должника ценой в 100 рупий.
Поводом к восстанию 1879 г. послужило распоряжение властей, устанавливавшее новые условия налога на пальмовые деревья, из сока которых добывался напиток «тодди». В 1878 г. реализация этого сбора была передана откупщик кам. Те подвергли население Рампы непомерно высокому обложению, а мансабдар со своей стороны объявил, что он как «верховный землевладелец» также намерен ввести отдельные сборы88 за добывание «тодди».
9 марта 1879 г. собравшиеся в Чадавераме, недалеко от Раджамандри, муттадары попытались захватить высланного к ним для переговоров начальника местной полиции. Затем начались отдельные вооруженные столкновения, переросшие вскоре в партизанскую войну.
Движение возглавили притесняемые мансабдаром и обиженные английскими властями мелкие феодалы-муттадарыг на призыв которых откликнулись горцы, вооруженные главт ным образом луками и стрелами, но располагавшие и кое-каким огнестрельным оружием, запасы которого пополнялись во время удачных боевых операций. Постепенно к ним стали присоединяться крестьяне окрестных и более отдаленных местностей.
86 Из официального отчета о восстании в Рампе, опубликованного в «The Times of India», 28.IV.1881.
87 «Malabar»,—«Madras district gazetteers», Madras, 1915, pp. -272—273,
88 Из официального отчета о восстании в Рампе (цит. по газ. «The Times of India», 28.IV.1881).
26*
Самым смелым и влиятельным вождем партизан народа андхра был Дхараконд Чендрия, патель деревни, расположенной неподалеку от деревни Рампы, единственного более или менее значительного населенного пункта в агентстве. Сначала Чендрия взялся вести карательный полицейский отряд и в точности выполнил свое обещание. Но, убедившись, что все полицейские посты в горах покинуты, он поднял знамя восстания и стал во главе многочисленного отряда горцев.
У Чендрии имелись личные счеты с местной полицией. Мелкий феодал, он незадолго до восстания был вынужден уступить английской администрации часть своих угодий и некоторое время безуспешно добивался их возврата. Таким образом, выступление Чендрии было продиктовано в первую очередь нанесенными ему обидами, оскорблениями и материальным ущербом. Следует сказать, что в период борьбы с Чендрией власти арестовали его брата, жену и членов его семьи. Тем не менее он сам или его помощники по его поручению посылали заместителю коллектора в Нарсипатаме письма, в которых выражалась готовность прекратить восстание, если отнятые угодья будут возвращены и если Чендрия и его люди не понесут наказания за содеянное89.
Однако логика и ход все разгоравшейся борьбы сделали Чендрию непримиримым врагом колонизаторов. Он был храбр, умен и пользовался безграничным доверием своих бойцов.
Активными и умелыми вожаками показали себя также Карам Тамман Дхора (за его поимку англичане обещали тысячу рупий), а также помощник Чендрии Аммал Редди и несколько других муттадаров.
Мадрасские власти не поняли, что первые вспышки начинавшегося восстания являются предвестниками гораздо более грозных событий, чем периодически повторявшиеся на протяжении едва ли не всего XIX в. волнения в агентстве Рампа. Правда, в Раджамандри был послан отряд регулярных войск, и повстанцам был нанесен серьезный урон, но 7 апреля газета «Таймс» сообщала, что дальнейшая помощь военных сил вряд ли понадобится и гражданские власти сами смогут установить порядок90.
Однако вскоре положение резко изменилось. Борьба крестьянства ширилась и захватывала районы, удаленные на
89 Сообщение газеты «Madras Standard» из Визагапатнама (цит. по газ. «The Times of India», 11.VII). Об аресте семьи Чендрии см. «The Times of India», 13.VI.1879.
90 «The Times», 7ЛУЛ879.
404
150 км и более от Рампы91. Хотя власти продолжали направлять туда новые подкрепления, неудачи преследовали их одна за другой. Чендрия, который в мае месяце едва не попал в плен к полицейскому инспектору Миллету и бежал к Там-ман Дхоре, в июне сам окружил полицейских Миллета92. Только посланные на выручку военные части спасли отряд последнего от верной гибели. В том же месяце повстанцы одержали победу над отрядом капитана Блексленда. Они очистили от военных и полицейских постов весь район Рампы93. Попытки англичан привлечь к участию в подавлении восстания военные формирования мелких индийских раджей, владения которых были расположены неподалеку от района крестьянского движения, успеха не имели. Раджи бездействовали; «в борьбе с сородичами они оказались бесполезны англичанам»94. Регулярные войска, оперировавшие в крайне пересеченной, лесистой, зараженной малярией местности,, несли тяжелые потери. Так, 39-й индийский пехотный полк через четыре месяца (март—июнь) почти полностью был выведен из строя95.
Теперь уже власти поняли серьезность положения н решили во что бы то ни стало как можно быстрее покончить с восстанием, которое, по выражению одной из мадрасских газет, распространялось подобно пожару. Действительно на северо-востоке от Рампы, в горных районах дистрикта Виза-гапатнам, ширилось крестьянское движение. В дистрикте Годавари, за исключением пунктов, занятых военными и полицейскими силами, хозяевами по сути дела были восставшие.
Во главе всех войск встал полковник Раммел. Правительству Хайдарабада и властям Центральных провинций были посланы извещения о необходимости охранять границы этих примыкавших к району восстания областей96.
Тем не менее именно в это время английские власти потерпели крупнейшую военную неудачу в, борьбе с партизанами народа андхра.
Западнее Рампы, в талуке Рекапалли, отряд Аммал Редди с помощью местных крестьян осадил укрепленный пост. По приказу Раммела туда из Раджамандри вверх по Годавари отправились два небольших речных парохода с отрядом
91 «The Times of India», 20.VI. 1879.
92 Из официального отчета о восстании в Рампе (цит. по газ. «The Times of India», 28.IV. 1881).
93 А. А. Бенедиктов, Индийское крестьянство в 70-х годах XIX века» стр. 102.
94 Там же, стр. 101.
95 «The Times of India», 28.IV.188I.
96 Ibid.
полицейских на борту97. У самых границ княжества Хайдарабад пароходы подверглись обстрелу хорошо вооруженных повстанцев. Один из пароходов был ими взят и потоплен, другой вернулся к городу Раджамандри98 99, где уже началась паника". Здесь скопились сотни людей — ростовщики, откупщики, чиновники, спасавшиеся от мести повстанцев100. В Рекапалли установилась власть Чендрии.
Таким образом, прямая цель восстания была достигнута: мансабдару и его английским покровителям был нанесен не только военный, но и морально-политический удар. Британские бюрократы, управлявшие Мадрасским 1президентством, вынуждены были признать, что власть мансабдара — непосредственный источник всех крестьянских волнений в дистрикте Годавари — необходимо срочно уничтожить. Его подвергли аресту и как «государственного заключенного» препроводили в Берхампур. Акциз на тодди власти отменили. Было решено провести землеустройство и установить норму обложения101 муттадаров (за исключением тех, кто обвинялся в «ведении войны против королевы»).
Восстание Рампы (так оно именуется в официальных отчетах и справочниках) охватило весьма значительную и густонаселенную область. В одном только основном его районе— дистрикте Годавари — насчитывалось (по переписи 1881 г.) 1719 тыс. жителей102. Но восставшие не имели руководящего центра, и движение носило стихийный характер. Некоторые весьма талантливые и решительные вожди его -координировали свои действия лишь от случая к случаю. Вся ярость восставших была направлена против местных английских властей, местного феодала и ростовщиков. На этой основе и держалось боевое единство мятежных муттадаров, сельской верхушки и массы крестьянства. Прямая цель восстания была достигнута, но восставшие не призвали к борьбе крестьян соседних английских дистриктов и Хайдарабада, граничившего с районом восстания. А между тем колониальные власти больше всего боялись, что повстанцы установят контакт с участниками движения в Махараштре.
Оставалось в ожидании мести колонизаторов обороняться против наседавших английских войск. Руководители восстав
97 Ibid.
98 «The Times of India», 25.VII.1879.
99 А. А. Бенедиктов, Индийское крестьянство 70-х годов XIX века* стр. 103.
10^ Там же.
101 Из официального отчета о восстании в Рампе, цит. по газ. «The Times of India», 28.IV.1881.
102 См. «Godavari», — W. W. Hunter, The Imperial gazetteer of India, vol. V, London, 1885.
406
ших пытались искать помощи у местных индийских князьков103, но, разумеется, не получили ее. Они сами провозглашали себя раджами, но это не укрепляло, а в конечном счете только разъединяло силы движения.
Осенью 1879 г. мадрасские власти, несмотря на то что в это время началась вторая англо-афганская война, сосредоточили против повстанцев Рампы 2400 сипаев некоторых индийских полков и особые полицейские отряды104. Вооруженные пушками суда сторожили реки Годавари и Сабари. В дело были брошены конники низама Хайдарабада и даже полусотня из личной охраны губернатора Мадрасского президентства105. Все эти силы теснили повстанцев, занимали важные в стратегическом отношении пункты, сковывали действия партизан.
Тем не менее восстание продолжалось еще в течение многих месяцев, хотя поражение его было уже предрешено. Одним из верных признаков этого явились раздоры среди вожаков, заговоры, тайные контакты с властями.
Первой жертвой раздоров пал Аммал Редди, выданный своими соратниками англичанам в ноябре 1879 г.106. Вскоре •погиб сильнейший из вождей восстания Чендрия, против которого в феврале 1880 г; составился заговор. На него было совершено предательское нападение, и один из приближенных Чендрии отсек ему голову. Она была доставлена затем в Чодаверам107. Следуя испытанному средневековому способу устрашения, «цивилизаторы» выставили голову врага для всеобщего обозрения108.
После гибели Чендрии борьбу продолжал последний из выдающихся руководителей восставших, Тамман Дхора. Он одержал в дистрикте Визагапатнам несколько эффектных ^частных успехов в столкновениях с преследовавшими его войсками. Крестьяне талуки Малкангири, где произошли эти стычки, оказывали ему деятельную помощь. Власти опасались, что повстанцы поднимут все население районов, прилетающих к реке Сабари109, но этого не случилось. Тамман Дхора, видимо, и не помышлял обратиться к крестьянству
103 «The Times», 1.IX.1879.
104 Из официального отчета о восстании Рампы, цит. по газ. «The Times of India», 28.IV. 1881.
105 «The Times», 1.IV.1879.
106 А. А. Бенедиктов, Индийское крестьянство в 70-х годах XIX века, стр. 107; «The Times», 24.XI.1879.
107 «The Times of India», 21.11.1880.
108 Радда Бай [E. Блаватская], Письмо из Индии,—«Русский вестник», т. CXI. VIII, май, 1880, стр. 447—455.
109 «The Times of India», 29.V.1880,
407
соседних с Малкангири районов с призывом к восстанию. Тем временем английская бюрократия распорядилась о посылке подкреплений. Кроме того, она начала проводить систематическую жестокую расправу над пленными. С этой целью восемь «мятежников»110 были преданы в Рампе публичной казни через повешение.
В июле 1880 г. Тамман Дхора потерпел тяжелое поражение у реки Сабари и отошел в Рампу, рассчитывая скрыться в джунглях111. Отряд распадался, многие крестьяне в связи с начинавшимся муссоном112 решили вернуться на полевые работы. 26 июля в бою Тамман Дхора был ранен английским полицейским офицером и через день скончался113.
С распадом отряда Тамман Дхоры и гибелью его предводителя кончилось восстание Рампы, хотя кое-где еще слышались отзвуки этого грозного стихийного возмущения крестьян.
ВОССТАНИЯ ПЛЕМЕН АБОРИГЕНОВ
В партизанской войне, происходившей в 1879—1881 гг в Андхре, так же как в народных движениях Пенджаба, Махараштры, Бенгалии, относительное большинство участников составляли крестьяне, еще обладавшие по крайней мере юридически, а иногда и фактически наследственными владельческими правами на свои наделы. В этническом отношении они принадлежали к самым многочисленным и развитым народам страны. Условия их существования были очень тяжелы. И все же их экономическое положение было лучше, чем положение мелких племен и народностей.
Эти группы сельского населения резко отставали в своем' развитии от крестьянства других народов Индии. Племена аборигенов также поднимали восстания, и в отдельных случаях (как это наблюдалось у санталов в 1855 г., а позднее у -горцев Рампы) даже служили ядром более широкого крестьянского движения. Но чаще их выступления носили сугубо местный характер, что определялось неразвитостью их общественного строя и известной изоляцией от окружавшего их. населения в этническом, культурном, кастовом, а нередко и религиозном отношениях.
В конце 70 — начале 80-х годов брожение среди племен: аборигенов возобновилось в различных местах Индии и в ча
110 «The Times of India», 10.VII.1880.
111 А. А. Бенедиктов, Индийское крестьянство 70-х годов XIX века.
112 «The Times of India», 24.VII.1880.
113 «The Times of India», 31.VI1.1880.
408
стности в княжествах, которые первоначально как будто обходила поднимавшаяся волна народного недовольства.
Племена аборигенов сохраняли множество пережитков общинно-родового строя. Они экономически оказались особенно беззащитными перед наступлением ростовщиков и феодалов, которые с ведома и согласия английской верховной власти оттесняли их в горы и джунгли, отнимая право пользоваться искони принадлежавшими им землями. Откупная система сбора налогов фактически лишала племена покосов, топлива, древесины — всего того, чем они прежде свободно владели.
Перед лицом грозившей им катастрофы племена брались за оружие (луки и стрелы) и начинали борьбу. Против них высылались пестрые, плохо дисциплинированные войска раджей и махараджей. В случае военной неудачи на подмогу (если дело принимало серьезный оборот) приходили регулярные полки английских колонизаторов. В условиях открытого вооруженного конфликта теряла свое значение полная неспособность санталов, бхилов, кондов, гондов и других в мирной обстановке противостоять посягательствам ростовщиков и княжеских чиновников. На первый план выдвигались теперь другие качества: воинская доблесть, беззаветная преданность общему делу, продиктованная живыми традициями общинно-родового быта. Племя поднималось как единое целое под водительством своих главарей. Это порой обеспечивало ему даже победу (пусть кратковременную), а тем самым — замедление, приостановку неотвратимого в конечном счете процесса экономической деградации.
В 1878 г. в Центральных провинциях (ныне Мадхья Пра-деш), на территории Чхаттисгархского округа, поднялись конды. «Восстание, — писал в своих мемуарах бывший губернатор Бенгалии Эндрю Фрейзер, — было вызвано отчаянием и яростью простодушных кондов, увидевших, что они оказались обманутыми и вытесненными другим, гораздо более умелым классом земледельцев» 114. Речь идет о крестьянах, с которых можно было взимать более высокую ренту и которые при содействии раджи постепенно завладевали землями кондов.
Английские власти дали указание регулярной воинской части прекратить «беспорядки», но все же направили туда специального чиновника для расследования. Убедившись в том, что недовольство охватило всех, он приказал несколько снизить ставки земельного обложения. Это мероприятие ослабило антифеодальное движение в Чхаттисгархе.
114 Andrew Н. L. Frazer, Am^ng Indian rajahs and ryots, London, 1911, p. 130.
409
В 1879—1880 гг. разыгрались трагические события в горах северо-восточного Ассама, в области, где обитали племена нага. Численность горцев нага составляла (по переписи 1891 г.) 96 тыс. 115. Они жили в укрепленных селениях, по большей части не знали плуга и вручную обрабатывали свои поля, выращивая рис, маис, хлопок, овощи и т. п. Великолепными земледельцами -были нага Ангама, которые возделывали рис на сооруженных с огромным трудом ступенчатых террасах, охваченных -стенками из белого камня и орошенных искусно проведенными каналами. Нага находились на различных стадиях изживания общинно-родовых отношений, и это обстоятельство разъединяло их. Но в отдельности каждое племя проявляло исключительное единодушие в борьбе с колонизаторами. Англичане понимали, что эти племена не примирятся с чужеземным господством. «Было бы прекраснодушием полагать, — писал главный комиссар Ассама, — что, после того как племена осознают постоянный характер нашей оккупации и поймут выгоды, проистекающие из этого для нашего политического чиновника в борьбе с непокорными и сопротивляющимися племенами, они не попытаются... выбить, или по меньшей мере постоянно беспокоить нас...»116.
В октябре 1879 г. чиновник Дамант во главе отряда из 40 человек пытался завладеть оружием жителей Кономы, но был убит вместе со всем своим эскортом. Воины Кономы обрушились на административный центр Кохиму. 22 ноября генерал Нейшн, командовавший отрядом индийской пехоты с двумя горными орудиями, сам атаковал Коному. Ему удалось занять селение, так как воины нага отошли на лучше укрепленные позиции. Началась затяжная кампания, продолжавшаяся до конца апреля 1880 г. За это время английский генерал успел разрушить до основания главные населенные пункты охваченного восстанием района. «Люди Кономы, — доносил он, — полностью^ разбиты и рассеяны; их укрепленные деревни сравнены с землей, их великолепные, обнесенные каменной оградой рисовые поля — плод труда целых поколений — захвачены. Они лишены своего оружия и на них наложены тяжелые взыскания, а это в соединении с наказаниями, которые понесли другие деревни, убедит, как я надеюсь, правительство, что цели экспедиции достигнуты» 117.
115 См. «Naga Hills», — «The Imperial gazetteer of India», vol. XVIII, Oxford, 1908.
116 Из резолюции главного комиссара Ассама на докладе политического чиновника Даманта за 1878—1879 г. (цит. по газ. «The Times of India», 31.VIiI.1880).
117 Из опубликованных донесений о кампании против нага (цит. по газ. «The Times», 26.VII.1880).
410
Жители Кономы потеряли все: землю, жилища, имущество. «Они были вынуждены, — писала газета „Таймс оф Индиа”, — покинуть места, где находились могилы их отцов и дедов, они потеряли все, ради чего стоило жить человеку племени нага» 118. Одни из них ушли в соседнее княжество Манипур, другие — к родственным племенам, некоторые были превращены в рабов.
В начале 1881 г. поднялись санталы, возмущенные резким, иногда стопроцентным повышением ставок ренты119 120. Непосредственным поводом к выступлению послужила начавшаяся подготовка к переписи населения, которая была воспринята ими как очередная мера, направленная к дальнейшему закабалению.
Помня о неоднократных попытках санталов с оружием в руках защищать свои права, в частности о восстании 1855 г., калькуттские власти немедля выслали против них двухтысячный отряд пехоты и кавалерии. Восстание, носившее стихийный характер, было быстро подавлено. Знаменательно, что на этот раз, помимо чисто экономических требований, был выдвинут политический лозунг — свержение английского ига 1,2°.
Весьма опасным для феодалов и английских колониальных господ было восстание 1881 г., поднятое племенами бхи-лов в южной части Удайпура — одного из важнейших княжеств Раджпутаны. Занимавшиеся скотоводством и примитивным земледелием бхилы на протяжении полстолетия вели неравную борьбу с князьями Удайпура, которые стремились распространить на них откупную систему сбора налогов и навязать им ряд феодальных повинностей. Очередные волнения бхилов происходили в 1880 г. 121. Особое недовольство вызвали у них вести о предполагавшемся обмере их земли и о переписи населения. Племена опасались, что все это принесет -им новые налоговые тяготы.
Начавшееся в 1881 г. выступление носило такой бурный характер, что пришлось вмешаться английским властям. Они решили направить в помощь махаране (князю) два полка индийской пехоты, кавалерию и другие подкрепления 122, но в то же время предложили свое посредничество, поскольку бхилы заявили, что прекратят восстание, если предъявленные ими требования будут удовлетворены.
В начале переговоры шли туго, и ведший их английский
118 «The Times of India», 4ЛХ. 1'880.
119 «The Times», 7.II.1881.
120 «The Times», 14.11.1881.
121 И. П. Минаев, Дневники путешествий в Индию и Бирму, стр. 52.
122 «The Times», 25. IV. 1881.
411
полковник вызвал крупные военные силы из Ахмадабада, Бароды и Эринпуры. Однако бхилы твердо стояли на своем, и махарана счел за благо принять основные требования восставших. В заключенном с ними формальном договоре и» 21 пункта главное сводилось к отказу Удайпура от введения откупов на соль, сено, древесину и т. п. Удайпурский князь согласился также воздержаться от обмера бхилских земель и отменил некоторые феодальные повинности. Наконец, он вынужден был разрешить бхилам взимать подорожную пошлину с проезжавших через их территорию купцов и с провозимых ими товаров 123.
Таким образом восстание завершилось победой бхилов.
АНТИФЕОДАЛЬНЫЕ И АНТИИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКИЕ ВОССТАНИЯ ЯО-х годов XIX в.
В целом 80-е годы XIX в. отмечены спадом активности масс, подвергшихся жестоким репрессиям. Но до известной степени он был вызван и той политикой уступок в области земельно-налогового обложения, которую все же иногда приходилось проводить властям во избежание серьезных внутренних осложнений.
Период относительного спокойствия продолжался недолго — неполных десять лет. В конце 80 — начале 90-х годов снова стало заметным нарастание народного недовольства. Оно распространилось как на некоторые районы британских провинций, так и на владения индийских феодалов, где все больше исчезали остатки патриархальных отношений между князьями и подданными.
В 1889 г. в Чхота-Нагпуре вспыхнуло восстание крестьян племени колов, требовавших отсрочки уплаты ренты замин-дару и отмены принудительного труда 124. В Бенгалии произошли волнения среди крестьян, производивших индиго 125. В 1890 г. началось народное движение в Камбее, небольшом владении (около 90 кв. км) с населением примерно 90 тыс. человек. Причины движения были общими для всех княжеств полуострова Катхиавар, но здесь волнения приняли особо-острый характер. Голод, налеты саранчи на посевы не заставили наваба Камбея отказаться от обложения денежной рентой той части камбейского крестьянства, которая еще выплачивала ренту натуральную, и от общего повышения ставок земельного обложения.
123 «The Times of India», 26.V.1881.
124 «The Times», 25.XI. 1889.
125 «Hansard’s parliamentary debates. Third series», vol. 352, London,. 1891, Commons, 16.IV.
412
Все это вызвало возмущение не только крестьян, но ремесленников и торговцев Камбея. Движение против повышения налога, против наваба и его первого министра получило форму организованного протеста. Агитаторы призывали крестьян явиться на демонстрацию в столицу и угрожали изгнанием из касты всем, кто не захочет откликнуться на этот призыв. От судей княжества потребовали, чтобы они не заводили дел против лиц, отказывающихся платить земельный налог по новым ставкам. Две тысячи крестьян прошли по улицам Камбея. Они заявили, что не разойдутся, пока первый министр не будет смещен. 16 сентября 1890 г. наваб бежал на британскую территорию, а 20-ю войска, затребованные английским политическим резидентом, открыли огонь по демонстрантам 126. 15 крестьян было убито и 150 ранено; солдаты в поисках драгоценностей врывались в дома, ограбили храм i27.
О расправе в Камбее стало известно за пределами княжества. В Бомбее состоялся митинг гуджаратцев — выходцев из княжества, на котором присутствовали представители купечества, интеллигенции, ремесленников, а также несколько крестьян, специально прибывших из Камбея. Была принята резолюция, осуждавшая феодальный произвол и требовавшая уничтожения деспотического режима наваба 128.
Камбейские события объединили все. классы княжества на почве антифеодальной борьбы и вместе с тем побудили выступить влиятельную часть оппозиционно настроенной бомбейской буржуазии против колонизаторов. Последним пришлось считаться с подобным единодушием. Наваб был временно отстранен от власти, административные функции перешли к английскому чиновнику 129, а земельный налог снижен 13°.
В мае 1891 г. начались антифеодальные выступления в Кеунджхаре, одном из княжеств Ориссы. Восстали племена, пытавшиеся еще в 1868 г. подняться против махараджи. 10 тыс. крестьян завладели княжеской казной, освободили из заключения арестованных, блокировали дороги. После вмешательства английских властей131 движение было быстро подавлено. Однако английская пресса с полным основанием
126 «The Times of India», 27.1ХЛ890.
127 «Hansard’s parliamentary debates», vol. 350. Commons, 19.11.1891.
128 «The Times of India», 1 LX. 1890.
129 «The Times», 18.X.1890.
130 «Hansard’s parliamentary debates», vol. 350. Commons, 19.11.1891.
131 «The Times», 3.IV. 1891.
413
увидела в нем «новый симптом того духа беспокойства, который в настоящее время, видимо, охватывает Индию» 132.
В том же 1891 г. в княжестве Манипур, расположенном между Ассамом и Верхней Бирмой, произошли события, которые нанесли тяжелый удар престижу англичан в Индии.
Манипур занимал территорию 21 600 кв. км; большинство его населения (всего 250 тыс.) составляла народность мейт-хеи, имевшая самобытную культуру 133.
В княжестве господствовали феодальные отношения, но сохранялись значительные пережитки общинно-родового строя. С крестьян в основном взималась рента продуктами, хотя, возможно, кое-где существовала и денежная рента 134 135.
Распространенной формой эксплуатации являлся «лалуп», т. е. принудительный труд. Когда в конце 1887 или начале 1888 г. в Импхале, столице княжества, обосновался британский политический агент Гримвуд, махараджа передал в его распоряжение пять-шесть деревень, население которых было обязано отрабатывать для Гримвуда определенное число дней (в общем около четырех месяцев) в году 1а5.
В стране было неспокойно: между членами правящей династии давно уже шла борьба за власть. Махарадже Сур> Чандра Сингху, нашедшему политическую и военную помощь у англичан (в 1887 г. он получил от них «подарок» — два артиллерийских орудия и 200 винтовок), удавалось подавлять выступления, обычно возглавлявшиеся младшими членами царствующего дома. Но в сентябре 1890 г. второй брат махараджи, неугодный англичанам Такендраджит Бир Сингх, носивший титул «сенапати» (главнокомандующий), произвел дворцовый переворот и посадил на трон престолонаследника Кула Чандра Сингха. Фактическим правителем Манипура стал сам сенапати, в распоряжении которого находились все вооруженные силы.
Сначала англичане как будто бы не собирались ничего предпринимать, тем более, что сенапати был готов сохранить прежние отношения с верховной английской властью в Индии136. Однако Гримвуд и информированный им главный комиссар Ассама Квинтон усмотрели в действиях Бир Сингха стремление не только добиться фактической власти в стране, но и уничтожить в ней британское господство.
132 «The Times», 1. IV. 1891.
133 А. М. Дьяков, Национальный вопрос и английский империализм & Индии, М., 1948, стр. 129.
134 Е. Я. Люстерник, Манипурское восстание 18$ 1,— «Ученые записки Ленингр. гос. ун-та», № 183, Серия востоковед, наук, вып. 5, Л., 1955.
135 Е. Grimwood, Му three years in Manipur and escape from the recent mutiny, Leipzig, 1891, p. 55.
136 Передовая статья «The Times», 14.VIIL1891.
414
Сочувствие народных масс, в глазах которых свергнутый махараджа являлся прежде всего ставленником и исполните-лем воли чужезем-цев, было на стороне сенапати. Им была хорошо известна судьба племен и народностей, находившихся под непосредственным игом Англии. В княжестве жили многие из тех нага, земля которых в 1879—1880 гг. подверглась разорению и разграблению солдат по английскому приказу. К югу и востоку от Манипура еще продолжалась кровопролитная партизанская война племен Верхней Бирмы, завоеванной колонизаторами, но не покорившейся им. Все это определило отношение жителей княжества к возможному английскому вмешательству в династические распри Манипура.
22 марта Квинтон во главе 470 гуркхов прибыл в Имп-хал. На пути следования он не встретил сопротивления, ему были оказаны соответствующие его рангу почести. Но когда он через два дня сделал попытку предательски захватить сенапати и штурмом взять дворец, он натолкнулся на дружный отпор войск и народа Импхала.
Вслед затем сенапати сам перешел в наступление и обстрелял резиденцию английского политического агента. Туда отступили солдаты Квинтона137, совершившие страшные зверства над мирным населением во время провокационного нападения на дворец 138.
Квинтон был вынужден заговорить о перемирии. Он и Гримвуд вместе с еще тремя англичанами направились во дворец для переговоров. Там они были схвачены и по настоянию населения, возмущенного бесчинствами оккупантов, обезглавлены. Одновременно солдаты, укрывшиеся в резиденции политического агента, подверглись новому нападению манипурских войск, поддержанных народом. Командирам отряда пришлось принять решение об уходе из княжества Манипур.
Отступление началось поздно ночью и вскоре превратилось в беспорядочное бегство. Было убито и ранено 88 солдат-гуркхов и шесть английских офицеров 139.
Когда первые вести о поражении в Манипуре достигли Калькутты, власти испугались, что манипурское восстание найдет ответный отклик в Ассаме, индийских княжествах и Бирме, и немедленно сформировали большую карательную экспедицию. Тремя отдельными колоннами из Ассама и Верхней Бирмы двинулось 5300 пехотинцев при девяти
137 «The Times of India», 25/IV.1891.
133 Сведения из письма Кула Чандра Сингха вице-королю Индии цит. по газ. «The Times», 10.IV.1891 г.
139 «The Times of India»; 25. IV. 1891.
415
орудиях140 (не считая многотысячной армии нестроевых и обозной прислуги). 27 апреля 1891 г., истребив манипурский отряд, охранявший столицу с юга, они прибыли в Импхал. Победители разграбили город, оказавшийся покинутым жителями, разрушили его стены и святилища. Были взяты в плен и казнены сенапати и другие руководители восстания, в том числе и Миранджан Сингх, бывший сипай восставшей в 1857—1859 гг. Бенгальской армии141.
Махараджу Кула Чандра Сингха и ряд манипурских сановников приговорили к пожизненной ссылке на Андаманы; само княжество было включено в число феодальных вассалов британской короны и в связи с этим (по существу — в наказание) обложено данью 142.
Стараясь избежать дальнейших осложнений, английские власти объявили об отмене в княжестве принудительного труда — лалупа 143. Но упразднить власть манипурской династии они не решились, боясь возбудить тревогу и недовольство сотен владетельных князей Индии. Поэтому на трон был посажен родственник низложенного махараджи, пятилетний мальчик, а ведать делами княжества на время его несовершеннолетия должен был состоявший при нем английский чиновник 144.
КРЕСТЬЯНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ МОПЛА
События в Манипуре развернулись под лозунгом 'борьбы против иноземных захватчиков. Но даже в конце XIX в. антиимпериалистическое и антифеодальное движение принимало порой характерные черты воинствующей борьбы «за веру». Таким, например, было движение мопла — мусульман Малабара, численность которых в 1871 г. составляла примерно 770 тыс.145. В своем большинстве это были арендаторы, находившиеся в кабальной зависимости от дженми — крупных землевладельцев, исповедовавших индуизм и принадлежавших к высшим кастам. Поэтому классовый антагонизм усугублялся различиями религиозными и кастовыми, поскольку некоторые мопла были новообращенными в ислам членами угнетенных низших каст, так называемых неприкасаемых.
Процесс обращения в ислам проходил в низах индус-
140 Подсчет по кн.: F. G. Cardew, A sketch of the services of the Bengal native army to the year 1895, Calcutta, 1903, pp. 415—416.
141 «The Times», 9.VI; 14.VHL189H; F. G. Cardew, A sketch of the services..., p. 416.
142 «The Times», 12.VIII; 14.IX.1891.
143 E. Я. Люстерник, Манипурское восстание 1891, стр. 132.
144 «The Times», 14.IX. 1891.
145 W. W. Hunter, The Imperial gazetteer of India, vol. IX, 1886, p. 224.
416
скоро общества на Малабаре с давних пор и не ослабел, а может быть даже усилился в последней трети XIX в. Так, одна из неприкасаемых каст, черума, к которой, по данным 1871 г., принадлежало почти 100 тыс. человек, через десять лет насчитывала только около 65 тыс.146, ибо многие черума (как и представители других неприкасаемых) приняли ислам. Подобная же тенденция наблюдалась и в следующее десятилетие (1881—1891): общее число мусульман увеличилось на 15%, а индусов — только на 8% 147.
Для неприкасаемых ислам являлся своего рода антикасто-вой и антипомещичьей религией. Принятие ислама само по себе, разумеется, фактически не освобождало от экономического рабства, основы кастового бесправия. Но вступление в общину мопла идейно объединяло людей низших каст с эксплуатируемым мусульманским крестьянством Малабара и приобщало неприкасаемых к борьбе всего крестьянства за освобождение от ига помещиков.
На протяжении всей второй половины XIX в. волнения среди мопла не прекращались 148. Особенно участились они в 90-х годах. В 1894, 1896, 1897, 1898 гг. печать сообщала о нападениях мелких вооруженных отрядов мопла на владения помещиков. Эти нападения порой сопровождались убийствами особо ненавистных дженми, насильственным обращением индусов в ислам и разрушением их храмов. Повстанцы уничтожали списки арендных обязательств 149 150. Аграрную сущность выступлений мопла признавали сами англичане. Так, о мопла восточной части Малабара писалось, что их делает «фанатичными» нищета, а условия аренды как бы рассчитаны на то, чтобы вызвать недовольство 15°.
Стычки мопла с высланными против них войсками и полицией отличались ожесточенностью. Нередко столкновения между повстанцами и английскими карательными отрядами заканчивались только после поголовного истребления восставших. В апреле 1896 г. солдаты Дорсетского полка настигли группу мопла в 35 человек и предложили сдаться. Последние решительно отказались и приняли бой. В результате 33 человека было убито и двое ранено.
Ислам являлся идеологической основой движения мопла. Он вносил элемент целенаправленности в стихийную, узко
146 F. Fawsetlt, The Moplas of Malabar, — «Asiatic quarterly review», 1897, N 10, p. 295.
147 K. Thurston, Castes and tribes of Southern India, vol. 2, 1909, p. 61.
148 Cm. «Malabar», — «Madras district gazetteers», vol. 1—2, Madras, 1915.
149 «Imperial gazetteer of India», vol. II, Oxford, 1908, p. 480.
150 F. Fawsett, The Moplas of Malabar, p. 296.
27 Новая история Индии
417
местную крестьянскую борьбу. Но он же искажал подлинное, антифеодальное содержание аграрного движения, превращая его в движение религиозно-общинное.
Тем не менее восстания мопла, продолжавшиеся на протяжении последней трети XIX в., причиняли английским властям немало забот.
ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА ПУШТУНСКИХ ПЛЕМЕН
В это же время в северо-западной пограничной полосе росла и ширилась освободительная борьба воинственных пуштунских племен. В начале 90-х годов XIX в. около половины афганцев — племена района Сулеймановых гор и правобережья Инда (пуштуны) — проживали за пределами афганского государства. Они занимали территорию между северо-западной границей Индии, установленной после английского завоевания сикхского государства в 1849 г., и Афганистаном. С запада она примыкала к афганским областям Кабула и Кандагара, с востока в большей своей части граничила с равнинными районами правобережья Инда, где жили уже покоренные Англией племена. На эту территорию претендовали англичане, закрепившиеся в ряде стратегических пунктов. Несмотря на продолжительное, длившееся десятилетия, сопротивление племен, они пытались подчинить их своей власти.
Территория независимых племен представляла собой горную, местами труднодоступную область, мало приспособленную (за исключением немногих речных долин) к земледелию.. Главным занятием независимых племен было кочевое и полукочевое скотоводство.
Юсуфзаи, моманды, афридии, оракзаи, вазиры, масуды и другие стояли на далеко не одинаковом уровне обществен* ного развития. Так, у юсуфзаев равнины, наиболее развитых в социально-экономическом отношении и частично (на севере территории) сохранявших независимость, существовали прочно установившиеся феодальные отношения и своя государственность (княжества Дир и Сват). Наоборот, у Базаров, занимавших район Сулеймановых гор, переход к феодальному строю не закончился еще и к началу XX в.151.
По-разному сложились у них и взаимоотношения с ан глийскими властями Индии и с Афганистаном.
С развитием и постепенной централизацией афганского государства укреплялись и его связи с независимыми пуш
151 В. Ромодин, Социально-экономический строй юсуфзайских племен в первой половине XIX в., — «Очерки по новой истории стран Среднего Востока», М., 1951, стр. 100.
418
тунскими племенами, росло взаимное тяготение разделенные между собой двух групп афганского народа. Учитывая ыи обстоятельства, эмир Абдуррахман активно стремился включить независимые племена в состав своих владений, и некоторые из них уже изъявляли готовность признать над собой верховную власть главы афганцев. Но различный уровень общественного развития независимых пуштунских племен ятг лялся источником племенного сепаратизма и серьезно мешал их политическому объединению в границах Афганистана.
Кроме того, внутри тех племен, у которых уже сложилось классовое общество, возникли противоречия между феодальной верхушкой и основной массой племени. Английские колонизаторы пытались, -и не без успеха, использовать эти противоречия, чтобы обеспечить себе известную поддержку среди феодальных вождей.
Сопротивление племен английской агрессии ослаблялось также и политикой самого эмира. Многие независимые племена охотно признавали верховную власть Абдуррахмана, но вовсе не желали видеть у себя его чиновников. Поэтому в конце 1892 — начале 1893 г., когда эмир прислал туда своих сборщиков налогов, племена решительно воспротивились этому ясно выраженному стремлению установить над ними реальную власть афганского государства. Попытка эмира е 1893 г. навязать свою волю с помощью военной силы также кончилась полной неудачей 152 153 *.
Английские власти воспользовались этой ситуацией, а также внутренними осложнениями в самом Афганистане, в частности восстанием хезарейцев 15S, чтобы раз и навсегда отделить независимые племена от афганского государства твердо установленной политической границей (так называемая линия Дюранда). В ноябре 1893 г. эмиру пришлось заключить с представителем вице-короля Индии Дюрандом соглашение» по которому территория момандов, вазиров, афридиев и некоторых других племен включалась в сферу английского господства и становилась частью индийской колониальной империи.
Соглашение с эмиром предусматривало демаркацию новой индо-афганской границы. Однако, когда в 1894 г. англичане попытались приступить к этому на южном отрезке гра
152 Характеристика племен и политики эмира Абдуррахмана дана на основе работ И. М. Рейснера, Афганистан, М., 1929 и Л. Р. Гордон, Борьба Афганистана против английской агрессии в конце XIX в., — «Очерки по новой истории стран Среднего Востока», М., 1951.
153 «Автобиография Абдуррахман-хана эмира Афганистана. Издано
Султаном Магомет-ханом. Перевел с английского ген. штаба полковник
М. Грулев», том I, СПб., 901, стр. 370—372.
27*
419
ницы (между долиной нижнего течения реки Гумал и реки Точи), поднялись племена вазиров. Восстания вазиров, а затем и ряда других независимых племен продолжались с перерывами до конца 90-х годов и стали одним из важнейших антиимпериалистических движений многонациональной Индии конца XIX в.
В октябре 1894 г. выступили вазиры в районе Вано, в начале следующего года — племена в районе Точи. Эти выступления были плохо организованы; тем не менее английские военные власти смогли подавить их лишь с помощью крупного экспедиционного корпуса (трех пехотных бригад и соответствующей артиллерии) 154.
Англичане еще не успели справиться с положением на южном участке границы, как вспыхнуло восстание в вассальном Кашмиру дардском княжестве Читрал, поддержанное пуштунами соседнего ханства Сват. Читралу, расположенному у северного конца «линии Дюранда» и граничившему с северо-восточным Афганистаном, Гиндукушем и Памиром, колонизаторы придавали первостепенное стратегическое и политическое значение. Речь шла о поддержании военного престижа англичан в районе, в котором позиции Англии были еще весьма шаткими, а влияние Афганистана все более усиливалось. Поэтому на подавление восстания была брошена целая небольшая армия, главная часть которой состояла из шести батальонов английской и семи полков индийской и гуркхской пехоты 155.
Восстание в Читрале было подавлено, английский политический агент Робертсон и его отряд, осажденные в столице княжества, освобождены. В борьбе между племенами и Англией наступила передышка. Но она оказалась весьма кратковременной.
В 1897 г. началось самое грозное из восстаний на северо-западной границе Индии в XIX в. Оно возглавлялось мусульманским духовенством. Несмотря на несогласованность действий участвовавших в восстании племен, на колебания или даже измену некоторых вождей, восстание поставило под удар позиции Англии на границе и в самом Афганистане.
Антианглийские выступления вазиров и момандов, юсуф-заев княжества Сват и особенно афридиев в районе Тирах были тем опаснее, что все они, так же как до того события в Читрале, происходили при непосредственной (хотя и не открытой) политической и организационной поддержке и ма
154 F. G. Cardew, A sketch of the services..., pp. 420—422.
Ibid., p. 423.
420
териальной помощи со Стороны эмира Абдуррахман^ '~л. Распри независимых племен с афганским эмиром временно потеряли свое значение перед общей задачей отражения английской агрессии.
В августе 1897 г. афридии овладели несколькими английскими фортами в Хайберском горном проходе 156 157, открыв тем самым афганскому эмиру ворота в Индию. Но он к этому времени успел уже убедиться в том, что ему не удалось организовать объединенного движения горцев 158 159, и предпочел отказаться от дальнейшего участия в вооруженной борьбе.
Тем не менее для подавления восстания 1897 г. потребовалось полное напряжение вооруженных сил индийской колониальной империи Англии. Вся горная артиллерия, все инженерные войска и, вероятно, вся британская и индийская пехота, свободная от гарнизонной службы, были брошены против независимых племен15Э. По английским данным, а кампании участвовало до 40 тыс. солдат всех родов войск. К концу XIX в. ценой огромных усилий англичанам удалое^ установить на северо-западной границе временное и весьма относительное спокойствие.
* ♦ *
Народные движения расшатывали здание колониального господства, ослабляли феодальную реакцию и пробуждали к сознательной политической борьбе передовые элементы индийского общества. Бенгальский радикализм 80-х годов, борьба мелкобуржуазных демократов Махараштры и прогрессивных деятелей Андхры находились в прямой или косвенной зависимости от настроения масс, от народных движений последних десятилетий XIX в.
156 Л. Р. Гордон, Борьба Афганистана..., стр. 152.
157 «Военная энциклопедия», т. II, СПб., 1911, стр. 431.
158 Л. Гордон, Борьба Афганистана..., стр. 153.
159 Г. Ностиц, Восстание горцев на северо-западной границе Индии в 1897 г., СПб.. 1901.
ГЛАВА XIII
ВОЗНИКНОВЕНИЕ БУРЖУАЗНОГО НАЦИОНАЛИЗМА И ЕГО РАЗЛИЧНЫЕ ТЕЧЕНИЯ
Политическое формирование класса индийской буржуазии во второй половине XIX в. прошло два этапа. В 60 — начале 80-х годов в экономически наиболее развитых районах страны (прежде всего в Бенгалии и Бомбейской провинции) возникли местные буржуазно-помещичьи организации различных направлений. Развитие национального движения в отдельных областях Индии подготовило его объединение в масштабах всей страны, что ознаменовалось созданием в 1885 г. Национального конгресса.
НАЦИОНАЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ В БЕНГАЛИИ
В 60—70-е годы XIX в. самой влиятельной политической организацией бенгальских националистов была «Ассоциация Британской Индии», в состав руководства которой вошли некоторые видные деятели группы «Молодая Бенгалия» и в их числе Рам Гопал Гхош. Несмотря на расширение состава Ассоциации, она по-прежнему представляла преимущественно интересы националистически настроенных заминдаров, торговой буржуазии и связанной с этими слоями верхушки бенгальской интеллигенции.
Лидеры Ассоциации в своих публичных выступлениях и в печати одобряли политику колониальных властей, предусматривавшую развитие путей сообщения и расширение торговли между Индией и Англией1. В этом, в частности, была заинтересована торговая буржуазия Калькутты, тесно связанная с компрадорством.
Кроме того, будучи преимущественно помещичьей по составу, Ассоциация поддерживала аграрную политику колонизаторов, направленную на укрепление феодально-помещичьего землевладения. Характерно, что в 1871 г. руководящий комитет Ассоциации с удовлетворением отметил принятие колониальными властями его предложений об обеспече
1 См., например, «Speeches of Ram Gopaul Ghose and his pamphlet on the „Black acts“ and minutes on education together with a short account of his life», Calcutta [S. a.], pp. 25—26.
422
нии интересов заминдаров при рассмотрении их тяжб с наследственными арендаторами по закону об аренде 1859 г.2.
В то же время Ассоциация протестовала против начавшегося в 60-х годах введения новых налогов и сборов, затрагивавших интересы бенгальских заминдаров. В этой связи подвергалось критике и состояние финансов Индии, вынужденной нести бремя расходов по колониальным войнам Англии.
Вообще же оппозиционность Ассоциации Британской Индии колониальному режиму была крайне ограниченной. Представленные в ней помещики и буржуа лишь робко критиковали отдельные стороны английского колониального управления или просто деятельность того или иного английского чиновника. Их политическая программа сводилась в основном к требованию расширения для верхушки бенгальского общества возможностей получения европейского образования и протесту против расовой дискриминации. Но и здесь члены Ассоциации не шли дальше принятия резолюций и передачи петиций колониальным властям и английскому парламенту. Развитие классовой борьбы в бенгальской деревне, проявившееся, в частности, в выступлениях крестьян округов Пабна и Богра в 1872—1873 гг., усиливало отрицательное отношение Ассоциации к народным движениям и толкало на сближение с колонизаторами.
На фоне общего оживления политической жизни в Бенгалии, вовлечения в национальное движение новых общественных сил Ассоциация Британской Индии начиная с 60-х годов стала утрачивать свое общественно-прогрессивное значение, которое она имела в 40—50-е годы XIX в. В этих условиях в Бенгалии объективно возникла потребность в создании политической организации, отражавшей интересы формировавшейся национальной буржуазии. Как отмечал впоследствии Сурендранатх Банерджи (1848—1925) — один из бенгальских лидеров, — в середине 70-х годов стала ощущаться «очевидная необходимость в другой политической ассоциации — на более демократической основе...»3.
Инициаторами создания новой общественно-политической организации выступили бенгальские мелкобуржуазные демократы.
В начале 60-х годов XIX в. в Бенгалии наряду с деятельностью правых, консервативных элементов национального движения, представленных Ассоциацией Британской Индии, возникло и крепло левое, демократическое крыло буржуазно
2 «British Indian association, Calcutta. A quarterly general meeting of the British Indian association...» [Calcutta, 1871], p. 1.
3 Surendranath Banerjee, A nation in making, being the reminiscences of Wy years of public life, Madras, 1925, p. 40.
423
го-национализма. Мелкобуржуазные демократы представляли низшие прослойки торговой буржуазии, владельцев мелт ких промышленных заведений, малоимущую часть интеллигенции — учителей, клерков, врачей — и в то же время были связаны с разорившимися мелкими помещиками и верхушкой арендаторов-райятов..
Радикально настроенные бенгальские националисты группировались вокруг кружка «Хинду мела» (Индусское собрание), возникшего в 1867 г. Писатели и публицисты этого направления печатались в издававшихся в Калькутте журналах и газетах, которые играли роль организующих центров в наг циональном движении. Большое влияние на формирование общественного самосознания в Бенгалии оказала основанная в 1868 г. братьями Шишир Кумар и Хеманта Кумар Гхош газета «Амрита базар патрика», которая была рассчитана на более демократического читателя, чем выходившие на английском языке органы умеренного крыла национального движения — газеты «Хинду пэтриот» и «Индиэн миррор», а также журнал «Бонгодоршон», издававшийся в 1872—1876 гг. выдающимся бенгальским писателем и видным идеологом бенгальских мелкобуржуазных демократов Банким Чандра Чаттерджи (Бонкимчондро Чоттопадхайя, 1837—1894).
Творчество Б. Ч. Чаттерджи сыграло весьма значительную роль в формировании общественно-политических взглядов мелкобуржуазных демократов. В своих художественных и публицистических произведениях он нарисовал перед индийским читателем картины пагубных последствий английского колониального завоевания в различных областях экономической, социально-политической и культурной жизни индийского общества. Чаттерджи, творчество которого было прснизано идеями национального возрождения бенгальцев, занимал одно из ведущих мест среди деятелей натрав-ления в культурной жизни Бенгалии второй половины XIX — начала XX в., получившего название Бенгальского ренессанса. «Религия патриотизма — это главная идея произведений Бонкима», — писал впоследствии один из лидеров левого крыла национального движения в Бенгалии Ауробиндо Гхош 4.
Б. Ч. Чаттерджи, творивший в условиях жестокого колониального гнета, чтобы выразить свое отношение к идее освобождения Индии от чужеземного господства, обращался, подобно многим другим писателям своего времени, к исторической тематике. Картины героической борьбы бенгаль-
4 Цит. по ст. Е. В. Паевская, Общественно-политические взгляды, Бонкима Чондро Чоттопаддхайя — «Советское востоковедение», 1957, № 2. стр. 99.
424,
Бонкимчондро Чоттопадхайя
ского народа против иностранных захватчиков в XVIII в.„ воссозданные писателем в его исторических романах «Чондро-шекхор», «Анондомотх» и других, будили в бенгальском чи-» тателе чувство патриотизма и звали его к активной борьбе с колонизаторами. Чаттерджи, как и другие левые бенгальские националисты, в отличие от деятелей из Ассоциации Британской Индии выступал в поддержку антиколониальной борьбы народных масс.
В идеологии бенгальских мелкобуржуазных демократов, которые, несмотря на известные различия у отдельных представителей левого крыла -национального движения в отношении метода революционного насилия, были в целом сторонниками борьбы с колонизаторами, проявлялась и определенная антифеодальная направленность. Это было характерно и для Чаттерджи, который с глубоким сочувствием писал о страданиях простого народа и выступал против эксплуатации крестьян колониальным государством, заминдарами, ростовщиками и торговцами. В некоторых своих произведени
425»
ях он даже приблизился к идее земельного передела в пользу крестьянства, когда, в частности, писал, что «землю, которая не принадлежит никому, грабительски присвоили землевладельцы» 5.
В период «Восстания индиго» (1859—1862) и выступлений бенгальских райятов (1872—1873) мелкобуржуазные демократы в публицистических статьях и беллетристических произведениях выражали сочувствие борющемуся крестьянству. Так, например, Шишир Кумар Гхош напечатал в 1860 г. в газете «Хинду патриот» двенадцать писем, в которых разоблачал эксплуатацию бенгальских райятов английскими дельцами— контрактаторами индиго6. В это же время в Бенгалии нашумела пьеса Динобандху Митро «Нил дарпан» («Зеркало индиго»), направленная против английских «плантаторов индиго». Ее переводчик на английский язык миссионер Дж. Лонг подвергся преследованиям колониальных властей. Судебный процесс Лонга, выступившего с серией памфлетов, разоблачавших систему принудительной контрактации индиго, был одним из главных событий общественной жизни Бенгалии в 1860—1861 гг. В 1873 г. во время восстания в Пабне вышла из печати пьеса Мир Машраф Хусейна «Заминдар дарпан» («Зеркало заминдара»), в которой раскрывались картины помещичьего произвола, царившего в заминдарских имениях. Представления этой пьесы в деревнях с участием крестьян способствовали распространению революционных антифеодальных настроений среди бенгальских райятов.
Бенгальские левые националисты надеялись, что массовые выступления крестьянства приведут к изменениям в системе управления страной, к ослаблению и в конечном счете к ликвидации колониального гнета. Харишчандра Мукхерджи, редактировавший «Хинду пэтриот» еще до того времени, когда с 1861 г. Кристо Дас Пал превратил газету в орган Ассоциации Британской Индии, писал в номере от 19 мая 1860 г., что, если плантаторы не прекратят притеснять бенгальских райятов, их социальное положение изменится революционным путем, что окажет благотворное влияние на все учреждения страны7. Позднее бенгальские демократы стали высказываться на этот счет более определенно и смело. В газете «Амрита базар патрика» от 22 мая 1874 г. «восстание
5 Цит. по ст.: Э. Н. Комаров, Из истории национально-освободительного движения и общественной мысли в Бенгалии в конце XIX — начале XX вв., — сб. «Национально-освободительное движение в Индии и деятельность Б. Г. Тилака», М., 1958, стр. 224.
6 Приведены в кн.: J. Ch. Bag<al, Peasant revolution in Bengal, Calcutta, [S. a.].
7 Ibid., p. 48.
426
индиго» оценивалось как «первая революция в Бенгалии после прихода англичан. Если произойдет вторая революция, — писалось далее в статье, — она освободит нацию от ужасной власти всесильной полиции и окружных ’магистратов (высших судебных и полицейских властей в округах.—Ped.)»8 9 10. Акшай Чондро Саркар писал в издававшемся бенгальскими мелкобуржуазными демократами журнале «Шодхарани»: «Огонь, который зажгли крестьяне Патны, не потух, он горит... Мы за революцию. Только революция даст жизнь обществу...» э.
Бенгальские мелкобуржуазные демократы относились сочувственно к народным движениям и в других частях Индии. Газета «Амрита базар патрика» после героического выступления Пхадке в 1879 г., не одобряя полностью его методы борьбы, вместе с тем писала: «Его сердце переполнено любовью к Индии, и какой индиец может безразлично отнестись к такому сердцу? Его дневник проникнут духом самопожертвования. Забудьте на минуту, что Пх,адке — дакойт (разбойник.— Ред.), и тогда он предстанет перед вами как человек, который настолько же выше толпы, насколько Гималаи выше Сатпурской гряды (цепи холмов в Бенгалии. — Ред.)Ъ>™.
Антифеодальная направленность в общественно-политических взглядах бенгальских мелкобуржуазных демократов обусловливалась и тем, что объективно они были наиболее последовательными выразителями интересов буржуазного развития страны.
Экономическая программа левого крыла национального движения в Бенгалии была в начале 70-х годов следующим образом сформулирована Бхолонатхом Чондро: «Сейчас настало время отбросить все английское... Мы должны своими руками создать национальные школы и колледжи, национальную печать, национальный банк и торговую палату, свои фабрики и заводы, рынки, фермы, доки и т. д.»11. В 1874 г. в одной из своих работ он определенно призвал к бойкоту английских товаров и проведению кампании, предвосхитившей идею «гражданского несотрудничества» Ганди12.
8 Цит. по кн.: J. Ch. Bagal, Peasant revolution in Bengal, p. 6.
9 Цит. по ст.: S. Sen, Peasant struggle in Pabna, 1$72—1873, — «New Age», 1954, N 2, »p. 74.
10 Цит. по кн.: Balshastr.i Hard ass, Armed struggle for freedom, Ninety years of war of Indian independence, 1857 to Subhas, Poona, 1958, p. 84.
11 Цит. по кн.: Нарахари E. Кабирадж, Национально-освободительное движение в Бенгалии, М., 1956, стр. 95.
12 S. Bh. Chowdhury, Pre — Congress nationalism (1857—1885),— «Studies in the Bengal renaissance. In commemoration of the birth centenary of Bipinchandra Pal. Ed. by Atulchandra Gupta», Jadavpur, 1958, j). 158.
427
Вместе с тем мелкобуржуазные демократы не сумели выработать единой и четкой политической программы. В их идеологии отразился сложный состав той части бенгальского общества, которая была представлена левым крылом в национальном движении. На формировании общественно-политических взглядов левых бенгальских националистов сказывалась, с одной стороны, незрелость новых буржуазных отношений в стране и, с другой — усиливавшиеся противоречия между мелкой буржуазией и феодально-помещичьей верхушкой бенгальского общества. Характерно, что газета «Амрита базар патрика» выступила в поддержку проекта закона о подоходном налоге, который распространялся лишь на верхушку имущих классов Индии. Знаменательно, что эта 'позиция газеты вызвала резкое сокращение числа подписчиков из кругов, связанных с Ассоциацией Британской Индии. Их отношение выразил один из ее лидеров, член Калькуттского верховного суда Дварканатх Митро, заявивший Шишир Кумар Гхошу,, редактору газеты: «Я подписался на Вашу газету, но боюсь, то, что Вы пишете, проникнуто духом возбуждения, который повлияет на массы и вызовет распространение недовольства и нелояльности по стране»13. Газета действительно была наиболее левым органом печати в Бенгалии, и в ней часто появлялись критические статьи в адрес чиновников колониального аппарата, написанные в самых резких выражениях.
В 60 — начале 70-х годов деятельность мелкобуржуазных демократов преимущественно ограничивалась литературной и газетно-издательской деятельностью. Слабость левого крыла бенгальского национализма сказалась в том, что, несмотря на ряд попыток, его лидерам вплоть до конца XIX в. так и не удалось создать собственной политической организации. В начале 1870 г. Хеманта Кумар Гхош совершил поездку по Бенгалии, агитируя за создание местных политических организаций бенгальских националистов. Тем самым была предпринята попытка, правда, не увенчавшаяся успехом, создать новую организацию на общебенгальской основе. В то же время Шишир Кумар Гхош попытался изменить характер Ассоциации Британской Индии за счет расширения и демократизации ее состава. С этой целью он в 1872 г. вел переговоры с руководителями Ассоциации о снижении размеров членских взносов с 50 до 5—10 рупий. Однако эти предложения были отвергнуты.
Одновременно с усилиями мелкобуржуазных демократов по созданию новой политической организации бенгальских на
13 Цит. по кн.: J. Natarajan, History of Indian journalism (Part II of the Report of the Press Commission), Delhi, 1955, (p. 73.
428
ционалистов аналогичное движение возникло в среде буржуазно-помещичьей молодежи Калькутты более умеренного направления.
В 1875 г. под руководством Ананда Мохан Боса студенты Калькуттского университета создали националистическую «Студенческую ассоциацию». Большое значение в распространении передовых идей среди бенгальского студенчества имели лекции, прочитанные в этой организации Сурендранатхом Ба-нерджи, который с 1875 г. преподавал в Метрополитэн-кол-ледже, основанном националистами из Ассоциации Британской Индии. На примерах истории освободительной борьбы бенгальцев и других народов Индии, а также национально-освободительного движения в -современной ему Италии, Ба-нерджи воспитывал университетскую молодежь в духе патриотического служения родине.
Руководители калькуттских мелкобуржуазных демократов и Студенческой ассоциации совместно начали подготсвитель-ную работу по созданию новой общебенгальской ш литической организации. 17 августа 1875 г. в бенгальском журнале «Шодхарани» была опубликована программа деятельности будущей организации. Основное место отводилось распространению политических знаний и воспитанию национального самосознания в бенгальском обществе. Экономическая программа формулировалась следующим образом: «Принять меры для развития экономических ресурсов страны». Что касается тактических вопросов, то в этом документе, явившемся результатом известного рода компромисса между различными группами бенгальских националистов, они не уточнялись. Декларировалось лишь, что организация будет «обсуждать и осуществлять такие формы деятельности, которые сочтет приемлемыми для наших соотечественников...» 14.
В сентябре 1875 г. новая ассоциация, представлявшая более широкие буржуазно-помещичьи круги, чем Ассоциация Британской Индии, была оформлена организационно под названием «Индийская лига». Начало ее деятельности ознаменовалось открытием в Калькутте весной 1876 г. технического колледжа. Одновременно Лига начала кампанию за выборность калькуттского муниципалитета. На этой почве у Лиги произошло столкновение с Ассоциацией Британской Индии, которая стремилась сохранить свои позиции в муниципалитете и монополию в политической организации бенгальских националистов. Тем самым обострилась борьба между левым и правым течениями в национальном движении Бенгалии.
14 Цит. по кн.: J. Ch. Bagal, History of the Indian association, 1876— 1951, Calcutta, 1953, p. 8.
429
В то же время внутри левого крыла выделилась группа умеренно настроенных националистов, что проявилось в разногласиях между мелкобуржуазными демократами и либералами внутри самой Лиги. В 1876 г. из ее состава вышла группа членов во главе с Ананда Мохан Гхошем и Сурендра-натхом Банерджи, которые в том же году создали новую общественно-политическую организацию в Бенгалии — «Индийскую ассоциацию». Вскоре после раскола Индийская лига прекратила существование. Представители радикального крыла национального движения не объединились в собственную политическую организацию и вели работу в местных отделениях Индийской ассоциации. В частности они возглавляли созданные в Бенгалии под эгидой Индийской ассоциации крестьянские союзы. Характеризуя деятельность последних, газета «Брахмо паблик опиньен» писала, что «эти союзы пытаются ограничить гнет со стороны заминдаров всеми легальными способами» 15.
Таким образом, к середине 70-х годов в национальном движении Бенгалии определились три основных направления. Первое — консервативное, представленное по преимуществу помещичьей Ассоциацией Британской Индии, вокруг которой группировались правые элементы бенгальских националистов, экономически и политически в наибольшей степени связанные с колониальным режимом. Второе — либеральное,, возглавленное Индийской ассоциацией. Третье — радикальное — мелкобуржуазные демократы.
В первые годы после создания Индийской ассоциации политическая деятельность бенгальских либералов развертывалась в основном вокруг требования о повышении возраста экзаменовавшихся на замещение вакансий в индийском колониальном аппарате управления и о проведении этих экзаменов не только в Англии, но одновременно и в Индии 16. В 1877 г. в Калькутте был созван митинг, принявший Меморандум английскому парламенту, в котором излагалась просьба бенгальских националистов повысить возраст экзаменовавшихся и проводить экзамены в самой Индии. В 1879 г. митинги и собрания в поддержку меморандума, кроме Калькутты, были проведены и в других городах Бенгалии. В том же году Ассоциация направила Лал Мохан Гхоша в Англию, где он при посредничестве английской либеральной оппозиции Сумел передать меморандум в парламент.
С начала 80-х годов основным политическим требованием
15 Цит. по кн.: J. Ch. Ba-gal, History of the Indian association, p. 54.
16 Экзамены для поступления на государственную службу в Индии, к которым допускались лица не старше 22 лет (с 1866 г. — 21), проводились в Лондоне.
430
либерального крыла национального движения стало требование об участии индийцев в управлении страной. Теперь оно понималось уже не только как выборность муниципалитетов. Руководство Индийской ассоциации назначило специальный комитет для разработки проекта конституции Индии с уче-. том участия индийцев в управлении. В 1880 г. Банерджи, выступая в Индийской ассоциации, заявил, что индийцы «подготовлены к системе представительного правления...» 17.
Экономические вопросы, связанные с защитой интересов, национальною капиталистического предпринимательства, нейтрали главной роли в деятельности Ассоциации (правда, Ассоциация на специально созванном митинге приняла резолюцию протеста против отмены в 1879 г. пошлины на импортные хлопчатобумажные ткани). Это в значительной степени объяснялось, с одной стороны, слабостью национальной буржуазии Калькутты — цитадели английского капитала в. Индии, с другой — сильным влиянием в кругах умеренных бенгальских националистов либерально настроенных помещиков. Такой социальный состав Индийской ассоциации определил позицию умеренного крыла бенгальских националистов в аграрно-крестьянском вопросе, сводившуюся к поддержке системы постоянного заминдари. В 1881 г. в меморандуме, направленном Индийской ассоциацией колониальным властям по поводу проекта нового закона об аренде в Бенгалии, который закреплял феодальную эксплуатацию райятов, указывалось, что «Ассоциация рассматривает проектируемый закон о ренте как честную попытку правительства уладить нынешние напряженные отношения между помещиками и арендаторами и за это она глубоко признательна правительству»18.
Крайне умеренная программа бенгальских либералов определила и их тактику. В отличие от мелкобуржуазных демократов либералы отрицательно относились к борьбе народных масс, ограничиваясь принятием резолюции и петиций, направлявшихся в адрес колониальных властей.
Вместе с тем в деятельности Индийской ассоциации нашли отражение рост национального движения как внутри Бенгалии, так и во всей Индии и стремление его участников к единению. Во многих округах Бенгальского президентства были созданы местные отделения Ассоциации. Кроме того, бенгальские либералы попытались установить связи с буржуазно-помещичьими националистами других районов страны. По.
17 Цит. по кн.: В. Т. McCully, English education and the origins of Indian nationalism, New York, 1940, p. 319.
18 Цит. по кн.: J. Ch. Bagal, History of the Indian association, Appendix, p. XIV.
43J
свидетельству Банерджи, общеполитическая программа деятельности Индийской ассоциации сводилась к следующему: «1) создание общественного мнения в стране; 2) объединение различных расовых групп и народов Индии на основе общности политических интересов и стремлений; 3) содействие установлению дружбы между индусами и мусульманами; и, наконец, вовлечение масс в большие политические кампании дня»19.
В самом названии Ассоциации — Индийская — отражалось стремление к объединению национального движения в масштабах всей страны. «Мы хотели единства Индии», — писал Банерджи20.
Уже первая крупная политическая кампания, организованная Индийской ассоциацией в связи с вопросами поступления индийцев на государственную службу, распространилась за пределы Бенгалии. Сурендранатх Банерджи по поручению Ассоциации совершил с мая по июль 1877 г. поездку по Северной Индии. Он посетил крупные города Пенджаба и Соединенных провинций, где на публичных митингах выступал в поддержку меморандума, принятого в Калькутте. В результате поездки Банерджи в Лахоре, Агре, Канпуре и Аллахабаде были основаны филиалы Индийской ассоциации. В следующем году Банерджи побывал в Бомбее и Мадрасе и установил там связи с руководителями местных националистов, а делегация общественно-политической организации маратхских националистов «Сарваджаник сабха» из Пуны в свою очередь посетила Индийскую ассоциацию в Калькутте.
Стремление к объединению деятельности индийских националистов объективно отражало укрепление экономических связей между национальной буржуазией отдельных национальных и экономических районов. Установлению связей между различными национальными организациями страны способствовало единство экономических и политических интересов буржуазно-помещичьих националистов во всей Индии, общим противником которых был колониальный режим. Этому же способствовало оживление национального движения, кроме Бенгалии, и в других провинциях Индии.
НАЦИОНАЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ В БОМБЕЕ И МАХАРАШТРЕ
В Бомбее ведущей организацией буржуазных националистов в 60-е годы была основанная в 1852 г. «Ассоциация Бом
19 Surendranath Banerjee, A nation in making, p. 42.— Как показывает деятельность Ассоциации, под «массами» понимались в основном широкие круги буржуазно-помещичьей интеллигенции.
20 Ibid., р. 43.
432
бейского президентства». Во главе ее стояли богатые адвокаты, тесно связанные с крупными торговыми и банкирскими фирмами Бомбея: Фирузшах Мехта, Д. Е. Вача, К. Т. Теланг, Бадруддин Тайябджи и др. Признанным главой бомбейских националистов оставался Дадабхай Наороджи (1825— 1917), начавший свою общественно-политическую деятельность еще до восстания 1857—1859 гг. В начале 60-х годов Наороджи занял пост агента в Лондоне крупной торговой бомбейской фирмы Кама. С этого времени он жил главным образом в Англии и руководил основанной в Лондоне в 1866 г. Ост-Индской ассоциацией, представлявшей перед английским общественным мнением умеренное крыло индийских буржуазно-помещичьих националистов и в своей деятельности опиравшейся на либеральную и в особенности ирландскую оппозицию в парламенте. В 60—70-х годах на заседаниях Ассоциации Наороджи прочел серию докладов, в которых на основании огромного фактического материала нарисовал яркую картину обнищания страны в результате ее колониальной эксплуатации. Тогда же он сформулировал свою теорию «экономической выкачки». Работы Наороджи легли в основу экономической программы умеренного крыла индийских буржуазно-помещичьих националистов и оказали значительное влияние на развитие в Индии буржуазной экономической мысли.
Оппозиционность бомбейских умеренных националистов, как и бенгальских либералов, не шла дальше критики отдельных сторон английского колониального режима в Индии. Усматривая причины экономической отсталости Индии в системе колониальной эксплуатации страны, Наороджи вместе с тем апеллировал к общественному мнению английской буржуазии: «Дайте Индии истинно британское управление вместо существующего небританского, и тогда будут процветать и Англия, и Индия»21. В экономической области «истинно британское правление», по идеалу Наороджи, должно было обеспечиваться снижением налогов и ограничением колониальной дани.
Основное место в деятельности бомбейских либералов, как и бенгальских, в области политической борьбы занимали вопросы расовой дискриминации и расширения для индийцев возможностей поступления на государственную службу. Под расширением самоуправления понималось лишь предоставление легальных прав и возможностей верхушке имущих классов Индии излагать свое мнение английской колониальной
21 Dadabhai Naoroji, Poverty and un-British rule in India, London, 1901, p. 544.
28 Новая история Индии
433
Дадабхай Наороджи (с фотографии 1905—1906 гг)
администрации то вопросам управления Индией. Наороджи настойчиво подчеркивал, что «не хочет... сказать, будто Индия сможет иметь полноценный парламент и такое широкое представительство, как в Англии». Напротив, «правительство должно оставаться полновластным, но в то же время должны быть независимые лица, которые действительно представляют народ, выражают чувства народа и которые тем самым оказывают правительству самую важную помощь и освобождают его от значительной части ответственности, опасений и ошибок»22’. Формой привлечения образованных индийцев к
22 Ibid., р. 213.
434
самоуправлению, по мнению Наороджи, могла явиться замена назначенных членов законодательных советов — индийцев выборными от муниципалитетов крупных городов, а также участие представителей Индии в работе английского парламента.
Не ставя перед собой задачи ликвидации колониального режима, умеренные бомбейские националисты выступали против активной борьбы народных масс с колонизаторами. Нао-рсджи в одном из своих выступлений в 1867 г. презрительно охарактеризовал тенденцию активной антиколониальной борьбы как «узколобую и близорукую политику»23. Участившиеся во второй половине 70-х—начале 80-х годов народные выступления против колониальных властей и феодалов еще более напугали верхушку индийской буржуазии. «Господь только знает, во что все это может вылиться» 24 25, — отмечал Наороджи рост революционного брожения в Индии. Такая позиция Наороджи определялась классовыми интересами крупной бомбейской (в основном парсийской и гуджаратской) торговой и формировавшейся промышленной буржуазии.
С начала 70-х годов Ассоциация Бомбейского президентства фактически бездействовала, и ее место заняло созданное тогда Бомбейское отделение Лондонской Ост-Индской ассоциации. Однако и эта организация, охватывавшая лишь верхушку бомбейской буржуазии и буржуазной интеллигенции, не проявляла особой политической активности. Несколько иное положение сложилось во внутренних районах Бомбейского президентства — в Махараштре, где во второй половине 60-х годов, в связи с развитием капитализма в стране, началось оживление и политической жизни. В 1867 г. в Пуне была создана недолго просуществовавшая Ассоциация Пуны, в задачу которой входило «представлять перед правительством интересы народа»26. В 1868 г. там же было основано общество «Вактригвоттеджак сабха», которое задалось целью способствовать овладению ораторским искусством маратхской интеллигенцией. Общество проводило конкурс ораторов, выступавших с речами на заранее объявленные политические и социальные темы. Еще через два года в Пуне была образована «Сарваджаник сабха». Руководителями ее стали Ганеш Васудев Джоши и немного позднее — Ма-
23 [Dadabhai Naoroji], «Essays, speeches, addresses and writings (on Indian politics) of the fion’ble Dadabhai Naoroji», Bombay, 1887, p. 35.
24 Dadabhai Naoroji, Poverty and un-Briiish rule in India, p. 205.
25 «Source material for a history of the freedom movement in India
(Collected from the Bombay Government records)», vol. I.. 1818—1885, Bombay, 1957, p. 150 (далее — «SMHFMI»).
28*
435
хадев Говинд Ранаде (1842—1901), вскоре завоевавший признание как лидер умеренного крыла национального движения в Махараштре.
«Пуна сарваджаник сабха» по своему составу была более широкой организацией, чем Ассоциация Бомбейского президентства. В «Сабху» входили представители маратхской промышленной и торговой буржуазии, интеллигенции, а также помещичьего класса Махараштры, в том числе богатые землевладельцы из числа райятов. Этим объясняется особое внимание, которое с самого начала деятельности «Сабхи» уделялось аграрным проблемам в Махараштре. В течение 1870—1875 гг. по инициативе «Сабхи» ежегодно проводился сбор подписей тысяч райятов под петициями об отсрочке уплаты. земельного налога в связи с засухой и т. п., которые затем отправлялись в налоговое ведомство в Калькутту. В 1873 г. была образована специальная комиссия из членов «Сабхи,», обследовавшая положение различных групп маратхских земледельцев.
Аграрный вопрос занимал значительное место и в работах Ранаде, который наряду с Наороджи считается основателем индийской школы буржуазных экономистов. В 1872 г. Ранаде представил «Пуна сарваджаник сабха» специальный отчет о положении крестьянства в Махараштре, а в 1880— 1883 гг. написал ряд статей по аграрному вопросу, в которых .выдвинул свою программу его решения. Он отметил «рсгрый аграрный кризис в каждой части провинции»26 27 и считал, что промедление в проведении реформ может привести к «огромной социальной катастрофе... борьбе класса против класса»2,7. Ранаде выступал поборником уничтожения верховной собственности колониального государства на землю и утверждения принципа буржуазной частной собственности 28. При этом;, по мнению Ранаде, государство «должно принять — как неизбежность тенденцию концентрации земельного капитала в стране»29, В условиях усиленной мобилизации земельной собственности в Махараштре, переходившей в руки торгово-росдовщического капитала, Ранаде явился защитником интересов той части буржуазии и буржуазной интеллигенции, которая была тесно связана с помещичьим землевладением типа райятвари в. Бомбейской провинции. Проведение аграрной реформы, согласно Ранаде, в конечном итоге долж
26 М, G. Ranade, Essays on Indian economics, Madras, 1906, p. 277.
27 .Ibid, ’
28 Ранаде. писал, что не должно быть «искусственных препятствий росту полной частной собственности на землю» (ibid., р. 292).
29 Ibid., р. 359.
436
но привести к созданию «богатого среднего класса и высшего класса крупных лендлордов»30. Таким образом, он предлагал направить сельское хозяйство Индии фактически по прусскому пути развития.
Бомбейское президентство было районом наибольшего развития национального капиталистического предпринимательства, вот почему в работах маратхских элономистов и в маратхской прессе более определенно, чем в Бенгалии, выдвигалась задача развития национальной промышленности. Например, в газете «Махараштра митра» от 12 ноября 1868 г. была помещена статья с призывом к соотечественникам «создавать акционерные компании и основывать ткацкие фабрики В различных частях страны, а не зависеть от товаров, изготовленных на ткацких станках Англии и других европейских стран»31.
В своих статьях М. Г. Ранаде выдвинул требование постепенного развития промышленности и ремесел, при поддержке со стороны государства путем проведения политики таможенного протекционизма.
Именно в Махараштре зародилось движение поощрения развития отечественного производства («свадеши»). В 1872—1873 гг. лидерами движения были Ранаде и Джоши. Ранаде прочитал в Пуне две публичные лекции о необходимости и возможности торговли отечественными товарами. Джоши развернул активную деятельность по открытию лавок для продажи отечественных изделий. Сам он демонстративно ежедневно прял пряжу и одевался в домотканую одежду. В таком костюме он в качестве представителя «Пуна сарвад-жаник сабха» прибыл в 1877 г. на имперскую промышленную выставку в Дели, где привлек к себе всеобщее внимание. В 1876 г. общество поощрения свадешистского производства было образовано и в Ахмадабаде.
В 1871 г. Ранаде, находившийся с 1864 г. на государственной службе, был назначен судьей в Бомбее. Его пребывание там способствовало укреплению связей между «Пуна сарваджаник сабха» и бомбейскими националистами. Как «Пуна сарваджаник сабха», так и общественно-политические организации Бомбея представляли умеренное, либеральное крыло индийского буржуазного национализма. Руководители «Сабхи», так же как и лидеры Ассоциации, придерживались мнения о необходимости капиталистического развития Индии под эгидой Англии. Ранаде писал: «Разумное оправдание британского правления в Индии заключается в том, что оно
30 Ibid., (р. 312.
31 «SMHFMI», vol. I, р. 355.
437
способно широчайшим образом поощрять политическое развитие страны в области гражданской и общественной деятельности»32.
Бомбейские либералы резко отрицательно относились к революционной борьбе против английского колониального режима. Весьма показательны в этом отношении комментарии прессы либерального направления по процессу В. Б. Пхадке. В редакционной статье от 24 ноября 1879 г. «Инду пракаш» от имени маратхских брахманов отмежевывался от Пхадке, а в редакционной статье «Шиваджи» от 21 ноября того же года, хотя и отмечались патриотические настроения Пхадке, но делался вывод, что «он получил по заслугам», и далее говорилось, что было бы «идиотизмом» следовать его примеру33. Автор передовой статьи при этом видел главную задачу деятельности индийских националистов в том, чтобы довести до сведения властей нужды народа и заботиться о распространении образования. «Нет сомнения, что иностранное господство принесло огромные блага стране», — заявлял он 34.
Однако и в Махараштре, хотя несколько позднее, чем в Бенгалии, также возникло демократическое течение в национальном движении. Здесь оно было связано с деятельностью выдающегося индийского демократа Бал Гангадхар Тилака (1856—1920).
Б. Г. Тилак происходил из обедневшей семьи маратхского брахмана, которая утратила свои феодальные привилегии со времени крушения державы пешв. Его отец служил в департаменте просвещения учителем маратхской школы. Еще во время своего пребывания в Деканском колледже в Пуне Б. Г. Тилак сошелся с националистически настроенными Агар-каром и Чиплункаром. Они договорились о создании после выхода из колледжа школы, главная цель которой заключалась бы в воспитании подлинных индийских патриотов. В начале 1880 г. в Пуне ими была открыта «Новая английская школа». В следующем же году они стали издавать две газеты: «Махратта» на английском языке для индийской интеллигенции и «Кесари» («Лев») на маратхском — для более широкого круга читателей.
С самого начала Тилак и его единомышленники выступили наиболее последовательными защитниками интересов всей национальной буржуазии. Формой защиты интересов индий-
32 Цит. по кн. A. R. Desai, Social background of Indian nationalism, Bombay, 19Б4, p. 284.
33 «SMHFMI», vol. I, p. 126.
Ibid., p. 127.
438
Бал Гангадхар Тилак
ских промышленников Тилак избрал бойкот английских товаров. к которому он призывал в своих статьях в «Махратте» уже в 1881 г после принятия первого фабричного закона, направленного на подрыв конкурентоспособности индийских товаров.
Подобно бенгальским мелкобуржуазным демократам, Тилак выступал сторонником улучшения материального положения народных масс. В 1881 г. в одной из статей в «Кесари» говорилось: «Богата ли, бедна ли страна, покорена она или свободна, большинство ее обитателей, как правило, зарабатывают себе на жизнь физическим трудом. Поэтому с экономической точки зрения нельзя сказать, что та или иная страна улучшила свое положение, пока не улучшились условия
43-
существования трудящегося большинства населения этой страны» 35.
Несмотря на свои демократические устремления, Тилак, Агаркар, Чиплункар, Намджоши и Келькар, составившие руководящую группу маратхских мелкобуржуазных демократов, не отказываясь от поддержки народных масс, не считали активные антианглийские выступления с оружием в руках правильным путем для достижения независимости. Поэтому их отношение к выступлению Пхадке оказалось двойственным. Отмечая высокий патриотизм Пхадке, они в то же время отрицательно относились к бунтарству как методу борьбы36.
В передовой статье газеты «Деккан стар» от 6 декабря 1879 г. (предшествовавшей изданию «Махратты») указывалось, что средства, которыми пользовался Пхадке, оказались неудачными, однако отмечалось, что Пхадке рассматривался как «создатель блестящего будущего Индии»37.
Основной задачей на первом этапе своей деятельности мелкобуржуазные националисты в Махараштре считали организацию народного просвещения, воспитание в широких демократических слоях маратхской интеллигенции духа -патриотизма и национализма. Для осуществления этих целей в 1884 г. было основано «Деканское просветительское общество». Его создание поддержали и либералы: бомбейский адвокат Теланг, известный бомбейский профессор Р. Г. Бхан-даркар, английские либералы — профессор Бомбейского университета У. Уордсворт, отставной чиновник колониальной службы У. Веддербёрн и др. Однако задачи этого общества либералы и демократы понимали по-разному. В 1885 г. на базе Деканского просветительского общества был основан общедоступный колледж имени Фергюссона, в котором преподавателями стали Тилак, Агаркар, Келькар и некоторые их сторонники.
Вскоре Тилаку -и его товарищам по общественной работе пришлось вступить в первый серьезный конфликт с колониальными властями. В 1882 г. в «Махратте» была помещена статья, резко критиковавшая действия министра княжества Колхапур. Тилак и Агаркар были за это приговорены к че-тырехмесячному тюремному заключению.
35 Цит. по кн.: D. V. Tahmankar, Lokamanya Tilak. Father of Indian unrest and maker of modern India, London, 1956, p. 319.
36 См. H. M. Гольдберг, Бал Гангадхар Тилак — вождь демократического крыла национального движения в Махараштре, — сб. «Национально-освободительное движение в Индии и деятельность Б. Г. Тилака»„ стр. 36, 37.
37 «SMHFMI», vol. I, р. 128.
440
Уже в первые годы деятельности Тилака наметились две противоречивые тенденции в развитии его политических взглядов38 39. Как преподаватель и журналист он придерживался линии решительного сопротивления колониальному режиму, но в то же время поддерживал политическую программу национальных организаций умеренного направления и активно участвовал в их работе. В 80-е годы Тилак и демократы организационно еше не отмежевались от умеренного кры ла буржуазно-национального движения. Однако и в «Сабхе», и в Деканском просветительском обществе постепенно углублялись внутренние расхождения между левым и умеренным крылом националистов. Началось расхождение во взглядах и в группе самого Тилака. Если для Тилака главным в национально-освободительном движении была политическая борьба, то Агаркар выступал сторонником выдвижения на первый план «социальных» (бытовых) реформ. Однако все эти противоречия дали себя знать уже после 1885—1886 гг., когда с организацией Национального конгресса начался новый этап в истории национального движения в Индии.
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ в северной и южной индии
Условия развития национального движения в Северной Индии, включая Пенджаб и Северо-Западные провинции, отличались от условий Бенгалии и Бомбея. В этом районе страны в 60—70-е годы почти не наблюдалось развития капиталистического предпринимательства. Кроме того, колониальные власти, особенно после восстания 1857—1859 гг., установили над общественной жизнью Северной Индии строгий полицейский контроль. Пресса находилась под бдительным надзором властей. Несмотря на это, в Соединенных провинциях издавалось в 1861 г. 17 газет на урду и хинди зэ.
Толчком к созданию местных буржуазно-помещичьих националистических организаций в этой части страны была поездка туда в 1878 г. С. Банерджи. В нескольких крупных городах возникли тогда местные отделения калькуттской Индийской ассоциации.
В 1883 г., во время своей третьей поездки по стране, Банерджи договорился в Лахоре с Сардар Даял Сингхом Маджитхиа об издании газеты. Из Калькутты в Лахор было отправлено типографское оборудование и послан сотрудник из газеты «Бенгали» в качестве главного редактора. Новая
38 Н. М. Гольдберг, Бал Гангадхар Тилак..., стр. 42, 43.
39 J. Naitanajan, History of Indian journalism, p. 73.
441
газета «Трибуна» в 80-х годах стала основным органом национальной печати в северо-западной Индии.
В 1880 г. в Аллахабаде Мадан Мохан Малавия основал социально-политическое общество просветительского характера «Хинду самадж», задачей которого явилась организация начального образования на индийских языках. Однако первые годы общество действовало неактивно, и его первая конференция собралась лишь в 1885 г.
В Северной Индии, в особенности в районах Хиндустана, где значительная прослойка городской мелкой буржуазии принадлежала к мусульманам и где были живы традиции антиколониальной борьбы ваххабитов, национальное движение среди мусульманской мелкой буржуазии возникло в форме деятельности просветительских организаций и носило религиозную окраску. В этом сказалась общая экономическая и политическая отсталость этой части страны по сравнению с Бенгалией и Бомбеем.
В 60-х годах XIX в. группой ваххабитов был основан «новый фронт» (найя махаз) борьбы против колониального господства. Его организаторы стремились сочетать антианглий-скую пропаганду с распространением просвещения 40. С этой целью в разных частях Хиндустана была начата подготовка к созданию религиозных мусульманских учебных заведений нового типа, крупнейшим из которых стал Дар-ул-улум в Деобанде, основанный в 1867 г. Мохаммедом Касми41.
Мохаммед Касми происходил из обедневшей семьи, принадлежавшей к феодальной служилой аристократии, и получил не только духовное, но и светское образование. Он выступил сторонником замены фарси, как языка канцелярии и образованных слоев мусульманского общества Хиндустана, языком урду. Активный участник восстания 1857—1859 гг. и глава одного из повстанческих центров Хиндустана, он только благодаря влиятельным связям избежал пожизненной ссылки на Андаманские острова и был к концу 60-х годов освобожден англичанами из тюремного заключения Основанный им Дар-ул-улум в Деобанде, по его собственным словам, должен был служить тем же целям, что и восстание 1857— 1859 гг., но только новыми средствами42.
Ни английский язык, ни английская литература в Деобанде не изучались. Однако, поскольку английские власти чинили всяческие препятствия поступлению на службу людей, не имеющих свидетельств английских учебных заведений, уче
40 «Севаих-е Ка-сми. Составлено Хазрат Мауланой Сеидом Муназиром Гиляни», Деобанд [б. г], т. 2, стр. 223—242 (на яз. урду).
41 Там же.
42 Там же, стр. 228.
442
никам Деобанда не возбранялось оканчивать светские школы и колледжи. Для поступающих в Дар-ул-улум не существовало никаких религиозных и имущественных ограничений. Хотя Деобанд был религиозным мусульманским центром, в его деятельности принимало участие немало индусов. Согласно установке Мохаммеда Касми, деятелям Деобанда запрещено было принимать денежные или земельные пожалования с тем, чтобы какой-нибудь богатый покровитель не оказал бы на них влияния43. Руководители Деобанда признавали необходимость объединения усилий мусульман и индусов в анти-.английской борьбе. Они понимали, что достигнуть такого единения можно лишь путем просвещения широких слоев мусульманского населения. Но тем не менее Деобанд не стал центром массовой борьбы против колониального режима. Его антианглийская деятельность имела сугубо конспиративный характер, руководители не устанавливали связей с крестьянами и ремесленниками окрестных районов, не выдвинули программы улучшения положения народных масс. Слишком большое внимание уделялось изучению богословия, европейское образование фактически исключалось из программы Дар-ул-улума — все это также суживало число участников Деобандского движения. Чрезмерное увлечение вопросами теологии привело к тому, что, несмотря на твердое убеждение в необходимости совместной индусско-мусульманской освободительной борьбы, Мохаммед Касми не наладил связей с национальными организациями близлежащих районов.
В Мадрасской провинции, как и в Северной Индии, национальное движение в 60—80-х годах было значительно менее развито, чем в Бенгалии и Бомбее. Отличительная его особенность здесь заключалась в том, что все эти годы в политической жизни сохранялась монополия крайне умеренного крыла, с сильным влиянием помещичьих и ростовщических элементов. Единственной организацией националистов, созданной еще в первой половине XIX в., была «Туземная ассоциация», во главе которой находились Субраманья Айер, Т. Т. Ранга-чари и др. В 1884 г. на ее основе была образована более широкая по составу организация «Мадрас махаджана сабха». В числе ее руководителей были С. Айер, М. Вираргавачари-ар, П. Ананда Чарлу и Н. Суббарау, редактор издававшейся с 1878 г. газеты «Хинду». Вокруг газеты сгруппировалась патриотически настроенная мадрасская интеллигенция из «Трипликенского литературного общества» и «Туземной ассоциации». Помещение редакции «Хинду» стало и штаб-квар-
43 «Улема-е хак», т. 1, стр. 54. Цит. по кн.: «Севаих-е Касми», т. 2, стр. 333.
443
тарой «Махаджана сабха», подготовившей первую общемадрасскую конференцию националистов в 1885 г., на которой присутствовали делегаты от 50 местных отделений «Сабхи».
РЕЛИГИОЗНО-РЕФОРМАТОРСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ, СИКХСКОЕ И МУСУЛЬМАНСКОЕ ПРОСВЕТИТЕЛЬСТВО
В 60-х—НАЧАЛЕ 80-х ГОДОВ
В Индии второй половины XIX в., где сознание индийца было пронизано религиозными представлениями и в быту господствовали кастовые обычаи, новые общественно-политические идеи зачастую облекались в форме реформаторских и сектантских учений. В этой связи получила распространение идея реформы индуизма. Одно из таких учений стремилось приспособить индуизм к условиям буржуазного развития общества. Другое ратовало за «возрождение индуизма», объявляя его олицетворением национальной культуры, антитезой христианству, ассоциированному с иностранным владычеством.
Развитие буржуазной идеологии у сикхов, а также мусульман Северной Индии и Бенгалии приняло форму просветительства.
Теистическое движение. «Брахмо самадж»
Реформаторское движение среди индусов началось к Бенгалии, что было связано с более высоким по сравнению с другими провинциями Индии уровнем развития там в 60-х— начале 80-х годов национального движения. Значительным влиянием среди бенгальской буржуазной интеллигенции, в особенности молодежи, продолжало пользоваться основанное еще Рам Мохан Раем «Брахмо самадж» («Общество Брахмы»). Главное отличие религиозного учения брахмоистов от ортодоксального индуизма заключалось в .проповеди монотеизма и отрицании идолопоклонства. Однако большинство членов общества в повседневном отправлении религиозного культа следовали обычному ритуалу. В области социально-бытовых реформ они выступали за право вдов вступать в брак, однако строго придерживались кастовых обычаев. Во-главе «Брахмо самаджа» с начала 40-х годов находился выходец из богатой заминдарской семьи Дебендронатх Тагор (1817—1905), связанный с наиболее консервативными элементами Ассоциации Британской Индии и противившийся радикализации деятельности брахмоистов. Однако рост общественного движения в Бенгалии с начала 60-х годов оказал свое влияние к на «Брахмо самадж». Внутри общества образовалась более радикально настроенная группа молодых брахмои-444
стов во главе с Кешаб Чандра Сеном (Шеном) (1838—1884), который до этого проповедовал брахмоизм в различных районах Индии.
Группа К. Ч. Сена называлась «Пратинидхи сабха» («Представительная организация»), что уже само по себе должно было свидетельствовать о ее более демократическом составе по сравнению с ортодоксальной частью брахмоистов. Кешаб Чандра Сен и его последователи решительно выступили против кастовой системы. В знак этого они демонстративно сняли с себя ритуальные шнуры брахманской касты и, в частности, объявили себя сторонниками межкастовых браков. В 1866 г. в результате обострения борьбы между представителями обоих течений группа К. Ч. Сена вышла из «Брахмо самаджа», образовав новое религиозно-реформаторское общество под названием «Брахмо самадж Индии» (материнская организация стала называться «Ади Брахмо самадж», т. е. «Исконная Брахмо самадж»). С этого времени «Ади Брахмо самадж» стала утрачивать влияние в националистических кругах Бенгалии, а «Брахмо самадж Индии», напротив, приобретала популярность. Особенно усилилось влияние брахмоистов нового толка в бенгальском обществе после поездки в 1870 г. в Англию К. Ч. Сена, где он был весьма благосклонно принят в либеральных кругах.
По своим социально-политическим взглядам К. Ч. Сен был близок к либеральному крылу бенгальского национального движения. К. Ч. Сен настойчиво проводил мысль о необходимости значительно увеличить для индийской молодежи возможности получения высшего образования, а затем поступления на государственную службу. «Образование — это главный способ избавиться от всего того зла, которое есть в стране», — заявил К. Ч. Сен в одной из своих лекций в Англии в 1870 г.44.
К. Ч. Сен, как и либералы, был сторонником сохранения английского колониального господства в Индии, но в выражении своих верноподданнических чувств он шел значительно дальше их. В 1870 г. он прочитал специальную публичную лекцию о характере английского колониального завоевания. Он расценивал это завоевание как «божественную акцию», в результате которой Индия была «спасена» и «выведена из состояния летаргии» 45. К. Ч. Сен разработал доктрину божест
44 «Keshub Chunder Sen in England, Diary, sermons, addresses, epistles», Calcutta, 1938, p. 201. — К. Ч. Сен еще в 1867 г. всячески подчеркивал необходимость развития в Индии высшего технического образования, как одной из предпосылок создания в стране современной машинной индустрии.
45 К. Ch. Sen, Lectures in India, Calcutta, 1954, pp. 125—126.
445
венного происхождения колониального режима в Индии. В лекции, прочитанной по случаю имперского дарбара 1877 г., на котором королева Виктория была провозглашена императрицей Индии, К. Ч. Сен, обращаясь к «образованным соотечественникам», говорил: «Вы должны быть лояльны к вашему назначенному богом суверену... Вы должны быть лояльны к Британскому правительству, которое как посланец божий явилось, чтобы спасти вас... Так чтите же с беспримерной преданностью вашего суверена и все власти как избранников божьих»46. Естественно, что К. Ч. Сен отрицательно относился к выступлениям против английского колониального4 господства. «Я громко и решительно протестую против нелояльности. Будьте лояльными к королеве и Британскому правительству», — увещевал он аудиторию47.
После раскола члены новообразованного «Брахмо самадж Индии» главное внимание, помимо проблемы касты, стали уделять эмансипации женщин и борьбе с детскими браками.. По инициативе К. Ч. Сена и брахмоистов были учреждены специальные женские учебные заведения и основаны конгрегации женщин-брахмоисток. Однако в общественной жизни продолжало сохраняться разделение полов и даже в собраниях членов «Брахмо самадж Индии» женщины не принимали участия. В 1872 г., в результате длительной и настойчивой агитации К. Ч. Сена и его последователей, английской колониальной администрацией был издан закон о гражданском браке, утвердивший брачный возраст, установленный брахмо-истами,—14 лет для женщин и 18 лет для мужчин. Однако влияние этого законодательного акта было ничтожно. Так, в 1882 г. было зарегистрировано только 11 таких браков в Бенгалии и один в Бомбейской провинции48.
Состав новой «Брахмо самадж» был значительно демократичнее прежнего. Но соединение в новой организации разнородных социальных элементов таило в себе возможность ее нового раскола. Усилению противоречий внутри организации способствовала также поляризация умеренного и демократического крыла в национальном движении, проявившаяся в расколе Индийской лиги и создании Индийской ассоциации. Кроме того, раскол «Брахмо самадж Индии» был ускорен отступлением К. Ч. Сена от некоторых принципов брахмоизма. В 1878 г. Сен выдал дочь замуж за раджу мел
46 Цит. по кн. Р. С. Mazoomdar, The life and teachings of Keshub Chander Sen, Calcutta, 19’31, p. 283.
47 Цит. по кн. «Indian speeches and documents on British rule, 1821— 1918», Calcutta, 1937, p. 91.
48 Pramatha Nath Bose, A history of Hindu civilisation during British rule, vol. I, Calcutta, 1894, p. 175.
445
кого княжества в Северной Бенгалии — Куч-Бихар, несмотря на то что ни невеста, ни жених не достигли возраста, определенного законом о браке 1872 г. В знак протеста против нарушения К. Ч. Сеном основных догм общества значительная часть брахмоистов вышла из него и образовала «Садхаран Брахмо самадж» (Всеобщее общество Брахмы). После раскола деятельность «Брахмо самадж Индии», переименованного в «Набибидхан Брахмо самадж» (Общество новых заповедей), значительно ослабела, в особенности после смерти в 1884 г. К. Ч. Сена, в социально-политических взглядах которого в последние годы его жизни произошел дальнейший поворот вправо.
Члены «Садхаран Брахмо самадж» наиболее последовательно из всех брахмоистов выступали против деления общества на касты, детских браков, затворничества женщин. В отличие от К. Ч. Сена руководители нового общества допустили женщин к участию в работе местных отделений общества. Общество распространяло свое влияние среди наименее обеспеченных прослоек бенгальской интеллигенции, о чем,, в частности, свидетельствует весьма малый размер членских взносов — восемь анна в год.
История брахмосамаджистского движения свидетельствует о том, что и в нем отразился процесс возникновения различных течений в бенгальском национальном движении.
Вслед за Бенгалией брахмоистское движение распространилось среди европейски образованной интеллигенции в Мадрасском и Бомбейском президентствах.
В 1864 г. в Мадрасе возникло общество «Веда самадж» (Ведическое общество), которое впоследствии объединилось с местным отделением «Брахмо самадж Индии», а в 1867 г. в Бомбее было основано «Прартхана самадж» (Молитвенное общество). Религиозное учение последнего мало отличалось, от брахмоизма и представляло собой монотеистическое толкование некоторых догм вишнуизма. В области социально-бытовых реформ «Прартхана самадж» выступало также против детских браков, за эмансипацию женщин, однако ее члены гораздо строже, чем брахмоисты, придерживались некоторых кастовых обычаев, в частности не нарушали ограничений в общении между членами различных каст. В «Прартхана самадж» входили преимущественно представители верхней прослойки маратхской буржуазной интеллигенции, и оно поэтому было малочисленно: в 1882 г. в Бомбее насчитывалось всего 102 самаджиста49. О социальном составе «Прартхана самадж» можно судить на основании проповеди К. Ч. Сена, обращен-
Ibid., р. 175.
447
ной к членам этого общества. Он говорил: «Где бы ни на* ходился верующий — в храме... в торговом доме, в банкирской конторе, — бог всегда с ним», — и дальше: «Я осмелюсь заявить, что почти все из вас получили английское образование...»50.
Религиозно-реформаторское движение явилось отражением стремления индийской буржуазии приспособить индуизм и феодальную индийскую культуру к потребностям капиталистического развития страны. При этом в проповеди монотеизма своеобразно преломлялась тенденция к общеиндийскому единству. Недаром К. Ч. Сен в своих выступлениях подчеркивал, что он представляет не какую-либо секту или касту, а всю Индию.
С развитием буржуазной общественной мысли и активизацией общественно-политических организаций индийских националистов самостоятельная роль религиозно-реформистских сект и обществ постепенно снижалась, уменьшалось их влияние в среде буржуазной интеллигенции. С середины 80-х годов их деятельность заметно ослабела. В 1891 г. во всей Индии насчитывалось лишь 3050 брахмоистов51. Однако в Северной Индии, которая отставала по уровню развития буржуазно-национального движения от Бенгалии и Бомбея, религиозно-реформаторские общества играли более значительную роль в пробуждении национального самосознания и в течение более длительного времени.
«Арья самадж»
В 1875 г. в Бомбее индусский реформатор, гуджаратский брахман Даянанд Сарасвати (1824—1883) основал «Арья самадж» (Общество ариев). В 1877 г. центр общества был перенесен в Лахор, и с того времени учение Сарасвати получило наибольшее распространение в Пенджабе и Северо-Западных провинциях, а также в Раджпутане и Гуджарате. Первоначально проповеди Сарасвати наибольшим успехом пользовались в среде торговцев и ремесленников, но впоследствии социальный состав общества стал значительно более пестрым: среди последователей Сарасвати появились выходцы из феодальных слоев Северной Индии, в частности некоторые раджпутские князья.
Арьясамаджисты проповедовали возвращение к религии древних ариев, отраженной в священных книгах индуизма —
50 «Keshub Chunder Sen’s lectures», Calcutta, 189'3, pp. 99, 101.
51 Pramatha Nath Bose, A history of Hindu civilisation..., p. 135.
448
Ведах. Они, подобно брахмоистам, отрицали изображение богов, строгость кастовых ограничений. Борьба против детских браков и запрещения браков между различными кастами занимала важнейшее место в деятельности Сарасвати и его последователей. На религиозное учение и деятельность в области социально-бытовых реформ арьясамадж^истов, несомненно, значительное .влияние оказало движение брахмоистов, •с которыми Сарасвати близко познакомился во время своих поездок в Калькутту и Бомбей.
Большое внимание «Арья самадж» уделяла благотворительной и просветительской деятельности. В Лахоре был учрежден специальный колледж, в котором наряду с предметами классической индийской науки преподавались современные гуманитарные и естественно-научные дисциплины. Плата за обучение в колледже взималась минимальная. Это обстоятельство свидетельствовало о довольно большом влиянии демократических элементов в обществе.
Политические взгляды руководителей общества, в частности Сарасвати, были более прогрессивными, чем взгляды брахмоистов. Сарасвати не призывал открыто к 'борьбе против английского колониального господства, однако подчеркивал, что «иностранное правительство никогда не сможет обеспечить благосостояния народу», и добавлял, что иностранный режим в Индии — «следствие взаимной усобицы, религиозных различий» и т. д.52. Из учения арьясамаджистов следовал, таким образом, логический вывод, что религиозная терпимость населения Индии — важнейшая предпосылка установления собственного управления. Путь к этому арьясамад-жисты видели в распространении образования и проведении религиозных и социально-бытовых реформ. Наиболее радикально настроенные члены «Арья самадж», не довольствуясь своей работой в качестве членов секты, приняли участие в создании «Гауракшини сабха» («Общество защиты коров»), деятельность которого имела явно антиколониальную направленность.
Это обстоятельство, а также организационная стройность «Арья самадж» явились причинами подозрительного и враждебного отношения к обществу со стороны английских колониальных властей.
«Арья самадж» в отличие от «Брахмо самадж» росло численно и к 1891 г. насчитывало около 40 тыс. членов53.
52 Цит. по кн. Lajpat Rai, The Arya samaj, London, 1915, p. 176.
53 Pramatha Nath Bose, A history of Hindu civilisation..., p. 101.
29 Новая история Индии
449
Просветительство в сикхской религиозной общине
Одновременно с деятельностью арьясам а джистов среди индусского населения Пенджаба просветительские организации возникли в сикхской религиозной общине. В 1873 г. в Амритсаре было основано общество под названием «Шри гуру Сингх Сабха», которое занялось переводом, комментированием и изданием на языке панджаби важнейших произведений религиозной и исторической литературы сикхов. Деятельность «Сабхи» была„ также направлена на распространение образования среди сикхов и введение панджаби в качестве предмета обучения в университетском (так называемом Восточном) колледже в Лахоре. В 1879 г. здесь также было основано автономное общество «Сингх сабха». В следующем году просветительские общества в Лахоре и Амритсаре объединились в одну организацию, просуществовавшую дО 1886 г., когда в результате расхождений между руководите* лями ее амритсарского и лахорского отделений «Сингх саб* ха» распалась на два независимых общества, имевших свои отделения в других городах Пенджаба.
Пропаганда образования на панджаби, издательская н филантропическая деятельность составляли основное содержание работы обоих обществ в 80—90-е годы. В 1892 г. при содействии «Сабхи» в Амритсаре был открыт университетский «Хальса колледж».
Создание и деятельность амритсарского и лахорского обществ «Сингх сабха» было своеобразным отражением формирования буржуазной прослойки внутри сикхской общины. Слабое развитие капитализма в Пенджабе по сравнению с Бенгалией, Бомбеем, Мадрасом, сильное влияние в «Сабхе» помещичьих элементов определили крайне ограниченный характер деятельности сикхской буржуазно-помещичьей интеллигенции, представленной в «Сабхе», и ее полную лояльность к колониальному режиму. Характерно, что колониальные власти относились к деятельности «Сабхи» с полной благосклонностью. Вице-король Индии Лэнсдаун (1888—1894), выступая в 1890 г. в Патиале (Пенджаб), заявил в адрес «Сабхи», что «правительство Индии горячо симпатизирует этому движению»54.
Вместе с тем деятельность обществ «Сингх сабха» составляет как бы предысторию национального движения среди сикхов Пенджаба: на ее основе в 90-х годах возникли первые политические организации либерального крыла буржуазных националистов — сикхов.
54 Цит. по кн. Khushwant Singh, The Sikhs, London, 1953, p. 99.
450
Мусульманские просветительские организации и начало деятельности
Сайид Ахмад-хана
Развитие буржуазных отношений в Индии вызвало появление просветительства и среди индийских мусульман. Деятельность мусульманских просветительских организаций происходила главным образом в Пенджабе, Северо-Западных провинциях и Бенгалии, где проживало’ (большинство индийских мусульман и где — что самое важное — мусульмане составляли значительную и влиятельную прослойку как среди торговой буржуазии, так и среди помещиков. Буржуазная прослойка среди мусульман в Бомбее и Мадрасе была малочисленна, поэтому мусульманская буржуазночпомещичья интеллигенция в этих провинциях не создала своих отдельных организаций, а принимала участие в деятельности названных выше местных общественно-политических организаций.
В течение первого столетия английского колониального господства в Индии мусульманские феодалы окончательно утратили свое положение привилегированной группы феодальнопомещичьего класса и лишились какого-либо серьезного влияния в общественной жизни страны. Феодальная верхушка мусульманской религиозной общины оказалась экономически, политически и культурно наиболее отсталой частью имущих классов Индии. Мусульмане составляли менее 4% всех студентов колледжей как в 1865/66, так и в 1881/82 г., хотя, по переписи 1881 г., исповедовали ислам 22,4% всего населения страны55. Мусульманская феодальная интеллигенция, не получавшая светского образования и не обладавшая знанием английского языка, лишалась возможности занимать даже самые низшие должности в колониальной администрации. Вот почему мусульманские просветители, представлявшие буржуазную прослойку индийских мусульман и европейски образованных помещиков-мусульман, видели главный путь политического и культурного возрождения имущей верхушки мусульманской общины Индии в распространении светского, европейского типа образования.
Первой мусульманской просветительской организацией было «Мусульманское литературное общество», основанное в 1863 г. по инициативе писателя и общественного деятеля Абдул Латифа. Основная деятельность общества была направлена на распространение в мусульманской общине Калькутты европейского образования. В 1868 г. Абдул Латиф прочел в Бенгальской ассоциации социальных наук, объединявшей группу умеренных бенгальских националистов и либерально
55 «Report of the Indian education commission», Calcutta, 1883, p. 275.
29* 451
настроенных английских чиновников, миссионеров, -преподавателей, доклад, в котором выдвинул требование о реорганизации Англо-персидского отделения Калькуттской медрессе в специальный колледж европейского типа для мусульманской молодежи.
В 1877 г. в Калькутте была создана Национальная мусульманская ассоциация, которую возглавили -бенгальские просве-тители-мусульМане Амир Али и Абдул Латиф. Ассоциация распространила свое влияние за пределы Бенгалии и стала’ первой общеиндийской мусульманской просветительской организацией. Вскоре после своего основания она поэтому была переименована в Центральную мусульманскую ассоциацию и в начале 80-х годов имела свыше тридцати отделений в различных провинциях страны, главным образом в Бенгалии и Хиндустане.
Мусульманские просветители справедливо осуждали косность Мусульманских улемов, их старания оградить мусульманскую общину от каких бы то ни было европейских веяний, как одно, из препятствий на пути социально-экономического й культурного развития. Но заодно они отказались и от тех прогрессивных- антиколониальных освободительных тенденций, которые содержались в идеологии ваххабизма. Их политические позиции определялись поддержкой английского 'колониального режима.
Вместе с тем деятельность представителей буржуазной прослойки среди мусульман Северной и Восточной Индии с самого начала была также облечейа в религиозно-общинную форму и вела в ряде случаев к обособлению и открытому противопоставлению «мусульманского» просветительства «индусскому». В этом сказались, в частности, слабость и незрелость буржуазии этих районов- Индии по сравнению с буржуазией Бомбея и Мадраса, где религиозный момент отступал на второй план и представители буржуазии независимо от религиозной принадлежности участвовали в создании национальных политических организаций. Кроме того, в мусульманских просветительских Организациях было лишь очень небольшое число купцов и предпринимателей, важную роль играли европейски образованные помещики.
Мусульманское литературное общество и Национальная мусульманская ассоциация оказали заметное влияние на деятельность мусульманских просветителей Хиндустана. Крупнейшим из них был Сайид Ахмад-хан (1817—1898). Его родители принадлежали к числу видных представителей образованных слоев феодального общества. Ахмад-хан занимался изучением языков — арабского и фарси, а1 также мусульманской теологии. Он был тесно связан с крупнейшими улемами школы Ва-452
лиуллы-Шаха и до восстания 1857—1859 гг. сам был одним из активных его последователей. Однако он с самого начала выступал против антианглийской борьбы й, находясь с двадцатилетнего возраста на английской службе в качестве судьи, сохранил верность англичанам и оказал им ряд услуг во время восстания 1857—1859 гг., за что был щедро вознагражден и, в частности, получил английский титул сэра. После восстания Сайид Ахмад-хан окончательно порвал с последователями Валиуллы-Шаха и употребил немало сил, стараясь убедить ваххабитов в бесполезности и тщетности освободительной борьбы. Его выступления против отсталости старого феодального общества, против косности мусульманских улемов, против религиозной системы образования на арабском языке и фарси имели, бесспорно, прогрессивный характер. Не менее прогрессивными были его требования о распространении среди мусульман светского образования и европейской культуры и о расширении сферы применения языка урду. Положительное значение этих идей для развития общественной мысли Хиндустан а и мусульманского просветительства в других районах страны отмечали не только его сторонники, но и идейные противники — представители Деобандской школы, а затем и члены первой общеиндийской политической организации — Национального конгресса.
Важнейшими центрами просветительской деятельности Сайид Ахмад-хана были Переводческое общество (основано в 1864 г.), Алигархский колледж (основан в 1877 г.) и Мусульманская конфедерация по просвещению (основана в 1886 г.). Свои взгляды он излагал в статьях, печатавшихся в издававшемся им в 1870—1876 гг. еженедельнике «Тахзиб-е-Ахлак» (Социальный реформатор) 56. Члены Переводческого общества подготовили переводы на язык урду серии английских книг по истории, экономике, философии и т. д. В Алигархском колледже, директор и большинство преподавателей которого были англичане, наряду с основами теологий преподавались также светские, общеобразовательные дисциплины, причем в противоположность программе Дар-ул-улума Деобанда важное место отводилось знакомству с европейской культурой и изучению английского языка и литературы. Сайид Ахмад-хан отстаивал необходимость приспособить отдельные положения мусульманской теологии к философской мысли Запада. По словам видного индийского поэта, философа и политического деятеля Икбала, Сайид Ахмад-хан был «первый мусульманином,
56 См. Л. И. Юревич, Саид Ахмад-хан и зарождение мусульманского общинного движения в Индии, — «Ученые записки Тихоокеанского института АН СССР», т. II, М. — Л., 1949.
453
почувствовавшим необходимость новой ориентации ислама и выработавшим основы этой новой ориентации»57.
Просветительскую деятельность Сайид Ахмад-хана и его модернистскую философскую концепцию осудили не только многие улемы Индии, но и представители религии ислама за пределами Индии58. В частности, против учения СайидАхмад-хана и его колледжа выступал основатель идеологии панисламизма второй половины XIX в. Джамал-уд-дин Афгани. Помещичья и буржуазная мусульманская молодежь Хиндустана, наоборот, горячо поддерживала просветительскую деятельность Сайид Ахмад-хана, порой даже в большей степени, чем этого желал основатель Алигарха. Немало воспитанников Алигархского колледжа стало впоследствии деятелями индийского национально-освободительного движения.
Несмотря на известную внутреннюю противоречивость и прогрессивные тенденции просветительства Сайид Ахмад-хана, оно в конечном счете было направлено на сближение имущих прослоек мусульманской общины Индии с англичанами. Алигархский колледж, который готовил чиновников низших звеньев колониального аппарата из буржуазной и помещичьей мусульманской молодежи, старался воспитать мусульманскую молодежь в духе лояльности и преданности английскому правительству. Эта реакционная идея о благе колониального режима для Индии и проповедь верности ему постепенно сводили на нет прогрессивные начинания в деятельности Сайид Ахмад-хана. В адресе Алигархского колледжа вице-королю лорду Литтону (1876—1880) в 1877 г. прямо говорилось, что основной задачей колледжа является «воспитание из мусульман достойных и преданных подданных британской короны»59.
В своей речи в Лакхнау 28 декабря 1877 г. Сайид Ахмад-хан обратился к «людям с положением, к представителям средних классов и знатных семей» с призывом сохранять лояльность в отношении английских властей и добиваться социально-экономического прогресса, опираясь исключительно на их поддержку и помощь60.
Это, впрочем, не мешало Сайид Ахмад-хану осуждать методы английской политики в Индии накануне восстания 1857—1859 гг. В своей популярной во второй половине XIX в. работе «Причины индийского восстания» он писал о том, что
57 Цит. по кн.’ Н. А. К. Gibb, Modern trends in Islam, Chicago, 1945, p. 58.
58 Mohammad Iqbal, Islam and Ahmadism. (With a reply to question raised by Pandit lawaharlal Nehru), Lahore [S. a.], pp. 31—32.
59 Цит. по кн. H Mukerjee, India struggles for freedom, Calcutta, 1948, p. 82.
60 G. F. Graham, The life and work of Syed Ahmad Khan, London, 1885, p. 274
454
английские (правители «попирали национальную гордость индийцев»61. Однако свое основное внимание он обращал не на губительные последствия колониального подчинения для страны в целом, а на несправедливое отношение английского правительства к мусульманской общине. Просвещение индийских мусульман он рассматривал не только в полном отрыве от общеиндийского национального движения, но и противопоставлял его так называемому индусскому возрождению. Правда, в этом отношении немалую роль сыграло то обстоятельство, что мусульманская интеллигенция Хиндустана, как правило, чуждалась английского образования и поэтому не могла претендовать на те мелкие посты в административном аппарате, которые оказались занятыми интеллигентами-индусами, в значительной степени — выходцами из Бенгалии. В упоминавшейся уже речи в Лакхнау в 1877 г. Сайид Ахмад открыто предостерегал против такого рода конкуренции62.
Религиозно-общинное направление в деятельности мусульманских просветителей и в первую очередь Сайид Ахмад-хаиа было использовано колониальными властями в их борьбе с национально-освободительным движением в стране.
Поворот в отношении английских колониальных властей к верхушке мусульманской религиозной общины начался в 70-е годы. Весьма показательным в этом отношении явилось издание в 1871 г. книги У. У. Хантера, крупного английского чиновника колониальной службы и историка, «Наши индийские мусульмане»63, в которой он, анализируя историю взаимоотношений англичан и мусульман в Индии, пришел к выводу о необходимости создания среди верхушки мусульманской общины опоры английской колониальной власти. К подобному выводу пришел и другой крупный чиновник колониальной Индии и журналист У. С. Блант, который спустя более чем десятилетие после Хантера писал, что «в некотором отношении мусульмане менее враждебны, чем другие индийцы, к существующему порядку вещей»64. Однако' англичанам не сразу удалось использовать в своих целях религиозно-общинное движение в Индии.
Отношения между индусами и мусульманами в XIX в. характеризовались религиозной терпимостью и редко омрачались столкновениями. Как вспоминал один из основателей национального движения в Северной Индии Нагендранатх Гупта, в те годы «между обеими общинами преобладали самые
61 Сэр Сайид Ахмад-хан, Асбаб-е багават-е-хинд, Алигарх, 1957, стр. 39. (на яз. урду).
62 «SMHFMI», vol. II, р. 71.
63 W. W. Hunter, Our Indian musulmans, London, 1871.
64 W. S. Blunt, Ideas about India, Lortdon, 1885, p. 7.
455
сердечные отношения. Между ними установились добрососедские отношения, индус называл мусульманина „дядюшка” и* наоборот. И действительно, они составляли один народ...» 65. Поэтому религиозно-общинная тенденция в деятельности Сай-ид Ахмад-хана и других мусульманских -просветителей не имела сколько-нибудь широкой социальной основы.
Активизация английской политики в области индусско-мусульманских отношений произошла в 80-е годы. Этому способствовало то обстоятельство, что мусульманские организации, используя положение мусульман в качестве меньшинства в индийском обществе, стали апеллировать к. английским колониальным властям с просьбой предоставить им известные преимущества при выборе кандидатов на занятие должностей в колониальном административном аппарате. Подобный меморандум был передан в 1882 г. вице-королк> Центральной мусульманской ассоциацией. Английские власти не замедлили поддержать это направление в деятельности мусульманских просветителей. В 1885 г. в ответ на указанный меморандум Ассоциации было вынесено решение, рекомендовавшее местной колониальной администрации при выборе кандидатов на замещение должностей в колониальном аппарате управления расширить среди них прослойку мусульман.
Особое значение проблема индусско-мусульманских отношений приобрела со второй половины 80—90-х годов, когда после объединения в общеиндийском масштабе национальное движение в Индии вступило в новую фазу своего развития.
НАЧАЛО ОБЩЕИНДИЙСКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ И СОЗДАНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО КОНГРЕССА
Английские колонизаторы жестоко подавляли все проявления национально-освободительного движения в стране. Особенно ярым проводником этой политики был вице-король Литтон, олицетворявший в Индии колониализм тори и их лидера Дизраэли. При нем в 1878 г. был принят закон об; оружии, по которому индийцам запрещалось иметь огнестрельное оружие66. Этот закон не только явился ярким проявлением грубой и неприкрытой дискриминации индийцев, но и оставлял массы сельского населения беззащитными от хищников джунглей.
65 Nagendranath Gupta, Reflections and reminiscences, Bombay, 1947, p. 7.
66 В отдельных случаях специальными лицензиями, выдававшимися колониальными властями, ношение оружия разрешалось. Предусматривавший это параграф законодательства был принят в интересах феодальной знати, лояльной к английским колонизаторам.
456
В том же году был издан Закон о туземной печати, по которому полицейские власти в округах наделялись правом в административном порядке прекращать издание газет на индийских языках, помещавших материалы антиправительственного и «подстрекательского», по мнению полицейских чиновников, характера. Издатели и редакторы газет в таких случаях могли подвергаться крупным денежным штрафам и тюремному заключению, а имущество типографий подлежало конфискации. Редакторы всех газет на индийских языках были обязаны либо внести крупный денежный залог, либо представлять все печатавшиеся материалы на предварительную цензуру. При помощи этого реакционного закона колонизаторы пытались задушить национальную прессу. Удар был направлен в первую очередь против печатных органов левого крыла буржуазно-национального движения. По словам одного из деятелей национального движения в Бенгалии Мотила ла Гхоша, губернатор Бенгалии Э. Иден, инициатор принятия акта о печати, пригласивший однажды к себе Шишир Кумар Гхоша, редактора газеты «Амрита базар патрика», заявил ему: «Давайте мы трое: я, Вы и Кристо Дас67 вместе управлять провинцией. Кристо Дас согласился направлять свою газету согласно моим указаниям. Вы должны сделать то же самое, а я окажу поддержку Вашей газете, как я ее оказываю „Хинду патриот”. В случае, если Вы будете готовить в печать статью с критикой правительства, Вам надлежит предварительно показывать рукопись мне. За это правительство подпишется на значительное число экземпляров Вашей газеты, и я буду консультироваться с Вами по вопросам управления провинцией, как я консультируюсь с Кристо Дасом». «В ответ, — продолжает Гхош, — Шишир Кумар поблагодарил его честь за благородное предложение, но при этом скромно заметил, что в стране должен быть по крайней мере один честный журналист. Тогда произошло то, чего и следовало ожидать. Сэр Эшли (Иден. — Ред.) пришел в неописуемую ярость. С презрительным сарказмом он напомнил бабу Шишир Кумару, что тот забыл с кем разговаривает, что он высшая власть в провинции и в любой день, если пожелает, может заключить редактора в тюрьму за подстрекательские статьи в газете... Это не было пустой угрозой. Результатом инцидента явился Закон о туземной печати»68. Шишир Кумар Гхошу удалось избежать закрытия «Амриты базар патрики» лишь путем превращения ее в течение недели после издания закона о печати из англо
67 Кристо Дас Пал, редактор газеты «Хинду патриот», находился в. дружественных отношениях с губернаторами Бенгалии Кэмбелом, а затем Иденом.
68 Цит. по кн. J. Natarajan, History of Indian journalism, p. 83.
457
бенгальской в английскую газету, поскольку закон не распространялся на прессу, издававшуюся на английском языке.
Некоторые же органы печати оказались закрытыми, национальные газеты подвергались жестокой цензуре, их редакторы штрафовались, однако задушить национальную прессу англичанам не удалось.
Колониальные власти не пошли навстречу умеренным требованиям индийских буржуазно-помещичьих националистов о повышении возраста экзаменовавшихся для поступления на государственную службу и проведении экзаменов как в Англии, так и в Индии. В 1870 ;г. было принято решение о создании специального корпуса гражданской службы, куда должны были поступать только индийцы, но не путем экзаменов, а по выбору английских колониальных властей. Это делалось для того, чтобы не допустить на государственную службу патриотически настроенных интеллигентов.
Первый набор в корпус «Статутной гражданской службы» был проведен лишь в 1879 г. при Литтоне. При этом предусматривалось, что набор не должен превышать шестой части всех назначений, производившихся в текущий год в органы государственного аппарата Индии69. Вместе с тем возраст экзаменовавшихся был понижен до 19 лет, что практически почти полностью лишало индийскую буржуазную и помещичью молодежь, завершавшую образование в более позднем возрасте, возможностей попасть на государственную службу путем сдачи экзаменов в Лондоне.
Реакцией на эти действия колониальных властей было* усиление кампании в индийской печати за проведение экзаменов на занятие должностей на государственной службе в Индии и повышение возрастного ценза для экзаменовавшихся. В поддержку своего требования индийские националисты проводили собрания по стране, вручали через Ост-Индскую ассоциацию меморандумы и петиции членам английского парламента.
Новым моментом в развитии национального' движения с конца 70-х—начала 80-х годов было то, что важнейшие политические кампании стали проводиться организациями индийских националистов в различных провинциях страны согласованно. Репрессивные законы об оружии, о печати, изменение системы поступления индийцев на государственную службу, увеличение налогообложения, различные меры, направленные на ограничение развития национальной промышленности (например, снижение в 1879 г. импортных пошлин на хлопчатобумажные изделия), в равной мере затрагивали интересы
69 В 1879—1881 гг. таким путем на государственную службу было зачислено всего 60 индийцев (Courtney Ilbert, The government of India, Oxford, 1898, p. 128).
458
национальной буржуазии во всех провинциях Индии. Борьба развертывалась вокруг одних и тех же политических вопросов, что объективно вело к сближению национальных организаций & различных частях страны и тем самым к укреплению в целом национально-освободительного движения в стране.
В конце 70-х—начале 80-х годов в Индии назревал новый революционный кризис. От внимательных наблюдателей не ускользали признаки надвигавшейся бури. Так, крупный колониальный чиновник А. О. Юм, изучив в 1878—1879 гг. многотомные подшивки донесений секретных полицейских агентов в различных провинциях Индии, было, по его словам, поражен размахом антианглийской деятельности в Индии70. Известный русский индолог проф. И. П. Минаев после поездки в Индию в 1880 г., анализируя политическое положение в стране, сделал следующий вывод о настроениях индийского общества: «Оно действительно тревожное, и положение британской власти в Индии может быть названо даже критическим. Жалобы и ропот слышны всюду»71.
Особенно пугала колонизаторов перспектива соединения деятельности радикального крыла буржуазных националистов с народным двжением. Юм отмечал, что представители «„образованных классов”... возглавив народные выступления, придадут им осознанную направленность и смогут превратить их в национальное восстание»72.
Политика жестокого подавления национально-освободительного движения, настойчиво проводившаяся Литтоном, не только не дала желаемого результата, но, напротив, способствовала усилению политической напряженности в стране. Английские правящие круги были вынуждены применить новую тактику в отношении индийского национального движения.
Пришедшие в 1880 г. к власти в Англии либералы начали проводить политику заигрывания с индийскими буржуазнопомещичьими националистами. По инициативе нового вице-короля Рипона (1880—1884) был отменен закон о печати (это, однако, не помешало колониальным властям в 1883 г. посадить в тюрьму по обвинению в печатании «подстрекательских» материалов Сурендранатха Банерджи — редактора газеты «Бенгали», органа бенгальских либералов). У. С. Блант — сторонник политики Рипона писал об индийских националистах: «Сегодня их лозунг — реформа, не дадим же ему превратиться в призыв к революции!»73.
70 См. Lajpat Rai, Young India (An interpretation and a history of the nationalist movement from vithin), London, 1917, pp. 68, 69.
71 «Новый документ И. П. Минаева об Индии второй половины XIX века»,—«Проблемы востоковедения», 1959, № 3, стр. 104.
72 Цит. по кн. Lajpat R*ai, Young India..., p. 73.
73 W. S. Blunt, India under Ripon. A private diary, London, 1909, p. 42.
459
В 1882 г. министр по делам Индии принял решение о расширении участия индийцев в органах местного самоуправления. В соответствии с этим в 1883—1884 гг. в провинциях было проведено законодательство, устанавливавшее в крупных городах выборное большинство в муниципальных советах и предусматривавшее создание в округах также выборных органов под названием «дистриктных советов». Они стали совещательными органами при местной колониальной администрации, причем их юрисдикции подлежали лишь вопросы просвещения, здравоохранения, общественной благотворительности и т. п. В выборах в них участвовала только верхушка' имущих классов Индии. Проводя это законодательство, английские либералы рассчитывали в известной степени удовлетворить требование умеренного крыла индийских националистов о самоуправлении.
В 1883 г. Кортнэй Илберт, глава департамента юстиции в совете вице-короля, разработал проект закона, предусматривавшего подсудность европейцев обычным судам, в которых, в отличие от существовавшего порядка и судьями, и присяжными могли быть индийцы. Тем самым английские либералы,, возглавлявшие колониальную администрацию, шли навстречу требованию индийского национального движения о -прекращении расовой дискриминации. Законопроект, названный по имени его автора «биллем Илберта», был внесен в английский парламент. Поддержка, которую оказывал биллю вице-король Рипон, значительно усилила его популярность в среде буржуазноыюмещичьих либералов Индии. Вместе с тем билль Илберта вызвал бурю протеста со стороны английской бюрократии и английских предпринимателей в Индии. Под их давлением парламент отклонил билль, что ускорило отставку Рипона с поста вице-короля.
Обсуждение билля Илберта в английской палате общин и развернувшаяся вокруг него полемика в индийской и английской прессе послужили новым толчком к активизации общественно-политических организаций индийских националистов. Провал билля Илберта укрепил в них сознание необходимости! единой общеиндийской политической организации.
Со второй половины 70-х годов в деятельности двух важнейших национальных организаций Индии — «Пуна сарваджаник сабха» и Индийской ассоциации усилилась тенденция к: объединению движения в масштабе всей страны. Связи между националистами Бенгалии, Махараштры, Бомбея, Мадраса и других районов Индии укреплялись В процессе согласования действий при проведении политических кампаний протеста против репрессивного законодательства и в поддержку билля Илберта. Первой попыткой создания общеиндийской нацио-
46Р
нальной организации можно считать неудавшийся опыт организации в 1878 г. Ассоциации индийской печати, предпринятый одним из руководителей «Сарваджаник сабхи» В. Г. Джоши.
Инициаторами объединения национального движения в масштабе всей страны выступили бенгальские националисты. 14 июля 1883 г. газета «Индиэн миррор» напечатала письмо одного из лидеров бенгальских либералов Тарапады Банерд-жи, который предлагал создать национальный фонд для финансирования поездок индийских делегаций в Англию, деятельности различных националистических организаций, а также поощрения развития национальной науки, торговли и промышленности 74. Тарапада Банерджи выдвинул идею созыва общеиндийской конференции делегатов от различных национальных общественно-политических организаций75.
В июле 1883 г. по инициативе Индийской ассоциации в Калькутте был созван массовый митинг, на котором было решено создать на основе подписки по стране денежный фонд для финансирования деятельности национальных организаций «по обеспечению политического развития страны путем конституционной агитации в Индии и Англии»76. Проведение подлиски значительно укрепило связь между общественно-политическими организациями различных провинций. В декабре 1883 г. в Калькутте собралась Национальная конференция, в работе которой приняли участие представители всех местных комитетов Индийской ассоциации (Бенгалия), а также Северо-Западных провинций, Пенджаба, Бомбея, Ахмадабада и Мадраса. Председательствовавший на конференции Ананда Мохан Бос во вступительной речи отметил, что конференция— первый шаг на пути создания национального парламента77. На конференции обсуждались вопросы реформы системы набора на государственную службу, сбора средств в национальный фонд, «самоуправления». Последнее, по словам Суренд-ранатха Банерджи, понималось как участие выборных представителей «образованных индийцев» в работе муниципальных советов и провинциальных законодательных советов, а также .английского парламента78. В газете «Бенгали» от 22 декабря 1883 г. он опубликовал статью, в которой вслед за Тарападой Банерджи указывал на необходимость создания общеиндийской организации националистов, одной из задач которой бы
74 См. В. Т. McCully, English education and the origins of Indian nationalism, pp. 326—327.
75 S. Bh. Chowdhury, Pre-Congress nationalism..., p. 161.
76 Surendranath Banerjee, A nation in making..., p. 85.
77 Cm. W. S. Blunt, India under Ripon, p. 114.
78 См. B. T. McCully, English education and the origins of Indian nationalism, p. 288.
461
ла бы, в частности, организация кампании в поддержку билля Илберта 79. В 1884 г. Сурендранатх Банерджи предпринял новую поездку по важнейшим центрам Северной Индии с целью укрепления связей между национальными организациями Бенгалии и Северной Индии. А в декабре того же года в Мадрасе состоялось совещание 17 представителей национальных организаций различных провинций страны.
Это совещание сыграло весьма важную роль в создании первой общеиндийской политической организации индийской буржуазии — Национального конгресса. На нем были представлены видные деятели национального движения из Бенгалии, Бомбея, Махараштры, Северо-Западных провинций, Ауда и Мадраса, большинство из которых прибыло в Мадрас на очередную годичную сессию Теософского общества80. Среди них были С. Банерджи, Д. Наороджи и К. Т. Теланг. На совещании было принято решение о создании общеиндийской организации — Индийского союза — и проведении в следующем 1885 г. ее учредительной конференции. Основную деятельность по подготовке этой конференции проводили Индийская ассоциация и «Пуна сарваджаник сабха». Активное участие приняли и английские колониальные бюрократы.
Английские либералы увидели в планах создания общеиндийской политической организации возможности подчинения своему влиянию индийского национального движения. Еще в 1883 г. А. О. Юм обратился с открытым письмом к выпускникам Калькуттского университета, в котором намечал план создания общеиндийской организации индийских националистов. Выйдя в отставку и целиком посвятив себя деятельности в индийском национальном движении, Юм вошел в контакт с бомбейскими либералами и принял участие в составлении манифеста о создании Индийского союза, выпущенного в марте 1885 г. В манифесте указывалось, что новая национальная конференция соберется в Пуне.
Осенью 1885 г. по инициативе Индийского союза в Англию была отправлена делегация из трех человек для передачи представителям либеральной партии в парламенте требования
79 Ibid., р. 348.
80 Теософское общество было основано в Индии в 1880 г. американцем Олкоттом и натурализовавшейся в Америке русской эмигранткой Е. П. Блаватской. В реакционной религиозно-философской доктрине теософов эклектически сочетались элементы христианства, входившего тогда в моду в Европе и Америке спиритизма и религий Востока, в особенности буддизма. Вместе с тем интерес, который проявило Теософское общество к изучению древней индийской культуры, а также сочувствие его руководителей к умеренному направлению национального движения в Индии способствовали объединению вокруг него в Мадрасе и Бомбее группы либерально настроенных националистов.
462
о назначении парламентской комиссии по обследованию системы колониального управления Индии. Эта делегация, помимо1 Индийского союза, представляла организации индийских либералов Бенгалии, Бомбея, Махараштры и Синда.
Одновременно с подготовкой конференции в Пуне Индийская ассоциация независимо от бомбейских националистов вела подготовку к общеиндийской конференции в Калькутте. В этом проявлялось заметное в 80-е годы соперничество между маратхскими и бенгальскими националистами, претендовавшими на руководство общеиндийским национальным движением.
В 1885 г. Юм встретился с вице-королем и получил от него неофициальные полномочия на осуществление контроля над деятельностью создававшейся организации в интересах сохранения в неприкосновенности основ английского господства в Индии. Бомбейским националистам Юм сообщил о благосклонном отношении вице-короля к идее создания Индийского союза, что укрепило влияние Юма в национальном движении81.
Ко времени созыва общеиндийской конференции наряду со значительным усилением активности общественно-политических национальных организаций в Бенгалии, Мадрасском и Бомбейском президентствах, Пенджабе и Хиндустане в национальное движение стали втягиваться и более отсталые районы — Синд, Ассам, Орисса, Центральные провинции. В Ориссе и Синде были созданы местные организации, связанные соответственно с Индийской ассоциацией и Ассоциацией Бомбейского президентства, значительно активизировавшейся в 1885 г.82 В Центральных провинциях националистические, организации либерального направления под названием «Лок. сабха» (Народное общество) были созданы сначала в главном городе Нагпуре, а затем в г. Амраоти. По инициативе Сарасвати, посетившего Нагпур в 1884 г., в Центральных провинциях стали создаваться местные «Гауракшини сабха», в деятельности которых принимали участие более радикально настроенные националисты83. В этом же году в Джорхате (Ассам) была создана либеральными элементами «Сарваджаник сабха», в которой сильным влиянием обладали местные националистически настроенные помещики. Характерно, что глав-
81 Об этом впоследствии писал В. Ч. Боннерджи, первый председатель Национального конгресса («Indian politics», Madras, 1898, pp. VII— VIII).
82 «History of the freedom movement in Orissa», vol. II. 1859—1910, Guttack, 1957.
83 «The history of freedom movement in Madhya Pradesh», Nagpur, 1956, p. 175.
463.
ным программным требованием «Сабхи» было снижение земельного налога84.
В оконце декабря 1885 г. конференция начала работу, но из-за эпидемии холеры не в Пуне, как намечалось, а в Бомбее. Одновременно открылась конференция и в Калькутте, созванная Индийской ассоциацией, Ассоциацией Британской Индии и Центральной мусульманской ассоциацией. Конференция после трехдневного обсуждения приняла специальные резолюции об участии выборных представителей имущих классов Индии в работе законодательных советов, отмене закона об оружии 1878 г., сокращении расходов колониальной администрации, реформе системы набора на государственную службу, разделении функций судебной и исполнительной власти колониальной администрации и о реформе полицейской службы85. Таким образом, в решениях калькуттской национальной конференции были отражены основные требования либерального крыла индийского буржуазно-помещичьего национализма. Как на калькуттской, так и на бомбейской конференциях были делегаты из различных провинций Индии, однако вторая была более представительной по составу. Ее 72 делегата собрались из всех важнейших центров национального движения Индии.
Бомбейская конференция в принятых решениях просила об учреждении королевской комиссии по расследованию положения в Индии, требовала роспуска Индийского совета при министре по делам Индии и участия выборных представителей «образованных индийцев» в работе советов при вице-короле и губернаторах провинций, а также расширения прав законодательных советов в области законодательства и контроля над финансами и налогообложением. Конференция выразила протест против расходования индийских средств на проведение английской экспансии в сопредельных с Индией странах Азии, а также против аннексии в декабре 1885 г. Верхней Бирмы.
Бомбейская конференция несколько более решительно, чем калькуттская, на которой значительную роль играли помещичьи элементы, заявила о требованиях индийских либералов.
В ходе работы бомбейской конференции, руководителями которой были В. Ч. Баннерджи (Калькутта), К- Т. Теланг (Бомбей) и Субраманьа Айер (Мадрас), она была переименована в Национальный конгресс. То же название получила учрежденная на конференции общеиндийская организация,
84 К. N. Dutt, Landmarks of the freedom struggle in Assam, Gauhati, 1958, p. 36.
85 Cm. A. Ch. Mazumdar, Indian national evolution. A brief survey of the origin and progress of the Indian National Congress and the growth of Indian nationalism, Madras, 19-17, p. 54.
464
генеральным секретарем которой был избран А. О. Юм, остававшийся на этом посту в течение последующих двадцати лет.
По своей организационной структуре и формам деятельности Индийский национальный конгресс мало походил на обычную буржуазную политическую партию. Не было создано ни центральных руководящих органов, кроме поста генерального секретаря, ни местных отделений организации. Общественно-политические организации в провинциях продолжали действовать независимо друг от друга. Вместе с тем на ежегодных сессиях Национального конгресса, происходивших в разных городах страны, представители провинциальных национальных организаций вырабатывали общую политическую платформу и координировали борьбу за осуществление основных требований национального движения.
С образованием Национального конгресса начался новый этап в истории национального движения в Индии — развитие его в масштабах всей страны, что явилось серьезным показателем экономического и политического формирования индийской буржуазии как класса.
НАЦИОНАЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ
ПОСЛЕ ОСНОВАНИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО КОНГРЕССА
И УСИЛЕНИЕ БОРЬБЫ МЕЖДУ ЛИБЕРАЛАМИ И ДЕМОКРАТАМИ
Создание Национального конгресса значительно укрепило руководящее положение в национальном движении либерального крыла. Индийские либералы на все лады превозносили успехи, достигнутые индийскими националистами якобы благодаря тактике умеренной оппозиции.
Национальный конгресс явился политической организацией умеренного крыла национального движения. Он выражал интересы верхних слоев индийской буржуазии и националистически настроенных помещиков. Делегаты первых шести сессий Конгресса по социальному признаку распределялись примерно следующим образом: 50% — буржуазно-помещичья интеллигенция, 25 — выходцы из торгово-ростовщических слоев, 25 — помещики 86.
В 80—90-е годы Национальный конгресс не выходил за рамки лояльной оппозиции колониальному режиму, но вместе с тем в его деятельности находило отражение обострение противоречий между национальной буржуазией и английскими капиталистами, обусловленное расширением сферы национального
86 И. М. Рейснер, Очерки классовой борьбы в Индии, ч. I, М., 1932 стр. Г23.
30 Новая история Индии
465
капиталистического предпринимательства. Экономическим вопросам Конгресс уделял значительно больше внимания, чем ранние национальные организации в предшествующие два десятилетия. Сурендранатх Банерджи в речи на сессии Конгресса в 1895 г. подчеркивал: несмотря на то что Конгресс — политическая организация, «мы не можем проходить мимо вопросов, касающихся развития нашей промышленности и ремесел»87.
Лидеры индийских либералов, объединившихся в Национальном конгрессе, в своих работах и публичных выступлениях раскрывали картины обнищания Индии в результате английского колониального' господства, его пагубное влияние на национальную экономику. «Британские правители, — иронически писал Дадабхай Наороджи, — стоя на часах у парадной двери Индии, уверяют мир, что защищают ее от внешних пришельцев, а сами через заднюю дверь растаскивают то самое сокровище, которое сторожат у парадного входа»88. М. Г. Ранаде отмечал, что политическое и экономическое господство англичан в Индии «парализует основы всей той активности, которая в совокупности образует жизнь нации»89.
Протестуя против систематического изъятия из страны громадных материальных ценностей (Наороджи называл это «экономическим выкачиванием»), индийские либералы требовали изменения характера англо-индийской торговли, уменьшения налогообложения и сокращения расходов на военный и гражданский аппарат, тяжелым бременем ложившихся на обескровленное народное хозяйство Индии. Именно поэтому в первую очередь лидеры Конгресса настойчиво выступали против агрессивной политики Англии на северо-восточной и северо-западной границах Индии. Критика индийского бюджета и состояния финансов страны повторялась в выступлениях почти всех председателей ежегодных сессий Конгресса и в специально принятых резолюциях на протяжении первого десятилетия существования организации.
С начала 90-х годов критика Конгрессом экономической политики английской буржуазии усилилась: начиная с сессии 1891 г. Конгресс стал принимать резолюции, в которых отмечалась растущая нищета страны и раскрывались ее причины — колониальная эксплуатация.
87 «The Indian National Congress, containing an account of its origin and growth, full text of all the presidential addresses, reprint of all the Congress resolutions, extracts from all the welcome addresses, notable utterances on the movement, portraits of all the Congress presidents», pt 1, Madras, 1917, p. 253.
88 Dadabhai Naoroji, Poverty and un-British rule in India, p. 212.
89 M. G. Ranade, Essays on Indian economics, p. 105.
466
«Монополия политической власти ведет к еще более ненавистной монополии торговой и промышленной деятельности»,— писал М. Г. Ранаде90. Чтобы успешно противостоять английской конкуренции и разрушить торговую и промышленную монополию, о которой говорил Ранаде, молодая индийская промышленная буржуазия должна была быстро развить и удешевить производство. Одним из серьезных препятствий развитию национального капиталистического предпринимательства в Индии было отсутствие в стране денежного рынка, неразвитость капиталистического кредита. С тем чтобы преодолеть недостаток капиталов, Национальный конгресс выдвинул в 90-е годы план создания под эгидой колониального государства разветвленной системы кредитно-денежных учреждений, с помощью которых можно было бы аккумулировать значительные денежные накопления торгово-ростовщического капитала.
Требование проведения протекционистской политики в отношении индийской торговли и промышленности было основным пунктом экономической программы Национального конгресса в 80—90-е годы. В 1894 г. сессия Конгресса в специальной резолюции резко протестовала против введения акцизного сбора на индийский текстиль. Конгресс добивался восстановления импортных пошлин на хлопчатобумажные изделия и отмены пошлин на товары, необходимые для развития в Индии промышленности. Характерно, что в 1894 г. Ассоциация Бомбейского президентства в телеграмме, посланной колониальным властям по поводу пересмотра таможенных тарифов, довольно энергично протестовала против снятия пошлин с изделий Ланкашира и в то же время выражала просьбу не облагать пошлиной нефтепродукты91.
Лидеры Национального конгресса чувствовали, что одними резолюциями, петициями и телеграммами невозможно добиться изменения экономического курса английского империализма в Индии. Колониальные власти оставили без внимания и просьбу Конгресса о создании смешанной англо-индийской комиссии по обследованию промышленного развития Индии, выраженную в специальной резолюции сессии Конгресса в 1888 г. Поэтому, продолжая придерживаться тактики умеренной оппозиции, Конгресс предпринимал более позитивные меры по поощрению национального капиталистического предпринимательства. С 1888 г. в Бомбее, а с 1890 г. и в Пуне по инициативе лидеров умеренного крыла бомбейских и маратх^ ских националистов стали ежегодно собираться промышлен
90 Ibid., р. 71.
91 «East India (Cotton manufactures). Import duties», London, 1895, p. 12.
30* 467
ные конференции, на которых индийская буржуазия вырабатывала программу мероприятий, необходимых для укрепления своих позиций, и определяла общую экономическую и политическую линию по отношению к империализму^ Выступая на одной из этих конференций, М. Г. Ранаде подчеркнул, что соревнование с мощной индустрией Англии смогут выдержать не мелкие хозяйчики, а современные крупные объединения предпринимателей. Для этого, указывал Ранаде, следует «организовать производство и капитал по принципу акционерного участия для создания крупных предприятий»92.
По аграрному вопросу программа Национального конгресса в 80—90-е годы практически сводилась к требованию введения системы постоянного налогообложения. Впервые это требование было внесено в резолюцию Конгресса в 1888 г. и затем систематически повторялось в решениях почти всех его сессий 80—90-х годов. В обмен на эту уступку помещичьему классу Индии лидеры умеренных националистов обещали колониальным властям поддержку в борьбе с антиколониальными выступлениями крестьянства; «Неизменность налогообло-~ жения создает класс землевладельцев, заинтересованных в поддержании законности и порядка», заявлял в 1897 г. председатель очередной сессии Конгресса Санкаран Наир93.
К вопросу о положении крестьянства в рассматриваемый период Конгресс обратился лишь в связи со страшным голодом, охватившим Индию в 1896—1897 гг. Причем объяснялось это не столько сочувствием к страдающим соотечественникам, сколько страхом перед ростом народного возмущения в стране. Р. М. Саяни, председатель сессии Конгресса 1896 г., отметил, что начало голода «вызвало панику в Шолапуре, Нагпуре и в других местах. Без сомнения, первым импульсом было проклясть торговца зерном — банья и возложить на него ответственность за все свои несчастья». Саяни предупреждал, что в результате голода и аграрных волнений в стране может вспыхнуть грандиозное восстание94.
Далекие от народных масс, далекие и от мысли об изгнании из Индии английских колониальных господ, индийские умеренные националисты боялись собственного народа не меньше, чем колонизаторов. Их лидеры решительно выступали против каких бы то ни было массовых форм движения и в особенности против вооруженной борьбы с колонизаторами. В речи на сессии Конгресса в 1893 г. Д. Наороджи заявил: «Правительство должно быть твердо и справедливо... Его прямая обязанность подавлять твердой рукой всякое беззако
92 М. G. Ranade, Essays on Indian economics, p. 207.
03 «The Indian National Congress...», pt 1, p. 370.
54 Ibid, pp. 346, 351.
468
ние или попытку нарушить гражданский мир»95. А председатель сессии Конгресса 1897 г. Санкаран Наир развил эту мысль следующим образом: «Гибель английского господства принесла бы нам анархию, войну и грабежи... Невежественные массы не понимают всех опасностей, связанных с ослаблением английской власти в Азии»96.
Исходя из этого Национальный конгресс в своей политической борьбе ограничивался резолюциями протеста, различного рода меморандумами и петициями колониальным властям и парламенту, организацией кампаний в прессе. «Будьте умеренными в ваших требованиях, будьте справедливыми в критике...», — увещевал в 1887 г. делегатов сессии Конгресса ее председатель Бадруддин Тайябджи97.
Основным пунктом программы Национального конгресса было требование О' расширении участия верхушки индийской буржуазии и помещиков в советах при вице-короле и губернаторах. Из года в год в течение всех 80—90-х годов сессии Конгресса принимали резолюции с просьбами о проведении реформы системы набора чиновников на государственную службу, повышении возраста экзаменовавшихся и проведении экзаменов одновременно в Англии и Индии, об ограничении произвола полиции, введении во всех судебных камерах суда присяжных, отмены дискриминационного закона об оружии 1878 г. Политическая программа Национального конгресса оставалась почти неизменной на протяжении всего первого десятилетия существования организации.
Несмотря на крайне ограниченный характер оппозиции индийских либералов колониальному режиму, английские колот ниальные власти вскоре после создания Конгресса стали демонстрировать свое враждебное отношение к его деятельности. Уже в 1888 г. вице-король Дафферин презрительно назвал Конгресс «микроскопическим меньшинством образованных индийцев», а в 1889 г. власти чинили всяческие препятствия организации сессии Конгресса в Аллахабаде. В 1890 г. специальным решением вице-короля чиновникам колониальной службы «строго запрещалось» посещать собрания и заседания, организованные Конгрессом98.
В ответ на требования индийских либералов о проведении реформы системы поступления на государственную службу в
95 Ibid., р. 171.
96 Ibid., р. 362.
97 Ibid., р. 32.
98 «The Indian National Congress, containing an account of its origin and growth, full text of all the presidential addresses, reprint of all the congress resolutions, extracts from all the welcome addresses, notable utterances on the movement, portraits of all the Congress rpesidents», pt 2, Madras, 1917, ip. 416.
469
1886 г. была создана специальная комиссия, которая в своем отчете, опубликованном в 1887 г., высказалась против проведения экзаменов в Индии для зачисления в аппарат колониальной службы. Было отклонено и требование индийских националистов о повышении возраста экзаменовавшихся. В 1892 г. был издан закон об увеличении числа мест для индийцев в законодательных советах, а также некотором расширении и законосовещательных функций советов по вопросам финансов бюджета.
В последующие годы многие видные лидеры Конгресса, в том числе Банерджи и Ранаде, были введены в состав законодательных советов. Наороджи был избран в 1892 г. при поддержке английских либералов членом парламента от одного из лондонских избирательных округов.
Подачками индийской буржуазно-помещичьей верхушке колонизаторы стремились ослабить национальное движение. На это же была направлена английская политика разжигания индусско - мусу льм а некой розн и.
Образование Национального конгресса оказало большое влияние на деятельность религиозно-реформаторских и просветительских организаций мусульман Хиндустана. Среди руководителей Бомбейского и Мадрасского отделений Конгресса было немало мусульман, призывавших членов своей общины принять активное участие в общеиндийском национальном движении. Если на первой сессии Национального конгресса присутствовал только один мусульманин Рахимтула Саяни, то на второй сессии число мусульман достигло 81, а на третьей — 254 из 1889 делегатов Конгресса. Наиболее влиятельными среди них были представители бомбейской буржуазии, например крупный бомбейский предприниматель Бадруддин Тайябджи, председательствовавший на сессии Национального конгресса в 1887 г.
Деобандский центр (Хиндустан) с самого начала приветствовал образование общеиндийской национальной партии и установил с Конгрессом контакт". Однако большая часть крупных помещиков-мусульман сочла даже умеренную политическую программу Конгресса слишком радикальной и стала создавать различные лояльные в отношении английских властей -организации для защиты своих классовых интересов. Враждебную Конгрессу позицию заняла и Центральная мусульманская ассоциация, стремившаяся после образования Конгресса выступить уже как общеиндийская организация мусульманских помещиков. Ассоциация землевладельцев Ауда, *
99 Сайид Хусейн Ахмад Медини, Накш-е хаят, т. I, Дели, 1953, стр. 136. (на яз. урду).
470
созданная <в 1887 г., и часть буржуазии Хиндустана, группировавшаяся вокруг Сайид Ахмад-хана и возглавлявшегося им Алигархского колледжа, также выступали против Конгресса 10°.
После образования Национального конгресса в Пенджабе возникло новое реакционное идеологическое течение мусульманских помещиков и части мусульманской торгово-ростовщической буржуазии, объединившихся в секту «Ахмадие», основанную в 1889 г. Ахмадом Кадиани. Руководители секты стремились приспособить ислам к новым условиям социально-экономического' и политического развития и создать идеологическую основу для оправдания английского колониального господства и тесного сотрудничества мусульман с колониальными властями. Этой цели должно было служить провозглашение Ахмада Кадиани новым пророком мусульман и объявление «священной войны с неверными» — этого краеугольного камня учения ваххабитов, — лозунгом, противоречащим якобы основным догматам ислама. Еще Мохаммад Икбал отметил, что в связи с ростом политической активности мусульман Индии сторонникам проанглийской политической ориентации необходимо было для оправдания своей позиции выбрать соответствующий теологический базис; это и сделали руководители секты «Ахмадие», что, по их собственным словам, «было величайшей услугой, оказанной ими британскому империализму» 100 101.
Первое время после основания Национального конгресса Сайид Ахмад-хан не определил своего отношения к созданной организации. Однако в своих работах он стал настойчиво проводить мысль о том, что главными врагами индийских мусульман являются не англичане, а Национальный конгресс и другие буржуазные общественнонполитические организации Индии. В своем письме к Бадруддину Тайябджи Сайид Ахмад-хан заявлял, что он рассматривает деятельность Конгресса как «не только вредную для нашей (мусульманской. — Ред.) общины, но и для всей Индии». При этом он подчеркивал, что не может быть никакой национальной организации, объединяющей представителей различных каст и религий, поскольку у них нет общенациональных интересов102.
Сайид Ахмад-хан стал выступать в качестве апологета английского колониального господства. В этом, так же как и в вопросе индусско-мусульманских взаимоотношений, проявились наиболее реакционные стороны его идеологии и его деятельности. Правда, сам Сайид Ахмад-хан не был ярым врагом
100 «SMHFMI», vol. II, р. 64.
101 Mohammad Iqbal, Islam and Ahmadism. p. 22.
102 «SMHFMI», vol. II, p. 71.
471
индусов и не призывал к вражде против индусской общины10* Но он был сторонником сохранения искусственных религиознообщинных перегородок и противником создания общеиндийских национальных организаций. Реакционная сторона учения Сайид Ахмад-хана была использована английскими колонизаторами.
Мусульманские организации самых различных религиозных направлений при прямом подстрекательстве колониальных властей выдвинули после образования Конгресса лозунг защиты прав мусульман против угрожавшего им якобы господства индусов. «Чем больше я думаю,—писал А. О. Юм Бад-руддину Тайябджи, — тем больше прихожу к убеждению, что Сайида Ахмада, имевшего перед своим отъездом из Калькутты длительное свидание с лордом Дафферином, побудили выставить лозунг о мнимом угнетении» (мусульман индусами. — Ред.) 103 104.
В 80-х годах англичане, используя благоприятную для себя позицию мусульманских общинных организаций, инспирировали по стране серию индусско-мусульманских столкновений, которые завершились в 1893 г. грандиозными индусско-мусульманскими погромами в Бомбее, сопровождавшимися человеческими жертвами.
Разжигание индусско-мусульманской розни с этого времени прочно вошло в арсенал английской политики «разделяй и властвуй».
Усиление английской политики подавления и срыва национального движения во многом было реакцией на укрепление радикального крыла буржуазно-помещичьего национализма.
Создание Национального конгресса не привело к ликвидации самостоятельно действовавших в провинциях национальных организаций. В отдельных провинциях стали регулярно собираться конференции представителей различных провинциальных организаций и их окружных отделений. В Бомбейской провинции в 1885—1895 гг. было проведено восемь таких конференций. В 1887—1894 гг. — семь в окружных центрах Бенгалии с целью оживления деятельности местных отделений калькуттской Индийской ассоциации и других организаций. В Бенгалии мелкобуржуазные демократы развертывали свою деятельность в продолжавших функционировать ассоциациях райятов, по инициативе которых в связи с проведением нового закона об аренде 1885 г. в некоторых округах состоялись массовые крестьянские митинги.
В Махараштре с конца 80-х годов начала все более обост
103 Хали, Хаят-и-Джавид, Алигарх, 1923, (на яз. урду).
104 «SMHFMI», vol. II, р. 69.
472
ряться борьба между мелкобуржуазными демократами, сторонниками Тилака, и либералами.
Усиление расхождений между Тилаком и умеренными руководителями «Пуна сарваджаник сабха», в том числе Ранаде и выдвинувшимся в этот период Г. К. Гокхале (1866—1915), происходило на фоне дальнейшего размежевания среди мелкобуржуазных демократов. В 1887 г. Тилак окончательно разошелся с Агаркаром, до этого — редактором «Кесари», после чего оба левых органа маратхских националистов («Кесари» и «Махратта») стали выходить под редакцией Тилака. Разрыв с Агаркаром был вызван обострением отношений Тилака с руководством Деканского просветительского общества. В письме, обращенном к своим прежним единомышленникам, Тилак с горечью отмечал: «Мы расходимся в целях и намерениях, отчужденные друг от друга противоречивыми страстями и интересами и утомленные простотой -и строгостью жизни»105. В 1890 г. Тилак окончательно отошел от деятельности общества.
Разрыв Тилака с колеблющимися и оппортунистически настроенными мелкобуржуазными демократами способствовал укреплению левого крыла национального движения в Махараштре. В 1891—1895 гг. Тилак и его сторонники сумели завоевать большинство в наиболее влиятельной организации маратхских националистов — «Пуна сарваджаник сабха» и в 1895 г. добились изменения состава ее руководства. На очередной сессии «Сабхи» в руководящий комитет организации были избраны Тилак и его сторонники. В 1896 г. либералы во главе с Ранаде и Гокхале создали новую организацию «Декан сабха» с отделениями в окружных центрах. В то же время Тилак по-прежнему активно участвовал в работе Национального конгресса, был, в частности, некоторое время его секретарем. Мелкобуржуазные демократы, в том числе сам Тилак, считали, что необходимо всемерно сохранять организационное единство национального движения, постепенно превратив Национальный конгресс и другие организации националистов в органы связи националистов с массами. В этом и заключалось одно из важнейших расхождений между Тилаком и либералами.
Экономическая программа маратхских мелкобуржуазных демократов не претерпела существенных изменений после 1880—1885 гг. и не отличалась от основных экономических требований умеренного крыла националистов. На протяжении всех 80—90-х годов на страницах «Кесари» и «Махратты»
105 Цит. по кн.: N. С. Kelkar, Landmarks in Lokamanya’s life, Madras, 1924, p. 530.
473
печатались статьи, в которых разоблачался грабительский характер англо-индийских экономических связей, раскрывались причины экономической отсталости страны, резко критиковалась экономическая политика английских колонизаторов в Индии. Тилак наиболее последовательно среди всех идеологов индийского буржуазного национализма того времени боролся за самостоятельное экономическое развитие Индии, В 1896 г. он призвал к бойкоту английских тканей, как средству защиты важнейшей отрасли национального производства. «Решитесь лучше умереть, — писал Тилак, — чем прикоснуться хотя бы к дюйму манчестерской ткани. В нашей стране достаточно силы, чтобы обеспечить нужды ее народа. Пользуйтесь индийскими и только индийскими тканями. Пусть каждый, кто купит хоть ярд британской ткани, будет заклеймен как изменник родины»106. Естественно, что горячую агитацию Тилака в защиту отечественного' («свадеши») производства сочувственно встретила крупная бомбейская буржуазия, которая в политическом плане была представлена либералами. Вот почему в 1895 г. голосами привилегированной верхушки бомбейской буржуазии и буржуазных интеллигентов Тилак был избран членом совета при губернаторе Бомбея.
Следует отметить, что Тилак был против нанесения ущерба узкоклассовым интересам эксплуататорских классов Индии. Именно этим прежде всего объясняется, во-первых, попытка придать национальному движению и его идеологии «надклассовый» характер и, во-вторых, трактовка Тилаком аграрного вопроса лишь в плане налоговых отношений землевладельцев и колониальных властей.
Коренные расхождения между мелкобуржуазными демократами и либералами проявлялись по вопросу об окончательных целях национального движения и методах борьбы. В своих речах и статьях рассматриваемого периода Тилак не призывал прямо к замене колониального режима национальной государственностью, однако этот вывод следовал из его критики колониального управления страной и его позитивной программы.
В отличие от либералов Тилак видел залог успеха движения в участии в нем народных масс. В конце 80-х годов Тилак и его сторонники перешли к тактике политического воспитания масс и их вовлечения в национальное движение. «Мы должны, — писал он, — обращаться не только к образованным классам, но и к торговцам, ремесленникам и рабочим...»107. При этом предполагалось, что руководство движением должно
106 Цит. по газ. «The Times of India», 15.11.1896.
io7 цит. по кн. Indulal Yajnik, Shyamaji Rrishnavartna (Life and times of an Indian revolutionary), Bombay, 1950, p. 94.
474
сохраняться в руках «образованных классов». «Следует, — неоднократно повторял Тилак, — взять низшие классы за руку»108. В конце 90-х годов Тилак подошел к мысли о необходимости поднять массы на борьбу против колониального режима. В 1896 г. в Махараштре под руководством «Пуна сарваджаник сабха» началась кампания по неуплате налогов. Тилак писал по этому поводу: «Если условия в том или ином дистрикте соответствуют изложенному в своде постановлений с помощи голодающим, крестьянам незачем платить поземельный налог, во всяком случае в этом году»109. Он горячо призывал к настойчивости и последовательности в борьбе с колониальными властями.
Апеллируя к массам, Тилак старался использовать исторические и религиозные традиции , маратхов.
Индуистская окраска выступлений Тилака объективно способствовала ухудшению индусско-мусульманских отношений. Однако Тилак осознал это лишь в середине 90-х годов, когда решил организовать ежегодные празднества в честь индусского божества Ганеши, надеясь таким образом возбуждать патриотический дух широких слоев индийского населения, тем более, что Ганешу почитало и мусульманское население Индии. Ти-лакисты стремились придать празднеству и некоторые черты обрядности, заимствованные из праздников мусульман, в частности мухаррама110. Празднества в честь Ганеши, начавшиеся в 1893 г., проходили с большим успехом, привлекая широкие слои мелкобуржуазных элементов маратхского городского населения и даже крестьян. В связи с празднествами возникли своего рода спортивные клубы, которые стали играть значительную роль в организации мелкобуржуазной интеллигенции в Махараштре.
С 1895 г. Тилак стал проводить празднества в честь национального .героя маратхов Шиваджи, имя которого было символом борьбы за независимость маратхского народа.
Деятельность мелкобуржуазных демократов в Махараштре и особенно самого Тилака оказала значительное влияние на развитие левого течения буржуазного национализма и в других районах Индии, особенно в Бенгалии. С конца 90-х годов в Бенгалии стали проводиться празднества в честь Ганеши и Шиваджи, которые приобрели общеиндийский характер. По примеру Махараштры, молодежь левого направления в Бенгалии создавала спортивные организации и клубы, ставшие базой тайной антианглийской деятельности бенгальских демократов в начале XX в.
108 Цит. по ст. Н. М. Гольдберг, Бал Гангадхар Тилак.,.., стр. 82.
109 Цит. по кн. D. V. Tahmankar, Lokamanya Tilak, р. 70.
110 «SMHFMI», vol. II, p. 205.
475
В Бенгалии, как и в Махараштре, деятельность радикального крыла националистов также проходила в религиозно окрашенных формах. Этому содействовала общественная и религиозно-реформаторская деятельность Свами Вивекананды (На-рендронатха Дотто, 1862—1902), ученика и последователя основателя одной из реформаторских сект в индуизме Рамакришны Парамахансы (1835—1886). Как философ-моралист Ви-векананда получил известность и за пределами Индии, в особенности после его участия на Всемирном конгрессе религий в 1893 г. в Чикаго. В общественно-политическом отношении его учение представляло облеченный в идеалистическую, религиозно-мистическую оболочку протест против колониального гнета Индии. Впвекананда учил, обращаясь не только к образованной верхушке индийского общества, но и к более демократическим его слоям, что необходима активная, решительная борьба за изменение существовавшего порядка вещей. В проповеди Вивекананды о наступлении царства шудр своеобразно преломилось влияние социалистических идей на развитие мелкобуржуазной идеологии в Индии111.
Деятельность Вивекананды и Тилака в 90-е годы пролагала дорогу идее о необходимости вооруженной борьбы с английским империализмом.
В 1897 г. политическая обстановка в Махараштре заметно обострилась в связи с голодом, эпидемией холеры, а также введенным колонизаторами режимом полицейского террора. В таких условиях очередное празднество в честь Шиваджи летом этого года превратилось в демонстрацию решимости левых индийских националистов к более активной борьбе с колонизаторами. Выступления сторонников Тилака имели характер проповеди о праве народа на восстание. Сам Тилак говорил, имея в виду колонизаторов: «Если воры проникли в наш дом и нам недостает силы, чтобы изгнать их, мы должны без колебаний запереть за ними двери и сжечь их живьем»112.
Убийство братьями Чапекар английского' колониального чиновника Рэнда послужило властям предлогом для ареста Тилака. Тилак был осужден на 18 месяцев тюремного заключения, но под давлением индийской общественности и выступлений ряда крупных либеральных деятелей в самой Англии был освобожден уже в следующем 1898 г.
Начинался новый этап национально-освободительного движения Индии, в значительной степени подготовленный героическими усилиями Тилака и мелкобуржуазных демократов.
111 См. Э. Н. Комаров, Из истории национально-освободительного движения..., стр. 224—225.
112 Цит. по газ. «Tlhe Times of India», 10.IX. 1897.
ГЛАВА XIV
АНГЛИЙСКАЯ ЭКСПАНСИЯ В ПОГРАНИЧНЫХ С ИНДИЕЙ РАЙОНАХ В ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XIX в.
С переходом Англии к империализму значение Индии в системе британских колоний значительно возросло. Англия перестала быть «мастерской мира». С потерей промышленной и торговой гегемонии особое значение для английской буржуазии приобрели колониальные рынки, и в первую очередь индийский. В последней четверти XIX в. Индия становится сферой приложения английского финансового капитала. Но Индия была не только объектом эксплуатации для метрополии. В Индии формировались кадры колониальной администрации, английского военного командования, которые затем использовались в других колониях Англии и проводившихся ею захватнических войнах.
В результате необходимости постоянного и обеспеченного сообщения с Индией — основой колониального могущества Англии — и другими странами Востока исторически сложилась обширная сеть морских коммуникаций с центром в Индии. Путь через Суэцкий канал (с 1869 г.) находился под защитой военных судов, базировавшихся на Гибралтар, Мальту, Бомбей, Тринкомали. Кроме этих крупных портов, Англия располагала опорными пунктами в Карачи, Коломбо, Калькутте, Адене, а также рядом угольных стоянок. Аден, удаленный примерно на 2 тыс. миль от Индостана, представлял в административном отношении часть Британской Индии. Гарнизоны английских баз в Индийском океане и Адене, как и гарнизоны Сингапура и Гонконга, рекрутировались преимущественно в Индии1.
Обладание Индией, ее материальными и людскими ресурсами, удобно расположенными базами обеспечивало благоприятную обстановку для английского военного флота в бас
1 Dilke, The problems of Great Britain, vol. II, London, 1890, p. 575.
477
сейне Индийского океана, морях Юго-Восточной Азии, Китая и Восточной Африки.
Англичане широко использовали Индию как плацдарм для дальнейших колониальных захватов, как источник материальных и людских ресурсов. Английские империалисты вели захватнические войны в Судане, Египте, Абиссинии, в Афганистане, Бирме и Китае, используя индийских солдат и перелагая на Индию военные расходы, которые производились будто бы для укрепления обороны индийских границ. «...Индия за собственный счет обеспечивает оборону и управление. Каждый солдат, белый или туземец, от главнокомандующего до последнего сипая, каждый гражданский чиновник, от генерал-губернатора до последнего клерка, оплачивается за счет индийской казны. Но Индия делает даже больше. Она оплачивает все расходы министерства по делам Индии в Лондоне, содержание Адена и других портов у входа в Красное море, которые оказывают защиту нашей торговле с Востоком, так же как торговле индийской и австралийских колоний. Индия оплачивает наши консульства в Китае и британское посольство' в Персии» 2.
Афганская война 1878—1880 гг. обошлась Индии почти в 20 млн. ф. ст.3. За 1884—1891 гг. войны англичан на границах Индии потребовали огромных расходов, сумма которых намного превышала налоговые поступления из Индии за все эти годы4. Чтобы покрывать военные расходы, английские колонизаторы принудили Индию обращаться к метрополии за займами. Образование индийского государственного долга Англии теснейшим образом связано с оплатой тех колониальных войн, которые англичане вели под предлогом укрепления безопасности своей важнейшей колонии, а на самом деле для дальнейшего расширения британских территориальных владений и зон влияния.
В империалистической активности британского правительства значительное место занимала экспансия в странах, сопредельных с Индией (Кашгар, Афганистан, южные районы Туркмении, Верхняя Бирма, Тибет и др.). Как рынки сбыта и источники сырья эти области занимали весьма незначительное место во внешней торговле Англии, но1 в наступившую эпоху борьбы империалистических держав за окончательный раздел мира роль этих территорий, расположенных на подступах к Китаю и Средней Азии, неизмеримо возросла с точки зрения стратегической.
2 G. Parkin, The Emperial federation, London, 1892, pp. 250—251.
3 «Hansard’s parliamentary debates. Third series», vol. 259, London, 1884, p. 1481.
4 «Hansard’s parliamentary debates. Fourth series», vol. II, London, . 1893, p. 188.
78
Внешняя политика колониальных властей в Индии всегда была агрессивной. Ее направление в последней трети XIX в. определялось в первую очередь международным положением Англии, важностью того или иного участка борьбы за колонии» Например, в 70—80-х годах (вплоть до 1885 г.) главное место в колониальной политике Англии занимал «восточный вопрос», т. е. борьба за проливы и преобладание в Турции. Соперником Англии на Ближнем и Среднем Востоке в этот период выступала Россия, что определило развитие английской экспансии на границах Индии преимущественно в северо-западном направлении — против Кашгара, Афганистана и южных районов Туркмении. Английские колонизаторы рассматривали эти территории как удобный плацдарм для борьбы с Россией в Средней Азии.
В зависимости от международного положения Англии и ситуации внутри Индии пограничная политика англичан в этой колонии была то более, то менее агрессивной. В связи с этим среди английских государственных деятелей и представителей колониальной администрации сложились две школы, различно трактовавшие задачи внешней политики колониальных властей в Индии, в частности на северо-западной границе.
Первая представляла собой сторонников активного наступления (forward policy) на границах Индии. Они утверждали, что сухопутные границы Индии, особенно северо-западная, — слабое место в системе британской обороны этой колонии, которой именно на этом участке границы якобы угрожали сначала Франция (в наполеоновский период), а потом Россия. Приверженцы forward policy призывали к укреплению обороны Индии на ее дальних рубежах, т. е. к распространению английского господства в сопредельных с Индией или более отдаленных от нее странах. Главою этого направления, отражавшего империалистические устремления буржуазных кругов Англии, был Генри Раулинсон, востоковед и военный публицист. В 1868 г. в меморандуме колониальному правительству он изложил программу нового наступления на северо-западной границе Индии, которое должно было начаться с оккупации Кветты и Кандагара. В качестве основного аргумента для возобновления агрессии приводилось завоевание Средней Азии Россией, которая будто бы оттуда угрожала безопасности Британской Индии.
Вторая школа отрицала существование угрозы Индии со стороны европейских держав, в частности России. Ее представители отстаивали политику «закрытой границы» (close border policy), т. е. отказ от активного продвижения на границах Индии. Приверженцы этого направления считали, что главной заботой Англии в Индии должно быть укрепление
479
внутренних (позиций в этой колонии, тогда как внешние завоевания могли только осложнить положение.
Между представителями этих двух направлений военнополитической мысли шла постоянная борьба. В зависимости от исторической обстановки их взгляды поочередно становились •основой внешнеполитического курса Англии и колониальных властей. В 1857—1875 гг., например, преобладала политика «закрытой границы», так как серьезные внутренние осложнения в Индии после Народного восстания 1857—1859 гг. временно затруднили дальнейшую экспансию Англии на индийских границах.
Это не означало, что британское правительство вообще отказалось от проникновения в соседние с Индией страны. Англичане продолжали расширять зону своего влияния, пользуясь методом дипломатии, и подготавливали условия для возобновления агрессии. Об этом достаточно ясно свидетельствует английская политика в Кашгаре и Афганистане до 1875 г.
Поражение России в Крымской войне (1853—1856) ослабило влияние царизма на дела европейской внешней политики и на Ближнем Востоке. На некоторое время центр тяжести завоевательной политики царизма был перенесен в Среднюю Азию. За 1864—1868 гг. Россия подчинила себе два самых крупных государства Средней Азии — Бухарский эмират и Ко-кандское ханство. На завоеванных землях было создано Туркестанское генерал-губернаторство с центром в Ташкенте.
Генерал Кауфман, поставленный во главе Туркестанского генерал-губернаторства, продолжал расширять владения России в Средней Азии. В 1871 г. в состав России был включен Илийский край, граничивший непосредственно с Кашгаром. И вот тогда колониальные власти в Индии подняли вопрос об установлении «более тесного контакта» с этой областью, через которую проходили важные караванные дороги из Индии в Западный Китай и Среднюю Азию.
Кашгар представлял собой южную часть китайской провинции Синьцзян и, как и вся провинция, находился под властью маньчжурских правителей Китая. В 60-х годах XIX в. в результате ряда народных восстаний власть маньчжурской династии была свергнута и в Кашгаре образовалось самостоятельное государство — Джетышаар (Семиградье). Правителем Кашгара с 1867 г. стал Якуб-бек, бывший начальник гарнизона кокандской крепости Акмечеть, прибывший в Кашгар в свите Бузрук Ходжи, одного из потомков местной династии, изгнанной некогда маньчжурами 5.
5 Н. А. Халфин, Английская колониальная политика на Среднем Востоке (70-е годы XIX в.), Ташкент, 1957, стр. 34, 35.
480
Якуб-бек стремился укрепить стое государство, создать сильную армию, обученную и вооруженную по современному образцу. А так как Кашгар был отсталым государством, то Аталык (один из- титулов Якуб-бека) был непрочь получить помощь от англичан, рассчитывая на их заинтересованность в Кашгаре. Между колониальным правительством Индии и Якуб-беком была налажена связь. Посланцы Якуб-бека настойчиво добивались в Индии предоставления помощи Кашгару оружием и деньгами.
В 1870 г. Кашгар посетил видный чиновник английской колониальной службы Дуглас Форсайт. Его миссия, не имевшая практических результатов, тем не менее свидетельствовала об усилении английского влияния в Кашгаре, и это встревожило русские власти в Туркестане.
Генерал Кауфман в целях противодействия Англии в Кашгаре также начал переговоры с правителем Джетышаара. В 1872 г., вскоре после посещения Кашгара Форсайтом, к Якуб-беку была направлена русская миссия во главе с бароном Каульбарсом. К этому времени Якуб-бек был несколько разочарован своими первыми переговорами с англичанами. Они добивались вовлечения Кашгара в сферу своего влияния, но не спешили удовлетворить основное требование Якуб-бека — отправить в Кашгар оружие и военных специалистов. Аталык принял русскую миссию. Результатом ее деятельности было заключение русско-кашгарского торгового договора (1872).
Договор предусматривал свободный въезд русских купцов в Кашгар и транзит русских товаров через владения Якуб-бека. России предоставлялось право иметь в Кашгаре склады товаров, а также торговых агентов. Пошлины на русские товары были снижены до 2,5%6. Однако, несмотря на заключение этого договора, Якуб-бек продолжал придерживаться английской ориентации. В конце 1873 г. он принял Форсайта, вторично посетившего Кашгар.
Форсайт пробыл в Кашгаре четыре месяца. За это время он подписал с Аталыком договор «о развитии торговли и дружественных отношениях», превращавший Кашгар в сферу английского влияния. Договор предусматривал также снижение пошлин на английские товары и свободный доступ для купцов Англии и Кашгара на территории договаривавшихся сторон7. На этот раз англичане передали Аталыку несколько. тысяч ружей, правда устаревшей конструкции8. Английские
6 М. А. Терентьев, Англия и Россия в Средней Азии, СПб., 1875г стр. 145, 146.
7 В. Prasad, The foundation of India's foreign policy, vol. I. I860-—82^ Bombay — Calcutta — Madras, 1955, p. 76.
8 H. А. Халфин, Английская колониальная политика на Среднем Востоке, стр. 42.
31 Новая история Индии
481.
инженеры должны были наладить производство оружия, в том числе и пушек, для армии Якуб-бека. Однако соглашение об этом так и не было претворено в жизнь в связи с изменением внутреннего и внешнего положения Кашгара.
Весной 1877 г. Якуб-бек умер. Между его наследниками началась жестокая борьба за власть, ослабившая Джетышаар. Немедленно воспользовавшись этим, маньчжурское правительство восстановило свою власть в Кашгаре.
Значительное место во внешней политике английских колониальных властей в 70-х годах наряду с Кашгаром занимала афганская проблема.
После англо-афганской войны (1838—1842), столь позорно окончившейся для колонизаторов, Ост-Индская компания временно приостановила свое наступление на Афганистан. В годы Крымской войны Англия была заинтересована в создании на северо-западной границе Индии зависимого, но в то же время достаточно сильного афганского государства, которое можно было бы использовать для борьбы с Персией и русским влиянием на Среднем Востоке. Именно поэтому английские колонизаторы заключили с Дост Мухаммед-ханом два договора «О дружбе и взаимопомощи» (1855 и 1857) и оказали ему поддержку в борьбе за присоединение к Кабулу Кандагарского (1855) и Гератского (1863) княжеств. Нейтралитет афганского эмира в годы Народного восстания в Индии был особенно важен для англичан, так как это облегчило им подавление освободительного движения.
Вскоре, однако, англичане отошли от политики поддержки афганского эмира. С поражением России в Крымской войне и по мере укрепления своих позиций в Индии после подавления восстания 1857—1859 гг. английские колонизаторы перестали нуждаться в Афганистане как в союзнике. Лицемерно заявляя о своей дружбе с афганским правительством, невмешательстве во внутренние дела этой страны, англичане в то, же время проводили политику, враждебную Афганистану. Так, под предлогом сохранения нейтралитета колониальные власти отказали в помощи афганскому эмиру Шер Али-хану (1869— 1879 гг.), которому после смерти Дост Мухаммед-хана (1863) пришлось выдержать жестокую борьбу за власть со своими братьями9. Даже после того как Шер Али-хан окончательно
9 В 1863 г., после смерти эмира Дост Мухаммед-хана, в Афганистане началась жестокая междоусобная борьба между Шер Али, наследником престола, и его старшими братьями — Афзал-ханом и Азим-ханом. Большую роль в политической борьбе играл Абдуррахман-хан, сын Афзал-хана. В 1869 г. войска претендентов были окончательно разбиты Шер Али-ханом, после чего Абдуррахман-хан бежал в русский Туркестан, где поселился на положении пенсионера царского правительства.
482
Пуштуны, обстреливающие английский отряд (с французской гравюры 60-х годов XIX в.)
31*
483
утвердил свою власть в стране, англичане на конференции в Амбале (1869), а затем в Симле (1873) отказались гарантировать права эмира и его наследника (Абдуллы Джана) на престол Афганистана против внутренних и внешних врагов. Англичане вопреки своим заверениям о невмешательстве в афганские дела взяли под свою защиту Якуб-хана, старшего сына эмира, пытавшегося поднять восстание против отца, спровоцировали ряд острых афгано-персидских конфликтов из-за области Сеистан. Такая позиция англичан поощряла к выступлению против эмира всех недовольных его централизаторской политикой, осложняла взаимоотношения Афганистана с соседними государствами, т. е. ослабляла внутреннее и внешнее положение страны.
В середине 70-х годов в связи с общим обострением борьбы капиталистических держав за раздел мира афганская политика Англии приобрела резко выраженный агрессивный характер. Начав новое наступление на северо-западной границе Индии, английские империалисты сознательно раздували вымысел о русской угрозе, стремясь оправдать себя в глазах общественного мнения. Свои захватнические действия колонизаторы объясняли необходимостью установить так называемую научную границу Индии, т. е. границу, которая совпадала бы с такими природными барьерами, как Гиндукуш, и могла бы защитить Индию от якобы опасного для нее соседства с Россией.
Между тем царское правительство никогда серьезно не ставило перед собой задачу военного нападения на Индию. «Русской опасности» не существовало, и это было хорошо известно руководящим политическим деятелям Англии. В самом английском парламенте находились люди, которые прямо заявляли, что подлинный смысл шумихи, поднятой в связи с так называемой русской угрозой, сводился к «изменению политики правительства в отношении северо-западной границы Индии», т. е. к активизации агрессии против населявших эту пограничную полосу независимых афганских племен и затем Афганистана10:
В 1876 г. на пост вице-короля Индии был назначен лорд Литтон, ярый сторонник политики колониальных захватов, проводимой консервативным кабинетом Дизраэли (1876— 1880 гг.). Литтон, согласно полученным инструкциям, в ультимативной форме предъявил требование Шер Али-хану принять в городах северо-западного Афганистана английских резидентов якобы для наблюдения за движением русских войск в Средней Азии. Колонизаторы намеревались навязать эмиру кабальный договор, всецело подчинявший внутреннюю
10 «Hansard’s parliamentary debates. Third series», vol. 229, London, 1876, p. 121.
484
и внешнюю политику Афганистана контролю Англии. В То же время колониальные власти проводили ряд мероприятий на афганской границе, которые ясно показывали, что англичане готовятся к войне с Афганистаном в случае неудачи переговоров.
Действуя через зависимого от них кашмирского махараджу, английские колонизаторы подчинили своему влиянию мелкие горные княжества, расположенные на южных склонах Гиндукуша — Читрал, Гильгит и др., и основали в Гиль-гите военно-дипломатическое агентство. В 1876 г. англичане заключили кабальный договор с ханом Келата и на основании условий договора овладели крепостью Кветта, откуда шла удобная дорога на Кандагар. Таким образом, Афганистан оказался окруженным английскими военными базами, с северо-востока, востока и юга.
Военные приготовления англичан, особенно захват Кветты, встревожили афганского эмира. Тем не менее Шёр Алй-хан отклонил домогательства англичан, не принял требование Литтона. Теперь английские захватчики ждали только повода, чтобы начать войну с афганцами. Такой повод вскоре представился во время посещения Кабула русской миссией в 1878 г.
В связи с русско-турецкой войной (1877—1878), выигранной Россией, произошло новое обострение англо-русских отношений. Сан-Стефанский договор, заключенный с Турцией, значительно усиливал положение России на Балканах, и Англия при поддержке Австро-Венгрии настояла на пересмотре этого договора на конгрессе европейских держав в Берлине (открылся 1 июня 1878 г.). Дипломатическая борьба Англии и России сопровождалась военными демонстрациями с обеих сторон. Русская миссия генерала Столетова, направленная из Самарканда в Кабул во время работы Берлинского конгресса, также имела целью оказать давление на Англию и тем самым усилить позиции России на конгрессе.
Колониальные власти в Индии в поисках предлога для агрессии не замедлили использовать пребывание русского посольства в Кабуле для еще большего обострения англо-афганских отношений.
Обвинив эмира в действиях, якобы враждебных Англии, Литтон начал военные операции против Афганистана. В ночь на 21 ноября 1878 г. англо-индийская армия тремя колоннами: вторглась в пределы Афганистана. Внутреннее положение в Афганистане в этот момент было сложным. Страна еще не оправилась от тяжелых и разорительных междоусобных войн* последовавших за смертью ДостМухаммед-хана (1863). Казна была почти пуста, военные силы государства еще незначительны, плохо вооружены. Население выражало недовольство
485
по поводу повышения налогов. Среди крупных феодалов, в числе которых находился и старший сын эмира, Якуб-хан, существовала оппозиция центральной власти. Все это облегчило английским захватчикам победу над плохо вооруженными афганскими отрядами. К началу 1879 г. англо-индийские войска овладели Джелалабадом, Куррамской долиной, Кандагаром.
Шер Али-хан, передав власть своему старшему сыну Якуб-хану, направился за Гиндукуш, в северные районы страны, откуда предполагал продолжать борьбу с захватчиками, но где вскоре умер.
Якуб-хан еще при жизни отца был тесно связан с англичанами. Он не стал продолжать борьбу и 26 мая 1879 г. в местечке Гандамак подписал с представителем колониального правительства Индии майором Каваньяри кабальный договор, превращавший Афганистан в зависимое от Англии государство. Внешняя политика Афганистана отныне должна была осуществляться через посредничество английских властей в Индии. В Кабуле водворился английский резидент, обладавший большими полномочиями. Англичанам были переданы три важные афганские области — Куррам, Пишин и Сиби. Якуб-хан признал также право контроля со стороны англо-индийских властей над районами Хайберского и Мичнийского горных проходов.
Тяжелые условия Гандамакского договора, самоуправство английского резидента, который совершенно не считался с эмиром Якуб-ханом, вызвали глубокое возмущение народных масс Афганистана. 3 сентября 1879 г. в столице Афганистана вспыхнуло восстание против чужеземных захватчиков. Английская миссия была уничтожена, волнения быстро распространились на всю страну.
Известие о восстании в Кабуле, полученное в Симле 5 сентября, вызвало панические настроения у колониальных властей в Индии, ибо обстановка, которая складывалась в индийском тылу, была угрожающей для англичан.
В 1876—1878 гг. в Индии был страшный голод, который даже по оценкам колониальной администрации был самым жестоким из всех голодовок в Индии в XIX в. н. Гибли миллионы индийских крестьян. Однако английская администрация во главе с Литтоном сократила и так явно недостаточные мероприятия, проводившиеся в стране для помощи голодающим. В ряде провинций были повышены налоги. В ответ на это начались сильные крестьянские волнения, охватившие целые области. По признанию одного из видных колониальных деятелей, Индия
** W, S. Blunt, India under Rippon, London, 1909, p 2.
486
к концу правления Литтона находилась «на грани революции»12.
Весть о событиях в Кабуле способствовала усилению анти-английских настроений в Индии. Чтобы поддержать свой престиж, колониальные власти направили в Кабул карательную экспедицию под руководством генерала Робертса.
12 октября 1879 г. карательные отряды заняли афганскую столицу и начали жестокую расправу с населением. В Кабуле свирепствовали военно-полевые суды, посылавшие на виселицу афганских патриотов. Якуб-хан, обвиненный англичанами в измене, был отправлен под конвоем в Индию.
Но репрессии не могли сломить мужества свободолюбивого афганского народа. Власть оккупантов ограничивалась Кабулом, Кандагаром и районом, по которому проходили пути, связывавшие Афганистан с Индией. Повстанческие отряды наносили большой урон англичанам и нарушали их коммуникации с Индией. В конце декабря 1879 г. повстанцы во главе с Мухаммед Джаном, бывшим артиллерийским офицером, на некоторое время даже овладели Кабулом 13. В Герате антианглий-ским движением руководил Аюб-хан, сын покойного Шер Алихана. На севере страны, в Афганском Туркестане, действовал Абдуррахман-хан, вернувшийся из Средней Азии в начале 1880 г.14.
Абдуррахман-хан укрепился на левобережье Аму-Дарьи, предполагая выступить на Кабул. Положение англичан становилось угрожающим, и они начали переговоры с Абдуррахма-ном, выражая готовность признать его эмиром. Абдуррахман-хан пошел на сближение с англичанами. Английские власти в Индии признали Абдуррахман-хана афганским эмиром, а он со своей стороны согласился оставить в силе основные условия Гандамакского договора, исключая пункт о пребывании английского резидента в стране.
Прежде чем уйти из Афганистана, английские империалисты предприняли попытку расчленить его территорию. Первоначально английское правительство предполагало выделить Герат и передать его под номинальное управление Персии, фактически превратив в свою военную базу. Однако под дав
12 Ibid., р. 3.
18 М. А. Бабаходжаев, Английская агрессивная политика в Афганистане и борьба афганского народа за независимость в 70-х годах XIX в.,—сб. «Независимый Афганистан», М., 1958, стр. 241.
14 Русские власти в Туркестане, внимательно наблюдавшие за событиями в Кабуле, решили использовать в своих интересах затруднительное положение Англии в Афганистане. Отпуская Абдуррахман-хана на родину, они рассчитывали, что, если он станет афганским эмиром, Афганистан будет в своей внешней политике сообразовываться с интересам» щарского правительства.
487
лением русской дипломатии персидский шах отказался подписать англо-персидский трактат, предусматривавший значительное усиление зависимости Персии от Англии. Тогда англичане добились согласия Абдуррахман-хана на выделение «самостоятельного» Кандагарского княжества, но уже в 1881 г. они были вынуждены отказаться и от этой идеи. Причиной явились не только продолжавшаяся героическая борьба народов Афганистана, но и напряженная обстановка в индийском тылу.
Английские колонизаторы войной в Афганистане стремились отвлечь внимание индийской общественности от бедственного положения внутри страны. Однако военные расходы, большие людские потери, понесенные Индией, усиливали возмущение индийского народа военной авантюрой англичан в Афганистане. Несмотря на распространение версии о «русской, угрозе», среди самых различных слоев населения Индии укреплялось мнение, что войны, проводившиеся якобы для обороны страны, служат на самом деле исключительно интересам английских империалистов. Индийцам казалось возмутительным, отмечает индийский ученый Кундра, что британский империализм распространял свои щупальцы на пограничные с ней районы для ее «защиты»15.
Русский индолог Минаев, посетивший Индию в 1880 г., был* свидетелем растущего недовольства индийцев захватническими войнами английских колонизаторов. В Индии крепло убеждение, что афганская война «ведется не с целью безопасности индийских границ, не для Индии, но для английских выгод и на индийские деньги», отмечал Минаев16. Он писал, что англичане вряд ли «подозревают, в каких углах и закоулках» обсуждаются их неудачи в афганской войне17. В связи с ростом недовольства в Индии колониальные власти поспешили вывести войска из Афганистана.
Вскоре после достигнутого соглашения с Абдуррахман-ха-ном Англия пыталась расширить зону своего влияния за счет оазиса Пенде (южная Туркмения) и Памирского нагорья, добиваясь включения этих районов в состав зависимого от нее Афганистана. Однако английская экспансия в южных районах Туркмении и на Памире встретила противодействие со стороны России.
Ссылаясь на необходимость ослабить русское влияние' у границ Индии, английские колонизаторы к 1892 г. окончательно установили свое господство в княжествах Хунза и Нагар, а в 1895 г. в Читрале и зависимых от него мелких фео
15 Т. С Kundra, Indian foreign policy 1847—1954, Bombay, 1955, p. 34.
16 И. П. Минаев, Дневник, путешествий в Индию и Бирму. 1880 ш 1885—86, М., 1955, стр. 52.
17 Там же, стр. 91.
488
дальных владениях. Одновременно велось завоевание погра-ничных пуштунских племен.
Действуя путем подкупа ханов племен или жестоких репрессий, английские колонизаторы в конце 80-х—начале 90-х годов установили власть над территорией, включавшей долину реки Зхоб, Мирандаи у подножья Саманского хребта, а также районом Черных гор и долиной Куррама. В результате пуштунские племена Вазиристана оказались с севера и юга окруженными английскими владениями. Это дало возможность колониальным властям в Индии во время переговоров, начатых в Кабуле в 1893 г., относительно установления новой индо-афганской границы потребовать от Абдуррах-ман-хана включения вазиров в сферу британского влияния.
Военное продвижение англичан на северо-западной границе, а также политическая зависимость Афганистана от Англии определили исход переговоров. Дюранд, возглавлявший английскую миссию, заключил с эмиром соглашение о новой границе. В соответствии с «линией Дюранда» (так называли границу, установленную в результате этого соглашения) колониальному правительству передавались: часть Вазиристана, Тирах, район Хайберского прохода и мелкие княжества, лежавшие к северу (Дир, Сват, Читрал, Баджаур и др.). Над территорией северо-западной пограничной полосы, включенной в британские владения в Индии, англичане осуществляли лишь политический контроль, не создавая там своей администрации.
Со второй половины 80-х годов вопросы англо-русского соперничества на Ближнем и Среднем Востоке для Англии постепенно отступили на второй план. Внимание ее было отвлечено борьбой за раздел африканского материка и Юго-Восточной Азии, где главным соперником выступала Франция.
Еще до активизации колониальной политики французов в Индокитае Англия, опираясь на Индию как на операционную базу, захватила ряд бирманских территорий. В результате первой бирманской войны (1824—1826) англичане овладели Ассамом, Качаром, Манипуром, Араканом и Тенассеримом. Спровоцированная англичанами вторая англо-бирманская война (1852—1853) привела к захвату ими богатейшей провинции Бирмы — Пегу.
Верхняя Бирма (королевство Ава), блокированная англичанами и отрезанная от устья реки Иравади, важнейшей транспортной артерии страны, была принуждена заключить с англичанами неравноправные договоры 1862 и 1867 гг. Англичане получили право иметь резидента в Мандалае, торгового агента в Бамо (на границе с Китаем), право экстерриториальности. Английским судам предоставлялась возможность свободного плавания по реке Иравади.
489
Верхняя Бирма, подобно другим государствам, ставшим ареной борьбы капиталистических держав, пыталась сохранить свою независимость путем противопоставления Англии другим европейским державам. В частности, при короле Тибо (1878— 1885 гг.) бирманское правительство предприняло решительные шаги к тому, чтобы заручиться поддержкой Франции против угрозы английской агрессии. С этой целью в Париж было направлено бирманское посольство, результатом деятельности которого явилось подписание франко-бирманского договора 15 января 1885 г., предоставлявшего большие преимущества Франции в Верхней Бирме.
В августе 1885 г. англичанам стало известно, что французское правительство в скором времени намерено предоставить оружие Бирме и она сможет таким образом оказать серьезное сопротивление английским агрессорам. Франкобирманские переговоры и усиление влияния Франции в Бирме вызвали острое беспокойство в английских правящих кругах. Стремление опередить Францию и утвердить свое господство на этом важном участке подступов к Китаю ускорило наступление Англии на Бирму.
Обвинив бирманское правительство в притеснениях, якобы чинимых английской торговой компании «Бомбей Бирма кор-порейшн», колониальное правительство Индии в октябре 1885 г. предъявило Бирме ультиматум. В число пунктов ультиматума входило не только предоставление льготных условий для английской торговли в Бирме, но и безоговорочное подчинение внешней политики Бирмы английскому контролю, а также допуск в страну английского резидента (резидентство в Мандалае было закрыто в 1879 г.).
Ультиматум был отвергнут. Тогда англо-индийские войска под командованием генерала Прендергаста получили приказ о выступлении к столице Бирмы.
11 ноября 1885 г. англо-индийские войска пересекли границу Бирмы и стали подниматься вверх по реке Иравади, высаживая под прикрытием судовой артиллерии десанты у бирманских укреплений. Бирманцы в отдельных пунктах сумели нанести серьезный урон захватчикам (например, у форта Мин-хла). Однако военное превосходство колонизаторов решило исход этой неравной борьбы. 26 ноября, когда английская •флотилия подошла к городу Ава, Тибо приказал прекратить •сопротивление. Через два дня он был взят в плен и выслан на западное побережье Индии.
1 января 1886 г. Дафферин объявил о низложении Тибо •и аннексии Верхней Бирмы, которая была включена в состав •английских владений в Индии.
В 1896 г. после длительной и упорной борьбы между Анг
490
лией и Францией было достигнуто соглашение о разделе Сиама на сферы влияния. Англо-французские противоречия в Юго-Восточной Азии были улажены лишь в 1904 г., когда Франция « Англия заключили общее соглашение, урегулировавшее их основные разногласия в колониальной области и превратившее Англию и Францию в союзников против германского империализма.
В конце XIX и в самом начале XX в. наблюдалось известное обострение англо-русских отношений в процессе борьбы за сферы влияния в Китае. В связи с этим англичане развернули активное наступление на Тибет, являвшийся вассальным владением Китая.
Тибет уже давно привлекал внимание английских колонизаторов как возможный путь для проникновения из Индии в глубинные провинции Китая и затем в Среднюю Азию.
Англия на протяжении XIX в. подчинила своему влиянию Непал, княжества Бутан и Сикким, выйдя, таким образом, к южной границе Тибета. Свои захватнические планы в отношении Тибета британские колонизаторы осуществляли под предлогом расширения торговли с этой страной.
Английские империалисты, располагавшие к 90-м годам большим экономическим и политическим влиянием в Китае, навязали цинскому правительству ряд соглашений, которые фактически открывали Тибет для английской торговли. Однако тибетцы оказывали упорное сопротивление английской торговой экспансии. Они не признавали установленных соглашениями правил торговли, бойкотировали английские товары и продолжали взимать пошлины с английских купцов.
Отказываясь от переговоров с англичанами, тибетские власти в то же время сделали попытку наладить связь с Россией и направили туда посланцев во главе с Дорджиевым, советником далай-ламы. Англия использовала это событие как предлог для нападения на Тибет, усиленно распространяя версию •о том, что Россия достигла тайного соглашения с Пекином -о превращении Тибета в русский протекторат. Летом 1903 г. колониальное правительство Индии потребовало, чтобы тибетские власти приняли миссию для переговоров об открытии внутренних районов страны для английской торговли. Получив отказ выполнить это требование, колониальные власти бросили против Тибета регулярные части. Англия начала военную интервенцию в Тибете, рассчитывая на то, что Россия, оказавшаяся в тяжелом положении на Дальнем Востоке в связи с надвигавшейся русско-японской войной, не сможет противодействовать ее планам.
Тибетцы оказывали героическое сопротивление английским отрядам, двигавшимся с боями к Лхассе. Но на стороне анг-
491
личан была современная военная техника, которой не могли противостоять тибетские воины, вооруженные старыми мушкетами и холодным оружием.
В августе 1904 г. английские отряды заняли Лхассу. Поскольку далай-лама незадолго до этого покинул пределы страны, не желая сотрудничать с англичанами, последние создали в Тибете нечто вроде временного правительства и навязали ему договор, подписанный в Лхассе 7 сентября 1904 г., который фактически превращал Тибет в британский протекторат.
Однако против тяжелых условий Лхасского договора выступили с протестом Китай и Россия. Под их дипломатическим давлением Англия вынуждена была пойти на уступки. По англо-китайскому соглашению 1906 г. Англия признала Тибет частью Китая и обязалась поддерживать отношения с этой страной только через посредничество китайского правительства. В остальном же соглашение подтверждало все привилегии, полученные прежде Англией в Тибете.
# # *
По мере развития империализма международная обстановка чрезвычайно обострялась. Германия еще в последней четверти XIX в. обогнала по уровню экономического развития Францию и стала теснить Англию на мировом рынке. Германские империалисты, овладев в короткий срок рядом значительных территорий в Африке и бассейне Тихого океана, добивались дальнейшего расширения своих колониальных владений. Германия стремилась к переделу мира, что задевало интересы в первую очередь Англии, крупнейшей колониальной державы. Рост агрессивности кайзеровской Германии, ее устремление на Ближний Восток, особенно в связи с переговорами с Турцией о концессии на постройку Багдадской железной дороги, привели к возникновению и нарастанию англо-германского антагонизма. Противоречия между Англией и Германией оказались более глубокими, чем противоречия между Англией и ее старыми соперниками — Россией и Францией, и это обусловило изменение континентальной политики Англии.
Английская дипломатия стремилась теперь к сближению с Францией и Россией, чтобы обеспечить себе союзников в будущей борьбе с Германией. Англо-франко-русский союз (Антанта) оформился окончательно в 1907 г., когда было заключено англо-русское соглашение, урегулировавшее отношения этих двух держав на Среднем Востоке (в Тибете, Афганистане, Иране).
По условиям соглашения и Англия и Россия обязались поддерживать отношения с Лхассой через китайское правительст-492
во и не вмешиваться во внутренние дела Тибета. Однако, несмотря на формальное подтверждение внутренней самостоятельности Тибета и признание его частью Китая, английские империалисты сохранили за собой все те преимущества в отношении Тибета, которых они добились еще в конце XIX в. по соглашениям с цинским правительством.
Афганистан был признан сферой английского влияния. Что касается Ирана, то эта страна былы поделена на три зоны: северная — преобладающего русского влияния; южная — преобладающего английского влияния; расположенная между ними зона была определена как нейтральная. Таким образом, англо-русское соглашение 1907 г. подтвердило господство Англии над важнейшими в стратегическом отношении территориями, расположенными на подступах к Индии, которые вместе с тем имели огромное значение как военно-политические плацдармы на границах Китая, Средней Азии и Турции.
Соглашение 1907 г. явилось последним звеном в оформлении Антанты—союза империалистических держав Англии, Франции и России, направленного против империалистического блока Германии, Австро-Венгрии и Италии. Державы, входившие в эти блоки, стремились к переделу мира. Готовясь к войне за передел мира, английские империалисты укрепляли свои позиции на подступах к Индии, усиливали англо-индийскую армию, намереваясь использовать в предстоящей войне более широко, чем они это делали до сих пор, людские и материальные ресурсы своей важнейшей колонии.
В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА И ПРОБУЖДЕНИЯ АЗИИ
1898-1917 гг.
ГЛАВА XV
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ИНДИИ 1890—1909 гг.
НОВЫЙ ЭТАП В ЭКСПЛУАТАЦИИ ИНДИИ АНГЛИЙСКИМ МОНОПОЛИСТИЧЕСКИМ КАПИТАЛОМ
Эпоха империалистической эксплуатации Индии началась еще в 70-е годы XIX в. В 90-е годы наступил второй этап эксплуатации Индии империалистическими методами.
Этот период, подготовленный всем ходом развития мирового капитализма в целом и действиями британских колонизаторов в частности, был отмечен двумя, в значительной мере взаимосвязанными, явлениями: более разносторонней и усиленной экоплуатацией индийских народов в интересах британского монополистического капитала и более широким и, что особенно важно, повсеместным развитием капитализма внутри самой страны. Развитие капитализма переставало носить локальный характер. Все это предопределило серьезные социальные сдвиги в структуре индийского общества, ускорило формирование новых классов или их прослоек, породило новые или усилило существующие противоречия как в экономической, так и в политической жизни страны.
Для каждого этапа колониального порабощения Индии было характерно выделение определенных средств, методов и форм эксплуатации в качестве главных и ведущих. В конце XIX — начале XX в. выдвинулись денежно-валютные мероприятия колониальных властей. Наступление нового этапа в империалистической эксплуатации Индии особенно ярко знаменовали финансовые реформы, проведенные англичанами в 90-х годах.
Глубочайший социально-экономический смысл финансовых реформ заключался в том, что они завершили и закрепили процесс насильственного перехода колониальной Индии из одного качественного состояния в другое. Из подчиненного и угнетенного участника системы мировой торговли она окончательно стала еще более бесправным членом (звеном) мирового капиталистического хозяйства. Эти перемены наметились
32 Новая история Индии 497
уже в период правления вице-короля Элгина II (1894—1898),. но в истории они больше ассоциируются с именем лорда Керзона, который был вице-королем с января 1899 по ноябрь 1905 г.
Важность финансовых реформ состояла в том, что они создали условия для более широкой и разнообразной эксплуатации Индии в качестве места прибыльного приложения капитала, рынка сбыта и источника сырья для английских монополий. Возможность проведения финансовых реформ была создана падением стоимости серебра по отношению к золоту в условиях существования уже серьезной связи индийской экономики с капиталистическим мировым хозяйством, в первую очередь с Англией.
К началу 90-х годов цена серебра по сравнению с ценой в 70-х годах упала примерно вдвое. Это означало, что соответственно обесценились и те денежные накопления, которыми владело индийское население в традиционной для страны форме серебряных денег, украшений и т. п. Крупный сбыт европейскими дельцами обесцененного серебра в Индию, где цена на него падала медленно, приносил им новые прибыли. Таким образом, имущие классы метрополий, где основой денежного обращения было золото, обогащались за счет тех колониальных стран, где в качестве всеобщего эквивалента выступало' серебро.
Проведенные английскими колонизаторами финансовые мероприятия сделали еще более губительными для Индии последствия падения цен на серебро. К 90-м годам падение курса рупии, вызванное обесценением серебра, стало задевать интересы британских монополистов. По словам официальной публикации колониальных властей, «правительству Индии указали (английские бизнесмены.— Ред.), что сильные колебания валютного курса рупии серьезно ударяют по торговым операциям и ограничивают возможности вложения капитала в Индии. Со всех точек зрения необходимо было приостановить падение стоимости рупии по отношению к золоту»1.
26 июня 1893 г. колониальные власти постановили закрыть монетные дворы, чеканившие серебряные монеты для частных лиц. Никаких особых уведомлений населению о предстоящей реформе сделано не было, но английские фирмы и «все валютные банки к этому времени уже перевели свои капиталы в Англию, так как не доверяли серебряному стандарту»2.
1 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1901—11902 and the nine preceding years», London, 1903, p. 128.
2 «Indian currency committee, 1898. Minutes of evidence», pt 1, London, 1898, p. 64.
498
Прекращение свободной чеканки явилось не только средством ограбления Индии, но и заложило основу для усиления эксплуатации индийского народа финансовым капиталом Великобритании. Поэтому эта реформа имела далеко идущие последствия для дальнейшего экономического развития страны. Изг вестный индийский экономист и общественный деятель Ромеш Чандра Датт в своем выступлении перед комитетом Фоулера по денежному обращению 1898 г. заявил, что «одним росчерком пера правительство с целью более легкого погашения собственных обязательств уменьшило то, что в действительности является национальным достоянием бедного люда». По сути дела произошла конфискация трети накоплений народа3. Стоит напомнить, что в Индии сосредоточивалась примерно четвертая часть всех мировых запасов серебра (т. е. около 2 млрд, унций)4.
Прекращение свободной чеканки серебряных рупий означало принудительный отрыв рупии от серебряного обеспечения, искусственное завышение курса рупии по отношению к серебру. Немедленным последствием явилось относительное вздорожание денег. В результате произошло повсеместное фактическое увеличение земельного налога и возросла тяжесть ростовщической задолженности. Несмотря на неурожай в ряде мест, цены на зерновые вследствие удорожания денег в 90-е годы снизились, что относительно повысило размеры земельной ренты, выплачиваемой помещикам5.
Особенно тяжелые последствия этой грабительской операции обнаружились в период голодовок. Опустошительность голодовок в 90-е годы XIX в., а частично и в первое десятилетие XX в., в значительной мере объясняется проведенной1 финансовой реформой. Специалист по денежному обращению в выступлении перед Королевской комиссией по финансам и денежному обращению 1914 г. на примерах наглядно показал, как это происходило. «В городе Аллахабаде я встретил человека, прибывшего из одного из наиболее тяжело пораженных голодом округов. У него имелись серебряные украшения, пр весу равные стоимости 2 тыс. рупий, за которые в предшествующие годы он получил бы 1980 рупий, но из-за-закрытия монетных дворов... ему предлагали только 33 рупии за каждые 100 рупий серебра в весовом выражении»6. Таким образом, в период продовольственных затруднений крестьяне, ремесленнй-
3 Ibid., pt II, р. 116.
4 «Royal commission on Indian finance and currency. Minutes of evidence», vol. II, London, 1914, p. 33.
5 «Indian currency committee, 1898...», pt 1, pp. 3, 276; pt 2, London, 1898, pp. 114, 115.
6 «Royal commission on Indian finance and currency...», vol. II, p. 33.
32* 499
ки и т. д. обнаруживали, что их накопления резко обесценились и они не могут -приобрести достаточного количества продовольствия. Недаром английский купец, долго проживший в Индии и изучавший этот вопрос, утверждал, что голод 1897 г. был порожден не нехваткой продовольствия, а нехваткой денег, в то время как цены на зерно не превышали обычных (14 сир на рупию) 7.
Напряженное состояние с кредитом, прямое следствие реформы, болезненно сказалось и на интересах индийской буржуазии. В виде примера можно указать на банкротство четырех крупных индийских банковских фирм8. Мерван Рустом, представитель буржуазии Бомбея, выступая против закрытия монетных дворов, утверждал, что «общественное мнение Бомбея поддерживает идею об открытии монетных дворов для чеканки серебряных монет»9. Торговцы Калькутты направили властям протест против этой меры10. Крупный индийский предприниматель заявлял: «Мы рассматриваем закрытие монетных дворов для нас, индийцев, как гораздо- более серьезное дело, чем голод, чем землетрясение, чем чума и война на границах. В Индии очень недовольны этой мерой»11.
Финансовая реформа, начавшаяся с прекращения свободной чеканки серебряных рупий, завершилась в 1899 г., когда было принято предложение комитета Фоулера об установлении курса рупии, равного 1 шиллингу и 4 пенсам12. Искусственное взвинчивание курса рупии было подготовлено закрытием монетных дворов. Высокий курс рупии явился одной из важных причин роста цен в стране. В целом финансовая реформа оторвала денежное обращение Индии от серебряного стандарта, но не ввела золотого стандарта. Отныне индийское денежное обращение было лишено самостоятельности, оторвано от денежных . систем других азиатских стран, с которыми Индия имела давние торговые связи, и крепко приковано к английскому фунту. По сути дела этой реформой английские колонизаторы завершили первый и открыли второй этап (более широкой эксплуатации Индии в интересах финансового капитала Великобритании.
В 90-е годы убыстряется создание основ хозяйственного объединения страны в интересах английских монополий. Это вело к усилению эксплуатации страны в качестве рынка сбыта
7 Ibid.
8 «Indian currency committee, 1898...», pt 1, p. 218.
9 «Indian currency committee, 1898...», pt 2, ip. 68.
10 Ibid., p. 20.
11 «Indian currency committee, 1898...», pt 1, p. 229.
12 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year -1901—1902 and the nine preceding years», p. 129.
500
промышленных товаров и источника сырья. Но самое характерное заключалось в притоке британского капитала в Индию. Британские капиталисты насаждали в различных частях страны плантации, фабрики и другие выгодные им капиталистические предприятия. Протяженность действующих железнодорожных линий за 1890—1905 гг. выросла с 15,9 тыс. миль до 26,8 тыс. миль; число ежегодно перевозимых пассажиров— с 114 млн. до 248 млн. и грузооборот — с 23 млн. до 55 млн. т13.
Эти данные — свидетельство интенсивного втягивания страны в орбиту мирового капитализма и роста общественного разделения труда внутри Индии.
Экспорт британского капитала — важнейший фактор империалистической эксплуатации. Известным показателем этого процесса может быть рост числа акционерных компаний, зарегистрированных в Индии (за 1891/92—1901/2 гг. с 950 до 1366, а их оплаченного капитала с 17,7 млн. до 25,5 млн. рупий) 14. «Основная часть прироста приходится на хлопчатобумажную и джутовую отрасли промышленности, в которых применяются значительные массы европейского (т. е. английского.— Ред.) капитала»15. Знаменательно, что четыре года (1895—1899) показали наибольший прирост капиталовложений.
Кроме того, в Индии (в 1905 г.) действовало, по официальным данным, 165 иностранных компаний, основанных главным образом в Англии, но оперировавших преимущественно в Индии. Общая величина оплаченного капитала этих компаний равнялась 69 млн. ф. ст.; их облигационный капитал составлял 27,7 млн. ф. ст. Только оплаченный капитал указанных акционерных обществ в три раза превышал аналогичный капитал компаний (английских и индийских), зарегистрированных в самой Индии. Эти цифры наглядно свидетельствуют об абсолютном засилии британских капиталистов в сфере крупного капиталистического предпринимательства в Индии. По отдельным видам деятельности капиталы этих иностранных компаний распределялись следующим образом: 43,5 млн. ф. ст. были вложены в акции железных дорог, 12,2 — в акции горнорудных компаний, 2,4 — в золотопромышленные фирмы Южной Индии и т. д.16 Нельзя забывать, что оплаченный капитал этих акционерных обществ составлял лишь небольшую часть от об
13 «Report on the enquiry into the causes of the rise of prices in India, by K. L. Datta», vol. I, Calcutta, 1914, pp. 20—23.
14 Ibid., pp. 148, 333.
15 Ibid, p. 148.
16 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1906—1907», London, 1908, p. 44.
501
щих английских капиталовложений в Индии; по минимальным подсчетам последние были почти в шесть раз больше17.
Ярким показателем эксплуатации Индии английским финансовым капиталом, характеризующим также положение страны в мировом капиталистическом хозяйстве, являются данные о внешней торговле. Индия, будучи источником сырья для Англии и местом сбыта промышленных товаров, вела торговлю с крайне ограниченным числом государств. Однако в рассматриваемый период начинает проступать тенденция к падению относительной доли Великобритании при одновременном росте абсолютной суммы товарооборота между двумя странами. Это явление было непосредственно порождено усилием эксплуатации Индии монополиями Сити, а также углублением противоречий между империалистическими державами. На рынки Индии во все больших масштабах проникали товары Германии, Австро-Венгрии, США, Франции и Италии. Однако Великобритания была еще сильна, тем более что колониальные власти гарантировали ей монопольный рынок сбыта некоторых товаров, например подвижного состава для железных дорог. Когда в начале XX в. встал вопрос о покупке Индией более дешевых немецких локомотивов, английские паровозостроительные фирмы резко воспротивились этому, и было отчего: только одна фирма за 25 лет продала Индии 1793 паровоза18.
За 1895/96—1899/1900 гг. объем внешней торговли Индии несколько снизился. Сказались, в частности, последствия финансовых реформ, подготовлявших условия для нового усиления империалистической эксплуатации. В указанный промежуток времени экспорт Индии упал с 74,1 млн. ф. ст. до 69,6 млн., импорт — с 49,4 до 46,9, а активное сальдо торгового баланса (считая ввоз серебра и золота) сократилось с 18,5 млн. ф. ст. до 15,6 млн. Однако в последующие девять лет произошло значительное увеличение внешнеторгового оборота: в 1908/09 г. экспорт из Индии составил 111,2 млн. ф. ст., импорт— 75,8 млн. и активное сальдо торгового баланса — 25,2 млн. ф. ст.19. Наступление нового этапа империалистической эксплуатации Индии отчетливо прослеживается на данных о торговле с Англией. Среднегодовые цифры за 1889—1893 гг. to за 1893—1898 гг. по экспорту в Англию составили 32,7 млн. и 24,5 млн. ф. ст., т. е. сократились на 25%; по импорту — 39,5 млн. и 35,7 млн. ф. ст., сокращение было меньшим и рав-
17 См. приложение к «Report on the census of India’s foreign liabilities and assets as on the 30 June 1948», Bombay, 1950.
18 «East India (Foreign competition—locomotives)», London, 1902, p. 6.
19 «Royal commission on Indian finance and currency. Interim report»* vol. I, London, 1913, p. 108.
502
яялось 10%; в следующее четырехлетие (1899—1903) ежегод* ный экспорт составил 30,8 млн. ф. ст. — поднялся на 25,5%, а импорт — 40,8 млн. ф. ст., т. е. 'возрос на 14,2% к предыду-щему периоду; и последний этап, 1904—<1908 иг., показал осот бенно значительный рост: экспорт увеличился до 39 млн. ф. ст. в год, т. е. на 26,7%, импорт — до 56,9 млн. ф. ст., т. е. на 39,4%20. Таким образом, достаточно четко выделяются три этапа: первый, 1893—1898 гг., когда происходила подготовка к новому наступлению британского империализма, и последующие,. 1899—<1903 гг. и 1904—1908 гг., — развертывание более широкой империалистической эксплуатации Индии.
С наступлением эпохи империализма важным методом эксплуатации индийской экономики становится ирригационное строительство. С его помощью колониальные власти содействовали прибыльным инвестициям английского капитала, подталкивали процесс превращения страны в аграрно-сырьевой придаток и сами получали большие доходы. По данным кот миссии по ирригации, работавшей в 1901—1903 гг., в Британской Индии в начале XX в. орошалось 19,5, а в княжествах 10,9% всей обрабатываемой площади. За 25 лет, до 1901 г., размер орошаемых государственными ирригационными сооружениями земель увеличился на 8 млн. акров, или на 80%, а частными — на 3 млн. акров. Эти 11 млн. акров увеличили примерно на треть земельную площадь под ирригацией в Британской Индии21. Из общей орошаемой в Британской Индии площади в 44 млн. акров не менее 25,5 млн. акров, или 58%, орошались из частных ирригационных сооружений22. В 39 крупных ирригационных сооружений в 1900/01 г. было вложено 366,37 млн. рупий, дававших ежегодно 7,1% чистых налоговых поступлений, причем на Пенджаб, где находился центр ирригационного строительства, приходилось 107,3 млн. рупий капиталовложений, приносивших и более высокий процент дохода — 10,5 %23.
Важным средством колониального ограбления страны оставались налоги, широко используемые теперь английским монополистическим капиталом. Половину ежегодных бюджетных поступлений в начале XX в. поглощало содержание армии, треть переводилась в Англию — так называемые «расходы на родине». На эти две статьи приходилось примерно 34 млн. ф. ст. из 44 млн. ф. ст. чистых налоговых поступлений, 3 млн. ф. ст. шло на жалованье английским чи-
20 Ibid, р. 290.
21 «Report of the Indian irrigation commission, 1901—1903», pt I1. General, London, 1903, pp. 10, 12.
22 Ibid., p, 120.
23 Ibid, p. 21.
503
новинкам24. На рубеже двух веков налоговое ограбление Индии продолжало возрастать, причем показательно, что темпы прироста земельного налога иногда превосходили темпы прироста всех налоговых поступлений25. Колонизаторы выколачивали огромную сумму земельного налога и даже увеличивали его в период, когда в стране бушевали голод и чума.
РОСТ КОЛОНИАЛЬНОЙ И ФЕОДАЛЬНО-ПОМЕЩИЧЬЕЙ ЭКСПЛУАТАЦИИ. ОБНИЩАНИЕ НАРОДА И ГУБИТЕЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ГОЛОДА И ЧУМЫ
Рост империалистического' ограбления страны в условиях консервации феодально-помещичьих методов эксплуатации в деревне приводил к дальнейшей деградации индийской экономики, к усилению ее аграрно-сырьевой специализации. Свидетельством могут служить данные переписи об изменениях и распределении населения по отраслям индийского народного хозяйства в 1901—1911, гг. За эти десять лет население страны возросло с 285 до 304 млн. человек, или на 6,6 %26.
Таблица 1
Распределение населения Индии по основным отраслям экономики *
Отрасль экономики Численность в 1901 г. Численность в 1911 г. Изменение, %
Сельское хозяйство и смежные
отрасли 191 900 220 200 +14,7
Промышленность В том числе: 34 296 34 246 -0,7
текстильная 8 566 8 045 - 6,1
кожевенная 974 643 —33,9
металлообрабатывающая . . 1922 1795 - 6,6
строительство 1690 1 997 4-18,2
Транспорт 3 769 4 878 +29,4
Торговля 17 824 17 230 - 3,3
* «East India (Census). General report of the census of India, 191'1»^ p. 439.
24 «Speeches of G. K. Gokhaile», Madras, 1920, p. 699.
26 Cm. «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1901—1902 and the nine preceding years»,.
29 «East India (Census). General report of the census of India, 1911», London, 1914, p. 439 (далее—«Census of India», 1911).
504
Значительное увеличение численности населения, зависящего от сельского хозяйства, — показатель растущего относительного перенаселения и упадка производительных сил. Уменьшение доли населения, занятого в промышленности, особенно в текстильной и кожевенной отраслях, явилось неизбежным следствием продолжающегося разорения ремесленного производства под ударами конкуренции со стороны английских фабричных изделий. Это подтверждается фактическими материалами по основным провинциям. Все отчеты властей Центральных провинций отмечают ухудшение положения деревенских ткачей и сокращение за десять лет (по 1901/02 г. включительно) числа людей, занятых обработкой кожи, на 26%; гончаров и ремесленников по металлу — на 10%, плотников — на 16%27. В Бомбее ручное ткачество находилось в упадке, хотя в нем еще было занято 333 тыс. человек. «Численность людей, занятых в других отраслях домашней промышленности, сильно сократилась»28. В Бенгалии «ткачи, по всей вероятности, наиболее страдают от западной конкуренции, и многие из них вынуждены заняться другим делом». В Соединенных провинциях «великая ручная ткацкая промышленность продолжает увядать; что касается других местных ремесел, то они, как правило, не развиваются»29. Таким образом, зависимость индийского общества от сельского хозяйства возрастала не в результате развития последнего, а за счет прогрессировавшего упадка старинных видов кустарной промышленности.
Засилье помещичьей собственности и жестокая полуфеодальная эксплуатация, переплетавшаяся с торгово-ростовщическим ограблением, продолжали составлять характерную черту аграрного строя Индии. Более того, помещичья эксплуатация даже усиливалась, что выражалось в дальнейшем обезземеливании крестьян, в росте размеров аренды земли и в эволюции форм самой аренды, хотя во всем этом проявлялось и развитие капитализма в земледелии. В различных районах этот процесс протекал весьма неравномерно. В Центральных провинциях, где концентрация земли происходила относительно медленнее, процент обрабатываемой земельной площади, принадлежавшей помещикам, за 1891—1901 гг. возрос с 17 до 1930. В тот же период в Пенджабе доля обрабатываемой земли, возделываемой крестья
27 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1901—1902 and the nine preceding years», p. 343.
28 Ibid, p. 348.
29 Ibid, p. 339.
30 Ibid, p. 342.
505
нами-землевладельцами, сократилась с 54 до 45 %31. Колонизаторы своим законодательством содействовали сохранению и укреплению феодально-помещичьего класса.
Сдвиги, происходившие в аграрном строе Индии, протекали в отдельных провинциях не в одинаковых формах и различными темпами. Однако общую тенденцию развития можно проследить на примере Пенджаба, где эти изменения в рассматриваемый период проявились в более чистом виде и развивались быстрее, чем во многих других частях страны, и где происходило расширение обрабатываемой площади. В первую очередь следует отметить рост арендных отношений, отражавший обезземеливание крестьянства и усиление помещичьей эксплуатации. За 1891/92—1900/01 гг. земельная площадь, обрабатываемая арендаторами, выросла с 11,6 млн. до 15,25 млн. акров, причем площадь, арендуемая бесправными арендаторами, увеличилась с 9 млн. до 10 млн. акров32. Для рассматриваемого периода характерно развитие издольщины уже как переходной от феодальной к капиталистической форме аренды. По сведениям того же официального источника, «натуральная рента в настоящее время выплачивается с площади более 8 млн. акров по сравнению с 5786 тыс. акров десять лет назад. Величина ренты составляет половину, восьмую часть, две пятых или четверть урожая. Земельная площадь, с которой выплачивается денежная рента, по размерам очень устойчива и примерно равна 2,5 млн. акров»33. Роль издольной аренды заметно усилилась и в такой провинции, как Бенгалия. Рост значения издольщины как одного из показателей развития товарно-денежных отношений и в известной мере элементов капитализма в аграрном строе — одно из знаменательных явлений в Индии на рубеже двух веков. В деревне растет общественное разделение труда, обслуживаемое товарно-денежными отношениями, и начинают складываться локальные рынки рабочей силы. Увеличивается численность сельскохозяйственных рабочих. Если в 1891 г. насчитывалось примерно 25 млн. сельскохозяйственных рабочих и их иждивенцев, то в 1911 г. эта цифра стала в два раза больше34. Конечно, далеко не все работники этой категории были наемными рабочими в точном значении этого слова, многие были просто закабаленными крестьянами. Но все же увеличение числа лиц, относимых колониальной статистикой к этой кате-
31 Ibid., р. 156.
32 Ibid., р. 156.
33 Ibid., р. 340.
34 С. Патель, Ср ль скохоз лист венные рабочие Индии и Пакистана.
1955, р. 32.
506
гории, свидетельствовало о складывании рынка наемного труда в деревне.
Существенные изменения происходили в отношениях между помещиками и арендаторами. Остатки натурального хозяйства все сильнее вытесняются денежными сделками, что прямо сказывалось и на отношениях между помещиками и крестьянами. В Бенгалии, например, «отношения между землевладельцем и арендатором за последние годы претерпели коренные изменения. Старые патриархальные и в общем дружеские отношения, утверждали составители официальной публикации об Индии, быстро исчезают и заменяются отношениями, основанными на законе и контракте» 35.
Аналогичное говорилось и о некоторых других провинциях. Фразы об исчезновении «дружеских отношений» между помещиками и крестьянами-арендаторами были призваны замаскировать рост классовых антагонизмов в деревне. К началу XX в. в Соединенных провинциях, например, в результате наступления помещиков уменьшился удельный вес арендаторов, обладавших правами защищенной аренды. Однако под давлением крестьянства колониальные власти вынуждены были в 1901 г. издать закон, правда, в некоторой степени урезавший права арендаторов, но и несколько ограничивавший увеличение ренты и сгон бесправных арендаторов с земли36. В Центральных провинциях аналогичный закон, также несколько затруднивший увеличение ренты и тем самым отчуждение арендных прав крестьян, был издан в 1898 г.37.
Общие тенденции социально-экономического развития и борьба крестьян приводили к известному укреплению позиций отдельных слоев крестьянства, а законы фиксировали и дифференциацию крестьянства. В некоторых районах страны правовое положение арендаторов несколько укрепилось38. В целом же материальное положение крестьянства как класса ухудшилось. «Все окружные чиновники Центральных провинций, — признавал официальный документ, подводивший итоги развития страны в 1891 —1901 г., — докладывают, что материальное положение арендаторов, особенно мелких, ухудшилось. Сейчас больше потребляют стручковые и просяные культуры, а пшеницу и рис — меньше. Одеж
35 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1901—>1902 and «the nine preceding years»» p. 154.
36 Ibid., p. 115.
37 Ibid., p. 157.
IibM., pp. 154, 340, 342.
507
да беднее. Жилища стали хуже, и не так хорошо, как раньше, ремонтируются»39.
Развитие, которого достигли товарно-денежные отношения в деревне к 90-м годам, вело к тому, что земля и права на нее все в большей степени втягивались в денежный оборот. Быстро поднимаются и цены на землю; так в Пенджабе в среднем за десятилетие (1894/95—1904/05) обрабатываемая площадь выросла с 21,8 млн. акров до 25,1 млн., процент орошаемой земли повысился с 30,8 до 41, а цена за акр возделываемой земли поднялась с 58 до 74 рупий 40. Эти цифры демонстрируют и рост земельного голода в стране, вызванный империалистической эксплуатацией, задерживавшей развитие промышленности и других новых видов экономической деятельности. Процессы первоначального накопления капитала и проникновения капитализма в деревню становятся более интенсивными. Полуфеодально-помещичья эксплуатация теснейшим образом переплеталась с торгово-ростовщической кабалой. Более того, земли, которые теряли крестьяне, в значительной мере переходили в руки владельцев денежного капитала. По мнению одного из ведущих общественных деятелей тех лет, Г. Гокхале, почти треть крестьян страны потеряла свои земли и стала «крепостными ростовщиков»41. Так, в Бомбейском президентстве, где процесс обезземеливания крестьянства начался значительна раньше, «около половины лучшей земли перешло в руки ростовщиков. Бывший собственник или несколько арендаторов, согнанных им с земли, теперь платят в качестве ренты сумму в два — пять раз большую, чем налоги правительству»42.
По свидетельству английского комиссара южной области Бомбейского президентства, «земля продолжает уходить из рук мелких собственников к крупным землевладельцам. Землю владельцев, получивших ее по закладной, обрабатывают арендаторы, которые номинально считаются держателями земли от государства, но в действительности это просто крепостные. Они не получают почти ничего сверх минимального прожиточного минимума»43. По подсчетам известного буржуазного экономиста того времени Ли-Смита, индийские ростовщики владели в 1902/03 г. капиталом в 950* млн. рупий, и их годовой доход равнялся 190 млн. рупий44.
39 Ibid., р. 343.
40 «East India (Land revenue). Land revenue assessments in the Punjab since 1855», London, 1908, p. 6.
41 «Indian financial statement for 1906/1907», London, 1906, p 163.
42 «The Times of India», 1-1.14.*1905, p. 1'5.
43 «The Times of India», 2'6.VII1.1905, ip. 15.
44 «The Times of India», 26.ХП.1908, p. 22.
508
В росте торгово-ростовщического капитала нашел проявление двойственный процесс. С одной стороны, в этом отражалось увеличение колониальной и феодально-помещичьей эксплуатации, а с другой — это был начальный этап широкого развития, в первую очередь в деревне, низших форм индийского капитала, представители которого были очень тесно связаны с колонизаторами. Но в то же время у них возникли и определенные противоречия с властями. Новоявленные землевладельцы, увеличивая эксплуатацию крестьян, одновременно требовали сокращения земельных налогов45.
Деятельность местных торговцев-ростовщиков была внутренне противоречива: они не только способствовали выкачке индийского сырья и ввозу английских промышленных изделий, но и осуществляли товарообмен внутри страны. А это значило, что, используя пережитки феодальных отношений в деревне, одновременно они объективно способствовали их разложению. Причем, по мере развития капитализма в стране в их деятельности увеличивался удельный вес операций, связанных с внутренней торговлей, что вело к нарастанию противоречий с английским капиталом, тем более что последний урывал основную часть торговой прибыли и при посреднических операциях.
Некоторое представление о размерах доходов феодалов-помещиков и торговцев-ростовщиков, полученных главным образом за счет крестьянства, дают подсчеты распределения национального дохода, сделанные английским общественным деятелем и знатоком Индии В. Дигби. Общий размер национального дохода страны к началу XX в. он определял в 392,4 млн. ф. ст. На долю 10 тыс. правящих князей, титулованных раджей, заминдаров и других феодалов-помещиков приходилось 50 млн. ф. ст. ежегодного дохода. 75 тыс. банкиров-ростовщиков, состоятельных торговцев и т. п. получали до 75 млн. ф. ст. в год46. Столько же имели около 750 тыс. более мелких купцов и лавочников. Все эти цифры весьма приблизительны, но они показывают, что на долю подавляющего большинства населения — 294 млн. человек оставалось меньше половины национального дохода Индии.
Феодально-помещичий класс Индии в рассматриваемое время оставался наиболее прочной социальной опорой колонизаторов. Но это отнюдь не означало, что у отдельных слоев помещичьего класса в разных частях страны не существовало по некоторым вопросам разногласий с колониальными
45 «Tlhe Times of India», 26.VTII.1905, p. 15.
46 W. Digby, «Prosperous» British India, a revelation from official re-cords, London, 1901, pp. 615—C16.
509
властями. Показательна в этом отношении реакция бенгальских заминдаров на английские планы раздела Бенгалии. Недовольство проектами охватило и крупных помещиков Бенгалии и имело под собой, помимо всего прочего, вполне осязаемые экономические причины. Наиболее важная из них заключалась в том, что раздел мог послужить началом пересмотра постоянных ставок земельного налога, взимавшегося с заминдаров4?.
Усилившаяся эксплуатация страны британским империализмом ощущалась всеми классами и слоями индийского общества, но наиболее губительно она сказалась на положении крестьян и ремесленников. По подсчетам В. Дигби, размеры национального дохода на душу населения Индии за 1882—1900 гг. сократился вдвое43. О серьезном обнищании народа свидетельствуют даже официальные сведения. Если, за 1880—1905 гг. цены на зерновые возросли на 46%, то доходы крестьян остались почти стабильными (увеличились с 18 до 20 рупий), заработки людей, занятых не в сельском хозяйстве, увеличились с 27 до 30 рупий47 48 49.
Эти факты — наглядное свидетельство абсолютного обнищания индийских трудящихся в конце XIX — начале XX в.^ показатель их бедственного положения. Именно страшная нищета масс позволяет понять, почему в эти годы в стране такой опустошительный размах получили голод и эпидемии* которые по сути дела были порождением изменений в общественных отношениях колониальной страны.
В 1896 г. вспыхнула эпидемия чумы, особенно сильна поразившая Западную Индию. С этого года случаи массовой гибели от этой болезни стали наблюдаться в различных частях страны. С августа 1896 по конец 1908 г. от чумы погибло свыше 6 млн. человек50. Одновременно с чумой по стране прокатилась волна голодовок, унося новые миллионы жизней. В 1895 г. начался голод в Соединенных провинциях. На следующий год он поразил уже большую часть Индии. По официальным данным, на территории, охваченной голодом, проживало 53 млн. человек. Особенно опустошительным голод был в Бихаре (в районах с 7,5 млн. жителей) и Соединенных провинциях (в районах с 14 млн. жителей)51. Не успели ис-
47 «East India (Reconstruction of Bengal and Assam). Further papers relating to the reconstruction of the provinces of Bengal and Assam», London, 1905, pp. 17, 60, 226.
48 W. Digby, «Prosperous» British India, p. 534.
49 «The Times of India», Д1.Ш.1905, p. 15.
50 V. G. Kale, Indian industrial and economic problems, Madras, 1917, p. 110.
51 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1901—1902 and the nine preceding years», pp. 8, & 510
чезнуть последствия этого несчастья, как в 1899 г. разразился еще более сильный голод, особо поразивший Бомбейское президентство и Центральные провинции. По всей стране голодало не менее 55 млн. человек52. Муссон 1900 г. не улучшил положения. Естественно, что в 1896—1900 гг. участились случаи голодных бунтов и насильственного захвата хлеба53.
РАЗВИТИЕ КАПИТАЛИЗМА. ПОЛОЖЕНИЕ НОВЫХ КЛАССОВ И ПРОСЛОЕК ИНДИЙСКОГО ОБЩЕСТВА.
КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЙ ГОРОД
Неизбежным следствием резкого усиления колониальной эксплуатации и неразрывно связанного с ней помещичьего гнета было сильное ухудшение материального положения народных масс. Но это была лишь одна сторона сложного процесса, происходившего в то время. В рассматриваемые годы развивались такие экономические и политические процессы и крепли те классы индийского общества, которые порождали противодействие колониальному порабощению. Возникали объективные условия для усиления борьбы за независимость. Наиболее общей и глубокой экономической основой всех этих изменений было развитие капитализма в стране, значительно усилившееся и вступившее в новый этап начиная с 90-х годов XIX в.
Развитие капитализма в стране сказывалось и в растущей миграции населения в поисках работы. Начали складываться довольно стойкие региональные рынки рабочей силы. Например, в Соединенных провинциях, по сведениям тех лет, «поток эмигрантов растет с каждым годом. Точные размеры его трудно определить, но не будет большим преувеличением утверждение, что во всех округах области Бенареса (а также Горакхпура и Восточного Ауда. — Ред.), за исключением Мирзапура, нет семьи, хотя бы один член которой не находился в Бенгалии или в другом месте. Представители низших классов этих мест составляют большую часть неквалифицированных рабочих в промышленных центрах Хауры-и Калькутты, мужчины из более высоких каст находят занятие в качестве привратников, посыльных и надсмотрщиков на фабриках. В Ассаме определенная часть эмигрантов трудится на чайных плантациях, но большинство — простые рабочие, торговцы и лодочники». Многие находили работу на шахтах. Кроме того, наблюдалось перемещение
52 Ibid., р. 10.
53 Ibid., р. 27.
511
трудового населения внутри провинции, главным образом в период сельскохозяйственных работ54.
Перенаселение деревни сочеталось с определенной нехваткой квалифицированного труда, особенно в фабричной промышленности. «Сейчас трудность заключается в получении достаточного количества рабочей силы во всех областях производства, за исключением обычной сельскохозяйственной работы. На фабриках, угольных шахтах и чайных плантациях спрос на труд превышает предложение»55 В этом факте сказалось отсутствие единого сложившегося рынка рабочей силы и только начинавшийся процесс складывания постоянных кадров фабричного пролетариата в городах.
Важным показателем развития капитализма было увеличение и усиление высших форм капиталистического предпринимательства. Наиболее ярким проявлением этого процесса был рост акционерных компаний. За десятилетие (к марту 1906 г.) общая величина оплаченного капитала акционерных обществ, зарегистрированных в Индии, возросла на 36,8%. В марте 1906 г. насчитывалось 1728 акционерных компаний с оплаченным капиталом 27,9 млн. ф. ст.56.
Капитализм в Индии развивался крайне неравномерно в различных областях страны, что видно из территориального размещения акционерных компаний. Основная их масса сосредоточивалась в Бенгалии (40,5%) и в Бомбейском президентстве (37,7%), на третьем месте стояло Мадрасское президентство (8,5%). Конечно, эти данные характеризуют лишь более развитые формы капиталистического предпринимательства. Становление капитализма характеризуется далеко не только ими. И все-таки эти факты дают представление о больших различиях отдельных областей страны по степени и зрелости капиталистического развития. Отмеченное обстоятельство оказывало немаловажное влияние и на развертывание освободительного движения. Если рост капитализма повсеместно создавал общую экономическую основу для массовых всеиндийских антиколониальных выступлений, то неравномерность его была одной из основных причин неравномерного развития и освободительного движения в различных районах.
По отдельным отраслям экономики акционерные обще-
54 «Resolution on the administration of famine relief in the United Provinces of Agra and Oudh during the years 1907 and 1908», Allahabad, 1908, p. 153.
55 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1901—1902 and the nine preceding years» p. 332.
56 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1906/7», p. 44.
512
ства, зарегистрированные в Индии, распределялись следующим образом (по размерам оплаченного капитала, млн. ф. ст.)57:
Банковское дело и страхование . . 3,0
Торговля и судоходство . . . . 5,7
Горнорудная промышленность и каменоломни....................... 2,0
Фабрики и первичная обработка хлопка-сырца..................... 13,6
Чайные и иные плантации............. 2,4
Другие виды деятельности .... 1,3
Не меньше половины этих фирм контролировалось английскими капиталистами. Почти все чайные и горнорудные компании принадлежали англичанам, то же можно сказать и об основной части страховых, судоходных и банковских компаний. В то же время примерно половина акционерного капитала фабрично-заводских компаний принадлежала местным капиталистам, причем главная масса индийских компаний сосредоточивалась в Бомбейском президентстве. Основной сферой приложения индийского капитала в промышленности оставались хлопчатобумажные фабрики. За двадцать лет (1886—1905) число этих фабрик увеличилось с 95 до 197, количество веретен — с 2262 тыс. до 5163 тыс., а ткацких станков — с 17 тыс. до 50 тыс. Численность занятых на этих предприятиях возросла с 74 тыс. до 195 тыс. человек58.
В хлопчатобумажной промышленности происходили и качественные изменения, далеко выходящие за рамки простой технологии. Темпы роста числа ткацких станков значительно превышали темпы роста числа веретен. С каждым годом усиливалась тенденция не к вывозу на Дальний Восток, где возрастала конкуренция японских товаров, а к переработке внутри страны большей части пряжи в ткань для сбыта на внутреннем рынке. Такое развитие неизбежно вело к столкновению с английскими фабрикантами в борьбе за индийский рынок сбыта. «Наблюдается примечательный процесс вытеснения иностранных тканей низших сортов, — говорилось в экономическом обзоре газеты «Таймс оф Индиа», — изделиями индийских фабрик»59.
Процесс ускоренного внедрения новых ткацких станков был связан с тем, что индийская прядильная промышленность в первые годы XX в. испытывала серьезные трудно-
57 Ibid.
58 «The Indian year book, 1930», Bombay and Calcutta, p. 756.
59 «Times of India», 24.IV. 1905, p. 9.
33 Новая история Индии
сти. Уже с 1892 г. фабрики работали в тяжелых условиях. Голод, разразившийся в 1896 и последующие годы, обусло-вливал сокращение внутреннего рынка сбыта. Эпидемия чумы привела к массовому бегству населения из Бомбея, в 1896 г. фабрики временно из-за нехватки рабочей силы прекратили производство. Колониальные власти не только не оказали поддержки индийской промышленности, но, наоборот, ввели в угоду магнатам Ланкашира 3,5%-ный акцизный сбор с местных фабричных тканей. Эта мера, прямо направленная против индийской промышленности, вызвала сильное возмущение общественности Индии. В результате кризиса, охватившего хлопчатобумажную промышленность, продукция пряжи в 1899/1900—1900/01 гг. упала с 514 млн. до 353 млн. англофунтов. В последнем году закрылось 16 фабрик, а еще большее число работало на 50% мощности60.
Характерной чертой развития индийской фабричной хлопчатобумажной промышленности были использование фабрикантами мелкотоварного производства и их заинтересованность в развитии последнего. Объяснение этой заинтересованности дают следующие цифры: в 1905 г. индийские фабрики выпустили 580 млн. англофунтов пряжи, из которых 235 млн. (40%) экспортировалось, 135 млн. (23%) перерабатывалось в ткань на самих фабриках, 190 млн. (27%) потреблялось ручным ткачеством, а остаток шел на выделку веревок и т. п.61.
По мере потери рынков Дальнего Востока индийская национальная буржуазия все решительнее выступала за развитие ручного ткачества, так как это сулило увеличение сбыта пряжи внутри страны. «Вопрос немедленного возрождения ручного ткачества на коммерческой основе, — говорил В. Тхакерси, один из крупнейших индийских фабрикантов тех лет, — требует самого пристального внимания со стороны всякого благожелателя Индии»62.
Основной отраслью кустарной промышленности Индии было ручное ткачество, которым занимались 10 млн. человек (включая членов семей) 63. После сельского хозяйства это была вторая по числу занятых людей отрасль народного хозяйства Индии. Условием существования простого товарного производства являлась необычайно дешевая рабочая сила. Специфика развития капитализма, коль скоро это от
60 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of Indian during the year 1901—1902 and the nine preceding years», p. 228.
61 «The Times of India», 3.LI. 1906, p. 15.
62 Ibid.
63 «The Indian cotton textile industry», Bombay, 1950, p. 122.
514
ражалось в сложном взаимодействии ручного ткачества и хлопчатобумажной фабричной промышленности, двух важнейших отраслей местной мелкой и крупной промышленности, заключалась, коротко, в том, что они в течение долгого» времени были заинтересованы во взаимном росте. Фабрикантам это обеспечивало увеличение внутреннего рынка для пряжи и тем самым рост их накоплений, а мелким ткачам— фабричную пряжу более высокого качества и более дешевую, что повышало конкурентоспособность кустарных изделий.
Конечно, отношения между ремесленниками и фабрикантами были далеко не идиллическими, а при сбыте готовых тканей, фабричных и домотканых, уже начала наблюдаться конкурентная борьба, хотя в то время она еще была сравнительно слабой. Основным конкурентом для местного промышленного производства, и мелкотоварного, и капиталистического, оставались импортные английские изделия, в частности ткани. Известная взаимозаинтересованность друг в друге хлопчатобумажной фабрики и ручного ткачества создавала дополнительную экономическую основу для совместных антиколониальных выступлений многочисленных слоев мелких товаропроизводителей и национальной буржуазии Индии тех лет.
Помимо кустарей-ткачей, в стране имелись кустари — производители местных сортов сахара, кожевники, гончары, плотники, кузнецы, работники по металлу и представители других профессий. В многочисленных отраслях мелкой промышленности были заняты десятки миллионов жителей. Материальное положение этой части индийского общества, уже давно страдавшей от произвола колонизаторов и конкуренции английских товаров, было зачастую более тяжелым, чем крестьян. Ремесленники являлись одной из важнейших сил национально-освободительного движения против империалистического гнета.
Некоторая часть мелких производителей-ремесленников под влиянием развития капитализма сосредоточивалась в городах, где все больше подпадала под власть торгово-ростовщического капитала и втягивалась в капиталистическое производство. Более широким стало развитие капиталистической мануфактуры. Например, «в Дели за последнее время (эго писалось в 1906 г. — Ред.) оловянная промышленность настолько развилась, что теперь производится и вывозится большое число ламп, ларцов и фонарей самых разнообразных образцов. Ремесленники пользуются грубыми старинными инструментами, применяют старые методы работы, и все же их изделия часто не уступают импортным. Купцы, нанимающие
33*
515
ремесленников, авансируют их деньгами, которые вычитают затем из стоимости готовой продукции»64.
В ряде районов страны процесс перерастания части торговцев-ростовщиков в капиталистических предпринимателей привел к объединению их в организации с четко выраженными классовыми целями. Например, в 1905 г. в Лахоре возникла ассоциация предпринимателей, представлявшая 200 предприятий Пенджаба. Устав этой организации специально предусматривал, чтобы ни один ее участник не брал на работу рабочих с других предприятий без так называемого отпускного свидетельства65. Такой метод закрепления рабочей силы и усиления эксплуатации пролетариата в Индии был особенно характерен для мануфактур и мелких капиталистических предприятий. В этом также отразился процесс развития мануфактуры.
В связи с ростом капитализма в начале XX в. совершались новые явления в складывании и дальнейшем развитии индийской национальной буржуазии. Одновременно ускорилось формирование другого нового класса капиталистического общества — пролетариата. В Индии конца XIX — начала XX в. в положении рабочего класса в основном наблюдались те же явления, связанные со становлением капиталистической фабричной промышленности, которые раньше происходили в передовых странах Европы. Однако в Индии из-за общей экономической отсталости, порожденной тлетворным влиянием колониальной и феодально-помещичьей эксплуатации, из-за замедленного по этим же причинам развития капитализма общее положение индийского пролетариата было еще более тяжелым, а его становление как нового класса индийского общества растянулось на долгий срок.
Главенствующей формой эксплуатации индийского рабочего класса в то время было получение абсолютной прибавочной стоимости и английскими, и индийскими предпринимателями. Именно в начале XX в. продолжительность рабочего дня на предприятиях достигла максимального уровня, рабочие вынуждены были трудиться от восхода и до захода солнца, а зачастую и дольше. Наиболее яркий показатель жесточайшей эксплуатации рабочих — чрезмерная продолжительность рабочего времени. В Ахмадабаде средняя продолжительность рабочего дня превышала 12 часов, а на отдельных фабриках, применявших электричество, — 14 часов в сутки. На предприятиях Бомбея работа продолжалась
64 «Swadeshi movement — a symposium», Madras [S. a.], p. 94.
65 «The Times of India*, 29.VII.19O5, p. 5.
516
свыше 12 часов, а там, где применялось электроосвещение (его имели 60 хлопчатобумажных фабрик из 85), — 13—13,5 и даже 14,5—15 часов. На предприятиях в Броче продолжительность рабочего дня составляла 14,5 часов, в Агре колебалась от 13 ч. 45 м. до 15 ч. 15 м., в Лакхнау — 13 ч. 45 м., в Шолапуре — 12,5—13,5 часов, в Дели — 13,5—14,5 часов, в Амритсаре и Лахоре от 13 до 13 ч. 45 м. Однако пальма первенства в деле сверхэксплуатации индийского пролетариата оставалась за английскими капиталистами — владельцами фабрик Калькутты. Ткачи на джутовых предприятиях должны были оставаться на работе 15 часов, а в ряде случаев 15,5—16 часов66.
«Введение электрического освещения на индийских фабриках, — признавал фабричный комитет по труду 1906 г. по обследованию текстильной промышленности Индии, — привело к чрезмерному увеличению часов работы. Машины на некоторых предприятиях действуют с 5 часов утра до 9 часов вечера, на других — продолжительность рабочего дня меньше, но в деловой сезон она может быть увеличена»67. Не удивительно, что в результате столь длительного и тяжелого трудового дня рабочие покидали фабрики совершенно изнуренные и зачастую теряли сознание от усталости68. Широко эксплуатировался женский труд. Например, в стране «насчитывалось свыше тысячи хлопкоочистительных предприятий, ночная работа на которых подрывает здоровье женщин»69. Это пример эксплуатации рабочих на капиталистических мануфактурах, так как хлопкоочистительные предприятия больше походили на этот тип капиталистической организации производства.
О жилищных условиях индийских пролетариев члены фабричного комитета по труду, посетив район трущоб, где жили рабочие, писали: «Положение может быть охарактеризовано, только как плачевное. Даже приняв во внимание, что индийских рабочих и их семьи удовлетворяет очень небольшая жилая площадь, совершенно ясно, что жилища перенаселены, в них мало света, они сыры и плохо вентилируются. ...Постройки окружены узкими канавами для использованной воды и нечистот. Зловоние от этих каналов отравляет воздух». Далее в отчете добавляется: «Аналогичные условия, хотя и не одинаковые во всех отношениях, были
66 «Report of the Indian factory labour commission», vol. I, London, 1908, pp. 6, 7, 11.
67 «Report of the textile factories labour committee», London, 1907, p. 17.
68 «Report of the Indian factory labour commission», vol. II, London, 1909, p. 335.
69 «Report of the textile factories labour committee», p. 7.
517
отмечены и в других крупных промышленных центрах, в которых побывали представители комитета»70.
Нечеловеческий труд на предприятиях, отвратительные жилищные условия, жестокая эксплуатация женщин и детей и непомерная продолжительность рабочего дня являлись уделом индийских рабочих. Сильная задолженность ростовщикам, который взимали 50—75% годовых71, зависимость от мастера-сардара также оказывали серьезное влияние на положение рабочего класса, усугубляя сложность его существования.
Жесточайшая эксплуатация индийских рабочих была возможна, в частности, потому, что основную часть фабричного пролетариата в то время составляли выходцы из обедневших слоев крестьян и ремесленников. Рабочие в массе еще не порвали связей с деревней, в которой жили их семьи и куда они, как правило, возвращались и сами72. Однако, по дачным специальной комиссии по труду, созданной колониальными властями для обследования положения фабрично-заводского пролетариата в 1908 г., в Индии, хотя и медленно, но уже стал образовываться слой постоянных фабричных рабочих.
Выступления рабочих в крупнейших промышленных центрах в защиту своих экономических интересов стали к началу XX в. фактором, серьезно влияющим на положение самого пролетариата. В отчете комиссии по труду 1908 г. говорится, что в стране имели место изолированные стачки, в результате которых бастующие иногда добивались выполнения выставленных ими требований73. О стачках как средстве борьбы за экономические требования говорилось и в показаниях, сделанных перед этой комиссией. Например, чиновник из Ахмадабада говорил, что «стачки часто устраивались для того, чтобы добиться более высокой оплаты. Владельцы вынуждены были уступать, так как в противном случае рабочих могли переманить другие фабрики»74. По словам управляющего одной бомбейской фабрики, рабочие стали часто бастовать, требовать повышения заработной платы и «почти всегда добйвалнеь ее некоторого увеличения»75. Стачки происходили и в других городах. Наиболее общим требованием было ограничение часов работы.
К началу XX в. индийский город уже стал ярким показа
70 Ibid.
71 «Report of the Indian factory labour commission», vol. II, p. 335.
72 Ibid., vol. I, p. 18.
” Ibid., p. 102
74 Ibid., vol. II, p. 1.
7S Ibid., p. 99.
518
телем развития национального капитализма в стране и его воплощением. Однако двойственность капитализма в Индии, в том смысле, что он был представлен как английским, так и индийским предпринимательством, также отражалась в первую очередь на индийском городе. В эпоху империализма крупные города Индии из административных и торговопосреднических центров стали превращаться и в центры капиталистического производства. С ростом капиталистических городов связано формирование новых классов индийского общества: национальной буржуазии и пролетариата. В городах сосредоточивались также значительные массы мелких товаропроизводителей-ремесленников. В некоторых городах, например в одном из центров ручного ткачества Шолапуре, они составляли большую часть населения.
Возрастала роль городов как торговых и кредитно-денежных центров. Важную и довольно многочисленную прослойку горожан составляла мелкая и средняя торговая буржуазия, которая в рассматриваемые годы становилась серьезной силой национально-освободительной борьбы.
И, наконец, следует сказать об интеллигенции, которой принадлежала особо важная роль в национально-освободительном движении 1905—1908 гг. Интеллигенция порабощенной страны рано почувствовала и, что может быть более важно, осознала всю тяжесть колониального гнета и необходимость изменения существующего положения. Рост и усиление местной интеллигенции были в конечном счете связаны с процессами, порожденными развитием товарно-денежных Отношений и капитализма. Колониальный государственный аппарат нуждался в определенном числе индийских чиновников, главным образом низших рангов. Многие представители тогдашней индийской интеллигенции вышли из различных слоев помещичьего класса, особенно из обедневших семей. Местный интеллигент, как правило, принадлежал если не к высшей, то во всяком случае к достаточно привилегированной касте. В крупных городах и в первую очередь в Калькутте, Бомбее и Мадрасе к XX в. уже образовался весьма многочисленный слой людей — служащих различных учреждений, фирм и контор и немногочисленная техническая интеллигенция. Это было прямым порождением новых социально-экономических отношений в стране.
Большая часть рядовой интеллигенции, особенно городской, должна была в основном существовать на собственный заработок Главная масса индийской интеллигенции состояла из школьных учителей, юристов или представителей других свободных профессий. Весьма многочисленной и особенно восприимчивой к новым идеям освободительной борьбы была
519
учащаяся молодежь. В начале XX в. численность учащихся различных учебных заведений составляла около 4,5 млн. человек76.
Многочисленные представители индийской интеллигенции, особенно из среды учащейся молодежи, жили в чрезвычайно тяжелых материальных условиях. Немало студентов страдало от недоедания, жило в антисанитарных, перенаселенных помещениях. Чтобы завершить образование, этим индийским разночинцам, а зачастую и их родным, приходилось идти на серьезные материальные лишения. После окончания учебы молодой человек сталкивался с проблемой получения работы. Безработица была бичом индийской интеллигенции. Например, в Бенгалии, где эта проблема стояла особенно остро, насчитывалось до 40 тыс. безработных представителей свободных профессий77'.
Основная масса имеющих работу индийских разночинцев получала нищенскую оплату. По выборочным данным, из-3054 преподавателей высших школ 2100 зарабатывали в месяц менее 30 рупий — меньше, чем некоторые группы индийских рабочих. Рост стоимости жизни в начале XX в. серьезно ухудшил в целом материальное положение малосостоятельных слоев индийской интеллигенции78.
В колониальной Индии интеллигенция как определенная социальная прослойка имела весьма ограниченный круг деятельности, из-за чего увеличивалось число «лишних», не находящих себе оплачиваемого занятия людей.
Не удивительно, что у многих интеллигентов существовало естественное стремление расширить возможности применения своих сил и знаний, сделать свою деятельность более полезной для страны. В то время и в той обстановке эта в основном означало расширение сферы капиталистического промышленного предпринимательства, расширение рядов технической интеллигенции и лишение английской бюрократии ее монопольного положения в деле управления Индией. Верхушка образованных слоев добивалась более широкого участия индийцев в различных государственных учреждениях, надеясь тем самым усилить и свое влияние на государственное управление.
Неоднородность в материальном положении была реальной основой для расхождения политических взглядов отдельных групп индийской интеллигенции. По социальному положению большая часть интеллигенции примыкала к мелкой
76 «The Indian Year Book», Bombay, '1925, p. 348.
77 V. Chirol, Indian unrest, London, 1910, pp. 218—219, 225.
w Ibid., pp. 224, 225.
520
буржуазии. Но многие видные общественные деятели, вышедшие из среды интеллигенции, выражали взгляды и других классов или классовых прослоек.
Недовольство индийской интеллигенции обусловливалось не только экономическими факторами. Колониальный гнет во всех его проявлениях: расовая дискриминация, ограничение культурной жизни, отрицание права страны на самостоятельное политическое существование и т. д. — не мог не порождать антиимпериалистических настроений у всех честных, любящих свою родину представителей индийской интеллигенции.
Таким образом, важным следствием развития новых социально-экономических отношений, связанных с ростом капитализма, явилось усиление значения и роли индийских городов. К началу XX в. города Индии были центрами экономической, политической и культурной жизни. Городское население, состоявшее из буржуазии, пролетариата и различных слоев мелкой буржуазии, особенно часто сталкивалось с колониальным гнетом, страдало от национального угнетения. В то же время сами условия городской жизни создавали наиболее благоприятные условия для распространения передовых идей и массовых выступлений за свободу и независимость родины. Не удивительно, что именно город стал в Индии главным центром развертывания широкого антиимпериалистического движения, а горожане — наиболее активными участниками освободительной борьбы.
УСИЛЕНИЕ РАЗВИТИЯ КАПИТАЛИЗМА В 1905—1908 гг. ОСНОВНЫЕ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ТРЕБОВАНИЯ ИНДИЙСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ БУРЖУАЗИИ
Социально-экономические сдвиги, происходившие в Индии в конце XIX — начале XX в., подготовили объективные предпосылки для развертывания национально-освободительного движения 1905—1908 гг. В свою очередь последнее ускорило-изменения в индийской экономике. Более того, в эпоху империализма сильное антиколониальное движение стало важным условием роста индийской экономики. Не удивительно, что первый подъем массового общеиндийского движения за национальное освобождение происходил преимущественно в форме свадеши, в котором неразрывно переплелись экономические и политические цели освободительной борьбы индийского народа.
К 1905 г. в стране ощутимо сказались последствия нового этапа всеохватывающей империалистической эксплуа* тации. В последующие три года эксплуатация продолжала
521
усиливаться, но Индия все настойчивее противопоставляла ей стремление к самостоятельному развитию. РоСт капитализма, усиление позиций английского капитала и развитие местного капиталистического предпринимательства становились важным явлением в жизни индийского общества. Некоторое общее представление об этом росте за 1895— 1908 гг. дают следующие цифры: частные депозиты в банках увеличились с 291 млн. до 644 млн. рупий, а все резервы — с 349 млн. до 742 млн. рупий, капиталы акционерных компаний, зарегистрированных в Индии,—с 288,7 млн. до 567,2 млн. рупий, полисы, выпущенные страховыми компаниями, — с 2,2 млн. до 17,8 млн. рупий и постоянный государственный долг Индии — с 1161,9 млн. до 1345,6 млн. рупий79. Количество банкнот в обращении за 1895—1909 гг. возросло с 190,6 млн. рупий до 349,5 млн. рупий80.
И все же сравнительно с нуждами страны развитие капитализма в условиях усиливавшейся колониальной эксплуатации и сохранения феодально-помещичьих пережитков происходило крайне медленно и в особенно тяжелых для трудового населения формах. Голод продолжал поражать различные районы: в 1905/06 г. им были затронуты территории с 3,3 млн. индийцев, в 1906/07 г. — 13 млн. и в 1907/08 г. — 49,6 млн?1. Голод 1907/08 г. ощущался на значительной территории — от Бихара до Пенджаба и Бомбея, «действительный голод» был в Соединенных провинциях8^. Сбор урожая там сократился от трети до половины83. В Западной Индии и Пенджабе продолжала свирепствовать чума. Иш деке цен поднялся с 120 в 1905 г. (средняя за 1890— 1894 гг.=100) до 147 в 1908 г.84, что еще более ухудшало положение Масс. Все это не могло не порождать недовольства и протеста в народе. Член Совета при вице-короле, индиец Читнавис, заявил в 1908 г.: «главная причина волнений — нужда»85.
В начале XX в. передовые представители индийского общества прямо и весьма ярко сформулировали непримири
79 «Royal commission on Indian finance and currency. Third volume of appendix», vol. II, p. 657.
Ibid., «Interim report», vol. I, p. 250.
81 «Report on the enquiry into the causes of the rise of prices in India», p. 63.
82 «Census of India, 1911», p. 57.
83 «Resolution on the administration of famine relief in the United Provinces...», p. 15.
84 «Report on the enquiry into the causes of the rise of prices in India? pp. 29—32.
85 «Indian financial statement for 1908/9», London, 1908, p. 192.
522
мость интересов индийского народа и британских колонизаторов. Бенгальская газета «Банде матарам», издававшаяся крайними, писала: «Отношения между Индией и Англией таковы, что выигрыш для одной равносилен проигрышу для другой страны. Наше экономическое развитие, выражающееся в росте торговли и промышленности, означает в настоящее время крупную экономическую потерю для Англии, которая в собственных интересах эксплуатирует и наши ресурсы, и наш труд. Большее использование индийцев на государственной службе означает соответствующую потерю для всего слоя британских чиновников в Индии. Расширение политических прав народа означает соответствующее ограничение безответственной власти бюрократии. Так во всех сферах жизни: там, где Индия теряет, Англия выигрывает, там, где выигрывает Индия, теряет Англия»86.
В 1905—1908 гг. национальная буржуазия основное внимание уделяла борьбе за внутренний рынок, хотя в результате русско-японской войны бомбейские фабриканты и получили возможность вновь увеличить экспорт своих изделий в Китай. 1905 г. был годом процветания для бомбейской промышленности. «Возможно, никогда еще с момента возникновения фабричной промышленности или во всяком случае на памяти живущих сейчас людей не наблюдалось такого процветания фабрик, как в настоящее время. Прибыли продолжают оставаться на уровне 25—50%»87. За 1901/02--1906/07 гг. чистый импорт иностранных тканей абсолютно поднялся с 2024 млн. до 2193 млн. ярдов, но их относительная доля в общей сумме потребляемых в стране тканей упала с 62,7 до 56,5%; количество индийских фабричных тканей, поступивших на внутренний рынок, выросло абсолютно и относительно с 387 млн. до 588 млн. ярдов, или с 11,9 до 15,1%, а тканей ручного ткачества с 827 млн. до 1102 млн. ярдов и их доля — с 25,4 до 28,4%. В 1908 г., когда произошел спад экспорта в Китай в результате возобновления японской конкуренции, председатель Ассоциации бомбейских фабрикантов заявил на ежегодном заседании этой организации, что необходимо «обращать большее внимание на внутренний рынок для развития нашей промышленности и все меньшее на иностранные рынки»88. Защита индийской промышленности, предоставление ей протекционизма — таков был лейтмотив всех выступлений индийских капиталистов и крупных общественных деятелей^ коль скоро они касались экономических вопросов^
ьб Цит. по газ. «Times of India», 3.XI.1906, р. 15.
87 «The Times of India», 14.1.1905, p. 13.
88 «The Times of India», 24.IV. 1908, p. 9.
523
Начальный, «пусковой» этап развития индийской капиталистической промышленности требовал максимальной и всесторонней помощи со стороны государства. В самостоятельных странах государственная поддержка являлась серьезным фактором, ускорившим становление и развитие капиталистического производства. В колониальной же Индии власти не только не содействовали, а, наоборот, тормозили развитие местной промышленности и иной предприниматель, ской деятельности, которой требовалась защита от иностранной конкуренции.
По мнению Г. К. Гокхале, выход из положения заключался в увеличении внутреннего рынка для местных товаров. «Обеспечивая потребление местных изделий в начальный период их производства, когда качество этих изделий уступает качеству иностранных или слишком высока цена на них, или то и другое вместе, мы можем сделать для нашей промышленности то, что протекционистские правительства сделали для своей промышленности путем государственной поддержки»89. Другой представитель умеренного национализма и поклонник фритредерства Д. Наороджи, выступая 29 марта 1909 г. в Совете при вице-короле, заявил, что, поскольку Индия сильно отстала от Запада, «мы должны иметь сперва справедливую, а уже затем свободную конкуренцию»90.
Аналогичные суждения по данной проблеме, но в более резкой форме высказал глава бенгальских экстремистов Б. Ч. Пал. «В свободной Индии, учитывая условия, в которых мы живем, мы установим высокие запретительные протекционистские тарифы на каждый дюйм текстильных изделий Манчестера, на каждое лезвие ножа из Лидса» 91. В. Тхакерси в своем обращении ко второй ежегодной Промышленной конференции 1906 г. в качестве ее президента с горечью отмечал: «Мы не можем ожидать, что правительство окажет нам, как это было в других странах, прямую помощь в виде протекционистских импортных пошлин или субсидий»92. Если власти не оказывают поддержку промышленности, то это, подчеркивал другой видный капиталист, Г. Парекх, должен сделать «патриотизм индийского народа»93. Почти слово в. слово то же повторял пенджабский предприниматель Хари-кишен Лал94. Оба разделяли мнение бомбейского фабри
89 «Speeches of G. К. Gokhale», р. 973.
90 «Indian financial statement for 1909/10», London, 1909, p. 158.
91 B. Ch. Pal, Swadeshi and Swaraj. The rise of new patriotism, Calcutta, 1954, p. 163.
92 «Swadeshi movement...», p. 88.
93 Ibid., p. 110.
94 Ibid., p. 79.
524
канта Д. А. Бадья, что «героические усилия народа Индии распространить движение свадеши и даже, такой крайний шаг, как бойкот, есть не что иное, как страстное желание обеспечить в какой-то мере протекционизм молодой промышленности, которую во всех цивилизованных самостоятельных странах поддерживало государство»95. В приведенных высказываниях индийских капиталистов четко проступает их заинтересованность в национально-освободительном движении и выявляются те непосредственные практические требования, которые они к нему предъявляли.
Передовые представители крупной национальной буржуазии в рассматриваемый период отмечали тесную связь между развитием промышленного производства и состоянием сельского хозяйства. По мнению В. Тхакерси, промышленность не может развиваться, если сельское хозяйство не совершенствуется или деградирует. В Англии, по его словам, промышленное развитие началось после того, как произошло стремительное развитие сельского хозяйства, которое он объяснял главным образом предприимчивостью лендлордов. В Индии «правительство — крупнейший землевладелец», но не осознает своей обязанности предпринимать меры для развития сельского хозяйства. Это в свою очередь препятствует «частным землевладельцам, таким, как заминдары Бенгалии, которые соответствуют земельной аристократии Англии, уделять время и направлять ресурсы на развитие своего хозяйства»96. Индийская крупная буржуазия выступала за своего рода юнкерский путь развития капитализма в земледелии, за постепенное превращение феодального помещика в капиталистического лендлорда.
Противоречия между действиями английских монополий и растущей потребностью в самостоятельном развитии к началу XX в. не ограничивались борьбой за внутренний рынок сбыта.
Индийские предприниматели в ряде областей экономики сталкивались с засильем английских монополий и в связи с этим не могли не ставить вопрос об ограничении иностранного капитала. С начала XX в. развитию индийского капитала все больше мешало, в частности, отсутствие собственного судоходства. Пароходные линии, связывающие Индию с внешним миром, находились в руках английских предпринимателей, которые получали огромные прибыли. «Благодаря соглашению четырех основных иностранных судоходных компаний под главенством „Пенинсюлар энд Ориэнт ком
95 «The Times of India», 11.V.1907, p. 19.
96 «Swadeshi movement...», p. 39.
525
пани“,— заявил бомбейский промышленник Д, Е. Вача в июне 1908 г., — фрахты настолько поднялись, что часто поглощают всю прибыль»97. При таких условиях, пояснял Вача, становится невыгодным вывозить изделия бомбейских фабрик на Дальний Восток. Чтобы разрушить этот союз, необходимо иметь свой торговый флот.
Индийцам становилось все более ясным, что увеличивавшийся экспорт британского капитала сковывает развитие национального, особенно промышленного, предпринимательства. «Мы не позволим британскому капиталу, — писал: Б. Ч. Пал о будущей независимой Индии, — заниматься разработкой индийских ресурсов, как он делает это в настоящее время. Мы не предоставим никаких прав английским капиталистам извлекать наши ископаемые богатства и увозить их на свои острова»98.
Пал выступал за получение необходимого иностранного капитала на «открытом рынке», как это делали Америка, Россия и Япония. В. Тхакерси заявлял, что имеется широкое поле для сотрудничества английского и индийского капитала, но выступал за контролируемый приток иностранного капитала. Он понимал в то же время, что контролировать может государство, а оно стояло в Индии на страже британских интересов. По сути дела Тхакерси был за привлечение иностранного капитала в той мере и форме, в какой это* расширяло предпринимательскую деятельность индийской буржуазии99. Одновременно он призывал развернуть движение по созданию индийских банков, и сам выступил одним из инициаторов основания крупного банка «Бэнк оф Барода».
Превращение Индии в аграрно-сырьевой придаток Англии и выкачка денег из страны, заявлял Г. Гокхале, являются результатом свободной торговли. Ежегодно Индия теряла 300—400 млн. рупий100. «Это кровопускание есть причина той экономической болезни, с которой мы должны теперь сталкиваться. Это означает, что деньги, которые могли быть в распоряжении народа, если бы они остались в нашей стране в качестве капитала для промышленности, потеряны для Индии»101.
Таким образом, нехватка капитала внутри страны, особенно недостаток средств для промышленного строительства непосредственно связывался с политическим и эконо
97 Ibid., р. 119.
98 В. Ch. Pal, Swadeshi and Swaraj, p. 164.
99 «The Times -of India», 5.1.1907, tp. 8.
100 «Speeches of G. K. Gokhale», p. 964.
Ibid., p. 965.
526
мическим порабощением Индии. Выход из создавшегося положения предлагалось искать в увеличении накопления капитала за счет ликвидации некоторых английских привилегий. Г. Гокхале, выразитель взглядов крупной буржуазии, прямо пропагандировал развитие фабричной промышленности: «Нам не следует пребывать во власти иллюзий. Основная часть работ должна производиться машинами»102. Но именно здесь, помимо всего прочего, обнаруживалась ахиллесова пята индийской буржуазии. Индия не производит машин, с горечью замечал Гокхале, и вынуждена их ввозить. Крупные предприниматели заявляли, что отсутствие собственного машиностроения сковывает их политическую активность. В связи с этим видный бомбейский капиталист Л. Са-малдас намекал, что хотя в принципе он и не против резких выступлений, однако в существовавших условиях они вредны для интересов его класса. «В отношении машинного и фабричного оборудования мы должны будем в течение ряда лет зависеть от иностранных рынков и только по этой причине и никакой другой лучше не провоцировать ответных мер»103. Д. Наороджи высказывал опасение, что в ответ на распространение бойкота англичане могут прекратить ввоз машин в Индию. В то же время он полагал, что привлечение иностранного капитала не решает проблему экономического восстановления страны. «Для истинного улучшения положения индийцев промышленность должна находиться в их руках...»104.
В конечном счете все представители индийской национальной буржуазии, интересы которой объективно в основном совпадали в тот период с потребностями самостоятельного развития страны, настоятельно требовали оказания всесторонней поддержки развитию экономики в целом и промышленности в частности. «Когда государство, — писала газета „Индиан пэтриот“,— отказывается действовать от имени и в интересах народа, народ должен сам заботиться о себе. Предпочтение, оказываемое свадешистским товарам перед иностранными, экономически не только правильно, но и необходимо. Если мы хотим, чтобы индийский капитал был направлен в каналы индийской промышленности, то ничто не сможет сделать это лучше, чем убеждение в том, что существует спрос на местные товары»105.
В первом десятилетии XX в. национальная буржуазия уже создала достаточно четкую экономическую программу,
102 Ibid., р. 968.
103 «Times of India», 21.Х.19О5, р. 2.
104 «Indian financial statement for 1909/10», p. 157.
105 Цит. по газ. «The Times of India», 6.X.1906, p. 3.
527
в значительной мере отразившую реальные противоречия индийской действительности. Видные общественные деятели национально-освободительного движения в целом разделяли и принимали эту программу, хотя между представителями двух основных политических течений — умеренного и экстремистского — существовали, в частности, серьезные противоречия по вопросу о путях и методах экономических преобразований. Сила основных экономических требований национальной буржуазии, однако, заключалась не столько в том, что они были сформулированы, сколько в том, что их стали уже частично осуществлять на практике.
Первую крупную поддержку во всеиндийском масштабе индийское капиталистическое предпринимательство получило не от государства, а от народного движения, от движения свадеши, которое оказало очень большое влияние на экономическое развитие и особенно на промышленное производство. Во-первых, оно способствовало значительному расширению внутреннего рынка для изделий индийских хлопчатобумажных фабрик, что обеспечило повышение спроса на рабочую силу в крупных промышленных центрах. Во-вторых, оно содействовало увеличению накопления капитала буржуазией. Основные выгоды от кампании бойкота пожинала крупная буржуазия. Бомбейские фабриканты, чтобы полнее использовать благоприятное для них положение, увеличили эксплуатацию пролетариата. Прибыли фабрикантов росли не только за счет увеличения сбыта их товаров, но и благодаря повышению цен.
По признанию самих местных предпринимателей, движение свадеши стало оказывать заметное влияние на деятельность предприятий Бомбея. Известный индийский фабрикант в экономическом обзоре за 1905/06 г. признавал, что «движение свадеши, находящееся сейчас в полном разгаре в ряде частей страны, по всей вероятности помогает тем, кто заинтересован в производстве тканей»106. Примерно через полтора года, в октябре 1907 г., в таком же обзоре давалась уже не осторожная, а с чисто деловой точки зрения просто восторженная оценка свадеши, которое способствовало предотвращению спада в текстильной промышленности. «Запасы тканей, — говорилось в обзоре, — малы, и при наличии сва-дешистского движения, которое находится в самом разгаре и способствует сбыту местных тканей, нельзя ожидать падения пен»107.
Движение цен на импортные и местные ткани было од
106 «The Times of India», 28.IV. 1906, p. 19.
107 «The Times of India», 12.X.1907, -p. 24.
528
ним из наиболее важных показателей силы движения. По данным цитируемого обзора, в течение года цены на английские ткани упали на целых 25%, а на индийские поднялись на 8%. Очень серьезное сокращение цен на английские ткани при росте цен на индийские изделия — яркое свидетельство успехов широкого, массового и сильного свадешистского движения. В 1908 г. это движение способствовало реализации индийских тканей и тем смягчило депрессию в текстильной промышленности108.
Помогая деятельности существовавших в стране отраслей, движение свадеши в то же время дало заметный толчок возникновению новых отраслей производства. В течение 1906/07 г. в одной Бенгалии появилась 71 новая акционерная компания, а 60 уже функционировавших обществ увеличили свой акционерный капитал109. В Бомбейском президентстве число фабрик возросло за два года (1905—1907) с 455 до 519, а число занятых на них рабочих с 200 тыс. до 214 тыс.110. Об увеличении темпов промышленного строительства свидетельствует и импорт оборудования: в 1904/05 г. он оценивался в 40,2 млн. рупий, в 1905/06 г. — 49,2, а в 1906/07 г. — 58,0 млн. рупий. Из последней суммы в Бомбей было ввезено оборудования на 24,4 млн. рупий, а в Калькутту на 24,3 млн.111.
Самым важным предприятием в фабричной промышленности, возникновению которого способствовало движение свадеши, был металлургический комбинат Тата. Попытка получить необходимый для его строительства капитал в Лондоне не удалась112. 26 августа 1907 г. была образована акционерная компания, начавшая строительство сталелитейного завода. В ней участвовали 7 тыс. акционеров. Капитал компании достигал небывало высокой для Индии цифры — 23 175 тыс. рупий113. Именно движение свадеши создало ряд необходимых предпосылок для возникновения первого индийского металлургического завода.
В годы подъема свадешистского движения развитие индийского капиталистического предпринимательства ускорилось и в торговле, банковском деле и страховании. Почти во всех частях страны рядом с английскими компаниями появились аналогичные по характеру деятельности индийские фирмы.
108 «The Times of India», 29.VTIiI.1908, p. 18.
109 «The Times of India», 27.VII.1907, p. 23.
110 «The Times of India», 21.IX.1907, ip. 10; 7.XI.1908, p. 11.
111 «The Times of India», 10.VI'll. 1907, p. 19.
112 «The Times of India», 17. V III.1907, p. 2.
113 «The Times of India», 29.TI.1908, p. 24.
34 Новая история Индии
529
Движение свадеши способствовало развитию всех форм промышленной деятельности, в том числе мелкотоварного ремесленного производства. Увеличение спроса на индийские изделия явилось серьезной поддержкой мелкотоварному и мелкокапиталистическому производству. В отчете земельноналоговой администрации Западной Бенгалии отмечается, что движение свадеши в некоторых районах «благоприятно отразилось на ручном ткачестве... Большая занятость ремесленников привела и к росту их денежных доходов»114. О резком усилении активности мелкого промышленного производства, об улучшении материального положения ткачей почти всех округов Бенгалии и ряда других провинций свидетельствуют и другие официальные отчеты115.
Помощь мелкой промышленности и в первую очередь ручному ткачеству с самого начала стала одной из целей свадеши. О содействии ремесленникам говорили на митингах, их изделия рекламировались на всевозможных выставках и т. д.
Движение свадеши увеличило рынок сбыта для ремесленных изделий, способствовало развитию новых видов ремесла; наметилась тенденция к применению более современных инструментов. Но все эти события теперь уже происходили на базе товарно-денежных отношений, что не могло не приводить к дальнейшему развитию низших форм капиталистического предпринимательства.
Таким образом, движение свадеши способствовало развитию всех форм промышленного производства, и мелкого и крупного. Оно отвечало интересам как миллионов ремесленников, так и сотен индийских фабрикантов. Однако основные выгоды получали владельцы крупных предприятий, торговцы и ростовщики, заинтересованные в мелкотоварной или капиталистической промышленной деятельности.
Серьезное влияние движение свадеши имело и на торговлю внутри страны. Оно ускорило тенденцию к сокраще нию торгово-посреднических, компрадорских операций местной торговой буржуазии. Недаром в то время указывалось, что целей свадеши нельзя достигнуть только путем увеличения производства, надо подумать и о распределении, об организации продажи произведенных товаров. Под влиянием общественного мнения купцы вынуждены были все больше переходить к торговле индийскими товарами. По данным газеты «Инглишмен», представители которой посетили каль
114 «The Times of India», 16.11.1907, p. 9.
115 См. H. W. Nevinson, The new spirit in India, London, 1908, pp. 179—181.
530
куттские базары, «многие лавки, которые до развертывания движения свадеши торговали товарами, изготовленными на британских островах, в Европе и, насколько это было выгодно, местными товарами, в настоящее время осуществляют операции только с товарами, произведенными в Индии. Лавочники объясняли это тем, что большинство их местных покупателей сейчас настаивают на продаже товаров индийского производства и в большинстве случаев отказываются» приобретать иностранные товары» П6.
Особой силы бойкот иностранных товаров достиг в Бенгалии. В школах и высших учебных заведениях нельзя было появляться в иностранной одежде. «Свадебные подарки возвращались обратно, — писал известный бенгальский общественный деятель С. Банерджи, — если в них включались иностранные изделия, аналогичные тем, которые могли быть изготовлены внутри страны. Духовные лица часто отклоняли приглашения совершать богослужение там, где в качестве подношения богам фигурировали иностранные изделия. Гости отказывались присутствовать на празднествах, если при изготовлении пищи применялась соль или сахар иностранного привоза. Так велико было влияние общественного мнения, что ни один бенгалец не мог и думать о приобретении дхоти и сари (национальная мужская и женская одежда. — Ред.) заграничного производства. Если он хотел это сделать, соблазненный дешевизной, то должен был делать это в часы мрака, когда ничьи глаза не следили за ним, под покровом ночи, когда можно было избежать наблюдения» 116 117.
Уже в 1906 г. представители слоев буржуазии, экономически тесно связанных с английскими империалистами, стали высказывать резкие суждения по адресу свадеши. Во-первых, этим движением была недовольна торгово-посредническая буржуазия. Это не удивительно. К середине 1906 г., по некоторым данным, разорились сотни купцов, торговавших иностранными товарами, хотя в то же время те, кто торговал отечественными изделиями, получали прибыли118.
Торгово-посреднические, или, как их обычно называют, компрадорские, слои буржуазии были серьезно ущемлены бойкотом английских товаров.
Движение свадеши ярко вскрыло неоднородность индийской буржуазии; мысль о том, что торговцы-посредники, торгуя заграничными товарами, помогают эксплуатировать страну, стала укореняться в сознании значительной части насе
116 Цит. по газ.: «The Times of India», 14.X.1905, p. 7.
117 Surendranath Banerjee, A nation in making, being the reminiscebces of fifty years of public life, Madras, 1925, p. '199.
118 «The Times of India», 23.VI.'1906, p. 4.
34*
531
ления. Этот фактор также отражался на торговых операциях и содействовал тому, что индийский торговый капитал начал постепенно переключаться на торговлю местными товарами, содействуя тем промышленной деятельности в стране. Развитие капитализма приводило к усилению и консолидации класса индийской национальной буржуазии. Движение свадеши явилось важным общественно-политическим моментом в формировании этого класса. Однако в ходе освободительной борьбы 1905—1908 гг. шло ускоренное формирование и другого класса, порождаемого капитализмом, — пролетариата, а также ряда новых социальных прослоек мелкой буржуазии города и деревни.
Таким образом, для Индии тех лет было характерно все более открытое проявление непримиримых противоречий между интересами английских империалистов и интересами индийских масс. Потребность в самостоятельном, всестороннем и быстром развитии страны возрастала. В то время самостоятельное развитие страны было возможно только на путях капитализма. Торможение британскими поработителями роста индийского капиталистического предпринимательства губительно сказывалось на состоянии экономики страны, на материальном положении широких слоев индийского общества, страдавших от недоразвитости капитализма.
ГЛАВА XVI
РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПОДЪЕМ 1905—1908 гг.
РОСТ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ В НАЧАЛЕ 900-х ГОДОВ
К началу XX в., с наступлением эпохи империализма, политические и социально-экономические противоречия в колониальной Индии существенно обострились. В ходе развития капитализма усиливалась объективная потребность в ликвидации колониального подчинения страны и феодальных пережитков. В то же время в эпоху империализма резко возрастали колониальная эксплуатация и национальное угнетение. Обострение противоречий колониального режима обусловливало дальнейший рост национально-освободительного движения.
Массовые голодовки и тяжелые эпидемии, которые теперь почти ежегодно поражали различные области страны, послужили непосредственной причиной роста возмущения народных масс к началу 900-х годов. То в одной, то в другой области вспыхивали голодные бунты крестьян и бедного городского люда. В крупных городах, в особенности в Бомбее, учащались стихийные еще забастовки, которые отражали растущий протест против варварской эксплуатации на колониальной фабрике.
Наряду с усилением стихийного возмущения народных масс возрастала и антиколониальная направленность политических позиций формировавшейся национальной буржуазии. Национальная буржуазия по мере роста ее предпринимательской деятельности все чаще наталкивалась на различного рода препятствия, порожденные колониальным подчинением страны. Она все больше ощущала необходимость искать поддержки у народных масс перед лицом национального угнетения и репрессивной политики империализма.
В ходе развития капитализма возрастал удельный вес различных мелкобуржуазных элементов, в частности низших слоев национальной интеллигенции, усиливалась их полити
533.
ческая активность. Низшие слои национальной интеллигенции ближе стояли к народным массам, непосредственно испытывали на себе губительные последствия колониального подчинения страны и особенно остро ощущали национальный гнет. Эта среда давала большую часть сторонников нового, радикального направления в национальном движении, которые выступали за решительную массовую борьбу против колониального угнетения, за национальную свободу и демократию.
Показателем усиления национального движения были рост и укрепление национальных общественно-политических организаций. К началу 900-х годов Национальный конгресс представлял собой прочно сложившуюся общеиндийскую политическую организацию. Он все больше опирался на местные национальные организации. В провинциях, как правило, ежегодно собирались провинциальные конференции, которые если не формально, то по существу играли роль провинциальных организаций Конгресса. На эти конференции посылали своих представителей различные общественные организации, существовавшие в более крупных городах и иногда действовавшие в масштабах того или иного национального района. В некоторых национальных районах, в особенности в Бенгалии и Махараштре, возникли местные национальные объединения в масштабах дистрикта — дистриктные конференции и ассоциации.;Возникновение таких организаций, хотя они и не являлись еще массовыми, свидетельствовало о том, что в политическое движение стали втягиваться более широкие, чем прежде, слои населения, в особенности местная интеллигенция.
В ходе этого процесса радикальное направление в национальном движении усиливалось и получало более четкое политическое оформление. Возникали идейные и политические связи между его сторонниками в различных областях Индии — в первую очередь между бенгальцами и марат-хами.
Осуждение вождя маратхских патриотов Б. Г. Тилака кодоциальньгм судомв 1897 г^. вызвало Возмущение далеко" за^яределами Махараштры и Бомбея. Индийская общественность, атакже и^колониальные власти^гали рассматривать Тилака как одного из ведущих деятелей национального движения в общеиндийском масштабе. Под давлением протеста против судебного произвола в отношении Тилака — в защиту Тилака, имевшего важные научные заслуги в области индоведения, выступили также некоторые видные европейские ученые — английские власти были вынуждены сократить срок его тюремного заключения. После выхода из тюрьмы Ти-
^34
Бепин Чандра Пал
лак вновь с 1899 г. стал редактором еженедельника «Кесари», популярность которого неуклонно возрастала.
Деятельность Тилака и его сторонников в Махараштре оказывала влияние на национальное движение в других обла-(^тях~Индии. Идеи массовой политической борьбы стали овладевать умами лучших представителей национальной интеллигенции Бенгалии, Пенджаба, а затем Соединенных_____про- .
винций и некоторых национальных районовТОжной Индии. В Бенгалии идейными руководителями радикального______на-,
правления в национальном движении в начале 900-х годов стали Бепин Чандра Пал и Ауробиндо Гхош. В Пенджабе —
535
Лала Ладжпат Рай и Аджит Сингх, на юге Индии — Чидам-барам Пиллаи и Субрамания Шива.
Вслед за Тилаком и его сподвижниками в Махараштре передовые участники национального движения в некоторых других районах Индии, в особенности в Бенгалии, в начале 900-х годов стали вести активную агитационную деятельность против колониального режима. -
Идейные руководители радикального направления, -будучи, как правило, активными деятелями Национального конгресса, выступали с резкой критикой его либерального руководства, требуя организации решительной массовой борьбы против колониального угнетения. В 1897 г. Бепин Чандра Пал писал, что «Конгресс представляет только образованные классы и не является подлинным представителем масс, от поддержки которых зависит конечная победа в нынешней политической борьбе в Индии»1. При этом некоторые участники национального движения стали приходить к выводу о необходимости вооруженного восстания против английской власти.
После убийства Ренда в 1897 г. колониальная полиция разгромила первые небольшие нелегальные организации или кружки патриотов в Махараштре. Тем не менее в начале 900-х годов такие организации стали возникать вновь уже не только в Махараштре, но также и в Бенгалии. Около 1899 г. в Махараштре была создана организация молодежи под названием «Митра мела» («Общество друзей»), официальной целью которой была подготовка и проведение праздника Га-напати. Вместе с тем ее участники обучались строю, занимались физическими упражнениями, фехтованием и т. п. Такие объединения возникали и в Бенгалии, а в 1902 г. в Калькутте была создана первая небольшая нелегальная организация «Тайное общество», непосредственно ставившее своей целью подготовку вооруженного восстания. Вскоре в Бенгалии возникло еще несколько подобных организаций или, скорее, кружков на местах. Их участники представляли цвет патриотической молодежи, отдававшей себя делу национального освобождения. Член калькуттского общества давал короткую и простую клятву: «Я сделаю все, чтобы освободить Индию от порабощения»2. Нелегальные кружки наряду с военной подготовкой вели антиколониальную агитацию — их участники ходили в народ.
1 В Ch. Pal, Memoires of my life and times, vol. II, Calcutta 1950, p. 269.
2 Хем Чандра Канунго, Банглай биплаб прачешта, Каликата, 1927, прим. 22 (на бенгальском языке).
536
Усиливалась критика существовавших в Индии порядков также и со стороны либеральных деятелей национального движения, которые находились у руководства Национальным конгрессом, и большинством других национальных организаций. Они отражали интересы верхних слоев буржуазии, а также помещиков, стоявших на позициях буржуазного развития страны. Репрессивные меры, которые проводили коло ниальные власти с наступлением эпохи империализма, усиливали недовольство этих кругов. Однако, критикуя действия колониальных властей, либеральные лидеры национального движения по-прежнему сопровождали свои критические выступления верноподданническими заверениями и не шли дальше своих традиционных методов политической деятельности, о которых Тилак говорил, что они сводятся к «трем „п“ — просить, протестовать, подлаживаться».
В начале 900-х годов существование двух различных направлений в индийском национальном движении выявилось настолько отчетливо, что сторонники каждого из них получили свои наименования. Деятелей национального движения, стоявших на либеральных позициях, стали называть умеренными (модератами), а сторонников радикального направления — крайними (экстремистами) или националистами.
РЕПРЕССИВНАЯ ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНЫХ ВЛАСТЕЙ В ПЕРИОД ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРСТВА КЕРЗОНА.
РАЗДЕЛ БЕНГАЛИИ В 1905 г.
Лорд Керзон, назначенный в 1899 г. генерал-губернатором Индии, явился непосредственным организатором репрессивных мер империализма как в области экономики, так и в особенности в области политических отношений. Он открыто в расистском духе высказывал пренебрежение к национальным чаяниям индийцев, заявляя, в частности, что намерен содействовать «мирной смерти» Национального конгресса. Керзон начал с того, что стал отбирать и те мизерные права индийцев в области местного самоуправления, которых добилось национальное движение 80-х годов XIX в. В 1899 г. число выборных членов муниципалитета Калькутты было сокращено почти наполовину с тем, чтобы большинство имели европейцы — преимущественно назначаемые властями чиновники. Эта мера вызвала возмущение в национально-буржуазных кругах, и 28 оставшихся выборных членов-индийцеа в знак протеста ушли из муниципалитета.
Под более жестокий контроль была поставлена национальная печать. Дважды, в 1898 и 1904 гг., расширялись
537
действия Закона о государственной тайне. На основании этого закона критика колониальных властей в печати могла рассматриваться как «вызывающая подозрение и ненависть» к правительству, что грозило редактору тюрьмой. Усиливался также полицейский контроль над национальными организациями, которые, как писал Сурендранатх Банерджи, брались «под ревностное наблюдение департамента уголовного расследования»3. В связи с реорганизацией полиции в 1905 г. «департаменты уголовного расследования» были учреждены в каждой провинции, а расходы на содержание полиции удвоены.
Целям борьбы с национальным движением служил и принятый в 1904 г. Закон об индийских университетах. Колониальные власти во главе с Керзоном увидели в распространении образования и особенно в высшей школе «источник смуты». Закон предусматривал сокращение числа лиц, получающих высшее образование, главным образом путем повышения платы за обучение, а также усиление контроля властей над учебными заведениями. Число членов советов — «сенатов» университетов было сокращено таким образом, чтобы большинство принадлежало англичанам, при этом четыре пятых общего числа членов назначались властями. Закон об университетах вызвал острое возмущение, поскольку закрывал доступ к образованию в первую очередь представителям низших слоев интеллигенции.
Последней и наиболее крупной мерой Керзона явился осуществленный в 1905 г. раздел Бенгалии, кото, a i билд важнейшим центром индийского национального движения. Бенгальская провинция до раздела включала собственно Бенгалию, а также Бихар и Ориссу. Население провинции насчитывало свыше 78 млн. человек, среди которых бенгальцев было около 41 млн., сосредоточенных в основном в собственно Бенгалии. Примерно половина бенгальцев исповедовала индуизм, а остальные были мусульманами. Мусульмане преобладали в Восточной Бенгалии, индусы составляли подавляющее большинство населения Западной Бенгалии, а также Бихара и Ориссы (бихарцы и ория). В 1905 г. под предлогом разукрупнения огромной Бенгальской провинции из ее состава была выделена восточная часть собственно Бенгалии и образована новая провинция, которая включила также соседний Ассам и получила название Восточная Бенгалия и Ассам. Из 31 млн. ее населения примерно две трети исповедовали ислам. После раздела в провинции, за которой было сохранено прежнее название Бенгальской, оставалось
3 Ibid., р. 44.
538
лишь 17 млн. бенгальцев, и они составляли теперь менее трети ее населения. Эта перетасовка в административном делении была рассчитана на то, чтобы ослабить национальное движение в Бенгалии путем расчленения территории складывавшейся бенгальской нации, отрыва большей части бенгальцев от ее политического центра — Калькутты и разжигания религиозной вражды между бенгальцами — индусами и мусульманами. Сам Керзон, выступая в 1908 г. в английском парламенте, в свойственном ему колонизаторском тоне заявил: «Раздел разрубал надвое политические планы тех экстремистов и агитаторов, которые в своей борьбе за политические уступки искали в будущем случая, когда они смогли бы направить против британского правительства общую силу всего бенгальского народа» 4. При этом колониальные власти рассчитывали, что в Восточной Бенгалии получат преобладание реакционные, главным образом помещичьи, элементы из мусульман, и в дальнейшем предоставили мусульманской верхушке особые привилегии в новой провинции, провоцируя религиозную вражду между бенгальцами.
ДВИЖЕНИЕ ПРОТЕСТА ПРОТИВ РАЗДЕЛА БЕНГАЛИИ. БОЙКОТ АНГЛИЙСКИХ ТОВАРОВ И «СВАДЕШИ»
Усилившаяся с наступлением эпохи империализма репрессивная политика колониальных властей, которая стала особенно откровенно проводиться в период генерал-губернаторства Керзона, резко обострила возмущение английской властью в Индии. В Бенгалии развернулось массовое движение протеста против раздела, которое получило поддержку в других областях страны и положило начало подъему национально-освободительной борьбы в Индии в 1905—1908 гг.
Расчленение национальной территории бенгальцев представляло грубое насилие над многомиллионным бенгальским народом, который складывался в нацию, и серьезно ущемляло экономические и политические интересы растущей национальной буржуазии, а также помещиков в Бенгалии. Бенгальская национальная торговая палата прямо заявляла о возможности нарушения в результате раздела, сложившихся экономических связей между обеими частями Бенгалии. Недовольство многих восточнобенгальских помещиков в значительной мере было вызвано опасениями, что власти пересмотрят систему постоянного, обложения в новой провинции и увеличат земельный налог.
Однако главное заключалось в том, что расчленение национальной территории бенгальцев задевало не только
4 «Hansard’s parliamentary debates. Fourth series», vol. 191, p. 511.
539
непосредственные экономические интересы буржуазии и помещиков, но и нарушало национальные политические связи бенгальцев. В выступлениях против раздела Бенгалии отчетливо проявлялось стремление буржуазных элементов к сплочению перед лицом национального угнетения и репрессивной политики империализма. Так, в «Петиции жителей Дакки» говорилось: «Потеря мощной поддержки и сотрудничества со стороны просвещенных и влиятельных людей Западной Бенгалии во всех вопросах, которые встанут перед восточными дистриктами после отделения, явится для этих послед* них огромным политическим несчастьем»5.
Известия о подготовке раздела Бенгалии, проводившейся в 1903—1905 гг., так же как и другие репрессивные меры Керзона и его расистские высказывания, были встречены единодушным протестом индийской и в особенности бенгальской общественности. Подавались петиции и меморандумы властям с сотнями и тысячами подписей, устраивались многочисленные митинги и т. п. Однако английские власти полностью пренебрегли этими выступлениями в духе традиционных методов политической деятельности либерального руководства национальными организациями. Выявлялась несостоятельность политики либерального направления в национальном движении, политики, которая строилась на расчете обойтись без народа, единственно способного придать национальному движению реальную силу. В Бенгалии буржуазия в целом и стоявшие на позициях буржуазного развития помещики начинали понимать это и впервые в истории индийского национального движения стали апеллировать к массам.
День 16 октября 1905 г., когда решение о разделе вступало в силу, был единодушно объявлен в Бенгалии днем национального траура. Национальные организации тщательно подготовили его проведение. На улицах Калькутты в этот день развернулась первая в истории индийского национально-освободительного движения крупная организованная массовая демонстрация. С раннего утра огромные толпы людей, мужчин и женщин, старых и молодых, с возгласами «Банде матарам!»6, пением патриотических песен шли к берегам Ганга, где совершали священное омовение и повязывали себе на запястье полосу красной материи — ракхибандан —
5 «East India. (Reconstitution of Bengal and Assam) Further papers relating to the reconstitution of the provinces Bengal and Assam», London, 1905, p. 82.
6 «Банде матарам!» — «Приветствуем родину-мать!» — первые слова и название песни, написанной Бонкимчондро Чоттопадхаем и ставшей со времени движения против раздела Бенгалии гимном индийского национального движения.
540
знак единства бенгальского народа Западной и Восточной Бенгалии. Деловая жизнь замерла, магазины были закрыты. В знак траура весь день в очагах не разводили огня, не готовили пищу, кроме как для больных и стариксв. Вечером в Калькутте состоялся митинг, на котором присутствовало 50 тыс. человек. Демонстрации и митинги были проведены и в Восточной Бенгалии. «Массовые выступления 16 октября имели исключительно мирный характер, сопровождались религиозными церемониями и обрядами. Реальная нация еще овеяна религиозным туманом, приукрашена завитушками феодальных церемоний, как бы легализирована теми или иными мистическими обрядами»7.
На массовых митингах протеста против раздела Бенгалии, которые теперь устраивались национальными организациями, выступали и задавали тон главным образом либеральные деятели, ведущие представители деловых кругов, крупнейшие бенгальские помещики. Они стремились ограничить массовые выступления тр.ебовянием -отмены раздела Бенгалии и отнюдь не посягали ца английскую власть в Индии. В то же время растущая национальная буржуазия теперь уже стремилась получить уступки со стороны империализма, опираясь именно на поднимавшееся массовое движение.) Национальные организации в Бенгалии призвали население бойкотировать английские товары «до тех пор, пока решение о разделе Бенгалии не будет отменено»8. Значение же бойкота английских товаров далеко выходило за рамки вопросов о будущем Бенгалии. Лишенная всякого участия в делах управления своей страной, всякой возможности оградить государственными мерами молодую национальную промышленность от гораздо более сильного иностранного конкурента, каким являлся английский капитал, индийская национальная буржуазия стремилась использовать для этой цели массовое национальное движение и опереться на растущее возмущение народных масс колониальным гнетом. Ведущие общественные деятели в Бенгалии, призывая к бойкоту английских товаров, называли его «моральным протекционизмом», призванным «оградить нашу промышленность тарифным барьером, воздвигнутым не по решению законодателей, а решимостью и волей нашего народа»9.
Движение протеста против раздела Бенгалии проводило в массы экономические требования поднимавшейся нацио
7 И. М. Рейснер, Очерки классовой борьбы в Индии, ч. I, М., 1932, стр. 203.
8 Surendranath Banerjee, A nation in making, being the reminiscences of fifty years of public life, Madras, 1925, p. 192.
9 Ibid., p. 199.
541
нальной буржуазии. Эти требования выдвигались как национальный лозунг, обращенный к патриотическим чувствам народа, — за свое национальное — за свадеши. Этим словом в узком смысле обозначались товары индийского производства в отличие от иностранных, английских товаров. Но* ему в то же время придавалось и гораздо более широкое значение, которое обнимало все национальное, включая культуру, образование и т. д., в противоположность иностранному, и само национальное движение в этот период нередко называли движением свадеши10. Выдвинутые поднимавшейся индийской буржуазией национальные лозунги получали поддержку народа, среди которого росло возмущение колониальной эксплуатацией и чужеземным господством. Они в свою очередь способствовали вовлечению народных масс в сознательную и организованную борьбу против империалистического гнета.
Организаторы движения свадеши и бойкота обращались непосредственно к народу. В частности, созывались крупные митинги ремесленников, где ораторы говорили о том, что свадеши и бойкот английских товаров улучшат положение ремесленников, народа. «Надежда на некоторую возможность улучшить свое положение овладела массами»11, — говорилось в одном из отчетов английской администрации. Нарушители бойкота в Бенгалии подвергались общественному остракизму, торговцы, ремесленники и т. д. не желали обслуживать их. Брахманы отказывались совершать религиозные церемонии, если предметы культа были сделаны из материала иностранного производства.
Для проведения бойкота и массовых демонстраций в Бенгалии была создана организация национальных волонтеров с центром в Калькутте. Национальные волонтеры, в основном учащаяся молодежь, в своей форме — желтый тюрбан и красная рубашка — проходили по улицам бенгальских городов с патриотическими песнями. На базарах они призывали народ не покупать иностранных товаров. По всей Бенгалии проходили сотни различных митингов и собраний. Так, с марта по октябрь 1906 г. в Бенгалии состоялось 400 митингов, принявших резолюции протеста против раздела.
Начавшийся в Бенгалии подъем национального движения постепенно охватывал другие области страны. В Пенд
10 См. А. И. Левковский, Начало массового общеиндийского национально-освободительного движения (Движение свадеши), — сб. «Национально-освободительное движение в Индии и деятельность Б. Г. Тилака», М., 1958.
11 Цит. по кн.: Н. W. Nevinson, The new spirit in India, London,. 1908, p. 180.
542
жабе и Соединенных провинциях уже в конце 1905 г. национальные организации также стали пропагандировать идею свадеши и бойкота английских товаров, в особенности иностранного сахара, поскольку сахарная промышленность играла ведущую роль среди других отраслей национальной промышленности в Северной Индии. Многолюдные митинги свадеши проводились в различных городах Северной Индии и даже в княжестве Кашмир.
Индийские промышленники спешили воспользоваться атмосферой национального подъема. В конце 1905 — начале 1906 г. прежде всего в Калькутте и Бомбее, а также в некоторых других центрах возникли новые промышленные и торговые компании, которые назывались свадешистскими. Создавались различные общества, фонды и магазины свадеши, которые пропагандировали товары индийского производства. Их организаторами зачастую являлись последователи Тилака, который сам организовал в Бомбее «свадешистские» кооперативные лавки. Такого рода организации, создававшиеся сторонниками Тилака, имели в большей мере политический, нежели торговый характер. Они служили пропаганде среди народных масс идей национальной самостоятельности и получали поддержку со стороны народа. Так, в Тамилнаде (Южная Индия) в 1906 г. во многих городах и деревнях, включая отдаленные уголки этой области, проводился массовый сбор средств в национальный фонд.
Тем не менее в целом активность и массовость движения свадеши в 1905—1906 гг. в других областях Индии были гораздо ниже, нежели в Бенгалии. Это объяснялось прежде всего политикой либерального «умеренного» руководства, которое в начале подъема национального движения еще прочно держало его под своим контролем. Если в Бенгалии в связи с протестом против раздела за бойкот английских товаров выступали все основные национальные организации, то в Бомбее «умеренные» сочли массовый бойкот «слишком опасным оружием» и, как писала лондонская «Таймс», «не допустили» его проведения.
СТАЧЕЧНАЯ БОРЬБА В БОМБЕЕ В КОНЦЕ 1905 г.
Классовые противоречия проявились в Бомбее уже в самом начале подъема национального движения. Стремясь использовать благоприятную рыночную конъюнктуру, сложившуюся в 1905 г., бомбейские фабриканты увеличили рабочий день до 15—16 часов. Некоторое увеличение заработков в связи с этим первоначально успокоило рабочих, но уже к концу 1905 г. бомбейские фабрики охватила ожесточенная
543
стачечная борьба, в которой основным требованием рабочих было сокращение рабочего дня.
В стачечной борьбе рабочих стали появляться элементы организованности. На митинг, созванный 24 сентября 1905 г. культурно-просветительским обществом для рабочих-марат-хов, собралось 8 тыс. человек. Участники митинга потребовали сокращения рабочего дня. Стачки вспыхивали на фабриках одна за другой и в октябре охватили большинство предприятий Бомбея. Серьезные «беспорядки» возникли на хлопчатобумажной фабрике «Феникс», принадлежавшей индийской компании, и на соседних предприятиях. Администрация этой фабрики особенно упорно отказывалась сократить рабочий день, чего добились рабочие ряда других предприятий. 13 октября рабочие соседних с фабрикой «Феникс» предприятий, где работа кончилась раньше, подошли к ее воротам и потребовали прекращения работы. У фабричных ворот собралась толпа в три тысячи человек, к которой примкнул народ, находившийся на улицах. Прибывшая полиция во главе с английским офицером арестовала несколько человек. Тогда рабочие взломали ворота фабрики и прогнали полицию. Только с прибытием основных сил бомбейской полиции удалось рассеять толпу. И человек были арестованы и преданы суду, который приговорил одних к тюремному заключению, а других — юношей 16 лет — к порке. Полиция участвовала в подавлении забастовок также на некоторых других фабриках, и полицейский суд неоднократно судил забастовщиков. (В декабре 1905 г. по бомбейским предприятиям прокатилась еще одна волна забастовок, и в конце концов рабочие добились сокращения рабочего дня до прежней его продолжительности — 12—14 часов. По свидетельству современников, «рабочий день в 1905 г. был сокращен потому, что рабочие заставили хозяев сделать это»12.
СЕССИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО КОНГРЕССА В 1905 г.
В декабре 1905 г. в Бенаресе состоялась очередная 21-я сессия Национального конгресса. Эта сессия показала, что умеренное руководство Конгресса становилось на позиции признания необходимости вовлечения масс в национальное движение, и в то же время на сессии выявилось расхождение между умеренными и крайними в отношении целей и методов массовой борьбы. .Председатель сессии, один из виднейших лидеров умеренных, Гопал Кришна Гокхале, в своей прези-
12 См. Л. А. Гордон, Экономическое положение рабочего класса Бомбея накануне забастовки 1908 г., — сб. «Национально-освободительное движение в Индии и деятельность Б. Г. Тилака», стр. 491—492.
544
Гопал Кришна Гокхале
дентской речи заявил, что в Индии с течением времени должна быть создана система правления наподобие существующей в самоуправляющихся колониях Британской империи. Однако эта цель, как говорил Гокхале, могла быть достигнута «только постепенно»13. Верхушка индийской буржуазии и стоявшие на ее позициях помещики, впервые обра-
13 «Congress presidental addresses from the foundation to the silver jubilee», Madras, 1935, p. 705.
35 Новая история Индии
545
таясь к массам с национальными лозунгами, вместе с тем по соображениям и экономического и политического характера не хотели решительно порвать с империализмом.
21-я сессия Конгресса приняла очень осторожно сформулированную резолюцию, в которой бойкот английских товаров в Бенгалии признавался «правомерным» как выражение «протеста против раздела этой провинции». Вместе с тем «умеренное» большинство Конгресса решительно воспротивилось проведению бойкота в других областях страны. Называя свадеши «евангелием служения родине», которое «нужно проповедовать всем и повсюду, высоким и низким, князю и крестьянину, в городе и в деревенской хижине», Гокхале при этом заявил, что бойкот «должен использоваться лишь в исключительных случаях» и «безусловно не может быть нормальной чертой наших взаимоотношений с Англией»14.
«Крайние* на 21-й сессии Конгресса выступали за расширение массового движения и распространение бойкота за пределы Бенгалии. Они видели в пропаганде свадеши средство для мобилизации масс на решительную политическую борьбу против английской власти. На сессии Национального конгресса делегаты «крайние» были в меньшинстве. Но по окончании сессии они впервые провели свою собственную конференцию.
РОСТ РАДИКАЛЬНОГО НАПРАВЛЕНИЯ В НАЦИОНАЛЬНОМ ДВИЖЕНИИ. СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ ЕГО СТОРОННИКОВ
Начавшийся подъем массового национально-освободительного движения вдохновлял передовых индийских патриотов. Росло число сторонников решительной борьбы за национальную свободу. В Бенгалии и Махараштре в 1906 г. расширились существовавшие и возникли новые нелегальные или полулегальные национальные организации. В Дакке в 1906 г. под видом спортивного общества была создана, пожалуй, самая крупная в Бенгалии нелегальная организация «Анушилон шомити» («Общество прогресса»). Общество имело свои отделения в соседних районах. Между подпольными организациями в разных районах Бенгалии был установлен контакт, они обменивались литературой, совместно старались добыть оружие. В Махараштре в 1906 г. руководители общества «Митра мела» братья Ганеш и Винаяк Са-
14 Ibid., р. 698.
546
варкар создали в городе Насик еще одну организацию — «Абхинав бхарат сабха («Общество новой Индии»), которое вело нелегальную деятельность. Это общество имело свои группы или отдельных членов в ряде городов Бомбейского президентства, включая Бомбей, Пуну, Аурангабад, Хайдарабад. В княжестве Гвалиур было основано Гвалиурское общество новой Индии.
Выросла новая национальная печать радикального направления. Некоторые ее органы были связаны с нелегальными организациями. В Бенгалии особую популярность приобрела еженедельная газета «Джугантар» («Новое время»)» которая начала выходить в 1906 г. под редакцией Бхупендро-натха Дотто (брат Вивекананды) и являлась органом калькуттского тайного общества. «Народ читает „Джугантар”,. как свое евангелие, и его экземпляры хранятся как священные реликвии»15, — доносил в 1906 г. в Лондон генерал-губернатор. Наряду с газетами сторонники радикального на-т правления распространяли книги, брошюры, листовки, звавшие на борьбу против колониального гнета.
Газеты радикального напоавления, «тайные общества», некоторые организации свадеши, спортивные и отдельные-культурно-просветительные организации, в особенности при учебных заведениях, являлись теми центрами, вокруг которых группировались сторонники решительной борьбы против колониального гнета. Однако своей общеиндийской организации у крайних не было, и они выступали преимущественно как радикальное крыло Национального конгресса.
Социальный состав крайних был неоднородным. Это были главным образом выходцы из низших слоев национальной интеллигенции, мелкобуржуазного, а то и мелкопомещичьего происхождения. В то же время сторонники крайних имелись и среди буржуазных кругов. Сторонников радикального направления, несмотря на определенные различия в политических воззрениях и представлениях о тактике национально-освободительной борьбы, объединяло сознание непримиримости противоречий между колониальными угнетателями и угнетенными, несовместимости английского господства и прогресса Индии. «Мы хотим полной независимо-, сти, — писала бенгальская газета „Сандхья‘\ — Страна не сможет идти по пути прогресса до тех пор, пока господство чужеземцев не будет ликвидировано полностью и без остатка. Свадеши и бойкот не имеют для нас никакого смысла, если
15 М. Minto. India. Morley and Minto, 1905—1910, London 1935 p. 2'34.
35* 547
они не служат средством достижения полной независимости» 16.
«Крайние» призывали к организации массового национально-освободительного движения. Их призывы соответствовали новым политическим потребностям национальной буржуазии в целом, поскольку национальная буржуазия становилась перед необходимостью апеллировать к массам. Вместе с тем выдвинутое сторонниками радикального направления требование полной ликвидации английской власти в Индии выходило за пределы политической программы верхних слоев индийской буржуазии того времени, представленной умеренными.
Сторонники радикального направления не были едины в своих представлениях о методах борьбы за независимость, и в связи с этим среди них складывались две основные группировки. Однако глубокого размежевания между ними в период подъема 1905—1908 гг. еще не произошло. Такие, известные вожди крайних, как Бепин Чандра Пал, Ауробиндо Гхош, Ладжпат Рай и другие, выступая за максимальное развертывание массового движения, не ставили в качестве непосредственной задачи подготовку вооруженного восстания. Многие из «крайних» в той или иной мере рассчитывали на возможность достижения национальной независимости без вооруженной борьбы. Они выдвигали на первый план в качестве метода борьбы с английской властью бойкот английских товаров, а также и политических учреждений колониального режима, что крайние называли «пассивным сопротивлением». При этом в отличие от умеренных крайние видели в свадеши и бойкоте английских товаров прежде всего средство мобилизации масс на решительную политическую борьбу против английской власти. Они были вместе с народом, не боялись активной борьбы народных масс и стремились к наиболее широкому ее развертыванию., Крайние явились организаторами боевых массовых антиимпериалистических выступлений и в особенности забастовок рабочих в 1906—1908 гг. Крайние в тот период в большинстве своем не были также и принципиальными противниками революционного насилия в национально-освободительной борьбе. Тилак добивался через российское консульство в Бомбее возможности направить индийцев для военного обучения в Европу с тем, чтобы они, как доносил российский консул, в случае надобности... могли «принять командование над отложившимися от англичан туземными войсками или над
16 Цит. по кн.: «East India. (Sedition committee, 1918). Report of the committee appointed to investigate into the revolutionary activities in India», London, 1918, p. 18.
повстанцами»17. В то же время многие из крайних проявляли колебания, искали компромисса с умеренными, шли им на уступки. Непоследовательность многих крайних отражала неподготовленность народа к борьбе и неустойчивость мелкобуржуазных элементов, а также была результатом давления умеренных, представлявших руководящую верхушку буржуазии.
Другую группировку сторонников радикального направления представляли участники «тайных обществ», которых иногда в отличие от остальных крайних называли «революционерами». Первоначально многие из них, в особенности в Бенгалии, выступили с прямыми призывами к вооруженному восстанию. При этом участники тайных обществ зачастую исходили из простого арифметического сопоставления численности европейских войск и англичан в Индии с ее населением. Они недооценивали трудностей борьбы с мощным аппаратом угнетения крупнейшей колониальной державы, не учитывали наличия социальной опоры колониального режима в самой Индии в лице помещичьих и компрадорских элементов. Несмотря на рост организаций революционеров в Бенгалии и Махараштре, они все же оставались малочисленными, не имели тесных связей с народными массами, были слабыми в организационном отношении и, наконец, почти безоружными. В Пенджабе, Соединенных провинциях и Мадрасе делались лишь попытки создания «тайных обществ». При всех своих слабостях бенгальские и маратхские «тайные общества» играли важную роль в национально^ освободительном движении. Они вели значительную нелегальную агитационную работу — распространяли листовки и другую литературу, звавшую на борьбу против английского господства. В этой пропагандистской деятельности, направленной на разоблачение колониального режима и его ниспровержение, и участники «тайных обществ» — революционеры, и крайние выступали совместно с общих пози* ций радикального направления в национально-освободительном движении.
Социально-политические воззрения сторонников радиг кального направления имели буржуазно-демократический характер. Решительная борьба за национальное освобождение, стремление поднять народные массы и опереться на народ — вот что в первую очередь составляло демократиз_м_ передовы^^ндийгких-СйаТрлш^пВ начала ХХ~~^-4>тотстаи^ вали требование о создании республики в Индии. «Мы,
17 Цит. по ст.: А. В. Райков, Англо-индийская армия и национально-освободительное движение в Индии в 19G5—1917 годах, — «Проблемы востоковедения», 1959, № 2, стр. 129.
549
индийцы, — говорил Б. Г. Тилак, — на собственном опыте убеждаемся в важности народного и представительного правительства, именно поэтому наши стремления, очевидно, не направлены к доморощенному восточному образцу»18, т. е. монархии. В нелегальной брошюре «Трактат о свободе» № 1, которая распространялась в Бенгалии, говорилось в частности: «Мы не будем платить налогов иначе как таким сборщикам, которых назначит президент нашей новой республики!.. Парламент, состоящий из ваших собственных представителей, будет защищать ваши интересы. Какое право имеет английский парламент диктовать законы храброму народу Индии?»19. Вместе с тем, рассчитывая объединить всех индийцев против иностранного господства, некоторые лидеры крайних пытались отвести место в будущей Индии также и индийским князьям. Б. Ч. Пал, например, говорил в 1907 г., что «парламент в Индии должен иметь верхнюю палату князей и нижнюю палату простого народа»20. Однако индийские князья выступили на стороне английской власти и стремились подавить возникшее демократическое движение в своих «государствах». В том же 1907 г. Б. Г. Тилак, указывая на бесполезность обращения к князьям, говорил, что «Индийские князья являются просто марионетками — их существование в качестве князей зависит от английского правительства»21. Сторонники радикального направления подходили с демократических позиций к возникавшему в процессе консолидации индийских народов в нации вопросу об их взаимоотношениях и свободном национальном развитии. Они выступали за создание «федеративной республики», состоящей из автономных единиц в соответствии с расселением индийских народов22. Они также отстаивали идею равенства людей всех вероисповеданий, прежде всего равенства индусов и мусульман, и призывали к их единству в борьбе за освобождение родины. «Наш сварадж, — говорил Б. Ч. Пал в 1906 г., — не будет ни индусским, ни мусульманским, — это будет индийский сварадж»23.
Радикальное направление решительно требовало ликвидации не только политического, но и экономического господства Англии в Индии. Б. Ч. Пал в 1907 г. говорил: «При нынешнем нашем положении (т. е. при существующем уровне
18 В. G. Tilak, His writings and speeches, Madras, 1919, p. 80.
19 Цит. по газ.: «The Times», 5.VliIL19O7.
20 Цит. по газ.: «The Times», 15.IIL1907.
21 B. G. Tilak, His writings and speeches, p. 72.
22 Ibid., p. 96.
23 B. Ch. Pal, Nationality and empire (A running study of some current Indian problems), Calcutta, 1916, p. X.
550
экономического развития.—Ред.) мы обложим запретительными, с одной стороны, и защитительными, с другой, пошлинами каждый дюйм ткани из Манчестера и каждое лезвие ножа из Лидса... Мы не позволим английскому капиталу заниматься развитием индийских ресурсов так, как он это делает сейчас. Мы не предоставим английским капиталистам никаких прав извлекать минеральные богатства нашей страны и переправлять их на свои острова»24. Ликвидация политического и экономического подчинения Индии империализму объективно означала создание благоприятных условий для дальнейшего развития капиталистических отношений в стране. Таким образом, сторонники радикального направления на деле гораздо более решительно и последовательно, нежели руководящая верхушка буржуазии, отстаивали буржуазный прогресс_в Индии, что представляло отличительную черту мелкобуржуазного демократизма в колониальных условиях. ВГколониальной Индии, особенно на раннем этапе развития национального движения, национальный гнег оттеснял на второй План в политической жизни классовые противоречия. Поэтому даже наиболее передовые участники национально-освободительного движения того времени, являвшиеся мелко буржуазными демократами-националистами, не поднимались до сознательной борьбы за ликвидацию феодальных пережитков — господства помещиков — в индийской деревне. Особую утопическую позицию в этом вопросе занимал писатель Рабиндранат Тагор, активный участник движения свадеши на его первом этапе. Тагор считал, что единственное средство возрождения Индии заключается в полном устранении произвола помещика и ростовщика над крестьянином25. Но вместе с тем он не понимал в то время, что главной предпосылкой для этого было политическое освобождение страны. В целом сторонники радикального направления вслед за либералами — умеренными — выступали лишь за ограничение феодальной эксплуатации и помещичьего произвола. Однако и здесь между основными направлениями в национальном движении объективно существовало глубокое различие.
Смело апеллируя к народным массам, стремясь поднять их на активную борьбу за национальное освобождение, передовые индийские патриоты тем самым открывали перспективу решения социальных проблем самим народом. В 1906 г. в Бенгалии стали появляться листовки, обращенные к крестьянам. В одной из них, например, говорилось: «До сих пор
24 Цит. по кн.: V. Chirol, Indian unrest, London, 1910, p. 13.
25 Sudhir Sen, Rabindranath Tagore on rural reconstruction, Calcutta, 1943, p. 46.
551
мы терпели все, полагаясь на бабу и заминдаров. Но больше не будем делать этого. Мы простые земледельцы, но не рабы (англичан. — Ред.), тогда как они рабы, и нам нечего ждать от них... Мы сами будем править страной. Мы создадим свои собственные панчаяты26 и сами назначим чоукидаров 27. Мы не допустим увеличения податей. Если заминдары будут нас угнетать, мы пожертвуем жизнью, но уничтожим их»28. Такая перспектива, разумеется, не устраивала индийских помещиков.
Хотя объективно решительная массовая антиимпериалистическая борьба была направлена также и против феодальных пережитков и, следовательно, непосредственно связана с классовой борьбой, субъективно сторонники радикального направления, будучи националистами, стремились к объединению всех индийцев против чужеземной власти. Средство для такого объединения, для мобилизации масс на борьбу против иностранного господства они видели в призыве народа к борьбе за веру. Многие из них стремились придать национальным лозунгам религиозный характер, сопроводить антиимпериалистические выступления индусскими атрибутами. «Национализм — это религия, ниспосланная богом»29, — говорил Ауробиндо Гхош. Вместе с тем обращение многих передовых индийских патриотов того времени к религии было определенным образом связано с возникавшим сознанием классовых противоречий, которые обострялись в ходе развития капитализма. В обращении к религии, точнее к религиозной морали древней Индии, в возвеличивании индийской старины отразились утопические мелкобуржуазные мечтания избежать классовых противоречий. «Западной» морали буржуазного чистогана противопоставлялись идеализированные представления о древнеиндийской религиозной морали и утверждалось, что возрождение моральных правил древних индусов защитит трудящийся народ от угнетения. «Для этого, — говорил Б. Ч. Пал, — нужно идеализировать и одухотворять конкретное содержание и действительные отношения жизни»30.
Глубоко прогрессивные освободительные стремления индийских патриотов начала XX в. таким образом зачастую* облекались в реакционную оболочку, связывались с обращением к религии и старине, с реакционно-утопическими представлениями о возможности примирения классовых противо
26 Общинный совет в средневековой индийской деревне.
27 Сельский стражник, назначавшийся английскими властями.
28 Цит. по газ.: «The Times», 4.VI.1906.
29 Sri Aurobindo, Speeches, Calcutta, 1948, p. 7.
30 Цит. по кн.: Lajpat Rai, Young India (An interpretation and a history of the nationalist movement from within), London, 1917, p. 301.
552
речий путем некоего морального совершенствования общества. Это противоречие объяснялось противоречивой исторической обстановкой Индии того времени, где развитие капитализма происходило в условиях колониального угнетения и сохранения сильных феодальных пережитков как в общественных отношениях, так и в сознании людей, — где пролетариат был еще сравнительно малочислен и не имел своих организаций, а также собственной идеологии.
Наличие определенных слабых и даже ретроградных сторон в социальных воззрениях сторонников радикального* направления XIX — начала XX в. не может, однако, изменить их исторической оценки как патриотов и демократов, которые в условиях колониальной Индии того времени выражали и отстаивали интересы ее народа. Они первыми выступили с политической трибуны с призывом к свержению колониального господства и своей деятельностью способствовали пробуждению народных масс к сознательной борьбе за национальную независимость и демократию.
НАРАСТАНИЕ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ БОРЬБЫ В 1906 г.
Движение свадеши, начавшееся в 1905 г. под руководством умерённых“и“ставшее 'массовым в Бёйгалии уже в 1906 г., стало перерастать в активные антиимпериалистические выступления в городах по всей стране. Самым массовым участником этих выступлений был "молодой индийский рабочий класс, а их организаторами — крайние. Обращаясь к народу с национальными лозунгами, они шли к промышленным рабочим, самое положение которых давало наибольшие возможности для политической агитации и организации массовой борьбы.
В июле 1906 г. на бенгальском участке Восточно-Индийской железной дороги вспыхнула крупная забастовка, которая, как писал лондонский «Таймс», была «прямо и открыто связана с политическим движением»31. Бастовали рабочие-железнодорожники и служащие. Они требовали увеличения заработной платы, улучшения условий труда, а также ликвидации расовой дискриминации. «Слово „туземец44 стало унизительным»32, — писали бастующие. Они выставляли пикеты, проводили митинги.
Железнодорожные станции были заняты полицией. Заба стовка была подавлена, а ее активные участники уволены.
31 Цит. по газ.: «The Times», 22.XI.1907.
32 Цит. по газ.: «The Times of India», 28.VII.1906.
55?
Тем не менее в ходе этой первой в Индии забастовки, непосредственно связанной с национальным движением, был создан один из первых индийских профсоюзов — Союз железнодорожников Восточно-Индийской дороги. В августе 1906 г. этот профсоюз провел еще одну стачку — в железнодорожных мастерских в Джамальпуре, во время которой произошли столкновения рабочих с полицией.
Вместе с железнодорожниками вступали в борьбу рабочие калькуттских фабрик. В августе 1906 г. забастовало около 1 тыс. рабочих на одной из фабрик, принадлежавших компании «Клайв джут миллз». Бастующие требовали улучшения условий труда и протестовали против оскорбительного для индийцев поведения английского административного персонала. В декабре 1906 г. произошли еще две забастовки на хлопчатобумажной и джутовой фабриках. В одной из забастовок, продолжавшейся неделю, участвовало около 4 тыс. рабочих. В обоих случаях на фабрики была вызвана полиция. В ходе забастовки на «Клайв джут миллз» был создан профсоюз рабочих джутовых фабрик. На крупном и представительном митинге рабочих выступил председатель этого союза А. Ч. Банерджи, по профессии юрист, который потребовал предоставления «условий для улучшения материального положения, духовного и физического развития фабричных рабочих» и говорил «об агрессивном духе и наглости, которые источает нынешний европейский капитализм в Индии»33.
Кроме железнодорожников и фабричных рабочих, в Бенгалии бастовали наборщики государственных типографий, кули-носильщики и даже подметальщики улиц в Калькутте, числом около 2 тыс., которые требовали увеличения оплаты и добились частичного удовлетворения своих требований.
Эти первые выступления рабочего класса в национально-освободительном движении оказывали большое влияние на общественную жизнь. «Забастовки фабричных рабочих-железнодорожников и служащих государственных типографий стали лозунгом дня», — писал один из современников34. Передовая национальная печать активно поддерживала забастовки, публиковала отчеты о митингах рабочих, сообщала о создании профсоюзов. В связи с забастовкой на «Клайв джут миллз» Б. Ч. Пал писал, что индийцы теперь больше не являются «послушным и бессловесным орудием европейской эксплуатации», они становятся людьми, которым присуще чувство собственного достоинства и сознание
33 Цит. по газ.: «The Times of India», 1.IX. 1906.
34 «Der Freiheitskampf der indischen Nationalisten, 1906—1916», Berlin, 1918, S. 15.
554
своих прав, и которые защищают свое достоинство и могут совместно отстаивать свои права»35.
Наряду с забастовками промышленных рабочих проходили митинги и демонстрации ремесленников. В некоторых местах крайние стали развертывать агитационную работу также в деревнях, в особенности в Бенгалии и в Пенджабе. «Мирная жизнь деревни, — заявлял один из высших колониальных чиновников, — подверглась натиску молодых энтузиастов»36. Эти «агитаторы» читали неграмотным крестьянам национальные газеты и нелегальные листовки, стали собирать митинги. В листовке под названием «Кто правит нами», которая распространялась в начале 1906 г. в деревнях Восточной Бенгалии, в частности говорилось: «Разве могут быть нашими правителями эти воры, которые разрушили наши ремесла, отняли работу у наших ткачей и кузнецов, которые ввозят бесчисленное количество товаров, произведенных у них в стране, продают их через наших людей на наших базарах и тем самым воруют наше богатство, отнимают жизнь у нашего народа? Разве могут быть нашими правителями те, кто грабит урожай наших полей и обрекает нас на голод, лихорадку и чуму?.. Разве могут быть нашими правителями эти чужеземцы, которые облагают нас все новыми и новыми налогами... Братья, чем дальше вы будете терпеть, тем сильнее эти коварные люди будут угнетать вас. Мы должны встать на собственные ноги и посмотреть: нет ли средств для избавления. Братья, мы — это все на земле. На наши деньги они жиреют не трудясь. Нашу кровь они пьют. Почему мы должны терпеть?! ...Братья-индусы, поклянитесь именами Кали, Дурги, Махадевы и Шри Кришны, братья-мусульмане, поклянитесь именем Аллаха и объявите в каждой деревне, что индусы и мусульмане будут вместе служить Родине... Вставайте, братья! Покажем себя достойными сыновьями Матери (родины. — Ред.), отважно сражаясь и жертвуя собою для нее!»37. Английская пресса в Индии с тревогой отмечала, что отношение крестьян к английским правителям меняется, на место прежнего страха приходит сознание человеческого достоинства.
В Пенджабе в 1906 г. проводился очередной пересмотр ставок земельного налога, в результате которого они были значительно увеличены. Ожидались также увеличение водного сбора с некоторых орошаемых земель и изменение условий держания вновь освоенных земель. Все это вызвало возмущение крестьянства в ряде районов, особенно сильное
35 Цит. по газ.: «The Times of India», 25.VIII.1906.
36 «East India (Press act, 1910)...», p. 12.
37 Цит. по газ.: «The Times», 4.IV.19O6.
555
там, где среди крестьян стали вести агитационную работу пенджабские крайние. В конце 1906 г. наряду с митингами в городах они стали созывать митинги крестьян.
Сторонники радикального направления стремились превратить организации свадеши в центры активной политической борьбы. «Мы начали с того, — писал в своих воспоминаниях X. Канунго, — что стали стараться использовать движение свадеши для пропаганды революционных идей. Созывая митинги протеста против раздела Бенгалии, мы посылали на них своих ораторов...»38. Подпольные организации в Бенгалии и Махараштре предпринимали попытки создавать собственные легальные «магазины» и общества свадеши, через которые вели агитацию, посылали своих участников в существующие организации свадеши. Организации свадеши стали расти также и в других областях Индии. В них вливались новые участники, в особенности студенческая молодежь, среди которой усиливались антиимпериалистические настроения. В ряде индийских городов прошли студенческие демонстрации, а в некоторых учебных заведениях — забастовки.
Зарождалось национальное демократическое движение в некоторых княжествах. В княжестве Колапур была создана общественно-политическая организация — Представительная ассамблея. Ассамблея поддерживала связь с рядом руководящих деятелей Национального конгресса. В целом это была организация весьма умеренного характера, но все же некоторые ее участники выступили с критикой авторитарного режима в княжестве и английского господства. Движение свадеши и антианглийская агитация продолжались в Кашмире. В Майсуре и Траванкуре начали выходить газеты, которые поддерживали национальное движение. Обстановка в стране стала накаляться.
СЕССИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО КОНГРЕССА В КАЛЬКУТТЕ В 1906 г.
С ростом национально-освободительной борьбы развивались и противоречия внутри национального движения. Первые массовые выступления, организованные сторонниками радикального направления, призывы к решительной борьбе за свержение английского господства, которые теперь зазвучали в полную силу, — все это стало пугать либеральную’ верхушку буржуазии и выступавших вместе с нею помещиков. В октябре 1906 г. лондонский «Таймс» писал: «Сейчас
38 X. Ч. Кавунго, Банглай биплаб прачешта, стр. 75.
556
уже имеются признаки, свидетельствующие, что благоразумные люди в Национальном конгрессе все с большим неудовольствием относятся к тому неистовому поруганию, которому подвергаются правительство и англичане»39. «Умеренные» стремились воспрепятствовать росту политического влияния сторонников радикального направления в национальном движении. Перед очередной ежегодной сессией Национального конгресса, которая собралась в Калькутте в декабре 1906 г., крайние выдвинули на пост председателя сессии Тилака. Однако умеренные не допустили его избрания. По' их настоянию пост председателя занял Дадабхай Наороджи, который пользовался авторитетом старейшего лидера Конгресса.
Сессия Конгресса в Калькутте в 1906 г. впервые приняла специальную резолюцию с требованием установления в Индии «системы правления, существующей в самоуправляющихся английских колониях»40. При этом Дадабхай Наороджи в своей председательской речи заявил: «...Всю проблему можно изложить одним словом — самоуправление или сварадж — такой же, как в Соединенном королевстве или в (самоуправляющихся. — Ped.) колониях»41. Сессия также приняла «Резолюцию о свадеши» с призывом к народу содействовать развитию национальной промышленности, оказывая предпочтение индийским товарам перед иностранными, резолюцию о поощрении развития национального •образования и вновь заявила о требовании воссоединения Бенгалии. Кроме того, было принято решение о создании в каждой провинции «провинциального комитета» в качестве постоянно действующей провинциальной организации Национального конгресса. Перед провинциальными комитетами ставилась задача организации «дистриктных ассоциаций» для ведения «постоянной политической работы в провинции». Национальный конгресс становился таким образом политической партией в собственном смысле слова.
Решения Калькуттской сессии Национального конгресса представляли некоторый компромисс между умеренными и крайними, но фактически в них преобладала позиция умеренных. «Никто из нас не хотел раскола Конгресса, — говорил Тилак, — и поэтому мы пошли на компромисс, удовлетворившись тем, что наши принципы были признаны только частично»42. Борьба двух основных направлений в нацио
39 Цит. по газ.: «The Times», 16.ХЛ906.
40 Bh. Р. Sitaramayya, The history of the Indian National Congress, vol. I, Bombay, 1946, p. 54.
41 «Congress presidential addresses...», p. 724.
42 B. G. Tilak, His writings and speeches, p. 72.
557
нальном движении и, в частности, внутри Конгресса продолжалась и усиливалась.
МАССОВЫЕ АНТИИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКИЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ В 1907г.
В 1907 г. наблюдался дальнейший подъем национально-освободительного движения. Учащались массовые антиимпериалистические выступления, росло влияние сторонников радикального направления. В связи с исполнявшейся в мае 1907 г. 50-летней годовщиной народного восстания 1857—1859 гг. политическая атмосфера была насыщена воспоминаниями об этих событиях, и многие в Индии, в том числе английские власти, ждали в 1907 г. вооруженного восстания. Бенгальская газета «Джугантар» прямо призывала пропагандировать «идеи независимости среди индийских войск»43.
В Пенджабе нарастало возмущение крестьянства земельно-налоговой политикой колониальных властей, проявившееся еще в 1906 г.
В начале 1907 г. Аджит Сингх создал там национальную организацию — Ассоциацию индийских патриотов, которая развернула активную агитационную работу, в том числе среди крестьян, а также начала устанавливать связи с солдатами сикхских полков. По официальным данным, в Пенджабе в марте—апреле 1907 г. состоялось 28 митингов. Выступавшие на них ораторы призывали крестьян не платить налоги. Одним из крупнейших был митинг 21 апреля в городе Равалпинди. Выступая на этом митинге, Аджит Сингх обращался к «братьям-индусам, братьям-мусульманам, братьям-джатам, братьям-сипаям, братьям-служащим, братьям-военным» с призывом свергнуть английскую власть. Откликнулись несколько сот солдат сикхских полков, приняв участие в национальном митинге в Фирозпуре весной 1907 г.44.
Волнения в Пенджабе особенно пугали английские власти, поскольку Пенджаб являлся одним из основных районов вербовки в колониальную армию. В Пенджабе начались преследования национальной печати и деятелей национального движения. В частности, в первых числах мая 1907 г. организаторы митинга в Равалпинди были вызваны в полицию. Они явились туда во главе демонстрации в 2—3 тыс. человек. В
43 «East India. (Sedition committee, 1918)», p. 18.
44 Цит. по ст.: А. В. Райков, Англо-индийская армия и национально-освободительное движение в Индии в 1905—1917 годах, — «Проблемы востоковедения», 1959, № 2, стр. 130.
558
Лала Ладжпат Рай
демонстрации участвовали рабочие железнодорожных маг стерских, бросившие работу. Попытки полиции разогнать демонстрацию остались безуспешными. В городе начались волнения. В Равалпинди были спешно вызваны европейские, войска. Было арестовано 45 человек, среди них Ладжпат Рай и Аджит Сингх, которых тайно, без суда и следствия, вывезли в Бирму. Арест и высылка Рая и Сингха вызвали митинги и демонстрации протеста в Пенджабе, а также в ряде городов в других областях Индии, в том числе в Пуне, Калькутте, Коимбатуре. Английские власти пошли на некоторые уступки в области земельно-налоговой политики, что наряду с репрессиями позволило им временно приостановить рост массовой борьбы в Пенджабе.
Все более обстрялось положение в Бенгалии. Выросла численность отрядов национальных волонтеров. Делались отдельные попытки снабдить волонтеров огнестрельным оружием. В проведении бойкота волонтеры действовали теперь гораздо решительнее. Были случаи, когда они оцепляли ба
559.
зары, не пропуская торговцев с английскими товарами, и уничтожали товары. «Волонтеры повсюду пропагандируют восстание против британской власти и активно проводят бойкот»45, — писал «Таймс» в 1907 г.
В апреле—мае 1907 г. в 'ряде (провинциальных городов и сельских районов Бенгалии (прокатилась волна антцанглий-ский выступлений. Русский военный атташе в Лондоне сообщал в своем донесении: «Революционное движение началось в округах Ассамском и Майменсигском и выразилось в массовых митингах, на которых были произнесены антиправительственные речи. Вслед за этим толпы 'мятежников произвели во многих населенных 'пунктах 'поджоги и одиночные убийства»46. Еще *в марте 1907 г. в бихарском дистрикте Чампаран поднялись крестьяне индиговых плантаций, был убит один из плантаторов-англичан. О положении в сельских районах Бенгалии «Таймс» писал в мае 1907 г.: «Торговля •фактически приостановлена, сельские работы встречают помехи... Все население находится в состоянии сильного возбуждения»47.
Участились демонстрации в Калькутте, которые сплошь и рядом заканчивались столкновениями с полицией. Аресты руководителей национально-освободительного движения еще более усиливали возмущение. Во время суда над Бепин Чандра Палом в сентябре 1907 г. в Калькутте почти ежедневно собирались митинги протеста, а 27 сентября по городу прошла крупная демонстрация и имели место столкновения с полицией у здания суда. Еще через несколько дней, 2 октября, на улицах Калькутты разыгралось целое сражен ние между народом и полицией. В этот день на Бидон-сквер, где обычно (устраивались митинги, проходил митинг солидарности с несколькими студентами, осужденными за участие в столкновениях с полицией. Выступавшие на митинге призывали «установить самоуправление в Индии, преодолев сопротивление силой». Полицию, которая пыталась разогнать митинг, встретили камнями. Часть полицейских, сбросив форму, присоединилась к народу, остальные разбежались. Толпы возмущенного народа двинулись в близлежащие улицы, и вскоре волнения охватили всю северную часть города. Уличное движение было остановлено. Столкновения с полицией продолжались до утра следующего дня.
Вновь вспыхивали забастовки. В ноябре 1907 г. объявили забастовку рабочие и служащие Восточно-Индийской же
45 Цит. по газ.: «The Times», 5.VIL1907.
46 ЦГВИА, док. № 26.
47 Цит. по газ.: «The Times», 18.V.1907.
^60
лезной дороги. Забастовка вскоре перекинулась на Аудскую и Рохилкхандскую дороги. Бастующие требовали повышения заработной платы и протестовали против удлинения рабочего дня. Рабочие (подчеркивали свое возмущение грубым обращением со стороны администрации. Забастовка на Восточно-Индийской железной дороге явилась примером солидарность английских и индийских рабочих. Забастовку начали 150 паровозников-индийцев. К ним присоединились машинисты-англичане, и вскоре забастовка охватила всех рабочих дороги. Руководил забастовкой рабочий-англичанин Ингле-кен. Один машинист-англичанин заявил, что «рабочие долго терпели надругательства со стороны администрации, но больше не хотят терпеть»48. В проведении забастовки активно участвовали бенгальские крайние. Агитаторы-националисты «выступали на митингах бастующих железнодорожников в Асансоле. В Калькутте распространялись листовки, которые призывали «всех работающих индийцев объявить забастовку»49. В результате забастовки на Восточно-Индийской дороге, продолжавшейся более недели, сообщение между Калькуттой и Северной Индией было прервано. Из-за нехватки угля работа промышленных предприятий в городе и порту почти приостановилась. Перепуганные власти поспешили занять железнодорожные станции военной полицией и европейскими подразделениями колониальной армии.
В декабре 4907 г. вспыхнула забастовка на Восточно-Бенгальской железной дороге. Бастовали машинисты-индийцы, водившие товарные поезда. Несколько забастовок экономического характера произошло в Бомбее.
О напряженности политической обстановки в Индии, особенно в Бенгалии, в 4907 г. ярко свидетельствует следующее письмо генерал-губернатора в Лондон: «Вся Бенгалия представляется пороховой бочкой... Англичане и англоиндийцы стремятся повсюду купить оружие. Я слышал, что солдаты, находящиеся за пределами городов, ночью держат винтовки у постелей, а артиллеристы спят возле орудий. Я говорил, что это только слухи, НО' они правильно передают царящую атмосферу»50. Национально-освободительная борьба развивалась неравномерно. К 1907 г. она достигла наибольшей остроты в Бенгалии и Пенджабе. В других областях внешне было гораздо спокойнее. Но и там начиналось пробуждение.
48 Цит. по газ.: «The Times of India», 21.XL 1907.
491 Цит. по газ.: «The Times of India». 30.XI. 1907.
50 M. Minto, India..., p. 96.
36 Новая история Индии
561
ВОЗНИКНОВЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ СВЯЗЕЙ ИНДИЙСКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ.
ВЛИЯНИЕ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ 1905—1907 гг. НА ОСВОБОДИТЕЛЬНУЮ БОРЬБУ В ИНДИИ
В начале XX в. с ростом национально-освободительного движения в Индии усиливалось и влияние на него событий международной жизни того .времени — прежде всего русской революции 1905—<1907 гг., а также освободительных демократических движений в других странах. В своей речи на сессии Конгресса в 1906 г. ее председатель Дадабхай Наороджи говорил: «Когда Китай на востоке и Персия на западе Азии пробуждаются, когда Япония уже пробудилась, а Россия ведет борьбу за освобождение ц все они выступают против деспотизма, разве могут оставаться под деспотической властью свободные граждане51 англо-индийской империи, народ которой был в числе первых создателей мировой цивилизации»52. Передовая национальная печать выступала с призывами, конечно пока еще символическими, — к общей борьбе народов Азии за освобождение от колониального угнетения. «Пусть восстанет Азия на этот раз с несокрушимой доблестью»53, — провозглашала бенгальская газета «Сандхья». Участники «тайных обществ» распространяли литературу, написанную о прошлом и настоящем освободительной борьбы не только в самой Индии, но и в других странах. Клятва членов подпольной организации «Анушило шомити» в Бенгалии содержала такие слова: «Если я не сдержу эту клятву или буду поступать вопреки ей, то пусть проклятие брахманов, Матери (родины. — Ред.) и великих патриотов всех стран немедленно уничтожит меня»54.
К 1905 г. в Лондоне возникла небольшая организация индийских патриотов, главным образом студентов — Общество индийского гомруля. Его основателем был Ш. Кришна-варма из Гуджарата. В 1905 г. Кришнаварма стал издавать в Лондоне журнал радикального направления «Индиан сосио.лоджист» и поддерживал связи с английскими социал-демократами. Были установлены некоторые связи между участниками индийского национально-освободительного движения, в частности Обществом индийского гомруля и английскими социал-демократами, во главе с Гайндманом, который в то время занимал антиколониалистские позиции.
51 Дадабхай Наороджи заявлял, что индийцы как подданные Британской империи должны обладать теми же политическими правами, что и граждане Англии.
52 «Congress presidential addresses...», р. 729.
53 Цит. по кн.: J. Rees, Modern India, London, 1913, p. 67.
54 «East India. (Sedition committee, 1918)», p. 41.
562
Появлялись дервые контакты индийцев с международным социалистическим движением. В 1904 г. Дадабхай Наороджи присутствовал на Международном социалистическом конгрессе в Амстердаме и произнес там речь с критикой английской власти в Индии. Конгресс принял резолюцию, которая осуждала, хотя и довольно умеренно, английскую колониальную политику в Индии и призывала к введению там самоуправления.
В период подъема национально-освободительной борьбы в Индии в 1905—1908 гг. стало развертываться патриотическое движение среди индийских эмигрантов в Канаде и США. Это были преимущественно пенджабские крестьяне-сикхи числом в несколько тысяч, которые покинули родину в поисках лучшей жизни. В 1908 г. один из эмигрантов-интеллигентов, бенгалец Таракнатх Дас, основал в Ванкувере журнал «Фри Хиндустан», выступавший с позиций радикального направления55.
Растущий интерес индийских патриотов к освободительным движениям за пределами Индии характеризуют условия, в которых проявилось влияние революции 1905—1907 гг. в России на национально-освободительную борьбу в Индии. Поражение царской России в русско-японской войне разбивало миф о непобедимости европейских армий в Азии и расовом превосходстве европейцев, который колонизаторы навязывали индийскому и другим народам Востока. Но гораздо более важное значение для пробуждения Индии имела русская революция, которая давала героический пример борьбы против самодержавия. Даже реакционный английский журналист В. Чироль признавал: «События 1905 г. были восприняты Индией как нечто большее, чем разгром великой европейской державы азиатской расой. 1905 год также нанес могучий удар русскому самодержавию, а именно с ним индийские националисты не уставали сравнивать систему индийского правительства. Английские власти в Индии уподоблялись в качестве живой параллели тем чиновникам, которые именем царя правили Россией и разоряли ее. Отсюда следовало, что индийцам нужно применять те же самые методы, которыми русские революционеры с таким успехом пользовались против царя»56.
Подход к событиям в России не был одинаковым в кругах индийского национального движения. Либералов — умеренных — привлекало учреждение думы, ибо нечто подобное
55 См. Н. М. Гольдберг, Индийские журналы Яснополянской библиотеки как один из источников изучения национально-освободительного движения в Индии, — «Советское востоковедение», 1955, № 4.
56 V. Chirol, India, London, 1926, р. 114.
36*
563
они тогда хотели иметь у себя в Индии. В то же время индийские демократы-националисты обращались к примеру героической освободительной борьбы, который являла собой русская революция. Они в меру своего понимания событий в России хотели учиться у русского народа. Сведения об этих событиях достигали Индии, обычно проходя сквозь призму европейской буржуазной печати, которая затушевывала борьбу народных масс в России и подчеркивала акты индивидуального террора, преподнося их как «русские методы». Подчас члены индийских «тайных обществ», которые .сами в силу своей оторванности от масс становились на путь индивидуального террора, так именно и понимали «русские ^методы». Однако среди индийских патриотов были люди, которые искали и по-своему находили правду о революции в России. К 1907 г. в Париже возникла группа индийских политических эмигрантов. Ее ядро составляли Ш. Кришнавар-ма, который, преследуемый английскими властями, был вынужден покинуть Лондон, Рана Сахиб и выдающаяся индийская патриотка Кама. Сюда стали прибывать из Индии отдельные участники подпольных организаций. В Париже индийские патриоты встречались с русскими политическими эмигрантами, в частности с членами РСДРП, на что указывает в своих воспоминаниях большевик М. Павлович (Вельт-ман) 57. Так возник индийский кружок, для которого, как сообщает Канунго, группа политических эмигрантов-социалистов одной из европейских стран выделила преподавателей. Участники кружка знакомились «со всевозможными предметами, начиная от сведений по географии, истории, социологии, политике, религии и кончая социализмом и коммунизмом». Руководители кружка, знавшие положение в Индии, стремились убедить его участников в необходимости настойчивой пропагандистской и организационной работы58.
В Индии стали распространяться нелегальные издания, посвященные революционной борьбе в России. В одной из таких брошюр, изданной в Калькутте и Дели, говорилось, в частности, о необходимости «создания крепкой организации всех революционных элементов в стране», а также «распространения идей в массах». В Мадрасе полиция обнаружила нелегальную брошюру, о которой английские чиновники сообщали, что она «рассказывает индийскому читателю о революции в России, развивающейся, как утверждается, в течение последних 50 лет»59. В связи с деятельностью крайних
57 М. Павлович, Революционные силуэты (Индусская эмиграция в Париже), — «Новый Восток», 1925, № 1.
58 X. Ч. Канунго, Банглай биплаб прачешта, стр. 177.
59 «East India. (Sedition committee, 1918)»: d. 42.
564
по организации массовых антиимпериалистических выступлений и в том числе забастовок фабричных рабочих губернатор Бомбея Д. Кларк заявлял, что всеобщая забастовка «является одним из русских методов...»60. Таким образом, влияние русской революции 1905—1907 гг. способствовало утверждению в Индии идей массовой организационной борьбы против колониального гнета.
С ростом национально-освободительной борьбы в Индии7 развивались и связи передовых кругов ее общественности с международным социалистическим движением.
Двое индийских делегатов, Рана и Кама, участвовали в Международном социалистическом конгрессе в -Штутгарте. Кама произнесла на Конгрессе страстную речь против английского господства в Индии. Она говорила о восхищении индийских патриотов героическим примером русской революции: «Наши народы не в состоянии послать своих делегатов, потому что они слишком бедны, но- я верю, что настанет день их пробуждения, когда они последуют нашим товарищам из России, которым мы шлем наш особый братский привет»61. Индийские делегаты внесли проект резолюции с требованием полной ликвидации в Индии английской власти.
Однако оппортунистическому большинству в английской делегации на Конгрессе удалось под процедурным предлогом воспрепятствовать принятию этой резолюции. Все же председательствующий заявил об одобрении Конгрессом выраженных в ней «тенденций». В Индии стала распространяться английская социал-демократическая газета «Джастис» («Справедливость»), выступавшая с антиколониалистских позиций. Редакция газеты была связана с некоторыми индийскими газетами радикального- направления, в том числе с редакцией «Джугантар». В начале 1908 г. Индию посетил лидер английской Независимой рабочей партии Кир Гарди. Вскоре колониальные власти запретили распространение газеты «Джастис» в Индии, а выступления там Кира Гарди были встречены злобным воем всей английской буржуазной прессы и вызвали нападки на него также и со стороны индийских реакционных кругов. Разоблачая английских колонизаторов, во главе которых стоял известный лидер либерал лов Джон Морли, являвшийся министром по делам Индии, В. И. Ленин в 1908 г. писал: «Маленькая еженедельная газетка английских социал-демократов „Justice" („Справедливость") запрещена в Индии этими либеральными и „ради
60 Цит. по кн.: D. V. Tahmankar, Lokamanya Tilak. Father of Indian unrest and maker of modern India, London, 1956, pp. 184—185.
61 «VII-е Congres socialiste international tenu a Stuttgart du 16 au 24 aout 1907. Compte rendu analytique», Bruxelles, 1908, p. 325.
565
кальными“ негодяями вроде Морли. А когда член английского парламента, вождь ,,Независимой рабочей партии" („Independent Labour Party“) Кейр-Гарди посмел дерзостным образом приехать в Индию и говорить туземцам об элементарнейших требованиях демократии, то вся английская буржуазная печать подняла вой против „мятежника4'» 62.
Возникновение первых связей передовых кругов индийского' национального движения с международным социалистическим движением еще не означало распространения в Индии научного социализма. Симпатии индийских патриотов того времени к международному социалистическому движению объяснялись тем, что оно поддерживало национально-освободительную борьбу народов колоний, и его участники, хотя на деле далеко не все, выступали против колониального угнетения. Вместе с тем возникавшие международные связи индийского национально-освободительного движения и в особенности влияние русской революции 1905—1907 гг. способствовали ознакомлению передовых людей в Индии с идеями социализма.
ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНЫХ ВЛАСТЕЙ
В 1905—1907 гг.
Уже в самом начале подъема национально-освободительной борьбы власти стали ограничивать и запрещать митинги и демонстрации, против бастующих рабочих посылали полицию. В Восточной Бенгалии был запрещен лозунг «Банде матарам». В апреле 1906 г. полиция напала на мирную демонстрацию в связи с открытием бенгальской провинциальной конференции в городе Барисал и избила демонстрантов. Все же поначалу колониальные власти применяли репрессии более или менее осторожно. -Смена консерваторов либералами у власти в Англии в конце 1905 г. облегчала им ведение некоторой игры в либерализм, при помощи которой колониальные правители хотели предотвратить дальнейший рост освободительной борьбы в Индии. К концу 1905 г. генерал-губернатор Индии Керзон, вызвавший своими действиями дружное возмущение индийской общественности, ушел в отставку. Хотя отставка Керзона была связана главным образом с разногласиями по военно-административным вопросам между ним и главнокомандующим войсками в Индии Китченером, эта отставка служила также и «либеральным жестом». Приход либералов к власти в Англии исполь
62 В. И. Ленин, Горючий материал в мировой политике, — Сочинения, т. 15, изд. 4, стр. 161.
566
зовался для спекуляции обещаниями реформ. В 1906 г. было объявлено о подготовке реформы «законодательных советов» в направлении увеличения выборного представительства индийцев в этих советах и расширения их прав, т. е. якобы в соответствии с требованиями Национального конгресса. Ведущие деятели колониальной администрации стали торговаться с «умеренными». В августе 1906 г. новый генерал-губернатор лорд Минто (1905—1910) в беседе с Г. К, Гокхале заявил, что условия для реформ в Индии «самые благоприятные», но если «его друзья будут поддерживать смуту в Восточной Бенгалии, то они только сделают невозможным для правительства предпринять соответствующие шаги»63. Однако колониальные правители отнюдь не спешили с «реформами». Наряду с обещаниями реформ они стремились успокоить также бенгальских помещиков и феодальные элементы в Индии. Они вновь и вновь заверяли бенгальских заминдаров, что раздел Бенгалии не угрожает системе постоянного обложения. В 1906 г. было также объявлено об отказе от проведения намеченных Керзоном мер, которые ограничивали права князей и других феодальных правителей.
С началом подъема национально-освободительной борьбы еще большее, чем прежде, место в политике колониальных властей заняло разжигание розйи между индусами и мусульманами.
Первые сообщения о подготовке раздела Бенгалии в 1903 г. были встречены единодушным протестом всей бенгальской общественности как индусов, так и мусульман. Понадобилось специальное агитационное турне Керзона по Восточной Бенгалии в 1904 г. для «разъяснения» английской политики на собранных с этой целью «митингах ведущих мусульман». Дело не обошлось и без прямого подкупа. Один из влиятельных заминдаров — Салимулла — мусульманин, отпрыск феодальной аристократии, наваб Дакки, промотавший большую часть своего состояния, был спасен от разорения, получив государственную субсидию в 100 тыс. ф. ст. Только после этого Салимулла высказался за раздел Бенгалии и стал непосредственным руководителем выступлений мусульманской верхушки в поддержку раздела. Однако поначалу это была лишь очень узкая группа мусульманской •феодально-помещичьей аристократии из Восточной Бенгалии.
Национальное движение в ходе своего развития охватывало все новые слои населения страны. Среди мусульман усиливались буржуазные элементы — торговцы, вовлекавшиеся
63 М. Minto, India..., pp. 99—100.
567
в растущий капиталистический рынок, интеллигенция. Они вливались в состав формировавшегося в Индии класса буржуазии, чьи политические позиции в первую очередь выражал Национальный конгресс. Появились признаки сокращения влияния той феодально-компрадорской верхушки мусульман, которую английские власти привлекали на свою сторону еще во второй половине XIX в., «Таймс» в 1906 г. приводила заявление одного из «мусульманских лидеров», который, указывая на движение протеста против раздела Бенгалии и бойкот, говорил, что «недавние события возбудили чувства молодого поколения мусульман и оно может выйти из-под воздержанного и здравомыслящего руководства»64. Колониальные правители забили тревогу. В июне 1906 г. министр по делам Индии Морли писал генерал-губернатору Минто: «Все предостерегают нас, что в Индии распространяется новый дух... все повторяют одно и то же: вы не сможете управлять при таком положении вещей; будьте уверены, что мусульмане объединятся с конгрессистами против вас»65. Власти активизировали политику разжигания индусско-мусульманской розни, используя для этого новые средства. Они стремились искусственно усилить и направить в русло религиозной вражды различные противоречия и трения среди индусских и мусульманских верхов, возникавшие в ходе развития капитализма в колониальной Индии, главным образом в результате исторически сложившегося преобладания индусов среди формировавшейся буржуазии и мелкобуржуазных элементов. Это были недовольство мусуль4-майской феодально-помещичьей аристократии, погрязшей в долгах у индусских ростовщиков, конкурентная борьба между торговцами, среди которых преобладали индусы, а также своего рода конкуренция среди интеллигенции, главным образом в связи с поступлением на государственную службу, и т. д. Под видом защиты интересов мусульманского религиозного меньшинства теперь стали открыто предоставляться особые привилегии мусульманской верхушке. Тем самым власти рассчитывали усилить ее влияние на более широкие слои мусульман-торговцев, интеллигенцию, а также на мусульманские массы в целях дальнейшего разжигания индусско-мусульманской розни.
Осенью 1906 г. английские чиновники через посредство руководства Алигархского колледжа организовали посещение генерал-губернатора «депутацией ведущих мусульман». Эта депутация заявила, что для мусульман должна быть со
64 Цит. по газ.: «The Times», 22.XI.1906.
65 М. Minto, India..., р. 30.
568
здана отдельная избирательная курия по выборам в «законодательные советы», а также в муниципальные органы и что мусульманам должно быть предоставлено большее число мест независимо от численности мусульманского населения. Депутация также просила привилегий для мусульман в отношении службы в административном аппарате. Генерал-губернатору оставалось только одобрить заранее подготовленные английскими чиновниками пожелания депутации. Вскоре, в декабре 1906 г., нл специально" конференции в Дакке была создана мусульманская политическая организация общеиндийского масштаба — Мусульмански .h_>UJa. На ежегодных сессиях Лиги —K31W4 И 19^7 г. и в Лакх-нау в 1908 г. — был разработан ее устав и назначен постоянный президент. Им явился Ага-хан из Бомбея, глава секты исмаилитов, которые составляли ведущую торгово-ростовщическую общину среди мусульман. В создании Лиги принимали участие видные представители торгового компрадорского капитала среди мусульман и крупнейшие титулованные помещики. В резолюции об организации Мусульманской лиги, принятой в 1906 г. в Дакке, прежде всего говорилось, что Лига ставит своей целью «содействовать развитию у мусульман Индии чувства лояльности к английской власти и рассеивать всякого рода неправильные представления о намерениях правительства, которые могут возникнуть в связи с какой-либо из проводимых им мер»66.
Английские власти занялись усиленным разжиганием индусско-мусульманской розни «на местах», в особенности в Бенгалии. В 1906 г. в провинции Восточная Бенгалия и Ассам было объявлено о предпочтительном приеме ^мусульман на государственную службу с тем, чтобы «в течение ближайших лет было набрано возможно большее число мусульман»67. Имущественный ценз для участия в выборах в «ди-стриктные управления» и муниципальные советы в новой провинции был для индусов примерно в шесть раз выше, чем для мусульман 68.
Такого рода мерами колонизаторам удалось спровоцировать значительную часть верхних слоев мусульман на выступления против национального движения. В ряде мест, в особенности в Восточной Бенгалии, стали проводиться митинги и демонстрации мусульман с выражением лояльности к английской власти, в поддержку раздела Бенгалии и против бойкота английских товаров. Характерно, что в некото
66 Цит. по газ.: «The Times», 2.I.T906.
67 «Hansard’s parliamentary debates. Fourth series», vol. 165, p. 90.
68 J. R. Macdonald, The awakening of India, London, 1910, p. 184.
569»
рых из таких митингов принимали участие индусские купцы-компрадоры, чьи интересы страдали от бойкота английских товаров. Эти выступления зачастую организовали сами английские чиновники. Распространялась провокационная версия, что причиной неурожая 1907 г. явился бойкот. Для разжигания индусско-мусульманской розни использовалосьтак-же то обстоятельство, что национальным лозунгом зачастую придавалась индусская религиозная окраска. Это давало повод колонизаторам объявлять национальное движение «индусским», угрожающим «благополучию и даже самому существованию индийских мусульман», а британское правление — «оплотом против индусского господства». Стремясь не допустить вовлечения мусульманских масс в национальное движение, реакционные элементы среди мусульманских верхов в Восточной Бенгалии, которыми руководила рука колонизаторов, выдвинули в противовес лозунгу свадеши лозунг «сваджати»69 и пытались организовать массовые выступления под этим лозунгом. Цель сваджати, сообщало русское генеральное консульство в Индии, — бойкот индусов и всего имеющего к ним отношения... Сваджати призывает последователей пророка к борьбе с индусами, если они не хотят совершенно быть поглощенными последними, рекомендует открывать для этого- чисто мусульманские школы, расширять чисто мусульманскую торговлю и промышленность70. В провокационных выступлениях, ставивших целью разжигание религиозной вражды, использовалось и то обстоятельство, что в Восточной Бенгалии, а также в некоторых других районах Индии большинство помещиков и ростовщиков были индусами, тогда как большинство крестьян составляли мусульмане. Колонизаторам удалось спровоцировать индусско-мусульманские столкновения в ряде мест Восточной Бенгалии весной и летом 1907 г. Были разрушены храмы, разграблены лавки, имелись убитые.
Разжигавшаяся колонизаторами индусско-мусульманская рознь ослабляла национально-освободительное движение. Русский дипломат в Индии А. Арсеньев писал: «Раздоры между индусами и мусульманами для них (властей. — Ped.) желательное явление, своего рода громоотвод, отвлекающий накопившуюся народную злобу против чужеземного ига в безопасную для сего последнего сто-рону»71. Индусско-му
69 Сваджати — здесь означало: «своя религиозная община», «принадлежащий к своей общине».
70 Донесение управления генерального консульства в Бомбее в МИД от 27 июня (16 июля) 1907 г.—ЦГВИА, док. № 43.
71 Донесение статского советника А. Арсеньева от 23.XII.1910 г.— ЦГВИА, док. № 73.
570
сульманские столкновения, приобретавшие в некоторых местах Восточной Бенгалии аграрный характер, служили для колонизаторов также и важным средством запугивания помещиков-индусов и либеральной верхушки буржуазии. Провоцируя индусско-мусульманские погромы, английские власти в то же время лицемерно выступали в качестве блюстителей «законности и порядка». Они заявляли, что если англичане уйдут из Индии, то «индусы и мусульмане свернут друг другу шею»72.
С ростом национально-освободительного движения стали усиливаться и полицейские репрессии против него. В Восточной Бенгалии в деревнях ряда ее районов были размещены отряды «карательной полиции», содержать которую должно было население этих деревень. Каратели чинили всевозможные насилия над населением. Кир Гарди, побывавший в Восточной Бенгалии, писал: «Во время моего посещения Восточная Бенгалия напоминала страну, оккупированную неприятелем...»73. В ноябре 1907 г. был издан «Закон о предотвращении бунтовщических сборищ». Этот закон запрещал всякие собрания и демонстрации без специального разрешения властей. Начались аресты руководителей национально-освободительного движения из числа крайних. Усилились преследования национальной печати, и несколько редакторов газет были привлечены к суду по обвинению в «подстрекательстве к мятежу». В проведение репрессий против национального движения включились князья. В 1907 г. в Кашмире была запрещена всякая деятельность, связанная с национальным движением, а «агитаторы» были высланы. В Майсуре были закрыты национальные газеты. В ряде княжеств запрещалось распространение газет, издававшихся в британских провинциях.
Английские власти предпринимали также дальнейшие шаги, чтобы привлечь на свою сторону верхушку имущих классов. В соответствии с «предполагавшимися реформами» в августе 1907 г. были назначены два индийца членами совета при министерстве по делам Индии «Индийского совета». Один из них — индус — чиновник гражданской службы, а другой— мусульманин, участвовавший в депутации «ведущих мусульман» к генерал-губернатору в 1906 г. В Бенгалии в 1907 г. в интересах заминдаров были проведены некоторые изменения в законодательстве об аренде, «облегчавшие» помещикам сбор ренты. Один английский чиновникпрямо назвал эту меру «взяткой заминдарам» со стороны властей74.
72 М. Minto, India..., р. 1'26.'
73 J. Keir Hardie, India, London, 1917, p. 43.
74 «The Times of India», 6.IV.1907.
571
В свою очередь феодально-помещичьи и компрадорские круги не только среди мусульман, но и среди индусов стремились консолидировать свои силы, чтобы противостоять демократическим тенденциям национально-освободительного движения. Это, в частности, нашло свое выражение в создании в декабре 1906 г. индусской религиозно-общинной организации всеиндийского масштаба — «Шри Бхарат дхарма мандал» (Общество славной индийской религии). Характерно, что это общество возникло' одновременно с созданием Мусульманской лиги. На его учредительную конференцию в Калькутте съехались ведущие представители помещичьей и купеческой знати и индусского духовенства из различных областей Индии. Создание организации сплачивало реакционные элементы и способствовало увеличению числа столкновений между индусами и мусульманами.
Таким образом, с ростом национально-освободительного движения генеральной линией империалистической политики «разделяй и властвуй» становился не только курс на сплочение вокруг себя реакционных феодально-помещичьих и компрадорских элементов, но и на разжигание индусско-мусульманской розни.
ОТСТУПЛЕНИЕ «УМЕРЕННЫХ».
РАСКОЛ НАЦИОНАЛЬНОГО КОНГРЕССА НА СЕССИИ В СУРАТЕ В 1907 г.
В 1907 г. буржуазно-помещичьи круги, напуганные массовыми антиимпериалистическими выступлениями, а в Бенгалии также и спровоцированными колонизаторами индусско-мусульманскими погромами, стали открыто требовать свертывания движения. Первыми забили отбой бенгальские умеренные. В марте 1907 г. они направили к генерал-губернатору Минто депутацию во' главе с Сурендранатхом Банерджи. Минто не без злорадства писал: «После памятных тревог и волнений последних месяцев просто диву даешься, видя, что „король Бенгалии" (речь идет о Сурендранатхе Банерджи. — Ред.) сидит у меня на диване вместе со своими мусульманскими противниками, просит моей помощи, чтобы укротить разбушевавшиеся в Бенгалии страсти, над которыми он не властен, и всячески поносит выходки Бепин Чандра Пала»75. В Пенджабе сразу же после майских событий 1907 г. либеральные круги, помещичья знать и верхушка духовенства выступили с заверениями в своей лояльности к английской власти, для чего созывались специаль
75 М. Minto, India..., р. ПО.
572
ные митинги. В августе 1907 г. 100 крупнейших бенгальских заминдаров подписали манифест, в котором называли выступления патриотов с призывом к свержению английского господства «кампанией ненависти». К концу 1907 г. в результате репрессий колониальных властей, а также позиции умеренного руководства ведущих национальных организаций движение в Бенгалии пошло> на убыль.
Капитулянтские выступления умеренных вызывали возмущение в передовых кругах участников национального движения. Борьба двух направлений в национальном движении достигла наибольшей остроты. В ряде мест раздельно организовывались митинги и собрания умеренных и крайних. Провинциальные конференции подчас становились ареной бурных столкновений. Острая борьба (развернулась вокруг вопроса о кандидатуре председателя сессии Национального конгресса в 1907 г. Крайние вновь выдвинули Б. Г. Тилака, однако' на сессии подготовительного комитета в августе 1907 г. в Нагпуре, куда собралось 800 делегатов, умеренны^ располагали подавляющим большинством и провели своего кандидата — Раш Бихари Гхоша. На следующий день к месту собрания комитета подошла организованная крайними двухтысячная демонстрация учащихся и бедного люда Нагпура. Произошла стычка, в результате которой умеренные были изгнаны из зала заседаний. После этих событий руководство Конгресса добилось проведения очередной его сессии не в промышленном городе Нагпуре, как предполагалось, а в более спокойном Сурате в Бомбейском президентстве. Среди умеренных стали раздаваться голоса, требовавшие изгнания крайних из Конгресса.
На сессию в Сурат прибыло около 1600 делегатов, на торжественном ее открытии присутствовало 5 тыс. человек. Среди делегатов крайние составляли меньшинство — по различным оценкам печати, их было 300—500 человек. Преобладание умеренных объяснялось прежде всего тем, что поддерживавшие их либеральная верхушка буржуазии и помещики были значительно лучше организованы. • Умеренные опирались на сложившиеся ранее буржуазные и помещичьи организации — национальные торговые палаты в крупных городах, ассоциации землевладельцев, муниципальные организации, многие культурно-просветительские объединения и т. п. Они контролировали большую часть национальной печати. Сказывалась также неравномерность развития национально-освободительного движения в разных районах страны. Среди крайних на сессии в Сурате преобладали делегаты из Бенгалии, Пенджаба и Махараштры, число же делегатов крайних из других областей было невелико.
573
Поведение умеренных на сессии в Сурате отражало их стремление к свертыванию движения и лишению крайних влияния в Национальном конгрессе. В речи председателя сессии Р. Б. Гхоша требования Конгресса формулировались более расплывчато, чем прежде, и упор делался на постепенность их осуществления в сотрудничестве с английской властью. Речь была открыто направлена против крайних, но при этом умеренные на свой лад хотели использовать подъем национально-освободительного движения и деятельность крайних, настаивая на реформах. «Если только правительство привлечет на свою сторону умеренных путем постепенной подготовки страны к достижению статуса самоуправляющегося государства или федерации штатов, объединенных под верховной властью Англии, оно тем самым полностью уничтожит новую партию, и зловещая тень, нависшая над будущим нашей страны, исчезнет»76, — говорил Р. Б. Гхош.
С самого начала сессии между умеренными и крайними происходили бурные столкновения. Умеренные попытались отказать Тилаку в предоставлении слова при обсуждении речи председателя. Эта попытка вызвала потасовку среди делегатов, в результате чего сессия Конгресса фактически была сорвана. На следующий день умеренные и крайние провели свои собрания раздельно.
Собрание умеренных назначило комитет для разработки-устава Конгресса, который должен был закрепить их позицию. В статье 1 устава подчеркивалось, что' цель Конгресса — самоуправление в рамках Британской империи — должна быть достигнута «конституционными методами путем’ постепенного реформирования существующей системы управления...» 77. Каждый делегат Конгресса был обязан в письменной форме заявить о своем согласии с принципами, изложенными в статье 1 устава. Делегатов на ежегодные сессии могли посылать существовавшие уже не менее трех лет провинциальные дистриктные и другие комитеты Национального конгресса, а также политические и общественные организации, признанные провинциальными комитетами Конгресса. Каждая такая организация должна была официально заявить о признании статьи 1 устава. Таким образом,, умеренные прямо поставили условием участия в Конгрессе признание их программы и отказ от насильственных методов борьбы.
На собрании крайних, где, кроме делегатов сессии Конгресса, присутствовало еще несколько сот человек, Тилак заявил, что умеренные пытаются отступить от решений сес
76 «Congress presidential addresses...», р. 760.
77 Ibid., Appendix—В, p. XII.
574
сии Конгресса в Калькутте и заменить понятие «самоуправление» понятием «колониальное самоуправление», т. е. сохранить английскую власть в Индии. В то же время Тилак высказал сожаление о расколе Конгресса и предложил избрать комитет для связи с умеренными. Большинство1 участников собрания поддержало его, тогда как меньшинство отвергло идею компромисса с умеренными. На состоявшемся затем закрытом собрании крайних были приняты решения, которые предусматривали главным образом организацию бойкота английских хлопчатобумажных и некоторых других товаров и создание независимых от властей национальных учебных заведений. Были предприняты шаги для создания собственной общеиндийской организации крайних — Партии националистов, а именно было решено назначить ее провинциальных секретарей.
Раскол на сессии Конгресса в Сурате был вызван соглашательской политикой умеренных — верхушки индийской буржуазии и связанных с нею помещичьих кругов, которые испугались дальнейшего обострения антиимпериалистической борьбы. Вместе с тем противоречия между растущей национальной буржуазией, включая ее верхушку, с одной стороны, и империализмом, с другой, не только сохранились, но с течением времени усиливались. Национальная буржуазия в целом уже вступала на путь организации массового антиимпериалистического движения, что в разной степени находило свое выражение в политике и умеренных и крайних. После раскола в Сурате крайние, которые в своем большинстве не хотели раскола, стремились к компромиссу с умеренными. Эти обстоятельства обусловили относительность самого раскола Национального конгресса в 1907 г. и тенденцию к соглашению в дальнейшем между большинством среди умеренных и крайних.
НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ 1908 г. ПОЛИЦЕЙСКИЙ ТЕРРОР КОЛОНИАЛЬНЫХ ВЛАСТЕЙ
После раскола на сессии Национального конгресса в Сурате крайние продолжали добиваться проведения массовых выступлений. В первой половине 1908 г. такие выступления произошли в некоторых районах, ранее остававшихся сравнительно спокойными.
В сельских районах Махараштры возникала сеть национальных организаций, каждая из которых действовала в масштабе небольшой административной единицы-талуки, входившей в состав дистрикта.
575
Конференция дистрикта Пуны, проведенная после создания этих организаций, одобрила позицию крайних на сессии в Сурате. Крайние добились успеха и на Бомбейской провинциальной конференции. Массовые выступления в западной Индии начались в связи с развернувшейся по инициативе Тилака агитацией против потребления спиртных напитков, от продажи которых английские власти получали значительные доходы в виде акцизного сбора. В Пуне возникли отряды добровольцев, напоминавшие отряды национальных волонтеров в Бенгалии. Они пикетировали винные лавки и вскоре стали вступать в столкновения с полицией. Преследования участников этого движения вызвали возмущение населения и массовые митинги протеста в стране.
В Бомбее крайние стали развертывать агитационную работу среди рабочих некоторых фабрик, принадлежавших англичанам. Эту работу вели низшие служащие фабричной администрации — индийцы, иногда при посредстве джобберов. Сокращение дней работы и заработков в связи с ухудшением конъюнктуры в начале 1908 г. вызвало волнения рабочих. В апреле 1908 г. в течение нескольких дней бастовали 10 тыс. рабочих восьми предприятий английской компании «Гривз, Каттон энд Ко». Именно здесь вели агитацию сторонники Тилака. В то же время индийские фабриканты Бомбея встретили новые выступления рабочих в штыки. Один из крупнейших бомбейских фабрикантов Б. Петат призвал своих коллег предпринять согласованные меры для «обуздания» (рабочих. В апреле 1908 г. в Бомбее началась забастовка телеграфистов, которая затем охватила работников телеграфа в Калькутте и частично в Агре, Карачи, Рангуне и некоторых других городах. Забастовкой руководил профессиональный союз — Ассоциация телеграфистов. Бастующие требовали улучшения условий труда и увеличения заработной платы. Забастовка продолжалась около двух недель. Власти ответили на нее репрессиями. В некоторых местах были уволены 10% работников, в Калькутте увольнялись все члены Ассоциации телеграфистов.
В 1908 г. массовая антиимпериалистическая борьба развернулась на крайнем юге Индии в Тамилнаде (^Мадрасское президентство). Здесь крайние во главе с Чидамбарам Пиллаи и Субрамания Шива вели с 1906 г. агитационную работу под лозунгами свадеши и свараджа. В городах Тинневелли и Тутикорин они установили связи с рабочими некоторых фабрик, принадлежавших английским капиталистам. Обращаясь к рабочим, Пиллаи говорил, что они могут добиться увеличения заработной платы только путем забастовок78.
78 «The Times of India», 11.IV.1908.
.576
Сароджшш Найду
Ч. Пиллаи и С. Шива были арестованы. В ответ на это в Ту-тикорине и Тинневелли, а также некоторых соседних районах в феврале 1908 г. произошли многолюдные митинги протеста. В марте обстановка еще более накалилась. 19 марта торговцы Тутикорина закрыли лавки в знак протеста против ареста Пиллаи и его сподвижников. В городе состоялись массовая демонстрация и митинг. Волнения продолжались и в Тинневелли. Вновь забастовали рабочие. Возмущенная толпа жителей в 3—4 тыс. человек разгромила муниципалитет, суд, почту и полицейский участок. В Тутикорине и Тинневелли было объявлено чрезвычайное положение, вызваны
37 Новая история Индии
577
войска, произведены аресты, население было обложено своего рода контрибуцией. Вскоре Ч. Пиллаи был все же приговорен к пожизненному заключению, а С. Шива к десяти годам тюрьмы.
В июне 1908 г. в Тривандруме — главном городе княжества Траванкур на юге Индии — произошли серьезные волнения, вызванные вымогательством и бесчинством полиции. 8 июня все лавки в городе были закрыты. Перед дворцом махараджи собралось множество жителей, которые передали ему свои жалобы, но затем, не дожидаясь княжеского решения, толпа разгромила полицейский участок и разогнала полицейских. В город были вызваны английские войска.
В Бенгалии, где движение уже пошло на убыль, некоторые участники подпольных организаций -стали действовать методами индивидуального террора и в начале 1908 г. совершили ряд покушений (преимущественно неудачных) на колониальных чиновников и провокаторов, а также несколько политических экспроприаций (дакойти). Однако английским властям вскоре удалось разгромить главные подпольные организации в Бенгалии и Махараштре и расправиться с участниками, хотя они были не в силах ликвидировать такие организации полностью. Процессы участников «тайных обществ» находились в центре внимания общественности. Либеральные круги заявляли при этом о своей лояльности к английской власти и выражали возмущение «анархизмом». Б. Г. Тилак и некоторые другие лидеры крайних осуждали индивидуальный террор, но в то же время подчеркивали, что участники «тайных обществ» — патриоты. Во время процесса членов «тайных обществ» огромные толпы народа окружали здание суда в Калькутте, по городу проходили многотысячные демонстрации.
Английские власти воспользовались террористическими актами как поводом для резкого усиления репрессий и расправы с участниками национально-освободительного движения. В мае 1908 г. в ряде районов Бенгалии были произведены полицейские налеты. В целях запугивания арестовывались и высылались в административном порядке некоторые видные бенгальские деятели движения свадеши, придерживавшиеся умеренных взглядов и не имевшие отношения к подпольным организациям. В июне был издан так называемый закон о газетах, подстрекающих к совершению преступлений. На основании этого закона по всей Индии закрывались газеты радикального направления, а их редакторы и издатели приговаривались к тюремному заключению. Преследованиям подвергались женщины за ношение одежды с вышитыми на ней национальными лозунгами — «бунтовщи-
578
чески вышитой», как это называлось на языке колониальной полиции. В 1908 г. фактически вся легальная печать радикального направления была разгромлена. В связи с преследованиями передовой индийской печати В. И. Ленин в 1908 г. писал: «И теперь влиятельнейшие английские газеты со скрежетом зубовным говорят об „агитаторах", нарушающих покой Индии, и приветствуют чисто-русские, плевенские, приговоры судей и меры административной расправы против^ индийских демократов-публицистов»79.
В декабре 1908 г. был издан Закон о дополнениях к уголовному кодексу. Согласно этому закону дела об «анархистской» деятельности подлежали рассмотрению специальными трибуналами в составе трех судей без присяжных заседателей. Закон также позволял запретить любую организацию, которую власти объявили «представляющей угрозу для общественного спокойствия». Были запрещены организации национальных волонтеров в Бенгалии. В 1906—1909 гг. только в одной Бенгалии слушалось 550 политических судебных дел80. В тюрьмах заключенные подвергались избиениям. Это была расправа с национально-освободительным движением, которую заклеймил В. И. Ленин, писавший в 1908 г.: «Самые либеральные и радикальные деятели свободной Британии, вроде Джона Морли (Morley) — авторитета для русских и нерусских кадетов, звезды „прогрессивной" (на деле = лакействующей перед капиталом) публицистики — превращаются в качестве правителей Индии в настоящих Чингисханов, которые способны санкционировать все меры „успокоения" вверенного населения, вплоть до сечения политических протестантов!» 81.
ПРОЦЕСС ТИЛАКА И ЗАБАСТОВКА В БОМБЕЕ В ИЮЛЕ 1908 г.
Одним из важных звеньев в цепи карательных мероприя-тий колониальных влйстей=^в1908 г. явился судебный про-цессЛ5ал”Тангадхара Тилака, имевший целью устранить-наиболее крупного вождя нациоиалъне-освобеди i ельтгопг дви-жения. Аресту судебнышшщщесс Тилака, проходивший в Бомбее 13—22 июля 1908 г., привлекли—ik- себе всеобщее внимание в ИндииГСгоронники радикального направления стремились организовать отпор наступлению колониальных
79 В. И. Ленин, Горючий материал в мировой политике, — Сочинения, т. 15, изд. 4, стр. 161.
80 Р. П. Датт, Индия сегодня, М., 1948, стр. 337.
81 В. И. Ленин, Горючий материал в мировой политике, — Сочинения, т. 15, изд. 4, стр. 161.
37* 579
властей на национально-освободительное движение. Уже в первые дни 'после ареста Тилака в Пуне начались демонстрации. В ряде городов Индии проходили митинги протеста. В особенности накалилась обстановка в Бомбее. Зная о деятельности «крайних» и предвидя массовые выступления в защиту Тилака, власти к началу процесса усилили бомбейский гарнизон дополнительными контингентами европейских войск. Накануне процесса состоялась мощная демонстрация у здания суда. Собравшиеся пели гимн «Банде матарам» и выкрикивали здравицы в честь Тилака. Они отважно вступали в борьбу с конной полицией, которая пыталась разогнать демонстрантов.
На процессе Тилаку инкриминировались его выступления в газете «Кесари» с критикой английских властей в Индии. В особенности обвинение стремилось доказать, что Тилак якобы поддерживал акты индивидуального террора, совершенные участниками «тайных обществ» в Бенгалии. Защиту вел сам Тилак. Он смело отстаивал свои взгляды по принципиальным вопросам положения в Индии и требование национальной независимости. Российский генеральный консул в Бомбее писал, что, произнося защитительную речь, Тилак «совершенно забыл, что защищается, и вместо того направил страстное обвинение против существующего в Индии строя... Он представляет из себя интересный тип ярого революционера»82. Обвинительный приговор Тилаку был предрешен. Об этом свидетельствовал состав присяжных — среди них было семь англичан, поддержавших обвинение, и лишь двое индийцев, высказавшихся за оправдание. Тилак был приговорен к шести годам каторги и штрафу. Затем каторга была заменена тюремным заключением.
Приговор вызвал новую волну возмущения в Индии. Против осуждения Тилака выступили также многие лидеры умеренных, которые говорили о- несправедливости приговора как проявления 'репрессий против национального движения. В то же время, например, газета наиболее правых элементов среди коммерческих кругов Бомбея «Ахбар-и саудагар» заявляла, что, Тилак «использовал свое влияние среди пролетариата Декана и других мест в дурных целях»83.
Во время процесса сторонники Тилака организовали массовые выступления в Бомбее, в которых главную роль играли забастовки и демонстрации фабричных рабочих. Властям было известно, что готовится политическая стачка, и в первый же день процесса, 13 июля, дороги между фортом, где
82 АВПР. Среднеазиатский стол, д. 947, л. 36.
83 Цит. по газ.: «The Times of India», 1.VIII. 1908.
580
Процесс Б. Г. Тилака в 1908 г. (с английского рисунка)
происходил суд, и рабочими районами были блокированы войсками. В этот день забастовала значительная часть рабочих фабрик «Гривз, Каттон энд Ко», с которыми у крайних уже была налажена связь. Как только вспыхнула забастовка, к фабрикам немедленно были двинуты войска. Тем не менее собравшаяся у фабрик толпа рабочих направилась к форту, частично проникла туда, и у здания суда вновь была устроена демонстрация. На других улицах, ведущих к форту, также собирались демонстрации и происходили столкновения с полицией. Волнения и демонстрации в Бомбее продолжались и в последующие дни, а 23 июля после вынесения обвинительного приговора Тилаку забастовка охватила почти все промышленные предприятия, железнодорожные мастерские и порт, число бастующих достигло примерно 100 тыс. человек. Наряду с прекращением работы на фабриках закрылись базары, торговые учреждения, включая фондовую биржу, остановился транспорт. Деловая жизнь замерла. Эти была своеобразная всеобщая забастовка-хартал. Было объявлено что она будет продолжаться шесть дней в соответствии с числом лет заключения в приговоре Тилаку. По городу проходили многочисленные шествия, распространялись листовки, призывавшие дать отпор чужеземным поработителям Индии, через некоторые улицы были протянуты транспаранты с лозунгами «Да здравствует махараджа Тилак!» и его портретами. Уже на второй день всеобщей забастовки в различных концах города начались серьезные столкновения с полицией и войсками, которые неоднократно открывали огонь. Собиравшиеся на улицах безоружные демонстранты, главным образом рабочие, пренебрегали приказами английских 'Офицеров разойтись и встречали полицейских и войска градом камней. По сведениям русского консула, в результате таких столкновений, вспыхивавших то тут то там, в течение шести дней забастовки было убито примерно 200 человек.
Перепуганные колониальные правители срочно вызвали в Индию военные подкрепления — австралийскую пехоту. Развернувшиеся в городе события пугали и торгово-промышленную верхушку Бомбея. На второй день всеобщей забастовки, 24 июля, бомбейские фабриканты созвали собрание своей ассоциации. «Наш долг — помочь правительству в любом его мероприятии и направить наши усилия на то, чтобы убедить рабочих уважать закон и власть и продолжать работу»84, — говорил ее председатель. Однако благонамеренные бомбейские фабриканты в эти бурные дни предпочита
84 Цит. по ст.: D. С. Home, Bombay workers’ first political strike,— «New Age», 1953, N 6, p. 52.
582
ли отсиживаться дома. Лишь после того как бомбейские власти собрали 27 июля представителей верхов города и потребовали от них активных действий для прекращения «беспорядков», некоторые из руководителей торгово-промышленных ассоциаций Бомбея отправились убеждать торговцев, участвовавших в хартале, открыть лавки, но большого успеха не достигли. Работа на фабриках возобновилась и базары открылись только 29 июля по истечении шести установленных дней забастовки.
Бомбейская забастовка и хартал явились самым крупным массовым выступлением в период подъема национально-освободительной борьбы 1905—1908 гг. Забастовка в Бомбее была также наиболее значительной среди других забастовок 1905—1908 гг., свидетельствовавших о начавшемся вовлечении рабочего класса в национально-освободительное движение. Индийский пролетариат почти не имел своих классовых организаций — возникавшие в эти годы отдельные профессиональные союзы, как правило, вскоре распадались. Выступлениями рабочего класса руководили мелкобуржуазные сторонники радикального направления в национальном движении, которые обращались к национальному, но не к классовому сознанию рабочих и не стремились к организации масс на классовой основе.
В забастовках рабочих в 1905—1908 гг. был еще силен элемент стихийности, что проявилось и во время бомбейских событий. Тем не менее выступления рабочего класса в первую очередь продемонстрировали ту огромную неодолимей силу, которую начало приобретать национально-освободительное движение, становясь массовым. Раскрывая историческое значение событий в Бомбее летом 1908 г., В. И. Ленин с гениальным предвидением писал: «Подлый приговор английских шакалов, вынесенный индийскому демократу Тилаку (Tilak), — он осужден на долголетнюю ссылку, причем запрос, сделанный на-днях английской палате общин, выяснил, что присяжные-индийцы высказались за оправдание, обвинение же вынесено голосами присяжных-англичан! — эта месть демократу со стороны лакеев денежного мешка вызвала уличные демонстрации и стачку в Бомбее..Пролетариат и в Индии дорос уже до сознательной политической массовой борьбы, — а раз это стало так, песенка английско-русских порядков в Индии спета!»85.
Силу поднимавшегося массового национально-освободительного движения и значение событий 1905—1908 гг. по-свО
85 В. И. Ленин, Горючий материал в мировой политике, — Сочинения, т. 15, изд. 4, стр. 161.
583
ему начинали сознавать и передовые круги самого национально-освободительного движения, и колониальные правители Индии. Индийские патриоты-эмигранты в Париже в первом номере своего журнала «Банде матарам», который вышел в начале 1909 г., с удовлетворением писали: «Мы видим, что решительная политика последних трех лет пробудила даже крестьян, которые стали думать. Индию 1909 г. нельзя и сравнивать с Индией 1904 г. — они словно две различные страны»86. В это же самое время — в начале 1909 г. — лондонский «Таймс» сделал следующее характерное признание: «Мы можем как-то привлечь к себе умеренных и удержать колеблющихся, однако имеется значительная и растущая часть народа, которую не удовлетворят по-настоящему никакие уступки»87.
Национально-освободительное движение в период подъема 1906—4908 гг. далеко не в равной степени охватило различные области страны. Массовые выступления имели место в нескольких, как правило, крупных городах, были более или менее разрозненными и :в немалой степени еще стихийными. Лишь в отдельных местах, главным образом в Пенджабе и Бенгалии, влияние национально-освободительного движения стало проникать в деревню. При этом в Бенгалии колонизаторам и их пособникам в определенной мере удалось повернуть возмущение крестьянства в русло религиозной вражды. В большинстве районов страны крестьянство не было еще вовлечено в сознательную политическую борьбу. Тем не менее подъем национально-освободительной борьбы 1905— 1908 гг. имел важное историческое значение и сыграл существенную роль в формировании политических позиций различных классов индийского общества, а также колониальной политики английского империализма в Индии. Подъем 1905— 1908 гг. ознаменовал начинавшееся пробуждение индийских народных масс к сознательной борьбе за национальное освобождение и демократию, что исторически предопределяло неизбежность крушения английского колониального господства в Индии.
В результате событий 1905—1908 гг. феодально-помещичьи круги окончательно стали на сторону колониальной власти. В свою очередь империалистические правители Индии стремились организационно сплотить феодалов и компрадорские элементы буржуазии, чтобы использовать их для борьбы с национально-освободительным движением. Опираясь на различные реакционные элементы, колонизаторы акти-
86 «Bande mataram (A monthly organ of Indian independence)», Geneva, 1909, N 1, p. 1.
87 «The Times», 26.11.1909.
584
Разгон полицией демонстрации в Бомбее во время процесса Тилака в 1908 г. (с английского рисунка)
визировали свою политику разжигания индусско-мусульманской розни, что приобретало первостепенное значение в их борьбе против поднимавшегося массового движения. Разобщение индусов и мусульман, разжигание розни между ними с начала XX в. стало генеральной линией английской политики «разделяй и властвуй» в Индии 88.
В ходе событий 1905—1908 гг. стал выявляться двойственный характер политики национальной буржуазии, прежде всего ее верхних слоев. Национальная буржуазия обращалась к народным массам с антиимпериалистическими лозунгами и в то же время обнаруживала боязнь перед самостоятельными действиями народных масс и стремление к компромиссу с империализмом.
Подъем национально-освободительной борьбы 1905— 1908 гг. выдвинул на арену политической борьбы представителей мелкобуржуазной демократии, имевшей в условиях колониальной страны свои особенности. Составляя большинство среди сторонников радикального направления в национальном движении, они своей самоотверженной деятельностью наиболее существенно способствовали пробуждению народных масс к сознательной борьбе за национальную свободу и демократию. Тем самым создавались предпосылки для дальнейшего развития демократического движения и передовой общественно-политической мысли в Индии.
Подъем национально-освободительной борьбы в Индии 1905—1908 гг. был важным проявлением освободительного демократического движения^ которое развернулось в начале XX в. в ряде стран Азии под влиянием русской революции. «Мировой капитализм и русское движение 1905 года окончательно разбудили Азию, — писал об этом В. И. Ленин. — Сотни миллионов забитого, одичавшего в средневековом застое, населения проснулись к новой жизни и к борьбе за азбучные права человека, за демократию»89.
88 А. М. Дьяков, Национальный вопрос и английский империализм в Индии, М., 1948, стр. 308.
89 В. И. Ленин, Пробуждение Азии, — Сочинения, т. 19, изд. 1, стр. 66.
ГЛАВА XVII
КОЛОНИАЛЬНАЯ ЭКСПЛУАТАЦИЯ И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ИНДИИ НАКАНУНЕ И ВО ВРЕМЯ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
ЭКОНОМИКА ИНДИИ НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
После бурных лет подъема национально-освободительного движения, богатых политическими и экономическими событиями, в стране наступил период относительного затишья. Однако под оболочкой видимого спокойствия продолжали развиваться социально-экономические процессы, подготавливавшие новый взрыв антиколониальных выступлений. Перед первой мировой войной сложилась и развилась система империалистической эксплуатации индийских народов /в интересах британского финансового капитала. Господство английских монополий не только усилило колониальную эксплуатацию, но и сделало ее более гибкой и всеохватывающей. Товарный экспорт за 1908/09—1911/12 гг. вырос с 111 млн. до 161 млн. ф. ст., импорт с 76 млн. до 100 млн. и активный торговый баланс с 35 млн. до 60 млн. ф.ст.1. В то же время в Индии расширялись товарно-денежные отношения. Показателем этого служит рост индекса количества денег в обращении: со 139 в 1908 г. до 164 в 1912 г. (1891 = 100) 2 Предвоенный период, так же как и 1905—1908 гг., был временем высоких цен: индекс колебался от 137 до 147 (1892= 100)3. В эти годы убыстрялось развитие капитализма, вызывая глубокие сдвиги во всех областях индийского общества. Именно в эпоху империализма быстро нарастало основное противоречие колониальной страны — между усиливающимся чуже
1 «Royal commission on Indian finance and currency, Interim report», vol. I, London, 1914, p. 108.
2 «Report on the enquiry into the causes of the rise of prices in India, by K. L. Datta», Calcutta, 1914, p. 92.
3 Ibid., p. 29.
587
земным гнетом и возрастающей потребностью в самостоятельном развитии. В результате с каждым годом усиливался антагонизм между империалистами и широкими слоями индийского народа.
Перед первой мировой войной Индия являлась классической колонией британского империализма. Она была аграрно-сырьевым придатком метрополии, местом прибыльного применения капитала, рынком сбыта для промышленных изделий и источником сырья. «Индия, — признавалось в отчете об официальной переписи населения в 1911 г., — преимущественно сельскохозяйственная страна. Из общего числа населения 72% занято в сельском хозяйстве и животноводстве,, причем 69% — в обычном сельскохозяйственном производстве и 3% — в торговом огородничестве, в выращивании специальных культур, в лесном хозяйстве и животноводстве. Из 217 млн. человек, связанных с обычными видами сельского хозяйства, примерно 8 млн. помещиков, 167 млн. крестьян, обрабатывающих собственную или арендуемую землю, более 41 млн. различного рода сельскохозяйственных рабочих»4.
Таким образом, в основной отрасли народного хозяйства Индии сохранились сильнейшие пережитки феодальной эксплуатации. С одной стороны — класс помещиков, поддерживаемый империализмом, с другой — многомиллионные массы крестьянства. Таково было главное классовое разделение в деревне.
Примерное представление о численном соотношении рен-тополучателей-помещиков и крестьян в отдельных районах дают следующие данные. В Северо-Западных Пограничных провинциях, в Мадрасе, Бомбее и Пенджабе один рентопо-лучатель в среднем приходился на двадцать или несколько большее число крестьян. В Бенгалии это соотношение выглядело как 1 :26; в Соединенных провинциях — 1:34; в Бихаре и Ориссе — 1 :36; и в Центральных провинциях и Бераре 1 :595. Хотя все крестьянство как класс-сословие противостояло в то время помещикам, в нем уже развивалось внутриклассовое расслоение. По подсчетам Мореленда, величина ренты в Соединенных провинциях выросла к 1900— 1911 гг. по сравнению с 1891 —1895 гг. у обычных арендаторов на 26%, а у привилегированных — на 10%6 (аналогичные процессы наблюдались и в других местах). Эти факты
4 «East India (Census), General report on the census of India, 1911»,. London, 19!4, p. 412 (далее — «Census of India, 1911»).
5 «Census of India, 1911», p. 413.
6 «Report on the enquiry into the causes of the rise of prices in India», p. 157.
588
свидетельствовали не только о стремлении помещиков увеличить эксплуатацию, но и об имущественной дифференциации крестьянства, так как, особенно учитывая рост цен, привилегированные прослойки крестьян могли произвести кое-какие накопления и улучшить свое положение. По сравнению с голодными 90-ми годами несколько улучшилось материальное положение сельскохозяйственных рабочих и деревенских ремесленников7.
В сельскохозяйственном производстве увеличивалось выращивание технических культур. «Растущий спрос на мировом рынке на джут, хлопок и другие технические культуры стимулировал их производство, что задерживало выращивание зерновых»8. В эти годы появились первые симптомы продовольственного дефицита. В целом перед войной сельское хозяйство оставалось крайне отсталым и крестьянство продолжало стонать под гнетом полуфеодальной и империалистической эксплуатации. В социально-экономическом плане в деревне имелись различные формы полуфеодальной и ростовщической кабалы. Несмотря на довольно широкое развитие в ней товарно-денежных отношений, можно было говорить лишь о зарождении из мелкой крестьянской собственности отдельных элементов капиталистических отношений, хотя были районы и отрасли сельского хозяйства с более развитым уровнем капитализма.
Иное положение наблюдалось в промышленности. Наряду с остатками мелкотоварного производства в ней существовали различные формы капиталистического предпринимательства. О положении в промышленности—во второй по величине занятого населения отрасли индийской экономики — свидетельствуют цифры, приведенные в табл. 1.
Таблица 1
Численность населения, занятого в промышленном производстве и зависящего от него в 1911 г.*
Отрасль промышленности Число людей, зависящих от данной отрасли, тыс. Численность работников, тыс.
всего в том числе на фабриках
Текстильная 8306 4449 558
Кожевенная . . 699 295 14
Заготовка и обработка леса .... 3800 1731 29
* «Census of India, 1911, General report», p. 417.
7 Ibid., p. 169.
8 Ibid., p. 127.
589
Окончание табл. 1
Отрасль промышленности Число людей, зависящих от данной отрасли, тыс. Численность работников, тыс.
всего в том числе на фабриках
Добыча и обработка металлов . . . 1861 737 71
Керамическая 2240 1159 49
Химическая • 1242 630 46
Пищевая 3712 2134 74
Изготовление одежды и украше-
ний 7751 3778 10
Строительство 2062 962 22
Изготовление предметов роскоши . 2142 832 46
Разное 120 50 16-
Подавляющая часть населения, занятого в промышленности, была представлена простыми товаропроизводителями (ремесленники и т. п.) и рабочими мелких капиталистических заведений (типа мануфактуры). Это показатель огромного удельного веса простого товарного и мелкокапиталистического промышленного производства и соответствующих им классовых прослоек. Всего в основных видах экономической деятельности, помимо сельского хозяйства, в 1911 г. было занято 58,2 млн. чел., или 18% населения, на промышленность приходилось 11%, на транспорт—1,6 и торговлю — 5,7% 9. Однако в целом за десятилетие численность населения, занятого в промышленности, сократилась, что явилось следствием продолжавшегося разорения ремесленников, не выдерживавших конкуренции с фабричным производством.
Капиталистические отношения в сфере материального производства в более развитом и чистом виде были представлены предприятиями с 20 и более рабочими. По официальным данным, в промышленности, в выращивании специальных культур и добыче минералов насчитывалось 7113 заведений с общим числом рабочих 2,1 млн. Причем большинство было занято на плантациях — 810 тыс. человек (из них 703 тыс. на чайных). На долю Ассама приходилось 70% и Бенгалии 27% числа этих рабочих. Кофейные плантации были сосредоточены на юге: в Мадрасе, Курге и Майсуре. В добычу полезных ископаемых было вовлечено 224 тыс. рабочих, из которых шахтеры составляли 143 тыс., из них 64% работали на угольных шахтах, расположенных главным об-
9 «Census of India, 1911», р. 417.
590
разом в Бихаре, Ориссе и Бенгалии. На первом месте по числу рабочих среди промышленных заведений, связанных с транспортом, стояли железнодорожные ‘мастерские, на которых трудилось около 100 тыс. человек — 79% рабочих этой отрасли10.
В предвоенный период материальное положение индийского пролетариата почти не изменилось, хотя в стране по сравнению с бедственными 90-ми годами и началом XX в. экономическое положение народа несколько улучшилось. Рост реальной заработной платы в джутовой промышленности Бенгалии был незначительным. На немногочисленных хлопчатобумажных фабриках Бенгалии, Центральных провинций и некоторых других мест эта оплата заметно выросла. Однако в главных центрах: Бомбее, Мадрасе и Гуджра-те произошло падение реальной заработной платы. «В целом рост реальной заработной платы промышленных рабочих был гораздо ниже, чем других работников, квалифицированных и неквалифицированных» и.
Индия в период до первой мировой войны оставалась колониальной и полуфеодальной страной. В политической и экономической жизни царили иностранные — английские — империалисты. Засилье английского финансового капитала в экономике страны, наличие в руках представителей этого капитала государственной власти являлось основной чертой, характеризующей колониальное порабощение и эксплуатацию страны английскими монополиями. В своих корыстных целях колонизаторы поддерживали представителей феодально-помещичьих слоев, которые помогали им в эксплуатации многомиллионных масс индийского крестьянства. Империалистический пнет чужеземного финансового капитала и поддерживаемое им господство феодальных пережитков в индийской деревне обрекали производительные силы на прозябание, а народ на неисчислимые бедствия и лишения.
АНГЛИЙСКИЙ ФИНАНСОВЫЙ КАПИТАЛ В ИНДИИ
Английский финансовый капитал был ведущей и определяющей силой в колониальной эксплуатации, поэтому его структура и общая величина капиталовложений показывают главное и в организации самого империалистического гнета. Общее представление о примерной величине и распределении иностранных капиталовложений дают данные английско-
10 Ibid., р. 426.
11 «Report on the enquiry into the causes of the rise of prices in India», p. 182,
591
го экономиста Г. Говарда: в стерлинговые займы колониальных властей было вложено 3150 млн. рупий; в ценные бумаги железных дорог — 1100 млн.; в займы муниципалитетов и других полугосударственных организаций — 150 млн.; в акционерные компании, зарегистрированные в Индии, — 300 млн.; б компании со стерлинговым капиталом—1660 млн.; в банковское дело, страхование и т. д. — 390 млн. рупий12.
Таким образом, значительная часть английских капиталов была вложена в непроизводительные области (в первую очередь займы), связанные с деятельностью государственного аппарата. Колониальные власти поощряли и предпринимательство британского капитала, помещенного в сферу материального производства (железные дороги, ирригационные сооружения и т. п.). Согласно подсчетам Пальм Датта, английские империалисты в 1913/14 г. выкачали из Индии не менее 78 млн. ф. ст. (1170 млн. рупий), причем 50 млн. ф. ст. (750 млн. рупий) приходилось на прибыль с капиталовложений и прямую дань из Индии13.
Приток новых капиталовложений в Индию перед войной был весьма значительным. По данным индийского экономиста Я. Пандита, ежегодные инвестиции иностранного капитала в 1908/09—1913/14 гг. соответственно равнялись: 179,5; 213,8; 185,9; 45,1; 39,6 и 28,8 млн. рупий14. Британское предпринимательство в Индии быстро росло. Например, несмотря на то что движение свадеши и привело к развитию ремесленного производства и строительству мелких промышленных предприятий индийцами, в Бенгалии, по данным переписи 1911 г., «все же наибольшее расширение произошло в предприятиях, финансируемых и контролируемых европей цами. Число джутовых фабрик возросло за десятилетие с 34 до 58 и численность рабочих — с ПО тыс. до 200 тыс. Число хлопчатобумажных фабрик выросло с 10 до 15, а рабочих — с 8 до 12 тыс.»15.
Некоторый спад притока английских капиталов после 1909/10 г. не означал, что деятельность английских монополий перестала расширяться. Используя важнейшие экономические рычаги и реинвестируя часть огромных прибылей, британские магнаты могли увеличивать свои операции и прибыли без значительного привлечения нового капитала извне.
12 «Report on the census of India’s foreign liabilities and assets as on 38th June 19’48», Bombay, .1950, pp. 151, 152.
13 P. П. Датт, Индия сегодня, M., 1948, стр. 142, 143.
14 Y. S. Pandit, India's balance of indebtedness, 1898—1913, London, 1937, p. 127.
15 «Census of India, 1911», p. 62.
592
Монополистический капитал Великобритании при помощи своих экономических рычагов (в частности, управляющих агентств) направлял развитие экономики Индии по уродливому пути. Английские ’монополисты через управляющие агентства определяли характер возникающих предприятий. «Общая тенденция британского предпринимательства заключалась в том, чтобы основывать и развивать такие отрасли промышленности, которые не конкурировали бы с британскими фабрикантами»16.
Комиссия, созданная властями и обследовавшая промышленность Индии в 1916—1918 гг., сделала вывод о том, что до первой мировой войны «инвестиции капитала происходили по сравнительно ограниченному числу направлений и было очень мало, попыток заняться новым видом деятельности»17. Английские управляющие агентства являлись ответвлениями английских монополий, действующими в Индии. Это были английские колониальные монополии, главным образом со сырьевой специализацией, насажденные извне, хотя многие из них выросли на капиталах, полученных в самой Индии. Они не только осуществляли экспорт английского капитала и имели свободный доступ к денежному рынку Великобритании, но и были неразрывно связаны с группой английских банков в Индии, которые могли предоставлять средства для возникающих компаний. Под их контролем находились почти все крупные источники капитала, необходимого для создания предприятий, плантаций и т. д. Агентства выступали как учредители новых предприятий и владельцы основной массы акций, осуществляя долгосрочное кредитование промышленных и иных предприятий. Агентства были связаны с машиностроительными и станкостроительными монополиями Великобритании, поэтому помимо них было очень трудно достать необходимое оборудование хорошего качества. Через управляющее агентство нанимались и английские специалисты, которые разрабатывали проект предприятия, составляли смету и т. п. Квалифицированный технический персонал предприятие могло получить также через управляющее агентство. Воротилы английских агентств действовали в тесном контакте с верхушкой колониальной администрации в самой Индии и с государственными деятелями Англии. Именно английская финансовая олигархия диктовала политику колониальных властей. Поэтому компании, основанные английскими
16 D. Samant and М. Mulky, Organisation and finance of industries in India, London, 1937, pp. 2—3.
17 «Indian industrial commission, 1916—1918», vol. I, Calcutta, 1918, p. 176.
38 Новая история Индии
593
управляющими агентствами, пользовались поддержкой и помощью колониальных властей.
Закупка сырья и продажа готовой продукции производились также через управляющее агентство. Различные компании, входившие в группу данного агентства, зачастую составляли взаимосвязанный рынок сбыта друг для друга. «Без всякого формального объединения или слияния и без потери своей легальной независимости и производственной деятельности эти различные предприятия могут реализовать выгоды, возникающие если не из крупного характера производства, то из крупной торговой организации»18.
Система управляющих агентств была системой контроля и махинаций финансового капитала, действовавшего в колониальной полуфеодальной стране. Финансовый капитал занимал командные позиции почти во всех отраслях народного хозяйства. Везде ему принадлежали наиболее крупные и современные виды капиталистического предпринимательства. Даже в фабрично-заводской промышленности он прямо контролировал предприятия, на которых была занята основная часть фабричного пролетариата (табл. 2).
Таблица 2
Английский капитал в фабрично-заводской промышленности Индии в 1915 г.*
Отрасль промышленности Общее число рабочих, тыс. Общее число предприятий Число рабочих на английских предприятиях, тыс. Число английских предприятий
Хлопчатобумажная (прядение и ткачество) 273,5 278 56,4 34
Сахарная 7,8 30 3,5 8
Джутовая 250,8 72 250,8 72
Шерстяная и заведения по выделке ковров и т. п 11,9 23 5,2 2
Портовое хозяйство 12,4 9 12,4 9
Железнодорожные и трамвайные мастерские 79,6 83 а) а)
* Данные Gokhale Institute of politics and economics. Цит. по kh.: C Myers, Labour problems in the industrialization of India, Harward university press, 1958, p. 20.
а) В преобладающей степени — иностранные предприятия.
18 Р. Lokanathan, Industrial organization in India, London, 1935, p. 288.
594
Окончание табл. 2
Отрасль промышленности Общее число рабочих, тыс. Общее число предприятий Число рабочих на английских предприятиях, тыс. Число английских предприятий
Строительные мастерские и выплавка железа и меди . . . 39,4 94 22,8 б)
Производство черепицы и кирпича 28,2 205 8,9 27
Первичная обработка джута-сырца 26,3 112 в) в)
Бумагоделательная 4,7 7 3,6 2
Печатное дело 16,7 102 4,6 17
Рисовые фабрики 10,5 158 г)
Изготовление растительного масла 4,1 152 г)
Всего. . . 772,6 1335 около 460 1
б) Индийский капитал преобладал в выплавке железа и меди.
в) Более половины предприятий принадлежало иностранцам.
г) Крайне мало.
Концентрация ведущих предприятий в руках английских монополистов была очень велика. Засилье английских монополий в развитом капиталистическом предпринимательстве особенно заметно на примере Бомбейского президентства, являвшегося центром деловой активности индийской буржуазии. В 1912 г. в этом районе Индии на долю британских фирм приходилось 30,8% всего оплаченного капитала и 43,0% активов всех акционерных компаний19.
Другим важным орудием финансового капитала Великобритании, при помощи которого осуществлялась эксплуатация Индии, были банки. Монополистами в деле финансирования внешней торговли Индии являлись английские, так называемые разменные или валютные банки. Они способствовали экспорту английского капитала, поощряли вывоз сырья; из Индии и ввоз английских промышленных товаров. Валютные банки оказывали огромное влияние на политику колониальных властей в области денежного обращения и курса рупии. Разменные банки широко использовали местный торгово-ростовщический капитал, который действовал в деревне. Созданная колонизаторами система банков препятствовала
19 С. Myers, Labour problems in the industrialization of India, p. 22.
38*
595
возникновению единого внутреннего рынка в Индии. Между тем только при его наличии и может происходить быстрое развитие капитализма. Дельцы Сити стремились обеспечить себе в Индии монопольный рынок сбыта й монопольный источник сырья. Этой цели, в частности, служили и разменные банки, которые являлись мощным экономическим средством борьбы английских империалистов со своими конкурентами.
Английские банки и управляющие агентства в Индии были созданы английским капиталом. Но уже перед первой мировой войной проявилась тенденция к использованию британскими монополистами для собственного обогащения и индийского капитала. Часть накоплений имущих классов в значительной мере направлялась не на развитие промышленности, не на организацию самостоятельных предприятий, а вкладывалась в акции иностранных фирм и попадала под контроль английских монополий.
Огромные прибыли, которые получали магнаты Сити из Индии, основывались не только на изнурительном труде рабочих на джутовых фабриках, в угольных шахтах и т. п., не только на полурабском труде на чайных и иных плантациях, они обеспечивались и путем присваивания части прибавочного продукта крестьянина, задавленного феодальнопомещичьей эксплуатацией. Английские монополии ввозили в Индию свои промышленные товары и продавали их на местном рынке по высоким ценам. Одновременно они по низким ценам скупали сырье у индийских крестьян. Разница покупных и продажных цен, создававшаяся всей системой английского финансового капитала в Индии, приносила последнему огромные прибыли. Те же крупные английские фирмы, которые способствовали ввозу промышленных товаров в страну, всячески содействовали и выкачке из нее необходимых видов сырья. Так, известная монополия «Рэлли бразерс» имела 168 отделений в районах, где выращивались джут, пшеница и масличные. Фирма являлась и крупнейшим экспортером сырья и импортером промышленных изделий, особенно тканей из Ланкашира20. Обычно английские монополисты действовали через местных посредников, торговцев-ростовщиков. Крупные английские компании, поддерживаемые банками, находились на вершине торгово-посреднической пирамиды.
Деятельность местных торговцев была внутренне противоречива: они не только способствовали выкачке сырья из
20 «Indian currency committee. Minutes of evidence», pt 1, London, 1898, p. 228.’
596
Индии и ввозу английских промышленных изделий, но и осуществляли товарообмен внутри страны. По мере развития в стране капитализма в их деятельности увеличивался удельный вес операций, связанных с внутренней торговлей,, что вело к углублению противоречий с английским капиталом, тем более что последний отнимал значительную часть торговой прибыли и при посреднических операциях.
В эпоху империализма возрастало желание других держав подорвать монополию английских колонизаторов на ограбление Индии. Межимпериалистические противоречия к началу войны сказывались и в Индии. В экономической области это особенно наглядно проявлялось во внешней торговле.
Импорт из Англии за двадцать лет (1890/91—1910/11) возрос примерно на треть, из других же стран он увеличился более чем в 3,5 раза, в том числе из Германии — в 5 раз, а из Японии — даже в 20. Таким образом, тенденция к падению относительной доли Англии в импорте Индии (при одновременном ее абсолютном росте) вырисовывалась достаточно отчетливо21.
Империалисты других стран все настойчивее стремились в какой-то степени принять участие в эксплуатации индийских народов. Особую активность проявляли Германия, Япония и США, т. е. державы, «обделенные» при разделе мира. Вслед за торговым проникновением росли и иные формы проникновения этих стран в Индию. Так, за 1900—1914 гг. тоннаж английских судов, осуществлявших торговые перевозки с Индией, вырос с 3,3 млн. т до 6,4 млн. (почти вдвое); немецких судов — с 208 тыс. до 854 тыс. т (более чем в четыре раза) и японских — с 32 тыс. до 294 тыс. т (примерно в девять раз)22. В крупнейших индийских портах появились немецкие и японские торговые компании для ведения прямой торговли с Индией, стали возникать даже неанглийские валютные банки. Особой активностью отличался германский империализм.
Итак, накануне первой мировой войны империалистическая эксплуатация Индии стала разносторонней и еще более тяжелой. Начала развиваться и межимпериалистическая борьба за «право» грабить эту страну. В то же время внутри страны росло серьезное противодействие колониальному грабежу.
21 См. «East India (Export). Returns showing the values of the total export from India to each of the principal countries of the world, and the values of the total imports into India...», London, 1913, pp. 2—3.
22 S. G. Panandikar, Some aspects of the economic consequences of the war for India, Bombay, 1921, p. 68.
597
УСИЛЕНИЕ РАЗВИТИЯ КАПИТАЛИЗМА.
НАЦИОНАЛЬНАЯ БУРЖУАЗИЯ И ИНДИЙСКИЙ ПРОЛЕТАРИАТ
К 19*14 г. британскому империализму удалось не только стабилизовать свои позиции, поставленные под угрозу подъемом национально-освободительного движения в 1905— 1908 гг., но и серьезно их укрепить. Уже в предвоенные годы в экономической и политической жизни индийского общества назревали такие явления, которые всего через несколько лет, развившись еще более, стали в новой обстановке элементами общего кризиса капитализма. Речь идет о развитии национального капитализма и широком национально-освободительном движении.
Рост капитализма в стране выражался не только в хищнической деятельности проникших извне британских монополий, но и в развитии местного капиталистического предпринимательства. Капитализм постепенно все больше охватывал все отрасли индийской экономики, но особенно проявился в сфере материально-промышленного производства и в торговле.
Накануне первой мировой войны главным показателем роста капитализма в Индии стала промышленность (фабрично-заводские предприятия), а не средства транспорта (железные дороги), как это было во второй половине XIX в. Этот важный факт отражал серьезный сдвиг в развитии капитализма в стране. О распределении рабочих по отдельным отраслям фабричной промышленности можно судить по данным, приведенным в табл. 1. Эти цифры одновременно демонстрируют и крайне односторонний характер фабричного производства, рост которого сковывался колониальным гнетом. В 14 отраслях фабричной промышленности, насчитывавших 5373 предприятия, было занято 1280 тыс. рабочих23.
Не все заведения (с 20 и более рабочими), относившиеся английской статистикой к предприятиям фабричного типа, могли быть названы фабриками в точном значении этого слова. Из 7113 заведений только 4569 (67%) использовали механическую энергию. В добыче полезных ископаемых ее применение являлось исключением из правил. Так, из 50 каменоломен и разработок мрамора механические двигатели применялись только на четырех. Большая часть плантаций также не имела механических установок; например, из 482 кофейных плантаций их имели всего 93. На всех плантациях господствовал ручной труд. На собственно промышленных предприятиях преобладало употребление механической энер
23 Р. Lokanathan, Industrialization, London, 1943, р. 5.
.598
гии. Все же примерно 25% всех прядильных и текстильных предприятий не применяли ее, но, естественно, это были гораздо более мелкие капиталистические заведения. Если на предприятии с механическим двигателем в среднем было занято 395 рабочих, то на предприятии, не применявшем его,— только 119 человек. Если исключить такие специфические капиталистические формы хозяйства, основанные на ручном труде, как плантации, то средняя величина предприятий второй категории будет еще меньше. Все эти цифры показывают, что в промышленном производстве был весьма велик удельный вес дофабричных форм организации капиталистического производства, в частности мануфактуры. Однако в тот Период употребление механической энергии быстро расширялось и на мелких предприятиях24.
С начала XX в. в связи с убыстрившимся процессом внедрения в промышленность нового оборудования и механизмов особенно остро встал вопрос о создании и расширении энергетической базы, в первую очередь для крупных городов. Это повлекло за собой увеличение добычи угля и строительство электростанций, в том числе гидростанций. В конце 1910 г. была зарегистрирована первая крупная гидроэнергетическая компания «Тата хайдро-электрик пауэр сапп-лай Ко»25, выпущено акций на 12 млн. рупий и облигационный заем в размере 5,5 млн. рупий. «Интересная черта этой подписки, — по словам Дораба Тата, главы новой фирмы,— заключается в том, что крупный пакет акций и облигаций приобрели ряд наиболее видных правителей и князей Индии»26. В создании первых электростанций проявилась одна из характерных черт в развитии крупного индийского капиталистического предпринимательства. Крупнейшая индийская фирма Тата в своей деятельности стала все больше выходить за пределы хлопчатобумажной промышленности. Для расширения капиталистических операций ведущие индийские дельцы уже перед первой мировой войной начинали все шире использовать денежные накопления крупнейших феодалов.
Зарождение известной личной унии между частью крупных феодалов и некоторых индийских капиталистов, а также материальная заинтересованность видных землевладельцев в росте капиталистической промышленности являлись одной из причин, побуждавших некоторых князей и заминдаров выступать за ‘развитие крупного капиталистического предпринимательства в Индии. Например, президентом ежегодной,
24 «Census of India, 1911», р. 427.
25 «The Times of India», 12.XI.1910, p. 21.
26 «The Times of India», .ll.TI.1911, p. 5.
599
пятой Промышленной конференции, происходившей в декабре 1909 г. в Лахоре, был махараджа Дарбханги, один из богатейших помещиков Бенгалии. В президентской речи он, подчеркивая лояльность к властям, вместе с тем высказался за развитие свадешистского предпринимательства в джутовой промышленности, являвшейся цитаделью английских монополий в индийской промышленности, и выразил удовлетворение повсеместным развитием свадешистских банков27.
Стремление крупной индийской национальной буржуазии расширить сферу деятельности наиболее ярко выражалось в росте фирмы Тата. Однако необходимо подчеркнуть, что в этом она опиралась на поддержку ведущих представителей капиталистов Западной Индии. Так, Ф. Карримбхай, крупнейший капиталист Индии среди мусульман, «принял активное участие в финансировании и основании ряда важных проектов, включая «Тата айрон энд стил Ко» и «Тата хайдро-электрик Ко»28. Другие ведущие капиталисты Бомбея, как Д. Сассун, Ш. Броча и X. Джахангир, также оказали серьезную помощь компании Тата, предоставив значительную часть капитала и т. д.
В условиях колониального гнета местному крупному капиталу ценой величайшего напряжения и борьбы с противодействием английских монополий удалось до достижения национальной независимости создать лишь отдельные очаги тяжелой промышленности. Только металлургический комбинат Тата в Джамшедпуре, давший первый металл в 1911 г., и гидростанция близ Бомбея, вступившая в строй в 1915 г., были удачными начинаниями индийского капитала в отрасли строительства предприятий, примыкающих к первому подразделению производства.
Расширение операций местной буржуазии шло в основном по другой линии. Новой отраслью экономики, в которую в значительных по тому времени масштабах пошел индийский капитал, явились акционерные банки. Сфера обращения, кредитно-ростовщические и торговые операции были старинным и традиционным местом приложения основной массы денежного капитала индийской буржуазии. Но до начала XX в. в стране фактически отсутствовали индийские банки, образованные по европейскому образцу. Первым таким банком стал «Пенджаб нейшнл бэнк», созданный в 1895 г. Движение свадеши, давшее мощный толчок развитию индийского капитализма, положило начало и быстрому возникновению местных акционерных банков. За 1906—1913 гг.
27 «Times of India», 1.1.1910, р. 7.
28 «Bombay industries: the cotton mills», Bombay, 1927, p. 703.
600
была основана большая часть крупнейших частных индийских банков, функционирующих в современной Индии: «Бэнк оф Индиа» (1906), «Индией бэнк» (1907), «Бэнк оф Барода» (1908), «Сентрал бэнк оф Индиа» (1911), «Бэнк оф Майсур» и др. В 1913 г. насчитывалось 18 крупных индийских банков с капиталом свыше 500 тыс. рупий каждый, их общие капиталы и резервы составляли 36,4 млн. рупий, депозиты — 225,9 млн. рупий; и 23 средних банка с капиталом от 100 тыс. до 500 тыс. рупий, общие капиталы и резервы которых равнялись 5 млн. рупий и депозиты 15,1 млн.29. Имелись и более мелкие банки. Индийские банки кредитовали в основном местных торговцев.
Индийские банкиры тех лет старались подчеркивать патриотический характер своей деятельности, добиваясь поддержки индийской общественности. Почкханавала, инициатор создания крупнейшего индийского банка «Сентрал бэнк оф Индиа», заявил, например, в Пуне при открытии «Бэнк оф Махараштра»: «На мой взгляд, истинный патриотизм состоит не только в борьбе за политическую власть, но также и в еще более трудном искусстве — воскрешении отечественного предпринимательства, восстановлении утраченных позиций в финансовой и экономической областях»30.
Молодые индийские акционерные банки сразу же почувствовали дискриминационную политику со стороны английских банков и колониальных властей. Несмотря на стремление местных банков приспособиться к условиям колониальной страны, английские финансисты видели в них нежелательных конкурентов и всячески препятствовали их росту. Представитель «Индией бэнк» (Мадрас) в 1914 г. следующим образом суммировал недовольство индийских банкиров политикой английских банков: 1) «фактически Президентские банки (3 английских банка, действующие внутри Индии.— Ред.), как и валютные банки, являются иностранными организациями. Они третируют индийцев как чужестранцев в их же собственной стране»; 2) индийцы не допускаются на более или менее ответственные должности в Президентских банках. В совете директоров «Бэнк оф Бенгал» ни разу не были представлены индийцы; 3) английские директора этих банков, устанавливающие величину процента на кредиты и предоставление кредитов, сами являются экспортерами, импортерами или фабрикантами, конкурирующими с индийцами; 4) английские директора не устанавливают контактов и не сотрудничают с индийскими дельцами; 5) три
& L. С. Jain, Indigenous banking in India, London, 1929, p. 153.
80 Цит. по кн.: Savkar, Joint-stock banking in India, Bombay, 1938, p. 138.
601
президентских банка в общей сложности насчитывают 54 отделения, но они никогда не ставили индийца ни во главе отделения, ни даже в качестве агента или бухгалтера-эксперта31 32.
Расширение деятельности индийских капиталистов неизбежно вело к углублению их противоречий с британскими монополиями. Наиболее отчетливо усиление борьбы за внутренний рынок между индийскими и иностранными, преимущественно английскими, предпринимателями видно на примере главной отрасли индийского предпринимательства, а именно хлопчатобумажной промышленности. Фабричное производство хлопчатобумажных тканей за 1900/01—1912/13 гг. резко возросло — с 420,6 млн. ярдов до 1214,1 млн., т. е. примерно в три раза. Соответственно увеличилось и количество пряжи, перерабатываемой в ткани. Еще более знаменательным был быстрый рост производства тканей, идущих на индийский рынок. Однако отвоевывание местного рынка тканей индийскими предпринимателями происходило весьма медленно и с большим трудом (табл. 3).
Таблица 3
Потребление импортных и местных тканей фабричного и ручного производства82
Год Все ткани, поступившие на внутренний рынок, млн. ярдов Импортные тканн, млн. ярдов Процент от общего итога Местные фабричные ткани, млн. ярдов Процент от общего итога Продукция ручного ткачества, млн. ярдов Процент от общего итога
1901/02 3256 2042 62,7 387 11,9 827 25,4
1906/07 3883 2193 56,5 588 15,1 1102 28,4
1911/12 4377 2362 54,0 1020 23,3 995 22,7
За десять предвоенных лет происходило как расширение внутреннего рынка на ткани, так и увеличение доли тканей индийского производства. Выделка ручных тканей под влиянием движения свадеши достигла рекордного уровня в 1906 г., а затем, после 1908 г., произошло значительное падение их производства. Продукция фабричных тканей выросла не только абсолютно, но и относительно. Их доля во внут-рииндийском потреблении поднялась за эти годы вдвое. Удельный вес привозных, главным образом английских, тка
31 «Royal commission on Indian finance and currency», vol. Ill, London, 1914, pp. 651, 652.
32 «The Indian cotton textile industry», Bombay, 1949, p. 159.
602
ней в общем потреблении сократился примерно на 10%, но «оставлял еще больше половины, а в абсолютном выражении даже вырос.
В 1909/10 г. местные фабрики впервые выпустили больше хлопчатобумажных тканей, чем миллионы ремесленников. Отныне не только в потреблении, но и во внутреннем производстве первенство перешло к фабрикам, которое они уже никогда более не уступали кустарям. Однако основным конкурентом для индийского фабричного и кустарного производства оставались фабричные изделия Ланкашира.
Индийская буржуазия, связанная с современным капиталистическим производством, все сильнее ощущала в своей деятельности сковывающее воздействие колониального режима.
Спад движения свадеши особенно быстро сказался на положении хлопчатобумажной промышленности. В 1909 г. ее охватил кризис, «главная причина которого, — по словам президента Ассоциации бомбейских фабрикантов, — перепроизводство» 53 *. Основной выход из кризиса, по мнению этого представителя крупной национальной буржуазии, заключался в развитии индийского рынка. «Свадешистское движение обратило внимание народа на необходимость поддержки местной промышленности, тем самым подготовив для нас этот выход». Излагая чаяния индийских фабрикантов, он прямо заявил, что необходимо импортные ткани заменить местными. «Почему наш идеал не должен заключаться в остановке колоссального ввоза тканей из чужих стран и в замене его товарами, произведенными внутри страны?»34, — спрашивал он собратьев по классу. Это был призыв к индийским капиталистам сплотиться в общей борьбе против английского капитала. Но развитие индийской буржуазии происходило в условиях конкуренции, зачастую приводившей к заметным потрясениям в индийской деловой жизни. Так, в 191:1 г. в Бомбее произошел крах и громкий скандал с фирмой крупного местного капиталиста Д. Дваркандаса, обвиненного в темных махинациях. Этот естественный для капитализма эпизод временно подорвал промышленный кредит и поставил в тяжелое положение индийских фабрикантов в центре индийского капиталистического предпринимательства ss.
Последующие два года, 1910 и 1911, также характеризовались серьезными затруднениями со сбытом тканей и расширением местных фабрик. В первой половине 1911 г. 20
33 «Times of India», 30.IV.1910, р. 14.
34 Ibid., р. 15.
35 «Times of India», 26.VIII.19M, p. 11.
603
фабрик прекратили работу 36. Однако, несмотря на все трудности, сковывавшие рост хлопчатобумажной промышленности, число фабрик за 1908—1913 гг. возросло с 241 до 272, число веретен — с 5756 тыс. до 6597 тыс., ткацких станков— с 67,9 тыс. до 94,1 тыс., а рабочих — с 221 тыс. до 254 тыс.S7.
Накануне войны представители буржуазии все решительнее требовали полной отмены дискриминации индийского производства и принятия государством мер по его стимулированию. Усиливались требования о введении протекционизма. «Развитие протекционистской системы, — писал В. Г. Кале, ведущий индийский экономист тех лет, — является порождением роста капитализма и национальных государств... Протекционизм можно было бы определить, как совокупность всех средств, при помощи которых страна пытается обеспечить, через посредство позитивных усилий правительства, полное промышленное и коммерческое развитие всех ее ресурсов»38.
Однако, наталкиваясь на постоянный отказ колониальных властей даже рассматривать этот вопрос, индийская буржуазия усилила борьбу за удовлетворение частных требований. Изолированные протесты против акцизных сборов с индийских фабричных тканей вылились в 1911 г. в более широкое движение под руководством заводчика Манека Дадабхая, но и оно не увенчалось успехом39.
Потеря для Индии китайского рынка становилась все более очевидной, и в связи с этим крепло убеждение индийской национальной буржуазии в том, что будущее хлопчатобумажной промышленности зависит исключительно от внутреннего рынка, а это означало необходимость ускоренной ее перестройки. «Ткачество, — заявил 24 марта 1913 г. Ф. Кар-римбхай на заседании Законодательного совета при вице-короле, — сейчас более доходно, чем прядение, по причине потери китайского рынка, который Япония, сама отгородившись протекционистскими пошлинами, с выгодой для себя, заваливает своими товарными излишками. Однако для установления ткацких станков вместо прядильных требуется время и добавочный капитал, которыми не все располагают»40 *.
38 «The Times of India», l.'IV.191'l, p. 11.
37 A. Pearse, The catton industry in India, Manchester, 1930, p. 22.
38 V. G. Kale, Indian industrial and economic problems, Madras, 1917. p. 186.
39 «Report of the Indian fiscal commission, 1921—22», London, 1922, p. 95.
40 «East India (Financial statement and budget). Copy of the Indian financial statement and budget for 1913—14, and discussions thereon in
the Legislative council of the Governor-General», London, 1913, p. 273.
604
Индийская национальная буржуазия, помимо выступлений против акцизного сбора, (взимавшегося с фабричного производства индийских тканей, и высокой таможенной пошлины на серебро (1910), что вело к сокращению рынка сбыта и прибылей местных предпринимателей, протестовала и против прекращения чеканки золотых монет и требовала предоставления Индии хотя бы ограниченной фискальной автономии41.
Имущие классы Индии выступали также против политики колониальных властей в отношении платы за перевозки, так как она осуществлялась в интересах эксплуатации страны в качестве источника сырья и рынка сбыта для промышленности Англии и препятствовала расширению внутреннего рынка для местных предпринимателей. Индийский представитель в Законодательном совете при вице-короле, Ибрахим Рахимтула, заявил, что «существует заметная разница в размере оплаты за железнодорожные перевозки импортных товаров... и изделий, произведенных внутри страны, которые транспортируются в другие части Индии. Железнодорожная администрация, получая такие значительные прибыли, должна хотя бы часть их направить на стимулирование промышленного производства в Индии посредством существенного снижения платы за перевозку местных изделий внутри страны»42.
Сильное возмущение индийской буржуазии вызывали и массовые закупки колониальными властями английских товаров для нужд колониальной армии, администрации, железных дорог и т. д. Требования о приобретении товаров не в Англии, а в Индии становились одним из экономических лозунгов индийской национальной буржуазии. «Нам представляется, — говорилось в отчете промышленной комиссии, — что в интересах индийской промышленности надо произвести радикальное изменение в методах закупки товаров, необходимых для индийского правительства (т. е. колониальных властей. — Ред.) и для железных дорог»43. По сведениям составителей отчета, было много примеров закупок товаров в Англии, в то время как по той же цене можно было приобрести равноценный по качеству товар в самой Индии44.
Таким образом, накануне первой мировой войны противоречия между индийским капиталистическим предпринимательством и британским империализмом значительно усилились во многих сферах экономической деятельности. Однако
М Ibid., рр. 273, 274.
« Ibid., р. 301.
43 «Indian industrial commission», vol. I, p. 127.
44 Ibid, p. 126.
605
в различных областях страны и отраслях народного хозяйства эти противоречия были крайне неодинаковы. Это объясняется сильной неравномерностью развития капитализма как в территориальном, так и в отраслевом отношении.
Английский капитал господствовал во многих отраслях экономики — в плантационном хозяйстве, в добыче полезных ископаемых и фабрично-заводской промышленности45.
Англий- Индий-
Местонахождение и характер предприятия ский ский капитал капитал
Аджмир-Мервара Хлопчатобумажные фабрики........... 1 8
Ассам Чайные плантации................. 536 73
Бенгалия Чайные плантации................. 193 47
Шахты.......................... 66 63
Первичная обработка джута-сырца. . 64 45
Джутовые фабрики ................. 50
Машиностроительные и строительные мастерские..................... 30 7
Кирпичные и черепичные предприятия 8 153
Маслобойки.................... . 4 115
Типографии......................... 32 71
Бихар и Орисса Индиговые плантации.................. 117 2
Шахты.............................. 87 112
Добыча слюды....................... 14 38
Производство лака................... 2 46
Бомбей
Хлопкоочистительные, прессовочные и аналогичные предприятия .... 10 304
Текстильные, прядильные и т. п. предприятия ........................... 43 106
Мукомольные предприятия и рисорушки .............................. 6 51
Машиностроительные и строительные мастерские.......................... 10 3
Типографии.......................... 16 45
Железнодорожные мастерские .... 12 1
Центральные провинции и Берар Добыча марганца........................ 20 20
Хлопкоочистительные и прессовочные предприятия......................... 7 146
Мадрас Кофейные плантации.................... 86 18
Черепичные предприятия............. 10 30
Рисорушки- . . •..................... 3 78
Железнодорожные мастерские .... 23 —
Типографии......................... 15 36
Дубильни............................. 3 64
45 «Census of India, 1911», р. 446.
606
Местонахождение и характер предприятия
Англий- Индийский ский капитал капитал
Пенджаб
Хлопкопрядильные предприятия ... 1 10
Хлопкоочистительные предприятия . . — 22
Кирпичные и черепичные заведения . — 86
Железнодорожные мастерские .... 12 7
Типографии........................ 5 23
Чайные фабрики.................... 10 31
Соединенные провинции
Кирпичные и черепичные фабрики . . 3 29
Стекольные заводы................. 1 27
Типографии........................ 12 15
Княжество Барода Хлопкоочистительные предприятия . . — 48
Княжества Центральной Индии Хлопкоочистительные предприятия . . 1 80
Княжество Хайдарабад
Хлопкоочистительные предприятия . . — 15
Шахты по добыче золота........... 2 —
Дубильни......................... — 13
Княжество Кашмир
Ковровые заведения................... 3 1
Лесообрабатывающие предприятия . . 3 6
Княжество Майсур Кофейные плантации................... 138 104
Шахты по добыче золота............... 6 —
Княжества Раджпутаны................
Хлопкоочистительные предприятия . . — 19
Княжество Траванкур Чайные плантации...................... 36 1
Каучуковые плантации............... 10 —
Маслодавильни....................... — 12
Индийским предпринимателям принадлежали преимущественно более мелкие, чем англичанам, предприятия. Зачастую это были капиталистические заведения мануфактурного типа, что не могло не усложнять их конкурентной борьбы с британским капиталом. В то время существование довольно значительного числа индийских предприятий в различных областях капиталистической деятельности не могло не приводить к сильной конкуренции между индийскими и английскими капиталистами в масштабах всей страны. Позиции индийского капитала были более сильными в Бомбейском президентстве.
В выступлениях против английских предприятий находили выражение и антиимпериалистические устремления индийского народа. Поэтому не удивительно, что в «индийских газетах можно часто встретить статьи или услышать речи на общественных собраниях, осуждающих употребление иностранного (английского) капитала для развития индийской промышленности»46.
46 «The Times -of India», 7.1.1911, p. 8.
607
В то же время нельзя забывать, что до войны были еще сильны компрадорские, т. е. торговочпосреднические, слои буржуазии, имевшие даже свои экономические организации. Так, Делийская ассоциация торговцев тканями, старейшая коммерческая организация Дели, объединяла всех крупных купцов Дели, Каипура и Амритсара, торговавших иностранными тканями47. Коммерческая деятельность этой части индийской буржуазии все больше становилась помехой росту местного самостоятельного предпринимательства.
Развитие капитализма в Индии в той его части, которая была представлена местным капиталистическим предпринимательством, неизбежно вело к убыстрению формирования индийской национальной буржуазии. К началу первой мировой войны в Индии уже сложилось и сформировалось довольно многочисленное и крепкое ядро класса национальной буржуазии, связанной тесными узами с другими прослойками буржуазии и имущими классами индийского общества. Экономическое развитие подготовило, а политические события в период подъема национально-освободительного движения 1905—.1908 гг. завершили превращение ее из «класса в себе» в «класс для себя». Национальная буржуазия во всеиндийском масштабе осознала себя как особый общественный класс со своими специфическими интересами и устремлениями.
Генезис индийской национальной буржуазии многое объясняет и в ее политической позиции. Накопление денежного капитала у местной буржуазии происходило на путях приспособления к колониальному положению страны и полуфеодальной эксплуатации крестьянства. Ростовщическая, торгово-ростовщическая и торгово-посредническая деятельность была первоначальной сферой приложения ее капиталов и важнейшим источником их накопления. Очень многие представители тогдашней индийской буржуазии, занимаясь торговыми операциями, становились зачастую и довольно крупными землевладельцами. С этой частью имущего слоя индийского общества были тесно связаны адвокаты и другие представители интеллигенции. В конце XIX и особенно в начале XX в. перед индийской буржуазией встала задача перевода все большей части денежных накоплений в промышленное капиталистическое предпринимательство, что явилось выражением ускоряющегося развития капитализма в стране.
Национальная буржуазия — это не вся буржуазия, а только та ее часть, которая представляет развитие нацио
47 «Royal commission on Indian currency and finance», vol. II, p. 425.
608
нального капиталистического производства, выражает капиталистические производственные отношения, являющиеся основой ее бытия. Исторически (представители национальной буржуазии вышли из торговцев-посредников, торговцев-ростовщиков, части помещиков и интеллигенции. Процесс выделения, формирования национальной буржуазии был длителен и труден, прошел несколько этапов. В начале у отдельных представителей имущих классов, в первую очередь у представителей торговой и ростовщической буржуазии, появились отдельные черты, элементы, характерные для класса национальной буржуазии, т. е. первоначально происходило накопление количественных изменений. Рост этого слоя буржуазии в то же время означал сокращение сферы деятельности другой группы буржуазии, торгово-ростовщической, и в частности сужение компрадорства. Сперва уменьшался удельный вес компрадорских операций. Качественный скачок произошел тогда, когда большую часть доходов национальная буржуазия стала получать от капиталистического производства.
Индийская национальная буржуазия не была однородной. Исходя из характера хозяйственно-капиталистической деятельности ее отдельных слоев, эту буржуазию можно разделить на три основные группы: крупную, среднюю и мелкую. Между различными группами национальной буржуазии существовали определенные противоречия, осложнявшиеся кастовыми, религиозными и национальными моментами. Но в то же время буржуазия в целом противостояла империализму, ибо он не просто сокращал ее доходы, а сковывал ее во всех сферах хозяйственной и политической деятельности. Поэтому национальная буржуазия выступала против империализма, за самостоятельное развитие своей страны.
Для национальной буржуазии характерно как наличие тесных связей с иностранными монополиями и помещиками, так и серьезных противоречий с ними по многим направлениям. Отсюда и двойственность ее политической позиции на отдельных этапах индийского исторического развития, ее верноподданническое отношение к правительству метрополии и ее оппозиционность английским властям в Индии.
Но, будучи заинтересованной в ускорении развития капитализма, национальная буржуазия боялась сделать это более или менее радикальными методами, так как это угрожало ее экономическим связям с колонизаторами. Отсюда установка на постепенность, умеренность и конституционность в достижении ее целей.
Формирование индийской национальной буржуазии было неразрывно связано с формированием индийского рабочего
39 Новая история Индии
609
класса. Неизбежным следствием развития капитализма, в первую очередь промышленности, в Индии было появление и рост индийского пролетариата, жесточайшая эксплуатация которого явилась одним из основных источников обогащения и английского финансового капитала, и индийских капиталистов. Классовая борьба между капиталистами и рабочими не утихала ни на минуту, охватывала не только крупные предприятия и протекала в различных формах.
Перед войной классовые интересы национальной буржуазии сказались в выступлении против ограничения продолжительности рабочего дня. В. Тхакерси высказался в Законодательном совете против проекта о законодательном ограничении часов работы взрослых рабочих, суммировав тем самым многочисленные выступления других заводчиков. Дадабхай Наороджи также высказался против проекта, так как он продиктован интересами Ланкашира: «Следствием этого законопроекта будет дальнейшее ущемление интересов фабрикантов и в без того несправедливой и неравной конкурентной борьбе с иностранными промышленниками»48 49. Таким образом, в этом осуждении проявились и классовый подход индийских капиталистов к вопросу о продолжительности рабочего дня, и их противоречия с Ланкаширом.
Однако требование рабочих об ограничении часов работы было настолько распространенным и настолько широко поддерживалось отдельными слоями индийского общества, что колониальные власти в 1911 г., удовлетворяя и интересы Ланкашира, вынуждены были ограничить законодательным путем рабочий день на фабриках 12 часами. В угоду фабрикантам вступление закона в силу было отодвинуто до июля 1912 г., чтобы они могли подготовиться к его введению48. После принятия закона обнаружилось, что фабрикантов вполне устраивает 12-часовой рабочий день; так, президент Ассоциации бомбейских фабрикантов на ее ежегодной сессии заявил: «Теперь мы имеем новый фабричный закон..., которым, я думаю, большинство из нас удовлетворено»50.
Рабочий класс Индии складывался в чрезвычайно сложных условиях колониального гнета. Разорение широких масс индийского крестьянства в результате роста империалистической эксплуатации создавало огромную хроническую армию безработных и полубезработных людей в индийской деревне. Численность этой армии возрастала и за счет разорявшихся ремесленников. Английские монополисты и индий
48 «The Times of India», 7.1.1911, p. 5.
49 «The Times of India», 25.III.1911, p. 10.
50 «The Times of India», 1.IV.-1911, p. 4,
610
ские капиталисты получали в свое распоряжение огромное количество сверхдешевой рабочей силы. Колоссальное относительное перенаселение индийской деревни создавало чрезвычайный перевес предложения рабочей силы над спросом, что приводило к установлению заработной платы на уровне гораздо ниже стоимости рабочей силы индийского рабочего. Все условия колониальной и полуфеодальной страны с самого начала обрекли пролетариат Индии на нищенское существо-* вание и жесточайшую эксплуатацию.
Сильные различия в оплате рабочих одной отрасли обнаруживали важные черты развития капитализма в Индии и особенности формирования индийского рабочего класса. Эти различия были ярким показателем слабой развитости рынка труда в Индии и недостаточной развитости внутреннего рынка вообще.
В эксплуатации индийского рабочего класса в то время имелись такие черты, которые, как правило, уже отсутствовали в капиталистически развитых странах и которые усугубляли тяжелое материальное положение рабочих. Между рабочими и предпринимателями стоял посредник, и через него осуществлялась вербовка, а зачастую и оплата рабочих. Этот посредник в разных местах назывался по-разному: джоббер, сардар, мистри, мукаддам, тиндал, чаудхри, канга-ни и т. д. Наличие посредников в значительной мере обусловливалось неразвитостью рынка рабочей силы.
Набор рабочих производили специальные вербовщики (обычно их называли сардарами), которые всеми правдами и неправдами, уговорами и авансом соблазняли бедняков идти на фабрику, на плантацию, на шахты и т. д. За предоставленные авансы сардары взимали огромные проценты. Если человек приходил на фабрику сам, ему приходилось давать джобберу взятку, чтобы устроиться на работу. Рабочие также постоянно ощущали личную зависимость от джоббера, которая, как правило, дополнялась финансовой задолженностью.
Характерная особенность индийского пролетариата — его национальная, религиозная и кастовая неоднородность. В силу неравномерности развития капитализма в различных районах страны концентрация рабочих в разных частях страны также была неодинакова. Основная часть рабочего класса Индии была занята на предприятиях типа мануфактур и небольших фабрик. Однако свыше миллиона человек работало на крупных капиталистических предприятиях: фабриках, шахтах, железных дорогах и т. д. Больше всего фабричный пролетариат сосредоточивался в таких крупных центрах, как Бомбей, Калькутта, Канпур, Нагпур, Мадрас. Рабочие были
39*
611
вынуждены обслуживать устаревшие станки, трудиться в тяжелых условиях (жара, отсутствие вентиляции, грязь, недостаточные часы отдыха).
Рабочий класс страны страдал не только от капиталистической эксплуатации на предприятиях, но и от засилья ростовщического капитала, от архаичной системы найма и т. д. Таким образом, рабочие Индии трудились и жили в тяжелых условиях, подвергались тройному гнету. В то же время они самим производством сплачивались для решительной борьбы против империализма. Индийский пролетариат уже тогда выступал как наиболее мужественный, самоотверженный борец за национальное освобождение народов Индии.
Развитие капитализма в колониальной и полуфеодальной Индии приводило к росту противоречий между империалистическим гнетом, с одной стороны, и растущей потребностью в самостоятельном развитии страны — с другой. Это проявлялось в первую очередь в росте национально-освободительного движения индийского народа. Наиболее дальновидные политические деятели Англии начали понимать сущность изменений, происходивших в Индии. Так, издатель крупнейшей англо-индийской газеты «Таймс оф Индия» Стэнли Рид, весьма удачно охарактеризовал положение в стране к 1914 г.: «За последние 15 лет, — заявил он, — страна пережила глубокую революцию в политическом и экономическом отношениях. Наиболее знаменательным политическим событием современности является пробуждение Азии... Эти события (происшедшие в Индии. — Ред.) затронули основы индийского общества и зародили движение, обычно называемое волнениями в Индии. Однако большая часть революции, происходящей в Индии, не видна на поверхности»51. С. Рид был прав, экономическая и политическая обстановка в Индии к началу войны сильно изменилась, и в народе скопилось много горючего материала, отдельные вспышки которого уже стали внушать тревогу колонизаторам.
КРИЗИС ИНДИЙСКОГО КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА В 1913—1915 гг.
Перед началом войны экономика Индии, главным образом индийское капиталистическое предпринимательство, была серьезно задета банкротством индийских фирм.
По сути дела разразился кризис индийского предпринимательства, продолжавшийся с 1913 по 1915 г. Он начался с
51 «Royal commission on Indian finance and currency», vol. Ill, pp. 662—664.
'612
банкротства индийского банка «Индиан Спиши бэнк» в 1913 г* и особенно сильно поразил местные акционерные банки. Поэтому этот кризис известен под наименованием «банковских крахов 1913—1915 гг.». На деле банкротства индийских банков продолжались до 1917 г., правда, уже в меньших размерах. За пять лет (1913—1917) разорились 95 банков с оплаченным капиталом 17,5 млн. рупий, причем на долю пяти крупных из них приходилось 11,8 млн. рупий52.
Промышленная комиссия 1916—1918 гг. полагала, что банкротство молодых индийских коммерческих предприятий было порождено неопытностью руководящего персонала или спекулятивной деятельностью последнего53. Специалист же по индийским банкам Р. Рау считал, что банковский кризис был вызван «предоставлением капитала для промышленных целей через банковские каналы». Это требовало, на его взгляд, серьезной поддержки, которую ни колониальные власти, ни английские банки индийским банкирам не оказали54. В отчете о проекте административных реформ в Индии (доклад Монтегю—Челмсфорда) содержится более обобщающее определение причин и последствий кризиса: «неэффективная попытка бойкотировать английские товары, а также потери и разочарования, порожденные крахом местных предприятий, основание которых было связано с большими надеждами и побуждалось высокими мотивами, завершилась более серьезным банкротством индийских банков в Пенджабе и Бомбее. Одновременно с этим происходило неуклонное развитие компаний, находящихся под английским контролем, и значительно увеличилась внешняя торговля. Мы не удивляемся тому, что все это оставило чувство горечи среди просвещенной части общества»55.
Кризис индийского капиталистического предпринимательства явился неизбежным следствием социально-экономического и политического развития Индии в предвоенный период. Подъем массового национально-освободительного движения в 1905—1908 гг. несколько ослабил позиции британского империализма и оказал серьезную поддержку более широкому росту индийского капитализма. Развитие местного капиталистического предпринимательства ускорилось, но осознание того,, что обстановка для этого после спада освободительной борьбы резко изменилась, пришло гораздо позднее. Британские монополии не только вернули, но и серьезно укрепили свои
52 L. Jain, Indigenous banking in India, p. 153.
53 «Indian industrial commission», vol. I, p. 67.
54 «The Indian journal of economics», Allahabad, 1931, I, p. 271.
55 «East India (Constitutional reforms). Report on Indian const itultio-nal reforms», London, 1918, p. 266.
613
позиции. В условиях жестокой конкуренции с усилившимся английским капиталом, не имея уже за собой такой опоры, как мощное освободительное движение, индийский капитал испытывал все большие трудности, которые и привели к многочисленным банкротствам неокрепших индийских фирм.
Развивавшийся национальный капитализм все острее нуждался в протекционизме, и не удивительно, что представители национальной буржуазии все громче требовали введения хоть какой-нибудь государственной поддержки. Однако британские империалисты не спешили удовлетворять их желания.
Вспыхнувшая в 1914 г. первая мировая война поставила экономику Индии перед новыми испытаниями. В первый год войны трудности индийской промышленности возросли. «Бомбейская фабричная промышленность находится в затруднительном положении. Несколько фабрик были вынуждены закрыться. По-видимому, было ввезено чрезмерно много иностранных тканей. В распоряжении торговцев находятся большие запасы тканей, оцененные в Бомбее в 150 тыс. тюков, стоимостью приблизительно 60 млн. рупий. К этому следует добавить запасы фабричных тканей местного производства, определяемые в 300 тыс. тюков, и еще 100 тыс. тюков пряжи. Нормальная работа фабрик в таких условиях невозможна»56. Война на первом этапе углубила трудности индийского капиталистического предпринимательства, а не смягчила их.
ОГРАБЛЕНИЕ ИНДИИ БРИТАНСКИМИ КОЛОНИЗАТОРАМИ В ПЕРИОД ВОЙНЫ
Британский империализм уже с начала первой мировой войны использовал людские и материальные ресурсы Индии для военных нужд в самых широких масштабах. За время войны в колониальные войска в Индии было завербовано свыше 1,2 млн. солдат (до войны насчитывалось не более 230 тыс. солдат). Особенно крупные размеры вербовка приняла в последние месяцы войны в 19'18 г. Содержание такой колоссальной армии обходилось чрезвычайно дорого — до 30 млн. ф. ст. в год 57.
Увеличилась выкачка из Индии сырья. Оно вывозилось по фиксированным ценам, которые были гораздо ниже мировых. Индия была для Антанты практически единственным источ
56 «АП about the war. The Indian review war book», Madras, 1915, p. 181—182.
67 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1917—Г8», London, 1919, p. 5.
614
ником марганцевой руды, экспорт ее составил за годы войны почти 2 млн. г (на 2,25 млн. ф. ст.). В Бихаре была ускорена разработка слюды, 6 тыс. т которой поступило в Англию. По низким ценам из страны вывезли 90 тыс. т селитры (свыше чем на 2 млн. ф. ст.). На ближневосточные фронты и в другие места было отправлено более 185 тыс. куб. м леса.
В крупных размерах происходила выкачка и сельскохозяйственных продуктов. Из страны экспортировалось большое количество шелка-сырца, пеньки, копры, чая, шкур и т. п.58. В конце 1915 г. закупки пшеницы были поставлены под контроль властей, и с этого времени до конца войны в страны Антанты было экспортировано свыше 3 млн. г пшеницы. Кроме того, «Королевская комиссия по запасам пшеницы» — британская организация, ведавшая скупкой продовольствия, скупила 5 млн. т различного вида продовольствия. Поставки масличных и растительного масла определялись 2,5 млн. г на сумму 31 млн. ф. ст. Вывоз джута-сырца в общей сложности равнялся 2 млн. т59. Колониальные власти широко использовали для военных нужд и существовавший в стране промышленный потенциал. Военные поставки особенно обогатили английских владельцев джутовых фабрик. Экспорт джутовых изделий, включая 2 млн. т джута-сырца, около 3 млрд, мешков и более 4 млрд, ярдов ткани, составил не менее 137 млн. ф. ст. (более 2 млрд, рупий). В Англию было вывезено на 12 млн. ф. ст. дубленых шкур, а по заказу английского и итальянского правительств — на 8 млн ф. ст. сырых шкур. Две трети армейской обуви, выпущенной в Англии, было изготовлено из индийского сырья. На армию работали хлопчатобумажные и шерстяные фабрики: выпускали обмундирование, одеяла и т. д. Всего было изготовлено 42 млн. предметов армейского обихода.
Знаменательны военные поставки металлургического завода Тата, начавшего выпуск продукции за два с половиной года до начала войны. За время войны он поставил государству около 300 тыс. т стальных изделий, в среднем по 10 ф. ст. за тонну, т. е примерно на 45 млн. рупий. Завод был главным поставщиком железнодорожных рельсов для ближневосточных фронтов Англии60.
Всего за время войны из Индии было вывезено 1800 миль железнодорожной колеи, 13 тыс. футов мостовых конструкций, 200 паровозов и 6 тыс. единиц подвижного состава. Флотилии на реках Тигр и Евфрат были составлены из речных
58 Ibid., р. 20.
69 Ibid., рр. 20, 2'1.
60 Ibid., рр. 20—22.
615
судов, взятых с индийских рек или собранных в индийских мастерских. В Месопотамию вывозилось из Индии почтовое и телеграфное оборудование61.
Таким образом, паразитизм английского империализма в Индии в период войны сказался не только, как всегда, в выкачке вновь созданных материальных ценностей и тем самым в отвлечении их от производительного использования внутри страны, но и в демонтаже ранее установленного оборудования в жизненно важных отраслях экономики, в первую очередь в железнодорожном и речном транспорте.
Реализация империалистических военных устремлений Великобритании требовала усиления эксплуатации Индии и соответствующих новых приемов колониального ограбления. Колониальные власти снова прибегли к финансовым махинациям, которые, однако, теперь не просто создавали общие условия для широкой эксплуатации страны британским финансовым капиталом, а явились прямым средством присвоения значительной доли национального богатства Индии. Финансовое ограбление стало одной из важнейших сторон той военно-колониальной каторги, на которую империалисты обрекли индийский народ в 1914—1918 гг.
В первую очередь колонизаторы резко увеличили налоги—• более чем на 50%, что оказалось крайне тяжелым бременем для трудового люда. Увеличение налогов на предметы широкого потребления, прежде всего на соль, вызывали сильное возмущение. За 1914/15—1918/19 гг. общие налоговые поступления возросли с 81,1 до 123,3 млн. ф. ст. Прямые военные расходы за то же время поднялись с 21,8 до 47,8 млн. ф. ст., т. е. по сравнению с довоенными удвоились. Расходы на содержание гражданского колониального аппарата поднялись с 17,4 до 21,6 млн. ф. ст. в год62.
Под предлогом передачи Индией дара Англии на ведение войны колониальные власти перевели в британское казначейство 100 млн. ф. ст. (1,5 млрд, рупий), а в 1918 г. решили сделать новый финансовый дар в размере 45 млн. ф. ст. Ко времени окончания военных действий империалистам удалось использовать из него 15,5 млн. ф. ст.63. Таким образом, метрополия, помимо людских и материальных ресурсов, получила из Индии огромную прямую военную дань, равную* общим налоговым поступлениям за последний год войны,, когда их сбор достиг максимума. В этот период колонизаторы в широких размерах прибегли к новому способу извлече
61 Ibid., р. 22.
62 S. Panandikar, Economic consequences of the war for India, pp. 132-133, 150. 156.
63 Ibid., pp. 240, 2.58.
616
ния денежных накоплений индийских имущих классов для нужд колониального государства, выпустив два военных займа на покрытие первого финансового «дара». Заем 1917 г. был распределен на сумму 35,5 млн. ф. ст. среди 155 тыс. человек и заем 1918 г. — на 38 млн. ф. ст. среди 228 тыс. человек64. Финансовый «дар», предоставленный Англии, на треть увеличил национальный долг Индии, достигший в конце войны 370 млн. ф. ст.65.
Этим, однако, не ограничивалось финансовое бремя, взваленное империалистами на Индию. Колониальная администрация от имени английского и австралийского правительств и колониальных властей британских владений в Восточной Африке производила огромные расходы по закупке военных материалов и на другие цели, причем с каждым годом величина этих закупок возрастала (млн. ф. ст.)66.
Год Величина расходов
1914/15 8,8
1915/16 23,6
1916/17 38,5
1917/18 66,0
1918/19 76,0
Колониальные власти израсходовали 203 млн. ф. ст. (более 3 млрд, рупий) от имени других членов британской империи. Однако подавляющую часть этой суммы должна была оплачивать Индия, так как ей не переводились соответствующие денежные суммы. Британское правительство различными махинациями старалось списать или заморозить свою задолженность Индии по военным закупкам. Например, 67 млн. ф. ст., причитающиеся индийской казне, были «вложены» в ценные бумаги британского казначейства67. Оплата иностранных закупок за счет Индии явилась скрытой формой колоссальной дополнительной финансовой дани британскому империализму во время войны.
Ни повышением налогов, ни займами, ни другими «обычными» средствами невозможно было покрыть финансовые расходы колониальных властей.
Инфляция стала к концу войны ведущим методом колониального ограбления. На последнем этапе бумажные деньги
64 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1917—18», p. 82.
65 S. Panandikar, Economic consequences of the war for India, p. 84.
66 Ibid., p. 190.
67 Ibid., p. 203.
617
по сути стали принудительным средством обращения68. Но выпуск только бумажных денег не мог решить проблемы. Империалисты стали в широких масштабах чеканить серебряные монеты и пускать их в обращение по номиналу69. Рост инфляционных тенденций — неизбежное следствие беззастенчивой выкачки индийских ресурсов — вел к все более широкому выпуску серебряных денег, особенно с 1916 г. «Общим результатом спроса на серебряные монеты было то, что в течение двух финансовых лет, 1917/18 и 1918/19, правительство Индии начеканило на 700 млн. рупий монет взамен тех, которые были поглощены обращением»70. Серебро было единственной формой накопления. Колониальные власти, поддерживая систему финансово-колониального ограбления, стали закупать через Лондон и ввозить в Индию крупные партии серебра. Цены на серебро в Англии сразу же поднялись. Валютные спекулянты получили новые колоссальные прибыли за счет индийского народа.
Ввоз серебра в Индию прямо совпал с ростом инфляционных явлений в экономике и стал важным показателем их дальнейшего развития. Наглядным подтверждением этого факта может служить рост в два раза цены на серебро с 1915/16 по 1918/19 г. Импорт серебра в страну был объявлен государственной монополией, индийские дельцы были отстранены от этого прибыльного дела. Все же в целом ввоз драгоценных металлов в 1914—1919 гг. был значительно меньше (1650 млн. рупий), чем в предвоенные 1909—1914 гг. (2240 млн. рупий)71. Выкачка богатства из Индии резко выросла, а хотя бы частичная компенсация — сократилась.
В последний год войны огромные военные закупки колониальных властей стало невозможно осуществлять в условиях инфляции без чеканки серебряных монет в самых широких масштабах. Только своими силами английские империалисты уже не в состоянии были сделать это, тогда им на помощь пришли империалисты США. В соответствии с законом Питтмана Конгресс США предоставил колониальной администрации Индии в июне 1918 г. крупный заем в размере 200 млн. унций серебра72, что позволило английским властям избежать банкротства, усилить инфляционное ограб
68 На 1 февраля 1914 г. в обращении находилось 519 млн. рупий банкнот, а на 31 марта 1918 г.—уже 1340 млн. рупий. Ibid., р. 199.
69 Ibid., р. 303.
70 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1917—18», p. 78.
71 S. Panandikar, Economic consequences of the war for India, p. 307.
72 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1917—18», p. 79.
6J8
ление страны, а финансистам Уолл-Стрита принесло солидные барыши.
Паразитизм английского империализма в годы войны отчетливо проявился во внешней торговле Индии. Первая мировая война наглядно продемонстрировала гибельность для страны аграрно-сырьевой специализации ее экономики. Резкое нарушение внешнеэкономических связей привело к тому, что за восемь первых месяцев войны (август 1914 — март 1915 г.) по сравнению с аналогичным предшествующим периодом экспорт из Индии сократился на 43, а импорт на 34% 73. В результате сильно упали цены на индийские сырьевые товары и резко возросли на импортные. Неэквивалентность внешней торговли в военные годы усилилась и явилась дополнительной формой обогащения британских монополий.
Таблица 4
Внешняя торговля Индии, млн. ф. ст. *
1913/14 г. 1914/15 г. 1915/16 г. 1916/17 г. 1917/18 г. 1918/19 г.
Импорт Уровень цен** . . (1913/14 г.—100) 100 101 126 170 211 268
Товарный импорт в текущих ценах . 127,5 96,5 92,1 106,8 109,6 125,7
Товарный импорт в неизменных ценах 1913/14 г. . . 127,5 95,6 73,1 62,8 51,9 46,9
Экспорт Уровень цен** . . (1913/14 г.=100) . 100 102 103 117 125 150
Товарный экспорт в текущих ценах 166,0 121,4 133,0 167,9 163,3 170,2
Товарный экспорт в неизменных ценах 1913/14 г.. . 166,0 119,0 129,1 140,9 130,6 113,5
* S. Panandikar, Economic consequences of the war for India, pp. 44. 45.
** Берутся официальные цены на 611 импортный и 50 экспортных товаров.
Данные таблицы демонстрируют быстрое нарастание разрыва между ценами на экспортные и импортные товары. Первые росли относительно медленно и только к концу войны увеличились на 50%, вторые же поднимались как на дрожжах и достигли 268% к довоенному уровню. Но по физическому
73 S. Panandikar, Economic consequences of the war for India, pp. 36, 37.
619
объему внешняя торговля Индии в целом до самого конца войны так и не достигла довоенного уровня. Некоторое увеличение доли полуфабрикатов и промышленных товаров произошло главным образом за счет вывоза кож и джутовых изделий. Серьезно изменилось географическое направление торговли. Германия и ее союзники, а также многие нейтральные страны Европы перестали быть торговыми контрагентами Индии. Однако Англия не смогла полностью воспользоваться возможностями, представившимися в связи с исчезновением сильных империалистических конкурентов. Более того, на индийский рынок проникли японские и американские монополии, существенно потеснив англичан. Доля Англии в индийском импорте сократилась с 64% в 1913/14 г. до 46% в 1918/19 г., а Японии и США — поднялась с 2,6% у каждой до-20 и 10% соответственно74.
Впервые монополия английского империализма в области внешней торговли Индии была серьезно поколеблена. Однако абсолютные прибыли британских фирм, связанных с внешними операциями, выросли. Например, только судоходные компании увеличили фрахт за перевоз в 1917 г. в 14 раз по отношению к довоенному уровню75.
Колониальные власти, чтобы повысить доходы казны и несколько ограничить проникновение иностранных конкурентов, в 1916 г. увеличили размеры общей таможенной пошлины в среднем с 5 до 7,5%, но только через год такого же рода пошлины были установлены на хлопчатобумажные ткани. Были введены пошлины и на некоторые предметы экспорта. С каждым годом колониальная администрация стремилась усилить регулирование внешней торговли Индии в интересах британских монополистов.
КОЛОНИАЛЬНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННО-МОНОПОЛИСТИЧЕСКИЙ КАПИТАЛИЗМ В ИНДИИ В ПЕРИОД ВОЙНЫ
В крупнейших странах капитала в обстановке грандиозного мирового конфликта, как указывал В. И. Ленин, стал быстро развиваться военный государственно-монополистический капитализм, рост которого стимулировался военной экономикой и нарушением привычных хозяйственных связей, разрухой. Колониальная Индия также не избежала этих явлений, но здесь, в условиях колониального гнета и общей экономической отсталости, они обладали особой спецификой. Прежде всего в Индии развивался колониальный государст
74 Ibid., р. 79.
75 Ibid., р. 40.
620
венно-монополистический капитализм, который служил целям обогащения английской монополистической буржуазии, а не местных имущих классов.
Элементы колониального государственного монополистического капитализма в Индии появились задолго до первой мировой войны и были представлены главным образом предпринимательской деятельностью колониальной администрации в области железнодорожного транспорта и ирригации. В период первой мировой войны значительное расширение этой деятельности как одного из методов военно-колониального ограбления привело к становлению колониального государственного монополистического капитализма как самостоятельного и важного социально-экономического явления.
Создание 1 марта 1917 г. специального департамента — Индийского управления по военному снабжению (Indian munitions board) — знаменовало наивысший этап в деятельности колониального государственного монополистического капитализма во время войны. Управление имело целью «контролировать и развивать индийскую промышленность главным образом с учетом военных нужд; регулировать коммерческие сделки; ограничивать и координировать спрос на товары, не производимые в Индии, и способствовать применению промышленных ресурсов страны на цели войны, особенно учитывая необходимость сокращения спроса на судоходные перевозки»76.
Управление консолидировало различные торгово-экономические функции, уже существовавшие у других государственных организаций, и тем самым централизовало почти все закупочные операции государства. «Закупочные операции стали производиться в крупных масштабах, и была ликвидирована конкуренция между различными государственными организациями»77.
За исключением продовольствия и некоторых видов технических изделий, «Индийское управление по военному снабжению» закупало и поставляло все необходимое для вооруженных сил, расположенных в Индии или базирующихся на нее, для государственных департаментов и железных дорог и некоторые товары для Англии. В каждой провинции были открыты его отделения. «Управление стимулировало выпуск шерстяных и камвольных тканей существующими предприятиями, чтобы удовлетворить нужды армии. Оно взяло на се
76 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1916—17», London, 1918, p. 3.
77 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1917—18», p. 19.
621
бя ответственность за поставку сырых шкур и кож, которые-преимущественно использовались в производстве кожи для армейской обуви; поставляло железнодорожные рельсы, подвижной состав и оборудование в Месопотамию, Египет, Восточную Африку, Аден и район Персидского залива. Им была создана фабрика по изготовлению палаток; оно централизовало закупки изделий из джута; основало отделение по строительству и переоборудованию речных судов, образовало отделение по древесным изделиям, которое поставило 200 тыс. т бамбука, брусьев, планки и лесоматериалов мелких размеров в Египет, Месопотамию, Восточную Африку и другие места; контролировало выпуск стали и чугуна металлургическим заводом Тата в Джамшедпуре. Управление приобрело огромное количество строительного оборудования и материалов главным образом для Месопотамии и Восточной Африки. Оно самым тщательным образом рассматривало заявки об оказании содействия в приобретении товаров в Англии и США»78. К концу войны Управление контролировала расходы на военные цели на уровне 2 млн. ф. ст. в месяц. Всего к концу сентября 1918 г. из Индии на различные фронты было отправлено различного снаряжения и припасов на 80 млн. ф. ст.79.
Таким образом, Индийское управление по военному снабжению действовало по преимуществу в области массовых закупок товаров военного значения и в области контроля над внешней торговлей. Однако оно прибегало и к определенным приемам государственно-капиталистического регулирование некоторых отраслей промышленности.
Государственно-монополистический капитализм в колониальной Индии в период войны имел откровенно грабительский, хищнический характер. Максимальная мобилизация определенной части экономических ресурсов в совершенно чуждых индийскому обществу интересах британских монополий определила колониальный, антинациональный характер государственно-монополистического капитализма в Индии.
Управление, препятствуя торговому проникновению в Индию других держав, в первую очередь Японии и США, всячески ограничивало ввоз. Основная часть закупленных Управлением товаров была изготовлена внутри Индии. Колониальные власти при размещении заказов предоставляли очень выгодные заказы английским финансистам. Колоссальные
78 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1919», London, 1920, pp. 83—84.
79 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition» of India during the year 1917—18», p. 19.
622
барыши получили, например, джутовые короли Калькутты. Однако, по мнению индийского экономиста С. Панандикара,. «хотя значительная часть внутренних закупок Управления была произведена у европейских фирм и акционерных компаний, действующих в Индии, большая часть была приобретена-у индийских фирм и компаний, что явилось заметным стимулом роста местного промышленного предпринимательства. Аналогичный эффект имела приоритетная система (т. е. контроль над внешней торговлей)»80.
Таким образом, определенный слой индийской национальной буржуазии получил выгоды от реализации своих товаров казне. В то же время С. Панандикар писал: «Можно признать, что стимул к развитию промышленности, данный во время войны Индийским управлением по военному снабжению, в основном имел искусственный характер»81.
С окончанием войны деятельность Управления прекратилась.
ИНДИЙСКОЕ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЕ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ
Война оказала двойственное влияние на развитие индийского капиталистического предпринимательства. Первоначально она даже углубила кризис, который переживало индийское предпринимательство начиная с 1913 г. Война привела к сокращению внутреннего рынка, например на ткани, в результате сокращения денежных доходов крестьян. Кроме того, ухудшилось поступление из заграницы ряда необходимых для работы индийских заводов полуфабрикатов, например химических изделий для текстильной промышленности. Не удивительно, что индийское предпринимательство в целом-вышло из кризиса только к концу 1915 г.
Однако с самого начала мирового конфликта между империалистами индийская буржуазия усмотрела в нем возможность для собственного обогащения. В связи с этим верхушка имущих классов, включая крупную национальную буржуазию, заявила о своей всемерной поддержке военных усилий английских империалистов82.
Война принесла индийской буржуазии своеобразный протекционизм, которого она давно безуспешно добивалась от колониального государства. «Полное прекращение импорта
80 S. Panandikar, Economic consequences of the war for India, p. 111.
81 Ibid., p. 116.
82 Cm. «East India (Military). Papers relating to the support offered by the princes and peoples of India to His Majesty in connection with the war», London, 1914.
623-
из Германии и Австро-Венгрии, — писал А. Чаттертон, английский чиновник, известный своими выступлениями в поддержку индийской промышленности, — воспринимается как благоприятная возможность для развития „свадешистского" движения» 83.
Торговая палата Бомбея, понимая кратковременность и относительность подобного протекционизма и отражая настроения всей национальной буржуазии, указывала властям на то, что местным предпринимателям необходима долговременная поддержка государства, чтобы занять на рынке освободившееся место капиталистов стран Центральной Европы84. Местная буржуазия становилась более настойчивой по мере изменения социально-экономической и политической обстановки в стране.
В годы войны в стране ускорилось развитие товарно-денежных отношений и капитализма. Внутренняя торговля Индии (между отдельными провинциями по железным дорогам и по воде) до войны оценивалась в 546 млн. ф. ст. в среднем, или в 60 млн. т. В 1917/18 г. эти цифры составили уже 684 млн. ф. ст. и 67 млн. т, а в следующем году — 813 млн. ф. ст. и 69 млн. т соответственно85. Только эта часть внутреннего товарооборота, без учета крупных товарных потоков внутри провинций, в два с половиной раза превысила внешнюю торговлю. Это произошло несмотря на сильное сокращение ввоза и резкое ухудшение транспорта из-за сильного износа имевшегося подвижного состава и частичного его изъятия колонизаторами.
Основные выгоды, полученные индийским капиталистическим предпринимательством в период войны, коротко заключались в следующем: ослабление конкуренции со стороны крупнейших империалистических держав; увеличение рынка сбыта как внутри страны, так и за ее пределами; военные заказы; относительное удешевление сельскохозяйственного сырья; падение реальной заработной платы рабочих и высокие цены на промышленные товары. В то же время в войну развились и противоположные явления, оказавшие сковывающее влияние на рост местного капитала: усиленная выкачка колонизаторами материальных ресурсов и сокращение внутреннего рынка на некоторые товары из-за абсолютного обнищания трудящихся; сокращение поставок иностранного промышленного сырья и полуфабрикатов; ухудшение транс-
83 «АП about the war», р. 177.
84 Ibid., pp. X—XL
85 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1919», p. 95.
624
портных возможностей внутри страны и трудность овладения внешними рынками из-за резкого сокращения наличного тоннажа морских судов; и самое главное — непреодолимые трудности в деле получения оборудования для замены износившегося машинного парка действующих предприятий и для строительства фабрик в новых отраслях промышленности.
За время войны число зарегистрированных в Индии акционерных компаний возросло с 2552 до 2789, а их капиталы — с 721 млн. рупий до 1066,1 млн.86 87. Эти цифры — показатель роста развитого капиталистического предпринимательства.
В хлопчатобумажной промышленности, крупнейшей области индийского капиталистического предпринимательства, с 1914 по 1918 г. число,действующих фабрик сократилось с 271 до 262, число веретен в целом осталось на прежнем уровне (6,6 млн. — 6,8 млн. штук), число ткацких станков возросло с 104 тыс. до 116 тыс., а занятых рабочих — с 260 тыс. до 282 тыс.8/. Таким образом, производственная база почти не увеличилась. Но выпуск тканей значительно вырос за счет максимального использования оборудования и вовлечения новых рабочих. Выпуск тканей составил в 1914/15 г. 1176 млн. ярдов, а в 1917/18 г.—1616 млн. ярдов, т. е. увеличился почти на треть88. Доля местных фабричных тканей в общем потреблении поднялась с 23,8% в 1911/12 г. до 35,4% в 1916/17 г., доля же импортных сократилась с 52,9 до48,3%, а домотканых — упала с 23,3 до 16,8% 89. Знаменательно, что усиление позиций местных текстильных фабрик на внутреннем рынке происходило в условиях абсолютного сокращения потребления хлопчатобумажных тканей с 5144 млн. ярдов в 1913/14 г. до 3357 млн. ярдов в 1918/19 г.90. Это сокращение— прямое свидетельство абсолютного обнищания трудящихся.
Индийская буржуазия же получила огромные прибыли. Например, по подсчетам представителя Ассоциации бомбейских фабрикантов, среднегодовой дивиденд в хлопчатобумажной промышленности в 1905—1915 гг. составлял 10,5% на капитал в 65 млн. рупий, а в 1915—1922 гг.—на вдвое больший капитал, 125 млн. рупий, средний дивиденд равнялся 53%, т. е. возрос в пять раз91. Кроме того, значительная
86 «Role of private enterprise in India — prospect and retrospect», Calcutta, 1951, p. 2.
87 A. Pearse, The cotton industry in India, Manchester, 1930, p. 22’.
88 «The Indian cotton textile industry», Bombay, 1950, p. 128.
89 «The Indian cotton textile industry», Bombay, 1949, p. 159.
90 M. P. Gandhi, The Indian cotton textile industry, Calcutta, 1930, pp. 84, 85.
91 Цит. по кн.: V. Anstey, The economic development of India, London, 1929, p. 267.
40 Новая история Индии
625
часть прибылей поступала управляющим агентствам, отчислялась в резерв и т. п. В военные годы на полную мощность заработал металлургический завод Тата. Накопления военных лет позволили концерну Тата, опираясь на помощь бомбейских капиталистов, основать вслед за первой гидростанцией, давшей ток в 1915 г., еще две гидростанции — в 1916 и 1919 гг. Во время войны вступили в строй первые в Индии три цементных завода, основную часть продукции которых покупало государство92. Был налажен выпуск отдельных химических продуктов и т. п.
Военные заказы обеспечивали местной буржуазии постоянный рынок сбыта. Однако установление фиксированных цен для отдельных отраслей вызывало у нее зачастую серьезное недовольство, так как ограничивало прибыли. Например, глава индийской угольной ассоциации, А. Оджха, заявлял: «В годы последней мировой войны, тогда как другие отрасли промышленности пожинали огромные прибыли, правительство фиксировало цену на уголь и тем лишало угольную отрасль возможности получить прибыли и создать резервы»93.
Прибыли, которые удалось получить индийской национальной буржуазии, использовав обстановку войны, весьма трудно было в условиях колониального гнета употребить на расширенное капиталистическое воспроизводство, которое только и могло быть гарантией получения новых прибылей для капиталистов Индии. Основная часть ее денежных накоплений шла в старые виды деятельности: торговлю, ростовщичество, скупку земли, недвижимости и т. п. Определенная часть ушла на приобретение облигаций военных займов и частично акций подконтрольных англичанам компаний. Фискальная комиссия 1921 г., подводя итоги экономического развития страны, отмечала, что «развитие промышленности имело место, но в ограниченных масштабах и по сравнению с другими странами происходило медленно. Мы считаем, что промышленное развитие Индии не соответствует ни размерам страны, ни ее населению, ни ее природным ресурсам. Мы согласны с выводом индийской промышленной комиссии, которая следующим образом суммировала результаты обследований, проводившихся ею в течение двух с лишним лет: «промышленная система развита неравномерно и в большинстве случаев недостаточно. Местные капиталисты, за немногими знаменательными исключениями, до настоящего времени или предоставляли другим нациям возможность обогащения при
92 С. Mamoria, Organisation and financing of industries in India, Allah-habad, Bombay, Delhi, 1958, p. 220.
93 «Commerce», 7.IV.1934, p. 476.
626
промышленной обработке ценных сырьевых материалов Индии, или оставляли их неиспользованными»94. Всего в фабрично-заводской промышленности в 1919 г. было занято 1367 тыс. рабочих, из которых 306,3 тыс. работало на 277 прядильных и ткацких хлопчатобумажных фабриках, 140,8 тыс.— на 1940 хлопкоочистительных предприятиях, 276,1 тыс. — на 76 джутовых фабриках и предприятиях по прессовке джута-сырца; в железнодорожных мастерских насчитывалось 126,1 тыс. рабочих. Таким образом, в трех отраслях фабричной промышленности трудилось две трети общего числа заводских рабочих. Кроме того, имелось еще 207,8 тыс. шахтеров в угольной промышленности95.
Окрепшая во время войны крупная буржуазия, опираясь на поддержку других имущих классов и слоев индийского общества и используя новый подъем освободительной борьбы народных масс, все настойчивее требовала введения протекционизма. «Мы хотели бы, — писали пять крупных индийских общественных деятелей и капиталистов, членов фискальной комиссии, составивших особое мнение в отчете комиссии, — указать на то, что все необходимое для индустриализации уже давно существует в Индии, и если бы политика протекционизма была введена лет тридцать назад и Индии была бы предоставлена та же свобода регулировать фискальную политику, какая существует у самоуправляющихся доминионов, Индия продвинулась бы к настоящему времени далеко вперед в деле индустриализации и не пребывала бы в таком состоянии экономической отсталости, в которой мы находим ее сейчас»96. Они утверждали, что перед страной стоит задача достижения уровня промышленно развитых держав, настаивали на прекращении вывоза сырья и ввоза промышленных товаров.
Итак, сковывающее влияние английского финансового капитала на развитие самостоятельного индийского капиталистического предпринимательства заставляло национальную буржуазию требовать ограничения сферы и условий функционирования иностранного капитала97. Индийская буржуазия в период войны в целом сильно обогатилась и значительно окрепла. Однако рост местного капиталистического предпринимательства был весьма ограничен. Единственно, чего удалось добиться национальной буржуазии от властей, — это назначения специальной комиссии по обследованию состояния индийской промышленности и недопущения увеличения
94 «Report of the Indian fiscal commission», p. 23.
95 Ibid., pp. 17—18.
96 Ibid., p. 179.
97 Ibid., pp. 158, 201, 203, 205 и др.
40* 62Z
акцизного сбора с местных тканей. Противоречия между империализмом и национальной буржуазией углублялись. Даже преуспевающая крупная промышленная буржуазия, в деятельности части которой все сильнее проглядывали отдельные монополистические черты, выступала против англичан. Она была возмущена тем, что рост крупных фирм в Индии в отличие от Англии «рассматривается как угроза британской торговле и, следовательно, английскому господству и не поощряется»98.
УХУДШЕНИЕ МАТЕРИАЛЬНОГО ПОЛОЖЕНИЯ ТРУДЯЩИХСЯ КЛАССОВ ИНДИИ В ПЕРИОД ВОИНЫ
Разительным контрастом баснословным доходам колонизаторов и тонкого слоя индийских имущих классов была ужасающая нищета масс. Присвоение британскими империалистами значительной части прибавочного продукта, производимого в стране, неизбежно ограничивало, уменьшало численность и состоятельность местных имущих классов, делая нищету масс особенно глубокой и абсолютной по сравнению с любой самостоятельной страной. «Правительство Индии,— писала в своем отчете высокополномочная английская комиссия по подготовке конституционных реформ 1918 г., — не составляет статистических данных о распределении богатств, но те неполные сведения, которые мы собрали, свидетельствуют о том, что лиц, имеющих значительный доход, очень мало. В одной провинции общее число лиц, обладавших доходом в 66 ф. ст. в год (т. е. 900 рупий. — Ред.), получаемым из различных источников, кроме земли, составляло 30 тыс., а в другой провинции — 20 тыс. Налоговые и земельные отчеты демонстрируют, насколько мал средний сельскохозяйственный участок. Так, в Соединенных провинциях из общего населения в 48 млн. человек было примерно .126 тыс. землевладельцев, получавших ежегодно более 20 ф. ст. 4300 рупий) дохода от своих земельных прав. Ясно, что размеры состояния снижаются очень резко и что колоссальные массы населения не в состоянии приобрести ничего иного, кроме самых жизненно необходимых предметов»99.
Неописуемая бедность индийского труженика являлась главной причиной массовых голодовок и эпидемий. Не успели исчезнуть последствия голода и чумы 90-х годов и первых лет XX в., как империалистическая война и возросший колониальный гнет снова привели к резкому ухудшению полуголод-
98 М. Visvesvaraya, Reconstructing India, London, 1920, p. 5.
99 «Report on Indian constitutional reforms», p. 112.
628
кого жизненного уровня народа и повлекли за собой гибель миллионов людей.
Особенно тяжело пострадало сельское хозяйство и основная часть населения — крестьянство. Война нарушила сложившиеся внешнеторговые связи и привела к падению цен на сельскохозяйственные товары, в первую очередь на технические культуры. Даже в 1916—1917 гг., когда джутовые фабрики Калькутты работали на полную мощность, английские монополии, взвинчивая цены на джутовые изделия и получая огромные прибыли, сами платили за джут-сырец на 15% меньше, чем до войны100. Участились неурожайные годы: по данным фискальной комиссии, из восьми лет (до 1921 г.) в течение трех лет урожай не покрывал даже минимальные потребности страны в продовольствии, а в течение еще одного года только соответствовал им101. Несмотря на уменьшение производства продовольствия, явившееся прямым следствием застоя сельского хозяйства под гнетом империалистической и феодально-помещичьей эксплуатации, колонизаторы вывезли из страны за 1913/14—1918/19 гг. 5,2 млн. т продовольствия. Не удивительно, что неурожай последнего года войны, когда было недопроизведено 20 млн. т зерна (25% обычного урожая), очень тяжело сказался на всей стране10*.
С каждым годом крестьянство все острее ощущало разрыв между растущими ценами на промышленные товары (соль, ткани, керосин и т. п.) и на продукцию сельского хозяйства. Если общий индекс розничных цен поднялся к августу 1918 г. по сравнению с довоенным уровнем на 38%, то на продовольствие — на 31 %103. К 1919 г. цены на зерновые выросли на 93%, а на ткани — импортные — на 190%, местные— на 60% по сравнению с довоенным ^периодом 104. С первого года войны стала развиваться спекулятивная деятельность торговцев. Они усиленно обирали крестьян, используя расстройство транспорта, и продавали зерно по высоким ценам в города. «Последствия всех этих явлений, — говорилось в официальном отчете колониальных властей за 1917/18 г., — которые в течение трех предшествующих лет все более усиливались, в 1917 г. сказались в самых отдаленных уголках страны... В сельских районах торговцы зерном не желали покупать обычного количества зерна. Крестьяне
100 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1919», p. 83.
101 «Report of the Indian fiscal commission», p. 15.
102 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1949», p. 85.
103 «Ditto for the year 1917—18», p. 185.
104 S. Panandikar, Economic consequences of war for India, p. 324.
6»
оказались не в состоянии сбыть свой продукт. Урожай был хороший, отсутствие транспорта держало цены на продовольствие на низком уровне. Но цены на все другие обычные предметы потребления, как пряности, растительное масло, ткани, керосин и соль, поднялись до небывалого уровня из-за недостатка поставок и спекуляции крупных торговцев, контролировавших рынок. Нарушение обычных экономических условий, естественно, сказывалось и на аграрных беспорядках»105.
Когда же в следующем году произошел крупный неурожай, цены на продовольствие поднялись и в сельских районах. Например, в июле 1919 г. по отношению к июлю 1914 г. цены на рис поднялись на 26 (Ассам)—73%. (Центральные провинции), на пшеницу соответственно на 38 и 100%, а на просо, этот хлеб бедняков, особо сильно — от 102 (Соединенные провинции) до 132% (Бомбей) 106. Выиграли от этого роста цен помещики, ростовщики, торговцы зерном, состоятельные крестьяне, у которых был хлеб. Однако в конечном счете рост цен был проявлением широкого ограбления страны империалистами. «Рост цен, — писал индийский экономист С. Панандикар, — вынуждал огромную часть населения, чей доход пропорционально не возрастал, сильно сокращать свое потребление и высвобождать определенные массы товаров, которые правительство скупало с помощью искусственно созданной покупательной способности» 107 (т. е. с помощью инфляции).
В военные годы ускорилась ломка натурального хозяйства и развитие товарно-денежных отношений, что происходило очень болезненно для основной массы крестьянства108. Увеличилась сельскохозяйственная задолженность. Всеиндийских данных о ее величине нет, но в Пенджабе она к концу войны составила 450 млн. рупий.
Глубокое возмущение и отчаяние крестьян прорвалось весной 1917 г. в округе Чампаран, Бихар, где произвол и увеличение ренты, особенно владельцами индиговых плантаций, привели к крестьянским волнениям 109. Именно здесь позднее имела место знаменитая кампания «неуплаты ренты», проведенная Ганди. Крестьянские выступления произошли и
106 «Statement exhibiting the moral and material «progress and condition of India during the year 1917—18», p. 87.
106 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1919», p. 66.
107 S. Panandikar, Economic consequences of the war for India, p. 326.
108 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1919», p. 100.
109 «Ditto during the year 1916/17», p. 55.
630
в округе Кайре Бомбейского президентства. Кроме того, в 1917 г. голодные бунты в сельских местностях в ряде случаев оканчивались разгромом базаров110 111.
Заметно ухудшилось положение второй по численности части трудового населения Индии — ремесленников. Это особенно ярко сказалось на их наиболее многочисленном слое — ткачах. Во время войны вырос спрос на их изделия, но сильное сокращение поставок фабричной пряжи не только не позволило использовать благоприятную конъюнктуру, но даже привело к резкому падению производства тканей: в 1914/15 г. было выпущено 1088, в 1915/16 г. — 944,8; в 1916/17 г. —597,6; в 1917/18 г. —741,2 и в 1918/19 г.—894 млн. ярдов ш. В результате основная масса ткачей очутилась в более тяжелом положении, чем до войны. Одновременно росла имущественная дифференциация среди мелких товаропроизводителей и убыстрялось развитие низших форм капиталистического предпринимательства.
Увеличение численности фабрично-заводского пролетариата происходило как за счет строительства новых, преимущественно небольших, предприятий, так и использования большего числа рабочих на крупных предприятиях. Эксплуатация рабочего класса возросла главным образом путем интенсификации труда. Рост цен являлся основным фактором ухудшения положения пролетариата. Если на сельских местностях особенно сказался подъем цен на промышленные изделия, то в городах — на продовольствие. «В результате положение трудящихся слоев стало заметно хуже». Это особенно •бросалось в глаза в таких промышленных центрах, как Бомбей. Рост стоимости жизни привел к взрыву забастовок в 1917 г. Общим требованием было увеличение заработной платы. «Железнодорожники, заводские рабочие, домашняя прислуга, работники почты... охвачены стачечной инфекцией. В результате заработная плата в целом в течение года была повышена на 10—30%». Текстильщики Бомбея добились увеличения заработной платы на 10 %i в 1917 и 1918 гг. На джутовых фабриках Калькутты рабочие добились также 10% ее увеличения112. В стачечной борьбе росла сплоченность рабочих. В Бомбее они стали требовать также улучшения жилищных условий, сокращения рабочего дня, введения страхования, обязательного образования для их детей и, наконец, установления минимума оплаты113.
110 «Ditto during the year 1917/18», pp. 88, 90.
111 «The Indian cotton textile industry», 1950, p. 128.
112 «Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year 1917—18», p. 89.
113 «Ditto during the year 1919», p. 70.
631
Жесточайшая эксплуатация индийского народа британскими империалистами привела к ужасающей гибели миллионов людей от эпидемии гриппа в 1918 г. Отсутствие внимания к здравоохранению и санитарии, сильное обнищание и голод привели к тому, что переболело 50—80% населения. Особенно пострадали северные, центральные и западные районы114. За один год, с июня 1918 по июнь 1919 г., в Индии от этой эпидемии погибло 7 млн. человек115. Это только «учтенные» жертвы военно-колониальной каторги, на которую обрек Индию империализм.
Основное значение первой мировой войны для социально-экономического развития Индии заключалось в том, что страна окончательно вступила на путь широкого капиталистического движения, а массовое национально-освободительное движение стало главным и постоянно действующим фактором жизни индийского общества; «...целый ряд стран: Восток,. Индия, Китай и т. п., в силу именно последней империалистической войны, оказались окончательно выбитыми из своей колеи. Их развитие направилось окончательно по общеевропейскому капиталистическому масштабу. В них началось общеевропейское брожение. И для всего мира ясно теперь, что* они втянулись в такое развитие, которое не может не привести к кризису всего всемирного капитализма»116.
114 «Ditto during the year 1917/18», pp. 182, 184.
115 «Royal Commission on agriculture in India», vol. I, pt 1, London,. 1927, p. 142.
116 В. И. Ленин, Лучше меньше, да лучше, — Сочинения, т. 33*. сто. 456—457,
ГЛАВА XVIII
НАЦИОНАЛЬНО ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ И ПОЛИТИКА АНГЛИЙСКОГО ИМПЕРИАЛИЗМА НАКАНУНЕ И ВО ВРЕМЯ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
РЕФОРМЫ МОРЛИ —МИНТО 1909 г.
С заключением англо-русского соглашения в 1907 г. окончательно оформилась Антанта, которой противостоял Тройственный союз во главе с Германией. Империалистические державы готовились к переделу колониальных владений. Надвигалась первая мировая война.
Стремясь укрепить свое положение в Индии, английские власти, с одной стороны, усиленно подавляли всякое проявление возмущения колониальным гнетом, а с другой — принимали дальнейшие меры, чтобы привлечь на свою сторону верхушку имущих классов и сплотить вокруг себя реакционные элементы. По определению современного индийского исследователя Г. Н. Сингха, они проводили «двуединую политику репрессий и реформ»1.
Во второй половине 1908 г., в особенности после событий в Бомбее, английские власти наряду с усилением полицейского террора поспешно принялись за подготовку нового политического маневра. В мае 1909 г. английский парламент принял закон, предусматривавший изменения в составе и в функциях так называемых законодательных советов Индии. Этот новый «закон об индийских советах» получил название реформ Морли — Минто. Общее число членов центрального, или «имперского», совета и провинциальных советов было увеличено со 124 до 331, а число выборных членов е 39 до 1352.
Тем не менее большинство членов советов, кроме провинциального совета в Бенгалии, не выбиралось, а назначалось из числа чиновников колониальной администрации и других
1 G. N. Singh, Landmarks in Indian constitutional and national development, vol. I, Delhi, 1950.
2 K. R. Bombwall, Indian politics and government (since 1885), Delhi, 1951, p. 114.
633"
лиц по усмотрению властей. При этом в имперском совете большинство принадлежало исключительно назначенцам-чиновникам. По закону 1909 г. члены советов могли обсуждать вносимые администрацией законопроекты и получали ограниченное право принимать резолюции и обращаться с интерпелляциями по особо важным вопросам. Однако резолюции советов не были обязательными для колониальной исполнительной власти, более того, генерал-губернатор, являвшийся председателем имперского совета, мог даже без объяснения причин воспретить самое принятие любой резолюции. Индийские советы, именовавшиеся «законодательными», по-прежнему оставались исключительно совещательными органами и никакой законодательной властью не пользовались. Устанавливался высокий имущественный ценз, так что в избрании членов советов имели право участвовать немногие. Кроме того, власти по своему произволу могли лишить права голоса любое неугодное им лицо. Выборы проводились по нескольким избирательным куриям, устроенным с таким расчетом, чтобы обеспечить преобладание среди выборных членов представителей наиболее консервативных и проанглийски настроенных кругов. Так, из 27 выборных членов имперского совета 13 избиралось по общей курии, 6 — по курии землевладельцев, шесть — по специальной курии мусульман и два члена избирались английскими торговыми палатами Бенгалии и Бомбея3. При этом, если выборы по специальным куриям были прямыми, то по общей курии они были двух- и трехстепенными. Особо важное политическое значение имело учреждение отдельной избирательной курии для мусульман. При этом в провинциальных советах для мусульман выделялось большее число мест по отношению к численности мусульман среди всего населения, а имущественный ценз по мусульманской курии был несколько ниже, чем по общей курии. Эта мера имела целью искусственно увеличить представительство мусульманской верхушки, а также усилить ее влияние на более широкие слои мусульман. Введение отдельного представительства мусульман служило важным средством разжигания индусско-мусульманской розни.
Учреждение отдельной избирательной курии для землевладельцев непосредственно отражало политику опоры на реакционные феодально-помещичьи элементы. Таким образом, реформы Морли—Минто оставляли в полной неприкосновенности самодержавную власть английских империалистов. Эти реформы были рассчитаны на то, чтобы сплотить различные реакционные элементы, служившие ее социальной
3 G. N. Singh, Landmarks..., р. 221.
634
опорой, а также привлечь на сторону колониальной власти либеральные, умеренные круги в национальном движении иллюзией выборности так называемых законодательных советов и наличия в них парламентской процедуры.
НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Со второй половины 1908 г. начался спад национально-освободительного движения в Индии, вызванный прежде всего капитулянтской политикой умеренных и полицейским террором колониальных властей. Крупные массовые выступления, имевшие место в ряде районов в 1905—1908 гг., прекратились. Активность легальных национальных организаций снизилась. В общественной жизни появились признаки реакции.
Умеренные, напуганные первыми боевыми антиимпериалистическими выступлениями народных масс, стремились к компромиссу с колониальной властью, приветствовали правительственные декларации о реформе индийских советов. В президентской речи на сессии Конгресса в 1908 г., где теперь были представлены исключительно умеренные, готовившаяся реформа была названа «великим шагом вперед по пути к установлению представительного правления»4. Однако вскоре, в особенности когда выявились на практике многочисленные оговорки и ограничения, которыми сопровождалось введение в действие закона об индийских советах 1909 г., умеренные стали заявлять о своем «разочаровании». Критикуя с либеральных позиций реформы Морли—Минто, они в особенности подчеркивали отсутствие выборного большинства в советах и отсутствие у них права контроля над государственным бюджетом. С трибуны Конгресса критиковались учреждение специальных избирательных курий для мусульман и землевладельцев, многостепенность выборов, высокий имущественный ценз и другие ограничения выборности. Тем не менее умеренные с готовностью приняли участие в реформированных советах, которые стали функционировать с 1910 г. Демонстрируя свою лояльность к английской власти, они называли себя «оппозицией его величества».
В обстановке спада национально-освободительного движения и в результате спровоцированного умеренными ухода крайних из Национального конгресса в 1907 г. роль этой организации в политической жизни страны значительно уменьшилась. Но все же Национальный конгресс по-прежнему оста
4 «Congress presidental addresses from the foundation to the silver jubilee», Madras, 1935, p. 783.
635
вался крупнейшей национальной общественно-политической организацией, главным форумом, где руководящие круги индийской буржуазии вырабатывали свою политику.
С течением времени с трибуны Национального конгресса наряду с изъявлениями лояльности вновь все более отчетливо стало выдвигаться требование «самоуправления» для Индии в рамках Британской империи. В обстановке надвигавшейся мировой войны индийская буржуазия стремилась получить уступки со стороны английского империализма в обмен на поддержку Англии в международном конфликте. Уже в 1909 г. Сурендранатх Банерджи, выступая в Манчестере, заявил: «Индия, преисполненная радости от благ самоуправления... будет ценнейшим активом империи. Империя, связанная с Индией на основе общих гражданских прав и обязательств, может сделать вызов любой самой могущественной коалиции, составленной против нее»5. В то же время, учитывая опыт событий 1905—1908 гг., индийская буржуазия искала такие методы руководства национально-освободительным движением, которые позволили бы развернуть массовое движение и обеспечить его подчинение классовым интересам буржуазии.
В 1912 г. был принят устав Конгресса. В качестве основной цели Конгресса выдвигалось достижение самоуправления для Индии в рамках Британской империи исключительно «конституционными методами» политической деятельности. Признание этого положения в письменной форме было обязательным условием для участия в Конгрессе. Были введены ограничения выборов делегатов на сессии Конгресса. Представителей на эти сессии могли избирать только строго определенные организации. Руководящие круги национальной буржуазии решительно стремились воспрепятствовать развитию революционных тенденций национально-освободительного движения. Кое-кто из индийских политических деятелей уже в те годы заговаривал о необходимости борьбы против распространения в Индии социалистических воззрений. «Западный социализм начинает прокладывать себе путь в Индию. К счастью, в настоящее время о нем знают лишь некоторые из образованных людей в нашей стране», — говорил в 1910 г. в имперском совете махараджа Бурдвана, игравший тогда видную роль в политической жизни Бенгалии. «Если этому социализму будет позволено проникнуть в среду индийских масс и укрепиться там, то никакие лояльные замин-дары или лоялисты вообще уже не смогут ничего поделать,
5 Surendranath Banerjee, A nation in making, being the reminiscences of ttfty years of public life, Calcutta, 1925.
636
ибо дело зайдет слишком далеко и их собственный престиж будет утрачен»6.
Спад национально-освободительного движения глубоко сказался на позициях сторонников радикального направления. Волна полицейского террора, поднявшаяся в 1908 г., нанесла ему тяжелый удар. Газеты крайних были закрыты, ряд их лидеров брошены в тюрьмы, сосланы, либо вынуждены покинуть страну. Некоторые из них в дальнейшем отошли от политической деятельности. После раскола Конгресса в Сурате крайним, оставшимся на свободе, не удалось создать собственной общеиндийской политической организации.
Среди сторонников радикального направления происходило глубокое размежевание по вопросу о целях и методах борьбы. В большинстве своем руководители крайних теперь переходили на позиции принципиального отказа от насилия в национально-освободительной борьбе. Это объяснялось, с одной стороны, объективными трудностями борьбы, увеличивавшимися в условиях спада движения, неверием в возможность победоносного восстания против власти крупнейшей империалистической державы, а с другой — политическим влиянием и давлением на мелкобуржуазные элементы со стороны индийской буржуазии. С принципиальным отказом от насильственных методов борьбы был связан и отказ от лозунга полной независимости. Как и умеренные, лидеры крайних теперь выступали за достижение самоуправления в рамках Британской империи. «При правильном толковании слово „сварадж14 означает автономию, а отнюдь не независимость»7 *,— говорил в 1913 г. Бепин Чандра Пал. Политические воззрения лидеров крайних по программным вопросам национального движения теперь фактически совпадали с воззрениями умеренных.
В результате событий 1905—1908 гг. классовые противоречия в индийском обществе стали более отчетливыми, чем прежде, что обусловило появление новых черт также и в социальных воззрениях ряда лидеров крайних. «Экономическое развитие на деле не устранит, а лишь усилит политическое напряжение в нашей стране, — писал Б. Ч. Пал в 1913 г. — В той мере, в какой власть будет постепенно переходить от нынешней чужеземной бюрократии к индийской буржуазии, в стране будет развиваться антагонизм между интересами этого нового правящего класса, с одной стороны, и интереса
6 «East India. (Press act, 1910). Copy of the Indian press act, 1910, and proceedings of the Legislative council of the Governor-General of India relating thereto», London, 1910, p. 22.
7 B. Ch. Pal, Nationality and Empire. A running study of some current
.Indian problems, Calcutta, 1916, pp. 86—87.
637
ми масс, с другой»8. В качестве способа устранения этого антагонизма такие деятели национального движения, как Б. Ч. Пал, А. Гхош и другие, усилили проповедь моральных догматов индуизма и выдвигали на первый план необходимость возрождения древней индийской сельской общины, однако с сохранением в ней господства помещика. «Если мы хотим выжить как нация, — писал Ауробиндо Гхош, — мы должны восстановить важные силы, которые естественны и необходимы для нашего роста, и в первую очередь древнюю основу индийской жизни, заключающую в себе секрет жизненной силы Индии, — самостоятельную и самодовлеющую организацию деревни, которая представляет базис всего остального»9. Характерно, что эта проповедь иногда прямо сочеталась у крайних с выступлениями против социализма «последователей Маркса». Указывая на крайне тяжелое положение индийских народных масс, Б. Ч. Пал, подобно упомянутому выше махарадже Бурдвана, заявил, что распространение в Индии «европейского социализма, который является неизбежным плодом капитализма... вызвало бы к жизни такие разрушительные силы, с которыми не смогла бы совладать никакая политическая власть, никакая комбинация политических сил»10. Проповедуя возрождение сельской общины и призывая вести «моральную и интеллектуальную работу» в деревне, националисты намеревались апеллировать к крестьянским массам и ставили задачу подготовки массового движения с целью усилить давление на империализм. Ауробиндо Гхош в предвоенные годы призывал создавать «деревенские общества», чтобы с их помощью нести народу «евангелие свараджа*. Выступая за развертывание массового движения, крайние стремились к ликвидации раскола Конгресса и превращению его в широкую общенациональную организацию.
Таким образом, в предвоенные годы позиции руководителей крайних и умеренных сблизились в результате отхода лидеров крайних от своих прежних программных установок. В то же время крайние по-прежнему выступали за развертывание массового антиимпериалистического движения. Политическая программа и социальные воззрения крайних объективно все более отражали интересы растущей национальной буржуазии в целом, которая с течением времени все острее нуждалась в поддержке народа и в то же время в укреплении своего влияния в массах.
s Ibid., рр. 210, 251.
9 Цит. по кн.: К. Rl Srinivasa Iyengar, Sri Aurobindo, Calcutta, 1945, p. 169.
19 B. Ch. Pal, Nationality and Empire..., ,p. 252.
638
Мелкобуржуазное по характеру радикальное направление в национально-освободительном движении представляли теперь подпольные организации националистов, которые вновь возрождались после ряда провалов в 1908 г., а также группы индийских эмигрантов в Париже и в США. Новые нелегальные организации патриотов возникли прежде всего именно в тех районах страны, где с наибольшей силой проявился подъем национально-освободительного движения 1905—1908 гг. В Бенгалии, в Дакке, на месте разгромленного колониальной полицией «Анушилон шомити» возникло новое тайное общество, которое имело отделения в ряде дистриктов Восточной Бенгалии. Основными его центрами являлись две национальные школы — в Дакке и Сонаранге. Одна из них была основана руководителем общества Макхан Лал Сеном. Подпольные группы появились затем и в некоторых местах Западной Бенгалии. Созданная в Калькутте новая нелегальная организация также носила название «Анушилон шомити» в честь рбщества, существовавшего в 1906—1908 гг. в Дакке. Между подпольными организациями и группами в Бенгалии устанавливались связи. Участники «тайных обществ»-содействовали образованию подпольных групп в Бихаре и Соединенных провинциях.
В предвоенные годы возникли первые нелегальные организации в Пенджабе. В это время в Пенджабе начал свою революционную деятельность Хар Даял, который явился одним из наиболее крупных организаторов антиимпериалистической борьбы в Индии накануне и во время первой мировой войны. За успехи в учебе в Дели, затем в Лахоре Хар Даял был удостоен государственной стипендии и направлен для завершения образования в Оксфорд. Однако в 1907 г. он оставил Оксфорд и вернулся на родину, чтобы принять участие в национально-освободительной борьбе. По возвращении в Индию Хар Даял выступал в Пенджабе с позиций крайних, требуя организации всеобщего бойкота и «пассивного сопротивления». В 1908 г. он сплотил вокруг себя небольшую группу студентов, которая стала ядром подпольной организации. Эта группа установила связь с калькуттским «тайным обществом». В 1911 г. Хар Даял выехал в Сан-Франциско для организации помощи национально-освободительной борьбе в Индии со стороны индийских эмигрантов в США и Канаде. В США Хар Даял стал издавать газету «Гхадр» («Восстание»), названную так в память народного восстания 1857—1859 гг. Эта газета, выходившая на нескольких языках, распространялась среди эмигрантов, а затем стала нелегально доставляться в Индию. В 1913 г. в Сан-Франциско Хар Даял вместе с другим националистом, Таракнатх Дасом,
639
Хар Даял
создал революционную организацию, также получившую название «Гхадр», которая ставила своей целью свержение английского господства в Индии11.
Новые подпольные группы, правда очень малочисленные, возникли также в Махараштре и в Мадрасском президентстве.
Тайные общества и группы продолжали решительную антиимпериалистическую агитацию, распространяли листовки и запрещенную литературу. При этом в ходе дальнейшего развития передовой общественной мысли в Индии идея борьбы
11 См. Т. Ф. Девяткина, Образование и деятельность организации «Гадр» в годы первой мировой войны, — «Краткие сообщения Института востоковедения АН СССР», XV, М., 1955.
640
за свержение колониального господства у мелкобуржуазных демократов начинала освобождаться от религиозного и утопического облачения. «Мы будем проповедовать идеи, которые являются всеобщим достоянием цивилизованного мира, и в этом отношении наша программа не содержит ничего необычного или исключительного» 12, — говорилось в манифесте парижской группы эмигрантов, изданном в 1909 г. В самой Индии, как отмечали английские чиновники, подпольные организации, «возникшие после 1908 г., постепенно оставили религиозные идеи...»13.
Деятельность «тайных обществ» развивалась в условиях спада массового движения, и их участники, несмотря на лозунг подготовки массового выступления, на деле пользовались в основном заговорщическими методами. В особенности они стремились вести агитацию среди индийских солдат колониальной армии. В 1909 г. был организован заговор в 10-м джатском полку, расквартированном в Калькутте. С помощью солдат этого полка, несших караульную службу, предполагалось взорвать зал, где на рождественском балу должны были собраться высшие чины колониальной администрации вместе с самим генерал-губернатором. Однако покушение не удалось. 25 сипаев 10-го полка были преданы закрытому военному суду, а полк был спешно выведен из Калькутты и расформирован.
Многие участники подпольных организаций становились на путь индивидуального террора. Начиная с 1908 г. в Индии, преимущественно в Бенгалии, ежегодно совершалось по нескольку террористических актов, главным образом против провокаторов, судебно-полицейских чинов и других служащих колониальной администрации, а также политические экспроприации (дакойти). В 1911 г. в Бенгалии было совершено 18 террористических актов и политических экспроприаций14. Несмотря на многочисленные аресты и устраивавшиеся ежегодно процессы участников «тайных обществ», деятельность подпольных организаций в предвоенные годы не прекращалась. По единодушному признанию самих властей и противников нелегальной деятельности в кругах национального движения, участники «тайных обществ» воспринимались в народе как патриоты.
Несмотря на спад национально-освободительного движения, политическая обстановка в стране свидетельствовала о
12 «Bande Mataram (A monthly organ of India independence)», N 1, >. 1—2.
13 «East India. (Sedition committee, 1918)», London, 1918, p. 67.
Ibid., p. 35.
41 Новая история Индии
641
сильных антиколониальных настроениях среди народа. Время от времени происходили отдельные антиимпериалистические выступления, в частности забастовки рабочих. В апреле 1909 г. бастовали рабочие джутовых фабрик в Калькутте, причем имели место серьезные столкновения с полицией. Российский дипломат в Индии писал по этому поводу: «Дознано, что размеры бунта с человеческими жертвами с обеих сторон были следствием особого ожесточения фабричных под влиянием начинающей распространяться в последнее время среди них идеи восстания»15. В 1910 г. произошли забастовки в Бомбее и некоторых других городах с требованием сокращения рабочего дня. В связи с этими забастовками выходцы из среды маратхской интеллигенции организовали в Бомбее объединение профсоюзного характера, называвшееся «Общество улучшения благосостояния рабочих» (Камгар хитавардхак сабха). Общество добивалось, в частности, сокращения рабочего дня до 12 часов. В 1913 г. произошла крупная забастовка на железной дороге Бомбей—Калькутта (Южно-Маратхская ж. д.) и в железнодорожных мастерских Бомбея. Забастовкой руководило Объединенное общество железнодорожников. Бастующие требовали признания своего профсоюза посредником между рабочими и работодателем — английской государственной администрацией. В Индии начинали складываться условия для возникновения профсоюзного движения. Российский консул Набоков в 1913 г. писал, что индийские рабочие заражаются «модной болезнью Запада— всевозможных организаций, имеющих целью защиту труда от капитала»16.
Напряженность политического положения в особенности заметно проявлялась в Бенгалии, где продолжались выступления против раздела провинции, осуществленного в 1904 г. Бенгальская провинциальная конференция в 1909 г., в которой участвовали и умеренные, и крайние, приняла решение бойкотировать «законодательные советы». Что касается бенгальских умеренных, то они обусловливали свое участие в этих советах отменой раздела Бенгалии. В 1911 г. бенгальские национальные организации вновь стали развертывать кампанию за воссоединение бенгальцев. При этом первая же демонстрация в Калькутте, которая должна была послужить сигналом для ее начала, привела к серьезным столкновениям с полицией,
Важной чертой политического положения в Индии накануне первой мировой войны явился рост националистических
15 АВПР, Среднеазиатский стол, д. 953, л. 34.
16 АВПР, Среднеазиатский стол, д. 971, л. 47.
642
‘тенденций у буржуазных элементов среди индийских мусульман, что было обусловлено дальнейшим развитием социально-политических противоречий в колониальной Индии. Вместе с тем на настроения ряда мусульманских деятелей в Индии оказали свое влияние также и международные события, в особенности позиция Англии во время итало-турецкой войны и балканских войн 1911—1913 гг., явившихся преддверием первой мировой войны. В Турцию была направлена крупная медицинская миссия на средства, собранные среди индийских мусульман, включая бедный люд. Панисламистские настроения, которые в связи с этими событиями получили некоторое распространение среди мусульманской интеллигенции, были по преимуществу проявлением недовольства положением в самой же Индии.
В предвоенные годы на политической арене в Индии выступил ряд новых деятелей-мусульман, как правило связанных с Мусульманской лигой, которых называли «молодым поколением». Это были Абул Калам Азад, впоследствии один из наиболее видных лидеров Национального конгресса, Мухаммад Али Джинна, в то время деятель Национального конгресса, а в дальнейшем президент .Мусульманской лиги, братья Мухаммад и Шаукат Али, впоследствии ставшие видными деятелями Конгресса, и др.
В своих выступлениях мусульманские деятели «молодого поколения» критиковали позицию Англии в отношении Турции, а отсюда приходили к критике существующего положения и политики колониальных властей в Индии. Абул Калам Азад пропагандировал в своей газете «Ал-Хилал» идею самоуправления для Индии в рамках Британской империи. В Мусульманской лиге сложилась сильная оппозиция ее руководству, которое было настроено против всякого участия мусульман в национальном движении и сотрудничества с Национальным конгрессом. Под давлением оппозиции ежегодная сессия Мусульманской лиги в 1913 г. приняла новый устав. В качестве цели Лиги наряду с «поддержанием и развитием у населения Индии чувств лояльности к Британской короне» выдвигалось также «достижение конституционными средствами соответствующей условиям Индии системы самоуправления под эгидой Британской короны». В связи с этим в уставе говорилось о необходимости «национального единства» и «сотрудничества с другими общинами»’7. Национальный конгресс на своих сессиях приветствовал новую позицию, занятую Лигой. Таким образом, накануне первой ми- *
17 Цит. по кн.: A. Besant, How India wrought for freedom, Madras, 1915, p. 564. — Имелись в виду лица различных вероисповеданий.
41* 643
ровой войны наметилась тенденция к сотрудничеству между Национальным конгрессом и Мусульманской лигой на основе программы умеренных.
ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНЫХ ВЛАСТЕЙ
В ПРЕДВОЕННЫЕ ГОДЫ. ОТМЕНА РАЗДЕЛА БЕНГАЛИИ
В 1910 г. одновременно с проведением реформ Морли— Минто был издан новый закон о печати. Этот закон еще более расширял понятие наказуемого «призыва к мятежу», включая сюда критику действий индийских князей, судей, чиновников исполнительной власти и т. п. Нарушение закона о печати теперь устанавливали уже не суды, а местные власти. Издатели газет обязаны были вносить большой денежный залог. На основании закона в 1910—1919 гг. было запрещено 500 изданий, преследованиям подверглись 300 газет18. В 1910—1911 гг. был вновь подтвержден в качестве постоянно действующего закон о бунтовщических сборищах 1907 г., а в 1913 г. были приняты дополнительные законодательные меры для борьбы с нелегальными организациями Полицейский террор, проводившийся с 1908 г., не только не прекратился,'но еще более усилился.
В то же время английские власти все активнее предпринимали меры для привлечения на свою сторону умеренных в Конгрессе и других представителей верхушки имущих классов в Индии, стремясь тем самым предотвратить нарастание национального движения. Этим делом, получившим название «политики умиротворения», занялся новый генерал-губернатор лорд Хардинг (1910—1916). Видный английский дипломат, посол в России в начале 90-х годов, он был одним из организаторов дипломатической подготовки Англии к первой мировой войне и сыграл большую роль при заключении англо-русского соглашения 1907 г.
Именно в связи с назначением Хардинга бенгальские национальные организации начали новую кампанию за воссоединение Бенгалии. После первой же демонстрации в Калькутте Хардинг вызвал к себе Сурендранатха Банерджи и предложил ему «не возбуждать более общественность, а спокойно направить свои соображения правительству»19. После этого умеренные свернули кампанию и принялись за составление меморандума властям. В 1911 г. впервые за всю историю английского господства в Индии было организовано посещение страны английским королем — недавно вступившим на пре
18 G. N. Singh, Landmarks..., р. 256.
19 A. Ch. Mazumdar, Indian national evolution, Madras, 1917, p. 218.
644
стол Георгом V. Английские власти устроили в древней столице Дели пышный «имперский дарбар», где Георг V был коронован «императором Индии». Английский король должен был лично в духе могольских традиций удовлетворить «жалобы» подданных. Однако, несмотря на усилия властей придать посещению Индии королем особую пышность, им пришлось обставить его чрезвычайными мерами предосторожности, и церемония дарбара прошла в угрюмой обстановке при «тягостном молчании» собравшихся, которые буквально были взяты на мушку английских винтовок. На стенах Делийского форта и в окрестностях были размещены войска, готовые осыпать толпу градом пуль.
В коронационном манифесте на Делийском дарбаре наряду с дарованием индийцам, служившим в колониальной армии, права на военные награды и ордена было объявлено об образовании новых административных единиц — «Бенгалия», «Бихар и Орисса» и «Ассам», а также о переносе административного центра Индии из Калькутты в Дели.
Таким образом, под давлением национально-освободительного движения английские власти были вынуждены отменить раздел Бенгалии. Умеренные встретили отмену раздела благодарственными речами и прочими изъявлениями своей лояльности к английской власти. Лидеры бенгальских умерен* ных теперь стали участвовать в законодательных советах. С трибуны Конгресса отмена раздела Бенгалии была объявлена победой «самой замечательной конституционной борьбы в современной Индии», и говорилось, что эта борьба представляет «вдохновляющий пример для всей нации»20. Отмена раздела Бенгалии укрепляла позиции умеренных в национально-освободительном движении. «...Партия, для которой воссоединение Бенгалии обеспечило большую победу, была партией умеренных»21.
Отмена раздела Бенгалии отнюдь не означала, что английские власти отказались от политики разжигания индусско-мусульманской розни. Вместе с тем, стремясь укрепить свое положение в Индии, они были вынуждены лавировать, чтобы поощрять лояльность верхушки имущих классов как мусульман, так и индусов. «Было бы аполитично, — писал в связи с этим В. Чироль, — забывать, что мусульмане в течение последних нескольких лет твердо стояли в стороне от ан-тибританского движения, что они в целом представляют консервативную силу, и создавать впечатление у индусов вообще, что мы намерены приписывать им враждебное к нам от
20 «Congress presidential addresses...», р. 7.
21 Е. Bevan, Indian nationalism, London, 1914, p. 11.
645
ношение... путем неправильного покровительства мусульманам за их счет»*2.
Наряду с воссоединением Бенгалии резиденция центральной администрации в Индии была переведена из важнейшего политического центра национального движения, каким являлись Бенгалия и в частности Калькутта, в Дели. При этом подчеркивалось, что якобы отдается дань индийской традиции, а английская власть выступает преемником власти Моголов. Было .обещано также открыть мусульманский университет в Дакке. Английские власти подчеркивали тем самым свои «симпатии к мусульманам». В целях «умиротворения» были сделаны и такие жесты, как назначение Комиссии по децентрализации, которая должна была предложить меры для установления «провинциальной автономии», чем создавалось впечатление о возможном расширении представительства индийцев в некоторых местных органах. Другая комиссия с участием индийцев, в частности Г. К. Гокхале, должна была рассмотреть вопрос о расширении набора индийцев на государственную службу. Однако деятельность этих комиссий ничего практически не дала.
Наконец, официальные английские власти после многолетнего перерыва вновь стали демонстрировать свое благорасположение к Национальному конгрессу, стремясь поддержать лояльность умеренных.
ПОЛОЖЕНИЕ В ИНДИИ ВО ВРЕМЯ первой мировой воины. позиция национального конгресса в начале ВОННЫ
Располагая колониальной властью в Индии, английский империализм хищнически использовал ее людские и материальные ресурсы для грабительской империалистической войны, начавшейся в 1914 г. К 1917 г. число индийцев, набранных в строевые и нестроевые части, превысило 1,3 млн.
В результате усилившегося колониального грабежа и дальнейшего обострения всех противоречий колониального режима в Индии постепенно нарастала новая волна возмущения народных масс.
Английский империализм продолжал политику беспощадного подавления всякого протеста против колониального гнета и в то же время, как и в предвоенный период, стремился обеспечить лояльность индийской буржуазии. 22
22 V. Chirol, Indian unrest, London, 1910, p. 135.
«43
Эксплуататорские классы в Индии, включая индийскую буржуазию, активно поддерживали англичан во время империалистической войны. Национальный конгресс, Мусульманская лига, т. е. все деятели национального движения — и умеренные, и крайние — вели кампанию по набору добровольцев в английскую армию, по сбору средств на военные нужды и т. п. Поддерживая англичан, индийская буржуазия надеялась укрепить в ходе войны свои экономические позиции, а также рассчитывала добиться политических уступок. Кроме того, как пишет современный индийский исследователь Д. П. Кармаркар, деятели национального движения были того мнения, что завоевание Индии противником Англии В случае поражения последней было бы «хуже, нежели продолжение английской власти»23. Наконец, некоторые из них, несмотря на национальную дискриминацию индийцев на военной службе, считали, что «нашей молодежи полезно получить военную подготовку даже при таких условиях»24 25.
На ежегодной сессии Национального конгресса в 1914 г. ее председатель заявил о поддержке Англии в войне, говорил, что «сейчас не время заниматься проблемами, по которым у нас имеются разногласия; все споры должны быть оставлены... и мы должны продемонстрировать миру единство империи...»29. Между тем уже на следующей сессии Конгресса в 1915 г. было заявлено, что «единственно удовлетворительная форма самоуправления, к которой стремится Индия, не может быть чем-либо иным, кроме как... правлением народа, для народа и осуществляемое самим Народом»26. С Трибуны Конгресса стали говорить о том, что английской власти пора сделать конкретные шаги в направлении предоставления Индии самоуправления. Для разработки программы реформ был образован комитет из 19 человек — главным образом выборных членов имперского совета во главе с Г. К. Гокхале. Однако, пока в Индии не поднялось массовое движение, все это мало волновало английские властн. Реальное значение в условиях войны для них имела лояльность Конгресса, и поэтому колониальные правители даже демонстрировали свое благорасположение к нему. Сессию Конгресса в 1915 г. в Мадрасе посетил губернатор президентства, которого делегаты приветствовали стоя. Сессия приняла специальную резолюцию о лояльности К британской короне.
23 D. Р. Karmarkar, Bal Gangodkar Tilak. A study, Boihbay, 1956, р. 444.
24 Джавахарлал Неру, Автобиография, М., 1956, стр. 43.
25 «Congress presidential addresses...», р. 155.
26 Ibid., р. 189.
647
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПОДПОЛЬНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ
Несмотря на громкие изъявления лояльности со стороны Национального конгресса и Мусульманской лиги, политическое положение в Индии оставалось напряженным. В годы войны национально-освободительная борьба стала усиливаться. Заметно активизировались подпольные организации. В частности, их деятельность получила новый толчок в связи с военными трудностями Англии и расчетами индийских революционеров на помощь со стороны немецкого командования, которое в свою очередь стремилось использовать их в собственных целях. «Всякий, кто наносит вред Англии и ослабляет ее, тем самым увеличивает наши силы и является нашим другом», — говорилось в одном из памфлетов подпольных организаций. В то же время там указывалось, что «Индия хочет быть свободной от любого иностранного контроля»27. В 1914 г. в Берлине был учрежден центр, который именовался Индийской национальной партией. В него входили Хар Даял, Таракнатх Дас и др. Этот центр поддерживал связь с подпольными группами в Бенгалии и Пенджабе в основном через организацию «Гхадр» в Сан-Франциско, которая имела свое отделение в Бангкоке, и при посредстве группы бенгальских революционеров в Батавии. В начале 1915 г. был разработан план восстания в Восточной Бенгалии и Пенджабе. Восстание в Восточной Бенгалии должно было быть поддержано выступлениями в Калькутте и Бала-соре (Орисса). Из Сан-Франциско в Восточную Бенгалию было отправлено судно с грузом оружия, приобретенным на германские средства и при содействии германских агентов. Однако из-за плохой организации доставить оружие к месту назначения не удалось. Вскоре английская разведка узнала о плане восстания, и связанные с его подготовкой подпольные группы в Бенгалии были разгромлены. Тем не менее на месте разгромленных возникали новые подпольные группы, и их пропагандистская, а также террористическая деятельность продолжалась.
Подготовка антианглийского выступления в Пенджабе также имела заговорщический характер. Но здесь она приняла гораздо более широкие масштабы, и пропаганда революционеров получила отклик среди крестьянства. С началом войны организация «Гхадр» активизировала антианглийскую агитацию среди индийских эмигрантов, а также стала перебрасывать своих членов в Индию для революционной работы. В связи с этим получил известность эпизод с большой груп
27 «Why India is in revolt against British rule», pp. 8, 11.
648
пой пенджабских эмигрантов, следовавших на японском судне «Камагата Мару» в Канаду в 1914 г. Когда судно прибыло в Канаду, канадские власти, ограничивавшие иммиграцию, не разрешили индийцам высадиться. В конце концов на средства, собранные индийскими эмигрантами в Канаде, «Камагата Мару» отправилось в Индию, но прежде на судно проникли члены организации «Гхадр», и на борт были доставлены литература и оружие. Английские власти в Индии, знавшие о составе пассажиров «Камагата Мару», намеревались по прибытии его в Калькутту немедленно отправить их специальным поездом в Пенджаб для допроса и следствия на месте. Однако эмигранты отказались подчиниться. Произошло вооруженное столкновение с полицией. Часть прибывших была арестована, другим удалось бежать, а остальные были отправлены в Пенджаб. Но и после этого события в Индию продолжали прибывать иногда большими группами бывшие эмигранты, главным образом пенджабцы, а с ними проникали и гхадров-цы. В ряде районов Пенджаба подпольные группы развернули агитацию в деревнях. Среди пенджабского крестьянства нарастало брожение. Пенджабские власти сообщили, что участниками подпольных организаций были «сикхские крестьяне, которые восприняли примитивные идеи о равенстве и демократии в Америке. Хар Даял и его сподвижники убедили их в том, что Индию можно превратить в Утопию, где все будут равны, а голод и болезни исчезнут, если изгнать англичан»28. Сообщалось также, что «сельская администрация и почтенные люди деревни были терроризированы»29.
Подпольные группы особенно широко стремились развернуть агитационную работу среди индийских солдат прежде всего в Пенджабе, а также в ряде городов Северной Индии вплоть до Дакки в Бенгалии. В Сингапуре в 1915 г. восстал пехотный полк, солдаты которого являлись пенджабскими мусульманами. Они отказывались отправиться на фронт в Европу и с оружием в руках выступали против англичан. Лишь тогда, когда последним удалось обеспечить подавляющее превосходство сил, полк пенджабцев после короткого сражения сдался.
При содействии организации «Гхадр» антианглийская агитация велась и среди мусульман, в особенности студенческой молодежи в Пенджабе и в Дели. Была создана небольшая подпольная мусульманская организация, которая была связана через Индийскую национальную партию с немцами, а также с турками. В 1915 г. в Кабул прибыла группа студентов-
28 «East India. (Sedition committee, 1918)», p. 109.
29 Ibid., p. 108.
649-
мусульман из Пенджаба с целью организаций там центра для ведения пропаганды джихада среди потомков ваххабитов — «индустанских фанатиков» на северо-западной границе Индии, а также в самой Индии.
Участники организации «Гхадр» разработали план восстания в Пенджабе в начале 1915 г. Индийские полки в Лахоре, Равалпинди и Фирозпуре должны были выступить вместе с повстанцами. Предпринимались усилия организовать отряды крестьян. Однако английские власти через свою агентуру узнали о подготовке восстания. Незадолго до намеченного выступления в феврале 1915 г. ключевые позиции в ряде пенджабских городов были заняты европейскими войсками. Центры подпольщиков были разгромлены, произведены многочисленные аресты. Войска и полиция патрулировали на улицах городов и в сельских местностях. Был устроен процесс над 175 участниками «Лахорского заговора». 20 из них были казнены, а 58 приговорены к пожизненному заключению30. Кроме того, военные суды вынесли ряд смертных приговоров солдатам, связанным с подпольными организациями, а «беспокойные» полки были отправлены на фронты империалистической войны. Впоследствии была раскрыта и мусульманская подпольная организация. В 1915 г. был спешно издан Закон об обороне Индии, учреждавший «специальные трибуналы». На их рассмотрение могло быть передано любое дело, по которому предусматривалось наказание свыше семи лет тюремного заключения. Приговор трибунала не подлежал обжалованию.
Удары индийским революционерам были нанесены и за рубежом. Американские власти арестовали активных участников организации «Гхадр», а также поддерживавших с нею связь немецких агентов. В 1917 г. в Чикаго и Сан-Франциско их подвергли судебной расправе.
После неудачных попыток восстания в Пенджабе и Бенгалии отношения между германскими властями и индийскими революционерами постепенно прекратились. Индийские эмигранты — участники национально-освободительного движения перенесли свой центр в Стокгольм. После 1915—1916 гг. деятельность подпольных организаций в Индии заметно уменьшилась, но не прекратилась. Впоследствии некоторые из гхад-ровцев и членов бенгальских тайных обществ стали на позиции научного социализма и были среди первых участников коммунистического движения в Индии.
30 М. O’Dwyer, India as I knew it, 1885—1925, London, 1925, p. 207.
650
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ШЕЙХ УЛЬ-ХИНДА И ЗАГОВОР «ШЕЛКОВЫХ ПИСЕМ»
В годы первой мировой войны возобновилась деятельность ваххабитов в Ситане и возросла активность Деобандского центра Хиндустана. В этот период деятельность последователей Валиуллы Шаха претерпела существенные изменения и стала неотъемлемой частью общеиндийского национально-освободительного движения. На первый план выступили политические задачи — Деобандский центр стал отражать интересы не только антианглийски настроенной части мелких помещиков и мусульманского духовенства, но и буржуазии Хиндустана, отходившей от своих прежних проанглийских позиций и включавшейся в общеиндийскую освободительную борьбу. Глава Деобандского дар-уль-улума Махмуд Хасан Шейх ул-Хинд31 стал одним из наиболее популярных лидеров революционно настроенной мусульманской молодежи Хиндустана. Он был тесно связан с молодым поколением конгрес-систов-мусульман и являлся ближайшим другом и духовным наставником Абул Калам Азада и многих других видных политических деятелей послевоенного периода32.
Сам он был учеником Мохаммеда Касима и других участников восстания 1857—1859 гг. «Священный огонь освободительной войны и джихада всегда горел в их сердцах. Поэтому желание покончить с английским господством стало естественным и для Шейх ул-Хинда», — писал один из его последователей Сайид Хусейн Ахмад Медини33.
В начале войны Махмуд Хасан выдвинул лозунг объединенной борьбы мусульман всех стран во имя защиты прав высшего мусульманского духовного главы — турецкого халифа34.
Для привлечения к движению за халифат как можно большего числа участников и для подготовки восстания в самой Индии в различные ее районы были отправлены деобанд-ские эмиссары. Наибольшую активность они проявили в Северо-западной пограничной провинции, где действовали через ваххабитов Ситаны. В планах организаторов восстания важная роль отводилась вооруженному выступлению пограничных пуштунских племен. Маулана Убейдулла Синдский — ближайший помощник Махмуд Хасана был отправлен в Афганистан для переговоров с младоафганцами и эмиром. Мау-
31 Махмуд Хасана стали титуловать Шейх ул-Хиндом с 1920 г. в связи с его участием в движении за халифат.
32 Hirendranath Mukerjee, India struggles for freedom, Calcutta, 1948, p. 105.
33 Сайид Хусейн Ахмад Медини, Накш-е хаят, т. II, Дели, 1953.
34 См. там же.
651
лана Убейдулла создал в Кабуле подпольную организацию индийских эмигрантов, которую назвал Отделением Индийского национального конгресса и установил тесную связь с пенджабскими подпольными террористическими организациями35.
Это Отделение Конгресса, в котором были и мусульмане и индусы, образовало в Кабуле «временное индийское правительство», которое в случае победы восстания против Англии должно было взять власть в свои руки. Убейдулла и его сторонники не были связаны с народными массами и не представляли себе подлинной величины задачи, которую они перед собой поставили.
Махмуд Хасан Шейх ул-Хинд рассматривал движение з защиту прав турецкого халифа как наиболее эффективный путь освобождения Индии от английского господства с помощью других мусульманских государств. Для получения этой помощи он отправился в пропагандистскую поездку по странам мусульманского Востока. Из Мекки и Деобанда по Индии рассылался конкретный план восстания, он был написан на шелковой материи, поэтому вся деятельность Шейх ул-Хинда в годы первой мировой войны вошла в историю национально-освободительного движения под названием «заговора шелковых писем»36.
План «шелковых писем» заключался в следующем: одновременное восстание мусульманского населения Хиндустана и пограничных пуштунских племен, поддержанное регулярными армиями Афганистана и других мусульманских государств; в случае победного исхода восстания Индия должна была быть объявлена независимой республикой, населению которой должны были быть предоставлены демократические права37.
Таким образом, «шелковые письма» были серьезным шагом вперед по сравнению с лозунгами ваххабитов во время восстания 1857—1859 гг. и с деятельностью деобандского центра во второй половине XIX в., поскольку они выдвигали прогрессивные лозунги. Однако они отражали в то же время неверие их авторов в массовое антиимпериалистическое движение, ибо они опирались только на узкий круг заговорщиков и надеялись на освобождение извне. Антиимпериалистическая пропаганда была по-прежнему облечена в религиозные формы священной войны в защиту прав турецкого султана. Это не исключало, впрочем, тесного сотрудничества деобандского
38 Сайид Хусейн Ахмат Медини, Накш-е хаят, т. 1.
36 Н. Mukerjee, India struggles for freedom, p. 105.
37 Сайид Хусейн Ахмед Медини, Накш-е хаят, т. I.
652
центра с членами Национального конгресса. Отдельные члены Конгресса поддерживали начатое Шейх ул-Хиндом халифатское движение и принимали участие в составлении «шелковых писем».
В 1916 г. Маулана Убейдулла получил от Шейх ул-Хин-да, находившегося в то время в Аравии, «галибнама» — решение об объявлении священной войны в Индии и на индоафганской границе, подписанное правителем Хиджаза38. Однако в конце 1918 г. заговор Шейх уль-Хинда был раскрыт английскими властями, в руки которых попали «шелковые письма». Большинство его участников было арестовано, сам Шейх ул-Хинд также попал в руки англичан и был выслан из Мекки на остров Мальту.
Деятельность Шейх ул-Хинда и его сторонников положила по существу начало движению за халифат, принявшему в Индии после первой мировой войны и Великой Октябрьской социалистической революции в России массовые формы. Заговор «шелковых писем» был связан с ростом в стране антиимпериалистических настроений и отражал стремление к активным формам антианглийской борьбы.
ДВИЖЕНИЕ «ГОМРУЛ»
Антиимпериалистические настроения, нараставшие в Индии за официальным декорумом лояльности и сотрудничества с Англией в войне, проявились также в усилении влияния лидеров крайних. В 1914 г. кончился срок тюремного заключения Бал Гангадхара Тилака. Власти приняли специальные меры, чтобы предотвратить торжественную его встречу в Индии, — он был тайно, глубокой ночью доставлен из Бирмы в Пуну и только здесь, у дверей своего дома, освобожден. Тем не менее в течение следующих двух недель у Тилака побывало 10—15 тыс. человек. Напротив его дома был установлен полицейский пост для наблюдения за посетителями. Было официально объявлено, что до тех пор, пока «Тилак не продемонстрирует изменения своих взглядов», он будет считаться врагом английской власти, а все общающиеся с ним— «недружественно настроенными». Тилак заявил о своей лояльности к английской власти и о том, что он стремится «к реформе системы управления, а не к свержению правительства», а также осудил деятельность подпольных организаций39. Тем не менее власти продолжали рассматривать Тила-
38 «East India (Sedition committee,1918)», pp. 173—179.
39 В. G. Tilak, His writings and speeches, Madras, 1919, p. 392.
653
ка как «лицо, представляющее крайнюю политическую опасность»40. В условиях царившего в стране полицейского террора Тилак и его сторонники вновь стали развертывать свою политическую деятельность. Основной ее формой стала кампания за «гомрул» в Индии, т. е. за достижение «конституционными методами» самоуправления в рамках Британской империи. В Индии лозунг «гомрул», заимствованный в Ирландии, был выдвинут в 1914 г. общественной деятельницей Энни Безант. Англичанка по происхождению, она в 1893 г. приехала в Индию для участия в работе Теософского общества и вскоре стала его главою. К началу XX в. в воззрениях, участников Теософского общества, в большинстве своем индийцев, возобладали националистические тенденции. Как писал Б. Ч. Пал, Э. Безант проповедовала, «что мы можем разрешить наши нынешние проблемы путем возрождения и восстановления древних идеалов и институтов»41. Усилиями Безант был открыт ряд национальных учебных заведений, в том числе бесплатные школы для неприкасаемых в Мадрасском президентстве. В 1913 г. Безант выступила непосредственно на политической арене и приняла участие в Национальном конгрессе. В своей газете «Нью Индиа» она пропагандировала лозунг гомрула — создание «национального парламента Соединенных штатов Индии», обладающего контролем над внутренними делами страны 42. При этом, как отмечает современный исследователь X. Захариас, деятельность Э. Безант была направлена на то, чтобы «примирить крайних с идеей сохранения Индии в составе Британской империи и объединить их с умеренными в воссоединенном Конгрессе»43. Э. Безант выступила инициатором создания новой политической организации крайних — лиг гомрула. Ее инициативу активно поддержал Тилак. В 1916 г. были созданы две лиги гомрула — в Мадрасском президентстве под руководством Э. Безант и в Бомбейском президентстве, где ведущую роль играл Тилак. Лиги гомрула привлекли к себе новое поколение интеллигенции, включавшееся в общественно-политическую жизнь. Это были, по словам Джавахарлала Неру, в большинстве своем новички из средних классов44. Вместе с тем лиги гомрула стали развертывать пропагандистскую деятельность, которая была рассчитана на привлечение народных масс.
40 Р. D. Karmarkar, Bal Gangadhar Tilak, p. 211.
41 В. Ch. Pal, Mrs. Besant. A psychological study, Madras, 1913, p. 385.
42 A. Вesant, India a nation. A plea for Indian self-government, London, 1917, pp. 154—155.
43 H. С. E. Zacharias, Renascent India, London, 1933, p. 165.
44 Джавахарлал Неру, Автобиография, стр. 42.
654
ОБЪЕДИНЕНИЕ УМЕРЕННЫХ И КРАЙНИХ В НАЦИОНАЛЬНОМ КОНГРЕССЕ
В ходе социально-экономического развития в колониальной Индии усиливавшаяся национальная буржуазия все более нуждалась в массовой поддержке своих требований перед лицом империализма, а также и в том, чтобы обеспечить собственное руководство в массовом движении. Национальную буржуазию уже не могли удовлетворить традиционные методы политической деятельности умеренных, сложившиеся еще в период образования Национального конгресса, когда он представлял верхушечную организацию. Сами по себе умеренные, слишком далеко стоявшие от народа, слишком привязанные к старым методам политической деятельности Конгресса, были не в состоянии мобилизовать народные массы на антиимпериалистическую борьбу, а следовательно они не могли также и обеспечить руководящего влияния национальной буржуазии в массовом движении. Вот почему крайние, которые теперь ограничили свои программные требования и в то же время разрабатывали соответствующие им методы развертывания массового движения, с течением времени стали пользоваться все большей поддержкой национальной бур: жуазии. Это обстоятельство, в частности, находило свое выражение в том, что с развитием движения гомрула, которое по существу было организовано крайними, к нему стали присоединяться некоторые «типичные умеренные лидеры»45. Они, как пишет Джавахарлал Неру, «сделали шаг вперед, одни — чтобы впоследствии вновь пойти на попятный, другие же — чтобы остаться на новых позициях» Ч
Национальная буржуазия собирала свои силы в условиях наступавшего обострения национально-освободительной борьбы. Складывались условия для ликвидации раскола Национального конгресса. Еще в самом начале мировой войны активную деятельность в этом направлении повела Э. Безант. Принимая участие в Конгрессе, она стала посредничать в переговорах между крайними и умеренными, в частности между Тилаком и Гокхале, об объединении. Крайние настаивали на изменении устава Конгресса, добиваясь, чтобы право посылать делегатов на его ежегодные сессии предоставлялось любой организации, которая выступает за достижение конституционными методами самоуправления в составе Британской империи и существует не менее двух лет. Наиболее правые деятели среди умеренных во главе с Фирузшахом Метхой возражали против этого. Гокхале занимал колеблющуюся позицию. * 46
46 D. Р. Karmarkar, Bal Gangadhar Tilak, p. 256.
46 Джавахарлал Неру, Автобиография, стр. 42.
655-
Он соглашался на изменение устава, но требовал вместе с другими умеренными, чтобы Тилак и его сторонники ясно заявили, что они не выступают за организацию политического бойкота английской власти и принимают принцип умеренных: «сотрудничество и оппозиция». Тилак сделал такое заявление. Таким образом, буржуазия, прежде чем предоставить крайним руководящие позиции в национальном движении, потребовала от них еще одного свидетельства о благонадежности и получила его. В 1915 г., когда происходили эти переговоры и сопровождавшая их политика, скончались ведущие умеренные руководители Национального конгресса Г. К. Гок-хале и Ф. Мехта. Оппозиция вхождению крайних в Конгресс ослабела. Э. Безант и ее сторонники в Конгрессе добились соответствующего изменения в уставе. Это обеспечило участие крайних в ежегодной сессии Конгресса в 1916 г. в Лакхнау. Тилак и его сторонники прибыли в Лакхнау специальным «поездом гомрула». Появление Тилака на сессии Конгресса было встречено овацией. Сессия 1916 г. по существу одобрила движение гомрула.
СОГЛАШЕНИЕ МЕЖДУ НАЦИОНАЛЬНЫМ КОНГРЕССОМ И МУСУЛЬМАНСКОЙ ЛИГОЙ В 1916 г.
Концентрация сил национального движения на основе программы национальной буржуазии и под ее руководящим влиянием находила свое выражение также в дальнейшем сближении Национального конгресса и Мусульманской лиги. В условиях обострения противоречий колониального режима усилившиеся национально-буржуазные элементы среди индийских мусульман увидели, что могут отстаивать свои интересы и обеспечить себе влияние в мусульманских массах только на основе требования самоуправления. К 1915 г. группировка во главе с Мухаммадом Али Джинной закрепила свою победу над старым руководством Мусульманской лиги. Ага Хан, постоянный председатель Лиги, вынужден был уйти со своего поста. По предложению Джинны, ежегодная сессия Лиги в 1915 г. назначила комитет для разработки совместно с Конгрессом программы реформ в Индии. В результате последующих переговоров такая программа была выработана и принята в 1916 г. ежегодными сессиями Конгресса и Лиги, которые заседали почти одновременно в Лакхнау. Эта программа получила название Лакхнауского соглашения между Конгрессом и Лигой. Соглашение предусматривало достижение Индией самоуправления «в качестве равноправного партнера в Британской империи наряду с самоуправляющимися доминионами». В частности, выдвигались требования выбор
656
ности четырех пятых всех членов центрального и провинциального законодательных советов и назначение ими половины всех членов центрального и провинциального правительств, для которых должны были быть обязательными резолюции, принятые законодательными советами. Внешние отношения, в том числе объявление войны и заключение мира, а также вооруженные силы должны были находиться исключительно под контролем центрального правительства во главе с генерал-губернатором, и центральный законодательный совет не должен был иметь права вмешательства в эти дела47.
Некоторые передовые деятели Конгресса рассматривали принятую в Лакхнау программу как определенный тактический шаг. Тилак, который на сессии Конгресса поддержал программу, вскоре выступил на конференции бомбейской Лиги гомрула и заявил, что необходимо «целиком вырвать самоуправление из рук мощной бюрократии»48.
Идя на соглашение в Лакхнау, Мусульманская лига отстаивала, а Национальный конгресс признал принцип отдельного представительства мусульман в законодательных советах. При этом предусматривалось, что мусульмане смогут выбирать только по мусульманской курии и не будут участвовать в выборах по общей курии. Признание в Лакхнауском соглашении принципа отдельного представительства мусульман обеспечивало возможности для распространения влияния верхушки мусульман на мусульманские массы и впоследствии было использовано колониальными властями для дальнейшего разжигания индусско-мусульманской розни. Таким образом, соглашение в Лакхнау имело противоречивое значение. Тем не менее достигнутое сближение между Национальным конгрессом и Мусульманской лигой оказывало свое положительное влияние на развертывание национально-освободительного движения в Индии к концу первой мировой войны.
НАЧАЛО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ МОХАНДАСА КАРАМЧАНДА ГАНДИ В ИНДИИ
Процесс формирования политики и идеологии национальной буржуазии в условиях пробуждения народных масс к сознательной антиимпериалистической борьбе во время и после подъема 1905—1908 гг. был как бы подытожен в той системе социально-политических и философских воззрений, которую выдвинул Мохандас Карамчанд Ганди. В послевоенные годы он стал крупнейшим руководителем индийского на-
47 R. Coupland, Indian problem, 1833—1935, London, 1942, <p. 48.
48 Цит. по кн.: D. Р. Karmarkar, Bal Gangadhar Tilak, p. 259.
42 Новая история Индии
657
Мохандас Карамчанд Ганди (с фотографии 1915 г.)
ционально-освободительного движения и был назван в Индии Махатмой, что означает «великая душа».
М. К. Ганди (1869—1948) родился в семье министра небольшого княжества в Гуджарате, выходца из торговой общины гуджаратских банья. По своему происхождению и воспитанию Ганди принадлежал к обеспеченной гуджаратской интеллигенции, которая была тесно связана с торгово-промышленными кругами Бомбея. Он получил юридическое образование в Англии, азатем провел долгие годы (1893—1914) в Южной Африке, где сначала в качестве адвоката вел дела индийской торговой фирмы. В Южно-Африканском Союзе в
658
то время жило свыше 100 тыс. выходцев из Индии. Это были преимущественно законтрактованные плантационные кули, находившиеся на полукрепостном положении, а также рабочие — горняки, ремесленники и торговцы. Индийские трудящиеся в Южной Африке варварски эксплуатировались, а в качестве «цветных» подвергались жестокой расовой дискриминации, всевозможным позорным ограничениям и издевательствам.
В Южной Африке Ганди впервые выступил как политичен ский деятель. Он стал во главе движения индийцев против дискриминации, которое развивалось в чрезвычайно трудных условиях. Под руководством Ганди в Южной Африке в 1907—1908 гг. и в 1913 г. были организованы массовые выступления индийцев против дискриминационных законов — демонстрации, «походы» и забастовки рабочих. Эти выступления включали сознательное и организованное неподчинение дискриминационным законам, но без какого бы то ни было применения насилия со стороны участников движения, несмотря на провокации и жестокую расправу с ними. Ганди назвал такую форму политической борьбы сатьяграхой, что означает «упорство в истине». Сатьяграха в каждом случае была тщательно организована, выдвигались конкретные требования, и кампания проводилась под непререкаемым единоначальным руководством самого Ганди. Началу кампании предшествовали переговоры с властями, контакт с ними поддерживался также и во время проведения сатьяграхи в целях достижения компромисса. Возглавляя массовое движение против расовой дискриминации индийцев в Южной Африке, Ганди в то же время стремился подчеркнуть свою лояльность к властям Южно-Африканского Союза и к Британской империи в целом. Он был на стороне англичан во время англо-бурской войны, а в 1906 г. руководил организованным на средства индийцев санитарным отрядом, который сопровождал войска колониальных захватчиков, вторгшихся в страну зулусов.
Жестокая расовая дискриминация индийцев в Южной Африке и поднявшееся там движение против нее привлекли к себе большое внимание в Индии, что в обстановке подъема национально-освободительной борьбы 1905—1908 гг. усиливав ло возмущение английской властью. В стране проходили многочисленные митинги протеста против угнетения индийцев в Южной Африке и преследований участников возглавлявшегося Ганди движения. Положение индийцев в Южной Африке, в частности, стало одним из главных моментов в критических выступлениях выборных членов «имперского законодательно* го совета» в Индии во главе с Гокхале, с которым Ганди под
42*
659
держивал контакт. В связи с этой волной протеста английские власти в Индии, проводя в предвоенные годы свою политику «умиротворения», предпочли выступить в роли ходатаев за индийцев Южной Африки. По требованию деятелей национального движения в Индии с 1910 г. была запрещена контрактационная вербовка индийских кули для Наталя в Южной Африке, что должно было служить средством давления на южноафриканские власти. В конце концов последние пошли на частичные уступки, и в результате достигнутого к 1914 г. компромисса в Южно-Африканском Союзе были отменены некоторые наиболее ненавистные дискриминационные правила в отношении индийцев, а движение сатьяграха прекращено.
За эти годы Ганди приобрел значительную известность в Индии, куда он окончательно возвратился в 1914 г. Во время первой мировой войны Ганди, как и другие ведущие деятели национального движения, выступил с поддержкой Англии в войне и, в частности, уже к концу ее, несмотря на свою проповедь «ненасилия», проводил среди гуджаратских крестьян кампанию по набору добровольцев в английскую армию. Вместе с тем Ганди начал исподволь готовить применение в индийских условиях приобретенного им опыта организации массового движения. Прежде чем принять непосредственное участие в политической жизни, он по совету Гокхале около года путешествовал по стране, запросто общаясь с бедным людом, изучая его настроения и чаяния. Всем своим обликом человека, который вел самую простую жизнь в быту, был одет так же, как любой индийский крестьянин, и напоминал традиционную фигуру индийского религиозного подвижника, он располагал в свою пользу простой народ, с которым общался.
В 1915 г. при материальной поддержке богатых людей Ах-мадабада, главного города Гуджарата, Ганди основал здесь поселение своих последователей, названное им Сатьяграхаш-рам (обитель сатьяграхи). В 1915—1919 гг. он организовал в различных местах Индии пять кампаний в связи с конкретными проявлениями произвола колониальных властей и социального угнетения. В 1915 г. Ганди подготовил сатьяграху в Раджкоте, чтобы добиться отмены таможенных пошлин на границе с некоторыми княжествами в этом районе. Взимание этих пошлин сопровождалось вымогательствами и вызывало возмущение населения. Прежде чем начать кампанию, Ганди вступил в переписку с властями, и самая возможность сатьяграхи настолько испугала последних, что они поспешили пойти на уступки. В 1917 г. Ганди стал готовить сатьяграху с требованием ликвидации существовавшей системы вербовки индийских кули для работы за пределами Индии. Эта систе
660
ма, обрекавшая кули на полурабское положение, уже давно вызывала возмущение индийской общественности. Теперь власти сочли более выгодным пойти на запрещение прежних методов вербовки. В конце 1917 — начале 1918 г. в Бихаре Ганди возглавил выступление крестьян в форме сатьяграхи против притеснений со стороны английских плантаторов, и вновь власти пошли на определенные уступки. В 1918 г. под руководством Ганди проводилась забастовка на хлопчатобумажных фабриках Ахмадабада. При этом сам Ганди объявил голодовку, требуя отказа рабочих от насильственных действий и уступок со стороны фабрикантов. Последние в конце концов уступили. Вскоре Ганди возглавил выступление крестьян в Гуджарате с требованием снижения поборов в связи с неурожаем. Это выступление активно поддержали различные национальные организации, и власти вновь были вынуждены отступить. К концу войны Ганди все более приобретал поддержку основных группировок в Национальном конгрессе, становясь рядом с Тилаком самым влиятельным руководителем национально-освободительного движения.
В своей деятельности Ганди сочетал политические принцш пы умеренных и крайних. Как ученик Г. К. Гокхале Ганди был принципиальным противником какого бы то ни было применения насилия в национально-освободительной борьбе. Еще будучи в Южной Африке, он облек отказ от насилия в национально-освободительной борьбе в форму религиозной заповеди, обращенной к массам, и положил отказ от насилия в основу своего философского и этического учения, в котором индусские и буддистские воззрения сочетались с заимствованиями из религиозно-философских сочинений Л. Н. Толстого, а также некоторых европейских буржуазных философов второй половины XIX в. Будучи стержнем всей идеологии гандизма, учение о ненасилии объективно служило подчинению масс политическому руководству национальной буржуазии.
Выступив на политической арене Индии, Ганди в отличие от умеренных стал организатором и вождем массового движения, при этом восприняв у крайних идею политического бойкота английской власти, названного им впоследствии «ненасильственным несотрудничеством». Безусловно отвергая возможность перерастания бойкота в восстание, Ганди выдвинул свою тактику массового неподчинения — а на деле чаще лишь создания угрозы неподчинения — тем или иным конкретным постановлениям колонизаторов при строжайшем соблюдении ненасилия (сатьяграха). Эта тактика позволила национальной буржуазии мобилизовывать массы для давления на империализм и подчинять массовую национально-освободительную борьбу своему собственному контролю.
661
Вслед за крайними Ганди апеллировал к религиозным чувствам народных масс. Национально-освободительную борьбу он стремился облечь в форму религиозного подвижничества, называя ее дхармаюддха — «праведной борьбой» или «борьбой веры». При этом в условиях нараставшего пробуждения народных масс к сознательной политической борьбе обращение к их религиозным чувствам служило уже не столько мобилизации на борьбу под национальными лозунгами, сколько подчинению массового движения руководству буржуазии. «В праведной борьбе сам бог составляет план кампании и руководит сражениями. Дхармаюддха может вестись только именем божьим...»49, — писал Ганди.
Ганди также развил проповедь об исключительности индийского исторического развития и требовал вместе с многими лидерами крайних возвращения к индийской старине. В его устах все это звучало более упрощенно, но что касается осуждения «современной цивилизации», то оно выглядело гораздо более решительным и безусловным, ибо теперь дело шло о непосредственном обращении к массам. «Древний плуг, прялка и древнее местное воспитание обеспечивали ей, Индии, мудрость и благо, — писал Ганди. — Нужно вернуться к прежней простоте... Индийский Рокфеллер будет не лучше всякого другого. Увлечение машиной — великий грех, оно порабощает народы»50. В условиях сохранения сильных феодальных пережитков в общественных отношениях и сознании людей, при неразвитом еще классовом самосознании трудящихся такого рода выступления Ганди находили отклик среди индийских народных масс, в особенности крестьянства. Ганди отразил настроения народных масс, возмущенных растущей эксплуатацией и империалистической кабалой. В то же время гандизм отрицал классы и классовую борьбу. Поэтому объективно социальные воззрения Ганди соответствовали классовым интересам национальной буржуазии, которая нуждалась в поддержке со стороны трудящихся масс против империализма и в то же время стремилась задержать рост их классового самосознания.
Таким образом, Ганди упрочил политическую и идеологическую консолидацию индийской национальной буржуазии, нашедшую свое выражение прежде всего в объединении умеренных и крайних. «Его призывы к ненасилию удовлетворяли умеренных, а его призыв к массовым антиимпериалистическим действиям воодушевлял крайних»51,—пишет индийский марксистский исследователь И. М. С. Намбудирипад. Националь-
49 М. К. Gandhi, Satiagraha in South Africa, Ahmedabad, 1950, p. XIV.
50 M. K. Gandhi, Hind Swaraj.
51 E. M. S. Namboodiripad, The Mahatma and the Ism, Delhi, 1958, p. 32.
662
«ая буржуазия нуждалась в такой консолидации, чтобы возглавить массовое национально-освободительное движение в условиях дальнейшего обострения социально-политических противоречий в колониальной Индии и пробуждения народных масс.
УСИЛЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ К КОНЦУ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
К концу первой мировой войны национально-освободительное движение стало нарастать. Все сильнее сказывалось возмущение трудящихся новыми тяготами, которые взвалил на них английский империализм в годы войны. Все чаще вспыхивали забастовки рабочих. Основным требованием забастовщиков теперь становилось увеличение заработной платы в связи с большим ростом дороговизны во время войны. В ходе этих забастовок возникли более прочные, чем прежде, профессиональные союзы, начинало развиваться профсоюзное движение. Росло брожение среди крестьянства. С фронтов империалистической войны стали возвращаться индийские солдаты, много повидавшие и много выстрадавшие. Они несли освободительные идеи в крестьянскую среду. Российский консул доносил в 1917 г., что возвращение индийских солдат на родину «возбуждает немало тревог среди англичан, склонных рассматривать их как будущих поголовных бунтовщиков и революционеров»52. Энни Безант, избранная председателем сессии Национального конгресса в 1917 г., прямо заявляла с его трибуны, что в Индии наступает «пробуждение масс». Райяты «стали надеяться и чувствовать, — говорила она, — что они составляют часть великого национального движения, что и для них также занимается заря новой, лучшей жизни»53.
Усилившаяся индийская национальная буржуазия теперь все решительнее стала предъявлять свой счет английскому империализму за поддержку Англии в мировой войне. «Конгресс выдвинул четкий план реформ, — заявила Безант. — Он не удовлетворится ничем, кроме как признанием их основных принципов. Мы можем требовать большего, но никак не меньшего»54.
Заметно возросло движение гомрула. К началу 1918 г. число членов бомбейской Лиги гомрула достигло почти 44 тыс. «Бунтовщический характер речей и писаний в связи
52 «Синяя книга. Сборник документов, извлеченных из архива бывшего министерства иностранных дел»,— М., 1918, стр. 89.
53 «Congress presidential addresses...», р. 330.
54 Ibid., р. 367.
663
с гомрулем и другими подобными движениями усилился»55,— доносили бомбейские власти. Агитация за гомрул стала все шире проникать в массы. Участники движения созывали массовые митинги, обращались к рабочим, в особенности в Бомбее, и к крестьянам. По инициативе Ганди проводился массовый сбор подписей под петицией с требованием осуществления реформ, предложенных Национальным конгрессом и Мусульманской лигой в 1916 г. На деле это была широкая агитационная кампания — предусматривалось, что подписи должны приниматься только после разъяснения содержания петиции. В Мадрасском президентстве менее чем за месяц было собрано около миллиона подписей.
Хотя участники движения гомрула неизменно заявляли, что они отнюдь не требуют полного разрыва с Англией, их деятельность стала пугать английские власти. Летом 1917 г. было издано постановление, запрещавшее студентам участвовать в митингах, организуемых лигами гомрула, а вскоре Безант и еще двое активных участников движения были высланы в административном порядке в один из районов Мадрасского президентства. Высылка Э. Безант и другие репрессивные меры властей вызвали бурю возмущения. По всей Индии прокатилась волна митингов протеста. Многие из видных лидеров умеренных, ранее воздержавшиеся от участия в движении гомрула, вступили в лиги и заняли там ряд руководящих постов. Руководящий орган Национального конгресса — его Всеиндийский комитет на сессии в июле 1917 г. официально одобрил деятельность лиг гомрула. По инициативе Тилака Всеиндийский комитет Конгресса высказал решительный протест против репрессий и потребовал незамедлительно приступить к проведению реформ в Индии...
В условиях назревшего нового подъема национально-освободительного движения в Индию стали доходить первые вести о событиях всемирно-исторического значения, развивавшихся в России, — Февральской и Великой Октябрьской социалистической революции. Уже эти первые известия оказали огромное влияние на положение в Индии, что отмечали как руководящие круги национального движения, так и английские правители. Энни Безант в своей президентской речи на сессии Конгресса в конце 1917 г. говорила о «русской революции и вероятном утверждении русской республики в Европе и Азии», как об одном из факторов, «коренным образом меняющих существовавшее ранее положение в Индии»56. Уже вскоре после Февральской революции Остин Чемберлен, являв
55 Цит. по кн. D. Р. Karmarkar, Bal Gangadhar Tilak, р. 261.
56 «Congress presidential addresses...», vol. II, p. 311.
664
шийся до середины 1917 г. министром по делам Индии, был вынужден признать «воздействие», которое оказывает «на индийское общественное мнение и на нашу собственную позицию по индийскому вопросу... революция в России и то, как ее приветствуют повсюду в Европе и Америке»57. Летом 1917 г. индийские эмигранты в Стокгольме направили специальное обращение к Петроградскому совету рабочих и солдатских депутатов с призывом поддержать национальные требования Индии перед лицом мирового общественного мнения. Они заявили, что «революционная Россия добивается прочного мира на основе права народов на самоопределение», которое русские революционеры «подняли на высший теоретический уровень»58. Обострение политического положения в Индии, когда на фронтах мировой войны еще продолжались ожесточенные сражения, а в России развивалась революция, оказывавшая сильное влияние на Индию, вынудило английское правительство к обещаниям политических реформ. 20 августа 1917 г. новый министр по делам Индии Э. Монтегю в ответ на вопрос, заданный как бы невзначай в парламенте, сделал заявление о политике английского правительства в отношении Индии. Впервые в истории английского господства в Индии в этом заявлении говорилось, что правительство Англии намерено проводить политику «постепенного развития институтов самоуправления с целью все большего осуществления представительного управления в Индии, как составной части Британской империи». Однако, подчеркивал Монтегю, только само английское правительство будет определять «время проведения и характер» реформ59. Вскоре были освобождены высланные участники движения гомрула. В конце 1917 г. Монтегю отправился в Индию в целях подготовки реформ. Английский империализм был вынужден сделать гораздо более щедрые, чем прежде, конституционные посулы индийской буржуазии, а также обещал ей дальнейшие экономические уступки. Это свидетельствовало, что колонизаторам становилось все труднее управлять Индией по-старому.
Заявление Монтегю вызвало разногласия в Национальном конгрессе. Часть прежних умеренных приветствовала его. Большинство участников Конгресса критиковало это заявление как недостаточное. Тем не менее английскому империализму на короткое время удалось ослабить напор национально-освободительного движения. В ответ на декларацию 20 августа индийские промышленники и купцы подписали военный заем на 100 млн. фунтов стерлингов. Конгресс вновь органи
57 Цит. по кн.: D. Р. Karmarkar, Bal Gangadhar Tilak, p. 263.
58 «Indien und Weltfrieden», Stokholm, 1918, S. 5.
59 «Report on Indian constitutional reforms», London, 1918, !p. 1.
665
зовывал кампании по набору добровольцев в английскую армию. Движение гомрула спало. Однако английский империализм вовсе не собирался уходить из Индии, а индийский народ все решительнее не хотел мириться с колониальным гнетом. Относительное затишье в конце 1917 г. и в первой половине 1918 г. было затишьем перед бурей. «Мы сидим на пороховой бочке»60, — записал Монтегю в своем дневнике. Индия стояла на пороге нового мощного подъема антиимпериалистической национально-освободительной борьбы.
Мировая империалистическая война 1914—1918 гг. ускорила наступление общего кризиса капитализма. Великая Октябрьская социалистическая революция положила начало крушению капитализма и открыла новую эру в истории человечества. Великая Октябрьская социалистическая революция прорвала фронт империализма и создала благоприятные условия для дальнейшего развития национально-освободительного движения народов колониальных и зависимых стран. Она в огромной степени способствовала росту классового самосознания трудящихся в этих странах. С наступлением общего кризиса капитализма стал развиваться как его составная часть кризис колониальной системы империализма. Борьба народов колониальных и зависимых стран и в том числе великого индийского народа за свое национальное и социальное раскрепощение поднималась на новую ступень, приобретала всемирно-историческое значение.
60 Е. S. Montagu, An Indian diary, London, 1930, р. 77.
и
ЛИТЕРАТУРА
ГЛАВА XIX
ИСКУССТВО ИНДИИ
ИСКУССТВО С СЕРЕДИНЫ XVII ДО XIX в.
Архитектура
К XVII в. в архитектуре Индии господствовали два основных направления. Первое из них, условно называемое дравидийским или южным (отчасти потому что большее число его памятников сохранилось на юге страны), продолжало традиции древнего искусства, сохраняя основы прежнего типа индийского храма и синтез архитектуры и скульптуры. Второе направление возникло к XII в. в Северной Индии в связи с утверждением там мусульманских династий и распространением ислама. Поздняя школа этого зодчества развилась в период расцвета державы Великих Моголов и поэтому обычно именуется могольской архитектурой.
Особое место в индийском зодчестве занимали замечательные раджпутские замки.
В храмовой архитектуре юга Индии преобладали сооружения в виде обширного комплекса концентрических прямоугольных оград с разнообразными постройками внутри огороженного пространства. Центр каждой стены такой ограды отмечен высоко вздымающейся надвратной башней — гопурам, сплошь покрытой скульптурой.
Последний и выдающийся образец этой южноиндийской архитектуры — Большой храм в Мадуре. Несмотря на типичную растянутость по горизонтали, план его центричен. Собственно храм, или святилище, находится в центре. Поблизости — священный водоем, обнесенный изящными колоннадами галерей. Вокруг святилища разбросаны различные культовые здания. Многочисленные переходы и дворы-пракарам, образованные концентрическими оградами, частично перекрыты обычными для юга плоскими крышами. Все здания не только снаружи, но и внутри украшены скульптурой и резьбой. Это характерная черта древней индийской архитектуры.
669
в Мадуре. Над в ратные башни — «Гопурам» (между 1623 и 1659 ее)
Наиболее грандиозные здания — «Тысячеколонный» зал: (точнее 985 колонн), построенный в 1560 г., и расположенный вне наружной ограды мандалам1, называемый Тирумала Чолтри, сооруженный в 1626—1633 гг. Его зал имеет 100,6 м в длину и 32 м в ширину. Четыре ряда колонн образуют центральный и два боковых нефа очень внушительного вида.
Внешняя ограда храма в Мадуре достигает размера 221X259 м. Концентрическая планировка и размеры дворов и стен храма в Мадуре имели, очевидно, и оборонное значение.
Мадурский храмовый комплекс, завершенный в первой половине XVII в., как бы олицетворяет собой заключительный этап расцвета южноиндийского зодчества. Величественные, украшенные целым сонмом изваяний гопурам, достигающие высоты около 46 м, грандиозные колонные залы и ограды огромной протяженности, а также еще сравнительно высокое мастерство скульптуры никогда и нигде уже больше не повторяются в южноиндийской архитектуре.
Однако в Большом храме Мадуры, несмотря на его художественные достоинства в целом, скульптура утрачивает органическую связь с архитектоникой постройки и приобретает чисто декоративное значение. А весь комплекс оставляет впечатление некоторой разбросанности, хотя надо отметить, что* он отличается большей цельностью, чем многие другие более старые храмы, где позднейшие достройки, производившиеся в течение нескольких веков, нарушили единство замысла.
В Раджастхане и Бунделкханде уцелело около тридцати-раджпутских замков; они датируются примерно от 1500 г. и. до первой трети XVII в. включительно.
Замок Джахангир Мандир в Орчха, построенный раджей Бир Сингхом Део (1605—1626), представляет собой подлинную крепость, где ярко выраженные мощь и цельность форм сочетаются с эффектными декоративными деталями. Квадратный в плане замок имеет внутренний открытый, тоже' квадратный, двор, окруженный различными помещениями и террасами, расположенными в три этажа. По углам замка — круглые бастионы, увенчанные купольными киосками. По верхнему краю здания возвышаются восемь куполов.
Характерная черта раджпутских замков — их сильно выраженное архитектоническое начало — могучие формы, особенно у более ранних, а также удивительная гармония с окружающей средой. Возвышаясь на скалистых холмах и как бы вырастая из них, они доминируют над окружающей равниной. Основание постройки нередко целиком высекалось из скалы.
1 Мандалам соответствует притвору.
671
Дворец-замок Бир Сингх Део в Орчхе, Бунделкханд (около 1600 г.)
Такое слияние с окружающей природой характерно для древнего, особенно скального, зодчества Индии В то же время в эту позднюю эпоху архитектура вассальных княжеств Могольской империи, даже в таких областях с крепкими местными традициями искусства, как Раджастхан, испытала влияние могольского зодчества. Киоски, купола, золочение, частично и элементы садовой архитектуры были заимствованы от могольской архитектуры. Но несмотря на иногда яркие декоративные детали, раджпутская архитектура полностью сохранила крепостной характер, мощь объемов, цельность и величественность общего вида.
В тех индийских государствах, где ислам исповедовали значительные массы индийского населения, где господствовали феодалы-мусульмане, индийская архитектура, особенно та, которая была связана с обслуживанием религиозных нужд индийцев-мусульман, подверглась глубоким изменениям. Появились иные планы, иная техника строительства. Применение сводчатой кладки на связующем растворе дало возможность возводить купола, своды стрельчатых арок, увеличивать внутреннее пространство, в связи с чем постройки, особенно культового характера, приобретали формы, разительно отличающиеся от древнеиндийских. Появились сооружения, кото
672
рых не было раньше, — усыпальницы, мечети с минаретами, Мадраса. Дворцы теперь разрешалось сооружать не только из дерева, но и из камня. И если в крепостном зодчестве при Моголах продолжали развиваться традиции древней архитектуры, то в мусульманских культовых сооружениях, несмотря на воздействие этих традиций, отчетливо выступили новые эстетические взгляды.
Мусульманские мавзолеи и мечети отличались геометрически правильной завершенностью форм и четкостью контура. Большое развитие получили портально-купольный тип усыпальниц и мечетей, стилизованный растительный и геометрический, а также эпиграфический орнамент из арабских и персидских надписей, «сталактиты». В качестве строительного материала стали широко применять красный песчаник и особенно полированный белый мрамор. Новые постройки обладали исключительной прочностью.
По сравнению с мечетями и мавзолеями других стран сооружения мусульманского культа в Индии отличаются большими масштабами, необыкновенным богатством, цельностью и монументальностью форм.
Могольская архитектура в период ее расцвета представляла собой новый, оригинальный вариант индийского зодчества.
В отличие от построек, возведенных в Индии при ранних мусульманских династиях под прямым влиянием эстетических канонов, утвердившихся в Средней Азии и Иране, в мо-гольской архитектуре ясно выражены местные индийские традиции, в частности ряд черт раджпутского зодчества. Кроме того, могольская архитектура восприняла несравненное исконное мастерство индийского декоративного искусства и сумела сочетать его с узорами геометрического и эпиграфического орнамента. Сохраняя четкое отличие от древнеиндийской, могольская архитектура органически усвоила многое из того, что составляло традиционные эстетические принципы индийских зодчих до проникновения в Индию ислама. В ней отражены давно сложившиеся представления народа Индии о красоте. Как и в древнеиндийской архитектуре, новые постройки мыслились в гармоничном единстве с окружающей средой. Однако теперь это было уже не естественное природное окружение, а искусственные парки с водоемами и фонтанами.
Могольская архитектура (вторая половина XVI— XVIII вв.) соответствовала религиозным и эстетическим потребностям индийских феодалов-мусульман, составлявших влиятельнейшую часть феодального класса Индии. Зодчие и художники — выходцы из мусульманских стран Средие-
43 Новая история Индии
673
го и Ближнего Востока, сыграли значительную роль в формировании ряда принципов строительной практики в государстве Великих Моголов. Но в целом новый стиль архитектуры, в основе которого лежали занесенные в Индию строительные принципы культовых сооружений ислама, был выдающимся явлением индийской, а не иноземной культуры. Он возник на индийской национальной почве, в индийской природной среде и прежде всего был призван воздействовать на умы и воображение индийского населения, исповедовавшего ислам. Сами формы среднеазиатских и иранских образцов творчески перерабатывались на местный, индийский лад. Народные мастера, строители величественных мечетей и изящных мавзолеев, придавали им черты индийского художественного гения, проявлявшиеся, в частности, в орнаментальных мотивах, в яркой декоративности архитектурных сооружений. Решающее воздействие традиционных приемов древнеиндийского зодчества выразилось здесь в стремлении найти для скульптуры, не допускаемой канонами ислама, своего рода замену в виде многочисленных архитектурных декоративных деталей. Это особенно наглядно видно в произведениях индийского зодчества таких областей и центров, которые расположены в стороне от Дели и Агры — столиц Моголь-ской державы, например Бенгалия, Биджапур, Голконда, Ахмадабад.
Наиболее замечательным памятником могольского зодчества XVII в. является всемирно известный мавзолей Тадж Махал под Агрой (1632—1650). В нем покоится прах Шах Джахана и его жены, прозванной Мумтаз Махал.
Мавзолей Тадж Махал — типичная порта льно-купольная центрическая постройка. В плане это квадрат со срезанными углами. Четыре одинаковых фасада акцентированы огромными порталами со стрельчатыми арками. Боковые плоскости фасадов и скошенных углов прорезаны парами глубоких стрельчатых ниш, расположенных одна над другой. Огромный центральный купол окружен четырьмя небольшими купольными киосками. Мавзолей стоит на квадратном постаменте с четырьмя стройными высокими минаретами по углам. Все здание выполнено из лучшего прекрасно отполированного' белого мрамора и лишено рельефной резьбы. Его общий облик в отличие от индуистских храмов с их многочисленными скульптурами божеств отвечал мусульманской идее о едином невидимом божестве. Безукоризненные геометрические формы усиливают единство и цельность замысла, гладкие поверхности украшены стилизованным растительным, геометрическим и эпиграфическим орнаментами. Особенно красив стройный купол мавзолея. Тонкие декоративные качества такого благород-
674
Мавзолей Тадж Махал, Агра (1632—1650 гг.)
43*
кого материала, как белый мрамор, выявлены в Тадж Махале максимально. Именно при Шах Джахане в могольской архитектуре наступило «царство белого мрамора», который не Только тщательно полировали, но и украшали тонкими узорами из полудрагоценных камней.
Усыпальница производит большое впечатление и своими внушительными размерами: ее высота от постамента до конца купола 57 л*. (т. е. почти равна ширине его фасада), а от уровня грунта до конца тонкого навершия на куполе почти 75 м. Высота постамента 6,7 м и сторона его — 95,5 м. Высота минаретов 41,8 м.
Однако декоративный эффект материала всецело зависит от освещения пылающим солнцем или полной луной, когда отражение света сливает неровные оттенки мраморных плит в сплошное сияние.
Сильно подчеркивает высокие качества Таджа прекрасно разработанный дополнительный ансамбль, где каждая деталь оттеняет особенности мавзолея, усиливает их и концентрирует на них внимание.
По сторонам Тадж Махала, на одной с ним удлиненной платформе из красноватого песчаника, стоят мечеть и дом для собирающихся в дни поминовения родственников, выполненные из того же песчаника, но с куполами из белого мрамора. Этим приемом архитектор заставил эти здания не только контрастировать с мавзолеем, но и перекликаться с ним благодаря введению мрамора. Недаром оба эти здания называются на архитектурном языке «джаваб» (ответ), т. е. отзвук Таджу. Большой парк с водоемами и фонтанами создает прекрасную перспективу. Аллея кипарисов направляет взор вошедшего через главные ворота на мавзолей. Ворота — сами по себе — крупное, сложное красивое здание с проходной аркой. Парк обнесен оградой из красного песчаника.
-Весь ансамбль построек обширен и красив.
Тадж Махал справедливо считается жемчужиной индийского зодчества, хотя он и не свободен от второстепенных недостатков. Он знаменует собой последний взлет средневековой архитектуры Северной Индии, после чего она явно стала клониться к упадку.
Красота Тадж Махала обусловлена не только прекрасными пропорциями, но в значительной степени декоративными качествами материала, в ущерб силе архитектоники здания. Это становится общим недостатком зодчества на рубеже XVII и XVIII вв.
К лучшим постройкам могольской архитектуры второй половины XVII в. относятся Джами Масджид (Соборная мечеть) в Дели, Моти Масджид (Жемчужная мечеть) в форте
676
Моти Масджид (Жемчужная мечеть), Красный форт, Дели (1662 г.)
Дели, Бадшахи Масджид в Лахоре и некоторые другие постройки, относящиеся к первой половине царствования Ауранг-зеба. По художественным достоинствам они примыкают к зодчеству времен Шах Джахана
У делийской Джами Масджид (1644—1658) превосходная ограда из красного песчаника окружает внутренний двор, самый обширный из дворов всех мечетей мира (99,1X99,1 м). У фасада собственно мечети, стоящей в глубине двора, в центре высокий входной портал со стрельчато-фестончатой аркой. По пять таких же арок меньшего размера расположены в боковых частях фасада. По углам два высоких минарета. Три беломраморных купола с черными продольными перехватами прекрасно гармонируют с основным материалом — красным песчаником. Мечеть в целом красива и изящна, однако в ней не хватает крепости форм, которая была утрачена мо-гольским зодчеством после Акбара, несмотря на то что благодаря применению красного песчаника этот недостаток становится менее заметным. В ограде больше мощи в контурах,
677
архитектоническое начало выражено четче, чем в здании самой мечети. Входные порталы, подчеркивающие центры трех сторон ограды, огромны и внушительны.
Джами Масджид, расположенная на возвышенности, увеличенной высоким постаментом, как бы плывет над Дели подобно величественному кораблю! Далеко видны иглы ее высоких минаретов; возвышаясь из-за стены, сверкают белизной мрамора три изящных купола, из которых центральный наполовину прячется за высоким порталом. В Ьблике Джами Масджид крепость форм (ограда, постамент), характерная для раннего периода могольского зодчества, сочетается с утонченным изяществом и декоративностью (купола, детали ограды, все святилище в целом) позднего периода.
В отличие от Джами Масджид как Соборной мечети Моти Масджид в Красном Форте (Лал Кила), законченная в 1662г., предназначалась лично для падишаха Аурангзеба. Поэтому она невелика и роскошно отделана. Она создана из одного белого мрамора и совершенно однородна по стилю, хотя ее глухая высокая ограда снаружи выделяется красным песчаником; это, однако, не создает диссонанса. Фасад святилища состоит из трех фестончатых арок. Мечеть увенчана тремя куполами. Формы изысканно изящны и пропорциональны, полировка высшего качества. Правда, купола поставлены не совсем удачно, но это недостаток реставрации, проведенной во второй половине XIX в. Первоначальные -купола, блиставшие позолотой, были снесены снарядами английской артиллерии при подавлении народного восстания 1857—1859 гг.
Каллиграфически изящные контуры мечети, рисунок орнамента из самоцветов, позолота и полировка усиливают декоративные качества архитектуры, но строгая красота и мощь форм раннемогольского зодчества уже исчезли безвозвратно.
Несколько иначе дело обстояло в Лахоре.
Лучшей постройкой там можно считать Бадшахи Масджид (1674 г.), которую создал зодчий Аурангзеба Фидаи Хан Кука. Композиция ее частей в основе та же, что и у Джами Масджид: десять арок по фасаду образуют два крыла, разделенных входным порталом. Три беломраморных купола возвышаются над основной частью здания из красного- песчаника. По углам святилища — четыре невысоких минарета, столько же первоначально было по углам ограды, так что общее их число необычно велико.
В этой постройке более, чем в Джами Масджид, ощущается масса материала и структура сильнее, энергичнее; смелее очертания куполов. Все это показывает, что в Лахоре работал лучший зодчий Аурангзеба. Однако, несмотря на уверенно очерченные пропорции фасада мечети, в его деталях -появ-
678
Бадшахи Масджид, Лахор (1674 г.)
ляется некоторая сухость, в нем чувствуется не живое творчество, а скорее точная разработка давно изученных форм.
Черты упадка и эклектизма сильнее заметны *в таком памятнике архитектуры, как мавзолей Раби’а-уд-Даурани — жены Аурангзеба, построенный в Аурангабаде в 1678 или 1679 г. Созданный в подражание Тадж Махалу он фактически является пародией на него. Тадж Махал также имел в Индии своих предшественников, но отнюдь не был подражанием им, а лишь творческим их развитием. В аурангабадской же усыпальнице нет не только величия Таджа, но и вообще хороших пропорций.
В XVIII в. в могольской архитектуре все чаще встречаются подражания старым постройкам. Такова мечеть Сонехри в Дели (1751 г.), копирующая в красном песчанике Жемчужную мечеть, а также мавзолей Сафдар Джанга в Дели (1753 г.), повторяющий старые образцы.
Уже при Мухаммад-шахе (1719—1748) Дели фактически утратил власть над большей частью провинций. Делийский двор вел праздную, расточительную жизнь Упадок подлинного художественного вкуса отразился и на делийской архитектуре. В ней появились украшательство, вычурность в деталях и декорациях, эклектичность.
679
Мавзолей Сафдар Джанга в Дели (1753 г.)
После ’ упомянутых построек середины XVIII в. могольское зодчество по существу прекратило свое существование. Однако в некоторых из образовавшихся после распада державы Моголов государствах в XVIII в. наблюдалось заметное оживление строительства и развитие местного зодчества. При этом изменение архитектурных форм происходило за счет не только местных особенностей, но и влияния могольского зодчества и архитектурных форм других областей страны. Так, в Раджастхане, Пенджабе, Майсуре, Ауде, Махараштре и в других областях Индии стали развиваться новые местные формы построек, сочетавшиеся с элементами мотольского зодчества,
Центр строительной деятельности был перенесен, таким образом, в княжества, ранее подвластные Моголам. В них на основе народного творчества архитектура продолжала развиваться по национальным линиям, давая новые интересные постройки художественного значения.
Народные зодчие там, где они могли свободно творить,, удачно видоизменяли старые традиции в соответствии с требованиями современности. Так создавались в различных княжествах многочисленные, хотя большей частью и небольшие постройки: индуистские и сикхские храмы, мусульманские мечети, дворцы, усыпальницы.
Особенно богат интересными постройками Раджастхан. Еще в первой половине XVIII в. там возводились довольно-крупные и красивые дворцы. Многие черты архитектуры пе-
680
Диван-и-ам, павильон во дворце Гопал Бхаван в Диге, княжество Бхаратпур (около 1750 г.)
риода Аурангзеба повлияли на зодчество Раджастхана. Около 1728 г. по повелению махараджи Саваи Джаи Сингха ученый джайн Ведиадхар по- древним строительным шастрам распланировал новую столицу Джайпур. Интересным образцом новой архитектуры Джайпура явился «Дворец ветров» (Хава Махал). В нем применены новые приемы композиции этажей, оживленных эркерами, которые в данном случае имели не только художественное значение (пластичность, динамичность стены), но и утилитарное, так как система выступающих окон способствовала проветриванию здания.
Одним из шедевров индийской архитектуры является «Золотой храм» сикхов в Амритсаре^ (Г7Б4 или 1766 гГ). В со-времённом'вид^он^был воссоздан по плану времен Акбара,, после его разрушения Ахмад-шахом Дуррани.
Это двухэтажная постройка, прямоугольная в плане. Над парапетом, увенчанным рядом мелких куполов, возвышается очень красивый невысокий дольчатый купол, покрытый золочеными медными листами. По углам крыши — четыре тонких и изящных киоска, тоже сверкающих позолотой. В стенах, отделенных от парапета плоским, сильно выступающим острым карнизом, обращают на себя внимание окна, оформленные в виде балконов, поддерживаемых резными кронштейнами, и красивые окна в форме строенных фестончатых арочек.
Здесь очень удачно перекрещиваются различные влияния и сочетается работа мастеров Раджастхана, Пенджаба и дру-
681
Хава Махал («Дворец ветров») в Джайпуре (первая половина XVIII в.)
тих местностей Индии. Красочная декоративность является данью времени: храм обильно украшен инкрустациями в мраморе, чеканным металлом, стеклом, росписями и т. д. В общем он производит большое впечатление замечательными пропорциями и нарядностью, хотя в позднейшей декорации есть и неудачные детали.
По сравнению с Дели Лахор более длительный период был центром архитектуры высокого художественного уровня. Утонченно изящен и своеобразен фасад «Золотой мечети» (1753 гГП оформленный тремя входными порталами, причем центральный выше боковых. Однако дольчатые купола здесь далеко не так пластичны, как у амритсарского храма, а высокие угловые минареты не очень пропорциональны.
682
Большая Имамбара в Лакхнау (около 1784 г.)
Наибольшая свежесть творчества, отсутствие сухости и трафарета наблюдались в сикхской архитектуре жилых домов весь XVIII и даже в начале XIX в., например в Хардваре, Лахоре и Амритсаре. Их стенописи являются образцом подлинно живого народного творчества.
В архитектуре Ауда были созданы довольно своеобразные формы. Большая Имамбара в Лакхнау, построенная при на-вабе Асаф-уд-даула (1775—1795), несмотря на смешение се-веро- и южноиндийских форм, излишнее украшательство и наличие некоторого воздействия западной архитектуры, является довольно интересной постройкой, не лишенной широты замысла и даже некоторого величия. Ее сводчатый зал (49X16 м. при высоте 15,3 м) свидетельствует о хорошей строительной технике.
В архитектуре маратхов влияние могольского зодчества было слабее. Оно стало заметным лишь в постройках Мадхао Рао и Нана Фарнавис, но очень усилилось при последнем пешве Баджи Рао II. Тогда же стало заметным и проникновение раджпутской культуры позднего периода. Местный стиль архитектуры маратхов стал дополняться чертами мого-
683
Статуи раджей династии Мадурских Найяков в Большом храме, Мадура (1626—1633 гг.)
ло-раджпутского зодчества, например изящными арочками, стенными нишами, балконами, резьбой и т. п. Образцы этого архитектурного стиля маратхов можно видеть в Пуне и других городах.
В А1айсуре при Хайдар Али и Типу Султане местное зодчество испытало' различные перекрещивающиеся влияния, особенно могольское. Образцом может служить дом Типу Султана в Серингапатаме.
684
Следует отметить одно очень важное обстоятельство: при сочетании влияний архитектурных традиций разных областей страны, как правило, получалось обогащение и дальнейшее развитие местного зодчества. Архитектура продолжала жить и развиваться.
Таким образом, после распада Могольской империи и вплоть до первых лет XIX в. в различных государствах Индии продолжала развиваться самобытная архитектура. В основном она оставалась в руках народных мастеров, которые не только использовали старые традиции, но и вносили много нового. Все местные течения индийской архитектуры обладали достаточно высокими художественными достоинствами.
Скульптура
В XVII в. монументальная скульптура сохранилась главным образом на юге. а также в Раджастхане и других окраинах Индостана. Однако и там наблюдался ее упадок. Сравнительно высокие образцы монументальной скульптуры были созданы в Большом храме в Мадуре, но органическая -связь ее с архитектурой там уже утрачена. Скульптура начинает приобретать чисто декоративное значение.
Наряду с появлением черт упадка в монументальной скульптуре и нарушением ее пластической связи с архитектурой в храме Мадуры отчетливо проявляются и новые художественные черты. Так, в Тирумала Чолтри имеется десять статуй в натуральную величину, изображающих раджей династии Мадурских Найяков. Статуи моделированы как круглая скульптура. В индивидуальной трактовке фигур и лиц и большой конкретизации образов отчетливо проступает стремление придать скульптурам портретное сходство.
Черты, нарушающие отвлеченность, условность и фантастичность образа божества видны и в прекрасном горельефе на храме богини Минакши (Рыбоглазой), как здесь называют Парвати, супругу божества Шивы. Трехфигурная группа изображает сцену обручения Минакши. Однако ни в ней, ни даже в фигуре верховного божества шиваитов Сундарешвары (так на юге именуется Шива) нет ничего нарочито условного и отвлеченного. Эти статуи — реальное отражение действительности— фактически изображали раджей южной Индии, облик которых хорошо известен скульптору; имя последнего до нас не дошло. Конечно, элементы условности и каноничности чувствуются и в таких правдивых изображениях, однако не они преобладают.
Реалистический подход к изображению формально религиозных сюжетов был характерной чертой народного творчества, нарушавшего закостеневшие каноны искусства. Без жи-
685
Шива Натараджа, бронза (XVIII в., Гос. музей восточных, культур)..
вого творчества, основанного на метком наблюдении окружающей действительности, каноны, возникшие в другую эпоху, давно подвергшиеся обработке жрецов с точки зрения их эстетических идеалов, были бы безжизненными; произведение утратило бы художественные достоинства и черты достоверности, какими оно обладает, несмотря на имеющиеся некоторые условности и заметную сухость в трактовке деталей, усиливающуюся в монументальной скульптуре XVII в.
На юге Индии в камне и металле создавали отдельные удачные образцы, но в целом скульптура становилась все более безжизненной, трафаретной, особенно такие традиционные, строго и давно канонизированные статуэтки божеств, как танцующий Шива (Шива Натараджа — «Владыка танца»)
686
и другие. В пределах канонов уже не чувствовалось живого творчества, свободы и подлинной пластичности.
Большая жизненность сохранилась в деревянной пластике— этом исконном виде народного мастерства, особенно в менее строго канонизированных второстепенных сюжетах религиозного характера и в чисто светских сценах. Однако образцов деревянной пластики XVII—XVIII вв. сохранилось мало. Скульптура на бытовые сюжеты, естественно, более связанная с повседневным обиходом, исчезала еще быстрее. Она вообще очень мало изучена.
Таким образом, искусство скульптуры, особенно монументальной, быстро шло по нисходящей линии развития. Новые черты, связанные с развитием реалистических элементов, ста--, ли заметными в ней главным образом в XIX в.
Миниатюрная живопись
В XVI—XVII вв. в Индии монументальная живопись —• стенопись — утратила прежнее значение.
Зато высокого расцвета достигла миниатюрная живопись. Она возникла как иллюстрация рукописной книги, по-видимому, не позже второй половины первого тысячелетия н. э. Вначале подчиненная задаче украшения каллиграфических строк рукописного текста и тесно с ними связанная, миниатюра позже превратилась в подлинную иллюстрацию, заполняющую всю страницу.
В XVII в. миниатюра превратилась в самостоятельное «станковое» произведение живописи, или картину. Ее писали красками на бумаге или иногда на ткани. Такие отдельные листы с миниатюрами — «лаух» — любители собирали в альбомы — «муракка». При этом миниатюра сохраняла малый формат, тщательную детализацию и старые приемы письма.
Миниатюра, сохранившаяся с XI—XII вв., представлена в основном бенгальской школой (династия Пала) и гуджаратской.
В XVI и XVII вв. индийская миниатюра переживала наибольший расцвет. В это время миниатюрная живопись подразделялась на несколько местных школ. Среди них важнейшими были: раджиутокая, могольская и менее распространенная деканская.
Так называемая могольская школа миниатюры возникла, в северной Индии при дворе Великих Моголов в середине. XVI в. По своему содержанию она отражала главным образом деяния верховного правителя — падишаха — и повседневную жизнь знати, а также флору и фауну Индии. По форме она была особой ветвью североиндийской живописи, возникшей
687
«Поздравление. Миниатюра, могольская школа (середина XVII в., из собрания Института народов Азии)
на основе взаимодействия творчества местных индийских художников, преимущественно раджПутов, а также влияния среднеазиатской и иранской миниатюры.
Однако эти сложные корни не дают права называть новую миниатюру Индии «индо-персидской», как это нередко делается. Более правильно ее можно назвать могольской школой североиндийской живописи, подчеркивая тем самым определяющую ее индийскую основу, ее органическую связь с индийской действительностью и историей.
Художники могольской школы творчески были связаны с известными миниатюристами сефевидокого Ирана, Герата и Самарканда, откуда ко двору Моголов приезжали живописцы и привозили образцы миниатюрной живописи.
Сложившись при Акбаре, могольская миниатюра была в целом своеобразным, подлинно прекрасным явлением в индийском искусстве. Соответствуя общему художественному уровню и строю жизни высших кругов могольского феодального общества, она отразила ряд существенных сторон исторического и культурного' развития Индии. Она является важным художественным течением в мировом искусстве и обладает большой познавательной ценностью, давая богатый материал для изучения эпохи.
Примерно с середины XVIII в. могольская миниатюра, проделав двухвековой путь развития, прекратила существование как самостоятельная школа, слившись с раджпутской и вообще индийской миниатюрой.
Со времен Акбара до Аурангзеба включительно стиль могольской миниатюры заметно менялся, чутко отражая перемены в жизни двора, во вкусах и идеалах знати.
Период военной борьбы и становления империи при Акбаре вызвал к жизни много сюжетов с массовыми сценами, битвами, изображениями конной охоты, состязаниями и т. п. Большое значение и распространение получили иллюстрации к «Мемуарам» Моголов, где ранний бурный период в истории их державы получил достойное отражение. К этому времени относится множество иллюстраций исторических сочинений, а также литературных произведений, прославлявших героические деяния, подвиги богатырей и т. п.
Реалистические черты могольской миниатюры этого первого этапа заключались прежде всего в попытках точнее и ближе держаться текста иллюстрируемых хроник и мемуаров и изображать все детали подробно и правдиво. Миниатюра откликалась на самые злободневные события. Так, во времена Акбара в ней отражена даже его попытка создать общую для всего населения Индии религию (дин-и иллахи). При Джа-хангире реалистические черты могольской живописи начи-
44 Новая история Индии
689
нают больше проявляться в любви к точным зарисовкам природы. При Шах Джахане в миниатюрной живописи преобладает портрет, достигший большой точности и остроты индивидуальной характеристики изображаемых лиц.
Среди всех школ могольская школа миниатюры сохранила нам наибольшее количество имен художников. Нам известны имена 104 художников времени Акбара, среди которых примерно одну пятую часть составляли мусульмане. Лучшими мастерами считались художники-индусы Басаван и Дасвантх, сын носильщика. Оба были учениками прибывшего из Самарканда Надир Мухаммеда.
При Акбаре для ускорения работы было введено разделение труда живописцев: одну и ту же миниатюру нередко писали два-три художника. Первый давал композицию — «тарх», другой исполнял портретные изображения главных персонажей и назывался «чехра-нума», третий делал «амл» — работу по расцвечиванию красками. Басаван нередко исполнял композицию.
При Джахангире были особенно известны Бишандас и Говардхан, а также превосходный анималист Устад Мансур. Для последнего характерны тонкие и живые зарисовки птиц. Но любимейшим художником Джахангира был Абдул Хасан, сын Ага Ризы из Герата.
Во второй половине XVII в. качество придворной могольской миниатюрной живописи заметно снизилось. Кризис мото льокой живописи усилился при Аурангзебе, который, будучи фанатиком-мусульманином, фактически закрыл столичные государственные мастерские, где больше столетия поддерживалась самая высокая техника и мастерство -миниатюрной живописи Индии. Многие художники перешли на службу к радж-путским и другим князьям. Это заметно обогатило местные школы прежде всего высокой техникой письма.
В XVIII в. могольская миниатюра фактически прекращает существование. В Дели художники уже нередко довольствовались перепевами прошлого. Вместе с тем они начинали работать и на более широкого потребителя, в том числе на англичан, и в ряде случаев достигали высокого ремесленного мастерства, создавая в европейском стиле миниатюрные портреты Моголов и их жен, а также английских чиновников. Влияние европейского искусства с его объемностью и правильной перспективой сказалось на могольской миниатюре еще к концу XVI в. Однако эти приемы привносились в старую, в целом плоскостную, трактовку пейзажного фона и фигур эклектически. В XVII—XVIII вв. появились и портреты, на которых при общем плоскостном изображении всей фигуры черты лица передавались объемно.
690
«Обсуждение прочитанного» (первая четверть XVII в.) и «Придворный со щитом» (вторая четверть XVII в.). Миниатюры, могольская школа, из собрания Института народов Азии
Великие Моголы, кроме Аурангзеба, поощряли миниатюры как своеобразную художественную документацию их деяний, прославляющую их власть и личность, а также как предмет светского развлечения знати (для чего миниатюры собирались в особые альбомы) и как иллюстрации к сочинениям светского характера. Коран и другие книги религиозного содержания иллюстрировать тематической живописью не разрешалось.
В XVIII в. в живописи Индии происходили перемены, в известной мере аналогичные тем, которые наблюдались и в архитектуре.
В столице призрачной Могольской империи миниатюра в целом переживала упадок, но ее влияние уже распространилось в некоторых княжествах, особенно Раджастхана и Пенджаба.
Другой крупнейшей школой живописи была раджпутская миниатюра. Она возникла несколько раньше могольской и являлась новым и особым этапом в развитии индийской живописи, процветавшей в Гуджарате и Раджастхане в XV — начале XVI в. Истоки раджпутской миниатюры — в древних стенописях.
Древние традиции индийской живописи, конечно, не ограничивались этой частью Индии, но за длительный период правления мусульманских династий они стали исчезать на севере страны. Сохранились они главным образом в Гуджарате и Раджастхане, где основная часть феодалов и народа исповедовала индуизм.
Собственно раджастханская школа в узком смысле слова возникла примерно во второй четверти XVI в. Ее главным центром был Мевар. Затем раджпутская миниатюра распространилась в соседнем Бунделкханде и отчасти в самом Гуджарате, а потом в горных гималайских княжествах Пенджаба, где тоже правили раджпуты. Поэтому раджпутская миниатюра состоит из двух ветвей: Раджастхани, бытовавшей на равнине Раджастхана и Бунделкханда, и Пахари («Горная»), процветавшей в Пенджабе.
Название «раджпутская» несколько условно. Художниками в Раджастхане и Пенджабе были не только раджпуты, но и сикхи, кашмирцы, а иногда и могольские художники. Но ведущим было творчество раджпутских мастеров, а покровителями живописи были раджпутские княжеские дворы.
Раджастханская ветвь делится на ряд местных школ: Дунд-хар (Амбер-Джайпур), Марвар, Биканир, Бунди и Котах, Ки-шангарх и Бунделкханд. Иногда выделяют также школу Джай-салмира и Мальвы. Расцвет живописи Раджастхани в целом приходится на XVII в., но в Бунди и особенно в Кишангархе лучшие миниатюры создавались также и в середине XVIII в.
692
О возникновении школы Пахари у нас нет точных сведений. Самые ранние ее миниатюры относятся к середине XVII в. Наивысшего развития эта школа достигла во второй половине XVIII в. Характернейшее качество новой эпохи — развитие элементов народности — получило там наиболее полное выражение.
По сохранившимся миниатюрам считают, что школа Пахари началась в Башоли и связана с деятельностью мастерских раджи Купал Пала (1678—1694). Там миниатюра была генетически связана с ветвью Раджастхани, но имела общее н с живописью Непала и с «пата» — народными картинками Бенгалии. Заметно в ней и могольское влияние.
Школами Пахари были: Гулер, Джамму, Чамба, Нурпур, Манди, Кгнгра и Техри-Гархвал. Возможно также выделить школу Кулу и Сукет.
Наиболее замечательной, распространенной и влиятельной была школа Кангра. Она достигла наивысшего расцвета в период с последней четверти XVIII по первую четверть XIX в., оказав сильное влияние на большинство других школ Пахари и проникнув даже в Кашмир и Лахор.
Типичный образец живописи Кангры — миниатюра «Годху-ли» («Пыль от коров»), датируемая последней четвертью XVIII в. На ней изображено возвращение юного Кришны вечером со стадом в город. Вокруг божественного пастуха — гопи (пастушки-молочницы), из окон домов высовываются женщины, привлеченные появлением всеобщего любимца — большеглазого Кришны. Наверху дома сидит воспитавший юношу пастух Нанда. Выразительно передано проходящее стадо коров. В живых движениях людей не чувствуется заученных канонов. Однако изображение плоскостно; законы, перспективы мало развиты. Все животные даны строго в профиль. Такая манера изображения, свойственная раджпутской миниатюре, ведет начало от древней стенописи. При увеличении она превратилась бы во фреску, могольская же миниатюра— в станковую картину.
Подобным же образом передана и сцена переселения Нанды с Кришной и Баларамой из Мутры в Гокулу. Эта миниатюра тоже относится к живописи школы Кангры второй половины XVIII в.
На повсзке, запряженной быками, восседает Нанда. В другой повозке — дети и женщины. Кругом пестрая толпа крестьян. Мужчины и женщины несут домашний скарб, гонят коров. Особенно разнообразны и метко охарактеризованы типы мужчин. Реалистически переданные детали так увлекательны, что заставляют забывать об условных приемах передача пространства, фигур людей и животных.
693
Таким образом, раджпутская миниатюра, тематически опиравшаяся на индийский фольклор и индусскую мифологию, отличалась от могольской и по содержанию, и по форме. Она была пронизана лирическими эмоциями, высоко опоэтизированным чувством любви ко всему живому, ощущением красоты природы и единства жизни. Ее содержание было тесно связано с почитанием Кришны — божества любви и весны. Одним из важнейших литературных источников этого была лирическая поэзия на диалекте брадж бхаша. Но религиозные, легендарные и мифологические мотивы получали в раджпутской живописи весьма земное выражение, тесно связанное с бытом народа, с окружающей художника современностью.
Большой популярностью пользовались также изображения олицетворенных музыкальных мелодий — par. В основе эстетических воззрений здесь лежало древнее учение о «раса» — эмоциях, получившее теперь особое значение и форму. Этому способствовал поэт Кешав Дас, написавший в 1591 г. «Раси-каприйю» — систематизацию раса.
Иллюстрировались и современные поэтические произведения — версии Бхагаватпураны и Рамаяны. Особенной популярностью пользовалась созданная Тулсидасом (1532— 1624) ее версия на хинди под названием «Море подвигов Рамы». Широко иллюстрировалась и лирическая поэма Джай-ядева, поэта XII в., «Гита Говинда» («Песнь о Пастухе»), а также «Махабхарата». Характерными для раджпутской миниатюры были и изображения «Барамаса» — поэмы о сезонах, картины которых были воспеты еще прославленным Калидасой.
В раджпутской миниатюре много декоративных приемов и условностей, прежде всего и 'больше всего в самой композиции. Наиболее распространенный сюжет — любовь Кришны и Радхи и жизнь пастушек, — передается в идеализированном и опоэтизированном виде. И все же порой миниатюра поражает самым живым и непосредственным изображением жизни простых людей и их окружения, вводимых в формально легендарную тематику. Сцены из народной жизни не только правдивы, но и получают на позднем этапе развития миниатюры Пахари значение самостоятельных сюжетов. Следует, однако, отметить, что техника Пахари была ниже, чем могольской миниатюры времен ее расцвета.
В результате укрепления власти гор.ских феодалов в XVIII в. и их стремления к самовозвеличению в содержании и в форме школ Пахари произошли заметные изменения: появилось сильное увлечение портретом, как это было при дворе Великих Моголов, а также сюжетами из местной придворной жизни. Этому способствовали также приезжие ху-694
дожники из Дели. Изображались даже любимые животные — скакуны, слоны, нередко с указанием их кличек и цены.
В конце XVIII в. в раджпутской миниатюре беднеют краски, общее мастерство рисунка и композиции снижается, но реалистические элементы усиливаются. Даже высшие божества — Шива с его супругой Парвати — изображаются как простые смертные в самой реальной бытовой обстановке.
Эти реалистические элементы и есть то драгоценное новое, что приближает старую миниатюру к современному искусству Индии, то звено, которое позволило зачинателям так называемого Бенгальского Возрождения в искусстве Индии начала XX в. восстановить почти прекратившуюся связь с национальным наследием и развивать его далее, используя достижения и европейского искусства.
Имен раджпутских художников мы знаем меньше, чем могольских, особенно более ранних. Так, известны имена двух мастеров школы Техри-Гархвал — Мола Рам и Манаку. Они работали при дворе раджи Сударшан Шаха (умер в 1859 г.). Мола Рам (1760—1833) был потомком одного из художников-индусов, работавших при могольской дворе и бежавших в пенджабские холмы вместе с принцем Салимом, племянником Аурангзеба. Род Мола Рама происходил из касты золотых дел мастеров. Его кисти приписывается миниатюра, изображающая Кришну и Радху во время дождя. Манаку создал иллюстрации к «Гита Говинда» Джайядева.
Одна из его миниатюр написана на сюжет «Игра в прятки юных пастухов с Кришной во главе». Она исполнена в 1830 г. и по сравнению с упомянутой более ранней работой Мола Рама представляет значительный отход от старых декоративных качеств и условностей. В ней преобладает непосредственность и живость трактовки реальной бытовой сцены, хотя и под легендарным названием. Однако у Мола Рама мастерство композиции и рисунка выше. В его работах видно прекрасное овладение всеми достижениями миниатюрной живописи. Традиция у него еще не перешла в шаблон, но он не привносит в свои работы значительных реалистических элементов, как это сделал Манаку.
Школа Техри-Гархвал, как самая поздняя, интересна именно тем, что, нарушив традиционные рамки и вступив на путь реалистической современной живописи, она отразила перемену во вкусах и жизни общества нового времени. Ее развитие было оборвано гибельным для национального искусства Индии английским колониализмом.
В 60-х годах XIX в. последствия колониального положения страны сказались и в Пригималайскйх княжествах. И здесь наступает почти полный упадок искусства миниатюры.
695
Кроме раджпутской и могольской, существовала еще деканская миниатюра. Она развилась в Биджапуре в XVI— XVII вв. при династии Адиль Шахов.
Деканская миниатюра сочетала в себе черты древней монументальной живописи Индии с детальной и тонкой разработкой отдельных элементов, свидетельствующей о влиянии живописи Ирана. Однако и она не избежала воздействия могольской школы. В деканской миниатюре есть и портретные изображения, трактованные тонко и выразительно, с богатой декоративной орнаментикой в одежде и пышной растительностью в фонах. Все это оживляет миниатюры, делает их нарядными и праздничными.
Таков портрет султана Ибрахима Адиль Шаха (1580— 1627), изображенного в саду среди деревьев и цветущих растений. В этой миниатюре, приписываемой художнику Мир Калан Хану, как и ,в других портретах Ибрахима, выступают наиболее характерные черты деканской живописи XVII в.
В замечательном, весьма реалистическом и тонком портрете Ибрахима в старости, кисти Хашима, наглядно видна связь с особой техникой могольской школы, называемой сахи калам. Она заключалась в том, что изображение фигуры наносили легким плавным контуром и оставляли светлым, почти без подцветки. Иногда легкими мазками кисти лишь намечали отдельные детали. Зато голову и лицо выписывали тщательно, объемно, расцвечивая красками. Такой прием помогал сосредоточить внимание зрителя на лице портретируемого. Портреты, выполненные таким образом, были очень своеобразны и по-своему эффектны. В них чувствовалось стремление к правдивой передаче реального мира. Иногда художники варьировали приемы: лишь слегка тронув лицо краской, делали бороду густо черной и расцвечивали тюрбан. С этим гармоничио-сочеталось белое одеяние фигуры. В упомянутом портрете Ибрахима художник Хашим применил технику сахи калам в более красочном выражении. Светлая одежда старика Ибрахима превосходно оттеняет лицо, написанное почти рельефно в отличие от плоскостно трактованной одежды. Лицо исполнено с чертами индивидуальной характеристики, в нем чувствуется портретное сходство.
Иногда влияние могольской живописи проявлялось гораздо сильнее, например в изображении слона на одной из миниатюр XVII в. Неизвестно, где работал художник, но в подписи указано, что он деканец.
Животное написано на фоне цветущего луга. Его фигура« несколько тяжеловесна и не так искусно выполнена, как у художников Джахангира. Деканская манера чувствуется в красочной декоративности окружения и деталей. Красна» 696
Стиральщик и его жена. Лубок, Танджур (конец XVIII в.)
попона слона богато украшена золочеными бляхами; ярки одежды работника, кормящего животное тростником, и погонщика, сидящего на слоне. Хотя фигура животного выполнена менее удачно, художник показал высокое декоративное мастерство и вкус в цветовых контрастах и умении создать радостный оживленный фон. Коричневый оттенок кожи слона и красная попона превосходно контрастируют с зеленью пейзажа и пестрыми цветами.
697
При всех своих художественных достоинствах деканская миниатюра не имела такого большого значения, как могольская или раджпутская.
Художественное ремесло
Индийское художественное ремесло, сильное развитыми древними традициями, высоким мастерством и многочисленностью талантливых мастеров, в XVIII в. еще сохраняло хорошие художественные качества и высокий уровень техники. Но это касалось главным образом изделий для широких слоев населения, т. е. массового производства тканей из хлопка, набойки на них и вышивки, а также резьбы по дереву и гончарного дела. Придворное художественное производство при дворе Моголов, а также независимых князей крупных и малых государств, возникших в процессе крушения Могольской империи, приходит в упадок уже к концу века. Это художественное производство обслуживало знать, в первую очередь двор правителя, и требовало наиболее пенных материалов, огромной затраты времени и особо высокого мастерства. Так, для могольского двора и крупных князей в XVII в. ткались изумительно тонкие и ценные шелковые ворсовые ковры. Нередко на них изображались сложные сюжеты, рисунки для которых создавались художниками-миниатюристами. Главный процесс при изготовлении ворсовых ковров — завязывание пальцами узелков, образующих своими кончиками ворс. Плотность ворса ковров, особенно шелковых, изготовляемых по заказу двора, достигала в XVII в. иногда почти двух миллионов узелков на квадратный метр! Поэтому большие и тонкие ковры изготовлялись долгое время и были очень ценными. В XVIII в. они уже почти не выделывались. Производившиеся в Дакке (Бенгалия) муслиновые ткани были так тонки и прозрачны, что получили образные названия: «сотканный воздух» (бафт-хава), «вечерняя роса» (Суб-ханам) или «струящаяся вода» (аб-раван). По свидетельству Тавернье, посол иранского шаха Сефи привез своему повелителю из Индии муслиновый тюрбан, умещавшийся в скорлупе кокосового ореха. Он был длиной без малого 28 м и почти не осязаем на ощупь!
В XVI в. в Нирмале, расположенном в 209 км от Хайдарабада, возникло производство замечательных изделий из лака, называемого по имени города. Лак «нирмал» получали из тамариндовых семян. После добавления красящих веществ его накладывали на деревянные изделия и полировали. Блестящую поверхность расписывали кистью. Цвет чудесного золотого оттенка получался из сока «золотой травы»; много-
€98
Щит из кожи носорога с росписью золотом, Центральная Индия (XVIII в., Гос. Эрмитаж)
красочные и золотистые росписи по глубокому черному, красному или иному фону были очень красивы и эффектны.
Оружие для военачальников украшалось роскошным и высокохудожественным убором. Оно инкрустировалось и насекалось золотом, а рукоятки и ножны унизывались драгоценными камнями.
Небывалой роскоши и изысканности достигали ювелирные украшения.
Тонкая резьба и скульптура из слоновой кости исполнялись по заказу богатых и знатных лиц. Искусство резьбы по слоновой кости упоминается еще в Рамаяне. Этот ценный материал использовали даже для декорирования помещений. Так, в Виджаянагаре в XVI в. одна из комнат во дворце махараджи была отделана резной слоновой костью. В Индии
699
Шлем, Махараштра (конец XVII в., Гос. Эрмитаж)
особенно ценилась за свои качества африканская слоновая кость, в местном материале обычно ощущался недостаюк.
В XVII в. правители тратили огромные средства на художественные изделия для своего двора Знаменитый «Павлиний трон» Шах Джахана был сделан из золота и унизан драгоценными камнями. Из них на спинке трона было выпол-
700
яено изображение двух павлинов. Стоимость трона определяется примерно в 90 млн. рупий, т. е. значительно больше, чем постройка Тадж Махала (около 70 млн. рупий).
О богатстве художественных изделий индийских феодалов говорят многочисленные источники, в частности свидетельства о несметных сокровищах, захваченных различными завоевателями в Индии, например Надир-шахом при ограблении Дели в- 1739 г., при разгроме деканскими султанами столицы Виджаянагара и т. д.
Естественно, что с оскудением феодального государства придворное художественное ремесло должно было исчезнуть.
ИСКУССТВО В XIX — НАЧАЛЕ XX в.
В XIX в. гибельный колониальный гнет по-разному оказал свое тлетворное влияние на все виды национального искусства. Так, в архитектуре больших форм (преимущественно общественного значения) происходила непосредственная замена индийского стиля европейским и ложнонациональным. <3 упадком архитектуры почти исчезла тесно с нею связанная монументальная скульптура.
В художественном ремесле европейское влияние распространилось на те виды изделий, которые пользовались большим спросом на Западе, например на знаменитые кашмирские шали. Стремление к подражанию европейским рисункам привело к общему их ухудшению. Использование старых орнаментных и скульптурных форм в ряде новых изделий, приспособленных для европейского быта, также не могло быть удачным. В то же время в производстве большинства видов ручных изделий, например текстильных, национальный орнамент и хорошие декоративные качества сохранились благодаря творчеству народных мастеров, но само производство этих изделий чрезвычайно сократилось, так как не выдерживало губительной конкуренции дешевых английских фабричных изделий.
Менялись и вкусы населения, особенно под «влиянием европеизации многих сторон быта части городской интеллигенции и буржуазии.
Развитие же нового искусства задерживалось тем, что вековые художественные каноны и традиции в условиях колониального режима, стремившегося всюду увековечить пережитки феодализма, изживались крайне медленно. Вместе с тем импортируемое в Индию европейское искусство отличалось консерватизмом и низким художественным уровнем.
701
Отрицательную роль сыграло и введение английского художественного образования в школах, учрежденных в 50-х годах XIX в.
Все это создавало крайне тяжелые условия для зарождения современного национального искусства Индии. Оно возникло благодаря самоотверженным усилиям передовых деятелей индийской культуры на рубеже XIX и XX вв.
Архитектура
Могольская архитектура в XIX в. существовала только в Дели, причем лишь как слабый отзвук былого величия. Ее памятники, обладая известным изяществом, несли на себе печать эпигонства и намного уступали даже архитектурным сооружениям начала XVIII в.
И все же, несмотря на трудные условия XIX в., народное творчество продолжало создавать ценные архитектурные памятники. Так, раджпутские мастера строили дома для богатых сетхов (купцов). В Биканире, например, очень пропорционален и богат деталями один большой четырехэтажный дом с парапетом. Однако в его деталях уже отсутствует свободная пластичность. Еще интереснее небольшой дворец знатного раджпута в Марваре (1840 г.), состоящий из целого комплекса построек, смело и оригинально распланированных и удачно сочетающих черты могольской, бенгальской и раджпутской архитектуры. Однако во всех деталях заметна обычная для XIX в. сухость форм.
Подлинно художественными являются многие поздние кенотафы раджпутов в Джайпуре, Удайпуре и других городах.
Новая столица Гвалиура — Лашкар, основанная около 1812 г., была выстроена в национальном стиле кастой каменщиков. Более богатые дома в Лашкаре оформлены в традиционном духе: балконы с тонкими колонками, резными ажурными балюстрадами, с очень красивым «джхарока» в виде балкона с ажурной передней стенкой и оставленным посредине ее окном в форме арочки. Интересен мост в Лашкаре. Здесь хорошие инженерные качества сочетаются с подлинно художественными чертами: он пропорционален во всех частях, а красивый парапет оживлен изящными столбиками. Интересны и «чхатри» — небольшие мемориальные здания в память умерших членов правящего дома.
В XIX в. индийская архитектура сохранила национальный характер по преимуществу в городах, являющихся центрами паломничества, например в Хардваре, Бриндабане и Бенаресе.
702
Дворец знатного раджпута, Джодхпур (около 1840 г.)
Большая часть дворцов, храмов и монастырей на берегах Ганга в Бенаресе построена не ранее XVIII в. Два интересных дворца — Мунши Гхат и Гхусла Гхат — построены раджей Нагпура и его министром около 1860 г. Это дворцы-купальни, удобные для совершения омовений. Здесь прежде всего обращает на себя внимание прекрасное инженерное устройство. Крутой берег Ганга у обоих дворцов укреплен мощными стенами, противостоящими наводнениям. Два этажа жилых помещений расположены на уровне главной ули-
703
Дом богатого купца Биканир (первая половина XIX в.)
цы. Особенно интересен Мунши Гхат. От воды поднимается широкая лестница к стене, в середине которой помещен выступ с тремя пучкообразными полуколоннами. По углам трехгранные полубашни. Первый этаж открыт арочками на тонких колоннах, второй — окнами. Во дворце Гхусла Гхат посредине стены сделан выход к воде, оформленный арочкой, по углам здания — мощные башни. Первый жилой этаж имеет окна, второй — открыт сплошной аркадой на тонких колонках. Строители обоих дворцов не смогли избежать
7 04
Улица в Лашкаре, Гвалиур (начало XIX в.)
недостатков, характерных для периода упадка искусства. Однако общий замысел зданий отличается творческим своеобразием.
Интересны и ворота одного из современных храмов Бенареса, построенные около 1900 г. мастером Маллу по чертежам Мадху Прасада. По сторонам проходной стрельчатой арки две глубокие ниши, над ними балконы в виде киосков, наверху ажурная балюстрада на кронштейнах. Все венчает -большой киоск в виде павильона с тремя арочками, к которому тесно примыкают два малых киоска с крутыми крышами. Несмотря на измельченность резного орнамента на стенах и некоторую перегруженность верхней части ворот, здесь цо-
45 Новая история Индии
705
Гхусла Гхат, Бенарес (около 1860 г.)
вольно гармонично слиты формы национального зодчества нескольких областей страны, есть цельность и продуманность .всех частей и деталей.
Также удачен и портик храма Дурги (Храм обезьян) в Бенаресе, относящийся ко второй половине XIX в.
В нем чувствуется непрерывность традиций национальной архитектуры, дошедшей до этого позднего времени, несмотря на тяжелые условия.
Однако сравнительно интересные образцы в храмовой архитектуре XIX в. встречаются реже, чем в гражданской, так как господство трафарета и строгость канонов зодчества не допускали свободы творчества, возможной во дворцах и прочих сооружениях нерелигиозного характера.
В начале XX в. на юге Индии развивалось строительство храмов на пожертвования богатых торговцев.
Типичные основы южноиндийских храмов в виде системы концентрических оград и башен-гопурам встречаются теперь и на Севере. Ремесленники, в поисках заработков, переезжая с места на место, способствовали перенесению различных местных форм архитектуры и, как правило, удачному сочета-
706
Ворота храма, Бенарес (около 1900 г.)
нию их друг с другом. В качестве примера можно привести большой храм в Бриндабане, посвященный Вишну и построенный на средства сетха Говинд Даса и Радха Кришны & 1845—1851 гг. Размер его по внешней стене 134 на 236 м. Его центр с собственно храмом (святилищем) и гопурам созданы южноиндийскими архитекторами, а павильоны над во* сточным и западным входами, заменяющие здесь гопурам,—> местными североиндийскими зодчими. Но в этой поздней постройке виден только размах »в масштабах, при отсутствии свободы в формах, например во входных павильонах, кото-
45* 707
рые не очень пропорциональны, а гопурам безжизненны в контурах и деталях. Однако само сочетание северо- и южноиндийских черт храмовой архитектуры можно считать знаменательным новшеством. Действительно, вопреки стремлению колонизаторов задержать развитие индийского общества экономические и общественные связи между отдельными областями Индии усиливались. Это стимулировало развитие обще-индийского начала в культуре, создавало определенные предпосылки для взаимодействия и сближения отдельных национальных направлений в искусстве.
В Гуджарате архитектура всегда отличалась высокими .местными традициями. Одной из крупных построек XIX в. является мраморный храм в Ахмадабаде, созданный на частные средства. Храм изобилует резьбой и скульптурой.
В Бенгалии, Ориссе и других областях Индии, где еще проявлялись национальные черты архитектуры, последняя поддерживалась исключительно творчеством профессиональных ремесленников и заказами местных состоятельных индийцев. Крупные же индийские города стали рассадниками архитектуры европейского типа. При ее внедрении колонизаторы совершенно не считались ни с индийскими народными зодчими, ни с задачами градостроительства в древней азиатской стране. Формы европейской архитектуры были во многом совершенно чужды Индии, не приспособлены к климатическим и бытовым условиям и проникали в колонию как плохое издание оригиналов, находясь, как правило, в руках дилетантов англо-индийских чиновников из департамента общественных работ. В огромном большинстве случаев это было подавление, а не обогащение национальной культуры. Возможность перемены к лучшему появилась только с введением профессионального архитектурного образования среди самих индийцев.
Внедрение европейской архитектуры в Индии в основном началось с конца XVIII в. или немного раньше. Прежде всего она проникла в Калькутту, затем Бомбей, Мадрас, а позже и в более удаленные районы. Раньше всего она стала распространяться во владениях навабов Бенгалии и в Карнатике* потом в дворцовой архитектуре Веллора, Муршидабада, а затем в Ауде. Европейский классицизм проник даже в Раджастхан (Гвалиур).
Велик был и идеологический вред от упорного стремления колонизаторов насадить среди индийской интеллигенции пренебрежение к художественному богатству и своеобразию родной культуры. В созданных во второй половине XIX в. казенных школах искусства традиции древней индийской художественной культуры не изучались. Талантливые, творче-708
Джайнский храм Дхарманатха, белый мрамор, Ахмадабад (1844—1848 ге.)
ски высокоодаренные индийские строители, особенно каменщики, использовались теперь властями в качестве простой рабочей силы.
Передовые слои индийского общества, стремившиеся к политическому и экономическому возрождению Индии, к ее освобождению от колонизаторов, испытывали естественную тягу и к HOiBOMy искусству Европы. Но в области архитектуры эта жажда нового должна была удовлетворяться безвкусными копиями европейского классицизма и лжеготики» постройками, прототипами которых были здания английских городов.
В англо-индийской архитектуре конца XVIII в. наблюдалось влияние стиля Регентства и творчества нескольких известных британских архитекторов.
В так называемый викторианский период (царство|вание королевы Виктории—1837—1901) правительственное строительство в Индии продолжалось по дилетантским проектам департамента общественных работ. В качестве материала ис
70а
пользовали кирпич, покрытый особым видом штукатурки — стуком.
Однако такое пренебрежение национальными достижениями индийского зодчества не могло не вызвать протеста прогрессивной части местной общественности. Нашлись хорошо образованные передовые люди и среди англичан, понимавшие, какой непоправимый вред наносит казенный «стиль» градостроительству в Индии, и глубоко сознававшие великую непреходящую ценность индийского искусства. На фоне еще продолжавшегося засилья «департаментского стиля» архитекторы стали предпринимать отдельные попытки возрождения традиций национального зодчества. Сначала появились постройки, сочетающие европейские и индийские черты. Затем талантливый инженер-архитектор королевской службы Суинтон Джекоб довольно удачно приспособил некоторые индийские типы архитектуры к современным требованиям общественных построек. Он спроектировал в Раджастхане несколько больших зданий, в том числе дворец в Биканире. Его музей в Джайпуре в целом сохраняет общее впечатление индийской архитектуры и во всяком случае отличается пропорциональностью, легкостью форм и изяществом. В Мадрасе также было два поборника нового движения, создававших там постройки в стиле мусульманского зодчества.
Но особенно важным было творчество индийца — сикхского мастера сардара Рам Сингха в Пенджабе. Он действительно сумел развить основные черты своей национальной архитектуры, создав в Лахоре Центральный музей и Дом Сената. В Бомбее Г. Уиттит построил «Ворота Индии» и здание Музея принца Уэльского, в которых стремился использовать черты гуджаратского зодчества XVI в. В Центральной Индии тоже нашлись поборники нового направления в индийской национальной архитектуре.
В Бенгалии большую роль в пропаганде возрождения индийской национальной культуры сыграл директор школы искусств /в Калькутте Е. Б. Хавэлл. Он написал книги в защиту ценности великого индийского художественного наследия, убедительно доказывал наличие огромных творческих возможностей в среде профессиональных народных мастеров Индии и необходимость их использования правительством Индии, ибо только они, при отсутствии архитектурного образования для индийце®, могли не только продолжать национальные традиции индийского искусства, но и творчески развивать их в духе современности. Память Хавэлла высоко чтится в Индии также в связи с тем, что он поддержал деятелей индийской культуры, стремившихся к возрождению ^национальной индийской живописи.
710
Вокзал в Альваре (XIX в.)
Против сторонников «западного стиля» в архитектуре выступали в это время многие, отстаивавшие идею возрождения индийского национального искусства. Однако представителями этого течения были главным образом англичане. Между тем задачу подлинного возрождения индийской архитектуры могли решить только индийцы. Только мастера из народа, которые еще не перевелись в Индии, могли поддержать естественное и гармоничное развитие национальной архитектуры, отвечая новым требованиям и сохраняя непрерывность национальной традиции. Но им-то английские власти меньше всего предоставляли возможность для широкого применения их многогранного опыта.
В начале XX в. в художественных англо-индийских школах все еще господствовала колонизаторская догма, что в Индии якобы никогда не было высоких достижений в художественном творчестве, за исключением тех случаев, когда, по выражению английского историка Винсента Смита, «индийское искусство подчинялось направляющему греко-римскому влиянию». Одна из главных английских газет в Калькутте— «Стэйтсмен», призывая индийскую интеллигенцию обратиться к западным идеалам искусства, писала, что иначе индийское искусство будет обречено оставаться «в положе
711
нии задержанного роста, в котором оно пребывало все эти тысячелетия».
Борьба мнений среди англичан особенно обострилась к моменту перенесения столицы из Калькутты в Дели в 1911 г. Сторонники возрождения национальной архитектуры подали 6 февраля 1913 г. государственному секретарю по делам Индии петицию о выборе стиля архитектуры для нового города. Среди 178 лиц, подавших петицию, были писатели Бернард Шоу и Джером К. Джером, уже упоминавшийся горячий сторонник возрождения Е. Б. Хавэлл и искусствовед Ананда К. Кумараовами. В петиции говорилось, что в Индии в отличие от современной Англии или Европы все еще имеются мастерсГзодчие и ремесленники различных видов худо^ жественных производств и непрерывная более чем двухтысяче л етняя строительная традиция, а сила подлинного мастерства там жизненна 11 огромнаГ
По мнению подписавших Петицию, вопрос заключался в том, чтобы предоставить строительство столицы индийским профессиональным каменщикам, ограничившись лишь общими указаниями о размещении и устройстве зданий, а в остальном дав мастерам инициативу и свободу творчества на основе их опыта, как были созданы все великие постройки мировой архитектуры.
Далее отмечалось, что существующее мастерство народных ремесленников должно быть спасено от гибели при помощи правильного его использования. Это создало бы также возможность применения знаний индийцев, обучающихся в колледжах, для которых в настоящее время доступ ко всем искусствам закрыт. При этом, как отмечалось в петиции, использование индийских строителей, работающих на местных: материалах, выгоднее и в финансовом отношении.
Однако, как и следовало ожидать, строительство Нью-Дели, города, в котором должен был расположиться огромный английский бюрократический аппарат, управлявший гигантской колонией, было поручено британским архитекторам Эдвину Лютиенсу и Губерту Бэкеру. Строительство, производившееся ^за счет полунищего и вечно недоедавшего населения страны, длилось 18лет (1913—1931) и обошлась в 140 млн, рупии^ ’
Положение индийских ремесленников, особенно строителей, продолжало ухудшаться в течение всего колониального периода. Немало было таких, которым пришлось навсегда расстаться со своей специальностью и искать другую работу. Некоторое оживление в их деятельности наблюдалось только около пяти лет, в самом начале XX в., когда через археологическую инспекцию Индии во главе с Дж. Маршаллом мно
712
гие каменщики получили временную работу по реставрации древних памятников архитектуры.
Вместе с национальными кадрами строителей погибала и национальная индийская архитектура, потому что движение за возрождение национального зодчества было в условиях колониализма недостаточным и в значительной мере искусственным. Этот «новый индийский стиль» в конечном счете оказался лишь формальным воспроизведением традиционных форм.
Живопись
Преподавание искусства, практиковавшееся в англо-индийских правительственных школах, основанных сначала в Калькутте в 1854 г., а затем и в нескольких других крупнейших городах, велось в полном отрыве от великого индийского художественного наследия, современного народного творчества, а также и от окружающей жизни. Преподавателями, как правило, были бесталанные эпигоны классицизма провинциального уровня, применявшие для зарисовок убогие и избитые наглядные пособия. В этих школах копировались пять ордеров классической архитектуры, слепки с готической скульптуры и т. п. Считалось абсолютно ненужным и даже вредным изучать принципы и приемы индийского искусства.
Хотя индийская молодежь получила возможность познакомиться с европейской живописью, но по существу лишь с реакционной и бездарной английской академической школой. Объектом преклонения были не великие творения европейского гения, а импортируемые в Индию второстепенные произведения того ретроградного направления в искусстве, которое сыграло видную роль в викторианской Англии. Передовое реалистическое направление осталось практически вне поля зрения подавляющего большинства учащихся. Но самое губительное в политике английских колонизаторов в области культуры заключалось в их настойчивом стремлении внушить индийской интеллигенции чувство пренебрежения к национальному искусству и неразборчивого, слепого преклонения перед всем европейским. В 70 — 90-х годах XIX в. колонизаторам действительно удалось воспитать в небольшой, но влиятельной части интеллигенции, эти чувства.
Поразительным примером является в этом отношении случай с Хавэллом. Когда этот просвещенный англичанин, будучи директором калькуттской художественной школы, продал устаревшие и негодные в качестве учебных пособий произведения европейского искусства, чтобы приобрести н качестве наглядного материала индийскую скульптуру и жи
713
вопись, он подвергся обвинению со стороны самих индийцев: одна из газет индийской национальной буржуазии утверждала, что поступок Хавэлла продиктован его стремлением подавить высшее художественное образование в Индии.
Тем не менее нельзя не обратить внимания и на другую сторону в случае с Хавэллом. Протест индийской газеты был продиктован не только непониманием подлинных целей Хавэлла, но искренним опасением, что этот англичанин хочет звать индийское искусство назад, к феодальной старине— этой главной помехе свободного развития производительных и культурных сил в Индии.
С этой точки зрения даже посредственная работа, исполненная в «европейском стиле», заслуживала в глазах подобных поборников нового поощрения, а не осуждения. И действительно, в последней трети XIX в., кроме немногочисленных индийских питомцев английских художественных училищ, в Индии уже появились отдельные художники, писавшие в духе европейской живописи.
Из них наибольшую известность получил раджа Траванкура Рави Варма (1848—1906), учившийся самостоятельно у приезжего английского портретиста Теодора Джонсона. Сюжеты Рави Варма брал всегда из индийской жизни, древней и современной. Его палитра отличалась яркой красочностью, но мастерство его было невысоким, и личного почерка он не проявил. Между тем художник пользовался очень большим успехом среди индийской интеллигенции и в то же время его одобряли английские власти, так как он писал в духе академической художественной системы.
Его успех среди индийской общественности показывает, какая сильная тяга к новому, реалистическому искусству существовала тогда среди индийской интеллигенции. Вопрос же национального своеобразия формы не мог волновать тех, кто был не искушен в вопросах искусства вообще. Подкупала и национальная тематика картин Рави Вармы, и их красочность. Он тогда был, пожалуй, единственным художником, отображавшим окружающую жизнь и сюжеты родной литературы ясным реалистическим языком, показывая иногда и страдания угнетенных масс Индии. Такова его картина «Нищая», изображающая мать с детьми, добывающую средства к пропитанию пением и игрой на народном музыкальном инструменте.
Однако современные индийские искусствоведы в большинстве критикуют Рави Варму за отсутствие таланта и воображения, за театрализованность замысла, а главное за отсутствие национального характера в его манере письма. Они справедливо считают, что и европейская техника живо
714
писи маслом у него тоже стояла на невысоком уровне дилетанта. Так, известный искусствовед Ананда К. Кумарасвами, много сделавший для так называемого Бенгальского Возрождения, пишет, что картины Рави Вармы мог бы нарисовать всякий студент после прочтения соответствующей индийской литературы и поверхностного изучения местной жизни. Но, справедливо критикуя Рави Варму за его равнодушие к национальной форме искусства, эти авторы нередко забывают отдать ему должное за стремление к реалистической трактовке сюжетов из современной жизни, чего далеко не всегда придерживались представители Возрождения индийской живописи, начавшегося в Бенгалии на рубеже XIX и XX вв.
Движение Бенгальского Возрождения возникло в труднейших общественно-политических условиях, в борьбе с официальной системой художественного воспитания. Это движение в области национального культурного строительства было отзвуком индийского освободительного движения, подъем которого произошел в конце XIX — начале XX в. Бенгальское Возрождение заложило основы современного национального искусства Индии, и в этом была его исключительная историческая заслуга, несмотря на то что оно не было свободно от ряда недостатков.
Центром Бенгальского Возрождения был дом талантливой семьи Тагоров в Джорасанко, в Калькутте. Главная роль в создании этого течения принадлежала художнику Обониндронатху Тагору — племяннику великого поэта и гуманиста.
Хотя художники Бенгальского Возрождения ограничивались преимущественно мифологической, исторической и литературной тематикой и в значительной мере занимались стилизацией под старую миниатюру, они достигли многих положительных результатов, поскольку заново открыли индийскому обществу ценность древнего и средневекового искусства Индии как основы для дальнейшего поступательного движения.
Мастера Бенгальского Возрождения блестяще развили старую индийскую технику живописи на бумаге акварелью и темперой, а главное — обратились к использованию великого художественного наследия и к чисто местной тематике. Применив к древним традициям живописи правила европейской перспективы и объемности, обогатив ее знанием европейских и дальневосточных национальных школ, О. Тагор и группа его талантливых соратников сумели подхватить почти оборвавшуюся нить национального искусства и двинуть его дальше.
715
Ачария Обониндронатх Тагор (1871 — 1951) создал собственный индивидуальный стиль, переработав на основе своего творческого гения ряд разнообразных источников. Западную технику он изучал у Жилярди и Палмера, использовал кое-что из манеры письма прерафаэлита Бёрн-Джонса,. но больше всего увлекался достижениями раджпутской и могольской миниатюры. У приезжавших в Индию японских художников Тайквана и Хисиды он усвоил китайского происхождения технику повторных размывов акварели, сделавшуюся характернейшей чертой техники живописи Бенгальского Возрождения.
Однако произведения О. Тагора не эклектичны, в каждой есть цельность и свое художественное лицо.
Типичным примером применения европейских приемов передачи пространственности, объема и техники повторных размывов является его картина «Император на пути в Кашмир» (1915 г.), где на фоне мглистой дали путники едут на слонах. На заднем плане виден караван верблюдов. Очень правдивое изображение слонов напоминает миниатюрную живопись. Впечатление дали создается тонким и искусным применением размывов краски. Такие реалистические картины являются не подражанием миниатюре, а творческой переработкой ее лучших качеств.
В некоторых исторических и легендарных сюжетах художник практиковал прямую стилизацию под миниатюру,, отчего картины теряли силу выражения и убедительность. Такова его работа «Будда и Суджата», где образы получились нежизненными.
Более интересна сцена «Смерть Шах-Джахана». Картина одновременно напоминает декорацию театральной сцены и миниатюру.
Лучшие произведения О. Тагора навеяны не только изучением индийской и других национальных школ живописи, но и наблюдением окружающей жизни. Они правдивы, искренни, воздействуют с большой эмоциональной силой, создают целостный художественный образ действительности. Мироощущение художника проникнуто гуманизмом и поэтичностью. Все это характерно для того течения в современном индийском искусстве, которое является национальна своеобразным и реалистическим в своих основах.
Течение Бенгальского Возрождения не было однородным. Элементы реализма сосуществовали рядом со стремлением к условности, символике образов, мифологической и исторической романтике. Но всех художников этого течения объединяло глубокое стремление к созданию национального искусства.
716
Обониндронатх Тагор. Император на пути в Кашмир
Творчество Гонендронатха Тагора резко отличается от живописи его брата. Сильное влияние позднеевропейской и дальневосточной живописи нередко подавляет национальные черты в его произведениях. Однако в картине «Чайтанья прощается с матерью» он самобытен, реалистичен и прекрасна изображает сцену прощания матери с сыном перед сельским домиком. Иногда художник увлекается стилем кубизма, но проявляет в нем оригинальность и творческую фантазию.
Поэтичны и правдивы два его пейзажа — «Осень» и «В сезон дождей», особенно последний, где рыболов сидит у прудика, а вдали сквозь сетку дождя видна деревушка. Все проникнуто ощущением благодати сезона муссонов. Искусные размывы красок чудесно передают пространство и воздух, напоенный влагой.
Одним из основоположников Бенгальского Возрождения, маститым современным художником Индии, воспитавшим сотни талантливых живописцев, является ученик О. Тагора Нондолал Бошу.
Манера его творчества за (время более чем полувековой деятельности не осталась, конечно, неизменной. Близость к монументальной живописи чувствуется в его красивой композиции на сюжет обычая выбора жениха — «Сваямвара», где Дамаянти пытается узнать Наля среди божеств, коварно принявших его облик. В картине «Над Падмой зимой» он изобразил величие безмолвия пустыни, ширь реки и скрывающий дали туман. Но стая стремительно мчащихся над водой птиц врывается в великое одиночество, как контраст жизни и затихших во сне просторов природы. Удачно работал художник и в стиле народных картин Бенгалии, называемых «Калигхат-пат». Здесь он показал творческую фантазию, свободу рисунка, мастерство композиции, связь с народным искусством, которое он так хорошо изучил и любил. Отличное знание стенописей Аджанты, миниатюры Индии и других стран Востока сказалось в мастерстве выразительного рисунка, ритме контуров, например в его картине «Шива, выпивающий яд». Хороши его зарисовки представителей разных народов и племен Индии, например в картине «Девуш-ка-санталка».
К первым художникам Бенгальского Возрождения относится и Асит Кумар Халдар, учившийся в школе искусств в Калькутте и у О. Тагора. Он тонкий мастер рисунка; отличается романтическим уклоном, нередко аллегоричен в тематике, порой близко придерживается могольской и иранской миниатюры.
Другой ветеран Бенгальской школы — Самарендранатх Гупта, сформировался как художник в 1907 г. под руковод
718
ством О. Тагора. У этого мастера заметно влияние самых различных направлений живописи.
Каллиграфически искусный рисовальщик К. Венкатаппа и в содержании, и в форме тесно связан с миниатюрой преимущественно раджпутской школы и применяет обычную технику прозрачных размывов краски.
Очень выразителен и своеобразен талантливый представитель Бенгальского Возрождения Шайлендранатх Дей (род. в 1891 г.).
Лаконизмом композиции и переработкой приемов живописи Китая и Японии характеризуется его «Якша Патини» — богиня в образе прелестной задумчивой девушки.
Известный мастер Возрождения Сарада Чаран Укил сложился как художник к 1914 г. также под руководством О. Тагора.
Влияние миниатюры и приемов живописи Китая и Японии сочетаются у него с большой манерностью и стилизацией при некоторой сентиментальности расцветки с ее слабыми нюансами тонов. Среди его работ имеются стилизованные произведения, например «На ступенях к реке», где довольно слащаво изображена женщина у реки.
Зато ощущением реальной жизни проникнута его ранняя превосходная картина «Последняя переправа». Несколько-крестьян ожидают лодки. Фоном служит реалистически трактованный пейзаж. Правдиво передана глубина теней .уходящего дня со слабым отблеском зари, чувствуется вечерняя прохлада. Краски мягки и гармоничны, уравновешены по силе цвета. В этом произведении хорошо передана обычная, но глубоко значительная сцена из народной жизни.
Известным представителем Бенгальского Возрождения является и Мукул Чондро Дей, .воспитанный как художник под воздействием обоих Тагоров — художника и поэта. Во время путешествия с Рабиндранатом Тагором он побывал в Японии, где познакомился с новым японским искусством, учился он также и в Англии; в Индии тщательно изучал древнюю монументальную живопись. В своей картине «Ша-кунтала» он создал ощущение бесконечности пространства в пейзаже.
Прекрасная серия «Шесть сезонов» — глубоко традиционный сюжет, воспетый еще знаменитым Калидасой, принадлежит художнику Барада Укилу.
К числу типичных мастеров старой Бенгальской школы относятся один из ее классиков Кшитендронатх Мазумдар, учившийся с О. Тагором, и Пулин Бехари Датт, также учившийся вместе с О. Тагором в индийском Обществе восточного
719
Барада У кил. — После муссонов (из серии «Шесть сезонов»)
искусства в Калькутте. В своих картинах — «Мира», «Песнь свободы» Датт близок к выразительной силе контурной линии старой миниатюры, лаконичен, изящен и в известной мере декоративен.
Таковы главнейшие типичные художники Бенгальского Возрождения. От них отличались своим творчеством такие мастера, как Бирешвар Сен, Промод Кумар Чаттерджи, отчасти и Гонендронатх Тагор, а также талантливый мастер Дэви Прасад Рой Чоудхури и популярный художник Джами-ни Рай.
Таким образом, уже у ранних художников, учившихся в Бенгалии, имелись зачатки того большого разнообразия направлений и школ, которыми стала потом отличаться индийская живопись.
Для индийского искусства типичны большие поиски и колебания, характерные для творчества многих отдельных мастеров кисти, нередко работающих в очень различной манере. Такие из них, как Бирешвар Сен и Чоудхури, почти не связаны с миниатюрой и больше взяли от Европы, чем типичные представители Бенгальского Возрождения, больше работали над изображением окружающей жизни, не ограничивали себя в такой значительной степени литературной и мифологической тематикой.
Вообще же индийские художники показали большую способность впитывать и творчески перерабатывать влияния мирового искусства.
Умение строить сложные многофигурные композиции, при ритмическом расположении фигур и цветовых оттенков и лаконичной выразительности отдельных сцен и фигур, изящество рисунка и тонкость нюансов и, наконец, глубокая эмоциональность, унаследованные от миниатюр и стенописей и вообще свойственные индийскому искусству, — таковы лучшие формальные стороны живописи Бенгальского Возрождения. Эго искусство глубоко проникнуто чувством мира и гуманизма. Образ женщины, отличающийся простотой и благородством, занимает, как и в древности, почетное место в современном искусстве Индии с момента его зарождения в Бенгалии.
Несколько позже в индийском искусстве все сильнее развивается социальная тематика и яснее отражаются идеи национально-освободительного движения. Однако в этой живописи уже представлены разнообразные течения. Реалистический метод начинает играть заметную роль у тех художников, которые стремились остро показать колониальную действительность Индии.
46 Новая история Индии
721
Скульптура
В XVIII и XIX вв. в индийской скульптуре тоже происходили большие перемены и возникали новые интересные художественные явления. Наблюдался упадок монументальной каменной пластики, ее прежних качеств, заключавшихся прежде всего в непосредственной связи с архитектоникой построек, силе и подлинной свободе форм. Утрата этих качеств в первую очередь и больше всего выявилась в крупных изображениях иконографического характера. Ни одну скульптуру рассматриваемого периода нельзя уже назвать действительно монументальным и величественным произведением.
Однако когда мастера-ремесленники были более свободны в своем творчестве и руководствовались живыми примерами, а не закостеневшими канонами, они создавали произведения не только художественного значения, но и глубоко интересные с точки зрения познания окружающей их жизни.
Такова скульптура на гопурам храма Шивы—Копалеш-вара в Майлапуре, в Мадрасе (конец XVIII в.), частично реставрированная в более позднее время.
Мы видим здесь, как и на мадурском храме XVII в., сплошное украшение гопурам множеством фигур, но они более крупные и очень живые, свободные от условных канонов. Кажется, что все эти люди движутся и сейчас заговорят. Позы и движения свободны, типы конкретны и разнообразны, как будто перед нами многоликий народ, изображенный в самом правдивом, живом и непосредственном виде. Но ни одна из этих фигур не является простой копией натуры. Искусным, неуловимым с первого взгляда обобщением художник придал изображениям типичность.
Особое место занимает миниатюрная скульптура из Виза гапатнама. В XIX в. она исполнялась местными ремесленниками из латуни. Это интереснейший народный шарж на пережиток феодального строя — чванливую гвардию раджей. Исключительно метко и с большим юмором охарактеризованы конные и пешие солдаты разных национальностей Индии, с их несуразным и пестрым вооружением, начиная от луков, щитов и допотопных пищалей и кончая относительно современными ружьями со штыками. Все фигуры прекрасно моделированы, в них хорошо схвачены типические черты, этнические характеристики, детали одежды и вооружения. Отдельные фигуры очень выразительны. У конника с колчаном за спиной и большим луком, в тюрбане и с пышной окладистой бородой голова занимает добрую половину фигуры. Это придает всему его облику комичную важность. Вот пехоти-722
нец с саблей на боку и с огромным самопалом на плече. Однако это обилие вооружения отнюдь не придает воинственного вида его маленькой головастой фигурке. Даже верблюд полон самой спесивой гордости: он выступает, комично пританцовывая, под грозно озирающимся усатым воином.
Такое направление в развитии скульптуры, появившееся в колониальную эпоху, отражало отношение народных масс к феодальным князьям — самой реакционной опоре колониального режима.
Художественное ремесло
В XIX в. художественное ремесло, сохранявшее в предыдущем столетии еще довольно высокий уровень мастерства и подлинно массовый характер, стало клониться к упадку в связи с увеличением ввоза дешевых фабричных английских изделий. Индийское ручное производство не только сильно сократилось количественно, но и снизилось качественно.
Губительнее всего это отразилось на текстильном производстве, например в Дакке, Масулипатаме и некоторых других городах.
К 80-м годам XIX в. множество ранее цветущих отраслей художественного производства погибло. Так, в Броче, важном центре хлопкоткачества, в 1777 г. производилось 30 видов тканей, а к 1880 г. их осталось только 6. К тому же и продукция сильно огрубела. Однако в абсолютных цифрах число ремесленников было еще значительно. Выполняя отдельные богатые заказы, ремесленники еще могли проявлять тонкое искусство. В простых изделиях народные мастера, не применяя драгоценных материалов, проявляли большой вкус и живой творческий дух, хотя под давлением жестокой конкуренции ввозимых товаров они упрощали и ускоряли производство, что неминуемо снижало качество изделий.
К числу сохранившихся и продолжавших играть значительную роль в народном хозяйстве художественных производств относилась набойка на муслине и других тканях. В Дакке еще сохранилось производство знаменитых «джам-дани» — муслинов с фигурами. Производились также ткани на хлопковой основе, но с шелковым утком. Блестящая поверхность их была украшена полосатым орнаментом и иногда златоткаными фигурами.
Сильно сократилась, но продолжала существовать выделка парчи, т. е. шелковых тканей с золотой или серебряной нитью. Они ткались и на севере, и на юге страны, причем особенно славилась работа мастеров Муршидабада, Ахмадабада и Бе-
723
46*
Пареса. Поддерживалось производство роскошной шелковой парчи с обилием золота и серебра, называемой «кинкоб», прославленной в Европе еще со времен средневековья. Для набив-пых узоров на муслинах также применялись драгоценные металлы.
Орнаменты тканей создавались тканьем, вышивкой, набивкой, а также оригинальным техническим способом «бандхна», Заключавшимся в завязывании узелков в определенном порядке на ткани. При погружении ее в красящий раствор эти места оставались неокрашенными.
В XIX в. в ряде мест сохранилась вышивка по тканям из шелка, хлопка и шерсти, по муслину, бархату и коже. Эффектные орнаменты золотом по бархату исполнялись в городах Хайдарабад и Лакхнау. Техника вышивки и материалы были иногда очень своеобразны. Например, применялись такие оригинальные материалы, как зеленые крылышки пчел, а также золото по муслину.
В XIX в. производство кашмирских шалей получило всемирную известность благодаря огромному спросу в Европе. Для их изготовления употреблялась пряжа из тонкого козьего пуха «пашмина». Узоры кашмирских шалей были очень тонки, и расцветка разнообразна; опытные мастера могли различать ла глаз до 300 оттенков в одном цвете. Шаль со сложным орнаментом ткали полтора года и более. В начале XIX в. в связи с увеличением спроса на них в Европе и поэтому необходимостью ускорить их производство работу над одной шалью стали делить между двумя и более ткачами. Затем отдельно сотканные части сшивали иглой незаметным швом. В 1821 г. английский путешественник Муркрофт видел в Кашмире, как над одной шалью работало одновременно до восьми станков.
Европейский спрос, необычайно увеличивший производство кашмирских шалей, привел к внедрению европейских рисунков. Затем появилось подражание кашмирским шалям на жаккардовых станках Лиона и Пайсли и произошло обратное влияние их орнаментов на кашмирские. Орнаменты и красители индийских изделий стали ухудшаться, спрос на них начал сильно снижаться, европейская конкуренция привела к ускорению дальнейшего ухудшения продукции. Орнаменты шалей в XIX в. были преимущественно растительно-цветочного характера. Они заполняли бордюр шали, но иногда распространялись частично и на центральное поле. Художественная привлекательность кашмирских шалей заключалась в богатстве, глубине и мягкости интенсивной расцветки, гармоничности ее сочетаний и тонкости изящного рисунка.
Художественная обработка дерева в Индии по своему удельному весу стояла близко к текстильному производству.
724
Это объясняется большой ролью в быту не только всевозможных изделий из дерева, но и резьбы на деревянных постройках. К XX в. это искусство стало заметно отмирать. Как показала всеиндийская выставка ремесел в Дели 1902—1903 гг., в таком замечательном центре искусства, как княжество Бхав-нагар (Гуджарат), оставался только один старый мастер,еще сумевший создать для выставки небольшую копию части деревянного дворца махараджи этого княжества.
Деревянная мебель в индийском быту применялась очень ограниченно. В XIX в. в городах начали распространяться кресла, стулья, шкафчики европейского типа.
Бомбей стал известен тщательной, глубокой и обычно ажурной резьбой по мебели европейской формы из черного дерева «шишам». Очень ценилась мебель из ароматного сандала, украшенная золотым орнаментом и драгоценными камнями. Розовое дерево, палисандр и орех тоже широко применялись для выделки мебели, статуэток и различных бытовых предметов. Широко были известны ажурные ширмы из Кашмира.
Упадок переживала эффектная и изящная работа по выкладке вещей перламутром. В XIX в, она почти исчезла.
Производство и художественная обработка металла прославили Индию с глубокой древности. Индия — родина литой узорчатой булатной стали. В XIX в. из металла в Индии еще выделывалось много утвари, а также статуэток божеств, отлитых при помощи древней техники погибающей восковой модели, применявшейся еще в Мохенджо-Даро. Статуэтку лепили из воска, который окружался глиняным слоем, образующим как бы футляр. Затем воск растапливался и вытекал из формы, куда вливался расплавленный металл. При этом способе достигалась большая пластичность, а также тонкость отделки.
Утварь из латуни и меди украшалась сюжетно-тематическими изображениями или богатым орнаментом, наносившимся насечкой, инкрустацией, чеканкой, гравировкой, резьбой, эмалированием, золочением, накладками из серебра и меди, вставками ценных камней, полировкой и покрытием цветными составами. В XIX в. художественная обработка металла еще существовала во многих районах страны.
Бенарес как центр массового паломничества специализировался на литье из латуни, меди и драгоценных металлов статуэток мифологических персонажей, а также ваянии их из камня, глины или дерева.
По тонкому изяществу, яркой красочности и драгоценному виду в декорации металла выделяется эмаль. Лучшие эмали делались в Раджастхане, где особенно славились Джайпур и Пертабгхар. В последнем еще продолжали производить заме
725
чательно красивые блюда, у которых толстым слоем расплавленной зеленой эмали покрывался фон из полированного золота. По эмали еще в горячем виде накладывалось тонкое листовое золото, из которого исполнялись охотничьи и мифологические сюжеты. Эмалью украшались всевозможные бытовые предметы — блюда, подносы, вазы, «каламданы» (пеналы), подставки для «хукка» (курительных приборов), шкатулки и т. п.
Выделка художественно украшенного инкрустацией, драгоценными камнями и насечкой оружия из булатной стали к середине XIX в. сильно ухудшилась.
Ювелирное искусство получило в Индии большое распространение и развитие еще в глубокой древности. Для широких слоев населения украшения являлись традиционной формой сбережений, и это обстоятельство создавало большой спрос на ювелирные изделия и в XIX в. Но из драгоценных металлов большое применение сохранило только серебро. Пускались в ход также различные дешевые блестящие материалы, например стекло, а также полудрагоценные камни. Ювелиры в большом количестве делали украшения для причесок, серьги, цепочки, ручные и ножные браслеты, розетки и кольца для носа, ожерелья, перстни, головные уборы и т. п. Наиболее ценные ювелирные изделия раньше изготовлялись для княжеских дворов. С прекращением династии местных правителей, например в Лакхнау, это искусство стало склоняться к упадку, хотя там еще работало небольшое количество резчиков алмазов. В Дели качество украшений с применением драгоценных камней ухудшилось прежде всего под влиянием европейских мод на ювелирные изделия. В 30-х годах XIX в. богатые парсы Бомбея тоже стали предпочитать модные европейские изделия. Но наиболее общей причиной падения производства явилось обесценение труда мастеров.
В XIX в. кость бивней слона продолжали употреблять при выделке всевозможных предметов, украшений и статуэток, преимущественно божеств, а также как вспомогательный декоративный материал, например для мебели и многих других деревянных изделий.
Резьба по полудрагоценным камням твердых пород и мрамору тоже еще держалась в XIX в. во многих центрах. Изготовлялись статуэтки божеств из белого полированного и ярко раскрашенного мрамора, фигуры животных из черного камня. В Кашмире обрабатывался нефрит.
Лаковое производство в Нирмале уже пережило свой расцвет ив Х1Хв. сильно сократилось. Кашмир еще славился своими изделиями из папье-маше: шкатулками, вазами, подносами и т. п. с росписью, покрытой прозрачным лаком. Узоры
726
состояли из цветов: роз, жасмина, нарциссов и т. п.— и были очень нарядны. Иногда писались фигурки людей и животных.
Грубая керамика производилась ’в XIX в. в каждой деревне. Простые неглазуро-ванные изделия нередко расписывались незатейливыми рисунками, в которых сохранились следы древнейших традиций и проявлялся подлинный художественно-декоративный вкус.
В Раджастхане выделывалась, помимо обычной, золоченая керамика. Много глазурованных изделий производилось в Пенджабе По соображениям религиозного характера индусы в ряде случаев не пользовались одним и тем же глиняным сосудом дважды. Его разбивали после первого же использования, и это вызывало постоянную огромную потребность в новых изделиях, которые, конечно, должны были быть предельно дешевы и просты.
Следует еще упомянуть о миниатюрах на слоновой кости, которые в XIX в. выполнялись в Дели. В этом ювелирно тонком искусстве проявлялось большое мастерство. Но эта живопись носила уже европейский характер.
Все виды некогда исключительно высокоразвитого художественного ремесла получили в XIX в. тягчайший удар в результате превраще-
Нож для разрезания бумаги, слоновая кость (XIX в.)
727
Блюдо глиняное с подглазурной росписью (XIX в.)
ния Индии в колонию Англии. И если художественные качества ручного производства не погибли окончательно, то только благодаря его глубочайшим народным корням.
Музыка
Индийская музыка берет свое начало в самых ранних р/)-разцах простой народной и религиозной музыки и имеет Многовековые традиции.
Музыка была нераздельной частью жизни индийской общины, ей принадлежало важное место в народных и религиозных празднествах, в храмах, при дворе.
С появлением классического индийского театра национальная музыка становится органическим компонентом театрального представления, и ее дальнейшее развитие тесно связана с историей драматургии.
728
На основе народного мелодического творчества развилось профессиональное искусство певцов и музыкантов, которое постепенно оформилось в различные классические стили. В средние века музыка уже была детально разработанным, сложным видом искусства. Согласно «Натья-шастре»2, в пределах одной октавы в индийской музыкальной системе насчитывается 22 звука (шрути), которые являются слабейшими в смысле их звукового восприятия. Сочетания известного ряда шрути, обладающие определенными ладовыми и ритмическими признаками, образуют рагу. Чтобы уяснить значение раги, определить ее место в теории индийской музыки, следует помнить, что классическая индийская музыка, как вокальная, так и инструментальная, всегда являлась импровизацией. Певец или музыкант во время своего выступления импровизировал мелодию на основе той или иной раги, свободно пользуясь каденциями. Таким образом, рага является «скелетом» мелодии, основой для творческой импровизации исполнителя. В этом’ смысле индийский певец или музыкант — не только исполнитель, но и композитор.
Рага имеет не менее пяти и не более двенадцати нот. Теоретически можно образовать бесконечное множество par, но* на практике использовалось несколько сот, причем в разных частях страны одна и та же рага имела разные названия, и, наоборот, разные цаги назывались одинаково. Раги менялись в зависимости от времени года и даже от времени дня и соответствовали различным настроениям. Часто названия par указывали на способность вызывать у слушателей те или иные чувства: хазия — веселье, вира — героизм, шрингара — любовь, бхаянака — страх, шанти — успокоение и т. д.
Характерной особенностью индийской музыки является наличие большого количества разнообразных и сложных ритмов (тала). В средние века индийская музыкальная теория уже имела детально разработанные сложные ритмические построения, число которых доходило до 120. Практически, однако, применялось значительно меньшее число ритмических рисунков.
В индийской музыке имелись лишь зачатки многоголосья, в основном индийская музыка была одноголосной.
По мере развития классическая музыка все больше подвергалась влиянию вкусов феодальной знати. Отрыв придворных музыкантов от народного творчества привел к у!влечению витиеватой орнаментикой, пышными бессодержательными вокализами.
2 «Натья шастра» — древний трактат о танце, музыке и театре, приписываемый Бхарате Муни.
729>
Культурное оскудение страны во времена английских колонизаторов вызвало дальнейший упадок индийской музыкальной культуры. Архаические, косные формы, господствовавшие в музыке, мешали ее дальнейшему развитию.
В XIX в. передовые индийские музыканты начали движение за возрождение национальной музыки. Они боролись против устаревших музыкальных форм, призывали к изучению богатейшего музыкального наследия страны, стремились придать классической песне большую простоту и выразительность.
Народной музыке Индии было всегда свойственно большое мелодическое богатство, изобилие местных вариантов фольклорного материала. Песня занимала в жизни народа необычайно большое место. С песней индийские крестьяне молотили зерно, сбивали масло, убирали урожай. Во время праздников обязательным развлечением являлись состязания в искусстве пения, которые длились всю ночь. Свадьбы, рождения, религиозные празднества сопровождались самыми разнообразными песнями. В Индии имелись песни на любые случаи жизни человека со дня его рождения до смерти. Между текстом и музыкой этих песен существовала тесная связь.
Индийская народная песня была проста и невелика по объему. Она отличалась большой выразительностью и яркой эмоциональной окраской, особенно в Бенгалии и Пенджабе. В структурном отношении большинство песен употребляло три-четыре ноты, но существовали также и более сложные мелодии, почти граничащие с классическими. Песни каждой области, отличаясь друг от друга, отмечены большим своеобразием. Несмотря на различие мелодического материала, народные песни Индии часто имели общую тематику. К числу важных тем народных песен времени английского владычества относятся: восхваление героев борьбы за независимость, скорбь о тяжелом положении народа, призыв к свержению иноземного ига.
Танец
Многонациональная Индия с ее разнообразием географических условий, языков, религий всегда имела множество различных народных танцев. Но в этом многообразии, в богатейших традициях народного танца всегда существовала овязь с ^жизнью народа — е его-обычаями, нравами, религией и отношением к окруж а ютцей.. природе. Танец являлся также неотъемлемой частью религиозного ритуала, канонизированным видом искусства. " " *
В XVII в., как и в настоящее время, большинство танцев исполнялось под аккомпанемент барабана или других местных 730
музыкальных инструментов. Танцы крестьян, живущих в горных районах страны, отличались большой легкостью и сопровождались красивыми мелодиями. В хореографических узорах танцев Бихара, Ориссы и Мадхья Прадеша можно было угадать бушующие морские волны, колеблющиеся и расцветающие деревья, яркое солнечное сияние после длительного дождливого сезона. Чрезвычайно популярны были народные бенгальские танцы, исполняемые в масках. Большим своеобразием и красотой отличались народные танцы юга страны.
Яркое, непосредственное изображение жизни, чувство ритма и красоты, столь свойственное индийскому народу, пестрые костюмы танцующих, украшенные цветами, перьями, ракушками, бусами самых разнообразных цветов, сделали народные танцы незабываемо красивым зрелищем.
В индийском классическом танце существовало четыре стиля: Бхарат-натьям, Катхакали, Катхак и Манипури. В отличие от большинства существующих танцев, в которых содержание передается позами и ритмическими движениями, индийский классический танец богато использовал также мимику и канонические жесты. Хотя вследствие исторических условий каждый стиль отличался определенной техникой и некоторыми, ему одному присущими особенностями — все четыре стиля классического танца имели общие черты: были строго канонизированы, основаны на общих эстетических принципах, некоторых тождественных технических приемах, исполнялись в сложных разнообразных ритмах и черпали свои сюжеты из богатейшей сокровищницы индийской мифологии.
Особое внимание уделялось разработке системы мимики и жестов, состоявшей из трех частей: 1) анга — движения головы, кистей рук, груди, бедер; 2) пратианга — рук, спины, живота, ключиц, ног; 3) апанга — лица, глаз, подбородка, щек, носа, бровей, губ, зубов, языка и плеч. Для выражения того или иного чувства, согласно «Натья-шастре», употреблялось семь различных движений для бровей, девять для шеи и т. д.
Движения пальцев рук играли особую роль и выражали сложные понятия и различные чувства. Например, рука в позиции патака—четыре пальца вытянуты параллельно друг другу, а один согнут, поднесенная ко лбу, означала удар, ранение, угнетенное состояние, а также радость и оживление. То же самое положение руки, но с подогнутым третьим пальцем означает желание взять или отдать что-либо и т. д. При помощи жеста индийский танцовщик создавал образы рек, гор, ветра, рассвета и ночи, звезд, людей и животных.
Следует заметить, что, несмотря на сложность техники символического жеста, индийскому танцу было свойственно непосредственное и яркое изображение жизни.
731
Самым древним стилем индийского классического танца был Бхарат-натьям, который сохранил в сравнительной чистоте правила трактовки «Натья-шастры» и был, видимо, детально разработан задолго до нашей эры. Родиной Бхарат-натьям был Мадрас. Там его исполняли в храмах танцовщицы (дева-даси). Этот стиль средствами танца передавал содержание древних религиозных гимнов Вед и состоял из трех частей: «чистого» танца, зрительного представления (исполняемого посредством жестов п мимики) и танцевальных движений, чередующихся с песнями религиозного содержания, исполняемыми на санскрите, тамили и телугу.
Начиная с XVI в. многие песни к Бхарат-натьям были сочинены известными индийскими поэтами и музыкантами. В XIX в. такие песни на языках телугу и тамили сочинял тамильский поэт-музыкант Гопал Кришна Бхарата.
Следующим стилем классического танца является Катха-кали — танец-пантомима, в основу которого положена пьеса. Родина Катхакали — юг Индии, Керала, истоки — народная драма и танцы, которые исполнялись крестьянами этой области. Представление Катхакали обычно исполнялось на открытом месте в лунную ночь и длилось до рассвета. Сюжетом Катхакали чаще всего были сцены из «Рамаяны» и «Махабхараты». Исполнители Катхакали считались актерами, а не танцовщиками, так как основная роль в представлении отведена пантомиме, а не танцу. Актер не произносил текста роли, певшейся музыкантами за занавесом, а только интерпретировал ее содержание при помощи жестов и мимики. Персонажами Катхакали были раз навсегда установленные мифологические типы трех категорий: сатвик — благородные, рак-шас — свирепые и тамас — отрицательные.
Костюмы актеров Катхакали были очень похожи на культовые изображения и так же, как и грим, строго соответствовали определенным типам. Например, обязательной частью костюма богов и царей был головной убор с большим деревянным диском, богато украшенный позолотой, большой нагрудник, сделанный из деревянных пластинок, огромные серьги, красная кофта. Злые демоны носили на пальцах левой руки длинные железные когти и такой же головной убор, как цари и боги, что указывало на их божественное происхождение. У отшельников, мудрецов и святых верхняя часть тела была обнажена и покрыта полосами из пепла, нижняя — обмотана куском белой материи. Актеры, исполняющие роли женщин, носили богатые одеяния придворных танцовщиц, и т. д. Все роли, за исключением женских, исполнялись мужчинами, женские роли — мальчиками-подростками.
В XVIII в. Катхакали превращается в высокоразвитую
732
форму искусства и в последующие столетия обогащается обширной драматургической литературой.
Танцы стиля Катхак содержат в своей основе храмовые танцы штатов Раджастана и Уттар Прадеша. Почитатели Кришны рассказывали историю (катха) из жизни Кришны и в танце передавали ее сюжет. Они назывались катхака, т. е. те, кто интерпретирует рассказы.
Во времена Моголов храмовый танец Катхак приобрел светский характер. Форма его видоизменилась. Отличительной особенностью танца стали технические приемы — быстрота темпа и сложность движений. Большая часть танца превратилась в ритмические упражнения, расположенные по степени трудности. Знатоки этого стиля даже предпочитали слуховое впечатление от танца зрительному и часто во время представления сидели с закрытыми глазами.
Гл а в н ая тема танцев стиля Манипури — любовные пог хождения' юного Кришньь Самой популярной и любимой формой стиля была Раслила, сочетавшая в себе танцы, пение и актерскую игру. Раслила всегда сопровождалась музыкой. Танцы стиля Манипури исполняли мужчины и женщины.
С утверждением в Индии власти мусульманских династий искусство придворного классического танца, вдохновлявшегося индуистской мифологией, стало приходить в упадок. Во времена английского владычества древнее искусство индийского танца было ханжески осуждено колонизаторами и объявлено безнравственным. ^Кенщины, принадлежавшие к высшим кастам, перестали публично исполнять танцы. Эти танцы стали монополией проф^ссПбнальных танцовщиц. Такое положение продолжалось вплоть до ко~нца XIX в.
В начале XX в. с ростом национального самосознания возродился и интерес к национальному искусству танца, как одному из ярких выражений самобытности индийской культуры. В Индии появились энтузиасты, много сделавшие для восстановления национальных танцев. К числу таких энтузиастов принадлежал и Рабиндранат Тагор, особенно большое внимание уделявший танцам Манипури.
При восстановлении классических танцев были использованы храмовые скульптуры, которые не только иллюстрировали позы танцев, но даже воспроизводили детально костюмы танцовщиков, а также описание тех или иных танцев в старинных рукописях.
Но подлинное возрождение классического индийского танца стало возможным только благодаря тому, что традиции танца широко бытовали среди народа, свято им хранились и передавались из поколения в поколение.
ГЛАВА XX
ОЧЕРК РАЗВИТИЯ ИНДИЙСКИХ ЛИТЕРАТУР НОВОГО ВРЕМЕНИ
Литература народов Индии, одна из древнейших литератур мира, к концу первого тысячелетия нашей эры прошла уже длительный путь развития, насчитывавший примерно три тысячи лет. В своей сокровищнице она хранила разнообразные творения на древнеиндийских языках. Литература на санскрите была представлена многими жанрами и формами: поэзией, драмой, художественной прозой, научными трудами, особенно философского характера. На этом языке были созданы «Рамаяна» и «Махабхарата» — два великих произведения древнеиндийского эпоса.
Одновременно развивалась индийская литература и на пракритах (народных языках). На одном из них — пали — сложилась значительная буддийская литература. Примерно в VI—X вв. появилась литература на среднеиндийских языках, так называемых апабхранша.
В период приблизительно с IX по XIV в. проходил процесс формирования литератур на новоиндийских языках: бенгали, хинди, урду, маратхи, телугу и др.
В средние века в развитии новоиндийских литератур особенно большую роль сыграло крупное религиозно-реформаторское движение «бхакти». Влияние его на протяжении нескольких столетий сказывалось в различных областях общественной и культурной жизни Индии. В бхакти были сильны элементы поэтически выраженной мистической настроенности. Вместе с тем в общественно-политическом смысле оно являлось идеологическим выражением борьбы широких народных масс против угнетения духовных и светских феодалов.
Бхакти выдвинуло преимущественно из среды ремесленных слоев немало талантливых поэтов, обратившихся в своем творчестве к жизни народа и стремившихся говорить с ним на его языке. Они положили начало развитию литературной традиции на разговорных языках.
734
В XVIII в., как и раньше, наиболее распространенной формой индийской литературы оставалась поэзия. Однако содержание ее существенно изменилось. Движение бхакти к этому времени в значительной степени утратило свой прежний боевой характер. Поэтому, хотя идеи его формально продолжают играть видную роль в индийских литературах и находят немало последователей, произведения большинства поэтов позднего средневековья уже лишены той антифеодальной направленности, которой отличались творения их предшественников (Намдев, Кабир, Тукарам и др.). Во многих литературах Ин-, дий наблюдается отход от демократических идеалов: поэты теряют связь с жизнью народа. Основной темой их творчества становится восхваление царственных покровителей или же воспевание чувственной любви по трафаретным поэтическим кайонам. Однако надо отметить, что в этот период был сделан новый шаг в формальном совершенствовании языка отдельных литератур.
В XIX в с установлением колониального режима, уничтожением независимости отдельных индийских государств и постепенным объединением всей многонациональной Индии под управлением английских властей в стране происходят большие изменения. Вопреки стремлению колонизаторов увековечить пережитки феодализма в экономике и идеологии порабощенной Индии в ней начинают складываться новые общественные отношения.
Возникновение и усиление капиталистического уклада, зарождение основных классов капиталистического общества оказывало воздействие и на культурное развитие страны. Пробуждение национального самосознания народов Индии и освободительных настроений среди передовых слоев населения отразилось на дальнейшем развитии индийских литератур. Вместе с тем сохранение основных феодальных пережитков, колониальная эксплуатация, иноземная политическая власть — все это приводило к замедлению темпов культурного роста. Последнее обстоятельство сказалось на литературах Индии и объясняет в известной мере тот факт, что формирование современных художественных жанров растянулось на длительный, более чем вековой, период и совершается крайне неравномерно у отдельных народов страны. Этот процесс проходил на протяжении всего XIX столетия и завершается уже в новейшее время.
С начала XIX в. постепенно намечается демократизация так называемой придворной литературы, а в произведения мистическо-религиозного характера начинают проникать идеи, подсказанные реальной действительностью. Новые темы вытесняют традиционные религиозно-мифологические сюжеты.
735,.
Вдохновительницей национального и культурного подъема стала передовая часть индийской интеллигенции, поднявшей знамя борьбы за освобождение родины от чужеземного господства. Вырабатывая свою идеологию, интеллигенция старалась освоить все лучшее из того, что было создано многовековой культурой народа, и взять то, что могла дать ей буржуазно-демократическая мысль Европы. Новые общественные отношения, складывавшиеся в Индии XIX в., требовали и нового метода их художественного осмысления и раскрытия.
Средневековая придворная литература с ее традиционными формами не могла выполнить эту задачу. Индийские писатели обратились поэтому к тем жанрам, которые они нашли на Западе.
В Индии возникают буржуазный роман европейского типа, рассказ, в котором получают развитие реалистические тенденции, новая поэзия и драма. Писатели и поэты начинают поднимать вопросы, волнующие широкие круги читателей.
Изменениям подвергаются не только содержание и форма индийских литератур, но и сами литературные языки. В этой связи все большее значение приобретают живые языки народов Индии, которые становятся основой развития новых индийских литератур.
Разумеется, не нужно забывать, что процесс зарождения и формирования нового сознания совершался медленно: общая отсталость колониальной страны тормозила и развитие культуры. Поэтому XIX век следует рассматривать скорее как переходный этап от средневековой литературы к литературе современной: связь с предшествующей феодальной литературной традицией была еще очень сильна.
Огромное воздействие на рост национального самосознания индийского народа оказало восстание 1857—1859 гг.
Уже в период восстания в народе слагались стихи и песни, выражающие гнев индийцев, их ненависть к чужеземным поработителям.
Ночь принесли вы, ненастную ночь, К нам из далекой Англии!
Прочь, чужаки вероломные, прочь, Прочь уходите, фиранги! 1
Стихийный протест проявился раньше всего в народном творчестве. Что касается литературных произведений того периода, то в них открытое осуждение иностранного владычест
1 «Песни индийского народа о восстании 1857—1859 годов», М., 1958, стр. 31.
736
ва не сразу получило должное отражение. Некоторые индийские писатели считали, что английская власть призвана сыграть прогрессивную роль в развитии нового общества в Индии. Литература нередко ограничивалась проповедью умереннолиберальных реформ и социально-бытовой тематикой. Однако со второй половины XIX в. в ней все громче начинает звучать голос протеста против колониального режима. Репрессии властей после восстания 1857—1859 гг., политика англичан, задерживавшая развитие индийской экономики и культуры,— все это привело к тому, что лучшие писатели страны утратили иллюзии и постепенно стали понимать истинные цели и намерения англичан в Индии. В конце XIX — начале XX в. многие писатели связали свое творчество с национально-освободительной борьбой народа.
БЕНГАЛЬСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Ведущее место в развитии индийских литератур занимает бенгальская литература. Именно в ней прежде всего нашли наиболее полное выражение новые идеи и получила яркое воплощение тема национального освобождения.
По сравнению с предшествующей эпохой культурного оживления и расцвета литературы (XV—XVII вв.), которая дала Бенгалии Критибаша Оджху и Каширама Даша, переложивших на народный язык эпические поэмы древней Индии, которая вызвала к жизни лирическую поэзию и породила реалистическое мастерство Мукундорама Чокроборти, XVIII век был отмечен заметным упадком. Тем не менее и он не был лишен ярких литературных явлений. Следует, например, назвать крупных бенгальских поэтов, Рампрошада Шена (1718—1775), известного главным образом как автора песен, обращенных к богине-матери, и Бхаротчондро Рая (1712— 1760), прославившегося своим поэтическим рассказом о любви Бидда и Шундори.
Рампрошад Шен и Бхаротчондро Рай были придворными поэтами одного из феодалов Бенгалии, правителя Надии. Их творчество как нельзя лучше свидетельствует о закате феодальной культуры Бенгалии. Поэты XVIII в. отходят от животворных истоков народной жизни, и их произведения теряют тот идейный накал, которым отличалось творчество предшественников. В их поэзии, предназначенной для развлекательного чтения, преобладают эротические мотивы, а «отделка» произведения превращается в самоцель. Увлечение формой имело, правда, и определенные положительные результаты: совершенствовалась поэтическая, речь и шлифовался литературный язык. Вообще можно сказать, что Рампрошад Шен и Бхарот-
47 Новая история Индии
737
чондро Рай являлись последними значительными поэтами средневековой феодальной литературы, которая должна была уступить место шедшей на смену ей литературе буржуазной.
В формировании этого принципиально нового этапа идейного и художественного развития бенгальской литературы большая роль принадлежит прославленному литератору, общественному деятелю, философу и религиозному реформатору Рам Мохан Раю. Даже простой перечень его трудов показывает, какое богатое и разнообразное литературное наследство оставлено им. Его перу принадлежат переводы с санскрита-философских произведений древней Индии, исследования в области теологии, острополемические памфлеты, на различные религиозные и социальные темы: «Проборток о нибортокер шомбад» («Беседа сторонника и противника [самосожжения вдов]»), «Падри о шишья шомбад» («Беседа наставника и ученика»), «Чари проснер уттор» («Ответ на четыре вопроса») и др.
Рам Мохан Рай написал грамматику бенгальского языка и-своим творчеством доказал, что этот язык соответствует всем, требованиям, необходимым для создания новой литературы. Рам Мохан Рая по праву называют родоначальником современной бенгальской прозы. «До него, — отмечает Р. Тагор,— наша литература ограничивалась лишь поэзией. Однако для осуществления своих целей Рам Мохан Раю было недостаточно поэзии. Ему был необходим не только язык чувств, язык прекрасного, язык внутреннего духовного мира, но и язык аргументов, язык разъяснений, язык для всего народа» 2. Заслуживает внимания и издательская деятельность Рам Мохан Рая. Он организовал и поддержал ряд периодических изданий, а главное, публично выступил в защиту свободы печати.
Создание в первой трети XIX в. бенгальской прессы было продиктовано самим развитием бенгальского общества. Вслед за газетой Рам Мохан Рая «Шомбад Коумуди» в 1829 г. начинают выходить еженедельник «Бонгодут», с 1831 г. — газета «Шомбад пробхакор», издававшаяся поэтом Ишорчондро* Гуптой, затем — журнал «Пробхакор», вокруг которого группировались лучшие литературные силы Бенгалии. В 70-е годы XIX в. здесь насчитывалось уже около 80 периодических изданий. Национальная печать стала играть активную роль в общественной и культурной жизни страны.
Во второй половине XIX в. происходит жанровое и тематическое обновление бенгальской литературы: появляются первые исторические и социально-бытовые романы, новелла и драма нового типа, постепенно утверждает себя светская тема
2 Р. Тагор, Бенгальская литература, — Сочинения, т. 8, М., 1957.. стр. 268.
738
тика в поэзии. Проблемы литературной формы, народности языка и средств художественной выразительности были тесно связаны с вопросами идейного содержания литературы.
Некоторые писатели в тот период создали произведения резко обличительного характера. Прежде всего надо вспомнить драму Динобондху Митро (1829—1873) «Нилдарпан» («Зеркало индиго», 1860)
Одним из крупных поэтов и драматургов середины XIX в. был Модхушудон Дотто (1824—1873). В юности он отдал дань увлечению «западничеством», и его ранние произведения написаны по-английски (в дальнейшем поэт обратился к родному языку). В то время умеренно-либеральная часть бенгальской интеллигенции считала, что английское господство способствует распространению прогрессивных буржуазных воззрений и идей. Однако ее лучшие представители убеждались, что колониальный режим является главным препятствием культурного развития страны. В комедии «Экеи ки боле шобхяята» («И это называется цивилизацией») Модхушудон Дотто высмеял индийцев, слепо подражавших «западной мб-де». В 1858—1861 гг. появились его пьесы «Шормиштха», «Подмаботи», «Кришно кумари» и поэмы «Тилоттома» и «Мегхнад бодх» («Смерть Мегхнада»), Хотя многие из этих произведений написаны на эпические или мифологические сюжеты, однако их идейная направленность, выраженная в стремлении автора утвердить свободу человеческой личности, позволяет отнести их к новой литературе. Поэма «Смерть Мегхнада» воспроизводит один из эпизодов «Рамаяны», но в противовес традиционной трактовке образов героем ее становится Мегхнад, сын «злого демона» Равана.
В развитии бенгальской прозы важная роль принадлежит романисту Бонкимчондро Чоттопадхаю (Чаттерджи, 1838— 1894).
Начало его литературной деятельности было связано с журналом «Пробхакор», но в 1872 г. он сам предпринял издание журнала «Бонгодоршон», в котором печатал как художественные произведения, так и публицистические статьи.
Первый роман Бонкимчондро Чоттопадхая на родном языке «Дургешнондини» («Дочь коменданта крепости») появился в 1865 г., затем на протяжении 70—80-х годов писатель выпустил ряд произведений, создавших ему славу родоначальника современного бенгальского исторического и социально-бытового романа.
В последние годы жизни он увлекся религиозно-философскими проблемами, о чем свидетельствуют теологический трактат «Дхормо тотто» («Сущность религии», 1887) и повесть о жизни Кришны (1886).
47*
739
Большинство произведений Бонкимчондро Чоттопадхая посвящено исторической тематике: «Дочь коменданта крепости», «Мриналини»> «Чондрошекхор», «Анондомотх» («Обитель радости»), «Деби Чоудхурани», «Раджшинхо». В прошлом своей страны он искал ответа на волновавшие его вопросы. В центре внимания писателя находятся исторические события, связанные с завоеванием и порабощением Индии, причем авторская позиция не вызывает сомнения. Особенно показателен в этом смысле роман «Обитель радости» (1882). В нем рассказывается о борьбе приверженцев индусской секты санъяси против мусульманских правителей, поработивших страну и навязывавших ее народу чужую религию. Исторической канвой романа послужили подлинные события, происходившие в Бенгалии в 70-х годах XVIII в. Народные волнения, о которых шла речь, в действительности были направлены не против мусульман, а против колонизаторов, жестоко эксплуатировавших население.
Хотя «Обитель радости» как будто бы зовет на борьбу с мусульманскими правителями, по существу обличительный пафос писателя обращен против английских завоевателей.
Еще больший интерес в этом плане представляет роман «Чондрошекхор» (1874), в котором описывается последняя попытка бенгальцев (мусульман и индусов) во главе с навабом Мир Касимом предотвратить окончательный захват их страны английскими «сахибами». Автор показывает, как индусы помо-гают навабу'-мусульманину бороться против общего врага.
Обращение к жанру исторического ром 1на позволяло Бонкимчондро относительно свободно излагать свои политические взгляды. Эти произведения призваны были будить патриотические чувства его соотечественников. Порой кажется, что ' писатель старается поднимать и решать политические проблемы, апеллируя к религиозному чувству индусов. На самом же деле он просто ставил знак равенства между понятиями родины и религии в соответствии со средневековыми представлениями о месте и значении религии в сознании людей.
Автор романа «Обитель радости» горячо сочувствует делу своих героев и приводит их к победе. Однако в конце произведения совершенно неожиданно появляется новое действующее лицо — неизвестный врачеватель, который убеждает санъяси смириться перед англичанами. Покорность захватчикам проповедует и учитель в романе «Чондрошекхор». Такая концовка представляется явно надуманной и не может считаться ни в идейном, ни в художественном отношении оправданной. Поэтому она ни в коей мере не ослабляет основную идею обрих романов, призывающих к освобождению от чужеземного ига. Нельзя не отметить, что в «Обители радости» помещена пес
740
ня «Банде Матарам» («Привет тебе, родина-мать»), ставшая гимном движения свадеши в 1905—1908 гг.
Исторические романы Бонкимчондро выражают героику борьбы, хотя автору их свойственна некоторая идеализация прошлого страны. В истории Индии он стремился найти подтверждение той мысли, что бенгальцы, индийцы способны на героическое самопожертвование во имя достижения великой цели: освобождения родины.
Как уже отмечалось, Бонкимчондро принадлежит ряд социально-бытовых романов: «Жена Раджмохана», «Копалкун-дола», «Бишо брикхо» («Ядовитое дерево»), «Кришнокантер вил» («Завещание Кришно Канто»), «Роджони». Наиболее значительным из них является «Ядовитое дерево» (1872), в котором показано вредоносное действие буржуазной морали, перенесенной из капиталистической Англии на бенгальскую почву. Страстно осуждая колониальный режим, Бонкимчондро Чоттопадхай невольно обращается мыслями к прошлому. Обычаи индийской старины, по его мнению, должны предохранить бенгальцев от тлетворного влияния «западных» идей.
Надо сказать, что в публицистике Бонкимчондро проявил себя более проницательным автором, нежели в своих художественных произведениях. Прекрасно понимая, что означают «блага» европейской цивилизации для подавляющего большинства его соотечественников, он с особой настойчивостью возвращался к вопросу о бедственном положении бенгальского крестьянства и с большим сочувствием говорил о его горькой доле.
Огромная заслуга Бонкимчондро перед бенгальской литературой состоит в том, что в своих произведениях он использовал народную речь, чем обогатил литературный бенгальский язык и приблизил его к массам.
Самым крупным представителем новой бенгальской литературы является получивший мировую известность поэт и писатель-гуманист Рабиндранат Тагор, богатое и многогранное творчество которого разнообразно и по содержанию и по жанрам. Его перу принадлежат стихи, романы, повести, рассказы, драмы, философские произведения, публицистические статьи, критические работы и учебники. Оставил он и большое эпистолярное наследство.
В литературной и общественной деятельности этого величайшего из писателей современной Индии можно различить два главных этапа: первый завершается накануне индийского национально-освободительного движения 1918—1922 гг., а-второй—в начале 40-х годов. В данной главе рассматривается только первый этап творчества писателя.
741
Рабиндранат Тагор (Робиндранатх Тхакур) родился 7 мая 1861 г. в семье, давшей Индии многих выдающихся деятелей культуры. Дед его Дворконатх был сподвижником Рам Мохан Рая. Жизнь отца писателя, Дебендранатха, прошла в религиозно-реформаторских исканиях
Начало литературной деятельности Рабиндраната Тагора можно отнести к 1881 г., когда появился сборник его стихов «Шондхешонгит» («Вечерние песни»). Вслед за ним вышел сборник «Пробхатшонгит» («Утренние песни»). Затем было издано несколько циклов поэтических произведений: «Чхоби о ган» («Картины и песни»), «Кори о комол» («Диезы и бемоли») и др.
В 90-е годы Тагор получает уже всеобщее признание. В его поэзии представлены самые различные жанры — от поэм и баллад до афоризмов, — но преобладают небольшие стихотворения лирического плана.
Из многочисленных поэтических сборников Тагора особенно выделяются циклы «Маноши» («Сокровенное», 1890 г), «Шонар тори» («Золотая ладья», 1893 г.), «Гитанджали» (Жертвенные песнопения, 1909 г.) и др. Они отличаются поэтичностью, тонким описанием природы, философской глубиной и проникнуты светлым, радостным чувством. Некоторые стихи поэта поются в народе, а песня «Джана га на мана» («Душа народа», 1911 г.) стала гимном Индийской Республики.
В 80-е годы Тагор выступил и как драматург. В 1883 г. увидела свет его пьеса «Прокритир протишодх» («Возмездие природы»). Героем ее является отшельник, стремящийся уйти от мира, «отрезать все нити желаний и привязанностей», «чтобы постичь истину и глубоко познать себя». Но вот на пути его встречается всеми покинутая, жаждущая человеческой ласки девочка, и он начинает понимать, что простая человеческая любовь выше всего на свете. Отшельник возвращается к жизни. По словам самого Тагора, эта пьеса представляла нечто вроде введения ко всем его последующим произведениям. Ее идею можно сформулировать как «обретение бесконечного в конечном»3.
Большое место в творчестве Тагора занимает художественная проза, в частности рассказы. В них он ведет борьбу с властью тьмы, с пережитками прошлого, бичует кастовую систему, возмушается бесправным положением женщины, высмеивает лицемерие и предрассудки, бытующие в индийском обществе. Действующие лица его рассказов не условные образы, не просто «иллюстрации» положительных и отрицатель-ных человеческих качеств, а подлинно живые люди. Писатель
3 Р. Тагор, Воспоминания, — Сочинения, т. 8, стр. 145.
7<2
Рабиндранат
Тагор
раскрывает сложный внутренний мир своих героев, глубоко проникает в их психологию. В этом — то принципиально новое, что ввел Тагор, мастер реалистического рассказа, в современную индийскую литературу.
Одной из ведущих тем в творчестве великого писателя является тема национального освобождения, получившая наиболее полное раскрытие в романах. Самыми значительными его произведениями первых двух десятилетий XX в несомненно являются «Гора» и «Гхоре баире» («Дом и мир»). В них воспроизведена жизнь Бенгалии на разных этапах ее общественного развития.
743
Роман «Гора» (1910), названный по имени главного героя (Гора — Белый), посвящен исканиям бенгальской интеллигенции 70—80-х годов. Он знакомит читателя с важнейшими общественными течениями этого периода, рассказывает о том, что более всего волнует бенгальскую, вернее, индийскую интеллигенцию, и (поднимает главный вопрос: как научиться любить Индию великой действенной любовью, отказаться от предрассудков, навязанных кастой, верой, обычаями, отбросив боязнь «осквернения» и всякий страх перед надменными иностранцами.
Гора — юноша, выросший в бенгальской индусской семье, считает себя членом высшей касты и не подозревает, что его-отец не был индусом-брахманом. Личная трагедия Горы начинается в тот момент, когда приемный отец открывает ему тайну его происхождения. Гора узнает, что он чужак — сын ирландца, спасенный в младенческом возрасте от восставших против англичан сипаев. Индусом стать нельзя — им нужно родиться, и юноша, воспитанный в определенных понятиях, вдруг с горечью убеждается, что он находится вне индусского кастового общества. Все же в результате длительной внутренней борьбы юноша приходит к выводу: для него важно не то, что он индус, а то, что он — сын великой Матери Индии. «Мне, — говорит Гора, — стало близким хорошее и дурное,, радости и горести, мудрость и безумие всей Индии. Теперь я обрел право по-настоящему служить ей»4.
Образом главного героя романа писатель хотел сказать, что ни ортодоксальная религия, ни приверженность к кастовой системе, ни сектантство в любом его виде не могут вывести Индию из застоя и отсталости. Все произведение проникнуто-беззаветной любовью к родине, горячим сочувствием к ее молодым силам, поднимающимся на борьбу с колониальным режимом.
Роман «Дом и мир» (1915—1916) описывает события 1905—1908 гг., периода подъема индийского национально-освободительного движения, и, как предыдущее произведение, поднимает проблемы социального и философского характера. Но здесь выразителем мыслей и оценок автора выступает герой иного плана. Это богатый просвещенный помещик Ник-хил, придерживающийся либеральных взглядов. По его мнению, политическое и экономическое возрождение Индии должно совершаться на прочной нравственной основе. В этом толковании природы и значения индийского национально-освободительного движения Никхил в известной мере сходится с «крайними», т. е. с той частью передовой бенгальской
4 Р. Тагор, Сочинения, т. 2, М., 1956, стр. 461.
744
интеллигенции, для которой буржуазно-демократическое преобразование страны и защита отечественной промышленности представлялись не просто экономической и политической задачей, но и высшим религиозным велением. Свадеши, т. е. идея национального производства, воспринимается Никхилом — Тагором как своего рода вероучение, являющееся не только руководством к практическому действию, но жизненно важной, высокой нравственной идеей. Однако в отличие от «крайних» герой Тагора — непримиримый противник насилия как средства борьбы за свадеши (т. е. за освобождение Индии). «Совершить насилие во имя родины, значит совершить насилие над родиной», — говорит он.
Другой герой романа, университетский товарищ Никхила Шондип, активный участник освободительного движения, написан Тагором в мрачных тонах. Этот аморальный, честолюбивый человек готов пойти на всякую сделку с совестью, даже на преступление ради достижения личной славы и власти над умами людей. Он — представитель «крайних».
Зловещий, хотя и не лишенный благородства, образ Шон-дипа дан по существу в пародийном плане и в целом, конечно,, не соответствует жизненной правде. Наделяя одного из ведущих героев романа глубоко отрицательными свойствами характера, писатель как бы осуждает методы действия наиболее передовых политических сил Индии того периода и наиболее радикальные формы борьбы движения свадеши.
Этим романом Тагор хотел решить три задачи. Первая заключалась в изображении и морально-политической оценке событий 1905—1908 гг., вторая, более общая, состояла в том,, чтобы определить отношения между «домом» и «миром» — между личным и общественным. Общественное благо, по мысли писателя, достигается через самосовершенствование каждого отдельного человека. Идею романа выражают слова Никхила: «Все хотят переделать что-то вне самих себя. Но переделать надо только свои собственные желания». Третья задача вытекала из самого толкования Тагором конкретной практики движения свадеши, в котором, как он думал, на первый план выступал якобы элемент «общинный», индусский. Писатель, разумеется, был глубоко прав, осуждая индусско-мусульманскую рознь, возникшую в некоторых областях Индии в конце XIX — начале XX в. Однако он еще не видел тогда, что подлинными вдохновителями этой искусственно раздуваемой вражды являлись не участники движения свадеши, а иноземные господа Индии и внутренняя феодальная реакция.
Роман «Дом и мир» несомненно отразил не только определенные политические настроения, но и серьезное нравственное смятение, охватившее писателя в бурные годы первого рево
745
люционного подъема в Индии. Надо отметить, что Тагор не остановился на позициях, изложенных им в романе. Идейная эволюция его продолжалась. В 30-е годы XX в. он глубоко проник в сущность явлений внутренней жизни Индии и событий в мире. Ярким доказательством этому могут служить, например, «Письма о России», написанные в 1930 г., после посещения Советского Союза.
Особенности, которые были присущи мировоззрению и творчеству Тагора, отражали противоречивые условия индийской действительности. Его жизнеутверждающие идеи нередко облекались в традиционную мистическую форму. Реальные конфликты, насущные проблемы современной ему Индии толковались порой в абстрактно-этическом плане, в отрыве от конкретных обстоятельств, породивших эти конфликты. К тому же Тагор не всегда верно оценивал события крупной общественной значимости. Не видел он и иных средств преодоления зла, кроме совершенствования личности и всеобщего просвещения. Вместе с тем писатель-гуманист глубоко чувствовал, безоговорочно и смело осуждал зло в любых его проявлениях, — будь то средневековые предрассудки в быту, нищета народная, иноземное господство, захватническая война.
Его тревожила судьба индийского крестьянина, которому он посвятил стихотворение «Дуй бигха джоми» («Два бигха земли»)5. В рассказе «Шомашья пуран» («Разгаданная загадка») 6, написанном еще в 1893 г., он поставил вопросы, волновавшие в то время самых передовых людей Индии: не пора ли поднять голос в защиту крестьянина, гибнущего от нищеты, от самоуправства помещиков и ростовщиков, от произвола властей? И не настало ли время понять, как пагубна кастовая и религиозная исключительность, от которой страдает все индийское общество?
В творчестве великого писателя и поэта всегда звучали мотивы, порожденные сложной и трудной индийской жизнью. Порой он относил решение возникавших перед ним проблем в нравственную сферу, в область абстрактных философских раздумий. Но мы знаем и другого Тагора, художника слова, пытавшегося ставить без обиняков, с подкупающей прямотой наболевшие вопросы современности, вопросы гражданского, политического, социального порядка.
В центре внимания Тагора находится человек. Лучшие произведения писателя проникнуты неподдельной, бескорыстной любовью к людям. Веру в человека он не терял никогда, даже в самые трудные минуты. Незадолго до своей смерти
5 Р. Тагор, Сочинения, т. 7, М., 1957, стр. 55, 57.
6 Р. Тагор, Сочинения, т. 4, М., 1956, стр. 180—186.
746
(1941), в дни, когда многим казалось, что близится торжество фашизма, Тагор писал: «Придет день, когда несломленный человек вступит на путь победы, сметая все преграды, для того, чтобы вернуть свою былую славу. Я считаю преступлением думать, что человечность может потерпеть окончательное поражение»7.
Это главное и наиболее существенное в творчестве и мировоззрении Тагора превратило его, писателя и поэта Бенгалии, в писателя и поэта всей Индии, сделало творения его достоянием человечества.
Одним из основоположников критического реализма в бенгальской литературе и одним из крупнейших писателей был Шоротчондро Чоттопадхай (1876—1938). Тагор очень ценил его и считал, что Шоротчондро явился создателем такого бенгальского романа, который по духу своему более всего близок к произведениям современной мировой литературы8.
Детство и юность писателя прошли в нужде и лишениях. Отец его разорился, и жизнь Шоротчондро сложилась иначе, чем жизнь Тагора. Он много странствовал, прошел Бенгалию «вдоль и поперек», долго жил в Бирме. Скитания сталкивали его с самыми различными людьми, многие из которых послужили прототипами для героев его произведений.
Шоротчондро Чоттопадхай — автор большого числа романов, а также повестей и рассказов.
Индийская критика считает, что никто из бенгальских писателей, даже Тагор, не получил сразу же после опубликования первых произведений такого полного и всеобщего признания, как Шоротчондро. Его популярность была столь велика, что он имел возможность жить на заработанные литературным трудом средства (для Индии этб было случаем из ряда вон выходящим). В то время он был единственным в Бенгалии писателем-профессионалом.
В своих романах — «Бородиди» («Старшая сестра», 1907 г.), «Кошинатх» (1919), «Паллишомадж» («Деревенское •общество», 1915 г.) «Гриходах» («Сожжение дома», 1916— 1919 гг.) «Сриканто» (1917—1932) и др. — Шоротчондро основное внимание уделяет взаимоотношениям людей. Противоречие между естественным влечением сердца героя и его понятием о долге (пусть это даже ложное понятие) — основная коллизия многих произведений писателя.
В ряде романов эта тема приобретает общественный смысл. В творчестве Шоротчондро нашли отражение пробле-
7 Р. Тагор, Кризис цивилизации, — Сочинения, т. 8, -стр. 420.
8 S. Ch. Chattopadhaya, The deliverance. With a preface by R. Tagore, Bombay, 1944, p. VIII
747
Шоротчондро Чоттопадхаи
мы, мимо которых не мог пройти ни один крупный писатель того времени: кастовое деление индусского общества, сила и живучесть феодальных пережитков, социальная несправедливость. Однако обычно в его романах «темное царство» освещено возвышающей человека любовью. Герои его — люди больших чувств. Причем высокое нравственное начало писатель отмечает в людях, стоящих «вне общества». Его «падшие» женщины, бродяги, пьяницы по сути дела благороднее и чище «порядочных людей». Как правило, герой Шоротчондро находится «в конфликте» с окружающей средой; он не может и не хочет признавать общество, в котором господствует право сильного, и критикует существующий порядок, мстя за крушение собственных надежд и иллюзий. Но этот герой без
748
волен, его гнетет непонятный страх. В результате он либо •становится циником, либо ищет забвения в вине, либо мечтает о «добром старом времени». Некоторых героев писателя спасает вера в людей, и этим они напоминают своего создателя— гуманиста Чоттопадхая.
Шоротчондро много внимания уделяет положению женщины. Судьбы женщины средних классов и деревенской девушки, вдовы и «падшей» в равной степени интересуют его.
Сюжет произведений Шоротчондро обычно прост, писатель часто возвращается к известным уже ситуациям и не гонится за занимательностью. Главное для него — создание характера.
Каждый роман Чоттопадхая — это история любви, которая не приносит счастья в жестоком, несправедливо устроенном мире. На ее пути бесчисленное множество преград: каста, вдовство, ранний брак, имущественное неравенство. Писатель стремится утвердить право людей на счастье, подчеркнуть значение свободной человеческой личности.
ЛИТЕРАТУРА ХИНДИ
В средние века литература хинди была одной из наиболее развитых литератур Севера страны. Она дала Индии крупнейших поэтов: Кабира (1440—1513), Сурдаса (1483—1563), Тулсидаса (1532—1624). Их творчество, проникнутое идеями гуманизма и народности, положило начало демократическим традициям, которые продолжали развиваться в индийском фольклоре на протяжении ряда последующих столетий.
До середины XIX в., как уже указывалось, ведущую роль в литературе хинди играла придворная поэзия. Этот период господства формы, строгих правил стихосложения получил в индийском литературоведении название «ритикаль».
Наиболее крупными поэтами XVII в. были три брата: Чинтамани, поэт-теоретик, Матирам, автор ряда произведений, отличавшихся высокой художественностью и сравнительной простотой языка, и Бхушан, создавший в стиле героической поэзии свои знаменитые произведения — «Шиварадж-бхушан» и «Шивабавани» — о жизни и деятельности вождя маратхского народа Шиваджи.
В конце XVII — начале XVIII в. известностью пользовался Дев, плодовитый поэт, выступавший и как крупный теоретик поэзии ритикаль. Последним выдающимся поэтом указанного направления был Падмакар (1753—1833).
Основным языком литературы этого периода считался брадж, но поэты нередко употребляли авадхи и другие диалекты западного и восточного хинди, а также довольно много
749
персидских слов. В поэзии хинди периода ритикаль господствовали формалистические тенденции, и жизнь индийского общества не нашла в ней сколько-нибудь значительного отражения.
Литература первой половины XIX в., продолжавшая эти традиции, уже не отвечала новым требованиям жизни. Именно в это время в литературе хинди утвердился разговорный диалект кхари боли, который постепенно вытеснил старые диалекты и лег в основу современного литературного хинди. Началось становление современной прозы.
Отдельные прозаические произведения на брадже появились еще в конце XVII в. (комментарии, описательная литература), но они были редки, и брадж остался языком поэзии. В XIX в. уже зарождается проза на кхари боли. Следует назвать, например, произведение Лаллу джи Лала «Прем Сагар» («Океан любви», 1803 г.), хотя заметного влияния на развитие прозы хинди оно не оказало. К тому же язык его очень сильно насыщен элементами других диалектов.
Одним из самых выдающихся писателей хинди был Бхара-тенду Харишчандра (1850—1885). Он выступил как реформатор литературного языка и начал борьбу за литературу, откликающуюся на жгучие проблемы современности.
В конце 60-х — начале 70-х годов Бхаратенду приступил к изданию ряда газет («Банарас ахбар» и «Судхакар») и журналов («Кававачансудха», «Харишчандра-чандрика» и др.),, в которых стремился охватить как можно более широкий круг вопросов, связанных с литературой, политикой, религией, историей. Газеты выполняли большую просветительную работу. В журналах печатались первые произведения, написанные современным литературным хинди, а также переводы с других индийских языков, в частности романов Бонкимчондро Чоттопадхая.
Харишчандре принадлежит социальный роман «Пурна-пракаш и Чандрапрабха», названный по имени его главных героев. В нем писатель ратовал за раскрепощение индийской женщины.
Однако в литературу хинди Бхаратенду вошел не столько как романист, сколько как талантливый драматург, поэт и публицист. В своих политически острых драмах, лучшей из которых считается «Бхаратдурдаша» («Бедствие Индии») памфлетах, сатирических стихах и загадках он клеймит колонизаторскую политику англичан, бичует ханжество, лицемерие современного ему брахманского Бенареса. Здесь Бхаратенду' выступает как новатор, критически пересматривая освященные тысячелетиями каноны. Он пишет первую на хинди трагедию «Нилдеви». Языком его пьес становится прозаический
750
разговорный язык вместо стихотворного браджа, на котором он и сам писал вначале. Бхаратенду не смог освободиться от известной прямолинейности, схематичности и условности в построении сценического характера, хотя старался наделить своих героев индивидуальными чертами.
Харишчандра сделал первую попытку нарушить средневековые традиции поэзии хинди, все еще развивавшейся главным образом на диалектах брадж и авадхи, и создал стихи на кхари боли. По стихотворному размеру некоторые из них напоминают народные песни.
В поэтических произведениях Бхаратенду и его современников — Премгхана (1855—1916), Пратапнараяны Мишры (1856—1894), Баламукунды Гупты (род. в 1886 г.) — полно и ярко прозвучал мотив национального пробуждения. Положение Индии глубоко волновало и тревожило этих поэтов, страдания и бедствия народа вызывали в них чувство горькой боли и обиды за свою родину.
В конце XIX в. центром борьбы за развитие языка и литературы хинди стал г. Бенарес. В этом городе издавалось наибольшее число газет и журналов на хинди9. Здесь в 1893 г. по инициативе нескольких ученых-энтузиастов было основано общество «Каши нагари прачарини сабха» (Бенаресское общество по распространению деванагари), существующее и в настоящее время. Члены «Нагари прачарини сабха» создавали монументальные труды по истории языка и литературы хинди, составляли словари и грамматики этого языка.
В 1900 г. общество начало издавать журнал «Сарасвати», продолжающий выходить и сейчас. С 1903 по 1920 г. редактором его был выдающийся литературовед, критик и журналист Махавир Прасад Двиведи (1861—1938), много работавший с молодыми писателями и критиками. Его статьи о языке, о древней индийской поэзии и особенно о современной литературе представляют большую ценность. Недаром период с конца XIX в. и до первой мировой войны в литературе хинди назван периодом Двиведи. Огромное значение литературной деятельности М. П. Двиведи определяется и тем, что он окончательно закрепил право на существование разговорного языка кхари боли в поэзии хинди.
С 1903 г. в журнале «Сарасвати» печатается старейший современный поэт хинди Майтхилишарана Гупта, последователь славных традиций Бхаратенду Харишчандры. В его произведениях, особенно в поэме «Бхарат бхарати» («Голос Ин-
9 Одновременно журналы и газеты на хинди выходили в Аллахабаде, Дели, Калькутте, Бомбее и др.
751
дни», 1911 г.) ярко выражены идеи патриотизма и беззаветного служения родине.
Через всю поэму проходит мысль о том, что нельзя держать в темноте и бесправии народ, создавший великую культуру, науку, искусство, что он должен сбросить с себя позорные цепи рабства и стать хозяином собственной судьбы. В годы усиления колониального гнета и произвола, когда некоторая часть индийской интеллигенции, поддавшаяся влиянию империалистической идеологии, стала выражать сомнение в возможности освобождения и в успехе дальнейшей борьбы за свободу, поэт провозгласил:
...Жизни широкое поле пред вами —
Новой желанной тропой вы пойдете...
Братья! С преградами справитесь сами, Время отдав благородной заботе!10
Правда, «Бхарат бхарати» не свободна от известной идеализации индийской истории, но Гупта в отличие от поэтов, призывавших к возврату к старине, обращается к прошлому лишь для того, чтобы напомнить читателю о героических страницах истории народа и тем поднять его веру в свои творческие силы, в способность создать в будущем прекрасную Индию.
Эта поэма явилась первым крупным и зрелым поэтическим произведением на кхарй боли. Патриотическими мотивами проникнуты и другие поэмы М. Ш. Гупты: «Матрибхуми» («Отчизна»), «Сакет» и т. д.
Черты нового направления в литературе хинди конца XIX в. ярче всего проявились в поэзии, хотя значительное место в ней занимали и старые традиционные темы. Что касается художественной прозы, то она в этом отношении несколько отставала.
Возникновение современного романа и рассказа хинди относится к последней четверти XIX в. На развитие этих жанров огромное влияние оказала бенгальская проза и европейский роман.
К концу XIX в. в литературе хинди уже имелось несколько социальных и довольно большое число исторических романов. Следует назвать упоминавшийся выше «Пурнапракаш и Чан-драпрабха», «Парикшагуру» (1882) Шринивас Даса и исторические романы необычайно плодовитого писателя Кишорилала Госвами (65 романов). Однако в тот период проза на хинди еще не достигла подлинной зрелости: широкое распростране
10 «Стихи индийских поэтов», М., 1956, стр. 46.
752
ние получили приключенческие романы с фантастическим сюжетом, призванные развлекать читателя. Среди произведений подобного рода наибольшей популярностью пользовался роман Девкинандана Кхатри «Чандраканта» (1893).
Писатели-прозаики делали лишь первые шаги по пути реалистического изображения действительности. Их все еще увлекали необычайные романтические истории, хотя элемент необыкновенного теперь вносился ими уже сознательно. Слепая вера в чудеса уступает место блестящей выдумке и изобретательности человеческого ума. Главными героями их являются не боги и правители, а простые люди.
Подлинно реалистическое направление в прозе хинди начинает развиваться с первого десятилетия XX в. Оно связано с формированием творчества таких писателей, как Премчанд (1880—1936), который писал как на хинди, так и на урду, Джайшанкар Прасад (1889—1937), Вишвамбхарнатх Шарма Каушик (1891—1945) и др. В начале века они только еще пробовали свои силы, но уже их первые произведения — сборник рассказов Премчанда «С^пта Сародж» («Семь лотосов») и роман «Севасадан» («Приют»), отдельные рассказы Д. Прасада и Каушика — свидетельствовали о том, что основной темой этих художников была жизнь индийских тружеников — крестьян, рабочих, мелких служащих и чиновников.
ЛИТЕРАТУРА УРДУ
На основе кхари боли примерно с XIII—XIV вв. развивалась и другая литература — литература урду.
Современный хинди и урду — это две литературные формы одного и того же разговорного языка хиндустани. Но в литературе хинди преобладают элементы санскрита, а в литературе урду сильно ощущается влияние лексики иранского и арабского происхождения.
Надо отметить, что вплоть до второй половины XIX в. в литературе урду значительную роль играла литературная традиция на фарси. Поэты, как правило, формировались под влиянием персидской литературы, хорошо знали и обязательно писали на этом языке. Нельзя не учесть и того обстоятельства, что в своем большинстве они исповедовали ислам, который в ортодоксальной форме или в виде учения сектантских ответвлений лежал в основе их мировоззрения. Многие поэты были последователями суфизма в его индийской форме, признававшего равноприемлемость всех религий как различных путей познания божества. В XVII в. суфизм смыкался сдвижением бхакти. По мере своего развития литературный урду все более осложнялся и постепенно отходил от разговорной
48 Новая история Индии
753
основы (кхари боли). В нем начинают преобладать многочисленные арабо-персидские элементы (слова, фразеологические обороты и т. п.). В поэзии на урду широко используются формы персидского стиха (маснави, газель, касыда и т. д.), а также сюжеты и образы персидской поэзии.
В первой четверти XVIII в. центром развития литературы урду становятся Дели и княжество Ауд (города Фаизабад и Лакхнау).
В связи с распадом Могольской державы многие поэты покидают Дели и ищут пристанища в различных княжествах. Они покупали расположение знатных покровителей, сочиняя в их честь пустые сладкозвучные стихи. Среди придворных поэтов были люди, не лишенные подлинного таланта. Можно назвать, например, Иншалла-хана (ум. в 1817 г.). Его произведения не отличались глубиной содержания, но обладали изысканной и утонченной формой. Наиболее значительное произведение Инши «Дарья-е-латафат» («Океан красноречия») представляет интерес с точки зрения изобразительных средств и языка.
Придворными поэтами были также Сауда и Мир Таки Мир, творчество которых оставило большой след в поэзии УРДУ-
Сауда (Мирза Мухаммад Рафи, 1713—1781), один из образованнейших людей своего времени, хорошо знал фарси, урду и хинди. Излюбленным жанром его была касыда, но куда большее значение для последующего развития литературы имели другие произведения поэта, резко обличавшие пороки современного ему общества и положившие начало развитию сатирического жанра в литературе урду. У Сауды было много учеников.
Крупный поэт XVIII в. Мир Таки Мир (1725—1810) родился в семье известного суфия. Суфизм оказал на него значительное влияние. Прославился Мир главным образом как автор газелей, но в его стихах показана подлинная картина жизни Дели и делийского общества того периода. Большое историческое значение имеет проза Мир Таки Мира на фарси.
Следует сказать еще об одном поэте конца XVIII — начала XIX в., о Назире Акбарабади (1740—1830), чье творчество занимает особое место в литературе урду.
Назир Акбарабади не был придворным поэтом. Всю свою жизнь он провел в Агре, общался с людьми всех сословий, принимал участие в индусских праздниках. Назир великолепно знал жизнь народа, и она явилась неиссякаемым источником вдохновения поэта, продолжившего в своих стихах лучшие традиции народного творчества. Назир Акбарабади писал, на разговорном языке Агры.
754
В литературе урду, так же как и в литературе хинди, в период после восстания 1857—1859 гг. наступил переломный момент. В ней отчетливо наметилось два основных направления: старое характеризовалось приверженностью к застывшим-традиционным формам, стремлением уйти от жизни, новое — поисками оригинальных форм, попыткой сделать литературу более демократичной, близкой народу, способной воспитать в нем национальное самосознание.
Крупнейшим поэтом этого переходного периода явился Мирза Галиб (1796—1869).
Последователь суфизма, певец гибнущей мусульманской аристократии, все творчество которого пронизано глубоким пессимизмом, он, по мнению многих критиков, был последним великим поэтом, следовавшим старым традициям. Однако талантливость и глубокий гуманизм выделяют Галиба среди его современников. Произведения поэта законченны и совершенны. Вопреки неписаному правилу, принятому у образованных индийцев-мусульман, по которому прозаические произведения должны создаваться на фарси, поэт своими «Письмами» дал пример блестящего использования живого разговорного языка в эпистолярной литературе.
Эта тенденция нашла дальнейшее продолжение в творчестве учеников и последователей Галиба, ставших основоположниками современной литературы урду. Одним из первых поднял знамя борьбы за создание новой литературы Маулана Мухаммад Хусейн Азад (1832—1910). Он решительно выступил против чрезмерной витиеватости стиля, за ясность и простоту поэтического языка. В критическом очерке «Аб-и хайат» («Живая вода») Азад впервые предпринял попытку изложить историю развития поэзии на урду.
Другой ученик Галиба, Алтаф Хусейн Хали (1837—1914), известный не только как поэт, но и как критик, философ и писатель, тоже немало сделал для утверждения нового направления в поэзии и прозе урду.
Большая роль в этом принадлежит также поэту и критику конца XIX — начала XX в. Акбару Аллахабади (Саид Акбар Хусейн Ризви, 1846—1921). Хотя творчество его еще тесно связано с классической традицией, в его полных жизни стихах ставятся животрепещущие вопросы индийской действительности. Наибольшей популярностью пользуются философские и сатирические произведения поэта.
Последователем Аллахабади был крупнейший поэт литературы урду первой половины XX в. Мухаммад Икбал (1873—1938). Высокообразованный человек, эрудит в области философии, он начал свою литературную деятельность опубликованием стихов на урду и пенджаби (1901), в кото
48*
755
рых звучали идеи патриотизма и братства народов, населяющих Индию. Произведения этого периода — «Гималаи», «Нами масджид» («Новый храм»), «Хамара Хиндустан («Наша Индия») — звали к борьбе за национальное возрождение, к единению во имя свободы и независимости. Великолепные по форме, близкие по мыслям уму и сердцу каждого индийца, они принесли Икбалу широкую известность.
С 1905 -по 1908 г. поэт жил в Европе. Приготовления империалистических держав к войне за передел мира, политика порабощения слаборазвитых стран глубоко возмущали его. В стихотворении «Март 1907» он предсказывает гибель буржуазной цивилизации Запада: «Цивилизация ваша убьет себя своим мечом!»
После возвращения на родину Икбал создал цикл философских произведений, в которых призывы к борьбе с империализмом переплетались с панисламистскими мотивами. Наиболее характерными произведениями этого цикла являются «Шикаят» («Жалоба») и «Джаваб-ишикаят» («Ответ на жалобу», 1914), поэмы на персидском языке «Асрар-и-кхуди» («Тайны своего я») и «Рамуз-и-бекхуди» («Тайны самоотречения», 1918).
Поэзия Икбала отражала противоречивость взглядов ее создателя. Это обстоятельство не помешало, однако, ему одним из первых индийских поэтов приветствовать Великую Октябрьскую революцию. В поэме «Хизр-и-рах» («Путь Пророка»), в главе «Капитал и труд», он писал: «Из чрева земли встало новое солнце, все цепи порвал человек».
Как и во многих других литературах Индии, проза на урду развивалась медленно, и среди первых ее образцов заслуживают внимания лишь немногие. Отметим здесь «Баг о бахар» («Сад и весна») Мир Аммана (1803), «Тота наме» («Сказки попугая») Хайдара Бакхши Хайдри и уже упоминавшиеся ранее «Письма» Мирзы Галиба.
Развитие современной прозы урду начинается со второй половины XIX в. Значительную роль в этом сыграли такие писатели и общественные деятели, как Сайид Ахмад-хан, Назир Ахмад, Ратаннатх Саршар, Абдул Халим Шарар и др. Они ввели в прозу урду различные жанры: очерк, повесть, исторический и социальный роман.
Одной из основных проблем литературы урду начала XX в. являлась проблема сближения литературного языка с разговорным. Наиболее передовые писатели искали путь к массам, обращались к темам современной им действительности.
Большой вклад в развитие реалистического направления внес Премчанд (1880—1936), романы и рассказы которого
756
на раннем этапе творчества написаны в основном на языке УРДУ-
В 1902—1904 гг. Премчанд (Дханпатрай) опубликовал первых два романа. В этот период он находился под сильным влиянием Ратаннатха Саршара и Тагора (несколько рассказов Тагора он перевел на урду). В 1907 г. Премчанд напечатал рассказ «Самое бё-сценное сокровище в мире», а в 1909 г. — сборник «Соз-е ватан» («Любовь к родине»). Последний был запрещен цензурой и сожжен. Сам автор подвергся преследованиям полицейских властей.
Большое впечатление на Премчанда произвела Великая Октябрьская социалистическая революция. Она укрепила в нем веру в возможность освобождения индийского народа от иноземного ига.
МАРАТХСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Маратхская литература повторяет путь развития других индийских литератур.
В средние века большое распространение в ней получили идеи бхакти. В XVII в. наиболее выдающимися поэтами этого направления были Тукарам и Рам Дас.
Вместо традиционного в прошлом санскрита они пользовались маратхским языком и переложили на него древние священные книги индусов, в частности «Бхагаватгиту», в которой ставятся философские, этические и религиозные проблемы и с особой силой выступает проповедь философии действия.
Выражая волю маратхского народа к единению и осмысливая это стремление в религиозно-философском плане, Тукарам писал: «В мире только одна правда; во всем сущем только одна душа». Произведения поэтов были проникнуты религиозным чувством. Страстное желание маратхов освободиться от биджапурских и могольских феодалов и создать свое независимое государство нашло отражение в поэме Рам Даса «Анандаванабхуван». Призыв к возрождению и защите веры звучал как призыв к боевому единству, звал на подвиги и борьбу. «К чему жить, — вопрошал Рам Дас вождя маратхов Шиваджи, — если погибла вера? Собери же воедино маратхов, сделай, чтобы вера ожила!».
Поэты бхакты старались прежде всего поэтическими средствами передать идеи этого движения, апеллировать к сознанию людей.
Одновременно в маратхской литературе XVII в. развивается и другое направление, представители которого главное
757
внимание уделяют не содержанию, а форме, совершенствованию поэтического языка. Среди них крупнейшим был Ваман Пандит (1608—1695). Далекий от общественной жизни своего времени, он на основе «Махабхараты» и «Рамаяны» создал ряд поэм мифологического содержания. Ему же принадлежит комментарий к «Бхагаватгите».
Ваман Пандит имел много последователей, и в XVIII в. течение, получившее название «пандитикавья-дхара», стало ведущим в маратхской поэзии. По своему характеру произведения авторов этой школы были близки придворной поэзии хинди периода ритикаль.
Одним из главных стимулов в развитии маратхской литературы и языка явилось стремление маратхского народа к национальному самоопределению.
В годы правления Шиваджи и позже большую популярность получила героическая поэзия. Если в других индийских литературах доблести и подвиги героев воспевались преимущественно придворными поэтами, то в маратхской литературе этот вид поэзии развивался в народе и выражал его надежды и чаяния. Поэты названного направления — Рамджо-ши (1758—1812), Ананд Пхандо (1744—1819), Прабхакар (1811—1900), Парашарам (1812—1900), Саган (1835—1897) и др. — большей частью выходцы из низших каст, широко использовали в своих произведениях язык маратхских крестьян. Самой распространенной формой героической поэзии была «павада» — народная песня. Об истории Махараштры того времени было сложено около двухсот павад.
В XVIII в. в маратхской литературе начала развиваться проза. Довольно много выпускалось книг, посвященных истории создания, расцвета и упадка маратхской державы, периоду правления маратхских пешв и т. д. В них подлинные события перемежались с вымыслом, с традиционными индийскими легендами, но все же они представляют определенный интерес.
Упадок, который переживали индийские литературы скопца XVII до начала или середины XIX в., в какой-то степени затронул и маратхскую литературу. Но боевой дух ее, вызванный к жизни героической эпохой Шиваджи, не угасал никогда. Более того, в XIX в. в связи с подъемом национально-освободительного движения он возродился вновь.
Новые веяния, шедшие с Запада легко усваивались индийской, в том числе маратхской, литературой. Во второй половине XIX в. значительное влияние на нее оказывала английская художественная литература. Маратхская интеллигенция знакомилась с произведениями Шекспира, Мильтона, Байрона, Вальтер Скотта и других английских писателей, а также 758
с трудами социально-экономического и политического характера.
Еще в конце XVIII в. большого развития достиг маратхи как литературный язык. В первые десятилетия XIX в. началось его систематическое изучение. Составлялись грамматики, устанавливалась научная и политическая терминология. В середине XIX в. были выработаны твердые грамматические нормы маратхского языка. Довольно многочисленные переводы экономической и политической литературы с санскрита и английского способствовали этому. Одним из выдающихся филологов того времени был Дадоба Пандуранг (1814—1882).
Ведущую роль в развитии литературы и языка во второй половине XIX в. сыграла публицистика. Ее представлял ряд крупных и талантливых критиков и журналистов, чья общественно-политическая и литературная деятельность оказала мощное воздействие на художественную прозу и поэзию не только Махараштры, но и других частей Индии. «Пресса, — писал замечательный индолог Иван Павлович Минаев, — сделала в Индии относительно языка то же, что было сделано в Италии Данте, а в Германии Лютером»11. Эти слова Минаева применимы прежде всего к прогрессивной печати Махараштры. В конце XIX — начале XX в. на страницах газет и журналов выступали выдающиеся деятели национально-освободительного движения, старавшиеся изложить свои мысли на языке, понятном народу. В первую очередь следует упомянуть имя Вишнушастри Чиплункара и его прославленного друга, бесстрашного борца за свободу Индии Бал Гангадхара Тилака. Оба они много сделали для развития индийской культуры, в частности для развития маратхского языка и литературы.
Вишнушастри Чиплункар (1850—1882) был одним из крупнейших индийских публицистов. В своих статьях он поднял важнейшие политические проблемы того времени.
Трудам Бал Гангадхара Тилака (1856—1920) принадлежит почетное место в индийской философии, исторической науке и, быть может, в еще большей степени в журналистике. Основанный им и его ближайшими соратниками в 1881 г. еженедельник «Кесари» («Лев») получил широкую известность главным образом благодаря пламенным статьям вождя национального движения Махараштры.
В области художественной прозы и поэзии конца XIX — начала XX в. выделились поэт Кешавсут (1866—1905) и романист Харинараян Апте (1864—1919), возглавившие новое направление в маратхской литературе.
11 И. IL Минаев, Очерки Цейлона и Индии, ч. II, СПб., 1878, стр. 198.
759
Харинараян Апте — первый большой писатель в жанре современного исторического и социального романа на языке маратхи. Искусству писать он учился на произведениях В. Скотта, Ч. Диккенса и др. Но взгляды писателя формировались под влиянием происходивших в стране событий. Огромное воздействие на него оказали Тилак и видные политические и культурные деятели Бхандаркар и Ранаде. Идеи национального возрождения и борьбы за независимость захватили писателя. В своих исторических романах он обращается к самым различным периодам истории Индии и Махараштры, заостряя внимание на наиболее ярких и героических ее страницах. В романе «Чандрагупта» повествуется о процветании Индии во времена правления династии Гуптов. В романе «Рупанагар ки раджаканья» описываются бессмертные подвиги и мужество раджпутов. Другие произведения Апте воссоздают картины борьбы маратхского народа за свою независимость под руководством Шиваджи. В ряде романов нашла отражение общественная жизнь современной писателю Махараштры. В них рассказывается о политических выступлениях Тилака и о тех индийских националистах, которые пытались свергнуть власть Англии, организуя террористические акты против отдельных представителей колониального аппарата.
ЛИТЕРАТУРА ТЕЛУГУ
После блестящего расцвета классической поэзии народа андхра на языке телугу в государстве Виджаянагар (первая половина XIV — первая половина XVII в.), в XVII в. в литературе телугу наступил длительный упадок, вызванный общими экономическими и политическими причинами, в частности политической разобщенностью народа андхра, а в XVIII в — началом колониального порабощения Южной Индии. Литература телугу XVII—XVIII вв. проникнута настроениями безнадежности и отчаяния. Многие поэтические произведения (например, «Андхра-найяка сатакаму» Касула Пурашот-тана Кави) наполнены горькими сожалениями по поводу былой славы народа андхра и его нынешних бедствий. Современные южноиндийские литературоведы даже называют этот период в литературе телугу «веком отчаяния».
Однако такое определение не совсем правильно: оно игнорирует демократическую направленность ряда произведений, в которых продолжаются традиции шиваитской и вишнуитской поэзии, связанной с движением бхакти.
Поэтические произведения этого периода написаны преимущественно в жанре «сатака» — стостишья, возникшего еще в XIV—XVI вв. Наиболее яркие образцы этого жанра дал поэт
760
Вемана, приверженец бхакти, живший, по мнению одних исследователей, в XVIII в., а по мнению других — в XV в.
Так или иначе, но в XVIII в. творения Веманы пользовались широкой популярностью. В них поэт обличает кастовый строй и брахманов, бичует религиозные предрассудки и религиозный фанатизм. Язык Веманы ближе к разговорному, чем язык классической поэзии телугу; многие строки его стихотворений стали крылатыми выражениями и пословицами.
Указанный период отмечен также развитием прозы на телугу.
Возникновение современной литературы телугу связано с именем Кандукури Виресалингама (1848—1919), создателя общества «Брахмо самадж» в Андхре и активного сторонника социально-бытовых реформ (его часто называют «Рам-Мохан Раем Андхры»). Он предпринял издание первого журнала на телугу «Вивекавардхани» («Расцвет знания»).
Вйресалингаму принадлежит более ста литературных произведений: пьесы, романы, научно-популярные работы, критические статьи, биографии. В них он выступал против детских браков, кастовых различий, религиозных суеверий и фанатизма, защищал право вдов на вторичное замужество, боролся за равноправие женщин и за их право на образование.
Виресалингам писал свои литературные произведения простым и ясным стилем, на языке, приближавшемся к разговорному. Эти традиции продолжил и развил известный ученый телугу Гидугу Рамамурти (1863—1940) и писатель Гурузада Аппарао (1861—1915).
Гидугу Рамамурти—автор острополемических статей резко возражал против употребления в современной литературе классического языка, непонятного широким массам. Его точку зрения разделял и Гурузада Аппарао. «Этот (классический литературный) язык дважды мертв... а литература на разговорном языке постучится в дверь крестьянина», — писал он в предисловии к своей пьесе «Каньясулкам» («Продажа невесты»). В драмах, рассказах и в поэтических произведениях Гурузада Аппарао пользовался разговорным телугу. Он создал новые стихотворные размеры, напоминающие ритмы народных песен. Эти размеры известны под названием «мутьяла саралу» (жемчужные нити). В поэзии Гурузада звучат патриотические мотивы, и его стихотворение «Деша-бхакти» («Любовь к родине») стало национальным гимном народа андхра.
Пробуждение национального самосознания андхра, выразившееся, в частности, в требовании выделить территорию, заселенную этим народом, в единую провинцию, нашло отражение в литературе и проявилось в повышенном интересе к исто
761
рическому прошлому народа. Многочисленные пьесы на историческую тему (например, «Падение Виджаянагара» Колача-лам Сриниваса Рао, «Пратапарудриям» Ведам Венкатарайя Састри) пробуждали чувство национальной гордости и любви к родине. Были выпущены работы по истории литературы: «Телугу кавулу», («Поэты телугу») Виресалингама, сочинения Комарразу Лакшманарао и др. В последней четверти XIX — начале XX в. в литературе телугу развиваются новые жанры: роман, рассказ, социальная драма, очерк. Большой известностью пользовались исторические и социальные романы Чилакамарти Лакшми Нарасимхама (1867—4945) и первые очерки Пануганти Лакшми Нарасимхама.
ТАМИЛЬСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
В тамильской литературе нового времени были особенно сильны (как, пожалуй, ни в одной из индийских литератур) классические древние и средневековые традиции, что в известной степени и обусловило характер и содержание художественного творчества тамилов этого периода. В литературном развитии XVII и XVIII вв. можно выделить три основных момента, тесно связанных друг с другом. На юге была необычайно выраженной комментаторская традиция, которая существенно отличалась от санскритской. В новое время писатели стремились уже не только толковать тексты, но и осознавать идеи и мысли, содержащиеся в них. Эта тенденция привела к созданию литературной критики новейшего времени, с одной стороны, и жанра прозы — с другой. Последнее обстоятельство важно, если вспомнить, что в древности и средневековье тамильская проза существовала почти исключительно в виде комментаторской литературы. Но если прежде комментаторы старались лишь приблизить текст к современному им пониманию, то с XVIII в. комментирование превратилось в средство воссоздания исторического прошлого народа (порой нереального или идеализированного), в средство национального самоутверждения.
Вырастая из комментариев и переводов, постепенно возникает как литературный жанр новая тамильская проза, одновременно отражавшая идеи и представления средневекового бхакти и позднесредневековой тамильской пуранической литературы.
Первая четверть XVIII в. отмечена деятельностью талантливейшего итальянского миссионера Констанциуса Бесхи — Вирама Муни (1680—1746), ставшего родоначальником новой тамильской прозы. Он написал ряд произведений на христианские темы, но особенно большую роль в развитии литерату
762
ры сыграл его сборник индийских народных сказок «Парамарта гурувин кадей» («Приключения гуру-простака»), написанный на живом разговорном языке.
К первой половине XVIII в. относится творчество Тайюма-навары. Его стихи по форме и основным элементам содержания тяготеют к произведениям шиваитского бхакти; существенно новым в них является идеальный образ Шивы, абстрагируемого вплоть до превращения в неопределенного бога всех народов и религий.
Одним из первых тамильских прозаиков был Ананда Ранга Пиллаи, оставивший интереснейшие мемуары.
Среди поэтов нового периода следует выделить Минакши Сундарама Пиллая (первая половина XIX в.), развившего шиваитскую классическую традицию в тамильской литературе; его перу принадлежит несколько десятков крупных поэм.
Проза XIX в. представлена в основном переложениями классических поэм, язык которых был уже давно непонятен народу. Так, крупнейший прозаик Арумуга Навалар (1822— 1879) создал пересказ «Перийяпураны» Секкилара.
Линию Тайюманавара в XIX в. продолжал великий поэт Рамалинга Свами (1823—1874). В своих написанных простым и ярким языком стихах он обращался к «богу всех людей», призывал последних отказаться от суеверий, религиозной, кастовой и племенной ограниченности. В его поэзии было много сказочных и песенных элементов. Рамалинга внес известный вклад и в развитие тамильской прозы, выпустив «Рассказ о царе Ману», основанный на эпизоде из «Перийяпураны».
Во второй половине XIX в. делались попытки создать тамильский роман. В связи с этим прежде всего надо сказать о Веданайяке Пиллае, написавшем под сильным влиянием английской литературы «Пратаба Мудалийяр варалару» («Приключения Пратаба Мудалийяра»).
Начало тамильской литературной критики связано с именем Сваминатха Айера (1858—1942), первого из тех, кто рядом публикаций и статей не только открыл тамилам сокровища их классики, но и сказал о великих произведениях древности на современном тамильском языке, выработав впервые стандарты и нормы для тамильской критической прозы.
♦ * ♦
Путь становления неназванных здесь литератур (пенджабской, гуджаратской, ассамской, орья, каннара и др) более или менее повторяет ход развития описанных литератур Индии.
763
Имелась также небольшая группа индийских писателей,, создававших свои произведения и на английском языке. В первую очередь следует упомянуть имена Тору Датт (1856— 1877), поэтическое творчество которой отмечено печатью яркого таланта, и выдающейся поэтессы Сароджини Найду (1879—1949), известной как своей литературной деятельностью, так и активным участием в индийском национально-освободительном движении.
ДРАМА И ТЕАТР
Период XVII—XVIII вв. был переходным для индийской драматургии. Немногим менее полутора тысяч лет отделяло его от того времени, когда санскритская классическая драма достигла высшего расцвета в произведениях Бхасы, Калидасы и Шудраки. Последующие столетия не дали Индии крупных имен в этой области.
В отличие от классической драмы, насыщенной действием и исполнявшейся актерами-профессионалами, пьесы XVII и XVIII вв., как правило, не обладали необходимыми сценическими качествами, были дидактическими и предназначались главным образом для чтения. Обычно они представляли собой переработку санскритских классических пьес и потому повторяли их сюжеты, систему образов, композицию. Деление на акты и сцены, механически перенесенные из санскритских оригиналов, свидетельствовало лишь о чисто внешнем сходстве этих новых произведений с настоящей драмой.
Пьесы по существу утратили элементарную специфику жанра (действие, острый конфликт, развитый диалог и т. д.).
К подобным драмам на хинди относились «Хануман» и «Прабодх Чандродай» (1643) махараджи Джодхпура Джас-вант Сингха, «Ананд Рагхунандан» и «Чита Рагхунандан» (1700) Вишвасинкхджи, махараджи Ревы; на бенгали — пьесы о Кришне, переведенные с санскрита или написанные Рупой Госвами, последователем известного религиозного реформатора Чайтаньи, драма Парамананда Сен Кавикарна-пура «Чайтанья — лунный свет»; на панджаби — «Хануман» (1630) Хирдая Рамы, «Бачитранатак» («Удивительная пьеса») Гуру Говинда Сингха (1666—1708), «Прабодх Чандродай» (1789) Гулаба Сингха; на ория — Гаури харан» («Похищение Гаури», середина XVIII в.) и т. д.
Таким образом, в XVII—XVIII вв. профессиональный театр в Индии фактически отсутствовал.
Только в XIX в., когда новые общественно-экономические условия в стране вызвали пробуждение национальных сил и рост движения против английского колониального режима и феодальной реакции, в Индии стала развиваться современная 764
драма и современный театр. Процесс становления новой драмы и театра начался прежде всего в Бенгалии и в Махараштре. Что касается областей распространения хиндустани (Уттар Прадеш, Раджастхан, Бихар), Пенджаба, а также южных районов страны, то в них он проходил значительно позже, и еще в конце XIX в. драма здесь не достигла такого развития, как в Бенгалии.
Если можно говорить об общеиндийском характере средневековой драматургии (общие для всех народов Индии литературные источники, религиозные, философские и эстетические представления), то тем более можно говорить об общеиндийском характере драмы в XIX и XX вв. В самом деле, источники, издавна питавшие индийскую драму, были все теми же, но в эпоху роста национального самосознания к ним стали обращаться значительно чаще. Общенациональной (в границах всей Индии) была и задача борьбы против английского владычества и феодальных пережитков.
Повторяем, новый индийский театр наиболее интенсивно развивался в Бенгалии, поэтому о бенгальской драме и следует сказать несколько подробнее.
Первый театр в Калькутте (Плей-хауз, 1757), принадлежавший Ост-Индской компании, никакого значения не имел: репертуар его был английским, актеры — тоже.
Событием большой важности явилось открытие в 1795 г. первого бенгальского общедоступного театра. Он был создан русским музыкантом и ориенталистом Г. С. Лебедевым по совету своего преподавателя санскрита Голокнатха Даса. Труппа бенгальских актеров выступила перед калькуттской публикой с двумя пьесами («Притворство» В. Джордрелля и «Любовь — лучший врач»), переведенными Лебедевым на бенгальский разговорный язык с английского. Переводчик переработал пьесы применительно к бенгальской действительности и написал музыку к спектаклям.
Публика приветствовала благородную инициативу Лебедева. Но чиновники из Ост-Индской компании, увидевшие в новом театре опасного конкурента собственному театру, в котором они были пайщиками-совладельцами, отнеслись к этому по-другому. Против Лебедева возбуждались судебные дела, его подвергали организованной травле. Лебедев вынужден был покинуть Индию и вернуться в Россию.
Несмотря на всю значительность его деятельности, результаты смелого и интересного эксперимента не могли быть прочными: для этого почва в Бенгалии еще не была подготовлена. Прошло более тридцати лет, прежде чем в Калькутте возник современный театр, сценическим традициям которого следуют и теперь.
765
В 1831 г. бенгалец П. Тхакур основал «Хинду тйэтр». В его репертуаре были «Юлий Цезарь» Шекспира и английский перевод «Представления о Раме» классика санскритской литературы Бхавабхути.
В период начавшегося ознакомления индийцев с европейской, в первую очередь английской, культурой произведения европейских драматургов, главным образом пьесы Шекспира, пользовались большой популярностью: они ставились на сценах Калькутты, Андхры и Гуджарата, в театрах парсов. К сожалению, качество переводов и переработок было очень невысоким, и они не могли передать богатство, выразительность и глубину шекспировской драматургии.
В 40-х годах в Калькутте уже функционировало несколько театров (П. Тхакура, А. Деба, Н. Бошу).
В середине XIX в. драматурги начинают создавать оригинальные пьесы, впервые на бенгальском языке появляются такие виды драмы, как трагедия, комедия, фарс.
Но. самым’важным было то, что накануне национального восстания 1857 г. и после него в бенгальском театре наметились новые тенденции: драматурги стали обращаться к. темам, связанным с жизнью и волновавшим их современника. Они открыто выступали против колониального режима и феодальных нравов.
Особенно большую роль сыграла упоминавшаяся уже пьеса Динобондху Митро «Зеркало индиго» (1860). Именно ее показал на своем первом спектакле открывшийся в 1872 г. Национальный театр, которым руководил талантливый актер, режиссер и драматург Гиришчондро Гхош, автор многих исторических пьес. Национальный театр с огромным успехом гастролировал по городам Северной Индии. В 1872 г. была поставлена сатира А. Мустафи «Бенгали бабу», изобличавшая бесчинства английских правителей, а в следующем году — драма Шоротчондро Бондопадхая (Банерджи) «Бхарат мата» («Мать Индия»), имевшая явно выраженный антибританский характер.
События 1875—1876 гг., разыгравшиеся в связи с прибытием в Калькутту английского престолонаследника принца Эдуарда, послужили поводом для решительного наступления колонизаторов на индийский театр. В церемонии встречи высокого гостя принял участие только один бенгалец, Джогоданондо Мукхопадхай, член Законодательного совета при вице-короле и Верховного суда. В феврале 1876 г. Национальный театр поставил фарс Упендронатха Даша «Гаджо-данондо раджа», зло обличавший лакейство и раболепие Мукхопадхая. Антибританская направленность пьесы не вызывала сомнения, и она была немедленно запрещена. Однако-766
вскоре пьеса пошла под другим названием. Запрещенный снова фарс в третий раз был поставлен под названием «Поведение Ханумана».
Активная пропагандистская деятельность бенгальского театра представляла опасность для позиций английского колониализма в Индии, серьезно поколебленных в недавнем прошлом. Поэтому англичане жестоко расправились не только с бенгальским, но и вообще с индийским театром.
В 1876 г. был издан «Акт о драматических представлениях», по которому полиция получала право неограниченной цензуры. Сначала действие закона распространялось только на Бенгалию, а затем и на всю Индию.
Постановщики, драматурги и актеры подвергались арестам и штрафам. Репрессии в Бенгалии привели к тому, что бенгальский театр до известной степени утратил боевой дух. Он возродился лишь в годы второй мировой войны и проявился, в частности, в деятельности Ассоциации народных театров, воспринявшей традиции бенгальской сцены середины XIX в.
Последующий этап развития бенгальского театра связан с именами крупнейших драматургов Диджендролала Рая и Рабиндраната Тагора. Рай вошел в историю индийской литературы как мастер исторической драмы («Нур Джахан», «Шах Джахан»).
Гуманистические по своему характеру пьесы Тагора, как и все его творчество в целом, выражали идеи освобождения человеческого сознания от косности и рутины. Такие драмы, как «Вальмики протибха» («Гений Вальмики»), «Прокритир протишодх» («Возмездие природы»), «Раджа и рани», написанные превосходным языком, ставились поэтом в основанном им университете Шантиникетоне. Тагор сам играл в этих пьесах и писал к ним музыку.
В остальных областях Индии путь развития новой драматургии во второй половине XIX в. в основных своих чертах повторял путь, который прошла бенгальская драма.
Жестокие репрессии, рассчитанные на подавление патриотической деятельности индийского театра, заставили драматургов обратиться к жанру исторической драмы. Возвеличивая героическое прошлое Индии, они в иносказательной форме выражали освободительные идеи. Даже произведения, созданные по мотивам эпоса «Рамаяны» и «Махабхараты», получали новое, современное звучание (например, борьба Рамы против Равана, олицетворявшего несправедливость и зло).
В конце XIX — начале XX в. в ряде индийских литератур появились крупные драматурги: Бхаратенду Харишчандра
767
(хинди), Кандукури Виресалингам (телугу), Балвант Панду-ранг Кирлоскар (маратхи) и т. д.
Бхаратенду Харишчандра был реформатором как в области содержания драматургии, так и в области формы.
В начале своего творческого пути он находился под влиянием многовековой традиции и следовал предписаниям «Натья-шастры»— классического трактата по танцу и театру. Его ранняя пьеса «Сатья Харишчандра» («Правдивый Харишчандра») еще не оригинальна и далека от современности. Ио вот вскоре появляются «Бхаратдурдаша» («Бедствие Индии»), «Бхарат джанани» («Мать Индия»), патриотические, остро злободневные произведения.
Бхаратенду стремился установить новые каноны, основанные на органическом слиянии принципов национальной драматургии и европейской. Он хорошо знал западноевропейскую литературу (его перу принадлежит несколько переводов и переработок шекспировских драм). Вместе с тем он был активным борцом за возвеличение своей родной культуры, за чистоту театрального репертуара, засоренного невысокими по качеству постановками.
Харишчандра основал несколько любительских коллективов и театральное общество «Бхаратенду натак мандали» (Бенарес), роль которых в воспитании художественного вкуса у интеллигенции и особенно молодежи трудно переоценить.
Последователями Бхаратенду были Харидас Маник, Бхатт и др.
В 70-е годы XIX в. на огромной территории (Бомбей, Сау-раштра, бассейн р. Ганга) монопольное положение занимали театры, созданные предпринимателями-парсами. С самого начала эти театры носили сугубо коммерческий характер и содержались на средства компаний, возглавлявшихся дельцами, которые, впрочем, нередко обладали незаурядными актерскими и литературными способностями (Пестонджи Фрамджи, Ковасджи, братья Мадан, Ага Хашр Кашмири, Балливала). Компании («Ориджинал тиэтрикл компани», «Нью-Альфред», «Виктория», «Олд парси тиэтр», «Джубили» и др.) были связаны с определенными драматургами. Пьесы последних, как правило, были рассчитаны на невзыскательный вкус, малосодержательны (грубая клоунада, «кровавые столкновения», постановочные эффекты, «чудесные» превращения). Иногда драматурги отступали от установившейся традиции и создавали подлинно художественные произведения, получавшие заслуженное одобрение даже очень требовательной публики («Махабхарата» Бетаба, 1914). Но такие удачи были чрезвычайно редки.
768
Заслуга парсов заключалась в широкой пропаганде зрелищ, в приобщении народных масс к театру и, наконец, в обращении к современному разговорному языку.
ФОРМЫ НАРОДНОГО ТЕАТРА
Народный театр Индии существует с незапамятных времен и в отличие от профессионального никогда не знал периодов застоя и кризиса. Формы народного театра необычайно многообразны: для ряда областей Индии характерны представления «раслила», рассказывающие о различных эпизодах из жизни Кришны, и «рамлила», повествующие о подвигах популярнейшего народного героя Рамы.
Раслилы района Мадуры родственны древнейшему виду народного театра в Бенгалии и Ориссе «джатре», который восходит к ритуальным танцам скотоводческих племен. Позже джатра превратилась в пантомиму с музыкой и пением, сопровождавшую религиозные процессии, а затем, с прибавлением диалога, — в самостоятельное театральное представление, разыгрывавшееся странствующими актерами или деревенскими самодеятельными коллективами. История сохранила имена некоторых прославленных исполнителей. В XVIII в. таковыми были братья Шридама и Шубол.
Многие виды народного театра оказывали значительное воздействие на развитие драмы. В основу написанных Рупой Госвами в XVI в. на санскрите пьес о боге Кришне и его возлюбленной Радхе была положена джатра. Влияние ее ощущали Тагор и Гиришчондро Гхош.
Напоминали джатру и народные представления Ассама «бхаона» и «оджапали», воспроизводящие различные эпизоды из мифов и эпоса.
Тексты не записывались, и выступление актеров являлось свободной импровизацией. Драматической основой спектакля был диалог исполнителя стихов с главой хора.
Древнейший вид театрального представления Каннары «якшагана» состоял из танцев, диалога и чтения стихов и был построен на пересказе эпизодов Рамаяны. Действующие лица делились на четыре группы: боги, демоны, люди и обезьяны. Якшагана — необычайно яркое зрелище, напоминающее по фантастичности костюмов и гриму малабарскую пантомиму «катхакали».
В Тамилнаде и Андхре популярным видом народного театра был «видхинатакам». В нем участвовали труппы странствующих актеров-певцов и музыкантов.
Андхрская «бурракатха» разыгрывалась небольшой группой в три человека (исполнитель речитатива и хористы-ак-
49 Новая история Индии
769
компаниаторы с барабанами «мридангам»). Тексты для выступлений заимствовались из мифов и эпоса.
Близкими к этой форме были маратхские «павады», прославлявшие в XVII—XVIII вв. боевые подвиги маратхских вождей. Другим традиционным жанром народного театра Махараштры являлся «тамаша». Это песни, которые восхваляли вернувшихся с победой воинов. Песни сопровождались танцами.
Разнообразные виды народного театра северной Индии — «наутанки», «алха», «бхан» — напоминали павады, бурракат-ху и джатру.
Некоторые формы народного театра на рубеже XIX—XX вв. стали исчезать, и только в недавнем прошлом силами Ассоциации народных театров удалось возродить их> влив в традиционную форму новое содержание.
БИБЛИОГРАФИЯ*
ОСНОВОПОЛОЖНИКИ МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА О ПРОБЛЕМАХ НОВОЙ ИСТОРИИ ИНДИИ
Маркс, К. и Энгельс, Ф., Немецкая идеология, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 3, изд. 2, стр. 7—544.
Маркс, К. и Энгельс, Ф., Манифест Коммунистической партии,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 4, изд. 2, стр. 419—459.
Маркс К., Пауперизм и свобода торговли. — Надвигающийся торговый кризис, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 8, изд. 2, стр. 385—391.
Маркс, К., Политические перспективы. — Процветание торговли. — Случай голодной смерти, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 8, изд. 2, стр. 512—520.
Маркс, К., Революция в Китае и в Европе, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 98—105.
Маркс, К-, Голландские дела. — Дания. — Конверсия британского государственного долга. — Индия. — Турция и Россия, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 106—111.
Маркс, К., Русский обман. — Провал Гладстона. — Ост-индские реформы Чарлза Вуда, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 120—129.
Маркс, К., Британское владычество в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 130—136.
Маркс, К., Английское процветание. — Забастовки. — Турецкий вопрос.— Индия, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 137— 144.
Маркс, К., Ост-Индская компания, ее история и результаты ее деятельности, К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 151—160.
Маркс, К., Индийский вопрос. — Ирландское арендное право, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 161—167.
Маркс, К-, Вопрос о турецкой войне. — Газета «New-York Tribune» в Палате общин. — Управление Индией, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 180—191.
Маркс, К., Русско-турецкие осложнения. — Уловки и увертки британского кабинета. — Последняя нота Нессельроде. — Ост-индский вопрос, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 199—207.
* Настоящая библиография не является исчерпывающей. В ней учтены основные источники и литература, которые были доступны авторскому коллективу. В зарубежных изданиях даны только книги, в изданиях на русском языке — книги и статьи.
49*
771
Маркс, К.. Военный вопрос. — Парламентские дела. — Индия, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 216—223.
Маркс, К., Будущие результаты британского владычества в Индии,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 224—230.
Маркс, К., В палате общин. — Пресса о восточных делах. — Царский манифест. — Дания, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр 241—247.
Маркс, К., Турецкий вопрос в Палате общин, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 276—288.
Маркс, К., Положение дел на континенте и в Англии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 289—295.
Маркс, К., Политические события. — Недостаток хлеба в Европе,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 314—322.
Маркс, К., Западные державы и Турция. — Надвигающийся экономический кризис. — Железнодорожное строительство в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 323—331.
Маркс, К., Вопрос о войне. — Финансовые дела. — Забастовки, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 426—434.
Маркс, К., Процветание. — Рабочий вопрс, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 9, изд. 2, стр. 483—490.
Маркс, К. и Энгельс, Ф., Последнее английское правительство,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 11, изд. 2, стр. 21—27.
Маркс, К., Свергнутое министерство, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 11, изд. 2, стр. 39—42.
Маркс, К., Переизбрание Герберта. — Первые шаги нового министерства.— Известия из Ост-Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 11, изд. 2, стр. 68—70.
Маркс, К., Британская конституция, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 11, изд. 2, стр. 99—102.
Маркс, К-, Новые разоблачения в Англии, — К- Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 11, изд. 2, стр. 548—553.
Маркс, К., Восстание в индийской армии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 240—243.
Маркс, К., Положение в Европе. — Финансовое положение Франции,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 244—247.
Маркс, К., Восстание в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 248—251.
Маркс, К., Индийский вопрос, — К. Маркс, и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 252—256.
Маркс, К., Известия из Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 257—260.
Маркс, К., Нынешнее состояние индийского восстания, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 261—264.
Маркс, К., Индийское восстание, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 270—273.
Маркс, К., Политическое положение в Европе, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 274—277.
Маркс, К., Расследование о пытках в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 278—283.
Маркс, К., Восстание в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 284—290.
Маркс, К., Доходы англичан в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 291—295.
Маркс, К., Индийское восстание, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 296—299.
Маркс, К., Восстание в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 304—308.
772
Маркс, К., Восстание в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 309—312.
Маркс, К., Восстание в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 313—318.
Маркс, К., Восстание в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, г. 12, изд. 2, стр. 319—324.
Маркс, К., Предстоящий индийский заем, — К- Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 391—394.
Маркс, К-, Важные британские документы, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 470—476.
Маркс, К-, Аннексия Ауда, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 484—489.
Маркс, К., Прокламация Каннинга и вопрос о землевладении в Индии,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 497—500.
Маркс, К., Налоги в Индии, — К. Маркс -и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 527—532.
Маркс, К-, Билль об Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 538—541.
Маркс, К., История торговли опиумом, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр 564—571.
Маркс, К., Вопрос об Ионических, островах, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 681—686.
Маркс, К., К критике политической экономии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 13, изд. 2, стр. 1—167.
Маркс, К., Сильное расстройство финансов Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 13, изд. 2, стр. 306—314.
Маркс, К., Британская торговля, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 13, изд. 2, стр. 500—504.
Маркс, К-, Торговля с Китаем, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 13, изд. 2, стр. 563—567.
Маркс, К., «Господин Фогт», — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 14, изд. 2, стр. 395—691.
Маркс, К., Британская торговля, -г- К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 15, изд. 2, стр. 76—80.
Маркс, К-, События в Сирии. — Английская парламентская сессия.—* Состояние британской торговли, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 15, изд. 2, стр. 102—106.
Маркс, К., Пошлины на бумагу. — Письмо императора, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 15, изд. 2, стр. 118—122.
Маркс, К., Новый сардинский заем. — Предстоящие французский и индийский займы, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 15, изд. 2, стр. 127—131.
Маркс, К., Британская торговля хлопком, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 15, изд. 2, стр. 322—325.
Маркс, К., Кризис в Англии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 15, изд. 2, стр. 357—360.
Маркс, К-, Британская торговля, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 15, изд. 2, стр. 361—365.
Маркс, К., Экономические заметки, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 15, изд. 2, стр. 366—369.
Маркс, К., Шарлатанство французской прессы. — Экономические последствия войны, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 15, изд. 2, стр. 445—446.
Маркс, К хлопчатобумажному кризису, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 15, изд. 2, стр. 472—474.
Маркс, К., Английская гуманность и Америка, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 15, изд. 2, стр. 522—525.
773
Маркс, К., Нужда рабочих в Англии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 15, изд. 2, стр. 561—564.
«Запись речи К. Маркса о последствиях применения машин при капитализме. Из протокола заседания Генерального Совета 28 «июля 1868 года», — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 16, изд. 2, стр. 582—584.
Маркс, К., Замечания на книгу Адольфа Вагнера, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XV, изд. I, стр. 451—483.
Маркс, К., Капитал, 3 т., М., 1955.
Маркс, К., Теории прибавочной стоимости ('IV том «Капитала»), ч. I—II, М., 1955—1957.
Маркс, К., Хронологические выписки по истории Индии (664—1858 гг.), М., 1947.
«Материалы Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Из неопубликованных рукописей Карла Маркса», — «Советское востоковедение», 1958, № 3—5.
Маркс, К., Письмо Ф. Энгельсу от 2 июня 1853 г., — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXI, изд. I, стр. 487—491.
Маркс, К., Письмо Ф. Энгельсу от 14 июня 1853 г., — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXI, изд. I, стр. 497—502.
Маркс, К., Письмо Ф. Энгельсу от 31 января 1855 г., — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXII, изд. I, стр. 79—84.
Маркс, К., Письмо Ф. Энгельсу от 22 мая 1857 г., — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения т. XXII, изд. I, стр. 203—205.
Маркс, К., Письмо Ф. Энгельсу от 9 апреля 1859 г., — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXII, изд. I, стр. 394—395.
Маркс, К., Письмо Ф. Энгельсу от 6 марта 1862 г., — К. Маркс и Ф,,Энгельс, Сочинения, т. XXIII, изд. I, стр. 60—64.
Маркс, К., Письмо Н. Ф. Даниельсону в Петербург (от 19 февраля 1881 г.), — «Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями», изд. 2, М., 1951, стр. 109—112.
Энгельс, Ф„ Инкерманское сражение, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 10, изд. 2, стр. 558—563.
Энгельс, Ф., Взятие Дели, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 337—345.
Энгельс, Ф., Осада и штурм Лакнау, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 366—372.
Энгельс, Ф., Освобождение Лакнау, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 1.2, изд. 2, стр. 382—390.
Энгельс, Ф., Взятие Лакнау, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 452—458.
Энгельс, Ф., Подробности штурма Лакнау, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 477—483.
Энгельс, Ф., Восстание в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 504—506.
Эцгельс, Ф., Английская армия в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 507—511.
Энгельс, Ф., Индийская армия, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 533—537.
Энгельс, Ф., Восстание в Индии, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 12, изд. 2, стр. 590—594.
Энгельс, Ф., По и Рейн, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 13, изд. 2, стр. 233—281.
Энгельс, Ф., Винтовки и стрельба из винтовок, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 15, изд. 2, стр. 284—289.
Энгельс, Ф., Английская армия, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 15, изд. 2, стр. 627—644.
Энгельс, Ф., Конспект первого тома «Капитала» К. Маркса, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 16, изд. 2, стр. 249—298.
774
Энгельс, Ф., Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом, М., Госполитиздат, 1957.
Энгельс, Ф., Об общественных отношениях в России, — «Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями», изд. 2, М., Госполитиздат, 1951, стр. 195—207.
Энгельс, Ф., Эмигрантская литература, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XV, изд. I, стр. 215—264.
Энгельс, Ф., Торговый договор с Францией, — К. Маркс и Ф. Энгельс, -Сочинения, т. XV, изд. I, стр. 570—574.
Энгельс, Ф., Протекционизм и свобода торговли, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XVI, ч. I, изд. I, стр. 310—327.
Энгельс, Ф., Внешняя политика русского царизма, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XVI, ч. 2, изд. I, стр. 3—40.
Энгельс, Ф., Выборы президента в Америке, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XVI, ч. 2, изд. I, стр. 315—317.
Энгельс, Ф., Крестьянский вопрос во Франции и Германии, — К. Маркс я Ф. Энгельс, Сочинения, т. XVI, ч. 2, изд. I, стр. 439—461.
Энгельс, Ф., Дополнение к третьему тому «Капитала»,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XVI, ч. 2, изд. I, стр. 487—512.
Энгельс, Ф., Письмо К. Марксу от 20 апреля 1852 г., — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXI, изд. I, стр. 348, 350.
Энгельс, Ф., Письмо К. Марксу (от 24 мая 1853 г.), — К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, М., 1953, стр. 71—73.
Энгельс, Ф., Письмо К. Марксу от 6 июня 1853 г., — К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, М., 1953, стр. 74—76.
Энгельс, Ф., Письмо К. Марксу от 15 ноября 1857 г., — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXII, изд. I, стр. 251—256.
Энгельс, Ф., Письмо К. Марксу от 29 ноября 1857 г., — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXII, изд. I, стр. 247—249.
Энгельс, Ф., Письмо К. Марксу от 31 декабря 1857 г., — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXII, изд. I, стр. 279—282.
Энгельс, Ф., Письмо К- Марксу от 7 октября 1858 г., — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXII, изд. I, стр. 359—361.
Энгельс, Ф., Письмо К. Каутскому от 12 сентября 1882 г., — К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, М., 1953, стр. 356—357.
Энгельс, Ф., Письмо К. Шмидту от 27 октября 1890 г., — К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, М., 1953, стр. 424—431.
Энгельс, Ф., Письмо Н. Ф. Даниельсону от 18 июня 1892 г., — К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, М., 1953, стр. 450—451.
Ленин, В. И., Развитие капитализма в России, — Сочинения, т. 3, изд. 5, стр. 1—610-
Ленин, В. И., Рецензия. Karl Kautsky. Die Agrarfrage. Eine Uebersicht uber die Tendenzen der tnodernen Landwirtschaft und die Agrarpolitik usw. Stuttgart, Dietz, 1899, — Сочинения, т. 4, изд. 5, стр. 88—94.
Ленин, В. И., Китайская война, — Сочинения, т. 4, изд. 5, стр. 378— 383.
Ленин, В. И., Уроки кризиса, — Сочинения, т. 5, изд. 5, стр. 81—86.
Ленин, В. И., Международный социалистический конгресс в Штутгарте,— Сочинения, т. 13, изд. 4, стр. 59—65, 66—67.
Ленин, В. И., Горючий материал в мировой политике, — Сочинения, т. 15, изд. 4, стр. 159—165.
Ленин, В. И., События на Балканах и в Персии, — Сочинения, т. 15, изд. 4, стр. 198—208.
Ленин, В. И., Конгресс английской социал-демократической партии,— -Сочинения, т. 17, изд. 4, стр. 145—150.
Ленин, В. И., Гайндман о Марксе, — Сочинения, т. 17, изд. 4, стр. 271— 277.
775
Ленин, В. И., Культурные европейцы а дикие азиаты, — Сочинения,, т. 19, изд. 4, стр. 37—38.
Ленин, В. И., Пробуждение Азии, — Сочинения, т. 19, изд. 4, стр. 65— 66.
Ленин, В. И., Съезд «Британской социалистической партии», — Сочинения, т. 19, изд. 4, стр. 73—74.
Ленин, В. И., Либералы и земельный вопрос в Англии, — Сочинения, т. 19, изд. 4, стр. 396—399.
Ленин, В. И., О национальной гордости великороссов, — Сочинения, т. 21, изд. 4, стр. 84—88.
Ленин, В. И., Социализм и война, — Сочинения, т. 21, изд. 4, стр. 267— 307.
Ленин, В. И., Несколько тезисов. От редакции, — Сочинения, т. 21, изд. 4, стр. 366—368.
Ленин, В. И., Революционный пролетариат и право наций на самоопределение,— Сочинения, т. 21, изд. 4, стр. 371—377.
Ленин, В. И., О германском и не германском шовинизме, — Сочинения,, т. 22, изд. 4, стр. 170—172.
Ленин, В. И., Империализм, как высшая стадия капитализма, — Сочинения, т. 22, изд. 4, стр. 173—290.
Ленин, В. И., О брошюре Юниуса, — Сочинения, т. 22, изд. 4,. стр. 291—305.
Ленин, В. И.,- Итоги дискуссии о самоопределении, — Сочинения, т. 22г изд. 4, стр. 306—344.
Ленин, В. И., О карикатуре на марксизм и об «империалистическом экономизме», — Сочинения, т. 23, изд. 4, стр. 16—64.
Ленин, В. И., Военная программа пролетарской революции,— Сочинения, т. 23, изд. 4, стр. 65—76.
Ленин, В. И., Империализм и раскол социализма, — Сочинения, т. 23,.. изд. 4, стр. 94—109.
Ленин, В. И., О сепаратном мире, — Сочинения, т. 23, изд. 4, стр. 114— 122.
Ленин, В. И., Открытое письмо Борису Суварину, — Сочинения, т. 23, изд. 4, стр. 186.—196.
Ленин, В. И., Защита империализма, прикрытая добренькими фразами, — Сочинения, т. 24, изд. 4, стр. 306—308.
Ленин, В. И., Какие заявления делала наша партия о войне перед революцией, — Сочинения, т. 24, изд. 4, стр. 357—358.
Ленин, В. И., Война и революция. Лекция 14 (27) мая 1917 г., — Сочинения, т. 24, изд. 4, стр. 362—385.
Ленин, В. И., I Всероссийский съезд советов рабочие и солдатских депутатов 3—24 июня (16 июня — 7 июля) 1917 г., — Сочинения, т. 25,. изд. 4, стр. 1—28.
БИБЛИОГРАФИЯ И ИСТОРИОГРАФИЯ
«Библиография Индии. Дореволюционная и советская литература на русском языке и языках народов СССР, оригинальная и переводная», М., 1959.
Алексеева, Л. А., Выписки К. Маркса по истории Индии. По материалам Центрального партийного архива Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, — «Проблемы востоковедения», 1959, № 2.
Антонова, К. А., Отчет Бьюкенена о Майсоре 1800—1801 гг. как исторический источник, — «Ученые записки Ин-та востоковедения», т. XVIII, И., 1957.
Воробьев-Десятовский, В. С., Русский индианист Герасим Лебедев
776
(1749—1817), — «Очерки по истории русского востоковедения», сб. 2, М., 1956.
Гамаюнов, Л. С., Герасим Лебедев — основоположник, русской индологии,— «Советское востоковедение», 1956, № 1.
Гамаюнов, Л. С., О записях Карла Маркса, сделанных им при изучении книги Максима Ковалевского «Общинное землевладение, причины, хо& и последствия его разложения», — «Советское востоковедение», 1958, № 2.
Гамаюнов, Л. С., Ульяновский, Р. А., Труд русского социолога М. М. Ковалевского «Общинное землевладение, причины, ход и последствия его разложения» и критика его К. Марксом, М., 1960 (XXI Межд. конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР).
Гневушева, Е. И., Забытый путешественник, М., 1958.
Гольдберг, Н. М., Индийские журналы Яснополянской библиотеки как один из источников изучения национально-освободительного движения о Индии, — «Советское востоковедение», 1955, № 4.
Гордон-Полонская, Л. Р., Освещение Народного восстания 1857 — 1859 гг. в индийской и пакистанской периодической печати, — «Индия. Статьи по истории», М., 1959 («Ученые записки Ин-та востоковедения», т. XX).
Комаров, Э. Н., В. И. Ленин об английском господстве в Индии, — «Советское востоковедение», 1955, № 2.
Люстерник, Е. Я., Русские революционные демократы об Индии, Л., 1959.
Петров, И. И., За Гималаями, М., 1958.
Райков, А. В., Новые данные о Тилаке, — «Вопросы истории», 1956, № 11.
Рейснер, И. М., «Хронологические выписки по истории Индии» К. Маркса в свете его ранее опубликованных трудов и высказываний по Индии, — «Вестник Моск, ун-та», 1949, № 4.
Соловьев, О. Ф., Из истории русско-индийских связей, М., 1958.
Халфин, Н. А., Некоторые вопросы международных отношений на Среднем Востоке в XIX веке в индийской историографии, — «Советское востоковедение», 1958, № 4.
Штейнберг, Е. Л., Английская версия о «русской угрозе» Индии в XIX—XX вв.,— «Исторические записки», вып. 33, М., 1950.
Штейнберг, Е. Л., Путешествие Тавернье как источник истории Индии XVII века, — «Труды Моск, ин-та истории, философии и лит-ры»,, т. II, М., 1938.
«Annual lists and general index to (parliamentary Ipapers relating to East. India. 1801—1907», London, 1'907.
Datta, К. K-, A survey of recent studies on modern Indian history, Patna, 1957.
Sharma, J. S., Indian National Congress. A descriptive bibliography of India's struggle for freedom, Delhi, 1959.
источники
Сборники документов общего характера
«Афганское разграничение. Переговоры между Россией и Великобританией, 1872—1885», СПб., 1886.
«Русско-индийские отношения в XVI1! в. Сборник документов»» М., 1958.
«Синяя книга. Сборник тайных документов, извлеченных из архива бывшего министерства иностранных дел. Ред. и введ. К. М. Трояновского»» М,. 1918.
77Т
«Собрание актов о привилегиях, дарованных английским правительством Ост-Индской компании и Лондонскому банку», М., 1843.
«British rule in India condemned by the British themselves», London, 1915.
«The freedom struggle in Hyderabad (A connected account)», 2 vis, Hyderabad, 1956.
«The history of freedom movement in Madhya Pradesh», Nagpur, 1956.
«History of the freedom movement in Orissa», 3 vis, Cuttack, 1957.
«Indian constitutional documents, 1757—4939. Ed. by A. Ch. Banerjee», 2 vis, Calcutta, 1948—1949.
«Source material for a history of the freedom movement in India (Collected from the Bombay Government records)», 2 vis, Bombay, 1957—'1958.
«Speeches & documents on Indian policy (1750—1921), Ed. by prof. A. B. Keith», 2 vis., Oxford, 1922.
Справочные и статистические издания
Aberigh-Mackay, G. R., The native chiefs and their states in 1877. A 'manual of reference, Bombay, 1878.
Aitchison, Ch. U., A collection of treaties, engagements, and sanads relating to India and neighbouring countries, 13 vis., London, 1929—1933.
«The Asiatic annual register», 12 vis., London, 1800—1812.
Atkinson, E. T., The Himalayan districts of the North-Western Provinces of India, 3 vis., Allahabad, 1882—1886.
Atkinson, E. T., Statistical, descriptive and historical account of the North-Western Provinces of India, 4 vis., Allahabad, 4874—1876.
Bilgrami, Syed Hossain and Willmoitt, C., Historical and descriptive sketch of H. H. the Nizam’s Dominions, 2 vis., Bombay, 1883—1884.
Burgess, J., The chronology of modern India for four hundred years from the close of the fifteenth century. A. D. 1494—1894, Edinburgh, 1913.
«The cyclopaedia of India and of Eastern and Southern Asia, commercial, industrial and scientific... By E. Balfour», 3rd ed., 3 vis., London, 1885.
«Gazetteer of the Bombay city and island», 3 vis., Bombay, 1909—1910.
«Gazetteer of the Bombay Presidency», 27 vis., (Bombay, 1880—1896.
«The Gazetteer of the Central Provinces of India. Ed. by Charles Grant», Nagpur, 1870.
«Gazetteer of the countries adjacent to India on the North-West, including Sinde, Afghanistan, Beloochistan, the Punjab and the neighbouring states. Comp, by E. Thornton», 2* vis., London, 1844.
«Gazetteer of the Haidarabad Assigned Districts, commonly called Berar, 1870. Ed. by A. C. Lyall, Commissioner of West Berar», /Bombay, 1870.
«Gazetteer of the Province of Oudh», 3 vis., Allahabad, 4877—1878.
«Gazetteer of the Province of Sind. Comp, by A. W. Hughes», London, 1876.
«Gazetteer of the territories under the Government of the East India Company, -and of the Native states on the continent of India. Comp, by E. Thornton», 4 vis., London, 1857.
Ghose, L. N., The modern history of the Indian chiefs, rajas, zamindars <£ c, 2 pts, Calcutta, 1879—1881.
«Government of India. Department of statistics. Index number of Indian prices, 1861—19*18», Calcutta, 1919.
[Griffin, L. H. and Massy, Ch. F.] «Chiefs and families of note in the Punjab, A. rev. ed. of «The Punjab chiefs» by Sir L. H. Griffin and «Chiefs and families of note In the Punjab» by Col. Ch. F. Massy, 2 vis., Lahore, 1999—1910.
Hamilton, W., The East India gazetteer, 2 vis., London, 1828.
Hunter, W. W., The Imperial gazetteer of India, 2nd edition, 14 vis., London, 1885—4887.
778
Hunter, W. W., A statistical account of Bengal, 20 vis., London, 1875— 1877.
«The Imperial gazetteer of India. New edition», 20 vis., Oxford, 1908.
Oldham, Wilton, Historical and statistical memoir of the Ghazeepoor district, 2 pts., Allahabad, 1870.
«Rajputana gazetteer», 3 vis., Calcutta —Simla, 1879—1880.
«Statement exhibiting the moral and material progress and condition of India during the year... 1871-72— 1917-18», London, 1872—1919.
«Statistical abstract relating to British India...», NN 4—53, London, 1870—1920.
«Statistical atlas of India», Calcutta, 1886.
Tup-p, A. C., The statistics of the North-West Provinces of India, Allahabad, 1877.
Хроники. Документы индийских феодальных государств
— ^YA £4X^15** < I < ^Д^э- I ДаЛа
Y Да?ь4
(Рукопись Ленинградского отделения Института народов Азии АН СССР, Д. 430, т. II).
(jlk. *4 u-xIsL^eaJI Да^&а
^AVt <4^15^
{(jllzL*» (jlk Д^аЛа
«An account of Najibuddaulah by Sayyad iNuruddin Husain, Khan Bahadur Fakhri. Tr. into English and ed. with an introduction and notes by Sh. Abdur Rashid», Aligarh [1952].
«Bengal nawabs. Containing Azad-al-Husaini’s Naubahar-i-Murshid Quli Khani, Karam *Ali’s Muzaffarnamah and Yusuf ‘Ali’s Ahwal-i-Maha-bat al ng», Tr. into English J. N. Sarkar, Calcutta, 1952.
Court, H., History of the Sikhs; or translation of the Sikkhan de Raj di Vikhia, Lahore, 1888.
«Delhi affairs (1761—1788). (News-letters from Parasnis collection). Tr. into English... by J. Sarkar», Bombay, 1953 (Persian records of Mara-tha history, I).
«Events at the Court of Ranjit Singh, 1810—1817. Tr. from the papers in the Alienation office, Poona. Ed. by H. L. O. Garrett and G. L. Chopra», [Lahore] 19315.
«Hakikat-i-bina wa’ Uruj-i-Firkah-i-Sikhan. An English translation with introduction and notes by S. Banerjee», Calcutta, 1943.
«The history of India as told by its own historians. The Muhammadan period. The posthumous papers of the late Sir H. M. Elliot, ed. and continued by Prof. J. Dowson», vol. VII—VTII, London, 1877.
Hodivalia, Sh. H., Studies in Indo-Muslim history. Supplement-volume II, A critical commentary on Elliot and Dowson’s history of India as told by its own historians, Bombay, 1957.
Khan, Ghulam Husein, The siyar-ul mutakherin. A history of the Muham-medan power in India during the last century. Tr. by I. Briggs, vol. I, London, 1832.
«Nagpur affairs (Selections of Marathi letters from the Menavli daftar) Ed. by T. Sh. Shejwalker», 2 vis., Poona, 1954—4959.
«Nawwab Shah Samsam-ud- Daula Nawaz Khan, The Maathir-ul-uma-та», 3 vis., Calcutta, 4887—1896.
779
«Ras Mala; ТКГЧТ^ГТ or, Hindoo annals of the Province of Goozera^ in Western India. By A. K. Forbes», 2 vis., London, 1856.
Salim, Ghulam Husain, The riyazu-s-Salatin. A history of Bengal. Tr. bp A. Salam, 5 vis., Calcutta, 1902—‘1904.
«Selections from the Peshwa daftar. New series, 1. Expansion of Marat-ha power (1707—'1761). Ed. bv P. M. Joshi», Bombav, 1957.
«Sindhia as regent of Delhi (1787 and 1789-91). Tr. from Persian by J. Sarkar», Bombay, 1954 (Persian records of Maratha history, II).
Singh, Ganda, Some correspondence of Maharaja Duleep Singh [S. 1.) [S. a.].
Tod, J., Annals and antiquities of Rajasthan, 2 vis., London, 1829—1882.
Документы торговых ост-индских компаний
«А calendar of the court minutes etc. of the East India Company, by E. B. Sainsbury, 1650—1654», Oxford, 1913.
«А calendar of the court minutes etc. of the East India Company, by E. B. Sainsbury, 1655—1659», Oxford, 1916.
«А calendar of the court minutes etc. of the East India Company, by E. B. Sainsbury, 1660—1663, Oxford, 1922.
«А calendar of the court minutes etc. of the East India Company, by E. B. Sainsbury, 1664—1667, Oxford. 1925.
«А calendar of the court minutes etc. of the East India Company, by E. B. Sainsbury, 1668—1670, Oxford, 1929.
«Calendar of Persian correspondence. Being letters which passed between some of the Company’s servants and Indian rulers and notables», 9 vis, Calcutta —Delhi, 1911—1953.
Faucett, Ch., The English factories in India (New series), 4 vis, Oxford, 1936—1955.
Foster, W., The English factories in India. 1655—1660, Oxford, 1921.
Foster, W., The English factories in India, 1661—1664, Oxford, 1923;
Foster, W., The English factories in India, 1665—1667, Oxford, 192^
Foster, W., The English factories in India, 1668—1669, Oxford, 1927.
«Indian record series. Old Fort William in Bengal. A selection of official documents dealing with its history. Ed. by C. R. Wilson», 2 vis., London, 1906.
Martineau, A., Compagnie frangaise des Indes Orientates 1664—1793. Correspondence du Conseil superieur de Pondicherry et de la Compagnie,. 6 vis., Paris, 1920—1931.
Парламентские отчеты. Официальные издания и сборники документов английского правительства и колониальной администрации
«Affairs of the East India Company», London, 1832, «Report front the Select Committee», «Minutes of evidence», 6 vis.
«Agricultural indebtedness in India and its remedies, being selections from official documents. Compiled by S. C. Ray», Calcutta, 1915.
Ali, Maulvie Mahdi, Replies to questions contained in chapter I of the Memorandum of the Famine commission, Bombay, 1879.
Ali, Maulavi Salad Mahdi, Report on the history of the famine in His Highness the Nizam's Dominions in 1876-77, 1877-78, Bombay, 1879.
«Birbhum. 1786—1797 & 1855. Ed. by A. Mitra», Calcutta, 1954. (West Bengal district records. New series).
Bird-Smith, Report on commercial conditions in the North-Western-Provinces of India, London, 1861.
«Burdwan. Ed. by A. Mitra», 2 pts., Calcutta, 1955—1956 (West Bengal district records. New series).
780
[Caird, J.] «Condition of India. Report by James Caird; with correspondence», London, 1880.
Chaplin, W., A report exhibiting a view of the fiscal and judicial system of administration introduced into the conquered territory above the Ghauts, under the authority of the Commissioner in the Dekhan, 1824, Reprint, Bombay, 1877.
«Collection of official papers regarding the permanent settlement of the North-Western Provinces», Allahabad, 1869.
Colvin, A., Memorandum on the revision of land revenue settlements in the N orth-W estern Provinces, 1860—1872, Calcutta, 1872.
Colvin, A., A settlement manual for the North-Western Provinces, Allahabad, 1868.
«Correspondence exhibiting 'the results of the scrutiny by the Inam commission of the lists of Deccan Surinjams prepared in 1844 by Mr. Warden, and revised in 1847 by Mr. Brown etc. etc.», Bombay, 1856 («Selections from the Records of the Government of Bombay», N. XXXI — New series).
«The correspondence of David Scott, Director and Chairman of the East India Company, relating to Indian affairs, 1787—1805. Ed. by С. H. Philips», 2 vis., Calcutta, 19'51.
«Correspondence relative to Sinde, 1836—1843», Calcutta, 1844.
«Copies of papers relative to the restoration of the King of Tanjore, the arrest of the Right Hon. George Lord Pigot and the removal of his Lordship from the Government of Fort St. George by sundry members of the Council», 2 vis., Madras, 1777.
«The Dalhousie — Phayre correspondence, 1852-56. Ed. with introduction and notes by D. G. E. Hall», London, 1932.
«Debates at the India House: August 22nd, 23rd, and September 24th 1845, on the case of the deposed Raja of Satara and the impeachment of Col. C. Ovans...», London, 1845.
«East India. (Bengal and Orissa famine). Report», 2 pts, Calcutta, 1867.
«East India. (Cotton manufactures). Import duties», London, 1895.
«East India. (Factory inspection). Copies of recent correspondence with the Government of India on the subject of inspection of factories and of the factory inspectors’ reports», London, 1894.
«East India. (Foreign competition-locomotives)», London, 1902.
«East India. (Kooka Outbreak). Return to an address of the Honourable the House of Commons, dated 22nd July 1872; — for, «Copy of correspondence, or extracts from correspondence, relating to the Kooka outbreak», London, 1872.
«East India. (Land revenue). Land revenue assessments in the Punjab since 1855», London 1908.
«East India. (Press Act, 1910). Copy of the Indian Press Act, 1910, and proceedings of the Legislative Council of the Governor — General of India relating thereto», London, 1910.
«East India (Public service). Correspondence relating to the Report of the Indian public service commission, including the question as to the limit of age for the Indian civil service competition», London, 1890.
«East India. (Reconstitution of Bengal and Assam). Further papers relating to the reconstitution of the provinces of Bengal and Assam», London, 1905.
«East India. (Sedition Committee, 1918). Report of the Committee appointed to investigate into the revolutionary activities in India», London, 1918.
«East India Company. Scinde. Return to an order of the Honourable the House of Commons, dated 7 July 1854», London, 1854.
«English records of Maratha history. Poona residency correspondence. Gen. editors J. Sarkar and G. S. Sardesai», 14 vis, Bombay, 1936—19'51.
781
Etheridge, A. T., Narrative of the Bombay Inam commission, and supplementary settlements, Bombay, 1874 («Selections from the Records of the Government of Bombay», N CXXXIJ— New series).
«The Fifth Report from the Select Committee on the affairs of the East India Company», London, 1812.
«Fort William — India House correspondence and other contemporary papers relating thereto (Public series)», vol. V, 1767—1769, ed. by N. K. Sinha,. Delhi, 1949.
«Fort William — India House correspondence and other contemporary papers relating thereto (foreign, political, and secret)», vol. XVII. 1792— 1795, Delhi, 1955 (Indian records series).
Girdlestone, С. E. R., Report on past famines in the North-Western Province of India, Allahabad, 1868.
«The Great Wahabi Case, 1870», Calcutta, 1899.
«Hansard’s parliamentary debates»,
'1st series, 17 vis, London, 1804—1820.
2d series, 25 vis, London, 1820—1830.
3rd series, 356 vis, London, 1831—1891.
4th series, 198 vis, London, 1892—1908.
«Historical selections from Baroda records (New series)», vol. I. Sayaji Rao II, 1826—1835, Baroda, 1955.
Holderness, T. W., Narrative of the famine in India in 1896-97, Simla, 1897.
«House of Commons. Returns: Slave trade, East India and Ceylon», London, 1838.
Jamshedji, Furdonji, Notes on the agriculturists of the district of Aurangabad, H. H. the Nizam's Dominions, Bombay, 1879.
«Indian currency committee, 1893», 5 vis., London, 1893.
«Indian currency committee, 1898», 4 vis., London, 189*8—1899.
«Indian famine commission, 1880». «Report of the Indian famine commission», 3 pts, London, 1880—1883. «Appendices», 5 vis., London, 1881— 1882.
«Indian famine commission, 1898».«Report of the Indian famine commission, 1898», Simla, 1898. «Minutes of evidence», 7 vis., London, 1899.
«Indian industrial commission, 1916—1918», vol. I, Calcutta, 1918.
«Land revenue (policy of the Indian government», Calcutta, 1902.
«The last phase. Selections from the Deccan Commissioner’s files (Pesh-wa Daftar), 1815—«1818... Ed. by R. D. Choksey», Bombay, 1948.
Meade, R. J., Report on the political administration of the Territories comprised within the Central India Agency for the year 1865—66, Calcutta, 1867 («Selections from the Records of the Government of India», N. LI).
«Memoir on the Satara territory», Bombay, 1857 («Selections from the Records of the Government of Bombay», N XLI —New Series).
«Memoir on the Sawunt Waree state», — «Selections from the Records of the Government of Bombay», N X — New series, Bombay, 1855.
«Midna'pore salt papers. Hijli and Tamluk (1781—4807). Ed. by N. K. Sinha», Calcutta, 1954.
«Murshidabad. Ed. by S. K. Bose and A. Mitra», pt. 1. Letters received 1789—1803, New Delhi, 1958.
Nair, Lajpat Rai, Sir William Macnaghten. Correspondence relating to the Tripartite treaty, Lahore, 1942.
Nicholson, F. A., Report regarding the possibility of introduction land and agricultural banks into the Madras Presidency, Madras, 1895.
«Notes relative to the late transactions in the Mahratta empire. Fort William, December 15, 1803...», London, 1804.
«Official correspondence on the system of revenue survey and assessments best adapted for, and more or less completely carried into effect in,.
782
the collectorates of Poona, Sholapoor, Ahmednuggur, Belgaon, and Dharwar in the Bombay Presidency, with an appendix...», Bombay, 1877.
«Panjab on the eve of first Sikh war. 1'844. A documenentary study of the political, social and economic condition of the Panjab as depicted in the daily letters written chiefly from Lahore by British intelligeneers during the period 3 December 1843 to 31 October 1844. Ed. with notes and introduction by Hari Ram Gupta», Hoshiarpur, 1956.
«The parliamentary history of England, from the earliest period to the year 1803», 36 vis., London, 1806—4820.
«Paipers connected with the deaths of Bhow Scindia and Govind Naik», London, 1875.
«Papers connected with the question of tenant rights in the Punjab»., Lahore, 1869 («Selections from the Records of the Government of the Punjab»).
«Papers connected with the reorganization of the army in India. Supplementary to the Report of the Army Commission», London, 1859.
«Papers connected with the Trial of Moulvie Ahmedoollah, of Patna, and others, for conspiracy and treason», Calcutta, 4866 («Selections from the Records of the Bengal Government», N XLII).
«Papers on the Settlement of Cuttack, and on the state of the Tributary Mahals», — «Selections from the Records of the Bengal Government», N III, Calcutta, 1851.
«Papers regarding alienation of estates of insolvent proprietors to the money-lending class», — «Selections from the Records of the Government of the Punjab and its dependencies», New series— N XIII, Lahore, 1876.
«Papers regarding British relations with the neighbouring tribes on the North-West frontier of India», London, 1901.
«Papers regarding the land revenue system of British India», London, 1902.
«Papers regarding the tea industry in Bengal» Calcutta, 1873.
«Papers relating to the disturbances in the Cossyah and Jynteeah Hills», — «Selections from the Records of the Bengal Government», N XXXIX, pt 1, Calcutta 1863.
«Papers relating to the Punjab, 1847—4849», London, 1849.
«The private correspondence of Lord Macartney Governor of Madras (1781—85). Ed. by С. C. Davies», London.
«Private correspondence relating to the Anglo-Sikh wars. Edited with an introduction by Ganda Singh», Amritsar — Patiala, 1955.
«The private record of an Indian Governor-Generalship. The correspondence of Sir John Shore, Governor-General with Henry Dundas, President of the Board of Control, 1793—1798. Ed. by H. Furber», Cambridge, 1935.
«Raghavaaiyangar, S. Srinivasa, Memorandum on the progress of the Madras Presidency during the last forty years of British administration, Madras, 1893. _
«Rajas and Nawabs of the North-Western ^Provinces. Published under Authority», Allahabad, 1877.
«Reports and papers, political, geographical and commercial, submitted to government by sir Alexander Burnes, Bo. N. J., Lieutenant Leech, Bo. E., Doctor Lord, Bo. M. S. and Lieutenant Wood, J. N. employed on missions in the years 4835-36-37, in Scind, Affghanistan, and adjacent countries», Calcutta, 1839.
«Reports from the Committee of Secrecy of the House of Commons, appointed to enquire into the state of the East India Company in the years 1772—1773», London, 1773.
«Report from the Select committee on the growth of cotton in India, together with the minutes of evidence, appendix and index», London, 1828.
«Report from the Select committee on East India produce; together with the minutes of evidence, an appendix, and index», London, 1840.
.783'
«Rejport from the Select committee of the House of Commons on the growth of cotton in India; together with the minutes of evidence, appendix, and index», London, 1847—1848.
«Report from the Select committee of the House of Lords, appointed to inquire into the operation of the Act 3 and 4 Will. 4, c. 85, for the better government of Her Majesty’s Indian territories», London, 1852.
«Report from the Select committee of the House of Commons on Indian territories; together with the proceedings of the committee, minutes of evidence, appendix and index», London, 1852—1853.
«First — second — third — fourth — fifth — sixth — reports from Select committee on Indian territories. Supplement, appendix, index to the reports...», London, 1852—1853.
«Report from the Select committee on the affairs of the East India Company», London, 1852—1853. «Minutes of evidence», VI pts, London, 1852—1853.
«Report from the Select committee on East India Finance», London, 1874.
«Report of the commissioners appointed to inquire into the organization of the Indian army», London, 1859.
«Report of the Committee on the riots in Poona and Ahmednagar, 1875», Bombay, 1876. «Deccan riots commission. Appendices», 3 pts, Bombay, 1876.
«Report of the Government of Bengal on the Bengal Tenancy Bill», 2 vis., Calcutta, 1883.
«Report of the Indian education commission», Calcutta, 1883.
«Report of the Indian famine commission. 1901, and papers relating thereto», London, 1901.
«Report of the Indian factory labour commission», 2 vis., London, 1908—1909.
«Report of the Indian irrigation commission, 1901—1903», 4 pts, London, 1903.
«The Report of the rent law commission», 2 vis., Calcutta, 1883.
«Report of the textile factories labour committee, appointed by the Government of India, Dec. 1906 to enquire into the conditions of factory labour in India», London, 1907.
«Report on the census of the Panjab taken on the ,17th of February 1881. By D. Ch. J. Ibbetson», 3 vis., Calcutta, 1883.
«Report on the enquiry into the causes of the rise of prices in India, by K. L. Datta», vol. I, Calcutta, 1914.
«Report on the famine in the Punjab during 1869-70», Lahore, 1870.
«Report on Indian constitutional reforms», London, 1918.
«Report on the revenue settlement of the North-Western Provinces of the Bengal Presidency under the Regulation IX, 1833», 2 vis., Benares, 1862.
«Report on the trade of the Hyderabad assigned districts, for the year 1878-79», Hyderabad, 1879.
«Resolution on the administration of famine relief in the United Provinces of Agra and Oudh during the years 1907 and 1908», Allahabad, 1908.
[Rivett-Carnac, H.] «Report on the operation of the Cotton Department tor the year 1867, by H. Rivett-Carnac, cotton commissioner for the Central Provinces and Berar», London, 1868.
[Rivett-Carnac, H.] «Report on the operation of the Cotton Department for the year 1868—1869, by H. Rivett-Carnac, cotton commissioner for the Central Provinces and Berar», London, 1871.
«Rights of cultivators in Oudh», Calcutta, 1865.
«Royal commission on Indian finance and currency», London, 1914. Interim report. Minutes of evidence.
784
Royle, J. F., On the culture and commerce of cotton in India, London, 1851.
«А selection from the despatches, treaties and other papers of the Marquess Wellsley», London, 1877.
«Selections from the letters, despatches, and other state papers preserved in the Bombay Secretariat (Maratha series)», vol. I, Bombay, 1885.
«Selections from the letters, despatches, and other state papers preserved in the Foreign Department of the Government of India, 1772—1785. Ed. by G. W. Forrest», 3 vis., Calcutta, 1890.
«Selections from the letters, despatches and other state papers preserved in the Military Department of the Government of India, 1857—58», 4 vis., Calcutta, 1893^1912.
«Selections from the minutes and other official writings of the Honourable Mountstuart Elphinstone, Governor of Bombay. With an introductory memoir. Ed. by G. W. Forrest», London, 1884.
«Selections from the Nagpur residency records», vol. I, 1799—-1806, Nagpur, 1950.
«Selections from revenue records, North-Western Provinces. A. D. 1822— 1833», Allahabad, 1872.
«Selections from the state paipers of the Governors-General of India. Ed. by G. Forrest», Lord Cornwallis, 2 vis., Oxford, 1926.
«Selections from unpublished correspondence of the Judge-Magistrate and the Judge of Patna. 1790—1857. Ed. by К. K. Datta», Patna, 1954.
Shakespeare, A., Selections from the Duncan records, 2 vis., Benares, 1873.
Skrine, F. H., The religious war in Shahabad, Calcutta, 1893.
«Statistical report on the Principality of Kolhapoor. Compiled by Major D. C. Graham... To which are appended extracts from brief notes relative to Kolhapoor & с», — «Selections from the Records of the Government of Bombay», N VIII — New series, Bombay, 1854.
«Trial of Divan Mui Raj (Governor of Multan). Ed. with notes and introduction by Sita Ram Kohli», Lahore, 1932.
«Trial of Muhammad Bahadur Shah, titular king of Delhi, and of Mogul Beg, and Haji, all of Delhi, for rebellion against the British Government, and murder of Europeans during 1857», — «Selections from the Records of the Government of the Punjab and its dependencies», N VII, — New series, Lahore, 1870.
[Wellesley] «History of all the events and transactions which have taken place in India: containing the negotiations of the British Government, relative to the glorious success of the late war. Addressed to the Honourable secret committee of the Honourable Court of Directors of the East India Company, by... Marquess of Wellesley», London, 1805.
[Wellesley] «The despatches, minutes and correspondence of Marquess of Wellesley during his administration in India. Ed. by Montgomery Martin», 5 vis., London, 1836—1837.
Wright, F. N., Memorandum on agriculture in the district of Cawnpore, Allahabad, 1877.
Документы индийских общественно-политических организаций. Произведения деятелей национального движения
Вивекананда, С., Бхакти-йога., СПб , 1914.
Вивекананда, С., Карма йога. Изд. 2, СПб., 1916.
Вивекананда, С., Практическая Веданта, М., 1912.
50 Новая история Индии
785
Вивекананда, С., Философия йога. Раджа-иога. Афорцзмы Патанджали, Сосница, 1911.
Ганди, М. К., Моя жизнь, М., 1959.
«Переписка Толстого с М. К. Ганди. Публикация А. Сергеенко»,— «Литературное наследство», т. 37—38, М., 1939.
«Песни индийского народа о восстании 1857—1859 годов» [Составитель П. Джоши. Переводы песен под ред. А. Адалис], М., 1958.
Рамакришна, Провозвестие Рамакришны. С предисл. и введ. Суами Абхедананды, СПб., 1914.
Райков, А. В., Открытое письмо Таракнатха Даса Льву Толстому,— «Советское востоковедение», 1957, № 4.
^fto ЧПГ , WW: -
Фтет, ъьч*. UflaFWiu, towl, IWla w,
4J 1X3^^* Ayr? >» IL L*w31 ,|a tjaj ^3****®*
ИГГ
\ — Г £ < и о r оД f jL-miI iAa^I
YA ($ li Ал*в
«Аа?Ь4 Ij Да»^Хи* fOlx*«_j»AXA b L ' ^|»уД»з
V АаЬ<лЛДаД
—— Y 1^иМ
^YY*
Bagal, J. Ch., Peasant revolution in Bengal, Calcutta [S. a.].
Banerjee, Surendranath, A nation in making, being the reminiscences of fifty years of public life, Madras, 1925.
В esant, A., How India wrought for freedom. The story of the National congress told from official records, Madras, 1915.
Besant, A, India a nation. A plea for Indian self-government, London, 1917.
«British Indian association, Calcutta. A quarterly general meeting of the British Indian association...» [Calcutta, 1871].
«Congress presidential addresses from the foundation to the silver jubilee, containing full text of the presidential addresses from 1885 to 1910», Madras, 1935.
Cursetjee, Manockjee, A few passing ideas for the benefit of India and Indians, London, 1862.
Das, A. Ch., The Indian ryot, land tax, permanent settlement and the famine, Calcutta, 1881.
Dutt, K. Ch., The Peasantry of Bengal being a view of their condition^
786
under the Hindu, Mahomedan, and the British rule, and a consideration of the means calculated to improve their future prospects, Calcutta, 1874.
Dutt, R. Ch., Open letters to Lord Curzon on famines and land assessments in India, London, 1900.
Das, Taraknath, India in world politics, 4th ed., Calcutta, 1931.
«Der Freiheitskampf den Indischen Nationalisten, 1906—1916», Berlin, 1918.
[Gandhi, M.] «The collected works of Mahatma Gandhi», vis. I—III, Delhi, 1958—1959.
Gandhi, M. K-, Satiagraha in South Africa, Ahmedabad, 1950.
[Ghose, Aurobindo] «Sri Aurobindo’s political thought (1893—1908). Ed. by H. Mukherjee and U. Mukherjee», Calcutta, 1958.
[Ghose, Girish Chunder] «Selections from the writings of Girish Chunder Ghose», Calcutta, 1912.
Ghose, L. M., The natives and the government of India, London, 1879.
[Ghose, R. G.] «Speeches of Ram Gopaul Ghose and his pamphlet on the «Black acts» and minutes on education together with a short account of his life», Calcutta [S. a.].
[Gokhale, G. KJ «Speeches of Gopal Krishna Gokhale», 3rd ed., Madras, 1920.
Gupta, N., Reflections and reminiscences, Bombay, 1947.
«The Indian National Congress, containing an account of its origin and growth, full text of all the presidential addresses, reprint of all the Congress resolutions, extracts from all the welcome addresses, notable utterances on the movement, portraits of all the Congress presidents», 2d. ed., Madras, 1917.
«Indian speeches and documents on British rule, 1821—1918, Ed. by J. K. Majumdar», Calcutta, 1937.
«Indien und Weltfrieden», Stockholm, 1918.
«Indien unter der Britischen Faust. Englische Kolonialwirtschaft im englischen Urteil. Hrsg. von der Indischen Nationalpartei», Berlin, 1916.
[Malaviya, M. MJ «The Hon. Pandit Madan Mohan Malaviya. His life and speeches», Madras, 1919.
Mazumdar, A. Ch., Indian national evolution. A brief survey of the origin and progress of the Indian National Congress and the growth of Indian nationalism, 2nd ed., Madras, 1917.
Naidu, Sarojini, Speeches and writings, Madras [S. a.].
[Naoroji, Dadabhai] «Essays, speeches, addresses and writings (on Indian politics) of the Hon’ble Dadabhai Naoroji. Ed. by Chunilal Lallubhai Parekh», Bombay, 1887.
Naoroji, Dadabhai, Poverty and un-British rule in India, London, 1901.
Pal, Bipinchandra, The Brahmo Samaj and the battle for swaraj in India, Calcutta, 1945.
Pal, B. Ch., Memoirs of my life and times, 2 vis., Calcutta, 1932—1950.
Pal, B. Ch., Mrs. Besant. A psychological study, Madras, 1913.
Pal, B. Ch., Nationality and Empire. A running study of some current Indian problems, Calcutta, 1916.
Pal, B. Ch., Swadeshi and swaraj. The rise of new patriotism, Calcutta, 1954.
Rai, Lajpat, The Arya samaj, London, 1915.
Rai, Lajpat, England's debt to India. A historical narrative of Britain's fiscal policy in India, New York, 1917.
Rai, Lajpat, Young India (An interpretation and a history of the nationalist movement from within), London, 1917.
Rianade, M. G., Essays on Indian economics, Madras, *1906.
Ranade, M. G., A revenue manuel of the British Empire in India.,., Poona, 1877.
50*
787
«Report from the Sub-Committee of the Poona Sarvajanik Sabha, Appointed to collect information to be laid before the East India Finance Committee, on matters relating to India», Poona, 1873.
«Report of the First Indian National Congress held at Bombay on the 28th, 29th and 30th December, 1885», Lucknow, 1886.
«Report of the Second Indian National Congress, held at Calcutta on the 27th, 28th, 29th and 30th December, 1886», Calcutta, '1887.
«Report of the Third Indian National Congress, held at Madras on the 27th, 28th, 29th and 30th December, 1887», Madras, 1888.
«Report of the trial of Wasudev Bulwant Phadkey, the notorious rebel leader before W. H. Newnham, Esq., Session Judge of Poona and a Jury, Together with his Diary and Autobiography», Poona [1879].
[Roy, Rommohun] «The English works of Raja Rommohun Roy», vol. I, Allahabad, 1906.
[Sen, Keshub Chander] «Keshub Chander Sen in England. Diary, sermons, addresses, epistles», 3rd ed., Calcutta, 1938.
[Sen, Keshub Chunder] «Keshub Chunder Sen’s lectures», Calcutta, 1893.
Sen, Keshub Chander, Lectures in India, Calcutta, 1954.
«Swadeshi movement — a symposium», Madras [S. a.].
[Tilak, B. G.] «В. G. Tilak, His writings and speeches», Madras, 1919.
[Vivekananda, Swami] «The complete works of Swami Vivekananda», 7 vis, Almora, 1922—'1935.
Wacha, D. E., Rise and growth of Bombay municipal government, Madras, 1913.
Мемуары, дневники, письма, речи, политические и экономические памфлеты и трактаты
Добролюбов, Н., Взгляд на историю и современное состояние Ост-Индии,— Собрание сочинений, т. I, М., 1950.
Дюранд, А., Созидание границы (Северная Индия), СПб., 1905.
Лорд Керзон, Положение, занимаемое Индией в Британской империи. Пер. с англ., Ташкент, 1911.
Павлович, М. П., Революционные силуэты (Индусская эмиграция в Париже. 1909—1914 гг.) —«Новый Восток», 1925, № 1.
Радда-Бай (Блаватская, Е), Из пещер и дебрей Индостана. Письма на родину, СПб., 1912.
Тарасенко-Отрешков, Н. И., Индия и ее отношение к России, СПб., 1858.
[Aga Khan] «The Memoirs of Aga Khan», London, 1954.
Anderson, R. P., A personal Journal of the siege of Lucknow, London, 1858.
«Articles of Charges of high crimes and misdemenour against Warren Hastings», London, 1786.
Bell, E., The English in India (Letters from Nagpore written in 1857— 1858), London, 1859.
Bevan, E., Indian nationalism. An independent estimate, London, 1914.
Blanc de Volx, J., Du commerce de Tinde compare dans ses effets avan-tageux ou nuisibles, et de la necessite de le confier a une compagnie, Paris, 1802.
Blunt, W. S., Ideas about India, London, 1885.
Blunt, W. S., India under Ripon. A private diary, London, 1'909.
Bolts, W., Considerations on India affairs; particularly respecting the present state of Bengal and its dependencies, London, 1772.
Briggs, J., The present land-tax in India, considered as a measure of finance, in order to show its effects on the government and the people of that country, and on the commerce of Great Britain, 2 ipts, London, 1830.
788
Broughton, Th. D., Letters written in a Mahratta camp during the year 1809, London, 1813.
Case, Mrs., Day by day at Lucknow. A Journal of the siege of Lucknow, London, 1858.
Chapman, J., The cotton and commerce of India, London, 1851.
Chirol, V., Indian unrest. A reprint, revised and enlarged, from the «Times», with an introduction by Sir Alfred Lyall, London, 1910.
«The chronicles of Oonao, a district of Oudh. Printed for private circulation only», Allahabad, 1862.
Clive, Lord, A letter to the proprietors of the East India stock, London, 1764.
Colebrooke, H. T., Remarks on the husbandry and internal commerce of Bengal, London, 1804.
Connell, A. K., Discontent and danger in India, London, 1880.
Connell, A. K-, The economic revolution of India and the public works policy, London, 1883.
«Consideration on the attempt of the East India Company to become manufacturers in Great Britain», London, 1776.
Cooper, F., The crisis in the Punjab from the 10th of May until the fall of Delhi, London, 1858.
Cotton, H., England and India. An address delivered at the Positivist school, Chapel street, London on June 27 1883, London, 1883.
Cotton, H. J. S., New India or India in transition, London, 1896.
Dickinson, J., Government of India under bureaucracy, London, 1853, Reprint, Allahabad, 1925.
Dow A., A history of H indostan. Dissertation on the present state of Bengal, 3 vis., London, 1772.
Dufferin, H., Our viceregal life in India. Selections from my journal 1884—1888, 2 vis., London, 1889.
Dufferin and Ava, Marquis of, Speeches delivered in India, 1884—1888, London, 1890.
Edwards, W., Personal adventures during the Indian rebellion in Rohil-cund, Futehgurh and Aude, London, 1858.
Edwardes, H. B., A year on the Punjab frontier in 1848-49, London, 1851.
Elgin, J., Letters and journals, London, 1873.
Fraser, A. H. L., Among Indian rajahs and ryots, London, 1911.
Frere, Sir H. В. E., On the impending Bengal famine, London, 1873.
Grier, S. C., Letters of Warren Hastings to his wife, Edinburgh, 1905.
Grimwood, E., My three years in Manipur and escape from the recent mutiny, Leipzig, 1891.
Gubbins, M. R;, An account of the mutinies in Oudh and of the siege of the Lucknow residency, London, 1859.
[Hastings, W.] «Defence of Warren Hastings at the bar of the House of Commons», London, 1786.
Hastings, W., Memoirs relative to the present state of India. A new edition, London, 1793.
«Historical view of the plans for (the government of India», London, 1793.
Hunter, W. W., The Indian Musulmans, 3rd ed., London, 1876.
«The Indian mutiny, to the evacuation of Lucknow, to which is added a narrative of the defence of Lucknow and a memoir of General Havelock. Compiled by a former editor of the «Delhi Gazette», London, 1858.
«Indian politics. With an introduction by W. C. Bonnerjee», Madras» 1898.
Keir Hardie, J., India, London, 1917.
Kennedy, R., Campaign in Sind, 2 vis., London, 1840.
Lawrence, G., Reminiscenses of forty three years in India, London, 1874.
Lawrence-Archer, J. H., Commentaries on the Punjab campaign 1848-
789
49, including some additions to the history of the second Sikh war from original sources, London, 1878.
Long, J., The social condition of the Muhammedans of Bengal, and the remedies, Calcutta, 1869.
[Long, J.] «Strike but hear! Evidence explanatory of the Indigo system in Lower Bengal, by the Rev. J. Long», Calcutta, 1861.
«Lord Curzon in India, being a selection from his speeches as Viceroy and Governor-General of India, 1898—1905...», London, 1906.
Macdonald, J. R., The awakening of India, London, 1910.
Metcalf, С. T., Two native narratives of the mutiny in Delhi, Westminster, 1892.
Minto, M., India. Morley and Minto, 1905—1910, London, 1935.
Monier-Williams, M., Modern India and the Indians: being a series of impressions, notes and essays, 4th ed., London, 1887.
Montagu, E. S., An Indian diary, London, 1930.
«The mutinies and the people, or statements of native fidelity exhibited during the outbreak of 1857-58. By a Hindu», Calcutta, 1859.
Napier, W. F. P., The conquest of Scinde. With some introductory passages in the life of Major-Gen. Sir Charles James Napier, London, 1845.
Napier, Ch. J., Defects, civil and military of the Indian government, London, 1854.
Nevi ns on, H. W., The new spirit in India, London, 1908.
«Notes on the North-Western Provinces of India. By a district officer», 2nd ed., London, 1870.
O’Dwyer, M., India as I knew it, 1885—1925, London, 1925.
Outram, J., Campaign in Sinde and Afghanistan, London, 1840.
Outram, J., The conquest of Scinde. A commentary, 2 pts., Edinburgh — London, 1846.
Parkes, F. and Merival, H., Memoirs of Sir Philip Francis, 2 vis., London, 1918.
[Pillai, Ananda Ranga] «The private diary of Ananda Ranga Pillai dubash to Joseph Francois Dupleix», 13 vis., Madras, 1904—11916.
[Punganuri, Ram Chandra Rao] «Memoirs of Hyder and Tipoo rulers of Seringapatam written in the Mahratta language by Ram Chandra Rao Punganuri who was long in their employ. Trans, into English and illustrated with annotations by Charles Brown...» Madras, 1849.
Raiks, C., Notes on the revolt in the North-Western Provinces of India, London, 1858.
Roberts, Lord, Forty-one years in India. From Subaltern to Commanderin-Chief, 2nd ed., 2 vis., London, 1897.
Routledge, J., English rule and native opinion in India. From notes taken in 1870—1874, London, 1878.
Russel, W. H., My diary in India in the year 1858—1859, 2 vis., London, 1860.
Sleeman, W. H., Rambles and recollections of an Indian official, A new edition, 2 vis., 1893.
Sulivan, R. J., An analysis of the political state of India, London, 1784.
Temple, R., India in 1880, London, 1880.
Temple, R., Men and events of my time in India, London, 1882.
Thornhill, M., The personal adventures of a magistrate during the rise, progress and suppression of the mutiny, London, 1884.
Tucker, G., The Memorials of Indian Government, London, 1853.
Tytler, A. F., Considerations on the present political state of India, 2 vl's., London, 1817.
Vansittart, H., A narrative of the transactions in Bengal from the year 1760 to the year 1764, London, 1764.
790
Verelst, H., A view of the rise, progress and present state of the English government of Bengal, London, 1772.
Wylie, M., The English captives in Oudh, Calcutta, 1858.
Young, K., Delhi —1857 (The siege, assault and capture as given in the diary and correspondence of the late Colonel Keith Young), London — Edinburgh, 1902.
Записки путешественников.
Оригинальные описания Индии и отдельных ее областей
Беллью, Кашмир и Кашгар. Дневник английского посольства в Кашгар в 1873—1874 гг., СПб., 1877.
Бернье, Ф., История последних политических переворотов в государстве Великого Могола. Предисл. А. Пронина. Пер. с фр., М.—Л., 1936.
Борне, А., Путешествие в Бухару: рассказ о плавании по Инду от моря до Лагора с подарками великобританского короля и отчет о путешествии из Индии в Кабул, Татарию, Персию, предпринятом по предписанию высшего правительства Индии в 1831, 1832 и 1833 годах, т. 1—3, М., 1848—1849.
Варрен, Э., Английская Индия (Мадрасское президентство в 1843 г.), 3 ч., М., 1845.
Верещагин, В. В. и Верещагина, Очерки путешествия в Гималайи г-на и г-жи Верещагиных, ч. 1—2, СПб., 1883—1884.
Воейков, А. И., Очерки из путешествия по Индии и Японии, СПб., 1878.
Грандидье, А., Индия и Цейлон. Путешествие Грандидье, СПб., 1871.
Громбчевский, Б. Л., Доклад о путешествии в 1889—1890 гг., — «Известия Императорского русского географического о-ва», т. XXVII, вып. 2, СПб., 1891.
Данибегов, Р., Путешествие в Индию грузинского дворянина. Пер. с груз., М., 1815.
Ефремов, Ф., Девятилетнее странствование. Изд. 5. Под ред.» со вступит, ст. и примеч. Э. Мурзаева, М., 1952.
Иованович, М., Бомбей. Из путевых очерков М. Иовановича. Пер. с серб., М., 1897.
«К истории русско-индийских связей». Из тетрадей Г. С. Лебедева (1795—1797 гг.). Вступит, ст. К. А. Антоновой, — «Исторический архив», 1956, № 1.
Краснов, А. Н., Из колыбели цивилизации. Письма из кругосветного путешествия, СПб., 1898.
Краснов, А. Н., Индия и Цейлон, СПб., 1900.
Лебедев, Г., Беспристрастное созерцание систем Восточной Индии брамгенов, священных обрядов их и народных обычаев, СПб., 1805.
Минаев, И. П., Дневники путешествий в Индию и Бирму. 1880 и 1885—1886, М., 1955.
Минаев, И. П., Народные драматические представления в праздник Холи в Алъморе (Из бумаг покойного И. П. Минаева). Предисл. С. Ф. Ольденбурга,— «Записки Восточного отделения Императорского русского археологического о-ва», т. V, СПб., 1891.
Минаев, И. П., Очерки Цейлона и Индии. Из путевых заметок русского, 2 ч., СПб., 1878.
«Наказ царя Алексея Михайловича Махмету Исупу Касимову, посланному в 1675 году к Великому Моголу Аурензебу», СПб., 1884.
«Необыкновенные похождения и путешествия русского крестьянина Дементия Иванова Никулина в Азии, в Египте, Восточной Индии с 1808 по 1821 год, им самим описанные», — «Северный архив», СПб., 1825, №8-9.
Новицкий, В. Ф., Из Индии в Фергану. Описание путешествия, совер-
791
шейного в 1898 году из Пенджаба через Кашмир, Ладан, Каракорамское нагорье, Раскем и Кашгарию в Русский Туркестан, СПб., 1903 («Записки Императорского русского географического о-ва по общей географии», т. 38, № I).
«Новый документ И. П. Минаева об Индии второй половины XIX века»,— «Проблемы востоковедения», 1959, № 3.
Оцуген, X., Заметки о путешествии майора Хигаси Оцугена по северо-западной границе Индии (2 окт. — 8 дек. 1904 г.), СПб., 1907.
Пашино, П. И., Вокруг света, т. I. По Индии. Путевые впечатления, СПб., 1885.
Русселэ, Л., Живописная Индия. Индия раджей, СПб., 1877.
Салтыков, А. Д., Письма об Индии, М., 1851.
«Странствование армян Григория и Данилы Атанасовых по Азии»,— «Сибирский вестник», СПб., 1824, ч. I.
«Странствование Габайдуллы Амирова по Азии», — «Азиатский вестник», СПб., 1825, янв. — апрель.
Ali, Shahamat, The Sikhs and Afghans in connection with India and Persia, immediately before and after the death of Ranjit Singh (from the Journal of expedition), London, 1847.
Andrew, W. P., The Indus and its provinces, their political and commercial importance considered in connection with improved means of communication, London, 1858.
Baldaeus, Ph., Wahrhaftige ausfilhrliche Beschreibung berilhmten Ost-Indischen Kilsten Malabar und Coromandel... als auch der Insel Ztylon..., Amsterdam, 1672.
Bernier, F., Histoire de la derniere revolution des etats du Grand Mo-gol... Ed. nouv., 4 vis., Paris—La Haye, 1671—1672.
«Beschreibung der Religion, und heiligen Gebrauche der Malabarischen Hindous, nach Bemerkungen in Hindostan gesammelt», Berlin, 1791.
Bowrey, T., A geographical account of the countries round the Bay of Bengal, 1669—1679, Cambridge, 1905.
Bruton, W., News from the East Indies or a voyage to Bengal, London, 1812.
Buchanan, An account of the Districts of Bihar and Patna in 1811—1812, 2 vis., Patna [S. aj.
Buchanan, Francis, An account of the District of Purnea in 1809-10, Patna, 1928.
Buchanan, Francis, An account of the District of Shahabad in 1812-13, Patna, 1934.
Buchanan, Francis, An account of the District of Bhagalpur in 1810-11, Patna, 1939.
Buchanan, F., A journey from Madras through the countries of Mysore, Cannara and Malabar..., 3 vis., London, 1807.
Burnes, J., Narrative of a visit to the Court of Sinde at Hyderabad ofc the Indus; with a sketch of the history of Cutch and an appendix, London, 1839.
Burton, R. F., Sind, and the races that inhabit the valley of the Indus; with notices of the topography and history of the province, London, 1851.
Burton, R. F., Sind revisited; with notices of the Anglo-Indian army, railroads, past, present and future etc., 2 vis., London, 1877.
Crouford, R., Sketches chiefly relating to the history, religion, learning* and manners of the Hindoos, 2 vis., London, 1792.
Daniel, Th., Voyage to India, London, 1810.
Dellon, Relation d'un voyage dans I’Indes Orientates, 2 vis., Paris, 1685.
«Early travels in India 1583—1679», London, 1921.
Elphinstone, M., An Account of the Kingdom of Caubul and its De pen*
792
denotes in Persia, Tartar у, and India; comprising a view of the Afghaun nation, and a history of the Dooraunee Monarchy, London, 1815.
«English records on Shivaji (1659—1682)», Poona, 1931.
[Foree, O.] «Voyage de Mrs. Olaf Foree a Surate..., 1750—1752», Milan, 1771.
Forster, G., A journey from Bengal to England, through the northern part of India, Kashmir e, Afghanistan, and Persia, and into Russia, by the Caspian Sea, 2 vis., London, 1798.
Fryer, J., A new account, of the East India and Persia (1672—1681), vol. I, London, 1909.
[Graaf, NJ, «Voyages de Nicolas de Graaf aux Indes Orientales et en d’autres lieux de 1’Asie», Amsterdam, 1719.
Grose, J. H., Voyage aux Indes Orientales, Londre, 1758.
[Hadges, W.] «The diary of William Hadges, his agency in Bengal (1681 —1687)», 3 vis., London, 1887.
Hamilton, A., A new account of the East Indies (1688—1723. Trading and travelling by sea), 2 vis., Edinburgh, 1727.
Hodges, W., Travels in India during the years 1780, 1781, 1782, and 1783, London, 1784.
Jacquemont, V., Correspondence de V. Jdequemont avec sa famille et plusieurs de ses amis, pendant son voyage dans Vlnde (1828—1832), Paris, 1861.
«Indian travels of Thevenot and Careri, being the third part of the travels of M. de Thevenot into the Levant and the third part of a voyage round the world by d-r Francis Gemelli Careri», New Delhi, 1949.
[Lal, G.] «Siyahat-i-Kashmir (Kashmir Nama or Tarikh-i-Kashmir) being an account of a journey to Kashmir by G. Lal, Tehsildar. March—June, 1846. Tr. into English and annot. by V. S. Suri», Simla, 1955.
Lal, Mohan, Travels in the Panjab, Afghanistan and Turkistan, to Balk, Bokhara, and Herat; and a visit to Great Britain and Germany, London, 1846.
Malcolm, J., A memoir of Central India, including Malwa, and adjoining Provinces. With the history, and copious illustrations, of the past and present condition of that country, 3rd ed., 2 vis., London, 1832.
[Manucci, NJ «Storia do Mogor or Mogul India, 1653—1708. By Nicco-lao Manucci Venetian. Translated with an introduction and notes by W. Ir-wine», 4 vis., London, 1907—1908.
[Marshall, J.] «John Marshall in India. Notes and observations in Bengal, 1668—1672», Allahabad, 192'7.
[Martin, F.] «Memoires de Franqois Martin (1665—1696)», Paris, 1931.
Masson, Clf., Narrative of various journeys in Balochistan, Afghanistan, and the Panjab; including a residence in those countries from 1826 to 1838, London, 1842.
[Master, S.] «The diaries of Streynsham Master, 1675—1680...», 2 vis., London, 1911.
[Montgomery-Martin] «The history, antiquities, topography and statistics-of Eastern India... Ed. by Montgomery-Martin», 3 vis., London, 1888.
Mundy, P., Sketches of a tour in India, 2 vis., London, 1832.
Pottinger, H., Voyages dans le Belouchistan et le Sindhy, 2 vis., Paris, 1818.
Skinner, Th., Adventures during a journey overland to India..., 2 vis., London, 1837.
Sonnerat, M., Voyage aux Indes Orientales, 1774—1781, 2 vis., Paris, 1782.
Skinner, Th., Adventures during a journey overland to India..., 2 vis., Paris, 1681.
Taylor, J. A., A descriptive and historical account of the cotton manufacture of Dacca in Bengal, London, 1851.
793
[Thevenot] «Voyages de Mr de Thevenot, contenant la relation de Г1п-dostan, des nouveaux Mogols, et des autres .peuples et pays des Indes», Paris, 1684.
Vigne, G. T., A personal narrative of a visit to Ghuzni, Kabul and Afghanistan and of a residence at the Court of Dost Mohamed. With notices of Runjit Singh, Khiva, and the Russian expedition, London, 1843.
«Voyages dans 1’Inde, en Perse etc. Avec la description de 1’ile Poulo-Pinang, nouvel etablissement des Anglais -pres de la cote Coromandel. Par differents officiers au service de la Compagnie angl. des Indes orientates», Paris, 1801.
Ward, W., A view of the history, literature and religion of the Hindoos, 2 vis., London, 1817.
Warren, J., A collection of memoirs on the various modes according to which the nations of the southern parts of India.., Madras, 1825.
Wilks, M., Historical sketches of the South of India..., 3 vis., London, 1810—1817.
[Ziegenbalg, B.] «Alte Briefe aus Indien. Unveroffentlichte Briefe von B. Ziegenbalg, 1706—1719. Hrsg. von A. Lehmann», Berlin, 1957.
ИССЛЕДОВАНИЯ
Алаев, Л. Б., Формы общинного землевладения в Южной Индии в XIV—XVIII вв. — «Индия и Афганистан. Очерки истории и экономики», М., 1958.
Антонова, К. А., Аграрная политика английских колонизаторов в Индии (конец XVIII — нач. XIX в.), — «Известия АН СССР. Серия истории и философии», 1950, т. VII, № I.
Антонова, К. А., Аграрные отношения в Индии накануне английского завоевания, — «Известия АН СССР. Серия истории и философии», 1949, т. VI, № 5.
Антонова, К. А., Английское завоевание Индии в XVIII веке, М., 1958.
Антонова, К. А., Англо-французская борьба за Индию и роль государства Майсор в 1769—1784 гг., — «Из истории общественных движений и международных отношений», М., 1957.
Антонова, К. А., К вопросу о введении системы райятвари в Индии (Классовая сущность мирасдаров), — «Краткие сообщения Ин-та востоковедения», X, М., 1953.
Антонова, К. А., О генезисе капитализма в Индии, — «Советское востоковедение», 1957, № 6.
Аристов, Н. А., Англо-индийский «Кавказ». Столкновение Англии с авганскими пограничными племенами (Этнико-исторический и политический этюд), — «Живая старина», СПб., 1899, вып 4, 1900, вып. 1—2.
Афанасьев, Г. Е., Лалли Толандалъ и его процесс о государственной измене (Лекция), Киев, 1900.
Баден-Пауэлл, Происхождение и развитие деревенских общин в Индии. Пер. с англ., М., 1900.
Байкова, Н. Б., К вопросу о русско-инбийских торговых отношениях в XVI—XVII вв., — «Труды Ин-та востоковедения» (АН УзбССР), вып. IV, Ташкент, 1956.
Баранников, А. П., Краткий очерк литературы урду, Л., 1930.
Баршу де Паноэн, Индия под английским владычеством. Пер. с франц., 2 т., М., 1848—1849.
Бенедиктов, А. А., Индийское крестьянство в 70-х годах XIX века, Сталинабад, 1953.
Биорнштиерна, М., Британская империя в Индии, М., 1847.
Банковский, Ю. В., Северо-западная Индия под властью шахов Дур-рани,— «Краткие сообщения Ин-та востоковедения», XXVIII, М., 1958.
794
Гольдберг, Н. М., К вопросу о возникновении пенджабских контингентов индийской армии и их социальном составе. — «Историк-марксист», <940, № 6.
Гольдберг, Н. М., Русско-индийские отношения в XVII веке, — «Ученые записки Тихоокеанского ин-та», т. 2, М. — Л., 1949.
Гольдберг, Н. М. и Семенова, Н. И., Движение намдхари и восстание 4872 года в Пенджабе, — «Проблемы востоковедения», 1960, № 4.
Гордон-Полонская Л. Р., Общественно-политические взгляды Фазл-хака,— «Советское востоковедение», 1958, № I.
Гордон, Л. Р., Социально-экономический и общественный строй афганских племен Индии во второй половине XIX века, — «Вопросы истории», 4950, № 3.
Гродко, Н., Кредитно-денежная система Индии в период колониальной зависимости, М. 71956?
Громбчевский, Б. Л., Современное политическое положение памирских ханств, Новый Маргелан, 1891.
Грулев, М. В., Очерк восстаний пограничных племен Индии за последние 10 лет, СПб., 1909.
Грулев, М. В., Соперничество России и Англии в Средней Азии, СПб., 1909.
Девяткина, Т. Ф., Образование и деятельность организаций «Гадр» в годы первой мировой войны, — «Краткие сообщения Ин-та востоковедения», XV, М., 1955.
Зевакин, Е., Роспись торгового пути из Астрахани в Индию в середине XVII в., — «Новый Восток», 1925, № 8—9.
Кабирадж, Н., Национально-освободительное движение в Бенгалии, Пер. с бенг. Ред., предисл. и примеч. Э. Н. Комарова, М., 1956.
Кавелин и Ососов, Индийская пограничная война 1897 г. (Момундская экспедиция), Умань, 1901.
Клинген, И. Н., Среди патриархов земледелия народов Ближнего и Дальнего Бостока. Египет, Индия, Цейлон, Китай, М., 1960.
Ковалевский, М., Общинное землевладение, причины, ход и последствия его разложения, ч. I, М., 1879.
Комаров, Э. Н., Бенгальская деревня и крестьянское хозяйство во второй половине XVIII в., — «Ученые записки Ин-та востоковедения», т. XVIII, М., 1957.
Комаров, Э. Н., Земельно-налоговая политика колониальных властей и развитие аграрных отношений в Северо-Западных провинциях Индии в первой половине XIX в., — «Индия. Статьи по истории», М., 1959 («Ученые записки Ин-та востоковедения», т. XX).
Комаров, Э. Н., К вопросу об установлении постоянного обложения по системе заминдари в Бенгалии, — «Ученые записки Ин-та востоковедения», т« XII, М., 1955.
Комаров, Э. Н., Экономические предпосылки индийского народного восстания 1857—1859 годов, — «Советское востоковедение», 1957, № 4.
Комаров, Э. Н. и Граше, В. Я., Некоторые данные об общественном разделении труда и экономической организации ремесла в Индии на рубеже XVIII и XIX веков, — «Краткие сообщения Ин-та востоковедения», XV, М., 1955.
Котовский, Г. Г., Аграрная программа Индийского национального конгресса в 1885—1917 гг., — «Очерки по новой истории стран Среднего Востока», М., 1951.
Котовский, Г. Г., Некоторые вопросы разложения сельской общины в Индии в конце XVIII — начале XIX в., М., 1960 (XXV Межд. конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР).
Крусман, Б. В., Индийская живопись миниатюр эпохи Великих Моголов,— «Труды секции истории искусств», № 4, М., 1930.
795
Кузьмин, С. А., Аграрные отношения в Синде (вторая половина XIX в.), М., 1959.
Кузьмин, С. А., Издольное хозяйство в Синде во второй половине' XIX в., — «Краткие сообщения Ин-та востоковедения», XXVIII, М., 1958.
Кузьмин, С. А., Система землевладения и земельно-налоговая политика английской колониальной администрации в Синде во второй половине XIX в, — «Индия. Очерки экономической истории», М., 1958.
Ламанский, Е., Индия. О неурожаях в Индии. Современная Индия, СПб., 1893.
Левковский, А. И., Английский колониальный государственный аппарат в Индии накануне Народного восстания 1857—1859 гг., — «Индия. Статьи по истории», М., 1959 («Ученые записки Ин-та востоковедения»,, т. XX).
Левковский, А. И., Возникновение и характер деятельности английских: и индийских банков в колониальной Индии, — «Советское востоковедение», 1956, № 4.
Левковский, А. И., Некоторые особенности развития капитализма в-Индии до 1947 г., М., 1956.
Луния, Б. Н., История индийской культуры с древних веков до наших дней. Сокр. пер. с англ., М., 1960.
Люстерник, Е. Я., Из истории захвата Бенгалии англичанами, — «Ученые записки Лёнингр. гос. пед. ин-та», т. 62, Л., 1948.
Люстерник, Е. Я., Манипурское восстание 1891 г., — «Ученые записки. Ленингр. гос. ун-та», № 183, Серия востоковед, наук, вып. 5, Л., 1955.
Люстерник, Е. Я-, Русско-индийские экономические связи в XIX веке,. М., 1958.
Люстерник, Е. Я., Шапот, Е. Г., О некоторых проектах организации русско-индийской торговли в XVIII веке, — «История и филология Индии»,. Л., 1960 (Ученые записки Ленингр. Гос. Ун-та, № 279. Серия востоковед, наук, вып. 9).
Мак-Грегор, Оборона Индии, 2 ч., СПб., 1891 («Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии», вып. 43—44).
Малиновский, А. Ф., Известие об отправлениях в Индию Российских посланников и купчин с товарами и о приездах в Россию индийцев, с 146Р по 1751 г. Соч. почетного члена и бывшего председателя А. Ф. Малиновского, — «Труды и летописи Общества истории и древностей российских»^ ч. 7, М., 1837.
Минаев, И. П., Землевладение в современной Индии, — «Журнал Министерства народного просвещения», СПб., 1883, ч. ССХХХ, № 11.
Мэн Г. С., Деревенские общины на Востоке и Западе. 6 лекций, С прил. статьи Дж. С. Милля. Пер. с англ., СПб., 1874.
Мюллер, М., Шри Рамакришна Парамагамза, его жизнь и учение, Пер. с англ., М., 1913.
«Народное восстание в Индии 1857—1859 гг. Сборник статей к столетию восстания», М., 1957.
«Национально-освободительное движение в Индии и деятельность Б. Г. Тилака. Сб., посвященный Б. Г. Тилаку. 1856—1956», М., 1958.
Неру, Д., Открытие Индии. Пер. с англ., М., 1955.
«Новая история колониальных и зависимых стран», т. I, М., 1940.
«Новая история стран зарубежного Востока», 2 т., М., 1952.
Новикова, В. А., Патриотические мотивы в бенгальской поэзии второй половины XIX века, М., 1960 (XXV Межд. конгресс востоковедов. Доклады делегации СССР).
Новицкий, В. Ф., Военные очерки Индии, изд. 2, СПб., 1901.
Ностиц, Г., Восстание горцев на северо-западной границе Индии & 1897 г., СПб., 1901.
Осипов, А. М., Великое восстание в Индии. 1857—1859, М., 1957.
796
Осипов, А. М., К вопросу о роли раджпутского крестьянства в индий-<ком национальном восстании 1857—1859 годов,— «Вопросы истории», 1957, № 6.
Осипов, А. М., Роль крестьянства в освободительном восстании в Индии в 1857—1859 гг., — «Материалы Первой всесоюзной научной конференции востоковедов в г. Ташкенте. 4—И июня 1957 г.», Ташкент, 1958.
Островский, С. Ф., Ирригационные системы Индии, СПб., 1907.
Павлов, В. И., Некоторые черты формирования и развития бенгальской буржуазии (до второй мировой войны), — «Краткие сообщения Ин-та востоковедения», XXIII, М., 1957.
Павлов, В. И., Очерк деятельности торговцев и ростовщиков в колониальной Индии, — «Ученые Записки Ин-та востоковедения», т. XII, М., 1955.
Павлов, В. И., Формирование индийской буржуазии, М., 1958.
Павлович, М. П., Индия накануне мировой войны, — Павлович, М., Гурко-Кряжин, В., Вельтман, С., Индия в борьбе за независимость, М., 1925.
Павлович, М., Пробуждение Индии, — «Современный мир», СПб., 1909, № 9.
Паевская, Е. В., Общественно-политические взгляды Бонкима Чондро Чоттопадхайя,— «Советское востоковедение», 1957, № 2.
Паевская, Е. В., Рам Мохан Рой — предшественник буржуазного национального движения в Бенгалии, — «Ученые записки Тихоокеанского ин-та», т. II, М. — Л., 1949.
Попов, А. Л., Английская политика в Индии и русско-индийские отношения в 1897—1905 гг., — «Красный архив», М. — Л., 1926, № 6.
Радциг, Н. И., Страница из истории французского империализма XVIII века. Дюпле в Индии. 1722—1754, Ярославль, 1929 (Труды Ярославского пед. ин-та, т. IV, вып. I).
Райков, А. В., Англо-индийская армия и национально-освободительное движение в Индии в 1905—1917 годах, — «Проблемы востоковедения», 1959, № 2.
Райков, А. В., Деятельность подпольных патриотических организаций в Индии в 1909—1917 гг., — «Научные доклады высшей школы. Исторические науки», 1960, № 1.
Райков, А. В., К вопросу об отношении индийской общественности к первой русской революции, — «Ученые записки Шуйского государственного пед. ин-та), вып. 5, Шуя, 1957.
Райков, А. В., Процесс Тилака и бомбейская политическая стачка 1908 г., — «Ученые записки Шуйского государственного пед. ин-та», вып. 4, Шуя, 1957.
Райков, А. В., Рабочее движение в Индии в 1905—1908 годах, — «Советское востоковедение», 1957, № 2.
Рейснер, И. М., Братство борцов за веру («Джамиат-уль-Муджахе-дин»), — «Новый Восток», 1924, № 6.
Рейснер, И. М., Восстание джатов области Агра — Дели в конце XVII—начале XVIII в., — «Ученые записки Ин-та востоковедения», т. XVIII, М., 1957.
Рейснер, И. М., Выдающийся индийский патриот и демократ Бал Ган-гадхар Тилак (К столетию со дня рождения), — «Советское востоковедение», 1956, № 4.
Рейснер, И. М., Индия накануне французской буржуазной революции,— «Ученые записки Московского Государственного ун-та», вып. 41, М., 1940.
Рейснер, И. М., Крестьянское движение сикхов (1700—1849), — «Революционный Восток», 1928, № 4—5.
Рейснер, И. М., Крестьянское движение сикхов во второй половине
797
XVII и в начале XVIII века, — «Ученые записки Ин-та востоковедения»^ т. Ill, М., 1951.
Рейснер, И. М., Крестьянство Индии в эпоху Великих Моголов,— «Новый Восток», 1927, № 19.
Рейснер, И. М., Некоторые данные о разложении деревенской общины у маратхов в XVII — начале XIX века, — «Ученые записки Ин-та востоковедения», т. V, М., 1953.
Рейснер, И. М., Основные моменты освободительной борьбы народов* Индии (от начала английского завоевания до 1947 г.), — «Первая Всесоюзная конференция востоковедов. Тезисы докладов и сообщений», Ташкент, 1957.
Рейснер, И. М., Очерки классовой борьбы в Индии, ч. I, М., 1932.
Рейснер, И. М., Роль афганцев в Индии в XVIII веке, — «Ученые записки Тихоокеанского ин-та», т. II, М.— Л., 1949.
Рейснер, И. М., Русская революция 1905—1907 гг. и пробуждение Азии, — «Советское востоковедение», 1955, № 2.
Рейснер, Л. И., Роль мануфактуры в развитии некоторых отраслей фабричной промышленности Соединенных провинций Индии в конце XIX и в первой четверти XX в., — «Индия. Очерки экономической истории», М., 1958.
Роллан, Р., Опыт исследования мистики и духовной жизни современной Индии. Жизнь Рамакришны. Жизнь Вивекананды, — Собрание сочинений, т. 19, Л., 1936.
Роллан, Р., Опыт исследования мистики и духовной жизни современной Индии. Вселенское евангелие Вивекананды, — Собрание сочинений^ т. 20, Л., 1936.
Рой, П. Ч., Посольство Баба Рам Сингха в Русский Туркестан,— «Проблемы востоковедения», 1959, № 4.
Рустамов, У. А., Из истории английской агрессии на границах Памира в конце 80-х и в начале 90-х гг. XIX века, — «Труды Ин-та востоковедения» (АН УзбССР), вып. II, Ташкент, 1954.
Рустамов, У. А., Колониальная политика Англии на севере Индии и захват княжества Читрал в 1892—1895 гг., — «Труды Ин-та востоковедения» (АН УзбССР), вып. IV, Ташкент, 1956.
Рустамов, У. А., Пригиндукушские княжества Северной Индии в конце XIX — начале XX в., Ташкент, 1956.
Рустамов, У. А., Северо-индийские княжества и революционный подъем-1905—1908 гг. в Индии, — «Советское востоковедение», 1956, № 2.
«Секта кукасов в Индии», — «Всемирный путешественник», СПб., 1873, август.
Семенова, Н., Афгано-махратская борьба за преобладание в Индии и Панипатская битва в 1761 г., — «Очерки по новой истории стран Среднего Востока», М., 1951.
Семенова, Н. И., Земельно-налоговая политика английских колониальных властей в Пенджабе в 50—60-х годах XIX в., — «Ученые записки Ин-та востоковедения», т. XVIII, М., 1957.
Семенова, Н. И., Государство сикхов. Очерки социальной и политической истории Пенджаба с середины XVIII до середины XIX в., М., 1958.
Семенова, Н. И., Движение сикхов в Пенджабе в первой половине XVIII века и образование сикхских княжеств, — «Краткие сообщения Ин-та востоковедения», XXIII, М., 1957.
Семенова, Н. И., Пенджаб в период Народного восстания в Индии 1857—1859 гг., — «Индия. Статьи по истории», М., 1959 («Ученые записки Ин-та востоковедения», т. XX).
Семенова, Н. И., Сельская община и феодальное землевладение в государстве Ранджит Синга (Пенджаб первой половины XIX в.), — «Ученые записки Ин-та востоковедения», т. XII, М., 1955.
798
Септан, А., Читралъская экспедиция (Янв-апр. 1895 г.). Пер. с франц.» СПб., 1900.
Синха, И. К. и Банерджи, А. Ч., История Индии, Пер. с англ. Ред и предисл. К. А. Антоновой, М., 1954.
Снесарев, А. Е., Индия, как главный фактор в среднеазиатском вопросе. Взгляд туземцев Индии на англичан и их управление, СПб., 1906.
Терентьев, М. А., История завоевания Средней Азии, СПб., 1906.
Терентьев, М. А., Россия и Англия в Средней Азии, СПб., 1875.
Терентьев, М. А., Россия и Англия в борьбе за рынки, СПб., 1876.
Тюляев, С. И., Архитектура Индии, М., 1939.
Ульяницкий, В. А., Сношения России со Средней Азией и Индией в XVI—XVII вв., — «Чтения в Императорском о-ве истории и древностей российских при Московском ун-те», 1888, кн. 3.
Филиппов, И. И., Государственное устройство Индии, Ташкент, 1911.
Филиппов, И. И., Местное самоуправление Британской Индии, Ташкент, 1910.
Халфин, Н. А., Английская колониальная политика на Среднем Востоке (70-е годы XIX века), Ташкент, 1957 (Среднеазиатский гос. ун-т им. В. И. Ленина, Труды, нов. сер., вып. СХ, Исторические науки, кн. 24).
Халфин, Н. А., Посольство Баба-Рам-Сингха в Туркестан в 1879 году (Из истории русско-индийских отношений в XIX веке), — «Советское востоковедение», 1957, № 2.
Чичеров, А. И., Некоторые данные о ремесленном производстве и торговых связях в районах Восточной и Южной Индии в XVII в., — «Индия. Очерки экономической истории», М., 1958.
Чичеров, А. И., Некоторые материалы о внешней и внутренней торговле северо-восточных районов Индии в XVI—XVII вв., — «Индия и Афганистан. Очерки истории и экономики», М., 1958.
Чичеров, А. И., Некоторые материалы о ремесленном производстве в-северо-восточных районах Индии в XVI—XVII вв., — «Краткие сообщения Ин-та востоковедения», XXXI. Индия и Пакистан, М., 1959.
Чичеров, А. И., О социально-экономической характеристике железоделательных мастерских в Майсуре в конце XVIII века, — «Проблемы востоковедения», 1959, № 6.
Шапошникова, Л. В., Положение пролетариата Индии и рабочее движение в конце XIX — начале XX в., — «Индия и Афганистан. Очерки истории и экономики», М., 1958.
Шаститко, П., Миссия Мехти Рафаилова к Ранджит Сингху, — «Советское востоковедение», 1957, № 4.
Шийе-Бер, Ж., Современная Индия. Пер. с франц., 2 ч., СПб., 1912— 19-13.
Широков, Г. К., Экономическое развитие чайных плантаций в Индии, М., 1959.
Штейнберг, Е., Англо-майсорские войны 90-х годов XVIII века,— «Вопросы истории», 1948, № 1.
Юревич, Л. И., Саид Ахмад-хан и зарождение мусульманского общинного движения в Индии, — «Ученые записки Тихоокеанского ин-та», т. II, М. —Л., 1949.
Юхт, А. И., Индийская колония в Астрахани, — «Вопросы истории», 1957, № 3.
7ТЗГТ fWsfr, ЧТЧ чут
79»-
^ГЧТ3^ Ч’о’То , ЧПТФ^Г^П «ЙГ ятч^гп?
Mknt, fe^ft, ?n^.
J ШГ^Г0 З’НФТ 'd'OiM f^efira ;
^ГЧЯТЧЩ , 4Fxffa f^^tf^r И^сГ^ ( {Цс; ?$.¥\э),
WT, ПХХ
^nrf ^^pTR^T, ТЗТРГ-^Г ^Ч^КТЗГ ^^тГТ
vq-GS.
згчТ , яя яятяя , $гш, ?$л^-
5Ц^, ^5,^<t5l'«l *Ш^Т <Ffa^№l, Ъ©^8.
Ж, 41<1Я <T8H, Wfe ^fWF7!, ^fc^TsT, ЪОйй
*TFsSsi’, Т*тат% flP№d4 cilTsVl 'Q ^<Р1«и1ч W№, 4Т<ИФ|Ч>1, b^OG.
да, ^iT<rei3' bvaq, ^fcFFi^r, ъь<и.
— ИоО < J Г (jl jjl J^b ol£ A^l
— Hoo <j^tgj ((S^k^ <Aai>.I
*- Ио» rAAjJ*tjji fA~«, j*" oL». *и**^'.ЛЯ
A dye, J., Indian frontier policy. An historical sketch, London, 1897.
Aitchison, Ch., Lord Lawrence and the reconstruction of India under the Crown, Oxford, 1897.
Allan, J., Haig, T. W. and Dodwell, H. R., The Cambridge shorter history of India. Ed. by H. H. Dodwell, Delhi, 19'58.
Ambrose, K., Classical dances and costumes of India, London, 1952.
Andrews, C. F., and Mookerjee, G., The rise and growth of the Congress in India, London, 1938.
Ascoli, F. D., Early revenue history of Bengal and the Fifth Report, 1812, Oxford, 1917.
Auber, P., Rise and progress of British power in India, London, 1837.
Baden-Powell, В. H., The Indian village community, London, 1896.
Baden-Powell, В. H., The land systems of British India, 3 vis., Oxford, 1892.
Baden-Powell, В. H., A short account of the land revenue and its administration in British India, with a sketch of the land tenure, 2nd ed., Oxford, 1913.
Bagal, J. Ch., History of the Indian Association, 1876—1951, Calcutta, 1953.
Baildon, S., Tea industry in India, London, 1882.
Balfour, B. The history of lord Lytton's Indian administration, 1876— 1880. Compiled from letters and official papers, Bombay, 1899.
Ballhatchet, K., Social policy and social change in Western India, 1817— 1830, London, 1957.
Banaji, D., Slavery in British India, Bombay, 1933.
Banerjea, P., Indian finance in the days of the Company, London, 1928.
Banerjee, A. Ch., Rajput studies, Calcutta, 1944.
800
Banerji, R. D., History of Orissa from, the earliest times to the British period, vol. II, Calcutta, 1931.
Bannerjea, D. N., India’s nation builders, London, 1919.
Barns, Margarita, The Indian press. A history of the growth of public opinion in India, London, 1940.
Basu, P., Oudh and the East India Company, 1785—1801, London, 1943.
Batria, Puran, Malaviyaji — his life and work, Agra, 1955.
Bell, Evans, The annexation of the Punjab, and the Maharajah Duleep Singh, London, 1882.
Besson, M., Les aventuriers franpais aux Indes (1775—1820), Paris, 1932.
Beveridge, H., The District of Bakarganj. Its history and statistics, London, 1876.
Bhanu, D., History and administration of the North-Western Provinces, 1803—1853, Agra, 1957.
Bhat, V. G., Lokamanya Tilak, Poona, 1956.
Bhatnagar, R. R., The rise and growth of Hindi journalism (1826—1945), Allahabad, 1947.
Bhattacharya, S., The East India Company and the economy of Bengal from 1704 — to 1740, Calcutta, 1954.
Bhuyan, S. K., Anglo-Assamese relations, 1771—1826... Gauhati, 1949.
Bombwall, K. R., Indian politics and government (since 1885). A study of the nationalist movement and constitutional development in India since 1885, Delhi, 1951.
Bora, M., 1857 in Assam, Gauhati, 1957.
Bose, P. N., A history of Hindu civilisation during British rule, 2 vis., Calcutta, 1894.
Bose, Sh. Ch., The Hindoos as they are: a description of the manners, customs, and inner life of Hindoo society in Bengal, 2nd ed., Calcutta, 188’3.
Briggs, H. G., The Nizam. His history and relations with the British Government, 2 vis., London, 1861.
Brock, W., A biographical sketch of Sir Havelock, Leipzig, Г858.
Brown, P., Indian architecture. Buddhist and Hindu periods, Bombay, 1942.
Brown, P., Indian architecture. The Islamic period, Bombay, 1942.
iBuch, M. A., The development of contemporary Indian political thought, vol. I, Baroda, 1938.
Buchanan, D. H., The development of capitalistic enterprise in India, New York, 1934.
Calvert, H., The wealth and welfare of the Punjab, London, 1936.
«The Cambridge history of India», vol. IV—VI, Cambridge, 1929—1937.
Campbell, G., Modern India. A sketch of the civil government with some account of natives and native institutions, London, 1852.
Chablani, S. P., Economic conditions in Sind, 1592 to 1843, Bombay, 1951.
«Chambers’s history of the revolt in India», London, 1859.
Charpentier, J., Duplex et Tempire des Indies, Tours, 1937.
Chatterjee, S. Ch., Bengal ryots; their rights and liabilities; being an elementary treatise on the law of landlord and tenant, Calcutta, 1864.
Chattopadhvaya, H., The sepoy mutiny, 1857; a social study and analysis, Calcutta, 1957.
Chaudhuri, S. Bh., Civil disturbances during the British rule in India (1765—1857), Calcutta, 1955.
Chaudhuri, S. Bh., Civil rebellion in the Indian mutinies (1857—1859), Calcutta, 1957.
Chintamani, C. Y., Indian politics since the Mutiny, being an account of the development of public life and political institutions and of prominent political personalities, London, 1940.
Chirol, V., India old and new, London, 4921.
51 Новая история Индии
801
Choksey, R. D., The aftermath (Based on original records), 1818—1826..., Bombay» I960.
Choksey, R. D., Economic history of the Bombay Deccan and Karnatak (1818—1865), Poona, 1945.
Choksey, R. D., A history of British diplomacy at the Court of the Pesh-was (1786—1818), Poona, 1951.
Chopra, G. L., The Panjab as a sovereign state (1799—1839), Lahore, 1928.
Choudhary, R. K., History of Bihar, Patna—Delhi, 1958.
Choudhury, P. C. Roy, 1857 in Bihar (Chotanagpur and Sanihal Parga-nas), 2d ed., Patna, 1959.
Coomaraswamy, A. K., History of Indian and Indonesian art, London, 1950.
Coomaraswamy, A. K., The Indian craftsmen, London, 1909.
Coomaraswamy, A. K., Introduction to Indian art, Adyar, 1956.
Cooper, L., Havelock, London, 1957.
Coupland, R., Indian problem, 1833—1935, London, 1942.
Cunningham, J. D., A history of the Sikhs, from the origin of the nation to the battles of the Sutlej, Calcutta, 1903.
Curzon, G. N., British government in India, 2 vis., Calcutta, 1925.
Danvers, F. Ch., The Portuguese in India, being the history of the rise and decline of their Eastern Empire, 2 vis., London, 1894.
Datta, Bhupendranath, Swami Vivekananda patriot-prophet. A study, Calcutta, 1954.
Datta, K., Biography of Kunwar Singh and Amar Singh, Patna, 19&7.
Datta, K., The Dutch in Bengal and Bihar 1740—1825, Patna, 1948.
Datta, К. K-, History of the freedom movement in Bihar, vol. I. 1857— 1928, Patna, 1957.
Datta, K., Studies in the history of Bengal Subah 1740-60, pt. I, Social and economic, Calcutta, 1936.
Davies, A. M., Strange destiny. A biography of Warren Hastings, New York, 1936.
Davies, O., The problem of North-West frontier, 1890—1908. With a survey of policy since 1849, Cambridge, 1932.
Desai, A. R., Social background of Indian nationalism, Bombay, 1954.
Digby, W., The famine campaign in Southern India (Madras anil Bombay Presidencies and Province of Mysore). 1876—1878, 2 vis., London, 1878.
Digby, W., India for the Indians — and for England, London, 1885.
Digby, W., «Prosperous» British India, a revelation from official records, London, 1901.
Dodwell, H., A sketch of the history of India from 1858 to 1918, London, 1925.
Dubois, J. A., Moeurs, institutions et ceremonies des peuples de Tlnde, 3 vis., Paris, 1825.
Dunbar, G., A history of India from the earliest times to the present day, London, 1943.
Dutt, H. C., Bengali life and society, Calcutta, 1853.
Dutt, K. N., Landmarks of the freedom struggle in Assam, Gauhati, 1958.
Dutt, Romesh, The economic history of India under early British ride from the rise of the British power in 1757 to the accession of Queen Victoria in 1837, Sixth ed., London, [S. a.].
Dutt, Romesh, The economic history of India in the Victorian age from the accession of Queen Victoria in 1837 to the commencement of the twentieth century, Sixth ed., London [S. a.].
Dutt, R. Ch., England and India. A record of progress during a hundred years 1785—1885, London, 1897.
Dutt, R. Ch., Famines and land assessments in India, London, 1900.
802
Eliphinstone, M., The history of India. The Hindu and Mahometan periods, 3rd ed., London, 1849.
Essad, Fuad, Les origines du mouvement nationaliste indien, Paris, 1922.
Farquhar, J. N.? Modern religious movements in India, London, 1929.
Farooqi, M. B. A., British relations with the Cis-Sutlej states, 1809—1823, Lahore, 1942.
Feiling, K., Warren Hastings, London, 1955.
Fergusson, J„ A history of Indian and Eastern architecture, 2 vis., London, 1910.
Field, C. D., Landholding and the relations of landlord and tenant in various countries, London, 1885.
Forrest, G. W., History of the Indian mutiny reviewed and illustrated from original documents, 3 vis., Edinburgh — London, 1904—19'12.
Francklin, W., History of the reign of Shah Aulum, London, 1798.
Fraser, L., India under Curzon and after, London, 1911.
Fuller, B., The Empire of India, London, 1913.
Furber, H., John Company at work (A Study of European expansion in India in the late eighteenth century), Cambridge, 1948.
Gadgil, D. R., The economic development of India, London, 1954.
Ghose, Sri Aurobindo, Rishi Bunkim Chandra, Chandernagore, 1923.
Ghosh, K. Ch., Famines in Bengal, 1770—1943, Calcutta, 1944.
Glasenapip H. von, Religiose Reformsbewegung im heutigen Indien, Leipzig, 1928.
Goetz H., Epochen der Indischen Kultur, Leipzig, 1929.
Gopal, Ram, Lokamanya Tilak. A biography, Bombay, 1956.
Gopalakrishnan, P. К.» Development of economic ideas in India (1880— 1950), New Delhi, 1959.
Goshal, A. K., Civil service in India under the East India Company. A study in administrative development, Calcutta, 1944.
Goswami, O., The story of Indian music, Bombay, 1957.
Graham, G. F., The life and work of Syed Ahmad Khan, London, 1885.
Grant-Duff, J. S., A history of the Mahrattas, 2 vis., London, 1921.
Greaves, R. L., Persia and the defence of India, 1884—1892. A study in the foreign policy of the third Marquis of Salisbury, London, 1959.
Griffiths, P. J., The British impact of India, London, 1952.
Gune, V. T., The judicial system of the Marathas, Poona, 1953.
Gupta, Ch. Bh., The Indian theatre, Banaras, 1954.
Gupta, H. R., History of the Sikhs, 3 vis., Lahore, 1944.
Gupta, H. R., Studies in the later Mughal history of the Panjab (1707— 1793), Lahore, 1944.
Hardass, Balshastri, Armed struggle for freedom (Ninety years of war of Indian independence, 1857 to Subhas), Poona, 1958.
Harris, F. H., The life of J. N. Tata, London, 1925.
Havell, E. B., Indian architecture, London, 1913.
Havell, E. B., Indian sculpture and painting, London, 1928.
Hilton, R., The Indian mutiny. A centenary history, London, 1957.
«The history of Bengal. Ed. by J. Sarkar», 2 vis., Ramua —Dacca, 1948.
«А history of the freedom movement. Being the study of Muslim struggle for the freedom of Hind — Pakistan 1707—1947», vol. I—'II, Karachi, 1957.
«А History of Orissa. Ed. by К. K. Sahu», 2 vis., Calcutta, 1956.
Holmes, T. R. E., A history of Indian mutiny and of the disturbances which accompanied it among the civil population, London, 1883.
Hunter, W. W., Annals of rural Bengal, London, 1868.
Hunter, W. W., A brief history of the Indian people, Oxford, 1907.
Hunter, W. W., Famine aspects of Bengal districts, London, 1874.
Hunter, W. W., The Indian Empire: its peoples, history and products, London, 1893.
51* 803
Hunter, W. W., Orissa, 2 vis., London, 1872.
Jack, J., The economic life of a Bengal district, Oxford, 1916.
Joshi, M. P., Urban handicrafts of the Bombay Deccan, Madras, 1936.
Joshi, V. S., Vasudeo Balvant Phadke. First Indian rebel against British-' rule, Bombay, 1959.
Ilbert, C., The government of India. Being a digest of the statut law relating thereto, Oxford, 1898.
«Indian freedom struggle centenary souvenir. 1857—1957. Ed. by S. L. Sharma and M. R. Kumar», Delhi, 1957.
«The Indian nation builders», 3 vis., Madras [S. a.].
«Indian railways. One hundred years», Delhi, 1953.
Innes, Me Leod, Lucknow and Oude in the mutiny. A Narrative and study, London, 1895.
Irwine, W., The army of the Indian Moghuls. It's organisation and administration, London, Г9ОЗ.
Iyengar, K. R. S., Sri Aurobindo, Calcutta, 1945.
Kale, V. G., Indian industrial and economic problems, Madras, 1917.
Kapur A. Ch., Disraeli's forward policy on the North West Frontier of India, 1874-77, Hoshiarpur, 1951.
Karmarkar, D. P., Bal Gangadhar Tilak. A study, Bombay, 1956.
Kasturi, N., History of the British occupation of India, Calcutta, [S. aj.
Kaye, J., The administration of the East India Company. A history of India progress, London, 1853.
Kaye, J. W„ A history of the Sepoy war in India, 1857—1858, 2 vis.,. London, 1865—4870.
Kaye, J. W., The life and correspondence of Major-General Sir John Malcolm..., 2 vis., London, 1856.
[Kaye and Malleson] «Kaye’s and Malleson’s History of the Indian mutiny», 5 vis., London, 1888—1889.
Keatinge, G., Agricultural progress in Western India, London, 1921.
Kealinge, G., Rural Economy in the Bombay Deccan, London, 1912.
Keith, A. B., A constitutional history of India, 1600—1935, London, 1937.
Kelkar, N. C., Landmarks in Lokamanya’s life, Madras, 1924.
Kelkar, N. C., Life and times of Lokamanya Tilak. Translated by D. V. Devekar, Madras, 1928.
Kemp, P. M., Bharat — Rus. An introduction to Indo-Russian contacts and travels from mediaeval times to the October Revolution, Delhi, 1958.
Khan, Mohibbul Hasan, History of Tipu Sultan, Calcutta—Dacca, 19’51.
Khan, Sh. A., The East India trade in the XV11 th century in its political and economic aspects, London, 1923.
Khilnani, N. M., The Punjab under the Lawrences (1846—1858), Simla, 1951.
Kiefer, S., Theeindustrie des Indiens und Ceylons, Wien, 1902.
Kincaid, C. A., and Parasnis, D. B., A history of the Maratha people,.
3 vis., Oxford University Press, 1918—1925.
Kinnaird, A., Bengal: its landed tenure and police system, London, 1857.
Kirmani, M. H. A., History of the reign of Tipu Sultan (trans, by Col. W. Miles), London, 1864.
Kramrisch, S., The art of India, London, 1954.
[Krishen, I.], An historical interpretation of the correspondence of Sir George Russel Clerk, Political Agent, Ambala and Ludhiana, 1831-43, Delhi [1952].
Lambrick, H. T., Sir Charles Napier and Sind, Oxford, 1952.
Lane-Poole, S., Aurangzib and the decay of the Mughal empire, Oxford,. 1908.
Latif, Syad Muhammad, History of the Punjab from the remotest antiquity to the present time, Calcutta, 1891.
804
Laude, N., La compagnie d'Ostende et son activite coloniale au Bengale (1725—1730), Brussel, 1944.
Leaser, J., The Red Fort. The story of the Indian mutiny of 1857, New York, 1957.
Le Bon, G., Les Monuments de I’lnde, Paris, 1893.
Lovett, V., A history of the Indian nationalist movement, London, 192L
Lyall, A., The rise and expansion of the British dominion in India, London, 1905.
Macauliffe, M. A., The Sikh religion, its gurus, sacred writings and authors, 6 vis., Oxford, 1909.
Macdonald, A., Memoir of the life of the late Nana Furnuwees..., Bombay, 1851.
Mac George, G., Ways and works in India. Being an account of the public works in that country from the earliest times up to the present day, London, 1894.
Mackenzie, A., History of the relations of the Government of India with the hill tribes of the North-West frontier of Bengal, Calcutta, 1884.
Mackintosh, A., An account of the origin and present condition of the tribe of Ramoossies, including the life of the chief Oomiah Naik, Bombay, 1833.
Maclagan, E., The jesuits and the Great Mogul, London, 1932.
Mac Munn, G., The Indian mutiny in perspective, London, ‘1931.
Majumidar, B., History of political thought from Rammohan to Day ananda (1821—84), vol. I, Bengal, Calcutta, 1934.
Majumdar, R. C., The sepoy mutiny and the revolt of 1857, Calcutta, 1957.
Majumdar, R. C., Raychaudhuri, H. C., Datta, K., An advanced history of India, London, 1*946.
Malcolm, J., The government of India, London, 1833.
Malcolm, J., Life of Lord Cuve, 3 vis., London, 1836.
Malcolm, J., The political history of India from 1784 to 1823, 2 vis., London, 1826.
Malleson G. B., An historical sketch of the native states of India in. subsidiary alliance with the British Government, with a notice of the mediatized and minor states, London, 1875.
Malleson, G. B., History of the Indian mutiny 1857—58. Commencing from the close of the second volume of Sir John Kaye's History of the Sepoy war, 2 vis., London, 1879.
Malleson, G. B., The Indian mutiny of 1857, London, 1891.
Mariwalla, C. L., When the storm came... 1857. Sind, Bombay, 1957.
Marshman, J. C. The history of India from the earliest period to the close of Lord Dalhousie’s administration, 3 vis., London, 1871.
Martineau, A. A., Bussy et I’lnde frangaise (1720—1785), Paris, 1935.
Masani, R., Dadabhai Naoroji. The great old man of India, London,. 1939.
Mathiez, A., Un proces de corruption sous la terreur. L’affaire de la Compagnie des Indes, Paris, 1920.
Mazoomdar, P. C., The life and teachings of Keshub Chander Sen, 3rd. cd., Calcutta, 1931.
McCully, В. T., English education and the origins of Indian nationalism, New York, 1940.
Mc’Gregor, The history of the Sikhs, containing the lives of the Gooroos, the history of the independent Sirdars or Misals and the life of the great founder of the Sikh Monarchy, Maharaja Ranjit Singh, 2 vis., London, 1846.
Mehta, Ashok, 1857, The great rebellion, Bombay, 1946.
Mehta, S. D., The cotton mills of India 1854 to 1954, Bombay, 19’54.
Michaud, J., Histoire des pr ogres et de la Mite de Г empire de Mysore sous les regnes d’Hyder-Aly et Tippoo-Sdib, 3 vis., Paris, 1801—1809.
805
Mill, J., The history of British India. 5th ed. with notes and continuation by H. H. Wilson, 10 vis., London, 1'858.
Mills, A., India, London, 1858.
Misra, B. R., Land revenue policy in the United Provinces under British rule, Benares, 1942.
MMDLT, Histoire d’Ayder-Ali-khan, navab-behader..., 2 vis., Paris, 1783.
Mody, H. P., The political future of India, London, 1908.
Mody, H. P., Sir Pherozeshah Mehta. A political biography, 2 vis., Bombay, 1'921.
[Mohumed, Ghoolam] «Karnama i Hydari or memoirs of /the brave and noble Hydar Shah, surnamed Hydar Ally Khan Bahadur to which is annexed a sketch of the history of his illustrious son Tippoo Sultan. Comp, from different works written by English, French, and Oriental authors», Calcutta. 1848.
Moreland, W. H., The agrarian system of Moslem India. A historical •essay with appendices, Cambridge, 1929.
Moreland, W. H., From Akbar to Aurangzib. A study in Indian economic history, London, 1925.
Morison, J. L., Lawrence of Lucknow, 1806—1857, London, 1934.
Morse, H. B., The chronicles of the East India Company trading to China, 1635—1834, 4 vis., Oxford, 1926.
Muir, R., The making of British India, 1756—1858, Manchester, 1923.
Mukerjee, H., India struggles for freedom, Calcutta, 1948.
Mukherjee, H. and Mukherjee, U., «Bande Mataram» and Indian nationalism (1906—1908), Calcutta, 1957.
Mukherjee, H. and Mukherjee, U., Bipin Chandra Pal and India's struggle for swaraj, Calcutta, 1958.
Mukherjee, H. and Mukherjee, U., A phase of Swadeshi movement {national education) 1905—1910, Calcutta, 1953.
Mukherjee, H. and Mukherjee, U., Sri Aurobindo’s political thought (1893—1908), Calcutta, 1958.
Mukherjee, R., The foundations of Indian economics, London, 1916.
Mukherjee, R., The rise and fall of the East India Company. A sociological appraisal, Berlin, 1958.
Natarajan, J., History of Indian journalism (Part II of the Report of the Press Commission), Delhi, 1955.
Natarajan, L., Peasant uprisings in India 1850—1900, Bombay, 1953.
Na rang, G. Ch., Transformation of Sikhism, Lahore, 1946.
Na rang, K. S. and Saxena, P. C., History of the Punjab (1526—1849), {S. 1.] 1953.
Nigam, N. K., Delhi in 1857, Delhi, 1957.
Orlich, L., Indien und seine Regierung. Nach den vorzuglichsten Quellen and nach Handschriften, 2 Bd, Leipzig, 1859—4861.
[Orme, R.] «А history of the military transactions of the British nation in Indostan, from the year 1754», 2 vis., London, 1778.
Owen, S., India on the eve of the British conquest. An analytical history of India 1627—1761, Calcutta, 1954.
Pal, Dharm, Administration of Sir lohn Lawrence in India (1864—1869), Simla, 1952.
Pal, Dharm, The Poorbeah soldier. The hero of Indian war of independence, 1857, Delhi, 1957.
Pal, Dharm, Tatya Tope, New Delhi, 1958.
Panikkar, К. M. The founding of the Kashmir e state. A biography of Maharajah Gulab Singh, 1792—1858, London, 1953.
Panikkar, К. M., India and the Indian ocean, London, 1945.
Pant, D., The commercial policy of the Moguls, Bombay, 1930.
Parvate, T. V., Bal Gangadhar Tilak. A narrative and interpretative review of his life, career and contemporary events, Ahmedabad, 1958.
«06
Phear, J. В., The aryan village in India and Ceylon, London, 1880.
Philips, С. H., The East India Company. 1784—1834, Manchester, 1940.
Pillay, К. K., Relations between the El Co and Bengal (1634—1764), Madras, 1956.
Piriou, E., L’Inde contemporaine et le mouvement nationale, Paris, 1905.
«Political India. 1-882—1982», London, 1932.
Powell-Price, J. C., A history of India, London, 1955.
Prasad, B., The foundations of India's foreign policy, vol. I, 1860—1882, Calcutta, 1955.
Prichard, I. T., The administration of India from 1859 to 1868: the first ten years of administration under the Crown, 2 vis., London, 1869.
Prinsep, H. T., Origine et progres de la puissance des Sikhs dans te Penjab, et histoire du Maha-Rad ja Ranjit Singh. Trad, de Г anglais par X. Raymond, Paris, 1836.
Raju, A. S., Economic conditions in the Madras Presidency, 1800—1850', Madras, 1941.
Rama Krishna, L., Panjabi Sufi poets. A. D. 1460—1900, Calcutta, 1938.
Rama Krishna, L., Les Sikhs. (Origine et developpement de la comma* naute jusqu’a nos jours (1469—1930)..., Paris, 1933.
Ramsbotham, R. B., Studies in the land revenue history of Bengal, 1769—1787, London, 1926.
Rao, A. V. R., The economic development of Andhra Pradesh, 1766— 1957, Bombay, 1958.
Rao, С. H., History of Mysore (1399—1799 A. D.), 3 vis., Bangalore, 1943—1946.
Rao, M. V. R., A short history of the Indian National Congress, Delhi, 1959.
Ratcliffe, S. K., Sir William Wedderburn and the Indian reform movement, London, 1923.
Rawlinson, H. G., British beginnings in Western India, 1579—1657. An account of the early days of the British factory of Surat, Oxford, 1920.
«Rebellion 1857. A symposium», Delhi, 1957.
Rees, J., Modern India, London, 1913.
Robson, F., The life of Hyder Ally with an account of his usurpation of the Kingdom of Mysore..., London 1786.
Roy, A. Ch., The career of Mir Jafar Khan (1757-65 A. D.), Calcutta; 1954.
Ruben, W., Uber die Aufkidrung in Indien, Berlin, 1959 («Sitzungsbe-richte der Deutschen Akad. der Wissenschaften zu Berlin. KI. fiir Sfprachen, Literatur und Kunst», Jg. 1959, Nr 2).
Saksena, T. B., The economic effects of war on India, Lucknow, 1920.
Sardesai, G. S., New history of the Marathas, 3 vis., Bombay, 1946.
Sarkar, J., Fall of the Mughal empire, 2nd ed., revised and corrected, 4 vis., Calcutta, 1949—1950.
Sarkar, J., History of Aurangzib, 5 vis., Calcutta, 1919—*1924.
Sarkar, J., House of Shivaji (Studies and documents of Maratha history: Royal period), 2nd ed., Calcutta, 1948.
Sarkar, J., The India of Aurangzib, Calcutta, 1921.
Sarkar J., Mughal administration. 3rd ed., Calcutta, 1935.
Sarkar, J., Shivaji and his times, 4th ed., Calcutta, 1948.
Sarkar, J., Studies in Mughal India, Calcutta, 1919.
Sarkar, J., The life of Mir Jumla the general of Aurangzeb, Calcutta,. 1951.
Sastri, V. S. Srinivasa, Life of Gopal Krishna Gokhale, Bangalore, 1937 (Mysore University extension lectures).
Sathianathaier, R., Tamilaham in the 17th century, Madras, 1956.
Savarkar, V. D., The Indian war of independence (National rising of 1857), Bombay, 1946.
807
Sen, Prosanto Kumar, Biography of a new faith, 2 vis., Calcutta. 1954.
Sen, S., Administrative system of the Marathas, Calcutta, 1925.
Sen, S. N., Eighteen fifty-seven, Calcutta, 1957.
Sen, S. N., Foreign biographies of Shivaji, Calcutta, 1927.
Sen, S., Studies in the land economics of Bengal, Calcutta, 1935.
Sen, S. ,N., The French in India, 1763—1816, Calcutta, 1958.
Sethi, R. R., John Lawrence as Commissioner of the Jullundur Doab *(1846-49), Lahore, 1930.
Sethi, R. R., The Lahore durbar (In the light of the correspondence of Sir С. M. Wade, 1823—1840), Simla, 1950.
Sethi, R. R. and Mahajan, V. D., Constitutional history of India, 3rd jed., Delhi, 1956.
Shah, К. T., Indian currency, exchange and banking, Bombay, 1922.
Shah, К. T., Trade, tariffs and transport in India, Bombay, 1923.
Sharma, S. R., Mughal government and administration, Bombay, 1951.
Shastri, P. K., Organisation militaire des Sikhs, Paris, 1936.
Shay, Theodore L., The legacy of the Lokamanya. The political philosophy of Bal Gangadhar Tilak, Bombay, 1956.
Shejwalkar, Panipat, 1761, Poona, 1946.
Sheppard, E. W., Coote Bahadur. A life of Lt.-Gen. Sir Eyre Coote, London, 1956.
Shirras, G. F., Indian finance and banking, London, 1920.
Shrivastava, V. S., Patriots and traitors, 1857—1858, pt I, Bombay 1958.
Singh, Ganda, A brief account of the Sikh people, Patiala, 1956.
Singh, Ganda, The British occupation of the Panjab, Amritsar—Patiala, 1955.
Singh, G. N., Landmarks in Indian constitutional and national development, vol. I, Delhi, 1950.
Singh, Iqbal, Rammohun Roy, A biographical inquiry into the making of modern India, vol. I, The first phase, Bombay, 1958.
Singh, Khushwant, The Sikhs, London, 1953.
Singh, Teja, Essays on Sikhism, Lahore, 1944.
Sinha, H., Early European banking in India, London, 1927.
Sinha, J. C., Economic annals of Bengal, London, 1927.
Sinha, N. K., The economic history of Bengal from Plassey to the Permanent settlement, vol. I, Calcutta, 1956.
Sinha, N-. K-, Haidar Ali, vol. 1,1721—1779, Calcutta, 1941.
Sinha, N. K-, Ranjit Singh, Calcutta, 1945.
Sinha, N. К.» Rise of the Sikh power, Calcutta, 1946.
Sinha, N. K. and Banerjea, A. Ch., History of India, Calcutta, 1944.
Sitaramayya, Bh. P., The history of the Indian National congress, vol. I, Bombay, 1946.
Sivaswamy, K. G., Legislative protection and relief of agriculturist debtors in India, Poona, 1939.
Skrine, F. H., Life of Sir William Wilson Hunter, New York, 1901.
Smith, V. A., A history of fine art in India and Ceylon, 2nd ed., Oxford, 1930.
Smith, V., The Oxford history of India, 3rd ed., Oxford, 1958.
Smith, W. C., Modern Islam in India. A social analysis. London, 1946.
Sipear, P., Twilight of the Mughuls. Studies in late Mughul Delhi, Cambridge, 1951.
Srinivasan, С. К.» Maratha rule in the Carnatic, Annamalainagar, 1945.
Srivastava, A. L., The Mughul empire (1526—1803 A. D.), Agra, 1957.
Srivastava, A. L., Shuja-ud-Daulah, 2 vis., Lahore, 1945.
Stchoukine, I., La peinture indienne, Paris, 1929.
Stephen, J. F., The story of Nuncomar, 2 vis., London, 1885.
Stewart, Ch., The history of Bengal from the first Mahomedan invasion till the conquest of that country by the English A. D. 1757, London, 1855.
S08
Strachey, J., India. Its administration and progress, London, 1911. «Struggle for freedom. 1857», Karachi, 1957.
«Studies in the Bengal renaissance. In commemoration of the birth centenary of Bipinchandra Pal. Ed. by Atulchandra Gupta», Jadavpur, 1958.
Sutherland, L. S., The East India Company in eighteenth century politics, Oxford, 1952.
Tahmankar, D. V., Lokamanya Tilak. Father of Indian unrest and maker of modern India, London, 1956.
Tendulkar, D. G., Mahatma. Life of Mohandas Raramchand Gandhi, vol. I. 1869—1920, Bombay, 1951.
Thomas, E., Revenue resources of the Mughal Empire in India from A. D. 1593 to A. D. 1717, London, 1871.
Thomson, H. G., The Chitral campaign. A narrative of events in Chitral, Swat and Bajaur, London, 1895.
Thornburn, S. S., Musulmans and money-lenders in the Punjab, Edinburgh—London, 1886.
Thornburn S. S., The Punjab in the peace and war, London, 1904.
Thorner, D., Investment in Empire: British railway and steam shipping enterprise in India. 1825—1849, Philadelphia, 1960.
Thornton, T. H., General Sir Richard Meade and the feudatory states of Central and Southern India, London, 1898.
Torrens, W. M., Proconsul and tribune. Wellesly and O'Connell, London, 1880.
Trevaskis, H. K-, The land of the five rivers. An economic history of the Punjab from the earliest time to the year of grace 1890, Oxford, 1928.
Tripathi, A., Trade and finance in the Bengal Presidency, 1793—1833, Bombay, 1956.
Trotter, L. J., History of India under Queen Victoria from 1836 to 1880, 2 vis., London, 1886.
Tucci, G., Ramakrishna Paramahamsa, Roma, 1936.
Wacha, E. D., The life and works of J. N. Tata, Madras, 1912.
Weitzman, S., Warren Hastings and Philip Francis, Manchester, 1929.
West A., Sir Charles Wood's administration of India affairs from 1859 to 1866, London, 1867.
Wheeler, J. T., Early records of British India. A history of English settlements in India, Calcutta, 1878.
Wheeler, J. T., India under British rule from the foundation of the East India Company, London, 1886.
Wheeler, J. T. and Macmillan, M., Europian travellers in India, Calcutta, 1956.
Woodruff, Ph., The men who ruled India. 2 vis., London, 1955—1957.
Yajnik, Indulal, Shyamaji Rrishnavarma (Life and times of an Indian revolutionary), Bombay, 1950.
Yasin, M., A social history of Islamic India, 1605—1748, Lucknow, 1958.
Younghusband, F., Indian frontier warfare, London, 1899.
Younghusband, F., The relief of Chitral, London, 1895.
Zacharias, H. С. E., Renascent India. From Ram Mohan Roy to Mohan--das Gandhi, London, 1933.
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Абдул Латиф 4'5*1
Абдул Хасан 690
Абдулла Джаи 484
Абу-л Фазл 36
Абд-ур-Рахман (Имам Махди) 202
Абдуррахман-хан 419, 421, 482, 487—489
Абд-ус-Самад-хан 69, 70
Абу Бекр 309
Авитабиле 220
Ага Риза 690
Агар к ар 438, 440, 441, 473
Аг а-хан 569, 656
Адам, В. 265
Аджит Сингх 536, 558, 559
Адиль Шахи 696
Адина-бег 83, 85
Азад, Абул /Калам 643, 651
Азад, Маулана Мухаммад 755
Азам 74
Азим-хан 482
Азимулла 297, 315
Айер, Сваминатх 763
Айер, Субраманья 443, 464
Акбар 26, 27, 65, 677, 681, 689, 690
Акбарабади, Назир 754
Акбар Аллахабади 755
Аламгир II 87
Али Бахадур 293
Али Мухаммад 643
Али Мухаммад-хан 81
Али Мухаммад-хан Бахадур 48
Али Реза 138
Али Шаукат 643
Аллар 220
Аллахварди-хан 84
Амар Дас 66
Амбаджи Инглия 170
Амир Али 452
Амир-хан 172, 174
810
Амичанд 97, 98
Аммал Редди 404, 405, 407
Анандраи Машраф 41
Ансан 289
Anna Сахиб 173
Аппарао, Гурузада 761
Апте, Харинараяна 759, 760
Арджуна 66
Арсеньев, А. 570
Асаф Джах 84, 93
Асаф-уд-Даула 683
Аурангзеб 12, 15, '16, 18, 24, 27, 40, 42, 45, 56, 57, 58, 61, 64, 66, 67, 72—78, 677 — 679, 681,
689—692, 695
Аутрам 306
Афзал-хан 482
Ахмад К а ди а ни 471
Ахмад Шах 282, ЗГ2, 3'13, 316
Ахмадулла см. Маулави Ахмад-шах
Ахмад-шах, Маулави см. Маулави Ахмад-шах
Ахмед-шах, Дуррани 70, 83, 86,. 87, 88, 178, 681
Аюб-хан 487
Баба Балак Сингх 381, 382
Баба Бхат 297
Баба Рам Сийгх 381—388
Бабур ‘65
Баджи Мохите 60
Баджи Рао I 78, 84, 302
Баджи Рао II 469, 252, 294, 297ь (686
Байрон, Дж. Н. Г. 758
Бакингэм Дж. С. 206
Бала Сахиб 315
Баладжи Вишванатх Бхат 78
Баларама 693
Балкишен 299'
Балливала 768
Банда 69', 70
Банерджи А. Ч. 554
Банерджи, Сурендранатх 423, 429, 430, 431, 432, 441, 459, 461, 462, 4(66, 470, 531, 538, 572, 636, 644
Банерджи Тарапада 461
Баракат Али 299
Баракзаи 214
Барбоша, Д. 40
Барлоу, Дж. 172
Баруэлл, Р. 108, 109
Басаван 6*90
Бахадур-хан см. Хан Бахадур-хан
Бахадур-шах I (Муаззам) 69, 75-
Бахадур-шах II 2’8'8—290, 294, 300, 301, 306, 308, 309
Бахт-хан 306—309
Безант, Э. 654, 655, 656, 663, 664
Бени Мадхо Атраулский 294
Бентинк, У. 186, 237
Бенфильд, П. 163, 164
Бернард, Г. 300
Бёрк, Э. 115, 116, 181, 182
Бёрн-Джонс, Э. 716
Бёрнс, А. 213—215
Бернье, Ф. 27, 35, 36, 38, 42
Бесхи, К. 762
Бидда 737
Бир Сингх Део 671
Бнрджис Кадр 299
Бишандас 690
Бишен Сингх 383
Блаватская, Е. П. 407, 462
Блант, У. С. 455, 459
Блексленд 405
Бондопадхай, Шоро Чондро 766
Боннерджи, В. Ч. 463
Бос, Ананд Мохан 429, 461
Бошу, Нондолал 718, 766
Бристоу, Дж. 1(20
Брод фут 226
Броч, Ш. 600
Брэйтвейт, Дж. 147
Будх Сингх 338
Бузрук Ходжа 480
Буркэн, Л. 170
Бхавабхути 766
Бхагат Джавахар Мал 381
Бхандаркар, Р, Г. 760
Бхарата, Гопал Кришна 732
Бхаратенду Хариш Чандра 750,
751, 767, 768
Бхаса 764
Б хат 78
Бхатт 768
Бхау см. Садашео Бхау
Б хим Чанд 67
Бхолонатх Чондро 427
Бхонсле 60, 144, Г70
Бхупал Сингх 294
Бхушан 7401
Бэйли, В. 146
Бэкер, Г. 712
Бюсси, Ш—Ж. П. 93, 95, 96, 149
Вадья, Д. А. 364, 525
Вазир Али 121, Г22
Валидад-хан Малгархский 294, 311
Валиулла Шах 453, 651
Ваман Пандит 758
Ванситтарт, Г. 99, 1011
Варма, Рави 714, 715
Варма Раджа 166
Варрэн 279
Васил Мухаммад 172, 174
Васко да Гама 45
Вача, Д. Е. 526
Веддербёрн, У. 440
Ведиадхар 681
Великие Моголы 13, 74, 75, 88, 97, 102, 140, 171, 257, 288, 669, 674, 687, 692, 694
Веллингтон, Уэлсли А. 166, 170, 171
Велу Тхампи 167, 168
Вемана 76’1
Венкатаппа, К. 719
Вентура 220
Вивекананда (Дотта, Нарендра-натх) 476
Видьясагар, Ишвар Чандра 264
Виктория (королева Англии) 324, 326, 446, 709
Вилсон, А. 309
Винайят Али 275
Вирар Гавачариар, М. 443
Виресалингам Кандукури 761, 762, 768
Виткевич, И. В. 215, 216
Вишвасиндкхджи 764
Водеяр — 131, 160
Волынский, Артемий 41
Вольтер 95
Вуд, Ч. 324, 326
Гайндман, Г. М. 562
Галиб Мирза 755, 756
Ганди, Мохандас Карамчанд 427, 630, 657—662, 664
Ганеша 475
Гарди см. Ибрахим Гардй
Георг III (король Англии) 103, 181
Георг V (король Англии) 645
Говард, Г. 592
811
Говардхан 690
Говинд Дас 707
Говинд (он же Говинд Сингх)
176, 382, 764
Годе, Ш. Р. 94
Гокла 71, 73
Гокхале, Гопал Кришна 473, 508, 524, 526, 527, 544—546, 567, 646, 647, 655, 656, 659—661
Гордон 420
Госвами, Кишорилал 752
Госвами, Рупа 764, 769
Гоф, X. 232
Гривс, Дж. 365
Гримвуд 414, 415
Гул а б Сингх 224, <227—229, 233, 704;
Гупта, Баламукунда 751
Гупта, Ишорчондро 738
Гупта, Майтхилишаран 751, 752
Гупта, Нагендранатх 455
Гупта, Самарендранатх 718
Гхош, Ананда Мохан 430
Гхош, Лал Мохан 430
Гхош, Ауробиндо 424, 535, 548, 552, 638
Гхош, Гиришчондро 766, 769
Гхош, Могил ал 457
Гхош, Рам Гопал см. Рам Гопал Гхош
Гхош, Раш Бихари 573, 574
Гхош, Хеманта Кумар 424, 428
Гхош ал, Гокул ПО
Гхош, Шишир Кумар 424, 426, 428, 457
Дадабхаи, Манек 604
Далип Сингх 224, 228—2:30, 233
Дальхузи, Дж. А. 229, 247, 248, 252, 256, 258, 325
Дам ант 410
Дамар-Першад 294
Данте 759
Дасвантх 690
Дас, Голокнатх 765
Дас, Таракнатх 563, 689, 648
Дас, Шринивас 752
Датт, Акшай Кумар 264, 269
Датт, Пулин Бехари 719—721
Датт, Раджани Пальм 592
Датт, Ромеш Чандра 337, 342, 349, 499
Датт Тору 764
Датта, Нарендр ан атх см. Виве-кананда
Дауд-хан 81
Даулат Рао 399, 400
Дафферин, Ф. Т. 469, 472, 490
Даш, Каширам 737
Даш, Упендранатх 766
Даял Сингх Маджитхия см. Маджитхия
Дваркандас, Д. 603
Двиведи, Махавир Прасад 751
Деб, А. 749, 766
Дева Сингх, Т15
Дей, Мукул Чондро 719'
Дей, Шайлендранатх 719
Дерозио, Г. В. 209, 263'
Джавала Прасад 297, 305, 315
Джавахир Сингх 224—22'6
Джагат Сетх <82, 97, 98, ПО
Джаилал Сингх 299
Джай Сингх 61, 79
Джайядев 694, 69'5
Джамаль-уд-дин Афгани 454
Джанг Бахадур 315
Джаев ант Сингх 764
Джахангир 18, 47, 66, 689, 690, 696
Джахангир, X. 600
Джахандар Шах 75, 76
Даянанд Сарасвати см. Сарасвати
Даянанд
Джером К. Джером 712
Джиджибхай 260, 364
Джиндан 224
Джинна, Мухаммад Али 643
656
Джонсон, Т. 714
Джордрелл, В. 765
Джоши Г. В. 435, 437, 461
Дигби, У. 346, 509, 510
Дизраэли, В. 283 , 456, 484
Диккенс, Ч. 760
Дирджи Нарайан 115
Дорджиев 491
Дост Мухаммад-хан 214—217,
223, 232, 482, 485
Дотто Бхупендронатх 547
Дотто, Модхушудон 739
Дуду Мийян (Мир Мухсин) 274, 275
Дурга 555
Дурджан Сингх 127
Дхананджая 270
Дхараконд Чендрия 404—407
Дхиан Синг 224
Дюнкери, Дж. 365
Дюплекс, Ж. Ф. 91—95
Дюранд, Г. М. 419, 420, 489
Елизавета I (королева Англии)
47
Жилярди 716
812
•Заман-шах 157, 177, 478
-Захариас, X. 654
Зульфикар-хан 75
Иаков I (король Англии) 47
Ибрахим-шах Лоди 18
Ибрахим Адиль Шах II 696
Ибрахим Гарди 86
Ив аз 12'2
Иден Э. 457
Икбал, Мухаммад 453, 471, 755, 756
-Илберт, К. 460
Имам Махадри »128
Имам Махди см. Абд-ур-Рахман
Импей, Э. <103, 109
Инайят Али 2'75
Инглекен 564
Инглис, Р. 306
Иннес, Дж. Дж. 298
Иншалла-хан 754
Исмаил-хан 400
-Кабир 735, 749
Кабирадж Нарахари 427
Каваньяри, Л. 486
Каджары 215
Кази Виранна 37, 54
Кале, В. Г. 604
Калидаса 694, 719, 764
Кама 564, 565
Кама, Б. Р. 2'60, 266
Камар-уд-дин 159
Каннинг, Ч. Дж. 289, 302, 306, 310, 313, 315, 325
Каннинхан 228
Кану 272
Канунго, Хен-Чандра 536, 556, 557, 564
Кар Талеб-хан 72
Карам Тамман Дхора (Тамман
Дхора) 404, 405 407, 408
Карим-хан 172, 174
Каримбхаи, Ф. 600, 604
Карл II (король Англии) 49
Кармаркар, Д. П. 647
Касиджура 180
Касим, Мохаммед 651
Касимов, Мухаммед Юсуф 45
Каслри, Р. С. 184
Касми, Мохаммед 442, 443
Касула, Пурашоттана Кави 760
Каульбарс, Н. В. 481
Кауфман, К. П. 480
Каушик (Вишвамбхаранатх Шарма) 753
Кахан Сингх 229
Кашмири, Ага Хашр 768
Квинтон, Дж. У. 414, 415
Келькар 440
Керзон, Дж. 498, 537—540, 566, 567
Керимбхаи. Е. 364
Кермани 159
Кешав Дас 694
Кешавсут 759
Кир Гарди, Дж. 565, 566, 571
Кирлоскар, Балвант Пандуранг 7681
Китченер, Г. 566
Клайв, Р. 94, 97—99, '101, 402, 106, 111, 1113
Кларк, Д. 565
Клевринг, Дж. 108, 109'
Кован 388
Ко в а оджи 768
Корнуоллис, Ч. 123—425, 430, 151, 1153—<1155, 159, 1160, 472, 492, 237
Корт 220
Коттон, X. Дж. С. 346
Коттон, Дж. 365
Кохендиль-хан 215
Кри тт и баш Оджха 73'7
Кришна 555, 693, 694, 695, 733, 739, 764, 769
Кришна Сабла см. Сабла Кришна Кришнаварма, Шьямаджи 562, 564
Кула Чандра Сингх 414, 416
Кумарасвами, Ананда К. 712, 715
Купвар Сингх 294, 314
Ку ндр а 488
Купал Пал 693
Курсал 60
Кут, Э. 147
Кханде Рао 133
Кхатри Девкинандан 753
Кхем Чанд 37, 54
Кэмпбелл К. 341—343
Л а бу р донн э Б. Ф. 92—94
Лайакат Али 301, 302, 305
Лакшманарао, К. 762
Лакшми Бай 294, 344
Лал Сингх 1224, 227, 228
Лал, Харикишен 524
Лалли-Тол л ан да ль, Т. А. 95, 96
Лаллу джи Лал 750
Лебедев, Г. С. 765
Лейк, Дж. 170, 171
Ленин, В. И. 346, 348, 374, 565, 566, 579, 583, 586, 620, 632
Лехи а Сингх 387
Линдсей, Дж. 164
Ли-Смит 508
Литтон, Э. Р. Б. 454, 456, 458, 459, 484—487
813
Локханде 3'72
Лонг, Дж. 379, 4'26
Лоуренс, Г. 29*8, 299, 306, 310, 3'28
Лоуренс, Дж. 301
Лоуренс, Саливан 103
Людовик XIV 52
Лютер, М. 759
Лютиенс, Э. 712
Лэндсдаун 450
Мадан 768
Маджитхиа, Сардар, Даял Сингх 44.1
Мадхао Рао I 137, ’142
Мадхао Рао II 142, 686
Мазумдар, Кшитендранатх 719
Маколей, Дж. 182, 255
Малавия, Мадан Мохан 442
Маленький, Семен 15, 45
Малик Амбар 24
Маллу 705
Малхар Рао 326
Малколм, Дж. 277
Маму-хан 299, 312, 315
Манану 695
Мангал Панди 28'7
Маник Харидас 768
Манро, Г. 146
Манро, Томас 18'6, 200
Ман-Сингх 315
Мануччи 27, 71, 74
Маркс, К. 20, 22, 64, 88, 94, 105, 124, 126, 142, 164, 181, 183—185, 187, 194—196, 236, 238, 241, 247, 256, 257, 261, 278, 285, 2.88, 289, 292, 296, 300, 305, 316, 322, 340, 348, 638
Маршалл, Дж. 712
Матирам 749
Маттьюс 14*8
Маулави Ахмад Шах 282, 299, 380
Маулави Лайакат Али 294
Маха Сингх Сукурчакья 177
Мерван Рустам 500
Меткаф, Ч. 283
Мехта, Фероз-шах 433, 655—656
Миллет 405
Мильтон 758
Минаев, И. П. 325, 401, 459, 488, 759
Минакши 685
Минто, Г. Дж. 567, 568, 572, 633—635, 644
Мир Али-хан Г22
Мир Амман 756
Мир Джафар 97—99, 101
Мир Калан Хан 696
Мир Касим ’115, 202, 740
Мир Машраф Хусейн 426
Мир Мухсин см. Дуду Мийян
Мир Садык 156, 159, 460
Мир Таки Мир 754
Мирза Могол 289, 309
Мирза Хизр Султан 309
Митро Дварканатх 428
Митро, Динобандху 379, 426, 737,.
766
Мишра Пратап-Нараян 751
Мойра, Ф. Р. (лорд Хейстингс^
174
Мола Рам 695
Монсон, Г. 108, 109, 171
Монтегю, Э. С. 613, 665, 666
Море 60
Морли, Дж. 565, 566, 568, 579,.
633—635 , 644
Мохан Сингх 178
Муаззам см. Бахадур-шах I
Музаффар Джанг 93
Мукерджи, Даккина Ранджан
269
Мукхерджи, Харишчандра 380,.
426
Мукхопадхай, Джогоданондо 766
Мулр адж 2291—232
Мумтаз Махал 674
Муни Вирам см. Бесхи К.
Мун им-хан 69
Муркрофт, В. 724
Муршид Кули-хан 42, 81, 82
Мустафи, А. 766
Мухаммад Али 93, 94, 139, 163„
164
Мухаммад Джан 487
Мухаммад Исмаил 275
Мухаммад-шах 16, 74, 79, 80, 8U
679
Мухаммед Казим 16
Набоков 642
Навалар, Арумуга 763'
Наджиб-уд-даула 83, 86, 87, 88
Надир Мухаммед
Надир-шах 70, 75, 80, 309, 701
Назир Ахмад 756
Наир, Санкаран 468, 469
Найду Сароджини 764
Н ай яки 685
Намбудрипад, И. М. С. 662
Нам дев 735
Намджошн 440
Нанак 67
Нана Сахиб 294 , 297, 302, 304—
306, 313, 315
814
Нана Фарнавис 143, 686
Нанда 693
Нанда Кумар (Нункомар) 108, 109, 1.80
Нанджарадж 13’3'
Наороджи, Дадабхаи 266, 433— 436, 462, 466, 468, 524, 527, 557, 562, 563, 610
Нарасимхам, Пануганти Лакшми 762
Нарасимхам Редди 270
Нарасимхам, Чилакамарти Лакшми 762'
Насир Джанг 9'3
Нейшн 410
Непир, Ч. 219, 226, 28'1
Неру, Джавахарлал 647, 654, 655
Низам 18
Низам-шахи 13
Николай I 2'15
Никольсон, Дж. 308
Нил, Дж. 301, 302, 305
Норт, Ф. 103
Обейдулла Синдский 651—653
Оджха, А. 626
Окленд, Дж. 214, 215, 217
Олкотт 462
Павлович, М. 564
Падмакар 749
Пал, Бепин Чандра 524, 526, 535, 536, 548, 550, 552, 554, 572, 637, 638, 654
Пал, Кристо Дас 426, 457
Пала 687
Палмер 716
Пан ан дикар, С. 623, 630
Пандит, Я. 592
Пандуранг, Да до б а 759
Парамананда Сен Кавикарнапура 764
Парашарам 758
Парвати 695
Парекх, Г. 524
Перрон, П. 170
Пестонджи, Фрамджи 768
Петат Б. 576
Петит, М. Н. 260, 364
. Петр I 41, 45
Пигот, Г. 164
Пиллаи Ананда Ранга 763
Пиллаи, Веданайяка 763
Пиллаи, Минакши Сундарам 763
Пиллаи, Чидамбарам 536, 576, 578
Пир Али 294
Пиреш, Т. 46
Питт, В. 124, 164, 181
Питтман 618
Почкханавала 601
Прабхакар 758
Прасад, Джайшанкар 753
Прасад, Мадху 705
Премгхан 751
Премчанд (Дханпатрай) 753,756
Прендергаст 490
Примроз, Дж. М. 395
Притхипал Сингх 294
Пурная 159
Пхадке, Васудев Балвант 390, 393—401, 427, 438, 440
Пхандо, Ан ант 758
Пхарангаджи 60
Раби’а-уд-Даурани 679
Рави Варма см. Варма Рави
Рагходжи Бхонсле 84
Рагхунатх, Морешвар 400
Рагхунатх Рао (Рагоба) 83, 84,
137, 143, >144, 145, 147
Раджа Рам 73
Радха '694, 695, 769
Радха Кришна 707
Рай, Бхаротчондро 737
Рай, Джамини 721
Рай, Диджендролал 767
Рай, Лала Ладжпат 536, 548, 559
Рай, Рам Мохан 206—209, 263,
267, 268, 444, 738, 742
Рам Гопал Гхош 263, 265, 422
Рам Дас 757
Рой, Рам Мохан (см. Рай)
Рам Сингх 225, 710
Рама 694, 769
Рама Кришна 395
Рамакришна Парамаханса 476
Рам а лин г а Свами 763
Рамамурти, Гидугу 761
Рамджоши 758
Раммел 405
Рана Сахиб 564, 565
Ранаде, Махадев Говинд 397, 436, 437, 466—468, 470, 473, 760
Рангачари, Т. Т. 443
Ранджит Део 177
Ранджит Сингх 178, 179, 214—
216, 220—'224, 226, 227, 233
Рао, Колачалам Сринивас 762
Рао Сахиб 315
Рау, Р. 614
Раулинсон, Генри 479
Рахимтула, Ибрахим 605
Рахимтула, Сайяни 470
Рейкс, Ч. £280
Рид, С. 612
815
Рипон, Дж. Ф. С. 459, 460 Робертс, Ф. 1270, 3'14, 487 Робертсон 420 Рокфеллер 6612 Ротчев, А. Г. 242
Роу, Т. 417
Роуз, X. 314
Реид 476, 536
Саадат Али 80
Саадат-хан 16, 81
Сабла, Кришна 395
Саваи Джай Сингх 681
Саван Мал 224
Саваркар, В ин а як 546
Саваркар, Гане 546
Саган 758)
Садашео Бхау 86, 87
Сайид Ахмад Барелви 202, 203, 275, 276
Сайид Ахмад-хан 452—456, 471, 4712, 756
Сайид Хусейн Ахмад Медини 651
Салар Джанг 326
Саливан, Л. 106
Салим 695
Салимулла 567
Салих-бегум 43 Самалдас, Л. 5127 Самбхаджи 76 Санделы 260
Сарасвати Даянанд 448, 449
Саркар, Акшай Чондро 427
Саршар, Ратаннатх 756, 757
Сассун, Д. 364, 600
Састри, Ведам Венкатарайя 762
Сауда (Мирза Мухаммад Рафи) 754
Сафдар Джанг 679
Сах Мал 2913
Сахиб Сингх 178
Сашет Сингх 2124
Саяни, Рахимтула 468, 470
Сеид-Абдулла-хан 74, 75
Сеид-Аслам-хан 69
Секкилар 763
Сен, Бирешвар 721
Сен, Кешаб Чондро 445—448
Сен, Макхан Лал 639
Сен, Сурендранатх 304
Сефи 698
Сиду 272
Сингх, Бадан 73, 79, 80
Сингх Г. Н. 633
Сингх, Миранджан 416
Сингх, Такендраджит Бир см. Такендраджит Бир Сингх
Синдия 144, 145, 147, 150, 314, 325
Синдия, Даулат Рао 169—172
Синдханвала 224
Сирадж-уд-даула 97, 99
Скотт, В. 758, 760
Смит. В. 711
Солсбери Р., А., С. 324
Столетов, Н. Г. 485
Суббар ay, Н. 443
Субрамания Шива 536, 576, 578
Сударшан Шах 695
Суинтон, Дж. 710
Сундарешвар 685
Сур Чандра Сингх 414
Сурадж Мал 80, 88
Сурдас 749
Сюффрэн, П. А. '148
Тавернье, Ж. Б. 698
Тагор, Ачария Обониндронатх 715—719
Тагор Гонендронатх 718, 721
Тагор, Дебендранатх 268, 414, 74’2
Тагор, Дварканатх 263, 264, 268,. 742
Тагор, Рабиндранат 551, 719, 733,.
738, 741—747, 757, 767, 769
Тайкван 716
Тайябджи, Бадруддин 433, 469— 472
Тайюмаяавара 763
Такендраджит Бир Сингх 414
Тальпуриды '217, 218
Тамман Дхора см. Карам Тамман Дхора
Тантия Топи 302, 305, 306, 31К 313—315, 316
Тата, Джамшетджи 364, 365^. 372, 529
Тата, Дораб(джи) 599, 600, 622,. 626
Татья Макхаджи 395, 401
Тег Бахадур 66
Тедж Сингх 227—228
Теланг, К. Т. 433, 440, 462, 464
Темпл 234
Темпл, Р. 398, 400
Тибо 490
Тилак, Бал Гангадхар 438—44К 473—476, 534^537, 543, 548,. 550, 557, 573-576, 578—583, 653—657, 759—760
Тика Сингх 297, 305
Типу Султан 133, 439, 142, 146— 160, i66—168, 686^687
Типпу Саиб см. Типу Султан
Титу Миян 203
Толстой, Л. Н. 66'1
816
Томасон, Дж. 251
Томсон, Дж. 265
Тулсидас 694, 749
Тукарам, Униа 400, 735, 757
Тхакерси, В. 514, 524—526, 610
Тхакур, П. 766
Уиндам, Ч. А. 341
Уиттит, Г. 710
Укил, Барада 719
Укил, Сарада Чаран 719
Уордсворт, У. 440
Уоррен, Э. см. Варрен
Уотсон, Г. 97
Устад Мансур 690
Уэлсли А., см. Веллингтон
Уэлсли, Р. 158—160, 169. 136
Фарид 18
Фаррук Сияр 69, 70, 76, 82
Фергюссон 440
Фидаи Хан Кука 678
Фироз-Шах 294, 3’13, 315, 316
Фокс 18’1
Форсайт, Д. 388, 481
Фоулер 499, 500
Фрейзер, Э. 40*9
Фрэнсис, Ф. 108, 109, 110, 113, 114, 123, 18'1
Хавелок, Г. 302, 304—306
Хавэлл, Е. Б. 710, 712—714
Хаджи Шариатулла 274
Хазрат Махал 299
Хайдар Али 133—448, 150, 152, 453,155, 1-60, 68*6
Хайдри, Хайдар Бакхши 756
Хали, Алтаф Хусейн 472, 755
Халдар, Асит Кумар 718
Хан Бахадур-хан 294, 312, 313, 315
Ханней 120
Хантер У. У. 347, 455
Хар Говинд 66—‘69
Хар Даял 639, 648, 649
Хардинг, Г. 644
Хари Найк 322, 395, 398—401
Хасан Али-хан 18
Хасан Кули-хан 71
Хафи-хан 18, 40, 41, 43, 67, 72
Хафиз Рахмат-хан 294
Хашим 69-6
Хейр, Д. 208
Хейстингс, У. -103, 106—110, 1113— 123, 143, 144, 146, 147, 180— 182, 11.90
Хира Сингх 387
Хирдаи Рама 764
Хисида 716
Хит 196
Холас Сингх 298
Холкар 144
Холкар, Яшвант Рао 169, 171,
172,1174
Холмс, Дж. 314
Хонья Бхагоджи Кенглия 39’1
Хоукинс, В. 47
Хумаюн 309
Хусейн-хан 75
Хусейн-хан, Тафазул 293
Хьюз, Э. 147, 148
Чаит Сингх 1*19, 178
Чайтанья 764
Чанда Сахиб 93, 94
Чанду 66
Чапекар 476
Чарлу, П. Ананда 443
Чаттар Сингх 230—233
Чаттерджи Банким Чандра см.
Чоттопадхай Бонкимчондро
Чаттерджи, Промод Кумар 721
Чаттертон,А. 624
Чаудхури, С. Б. 271
Челмсфорд 613
Чемберлен, О. 664
Чима Сахиб 402
Чин Килич-хан 81
Чинтамани 749
Чиплункар, Вишну Шастри 438, 440, 759
Чироль В. 563, 645
Читнавис 522
Читу 172, 174
Чокроборти, Мукундорам 737
Чоттопадхай, Бонкимчондро 424, 425, 540, 739—741, 750
Чоттопадхай, Шоротчондро 747—
749
Чоудхури, Деви Прасад Рой 72L
Чурамана 73, 74, 79
Шар ар, Абдул Халим 756
Шараф-уд-даула 299
Шах Алам 87
Шах Алам II —101, 102, 171
Шах Джахан 13, 40, 45, 674,
676—-677, 690, 700
Шах Сефи см. Сефи
Шах Шуджа 2’16, 217
Шаху 78
Шейх уль-Хинд, Махмуд Хасан 651-^653
Шейх Айяз 148
Шекспир, В. 758, 766
Шен, Рампрошад 737
52 Новая история Индии
817
Шер Али-хан 482, 484—487
Шер Сингх 230/232
Шеридан, Р. 181
Шер-шах 18
Шива 685, 695, 72’2, 763
Шива, Субрамания см. Субрама-ния Шива
Шиваджи 24, 61—64, 76, 78, 174, 398, 475, 476, 749, 757, 758,760
Шор, Дж. 121
Шоу, Б. 712
Ш ридам а 769
Шринивас Дас см. Дас Шрини-вас
Шубол 7Ш
Шуджа-уд-даула 86, 87
Шудра.ка 764
Шундор 737
Эббот 230
Эдуард 766
Элгин II, см. Керзон
Элленборо, Э. Л. 247, 268
Элфинстон, М. 173, 186, 189 , 209,
309
Энгельс, Ф. 312, 316
Энфилд 287
Юм, А. О. 459, 462, 463, 465, 172
Якуб-бек 480—48'2
Якуб-хан 484, 486, 487
УКАЗАТЕЛЬ ТЕРМИНОВ
Абваб 17, 18, 229
Аб-раван 603
Авадхи 749, 761
Агентство 402, 403, 404
А дна малик 328'
Айягар 21
Айям 22
Ала малик 328
Ала малкият 328'
Алха 770
Амл 690
Анга 731
Английский язык 209, 256, 280,
458, 7164, 765
Андхра 405, 760, 761
Анна 447
Апабхранша 734
Ап ан г а 731
Арабский язык 452, 453
Афридии '271, 418, 4'19, 420, 421
Ахмадие 471
Бабу 457, 551
Валюта 22
Банджара 38, 39
Бандхна 724
Банк 34
Банья 17, 658
Баньян IL1
Барабалюта 21
Б афт-хав а 6198
Бегар 25
Белуджи 219
Бенгали 11, 784, 764
Бетель 30
Бигха 26
Биринджари 162
Бихари, 11
Бохра 33>, 202
Брадж 749, 750, 751
Брадж бхаша 694
Б раджа-раджа 79
Брахман 76, 78, 108, 125, 138,
146. 156. .188. 206, 278, 283, 390, 396, 399, 402, 438, 448, 562, 744, 781
Брахмаизм (Брахмаисты) 444, 445, 446, 447, 448
Буддизм Г1
Бурракатха 769, 770
Бхакти 65, 734, 785, 753, 757, 760,
761, 763
Бхан 770
Бхаона 769
Бхарат-натьям 731, 732
Бхаянака 7129
Бхилы 15, 204, 896, 409, 411,412
Вазир 75, 224, 228, 299, 418, 419, 420
Вазир-наваб—107, 1'18
Вакф 43
В атак 59
Ваххабиты 202, 203, 274, 275,276, 282, 294, 301, 380
Велама 20
Веллала 20
Видхинатакам 769
Вира 729
Вишнуизм 447
Гадкари 273
Гаеквар 471, 326
Газель 754
Г алиби ам а 653
Гомашта 100, 1141, 142, 461
Гонды 15, 396, 409
Гопи 698
Гопу рам 669, 671, 706, 707
Грантхи 383
Гуркхи 304, 315, 323, 387, 415
Гуру 65, 66, 67, 68, 280, 382
Гурудвара 383
Гуруматта 71, 176
Гхаи 34
52*
819
Дадан (дадни) 63, -100, 128
Дакойт 4127
Дакойти 5718, 644
Далаваи 467
Далай-лама 4911, 492
Даллал 36
Дарбар 224, 226, 2/3i2, 325, 645
Даруга 35, 190
Дарул-улум 442, 443, 651
Дастак 100, 101
Девадаси 732
Джава б (ответ) 676
Деревенские заминдари 249
Дешмукх 60, 64
Дешпандии (Дешпанде) 60, 64 Джагир '16, 47, 18, 19, 43, 56, 57, 71, '149, 103, 154, 174, 218, 223, 224, 233, 309, 3129
Джагирдар 46, 47, <18, 19, 57, 58, 60, 64, 74, 81, 82, 99, 119, 120, 1133; 224 , 23'3, 328, 329
Джагир-и-мауруси 18
Джайны 1612
Джайнизм 41
Джалса 300, 306,. 308
Джамдани 723
Джатедар 13813
Джатра 769, 770
Джаты 20, 59, 63, 67, 71, 72, 73, 174, 75, 76, 79, 87, 88, 278, 558
Дженми 4*16, 417
Джизия 27, 58
Джихад 275, 276, 282, 650
Джоббер 576, 611
Джоди 3281
Джхаро-кха 702
Диван 15, 207, 273, 399
Дивана 102
Дин-и илл ахи 689
Догра-раджпут 224
Дхармаюддха 662
Дхоти 501
Заминдар 19, 49, 82, 114, 123, 124, 425, 126, 127, 128, 164, 191, 192, 1915, 1198, 203, 218, 249, 250,264, 270, 2'72, 274, 278, 308, 310, 313, 015, 328, 329, 335, 036, 337, 389, 422, 423, 425, 509, 510, 551, 552, 567 571
Заминдари 125, 494, 334, 356, 431 Зороастризм 266
Имам 202
Инам 3129
Ин а мда р 328, 329
Инвестмент 102
Индуизм 65, 68, 71, 146, 189, 208,
266, 276, 277, 304, 416, 444, 448, 476, '692
Индусы (индуисты) И, 19, 39, 57, 58, 59, -68, 73, 79, 81, L16, 1121, 4'38, '156, 203, 230, 265,264, 273, '274, 275, 276, 279, 283, 287, 288, 292, 303, 304, 382, 385,
399, 402, 417, 443, 444, 455,
456, 472, 550, 555, 558, 567,
568, 570, 571, 572, 586, 645,
690, 695, 727, 740, 744
Ислам 14, 73, 138, 203, 274, 385, 1386, 417, 451, 454, 471, 669, 672, 673, 674, 753'
Исмаилиты 569
Кадастр *64, 273, 326, 330, 339
Кадим 25
Каламдан 725
Калигхат-пат 718
Камин 22'
Кангани 611
Каннара 14, 64
Канумкар 108
Кархана 05
Каста 17, 49, 120, '21, 22, 24, 25, 129, 30, 36, 38, 41, 59, 60, 67, 69, 71, -132, 138, 146, 162, 188, 201, 249, *259, 260, '269 , 272, 278 , 322, 350, 351, 1365, 368, 372, 381, 390, 446, 447, -449, 471, 695, 702, 733, 749», 758
Касыда 754
Катани 34
К атхак 731, 733
Катхакали 731, 732 , 769
Катха 733
Каястхи 30
Кинкоб 724
Коли 204
Коллектор 440, 463, 486, ISO, 192, '200, 207, 237, 254, 404
Колы 271, 372, 412
Коммишенер 237
Конды 409
Котвал 4'3
Куки 225, 382
Кунби 20, 60
Кханды 2'71
Кхари боли 750, 751, 752, 753, 754
Лакх 42, 406, 1'33, 139, 229
Лалуп 414, 416
Лаух (687
Мадраса 20, 42, 205, 673
Малгузар 329, 330, 338
S20
Малаялам II
Малгузари 195
Маликана 328
Мальбус-хас 35
Мандалам 671
Манипури .731, 7133
Мансабдар 402, 403, 406
Маратхи 11, 209, 734, 759, 760, 763
Марвари 17, 260, 351
Маю ан д 65, 67
Маснави 754
Масуды 418
Маузавар 195, 201
Маузавари (Махалвари) 331, 332, 356
Маунд 429, 135
Махант 383, 384
Махар 191
Махараджа 178, 243, 214, 220, 222, 223, 224, 230, 233, 299, 387, 402, 409, 413, 416, 485, 600, 636, 638, 681, 699', 725, 764
Махарана 411
Меитхеи 414
Меры 204
Мир-бахри 18
Мир-ми ран 159
Мирасдар 20, 25, 60, 192
Мираси 23
Мисал 70, 87, 88, 476, 177, 178, \ 220
Мистри 61'1
Моголы 12, 13, 47, 18, 26, 56, 58, 61, 63, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 73, 74, 78, 79, 82, 84, 86, 88, 131, 673, 680, 689, 690, 698
Моманды 418., 4Г9, 420
Мопла 438, -166, 416, 417
Мридангам 770
Мукаддам 611
Мулла 189
Мультани 44
Мунда 71
Муфти 122, 204
Мун ши 237
Муракка 687
Муслин 30, 31, 32, 35, 723, 724
Мусульмане И, 16, 19,, 20, 33, 39, 58, 59, 68, 70, 73, 116, 121.; 133, 156,. 189, 202, 204, 230, 274> 275, 276, 278, 279, 283, 287, 288,291, 303, 304, 385, 386. 387, 388,. 399. 402, 416/417, 442, 443, 444, 451, 452, 455, 456, 470, 471, 472,475, 550, 555, 558, 567, 568, 569г570, 571, 572, 582, 600, 634, 643,6^5;
646, 649, 650, 651, 656, 657,672, 673, 690, 740, 755
Мутта 403'
Муттадар 402, 403. 404, 406
Мутьяла саралу 761
Мухаррама 475
Набоб 184
Наваб 81, 82, 83, 84, 86, 87, 93, 97, 98, 99, 101, 106, МО. 1’19, 120, 121, 422, -137, '157, Г63, 164, 180, 219, 252, 293, -294, 311, 413, 567, 708, 740
Наваб-Вазир Г20, Г22
Нага 410, 411, 415
Наиры 138, Г39, 166
Найя махаз 442
Намбудири 138, 166
Намдхари 225, 381, 382, 383, 384, '385, 386, 387, 388, 389
Насак 24
Наутанки 770
Неоиндуизм 444
Неприкасаемые 72, 192, 416, 417 Низам 80, 81, 82, .84, <140, 142, 144, 145, 146, 151, 153, 154,158, 1'59, 170, 171, 252, 276, 326, 400, 407, 678, 687
Низам-ул-Мульк 81, 93
Нир анкар и 225
Нирмал 698
Оджапали 769
Оккалига 20
Оракзаи 418
О ри я 764
Пав ад а 758, 770
Падишах >12, 15, 16, 18, 27, 33, 40, 42, 43, 45, 58, 66, 70, 74, 75, 83, 152, 157, 288, 289
Пайкан 427
Пайкар 129
Пакдар 34
Палайяккар (полигар) 31, 144, 156, 200
Па лай ям 24
Палвари 294
Пали 734
Пандари 18, 43
Панджаби 11, 66, 383-, 450, 755, . 764
Пандит & 89
Пандитикавья-дхара 758
Панч аят 224, 225, 226, 227^ 273^ . 284,300; 381, 552
Пар г ан а 203, 292, 3’53
Парсы М, 162, 266, 358. 726, 768
821
Пата 693
Патака 731
Патаны см. Пуштуны
Патель (Патиль) 24, 60, 393, 404 (Патти 190
Патти дар 20, 249, 278
Пашмина 724
Пешва 63, 78, 83, 84, 85, 86, 87, 137, 142, 14’3, 145, 147, 153, 169, 171, 173, 174, 271, 294, 297,438, 686
Пиндари 1’72, 173, 174
Полигар 2’70
Постоянное заминдари 1'23, 125, 126, 191, 193, 389
Пракарам 669
Пракрит 73 4
Прага анта 731
Пуштуны (патаны) 271, 278, 291, 418, 420, 489
Рага '694, 729'
Раджа 61, 67, 68, 76, 78, 79, 108, ’1119, 1’23, 131, 152, 453, 156, 160, 167, 171, ‘172, 180, 202, 224, 227, 230, 252, 270, 271, 294, 295, 310, 313, 398, 402, 407, 409, 4416, 509, 685, 695, 703, 714, 722, 758
Раджа-заминдар ’19
Раджастхани I1!
Раджпуты 19, 68, 87, 187, 201, 278, 283, 291, 292, 689, 692, 702, 760
Райят 1’13, 115, 492, ’194, 198, 264, 268, 330, 331, 333, 337, 338,353, 356, 357, 379, 380, 390, 399, 424, 426, 436, 663
Райятвари *186, 191, 192, 193,194 19’5, 220, 248, 268, 331, 332, 334 335, 356, 389
Ракхибандан 541
Ракш а с 732
Рамлила 760
Рамуси 201, 392, 394, 396
Рани 294
Раса 694
Раслила 733, 769
Ратхоры 294
Рахдары 40
Редди 20
Ритикаль 749, 758
Рохиллы 81, 121, 1'58, 171, 270, 400
Рупия 26, 52, 82, 80, 106, 107. 109, 1115, 119, 120, 121, 128,133, <139, 143, 144, 154, 156, 162, 163, 166, ’169, 171, 188, 201,229,
822
329, 331, 333, 339, 340,
353, 3'57, 361, 364, 369, 374.
396, 404, 498, 499, 500, 503,
510, 522, 526, 529, 599, 601,.
61’3, 614, 615, 616, 617, 618,
’625, 628, 630, 701, 71'2
Садр адалат 323
Садр амин 237, 254
Сайид 76, 278
Санскрит 397, 732, 738, 753, 759, 764, 765, 769
Санталы 15, 272, <283, 368, 372, 408, 409, 411
Санъяси 116, 740
Сарбат хадиса 176
Сардар 33, 34, 71, 83, 87, 176. 177, '178, 214, 225, 226, 227,229.. 230, 384, 387, 399, 518, 614, 714
Сари 531
Саркар 43
Сатана 760
Сатвик 732
Сати 1’8*6, 208
Сатнами 71, 72, 73
Сатьяграха 652, 660, 661 Сатьяграхашрам '660 Саукар 390, 396 Сахи калам 096 Сача падишах '66
Свадеши 437, 474 , 528, 530, 53!.. 542, 546, 543, '551, 556, 576,741, 7415'
Сваджати 570
Сварадж 550, 576, 636, 638
Сенапати 414
Сетх 702, 707
Сикхи 25, 65, 66, 67, 68, 69, 70* 74, 75, 86, 87, ’157, '168, 176,177, 178, 203, 220, 221, 223, 226, 227, 229, 230, '232, 233, 271, 278,281, 291, 304, 3812, 383, 384, 385,3^6, 388, 418, 444, 450, 092
Сикхизм Ф1, 05, 67, /176, 225, 361,.
384
Сипаи 86, 91, 93, 1’19, ‘122, 126, ’140, 152, 166, 168, 1’71, 187, 188, 203, 204, 205, 227, 277, 270,280, 281, 283, 284, 287, '288, 289,290, 294, 294, 296, 297, 298, 299. 300, 304, 305, 306, ’308, 309,312, 313, 314, 317, 322, 558, 641». 744
Суба 18, 19, 58, 63, 229, 383
Субадар 13, 69, 76, 79, 81, 188,.
280, 297
Суб-ханам 698
Султан 652,696
Султанат 1'2, 73
Суфизм 753, 754, 755
Суфийские шейхи 20
Такави 120
Тала 729
Та лука 25*2, 405, 407
Талкдар 249, 251, 252, 295, 298, 810, 313, 326, 328, 329
Тальвар 292
Там ас 732
Тамаша 770
Тамга 17
Тамили *11, 7®2
Тарх 690
Тахсил 383
Телугу .1'1, 402, 732, 760, 761,
762, 768
Тнмар 36
Тиндал 611
Тодди 403, 406
Тхаг (Туг) 237
Тхакур 79
Тхаиа 191
Улемы 289, 452, 453, 454
Урду 209, 277, 441, 453, 734, 753, 754, 755, 756, 757
Фаудждар ’18, 72, 82, 83
Фетва 289
Фирман 15, 82, 97
Фарази 274
Фарси 66, 106, <277, 442, 452,453, 753, 754, 755, 766
Хазия 729
Халиса- 16
Халйф‘274, 651, 65(2
Халифат 651, 653
Хальса 68, 69, 71, 476, 179, 225,
Ж Ж7, 228, 229, 232
Хан 233, 485, 489
Ханака 20
Ханство '214, 217, 420, 480
Харадж 15
Хартал 582, 583
Хагбанди 11>1
Хидмат-и фаудждарк Т®
Хиджра 130
Хилат 325
Хинди 11, '209, 277, 444, 694, 734, 749, 750, 751, 752, 753, 754. 755, 758, 764, 768
Хиндустани 106, 279, 280, 753-765
Хиркар 146
Хосы 204
Христиане 11, 28)2, 284
Хукка 725
Чамбулиа 33
Чанделы 292
Чапати 283
Чаудхри 614
Чауры 292
Чаутх 78, 84, 151, 171
Чауханы 292, 294
Черума 417
Четти 162, 260, 351
Чехра-нума 690
Чоукидар 5512
Чуары 1116
Чхатри 292, 702
Шанти 729
Шариат Г89, 309
Шах 16, 34, 63, 70; 75, 80, 8^ 178, 215, 217, 299, 486, 698.
Шиваиты 685
Шишам 725
Шрингара 729
Шроффы 41, 110, 130, 35
Шрути 729
Шудры 30, 476
Эмир 16, 178, 214, 215, 216, 21Г. 218, 219, 223, 232, 419, 421. Ш 484, 485, 486, 487
Эмират 214, 480
Юзуфзаи 81, 380, 418; 420-
Якшагана 769
УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
.Абиссиния 478
Ава 489, 490
.Австро-Венгрия 485, 493, 502, 824 Агра—14, 26, 38, 45, 47, 71, 73, 74, 7'6, 79, 81, 170, 171, 197, 24'2. -247, 282, 288, 292, 314, 325,432, 517,576,674, 754
Агра-Дели 38 •
Аден 401, 477—622
Аджанта 718
Аджмир 26
Адони 144, 151
Азамгархский округ 294
Азия 14, 42, 44, 52, 213, 240,464, 469, 562, 563, 586, 612, 664
Айякотта 152, 153
Акбарпур 353
Акмечеть 480
Алигарх >170, 249, 292, 294, 454
Алигархский округ 294
Аллахабад 26, <69, 76, 106, 121, -294, 301, 302, 304, 305, 323,432, 442, 469, 499, 751
Алувала 178'
Амбала 227, 289, 388, 484
Амбор-Джайпур 692
Амбойна 50
Америка 915, 96, 200, 364, 462, 526, 649, 665
Амраот 463
Амритсар 66, 70, 178, 384, 386, 450, 517, 608, 681, 683
Амстердам 563
Аму-Дарья 217
Анагуди 148
Анандапур 67, 68, 384
-Англия 46, 49, 91, 94, 95, 96, 99, 102, 103, 108, 109, 111, 113,
1*1*4, 128, 129, 149, 150, 151,
-158, .160, 164, 174, 175, 181,
<182, 183, 1'85, 189, 196, 197,198, .199, 200, 208, 209, 213, 214,
215, -21(6, 236, 238, 240, 241,
244, 246, 256, 257, 258, 261,
266, 269, 280, 282, 301, 310,
3121, 327, 334, 340, 341, 342,
343, 346, 349, 358, 364, 369, 374, 380, 393, 397, 415, 418, 420, 421, 422, 423, 430, 433, 434, 437, 445, 458, 459', 461, 462, 466, 469, 476, 477, 478, 479, 480, 481, 482,
484, 485, 486, 488, 489, 490 , 491,
492, 493, 498, 501, 502, 503, 523,
525, 546, 550, 562 , 566, 574, 593,
597, 605, 612, 615, 616, 617, 618,
620, 621, 622, 628, 636, 643, 644,
645, 647, '648, 652, 653, 658, 660,
663', 664, 665,• 712, 713, 719, 7'28,
741,760
Андаманские о-ва 380, 416, 442 Андхра 20, 25, 408, 421, 761, 766,
769
Аравия 44, 653
Аракан 4'89 Аргаон 170 Аркат 94, 139, '162, 164, 168, 205 Армагаон 37, 47 Асаи 170 .
Ас ансол 561
Асиргарх 170, 174
Ассам .174, 240, 271, 278, 336, 339, i345, 348, 372, 410, 414,415, 463, 489, 514, 538, 560, 590, 630, 645
Астрахань 44, 45
Ауд 58, 69, 75, 81, 82, 83, 86, 87, 88, 99, 101, 106, 107, 118, 1’9, 420, 121, 1122, 140, 157, 181, 188, 251, 252, 278, 279, 281, 182,283, 291, 292, 298, 299, 305, 311,312, 813, 315, 327, 328, 337, 462,470, 680, 683, 754
Аудское княжество 252, 294, 298 Аурангабад 26, 80, 349, 547,679 Афганистан 12, 44, 83, 8'6, 87, 121, 157, 178, 213, 214, 215,216,
217, 218, 219, 3126, 418, 419, 420, 478, 479, 480, 482, 484, 486,486, 487, 488, 489, 492, 493, 651, 652
Африка 44, 49, 343, 492
Ахмадабад 242, 361, 365, 368, 412, 437, 461, 516, 518, 660, 661,674, 708, 723
Ахмаднагар 12, 13, 59, 60, 170, 353, 360
Ахмад 143
Аште (Ашти) 1174
Багалкот 35
Багарапти 242
Багнагар см. Бхагнагар
Бадж,аур 489
Бадли-ки Сараи 289
Баку 44
Балам 138, 147, 150
Баласор 50, 54, 128, 648
Баласора — Сохро, 37
Балканы 485
Балх 45
Бамо 489
Бангалур 132, 440, 453, 154, 247
Бангкок 648
Банда 293, 294
Банну 230
Бара 76
Барам ахал 139, 140, 454, 193
Барасет 203
Барейли 122, 191, 204, 294, 306, 313
Бари Доаб 230
Барисал 566
Барода 78, 326, 396, 399, 412
Барракпур 284, 287
Бассейн 143, 169
Бахавалпур 214, 219
Бахадур-Бенда 151
Бахрейн 44
Башоли 693
Беднур 135, 137, 138, 140, 148, 154, 162, 202, 488
Беднурский проход 137
Белуджистан 12, 216
Бенарес 119, Г20, 121, 181, 191, 201, 204, 205, 284, 301, 544, 702, 703, 705, 706, 725, 768
Бенгальская провинция (Бенгальское президентство) 143, 128, 170, 188, 195, 204, 237, 250,283, 326, 336, 337, 431
Бенгалия 14, 15, 19, 22, 23, 31, 33, 34, 35, 38, 46, 49, 50, 52, 53, 54, 55, 56, 58, 75, 81, 82, 84, 88, 95, 96, 97, 98, 99, 100, 101,
102, 103, 106, 109, 114, 1112».
443, 414, 115, 446, 118, 122,
425, 1'26, 128, 129, 134, 139.
441, 146, 147, 453, 161, 162, 174. 175, • 185, 1,90, 192, 193, 202,.
206, 207, 208, 209, 239, 254».
260, 263, 264, 265, 267, 268,
2.72, 274, ,275, 276, 289, 310,
317, 323, 330, 336, 337, 338,
345, 348, 356, 357, 365, 366,
367, 378, 390, 408, 409, 412,
422, 423, 424, 426, 427, 428;,
429, 430, 431, 437, 438, 441 „
442, 443, 444, 446, 447, 448,
450, 451, 452, 455, 457, 460,
461, 462, 463, 464, 471, 475,
476, 487, ‘506, 507 , 510, 511,
512, 520, 525, 529, 530, 531,
534, 535, 536, 538, 539, 540,
541, «542, 543, 546, 547, ’549,
550, «551, 553—556, 557, 559,
560, 561, 562, 566, 567, 568,.
569, 57*1, 572, 573, 576, 578,
579, 580, 584, 588, 590, 591,.
592, 600, 633, 634, 636, 639,
641, 642, 644, 646, 648, 649;
674, 693, 698, 708, 710, 715^
718, 721, 723, 730, 732, 740,743. 747, 765, 767, 769
Бер ар 26, 63. 76, 78, 198, 252, 326, 328, 329, 339, 341, 319. 358, 588
Берлин 648
Берхампур 287, 406 Биас 228 Бидар 26
Биджапур 42, 22, 26, 53, 54, 56, 59, 60, 61, 63, 73, 76, 674, 695
Бикан.ир 692, 702, 710 Бимлипатам 50 Бирбхум 146
Бирма 188, 281, 326, 415, 478.
489, 490, 559, 653, 747 Битхур 297, 306, 311
Бихар 19, 38, 46, 50, 76, 81, S3. 99, 144, 422, 198, 202, 203, 272, 275, 277, 278, 283, 1294, 314, 313, 336, 368, 372, 510, 522, 538, 588, 594, 615, 630, 639, «645, 731, 765
Бияна 14
Ближний Восток 214, 218, 479;, 489, 4'92, 674
Богра 3'90, 423
Бомбей (Бомбейское президентство, Бомбейская провинция^ 49, 95, 106, 140, 143, 145, 155. 159, 162, 474, 175, 185, 186,
187, 188, 489, 192^ 1.97, 199,
825»
201, 204, 206, 209, 237, 243,
247, 1248, 249, 250. 256. 260.
261, 265, 266, 267, 269, 271,
272, 273, 309, 314, 328, 329,
332, 333, 339, 540, 341, 349,
353, 357, 358, 363, 364, 365,
267, 368, 369, 371, 372, 373,
.390, ЗЮ1, 395, 397, 398. 399,
400, 401, 413, 422, 432, 433,
435, 436, 437, 441, 442, 443,
446, 447, 448, 449, 450, 451,
452, 460, 461, 462, 463, 464,
467, 47(2, 474, 477, 500, 505,
508, 514, 512, 513, 514, 516,
219, 522, 528, 529, 533, 534,
544, 547. 548, 561, 565, 569,
573, 576, 579, 580, 582, 583,
588, 591, 595, 600, 607, 611,
613, 614, 624, 630, 631. 633,
634, 642, 7110, 725, 643, 726, 654, 658, 751, 768 708,
Бриндабан 702, 707
Британская империя см. Великобритания
британская Индия 200, 202, 235, 264, 265, 267, 325, 341, 426, 428, 477, 478, 503, 654
Броч 170, 517
Буккур 219
Буксар 101, 102
Бунделкханд 13, 292, 293, 314, 677, 692
Бунди 692
Бурдван 99, 126, 636, 638
Бурханпур 33, 45, 171
Бутан 491
Бухара 44, 45, 214, 217
^Бухарский эмират 480
Бхавнагар 725
Бхагнагар 43
Бхаини 381, 387, 388
Бханги 178
Бхаратпур 76, 79, 171, 172
Бхопал 172, 242
Визиристан 489
Валладжахнагар '162
Вандеваш 96
Ванкувер 563
Вано 420
Варгаон 145
Великобритания (Британская империя) 238, 326, 502, 545, 562, 593, 595, 616, 636, 637, 643,636, 650, 665
Веллур 63, 168, 204, 708
Вер 7<9
Версаул 143
826
Верхние провинции 195
Верхний Доаб 292
Верхняя Бирма 414, 415, 464,478.
489, 490
Вест-Индия 200, 244
Виджаянагар 83, 699, 701
Виндхья 3'1'3
Визагапатнам 402, 405, 407
Волга 45
Восточная Африка 478, 617, 622
Восточная Бенгалия 1'1, 389, 570, 571, 639, 648
Восточная Бенгалия и Ассам 569
Восточная Индия 49, 452
Восточный Ауд 5Г1
Восточные Гхаты Г31. 402
Гавилгарх 170
Газиуддин 289
Газни 214, 216
Ганг 38, 76, 101, 122, 170, 188, 237, 239, 242, *24'3, 254, 278,279, 301, 302, 304, 31'1, 330, 540,703, 768
Гайдамак 486
Ганджор 252
Ганур 400
Гвалиур 78, 121, 147, 169, 170, 471, 172, 242, 295, 314, 325,547, 702, 708
Герат 44, 214, 215, 216, 217, 482, 487, 689, 690
Германия 316, 343, 49*2, 493, 502, 597, 620, 624, 633, 759
Гибралтар 47 7
Гильгит 485
Гималаи 67, 69, 427
Гиндукуш 420, 484, 485, 486
Гоа 45, 46
Годавари 39(2, 402, 405, 406, 407
Гокула 693
Голконда 12, 22, 33, 34, 50, 54, 56, 63, 76, 674
Голландия 46
Гондвана 78
Гонконг 477
Горакхпур 122, 611
Гохуд 170
Гуджарат (область) 11, 15, 22, 33, 38, 41, 47, 55, 63, 76, 80, 348, 350, 363, 365, 448, 562,658, 660, 661, 692, 708, 725, 766
Гуджрат (город) 209, 232, 233, 59'1
Гудибанда 135
Гу лер 693
Гумал 420
Гумсур 270
Гунтур 144, 146
Гурда спур 70
Гуррумконда 1'54
Гути 144
Гхатампур, 353
.Дакка 30, 3*1, ЗЙ, 35, 36, 40, 42, 46, 50, 97, 99, ПО, 112, ИЗ, 128, 1130, 242, 540, 546, 569, 639, 646, 649, та
Дальний Восток 44, 491, 513, 514, 526
Даман 46
Даман-и-Кух 272
Дарджилинг 345 .Даулатабад 13, Декан 1*1, 38, 47, 56, 58, 60, 61, 75, 78, 81, 84, 87, 93, 109, 132, 157, 199, 314, 317, 325, 332, 333
Деканский полуостров 283
Дели '14, 16, 26, 35, 38, 41, 45, 66, 69, 70, 71, 72, 73, 78, 79, 80, 81, 83, 85, 87, 88, 99, 101, 110, 147, 1'57, 170, '171, 242, 276, 282, 283, 1284, >287—289, 293, 296, 297, 300, .305, 306, 308, 309, 310, 311, 312,
313, 316, 326, 380, 437, 515, 517,
564, 608, 639, 645, 646, 649, 674,
676, 677, 678, 679, 682, 690, 695,
698, 701, 702, 712, 725—727,715, 754
Дели —Агра -19, 58, 64, 71, 74 Деобанд 442, 443, 453, 652 Деогаон 170
Деш 60
Джагдишпур 294
7Т тк я гт ж я у у
Джайпур 242, 681, 702, 710, 725 Джайсалмир 692
Джалландар 83, 228, 230, 290 Джамалпур 554
Джамму 177, 224, 229, 2'33, 693
Джамна 71, 73, 74, 76, 87, 122, 170, 223, 226, 254, 278, 279, 288, 301, 325
Джамшедпур 600, 622 Джелалабад 214, 216, 486 Джелам 178, 2'3'2 Джеррукае 219
Джетышаар 480, 481, 482
Джинд 291, 385 , 387
Джинджи 63
Джодхпур 84
Джорасанко 7115
Джор хат 463
Джханси 252, 294, 314, 325, 353
Диг 79, 1171
Динаджпур (115, 116
Динднгал 154, 103
Дир 418, 489
Диу 46
Доаб 83, 177, 313
Дод-Баллапур 135
Дулма Г27
Дум-Дум 287
Дундхар 692
Дхар 325
Европа 14, 4(2, 44, 46, 52, 93, 95, Ы4, 1*28, 199, 246, 222, 240, 247, 350, 370, 462, 516, 531, 548, 620, 649, 664, 665, 708, 710, 721, 724, 736, 756
Евфрат 615
Египет 158, 213, 478, (6122
Закавказье 44
Западная Индия 3129, 341, 392, 510, 600
Западные Гхаты 131, 1-35, 437, 143 Зондские о-ва 44
Зхо б 489
Импхал 4'15, 416
Инд 38, 80, 85, 213, 214, 418
Индийский океан 478
Индокитай 44, 489'
Индрагарх 3'15
Индур 78, 169, 202, 242, 295
Иравади 489, 490
Иран 41, 44, 54, 213, 214, 215, 277, 282, 301, 315, 492, 493, 673, 689, 696
Ирландия 654
Иска др о 224
Ита 292, 294
Италия 199, 493, 502, 759 Исфахан 44
Кабул 44 , 45, 80, 214, 215, 216, 217, 385, 418, 482, 486, 487, 489, 649, 652
Кавери 13, 131
Казань 45
Кайра 631
Каликут 1-38, 4 39, 147
Калпи 14, 314, 313
Калькутта 49, 55, 82, 95, 97, 98, 401, 102, 106, 108, 109, ПО, 116, 121, 122, 123, 129, 130, 468, 180,
188, 190, 197, 203, 206, 207, 208,
243, 247, 252, 256, 260, 261, 265, 267, 269, 287, 301, 345, 363,
365, 367, 368, 369, 373, 422, 429,
430, 431, 432, 436, 441, 448, 451,
452, 461, 463, 464 , 472, 477, 500,
511, 517, 519, 529, 536, 540, 541,
54'2, 543, 554, 557, 559, 560, 561, 564, 572, 575, 576, 578, 611, 622, i629, 631, 639, 641, 642, 644. 645, 646, 648, 649, 708, 710, 711, 712, 715, 721, 751, 765, 766
Камбей 412, 413
Камбейский залив 393
Канада 95, 145, 563, 639, 649
Кангра 693
Кандагар 44, 214. ,’215, 21'6, 217, 418, 479, 482, 485, 486, 487, 488
Кания 177, 178
К ан н а ну р 138
Кайнара 64, 135, 437, 140
Канпур 171, 249, 284, 294, 296, 297, 302, 303, 304, 305, 306, 311, 313, 316, 345, 353, 365, 432, 608, 611
Канпурский округ 292, 297
Карагхат 115
Карачи 213, 219, 477, 569, 576
Карнал 80
Карн атак 20, 25,
Карнатик 63, 64, 83, • 84, 93, 94, 95, 132, 439, 141, 1’4*6, 148, 150, 153—55, 162, 163, 191, 204, 252, 708
Касимбазар 50, 54, 97
Каттак .170
Катхиавар *13, 412
Кач 204, 218
Качао 489
Кашгар 478, 479, 480, 481, 482
Кашмир 12, 26, 36, 44, 81, 83, 88, 178, 214, 222, 224, 229, 233, 420, 543 , 556, 571, 693, 716, 724, 725, 726
Кветта 479, 485
Керала 732
Кеунджхар 413
Китай 44, 45, 102, 109, 129, 175, 182, 188, 197, 198, 213, 240, 301, 364 , 478, 480, 489, 490, 491, 492, 493, 523, 562, 632, 719
Киттур 204
Кишангарх 692
Кодиконда 135
Коимбатур 1>39, 140, 145, 153,
154, 559
Кокандское ханство 480 Коли-Джавхар 63
Коломбо 477
Колхапур 174, 272, 273, 283, 325, 396, 401, 402, 556
Кондж-иверам 146
Комкан 60, 173
Конома 410, 4 Г.1
Константинополь 297
Кора 106
Коригаон Г73
Коромандельское побережье 38> 47, 49, 52, .53, 54, 55, 141
Котах 692
Кохима 410
Кочин 152,4153,168
Кранганур Ч52, 153
Красное море 478
Кришна 144, 154
Крым 297
Куддалур 147, 148, 149
Куддапа 144
Кумаркхали 129
Кумбхар 79
Кур г 137, 142, *143, 146, 147, 150; 152, 153, 1'55, 159, 166, 167, 344^ 590
Кур рам 486, 489
Куррамская долина 486
Кухистан 214
Кхадки 1.73
Ладак 224
Лакхнау 281, 284, 287, 294, 296,, 298, 299, 305, 306, 311, 312, 313,. 316, 385, 3'9*2, 454, 455, 517, 569, 656, 657, 683, 724, 726, 754
Ланкашир 369, 370, 372, 374,.
467, 514, 596, 610
Ласвари см. Насвари
Лашкар 702
Лахор 14, 44, >68, -69, 70, 85, 178,. 213, 220, 224, 2(25, 226, 2’27— 229, 230, 290, 432, 441, 448, 4’49, 450, 516, 517, 600, 639, 650, 677,. ’678, 682, 683, 693, 710
Лидс 524, 551
Лондон 103, 105, 108, 109, 128,. 164, 172, 239. 265, 266, 297, 354, 430, 433, 458, 478, 547, 560, 561,. 562, 564, 6’18
Лохгарх 69, 70
Луизиана 95
Лудхиана 226, 227, 290, 381, 385,.
388
Лушаи 271
Лхаса 491, 492
Мавал 60,
Мадрас (Мадраспатнам. Мадрасская провинция. Мадрасское президентство) 37, 38, 49, 53, 55,. 92, 93, 95, 97, 106, 140, 141, 146,. 148, 159, 162, 1-63, 175, 185, 188,. 191, 192, 197, 204, 205, 206, 239, 240, 241, 243, 244, 247, 248, 249, 250, 256, 267, 269 , 270, 282, 30U
828
Ш6, 328, 331—333, 339, 341, 348, 365, 367, 368, 391, 392, 402, 406, 407, 432, 443, 447, 450, 451, 452, 460, 461, 462, 463, 464, 512, 519, 549, 564, 576, 588, 590, 591, 601, 611, 640, 647, 654, 664, 708, 710, 722, 732
МадраСпатнам см. Мадрас.
Мадрасская провинция см. Мадрас
Мадрасское президентство см.
Мадрас
Мадура 83, 84, 669, 671, 684, 769
Мадхья Прадеш см. Центральные провийции.
Майлапур 722
Майменсинг 560
Майсур 63, 64, 83, 131, 132, 133, 165, 138, 139, 140, 141, 142, 143,
144, 145, 146, 147, 148, 150, 151,
152, 154, 155, 156, 157, 158, 159,
160, Ф66, 167, 168, 182, 191, 200,
252, 341, 344, 348, 357, 556, 571,
590, 680, 686
Малабар (Малабарский берег, Малабарское побережье) Г1, 22, 38, 40, 46, 49, 50, 52, 135, 138, 439, 140, 142, 143, 146, 147, 148, 149, 150, 152, 455, 157, 167, 344, 416, 4il7
Малабарский берег см. Малабар Малабарское побережье см. Малабар.
Мамгаон 361
Малеркотла 387
Малкангири 407, 408
Малодх. 387
Мальва 13, 26, 38, 76, 78, 84, 87, 173, 175, 283, 348, 692
Малда 40, 52
Мальта 477, 653
Мангалур 137, 140, 147, 149, 150
Мандалай 489, 490
Мандви 202
Манди 693
Манипур 271, 411, 414, 415, 416, 489
Манчестер 524, 551, 636
Марвар 41, 84, 350, 692, 702 Маскат 121
Масулипатам 37, 38, 47, 50, 53, 54, 723
Матхура 79, 249
Метхурский округ 283 Махаблешвао 395. 398 Махараштра 19, 20, 23, 24, 2*5, 56, 58, 59, 61, 62, 63, 64, 76, 78, 137, 144,445, 151, 169, 173, 174,.
175, 176, 266, 332, 354, 361, 365, 390, 391, 392, 393, 394, 396, 399, 400, 401, 402, 406, 408, 421, 435, 436, 437, 438, 440, 460, 462, 463, 471, 475, 476, 534, 536, 546, 549, 556, 573, 575, 578, 640, -680, 759, 760, 765, 770.
Махидпур 174,
Маэ 53, 147
Мевар 692
Меват 72
Мекка 652, 653
Месопотамия 616, 622
Миани 219
Миан — Мир 290
Миднапур 99, ;116, 127
Минхла (форт) 490
Мирзапур 511
Мирпур 217
Мирут 76, 282, 284, 287, 288, 290, 292, 293, 313
Мирутский округ 293
Мичнийский горный проход 486 Молуккские о-ва 44, 50, 54 Мон гире 24'2
Москва 45,
Мохенджо — Даро 725’
Мудки 227
Музаффарнагарский округ 292 Мукунд — Дара 171
Мультан 14, 15, 44, 86, 88, 214, 218, 226, 229, 230, 232, 233, Муршидабад 31, 1,10, 130, 190, 378, '708, 723
Мыс Доброй Надежды 47
Мутра 71, 693
Набха 291, 385, 387
Нагар см. Беднур
Нагпур 78, 170, 173, 252, 270, 325, 348, 364, 372, 396, 463, 468, 573, 611, 703,
Наджафгарх 308
Надиа 203, 378, 737
Наини Тал 313
Нандидург 135, 154, 205
Нарасапур 29, 33, 50
Нарбада 12, 84, 314
Нарнаул 71, 72
Нарсипатнам 404
Насвари (Ласвари) 170
Насик 547
Наталь 660
Наушехра 290
Негапатам 147
Непал 313, 315, 385, 491, 693
Нижний Новгород 45
Нижняя Бенгалия 379
829
Нимача 308
Нирмал 698, 726
Нурпур 696
Океания 343
Оксфорд 639
Онор см. Ханавар
Орисса 19, 38, 36, 46, 49, 50, 54, 81, 83, 84, 88, 144, 116, 122, 271, 325, 336, 348, 413, 463,538, 588, 591, 645, 648, 708, 731, 769
Орчха 671
Ост-Индия 50, 238
-Пабна 378, 389, 390, 423, 426, 427
Паласпе 399
Палгхат 152
Палиамкотта 205
Памир 420, 488
Памирское нагорье 488 Панамарам 167 Панипат 87, 88, 101 Пангалу 61, 63 Панчет 1127
Пасрур 80
Патиала 291, 295, 385,387,388,450 Патна 46, 50, 101, ПО, 130, 202, 276, 282, 284, 294, 380
Париж 94, 490, 564, 584, 639 Пегу 389
Пекин 491
Пенде 488>
Пенджаб 25, 26, 29, 44, 56, 58, 64, 67, 68, 169, 70, 71, 74, 80, 81, 83, 85, 86, 87, Г57, 171, 174, 175, 1176, 177, 178, 179, 188, 205,
213, 214, 216, 220, 222, 223,
224, 226, 228, 229, 230, 232,
233, 234, 235, 243, 248, 271,
275, 277, 278, 281, 284, 289,
290, 291, 301, 304, 308, 309,
310, ЗТ7, 323, 328, 329, 330,
331, 3132, 337, 339, 341, 344,
348, 356, 358, 381, 382, 383,
384, 385, 386, 387, 388, 389,
408, 448, 450, 451, 461, 463,
471, 505, 506, 508, 516, 522,
535, 542, 549, 555, 558, 559,
561, 572, 573, 584, 588, 613,
630, 639, 648, 649, 650, 680,
681, 692, 700, 727, 730, 765
Парамбакум (Полилор) 146, 147 Персидский залив 622
Персия 44, 215, 277, 478, 482, 487, 488, 562
Пертабгхар 725
Пешавар 68, 214, 216, 217, 223, 229, 280, 232, 233, 247
830
Пешаварская долина 214, 232
Пишин 486
Плесси 98, 99, 100, 301, 304
Поликоллу 50, 52
Полилор см. Перамбакум
Пондишери 91, 95, 96, 147
Порто-Ново 146, *147, 196
Португалия 49
Пуликат 47, 50
Пуна 60, 63, 79, 86, 142, 143, 145, 153, И69, 173, 201, 332, 353,360, 391, 392, 395, 396, 398, 400,401, 432, 435, 437, 438, 462, 463, 4614, 467, 547, 559, 576, 580,601, 653, 686
Пурандхар 63, 144
Пхилур 290
Равалпинди 558, 559, 650
Рав и 290
Раджамандри 402,403, 404,405,406
Раджам ахал 242
Раджастхан см. Раджпутана Раджкот 660
Раджпутана (Раджастхан) 13,38, 41, 84, 172. 173, '204, 325, 341, 350, 351, 411, 448, 671, 672,680, 681, 683, 692, 693, 708, 710,725, 7127, 733, 7(65
Райкот 386
Райпур 1217
Рамгарх 178
Рамнагар 63
Рампа 392, 402, 403, 404, 405. 406, 407, 408
Рангпур 115, 116
Рангун 309, 388, 576
Рекапалли 405, 406
Россия 15, 45, 151, 496, 213, 214,
2(15, 216, 277, 282, 283, 340, 479,
480, 482, 484, 488, 491, 492, 493,
526, 562, 563, 564, 644, 653, 664,
665, 746, 765
Рохилкханд 58, 75, 81, 82, 83, 86, 88, 122, 294, ЗГ2, 313, 314
Рохри 2)19
Рурки 313
Сабари 407
Савандург 154
Савантвади 272, 273
Саванур 137, 151
Сагар 270
Садрас 148
Садхаура 69, 70
Саидабад 34
Салбай 147
Салпи Гхат 174
<алеете 1413
С ал хи р 63
Сам анский хребет 469
Самарканд 44, 689
Самбалпур 2152, 325
Сансани 713, 74
Сантипур PIS, 129
Сан-Франциско 639, 648, 650
Сатара 60, 63, 174, 252, 325, 332, 395, 396, 401
Сатледж 223, 226, 227, 228
Саураштра 768
Сахаранпур 69, 76
Св. Маврикия, о. 147, <156
Сват 4118, 420, 489
Севастополь 297
Северная Америка 244
Северная Бенгалия 447
Северная Индия 111, Г2, 20, 24, 203, 223, 243, 248, 275, 276, 277, 278, 280, 281, 290, 291, 296, 300, 341, 349, 351, 432, 441, 442, 443, 444, 448, 452, 455, 463, 543, 561, 649, 669, 766, 769
Северные сиркары 140,173,186,200
Северный Аркит 240
Северный Карнатак 35
Северо-Восточная Индия 344
Северо-Западная пограничная провинция 588, 651
Северо-западные провинции 237, 248, 249, 250, 251, 254, 270, 274, 275, 276, 278, 279, ,281, 283, 288, 29И, 292, 297, 315, 323, 325, 327, 328, 331, 336, 337, 339, 353, 441, 448, 451, 461, 462
Секстан 484
Семиградье 480
Сеони 174
Серингапатам ГЗЗ, 142, 150, 151, .153, 454, 156, 158, 159; 160, 162, 166, 167, 687
Сиалкот 80
Сиам 491
Сиби 486
Сикким 491
Силхет 128
Симла 484, 486
Сингапур 477, 649
Синд 81, 83, 86, 88, 175, 178, 213, 214, 216, 217, 218, 219, 220, 223, 224, 226, 248, 328, 329, 330, 341, 344, 348, 463
Синьцзян 44, 480
Сипри 315
Сира 135, 139, 154
Сирхинд 69, 81, 82, 83, 86, 177
Ситабалди 173
Ситана 203, 275, 651
Собраон 227
Советский Союз 1’1, 746
Соединенные провинции 441, 505, 507, 510, 511, 522, 535, 543, 549, 588, 628, 630, 639
Соединенные Штаты Америки 340, 343, 1502, 563, 597, 622, 639
Сонаргаон 36, -112
Сонаранг 639
Сонде (Сонда) 137
Сохро 54
Средний Восток 49, 214, 218, 482, 489, 492
Средняя Азия 44, 213, 214, 215, 326, 388, 378, 379, 480, 484, 487, 49)1, 496, 673
Стамбул U5L
Стокгольм 650, 665
Судан 478
Сукарчакья 177, 178
Суккур 2|19
Сулеймановы горы 418
Сундербан 330
Сурат 45, 47, 49, 50, 61, 62, 143, 202, 274, 392, 393, 573, 574, 575, 576, 637
Сурджи Анджангаон 170
Суэцкий канал 477
Суэцкий перешеек 158
США 341, 618, 620
Тамилнад 20, 23, 25, 41, 543, 576, 769
Тана 392, 395
Танджур 83, 164
Тапа Маляр 201
Талпа 219
Талти 39!Э
Тафазулу 293
Ташкент 480
Тебриз 2113
Тегнапатам 50
Телингана 63
Тен асе ер им 489
Техри-Гархвал 32'5
Тибет 206, 478, 491, 492, 493
Тигр 615
Тинневелли 57'6, 577
Типпера 271
Тирах 489
Титабад М2
Тонк 174
Точи 420
Траванкур 139, 152, 153, 166, 167, 168, 556, 578-
Трапезу нд 2ТЗ
Тривандрум 578
831
Тринкомали 477
Трином али 140
Тричинополи 84, 94, 133
Тулон il58
Тун 74, 719
Тунгабхадра '144, 151, ‘154
Туркестан 38'8, 389, 481, 482, 487
Туркмения 478, 479, 488
Турция 36, 151, 213, 214, 479, 485, 49'2, 493, 643
Тутикорин 576, 5/7
Удайпур 84, 411, 412, 702
Удджайн 169, 24?
Униала 290
Уттар Прадеш 195, 733, 765
Файзабад 2199, 751
Фаридпур 203
Фаррухабад 293, 294, <309
Фатхпур 249, 304
Фирозпур 216. 227, 384, 650
Фирозшахр 227
Форт Вильям 49
Форт св. Георга 55
Форт св. Давида 95
Фуркабад 242
Франция 91, 94, 95, 96, 145, 148, 149, ТБО, 151, 158, 170, 246, 490, 491, 493, 502
Хазара 230
Хайберский проход 44, 216, 421, 486, 489
Хайдарабад 26, 43, 58, 78, 80, 81, 82, 83, 84, 93, 94, 95, 132, 133, 437, 139, 140, 144, 145, 147, 150, .'153, 154, 157, Г70, '205, 217, 218, 219, 242, 251, 276, 341, 349, 3-53, 357, 400, 405, 406, 407, 547, 724
Хайрпур 2'17
Ханавара 137, 140
Хандеш 470, 273, 314, 315
Хансот 143
Хардвар 683, 702
Харихарпур 33
Хаура 5Ф1
Хиджаз 653
Хинди а 173
Хиндустан 38, 41, 171, 206, 290, 291, 293, 301, 304, 442, 452, 455, 463, 470, 471, '651, >652
Хоскот 135
Хугли 46, 49, 50
Хунза 488
Цейлон 44
Центральная Европа 6'24
Центральная Индия 195, 296, 314, 326, 1341, 348, 349, 351, 505, 710 Центральные провинции (Мадхья
Прадеш) 195, 330, 337, 341, 349, 358, 359, 405, 409, 463, 507, 511, 588, 630, 731
Чадаверам 403
Чакан 61
Чамба 693
Чамбал 84, ЧТО, 172
Чампаран 560, 630
Чангам 140
Чандранагар см. Шандернагор
Ченаб 178
Черные горы 489'
Чикаго 476, 650
Чик-Баллапур Т35
Чилианвала 232
Чинхат 299
Читрал 420, 485, 488, 489
Читтагонг 46, 99, 2’84
• Читталдург (Читалдруг) 136
Читтур 148
Чодаверам 407
Чхаттисгарх 348, 349, 409
Чхаттисгархский округ 409
Чхота Нагпур 204, 412
Шандернагор (Чандранагар) 53, 97
Шахьядри 271
Швеция 196
Шемаха 44
Шикарпур 218, 223
Шолангхур 147
Шолапур 353, 361, 395, 468, 517, 519
Штутгарт 565
Эрзрум 213
Эринпура 4Г2
Юго-Восточная Азия, 50, 343, 478, 489, 490
Юго-Западная Индия 344
Южная Африка 658, 659, 667, 661
Южно-Африканский Союз 658, 659
Южная Индия :1И, 15, 23, 24, 95, li92', 278, 326, 329, 344, 345,349, 501, 535, >543, 760
Ядгир 150
Япония 44, 50, 526, 562, 597, 604, 620, 622, 719
Ярославль 45
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие.................................................... 5
I
ИНДИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в. РАЗВИТИЕ ФЕОДАЛИЗМА И НАРОДНЫЕ ДВИЖЕНИЯ
Глава /. Социально-экономический строй Индии во второй половине XVII — первой половине XVIII в..................... 11
Глава II. Народные движения в Индии и упадок державы Моголов (середина XVII — начало XVIII в.) ...........56
Глава III. Распад державы Моголов............................. 75
II
ИНДИЯ в 1757—1833 гг.
АНГЛИЙСКОЕ КОЛОНИАЛЬНОЕ ЗАВОЕВАНИЕ И БОРЬБА
ИНДИЙСКИХ ГОСУДАРСТВ ЗА СОХРАНЕНИЕ НЕЗАВИСИМОСТИ
Глава IV. Англо-французская борьба в Индии. Завоевание Бенгалии англичанами ................................., . . . 91
Глава V. Английские завоевания на юге Индии. Войны с Майсуром и маратхами......................... . . ...........131
Глава VI. Политика Ост-Индской компании и экономическое развитие Индии в первой трети XIX в. . . ...........180
III
ИНДИЯ В 1833-1859 гг. УСИЛЕНИЕ КОЛОНИАЛЬНОГО ГНЕТ А И ВЕЛИКОЕ НАРОДНОЕ ВОССТАНИЕ
Глава VII. Завершение завоевания Индии Англией . . . . 213
Глава VIII. Социально-экономическое развитие Индии во второй четверти XIX в............................................236
Глава ЛХ. Возникновение национальных общественно-политиче-
ских организаций. Народные движения в 30—50-х годах . . 263
Глава X. Великое народное восстание 1857—1859 гг..............282
53 Новая история Индии 833
IV
ИНДИЯ В 60—90-е годы XIX в.
СТАНОВЛЕНИЕ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ И ФОРМИРОВАНИЕ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ
Глава XL Колониальная эксплуатация и экономическое развитие Индии в 60—90-х годах XIX в............................ • 321
Глава XII. Народные движения в последней трети XIX в. . . 378
Глава XIIL Возникновение буржуазного национализма и егь различные течения........................................ 422
Глава XIV. Английская экспансия в пограничных с Индией районах в последней трети XIX в..............................477
V
ИНДИЯ В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА И ПРОБУЖДЕНИЯ АЗИИ 1898-1917 гг.
Глава XV, Социально-экономическое развитие Индии 1890— 1909 гг...................................................497
Тлава XVI. Революционный подъем 1905—1908 гг..................533
Глава XVII. Колониальная эксплуатация и экономическое развитие Индии накануне и во время первой мировой войны 587
Глава XVI11. Национально-освободительное движение и политика английского империализма накануне и во время первой мировой войны.................................................$33
VI
ИСКУССТВО И ЛИТЕРАТУРА
Глава XIX. Искусство Индии . .................................660
Глава XX. Очерк развития индийских литератур нового времени 734
Библиография . . .....................................771
Указатель имен................................................810
Указатель терминов........................................... 810
Указатель географических названий........................... 824г
НОВАЯ ИСТОРИЯ ИНДИИ
*
Утверждено к печати Институтом народов Азии Академии наук СССР
Редакторы издательства 3. Д. Кастельская„ И. Б. Марунова, Л. Ш. Фридман
Художник Б» В. Шварц Художественный редактор И, Р. Бескин Технический редактор Л. Т. Цигельман Корректоры JI, М. Манелли н Т, И. Пронина
Сдано в набор 30/VIII-60 г. Подписано к печати 4/IV-61 г. А -01219 Формат 60X92»/^ Печ. л. 52,25 Усл. печ. л. 53,25 Уч.-изд. л. 53,92
Тираж 5000 экз. Зак. 1833 Цена 2 руб. 50 коп*
Издательство восточной литературы Москва, Центр, Армянский пер., 2
Типография Издательства восточной литературы
Москва, И-45, Б. Кисельный пер., 4