Текст
L'ARRACHE- COEUR
ROMANS
СЕРДЦЕДЕР
РОМАНЫ
Перевод с французского
ХАРЬКОВ .ФОЛИО.
1998
ББК 84.4 ФРА
в41
Серия «Вершины» основ:.tн:t в 1994 году
Состtшление Mt1p1m АННИНСКОЙ
Редuк.тор Нина КУЛИШ
Комментuрии Мар1ш АННИНСКОЙ, Жака ПЕТИВЕРА
Художники Михсш.1 КВИТКА, Ольга КВИТКА
В художественном О<lюрмлении использованы
художественные фотогрuфии Серген СОЛОИСКОГО
Cet otlvrage рнЬ\iё d:шs \е с::~dп~ d'l1 progrшnme
de pш1icipution а \а pнblicatio11 «SKOVORODA»,
be111Иicie dtl sottticп de I'Ambassa(tc (lc Fпшсс сп Ukп1iпe
Дане 8Ид11ННЯ здiйснсно у межах програмн
пiдтримки видавннчо'i дiялыюстi «СКОВОРОДА»
за сприяння Посольства Фpaнuii' в Yкpai11i
Издание осущест1L1ено в рамках программы
поддержки издtlтельской деsпслыюсти «СКОВОРОДА»
при содсйсТIIИИ ПосольспJ<'l Франции Ll Украине
Внан Б.
В41
Сердцедер: Романы: Пер. с фр. 1 Сост. М. Аннин-
ской; Коммент. М. Аннинской. Ж. Петиоера; Худож.
М. Квитка, О. Квитка. - Харьков: Фолио, 1998.
-
480 с. - (Вершины).
ISBN 966-03-0440-4.
В книгу известного фрnнцузского nисателя пос.1еднсй трепt
ХХ века Бориса Виана вошли проп:шедеiiШJ, с1шдстсльстиуюшш·
о лисательекой изобретательности ШITUjKI. боппствс его пюр••е
ской фантtJзии.
в 47031)(0000-[28 Бе ""-
98
з о..ьивл.
ISBN 966-03-0440-4
ББК 84.4 ФРА
©М. AtiiiiiiiCК:IЯ, COCTliiiJI"IIIf " , 199N
© 1\-1. AHHIIIICKШI, Ж. ПeтtlliCp.
коммент:tрlllt, 1998
© М. Кшrтка, О. Киитка. С. Co.1шrcк11ii
худоЖеСТВСНIIОС оформ;н:НIIС, 199Н
© Издательеню ·Фолtю•, текст Hll
J>Y<'CK<Htllзык.:. марк11 сер1111. 199N
Ll.J
I
:s
~
Ll.J
с
сО
_о
I
Ll.J
б
z
~
UJ
о_
UJ
z
2
о1-
:::::::J
<(
© Editions de M~nuit
© Перевод на русский язык, М.Аннинская, 1998
А
Лица, не изучившие данного вопро
са, могут позволить ввести себя в за
блуждение ...
Лорд Рэглан, ~табу кровосмешения»,
изд. Пайо, 1935, cmp. 145
Амадис Дюдю не слишком уверенно шагал по узенькой
улочке, являвшей собой самый длинный из нанкратчай
ших пуrей к остановке 975-го автобуса. Ему приходилось
ежедневно отдавать кондуктору три с половиной билети
ка, чтобы спрыгивать с подножки на ходу между останов
ками. Амадис пощупал жилетный карман, определяя, хва
тит ли билетов. Пожалуй, хватит. На мусорной куче сидела
птица и, барабаня клювом по трем консервным банкам,
выводила начало русской <<Дубинушки>>. Амадис остановил
ся. Птица взяла фальшивую ноту и, злобно ругаясь сквозь
стиснуrый клюв нехорошими птичьими словами, снялась
и полетела прочь. Амадис двинулся дальше, насвистывая
продолжение мелодии, но тоже сфальшивил и разразился
бранью.
Светило солнце- так, кое-где. Во всяком случае, пе
ред Дюдю улица сияла нежным светом, отраженным в жир
ной, скользкой мостовой. Только он все равно не мог этого
видеть: улица поворачивала сначала направо, потом нале
во. На порогах, поводя неохватными рыхлыми прелестя
ми, вырастали женщины с помойными ведрами в руках;
их пеньюары распахивались над впечатляющим отсуrст
вием добродетели. Женщины вытряхивали мусор себе под
ноги и все разом принимались колотить по днищу. Заслы
шав барабанную дробь, Амадис привычно подстроился в
такт. Он потому и любил эту улочку, что она напоминала
ему военную службу с америкашками, когда все обжира
лись арахисовой пастой в жестяных банках, вроде тех, по
которым долбила птица; только банки были побольше. Му
сор, вываливаясь из ведер, поднимал тучи пьmи, но Ама
дису это нравилось, потому что сразу становились видны
солнечные лучи. Он поравнялся с красным фонарем на
7
большом здании под номером шесть, где в целях конспи
рации жили переодетые полицейские. (На самом деле это
был комиссариат; а чтобы кто чего не подумал, на бли
жайший бордель повесили фонарь синего цвета.) Красный
фонарь бьm ориентиром, по которому Амадис определил,
что время приближается к восьми двадцати девяти. Зна
чит, до автобусной остановки еще минута, что равняется
шестидесяти шагам - по секунде каждый. Но он делал
пять шагов каждые четыре секунды ... Расчеты оказались
столь сложны, что вскоре растворилисЪ в его мозгу и были
впоследствии выведены из организма вместе с мочой, звон
ко заструившейся в фарфоровую белизну унитаза. Впро
чем, это произошло много позже.
На остановке 975-го уже стояло пять человек, кото
рые мгновенно загрузилисЪ в подошедший автобус. Дюдю
кондуктор впустить отказался, хотя тот протянул ему бу
мажку, взглянув на которую каждый дурак сразу бы по
нйл, что это действительно шестой пассажир. Тем не менее
автобус ушел без него, так как свободных мест было толь
ко пять; в доказательство автобус четырежды пукнул, си
лясь сдвинуться с места. Наконец он отъехал от останов
ки, волоча заднюю часть по ухабистой мостовой и высекая
снопы искр. Некоторые водители (обычно те, что ехали
следом) любили совать под хвост впереди идущему авто
бусу кремни, чтобы полюбоваться фейерверком.
Перед самым носом Амадиса остановился следующий
975-й. Он был набит битком и тяжело дышал. Из авто
буса вылезла дородная дама с ухватом и маленьким, едва
живым господином, тащившим этот ухват. Дюдю вцепил
ся в поручии и протянул свой посадочный талон, но кон
дуктор ударил его по пальцам компостером.
-
Оrпустите автобус! - сказал он.
-
Но ведь вышло три человека! - возмутился Дюдю.
-
Они бъmи сверх нормы, - доверительно сообщил
кондуктор и гаденько подмигнул.
-
Вранье все это! - снова возмутился Дюдю.
-
А вот и не вранье! - сказал кондуктор и высоко
подпрыгнул, чтобы достать до сигнального шнура. Он под
тянулся, показал Амадису задницу, и водитель дал газ, по
тому что шнур тоненькой розовой тесемкой бъm соединен
с его ухом.
Амадис взглянул на часы и сказал <<У-у-у», в надежде,
что стрелки, испугавшись, пойдут вертеться вспять. Но по-
8
слушалась только секундная стрелка, а две другие невоз
мутимо продолжали свой путь. Дюдю стоял посреди доро
ги и смотрел вслед автобусу, когда подошел следующий и
дал ему под зад буфером. Амадис упал. Водитель остано
вил автобус прямо над ним, открыл горячий кран и оросил
шею несчастного кипятком. Тем временем двое пассажи
ров, стоявших в очереди за Дюдю, поднялись в салон. Дю
дю вскочил на ноги и увидел, что автобус уже ушел. Шея
у него горела, в груди клокотал гнев; теперь он наверняка
опоздает.
К остановке подошли еще четыре человека и взяли в
автомате посадочные талоны. Затем подошел пятый, мо
лодой здоровяк, и вместе с талоном получил струю одеко
лона, которая по распоряжению Компании причиталась
каждому сотому пассажиру. Заорав не своим голосом, здо
ровяк бросился бежать не разбирая дороги, ведь что ни
говори, а получить в глаз струю почти чистого спирта до
вольно-таки больно. Он выскочил на мостовую, по кото
рой обратным рейсом ехал 975-й. Чтобы положить конец
нечеловеческим страданиям бедняги, автобус раздавил его,
и все увидели, что недавно он ел клубнику.
Тут как раз подкатил четвертый автобус с несколькими
свободными местами. Женщина, ставшая в очередь зна
чительно позже Амадиса, проворно сунула кондуктору свой
талон.
-
Миллион пятьсот шесть тысяч девятьсот третий! -
громко провозгласил кондуктор.
Амадис сделал шаг вперед:
-
У меня девятисотый ...
-
Прекрасно. А где первый и второй?
-У меня четвертый, -сказал какой-то господин.
-
У нас пятый и шестой, - откликнулись рядом.
Амадис успел уже юркнуть в автобус, когда кондуктор
схватил его за шиворот.
-
Вылезайте. Вы нашли талон на дороге, так ведь?
-Да-да, мы видели, - закричала очередь.
-
Он лазил
за ним под автобус.
Кондуктор выпятил грудь колесом и спихнул Дюдю с
подножки, пронзив ему левое плечо презрительным взгля
дом. Амадис запрыгал от боли, а четверо пассажиров втис
нулись в автобус, и тот поехал дальше, стыдливо съежив
шись.
9
Пятый автобус проехал мимо полным-полнехонек, а
счастливчики, что сидели внутри, высунули язык, дразня
Дюдю и всех ожидавших на остановке. Кондуктор даже
плюнул в его сторону, но не принял во внимание ско
рость; плевок так и не долетел до земли. Амадис попытал
ся отбить его на лету щелчком, да промахнулся. Он весь
покрьшся испариной от злости; когда же шестой и седь
мой автобусы проехали мимо, оставив его на тротуаре, он
решился идти пешком; сядет на следующей остановке, там
многие выходят.
Дюдю нарочно шел там, где не положено: пусть все
ВИдяТ, что он кипит гневом. Пройти ему надо бьшо метров
четыреста, и за это время его обогнали несколько 975-х,
почти пустых. Когда же он достиг наконец зеленой будки,
что за десять метров до остановки, вдруг откуда-то выныр
нули семь молодых кюре и десять школьников с хоругвя
ми и разноцветными лентами. Они окружили автобусную
остановку и выставили два просвиромета, чтобы у окру
жающих пропала охота ехать на автобусе. Дюдю силился
вспомнить пароль, но он так давно бросил изучать кате
хизис, что нужное слово никак не приходило на ум. Тогда
он сделал попытку подкрасться задом-наперед и получил
в спину скомканную облатку. Удар был такой силы, что у
Дюдю перехватило дыхание, и он зашелся кашлем. Кюре
ликовали и суетились вокруг просвиромета, продолжав
шего плеваться снарядами. Подъехало два 975-х, и дети
расселись по свободным местам. Во втором автобусе еще
бьшо куда приткнуться, но один из кюре остался на сту
пеньках и не дал Дюдю подняться. Когда же Амадис по
вернулся, чтобы взять новый посадочный талон, на оста
новке уже стояло шесть человек. Он отступил и кинулся
со всех ног к следующей остановке. Далеко впереди за
мелькал искрящийся хвост 975-го. Амадис бросился нич
ком на тротуар: кюре направил проевирамет в его сторону,
и над головой у него со звуком горящего шелка прошелес
тела облатка, угодившая затем в сток.
Амадис поднялся. Он бьш весь в грязи и уже сомневал
ся, стоит ли идти на работу в таком виде. Но что скажут
всевидящие табельные часы? А тут еще заныла портняж
ная мышца. Пытаясь унять боль, он всадил себе в щеку
булавку (в свободное от работы время Амадис увлекал
ея трудами по акупунктуре доктора Ботина д'Охмурана);
10
к несчастью, он ошибся точкой и излечился от нефрита го
лени, которого, впрочем, у него еще не было, но теперь,
если и будет, то не скоро.
Когда Дюдю подошел к следующей остановке, то уви
дел толпу, враждебной стеной окружившую автомат. Он
остановился на пекотором удалении и, воспользовавшись
минутой спокойствия, попытался рассуждать здраво:
-
с одной стороны, если опять отправиться пешком до
следующей остановки, то не имеет смысла вообще садить
ся в автобус, потому что тогда опоздаешь настолько ...
-
с другой стороны, возвращаться тоже опасно: тогда
обязательно налетишь на кюре;
-и наконец, с третьей стороны, очень хочется прока
титься в автобусе.
На этом этапе рассуждений Амадис громко расхохотал
ся, потому что, не желая форсировать события, он ловко
избежал логического заключения. Посему он отправился
пешком до следующей остановки и еще старательней не
разбирал дороги, дабы никто не усомнился, что гнев его
готов выплеснуться наружу.
Когда он почти дошел до столба с металлической таб
личкой, очередной автобус хрюкнул ему в самое ухо. На
остановке никого не было. Амадис поднял руку, но слиш
ком поздно. Водитель не заметил его, весело нажал на пе
даль и промчался мимо.
-
Черт бы его взял! - сказал Амадис Дюдю.
-
Это точно, - согласился подошедший господин.
-
Уверен, что они это делают нарочно, - возмущенно
продолжал Амадис.
-
Да? Хм... Вы полагаете, нарочно?
-
Убежден, - сказал Дюдю.
-
Без тени сомнения? - спросил господин.
-
Ни на секунду не кривя душой.
-
И готовы в этом поклясться?
-
Чтоб я сдох, - заверил его Дюдю.
-
Ежу понятно!
Чего тут думать? И поклянусь, если надо. Так его разэдак!
-
Тогда клянитесь, - сказал господин.
-
Клянусь! - произнес Дюдю и плюнул в ладонь, ко-
торую подставил ему господин.
-Каков мерзавец!- взревел тот.- Он оклеветал во
дителя 975-го автобуса! Вы заплатите за это штраф.
-
Ах, так? - сказал Дюдю, окончательно выходя из
себя вслед за распиравшим его негодованием.
11
-Я принимал присягу,- заявил господин и перевер
нул фуражку козырьком вперед. Это бьш инспектор 975-го
маршрута.
Амадис стрельнул глазами направо, налево и, услышав
знакомое рычание мотора, бросился вперед, рассчитывая
вскочить в подходивший автобус. Вскочить-то он вско
чил, но так неудачно, что проломил заднюю площадку и,
пролетев насквозь, основательно вмялся в асфальт. Едва
он успел пригнуть голову, как над ним проплыл автобус
ный зад. Инспектор извлек Дюдю из мостовой и заставил
таки заплатить штраф. За это время мимо проползли еще
два автобуса. Увидав такое безобразие, Амадис стремглав
кинулся к следующей остановке. Это, конечно, более чем
странно, но именно так все и было.
Дюдю благополучно достиг остановки, где с удивлени
ем обнаружил, что до конторы осталось триста метров. Ка
кой смысл садиться в автобус? ..
Тогда он пересек улицу и пошел по тротуару в обрат
ную сторону до того места, откуда стоило ехать на автобусе.
2
Довольно скоро Амадис добрался до отправной точки
своего ежедневного маршрута и решил идти дальше, так
как плохо знал, что находится в той стороне. А в той части
города, как ему казалось, было на что посмотреть. Он ни
на минуту не забывал о главной цели - автобусе,
-
но
хотел обернуть себе на пользу досадные препоны, которые
судьба расставляла на его пути с самого утра. Маршрут
975-го пролегал почти по всей длине улицы, и взору Ама
диса открывались прелюбопытнейшие вещи. Возмущение
еще не улеглось у него в груди, и, чтобы снизить артери
альное давление, дошедшее до критической точки, он на
чал считать деревья - только постоянно сбивался. Чтобы
легче бьшо шагать, он выстукивал на левой ляжке модные
военные марши. Вскоре Амадис вышел на просторную пло
щадь, окруженную зданиями, построенными еще в эпоху
средневековья и с тех пор значительно постаревшими. Здесь
находилась конечная 975-го. Амадис воспрянул духом и
легко, как маятник часов, взлетел по ступенькам на дебар
кадер. Служитель уже обрезал трос и едва сдерживал рву
щуюся вперед машину; Амадис шагнул в салон и почувст
вовал, как автобус пришел в движение.
12
Он оглянулся и заметил, что конец швартова хлестнул
служителя по лицу, оторвав ему кусочек носа, который тут
же упорхнул прочь, трепеща крылышками наподобие че
соточного клеща.
Мотор миролюбиво урчал: он только что получил це
лую тарелку костей морского коттуса. Амадис забрался в
правый угол заднего сиденья и блаженно озирал пустоту
салона. На площадке кондуктор рассеянно вертел машин
ку для продырявливания билетов. Он подсоединил ее к
пятинотной механической балалайке, и от заунывной ме
лодии Амадиса начало клонить в сон. Он смутно слышал,
как, разнообразя скучный напев, автобус скребет задом по
мостовой и как трещат, вспыхивая и угасая, высекаемые
им искры. Играя ослепительными красками, мимо про
плывали лавочки и магазины. Дюдю иравилось ловить соб
ственное отражение в их огромных окнах, но когда он
заметил, что, пользуясь своим удобным положением, оно
норовит заслонить все, что выставлено в витринах, то по
краснел как рак и повернулся в другую сторону.
Дюдю не находил ничего странного в том, что автобус
едет без остановок: в этот утренний час никто уже не спе
шит на работу. Кондуктор заснул, сполз на пол и пытался
улечься поудобнее. Необоримый сон все сильней одолевал
Дюдю, он пожирал его изнутри, как ненасытная хищная
рыба. Амадис подобрал вытянутые вперед ноги и положил
их на соседнее сиденье. Деревья сверкали на солнце под
стать витринам; их яркие листья шуршали по крыше авто
буса, будто водоросли по корпусу маленькой яхты. Авто
бусная качка ни на секунду не утихала, уютно баюкала.
Амадис заметил, как мимо проехала его контора, но это
нимало его не обеспокоило, и он погрузился в забытье.
Когда он проснулся, автобус все еще ехал. Начинало
смеркаться. Амадис стал смотреть на дорогу. По обеим
сторонам тянулись каналы с серой водой; он узнал Наци
ональный погрузочно-десантный тракт и залюбовался его
видом. Вот только хватит ли ему билетиков заплатить за
проезд? Он обернулся и поглядел на кондуктора. Тот был
поглощен широкоформатным эротическим сном и так ме
тался, что в конце концов обвился спиралью вокруг нике
лированного столбика, подпиравшего крышу. И продол
жал спать. Амадис подумал, что работа кондуктора, должно
быть, не из легких, и встал, чтобы размять затекшие ноги.
13
Судя по всему, автобус так ни разу и не остановился: в
салоне ни души, гуляй не хочу. Сначала Амадис прошел
вперед, затем вернулся. Нога его коснулась ступеньки,
и этот звук разбудил кондуктора. Он вскочил на колени и
судорожно завертел ручку своего прибора, целясь и при
говаривая: <<Та-та-та... »
Амадис хлопнул его по плечу и тут же получил очередь
в живот. Пришлось показатъ <<чурики»; к счастью, это бы
ла игра. Человек протер глаза и встал на ноги.
-
Куда это мы едем? - спросил Амадис.
Кондуктор (его звали Дени) только развел руками.
-
Это никому не ведомо, - сказал он.
-
У нас шофер
номер 21239. Он сумасшедший.
-Ну и что?- спросил Амадис.
-А то, что никогда не знаешь, куда его занесет. В этот
автобус никто не садится ... Вы-то как сюда попали?
-
Как все попадают.
-
Понятно, - сказал кондуктор.
-
Что-то я задремал
нынче утром.
-Так вы что, меня даже не видели?- удивился Ама
дис.
-Тоска с этим психом, -продолжал кондуктор. -
И сказать-то ему ничего нельзя: не врубается. Идиот, од
ним словом, и ничего тут не попишешь.
-Жаль беднягу,- сказал Амадис.- Кошмарная ис
тория.
-
Разумеется, - согласился кондуктор.
-
Ведь мог бы
человек рыбу удить, а чем вместо этого занимается? ..
-Автобус водит,- уточнил Амадис.
-
Вот именно. А вы, как я погляжу, парень с головой.
-
Чего ж это он умом тронулся?
-
А кто его знает? Мне везет на чокнутых шоферов.
Как по-вашему, это смешно?
-М-да, веселого мало,- посочувствовал Амадис.
-
Это все Компания виновата, - сказал кондуктор.
-
Да что с них взять, там все подряд психи.
-
Но вы держитесь молодцом, - подбодрил его Ама
дис.
-О, я совсем другое дело,- объяснил кондуктор.
Понимаете ли, в чем дело: я абсолютно нормальный.
И его обуял такой отчаянный приступ смеха, что он
едва не задохнулся. Амадису стало слегка не по себе: кон-
14
дуктор повалился на пол, полиловел, затем побелел и на
конец замер, скрюченный судорогой. Впрочем, Дюдю вско
ре понял, что это чистой воды притворство: кондуктор ему
подмигивал. На закатившихся глазах это выглядело очень
красиво. Прошло еще несколько минут, и кондуктор встал.
-
Я большой хохмач, - сказал он.
-
Ничего удивительного, - ответил Амадис.
-
Хохмачи разные бывают, - продолжал кондуктор.
-
Бывают грустные хохмачи. А я веселый. Без этого поди
поезди с таким водилой, как у меня!
-А что это за дорога?
Кондуктор недоверчиво глянул на Амадиса.
-
А вы разве не узнали? Это же Национальный погру
зочно-десантный тракт. Мы через два раза на третий по
нему ездим.
-
Куда же мы приедем?
-
Так я вам и сказал! Если я болтаю, любезничаю,
дурака валяю, это еще не значит, что меня можно купить
со всеми потрохами.
-
Я и не собираюсь вас покупать ... -
начал бьmо от
некиваться Амадис.
-
Во-первых, - возразил кондуктор,
-
если бы вы
действительно не узнали дорогу, то давно бы уже спроси
ли, где мы. Ipso facto 1 •
Амадис ничего не ответил, и кондуктор продолжал:
-Во-вторых, раз вы ее узнали, то должны знать, куда
она ведет... И в-третьих, у вас нет билета.
Он старательно рассмеялся. Амадис почувствовал себя
весьма неуютно: у него действительно не бьmо билета.
-
Вы же сами их продаете, - сказал он.
-
Прошу прощения, - возразил кондуктор.
-
Я про-
даю билеты на нормальных маршрутах. А тут уж, изви
ните ...
-Что же мне делать?- спросил Амадис.
-Да ничего.
-
Но мне нужен билет.
-
Потом заплатите, - сказал кондуктор.
-
Может, он
нас вывалит в канал. А? Так что держите пока ваши де
нежки при себе.
Амадис решил не настаивать и переменил тему разго
вора:
1 В силу самого факта, по одной этой причине (лат.).
15
-
Как вы думаете, почему эту дорогу назвали Нацио
нальным поrрузочно-десантным трактом?
Произнося название, Амадис запнулся, испугавшись,
что кондуктор снова рассердится. Но тот с грустным ви
дом уставился себе под ноги, руки его повисли вдоль тела,
и он даже не думал их поднимать.
-
Вы не знаете? - снова спросил Амадис.
-Если я отвечу, вам все равно легче не станет,- тихо
проговорил кондуктор.
-Да нет, напротив, - попытался взбодрить его Дюдю.
-
Что ж, тогда скажу: я ничегошеньки про это не знаю.
Ну вот нисколечко. Потому что никто не знает, можно ли
куда-нибудь погрузиться, следуя по этой дороге, или нельзя.
-
Куда хоть она ведет?
-
Смотрите сами, - сказал кондуктор.
Амадис увидел на обочине столб с эмалированной таб
личкой, на которой белыми буквами было отчетливо вы
ведено <<ЭкзопотамиЯ>>, а еще стрелочка и цифры, обозна
чающие измерения.
-Значит, мы едем туда?- оживился Амадис.- Вы
ходит, до нее можно добраться по суше?
-
А то как же! - заверил его кондуктор.
-
Надо толь
ко кругаля малость дать да в штаны не наложить со страху.
-
Это еще почему?
-А потому, что нам потом головомойку устроят. За
бензин-то, поди, не вы платите?
-Как по-вашему, с какой скоростью мы едем?
-
К утру доберемся, - успокоил кондуктор.
3
Часов около пяти утра Амадису Дюдю пришла в голову
мысль, что пора бы уже и проснуться. Когда мысль пере
шла в действие, он обнаружил, что сидит в крайне неудоб
ной позе и что у него чертовски ломит спину. Во рту бьmо
вязко, как бывает, если не почистишь зубы. Амадис встал
и сделал несколько движений, чтобы придать своим чле
нам привычное положение. Затем, стараясь не попасть в
поле зрения кондуктора, приступил к неотложному утре н
нему туалету. Кондуктор лежал между сиденьями и дре
мал, не переставая вертеть ручку механической балалайки.
Уже совсем рассвело. Узорчатые шины пели, скользя по
дороге, как нюрнбергские музыкальные волчки в радио
приемниках. Мотор, уверенный, что в нужное время по-
16
лучит свою обычную тарелку рыбы, однообразно мурлы
кал. Со скуки Амадис занялся прыжками в длину. После
очередного разбега он приземлилея точнехонько на живот
лежащего кондуктора, но тут же подскочил с такой силой,
что прилечаталея затьmком к крыше автобуса, а затем меш
ком рухнул вниз и оказался верхом на подлокотнике: одна
нога задралась на сиденье, другая вытянулась вдоль про
хода. Как раз в этот момент он увидел за окном табличку
с надписью «Экзопотамия» и цифру «2>>, обозначавшую
измерение. Амадис ринулся к звонку и нажал на кнопку
один раз - но зато как! Автобус затормозил и встал на
краю дороги. Кондуктор успел подняться и как ни в чем
не бывало занял свое привычное место позади слева, у
шнура; спесь с него как рукой сняло - уж очень болел
живот. Амадис пробежал по салону и резво соскочил с
подножки. Здесь он нос к носу столкнулся с водителем.
Тот вылез из кабины и шел посмотреть, что происходит.
Он грозно надвинулся на Амадиса:
-
Ну наконец до кого-то доперло позвонить! Не про
шло и суток!
-Да, -сказал Амадис, -дорога оказалась неблизкой.
-
Чтоб вам всем! Три тысячи чертей! - не унимался
водитель. - Всякий раз, как сажусь за руль 975-го, мне
приходится дуть без остановок- никто не звонит. Иной
раз так и вернешься ни с чем. Разве это работа, я вас спра
шиваю?
Кондуктор за его спиной подмигивал и стучал себе паль
цем по лбу, предупреждая Амадиса, что спорить не стоит.
-Может быть, пассажиры просто забывают?- пред
положил Амадис, видя, что водитель ждет ответа.
Тот лишь усмехнулся:
-
Сами знаете, что это не так. Вы ведь позвонили.
Гнуснее всех... -
тут он придвинулся ближе, и кондуктор,
почувствовав себя лишним, скромно удалился.
-
... гнуснее всех этот кондуктор,
-доверительно со
общил водитель.
-
Пожалуй, - сказал Амадис.
-Он терпеть не может пассажиров. Нарочно подстра-
ивает так, чтобы в автобус никто не садился, и никогда не
звонит. Это я знаю наверняка.
-
В самом деле, - согласился Дюдю.
-
Между нами говоря, он чокнутый, - сказал води-
тель.
17
-Вот-вот...
-
пробормотал Амадис.- Мне он тоже
показался странным.
-
Они все чокнуrые в этой Компании.
-
Ничего удивительного!
-
Но я их всех во как держу! - сказал водитель.
-
В царстве слепых одноглазый - царь. У вас есть нож?
-Только перочинный.
-
Дайте-ка сюда.
Амадис протянул ему нож. Выдвинув самое большое
лезвие, тот всадил его себе в глаз. Потом повернул. Он
очень мучился и сильно кричал. Амадис в ужасе бежал,
прижав локти к туловищу и высоко поднимая колени: от
казываться от зарядки все равно не стоит. Миновав зарос
ли scrub spinifex', он обернулся. Водитель сложил нож и
спрятал его в карман. Издалека бьшо видно, что кровь течь
перестала. Глаз бьm прооперирован очень чисто, на нем
теперь краеовалась черная повязка. По автобусу взад-впе
ред расхаживал кондуктор, его силуэт мелькал за стекла
ми. Он остановился и посмотрел на часы. Водитель сел за
руль. ПодоЖдав еще немного, кондуктор снова взглянул
на часы и несколько раз дернул шнур; это бьm сигнал, что
все места заняты, и тяжелая машина тронулась с места под
нарастающий рокот мотора. Из-под капота взметнулись
искры. Потом рев мотора стал глуше, тише и наконец со
всем стих. В тот же миг автобус исчез из виду. Амадис
Дюдю приехал в Экзопотамию, не истратив на дорогу ни
единого билетика.
Он пошел вперед, не рискуя задерживаться на останов
ке - вдруг кондуктор спохватится и вернется. Уж очень
не хотелось тратить деньги.
в
Бледный как смерть, в комнату про
скользнул капитан жаНдармерии (он
опасался выстрела).
Mopuc Лапорт, •История Охранки»,
изд. Пайо, 1935, cmp. 105
Клод Леон услыхал, как на левом фланге трубным го
лосом пропел будильник, и проснулся, чтобы прислушать-
1 Колючее растение, распространенное в пустыне; основная пища
верблюдов. (Прим. перев.)
18
ся внимательней. Осуществив задуманное, он снова за
снул - случайно
-
и окончательно проснулся только че
рез пять минут - тоже непреднамеренно. Он посмотрел
на фосфоресцирующий циферблат, сделал для себя вывод,
что уже пора, и скинул простыню. Любовно прижимаясь,
она вновь скользнула вверх по его ногам и обвилась во
круг тела. В комнате было темно, светлый треугольник ок
на еще не проступил. Клод ласково погладил простыню;
она перестала ерзать и выпустила его из своих объятий.
Клод сел на край кровати, левой рукой потянулся зажечь
лампу и в очередной раз убедился, что лампа находится
справа. Он вытянул правую руку и, как всегда, наткнулся
на деревянное изголовье.
-
Отпилю его когда-нибудь, - недовольно процедил
он сквозь зубы.
Но зубы неожиданно раздвинулись, и голос прозвучал
в полную силу.
-
Тьфу ты! - подумал Клод.
-
Сейчас весь дом пере
бужу.
Он напряг слух и различил ритмичную пульсацию. Пол
и стены дышали легко и размеренно. Клод успокоился. По
периметру оконной шторы стали заметны серые полоски
дневного света: с улицы пробивалось бледное зимнее утро.
Клод Леон вздохнул; ноги его тем временем нащупали шле
панцы. Сделав над собой усилие, он встал. Из его расши
ренных пор нехотя, с присвистом спящей мышки, выхо
дил сон. Клод подошел к двери, но прежде чем включить
свет, развернулся лицом к зеркалу платяного шкафа. На
кануне вечером он потушил лампу внезапно, как раз в тот
момент, когда строил рожу собственному отражению. Те
перь, перед тем как идти на работу, он хотел увидеть эту
рожу еще раз. Он решительно повернул выключатель.
Вчерашнее отражение было на месте. При виде его Клод
громко расхохотался. Впрочем, под действием света изо
бражение быстро померкло, и в зеркале появился утрен
ний Клод Леон, отвернувшийся от шкафа и собирающийся
побриться. Он спешил, чтобы прибежать в контору рань
ше своего начальника.
2
К счастью, жил он неподалеку от Компании. Это зи
мой - к счастью. Летом же дорога получалась слишком
короткой. Надо бьmо пройти триста метров по проспекту
19
Жака-Лемаршана (с 1857 по 1870 сей достойный муж ин
спектировал контрибуции, а прославился как героический
зашитник баррикады: он оборонял ее в одиночку, сдержи
вая натиск прусской армии; в конце концов они его одо
лели, зайдя с тылу; прижатый к своей высоченной барри
каде, которую он отстаивал до последнего, бедняга дважды
выстрелил себе в рот из винтовки Шаспо; кроме того, от
дачей ему оторвало правую руку). Клод Леон живо инте
ресовался мельчайшими подробностями истории и в ящике
своего стола хранил полное собрание доктора Кабанеса,
переплетенное в черный коленкор наподобие бухгалтер
ских книг.
От холода на краю тротуара позвякивали красные ле
дышки, а женщины сучили ногами под короткими бума
зейными юбками. На ходу Клод бросил «добрый день»
вахтеру и, заранее робея, подошел к решетке лифта в стиле
Тпру-Конкурбюзье, где уже мялись в ожидании три маши
нистки и бухгалтер. Клод приветствовал всех сдержанным
взмахом руки.
3
-
Здравствуйте, Леон, - сказал начальник, открывая
дверь.
Клод вздрогнул и посадил кляксу.
-
Добрый день, господин Сакнуссем, - пролепетал он.
-
Какой же вы недотепа, - покачал головой началь-
ник. - Опять кляксу поставили .. .
-Простите, господин Сакнуссем, я...
-Немедленно сведите!- приказал Сакнуссем.
Клод склонился над кляксой и принялся старательно
ее вьшизывать. Чернила были горькие и пахли тюленьим
жиром.
Сакнуссем, похоже, бьш в благодушном настроении.
-
Вы читали сегодняшние газеты? - спросил он.
-
Конформисты готовятся устроить нам веселые денечки,
не так ли?
-
М-м-м ... да, сударь ... -
промямлил Клод.
-
Каковы негодяи, а? - воскликнул Сакнуссем.
-
На-
до быть начеку... Они ведь, знаете, все вооружены .. .
-
А-а... -
выдавил из себя Клод.
-Помните, в дни Освобожденчестна они возили ору-
жие прямо-таки грузовиками,- продолжал Сакнуссем.
А порядочные люди, вроде нас с вами, ходят безоружными.
20
-О, конечно,- поспешил согласиться Клод.
-
У вас есть оружие?
-Н-нет, сударь,- сказал Клод.- Но, может...
-
Так вы готовы достать мне револьвер? - спросил
Сакиусеем без обиняков.
-
Я, это...
-
замялся Клод, - если только зять моей
хозяйки ... даже не знаю ...
-
Великолепно! - провозгласил шеф.
-
Так я могу на
вас рассчитывать? Ну, разумеется, не слишком дорогой и
чтобы непременно с патронами. Эти мне сукины дети кон
формисты! .. Надо держать ухо востро. Вы со мной согласны?
-
Согласен, - ответил Клод.
-
Ну разумеется. Не торопитесь, работайте спокойно.
И если вам надо пораньше уйти ...
-О, мне не надо ... -
поспешил отказаться Клод.
-
Вот и хорошо! - одобрил Сакнуссем.
-
Главное,
постарайтесь ставить поменьше клякс. И смотрите, рабо
тайте внимательно, вам не за красивые глазки жалованье
платят, черт подери ...
-Я буду стараться, господин Сакнуссем,- пообещал
Клод.
-
И не опаздывайте, - напомнил шеф.
-
Вчера вы
опоздали на шесть минут.
-
Но при этом я пришел на девять минут раньше ... -
попытался оправдаться Клод.
-
Конечно, только обычно вы приходите на пятнад
цать минут раньше, - уточнил Сакнуссем.
-
Сделайте же
усилие, в конце концов!
И он вышел, прикрыв за собой дверь. Весь трепеща,
Клод вернулся к работе. Руки у него так дрожали, что он
уронил на бумагу еще одну кляксу. Она была невероятных
размеров и походила на хихикающую рожу.
4
Клод доедал обед. От сыра остался один кусок, правда
довольно большой. Желтый, с сиреневыми дырочками, он
лениво ворочался в своей тарелке. На десерт Клод налил
себе целый стакан карамельного гидрата окиси лития и
слушал, как он, пузырясь, стекает по пищеводу. Пузырьки
воздуха поднимались против течения и лопались в горта
ни, производя металлический звук. Клод встал, чтобы вый
ти на звонок, прозвучавший за дверью. Это бьm зять квар
тирной хозяйки.
21
-
Здравствуйте, - сказал гость. Его честнейшая улыб
ка и рыжая шевелюра выдавали карфагенское происхож
дение.
-
Здравствуйте, - ответил Клод.
-
Я принес вам эту штуку, - сказал зять. Его звали
Жан.
-
А, эту... -
сообразил Клод.
-
Ее самую, - подтвердил Жан и извлек «штуку» из
кармана.
Это бьm красивый десятизарядный згализатор марки
«Вальтер», модель «ппк»; эбонитовое основание магазина
тютелька в тютельку входило меж двух пластин рукоятки,
сделанных по форме руки.
-
Вещь...
-
взволнованно и со знанием дела оценил
Клод.
-
Фиксированное дуло, - уточнил Жан.
-
Высокая
точность.
-
Да, - сказал Клод,
-
и прицел удобный.
-
В руку так сам и ложится, - добавил Жан.
-
По уму сделано, - согласился Клод, целясь в цве-
точный горшок, который на всякий случай пригнулся.
-
Пистолет что надо. Три с половиной.
-
Дороговато, - сказал Клод.
-
Не для себя беру.
Я-то понимаю, что вещь, конечно, того стоит, но тот че
ловек не даст больше трех тысяч.
-Дешевле не могу, -сказал Жан. -Я сам за него
столько заплатил.
-
Понимаю, - кивнул Клод.
-
Дорого.
-
Это совсем не дорого.
-
В смысле, оружие стоит дорого, - поправился Клод.
-
Это уж точно, - подтвердил Жан,
-
такую пушку
еще поискать.
-
Что верно, то верно, - сказал Клод.
-
В общем, три с половиной последняя цена, - уве-
ренно проговорил Жан.
Сакиусеем больше трех тысяч не даст. Клод подумал,
что если повременить с починкой башмаков, он сможет
заплатить пятьсот франков из своего кармана.
-
Может быть, снегопад скоро кончится, - сказал он
вслух.
-
Все может быть, - ответил Жан.
-
Тогда и подметки на башмаках подбивать не обяза-
тельно.
22
-
Кто его знает. Зима все-таки.
-Сейчас деньги достану,- сказал Клод.
-А я даю вам в придачу запасной магазин,- сказал
Жан. - Забесплатно.
-
Очень любезно с вашей стороны, - поблагодарил
Клод.
В конце концов, можно поменьше есть с недельку, вот
и наскребешь пятьсот франков. И чем черт не шутит, мо
жет быть, когда-нибудь Сакиусеем случайно об этом уз
нает.
-
Ну, спасибо, - сказал Жан.
-
Вам спасибо, - ответил Клод, провожая его до двери.
-
У вас теперь будет отличное оружие, - сказал Жан
на прощание.
-
Это не для меня, - снова поправил Клод, когда
посетитель уже спускалея по лестнице.
Он запер дверь и вернулся к столу. Черный холодный
згализатор выжидающе молчал; он внушительно покоился
рядом с сыром, который в ужасе пытался от него отстра
ниться, но не решался покинуть родную тарелку. Сердце
Клода учащенно билось. Он взял в руки скучающую вещь,
чтобы рассмотреть ее со всех сторон. Прячась за закрытой
дверью, он каждой клеточкой ощущал в себе могучую си
лу. Но надо бьmо отнести згализатор Сакнуссему.
Выходить на улицу с оружием было запрещено. Клод
положил револьвер на стол и прислушался: а вдруг кто из
соседей слышал его разговор с Жаном?
5
Клод чувствовал на ляжке его ледяную тяжесть: будто
мертвый зверь. Револьвер оттягивал карман и ремень брюк,
а рубашка с правого боку топорщилась. Под плащом, ко
нечно, не видно, но всякий раз, как он делал шаг правой,
на ткани набегала большущая складка, и уж ее-то навер
няка заметят. Разумней всего было пойти другой дорогой.
И Клод, едва выйдя из подъезда, повернул налево, хотя
ему надо бьmо направо. Он шел к вокзалу, избегая ожив
ленных улиц. Стоял тоскливый, промозглый день, совсем
как накануне. Клод плохо знал этот квартал. Он свернул
в первый переулок направо; затем, пройдя шагов десять,
решил, что так слишком быстро доберется до цели, и по
вернул налево. Новая улица пересекалась с предыдущей
23
под углом чуть меньше 90° и дальше описывала дугу. По
обеим сторонам ее тянулись магазины, совсем не похожие
на те, мимо которых привык ходить Клод; они были ни
какие, без особинки.
Клод шел быстро, и тяжелый револьвер колотил его по
ноге. Встречный незнакомец, как ему показалось, внима
тельно посмотрел на его карман. Клод содрогнулся и, прой
дя еще метра два, осторожно повернул голову: прохожий
глядел на него. Прижав подбородок к груди, Клод ускорил
шаг и на первом же перекрестке устремился влево. Впо
пыхах он толкнул маленькую девочку, которая поскольз
нулась и села в кучу грязного снега, сваленного на краю
тротуара. Клод не рещился ее поднять, глубже засунул руки
в карманы и, воровато оглядываясь, бросился вперед. Из
соседнего дома вышла матрона со шваброй в руках. Едва
ее не задев, Клод прошмыгнул под самым ее носом, и
вслед ему раздалась смачная брань. Он обернулся. Матро
на не сводила с него глаз. Клод опять прибавил шагу и
едва не влетел в железную загородку, которую рабочие
дорожной службы поставили перед открытым люком. Со
вершив пируэт, дабы избежать столкновения, Клод заце
пился за решетку плащом и разорвал карман, а рабочие
обозвали его козлом и придурком. Сгорая со стыда, сколь
зя на заледенелых лужах, Клод почти бежал. Он весь взмок
под шерстяным жилетом и тут, переходя через улицу, стол
кнулся с велосипедистом, который неожиданно выскочил
из-за поворота. Педаль оторвала Клоду полштанины и рас
секла щиколотку. Он испуганно вскрикнул, вытянул ру
ки, пытаясь удержать равновесие, и вместе с велосипедис
том повалился на грязную мостовую. Неподалеку оказался
полицейский. Клод вылез из-под велосипеда. Щиколотка
зверски болела. Велосипедист с вывихнутой рукой и рас
квашенным носом ругалея на чем свет стоит. Клода охва
тила ярость, сердце бешено заколотилось, ладоням стало
горячо. Он чувствовал, как кровь бурлит у него в жилах,
пульсирует в щиколотке, и с каждым ударом пульса на
ляжке вздрагивает эгализатор. Велосипедист выбросил впе
ред левый кулак, и от удара в лиuо сознание Клода окон
чательно прояснилось. Он выхватил из кармана револь
вер и расхохотался, потому что велосипедист залопотал
что-то невнятное и попятился. В тот же момент сильней
ший удар обрушился на его руку, и Клод увидел, как по-
24
лицейский опустил дубинку. Подхватив упавшее оружие,
он вцепился Клоду в воротник. Ощугив, что правая рука
опустела, Клод резко обернулся; правая нога его сжалась и
распрямилась. Удар пришелся полицейскому в пах. Он сло
жился пополам и выронил револьвер. Рыча от наслажде
ния, Клод бросился за згализатором и выпустил всю обой
му в велосипедиста, который схватился за живот и тихо
осел, издав напоследок горловой хрип. Отстрелянные гиль
зы приятно пахли. Клод дунул в дуло револьвера, как это
делают в фильмах, сунул оружие в карман и рухнул на
полицейского. Ему очень хотелось спать.
6
-Ну так что?- спросил адвокат, вставая и собираясь
уходить.- Почему, если начистоту, у вас в руках оказался
револьвер?
-
Я ведь уже говорил, - и Клод Леон в очередной раз
поведал свою историю. - Я купил его для директора, гос
подина Сакнуссема ... Арна Сакнуссема.
-Тем не менее он все отрицает,- сказал адвокат,
и вы прекрасно это знаете.
-
Но ведь это правда, - упрямо повторил Клод.
-
Я понимаю, но придумайте что-нибудь другое. В кон-
це концов, у вас бьmо достаточно времени для размышле
ний.
Адвокат бьm раздражен.
-
Я оставляю вас, - сказал он, направляясь к двери.
-
Теперь мы можем только ждать. Со своей стороны я по
стараюсь сделать все, что в моих силах. Но вы совсем мне
не помогаете!
-
Это не моя профессия, - заметил Клод Леон.
Он ненавидел адвоката почти так же сильно, как вело
сипедиста и полицейского, который в участке сломал ему
палец. И снова ладони и ноги у него горели.
-
Всего хорошего, - сказал адвокат и вышел.
Клод ничего не ответил и уселся на кровать. Дверь за
посетителем захлопнулась.
7
Сторож положил на кровать конверт. Клод, пребывав
ший в полудреме, узнал фуражку служителя и сел.
-
Мне бы... -
начал он.
25
-
Чего? - спросил сторож.
-
Мне бы веревку. Моточек бы, - и Клод почесал
затьmок.
-
Запрещено, - отрезал сторож.
-
Да я не собираюсь вешаться, - объяснил Клод.
-
Для этого сгодились бы и мои подтяжки.
Сторож серьезно взвесил аргумент.
-
Что ж, за двести франков я моrу вам достать метров
десять-двенадцать. Больше нельзя. И без того рискую.
-
Идет, - сказал Клод. -Деньги возьмете у моего
адвоката. Несите веревку.
Сторож пошарил в кармане.
-Она у меня с собой. Вот, держите,- и он протянул
Клоду аккуратный моток довольно крепкой бечевки.
-
Благодарю, - сказал Клод.
-
А что вы собираетееЪ с ней делать? Надеюсь, без
глупостей?
-
Повеситься собираюсь, - заявил Клод и расхохо
тался.
-
А? А-а! ..
-
сторож так разинул рот, что казалось,
ворона залетит. - Не может быть, ведь у вас есть подтяжки.
-
Они новые. Жаль портить, - объяснил Клод.
Сторож воззрился на него с восхищением:
-
Эк вы ловко все провернули. Поди, журналист?
-Нет. Но все равно спасибо.
Сторож направился к двери.
-
Так за деньгами обратитесь к адвокату, - напомнил
Клод.
-Ладно,- сказал сторож.- А он даст?
Клод кивнул, и в двери тихо лязгнул замок.
8
Сложенная пополам и перекрученная, веревка бьmа не
длиннее двух метров. Этого как раз хватит. Если влезть на
кровать, то ее можно зацепить за перекладину оконной
решетки. Куда сложнее правильно выбрать длину петли,
так, чтобы ноги не касались пола.
Клод попробовал веревку на прочность. Вроде держит.
Он взобрался на кровать, ухватился за выступ стены, до
тянулся до решетки. С трудом сделал узел, просунул голо
ву в петлю и бросился в пустоту. Что-то хлестнуло его по
26
затылку. Веревка лопнула. Он приземлилея на ноги, вне
себя от гнева.
-
Этот сторож просто скотина! - сказал он вслух.
В тот же миг сторож открыл дверь.
-
Барахло ваша веревка, - сказал ему Клод.
-А мне-то что?- отмахнулся сторож.- Адвокат за-
платил - и ладно. Зато у меня сегодня сахар есть, по де
сять франков за кусок. Может, хотите?
-
Не хочу, - буркнул Клод.
-
Ничего у вас больше
не попрошу.
-
Попросите еще, - сказал сторож.
-
Месяца через
два-три ... Да что два-три, недели не пройдет, как вы и
думать обо всем этом забудете.
-
Не знаю, может, и так. А веревка все равно барахло.
Он подождал, пока сторож уйдет, и решился пустить в
ход подтяжки. Они были совсем новые, сплетенные из ко
жи и резинки, и стоили ему двухнедельной экономии. На
метр шестьдесят их, пожалуй, можно растянуть. Клод снова
полез на кровать и крепко-накрепко прикрутил один ко
нец к решетке. На другом конце он сделал петлю и про
сунул в нее голову. И снова бросился вниз. Подтяжки рас
тянулись до предела, и Клод мягко приземлилея под окном.
Но в ту же минуту оконная решетка оторвалась от стены
и с грохотом обрушилась ему на голову. В глазах у Клода
сверкнули три звездочки.
-
Во кайф! Как от «Мартеля>>! - сказал он.
Он съехал по стене на пол. В опухшей голове гудел
дьявольский хор. Подтяжкам же ничего не сделалось.
9
Аббат Грыжан гарцевал по тюремным коридорам в со
провождении сторожа. Они играли в белибердень. Доска
кав до камеры Клода Леона, аббат поскользнулся на кучке,
оставленной под ногами девятихвоетой кошкой, и описал
в воздухе полное сальто. Его сутана, изящно разлетевшал
ея над крепкими ногами, так живо напомнила балет не
забвенной Лои Фуллер, что сторож проникся к нему по
чтением и, пробегая мимо, тоже заголился из вежливости.
Аббат звучно шлепнулся оземь, а сторож вскочил верхом
ему на спину; но аббат показал <<чурикю>.
-
Вы проиграли, - сказал сторож.
-
Придется вам
платить за угощение.
27
Грыжан скрепя сердце согласился.
-Только без глупостей,- предупредил сторож.- Пи-
шите расписку.
-
Я не могу писать лежа, - сказал аббат.
-
Хорошо, я вас отпущу.
Но едва встав на ноги, аббат разразился хохотом и уст
ремился вперед. Поймать его не составило для сторожа
большого труда, потому что на пути возвышалась крепкая
стена.
-
Вы мошенник, -сказал сторож.- А ну подписы
вайте бумагу!
-
Может, договоримся? Я прощу вам грехи на две не
дели вперед.
-
Фигушки, - сказал сторож.
-
Ну, так и быть, - вздохнул аббат.
-
Давайте, чего
там подписывать.
Из отрывного блокнота сторож выдрал листок с уже
готовой распиской и сунул Грыжану карандаш. Тот покор
но поставил свою подпись и вернулся к камере Клода Лео
на. Ключ вошел в скважину; замок проникся к ключу до
В€рием, отомкнулся.
Сидя на кровати, Клод Леон предавался размышлени
ям. Солнечный луч врывалея в камеру через отверстие,
оставленное упавшей решеткой, пробегал по стенам и те
рялся где-то у параши.
-Здравствуйте, отец мой, -сказал Клод Леон, зави-
дев аббата.
-
Здравствуйте, мой мальчик.
-
Как поживает мать моя?
-
Все в порядке.
-
На меня снизошла благодать, - сообщил Клод, при-
кладывая руку к затылку.- Вот, пощупайте.
Аббат пощупал и сказал:
-
Ни фига себе! Эк она вас отметила!
-
Слава Тебе, Господи! - сказал Клод Леон.
-
Я хочу
исповедаться. Хочу предстать перед Создателем с крис
тально чистой душой ...
-
... словно выстир анной в пе рс ол и! - воскликнули они
в один голос, следуя католическому канону, и осенили себя
самым что ни на есть классическим крестным знамением.
-
Но никто пока не собирается ни вздергивать вас на
кол, ни сажать на дыбу, -сказал аббат.
28
-
И убил человека, - пожаловался Клод.
-
И не про
сто человека, а велосипедиста.
-
Могу сообщить кое-какие новости, - сказал аббат.
-
Ji1 виделся с вашим адвокатом. Тот парень оказался кон
формистом.
-
И все же я его убил, - повторил Клод.
-
Но Сакиусеем согласен дать показания в вашу пользу.
-
Мне теперь все равно.
-Сын мой,- сказал аббат,- вы же не можете изме-
нить тот факт, что застреленный вами велосипедист был
врагом нашей Матери Ехидной, Слепой и Алостылевшей
Церкви ...
-Когда я его убивал, на меня еще не снизошла бла
годать.
-Ерунда!- уверенно заявил аббат.- Мы вас отсюда
вытащим.
-
Я не хочу! - заупрямился Клод.
-
Я собираюсь
стать затворником. Где же еще мне искать покоя, как не
в тюрьме?
-Вот и чудненько,- нашелся аббат.- Если хотите
стать затворником, мы вас заберем отсюда завтра же. Епи
скоп в отличных отношениях с начальником тюрьмы.
-
Но мне негде затвориться. Лучше уж я останусь здесь.
-
Об этом не беспокойтесь, - сказал аббат.
-
Уж мы
подыщем вам местечко погаже.
-
Тогда другое дело, - согласился Клод.
-
Пошли,
что ли?
-
Куда так скоро, нехристь! - пошутил аббат.
-
Надо
утрясти кое какие формальности. Я приеду за вами завтра,
на катафалке.
-
Куда вы меня отвезете? - взволнованно спросил
Клод.
-
Есть вакантное место пустынника в Экзопотамии.
Туда мы вас и определим. Вам там будет очень хреново.
-
Вот это здорово! - оживился Клод.
-
Я буду за вас
молиться.
-Амин&!- сказал аббат.
-
Оп-ля-труля-ля! - проговорили они хором, следуя
католическому канону. (Возглас этот, как известно, обыч
но не сопровождается крестным знамением.)
Аббат потрепал Клода по щеке и крепко ущипнул за
нос. Потом он покинул камеру, и сторож запер за ним
дверь.
29
Клод остался стоять перед крошечным окошком. Он
опустился на оба колена и всем своим астральным серд
цем погрузился в молитву.
с
Вы иреувеличиваете неудобство сме
шанных браков.
«Воспоминания» Луи Русселя,
изд. Сток, 1908, стр. 60
Анжель поджидал Рошель и Анну. Он сидел на стертых
каменных перилах и наблюдал за тем, как зоотехники ощи
пывают парковых голубей - мероприятие, проводимое еже
годно. Эrо бьто сногсшибательное зрелище. На зоотехниках
сверкали белоснежные халаты и красные сафьяновые пе
редники с гербом города, а в руках они держали машинки
для ощипа - модель, разработанную специально для этой
цели. Кроме того у них имелся обезжиривающий раствор
для крьтьев водоплавающих голубей, которыми квартал пря
мо-таки кишел.
Анжель ждал момента, когда полетит пух и зоотехники
начнут ловить его хромированными цилиндрическими пе
рьеуловителями, которые ассистенты возили на тележках
с пневматическими шинами. Пух собирали для перины
президента Советчиков. Он бьт похож на морскую пену,
которую в ветреные дни прибивает к берегу; она лежит на
песке белыми дрожащими клоками и, если придавить ее
ногой, вьтезает между пальцами. Пена очень нежная и,
высыхая, становится бархатистой. Анна и Рошель запаз
дывали.
Анна, наверно, опять чего-то намудрил. Он просто не
в состоянии приехать вовремя и ни за что не отважится
доверить осмотр машины механику из гаража. А Рошель
наверняка ждет Анну у себя дома. С Анной Анжель бьт
знаком уже пять лет; с Рошель - чуть меньше. С Анной
они вместе учились, только Анжель закончил не так ус
пешно, потому что трудолюбием не отличался. Анна руко
водил теперь целой отраслью в Компании по производству
щебенки для железнодорожных путей промышленного наз
начения. Анжель занимал куда более скромный в финан
совом отношении пост на предприятии, вытачивавшем стек
лянные колбы для ламп и светильников. Он отвечал за
30
техническую сторону производства; Анна на своей рабо
те - за коммерческую.
Солнце в нерешительности ходило взад-вперед по небу:
запад и восток шутки ради поменялись местами, играя в
уголки с двумя своими приятелями. Издалека солнце ни
как не могло разобрать, кто из них где. Люди спешили
воспользоваться светлым временем. И только зубчатые ко
леса солнечных часов крутились в разные стороны и ло
мались одно за другим, лязгая и заунывно стеная. Веселый
солнечный свет несколько смягчал тягостное впечатление
от этих звуков. Анжель взглянул на свои часы. Анна и
Рошель опаздывали на пол-оборота. Тут уже не до шуток.
Анжель перебрался на другое место. Теперь он мог разгля
деть девушку, которая, сидя, держала в руках голубя и со
биралась его ощипывать. На ней была короткая юбочка, и
взгляд Анжеля, скользнув по ее золотистьiм коленкам, юрк
нул меж длинных стройных бедер. Там бьmо горячо. Ан
жель хотел бьmо остановить свой дерзкий взгляд, но тот
не послушался и полез еще глубже, чтобы по мере воз
можности заняться там делом. Анжель очень смутился и
нехотя закрьm глаза. Умерший взгляд так и остался в месте
своего заточения, и девушка ненароком стряхнула его на
землю, когда, встав, одернула юбку.
Лысые голуби делали отчаянные попытки подняться
в воздух, но быстро уставали и падали. После этого они бы
ли уже не в силах шевельнуться и безропотно позволяли
привязать себе крьmья из разноцветного шелка, которые
бесплатно раздавали городские власти. Голубям показыва
ли, как этими крьmьями пользоваться, и птицы, охваченные
внезапной гордостью, разлетались по своим гнездам. Их
и без того важная поступь делалась прямо-таки величествен
ной.
Анжелю надоело следить за голубями. Он подумал, что
Анна уже не приедет; должно быть, он увез Рошель куда
нибудь в другое место.
Анжель встал и пошел через сквер. Дети играли в клас
сики, давили молотками муравьев, спаривали лесных кло
пов и предавались другим соответствующим их возрасту
развлечениям. Женщины мирно шили клеенчатые нагруд
ники для малышей, чтобы удобней бьmо кормить их кашей,
или просто квохтали над своими чадами. Многие вязали;
иные только делали вид -для приличия, нонетрудно бы
ло заметить, что у них нет пряжи.
31
Анжель толкнул решетчатую калитку. Она лязгнула за
его спиной, и он оказался на улице. По дороге шли про
хожие, ехали машины, но Анны все не было. Анжель по
стоял несколько минут, колеблясь, уходить или подождать
еще. Когда он решился наконец пересечь улицу, то вдруг
сообразил, что не знает, какого цвета у Рошель глаза. Он
замер. Водитель ехавшей машины резко затормозил и со
вершил фантастический пируэт вверх колесами. Анна в
своем автомобиле ехал следом. Он остановился, и Анжель
сел в машину.
Рошель занимала переднее сиденье. Анжель оказался
сзади совсем один среди рессор, пружин и набивки для
кресел. Он перегнулся вперед пожать своим друзьям руки.
Анна извинился за опоздание. Машина тронулась. Анна
сделал крутой вираж и счастливо миновал обломки пере
вернувшегася автомобиля.
Они ехали по улице до тех пор, пока вдоль нее не на
чали появляться деревья, затем, доехав до статуи, сверну
ли влево. Движение здесь было слабое, и Анна прибавил
газу. Солнце нашло наконец, где запад, и семимильными
шагами двигалось в нужном направлении, чтобы наверс
тать упущенное время. Анна чувствовал себя за рулем уве
ренно и забавлялся тем, что, проносясь мимо играющих на
тротуаре детей, шлепал их по ушам автоматическим вира
жометром. Ради этого он бьm вынужден прижиматься к
тротуару и всякий раз рисковал поцарапать краску наши
нах; тем не менее все сходило благополучно. К несчастью,
на этот раз он обогнал девочку лет десяти с сильно отто
пыренными ушами, и виражометр, задев ее по мочке, раз
бился вдребезги. Ток частыми капельками заискрился на
конце вырванного провода, стрелка амперметра резко по
шла вниз. Напрасно Рошель стучала по прибору пальцем.
Температура зажигания упала, мотор заглох. Проехав еще
несколько измерений, Анна затормозил.
-Что случилось? -удивился Анжель. Он ничего не
понимал, потому что все время безотрывно смотрел на во
лосы сидящей впереди Рошель.
-
К чертовой матери! - взревел Анна.
-
Дрянная дев
чонка!
-
Виражаметр сломался, - пояснила Рашель, обер
нувшись.
32
Анна уже вьиrез из машины и теперь хлопотал над хруп
ким прибором, исправляя поломку. Он пытался сшить про
вод кетгутом, которым в больницах стягивают края ран.
Рошель повернулась назад и встала на сиденье коленями.
-
Долго вы нас ждали? - спросила она.
-
Да что вы, ничего страшного ... -
смешалея Анжель.
Ему было трудно смотреть ей прямо в лицо, она слиш
ком ярко сияла. А глаза-то ... надо бы узнать, какого они
цвета ...
-
Нехорошо все-таки получилось, - сказала она.
-
Анна такой растяпа, всегда опаздывает. Я-то бьиrа готова
вовремя. Посмотрите, он и теперь, не успели выехать, влип
в историю.
-
Просто он любит развлекаться. Наверно, так и надо.
-
Да, он очень веселый, - согласилась Рошель.
Анна за окном ругалея как извозчик и подскакивал каж
дый раз, когда капля тока попадала ему на руку.
-
А куда мы едем? - спросил Анжель.
-
Он хочет потанцевать. Мне, правда, больше хотелось
бы в кино.
-Просто Анна предпочитает видеть то, что делает,-
сказал Анжель.
-
О! - сказала Рошель.
-
Вы не должны так говорить!
-Простите.
Рошель зарделась, и Анжель пожалел о своем двусмыс
ленном замечании.
-Анна хороший парень,- сказал он.- Это мой луч-
ший друг.
-
Вы давно его знаете? - спросила Рошель.
-
Мы знакомы пять лет.
-
Вы такие разные.
-
Да... Но мы прекрасно ладим.
-
А он... -
Рошель запнулась и снова по краснела.
-Почему вы боитесь спросить? Что-то не совсем при-
личное?
-Да,- сказала Рошель.- Ужасно глупо. Это, конеч
но, не мое дело.
-
Так вот вы о чем! Я вам скажу. Да, Анна всегда поль
зовался успехом у девушек.
-
Он очень красивый ... -
тv.хо проговорила Рошель.
Больше она ничего не спросила и повернулась вперед,
потому что Анна уже огибал машину, чтобы сесть за руль.
Он открьиr дверцу.
2 Борис Виан
33
-
Надеюсь, будет держаться, - сказал он.
-
Протека
ет не сильно, но с давлением что-то не так. Я перезарядил
аккумуляторы.
-Вряд ли потянут,- заметил Анжель.
-
И на кой черт у этой девчонки такие уши? - снова
возмутился Анна.
-
А кто тебя заставлял дурака валять? - сказал Ан
жель.
-
В самом деле, -поддержала его Рошель и засмея
лась.
-
Вот смехота! - сказал Анна и тоже засмеялся.
Злиться он уже перестал. Машина рванула с места, но
вскоре снова остановилась: улица упиралась в тупик и не
желала идти дальше. Впрочем, они уже приехали.
Это был танцклуб ценителей настоящей музыки, где
они собирались в тесном кругу потрясти конечностями.
Анна танцевал из рук вон плохо; Анжель всегда страдал,
видя, как тот выбивается из ритма, и не смотрел, если друг
танцевал с Рошель.
Клуб находился в подвале. Туда, извиваясь, вела белая
лестница, спуститься по которой без риска для жизни мож
но было только держась за канат. Канат от частого поль
зования до такой степени сплющился, что превратился
в плющ и на нем приходилось ежемесячно остригать лис
тья. Помещение было местами обито медью, кое-где бьmи
вмонтированы иллюминаторы.
Первой спустилась Рошель; за ней Анна. Анжель вы
ступал в роли замыкающего, чтобы идущим позади долго
не мыкаться. Бывало, кто-нибудь зазевается и забудет зам
кнуть шествие; тогда гарсон натыкался на него, падал и
разбивал себе физиономию, потому что за подносом ни
черта не видел.
Где-то на полпути к подвалу они почувствовали серд
цебиение ударных инструментов. Когда спустились еще
ниже, в уши им хлынули звуки кларнета и трубы; звуки
лились, подталкивая и подгоняя друг друга, развивая в гон
ке бешеную скорость. У подножия лестницы уже различимы
были шарканье подошв, шуршание трущихся тел, сдав
ленные смешки и заливистый хохот, смачные отрыжки,
пьmкие перебранки, звон бокалов, плеск и шипение гази
ровки. Все это составляло типичную атмосферу более чем
приличного бара. Анна поискал глазами свободный сто-
34
лик и указал на него Рошель. Девушка пробилась к цели
первая. Анжель- последним. Они заказали крепкого, му
жественного портвейна.
По причине стабильности уховых ощущений музыка
не смолкала ни на минуту. Анна дождался нежно-томи
тельного блюза и пригласил Рошель. Многие из танцую
щих расселись по своим местам, испытывая неодолимое
отвращение к медленным танцам. Только убогие извра
щенцы повскакивали из-за столиков, потому что мелодия
напоминала им танго. Они к месту и не к месту вьщелы
вали всевозможные па, чередуя их с классическим выви
хиванием завзятых танцоров. Анна относил себя к числу
последних. Анжель поглядел на танцующих не более двух
секунд и отвел глаза, борясь с тошнотой. Анна с ходу вы
бился из ритма, Рошель, нимало не смушаясь, следовала
всем его движениям.
Потом они вернулись к столику, и настал черед Анже
ля пригласить Рошель. Она улыбнулась, сказала «да>> и вста
ла. Оркестр опять играл медленную мелодию.
-
Где вы познакомились с Анной? - спросил Анжель.
-
Совсем недавно, - ответила девушка.
-Пару месяцев назад, если не ошибаюсь?
-
Да, - сказала Рошель,
-
на одной вечеринке.
-
Может быть, вам неприятно об этом говорить?
спросил Анжель.
-
Мне нравится говорить о нем.
Анжель мало знал Рошель, но ее слова причинили ему
боль. Он не мог бы толком объяснить почему. Всякий раз,
как он встречал красивую девушку, его охватывало жела
ние обладать ею. Иметь на нее права. Но Анна был его
другом.
-
Он замечательный парень, -сказал Анжель. - И очень
одаренный.
-
Я это сразу заметила, - кивнула Рошель.
-
У него
обалденные глаза и красивая машина.
-
В Школе он в два счета справлялся с тем, над чем
другие бились часами.
-
Да, он очень сильный, - ск~зала Рошель.
-
И мно
го занимается спортом.
-
За три года он ни разу не завалил ни одного экзамена.
-И к тому же он так здорово танцует.
35
Анжель пытался ее вести, но она, казалось, была ис
полнена решимости танцевать не в такт. Пришлось ему
отстраниться и предоставить ей чудить в одиночку.
-
У него есть только один недостаток, - продолжал
Анжель.
-
Да, но это не страшно.
-
Он мог бы от него избавиться.
-
Ему нужно, чтобы кто-нибудь о нем заботился. Что-
бы кто-нибудь всегда бьш рядом.
-
Возможно, вы правы. Но около него всегда есть кто
нибудь.
-
Я бы не хотела, чтобы рядом бьшо много людей, -
задумчиво произнесла Рошель. -Только верные друзья.
Вот вы, например.
-
А я верный друг?
-
Вы... Хотелось бы быть сестрой такого человека, как
вы. Именно сестрой.
Анжель потупился. После ее слов от иллюзий не оста
лось и следа - ведь он не умел улыбаться так, как Анна.
Это бьша главная причина. Рошель продолжала танцевать
не в такт и с наслаждением слушала музыку. Все танцую
щие слушали музыку. Бьшо жарко и накурено. Ноты про
биралисЪ меж скрюченных серых дымков над умирающими
в пепельницах окурками. А пепельницы рекламировали фир
му <<Дюпою>, что на улице Отфёй, и представляли собой в
уменьшенном виде судна, утки и другие приспособления
для лежачих больных.
-А вы чем занимаетесь?- спросил Анжель.
-
Как это, чем я занимаюсь?
-
Яимеюввиду- вжизни.
-Я часто танцую,- сказала Рошель.- После экза-
мена на степень половой зрелости училась, чтобы стать
секретаршей. Пока что я не работаю. Родители считают,
что сначала я должна приобрести навыки поведения в об
шестве.
Музыка кончилась. Анжель хотел остаться, чтобы про
должить танец, когда музыканты заиграют снова, но они
принялись оттачивать свои инструменты. Рошель поспе
шила к столику и уселась поближе к Анне. Анжель по
плелся за ней.
-
Вы обещаете мне следующий танец? - спросил Анна.
36
-Конечно,- ответила Рашель.- Мне нравится тан
цевать с вами.
Анжель сделал вид, что не слышит. У других девушек
тоже могут быть красивые волосы, но такого голоса ни
у кого больше нет. Не говоря уже о формах.
Анжель не хотел становиться другу поперек дороги. В кон
це концов, Рашель - знакомая Анны, и пусть он сам с ней
разбирается. Анжель достал новую бутьтку из ведра с зе
леным льдом и наполнил свой бокал. Девиц кругом было
множество, но ни одна не привлекала его. А влекла только
Рашель. Увы, пальма первенства принадлежала Анне.
И Анна бьm его другом.
2
Они решили пойти поужинать. Нельзя же мотаться черт
те где всю ночь, когда утром на работу. В машине Рашель
села вперед, к Анне; Анжель забрался на заднее сиденье.
С Рашель Анна вел себя сдержанно. Он не обнимал ее за
талию, не наклонялся к ней, не брал за руку. Анжель обя
зательно делал бы все наоборот, познакомься он с Рашель
первым. Но Анна больше зарабатывал; он имел на это пра
во. Танцевать не в такт не такой уж великий грех, коли не
слышишь музыку. На это можно закрыть глаза. Время от
времени Анна мог сморозить какую-нибудь глупость, и
Рашель с готовностью принималась смеяться, встряхивая
своими искристыми волосами над воротником ярко-зеле
ного костюма ...
Анна сказал что-то Анжелю, но тот думал о другом и
не обратил внимания. Чего же тут такого? Тогда Анна обер
нулся и невальна крутанул руль. Как это ни печально, но
по улице шел человек, и машина, заехав на тротуар, силь
но ударила его крьmом. Человек с грохотом повалился на
землю и схватился за бедро. У него начались конвульсии.
Анжель распахнул дверцу и бросился вон из машины. Одо
леваемый беспокойством, он склонился над пострадавшим.
Тот корчился от смеха, временами останавливаясь, чтобы
издать протяжный стон, а затем снова начинал хохотать
и кататься по асфальту.
-
Вам очень больно? - спросил Анжель.
Рашель не решалась посмотреть в окно. Она сидела в
машине, обхватив голову руками. Анна совсем спал с ли-
37
ца; он был мертвенно бледен. Он думал, что человек уми
рает.
-
Это вы меня сбили? - икая, спросил потерпевший
у Анжеля.
Его снова обуял смех. Слезы струились у него по ще
кам.
-Полежите спокойно,- сказал Анжель.- Вам, долж
но быть, очень больно.
-
Я зверски страдаю, - с трудом выговорил человек.
Собственные слова повергли его в такое исступление,
что он сделал кульбит и откатился в сторону. Анна, стоя
рядом, растерянно наблюдал эту сцену. Он оглянулся и
увидел, что Рашель плачет: ей представилось, что лежа
щий человек обвиняет Анну, и она испугалась. Анна по
дошел к открытой дверце, взял голову девушки в свои боль
шие ладони и поцеловал ее в глаза.
Так получилось, что Анжель все это видел. Когда же
руки Рашель сомкнулись на шее Анны, он поскорее снова
повернулся к потерпевшему. Человек пытался вытащить
из кармана бумажник.
-
Вы инженер? - спросил он Анжеля.
Приступы смеха понемногу стихли.
-
Инженер... -
пробормотал Анжель.
-
Тогда вы поедете вместо меня. Я не в состоянии до-
стойным образом добраться до Экзопотамии, коль скоро
бедро у меня разбито на пять кусков. Если бы вы знали,
до чего я рад! ..
-
Но ведь...
-
начал было Анжель.
-
За рулем бьши вы, не так ли? - спросил лежащий
господин.
-Нет, Анна...
-
Какая жалость, - сказал господин. Лицо его омра-
чилось, губы задрожали.
-
Не плачьте, - попытался утешить его Анжель.
-
Но я не могу послать вместо себя девушку...
-
Это юноша...
-
сказал Анжель.
Известие очень воодушевило господина:
-
Поздравьте от меня его мать.
-
Обязательно. Правда, она уже привыкла.
-
Значит, мы пошлем в Экзопотамию Анну. Меня зо-
вут Корнелиус Шмонт.
-
А меня Анжель.
38
-Предупредите Анну. Он должен подписать бумагу.
К счастью, в контракте оставили пропуск вместо имени.
-
Почему? - спросил Анжель.
-
Вероятно, они мне не доверяли. Позовите же Анну.
Анжель обернулся и посмотрел. Ему сделалось больно,
но он шагнул к машине и положил руку на плечо друга.
Анна бьm как в бреду, и глаза его... Лучше бы не видеть.
У Рошель глаза бьmи закрыты.
-Анна, ты должен подписать бумагу, - сказал Ан-
жель.
-
Чего? - не понял тот.
-
Контракт на работу в Экзопотамии.
-Там строят железную дорогу, -уточнил со своего
места Корнелиус.
Произнеся эти слова, он снова заохал, потому что кус
ки его тазобедренной кости, задевая друг за друга, произ
водили режущий ухо скрежет.
-
И вы поедете? - тихо спросила Рошель.
Анна, не расслышав, снова наклонился к ней. Она по
вторила вопрос, и он сказал «да». Он пошарил в кармане,
нашел ручку. Корнелиус протянул ему контракт. Анна
заполнил нужные графы и поставил внизу свою подпись.
-Давайте мы отвезем вас в больницу, -предложил
Анжель Шмонту.
-
Не стоит, -ответил тот. - Проедет какая-нибудь
«скорая» - заберет. Только отдайте мне контракт. Как
я все-таки рад, что все так получилось.
Он спрятал документ и потерял сознание.
3
-Что же теперь делать?- спросил Анна.
-
Придется ехать, - сказал Анжель.
-
Ты подписал
контракт.
-
Но я же там с тоски помру. Совсем один ...
-
Ты виделся с Корнелиусом?
-
Он звонил. Ехать надо послезавтра.
-
Тебя действительно это огорчает?
-Да в общем-то нет. Страну посмотрю, в конце кон-
цов ...
-
Ты не признаешься, но ведь это из-за Рошель ты не
хочешь ехать? - сказал Анжель.
39
Анна с удивлением посмотрел на друга:
-
По правде говоря, я о ней совсем не думал. А ты
считаешь, она обидится, если я уеду?
-
Не знаю, - сказал Анжель.
Он подумал, что если Рошель останется, они могли бы
время от времени встречаться. Глаза у нее голубые. И Анны
рядом не будет.
-
Знаешь что ... -
сказал вдруг Анна.
-Что?
-
Ты должен ехать со мной. Наверняка им понадобит-
ся не один инженер.
-
Но я же ничего не смыслю в железных дорогах, -
возразил Анжель.
Если он уедет с Анной, с кем же останется Рошель?
-Я в них смыслю не больше твоего,- сказал Анна.
-
Но ты, во всяком случае, знаешь все про щебенку.
-
Я всего лишь ее продаю. И поверь, ровным счетом
ничего в этом не смыслю. Не обязательно разбираться
в том, чем торгуешь.
-
Но если мы оба уедем ... -
замялся Анжель.
-
Да брось ты, она найдет себе других ухажеров.
-
А разве ты в нее не влюблен? - удивился Анжель.
У него как-то непривычно запрыгало в груди. Он за
держал дыхание, пытаясь справиться с сердцебиением, но
оно не утихало.
-
Рошель, конечно, очень красивая, - сказал Анна.
-
Только надо же чем-то жертвовать.
-В таком случае почему ты не хочешь ехать?- снова
спросил Анжель.
-
Тоска одному. Вот если бы ты поехал со мной, мы
бы нашли чем заняться. А ты никак не можешь? Может,
ты из-за нее?
-
Да нет, что ты! - сказал Анжель.
Бьmо очень больно, но ничто внутри не оборвалось.
-
А что, если мы предложим ее Корнелиусу в качестве
секретарши? - придумал Анна.
-
Хорошая мысль, - сказал Анжель.
-
Я поговорю об
этом с Корнелиусом, когда буду спрашивать про работу
для себя.
-Так ты решился ехать?- спросил Анна.
-Не могу же я тебя бросить.
-
Ну прекрасно, старина, - сказал Анна.
-
Мы весе-
ло проведем время. Звони Корнелиусу.
40
Анжелъ сел на место Анны и снял трубку.
-
Значит, мы выясняем, может ли поехатъ Рошелъ
и согласны ли они взять на работу меня?
-
Валяй, - сказал Анна.
-
В конце концов, можно
обойтись и без жертв.
D
.. .Подобное
решение бьmо принято
в результате горячего спора; небезын
тересно узнать точку зрения каждого
из его участников.
Жорж Коньо,
«Дотации на конфессиональное воспитание»,
«Пансе» М 3, апрель-июнь 1945
Профессор Жуйживъом некоторое время смотрел на вит
рину, не в силах оторвать взгляд от яркого блика, рассе
янно оброненного опаловой лампочкой на полированной
поверхности деревянного двенадцатилопастного винта. Серд
це профессора радостно ерзало в груди и в конце концов
до того распрыгалосъ, что задело восемнадцатую пару вре
менных плечевых нервов. Тогда Жуйживъом откръm дверь
и вошел. В лавке приятно пахло свежим распилом. По
углам валялисъ различной формы и стоимости куски балъ
зового дерева, гемлока и гикори; в витринах красовалисъ
шарикоподшипники, летательные приспособления и про
сто круглые безымянные предметы, которые торговец име
новал колесами на том лишь основании, что посередине
у них имелась дырка.
-
Добрый день, господин профессор, - сказал торго
вец. Он хорошо знал Жуйживъома.
-
Прекрасные новости, господин Крюк, - ответил про
фессор. - Я только что прикончил трех своих клиентов
и наконец-то могу снова засесть за работу.
-
Невероятно! - отозвался Крюк.
-
Главное - не
упустить случая.
-
Медицина - великолепное средство, чтобы разо
гнать тоску; но с авиамоделированием она ни в какое срав
нение не идет.
-
И не говорите, - подхватил Крюк.
-
Я тоже пару
дней назад испробовал ваш способ. Хорошо пошло.
41
-
То ли еще будет! - сказал Жуйживьом.
-
Авыви
дели новый итальянский моторчик?
-Нет, не довелось. Каков же он из себя?
-
Устрашающий! - сказал Жуйживьом.
-
Можно са-
моживьомсжеваться.
-
Ха-ха-ха! Ну, вы кого хочешь уморите, профессор.
-
Так-то оно так, да с зажиганием проблемы.
Глаза Крюка растянулись в ширину, отчего веки по
ползли вниз. Он положил ладони на прилавок и, тяжело
дыша, склонился к профессору:
-Да что вы?
-
Точно говорю, - Жуйживьом произнес это внятно,
вкрадчиво и сладко, что исключало даже мысль о невоз
можности.
-
И вы видели его своими глазами?
-Он у меня дома. И даже работает.
-
Откуда он у вас?
-Из Италии знакомый прислал, Альфредо Жабес.
-
Вы мне его покажете? - спросил Крюк с надеждой
в голосе, и его грушеподобные щеки совсем опали.
-
Как вам сказать... - замялся Жуйживьом.
-
По
смотрим ...
-
он засунул пальцы за воротник лютикового
цвета рубашки, откуда торчала цилиядроконической фор
мы шея. - Мне нужна фурнитура.
-
Берите все, что вам нужно и сколько нужно, - с
готовностью предложил Крюк. - Платить не надо. И сей
час же идем к вам.
-
Согласен, - сказал Жуйживьом.
Он набрал побольше воздуха в легкие и решительно
направился в глубь магазина, напевая военный марш. Крюк
проводил его глазами. Он готов был отдать все содержи
мое лавки.
2
-
Неслыханно! .. -
выдохнул Крюк.
Мотор только что остановился. Жуйживьом потеребил
штифт и крутанул пропеллер, пытаясь снова привести его
в движение. С третьего захода он наконец завертелся, да
так внезапно, что Жуйживьом не успел отдернуть руку.
Профессор взвыл и запрыгал на месте. Крюк сменил его
и тоже принялся запускать мотор. На этот раз он завелся
с полоборота. В крошечном резервуаре для горючего пу-
42
зырился воздух, сочащийся через клапан; ниточка пузырь
ков была похожа на слизь улитки. Через два специальных
отверстия тонкой струйкой вливалось масло.
Жуйживьом снова приблизился к мотору; от винта на
него пахнуло отработанными газами. Он взялся за рукоят
ку поршня, чтобы отрегулировать давление, и сразу же об
жег пальцы. Профессор судорожно затряс рукой и засунул
всю пятерню себе в рот.
-
Елки-моталки! - заорал он, но, к счастью, сквозь
пальцы трудно было разобрать, что он кричит.
Крюк как завороженный следил за вращением винта,
и от этого глаза его тоже совершали в орбитах вращатель
ное движение. Центробежная сила сносила хрусталики от
центра к краю, в результате чего Крюк видел только испод
собственных век. Пришлось отказаться от этой затеи. Мас
сивный стол, к которому бьш привинчен миниатюрный
алюминиевый картер, ходил ходуном, сотрясая всю ком
нату.
-Работает! .. -
неистово завопил Крюк.
Он отскочил от стола, подхватил Жуйживьома, и они
пустились в пляс, в то время как голубоватый дымок, под
нимаясь над мотором, расползалея по комнате. Резкий те
лефонный звонок, продемонстрировав умение подражать
свисту медузы, настиг их на взлете особенно опасного па.
Прервав полет, Жуйживьом приземлилея на спину, а Крюк
вниз головой влетел в зеленый цветочный горшок, из ко
торого торчала большая академическая пальма.
Жуйживьом первым вскочил на ноги и бросился к те
лефону. Крюк тем временем возился, пытаясь вытащить
голову из горшка, но принял пальму за собственную шею
и что было сил тянул за ствол. Кончилось тем, что он встал
вместе с горшком и тут только заметил, что ошибся, по
тому что вся земля высыпалась ему за шиворот.
Вернулся разъяренный Жуйживьом и потребовал вы
ключить мотор, потому что за этим чертовым треском не
слыхать ни слова. Крюк завинтил штифт, и мотор встал,
издав сосущий звук сухого, недоброго поцелуя.
-
Я пошел, - сказал профессор.
-
Меня больной тре-
бует.
-
Кто-то из ваших клиентов?
-Да нет, но все равно надо идти.
-Тоска!- посочувствовал Крюк.
43
-
Можете оставаться и заводить дальше, - сказал Жуй
живьом.
-
А, тогда все в порядке. Идите, идите себе, - ожи
вился Крюк.
-
Ну вы и хитрец, - сказал Жуйживьом.
-
Вам, в суm
ности, ни до чего нет дела.
-
Ни малейшего, - подтвердил Крюк.
Он склонился над блестящим цилиндром, отвинтил штифт
и отодвинулся, собираясь включить мотор. Тот заработал,
когда Жуйживьом выходил из комнаты. Крюк сместил ре
гулятор давления. И тут агрегат, свирепо рыча, оторвался
от пола и, прихватив с собой стол, взмьm в воздух. Пере
махнув через всю комнату, летящая громада врезалась в
стену. На грохот прибежал профессор. Увидев страшную
картину, он рухнул на колени и осенил себя крестом. Крюк
уже истово молился.
3
Горничная Корнелиуса Шмонта провела Жуйживьома
в комнату, где лежал больной. Чтобы убить время, тот вя
зал какую-то жаккардовую композицию Поля Клоделя,
которую высмотрел в одном из совместных номеров <<Ка
толической мыслИ>> и <<Пилигрима>>.
-
Привет! - сказал Жуйживьом.
-
Вы оторвали меня
от дела.
-
Вот как? - удивился Корнелиус.
-
Я очень этим
опечален.
-Заметно. Болит что-нибудь?
-
У меня бедро расколото на пять кусков.
-
Кто вас лечил?
-
Доктор Неприведигос ... Теперь, правда, все в порядке.
-
Зачем же вы заставили меня притащиться? - спро-
сил Жуйживьом.
-
Хотел предложить вам кое-что.
-
А идите вы... сами знаете куда.
-
Хорошо, тогда я пошел, - сказал Корнелиус. Он
попытался подняться, но едва коснулся ногой пола, как
бедро его снова сломалось, и он самым натуральным
образом упал в обморок. Жуйживьом вооружился теле
фоном и вызвал <<скорую помощь>>, чтобы она перевезла
больного в его клинику.
44
4
Будете каждое утро колоть ему эвипан, - распо
рядился Жуйживьом, - и чтобы не просыпался, пока
я в больнице. Он у меня уже в печенках со своими ...
Он прикусил язык. Практикант внимательно смотрел
на него.
-
Впрочем, вас это не касается, - сказал профессор.
-
Как его бедро?
-
Мы вживили ему болты, - сказал практикант.
-
Крупного калибра. Какой великолепный перелом!
-
Вы не знаете, кто такой Килала? -спросил Жуй
живьом.
-М-м-м ... -
ответил практикант.
-Если не знаете, то и не говорите. Это финский ин-
женер, он придумал систему выпуска пара для паровозов.
-А-а,- сказал практикант.
-Позднее его открытие бьmо усовершенствовано Шал-
лоном, - добавил Жуйживьом.
-
Впрочем, это тоже вас
не касается.
Он отошел от кровати Корнелиуса и обернулся к со
седней койке. Она бьmа свободна, и санитарка водрузила
на нее стул. чтобы прибраться.
-Что со стулом?- пошутил Жуйживьом.
-Горячка,- ответил практикант, подыгрывая.
-
Поиздеваться надо мной решили? - спросил про-
фессор. - Поставьте ему градусник, сейчас посмотрим.
Он сложил руки на груди и стал ждать. Практикант
вышел и вернулся с дрелью и термометром. Потом он пе
ревернул стул вверх ногами и принялся сверлить под си
дением дырку, то и дело сдувая опилки.
-
Поторопитесь, - сказал Жуйживьом.
-
Меня ждут.
-К обеду?- спросил практикант.
-
Нет. Собирать авиамодель <<Пинг-903>>. Вы сегодня,
однако, любопытны.
Практикант закончил сверлить и вставил градусник в
дырочку. Бьmо видно, как ртуть сначала собралась в ко
мочек, а потом стремительно поползла вверх по шкале и,
раздуваясь как мьmьный пузырь, зависла на конце термо
метра.
-
Скорей вытаскивайте! - приказал Жуйживьом.
-
Господи Иисусе! .. -
охнул практикант.
45
Ртутный шар раздулся еще больше и лопнул у основа
ния. Брызги кипящей ртути упали на кровать. В тех местах,
где капнула ртуть, простыни в мгновение ока порыжели.
На белой ткани проступили почти параллельные линии,
сходившиеся в конце концов к ртутной кляксе.
-
Переверните стул и уложите его как следует,- ска
зал Жуйживьом. - Позовите мадмуазель Курвандуй.
Старшая медсестра мгновенно прибежала на зов.
-
Смерьте давление у этого стула, - велел Жуйжи
вьом.
Практикант с предосторожностями взялся укладывать
стул в постель.
-М-да, занятный случай, -строго заметил профес
сор, неотступно следя за действиями своего ассистента.
Да поосторожней же, не дергайте его так.
Практикант злился и действовал довольно грубо, отчего
стул немилосердно скрипел. Поймав на себе взгляд про
фессора, молодой человек засуетился вокруг кровати с под
черкнутой аккуратностью профессионального яйцеглота
теля.
5
-
Надо, чтобы передняя кромка крыла была из того же
материала, - сказал Крюк.
-
Нет, лучше традиционная обшивка из бальзового де
рева толщиной в полтора миллиметра. Тогда он будет легче.
-Если с таким мотором он на что-нибудь налетит
ему каюк, - предупредил Крюк.
-А мы найдем подходяшее место,- сказал Жуйжи
вьом.
Они разрабатывали проект крупногабаритной модели
«Пинг-903>>, которую Жуйживьом специально подгонял
к мотору.
-
Это будет небезопасно, - заметил Крюк,
-
лучше
держаться от него подальше.
-
Какой же вы зануда, Крюк. Плюньте на все. В конце
концов, я врач.
-
Ну ладно. Я подберу запчасти, которых нам недос
тает.
-
Не скупитесь. Я заплачу, сколько надо.
-
Буду выбирать как для самого себя, - пообещал Крюк.
46
-
Ни в коем случае! Выбирайте как для меня. Я так
хочу. У вас отвратительный вкус. Идемте, я выхожу вмес
те с вами. Мне надо навестить больного.
-
Идемте, - согласился Крюк.
Они поднялись и пошли к выходу.
6
-
Послушайте ... -
сказал Корнелиус Шмонт.
Он говорил еле слышным, сонным голосом; глаза его
самопроизвольно закрывались.
Жуйживьом устало вздохнул:
-Так, значит, эвипан вас уже не берет. И вы намере
ны снова донимать меня этими невообразимыми предло
жениями?
-
Да вовсе нет! - сказал Корнелиус.
-
Но этот стул ...
-
Ну и что, что стул? Он болен, его лечат. Вы знаете,
что такое больница?
-
О Боже! - простонал Корнелиус.
-
Уберите его
отсюда. Он скрипел всю ночь напролет...
Практикант, стоявший рядом, тоже, казалось, едва вла-
дел собой.
-Это правда?- спросил у него профессор.
Тот кивнул в ответ.
-
Можно бьшо бы его выбросить, - сказал практи
кант.- Какой-то старый стул ...
-Это стул эпохи Людавика XV,- назидательно ска
зал Жуйживьом.- И потом, кто из нас заявил, что у него
горячка, вы или я?
-
Я, - буркнул практикант. Его бесило, когда Жуй-
живьом начинал обхаживать стул.
-
Ну так и лечите его.
-
Я сойду с ума! ..
-
простонал Корнелиус.
-Тем лучше,- заметил Жуйживьом.- Наконец-то
перестанете доставать меня своими дурацкими предложе
ниями. Сделайте-ка ему еще один укол, - добавил он,
обращаясь к практиканту.
-
Ой, ой-ой-ой! - завопил Корнелиус. -Я уже не
чувствую собственной ягодицы!
-
Значит, дело идет на поправку.
В этот момент стул разразился целой очередью потрее
киваний и похрустываний. Вокруг кровати распространил
ся отвратительный запах.
47
-
И так всю ночь, - устало пробормотал Корнелиус.
-
Переведите меня в другую палату.
-
Вас и так положили в двухместную, а вы еще чем-то
недовольны,- возразил практикант.
-Кроватей-то две, но стул уж очень воняет,- пожа
ловался Корнелиус.
-Да ладно вам,- сказал практикант,- думаете, вы
очень благоухаете?
-
Попрошу вас быть повеж;швей с моим пациентом, -
одернул его профессор. - Что такое с этим стулом? У него
что, проникающая непроходимость?
-
Кажется, да, - сказал практикант.
-
К тому же дав
ление сорок девять.
-
Ну ладно, - заключил Жуйживьом.
-
Вы сами зна
ете, что надо делать. Счастливо оставаться.
Он нажал Корнелиусу на нос, чтобы его рассмешить,
и вышел. Крюк Ждал его с моделью <<Пинг-903>>.
7
Крюк нервничал и кусал губы. Перед ним лежал лист
бумаги, испещренный вычислениями и уравнениями двад
цать шестой степени.
Искания и сомнения. Жуйживьом ходил взад-вперед
по комнате, а чтобы не разворачиваться, от грязно-зеле
ной стены обратно он шел пятясь.
-
В здешних условиях ничего не выйдет, -объявил
Крюк после долгого молчания.
-Вы просто паникер,- сказал Жуйживьом.
-
Здесь мало места. Он будет пролетать четыре измере-
ния в минуту. Вы можете себе представить, что это такое?
-Ну и что теперь?
-
Нужна пустыня.
-
Но я должен быть при моих больных.
-
Устройтесь врачом в колонию.
-
Нет ничего глупее. Я буду мотаться по деревням и не
смогу заниматься <<Пингом>>.
-
Тогда возьмите отпуск.
-
Это не принято.
-Ну, значит, ничего не получится.
-
Вот ведь незадача! - сказал Жуйживьом.
-
Как хотите! - сказал Крюк.
48
-
Ба! Постойте! - воскликнул вдруг Жуйживьом.
-
Я бегу в больницу... Продолжайте расчеты.
Он спустился по лестнице, миновал вестибюль и вы
шел на улицу. Около тротуара, возле решетчатого настила,
ждал автомобиль. После смерти одной из своих любимых
пациенток профессор перестал принимать дома и зани
мался врачебной практикой исключительно в клинике.
Войдя в палату Корнелиуса, Жуйживьом застал там вы
сокого и крепкого светловолосого пария: он сидел на кро
вати рядом с перевернутым стулом. При появлении про
фессора парень встал.
-Здравствуйте,- сказал он.- Меня зовут Анна.
-
Сейчас не время для посетителей, - заметил прак-
тикант, входя за профессором.
-
Но он все время спит, - сказал Анна, указывая на
Корнелиуса. - Мне приходится сидеть и ждать, пока он
проснется.
Жуйживьом повернулся к студенту-медику:
-
А с вами что сегодня?
-Ничего, пройдет,- отвечал тот. Руки у него прыга-
ли, как дверные молотки, глаза были обведены черными
кругами в пол-лица.
-
Вы что, не спали?
-
Нет ... Этот стул .. .
-
Да ну? Что-то не так?
-
Жопа с ручкой, а не стул, - злобно проговорил прак-
тикант.
Стул поворочался, скрипнул, и в палате снова дурно
запахло. Взбешенный студент двинулся к кровати, но Жуй
живьом остановил его, положив руку на плечо.
-Успокойтесь,- сказал он.
-
Не могу больше! .. Он надо мной издевается!
-Вы давали ему судно?
-
Давал. Но он ничего не желает делать. Только скри-
пит, трещит, валяется с температурой и изгаляется надо
мной, как хочет.
-Держите себя в руках,- сказал Жуйживьом.- Сей
час мы им займемся. Ну а вы что хотите? - спросил он,
повернувшись к Анне.
-
Мне нужно поговорить с господином Шмонтом. По
поводу подписанного контракта.
-Не рассказывайте мне ничего. Я все равно не в курсе.
49
-Разве господин Шмонт не делал вам никаких пред
ложений?
-Господин Шмонт настолько болтлив, что я вынуж
ден давать ему снотворное, и он спит дни и ночи напро
лет.
-Простите,- сказал практикант,- но это я даю ему
снотворное.
-
Хорошо, - сказал Жуйживьом.
-
Пусть так... Вы
даете.
-
Я знаю все его предложения, - заявил Анна.
-
Мо
гу вам рассказать.
Жуйживьом посмотрел на ассистента и подал знак. Тот
сунул руку в карман и встал у Анны за спиной.
-
Правда? Как интересно, -сказал профессор. - Рас
скажите, расскажите.
Практикант извлек из кармана оrромный шприц и вон
зил иглу Анне н бицепс. Тот попытался бьmо отбиваться,
но моментально заснул.
-Куда мне его деть?- спросил практикант, с трудом
поддерживая тяжелое тело.
-
Решите сами, - бросил профессор.
-
Мне пора на
обход. Шмонт, того гляди, проснется.
Практикант разжал объятия, и Анна рухнул на пол.
-
Может, я его вместо стула на кровать? ..
-
робко
предложил он.
Стул ответил мерзким скрипучим хихиканьем.
-
Оставьте стул в покое, - сказал Жуйживьом.
-
Если
вы и дальше не прекратите на него наговаривать ...
-Ладно, -пробурчал студент-медик, -а тот, вто
рой, - пусть, что ли, так и лежит?
-Дело ваше.
Профессор оправил белый халат, вышел мягким, пру
жинистым шагом и исчез в меандрах покрытого лаком ко
ридора.
Оставшись в палате один, студент медленно прибли
зился к стулу и подарил его взглядом, исполненным нена
висти. От усталости веки его ежеминутно смыкались. Во
шла медсестра.
-
Вы давали ему судно? - спросил практикант.
-Давала.
-Ну и что?
50
-
У него глисты, оксиуры. Деревянные. А один раз он
сам встал. Оказывается, он ходит иноходью. Ужасно не
приятное зрелище. Я бьmа просто в ужасе.
-Сейчас устрою ему осмотр,- сказал практикант.
Дайте мне чистую пеленку.
-
Пожалуйста, - сказала медсестра.
У него даже не бьmо сил запустить руку ей промеж ног,
хотя она, как обычно, распахнула халатик. Медсестра оби
женно сунула ему пеленку и удалилась, громыхая эмали
рованными лотками.
Студент уселся на кровать и отогнул простыню. Он ста
рался не дышать, потому что стул скрипел и крякал почем
зря.
8
Когда Жуйживьом вернулся с обхода, практикант спал
мертвым сном у кровати Корнелиуса, перевалившись через
бесчувственное тело Анны. Что-то неприметно изменилось
на соседней койке. Профессор быстро откинул простыню.
Под ней лежал стул Людовика XV, ножки его одеревенели.
Он постарел на двадцать лет. Холодный и окоченевший,
он напоминал скорее мебель Людовика XVI. Спинка его
сделалась напряженно-прямой и красноречиво говорила о
мучительной предсмертной агонии. Дерево имело теперь
голубовато-белесый оттенок, что не укрьmось от профее
сорекого ока. Он обернулся и ударил студента ботинком в
голову. Тот не шелохнулся, только захрапел. Профессор
опустился рядом с ним на колени и стал его трясти.
-Эй, вы что, спите, что ли? Что вы тут натворили?
Практикант заворочалея и приоткрыл мутный глаз.
-Что тут у вас произошло?- снова спросил Жуйжи-
вьом.
-
Укололся ... -
промямлил практикант. - Тоже эви
пан. Очень спать ...
Он сомкнул веки и снова разразился храпом. Жуйжи-
вьом затряс его сильнее:
-
А что со стулом?
Практикант вяло хихикнул:
-Стрихнин.
-
Сукин вы сын! - сказал Жуйживьом.
-
Придется
поставить его на место и сменить обивку.
Он встал с оскорбленным видом. Практикант спал бла
женным сном, а вместе с ним Анна и Корнелиус. Жуйжи-
51
вьом зевнул, осторожно снял стул с кровати, поставил его
на пол. Раздалось последнее, уже мертвое поскрипывание,
и профессор опустился на сиденье. Голова его стала рас
качиваться из стороны в сторону, и в тот момент, когда
она нашла наконец удобное положение, кто-то постучал в
дверь. Профессор не услышал. Тогда Анжель постучал сно
ва и вошел в палату.
Жуйживьом обратил на него остекленевшие, потеряв-
шие всякое выражение глаза.
-
Никогда не сможет летать, - пробормотал он.
-
Что вы говорите? - вежливо переспросил Анжель.
Профессор еле боролся со сном, но, сделав над собой
неимоверно тяжкое усилие (весом в несколько килограм
мов), произнес:
-
Никогда <<Пинг-903» не сможет летать в этих усло
виях. Это говорю вам я, Жуйживьом! .. Здесь столько дере
вьев!
-
А может быть, вам поехать с нами? - сказал Анжель.
-С кем это с вами?
-
С Анной и со мной. И еще с Рашель.
-Куда это?
-
В Экзопотамию.
Полог Морфея приподнялся над головой профессора,
и бог сна собственноручно бросил ему на темечко камень.
Жуйживьом мгновенно проснулся.
-Пропади я пропадом, ведь это пустыня!
-
Совершенно верно, - подтвердил Анжель.
-
Так это же то, что мне нужно!
-Значит, вы согласны?
-
Согласен на что, черт подери? - воскликнул про-
фессор, переставая понимать, что к чему.
-
Как, разве господин Шмонт не предлагал вам работу?
-Господин Шмонт переел мне плешь,- сказал Жуй-
живьом. - Вот уже неделя, как я колю ему эвипан, чтобы
он оставил меня в покое.
-
Но ведь он хотел всего лишь предложить вам место
в Экзопотамии: главный врач лагеря.
-
Какого еще лагеря? И когда?
-Лагерь железнодорожного строительства там, в пус-
тыне. Работы начнутся через месяц. А отправляться надо
завтра. Едем мы с Анной и Рашель.
-
Кто такая Рашель?
52
-
Приятельница.
-
Хорошенькая? - Жуйживьом выпрямил спину и под-
тянулся.
-Хорошенькая. Во всяком случае, мне так кажется.
-
Значит, вы влюблены, -со знанием дела заметил
профессор.
-
Да нет, что вы! - запротестовал Анжель.
-
Она лю
бит Анну.
-
А вы любите ее?
-
Да, - сознался Анжель.
-
И просто необходимо,
чтобы Анна любил ее тоже, раз она его любит. Она бьmа
бы так счастлива!
Жуйживьом почесал нос.
-
Это, конечно, ваше личное дело, но остерегайтесЪ
подобных рассуждений. Значит, вы считаете, что там до
статочно места для запуска <<Пинга-903>>?
-
Там места сколько хотите.
-
А вы почем знаете?
-Я инженер.
-
Великолепно! - сказал профессор и нажал на кноп-
ку у изголовья Корнелиуса.
-
Потерпите немного, - сказал он Анжелю,
-
сейчас
мы их разбудим.
-Но как?
-
Очень просто, - объяснил Жуйживьом.
-
Уколоть
как следует - и готово дело!
Он замолчал и погрузился в размышления.
-
О чем вы думаете? - спросил Анжель.
-
Я возьму с собой ассистента, - сказал профессор.
-
Очень честный молодой человек...
-
Ему вдруг стало не
уютно сидеть на стуле, но он продолжал: - Надеюсь, у них
найдется место и для Крюка. Это прекрасный техник.
-
Разумеется, найдется, - сказал Анжель.
Вошла медсестра и принесла все необходимое для уко
лов.
ПАССАЖ
А сейчас настало время остановиться на минуту, пото
му что даже в обычных главах напряжение все время будет
нарастать. Могу объяснить почему: у нас уже имеется де
вушка, притом красавица. Будут еще и другие, а при таких
обстоятельствах жди перемен.
Если бы не девушки, повествование, пожалуй, пошло бы
веселей; но с девушками от грусти не уйти. Не то чтобы
они любили грустить - во всяком случае, так они говорят,
-
да только грусть приходит сама, как только появляются
девушки. То есть,когда появляются красавицы. О дурнушках
и говорить не стоит: достаточно того, что они существу
ют. Впрочем, все девушки все равно красавицы.
Одну из них будут звать Бронза, а другую - Лаванда.
Имена остальных всплывут потом, но уже не в этой книге
и не в этой истории.
Еще будет много разных людей, и все они соберутся в
Экзопотамии, потому что это пустыня. Люди любят соби
раться в пустыне - там много места. Они пытаются и в
пустыне делать то же, что делали в других местах, но все,
что они делают, кажется им новым.
Такое уж у пустыни свойство - всему придавать новый
смысл, особенно если предположить, что и солнце наделено
там необычными качествами.
О пустыне пишут довольно часто. Вот, например, Артур
Эддингтон нашел способ вычислить, сколько львов там бро
дит. Для этого достаточно просеять весь песок через сито,
и вы получите львов в чистом виде. Самый захватывающий
момент - это когда сито надо трясти. Но результат того
стоит: все львы в ваших руках. Правда, Эддингтон не учел,
что вместе со львами в сите останутся камни. Впрочем,
о камнях я и сам буду рассказывать время от времени.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Эrо весьма выгодный способ; благо
даря малым затратам на производет
во и высокому качеству получаемых
волокон он заслуживает особого вни
мания.
Рене Эскурру, «Бумага»,
изд. Арман Колен, 1941, cmp. 84
Проголодавшись, Атанагор Порфирогенет отложил свой
археологический молоток, отставил старинный грецкий гор
шок, от которого старательно отколупывал слой за слоем
и, верный девизу <<Sit tibl terra levis» 1, вошел в палатку. Он
собирался пообедать.
Потом, для удобства читателя, он заполнил анкету, ко
торую мы приводим здесь полностью, хотя и в напечатан
ном виде:
Высота: 1 м 65 см
Весомость: от силы 69 кг
Головной волосяной покров: с проседью
Нательный волосяной покров: слабо выражен
Возраст: неопределенный
Форма лица: вытянутая
Форма носа: непогрешимо прямая
Форма ушей: университетский тип в виде амфорной
ручки
Вид снаружи: небрежный; карманы топорщатся и веч
но набиты всякой дрянью, так что за словом далеко лезть
не надо
Особые приметы: ничего примечательного
Привычки: оседлые от переезда до переезда.
Заполнив анкету, Атанагор порвал ее. Он не испыты
вал в ней ни малейшей нужды, ибо с юношеских лет пре
давался излюбленному сократавекому упражнению, кото
рое, выражаясь примитивно, можно обозначить так: yvmet
<JECXU'tOV 2.
Палатка Ата бьmа сделана из большого куска ткани
особого раскроя и снабжена в нескольких удачно выбран-
1 Пусть земля будет тебе леrкой (дословно, лат.).
2 Познай самого себя (греч.).
55
ных местах специальными отверстиями. Зиждилась она на
крепких и надежных опорах (цилиндрической формы, вы
точенных из базукового дерева).
Над первым полотнищем - настолько высоко, насколь
ко следовало, - бьmо натянуто второе. Держалось оно по
средством веревок и металлических кольев, пришпиливав
ших ткань к земле, что позволяло избежать неприятных
звуков, производимых ветром. Блестящим исполнением этой
замысловатой конструкции Атанагор бьm обязан Мартену
Жирдье, своему ближайшему помощнику. У посетителей,
которых здесь никогда не устанут :ждать, замечательное соо
ружение может вызвать целую гамму эмоций- в зависимос
ти от остроты и широты их перцептинных возможностей, -
а также оставить простор для дальнейших переживаний.
Палатка занимала площадь в шесть квадратных метров (с
лишним, ибо приехала она из Америки, а англо-саксы,
как известно, мерят в дюймах и футах то, что нормальные
люди измеряют метрами; по этому поводу Атанагор любил
говаривать: пора бы им уже перестать финтить с футами и
сделать метр мэтром измерений). Кроме того, вокруг па
латки еще оставалось достаточно свободного места.
Мартен Жирдье находился по соседству и был занят
тем, что выпрямлял у своей лупы оправу, искореженную
слишком сильным увеличением. Бросив все, он последо
вал за патроном в палатку. Мартен тоже заполнил анкету,
но разорвал ее слишком быстро, так что нам не удалось в
нее заглянуть. Впрочем, мы еще подкараулим его в каком
нибудь углу. А сейчас и так сразу видать, что волосы у него
черные.
-
Несите обед, Мартен, - спокойно сказал археолог.
Он поддерживал в своем лагере железную дисциплину 1•
-
Слушаюсь, учитель, - ответил Мартен без суетных
притязаний на оригинальность.
Он поставил поднос на стол и сел напротив Атанагора.
Сотрапезники звонко стукнулисЪ пятизубчатыми вилка
ми, дружно вонзив их в коробку прессованного рагу, ко
торую загодя открьm чернокожий слуга по имени Дюпон.
А чернокожий слуга по имени Дюпон хлопотал меж
тем на кухне, готовя к ужину новую банку консервов. Для
этого надо бьmо отварить волокнистое мясо мумии в боль-
1 Именно железная дисциплина создавала индуктированный ток,
который, проходя через соленоиды, освещал лагерь. (Прим. автора.)
56
шой кастрюле, добавив все церемониальные приправы; огонь
при этом следует старательно поддерживать в состоянии
горения с помощью тайных побегов дикого винограда. По
ка мясо варится, приготовьте припой; наполните жестя
ную форму пищей, сваренной в большой кастрюле, слив
предварительно всю воду в морскую раковину; приварите
крышку к банке и вы получите великолепные консервы
для вашего ужина.
Дюпон бьш сыном ремесленников, всю жизнь работав
ших не разгибая спины. Однажды он порешил обоих ро
дителей, чтобы дать им возможность разогнуть наконец
спину и отдохнуть от трудов праведных. Скромно прячась
от назойливых почитателей, он повел уединенный образ
жизни, всей душой предалея Богу и надеялся на прижиз
ненную канонизацию Папой римским по примеру отца
Фуко, благословившего миссионерство в Сахаре. Обычно
Дюпон ходил выпятив грудь колесом; сейчас он сидел скрю
чившись перед огнем, пытаясь поддерживать его шаткое
равновесие ворохом щепок. Ловкими ударами кривого но
жа он накалывал лоснящихся от влаги каракатиц и, вы
пустив чернила в кормушку для свиней, топил их в кипя
щей минералогической воде. Ведро с водой было сделано
из плотно подогнанных пластин тюльпанового дерева с
красной сердцевиной. Очутившись в кипятке, каракатицы
окрашивались в великолепный цвет индиго. Огонь отра
жался в дрожащей поверхности воды и отбрасывал на ку
хонный потолок блики, напоминавшие индийскую коноп
лю; только запах ее сильно походил на аромат лосьона
<<ПатрелЬ», который можно найти у каждого приличного
парижского парикмахера, в том числе, конечно, у Андре
и Гюстава.
Тень Дюпона металась по кухне резкими угловатыми
скачками. Он ждал, пока Атанагор и Мартен закончат тра
пезу, чтобы убрать со стола.
Тем временем Мартен в форме диалога докладывал сво
ему патрону о событиях текущего дня.
-
Что нового? - спросил Атанагор.
-Ничего, если вы хотите знать про саркофаг,- отве-
тил Мартен.
-
Какой саркофаг? - спросил Атанагор.
-
То-то и оно, что никакой. Нет саркофага, - сказал
Мартен.
57
-Но рыть продолжают?
-
Продолжают. По всем направлениям.
-
Как только сможем, выберем одно направление.
-
Говорят, в наших краях появился человек, - сказал
Мартен.
-
Чем он занимается?
-
Он приехал на 975-м автобусе. Его зовут Амадис
Дюдю.
-
Ага, - вздохнул Атанагор,
-
им все же удалось под
цепить пассажира.
-
Он уже устроился, - сообщил Мартен.
-
Выбил
себе письменный стол и строчит письма.
-
У кого выбил?
-
А кто его знает! Во всяком случае, работает не по-
кладая рук.
-
Любопытно.
-
Вы про саркофаг?
-Слушайте, Мартен, неужели вы думаете, что мы каж-
дый день будем находить по саркофагу?
-
Но ведь мы ни одного еще не нашли ...
-
Это лишний раз доказывает, что встречаются они
нечасто.
Мартен досадливо тряхнул головой.
-
Место - дрянь. Пустая затея,
-
сказал он.
-
Мы только начали, -заметил на это Атанагор. -
Вы уж больно торопитесь.
-
Простите, учитель, - сказал Мартен.
-
Ничего страшного. За это вы мне напишете к вечеру
двести строчек.
-Что именно, учитель?
-
Переведите мне на греческий какое-нибудь леттрист-
ское стихотворение Изидора Изу. Выберите, какое по
длиннее.
Мартен отпихнул стул и вышел. Сидеть придется часов
до семи вечера, не меньше ... Это в такую-то жару . . .
Закончив обед, Атанагор покинул палатку и снова взял
ся за молоток: ему предстояло отбить лишние слои с внут
ренней поверхности грецкого горшка. Атанагору хотелось
закончить побыстрее: личность вышеназванного Амадиса
Дюдю сильно заинтересовала археолога.
Горшок представлял собой высокую посудину из гру
бой глины; на дне его был изображен глаз, который напо-
58
ловину скрывали позднейшие известковые и кремнистые
наслоения. Аккуратными ударами молотка Атанагор сбил
каменные образования, высвободив радужку и зрачок. Обо
значился красивый голубой глаз, несколько суровый, с изящ
но загнутыми ресницами. Атанагор старался смотреть в
другую сторону, чтобы уклониться от настойчивого вопро
са, сквозившего во взгляде керамического соглядатая. За
кончив расчистку, археолог наполнил горшок песком, дабы
не видеть больше глаза, перевернул его вверх дном и не
сколькими ударами молотка разбил на мелкие кусочки.
Затем он собрал осколки. Теперь горшок занимал мало
места и без труда мог поместиться в один из стандартных
ящиков, в которых археолог хранил свою коллекцию. Имен
но такой ящичек Атанагор извлек из кармана.
Покончив с горшком, он распрямился и зашагал в том
направлении, где, по его мнению, находился Амадис Дю
дю. Если последний проявит к Атанагору расположение,
значит, он заслуживает внимания. Безошибочное чутье, ко
торому Атанагор всегда доверял, и теперь привело его к
нужному месту. Амадис Дюдю сидел за письменным сто
лом и звонил по телефону. Под левым его локтем, поверх
отощавшей папки с писчей бумагой, лежал опившийся бю
вар со следами интенсивной работы; рядом высилась стопка
готовых к отправке писем; в мусорной корзине доживала
свой век уже прочитанная корреспонденция.
-Вы не знаете, где здесь можно пообедать?- спросил
Дюдю Атанагора, заслонив трубку рукой.
-
Вы слишком рьяно работаете, - сказал археолог.
-
Под таким солнцем голова скоро варить перестанет.
-
Ну что вы, прелестное место, - заверил его Амадис.
-
И столько всего надо сделать.
-
А где вы нашли письменный стол?
-
Письменный стол найти нетрудно. Я без стола не
могу работать.
-
Вы вправду приехали на 975-м?
Должно быть, собеседник Дюдю потерял терпение, по
тому что трубка принялась извиваться. Недобро улыбнув
шись, Амадис выхватил из пенала булавку и воткнул ее
в одну из черных дырочек. Трубка перестала корчиться,
и Дюдю смог положить ее на рычаг.
-
Так что вы говорили? - спросил Амадис.
-Я говорил: вы действительно приехали на 975-м?
59
-
Да, это очень удобно. Я каждый день на нем езжу.
-
Я вас никогда здесь раньше не видел.
-Я не всегда езжу именно на этом 975-м. И потом,
как я уже сказал, здесь очень много дел. Попутный во
прос: не подскажете ли вы, где можно пообедать?
-
Возможно, здесь есть какой-нибудь ресторан, - пред
положил Атанагор. - Откровенно говоря, со дня моего
приезда я ни разу об этом не задумывался. Еду я привез с
собой. И потом, всегда можно наудить рыбы в Гиглионе.
-Вы давно здесь?
-Пять лет, -сказал археолог.
-
Значит, вы хорошо знаете эти края?
-
Неплохо. Правда, я больше работаю под землей. Там,
знаете ли, такие силурийско-девонские складки и всякие
чудеса. Еще мне нравятся некоторые участки плейстоцена.
Я нашел там город - Глюр назывался.
-
Никогда не слышал, - сказал Амадис.
-
А что
сверху?
-
Это надо спросить у Мартена. Он мой фактотум.
-
Он педераст? - спросил Амадис.
-
Педераст, - ответил Атанагор.
-
Но он любит Дю-
пона.
-
Меня это не касается. Тем хуже для Дюпона.
-
Вы заставите его страдать, - сказал Атанагор,
-
ион
бросит мне готовить.
-Ну и что, ведь есть же ресторан.
-
Вы в этом уверены?
-
Идите за мной, - сказал Дюдю.
-
Я приведу вас
куда надо.
Он поднялся, задвинул стул. В желтом песке мебель
крепко стояла на своих ногах.
-
Хорошо, что песок. Чистенько, - заметил Амадис.
-
Мне здесь нравится. А что, ветра у вас никогда не бывает?
-Никогда,- ответил археолог.
-
Пошли спустимся по этой дюне. Там за ней ресто-
ран.
Из песка торчала длинная жесткая трава зеленого цве
та. Ее глянцевые стебли отбрасывали узкие тени. Подо
швы путников касались земли совсем бесшумно и остав
ляли круглые, конусообразные следы.
-
Я становлюсь совсем другим человеком, - сказал
Амадис. - Тут воздух целебный.
60
-Нет тут никакого воздуха,- ответил Атанагор.
-
Это значительно упрощает дело. До приезда сюда
у меня бывали приступы неуверенности в себе.
-Насколько я понимаю, приступы кончились,- ска
зал Атанагор. - Сколько вам лет?
-
Точную цифру я назвать не могу, - признался Дю
дю. - Первые свои годы я не помню, а повторять за дру
гими то, во что сам не очень верю, просто не хочу. Во
всяком случае, я еще молод.
-Я бы дал вам двадцать восемь,- сказал Атанагор.
-
Благодарю, но на что они мне? Отдайте кому-нибудь
еще, кому это доставит удовольствие.
-Что ж, пусть так,- сказал Атанагор, обидевшись.
Дюна резко спускалась вниз, а за ней, заслоняя охрис
тый горизонт, уже высилась другая. По ее склонам, обра
зуя уrnелья и перевалы, горбились маленькие холмики, че
рез которые без тени сомнения напористо шагал Амадис.
-
Далековато от моей палатки, - заметил Ата.
-
Ничего страшного. Обратно пойдете по следам,
сказал Дюдю.
-
А если мы сейчас идем не туда?
-Значит, заблудитесь на обратном пути, вот и все.
-Что-то мне это не нравится.
-
Не бойтесь. Я знаю куда идти. Вон, смотрите вперед.
За высокой дюной Атанагор заметил итальянский рес
торан, владельцем которого значился Жозеф Баррицоне -
друзья называли его просто Пиппо. Красные шторы весе
ло сверкали на фоне деревянных лакированных стен. За
метим для порядка, что лак бьm белым, а фундамент сложен
из светлого кирпича. Перед домом и на окнах, в покрытых
глазурью глиняных горшках, круглый год цвели гепатроли.
-
Я думаю, там недурно, - сказал Амадис.
-
Должно
быть, у них и комнаты есть. Надо будет перенести туда
письменный стол.
-
Вы намерены у нас остаться? - спросил Ата.
-
Мы будем строить здесь железную дорогу. Я уже на-
писал письмо на фирму. Эта мысль пришла мне в голову
нынче утром.
-Но ведь здесь никто никуда не ездит,- сказал Ата
нагор.
61
-
А вы считаете, что для железной дороги непременно
нужны пассажиры?
-Да в общем нет, наверно ... -растерянно проговорил
археолог.
-
Нет пассажиров - и не надо,
-
сказал Амадис. -
Дольше прослужит. Значит, в расчетах по эксплуатации
можно опустить статью об амортизации материала. Пред
ставляете?
-
Но ведь это будет исключительно бумажная работа.
-Что вы смыслите в делах?- отрезал Амадис.
-
Ничего, - сказал Атанагор.
-
Я археолог.
-
Тогда пошли обедать.
-
Я уже обедал.
-
В вашем возрасте, - назидательно заметил Дюдю,
-
можно обедать и дважды.
Они подошли к стеклянным дверям ресторана. Сквозь
стену первого этажа, которая с фасада тоже была сплошь
из стекла, виднелись ряды чистых столиков и белых кожа
ных стульев.
Амадис толкнул створку, и на двери судорожно задер
галея колокольчик. Справа за длинной стойкой восседал
Жозеф Баррицоне (или просто Пиппо) и читал газетные
заголовки. На нем был новехонький белый пиджак и чер
ные брюки. Ворот рубашки Пиппо оставлял расстегнутым -
как-никак стояла жара.
-
Вы быть стригаре ла барба в этот утро? - спросил
он, обращаясь к Амадису.
-Было стригаре,- ответил тот, хорошо понимавший
ниццианекое наречие, хотя и не знавший тамошней орфо
графии.
-
Бене! - констатировал Пиппо.
-
Тогда обед?
-
Си, давайте обед. Что у вас есть?
-
Все, что только есть найти на этой тэрра и в дипло-
матический ресторанте, - отвечал Пиппо с сильнейшим
итальянским акцентом.
-Суп есть? Минестроне,- сказал Амадис.
-
Есть минестроне. Есть еще спагетти а-ла-болоньезе.
-
Аванти! - провозгласил Атанагор, чтобы не менять
тона беседы.
Пиппо исчез в дверях кухни, а Амадис выбрал столик
у окна и сел.
62
-Я бы хотел встретиться с вашим фактотумом,- ска
зал он. - Или с вашим поваром. Как вам будет угодно.
-
Ну, это вы еще успеете.
-
Не уверен. У меня работы невпроворот. Сюда скоро
лонаедет тьма народу.
-
Прелестно! - сказал Атанагор.
-
Вот заживем! И рау-
ты будут?
-Что вы называете раутами?
-
Это такое светское собрание, - пояснил археолог.
-
О чем вы говорите! Какие рауты! - осадил его Дю-
дю. - На них просто не останется времени.
-
Эка жалость! - вздохнул Атанагор. Он был разоча
рован. Сняв очки, он поплевал на стекла и принялся их
протирать.
11
ЗАСЕДАНИЕ
Этот список можно дополнить суль
фатом аммония, высушенной кровью
и фекальными удобрениями.
Ив Анри, «Волокнистые pacmeнziЯ»,
изд. Арман Колен, 1924 г.
Первым, как всегда, явился привратник. Заседание Прав
ления бьmо назначено на половину одиннадцатого. В обя
занности Привратника входило: отпереть зал, расставить
пепельницы по соседству с папками для бумаг, разложить
порнографические открытки, побрызгать там-сям дезин
фицируюшим раствором (потому что многие советники
страдали изнурительными и очень заразными заболевания
ми), расставить стулья так, чтобы спинки образовывали
две идеально параллельные линии по обе стороны оваль
ного стола. Еще едва только рассвело; но привратник хро
мал и вынужден бьm рассчитывать время с большим запа
сом. Одет он был в старый щеголеватый костюм из саржи
темно-зеленого цвета. На шее сверкала позолоченная цепь
с гравированной табличкой, на которой, возникни такое
желание, можно бьmо прочесть его имя. Передвигался прив
ратник скачками, и его парализаванная конечность опи
сывала в воздухе восьмерку при каждом подскоке.
63
Вооружившись кривым ЮIЮчом, он переместилея в даль
ний угол соседней с залом комнаты, где располагался шкаф,
хранивший массу ценных вещей. Привратник очень торо
пился и совершал размашистые прыжки. Из-за паиели шка
фа выглянули полки с кокетливыми фестонами из розовой
бумаги, которую в незапамятные времена расписывал сам
Леонардо да Винчи. Благопристойной горкой высились пе
пельницы; такой порядок был не обязателен, но желате
лен, ибо соответствовал наложившему на все отпечаток
духу строгости. Порнографические фотографии с натур
щицами во всех видах (некоторые изображения даже рас
крашены) бьmи аккуратно разложены по специальным кон
вертам. Привратник достаточно хорошо изучил вкусы всех
членов Правления. В стороне лежал ничем не примеча
тельный конвертик с открытками, которым отдавал пред
почтение он сам. Улыбнувшись одними уголками глаз, при
вратник потянулся расстегнуть ширинку, но, нащупав грустно
поникший механизм, потемнел лицом и еще сильнее смор
щился. Он вспомнил, что его день пока не настал и что
ничего серьезного в ближайшие двое суток у себя в штанах
он не найдет. Конечно, в его возрасте и это не плохо, но
он живо помнил те времена, когда мог предаваться любимо
му занятию аж два раза в неделю. Приятные воспомина
ния вернули ему бодрое расположение духа, и в слипших
ся уголках его рта размером не более куриного сфинктера
обозначилось подобие улыбки, а в тусЮiых глазах замель
кал гаденький серый огонек.
Привратник взял из шкафа шесть пепельниц и погру
зил ИХ на ЯПОНСКИЙ ПОДНОС СО стеЮIЯННЫМ ДНОМ - ОН
всегда пользовался им в подобных случаях. Потом, ориен
тируясь по перечню, пришпилеиному в глубине шкафа,
начал старательно подбирать открытки из расчета четыре
штуки для каждого члена Правления. Он вспомнил, не
проверяя по бумажке, что президент Правления отдавал
предпочтение uиЮiическим группам с двойным контак
том: следствие углубленного изучения химии. Привратник
с восхишением посмотрел на верхнюю фотографию- пря
мо-таки акробатический трюк. Не мешкая более, он заго
ворщически покивал головой и рассортировал открытки
для остальных заседателей.
64
2
Барон Урсус де Жан-Полено ехал в автомобиле к месту
заседания.
3
Трое заседателей явились одновременно к десяти пят
надцати; привратник почтительно их приветствовал. У всех
троих бьmи легкие портфели из свиной кожи, чуть трону
тые патиной, костюмы с двубортным пиджаком и жиле
том «фантези», правда, однотонным и подобранным в цвет
костюма, а также шляпы «болеро». Разговаривали заседа
тели очень серьезно, употребляя исключительно твердые
и решительные интонации, высоко задирая подбородки и
жестикулируя правой рукой, свободной от держания порт
феля. Не предвосхищая дальнейших событий, мы можем
сразу отметить, что два портфеля из трех открывались при
помощи застежки «молния», занимавшей три грани порт
феля, в то время как четвертая образовывала стык двух
створок. Третий портфель был с ручкой и обыкновенной
застежкой, что заставляло его владельца, заливаясь крас
кой стьща, напоминать каждые три минуты о том, что се
годня же он непременно купит новый, точно такой, как
предьщущие два. И только в силу этих заверений хозяева
портфелей на молнии продолжали обмениваться со своим
собеседником авторитетными интонациями.
4
Ожидалось прибытие еще двух членов Правления, счи
тая барона Урсуса де Жан-Полена, который ехал в авто
мобиле к месту заседания.
Один из ожидаемых, Агат Марион, вошел в здание в
десять часов двадцать семь минут. Он остановился в две
рях, обернулся и при свете, проникающем с улицы, стал
внимательно разглядывать носок своего ботинка, который
оцарапал ему какой-то бедолага. На лоснящейся коже ос
тался рубец, а задравшийся 1реуrольный лоскуток отбра
сывал на ботинок тень неож~<.-цанной конфигурации, по
тому что ей приходилось счит.пься с формой предмета.
Угнетающее зрелище. Агат Мари~н содрогнулся всем те
лом, но тут же движением плеч стряхнул с себя мурашки,
которые забегали у него промеж лопаток. Он развернулся
3 Борис Виан
65
на сто восемьдесят градусов и продолжил поступательное
движение, бросив на ходу <<здрасьте» привратнику. Вскоре
его первая нога перешагнула почти эфемерную границу
зала заседаний. До установленного регламентом часа ос
тавалась одна минута.
5
Барон Урсус де Жан-Полено следовал за ним на рас
стоянии трех метров.
6
Последний заседатель опаздывал, и заседание началось
без него. Присутствующих бьmо пятеро, плюс приврат
ник, плюс тот, кто еще не пришел, но которого нельзя
было не считать, - итак, всего семеро. Правда, если ок
руглить ... К сожалению, это невозможно, потому что для
чисел меньше десяти есть только одна круглая цифра: ноль.
А ноль это совсем не то, что семь.
-
Господа, позвольте считать заседание открытым. Пре
доставляю слово докладчику, который гораздо лучше, не
жели я сам, расскажет вам об успехах нашего предприятия
со времени предьщущего заседания.
-Господа, напомню вам, что наше Общество, создан
ное по инициативе технического директора Амадиса Дю
дю, имеет целью строительство и эксплуатацию железно
дорожной магистрали в Экзопотамии.
-
Я придерживаюсь на этот счет другого мнения.
-
Да вовсе нет, постарайтесь вспомнить.
-
Ах да! Я перепутал!
-
Господа, со времени нашего последнего заседания
мы получили от господина Дюдю ряд серьезных рассмот
рений, которые техническое бюро нашего Общества до
сконально изучило. Теперь мы стоим перед необходимос
тью срочно отправить на помощь техническому директору
опытный руководящий переопал и технических исполни
телей.
-
На прошлом заседании секретарю бьmо поручено
укомплектовать весь штат персонала. Сейчас он нам рас
скажет о результатах своей деятельности.
-
Господа, я добился участия в нашем предприятии
одного из самых видных специалистов в области железно
дорожного строительства.
66
-
Я придерживаюсь на этот счет другого мнения.
-
Погодите, он совсем не об этом!
-Ах, да-да!
-
Итак, я пригласил Корнелиуса Шмонта.
-Как, и все?
-
К несчастью, Корнелиус Шмонт стал жертвой авто-
мобильной аварии. И все же, благодаря неустанным поис
кам, за короткий период времени мне удалось заменить
его другим блистательным инженером. Более того, убив
одним выстрелом двух зайцев и одну утку, я нанял на ра
боту еще одного талантливого инженера и хорошенькую
секретаршу. Посмотрите внимательно на карточку N!! 4 в
комплекте господина Агата Мариона. (Это ничего, что она
немного истрепалась в процессе пользования.) Женский
профиль в левом верхнем углу очень напоминает профиль
вышеозначенной секретарши.
-Господа, передайте же карточку!
-
Я придерживаюсь на этот счет другого мнения.
-
Из-за ваших бесконечных замечаний мы теряем дра-
гоценное время.
-Извините, я думал о другом.
-
А где технические исполнители?
-
Дело как будто пошло на лад.
-
Господа, в тот же день я нанял на работу врача и
студента-медика. Их присутствие будет просто необходи
мо, когда несчастные случаи на производстве достигнут
настоящего размаха.
-
Я придерживаюсь на этот счет другого мнения.
-
А технические исполнители?
-
В силу соглашения, подписанного на месте госпо-
дином Дюдю, питание и расселение руководящего техни
ческого персонала берет на себя владелец ресторана Бар
рицоне.
-
Господа, уже сейчас можно сказать, что секретарь
добросовестно выполнил свою работу. Кроме того я имею
вам сообщить, что один из моих племянников, Робер Гун
дос де Хватай, просто создан для того, чтобы взять на себя
функции коммерческого дир{ ктора. Я предлагаю дать ему
возможность самому назначиТl себе оклад и самостоятель
но подыскать секретаршу.
-
Превосходно.
-
Что касается технических исrолнителей, я полагаю,
им можно назначить обычную зарплату, добавив к ней подъ
емные.
з·
67
-
Я придерживаюсь на этот счет другого мнения.
-
В этот раз он, пожалуй, прав.
-Что такое техник-специалист? Никаких тут особых
талантов не надо. Применяй себе на практике то, что в те
бя вдолбили, - и дело с концом.
-
Не платить им подъемных!
-Нет, кое-что заплатить все же следует.
-
Тут надо подумать.
-
Господа, заседание окончено.
-
Отдайте мою карточку!
-
Но мы же ничего не решили с техниками.
-
Обсудим на следующем заседании.
-
Я придерживаюсь на этот счет другого мнения.
Заседатели как попало повскакивали со своих мест
и далеко не стройными рядами покинули зал.
Привратник раскланялся с ними у выхода и, волоча
хромую конечность, медленно вернулся в зал испустивше
го дух заседания. Одинокие сигаретные дымки смердели
на поле брани.
111
Так уж заведено в природе, что ма
ленькие дети, равно как и детеныши
животных, начинаюr сосать все, что
им попадет в рот; главное - научить
их сосать в нужном месте.
Лорд Рэглан, «Табу инцеста»,
изд. Пайо, 1935, cmp. 29
Анна обнаружил, что чемодан получился довольно уве
систым. Стоило ли обременять себя таким количеством
вещей сомнительной важности, вот в чем вопрос? Анна не
стал на него отвечать - из чистого злорадства
-
ивре
зультате оступился на последней ступеньке натертой лест
ницы. Нога его скользнула вперед, а правая рука взметну
лась вверх и отправила чемодан в стеклянное окошко над
входной дверью. Молниеносно вскочив, Анна успел выбе
жать на улицу и подхватить чемодан на лету. Поймав свой
тяжеленный саквояж, он пошатнулся, натужился, шея его
вздулась, и от воротника рубашки отлетела лучистая ме
таллическая пуговка. (Эту рубашку он купил тому уже лет
пять на какой-то благотворительной ярмарке.) Узел галс
тука мгновенно ослаб и распустился. Все надо бьшо пере
делывать. Анна подобрал чемодан, напряг последние силы
68
и бросил его через разбитое окно обратно; затем, пятясь,
взбежал на крыльцо, проскочил в дверь и поймал чемодан
на нижней площадке; задом-наперед он влетел на первые
десять ступенек и тут только облегченно вздохнул: галстук
снова плотно облегал шею, а пуговка ласково щекотала
кадык.
Во второй раз Анна вышел из дома вполне благополуч
но и повернул в ту сторону, куда вел его тротуар.
Рошель тоже готовилась покинуть свою квартиру. Она
очень спешила, надеясь примчаться на вокзал до того, как
кондуктор нажмет на спусковой крючок сигнального пис
толета. В целях экономии на государственных железнодо
рожных линиях использовали старый подмоченный по
рох, а чтобы выстрел прозвучал приблизительно в нужное
время, на гашетку давили за полчаса до намеченного от
правления. К несчастью, иногда пистолет выстреливал сра
зу. Рошель потратила уйму времени на то, чтобы одеться
в дорогу. Результат вышел совершенно ошеломляющий.
Между полами распахнутого легкого пальто из ворсис
той кудрявой шерсти проглядьшало очень просто скроен
ное платье цвета молодой липы. Икры были затянуты в
тонкие нейлоновые чулки, а изящная ступня уютно пря
талась в башмачок из рыжей кожи с металлической отдел
кой по краю. Чемодан следовал за ней на некотором от
далении; его тащил младший братишка. Он добровольно
вызвался проводить сестру, и в благодарность она довери
ла ему столь ответственное задание.
Неподалеку от дома зиял черный зев метро, засасываю
щий неосторожных пешеходов. Время от времени проис
ходило обратное движение, и чудовище натужно изрыгало
горстку бледных, помятых пассажиров, еще хранивших на
одежде тошнотворный запах его утробы.
Рошель повертела головой в надежде найти такси: са
мая мысль о метро повергала девушку в ужас. Только что
на ее глазах страшная пасть, причмокивая, всосала пяте
рых. трое из которых бьurи деревенскими, что явствовало
из их тяжелых корзин с гусями. Рошель зажмурилась, пы
таясь совладать с собой. На улице не наблюдалось ни од
ного такси. Поток различного рода авто-мобилей и -бусов
стекал по покатой мостовой, вызывая неодолимое голо
вокружение. Окончательно утратив надежду, Рошель уже
готова бьurа отдаться во власть роковой лестницы, но бра
тишка подоспел вовремя и схватил ее за подол. Платье
69
поднялось выше колен, обнажив дивные ляжки, и несколь
ко человек упало без чувств. Рошель отодвинулась от опас
ной ступеньки и благодарно поцеловала брата. К счастью,
случилось так, что тело одного из упавших чуть не угодило
под колеса пустого такси. Шины побледнели, машина стала.
Рошель кинулась к таксисту, протянула ему адрес, под
хватила на лету чемодан, брошенный братом. Мальчик гля
дел ей вслед, а она посьmала ему воздушные поцелуи сквозь
заднее стекло, на котором болталея макабровый плюше
вый мопс.
Железнодорожный билет, купленный Анжелем нака
нуне, бьm отмечен рядом важных обозначений. К тому же
все, что сообщили Рошель по очереди пятеро служащих,
странным образом совпало с тем, что она прочла в распи
сании и на указателях. Так она без особого труда нашла
свое купе. Анна был уже там и устраивал чемодан в багаж
ную сетку; по лицу его струился пот. Он успел снять пиджак,
и Рошель имела возможность полюбоваться его могучими
бицепсами, вьmиравшими сквозь полосатый поплин шер
стяной рубашки. Анна поздоровался, поцеловал ей руку,
и глаза его радостно заблестели.
-
Как замечательно, что вы пришли вовремя!
-
Я всегда прихожу вовремя, - сказала Рошель.
-Это странно, ведь вы не привыкли работать.
-О, я надеюсь, что привыкну не скоро.
Она все еще держала в руке чемодан, и Анна поспешил
помочь ей:
-
Простите, я загляделся на вас ...
Рошель улыбнулась: оправдание пришлось ей по вкусу.
-Анна...
-Да?
-
Мы долго будем путешествовать?
-
Очень долго. Нам надо пересесть на корабль, потом
снова на поезд, а потом на машине ехать через пустыню.
-
Это просто великолепно! - сказала Рошель.
-
Это более чем великолепно.
Они сели рядом.
-
Анжель уже пришел, - сказал Анна.
-А-а!
-
Он отправился купить чего-нибудь почитать и по-
есть.
-
Как можно думать о еде, когда мы наконец вместе? .. -
тихо проговорила Рошель.
70
-
На него это действует несколько иначе, чем на нас.
-
Он очень хороший, - сказала Рошель,
-
но совсем
не поэтичный.
-
Анжель немножко влюблен в вас.
-
В таком случае он не должен думать о еде.
-
Боюсь, он не ради себя об этом думает, - сказал
Анна.- Хотя, может, и ради себя. Не знаю.
-
А я ни о чем вообще думать не могу, кроме как об
этом путешествии ... с вами .. .
-
Рошель... -
сказал Анна совсем тихо.
-Анна...
-
Мне так хочется вас поцеловать ...
Рошель ничего не ответила, но слегка отстранилась.
-
Вы все испортите. Вы такой же, как остальные муж-
чины.
-
А вам бы понравилось, если бы я сказал, что вы меня
совсем не волнуете?
-Вы не поэтичны ... -
в голосе ее прозвучало разоча
рование.
-
Невозможно быть поэтичным с такой красавицей, -
сказал Анна.
-
Значит, вы готовы целоваться с любой смазливой
дурой? Выходит, я не ошиблась.
-
Не будьте такой, Рошель.
-
Какой <(такой>>?
-Букой.
Она снова придвинулась, но дуться не перестала.
-Я не бука.
-Вы прелесть.
На самом деле Рошель только и ждала, чтобы Анна ее
поцеловал, но хотела сперва подразнить его. Нельзя же
позволять все с первого раза.
Анна не прикасался к ней, боясь перегнуть палку. Лучше
повременить, успеется. К тому же она такая чувствитель
ная, такая нежная. Такая юная. И очень трогательная ...
Нельзя целовать ее в губы, это будет выглядеть вульгарно.
Надо просто приласкать ее, коснуться губами виска, мо
жет быть, глаз. Где-нибудь поближе к уху. Но сначала надо
обнять ее за талию.
-
И ничуть я не прелесть, - Рошель сделала вид, что
собирается сбросить руку Анны.
Он почти не настаивал. Если бы она и впрямь хотела его
оттолкнуть, она бы добилась этого без малейшего усилия.
71
-
Я вам неприятен? - спросил Анна.
Но Рошель не хотела его отталкивать.
-
Почему неприятен? Просто вы такой же, как и все
остальные.
-
Это неправда.
-
Я наперед знаю, что вы будете делать.
-
Ошибаетесь. Я не буду вас целовать, если вы сами
этого не хотите.
Рошель ничего не сказала и опустила глаза. Губы Анны
почти касались ее волос, он шептал ей что-то в самое ухо;
она чувствовала его дыхание, легкое и осторожное ... И сно
ва отстранилась.
Анне это не понравилось. Ведь тогда, в машине, она
позволила целовать себя взасос. И не ломалась. А туг вдруг:
не подступись. Не давить же людей всякий раз, когда хо
чешь по целовать девицу... Чтобы привести ее в боевую го
товность. Он нарочно придвинулся ближе, запрокинул ей
голову и запечатлел поцелуй на розовой щечке. Почти воз
душный поцелуй. Рошель изобразила некоторое сопротив
ление, но быстро сдалась.
-
Не так, - прошептала она.
-
Я побоялся сделать вам неприятно, - еле слышно
выдохнул Анна.
Рошель повернула голову и подставила ему губы. И да
же укусила, играя. Ну и что, что он такой большой. Все
равно не мешает поучить его немного. Она услышала шо
рох в дверях и, не меняя положения, скосила глаза. В ко
ридоре мелькнула удаляющаяся спина Анжеля.
Рошель гладила Анну по волосам.
IV
... Этими штуковинами я впредь буду
пользоваться реже, а то от них с ду
ши воротит.
Борис Виан,
«Неопубликованные мысли»
Ехал по дороге профессор Жуйживьом. Ехал на собст
венной машине, потому что отправился в Экзопотамию
своим ходом. Воплощение этого хода граничило с невоз
можным, бросая вызов самым смелым описаниям. Одно
из них подняло перчатку, и вот что из этого вышло:
72
справа спереди - колесо,
спереди слева - колесо,
слева сзади- колесо,
сзади справа - колесо,
а посредине, в плоскости, расположенной под углом в
45• к основной плоскости, заданной центрами трех колес
(и в которой временами оказывалось четвертое колесо то
же), находилось пятое, которое сам Жуйживьом именовал
рулем. Под действием последнего предыдущие четыре вре
менами действовали вполне слаженно, что, впрочем, не
удивительно.
Внутри передвижного устройства меЖду чугунными и
листовыми перегородками крутилось великое множество
других колес, назвать точное количество которых невоз
можно, не перепачкав пальцы смазкой.
В числе прочих составляющих можно было отметить
также железо, ткань, фары, масло, казенное горючее, ра
диатор, задний (так сказать) мост, пищащие поршни, ша
туны, коленчатый вал, черт знает что еще и студента-ме
дика, который сИдел подле Жуйживьома и читал одну очень
хорошую книжку: <<Жизнь Жюля Гуффе>>, написанную Жа
ком Лустало и Николя. Диковинное хитроумное устройст
во, созданное на основе корнерезки, ежесекундно фикси
ровало скорость всего механизма в целом, а Жуйживьом
следил за стрелкой, с ним соединенной.
-
Нехило шпарим, - сказал практикант, поднимая гла
за. Он отложил книгу в сторону и достал из кармана дру
гую.
-
Это точно, - согласился Жуйживьом. Его желтая
рубашка радостно сияла в лучах солнца, заглядывавшего
им прямо в лицо.
-
К вечеру будем, - сказал практикант, быстро про
листывал новую книжку.
-
Неизвестно ...
-
ответил Жуйживьом. - Пока что
мы еще далеко. А препятствия могут умножаться.
-
Умножаться на что? - спросил практикант.
-Ни на что.
-
Тогда их не будет вовсе, - сказал практикант,
потому что если что-то помножить на ничто, то ничто и по
лучится.
-
Вы мне осточертели, - сказал Жуйживьом.
-
Где
вы это вычитали?
73
-В этой книге,- сказал практикант, показывая <<Курс
арифметики» Браше и Дюмарке.
Жуйживьом выхватил книrу из рук студента и вышвыр
нул ее вон. «Арифметика>> шлепнулась в кювет, разбросав
вокруг фонтаны светящихся искр.
-
Ну вот, - захныкал практикант,
-
Браше и Дюмар
ке теперь погибли. - Он горько заплакал.
-
Ничего, не впервой, - сказал Жуйживьом.
-
А вот и нет! Браше и Дюмарке... их все любят. Я знаю,
вы нарочно на них порчу наводите. Между прочим, это
подсудное дело.
-
А колоть стрихнин ни в чем не повинному стулу -
это не подсудное дело? - строго спросил профессор.
-Это был не стрихнин,- зарьщал практикант.- Это
бьmа метиленовая синь.
-Да какая, к черту, разница! -рявкнул Жуйживьом. -
И вообще, кончайте меня доставать, а не то вам же хуже
будет. Учтите, я очень злой, - и он засмеялся.
-
Это правда, что вы злой, - сказал практикант, хлю
пая носом и утираясь рукавом. - Вы старый, гнусный тип.
-
Я умышленно стал таким, - сказал Жуйживьом.
-
Это месть. Потому что Хлоя умерла.
-
О, постарайтесЪ не думать об этом, -сказал прак-
тикант.
-
Не могу не думать.
-
Тогда почему вы всегда носите желтые рубашки?
-
Не ваше дело, - сказал Жуйживьом.
-
Пятнадцать
раз на дню я повторяю одно и то же, а вы опять за свое.
-
Терпеть не могу эти желтые рубашки. С ума можно
спятить - смотреть на них с утра до вечера.
-Лично я их не вижу,- сказал Жуйживьом.
-
Вы не видите. А мне каково?
-
На вас мне плевать. Вы ведь подписали контракт, не
так ли?
-
Это что, шантаж?
-Да нет, какой еще шантаж! По правде говоря, вы мне
нужны.
-
Медицине от меня никакой пользы.
-
Это точно: пользы никакой, один только вред, -
согласился Жуйживьом. - Но мне нужен крепкий парень
крутить пропеллер на авиамоделях.
74
-
Круrить пропеллер несложно, - сказал практикант.
-
Вы могли бы взять кого угодно. Мотор обычно заводится
с полоборота.
-
Вы так думаете? Когда имеешь дело с двигателем
внуrреннего сгорания - согласен, с полоборота. Но я ис
пользую также каучуковые двигатели. Знаете, что это та
кое, - завести каучуковый двигатель в три тысячи оборо
тов?
Практикант заерзал на своем сиденье.
-
Есть разные способы, - сказал он.
-
Дрелью это
раз плюнуrь.
-
Дрелью нельзя. Пропеллер сломается.
Студент насупился, забившись в кресло. Плакать он
уже перестал и только бурчал что-то.
-Чего?- спросил Жуйживьом.
-Ничего.
-
Из ничего и выходит ничего, - заметил профессор.
Видя, что практикант отвернулся к окну и притворяет
ся спяшим, Жуйживьом снова засмеялся, прибавил газу
и запел что-то веселое.
Солнце поменяло положение, и лучи его косо падали
на автомобиль. Стороннему наблюдателю, помещенному
в адекватные условия, машина могла бы показаться сия
ющей точкой на черном фоне - так умело Жуйживьом
претворял в жизнь принцилы ультрамикроскопии.
v
Корабль шел вдоль дамбы, набирая скорость и гото
вясь покинуrь бухту. Он был доверху набит оборудовани
ем и людьми для Экзопотамии и почти садился на дно,
оказываясь в провале меж двух волн. Рошель, Анна и Ан
жель занимали на его борту три неудобные каюты. Ком
мерческий директор Робер Гундос де Хватай пока что
воздержался от лугешествия и должен бьш прибыть в Эк
зопотамию, когда строительство дороги будет закончено;
в настоящее время он получал жалование, не меняя своего
местонахождения.
Капитан металея по нижней палубе, ища рупор для от
дания команд. Ему никак не удавалось прибрать его к ру
кам. Если корабль, не получив никаких команд, будет идти
прежним курсом, то неизбежно разобьется о риф Волчок,
75
известный своим коварством. Наконец капитан увидел ру
пор за сложенным канатом: тот притаился в засаде и ожи
дал, чтобы какая-нибудь чайка подлетела поближе. Схватив
беглеца, капитан грузно затопал по коридору, векарабкал
ея на лестницу, оттуда на палубу и в конце концов очутил
ся на капитанском мостике. Он успел как раз вовремя:
корабль подходил к Волчку.
Высокие ленистые волны бежали одна за другой. Ко
рабль медленно скользил по воде, правда не в том направ
лении, куда держал курс, что не способствовало увеличе
нию скорости. Свежий ветер, пропитанный запахом йода
и ихневмонов, металея в закоулках ушной раковины руле
вого, производя звук, близкий к ре диез и нежный, как
пение кулика.
Экипаж не спеша переваривал суп из морских гребеш
ков, плавников, а также лап и хвостов; всю эту снедь капи
тан получал от правительства по специальному разрешению.
Беспечные рыбы то и дело бились головой о корабельную
обшивку, вызывая неослабный интерес у некоторых пас
сажиров, путешествовавших по морю впервые. В их числе
оказались Олив и Дидиш. Олив бьmа дочерью Марена, а
Дидиш - сыном Карло. Марен и Карло составляли ис
полнительную бригаду, набранную Компанией для прак
тического осуществления строительных работ. Бьmи у тех
нических исполнителей и другие дети, но они останутся
до поры до времени где-нибудь в меандрах корабля, заня
тые созерцанием всевозможных предметов, являющихся
частью корабля либо их самих. СопровоЖдал технических
исполнителей старший мастер по имени Арлан. Большая
сволочь.
Форштевень мял волны, как пестик - пюре: торговое
назначение судна подразумевало весьма умеренную ско
рость. На зрителей тем не менее корабль производил эле
гантное впечатление - вероятно, вследствие того, что вода
в море соленая, а соль, известное дело, очищает. Чайки,
как водится, галдели не переставая и забавлялись, описы
вая вокруг грот-мачты крутые виражи. Затем они уселись
рядком на четвертой рее - что вверху слева
-
полюбо
ваться, как баклан будет совершать пробный полет на спине.
В это время Дидиш как раз демонстрировал Олив хож
дение на руках. Это так смутило баклана, что он устремил
ся ввысь, но, перепутав направление, со всего маху врезал-
76
ся головой в доски капитанского мостика. Раздался рез
кий звук удара. От боли баклан зажмурил глаза и выпустил
из клюва струйку крови. Капитан обернулся и, пожав пле
чами, протянул ему свой грязный носовой платок.
Олив заметила упавшего баклана и побежала спросить,
нельзя ли взять его на руки. Дидиш все еще ходил вниз
головой. Он окликнул Олив, собираясь выкинуть очеред
ное коленце, но девочки рядом не оказалось. Дидиш встал
на ноги и непринужденно выругался; это было грубое, и
все же не лишенное известных достоинств ругательство.
Он побрел за Олив, но не особо спешил; женщины вечно
паникуют без причины. Приблизительно через каждые два
шага Дидиш шлепал по перилам грязной ладонью, извле
кая из металла красивый вибрирующий звон. Ему даже
захотелось спеть что-нибудь.
Капитан страшно любил, когда к нему приходили по
болтать. Прежде всего потому, что терпеть не мог маячившую
впереди скалу, а еще потому, что разговаривать с капита
ном при исполнении строго запрещено. Он улыбнулся Олив.
От его внимания не укрылось, что у нее стройные ноги,
непослушные светлые волосы и облегающий свитер, а под
ним два молодых бугорка, которыми младенец Иисус на
градил девочку три месяца назад. Как раз в этот момент
корабль поравнялся с Волчком, и капитан поднес рупор к
губам, чтобы Олив и Дидиш, чья макушка уже показалась
над железными ступеньками, могли на него полюбовать
ся. Он начал громко выкрикивать команды. Олив, правда,
ничего не понимала, а у баклана и без того смертельно
болела голова.
Капитан опустил рупор и с довольной улыбкой глянул
на детей.
-
Кого вы зовете? - спросила Олив.
-Зови меня просто <<капитан», -ответил капитан.
-
Но вы сами кого зовете? - снова спросила Олив.
-
Потерпевшего кораблекрушение, - объяснил ка-
питан.- Он сидит на Волчке.
-А что такое Волчок, капитан?- спросил Дидиш.
-
Это большущая скала.
-
Он что, всегда там? - спросила Олив.
-Кто?
-
Потерпевший, - объяснил Дидиш.
-Разумеется, -ответил капитан.
77
-
А почему? - спросила Олив.
-
Потому что дурак, - сказал капитан.
-
И еще по-
тому, что спасать его слишком рискованно.
-
Он что, кусается? - предположил Дидиш.
-
Нет. Просто он заразный.
-А что с ним?
-
Никто не знает, - сказал капитан.
Он снова поднес рупор к губам и заорал с такой силой,
что морские катера отнесло на целый кабельтов, точно мух
порывом ветра.
Олив и Дидиш стояли, облокотясь на поручни, и сле
дили за огромными медузами, которые, вращаясь, закру
чивали целые водовороты и ловили в них зазевавшихся
рыб; этот способ изобрели австралийские медузы, наведя
страх на все побережье.
Капитан поставил рупор и с интересом наблюдал, как
ветер разделяет белым пробором волосы Олив. Временами
юбка ее взлетала выше колен и, плещась на ветру, прили
пала к бедрам.
С огорчением обнаружив, что никто не обращает на
него внимания, баклан жалобно застонал. Тогда Олив вспом
нила, зачем пришла, и обернулась к несчастной птице.
-Капитан,- сказала она,- можно мне ее поднять?
-
Натурально, - ответил капитан,
-
если не боишься,
что она тебя укусит.
-
Так ведь птицы не кусаются.
-Ха-ха-ха!- сказал капитан.- Это непростая птица.
-
Что же она тогда такое? - спросил Дидиш.
-Понятия не имею,- сказал капитан.- А это лишь
доказывает, что птица ваша непростая, потому как про
стых птиц я всех знаю наперечет: есть, к примеру, сорока;
есть воронка, есть мухавертка и сеница ока; а то еще яст
ребинка, кильватер прибрежный, швартовка, кантор, ра
кушечник; есть шлюз, клев, сорокопят, глупарь или кур
вопадка; я уж не говорю про каких-нибудь чаек или курицу
обыкновенную, которая на латыни называется <<cocotta de-
pilantus».
-
Обалдеть! - разинул рот Дидиш.
-
Сколько вы все
го знаете!
-
Еще бы, я учился, - сказал капитан.
Олив тем временем взяла баклана на руки и баюкала,
нашептывая ему в утешение всякие глупости. А он, до-
78
вольный, зарылся в собственные перья и мурлыкал, как
тапир.
-Смотрите, капитан, он совсем не страшный,- ска
зала девочка.
-
Значит, это ястребинка, - уверенно сказал капитан.
-
Все ястребинки - очень милые птички, можете не сомне
ваться.
Баклан бьm польщен и придал своей голове изыскан
ную и благородную позу. Олив погладила его.
-Когда мы приплывем, капитан?- спросил Дидиш,
который тоже любил птиц, но не так чтобы очень.
-
Далеко еще, плыть да плыть. А куда вы, собственно,
путь держите?
-
В Экзопотамию, - сказал Дидиш.
-
Ишь ты, конец неблизкий, - заметил капитан.
Прибавлю-ка я оборотов по такому случаю.
Он исполнил обещанное, и Дидиш поблагодарил его.
-
Родители-то ваши что, тоже здесь? - спросил ка
питан.
-
Да, - ответила Олив.
-
Карло - это папа Дидиша,
а мой отец- Марен. Мне уже тринадцать лет, а Дидишу
тринадцать с половиной.
-Угу, понятно,- сказал капитан.
-Наши папы оба будут строить там железную дорогу.
-А мы просто едем с ними.
-
Везет же вам, - сказал капитан.
-
Если б я мог,
тоже поехал бы с вами. Осточертел мне этот корабль!
-
Разве быть капитаном не классно?
-
Какое там классно! Все равно что старшим масте-
ром.
-
Арлан- большая сволочь,- убеЖденно заявил Ди
диш.
-
Не говори так, тебя будут ругать, - остановила его
Олив.
-Да я никому не скажу, - заверил капитан.
-
Мы же
тут все свои парни. - И он погладил Олив по заднице.
Она бьmа страшно горда тем, что ее сочли своим пар
нем, и жест капитана восприняла как выражение дружбы,
принятое меЖду мужчинами. Капитан же побагровел ли
цом.
-
Тогда поехали с нами, - предложил Дидиш.
-
Они
наверняка будут вам рады.
79
-
Да-да, вот будет здорово, - обрадовалась Олив.
-
Вы будете рассказывать нам пиратские истории, мы уст
роим настоящий морской бой.
-
Прекрасная идея! - сказал капитан. -А ты уверена,
что въщержишъ?
-
Я понимаю, - сказала Олив,
-
но потрогайте мои
мускулы.
Капитан притянул ее к себе и стал ощупывать ей плечи.
-
Сойдет, - с трудом выговорил он.
-
Но она же девчонка, - сказал Дидиш.
-
Она не
может драться.
-
Откуда ты взял, что она девчонка? - спросил капи-
тан. - Вот из-за этих двух фитюлечек?
-
Каких еще фитюлечек? - не понял Дидиш.
-
Да вот этих, - и капитан потрогал Олив.
-
Не такие уж они фитюлечки, - сказала Олив и, от-
ложив в сторону заснувшего баклана, выпятила для на
глядности грудь.
-
Да, действительно, - пробормотал капитан,
-
не
такие уж фитюлечки... -
Он подозвал ее жестом. - Если
ты будешь каждое утро за них тянуть,- сказал он, пони
зив голос, - они вырастут еще больше.
-
Как это? - удивилась Олив.
Дидишу не нравилосъ, что капитан стал таким крас
ным и что на лбу у него выперли вены, и он смущенно
отвел глаза.
-Вот так... -
сказал капитан.
Дидиш услышал, как Олив заплакала, потому что ка
питан ее ушипнул. Она вырываласъ, но он держал ее креп
ко и делал ей больно. Тогда Дидиш схватил рупор и изо
всех сил дал капитану по морде. Тот выпустил Олив и при
нялся ругаться.
-
А ну пошли отсюда, малявки! - заорал он.
На лице его осталась вмятина от удара. У Олив по ще
кам катилисъ крупные слезы; она держалась за грудь в том
месте, где ее ущипнул капитан. Девочка стала спускаться
по железной лестнице, Дидиш бросился за ней. Он был
вне себя от гнева и обиды, но не понимал, почему. Лишь
смутно чувствовал, что его обвели вокруг пальца. Баклан
перелетел через их головы и шмякнулся на палубу: пииком
ноги капитан выкинул его из рубки. Олив присела и по
добрала птицу. Девочка все еще плакала. Дидиш обнял ее
80
за шею, откинул желтые волосы, прилипшие к мокрому
лицу, и так нежно, как только умел, поцеловал в щеку.
Олив перестала плакать, взглянула на него и опустила гла
за. Она прижимала к себе баклана, а Дидиш прижимал ее.
Vl
Анжель поднялся на палубу. Корабль вышел в откры
тое море. По всей длине палубы гулял ветер дальних ши
рот, в результате чего получалея крест- явление вполне
обычное в этих краях, потому как владения Папы начина
лись где-то пап-лизости.
Анна и Рошель закрылись в каюте, и Анжелю захоте
лось уйти подальше. Правда, в мыслях он далеко уйти не
мог. Анна бьш с ним все так же приветлив. Самое ужасное,
что и Рошель тоже. Но в каюте они уединились не для
того, чтобы беседовать о нем. Может, они вообще не будут
беседовать. Они будут... Может, они .. .
Сердце Анжеля бешено заколотилось, потому что он
представил себе Рошель без ничего, как она сидит там с
Анной, в каюте. Ведь если бы она не бьша без ничего, они
не стали бы запирать дверь.
Вот уже несколько дней она смотрит на Анну по-осо
бенному, и это невыносимо для Анжеля. В глазах у нее
появилось то же выражение, что у Анны, когда он целовал
ее в машине: такие страшные, ошалелые, невидящие гла
за, а веки как помятые цветы с раздавленными, пористы
ми, полупрозрачными лепестками.
Ветер пел в крьшьях летящих чаек, цеплялся за пред
меты, выступающие над палубой, оставляя на каждом вы
ступе перышки тумана, как облака на вершине Эвереста.
Солнце било в глаза и отражалось в мигающем, кое-где
совсем белом море. Море дивно пахло рагу из морской
коровы и напоенными теплом, зрелыми морскими плода
ми- дарами глубин. Поршни гулко ходили взад-вперед,
и корпус корабля подрагивал им в такт. Синий дымок под
нимался над вытяжными отверстиями в крыше машинно
го отделения и мгновенно рассеивался по ветру. Анжель
наблюдал за всем, что происходит. Прогулка по морю уми
ротворяет: ласкающий шепот волн; пена, лижущая бок ко
рабля; вскрики и хлопанья крыльев снующих чаек. Анжель
словно захмелел, и, несмотря на Анну и Рошель, закрыв-
81
шихся в каюте, кровь в его жилах стала струиться легче,
быстрее и заиграла, будто шампанское.
Воздух бьm бледно-желтого и чистого, иссиня-бирюзо
вого цвета. Рыбы по-прежнему тыкались носом в корабль.
Анжель хотел было спуститься посмотреть, не остаётся ли
вмятин на старой обшивке. Но потом прогнал эту мысль,
а с ней ушло и видение Анны и Рошель. Ветер бьm восхи
тителен на вкус, а матовый гудрон на палубе весь покрыт
искрящимися трещинками, похожими на прожилки при
чудливо-капризных листьев. Анжель пробрался на нос ко
рабля, чтобы облокотиться там о поручни. У перил уже
стояли, свесившись, Олив и Дидиш. Они смотрели на пря
ди белой пены, которая, как усы, лепилась к подбородку
судна - странное место для усов. Дидиш все еще обнимал
Олив за шею, а ветер трепал их волосы и напевал что-то
им на ухо. Анжель остановился около детей. Заметив при
сутетвне постороннего, Дидиш обернулся и окинул его
недоверчивым взглядом, постепенно смягчившимся. На ще
ках Олив еще виднелись следы высохших слез; она всхлип
нула в последний раз, уткнувшись в рукав.
-Ну что?- спросил Анжель.- Вам здесь нравится?
-
Нет, - буркнул Дидиш.
-
Этот капитан - старый
козел.
-
Что он вам сделал? Прогнал из рубки?
-
Он хотел сделать больно Олив. Он ущипнул ее вон
там, - сказал Дидиш.
Олив приложила руку к тому месту, где ее ущипнули,
и выразительно шмыгнула носом.
-
Все еще больно, - пожаловалась она.
-
Каков негодяй, - сказал Анжель. Он был возмушен.
-
Я дал ему воронкой по морде, - сказал мальчик.
-Ага,- подтвердила Олив,- это было ужасно смеш-
но. - И она тихонько прыснула.
Анжель и Дидиш тоже засмеялись, представив себе фи
зиономию капитана.
-
Если он снова начнет щипаться, - сказал Анжель,
-
позовите меня. Я сам накостыляю ему.
-
Вы совсем другое дело. Вы -друг, - сказал Дидиш.
-
Он хотел меня поцеловать, - добавила Олив.
-
От
него несло красным вином.
-А вы не будете ее щипать, правда? - спросил Дидиш
с неожиданной тревогой в голосе (с этими взрослыми на
до держать ухо востро).
82
-
Не бойся, - сказал Анжель.
-
Я не собираюсь ее
щипать. И целовать тоже.
-
О, - заявила Олив,
-
я вовсе не против, чтобы вы ме
ня поцеловали. Но только не щиплитесь, это очень больно.
-
Я считаю, что совершенно не обязательно вам ее
целовать, - сказал Дидиш.
-
Если нужно, я и сам могу
это сделать.
-Ты что, ревнуешь?- спросил Анжель.
-Вовсе нет.
Щеки Дидиша вспыхнули красивым ярким румянцем,
а взгляд устремился куда-то поверх головы Анжеля. Для
этого ему пришлось очень неудобно запрокинуть голову.
Анжель засмеялся. Он подхватил Олив под мышки, при
поднял и расцеловал в обе щеки.
-
Вот так, - сказал он, поставив девочку на место.
-
Теперь мы в самом деле друзья. Давай лапу.
Дидиш нехотя протянул ему свою грязную ладонь, по
том заглянул Анжелю в лицо и перестал хмуриться.
-
Вы пользуетесь тем, что вы старее меня. Но мне
плевать, - сказал мальчик.
-
Все равно я целовал ее до
вас.
-
Поздравляю, - сказал Анжель.
-
У тебя отличный
вкус. Ее очень приятно целовать.
-
Вы тоже едете в Экзопотамию? - спросила Олив,
чтобы сменить тему разговора.
-Тоже,- сказал Анжель.- Я буду там работать ин
женером.
-
А наши родители - исполнительная бригада,
-
с гор
достью проговорила девочка.
-
Это они будут делать всю работу, - пояснил Дидиш.
-
Они говорят, что инженеры без них ничего не могут.
-
Они абсолютно правы, - подтвердил Анжель.
-
А еще есть старший мастер Арлан, - сказала Олив.
-
Он большая сволочь, - добавил Дидиш.
-
Поживем - увидим,
-
сказал Анжель.
-А кроме вас есть еще инженеры? - поинтересова-
лась Олив.
И тогда Анжель вспомнил про Анну и Рошель, которые
заперлись в каюте. Ветер сразу же стал холодным, и солн
це скрьшось. Началась сильная качка. Голоса чаек зазву
чали резко и враждебно.
-Нет... -
с усилием произнес Анжель.- Есть только
мой друг. Он там, внизу...
83
-
А как его зовут? - спросил Дидиш.
-Анна.
-
Чудное имя, - заметил Дидиш.
-
Собачье какое-то.
-А по-моему, красиво,- возразила Олив.
-
Это собачье имя, - упрямо повторил Дидиш.
-
Глу-
по, когда у человека собачье имя.
-
Да, глупо, - согласился Анжель.
-Хотите посмотреть на нашего баклана?- предложи-
ла Олив.
-
Не стоит его будить, - сказал Анжель,
-Мы вас чем-то огорчили? - осторожно спросила
Олив.
-
Да нет, что ты! - Анжель положил руку на ее круг
лую голову, погладил по волосам и вздохнул.
Солнце все еще пряталось, не решаясь выглянуть из-за
туч.
Vll
... иногда бывает полезно подлить во
ды себе в вино ...
Марсель Нерон,
«Трактат об отоплении»,
изд. Дюно, т. I, стр. 145
Уже добрых пять минут кто-то колотил в дверь. Ам:адис
Дюдю посмотрел на часы, пытаясь определить, когда при
дет конец его терпению; по истечении шести минут десяти
секунд он вскочил и со всей мочи хватил кулаком по столу.
-
Войдите, - прорычал он.
-
Это я, - сказал Атанагор, входя в комнату.
-
Не
помешал?
-
Разумеется, помешали, - ответил Амадис, делая над
собой нечеловеческое усилие, чтобы успокоиться.
-
Вот и хорошо, - сказал археолог,
-
значит, о моем
визите вы долго помнить будете. Вы Дюпона не видели?
-
Нет, не видел я вашего Дюпона.
-Ну-ну, не кипятитесь. Итак, где же Дюпон?
-
Откуда мне знать, черт вас дери! Это Мартен его тра-
хает, с Мартена и спрашивайте.
-Ага, именно это я и хотел выяснить,- сказал Ата
нагор. - Насколько я понимаю, вы еще не успели отбить
у него Дюпона?
84
-
Слушайте, у меня времени - ни секунды свободной.
Сегодня прибывают инженеры и оборудование. А тут еще
конь не валялся. Полный завал.
-
Вы говорите совсем как Баррицоне. Должно быть,
вы очень подвержены стороннему влиянию.
-
Да пойдите вы со своим... Если у Баррицоне я и
употребил дипломатическое словцо, так это еще не повод,
чтобы меня с ним сравнивать. Я подвержен влиянию! Это
же надо такое придумать! Вот смех-то! - он демонстра
тивно захохотал.
Атанагор продолжал смотреть на него, и Амадис снова
вскипел:
-
Чем торчать тут без толку, помогите лучше подгото
вить все к их приезду.
-
А что надо готовить?
-
Письменные столы. Ведь они приедут работать. Раз-
ве можно работать без столов?
-Я работаю без стола, -сказал Атанагор.
-
Это вы-то работаете? Да вы ... Вы что, сами не пони-
маете, что ни о какой серьезной работе не может быть и
речи, если нет письменного стола!
-
По-моему, я работаю не меньше других, - сказал
Атанагор. - Вы полагаете, археологический молоток ни
чего не весит? Или вы думаете, что колотить целый день
горшки и раскладывать их по ящикам - это игрушки? А при
сматривать за Жирдье, вправлять мозги Дюпону, вести днев
ник и искать, в каком направлении рыть - что это, пус
тяки, да?
-
Это не серьезная работа, - стоял на своем Амадис.
-
То ли дело составлять служебные записки, посылать отче
ты, это я понимаю! Но рыть ямы в песке ...
-
Чего вы добьетесь своими записками и отчетами?
Построите какую-нибудь вонючую, ржавую железную до
рогу, которая задымит все кругом. Я уж не говорю о том,
что она никому здесь не нужна. К тому же прокладывать
железную дорогу - это отнюдь не бумажная работа.
-Вы забываете, что проект одобрен Правлением и Ур
сусом де Жан-Поленом лично,- важно заметил Дюдю.
И не вам судить, нужна здесь дорога или нет.
-
Вы невыносимы, - сказал Атанагор.
-
Самый что
ни на есть обыкновенный педрила и ничего больше. Зря
я к вам пришел.
85
-
Вы ничем не рисковали: вы слишком стары. Вот Дю
пон - другое дело.
-
Ну ладно, хватит про Дюпона. Кто должен сегодня
приехать?
-
Анжель, Анна, Рошель, старший мастер и два техни
ческих исполнителя с семьями. А еще оборудование. Кро
ме того, своим ходом прибудет доктор Жуйживьом с по
мощником. Механик по имени Крюк присоединится к
нам несколькими днями позже. Нам понадобятся еще че
тыре технических исполнителя, но мы найдем их среди
местного населения. А может, обойдемся и без них.
-Да, работников у вас хоть отбавляй,- заметил Ата
нагор.
-
В случае нехватки рабочих рук, - сказал Дюдю,
-
мы переманим вашу команду, предложив им большую зар
плату.
Атанагор посмотрел на Дюдю и покатился со смеху:
-
До чего же вы потешны с вашей железной дорогой!
-
Чего во мне такого потешного? - оскорбился Дюдю.
-
Вы в самом деле полагаете, что так просто перема-
нить мою команду?
-
Разумеется, - сказал Дюдю.
-
Я пообещаю им пре
мию, превышающую оклад, социальные привилегии, за
водской комитет, кооператив и поликлинику.
Атанагор огорченно тряхнул седой головой; он чувство
вал, что его окончательно сровняли с землей. От Амадиса
не укрылось, что Атанагор куда-то исчез, если позволи
тельно так выразиться. Впрочем, мгновение спустя архео
лог вновь появился в невозделанном поле зрения своего
собеседника, чем бьm обязан усилию аккомодации его глаз.
-
Ничего у вас не выйдет, - сказал Атанагор.
-
Они
еще в здравом уме.
-
А вот и посмотрим.
-
У меня они работают за так.
-Тем более.
-
Но они любят археологию.
-
Полюбят и железную дорогу.
-
Признайтесь по совести, - сказал Атанагор,
-
вы
заканчивали Школу политических наук?
-
Ну, заканчивал, - согласился Дюдю.
Атанагор помолчал с минуту.
-
Нет, тут дело не только в Школе. У вас, наверное,
предрасположенность.
86
-
Не знаю, что вы хотите сказать, но мне нет до этого
никакого дела. Если хотите, пошли со мной. Они приез
жают через двадцать минуr.
-
Я готов, - сказал Атанагор.
-
Вы не знаете, Дюпон сегодня вечером дома?
-
О Господи, да отстаньте от меня со своим Дюпоном! -
сказал Атанагор, теряя терпение.
Проворчав что-то себе под нос, Амадис встал. Его пись
менный стол находился теперь в отдельной комнате, на
втором этаже ресторана Баррицоне. Через окно можно было
наблюдать дюны и жесткие зеленые травы, к стеблям ко
торых прилепилисЪ маленькие ярко-желтые улитки и пес
чаные слизняки, переливающиеся всеми цветами радуги, -
люмитки.
-
Ну что ж, вперед, - сказал Дюдю и, не моргнув
глазом, прошел в дверь первым.
-
Следую за вами, -сказал археолог. - Но все же,
когда на остановке вы ждали 975-го, вы меньше были по
хожи на директора.
Дюдю так и вспыхнул, отчего сырой полумрак лестни
цы заиграл медными бликами.
-
Откуда вы знаете? - спросил Дюдю.
-Я археолог,- сказал Атанагор.- Мне открыты все
тайны прошлого.
-Вы археолог, не спорю. Но ведь не ясновидящий.
-
Не пререкайтесь со мной, - сказал Ата.
-
Вы всего
лишь дурно воспитанный мальчишка. Я с удовольствием
помогу вам встретить кого надо. Но воспитаны вы все рав
но дурно, хотя все же воспитаны ... Ничего с этим не по
делаешь, несмотря на видимое противоречие.
Они спустились вниз, миновали коридор и вошли в
ресторан, где Пиппо по-прежнему читал за стойкой свою
газету. Время от времени он качал головой и бормотал
что-то на своем диалекте.
-
Привет, Пипетка, - сказал Амадис.
-Здравствуйте, -сказал Атанагор.
-
Буон джорно, - ответил Пиппо.
Амадис и Атанагор вышли на площадку перед отелем.
В пустыне было жарко и сухо, и воздух покачиналея над
желтыми дюнами. Мужчины направились к самому высо
кому холму, увенчанному пучками зеленой травы; с него
открывался широкий вид.
87
-
Откуда они приедут? - спросил Дюдю.
-Да откуда угодно,- ответил археолог.- Здесь так
легко сбиться с пути...
Он внимательно смотрел по сторонам, поворачиваясь
вокруг своей оси, и остановился, когда его ось симметрии
совпала с линией полюсов.
-
Они приедут оттуда, - сказал он, показывая на
север.
-Откуда-откуда?- переспросил Дюдю.
-
Да распахните же вы буркалы, - сказал Атанагор,
прибегнув к археологическому жаргону.
-А-а, теперь вижу, - сказал Амадис.
-
Но там только
одна машина. Должно быть, это профессор Жуйживьом.
В пустыне видпелась сверкающая зеленая точка, а за
ней облако пьши.
-
Точно к назначенному времени, - сказал Амадис.
-
Это не имеет никакого значения, - заметил Атана-
гор.
-Да? А табельные часы?
-
Их что, тоже доставят с оборудованием? - спросил
Атанагор.
-Обязательно,- сказал Дюдю.- А пока их нет, я сам
буду регистрировать время прибытия.
Атанагор воззрился на него с удивлением.
-
И что вы за штучка такая? - спросил он.
-
Что у вас
внутри?
-
Дрянь всякая, как у всех, - сказал Дюдю и отвер-
нулся. - Потроха, дерьмо. А вот и остальные!
-Пошли им навстречу?- предложил археолог.
-
Невозможно. Они едут с разных сторон.
-
Тогда давайте разделимся.
-
Еще чего! Чтобы вы им наговорили всяких небьшиц?
К тому же у меня на этот счет имеются четкие указания.
Я должен встретить их самолично.
-
Ну и торчите здесь как вкопанный, а я пошел.
Оторопев, Дюдю остался стоять на дюне; ноги его в
самом деле вросли в песок, потому что под верхним зыб
ким слоем лежал другой, куда более цепкий. Археолог спус
тился с холма и пошел навстречу каравану.
Машина профессора Жуйживьома неслась вперед, стре
мительно преодолевая спуски и подъемы. Практиканта рвало.
Согнувшись в три погибели, он прятал лицо в мокрое по-
88
лотенце и непристойно икал. Жуйживьома нельзя бьшо
смутить подобными мелочами, и он весело мурлыкал себе
под нос американскую песенку, которая называлась <<Show
Ме the Way to Go Home» и чрезвычайно подходила к об
стоятельствам не только словами, но и нотами. На вершине
крутого холма профессор виртуозно перешел на <<Takin' а
chance for love>> Вернона Дюка, а практикант принялся
стонать, да так жалобно, что мог бы растрогать даже тор
говца противоrрадовыми пушками. На спуске Жуйживьом
прибавил скорость, и студент смолк, потому что не мог
стонать и блевать одновременно - непростительное упу
щение буржуазного воспитания.
С последним рыком мотора и заключительным всхли
пом практиканта Жуйживьом остановил машину перед Ама
дисом Дюдю, который провожал злобным взглядом архе
олога, идущего навстречу каравану.
-
Здрасьте, - сказал Жуйживьом.
-
Здрасьте, - ответил Дюдю.
-
Брру-а-а!- сказал практикант.
-
Вы приехали как раз вовремя, - поощрительно от-
метил Дюдю.
-
Отнюдь, - возразил профессор.
-
Я приехал раньше
времени. Кстати, почему вы не носите желтые рубашки?
-
Потому что они жуткие.
-
Да, нельзя не признать, что с вашим землистым цве-
том лица надеть такую рубашку равносильно катастрофе, -
сказал Жуйживьом. - Только видные мужчины могут себе
это позволить.
-
Вы считаете себя видным мужчиной?
-
ПреЖде всего, молодой человек, вам бы следовало
обращаться ко мне по чину. Я профессор Жуйживьом, а не
кто-нибудь там еще.
-
Это вопрос второстепенный, - заключил Дюдю.
-
Я лично считаю, что Дюпон куда красивей вас.
-
Профессор, - добавил за него Жуйживьом.
-Профессор,- повторил Дюдю.
-
Впрочем, можете называть меня доктором, это как
вам больше понравится. Вы, я полагаю, педераст?
-
Разве нельзя любить мужчин, не будучи педерастом? -
спросил Дюдю. - Какие же вы все невыносимые зануды!
-
А вы хам невоспитанный, - сказал Жуйживьом.
-
Какое счастье, что я не ваш подчиненный.
89
-
Но вы именно мой подчиненный.
-
Профессор, - уrочнил Жуйживьом.
-
Профессор, - повторил Дюдю.
-
Это не так, - сказал Жуйживьом.
-
Вы мне не на-
чальник.
-Нет, начальник.
-Профессор,- повторил Жуйживьом, и Амадис по-
вторил за ним.
-Я подписал контракт,- сказал Жуйживьом,- и не
обязан никому подчиняться. Более того, это мне все долж
ны подчиняться, когда речь идет о правилах санитарной
гигиены.
-
Меня не предупредили об этом, доктор, - сказал
Амадис Дюдю, одю-дюмавшись.
-
Ну вот, наконец-то вы стали передо мной заиски
вать.
Амадис вытер лоб; он весь взмок. Профессор вернулся
к машине.
-
Идите-ка помогите мне, - позвал он.
-Я не могу, профессор,- ответил Дюдю,- археолог
сказал, чтобы я стоял как вкопанный, и теперь мне не
вытащить ног из песка. Я врос.
-
Глупости, - сказал профессор.
-
Это всего лишь
литературный оборот.
-
Вы так считаете? - спросил Дюдю с беспокойством.
-
Пфру-у!- сказал профессор, дунув Амадису прямо
в нос, и Амадис, испугавшись, бросился науrек.
-
Вот видите! - крикнул вдогонку Жуйживьом.
Дюдю уже возвращался со всеми признаками газового
отравления.
-
Я могу вам помочь, профессор? - предложил он.
-Ага, я вижу, вы стали сговорчивей, -сказал Жуй-
живьом. - Тогда ловите.
Он бросил Дюдю огромный ящик. Тот поймал, пошат
нулся и уронил ящик себе на правую ногу. Мгновение
спустя он очень правдоподобно изображал перед профее
сором щеголеватого фламинго на одной ноге.
-
А теперь, - сказал Жуйживьом, садясь за руль,
несите этот ящик к гостинице. Там и встретимся.
Он растолкал заснувшего практиканта.
-Эй! Мы уже приехали!
-Правда?- блаженно вздохнул тот.
90
В следующее мгновение автомобиль рванул с холма вниз,
и практикант снова уткнулся в грязное полотенце. Амадис
проводил взглядом машину, посмотрел на ящик и, припа
дая на правую ногу, стал прилаживать его себе на спину.
К несчастью, спина у него бьша круглая.
Vlll
Мелкой поступью, сообразной остроносым бежевым баш
макам, драповый верх которых придавал этим диковин
ным предметам вид достойного благородства, Атанагор
шагал навстречу каравану. Короткие коричневато-серые
штаны оставляли его костлявым коленям полную свободу
сгибаться и разгибаться; над поясом пузырем нависала ру
башка цвета хаки, выцветшая в результате дурного обра
щения. Портрет археолога довершала колониальная каска,
оставшаяся висеть в палатке, - владелец никогда ее не
носил. Шагая через пустыню, Атанагор думал о том, какой
наглец этот Дюдю; он безусловно заслуживает хорошего
урока, а то и нескольких; как знать, может, и этого ему
будет мало. Археолог смотрел в землю; все археологи так
делают: они не имеют права пренебрегать мелочами, ибо
находка нередко оказывается детищем счастливого случая,
что бродит где-то у самых ног, как о том свидетельствуют
исследования монаха Ортопомпа. Сей почтенный старец
жил в Х веке в монастыре бородачей, среди коих являлся
наиглавнейшим, поскольку единственный из всей братии
умел красиво выводить буквы.
Атанагор вспомнил день, когда Жирдье доложил ему
о прибытии в их края господина Амадиса Дюдю; свет на
дежды озарил тогда его сознание и разгорелся еще ярче
после обнаружения ресторана. Недавний разговор с Дюдю
вернул археолога в состояние изначальной беспросветности.
Может быть, караван немного встряхнет слежавшуюся
пьшь Экзопотамии; что-нибудь переменится, появятся при
ятные люди ... Атанагор с огромным трудом шевелил моз
гами: в пустыне эта привычка утрачивается быстро. Мысли
его облекались теперь в примитинно-банальную форму -
в лучшем случае принимали вид луча надежды, а то и во
все чего- нибудь непотребно- прозаического.
В поисках счастливого случая у себя под ногами, в раз
мышлениях о монахе Ортопомпе и грядущих переменах,
91
Атанагор набрел на камень, до половины засьmанный пес
ком. Засыпанная половина предполагала продолжение, в
чем археолог удостоверился, встав на колени и попытав
шись его откопать. Обнаружив, что камень уходит вглубь,
он ударил молотком по гладкому граниту и сразу же при
жал к нему ухо. Поверхность камня была теплой, потому
что средний солнечный луч падал как раз на это место.
Звук разбежался и замер в далеких подземных глубинах,
из чего археолог заключил, что там кое-что есть. Он заме
тил место по расположению каравана, не сомневаясь в том,
что потом без труда найдет его, а фрагмент исторического
памятника старательно присыпал песком. Едва он закон
чил с камнем, как первый грузовик, доверху заваленный
ящиками, пропыхтел мимо него. Следом тащился второй,
тоже нагруженный тюками и оборудованием. Грузовики
бьши огромные, длиной в несколько десятков археологи
ческих молотков; они радостно рычали. Рельсы и инстру
менты бились о крытый брезентом кузов, а сзади болталась
красная тряпка. Третий грузовик вез людей и поклажу. Сле
дом ехало желто-черное такси, опущенный флажок кото
рого означал предупреждение для невнимательных пеше
ходов. Атанагор заметил внутри хорошенькую девушку и
помахал рукой. Проехав еще немного, такси остановилось,
будто в ожидании. Археолог поспешил к машине.
Из машины вышел Анжель, сидевший рядом с шофе-
ром.
-
Вы нас ждете? - спросил он.
-
Я шел вам навстречу. Как доехали?
-
Терпимо, - сказал Анжель,
-
если исключить тот
момент, когда капитан попытался плыть по суше.
-
Охотно вам верю, - сказал Атанагор.
-
Вы господин Дюдю?
-Ни в коем случае! Ни за какие экзопотамские горш-
ки Британского музея я бы не согласился называться гос
подином Дюдю.
-
Простите. так сразу не угадаешь, - сказал Анжель.
-
Ничего страшного, - сказал Атанагор.
-
Я архео-
лог. Я здесь работаю.
-
Очень приятно. А я инженер. Меня зовут Анжель.
А там, внутри,- Анна и Рошель,- он указал на такси.
-
Там еще есть я, - буркнул таксист.
-
Разумеется, мы вас не забудем, - заверил его Ан-
жель.
92
-
Я вам очень сочувствую, - сказал Атанагор.
-Почему?
-
Думаю, Амадис Дюдю вам не понравится.
-
Жаль, конечно, - пробормотал Анжель.
Анна и Рошель целовались, сидя в машине, Анжель это
знал и бьш мрачен.
-
Хотите пройтись пешком? - предложил археолог.
-
Я вам кое-что расскажу.
-
Да-да, - обрадовался Анжель.
-А мне куда дальше?- спросил таксист.
-
Да куда подальше.
Бросив довольный взгляд на счетчик, шофер включил
мотор. Денек выдался на славу.
Не совладав с собой, Анжель оглянулся. Сквозь заднее
стекло мелькнул профиль Анны, по которому было ясно,
что владельцу его на все наплевать. Анжель повесил голову.
Атанагор посмотрел на него с удивлением: точеное ли
цо хранило следы бессонных ночей и непрестанных муче
ний; стройная спина ссутулилась.
-
Странно, - сказал Атанагор,
-
вы ведь красивый
парень.
-Но ей нравится Анна,- вздохнул Анжель.
-Он толстоват,- отметил археолог.
-
Он мой друг.
-
А, тогда понятно ...
Атанагор взял Анжеля под руку:
-
Пойдемте, а то на вас наорут.
-Кто?
-
Этот кретин Дюдю. Он может придумать, что вы
опоздали.
-Да ладно, не все ли равно? А вы здесь ведете раскопки?
-
Покамест копают другие. Но я, без сомнения, нащу-
пал что-то из ряда вон выходящее. Я это чувствую. Так что
пусть себе роют. За ними следит мой помощник, Жирдье.
Когда он свободен, я придумываю ему письменные зада
ния, а не то он начинает доставать Дюпона. Дюпон - это
мой повар. Я все это вам рассказываю, чтобы вы были
немножечко в курсе. Кроме того, загадочным и неприят
ным образом случилось так, что Дюдю втрескался в Дю
пона тоже, а у Дюпона любовь с Мартеном.
-
Кто такой Мартен?
-
Мартен Жирдье, мой помощник.
93
-
А что же Дюпон?
-
Ему начхать. Он, конечно, любит Мартена, но при
этом страшный потаскун. Простите ... В моем возрасте не
пристало употреблять подобные выражения, но сегодня я
чувствую себя таким молодым. Спрашивается, что мне де
лать с этими тремя свинтусами?
-Что же вы можете с ними сделать?
-
Вот я и не делаю ничего.
-
А где нас поселят?
-В гостинице. Вы только не переживайте.
-Из-за чего?
-
Из-за Анны ...
-О, переживать тут решительно не из-за чего. Просто
ей больше нравится Анна. Это очевидно.
-
В чем же очевидность? Это не более очевидно, чем
что-либо другое. Она с ним целуется, вот и все.
-
Нет, не все, - сказал Анжелъ.
-
Сначала она целует
его, потом он ее. И везде, где побывала его рука, ее кожа
уже не та, что прежде. Это не сразу замечаешь, потому что
Рошелъ так же свежа после его объятий, как и до них, и
губы ее по-прежнему пухлы и ярки, и волосы блестят. Но
все же она изнашивается. Каждый поцелуй неприметно
старит ее, грудь становится менее упругой, кожа не такой
прозрачной и шелковистой, тускнеют глаза, тяжелеет по
ходка. И с каждым новым днем это уже немножко не та
Рошель. Я знаю: кто ее видит, верит, что это все еще она.
Я и сам верил попервоначалу, пока не стал замечать все
это.
-
Ну и насочиняли же вы, - сказал Атанагор.
-Нет, не насочинял. Вы сами знаете, что я прав. Я это
вижу. Каждый день я обнаруживаю в ней новые переме
ны. Всякий раз, как я на нее смотрю, я вижу, что она
портится. Это он её портит. И никто ничего не может
с этим поделать, ни вы, ни я.
-
Значит, вы ее уже не любите?
-
Люблю. Так же, как любил сначала. Но мне больно
видеть, как она тает, и поэтому к моей любви примеши
вается ненависть.
Атанагор молчал.
-
Я приехал сюда работать, - продолжал Анжель.
Я хочу работать. Я надеялся, со мной поедет только Анна,
а Рошель останется. Но все случилось иначе, и мне не на
94
что больше надеяться. В течение всего путешествия он не
отходил от нее, и тем не менее я остаюсь его другом. А вна
чале, когда я говорил, что она красавица, он смеялся.
Слова Анжеля расшевелили в Атанагоре старые воспо
минания. Они бьmи тонкие и длинные, и совершенно рас
плющенные наслоением позднейших событий; если на них
смотреть сбоку, как сейчас, то различить их форму и цвет
просто невозможно. Атанагор чувствовал, как они копо
шатся и извиваются где-то внутри, подобно вертким реп
тилиям. Он тряхнул головой, и копошение прекратилось:
испуганные воспоминания замерли и съежились.
Атанагор пытался придумать, как утешить Анжеля, но
безуспешно. Они шагали рядом, и зеленые травинки ще
котали ноги археолога и ласково терлись о холщовые шта
ны молодого человека. Желтые пустые ракушки лопались
под их подошвами, выбрасывая облако пыли и издавая
мелодичный чистый звук: словно прозрачная капля пада
ла на хрустальное острие, заточенное в виде сердца, - что
уж и вовсе ерундистика какая-то.
С дюны, на которую они взобрались, был виден ресто
ран Баррицоне. Огромный грузовик стоял перед входом,
создавая иллюзию военного положения. Кроме ресторана
вокруг не было ничего: ни палатки Атанагора, ни раско
пок; археолог очень ловко спрятал их от постороннего гла
за. Пейзаж бьm залит солнцем, но обитатели пустыни ста
рались смотреть на солнце как можно реже: оно обладало
неприятной особенностью - неравномерно распределяло
свет. Светящиеся участки воздуха чередавались с темными,
и там, где темный луч касался земли, была мрачная, хо
лодная зона. Анжель успел уже привыкнуть к необычай
ному зрелищу: таксист, колеся по пустыне, огибал черные
и выбирал светлые полосы. Но теперь, увидев с высоты
холма холодную неподвижную стену тьмы, он содрогнулся.
На Атанагора эта четкая ограниченность светлого простран
ства не производила никакого впечатления, но заметив,
что Анжель смотрит на нее с беспокойством, он похлопал
его по спине.
-
Это только вначале ошеломляет, - сказал он,
-
по
том свыкнетесь.
Анжель решил, что это замечание касается также Анны
и Рашель, и ответил:
-
Не думаю, чтобы я с этим свыкся.
95
Они спустились по пологому склону. Теперь до них
доносились голоса мужчин, приступивших к разгрузке гру
зовиков, и звонкий металлический лязг рельса об рельс.
Вокруг ресторана, точно насекомые, беспорядочно снова
ли разновеликие фигуры, среди которых своим озабочен
но-важным видом вьщелялся Амадис Дюдю.
Атанагор вздохнул.
-Не знаю, почему меня так взволновала ваша исто
рия. Я ведь уже не молод.
-
О, я бы не хотел надоедать вам своими проблема
ми...
-
сказал Анжель.
-
Вы мне не надоедаете. Просто мне больно за вас.
Вот видите, а я считал себя совсем стариком.
Он приостановился, почесал затьmок и снова зашагал
вперед.
-
Думаю, все дело в пустыне, - сказал он.
-
Должно
быть, она замедляет старение. - Он положил руку Анже
лю на плечо. - Я не пойду с вами дальше. Неохота встре
чаться с этим типом.
-
С Амадисом?
-
Да, с ним. Он, знаете ли ...
-
археолог замялся, по-
дыскивая слова. - Видел я его в гробу в белых тапочках.
Он покраснел и пожал Анжелю руку.
-
Я знаю, что нехорошо так говорить, но этот Дюдю
действительно невыносим. Ладно, до скорого. Увидимся
как-нибудь в ресторане.
-
Счастливо, - ответил Анжель.
-
Я приду посмот
реть ваши раскопки.
Атанагор покачал головой:
-
Вы увидите одни только ящики. Но они, правда,
тоже недурны собой. Ладно, я пошел. Заходите, когда на
думаете.
-
Счастливо, - повторил Анжель.
Атанагор свернул вправо и исчез в провале меж дюн.
Анжель подождал, пока его белая голова вновь появится
на взгорье, потом пока он появится весь. Носки археолога
светлыми отметинами вьщелялись над высокими драпо
выми ботинками. Вскоре ставший совсем крошечным си
луэт исчез за бугром, оставив на песке ниточку следов,
прямую и тонкую, как паутинка.
Анжель вновь повернул голову к ресторану, белый фа
сад которого был украшен яркими цветами, и бросился
96
догонять своих товарищей. Около чудовищно-гигантских
грузовиков притулилось маленькое черно-желтое такси, та
кое невзрачное, будто какая-нибудь ручная тачка на фоне
динамомашины, придуманной широко известным в узких
кругах изобретателем.
Неподалеку от ресторана поднимающиеся снизу ветры
раздували подол ярко-зеленого платья Рошель, а солнце
рисовало ей, несмотря на неровности почвы, очень краси
вой конфигурации тень.
IX
-
Уверяю вас, учитель, это истинная правда, - снова
повторил Мартен Жирдье.
Его круглая розовая физиономия так и сияла, а каждый
волосок шевелюры искрился на кончике голубым светом.
-Я вам не верю, Жирдье, -отвечал археолог. - Во
что угодно поверю, но в это - никогда. И во многие дру
гие небылицы, по правде говоря, тоже.
-
Но черт побери! - сказал Жирдье.
-
Вот что, Жирдье, вы мне перепишете третью <<Песнь
Мальдорора>>, переворачивая слова задом наперед и меняя
орфографию.
-
Слушаюсь, учитель, - сказал Жирдье и, вконец те
ряя терпение, добавил: - Вы можете сами в этом убедиться!
Атанагор внимательно посмотрел на него и покачал го
ловой:
-Вы неисправимы, Жирдье. Я даже не буду увеличи
вать вам наказание.
-
Учитель, заклинаю вас!
-Ну так и быть, схожу посмотрю, -проворчал Ата,
побежденный неслыханным упорством.
-
Я совершенно убежден, что это именно то самое.
Точнехонько совпадает с описанием из учебника Уильяма
Свиста.
-
Мартен, вы просто спятили. Так не ищут курсовую
линию. Прощаю вам это шалопайство, потому что вы не
в себе. Но имейте в виду: чтобы в будущем ничего подоб
ного больше не повторялось. Вы уже не ребенок.
-
Но ё-моё, я ведь не шучу ...
Атанагора охватило волнение. Впервые с тех пор, как
он возложил на своего помощника ежедневные отчеты,
его посетило предчувствие, что грядет нечто значительное.
4 Борис Виан
97
-
Пошли поглядим, - сказал он, поднялся и вышел.
Мерцающий огонь фонаря с абажуром выхватывал из
густого мрака пол и стены палатки, слепляя в пространст
ве размытый светящийся конус. Голова Атанагора находи
лась в тени; остальные части тела смутно вырисовывались
в зыбких лучах газовой горелки. Мартен тоже вскочил и,
виляя круглым задом, засеменил вслед за хозяином на своих
коротких ножках. Они очутились в полной темноте, и толь
ко электрический фонарик Мартена указывал им путь к
зеву узкого колодца, что спускалея к месту раскопок. Мар
тен полез первым; он громко пыхтел, цепляясь за перекла
дины лестницы из черненого серебра, которую Атанагор,
уступая вполне простительной утонченной прихоти, при
споеобил для спуска в забой.
Археолог посмотрел на небо. Там, как всегда, пульси
ровала Астролябия: три черных вспышки, одна зеленая,
две красных и две паузы. Обрюзгшая Большая Медведица
неровно мигала желтоватым светом слабой силы тока, а
Орион только что потух. Археолог пожал плечами и, сдви
нув ноги, прыгнул в колодец: он рассчитывал приземлиться
на жировую прослойку своего подручного. Мартен успел
уже отойти в горизонтальную галерею. Ему пришлось сроч
но вернуться, чтобы вытащить своего патрона из свален
ной в кучу земли, в которой его костлявое тело проделало
цилиндро-плутоническую скважину.
Приблизительно через одно измерение галерея развет
влялась и растопыривала ветки почти во всех направлени
ях, свИдетельствуя об объеме проделанных работ. Каждый
коридор имел соответствующий номер, небрежно начер
ченный на белой табличке. Под сводами, цепляясь за су
хие каменные выступы, бесшумно струились электричес
кие провода, и кое-где свисали лампочки, сверкавшие с
удвоенным рвением, пока их еще не успели разбить. От
куда-то доносились хриплые вздохи насосных установок,
нагнетавших в подземелье сжатый воздух, при помощи
которого, эмульгируя его до консистенции аэрозоля, Ата
нагор удалял из забоя землю, песок, пинпинаквангауз и
размолотые камни, ежедневно извлекаемые землеройны
ми машинами.
Они свернули в корИдор номер 7. Атанагор с трудом
поспевал за Мартеном, который рвался вперед, взбудора
женный до последней степени. КорИдор представлял со-
98
бой прямую трубу, вырытую в один прием. В глубине тру
бы уже виднелись тени, возившиеся вокруг сложнейших,
мощнейших агрегатов, которые высасывали из песка чу
десные находки (этими находками не без основания гор
дилась, оставшись наедине с собой, вся коллекция Атана
гора).
Преодолев остаточное расстояние, Ата ощутил харак
терный, ни с чем не сравнимый запах, и все его сомнения
мгновенно рассеялись. Ошибки быть не могло: они отры
ли курсовую линию. Это бьm загадочный и сложный по
составу запах высеченных в скале залов; он был прохлад
ный, сухой и терпкий- запах абсолютной пустоты; по
глотив руины городов, земля сохраняет его в своих недрах.
Атанагор пустился бегом. В карманах позвякивали разные
предметы, а молоток в кожаном футляре колотил его по
бедру. Свет постепенно прибывал. Добежав до цели, архе
олог с трудом перевел дух: от нетерпения. Прямо перед
ним работал агрегат. Произительный визг турбины, при
глушенный звукоизолирующей оболочкой, заполнял тес
ный тупик; в кольчатой трубе эмульгатора клокотал воз
дух.
Мартен жадно следил за вращением круглых резцов.
Около него, голые по пояс, стояли двое мужчин и женщи
на; они тоже не сводили глаз с машины. Время от времени
один из них четким, уверенным движением поворачивал
ручку управления или нажимал на рычаг.
Атанагор сразу почуял находку. Острые зубья буров
впивались в твердую, плотную скалу, заграждавшую проход
в гипопо-стильную залу гигантских размеров, насколько о
ней можно было судить извне. В проеме показалась стена,
кое-где еще покрытая каменистыми наростами в несколь
ко миллиметров. От стены продолжали отваливаться куски
спрессованной земли; они имели неправильную форму,
и там, где они отвалились, камень начинал дышать.
Атанагор с усилием глотнул и отключил агрегат. Ма
шина замедлила ход и стала, издав нежный, пилящий свист
смолкающей сирены. Мужчины и женщина обернулись,
заметили археолога и подошш1 к нему. В тупике воцари
лась тяжелая, насыщенная тишю,а.
-
Вы нашли ее, - сказал Атан~rор.
Мужчины протянули ему руки, которые он поочередно
пожал. Затем он привлек к себе женщину.
99
-
Ну что, Бронза, ты довольна?
Она улыбнулась, не проронив ни звука. Волосы и глаза
у нее были черные, а кожа - темная, необычного охрис
того оттенка. Твердые и блестящие полушария грудей бы
ли увенчаны острыми, почти лиловыми сосками.
-
Вот и закончили, - сказала она.
-
Всежемыее
отрыли.
-
Теперь вы можете куда-нибудь пойти втроем, - ска
зал Атанагор, поглаживая женщину по горячей голой спине.
-Не, и думать нечего,- ответил тот, что справа.
-
Почему, Бертиль? - спросил археолог.
-
Может,
твой брат и не прочь проrуляться.
-
Не, - ответил Брис,
-
лучше мы еще пороем.
-
А больше вы ничего не нашли? - спросил Жирдье.
-Там, в углу, есть кое-что, -сказала Бронза. - Опять
горшки. А еще лампы и заржавевший замок свода.
-
Потом посмотрим, - сказал Атанагор.
-
Ну что же,
тогда пошли вдвоем? - добавил он, обращаясь к Бронзе.
-
Пожалуй. На этот раз с удовольствием, - ответила
она.
-Зря твои братья не Идут. Им бы не мешало подышать
воздухом.
-Воздуха и здесь хватает. Охота посмотреть, чего там
дальше, - сказал Бертиль, шаря рукой по машине в поис
ках контактора.
Он надавил на черную кнопку. Агрегат заворчал сна
чала тихо и неуверенно; потом голос его окреп, набрал
силу и взвьm на высокой ноте.
-
Только не надрывайтесь, - крикнул Атанагор, пере
крывая вой машины.
Огромные зубья опять принялись выгрызать из стены
тяжелую пыль, которую тут же всасывал работающий аг
регат.
Брис и Бертиль закивали, заулыбались.
-
Все в порядке, - сказал Брис.
-Тогда счастливо, -бросил напоследок археолог.
Он развернулся и зашагал прочь. Бронза, взяв его под
руку, пошла рядом. У нее бьmа легкая, пружниистая по
ходка; от электрических ламп на коже ее танцевали оран
жевые блики. Позади плелся Мартен Жирдье и, несмотря
на свои дурные наклонности, взволнованно следил за дви
жением крутых бедер молодой женщины.
100
Так, в молчании, они дошли до круглой площадки, ку
да сходились все галереи. Бронза отпустила руку Атанагора
и подошла к нише, вырубленной в стене; там была сложе
на ее одежда. Она сняла короткую рабочую юбку и надела
шелковую блузу и белые шорты. Пока она переодевалась,
мужчины смотрели в сторону: один из деликатности, дру
гой- чтобы даже мысленно не изменять Дюпону,- по
тому что под короткой юбочкой на Бронзе ничего не бы
ло. Да ей и не нужно было ничего.
Как только женщина закончила переодевание, все трое
возобновили быстрое продвижение к выходу и снова про
лезли в колодец - только уже в обратном направлении.
Мартен поднимался первым, Атанагор замыкал восхож
дение.
Наверху Бронза потянулась. Сквозь тонкий шелк блуз
ки проступили более темные участки ее тела, и Атанагор
попросил Мартена направить луч фонаря в другую сто
рону.
-
Как здесь хорошо ... -
проговорила она. - Так тихо .. .
Откуда-то донесся металлический звон, и эхо долго пе
рекатывалось по дюнам.
-Что это?- спросила женщина.
-
Кое-что новенькое, - сказал Атанагор.
-
Сюда по-
наехала тьма народу. Они собираются строить железную
дорогу.
Тем временем все трое подошли к палатке.
-
Какие они, те, что приехали? - спросила Бронза.
-
Среди них двое мужчин, - сказал Атанагор.
-
Двое
мужчин и одна женщина. Кроме того рабочие, их дети
и Амадис Дюдю.
-
Каков он из себя?
-
Это грязный педик, - объяснил Атанагор.
Он осекся, спохватившись, что Мартен рядом. Но тот,
к счастью, уже улизнул на кухню к Дюпону. Археолог об
легченно вздохнул.
-
Я бы не хотел его обижать, - объяснил он.
-
А что эти двое мужчин?
-
Один очень хороший. А другого любит та женщина.
Но тот, что хороший, сам любит эту женщину. Его зовут
Анжель. Он красивый впридачу.
-Красивый ... -
растягивая слоги, повторила Бронза.
-
Да. Вот только Амадис ... -
и Атанагор поежился. -
Пошли выпьем чего-нибудь. А то замерзнешь.
101
-
Мне не холодно ...
-
тихо проговорила Бронза. -
Анжель ... Какое странное имя.
-
Странное, - согласился археолог.
-
Унихувсех
странные имена.
На столе всеми своими лучами сиял газовый фонарь;
полог палатки был уютно и гостеприимно откинут.
-
Проходи,- сказал археолог, подталкивая женщину
вперед.
Бронза вошла.
-
Здравствуйте! - сказал аббат, вставая из-за стола
при ее появлении.
х
-
Сколько пушек нужно враз, чтоб разрушить весь Ар
рас? - без предисловий спросил аббат Грыжан, когда Ата
нагор вошел в палатку вслед за Бронзой.
-Одиннадцать!- сказал археолог.
-О нет, это чересчур. Скажите три.
-
Три, - повторил Атанагор.
Аббат схватил четки и скороговоркой трижды пробур
чал что-то себе под нос. Он выпустил четки из рук. Бронза
уселась на кровать Атанагора. Археолог в изумлении смот
рел на священника.
-
Что вы делаете в моей палатке?
-Я только недавно приехал,- объяснил аббат.- Вы
играете в белибердень?
-
Вот это здорово! - сказала Бронза, хлопая в ладоши.
-
Мы будем играть в белибердень!
-
Не следовало бы мне обмениваться с вами ни еди
ным словом, ибо вы существо непристойное. Но у вас чер
товски красивая грудь.
-
Спасибо, я знаю, - ответила Бронза.
-Я ищу Клода Леона,- сказал аббат.- Он отшель-
ник. Он должен был приехать сюда недели две назад. Я же -
региональный инспектор. Сейчас покажу вам удостовере
ние. В этих краях полным-полно отшельников, только все
они довольно далеко. А Клод Леон где-то тут рядом.
-
Я его не видел, - сказал Атанагор.
-
Надеюсь, что так, - ответил аббат.
-
Отшельник не
имеет права покидать свой скит, разве что по специально
му разрешению уполномоченного регионального инспек-
102
тора, - и аббат поклонился.
-
Так что это я собственной
персоной, - продолжал он.
-
Раз, два, три, четыре, всех
нас грамоте учили ...
-
Что читать, чем писать и с кем по лесу гулять, -
подхватила Бронза, хорошо помнившая катехизис.
-Благодарю вас, -сказал аббат. - Итак, я остано
вился на том, что Клод Леон, вероятно, где-то поблизости.
Приглашаю вас посетить его вместе со мной.
-
Надо бы сперва перекусить, - сказал Атанагор.
-
Бронза еще ничего не ела. Это очень неразумно.
-
Я не откажусь от бутерброда, - сказала Бронза.
-
А вы, аббат, не хотите ли «Куантро»?
-
С «Куантро» дело хитро, - проговорил кюре.
-
Моя
вера запрещает мне пить. Но если с вашей стороны не
будет никаких возражений, я запишу это себе в наруше
ния.
-Сделайте одолжение,- сказал археолог.- Я схожу
пока за Дюпоном. Вам нужны бумага и ручка?
-
У меня уже отпечатанные бланки, - сказал аббат.
-
В виде отрывного блокнота. Так я, по крайней мере, знаю,
на каком я свете.
Атанагор вышел из палатки и повернул налево. Кухня
Дюпона находилась совсем рядом. Археолог вошел без сту
ка и щелкнул зажигалкой. В мигающем свете пламени он
различил кровать Дюпона и спящего на ней Жирдье. На
щеках толстяка виднелись две высохшие борозды, а рыда
ния, как принято выражаться, все еще раздирали ему грудь.
Атанагор склонился над Мартеном.
-
Где Дюпон? - спросил он.
Жирдье проснулся и снова начал плакать. Сквозь сон
он смутно разобрал вопрос археолога.
-
Он ушел, - зарыдал Мартен.
-
Его здесь не бьmо.
-
Вот как? - сказал археолог.
-
И вы не знаете, куда
он делся?
-
Он, как пить дать, с этой б... Дюдю, - не переставая
плакать, выговорил Жирдье.- Она мне за это заплатит,
дрянь такая!
-
Перестаньте, - строго сказал Атанагор.
-
В конце
концов, вы же с Дюпоном не женаты.
-
Женаты, - сознался Жирдье, перестав хныкать.
-
Когда мы приехали сюда, мы разбили вместе горшок, как
в «Соборе Парижекой Богоматери». Получилось одиннад
цать черепков. Нам еще шесть лет быть вместе.
103
-
Прежде всего, напрасно вы читаете «Собор»: это ужас
ное старье. Что касается женитьбы, пусть так. И наконец:
мое терпение не безгранично, чтобы слушать ваше нескон
чаемое нытье. Вы мне перепишете первую главу этой кни
жонки справа налево, да еще левой рукой. А теперь отве
чайте: где «Куантро>>?
-
В буфете, - сказал Жирдъе, утихомирившиеЪ.
-
Все, спать, - скомандовал Атанагор.
Он вернулся к кровати, подоткнул Мартену одеяло
и погладил его по голове.
-
Может, он просто за покупками вышел, - сказал
археолог.
Жирдъе всхлипнул и ничего не ответил. Похоже, вол
нение улеглосъ.
Археолог откръm буфет и без труда рядом с банкой куз
нечиков в томатном соусе нашел бутьтку <<Куантро». Он
достал три крохотные изящные рюмочки, найденные не
так давно в месте удачных раскопок и служившие несколь
ко тысячелетий назад королеве Нефурпитон, которая, по
предположению археолога, использовала их для принятия
успокоительных глазных ванн. Приготовив бутьтку и рюм
ки, Атанагор сделал огромный бутерброд для Бронзы и,
живописно разместив все на подносе, вернулся в палатку.
Аббат сидел на кровати рядом с Бронзой и, расстегнув
на ней блузку, внимательно смотрел внутрь.
-
Как интересно устроена эта молодая особа, - сказал
он Атанагору.
-
Вы находите? Чем же именно она интересна?
-
Бог мой, так сразу и не объяснишь. Вся в целом,
возможно. Правда, и отдельные ее состамяющие тоже весь
ма любопытны.
-
А вы занесли осмотр в список нарушений? - спро
сил Ата.
-У меня специальное разрешение,- сказал аббат.
В моей работе это просто необходимо.
Бронза хохотала безо всякого стеснения. Она даже не
застегнуласъ. Атанагор тоже не смог удержаться от улыб
ки. Он поставил поднос на стол и протянул женщине бу
терброд.
-Ах, какие крошечные рюмочки! - воскликнул аббат.
-
Ради них не стоило вырывать листок из моего блокнота.
Tanquam adeo fluctuat nec mergitur.
-
Et cum spiritu tuo, -
отозвалась Бронза.
104
-Дерни за веревочку, дверь и отвалится,- хором за
ключили аббат и археолог.
-
Клянусъ собственным именем! - возгласил кюре.
-
Это истинное наслаждение - повстречать таких религи
озных людей!
-
Наша профессия требует определенных знаний, -
объяснил Атанагор. - Хотя в общем мы скорее неверую
щие.
-
Вы возвращаете мне душевный покой. А то я уже
начал было ощущать прикосновение греха. Теперь отпус
тило. Посмотрим же, что это за «Куантро>>. Жаль, раков
к нему нет, а то вышел бы этакий Куан-тро-пик-рака.
Атанагор откупорил бутъmъ и разлил напиток по рюм
кам. Аббат поднялся и взял одну из них. Он посмотрел на
содержимое, понюхал и выпил.
-
Хм, - сказал он и снова протянул свою рюмку.
-
Как вы его находите? - спросил Атанагор, наливая
новую порцию.
-
Отвратителен. И воняет нефтью.
-Значит, я перепутал бутылки. Там стояли две одина-
ковые.
-
Можете не извиняться, - сказал аббат.
-
Напиток
вполне сносный.
-
Это первоклассная нефть, - заверил археолог.
-
Позвольте мне выйти поблеватъ, - сказал аббат Гры-
жан.
-
Пожалуйста-пожалуйста. Я пойду поищу другую бу
тъmку.
-
Тогда поспешите, - сказал аббат.
-
Ужасней всего,
что эта гадость сейчас снова окажется у меня во рту. А, бы
ла- не бъmа, я зажмурюсь.- И он въmетел в проем па
латки.
Бронза хохотала, упав на кровать и закинув руки за
голову. Ее черные глаза и крепкие зубы ловили на лету
вспышки света. Атанагор еще колебался, но когда снару
жи донеслисъ хрипы Грыжана, его пергаментное лицо раз
гладилось и повеселело.
-
Симпатяга он, - сказал археолог.
-Он придурок,- возразила Бронза.- Какой-то со-
мнительный кюре. Забавный, правда. И руки у него ловкие.
-
Тебе же лучше, - сказал археолог.
-
ПоЙдУ поищу
<<Куантро». Но ты все же подожди, пока не увидишь Ан
желя.
105
-
Конечно, подожду, - сказала Бронза.
Аббат показался у входа.
-Можно?- спросил он.
-
Разумеется, - сказал Атанагор, посторонившись
и пропуская кюре; он прихватил с собой бутьтку нефти и
вышел.
Аббат уселся на парусиновый стул.
-
Простите, что не сажусь с вами рядом, но от меня
несет рвотой. А в ботинках с пряжками аж хлюпает. Ужас
но стьщно. Сколько вам лет?
-Двадцать.
-
Нет, это многовато. Скажите три.
-Три.
И Грыжан со скоростью автомата для лущения гороха
отсчитал на четках три костяшки. Когда он закончил свои
манипуляции, вошел Атанагор.
-Ага! - оживился аббат.
-
Поглядим, не окажется
ли-кё-расином этот «Куантро>>.
-
На этот раз менее удачно, - придирчиво заметила
Бронза.
-
Прошу прощения, но никак невозможно изливать
каламбуры сплошным потоком, тем более когда одновре
менно изливаешь содержимое желудка.
-
Это точно, - согласилась Бронза.
-
Справедливо замечено, - поддержал Атанагор.
-
Тогда вьmьем, - провозгласил аббат.
-
А потом я от-
правлюсь к Клоду Леону.
-Может быть, мы составим вам компанию?- пред
ложил археолог.
-
А... а спать сегодня ночью вы не собираетесь? -
спросил аббат.
-
Мы тут редко спим, - сказал Атанагор.
-
Это от
нимает чертовски много времени.
-
Совершенно верно, - поддакнул Грыжан.
-
Не знаю,
зачем я спросил, я ведь тоже никогда не сплю. Не исклю
чено, что я немножко ревную: мне казалось, я один такой. -
Он на минуту задумался. - Да, это в самом деле так. Я ос
корблен. Но ничего, жить можно. Налейте-ка <(Куантро>>.
-Извольте.
-Ага!- сказал аббат, рассматривая рюмку на свет.-
Теперь настоящий. - Он отпил глоток.
-
Хороший ликер.
Но после нефти все отдает ослиной мочой.
Он допил свою рюмку и фыркнул.
106
-
Ну и гадость. Это мне урок на будущее: нечего раз
брасываться нарушениями направо-налево.
-Неужто вам не понравилось?- удивился Атанагор.
-
Что вы, разумеется, понравилось, - сказал Грыжан,
-
но только получил свои сорок три градуса одним махом -
и всё, гуляй. То ли дело «Аркебуза» девяностопятиградус
ная или добрый спирт для компрессов. Вот когда я служил
в Сен-Филипп-дю-Руль, я в качестве церковного вина ис
ключительно чистый спирт употреблял. Что это бьmи за
мессы, скажу я вам, это же бьmи искрометные мессы!
-Почему вы там не остались?- спросила Бронза.
-
Потому что меня выперли, -сказал аббат. - На-
значили инспектором, то есть, попросту говоря, сместили
с должности. Именно так все и обстояло, не будь я Гры
жан.
-
Зато теперь вы можете путешествовать, - сказал Ата
нагор.
-
О да, безусловно, я ужасно доволен! - воскликнул
аббат.- Пошли искать Клода Леона.
-Пошли,- согласился археолог.
Бронза встала с кровати. Атанагор потянулся рукой к
газовой горелке и сплюснул немного пламя, чтобы при
дать светильнику вид ночника. Потом все трое вышли из
погрузившейся во мрак палатки.
Xl
-
Что-то долго мы идем, - заметил Атанагор.
-
А? - встрепенулся Грыжан.
-
Яинесчитал.Ябыл
погружен в медитацию - вполне классическую, впрочем,
-
о величии Бога и ничтожности человека в пустыне.
-Да?- сказала Бронза.- Это не ново.
-
Вообще-то говоря, - ответил Грыжан,
-
я размыш-
ляю в ином ключе, чем мои коллеги. Это придает моим
медитациям особый шарм и авторский стиль. Кроме того,
я ввел в них велосипед.
-Интересно, как же вы это сделали?- спросил Ата
нагор.
-Любопытно, не правда ли? - оживился аббат.
-
Я то
же сначала думал, как, а теперь делаю это играючи. Стоит
мне только вспомнить о велосипеде - и хоп: готово дело.
-
Вы так объяснили, что это кажется несложным, -
сказал Атанагор.
107
-
В общем, так оно и есть. Но не особо доверяйте
этому чувству. Что это там впереди?
-Я ничего не вижу, - сказал Атанагор, распяливая
веки.
-
Это человек, - определила Бронза.
-
Ага! - сказал аббат.
-
Может быть, это Леон?
-
Не думаю, - проговорил Атанагор.
-
Сегодня ут-
ром там ничего не бьmо.
Продолжая спорить, они приблизилисЪ к предмету раз
говора. Это заняло немало времени, потому что предмет
перемещался в том же направлении, что и они.
-
Эгей! - крикнул Атанагор.
-Ого-го!- ответил голос Анжеля.
Предмет остановился и оказался Анжелем. Несколько
секунд спустя группа нагнала его.
-
Приветствую вас, - сказал Атанагор.
-
Знакомь
тесь: это Бронза, а это - аббат Грыжан.
-
Здравствуйте ... -
ответил Анжель и пожал всем руки.
-
Вы, вероятно, гуляете? - предположил Грыжан.
-
И, наверное, медитируете.
-Нет,- сказал Анжель,- просто ухожу.
-
Куда это? - осведомился археолог.
-
Куда-нибудь, - ответил Анжель.
-
Они в гостинице
производят столько шума.
-
Кто <<ОНИ>>? -спросил аббат. -Вы знаете, я отли
чаюсь беспримерной способностью хранить тайны.
-О, тут нет никакой тайны,- признался Анжель.
Я скажу вам, кто. Это Анна и Рошель.
-Ага!- сообразил аббат.- Они, вероятно, занима
ются ...
-
Она кричит. Она не умеет делать это молча. Просто
ужас какой-то. Меня поселили в соседней комнате. Там
невозможно находиться.
Бронза шагнула к Анжелю, обвила его шею руками и по
целовала.
-
Пойдемте с нами, - позвала она.
-
Мы ищем Клода
Леона. Знаете, аббат Грыжан невозможно забавный.
Ночь цвета желтых чернил бьmа исчеркана тонкими
сверкающими штрихами падающих под разным углом звезд.
Анжель пытался разглядеть лицо молодой женщины.
-
Вы очень милая, - сказал он.
Аббат Грыжан и Атанагор пошли вперед.
-Нет, я не всегда милая,- сказала Бронза.- Хотите
увидеть, какая я?
108
-
Хочу, - ответил Анжель.
-
Тогда посветите зажигалкой.
-
У меня нет зажигалки.
-
В таком случае потрогайте меня руками, - сказала
она, слегка отстраняясь.
Анжель положил руки на ее прямые плечи и поднялся
вдоль шеи вверх. Пальцы его пробежали по щекам Брон
зы, по ее сомкнутым векам и наконец заблудились в чер
ных волосах.
-
Каким странным запахом от вас пахнет, - сказал он.
-Чем же это?
-Пустыней.- Анжель уронил руки вдоль тела.
-
Вы изучили только мое лицо, - сказала Бронза.
Анжель ничего не ответил. Он не шевелился. Она при
двинулась к нему и снова обвила голыми руками его шею.
Прижавшись щекой к его щеке, она шепнула:
-
Вы плакали.
-
Да, - пробормотал Анжель, боясь шелохнуться.
-
Не стоит плакать из-за девицы. Ни одна девица не
стоит слез.
-
Я не из-за нее плакал, - сказал Анжель.
-
А из-за
того, какой она была и какой теперь станет.
Казалось, он вышел из тяжкого забытья, и руки его
обхватили талию молодой женщины.
-
Вы очень милая, - повторил он.
-
Давайте дого
ним их.
Она разжала объятия и взяла его за руку. Они побежа
ли по бугристому песку, спотыкаясь в темноте, и Бронза
смеялась.
Аббат Грыжан успел рассказать Атанагору, как Клод
Леон сделался отшельником.
-
Понимаете, - говорил он,
-
этот парень не заслу
живал того, чтобы томиться всю жизнь в тюрьме.
-
Разумеется, - согласился Атанагор.
-
Вы тоже так думаете? Безусловно, он заслужил ги-
льотину. Но у епископа всюду свои люди.
-Значит, Леону повезло.
-
Заметьте, это мало что меняет. Быть отшельником,
может, и неплохо. По крайней мере, отсрочка обеспечена.
-
Почему? - спросила Бронза, поймав конец фразы.
-
Потому что по прошествии трех-четырех лет отшель-
ники, как правило, сходят с ума. Тогда они бредут куда
глаза глядят до тех пор, пока не встретят маленькую де
вочку, которую убивают и насилуют.
109
-И так всегда?- удивился Анжель.
-
Всегда, - убежденно заключил Грыжан.
-
Известен
один-единственный случай отступления от этого правила.
-
И кто же это бьm? - спросил Атанагор.
-
Очень порядочный человек. Истинный святой. Но
это длинная история. Хотя и чертовски поучительная.
-
Расскажите же скорей... -
умоляюще-настойчиво по
просила Бронза.
-Нет, никак невозможно,- ответил аббат.- Все это
так длинно. Я вам расскажу только конец. Итак, он пошел
куда глаза глядят и встретил маленькую девочку, которая ...
О, не продолжайте! - сказал Атанагор.
-
Какой
ужас!
... которая
сама его убила, - докончил Грыжан.
-
Она бьmа маньячка.
-
О, - вьщохнула Бронза,
-
какая жуткая история.
Бедный юноша. Как его звали?
-
Грыжан. Ах нет, простите. Я немного задумался. Его
звали Леверье.
-
Невероятно, - сказал Анжель.
-
Я знал одного Ле
верье, но с ним не произошло ничего похожего.
-Значит, это был другой Леверье,- парировал аб-
бат.- Или я наглый лжец.
-
Несомненно... -
сказал Атанагор.
-
Смотрите, там огонек, - вдруг сказала Бронза.
-Должно быть, мы у цели, -ответил Грыжан. - Про-
стите, но необходимо, чтобы сначала я вошел один. Вы
явитесь чуть позже. Таково правило.
-
Тут некому проверять, - заметил Анжель.
-
Ничего
не случится, если мы войдем вместе с вами.
-А моя недремлющая совесть?- возразил аббат. -
Мот-мотылевич, король мотьmьков...
-
Всех околпачил, а сам бьm таков! - хором догово
рили остальные.
-
Хорошо, я вижу, вы знакомы с обрядом не хуже
меня ...
-
сказал аббат. - Так и быть, беру вас с собой.
Откровенно говоря, мне это больше по душе. Один я за
вяну со скуки.
Он подпрыгнул, перекувырнулся в воздухе и призем
лилея на полусогнутые ноги. Разлетевшиеся полы сутаны
легли на песок, как лепестки большого черного цветка,
едва различимого в темноте.
llO
-Это тоже составляет часть обряда?- спросил архе
олог.
-
Нет! Это маленькая хитрость моей бабушки. Она при
бегала к ней, когда хотела незаметно пописать на песок.
Должен вам признаться, я не ношу обычных апостольских
кальсон. Слишком жарко. У меня есть на это специальное
разрешение.
-Я думаю, весьма обременительно носить с собой та
кое количество разрешений,- заметил археолог.
-
А я их микрофильмировал, - объяснил Грыжан.
-
Копия занимает ничтожно малый реальный объем. - Он
выпрямился. - Ну что ж, пошли!
Клод Леон поселился в крохотной, кокетливо обустро
енной лачуге из дерева мягких, уютных пород. Сложенная
из булыжников кровать занимала целый угол жилой ком
наты; это бьm единственный предмет обстановки.
С кухней комнату соединяла дверь. Снаружи сквозь за
стекленное окно можно бьmо видеть самого Клода Леона.
Стоя на коленях перед кроватью и обхватив голову рука
ми, он медитировал.
-Ку-ку!- сказал аббат, входя.
Отшельник поднял голову.
-
Еще рано, - сказал он.
-
Я успел досчитать только
до пятидесяти.
-
Вы играете в прятки, сын мой? - спросил Грыжан.
-
Да, отец мой, - ответил Клод Леон.
-
С Лавандой.
-
Вот как! - сказал аббат.
-
А мне можно поиграть
с вами?
-Да-да, конечно! - ответил Клод, вставая. -Я пойду
скажу Лаванде, она будет очень рада.
Он направился в кухню. Анжель, Бронза и археолог
вошли в комнату вслед за аббатом.
-
Разве вы не читаете специальных молитв, когда ветре
чаетесь с отшельником? - удивилась Бронза.
-О нет,- сказал аббат.- Ведь он теперь професси
онал! Все эти штучки только для непосвященных. В целом
же принято следовать традиционным правилам.
Леон вернулся с кухни, ведя за собой обворожитель
ную негритянку. У нее бьmо овальное лицо, тонкий пря
мой нос, большие голубые глазаиневероятная копна ры
жих волос. Одета она бьmа в черный бюстгалтер.
-Это Лаванда,- пояснил Клод Леон.- О, здравст
вуйте, - сказал он, заметив трех новых посетителей.
Как поживаете?
111
-
Меня зовут Атанагор, - представился археолог.
-
Это Анжель, а она - Бронза.
-
Не хотите ли сыграть в прятки? - предложил от
шельник.
-
Давайте поговорим серьезно, сын мой, - сказал аб
бат. - Я должен вас проинспектировать. Мне нужно за
дать вам кое-какие вопросы для составления отчета.
-В таком случае мы оставим вас одних,- сказал Ата
нагор.
-
Это вовсе не обязательно, - заверил его Грыжан.
-
У меня всех разговоров на пять минут.
-
Присаживайтесь, - сказала Лаванда.
-
Пусть они
работают, а мы с вами пойдем на кухню.
Кожа ее в точности соответствовала цвету волос Брон
зы, и наоборот. Анжель попытался мысленно поменять
детали местами, и у него закружилась голова.
-
Вы нарочно это сделали? - спросил он Бронзу.
-Нет,- ответила она,- я ее даже не знала.
-
Уверяю вас, это чистая случайность, - подтвердила
Лаванда.
Они прошли на кухню. Аббат остался с Леоном.
-
Ну так что? - спросил Грыжан.
-
Ничего особенного, - сказал Леон.
-
Вам здесь нравится?
-Сойдет.
-Как обстоит дело с благодатью?
-
Снисходит и уходит.
-А мысли какие?
-
Черные, - признался Леон.
-
Впрочем, с Лавандой
это вполне простительно. Черные, но не печальные. Ог
ненно-черные, я бы сказал.
-Это цвета ада, -предупредил аббат.
-
Да, но внутри у нее розовый бархат.
-Правда?
-
Истинная правда.
-
Прыг-скок, прыг-скок, обвалился потолок.
-
Аминь! - заключил отшельник.
Аббат Грыжан размышлял.
-
С виду все как будто в порядке, - сказал он.
-
Я ду
маю, из вас выйдет вполне благообразный отшельник. На
до бы повесить табличку. По воскресным дням к вам будут
наведываться посетители.
-
Буду очень рад, - сказал Клод Леон.
112
-
А вы уже выбрали себе святое деяние?
-Чего? ..
-
Вам должны бьши объяснить. Стоять всю жизнь на
столпе или бичевать себя пять раз на дню, или носить
власяницу, или грызть булыжники, или молиться двадцать
четыре часа в сутки. Ну и так далее.
-
Мне никто об этом не говорил, - сказал Клод Леон.
-
А можно выбрать что-нибудь другое? Перечисленные дея
ния кажутся мне недостаточно святыми. К тому же все это
уже бьшо.
-
Остерегайтесь чрезмерной оригинальности, сын мой, -
посоветовал аббат.
-
Хорошо, отец мой, - ответил отшельник. Он по
думал немного, потом проговорил: - Я могу трахать Ла
ванду...
На этот раз пришел черед аббата глубоко задуматься.
-
Лично у меня нет никаких возражений, - сказал он.
-
Но не забывайте, что вам прИдется делать это всякий раз,
как будут являться посетители.
-
Так ведь это приятно, - сказал Леон.
-
Ну что ж, значит, договорились. Розовый бархат,
говорите?
-
Именно так.
Аббат содрогнулся, и шерсть у него на шее встала ды
бом. Он провел рукой по низу живота.
-
Устрашающе, - сказал он.
-
В общем, это все, что
я имел вам сказать. Осталось распорядиться, чтобы Обще
ство помощи отшельникам вьщелило вам дополнительный
паек консервов.
-
О, мне хватает! - сказал Клод.
-
Вам много понадобится. Посетителей будет хоть от-
бавляй. Они там затеяли железную дорогу строить.
-
Ну и ну! - сказал Клод. Несмотря на бледность, он
бьш явно очень доволен. - Надеюсь, меня будут часто
навещать ...
-
Повторяю, вы пугаете меня, - сказал аббат.
-
А ведь
я не из робкого десятка. Раз, два, три, четыре, пять ...
-
Вышел зайчик погулять, - договорил отшельник.
-
Теперь мы можем присоединиться к остальным. Зна-
чит, относительно вашего святого деяния договорились.
Так я и запишу в моем отчете.
-
Благодарю вас, - сказал Клод.
113
ПАССАЖ
Нет никаких сомнений в том, что Амадис Дюдю - пре
отвратнейший тип. Он изрядно всем надоел и, возможно, в
середине повествования мы его попросту уберем, до того он
злобный, заносчивый, беспардонный и напыщенный. А сверх
того еще и гомик. Почти все персонажи теперь на месте, и
следствием этого явятся разнообразные события. Прежде
всего, строительство железной дороги, которое окажется
весьма трудоемким, потому что забыли завезти балласт.
В строительстве дороги балласт - главное, и его нельзя за
менить ракушками маленьких желтых улиток, что, впро
чем, никто и не предлагал. Пока суд да дело, рельсы будут
крепить к шпалам на весу, а когда доставят балласт, же
лезную дорогу опустят. А что, так тоже можно проклады
вать дороги. Впрочем, я вовсе не балласт имел в виду, когда
обещал рассказать о камнях, встречающихся в пустыне. Это
был скорее грубо-символический и не слишком изощренный
способ подачи материала, хотя и без того ясно, сколь губи
тельной, в конце концов, окажется для героев атмосфера
пустыни - в частности, из-за солнца с черными полосами.
Признаюсь напоследок, что ожидал появления еще одного вто
ростепенного персонажа: Альфредо Жабеса, который разби
рается в моделировании. Но теперь слишком поздно. Крюк
же потерпит кораблекрушение и прибудет на место, когда
все будет кончено. Так что о нем я расскажу в следующем
пассаже или не расскажу вовсе.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
В прохладном, неподвижном воздухе веяло грозой. Зе
леные 1равы, как всегда, упрямо топорщились, и неуrомимое
солнце играло белыми бликами на их ос1риях. Измучен
ные гепа1роли наполовину закрьmись; Жозеф Баррицоне
опустил шторы в своем ресторанчике, над крышей которого
с1руился дрожащий воздух. У входа ждало желто-черное
такси с поднятым флажком. Грузовики уехали за баллас
том. Инженеры работали в своих комнатах, а технические
исполнители подпиливали косо срезанные рельсы; воздух
звенел от мелодичного скрежета новых напильников. Из
окна Анжель видел Олив и Дидиша, которые, взявшись за
руки и прихватив коричневую корзинку, отправились со
бирать люмиток. На чертеже у окна сохла тушь. В сосед
ней комнате Анна производил вычисления; еще дальше
Амадис диктовал Рошель письма, а внизу, в баре, эта сво
лочь Арлан выпивал в одиночестве перед очередным раз
носом, который он собирался ус1роить Марену и Карло.
На чердаке, над головой Анжеля, громыхали гулкие шаги
профессора Жуйживъома, ус1роившего там образцовую кли
нику. Больных, правда, пока не бьmо, поэтому на опера
ционном столе профессор собирал авиамодели. Время от
времени было слышно, как он прыгает от радости; а то
вдруг принималея бранить практиканта, и раскаты его го
лоса с размаху ударялись в потолок, после чего начинали
скрипеть плаксивые интонации студента.
Анжель снова склонился над планшетом. Если данные
Дюдю верны, то сомнений быть не может. Он покачал
головой и отложил рейсфедер. Затем потянулся и устало
побрел к двери.
-Войти можно?- спросил голос Анжеля.
Анна поднял голову и сказал «да».
-Привет, старик.
115
-
Здорово, - сказал Анжель.
-
Продвигается?
-
Угу. Почти закончил.
-Там чепуха какая-то выходит.
-Что еще?
-
Придется экспроприировать Баррицоне.
-Ты что, серьезно?- спросил Анна.- Уверен?
-
Абсолютно. Дважды проверял.
Анна погрузился в изучение расчетов и чертежей.
-
Ты прав, - сказал он.
-
Дорога ляжет как раз по-
перек гостиницы.
-Что будем делать? Надо отводить ее в сторону.
-
Амадис не согласится.
-Может, пойти спросить?
-
Давай спросим, - сказал Анна.
Расправив могучее тело, он оттолкнул от себя стул.
-
Не было печали, - сказал он.
-
Это точно, - согласился Анжель.
Анна вышел. Анжель, закрыв дверь, последовал за ним.
Остановились они около следующей двери, за которой гу
дел человеческий голос и сухими залпами взрывалась пи
шущая машинка. Анна постучал два раза.
-
Войдите! - закричал Амадис.
Машинка остановилась. Анна и Анжель вошли в каби
нет. Анжель прикрыл за собой дверь.
-
Что там у вас? - спросил Дюдю.
-
Не люблю, когда
мешают.
-
Ничего не получается, - сказал Анна.
-
По вашим
исходным данным дорога должна перерезать гостиницу по
полам.
-
Какую еще гостиницу?
-
Вот эту. Гостиницу Баррицоне.
-
Ну и что? - сказал Дюдю.
-
Подумаешь! Мы ее
экспроприируем.
-
А пустить дорогу стороной нельзя?
-
Вы не в своем уме, друг мой, - сказал Амадис.
Во-первых, с какой стати Баррицоне поставил свою гос
тиницу посреди пустыни, не спрося даже, может, она ме
шает кому-нибудь?
-
Но она никому не мешала, - заметил Анжель.
-Вы прекрасно видите, что теперь мешает,- сказал
Дюдю. - Вам обоим платят за то, чтобы вы делали расче
ты и чертежи. Работа готова?
-
Не до конца, - сказал Анна.
116
-
Так вот: идите и доканчивайте. А по этому вопросу
я свяжусь с Правлением. Впрочем, не сомневаюсь: наме
ченная трасса должна остаться на прежнем месте. - Он
повернулся к Рошель: - Продолжим, мадмуазель.
Анжель посмотрел на девушку. В рассеянном свете опу
щенных штор лицо ее выглядело нежным и правильным,
только глаза выдавали усталость. Она улыбнулась Анне.
Молодые люди вышли из кабинета.
-
Ну что? - спросил Анжель.
-
Ничего не поделаешь, придется продолжать, - ска-
зал Анна, пожимая плечами. - Что, в принципе, это ме
няет?
-
Да ничего, - пробормотал Анжель.
Ему хотелось войти в кабинет, убить Дюдю и поцело
вать Рошель. Пол в коридоре был сложен из неструганных
досок и немного пах щёлоком; на стыках сквозь щели про
бивалея желтый песок. В конце коридора слабый ветерок
теребил на окне тяжелую ветку гепатроля. И Анжеля ох
ватило то же ощущение, что недавно вечером у Клода Лео
на: будто он просыпается.
-
Осточертело мне все, - сказал он,
-
пошли про-
швырнемся.
-
Как это прошвырнемся? - не понял Анна.
-
Да оставь ты свои расчеты. Пошли лучше погуляем.
-
Но надо сперва доделать...
-Потом доделаешь.
-
Я устал как собака, - сказал Анна.
-Сам виноват.
Анна мгновенно расплылся в улыбке:
-
Я не один виноват. У меня есть соучастница.
-
Тогда нечего было брать ее с собой, - сказал Ан-
жель.
-
Да, если бы не она, я бы не так хотел спать.
-
Никто не заставляет тебя спать с ней каждый вечер.
-Но ей это нравится,- сказал Анна.
Анжель поколебался, потом произнес:
-
Ей бы это понравилось с кем угодно.
-
Сомневаюсь, - ответил Анна. Он подумал и продол-
жал без тени самодовольства:
-
Я, правда, предпочел бы, чтобы она занималась этим
понемногу со всеми и чтобы мне было плевать. Но она
хочет только со мной; кроме того, мне пока еще не пле
вать.
117
-
Почему ты не женишься на ней?
-
Ох, - вздохнул Анна,
-
потому что рано или поздно
мне все-таки станет плевать. Вот я и жду, когда станет.
-А если не станет?
-
Не стало бы, если бы она была моей первой женщи-
ной. Но в этом деле всегда идет по убывающей. Первую
женщину ты любишь очень сильно, ну, скажем, два года.
Потом вдруг начинаешь замечать, что она для тебя уже не
то, что прежде.
-Почему?- спросил Анжель.- Ведь ты ее по-преж
нему любишь.
-
Уверяю тебя, это так, - сказал Анна.
-
Любовь
может длиться больше двух лет, может и меньше, если ты
сделал неудачный выбор. Внезапно ты обнаруживаешь, что
другая действует на тебя точно так же, как действовала
первая, и ты молодеешь на два года. Но на этот раз все
длится лишь год. И так далее. Заметь, что ты одновремен
но можешь все так же любить первую, встречаться с ней,
даже спать, но все равно это уже не то, что раньше. Лю
бовь опускается до уровня условного рефлекса.
-
Ерунда все это, - сказал Анжель.
-
Не думаю, чтоб
я был устроен так же.
-
Ты не можешь ничего изменить, - заметил Анна,
-
все мы так устроены. В сущности, нет нужды в какой -то
одной, определенной женщине.
-
Физически - может быть,
-
сказал Анжель.
-
Нет, не только физически. Даже с интеллектуальной
точки зрения незаменимых женщин нет. Они все слиш
ком примитивны.
Анжель не отвечал. Они стояли в коридоре, Анна под
пирал дверной косяк своей комнаты. Анжель посмотрел
на него. Потом задыхаясь произнес:
-
И ты говоришь такое ... И это говоришь ты? ..
-
Да, я знаю, - сказал Анна.
-
Если бы мне отдали Рашель, если бы она меня лю-
била, мне бы никогда не поиадабилась любовь другой жен
щины.
-
Понадобилась бы. Года через два-три, ну, четыре.
И если бы к этому моменту она любила тебя, как прежде,
ты сам постарался бы все изменить.
-Зачем?
-
Затем, чтобы она тебя больше не любила.
118
-
Но я сделан иначе, чем ты, - сказал Анжель.
-
Женщины начисто лишены воображения, - про-
должал Анна. - Они уверены, что достаточно их присут
ствия, чтобы заполнить жизнь. Но в мире так много всего
другого.
-Неправда.- сказал Анжель.- Я тоже так рассуж
дал, пока не узнал Рошель.
-
После того, как ты ее узнал, ничего не изменилось.
Все так и осталось. Мир богат и разнообразен. Взять хотя
бы эту острую зеленую траву. Ужасно приятно потрогать
ее рукой и раздавить в пальцах скорлупку желтой улитки.
Здорово растянуться на сухом горячем песке и смотреть на
коричневые блестящие зернышки, из которых он состоит,
и почувствовать, как он струится сквозь пальцы. Или смот
реть на голый рельс - голубой и холодный .. . он издает
такой чистый звук... А можно наблюдать, как пар вырыва
ется из вентиляционной трубы, или... я даже не знаю, что еще.
-
И это говоришь мне ты, Анна...
-Или возьми солнце с его черными лучами ... Кто зна-
ет, что там, за границей черной зоны? .. А самолеты про
фессора Жуйживьома? Или облака? А копаться в земле
и находить там всякую всячину? А слушать музыку?
Анжель закрыл глаза.
-
Отдай мне Рошель, - попросил он. -Ты ее не любишь.
-Люблю,- сказал Анна. -Но я не могу любить ее
еще больше. Не могу притворяться, будто мира вокруг ме
ня не существует. Я отдам тебе ее, если хочешь. Только
она сама не захочет. Она хочет, чтобы я все время думал
о ней и жил только ею.
-
А еще? Что еще она хочет? - спросил Анжель.
-Она хочет, чтобы весь мир вымер и высох. Чтобы все
исчезло и остались лишь мы двое. И чтобы я занял место
Амадиса Дюдю, а она стала бы моей секретаршей.
-
Но ты же ее разрушаешь, - тихо проговорил Анжель.
-
Ты хочешь сам ее разрушать?
-
Я бы не стал ее разрушать. Я бы ее даже не касался,
а только целовал бы и обнаженную заворачивал в белую
ткань.
-
Женщины созданы совсем не для этого, - сказал
Анна. - Они не подозревают даже, что в мире есть еще
что-то. Мало кто из них об этом догадывается. Впрочем,
то не их вина. Они просто боятся догадаться. Им и в го
лову не приходит, как много всего вокруг.
119
-
А что же есть вокруг?
-
Вокруг земля... -
сказал Анна. - Можно лежать на
земле, на песке, чтобы в голове было пусто и веял легкий
ветерок. Можно ходить и смотреть по сторонам, и делать
что-нибудь, строить каменные дома для людей, делать для
них машины, давать им свет или что-нибудь еще, что каж
дый мог бы получить - и они бы потом тоже могли ничего
не делать, могли бы лежать на песке, на солнце, с пустой
головой, и спать с женщинами.
-
Ты сам то хочешь ее, то не хочешь, - сказал Анжель.
-
Я хочу все время, но я хочу и всего остального тоже, -
ответил Анна.
-
Пожалуйста, не губи Рошель.
Анжель произнес эти слова с мольбой и дрожью в го
лосе. Анна провел рукой по лбу.
-
Она сама себя губит, - сказал он.
-
Ты не сможешь
ее остановить. Когда я ее брошу, она совсем сломается. Но
если она тебя полюбит, то быстро восстановится. И будет
почти такой, как вначале. Но потом она снова начнет себя
губить и будет делать это вдвое быстрее. Ты не сможешь
этого вынести.
-
И что же?.. -
спросил Анжель.
-
А то, что я не знаю, как тебе быть. Она будет разру-
шаться, и скорость разрушения будет расти в геометричес
кой прогрессии.
-
Постарайся быть с ней гадким, - сказал Анжель.
Анна засмеялся:
-
Не могу пока. Я еще люблю ее, мне нравится с ней
спать.
-
Молчи, - сказал Анжель.
-
Я пойду доделывать расчеты. Лопух ты все-таки.
Смотри, сколько красивых девок кругом.
-
Да ну их. И без них тошно.
Анна сжал ему плечо своей сильной рукой.
-
Иди пройдись, - сказал он.
-
Подыши, проветрись.
Отвлекись немного.
-
Я и хотел пройтись, - сказал Анжель.
-
Это ты
отказался. А думать о другом я все равно не могу. Она так
изменилась.
-
Да вовсе нет. Просто она лучше поняла, что надо
делать в постели.
Анжель шумно вздохнул, повернулся и пошел прочь.
Анна засмеялся, потом открыл дверь и вернулся в свой
кабинет.
120
11
Увязая ногами в горячем песке, Анжель чувствовал, как
песчинки забиваются в плетеные сандалии и просачива
ются у него меж пальцев. В ушах все еще звучали слова
Анны и его голос, а перед глазами стояло нежное и свежее
лицо Рошель, склоненное над пишущей машинкой, тонко
очерченные дуги ее бровей и блестящий рот.
Далеко впереди ровной полосой ложился на землю пер
вый черный луч, пересекая пустыню четкой линией, которая
послушно и упрямо следовала движению вздымающихся
и опадающих дюн. Анжель шел насколько мог быстро, те
ряя на зыбких подъемах несколько сантиметров при каж
дом шаге, стремительно скатываясь с горбатых спусков.
Он испытывал физическое наслаждение от того, что пер
вым прокладывал след по девственно-желтой тропе. Боль
его понемногу стихла; ее впитала пористая чистота окру
жавшей его всепоглощающей пустыни.
Темная полоса приближалась; она вставала нескончае
мой тускло-голой стеной, еще более притягательной, чем
подлинная тень; это было скорее внезапное и полное пре
кращение света, непроницаемая, густая пустота, оконча
тельное, непоправимое нарушение целостности простран
ства.
Еще несколько шагов, и он окажется за чертой. Вплот
ную приблизившись к черной стене, Анжель нерешитель
но вытянул руку. Рука исчезла из пределов видимости, и
он ощутил холод неведомого мира. Не колеблясь более, он
вошел в него весь, будто нырнул под черное покрывало.
Продвигался он медленно. Ему было холодно; сердце
колотилось. Порывшись в кармане, Анжель нащупал ко
робок и чиркнул спичкой. Судя по звуку, дерево загоре
лось, но мрак не поредел. Немного испугавшись, Анжель
выронил спичку и протер глаза. Он снова старательно про
вел фосфорной головкой по шероховатому боку коробка.
Спичка зашипела, воспламеняясь. Анжель сунул коробок
в левый карман и наугад приблизил указательный палец к
предполагаемому пламени. Обжегшись, он отдернул руку
и выронил вторую спичку.
Анжель осторожно повернул назад и попробовал вер
нуться к тому месту, где вошел в темноту. Ему показалось,
что он идет дольше, чем шел вначале, а кругом по-преж
нему стояла непроглядная ночь. Он снова остановился.
121
Кровь бурлила у него в жилах, но пальцы были холодны
как лед. Он сел на песок: надо было успокоиться; он сунул
руки под мышки, пытаясь согреться.
Он ждал. Постепенно удары сердца сделались спокой
нее. В членах еще сохранилась память о движениях, совер
шенных с момента вступления в темноту. Уверенно, не
торопясь, Анжель определил свое местонахождение и твер
дым шагом двинулся навстречу свету. Несколько секунд
спустя он вновь обрел контакт с горячим песком пустыни,
желтым и неподвижным, ослепительно сверкающим пе
ред его прищуренными веками. Вдалеке над плоской кры
шей заведения Баррицоне колыхался воздух.
Анжель отошел от стены мрака и упал на податливый
песок. У самого его лица ленивая люмитка неспешно взби
ралась по длинному изогнутому стеблю, обволакивая его
переливчатой пленкой. Анжель растянулся на песке, вы
давив ложбинки для всех частей тела, расслабил муску
латуру и мозг и просто дышал, притихший и печальный.
111
ЗАСЕДАНИЕ
Президент Урсус де Жан-Полено обнаружил, что при
вратника нет на месте, и нахмурил брови. Тем не менее он
поднялся по лестнице и проник в зал заседаний. Здесь он
снова нахмурил брови: вокруг стола - ни души. Соединив
большой и указательный пальцы, он вытянул из кармана
ушко золотых часов; ушко плавно перешло сначала в це
почку из того же металла, а уже потом в часы как таковые.
К своему величайшему изумлению, он констатировал, что
сей безупречный механизм показывал тот же час, что и
некоторое время назад, и из-за чего, собственно, он, Жан
Пелен, так спешил. Придя к определенному заключению
относительно согласованного, но отнюдь не преднамерен
ного, как он было подумал, отсутствия привратника и ос
тальных членов Правления, президент бегом проделал об
ратный путь до лимузина и потребовал от своего не в меру
усердного шофера, чтобы тот вез его куда угодно, лишь бы
только, черт подери, никто не видел, как президент явился
на заседание первым!
122
2
Скривив губы в усталой гримасе, привратник появился
в дверях кабинета задумчивости и заковылял прямиком к
большому шкафу, где ждала своего часа коллекция порно
открыток. Усталая гримаса, трясутнеся руки и влажная
ширинка говорили о том, что это был его день. В извест
ном месте еще покапывало, отчего в области копчика он
ощущал неравномерные вспышки разной силы, от кото
рых сводило его старые седалищные мышцы, увядшие за
долгие годы сидения на стуле.
3
Моська, раздавленная по дороге Агатом Марианом, ни
когда не разбиравшим, куда он едет, имела легкие необыч
ного зеленого цвета. Убедившись в этом, блюститель улич
ной чистоты и порядка смел ее останки в сточный желоб,
отчего желоб незамедлительно начало тошнить; в резуль
тате улицу пришлось перекрыть на несколько дней.
4
Вопреки многочисленным препонам, порожденным зло
намеренностью человеческих особей и неодушевленных пред
метав, а также неумолимостью законов вероятности, боль
шинство заседателей собрались-таки у дверей залы, а вслед
за тем даже проникли в нее, осутествив предварительно
серию ладанесоприкосновений и обменявшись эякуляцией
слюнных брызг, что является общепринятым ритуалом в
любом цивилизованном обществе, притом, что в военизи
рованном обществе этот обычай заменен поднесением ла
дони к виску и каблучным прищелком, сопровождаемыми
в ряде случаев краткими выкриками, посьшаемыми зачас
тую с довольно большого расстояния, что в сумме своей
дает нам право сделать вывод о высоком уровне санитар
ной гигиены военных людей- вывод, заметим, ошибоч
ный, от которого мы будем вынуждены впоследствии от
казаться, коли случится нам увидеть отхожие места сих
доблестных бойцов, исключив из числа последних лишь
американских солдат, кои справляют большую нужду, при
сев рядком, и содержат свои сортиры в чистоте и дезин
фекционном благоухании, что вообще в порядке вещей в
тех странах, где всерьез занимаются пропагандой и где во-
123
дятся доверчивые необитатели, позволяющие убедить себя
подобными средствами, - а это, как известно, никому не
чуждо, - при условии, что осуществляемая таким образом
пропаганда не ведется вслепую, но ориентируется на по
желания, выявленные спецслужбами изучения и ориентации,
а также на результаты рефрен-дум, думаемых счастливыми
правителями во благо племен и народов, собранных под
их заботливым крьшышком.
Итак, заседание бьшо открыто при отсутствии одного
лишь участника, которого задержали обстоятельства и ко
торый явился двумя днями позже, чтобы принести свои
извинения. Но привратник был непреклонен.
5
-
Господа, слово предоставляется нашему преданному
секретарю.
-
Господа, прежде чем сообщить вам свежеполучен
ные сведения о ходе работ в первые недели строительства
и ввиду отсутствия докладчика, я хотел бы зачитать до
клад, присланный из Экзопотамии, который, к счастью,
докладчик успел вовремя мне передать. Отдаю должное
его осторожности, если не сказать предусмотрительности,
ибо никто из нас не застрахован от неожиданностей.
-
Полностью с вами согласен!
-А о чем речь?
-
Сами прекрасно знаете.
-
Ах, да! Вспомнил!
-
Господа, итак - вышеупомянутый доклад.
-
Несмотря на всеразличные трудности и благодаря
стараниям и изобретательности нашего технического ди
ректора Амадиса Дюдю, все необходимое оборудование бьшо
доставлено на место, и нет нужды специально останавли
ваться на отменных профессиональных качествах, предан
ности и самоотверженности, а также беспримерной сме
лости технического директора Дюдю, так как огромные
трудности, с которыми ему пришлось столкнуться, вклю
чая сознательное малодушие и хитрое коварство техничес
ких исполнителей, а также случайных элементов и инже
неров вообще, за исключением старшего мастера Арлана,
свидетельствуют о том, что трудноосуществимая задача,
которую Амадис Дюдю взял на свои плечи, могла быть
выполнена только им одним.
124
-
Полностью с вами согласен.
-
Блестящий доклад!
-
Я что-то не очень понял. О чем речь?
-
Да вы и так прекрасно все знаете.
-
Ах, да! Передайте мне ваши карточки.
-
Господа, существует одно обстоятельство, в отноше-
нии которого оказалось невозможным применение пред
упредительных или каких-либо иных устраняющих мер; я
имею в виду существование посреди пустыни, а именно,
на линии, определяющей направление нашей будущей до
роги, некоего заведения под названием <<Отель Баррицо
не>>. Наш технический директор Дюдю внес предложение:
экспроприировать, а затем частично разрушить упомяну
тое заведение, применив наиболее подходящие для этого
средства.
-А вы знаете, что такое люмитка?
-
Подобная ситуация просто ошарашивает!
-
Мне кажется, мы должны одобрить.
-
Господа, приступим к голосованию. Кто <<За» - по-
прошу поднять ...
-
Совершенно ни к чему.
-
Все полностью с вами согласны.
-
Совершенно верно, Баррицоне надо экспроприиро-
вать.
-
Итак, господа, Баррицоне будет экспроприирован.
Наш секретарь возьмет на себя хлопоты по данному делу.
Учитывая тот факт, что речь идет о заведении, представ
ляющем общественный интерес, нет никаких сомнений в
том, что урегулирование всех формальностей не может не
потребовать кое-каких усилий.
-
Господа, предлагаю устроить поздравительное голо
сование в адрес автора доклада, который был вам только
что зачитан и которым является не кто иной, как наш
технический директор господин Амадис Дюдю.
-
Господа, полагаю, вы будете полностью согласны с
тем, чтобы направить Дюдю, как только что предложил
наш выдающийся коллега господин Марион, поздравитель
ную ноту.
-
Господа, опираясь на некоторые пункты доклада,
можно утверждать, что поведение сотрудников, находя
щихся в подчинении Амадиса Дюдю, просто неслыханно.
Думаю, мы не совершим ошибки, если урежем их оклад
на двадцать процентов.
125
-
А сэкономленную сумму можно будет перевести на
счет господина Дюдю в качестве дополнения к подъемным.
-
Господа, Дюдю, без сомнения, откажется от какого
бы то ни бьuю дополнительного вознаграждения.
-
Полностью с вами согласен.
-
Таким образом мы сэкономим дважды.
-
Арлану мы тоже повышать не будем?
-
Совершенно ни к чему. Этим людям все заменяет их
безупречная совесть.
-
Но остальным мы, разумеется, снизим.
-
Господа, все решения будут зафиксированы секре-
тарем в протоколе заседания. Надеюсь, повестка дня ни
у кого не вызывает замечаний?
-
Что вы скажете об этой ситуации?
-
Она просто ошарашивает!
-
Господа, заседание закрыто.
IV
Держа Атанагора под руку, Бронза поднималась с ним
по тропе, ведущей к отелю Баррицоне. В забое остались
Брис и Бертиль, не желавшие прерывать работу, пока окон
чательно не расчистят огромную залу, обнаруженную не
сколько дней назад. Машины рыли без остановки, откры
вая доступ все в новые коридоры и залы, сообщающиеся
между собой посредством подземных галерей с колоннами
по обеим сторонам. Повсюду в изобилии были рассыпаны
ценные находки, как-то: шпульки для волос, корабельные
гребни, напёрстки и наперстники, пузырьки - мыльные
и для духов, предметы культа и культуры, включая оккульт
ные науки; а кроме того, горшки - в большом количестве.
Молоток Атанагора не скучал без дела. Тем не менее ар
хеологу требовался отдых и перемена мыслей. Поэтому Брон
за отправилась с ним.
Они поднимались и спускались по сгорбленным пес
чаным скатам, и солнце окутывало их золотым сиянием.
С высоты дюны открывался вид на фасад отеля и красные
цветы, а еще на стройку, где вокруг сложенных штабелями
рельсов и шпал суетились технические исполнители. Из
далека Бронза различила более хрупкие фигурки Олив и
Дидиша, которые играли на сваленных в кучу бревнах. Не
останавливаясь, женщина и археолог продолжали путь
и вскоре очутились в баре отеля.
126
-Привет, Пипетка,- сказал Атанагор.
-
Буон джорно, - ответил Пиппо.
-
Вы стригаре вос-
тра бородетта в шесть часов утром раньо?
-
Не-а, - сказал Атанагор.
-Кобель паршивый наш гулящий Бенедетто! .. -
вос-
кликнул Пиппо. - И вам не стыдно, патрон?
-Нет,- ответил археолог.- Как продвигаются дела?
-
Плохи наши дела, патрон, - вздохнул Пиппо.
-
Тоска кругом, запустенье, хоть волком вой. То ли дело
бьmо в Спаньи, где я командовал шеренгой землекопов!
Э-э, надо было это видеть! .. А тут .. . Меррские пуррки! ..
-
Кто мерзкие? - переспросила Бронза.
-
Пуррки! Свиньи значит!
-Налей-ка нам выпить,- сказал археолог.
-
Я им такой дипломатический церемоний разведу,
пурркам этим. Да катились бы они все куда подальше в
Варршавию! - не унимался Пиппо, дополняя пожелание
соответствующим обстоятельству жестом, который состо
ял в вытягивании вперед правой ладони с прижатым боль
шим пальцем.
Атанагор улыбнулся.
-Налей нам, пожалуй, два <<Турина>>.
-
Пожалуйста, патрон, - сказал Пиппо.
-Что они вам сделали?- спросила Бронза.
-
Э-э!- сказал Пиппо.- Громить они хотят мой ла-
вочка к чертовой бабушке. Все, спета мой песенка! Фини
та! - И он затянул:
Забыл Випорьо обещанья,
Про то узнал Вильгельм Второй
И в Рим Бюлова для дознанья
Послал с задачею такой ...
-Красивая песня, -сказал археолог.
Отдай им Тренто и Триесте,
Отдай Трентина весь.
С Випорьо быть должны мы вместе,
Пускай почтет за честь.
По небу ероплан летит,
А в нем д'Аннунцио сидит
И точно пташка распевает.
Chi va рiапо, тот va sапо 1 •
1 Тише едешь. дальше будешь (итал.; доел.: кто едет тихо, едет бла
гополучно).
127
-
Я где-то это слышал, - сказал Атанагор.
Chi va sапо va lопtапо.
Chi va forte va alla morte.
Evviva la liberta! 1
Бронза захлопала в ладоши. Пиппо голосил во все гор
ло, напрягая хриплые остатки своего тенора. В потолок
негромко постучали.
-
Что это? - спросил археолог.
-
Э-э, еще один пуррк! - прорычал Пиппо. Вид у не-
го, как всегда, бьm яростный и вместе с тем ликующий. -
Это Ампутис Дюдю. Он не нравится, как я петь.
-
Его зовут Амадис, - поправила Бронза.
-Ну, Амадис! Амудис-Ампутис! Какой хрен разница?
-
А что там за история с лавочкой? - спросил Ата.
-
Дипломатический штучка этого Ампутилуса. Он хо-
чет меня экстрагировать... Как разинет хайло, так словами
и сыпать, пуррк! Других не знает! Говорит, это надо было
ждать.
-Экспроприировать? Тебя?- удивился Ата.
-
Во-во. Это такой в этом краю крайнее слово.
-
Тогда тебе не надо будет работать.
-
А на кой я буду делать с этими дурацкими каникулы?
-
Слушай, выпей с нами стаканчик, - предложил Ата.
-
Благодарю, патрон.
-Это железной дороге помешал ваш отель?- спро-
сила Бронза.
-
О да! - сказал Пиппо.
-
Этой хреновой железной
дороге! Чин-чин!
-Чин-чин,- повторила Бронза, и все трое опорож
нили свои стаканы.
-А что Анжель, дома?- спросил Ата.
-
У себя, кажется, - сказал Пиппо.
-
Точно не знаю.
Но думаю, так. Сидит, чертит, чертит ...
-
Он нажал на
кнопку позади стойки. - Если Анжель у себя, то скоро
приходить.
-
Спасибо тебе, - сказал археолог.
-
Этот Амудополис - сущий пуррк,
-
сказал Пиппо
в заключение и снова принялся напевать, вытирая стаканы.
Видя, что Анжель не спускается, Атанагор спросил:
1 Доел.: Кто едет благополучно, едет далеко.
Кто едет быстро, едет к смерти.
Да здравствует свобода! (итал.)
128
-
Столько я тебе должен?
-
Тридцать франков, - ответил Пиппо.
-
Тоска здесь,
нищета.
-
Вот, возьми, - сказал археолог.
-
Пошли с нами,
посмотришь, как строят. Анжеля, похоже, нету.
-
Э-э! Куда я пойду! - сказал Пиппо.
-
Они крутятся
тут, как мухи. Я уйду- они всё выпивать.
-
Ну тогда счастливо.
-
Счастливо, патрон.
Бронза послала итальянцу обворожительную улыбку, и
Пиппо залепетал что-то несуразное. Она вышла вслед за
Ата, и они вместе направились к стройке.
В воздухе пахло смолой и цветами. Безжалостно ско
шенные зеленые травы были раскиданы по обеим сторо
нам трассы, намеченной грейдерами; из жестких стеблей
вытекали стеклянистые, благоухающие капли; они скаты
вались на песок и облипали желтыми крупинками. Дорогу
тянули вдоль линии, намеченной в соответствии с указа
ниями Дюдю. Атанагор и Бронза растерянно и грустно
смотрели на охапки упругих трав, безвкусно набросанных
вдоль обочины, и на истерзанную поверхность когда-то
гладких дюн. Они поднялись на холм, спустились в лож
бину, поднялись снова- и увидели стройку.
Голые по пояс, Карло и Марен гнули спины под без
участным солнцем, вцепившись обеими руками в крупно
калиберные пневматические молотки. Воздух содрогалея
от их сухого треска, к которому добавлялось глухое ворча
ние компрессора, работавшего нанекотором удалении. Ра
бочие копали без передышки, почти ослепленные фонта
нами взлетающего песка, который лип к их влажной коже.
Одно измерение дороги бьmо уже выровнено, и по обеим
сторонам рва вздымались высокие, острые насыпи. Рабо
чие врезались в дюну на среднем уровне пустыни, вычис
ленном Анной и Анжелем на основании предварительных
топографических данных, но уровень этот оказался гораз
до ниже поверхности, по котооой ходили ногами. Так что
дорогу пришлось пустить по дгу котловины, а песок ссы
пать по обеим ее сторонам.
Атанагор нахмурился.
-Ничего себе ... -
сказал он.
Бронза не ответила. Они подошли к землекопам.
-
День добрый, - сказал археолог.
5 Борис Виан
129
Карло поднял голову. Он был высокий, светловоло
сый, с голубыми, налитыми кровью глазами, которые, ка
залось, не видели собеседника.
-
Привет! - буркнул он.
-
Дело идет... -
сказала Бронза.
-
Туго, - возразил Карло.
-
Земля твердая. Как ка-
мень. Песок только сверху.
-
Так уж получается, - начал объяснять Атанагор.
-
Здесь совсем не бывает ветра, вот песок и спрессовывается.
-
А чего ж это он не спрессовывается на поверхности? -
спросил Карло.
-
Там, куда проникает солнечное тепло, не может про-
исходить окаменения.
-
А. ..
-
сказал Карло.
Марен перестал копать.
-
Если будем останавливаться, сейчас эта сволочь Ар-
лан сюда припрется,- сказал он.
Карло включил свой молоток.
-Вы что же, одни все делаете?- спросил Атанагор.
Ему приходилось орать, чтобы перекрыть адский рев
механизмов. Длинный стальной бур впивалея в песок, под
нимая тучи голубоватой пьши; натруженные руки Карло
отчаянно сжимали горизонтальные рукоятки.
-
Одни ... -
выкрикнул Марен. - Остальные уехали за
балластом.
-
Как, три грузовика? - прокричал Атанагор.
-Да,- завопил в ответ Марен.
У него бьша черная косматая шевелюра, поросшая шер
стью грудь и изможденное детское лицо. ВзглЯд его ото
рвался от археолога и остановился на молодой женщине.
-Это кто?- спросил он Атанагора, выключив моло-
ток.
-
Меня зовут Бронза, - сказала женщина, протягивая
руку.- Мы делаем ту же работу, что и вы, но только под
землей.
Марен улыбнулся и осторожно сжал ее крепкие паль
цы в своей сухой, растрескавшейся ладони.
-
Привет, - сказал он.
Карло продолжал рыть. Марен с сожалением посмот
рел на Бронзу.
-
Нам нельзя останавливаться. Из-за этого Арлана.
А то пошли бы выпили по стаканчику.
130
-А твоя жена? .. -
прокричал Карло, выключая мотор.
Бронза расхохоталась:
-
Неужели она такая ревнивая?
-Да нет, - сказал Марен, -она ведь знает, что я серь-
езный парень.
-
Попробуй туг не быть серьезным, - заметил Карло.
-
В этой дыре не шибко разгуляешься...
-
Так увидимся в воскресенье, - пообещала Бронза.
-
После мессы, - пошутил Марен.
-
Здесь не ходят к мессе.
-
Тут есть отшельник, - сказал Атанагор.
-
Его вроде
как будут посещать по воскресениям.
-Кто это придумал?- насторожился Марен.- Лич-
но я предпочел бы выпить с этой крошкой.
-Аббат сам вам все растолкует,- сказал археолог.
-
Да пошел он ... Терпеть не могу священников.
-
А чем тебе еще заниматься? - насмешливо прого-
ворил Карло.- Может, отправишься на прогулку со шпа
нятами и супружницей?
-
Я тоже не люблю священников, - сказал Атанагор,
-
но этот совсем не похож на остальных.
-
А толку-то? - ответил Марен.
-
Все равно он в су-
тане.
-
Он ужасный весельчак, - сказала Бронза.
-
Такие всего хуже.
-
Давай-ка пошевеливайся, - сказал Карло.
-
Того
гляди эта сволочь Арлан нам на голову свалится.
-
Ладно, поехали... -
проворчал Марен.
Воздух снова наполнился оглушительным треском пнев
матических молотков, и в небо ударил фонтан песка.
-
Счастливо оставаться, ребята, - сказал Атанагор.
-
Вьmейте чего-нибудь у Баррицоне и запишите на мой счет.
Археолог пошел прочь. Бронза помахала Марену и Кар
ло рукой.
-
До воскресенья! - крикнул Марен.
-
Чего рот раззявил! - одернул его Карло.
-
Эта де-
вочка не про твою честь.
-
Да он же старый хрыч, -- сказал Марен.
-
Размечтался. Он еще мужик хоть куда.
-
Ну, значит, он ядреный старый хрыч. Такие тоже
бывают.
-
Вот заладил! - буркнул Карло и запястьем отер с ли
ца пот.
s·
131
Они легко надавливали на тяжелые, нависающие глы
бы; те отваливалисъ, грохзлись вниз, и взлетающий песок
обжигал горло. Ухо рабочих привыкло к однообразному
гулу машин, и они могли тихо переговариватъся. Обычно
они разговаривали во время работы, чтобы скрасить тяж
кие часы, тянувшиеся бесконечно долго.
Карло принялся мечтать вслух:
-
Вот закончим ...
-
Мы никогда не закончим.
-Пустыня где-нибудь да кончается ...
-Другая работа подвалит.
-
И все-таки сможем прилечь ненадолго ...
-
Хоть остановимся ...
-
Нас оставят в покое ...
-
Там будет земля, будет вода и деревья. И красотка
под ними.
-
Мы перестанем рыть...
-
Мы никогда не перестанем.
-
Сволочь этот Арлан.
-Ни черта не работает, только деньги гребет.
-
Никогда мы этого не дождемся.
-Может, пустыня нигде и не кончается ...
Их одеревенелые пальцы стискивали рукоятки, кровь
пересыхала в жилах, голоса звучали все тише, больше по
хожие на полушепот или сдавленный стон, заглушаемый
лязгом механизмов; этот стон жужжал, кружась у мокрых
от пота лиц, прятался в уголках обожженных губ. Под плот
ной тканью потемневшей кожи играли круглые, узловатые
бугры мускулов; они двигались слаженно, как дрессиро
ванные звери.
Глаза Карло были наполовину закрыты; резкие скачки
стального бура сообщалисЪ его рукам, и он управлял им
не глядя, инстинктивно.
За их спинами уже зияла широкая тень вырытого рва
с кое-как сглаженным дном, но люди все глубже втиски
вались в недра окаменелой дюны. Когда их головы опус
тились до уровня новой зарубки, на одной из далеких дюн
мелькнули два силуэта: археолога и оранжевой девушки.
Потом за спинами землекопов отделилисъ и рухнули под
точенные глыбы. В скором времени придется остановить
работу, чтобы выбрать отрытый грунт; грузовики еще не
вернулись. Ритмичные удары стального поршня по стерж-
132
ню бура и свист выталкиваемого воздуха отражались от
почвенного среза с нестерпимой силой, но ни Марен, ни
Карло этого не слышали. Перед их мысленным взором
расстилались свежие зеленые луга, где среди сочной травы
их ждали пышные, голые красотки.
v
Амадис Дюдю перечитал только что полученную депе
шу: письмо на фирменном бланке, за подписью двух чле
нов Правления, включая президента. Смакуя с гурманским
наслаждением написанные слова, он готовил уже звучные
фразы для оглушения аудитории. Надо будет собрать всех
в большом зале отеля, и чем скорее, тем лучше. Желатель
но - и даже всенепременно
-
после работы. Но прежде
надо посмотреть, нет ли где у Баррицоне помоста. Кстати,
заключительная часть письма касалась самого Баррицоне
с его заведением. Решения принимаютел быстро, когда за
дело берется солидная организация. Чертежи железной до
роги были практически готовы, вот только балласта все
еще не нашли. Водители грузовиков не прекращали поис
ков; время от времени они давали о себе знать; а то вдруг
один из них появлялся вместе с грузовиком и почти сразу
же исчезал вновь. Амадис начинал уже терять терпение,
но дорога тем не менее строилась. Правда, не вполне на
земле: на сваях. Карло и Марен бездельничали. К счастью,
Арлан умел выжать из них по максимуму; они вдвоем кла
ли тридцать метров дороги ежедневно. Еще через два дня
пора будет разрезать отель пополам.
Кто-то постучал в дверь.
-
Войдите! - сухо бросил Дюдю.
-
Буон джорно, - сказал Пиппо, входя.
-
Здравствуйте, Баррицоне. У вас ко мне разговор?
-
Си, - сказал Пиппо.
-
Они совсем обалдели, да,
этот кретинский железный дорога положить перед мой отель?
На кой он мне нужен, этот дорога?
-Декрет о вашей экспроприации подписан министром, -
сказал Дюдю. - Я намеревался объявить об этом сегодня
вечером.
-Это все дипломатический штучка заглавными бук
вами, - сказал Пиппо.
-
Когда они будут убрать этот
дорога?
133
-
Отель придется разрушить, чтобы дать место желез
ной дороге, - объяснил Дюдю.
-
Я как раз должен был
предупредить вас об этом.
-
Что? - вскричал Пиппо.
-
Разрушить славный отель
Баррицоне? А как же те, кто кушал мои спагетти а-ла-бо
лоньезе и кто бьш с Пиппо всю свою жизнь?
-
Весьма сожалею, но декрет подписан. Считайте, что
ваш отель конфискован в пользу государства.
-А что же я? -спросил Пиппо -Мне куда при
ткнуться? Или снова траншей идти копать, да?
-
Ущерб вам будет возмещен, - заверил его Дюдю.
-
Не сразу, разумеется.
-
Пуррки! - прошипел Пиппо. Он повернулся к Ама
дису спиной и вышел, оставив дверь открытой.
-
Закройте вашу дверь! - крикнул ему Дюдю.
-Это больше не мой дверь!- в ярости рявкнул Ппп-
по. - Сам закройте!
-
И он удалился, бранясь с южным
резонансом.
Амадис подумал, что надо бьшо бы изъять Пиппо вмес
те с его заведением, но затея чересчур сложная и формаль
ности могут затянуться. Он встал, обошел свой кабинет и
нос к носу столкнулся с Анжелем, который по известной
уже причине собирался войти без стука.
-
Здравствуйте, - сказал Анжель.
-
Здрасьте, - бросил Дюдю, не протягивая руки.
Он завершил свой обход и сел на место.
-
Закройте за собой дверь, пожалуйста, - сказал он.
-
Вы хотите со мной поговорить?
-
Да. Когда нам заплатят?
-
Что за спешка?
-
Мне нужны деньги, а зарплату должны были вьщать
еще три дня назад.
-
Вы хорошо понимаете, что мы с вами находимся
в пустыне?
-Нет,- сказал Анжель.- В настоящей пустыне не
бывает железной дороги.
-
Это софизм, - рассудил Амадис.
-
Все, что угодно. Тем не менее 975-й приходит до-
вольно часто.
-
Это так, но нельзя доверять пересылку сумасшедше
му шоферу.
134
-
Зато кондуктор не сумасшедший.
-
Я с ним приехал, - сказал Амадис.
-
Уверяю вас,
он тоже не в себе.
-
Очень долго приходится ждать, - заметил Анжель.
-Вы милый парень,- сказал Амадис.- Чисто внеш-
не, я имею в виду. У вас ... такая приятная кожа. Кроме
того, я скажу вам кое-что, о чем вы должны узнать только
вечером.
-
Почему вечером, если вы хотите сказать сейчас? -
спросил Анжель.
-
Я скажу вам сейчас, если вы и в самом деле будете
милым. Подойдите ближе.
-
Я вам не советую ко мне прикасаться, - предупре
дил Анжель.
-
Вы только посмотрите на него, - воскликнул Дюдю,
-
чуть чего - и сразу сердиться! Ну же, не упрямьтесь.
-
Я не понимаю, о чем вы.
-
Вы молоды. Вам еще меняться и меняться.
-
Вы скажете, что собирались, или мне лучше уйти? -
спросил Анжель.
-
Ну что ж, пожалуйста: вам урезали оклад на двадцать
процентов.
-
Кому это нам?
-
Вам, Анне, техническим исполнителям и Рошель.
Всем, кроме Арлана.
-
Ну и сволочь же этот Арлан! - проговорил Анжель.
-
Если бы я видел в вас готовность пойти мне навстре-
чу, этого можно было бы избежать.
-Но я и так иду вам навстречу,- сказал Анжель.
Я представил проект на три дня раньше срока, я почти
закончил расчеты отдельных частей главного вокзала.
-
Я вовсе не настаиваю на том, что я сам называю
готовностью пойти навстречу, - сказал Амадис.
-
За разъ
яснениями можете обратиться к Дюпону.
-
Кто такой Дюпон?
-
Это повар археолога. Очень милый парень, но сте-
рвец порядочный.
-
А, теперь понимаю, о ком вы.
-
Нет, вы путаете его с Жирдье. На мой взгляд, Жир-
дье отвратителен.
-Да, но ...
135
-
Нет, уверяю вас, Жирдье крайне неприятен. Хотя
это не помешало ему жениться.
-Понятно.
-
Вы, если не ошибаюсь, с трудом меня переносите,
верно? - спросил Амадис.
Анжель промолчал.
-Знаю, знаю. Вас это коробит. Я не имею обыкнове
ния лезть с конфиденциями к кому попало, но вам скажу:
я прекрасно понимаю, что вы все обо мне думаете.
-Ну и что из этого?- спросил Анжель.
-А то, что я на всех вас плевать хотел. Да, я педераст,
и вы ничего с этим поделать не можете.
-
Я и не собираюсь ничего с этим делать, - сказал
Анжель.- С какой-то стороны меня это даже устраивает.
-
Из-за Рошель?
-
Да, из-за Рошель. Меня устраивает, что вы к ней не
клеитесь.
-Значит, вы находите меня обольстительным?
-
Нет, вы омерзительны, но вы над всеми начальник.
-
Странно как-то вы ее любите, - сказал Амадис.
-
Я знаю, какая она. Любовь не мешает мне ее видеть.
-
Не понимаю, как можно любить женщину, - напо-
ловину про себя сказал Амадис. - Даже представить себе
невозможно! Куда ни ткни, всюду мягко. И эти влажные
складки ... -
Он содрогнулся. - Ужас .. .
Анжель рассмеялся.
-
В общем, так: не говорите пока Анне, что зарплату
урезали, - сказал Амадис.
-
Это я вам сугубо конфиден
циально ... Как женщина - мужчине.
-
Благодарю, - ответил Анжель.
-
Так вы не знаете,
когда привезут деньги?
-
Не знаю. Сам жду.
-
Тогда ладно, - Анжель опустил голову, взглянул на
свои ноги, и, не найдя в них ничего примечательного, сно
ва поднял глаза. - До свидания.
-
До свидания, - сказал Амадис.
-
Не думали бы вы
о Рошель.
Анжель вышел, но тут же вернулся.
-А где она?
-Я послал ее на остановку 975-го, за почтой.
-
Хорошо, - сказал Анжель.
Он снова вышел и закрыл за собой дверь.
136
Vl
Почему инвариантность такого типа
не бЬIЛа подвергнута традиционному
тензорному анализу?
Дж. Уитроу, «Структура вселенной»,
изд. Галлимар, стр. 144
-Готово!- сказал практикант.
-
Кругите! - скомандовал Жуйживьом.
Решительным движением руки практикант запустил креп
кий деревянный винт. Мотор чихнул, потом выразительно
рыгнул, и винт пошел в обратную сторону. Практикант
взвизгнул и схватился за руку.
-
Так и есть! - сказал Жуйживьом.
-
Ведь говорил
вам, осторожней надо.
-
Уй-а-а! - взвыл практикант.
-
Чтоб тебя разорвало,
чертова машина! Уй-а-а, как шарахнул!
-
А ну покажите.
Практикант вытянул руку. Ноготь на указательном паль
це почернел.
-
Ничего страшного, - сказал Жуйживьом.
-
Палец
пока цел. До следующего раза.
-Ой, нет.
-
Да, - сказал Жуйживьом.
-
Впредь будете осто-
рожней.
-
Но я и так осторожен, - запротестовал практикант.
-
Ни на секунду не спускаю с него глаз, только этот кретин
ский мотор все равно норовит цапнугь меня за руку. Во
он у меня где, этот ваш мотор!
-
Если бы вы не сделали того, что сделали...
-
мен
торским тоном начал профессор.
-
Проклятие! Опять этот стул ...
-
Что ж, хорошо. - Жуйживьом отступил, размахнул-
ся и врезал практиканту прямым в челюсть.
-
М-м-м! .. -
застонал тот.
-
Ну что, прошла рука?
-
Р-р-р ... -
ответил практикант. Казалось, он вот-вот
начнет кусаться.
-
Кругите! - приказал Жуйживьом.
Практикант перестал рычать и заплакал.
-О нет, только не это!- вскричал профессор.- Хва
тит с меня! Вы все время рюмзаете. Это стало дурной при
вычкой. Прекратите сейчас же и кругите винт. На меня
ваши слезы больше не действуют.
137
-
Да-а, они никогда на вас и не действовали, - оби
женно захныкал практикант.
-Вот именно. Не понимаю, как у вас хватает наглости
продолжать.
-
Тогда все, - сказал студент.
-
Больше не продол
жаю.
Он порылея в кармане и извлек оттуда невообразимо
грязный носовой платок. Жуйживьом начинал терять тер
пение:
-Вы будете делать, что я сказал, черт бы вас побрал!
Практикант высморкался и водворил платок на место.
Он боязливо подошел к мотору и приготовился к запуску.
-
Давайте! - скомандовал Жуйживьом.
Пропеллер сделал два оборота, мотор поплевалея и вдруг
заработал; лакированные лопасти слились в серый вихрь.
-
Увеличьте давление, - сказал Жуйживьом.
-Но я обожгусь!- возразил практикант.
-
Ух, какой же вы, однако ...
-
устало произнес про-
фессор.
-
Спасибо, -сказал практикант и покосился нары
чаг.
-
Остановите мотор! - приказал Жуйживьом.
Практикант перекрыл горючее, сместил пуансон, и мо
тор встал, неуверенно покручивая винтом.
-А теперь,- сказал профессор,- мы пойдем испы
тывать его на просторе.
Практикант молчал, насупившись.
-Ну же,- подзадорил его Жуйживьом,- побольше
энтузиазма, черт побери! Не на похоронах, чай.
-
Еще не на похоронах, - уточнил студент.
-
За этим
дело не станет.
-
Берите самолет и пошли, - сказал профессор.
-
Мы его привяжем или так запускать будем?
-Разумеется, так. Зачем, по-вашему, я приехал в пус-
тыню?
-
Нигде еще я не чувствовал себя менее одиноким,
чем в этой пустыне.
-
Прекратите скулеж, - сказал Жуйживьом.
-
Здесь,
между прочим, имеется красивая девица. Кожа у нее до
вольно непривычного цвета, но о формах ничего дурного
сказать нельзя.
-
Правда? - оживился практикант. Казалось, он на-
чал понимать, чего от него хотят.
138
-
Ну, конечно.
Практикант бросился подбирать детали самолета, ко
торые ему надлежало соединить. Профессор удовлетворен
но оглядел комнату.
-
А славная у нас тут вышла клиника, - сказал он.
-
Да уж, - отвечал практикант.
-
Для того, чем мы
тут занимаемся, конечно ... В этой дыре никто и не думает
болеть. Я уже стал забывать все, что знал.
-
Зато будете не так опасны, - успокоил его профес-
сор.
-
И вовсе я не опасен.
-
Не все стулья разделяют вашу точку зрения.
Лиuо практиканта окрасилось в царственно-синий цвет,
а вены на висках начали судорожно пульсировать.
-
Послушайте, - сказал он,
-
еще одно слово про
этот стул, и я...
-
Что же вы? - насмешливо бросил Жуйживьом.
-
Я убью еще один ...
-
Сколько угодно. Мне-то что? А теперь пошли.
Профессор вышел, и его желтая рубашка осветила чер
дачную площадку ровно настолько, чтобы не дать ему ос
тупиться на кособоких ступеньках. Практикант, напротив,
не упустил случая свалиться, но, к счастью для самолета,
приземлилея на ягодицы. Так что внизу он очутился почти
одновременно с профессором.
-
Хитро придумано, - сказал Жуйживьом.
-
Но не
могли бы вы все же пользоваться ногами?
Свободной рукой практикант потер ушибленное мес
то; в другой он держал крылья и фюзеляж <<Пинга-903».
Они продолжали спускаться и вскоре оказались на пер
вом этаже. Пиппо за стойкой целенаправленно опорож
нял бутылку «Турина».
-Привет!- сказал профессор.
-
День добрый, патрон, - ответил итальянец.
-
Все в порядке?
-
Амудопулос решил выбросить меня вон.
-
Не может быть.
-
Он меня - экстрагировать. Как в заголовках. Вза-
правду.
-
Он что тебя, экспроприирует?
-
Во-во, так он и сказал, - закивал Пиппо.
-
Экстра-
гирует.
139
-Что же ты будешь делать?
-
Э-э, я почем знаю? Мой место теперь в сортире. Все,
финита, бобик сдох.
-Да он совсем спятил, этот фрукт, -заметил Жуй-
живьом.
Практикант начал проявлять признаки нетерпения.
-
Мы будем запускать самолет или нет?
-
Пошли с нами, Пипетка, - предложил Жуйживьом.
-
Э-э, плевать я хотел на ваш кретинский самолет!
-
Тогда до скорого.
-
До свидания, патрон. Он прекрасен, как черешня,
этот ваш самолет.
Жуйживьом вышел; ассистент поспешил за ним.
-Когда можно будет ее увидеть?- спросил он.
-Кого ее?
-Ну, ту красотку.
-Послушайте, как вы мне надоели,- сказал Жуйжи-
вьом.- Сейчас мы идем запускать самолет, и точка.
-Елки-палки!- вскипел практикант.- Сначала вы
мне расписываете ее прелести, а потом - фьюить. .. по
нулям! Вы просто невыносимы!
-Авы?
-
Пусть так, я тоже невыносим. Но мы здесь уже три
недели. Вы понимаете, что я за это время еще ни разу не ... !
-Серьезно?- удивился Жуйживьом.- Даже с жена
ми технических исполнителей? А что же вы делаете по
утрам в клинике, пока я сплю?
-Я занимаюсь... -
замялся практикант.
Жуйживьом сначала смотрел на него не понимая, по
том разразился хохотом.
-
Черт подери! - воскликнул он.
-
Вы хотите сказать,
что вы... Вы занимаетесь .. . Вот умора! Значит, поэтому
у вас все время дурное настроение!
-
Думаете, из-за этого? - с беспокойством спросил
студент.
-
Ну разумеется. Это же очень вредно.
-
А вы? Вы никогда так не делали? - спросил он.
-
Один - никогда.
Практикант замолчал, чтобы легче бьшо дышать: они
карабкались на высокую дюну. Вдруг Жуйживьом опять
расхохотался.
-Что случилось?- спросил ассистент.
-
Ничего. Просто я представил себе, какая у вас при
этом физиономия.
140
Не в силах одолеть приступ смеха, профессор повалил
ся на песок. Из глаз его брызнули крупные слезы, а голос
съехал на удушливо-веселый визг. Практикант отвернулся
с обиженным видом, разложил на земле детали самолета
и, встав на колени, взялся прилаживать их друг к другу.
ЖуйжИВЪОМ почти успокоился.
-
И все же вы плохо выглядите, - повторил он.
-
Вы уверены? - практикант не на шутку обеспоко-
ился.
-
Абсолютно уверен. Между прочим, вы не первый.
-
А я думал ...
-
пробормотал практикант, уставив-
шись на крьmья и кабинку. - Значит, вы полагаете, что
другие делали это до меня?
-
Естественно.
-
Впрочем, я и сам так думал. Но неужели в такой же
ситуации? И тоже в пустыне, где нету женщин?
-
Разумеется, - сказал Жуйживьом.
-
А что, по-ва
шему, означает символ Святого Симеона-Столпника? По
чему он все время так бьm занят своим столпом? Да это
же очевидно! Вы Фрейда проходили, я надеюсь?
-Нет, что вы, Фрейд нынче не в моде,- отмахнулся
студент. - В эти бредни одни недоумки верят.
-
Фрейд - это одно, а столп
-
совсем другое, - про
должал Жуйживьом. - Тем не менее, бывают «представ
ления)> и «переносы ощущений)>, как их называют фило
софы, бывают комплексы и их подавление, и онанизм, как
в вашем частном случае.
-Теперь вы мне, конечно, скажете, что я дурак наби
тый.
-
Отнюдь, - сказал Жуйживьом.
-
Просто вы не очень
умны, вот и все. Но это вполне простительно.
Практикант тем временем приладил крьmья и фюзеляж
и теперь со вкусом размещал хвостовое оперение. Он за
мер на мгновение, задумавшись над словами профессора.
-
А вы? - спросил он.
-
Вы как делаете?
-Делаю что?
-
Не знаю, что ...
-
О, это очень туманный вопрос, - сказал Жуйжи-
въом. - Настольно туманный, что граничит с бестактностью.
-
Я вовсе не хотел вас обидеть.
-
Конечно, я знаю. Но у вас прямо-таки дар соваться
не в свое дело.
141
-
Там мне было лучше, - тихо вздохнул практикант.
-
Мне тоже, - ответил Жуйживьом.
-
А здесь так муторно.
-
Это пройдет. Во всем виноват песок.
-
Песок тут ни при чем. Мне не хватает медсестер,
других практикантов, больных...
-Может, и стульев тоже?- съязвил Жуйживьом.
Студент покачал головой, и выражение горечи пятна
ми проступило на его лице.
-
Вы всю жизнь будете меня этим попрекать? - спро~
сил он.
-
Потерпите, недолго осталось. До старости вы не до
живете: у вас чересчур вредные привычки.
Студент замер в нерешительности, открьm бьmо рот,
но снова закрьm его и ничего не сказал. Он продолжал
копаться в цилиндре и моторе. Жуйживьом заметил, что
он вздрогнул и склонился над собственной рукой, как пол
часа назад: длинная кровоточатая рана рассекла ему ладонь.
Студент повернулся к профессору; он не плакал, только
стал белый как полотно, и губы позеленели.
-
Меня мотор укусил ... -
пролепетал он.
-
Что вы такое ему сделали?
-
Ничего я ему не делал... -
сказал практикант и по-
ложил самолет на песок. - Больно.
-
Покажите, что там у вас.
Практикант протянул руку.
-Дайте-ка ваш платок,- сказал профессор.
Студент достал свою грязную тряпку, и Жуйживьом с
грехом пополам забинтовал кровоточащую руку, выказы
вая при этом все признаки отвращения.
-Так лучше?
-Вроде ... -
сказал студент.
-
Я сам запущу его, - сказал профессор.
Он подобрал самолет и умело завел мотор.
-Обхватите меня за туловище!- крикнул он практи-
канту, перекрикивал рев машины.
Студент схватил его обеими руками и прижал к себе.
Жуйживьом отрегулировал впускной клапан, и винт за
крутился так быстро, что края лопастей окрасились в бор
довый цвет. Студент вцепился в профессора; тот едва стоял
на ногах от вихря, поднятого пропеллером.
-Запускаю,- прокричал Жуйживьом.
142
<<Пинг-903>> рванул ввысь и пропал из виду. Потрясен
ный студент выпустил профессора и с размаху сел в песок.
Он сидел, уставившись в одну точку- туда, где исчез са
молет. Жуйживъом шумно перевел дух.
-У меня рука болит,- сказал практикант.
-Размотайте эту тряпку,- велел профессор.
Рана на ладони зияла, раскрыв свои припухлые зеле
новатые створки. В середине разрез был черно-красный
и уже пенился маленькими быстрыми пузыриками.
-
Эге! - сказал Жуйживьом, взяв студента за руку.
-
Надо немедЛенно обработать.
Вскочив на свои хилые ноги, молодой человек припус-
тил вслед за профессором к отелю Баррицоне.
-
А как же самолет? - спросил он.
-
Судя по всему, он летает, - ответил Жуйживьом.
-
Но он вернется?
-
Надеюсь. Я его запрограммировал.
-Он очень быстро летает...
-Очень.
-
Как же он остановится?
-
Понятия не имею... Я об этом не подумал.
-Наверно, это песок во всем виноват... -
сказал прак-
тикант.
Внезапно послышался резкий звук, и в метре над ними
что-то просвистело; потом грохнул взрыв, и в окне ресто
рана вызвездилась дыра в форме самолета. Изнутри доне
сся звон падающих и разлетающихся вдребезги бутылок.
-
Я - вперед,
-
сказал Жуйживъом.
Студент остановился и посмотрел вслед черному си
луэту профессора, который летел со всех ног по склону.
Над его старомодным рединготом мелькал воротник жел
той рубашки. Профессор дернул дверь и скрылся за ней.
Практикант снова взглянул на свою руку и ринулся вниз
тяжелыми, неуклюжими скачками.
Vll
Анжель надеялся разыскать Рошель и вернуться к Дю
дю вместе с ней. Он спешил, торопливо взбирался на дюны
и в несколько прыжков преодолевал спуски. Ноги его глу
боко проваливались в песок, производя мягкий, приглу
шенный звук. Иногда он наступал на тугой пучок травы,
143
и тогда жесткие стебли хрустели, распространяя запах све
жей смолы.
Остановка 975-го находилась от гостиницы на удале
нии двух измерений. Для Анжеля - сущий пустяк. Рошель
он увидел на вершине холма, когда она уже возвращалась.
Сам он бьm внизу, хотел побежать навстречу, но не смог.
Соединились они на середине склона.
-
Здравствуйте! - сказала Рошель.
-
Ая- завами.
-
Где Анна? Работает?
-
По-моему, да.
Наступила пауза; начало вьш.то не очень удачным. К счас
тью, вскоре Рошель подвернула ногу и для верности уце
пилась за руку своего спутника.
-Не очень-то удобно ходить по песку,- сказал Ан-
жель.
-
Да, особенно на каблуках.
-
Вы всегда выходите на каблуках?
-
О, я вообще не часто выхожу из отеля. Большую
часть времени я провожу с Анной внутри.
-
Вы сильно его любите? - спросил Анжель.
-
Конечно. Он ужасный чистюля, прекрасно сложен
и выглядит таким здоровым. Мне безумно нравится спать
с ним.
-А в интеллектуальном смысле ... -
Анжель постарал
ся пропустить мимо ушей ее слова.
Она засмеялась.
-О, в интеллектуальном смысле мне не так много на
до. Когда я заканчиваю работу с Дюдю, мне уже не хочется
никаких интеллектуальных бесед!
-
Он же совершенный кретин.
-
Дело свое, во всяком случае, он знает, - заметила
Рошель. - И вообще, что касается работы, тут его учить
не надо.
-
Но он же отпетый негодяй.
-
С женщинами такие люди всегда безупречны.
-По-моему, он гнусный.
-
Просто вы думаете только о физической стороне.
-Неправда ... -
запротестовал Анжель.- Хотя с ва-
ми- да.
-
Опять вы за свое, - сказала Рошель.
-
Послушайте,
я очень люблю с вами говорить. Еще я очень люблю спать
144
с Анной и работать с Дюдю. Но я даже представить себе
не могу, чтобы можно бьmо спать с вами. Мне это кажется
неприличным.
-
Почему? - спросил Анжель.
-
Вы этому придаете такое значение ...
-
Я придаю этому значение, когда речь идет о вас.
-
Не говорите так. Мне неприятно. Даже ... даже не-
много противно.
-
Но я же люблю вас, - сказал Анжель.
-
Хорошо, вы меня любите. И мне это приятно. Я то-
же вас очень люблю, как любила бы брата. Я вам уже го
ворила. Но заниматься с вами любовью я не могу.
-Почему?
Рошель коротко засмеялась.
-
После Анны мне уже ничего не надо, только спать.
Анжель не ответил. Тащить ее бьmо тяжеловато: в туф-
лях она едва шла. Он искоса посмотрел на Рошель. На ней
бьm тонкий вязаный свитер, под которым выпирали бугорки
сосков. Грудь ее была уже не столь крепка, как раньше, но
все еще пленительна. И все та же вульгарная линия под
бородка, которую он так сильно любил.
-
Что вы делаете с Амадисом?
-Он диктует мне письма, отчеты. Работы у меня хва-
тает. Всякие там заметки о балласте, о технических испол
нителях, об археологе, обо всем на свете.
-
Мне бы не хотелось, чтобы вы ... -
Анжель запнулся.
-
Чтобы я что?
-
Нет, ничего ... Если Анна отсюда уедет, вы уедете
с ним?
-
Почему вы хотите, чтобы Анна уехал? Строительство
еще не скоро закончится.
-О, я вовсе не хочу, чтобы Анна уехал,- сказал Ан-
жель. - Но если, скажем, он вас разлюбит?
Она опять засмеялась.
-
Вы бы так не говорили, если бы видели ...
-
Но я вовсе не хочу это видеть, - тихо проговорил
Анжель.
-
О да, конечно! Это бьmо бы иреотвратное зрелище.
Мы далеко не всегда ведем себя прилично.
-
Молчите! - взмолился Анжель.
-
Вы меня замучили. Вы всегда такой скучный. Это
невыносимо.
145
-Но ведь я люблю вас! ..
-
Именно это и невыносимо. Вот что: я дам вам знать,
когда стану Анне не нужна. - Она снова засмеялась.
-
Но вам еще долго бродить в одиночестве! ..
Анжель ничего ей не ответил. Они подходили к отелю.
В это время раздался произительный свист и звук взрыва.
-Что это еще такое?- рассеянно спросила Рошель.
-
Кто его знает? - сказал Анжель.
Они остановились и стали прислушиваться. Вокруг ца
рило всеохватное, величественное молчание. Потом до
несся звон бьющегося стекла.
-
Там что-то случилось, - сказал Анжель.
-
Пошли
скорее.
Это бьm замечательный предлог, чтобы обнять ее крепче.
-
Отпустите меня, - предложила Рошель.
-
Идите
посмотрите, что там. Я вас только задерживаю.
Анжель вздохнул и пошел вперед не оглядываясь. Ос
торожно передвигаясь на высоких каблуках, Рошель пос
ледовала за ним. Из гостиницы слышались звуки голосов.
В застекленной стене ресторана зияла пробонна с чет
кими контурами. Земля бьmа усеяна осколками. В зале
толпились люди. Анжель толкнул дверь и увидел Амадиса
Дюдю, студента-медика, Анну и доктора. Перед стойкой
лежало распростертое тело Жозефа Баррицоне. Верхней
половины черепа у него не бьmо.
Анжель поднял глаза. В противоположной стеклянно
му фасаду стене, в кирпичной кладке, застрял по самое
шасси «Пинг-903>>. На левом верхнем крыле его висела
макушка Пиппо. Она съехала на оконечность крьmа и шмяк
нулась оземь с тихим звуком, смягченным черными кур
чавыми волосами.
-
Что произошло? - спросил Анжель.
-Да вот, самолет,- объяснил студент-медик.
-
Я как раз собирался сообщить ему, - сказал Дюдю,
-
что завтра вечером технические исполнители приступят к
расчленению отеля. Необходимо бьmо принять некоторые
меры. Нет, это просто ни в какие ворота не лезет!
Он, видимо, обращалсяк Жуйживьому, который стоял
рядом, нервно теребя свою бородку.
-
Надо его убрать отсюда, - сказал Анна.
-
Помогите
мне.
Он взял тело под мышки, практикант ухватился за но
ги. Пятясь, Анна продвинулся к лестнице и стал медленно
146
подниматься; он старался держать от себя подальше голо
ву Пиппо, из которой хлестала кровь; безучастное, подат
ливое тело, провисая, почти задевало ступеньки. Студент
очень мучился от боли в руке.
Дюдю оглядел залу. Он посмотрел на доктора. Посмот
рел на Анжеля. Неслышно в дверях появилась Рошель.
-
А, ну вот и вы наконец! - сказал Дюдю.
-
Почта
пришла?
-
Пришла, - сказала Рошель.
-
А что случилось?
-
Ничего особенного, просто несчастный случай,
объяснил Дюдю. - Пойдемте скорее, я должен срочно про
диктовать вам кое-какие письма. Остальное узнаете потом.
Он решительно направился к лестнице. Рошель послуш
но двинулась за ним. До тех пор, покуда ее можно бьmо
видеть, Анжель не спускал с нее глаз, потом перевел взгляд
на черное пятно у стойки на полу. Белое кожаное кресло
бьmо сплошь забрызгано каплями крови, большими и по
меньше, частыми и не очень.
-
Идемте отсюда, - позвал профессор.
Дверь они оставили открытой.
-Это была уменьшенная модель самолета?- спросил
Анжель.
-
Она самая. И хорошо летала.
-
Слишком хорошо, - заметил Анжель.
-Да нет, не слишком. Я бросил мою клинику в на-
дежде найти здесь пустыню. Откуда мне бьmо знать, что
посреди этой пустыни стоит ресторан?
-
Случайное совпадение, - сказал Анжель.
-
Никто
вас ни в чем не винит.
-
Вы полагаете? .. -
спросил Жуйживьом. - Я объяс
ню вам. Те, кто не занимается моделированием, обычно
считают это ребячьей забавой. Что не совсем верно. Это
не просто забава. Вы никогда не пробовали?
-Нет.
-Тогда вам не понять. Уменьшенная авиамодель за-
ключает в себе какую-то пьянящую притягательность. Бе
жать за самолетом, который сначала катится у ваших ног,
потом начинает плавно взлетать, и вот уже кружится над
головой, чуть-чуть подрагивая в воздухе, такой неповорот
ливый, неуклюжий, но все же сумевший взлететь... Я знал,
что <<Пинг» будет летать с большой скоростью, но чтобы с
такой... Во всем виноват мотор. - Вдруг профессор замол
чал. - Я совсем забьm про моего практиканта,
-
сказал он.
147
-С ним тоже что-нибудь случилось?- спросил Ан
жель.
-
Его мотор укусил. А я-то позволил ему нести тело
Пиппо! И он машинально послушался.
Жуйживьом повернул обратно к гостинице.
-
Я должен его полечить. Вам не трудно меня подо
ждать? Это не займет много времени.
-
Хорошо, я подожду, - сказал Анжель.
Профессор спортивной трусцой побежал к отелю и ис
чез в дверях.
Живые и блестящие, цветки гепатролей распахивались
навстречу волнам желтого света, заливавшим пустыню. Ан
жель сел на песок. Жизнь как будто замедлила свой бег.
Жаль, что он не помог практиканту тащить Пиппо.
До того места, где он сидел, доносились приглушеиные
удары тяжелых молотов: это Марен и Карло забивали в
шпалы скобы с загнутым хвостом - для закрепления рель
сов. Порой железо ударялось о стальной рельс, заставляя его
звучать долгим, звонким, вибрирующим криком, пронзав
шим грудь насквозь. Где-то вдалеке слышался радостный
смех Олив и Дидиша, которые для разнообразия затеяли
охоту на люмиток.
Рошель - грязная потаскуха, с какой стороны к ней не
подойди. И грудь у нее ... все больше обвисает. Анна доко
нает ее. Он оттянет эту грудь, разомнет, вьщавит все соки.
Останутся две половинки выжатого лимона. Ноги, правда,
у нее все еще хороши. Главное, что между...
На этой мысли Анжель остановился и дальше принял
ся думать на сорок пять градусов левее. Нет никакого смыс
ла рассуждать об интимных качествах девицы, которая,
если вдуматься, не более чем дырка, обросшая волосами,
которая ... Еще поворот на сорок пять градусов, потому что
и этот довод уже не убеждает. Нужно схватить ее, сорвать
все, что на ней нацеплено, и самому разодрать, изуродо
вать ее ногтями. Правда, когда Анна выпустит ее из рук,
там не над чем будет особо трудиться. Она уже будет по
ломана, потаскана - круги под глазами, всюду прожилки,
вздутые вены, дряблое тело - вся изношенная, замусо
ленная, раздолбанная. Как колокол с повисшим языком:
внутри - пустота. Ничего в ней не будет свежего. Ничего
нового. Надо было опередить Анну. Тогда, в первый же
раз. У нее был такой новый запах. Это могло бы случиться
148
после танцклуба, в машине, на обратном пути: просто об
хватить ее рукой за талию. Произошла бы авария, она бы
испугалась. Они только что наехали на Корнелиуса Шмон
та, и он лежал на тротуаре. Он был счастлив: не поедет в
Экзопотамию. А чтобы увидеть, дамы и господа, как муж
чина целует женщину, достаточно повернуть голову; или
сесть в поезд как раз в тот момент, когда мужчина целует
женщину. Потому что он все время ее целует. Он трогает
ее тело руками, и по всему ее телу он ищет запах женщины.
Но не в мужчине дело. Результатом увиденного является
ощущение возможного, и кажется, чего же еще желать,
разве вот проваляться всю жизнь на животе, подложив что
нибудь мягкое, предназначенное для лежания, и балдеть,
свесив голову и пуская слюни, и воображать, что можно
так балдеть и пускать слюни до конца своих дней. Пред
положение вполне бредовое, потому что никаких слюней
не хватит. Кстати сказать, балдеж с пусканием слюней на
самом деле очень даже умиротворяет, жаль, что люди мало
времени отдают этому занятию. Надо заметить в их оправ
дание ...
Нет никакого смысла рассуждать об интимных качест
вах девицы, которая ...
Профессор Жуйживьом легонько съездил Анжелю ку-
лаком по затылку. Тот вздрогнул.
-
А где же практикант? - спросил он.
-
М-м, - сказал Жуйживьом.
-Что?
-
Подожду до завтрашнего дня, а там оттяпаю ему руку.
-
Неужели до такой степени?
-
Жить можно и с одной рукой, - сказал Жуйживьом.
-То есть без одной руки,- поправил Анжель.
-
Вы правы. Если развить этот тезис и принять во
внимание некоторые фундаментальные гипотезы, то мож
но научиться жить даже без тела.
-
Эти гипотезы несостоятельны, - сказал Анжель.
-
Так или иначе, я хочу предупредить вас заранее, что
скоро меня упрячут за решетку.
Анжель поднялся, и они теперь удалились от гостиницы.
-Почему?
Из левого внутреннего кармана профессор извлек за
писную книжку и раскрьm ее на последней странице. Там
пестрели написанные в две колонки имена. В левой зна
чилось на одно имя больше.
149
-Смотрите,- сказал профессор.
-
Это список ваших пациентов? - спросил Анжель.
-
Да. В левой колонке те, кого я вьшечил. В правой те,
что умерли. Пока в левой колонке имен больше, мне все
сойдет с рук.
-Как это?
-
Я хочу сказать, что могу убивать людей до тех пор,
пока число убитых не превысит количества вылеченных
мною.
-
Убивать ни за что ни про что?
-
Ну да, естественно. Я только что убил Пиппо, и ко-
лонки теперь сравнялись.
-Значит, у вас бьш не такой уж большой запас!
-
После смерти одной из моих больных - это случи-
лось два года назад - у меня началась неврастения, и я
порешил немало народу. Глупо получилось; не то чтобы
я нарочно.
-
Но вы многих можете вьшечить и жить потом спо
койно, - сказал Анжель.
-
Здесь нет больных, - объяснил профессор.
-
Пи
сать вымышленные имена нельзя. К тому же я не люблю
медицину.
-
А практикант?
-Это опять-таки моя вина. Если я его вьшечу, то все
равно не засчитаю. Если же он умрет...
-
Но рука, по крайней мере, не в счет?
-Рука- нет,- сказал профессор.- Просто рука-
не в счет!
-
Понятно, - ответил Анжель и добавил:
-
И все же,
почему вас должны упрятать за решетку?
-
Таков закон. Вам следовало бы это знать.
-Знаете, в принципе никто ничего не знает,- сказал
Анжель. - Даже люди, которым положено знать, то есть
те, кто умеет манипулировать понятиями, разжевывать их
и подавать таким образом, что можно их заподозрить в
оригинальности, даже они никогда не обновляют резерва
своих идей, в результате чего их способ выражения лет на
двадцать опережает предмет рассуждений. Из этого явст
вует, что научиться у них ничему нельзя, потому что все
у них сводится к словам.
-
Не стоит углубляться в такие философские дебри,
чтобы объяснить мне, что вы не знаете законов, - сказал
профессор.
150
-
Разумеется, - согласился Анжель,
-
но надо же эти
мысли куда-нибудь пристроить. Если только речь идет дей
ствительно о мыслях, а не о каких-нибудь рефлексиях. Я со
своей стороны и вовсе склонен считать их простейшими
рефлексами здорового индивида, способного констатиро
вать.
-Констатировать что?
-
Просто констатировать - объективно и беспристрастно.
-
Вы можете также добавить: без буржуазных предрас-
судков, - заметил профессор.
-
Так обычно говорят.
-
Охотно, - согласился Анжель.
-
Итак, индивиды,
о которых мы говорили, так долго и досконально изучали
формы мысли, что за этими формами потеряли саму мысль.
А ткни их носом в их же ошибки, они вам немедленно
предъявят новую разновидность формы. Форму они обо
гатили множеством деталей и замысловатых механических
приспособлений и норовят поставить ее на место мысли,
истинная физическая природа которой - рефлекторная,
эмоциональная и чувственная - попросту от них усколь
зает.
-Я ровным счетом ничего не понял, - признался Жуй
живьом.
-Да это как в джазе,- сказал Анжель.- Транс.
-
Кажется, начинаю догадываться. Вы хотите сказать:
как если бы одни были к этому восприимчивы, а другие -
нет.
-
Совершенно верно, - продолжал Анжель.
-
Очень
странно видеть, когда находишься в трансе, как другие
продолжают рассуждать, манипулируя своими формами.
То есть когда ощущаешь внутри себя мысль, я имею в ви
ду. Нечто вполне материальное.
-
Вы очень туманно рассуждаете, - сказал Жуйжи
вьом.
-
Я и не стремлюсь быть понятным. Ужасно скучно
выражать словами то, что так ясно чувствуешь. Кроме то
го, мне от всей души плевать, разделит кто-нибудь мою
точку зрения или нет.
-
Трудно с вами спорить, - сказал Жуйживьом.
-
Охотно верю, что трудно. Но прошу вас учесть то
смягчающее обстоятельство, что я позволил себе выска
заться в этом жанре впервые за все время.
-
Вы сами не знаете, чего хотите, - сказал Жуйжи
вьом.
151
-
Когда я чувствую удовлетворение в руках и ногах,
когда я могу быть вялым, расслабленным, как мешок с
отрубями, я очень хорошо знаю, чего хочу, потому что
тогда я могу представить себе, как это должно быть.
-
Я совершенно сбит с толку, - сказал Жуйживьом.
-
Имманентная, имплицитная и императивная угроза, объ
ектом которой я являюсь в настоящее время - простите
мне эту аллитерацию, - должно быть, некоторым образом
объясняет то состояние дурноты, близкое к коме, в кото
ром находится моя физическая оболочка сорокалетнего бо
родача. Поговорите со мной о чем-нибудь другом.
-
Если я буду говорить о другом, я обязательно начну
говорить о Рошель, что повергнет в прах здание, с таким
трудом возведенное мной за последние несколько минут.
Потому что мне смертельно хочется трахать Рошель.
-
Я вас понимаю, - сказал Жуйживьом.
-
Мне тоже.
И я намерен, если с вашей стороны не будет возражений
и в том случае, если полиция оставит мне такую возмож
ность, осуществить это после вас.
-
Я люблю Рошель. Возможно, из-за этого я скоро
начну делать глупости. Потому как сил терпеть у меня боль
ше нет. Моя система слишком совершенна и никогда не
сможет быть реализована; кроме того, ее нельзя никому
передать. Значит, реализовывать придется мне одному, и
люди ничего в ней не поймут. Из этого следует вывод, что
каких бы глупостей я ни натворил, ничего не изменится.
-
О какой, простите, системе идет речь? - спросил
Жуйживьом. - Вы меня сегодня совсем сбили с панталыку.
-
Изобретенная мной система решения всех проблем, -
сказал Анжель. - Я в самом деле придумал, как их разре
шить. Это великолепный способ, дающий быстрый резуль
тат. Беда в том, что знаю его я один. Но я не могу передать
его другим людям, потому что слишком занят. Я работаю
и люблю Рошель. Понимаете, в чем дело?
-
Люди успевают делать куда больше, чем вы, - ска
зал профессор.
-
Да, но ведь еще нужно время, чтобы валяться на
животе и балдеть. Скоро я займусь и этим. Я очень много
го ЖдУ от этого занятия.
-
Если за мной завтра приедут, позаботьтесь о прак
тиканте. ПреЖде, чем бросить его, я отрежу ему руку.
152
-
Но вас рано арестовывать, - сказал Анжель.
-
Вы
имеете право еще на одно убийство.
-
Иногда они делают это заранее. Все законы тогда
насмарку.
Vlll
По тропе, далеко выбрасывая вперед ноги, шагал аббат
Грыжан. На плече он тащил тяжелую переметную суму, а
требник небрежно крутил за веревочку, совсем как школь
ник, который только что отзубрил положенное и теперь
беззаботно играет чернильницей. Чтобы улестить собст
венный слух (и заодно осенить себя святостью), он пел
старинный религиозный гимн:
Зеленая крыс-ка
Пробегала близ-ка
Я поймал ее за хвост
И друзьям своим принес
А друзья мне хор-ам
Приготовь с лимон-ам
Сбрызни как моллюс-ка
Будет нам закус-ка
Положи на блюд-ца
Чем тебе не устри-ца
В два счета съедим
Чужим не дадим
Ждем на улице Карно
В каком доме все равно.
Аббат чеканил каблуками привычный ритм песни, и от
всех совершаемых телодвижений собственное физическое
состояние воспринималось им как удовлетворительное. Ко
нечно, временами какой-нибудь колючий пучок травы по
среди дороги или злобный и царапучий scrub spinifex скреб
ли под сутаной его лодыжки, но разве можно обращать
внимание на всякие мелочи? Аббат Грыжан и не такое
видал, слава Всевышнему.
Слева направо дорогу перешла кошка; аббат догадался,
что он у цели. И вдруг, совершенно неожиданно, очутился
в самом центре археологического лагеря - посреди палат
ки Атанагора. Хозяин палатки, меж тем, находился там же,
всецело логлощенный одним из своих стандартных ящи
ков, который не желал открываться.
-
Привет! - сказал археолог.
153
-Привет!- ответил аббат.- Что это вы делаете?
-
Пытаюсь открыть ящик, но у меня ничего не выходит.
-
В таком случае не пытайтесь. Не стоит искушать
судьбу.
-
Это всего лишь фасиновый ящик.
-
А что такое фасина?
-
Смесь такая, - сказал археолог. -Долго объяснять.
-
Тогда не объясняйте. Что у вас нового?
-
Сегодня утром скончался Баррицоне.
-
Magni nominis umbra ... -
сказал аббат.
-
Jam proximus ardet Ucalegon ...
-
подхватил архео-
лог.
-
О! - с уважением отметил Грыжан.
-
Не следует
верить в дурные приметы. Когда его будут предавать песку?
-
Сегодня вечером. А может, завтра.
-
Надо бы сходить туда. Что ж, до скорого.
-
Подождите минуту, - сказал Атанагор.
-
Я иду
с вами.
-Может, выпьем на дорожку?- предложил аббат.
-
Хотите «Куантро>>?
-
О нет! .. Я прихватил с собой кое-что.
-Еще у меня есть зитон,- сказал археолог.
-
Спасибо ... не беспокойтесь.
Грыжан распустил ремни своей котомки и, порывшись
немного, извлек на свет флягу.
-Вот,- сказал он.- Отведайте.
-После вас ...
Грыжан не стал спорить и сделал хороший глоток. По
том протянул флягу археологу. Тот поднес ее к губам, за
прокинул голову, но почти сразу выпрямился.
-Там пусто,- сказал он.
-Ничего удивительного ... -вздохнул аббат. -Я не
меняюсь. Пьянчуга и болтун, а плюс ко всему еще и про
рва ненасытная.
-
На самом деле мне не очень-то и хотелось, - при
знался археолог. - Я мог бы и притвориться.
-
Теперь все равно, - сказал аббат.
-
Я заслужил
наказание. Скажите, сколько бубенцов в приборе поли
цейского?
-
А что вы называете прибором с бубенцами? - спро
сил археолог.
-
Вы абсолютно правы, что задаете мне этот вопрос, -
сказал аббат. - Прибор с бубенцами
-
свойственное мне
154
образное выражение, обозначающее полицейский эгали
затор, снабженный патронами калибра 7,65 мм.
-
Это вполне соответствует моей собственной эвенту
альной трактовке, - сообщил археолог.
-
Итак, поло
жим, двадцать пять.
-Но-но! Это слишком. Скажите три.
-Тогда три.
Грыжан схватил четки и трижды проговорил текст с
такой скоростью, что полированные костяшки задымились
в его ловких пальцах. Он положил четки обратно в карман
и затряс руками:
-
Жжется! .. -
сказал он. - Теперь все в порядке. Кро
ме всего, мне плевать на всех и на вся.
-
О, никто на вас за это не в обиде, - заверил его
Атанагор.
-
Вы хорошо говорите, - сказал аббат.
-
К тому же
вы очень воспитанный человек. Что за наслаждение встре
тить собеседника своего уровня, и где - в пустыне, среди
песков и склизких люмиток.
-
И еще лимем.
-
Ах, да! - сказал аббат.
-
Это те самые желтые улит-
ки? Кстати, как поживает ваша юная подруга, та женщина
с прекрасными грудями?
-Она практически не выходит, -сказал археолог. -
Роет землю вместе со своими братьями. Дело спорится.
Что касается лимем, то это вовсе не улитки. Они больше
похожи на траву.
-Значит, увидеть ее нельзя?- спросил аббат.
-Сегодня- нет.
-
И что только она :щесь делает? - сказал Грыжан.
-
Та-
кая красавица. Кожа и волосы - просто обалдеть, а бюст
-
да за него впору от церкви отлучать. Впридачу еще умна и
крепка, как буйволица... И никогда ее нигде не видать. Во
всяком случае, она хоть не спит со своими братьями?
-
Нет, - сказал Атанагор.
-
По-моему, ей нравится
Анжель.
-
Так за чем же дело стало? Хотите, я их обженю?
-
Он ни о ком и думать не хочет, кроме Рошель,
сказал археолог.
-Ну, эта мне как-то не показалась. Чересчур раскор
млена.
-
Пожалуй, - согласился Атанагор.
-
Но он ее любит.
-
Он действительно ее любит?
155
-
Было бы довольно интересно определить, насколько
это серьезно.
-
Невероятно, чтобы он мог продолжать любить ее,
коль скоро она спит с его другом, - сказал Грыжан.
-
Как видите, я смело обсуждаю с вами щекотливые вопро
сы, но не усмотрите в этом любопытства, продиктованно
го подавленной сексуальностью. Я тоже бываю на взводе
в редкие моменты досуга.
-Нисколько в этом не сомневаюсь,- сказал Атана
гор.- Так что можете не оправдываться. Я полагаю, Ан
жель любит ее по-настоящему, раз продолжает сохнуть по
ней, потеряв всякую надеЖду. Он даже смотреть не хочет
на Бронзу. А она только его и Ждет.
-
0-хо-хо! - сказал Грыжан.
-
Так ведь он, поди,
самочинствует!
-Само-что?
-Само-чинствует. Простите, это церковный жаргон.
-
М-м-м... А, понял!
-
сказал Атанагор. - Нет, не
думаю ...
-
В таком случае нам непременно удастся свести его
с Бронзой.
-Хорошо бы. Они оба такие милые,- сказал Атана
гор.
-
Надо сходить с ними к отшельнику, -предложил
аббат. - Его святые деяния до охрепения будоражат .. . Ну
вот! Опять! Тем хуже. Напомните мне, чтобы я перебрал
несколько костяшек на моих четках.
-А что случилось?- спросил археолог.
-
Я непрестанно богохульствую, - пожаловался Гры-
жан. - Впрочем, это нестрашно. Прочту молитвы
-
и все
в ажуре. Так вот, возвращаясь к нашим баранам, хочу вам
сказать, что зрелище отшельнического деяния весьма за
нимательно.
-
Я его еще не видел, - сказал археолог.
-
Ну, на вас это не произведет большого впечатления.
Вы стары.
-Это верно,- сказал археолог.- Меня больше ин
тересуют предметы и воспоминания прошлого. Тем не ме
нее, вид двух молодых и хорошо сложенных существ, при
нимающих простые и естественные позы, не будет мне
неприятен.
-Эта негритяночка... -
начал Грыжан, но остановил
ся на полуслове.
156
-Что она?
-
Она... она очень способная. То есть она очень гиб-
кая, я хочу сказать. Вам не трудно поговорить со мной на
другую тему?
-Разумеется, нетрудно,- сказал археолог.
-
Я начинаю нервничать, - признался Грыжан.
-
Мне
не хотелось бы докучать вашей юной подруге. Расскажите
мне, к примеру, о стакане холодной воды, вьmиваемой за
шиворот. Или о пытке колотушкой.
-
Пытка колотушкой? Что это еще такое?
-
Эта пытка в большом почете у некоторых индейских
племен. Заключается она в том, что мошонку провинив
шегося кладут на плаху и слегка прижимают, чтобы высту
пили железы, а затем сильно бьют по ней деревянной
колотушкой... Уй-а-а! Уй-а-а! Как это должно быть боль
но!- застонал аббат, ерзая и извиваясь.
-
Вы очень образно это описали, - сказал археолог.
-
Я тут же вспомнил о другой казни ...
-
Не продолжайте... -
сказал аббат, сложившись вдвое. -
Я уже совершенно успокоился.
-
Прекрасно. Значит, мы можем идти?
-Как?- удивился Грыжан. -Разве мы еще не вы-
шли? Просто поразительно, до чего вы болтливы.
Археолог от души расхохотался, снял свою колониаль
ную каску и повесил ее на гвоздь.
-
Я готов следовать за вами, - сказал он.
-Раз гусь, два гуся, три гуся, четыре гуся, пять гусей,
шесть гусей! .. -провозгласил аббат.
-Семь гусей!- закончил археолог.
-
Аминь! - сказал Грыжан.
Он осенил себя крестным знамением и вышел из па
латки.
IX
Эrи эксцентрические круги мoryr бьпь
приведены в соответствие ...
«Механика на выставке 1900 года»,
изд. Дюно, том 2, стр. 204
-
Так вы говорите, это лимемы? - спросил аббат Гры
жан, указывая на траву.
-Нет, это не лимемы,- ответил археолог.- Но ли
мемы тоже есть.
157
-
Абсолютно бесполезная вещь, - заметил аббат.
Зачем нужно название, если и так знаешь, о чем речь?
-Чтобы удобней было обсуждать.
-
В таком случае можно дать предмету и другое имя.
-
Конечно, можно, - согласился археолог.
-
Но тог-
да все предметы будут называться по-разному, в зависи
мости от того, к кому обратишься.
-
То, что вы говорите, - солецизм, неправильность.
Не «К кому обратишься>>, а «кого хочешь обратить».
-Вовсе нет,- сказал археолог.- Во-первых, это ти
пичный варваризм; во-вторых, это совершенно не то, что
я хотел сказать.
Они шли по направлению к отелю Баррицоне. Аббат
без церемоний взял Атанагора под руку.
-
Я очень хочу вам верить...
-
сказал он. - Но это
меня удивляет.
-
Всему причиной ваша конфессиональная дезориен
тация.
-
Отвлекитесь от этой темы и расскажите, как ваши
дела с раскопками.
-
Мы очень быстро продвигаемся вперед и следуем
курсовой линии.
-
По каким ориентирам она проходит?
-
М-м ...
-
промычал археолог. - Затрудняюсь ска-
зать ... Погодите-ка .. . -
он остановился, соображая.- Ли
ния проходит где-то недалеко от отеля.
-
А мумий уже нашли?
-
Мы едим их всякий раз, как садимся за стол. Вполне
съедобно. Они, в принципе, недурно приготовлены, толь
ко специй другой раз многовато.
-Я пробовал однажды мумий. В Долине царей, - ска
зал аббат. - Это бьmо у них фирменное блюдо.
-
Они их там производят. А наши - натуральные.
-
Терпеть не могу мясо мумий, - сказал аббат.
-
Ка-
жется, даже ваша нефть мне больше по вкусу. - Он от
пустил руку Атанагора.- Простите, одну минуточку.
Грыжан взял разбег, подпрыгнул и произвел в воздухе
двойное сальто. Он приземлилея на руки и тут же пустился
колесом. Сутана, развеваясь, липла к ногам и обрисовы
вала круглые бугристые икры. Проделав с дюжину куль
битов, аббат замер в стойке на руках и неожиданно встал
на ноги.
158
-
Я воепитьшалея у эвдистов, - объяснил Грыжан.
-
Они мне дали суровое, но бесспорно благотворное для ду
ши и тела образование.
-
Ужасно жалею, что отказался от религиозной карье
ры, - сказал Атанагор.
-
Глядя на вас, я начинаю пони
мать, чего лишился.
-
Вы и так неплохо преуспели, - сказал аббат.
-Откопать курсовую линию в моем возрасте ... Позд-
новато.
-
Вашей находкой воспользуются молодые поколения.
-Да уж.
С возвышенности, на которую они взобрались, откры
вался вид на отель Баррицоне. Перед отелем, блестящая и
новая, сверкала в солнечных лучах поднятая на сваи же
лезная дорога. Слева и справа от нее громоздились песчаные
насыпи, а начало дороги терялось в дюнах. Технические
исполнители загоняли в шпалы последние скобы; каждо
му удару молота предшествовала вспышка, и только не
много спустя издали доносился звук.
-
Они же собираются резать гостиницу! - воскликнул
Грыжан.
-
Да... Расчеты показали, что это необходимо.
-
Глупость какая! - сказал аббат.
-
В этих краях не
так много гостиниц.
-Я подумал то же самое, -сказал археолог. - Это
инициатива Дюдю.
-
Я легко бы мог скаламбурить по поводу его имени, -
сказал аббат, - но создается впечатление, что он не слу
чайно его носит. Кроме того, с моей достаточно высокой
позиции я вижу, что делать этого не стоит.
Они замолчали, потому что грохот молотов сделался
оглушительным. Желто-черное такси слегка посторонилось,
пропуская железную дорогу. Гепатроли на окнах буйство
вали с прежней силой. Над плоской крышей отеля, как
всегда, играла зыбь. И песок бьш все таким же песком -
сухим, желтым, рассыпчатым и притягательным. Солнце,
оно тоже ничуть не изменилось и сверкало с обычным
своим постоянством, пряча за гостиницей холодную чер
ную зону, которая мертво и неподвижно раскинулась на
подступах к горизонту.
Карлос Мареном перестали стучать, чтобы дать прой
ти аббату и археологу; кроме того, на этот день работа
159
была кончена. Пре:жде чем продолжать строительство, надо
бьшо разрушить часть отеля, но сначала все же вынести
тело Баррицоне.
Уронив тяжелые кувалды, рабочие медленно побрели
к сложенным в штабеля рельсам и шпалам, чтобы подго
товить монтаж следующего участка. Хрупкие и rрациозные
подъемные механизмы, состоявшие из стальных перекла
дин, вырисовывались над складом материалов и расчерчи
вали небо черными треугольниками.
Рабочие взобрались на насыпь, помогая себе руками,
где подъем бьш слишком крут, и, спустившись по проти
воположному склону, исчезли с глаз аббата и его спутника.
Грыжани Атанагор вошли в залу гостиницы и прикры
ли за собой стеклянную дверь. Внутри стояла духота; запах
лекарств струился с лестницы вниз, скалливалея у пола,
забирался в пустые углы и закоулки. И нигде ни души.
Они подняли головы и услышали над потолком при
глушеиные шаги. Аббат направился к лестнице, собираясь
осуществить восхо:ждение; археолог последовал за ним. Тош
нотворный запах бил в нос. Атанагор старался не дышать.
Они поднялись на второй этаж и, очутившись в коридоре,
пошли на голос. Он привел их к комнате, где лежало тело.
Аббат и Атанагор постучали и получили разрешение войти.
То, что осталось от Баррицоне, лежало в ящике; оно
помещалось там без труда, поскольку несчастный случай
укоротил итальянца. Макушка прикрывала ему лицо, пря
ча черты под черной кудрявой шапкой волос. В комнате
находился Анжель. Он говорил вслух и замолчал, когда
вошли посторонние.
-Здравствуйте!- сказал аббат.- Как идут дела?
-Да так... -
сказал Анжель, пожимая руку археологу.
-
Мне показалось, вы разговаривали, - сказал аббат.
-
Я боюсь, что ему скучно, - сказал Анжель.
-
Вот я
и говорю с ним. Может, он не слышит, но все равно ему
от этого спокойнее. Он был хорошим парнем.
-
Прескверная с ним вышла история, - сказал Ата
нагор. - Вконец обескураживающая.
-
Да, - сказал Анжель.
-
Профессор Жуйживьом то
же так считает. Он сжег свой самолет.
-Фу-ты ну-ты, эка жалость!- сказал аббат.- А я-то
надеялся посмотреть, как он летает.
160
-
Эrо довольно страшное зрелище, - сказал Анжель.
-
Так, во всяком случае, кажется ...
-Почему это?
-
Потому что, в сущности, ничего не видно. Он слиш-
ком быстро летает, слышен только звук.
-А где профессор?- спросил Атанагор.
-
Наверху. Он ждет, когда за ним придут.
-
Зачем придут?
-
Список больных сравнялся, - объяснил Анжель.
-
Профессор опасается, что практикант уже не встанет. Сей
час, должно быть, он отрезает ему руку.
-
Опять какая-нибудь авиамодель? - спросил Гры
жан.
-
Его мотор укусил. В рану сразу попала инфекция,
и руку теперь придется отрезать.
-
Нет, так дело не пойдет, - сказал аббат.
-
Готов
биться об заклад, никто из вас до сих пор не бьш у отшель
ника.
-
Вы правы, - согласился Анжель.
-
И как же вы намерены жить в таких условиях? Вам
предлагают увидеть своими глазами первоклассное святое
деяние, которое придаст вам сил, - и никто не хочет на
него смотреть...
-
Просто мы неверующие, - сказал Анжель.
-
Лично
я вообще могу думать только о Рошель.
-Я нахожу ее отвратительной,- сказал аббат.- Вот
если бы вам удалось заарканить подружку Атанагора! ..
А вы тут достаете всех с вашей рыхлой, дебелой бабенкой.
Археолог смотрел в окно и не принимал участия в споре.
-Я хочу спать с Рошель. Очень хочу, - сказал Ан
жель. - Я люблю ее с силой, упорством и отчаяньем. Мо
жете смеяться, если вам смешно, но это так.
-
Да начхать она на вас хотела! - вскричал аббат.
-
К черту, к дьяволу! Эх, будь я на вашем месте! ..
-
Я с удовольствием поцелую Бронзу и обниму ее обе
ими руками, -сказал Анжель,- но я не стану от этого
менее несчастным.
-
О, вы меня выводите из терпения! - сказал аббат.
-
Ступайте к отшельнику и взгляните на него, мать вашу
так! Уверен, что вы начнете смотреть на мир иначе!
-Я хочу Рошель. Ей давно уже пора стать моей. Те
перь она все больше и больше разваливается. Ее руки при-
6 Борис Виан
161
няли форму тела моего друга, глаза ее молчат, подбородок
обвис, волосы стали жирными. Это правда: она рыхлая.
Как тронутый гнилью плод. И пахнет она как тронутый
гнилью плод - запахом горячей плоти. И при этом она
все так же желанна.
-Вы вдаетесь в литературу,- сказал Грыжан.- Под
гнивший плод... Плоть ... Это что-то тошнотворное. Он весь
сочится, он мякнет у вас в пальцах.
-
Просто он очень зрелый... Он более чем зрелый. С од
ной стороны он чуть крепче.
-
Это рассуждения не для вашего возраста.
-Возраста не существует. Мне больше нравилось, ка-
кая она бьmа раньше. Но на вещи можно смотреть по-раз
ному.
-
Да откройте же глаза наконец! - сказал аббат.
-Я открываю глаза- и вижу, как она каждое утро
выходит из его комнаты. Еще вся разверстая, влажная, го
рячая и липкая после того, что бьmо. И я тоже хочу этого.
Мне хочется размазать ее по себе. Она, должно быть, мяг
кая и податливая, как мастика.
-
Омерзительнейшая картина, - сказал аббат.
-
Со
дом и Гоморра - цветочки по сравнению с этим. Вы ве
ликий грешник.
-
Она, наверное, пахнет как водоросли, киснущие на
мелководье под лучами жаркого солнца и уже начинаю
щие разлагаться, - продолжал Анжель.
-
Я думаю, лю
бить ее, все равно что любить кобьmицу - в ней простор
но и много глухих закутков, и пахнет потом и немытым
телом. Я бы хотел, чтобы она не мьmась целый месяц и
целый месяц каждый день спала с Анной, до тех пор, пока
его от нее не стошнит. И сразу после я бы взял ее себе,
еще полную до краев.
-
Хватит! - оборвал его Грыжан.
-
Нуисукинжевы
сын!
Анжель взглянул на аббата и затрясся.
-
Вы не понимаете, - сказал он.
-
Вы так ничего и не
поняли. Ведь она совсем пропащая.
-
Разумеется, а как же может быть иначе! - сказал
аббат.
-
Ну да, и в этом смысле тоже, - сказал Анжель.
-
Для меня тоже все кончено.
-
Если бы я мог выдрать вас хорошенько, все бы сло
жилось совсем иначе, - сказал Грыжан.
162
Археолог повернул к ним голову.
-
Пойдемте с нами, Анжель, - сказал он.
-
Пойдемте
к отшельнику. Мы прихватим Бронзу и пойдем все вместе.
Вам необходимо отвлечься, вам нельзя больше оставаться
с Пиппо. Тут все кончено, но не для вас.
Анжель провел рукой по лбу и, видимо, немного успо
коился.
-
Я охотно пойду с вами, но надо взять с собой док
тора.
-
За доктором отправимся вместе, - сказал аббат.
-
Сколько ступенек до чердака?
-
Шестнадцать, - сказал Анжель.
-
Шестнадцать, это много. Вполне достаточно трех.
Ну, четыре еще куда ни шло.- Аббат достал свои чет
ки. - Прошу прощения, я должен рассчитаться за мое
опоздание, - сказал он.
-
Я вас догоню.
х
Нелеnо, nоказывая застольные фо
кусы, ПQЛЬЗОВI11ЪСЯ большими !рИфель
НЫМИ ДОСкаМИ.
Брюс Эллиотт, «Краткий курс
иллюзионистского искусства»,
изд. Пайо, стр. 223
Анжель вошел первым. В клинике бьmи только сту
дент-медик, который лежал, вытянувшись, на операционном
столе, и доктор Жуйживьом в белом халате хирурга-вете
ринара. Он стерилизовал скальпель над голубым пламе
нем спиртовой горелки, собираясь окунуть его в бутыль с
азотной кислотой. На электроплитке стояла квадратная ни
келированная ванночка, до половины наполненная кипя
щей водой и сверкающими инструментами. Над стеклянной
колбой с красной жидкостью клубился пар. Студент-прак
тикант лежал совсем голый, с закрытыми глазами, и дро
жал. Он бьш привязан к столу крепкими ремнями, которые
глубоко врезались в его вялое тело, обмякшее от безделия
и дурных привычек. Практикант молчал, а профессор на
свистывал «Black, Brown and Beige» - все время одно и
то же место, потому что никак нt. мог вспомнить продол
жение. Услышав шаги Анжеля, он обернулся. Одновре
менно в дверях появились Атанагор и аббат Грыжан.
-
Здравствуйте, доктор, - сказал Анжель.
163
-Здорово,- отвечал Жуйживьом.- Как дела? Все
в норме?
-В норме.
Профессор кивнул археологу и аббату.
-
Мы можем чем-нибудь вам помочь? - предложил
Анжель.
-Нет, я уже заканчиваю,- сказал Жуйживьом.
-Он спит?
-
Еще чего! Буду я его усыплять из-за какой-то чепу-
хи, - ответил Жуйживьом. Он заметно нервничал и все
время украдкой оглядывался. -Я анестезировал его уда
ром стула по голове, - пояснил он.
-
Скажите, вы не
встретили случайно по дороге инспектора полиции?
-Нет, профессор, мы никого не встретили,- сказал
Атанагор.
-
Меня должны арестовать. Я превысил допустимое
число.
-Вы обеспокоены?- спросил аббат.
-
Нет, просто терпеть не могу инспекторов, - сказал
Жуйживьом. - Сейчас вот оттяпаю руку этому кретину
и сматываю удочки.
-
У него что-то серьезное? - спросил Анжель.
-
Смотрите сами.
Анжель и аббат подошли к столу. Атанагор остался по
одаль. Рука практиканта являла собой страшное зрелище.
Готовясь к операции, профессор вытянул ее вдоль тела.
Посреди ладони зияла рана ярко зеленого цвета; от сере
дины к обожженным, искромсанным краям бежала обиль
ная пена. Сочащаяся жидкость стекала меЖду пальцами на
толстую пеленку, поверх которой, сотрясаемое частой дро
жью, лежало распростертое тело. Время от времени на по
верхность ладони вылезал пузырь, который затем лопался,
кропя кожу несчастного бесчисленным количеством мел
ких неровных брызг.
Первым, скроив кислую мину, отвернулся Грыжан. Ан
жель продолжал разглядывать тощее, бессильное тело, се
рую кожу, дряблые мышцы и несколько хилых черных во
лосков на rруди. Он заметил торчащие костлявые коленки,
кривые ноги, rрязные подошвы студента и сжал кулаки.
Потом он повернулся к Атанагору, и тот положил руку ему
на плечо.
-
Этот парень был совсем другим, когда приехал ...
-
растерянно проговорил Анжель. - Неужели пустыня на
всех так действует?
164
-Нет, не на всех. Не казните себя, друг мой,- сказал
Атанагор. - Операция
-
это малоприятная процедура.
Аббат Грыжан подошел к одному из окон длинной ком
наты и выглянул наружу.
-По-моему, там пришли за телом Баррицоне,- ска
зал он.
Карло и Марен приближались к отелю, таща что-то
вроде носилок.
Профессор сделал несколько шагов и тоже посмотрел
в окно.
-
Да, это технические исполнители, - сказал он.
-
А я подумал было, инспекторы.
-
Они, пожалуй, справятся и без посторонней помо
щи,- предположил Анжель.
-
Разумеется, - поддержал его Грыжан.
-
Нам лучше
навестить отшельника. Собственно говоря, профессор, мы
пришли, чтобы позвать вас с собой.
-Операция много времени не займет,- сказал Жуй
живьом.- Инструменты уже готовы. Но только с вами я
все равно не пойду. Вот закончу с рукой- и поминай как
звали. - Профессор засучил рукава.
-
Я сейчас начну
резать. Если вам неприятно - не смотрите. К сожалению,
иначе нельзя. Я думаю, впрочем, что он в любом случае
загнется. В его-то состоянии.
-Что же, ничего нельзя сделать?- спросил Анжель.
-Ничего,- ответил профессор.
Анжель отвернулся; аббат и археолог последовали его
примеру. Жуйживьом перелил красную жидкость из кол
бы в другой сосуд, напоминающий плоский кристаллиза
тор, и взялся за скальпель. Присутствующие услышали,
как лезвие со скрежетом вонзилось в кости запястья; все
было кончено. Жуйживьом промокнул кровь ватным там
поном, смоченным в эфире, схватил культю и сунул ее
кровоточащим концом в кристаллизатор; на обрубке сей
час же образовалась защитная корка.
-Что вы там такое делаете?- спросил Грыжан, осто
рожно оглядываясь.
-Это воск с берегов Миссисипи,- ответил Жуйжи
вьом.
Двумя никелированными пинцетами он аккуратно под
цепилотрезанную руку, опустил ее на стеклянную тарелку
и облил азотной кислотой. Над тарелкой поднялось рыжее
облако едких испарений, и профессор закашлялся.
165
-Теперь все,- сказал он.- Надо его отвязать и при
вести в чувство.
Анжель бросился распускать ремни, сжимавшие сту
денту ноги, аббат стал высвобождать ему шею. Но тот все
еще не шевелился.
-
Похоже, окочурился, - сказал Жуйживьом.
-Как это могло случиться?- спросил археолог.
-
Анестезия ... Не исключено, что я слишком сильно
ударил.- Профессор засмеялся.- Шучу. Гляньте-ка на
него.
Глаза студента широко распахнулись, будто над ними
подняли глухие заслонки. Он сел.
-Почему я голый?- спросил студент.
-
Откуда я знаю? - ответил Жуйживьом, расстегивая
халат. - Я всегда подозревал, что вы склонны к эксгиби
ционизму.
-
Вы что, заболеете, если вдруг перестанете говорить
мне гадости? - огрызнулся практикант и посмотрел на об
рубок своей руки. - И это вы называете чистой работой?
-
Ну, поехали! - сказал Жуйживьом.
-
Вот и делали
бы сами.
-
В следующий раз именно так и поступлю, - заявил
студент.- Где моя одежда?
-Я ее сжег, -сказал Жуйживьом. -Только заразу
разносить.
-
Что же мне теперь, мать-перемать, так и ходить го
лым?
-
Ну все, хватит! Мне это уже надоело.
-
Не надо ссориться, - сказал Атанагор.
-
Я уверен,
какая-нибудь одежда обязательно найдется.
-Эй ты, старый хрыч,- сказал студент,- отвали!
-
Так! - проговорил Жуйживьом.
-
Может, вы нако-
нец заткнетесь?
-
Да что же это такое? - спросил аббат.
-
Раз-два
три-четыре ...
-В жопу!- сказал студент.- Катитесь вы все в жопу
с этой вашей галиматьей. В гробу я вас видел...
-Но это неправильный ответ,- сказал Грыжан.- На
раз-два-три-четыре надо отвечать: всех нас грамоте учили.
-
Не тратьте на него время, - сказал Жуйживьом.
-
Он неуч и дикарь.
-Зато не убийца, как некоторые,- прорычал прак
тикант.
166
-
Разумеется, - сказал Жуйживьом.
-
Сейчас я сде
лаю вам укол.
Он шагнул к столу и проворно стянул на студенте рем
ни; тот не решался протестовать из страха как-нибудь по
вредить свою новую, залитую воском культю.
-
Не давайте ему меня трогать... -
взмолился студент. -
Он меня сейчас прирежет. Вы даже не знаете, какая это
гнусная старая гадина.
-
Угомонитесь, пожалуйста, - сказал Анжель.
-
Мы
не хотим сделать вам ничего дурного. Просто надо вас не
много полечить.
-
Чтобы меня лечил этот живоглот? - вскричал сту
дент.- Мало он мне крови попортил со своим дурацким
стулом! Посмотрим, кто теперь посмеется.
-
Я посмеюсь, - сказал Жуйживьом и ловким движе
нием всадил иглу студенту в щеку.
Тот резко вскрикнул, тело его обмякло и перестало дви
гаться.
-
Ну вот, - сказал Жуйживьом.
-
Теперь пора ума
тывать.
-Он немного поспит и успокоится?- спросил аббат.
-
У него впереди вечность, чтобы успокоиться! - от-
ветил Жуйживьом. - Это был закарпатский цианид.
-Активная разновидность?- осведомился археолог.
-
Именно так, - подтвердил профессор.
Анжель смотрел, ничего не понимая.
-
Что это значит? - спросил он.
-
Выходит, этот па
рень умер?
Атанагор потянул его к двери. Аббат Грыжан поспешил
за ними. Жуйживьом остался снимать халат. Он склонил
ся над практикантом и ткнул ему пальцем в глаз. Тело
осталось бездвижным.
-
Никто бы не смог ему помочь, - сказал профессор.
-
Посмотрите сюда.
Анжель с порога обернулся. Бицепс на той руке, где
бьmа культя, треснул и раскрьmся. Края расщелины взду
лись зелеными валиками, и из непроглядных недр зия
ющей раны били ключом кипящие пузырики.
-
Прощайте, дети мои, - сказал Жуйживьом.
-
Жаль,
что эдак вышло. Я не ожидал такого поворота событий.
Собственно говоря, если бы Дюдю куда-нибудь исчез, как
мы надеялись, все сложилось бы совсем иначе и студент-
167
медик вместе с Баррицоне были бы сейчас живы. Но нельзя
войти дважды в одну и ту же реку. Вода течет. И потом ... -
Он посмотрел на часы. - И потом оказывается, что ты
слишком стар.
-
Прощайте, доктор, - сказал Атанагор.
Жуйживьом грустно улыбнулся.
-
Прощайте, - сказал Анжель.
-И главное, не волнуйтесь, - сказал аббат.
-
Все
полицейские инспекторы - дураки набитые. Может быть,
хотите место отшельника?
-
Нет, - ответил Жуйживьом.
-
Я устал. Пусть все
будет, как есть. Прощайте, Анжель. Бросьте валять дурака.
Я оставлю вам свои желтые рубашки.
-
Я непременно. буду их носить, - сказал Анжель.
Они вернулись в комнату и пожали профессору руку.
Потом, пропустив аббата вперед, стали спускаться по скри
пучей лестнице. Анжель шел третьим. Он в последний раз
обернулся. Жуйживьом махнул на прощание рукой. Угол
ки его губ вьщавали волнение.
Xl
Атанагор шел посередине. Руку он держал на плече Ан
желя, который шагал слева; справа археолога под руку взял
аббат. Они направлялись в археологический лагерь, чтобы
забрать с собой Бронзу и навестить Клода Леона.
Сначала никто не разговаривал, но аббат Грыжан не
умел долго молчать.
-
Не понимаю, почему профессор Жуйживьом отка
зался от места отшельника, - сказал он.
-
Я думаю, он больше не мог терпеть, - ответил Ата
нагор. - Всю жизнь лечить людей
-
и так закончить...
-Но ведь со всеми врачами случается ... -сказал аб
бат.
-
Только арестовывают не всех, - заметил Атанагор.
-
Как правило, они скрьmают результаты. А профессор Жуй
живьом не хотел юлить и прятаться.
-
Но как им удается скрывать результаты? - спросил
аббат.
-
В тот момент, когда больной должен умереть, они
передают его другому врачу, более молодому, - сказал Ата
нагор. - И так все время.
168
-
Что-то в этой цепи от меня ускользает. Ведь если
больной умирает, то кто-нибудь из врачей должен за это
ответить.
-
В такой ситуации больной нередко выздоравливает.
-
В какой ситуации? - снова спросил аббат.
-
Про-
стите, но я не очень вас понимаю.
-
В ситуации, когда старый врач передает своего па
циента молодому, - сказал Атанагор.
-
Но доктор Жуйживьом не бьm старым врачом ...
-
заметил Анжель.
-
Лет сорока, сорока пяти ... -
прикинул аббат.
-
Да, где-то так, - согласился Атанагор.
-
Просто
ему не повезло.
-
Но ведь во всем мире каждый день люди убивают
людей, - сказал аббат.
-
Я не понимаю, почему он отка
зался от места отшельника. Религия для того и придумана,
чтобы покрывать преступления. В чем же дело?
-Вы правильно сделали, что предложили ему,- ска
зал археолог. - Но он слишком честен, чтобы согласиться.
-
Экая дубовая голова! Ну кто заставляет его быть чест
ным! - подивился аббат.
-
Что с ним теперь будет, а?
-
Вот уж чего не знаю ... -
пробормотал Атанагор.
-
Он уедет отсюда, - сказал Анжель.
-
Онжене
хочет, чтобы его схватили. Заберется в какую-нибудь зат
хлую дыру.
-
Давайте поговорим о другом, - предложил Атанагор.
-
Великолепная идея, - обрадовался Грыжан.
Анжель не ответил, и все трое продолжали путь молча.
Порой они наступали на улиток, и тогда из-под ног брыз
гал желтый песок. Тени их скользили за ними - крошеч
ные, вертикальные. Эти тени можно бьmо заметить, толь
ко расставив ноги. По загадочной случайности тень аббата
поменялась местами с тенью археолога.
Xll
Луиза:
-Да ..
Франсуа де Кюрель, «Львиная трапеза»,
изд. Г. Грее, акт 4, сцена 2, стр. 175
Профессор Жуйживьом бросил вокруг себя прямоли
нейный взгляд. Кажется, все в порядке. Только тело прак-
169
тиканта на операционном столе продолжало кое-где ло
паться и пузыриться. Убрать его - и все. В углу стоял
внушительных размеров оцинкованный бак. Жуйживьом
подкатил к нему операционный стол, скальпелем рассек
ремни и вытряхнул в бак тело. Вернувшись к этажерке,
уставленной бутылками и склянками, профессор выбрал
две из них и вьmил содержимое на разлагающнеся останки
практиканта. Затем открыл окно и покинул помещение.
Очутившись в своей комнате, профессор сменил ру
башку, пригладил перед зеркалом волосы, проверил, в по
рядке ли бородка, и начистил ботинки. Он открыл шкаф,
нащупал стопку желтых рубашек и бережно перенес их в
комнату Анжеля. Потом, не возвращаясь к себе и не обо
рачиваясь, без тени волнения, спустился вниз. Он вышел
через черный ход, около которого его ждала машина.
Анна работал у себя, а Дюдю диктовал Рошель письма.
Услышав шум мотора, все трое вздрогнули и высунулись
из окон. Но шум доносился с другой стороны. Заинтриго
ванные, они спустились на первый этаж. Впрочем, Анна
тотчас поднялся, опасаясь получить от Дюдю нагоняй за
то, что отвлекается от работы в рабочее время. Прежде чем
совсем уехать, Жуйживьом сделал круг. Сквозь скрежет
зубчатых колес он не расслышал, что кричал ему Амадис,
поэтому ограничился тем, что помахал ему рукой и на пре
дельной скорости рванул через ближайшую дюну. Послуш
ные колеса плясали по песку, разбрасывая вокруг фонтаны
желтой пьmи. Солнце превращало эти фонтаны в дивные
песчаные радуги, которые доставляли Жуйживьому небы
валое наслаждение своей безудержной многоцветностью.
На вершине холма профессор едва не столкнулся со
взмьmенным велосипедистом, одетым в форменную блузу
табачного цвета и тяжелые, подбитые гвоздями башмаки,
над верхним краем которых выглядывали носки из серой
шерсти. Облачение велосипедиста дополняла форменная
фуражка. Это бьm инспектор, посланный арестовать Жуй
живьома.
Поравнявшись с велосипедистом, Жуйживьом дружески
помахал ему рукой, потом стремительно съехал по склону.
Он смотрел на окружающий его пейзаж, будто нарочно
созданный для запуска самолетов, и даже чувствовал в ру
ках бешеную дрожь <<Пинга-903» в тот момент, когда тот
готов бьm вырваться из его объятий и совершить единст
венный в своей самолетной жизни счастливый полет.
170
<<Пинr» пошел на слом, Баррицоне и практикант тихо
гнили, а он, Жуйживъом, убегал из-под носа инспектора,
который явился по его душу потому лишь, что в правой
колонке списка у него значилось на одно имя больше -
или же не хватало одного имени в левой колонке.
Жуйживъом старался объезжать пучки лоснящейся тра
вы, чтобы не нарушать гармонию округлых линий, царив
шую в пустыне, - гармонию без теней, потому что солнце
вечно висело в зените, но еле грело, пассивное и ленивое.
Несмотря на большую скорость, профессор почти не чув
ствовал ветра, и если бы не шум мотора, тишина, окру
жавшая его, была бы совершенной. Подъемы, спуски. Ему
иравилось срезать дюны наискосок. Черная зона надвига
лась с капризной прихотливостъю, то внезапно и резко, то
медленно и неуловимо, в зависимости от того, какое на
правление задавал профессор своему передвижному меха
низму. На секунду он закръm глаза. Вот она, черная зона.
В последний миг профессор крутанул руль на четверть обо
рота и отдалился от нее по широкой кривой, очень точно
повторявшей изгиб его мысли.
Профессорский взглЯд зацепился за два маленьких си
луэта, и Жуйживъом узнал Олив и Дидиша. Они играли во
что-то, присев на корточки. Профессор прибавил скорость
и резко затормозил около детей.
-
Здравствуйте, - сказал он, выходя из машины.
-
Во
что играем?
-
Ловим люмиток...
-
сказала Олив. - У нас их уже
миллион.
-
Миллион двести двенадцать, - поправил Дидиш.
-
Вот и чудно, - сказал доктор.
-
Ничем не болеем?
-
Нет, - сказала Олив.
-
Не особенно ...
-
отметил Дидиш.
-
Что с тобой? - спросил Жуйживъом.
-
Дидиш проглотил люмитку.
-
Как же ты так, балбес? - сказал профессор.
-
Они
ведь грязные. Зачем ты это сделал?
-
Так просто, - сказал Дидиш.
-
Посмотреть, что
будет. Не такая уж это гадость.
-
Он совсем спятил, - доложила Олив.
-
Я не хочу
больше выходить за него замуж.
-Ты совершенно права...
-
заверил ее профессор.
Вдруг он и тебя заставит люмиток глотать, а?
171
Он потрепал девочку по светлым волосам. Под солнеч
ными лучами они выгорели отдельными прядями, а блес
тящая кожа покрылась ровным темным загаром. Присев
перед корзиной с люмитками, дети в напряженном ожи
дании смотрели на профессора.
-
Ну что же, будем прощаться? - сказал Жуйживьом.
-Вы разве уезжаете?- спросила Олив.- А куда?
-
Я и сам не знаю. Поцеловать-то тебя можно?
-
Только без глупостей! .. -
предупредил мальчик.
Жуйживьом расхохотался.
-Ты что, боишься? Это потому, что она передумала
выходить за тебя замуж и может теперь уехать со мной?
-Вот еще!- возмутилась Олив.- Вы слишком ста
рый.
-Ей другой нравится,- сказал Дидиш.- Тот, у ко
торого собачье имя.
-
А вот и нет! - возразила Олив.
-
Глупости какие.
Тот, у кого собачье имя, его зовут Анна.
-А тебе больше нравится Анжель?- спросил Жуй
живьом.
Олив залилась краской и потупилась.
-
Она просто дура, - сказал Дидиш.
-
Тот тип тоже
слишком стар. Будет он возиться с какой-то сопливой дев
чонкой!
-
А ты ведь не намного старше ее, - сказал профес
сор.
-
Я старше на целых шесть месяцев, - гордо заявил
Дидиш.
-
Ах, вот оно что... -
сказал Жуйживьом. - Ну тогда ... -
Он наклонился и поцеловал Олив. Потом он поцеловал
еще и Дидиша, которого это слегка удивило.
-
До свидания, доктор, - сказала Олив.
Жуйживьом сел за руль. Дидиш наконец поднялся
и стал рассматривать машину.
-
Можно мне порулить немного? - спросил он.
-
В другой раз, - сказал Жуйживьом.
-
А куда вы едете? - спросила Олив.
-
Туда... -
Жуйживьом неопределенно махнул в сто-
рону черной зоны.
-
Ух ты! - сказал мальчик.
-
Отец обещал, что если
я хоть раз переступлю границу этой зоны, он меня выде
рет!
172
-
И мой тоже, - закивала Олив.
-
А вы ни разу не пытались туда попасть? - спросил
профессор.
-Ну, вам-то мы можем сказать ... Пытались, конечно,
но ничего там не увидели ...
-
Как же вы выбрались?
-
Олив туда не входила. Она держала меня.
-
Смотрите, больше так не делайте, - предостерег про-
фессор.
-
Да там и нет ничего интересного, - сказала Олив.
-
Ничегошеньки не видать. Ой, смотрите, кто это там?
Дидиш поглядел вдаль:
-Похоже, велосипедист.
-
Я поехал, - сказал Жуйживьом.
-
Прощайте, дети.
Он еще раз поцеловал Олив. Она охотно позволяла это
делать, если ее целовали нежно.
Оживший мотор визгливо завьm; профессор с места вру
бил скорость. У подножия дюны машина фыркнула и ра
зом махнула через хребет. Теперь Жуйживьом не менял
направления. Уверенной рукой он сжимал руль, нога уп
рямо давила на газ. Ему казалось, что он мчится прямо на
стену. Черная зона приближалась и росла, загораживая со
бою все. Внезапно машину накрьm тяжелый ледяной мрак.
В том месте, где это произошло, в черной стене осталась
вмятина, мало-помалу затянувшаяся. Как смятая резина
медленно принимает изначальную форму, так и непрони
цаемая стена постепенно восстановила свою ровную и глад
кую поверхность. Только двойной след шин напоминал
о том, что здесь только что проехал доктор Жуйживьом.
Велосипедист соскочил на землю в нескольких метрах
от детей, следивших за его приближением, и подошел, ве
дя велосипед за руль. Колеса увязали в песке по самые
ободья, и никелированные детали успели отшлифоваться
до ослепительного блеска.
-
Здравствуйте, дети, - сказал инспектор.
-Здравствуйте, месье,- ответил Дидиш.
Олив придвинулась ближе к мальчику. Ей не понрави
лась фуражка велосипедиста.
-
Вы тут не видели человека по имени Жуйживьом?
-Видели,- сказал мальчик, но Оливпихнула его лок-
тем.
-
Сегодня - не видели,
-
сказала она.
173
Дидиш открыл бьmо рот, но Олив опередила его:
-Он уехал вчера, чтобы сесть на автобус.
-Не городи ерунду, -сказал инспектор. - С вами
только что бьm человек. У него машина.
-
А, это молочник, - сказала Олив.
-Хочешь сесть в тюрьму за вранье? - спросил ин-
спектор.
-
Я не хочу с вами разговаривать, - сказала Олив.
-
И ничего я не вру.
-
А ну говори, кто это бьm, - повернулся инспектор
к Дидишу. - Если скажешь, подарю тебе мой велосипед.
Дидиш посмотрел на Олив, потом на велосипед. Олив
выглядела недовольной, но велосипед так заманчиво блес
тел.
-
Это бьm... -
начал Дидиш.
-
Это бьm один из инженеров, - выпалила Олив.
-
Тот, у которого собачье имя.
-
Вот как? - сказал инспектор.
-
У которого собачье
имя, правда? - С грозным видом он подступил к Олив.
-
Я только что видел его в гостинице, маленькая дрянь.
-
А вот и нет! Это бьm он! - заупрямилась Олив.
Инспектор поднял руку, будто собирался ее ударить, и
девочка инстинктивно заслонилась локтем. От этого жеста
выступили вперед ее маленькие круглые грудки, а у ин
спектора бьmо хорошее зрение.
-
Ну что ж, я знаю другой способ, - сказал он.
-
Вы мне надоели, - сказала Олив.
-
Все равно это
бьт один из инженеров.
Инспектор придвинулся ближе.
-
Держи мой велосипед, - сказал он Дидишу.
-
Мо
жешь покататься.
Дидиш посмотрел на Олив. Вид у нее бьm испуганный.
-
Оставьте ее в покое. Не трогайте ее, - сказал маль
чик, оттолкнув велосипед, который инспектор успел су
нуть ему в руки. - Я не хочу, чтобы вы дотрагивались до
нее. Все лезут потрогать ее и поцеловать. Мне это уже
осточертело. Это моя подружка, а не ваша, в конце кон
цов, и если вы начнете к ней приставать, я сломаю ваш
велосипед.
-
Ишь ты, - сказал инспектор.
-
Ты тоже захотел
в тюрьму?
-
Ну бьm у нас тут профессор, - решился Дидиш.
-
Теперь я вам все сказал. Оставьте Олив в покое.
174
-
Я оставлю ее в покое, если сочту это нужным, -
сказал инспектор. - Она заслужила того, чтобы сесть за
решетку. - И он схватил Олив за плечи.
Дидиш размахнулся ногой и изо всех сил пнул колесо
в то место, откуда расходятся спицы. Лязгнуло железо.
-
Пустите ее, - повторил мальчик,
-
или я вам тоже
пииков надаю.
Инспектор выпустил Олив и стал от гнева, весь крас
ный. Он сунул руку в карман и вытащил оттуда здоровен
ный эгализатор.
-
Если ты не перестанешь, я выстрелю, - предупре-
дил он.
-
А мне плевать, - сказал мальчик.
Олив бросилась между инспектором и Дидишем.
-Если вы застрелите его,- закричала она,- я под-
ниму такой шум, что вы умрете. Оставьте нас в покое,
мерзкий старый шпик! Убирайтесь вон с вашей идиотской
фуражкой! Вы гадкий, гнусный, вы не посмеете меня тро
нуть. Попробуйте только суньтесь, я искусаю вас.
-
Тогда вот что я сделаю, - сказал инспектор,
-
я
застрелю вас обоих, а потом буду трогать тебя, сколько
захочу.
-
Ах вы поганый старый фараон! - вскричала Олив.
-
Это так-то вы выполняете свой долг! Вашей жене и дочери
нечем гордиться. Только и умеете вы, полицейские, что в
людей стрелять. Все, на что вы способны, это старушек
и детей через улицу переводить. Или раздавленную собач
ку с мостовой подобрать. Но со всеми вашими згализато
рами и фуражками вы не можете сами арестовать одного
несчастного профессора Жуйживьома!
Инспектор задумался, сунул згализатор обратно в кар
ман и отвернулся. Постояв с минуту, он поднял велоси
пед. Переднее колесо уже не крутилось. Оно бьmо все ис
корежено. Инспектор ухватился за руль и оглядел песок
под ногами. На нем явственно отпечатались следы про
фессорекой машины. Инспектор покачал головой и по
смотрел на детей. Вид у него бьm смущенный. Мгновение
спустя он уже шел в том направлении, где исчез профес
сор.
Олив и Дидиш остались на прежнем месте. Оба бьmи
сильно напуганы. Они проножали глазами инспектора, ко
торый удалился от них, взбираясь на холмы, спускаясь в ни-
175
зины и таща за собой ненужный велосипед; он все уменЪ
шалея. Шел он ровным шагом, не сбавляя скорости, ни
куда не сворачивая с двойной колеи, проложенной про
фессором; потом глубоко вздохнул и вошел в черную зону.
Красное стеклышко на крьmе велосипеда мелькнуло на
последок и потухло, точно глаз, припечатанный ударом
кулака.
Олив сорвалась с места и бросилась к отелю, Дидиш
побежал следом. Он звал ее, но она плакала и не обращала
внимания. Коричневая корзина с копошащимися в ней
люмитками осталась стоять на песке. Олив часто споты
калась, потому что глаза ее не видели и думали о другом.
Xlll
Аббат Грыжан и Анжель ждали под крышей Атанаго
ровской палатки. Археолог оставил их ненадолго, а сам
отправился на поиски бронзовой девушки.
Первым спокойствие нарушил Грыжан.
-
Вы все еще пребываете в своем дурацком умона
строении? - спросил он.
-
В сексуальном смысле, я хочу
сказать.
-О, вы бесконечно правы, что жаждете дать мне хо
рошего пинка, - сказал Анжель.
-
То, чего я хотел, -
отвратно. Но я в самом деле хотел этого, потому что моей
физической оболочке теперь нужна женщина.
-
В добрый час! - сказал аббат.
-
Вот это я понимаю.
Нет ничего проще: займитесь малышкой, которая сейчас
придет.
-Да-да, займусь,- сказал Анжель.- Просто в моей
жизни был момент, когда я этого не мог. Я непременно
хотел любить женщину, с которой в первый раз лягу в пос
тель.
-
И вам это удалось?
-
Удалось, - сказал Анжель, -только я не вполне
уверен, потому что у меня дважды создавалось такое впе
чатление с тех пор, как я люблю Рошель.
-Какое впечатление?- спросил Грыжан.
-
Впечатление, что я знаю, - сказал Анжель,
-
что я
уверен. Что я уверен в том, что надо делать. Что я знаю,
зачем живу.
-
И зачем же вы живете? - спросил Грыжан.
176
-
Я не в состоянии это объяснить. Это очень трудно
выразить, если не привык выражаться словами.
-
Вернемся к началу, - предложил Грыжан.
-
Вы
меня вконец запутали, и я, признаться, потерял нить. Это
совсем мне не свойственно. Или, может, я не Грыжан?
Итак? ..
-
Дело в том, - начал Анжель,
-
что я любил одну
женщину. Для нас обоих это бьmо впервые. Тогда у меня
все получилось, я вам уже говорил. Теперь я люблю Ро
шель. Не так давно. А она ... Она ко мне бесчувственна .. .
-Не употребляйте столь тоскливых оборотов, - ска
зал Грыжан. - Вы не можете этого знать.
-
Но она спит с Анной. Он ее изнашивает. Он ее
корежит. Он ее разрушает. Он это делает с ее согласия
и вовсе не преднамеренно. Только что это меняет?
-Это многое меняет,- сказал Грыжан.- Ведь вы не
злитесь из-за этого на Анну?
-
Нет, не злюсь, и все же постепенно перестаю его
любить. Он слишком долго ею пользуется, а вначале гово
рил, что ему на нее плевать.
-Знакомая история, -сказал аббат.- А потом они
берут да и женятся на них.
-
Он уже не женится на ней. В общем, она меня не
любит, а я ее люблю, но вижу, что ее песенка спета.
-Да нет, она еще ничего. Несмотря на ваши тошно
творные описания.
-
Этого недостаточно. Мне все равно, что когда-то, до
нашей встречи, она была лучше. Невыносимо видеть те
перешнюю ее деградацию, которая происходит без моего
участия.
-
Помилуйте, но ведь и с вашим участием эта дегра
дация непременно произошла бы.
-Нет, не произошла бы. Я ведь не монстр какой-ни
будь. Я бы отпустил ее, не доведя до разрушения. И сделал
бы это не для себя - для нее. Чтобы она могла найти себе
еще кого-нибудь. Ведь у женщин нет ничего, кроме фор
мы, чтобы сцапать мужчину.
-
Ох, вы меня сегодня уморите, - сказал аббат.
-
Цапают людей только крокодилы.
-
Крокодилиц я не беру в расчет. Видите ли, - сказал
Анжель,- если я говорю <<женщина», то имею в виду кра
сивую женщину. Остальные, то есть крокодилицы, обита
ют за пределами этого мира.
177
-
Но как эти несчастные находят себе мужчин?
-
Так же, как расходятся рекомендуемые врачами ме-
дикаменты. Никакой рекламы, лишь совет лечащего док
тора. Эти товары иначе не продашь; кто-то кому-то шеп
нет на ухо, вот и все. Дурнушки выходят замуж только за
тех, кто их хорошо знает. Или, возможно, могуr свести с
ума своим запахом. Или чем-то в этом роде. А может, лен
тяй какой на них позарится.
-
Все это ужасно, -сказал аббат. - Вы открываете
мне такие подробности, которые из-за моей безгрешной
жизни и долгих медитаций бьmи от меня сокрыты. Дол
жен признаться, что священник- это особая статья. Жен
щины сами его находят и, в сущности, достаточно просто
сделать выбор. Но они все дурнушки, и вам ничего дру
гого не остается, как не грешить. Проблема разрешается
сама собой. Остановите меня, потому что я начинаю пу
таться.
-Так вот к чему я все это говорил,- продолжал Ан
жель. - Красивую женщину надо бросать или же предо
ставлять ей свободу преЖде, чем она растратит себя цели
ком. В отношениях с женщинами я всегда придерживался
этого правила.
-Только не все женщины согласятся, чтобы их бро
сали, - заметил Грыжан.
-Можно найти выход. Или вы делаете это с ее согла
сия, потому что некоторые понимают то, что я вам только
что объяснил, и тогда вы живете в свое удовольствие, не
теряя при этом ее. Или же есть другой способ - это быть
с ней жестоким, и тогда она сама от вас уйдет. Но это
грустный способ. Нужно помнить, что в тот момент, когда
вы даете ей свободу, вы все еще любите ее.
-
Вероятно, именно так вы и определяете, что женщи
на еще не до конца изношена? По тому, что вы все еще
любите ее?
-Да,- сказал Анжель.- И в этом-то вся трудность.
Вы не можете оставаться до конца безучастным. Вы бро
саете ее по доброй воле и даже находите ей другого пария,
но в тот момент, когда вы решаете, что все в порядке, вы
начинаете ревновать.
Он замолчал. Аббат Грыжан обхватил голову руками
и наморщил лоб в сосредоточенном раздумье.
-
И так продолжается до тех пор, пока вы не найдете
себе другую? - сказал он наконец.
178
-
Нет. Даже найдя другую, вы продолжаете ревновать.
И вынуждены страдать молча. Вы не можете не ревновать,
потому что с той, первой женщиной, не дошли до конца.
Всегда остается какая-то незавершенность. Но вы ни за
что этим не воспользуетесь - если вы честный человек,
конечно.
-
Скорее, такой человек, как вы, - уточнил аббат,
мало что понявший в этом сложном вопросе.
-
Анна решил дойти до конца, - сказал Анжель.
-
Он не остановится, если его не остановить. После него
уже ничего не останется.
-
А если остановить, много ли останется? - спросил
аббат.
Анжель ничего не ответил. Он побледнел: устал объяс
нять всем одно и то же. Они с аббатом сидели на кровати
археолога. Анжель откинулся, заложив руки за голову, и
уперся взглядом в плотную непроницаемую ткань палатки.
-
Впервые в жизни, - сказал аббат,
-
я не сморозил
ни единой глупости в течение такого большого промежут
ка времени. Хотел бы я знать, что происходит.
-
Ничего, все в порядке, - сказал Анжель.
-
Вот она
идет.
XIV
-Как объяснял мне Клод Леон,- говорил аббат, -
эта негрятяночка внутри точно из розового бархата.
Археолог кивал в ответ. Они с аббатом шагали впереди;
за ними, обнимая Бронзу за талию, шел Анжель.
-
Вам сегодня куда лучше, чем в тот раз...
-
сказала
Бронза.
-
Не знаю ... -ответил Анжель.
-
Если вы так счи
таете, наверно, лучше. У меня ощущение, будто что-то долж
но произойти.
Аббат Грыжан не унимался:
-
От природы я не любопытен, но мне бы очень хоте-
лось знать, правду ли он говорит.
-Значит, он видел, раз говорит,- рассудил Атанагор.
Бронза взяла руку Анжеля в свои крепкие пальцы.
-
Я бы хотела побыть с вами какое-то время, - сказала
она. - Возможно, в результате вы бы совсем излечились.
-
Не думаю, чтобы это могло все изменить, - сказал
Анжель, - но вы такая красивая. Я охотно это сделаю. Это
будет как бы первый шаг.
179
-Вы полагаете, что потом меня уже будет недостаточно?
-
Не знаю, что сказать. Я должен избавиться от навяз-
чивой мысли: о Рошель. Но избавиться никак не могу,
потому что люблю ее. Именно это и является моей навяз
чивой идеей. Наверно, вы сможете меня излечить, но сей
час я не берусь ничего утверждать. После Рошель у меня
будет мертвый штиль, жаль, что вы как раз попадаете на
этот период.
-
Я не жду от вас чувств, - сказала Бронза.
-
Они могут возникнуть сами, а могут и не возник-
нуть, так что вам лучше на них не рассчитывать. Я сам
должен прийти к этому. Как видите, со своими чувствами
к Рошель я совладать не в силах.
-
Просто вы мало старались.
-
У меня в голове все перемешалось, - сказал Анжель.
-
Я только-только начинаю распутывать этот клубок. Воз
можно, сказывается катализирующее действие пустыни. Кро
ме того, я возлагаю большие надежды на желтые рубашки
профессора Жуйживьома.
-
Он вам их оставил?
-
Обещал оставить.
Анжель поднял глаза на Грыжана и археолога. Они шли
вперед размашистыми шагами, и аббат объяснял что-то,
сильно жестикулируя. Они находились уже на вершине
дюны; Анжель и Бронза дошли только до ее подножия.
Головы впереди идущих начали опускаться и вскоре ис
чезли по ту сторону холма. Сухой песок в низине бьm столь
заманчив, что Анжель вздохнул.
Бронза остановилась и легла на песок. Продолжая дер
жать Анжеля за руку, она притянула его к себе. Как всегда,
на ней бьmи лишь шорты и легкая шелковая блузка.
xv
Амадис заканчивал диктовать письма, отчего по стенам
скакала огромная тень; Рошель писала под диктовку. Дю
дю закурил и откинулся на спинку кресла. В правом углу
стола высилась стопка готовой к оmравке почты, но 975-й
уже несколько дней как не появлялся - значит, письма
прибудут с опозданием. Эта задержка вынуждала Дюдю
нервничать. Необходимо получить распоряжения, переслать
отчеты. найти возможную замену Жуйживьому, постарать
ся решить проблему балласта, как-нибудь исхитриться и
урезать зарплату всему персоналу, за исключением Арлана.
180
Дюдю вздрогнул, почувствовав, как все здание колых
нулось от мощного удара. Он посмотрел на часы и усмех
нулся. Пробил час: Карло и Марен взялись за разрушение
отеля. Часть здания, где находится бюро Дюдю, останется;
место, где работает Анна, тоже. Разрушена будет только
середина и комната, где жил сам Баррицоне. Помещения,
занимаемые не так давно Жуйживьомом и практикантом,
пострадают частично. Комнаты Рошель и Анжеля тоже по
ка никто не тронет. Что же касается технических испол
нителей, то они и так жили кто на первом этаже, кто в под
вале.
Удары доносились через разные промежутки времени,
По три кряду, и сопровождались стуком падающих камней,
осыпающейся штукатурки и звоном бьющихся стекол.
-
Перепечатайте мне все это, - сказал Дюдю,
-
а по
том посмотрим, что делать с почтой. Нужно найти какой
нибудь выход.
-
Хорошо, месье, - сказала Рошель.
Она отложила карандаш и заголила пишущую машин
ку, пригревшуюся под чехлом и теперь ежившуюся от со
прикосновения с воздухом. Рошель успокоила ее движе
нием руки и достала копирку.
Амадис встал, подрыгал ногами, чтобы все части тела
заняли соответствующее им место, и вышел из комнаты.
С лестницы донесся звук его шагов. С минуту Рошель смот
рела в пустоту, потом принялась за работу.
В большой зале нижнего этажа витала известковая пыль,
сквозь которую можно бьmо различить фигуры техничес
ких исполнителей; тяжкие молоты падали и с видимым
усилием поднимались снова.
Заткнув нос, Амадис вышел через противоположную
дверь; у входа он увидел Анну, который курил, засунув
руки в карманы.
-
Здрасьте! .. -
сказал Анна, даже не шелохнувшись.
-А как же ваша работа?- спросил Дюдю.
-
Вы полагаете, можно работать в таком грохоте?
-
Дело совсем не в этом. Вам платят за то, чтобы вы
сидели в бюро и работали, а не шлялись, руки в карманы.
-
Я не могу работать в таком шуме.
-
А где Анжель?
-
Понятия не имею. Мотается где-нибудь с археоло-
гом и кюре.
181
-
Одна Рошель работает, -сказал Дюдю. - Вам долж
но быть стыдно. К тому же не забывайте, что о вашем
поведении я вынужден буду сообщить в Правление.
-
Рошель выполняет механическую работу. Ей не нуж
но думать.
-
Когда вам за это платят, надо хотя бы делать вид, -
заметил Амадис. - Подиимайтесь к себе.
-Не буду.
Амадис искал, что бы такое ответить, но промолчал,
заметив, что у Анны странное выражение лица.
-Сам-то вы тоже не работаете,- сказал инженер.
-
Я директор. Я обязан следить за работой других
и способствовать ее исполнению.
-
Никакой вы не директор, - сказал Анна.
-
Всем
известно, кто вы на самом деле. Педераст.
Дюдю ухмьmьнулся:
-
Продолжайте, я не обижаюсь.
-
Тогда не буду продолжать.
-
Да что с вами сегодня? Обычно вы ведете себя куда
почтительнее - и вы, и Анжель. И все остальные тоже.
Что с вами стряслось? С ума вы, что ли, посходили?
-
Вам этого не понять, - сказал Анна.
-
Потому что
в нормальном, то есть обычном своем состоянии, вы -
ненормальный. Должно быть, вам просто так легче. Но
для нас, людей более-менее нормальных, временами нуж
ны кризисы.
-
Что вы подразумеваете под кризисами? То, чем вы
сейчас занимаетесь?
-
Минуточку, я объясню. По-моему... -Анна запнул
ся. - Впрочем, я могу вам сказать только то, что я сам по
этому поводу думаю. Остальные... то есть нормальные, ска
зали бы вам, пожалуй, то же самое. Хотя, может, и нет.
Амадис покивал и начал выказывать нетерпение. Анна
прижался лопатками к стене отеля, все еще сотрясаемой
тяжеловесными ударами железных молотов, и посмотрел
поверх его головы. Он не спешил с объяснениями.
-
В некотором смысле, - сказал он наконец,
-
вы
ведете на редкость тоскливое и однообразное существова
ние.
-
Почему это? - снова ухмыльнулся Дюдю.
-
Я счи
таю, что быть педерастом оригинально.
-
Не оригинально, а несуразно, - сказал Анна.
-
Вы
сами себя ущемляете и становитесь не более чем просто
182
педиком. Нормальный мужчина или нормальная женщи
на могут намного больше и имеют куда больше возмож
ностей проявить себя как личность. Вот тут-то и вылезает
ваша ограниченность.
-
Эrо педераст-то, по-вашему, человек ограниченный?
-Да, и педераст, и лесбиянка, и все люди такого сор-
та страшно узколобы. Может, они в этом и не виноваты.
Но только почему-то ужасно этим гордятся. Меж тем как
их особенность - всего лишь смехотворный порочишко.
-
Вернее - и без сомнения
-
это социальный порок, -
сказал Амадис. - Мы обычно подвергаемся притеснени
ям со стороны людей, которые ведут нормальный образ
жизни; то есть спят с женщинами и имеют детей.
-
Да чушь все это, - сказал Анна.
-
Я вовсе не имел
в виду презрение обыкновенных людей к педерастам и то,
что они над вами смеются. Нормальные люди вовсе не
чувствуют над вами такого уж превосходства. И притесня
ют вас совсем не они. Угнетение порождается общепри
нятыми нормами жизни и теми лицами, для которых су
ществование сводится к этим нормам. На них можно не
обращать внимания. Мне лично всех вас жаль, но не по
тому, что вы тянетесъ друг к другу со всеми вашими при
чудами, позерством, условностями и прочим. Мне жаль
вас потому, что вы действительно ограниченны. Из-за ни
чтожных отклонений в функционировании желез или моз
га вам навешивают ярлык. Это грустно уже само по себе.
Дальше - хуже; вы стараетесъ соответствовать тому, что
написано на ярлыке. Чтобы ярлык не врал. А люди сме
ются над вами, как мальчишки над убогим: не думая, что
делают. Если бы они хоть чуточку подумали, им бы стало
вас жалко, хотя ваше убожество - пустяк по сравнению с
убожеством слепого. Впрочем, слепые - единственные ка
леки, над которыми можно смеяться, потому что они этого
не видят. Вероятно, именно поэтому над ними никто не
смеется.
-
Зачем же тогда вы смеетесъ надо мной и называете
меня педерастом?
-
Потому что я разошелся, потому что вы мой началь
ник и ваши представления о работе выводят меня из тер
пения. Вот поэтому мне сейчас все средства хороши, даже
несправедливые.
-
Но ведь до сих пор вы так старательно работали, -
сказал Амадис, и вдруг- бац! - понесли какой-то
бред.
183
-
Именно это я и называю быть нормальным, - ска
зал Анна. - Это значит сохранять способность реагиро
вать, пусть даже пережив период отупения и усталости.
-
Вы считаете себя нормальным, -продолжал Ама
дис, - и при этом именно до полного, идиотского отупе
ния спите с моей секретаршей.
-
Я уже вьщохся, - сказал Анна.
-
У нас с ней скоро
все кончится. Мне теперь охота сходить глянуть на негри
тянку...
Амадис брезгливо поежился.
-В свободное время делайте, что хотите. Только мне
об этом не докладывайте. А теперь- живо за работу.
-
И не подумаю, - решительно заявил Анна.
Амадис нахмурился и нервно провел рукой по бело
брысой голове.
-
Это же уму непостижимо, - сказс>л Анна,
-
сколько
народу вкалывает задаром. Сидят в конторах по восемь
часов в день! И главное - в состоянии высиживать!
-
Но ведь и вы делали то же самое, - заметил Амадис.
-
Мне надоело слышать про то, что бьmо. Будто нель-
зя вдруг взять- да разобраться, что к чему, даже будучи
в глубокой жопе.
-Не произносите при мне таких слов,- сказал Ама
дис. - Пусть вы не меня лично имеете в виду
-
вчемя
сомневаюсь, - все равно: мне неприятно это слышать.
-
Вас я имею в виду лишь постольку, поскольку вы
директор. Тем хуже, если выразительные средства, кото
рыми я пользуюсь, попадают в другую цель. Теперь вы
сами видите, насколько вы ограниченны и как крепко лип
нет к вам ярлык. Вы так же узколобы, как человек, состо
ящий в политической партии.
-
Вы мерзавец, - сказал Амадис.
-
Кроме того, вы
мне неприятны физически. И наконец, вы бездельник.
-Да от бездельников конторы ломятся,- сказал Ан
на. - Их тьма-тьмущая. Утром они помирают со скуки.
Вечером - тоже. А днем, в обед, идут и нажираются из
алюминиевых плошек всякой дряни, на которую человеку
и смотреть-то противно. После обеда они переваривают
то, что заглотили, дырявят бумагу, строчат частные письма
и названивают приятелям. Иногда среди них вдруг заво
дится некто, способный приносить реальную пользу. Этот
некто может создавать, творить. Он пишет письмо, кото
рое приходит в соответствующую контору. Письмо дело-
184
вое. Конторе достаточно ответить <<да>> или «нет>>, и дело
в шляпе. Но только так никогда не бывает.
-
У вас богатое воображение, - сказал Дюдю.
-
И по
этическая, героическая и всякая там душа. В последний
раз говорю вам: идите работать.
-
В сушности, на каждого живого человека приходится
одна канцелярская крыса, этакий человек-паразит. Един
ственное, что оправдывает сушествование этого паразита, -
письмо, которое разрешит проблему живого человека. И вот,
чтобы продлить свое существование, крыса-паразиттянет
с рассмотрением письма. А живой-то человек этого не знает.
-
Довольно, - сказал Дюдю.
-
Честное слово, это
какая-то галиматья. Я могу поручиться, что есть люди, ко
торые сразу отвечают на письма. Это, между прочим, тоже
работа. Так тоже можно приносить пользу.
-
Если бы каждый живой человек встал и пошел ис
кать по конторам, кто его собственный паразит, и если бы
он его укокошил ...
-
Вы меня очень огорчаете, - сказал Дюдю.
-
Соб
ственно говоря, мне бы следовало выбросить вас вон и
нанять другого на ваше место. Но, если честно, я думаю,
во всем виновато солнце и навязчивая идея спать с жен
щиной.
-И тогда,- продолжал Анна, -конторы преврати
лись бы в гробы, и каждый крошечный кубик желтой или
зеленой краски на стенах, каждый кусочек полосатого ли
нолеума на полах содержал бы скелет паразита. И алюми
ниевые плошки больше бы не понадобились. Счастливо
оставаться. Пойду наведаюсь к отшельнику.
Амадис Дюдю онемел от изумления, провожал Анну
глазами. А тот пустился в путь длинными, энергичными
шагами и, поигрывая хорошо отлаженными мускулами, без
усилий взлетел на холм. Он вычертил замысловатую цепь
чередующихся следов и, доведя ее до вершины песчаной
выпуклости, бросил там, предоставив своему телу самосто
ятельно продолжать путь. Вскоре он совсем исчез из виду.
Директор повернулся и вошел в гостиницу. Молоточ
ный перестук стих. Карло и Марен выносили наваленные
в кучу обломки. Со второго этажа доносилась трескотня
пишущей машинки и мелодичные звоночки, возвешаю
щие конец строки; их заглушал металлический скрежет
лопат. На обломках гостиницы уже успели вырасти голу
бовато-зеленые грибы.
185
ПАССАЖ
В настоящее время профессора Жуйживьома наверняка
уже нет в живых. Одного этого достаточно, чтобы набро
сать великолепную картину погони. Инспектор, пустивший
ся на поиски профессора, вероятно, продержался дольше, по
тому что был моложе и в придачу разгорячен встречей с
Олив. Но как ни крути, никто не может знать, что сталось
с ними за границей черной зоны. Есть некоторая доля сомне
ния, как говорят продавцы говорящих попугаев. Любопытно
также, что никто до сих пор не присутствовал при соитии
отшельника с негритянкой: учитывая изначальную важность
персонажа по имени Клод Леон, мы не можем найти разум
ного объяснения этой заминке. Самое время им уже совер
шить этот акт перед лицом беспристрастных свидетелей,
ибо последствия многажды повторенного деяния должны
произвести на естество отшельника эффект, по которому
можно будет судить с немалой долей вероятности, выдер
жит ли он суровое испытание или умрет от истощения. Не
судя предвзято о последующих событиях, мы в состоянии,
пожалуй, безошибочно сказать, что собирается делать Ан
жель. Вполне допустимо предположение, что взгляды и по
ступки его товарища Анны (того, что носит собачье имя,
хотя этот последний факт отмечается нерегулярно) оказы
вают сильное влияние на Анжеля, который вот-вот про
снется окончательно вместо того, чтобы просыпаться вре
мя от времени и все невпопад, - но, слава Богу, всякий раз
в присутствии очевидца. Чем завершится история других
персонажей, по правде говоря, не столь ясно: то ли все дело
в нерегулярном фиксировании их действий, что приводит к
некоторой размытости, граничащей со свободой; то ли, не
смотря на приложенные нами усилия, существование их ос
талось эфемерным. Вполне возможно, что в силу своей бес
полезности они будут упразднены. Вы, безусловно, обратили
186
внимание на ускользающую природу центрШlьного персона
жа, коим, без сомнения, является Рошель, и другого дейст
вующего лица- Deиs ех тасhiпа 1, -которым .можно счи
тать либо кондуктора 975-го автобуса, либо его водителя,
а то и шофера желто-черного такси (окраска автомобиля
позволяет утверждать, что речь идет об обреченной .маши
не). Все эти элементы книги- не более чем катШlизаторы
реакции; они не участвуют в процессе и никак не связаны
с достигаемым в конце равновесием.
1 Боr из машины (лат.).
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Дюдю наблюдал за действиями Карло и Марена. Брешь,
проделанная в гостинице, еще не достигла нужной высоты.
Пока что она останавливалась на уровне первого этажа,
но в дальнейшем должна бьmа разрезать здание пополам.
Технические исполнители прервали работу и расчищали
проем от завала. Прислонясь к стене и засунув руки в кар
маны, Дюдю стоял около лестницы на второй этаж. Он
размышлял над словами Анны, почесываясь и прикидьmая,
нельзя ли как-нибудь обойтись без его услуг. Он решил
подняться наверх и взглянуть на чертежи обоих инжене
ров; если работа окончена или близка к завершению, зна
чит, настал удобный момент их уволить.
Дюдю проводил взглядом долгие измерения уже про
ложениого пути. Подвешенная на сваях дорога бьmа по
хожа на игрушку. Под шпалами гладко выровненный пе
сок ждал балласта. Рядом со штабелями рельсов и шпал,
накрытые брезентом, покоились в разобранном состоянии
вагоны и паровоз.
Карло остановился. У него ломило спину. Он медленно
разогнул туловище и сложил руки на деревянной рукоятке
своей лопаты; запястьем отер лоб. Пропитанные потом во
лосы лоснились, влажное тело бьmо облеплено пьmью. Штаны
съехали на бедра и свисали у колен дряблыми мешками.
Карло смотрел в землю, медленно поворачивая голову то
вправо, то влево. Марен продолжал расчищать проем, и
осколки стекла позвякивали о железо его лопаты. Резко
выгибая торс, он бросал их в кучу мусора за своей спиной.
-Продолжайте работать,- приказал Дюдю, обраща
ясь к Карло.
-Я устал, господин,- ответил тот.
-
Вам платят не за то, чтобы вы валяли дурака.
188
-
Я не валяю дурака, господин, я перевожу дух.
-
Если у вас не хватает духу выполнять как следует эту
работу, нечего было за нее браться.
-Я не гонялея за ней. Я просто бьm вынужден согла
ситься.
-
Никто вас не принуждал: сами подписывали кон-
тракт.
-Но я устал.
-
Повторяю: продолжайте работать.
Марен перестал бросать мусор.
-
Мы не можем работать без передышки, как скоты, -
сказал он.
-
Можете. А для того, чтобы это непреложное правило
соблюдалось, имеется старший мастер.
-
Это ... какое правило?
-
Непреложное.
-
Слушайте, вы нам уже глаза намозолили, не только
руки, - сказал Марен.
-
Попрошу вас быть повежливей.
-
Даже эта сволочь Арлаl{ оставил нас в покое. Оставь-
теивы.
-
Я как раз собираюсь напомнить Арлану о его обя
занностях, - сказал Дюдю.
-
Работу свою мы выполняем, - сказал Марен. -А как
мы это делаем - не ваша забота.
-
Еще раз повторяю: продолжайте расчистку. Это при
каз. Последний.
Карло снял руки с древка лопаты и, придерживая его
локтями, поплевал в свои сухие ладони. Марен отбросил
лопату в сторону.
-
Ща будем бить вам морду, - предупредил он.
-
Не надо, Марен ...
-
тихо проговорил Карло.
-
Если вы прикоснетесь ко мне, я буду протестовать, -
сказал Амадис.
Марен сделал два шага и посмотрел на директора, по
том сделал еще шаг и придвинулся к нему вплотную.
-
Ух я и разукрашу ваш портрет, - сказал он.
-
Зря
вы к нам прицепились. Ишь, одеколоном так и разит. Сра
зу видать, что педрила и засранец.
-
Оставь его, Марен, - сказал Карло.
-
Начальство
все-таки.
-
В пустыне не бывает начальства.
189
-
Здесь уже не пустыня, - иронически заметил Дюдю.
-
Вы когда-нибудь видели в пустыне железную дорогу?
Марен задумался.
-
Пошли работать, Марен, - позвал Карло.
-
Он пытается задурить мне голову своими фразочка-
ми, - сказал Марен.
-
Его послушаешь - он мигом во
круг пальца обведет. Сам знаю, что лучше с ним не свя
зываться, но кажется, в морду я все равно ему дам. А не
то он совсем меня заморочит.
-
Ну что ж, - сказал Карло,
-
если ты решил вмазать
ему как следует, я тебе помогу.
Дюдю сжался.
-
Не смейте ко мне прикасаться, - сказал он.
-
Если мы дадим вам трепать языком, то как пить дать
останемся в дураках. Ясно?
-
Вы скоты и остолопы, - сказал Дюдю.
-
Живо бе
ритесь за лопаты, иначе не получите жалования.
-
Да плевать на него, на это жалование, - сказал Ма
рен. - У вас там наверху денег сколько хошь, а нам еще
ни разу не заплатили. Вот пойдем и возьмем, сколько нам
причитается.
-
Вы еще и бандиты, - сказал Дюдю.
Кулак Карло описал в воздухе короткую дугу, жесткую
и стремительную. В щеке у Амадиса что-то хрустнуло. Из
rруди вырвался стон.
-
Берите свои слова обратно, - сказал Марен.
-
Еще
немного - и вы труп.
-
Бандиты! - уперся Амадис.
-
Никакие вы не работ
ники, вы бандиты!
Марен изготовился для нового удара.
-
Пусти, - сказал Карло.
-
Не вдвоем же его бить.
Дай теперь я.
-
Ты не в себе, - сказал Марен.
-
Убьешь.
-Может, и убью,- согласился Карло.
-
Я тоже зол как черт, - сказал Марен,
-
но если его
убить, то опять он в выигрыше.
-
Куда как просто, если бы он испугался, - сказал
Карло.
-
Бандиты, - повторил Амадис.
У Карло опустились руки.
-
Эй вы, педераст вонючий, - сказал он.
-
Можете
болтать, что вам вздумается. Чего нам от этого, убудет, что
190
ли, если какой-то там педик будет языком трепать? Да вы
со страху уже в штаны наложили.
-А вот и нет,- сказал Амадис.
-
Ну погодите, я велю своей жене, она вами займется, -
пообещал Марен.
-Ну хватит,- сказал Дюдю.- Примимайтесь за ра-
боту.
-
Ах ты гад! - сказал Карло.
-
Бандиты тупоголовые, - заключил Дюдю.
Марен ударил его ногой в пах. Амадис издал приглу
шенный крик и, согнувшись вдвое, рухнул на пол. Физио
номия его стала совсем белой. И дышал он, как запыхав
шийся пес.
-
Зря ты, - сказал Карло.
-
Я уже совсем успокоился.
-Да ничего с ним не будет,- заверил его Марен.-
Я несильно. Через пять минут забегает будь здоров. Сам
напросился.
-
Это точно, - согласился Карло.
-
Ты прав.
Они подобрали лопаты.
-
Теперь нас выпрут, - сказал Карло.
-
Ну и ладно, - отозвался его товарищ.
-
Хотя бы
отдохнем. Тут улиток до фига в этой пустыне, ребятня го
ворит.
-
Ага, - согласился Карло.
-
Такую вкусноту из них
сварганим.
-
Вот только дорогу закончим.
-
Ага, когда закончим.
Издалека до них донесся гул.
-
Тс-с-с, что это? - насторожился Марен.
-
Грузовики небось приехали, - сказал Карло.
-
Теперь балласт придется класть, - сказал Марен.
-
По всей трассе, - откликнулся Карло.
Марен согнулся над лопатой. Гул грузовиков все на
растал, пока не дошел до высшей точки; потом резко взвизг
нули шины и воцарилась тишина.
11
Аббат Грыжан схватил археолога за руку и пальцем ука
зал ему на хижину.
-
Вот мы и пришли, - сказал он.
-Отлично. ПодоЖдем ребят... -
сказал археолог.
191
-
О, я уверен, они прекрасно мoryr обойтись без нас, -
сказал аббат.
Атанагор улыбнулся:
-
Уж Анжель во всяком случае.
-Счастливчик!- вздохнул аббат.- Я охотно истра-
тил бы несколько разрешений на эту девицу.
-Ну-ну,- остановил его археолог.
-
Под моей толстой сутаной бьется мужественное
сердце, - провозгласил Грыжан.
-
Сердцем любите на здоровье ... -
сказал археолог.
-М-м... Да, конечно ... -
не стал возражать аббат.
Они остановились и теперь, если можно так выразить
ся. оглядывались назад - то есть назад по отношению
к своим собственным фигурам за пять секунд до того.
-Вон они идут!- сказал Атанагор.- А где же Бронза?
-Это не Анжель,- сказал аббат,- это его приятель.
-
У вас острое зрение.
-
Не в зрении дело, - сказал аббат.
-
Вряд ли Анжель
такой лопух, чтобы в два счета управиться с подобной де
вицей.
-
Да, действительно не он, - подтвердил Атанагор.
-
А этого вы знаете?
-Немного. Он обычно либо спит, либо работает, либо
упражняется с секретаршей того гомосексуалиста.
-
Он бежит б~гом ... -
сказал археолог.
Анна быстро приближался.
-
Красивый парень, - отметил Грыжан.
-
Он ведь никогда нигде не бывает. Что это на него
нашло?
-Видно, и впрямь события принимают непредвиден
ный оборот.
-Похоже, что так,- сказал археолог.- Бедный про-
фессор Жуйживьом.
Они замолчали.
-
Здравствуйте, - сказал Анна.
-
Меня зовут Анна.
-Здравствуйте,- ответил Атанагор.
-
Как ваши дела? - с интересом спросил Грыжан.
-
Уже лучше, - сказал Анна.
-
Я решил ее бросить.
-Кого? Вашу кралю?
-
Ага, кралю. Она мне надоела.
-
Так вы что же, ищете новую?
-
Именно так, господин аббат, - ответил Анна.
192
-О, только пожалуйста, без этих претенциозных сло
вечек! И потом ... -
Грыжан отошел в сторону и принялся
описывать вокруг своих собеседников круги, сильно топая
ногами и декламируя нараспев:
-Шел грек через реку, видит грек в реке рака!
-Сунул грек в реку руку...
-
подхватил археолог.
-
Грек рака в руку хвать! -с готовностью закончил
Анна, пристраиваясь в ногу с аббатом.
Грыжан остановился и почесал себе нос.
-
Он тоже знаком с уставными формулами.
-
Конечно, знаком ... -
подтвердил Анна.
-
Так что ж, берем его с собой? - спросил Грыжан.
-
Ну разумеется, - заявил Анна.
-
Я хочу увидеть
негритянку.
-
Вы негодяй, - сказал Грыжан.
-
Вам что же, так
всех прямо и подавай?
-Вовсе нет. Ведь с Рошель у меня все кончено.
-
Кончено, говорите?
-
Кончено, на все сто.
Аббат задумался.
-
А она знает?
Анна как будто слегка смешался.
-
Я еще не успел ей сказать...
-
Насколько я могу судить, это одностороннее и ско-
ропалительное решение, - сказал аббат.
-
Я принял его, пока бежал за вами, - пояснил инже
нер.
Атанагор насупился.
-
А вы не церемонитесь, - сказал он.
-
Как еще вос
примет это Анжель? ..
-
О чем речь! - воскликнул Анна.
-
Он будет счас
тлив. Ведь Рошель теперь свободна.
-
А что она сама об этом думает?
-Откровенно говоря, не знаю. Она вообще как-то не
склонна думать.
-
Лихо сказано ...
Анна потер себе щеку.
-Ну, пожалуй, это ее немного огорчит,- проговорил
он. - Впрочем, меня лично это нисколько не волнует, я не
могу заниматься ее чувствами.
-
Ловко вы устраиваете свои дела, - сказал Грыжан.
-Я инженер.
7 Борис Виан
193
-
Да будь вы хоть архиепископ, это еще не повод бро
сать женщину, даже не предупредив ее. Тем более, если вы
с ней спали еще вчера вечером.
-
Вернее, сегодня утром.
-
Вы дождались момента, когда ваш товарищ Анжель
нашел наконец путь к умиротворению, и собираетееЪ сно
ва ввергнуть его в пучину неопределенности, - сказал аб
бат Грыжан. - Нет никакой гарантии, что он захочет свер
нуть с этого пути ради какой-то девицы, по которой вы
прошлись, как молотилка.
-
Что это еще за путь к умиротворению? - спросил
Анна. - Что он такое учудил?
-Он отхватил себе отпадную подружку! Свинтус эда
кий! - воскликнул Грыжан, прищелкнув языком, но тут
же опомнился и перекрестился. - Я снова употребил за
претное слово, - сказал он, извиняясь.
-
Ничего, ничего, продолжайте, -рассеянно сказал
Анна. - А какая она из себя, эта женщина? По крайней
мере, это не негритянка?
-Конечно, нет,- сказал Грыжан.- Негритянка за
креплена за отшельником.
-Значит, есть еще кто-то? И она хороша собой?
-
Послушайте, оставьте вашего друга в покое, - по-
советовал Атанагор.
-Но он так меня любит. Он не будет возражать, если
я заберу эту девицу себе.
-
Вы говорите очень несимпатичные вещи, - заметил
археолог.
-Да он же будет счастлив, как молодой предприни
матель, когда узнает, что Рошель свободна!
-
Не думаю, - сказал археолог.
-
Слишком поздно.
-Вовсе не поздно! Она еще очень ничего. И даже на-
училась кой-чему.
-Для мужчины это не слишком приятно, Такой па
рень, как Анжель, не нуждается в уроках подобного рода.
-
Да? - удивился Анна.
-
Занятно, - сказал Грыжан.
-
Время от времени вы
довольно интересно говорите, но при этом становитесь не
вероятно гнусным.
-
Видите ли, женщины ... -
начал Анна, - я делаю с
ними все, что полагается, но на том и конец. Я их очень
194
люблю, но в остальное время предпочитаю общество дру
зей. Хочется ведь иногда и поговорить с кем-нибудь.
-
Вероятно, Анжель устроен иначе, - сказал Ата
нагор.
-
Надо помочь ему выкарабкаться, - сказал Анна.
-
Пусть себе спит с Рошель, это скоро ему наскучит.
-
Анжелю нужно совсем другое, - сказал Грыжан.
-
То же, что я ищу в религии... в общем ... собственно гово
ря ... хоть я и позволяю себе иногда кое-какие безобидные
отступления от общего правила... Но это ничего, я отчи
таю потом свои пятьдесят искупительных молитв ... Я ска
зал пятьдесят ... но это означает три.
-
То, что вы ему предлагаете, отдавая Рошель, - ска
зал археолог,- он может получить от любой другой жен
щины. И он это уже получил.
-
Но каков свин! - вскипел Анна.
-
И ничего мне не
говорил. Вот вам и хваленый Анжель!
-
Ему нужно совсем другое, - повторил Грыжан.
-
Вам лишь бы перепихнуться посмачней. А ведь кроме это
го... - он замолчал, соображая, что же еще есть кроме
этого. - Не знаю,
-
сказал он наконец. - В отношении
женщин я, скорее, разделяю вашу точку зрения. Они для
того и существуют, чтобы их потискать. Но думать можно
и о другом.
-
Совершенно с вами согласен, - вставил Анна.
-
Как я уже говорил, для другого я предпочитаю друзей.
-
То, что нужно Анжелю, трудно выразить словами, -
сказал Атанагор. - Чтобы понять, вы должны хотя бы иметь
об этом представление. Мои слова ничего вам не скажут,
потому что вам не с чем их сопоставить внутри вас.
-
И все же попробуйте, - предложил Анна.
-
Мне кажется, он ищет как бы ориентир, - сказал
Атанагор. - Ему нужен кто-нибудь, кто бы хорошо его
знал и кому он бьm бы небезразличен, чтобы соотносить
с этим ориентиром свои поступки, не вдаваясь в самоана
лиз.
-
Почему же ориентиром не стала эта новая женщина? -
спросил Анна.
-Потому что сначала он любил Рошель. И тот факт,
что она его не любила, казался ему залогом беспристраст
ности ее суждений. Ему нужно бьmо заинтересовать ее,
чтобы сделать своим ориентиром.
195
-
Анжель - клевый парень,
-
сказал Анна. - Жаль,
что у него мозm набекрень. Впрочем, он всегда бьm слегка
малахольным.
Археолог с минуту поколебался, потом сказал:
-
Может быть, это моя фантазия, но мне кажется, что
на самом деле все еще сложнее.
-
Что значит - сложнее?
-
Сомневаюсь, чтобы перспектива любить Рошель без
помех могла теперь обрадовать Анжеля. Мне кажется, эта
девица вызывает у него скорее отвращение.
-Да нет, вряд ли.
-
Вы истаскали ее, - сказал Грыжан.
-
И потом, мо-
жет, она вовсе не захочет поменять вас на вашего друга.
-
Ничего страшного, - возразил Анна,
-
явсеей
объясню.
-
Не пойти ли нам дальше? - предложил Грыжан.
-
Я иду с вами, - сказал Анна.
-
Хочу попросить вас об одной вещи, - начал архео-
лог.
Они снова пустились в путь, на этот раз втроем. Анна
возвышался над своими спутниками на целую голову. На
свою собственную, если быть точным до конца.
-
Я хочу попросить вас ничего не говорить Анжелю, -
сказал археолог.
-
Не говорить о чем?
-
Что Рошель свободна.
-Но ведь это его обрадует!
-
Мне бы хотелось, чтобы Рошель узнала об этом
первая.
-Почему?
-
Потому что такая уж это деликатная вещь, - сказал
археолог. - Я думаю, если сказать Анжелю сейчас, то это
не решит проблемы.
-Да? Ну хорошо! А потом-то я могу ему сказать?
-
Само собой, потом можно, - согласился археолог.
-
В целом картина такая: сначала я предупреждаю Ро-
шель, а затем только ставлю в известность Анжеля, вер
но?- спросил Анна.
-Да, именно так и надо поступить,- вмешался Гры
жан.- Представьте себе, что, обрадовав Анжеля и не ус
пев еще ничего сообщить Рошель, вы неожиданно пере-
196
думаете. Вам-то что, с вас как с гуся вода. А для Анжеля
это будет новым ударом.
-Да-да, конечно,- согласился Анна.
-
По правде говоря, не в этом истинная причина, -
сознался археолог, - но истинную причину вам знать не
обязательно.
-
Ничего, с меня и этого довольно.
-
Благодарю, -сказал Атанагор. -Так я рассчиты-
ваю на вас.
-А теперь пойдемте смотреть негритянку, - сказал
Анна.
111
Так, к примеру, в рубрику «балет,.
входят все имеющиеся у нас записи
балетной музыки; эту рубрику вы лег
ко найдете в разделе классики по ал
фавитному каталогу на слово «Балет..
Каталог «Филипе., 1946, стр. 111
Рошель увидела входящего Дюдю. Скорчившись от бо
ли и держась рукой за низ живота, другой он опирался о
дверной косяк и стены. Кое-как доковьmяв до своего крес
ла, он рухнул в него без сил. Глаза директора часто мига
ли, а лоб собирался в складки, морщившие привычную
вялую гладь кожи.
Рошель бросила работу и встала. Она не любила Дюдю.
-
Чем я могу вам помочь? - спросила она.
-
Вам
плохо?
-
Не прикасайтесь ко мне, - поспешил остановить ее
Амадис. - Меня ударил один из рабочих.
-Может, вам лучше лечь?
-
Вы мне ничем не можете помочь. Физически. Все
остальное подождет. - Он осторожно пошевелился. -Я так
хотел встретиться с Дюпоном.
-
Кто это, Дюпон?
-
Повар археолога.
-
Где же мне его искать?
-
Он, должно быть, все еще с этим пакостником Жир-
дье... -
с трудом выговорил Дюдю.
-
Не хотите ли чего-нибудь выпить? - предложила
Рошель. - Я могу заварить вам чай из эдреантов.
197
-
Ничего не надо, - сказал Дюдю.
-
Как хотите.
-Спасибо.
-О, я предлагаю это вовсе не для того, чтобы сделать
вам приятное, - сказала Рошель.
-
Я совсем вас не люблю.
-
Знаю, - сказал Амадис.
-
Хотя принято думать, что
женщинам нравятся гомосексуалисты.
-
Разве что тем, которые не любят мужчин. Или кото
рые склонны обобщать.
-
Говорят также, будто женщины проникаются к ним
доверием, потому что могут не опасаться приставаний с их
стороны и всяких прочих неожиданностей.
-
Ну, если они красавцы, то может быть, - сказала
Рошель. - Только я ничуть не опасаюсь приставаний. Мне
нравится, когда ко мне пристают.
-
Кто же еще, кроме Анны, имеет на вас виды?
-Вы задаете бестактные вопросы.
-
Теперь это не имеет значения, - сказал Дюдю.
-
И Анна, и Анжель стали для меня обыкновенными людь
ми. я их уволил.
-
Анна вовсе не пристает ко мне, - объяснила Ро
шель. - Он со мной спит. Он меня трогает. Мнет.
-
Значит, это Анжель к вам пристает?
-Да, - сказала Рошель,
-
с моего на то согласия. Он,
правда, с виду не такой силач, как его друг. И потом, вна
чале мне больше нравился Анна. Потому что он не такой
сложный.
-Вы находите Анжеля сложным? А по-моему, он ло
дырь и кретин. Но внешне куда приятней, чем Анна.
-
Он не в моем вкусе, - возразила Рошель.
-
Хотя
в целом он тоже ничего.
-
И вы могли бы с ним спать?
-
Разумеется, могла бы! - сказала Рошель.
-
Теперь
уже могла бы. От Анны больше ничего недобьешься. Еще
немного, и он совсем выдохнется.
-Я вас так подробно расспрашиваю, потому что вы
для меня являетесь частью совершенно чуждого мне мира.
Я пытаюсь понять.
-
Вспомнили, что вы мужчина, потому что получили
по тому месту? - спросила Рошель.
-
Мне очень больно, и сейчас я невосприимчив к иро
нии, - сказал Дюдю.
198
-
Можно подумать, все только и ждут, чтобы над вами
посмеяться. Если хотите знать, мне это глубоко безразлично!
-
Замнем для ясности, - сказал Дюдю.
-
Так вы го
ворите, что Анжель пристает к вам? Скажите, вам это не
приятно?
-Нет. Он мне нужен как бы про запас.
-Но он, наверно, страшно ревнует.
-
С чего вы взяли, что он ревнует?
-
По аналогии. Я очень хорошо знаю, что бы я сделал
с Жирдье, будь моя воля.
-
Что бы вы сделали?
-
Убил бы. Забил бы до смерти. Бил бы его ногами
в живот, пока всего бы не размазал.
-
Анжель не похож на вас. Он не такой горячий.
-
Вот тут вы ошибаетесь. Он не простит Анне.
Рошель посмотрела на директора с беспокойством.
-Вы ведь не взаправду так думаете?
-
Взаправду. Есть только один выход. Да мне-то какое
до этого дело? Вы что думаете, я нарочно вас пугаю?
-
Вы так говорите, будто и впрямь знаете, - сказала
Рошель.- Наверное, вы хотите поймать меня на удочку.
Имейте в виду: загадочным видом меня не проведешь.
-
Да нет у меня никакого загадочного вида. Просто
мне больно, и я кое-что понимаю. Кстати, как там ваша
работа?
-
Все готово, - сказала Рошель.
-
Сейчас будет другая. Возьмите блокнот.
-Вам, кажется, лучше?
-
Балласт прибьm, - сказал Дюдю.
-
Надо выписать
шоферам зарплату и предложить им работу на железной
дороге.
-
Они откажутся, - сказала Рошель.
-
Берите карандаш и пишите, что я скажу. Можно так
предложить, что не откажутся.
Рошель сделала несколько шагов по комнате и воору
жилась блокнотом и карандашом. Водрузив локти на стол
и обхватив голову руками, Дюдю немного помедлил и на
чал диктовать.
IV
-Вот это я понимаю,- сказал аббат Грыжан.- Дей
ствительно первоклассное святое деяние.
199
Анна, археолог и аббат неспешно возвращались из хи
жины отшельника.
-
А негритянка-то, негритянка...
-
говорил Анна. -
Святые угодники!
-Ну-ну, успокойтесь, -сказал археолог.
-
Клода Леона не трогайте, - предупредил аббат.
-
С негритянкой он и сам неплохо управляется.
-
О, я бы охотно протянул ему руку помощи, - сказал
Анна.
-Рука- это не совсем то, чем он орудует,- заметил
аббат.- Надо бьmо смотреть внимательней.
-Ого, ну ничего себе! ..
-
воскликнул Анна.- И во
обще, давайте поговорим о чем-нибудь другом. Я уже не
могу идти.
-Не спорю, это очень впечатляет,- сказал аббат.
Хорошо, что на мне сутана.
-
Что нужно сделать, чтобы стать священником? -
спросил Анна.
-
Вечно у вас семь пятниц на неделе, - сказал Гры
жан. - То вам одно подавай, то другое. То вы ахинею
несусветную несете, то умные вещи вроде говорите. Се
годня вы чуткий и ранимый, завтра- негодяй отпетый,
торговец скотом, думающий только о случке. Простите мне
резкие выражения, они куда низменнее, чем мысли, их
вызвавшие.
-Ничего-ничего,- сказал Анна.- Я все понимаю.
Он рассмеялся и взял аббата под руку.- Знаете, Грыжан,
вы настоящий мужчина, самец, можно сказать.
-
Благодарю, - ответил аббат.
-
А вы, - продолжал Анна, обращаясь к археологу,
-
вы - лев. Я счастлив, что с вами познакомился.
-Я состарившийся лев, -сказал археолог. - Ваше
сравнение бьmо бы точнее, если бы вы выбрали какое-ни
будь землероющее животное.
-
Что вы! Ваши раскопки - это так, для отвода глаз.
Вы о них только говорите и никому ничего не показываете.
-А вы хотели бы посмотреть?
-
Ну конечно, о чем речь! - сказал Анна.
-
Меня
интересует решительно все.
-
Вас немного интересует решительно все, - поправил
Грыжан.
-
Это вообще свойственно людям, - парировал Анна.
200
-
А куда вы запишете профессионалов? - спросил Ата
нагор. - Мой скромный пример, разумеется, ничего не
меняет, но археология для меня - все.
-
Неправда, - сказал Анна.
-
Это всего лишь стиль.
-Что вы такое говорите! -возмущенно воскликнул
Атанагор.
Анна только рассмеялся.
-
Тогда я вас засуну в ящик, - сказал он.
-
Точно так
же, как вы рассовываете по ящикам фаянсовые горшки,
которые ничего дурного вам не сделали.
-
Молчите, вертопрах! - сказал археолог. Но он не
сердился.
-
Что же дальше? - спросил Анна.
-
Мы идем смот
реть ваши раскопки?
-
Пойдемте, - поддержал его Грыжан.
-
Ну что ж, давайте, - согласился археолог.
v
Анжель шел им навстречу. Шагал он неуверенно, еще
не вполне остыв от объятий Бронзы. Она уже оставила его
и вернулась к Брису и Бертилю, чтобы помочь им копать.
Она знала, что не стоит долго оставаться около этого рас
тревоженного мужчины, который только что так бережно,
так нежно, боясь сделать больно, овладел ею в песчаной
ложбинке. Она бежала и смеялась. Ее длинные, пружи
нистые ноги взлетали над белесым песком, а тень танце
вала рядом, рисуя ей четвертое измерение.
Приблизившись к путникам, Анжель с прилежным вни
манием поднял на них глаза. Он не стал извиняться за
свое отсутствие. Он увидел Анну, бодрого и веселого, как
до связи с Рошель. Значит, с Рошель все кончено.
До стоянки Атанагора оставалось совсем немного. Пут
ники теперь лишь перебрасывались репликами, а события
уже готовились свершиться.
Потому что Анжель познал Бронзу и разом потерял все,
чем Анну одаривала Рошель.
Vl
-
Я полезу вперед, - сказал Атанагор.
-
Будьте осто
рожны. Там, внизу - груда камней, которые предстоит упа
ковать.
201
Он втиснул свое тело в жерло колодца, и ноги его сразу
же нащупали надежную опору серебряной ступеньки.
-
Прошу вас! - сказал Анна, пропуская аббата вперед.
-Дурацкий вид спорта,- сказал Грыжан.- Эй вы,
там, внизу! Вверх не смотреть! Не положено! - Он подо
брал сутану и поставил ногу на первую ступеньку.
-
Вроде получается, - сказал он.
-
Спускаюсь.
Анна и Анжель остались наверху.
-Там глубоко, ты не знаешь?- спроси Анна.
-
Не знаю, - ответил Анжель сдавленным голосом.
-
Кажется, глубоко.
Анна склонился над ямой.
-
Ни фига не видать. Грыжан, наверно, уже внизу.
Теперь пора.
-
Нет, погоди... -
сказал Анжель с отчаянием в голосе.
-
Да пора же, говорю тебе.
Анна стоял на коленях над скважиной колодца и вгля-
дывался в непроглядный мрак.
-Нет,- повторил Анжель,- подожди еще.
Голос у него был тихий, будто от страха.
-
Надо лезть, - сказал Анна.
-
Ты что, сдрейфил?
-
Нет, я не боюсь...
-
еле слышно проговорил Ан-
жель.
Рука его коснулась спины друга. Внезапно он толкнул
его в пустоту. На лбу Анжеля выступили капельки пота.
Несколько секунд спустя из колодца донесся приглушен
ный хруст и испуганные крики Грыжана.
Колени у Анжеля подгибались и пальцы дрожали, ког
да он нащупывал верхнюю перекладину лестницы. Ноги
сами привели его вниз, а тело бьшо податливым и тяже
лым, как холодная ртуть. Горловина колодца еле заметно
синела в чернильной темноте у него над головой. Внизу,
в подземелье, слабо мерцал свет; Анжель полез дальше.
Слышно бьшо, как Грыжан монотонно произносит какие
то слова. Анжель старался не смотреть.
Vll
-Это я во всем виноват,- сказал археолог Грыжану.
-Нет, тут и моя вина,- сказал аббат.
-
Лучше бы он признался Анжелю, что Рошель сво-
бодна.
202
-
Тогда на его месте бьш бы сейчас Анжель, - сказал
Грыжан.
-Но почему надо бьшо выбирать?
-
Потому что всегда приходится выбирать. Как ни пе-
чально, но это факт.
Тело Анны лежало на камнях со сломанной шеей. Ли
цо бьшо безучастно. Лоб пересекала широкая ссадина, на
половину скрытая перепутавшимлея волосами. Одна нога
бьша подогнута.
-Надо забрать его оттуда и положить как следует,
сказал Грыжан.
Сверху спустились ноги Анжеля, затем все его тело.
Потом и сам Анжель неслышно подошел к ним.
-
Я убил его, - сказал он.
-
Он мертв.
-
Вероятно, он слишком низко наклонился над ко-
лодцем, - сказал археолог.
-
Не стойте там.
-
Это я... -
сказал Анжель.
-
Не трогайте его, - сказал Грыжан.
-
Не нужно.
Произошел несчастный случай.
-
Нет, - сказал Анжель.
-Именно: несчастный случай,- повторил археолог.-
В этом вы не можете ему отказать.
Анжель плакал, лицо его бьшо горячим.
-
Подождите нас там, - сказал Атанагор.
-
Идите
вперед по коридору.
Он подошел к Анне, бережным движением пригладил
светлые волосы и посмотрел на жалкое, сломанное тело.
-
Он был молод, - проговорил археолог.
-
Да, - вздохнул Грыжан.
-
Они все молоды.
-И все умирают... -
отозвался Атанагор.
-
Не все ... Кое-кто все же остается. Вы и я, к примеру.
-Мы высечены из камня,- сказал археолог. -Ка-
мень не в счет.
-
Помогите мне, - сказал Грыжан.
Они с большим трудом приподняли обмякшее, отяже
левшее тело, но оно все равно волочилось по земле. Ноги
Грыжана не находили опоры на рыхлом полу подземелья.
С грехом пополам Анну стащили с груды камней и поло
жили около стены.
-Стоило мне отвернуться... Это я во всем виноват,
сказал Атанагор.
203
-
Повторяю: вы здесь ни при чем, - возразил Грыжан.
-
Что мы могли поделать?
-Это ужасно: ведь и мы приложили к этому руку.
-
В любом случае нашим надеждам не суждено было
сбыться, -сказал Грыжан. -Так уж вышло: безнадеж
ность взяла нас за живое. Это очень тяжело, но тем бы
стрее забудется.
-Забудется вами,- сказал Атанагор.- Он бьш кра-
сивый.
-
Они тоже красивые. Те, кто остался.
-Вы черствый человек,- сказал археолог.
-
Священник не должен быть мягкосердечен, - заме-
тил Грыжан.
-Я хочу его причесать. У вас есть расческа?
-
Не имею в заводе. Оставьте его, не стоит. Пойдемте
отсюда.
-
Я не могу его так оставить.
-
Не распускайте нюни. Он всегда будет с вами, по-
тому что он мертв, а вы немолоды. Но он все-таки мертв.
-А я стар и все-таки жив,- сказал археолог.- И Ан-
жель остался совсем один.
-
Не будет теперь у него друга, - добавил Грыжан.
-
Но мы будем с ним рядом.
-Нет,- сказал аббат.- Он уедет отсюда. Уедет один.
Все не уляжется так просто. Мы еще не дошли до развязки.
-
Что же еще может случиться? ..
-
спросил Атанагор
усталым, надтреснутым голосом.
-
Случится...
-
сказал Грыжан. - Работа в пустыне
не обходится без последствий. Тут все так запуталось... Это
очевидно.
-
Просто вы привыкли к трупам. А я нет. Я имел дело
только с мумиями.
-Вы не посвящены в таинство,- сказал аббат.- Вы
способны только страдать и ничего не можете извлечь из
своих страданий.
-
А вы можете?
-
Я? Я просто не страдаю. Пойдемте.
Vlll
Анжеля они нашли в галерее. Глаза его бьши сухи.
-Ничем нельзя помочь?- спросил он Грыжана.
204
-
Ничем. Только сообщить остальным, когда пойдем
обратно.
-
Хорошо. Я им скажу. Раскопки смотреть будем?
-Разумеется,- сказал аббат.- Для того и пришли.
Атанагор не проронил ни слова, только сморщенный
подбородок его дрожал. Он прошел вперед и встал во гла
ве колонны.
Втроем они пробиралисЪ по извилистому коридору, ко
торый вел в забой. Анжель внимательно разглядывал по
толок и опоры подземелья, пытаясь определить, в каком
направлении ведутся раскопки. Вскоре они вышли в цент
ральную галерею, на другом конце которой через равные
промежутки светились точки: это были осветительные при
способления. Анжель остановился у поворота.
-
Она там? - спросил он.
Атанагор, не понимая, посмотрел на него.
-
Ваша подруга, она там? - снова спросил Анжель.
-Да, она работает,- сказал археолог.- С нею Брис
и Бертиль.
-
Я не могу с ней встречаться, - сказал Анжель.
-
Не
могу. Я убил Анну.
-
Прекратите, - оборвал его Грыжан.
-
Если вы еще
раз повторите эту глупость, мне придется самому вами за
няться.
-
Я убил его, - повторил Анжель.
-Это не так,- сказал Грыжан.- Вы лишь подтолк-
нули его, а умер он, когда приземлилея на камни. Это
несчастный случай.
-Вы иезуит... -
сказал Анжель.
-
Я, кажется, уже упоминал о том, что воепитьшалея
у эвдистов, - невозмутимо проговорил Грыжан.
-
Если
бы вы хоть иногда приелушивались к тому, что я говорю,
вам бы от этого не поплохело. Еще не так давно вы пра
вильно реагировали на происходящее и вдруг ни с того,
ни с сего опять скисли. Предупреждаю, что не позволю
вам распускать нюни. Вышел месяц из тумана...
-
Вынул фигу из кармана...
-
машинально ответили
Анжель и археолог.
-Думаю, продолжение вам известно, -сказал Гры
жан. - Значит, на том и остановимся. К тому же я вовсе
не намерен насильно тащить вас смотреть на этих троих
в забое. Я же не палач.
205
Атанагор многозначительно кашлянул.
-
Именно так, - сказал Грыжан, оборачиваясь к нему.
-
Я не палач.
-Кто же в этом сомневается?- сказал археолог.
В противном случае ваша сутана была бы красной, а не
черной.
-
Ночью все равно, - нашелся Грыжан.
-
Слепому - тоже,
-
заметил археолог. - Вы сегодня
исходите банальностями ...
-
Ну и задира же вы, - сказал Грыжан.
-
Я всего
лишь пытаюсь взбодрить вас обоих.
-
И весьма в этом преуспели. У меня уже почти воз
никло желание послать вас по известному адресу.
-Когда вы всерьез этого захотите, я скажу, что добил
ся своего.
Анжелъ все время молчал и вглядывался в конец гале
реи; теперь он отвернулся и посмотрел в другую сторону.
-
Какое вы направление выбрали для раскопок? -
спросил он Атанагора, сделав над собой усилие, чтобы го
ворить спокойно.
-
А кто его знает, - сказал Атанагор.
-
Где-то в двух
измерениях к востоку от меридиана ...
-Что?.. -
сказал Анжелъ, остолбенев.
-
Решайтесъ наконец, - поторопил их Грыжан.
-
Мы
идем или нет?
-
Мне необходимо взглянуть на мои расчеты, - про-
говорил Анжелъ.
-
А в чем дело? - спросил археолог.
-
Так, ни в чем. Одна догадка. Я не пойду туда.
-
В таком случае, поворачиваем, - сказал Грыжан.
Все повернулисЪ на пол-оборота.
-
Вы идете со мной в гостиницу? - спросил Анжелъ
у аббата.
-
Я провожу вас, - ответил тот.
Теперь археолог шел позади всех, и тень его казалась
совсем маленькой по сравнению с тенями его спутников.
-
Мне нужно спешить, - сказал Анжелъ.
-
Я хочу
увидеть Рошелъ. Я должен сказать ей.
-Если хотите, я сам скажу,- предложил аббат.
-
Пошли скорей, я должен ее увидеть. Я хочу увидеть,
какая она стала.
-
Да-да, пошли скорей, - встрепенулся Грыжан.
206
Археолог остановился.
-
Я не иду с вами, - сказал он.
Анжель вернулся и встал перед Атанагором.
-
Я должен попросить у вас прощения. И еще сказать
спасибо.
-За что спасибо?- грустно сказал Атанагор.
-
За все... -
сказал Анжель.
-
Все случилось по моей вине ....
-
Спасибо вам... Скоро увидимся.
-
Возможно, - сказал археолог.
-Давайте-давайте, пошевеливайтесь; счастливо, Ата!-
закричал Грыжан.
-Счастливо, аббат!- сказал археолог.
Он подождал, пока они дойдут до конца галереи и по
вернут за угол, потом побрел за ними. Анна лежал один и
ждал, прижавшись к холодной скале. Анжель и Грыжан
скользнули мимо и поднялись по серебряной лестнице.
Атанагор вернулся к колодцу, он опустился перед Анной
на колени и стал на него смотреть, .потом уронил голову
на грудь. Он думал о старых, забытых вещах, очень неж
ных, почти истощивших свой аромат. Анна или Анжель -
зачем нужно бьmо выбирать?
IX
ЛюбИIЪ умную женщину по вкусуТQ/IЪ
ко nедерасту.
Бодлер, «Фейерверкu»
Амадис зашел в комнату Анжеля. Тот сидел на кровати,
а рядом желтым взрывом била в глаза одна из рубашек
Жуйживьома. Дюдю часто заморгал, пытаясь притерпеть
ся, но вынужден бьm отвести взгляд. Анжель молчал и
едва повернул голову на звук открывшейся двери. Он не
двинулся даже тогда, когда Дюдю присел на стул.
-
Вы не знаете, куда делась моя секретарша? - спро
сил Амадис.
-
Не знаю, - сказал Анжель.
-
Я не видел ее со вче
рашнего дня.
-
Она очень болезненно отреагировала на события.
А у меня почта не отправлена. Могли бы и подождать
с вашими похоронными известиями.
-
Это Грыжан ей все рассказал. Я тут ни при чем.
207
-
Вам следует пойти к ней прямо сейчас, утешить ее,
убедить, что только в работе она найдет успокоение.
-
Как вы можете говорить такое? Вы прекрасно знае
те, что это ложь.
-Это бесспорный факт. Работа является очень силь
ным отвлекающим средством, дающим человеку возмож
ность хоть ненадолго забыть о бремени будничных забот...
-
Нет ничего более будничного ... Вы меня просто ду
рачите. Вы смеетесь надо мной.
-
Смеяться я давно разучился, - сказал Амадис.
-
Я бы очень хотел, чтобы Рошель забрала у меня письма
и чтобы приехал 975-й.
-
Пошлите такси, - посоветовал Анжель.
-
Уже послал. Но я жду не дождусь, чтобы оно паско-
рей вернулась.
-
У вас, должно быть, с головой не все в порядке.
-Добавьте к этому, что я грязный педрила.
-Да сколько же можно, в конце концов! - сказал Ан-
жель.
-
Ну так что, скажете Рошель, что у меня для нее ра
бота?
-
Сейчас не могу. Поймите, ведь Анна только вчера
умер.
-
Я прекрасно это знаю, - продолжал Амадис.
-
Умер,
не дождавшись зарплаты. Я бы очень хотел, чтобы вы схо
дили к Рошель и сказали ей, что почта ждать не может.
-
Я не смею нарушить ее одиночество.
-
Смеете. Идите. Она у себя.
-Тогда почему вы спрашиваете, где она?
-
Чтобы вы немножко поволновались.
-
Я и так знаю, что она у себя.
-Значит, моя хитрость не удалась, вот и все.
-
Хорошо, я схожу к ней. Только она не прядет.
-Придет.
-
Она любила Анну.
-
Она бы и с вами согласилась спать. Вчера она сама
мне об этом сказала.
-
Вы негодяй, - сказал Анжель.
Амадис не ответил. Казалось, ему было все равно.
-
Она бы согласилась спать со мной, если бы Анна
бьш еще жив, - сказал Анжель.
-Вовсе нет. Она бы согласилась и теперь.
208
-
Вы негодяй, - повторил Анжель.
-
И грязный пе
дераст.
-
Ну вот! Все же скатились к общему месту. Это зна
чит, что вы пойдете за ней. После обобщений всегда тянет
к частностям.
-
Хорошо, я пошел. - Анжель встал, и пружины кро-
вати тихонько пискнули.
-
У нее кровать не скрипит, - сказал Амадис.
-
Довольно ...
-
прошептал Анжель.
-
Теперь мы квиты.
-Довольно ... Я не желаю больше вас терпеть. Убирай-
тесь отсюда.
-
Ишь ты! - сказал Амадис.
-
Значит, сегодня вы
знаете, чего хотите?
-
Просто Анна умер.
-
И от чего же он избавил вас своей смертью?
-
От меня самого. Я проснулся.
-
Нет, это вам только кажется. Вы и сами прекрасно
знаете, что сейчас пойдете и покончите с собой.
-
Я действительно думал об этом, - сказал Анжель.
-
Только сначала приведите мне мою секретаршу.
-Я иду за ней.
-Можете даже не торопиться. Если, скажем, вы хоти-
те ее утешить... или что другое. Только не очень ее утом
ляйте. У меня почты - горы непочатые.
Анжель, не глядя, прошел мимо Дюдю. Директор оста
вался сидеть на стуле, пока дверь не закрылась.
Один конец коридора обрывалея теперь в пустоту. Преж
де чем отправиться к Рошель, Анжель подошел к краю.
Между расчлененными половинками отеля сверкал на солн
це железнодорожный путь; коридор продолжался по ту
сторону разреза и вел к уцелевшим еще комнатам. В Про
галинах меж рельсов и шпал чистые серые камни баллас
та вспыхивали в ярком свете своими слюдяными чешуй
ками.
Дорога терялась вдали по обе стороны от фасадов оте
ля, а нагромождения строительного материала вдоль трас
сы практически исчезли - Анжель не видел их с места
своего наблюдения. Двое из привезших балласт шоферов
заканчивали сборку вагонов и локомотива, уже поставлен
ных на рельсы. Деликатный лепет шкива на небольшом
209
подъемном устройстве мелодично вписьmался в ровное ур
чание мазутного двигателя, приводившего его в движение.
Анжель вернулся; пропустив две двери, он остановился
перед третьей и постучал.
Голос Рошель пригласил его войти.
Ее комната, как и все остальные, бьmа обставлена про
сто и скупо. Рошель лежала на кровати. На ней бьmо вче
рашнее платье; постель бьmа не разобрана.
-
Это я..
-
сказал Анжель.
Рошель села и посмотрела на него. Черты ее лица за
острились, глаза потухли.
-Как это случилось?- спросила она.
-
Я не смог зайти к вам вчера, - сказал Анжель.
-
Я думал, Грыжан все вам рассказал.
-
Он упал в колодец, - сказала Рошель.
-
Вы не смог
ли его удержать, потому что он очень тяжелый. Я знаю, ка
кой он тяжелый. Но как это могло с ним произойти?
-
Это я во всем виноват.
-Нет. Вы недостаточно сильный, чтобы удержать его.
-
Я так безумно вас любил.
-
Знаю. Вы все еще любите меня, очень.
-
Именно поэтому он и упал. Мне так кажется. Чтобы
я мог вас любить.
-Слишком поздно,- сказала Рошель, слегка жема-
нясь.
-
Раньше тоже бьmо поздно.
-
Тогда почему же он упал?
-
Он не мог сам упасть, - сказал Анжель.
-
С Анной
этого не могло случиться.
-
Да, - сказала Рошель,
-
это просто несчастный
случай.
-
Вы совсем не спали?
-Я подумала, не следует ложиться. Ведь к смерти при-
нято относиться с почтением.
-
Но потом все же заснули... -
сказал Анжель.
-
Да, аббат Грыжан дал мне капли.
Она протянула ему флакон. Он бьm полон.
-
Я приняла пять капель. И очень хорошо спала.
-
Вам повезло, - сказал Анжель.
-
Когда люди умирают, слезами горю не поможешь, -
сказала Рошель. - Знаете, мне очень тяжело.
210
-
Мне тоже, - сказал Анжель.
-
Я не знаю, как мы
сможем жить дальше.
-
Вы считаете, это дурно?
-
Не знаю, - сказал Анжель и посмотрел на флакон.
-
Если бы вы выпили половину этой бутылочки, вы бы уже
не проснулись.
-
Мне снились чудесные сны. В меня бьmи влюблены
двое, они еражались из-за меня. Это бьmо чудесно. Это
бьmо так романтично.
-Понимаю.
-
Может быть, еще не слишком поздно ...
-
сказала
Рошель.
-
Вы видели во сне Анну?
-
Нет! .. Не говорите мне о нем, я не хочу. Я не буду
об этом думать.
-
Он бьm красив, - сказал Анжель.
Рошель посмотрела на него с тревогой.
-
Зачем вы мне все это говорите? Мне бьmо так по
койно, а вы пришли и пытаетесь меня напугать, взбудора
жить. Я не люблю вас, когда вы такой. Всегда печальный.
Не нужно думать о том, что случилось.
-Вы можете заставить себя не думать?
-
Это может каждый. Я живая. И вы тоже живой.
-
Мне стьщно оставаться в живых... -
сказал Анжель.
-
Скажите, вы действительно очень меня любите?
-
Действительно. Очень.
-
Пройдет немного времени, и я утешусь, - сказала
Рошель. - Я не умею горевать долго. Но я, конечно, буду
часто о нем вспоминать.
-
Обо мне вы будете вспоминать реже...
-Ах, какой вы несносный. Ведь мы же с вами оста-
лись жить. - Она потянулась.
-
Дюдю хочет, чтобы вы пришли за почтой,- сказал
Анжель и горько усмехнулся.
-Мне не хочется,- сказала Рошель.- Я вся какая
то потерянная от этих капель. Лучше я разберу постель
и лягу.
Анжель встал.
-
Вы можете остаться, - сказала она.
-
Я вас не стес
няюсь. После всего, что случилось, ни к чему церемонии. -
И она начала расстегивать платье.
211
-Я испугался, что вы превысили дозу,- сказал Ан
жель, все еще сжимая в руке флакон.
-
Ну вот еще! Аббат Грыжан предупредил меня, что
больше пяти капель принимать нельзя.
-
Если вы превысите допустимую дозу, знаете, что бу
дет? - спросил Анжель.
-
Конечно, тогда заснешь очень надолго. Это опасно.
Можно даже умереть. Делать этого не следует.
Анжель смотрел на нее. Она скинула с себя платье. Ее
пышное, крепкое тело упруго вздымалось, но в деликат
ных местах бьmо отмечено где складочками, где изломом,
на первый взгляд почти неразличимыми. Чуть опавшие
груди натягивали тонкую, белоснежную ткань бюстгальте
ра; на мясистых ляжках уже проступил замысловатый узор
синих прожилок. Встретив взгляд молодого человека, Ро
шель с улыбкой потупилась и поспешно юркнула под про
стыню.
-
Сядьте со мной рядом, - попросила она.
-
Если каждый из нас выпьет половину бутьmочки... -
пробормотал Анжель. Он сел около кровати и продолжал: -
Это ведь тоже выход.
-
Какой еще выход? Жизнь так прекрасна.
-
Ведь вы любили Анну...
-
Ну и что? Опять вы за свое. Разве вы не видите, что
мучите меня, когда все время говорите о прошлом?
-
Я уже не в силах выносить эту пустыню; здесь всем
нам крышка.
Рошель опустила голову на подушку.
-Не всем.
-
Всем. Сначала Жуйживьом, Пиппо, потом практи-
кант, Анна, инспектор... и мы с вами.
-
Мы с вами - нет. Мы будем жить.
-
Как в романах: умереть вместе, друг подле друга ... -
говорил Анжель.
-
Нежно обнявшись, - подхватила Рошель.
-
Какая
прелестная картина, правда? Я тоже читала.
-
И вот так, друг за другом...
-Это только в романах. В жизни так не бывает.
-
И все же бьmо бы здорово ... -
сказал Анжель.
Рошель задумалась, скрестив руки под головой.
-
Это было бы как в кино. Вы думаете, так действи
тельно можно умереть?
212
-Возможно, что и нет. А жаль,- сказал Анжель.
-Я видела в каком-то фильме,- сказала Рошель,-
они умирают от любви друг возле друга. А вы могли бы
умереть из любви ко мне?
-
Сначала, кажется, мог бы.
-
Правда могли бы? Надо же...
-С этими каплями вряд ли что-нибудь получится,-
сказал Анжель, откупоривая флакон.
-
Не получится? Мы всего лишь заснем?
-Вероятно.
-А что, если попробовать?- предложила Рошель.-
Как было бы славно теперь заснуть. Мне бы хотелось сно
ва увидеть тот сон.
-
Существуют наркотики, от которых всегда снятся
такие сны.
-Правда? Может быть, это и есть тот наркотик?
-Возможно.
-Ах, я хочу,- сказала Рошель.- Я хочу увидеть мой
сон. Сама заснуть я не смогу.
Она испытующе посмотрела на Анжеля. Тот сидел све-
сив голову и пристально глядел на флакон.
-
Давайте отопьем каждый понемногу, - сказала она.
-
Это ведь тоже выход, - повторил Анжель.
-
Ужасно забавно, - сказала Рошель, садясь.
-
Люб-
лю такие вещи. Чуть-чуть опьянеть или принять наркотик -
и ты уже сам не знаешь, что творишь.
-
Я думаю, Грыжан преувеличивает, - сказал Анжель.
-
Если мы выпьем каждый по половине, то увидим потря
сающие сны.
-Значит, вы останетесь со мной?
-
Но ... ведь так не принято ...
-
Какой вы глупый, - засмеялась она.
-
Кто же сюда
воЙдет?
-
Вас ждет Дюдю.
-
О, - простонала Рошель,
-
после всего, что я пере-
несла, я не буду работать. Дайте флакон.
-
Осторожно, - сказал Анжель,
-
все пить нельзя:
опасно.
-
Мы разделим! ..
Она взяла капли из рук Анжеля и поднесла бутьточку
к губам. На мгновение замерла.
213
-Так вы остаетесь?
-
Остаюсь... -
сказал Анжель. Он бьm белым как мел.
Рошель отпила половину и вернула флакон.
-
Ужасная гадость. Теперь вы.
Анжель держал флакон в руке и не сводил с Рошель
глаз.
-
Что с вами? Вам нехорошо? - спросила она.
-
Я думаю об Анне...
-О, черт возьми! Опять! ..
Воцарилась тишина.
-
Пейте, - сказала она.
-
Потом ложитесь со мной
рядом. Мне уже хорошо.
-
Сейчас, - сказал Анжель.
-
Долго ждать, пока заснешь? - спросила Рошель.
-
Недолго, - ответил он совсем тихо.
-
Идите сюда, - позвала Рошель.
-
Обнимите меня.
Он сел на кровать и просунул руку ей под спину. Жен
щина с трудом приподнялась.
-
Я не могу шевельнуть ногами, я их не чувствую, -
сказала она. - Это не больно. Приятно.
-
Вы любили Анну? - спросил Анжель.
-Любила. Но я и вас люблю. - Она едва заметно
пошевелилась. - Я тяжелая.
-Вовсе нет.
-
Я любила Анну...
-
тихо оказала она, - но не так
уж сильно. Какая я глупая ...
-
Вы не глупая, - так же тихо проговорил Анжель.
-Глупая... Вы будете пить?
-
Да, сейчас выпью.
-
Держите же меня ... -
произнесла она, вьщыхая.
Она уронила голову на грудь Анжеля. Он видел сверху
ее тонкие, темные волосы, уложенные в тяжелые пряди,
сквозь которые просвечивала более светлая кожа. Отста
вив флакон, который он все еще держал в левой руке, Ан
жель взял ее за подбородок. Он приподнял ей голову и уб
рал руку. Голова безжизненно упала.
Он вытащил руку из-под Рошель и положил женщину
на кровать. Глаза ее бьmи закрыты.
Перед окном, испещряя темными пятнами залитую
солнцем комнату, бесшумно размахивала оранжевымИ цве
тами ветка rепатроля.
214
Анжель взял в руки темный флакон и встал у кровати.
Он с ужасом смотрел на тело Рошель и чувствовал в пра
вой руке то усилие, которое сделал, чтобы приподнять это
тело. Усилие, которым столкнул Анну в пустоту.
Он не слышал, как вошел Грыжан, но уступил напору
пальцев, которые взяли его за плечо и увлекли прочь из
комнаты.
х
Они сошли вниз по остаткам лестницы. Анжель все
еще сжимал в ладони маленький темно-коричневый фла
кон. Грыжан молча шел впереди. Пространство между дву
мя половинами отеля бьmо заполнено ароматом красных
цветов. Последняя ступенька упиралась теперь в рельсы,
и, спустившись, они заковьтяли по острым камням. Анжель
пытался наступать на шпалы, более удобные для ходьбы
из-за гладкой поверхности. Грыжан спрыгнул с рельсов на
песок пустыни, Анжель последовал за ним. Он наблюдал
за тем, что происходит вокруг, всей своей головой, а не
только глазами; и чувствовал, что просыпается. Оцепене
ние собиралось где-то внутри, готовое выплеснуться наружу,
но кто-нибудь должен пробить оболочку. Грыжан непре
менно это сделает, и тогда можно будет выпить содержи
мое флакона...
-Что вы намереваетесь делать?- спросил аббат.
-
Вы должны мне подсказать ...
-
Никто, кроме вас, не может найти ответ. Когда вы
найдете, я с удовольствием его одобрю - это входит в мои
профессиональные обязанности. Но искать вы должны сами.
-
Я не могу искать, не проснувшись. Я все еще сплю.
Как Рошель.
-Стоит кому-нибудь преставитъся- и вас немедлен-
но тянет разглагольствовать.
-Это естественно, если я причастем к смерти.
-
А вы считаете, вы к ней причастны?
-
Разумеется, - сказал Анжель.
-Значит, убить вы можете, а проснуться- нет?
-
Этонеодноитоже.Яубилихвосне.
-
Ничего подобного, - сказал Грыжан.
-
Вы непра-
вильно формулируете. Они умерли для того, чтобы вы про
снулись.
215
-Знаю,- сказал Анжелъ.- И все понимаю. Я дол
жен выпить то, что осталось в пузырьке. Но сейчас я спо
коен.
Грыжан остановился, повернулся к Анжелю и впился
глазами ему в переносицу.
-Что вы сказали?
-
Что я выпью это. Я любил Анну, любил Рошелъ. Но
они оба умерли.
Грыжанпоглядел на свою правую руку, несколько раз
сжал и разжал кулак, потом засучил рукав и сказал:
-
Берегитесь!
Анжелъ увидел черную массу, летящую ему прямо в
лицо, пошатнулся и сел на песок. Голова зазвенела чисто
и радостно, будто серебряный колокольчик. По верхней
губе заструиласъ кровь.
-
Черт возьми! .. -
сказал Анжелъ в нос.
-
Так лучше? - спросил аббат.
-
Позвольте, - сказал
он, доставая четки. - Сколько искр вы увидели?
-
Триста десять.
-Хорошо, положим ... четыре.- И с виртуозной бы-
стротой, не раз демонстрируемой им в подобных ситуаци
ях, он отсчитал на четках четыре костяшки.
-Где моя бутъmка?- вдруг спросил Анжелъ.
Коричневый флакон валялся на песке, и под горлыш
ком растекалоеЪ влажное пятно. Песок в том месте, где
пролилась жидкость, почернел; над ним вилась ехидная
струйка дыма.
Анжелъ свесил голову над расставленными коленями
и кропил песок темными каплями крови.
-
Спокойно! -сказал аббат. - Вам мало? Хотите еще?
-Какая разница? Умереть можно и другим способом.
-
Совершенно верно. Схлопотать по морде - тоже.
Я вас предупредил.
-
Вы же не станете ходить за мной по пятам.
-
Безусловно. В этом не будет надобности.
-
Рошелъ... -
тихо проговорил Анжелъ.
-
Ну и видок у вас: шепчет женское имя, а у самого
кровища из носа так и хлещет. Нет больше Рошелъ, и хва
тит об этом. Зачем, по-вашему, я ей флакон этот подсу
нул?
-
Не знаю, - сказал Анжелъ.
-
Ячтоже,тутнипри
чем? Опять ни при чем?
216
-
Вам что-то не нравится? - спросил аббат.
Анжель попытался задуматься. Мысли в голове мель
кали не слишком быстро, но так толпились и толкались,
что узнать их бьmо практически невозможно.
-Почему вы не выпили сразу?- спросил аббат.
-
Я опять начну...
-
Ну что ж, валяйте. Вот вам другой флакон, - и Гры-
жан, пошарив в кармане, извлек на свет темно-коричне
вую бутьточку под стать первой.
Анжель протянул руку, взял бутьmь, вынул пробку и
несколько капель пролил на песок. Надюне остался тем
ный след; желтая струйка дыма закрутила в неподвижном
воздухе ленивый завиток.
Отбросив пробку, Анжель зажал пузырек в руке. Он
утер рукавом нос и с отвращением посмотрел на кровавый
след. Из носа течь перестала.
-
Высморкайтесь, - сказал Грыжан.
-
У меня нет платка.
-Пожалуй, что вы правы,- сказал аббат.- Вы мало
на что способны, а в придачу еще ничего не видите.
-
Я вижу этот песок, - сказал Анжель.
-
Вижу же
лезную дорогу... Балласт .. . Отель, перерезанный пополам.
Я вижу никому не нужную, бесполезную работу.
-
Можно и так повернуть. По крайней мере, хоть
что-то.
-
Еще я вижу... Не знаю даже ... Анну и Рошель ... Вы
мне сейчас опять нос расквасите.
-
Не расквашу, - пообещал Грыжан.
-
Еще что ви
дите?
Лицо Анжеля как будто слегка просветлело.
-
Там бьmо море ... Когда мы сюда ехали. И дети на
палубе. И птицы.
-А если будет только это солнце?- спросил аббат.
Вам будет достаточно?
-
Эго тоже неплохо, - медленно проговорил Анжель.
-
Тут есть отшельник. И негритянка есть...
-
И подружка Атанагора...
-
Дайте подумать ...
-
сказал Анжель. - Еще так мно-
го всего надо увидеть. - Он посмотрел на флакон.
-
Но
Анну и Рошель я тоже вижу, - пробормотал он удру
ченно.
217
-
Люди видят то, что хотят видеть, - сказал аббат.
-
И вот еще: видеть, конечно, хорошо; только этого мало.
-Наверно, можно делать что-нибудь ... -сказал Ан
жель. - Например, помогать людям ... -
Он усмехнулся. -
Только сразу арестуют. Понимаете, ведь убить Анну и Ро
шель тоже можно ...
-
Очевидно, - согласился Грыжан.
-И строить никому не нужную железную дорогу...
-
Разумеется.
-
И что же тогда?
-
Тогда, выходит, вы ничего больше не видите? - Гры-
жан сел рядом на песок. - В таком случае пейте. Если
вашего воображения ни на что больше не хватает.
Они оба замолчали. Анжель напряженно думал; лицо
его осунулось.
-
Я в затруднении, - сказал он наконец.
-
Я знаю,
чтб нужно увидеть, чтб почувствовать, но я не знаю пока,
чтб надо делать. И я не могу забыть то, что я уже сделал.
-
Вы мне осточертели, - сказал аббат.
-
Не тяните
резину. Пейте.
Анжель выпустил из рук пузырек. Грыжан и пальцем
не шевельнул, чтобы его поднять; флакон быстро опустел.
Анжель сидел, сжавшийся, напряженный. Потом вдруг мыш
цы его расслабились, руки бессильно повисли. Он поднял
голову и потянул носом воздух.
-
Не знаю, - повторил он.
-
Для начала все же надо
увидеть. Кто ничего не хочет, далеко видит.
-
А вы уверены, что видите? - спросил Грыжан.
-
Я столько всего вижу. Мне столько всего еще нужно
увидеть ...
-Кто многое видел, знает, чтб делать,- заметил аб-
бат.
-
Знает, чтб делать... -
повторил Анжель.
-
Чего уж проще, - сказал аббат.
Анжель не ответил. Он раскручивал в голове какую-то
мысль.
-Профессор Жуйживьом ушел в черную зону,- ска
зал он.
-
Это приблизительно то же, как если бы вы выпили.
Видите, и это можно сделать.
-
А так лучше? - спросил Анжель.
218
-По-моему, это серьезный промах,- сказал аббат.
Впрочем, сойдет для примера. Иллюстрации промахов то
же нужны.
Грыжан собрался с мыслями.
-
Не хотите ли прочесть молитву? - предложил он.
-
Ехали татары ...
-
Кошку потеряли, кошка сдохла, хвост облез ...
-Кто первым засмеется, тот ее и съест. Аминь,- за-
ключил аббат.
-
Это для Дюдю надо спеть, - сказал Анжель.
-Сын мой, вы, оказывается, насмешник и злопыха-
тель.
Они встали. Прямо перед ними на рельсах разлегся поч
ти готовый поезд. Водители грузовиков лупили здоровен
ными молотами по железному корпусу топки, и черная
сталь гулко гудела на солнце.
Xl
Мне кажется странным, что такому
серьезному мальчику, как Борис, мог
ла в 1889 году прийти в голову дикая
мысль переписывать всякий вздор.
Ш. Шассе, •Истоки •Короля УбЮ»,
изд. Флури, cmp. 44
Поезд состоял из двух вагонов. Директор Дюдю созвал
на перрои весь персонал. На временной платформе, спеш
но сооруженной Мареном и Карло, толпились люди. Кар
ло и Марен тоже бьmи там, каждый во главе собственного
семейства; а еще эта сволочь Арлан, три водителя грузо
виков (из коих один уже кидал в топку уголь), сам Дюдю
и Дюпон, чернокожий прислужник Атанагора. Дюпон по
лучил особое приглашение и страшно волновался, потому
что для него бьmо зарезервировано отдельное купе, в ко
тором ему предстояло остаться с Амадисом наедине. Раз
дался громкий свисток, и публика ринулась на штурм ва
гонных ступенек.
Анжель иГрыжанвзирали на происходящее с верши
ны холма. Атанагор со своими помощниками не пожелал
оторваться от раскопок, а отшельник должен бьm трудить
ся над негритянкой.
Директор Дюдю показался в окне отдельного купе и
трижды махнул рукой, давая сигнал к отправлению. Вскрик-
219
нули тормоза, пыхнул пар, и, радостно поскрипывая,
состав тронулся с места. В окнах замелькали носовые
платки.
-
Вам тоже следовало там быть, - сказал Грыжан.
-
Я больше не числюсь в Обществе, - ответил Ан-
жель. - Мне противно смотреть на этот поезд.
-
Согласен: абсолютно бесполезная вещь.
Они наблюдали за тем, как локомотив протиснулся меж
двух половинок разрушенного отеля. Солнце искрилось
на лакированных вагонных крышах, а гепатроли пунцово
вспыхивали на изуродованном фасаде.
-
Почему колеса так гулко стучат по рельсам? - спро
сил Грыжан. - Точно там внизу пустота.
-Это обычный резонанс, создаваемый балластом, -
объяснил Анжель.
Поезд скрылся из виду, только дым взлетал в воздух
белыми ватными клочьями.
-Он вернется,- сказал Анжель.
-Так я и предполагал,- ответил аббат.
Они ждали молча, сосредоточенно прислушиваясь к за
тихающему вдалеке учащенному дыханию паровоза. Через
некоторое время шум вновь стал нарастать.
В тот момент, когда поезд, пятясь, въезжал в отель,
что-то глухо загудело. Состав дрогнул, рельсы просели~ Мгно
вение - и паровоз исчез в провале. Гигантская трещина
прошла по всей длине пути, раздвинулась, засасывая ва
гоны. Тяжело бухались глыбы, крошились камни, дорога
медленно тонула, как тропа, заливаемая приливом. Пес
чаные насыпи сползали косыми складками, зыбились вол
нами, рожденными в глубине, спешащими добежать до
вершины, пока маленькие желтые песчинки катятся вниз
по склону.
Аббат в ужасе схватил Анжеля за руку. На их глазах
гигантская, только что разверзшалея впадина начала исче
зать, засыпаемая неумолимым песком. Последний толчок
встряхнул гостиницу; в воздух беззвучно взлетели облака
дыма и пара; песчаный дождь обрушился на строение и
вмиг поглотил его. Солнце скрылось за пыльной пеленой,
и острые зеленые травы чуть всколыхнулисЪ от движения
воздуха.
220
-
Так я и знал, - сказал Анжель.
-
Ведь я догадался
об этом еще на днях... и совсем забыл.
-
Они построили дорогу прямо над ямой, - сказал
Грыжан.
-
Прямо над раскопками, - уточнил Анжель.
-
Все
правильно ... В двух измерениях от дуги меридиана .. . и Ро
шель тоже умерла ... а я совсем забьш про это.
-
Мы бессильны им помочь, - сказал Грыжан.
-
Бу
дем надеяться, что Атанагор сумел спастись ...
-
Это я во всем виноват, - сказал Анжель.
-
Перестаньте навешивать на себя ответственность за
все на свете,- сказал Грыжан.- Вы за себя-то отвечаете
лишь отчасти, с вас и того довольно. Они виноваты не
меньше вашего. И Амадис виноват, и археолог. И Анна
тоже. Пошли поглядим, остался ли кто в живых.
Анжель побрел за Грыжаном. Глаза его бьmи сухи. Си
лы, похоже, возвращались к нему.
-
Пойдем...
-
проговорил он. - Пойдем до конца.
Xll
Анжель Ждал 975-го автобуса. Он сидел на земле, при
слонясь к столбу с табличкой. Спиной к нему, в той же
позе, сидел аббат Грыжан. Они беседовали, не глядя друг
на друга. При себе Анжель имел чемодан и внушительных
размеров пакет с письмами и отчетами, найденными на
столе Дюдю.
-
Жаль, что археолог не пришел меня проводить, -
сказал Анжель.
-
У него работы по горло. Вся техника загублена. Сча-
стье еще, что ни он, ни его рабочие не пострадали.
-Да, я знаю. Приехал бы, что ли, автобус! ..
-
Последнее время его не видать, - сказал Грыжан.
-
Рано или поздно приедет, - сказал Анжель.
-
У во-
дителя, наверно, отпуск бьm.
-
Да, сейчас время отпусков ... -
сказал аббат.
Анжель покашлял, прочищая горло. Он бьm взволно
ван.
-Я вас больше не увижу,- сказал он.- Хотелось вас
поблагодарить.
-
Пустяки, - сказал аббат.
-
Вы еще вернетесь.
221
-Можно задать вам один вопрос?
-
Задавайте ... Я знаю, о чем вы спросите.
-
Вам и положено знать. Скажите, почему вы носите
сутану?
Аббат тихонько засмеялся.
-Я ждал этого вопроса... Ну что ж, скажу вам. Это
такой современный метод.
-
Метод чего?
-Метод внедрения и подрыва... -
объяснил аббат.
-
А, понятно ... -
сказал Анжель.
Они услышали шум мотора.
-Едет,- сказал Грыжани встал.
Анжель тоже поднялся.
-До свидания... До скорого,- сказал аббат.
-
До свидания, - сказал Анжель.
Аббат пожал ему руку и не оглядываясь двинулся прочь.
Он высоко подпрыгивал при каждом шаге, чтобы придать
подолу сутаны форму колокола. Фигура его казалась со
всем черной на ярком песке.
Дрожащим пальцем Анжель потрогал ворот желтой ру
башки и поднял руку. 975-й встал перед ним как вкопан
ный. Кондуктор крутил ручку механической балалайки,
и она выводила красивую мелодию.
В автобусе сидел только один пассажир. Он держал в
руках аккуратный портфельчик, помеченный инициалами
А.П.: Антенна Перно. Одет он бьm как в присутствие.
Легко и непринужденно он промчался по салону и спрыг
нул на землю. Там он нос к носу столкнулся с водителем,
который вьmез из своей кабины и пришел посмотреть, что
происходит. На глазу у него чернела повязка.
-
Ни хрена себе! - сказал шофер.
-
Один слез, а
другой уж садится! А шины? Не-е, я с перегрузкой не по
еду! Не имею права.
Человек с портфелем посмотрел на него в замешатель
стве. Воспользовавшись тем, что водитель принялся встав
лять себе глаз (что он проделывал с помощью ерша для
трубки), пассажир бросился наутек.
Водитель постучал пальцем по лбу.
-
Я начинаю привыкать. Это уж второй, - сказал он
и вернулся в кабину.
Контролер помог Анжелю сесть в автобус.
222
-
Давайте, давайте, - приговаривал он.
-
Не толкать
ся! Покупаем билетики!
Очутившись внутри, Анжель поставил чемодан на пло
щадке.
-
Весь багаж в салон, пожалуйста! - провозгласил
кондуктор.- Не загораживайте проход!
Он несколько раз повис на ручке и закричал:
-
Все места заняты!
Мотор хрюкнул. Автобус тронулся. Анжель затолкал че
модан под сИденье и вернулся на заднюю площадку.
Над песком и травами горело солнце. Кое-где из земли
торчал scrub spinifex. На горизонте смутно и неподвижно
чернела мертвая полоса.
Кондуктор подошел к нему.
-
До конечной, - сказал Анжель.
-
Вы попали пальцем в небо ...
-
ответил кондуктор,
поднимая указательный палец.
ПАССАЖ
Через некоторое время состоялось заседание Правления.
По настоянию президента Урсуса де Жан-Полена, зачитав
шего письмо от Антенны Перно, Правление приняло решение
отправить в пустыню отряд специалистов и технических
исполнителей, дабы установить, возможно ли построить в
Экзопотамии нормальную железную дорогу в стороне от
предыдущей - так, чтобы не повторилось скандальное не
доразумение, положившее конец начатым работам. Члены
Правления выразшlU удовлетворение полнотой информации,
полученной стараниями прискорбно закончившего свои дни
Амадиса Дюдю, и высказали надежду, что эта информация
будет надлежащим образом использована новым директором
Антенной Перно, что, позволит значительно сократить его
жалование. Новая экспедиция должна иметь в своем соста
ве: секретаршу, двух инженеров, двух технических исполни
телей, одного старшего мастера, одного врача с ассистен
том и трех водителей с грузовиками. Необходимо также
иметь в виду, что, в силу особенностей экзопотамского со
лнца и в связи со своеобразной структурой почвы, в пустыне
могут случаться необыкновенные явления; нельзя забывать и
о том, что в Экзопотамии уже находятся археолог со сво
ими помощниками, отшельник со своей негритянкой, а также
аббат Грыжан, в чьи обязанности входит контролировать
изрядное количество отшельников. Техническим исполните
лям надлежит отбыть по месту назначения в сопровожде
нии семей. Трудность предприятия состоит в том, что, не
смотря на накопленный опыт, никак нельзя предсказать, а
тем более представить себе, чем все это может закончить
ся. А уж любые попытки описать это заранее обречены на
провал. Ибо из всего сказанного можно сделать какой угодно
вывод.
<(
со
~f-
ш
со
0::::::
ш
I
::......
© Sooete Nouvelle des Editюns Pauvert, 1962
© Перевод на русский язык, Е Брагинская, 1998
ГЛАВА 1
Теплый, сонный ветер бросал охапки листьев в окно.
Вольф завороженно следил за краешком дня, который вре
мя от времени приоткрывался взмахом ветки. Ни с того ни
с сего Вольф вдруг встряхнулся и встал, опершись руками
о край стола. Проходя по комнате, он скрипнул скрипучей
половицей, зато дверь открыл очень тихо. Спустился по
лестнице, вышел на улицу и зашагал по вымощенной кир
пичом аллее, поросшей по обеим сторонам обоюдообжи
гающей крапивой. Дорога вела его в Квадрат. Вокруг рос
ла красная трава, встречающаяся только в этой местности.
В ста шагах от него стальные лопасти Машины кром
сали небо, перерезая его серыми жесткими треугольника
ми. Комбинезон бортмеханика Сапфира Лазурита, словно
бронзовый майский жук, трепыхался около мотора. Сам
Сапфир был внутри комбинезона. Вольф издали окликнул
его, майский жук выпрямился и фыркнул.
Он направился навстречу Вольфу и до Машины они
дошли вместе.
-
Вы хотите ее испытать? - спросил Сапфир.
-
Думаю, пора.
Вольф посмотрел на Машину. Кабина была приподня
та, между четырьмя мощными опорами зияла глубокая шах
та. В ней в строгом порядке были установлены деструк
тивные элементы, которые быстро включались в работу
один за другим, как по нотам.
-
Хоть бы не подвела, - сказал Вольф.
-
Может не
выдержать. Хотя рассчитано точно.
-
Если такая Машина подведет, - проворчал Сапфир,
-
я выучу тарабарский язык и буду на нем разговаривать всю
оставшуюся жизнь.
-И я выучу,- сказал Вольф.- Надо же тебе будет
с кем-то поговорить, а?
s·
227
-
Ну вот еще, - возбужденно сказал Лазурит.
-
До
тарабарщины пока еще далеко. Может, заведем эту штуку?
Позовем вашу жену и Фолавриль. Пусть посмотрят.
-
Пусть посмотрят, - повторил Вольф неуверенно.
-
Я возьму мопед, - сказал Сапфир,
-
и вернусь че-
рез три минуты.
Он оседлал маленький мопед, который с урчанием за
велся и заrромыхал по плиткам дороги. Вольф остался один
посреди Квадрата. Стены из розового камня возвышались
метрах в трехстах от него. Их линии бьmи строги и четки.
Вольф ждал возле Машины, утопая в красной траве.
Зеваки уже давно не появлялись: они ожидали официаль
ного открытия, а пока предпочитали в Эльдорамо глазеть
на сумасшедших боксеров и выставку отравленных крыс.
Небо бьmо близко и тихо светилось. Встань на стул, и смо
жешь коснуться его пальцем, но достаточно было легкого
дуновения ветра, чтобы оно отдалилось и взметнулось бес
конечно высоко ...
Вольф подошел к пульту управления, и его широкие
плоские ладони ощутили прочность металла. По привычке
Вольф слегка наклонил голову, и его жесткий профиль
отпечатался на толе контрольного ящика, более мягком и
податливом. Белая рубашка и голубые штаны колыхались
на ветру.
Немного взволнованный, он ждал возвращения Сап
фира. Все начиналось так обыкновенно. День был похож
на любой другой, и только очень внимательный наблюда
тель мог бы заметить причудливую царапину, как бы зо
лотистую трещину, пересекающую голубизну неба прямо
над Машиной. Но задумчивый взгляд Вольфа блуждал по
красной траве. Время от времени из-за западной стены
Квадрата беглое эхо доносило шум автомобиля. Звуки раз
носились далеко, потому что был воскресный день и люди
скучали в тишине.
Но вот моторчик мопеда застрекотал на мощеной до
роге; прошло несколько секунд, и Вольфа настиг белоку
рый аромат его жены. Он поднял руку и пальцем нажал на
пуск. С тихим посвистыванием мотор завертелся. Машина
задрожала, и стальная клетка заняла свое место над шах
той. Вольф и Лазурит стояли неподвижно. Сапфир держал
за руку Фолавриль, и она прятала глаза под завесой свет
лых волос.
228
ГЛАВА 11
Все четверо глядели на Машину, и тут раздался резкий
стук - сменный элемент, зацепленный когтями головно
го, занял свое место над клеткой. Маятник раскачивался
бесшумно и неумолимо. Мотор уже набрал обороты, вы
хлопы оставляли длинную борозду в пыли.
-Работает,- сказал Вольф.
Лиль прижалась к нему, и он почувствовал через ткань
рабочих штанов шов на ее тонких чулках.
-
Теперь-то, - сказала она,
-
ты хоть отдохнешь не
сколько дней?
-
У меня еще здесь остались дела.
-
Но ты же сделал свою работу, - сказала Лиль.
Теперь с этим кончено.
-
Нет, - сказал Вольф.
-
Вольф, - прошептала Лиль.
-
Что же ... Никогда ...
-
Потом ... прежде всего ... -
он заколебался, затем про-
должил: - Как только она обкатается, я ее испытаю.
-
Что же ты хочешь забыть? - раздраженно сказала
Лиль.
-
Когда ничего не помнишь, - ответил Вольф,
-
все,
наверно, совсем по-другому.
Но Лиль настаивала:
-
Ты же должен отдохнуть! Я желаю хотя бы два дня
побыть с мужем, - призывно произнесла она вполголоса.
-Я с удовольствием останусь с тобой завтра,- согла
сился Вольф. - Но послезавтра она уже войдет в рабочий
режим, и надо будет ее испытать.
Неподалеку от них Сапфир и Фолавриль застыли об
нявшись. Впервые он осмелился коснуться губами губ сво
ей подруги и теперь впитывал их свежий малиновый вкус.
Он закрыл глаза, и монотонное урчание Машины уносило
его далеко-далеко. А потом он поглядел на губы Фолав
риль, на ее приподнятые в уголках глаза лани-пантеры, и
вдруг почувствовал присутствие кого-то еще. Не Вольфа,
не Лиль... Чужого. Сапфир оглянулся. Рядом стоял чело
век и внимательно смотрел на них. Сердце Лазурита беше
но заколотилось, но он не тронулся с места. Он помедлил,
потом провел рукой по векам. Лиль и Вольф разговарива
ли, до него доносились обрывки фраз ... Лазурит сильно
зажмурился, перед глазами поплыли огненные пятна... От
крыл глаза - никого. Фолавриль ничего не замечала. Она
229
стояла, прижавшись к Сапфиру, почти безучастная. Он
и сам не понимал, что с ними творится.
Вольф протянул руку и тронул Фолавриль за плечо.
-
Во всяком случае, -сказал он, -ты и твой охламон
сегодня ужинаете у нас.
-
Конечно, - сказала Фолавриль.
-
И пусть хоть ра
зочек Сенатор Дюпон тоже побудет с нами. Он всегда на
кухне, бедный старикан.
-
Скоро сдохнет от обжорства, - заметил Вольф.
-
Замечательно, - произнес Лазурит, сделав усилие,
чтобы казаться веселым. - Значит, устроим настоящую
оргию.
-
Непременно, - сказала Лиль.
Ей очень нравился Лазурит. У него бьm такой юный вид...
-Завтра,- сказал Вольф Сапфиру,- ты сам будешь
следить за всем хозяйством. У меня день отдыха.
-
Не отдыха, - прошептала Лиль, прижимаясь к нему.
-
Каникул. Со мной.
-
А я могу побыть здесь вместе с Лазуритом? - спро
сила Фолавриль.
Сапфир нежно пожал ей руку в знак благодарности.
-
Ладно, - сказал Вольф,
-
я не против, но халтуры
не допущу.
Снова ужасный скрежет, и следующий элемент сменил
предыдущий.
-
Она сама справляется, - сказала Лиль,
-
пошли
отсюда.
Они немного прошлись. Чувствовалась усталость, как
после сильного напряжения. В сумерках возник серый лох
матый силуэт Сенатора Дюпона, которого служанка спус
тила с поводка. Он бежал им навстречу, мяукая во все
горло.
-
Кто его научил мяукать? - спросила Фолавриль.
-
Маргарита, наша служанка, - ответила Лиль.
-
Она
сказала, что предпочитает кошек, а Сенатор ни в чем не
может ей отказать. Хотя от мяуканья у него ужасно болит
горло.
По дороге Сапфир взял за руку Фолавриль и несколь
ко раз оглянулся. Второй раз ему показалось, что за ни
ми следит какой-то человек. Очевидно, нервы. Он потер
ся щекой о длинные светлые волосы девушки, которая
шла с ним в ногу. Далеко позади слышалось стрекотание
Машины в изменчивом небе, а Квадрат был мертв и пуст.
230
ГЛАВА III
Вольф выбрал в своей тарелке самую лучшую кость и
положил ее в миску Сенатора Дюпона, который восседал
напротив него с салфеткой, элегантно повязанной вокруг
облезлой шеи. Ликующий Сенатор от избытка чувств жо
виально гавкнул, но, почувствовав на себе гневный взгляд
служанки, плавно перевел лай в великолепно модулиро
ванный <<МЯВ». Та не осталась в долгу. И дар - большой
комок хлебного мякиша, скатанный черными-пречерны
ми пальцами Маргариты, - бьm проглочен Сенатором со
ЗВучНЫМ «ПЛЯМ».
Четверо остальных разговаривали в духе обычной за
стольной беседы: <<Передай мне хлеб>>, <<у меня нет ножа>>,
<<одолжи ручку>>, <<куда делись шарики>>, <<У меня голова не
варит>>, «кто победил при Ватерлоо>>, «игра не стоит свеч»,
«пуганая ворона куста боится». Все, конечно, в двух сло
вах, потому что Сапфир бьm влюблен в Фолавриль, Лиль -
в Вольфа, и наоборот - для симметрии этой истории.
Лиль и Фолавриль бьmи похожи: у обеих бьmи длинные
светлые волосы, манящие губы и тонкие талии. Фолав
риль носила ее повыше - у нее были потрясающие ноги,
зато у Лиль - более изящные плечи, и потом, она бьmа
замужем за Вольфом. Без своего бронзового комбинезона
Сапфир Лазурит выглядел более влюбленным; его чувство
было в первой стадии - он пил чистое вино. Жизнь была
бездумной, вовсе не грустной, полной ожиданий. Для Воль
фа. Для Сапфира - бьющей через край и неизъяснимой.
Для Лиль - небурливой. Фолавриль вовсе не думала. Она
просто жила и бьmа чудесна, потому что краешки ее глаз
лани-пантеры были приподняты.
Кто накрывал на стол и убирал посуду, Вольф даже не
знал. Он не мог смотреть на прислугу, ему было стыдно.
Он налил вина Сапфиру, и тот выпил, потом Фолавриль -
и та засмеялась. Служанка вышла в сад и вернулась, неся
консервную банку с мокрой глиной, которую стала запи
хивать в Сенатора Дюпона, чтоб немного его подразнить.
Он поднял адский шум, достаточно при этом владея собой,
чтобы время от времени мяукать, как полагается порядоч
ному домашнему коту. Подобно всем действиям, повторя
ющимся изо дня в день, ужин не предполагал особенного
развития событий. Он просто проходил, вот и все, в кра
сивой комнате с деревянными лаковыми стенами, боль-
231
шими окнами голубоватого стекла и потолком, разлино
ванным темными балками.
Пол был вымощен бледно-оранжевыми плитками и слег
ка опускался к центру комнаты, чтобы создать интим. На
камине из разноцветного кирпича царил портрет Сенато
ра Дюпона в возрасте трех лет- в замечательном ошей
нике, инкрустированном серебром. В прозрачной вазе стоя
ли привезенные из Крайней Азии спиралевидные цветы,
между их изогнутыми стеблями плавали маленькие мор
ские рыбки. За окном слезы сумерек оставляли на черных
щеках туч длинные следы.
-
Передай мне хлеб, -сказал Вольф.
Сапфир, сидящий напротив него, вытянул правую ру-
ку, взял хлебницу и подал ее левой рукой- можно и так.
-
У меня нет ножа, - сказала Фолавриль.
-
Одолжи мне ручку, - ответила Лиль.
-
А где шарики? - спросил Сапфир.
Затем они немного помолчали, так как сказанного бы
ло вполне достаточно для беседы к жаркому. В этот вечер,
впрочем, жаркого не подавали - это был праздничный
ужин: посреди стола на блюде австралийского фарфора
кудахтал под сурдинку золотистый цыпленок в фольге.
-
Где шарики? - повторил Сапфир.
-
У меня голова не варит, - заметил Вольф.
-
Кто победил при Ватерлоо? - неожиданно вставил
Сенатор Дюпон, перебив Лиль.
Поскольку это не было предусмотрено программой, все
опять замолчали. Как на параде, хором взвились голоса
Лиль и Фолавриль.
-Игра не стоит свеч,- твердо заявили они.
-
Пуганая ворона куста боится, - единым духом от-
ветили Сапфир и Вольф.
Однако они явно думали о другом, потому что смотре
ли в разные стороны.
Тем временем ужин продолжался, к вящему удоволь
ствию всех присутствующих.
-
Будем продолжать вечеринку? - спросил Сапфир за
десертом. - Мне не очень-то улыбается идти спать.
-
Он
занимал половину второго этажа. Фолавриль жила на дру
гой половине. Так получилось.
Лиль хотела было уже пойти с Вольфом спать, но поду
мала, что вечеринка бы его развлекла. Развеяла бы. Оття
нула. Поправила. Встретиться с друзьями. Немножко выпить.
232
-
Позвони друзьям,- сказала она.
-А кому?- спросил Вольф, снимая трубку.
Ему сказали кому, он позвонил -те были не против.
В это время Лиль и Фолавриль улыбались на публику.
Вольф положил трубку. Он думал, что делает приятное
Лиль. Так как она, стесняясь, обычно недоговаривала, он
ее плохо понимал.
-
А что мы делать-то будем? - спросил он.
-
То же,
что всегда? Диски, бутылки, танцульки, разодранные што
ры, забитая раковина? Хорошо, пусть будет по-твоему, ми
лая Лиль.
Лиль хотелось плакать. Спрятать лицо в голубую пухо
вую подушку. Она с трудом проглотила обиду и попросила
Лазурита достать из бара напитки, чтобы все же казаться
веселой. Фолавриль почувствовала, что происходит, вста
ла и, проходя мимо Лиль, крепко сжала ей руку.
Служанка на сладкое давала Сенатору Дюпону приру
ченной Кольмановской горчицы. Она накладывала ее ма
ленькой ложечкой в левое ухо Сенатора, и он усердно мо
тал головой, опасаясь, что противоположное движение -
хвостом - примут за благодарность.
Лиль выбрала светло-зеленую бутылку из числа тех де
сяти, что извлек из бара Лазурит, и налила себе полный
стакан, не оставив места для воды.
-
По стаканчику, Фоль, - предложила она.
-Охотно,- дружелюбно сказала Фолавриль.
Сапфир скрылся в ванную комнату, чтобы поправить
кое-что в своем туалете. Вольф смотрел в окно, выходящее
на запад.
Одна за другой алые ленты облаков затухали с легким
шипением, как раскаленная железная стружка в воде. Се
кунду все оставалось неподвижным.
А спустя четверть часа на эту веселую вечеринку при
были друзья. Сапфир вышел из ванной с покрасневшим
от спешки носом. Он поставил первый диск. Дисков хва
тило бы на три с половиной, а то и четыре часа. Тем вре
менем, посреди Квадрата, Машина по-прежнему ворчала,
и мотор буравил ночь своим слабым никчемным светом.
ГЛАВА IV
Две пары еще танцевали, одну из них составили Лиль
и Лазурит. Лиль была довольна: ее приглашали весь вечер,
и с помощью нескольких бокалов ее настроение оконча-
233
тельно исправилось. Вольф взглянул на них, затем высколь
знул из комнаты и зашел в свой кабинет. Там в углу, на
четырех ножках стояло большое зеркало из полированно
го серебра. Вольф подошел к нему и, вытянувшись во весь
рост, прислонился лицом к металлу, чтобы поговорить с
собой как мужчина с мужчиной. Серебряный Вольф ждал
напротив. Первый Вольф надавил руками на холодную по
верхность, чтобы убедиться в своем присутствии.
-
Что с тобой? - спросил он. Его двойник пожал пле
чами.
-
Чего тебе не хватает? - спросил Вольф.
-
Смот
ришься ты там неплохо.
Он нащупал на стене выключатель. Комната провали
лась во мрак. Только отражение осталось освещенным.
Очевидно, на него падал свет из другого источника.
-
Что ты сделал для того, чтобы вырваться? - продол
жал Вольф. - А впрочем, откуда вырваться?
Отражение устало вздохнуло. Вольф злобно рассмеялся.
-
Вот-вот, похнычь. В общем, все не так. Но знай,
приятель, завтра я испытаю эту Машину.
Двойник явно затосковал.
-
Здесь, - сказал Вольф,
-
что я могу увидеть? Тума
ны, глаза, люди ... невесомая пыль .. . и это проклятое небо,
как диафрагма.
-Успокойся,- твердо сказало отражение.- Ну и за
нуда же ты.
-
Неприятно, да? - продолжал глумиться Вольф.
-
Ты боишься, что я окончательно разочаруюсь в жизни,
когда все забуду? Лучше уж разочароваться, чем смутно
надеяться неизвестно на что. В любом случае, надо все
выяснить, раз уж представилась такая возможность. Ну от
веть же ты, черт тебя побери!
Но его собеседник мрачно безмолвствовал.
-
Не забывай, что Машина мне ничего не стоила, -
сказал Вольф. - Мне выпал шанс. Шанс всей моей жиз
ни. вот что. Думаешь, я его упущу? И речи быть не может.
Твердое решение, даже ведущее к гибели, лучше любой
неуверенности. Согласен?
-
Не согласен, - отозвался двойник.
-
Ладно, - резко сказал Вольф.
-
Сейчас говорю я.
Ты вообще в расчет не принимаешься. Ты мне больше ни
к чему. Я сделал свой выбор. Я выбрал ясность. Ха-ха.
Какой, однако, пафос.
234
Вольф с трудом выпрямился. Перед ним стоял его об
раз, как бы выгравированный на серебряном листе. Он
снова включил свет, образ сгладился. Рука Вольфа на вы
ключателе была такой же белой и твердой, как металл зер
кала.
ГЛАВА V
Вольф слегка привел себя в порядок перед тем, как
вернуться в гостиную, где пили и танцевали. Он вымьш
руки, отпустил усы, обнаружил, что они ему не идут, тут
же сбрил их и сменил галстук на другой, пошире, так как
мода только что изменилась. Потом, рискуя шокировать
коридор, пошел по нему вспять. Проходя, он дернул за
рычаг, регулировавший состояние атмосферы долгими зим
ними вечерами. Обычный свет сменился рентгеновским
излучением, испускаемым в малых дозах с большой осто
рожностью. Оно проецировало на светящиеся стены увели
ченные силуэты сердец танцующих. По ритму их пульсации
можно было проследить, насколько партнеры нравятся друг
другу.
Лазурит танцевал с Лиль. У них все было как надо, и
сердца их, довольно красивые по форме и тем не менее
очень разные, трепетали рассеянно и спокойно. Фолав
риль стояла около буфета, ее сердце замерло. Две остальные
пары составились так, что в каждой был заменен закон
ный супружеский элемент, и ритм сердцебиений подска
зывал, что эта система распространялась не только на та
нец.
Вольф пригласил Фолавриль. Она слушалась тихо и бе
зучастно. В танце они прошли мимо окна. Бьшо поздно
(или рано), и ночь струилась на крышу дома, клубясь, кру
тясь, как тяжелый дым, вдоль полосы сияющего света, ко
торый его тут же испарял. Вольф все замедлял движения
и наконец остановился. Они были у двери.
-
Пойдем пройдемся, - сказал Вольф Фолавриль.
-
С удовольствием, - ответила она.
Выходя, Фолавриль захватила пригоршню вишен с та
релки. Вольф посторонился, пропуская ее. Они окунулись
в ночь. Небо покрылось темью, подвижной, колеблющей
ся. как брюхо черного кота, дремлющего после еды. Вольф
держал Фолавриль за руку; они шли по усыпанной грави-
235
ем дорожке, их шаги оставляли за собой маленькие резкие
нотки в форме кремневых колокольчиков. Споткнувшись
о бордюр газона, Вольф ухватился за Фолавриль. Она не
удержалась на ногах, оба плюхнулись в траву, сели и, об
наружив, что земля теплая, вытянулись рядом во весь рост,
не касаясь друг друга. Ночь вздрогнула, приоткрылись звез
ды. Фолавриль ела вишни, бьmо слышно, как они лопа
лись у нее во рту, истекая свежим душистым соком. Вольф
раскинулся по земле, его пальцы ворошили и мяли душис
тые былинки. Уснуть бы тут.
-
Тебе весело, Фаль? - спросил он.
-Да...
-
сказала Фолавриль неуверенно.- Но Сап-
фир ... он сегодня какой-то странный. Не решается меня
поцеловать. Все время оборачивается, как будто кто за ним
следит.
-
Теперь все наладится, - сказал Вольф.
-
Он просто
перетрудился.
-
Надеюсь, что так, - сказала Фолавриль.
-
Вы уже
все закончили?
-
Основное сделано, - сказал Вольф.
-
Но завтра
я ее испытаю.
-О, я хочу посмотреть,- сказала Фолавриль. -Вы
возьмете меня с собой?
-
Не могу, - сказал Вольф.
-
Видишь ли, она не для
того предназначена. Да и кто знает, что я там найду. Ты
не хотела бы туда заглянуть, а, Фаль?
-Нет,- сказала она,- я слишком ленива. И потом,
мне почти всегда хорошо, значит, незачем быть любопыт
ной.
-
Ты сама нежность, - сказал Вольф.
-
Почему вы говорите мне это, Вольф? - задумчиво
спросила Фолавриль.
-
Я не сказал ничего такого, - прошептал Вольф.
-
Дай мне вишен.
Он почувствовал, как прохладные пальцы погладили
его по лицу, нашли рот и вложили в него вишню. Он со
грел ее во рту, прежде чем проглотить, и разгрыз увертли
вое ядро. Фолавриль лежала рядом с ним, и аромат ее тела
смешивалея с запахами земли и травы.
-От тебя чудесно пахнет, Фаль, -сказал Вольф.
Мне нравятся твои духи.
-
Я не пользуюсь духами, - ответила она.
236
Она смотрела, как звезды гоняются друг за другом в не
бе, сталкиваются и ярко вспыхивают. Три звездочки в
правом верхнем углу исполняли восточный танец. Время
от времени завитки ночи скрывали их от посторонних глаз.
Вольф медленно повернулся на бок. Ему не хотелось
ни на минуту отрываться от травы. Правой рукой он на
щупал маленького пушистого зверька, лежащего неподвиж
но. Вольф всмотрелся, пытаясь разглядеть его в темноте.
-
Рядом со мной маленький чудный зверек, - сказал он.
-
Спасибо, - ответила Фоль.
Она тихо рассмеялась.
-
Нет, не ты, - сказал он.
-
Тебя бы я сразу заметил.
Это крот. Или кротенок. Он не двигается, но он живой.
Ого, послушай, я его глажу.
Кротенок начал мурлыкать. Его маленькие красные глаз
ки сверкали во тьме, как бледные сапфиры. Вольф при
поднялся и посадил его на Фолавриль, в то место, где вы
рез платья, как раз между грудей.
-
Приятно, - сказала Фолавриль.
Она опять засмеялась.
-
Так хорошо.
Вольф снова лег на траву. Его глаза привыкли к тем
ноте. В нескольких сантиметрах перед ним бьша рука Фо
лавриль, светлая и гладкая. Он вытянул голову и коснулся
губами тенистой впадинки на сгибе локтя.
-
Фоль... Ты красивая.
-
Не знаю, - прошептала она.
-
Здесь хорошо. Что,
если мы тут уснем?
-Можно,- сказал Вольф.- Я уже думал об этом.
Он прислонился щекой к ее плечу, еще по-юношески уг
ловатому, как у подростка.
-Мы проснемся в кротах с ног до головы,- сказа
ла Фолавриль и приглушенно засмеялась низким грудным
голосом.
-
Трава хорошо пахнет, - сказал Вольф.
-
Трава и
ты. И столько цветов вокруг. Почему-то пахнет ландыша
ми? Они ведь давно отцвели.
-
Ландыши я помню, - сказала Фоль.
-
Раньше их
было как волос на сапожной щетке. Сядешь посреди поля
и рвешь их, не вставая. Полным-полно ландышей. А это
другие цветы, оранжевые, похожие на маленькие круглые
бляшки. Не знаю, как они называются. Под головой у ме
ня ночные фиалки, а по другую руку- асфодели.
237
-Ты уверена?- спросил Вольф словно издалека.
-
Нет,- сказала Фолавриль,- я никогда не видела
асфоделей, но мне нравится это слово и эти цветы, вот
я и соединила их вместе.
-
Все делают что-то в этом роде, - сказал Вольф.
-
Соединяют то, что любят. Не люби мы себя так, мы оста
вались бы одинокими.
-
И ты, и я сегодня в одиночестве. Два одиночества! -
отозвалась Фолавриль.
Она умиротворенно вздохнула.
-
Это-то и хорошо, - прошептала она.
-Завтра что-то начнется,- сказал Вольф.
Они замолкли. Фолавриль нежно гладила кротенка, ко
торый порыкивал от удовольствия, как обычно рычат в
таких случаях маленькие кроты. В небе над ними откры
вались ходы, заполненные пустотой, которую нагоняла пол
зучая тьма, скрывавшая от них звезды. Вольф и Фолавриль
уснули, лежа на теплой земле, среди аромата кровавых цве
тов. Занимался день. Из дома доносился неясный гул, за
мысловатый, как блюз Жестяной крыши. Травинка кло
нилась под легким дыханием Фолавриль.
ГЛАВА VI
Вольфу надоело ждать пробуждения Лиль; она могла
проснуться и к вечеру. Он нацарапал записку, положил на
столик у кровати и вышел, облачившись в зеленый кос
тюм, специально предназначенный для игры в плук.
Сенатор Дюпон, уже снаряженный служанкой, следо
вал за ним, волоча небольшую тележку, где бьmи уложены
мячики, флажки, лопатка-колатка и сажалка, а также счет
чик ударов и мячиковвод. Вольф нес через плечо клюшки
для игры в плук. Их бьmо несколько: с углом вертикаль
ным, вообще без угла и та, что сверкает не хуже стекла.
Было одиннадцать часов. Вольф чувствовал себя отдо
хнувшим, он не танцевал, как Лиль, до самого утра без
перерыва. Сапфир с утра пораньше работал на Машине.
Фолавриль, скорей всего, еще спала.
Сенатор ругался, как извозчик. Он вовсе не любил игру
в плук и особенно протестовал против тележки. Вольф вре
мя от времени впрягал в нее Дюпона, чтобы согнать с того
жир. Хотя сердце Сенатора обливалось кровью, брюхо его
не опадало, слишком оно было набито. Каждые три метра
он вскидывался и заглатывал пучок пырея.
238
Площадка для игры в плук: простиралась до самых гра
ниц Квадрата. Трава на ней бьurа не красной, а весьма
приятного цвета - ненатурально-зеленого. Для украше
ния бьurи разбросаны рощицы и стайки косых зайцев.
Здесь можно бьurо играть в плук часами, не возвращаясь
назад - одно из основных достоинств этого места. Вольф
шел быстрым шагом, смакуя свежевыпеченный утренний
воздух. Порой он останавливал Сенатора Дюпона и поте
шалея над ним.
-
Опять есть хочешь? - спрашивал он, когда Сенатор
набрасывался на особенно высокий кустик пырея. - Надо
бьшо сказать заранее. Тебя бы накормили.
-
Ладно-ладно, - ворчал Сенатор.
-
Легко насме
хаться над старым больным псом, который и так еле тас
кает ноги, а тут еще его заставляют волочь тяжелые виды
транспорта.
-
Тебе это необходимо, - сказал Вольф.
-
Ты толс
теешь. Еще немного, и у тебя выпадут волосы, появится
склонность к апоплексии и ты будешь ходить под себя.
-
Поскольку я не более чем животное, меня это впол
не устраивает. В любом случае, служанка и так вырвет мне
все оставшиеся волосы: уж больно рьяно она меня приче
сывает.
Вольф шел впереди, засунув руки в карманы, и говорил
не оборачиваясь.
-
А ты представь, что кто-нибудь здесь поселится
и у него будет, скажем, миленькая сучка.
-
Меня на мякине не проведешь, - сказал Сенатор.
-
Я выше этого.
-
Пырей, один пырей у тебя на уме, ветки и сучки, -
продолжал издеваться Вольф. - Странный у тебя вкус.
Лично я бы предпочел хорошенькую маленькую сучку.
-
В добрый час! - сказал Сенатор.
-
Я не ревнив.
И к тому же, у меня болят кишки.
-
Еще бы, если учесть, сколько ты съел, - сказал
Вольф. - Но кушал ты с удовольствием.
-
Вау,- сказал Сенатор,- кроме земляного бульона
и горчицы в ухо, все бьurо нормально.
-Надо бьurо защищаться. Ты ведь вполне можешь за
ставить служанку тебя уважать.
-Я не внушаю уважения,- сказал Сенатор.- Я ста
рый вонючий пес, я жру с утра до вечера. Бэ-э, - вдруг
исторг он, поднося жирную лапу к морде. - Извините,
239
я на секундочку. Этот пырей отличного качества, он уже
начал действовать. Отвяжите тележку, если вам не трудно,
она мне будет мешать.
Вольф, наклонившись, освободил Сенатора от кожа
ной сбруи, проходящей у него под мышками. Сенатор
удалился, опустив голову, в поисках небольтого пахучего
куста, способного скрыть от Вольфа сей позорный акт.
Вольф остановился, поджидая его.
-
Можешь не спешить, - сказал Вольф.
-
Мы не
опаздываем.
Поскольку Сенатор Дюпон изо всех сил старался икать
в такт, он ничего не ответил. Вольф сел на корточки и,
обняв руками колени, стал раскачиваться взад-вперед. Что
бы качаться было интереснее, он мурлыкал какой-то сен
тиментальный мотивчик.
Минут через пять появилась Лиль. Сенатор никак не
мог закончить свои дела, и Вольф хотел было пойти по
хлопать его по спине. Звук торопливых шагов Лиль оста
новил его; не оборачиваясь, Вольф почувствовал, что это
она. На ней было платье из тонкой материи, длинные во
лосы бьmи распущены. Обняв Вольфа за шею, она опус
тилась на колени рядом с ним и зашептала ему на ухо:
<<Почему ты меня не подождал? У меня выходной или нет?>>
-
Я не хотел тебя будить, - сказал Вольф.
-
У тебя
бът усталый вид.
-Я и правда очень устала,- ответила она.- Ты дей
ствительно намерен играть в плук сегодня утром?
-
Прежде всего я хотел немного пройтись, - сказал
Вольф. - Сенатор тоже, но по дороге у него изменились
планы. Так что я в твоем распоряжении.
-
Очень мило с твоей стороны, - улыбпулась Лиль,
-
но я как раз шла тебе сказать, что у меня важное дело
и ты можешь играть в плук сколько хочешь.
-
У тебя есть хотя бы десять минут?
-
Это деловое свидание, я не могу не пойти.
-
У тебя есть хотя бы десять минут? - повторил
Вольф.
-
Конечно, - сказала Лиль.
-
Бедный Сенатор. Я так
и знала, что он заболеет.
-Я не заболел, -отозвался Сенатор из-за куста. -
Я отравился.
-
Ну уж, - сказала Лиль,
-
только не говори, что все
было плохо приготовлено.
240
-
Глина бьmа плохо приготовлена, - проворчал Сена-
тор и снова принялся за свое.
-
Давай проrуляемся, пока я еще здесь, - сказала Лиль.
-
Куда пойдем?
-
Куда хочешь, - ответил Вольф.
Они одновременно встали, и Вольф бросил клюшки
для плука в тележку ...
-
Я вернусь. - сказал он Сенатору. -Делай свое дело
и береги себя.
-
Не беспокойтесь, - сказал Сенатор.
-
Боже, как
дрожат лапы.
Они шли навстречу солнцу. Луга, как заливы, омывали
темно-зеленые заросли. Издали деревья казались так плот
но прижатыми друг к друrу, что хотелось стать одним из
них.
Земля была суха и ветвениста. Площадка для плука ос
талась слева от них, немного внизу, так как дорога шла
в гору. Два или три человека старательно играли в плук с
применением всех аксессуаров.
-
Ну что, - сказал Вольф,
-
хорошо повеселилась
вчера?
-
Отлично, - сказала Лиль, подпрыгивая,
-
я все вре
мя танцевала.
-
Я видел, - сказал Вольф.
-
С Лазуритом. Я очень
ревновал.
Они повернули направо и вошли в лес. Дятлы обща
лись друг с другом, перестукиваясь морзянкой.
-А ты что там делал с Фолавриль? - перешла в контр-
атаку Лиль.
-
Спал на траве, - ответил Вольф.
-
Она хорошо целуется?
-
Вот дурочка, - сказал Вольф,
-
яобэтомдажеине
думал.
Лиль засмеялась и прильнула к нему, стараясь шагать
в ноrу.
-
Я бы хотела, чтобы всегда бьmи каникулы. И все
время вот так гулять с тобой.
-
Тебе бы это быстро надоело, - сказал Вольф.
-
Ведь даже сейчас ты спешишь на свое свидание.
-
Неправда, - сказала Лиль.
-
Так случайно получи
лось. А вот ты предпочитаешь свою работу. Ты без нее не
можешь. Безделье сводит тебя с ума.
241
-
Работа тут ни при чем. Я и так сумасшедший. Ну,
может, не сумасшедший, а просто не в себе.
-А когда ты спишь с Фолавриль?
-
Даже когда я сплю с тобой, - сказал Вольф.
-
Но
в этот раз спала ты, и я предпочел уйти.
-Почему?
-
Иначе я бы тебя разбудил.
-
Зачем? - невинно спросила Лиль.
-
За тем, - сказал Вольф и показал зачем. Они растя-
нулись на траве.
-
Только не здесь, - сказала Лиль.
-
Здесь полно
народу. - Но ей самой показался неубедительным этот
ДОВОД.
-
Ты потом не сможешь играть в плук, - добавила
она.
-
А эту игру я тоже люблю, - прошептал ей Вольф
в ушную раковину, чуть не проглотив ее.
-
Я хотела бы, чтобы всегда были каникулы, - почти
счастливо вздохнула Лиль.
И уже вполне счастливая, после разнообразных вздо
хов и некоторой деятельности, она вновь раскрыла глаза.
-
Я это очень, очень люблю, - заключила она.
Вольф нежно поцеловал ее в глаза, чтобы подчеркнуть,
что ему мучительно трудно оторваться от нее даже на миг.
-А что у тебя за дела?- спросил Вольф.
-Так, дела, - сказала Лиль.
-
Пошли, а то я опоздаю.
Она встала и взяла Вольфа за руку. Они побежали к
тележке. Выбившийся из сил Сенатор Дюпон лежал на
пузе и слюнявил камни.
-Вставай, Сенатор,- сказал Вольф.- Пора играть
в плук.
-
До свидания, - сказала Лиль.
-
Возвращайся по
скорее.
-
А ты? - спросил Вольф.
-
Я уже буду дома, - прокричала она, убегая.
ГЛАВА VII
-
Ммм ... неплохой удар, - отметил Сенатор.
Мячик улетел очень высоко; его след оранжевой дым
кой выделялся на фоне неба. Вольф бросил свою клюшку,
и они пошли дальше.
242
-
Да, - равнодушно ответил Вольф,
-
я совершенст
вуюсь. Если бы я имел возможность тренироваться ...
-
Вам никто не мешает, - сказал Сенатор Дюпон.
-
В любом случае, - ответил Вольф,
-
всегда найдет-
ся кто-нибудь. кто играет лучше меня. Стало быть, зачем?
-Пустое,- сказал Сенатор.- Игра есть игра.
-Именно потому, что это игра, в ней надо быть пер-
вым. Иначе это просто идиотизм. А кроме того, я уже пят
надцать лет играю в плук. Можешь себе представить, как
мне это осточертело.
Маленькая тележка шкандыбала за Сенатором и при
малейшей заминке исподтишка наподдавала ему под зад.
Сенатор ньm.
-
Какое коварство, - всхлипывал он.
-
Через час мне
разобьет всю задницу.
-Нельзя быть таким неженкой,- сказал Вольф.
-Но все же,- сказал Сенатор,- в мои-то годы. Это
унизительно!
-
Тебе полезно немного прогуляться, уверяю тебя.
-
Что может быть полезного в неприятном, - сказал
Сенатор.
-
В конечном счете все достаточно неприятно, но на
до все равно что-то делать.
-
Ох, - сказал Сенатор,
-
под предлогом того, что
вам ничто не мило, вы считаете и других такими же разо
чарованными.
-Ладно,- сказал Вольф,- скажи, чего бы тебе сей
час хотелось?
-
А если б вам задали такой вопрос, - проворчал Се
натор, - вы бы небось затруднились на него ответить.
Действительно, Вольф заговорил не сразу. Он поиграл
клюшкой, сбивая кривляющиеся стручки недотроги, раз
бросанные там и сям по плуковому полю. Каждый сбитый
стебель выбрасывал струю черного сока, которая надува
лась в воздухе маленьким черным шариком с золотой мо
нограммой.
-
Я не затруднюсь, - сказал Вольф.
-
Я просто скажу
тебе, что мне ничего не хочется.
-
Что-то новенькое, - фыркнул Сенатор.
-
А ваша
Машина?
-
Это скорей вынужденное решение, - усмехнулся
Вольф в свою очередь.
243
-
Все-таки, - сказал Сенатор,
-
вы еще испробовали
не все варианты.
-
Это правда, - сказал Вольф.
-
Ещеневсе.Ноиэто
придет. Нужно трезво смотреть на вещи. Однако я не
услышал ответа на свой вопрос: чего бы тебе хотелось?
Сенатор стал серьезен.
-
Вы не смеетесь надо мной?
Уголки его губ увлажнилисЪ и задрожали.
-
Нисколько, - сказал Вольф.
-
Если я уверюсь, что
хотя бы кто-нибудь чего-то хочет, это придаст мне бодрости.
-
С тех пор, как мне исполнилось три месяца, - до
верительно сказал Сенатор, - я хочу уапити.
-
Уапити, - повторил Вольф рассеянно. И тут же вос
кликнул: - Уапити! ..
Сенатор осмелел. Голос его окреп.
-
По крайней мере, это определенное и четкое жела
ние. Уапити- это такая зеленая штука в красную крапин
ку, и она делает <<ПЛЮХ>>, когда ее бросают в воду. По
моему, это и есть уапити.
-Так значит, вот чего ты хочешь?
-
Да, - гордо сказал Сенатор.
-
У меня есть цель
в жизни, и я счастлив. Я хотел сказать, бьm бы счастлив
без этой вонючей тележки.
Вольф хмыкнул и прошел несколько шагов, оставив
в покое чертополох. Потом он остановился.
-
Хорошо. Я отвяжу твою тележку и мы пойдем искать
уапити. Ты увидишь, изменится ли что-нибудь, когда об
ретаешь желаемое.
Сенатор тоже остановился, вздрогнул и от испуга за-
ржал.
-Как,- воскликнул он,- вы сделаете это?
-
Я же сказал.
-
Без шуток, - бормотал Сенатор, задыхаясь.
-
Не
стоит так обнадеживать старого больного пса.
-
Раз тебе выпало счастье чего-то хотеть, - сказал
Вольф, - я помогу тебе, это так естественно.
-
Тысяча чертей! - воскликнул Сенатор.
-
Это то,
что в катехизисе называется занимательной метафизикой.
Вольф снова нагнулся и освободил Сенатора. Оставив
себе одну клюшку для плука, он положил остальные в те
лежку. Он бът уверен, что никто их не тронет, поскольку
моральный кодекс игрока в плук очень суров.
244
-
В дорогу! - сказал он.
-
Чтобы найти уапити, надо
идти согнувшись и на восток.
-
Даже согнувшись, - сказал Дюпон,
-
вы будете
повыше меня. Так что я пойду в полный рост.
Они пошли, осторожно обнюхивая траву. Бриз шеве
лил серебряное брюхо неба, которое колыхалось, опуска
ясь иногда до голубых зонтиков майского спаржовника
в цвету. Их терпкий запах дрожал в теплом воздухе.
ГЛАВА VIII
Расставшись с Вольфом, Лиль заспешила по своим де
лам. Маленькая голубая лягушка (ей недоставало допол
нительного желтого пигмента) перегнала ее в два прыжка
и запрыгала по дорожке от дома. Лягушка хотела бьmо
продолжить игру, но Лиль, ускользнув, быстро поднялась
по лестнице: ей надо бьmо снова накраситься и взглянуть
на себя в зеркало. Пинцетом по бровям, щеткой по рес
ницам, кремом по щекам, взбивалкой по волосам, пилкой
по ногтям - и дело сделано. Не больше часа на все. На
бегу она попрощалась с няней и выскочила во двор. Пере
секла Квадрат и через маленькую дверь в стене вышла на
улицу.
Улица скукажилась от скуки, и для разнообразия вся
покрьmась причудливыми длинными трещинами.
Сквозь извилистые полосы тьмы просвечивали яркие
цветные камушки, неясные отблески света, блики, кото
рые позволяли заглянуть в потайную жизнь земли. Свече
ние опала и горного хрусталя - камня, который не дается
в руки, оставляя, как ящерица, хвост из сверкающей пыли
в руках ловца, - резкий свет дикого изумруда, яркие вспыш
ки колонии берилла-дичка. Торопливо семеня по дороге,
Лиль обдумывала вопросы, которые она задаст. Платье Лиль
сочувственно, а порой и льстиво следовало за ее шагами.
Появились дома, сперва едва проклюнувшиеся из зем
ли, затем побольше, и вот она оказалась на настоящей
улице с большими зданиями и оживленным движением.
Пройдя три квартала, Лиль повернула направо: пронюхи
вательница будущего жила в высокой избушке на мозолис
тых ножках, с перекошенной лестницей. С перил свисали
отвратительные грязные тряпки для протирания местного
колорита. Запахи кэрри, чеснока и пумперникеля висели
в воздухе. На пятой ступеньке к ним добавлялись запахи
245
гнилой капусты и тухлой рыбы. На самом верху лестницы
сидел ворон с головой, выбеленной сильным раствором
перекиси водорода. Ворон принимал посетителей, протя
гивая каждому дохлую крысу, которую он бережно держал
за хвост. Крыса уже давно служила для этой цели, по
скольку посвященные от нее отказывалисъ, а другие и не
приходили.
Лиль благодарно улыбнуласъ ворону и трижды посту
чалась в дверь деревянным молотком, который - к вашим
услугам - висел на шнурке у двери.
-
Войдите, - сказала гадалка, которая поднималась
по лестнице вслед за ней.
Лиль вошла, сопровождаемая хозяйкой. В комнате бы
ло по пояс воды. Им пришлось перескакиватЪ по надув
ным матрасам, чтобы не испортить паркет. Лиль предус
мотрительно направилась к покрытому выцветшим репсом
креслу, которое предназначалось для посетителей, в то
время как пронюхивательница лихорадочно вычерпывала
воду ржавой кастрюлей и выливала в окно. Когда в ком
нате стало посуше, она в свою очередь уселасъ за нюха
тельный столик, на котором стоял ингалятор на полупро
водниках. Под ингалятором, прижатая его тяжестью, без
сознания лежала большая бежевая бабочка.
Пронюхивательница подняла прибор и подула на ба
бочку. Потом, положив аппарат слева, она достала из-за
корсажа колоду карт, по которой струился дымящийся пот.
-
Я раскладываю весь пасьянс? - спросила она.
-
У меня не так много времени, - сказала Лиль.
-Значит, полупасьянс и остаток.
-
Да, остаток тоже.
Бабочка чуть затрепетала и тихо вздохнула. Колода карт
воняла зверинцем. Пронюхивателъница быстро разложила
шесть верхних карт на столе. Шумно втянула воздух но
сом.
-
Йоксель-мокселъ, - сказала она.
-
Что-то я ничего
не могу унюхать в вашем раскладе. Плюньте вот сюда, на
пол, и разотрите ногой.
Лиль повиновалась.
-
Теперь уберите ногу.
Лиль убрала ногу, и пронюхивательница зажгла малень
кий бенгальский огонь. Комната наполнилась дымом, свер
кающими искрами и запахом зеленого пороха.
246
-
Так-так, - сказала пронюхивательница,
-
теперь
запахи говорят яснее. Прекрасно, я обоняю для вас новос
ти кое о ком, к кому вы неравнодушны. И еще деньги. Не
бог весть какая сумма. Но все же, немного денег. Ничего
особенного. Объективно говоря, ваша финансовая ситуа
ция не изменится. Погодите-ка.
Она разложила поверх шести первых карт еще шесть.
-
Ага, - воскликнула она,
-
как раз то, что я говори
ла. Вам предстоят небольшие расходы. Но вот письмо, ка
сающееся непосредственно вас. Может быть, от мужа? То
есть, скорей всего, он с вами просто поговорит, а то с
какой стати ему писать вам письмо? Смешно даже. Про
должим. Выберите карту.
Лиль взяла первую попавшуюся карту, а именно пятую
слева.
-Глядите-ка!- сказала пронюхивательница,- все в
точности так, как я вам говорила. Большое счастье кое для
кого в вашем доме. Он найдет то, что долго искал, после
того как чем-то переболеет.
Лиль подумала, что Вольф был прав, когда построил
Машину, и теперь его усилия будут вознаграждены, но вот
его печень внушает опасения.
-Это правда?- спросила она.
-
Правдивей быть не может,- ответила пронюхива-
тельница, -запахи никогда не лгут.
-
Я знаю, - прошептала Лиль.
В этот момент пергидралевый ворон начал выстуки
вать клювом по двери мотив внезапного расставания.
-
Мне надо закругляться, - сказала пронюхиватель
ница.
-
Будем раскладывать остаток?
-
Нет, - сказала Лиль.
-
Мне достаточно знать, что мой
муж обретет то, что ищет. Сколько я вам должна, мадам?
-
Двенадцать пелук.
Большая бежевая бабочка билась все сильнее. Внезап
но она вспорхнула, но полетела тяжело и неуверенно, как
летучая мышь-калека. Лиль вздрогнула. Ей бьmо страшно.
-
Ничего, - успокоила ее гадалка.
Она открьmа ящик стола и достала револьвер. Не вста
вая, она прицелилась в бархатистое создание и выстрели
ла. Что-то жирно хрустнуло. Подстрелеиная на лету ба
бочка сложила крылья на груди и глухо шмякнулась об
247
пол. Брызги шелковистой пьmьцы поднялись в воздух. Лиль
толкнула дверь и вышла.
Ворон вежливо попрощался с ней. На лестнице ждала
следующая посетительница: худенькая девочка с беспокой
ными черными глазами, сжимавшая в грязном кулачке се
ребряную монетку. Девочка вдруг остановилась и обрати
лась к Лиль.
-Извините, мадам, она предсказывает правду?
-Нет,- сказала Лиль,- она предсказывает будущее.
Это не одно и то же, вы сами знаете.
-Ей можно доверять?- спросила девочка.
-
Иногда можно.
-
Я боюсь этого ворона, - сказала девочка.
-
И дох-
лая крыса ужасно воняет. Я не люблю крыс.
-
Я тоже не люблю крыс, - сказала Лиль.
-
Но это
не самая шикарная пронюхивательница. Она не может по
зволить себе дохлых ящериц, как гадалки более высокого
полета.
-
Тогда я пойду к ней, мадам, - решилась девочка.
-
Спасибо, мадам.
-
Счастливо, - сказала Лиль.
Девочка побежала вверх по кособоким ступенькам. Лиль
заспешила домой, и всю дорогу волнистые карбункулы оза
ряли яркими вспышками ее красивые ноги. В это время
день уже примерял на себя янтарную дымку и звонкое
потрескивание сумерек.
ГЛАВА IX
Сенатор Дюпон прибавил шагу, поскольку Вольф шел
очень быстро. И хотя у Сенатора было четыре ноги, а у
Вольфа в два раза меньше, каждая нога Вольфа была в три
раза длиннее ноги Сенатора, и потому последний время
от времени высовывал язык и отдувался, чтобы продемон
стрировать свою усталость.
Земля стала каменистой и покрытой густым жестким
мхом. среди которого попадались маленькие цветочки, по
хожие на шарики душистого воска. Между ними летали
насекомые, впиваясь в соцветья челюстями, чтобы добрать
ся до душистой влаги внутри чашечек. Сенатор подпрыгивал
и ловил хрустящих тварей. Вольф широко шагал, держа в
руке клюшку для плука, и напряженно смотрел под ноги,
как будто расшифровывал с листа <(Калевалу>>. К увиден-
248
ному примешивались его собственные мысли, и он впи
сывал в пейзаж прекрасную головку Лиль. Один или два
раза он даже пытался включить в картину профиль Фолав
риль, но какой-тонеясный стыд заставил его прекратить
это занятие. Сделав усилие, Вольф сосредоточился на мыс
ли об уапити.
По неразборчивым указаниям, с отвращением выплю
нутым чьей-то печатной машинкой, он определил близость
искомого существа и приказал взволнованному Сенатору
сохранять спокойствие.
-
Мы правда сможем его найти? - прошептал Дюпон.
-
А как же, - тихо ответил Вольф.
-
А теперь без
глупостей. Ложись!
Он лег на землю и пополз по-пластунски. Сенатор на
чал бьmо ворчать, что ему-де натирает между ног, но Вольф
велел ему умолкнуть. Метрах в трех Вольф заметил то, что
искал: большой камень, на три четверти вросший в землю,
на верхушке которого темнело маленькое, идеально квад
ратное отверстие. Вольф подполз к камню и трижды по
стучал по нему клюшкой.
-
С четвертым ударом придет твой срок! - произнес
Вольф, подражая голосу Монсеньора.
Он ударил четвертый раз. И тотчас с ужасными грима
сами из норы выскочил всполошенный уапити.
-
Смилуйтесь, Монсеньор, - заньm он,
-
я верну
алмазы! Слово джентльмена! Я ничего такого не сделал,
уверяю вас!
Вожделеющий глаз Сенатора Дюпона уставился на не
го, облизываясь, если можно так сказать о глазе.
Вольф сел и внимательно посмотрел на уапити.
-
Попался, - сказал он.
-
Сейчас только половина
шестого. Ты пойдешь с нами.
-
Нет, нет и нет, - запротестовал уапити.
-
Так не
годится. Я так не играю.
-
Если бы даже бьmо двадцать часов двенадцать минут
и мы были бы здесь, это бы все равно случилось.
-Вы пользуетесь предательством одного из моих пред
ков, - сказал уапити.
-
Это подло. Вы же знаете, как мы
чувствительны ко времени.
-
Сие не есть смягчающее обстоятельство, - сказал
Вольф, дабы впечатлить его стилем своей речи.
-
Хорошо, я пойду. Но держите подальше от меня это
чудовище со злобным взглядом, оно, кажется, жаждет моей
крови.
249
Косматые усы Сенатора повисли от огорчения.
-
Но ведь, - забормотал он,
-
у меня самые благие
в мире намерения ...
-
Мне нет дела до мира, - гордо сказал уапити.
-
Ты долго будешь занудствовать? - спросил Вольф.
-
Я ваш узник, Монсеньор, и полагаюсь на вашу до-
брую волю.
-
Прекрасно, - сказал Вольф.
-
Пожми руку Сена
тору и пойдем.
Взволнованно отдуваясь, Сенатор Дюпон протянул свою
лапищу уапити.
-Могу ли я сесть на спину Монсеньора?- спросил
уапити, указывая на Сенатора.
Последний утвердительно кивнул, и уапити, очень до
вольный, расположился на его спине. Вольф пошел обратно.
Одуревший от счастья Сенатор направился за ним. Нако
нец его идеал обрел плоть, его мечта осуществилась. Бла
женство переполпяло его душу, он не чувствовал под со
бой ног.
Вольф же был мрачен.
ГЛАВАХ
Издалека Машина напоминала тончайшую паутину. Со
вчерашнего дня ее работа не прерывалась. Лазурит при
сматривал за движением тонких шестеренок в моторе. Фо
лавриль рястянулась рядом, на подстриженной траве, и
дремала, зажав в зубах гвоздику. Вокруг Машины слегка
дрожала земля, но это было даже приятно.
Лазурит выпрямился и посмотрел на свои замасленные
руки. Он не мог подойти к Фолавриль с такими руками.
Он открыл толевый шкаф и достал оттуда самую большую
пемзу. Потом намьmил руки хозяйственным мылом и стал
их сильно тереть. Пемза царапала ему ладони, он сполос
нул руки в помятом ведре. Под ногтями осталась грязь, а
так все бьmо терпимо. Он закрьm шкаф и обернулся. Те
перь можно бьmо спокойно любоваться Фолавриль: длин
ные волосы падали ей на лоб, подбородок бьm округлым,
даже своевольным, а уши тонкими, как раковинки в лагу
не. Ее губы бьmи полными, высокая грудь подтягивала
вверх слишком короткий свитер, и на поясе обнажилась
полоска золотистой кожи. Лазурит скользнул глазами по
волнуюшим линиям ее тела и присел рядом, чтобы поце-
250
ловать ее. Но тут же вздрогнул и вскочил на ноги. Рядом
стоял человек и смотрел на него. Лазурит отпрянул и опер
ся на металлическую балку. Его пальцы впились в холод
ный металл, и он тоже уставился на человека. Под руками
вибрировал мотор, это придавало Сапфиру сил. Человек
не шевелился, серел, расплывалея и наконец растаял в воз
духе, как будто его и не бьmо.
Лазурит вытер пот со лба. Фолавриль молчала и ждала,
даже не удивившись.
-
Что ему от меня надо? - пробормотал Сапфир как
бы про себя. - Каждый раз, когда мы оказываемся вдво
ем, он тут как тут.
-
Ты слишком много работал, - сказала Фолавриль.
-
И устал прошлой ночью. Ты все время танцевал.
-Когда ты ушла,- сказал Лазурит.
-
Я была недалеко. Мы разговаривали с Вольфом, -
продолжала она.- Иди ко мне. Успокойся. Тебе надо от
дохнуть.
-
Да. хорошо.
Он провел рукой по лбу.
-
Но этот человек все время здесь.
-
Уверяю тебя, никого здесь нет. Почему я никогда
ничего не вижу?
-Ты никогда ни на что не смотришь,- сказал Сап
фир.
-
Никогда не смотрю на то, что мне неинтересно, -
ответила Фолавриль.
Лазурит сел рядом, не касаясь ее.
-
Ты прекрасна ... как зажженный китайский фонарик.
-
Не говори глупостей, - возмутилась Фолавриль.
-
Я не могу сказать, что ты прекрасна, как день, -
объяснил Лазурит. - Дни бывают разные. А китайские
фонарики всегда красивы.
-
Мне все равно, красива я или нет. Мне важно, чтобы
я иравилась тем людям, которые мне интересны.
-Ты нравишься всем на свете. Таким образом, нуж
ные тебе люди автоматически попадают в этот список.
Вблизи он заметил, что у нее маленькие веснушки и зо
лотистые прозрачные ниточки на висках.
-
Не думай о нем, - сказала Фолавриль.
-
Когда я
здесь, думай обо мне и рассказывай мне всякие истории.
-
Какие истории?
251
-О!- сказала Фолавриль.- Раз нет историй, может,
споешь мне песню?
-Зачем все это?- сказал Лазурит. -Я хочу обнять
тебя и попробовать на вкус твою малиновую помаду.
-
Да, - прошептала Фолавриль,
-
это прекрасно, это
лучше историй и песен.
Фолавриль позволила ему себя поцеловать и ответила
на поцелуй.
-
Фолавриль... -
прошептал Сапфир.
-
Сапфир... -
прошептала Фолавриль.
А потом они опять стали целоваться.
Пришел вечер. Он увидел их и остановился неподалеку,
чтобы не потревожить. Ему больше бьmо по душе красться
вслед за Вольфом, который в этот момент возвращался
домой. Спустя час было уже темно, светился лишь круг, в
котором оставались только закрытые глаза Фолавриль, по
целуи Лазурита и пар, идущий от их тел.
ГЛАВАХ!
В полусне Вольф сделал последнюю попытку изловить
звенящий будильник, но скользкая тварь вывернулась из
под его руки и свернулась кольцами в углу ночного столи
ка, где и продолжала трезвонить, задыхаясь от ярости, пока
не выбилась из сил. Тело Вольфа вытянулось в квадратной
нише, выстеленной белым мехом.
Он приоткрьm глаза, и стены комнаты закачались, пова
лились на пол, подняв при падении волны какой-то бесфор
менной вязкой массы, они покрывались пленкой и застыва
ли, словно замерзающее море. Посередине, на неподвижном
острове, Вольф медленно погружался во мрак, а вокруг по
безбрежным пространствам гулял ветер и неустанно шу
мел. Прозрачные пленки колыхались, как плавники; с не
видимого потолка спускались полотна эфира, окутывая го
лову. Растворяясь в воздухе, Вольф ощушал, как все вокруг
проникает в него; и когда ветер стих, Вольф внезапно по
чувствовал резкий зеленый запах, похожий на запах ки
тайских астр, - запах вспыхнувшего сердца.
Вольф открьm глаза. Все бьmо тихо. Он с усилием встал;
оказалось, что он спал в носках. Солнечный свет струился
сквозь шторы. Но Вольф все еще чувствовал себя не в
своей тарелке; чтобы стало полегче, он взял кусок перга
мента, цветные мелки и попытался изобразить свой сон;
252
но мелок упал в пьшь и на пергаменте осталось только
несколько темных пятен, напоминающих по форме мерт
вую (и давно) голову. Растерявшись, он уронил рисунок
и подошел к стулу, на котором были аккуратно сложены
брюки. Вольф шатался, как будто земля тряслась под его
ногами. Запах китайских астр бьш уже едва различим; к
нему примешивался сладковатый аромат цветущего жас
мина, окруженного роем пчел. Сочетание, пожалуй, слег
ка тошнотворное. Надо спешить, подумал Вольф: на этот
день было назначено торжественное открытие, и муници
пальные чиновники, наверное, уже ждали. Он быстро стал
одеваться.
ГЛАВА ХН
У Вольфа в запасе оказалось все же несколько минут,
и он воспользовался этим, чтобы взглянуть на Машину.
В шахте оставалось с десяток элементов, и мотор, забот
ливо проверенный Лазуритом, работал как часы. Делать
нечего, только ждать. Он принялся ждать.
Мягкая почва еще сохраняла отпечаток изящного тела
Фолавриль, и гвоздика, которая была у нее в губах, пыш
ная и кружевная, тоже покоилась тут, уже привязанная к
земле тысячью невидимых пут - нитями белой паутины.
Вольф нагнулся и подобрал цветок. Вкус гвоздики ого
рошил и оглушил его. Он уронил ее. Гвоздика погасла и
стала совсем незаметной на земле. Вольф улыбнулся. Если
оставить гвоздику здесь, муниципальные чиновники ее на
верняка раздавят. Он провел рукой по земле и нащупал
тонкий стебелек. Почувствовав, что ее взяли в руки, гвоз
дика вновь обрела свой естественный цвет. Вольф осто
рожно обломил узловатый стебелек и вставил цветок в пет
лицу. Он вдыхал его запах, не наклоняя головы.
Из-за стены Квадрата донеслась музыка: рьщания во
лынки и глухие удары барабана. Вдруг стена проломилась
под давлением стенодробильной машины, которой управ
лял бородатый пристав в черном мундире с золотой цепью.
В брешь ввалились первые представители толпы и тут же
почтительно выстроились в две шеренги. Музыка появилась
вслед за ними, бурная и раскатистая, Бум, Бум и Дзиннь.
Хористы визжали, едва не срывая голоса. Выкрашенный в
зеленый цвет тамбурмажор шел впереди, помахивая ма
леньким ястребом. которым он безуспешно пытался заце
пить висящее в небе солнце.
253
Он дал знак, сопроводив его рискованным двойным
сальто, и хористы затянули гимн:
Это мэр, наш господин,
Бум, Бум и Дзиннь.
Он сегодня к нам пришел,
Бум, Бум и Дзиннь,
Чтобы, сударь, вас спросить,
Бум, Бум и Дзиннь,
Не желаете ли вы,
Бум, Бум и Дзиннь,
Нам налоги заплатить,
Бум, Бум и Дзиннь,
Что должны давно, увы.
Бум, Бум и Дзиннь,
Дзиннь Тюрлимбонбон.
Тюрлимбонбон состоял из удара двух металлических
тарелок в форме лимонов по медному тюрбану, в резуль
тате чего они обменялись частями. Все вместе составляло
старинный марш, который сплошь и рядом употреблялся
не по делу, поскольку уже давно никто никому не платил
никаких налогов. Но это была единственная мелодия, ко
торую умел играть оркестр.
Мэр появился вслед за музыкантами, держа свой слу
ховой рожок, в который он тщетно пытался запихнуть но
сок, чтобы не слышать ужасного шума. Его жена, чрез
вычайно толстая особа, вся красная и совершенно голая,
показалась следом за ним, стоя на колеснице и держа пла
кат, рекламирующий продукцию главного торговца сыра
ми: поскольку тот знал за муниципалитетом кое-какие тем
ные делишки, он вертел чиновниками как хотел.
Большие тяжелые груди хлопали ее по животу, потому
что повозку подбрасывало, да еще сын торговца сырами
постоянно пытался вставить палки в колеса.
За колесницей торговца сырами ехала колесница тор
говца скобяным товаром, который не располагал такой по
литической поддержкой, как его соперник, и вынужден
бьm довольствоваться большой парадной подстилкой, на
которой пузатый орангутанг толкал на путь греха пример
ную девственницу. Прокат орангутанга стоил очень дорого
и так и не дал желаемых результатов, поскольку девствен
ница вьщохлась минут через десять и перестала кричать,
тогда как жена мэра, хотя и вся полиловела, но зато на ней
повсюду было много клочковатых спутанных волос.
254
Следующей ехала колесница торговца младенцами, при
водимая в действие реакторами в виде сосок. Хор младен
цев скандировал старинную застольную песню.
Кортеж остановился поодаль, ведь кортежи никому осо
бенно не интересны, и четвертая повозка, на которой рас
положились торговцы гробами, потерпела аварию, - ее
водитель умер на ходу, не успев даже исповедаться.
Вольф, наполовину оглушенный фанфарами, увидел,
что официальные лица устремились навстречу ему в со
провождении стражи, вооруженной большими выкидны
ми ружьями. Он встретил их, как полагалось, в то время
как плотники за несколько минут соорудили маленькую
деревянную эстраду, на которой заняли свои места мэр и
подмэрья, мэриха же продолжала елозить по своей пло
щадке. Торговец сырами тоже занял приличествующее ему
место.
Раздался чудовищный грохот барабанов, из-за чего флей
тист сошел с ума и, зажав уши обеими руками, ракетой
взмыл в воздух; все проследили глазами его траекторию и
пригнулись, когда он пронесся вниз головой и рухнул на
землю, как улитка-самоубийца.
Все перевели дух, и мэр встал. Оркестр смолк. Густое
марево повисло в воздухе от дыма праздничных наркоти
ческих сигарет; пахло толпой, со всеми разнообразными
запахами ног, которые включает это понятие. Некоторые
родители поддались на просьбы своих детей и подняли их
на плечи, но держали при этом вверх тормашками, чтобы
не поощрять ротозейство.
Мэр кашлянул в свой слуховой рожок и взял слово за
горло, чтобы удушить его. Но оно выстояло.
-
Господа и дорогие однокорытники! Смею вас заве
рить: мой дух суров и бодр, исполненный огня, не уступа
ет он торжественности дня, поскольку вы не хуже меня
знаете, что я, как только к власти пришла подлинная, не
зависимая демократия, то грязные политические интриги
и подлая демагогия, которые запятнали подозрением пос
ледние десятилетия, ох, черт, неразборчиво написано, про
клятая бумага, ни хрена не поймешь, текст весь стерся ...
Я хочу добавить, что если расскажу вам все, что знаю, и
особенно, кстати, что касается этой лживой гадины, кото
рая претендует на звание торговца сырами ...
Толпа принялась бешено аплодировать. Торговец сы
рами встал, раскланялся и в свою очередь принялся читать
255
черновик доноса, адресованного муниципальному совету,
в котором доказательно излагался список грехов и вин (при
чем сухих, лучшего качества) главного городского рабо
торговца.
Оркестр вновь завыл, чтобы заглушить его голос, а же
на мэра, желая спасти мужа, активизировала свою возню
на колеснице.
Вольф бездумно улыбался. Он не слышал ни слова. Ему
было не до того.
-Со злобной радостью,- продолжал мэр,- мы при
ветствуем сегодня великолепное решение, пришедшее в
голову нашему присутствующему здесь однокорытнику, что
бы полностью избавиться от трудностей, происходящих от
перепродукции металла для производства машин. И по
скольку я не могу говорить долго, потому что лично я,
согласно обычаю, решительно не знаю, о чем, собственно,
идет речь, и так как являюсь официальным лицом, я пере
даю слово оркестру, который исполнит отрывок из своего
репертуара.
Тамбурмажор ловко наподдал ногой себе в зад, сделав
в воздухе <<полубочку>> и «мертвую петлю>>, и в ту же секун
ду, как он коснулся земли, труба выпустила низкую ноту,
которая принялась грациозно порхать в воздухе. И тотчас
же музыканты начали наяривать, и все узнали знакомый
мотив. Поскольку толпа оказалась чересчур ретивой, стра
жа произвела небольшую чистку, в результате которой од
ни умерили пыл, тогда как тела других были разорваны
в клочья и развеяны по ветру.
В несколько мгновений Квадрат опустел. Остались толь
ко Вольф, труп флейтиста, несколько замусоленных бумажек
и кусок разрушенной эстрады. Спины стражников удаля
лись, чеканя шаг, и вскоре исчезли.
Вольф вздохнул. Праздник бьш окончен.
За стеной Квадрата еще угадывался шум оркестра, ко
торый удалялся, поднимаясь и опадая, как вода в гейзе
ре. Мотор сопровождал музыку своим непрестанным урча
нием.
Вольф увидел вдали Лазурита, который направлялся в
его сторону. С ним была Фолавриль. Она отделилась от
Сапфира раньше, чем тот подошел к Вольфу. Она низко
наклоняла голову и в своем черно-желтом платье напоми
нала белокурую саламандру.
256
ГЛАВАХШ
И снова Вольф и Лазурит остались одни, как в тот ве
чер, когда впервые был запущен мотор. Вольф был в крас
ных кожаных перчатках и кожаных сапогах, отороченных
шкурой неубитого медведя. Он переоделся в стеганый ком
бинезон и натянул специальный шлем, оставлявший от
крытыми глаза и лоб. Он бьm готов к отправке. Лазурит
взглянул на него и слегка побледнел. Вольф опустил глаза.
-
Все готово? - спросил он, не поднимая головы.
-Все,- ответил Лазурит.- Кофр пуст, элементы на
месте.
-Уже пора?
-Минут через пять-шесть. Вы вьщержите?
Вольф был тронут его ворчливым тоном.
-
Не бойся, - сказал он,
-
вьщержу.
-Вы надеетесь на что-нибудь?- спросил Лазурит.
-
Очень. Впервые за долгое время. Но я, конечно, не
уверен. Скорее всего будет то же, что и раньше.
-
А что было раньше?
-
Ничего, - ответил Вольф.
-
Когда все кончалось,
не оставалось ничего. Только разочарование. Ну и что?
Нельзя же так и прожить всю жизнь, не отрываясь от земли.
Лазурит судорожно сглотнул.
-
У всех свои проблемы, - сказал он.
И ему снова вспомнился тот человек, молча смотрев-
ший, как он целует Фолавриль.
-
Конечно, - сказал Вольф.
Он поднял глаза.
-
На этот раз, кажется, мне удастся вырваться. Там,
наверное, все совсем другое.
-
Эrо довольно опасно. Будьте осторожны. Скорей все
го, там сильный ветер.
-
Прорвемся, - сказал Вольф. Вне всякой связи с пре
дьщущим он добавил: - Ты любишь Фолавриль, она тебя.
Ничто не может вам помешать.
-
Почти ничто ...
-
ответил Лазурит, как фальши
вое эхо.
-
Итак, начнем? - сказал Вольф.
Ему хотелось какого-нибудь сильного чувства, порыва.
Это бы прочистило мозги. Он открьm дверь кабины, шаг
нул внутрь и схватился за поручни. Он ощущал под паль
цами вибрацию мотора. Словно паук в чужой паутине, по
думалось ему.
9 Борис Виан
257
-
Пора, - сказал Лазурит.
Вольф кивнул головой и машинально занял нужную
позицию. Серая стальная дверь захлопнулась за ним. В клет
ке стало дуть. Сначала ветер был слабым, потом стал по
степенно твердеть, как масло на морозе. Не предупреж
дая, он то и дело менял направление, и когда он хлестал
в лицо, Вольф изо всех сил прижималея к стене и чувст
вовал на щеках холод тусклой стали. Чтобы не выбиться
из сил, Вольф глубоко и ровно дышал. Кровь размеренно
стучала в его висках.
Он еще не осмеливался взглянуть вниз. Постепенно он
наберется сил, а пока он прилуждал себя не открывать
глаз, когда от усталости опускал голову. От бедер Вольфа
поднимались два смазанных жиром кожаных ремешка, ко
торые заканчивались крючками; он прицепил эти крючки
к двум кольцам, чтобы таким образом руки могли отдыхать.
Становилось трудно дышать, начали болеть колени. Воз
дух делалея все более разреженным; Вольф почувствовал,
что пульс участился и в легких как будто образовалась пус
тота. Подняв глаза и посмотрев направо, он заметил на
стене темную блестящую дорожку, похожую на потек гла
зури на боку керамического кувшина. Вольф остановился,
пристегнул ремешки и осторожно попробовал пальцами
ее поверхность. Она бьша липкой. Вольф поднял руку и
посмотрел на свет. На конце его указательного пальца по
висла ярко-красная капля. Она приняла форму груши и
медленно и тягуче, как густое масло, оторвалась ... Поче
му-то это бьшо очень противно. Преодолевая отвращение,
он постарался продержаться еще немного, пока дрожь
в ногах и усталость не одержат верх.
Превозмогая себя, он выдержал сколько смог и при
стегнул ремешки. На этот раз он не стал бороться с собой -
и бессильно обвис на опоясывающих его кожаных лентах.
Он чувствовал себя раздавленным собственным весом. Пря
мо у него под носом, в углу кабины, красная жИдкость все
стекала, медленно и лениво; ее движение бьшо почти не
ощутимо- так, отсвет, тень, просто след на стене. Лишь
время от времени можно бьшо заметить, что извилистая
дорожка на стальной поверхности становится длиннее.
Вольф подождал еще. Сердце билось ровнее, мышцы
стали привыкать к учащенному ритму дыхания. Он бьш
один в клетке, и никто не мог подсказать ему, движется
он или стоит на месте.
258
Он сосчитал до ста. Хотя руки бьши в перчатках, он
чувствовал, что под пальцами - иней.
Стало очень светло. Так светло, что глаза начали сле
зиться. Освободив одну руку, Вольф опустил защитные
очки на шлеме. Он перестал моргать, отпустило щипав
шие веки. Все стало четко, как в аквариуме.
Вольф робко бросил взгляд вниз, и у него перехватило
дыхание: земля с головокружительной скоростью уходила
из-под ног. Он был в центре гигантского веретена, один
конец которого терялся в небе, а второй - глубоко под
землей.
Вольф закрьш глаза, чтобы не стошнило. На ощупь он
отстегнул крючки и прислонился к стене. Расставив ноги
и найдя наиболее устойчивое положение, он попробовал
приоткрыть глаза. Он сжал кулаки так, что раздавил бы
камень. Вокруг него неслись неведомые пространства, не
ясные следы сверкающей неосязаемой пьши, и в беско
нечности трепетало пронизаиное отсветами поддельное не
бо. Лицо Вольфа наполовину заиндевело. Ноги дрожали,
но уже не из-за вибрации мотора: они дрожали сами по
себе. Постепенно Вольф пришел в себя и сосредоточился.
В этот самый момент он начал вспоминать. Он не пы
тался бороться со своими воспоминаниями, и обретал си
лы, погружаясь в прошлое. Хрустящая изморозь покрыла
его кожаные доспехи сверкающей коркой, треснувшей на
локтях и коленях.
Лоскутья прошлого теснились вокруг него, то тихие и юр
кие, как серые мыши, то сверкающие, полные жизни и солн
ца, а иные струились прохладным, неспешным ручьем -
невесомые, как морская пена.
Некоторые бьши неподвижны и отчетливы - подделки,
возникшие из его детских фотографий и памяти других
людей, - невозможно было ощутить их вновь, так давно
выветрилось из них все живое. Другие воскресали нетро
нутыми, словно являлись на его зов: воспоминания о са
дах, траве и воздухе, о тысячах оттенков зеленого и жел
того, об изумрудной зелени газонов и густой, почти черной,
зелени крон.
Вольф весь дрожал в мертвенно-бледном свете и вспо
минал еще и еще. Прошлое вспыхивало перед ним в вол
нообразных пульсациях памяти.
Справа и слева от него поток тяжелой смолистой жид
кости заливал стенки кабины.
9*
259
ГЛАВАХIV
Сначала они пmи дикими ордами, как лавины запахов,
света и звуков.
Бьшо дерево шариконосец с маленькими шершавыми
плодами - их высушивали и жесткую колючку бросали за
воротник. Некоторые называют эти деревья платанами, но
такое имя ничего не меняет в их свойствах.
Тропические растения с коричневыми толстыми крю
чьями, похожими на шипы сражающихся насекомых.
Короткие волосы девочки из девятого класса и корич
невый передник мальчика, к которому Вольф ее ревновал.
Большие красные горшки с геранями вдоль перрона,
по вине сумерек и орфографической путаницы неотличи
мые от диких гуронов.
Охота на земляных червей крутящейся длинной ручкой
от метлы.
И огромная комната, где потолок похож на сферичес
кий купол, если выглядываешь из-под перины, вздувшей
ел, как живот великана, пожирающего овец.
И тоска осыпающихся каштанов, падающих из года в
год, конских каштанов, спрятавшихся за желтыми листа
ми; их мягкие скорлупки снеколкими колючками служи
ли для игр: из них делали маски, похожие на гномов, на
низывая из них бусы в три-четыре ряда, как при игре в
солдатики; и еще были сгнившие каштаны, сочившиеся
отвратительным соком, и каштаны, которыми швыряли
в окна.
А это бьшо в тот год, когда вернувшись с каникул, он
увидел, что мыши беззастенчиво сгрызли в шкафу малень
кие свечки, которыми украшались пасхальные пряники; и
какая радость, что в соседнем ящике уцелел пакет с мака
рончиками в виде букв: за вечерним бульоном он выкла
дывал из них свое имя.
Где были ясные картины прошлого? К ранним воспо
минаниям всегда приметивались более поздние, и меня
ли их до неузнаваемости. Да и нет никаких воспоминаний,
это другая жизнь, персживаемая другим человеком, кото
рый на половину и сам только воспоминание. Время не
повернуть вспять, разве только жить, закрыв глаза и за
ткнув уши.
Вольф углублялся все дальше, и перед ним разворачи
валась звучащая четырехмерная карта его мнимого прош-
260
лого. Погружение шло очень быстро, стенка кабины вдруг
исчезла. Отстегнув крючки, которые до сих пор удержива
ли его, Вольф шагнул вперед.
ГЛАВАХУ
Неяркое осеннее солнце светило сквозь желтую листву
каштанов.
Перед Вольфом открьmась аллея, которая шла слегка
под уклон. В центре аллеи земля бьmа сухой и пьmьной, а
по бокам темнели тонкие полоски грязи- дань прошед
шему ливню.
Между шуршащих листьев отливали красным деревом
каштаны, их цвет плавно переходил от нежно-бежевого
к бледно-зеленому.
С обеих сторон аллеи заросшие лужайки подставляли
свою неровную поверхность ласкающим лучам солнца. Из
пожелтевшей травы кое-где торчали чертополохи и заси
девшиеся в девушках многолетние растения.
Аллея упиралась в какие-то развалины, окруженные не
высоким колючим кустарником. За развалинами Вольф за
метил большую каменную скамью и на ней тень старика
в льняной рубахе. ПодоЙдя поближе, он увидел: то, что он
принимал за одежду, бьmо на самом деле бородой, дЛИН
ной серебристой бородой, пять или шесть раз обернутой
вокруг тела.
Рядом с ним на скамье бьmа прикреплена начищенная
до блеска медная табличка, на которой бьmо выгравиро
вано чернью: «Господин Перл». Вольф подошел еще ближе
и увидел, что лицо старика было морщинистым, как на
половину сдутый красный воздушный шарик. У г-на Пер
ла бьm кривой нос с изрядными ноздрями, из которых
угрюмо торчали волосы. Кустистые брови нависали над
сверкающими глазками и круглыми блестящими яблочка
ми скул. Его остриженные под ежик волосы напоминали
чесалку для хлопка. Узловатые старческие руки с больши
ми квадратными ногтями лежали на коленях. Костюмом
ему служили лишь кальсоны от старинного купального кос
тюма в зелено-белую полоску и сандалии, слишком ши
рокие для его мозолистых ног.
-Меня зовут Вольф,- сказал Вольф.
Он показал на медную табличку.
-
Это ваше имя?
261
Старик утвердительно кивнул.
-Да, господинПерл-это я. Леон-Абель Перл. А те
перь. господин Вольф, ваша очередь. Поглядим, что вы
можете рассказать.
-
Не знаю, - сказал Вольф.
Старик слегка удивился, но принял вид человека, за
давшего риторический вопрос и не ожидающего на него
какого-либо ответа.
-
Конечно, вы не знаете, само собой разумеется ...
Продолжая что-то бормотать себе под нос, он вынул
откуда-то кипу листков бумаги и принялся их изучать.
-
Посмотрим, посмотрим...
-
бормотал он. - Госпо
дин Вольф... родился . . . так, инженер . . . прекрасно, все это
прекрасно. Итак, господин Вольф, можете ли вы мне по
дробно рассказать о первых проявлениях вашего нонкон
формизма?
Этот старик показался Вольфу немного странным.
-
Я не понимаю, почему это может вас интересовать.
Старик зацокал языком.
-
Ну уж, я думаю, вас учили отвечать по-другому.
В его тоне явно чувствовалось превосходство. Вольф
пожал плечами.
-
Я правда не понимаю, почему вас это интересует.
Начнем с того, что я никогда не протестовал. Я радовался,
когда мне удавалось одержать верх, в противном случае я
просто старался не замечать вещей, которые мне не под
чинялись.
-
Вы их замечали хотя бы потому, что хотели не заме
чать, - сказал старик.
-
И вы знали о них достаточно,
поэтому и старались не замечать. Так что теперь попро
буйте ответить прямо и не вдаваясь в пространные рассуж
дения. Итак, вы постоянно встречали противодействие?
-
Послушайте, господин Перл, - сказал Вольф,
-
я
не знаю ни кто вы, ни какое вы имеете право задавать мне
такие вопросы. Но поскольку я приучен быть почтительным
со старшими, я вам охотно отвечу в двух словах. Я всегда
пытался быть беспристрастным в любых ситуациях; когда
мне что-то противостояло, я никогда не мог против этого
бороться: я понимал, что позиция соперника столь же пра
вомерна, как и моя, и нет никакого смысла отдавать пред
почтение той или иной. Вот и все.
-
Это слишком схематично, - сказал старик.
-
У ме
ня здесь записано, что вы бывали порой субъективны,
262
и перед вами стояла проблема выбора. Вот тут у меня от
мечена одна ситуация ...
-Я играл в орлянку,- сказал Вольф.
-
Фу! - сказал старик с отвращением.
-
Какая мер-
зость. Ну так что, может, вы мне скажете наконец, зачем
вы сюда прибьmи?
Вольф посмотрел направо, потом налево, перевел ды
хание и решительно сказал:
-Чтобы поставить точку.
-
Ну вот и хорошо, - сказал г-н Перл,
-
это как раз
то, что я вам предлагаю, а вы мне вставляете палки в ко
леса.
-
Вы очень непоследовательны, - сказал Вольф.
-
Яже
не могу рассказать все разом неизвестно кому. У вас нет
ни плана, ни метода. Вот уже десять минут вы меня до
прашиваете, а не продвинулись ни на йоту. Я требую более
четкой постановки вопросов.
Г-н Перл погладил свою бороду, пожевал челюстями
и строго посмотрел на Вольфа.
-Да, я вижу, с вами не так-то просто справиться. То
есть, вы считаете, что я спрашиваю вас как попало и без
четкого плана?
-
Это очевидно, - сказал Вольф.
-
Представьте себе точильный камень. Вам известно,
как он устроен?
-
Я никогда специально не изучал точильные камни, -
сказал Вольф.
-В точильном камне,- сказал г-н Перл,- есть аб
разивные частицы и наполнитель, скрепляющий их между
собой. Наполнитель изнашивается быстрее, чем частицы,
и они оказываются на поверхности. Конечно, основную
работу производят кристаллы, но наполнитель не менее
важен. Без него ничего бы не бьmо, только куча ни на что
не годных крепких и острых штук, разобщенных, как сбор
ник цитат.
-
Да, - сказал Вольф.
-
И что же?
-А вот что,- сказал г-н Перл,- у меня есть план,
замечательный план, и я буду задавать вам четко сформу
лированные вопросы, изощренные и каверзные, но имей
те в виду, что соус, под которым вы будете подавать фак
ты. для меня не менее важен, чем сами факты.
-
Понял, - сказал Вольф.
-
Расскажите мне немного
об этом плане.
263
ГЛАВАХVI
-Мой rшан очень прост. Мы располагаем двумя оп
ределяющими началами: вы европеец и католик. Из этого
следует, что мы должны избрать следующий хронологи
ческий порядок:
1) Отношения с вашей семьей.
2) Учеба в школе и дальнейшее образование.
3) Первые религиозные опыты.
4) Отрочество, половое созревание, предполагаемая же
нитьба.
5) Деятельность в качестве члена общества.
6) Возможные метафизические проблемы, рожденные
от более тесного соприкосновения с миром, которые мож
но включить в пункт 3, если, в отличие от большинства
людей вашего типа, вы не прервали всякие отношения
с религией после первого причастия.
Вольф подумал, все тщательно взвесил и сказал:
-
Это подходящий rшан. Впрочем ...
-
Разумеется, -сказал г-н Перл. - Можно придер-
живаться какого-нибудь иного порядка или поменять пунк
ты местами. Что касается меня, мне поручено задавать во
просы по первому пункту, и только по нему: отношения
с вашей семьей.
-
Тут нет вопросов, - сказал Вольф.
-
Родители все
одинаковы.
Г-н Перл поднялся и принялся ходить взад-вперед. Его
старенькие кальсоны обвисали на тощих коленях, как па
руса во время штиля.
-
Последний раз прошу вас: не ведите себя как ребе
нок. Все родители одинаковы! Да неужто! Значит, ваши не
слишком вас стесняли, раз вы говорите такие глупости.
-
У меня были хорошие родители, это так, но с пло
хими можно бьmо меньше церемониться, и в конце кон
цов это лучше.
-Нет,- сказал г-н Перл.- Уходит больше энергии,
но в результате та же неразбериха. Очевидно, что преодо
лев больше препятствий, кажется, что отдалился на боль
шее расстояние. Это не так. Бороться- не значит продви
гаться.
-
Все это в прошлом, -сказал Вольф. -Я могу сесть?
-Так-так, -сказал г-н Перл.- Я вижу, вы решили
вести себя нагло. Во всяком случае, раз мое трико столь
264
вас веселит, представьте себе, что его могло и вовсе не
быть.
Вольф помрачнел.
-
Я не смеюсь, - осторожно сказал он.
-Вы можете сесть,- добавил г-н Перл.
-
Спасибо, - сказал Вольф.
Невольно он проникся серьезностью г-на Перла. Он
вИдел перед собой добродушное лицо старца, выделяю
щееся на фоне листьев, которые осень покрьmа тонким
налетом медной окалины. Один каштан упал, взрыл лис
тья, и они зашуршали, как будто взлетела птица. Скорлупа
и плод внутри нее приземлилисЪ с тихим шлепком.
Вольф собрал воедино свои воспоминания. Теперь он
понял, что г-н Перл бьm прав, говоря, что планом можно
и пренебречь. Образы разом нахлынули, беспорядочно, как
номера лото из мешка. Вольф сообщил об этом г-ну Перлу:
-
Все смешалось!
-Я разберусь,- сказал г-н Перл.- Помните: напол-
нитель и абразив, и форму абразиву прИдает наполнитель.
Вольф сел и закрьm лицо руками. Потом заговорил тус
клым, невыразительным и монотонным голосом.
-
Бът большой дом. Белый дом. Я не помню самого
начала, только вспоминаю лица прислуги. Утром я часто
приходил в кровать к родителям, иногда при мне они це
ловались в губы, и это было неприятно.
-
Как ОНИ ОТНОСИЛИСЪ К вам?
-
Меня никогда не били, - сказал Вольф.
-
Их не-
возможно бьmо рассердить. Надо бьmо делать это нарочно.
Надо было притворяться. Каждый раз, когда мне хотелось
сорваться, я прИдиралея ко всяким мелочам, а иногда и вов
се не мог найти никакого повода для раздражения.
Он перевел дыхание. Г-н Перл молчал. Его лицо смор
щилось от напряженного внимания.
-
Они всегда за меня боялись, - сказал Вольф.
-
Мне
не разрешали высовываться из окна и одному переходить
улицу; стоило чуть подуть ветерку, и меня уже кутали в
шубку из козленка, зимой и летом я не снимал теплой
жилетки. Она бьmа из желтоватой шерсти, которую прядут
в деревнях. Мое здоровье бьmо пунктиком родителей. До
пятнадцати лет мне не давали пить ничего, кроме кипяче
ной воды. Но вот в чем главная подлость: сами-то они не
оченьбереглисьи чем больше пренебрегали собственным
здоровьем, тем сильнее пеклись обо мне. Волей-неволей
265
я сам стал за себя бояться и не без удовольствия потел в
двенадцати шерстяных шарфах. Родители взяли на себя
задачу оберегать меня от всего, с чем придется столкнуть
ся в жизни. В душе я чувствовал некоторую неловкость,
зато мое изнеженное тело исподтишка блаженствовало.
Он усмехнулся.
-
Однажды я встретил на улице молодых людей, кото
рые прогуливалисъ, перекинув через руку легкие плащи, я
же в это время задыхался в зимнем пальто. Вернувшись
домой, я посмотрел на себя в зеркало и увидел затормо
женного увальня в шляпе, закутанного, как куколка ба
бочки. Через два дня, когда лил сильный дождь, я вышел
на улицу без куртки. Я долго возился у дверей, чтобы мать
могла меня остановить, но все-таки вышел, потому что
дал себе слово это сделать. И хотя боязнь простудиться
подпортила мне радость победы, зато мне уже не нужно
бъшо стыдиться своего малодушия.
Г-н Перл кашлянул.
-
Гм-гм, - сказал он.
-
Все это очень интересно.
-
Вы меня именно об этом спрашивали? - Вольф вне-
запно опомнился.
-Это почти то, что надо,- сказал г-н Перл. -Вот
видите, это так легко, стоит только начать. Что произошло
после вашего возвращения?
-
Был ужасный скандал. Чего и следовало ожидать.
Вольф поднял глаза и задумался.
-
Многое теперь мне видится яснее, - сказал он.
-
Желание победить слабость, ощущение того, что этой сла
бостью я обязан родителям, стремление моего тела ей под
даться. Вот видите, как забавно: моя борьба с припятым
порядком вещей началась с тщеславия. Не взгляни я тогда
в зеркало ... Карикатурность моего отражения откръша мне
глаза. И от очевидного абсурда некоторых семейных ра
достей меня начало просто тошнить. Представьте себе, на
пикпики они приносили с собой охапки травы, чтобы не
подхватить блох. Если бы мы бъши одни, как в пустыне,
может быть, мне бы это понравилосъ... салат оливъе, уст
рицедавки, моталки для макарон ... Но вот кто-то прохо
дил мимо, и все эти унизительные формы семейной ци
вилизации, вилочки, тарелочки из алюминия, - от всего
этого стъщ заливал меня до ушей, я краснел, как рак, бро
сал тарелку, делал вид, что я тут не при чем, или садился
за руль пустой машины - так я сразу выглядел мужест-
266
веннее. В это время мое другое изнеженное <<Я>> шептало:
<<Еще остался салат оливье, еще осталась ветчина>>,- и мне
было стыдно за себя и своих родителей, я ненавидел их.
-
Но при этом вы их очень любили, - сказал г-н Перл.
-
Конечно, - сказал Вольф.
-
Тем не менее вид хо-
зяйственной корзины со сломанной ручкой, из которой
торчат термос и батоны хлеба, и сейчас приводит меня
в такое бешенство, что я готов убить ...
-
Другими словами, вас беспокоило, как это выглядит
со стороны.
-
С того момента, - сказал Вольф,
-
моя внешняя
жизнь полностью зависела от того, как это выглядит со
стороны. Это меня и спасло.
-
Вы считаете себя спасенным? - сказал г- н Перл.
-
Короче говоря, вы упрекаете родителей в том, что они по
такали вашему малодушию. По физической слабости вы
склонны были этому малодушию поддаться, и в то же вре
мя находили это унизительным. Все вместе и привело вас
к попыткам навести на жизнь недостающий глянец, к то
му же, вы все время наблюдали себя со стороны. Вашей
жизнью управляли противоречивые требования, поэтому
вас ожидало разочарование.
-
И еще о чувствах, - добавил Вольф.
-
Я был пере
гружен чужими чувствами: меня слишком любили, а сам
я себя не любил и приходил к естественному выводу о
чужой глупости ... а может быть, и лицемерии. И мало-по
малу я перестраивал мир на свой лад: без шарфов и роди
телей. Этот мир бьm пустынным и сияющим, как поляр
ный пейзаж, и я брел по нему, неутомимый и могучий; у
меня бьm, конечно, римский профиль и орлиный взгляд -
немигающий и непреклонный. Закрыв дверь, я часами вы
рабатывал такой взгляд, так что выступали слезы, и я не
колеблясь орошал ими мой алтарь героизма; несокруши
мый, бесстрашный и высокомерный, я жил полной жиз
нью ...
Он весело засмеялся.
-
Я ни на секунду не задумывалея о том, что я всего
лишь маленький толстый мальчик, и что презрительная
складка моего рта между толстыми щеками похожа на гри
масу ребенка, которому хочется сделать пи-пи.
-
Верно, - сказал г-н Перл,
-
мечта о героизме очень
распространена у маленьких детей. Что ж, всего этого впол
не достаточно, чтобы вас аттестовать.
267
-
Смешно, - сказал Вольф. -Такая реакция на неж
ность близких, такая забота о мнении окружающих... Все
это бьши шаги к одиночеству. Чем больше я боялся, чем
больше я этого стыдился, тем больше я играл в независи
мого героя. Кто может быть более одиноким, чем герой?
-
Кто может быть более одиноким, чем мертвый? -
сказал г-н Перл как бы в пространство.
Вольф, казалось, не услышал этих слов. По крайней
мере, он ничего не ответил.
-
Итак, -сказал г-н Перл, -благодарю вас. Вам туда.
Он показал пальцем на поворот аллеи.
-
До свидания, - сказал Вольф.
-
Не думаю, - сказал г-н Перл.
-
Счастливо.
-Спасибо,- сказал Вольф.
Г-н Перл завернулся в свою бороду и удобно располо
жился на скамье, а Вольф направился в сторону поворота.
Вопросы г-на Перла разбудили в нем безумный калейдо
скоп воспоминаний: тысячи лиц, тысячи дней проплыва
ли перед его глазами.
И внезапно - кромешная тьма.
ГЛАВАХУН
Лазурит дрожал от холода. Там, где он стоял, внезапно
наступил черный ветреный вечер, и небо, затаив угрозу,
воепользовалось темнотой и украдкой приблизилось к зем
ле. Вольфа все еще не бьшо, и Лазурит раздумывая, не
пойти ли на поиски. Впрочем, Вольфу это вряд ли понра
вится. Стараясь согреться, Лазурит прижался к мотору, но
мотор бьш едва теплым.
За несколько часов стены Квадрата заволокло туманом,
и во тьме, где-то недалеко, мигали красные глаза дома.
Вольф наверняка предупредил Лиль, что будет поздно, но
все же Лазурит ожидал, что с минуты на минуту в темноте
мелькнет огонек карманного фонарика. Поэтому внезап
ное появление Фолавриль застало его врасплох. Он увидел
ее совсем рядом, и его бросило в жар.
Гибкая, как лиана, она дала себя обнять. Он погладил
ее нежную шею, прижал к груди и, полузакрыв глаза, за
шептал слова любви; но вдруг она почувствовала, что он
судорожно сжался и словно окаменел.
Завороженный, он видел перед собой бледного челове
ка, одетого в черное, - вот он, стоит рядом и смотрит на
них. Рот его походил на темную черту, проведеиную на
268
лице, взгляд был отрешенным и далеким. У Лазурита пе
рехватило дыхание. Он не мог допустить, чтобы кто-то под
слушивал то, что он говорит Фолавриль. Он отодвинулся
от нее, его скулы побелели.
-
Что вам надо? - проговорил он.
Не глядя, он почувствовал удивление девушки и повер
нулся к ней. Смущенная, растерянная полуулыбка. Но ни
тени тревоги. Лазурит снова взглянул туда, где стоял чело
век: никого. Лазурита начало трясти, холод жизни леденил
ему сердце. Он стоял возле Фолавриль, подавленный, по
старевший. Они молчали. Улыбка сползла с лица Фолав
риль. Она обняла его за шею, и бережно, как ребенка,
гладила по голове.
В этот миг послышался глухой удар башмаков об зем
лю и они увидели Вольфа. Он стоял на коленях, бессильно
согнувшись, обхватив голову руками. На щеке застьmо боль
шое темное пятно, густое и липкое, словно клякса на не
брежно написанном сочинении. Пальцы свело от боли.
Забыв о своем наваждении, Сапфир вглядывался в Воль
фа, пытаясь разобрать следы иной тревоги. Вся ткань его
защитного комбинезона бьmа покрыта крохотными жем
чужными капельками; бессильно, как труп, он скорчился
у подножия Машины.
Фолавриль высвободилась из объятий Сапфира и по
дошла к Вольфу. Она взялась теплыми пальцами за его
запястья и, не разнимая его рук, сжала их нежно и ласко
во. При этом она что-то приговаривала певучим обвола
кивающим голосом, просила Вольфа вернуться домой, в
тепло, где над столом светит лампа и где его Ждет Лиль;
Сапфир наклонился над Вольфом и помог ему подняться.
Шаг за шагом они повели его сквозь темноту. Вольф
шел с трудом, слегка подволакивая правую ногу и опира
ясь рукой на плечи Фолавриль. Сапфир поддерживал его
с другой стороны.
Они шли в полном молчании. Взгляд Вольфа оставлял
на кровавой траве быстро тускневший светящийся след,
зловещий и холодный. Они дошли до дверей дома, и тя
желый занавес ночи закрьmся за ними.
ГЛАВАХVШ
Лиль в легком пеньюаре сидела перед туалетным сто
ликом и приводила в порядок ногти. Уже три минуты она
отмачивала их в декальцинированном соке вьюнка, чтобы
269
размягчить кожу вокруг каждого ногтя и привести луночку
к виду месяца в первой его четверти. Она заботливо под
готовила маленькую клеточку с вьщвижным дном, в кото
рой натачивали челюсти два специально тренированных
жука, уничтожавшие заусенцы. Ободрив их несколькими
тщательно подобранными выражениями, Лиль поставила
клетку на ноготь большого пальца и потянула за шнурок.
С довольным урчанием насекомые принялись за работу,
одержимые духом соревнования. Под быстрыми укусами
первого жука кожа превращалась в мелкую пьшь, в то вре
мя как второй наводил лоск и сглаживал неровности, ос
тавленные его маленьким товарищем.
В дверь постучали. Вольф, вымытый и чисто выбри
тый, выглядел неплохо, хотя и был слегка бледен.
-Я могу поговорить с тобой, Лиль?- спросил он.
-
Присаживайся, - сказала она, показывая на обитую
атласом скамеечку.
-
Я только не знаю, о чем.
-
Это не важно. Мы обычно так редко разговариваем.
Ты это хорошо придумал. Ну, что ты там увидел, в твоей
Машине?
-
Я пришел не за тем, чтобы разговаривать о ней, -
возмутился Вольф.
-
Не сомневаюсь, - сказала Лиль.
-
Но тем не менее
тебе бы хотелось, чтобы я спросила.
-
Я не могу рассказать. Это очень неприятно.
Лиль переставила клетку с большого пальца на указа
тельный.
-Не принимай это так близко к сердцу,- посовето
вала она,- ведь от тебя ничего не зависит.
-
Как сказать, - возразил Вольф.
-
Когда жизнь про
ходит какой-нибудь крутой поворот, это не ее вина.
-
Твоя Машина, это наверно опасно, - сказала Лиль.
-
Неплохо иногда очутиться в опасной ситуации, или
даже в слегка безнадежной, если это не совсем нарочно, -
а у меня это именно так.
-Зачем же не совсем нарочно?- спросила Лиль.
-
Этого не <(не совсем>> как раз хватит, чтобы потом,
когда станет страшно, сказать себе: <(Ты сам этого хотел».
-
Это ребячество, - сказала Лиль.
Клетка переместиласЪ с указательного пальца на сред
ний. Вольф посмотрел на жуков.
270
-
Все, в чем нет ни запаха, ни цвета, ни музыки,
все это ребячество.
-
А женщина? - спросила Лиль.
-
Жена?
-
Женщина, естественно, нет: она соединяет в себе
как минимум все три эти вещи.
Минуту они помолчали.
-
Ты решил, видимо, наговорить мне ужасно заумных
вещей, - сказала Лиль.
-
Я знаю способ тебя остановить,
но сейчас я занимаюсь ногrями, а это дело хлопотное. Так
что я предлагаю тебе взять денег и сходить с Лазуритом
в город поразвлечься.
-
Когда видишь все изнутри, - сказал Вольф,
-
ко
многому как-то пропадает интерес.
-Ты безнадежный пессимист,- сказала Лиль.- За
бавно, что с таким настроением ты продолжаешь зани
маться своим делом. Ты, однако, еще не все перепробо
вал.
-
Лиль... -
сказал Вольф.
Она была такая нежная и теплая в своем голубом пе
ньюаре. Она пахла душистым мылом и духами, разогреты
ми ее телом. Он поцеловал Лиль в шею.
-
Но с вами-то, мадам, я надеюсь, все перепробовал? -
поддразнил он ее.
-
Абсолютно все, - ответила Лиль,
-
и надеюсь, еще
не раз попробуешь. Но теперь ты мне мешаешь, ты щеко
чешь меня и я попорчу себе ногти. Сейчас лучше иди ва
лять дурака со своим помощником. Чтоб я тебя не видела
до вечера... И можешь ничего мне не рассказывать. Только
никакой Машины сегодня, Вольф, поживи хоть день нор
мально, хватит переливать из пустого в порожнее.
-
Сегодня мне не нужно никакой Машины, - сказал
Вольф. - И еще дня три я о ней даже не вспомню. Но
почему ты хочешь, чтоб я пошел без тебя?
-
Ты и сам не так уж любишь ходить со мной, - ска
зала Лиль. - Кроме того, сегодня мне есть чем заняться,
так что лучше иди без меня. Возьми с собой Лазурита. А уж
Фолавриль оставьте мне, ладно? А то ты под этим предло
гом уЙдешь вместе с ней, а Лазурита пошлешь возиться
с вашим проклятым мотором.
-
Ты глупая ... и коварная, - сказал Вольф.
Он встал и поцеловал ту грудь Лиль, которая бьmа пред
назначена для утренних поцелуев невзначай.
271
-
Вали, - сказала Лиль, щелкнув пальцами свободной
руки.
Вольф вышел, закрьm за собой дверь и поднялся на
этаж выше. Он постучал в комнату Лазурита.
-
Войдите, - сказал Лазурит, высовываясь из-под
одеяла.
Вид у него бьm понурый.
-Ты грустишь?- спросил Вольф.
-
Ох! Да, - вздохнул Лазурит.
-
Вставай, - сказал Вольф.
-
Мы устраиваем маль-
чишник.
-
А именно? - спросил Лазурит.
-
Пойдем в город и будем валять дурака.
-То есть, я не беру с собой Фолавриль?
-
Ни в коем случае, - сказал Вольф.
-
Кстати, где
она?
-Она у себя,- сказал Лазурит.- Занимается ногrя
ми. Фу!
Они спустились по лестнице. Проходя мимо своей ком
наты, Вольф остановился.
ГЛАВАХIХ
-
Ты в неважном настроении, - констатировал он.
-Вы тоже,- сказал Лазурит.
-
Надо привести себя в чувство, - сказал Вольф.
-
У меня есть специально предназначенный для этого гло
твейн 1924 года. Он сможет нас утешить.
Он увлек Лазурита в столовую и открыл буфет. Там
стояла полная бутьmка глотвейна, уже наполовину пустая.
-
Нам хватит, - сказал Вольф.
-
Вздрогнем?
-Да,- сказал Лазурит.- Как настоящие мужчины.
-
Мы и есть настоящие мужчины, - сказал Вольф,
чтобы укрепить свою решимость.
-
Жахнем, - сказал Лазурит в то время, как Вольф
пил.
-
Жахнем винца - и никаких гвоздей. И да здравст
вуют новообращенные члены нашего Общества. Передай
те бутьmку, а то мне не достанется. - Вольф вытер губы
тьmьной стороной ладони.
-
Ты что-то слишком нервничаешь, - сказал он.
-
Буль-буль, -ответил Лазурит. И добавил: -Я ужас-
ный притворщик.
272
Пустая бутьmка, осознав свою совершенную бесполез
ность, сжалась в комочек и исчезла со стола со звуком
<<ДЗИННЬ».
-
Пошли, - сказал Вольф.
Они ушли, печатая шаги при помощи печатного пря-
ника.
Это их развлекло.
Слева от них появилась, а потом исчезла Машина.
Они пересекли Квадрат.
Прошли через отверстие в стене.
Вышли на дорогу.
-Что будем делать?- спросил Лазурит.
-
Пойдем к девочкам.
-Отлично,- сказал Лазурит.
-
Как это отлично? - возмутился Вольф.
-
Это я дол-
жен бьm сказать. Ты-то холост.
-
Вот именно. Я имею право развлекаться как хочу.
-Да, -согласился Вольф, -но ведь ты не расска-
жешь Фолавриль?
-Ни за что,- сказал Лазурит.
-Она больше не захочет тебя знать?
-
Посмотрим, - лицемерно сказал Лазурит.
-Может, я расскажу ей за тебя?- не менее лицемер-
но предложил Вольф.
-Лучше не стоит,- признался Лазурит.- Но что бы
там ни бьmо, я имею право, честное слово.
-
Вот именно, - сказал Вольф.
-
С ней, - сказал Лазурит,
-
у меня ничего не полу-
чается. Я никогда не могу остаться с ней наедине. Как
только я перехожу к делу, словом, вкладываю всю душу,
появляется человек ...
Он умолк.
-
Я, наверное, спятил. Это все выглядит как-то по
идиотски ... Ладно, я ничего не говорил.
-
Появляется человек? - повторил Вольф.
-
Вот и все. Появляется человек, и я больше ничего
не могу.
-
Что же он делает?
-
Смотрит, - ответил Лазурит.
-На что?
-
На то, что я делаю.
-
Но это скорей ему должно быть неудобно, - неуве-
ренно сказал Вольф.
273
-
Нет, - сказал Лазурит,
-
Потому что из-за него
я ничего такого не могу сделать.
-Ну и шуточки,- сказал Вольф.- Как ты до этого
дошел? Не проще ли сказать Фолавриль, что ты больше не
хочешь ее?
-
Но я же хочу! - простонал Лазурит.
-
Я ужасно
хочу!
Город приблизился к ним. Появились маленькие дома
зародыши, потом почти взрослые полудомики, уже час
тично проросшие, хотя окна их еще были наполовину под
землей, и над всеми витала дымка разнообразных цве
тов и запахов. Вольф и Лазурит двинулись по центральной
улице и повернули к кварталу любви. Миновав золотую
решетку, они очутились в шикарном месте. Фасады до
мов бьmи вымощены бирюзовой розовой лавой. Дорогу
покрывала густая, толстая шкура лимонно-желтого цвета.
Над улицами нависали купола из тонкого хрусталя или
узорного стекла, прозрачные и розоватые. Светильники
с душистым газом освещали номера домов, а на цвет
ном экране можно бьmо наблюдать деятельность их оби
тательниц в едва освещенных, обитых черным бархатом
будуарах.
Музыка, очень тихая, с легким запахом серы, продира
ла по позвоночнику, особенно затрагивая шесть послед
них позвонков. Девушки, которые не бьmи заняты, стояли
у дверей в хрустальных нишах, омываемые потоком розо
вой воды, - умиротворенные и нежные. Волны красного
тумана над их головами то прятали, то приоткрывали при
чудливые рисунки на тонком стекле куполов.
На улице бьmо несколько мужчин, слегка хмельных,
которые шли куда-то нетвердым шагом. Другие спали пря
мо на дороге, набираясь сил. Бортик тротуара под лимонной
шкурой был из пружниистого мха, отзывчивого к ласке; и
дома омывали ручейки красного пара, струясь по желобам
из толстого стекла, через которые отчетливо бьmо видно
происходящее в ванных комнатах.
По улицам взад-вперед ходили продавщицы перца и
шпанских мушек - одеЖдой им служили гирлянды цветов
в волосах. Они разносили небольшие металлические таре
лочки с матовым отливом, на которых лежали уже готовые
сэндвичи.
Вольф и Лазурит сели на тротуар. Мимо них прошла
высокая, тонкая, смуглая продавщица, напевая на ходу мед-
274
ленный вальс. Она слегка задела бедром щеку Вольфа. По
веяло песком далеких островов. Вольф протянул руку и
удержал девушку. Он логладил ее, следуя линиям ее упру
гого мускулистого тела. Она села между ними. Все трое
принялись жевать сэНдвичи с перцем. После четвертого
воздух закачался вокруг них, и Вольф с комфортом разлег
ся в ручье. Продавщица растянулась рядом. Вольф лежал
на спине, а она на животе, приподнимаясь время от вре
мени на локтях, чтобы запихнуть Вольфу в рот новый сэн
двич.
Лазурит поднялся, ища глазами продавщицу напитков.
Она подошла, и все они выпили по стаканчику ананасо
вой настойки, горячей и пряной.
-Что будем делать?- сладострастно спросил Вольф.
-Здесь так хорошо, -сказал Лазурит, -но, навер-
ное, в одном из этих красивых домиков еще лучше.
-Вам больше не хочется есть?- спросила продавщи
ца перца.
-Или пить?- добавила ее подруга.
-А вы не хотите пойти с нами в один из этих доми-
ков? - поинтересовался в ответ Вольф.
-
Нет, - сказали продавщицы.
-
Мы более или менее
девственны.
-
Но трогать вас можно? - спросил Вольф.
-
Да, - сказали продавщицы.
-
Потрогать, потис-
кать, полизать языком, но ничего больше.
-
Ну вот еще, -удивился Вольф, -стоит только вой
тивовкус- иужевсе.
-
У всех свои обязанности, - объяснила разносчица
напитков. - Нам надо заниматься своей работой. А по
том, это может не понравиться девочкам в домах.
Они упруго поднялись. Вольф сел и запустил дрожа
щую руку в шевелюру. Не вставая, он обнял ноги продав
щицы перца и коснулся губами такого желанного тела.
Потом он встал и потянул Лазурита за собой.
-
Пошли, - сказал он.
-
Пусть себе работают.
Продавщицы ушли, помахав им на прощание.
-Отсчитаем пять домов,- сказал Лазурит,- и вой-
дем.
-Согласен,- сказал Вольф.- Почему пять?
-
Потому, что нас двое.
Он посчитал: три, четыре, пять. Пожалуйте.
275
Они подошли к маленькой агатовой двери, обрамлен
ной сверкающей бронзой. На экране бьmо видно, что все
спали. Вольф толкнул дверь. В комнате горел бежевый свет
и на кровати, обитой кожей, лежали три девушки.
-
Все в порядке, - сказал Вольф.
-
Разденемся, не
надо их будить. Та, что в середине, будет нас разделять.
-
Это прочистит нам мозги, - сказал обрадованный
Лазурит.
Вольф сбросил одежду к своим ногам. Лазурит долго
возился со шнурками и наконец тоже разделся. Оба ока
зались абсолютно голыми.
-
А если та, что в середине, проснется?
-Это не наша забота,- сказал Лазурит.- Как-ни-
будь разберемся. Они должны знать, как себя вести в та
кой ситуации.
-
Они мне нравятся, - сказал Вольф.
-
От них такой
женский запах.
Он лег возле рыженькой, которая бьmа поближе. Она
бьmа теплая спросонок и даже не открыла глаза. Внизу она
проснулась, верх же продолжал спать, в то время как убаю
канный Вольф вновь стал молодым. И никто не смотрел
на Лазурита.
ГЛАВАХХ
Придя в себя, Вольф потянулся и высвободился из объя
тий своей возлюбленной, которая уже заснула целиком.
Он встал, поиграл мускулами и наклонился, чтобы разбу
дить ее. Она уцепилась за его шею, и он отнес ее в ванную,
где лилась непрозрачная душистая вода. Вольф удобно уло
жил девушку в ванну и начал одеваться. Лазурит бьm уже
готов и ждал его, между делом лаская двух остальных, ко
торые не без удовольствия позволяли ему это делать. На
прощанье девушки поцеловали их обоих и последовали за
своей подругой.
Засунув руки в карманы, Вольф и Лазурит шагали по
желтой земле и с жадностью вдыхали молочный воздух.
Навстречу им брели другие мужчины, также довольные жиз
нью. Время от времени некоторые садились на землю, сни
мали ботинки и удобно располагались на ковре, чтобы не
много поспать, а затем продолжить свои игры. Некоторые
проводили всю жизнь в квартале любви, питаясь перцем
276
и ананасовой настойкой. Они становились худыми и жи
листыми, глаза их горели, движения бьmи плавными, а рас
судок дремал.
На углу улицы Вольф и Лазурит столкнулись с дву
мя высокими моряками, которые вышли из голубого до
мика.
-
Вы здешние? - спросил тот, что повыше.
Высокий, мускулистый, с темными вьющимися воло
сами, он походил на римлянина.
-Да,- сказал Лазурит.
-
Вы покажете нам, где тут играют? - спросил другой
моряк, внешне ничем не замечательный.
-
Во что? - спросил Вольф.
-
В кровянку или в отворот, - сказал первый моряк.
-
Квартал игр - там,
-
сказал Лазурит, показывая
вперед. - ПоЙдем.
-
Мы идем с вами, - хором сказали моряки.
И они пошли, разговаривая на ходу.
-Когда вы высадились на берег?- спросил Лазурит.
-
Два года назад.
-
А как вас зовут?
-
Меня зовут Карп, - сказал высокий,
-
а моего
друга - Борзинг.
-И эти два года вы провели здесь?- спросил Лазу
рит.
-
Да, - сказал Карп.
-
Здесь хорошо. Мы очень лю
бим играть.
-
В кровянку? - уточнил Вольф, который читал много
морских рассказов.
-В кровянку и в отворот,- сказал Борзинг, который
бьm немногословен.
-
ПоЙдемте поиграем с нами, - предложил Карп.
-
В кровянку? - спросил Лазурит.
-
Да, - сказал Карп.
-
Для нас вы слишком сильные соперники, - сказал
Вольф.
-
Это хорошая игра, - сказал Карп.
-
Проигравших
нет. Все в большей или меньшей степени выигрывают,
и чужим выигрышем пользуешься как своим.
-
Я почти соблазнился, - сказал Вольф.
-
Придется
повременить с возвращением. Все в жизни надо попробо
вать.
-
К черту время! - сказал Борзинг.
-
Я хочу пить.
277
Он подозвал разносчицу напитков. Ананасовая настой
ка кипела у нее в серебряных чарках. Разносчица выпила
вместе с ними, и они крепко поиеловали ее в губы.
Они все шагали по густой желтой шерсти, изредка над
ними клубился туман, и, умиротворенные, они брели даль
ше живые вплоть до кончиков пальцев на ногах.
-
А много ли вам приходилось плавать? - спросил
Лазурит.
-Ах, моряк, ты слишком долго плавал, -хором спели
матросы.
А Борзинг добавил:
-Вранье!
-
Да, - сказал Карп.
-
В действительности мы не
останавливались. То, что мы сказали долго-долго, это по
стольку-поскольку хотели-желали петь спесню.
-
Нам все-таки неясно, где именно вы были, - сказал
Лазурит.
-
Видели Пустые острова, - сказал Карп.
-
И были
там три дня.
Вольф и Лазурит посмотрели на них с уважением.
-
Ну и как там? - спросил Вольф.
-
Пусто, - сказал Борзинг.
-
Разрази меня гром! - воскликнул Лазурит.
Он ужасно побледнел.
-Не надо думать об этом,- сказал Карп.- Это все
в прошлом. К тому же, тогда мы не очень понимали, в чем
дело.
Он остановился.
-
Все, - сказал он.
-
Пришли. Вы бьши правы, это
именно здесь. За два года мы так и не смогли найти это
место.
-А как же вы ориентируетесь в море?
-В море,- сказал Карп,- есть какое-то разнообра-
зие. Не бывает двух одинаковых волн. А здесь все так по
хоже: дома и дома. Просто невозможно.
Он толкнул дверь, и дверь приняла этот довод.
Внутри был большой зал, облицованный моющимся ка
фелем. Игроки сидели в кожаных креслах, напротив них
стояли привязанные голые люди, мужчины и женщины,
на выбор. У Карпа и Борзинга уже были трубки для кро
вянки, отмеченные их монограммами, и Лазурит тоже взял
пару, себе и Вольфу, а также коробку с иглами.
278
Карп сел, поднес трубку ко рту и дунул. Его целью
была девушка лет пятнадцати. Игла вонзилась ей в мякоть
левой груди, большая капля крови выкатилась из раны
и потекла по телу.
-Карп порочен,- сказал Борзинг. -Он целится
в грудь.
-
А вы? - спросил Лазурит.
-Во-первых,- сказал Борзинг,- я выбираю только
мужчин. Женщин я люблю.
Карп метал уже третью иглу. Она вонзилась так близко
к двум другим, что послышался тихий звон стали.
-
Ты хочешь сыграть? - спросил Вольф у Лазурита.
-
Почему бы и нет, - сказал тот.
-
Мне, например, вовсе не хочется.
-А если в старушку?- предложил Лазурит.- В ста-
рушку, это ведь не страшно. Куда-нибудь под глаз.
-
Нет, - сказал Вольф.
-
Не хочу. Что-то не тянет.
Борзинг выбрал себе мишень: пария, истыканного сталь
ными стрелами, который безразлично смотрел себе под
ноги. Моряк набрал побольше воздуха и дунул изо всех
сил. Стрела вошла в тело и исчезла в паху. Парень подско
чил от боли. Подошел охранник.
-
Вы стреляете чересчур сильно, - сказал он Бор
зингу. - Она вошла так глубоко, что теперь ее не вынешь.
Он достал из кармана пинцет из хромированной стали,
нагнулся и осторожно порьmся в плоти. Блестящая крас
ная иголка упала на пол.
Лазурит колебался.
-
Мне очень хочется попробовать, - сказал он Воль
фу. - Но я не уверен, что получу такое же удовольствие,
как они.
Карп уже метнул свои десять иголок. Руки у него дро
жали, он судорожно сглатывал слюну. Глаза закатились
так, что виднелись только белки. Он бессильно откинулся
в кресле, с ним было что-то вроде судорог.
Лазурит крутил рукоятку, чтобы поменять мишень. Вне
запно он замер. Перед ним с грустным видом стоял оде
тый в темное человек и смотрел на него. Лазурит провел
рукой по векам.
-Вольф,- простонал он,- вы видите его?
-Кого?
-
Человека напротив меня.
Вольф посмотрел. Ему бьmо скучно. Хотелось уйти.
279
-
Тебе показалось.
Рядом с ними раздался какой-то шум. Это Борзинг опять
выпалил слишком сильно, и в наказание получил пятьде
сять иголок в лицо. Оно превратилось в бесформенное крас
ное месиво, и матрос громко стонал, пока два охранника
уводили его. Лазурит, смуrnенный этим зрелищем, отвел
глаза. Он посмотрел перед собой. Мишени не было. Тогда
он встал.
-
Я иду с вами, - пробормотал он, обернувшись
к Вольфу.
Они вышли. От недавней эйфории не осталось и следа.
-
Зачем мы только встретили этих моряков? - сказал
Лазурит.
Вольф вЗдохнул.
-
Вокруг столько воды, - сказал он.
-
И так мало
островов.
Они быстрым шагом удалялись от квартала игр, и вско
ре перед ними выросла черная решетка городской стены.
Преодолев это препятствие, они оказались во тьме, со
тканной из сумрачных нитей; до дому был еще час ходьбы.
ГЛАВАХХI
Не разбирая дороги, они брели ребро в ребро, словно
желали породить Еву. Лазурит слегка волочил ногу, и его
комбинезон из шелка-сырца обвис, как на вешалке. Вольф
шел, опустив голову и глядя под ноги. Вдруг он поднял
голову:
-А может, пройдем через пещеры?
-
Да, - сказал Лазурит,
-
а то здесь слишком много
народу.
И действительно, уже третий раз за последние десять
минут они наталкивались на какого-то помятого старика.
Вольф показал, что нужно повернуть налево, и они вошли
в первый же дом. Это бьm обычный пригородный домиш
ко, едва проклюнувшийся из земли приблизительно на один
этаж.
По замшелой лестнице они спустились в подвал и во
шли в большой коридор. Оттуда легко можно бьmо по
пасть в пещеры. Для этого надо бьuю только оглушить
сторожа - дело плевое, поскольку у того остался всего
ОДИН зуб.
280
За спиной сторожа виднелись узкая дверь в готической
арке и новая лестница, вся сверкающая крохотными крис
таллами. То тут, то там горели лампы, освещая дорогу, и
при каждом шаге под ногами поскрипывали блестящие
гранулы. Лестница кончилась, подземелье стало шире и
воздух тут бьm горячим и пульсирующим, как кровь в ар
терии.
Молча они прошли двести или триста метров. Местами
в стене бьmи провалы и ответвления от основного пути, и
на каждом повороте цвет кристаллов менялся. Они бьши
то темно-розовые, то ярко-зеленые, то опаловые с молоч
ио-голубым и оранжевым отливом. Казалось, что коридор
вьшожен кошачьими глазами. В других камнях мерцал неж
ный свет и билось маленькое опаловое сердце. Заблудить
ся здесь бьшо довольно трудно, поскольку из города вела
только одна дорога. Они иногда останавливались, чтобы
полюбоваться игрой света в какой-нибудь из ниш. На пе
рекрестках стояли белые каменные скамьи, где можно бы
ло присесть.
Вольф задумался о том, что Машина уже, наверно, за
ждалась его, и спрашивал себя, не пора ли вернуться.
-
Там какая -то жидкость струится в кабине.
-
Это то самое, что бьшо у вас на лице? Такая черная
и клейкая дрянь?
-
Она почернела, когда я спустился. Там она была
красной. Красной и клейкой, как загустевшая кровь.
-
Но это бьша не кровь, - сказал Лазурит.
-
Может
быть, дело в конденсации?
-
Это значило бы подменить тайну словом. Возникает
новая тайна, вот и все. С этого все начинают, заканчивают
колдовством.
-
Ну и что? Разве не колдовство вся ваша затея с клет
кой? Что это, как не остатки древнего галльского суеве
рия?
-
Какого суеверия?
-
Вы, как все галлы, боитесь, что небо упадет вам на
голову, и принимаете меры. Забиваетесь в свою скорлупу.
-Бог ты мой,- сказал Вольф,- как раз наоборот.
Я хочу увидеть все как есть.
-
Как может течь что-то красное, если там ничего нет?
Конечно же, это конденсация. Но вас ведь тревожит что
то другое. Что вы там все-таки видели? Вы мне так ничего
и не сказали, хотя я работал с вами с самого начала. Вам
просто наплевать на ...
281
Вольф не ответил. Лазурит некоторое время колебался,
потом решился:
-
В водопаде важна не вода, а то, что она падает.
Вольф поднял голову.
-
Оттуда все вИдно так, как бьmо на самом деле. Вот
и все.
-
И поэтому вы хотите туда вернуться, - сказал Лазу
рит, расцветая в саркастической улыбке.
-
Это не желание, -сказал Вольф. - Это неизбеж
ность.
-
Ха! - хмыкнул Лазурит.
-
Смешно слушать.
-А почему у тебя такой Идиотский ВИд, когда ты вмес-
те с Фолавриль? - перешел в контратаку Вольф.
-
Может
быть, расскажешь?
-Ни за что,- сказал Лазурит.- Мне нечего расска
зывать, ничего особенного не происходит.
-
Ты теперь успокоился, да? - сказал Вольф.
-
По
скольку только что сделал это с девушкой из квартала люб
ви. Теперь ты думаешь, что с Фолавриль получится. Не
тут-то бьmо. Как только вы окажетесь вдвоем, к тебе опять
явится этот тип.
-
Нет, -сказал Лазурит.- После того, что произо
шло, нет.
-
Но разве ты не вИдел его сейчас, когда мы играли
в кровянку? - спросил Вольф.
-Нет,- нагло солгал Лазурит.
-
Ты лжешь, - сказал Вольф. И добавил:
-
Нагло
лжешь.
-Мы скоро прИдем?- спросил Лазурит, чтобы пере
вести разговор на другую тему.
-
Еще добрых полчаса.
-
Я хочу посмотреть на танцующего негра, - сказал
Лазурит.
-
Это на следующем перекрестке, - сказал Вольф,
-
в двух минутах ходу. Ты прав, это нам не повредит. Какая
все-таки Идиотская игра - кровянка!
-
В следующий раз сыграем в отворот.
ГЛАВАХХП
Вскоре, можно сказать, почти сразу, они пришли в то
место, где можно бъто посмотреть на танцующего негра.
Негры теперь больше не танцуют на улице, потому что
282
слишком много зевак приходят на них поглазеть, и негры
думают, что над ними смеются. Ведь негры очень чувст
вительны, и они имеют на это право. В конце концов,
белый цвет кожи - это всего лишь отсутствие пигмента,
а не какое-нибудь особое достоинство, и непонятно, по
чему люди, которые изобрели порах, считают себя выше
всех в мире и полагают, что могут вмешиваться в столь
серьезные вещи, как музыка и танец. Вот как получилось,
что негр выбрал именно это место, чтобы ему никто не
мешал: пещера охранялась, и сначала нужно было отде
латься от сторожа; совершивший сие получал в глазах негра
что-то вроде неписаного пропуска. Ведь если человек на
столько хотел вИдеть негра, что решился убрать сторожа,
значит, он имеет на то право: он доказал, что начисто ли
шен предрассудков.
По сути дела, негр неплохо устроился: сверху по спе
циальной трубе ему поступали настоящее солнце и свежий
воздух. Он расположился в ответвлении из оранжевых хро
мированных кристаллов: место было довольно Просторное
и с высоким потолком; там росли тропические травы, ко
либри и другие необходимые пряные приправы. Негр рас
полагал усовершенствованной музыкальной машиной. Утром
он по частям разучивал танцы, которые полностью и во
всех деталях исполнял вечером.
Когда появились Вольф и Лазурит, он как раз начал
танец змеи, в котором двигались только ноги, от бедер до
кончиков пальцев, - все остальное оставалось неподвиж
ным. Негр вежливо подождал, когда они подойдут ближе,
и начал. Его музыкальная машина сопровождала танец по
трясающим аккомпанементом; среди инструментов можно
бьшо узнать пароходную сирену, заменившую при записи
саксофон -баритон.
Вольф и Лазурит молча смотрели на негра. Тот был
необыкновенно ловок и выгибал колени примерно пят
надцатью различными способами, что немало даже для нег
ра. Это зрелище постепенно стирало из памяти Машину,
муниципальный совет, Фолавриль и игру в кровянку.
-
Я не жалею, что мы поuши через пещеры, - сказал
Лазурит.
-
Это точно, - ответил Вольф.
-
К тому же на улице
сейчас ночь, а у него здесь еще солнце.
-Надо вернуться сюда и жить вместе с ним,- пред
ложил Лазурит.
283
-
А работа? - неуверенно сказал Вольф.
-
Ах, работа! Ну да, работа, конечно! - воскликнул
Лазурит. - Разумеется, вы хотите вернуться в вашу про
клятую клетку. Работа- это хороший предлог. А я вот
хочу проверить, вернется ли тот человек.
-
Цыц, - сказал Вольф.
-
Смотри на негра, а меня
оставь в покое. Тем самым вы избавитесь от лишних мыс
лей.
-
Естественно, - сказал Лазурит.
-
Но все-таки у ме
ня сохранились остатки профессиональной этики.
-Иди ты в задницу со своей профессиональной эти
кой! - сказал Вольф.
Негр широко улыбнулся им и остановился. Танец змеи
бьm окончен. На лице негра блестели капли пота, он об
терся клетчатым носовым платком немалых размеров и без
промедления приступил к танцу страуса. Он ни разу не
сбился и поминутно придумывал новые ритмы, безоста
новочно выбивая чечетку.
Негр закончил второй танец и опять широко улыбнулся.
-
Вы здесь уже два часа, - честно сказал он.
Вольф посмотрел на часы- негр сказал правду.
-
Не обижайтесь на нас. Мы бьmи зачарованы.
-
На это и рассчитано, - согласился негр.
Но Вольф как-то почувствовал- когда негры обижа
ются, это сразу чувствуется, - что они здесь уже слишком
долго. Со вздохом сожаления они откланялись.
-До свидания,- сказал негр.
На прощание он перешел на шаг хромого льва. Перед
тем, как выйти на основную дорогу, они обернулись в по
следний раз, в тот самый момент, когда негр изображал
антилопу, несущуюся галопом. Потом они повернули, -
и их давно успели позабыть.
-
Черт! - сказал Вольф.
-
Как жаль, что нельзя ос
таться еще!
-
Мы и так уже опаздываем, - сказал Лазурит, ни
сколько при этом не торопясь.
-
Сплошное расстройство, - сказал Вольф.
-
Потому
что все ненадолго.
-
Чувствуешь себя обманутым.
-
Но даже если бы это продолжалось дольше, - сказал
Вольф,- все равно когда-нибудь наступил бы конец.
-Дольше никогда не бывает,- сказал Лазурит.
-
Нет, - сказал Вольф.
284
-
Да, - сказал Лазурит.
Вольф понял, что они запутались, и решил сменить
тему.
-
Нам предстоит неплохо поработать, - сказал он.
Подумал и добавил:
-
Вот работа никогда не кончается.
-Нет,- сказал Лазурит.
-
Да, - сказал Вольф.
На этот раз им оставалось только замолчать. Они ша
гали быстро, дорога поднималась вверх. Внезапно она пе
решла в лестницу. Правее в будке стоял- добро пожало
вать! - старый сторож.
-
Как вас сюда занесло? - спросил он.
-
Вы грохнули
моего коллегу на том конце?
-
Не очень сильно, - уверил его Лазурит.
-
Завтра он
уже будет на посту.
-
Тем хуже, - сказал старый сторож.
-
Признаться,
мне скучновато, когда никто сюда не приходит. Желаю
удачи, мальчики!
-
Вы пустите нас назад, если мы вернемся? - спросил
Лазурит.
-И речи быть не может,- сказал старый сторож.
Инструкция есть инструкция. Только через мой труп.
-
Договорились, - обещал Лазурит.
-
До скорого.
Небо бьmо в серых бледных разводах. Поднялся ветер,
близился рассвет. Проходя мимо Машины, Вольф остано
вился.
-
Возвращайся один, -сказал он Лазуриту.- Я ос
таюсь.
Лазурит молча отправился домой. Вольф открьm шкаф
и начал одеваться. Его губы вздрагивали. Он нажал нары
чаг, открывающий дверь, и вошел в клетку. Серая дверь
с лязгом захлопнулась за ним.
ГЛАВАХХШ
На этот раз Вольф выбрал клавишу максимальной ско
рости и не почувствовал, как протекло время. Когда его
рассудок прояснился, он обнаружил, что стоит на том же
самом месте, в конце большой аллеи, где они расстались
с г-ном Перлом.
Перед ним бьmа та же серо-желтая земля, каштаны,
скорлупки и осенние листья. Однако никого не бьmо вид-
285
но возле руин и в зарослях ежевики. Заметив поворот, Вольф
незамедлительно направился туда.
Перемена декораций сразу бросалась в глаза; это, од
нако, не вызывало у Вольфа ощущения новизны и вре
менного скачка. Теперь перед ним была унылая мощеная
улица, круто поднимающаяся вверх, с правой стороны вид
нелось большое серое строение, перед которым росли липы,
с левой - мрачная стена, утыканная битым стеклом. Над
всем царило безмолвие. Вольф медленно шел вдоль стены;
пройдя метров двадцать, он очутился перед дверью с око
шечком, толкнул дверь и вошел. В этот момент коротко
зазвенел звонок и тут же смолк. Вольф оказался посреди
большого квадратного двора, напомнившего ему школу.
Планировка тоже показалась ему знакомой. Смеркалось;
там, где по его воспоминаниям бьmо окошко кабинета глав
ного воспитателя лицея, горел желтый свет. Двор был до
вольно чисто выметен. Над черепичной крышей скрипел
флюгер.
Вольф пошел на свет. Подойдя поближе, он увидал че
рез застекленную дверь человека, сидящего за малень
ким столиком, и словно чего-то ждущего. Вольф постучал
и вошел.
Человек вытащил из кармана своего серого жилета ча-
сы, круглые часы в стальном корпусе.
-
Вы опоздали на пять минут, - сказал он.
-
Прошу прощения, - ответил Вольф.
Кабинет был уньm и выдержан в классическом стиле.
Пахло чернилами и хлоркой. Рядом с человеком, на пря
моугольной медной табличке бьmо выгравировано чер
нью: Господин Брюль.
-
Садитесь, - сказал человек.
Вольф сел и поосмотрел на него. Перед господином
Брюлем лежала открытая папка мышиного цвета, из кото
рой торчали разные бумаги. Ему бьmо лет сорок пять, он
был худ, желтая кожа туго обтягивала выступающие ску
лы. Острый нос придавал ему грустный вид. Под редкими
клочковатыми бровями блестели подозрительные глаз
ки, волосы бьmи примяты, как будто он только что снял
шляпу.
-
Вы уже были у моего коллеги Перла? - спросил
г-н Брюль.
-
Да, месье, - ответил Вольф.
-
У Леона-Абеля Перла.
286
-
Согласно плану, -сказал г-н Брюль, -я должен
поговорить с вами о ваших школьных занятиях.
-
Да, месье, - сказал Вольф.
-
Досадно, - сказал г-н Брюль,
-
что моему коллеге
аббату Грилю придется возвращаться назад. По сути дела,
ваши взаимоотношения с религией были весьма недолги
ми, тогда как школьные занятия продолжались вплоть до
вашего совершеннолетия.
Вольф согласно кивнул головой.
-
Сейчас вы пройдете по коридору до третьего пово
рота. Там вы легко найдете аббата Гриля и отдадите ему
эту записку. Потом вернетесь ко мне.
-
Да, месье, - сказал Вольф.
Г-н Брюль заполнил формуляр и протянул Вольфу.
-
Таким образом, - сказал он,
-
у нас будет время
как следует узнать друг друга. По коридору. Третий по
ворот.
Вольф встал, попрощался и вышел. Он чувствовал себя
немного подавленным. Длинный гулкий коридор со свод
чатым потолком шел вдоль внутреннего дворика и печаль
ного сада с аллеями, усьmанными гравием и обсаженными
мелким кустарником. Высохшие розовые кусты торчали
на голых клумбах, где едва виднелись жалкие травинки.
Шаги Вольфа глухо отдавались в коридоре, и ему вдруг
захотелось побежать, как он бегал когда-то, опаздывая на
урок, через привратницкую, когда обитые тусклым желе
зом ворота бьmи уже закрыты. Ноздреватый цементный
пол перемежалея возле колонн полосами более истертого
белого камня, в котором еще искрились редкие ископаемые
ракушки. С другой стороны двора зияли дверные проемы
и видны бьmи пустые классы со скамейками амфитеатром.
Иногда Вольф замечал черный угол классной доски и мрач
ную, суровую кафедру на потрепанном временем помосте.
У третьего поворота Вольф обнаружил белую эмалевую
табличку с надписью: <<Катехизис». Он робко постучался
и вошел. Это бьm обычный класс, но без столов, с одними
изрезанными и исписанными скамейками и висящими на
длинных проводах лампами в эмалевых абажурах; стены
до высоты примерно полутора метров бьmи коричневыми,
выше их цвет становился грязно-серым. На всем лежал
давний слой пыли. Тонкий и изящный аббат Гриль сидел
за своим столом и явно нервничал. Вольфу бросилась в
глаза маленькая остроконечная бородка и хорошо сшитая
287
сутана. На столе лежала черная кожаная папка. Без всяко
го удивления Вольф отметил, что аббат держит в руках то
самое досье, которое минуту назад находилось у господи
на Брюля.
Он протянул записку.
-
Здравствуйте, сын мой, - сказал аббат Гриль.
-
Здравствуйте, господин аббат, - ответил Вольф.
Господин Брюль меня ...
-
Знаю, знаю, - сказал аббат Гриль.
-
Вы спешите? - спросил Вольф.
-
Я могу уйти.
-Вовсе нет, вовсе нет,- сказал аббат Гриль.- У меня
много времени.
Его хорошо поставленный, чересчур манерный голос
стеснял Вольфа, как будто рядом с ним стояла громоздкая
хрустальная ваза.
-
Поглядим, - прожурчал аббат,
-
что тут по моей
части....Гм .. . ведь вы ни во что не верите, правда? Что ж,
скажите-ка, когда именно вы перестали верить в Бога? Это
ведь легкий вопрос, не так ли?
-
Ну-у...
-
протянул Вольф.
-
Садитесь, садитесь, - говорил аббат.
-
Хотя бы вот
на этот стул... Не спешите, не бойтесь...
-
Чего мне бояться, - немного устало сказал Вольф.
-Вам это скучно?- спросил аббат Гриль.
-Нет-нет,- сказал Вольф,- это, пожалуй, слишком
просто, вот и все.
-
Подумайте хорошенько, это не так просто, как вам
кажется.
-
За детей берутся слишком рано, - сказал Вольф.
-
В том возрасте, когда они еще верят в чудо. Вот они и
хотят немедленно получить чудо, а когда чуда не происхо
дит, для них все кончается.
-
Может, для других детей это и справедливо ...
-
ска
зал аббат Гриль. - Но с вами все бьшо иначе, все было
иначе. Вы отвечаете так, словно не хотите утруждать себя,
и я вас понял ... я вас понял, но в вашем случае все было
иначе, не правда ли?
-
Что ж, - раздраженно сказал Вольф,
-
если вы так
хорошо обо мне информированы, вы и сами все знаете.
-
В сущности, - сказал аббат Гриль,
-
мне-то нет
нужды ничего выяснять. Это необходимо вам... именно
вам.
Вольф подвинул стул и сел.
288
-У меня был такой аббат, как вы, он преподавал ка
техизис. Но его звали Волъпиан де Ноленкур дела Рош
Бизон.
-
Гриль - это не полное мое имя,
-
сказал аббат,
любезно улыбнувшись Вольфу. - У меня еще есть титул ...
-
И к детям он относился по-разному, - продолжал
Вольф. - В первую очередь его интересовали те, кто бъm
хорошо одет, и, особенно, их матери.
-
Все это еще не является достаточным основанием,
чтобы перестать верить, - примирителъно сказал аббат
Гриль.
-
Во время первого причастия, - сказал Вольф,
-
я так сильно верил, что чуть не потерял сознание в церкви.
Я бът уверен, что это причастие так на меня действует.
Просто мы три часа провели на ногах, воздух бъm спертый
и страшно хотелось есть.
Аббат Гриль рассмеялся.
-
Вы злитесъ на религию, как маленький мальчик.
-Это у вас религия для маленьких мальчиков,- ска-
зал Вольф.
-
Вы недостаточно компетентны, чтобы судить об этом.
-
Я не верю в Бога, - сказал Вольф.
Он несколько секунд помолчал.
-
Бог - враг прибъmи.
-
Прибъmъ - враг человека,
-
сказал аббат Гриль.
-
Человеческого тела, - парпровал Вольф.
Аббат Гриль улыбнулся.
-
Дело у нас не клеится. Мы уходим от темы, вы не
отвечаете на мой вопрос, не отвечаете ...
-
Меня смущают формы вашей религии, - сказал
Вольф, - все как-то дешево. Сплошное притворство, пе
сенки, красивые костюмчики. Католицизм - это разно
видность мюзик-холла.
-
Попробуйте вспомнить, каким вы бъmи двадцать лет
назад, - сказал аббат Гриль.
-
Поймите, я здесь, чтобы
помочь вам ... как священник или не как священник .. . мю
зик-холл- это тоже очень важно.
-
Тут не может быть аргументов за и против, - сказал
Вольф. -Человек либо верит, либо нет. Я, например, всег
да стеснялся входить в церковь. Я стеснялся смотреть на
людей в возрасте моего отца, когда они преклоняли коле
ни перед маленьким шкафчиком. Мне делалось стыдно за
отца. Я никогда не сталкивался с дурными священниками,
l О Борис Виан
289
вроде тех, о которых пишут всякие гадости в разных кни
гах про педерастов, я ни разу не подвергалея несправедли
вым гонениям - я даже не знал, что так бывает,
-
но тем
не менее я всегда стеснялся священников. Может быть,
из-за сутан.
-
Когда вы сказали: <<Я отрекаюсь от Сатаны, от его
мишуры и его помпы... >>? - спросил аббат Гриль.
Он пытался помочь Вольфу.
-
Я думал о помпе, - сказал Вольф,
-
помнится, во
дворе у соседей была помпа, с рычагом, крашеная в зеле
ный цвет. Вы знаете, я почти не открывал катехизис ... Я не
мог верить ... Так уж меня воспитали .. . Это бьmа простая
формальность, чтобы получить золотые часы и чтобы не
возникло препятствий при вступлении в брак.
-
Кто вас вынУЖдал венчаться в церкви?
-
Это позабавило моих друзей, жене иравилось сва-
дебное платье и вообще ... Ох! Как это скучно! Мне на это
глубоко наплевать. И всегда бьmо наплевать.
-Хотите увидеть фотографию Бога?- предложил аб
бат Гриль.- Показать?
Вольф взглянул на него. Тот не шутил. Любезный и не
терпеливый, аббат ждал ответа.
-
Я не думаю, что у вас она есть, - сказал Вольф.
Аббат Гриль сунул руку во внутренний карман сутаны
и достал красивый коричневый бумажник из крокодило
вой кожи.
-
У меня тут отличная серия.
Он вынул три фотографии и протянул их Вольфу. Вольф
небрежно просмотрел их.
-
Так я и думал. Это мой приятель Ганар. Он всегда
играл Бога, когда в школе ставили пьесу, и просто так, на
переменах.
-Вот-вот,- сказал аббат Гриль.- Ганар, кто бы мог
подумать? Бьm такой лодырь. Лодырь Ганар. Он - и Гос
подь Бог, кто бы мог подумать! Посмотрите вот на эту,
в профиль. Она самая четкая. Вы помните его?
-Да,- сказал Вольф.- У него бьmа большая родин
ка возле носа. Иногда во время урока он приделывал к ней
лапки и крьmышки, чтобы все думали, что это муха. Бед
няга Ганар.
-
Не надо его жалеть. Ему повезло. Ему крупно повезло.
-
Да, - сказал Вольф,
-
крупно повезло, нечего
сказать.
290
Аббат Гриль положил фотографии обратно в бумаж
ник. Из другого отделения он достал маленький картон
ный прямоугольник и протянул его Вольфу.
-Держите, сын мой. В целом вы не так-то плохо от
ветили. Даю вам похвальный жетон. Когда у вас будет
десять таких, я подарю вам образок. Очень красивый об
разок.
Вольф оцепенело поглядел на него и покачал головой.
-
Это неправда, - сказал он.
-
Вы не такие. Вы не
такие терпимые. Это все ложь и охмуреж, провакация и
агитация.
-Нет, нет,- сказал аббат,- вы заблУЖдаетесь. Мы
действительно очень терпимы.
-
Постойте, - сказал Вольф,
-
кто может быть тер
пимее атеиста?
-
Мертвый, - небрежно сказал аббат Гриль, засунув
бумажник себе в карман. - Все, благодарю вас, благода
рю. Можете быть свободны. Пригласите следующего.
-
До свидания, - сказал Вольф.
-
Вы найдете дорогу? - спросил аббат Гриль, не рас-
считывая услышать ответ.
ГЛАВАХХIV
Вольф уже ушел. Он вспомнил теперь все это, все, что
сама личность аббата Гриля мешала ему вызволить из па
мяти: стояния на коленях в полумраке часовни, достав
лявшие такую муку и которые он все же вспоминал не без
удовольствия. Саму часовню- прохладную и немного та
инственную. Направо, при входе, бьша исповедальня. Ему
припомнилась первая исповедь: бессвязные, общие слова,
как, впрочем, и всякий раз в дальнейшем; голос священ
ника из-за маленькой решетки казался ему иным, чем обыч
но: глухим и торжественным, как будто и впрямь роль
исповедника поднимала его выше повседневности, вернее
сказать, выводила из привычного состояния, одаривая ми
молетной способностью к всепрощению, безграничному
пониманию и различению добра и зла. Смешнее всего бы
ло что-то вроде парада перед первым причастием: воору
жившись деревянной трещеткой, священник муштровал
их, как солдат, чтобы они не оскандалились в день цере
монии. От этого часовня теряла часть своей магической
власти, становилась более домашней. Казалось, ее старые
10*
291
камни вступили в сговор со школьниками, которые, вы
строившись в две шеренги справа и слева от центрального
входа, репетировали построение в одну колонну и проход
к ступенькам, где они опять строились в две шеренги и
получали облатки из рук священника и викария, помога
ющего ему в праздничные дни. «Священник или викарий
протянет мне облатку?» - спрашивал себя Вольф и разра
батывал сложные маневры, чтобы оказаться на месте од
ного из своих товарищей; получив облатку не от самого
аббата, он непременно упал бы, пораженный громом не
бесным, или угодил бы прямо в лапы Сатаны. А потом они
учили гимны. Церковь сотрясалась от звуков <<Агнца>>, от
речитативов, полных величия, восторга, надежды. Вольф
поразился теперь при мысли, что эти слова любви и по
клонения становились в устах детей лишенным всякого
смысла звонким гулом. Забавное бьmо тогда это первое
причастие: напротив стоял младший класс, еще младше
их, и казалось, они поднялись чуть выше по социальной
лестнице, получили новую звездочку на погоны. По отно
шению к более старшим появлялась возможность догнать
их, быть с ними на равных. И ко всему этому - повязка
на рукаве, голубой костюм, крахмальный воротничок и на
чищенные ботинки, ощущение праздника, украшенная ча
совня, толпа народу, запах ладана, отблески свечей, сме
шанное чувство участия в представлении и причастности
к великой тайне, желание свернуть горы своей молитвой,
боязнь проглотить облатку - «все ли это взаправду?» и
<<все взаправду» - и, по возвращении домой, тягость в же
лудке и ощущение, что тебя обвели вокруг пальца. Ос
тались от этого золоченые образки, которыми менялись
его школьные товарищи, голубой костюм, который он по
том носил, крахмальный воротничок, который ни разу не
пригодился, и золотые часы, сослужившие ему впоследст
вии добрую службу: он продал их безо всякого сожаления,
когда бьm на мели. И подаренный одной из набожных
кузин молитвенник с красивым переплетом, который по
этому никто не решался выбросить, но никто так ни разу
и не открьm... Ленивое разочарование ... убогая комедия ... и
еще сожаление оттого, что нельзя точно выяснить, видел
ли ты на самом деле Иисуса, или просто голова закружи
лась от жары, запахов, недосыпа и чересчур тесного ворот
ничка.
Пустота. Единица измерения отсутствия.
292
Вольф наконец очутился перед дверью г-на Брюля и
перед самим г-ном Брюлем. Он провел рукой по лбу и сел.
-
Вот и все ...
-
сказал господин Брюль.
-Все,- сказал Вольф,- и совершенно впустую.
-Как это?- спросил г-н Брюль.
-
У нас с ним ничего не получилось. Мы оба пороли
какую-то чушь.
-
Но потом, - сказал г-н Брюль,
-
вы сами все себе
рассказали. Дело именно в этом.
-
Ах, так? - сказал Вольф.
-
Хорошо. Однако этот
пункт свободно можно бьшо опустить. Он лишен всякого
содержания.
-
Вот потому-то я и послал вас сначала туда, - сказал
г-н Брюль, -чтобы побыстрее избавиться от всего лиш
него.
-
Абсолютно лишнего, - сказал Вольф.
-
Это меня
никогда всерьез не волновало.
-Конечно, конечно,- пробормотал г-н Брюль,- но
так получается более подробно.
-А Господом Богом оказался просто Ганар, мой школь
ный товарищ. Я видел его фотографию. Это ставит все на
свои места. Так что наша беседа не была вовсе бесполез
ной.
-
А теперь, - сказал г-н Брюль,
-
поговорим серь
езно.
-
Столько лет прошло, - сказал Вольф,
-
столько
всего намешалось. Пора во всем разобраться и навести
порядок.
ГЛАВАХХV
Нам необходимо определить, - сказал г- н Брюль,
тщательно выговаривая слова, - насколько школьные за
нятия способствовали вашему разочарованию в жизни. Это
ведь и есть та причина, что привела вас сюда.
-
Вроде того, - сказал Вольф.
-
Почему же все-таки
и здесь ждало разочарование?
-
Но прежде всего, - сказал г-н Брюль,
-
лежит ли
на вас часть ответственности за эти занятия.
Вольф очень хорошо помнил, что ему хотелось в шко
лу, и сказал об этом г-ну Брюлю.
-
Но, - добавил он,
-
честно говоря, если бы я и не
хотел, меня бы все равно туда отправили.
293
-Вы уверены?- спросил г-н Брюль.
-
Я был способным ребенком, - ответил Вольф,
-
и
к тому же мне хотелось иметь учебники, ручки, портфель
и тетрадки. Вот в чем дело. Но так или иначе родители все
равно не оставили бы меня дома.
-Можно бьmо заняться чем-нибудь другим,- сказал
г-н Брюль. - Музыкой. Рисованием.
-Нет,- сказал Вольф.
Он рассеянно оглядел комнату. На запьmенной папке
стоял старенький гипсовый бюст, которому кто-то неуме
лой рукой пририсовал один ус.
-
Мой отец, - объяснил Вольф,
-
рано прекратил
учебу, поскольку его средства позволяли ему без этого обой
тись. Может быть, именно поэтому он так и настаивал,
чтобы я доучился до конца. А для того, чтобы завершить
учебу, сперва нужно ее начать.
-
Короче, - сказал г-н Брюль,
-
вас поместили
в лицей.
-
Мне хотелось общаться со сверстниками. Это тоже
сыграло свою роль.
-
И тут все бьmо в порядке, - сказал г-н Брюль.
-
В пекоторой степени да, - сказал Вольф.
-
Но те
склонности, от которых я страдал в детстве, развивались
потом все сильней и сильней. С одной стороны, лицей
освободил меня, показав мне людей другого круга, с не
знакомыми привычками и причудами; в результате я стал
сомневаться решительно во всем, и из всех привычек и
причуд выбирал только наиболее для меня подходящие.
-
Без сомнения, - сказал г- н Брюль.
-
Но при этом, - продолжал Вольф,
-
лицей усилил
те черты характера, о которых я уже говорил г-ну Перлу:
с одной стороны, жажда героических поступков, с другой -
физическая слабость- и, соответственно, разочарование.
-
Ваша жажда подвига заставляла вас всегда стремить
ся к первенству?
-
Но лень не позволяла мне удерживать это положе
ние.
-
Вполне уравновешенная жизнь, - сказал г-н Брюль.
-
Что тут плохого?
-Это неустойчивое равновесие,- заверил Вольф.
Изматывающее равновесие. Система, в которой все векто
ры сил бьmи бы равны нулю, мне бы гораздо больше по
дошла.
294
-
Что может быть устойчивее, чем ...
-
начал было
г-н Брюль, но как-то странно взглянул на Вольфа и умолк.
-
Я становился все более лицемерным, - продолжал
Вольф, глядя в одну точку, - но не в общепринятом смыс
ле слова: я не притворялся, лицемерие бьшо связано толь
ко с учебой. Мне повезло со способностями, и я делал вид,
что стараюсь, - держась чуть выше среднего уровня без
малейших усилий. Но одаренных людей не любят.
-
Вы хотите, чтобы вас любили? - с безразличным
видом спросил г-н Брюль.
Вольф побледнел, по лицу его прошла тень.
-
Оставим это, - сказал он,
-
мы сейчас говорим об
учебе.
-
Ну что ж, давайте говорить об учебе, - сказал
г-н Брюль.
-
Задавайте мне вопросы, - сказал Вольф,
-
я буду
отвечать.
-
Какое воздействие, - тут же спросил г-н Брюль,
-
оказывала на вас учеба? Не довольствуйтесь детскими вос
поминаниями, прошу вас. Скажите мне, каков был ре
зультат ваших занятий, поскольку вы все же занимались и
проявляли старательность, хотя, возможно, и показную.
Ведь регулярность привычек не может не отразиться на
характере индивидуума, если эти привычки сохраняются
достаточно долгое время.
-
Достаточно долгое ...
-
повторил Вольф. - Да это
крестный путь! Шестнадцать лет... Шестнадцать лет про-
тирать задом жесткие скамейки ... Шестнадцать лет то -
честности, то - обмана... Шестнадцать лет скуки, а что
осталось? Пустые разрозненные картинки ... запах типо
графской краски от новых учебников первого октября, осен
ние листья, которые рисовали на уроках, отвратительное
тельце расчлененной лягушки, пахнущее формалином; и
последние дни школьного года, когда замечаешь, что учи
теля тоже люди, потому что они тоже ждут каникул, и
школьников стало меньше. И жуткий страх перед экзаме
нами, который теперь кажется бессмысленным. К чему
ведет регулярность привычек... Да знаете ли вы, господин
Брюль, что просто подло навязывать детям регулярность
привычек на шестнадцать лет вперед? Нам подменили вре
мя, господин Брюль. На самом деле время не делится ме
ханически на минуты и часы. Время субъективно, каждый
носит его в себе. Попробуйте-ка вставать каждый день
295
в семь yrpa. Обедать в полдень, ложиться в девять. И ни
одна ночь не будет принадлежать вам ... И вы никогда не
узнаете, что есть миг, когда подобно тому, как море зами
рает между приливом и отливом, когда ночь и день стано
вятся неотличимы друг от друга и тают и сливаются в го
рячке, словно реки при встрече с океаном. У меня украли
шестнадцать лет ночи, господин Брюль. В шестом классе
мне внушили, что единственной целью является переход
в пятый; в первом мне надо бьmо сдавать на бакалавра,
потом писать диплом. Я думал, что у меня есть цель, гос
подин Брюль. Ничего у меня не бьmо. Я шел по коридору
без конца и начала, впереди меня шли такие же безмозг
лые идиоты, а следующие наступали мне на пятки. Жизнь
заворачивают в ослиную шкуру, как горькие порошки за
кладывают в капсулы, чтобы их легче бьmо проглотить...
Но теперь я знаю, что предпочел бы все-таки подлинный
вкус.
Г-н Брюль молча потер руки и стал громко хрустеть
пальцами. Как неприятно, подумал Вольф.
-
Вот почему я мухлевал, как мог, - заключил Вольф.
-
Я мухлевал ... чтобы меня не трогали, чтобы мне дали спо
койно посидеть и подумать в своей клетке, и так и проси
дел в ней рядом с теми, кто ни о чем не думал, и вышел
оттуда вместе с ними, не раньше и не позже. Конечно, все
считали, что я такой же, как они, и этим вполне огра
ничивалась моя забота о мнении окружающих. Однако
все это время я жил в своем мире. Я был ленив и думал
о другом.
-
Послушайте, - сказал г-н Брюль,
-
яневижув
этом никакого обмана. Ленивы вы бьmи или нет, вы до
стойно завершили свои занятия. То, что вы думали о дру
гом, вовсе не означает вашей вины.
-
Это меня состарило, господин Брюль, - сказал
Вольф.- Я ненавижу учебу, потому что она меня соста
рила, как бы износила. Я ненавижу старость.
Он хлопнул ладонью по столу.
-
Посмотрите на этот старый стол. Все, что связано с
учебой, превращается в рухлядь. Старые, грязные, пьmьные
вещи. Краска на стенах, облезающая засохшими струпья
ми. Засиженные мухами пыльные лампы. Повсюду чер
нильные пятна. Столы, изрезанные перочинным ножиком.
Чучела птиц, изъеденные червями. Вонючие кабинеты хи
мии, душные гимнастические залы. Кучи мусора в школь-
296
ном дворе. Престарелые кретины-учителя. Маразматики.
Школа маразма. Называется образование. Все это больше
похоже на лепрозорий. Кожа слезает, и видишь, что там
внутри. Сплошная мерзость.
Г-н Брюль слегка нахмурился и недовольно сморщил
СВОЙ ДЛИННЫЙ НОС.
-
Мы все стареем и изнашиваемся, - сказал он.
-
Да, конечно, - ответил Вольф.
-
Но не настолько.
Мы распадаемся на листы, как старые книги. Наше старе
ние идет изнутри. Это не так уродливо.
-Старость не порок,- сказал г-н Брюль.
-
Еще какой порок, - сказал Вольф.
-
Стареть стьщно.
-
Но, - заметил г-н Брюль, -так происходит со всеми.
-
Это не страшно, - сказал Вольф,
-
если человек
успел пожить по-настоящему. Но меня возмущает то, что
делают с детьми в самом начале их жизни. Видите ли, гос
подин Брюль, все очень просто: пока существует место,
где есть воздух, солнце и трава, человек должен жалеть,
что он не там. Особенно, если он молод.
-
Вернемся к нашей теме, - сказал г-н Брюль.
-
Мы ее не оставляли.
-
Какие положительные качества сформировала у вас
учеба?
-
Ох, господин Брюль, - сказал Вольф,
-
зря вы
у меня это спрашиваете ...
-
А что? - спросил г-н Брюль.
-
Мне-то, как вы
понимаете, совершенно все равно.
Вольф поднял глаза, и тень еще одного разочарования
легла на его лицо.
-
Да, конечно, - сказал он.
-
Прошу прощения.
-
Однако, - сказал г-н Брюль,
-
я должен знать.
Вольф кивнул головой, закусил нижнюю губу и начал:
-
Просто так не проживешь, если не научиться нахо-
дить определенную доступную прелесть в существующем
порядке вещей, и как естественно поэтому просто поплыть
по течению.
-Нет ничего естественнее,- подтвердил г-н Брюль,
хотя ваши утверждения скорее характерны лично для вас,
а не для всех, но не будем об этом.
-
Я обвиняю учителей в том, что своим тоном и сво
ими книгами они заставили меня верить в неподвижность
мира. Заставили мои мысли застрять на некоей опреде
ленной стадии (которую никто никогда не определял, но
297
они не видят в этом противоречия) и убедили меня, что
где-то когда-то возможен некий идеальный порядок.
-И прекрасно,- сказал г-н Брюль,- вам не кажет
ся, что такая уверенность внушает надежду?
-
Когда понимаешь, что этот порядок для нас недо
стижим, что его обретут разве что в будуrnем, столь же
далеком, как небесные туманности, надежда превращает
ся в безнадежность и осаживается на дно вашей души, как
серная кислота осаживает соли бария. Я привел такое срав
нение, чтобы остаться в рамках школьной программы. Но
в случае с барием осадок хотя бы белого цвета.
-
Знаю, знаю, - сказал г-н Брюль,
-
не вдавайтесь
в бессмысленные подробности.
Вольф злобно посмотрел на него.
-
Хватит, - сказал он.
-
Я вам сказал вполне доста
точно. Дальше разбирайтесь сами.
Г-н Брюль нахмурил брови и забарабанил пальцами по
столу.
-
Мы разбираем шестнадцать лет вашей жизни, и вы
считаете, что сказанного достаточно. И это все, что вам
запомнилось. Одним словом, вы это ни в грош не ставите.
-
Господин Брюль, -сказал Вольф, отрубая каждое
слово,- послушайте, что я вам скажу. Слушайте внима
тельно. Ваша учеба - сплошная ерунда. Нет ничего легче
в мире. Людям вбили в головы, что инженер или ученый
принадлежит к элите. Мне просто смешно: ведь кроме этих
представителей элиты, все знают, что боксу научиться труд
ней, чем математике. Иначе боксеров бьmо бы больше,
чем математиков. Стать хорошим пловцом труднее, чем
научиться правильно писать по-французски, иначе ин
структоров по плаванию бьmо бы больше, чем учителей
французского. Кто угодно сможет сдать на бакалавра, а
вот посчитайте, сколько вы наберете человек для сорев
нований по десятиборью? Господин Брюль, я ненавижу
учебу, потому что слишком много идиотов умеют читать;
и хорошо, что эти идиоты рвут друг у друга спортивные
журналы и болеют на стадионах. Лучше учиться правиль
но заниматься любовью, чем корпеть над книгой по исто
рии.
Г-н Брюль робко поднял руку.
-Это вы будете обсуждать с моими коллегами. Не вы
ходите за рамки темы, прошу вас.
298
-Любовь- это настолько же запущенный вид физи
ческой деятельности, как и все остальные.
-
Возможно, - сказал г-н Брюль,
-
ноейтемне
менее посвящена отдельная глава.
-
Ладно, - сказал Вольф,
-
не будем об этом. Вы
теперь знаете, что я думаю о вашей учебе. Об этом мараз
ме. О всей вашей пропаганде, книгах, вонючих классах и
двоечниках-онанистах. О сортирах, забитых дерьмом, о ти
хих пакостниках, об очкастых математиках, жеманных по
литехниках и зажравшихся филологах, о вороватых медиках
и продажных юристах. Давайте лучше поговорим о хоро
шем боксерском поединке. Там тоже полно обмана, но
все-таки как-то полегче на душе.
-
На душе полегче только по контрасту. Если бы сту
дентов бьmо бы так же мало, как боксеров, за каждый
удачный диплом носили бы на руках.
-
Может быть, - сказал Вольф,
-
но люди сделали
ставку на интеллектуальные занятия. Тем лучше для фи
зических. А теперь, если вы отправите меня отсюда к чер
товой матери, я буду вам очень благодарен.
Он обхватил голову руками и несколько секунд не смот
рел на г-на Брюля. Когда он снова поднял глаза, тот уже
исчез, кругом бьmа пустыня и золотистый песок; свет лу
чился, казалось, отовсюду, и сзади слышался шум воды.
Обернувшись, Вольф увидел в ста метрах от себя море,
синее, теплое, неизменное, и сердце у него забилось и рас
цвело. Он бросил на песок свои ботинки, куртку и шлем
и побежал навстречу кружеву сверкающих брызг, который
плела лазурная гладь.
И снова все смешалось, слилось и закружилось в вихре
пустоты; и опять леденящий холод клетки.
ГЛАВАХХVI
Вольф очнулся у себя в кабинете и прислушался. На
верху, в комнате Лазурита, раздавались беспокойные ша
ги. Лиль занималась хозяйством где-то неподалеку. Вольф
чувствовал себя в ловушке - он так быстро исчерпал все
свои развлечения, что голова его опустела, и осталась лишь
скука, лишь железная клетка; да и попытка разделаться
с воспоминаниями казалась теперь крайне сомнительной.
Вольф встал; ему бьmо не по себе. Он пошел искать
Лиль по всем комнатам. Она бьmа на кухне и стояла на
299
коленях перед конурой Сенатора Дюпона. Лиль смотрела
на Сенатора, ее глаза бьmи полны слез.
-Что случилось?- спросил Вольф.
Между лап Сенатора дремал уапити. Глаза Сенатора
бьmи мутны, он мямлил какие-тоневнятные обрывки пе
сен и пускал слюни.
-
Сенатор ...
-
сказала Лиль.
Ее голос дрожал.
-Что с ним?
-
Не знаю, - ответила Лиль.
-
Он несет какую-то
чушь и не отвечает на вопросы.
-
Но он, видимо, доволен? Он даже поет.
-
Мне кажется, он спятил, - прошептала Лиль.
Сенатор шевельнул хвостом, и проблеск сознания мельк
нул в его глазах.
-
Точно! - заявил он.
-
Я впал в маразм, и надеюсь,
что навсегда.
И вновь затянул свою ужасную песню.
-
Ничего страшного, - сказал Вольф, пойми, он
уже стар.
-
Он так радовался, когда у него появился уапити, -
всхлипнула Лиль.
-
Радоваться - все равно, что спятить. Когда тебе боль
ше ничего не хочется, остается только впасть в маразм.
-
Ох, - сказала Лиль,
-
бедняга Сенатор.
-
Заметь также, - сказал Вольф,
-
что есть два спо-
соба ничего не хотеть: иметь все, что тебе хочется, или
привыкнуть к мысли, что у тебя этого нет.
-
Но он же не может остаться таким насовсем! - вос
кликнула Лиль.
-
По крайней мере, ему так хочется. Он теперь бла
женствует. Лиль, он получил все, что хотел. Оба варианта
кончаются одинаково: помутнением рассудка.
-Это меня убивает,- сказала Лиль.
Сенатор сделал еще одно усилие.
-
Послушайте, - сказал он.
-
Это мое последнее про
светление. Я счастлив, понимаете? Мне больше не надо
ни о чем думать. Я безусловно удовлетворен, влачу вполне
растительное существование, и больше никогда не буду
говорить. Я припадаю к земле, возвращаюсь к корням. Те
перь, когда я ожил и все мои желания исполнились, - я
утратил их, и мне больше нет нужды быть умным. Жаль
потраченных лет.
300
Он смачно облизнулся и пробурчал что-то неразбор
чивое.
-
Я функционирую, все остальное - ерунда. Теперь я
попал в свою колею. Я вас очень люблю, я, может быть,
буду вас понимать, но это- мои последние слова. Я на
шел своего уапити. Ищите вашего.
Лиль вытерла слезы и погладила Сенатора. Он вильнул
хвостом, положил голову на шею уапити и уснул.
-
А если уапити на всех не хватит? - сказал Вольф.
Он помог Лиль встать.
-
Ох, - сказала она,
-
я не могу на это спокойно
смотреть.
-
Лиль, - сказал Вольф,
-
я тебя так люблю. Почему
я не могу быть таким счастливым, как Сенатор?
-
Я, наверно, слишком маленькая, - сказала Лиль,
прижавшись к нему.- Или ты ни в чем не можешь разо
браться. Ты все путаешь, Вольф.
Они вышли из кухни и сели на диван.
-
Я уже почти все испытал, и нет ничего такого, что
я хотел бы испытать еще раз.
-
Даже поцеловать меня? - спросила Лиль.
-Пожалуйста,- сказал Вольф и сделал это.
-
А твоя гадкая Машина? - спросила Лиль.
-Она внушает мне страх,- прошептал Вольф.- То,
что там с тобой делается ...
Ему стало так неприятно, что свело шею.
-Эта штука устроена, чтоб забыть,- продолжал он,
но сначала вспоминаешь все. Все. С мельчайшими подроб
ностями. И при этом не чувствуешь того, что раньше.
-Это так неприятно?- спросила Лиль.
-
Это убийственно. Волочишь за собой себя прежнего.
-
Ты не хочешь как-нибудь взять меня с собой? -
спросила Лиль, лаская его.
-Ты красивая. Ты милая. Я тебя люблю. И я разоча
рован во всем.
-
Разочарован? - повторила Лиль.
-Не может быть, чтобы все сводилось к этому,- ска-
зал Вольф, сделав неопределенный жест рукой, - игра
в плук, Машина, квартал любви, работа, музыка, жизнь,
другие люди.
-
А я? - спросила Лиль.
-
Да, конечно, - сказал Вольф.
-
Конечно, есть ты,
но ведь нельзя влезть в чужую.шкуру. Нас все равно будет
301
двое, потому что ты самодостаточна, и если бы тебя мож
но бьшо дополнить, это была бы уже не ты.
-
Ты можешь быть в моей шкуре вместе со мной, -
сказала Лиль. - Я была бы только рада. Мы бьmи бы одни
на свете.
-
Это невозможно, - сказал Вольф.
-
В шкуре дру
гого можно очутиться только если его убить или содрать
с него эту шкуру.
-
Сдери ее с меня, - сказала Лиль.
-
Мы тогда все равно не будем вместе. Это опять бу-
ду я, только в другой шкуре.
-
Ох, - грустно вздохнула Лиль.
-
Так оно и бывает, - сказал Вольф.
-
Можно иметь
все и быть несчастным. Это неизлечимо и неизбежно.
-Неужели нет никакого выхода?- спросила Лиль.
-Только Машина, -сказал Вольф. -У меня есть
Машина, и не так уж много времени я в ней провел.
-Когда ты снова туда пойдешь?- спросила Лиль.
Я так боюсь этой клетки. И ты мне ничего не рассказы
ваешь.
-
Я отправлюсь туда завтра, - сказал Вольф.
-
Теперь
я должен работать. А рассказать тебе я ничего не могу.
-
Почему? - спросила Лиль.
Вольф помрачнел.
-
Потому что я ничего не помню, - сказал он. -Я знаю,
что воспоминания там возвращаются, но Машина сразу их
уничтожает.
-А ты не боишься разрушить сразу все воспомина
ния?
-
Вообще-то, - сказал Вольф уклончиво,
-
я еще
ничего особенно не разрушил.
Он прислушался. Дверь комнаты Лазурита хлопнула, и
тот с грохотом промчался по, лестнице. Они встали и по
смотрели в окно. Лазурит шел, почти бежал, в направле
нии Квадрата. Не дойдя до него, он упал в красную траву
и обхватил голову руками.
-
Поднимись к Фолавриль,- сказал Вольф.- Что
у них случилось? Он вне себя.
-Ты не пойдешь его утешить?
-
Мужчины утешаются в одиночку, -проговорил Вольф,
входя в свой кабинет.
Он лгал вдохновенно и искренне. Мужчины утешаются
точно так же, как женщины.
302
ГЛАВАХХVП
Лиль было немного неудобно идти к Фолавриль с уте
шениями, ей это казалось нескромным, но с другой сто
роны, с Лазуритом такого раньше никогда не случалось.
И к тому же в его бегстве угадывался скорее ужас, чем
гнев. Лиль вышла на лестницу, поднялась на восемнадцать
ступенек и постучалась к Фолавриль. Фолавриль открьmа
дверь и поздоровалась.
-Что случилось? -спросила Лиль. -Лазурит чего-то
испугался или, может быть, заболел?
-Я не знаю, - тихо и сдержанно ответила Фолавриль.
-
Он так внезапно ушел.
-
Я не хочу быть нескромной, но у него бьm такой
странный вид.
-
Он целовал меня, - объяснила Фолавриль,
-
а
потом опять кого-то увидел, и на этот раз не выдержал
и ушел.
-
А на самом деле никого не бьmо? - спросила Лиль.
-Мне как-то все равно,- ответила Фолавриль.- Но
он точно кого-то видел.
-Что же делать?- спросила Лиль.
-
Я думаю, он меня стыдится, - сказала Фолавриль.
-Нет,- сказала Лиль,- он стьщится быть влюблен-
ным.
-Я ведь, кажется, никогда ничего плохого не говори
ла о его матери, - заметила Фолавриль.
-Я верю вам,- сказала Лиль,- но что же делать?
-
Не знаю, идти ли к нему: мне кажется, причина его
мук во мне, и мне бы не хотелось опять его мучить.
-
Что же делать? - повторила Лиль.
-
Я могу сходить
за ним, если хотите.
-
Не знаю, - сказала Фолавриль.
-
Когда он рядом,
ему так хочется коснуться меня, поцеловать, обнять, я чув
ствую это и хочу того же; но он не осмеливается, он боит
ся, что вернется тот человек. Мне-то все равно, я его не
вижу, но Сапфира он парализует. А теперь и того хуже,
Сапфир стал его бояться.
-
Да, - сказала Лиль.
-
А вскоре, - сказала Фолавриль,
-
это приведет его
в бешенство, потому что он желает меня слишком сильно.
Аяего.
-
Вы оба еще слишком молоды для этого, - сказала
Лиль.
303
Фолавриль рассмеялась своим коротким и легким сме-
хом.
-
Вы сами слишком молоды для таких замечаний.
Лиль грустно улыбнулась.
-Я, конечно, не говорю, что я старушка, но я как
никак уже несколько лет замужем за Вольфом.
-
Лазурит совсем другой; не то, что он лучше, просто
его мучит нечто другое; но вы же не станете отрицать, что
и Вольфа тоже что-то мучит.
-
Да, - сказала Лиль.
Фолавриль говорила почти то же самое, что минуту на
зад объяснял ей Вольф. Это показалось Лиль любопыт
ным.
-
Все могло быть так просто, - вздохнула она.
-Да, - ответила Фолавриль,
-
но вокруг столько прос-
тых вещей, что в совокупности они становятся сложными
и теряются из виду. Надо уметь смотреть на все со сторо
ны, иЗдалека.
-
И тогда, - сказала Лиль,
-
охватывает ужас, что все
так просто, но нельзя помочь, нельзя прогнать наважде
ние.
-Похоже, что так,- сказала Фолавриль.
-Что же делает человек, когда его охватывает ужас?
-
Он поступает, как Лазурит: пугается и спасается бег-
ством.
-
Или же его обуревает гнев, - прошептала Лиль.
-
Этого-то я и боюсь.
Они замолчали.
-
Но что мы можем сделать, чтобы расшевелить их? -
спросила Лиль.
-
Я делаю все, что от меня зависит. И вы тоже. Мы
красивы, мы стараемся не ограничивать их свободу, мы
пытаемся быть достаточно глупыми, потому что по тради
ции нам так положено, хотя это и чертовски трудно; мы
даем им наше тело, а они нам - свое; по крайней мере,
это честно. А они уходят, потому что боятся.
-
Причем боятся-то не нас.
-
Это бьmо бы слишком просто. Им надо, чтобы даже
их страх исходил от них самих.
Солнце бродило вокруг окна и порой бросало сияю
щие блики на полированный паркет.
-
Почему же мы лучше защищены? - спросила Лиль.
304
-
Потому что против нас предубеждение, и это дает
нам силу единства. А они считают нас слишком сложными
из-за этого единства. Как раз то, о чем я только что гово
рила.
-
Ну и дураки же они, - сказала Лиль.
-Только не обобщайте. Это их тоже сделает сЛожны-
ми. А ни один из них этого не заслуживает. Никогда не
нужно говорить <<мужчины>>. Надо говорить <<Лазурит>> или
<<Вольф>>. Они вот все время говорят <<женщины>>. Это-то
их и губит.
-Где вы всего этого набрались?- удивленно спроси
ла Лиль.
-
Не знаю, - сказала Фолавриль.
-
Я их слушаю.
Вообще-то все, что я сказала, довольно глупо.
-
Может быть, - сказала Лиль,
-
но, по крайней ме
ре, понятно.
Они подошли к окну. Там, на алой траве, бежевый си
луэт тела Лазурита дырявил рельеф. Иные сказали бы -
горб, что ли? А рядом на коленях стоял Вольф, держа руку
на плече Сапфира. Он наклонился над ним и, видимо,
что-то говорил.
ГЛАВА XXVIII
На другой день в комнате Лазурита, приятно пахнув
шей северным лесом и смолой, дремала Фолавриль. Лазу
рит вот-вот должен был прийти.
На деревянном потолке змеились желобки годичных
колец, разделенные более темными и гладкими участками,
отполированными зубьями пилы.
На улице ветер поднял дорожную пьшь и рыскал вдоль
живой изгороди вокруг дома. Пробегал рябью по алой тра
ве, гонял ее извилистые волны с пеной новорожденных
цветов на гребнях. Постель Лазурита оставалась свежей и
прохладной. Фолавриль только отвернула покрывало, чтобы
приникнуть головой к льняной подушке.
Сейчас придет Лазурит. Он ляжет рядом с ней и про
ведет рукой по ее светлым волосам. Другой рукой он об
нимет ее за плечо, которое она сейчас гладит.
Как он робок!
Сны пробегали перед Фолавриль. На ходу она ловила
их глазами, но не досматривала до конца: ей было лень.
И вообще зачем спать, если придет Лазурит, который бу-
305
дет не во сне, а наяву. Фолавриль тоже жила наяву. Кровь
толчками пульсировала в жилах, она ощутила это биение,
проведя пальцем по виску, и с удовольствием несколько
раз сжала и разжала кулаки, чтобы расслабить мышцы. Ее
левая нога, впрочем, еще спала, и Фолавриль, предвкушая
удовольствие, не торопилась ее будить.
Солнце раскололо воздух на множество частиц, в них
плясали маленькие крылатые твари. Иногда они внезапно
исчезали, проглоченные полосами тени, и каждый раз при
этом у Фолавриль сжималось сердце. Потом она вновь по
гружалась в сон и не обращала больше внимания на танец
сверкающих пылинок. Сквозь дрему она слышала знако
мые домашние звуки: открывались двери, в трубах шумела
вода, от сквозняка в гулком коридоре хлопал шнур от фор
точки.
В саду раздался свист. Фолавриль пошевелила ногой, и
нога начала оживать клеточка за клеточкой; был даже мо
мент, когда кишение клеток стало невыносимым. Это бы
ло приятно. Фолавриль потянулась и тихо застонала от
удовольствия.
Лазурит, не торопясь, поднимался по лестнице, и серд
це Фолавриль вдруг проснулось. Оно не забилось сильнее,
наоборот, вошло в ровный, отчетливый и мощный ритм.
Она почувствовала, как розовеют ее щеки, и удовлетво
ренно вздохнула. Это и значит - жить.
Лазурит постучал и вошел. Его светлые волосы, широ
кие плечи и тонкая талия четко вырисовывались в двер
ном проеме. Он был в блестящем комбинезоне, и рубашке
с открытым воротом. У него были глаза цвета дюралюми
ния, красиво очерченный рот с тенью под нижней губой;
ворот рубашки романтически приоткрывался на мускули
стой шее. Он поднял руку и оперся на притолоку. Посмот
рел на Фолавриль. Она лежала на кровати и улыбалась, ее
глаза казались ему двумя блестящими точками под при
крытнем пушистых ресниц. Левая нога была согнута в ко
лене и слегка приподнимала платье. Лазурит завороженно
проследил взглядом линию другой ее ноги, от открытой
туфельки до тени под коленкой.
-
Здравствуй, - сказал Лазурит, не тронувшись с места.
-
И ты здравствуй, - сказала Фолавриль.
Он не двигался и смотрел, как руки Фолавриль спо
койно расстегнули ожерелье из желтых цветов. Не сводя
306
глаз с Лазурита, она спустила тяжелую нить на пол. Затем,
неторопливо расстегнув пряжку, сняла туфельку.
Туфелька упала, легко стукнувшись об пол каблуком, а
в это время Фолавриль уже расстегнула другую пряжку.
Лазурит часто задышал. Он зачарованно следил за дви
жениями Фолавриль. Ее губы бьmи яркими и сочными,
как внутренняя поверхность лепестков только что распус
тившегося цветка.
Затем она спустила до щиколотки почти невесомый чу
лок, который упал на пол, как горстка пепла. Второй чу
лок последовал за ним.
Ногти на ногах Фолавриль бьmи покрыты голубоватым
перламутровым лаком.
На ней бьmо шелковое платье, застегивающееся сбоку
от плеча до икры .. Она расстегнула две пуговицы у плеча,
потом еще две .снизу. Осталась одна, на поясе. Полы пла
тья разошлись, открыв гладкие колени. На ногах, осве
щенных солнцем, золотился пушок.
Двойной треугольник черного кружева повис на лампе
у изголовья, и осталось только расстегнуть последнюю пу
говицу, поскольку пушистое одеяние внизу живота бьmо
неотъемлемой частью самой Фолавриль.
Улыбка ее притянула к себе все солнце комнаты. Вос
хищенный, не зная куда девать руки, Лазурит робко подо
шел к ней. В этот момент Фолавриль окончательно осво
бодилась от платья и, как бы обессилев, застыла, скрестив
руки на груди. Пока Лазурит раздевался, она не шелохну
лась, лишь ее крепкие груди, упоенные покоем, неумоли
мо тянулись вверх острыми розовыми сосками.
ГЛАВАХХIХ
Лазурит лег рядом с Фолавриль и обнял ее. Она повер
нулась на бок и ответила на его поцелуй. Она гладила тон
кими пальцами его щеки и губами слегка касалась ресниц.
Лазурит трепетал. Он чувствовал, как пламя разгорается
внутри, принимая устойчивую форму желания. Но он не
хотел спешить, не хотел идти на поводу у плоти, и, кроме
того, некое беспокойство маячило у него в голове, мешая
расслабиться. Он закрьm глаза - нежное журчание голоса
Фолавриль убаюкало его. Он лежал на правом боку, она -
лицом к нему. Он поднял руку и провел по гладкой руке
Фолавриль, от запястья до подмышки, едва прикрытой шел-
307
ковистым пухом. Открыв глаза, он увидел жемчужинку по
та, которая катилась по груди Фолавриль, наклонился и
слизнул ее; у нее бьm привкус соленой лаванды. Он при
ник губами к упругой коже. От щекотки Фолавриль зас
меялась и обняла его. Правой рукой Лазурит просколь
знул под ее длинные волосы и обхватил ее за шею. Острые
груди Фолавриль прижались к его груди, она больше не
смеялась, рот ее был полуоткрыт, и она казалась еще более
юной, чем обычно, - как только что проснувшийся ребе
нок.
За плечом Фолавриль с грустным видом стоял человек
и смотрел на Лазурита.
Лазурит не шелохнулся, его рука стала искать что-то
позади. Кровать была низкой, и он легко нашел свои шта
ны. На поясе он нащупал короткий нож с глубокой бо
роздкой на лезвии, оставшийся у него со скаутских вре
мен. Он не спускал глаз с человека. Фолавриль лежала
неподвижно и вздыхала, ее зубы блестели между призывно
раскрытыми губами. Лазурит высвободил правую руку. Че
ловек не двинулся с места. Медленно, не сводя с него глаз,
Лазурит встал на колени и переложил нож в правую руку.
Он задыхался, мелкие капельки выступили у него на лбу
и на верхней губе. Пот разъедал глаза. Левой рукой Лазу
рит схватил человека за воротник и повалил на кровать.
Он чувствовал в себе безграничную силу. Человек бьm не
подвижен, как труп, но по некоторым признакам Лазурит
понял, что сейчас он рассеется в воздухе, растает, как дым.
И тут. перегнувшись через Фолавриль, которая бормотала
какие-то успокаивающие слова, он вонзил нож ему в серд
це. Раздался глухой звук, будто удар по бочке с песком;
лезвие вошло по самую рукоятку, затянув в рану ткань
темной одежды. Лазурит вынул нож - липкая кровь мгно
венно начала застывать. Он вытер нож пиджаком убитого
человека.
Положив нож в ножны, он столкнул бездыханное тело
с кровати. Труп беззвучно соскользнул на ковер. Лазурит
провел рукой по взмокшему лбу. Он чувствовал, как во
всех его мускулах закипает нечеловеческая мощь. Он под
нял руку к глазам, чтобы посмотреть, не дрожит ли она.
Она бьmа тверда и непоколебима, как стальная длань.
На улице поднялся ветер. Клубы пыли взметнулись с
земли и пробежали по траве. Ветер цеплялся за деревья
и за скаты крыш, и везде, где он ни проносился, вырастало
308
маленькое ухающее растение, голосистое перекати-поле.
То и дело хлопала форточка в коридоре. Перед окном ком
наты Вольфа волновалось и шумело дерево.
В комнате Лазурита все было спокойно. Солнце посте
пенно передвинулось и сделало отчетливей цвета картин
ки над комодом. Это бьmа очень красивая картинка: мотор
самолета в разрезе. Вода изображалась зеленым цветом,
горючее - красным, а выхлопные газы
-
голубым. В месте
сгорания топлива при наложении красного на голубой об
разовывался замечательный пурпурный цвет, цвет сырой
печени.
Взгляд Лазурита отдыхал на Фолавриль. Она уже не улы
балась и бьmа похожа на ребенка, обиженного без причи
ны. А причина бьmа распростерта на полу, и из раны на
ее груди сочилась кровь. Лазурит с облегчением склонился
над Фолавриль. Его губы чуть коснулись ее шеи, спусти
лись к плечу, потом пошли ниже, спустились на талию и
взобрались на бедро. Фолавриль повернулась и легла на
спину, и губы Лазурита соскользнули к ее паху. Под про
зрачной кожей вена прочерчивала тонкую голубую линию.
Руки Фолавриль обхватили голову Лазурита и повели его
дальше - но тут Лазурит вырвался и яростно выпрямился.
У подножия кровати стоял печальный человек в темном
и смотрел на них.
Лазурит кинулся на него с ножом и ударил. Человек
закрыл глаза, его веки упали, как тяжелые ставни. Но он
все стоял, и тогда Лазурит еще раз погрузил ему лезвие
ножа под ребра; человек зашатался и рухнул к подножию
кровати, как сломанная мачта.
Все еще сжимая нож, Лазурит с бешенством и ненавис
тью смотрел на хладный труп, но не осмеливался пнуть его
ногой.
Фолавриль, сидя на кровати, с беспокойством взгляну
ла на Сапфира. Ее золотистые волосы, отброшенные на
плечо, наполовину закрывали лицо, и она наклонила го
лову, чтобы лучше видеть.
-
Иди сюда, - позвала она Сапфира,
-
иди сюда
и оставь все это, ты сам себя мучаешь.
-
Их уже двое, - сказал Лазурит.
Его голос был тусклым и доносился как бы издалека.
-Успокойся,- сказала Фолавриль,- ничего нет. Ни-
чего нет, уверяю тебя. Уже ничего нет. Расслабься. Иди ко
мне.
309
Лазурит в унынье опустил голову. Он сел рядом с Фо
лавриль.
-
Закрой глаза, - сказала она.
-
Закрой глаза и думай
обо мне. Обними меня, Сапфир, обними, милый, я очень
хочу тебя.
Лазурит по-прежнему держал нож в руке; затем он по
ложил его под подушку и, опрокинув навзничь Фолав
риль, бросился на нее. Она обвилась вокруг него, как бе
локурое гибкое растение, шепча что-то ласковое.
Было слышно только их дыхание и жалобы ветра, ко
торый завывал за окном и раздавал хлесткие пощечины
деревьям. Солнце теперь то и дело пряталось за тучи,
а ветер разгонял их, как полиция забастовщиков.
Руки Лазурита крепко сжимали вздрагивающее тело Фо
лавриль. Открыв глаза, Сапфир увидел ее грудь, прижав
шуюся к его груди, от объятия тенистая ложбинка между
сосками стала чуть влажной.
Вдруг иная тень заставила его вздрогнуть. Внезапно вспых
нувшее солнце высветило на фоне окна силуэт печального
человека в темном, который смотрел на них.
Лазурит тихо застонал и крепче сжал свою золотоволо
сую подругу. Он хотел закрыть глаза, но веки не слуша
лись его. Человек не двигался с места. Безразлично, с лег
ким укором, он смотрел и ждал.
Лазурит отпустил Фолавриль, нащупал под подушкой
нож, тщательно прицелился и метнул его.
Клинок вонзился в бледную шею человека по самую
рукоятку. Потекла кровь, но человек не шелохнулся. Ког
да кровь полилась на пол, он покачнулся и рухнул на
взничь. Едва лишь он коснулся пола, ветер завыл сильнее
и заглушил звук падения. Но Лазурит почувствовал, как
задрожал паркет. Он вырвался из объятий Фолавриль, ко
торая пыталась его удержать, и, шатаясь, подошел к телу.
Резким движением он выдернул нож из раны.
Заскрипев от ярости зубами, обернулся и увидел, что
за его спиной стоит темный человек, такой же, как и трое
остальных. Он занес нож и бросился на него. На этот раз
он поразил его прямо в грудь. В этот момент еще один
человек возник справа, и еще один - перед ним.
Фолавриль сидела на кровати с расширившимися от
ужаса глазами и зажимала себе рот, чтобы сдержать крик.
Но когда она увидела, что Лазурит вонзил себе нож в са
мое сердце, она страшно закричала. Сапфир упал на ко-
310
лени. Он пытался поднять голову, и след его окровавлен
ной руки отпечатался на паркете. Он рычал, как зверь, и
при дыхании какое-то бульканье вырывалось из его груди.
Он хотел что-то сказать, но начал кашлять. Он кашлял
кровью, кровь толчками вырывалась из горла, заливая все
вокруг. Скривив рот, он жалобно всхлипнул, рука подло
милась, и он рухнул. Нож уперся об пол рукояткой, и лез
вие вышло с другой стороны, прорвав кожу на обнажен
ной спине Лазурита. Больше он не шелохнулся.
И тогда Фолавриль увидела все остальные трупы. Один
лежал на коврике на полу, другой- у изголовья кровати,
третий, с ужасной раной на шее, возле окна; и все раны,
зияющие на их телах, проявились на теле Лазурита. Пос
леднего человека Лазурит убил ударом ножа прямо в глаз.
И когда Фолавриль бросилась к своему возлюбленному,
пытаясь вдохнуть в него жизнь, его правый глаз зиял, как
черная клоака.
На улице нарастал грозный шум душного дня - пред
вестник грозы. Фолавриль молчала. Ее губы дрожали, слов
но она озябла. Она встала, машинально оделась, не сводя
глаз с неотличимых друг от друга трупов. Затем взглянула
пристальнее - один из людей в темном, лежащий на жи
воте примерно в такой же позе, как Лазурит, был до смеш
ного похож на него в профиль. Тот же нос, тот же лоб.
Шляпа слетела, и волосы тоже были такие же, как у Лазу
рита. Фолавриль почувствовала, что сходит с ума. Она без
звучно плакала, не смея пошевелиться: все убитые были
вылитыми Лазуритами. Вдруг она заметила, что человек,
убитый первым, расплывается и его силуэт тонет в дымке.
Превращение совершалось на глазах: фигура растаяла в
воздухе, черное одеяние превратилось в волны тумана, и
стало видно, что и тело двойника было таким же, как тело
Сапфира. Но вот уже только серая дымка струилась над
полом и выплывала через щели в окне на улицу. Началось
превращение второго трупа. Окаменевшая от страха, Фо
лавриль застьmа в ожидании. Наконец, она решилась взгля
нуть на Лазурита. Страшные раны на его теле исчезали
по мере того, как убитые один за другим превращались
в туман.
В комнате не осталось никого, кроме Фолавриль иЛа
зурита, который стал таким же юным и прекрасным в смер
ти, каким бьm при жизни. Его лицо бьmо спокойным и
умиротворенным. Правый глаз тускло блестел из-под длин-
311
ных опущенных ресниц. Только маленький стальной тре
угольник вьщелялся на мощной спине странным пятном.
Фолавриль шагнула к двери. В комнате все бьmо непо
движно. Последняя струйка серого дыма вкрадчиво и не
заметно скользнула по подоконнику. Фолавриль кинулась
к выходу, выскочила, захлопнув дверь, и побежала по ко
ридору на лестницу. Сильный порыв ветра несся по улице,
раздался страшный удар грома, и тяжелые капли дождя
застучали по крыше. Ярко вспыхнула молния, снова загре
мел гром; Фолавриль сбежала по лестнице и ворвалась в
комнату Лиль. Тут она закрьmа глаза: молния вспыхнула
сильнее прежнего, оглушительно грянул гром. Дом заша
тался, как будто огромный кулак обрушился на крышу.
И от внезапной тишины у Фолавриль заложило уши, как
при погружении на большую глубину.
ГЛАВАХХХ
Фолавриль лежала на кровати подруги. Лиль сидела ря
дом и смотрела на нее с жалостью и нежностью. Фолав
риль плакала навзрьщ и держала Лиль за руку.
-
Что случилось? - спросила Лиль.
-
Там всего лишь
гроза, Фоль, не принимайте это так близко к сердцу.
-
Лазурит умер, - сказала Фолавриль.
Она перестала плакать, села на кровати. Ее глаза были
мутными и бессмысленными; казалось, она не понимает,
что происходит вокруг.
-
Что вы, - сказала Лиль,
-
это невозможно.
Она почувствовала, как в ней все сразу притупилось
и замерло. Лазурит не мог умереть, это неправда.
-Он мертвый там, наверху. Он лежит на полу, голый,
у него в спине лезвие ножа. А остальные исчезли.
-Что за остальные?- спросила Лиль.
Бредит Фолавриль или нет? Рука у нее не такая уж
горячая.
-Люди в черном, - сказала Фолавриль.
-
Он пытал
ся их всех убить, а когда понял, что не может, убил себя.
И тут я их увидела. А я думала, что мой Лазурит сошел
с ума. Но я сама их увидела, Лиль, когда он упал.
-
А какие они бьmи? - спросила Лиль.
Она не осмеливалась спрашивать о Лазурите. Лазурит
еще наверху, с этим лезвием в спине. Мертвый. Она вста
ла, не ожидая ответа.
312
-
Надо пойти туда, - сказала она.
-
Я боюсь, - сказала Фолавриль.
-
Они рассеялись,
как дым, и они все бьmи похожи на Лазурита. Очень по
хожи.
Лиль пожала плечами.
-
Это какие-то сказки. Что у вас произошло? Вы от-
вергли его, и он убил себя, да?
Фолавриль оторопело уставилась на нее.
-
Ох, Лиль! - сказала она и снова принялась рыдать.
Лиль встала.
-
Нельзя оставлять его там одного, - прошептала она.
-
Надо вынести его оттуда.
Фолавриль тоже встала.
-
Я пойду с вами, - сказала она.
Лиль потерянно посмотрела на подругу.
-Лазурит не умер,- прошептала она.- Так не уми
рают.
-
Он убил себя, - сказала Фолавриль.
-
Аятаклю
била, когда он меня целовал.
-
Бедная девочка, - сказала Лиль.
-
Они слишком сложные, - сказала Фолавриль.
Я бы так хотела, чтобы всего этого не бьmо, чтобы сегодня
было все еще вчера, или сейчас было утро, и он меня це
ловал ... Ох, Лиль!
Она последовала за Лиль, которая открьmа дверь и вьшmа.
Прислушавшись, Лиль решительно поднялась по лестни
це. Слева была комната Фолавриль, справа - комната Ла
зурита. Слева была комната Фолавриль, а справа ...
-
Фолавриль, что случилось?
-
Не знаю, - ответила Фолавриль, прижавшись к ней.
Там, где была комната Лазурита, осталась только часть
крыши, нависшая над коридором, похожим теперь на лод
жию.
-Где комната Лазурита?- спросила Лиль.
-
Не знаю, - сказала Фолавриль.
-
Я не знаю, Лиль.
Я хочу уйти отсюда. Лиль, мне страшно.
Лиль открьmа дверь комнаты Фолавриль. Ничего не из
менилось: туалетный столик, шкаф, кровать. Идеальный по
рядок, легкий запах жасмина. Лиль и Фолавриль вышли.
Из коридора теперь видна бьmа черепичная крыша. Одна
черепица в шестом ряду бьmа разбита.
-
Это гроза, - сказала Лиль.
-
Гроза унесла Лазурита
и его комнату.
313
-Нет,- сказала Фолавриль.
Ее глаза были сухи. Она внугренне сжалась.
-
Все правильно, - наконец проговорила она.
-
Не
бьmо никакой комнаты, и Лазурита тоже не бьmо. И я
ник~го не любила. Я хочу уйти отсюда, Лиль, пойдемте со
мнои.
-
Лазурит... -
сдавленно прошептала Лиль.
Пораженлая ужасом, она спустилась по лестнице. От
крывая дверь своей комнаты, она едва осмелилась взяться
за ручку, в страхе, что та рассеется в воздухе. Проходя
мимо окна, Лиль вздрогнула.
-Жуть берет от этой красной травы.
ГЛАВАХХХI
Очутившись на берегу моря, Вольф глубоко вдохнул
соленый воздух и потянулся. Перед ним, насколько хвата
ло глаз, спокойно катил свои воды бесконечный океан,
сзади расстилалея песчаный пляж. Вольф разделся и во
шел в воду. Она бьmа теплой и ласковой, мокрый песок
нежил ноги, как серо-коричневый бархат. Дно полого спу
скалось, и Вольфу пришлось долго идти, чтобы войти по
шею. Вода бьmа чистой и прозрачной. Вольф видел, как
его ноги, которые казались в воде большими и белыми,
взметали клубы песка при каждом шаге. Он поплыл, при
открыв рот, чтобы почувствовать обжигающий вкус мор
ской соли, и время от времени нырял, чтобы ощутить себя
целиком в воде. Вольф долго плескался, потом повернул
к берегу. Он увидел, что рядом с его вещами появились
две черные фигуры, которые неподвижно сидели на хлип
ких складных стульях с желтыми ножками. Они сели к
нему спиной, и поэтому Вольф, не стесняясь, вышел го
лышом на берег и подошел к своей одежде. Когда он уже
был в пристойлом виде, две старые дамы обернулись, как
будто движимые неким тайным инстинктом. На них бьmи
бесформенные черные соломенные шляпки и выцветшие
шали, какие старые дамы обычно носят на пляже. Каждая
держала в руках вышитую крестиком сумочку с рукоде
льем. Более пожилая была в белых бумажных чулках и
опорках из серой облезлой кожи а la Карл IX. На другой
бьmи ветхие сандалии, и под ее черными чулками прогля
дывал эластичный бинт от варикозного расширения вен.
314
Рядом с ними Вольф заметил медную пластинку. Ту,
что была в опорках, звали мадмуазель Элоиза, а другую -
мадмуазель Аглая. Обе носили пенсне с оправой из голу
боватой стали.
-Это вы- господин Вольф?- спросила мадмуазель
Элоиза. - Нам поручено задать вам ряд вопросов.
-
Да, - подтвердила мадмуазель Аглая,
-
ряд вопросов.
Вольф с усилием восстановил в памяти план, который
уже успел подзабыть, и вздрогнул от ужаса.
-
0 ... о любви?- спросил он.
-
Разумеется, - сказала мадмуазель Элоиза. Мы
специалисты в этом деле.
-
Специалисты, - заключила мадмуазель Аглая.
Тут она заметила, что ее щиколотки чересчур открыты,
и стыдливо одернула платье.
-
Я ничего не смогу вам рассказать, - пробормотал
Вольф, - я никогда не решусь ...
-
Не бойтесь, - сказала Элоиза,
-
мы готовы выслу-
шать все, что угодно.
-Все, что угодно,- заверила Аглая.
Вольф поглядел на песок, море и солнце.
-
Об этом как-то не хочется говорить на пляже,
сказал он.
Впрочем, как раз на пляже он впервые почувствовал в
женщинах некую тайну. Вместе со своим дядей он прохо
дил мимо кабинок для переодевания, и из одной вышла
молодая дама. Вольф считал неприличным разглядывать
женщину моложе двадцати пяти лет, но дядя обернулся и
доверительным тоном отпустил какое-то замечание по по
воду красоты ее ног.
-
Как ты это видишь? - спросил Вольф.
-Так и вижу,- усмехнулся дядя.
-
Я не в состоянии это понять.
-
Глупости, - сказал дядя,
-
поймешь, когда будешь
постарше.
Это странно взволновало Вольфа. Может быть, однаж
ды он проснется и будет знать: у этой красивые ноги, а у
той нет. Что, интересно, чувствуешь, когда переходишь из
категории тех, кто еще не знает, в категорию тех, кто уже
знает?
-
Итак? -голос мадмуазель Аглаи вернул его к дей
ствительности. - Вам иравились девочки вашего воз
раста?
315
-
Они волновали меня, - сказал Вольф.
-
Мне очень
иравилось касаться их волос и шеи. На большее я не ос
меливался. Мои друзья уверяли, что к двенадцати годам
уже познали женщину; то ли я задержался в развитии, то
ли мне не представилось случая. Но я думаю, что даже
если бы я захотел, я бы сдержался.
-
Почему же? - спросила мадмуазель Элоиза.
Вольф немного подумал.
-
Послушайте, - сказал он,
-
я боюсь во всем этом
запутаться. Можно, я немножко подумаю?
Они терпеливо ждали. Мадмуазель Элоиза вынула из
своей сумки коробку зеленых леденцов. Аглая взяла, а Вольф
отказался.
-
Вот как в общих чертах развивались мои отношения
с девушками до того, как я женился. В начале всегда бьmо
желание ... конечно же, я не помню, когда первый раз влю
бился ... Очень давно . . . мне бьmо лет пять или шесть, и я
даже не помню, в кого ... в какую-то даму в вечернем пла
тье, которая была в гостях у моих родителей.
Он засмеялся.
-
Я ей не признался в тот вечер. И ни в какой другой.
Но я жаждал. Я бьm тяжел на подъем, но некоторые детали
меня завораживали. Голос, кожа, волосы ... Женщины так
красивы.
Мадмуазель Элоиза кашлянула, а мадмуазель Аглая по
тупилась.
-
Грудь меня тоже весьма возбуждала, - сказал Вольф.
-
Что же до всего остального, мое ... сексуальное пробужде
ние произошло не раньше, чем к четырнадцати-пятнадца
ти годам. Кое-что я слышал от товарищей, впрочем, мои
знания бьmи крайне приблизительны... я . . . мне неудобно,
сударыни.
Элоиза жестом подбодрила его.
-Ничего-ничего, мы готовы выслушать все, что угод
но, повторяю вам.
-
Мы работали сестрами милосердия, - добавила
Аглая.
-
Тогда я продолжаю, - сказал Вольф.
-
Мне хоте
лось к ним прижаться, потрогать их грудь, ягодицы. По
ловые органы волновали меня меньше. Я мечтал об очень
толстых женщинах, в которых утопаешь, как в перине.
И об очень стройных, о негритянках. Я думаю, все маль
чики через это прошли. Но в моих воображаемых оргиях
316
большую роль играл поцелуй, чем половой акт... под по
целуем я разумею довольно широкий спектр действий.
-Хорошо, хорошо,- сказала Аглая,- мы установи
ли, что вы любили женщин. И в чем это проявлялось?
-
Не будем торопиться, - сказал Вольф.
-
Слишком
многое меня сдерживало ...
-
Что же именно? - спросила Элоиза.
-
Ужасная глупость, - вздохнул Вольф.
-
Несусвет-
ная чушь... Я не отличал истинного от ложного ... причины
от предлогов. Вот, например, учеба. Я считал, что она важ
нее.
-
Вы и сейчас так считаете? - сказала Аглая.
-
Нет. Но я и не обольщаюсь. Если бы я тогда прене-
брегал учебой ради девушек, я бы сейчас тоже жалел об
этом. Потом гордость.
-Гордость?- переспросила Элоиза.
-Когда я вижу женщину, которая мне нравится, мне
никогда не приходит в голову сказать ей об этом. Я думаю:
раз она нравится мне, значит, нравится и кому-то еще, и
меня ужасает мысль занять место кого-то, кто не хуже
меня.
-Где вы тут видите гордость?- удивилась Аглая. -
Милый мой, это скорее скромность.
-
Я понимаю, что он хочет сказать, - обьяснила Элои
за.- То, что вы находите привлекательной женщину, ко
торая нравится и другим, значило для вас считать свой
вкус безупречным.
-
Да, я так думал, - согласился Вольф,
-
и при этом
все же полагал, что могу судить не хуже любого другого.
-
Вам это бьmо лестно, - сказала Элоиза.
-
О чем и речь, - ответил Вольф.
-
Какой странный подход, - продолжала Элоиза.
-
Не проще ли бьmо, если вам иравилась женщина, откро
венно сказать ей об этом?
-
Тут мы дошли до третьей причины - или предлога
-
для моей сдержанности, - сказал Вольф.
-
Если я встре
чал женщину, которая меня пленяла, первым моим по
буждением действительно было признаться ей в этом. Но
представьте себе, я ей скажу: <<Не хотите ли заняться лю
бовью со мной?» Неужели она честно ответит <<да>> или
«нет»? Они же вечно начинают ломаться, строить из себя
недотрог, говорят какую-то чушь ... или просто смеются.
317
-
Но если женщина спросит то же самое у мужчины,
будет ли он более честен? - заспорила Аглая.
-Мужчины всегда соглашаются.
-Хорошо,- сказала Элоиза,- но не путайте искрен-
ность с грубостью. Ваша манера выражаться в данном слу
чае немного бесцеремонна.
-
Уверяю вас, - сказал Вольф,
-
что на тот же во
прос, выраженный в вежливой форме, четкого ответа все
равно не добьешься.
-
Нужно быть галантным, - кокетливо заметила
Аглая.
-
Послушайте, - сказал Вольф,
-
я никогда не заго
варивал с незнакомками, поскольку считал, что женщина
имеет такое же право на выбор, как и я, а еще меня ужа
сала перспектива ухаживания испытанным способом, то
есть разговоры о лунном свете, о тайне ее взгляда и глу
бине улыбки. Я-то в этот момент думал о ее груди, о ее
коже, или прикидывал, окажется ли она натуральной блон
динкой, если ее раздеть. Что касается галантности, то, если
признавать равенство полов, - достаточно просто вежли
вости, и нет никаких оснований обращаться с женщиной
вежливее, чем с мужчиной. Все-таки женщины лживы.
-
Как им было не стать такими в обществе, которое
их притесняло?- сказала Элоиза.
-Вы несете околесицу, -добавила Аглая. -Вы от
носитесь к ним так, словно не было веков рабства.
-
Возможно, они похожи на нас, - сказал Вольф,
-
поэтому я и хочу, чтобы женщины научились выбирать,
но они уже привыкли к другой тактике. Увы! Они не смо
гут вырваться из рабства, если не начнут вести себя по
другому.
-
Тому, кто идет первым, всегда приходится трудно, -
сентенциозно произнесла Аглая. - Вы доказали это, предъ
являя к ним такие требования, и были правы.
-Да,- сказал Вольф,- но те, кто правы, всегда ви
новаты. Потому-то во все века убивали пророков.
-
Но все же признайте, - сказала Элоиза,
-
что, не
смотря на некоторую вполне извинительную сдержанность,
женщины достаточно откровенно могут дать вам понять,
что вы им нравитесь, если это действительно так.
-
Чем же это? - спросил Вольф.
-
Взглядом, - томно произнесла Элоиза.
Вольф ухмьmьнулся.
318
-Вы уж меня извините,- ответил он,- но чего ни
когда не умел, так это читать во взгляде.
Аглая сурово посмотрела на него.
-
Скажите лучше, что никогда не осмеливались, -
презрительно сказала она. - Или просто трусили.
Вольф, смутившись, взглянул на нее. Что-то в ее пове
дении встревожило его.
-
Именно так, - с усилием признался он.
-
Я хотел
об этом сказать.
Он вздохнул.
-
Еще одним я обязан своим родителям: боязнью под
цепить какую-нибудь болезнь. Этот страх бьm столь же
сильным, как и желание переспать со всеми девушками,
которые мне нравились. И тогда я успокаивал себя выше
упомянутыми отговорками, о которых вам рассказывал:
стремление не запускать учебу, опасение показаться на
вязчивым и отвращение к общепринятым способам уха
живания за женщинами - за всем этим по сути стоял страх.
Причиной его бьmи всякие истории, которыми меня пич
кали в детстве и юности под видом широты взглядов: мне
сразу объяснили, чем я рискую.
-И что из этого последовало?
-
Из этого последовало, что, несмотря на мои жела-
ния, я оставался невинным, и, так же как в семь лет, мое
бренное тело радовалось привычным запретам, против ко
торых якобы боролся мой дух.
-
Вы были верны себе ... -
заметила Аглая.
-
В основе своей, - сказал Вольф,
-
все организмы
похожи один на другой, у них одинаковые реакции и оди
наковые потребности; плюс еще понятия, которыми вы
обязаны своему окружению, и которые худо-бедно при
спосабливаются к вашим реакциям и потребностям. Мож
но, конечно, попытаться отступить от усвоенных норм.
Иногда это удается, но с возрастом моральный скелет око
стеневает ...
-Смотри-ка,- сказала Элоиза,- вы становитесь се
рьезным. Расскажите нам лучше о вашей первой страсти.
-
Глупая просьба, - сказал Вольф.
-
О какой страсти
может идти речь? Игра запретов и ложных идей привела
меня к более или менее осознанному выбору девушки из
своего круга, выросшей примерно в таких же условиях; я
мог быть уверен, что она здорова, вероятно, даже девст
венна, и, в случае необходимости, можно будет и женить-
319
ся... Все те же правила, внушенные родителями: лишний
свитер не повредит, пар костей не ломит. А для того, что
бы возникла страсть, каждый должен жадно стремиться к
тому, чего он лишен и что в избытке есть у другого, союз
должен быть внезапным и бурным, как химическая реак
ция соединения.
-
Милый юноша, - сказала Аглая,
-
я бьmа учитель
ницей химии, и могу вам напомнить, что существуют цеп
ные реакции, которые начинаются очень медленно и, са
ми собой набирая силу, заканчиваются порой взрывом.
-
Мои принципы представляли собой изрлдное собра
ние антикатализаторов, - улыбнулся в ответ Вольф.
-
Цепная реакция тут бы тоже не прошла.
-
В общем, страсти не бьmо? - спросила Элоиза, за
метно разочарованная.
-
Я встречал женщин, - сказал Вольф,
-
к которым
я мог бы испытывать страсть; но до женитьбы мной руко
водило в основном чувство самосохранения. После же это
бьmо чистой воды малодушие и добавился еще один мо
тив: я боялся причинить боль. Красиво, не правда ли? Я при
носил себя в жертву. Кому? Для кого? Кому это было
нужно? Никому. В действительности это бьmа не жертва,
а наипростейшее решение.
-
Это правда, - сказала Аглая.
-
Теперь - ваша же
на. Рассказывайте.
-Ну послушайте,- сказал Вольф,- после всего, что
я тут наговорил, легче легкого понять мотивы моей же
нитьбы и ее особенности.
-
Это нетрудно, - сказала Аглая,
-
новсежемы
хотели, чтобы вы сделали это сами. Мы здесь ради вас.
-
Ну что ж, - сказал Вольф.
-
Ладно. Мотивы? Я же
нился, поскольку физически нуждался в женщине. Мое
отвращение ко лжи и всяческому ухаживанию вынуждало
меня жениться молодым, чтобы нравиться просто так. Я на
шел одну особу, которую, как мне казалось, полюбил и
которая подходила мне по своему воспитанию и образу
жизни. Я женился, почти не зная до этого женщин - и
что в итоге? Никакой страсти, вялое обладание слишком
целомудренной женщиной, вскоре мне это надоело ... Ког
да она, наконец, этим заинтересовалась, я уже слишком
устал, чтобы ее осчастливить. Слишком устал от ожиданий
страсти, которой жаждал вопреки всякой логике. Моя же
на бьmа красива. Она мне нравилась, я желал ей добра.
320
Этого оказалось недостаточно. Больше я вам ничего не
скажу.
-
Что вы, - запротестовала Элоиза,
-
говорить о люб
ви - это так прекрасно!
-
Да, может быть, - сказал Вольф.
-
Вы очень милы,
но по зрелом размышлении мне все же представляется не
приличным рассказывать такие вещи барышням. Я пойду
искупаюсь. Мое почтение.
Он повернулся и направился к морю. Он запльm глу
боко и нырнул, открыв глаза в воде, взбаламученной пес
ком.
Он пришел в себя, очутившись среди красной травы
Квадрата. Сзади зловеще зияла дверь клетки.
Он грузно встал, снял свое снаряжение и сложил его в
шкаф. Все увиденное вылетело у него из головы. Он ша
тался, как пъяный, едва удерживая равновесие. Впервые
он спросил себя: а можно ли жить, когда разрушены все
воспоминания? Эта мысль вихрем пронесласЪ у него в го
лове. Сколько же ему еще осталось сеансов?
ГЛАВАХХХП
Подходя к дому, Вольф едва обратил внимание, что
крыша слегка накрениласъ. Он шел, не думая ни о чем,
ничего не видя перед собой. Он только смутно ждал чего
то. Что-то должно бьmо произойти. Подойдя ближе, он
заметил, что дом выглядит довольно странно, поскольку
куда-то исчезла часть второго этажа.
Он вошел в дом. Лиль занималась какой-то ерундой.
Она только что спустилась сверху.
-Что случилось?- спросил Вольф.
-
Ты же видел, - тихо сказала Лиль.
-
Где Лазурит?
-
Там больше ничего нет. Его комната исчезла вместе
с ним, вот и все.
-
А Фолаврилъ?
-
Она лежит в нашей спальне. Не беспокой ее, она
еще не оправилась от этой истории.
-Что за история?
-
Ох, не знаю, - сказала Лиль.
-
Спросишь у Фолав-
рилъ, когда она будет в состоянии говорить.
-Она тебе ничего не сказала?- настаивал Вольф.
11 Борис Виан
321
-
Сказала, - ответила Лиль,
-
но я ничего не поняла.
Я, наверное, глупая.
-Да нет,- вежливо сказал Вольф.- Опять, что ли,
появлялся тот тип, что пялился на него? - продолжил он,
помолчав. - А Сапфир вспъmил и поссорился с Фолав
рилъ?
-
Нет, -сказала Лиль. -Он подрался с ним и в конце
концов ранил себя, упав на нож. Фолавриль считает, что
он умышленно нанес себе удар, но скорей всего, это не
счастный случай. И, кажется, там бъm не один человек, а
несколько, все похожие на Лазурита, и они исчезли, когда
он умер. В общем, история - хоть стой, хоть падай.
-Мы и так уже встали,- сказал Вольф.- Надо за
няться чем-нибудь другим. Например, упасть и поспать.
-А потом молния ударила в его комнату, и все исчез-
ло вместе с ним.
-
Значит, Фолавриль там не бъmо?
-
Она в тот момент спустилась ко мне за помощью.
Вольф подумал, что у грозы бывают странные прояв-
ления.
-У грозы бывают странные проявления,- сказал он.
-
Да, - сказала Лиль.
-
Я помню, как-то раз, когда я охотился на лисицу,
ударила молния, и лисица превратилась в земляного червя.
-Да?- безразлично сказала Лиль.
-
А в другой раз, - сказал Вольф,
-
во время грозы
на дороге видели совершенно голого человека, выкрашен
ного голубой краской. А потом его облик изменился. Он
превратился в автомобиль. А когда в него сели, он поехал.
-
Да, - сказала Лиль.
Вольф умолк. Нет больше Лазурита. Надо все-таки под
няться к себе, ведь ничего уже не изменишь. Лиль посте
лила скатерть и откръmа буфет с посудой. Расставила на
столе тарелки и стаканы.
-
Дай мне большую хрустальную салатницу, - сказала
она.
Это бъmа ваза, которой Лиль очень дорожила. Очень
красивая, дорогая вещь, довольно, впрочем, тяжелая.
Вольф наклонился и взял салатницу. Лиль все еще рас
кладывала приборы. Он поднес салатницу к окну и полю
бовался игрой света в гранях. Потом ему это надоело, и он
отпустил вазу. Она упала на землю и, задребезжав, разби
лась в белую сверкающую пъmъ.
322
Лиль оторопело взглянула на Вольфа.
-
А мне все равно, - сказал он.
-
Я сделал это на
рочно, и вижу, что мне все равно. Даже если тебе непри
ятно. Я знаю, что тебе очень неприятно, и тем не менее
ничего не чувствую. А теперь я ухожу. Мне пора.
Он вышел, не обернувшись. Его голова промелькнула
в окне.
Лиль в смятении не стала его удерживать. Решение уже
созрело. Они уйдут из дома вместе с Фолавриль, уйдут
вдвоем.
-
По сути дела, - произнесла она вслух,
-
они не
созданы для нас. Они созданы для себя. А мы - просто
так, ни для чего.
Она попросит служанку Маргариту присмотреть за Воль
фом, когда он вернется. Если он вернется.
ГЛАВА XXXIII
Едва захлопнув за собой дверь кабины, Вольф почув
ствовал невыносимую тяжесть. Набухший воздух с трудом
проникал в его жаждущие легкие, виски словно сжало сталь
ным обручем. Нежные струи касались его лица, и вдруг он
обнаружил, что очутился в воде, мутной от песка. Впереди
была голубая воздушная пелена воздуха, и Вольф безна
дежно поплыл к ней. Мимо мелькнул силуэт, затянутый в
белый шелк. Машинально Вольф провел рукой по воло
сам и вынырнул. Когда он открыл глаза, задыхаясь и от
ряхиваясь от струящейся по лицу воды, он увидел прямо
перед собой улыбку и кудрявые темные волосы молодой
девушки, бронзовой от загара. Она быстро плыла к берегу.
Вольф повернулся и поплыл за ней. Пожилых дам на бе
регу уже не было. Однако на пекотором расстоянии от
него, посреди пляжа, видпелась маленькая будка, которую
он сначала не заметил. Вольф решил, что разберется с этим
позже. Он зашагал по золотистому песку и подошел к де
вушке. Она стояла на коленях и подвязывала свой купаль
ник так, чтобы загорели полоски от лямок. Вольф растя
нулся на песке рядом с ней.
-А где ваша медная табличка?- спросил он.
Она подняла левую руку.
-
Я ношу ее на запястье, - сказала она.
-
Это не так
официально. Меня зовут Карла.
323
-
Вы появились, чтобы закончить интервью? - спро
сил Вольф с легкой горечью.
-
Да, - сказала Карла.
-
Может быть, вы решитесь
сказать мне то, что не смогли сказать моим тетушкам.
-
Эrи две дамы были ваши тетушки? - спросил Вольф.
-
А что, мы даже отчасти похожи, - ответила Карла.
-
Вы не находите?
-
Ужасные пиявки, - сказал Вольф.
-Ну,- сказала Карла,- раньше вы бьmи более рас-
положены к людям.
-
Старые бесстыдницы!
-Пожалуй, вы преувеличиваете,- сказала Карла.-
Они у вас ничего такого не спросили.
-
Они сгорали от любопытства, - сказал Вольф.
-
Кто же тогда достоин вашего расположения? - спро-
сила Карла.
-
Я уж не знаю, - ответил Вольф.
-
Была одна птица,
она жила в кусте шиповника под моим окном и будила
меня по утрам, стуча клювом в стекло. Была еще серая
мышка, она прогуливалась возле меня по ночам и ела
сахар, который я ей оставлял на столике у кровати. А еще
была черно-белая кошка, ходила за мной по пятам и звала
родителей, если я слишком высоко залезал на дерево и не
мог слезть ...
-
Только звери, - констатировала Карла.
-
Вот почему мне так хотелось сделать приятное Се-
натору. Из-за птички, мышки и кошки.
-
Скажите, - спросила Карла,
-
вы очень страдали,
когда влюблялись в какую-нибудь девушку? .. Я хочу ска
зать, страстно влюблялись ... И не добивались ее?
-
Это сначала меня задевало, а потом перестало, я ре
шил, что мелко и ничтожно мучиться не до смерти, и мне
надоело быть ничтожным.
-Вы всегда сопротивлялись своим желаниям. Это да
же забавно. Почему вы никогда не шли им навстречу?
-
Мои желания всегда втягивали в игру кого-то еще.
-
И конечно, вы никогда не умели читать во взгляде, -
добавила Карла.
Он взглянул на нее: она бьmа так близко, свежая, зо
лотистая; пушистые ресницы прикрывали желтые глаза.
Ее глаза, в которых Вольф теперь мог читать лучше, чем
в раскрытой книге.
324
-Книга эта,- сказал он, чтобы избавиться от наваж
дения, - кажется, написана на непонятном мне языке.
Карла засмеялась, не повернув к нему головы. Выра
жение ее лица изменилось. Теперь было слишком поздно.
Да, поздно.
-
Вы всегда могли сопротивляться вашим желаниям, -
сказала она. - И сейчас можете. Потому-то вы и умрете
разочарованным.
Она встала, потянулась и вошла в воду. Вольф прово
жал ее взглядом, пока вода не сомкнулась над ее головой.
Он ничего не понимал. Подождал немного: никто не по
являлся. Недоумевая, он тоже поднялся. Он подумал о сво
ей жене, о Лиль. Кем он всегда был сейчас для нее: посто
ронним? или уже мертвым?
Вольф вяло брел по вязкому песку пляжа. Разочаровав
ший и опустошивший сам себя. Его руки бессильно по
висли, он весь взмок под палящим солнцем. Вдруг перед
ним возникла тень. Тень будки. Вольф устремился туда.
В будке было окошко, в котором видпелось морщинистое
лицо чиновника в желтом канотье, крахмальном ворот
ничке и узком черном галстуке.
-Что вы здесь делаете?- строго спросил старик.
-
Жду, когда вы зададите мне вопросы, - сказал Вольф,
машинально опершись на выступ.
-
Вы должны заплатить за вход.
-За что?
-
Вы искупались, должны заплатить за вход.
-
Чем заплатить? - спросил Вольф.
-
У меня нет
денег.
-
Вы должны заплатить за вход, - повторил старик.
Вольф задумался. Ему бьmо хорошо в тени. Без сомне
ния, это последний или предпоследний пункт, в том про
клятом плане.
-
Как ваше имя? - спросил он.
-
Сначала надо заплатить, - твердил чиновник.
Вольф засмеялся.
-
Нечем платить, - сказал он.
-
Так что я уЙду, не
заплатив.
-
Нет, -сказал старик. -Вы не один на свете. Все
платят. надо делать как все.
-
А на что вы нужны? - спросил Вольф.
-
Чтобы платили, - сказал чиновник.
-
Я делаю свое
дело. А вы сделали свое? Вы-то на что нужны?
325
-
Пора сводить счеты с жизнью, - сказал Вольф.
-
Вовсе нет, - отозвался старик,
-
нужно делать свое
дело.
Вольф слегка потянул за край будки, и она поддалась.
-
Послушайте, - сказал Вольф,
-
пока я не ушел. Бог
с ними, с последними пунктами плана. Я вам их дарю.
Я собираюсь тут кое-что изменить.
-
Делать свое дело необходимо, - талдычил старик.
-
Нет работы - нет безработицы,
-
сказал Вольф. -
Так или не так?
-
Нужно платить, - сказал старик.
-
Платить за вход.
Не рассуждая.
Вольф усмехнулся.
-
Я, пожалуй, уступлю своим инстинктам, - сказал
он с воодушевлением. - В первый раз. Вернее, во второй.
Я уже разбил хрустальную салатницу. Вы увидите сейчас,
как вырвется наружу страсть всей моей жизни: ненависть
к бесполезному.
Он навалился на будку и толкнул изо всех сил. Будка
зашаталась и рухнула. Старик по-прежнему сидел на стуле
в своем желтом канотье.
-
Моя будка, - сказал он.
-
Ваша будка валяется на земле, - объяснил Вольф.
-Вы за это ответите,- сказал старик.- Я буду жа-
ловаться.
Вольф ухватил старика за шею и заставил его встать.
Старик застонал.
-
Пошли, - сказал Вольф.
-
Вместе будем жаловаться.
-Отпустите меня,- запричитал старик, пытаясь вы-
рваться, - отпустите меня сейчас же, или я позову на по
мощь.
-
Кого? - спросил Вольф.
-
Пойдемте лучше прогу
ляемся. Надо делать свое дело. Мое дело сейчас - увести
вас отсюда.
Они шли по песку, рука Вольфа, как тиски, зажала
шею старика, и тот, скрючившись, влачился за ним, загре
бая желтыми ботинками. Свинцовое солнце долбило их
в затылки.
-
Сначала увести вас отсюда, - повторил Вольф,
-
а затем опустить на землю.
Сказано - сделано. Старик тихонько подвывал от страха.
-
Ведь вы бесполезны, - сказал Вольф.
-
Более того,
вы мне мешаете. А я теперь решил избавляться от всего,
326
что мне мешает. Ото всех воспоминаний. Ото всех препят
ствий. Вместо того, чтоб унижаться, сгибаться, насиловать
себя, изнашиваться, стареть... Меня измучило все это! Ведь
я старею, слышите меня! - завопил Вольф.
-
Я уже стар
ше вас.
Он встал на колени рядом со стариком, который глядел
на него обезумевшими глазами и ловил ртом воздух, как
рыба, вынутая из воды. Вольф взял пригоршню песка
и сунул ее в беззубый рот.
-Это за детство.
Старик отплевывался, давился и пускал слюни. Вольф
взял вторую пригоршню.
-
Это за религию.
От третьей пригоршин старик стал синеть.
-
Это за учебу, - сказал Вольф.
-
А это за любовь.
Вот, получайте, черт бы вас побрал!
Левой рукой он пригвоздил к земле дряхлую развалину.
Развалина задыхалась и кряхтела.
-
А это, - сказал Вольф, подражая голосу г-на Перла,
-
за вашу деятельность в качестве члена общества.
Правую руку он сжал в кулак и запихивал песок в десна
своей жертвы.
-
А последнее, - заключил Вольф,
-
я приберег для
ваших метафизических поисков.
Но старик уже не двигался. Последняя горсть песка
рассыпалась по его почерневшему лицу, скопившись во
круг выпученных, налитых кровью глаз. Вольф посмотрел
на него.
-
Кто может быть более одиноким, чем мертвый, -
прошептал он. - И более терпимым? Эй, господин Брюль,
кто может быть неприхотливей и терпеливей? Кто лучше
соответствует своему назначению? Кто избавлен от любо
го беспокойства?
Он остановился.
-
Пункт первый, - сказал он.
-
Нужно освободиться
от всего, что вам мешает, и получить труп, то есть нечто
совершенное и законченное. Весьма плодотворная опера
ция. Можно сказать, одним ударом двух зайцев.
Вольф шагал по песку. Солнце спряталось, и легкая
дымка поползла по земле, извиваясь серыми лентами.
Вскоре он уже не мог различить в тумане свои босые
ступни, но почувствовал, что почва под ногами стала
твердой и каменистой.
327
-
Мертвый, - продолжал Вольф, -это так прекрасно!
Самое совершенное творение! У мертвого нет памяти. Все
завершено. Человек не может быть совершенен, пока не
умрет.
Дорога резко пошла в гору. Поднялся ветер и рассеял
туман. Согнувшись и помогая себе руками, Вольф яростно
карабкался вверх. Смеркалось, но он ясно видел перед со
бой скалистый пик, к которому тянулись ползучие расте
ния.
-
Конечно, со временем все забудется. Так тоже бы
вает. Но есть люди, которые не любят Ждать.
Плотно прижавшись к камням, он поднимался по от
весной стене. Попал ногтем в трещину меЖду камнями
и сломал его. Отдернул руку: палец кровоточил.
-
Если не любишь Ждать и устал от самого себя, есть
повод и смысл освободиться от всего этого и прийти к со
вершенству. Замкнуть круг.
Его мускулы напряглись от невероятных усилий, и упор
но, как муха, он все полз по отвесной скале. Колючие
растения исцарапали его с головы до ног. Задыхаясь, он
подобрался к гребню.
-
Можжевеловый огонь в очаге, сложенном из свет
лого кирпича, - сказал он вдруг.
В эту минуту Вольф достиг вершины скалы и, как во
сне, почувствовал под руками холод стальной клетки; ве
тер хлестнул его по лицу. Он стоял нагишом на ледяном
ветру, его била дрожь. Шквал ударил с такой силой, что
он чуть было не разжал руки.
-
Стоит лишь захотеть...
-
он стиснул зубы. - Я всег
да мог сопротивляться своим желаниям ...
Вольф опустил руки, его лицо разгладилось, мышцы
расслабились.
-
Но я умираю, потому что у меня их больше нет.
Ветер оторвал его от клетки и закружил в воздухе.
ГЛАВАХХХIV
-
Ну, - сказала Лиль,
-
будем собирать веши?
-
Будем, - сказала Фолавриль.
У обеих был усталый вИд.
-
Теперь никаких серьезных мужчин.
-
Ни за что, - сказала Лиль.
-
Только кошмарные
бабники, которые танцуют, хорошо одеваются, всегда по
бриты и носят розовые шелковые носки.
328
-
Для меня, пожалуйста, зеленые, - сказала Фолав
риль.
-
И ездят на машинах длиной двадцать пять метров, -
сказала Лиль.
-
Да, - сказала Фолавриль.
-
И они будуг ползать
перед нами на коленях.
-
И на брюхе. И будуг покупать нам норковые шубки,
кружева, драгоценности и нанимать горничных.
-
В крахмальных передниках.
-
И мы не будем их любить. И не будем скрывать, что
не любим. И ни разу не спросим, где они беруг деньги.
-
А если они будуг чересчур умными, мы их бросим.
-
Чудесно, - восхитилась Лиль.
Она встала и на мгновение вышла. Вернулась она, во
лоча две большие сумки.
-Вот, по одной на каждую.
-
Я никогда не смогу ее заполнить, - уверила ее Фо-
лавриль.
-
Я тоже, - сказала Лиль,
-
но так внушительней.
К тому же, полупустые, они будуг легче.
-А Вольф?- вдруг спросила Фолавриль.
-
Его нет уже два дня, - очень спокойно ответила
Лиль. - Он не вернется. Впрочем, мне он больше не ну
жен.
-
Моя мечта, - задумчиво сказала Фолавриль,
-
моя
мечта- выйти замуж за педераста с кучей денег.
ГЛАВАХХХV
Солнце было уже высоко, когда Лиль и Фолавриль вы
шли из дома. Обе были изысканно одеты. Немного вызы
вающе, но со вкусом. В конце концов они решили оста
вить тяжелые сумки в комнате Лиль. Их можно забрать
потом.
Лиль была одета в шерстяное платье цвета перванш,
которое чудно облегало ее грудь и бедра. Сбоку бьm глу
бокий разрез, открывающий дымчато-серые чулки. Голубые
туфельки с бантами, замшевая большая сумка соответст
вующего цвета и эгретка в белокурых волосах дополняли
ее наряд. Фолавриль бьmа в строгом черном костюме, блуз
ке с пышным жабо, в длинных черных перчатках и черно
белой шляпе. На них трудно бьmо не обратить внимание.
Но никого не бьmо в Квадрате, только Машина зловеще
темнела на фоне неба.
329
Напоследок они решили еще раз взглянуть на Маши
ну. Яма, в которой бьmи погребены воспоминания, зияла
перед ними, и, наклонившись, они увидели, что темная
жидкость наполняла ее теперь почти до краев. На металле
проступили следы коррозии, на редкость глубокие. Крас
ная трава опять росла повсюду, где прежде Вольф и Лазу
рит расчистили место для своих аппаратов.
-
Эта железка долго не протянет, - сказала Фолав
риль.
-
Еще одна вещь, которую он испортил, - отозвалась
Лиль.
-
Может быть, он достиг того, чего хотел, - заметила
Фолавриль, явно думая о другом.
-
Да, - рассеянно сказала Лиль,
-
может быть. Пой
дем отсюда.
Они снова тронулись в путь.
-
Пойдем в театр сразу, как только приедем в город, -
сказала Лиль. - Я уже сто лет никуда не ходила.
-
Ой, да, - подхватила Фолавриль.
-
мне так хоте
лось бы. А потом подыщем миленькую квартирку.
-
Боже, - воскликнула Лиль,
-
как мы могли так
долго жить с мужчинами!
-
Это бьmо чистое безумие, - согласилась Фолавриль.
Их каблучки застучали по дороге. И вот они вышли за
стену Квадрата. Широкий прямоугольник опустел, и гро
мадная стальная Машина начала тихо разваливаться по
воле небесных гроз. В сотне шагов к западу от нее обна
женное тело Вольфа, почти невредимое, лежало лицом к
солнцу. Голова, под неправдоподобным углом повернутая
к плечу, казалось, не принадлежала телу.
Ничего не отражалось в его широко раскрытых глазах.
Они были пусты.
о_
ш
С[
ш
~
~ш
u
0=:::::
~
Ll.J
о
u1
Ll.J
I
~0=:::::
0=:::::
<(
~
© Societe Nouvelle des Editions Pouvert, 1962
© Перевод но русский язык, Т.Михойлово, 1998
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
28августа
Тропинка скользила вдоль прибрежных скал. Она была
изящно обрамлена низкорослым кустарником с мелкими
цветочками, впрочем, уже порядком увядшими и изобиль
но осыпавшими землю пеплом своих почерневших лепест
ков. Тысячи жучков пронзали землю тысячами подземных
ходов, и она сухо пахрустывала под ногой, как погибшая
от холода губка.
Жакмор неторопливо шел вперед, любуясь цветущими
окалинами, темно-красные сердечки которых нежно вздра
гивали под лучами солнца. Взмывающие вверх облачка пьmь
цы медленно оседали на взволнованных лепестках. Пчелы
тут, наверное, вконец обленились и вызывающе пренебре
гали своими обязанностями.
От подножия скал поднимался хрупкий и хриплый шум
волн. Остановившись, Жакмор нагнулся над невысоким
бордюром, отделявшим его от бледно-голубой бездны, и
посмотрел вниз. Взгляд его резко упал и покатился по от
весному склону, поразившись его крутизне, прямо в белые
комки пены, лежащей в морщинах скал, как июльский
снег. Почувствовав головокружение, Жакмор медленно опус
тился на колени в сухую траву и коснулся земли вытяну
тыми руками. Наткнувшись дрожащими пальцами на козьи
экскременты странно-неправильной формы, он пришел к
радостному выводу, что в этих местах еще обитает знаме
нитый Козел Содома - вид, по мнению натуралистов, уже
давно исчезнувший.
Эrо открытие немного успокоило его, и он решился
опять посмотреть вниз. Отвесные своды красных утесов
ныряли в прозрачные волны и тут же появлялись вновь,
устремляясь вверх, вверх, до самого склона красной ска
лы, на котором сейчас на четвереньках стоял Жакмор.
333
Из воды то здесь, то там показывалисъ намыленные
прибоем черные рифы в коронах из ярких брызг. Солнеч
ные лучи покрывали морскую гладь ржавыми штрихами,
которые непроизволъно складывались в непристойные ри
сунки.
Жакмор поднялся и пошел дальше. Тропинка внезапно
качнулась у него под ногами и сделала резкий поворот.
Слева он увидел папоротники, уже тронутые коррозией, и
бледно-лиловые заросли вереска. На голых утесах поблес
кивали кристаллы соли. Убегая от водной стихии, земля
устремлялась вверх крутыми уступами. Тропинка огибала
гранитные валуны, на которых аккуратными кучками бы
ли разложены вехи из шариков козьего помета. В их при
надлежности сомневаться не приходилось, оставить их могли
только козы, часто становящиеся вследствие этого жерт
вами бдительных пограничников.
Жакмор ускорил шаги и внезапно попал в тень: солнце
не поспевало за ним. Свежесть и прохлада придали ему
сил, и он пошел еще быстрее. Цветы окалин огненными
лентами ночного шоссе потянулисЪ перед его глазами.
По некоторым признакам он понял, что конец его пути
уже близок, и тщательно расправил свою редкую рыжую
бороду. Легко и непринужденно он двинулся вперед и поч
ти сразу увидел Дом. Он предстал перед ним весь сразу,
весь целиком, белоснежно стоящий между двумя огром
ными утесами, которым эрозия придала причудливую фор
му сосок. Они стояли по обе стороны от тропы, как два
безмолвных стража, охраняющих вход в волшебную стра
ну. Странные деревья незнакомых Жакмору пород окру
жали дом, образуя подобие сада. От входа тянулась светлая
полоска песчаной дорожки. Стараясь, почти безуспешно,
держаться прямо, она в изнеможении доползала до тро
пинки. Жакмор решительно вступил на нее. Сделав в сто
рону дома несколько ленивых шагов, он внезапно услы
шал крики и машинально побежал, не совсем понимая,
что заставляет его так поступить.
Положенная на крыльцо чьей-то заботливой рукой крас
ная шелковая лента уходила в глубь дома. Жакмор покор
но шагнул через порог. В одной из спален второго этажа
на широкой кровати лежала женщина - очередная жертва
ста тринадцати родовых мук. Жакмор решительно отбро
сил в сторону свой кожаный саквояж, засучил рукава
и начал мъmитъ руки в грубом умывальном тазу.
334
11
Анжель в полном одиночестве томился у себя в комна
те и чувствовал себя совершенно спокойным, не переставая
этому удивляться. Из соседней комнаты неслись стоны и
хрипы его жены, она страдала, а он даже не мог подойти
к ней и взять ее за руку: она не подпускала его к себе,
угрожая револьвером. Исполненная ненависти к своему
огромному животу, она предпочитала кричать в одиноче
стве. Она не хотела, чтобы муж видел ее в таком состоя
нии. Вот уже два месяца, как Анжель бьm заперт у себя в
комнате и терпеливо ждал, когда же всему этому придет
конец. Вьщелывая по комнате привычные круги и спира
ли, он вспомнил о какой-то заметке в газете, где писали о
том, что заключенные часто начинают кружиться по своей
камере, как животные. Но какие именно животные? Там
это указано не было. Иногда он ложился и пытался за
снуть, думая о заднице своей жены, потому что теперь
предпочитал предстамять ее себе со спины. Он часто про
сыпался по ночам от непонятного страха. Короче, зло свер
шилось и свершилось по его вине, но ничего приятного
в этом для себя он не находил.
Шаги Жакмора гулко отдавались на лестнице. Жен
ские вопли внезапно прекратились, и Анжель замер, стоя
у двери своей тюрьмы, придавленный своим оцепенени
ем. Прильнув к стеклу, он пытался хоть что-нибудь раз
глядеть, но высокая спинка кровати скрывала от него все
происходящее. Он отошел и прислушался, сам не зная
к чему, так, вообще.
111
Жакмор осторожно положил мьmо на край умывальни
ка и потянулся за полотенцем. Он тщательно вытер руки
и взял свой саквояж. Рядом с ним раздавалось бульканье
воды в электрическом кипятильнике. Жакмор продезин
фицировал в нем свой резиновый напалечник, ловко на
дел его и поспешил раскрыть несчастную женщину, чтобы
увидеть, наконец, в чем же дело.
Увидев, он отступил на шаг и с отвращением прогово
рил:
-
Их там трое.
-
Трое ... -
удивленно пробормотала мать.
335
После небольшой паузы она снова завьша, выведенная
из оцепенения деликатным напоминанием своего живота
о том, что роды- вещь все-таки необычайно болезнен
ная.
Жакмор нашел у себя в саквояже несколько успокаи
вающих таблеток и поспешил проглотить их: сейчас они
бьши ему просто необходимы. Потом, сорвав со стены часы,
он с размаху бросил их об пол, чтобы заставить подняться
наверх кого-нибудь из слуг. Его нехитрая уловка удалась:
скоро он услышал семенящие шаги внизу, а потом - скрип
лестничных ступеней. В дверях появилась горничная, оде
тая во все белое, как на китайских похоронах.
-
Подготовьте все необходимое, - сказал Жакмор.
-
Как вас зовут?
-
М'ня з'вут Кюльблан 1 , м'сье, - ответила она с силь
ным деревенским акцентом.
-
В таком случае постараюсь не обращаться к вам по
имени, - поморщился Жакмор.
Девушка ничего не ответила и молча принялась проти
рать блестящие никелированные инструменты. Он подо
шел к кровати. Женщина в изнеможении замолчала. Стра
дание пожирало ее.
Жакмор достал из саквояжа необходимое орудие и мас
терски выбрил ей лобок. Потом несколькими мазками бе
лой краски он наметил себе поле деятельности. Горничная
с удивлением следила за ним, ее познания в акушерстве
не простирались дальше отела.
-
У вас есть медицинский Лярусс? - спросил Жак
мор, тщательно вытирая кисть.
Произнеся это, он склонился над своим творением
и осторожно подул, чтобы краска скорее высохла.
-
У меня есть только «Сводный каталог промышлен
ности Вооруженных сил Франции» и <<Словарь Святых>>,
ответила горничная.
-
Довольно скучное чтение, - отметил Жакмор.
-
Но, возможно, нам это пригодится.
Не слушая ее ответа, он скользил взглядом по комнате
и заметил дверь, за которой томился Анжель.
-
А кто это томится за дверью? - спросил он.
-Это м'сье ...
-
ответила горничная.- Он заперт.
1 CuiЬlanc- букв.: «белый зад» (франц.).
336
В эту минуту мать вышла из своего оцепенения и вы
пустила очередь резких воплей. Ее пальцы сжались в кулаки.
Жакмор повернулся к горничной.
-
У вас есть какой-нибудь таз побольше? - спро
сил он.
-
П'ду пр'су, - кивнула горничная.
-
Да пошевеливайтесЪ вы, глупое создание! - при-
крикнул на нее Жакмор. - Вы что, хотите, чтобы она за
лила все простыни?
Она испуганно выскочила за дверь, и Жакмор с удов
летворением услышал грохот на лестнице.
Он подошел к кровати. Нагнувшись, он нежно провел
рукой по измученному лицу женщины.
-Вы, наверное, хотите видеть вашего мужа?- спро
сил он.
-
О да, да... Но сначала дайте мне револьвер ... Он там ...
в шкафу...
Жакмор покачал головой. Горничная вернулась, неся
овальную лохань для выщипывания собак.
-
Это все, что у нас есть, - объяснила она.
-
Его
можно как-нибудь приспособить.
-
Помогите мне подсунуть его ей под поясницу,
вздохнул Жакмор.
-
Туг край очень острый, - заметила горничная.
-
Ну что же, пусть это послужит ей наказанием.
-
За что? Она ведь не сделала ничего плохого?
-А что она сделала хорошего?
Широкая спина матери осела над краем лохани.
-
Ну а теперь, - вздохнул Жакмор,
-
как вы думаете,
что надо делать дальше? Все это, знаете ли, работа не для
психиатра.
IV
Он задумался. Женщина настороженно молчала. Слу
жанка, не двигаясь, смотрела на него с лицом, лишенным
какого бы то ни бьmо выражения.
-
Надо, чтобы отошли воды, - произнесла она нако
нец.
Жакмор машинально кивнул. Потом, внезапно потря
сенный чем-то, поднял голову. В комнате начинало тем
неть.
337
-
Это что, солнце заходит? - спросил он.
Горничная въшmа, чтобы понять, что происходит. День
стремительно скрывалея за скалами. Вернулась растерян
ная горничная.
-Я не понимаю, что происходит,- пробормотала она.
В комнате бъmо уже так темно, что можно бъmо разли
чить лишь слабое свечение зеркала над камином.
-Давайте просто сядем и будем ждать,- устало ска
зал Жакмор.
Из окна доносился горький запах травы и дорожной
пъти. От дня уже не оставалось и следа. В сгустившейся
тьме неожиданно резко зазвучал голос женщины, лежа
щей на кровати.
-Больше у меня этого не будет, нет,- сказала она.-
Нет, больше я такого ни за что никогда не захочу.. .
Жакмор заткнул уши. Как ножом по сковородке ... Гор-
ничная в ужасе зарыдала. Голос продолжал визгливо по
скрипывать, проникал Жакмору в мозг.
-Они выйдут,- сказала мать, горько усмехаясь.
В конце концов все они выйдут, каждый раз делая мне при
этом больно, и это будет только начало.
Кровать тоскливо застонала. Мать замолчала, потом су
дорожно глотнула воздуху и заговорила опять:
-
И будут годы и годы, и всегда что-нибудь может
случиться ... и мне придется мучиться, волноваться, стра
дать, терпеть... И вот уже мне так больно, вот я уже муча
юсь ... И ЭТО ••• ТОЛЪКО начало ...
-
Замолчите! - четко проговорил Жакмор.
Мать завопила, криком раздирая себе горло. Глаза пси
хиатра постепенно привыкали к сочащемуел из зеркала
свету. Тело распростертой женщины вдруг выгнулосъ, ру
ки и ноги ее мелко дрожали от напряжения. Она испуска
ла один за другим долгие воющие крики, обволакивающие
мозг Жакмора горьким и липким туманом. И вдруг не
ожиданно у основания двугранника ее поднятых ног по
казались одно за другим два светлых пятна. О том, что
происходит, он догадался скорее по движениям горнич
ной, которая, вырвавшись из оков своего животного ужаса,
бросилась к кровати, ловко подхватила обоих детей и ак
куратно завернула их в простыню.
-
Там должен быть еще один, - напомнил Жакмор
скорее самому себе.
338
Мать, казалось, вот-вот разорвется от напряжения и
страданий. Когда между ее ног показалась головка третье
го ребенка, Жакмор встал, подошел к кровати и осторож
но принял в свои руки сморщенное тельце. Измученная,
она повалилась навзничь. Ночь уже трещала по всем швам,
бесшумно пропуская в комнату куски дневного света. Жен
щина молча лежала, повернув голову набок. Ее измятое
страданием лицо было испачкано большими синими кру
гами под глазами. Жакмор намочил губку и тщательно вы
тер себе лицо, шею и руки. Из окна доносились странные
звуки, идентифицировать которые, наверное, не бьшо смысла.
Горничная тем временем увязала сверток с третьим младен
цем и осторожно положила его на кровать рядом с двумя
другими. Потом она достала из шкафа чистую простыню
и аккуратно сложила ее в длину.
-Это я хочу перевязать ей живот, -сказала она. -
Ей надо поспать. А вы, вы сейчас лучше уходите.
-
Вы перерезали пуповины? - спросил Жакмор.
-
Их
надо крепко перевязать.
-
Я завязала бантиками, - ответила горничная.
-
Так
тоже хорошо держит, а выглядит гораздо красивее.
Жакмор тупо кивнул.
-
Сходите за месье, - велела горничная.
Жакмор подошел к двери, за которой по-прежнему то
мился Анжель. Он повернул ключ и вошел.
v
Анжель молча сидел на стуле. Спина его была согнута
под круглым углом, а плечи еще дрожали от криков Кле
ментины. Услышав лязг в замочной скважине, он поднял
голову и, увидев рыжую бороду психиатра, вздрогнул от
неожиданности.
-
Меня зовут Жакмор, - поспешил успокоить его Жак
мор. - Я шел по дороге и услышал крики.
-
Это кричала Клементина, - сказал Анжель.
-
Ну
как, все уже кончилось? Как она там? Все нормально про
шло? Пожалуйста, скажите...
-
Вы теперь трижды отец, - сказал Жакмор.
-
Тризнецы?
-
Близнецы и еще один, - уточнил психиатр.
-
Он
вылез уже после них. Это говорит о силе характера.
339
-А как она?- спросил Анжель.
-
Хорошо, - ответил Жакмор.
-
Думаю, вы ее уви-
дите попозже.
-Она против меня сейчас очень настроена... -
замял-
ся Анжель. - Она меня заперла .. .
Внезапно спохватившись, он сделал любезное лицо:
-
Что я могу вам предложить?
Он встал со стула с явным насилием над собой.
-
Благодарю вас, - живо отозвался Жакмор,
-
не
утруждайте себя. Сейчас я ничего не хочу.
-
А что вы собираетесь 1УГ делать? - спросил Анжель.
-
Вы приехали в отпуск?
-
Да, - подумав, ответил психиатр.
-
Думаю, это бу-
дет неплохо, тем более, раз вы сами мне это предложили.
-
Как хорошо, что вы тут оказались, - сказал Анжель.
-
А за врачом нельзя бьmо сходить? - удивился Жакмор.
Анжель замялся.
-
Ну, я бьm заперт... Я не мог выйти .. . Обо всем долж
на бьmа позаботиться эта девушка из деревни. А она... По
нимаете, она очень нам предана!
-
А! - сказал Жакмор.
Они замолчали. Растопырив пальцы, Жакмор расчесы
вал ими свою рыжую бороду. Его голубые глаза поблески
вали в тусклых лучах солнца, постепенно пробиравшегося
в комнату. Анжель внимательно посмотрел на него. Пси
хиатр бьm одет со свойственной всем психиатрам изыс
канной простотой: черный костюм из тонкого полотна,
узкие брюки, длинный приталенный пиджак, на ногах -
черные кожаные сандалии, оборки лиловой шелковой блузы
изящно драппровались вокруг его шеи.
-
Я рад, что вы остаетесь у нас, - сказал Анжель.
-
А теперь пойдите к вашей жене, - улыбнувшись,
предложил ему тот.
Vl
Клементина не двигалась. Она лежала плашмя на спи
не и молча смотрела в потолок. Два свертка лежали справа
от нее, а третий - слева. Горничная тихо убирала в ком
нате. Солнце бесшумно переливалось через край открыто
го окна.
-
Завтра надо будет как-то решить вопрос с кормле
нием, -сказал Жакмор. - Не сможет же она сама выкормить
340
двоих, да еще третьего. И детям так будет лучше. А в-тре
тьих, у нее тогда не будет отвислой груди.
Клементина задвигалась и повернула голову в их сто
рону. Распахнув с резким щелчком голодные металличес
кие глаза, она заговорила:
-
Нет, я буду кормить их сама, -четко произнесла
она. - И я сама их выкормлю. Всех троих. И у меня не
будет от этого никакой отвислой груди, а если будет, тем
лучше, в мои планы теперь не входит нравиться кому бы
то ни было. Вот так.
Анжель подошел к ней, нагнулся и хотел взять ее за
руку, но Клементина с отвращением отпрянула.
-
Все. Хватит! - процедила она.
-
С меня довольно.
Больше я этим заниматься не намерена.
-
Но послушай ... -
пробормотал Анжель.
-
Уходи... -
устало сказала она. - Уходи, прошу тебя.
Я сейчас не могу тебя видеть. От одного твоего вида мне
становится дурно.
-
А я думал, тебе уже лучше ...
-
сказал Анжель. -
И живот тебе уже не мешает. Смотри, уже никакого жи
вота нет...
-
А если мышцы растянулись, - добавил Жакмор,
-
эта повязка из простыни их снова подтянет. Уверяю вас,
скоро и следа не останется ...
Клементина с усилием приподнялась на локтях. Голос
у нее бьш хриплым и свистящим:
-
Значит, я должна себя хорошо чувствовать, да? Сра
зу после всего этого ... с разорванным животом .. . с изра
ненной спиной ... с красными глазами ... со смещенными
суставами ... Но я обязана чувствовать себя «уже-лучше>>!
Я должна за собой следить, быть умницей, сохранить уп
ругую грудь и плоский живот... А зачем, зачем?! Чтобы ты
сам или еще кто-нибудь другой опять на меня навалился,
выплеснул в меня свои мерзкие помои, чтобы опять потом
все это началось, чтобы я опять вся отяжелела, опять мне
бьшо больно, из меня шла кровь...
Она сунула руку под одеяло и резким движением со
рвала с себя повязку, которая стягивала ей живот. Анжель
сделал непроизвольный жест.
-
Не приближайся ко мне! - закричала Клементина.
В ее голосе было столько искренней ненависти, что ее муж
испуганно замер на месте.
341
-
Убирайтесь! - сказала она.
-
Оба! Ты, потому что
ты мне это устроил. И вы тоже, потому что вы все это
видели. Ну, уходите! Быстро!
Жакмор повернулся и направился к двери. Анжель в
тупом оцепенении последовал за ним. На пороге он за
мешкался, и ему в затылок полетела простыня, которую
его жена успела свернуть в плотный комок. Он потерял
равновесие и с размаху ударился лбом о косяк. Дверь с трес
ком захлопнулась.
Vll
Они медленно спускзлись по лестнице, вьmоженной
красным кафелем. Узкие простенки между массивными
балками были оштукатурены. Жакмор мучительно подыс
кивал, что бы такое сказать.
-
Я думаю, это у нее временное, - сказал он наконец.
-
Ммм ... -
ответил Анжель.
-
И все эти психозы появились у нее, конечно, за не-
сколько дней до родов? - предположил психиатр.
-Нет,- ответил Анжель.- Я бьm заперт целых два
месяца. Да, точно, два месяца.
Он попытался усмехнуться.
-Мне сейчас даже как-то странно чувствовать себя на
свободе.
-
А что вы делали все это время? - спросил Жакмор.
-
Ничего, - ответил Анжель.
Они спустились в большой холл, тоже вьmоженный крас
ным кафелем. Мебели в нем почти не бьmо. Массивный
стол из светлого дерева, низкий буфет, резные стулья, на
стенах - несколько светлых красивых картин. Анжель ос
тановился возле буфета.
-Хотите чего-нибудь выпить?- предложил он.
-
Спасибо, с удовольствием, - улыбнулся Жакмор.
Анжель налил две рюмки стошнильника домашнего при-
готовления. Жакмор попробовал и причмокнул губами:
-Просто восхитительно!
Анжель напряженно молчал.
-Ну а если честно, признайтесь,- спросил его Жак
мор, ставя на стол пустую рюмку, - вы все-таки рады, что
стали отцом?
-
Как-то мало пока от этого радости, - грустно усмех
нулся Анжель.
342
Vlll
29 августа
Клементина лежала одна. В комнате бьшо тихо, так ти
хо, что слышно было, как солнце позвякивает о шторы.
Она задумчиво положила ладони на свой опустевший
живот. Теперь он стал плоским и мягким, зато груди отя
желели и грузно набрякли, неприятно оттягивая плечи.
Клементине бьшо жалко себя, жалко своей стройной
фигуры, стыдно, противно, мерзко. Она уже жалела, что вче
ра сорвала с себя эту повязку. Осторожными движениями
она ощупала свою шею, плечи, руки. Все тело горело. Ко
нечно, у нее температура... Этого следовало ожидать!
В открытое окно просачивались неясные звуки с по
лей. Там сейчас шла работа. Из темных хлевов доносился
визг и стоны животных, которых опять за что-то наказы
вали. Впрочем, они сами, наверное, понимали, что вино
ваты.
Мерзавцы спали, уткнувшись в ее бока. Переборов от
вращение, она взяла одного из них и подняла вверх на
вытянутых руках. Он бьш весь розовый, с маленьким блед
ным ртом, как у осьминога, и глазами цвета лежалого мяса.
Она положила его себе на колени, достала одну грудь и
осторожно поднесла его к ней. Стоило ей сунуть ему в рот
кончик соска и слегка нажать, как его маленькие кулачки
судорожно сжались и щеки надулись. Он сосал, захлебы
ваясь, присвистывая и время от времени издавая горлом
резкие булькающие звуки. Нельзя сказать, чтобы это было
слишком приятно. Конечно, это приносило ей некоторое
облегчение, но бьшо при этом немного болезненно. Когда
грудь опорожнилась примерно на две трети, мерзавец от
валился, раскинув руки и мерзко хрипя. Клементина ос
торожно положила его рядом с собой. Не переставал хри
петь, он стал делать ртом какие-то странные движения,
будто пытался сосать губами воздух. Потом его хрип пере
шел в сопение и, отрыгнув какую-то с~роватую субстан
цию, он в изнеможении заснул. Его голый череп был по
крыт хилым пушком, едва скрывающим биение родничка,
такое странное, что Клементине невальна захотелось на
давить пальцем, чтобы прекратить эту пугающую пульса
цию.
Дом вздрогнул, отозвавшись на глухой удар. Хлопнула
входная дверь, Жакмор и Анжель вышли в сад. Теперь
343
Клементина имела полное право распоряжаться жизнью
трех существ, лежащих рядом с ней. Они принадлежали ей
одной. Она осторожно приподняла свои груди: да, ей бу
дет чем накормить всех троих.
Второй ребенок яростно кинулся на бурый сосок, толь
ко что оставленный его братом. Он сосал сам, Клементина
почти не помогала ему. Внизу шелестели по гравию шаги
Жакмора и Анжеля. Ребенок пил молоко. Третий беспо
койно зашевелился во сне. Клементина приподняла его
и дала ему другую грудь.
IX
Дальним своим концом сад упирался в скалы, и дикие
растения цвели здесь вперемешку с садовыми, образуя по
добие яркой палитры, в чем-то более красивой, чем сами
строгие линии, проведеиные кистью по холсту. Там росли
калайосы, темно-фиолетовые листья которых были про
низаны бледно-зелеными прожилками, дикие ормиды с
нитевидными стеблями, изогнутыми причудливыми узла
ми, на которых сидели зловещие сухие соцветия цвета за
пекшейся крови, пучки ревиол, тускло мерцающие серым
жемчугом, грозди горилий, свисающих с веток араукарий,
сирты, голубые майанги, пышная бекабунга, в густом ковре
которой находили себе убежища тысячи маленьких ярко
зеленых лягушек, заросли кормарина, камышника, разум
ника; тысячи мелких разноцветных огоньков жаннетиных
глазок, заячьих ушек, кошачьих лапок, медвежьих пяток,
тигриных глоток, ласточкиных хвостиков, львиных зрач
ков, волчьих зубов и прочих представителей животно-рас
тительного буйства усыпали землю, их стебли раекидыва
лись на дорожках, как забытые отливом водоросли, или
упорно ползли вверх, цепляясь за металлические завитки
садовой решетки. Но, подчиняясь чьей-то строгой воле,
сад постепенно терял свой красочный беспорядок, и стро
гая зелень подстриженных газонов оживлялась в нем лишь
красным гравием аккуратных дорожек. Могучие стволы
деревьев живописно пронзали землю.
Измученные бессонной ночью, Жакмор и Анжель мед
ленно прохаживались в их раскидистой тени. С моря дул
свежий горьковатый ветер. С неба изливало на них свой
жар белое квадратное пламя.
344
-
Какой у вас красивый сад! - сказал Жакмор, так
и не подыскав ничего лучшего. - Вы давно тут живете?
-Да,- ответил Анжель.- Уже два года. У меня бы
ло не все в порядке с совестью, я стал часто давать маху,
и мне посоветовали поселиться здесь.
-
После этого часто бывают осложнения, - с профес
сиональной бестактностью заметил Жакмор. - Это бес
следно практически никогда не проходит.
-
Да, я понимаю ...
-
протянул Анжель. - Но тут я
все-таки получше себя чувствую... Хотя еще бывают при
ступы ... Но как вы догадались, что со мной?
Жакмор самодовольно усмехнулся.
-
Вы же сами мне все рассказали. Вы просто этого не
заметили. Мне всегда все всё говорят. В этом и состоит
моя работа. Кстати, вы не знаете, кого тут можно попси
хоанализировать?
-
Да кого угодно, - сказал Анжель.
-
Горничная всег
да к вашим услугам, да и в деревне, я думаю, люди тоже
не откажутся. Вы сами увидите. Тут они все, пожалуй, не
много грубоватые, но в общем это люди занятные.
Жакмор потер руки.
-
Замечательно! Мне сейчас как раз надо побольше
этого дела. Вы даже представить себе не можете, как мно
го я потребляю менталитета!
-Что-что?
-
Сейчас я объясню вам, зачем я сюда приехал, -
сказал Жакмор. - Мне нужен был спокойный уголок для
моих экспериментов. Вот вы на меня смотрите и думаете
небось: мол, этот Жакмор хороший парень.
-
Нет, ну что вы, - вежливо запротестовал Анжель.
-Да, да ... А внутри я пуст, пуст, как пустой графин.
-
Как бочка? - попытался понять Анжель.
-
Вы хо-
тите бросить пить?
-Да нет, вы меня не поняли,- сказал Жакмор. -
Я совсем пуст! Да, у меня есть заученные жесты, условные
реакции, привычки. Но внутри я пуст, и я как-то пытаюсь
наполнить себя. Вот зачем я психаанализирую людей. Но
моя бочка - это бочка Данаид. Мне никак не удается удер
жать в себе все, что я с таким трудом раздобываю. Я ста
раюсь отнять у людей их комплексы, их эмоции, их жела
ния, но мне самому в результате почти ничего не остается.
Никак не удается удержать в себе хоть часть того, что я
345
с таким трудом раздобываю. Понимаете, я не ассимилиру
юсь или ассимилируюсь слишком хорошо, а это в данном
случае одно и то же. Ведь если эмоциональный процесс не
проходит через подкорку, он не может стать осознанным.
И наоборот. Вы, надеюсь, понимаете меня. Подобные внеш
ние импульсы постепенно приводят к почти полному вы
теснению собственного <<Я>>. Я лишь знаю названия эмо
ций и страстей, но сам я их, увы, не испытываю.
-Но в чем же состоит суть вашего эксперимента?
спросил Анжель. - И вы действительно уверены в том,
что для вас это необходимо?
-
Ну конечно! - просиял Жакмор.
-
Яждунедо
ждусь, чтобы начать. Это будет называться - интеграль
ный психоанализ. А? Как вам? Я сам это придумал!
-
А разве этим еще не занимались? - пожал плечами
Анжель.
-Нет,- сказал Жакмор.- До такой степени- нет.
Тот, кого я буду психоанализировать, должен будет рас
сказать мне все. Совсем все. Свои тайны, свои сокровен
ные мысли, свои безумные идеи, свои навязчивые страхи.
Все! Все, в чем он не решается признаться даже самому
себе. Вы понимаете? Такого еще никто не делал. Я хочу
понять, насколько глубоко можно проникнуть, хочу на
щупать дно человеческого сознания. И в ходе этого экс
перимента я буду брать себе все желания и стремления,
которые будут попадаться мне на пути, я буду просто от
нимать их у других. Я думаю, я сейчас так опустел, потому
что раньше не копал так глубоко. А теперь я займусь тай
ными, скрытыми желаниями, и они, я уверен, окажутся
более стойкими. Да, знать, что страсти существуют, и не
чувствоватьих-это просто ужасно!
-
Но уверяю вас, - сказал Анжель.
-
Вы не можете
говорить, что совсем опустели, раз у вас есть желание ис
пытывать желания. Так что вы не можете называть себя
полностью опустошенным.
-
Это не совсем то, - вздохнул Жакмор.
-
Все мои
поступки сейчас эмоционально не мотивированы, и я пы
таюсь позаимствовать соответствующие мотивировки у дру
гих людей, чтобы придать своей жизни хотя бы видимость
смысла.
Они дошли до задней стены сада. Перед ними зеркаль
ным отражением ворот, через которые накануне вошел Жак-
346
мор, возвышались, нарушая монотонность ограды, точно
такие же переплетения металлических позолоченных за
витков.
-
Мой дорогой друг, - повторил Анжель,
-
не серди
тесь на меня, но, уверяю вас, раз уж у вас есть желание
иметь желания, это уже целая страсть, и у вас нет основа
ний называть себя пустым. И вот вам подтверждение моих
слов: именно эта страсть побуждает вас действовать!
Психиатр почесал свою рыжую бороду и горько усмех
нулся.
-
Именно это подтверждает отсутствие желаний, -
сказал он.
-
Вовсе нет! - живо возразил Анжель.
-
Ведь чтобы
не иметь совсем никаких желаний, надо не иметь ни род
ных, ни друзей, ни школьных учителей, никаких внешних
впечатлений, никаких воспоминаний. А это просто невоз
можно! Нельзя же не иметь совсем никакого прошлого.
-
Да, да, - покачал головой Жакмор.
-
Это именно
мой случай. Я родился в прошлом году уже таким, каким
вы меня видите. Вот мой паспорт, посмотрите.
Жакмор протянул паспорт Анжелю, и тот стал внима
тельно изучать его.
-
Да, тут все так написано, - сказал он наконец, воз
вращая паспорт. - Но, я думаю, тут неправильно написано.
-
Как это - неправильно?!
-
возмутился Жакмор.
-
Да нет, написано все правильно, но само то, что тут
написано, это неправильно.
-
Вот, -сказал Жакмор. -У меня есть еще специ
альная справка. Смотрите: <<Психиатр. Абсолютно пуст. Нуж
дается в регулярном наполнению>. Справка! Справка -
это вам не так себе, черт знает что. Она ведь напечатана
на бланке!
-
Ну и что это значит? - спросил Анжель.
-Это значит, что я это не сам придумал, что мне надо
себя наполнить, - взволнованно прошептал Жакмор.
-
Что все это было заранее разыграно, а я в своих желаниях
не свободен просто потому, что у меня нет никаких жела
ний.
-
Да нет, - возразил ему Анжель,
-
раз у вас есть
желание иметь желания, вы совершенно свободны.
-Нуаеслибыуменянебьmобыиего?
-
Ну тогда вы бьmи бы просто мертвец.
347
-
А-а-а! - испуганно отпрянул Жакмор.
-
Знаете,
лучше я с вами не буду говорить об этом. Вы что, нарочно
меня пугаете?
Они миновали ворота и плавно заскользили по дороге,
ведущей к деревне. Земля бьmа сухой и белой. По обе сто
роны от дороги росла темно-зеленая губчатая трава стран
ной цилиндрической формы, напоминающая палочки же
латина.
-
И потом, - помолчав, снова заговорил Жакмор,
-
то, что вы говорите, доказывает как раз обратное. Свобод
ны как раз те, кто ничего не желает; сушество, полностью
свободное, будет свободно и от своих страстей. А если я
ни к чему не стремлюсь, я могу считать себя свободным
даже от самого себя.
-Да нет,- сказал Анжель,- свобода исходит из вас
самого... И потом .. . -
Он неожиданно замолчал.
-
И потом, - продолжил Жакмор,
-
вы меня, я вижу,
просто водите за нос. Я, знаете, столько людей уже пси
хоанализировал! Я их запросто лишал их желаний, секре
тов, потаенных стремлений ... А с вами я уже просто весь
в поту.
-
А давайте, - задумчиво предложил Анжель,
-
по
пробуем проделать такой опыт: вы усилием воли переста
ете испытывать желание овладеть желаниями других. По
пробуйте, только честно!
-
Согласен! - сказал Жакмор.
Они отошли к краю дороги. Психиатр закрыл глаза,
стараясь расслабиться. Анжель внимательно следил за ним.
Цвет лица Жакмора вдруг начал как-то странно ме
няться. Его лоб, подбородок, щеки, шея, руки, все его тело
приобрело вдруг какую-то неприятную медузную полупроз
рачность.
-Посмотрите на свои пальцы!- испуганно прошеп
тал Анжель.
Жакмор вздрогнул и открыл бесцветные глаза. Сквозь
его ладонь был ясно виден лежащий на дороге обломок
черного гранита. Сделав волевое усилие, он вернул своему
телу прежнюю непроницаемость.
-
Ну что, убедились? - сказал Анжель.
-
При полной
релаксации вы просто перестаете существовать.
-
Ни в чем вы меня не убедили, - ответил Жакмор.
-
Это просто какой-то фокус. Скажите, как вы это сделали?
348
-
Ага, - улыбнулся Анжель,
-
так и должно быть. Вы
недоверчивы и не склонны видеть очевидное. Таким и дол
жен быть психиатр.
Они дошли до деревни и по молчаливому согласию по
вернули обратно.
-
Ваша жена хочет вас видеть, - сказал наконец Жак
мор.
-Вам-то откуда это знать... -
вздохнул Анжель.
-Просто я так думаю,- сказал Жакмор.- Я идеа-
лист.
Войдя в дом, они молча поднялись по лестнице. Пери
ла из резного дуба услужливо прогибались под мощным
кулаком Жакмора. Анжель перегнал его и первым вошел
в комнату Клементины.
х
Он остановился на пороге. Жакмор замер у него за спи
ной.
-
Ты хотела, чтобы я пришел? - нервно спросил Ан
жель.
-
Войди! - сказала Клементина.
Она смотрела на него не слишком дружелюбно, но без
особой ненависти. Он подошел к ней и остановился возле
кровати, не решаясь присесть.
-
Больше я не могу тебе доверять, - сказала она.
-
Женщина вообще больше не может доверять мужчинам
после такого. Особенно тому, кто ей это сделал.
-
Клементина, милая, - сказал Анжель,
-
я пони
маю, тебе было очень больно.
Клементина покачала головой. Ей не хотелось, чтобы
ее жалели.
-
Завтра я встану, - сказала она.
-
Через полгода они
уже начнут ходить, а в год они должны уже уметь читать.
-
Я вижу, тебе уже лучше, - улыбнулся Анжель.
-
А я и не была больна, - сухо ответила она.
-
Это
не болезнь. И теперь со всем этим покончено. Больше
этого никогда не повторится. В воскресенье их надо будет
окрестить. Их будут звать Жоэль, Ноэль и Ситроен. Я так
решила.
-
Жоэль и Ноэль,- сказал Анжель,- это как-то не
очень красиво звучит. Можно еще - Габриэль, Арнэль
или Прюнель...
349
-
Я так решила, - повторила Клементина резким го
лосом. - А тебя это вообще не касается. Жоэлъ и Ноэлъ
-
близнецы, аСитроен- третий.
Она вдруг мягко улыбпулась и тихо сказала себе самой:
-
С ним надо будет все время держать ухо востро. Но
он все равно такой милый!
-
Завтра, - продолжала она уже громко,
-
надо будет
заказать для них кроватки.
-
Если надо куда-нибудь сходить, - сказал Жакмор,
-
я всегда готов. Не стесняйтесь.
-
Да, пожалуй, это удачная мысль, - кивнула Клемен
тина. - Так вы хоть будете при деле.
-
Быть при деле - это вообще-то не входит в число
моих привычек, - кисло улыбнулся Жакмор.
-А здесь это войдет в их число, -отрезала Клемен
тина. - А теперь идите. Оба. ОтправляйтесЪ к столяру и
закажите две кроватки. Одну двухместную, а другую одно
местную, но побольше. Передайте ему, пусть постарается.
А по дороге зайдите и пришлите ко мне Бланш. Все!
-
Хорошо, милая, - сказал Анжелъ.
Он нагнулся и поцеловал ее. Жакмор пропустил Анже
ля вперед и вышел вслед за ним, осторожно закрыв за
собой дверь.
-
Где Бланш? - спросил он.
-
Внизу. В прачечной. Думаю, судя по звукам, она там
стирает. Знаете что, давайте сейчас как следует перекусим,
а делами займемся и потом.
-Да нет,- сказал Жакмор.- Я уж лучше пойду. Не
хочется мне опять начинать с вами эти разговоры. Они
меня истощают. Это все не по моей специальности. Я ведь
не просто психиатр, я психоаналитик, а психоаналитикдол
жен психоанализироватъ.
Xl
Жакмор миновал уже привычные для него позолочен
ные завитки решетки и опять направился в сторону дерев
ни. Справа от него проплыла стена сада, потом показалисъ
уступы скал и далеко-далеко за ними- море. Слева потя
нулисЪ аккуратно возделанные поля, монотонное однооб
разие которых нарушали деревья и изгороди. Колодец,
которого он не заметил утром, очаровал его своей чере-
350
пичной кровлей и двумя каменными столбами, между ко
торыми примостился толстый деревянный брус, опоясан
ный ржавой цепью. Теплая колодезная вода мягко испа
рялась легкими облачками пушистого хлопка, из которого
яркое небо ткало свою бесконечную ткань.
Скоро вдоль дороги потянулись дома, поразившие Жак
мора своей грубостью. Эrо бьши строения П-образной фор
мы, развернутые в сторону дороги. Все они, как щенки
одного помета, повторяли некий унылый образец: в сере
дине квадратного дворика бьш вырыт мелкий черный пру
дик, кишащий раками и мальками; в правом крьше обитал
сам фермер с семьей, в левом располагались хлев и ко
нюшня. Они размещались обычно на втором этаже, и жи
вотным приходилось взбираться к себе по крутой лестнице.
Навоз по специальным желобам стекал вниз в небольшие
котлованы, вырытые у стен здания. В пустующих стойлах
хранились солома, зерно и запасы корма для скота. Спе
циальная лачуга, прекрасно оборудованная, бьша предна
значена для заваливания батрачек. Двор бьш вымощен гра
нитными плитами, украшенными пучками цилиндрической
травы.
Жакмор медленно шел вперед. Постепенно фермы ста
ли попадаться все чаще и чаще, причем не только справа,
но и слева. Дорога, раздобрев, тоже лениво свернула вле
во. Внезапно Жакмор остановился: прямо посреди дороги,
деля ее на два рукава, из-под земли неожиданно выныри
вал красный ручей. На его блестящей поверхности плавали
какие-то с трудом идентифицируемые отбросы, напоми
нающие следы обильной рвоты. Жакмор двинулся дальше,
прямо в гул домов и горькие запахи жилья.
Странный ручей невольно привлек внимание Жакмо
ра. Он возникал как бы ниоткуда, но сразу набирал силу,
заполняя свое русло светло-красной непрозрачной водой,
напоминающей кроваво-гнойные чахоточные плевки. Жак
мор подобрал камешек и осторожно бросил его на глян
цевую поверхность. Тот поrружался в воду медленно и бес
шумно, будто тонул в потоке пуха.
Дорога вливалась в широкую площадьсневысокой зем
ляной насыпью, обсаженной тенистыми деревьями. Спра
ва Жакмор заметил какое-то оживление и направился туда.
Подойдя, он увидел, что это была всего лишь распро
дажа стариков. Прямо на солнце стояла длинная скамья,
351
а рядом располагались большие плоские валуны, предна
значенные для зрителей и участников торгов. Старики си
дели на скамье в ряд, Жакмор насчитал среди них семь
мужчин и пять женщин. Возле скамьи стоял муниципаль
ный барышник, держа под мышкой свою массивную при
ходную книгу из чертовой кожи. Он был одет в потертый
костюм из черного бархата и грубые кованые железом баш
маки; несмотря на жару, на нем бьmа омерзительная фу
ражка из кротового меха. От него плохо пахло, но, впро
чем, от стариков пахло еще хуже. Многие были странно
неподвижны; опершись на отполированные временем клюки,
они как будто выставляли напоказ свое тряпье, которым
бьmи едва прикрыты, свои грязные морщины и покрас
невшие от вечной работы на солнце слезящиеся глаза. В их
жующих ртах мелькали бурые зловонные гниющие облом
ки зубов.
-
Смотрите! - бодро выкрикивал барышник.
-
Он
стбит совсем недорого, а им еще вполне можно пользо
ваться. Эй, Лалуэ, не возьмешь его для своих ребят? Ему,
я скажу, случалось поработать своей палкой!
-
Да он и сейчас не прочь ею помахать! - захохотал
какой-то мужчина.
-Это уж точно!- подхватил муниципальный барыш
ник. - Эй, ты, хрен, подойди-ка сюда!
Он поманил старика пальцем. Тот кряхтя встал и сде
лал шаг вперед.
-
Ну-ка покажи им, что там у тебя в штанах, - сказал
барышник.
Старик начал расстегивать ширинку дрожащими паль
цами. Ее потертый край залоснился от времени. В толпе
раздавался веселый беззлобный смех.
-Да вы только посмотрите! - закричал Лалуэ.
-
У него,
и правда, чего-то еще есть. - Он наклонился к старику
и со смехом взвесил в руке жалкую тряпочку.
-
Идет! Я его беру, -сказал он барышнику. -Даю
тебе за него сто франков.
-
Продано! - торжественно провозгласил барышник.
Жакмор знал, что в деревнях это принято, но сам на
распродаже стариков присутствовал впервые, и это зрели
ще потрясло его.
Старик медленно застегнулся и нерешительно посмот
рел в сторону Лалуэ.
352
-А ну, пошел давай, пердун старый,- крикнул тот
и с размаху ударил старика ногой в зад. Старик пошатнул
ся, но удержался на ногах. - Ребята, давайте веселитесь!
Старик двинулся вперед мелкими шажками. От толпы
отделились двое мальчишек. Младший стал, смеясь, хлес
тать его по ногам тоненьким прутиком, а старший с раз
маху прыгнул и повис у него на шее. Старик шлепнулся
носом в пыль. Никто из взрослых даже не повернул голо
вы в их сторону, только Жакмор с волнением продолжал
следить за детьми и их беззащитной игрушкой. Старик мед
ленно встал на колени и вытер грязным рукавом кровото
чащий нос. Выплюнув что-то изо рта, он безнадежно встал
на ноги. Жакмор отвернулся. Барышник тем временем про
должал показывать товар лицом. На этот раз этим лицом
оказалась старуха лет семидесяти, раздавшаяся вширь ко
ротышка, пряди ее редких сальных волос спадали ей на
плечи грязно-серым платком.
-
Она еще в очень хорошем состоянии! - кричал ба
рышник. - Ну, кто хочет? К тому же у нее совсем не
осталось зубов. А это в хозяйстве очень выгодно!
В толпе сдержанно засмеялись. Жакмор почувствовал,
что его сейчас стошнит. Он стал вглядываться в лица ок
ружавших его людей. В основном это были мужчины лет
тридцати пяти-сорока, плотные, крепкие, с лихо залом
ленными кепками на круглых головах. Все они бьши при
земистыми и чем-то похожими друг на друга. <<Одной по
роды», - невольно подумал Жакмор. У некоторых, правда,
бьши усы.
-Адель! Всего шестьдесят франков!- продолжал ба
рышник.- И за эти деньги вообще без зубов! Это выгод
ная покупка. Ну, ты, Кретьен? А ты, Нюфер?
Он шлепнул старуху по спине.
-Давай вставай, старая кляча, чтобы всем тебя было
видно. Ну разве не выгодная покупка?
Старуха встала.
-
А ну, повернись, - сказал барышник,
-
покажи им
свой зад. Ну, какова? Вы только посмотрите!
Жакмор старался не смотреть. От старухи так жутко
пахло, что у него закружилась голова. Отворачиваясь, он
успел заметить страшную жирную с1уденистую массу с си
ними прожилками вздувшихся вен.
-Пятьдесят франков,- сухо произнес чей-то голос.
12 Борис Виан
353
-
Черт с тобой, бери! - живо отозвался барышник.
И, прежде чем старуха успела опустить свою задранную
юбку, он резко толкнул ее в спину.
Стоящий рядом с Жакмором здоровенный детина ве
село заржал.
-
Над чем вы смеетесь? - спросил его Жакмор.
Неужели вам не стыдно?
У детины мгновенно окаменело лицо.
-
Неужели мне не - что? Как вы сказали?
-
Неужели вам не стьщно? - повторил Жакмор.
Это же старые люди.
И, не успев даже толком ничего понять, он почувство
вал сильный удар в челюсть. Губа сразу же вздулась. Рот
наполнился соленым вкусом крови. Он пошатнулся и рух
нул на землю. Никто даже не посмотрел в его сторону.
Торги продолжались.
Жакмор медленно поднялся и тьmьной стороной ладо
ни отряхнул брюки. Перед ним темнела стена из мрачных
угрожающих спин.
-
Посмотрите на этого! - весело кричал барышник.
-
У него деревянная нога! Здорово, да? Стартовая цена -
сто десять франков! Ну, кто хочет? Сто десять!
Жакмор повернулся и побрел по дороге. В самом конце
площади на поперечной улице он увидел несколько мас
терских. Жакмор свернул туда. Через несколько минут он
уже входил к столяру. Ему бьmо дурно. К горлу подступала
тошнота. Руки дрожали, болела вздутая губа. Тяжелая дверь
мрачно захлопнулась за ним, и он в нерешительности ос
тановился.
Xll
В комнате никого не бьmо. Грязное помещение, в ко
торое он попал, служило хозяину чем-то вроде конторы.
Потемневший пол из еловых досок, тяжелый стол, старый
календарь на стене; в углу бьm виден грязный след от печ
ки. Пара стульев с прохудившимися соломенными сиде
ньями завершала скудную меблировку. В глубине комнаты
в одной из грубых дощатых перегородок темнел дверной
проем. Оттуда доносился характерный шум столярной мас
терской: резкому постукиванию молотка вторили какие-то
глухие тяжелые удары.
354
Жакмор прошел вперед.
-Есть тут кто-нибудь?- тихо спросил он.
Не получив ответа, он перешагнул через порог и очу
тился в мастерской. Окон в ней не было, и тусклый днев
ной свет проникал откуда-то сверху. Это бьmо длинное
довольно простормое помещение, заваленное досками, брус
ками, полусобранными конструкциями. Вдоль стен тяну
лось несколько верстаков, с потолка свисала циркулярная
пила с приводом, в углу притулился сломанный фрезер
ный станок. На стенах висели немногочисленные инстру
менты. Справа, возле двери, через которую вошел Жакмор,
стоял огромный таз с опилками. Из маленького ведерка,
шатко водруженного на плитку, омерзительно пахло клеем.
С осевших опор свисали рубанки, клещи, зажимы, лезвия
пил и разный прочий, мало попятный Жакмору, хлам.
Слева лежал огромный кусок дубового ствола. Сидя на
нем верхом, маленький ученик-подмастерье усердно раз
махивал тяжелым топором, пытаясь вытесать подобие квад
ратной балки. Он бьm одет в грязные лохмотья, и его тон
кие слабые руки с трудом удерживали его грозное орудие.
Сам хозяин мастерской тем временем аккуратно прибивал
маленькими гвоздиками кожаную отделку на край стран
ной конструкции из светлого дерева, отдаленно напоми
нающей птичью клетку. Она бьmа снабжена целой систе
мой резных ставен, сейчас широко распахнутых и нежно
постанывающих своими шарнирами при каждом ударе мо
лотка.
Мужчина забивал гвозди. Ребенок работал. Никто из
них даже не повернул головы в сторону застывшего в рас
терянности на пороге Жакмора. Наконец, он решился.
-Здравствуйте!- громко сказал он.
Хозяин опустил молоток и медленно повернулся. Он
был вызывающе уродлив. У него бьmи отвислые обвет
ренные губы и сизый нос, по форме напоминающий по
ходный котелок. Лишь его бледные, покрытые рыжеватым
пушком руки говорили о достойной и уверенной силе.
-
Тебе чего надо? - хмуро спросил он.
-
Мне нужны кроватки для детей, - ответил Жакмор.
-
Они родились вчера в доме на скалах. Мне надо две кро
ватки: одну двухместную, а другую, побольше, одноместную.
-
Я, значит, тебе сделаю одну кровать, - подумав,
сказал столяр. - Трехместную. Два места будут по ходу
движения, а одно- против. Понятно?
355
-
Но оно будет побольше?
-Ну, ясное дело, побольше. Это мы сделаем ... Вруч-
ную или на станке?
Жакмор посмотрел на худенького ученика, который про
должал тупо, как во сне, наносить удар за ударом по жест
кому стволу: маленький автомат, прикованный к своей бес
конечной работе.
-
Вручную будет дешевле, - сказал столяр.
-
Станок -
это вещь дорогая, а таких вот ублюдков тринадцать на дю
жину.
-
С ними тут довольно сурово обращаются, - заметил
Жакмор.
-
Вручную или на станке? - повторил столяр.
-На станке,- твердо сказал Жакмор.
-
Ну да, конечно ... -
проворчал столяр. - Пусть, мол,
ломаются его инструменты ...
-
До завтра, - сказал Жакмор.
Испугавшись вдруг сухости своего тона, он сделал вид,
что интересуется его работой, впрочем, отчасти так оно
и было.
-
А что это вы мастерите? - спросил Жакмор.
-
Это для церкви, - ответил столяр.
-
Это будет такая
кафедра.
Столяр внезапно улыбнулся одновременно горделивой
и смущенной улыбкой. Из его гигантского рта вытекла
при этом струйка слюны.
-Кафедра?- удивленно переспросил Жакмор.
Он подошел ближе. Это действительно была кафедра.
Кафедра с крышкой. Такой странной модели Жакмор ни
когда еще не видел.
-Я никогда не бьmал в деревне, - сказал он.
-
В городе
они обычно выглядЯт иначе. Занятно ...
-
В городах, - сурово сказал столяр,
-
вообще уже не
умеют верить в Бога.
Он злобно посмотрел на Жакмора. В это мгновение
маленький ученик вдруг выронил из рук свой топор и по
ва.;r:rился лицом вниз прямо на дубовый ствол. Во внезапно
наступившей тишине Жакмору стало как-то жутко. Он по
вернулся и подошел к ребенку. Столяр тем временем ото
шел куда-то в угол мастерской; он вернулся, неся двумя
руками грязную консервную банку с водой, которую он
резким движением выплеснул на голову мальчика. Потом,
356
видя, что его лечение не помогло, он запустил в него и
самой банкой. Ученик протяжно вздохнул и зашевелился.
Жакмор поспешил помочь ему подняться, но тот уже сам
встал, сжал грязными кулачками рукоятку топора и опять
как заведенный начал наносить своей мучительной жертве
бесполезные тупые удары.
-
Как вы с ним жестоки! - не выдержал Жакмор.
-
Ведь это совсем еще ребенок. Неужели вам не стыдно?
Удар, который он немедленно получил в подбородок,
чуть не сбил его с ног. С трудом обретя равновесие, он
осторожно ощупал челюсть. Кажется, все бьmо в порядке,
наверное, борода смягчила удар.
Столяр повернулся и спокойно занялся своей работой,
будто между ними не произошло ничего особенного.
-Приходите в воскресенье на нее посмотреть,- ска
зал он Жакмору.- Она уже будет готова. Это будет очень
красивая кафедра.- И он нежно погладил светлую поли
рованную поверхность, казалось, испуганно вздрогнувшую
под его рукой. - Твоя кровать будет готова завтра,
-
до
бавил он. - Приезжай за ней. После пяти.
-
Договорились, - ответил Жакмор.
Опять бодро застучал молоток. По комнате попльmи
удушливые пары клея. Жакмор в последний раз взглянул
на ученика, пожал плечами и вышел.
На улице бьuю тихо и пустынно. Жакмор медленно
побрел обратно. Когда он проходил мимо одного из до
мов, дверь открьmась, и на улицу, напевая, вышла маленькая
девочка. Она отправилась куда-то, неся в руках большой
эмалированный кувшин чуть ли не с нее ростом. Жакмор
молча проводил ее взглядом. Возвращаясь, она уже не бу
дет петь.
Xlll
ЗОавгуста
Анжель и Жакмор сидели внизу в холле. Горничная
накрывала на стол. Поставив на поднос перед Анжелем
большой кувшин с каким-то прохладительным питьем и
два стакана, она незаметно вышла. В открьпые окна и дверь
заглядывал сад. Время от времени стремительно влетало
какое-нибудь насекомое, и мерный пропеллер его кры
льев начинал резонировать где-то высоко под потолком.
Все дышало покоем.
357
Жакмор открьm рот.
-
Кровати должны быть готовы сегодня в пять часов, -
сказал он.
-
Значит, они уже готовы, - отозвался Анжель.
-
Он,
конечно, имел в виду пять часов утра.
-
Вы так думаете? - удивился Жакмор.
-
Ну тогда
они, конечно, уже готовы.
Снова воцарилось молчание. Они молча наполнили ста
каны и молча выпили. Жакмор поколебался и опять заго
ворил:
-
Конечно, мне незачем говорить вам о том, что для
вас, я понимаю, уже не новость, о том, что вы и без меня
знаете, - сказал он,
-
но, признаюсь вам, то, что я видел
в деревне, меня просто потрясло. Здесь какие-то очень
странные люди!
-
Так они по казались вам странными? - спросил Ан
жель.
Вопрос прозвучал вполне корректно, но в его тоне Жак
мор уловил сдерживаемое волнение.
-Да, -ответил он. - Они мне показались очень стран
ными. Надеюсь, специфика их менталитета со временем
станет для меня более попятной. Я должен буду узнать их
получше. Но я все-таки, скажу вам, я бьm просто потря
сен. Я такого нигде не видел.
-Да-да, конечно,- рассеянно ответил Анжель.
Мимо окна стрелой пронеслась птица. Жакмор неволь
но отпрянул.
-
Конечно, - сказал он, внезапно меняя тему,
-
вам
самому не хотелось бы, чтобы вас психоанализировали?
-
Конечно, нет, - ответил Анжель,
-
конечно, мне
бы этого не хотелось. Я для вас интереса не представляю.
Я скорее сам проявляю интерес. А это вещи разные.
-
К чему же? - Жакмор усиленно старался поддержи
вать разговор.
-Ко всему и ни к чему конкретному,- ответил Ан
жель. - Меня просто интересует сама жизнь. Я просто
люблю жить.
-
Это хорошо, - невнятно пробормотал Жакмор.
Он резким движением допил то, что оставалось у него
в стакане.
-
Очень вкусно, - заметил он.
-
Можно мне еще?
-Да-да, конечно, - ответил Анжель.
-
Чувствуйте
себя как дома, не стесняйтесь.
358
Снова воцарилось молчание.
-
Пойду схожу к вашей жене, - сказал наконец Жак
мор, вставая. - Она, наверное, скучает там одна.
-Да-да, конечно, - ответил Анжель.
-
Потом зайди
те за мной. Я выведу машину, и мы поедем за кроватками.
-
Пока! - сказал Жакмор, направляясь в сторону лест
ницы. Подойдя к двери в спальню Клементины, он осто
рожно постучал.
-
Войдите! - ответила Клементина.
Что он и сделал.
В кровати Клементины лежала Клементина и три мла
денца, два справа и один слева.
-
Это я, - сказал Жакмор.
-
Я пришел спросить, вам
ничего не нужно?
-
Ничего, - ответила она.
-
Кроватки скоро будут
готовы?
-Я думаю, они уже готовы,- неуверенно сказал Жак
мор.
-Да? И какие же они получились?
-Ну...
-
помялся Жакмор, -я ему все объяснил, и
он сказал, что сделает все по своему проекту. Одну трех
местную кровать. Два места по ходу движения и одно -
против.
-
Но побольше? - завалиовалась Клементина.
-Я так ему сказал,- осторожно ответил Жакмор.
-
Вас хорошо разместили? - спросила Клементина
после некоторого размышления.
-
Да, спасибо, все очень хорошо ...
-Вам ничего не нужно?
-Нет, спасибо, ничего ...
Снова воцарилось молчание. Один из мерзавцев вдруг
зашевелился во сне, и его обезьянье личико сморщилось
в недовольной гримасе. В его животе раздался звук, напо
минающий шум водопада, и рот раскрылся в немом плаче.
Клементина улыбнулась и пахлопала его по животу.
-
Ну-ну, - нежно сказала она,
-
это просто у нас
маленькие газики, сейчас все пройдет.
Тем временем второй мерзавец закряхтел и стал стран
но постанывать, не открывая глаз. Клементина взглянула
на часы и повернулась к Жакмору.
-
Их пора кормить, - сказала она.
-Ухожу, ухожу,- смущенно пробормотал Жакмор.
359
Он бесшумно вышел и осторожно закрыл за собой дверь.
Клементина взяла ребенка и внимательно посмотрела
на него. Кажется, это был Ноэль. Она опустила сверток на
одеяло, быстро выпростала одну грудь и поднесла к ней
ребенка. Уже привычным для обоих движением она ловко
сунула сосок ему в рот. Он сразу начал пить, сопя и захле
бываясь. Потом резким движением она оторвала его от
соска. Тоненькая струйка молока описала в воздухе пара
болу и упала на набрякший глобус. Возмущенный поступком
Клементины, Ноэль громко заревел. Она опять поднесла
его к груди, и он начал жадно пить, все еще постанывая
от обиды. Она опять оторвала его от соска.
Ноэль заревел во всю мощь. Клементина вернула ему
грудь, чувствуя, как исследовательский интерес все боль
ше захватывает ее. Она не удержалась и опять вырвала
сосок из крошечного жадного рта. И так четыре раза под
ряд. Ноэль просто обезумел от ярости. Лицо его сморщи
лось и приобрело темно-фиолетовый оттенок, он распахнул
рот и вдруг стал задыхаться. Тело его странно напряглось,
в горле что-то булькало и хрипело, а по искаженному лицу
потекли страшные бесшумные слезы. Клементине вдруг
стало жуrко.
-
Ноэль. .. ну... Ноэль,
-
закричала она, испуганно
тряся крошечное тельце. Она уже хотела позвать на по
мощь, но ребенок вдруг резко глотнул воздух и закричал.
Дрожащими руками она поднесла его к груди и сунула
сосок ему в рот. Он сразу успокоился и стал пить, умиро
творенно сопя и воркуя.
Клементина провела рукой по своему влажному лбу.
Больше она такими вещами заниматься не станет.
Через несколько минут Ноэль сам оставил сосок. По
хватав немного губами воздух, он резко отрыгнул, тяжело
вздохнул и почти сразу погрузился в спокойный умиро
творенный сон.
Когда Клементина брала третий сверток, она обнару
жила, что ребенок внимательно ее разглядывает. Кудря
вые волосы и широко открытые глаза придавали ему вид
маленького неведомого бога. Он улыбнулся ей лукавой,
заговорщической улыбкой.
Осторожно взяв сосок губами, ребенок начал пить. Вре
мя от времени он скашивал глаза в ее сторону и, продол
жая держать кончик соска у себя во рту, настороженно
следил за ней. Клементине стало не по себе.
360
Когда он кончил сосать, она осторожно положила его
на кровать и повернулась к нему спиной. Она закрьша
глаза. Слабый шум детского дыхания шелестел в комнате.
Все еще взволнованная, она прилегла и задремала. От
пеленок поднимался кислый запах пота.
XIV
Анжель вывел машину из гаражей и ждал Жакмора,
тем более, что психиатр заставлял себя ждать. Он был за
нят созерцанием прекрасного вида. Море лиловело, небо
светилось, деревья и цветы цвели, и среди этого буйства
красок высилось белое, стройное, легкое и прочное здание -
Дом.
Сорвав какой-то маленький желтый цветочек, Жакмор
сел рядом с Анжелем. Машина у того бьша старая и креп
кая, напоминающий пироrу кузов бьш, может быть, не
слишком удобным, но зато прочным. Они тронулись. Верх
машины бьш открыт, и свежий ветер нежно просачивался
внутрь.
-
Какой вид! - сказал Жакмор.
-
Какие цветы! Какая
красота! Какая...
-
Да, - ответил Анжель.
Он нажал на газ. Облачка пьши, вылетающие из-под
колес, медленно оседали на цилиндрическую траву, к виду
которой Жакмор уже почти привык.
У края дороги просигналила рогами коза, и Анжель
затормозил.
-
Давай садись, - сказал он, толкая дверцу.
Коза ловко забралась в машину и молча уселась позади
них.
-
Они всегда тут ездят автостопом, - объяснил Ан
жель. - А у меня, знаете ли, нет желания портить отно
шения с местными ...
Он не договорил. Но Жакмор понял его.
-
Я понимаю, - сказал он.
Немного дальше к ним подсела свинья. Обе вышли у
въезда в деревню и чинно направились каждая к своей
ферме.
-
Если они себя хорошо ведут, - объяснил Анжель,
-
им разрешают ходить гулять. А если нет- их порют, за
пирают и даже вообще убивают и готовят себе на обед.
Понимаете?
361
Жакмор тупо кивнул.
Наконец машина остановилась возле столярной мас
терской, и они вышли. Посреди комнаты на полу теперь
стоял длинный ящик. В нем, едва прикрытое мешкови
ной, лежало тело маленького ученика, так и не справив
шегося со своей работой.
-Есть тут кто-нибудь?- крикнул Анжель в сторону
мастерской.
На пороге появился столяр. За его спиной продолжали
раздаваться тупые удары топора. Наверное, новый ученик.
Столяр вытер себе нос рукавом.
-
Ты за кроватью пришел? - спросил он Анжеля.
-
Да, - ответил Анжель.
-
Ладно, давай забирай, - сказал столяр.
-
Она там.
Он махнул рукой в сторону мастерской.
-
Ладно, пошли, поможешь мне, - сказал Анжель,
явно стараясь не произвести на столяра плохого впечатле
ния.
Оба скрьmись за дверью. Жакмор смахнул жирную му
ху, которая, жадно жужжа, села на лоб мертвого ребенка.
Столяр и Анжель поставили в машину изящные свет
лые детали разобранной кроватки.
-
Захвати еще это, - столяр кивнул на ящик, в кото
ром покоился ученик.
-
Ладно, грузи, - сказал Анжель.
Столяр легко поднял ящик и поставил его в машину.
Они тронулись и скоро подъехали к красному ручью. Ан
жель остановился, вышел и взял ящик, который вблизи
казался совсем маленьким. Он подошел к ручью и бросил
его в воду. Дерево быстро затонуло, но тело ребенка оста
лось на поверхности и медленно заскользило по течению,
как по тропинке из застывшего воска.
Они поехали дальше. Когда машина подскакивала на
дорожных камнях, за их спиной весело постукивали доски.
xv
31 августа
Комната Жакмора располагалась на втором этаже в са
мом конце вьmоженного кафелем коридора. В окне нежно
лиловело море, обрамленное рамкой из тонких шпагапо
добных стволов дракений. Комната бьmа квадратной, с низ
ким потолком, от сосновой обшивки стен пахло свежим
362
лаком. Балки из мореной селены шли по скошенному по
толку, напоминающему о непосредственной близости к кры
ше и к небу. Вся обстановка комнаты состояла из низкой
кровати из лимонового дерева, большого письменного стола,
старинного кресла в углу и комбинированного шкафа, в
зеркальной дверце которого повторялось окно. Пол, как
и везде, был покрыт кафелем, но тут он бьm очень мел
ким, его пористые бледно-желтые ромбики почти наполо
вину были скрыты черным шерстяным ковром. Низкая
дверь вела в отдельную ванную.
Жакмор как раз заканчивал свой туалет и бьm почти
готов к выходу. Он решил отказаться от своего обычного
профессионального костюма и одеться как можно проще.
Теперь на нем бьmи обтягивающие кожаные брюки, пур
пурная шелковая рубашка, свободный пиджак из малино
вого бархата с отделкой того же цвета, что и брюки. Он
застегнул ремешки своих алых кожаных сандалий и вышел
из комнаты. Ему предстояло пойти в деревню, чтобы до
говориться с кюре о воскресной церемонии, и он понимал,
что излишняя изысканность будет тут просто неуместна.
В коридоре он издали заметил Клементину, возвращав
шуюся после своей первой прогулки по саду. Входя к себе,
она на секунду остановилась и приветливо помахала ему
рукой.
Он спустился вниз. Анжель, скорее всего, еще спал. Не
дожидаясь завтрака, Жакмор вышел в сад. Жесткие листья
диких ареол постукивали на свежем утреннем ветру.
Земля бьmа такой сухой, что казалась сделанной из ас
беста. Как и вчера, вода в колодцах закипала от зноя, и
небо, прозрачное до самых костей, не подавало никаких
признаков дождя. Жакмор направился в сторону деревни
по уже знакомой и заметно укороченной привычной до
роге.
Ему не случалось еще бывать около церкви, но на ее
присутствие в деревне робко намекала возвышающаяся над
крышами домов колокольня. Чтобы подойти к ней, ему
пришлось довольно долго идти вдоль красного ручья. Он
смотрел на мутную воду, невольно вздрагивая при мысли
о том, что скрыто под этой гладкой маслянистой поверх
ностью.
Дорога резко повернула, и ручей последовал за ней.
Здесь его берег был вьmожен большими серыми валунами,
за которыми почти не было видно воды.
363
Жакмор прошел еще метров пятьдесят, и невдалеке пе
ред ним показалась церковь. На поверхности ручья он вдруг
заметил неподвижную лодку. Ее весла уходили в мутную
воду. Спереди, возле носа, он увидел темную фигуру, за
нятую какой -то странной работой. Пытаясь понять, что
это, Жакмор подошел к самому берегу.
Какой-то человек, ухватившись за борт лодки, старал
ся вскарабкаться внутрь. Вода стекала с его одежды скольз
кими красными змейками, оставляя саму ткань сухой. Вот
над бортом показалась его голова. Лодка закачалась. Че
ловек сделал резкое усилие, перекинул через борт ногу и
рухнул на дно. На вид он бьm уже далеко не молод. У него
бьmо сморщенное лицо и прозрачные голубые глаза. Он
был гладко выбрит, и его длинные светлые волосы прида
вали ему одновременно величественный и благодушный
вид. Но в опущенных углах рта застыла скорбь. В зубах он
сжимал какой-то предмет, идентифицировать который Жак
мор не мог.
-
Вам помочь? - окликнул его Жакмор.
Человек сделал последнее усилие и сел. Разжав зубы,
он бросил так и не идентифицированный предмет на дно
лодки и внимательно посмотрел на Жакмора.
-
Вы что-то сказали? - спросил он.
Он налег на весла, и лодка скользнула к берегу. Еще
несколько взмахов, и ее нос ударился в землю почти у
самых ног Жакмора. Тот сделал шаг навстречу и изумился
тому, как неестественно круто обрывалея вниз берег.
-Вам не нужна помощь?- повторил Жакмор.
Странный человек сощурился и медленно ощупал взгля
дом лицо и фигуру Жакмора. На нем самом бьmо надето
нечто напоминающее грубый мешок, да и тот бьm уже по
рядком истрепан.
-Вы, я вижу, нездешний,- сказал он наконец.
-
Да, - кивнул Жакмор.
-Ну да, вы бы тогда не стали так со мной разговари-
вать, - сказал человек, обращаясь скорее к себе самому.
-
Я смотрел ... Я боялся, что вы утонете,
-
растерянно
пролепетал Жакмор.
-
Нет, в этой воде утонуть нельзя. - На лице незна
комца появилось подобие улыбки. - Это такая вода .. . Она
разная ... Иногда и дерева не вьщержит, а бывает, что по
течению плывет целый булыжник... Это зависит . . .
-
Он
364
не договорил. - Но трупы,
-
вдруг резко окончил он, -
трупы в ней никогда не тонут.
-А с вами-то что случилось?- спросил Жакмор.
Вы упали за борт?
-
Я просто был занят своим делом, - спокойно отве
тил мужчина. - В этот ручей бросают все мертвое, погиб
шее, гнилое, а я потом должен все это вьmавливать. Зуба
ми. Мне за это и платят.
-
Но каким-нибудь сачком, я думаю, это сделать было
бы легче, - сказал Жакмор.
Ему вдруг стало не по себе. Этот странный человек
казался посланцем какой-то далекой планеты, и Жакмор
не знал, как себя с ним держать. Он понимал, что ведет
себя глупо, и поэтому ему не хотелось прерывать этот раз
говор. Впрочем, это чувство многим хорошо знакомо.
-
Нет, я должен ловить все это зубами, - медленно
проговорил человек. - Все эти вещи, мертвые, сгнившие.
Их для этого сюда и бросают. Иногда специально держат,
чтобы они как следует прогнили. А я должен брать их зу
бами. А они разрываются и пачкают мне лицо.
-
И много вам за это платят? - спросил Жакмор.
-
Мне дают вот эту лодку, - ответил мужчина.
-
Аза
стыд свой они платят мне золотом.
При слове <<стьщ>> Жакмор невольно вздрогнул и бы
стро сделал шаг назад.
-
У меня есть дом, - продолжал мужчина, улыбаясь
реакции Жакмора, - меня кормят. И мне дают золото.
Очень много золота. Но я не имею права его тратить. Тут
никто и не согласится мне ничего продать. Вот. У меня
есть свой дом, у меня много золота, но за это я должен
глотать стьщ всей деревни. Понимаете? Они мне платят за
то, что я вместо них испытываю муки совести. За все, что
они делают. За все их грехи. За распродажу стариков. За
издевательства над животными. За учеников. За всю дрянь,
которой набита их жизнь.
Он вдруг остановился.
-А вам-то что до этого? Вы ведь не собираетесь здесь
оставаться?
Они замолчали.
-
Да, - сказал наконец Жакмор,
-
я собираюсь здесь
остаться.
-
Тогда вы станете таким, как они все, - сказал муж
чина. - У вас тоже будет чистая совесть, как у них. Ее буду
365
отмывать для вас я. А за это вы будете давать мне золото.
Но вы тоже не станете ничего мне продавать.
-
Как вас зовут? - спросил Жакмор.
-
Глорий, - ответил мужчина.
-
Они называют меня
Глорий, потому что эта лодка называется <(Глория». А сво
его имени у меня больше нет.
-
Я еше к вам зайду... -
сказал Жакмор.
-Вы скоро станете таким, как они,- повторил муж-
чина. - Вы больше не будете со мной так разговаривать.
Вы будете мне платить. И будете бросать сюда всю вашу
дрянь. И весь ваш стыд.
-
Но почему вы это делаете? - спросил Жакмор.
Мужчина пожал плечами.
-
Раньше тут бьm другой, - ответил он.
-
Но почему именно вы его заменили? - настаивал
Жакмор.
-
Первый, кому станет стьщно больше, чем мне, зай
мет мое место, - ответил мужчина.
-
В деревне издавна
так повелось. Они тут все очень верующие. И очень совес
тливые, но упреков совести они не выдерживают. Не хотят
нести этот груз. Но если вдруг кто оказывается слабее ...
Если начинает возмущаться ...
-Его сажают на <(Глорию>>,- продолжил Жакмор.
А вы стали возмущаться?
-
Такое не часто случается, - сказал мужчина.
-
Мо-
жет быть, я буду последним. Моя мать бьmа не отсюда.
Он взялся за весла.
-
Извините. Я должен работать. До свидания.
-
До свидания, - задумчиво проговорил Жакмор.
Он смотрел, как лодка медленно скользит по красному
муару воды. Потом, пожав плечами, он повернулся и за
шагал дальше. Церковь бьmа уже совсем близко: ее белый
купол яйцевидно возвышался над гнездом изгороди. Жак
мор поднялся по широким ступеням и вошел внутрь. Пе
ред разговором с кюре ему хотелось осмотреться и немно
го прийти в себя.
XVI
Частая сетка из деревянных брусьев поддерживала кры
тый черной черепицей яйцевидный свод. Прямо перед
Жакмором находился темный гранитный алтарь с зеленым
распятием. Справа на двух массивных столбах высилась
366
новенькая светлая кафедра, которую Жакмор узнал с пер
вого взгляда. Ставни ее бъти весело распахнуты. Жакмор
впервые вИдел церковь, построенную с таким яйцеобраз
ным коварством: без каменных колонн, без арок, без пере
крытий, без стрельчатых перекрестий, без труб и литавров
и без заботы о завтрашнем дне. Деревянные планки, за
крепленные кое-как на крепких стенах, складывались в
змееподобные геодезические знаки. В глубине вИднелись
деревянные раскрашенные фигуры святых, демонов и дра
конов с мерцавшими в полумраке глазами. Внутреннее про
странство нефа бьmо свободно. Над алтарем светился оваль
ный витраж, роняющий на пол синие солнечные пятна.
Другого естественного источника света в церкви не бъто.
По обе стороны от алтаря стояли два светильника, окру
женные мутным желтым ореолом.
У входа в алтарную часть пол бьm покрыт мягкой соло
менной циновкой. Жакмор сделал несколько шагов вперед.
Когда его глаза привыкли к темноте, он заметил позади
алтаря серый прямоугольник открытой двери, ведущей, как
он понял, в ризницу и помещение для священника.
Он вошел в дверь и оказался в маленькой узкой ком
нате, заставленной шкафами с церковной утварью. В ее
задней стене светилась щель еще одной двери, из-за кото
рой доносилось слабое журчание голосов. Жакмор кашля
нул и трижды постучал костяшками пальцев по деревян
ной обшивке.
-
Можно? - нерешительно спросил он.
Голоса затихли.
-
Войдите! - услышал Жакмор.
Не смея ослушаться приказа, он поспешил войти.
Перед ним в мягких креслах сИдели кюре и пономарь.
При появлении Жакмора оба встали.
-
Здравствуйте, - сказал он.
-
Господин кюре, если
не ошибаюсь?
-
Здравствуйте, месье, - ответил кюре.
Это бьm жилистый человек с лицом, испещренным боль
шими черными глазами и широкими черными бровями.
Пальцы его нервных худых рук взволнованно переплета
лисЪ. Он сделал шаг вперед, и Жакмор мысленно уличил
его в хромоте.
-
Я хотел поговорить с вами ...
-
начал Жакмор.
-
Говорите! - резко ответил кюре.
367
-
Я по поводу крестин, - объяснил Жакмор.
-
Вы
могли бы в воскресенье?
-
Это, знаете ли, моя работа, - усмехнулся кюре.
-
У каждого - своя.
-
В доме на скалах родилось трое близнецов, - сказал
Жакмор. - Их зовут Жоэль, Ноэль и Ситроен. Надо, что
бы к вечеру в воскресенье их окрестили.
-
Приходите в воскресенье на мессу, - сказал кюре,
-
и я точно скажу вам час крестин.
-
Но я никогда не хожу на мессу...
-
запротестовал
Жакмор.
-
Тем более, - сказал кюре.
-
Это вас развлечет. По
крайней мере, будет хоть кто-нибудь, для кого внове то,
что я говорю.
-
Я вообще против религии, - сказал Жакмор,
-
хо
тя, конечно, в деревне от нее может быть польза...
Кюре засмеялся.
-
Польза! - воскликнул он.
-
Религия - это блеск!
Это они, эти скоты, пытаются извлечь из нее пользу!
Он гордо вскинул голову и принялся мерить комнату
быстрыми нервными хромающими шажками.
-Но от меня они этого не дождутся!- резко выкрик
нул он. - Для меня религия
-
это блеск!
-
Я ведь что имел в виду, - начал оправдываться Жак
мор. -Я хотел сказать, что в деревне к кюре всегда при
слушиваются, и поэтому его слово очень много значит.
Понимаете? Он может смягчить грубые нравы крестьян,
указать им на их ошибки, открыть им глаза на подстере
гающие их опасности, обуздать их дурные инстинкты. Я вот
даже не знаю, в курсе ли вы, что тут происходит... Вот хотя
бы... Понимаете, я недавно сюда приехал и мне не хоте
лось бы изображать из себя судью, но некоторые вещи
меня просто потрясли ...
-
Жакмор почувствовал, что опять
начинает волноваться, и постарался взять себя в руки. -
Нет, конечно, не мне осуждать то, что тут заведено... И вы,
конечно, все хорошо знаете ... Но вот, хотя бы, вы могли
публично с кафедры осудить сексуальные излишества сре
ди молодежи, и, может быть, вам удастся как-то обуздать
распущенность и сладострастие хотя бы на вашем участке.
-
В вашем приходе, - поправил пономарь.
-
Да, в вашем приходе ...
-
сказал Жакмор. - Так
о чем я говорил?
368
-
Понятия не имею, - отрезал кюре.
-
Да, и вот это...
-
Жакмор все-таки решился. - Вы
знаете, что в деревне устраивают распродажи стариков?
-
Вы полны суеты! - воскликнул кюре.
-
Мне пле
вать на эти распродажи. Вы хотите сказать, что эти люди
страдают? Так это прекрасно! Страждущих ждет место в
раю. Меня только волнует, что страдают они не во имя
Божие, а от своего скотства. Это ведь тоже скоты, месье!
Скоты! Я вам уже говорил ... От веры они ждут для себя
пользы! Животные!
Возбужденный своими словами, он начал дрожать,
и в его глазах засверкали молнии.
-
Они являются в церковь, как хозяева! Будто это их
дом! И знаете, о чем они меня просят? Чтобы у них лучше
рос кормовой эспарцет! Спасения души им не надо. Мук
совести они не знают. У них для этого есть Глорий. А я им
нужен, чтобы рос эспарцет! Но они этого от меня не до
ждутся. Тут я не уступлю! Слава Богу, у меня еще есть
друзья ... Их мало, но я могу на них положиться. Я знаю,
они меня поддержат.
Он усмехнулся.
-
Приходите в воскресенье. Вы сами все увидите. Вы
увидите схватку двух сил. Я заставлю этих скотов разбить
себе лбы о собственное упрямство. Их натиск будет сме
тен. Я хочу, чтобы они поразились, удивились... И потря
сение приведет их к истинной вере... К блеску! К тому
истинному блеску, который Бог в милости своей являет
людям.
-
Ну хорошо, - сказал Жакмор,
-
а крестины? Они
будут после обеда?
-
Время я уточню после мессы, - сухо ответил кюре.
-
Хорошо, - сказал Жакмор,
-
до свидания, госпо-
дин кюре. Спасибо. Мне очень поправилась ваша церковь.
Очень оригинальная конструкция.
-
Да, оригинальная, - сказал священник с отсутству
ющим видом.
Он сел в кресло, и Жакмор понял, что визит окончен.
Он кивнул и вышел.
Стоя на широких церковных ступенях, он вдруг понял,
что безумно устал.
«Пожалуй, Клементина меня совсем заездила своими
поручениями, - подумал он.
-
Хорошо бы эти трое ско-
369
рее выросли. И потом, заставлять насильно идти на мес
су... >>
Вечерело.
-
Заставлять насильно идти на мессу - это возмути
тельно! - громко сказал он.
-Возмутительно!- согласился большой черный кот,
сидящий на заборе.
Жакмор внимательно посмотрел на него. Кот замурлы
кал, вертикально сузив зрачки своих желтых глаз.
-
Возмутительно! - повторил Жакмор, наклоняясь
и срывая круглую желтую травинку.
Пройдя несколько шагов, он обернулся и еще раз по
смотрел на кота. Поколебавшись, он покачал головой и по
шел дальше.
XVII
Воскресенье, 2 сентября
Полностью готовый к выходу, Жакмор прогуливалея
по коридору. В своем официальном костюме он чувство
вал себя довольно глупо, как костюмированный актер на
пустой сцене. Наконец появилась горничная.
-
Мы опоздаем, - сказал Жакмор.
-Я наводила красоту,- объяснила она.
На ней бьmо нарядное воскресное платье из белого пи
ке, черные туфли, черная соломенная шляпа и белые шел
ковые перчатки. В руке она держала потертый кожаный
молитвенник. На ее губах алели пятна помады, а лицо не
естественно блестело. Корсаж ее платья бьm до отказа за
бит грудью, а внутреннее пространство юбки было цели
ком занято бедрами.
-
Пошли! - сказал Жакмор.
Они вышли. Горничная бьmа явно чем-то взволнована,
но неумело пыталась скрыть это, стараясь вздыхать бес
шумно: не носом, а ртом.
-
Итак, - спросил Жакмор, когда они миновали по
золоченные завитки, - когда же я буду вас психоанализи
ровать?
Она покраснела и осторожно скосила глаза в его сто
рону. Слева от дороги колосилась рожь.
-Ну, мы же не можем этим сейчас заниматься прямо
перед мессой... -
ответила она тихим и полным надеЖды
голосом.
370
Когда психиатр осознал, как именно она поняла его
слова, у него задрожала борода; крепко взяв горничную за
локоть, он решительно повел ее к краю дороги. Они скольз
нули в узкий проем в живой изгороди, цеплявшейся ост
рыми колючками за элегантный пиджак Жакмора.
Они бьmи одни. Горничная аккуратно сняла свою чер
ную шляпу.
-
Я боюсь ее помять, - объяснила она,
-
и вообще,
если я тут лягу, на платье останутся зеленые пятна от травы.
-А вы встаньте на четвереньки, - предложил Жак
мор.
-
Да, пожалуй, - согласилась она,
-
так лучше всего
получится.
Пока психиатр трудился над ней, он с интересом на
блюдал, как на ее короткой шее напрягаются и опять рас
слабляются мышцы. Выбившиеся из пучка пряди ее свет
лых волос ритмично покачивались, как колосья на ветру.
От нее довольно сильно пахло, но Жакмор давно уже этим
не занимался, и ее запах, запах самки, оказывал на него
даже скорее возбУЖдающее действие. В последний момент
он, повинуясь природной гуманности, позаботился о том,
чтобы не сделать ей ребенка.
К началу мессы они опоздали всего минут на десять.
Судя по количеству машин и повозок во дворе, яйцевид
ный неф сейчас должен бьm быть полон. Прежде чем войти,
Жакмор остановился на ступенях и внимательно посмот
рел на покрасневтую и все еще взволнованную девушку.
-
Так я приду вечером? - пробормотала она.
-Да, обязательно, - кивнул он. -Ты мне расска-
жешь всю свою жизнь.
В ее глазах мелькнуло удивление, но она промолчала.
Они вошли и сразу оказались в густой нарядной толпе.
Жакмор и горничная были притиснуты друг к другу, и ее
запах, запах животного, наполнил его ноздри. Под мыш
ками у нее выступили круглые пятна пота.
Кюре как раз кончал говорить слова приветствия и со
бирался подняться на кафедру. Душно бьmо невыносимо.
Женщины расстегивали корсажи. Мужчины хрипло каш
ляли, но мужественно оставались в наглухо застегнутых
воскресных сюртуках. Жакмор огляделся. Вид у всех бьm
спокойный, основательный, на вьщубленных солнцем и
ветром лицах застьmа печать уверенности в себе. Кюре мед-
371
ленно поднялся по ступенькам новенькой светлой кафед
ры, ставни которой бьmи доверчиво раскрыты. Взглянув
на нее, Жакмор невольно вздрогнул: он сразу вспомнил
столярную мастерскую и маленького ученика, и запах при
тиснутой к нему горничной показался ему отвратитель
ным.
Когда кюре торжественно возник между двумя столба
ми из светлого дуба, какой-то мужчина встал на скамью и
начал размахивать руками, призывая толпу к молчанию.
Шум мгновенно затих. В нефе воцарилось спокойное на
пряженное внимание. Закрепленные под потолком малень
кие лампочки бросали на лица людей тусклые блики. Тор
жественно голубел алтарный витраж.
-
Дождя! - закричал стоящий на скамейке мужчина.
Толпа подхватила в один голос:
-Дождя!
-
Эспарцет совсем сухой! - визгливо продолжал муж-
чина.
-
Дождя ... -
ревела толпа.
Оглохший от этого крика Жакмор увидел, как священ
ник медленно поднял руку. Крики замолкли. За голубыми
стеклами шелестело и переливалоеЪ утреннее солнце. Ды
шать становилось все труднее.
-
Жители деревни! - сказал кюре.
Его голос казался огромным и исходил отовсюду одно
временно: как догадался Жакмор, этот эффект бьm до
стигнут при помощи системы спрятанных усилителей. Тол
па вздрогнула. Головы повернулисЪ к сводам, к стенам, но
нигде ничего не было видно.
-
Жители деревни! - повторил кюре.
-
Вы просите у
меня дождя, и вы его не получите! Вы пришли сегодня
сюда, наглые и самодовольные, погрязшие в ваших гряз
ных земных заботах, как куры в собственном помете. Вы
пришли сюда, как бесстьщные попрошайки, требовать того,
чего вы не заслужили. ДоЖдЯ не будет. Богу плевать на ваш
эспарцет. Опустите ваши головы, раскройте души свои,
и я орошу их дождем Божьего Слова. Но не рассчитывайте
на дождь. Тут вам церковь, а не оросительная система.
В толпе глухо поднимался рокот протеста. Жакмор на
шел, что кюре говорит очень красиво.
-
Дождя! - выкрикнул мужчина, все еще стоящий на
скамейке.
372
После величественного звучания голоса кюре этот крик
показался жалким, и, признав свое временное поражение,
толпа выжидающе замолчала.
-
Вы считаете, что верите в Бога! - прогремел кюре.
-
Вы так считаете, потому что по воскресеньям вы ходите в
церковь, потому что вы жестоки к вашим ближним, пото
му что вам неведом стыд и совесть ваша вас не мучает.
Когда кюре произнес слово «стьщ>>, по толпе прокати
лась волна глухого протеста. Мужчины переминались с но
ги на ногу, сжав кулаки, женщины молча кусали губы,
злобно поглядывая в сторону кафедры. У Жакмора начали
затекать ноги. Наконец гул утих, и церковь опять напол
нилась голосом кюре.
-
Что мне до ваших посевов?! Что мне до ваших ско
тов и до ваших детей! - заревел он.
-
Вы ведете жизнь
грязную и низменную. Вам неведом блеск! Я готов от
крыть для вас Бога в его сиянии, в его величии, в его
блеске. Но вам это не нужно. А Богу не нужен ваш дождь.
Богу не нужен ваш эспарцет. Богу плевать на ваши грядки
и ваши грязные дела. Бог - это парча, расшитая золотом,
Бог- это бриллиант, сверкающий на солнце, это бархат
ные сутаны, вышитые носки, жемчужные ожерелья, дра
гоценные перстни ... Бог- это все лишнее, ненужное, рос
кошное и прекрасное... Только не дождь! Дождя не будет!
-
Пусть пойдет дождь! - заорал стоящий на скамейке
оратор, поддержанный на этот раз разъяренной толпой.
Воздух сгустился, как перед грозой.
-
Возвращайтесь на свои фермы, - рокотал много
кратно усиленный голос кюре. - Бог
-
это сладость из
лишества. А вы умеете лишь заботиться о насущном. Ухо
дите! Такие, как вы, не нужны Богу!
Сосед Жакмора вдруг резко оттолкнул его и, размах
нувшись, бросил в сторону кафедры большой булыжник.
Бросок его оказался точным, но ставни уже с треском за
хлопнулись, и камень ударился о крепкие доски. Голос
священника продолжал рокотать над толпой:
-Дождя не будет! Богу это не нужно! Бог- это празд
ник, это дорогое лакомство, это слиток платины, это кар
тина кисти знаменитого мастера... Бог выше всего, он - над
всем, он ни за, ни против. Он выше этого ...
Град камней обрушился на крышу кафедры.
-Дож-дя! Дож-дя!- слаженно скандировала толпа.
373
Жакмор вдруг с удивлением осознал, что кричит вмес
те со всеми.
Справа и слева раздавался топот тяжелых кованых баш
маков, нестройно и тяжело грохотавших по полу, как иду
щий через мост полк.
Несколько дюжих злобных мужчин протолкались впе
ред и начали раскачивать столбы, на которых была закреп
лена кафедра.
-Дождя больше не будет! - кричал из-за ставен кюре.
-
С неба будут падать перья из ангельских крыльев, изумру
ды, жемчуга, алебастровые вазы ... Но только не доЖдь! Ни
капли воды! Богу плевать на ваш эспарцет, овес, рожь,
пшеницу, ячмень, хмель, гречиху, клевер, люцерну, капус
ту и шалфей.
Жакмор едва успел оценить сельскохозяйственные по
знания кюре, как все четыре столба с треском сломались,
и все услышали многократно усиленные динамиками шум
падения и грубое ругательство.
-
Хорошо, хорошо, - закричал кюре.
-
Будет вам
доЖдь. Он уже идет!
Толпа хлынула наружу. Небо бьmо мрачным, и первые
тяжелые капли уже скакали по церковным ступеням, как
мокрые лягушата. Скоро по черепичным крышам бараба
нил уже настоящий ливень. Кафедру кое-как подняли,
и священник открьm ставни.
-
Месса окончена, - сказал он.
Остававшиеся в церкви прихожане перекрестились, муж
чины надели свои кепки, женщины встали, и все напра
вились к выходу.
Жакмор хотел Идти в ризницу, но толпа повлекла его
за собой, и, чтобы удержаться на месте, ему пришлось ух
ватиться за резную скамью.
Мимо него пропльm столяр, которого он узнал по ог
ромному носу. Тот злобно улыбнулся ему.
-
Ну что, видел? - сказал столяр.
-
Тут у нас умеют
верить в Бога. И кюре тут нас не собьет. Он просто сам не
понимает, для чего это нужно ... Бог .. .
Он пожал плечами.
-
А мы ему это позволяем, - заключил он.
-
Пусть ...
От этого вреда не будет. Да, у нас тут любят ходить на
мессу. И ставни мои, вИдел, выдержали!
Он направился к выходу. Провожая его взглядом, Жак
мор понял, что совершенно потерял из вИду горничную,
374
но решил об этом не думать. Сила потока ослабла, и он
наконец сумел пробраться к двери в ризницу. Он вошел
не постучав.
По комнате взад и вперед прихрамывая ходил кюре,
осыпаемый градом комплиментов пономаря, маленького
краснолицего человечка, столь ничтожного на вид, что Жак
мор должен был сделать усилие, чтобы вспомнить, что он
его уже видел.
-
Вы были грандиозны! - восклицал пономарь.
-
Вы
бьmи восхитительны! Это бьm ваш триумф! Какая роль!
-
Да, - сказал кюре,
-
я думаю, я их пронял.
На лбу у него багровела огромная шишка.
-
Это победа! - продолжал пономарь.
-
Какой та
лант! А вдохновение! А чувство меры! Клянусь самим со
бой, я перед вами просто преклоняюсь.
-
Ну... -
покраснел кюре. - Ты преувеличиваешь. Да,
я был сегодня в ударе... Но все же не настолько .. .
-
Разрешите мне, - перебил его Жакмор,
-
присо
единиться к комплиментам месье.
-
Ах, - вздохнул пономарь,
-
он просто гений! Вы
бьmи ... величественны!
-
Вы мне льстите! - Кюре махнул рукой.
Он повернулся к Жакмору и приветливо улыбнулся.
-
Садитесь же, месье.
Жакмор взял стул.
-Ах!- простонал пономарь.- Когда вы сказали: <<Тут
вам церковь, а не оросительная система>>, я бът просто
потрясен. В положительном смысле. Какой талант, мой
кюре, какой талант! А <<Богу плевать на эспарцет ... >> Какое
искусство ...
-
И это, к тому же, правда, - кивнул кюре,
-
но не
будем задерживать месье.
-
Я насчет крестин, - напомнил психиатр.
-
Помню, помню, - словоохотливо отозвался кюре.
-
Так... Надо это провернуть .. . Будьте все тут в четыре. Без
двадцати я начну звонить в колокол. Ровно. Так что прошу
без опозданий.
-
Благодарю вас, господин кюре, - сказал Жакмор,
поднимаясь. - Вы бьmи .. . легендарны!
-
Ах, - воскликнул пономарь,
-
легендарны - это
как раз подходящее слово. Легендарны! Да, мой кюре.
Счастливый кюре протянул Жакмору свою руку и бод
ро потряс ту, которую на время получил от него взамен.
375
-Мне жаль, что вы так скоро уходите,- сказал он.
Я с удовольствием пригласил бы вас к обеду... Но боюсь,
у вас нет времени ...
-Да, я тороплюсь,- сказал Жакмор. - Как-нибудь
в другой раз. Большое спасибо. И- браво!
Он быстро вышел. В церкви бьmо темно и тихо. ДоЖдь
почти кончился. Солнце спешило занять свой пост. От
земли поднималось теплое дыхание.
XVIII
<<Пожалуй, это уже будет перебор, - думал Жакмор,
-
ходить в церковь по два раза в день. Да я десять лет не
бывал в церкви. Ну, по крайней мере, девять с полови
ной>>.
Он сидел в холле и Ждал. Сверху непрерывно доносил
ся шелест шагов горничной, Анжеля и Клементины. Ноги
не стучали, а плавно шаркали по плиткам. Изредка разда
вался недовольный крик кого-нибудь из сопляков. Крик
скатьiВался по ступеням и резко ударялся о барабанные
перепопки Жакмора. Жоэль или Ноэль ... Ситроен никогда
не кричал.
По случаю церемонии Кюльблан надела специально крес
тильное платье из розовой тафты с широкими лиловыми
лентами, а к нему- уже знакомые Жакмору черные туфли
и шляпу. Исполненная чувства торжественности момента,
она едва дышала, касалась всего лишь кончиками пальцев
и уже успела разбить три вазы.
Анжель бьm одет как обычно. На Клементине бьmи чер
ные брюки и пиджак-ассорти. Младенцы лучились в сво
их футлярах из вышитого целлофана.
Анжель пошел за машиной.
Клементина несла Ноэля и Жоэля, доверив Ситроена
горничной. Время от времени он вытягивал шею, ловил
глазами мать, и его тонкие губы нервно вздрагивали. Но
он не плакал. Ситроен никогда не плакал. Клементина
логлядывала на него с иронией и с подчеркнутой аффек
тацией принималась целовать Ноэля и Жоэля. Но он не
плакал. Ситроен вообще никогда не плакал.
Машина остановилась у крьmьца, и все торжественно
вышли. Жакмор шел последним. Он нес пакеты с леден
цами, драже и монетками, которые после церемонии надо
будет раздать местным детям и животным.
376
Небо, как обычно, было ослепительно голубым, а сад
светился золотом и пурпуром.
Машина тронулась. Анжель вел ее медленно и осто
рожно, стараясь не растрясти детей.
Горничная взволнованно дышала, шумно шурша таф
той. Это было очень красивое платье, но Жакмору больше
иравилось другое, из белого лике, которое сильнее ее об
тягивало. В розовом она выглядела слишком плебейски.
XIX
2 сентября
Вокруг Жакмора медленно сгушались тени. Сидя за сво
им письменным столом, он предавался размышлениям.
У него не было сил встать и зажечь свет. День был очень
утомительным, к тому же он венчал целую череду других,
не менее утомительных дней, и Жакмору просто необхо
димо было обрести душевное равновесие. Все эти дни, пол
ные ярких впечатлений, он почти не испытывал потреб
ности в психоанализировании, но теперь, когда он опять
оказался один, мучительная пустота снова начала давить
на него изнутри, и он уже не стьщился признаться себе
самому, чтоснетерпением ждет прихода горничной.
Вокруг него царили темнота и сухое тепло. Мягко пах
ло деревом. Вдали уютно шелестело море. В открытое окно
доносились крики птиц и сухое потрескивание насекомых.
В дверь нерешительно поскребли. Жакмор встал и по
шел открывать. На пороге стояла молодая здоровая крес
тьянская девушка, скованная страхом и смущением, Жак
мор улыбнулся; он щелкнул выключателем и закрыл дверь
у нее за спиной.
-
Итак, - улыбаясь, сказал он,
-
мы стесняемся?
Эти слова сразу неприятно поразили его своей вульгар
ностью, но он поспешил успокоить себя тем, что столь
вульгарную особу, каковой он считал горничную, они не
должны были особенно шокировать.
-
Ну, садись, - предложил он ей, -туда ... на кровать.
-
Я стесняюсь ... -
пробормотала она, стесняясь.
-Ну-ну,- сказал Жакмор,- меня стесняться не на-
до. Сядь и расслабься.
-
Мне раздеться? - робко спросила горничная.
-
Делай, что тебе хочется, - ответил Жакмор.
-
Если
тебе так легче, раздевайся, а не хочешь - не надо. Глав-
377
ное-чувствуй себя совершенно раскованной. Это един
ственное, что сейчас от тебя требуется.
-
А вы тоже разденетесь? - спросила она, немного
осмелев.
-
Послушай, - ошарашенно спросил Жакмор,
-
ты
для чего сюда пришла, для психоанализа или для блуда?
Она молча опустила голову, и Жакмор почувствовал,
что эта смесь невежества и смущения действует на него
возбуждающе.
-
Я не понимаю ваши ученые слова, - тихо сказала
она, - но я готова делать все, что вы мне скажете.
-
Но я, наоборот, говорю тебе, чтобы ты делала то, что
сама захочешь.
-Я так не умею... Пусть мне лучше говорят, что я долж
на делать ...
-
Хорошо, - сжалился над ней Жакмор,
-
тогда про
сто приляг на кровать как ты есть.
Он повернулся и сел к письменному столу. Горничная
исподлобья следила за его движениями и, немного поко
лебавшись, стала раздеваться. Вернувшись из церкви, она
сразу переоделась, и теперь на ней было одно из ее рабо
чих платьев: скромный ситчик в мелкий цветочек.
Жакмор внимательно разглядывал ее, немного полно
ватую, но довольно ладную, с тяжелыми шарами грудей и
упругим, еще не деформированным работой животом. Она
вытянулась на кровати, и он подумал, что когда все кон
чится и она уйдет, он, ложась спать, будет еще долго взвол
нованно дышать ее запахом, запахом самки.
Она бьша еще очень скованна, но этого и следовало
ожидать. Так всегда бывает вначале.
-
Сколько тебе лет? - спросил Жакмор.
-
Двадцать, - ответила она.
-Ты откуда?
-
Из деревни.
-
Ты хорошо помнишь свое детство? Какое твое самое
первое воспоминание?
Он старался держаться непринужденно.
-
Ты помнишь своих бабушку и дедушку?
Она нахмурилась.
-
Это вы зачем сказали мне прийти? - спросила она.
-
Чтобы разговаривать про все это?
-
Ну, и для этого тоже, - осторожно ответил Жакмор.
-
Все это вас не касается, - резко сказала она.
378
Она села, свесив ноги с кровати.
-
Вы полезете на меня или нет? - спросила она.
-
Я сю
да пришла для этого. И вы это хорошо знаете. Я не умею
красиво разговаривать, но я не такая дура, чтобы вы надо
мной надсмехались.
-
Уходи! - сказал Жакмор.
-
Уходи и подумай. И воз
вращайся завтра.
Она встала и повернулась к психиатру спиной. Вид ее
голого загривка вдруг оказал на него странно возбуждаю
щее действие, и он быстро сказал:
-
Ладно. Оставайся. Иди на кровать. Я сейчас.
Она с готовностью заняла свое место. Когда Жакмор
подошел к кровати, горничная ловко развернулась и под
ставила ему свой зад.
хх
Анжель молча лежал рядом с Клементиной. Возле них
в своей тройной кровати, мерно посапьmая, спали без снов
трое детей. Клементина не спала. Он знал это. Вот уже час
они напряженно молча лежали рядом в темноте.
Анжель заворочался, стараясь устроиться поудобнее, и
случайно задел ногой ногу жены. Клементина сразу вско
чила с постели и зажгла свет. Анжель приподнялся на локте
и сонно посмотрел на нее.
-Ты что?- спросил он.- Тебе нехорошо?
Она опустилась на край кровати и помотала головой.
-
Я больше не могу, - сказала она.
-Чего ты больше не можешь?- спросил он.
-
Я больше не могу тебя выносить. Не могу больше
спать рядом с тобой. Мне не дает заснуть мысль, что в
любую минуту ты можешь меня коснуться. Я от этого про
сто схожу с ума. Я готова завыть.
Ее голос дрожал, она с трудом сдерживалась, чтобы не
закричать.
-
Сжалься надо мной, -истерически продолжала Клемен-
тина, -я тебя умоляю, спи где-нибудь в другой комнате.
-
Ты больше не любишь меня? - глупо спросил Анжель.
Она повернула к нему свое дрожащее лицо.
-
Мне противно к тебе прикоснуться, - сказала она.
-
Может быть, сама я и смогла бы, но подумать, что ты
можешь до меня дотронуться, это просто ужасно.
-
А ты не сошла с ума? - предположил Анжель.
379
-Нет, я не сошла с ума. Но любой физический кон
такт с тобой вызывает у меня отвращение. Я тебя люблю.
Ну, то есть я хочу сказать, что я тебе не желаю зла... Я хо
чу, чтобы ты был счастлив ... Но не так .. . Не такой ценой!
Я этого не вынесу!
-
Да я не собирался ничего с тобой делать, - возразил
Анжель. - Я просто случайно до тебя дотронулся. И не
чего из-за этого так сходить с ума! Посмотри, в каком ты
состоянии!
-
Ни в каком я не в состоянии, - ответила Клемен
тина. - Это теперь мое нормальное состояние. Иди, ло
жись у себя. Я тебя умоляю. Пожалей меня.
-
Ерунда какая-то ... -пробормотал он. -Тебе плохо?
Клементина молчала. Он положил руку ей на пле
чо. Она тихо застонала, но не двинулась с места. Он нежно
поцеловал ее в висок и встал.
-
Я пойду к себе, миленький, - сказал он.
-
Не вол
нуйся.
-
Послушай ...
-
проговорила она. - Я .. . я больше
этого не хочу. Я не знаю, как тебе объяснить ... Я боль
ше этого никогда не захочу. Постарайся найти себе другую
женщину. Я не буду ревновать.
-
Ты больше меня не любишь, - грустно сказал Анжель.
-Так- больше нет,- кивнула она.
Он вышел. Она продолжала сидеть, глядя на вмятину,
оставшуюся на краю подушки Анжеля. Он всегда ложился
на самый край подушки ...
Один из детей заворочалея во сне. Клементина прислу
шалась. Вздохнув, ребенок снова заснул. Она протянула
руку, потушила свет и легла. Теперь вся кровать принад
лежала ей, и ни один мужчина не посмеет больше к ней
прикоснуться.
XXI
Жакмор тоже потушил свет. Он был один. Где-то вдали
еле слышно поскрипывал матрац горничной. Он лежал
на спине, глядя в темноту. События последних дней яр
ким хороводом проносилисЪ у него перед глазами, и от
этого у него закружилась голова и забилось сердце. Посте
пенно он расслабился и мягко скользнул в сон, прикрыв
усталыми веками сетчатку, разодранную жесткими ремня
ми непристойных видений.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Вторник, 7 мая
Вдали от пестрого сада, на серых скалах возле пенно
седобородого мыса, высиласъ уродливая каменная грома
да, подобие огромного гриба. На его бугристой вершине
колыхалисъ редкие папоротники: скупая пища для случай
ных коз. Его называли Земной Мужик, чтобы подчеркнуть
его родство с Морским Мужиком, его братом, который
выныривал из воды чуть левее напротив него. С трех сто
рон забраться на Земного Мужика бъmо нетрудно, но се
верная сторона представляла собой хитросплетение лову
шек, искусно составленное анонимным корбюзъе, желавшим,
наверное, жестоко посмеяться над безрассудством случай
ного гостя.
Иногда сюда приходили пограничники и целый день
натаскивали своих взмокших от пота учеников в искусстве
екалопреследования контрабандистов.
Но сегодня Мужик был пуст. Он целиком принадлежал
Клементине, которая, приклеившись к серому камню, мед
ленно и упорно ползла вверх.
В предыдущие дни она уже поднималась на вершину
по восточному, западному и южному склонам утеса, но
все это было лишь детской забавой. Теперь ей предстояло
сражаться всерьез. Помощи ждать бъmо неоткуда. Под ее
взволнованной ладонью бъmа лишь жесткая и скользкая
гранитная плоть.
Она прижалась животом к вертикальному скату. В трех
метрах над ее головой - выступ, за который можно будет
ухватиться. Надо одолеть всего лишь эти три метра.
Подошвы ее веревочных туфель цеплялисъ за трещины
в камне. В некоторых из них скапливалась земля, питаю
щая чахлую травку, зеленой полосой украшавшую серую
гранитную ткань, как бордюр на лацкане пиджака.
381
Клементина глубоко вздохнула. Только три метра. Мень
ше, чем два ее роста.
Всматриваясь в поверхность утеса, на ней можно было
заметить мелкие шероховатости, не спасающие, конечно,
от возможного падения. Но об этом думать не стоило.
Она прижала ладони к граниту и стала вычислять тра
екторию своего мушиного восхождения.
Сквозь жесткую ткань штанов она чувствовала нежное
прикосновение теплого камня. Постепенно, сантиметр за сан
тиметром, она заскользила вверх вдоль зеленого бордюра.
Добравшись до карниза, Клементина шумно вздохнула
и посмотрела вниз. Ее лоб был мокрым, волосы прилипли
к вискам. Ноздри наполнял травянистый запах ее собст
венного пота. Повернув голову, она увидела Морского Му
жика, опоясанного мхом. У его ног сверкали брызги, рас
цвеченные солнцем.
Клементина посмотрела вверх. Узкий корешок полу
раскрытой книги, которым кончался Земной Мужик, был
уже совсем близко. Она засмеялась, ощущая при этом меж
ду ног теплую влагу.
11
Трое сопляков скакали на четвереньках по комнате,
куда их обычно пускали порезвиться перед три-о-клоко
вым кормлением. Теперь они уже не спали двадцать четыре
часа в сутки и постепенно научились получать удовольст
вие от движения. Жоэль и Ноэль ползали по ковру, гром
ко визжа; исполненный достоинства Ситроен медленно
кружил вокруг низенького столика.
Жакмор молча наблюдал за ними. Теперь, когда они
становились все более похожими на человеческие сущест
ва и теряли сходство с бесформенными личинками, он то
же постепенно учился получать удовольствие от общения
с ними. Они росли удивительно быстро. Может быть, это
от теплого климата? Или за ними просто очень хорошо
ухаживали? У первых двух за это время выросли прямые
светлые волосы. У третьего волосы оставались темными и
кудрявыми, отчего он казался на год старше своих братьев.
Но все они, конечно, пускали слюни. Каждая останов
ка на ковре кого-нибудь из них была отмечена влажным
пятном, связанным на одно мгновение со ртом его автора
длинной, прозрачной и кристаллячееки-хрупкой нитью.
382
Жакмор следил за Ситроеном. Тот кружился вокруг сто
лика из своих последних крошечных сил. Потом его дви
жения замедлились, и он в изнеможении сел на пол. Под
няв голову, он пристально посмотрел на край столика.
-
Ну, и о чем же ты задумался? - спросил Жакмор.
-
Бух! - сказал Ситроен.
Он протянул руку вверх. Слишком далеко. Он подполз
ближе, ухватился за ножку, потом за край стола и медлен
но встал на ноги.
-
Молодец! - сказал Жакмор.
-
Прими мои поздрав
ления!
-
Бух! - ответил Ситроен. Он разжал пальцы и тут же
удивленно шлепнулся на пол.
-А не надо было отпускать,- покачал головой Жак
мор. - Это все очень просто. Ты научишься. В семь лет у
тебя будет первое причастие, в двадцать- кончишь уни
верситет, а еще лет через пять- женишься.
Ситроен усмехнулся и быстро встал на ноги.
-
Прекрасно! - сказал Жакмор.
-
Теперь надо будет
поставить в известность сапожника или, скорее, кузнеца.
Знаешь, тут детей воспитывают очень сурово. Но, в об
щем, лошадей тоже подковывают, и им это даже нравится.
Это уж как твоя мать решит.
Он вздохнул. Ну что за жизнь! И по-прежнему некого
психоанализировать. Даже горничную все никак не удаст
ся уговорить.
-Я сам схожу к кузнецу, если надо будет, мои лапоч
ки, - продолжил Жакмор.
-
Я уже давно не был в деревне.
Ситроен осторожными шажками обходил круглый сто
лик.
-
Надо же, - заметил Жакмор,
-
как ты быстро учишь
ся. Я чувствую, скоро мне будет с кем поговорить.
Жоэль и Ноэль начали подавать первые признаки тре
воги и недовольства, и Жакмор посмотрел на часы.
-Да,- сказал он.- Час еды настал. Я бы даже ска
зал, он уже прошел. Но что поделаешь, опоздание - это
с каждым может случиться.
Жоэль начал плакать. Ноэль эхом вторил ему. Ситроен
молча холодно смотрел на братьев.
Клементина появилась только в половине четвертого.
Жакмор спокойно и невозмутимо сидел в кресле и, каза
лось, не слышал воплей близнецов, неистово ползавших
383
у его ног. На его коленях сидел не менее невозмутимый
Ситроени дергал его за бороду.
-
Ну наконец! - улыбаясь, сказал Жакмор.
Левая штанина Клементины была разорвана сверху до
низу. На скуле у нее алела ссадина.
-Как я погляжу, вы хорошо повеселились,- сказал
Жакмор, продолжая улыбаться.
-
Спасибо, неплохо, - холодно ответила она.
-
Авы
как провели время?
Ее подчеркнуто холодный тон резко контрастировал
с ее возбужденным лицом и дрожащими руками.
-
Ну и галдеж! - сказала она наконец.
-
Да, - сказал Жакмор.
-
Они хотят есть. Вы им так
же необходимы, как вам - ваши камешки.
-
Я не могла прийти раньше, - ответила Клементина.
Подумав, она добавила: - Возьму сначала самого смирного.
Она взяла на руки Ситроена и пересела с ним в другое
кресло. Жакмор смущенно отвернулся. Он не любил смот
реть, как она кормит детей грудью, голубые нити вен, про
низывающих белую плоть, вызывали у него отвращение.
Акт кормления, к тому же, казался ему извращением, по
тому что женская грудь, как он полагал, была предназна
чена для другого.
-
Знаете, он уже ходит...
-
сказал психиатр.
Клементина подскочила от удивления, и бурый сосок
взметнулся вверх. Ребенок молча ждал. Она опустила Сит
роела на пол.
-Ходи!
Ситроен ухватился за штаны Клементины и медленно
встал на ноги. Она снова взяла его на руки, немного рас
терянная.
Жоэль и Ноэль с жалобным воем подползли к ней на
четвереньках.
-
А эти? - спросила Клементина.
-
Эти - еще нет,
-
ответил психиатр.
-
Хорошо, - удовлетворенно кивнула она.
-
Можно подумать, вы расстроены тем, что он начал
ходить, - заметил психиатр.
-
Ну, - замялась Клементина,
-
они пока еще далеко
не уйдут.
Ситроен кончил есть и благодарно улыбнулся матери.
Она поймала близнецов за распашонки и усадила их к се
бе на колени.
384
Жакмор встал.
-
Итак, - торжественно сказал он,
-
мы можем сде
лать вывод, что вы по-прежнему любите ваших детей.
Клементина смутилась.
-
Ну...
-
тихо сказала она. - Да, конечно. Они ведь
такие милые... И потом, я им нужна .. . Вы уходите?
-
Да, - ответил психиатр,
-
хочу немного размяться.
-
Тогда зайдите к кузнецу, - сказала Клементина.
-
Это по поводу Ситроена.
-
Почему вам так хочется, чтобы ваши дети росли так
же, как деревенские?
-
А почему бы и нет? - сухо ответила Клементина.
-
Вам что, это очень неприятно?
-Да, мне это неприятно,- ответил Жакмор.
Клементина пожала плечами.
-
Вы сноб! Я хочу, чтобы мои дети были просто деть
ми. А тут принято так делать... Наверное, в этом есть смысл ...
Жакмор молча вышел. Ситроен проводил его мрачным
взглядом готического святого.
111
На пороге появилась горничная.
-
Вы меня звали? - сказала она.
-
Забери их, переодень и уложи, - сказала Клементина.
Она прищурившись посмотрела на нее и добавила:
-
У тебя не слишком цветущий вид.
-Да? Мадам так считает?
-
Ты все продолжаешь спать с Жакмором? - спросила
Клементина.
-
Да, - ответила горничная.
-И что такого он с тобой делает?
-
Да ничего особенного, просто лезет ко мне.
-
А он тебя расспрашивает?
Горничная заметно оживилась.
-
Ужас прямо! Я еще кончить не успею, а он как раз
за свое! Сразу, прям, начинаег про все расспрашивать!
-
Не отвечай! - сказала Клементина.
-
И лучше во
обще перестань с ним спать.
-
Да я уже вроде как привыкла ..
-
Ты мне просто отвратительна! А если он тебе сделает
ребенка?
-
Ну, этого пока не бьmо.
13 Борис Виан
385
-
А это может быть. От этого это и бывает. - Клемен
тина с отвращением передернула плечами. - Лучше тебе
этим не заниматься. Гадость какая!
-
Ну ладно, - сказала девушка.
-
Но по мне ничего
тут такого нет.
-
Ладно, иди! - сказала Клементина.
Кюльблан взяла детей и вышла.
Клементина направилась к себе. Она разделась, про
терлась одеколоном и осторожно промыла кровоточащую
ссадину на скуле. Потом она вытянулась на полу и начала
заниматься гимнастикой.
Сделав несколько упражнений, она легла на кровать и
закрыла глаза. Больше она опаздывать не будет. Нехорошо
заставлять детей ждать. Дети должны есть вовремя, а все
остальное - это ерунда.
Анжель лежал на кровати в привычно-депрессивном
состоянии. Услышав, что в дверь постучали, он поднял
глаза.
-Да!- вздохнул он.
В комнату энергично вошел Жакмор и бодро отком-
ментировал:
-
Как обычно, ничем не занимаемся!
-
Как обычно, - сказал Анжель.
-
Как дела? -спросил психиатр.
-Хорошо,- грустно ответил Анжель.- У меня тем-
пература.
-
Посмотрим.
Жакмор подошел к кровати и пощупал ему пульс.
-Действительно, температура, - констатировал он.
-
Подвиньтесь!
Он задумчиво сел на край кровати и почесал бороду.
-Чем же вы занимались?
-
Вы прекрасно знаете, чем, - раздраженно сказал
Анжель.
-
Искали себе девушку?
-
Нашел себе девушку.
-
И переспали с ней?
-Нет, я не смог,- вздохнул Анжель.- Как только я
оказываюсь с ней в постели, у меня поднимается темпе
ратура.
-
А Клементина больше не хочет? - спросил Жакмор.
-Нет, не хочет,- сказал Анжель.- А от других уме-
ня температура.
386
-У вас не все в порядке с совестью, -заметил Жак
мор.
Анжель хитро улыбнулся.
-
Вы же сами меня стали запугивать, когда я вам про
это сказал.
Жакмор вздохнул.
-Я вам даже завидую. У меня-то совести вообще нет,
вы понимаете ...
Анжель ничего не ответил. Бьmо видно, что ему очень
плохо. Он расстегнул воротник и жадно вдыхал майские
запахи.
-
А я сейчас общался с вашей женой и детьми, - ска
зал Жакмор, чтобы хоть немного отвлечь его от пережива
ний. - Ребята чертовски быстро растут. Ситроен уже хо
дит.
-
Бедняжка, - вздохнул Анжель.
-
Такой малень
кий ... У него будут кривые ноги.
-Ну, не обязательно,- возразил Жакмор.- Если он
уже сам встает, значит, ноги у него уже достаточно для
этого окрепли. Его же никто не заставляет.
-Ну, положимся на природу,- вздохнул Анжель.
-Ваша жена послала меня за кузнецом,- сказал Жак-
мор. - Вы не находите, что она слишком сурова с детьми?
Анжель горько усмехнулся.
-
Я тут ничего не могу сделать. Это ее дети. Это она
страдала, а не я. Так что все права тут у нее, а не у меня.
-
Я не могу понять, - сказал Жакмор,
-
почему такая
бессмысленная вещь, как страдание, может дать кому-либо
право распоряжаться чьей-то судьбой.
-
А она что, очень плохо с ними обращается? - устало
спросил Анжель. Он был явно не расположен поддержи
вать предложенную ему дискуссию.
-Нет, -ответил Жакмор. -С самой собой она об
ращается еще хуже. Но это тоже не повод.
-
Наверное, она их любит...
-
задумчиво сказал Ан-
жель.
-
Да ... Наверное . ..
-
удивленно ответил Жакмор.
Анжель замолчал. Ему было совсем плохо.
-
Вам нужно как-то отвлечься, - посоветовал Жак
мор. - Покатайтесь на лодке.
-
У меня нет лодки, - ответил Анжель.
-
Вот и займитесь этим. Постройте лодку.
387
-Хм, это идея ... -
пробормотал Анжель.
Жакмор встал.
-Ладно,- сказал он.- Пойду к кузнецу, раз она на
этом настаивает.
-
Пойдите к нему завтра, -жалобно протянул Ан
жель. - Дайте этому бедняжке еще хоть день.
Жакмор покачал головой.
-Если вы против этого, так и скажите. Скажите ей об
этом. Вы же отец!
-
Нет, я не решаюсь. И потом, может быть, она и пра
ва... Она же мать ...
Жакмор пожал плечами и вышел. Широкая лестница
зазвенела под его быстрыми шагами. Он прошел через холл
и сразу оказался в саду. Бьm май. Весна щедро, если не
расточительно, осыпала землю своими пестрыми сокрови
щами.
IV
8мая
На следующий день была среда, и, проходя через де
ревню, Жакмор решил обойти стороной главную площадь,
чтобы не оказаться свидетелем очередной распродажи ста
риков. Он свернул на узкую тропинку, тянущуюся позади
ферм и обрамленную высокими волокнистыми растения
ми со жгучими листьями, которые крестьяне назьmали <<злой
корпивой».
Кошки, раскинувшиеся на хребтах стен и подоконни
ках открытых окон, задумчиво принимали солнечные ванны.
Все дышало сонным покоем. Несмотря на постоянно тер
зающую его скуку, психиатр испытывал чувство странного
умиротворения.
Вдали блеснула лакированная поверхность красного ручья,
и тропинка свернула влево, повинуясь велению его русла.
В нескольких десятках метров от себя Жакмор заметил
группу людей, занятых, казалось, каким-то важным де
лом. Он направился туда, и его барабанные перепонки тут
же пронзил такой жуткий вопль, что он невольно остано
вился, закрыл ладонями уши и зажмурился. Это бьm вопль
боли и отчаяния, смешанный с ужасом, недоумением и бес
сильным гневом.
Поборов растерянность, Жакмор быстро двинулся впе
ред. Столпившиеся перед высокой массивной дверью кре-
388
стъяне бьmи заняты тем, что распинали лошадь. Жакмор
подошел и молча встал поодаль. В его висках стучал пульс.
Шесть человек прижимали несчастное животное к дере
вянному щиту. Седьмой и восьмой старательно прибивали
длинными гвоздями его левую переднюю ногу. Гвоздь, ог
ромный плотницкий гвоздь с блестящей шляпкой, уже про
бил бабку, и по бурой шерсти текла тоненькая алая струйка.
На психиатра никто не обратил внимания. Только ло
шадь послала ему отчаянный, полный надежды взгляд сво
их карих слезящихся глаз и приоткрьmа желтые зубы, изо
бражая жалкое подобие улыбки.
-А что она сделала?- осторожно осведомился Жак
мор.
К нему, как по команде, обернулось пять или шесть
человек, и один из них спокойно ответил:
-
Это жеребец. Он греховодничал.
-
Но это не так уж страшно... - осторожно сказал
психиатр.
Его собеседник ничего не ответил и смачно плюнул на
землю. Теперь они бьmи заняты правой ногой жеребца, и
Жакмор невольно вздрогнул, увидев, как острый кончик
гвоздя вонзается в полное отчаяния тело. Лошадь опять
испустила душераздирающий вопль, и ее плечи хрустнули
под непривычной тяжестью. Потрясенная голова коня по
качивалась в рамке истерзанных палачами ног. Привле
ченные запахом крови, вокруг вбитых гвоздей закружи
лисЪ первые мухи.
Часть крестьян продолжала придерживать жеребца, дру
гие же занялись его задними ногами. Жакмор старался не
упустить ни одной детали. В горле у него застряло шерша
вое лезвие бритвы, и он с усилием проглотил его. Живот
жеребца нервно вздрагивал, и его член, уныло сжавшись,
свисал вниз.
С противоположной стороны вдруг послышалось мер
ное журчание голосов. Жакмор испуганно обернулся. По
дороге не спеша шли двое мужчин: один крупный, мрач
ный, волосатый, и рядом с ним другой -хлипкий, совсем
еще молодой. Первый размеренно шагал, сунув руки в кар
маны, рыжий кожаный фартук равномерно постукивал его
по коленям. Его ученик, страдальчески изогнувшись, та
щил тяжелый железный котел, доверху наполненный рас
каленными углями.
389
-
Ага, вон кузнец, - сказал кто-то.
-
Боже мой! - не удержался Жакмор.
-
Несчастное
животное!
-
Это не животное, - отозвался кто-то из крестьян.
-
Это жеребец.
-
Но он не совершил ничего ужасного!
-
А чего? Его пустили гулять. А нечего бьшо грехо-
водничать.
-
Но это же животное ...
-
тихо сказал Жакмор.
Ученик поставил котел на землю и при помощи под
дувала разжег под ним огонь. Его хозяин сунул в котел
железный крюк, помешал им угли и потом, сочтя его до
статочно раскалившимся, повернулся к жеребцу.
Неожиданно для себя самого Жакмор повернулся к толпе
спиной и, зажав уши, быстро побежал вперед. Он бежал,
задыхаясь и спотыкаясь, бежал и громко кричал на бегу,
чтобы не слышать отчаянных воплей истязаемого жереб
ца. Он остановился на маленькой площади возле церкви.
Руки его бессильно упали вдоль тела. Рядом поблескивала
полированная гладь красного ручья. Задыхающийся Гло
рий с усилием втаскивал в лодку обрывки бледного мяса,
разрывающиеся у него в зубах.
v
Жакмор огляделся. Кажется, на его бегство никто не
обратил внимания. Яйцо церкви смотрело на него своим
голубым витражным глазом. Поколебавшись, Жакмор под
нялся по широким ступеням и вошел в храм.
Стоя перед алтарем, кюре торжественно отбивал такт.
Десятка два деревенских детей разучивали свою первопри
частную кантату, слова которой поразили Жакмора своей
изысканностью. Он подошел ближе, чтобы лучше слышать:
Боярышник благоухает,
Форель хороша на вкус,
Солнце в небе сияет,
Но выше всего - Иисус.
Иисус - это луч,
Иисус- это свет,
Иисус - это всплеск,
Иисус - это блеск ...
Услышав последнюю строку, психиатр догадался, что
автором кантаты бьш сам кюре, и подумал, что тому будет
390
приятно, если у него попросят в подарок экземпляр. Не
желая мешать репетиции, он бесшумно опустился на скамью.
Музыка немного успокоила его. Жакмор вдруг вспомнил,
что не был здесь со дня крестин, и подумал, что время
летит удивительно быстро. А время действительно летело,
и уже голубой витраж запестрел предвечерними тенями, и
голоса детей стали звучать глуше и нежнее. Так музыка
и полумрак заставляют нас вспомнить о душе.
Он вышел, успокоенный, и подумал, что все же должен
зайти к кузнецу, чтобы избежать упреков Клементины.
Вечерело. Жакмор вышел на деревенскую площадь и
шумно принюхался. В воздухе слабо витал запах паленого
рога. Следуя этому ориентиру, Жакмор медленно двинулся
вперед, и скоро ноздри привели его к мрачному строению,
возле которого хлипкий ученик раздувал огонь огромны
ми мехами. Перед дверью стояла лошадь и спокойно жда
ла свою четвертую подкову. Ее только что подстригли, и
Жакмор невольно залюбовался ее крутыми боками, изящ
но изогнутой спиной, мощной грудью и жесткой гривой,
напоминающей изгородь из букса.
В черном проеме двери появился кузнец. Все тот же.
-
Здравствуйте, - сказал Жакмор.
-
Здсть, - кивнул кузнец.
В правой руке он держал длинные щипцы, на конце
которых розово светилась изогнутая полоска металла.
-
Подними ногу, - сказал он лошади.
Та с готовностью подчинилась. Миг - и на ее ноге
засверкала новенькая подкова. Горький запах паленого ро
га взвился в небо голубоватым дымком. Жакмор закаш
лялся. Лошадь потопала, примеряя обнову.
-Ну че, нормально?- спросил кузнец.- Не мала?
Лошадь отрицательно качнула головой и доверчиво по
ложила морду на плечо кузнеца. Тот похлопал ее по носу,
и лошадь неспешно удалилась. На земле, как в парикма
херской, валялись лохмотья шерсти.
-
Эй! - крикнул кузнец ученику. -Давай подмети
тут!
-
Ага! - ответил голос ученика.
Жакмор осторожно тронул кузнеца за плечо.
-Извините ...
-
Че? - спросил кузнец.
-
Вы не могли бы сходить в дом на скалах? Там один
из мальчиков начал ходить.
391
-
Это срочно? - недовольно спросил кузнец.
-
Да, - сказал Жакмор.
-
А его сюда не мoryr привести?
-
Нет, - сказал Жакмор.
-
Ладно, пойду посмотрю, - сказал кузнец.
Он скрьmся в дверях кузницы, уступив сцену воору
женному длинной метлой ученику. Он начал сгребать шерсть
в кучу. Жакмор подошел к двери и заглянул внутрь. В куз
нице бьmо темно, яркий огонь не освещал помещения, а
только раскидывал всюду рыжие пятна. Рядом с наковаль
ней Жакмор заметил странный предмет, напоминающий
человеческую фигуру. Ее полированная поверхность тус
кло металлически блестела.
Из задней двери появился кузнец с блокнотом в руке.
УвИдев Жакмора, он сердито нахмурился.
-Давайте отсюда!- грубо проворчал он.- Нече за-
ходить. Тут вам не мельница.
-
Извините, - сказал заинтригованный Жакмор.
Они вышли.
-
Значит, так, - сказал кузнец.
-
Я прИду завтра.
Завтра я прИду. В десять. Только пусть все будет готово.
А то я так не люблю, чтобы время терять.
-
Я передам, - сказал Жакмор.
-
Спасибо вам.
Кузнец ничего не ответил и мрачно скрьmся в дверях
кузницы. Ученик тем временем кончил собирать шерсть и
поджег ее. Задыхаясь от вони, Жакмор поспешил удалиться.
На обратном пути он заметил галантерейную лавку. За
стеклом, в хорошо просматриваемой с улицы ярко осве
щенной комнате сИдела пожилая дама. Она как раз закан
чивала отделывать английским шитьем зеленое платье в
белую полоску. Жакмор задумался. Несколько дней назад
он вИдел точно такое же на Клементине. Но ведь Клемен
тина не покупает своих нарядов в деревне. Или все-таки
покупает? Да или нет?
Vl
9марта
Жакмор мрачно проснулся. Ночь прошла в безуспеш
ных попытках заставить горничную заговорить. И опять
все кончилось совокуплением, опять в этой Идиотской со
бачьей позе. Иначе она не соглашалась. Все это бьmо от-
392
вратительно, но Жакмор уже привык к этой девушке, осо
бенно - к ее запаху, сладковатому влажному запаху ее
влагалища. За это он прощал ей ее глупость и ее тупое
нежелание отвечать на его вопросы. Бороться с ее инерт
ностью было просто невозможно. Он понюхал свою ла
донь и вновь, несмотря на усталость, испытал острое воз
буждение.
Он умылся, стараясь не мочить рук, и решил сходить
проведать Анжеля. Сейчас ему был просто необходим со
беседник.
Три серии из трех коротких постукиваний в дверь ком
наты Анжеляне встретили никакого ответа. Проверив та
ким же образом ряд других помещений, Жакмор пришел
к выводу, что интересующий его объект находится где-то
вне дома.
Из дальнего угла сада доносился звук пилы. Скорее
всего, он бьm там.
Украдкой свернув на боковую аллею, Жакмор осторож
но поднес пальцы к лицу. Запах еще держался.
Стон пилы звучал все ярче. Возле гаража Жакмор уви
дел Анжеля. Без пИдЖака, в штанах из грубого холста он
бьm увлечен распилкой тяжелого бруса, закрепленного на
козлах.
Жакмор подошел ближе. Кусок бруса бесшумно накре
нился и с мягким стуком упал к его ногам. Под козлами
уже возвышалась целая гора свежих благоухающих опилок.
Анжель отложил пилу и протянул психиатру руку.
-
Вот видите, - сказал он.
-
Решил последовать ва-
шему совету.
-
Лодка? - спросил Жакмор.
-Лодка!
-
А вы умеете строить лодки?
-
Нет, - замялся Анжель.
-
Да я многого от нее не
жду. Лишь бы плавала.
-Тогда сделайте плот,- посоветовал Жакмор.- Это
гораздо легче.
-
Да, - возразил Анжель,
-
но это не так красиво.
-Лодка- это как акварель... -
задумчиво сказал пси-
хиатр.
-
Ага, как акварель! - энергично кивнул Анжель.
Он взялся за отпиленный кусок бруса.
-А это будет что?- осторожно спросил Жакмор.
393
-
Сам пока не знаю, - ответил Анжель.
-
Я сейчас
просто отрезаю плохие куски, чтобы остались только хо
рошие. Хочу все делать как следует.
Жакмор пожал плечами.
-По-моему, вы удваиваете себе работу...
-
А какая разница. Мне ведь все равно нечем заняться.
-
Забавно ... -
протянул Жакмор. - Скажите, а когда
вы начинаете работу, для вас важнее результат или сам
процесс?
-
Наверное, процесс ...
-
И давно это у вас?
Анжель сощурился:
-
Это что, беседа с пациентом?
Жакмор смутился.
-Нет, что вы... -
пробормотал он и осторожно поднес
пальцы к носу, делая вид, что продувает ноздрю. Запах
еще держался.
-
А вас самого не интересует такая работа? - спросил
Анжель.
-
Нет, конечно, - твердо сказал Жакмор.
-
Меня
вообще ничего не интересует!
-
Даже вы сами?
-Вы же знаете, что я пуст.
-
А вы займитесь чем-нибудь, это вас хоть немного
наполнит.
-
Да ну...
-
сказал Жакмор.
-И по-прежнему вам некого психоанализировать?
-Некого ...
-
А попробуйте на животных. Сейчас это делают.
-
А вы откуда знаете? - поинтересовался Жакмор,
слегка задетый.
-
Я об этом читал.
-
Нельзя верить всему, что читаешь, - задумчиво про-
изнес психиатр.
Запах горничной оставался теперь только на правом
мизинце.
-Нет, вы все-таки попробуйте,- настаивал Анжель.
-
Я вам признаюсь...
-
начал психиатр, но внезапно
осекся.
-В чем?
-
Нет, я пока вам в этом признаваться не буду. Я сам
пока еще не уверен.
-
Это бьmо какое-то предположение?
394
-Гипотеза.
-
Ладно, - сказал Анжель,
-
дело ваше.
Он повернулся и вошел в гараж. Последовав за ним
взглядом, Жакмор увидел целые штабеля досок, прогибав
шихся под собственной тяжестью.
-Да, дерева у вас хватает,- сказал он.
-Я хочу, чтобы это бьmа большая лодка, чтобы как
следует,- ответил изнутри голос Анжеля.
Вскоре сам он появился на пороге с доской в руке.
-
Вот посмотрите...
Жакмор поднял глаза вверх. На небе - ни облачка.
-
Я пошел, - сказал он.
-
Иду в деревню.
-
Желаю удачи!
По мере того, как Жакмор удалялся от гаража, шум
пилы звучал все глуше и глуше. У ворот его почти уже не
бьmо слышно. Разговаривая с Анжелем, психиатр вдруг
вспомнил про большого черного кота, который обычно
сидел на стене у въезда в деревню. Он бьm один из немно
гих, кто всегда соглашался с ним.
Жакмор ускорил шаг. Может быть, этот кот и сейчас
там? Он поднес к носу кончик мизинца и сделал глубокий
вдох. Запах материализовался в привычные картины: ши
рокая спина горничной и ее крутые бока, ритмично вздра
гивающие под его, Жакмора, сокрушительными ударами.
Шагать с такими мыслями было как-то веселее.
Vll
24марта
Ветер рассеянно шевелил забытую на дороге солому.
Он всегда вставал очень рано, раньше всех. Он сдул пену
с морского прибоя, вытер пьmь со скал и аккуратно под
мел прошлогоднюю листву, которой каким-то чудом уда
лось избежать компоста.
Сделав традиционную утреннюю уборку, ветер весело
пробежался по пустынным деревенским улицам. Он лас
ково потрепал пучки трав и сбросил со стены какой -то
темный легкий предмет, не то тряпичную сумку, не то об
рывок оберточной бумаги. Это бьm пакет из-под черного
кота, пакет, лишенный даже памяти о его содержимом,
невесомый и совсем сухой. Ветер бросил пакет на дорогу,
и тот покатился, как катится по пустынному пляжу забы-
395
тая ненужная позавчерашняя газета- нелепыми больши
ми прыжками. Ветер бросил кота на изгородь, но вскоре
опять вернулся за ним, решив пригласить на очередной
тур своего бесшабашного вальса. Дорога свернула, и кот
покатился по полю, все дальше и дальше, уже едва разли
чимый среди высохшей на солнце стерни.
Vlll
ЗОмарта
Жакмор одним прыжком выскочил на дорогу и нервно
принюхался. Его окружали яркие, новые для него, запахи,
будившие странные неясные воспоминания.
Всю неделю он был занят тем, что усиленно абсорби
ровал тождественность с ментальной субстанцией черного
кота, и это приносило ему все новые и новые сюрпризы,
так что он с большим трудом учился разбираться в новом
для себя сенсорно-эмоциональном мире. Кошачьих пова
док он, как будто, не унаследовал. Его собственные при
вычки и рефлексы бьmи усвоены им достаточно прочно и
мало пострадали от общения с черным котом. Ему теперь
бьmо смешно вспоминать о своих опасениях, что ему при
дется привыкать чесать себя за ухом или спать, свернув
шись клубочком и положив руки на подбородок. Но перед
ним вдруг открьmась целая гамма новых желаний, ощуще
ний и даже мыслей. Например, валериана. Он чуял ее за
несколько десятков метров. Но презрев этот соблазн, Жак
мор решительно направился к скалам: ему хотелось более
острых ощущений.
Он подошел к краю скалы и без труда отыскал узкую,
еле заметную тропинку. Спустился он на удивление легко,
помогая себе руками и не замечая шелестящих под его
ногами камней. В его теле появилась странная хрупкая
гибкость и уверенность, придававшая легкость всем его
движениям.
Через несколько мгновений он бьm уже у подножия
скалы. Низкое море распахнуло, отступая, полосу влаж
ных камней, обрамлявших серые валуны и маленькие мел
кие прудики-озерца. К одному из них и направился Жак
мор. Он засучил рукава, присел на корточки у самой воды
и нервно напружинился. Опустив пальцы в холодную во
ду, он замер.
396
Так прошло секунд десять. Но вот в прудике метнулась
маленькая желтая рыбка, еле различимая среди водорос
лей. Жакмор скорее почувствовал, чем увидел ее, и у него
замерло сердце.
Вот опять мелькнули испуганные круглые глаза, он бы
стро протянул руку и цепко схватил скользкое живое тель
це. Вынув рыбку из воды, он медленно, осторожно поднес
ее к носу. Пахло восхитительно.
Облизав губы, он широко открьm рот и, не колеблясь,
одним движением откусил дрожащую голову. Это бьmо
чудесно. И, к тому же, весь прудик бьm полон ими!
IX
16 апреля
Анжель положил клепальный молоток на верстак и вы
тер лоб рукавом. Он только что закончил обшивку правого
борта. Красные медные шляпки гвоздей красиво поблес
кивали на фоне светлого дерева. Да, дело шло! Лодка гор
деливо возвышалась на дубовых рельсах, уходящих в сто
рону моря.
Трое детей мирно играли в куче опилок и стружек не
подалеку от него. Они все уже научились ходить и весело
топали в своих маленьких железных сабо. Только у Сит
роена ноги иногда кровоточили по вечерам. Наверное -
от тонкости натуры, у его братьев кожа ороговела быстро.
Анжель посмотрел на детей и удивился: им уже пора
полдничать, а горничная за ними почему-то не приходит.
Ах да, у нее сегодня выходной... Анжель вздохнул: Кле
ментина теперь все чаще забывает вовремя покормить их
и малейший упрек при этом воспринимает как оскорбле
ние. Причем сами дети при этом всегда принимают ее сто
рону, это видно по их ироничным лицам!
Анжель опять посмотрел на детей и наткнулся на мрач
ный взгляд Ситроена. Ему вдруг захотелось обнять сына,
но он знал, что никогда не осмелится это сделать.
Отряхнув руки, Анжель подошел к ним.
-
Ну, ребята, пойдемте пополдничаем! - весело ска-
зал он, передернувшись от собственной фальши.
Жоэль и Ноэль захныкали.
-
Чу минтину! - сказал Жоэль.
-
Минтину! - повторил за ним Ноэль.
397
-
Клементины нет, - сказал Анжель,
-
пойдемте ее
искать!
Ситроен молча поднялся с кучи опилок и достойно на
правился к дому. Анжель протянул руки близнецам, но те,
не заметив их, встали сами и неловко заковыляли вслед за
братом.
Анжель почувствовал себя идиотом. Подавив в себе при
лив злобы на женуинедостойное желание, чтобы с кем
нибудь из детей что-нибудь случилось, он поспешил за
ними. В саду ведь действительно может что-нибудь слу
читься.
Детей он нагнал уже в доме. Жоэль тоненьким голос
ком звал мать, и Ноэль нервно вторил ему.
-
Хватит! - резко сказал Анжель.
К его удивлению, кухонный стол был пуст. «Могла бы
хоть полдник заранее приготовить!» - с раздражением по
думал он. Он неловко усадил детей перед кружками с мо
локом и поставил перед ними коробку с печеньем. Выходя
из кухни, он столкнулся с Жакмором.
-
Вы не видели Клементину? - спросил Анжель.
Психиатр хитро улыбнулся и почесал за ухом.
-Слушайте, кончайте с вашими кошачьими повадка-
ми, -сказал Анжель.- Вам они доставляют удовольствие
не больше, чем мне. И скажите мне, если знаете, где моя
жена.
-
Я очень сожалею, - ответил Жакмор,
-
но я совер
шеннонеумышленно вошел в столовую и застал ее там ...
-Ну и что?- проворчал Анжель.
Он оттолкнул Жакмора и мрачно вышел. Тот молча
проводил его взглядом. Психиатр понимал, что Анжель
пытался выместить на нем чувство вины перед собствен
ными детьми, но не счел нужным объяснять ему это.
Подходя к двери столовой, Анжель приготовился про
изнести короткую, но резкую фразу-упрек, наскоро, но
удачно сочиненную им по дороге. Он редко выходил из
себя, но почти всегда это бывало из-за детей. Он должен
больше заниматься ими. А она будто смеется над ним!
Он резко толкнул дверь и замер на месте. Клементина,
полуголая, лежала на обеденном столе и задыхалась в стран
ном неистовстве. Ее пальцы нервно сжимали живот, ноги
были раздвинуты, голые бедра ритмично ерзали по лаки
рованной поверхности стола, изо рта вырывались хриплые
398
стоны. Анжель попятился. Его лицо постепенно залила крас
ка, он закрыл дверь, повернулся и почти бегом бросился
в сад. Стоящий на крыльце Жакмор видел, как он скрылся
за поворотом аллеи. Пожав плечами, он пошел в кухню.
-Что же это значит... -
задумчиво пробормотал он.
Несколькими точными движениями он стер молоко и
крошки печенья с кухонного стола и веселых мордашек
трех довольных сопляков. Потом он помог им слезть со
стульев и подтолкнул к двери.
-
Идите. идите, поиграйте с папой, - сказал он.
-Чу... интину,- сказал Жоэль.
-
Интину, - повторил за ним Ноэль.
Ситроен ничего не сказал. Он молча направился в сто
рону гаража, и братья затрусили за ним. Жакмор постоял
несколько секунд, прислушиваясь, и потом нерешительно
направился в сторону столовой. Лежа теперь на животе,
Клементина продолжала свою непристойную гимнастику.
Психиатр принюхался. Потом, вздохнув, он осторожно вы
шел и удалился к себе. Он улегся на кровать и попробовал
замурлыкать. Но это плохо у него получилось. Может быть,
черный кот тоже плохо умел мурлыкать? Он сперва поду
мал о Клементине. А может быть, все-таки стоило попро
бовать? Он понюхал свои пальцы. На них еще слабо чув
ствовался вчерашний запах горничной. Жакмор встал, на
цыпочках вышел из комнаты, крадучись спустился по лест
нице и бесшумно подошел к двери в столовую. Из-за двери
не доносилось ни звука.
Клементина спала, лежа на столе и доверчиво выставив
голый зад. Жакмор осторожно подошел к ней. Она заше
велилась и приподнялась на локте. Жакмор замер.
-
Извините, - сказал он.
-
Мне показалось, что вы
звали.
Она испуганно посмотрела на него.
-
А почему я на столе? - растерянно спросила она.
-
Ммм, - промычал Жакмор.
-
Не знаю. Может быть,
вам стало жарко.
Она заметила, что с одеждой у нее не все в порядке.
-
Мне приснился странный сон... - начала она, но
осеклась и покраснела до корней волос. - Разве ... -
снова
заговорила она.
Она села, не пытаясь прикрыть свои голые ляжки.
-
Ладно, - сказала она,
-
вы и так знаете, как я уст
роена.
399
Жакмор растерянно молчал.
-
Со мной что-то случилось, - сказала Клементина.
-
Я шла готовить детям полдник и... вдруг оказалась здесь ...
Она ощупала голову.
-
Мне кажется, меня повалили на этот стол. У меня
на голове шишка.
-
Какой-нибудь суккуб... -
предположил Жакмор.
Она натянула штаны и пригладила волосы.
-Ладно, бывает,- сказала она.- Я думала, что могу
без этого обойтись. ПоЙду приготовлю им полдник.
-
Они уже поели, - вставил Жакмор.
У Клементины потемнело лицо.
-
Кто их покормил?
-Ваш муж,- ответил Жакмор,- а я вытер им фи-
зиономии!
-
Анжель приходил сюда?!
-
Да, - сказал Жакмор.
Клементина пробежала мимо него и бросилась в сад.
Миновав поворот в аллею, она пустилась бегом. Жакмор
задумался. Значит, тут кто-то бьm ... Но кто?
х
Снова вооружившись клепальным молотком, Анжель
работал теперь над левым бортом. Когда появилась красная
от бега Клементина, он бьm занят внутренней обшивкой.
Увидев ее, близнецы испустили радостный крик, а Ситро
ен молча подошел и взял ее за руку. Анжель поднял глаза.
-
Кто дал им полдник? - спросила она.
-Я,- сухо ответил Анжель.
Нечто новое в его тоне слегка удивило ее.
-
А по какому праву?
-
Хватит! - грубо сказал Анжель.
-
Я тебя спрашиваю, по какому праву ты дал полдник
детям, которыми ты не занимаешься?
Она едва успела закрыть рот, как получила размашис
тую пощечину. Она пошатнулась. Анжель стоял перед ней,
бледный от ярости.
-
Хватит! - повторил он.
Оба молчали. Клементина поднесла дрожащую руку
к горящей щеке.
-
Мне очень жаль, - сказал он наконец,
-
но време
нами ты заходишь слишком далеко.
400
Испуганные близнецы жалобно заскулили, аСитроен
молча нагнулся и поднял с земли гвоздь. Подойдя к Ан
желю, он изо всех своих маленьких сил вонзил его ему в
ногу. Анжель не шевельнулся. Клементина закрьmа лицо
руками и залилась истерическим смехом.
-
Хватит! - тихо сказал Анжель.
Она замерла.
-
На самом деле, - продолжал он,
-
мне совсем не
жаль. Мне жаль, что я не ударил тебя сильнее.
Клементина пожала плечами, повернулась и пошла к
дому. Дети поспешили за ней. Время от времени Ситроен
оборачивался и мрачно смотрел на отца. Анжель задумался.
Он мысленно прокрутил в голове всю сцену и вздрогнул
от отвращения. Но потом перед его взором опять предстала
Клементина, лежащая на столе, и лицо его залила краска.
Больше он не вернется в дом! У него в гараже достаточно
стружек и опилок, а ночи сейчас теплые. Он почувствовал
в левой ноге слабый зуд. Нагнувшись, он вытащил застряв
ший в зеленом халате маленький гвоздь с блестящей шляп
кой. На левой штанине осталось бурое пятнышко размером
со среднего клопа. Анжель грустно усмехнулся. Бедные
червячки ...
Xl
20мая
После того как Анжель переселился в гараж, Жакмор
старался реже бывать дома. Он избегал общества Клемен
тины. Она бьmа как-то уж слишком надрывно логлощена
своим материнством. Не то чтобы Жакмор видел в этом
зло. Его абсолютная пустота делала его этические пред
ставления весьма относительными. Просто ему это бьmо
физически неприятно.
Лежа в дальнем углу сада в зарослях бродильника, при
дающего, как известно, отвагу и решительность тому, кто
сумеет им правильно воспользоваться, Жакмор уныло же
вал колючие угловатые ветки. Он ждал Кюльблан, которая
должна бьmа прийти к нему и провести с ним конец дня.
Мысль о конце заставила его поправить брюки. Как обыч
но, этим концом все и кончится.
Услышав скрип гравия, он приподнялся на локте. По
явилась горничная, приземистая и толстая, с уньmыми плос-
401
кими ногами, в какой-то жуrкой отвислой кофте. Она шум
но продралась через кустарник и села на траву рядом с ним.
-
Ну что, все кончила? - спросил психиатр.
-
Ага, - кивнула она.
-
Ребята спят.
Она начала расстегивать платье, но Жакмор остановил ее.
-А что если мы немного поболтаем?- небрежно пред-
ложил он.
-
Я для этого сюда пришла, - мрачно ответила она.
-
Я для этого пришла, а не болтать.
-Я только хочу спросить у тебя одну вещь, - тороп
ливо сказал он.
Она разделась и села на траву. В этом углу сада они
были, как в маленькой коробочке, отгороженные от всего
мира густой стеной бродильника. Они могли быть увере
ны, что никто их не увидит, ни Анжель, ни Клементина
никогда не забредали сюда. Чтобы успокоить горничную,
Жакмор тоже разделся. Она отвернулась. Голые на зеле
ной траве они выглядели, наверное, довольно нелепо. Она
легла на живот, а потом встала на четвереньки.
-Я вас жду,- сказала она.
-Нет, это невыносимо!- воскликнул Жакмор.
Резким толчком он повалил ее набок и, прежде чем она
успела опомниться, прижал ее спиной к земле, наналив
шись сверху всем телом. Она яростно отбивалась.
-
Нет! Нет! - кричала она.
-
Не так! Так нет! Него
дяй!
Жакмор крепко держал ее.
-Я тебя отпущу, - сказал он,
-
если ты мне скажешь,
почему ты не хочешь это делать по-другому.
-Я не хочу,- прохрипела она.
Жакмор устроился поудобнее. Теперь он мог взять ее
в любую минуту.
-
Если ты мне не скажешь, я прямо сейчас это сделаю.
Она заплакала от бессильной ярости и пробормотала:
-
Уходите ... Я вообще не хочу ... Вы мне отвратительны ...
-
Ну знаешь, - возмуrился Жакмор,
-
ты просто не-
нормальная!
-
Я не скажу, - сказала она, помолчав.
-Нет, ты будешь говорить!- заревел Жакмор.
Он нагнул голову и схватил зубами кончик ее груди.
-
Если ты мне не скажешь, я укушу, - пригрозил он
ей. Угроза прозвучала не очень отчетливо, ведь ему при
шлось говорить с набитым ртом.
402
Ему стало смешно. Он осторожно куснул ее, но полу
чилось, наверное, слишком сильно, потому что она дико
закричала и залилась слезами.
-Я вам все скажу,- простонала она.- Но отпустите
меня! Сейчас же!
-
Ты все мне скажешь? - строго спросил Жакмор.
-
Да... Я обещаю ... Только отпустите меня .. .
Жакмор выпустил ее и, задыхаясь, опустился на траву.
Все-таки ее трудно было держать. Она села.
-
Теперь говори, - сказал он.
-
Говори, а то я опять
начну. Почему ты так это делаешь? Что все это значит?
-
Я всегда это делала только так.
-
Когда это - всегда?
-
С самого начала.
-
С кем ты это делала в первый раз?
-с отцом.
-
А почему именно так?
-
Он говорил, что не хочет видеть мое лицо. Что ему
это неприятно.
-Ему было стьщно?
-
Нет, - она нахмурилась.
-
У нас этого не бывает.
Она прикрьmала грудь руками, но сидела раздвинув но-
ги. «Ничего себе целомудрие>>, - подумал Жакмор.
-
А сколько тебе было лет?
-
Двенадцать.
-
Да, я понимаю, почему он не хотел смотреть на тебя.
-
Ничего вы не понимаете, - сказала она.
-
Он гово-
рил, что ему неприятно, что я такая некрасивая. А раз это
мой отец мне говорил, значит, так это и есть. А теперь вы
меня заставили его ослушаться, и получается, я плохая де
вочка.
-А тебе вообще это нравится?- спросил Жакмор.
-Что?
-Ну, когда ты это делаешь?
-
Ну, чего про это говорить...
-
сказала она. - Вы
будете сейчас или нет?
-
Но только не так, - ответил Жакмор.
-
Даже самые
лучшие способы тоже могут надоесть.
-
Тогда вы вообще, как... как зверь, - сказала она.
Она встала и взяла платье.
-Ты что?- спросил Жакмор.
-Я ухожу. Мне стыдно за себя.
-
Да ладно тебе, - сказал Жакмор.
403
-Нет,- сказала она твердо.- Я вообще не должна
бьша это с вами делать, с самого начала.
-
Если бы ты мне побольше о себе рассказывала, -
сказал Жакмор, - я бы, может быть, помог тебе привести
в порядок свои чувства. Но ты не слишком-то болтлива.
-Правильно мне мадам говорила,- проворчала гор
ничная. - Я теперь вообще не хочу больше с вами дела
иметь.
-
Тебе же хуже, - сухо сказал Жакмор.
-
Аяэто
как-нибудь переживу.
-
И я ничего вам не буду отвечать! Я не для того тут
работаю, чтобы потакать вашим грязным похотям.
Жакмор усмехнулся и начал одеваться. Он никогда
всерьез и не собирался психаанализировать эту дуру. Он
найдет себе и получше. Он завязал ботинки и встал.
-
Убирайся! - грубо сказал он.
Она неловко натянула платье и скрылась в кустах. Сей
час она, конечно, должна ненавидеть его. Он улыбнулся
при мысли, что с этой точки зрения психоанализ можно
считать удавшимся. Потом он подпрыгнул и, поймав ртом
пролетавшую мимо бабочку, с удовлетворением проглотил ее.
Xll
13 июля
Перед домом была вьшоженная плитками площадка,
где обычно дети играли после обеда в ожидании того, что
их няня, подав еду взрослым, придет за ними и уведет их
спать. Они бьши хорошо видны из окна столовой. Кле
ментина сидела напротив Жакмора спиной к окну и рас
сеянно поигрывала вилкой. Теперь они виделись только
за едой. Казалось, она не бьша против того, что он про
должает жить у нее, но внимания ему почти не уделяла.
Он же вообще старался избегать этой темы.
Кюльблан, насупленная и хмурая, внесла какое-то блюдо
и поставила его перед Жакмором. Он снял крышку и веж
ливо сказал:
-Прошу вас, Клементина, накладывайте себе.
-Нет, это только для вас,- ответила она.- Это осо-
бое лакомство.
Она лукаво улыбнулась. Жакмор наклонился к блюду.
-
Но это ... легкие! - радостно воскликнул он.
-
Именно так, - сказала Клементина.
404
-
Я, конечно, предпочел бы сырые, - заметил Жак
мор. - Но все равно
-
благодарю вас! Вы, Клементина,
просто ангел.
-
Я, конечно, к вам очень привязана, но, признаюсь,
не очень-то приятно было бы смотреть, как вы едите их
сырыми.
-
Я понимаю, - сказал Жакмор, накладывая себе
солидную порцию. - Легкие! Это лучше, чем все мыши
и птицы, вместе взятые!
-
Я счастлива, что мне удалось угодить вам, - сказала
она.
-
Птицы - это, в общем, тоже неплохо .. .
-
задумчиво
продолжал Жакмор, - но эти ужасные перья .. .
-
Да, конечно, - согласилась Клементина,
-
это обо
ротная сторона медали. Ну а мыши?
-
Это чистое развлечение, - сказал Жакмор.
-
Ине
очень-то вкусное.
-
Ну все-таки, - сказала она,
-
нужно же разнообра
зие ... А над кем вы сейчас работаете?
-
Вы очень любезны, что меня об этом спрашиваете, -
сказал Жакмор,- поскольку, как я полагаю, вам извест
но, что ваша горничная дала мне, так сказать, от ворот
поворот.
-
Да, - улыбнулась Клементина.
-
Мне это известно.
И, признаюсь, меня это радует. Вы нашли себе кого-то
в деревне? По-моему, вы часто туда ходите.
-
Да так, - уклончиво ответил Жакмор.
-
Там никого
особенно интересного нет. Я часто встречаюсь с Глорием.
-
Я имела в виду женщин, - сказала Клементина.
-
Да я как-то не стремлюсь...
-
сказал Жакмор. -
Знаете, ведь этот кот оказался кастрированным. Навер
ное, это на меня влияет.
Он лгал.
-
Я знаю, чего вам хочется, - сказала Клементина.
Жакмор посмотрел в окно. Дети в изнеможении гоня-
лись друг за другом.
-Поговорим о чем-нибудь другом, -проговорил он
наконец.
-
Это вы роетесь в моих платьях?
-
Что?! - Жакмор потрясенно вскинул брови.
-Вы слышали.
-
Нет, - сказал он.
-
Это не я. Зачем мне ваши пла-
тья? У меня с собой достаточно одежды.
405
-
Ну нет так нет. - Она пожала плечами. -Может
быть, я и ошибаюсь. У меня просто бьmо впечатление, что
в них периодически кто-то роется. Но, конечно, я не могу
утверждать, что это именно вы.
Жакмор махнул подбородком в сторону горничной, стояв
шей к ним спиной.
-О нет, -сказала Клементина. - И зачем ей бьmо
бы делать это потихоньку? Да мне это все равно. Я их ведь
никогда не надеваю, ну, или- почти никогда.
Xl\1
24 июля
-
Ну все, - сказал Анжель, вставая.
Он наполовину подпилил брус, удерживающий лодку
на рельсах. Все было кончено. Перед ним гордо стремился
вперед стройный баркас из светлого дерева. В нем было
не меньше десяти метров, и его изящно приподнятый нос
напоминал о кораблях финикийцев. На изогнутой палубе
не бьmо ничего, кроме небольшой рубки в кормовой части.
Жакмор перегнулся через борт и заглянул внутрь. Вдоль
всего корпуса были укреплены педали, одиннадцать пар.
-
Он у вас быстро пойдет, - заметил Жакмор.
-
Да, надеюсь, - сказал Анжель.
-
Для любителя вы неплохо со всем справились,
сказал Жакмор.
-
Я не любитель.
-
Ну хорошо, - согласился Жакмор.
-
Как профес-
сионал вы прекрасно со всем справились.
-
Я не профессионал.
-
Так кто же вы? - раздраженно спросил Жакмор.
-
Вы опять начинаете задавать вопросы. Это у вас пло-
хая привычка.
Жакмор мог и обидеться, но ему бьmо лень. Он разду
мывал, что бы такое сказать человеку, который отправля
ется в плавание. Надолго. И в не очень-то прочной лодке.
Несмотря на одиннадцать пар педалей.
-
У вас не наладились отношения с женой?
-Да,- сказал Анжель,- это .. -
Он не договорил.-
Ладно, неважно. Просто мужчины и женщины живут, на
верное, слишком по-разному. Но я ни о чем не жалею.
-
А о ваших детях?
406
-
К счастью, - сказал Анжель,
-
я с ними практичес
ки незнаком. Я особенно не буду без них страдать. И они -
без меня.
-
Вам будет их не хватать, - уверил его психиатр.
-
Да, наверное ... Но ведь всегда чего-то не хватает.
-
Дети, воспитанные без отца ... -
начал Жакмор.
-
Послушайте! Зачем теперь об этом говорить. Я уез-
жаю. Вот и все.
-
Вы утонете, - сказал Жакмор.
-
Вряд ли, мне скорее суЖдено быть повешенным,
а сами знаете ...
-Как вы банальны,- презрительно заметил Жакмор.
-
Да, вызывающе банален, - согласился Анжель.
-
Я не знаю, что вам сказать.
-
Это заметно, - саркастически усмехнулся Анжель.
-
А теперь моя очередь задавать вопросы. Как ваши проек
ты? Какие у вас планы?
-
Никаких, - ответил Жакмор.
-
Пока у меня полу
чилось только с котом. Я попробовал с собакой. Но, по
нимаете, тут вмешался сидящий во мне кот, в общем, все
кончилось скандалом. И потом, я хочу человека. Мужчину
или женщину, но обязательно человеческое существо.
-
А у кого вы теперь бываете?
-Да вот, хочу познакомиться с горничной кузнеца.
Но только не с галантерейщицей!
-А вы бываете у галантерейщицы?
-
Ну, я точно не знаю, кто она, может быть, швея.
И вот что странно ... Скажите, это ведь она шьет платья
для вашей жены?
-Нет, конечно. Клементина все привезла с собой. Она
вообще никогда не бывает в деревне.
-
И она неправа, - сказал Жакмор.
-
Там можно
увидеть много интересного.
-
Да ну вас, - сказал Анжель.
-
Они вас там с ума
сведут.
-
Может быть, - засмеялся Жакмор.
-
Но это тоже
безумно интересно. Но вот что странно: у этой швеи есть
образцы всех платьев вашей жены, по крайней мере тех,
которые я на ней видел.
-Да?- рассеянно сказал Анжель. Он задумчиво по
смотрел на лодку.- Мне пора. Хотите со мной?
-
Но вы же не уедете прямо так? -с отчаянием вы
дохнул Жакмор.
-
Да. Не сегодня, но уеду я прямо так.
407
Он подошел к подпиленному брусу и поднял руку. Он
ударил по дереву кулаком, раздался треск, и лодка, вздрог
нув, затряслась от нетерпения. Дубовые рельсы шли через
весь сад и отвесно спускались прямо к морю. Лодка уст
ремилась по ним и скоро скрылась из глаз в едком облаке
паленого сала.
-
Ну, наверное, уже все, - сказал Анжель, отсчитав
двадцать секунд. - Пойдемте посмотрим.
-
Да вы храбрец, - сказал Жакмор.
-
Бросать вашу
лодку с такой высоты!
-Все нормально,- успокоил его Анжель.- Чем вы
ше, тем красивее.
Они медленно спустились по крутому спуску. Красота
была необыкновенная. Скалы были полны весенними аро
матами и мелодичным треском насекомых. Анжель взвол
нованно положил Жакмору руку на плечо. Тот вздохнул.
Он вдруг понял, что очень любит Анжеля и очень за него
боится.
-
Вы ведь будете осторожны? - осторожно спросил он.
-Конечно.
-
Вы взяли достаточно провизии?
-
У меня есть вода и удочки.
-И больше ничего?
-
Я буду есть рыбу и еще всякое разное ... В море всего
достаточно. Оно нас кормит.
-
А у вас, оказывается, есть свои комплексы! - ра
достно воскликнул Жакмор.
-
Не надо говорить пошлости, - вздохнул Анжель.
-
Я знаю: море - мать
-
влага - женское лоно . . . Психо
анализируйте ваших дураков, а матерями я сыт по горло.
-
Потому что одна из них - ваша жена,
-
веско ска
зал Жакмор. - А ваша собственная мать? Вы не скучаете
без нее?
-Нет, у меня вообще не было матери.
Они стояли на берегу. Жакмор обратил внимание, что
у самой воды, после отвесного спуска, рельсы шли почти
горизонтально. Лодка теперь, наверное, не меньше чем в
трехстах метрах от берега. Он поделился своими опасения
ми с Анжелем.
-Там должен быть отзывной трос,- сказал тот.
-
Хорошо, - кивнул Жакмор, не поняв его.
Безмолвный пляж наполнился шорохом их шагов. Ан
жель подошел к воде, нагнулся, поднял тонкий легкий ка-
408
нат и осторожно потянул за него. Баркас медленно при
близился к берегу.
-
Ну, садитесь, - сказал Анжель.
Жакмор нерешительно поднялся на борт. Лодка зака
чалась. Изнутри она казалась очень большой. Анжель ис
чез в рубке.
-
Сейчас закреплю руль, - крикнул он оттуда,
-
имы
отчалим.
-
А может быть, не стоит? - робко спросил Жакмор.
Анжель вынырнул из рубки.
-
Не бойтесь, - сказал он, улыбаясь.
-
Я отплыву не
раньше чем через неделю. Сегодня - это только проба.
XIV
27 иньюля
Жакмор так часто бывал в деревне, что дорога стала
казаться ему плоской, как монастырский коридор, и глад
кой, как щека только что побритого бородача. Такая до
рога подобна линии, у которой нет ширины, а только одна
длина. Да и длина ее заметно поубавилась. Путь оживляли
только непредсказуемые виражи насекомых.
Он шел по дороге и пел песни, все, какие знал. А что
еще оставалось бедному Жакмору? Он бьm глуп, но сам не
понимал этого. Теперь он всегда оказывался в деревне как
то незаметно для себя, и она сразу обрушивала на него
свои шумы и запахи. Он подошел к двери галантерейщи
цы, как он ее называл, или швеи, как называли ее в дерев
не, и два раза сделал:
-Тук!
-Войдите!
Что он и сделал. Внутри было темновато, как, впрочем,
во всех домах в деревне. Тускло мерцали какие-то метал
лические предметы. Темно-красный кафельный пол был
усеян обрезками ниток, обрывками ткани и просом и яч
менем для случайных кур.
Старая швея бьmа старой и шила платье.
-
Однако! - сказал себе Жакмор.
-
Вы шьете для Клементины? - спросил Жакмор для
очистки совести, потому что для очистки совести доста
точно бывает иногда одного простого вопроса, настолько
сей аппарат прочен и прост в употреблении.
409
-Нет,- сказала она.
В эту минуту он заметил кузнеца.
-Здравствуйте,- любезно сказал Жакмор.
Кузнец вышел из своего угла. Он всегда производил
сильное впечатление, но в полумраке он производил его
всегда с поистине устрашающей силой.
-
Вы что тут делаете? - спросил он.
-
Зашел навестить мадам.
-
Вам тут делать нечего, - ответил кузнец.
-
Но я хотел бы понять, что все это значит. Эти пла-
тья, такие же, как у Клементины ...
-
Нечего зря волноваться из-за ерунды, - сказал куз
нец. - Это не патентованные платья. Их, кто хочет, может
пошить.
-
Копировать чужие платья нечестно, - строго сказал
Жакмор.
-
Кончай нарываться, - сказал кузнец.
У него были здоровенные руки, и Жакмор задумчиво
почесал себе подбородок, глядя на усеянный мертвыми
мухами потолок.
-
Это я их заказываю, - сказал кузнец угрожающим
тоном. - И я их оплачиваю.
-
Да ну? - еветеки изумился Жакмор.
-
Наверное,
для вашей очаровательной молоденькой женушки?
-
У м'ня ее нету.
-
Ну...
-
Жакмор задумался. - А с каких же моделей
она их копирует?
-
Она их не копирует, - сказал кузнец.
-
Она их
делает на глазок. Понятно?
-
Вы что, смеетесь надо мной? - обиделся Жакмор.
-
Я вообще никогда не смеюсь, - отковал кузнец.
Тут Жакмор заметил, что глаза у швеи закрыты, а на ве
ках нарисованы другие. Кузнец проследил за его взглядом.
-
Нарисованные глаза - это чтобы с улицы не было
ничего заметно, - сказал он.
-
Если бы вы не вошли, вы
бы ничего не заметили.
-
Я постучал, - сказал Жакмор.
-
Ага, - кивнул кузнец.
-
Но она же слепая, она не
видит, кто там пришел. Вот она и сказала <<войдите», она
не знала, что это вы.
-
Но она все-таки сказала <<Войдите!>>.
-
Не ее вина, что она хорошо воспитана, эта старая
шлюха.
410
Швея молча прикрепяяла изящную кружевную розетку
к простенькому, но миленькому платью из белого пике.
Точно такое же Жакмор видел вчера на Клементине.
-Надо же, она и вправду все делает вслепую!- изум
ленно сказал Жакмор.
-
Слепота - это не так просто,
-
откузьмил коваль. -
Если глаза не смотрят наружу, это еще не значит, что они
не смотрят внутрь. Вот окна или двери могут открываться,
бывает что наружу, а бывает - и внутрь, и это же не ме
шает воздуху, или там пройти ... А бывает, что окно вообще
закрыто, так ведь через него все равно виднее. Вот, а вы
сразу, что, мол, вслепую. Но можно и наоборот, в откры
тое окно никто не смотрит. Не обязательно ведь всюду нос
совать. Правильно я говорю? Хотя, видно, вы во всем этом
мало смыслите.
-Да, пожалуй, - вяло согласился Жакмор.
-
И, боюсь,
ваша абракадабра мне мало тут поможет. Как-тонеобычно
вы рассуждаете ...
-
А обычно я вообще не рассуждаю, - сказал кузнец.
-
И уж с вами-то мне рассуждать не о чем. Так что лучше
шли бы вы подобру-поздорову и не мешали работать этой
старой бляди.
-
Ладно, ухожу, - сказал Жакмор.
-
Попутного ветра! - сказал кузнец.
-
До свидания, господин Жакмор, - сказала швея.
Она перекусила зубами нитку, как Парка, у которой
слоl\rались ножницы. Жакмор направился к двери, испол
ненный чувства оскорбленного достоинства. Выходя, он
достал из-за пазухи спрятанную там стрелу. Тетива звонко
щелкнула.
-Пойду, трахну вашу горничную,- небрежно бросил
он кузнецу.
-
Что же, сделаете доброе дело, - сказал кузнец.
-
Это, доложу вам, не такое уж большое удовольствие, мо
жете мне поверить. Она и задом-то не умеет двигать как
следует.
-
Не беспокойтесь, - гордо сказал Жакмор.
-
Со мной
она задвигает. И еще я ее пропсихоанализирую.
Жакмор вышел, нарочно хлопнув дверью. Мимо него
гуськом протрусили три свиньи. Жакмор с размаху дал но
гой в зад одной из них, которая, как ему показалось, имела
вид вороватый и в чем-то провинившийся, и пошел вос
вояси, которые на этот раз были совсем рядом.
4ll
xv
27 июля (позднее)
Горничная кузнеца, носившая имя Неруж 1, спала в своей
каморке над кузницей с очередным учеником. Ученики туг
дохли, как мухи, но сама она, привыюпая к работе, держалась
молодцом, особенно с тех пор, как сам кузнец перестал вли
вать в нее свои буйные гейзеры. Ученики - это другое дело.
С иным доходягой и до дела-то почти не доходило: он хрипло
засыпал, едва касался щекой подушки. Впрочем, сейчас ни
кого из учеников с ней не бьmо. Неруж находилась у себя в
каморке в гордом одиночестве, а очередной смертник поддер
живал огонь в кузнице. Жакмор весело кивнул ему, проходя
через засаленную, несмотря на вялые усилия Неруж, мас
терскую.
-Привет, ученик!- бодро сказал он.
Ученик что-то буркнул в ответ и прикрыл голову лок
тем, потому что посетители кузницы имели обыкновение,
входя и уходя, ради смеха давать ему по затьmку. Ученик
мерзко грохотал какими-то железными листами, и Жак
мор подумал, что на обратном пути ему действительно на
до будет как следует врезать.
-Хозяина небось дома нет, -утвердительно спросил
Жакмор.
-
Нету, - согласился ученик.
-
Тогда я пошел, - сказал Жакмор.
Он вышел из кузницы, свернул налево, обогнул дом,
вошел в заднюю дверь и оказался в узком коридоре, об
шитом досками. Направо, под скатом крыши ютилась ка
морка Неруж. Напротив нее располагалась спальня хозяи
на. Загибаясь, она занимала три четверти этажа и была
таким образом одновременно и напротив каморки горнич
ной, и рядом с ней. Расположение простое, но практичное.
Жакмор вошел. Сидя на кровати, девушка читала газе
ту семилетней давности. До деревни новости доходят всег
да с большим опозданием.
-
Итак, - сказал психиатр,
-
повышаем свой куль
турный уровень?
Он держался свойским парнем, что не так уж плохо
у него получалось.
-
Уж и почитать нельзя, - обиделась Неруж.
1 Nezrouge- букв.: <<Красный нос» (франц.).
412
«Как трудно с этими крестьянами!>>- мысленно вздох
нул Жакмор. Комнату Неруж нельзя было назвать ком
фортабельной. Дощатый пол, беленые стены, скат крыши -
все бьuю покрыта застарелой маслянистой пьmью. Вся меб
лировка ограничивалась кроватью, столом, цинковым вед
ром и маленьким сундучком в углу.
Этот монастырский аскетизм невальна вызывал пахот
ливое желание немедленно осквернить сию келью и грубо,
плотски, атеистически овладеть ее обитательницей. Жак
мор опустился рядом с девушкой на железную кровать,
встретившую его приветственным скрипом. Впрочем, боль
ше сесть все равно бьmо некуда.
-
Ну, что нового? - спросил Жакмор.
-
Ничего, - ответила она.
Дочитав страницу, она аккуратно сложила газету и по
ложила ее под подушку.
-
Раздевайся и ложись, - сказал Жакмор.
-
А вдруг хозяин вернется, - сказала девушка.
-
Мне
тогда надо будет сразу ему суп подавать.
-
Но его же сейчас нет, - возразил Жакмор.
-
Я его
видел, он сейчас у швеи.
-Значит, скоро придет,- сказала она.
Подумав, она добавила:
-
Но мы тогда все равно пока можем об ем не думать.
-
Почему? - поинтересовался Жакмор.
-Так уж всегда, когда он от нее приходит, - объяс-
нила девушка.- А зачем это вам надо, чтобы я разделась?
-
Это необходимо для полноценного психоанализа, -
строго сказал Жакмор.
Она покраснела.
-Даже хозяин никогда мне это не делал,- тихо ска
зала она.
Жакмор удивленно посмотрел на нес. Наверное, она
поняла его как-то не так. Но как именно?
-
Мммм ...
-
смушенно пробормотала она, - я, пря
мо, не знаю, я давно не мьmась. Я ведь не знала. Может,
вам самому не понравится ...
-
Психоанализ... -
начал Жакмор, но она перебила его:
-Погодите!
Достав из сундучка какую-то тряпку, она завесила ею
маленькое квадратное окно. День осторожно просачивал-
413
ся сквозь синеватую ткань, придавая каморке вид перво
бытной пещеры.
-Эта кровать жутко скрипит, -сказал Жакмор, ре
шив отложить психоанализ на потом. - Надо матрас по
ложить на пол.
-
Ага...
-
взволнованно прошептала она.
От нее пахло сладко-кислым потом. «Наверное, она вся
мокрая, - подумал Жакмор,
-
и это не так уж плохо».
XVI
27 иньюля (еще позднее)
Скрип тяжелых шагов на лестнице вывел их из оцепе
нения. Жакмор быстро сел и вьшутался из влажных объя
тий девушки, лежащей наполовину на матрасе, наполови
ну- на полу.
-
Это он...
-
прошептал Жакмор.
-
Он сюда не войдет, -сказала она, -он сейчас
к себе идет, я знаю.
Она снова потянулась к нему.
-Подожди, я не могу сейчас ... Отодвинься.
-
Я еще это хочу, чтобы вы меня психи ... ну, это де-
лали. У вас это хорошо выходит.
-
Ладно, подожди только, - зашептал психиатр с то
ропливым возбуждением.
Но почувствовал он себя готовым не раньше чем через
десять минут. Женщины, как известно, в подобных вопро
сах деликатностью не отличаются.
Грузные шаги кузнеца раскачивали коридор. Потом со
скрипом открьmась и хлопнула дверь его спальни. Жакмор
привстал и напряженно прислушался. Потом, как был -
на четвереньках, он подобрался к стене, отделяющей ка
морку горничной от спальни хозяина. Внезапно он вздрог
нул: в глаз ему попал луч света. След от выпавшего сучка
открывал для него богатые возможности, воспользоваться
которыми он бьm просто обязан. Он прильнул к смотро
вому отверстию и тут же в ужасе отпрянул. Кузнец стоял
прямо перед ним. Уверив себя, что тот не может его ви
деть, Жакмор с опаской вернулся на свой наблюдатель
ный пункт.
Прямо перед ним у стены стояла широкая низкая мас
сивная кровать, поражавшая своей бесстьщной обнажен-
414
ностью: кроме матраса и туго натянутой простыни, на ней
не было ничего.
Сам кузнец стоял теперь к нему спиной, голой спиной,
и, казалось, бьm занят каким-то важным делом. Его локти
усердно шевелились, и было понятно, что он что-то к че
му-то прикрепляет или прилаживает.
Потом он отошел на шаг и стал медленно расстегивать
ремень. Брюки бесшумно скользнули вниз, открыв мощ
ные узловатые ноги, лохматые, как ствол пальмы. За ними
последовали грязные холщовые трусы, затем в спальне раз
дался какой-то странный звук, но одновременно приелу
шиваться и всматриваться Жакмору бьmо стишком трудно.
Освободив ноги от штанин, кузнец подошел к кровати
и грузно опустился на белую простыню. Жакмор замер.
Он почувствовал, что Неруж подползла к нему, и хотел
бьmо ее оттолкнуть, но сделать это он не успел: его сердце
вздрогнуло и в ужасе остановилась. Прямо перед ним воз
ник великолепный андроид, выполненный из бронзы и
стали и облаченный в платье из белого пике. Металличес
кая Клементина медленно шла к кровати. В тусклом свете
лампы ее полированная поверхность отливала атласом.
Автомат замер перед дрожащим от нетерпения кузне
цом. Металлические руки согнулись в локтях и резко рва
нули платье. Белая ткань лохмотьями посыпалась на пол.
Жакмор впился взглядом в нежную грудь, мягкие бедра,
покатые плечи и стройные ноги.
Согнув колени, андроид сел рядом с кузнецом, а потом
изящно вытянулся на постели.
Жакмор ахнул. Оттолкнув горничную, он кинулся ис
кать свои штаны, в кармане которых он оставил часы. Без
четверти пять.
С того дня, как он застал Клементину на обеденном
столе, она ежедневно ровно в половине пятого удалялась
к себе, чтобы, как она говорила, немного вздремнуть.
В ту минуту, когда стальные бедра обхватывали мощный
торс кузнеца, Клементина, лежа в своей постели далеко в
доме на скалах, яростно сжимала простыню, задыхаясь от
наслаждения.
Жакмор невальна потянулся за Неруж. «Какие стран
ные в деревнях бывают людИ>>, - думал он, наваливаясь
на осчастливленное им тело.
415
XVII
39 иньюля
Закатав штаны и держа ботинки в руке, Жакмор стоял
по щиколотку в воде и как дурак разглядывал лодку. Он
ждал Анжеля. Лодка тоже его ждала. Анжель медленно спус
калея по крутому склону, нагруженный последней пор
цией одеял и запасами пресной воды в количестве одного
бидона. Он был одет в специальный морской костюм из
водонепроницаемой ткани. Тяжело проскрипев по гальке,
он остановился рядом с Жакмором.
-Так и оставайтесь с ботинками в руке!- весело ска-
зал Анжель. - У вас вид воскресного рыболова!
-
А мне плевать, какой у меня вид, - ответил психиатр.
-
И оставьте в покое вашу бороду!
Жакмор вышел на берег и поставил ботинки на ка
мень. Он поднял голову. Темно-дубовые рельсы отвесно
устремлились в осиротевший сад.
-Знаете, тошно будет смотреть на эту штуку...
-
Об этом вы не волнуйтесь, - улыбнулся Анжель.
Он быстро поднялся на борт по узкому трапу. Жакмор
не двигался.
-
А зачем эти горшки с цветами? - спросил он, когда
Анжель появился снова.
-
Я думаю, я имею право взять с собой цветы? - в его
голосе звенела обида.
-Да, да, конечно ... Но чем вы будете их поливать?
-
Водой. И потом, знаете, в море тоже иногда идет
дождь.
-Да, конечно, я не подумал, -уныло кивнул Жак
мор.
-
Нечего делать такое лицо! -сказал Анжель. - Мож
но подумать, вы расстаетесь с близким другом.
-
Так и есть, - сказал Жакмор.
-
Я очень вас полюбил.
-
Я, в общем, тоже, - ответил Анжель.
-
Но все рав-
но я уезжаю. Любовь к кому-то не может удержать чело
века, но зато ненависть способна заставить его уехать. Толь
ко мерзкое побуждает нас к действию. Так уж трусливо мы
устроены.
-
Я не знаю, трусость ли это, но мне все это очень
горько, - грустно сказал Жакмор.
-
Конечно, трусость! - усмехнулся Анжель.
-
Но вы
не думайте, я нарочно позаботился о некоторых опасных
416
деталях: без провизии, воды очень мало, дырочка в об
шивке ... Как вам кажется, этого хватит?
-Мне кажется, -сказал Жакмор, -что это просто
подлость!
-
Так что, - продолжал Анжель, не слушая его,
-
я
веду себя трусливо только с моральной точки зрения,
а с физической - даже скорее храбро!
-
Это не храбрость, - сказал Жакмор,
-
а идиотизм.
И потом, что значит «моральная трусость>>? Разве нена
висть - это проявление трусости?
-
Знаете что, - сказал Анжель,
-
каждый раз, когда
мы с вами начинаем разговаривать, мы забредаем куда-то
не туда. Так что, я думаю, у меня есть еще повод уехать:
перестану давать вам глупые советы.
-
Можно подумать, кто-нибудь тут дает мне умные.
-
Ах, извините, я забьm о вашей знаменитой пустоте!
Анжель засмеялся и нырнул в чрево лодки. Скоро над
бортом опять показалась его голова.
-
Все нормально, - бодро сказал он.
-
Могу отчали
вать. И пусть лучше она их воспитывает одна. Я знаю, что
все равно был бы со всем не согласен, а споры я ненавижу.
Жакмор опустил голову. Светлая водяная лупа стара
тельно увеличивала гальку и тонкие нити водорослей. Мо
ре едва шевелилось, еле слышно шепча полуоткрытыми
губами.
-
Сейчас не время для шуток, - сказал он.
-
Понимаете, - сказал Анжель.
-
Я всегда думал, что
я ни на что не способен. А теперь я чувствую в себе такую
силу... Нет, пути назад уже нет!
Он быстро спустился на берег по дрожащему трапу
и достал из кармана коробок спичек. Опустившись на
корточки, он резко чиркнул и поднес голубоватое пламя
к одному из дубовых рельсов.
-Пусть ничто не напоминает... -
вздохнул он.
Голубой огонек легко перескочил на темное дерево и
сразу начал желтеть, распухать и карабкаться по скале вверх.
Дуб потрескивал и чернел на глазах. Анжель снова под
нялся на борт и ногой отбросил в сторону трап.
-
А вы не возьмете его с собой? - удивился Жакмор,
чернея на фоне рыжего пламени.
-Это ни к чему,- ответил Анжель.- Все, пока, ста
рик! И, признаюсь уж напоследок: ненавижу детей!
14 Борис Виан
417
-
До свидания, - улыбнулся Жакмор.
Анжель спустился в рубку. Вскоре послышался какой
то треск, и педали дружно зашлепали по воде. Анжель сно
ва появился на палубе и гордо встал к штурвалу. Лодка
постепенно набирала скорость, на глазах уменьшаясь и втис
киваясь в безмерную морскую гладь. Анжель обернулся и
взмахнул своей крошечной кукольной ручкой. Жакмор по
махал ему в ответ и отвернулся. Едкий черный дым рас
трепанными клубами поднимался к синему небу. Жакмор
невольно отпрянул, прикрывая лицо от жара. Было шесть
часов вечера.
Внезапно Жакмор испуганно замер: он понял, что давно
уже истошно мяукает. Проглотив смущение, он нагнулся
и стал надевать ботинки. Подойдя к скалам, он повернул
ся и еще раз посмотрел на море. Мягкие лучи вечернего
солнца золотили какой-то маленький предмет, еле разли
чимый вдали. Он был маленьким, но плыл сам, как водя
ной клоп или жук-плавунец. Он плыл совсем один, и на
борту его, совсем один, гордо стоял Анжель.
XVIII
39 иньюгуста
Клементина смотрела в окно, но видела в его стекле
только саму себя. Она пыталась заглянуть в себя и чувст
вовала себя усталой.
Заблудившись где-то внутри себя, она радостно ухва
тилась за стрелки часов, показавших ей четверть шестого.
Клементина быстро спустилась вниз. В саду их не бы
ло. Она вошла в кухню. Из комнаты для стирки доноси
лись характерные звуки: это стирала Кюльблан.
Дети успели подтащить к буфету стул. Теперь Ноэль
крепко держал его двумя руками, а стоящий на сиденье
Ситроен доставал из корзинки куски хлеба и передавал их
по одному в протянутые руки Жоэля. У его ног стояла
банка с вареньем, уже успевшим оставить свои преступ
ные следы на щеках всех троих детей.
Услышав шаги матери, они разом повернули головы к
двери, и Жоэль испуганно залился слезами. Ноэль после
довал его примеру. Только Ситроен не шелохнулся. Он
поднес ко рту кусок хлеба, который держал в руке, и твер
до откусил. Он жевал медленно и основательно.
418
Клементина поняла, что опять пропустила время пол
дника, и все ее существо исполнилось стыда и раскаяния,
усугубленного суровым взглядом Ситроена.
Она подоiШiа к стулу и нерешителъно обняла малъчи
ка. Он тихо улыбнулся. Она нежно поцеловала его в гряз
ную щеку.
-Бедняжки вы мои,- ласково заворковала Клемен
тина, - ваша противная мама опять забыла вас покор
митъ. Но за это она вам сейчас приготовит вкусный шо
колод.
Она опустила Ситроена на пол. Слезы близнецов мгно
венно высохли, и они радостно бросилисъ к ней.
<<Они уже сами едят,- говорила себе Клементина, на
ливая молоко в кастрюлю, - я им уже не нужна ... -
Она
поставила кастрюлю на плиту и зажгла газ.- А что, если
они научатся сами поворачивать краны?!»
Ну и пусть. Она заставит их полюбить себя. Она уку
тает их покрывалом своей любви, сотканным из забот
и опасений.
УвИдев за окном клубы черного дыма, она вышла на
крыльцо. Дети последовали за ней. По саду бежали две
ровные полосы рыжего огня. Жакмор стоял на земле возле
крыльца и молча смотрел на пламя.
-
Анжелъ уехал? - спросила Клементина.
Жакмор кивнул.
-
Когда прогорит, - сказала она,
-
пожалуйста, убе
рите тут все. Горничная вам поможет. Тут может полу
читься прекрасная площадка для игр. Им надо тут сделать
качели. То есть я хочу сказать: вы должны сделать им ка
чели.
Жакмор удивился, но понял, что лучше с ней не спо-
рить.
-
Я уверена, вы сумеете это сделать, - продолжала
Клементина звенящим голосом. - Мой муж, конечно, смог
бы сделать качели. У моего мужа бьши золотые руки. Я на
деюсь, что дети пойдут в него!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
55янвриля
«Я здесь уже больше четырех лет»,- сказал себе Жак
мор. Его борода заметно отросла.
11
59янвриля
Серый дождичек мелко постукивал в окно, и все каш
ляли ему в ответ. Сад липко тек. Серое море сливалось на
горизонте с небом, и ветер чертил по этому серому листу
серые косые линии дождя.
Когда идет дождь, заняться нечем. Можно только иг
рать у себя в комнате. Жоэль, Ноэль и Ситроен так и де
лали. Они играли в слюни. Ситроен на четвереньках мед
ленно двигался вдоль края ковра и пускал лужицу слюны
в каждое красное пятно на бордюре. Жоэль и Ноэль сле
довали за ним. Они должны бьши попасть своими слюня
ми точно в то же место.
Окно бьшо полно дождя. Стоя у плиты, Клементина
уньшо делала молочное пюре. Она заметно растолстела.
Она перестала краситься. Теперь она бьша занята только
детьми. Когда пюре бьшо готово, она поспешила наверх.
Стоя на пороге детской, Кюльблан упоенно отчитывала
мальчиков.
-
Вы противные, - говорила она,
-
вы гадкие ма
ленькие грязнули.
-На улице дождь идет,- сказал Ситроен, делая оче
редной плевок.
-На улице дождь идет,- повторил за ним Жоэль.
-
Дождь, - сказал Ноэль, который обычно выражал
свои мысли в максимально краткой форме.
-
Нет, а кто за вами будет все это вытирать? -гроз
но-риторически спросила горничная.
420
-Ты!- ответил Ситроен.
Входящая Клементина услышала конец их спора.
-
Конечно, вы, - сказала она ледяным тоном.
-
Кто
же еще? Это входит в ваши обязанности. А им, бедняж
кам, тоже можно иногда развлечься ...
-
Это уж как тут судить ...
-
сказала Кюльблан.
-
Достаточно, - резко оборвала ее Клементина.
-
Вы,
кажется, собирались гладить? Я тут с ними побуду.
Горничная молча повернулась и вышла.
-
Плюйте, мои солнышки, - засюсюкала Клемен-
тина. - Плюйте, сколько хотите.
-А мы больше не хотим,- сказал Ситроен.
Он поднялся на ноги.
-
Пошли, - сказал он братьям,
-
давайте играть
в поезд.
-
А поцеловать мамочку? - сказала Клементина.
-Нет,- сказал Ситроен.
-Нет,- повторил за ним Жоэль.
Ноэль ничего не сказал.
-
Как, вы не любите вашу мамочку? - Клементина
опустилась на колени посреди ковра.
-
Нет, - сказал Ситроен,
-
мы любим, но сейчас мы
хотим играть в поезд. Давай, тоже играй с нами.
-
Хорошо, - с неприятной готовностью подчинилась
Клементина. - Хоп! Вот я уже в вагоне, я уже еду.
-
Гуди! - велел ей Ситроен.
-
Ты будешь давать сиг
налы. А я буду кондуктор.
-
Я тоже буду кондуктор, - повторил Жоэль,
-
буду
делать «чух-чух>>.
-
Я ...
-
начал Ноэль и сдержанно замолчал.
-
Лапочки вы мои! - сказала Клементина.
Она пыталась обнять их.
-
Гуди! - раздраженно сказал Ситроен.
-
Гуди! Мы
уже прибываем.
Жоэль затормозил.
-
Ну хорошо, - сказала Клементина охрипшим голо
сом, - поезд у вас просто чудесный. А теперь пойдемте
есть пюре.
-Нет,- сказал Ситроен.
-Нет,- повторил за ним Жоэль.
Ноэль промолчал.
-
Ну, пожалуйста, для меня, - сказала Клементина.
-
Нет, - сказал Ситроен.
421
-
Нет, - повторил за ним Жоэль.
Ноэль отрицательно мотнул головой.
-
Тогда я буду плакать, - сказала Клементина.
-
Ты не умеешь, - презрительно скривился Ноэль.
Изумленный словами матери, он решил изменить своему
обычному лаконизму.
-
Как это, не умею плакать, - удивилась Клементина.
Она было залилась слезами, но Ситроен остановил ее.
-Нет, не так,- сказал он,- ты не умеешь. Ты дела-
ешь «у-у-у>>, а мы делаем <<а-а-а>>.
-Ну хорошо,- сказала Клементина,- а-а-а-а-аааааа!
-
Нет, не так, - покачал головой Жоэль.
-
Вот слу-
шай.
Он повернул голову и внимательно посмотрел на Ноэ
ля, по лицу которого тут же потекли крупные слезы. Удов
летворительно кивнув, Жоэль присоединился к брату. Сит
роен никогда не плакал, но вид у него стал очень грустный,
можно сказать, исполненный отчаяния.
Клементина встревожилась.
-Да вы по-настоящему плачете!- закричала она.
Ситроен! Ноэль! Жоэль! Вы что?! Сейчас же перестаньте!
Милые мои, мои дорогие, что с вами?!
-
Ты противная! - промычал сквозь слезы Жоэль.
-
Злая! - злобно выкрикнул Ситроен.
-
У... -
завьm Ноэль.
-
Да нет же! Милые мои! Нет! Это бьmа только шутка!
Вы меня просто с ума сведете!
-
Я не хочу пюре, - сказал Ситроен и опять начал
кричать.
-
Не хочу пюре, - повторил за ним Жоэль.
-Не хочу,- сказал Ноэль.
Клементина обнимала их дрожащими руками.
-
Миленькие, - пробормотала она,
-
ну хорошо, сей-
час не будем его есть, не надо, пойдем есть потом.
Все остановилось, как по волшебству.
-
Давай играть в лодку, - сказал Ситроен Жоэлю.
-Давай в лодку,- согласился Жоэль.
-В лодку,- кивнул им Ноэль.
-
Уходи от нас, - сказал Ситроен матери,
-
мы иг-
раем.
-Ухожу, -сказала Клементина. -А можно я оста
нусь и буду вязать?
-
Но в углу, - разрешил ей Ситроен.
422
-
Иди в угол, - сказал Жоэль.
-
Попльши!
Клементина вздохнула и вышла из комнаты. Ей хоте
лось, чтобы они опять стали маленькими и милыми, как
тогда, когда она в первый раз начала кормить их грудью.
Она опустила голову и погрузилась в воспоминания.
111
79феврюня
<<Жакмор, задумчивый и меланхоличный, медленно при
ближался к деревне. Он думал о том, что годы безжалост
но берут свое и неизбежно он становится старше, но ста
новясь старше, он все ближе к Истине и постигает тайную
суть вещей и познает их истинную цену. Сам он хранит
в себе пустоту... »
Рядом резко свистнула птица. <<Черт,- подумал Жак
мор, - она меня сбила». А начало бьшо очень неплохим.
Вздохнув, он решил больше не думать о себе в третьем
лице. Он шел. Он все время шел. По случаю зимы изго
роди надели шапки из искусственного снега и такой же
ковер устилал землю, но его уже успели прорезать синие
стрелки подснежников, среди которых резвились в талых
озерцах ярко-зеленые лягушки.
<<Я пойман, - продолжал Жакмор.
-
Я пойман этой
землей. Или так: эта земля поймала меня. Когда я сюда
приехал, я был молодым психиатром, полным идей и пла
нов. А кем я стал? Молодым психиатром без планов и
идей. А это очень большая разница. И всем этим я обязан
этой мерзкой деревне. Этой прогнившей деревне. Моя пер
вая распродажа стариков ... Я давал по шее ученикам, я
бывал груб с Глорием... Но теперь с этим покончено. Это
я себе говорю, Жакмор. Это невероятно, но это таю>.
Дорога стонала под его ногами. На небе бесшумно кар
кали живописные вороньr: ветер перегнал Жакмора и унес
с собой их хриплые крики.
«А почему,- вдруг подумал Жакмор, -здесь не бы
вает рыбаков? Ведь море совсем близко, и в нем полно
рыбы, крабов и прочих головоногих моллюсков ... В чем же
дело? А дело в том, что здесь нет пристани!>> Это открытие так
обрадовало его, что он даже позволил себе слабо улыбнуться.
Над изгородью показалась голова рыжей коровы. Жак
мор направился к ней, собираясь поздороваться, но голова
как-то странно извернулась, и он понял, что она отрезана
423
и надета на шест. Это бьmа наказанная корова. Тут же
рядом валялся грязный кусок картона. Жакмор поднял его
и прочел смесь серых пятен и черных букв: <<В следующий
раз- пятно- ты- пятно- дашь больше- пятно
молока- пятно- пятно- пятно».
Он покачал головой. К этому нельзя привыкнуть! Ну
ладно еще ученики ... Но животные .. . Он бросил картон на
дорогу. Из коровьего глаза вьmетела жирная муха.
<<Вот еще добыча для Глория, - подумал Жакмор.
-
И он вьmовит эту голову, а потом получит за это золото.
Много золота. Но зачем ему золото, если он все равно
ничего не сможет купить? Значит, для него оно не имеет
цены и, таким образом, оно для него бесценно. Да, так:
вещь становится бесценной, если она не имеет цены, но
не имея цены, она может быть отдана за бесценок. Непло
хо придумано», -подумал он.
Вдруг его окружила деревня, как всегда- без предуп
реЖдения. По красной воде скользила лодка Глория, или -
лодка <<Глория>>. Жакмор остановился и подозвал его. Ког
да лодка подошла близко к берегу, он оттолкнулся и прыг
нул внутрь.
-
Ну, - весело сказал он,
-
что нового?
-
Ничего, - ответил Глорий.
-
А знаете что, - Жакмор пытался нарядить в слова
мысль, которую вынашивал уже два дня, - не зайти ли
нам сейчас к вам? Мне хотелось бы задать вам несколько
вопросов ...
-
Можно, - удивился Глорий,
-
а действительно, по
чему бы и нет? Пойдемте ... О, извините!
Он прыгнул в воду. В несколько взмахов он настиг ка
кой-то плывущий предмет и ловко схватил его зубами. Это
оказалась маленькая ручка с синими пятнами чернил. Гло
рий опять влез в лодку.
-
Надо же, - задумчиво сказал он, разглядывая свою
добычу, - малышка у Шерлей опять плохо написала дик
тант...
IV
98 апргуста
-
Меня все больше тошнит от этой деревни, - сказал
Жакмор, глядя в зеркало.
Он только что подстриг бороду.
424
v
99 апргуста
Клементине хотелось есть. Теперь сама она не обедала
во время обеда, а бьmа занята тем, что усердно пичкала
малышей. Она осторожно вошла к себе в комнату и запер
ла дверь на ключ. Так спокойнее. Она закрьmа окно и по
дошла к шкафу. Она не торопилась, смакуя минуты. У нее
на поясе на длинной тонкой медной цепочке висел ма
ленький ключик от шкафа. Она с наслаждением крепко
сжала его в кулаке, а потом решительно сунула в скважину.
Из шкафа пахнуло жуткой вонью. Пахло падалью. Запах
шел из обувной коробки, стоящей на одной из полок в
самом углу. Клементина достала ее и медленно раскрыла.
На фарфоровом блюдце разлагалея кусок бифштекса. Это
было чистое, стерильное гниение, без всяких там мух и
червей. Бифштекс позеленел и стал почему-то странно
мягким. Она с опаской надавила пальцем на податливую
плоть. Потом, осторожно взяв с блюдца расползающееся
мясо, она поднесла его ко рту и медленно откусила. Мясо
мылилось во рту и на вкус бьmо, пожалуй, даже лучше, чем
на запах. Съев около половины, она снова убрала бифштекс
в его укрытие. Рядом хранился кусок сыра примерно в та
ком же состоянии. Клементина немного полизала его, а
потом с сожалением закрьmа дверь шкафа и вымыла руки.
Потом она легла. Сегодня ее не вырвет. Она была в
этом уверена. Тут надо просто как следует проголодаться.
И, главное, должен победить ее принцип: все лучшее -
детям! Она засмеялась, вспомнив, как сначала ограничи
валась тем, что просто доедала за ними. Да все матери так
делают! Жир от ветчины, молочные разводы на столе, об
ломки печенья - это тоже не большое геройство. С кожу
рой от персиков оказалось сложнее. На языке возникало
неприятное ощущение кусков бархата. Но ведь многие их
вообще не чистят и, значит, спокойно съедают эту кожуру
вместе с мякотью. Но оставляла объедки догнивать она
одна. Да, ее дети достойны бьmи этой жертвы. Чем страш
нее пахло от очередного куска, тем больше видела она в
нем воплощение своей материнской любви и преданно
сти. Она должна искупить каждую минуту опозданий, каж
дую минуту, проведеиную не с ними, прожитую не для
них. И она искупала как могла.
425
И все же быть до конца довольной собой Клементина
еще не могла. Она понимала, что жульничает, оберегая
мясо от мух, но глотать их жирные белые личинки она
была еще не готова. Но, может быть, детям СУЖдено будет
как-то страшно поплатиться за эту ее слабость...
Завтра она попробует!
Vl
107 апргуста
-Я очень волнуюсь,- сказала себе Клементина, вы
совываясь из окна.
Сад был вызолочен солнцем.
<<Я не знаю, где сейчас Ноэль, Жоэль и Ситроен. А ведь,
может быть, как раз в эту минуту они упали в колодец, или
съели какие-нибудь ядовитые ягоды, или какой-нибудь маль
чишка играл у нашей решетки новым игрушечным арба
летом, который ему подарили на день роЖдения, и стрела
попала кому-нибудь из них прямо в глаз, или они прогло
тили пролетавшую мимо палочку Коха и заболели тубер
кулезом, или потеряли сознание от резкого запаха цветов,
или их укусил скорпион, которого привез из южных стран
знаменитый путешественник, навещавший своих родных
в нашей деревне, или они упали с дерева и сломали себе
ноги, или поскользнулись, спускаясь со скалы, и сломали
себе шеи, или запутались в ржавой проволоке, или, может
быть, они пошли в сад и перевернули, играя, большой ка
мень, а под ним бьша маленькая желтая личинка, у нее
сразу выросли крылья, и она полетела в деревню и укусила
огромного быка, а он от боли и ярости рассвирепел и раз
нес в щепки свое стойло и выбежал на улицу, а по улице
ехала повозка, запряженная старой подслеповатой лоша
дью, она не успела увернуться, и бык от злости изломал
всю повозку, и от нее оторвался какой-нибудь железный
предмет, гвоздь или скоба или еще что-нибудь, он полетел
по воздуху в сторону нашего сада и по дороге столкнулся
с летающим муравьем, у него оторвалось крыло, и он упал
на газон, где играют дети, сел прямо на щеку Ситроену и,
может, почувствовав запах варенья, он его укусил, и ...
-
Ситроен! Где ты?!
Клементина выбежала из комнаты и галопом понеслась
вниз, не переставал кричать. В холле она столкнулась
с горничной.
426
-
Где они? Где мои дети?!
-
Но они сейчас спят, - девушка удивленно пожала
плечами.- Они всегда спят в это время.
Клементина шумно вздохнула и поднялась к себе. Ну
ладно, сейчас пронесло. Но все равно, может случиться
все что угодно. Опасно оставлять их в саду одних. И надо
запретить им переворачивать камни. Неизвестно, что может
быть под камнями: ядовитые корни, пауки, укус которых
смертелен, личинки - разносчики экзотических болезней,
от которых у нас нет лекарств, отравленные иголки, спе
циально подложенные врачом-убийцей, который уже ус
пел отправить на тот свет одиннадцать больных, уговорив
их сначала составить завещание в его пользу. А этот стран
ный тип с рыжей бородой ...
<<Да, где же этот Жакмор? - подумала она.
-
Явпос
леднее время совсем его не вижу. Он делает вид, что он
психоаналитик, и считает, может быть, что он может вме
шиваться в воспитание моих детей. А по какому праву?
Дети принадлежат их матери. Это она в муках рожала их,
и поэтому они принадлежат ей. Ей, а не их отцу. Их мать
любит их, и поэтому они должны делать то, что она им
говорит. Матери лучше знают, что надо их детям, а сами
дети этого не знают, потому что они еще дети, и пусть они
остаются детьми как можно дольше. Как ноги у китаянок.
Китаянкам надевают такие специальные туфли. Или по
вязки, или стальные чехлы. Ну, в общем, делают так, что
ноги у них перестают расти. И с детьми тоже так надо.
Чтобы они не росли. Они лучше, когда они маленькие. И им
так лучше. У них нет забот. У них нет обязанностей. У них
нет дурных желаний. А потом они начнут хотеть неизвест
но чего. И появятся новые опасности. Если они захотят
выйти из сада, их будут поджИдать за оградой десятки но
вых опасностей. Тысячи! Да, надо любой ценой оттянуть
этот момент. Даже в саду в любую минуту может что-ни
будь случиться. На них может свалиться тяжелый сук. Мо
жет вдруг пойти дождь, а они будут потные, потому что
играли в поезд, или в лошадки, или в жандарма и вора,
или еще в какую-нибудь подвижную игру, а тут вдруг по
шел дождь и у них начался грипп, или ангина, или воспа
ление легких, или скарлатина, или полиомиелит, или корь,
или ветрянка, или эта новая болезнь, название которой
никто не помнит. А если будет гроза? Гром, молния, после
427
этого, говорят, бывает ионизация воздуха, а это, наверное,
что-то ужасное. Но если они начнут выходить из сада, бу
дет еще хуже. Но не будем пока об этом думать. Надо еще
много сделать, чтобы пока обезопасить их в самом саду.
Но все равно, потом, когда они станут старше ... О-ля-ля!
Это ужасно. Мать должна заранее все предусмотреть. Но
это потом. Я подумаю обо всем этом, но потом. Пока -
сад! Вот, например, гравий на дорожках. Мне всегда он не
нравился. А что, если они начнут его глотать? И ведь это
сразу не обнаружится! И раз - аппендицит! Нужна сроч
ная операция. А кто будет ее делать? Врач из деревни? Там
есть только ветеринар. Жакмор? Но он не настоящий врач.
И им останется только тихо умирать. Они стонут, темпе
ратура растет. А у нас даже льда нет, чтобы им положить
на живот. Ситроен... Он весь пылает! Градусник не вьщер
жал, треснул от жара, и кусок стекла попал в глаз бедному
Жоэлю, который склонился над умирающим братом. А Ноэль
пошел на кухню. Он хочет есть. А про него все забыли.
Еще бы, конечно, ведь с его братьями такой ужас! А на
плите кипит вода. Он хочет достать варенье. Вот он поста
вил стул возле плиты и влез на него. Но эта дура поставила
банку дальше, чем обычно. Он не может достать, он тя
нется ... И вот он упал в котел с кипящей водой! И вот он
уже мертв, он сварен, как рак. Ноэль...
Клементина бросилась к двери и истерически стала звать
горничную.
-Да, мадам?
-
Я запрещаю вам подавать на обед раков!
-Но у нас их и нет, мадам. Будет мясо с картошкой.
-Но все равно, я вам это запрещаю.
-
Хорошо, мадам.
-
И никогда больше не варите раков. Ни крабов, ни
омаров, ни лангустов, ничего такого.
-
Хорошо, мадам.
Она вернулась к себе. А может быть, лучше все варить
и жарить по ночам, когда они спят, а потом есть все хо
лодное? Чтобы днем огонь вообще не горел. И спички
запирать от них. Воду кипятить тоже можно по ночам.
Воду надо как следует кипятить, чтобы погибли все мик
робы. Но они все равно суют себе пальцы в рот. И пачка
ются в саду. Ох уж этот сад! Может быть, их вообще лучше
туда не пускать? Надо все время держать их в чистой про-
428
ветренной комнате. Но тогда будет сквозняк. И они про
студятся. Но в саду они тоже могут простудиться. И там
еще мокрая трава. Лучше закрывать их в комнате. Но там
кафель. Они могут порезаться обломком. Могут пере
резать себе вену. Вот Ситроен лежит и истекает кровью.
А дверь закрыта. Они стучат, они не могут открыть, никто
их не слышит. Ноэль высовывается из окна, он хочет по
звать на помощь, он падает, он сломал себе основание
черепа... Вот, он уже мертв! Нет, что угодно, но не закры
тая комната!
Она выбежала из спальни и как безумная ворвалась в
детскую. Солнце нежно золотило розовые стены. В возду
хе ровно шелестело спокойное дыхание. Ноэль заворочал
ея и повернулся на другой бок. Жоэль и Ситроен улы
бались во сне. Она осторожно вышла и вернулась к себе.
В коридоре глухо стучали удары ее сердца. Дверь она пред
усмотрительно оставила открытой.
Я хорошая мать. Я должна защитить их. Я должна их
уберечь. Это мои дети. Это ангелы. Сами они еще не могут
защитить себя. Значит, это я, их мать, должна обо всем
подумать заранее. А ведь столько всего может случиться!
Она опять прокралась в детскую и бесшумно опусти
лась на стул. Дети спали. Постепенно она сама тоже стала
задремывать, вздрагивая во сне, как сторожевой пес.
Vll
135 апргуста
-
Черт! - сказал себе Жакмор, выходя на главную пло
щадь. - До чего же мне осточертела эта чертова деревня!
И эта дорога. Все всегда одно и то же, никакого разнооб
разия.
Его взгляд уныло уперся в яркий плакат: «Сегодня! Блес
тящее представление»... и так далее. Он огляделся: афиши
пестрели всюду. Спектакль устраивался в сарае за ризни
цей и устраивал его, конечно, господин кюре.
На поверхности красного ручья не бьшо видно и следа
Глория. Наверное, он бьш где-нибудь ниже по течению,
за излучиной. Из серых грязных домов уже начали выходить
привоскресненные люди, то есть одетые как на похороны.
Ученики обычно оставались дома. Чтобы им не бьmо обид
но, что их не берут на воскресное представление, им с утра
429
задавали такую трепку, что они потом только счастливы
были остаться в одиночестве.
Хорошо зная тут уже все проулки и закоулки, Жакмор
быстро обошел площадь, миновал школу, пролез через щель
в изгороди и уже через несколько минут оказался на задах
церкви и покупал себе в специальном окошечке билет
у одного из хоровых мальчиков.
Жакмор купил себе дорогой билет, потому что хотел
все как следует рассмотреть. Потом он вошел в сарай и
протянул свой билет другому хоровому мальчику, который
разорвал билет пополам и половину вернул Жакмору. Тре
тий хоровой мальчик устраивал какую-то почтенную семью,
и Жакмору пришлось подождать, пока он займется им.
К счастью, ждать пришлось недолго. Все три мальчика бьmи
одеты в нарядные красные юбочки с оборками, шляпки и
кружевные накидки. Третий мальчик тем временем выхва
тил у Жакмора то, что оставалось от его билета, изорвал
это в мелкие клочки, а потом торжественно указал ему на
одно из лучших кресел в партере. В задних рядах стулья
стояли друг на друге, угрожающе подняв вверх ноги. Сесть
на них было трудно, но зато так можно бьmо продать вдвое
больше билетов.
Жакмор сел и отвесил увесистую пощечину хоровому
мальчику, который посмел клянчить у него чаевые. Ему
тут же стало противно, и он мысленно проклял и грубость
местных обычаев, и себя самого за то, что никак не может
к ним привыкнуть. Ему оставалось лишь мрачно разгля
дывать декорации.
В центре сарая располагался квадратный ринг. В его
углах высились резные столбы, между которыми были на
тянуты пурпурные бархатные канаты. Два диагональных
столба представляли собой обычные бытовые сценки из
жизни Иисуса: Иисус, стоя у края дороги со стаканом крас
ного вина в руке, чешет себе ногу, и Иисус с удочкой в
руке ловит рыбу. Два других столба были, пожалуй, более
примечательны. Левый, ближе всех к Жакмору, представ
лял собой трезубец, направленный остриями вверх и ук
рашенный сценами из адского быта, многие из которых
заставили бы покраснеть не только доминиканца, но и ие
зуита. Последний столб изображал самого кюре, практи
чески обнаженного, в момент поиска под кроватью зака
тившейся туда шейной запонки.
430
Люди все прибывали, и грохот стульев смешивалея с
проклятиями тех, кто никак не мог усесться. К этому при
мешивались крики хоровых мальчиков и стоны стариков,
только что купленных на распродаже и захваченных с со
бой для лушего веселья: их принято было щипать и щеко
тать во время антрактов. Вдруг из динамика раздался треск,
а затем - не менее резкий голос, который Жакмор сразу
же безошибочно приписал кюре.
-
Что, не получается?! - закричал он вместо привет
ствия.
-
Аааа! - взревела толпа, предвкушая новое развлече
ние.
-
Некоторые из вас, - грохотал кюре,
-
движимые
духом мелочности и недостойной скаредности, посмели
уклониться от рекомендаций Писания, которое призывает
нас копить сокровища не на этой бренной земле, но в
наших сердцах. Вы купили себе дешевые билеты! Так знай
те, вам за это сесть будет негде. Это представление в блес
ке своем сумеет отделить свет от тьмы и выявит тех, кто
обречен будет за свою скаредность вечно гореть в адском
огне!
-
Деньги верни! - кричали те, кто никак не мог усесться.
-
Нет! - гремел голос из динамика.
-
Ваших денег вы
не получите! И пусть это вам послужит уроком. Бог - это
блеск и роскошь, ему противна даже сама мысль о скаред
ности. На Боге нельзя экономить. Или покупайте дорогие
билеты, или оставайтесь стоять.
Нельзя сказать, чтобы эти слова вызвали у публики со
чувствие и понимание. Услышав треск, Жакмор обернул
ся: он увидел кузнеца, который, зажав по стулу в каЖдой
руке, яростно бил ими друг об друга. Уже на третьем ударе
стулья рассыпались, как спички из неловко открытого ко
робка. Это послужило сигналом. Обладатели дешевых би
летов бросились ломать лишние стулья. Те же, у кого не
хватало для этого физических сил, передавали их кузнецу.
-
Вы не имеете права! - закричал динамик голосом
кюре. - Бог вас презирает! Он презирает вас за скаред
ность и убожество. Ему противны ваши грязные носки,
трусы в желтых пятнах, черные воротнички и гнилые зу
бы. Бог не пустит к себе в рай таких жалких людей, кото
рые только и думают, как бы сэкономить на нем. Он сей
час смотрит на вас, и ему за вас стьщно ...
431
Услышав запрещенное слово, даже те, кто сидел, угро-
жающе заворчали.
-
Эй, кюре, хватит! Давай твое представление!
Стулья так и летали по воздуху.
-
Да, ему стыдно за вас! Вы - мусор! Вы
-
подонки!
Вы - картошка в райских садах, сорняки на райских ого
родах. Вы... Вы - жабы!
Точно пущенный стул сорвал занавес, и перед всеми
предстал сам кюре, приплясывающий с микрофоном в руке.
Другой рукой он держался за голову.
-
Спектакля! - ревела толпа в один голос.
-
Хорошо, жабы, - сказал кюре.
-
Тихо!
Гул постепенно умолк. Теперь почти все уцелевшие сту
лья бьши заняты, и хоровые мальчики сгрудились вокруг
кюре. Один из них протянул ему какой-то круглый корич
невый предмет, в который тот погрузил руку. Потом то же
самое было проделано с другой рукой. Затем кюре обла
чился в ярко-желтый халат и взобрался на ринг. Над его
головой на специальном шнуре бьш подвешен микрофон.
-
Сегодня, - объявил он без каких бы то ни бьшо
предисловий, - буду шесть раз подряд при помощи своей
веры и силы духа биться перед вами с дьяволом. Шесть раз
по десять минут.
По толпе пробежал рокот недоверия.
-Не смейте смеяться!- заревел кюре. -А тот, кто
мне не верит, пускай сам посмотрит.
Он сделал знак, и из-за кулис в голубом блеске молний
появился пономарь. Запахло серой.
-
Да, вот уже неделя, как я это понял, - торжественно
объявил кюре. - Мой лономарь
-
дьявол!
Пономарь небрежно выплюнул в публику длинный язык
бледно-желтого пламени. Из-под длинного халата выгля
дывали его покрытые густой шерстью ноги в раздвоенных
сабо.
-
Браво! - вьщохнула толпа.
-
Что еще я могу предложить Богу, - продолжал кю-
ре, - как не блистательный поединок с этим мерзким от
ребьем, с этим врагом рода человеческого? И поединок
этот должен кончиться моей победой, блистательной по
бедой во славу Всевышнего! Подобные поединки устраи
вали еще древние римляне, тоже, надо сказать, большие
любители блеска!
432
-
Кончай! - крикнул кто-то.
-
Крови!
-
Ладно, начинаем! - сказал кюре и презрительно до-
бавил: - Жабы!
Он сбросил халат. Ему помогали два хоровых мальчи
ка. У пономаря помощников не было. Мальчики прине
сли таз с водой, табурет и полотенца. Кюре вставил в рот
назубник. Пономарь произнес лишь одно заклинание, и
его черный халат вспыхнул прямо на нем и исчез в облаках
едкого дыма. Он язвительно засмеялся и начал разминать
ся. Кюре побледнел и перекрестился. Пономарь запротес
товал:
-
Это удар ниже пояса, мой кюре! К тому же, мы еще
не начали. Так нельзя!
Третий хоровой мальчик с силой ударил молотком в
медный таз, и пономарь, который до этого держался возле
столба, изображающего тритона, выскочил на середину рин
га. При звуке этого гонга для варки варенья толпа испус
тила удовлетворенное <<Аааа!>>.
Дьявол ринулся в атаку и с ходу сделал серию резких
выпадов правой, призванных прорвать оборону кюре. Тот,
легко пританцовывая на своих стройных, хотя и немного
полноватых ногах, сделал ответный выпад, чем удержал
противника на расстоянии. Потом, сумев отвлечь его вни
мание, он нанес ему удар левой прямо под сердце. Поио
марь чертыхнулся. Толпа зааплодировала. Кюре уже готов
был поздравить себя с победой, когда резкий выпад поно
маря подбил ему правый глаз. Кюре отскочил, но тут же с
новой силой бросился в атаку. На телах у обоих уже на
чали проступать красные пятна. Кюре задыхался. При
очередной атаке пономаря он сказал ему:
-
Изыди!
Это вызвало у пономаря приступ бурного смеха, и он
схватился за бока, чем не замедлил воспользоваться кюре
и дважды ударил его прямо в лицо. Брызнула кровь. Почти
тут же раздался удар гонга, и противники разашлись по
своим углам. Кюре сразу окружили три хоровых мальчика.
Толпа аплодировала первой крови. Дьявол схватил бидон
с бензином, сделал большой глоток и исторг огромный
сноп пламени, опаливший шнур, на котором висел мик
рофон. Толпа радостно заревела. Жакмор нашел, что кюре
достоин восхищения и как режиссер, и как исполнитель.
Идея вывести на сцену дьявола показалась ему блестящей.
433
Тем временем мальчики из хора безуспешно пытались
стереть с тела бедного кюре малиновые пятна. Вид у него
был уже не такой бравый.
-
Второй раунд! - объявил хоровой мальчик и сделал
<<бам!».
На этот раз дьявол, казалось, решил послать кюре в
нокаут еще до удара гонга. Он с остервенением ринулся
в атаку, не оставляя кюре даже времени вздохнуть. Град
ударов полился дождем, если можно сказать о дожде, что
он сыплется градом. Кюре оборанялея как мог и даже сам,
к неудовольствию зрителей, нанес пономарю пару точных
ударов. Потом, воспользовавшись секундной передышкой,
он обхватил голову пономаря двумя руками и с силой уда
рил его коленом в нос. Дьявол отпрянул, издав жалобный
стон.
-
Да здравствует кюре! - закричали в один голос хо
ровые мальчики.
-
Так нечестно, - сказал дьявол, потирая нос и уси
ленно страдая от боли.
Кюре был счастлив, но оказалось- это были очеред
ные дьявольские козни: враг не замедлил кинуться на него
и отвесил ему два хука в печень, за которыми последовал
апперкот в челюсть, от которого кюре увернулся, подста
вив противнику левый глаз. Глаз немедленно скрьmся под
багровым подтеком.
К счастью для кюре, в эту минуту прозвучал гонг. Он
сел на табурет, прополоскал рот и начал прикладыватЪ к
глазу сырой бифштекс. В это время дьявол развлекал пуб
лику разными трюками, которые всем очень понравились.
Когда он снял трусы и показал свой голый зад старой под
слеповатой бакалейщице, все пришли уже просто в неис
товый восторг.
В середине третьего раунда, еще менее удачного для
кюре, он предательски дернул за шнур микрофона, от чего
динамик полетел вниз прямо на голову пономаря. Тот по
валился, оглушенный. Кюре, гордый собой, обошел ринг,
потрясая над головой скрещенными руками.
-
Я победил при помощи техники! - провозгласил он.
-
И это Бог победил во мне! Бог блеска и роскоши! И всего
за три раунда.
-
Аааа! -закричала толпа, но тут же замолкла, под
считывая, во сколько же в результате обошлась ей каждая
минута представления.
434
-
Верни деньги, кюре! Верни половину!
-Нет!- самодовольно сказал кюре.
-
Верни деньги!
В кюре полетел стул. За ним другой. Кюре поспешил
ретироваться с ринга, и град стульев и того, что от них
осталось, летел ему вслед.
Жакмор уже пробивалея к выходу, когда неожиданно
получил удар в ухо. Он обернулся и инстинктивно дал сда
чи. Противника своего он узнал в тот момент, когда вы
бивал ему зубы. Это был столяр. Он пошатнулся и рухнул
на пол, выплевывая кровавые куски своей челюсти. Жак
мор посмотрел на свой кулак: два сустава были раздроб
лены. Жакмор с отвращением попятился. Ему было мерз
ко, под ложечкой засосал стыд.
-
А, ладно, - постарался он отмахнуться от самого
себя. - Тут для этого есть Глорий. Я уже и так ему должен
за ту оплеуху хоровому мальчику.
Ему все еще хотелось драться. Он ударил первого, кто
оказался рядом с ним, и тут же получил сдачи. Он наносил
удары и сам получал их, наслаждаясь тем, что бьет взрос
лых.
Vlll
135 апргуста
Когда Жакмор толкнул дверь Глория, тот как раз пере
одевался. Он уже принял свою золотую ванну и, повесив
рабочую одежду на золотой крюк, облачился в роскошный
халат, расшитый золотом. Золото у него было повсюду, его
старый домик изнутри казался слитком драгоценного ме
талла. Золото переполияла шкафы. Посуда, столы и стулья -
все было желтым и блестящим. В первый раз это зрелище
поразило Жакмора, но теперь он смотрел на все это с тем
же безразличием, с каким воспринимал все, не имевшее
отношения к его мании: он этого не замечал.
Глорий поздаровался с ним и удивился, увидев его в та
ком состоянии.
-
Я дрался, - сказал Жакмор.
-
На спектакле, кото
рый устроил кюре. Там все дрались. Он сам тоже дрался,
но нечестно. Поэтому все и стали драться.
Глорий пожал плечами.
-
Я... - сказал Жакмор,
-
мне стыдно, что я тоже
дрался. Я тут проходил мимо и решил занести вам вот это.
435
Он протянул ему золотую монету.
-
Ну да, конечно ...
-
Глорий горько усмехнулся.
Вы быстро усвоили местные нравы. Приведите в порядок
вашу одежду и не беспокойтесь: я возьму ваш стыд на себя.
-Спасибо,- сказал Жакмор.- Ну а теперь я пред
лагаю продолжить нашу беседу.
Глорий бросил монету в позолоченную серебряную ва
зу и, не говоря ни слова, вытянулся на низкой кровати
посреди комнаты. Жакмор подошел и сел рядом с ним.
-
Ну, рассказывайте, - сказал он.
-
Расслабьтесь и
говорите. Мы остановились на том, как вы в школе украли
тот мяч.
Глорий прикръm глаза рукой и начал говорить, но Жак
мор его почти не слушал. Что-то вдруг поразило его. В тот
момент, когда ладонь старика ложиласъ на лоб, он заметил
сквозь нее гордо-насмешливый взгляд своего пациента. Но,
может быть, это ему только показалось.
IX
136 апргуста
Шел дождь.
х
1 июльбря
Дети играли в саду довольно далеко от дома. Они наш
ли себе прекрасное место: здесь в нужной пропорции бъmи
смешаны камешки, земля, трава и песок. Здесь были тень
и солнце, сухое и влажное, твердое и мягкое, минералы
и растения, живое и мертвое.
Говорили они мало. Вооружившись железными лопат
ками, они ръmи прямоугольные рвы, каждый для себя. Вре
мя от времени лопатка натыкалась на какой-нибудь инте
ресный предмет, и нашедший извлекал его и откладывал
в специальную кучу интересных предметов.
Сделав еще сотню ударов лопатой, Ситроен остановил-
ся и сказал:
-Стоп!
Жоэлъ и Ноэлъ беспрекословно подчинилисъ.
-
Вот, у меня зеленый, - сказал он, показывая им
маленький камешек, сверкавший изумрудным блеском.
436
-
А у меня черный, - сказал Жоэль.
-
А у меня золотой, - сказал Ноэль.
Они сложили из камешков треугольник, и Ситроен ос
торожно соединил их сухими веточками. Потом они усе
лись на землю, каждый - возле своей вершины, и стали
ждать.
Скоро земля внутри треугольника треснула, на поверх
ности показалась маленькая белая ручка, за ней - другая.
Через несколько секунд на земле перед ними стояла фи
гурка сантиметров десяти ростом. Это была маленькая де
вочка со светлыми распуrnенными волосами. Она помаха
ла им рукой и начала танцевать. Протанцевав несколько
минут, она вдруг остановилась, с опаской взглянула на
небо и исчезла в земле так же быстро, как появилась. Вмес
то драгоценных камней на земле лежали три обычных ка
мешка.
Ситроен встал и раскидал веточки.
-
Хватит! - сказал он.
-
Давайте в другую игру.
Жоэль и Ноэль снова принялись рыть.
-
Я знаю, мы что-нибудь найдем, - сказал Ноэль.
В эту минуту его лопатка наткнулась на что-то твердое.
-
Огромный камень! - закричал он.
-
Дай посмотреть, - сказал Ситроен.
Это бьm прекрасный желтый камень с блестящими тре
щинами. В одной из них сидел большой слизняк, тоже
желтый. Ситроен склонился над ним.
-
Нет, -сказал он наконец.- Это не хороший. Ты
его, конечно, тоже можешь съесть, но это не хороший.
Надо голубой. Только от голубых можно научиться летать.
-
А бывают голубые? - спросил Ноэль.
-
Да, - сказал Ситроен.
Ноэль попробовал своего желтого. По крайней мере,
лучше, чем земля. Легкий, скользкий, прохладный. В об
щем - хороший.
Жоэль тоже выкопал большой желтый камень с двумя
черными слизняками.
Он протянул одного Ситроену, который его вниматель
но осмотрел, но есть не стал, а отдал Ноэлю. Жоэль тем
временем глотал своего черного.
-
Не очень-то, - сказал он.
-
Похоже на кисель.
-
Ага, - кивнул Ситроен,
-
но голубые хорошие. Они
как ананас.
437
-
Правда? - спросил Жоэль.
-
А потом начинаешь летать, - добавил Ноэль.
-Ну, не сразу,- сказал Ситроен.- Надо еще трени-
роваться. - Ему иравилось это слово.
-
Можно сначала...
-
сказал Ноэль. - А зато, когда
мы найдем голубого, мы сразу полетим.
-
Ой, - вскрикнул Жоэль, который не переставал ко-
пать. - А у меня зернышко. Совсем новенькое.
-
Покажи, - сказал Ситроен.
Зерно бьmо величиной с орех.
-
Надо плюнуть на него пять раз, - сказал Ситроен,
-
и оно прорастет.
-
Точно? - спросил Жоэль.
-
Точно, - сказал Ситроен.
-
Но надо положить его
на свежий лист. Пойди, Ноэль, принеси.
Из зернышка выросло маленькое деревце с розовыми
лепестками. На его серебряных ветках пели птицы. Самая
большая бьmа с ноготь на мизинце Жоэля.
Xl
347июльбря
-
Вот уже десять лет три дня и два часа, как я похоро
нил себя здесь, - сказал Жакмор, глядя в зеркало.
Борода его держалась средней длины.
Xll
348 июльбря
Выходя, Жакмор столкнулся в коридоре с Клементи
ной. Он ее почти совсем теперь не видел. Месяцами. Дни
так быстро летели, что он совсем потерял им счет. Она
остановила его.
-
Куда это вы идете?
-
Как обычно, - ответил Жакмор,
-
иду повидаться
с моим старым другом Глорием.
-Вы продолжаете его психоанализировать?- спроси-
ла Клементина.
-
Мммм... -
сказал Жакмор.
-
Что-то долго.
-Тут надо как следует, до самого дна.
-
Вы пополнели, - заметила Клементина.
Он невольно отступил на шаг, ощутив в ее дыхании
запах падали.
438
-
Да, может быть, - сказал он,
-
во всяком случае,
сам он становится каким-то прозрачным, и я уже начинаю
беспокоиться.
-
Как-то нет впечатления, что это делает вас счастли
вым, - сказала Клементина.
-
Долго же вы искали себе
подходящий объект!
-
Все мои объекты исчезали один за другим, - вздох
нул Жакмор. - Я должен держаться за Глория, потому что
у меня остался только он. Но я вас уверяю, его ментальное
содержимое не так-то легко поддается передаче реципи
енту.
-
А вы далеко зашли? - спросила Клементина.
-Что?
-
Ваш психоанализ сильно продвинулся?
-
Да, вроде бы, неплохо. Сейчас я копаю уже доволь-
но глубоко. Но все это как-то мало интересно. А как ваши
дела? Я вас больше не вижу за обедом.
-
Да, - сказала Клементина с удовлетворением в го-
лосе. - Теперь я ем у себя.
Он окинул взглядом фигуру молодой женщины.
-Я вижу, у вас это неплохо получается.
-
Я ем только то, что должна, - сказала Клементина.
Психиатр пытался как-то поддерживать разговор.
-
А как вообще у вас настроение?
-
Ничего ... Но я все время боюсь!
-Чего?!
-
Честно говоря, я боюсь за детей. Я все время думаю,
что с ними что-то может случиться. Когда они начнут вы
ходить из сада, это будет вообще ужас, но я стараюсь об
этом пока не думать. Но и в саду тоже столько опасностей!
-
Ну что вы, я не думаю, что все это действительно
так, - сказал Жакмор. -Дети сами понимают, что для
них опасно, а что - нет. В этом возрасте очень силен
защитный рефлекс.
-
И вы искренне верите в то, что говорите?
-Я в этом твердо уверен,- твердо и уверенно сказал
Жакмор. - Это инстинкт. Без этого не было бы ни вас,
ни меня.
-Да, возможно,- задумчиво проговорила Клементи
на. - Но ведь это особые дети. Они сильно отличаются от
всех других.
-
Да, я понимаю, - сказал Жакмор.
439
-
Я их так люблю. Я все время думаю о том, что может
с ними случиться. Вы всего даже представить себе немо
жете. Это страшное испытание для матери, если, конечно,
она действительно любит своих детей. Но в доме столько
всяких дел, я не могу все время за ними следить!
-
А горничная?
-
Она глупа, - сказала Клементина,
-
С ней они
даже в большей опасности, чем одни. Я стараюсь, чтобы
они поменьше бывали с ней. Они роются в земле. А вдруг
они копнут поглубже и наткнутся на нефть? Брызнет фон
таи, они захлебнутся, а она даже не будет знать, что делать.
Это ужасно!
-
Да, - сказал Жакмор, качая головой,
-
я вижу, вы
до многого успели додуматься.
-
И еще одно меня мучит: их образование. Я просто
дрожу при мысли, что надо будет отправить их в школу.
Конечно, одних их нельзя будет отпускать, но если они
будут ходить с этой девкой, обязательно что-нибудь
случится. Я буду водить их сама. Ну, может быть, иногда
вы будете меня заменять. Нет, лучше я сама! Но, кто знает,
какие опасности могут поджидать их в этой деревенской
школе.
-
Пригласите для них воспитателя на дом,- предло
жил Жакмор.
-
Я уже об этом думала, - ответила Клементина.
-
Но, признаюсь вам, я очень ревнива. Это глупо, но мне
будет тяжело видеть, что они привязаны еще к кому-то,
кроме меня. Если это будет хороший воспитатель, они слиш
ком полюбят его, а если плохой - он окажет на них дур
ное влияние. Конечно, я не слишком доверяю местной
школе, но там будет просто обычный учитель... Нет, с вос
питателем все гораздо сложнее ...
-А кюре?
-Я сама не слишком религиозна и не хочу воспиты-
вать детей в христианском духе. Нет, пусть уж лучше ходят
в деревенскую школу.
-
Но послушайте, - сказал Жакмор,
-
по этой дороге
машины ведь почти не ездят!
-
Вот именно! - вскричала Клементина.
-
И это хуже
всего! Машины проезжают так редко, что дети не станут
про них думать, и если вдруг какая-нибудь поедет... Нет,
эти пустынные дороги хуже всего! Да, я должна буду каж-
440
дый день встречать их и провожать. Что поделаешь, любя
щая мать должна приносить себя в жертву.
-Раньше вы так о них не волновались,- сказал Жак
мор, - когда упражнялись в скалолазании и забывали их
по кормить.
-
Я ни о чем таком не помню, - холодно сказала она.
-
Если я и делала нечто подобное, значит, я была просто не
в себе. Во всяком случае, не слишком любезно с вашей
стороны напоминать мне об этом. Тогда Анжель еще бьm
здесь, и его присутствие просто выводило меня из себя.
Но теперь все изменилось, и я одна несу ответственность
за них троих.
-
А вы не боитесь, что они будут слишком зависеть от
вас? - заметил психиатр.
-
Но ведь это так естественно! - Клементина удив
ленно вскинула брови. - Ведь в них смысл всего моего
существования.
-
Но все-таки, - осторожно заметил Жакмор,
-
мне
кажется, вы несколько преувеличиваете степень опаснос
ти. Вы видите ее просто повсюду. Если встать на этот путь,
то неизвестно, где остановиться. Вот, например, я просто
поражаюсь, что вы разрешаете им пользоваться туалетной
бумагой. А вдруг та женщина, которая заворачивает пачки,
перед этим отравила мышьяком своего мужа и не вымьmа
после этого руки? Нет, вы должны вьmизывать им зад.
Клементина задумалась.
-
Знаете, - сказала она наконец,
-
а ведь вот живот
ные так делают. Может быть, хорошая мать действительно
должна ...
Жакмор внимательно посмотрел на нее.
-
И вы считаете, что действительно любите их? - стро
го спросил он. - И, кстати, в этой истории с мышьяком
нет ничего невероятного.
-От этого с ума можно сойти!- Клементина дрожа
ла. - Я ... я не знаю, - она заплакала,
-
я не знаю, что ...
что мне делать ...
-
В первую очередь - успокоиться,
-
сказал Жакмор. -
Я вам помогу. Теперь я понял, что все это действительно
очень серьезно. Но я вас уверяю, все наладится. Успокой
тесь и постарайтесЪ расслабиться.
Она молча прошла к себе.
«Да, это страсть!- думал он, выходя на улицу.- Надо
как-то включиться в ее переживания». Но сумеет ли он?
441
И интересно, как все это выглядит с точки зрения детей.
Впрочем, время пока терпит.
Время вообще отличается завидным терпением. Отли
чается от людей, конечно.
Xlll
7 октяря
Дети играли в траве у нее под окнами. Она смотрела на
них и по их жестам пыталась понять, во что они играют.
Жоэль казался задумчивым и вялым. Вдруг он выпрямил
ся, пощупал свои штанишки и растерянно посмотрел на
братьев. Они принялись плясать вокруг него, будто он ска
зал им что-то очень смешное. Жоэль тер глаза кулачками.
Судя по всему, он плакал.
Клементина быстро вышла из своей комнаты и спус-
тилась в сад. Через минуту она уже стояла рядом с детьми.
-
Что с тобой, миленький?
-
Живот болит, - захныкал Жоэль.
-Ты съел что-нибудь не то? Вспомни. Наверное, эта
дура подсунула тебе какую-нибудь дрянь.
Жоэль стоял, расставив ноги и неловко наклонившись
вперед.
-
Я сделал в штаны! - заревел он.
Ситроен и Ноэль презрительно фыркнули.
-
Младенец! Делает в штаны! - зло засмеялся Ситроен.
-В штаны!- сказал Ноэль.
-
Пойдем, - нежно сказала Клементина.
-
А вы мог-
ли бы быть поумнее. Он не виноват. Пойдем, мой зайчик.
Я тебе надену чистые штанишки и дам ложечку сладкого
эликсира.
Ситроен и Ноэль остались стоять, придавленные рев
ностью и чувством несправедливости.
Утешенный Жоэль затрусил за Клементиной.
-
Это нечестно, - сказал Ситроен.
-
Он делает в шта-
ны, а ему за это дают сладкий ликсир.
-
Я тоже хочу, - сказал Ноэль.
-
Я сейчас попробую тоже сделать, - решился Ситроен.
-Я тоже.
Они тужились усиленно, но безрезультатно.
-Я не могу,- сказал Ситроен.- Я только немножко
пописал.
442
-
Плохо, - вздохнул Ноэль,
-
значит, не дадут лик
сир. Давай тогда спрячем его медведя.
-
Ну! - Ситроен никогда еще не слышал от брата та
кой длинной фразы. - Но только чтобы он его не нашел.
Ноэль мучительно сморщил лоб. Он думал. Вертя го
ловой во все стороны, он искал, сам не зная, что именно.
Ситроен тоже напрягся, подстегивал свои нейроны.
-
Смотри! - крикнул он вдруг.
-
Вон там!
<<Там» это было возле проволок, на которых горничная
обычно развешивала белье. Возле одного из столбов вы
силась забытая ею стремянка.
-
Спрячем его на дереве! - быстро говорил Ситроен.
-
Возьмем лесенку Бланш. Скорее, пока он не вернулся.
Они побежали изо всех сил.
-
Но ...
-
Ноэль задыхался, - он . .. сможет . .. залезть
и... взять его ...
-
Нет, - объяснил Ситроен,
-
он... не сможет ... Мы
лестницу... унесем ... один он ... не сможет ...
-
Думаешь, так? - недоверчиво спросил Ноэль.
-
Вот увидишь, - сказал Ситроен.
Они подошли к лесенке. Вблизи она была гораздо боль
ше, чем издали.
-
Надо осторожно двигать, чтобы она не упала, - ска
зал Ситроен, - а то мы не сможем опять ее поставить.
Они медленно приближались к дереву.
-
Скорее давай, - заволновался Ситроен,
-
атоон
вернется.
XIV
-
Вот, - сказала Клементина,
-
теперь ты будешь
совсем чистенький.
Она бросила в ведро комок грязной ваты. Жоэль стоял
к ней спиной. Она опустилась на колени, секунду поколе
балась, но потом сказала с истерической решимостью:
-
Нагнись немножко, миленький.
Ноэль нагнулся. Она осторожно раздвинула ему ягоди
цы и стала лизать.
-
Что ты делаешь, мама? -удивленно спросил Жоэль.
-Я тебя так мою, мой родной,- ответила Клементи-
на, на секунду прервавшись. - Я хочу, чтобы ты был чис
теньким, как котеночек или щеночек.
443
Это бьmо не так уж противно. Как хорошо, что Жакмор
ее надоумил. Да, теперь она хоть тут может быть спокойна,
что они ничего не подхватят. Вообще-то, надо бы выли
зывать их целиком ...
Она поднялась и задумчиво помогла Жоэлю одеться.
Перед ней открывались новые горизонты.
-
Ладно, иди к братьям, - сказала она.
Жоэль выбежал в сад.
Клементина вернулась к себе. Да, надо будет мыть их
только так. Потому что ванна - это очень опасно, она
всегда это говорила. Можно, например, отвернуться, чтобы
поднять с пола упавшее мьmо, и как раз в эту минуту упа
дет метеорит. Уровень воды повысится, из крана хлынет
взрывная волна и ребенок тут же захлебнется. Просто пре
ступление делать мыло такой овальной формы: оно все
время выскальзывает из рук. И оно к тому же падает на
пол, и к нему могут прилипнуть микробы.
Она вытерла ладонью мокрый лоб. Потом села. Потом
легла. Надо бьmо как-то прийти в себя.
xv
Жоэль подбежал к братьям. Они увлеченно рьmи зем
лю, не обращая на него никакого внимания.
-Думаешь, найдем голубого?- спросил Ноэль Сит
роена.
Жоэль заинтересовался.
-
Нет, - важно ответил Ситроен.
-
Голубые очень
редкие. Они бывают один на пятьсот миллионов.
-
Не верю! - сказал Жоэль и начал яростно копать
песок.
-
Жалко, что он успел его съесть, - продолжал Сит
роен, - а то мы бы тоже полетели.
-
Хорошо, что это его, - отозвался Ноэль.
-
Если бы
мой от меня улетел, мне бьmо бы очень жалко.
Он нежно обнял своего плюшевого медведя.
-
Мой Мордик, - ласково сказал он.
Опустив глаза, Жоэль ковырял лопаткой в куче гравия.
Сердце его медленно холодело. А где же его медведь?
На что это намекал Ноэль? Он осторожно скосил глаза.
-
У него вид не очень-то довольный, смотри, - сказал
Ноэль.
444
-
Что, ликсир оказался невкусным? - иронично спро
сил Ситроен.
Жоэль не отвечал.
-От него еще плохо пахнет, -сказал Ноэль, -по
нятно, что Грушка от него сбежал.
Жоэль боялся открыть рот. Он знал, что голос у него
будет дрожащим, а слезы немедленно хлынут из глаз. Он
пытался сосредоточиться на камешках. И это ему удалось,
постепенно он перестал думать о медведе, о братьях, обо
всем, что его окружало.
На камне, который ему удалось выкопать, сидел пре
красный голубой слизняк. Жоэль затаил дыхание. Потом
он взял его дрожащими пальцами и осторожно поднес ко
рту. Злые шутки братьев едва доходили до него, с трудом
пробиваясь через туман счастья. Он проглотил слизняка
и медленно встал.
-
Я знаю, это вы его спрятали, - спокойно и уверенно
произнес он.
-
Да ты что! - засмеялся Ситроен.
-
Это он сам уле
тел так высоко, потому что не хотел сидеть с папой, от
которого так плохо пахнет.
-
А мне все равно, - сказал Жоэль.
-
Я пойду его
искать.
Скоро он заметил лестницу, а невдалеке от нее -де
рево, на одной из веток которого, удобно устроившись,
сидел Грушка и беседовал с дятлом.
Теперь надо было лететь. Жоэль зажмурился, раскинул
руки и быстро замахал ладонями. Ситроен говорил, что
надо делать так.
Когда его пятки мелькнули перед носом Ноэля, тот схва
тил Ситроена за плечо.
-
Он нашел... -
прошептал он.
-
Хорошо, - кивнул Ситроен,
-
теперь сам видишь,
что я бьm прав.
Жоэль сел на ветку рядом с дятлом. Тот даже не ше-
лохнулся.
-
Ну, - насмешливо крикнул Жоэль.
-
Идите сюда!
-Нет,- сказал Ситроен.- Нам там не интересно.
-Нет, здесь очень интересно, - тоном победителя
сказал Жоэль.- Правда?- спросил он дятла.
-
Да, здесь очень интересно, - согласился дятел,
-
но, знаете, там, где растут ирисы, полно таких голубых слиз
няков.
445
-
Ага, - сказал Ситроен,
-
я так и думал. Я все равно
бы сам нашел.
Он не спеша направился к ирисам. Ноэль следовал за
ним. Жоэль догнал их. Грушку он оставил на дереве.
-
Надо их много съесть, - сказал он.
-
Тогда можно
будет летать высоко.
-
Хватит и одного, - сказал Ситроен.
Когда Клементина вышла в сад, она сразу заметила оди
ноко стоящую на газоне лестницу-стремянку. Она подбе
жала. С соседнего дерева на нее уютно смотрел Грушка.
Прижав руки к сердцу, она бросилась в сад и стала
громко звать детей.
XVI
8октяря
Не хочу с вами спорить, - сказал Жакмор,
-
но
все-таки воздержитесь от поспешных решений.
-Нет, это единственный выход,- Клементина была
взволнована. - Уверяю вас, ничего бы не произошло,
если бы не это дерево.
-А может быть, лестница?- предположил Жакмор.
-
Конечно, она не должна была оставлять лестницу
без присмотра, и она за это еще получит. Но если бы не
было этого дерева, им бы в голову не пришло сажать туда
медведя. Нет, вы только подумайте, ведь он мог попытать
ся за ним полезть и сломал бы себе шею!
-
Некоторые считают, что мальчикам полезно лазить
по деревьям, - сказал Жакмор.
-
Но не моим детям! - вспьшила Клементина.
-
От
этих деревьев один вред. Термиты могут подгрызть корни.
Порыв ветра- и ствол валится прямо на вас! Представ
ляете? Или молния! Деревья ее притягивают. Начнется по
жар, и дети сгорят живьем прямо у себя в спальне. Нет,
оставлять в саду деревья - это слишком опасно. Так что
я вас прошу сходить в деревню и позвать людей, чтобы
пришли и все срубили. Они могут половину взять себе.
А остальное я возьму на дрова.
-
Каких людей? - спросил Жакмор.
-Ну, не знаю... Каких-нибудь дровосеков. Да, я про-
шу вас прислать ко мне завтра несколько дровосеков. Это
трудно?
446
-Нет, -вздохнул Жакмор.- Я уже иду! Конечно,
ничем ведь нельзя пренебрегать.
Он встал и пошел.
XVII
Люди появились после полудня. Они принесли с собой
много тяжелых железных инструментов - иглы, пики, крю
ки, гарпуны и большие переносные печи. Их было пятеро,
и они привели с собой двух учеников - одного лет десяти,
худого и рахитичного, и другого постарше, с черной по
вязкой на левом глазу и смешно искривленной ногой.
Один из мужчин сделал Жакмору приветственный знак
рукой. Это с ним они вчера обсуждали все условия и со
шлись в конце концов на предложении Клементины: по
ловину стволов дровосеки берут себе, а вторая остается
для дома. Расходы увеличатся, если они сами все распилят
и снесут в сарай.
У Жакмора сжалось сердце. Не знакомый с чувством
сентиментальности, как и всякий, кто родился взрослым
и не может иметь давних привязанностей и воспомина
ний, он любил деревья за их неоформленную красоту. Ему
иравилась игра света в зеленой листве, причудливая мо
заика теней на дорожках и газонах, шум ветра, запутавше
гося среди ветвей, и горьковатый запах, поднимавшийся
летними вечерами от нагретой за день коры. Он любил
длинные острые языки драцен, мохнатые ноги пальм, глад
кие и скользкие сучья эвкалиптов. Он любил запах сосен
и веселый шелест дубовых листьев. Он любил все деревья.
Все они, такие разные и не похожие друг на друга, были
милы и близки ему. Но материнская любовь стоила этой
жертвы.
Люди расположились посреди газона и свалили натра
ву свои инструменты. Потом двое из них взяли кирки и
начали копать. Ученики, вооружившись огромными лопа
тами, относили землю в сторону. Ров быстро расширялся.
Жакмор следил за их действиями с некоторым недоуме
нием. Ученики подгребали землю к краю рва и тщательно
утаптывали, делая некое подобие широкой и низкой стены.
Когда рабочие сочли, что ров достаточно глубок, они
кончили рыть и вылезли наружу. Двигались они медлен
но, и их смуглая кожа делала их похожими на жуков, ко-
447
пающихся в навозе. Ученики продолжали носить землю,
получая время от времени подбадривающие пинки в зад.
Потом ко рву подтащили тачку со щитами длиною при
мерно в метр. Их стали накладывать на сделанные учени
ками земляные платформы. Все делали это очень тщатель
но, закрепляя щиты камнями и комками земли, чтобы не
оставалось просветов. Когда все было готово, щиты сверху
закидали землей. Жакмор подозвал одного из учеников.
-
Что это они делают? - спросил он и, поборов от
вращение, традиционно пнул его ногой в бок.
-
Укрытие! - выпалил ученик и быстро побежал к
своим, чтобы его не обвинили в отлынивании от работы.
В этот день солнца не бьuю, и свинцовое небо освеща
ло все тяжелым безрадостным светом. Жакмора познабли
вало, но он хотел видеть все от начала и до конца.
Укрытие бьшо готово. Пятеро дровосеков скрьшись в
нем, пройдя через пологий лаз, специально оставленный
с одного бока. Оно вмещало как раз пятерых. Ученики
даже не пытались последовать за ними, заранее зная, чем
могут кончиться такие попытки.
Мужчины вышли. Они подошли к куче инструментов
и достали крюки и шипы. Ученики засуетились вокруг пе
чек, старательно раздувая огонь. По команде главного дро
восека они схватили куски горящего толя и побежали с
ними к первому дереву. Жакмор продолжал недоумевать
и невольно вспомнил про несчастного жеребца.
Первая печка бьша поставлена у подножия финиковой
пальмы, и через несколько минут каждый из пятерых с
силой вонзил в ее ствол свое оружие. Затем то же самое
было проделано со стоящим неподалеку эвкалиптом.
Ученики усиленно раздували огонь, подпрыгивая на ме
хах-поддувалах. Главный дровосек подошел вплотную к
мохнатому стволу пальмы и склонился к нему, насторо
женно к чему-то прислушиваясь. Вдруг он замер, кивнул
и быстро сделал на коре пометку красной краской. Самый
старый и хромой из дровосеков вытащил из огня свой крюк,
точнее - маленькое железное копье, зазубренные края ко
торого дымились в тяжелом влажном воздухе. Он разбе
жался и со всего размаху загарпунил ствол, точно попав
как раз в середину красной отметки. В какой-то странной
лихорадочной спешке ученики бросились оттаскивать в сто
рону печки, а другой дровосек вонзал свой гарпун в поли-
448
рованное тело эвкалипта. Потом оба гарпунщика со всех
ног кинулись в укрытие. Ученики скорчились у входа возле
печек.
Хохолок пальмы начал подрагивать, сначала - неза
метно, потом - все сильнее и сильнее. Жакмор стиснул
зубы. Вдруг по саду пронесся громкий жалобный стон, та
кой произительный и резкий, что ему захотелось заткнуть
уши. Ствол пальмы начал раскачиваться, и крики звучали
все сильнее и чаще. Земля у ног пальмы треснула, обнажая
судорожно скрюченные корни. Воздух пронзил неперено
симый вопль, разрывающий барабанные перепонки, рас
текающийся по всему саду и отраженный низко нависшим
сизым выменем облаков. Вдруг ствол выпрыгнул из земли
и кинулся к укрытию. Он подпрыгивал и пританцовывал
на своих корнях, постепенно приближаясь ко рву и изда
вая все тот же непереносимый вой. Через несколько се
кунд Жакмор опять почувствовал, как по земле пробежали
судороги, и увидел, как рухнул на землю пышно-раски
дистый эвкалипт. Он не кричал, но шумно задыхался, и
его ветки колыхались в воздухе и скребли землю, стараясь
добраться до рва. Корни пальмы уже стучали по верхним
щитам. Но силы ее заметно убывали, и удары становились
все слабее. Эвкалипт, более нежный и хрупкий, замер пер
вым, и только его длинные киижалоподобные листья про
должали слабо шевелиться. Люди начали выползать из
рва. Пальма сделала последний рывок, но тот, в кого она
метила, успел отскочить в сторону и ответить ей сильным
ударом топора. Пальма опять замерла. Не дожидаясь ее
конца, дровосеки спокойно направились к соседним дере
вьям.
Жакмор не отрываясь смотрел на них; ноги его при
росли к земле, в голове гудело. Увидев, как гарпун опять
вонзается в нежную древесную плоть, он не выдержал и
бросился к скалам. Он бежал, и воздух вокруг него вибри
ровал от жертвенных стонов боли, ярости и бессилия.
XVIII
11 октяря
Потом в саду бьmа только тишина. Все деревья лежали
корнями вверх, и в земле зияли черные дыры, как после
бомбежки. Мужчины уже вернулись в деревню, и в саду
15 Борис Виан
449
оставались только ученики, которые должны были разде
лать трупы и закопать ямы.
Жакмор огляделся. Над травой возвышались лишь редкие
испуганные кустики. Небо над садом казалось непривыч
но близким и странно голым. Справа он услышал метал
лическое позвякивание. Маленький ученик тащил тяже
лую двуручную пилу.
Жакмор вздохнул, вошел в дом и медленно поднялся
по лестнице. На втором этаже он свернул в сторону дет
ской. Клементина мирно вязала в окружении детей. Жоэль,
Ноэль и Ситроен рассматривали книжки с картинками и
сосали конфеты. Большой пакет с конфетами стоял перед
ними на полу.
-
Все кончено, - сказал он.
-
Враги повержены.
-
Очень хорошо, - сказала Клементина.
-
Теперь
я буду спокойнее.
-
А вы так и сидели тут? - спросил Жакмор.
-
Не
смотря на шум?
-Я как-то не обратила внимания. Я думаю, это нор-
мально, что деревья шумят, когда падают.
-
Да, конечно, - вздохнул Жакмор.
Он взглянул на детей.
-
Они уже три дня не выходили. Что вы их все сторо
жите? Теперь-то бояться нечего.
-
А эти люди все кончили? - спросила Клементина.
-
Осталось только напилить дрова. Но если вы думае-
те, что и тут есть какая-то опасность, я могу за ними пос
ледить. Надо же им подышать воздухом.
-
Да, - сказал Ситроен.
-
Мы пойдем с тобой гулять.
-
Пошли! - сказал Ноэль.
-
Будьте очень осторожны, - попросила Клементина.
-
Не спускайте с них глаз ни на секунду. Я уже начинаю
волноваться.
Жакмор вышел из комнаты. Мальчики затопали вслед
за ним.
-
Следите, чтобы они не упали в ямы! - крикнула
Клементина, когда все четверо уже сбегали по лестнице. -
И пусть они не трогают инструменты.
-
Да, да, - крикнул Жакмор.
В садуЖоэль и Ноэль тут же побежали туда, откуда
доносился звон серпа. Жакмор и Ситроен не спеша пос
ледовали за ними.
450
Младший ученик старательно обрубал сосновые ветки.
В воздухе приятно пахло смолой, вся земля бьmа усеяна
ярко-желтыми щепками. Жоэль замер как завороженный.
Ноэль молча стоял у него за спиной.
-
Как тебя зовут? - решился наконец Ноэль.
Ученик поднял к ним свое бледное худое лицо.
-
Не знаю. Может быть, Жан.
-
Жан! - повторил Ноэль.
-
Меня зовут Жоэль, - сказал Жоэль,
-
а его - Ноэль.
Жан не ответил. Серп продолжал ритмично двигаться
в его руке.
-
А что ты делаешь, Жан? - спросил, подходя к ним,
Ситрое н.
-Да вот это,- ответил Жан.
Жоэль поднял щепку и понюхал ее.
-Это, наверное, здорово. А ты всегда это делаешь?
-
Нет, - сказал Жан.
-
Вот гляди, - сказал Ситроен,
-
а ты можешь так
далеко плюнуть?
Жан взглянул на него без особого интереса. Полтора
метра. Пожав плечами, он плюнул вдвое дальше.
-
Ого! - сказал Ноэль.
Ситроен бьm искренне восхищен.
-
Да, ты здорово далеко плюешь! - В его голосе зву
чало глубокое почтение.
-
Мой брат может плюнуть в четыре раза дальше! -
ответил Жан, не привыкший быть предметом восхищения.
К тому же он знал более достойного. И это был его брат.
-Да? - сказал Ситроен.
-
Значит, он тоже плюет
здорово далеко.
Ветка держалась теперь всего на нескольких волокнах.
Дерево затрещало, и она вдруг стала резко крениться в их
сторону, но Жан ловко отвел ее рукой.
-
Осторожно! - крикнул он.
-
Ты сильный, - сказал Ноэль.
-Да ну,- сказал Жан.- Мой брат еще сильнее меня.
Однако следующую ветку он срубил не без пекоторой
театральности.
-
Смотри! - шепнул Ситроен Жоэлю.
-Он ее срубил прямо почти одним ударом,- восхи-
щенно сказал Ноэль.
-
Да, - сказал Ситроен.
451
-
Но все-таки не совсем одним ударом, - уточнил
Ноэль.
-
Я мог бы и одним, если бы захотел, - сказал Жан.
-
Да? - сказал Ситроен.
-
А ты уже рубил ветки од-
ним ударом?
-
Мой брат всегда так делает, -сказал Жан. -Прямо
целые деревья.
Он заметно оживился.
-
Ты живешь в деревне? - спросил Ситроен.
-
Да, - кивнул Жан.
-
А там есть еще мальчики, такие же сильные, как ты?
Жан заколебался, но честность все же взяла в нем
верх. - Да,
-
сказал он, - полно!
-
Тебе уже, наверное, девять лет? - спросил Ноэль.
-
Десять, - уточнил Жан.
-
А как ты думаешь, я смогу тоже рубить деревья, ког-
да мне будет десять лет? - спросил Ситроен.
-
Не знаю ... Это не так просто ...
-А ты мне это дашь?- спросил Ситроен.
-
Что? Мой серп?
-
Да, твой серп, - сказал Ситроен, смакуя новое слово.
-
Попробуй, - сказал Жан, -но знаешь, он тяжелый.
Ситроен с почтением взял серп. Жан воспользовался
этим, чтобы обильно поплевать себе на руки. Ситроену
это не очень понравилось, и он брезгливо протянул серп
обратно.
-
А почему ты плюешь себе на руки? - спросил Ноэль.
-
Все так делают,- сказал Жан. -От этого ладони
крепчают.
-
А как ты думаешь, у меня ладони тоже закрепчают? -
спросил Ситроен. - Они могут стать крепкими, как дерево?
-
Не знаю ... -
сказал Жан.
Он опять принялся за работу.
-
А ты искал у себя в саду слизняков? - спросил Сит
роен.
Жан задумался. Потом вместо ответа он громко харк-
нул и выплюнул на траву огромный зеленый сгусток.
-
Ты видел? - сказал Ноэль.
-
Да! - сказал Ситроен.
-А мой брат, когда копал, нашел мертвую кость, -
сказал Жан.
Они молча слушали его. Стоя в стороне, Жакмор с ин
тересом наблюдал за квартетом.
452
XIX
27 октяря
Он резко проснулся от стука в дверь. Он едва успел
открыть рот, чтобы ответить, как дверь распахнулась
и в его спальню вошла Клементина.
-Здравствуйте, -сказала она, глядя в сторону.
Лицо ее было покрыто бледным безумием.
-
Что случилось? - с удивлением спросил Жакмор.
-
Ничего! - сказала Клементина и зарыдала.
-
Это
кошмар!
-
Опять несчастный случай?
-
Нет, пока нет. Но ведь они мoryr выйти из сада. Я от
этого с ума сойду!
-
Идите к себе и ложитесь, - сказал Жакмор, садясь.
-
Я сам этим займусь.
-Чем?
-
Не волнуйтесь.
Она, казалось, немного успокоилась.
-
Вы сделаете что-то, что может их спасти?
-
Да, - решительно сказал Жакмор.
По ее лицу пробежали какие-то смутные мысли.
-
Возвращайтесь к себе и ложитесь, - повторил он.
-
Я уже одеваюсь. Когда я все улажу, я сразу зайду к вам.
Они уже встали?
-
Они в саду, - устало сказала Клементина.
Она вышла и закрьmа за собой дверь.
хх
-Нет, не так,- сказал Ситроен,- надо так.
Он лег на живот, потом сделал еле заметное движение
руками и поднялся над землей сантиметров на тридцать.
Легкий взмах ногами- и он заскользил по воздуху.
-
Ты не очень высоко! - сказал Ноэль.
-
Атонас
увидят.
Жоэль тоже поднялся в воздух, но почти сразу опус-
тился вниз.
-
Сюда идут! - быстро сказал он.
-
Кто? - спросил Ситроен.
-
Дядя Жакмор.
-
Мы играем в камешки. Быстро! - распорядился Сит-
роен.
453
Они схватили лопатки и сели на траву. Через минуту
рядом с ними появился Жакмор.
-Здравствуй, дядя Жакмор,- сказал Ситроен.
-Здравствуй,- сказал Ноэль.- Садись с нами.
-
Вот, решил с вами поболтать, - Жакмор сел на траву.
-Тебе про что рассказать?- спросил Ситроен.
-Да так, что-нибудь ... Вы что тут делаете?
-
Камешки ищем, - ответил за всех Ситроен.
-
Это интересно, - сказал Жакмор.
-
Ага, очень интересно, - поспешил подтвердить Но-
эль. - Мы все время только в это играем.
-
Я вчера на дороге видел очень красивые камни, -
сказал Жакмор. - Но, конечно, я не мог их вам набрать.
Там много, все разные.
-
Да ладно, - сказал Жоэль.
-
Их и тут полно.
-
Да, правда, - согласился Жакмор.
Они помолчали.
-
На дороге есть много других занятных вещей, - не
винно заметил Жакмор.
-
Ага, - кивнул Ситроен.
-
Везде всего много. Мы
видим дорогу через решетку. Мы видим кусок до поворота.
-
Да, - сказал Жакмор,
-
но, как вы думаете - что
там, за поворотом?
-
За поворотом, - ответил Ситроен,
-
ядумаю- то
же самое.
-
Там дальше есть деревня, - сказал Жакмор.
-
И там живут такие мальчики, как Жан? - спросил
Ситрое н.
-Да.
У Ситроена на лице появилась гримаса брезгливости.
-
Он плюет себе на руки! - выронил он.
-Он работает,- заметил Жакмор.
-
А все, кто работает, должны плевать себе на руки?
-
Конечно, - сказал Жакмор.
-
Это чтобы шерсть
сошла.
-А эти мальчики в деревне когда-нибудь играют?
спросил Жоэль.
-
Играют, когда время есть. Но они должны много
работать. А то их бьют.
-А мы тут,- сказал Ситроен,- все время играем.
-
А еще там бывает месса, - сказал Жакмор.
-А что такое месса?- спросил Ноэль.
454
-
Это когда в одном большом зале собирается много
людей. К ним выходит господин кюре в красивой одежде.
Он говорит с ними, а они бросают в него камнями.
-
И все? - спросил Ситроен.
-
Ну, по-разному, -сказал Жакмор. - Вот вчера кю-
ре устроил целый спектакль. Он дрался со своим понома
рем, они друг друга как следует отделали, а потом все во
круг тоже стали драться.
-И ты тоже?
-Конечно.
Ситроен задумался.
-
А что еще бывает в этой деревне, кроме драки?
Жакмор растерялся.
-
Да пожалуй что, действительно, ничего ...
-Тогда у нас в саду лучше!- сказал Ситроен.
Жакмор мысленно поздравил себя.
-
И вам совсем не хочется выйти? - спросил он.
-
Конечно, нет, - ответил Ситроен.
-
У нас тут столь-
ко разного и никто не дерется.
-
А что у вас тут есть?
Ситроен хитро посмотрел на братьев.
-
Камешки! - засмеялся он.
Он снова принялся копать, ясно давая понять Жакмо-
ру, что его общество успело им наскучить.
-
А вам не жалко, что больше нет деревьев? - спросил
напоследок Жакмор.
-
Да, - сказал Ситроен.
-
Раньше было красивее. Но
они опять вырастут.
-А лазить, вам не иравилось лазить?
Ситроен промолчал. Вместо него ответил Ноэль.
-
Лазить по деревьям, - сказал он,
-
нам уже не по
возрасту.
Жакмор смутился и не оглядываясь пошел к дому. Ес
ли бы он оглянулся, он увидел бы, как три маленьких си
луэта взмывают ввысь и скрываются за облаком. Над садом
разлились колокольчики тихого смеха: у взрослых в запасе
всегда столько глупых вопросов!
XXI
28 актяря
Жакмор медленно брел домой, сгорбившись и глядя
себе под ноги. Он шел и чувствовал свое тело, но ничего
кроме тела. Сеансов было уже так много, что их как бы и
455
не было. «Чем же все это кончится?>> - спрашивал себя
Жакмор. Напрасно высасывал он из Глория его душу - в
нем самом ничего не оседало. Прибавлялись только новые
воспоминания, но желанная интеграция не наступала ни
как.
<<Хватит!» - решительно сказал он себе. Как свежа и
прекрасна природа в эту предзакатную пору. Как прекра
сен октярь с его влажными облаками и шелестом листвы
под ногами. Как чист и ясен ветер. Год уже клонится к
концу, но земля еще хранит тепло прежних дней. Как груст
но, что ее скоро скует холод. И как невыносимо длинна
эта дорога!
Стайка мотыльков, летевших на юг, заставила Жакмо
ра остановиться и поднять глаза. Нравы и обычаи мотьmь
ков, - подумал он,
-
кто их изучит? Кто их опишет? Они
достойны огромного толстого тома, с мелованной бума
гой, с иллюстрациями, выполненными лучшими худож
никами. Мотьmьки с лунными глазами, вы гибнете, если
неосторожный палец дотронется до ваших крьmьев. Вы
гибнете, если к вам поворачиваются спиной, дурно гово
рят о вас, смеются над вами. Вы гибнете, если ветер дует
слишком сильно или ночь слишком холодна. Хрупкие мо
тьmьки, тельце которых занято одним лишь сердцем.
Возможно, другие видят мотьmьков не так, как вижу их
я, думал Жакмор. Или, может быть, и я вижу их не так,
как говорю о них, ведь даже если вообще не видишь мо
тыльков, надо говорить, что видишь. Во всяком случае,
они столь очевидны, что не могут не быть предметом для
разговора.
Но я должен признаться, я все меньше замечаю дорогу.
Я к ней привык. Но, с другой стороны, мы признаем пре
красным лишь то, что для нас привычно. Да, но не я. Именно
привычка позволяет мне замечать непривычное. Мотьmь
ков, например. Итак, мы можем прийти к следующему
выводу: мы признаем прекрасным то, что для нас настоль
ко безразлично, что позволяет нам замечать непривычное.
Но, может быть, я не прав, когда ставлю здесь первое лицо
множественного числа и надо перевести все в единствен
ное: я признаю... и так далее (см. выше).
-Ха-ха!- сказал себе Жакмор.- Как я удивительно
тонок и глубок! Кто бы мог подумать. По крайней мере,
456
последняя дефиниция свидетельствует об аномально здра
вом смысле. Ибо нет ничего более поэтического, чем здра
вый смысл.
Жакмор опять посмотрел на мотьmьков. Они кружи
лись все выше, поднимаясь спиралями в серо-розовое не
бо, превращаясь в точки на листах облаков. И лучи дале
кого солнца золотили их крьшья.
Вдруг он заметил над морем трех больших птиц, кото
рые летели так быстро, что невозможно бьmо их опознать.
Прикрыв глаза абажуром ладони, он попытался разглядеть
их получше, но странные птицы уже скрьшись из его глаз.
Вскоре он опять увидел их: они выписывали немыслимые
виражи над дальними утесами, устремлились к небу, по
том камнем падали в море и, описав над его поверхностью
широкую дугу, на той же фантастической скорости снова
устремлились ввысь. Крылья их, наверное, махали так бы
стро, что казались невидимыми, и mицы выглядели стран
ными одинаковыми длинными силуэтами.
Вдруг птицы спикировали прямо в тучку порхающих
мотьшьков. Жакмор замер. Сердце его бешено колотилось,
и он почувствовал, что почему-то очень волнуется. Может
быть, у него вызывали мистическое восхищение легкость
и грация этих странных летающих творений, может быть,
он опасался за них, может быть, он боялся за безопасность
мотьшьков, может быть, бьшо еще что-то в идеальной
синхронности их движений, от чего невольно сжималось
сердце.
Они резко поднимались вверх по воздушному склону,
и от скорости их полета перехватьшало дыхание. <<За ними
и ласточкам не угнаться»,- подумал Жакмор. А ведь, судя
по всему, это довольно крупные птицы. Конечно, бьшо не
совсем ясно, насколько далеко от Жакмора они летели, но
их фигуры бьши видны очень четко по сравнению с мо
тыльками, которые казались теперь лишь булавками на се
ром бархате неба.
XXII
28октяря
«Дни становятся короче»,- сказала себе Клементина.
Дни укорачивались и заставляли вспомнить о прибли
жающейся зиме и неизбежно сменяющей ее весне. Зимой
457
и весной появляются новые опасности. Некоторые из них
были и летом, но теперь все станет гораздо страшнее, те
перь, когда дни становятся короче, когда падают листья,
когда земля начинает пахнуть мокрой собакой. Нораль -
месяц холодных мелких дожцей. Влага пропитывает зем
лю, вода переполняет овраги. А потом все это в один ужас
ный день может вдруг замерзнуть, и у Ситроена начнется
бронхопневмония. Он кашляет, он плюет кровью, взвол
нованная мать часами просиживает у его постели, она скло
няется над его бледным личиком, а другие дети в это время
выходят на улицу без резиновых сапог. Они тоже просту
жаются, у кажцого- своя болезнь, поэтому нельзя ухажи
вать за ними одновременно. Мать в ужасе бегает из ком
наты в комнату, микробы летают за ней по воздуху, они
перемешиваются, скрещиваются, и от этой адской смеси
рожцается один ужасный макрокроб. Он огромен, он виден
невооруженным глазом, он впивается в горло, хлещет кровь...
И все это - дожць! Серый дожць октяря в сочетании с
произительным ветром нораля. Хорошо хоть теперь этот
ветер не сможет повалить тяжелые стволы на головы бед
ных малюток! Но ветер может принести с моря что-ни
будь. И оно попадет в глаз Жоэлю. Он трет глаз грязной
рукой, заносит инфекцию, глаз распухает, вот он уже раз
мером с яйцо, и Жоэль, Боже мой, слепнет... А с моря
надвигается туман, он покрывает все влажной ватой. Ска
лы, дом, стена сада - все покрыто туманом, и я не увижу
детей ...
Дом содрогнулся от вопля Клементины. Но никто на
него не отозвался. Она скатилась по лестнице и кинулась
в сад, истерически призывая детей, рьщающая и потерян
ная. Ответом ей было светло-серое молчание сада и отда
ленный шум волн. Обезумев, она добежала до скал. Потом
она подумала, что они, может быть, спят, и опять кину
лась к дому, но по дороге решила на всякий случай про
верить, хорошо ли держится на колодце тяжелая дубовая
крышка. Задыхаясь и спотыкаясь, она тщательно обследо
вала все комнаты, чердак и подвал и снова вышла в сад,
истомленная ужасом и отчаянием. Она продолжала звать
их, но голос ее уже заметно слабел. Потом она бросилась
к воротам. Они были открыты! Клементина побежала по
дороге и метров через пятьдесят наткнулась на Жакмора,
458
не спеша возвращавшегося из деревни. Он задумчиво смот
рел на каких -то птиц.
Она схватила его за плечи.
-Где они!?
-Кто?- спросил Жакмор, пытаясь вырваться.
Ее горящие желтые глаза плясали перед ним, как две
лампочки без абажуров. Жакмор неволъно зажмурился.
-
Дети! Ворота открыты! Кто их открыл? Они ушли!
-
Да нет, не могли они уйти. Это я откръm ворота,
когда выходил, но если бы они тоже вышли, я бы их за
метил.
-
Это вы! - задыхалась Клементина.
-
Из-за вас они
погибли!
-
Да им совсем и не хочется выходить из сада. Спро
сите у них!
-
Это вам они так сказали. Но зря вы думаете, что мои
дети недостаточно умны, чтобы вас провести. Бежим!
-
Вы всюду смотрели? - спросил Жакмор, на бегу
хватая ее за рукав.
Она начала заражать его своим волнением.
-
Всюду! - ответила, рыдая, Клементина.
-
Даже
в колодце!
-
Вот незадача! - сказал Жакмор.
Машинально он поднял глаза вверх. Три большие пти
цы резко спикировали за садовую ограду. На какую-то се
кунду перед ним откръmасъ истина, но он тут же отбросил
эту мысль, сочтя ее безумной.
-
Вы всюду смотрели? - растерянно повторил он.
Не дожидаясь ответа, он побежал к дому. Клементина
задыхалась у него за спиной. Когда они вбежали в сад, она
задержаласъ, чтобы запереть ворота, а потом опять затру
сила по посыпанной гравием дорожке. На кръmъце стоял
Ситроен. Клементина бросилась к нему, как дикий зверь.
Жакмор смутился и отошел в сторону. Ръщающая Клемен
тина прижимала мальчика к себе, что-то бормоча и о чем
то расспрашивая.
-
Я бъm на чердаке с Ноэлем и Жоэлем, - сказал он,
когда она наконец дала ему возможность говорить. - Мы
смотрели старые книги.
Ноэль и Жоэль вышли на крьmъцо и встали позади
брата. На их лицах играл свежий румянец, и они пахли
свободой. Ноэль поспешно запихнул в карман клочок бе
лого облака, и Жоэлъ улыбнулся легкомыслию брата.
459
Она не расставаласЪ с ними до самого вечера, чередуя
слезы с ласками и баловство с упреками и ведя себя так,
словно они чудом избежали какой-то страшной опаснос
ти. Потом она уложила их в их голубые кроватки и не
уходила, пока не убедиласъ, что они спят. Тогда она от
правиласъ к Жакмору и решительно постучала в дверь.
-
Войдите! - сказал Жакмор.
Она вошла и говорила без передышки ровно четверть
часа. Он кивал, вздыхал, все понимал и во всем с ней
соглашался. Когда она вернулась к себе, он поставил бу
дильник на очень рано. Завтра он опять пойдет в деревню
за рабочими.
XXIII
67 нораля
Пойдем посмотрим, - сказал Ситроен Жоэлю.
-
Чего это там?
Он первым услышал странный шум, доносившийся от
ворот.
-Да ну, - сказал Жоэлъ.
-
Мама будет сердиться
и опять начнет плакать.
Ситроен недовольно покачал головой.
-Ну и подумаешь, тебе-то что?- сказал он.
-
Нет, - возразил Жоэлъ,
-
когда она плачет, она
потом начинает тебя целовать с мокрым лицом. А это про
тивно. От этого жарко.
-
А мне это все равно, - сказал Ноэлъ.
-Она тебе все равно ничего не может сделать,- ска-
зал Ситроен.
-Я не хочу, чтобы ей было плохо,- сказал Жоэлъ.
-
А ей от этого не плохо. - Ситроен засмеялся.
-
Ей
нравится плакать, а потом целовать нас и хватать руками.
Ситроен и Ноэлъ направилисъ к воротам. Жоэлъ молча
смотрел им вслед. Мама не разрешала подходить к рабо
чим. Категорически!
Но обычно в это время она на кухне. Там шипит масло,
гремят кастрюли, и она все равно ничего не услышит. Ко
нечно, хотелось бы тоже пойти посмотреть на этих ра
бочих; что тут плохого, если близко к ним не подходить
и с ними не разговаривать.
Жоэлъ пустился догонять братьев и, поскользнувшись
на сыром гравии, чуть бъmо не полетел кувырком. Чудом
460
удержавшись на ногах, он пошел дальше. Ему стало весе
ло: оказывается, он уже разучился ходить!
Ситроен и Ноэль молча стояли рядом, и их удивлен
ные лица упирались в пустоту. Там, где должна бьmа быть
стена и, чуть подальше, золоченая решетка ворот, теперь
не бьmо ничего.
-
А где же стена? - тихо спросил Ноэль.
-
Не знаю, - прошептал Ситроен.
Перед ними простиралась полная, абсолютная, светлая
пустота, как след от бритвы на щеке. Над ней было видно
небо. Удивленный Жоэль подошел к Ноэлю.
-Что это?- спросил он.- Эти рабочие убрали ста-
рую стену?
-
Наверное ... -
сказал Ноэль.
-
Но больше нет ничего! - продолжал Жоэль.
-
Что это такое? - испуганно заговорил Ситроен.
-
Что они сделали? Из чего это? Это не белое... И не чер
ное ... -Это .. . никакое!
Он подошел ближе.
-
Не трогай! - закричал Ноэль.
-
Не трогай это!
Ситроен протянул вперед руку, но дотронуться так
и не решился.
-
Я ... не могу, - смущенно признался он.
-
Там, где бьmа решетка, там теперь ничего не видно, -
сказал Жоэль. - Раньше там бьmа видна дорога, кусок
поля, помните? А теперь ничего нет.
-
Это как когда глаза закрыты, - сказал Ситроен.
-
Но у нас-то глаза открыты, а видим мы только сад.
-
Это как стена из ничего, - сказал Ноэль.
-
Ага, точно, - согласился Ситроен.
-
Это она велела
сделать стену из ничего, чтобы мы не захотели выйти из
сада, потому что тогда, если все, что не сад - это ничего,
то и выходить некуда.
-
И что, ничего теперь нет, кроме неба? - спросил
Ноэль.
-Нам и этого хватит,- сказал Ситроен.
-
Я думаю, они еще не все кончили, - сказал Жоэль.
-
Я слышу, они там бьют молотками и разговаривают. Я ду
маю, еще можно увидеть, как они это делают. А мне это
все равно не нравится. Я пойду к маме.
-
Да, они еще не всю стену кончили? - оживился
Ноэль.
-
Пошли посмотрим, - потянул его Ситроен.
461
Ноэль и Ситроен двинулись вдоль стены, точнее - вдоль
пустоты, ее заменившей. Сделав несколько торопливых ша
гов, они приподнялись над землей и заскользили по воз
духу, слегка касаясь ногами влажной травы и ловко под
ныривая под ветками низкорослого кустарника.
Когда они добрались до самого далекого угла сада, где
слышнее всего был шум волн и пахло серыми скалами и
зелеными водорослями, Ситроен резко остановился. Перед
ними стояла стена, старая стена с ее позеленевшими кир
пичами, увитыми ползучими растениями, привычная сте
на в короне из листвы и гудения насекомых.
-
Стена! - сказал Ситроен.
-
Смотри! - воскликнул Ноэль.
-
Верха уже нет!
Кирпичная поверхность медленно исчезала у них на
глазах, как стертая резинкой.
-
Они это ставят спереди, -догадался Ситроен. - И они
эти штуки спускают сверху.
-
Можно посмотреть с той стороны, - сказал Ноэль.
-
Да ну, - ответил Ситроен,
-
с птицами все равно
интересней.
Ноэль молча кивнул. Низ стены постепенно тоже исчез,
уступив место невидимому. Они еще слышали удары мо
лотка и громкие распоряжения, но потом их уши запол
нила ватная тишина.
На дорожке зашелестел гравий. Ситроен обернулся. К ним
подходила Клементина в сопровождении Жоэля.
-
Ну, пойдемте, миленькие. Мама приготовила на полд
ник вкусный пирог. Кто первым поцелует мамочку, полу
чит самый большой кусок.
Ситроен остался на месте. Ноэль подмигнул брату и
бросился в объятия Клементины. Она прижала его к себе.
-
Что с моим ребенком? Почему у него такой груст
ный вид? Кто его обидел?
-
Мне страшно, - прошептал Ноэль,
-
потому что
больше нету стены.
Ситроен с трудом сдерживал смех. Его брат - великий
актер!
Жоэль подошел к ним и с набитым леденцами ртом
начал успокаивать брата:
-
Ты не бойся. Я вот не боюсь. Это просто такая дру
гая стена вместо старой, чтобы в саду бьmо красивее.
-
Миленький мой, - сказала Клементина, страстно
целуя Ноэля.- Ну разве мама может сделать что-нибудь,
от чего станет страшно? Пойдемте есть!
462
Она улыбнулась Ситроену. Он заметил, что у нее дро
жат губы, и молча отрицательно мотнул головой. Когда
она начала плакать, он взглянул на нее с интересом. По
том, пожав плечами, он не торопясь подошел к ней. Она
сжала его в объятиях.
-
Ты злой, - сказал Жоэль.
-
Ты опять заставил маму
плакать.
Он толкнул его локтем.
-
Да ничего, - сказала Клементина.
Ее голос бьm мокрым от слез.
-Нет. он не злой. Вы все очень милые. Вы три моих
маленьких цыпленка. Ну, пошли есть пирог!
Жоэль побежал по дорожке, и Ноэль поспешил за ним.
Клементина взяла Ситроена за руку и потянула его за со
бой.
Он мрачно пошел за ней. Он не любил, когда его вели
за руку. И слезы он тоже не любил. Он шел рядом с ней
из жалости, и от этого ему было почему-то гадко и стьщно.
Ему бьmо так же гадко и стыдно, как в тот день, когда
он не постучавшись зашел в комнату к Кюльблан и уви
дел, как она стоит возле таза с водой совсем голая, с
черной шерстью на животе, и держит в руке какую-то крас
ную тряпку.
XXIV
79 декорта
-Деревьев больше нет, -сказала себе Клементина. -
И еще эта надежная стена. Это хорошо. Но этого мало.
Опасностей еще очень много. Кипяток, например. И еще
многое, нет, успокаиваться нельзя. Я должна защитить их
от всего. Опасность приходит изнутри и извне. Сверху и
снизу. Снизу. Земля. Гниение, микробы, грязь- все это
идет из земли. Надо изолировать землю. Надо сделать в
саду пол. Такой же надежный, как эти стены, эти идеаль
ные стены, которые создают эффект полного отсутствия
внешнего мира. Надо сделать землю, исключающую зем
лю. Им останется небо, пусть они на него смотрят. Небо -
это не так важно. Конечно, с неба тоже может что-нибудь
залететь, я не хочу быть плохой матерью, я подумаю и об
этом. Но это - потом. А пока
-
земля.
Вьmожить сад белым кафелем? Но это будет вредно для
их маленьких глазок. Солнце отскакивает от плиток... Луч
463
попадает в глаз ... Они ослепли ... Может быть, черный ка
фель? Нет - кафель слишком твердый. Они могут по
скользнуться - после дождя ведь будут оставаться лужи
-
одно неловкое движение, и Ноэль уже упал. Он встал, ни
кто ничего не заметил, а под волосами у него - трещина.
И вот у него начинаются обмороки, врач ничего не пони
мает, он же не знает про то падение, а трещина растет,
череп раскалывается, под ним мохнатая опухоль... Какой
ужас! Ноэль, милый, пожалуйста, не падай! Ноэль... Где
они? Да. Они спят, вот они, спят рядом со мной. Да, но
этого бы не случилось, если бы земля была мягкой, как
коврик. Да, надо сделать резиновое покрытие. Но вдруг
огонь?! Резина горит и плавится, у них прилипли ноги,
они задыхаются в едком дыму... Нет, это невозможно, тут
надо что-то, как эти стены, как стены из ничего. Пусть эти
рабочие опять придут, пусть они этим же покроют весь
сад, чтобы земли совсем не бьmо. Пока они работают, дети
будут в доме, а когда они выйдут, опасности уже не будет.
Только небо. Но это потом. Сначала надо ликвидировать
землю.
Она встала. Жакмор уговорит их прийти опять. Как
глупо, надо бьmо сделать все сразу. Но нельзя же сразу обо
всем подумать. Я должна создать вокруг них идеально чис
тый безопасный мир, мир, прекрасный, как яйцо, лежа
щее на пуховой перине.
xxv
ВОдекарта
Возвращаясь после очередного тура переговоров с ра
бочими, Жакмор проходил мимо церкви и, поскольку спе
шить ему в этот ранний час бьmо особенно некуда, решил
зайти поболтать с кюре. От него всегда можно бьmо услы
шать что-нибудь интересное. Он вошел в широкий эпи
лепсоид, где царил светлый интеллигентный полумрак,
но:щрями заядлого жизнелюба вдохнул аромат религии, при
близился к приоткрытой двери в ризницу и нанес ей три
тактичныхнегромких удара.
-
Войдите! - сказал кюре.
Он прыгал через веревочку в одних трусах. Рядом, раз
валившись в кресле, сидел пономарь и тянул из стакана
неразбавленный спирт. Хромота кюре несколько вредила
элегантности его движений, но он не обращал на это вни
мания.
464
-Здравствуйте,- сказал пономарь.
-
Мое почтение, господин кюре, - ответил Жакмор.
-
Я тут проходил мимо и решил зайти.
-
Что вы и сделали! - заметил пономарь.
-
А как
насчет стакашки этого дрянца, как это будет по вашему
вкусу?
-
Не старайтесЪ говорить по-деревенски, - строго ска
зал кюре. - Дому Бога подобает речь изысканная.
-
Но ризница, мой кюре, - возразил пономарь,
-
это
как бы в этом доме туалет. Тут можно немного и рассла
биться.
-
Дьявольское отродье, - сказал кюре, пронзая его
взглядом. - Я вообще не понимаю, почему держу вас при
себе.
-Я вам нужен для фона, - захихикал пономарь.
-
И еще
для спектаклей.
-
Да, кстати, - спросил Жакмор,
-
а что вы готовите
для следующего спектакля?
Кюре перестал прыгать, старательно сложил веревку и
убрал ее в ящик. Потом он тщательно вытер шею и грудь
влажной салфеткой.
-
Это будет грандиозно! - проговорил он наконец.
Он покачал головой, почесал себе икру, потом ляжку
и торжественно продолжил:
-Это будет устремление к блеску, и это будет так, что
все перед этим померкнет. Представьте себе: яркие деко
рации, толпа изображает толпу. Появляется процессия маль
чиков в белых одежп.ах. Они поют и тянут за собой огромный
золотой воздушный шар. В гондоле сижу я. Я перерубаю
серебряные нити, шар взлетает, и когда мы достигаем до
статочной высоты, я низвергаю из гондолы этого мерзав
ца! Сам Бог улыбнется блеску этого представления и три
умфу добра над злом.
-О-ля-ля!- сказал пономарь.- А со мной-то вы не
посоветовались. А вдруг я сломаю себе шею?
-
Дьявольское отродье, - заворчал кюре,
-
а твои
крьmья летучей мыши?
-
Я уже несколько месяцев на них не летал, - сказал
пономарь.- Стоит мне подняться в воздух, в меня начи
нает стрелять столяр. Он принимает меня за крупную дичь.
-
Тем хуже для тебя, -жестко сказал кюре. - Значит,
ты сломаешь себе шею.
465
-Вам же хуже будет,- процедил сквозь зубы поно
марь.
-
Без тебя? Да я наконец почувствую себя свободным.
-
Хм, - заметил Жакмор.
-
Вы позволите мне сделать
одно небольшое замечание? По-моему, без дьявола ваша
религия потеряет свой смысл.
-Вот,- сказал пономарь.- Это теперь вы дело го
ворите. А вы, мой кюре, должны сами понимать, что без
меня в вас и смысла нет.
-
Убирайся, паразит,- сказал кюре.- Ты грязный
и плохо пахнешь.
Но в намерения пономаря это не входило.
-И что особенно мерзко с вашей стороны,- продол
жал он, - так это то, что мне всегда отводится роль него
дЯЯ, я никогда не протестую, а вы за это хотите мне шею
сломать! А что если нам разок поменяться местами, а, мой
кюре?
-
А когда мне бросают камни прямо в лицо? - по
бледнел кюре.- Может быть, это ты их науськиваешь?
-
Если бы это от меня зависело, - проворчал поно
марь, - вас бы и не так еще забрасывали.
-
Уходи! Я тебя больше видеть не могу! - сказал кю
ре. - Уходи, но не смей отлынивать от работы. Богу нуж
ны цветы, Богу нужен фимиам, ему нужны почтение и
роскошные подарки, золото и мирра, чудесные видения,
отроки, прекрасные, как кентавры, бриллианты, солнце и
звезды. А тут- ты! Плюгавый и уродливый, как плеши
вый осел, который пукает в гостиной ... Но лучше погово
рим о другом, а то я начинаю выходить из себя. Я тебя
низвергну, это уже решено.
-
А я не буду падать, - сухо сказал пономарь.
Он выплюнул изо рта язык пламени, который опалил
волосы на ногах кюре. Тот выругался.
-
Господа, я вас умоляю! - взмолился Жакмор.
-
Да, кстати, чем мы обязаны счастьем видеть вас? -
еветеки осведомился кюре.
-
Я проходил мимо, - сказал Жакмор,
-
и решил
зайти вас повидать.
Пономарь встал.
-Я ухожу,- сказал он,- я ухожу, мой кюре, и ос
тавляю вас беседовать с господином Таким-то.
-
До свидания, - сказал Жакмор.
Кюре молча стирал с ног паленую шерсть.
466
-
Как у вас дела? - спросил он.
-
Хорошо, - ответил Жакмор.
-
Я тут ходил в дерев-
ню за рабочими. Опять нужно кое-что переделать.
-
И все по той же самой причине? - спросил кюре.
-
Да, - сказал Жакмор.
-
Мысль, что с ними может
что-то случиться, просто сводит ее с ума.
-
Но если бы она действительно сошла с ума, она как
раз начала бы считать, что с ними ничего случиться не
может,- заметил кюре.
-
Да, это верно, - согласился Жакмор.
-
Я думаю,
она именно поэтому так иреувеличивает опасность. Но я
должен признаться, эта страсть начинает вызывать у меня
даже уважение.
-
Какая любовь! - воскликнул кюре.
-
Она хочет
оградить их от всего! Интересно, понимают ли дети, как
много она делает для них?
Жакмор задумался. Ему как-то не приходило в голову
взглянуть на все это глазами самих детей.
-
Я... я не знаю,
-
растерянно ответил он.
-Эта женщина- святая,- сказал кюре.- Но при
этом она никогда не приходит на мессу. Как вы можете
это объяснить?
-
Это необъяснимо, - сказал Жакмор.
-
Я думаю, это
просто совсем разные вещи. Это единственное объясне
ние.
-
Понимаю ...
-
сказал кюре. - Понимаю ...
Они замолчали.
-
Ладно, - сказал Жакмор,
-
я пойду.
-
Да, - согласился кюре.
-
Идите.
-Ну, тогда я пошел,- сказал Жакмор.
-
Да. Спасибо, что зашли, - сказал кюре.
Жакмор попрощался и вышел.
XXVI
12 мартюля
Небо было затянуто кафелем желтоватых облаков и вы
глядело плохо. Где-то вдалеке надсадно бренчали волны.
Бьmо холодно. Сад бьm озарен глухим предгрозовым све
том. После очередного прихода рабочих земля тоже исчез
ла, и в саду из странной пустоты поднимались теперь лишь
отдельные камни и низкие кустики, которым удалось из
бежать страшной участи деревьев. Центральная аллея из
467
гравия осталась невредимой и теперь разрезала пополам
невидимую землю.
Облака сбились в кучу, вдали послышался гром и за
мелькали рыжие сполохи. Казалось, все небо решило со
браться над скалами. Когда оно превратилось в густой
грязный тяжелый ковер, все вокруг замерло и злобно за
молчало. Вдруг позади этого молчания резко завыл ветер.
Небо раскололась, как старый мертвый фаянсовый чай
ник, и начался град, тяжелыми горстями стучаший по кры
ше. Скоро дом стал невидим за стеной воды и льда, море
закипело и вспенилось, как убегающее молоко.
Опомнившись и стряхнув оцепенение, Клементина бро
силась искать детей. К счастью, они оказались в детской.
Она собрала их вокруг себя, и они все вместе укрылись в
большой гостиной на первом этаже. За окнами бушевала
настоящая ночь.
<<Если бы они сейчас были в саду, - думала она,
-
их
бы всех побило градом, раздавило этими черными алмаз
ными яйцами. И убежать бы они не успели. Что тут можно
сделать? Построить над садом крышу? Но тогда можно
просто оставаться в доме, он к тому же и крепче. А выдер
жит ли сам дом? Если такой град будет идти час за часом,
день за днем, неделя за неделей? Вьщержит ли крыша? Не
обрушатся ли стены? Нет, надо сделать комнату, обшитую
свинцом, настоящее прочное убежище. Надо хранить их в
надежном сейфе, как хранят драгоценности, чтобы он был
сделан из чего-то прочного, прочного, как кость времени,
и сделать это надо прямо здесь, завтра же».
Она посмотрела на детей. Не обращая внимания на
грозу, они спокойно во что-то играли.
Жакмор, где же он? Надо немедленно рассказать ему
о том, что она придумала.
Она позвала горничную.
-
Где Жакмор?
-
Я думаю, мадам, Жакмор сейчас у себя, - ответила
Кюльблан.
-
Пожалуйста, сходите за ним.
Жакмор появился через несколько секунд после ухода
горничной.
-
Вот, - торжественно сказала Клементина,
-
мне
кажется, на этот раз я нашла выход.
И она изложила ему результаты своих размышлений.
468
-
Так они будут вне опасности, - сказала она.
-
Но
я должна буду опять просить вас о помощи.
-
Я завтра как раз собирался в деревню, - ответил он,
-
по дороге могу зайти к кузнецу.
-
Я хочу, чтобы все было сделано как можно скорее, -
сказала она. - Так я буду гораздо спокойнее. Я всегда
знала, что когда-нибудь наЙду способ целиком оградить
их от зла.
-Ну, не знаю,- сказал Жакмор.- Может быть, вы
и правы. Но ведь это будет требовать от вас постоянного,
ежедневного самопожертвования.
-
Приносить себя в жертву ради того, кого хочешь
спасти, - это ничто!
-
произнесла Клементина.
-
Они не будут требовать многого, - сказал Жакмор.
-Я не уверена, что это хорошо для здоровья,- ска-
зала Клементина. - Это ведь довольно хрупкие дети.
-
У меня такое ощущение, что я почти совсем у цели, -
задумчиво проговорила она. - Так странно .. . Как-то даже
пьянит.
-Вы теперь хоть немного сможете отдохнуть,- ска-
зал Жакмор.
-
Не знаю. Я так их люблю, что не думаю о себе.
-
Если у вас хватит терпения вынести это служение ...
-
То это будет просто ничто, по сравнению с тем, что
мне уже пришлось вынести! - закончила она.
XXVII
14мартюля
Через дыру в изгороди бьmи видны умиротворенные
животные, которые спокойно пощипывали на поле обрыв
ки травы. На дороге, сухой и пустынной, не было видно и
следа вчерашнего града. Ветер трепал макушки кустов,
и солнце плясало в их остроконечной тени.
Жакмор жадно глотал эту мирную картину. Он знал,
что близится день, когда он должен будет занять место,
назначенное ему судьбой.
<<А если бы тогда, 28 августа, я не пошел по той тро
пинке вдоль скал? - думал он.
-
Что бы было со мной
теперь? А теперь и месяцы стали какими-то странными.
В деревне время течет по-особому, и быстрее, и медленнее.
Вчера умер Глорий, и я должен занять его место. Раньше
я был пуст, а теперь несу в себе непосильное бремя чужого
стьща>>.
469
Каждый шаг давался ему с трудом. Он вспомнил о мо
тьmьках и подумал, что годы, проведеиные в доме на ска
лах, бьmи ему в общем-то ни к чему: надо бьmо сразу пере
браться в сверкающую обитель Глория.
Он спустился к морю. На берегу уже и следа не бьmо
от дубовых рельсов. И лодка Анжеля тоже не оставила сле
да на прозрачно-зеленой воде. Где-то он сейчас? Маши
нально он поднял глаза вверх и замер от ужаса.
Мальчики бежали со всех ног прямо к обрыву скалы.
Они бежали легко и небрежно, как бегают по полу или по
дорожке в саду, бежали, не обращая внимания на камни,
грохочущие у них под ногами, бежали, не страшась откры
вающейся перед ними бездны, бежали, охваченные без
умием. Неловкий жест - и они упадут. Неверный шаг
-
и они будут лежать у его ног, разбитые и окровавленные.
Тропа пограничников делала у края резкий поворот.
Но они даже не обратили на это внимания. Они просто
забыли об этом.
Жакмор сжал кулаки. Крикнуть? Но от этого они могут
потерять равновесие и упасть. Им оттуда не видно, как
круто обрывается скала, но Жакмор видит это устрашаю
ще ясно.
Слишком поздно. Ситроен первым вступил на каме
нистый край. Кулаки у Жакмора побелели от ужаса, и он
невольно издал резкий тихий стон. Дети повернули голо
вы и заметили его, а потом... Потом, устремившись в без
дну и описав лихой вираж, они плавно опустились на бе
рег рядом с ним. Они щебетали, как молодые ласточки.
-
Ты нас видел, дядя Жакмор? - сказал Ситроен.
-
Но ты ведь никому не скажешь, да?
-
Мы играли, как будто мы не умеем летать, - сказал
Ноэль.
-
Это очень здорово, - сказал Жоэль.
-
Хочешь иг-
рать с нами?
и только тут он понял.
-
А тогда, над морем, это тоже бьmи вы? - спросил он.
-Да,- сказал Ситроен.- Знаешь, мы тебя тоже за-
метили. Но мы старались лететь очень быстро, чтобы ты
нас не узнал. Мы про это никому не говорим. Мы хотим
научиться летать очень хорошо, а потом сделаем маме сюр
приз.
Сделаем маме сюрприз! А какой сюрприз сама мама
готовит им! Но теперь все должно быть иначе.
470
<<Если они умеют летать, она просто не имеет права.. .
Она должна узнать правду. Я просто обязан вмешаться .. .
Я должен что-то сделать. Пока я здесь. У меня в запасе
целый день. Всего один день... >>
-
Ладно, идите играйте, - сказал он.
-
А я пойду
поговорю с мамой.
Они взлетели, пронеслисЪ над волнами, потом опять
вернулись к нему и заботливо помогли ему одолеть кру
тизну склона. Скоро он был уже наверху и решительным
шагом направился к дому.
XXVIII
-
Но послушайте, - говорила Клементина,
-
явасне
понимаю. Вчера вы согласилисъ, что это очень хорошая
мысль, а сегодня пытаетесъ убедить меня, что это абсурд.
-
Я и теперь признаю, что это будет очень эффективно
с точки зрения достижения оптимальной безопасности, -
сказал Жакмор. - Но следует охватить эту проблему во
всех ее аспектах. А об одном из них вы забываете.
-О каком?
-Нуждаются ли они сами в такой защите?
Она пожала плечами.
-
Естественно. Да я целыми днями места себе не на
хожу от страха, что с ними что-нибудь случится.
-
Подобные страхи есть одно из проявлений нашего
<<ЭГО» •••
-Давайте не будем сейчас затевать философско-пси-.
хологических дискуссий. Вы можете хоть раз в жизни го
ворить нормально?
-Послушайте!- продолжал он настаивать. -Я вам
серьезно говорю: не делайте этого!
-
Но почему?! - спросила она.
-
Объясните!
-
Вам этого не понять... -
пробормотал Жакмор.
Он не мог заставить себя выдать их секрет. Пусть им
останется хоть это.
-
Мне кажется, мне лучше знать, что им нужно.
-
Но им самим - еще лучше!
-
Глупости! - сухо сказала Клементина.
-
Эти дети
постоянно подвергаются опасности, как, впрочем, и все
дети.
-
Но они могут сами себя защитить... Так, как не мо
жете ни вы, ни я.
471
-
Вы! Разве вы любите их так, как я, и разве можете
вы чувствовать все то, что чувствую я!
Жакмор замолчал.
-
Да, конечно, - проговорил он наконец,
-
я ведь не
отец им ...
-
Только мать могла бы понять меня!
-
Но ведь птицы умирают в клетках! -сказал Жак-
мор.
-Ерунда! Они прекрасно в них приживаются. И, кста
ти, клетка - это единственное место, где за ними можно
как следует ухаживать.
-
Ладно, - сказал Жакмор.
-
Вижу, что ничего уже
не могу тут изменить.
Он встал.
-
Я хочу попрощаться с вами. Может быть, я никогда
вас больше не увижу.
-Когда они немного привыкнут,- сказала она,- я,
может быть, смогу их оставлять и бывать иногда в деревне.
И все-таки я не могу понять, зачем вы обрекаете себя на
эту тюрьму.
-
Зато я не обрекаю на тюрьму других.
-
Мои дети и я, - гордо сказала Клементина,
-
это
одно и то же. Я ведь так их люблю!
-У вас странные представления о мире,- сказал он.
-
Это же я могла бы сказать и вам. А в моих представ-
лениях о мире ничего странного нет, мой мир - это они.
-
Нет, вы все поменяли местами, - сказал Жакмор.
-
Это вы хотите стать их миром.
Он встал и вышел. Клементина смотрела ему вслед.
Она смотрела, как он уходит навсегда. «Не очень-то счас
тливый у него вид, - подумала она,
-
конечно, ему не
хватает матери!>>
XXIX
15мартюля
Три желтые луны, по одной на каждого, уставились в
окно и корчили братьям рожи. Все трое забрались на кро
вать к Ситроену, откуда бьmо лучше видно. Три ручных
медведя сидели в ногах кровати и тихонько, чтобы не раз
будить Клементину, напевали кадриль с омарами. Ситроен
сжал кулак и поднес его ко рту.
472
-
Тсс ...
-
прошептал он, - у меня тут сидит тот, кто
начинается на... на К!
И он выпустил на одеяло маленького белого кузне-
чика.
Медведи тут же подбежали и уселись вокруг него.
-
Подвиньтесь, - сказал Жоэль.
-
Так ничего не видно.
Медведи потеснились, и кузнечик начал показывать ак-
робатические трюки. Дети смотрели на него с восхищением.
Но скоро он устал. Послав им воздушный поцелуй, он
подпрыгнул и исчез.
Но искать его они не стали.
-
А что я знаю! - Ситроен поднял вверх указательный
палец. - Если найдешь блоху, надо, чтобы она тебя три
раза укусила.
-
И что тогда? - спросил Ноэль.
-
Тогда сможешь стать маленьким, как блоха.
-
И можно будет пролезать под дверью?
-
Конечно, - сказал Ситроен.
Медведи заволновались.
-
А если волшебные слова сказать наоборот, можно
будет стать большими? - спросили они в один голос.
-Нет,- сказал Ситроен.- Да вы хороши и так. Хо-
тите, я вам выращу лебединые хвосты?
-
Ну! - восхитился медведь Жоэля.
-
Спасибо!
Медведь Ноэля сдержанно отказался. Третий задумался.
-
Я подумаю, - сказал он.
Ноэль зевнул.
-Я спать хочу,- сказал он.- Пойду к себе.
-
Я тоже, - сказал Жоэль.
Через несколько минут они уже спали. Ситроен раз
глядьшал свои руки и моргал. Когда часто моргаешь, ста
новится вдвое больше пальцев. Завтра он им это покажет.
ххх
/б мартюля
Ученику кузнеца было одиннадцать лет. Его звали Ан
дре. Просунув в кожаную лямку-петлю плечо и шею, он
тянул изо всех сил. Собака рядом с ним тоже тянула. Куз
нец с напарником спокойно шли сзади, иногда, если до
рога слишком круто поднималась вверх, они подталкива
ли тележку и при этом злобно ругали Андре.
У него давно болело плечо, но он дрожал от радостного
возбуждения при мысли о том, что скоро должен будет
473
войти в сад у дома на скалах. Он тянул, как мог. Мимо
него поплыли последние дома деревни.
По красной глади ручья скользила лодка <<Глория>>. Ан
дре повернул голову. Это новый! Это не тот старик! Ка
кой-то странный тип, тоже в лохмотьях, но с длинной рыжей
бородой. Он сидел ссутулившись и не шевелясь смотрел
на воду, течение медленно сносило его лодку. Кузнец ве
село крикнул ему что-то оскорбительное.
Тащить тележку было очень тяжело, потому что желез
ные листы бьmи очень тяжелыми. Они совершали этот путь
уже в пятый, в последний раз. Первые четыре раза тележку
разгружали у ворот, а потом они сами все затаскивали в
дом. Но теперь Андре пойдет с ними, чтобы можно бьmо
послать его в деревню, если вдруг нужно будет что-нибудь
принести.
Серая лента дороги раскручивалась под нетерпеливы
ми ногами мальчика. Все вокруг бьmо тусклым и мрач
ным. Не бьmо ни солнца, ни дождя.
Кузнец стал весело насвистывать и небрежно сунул ру
ки в карманы.
Андре вибрировал между оглоблями. Он так хотел ско
рее прийти, что готов был превратиться в лошадь.
Вот показался поворот дороги. Стена. Ворота.
Тележка остановилась. Андре начал разворачивать ее,
чтобы легче бьmо пройти, но кузнец вдруг сказал ему:
-Оставайся здесь и жди. Мы дальше сами повезем.
А то ты, наверное, слишком уморился.
И он дал ему ногой, потому что Андре замешкался,
снимая с себя лямки. Вскрикнув от боли, он опустился на
корточки у стены и закрыл лицо руками. Кузнец захохо
тал. Легко подхватив тележку, он прошел с ней в ворота,
и решетка захлопнулась за ним. Андре слышал шорох ко
лес по гравию, все дальше и дальше, потом все смолкло.
Он потер глаза, сел на землю и стал ждать.
Его разбудил грубый удар в бок. Андре испуганно вско-
чил. Вечерело. Хозяин насмешливо смотрел на него.
-
Ты ведь хотел туда войти, да? - спросил он.
Андре молчал. Он еще не совсем проснулся.
-
Иди и принеси мне мой большой молоток. Я его
забыл в комнате, - сказал кузнец.
-
Где? - спросил Андре.
-Ты ... -
кузнец угрожающе поднял руку.
474
Андре побежал. Он мечтал увидеть сад, но теперь ноги
несли его прямо к дому. На бегу он успел заметить стран
ную голую пустоту, но поразился ей, уже стоя на крьmьце.
Он испуганно обернулся, но вспомнив о хозяине, поспе
шил за молотком. Он вошел в дом.
Сквозь стеклянные двери гостиной в коридор сочился
теплый желтоватый свет. Андре осторожно постучал.
-
ВоЙдите! - мягко сказал нежный голос.
Он вошел. Перед ним стояла крупная немолодая дама
в очень красивом платье. Она посмотрела на него, но не
улыбнулась. Она смотрела так, что в горле застревал ком.
-
Хозяин у вас молоток забьm, - сказал он.
-
Я при-
шел за ним.
-
Конечно, бери скорее, - сказала дама.
Он повернул голову и увидел три клетки. Они стояли
рядом у стены. Высотой они были со среднего мужчину.
В каждой была маленькая уютная кроватка, кресло и низ
кий столик. Снаружи их освещала электрическая лампа.
Подойдя, чтобы взять молоток, он заметил в одной из кле
ток светлые волосы. Он посмотрел внимательнее, но по
дойти не решился: он боялся даму, которая молча следила
за всеми его движениями. Он медленно нагнулся за мо
лотком и наткнулся на чей-то взгляд. В клетке сидел ма
ленький мальчик. РЯдом - тоже. Вот один из них попросил
о чем-то, и дама открьmа дверцу и вошла к нему, говоря
нежным голосом какие-то слова, смысла которых Андре
не понимал. Потом глаза его уперлись в глаза дамы, вы
ходившей из клетки, и он быстро сказал до-свидания
мадам и пошел к выходу, сгибаясь под тяжестью молотка.
Уже у двери его остановил чей-то голос:
-
Как тебя зовут?
-
Меня зовут... -
подхватил другой голос.
Больше он ничего не слышал, потому что его быстро
вытолкнули из комнаты, не грубо, но твердо. Он вышел
на крыльцо. У него кружилась голова. Подойдя к золотым
воротам, он обернулся. Как, наверное, чудесно сидеть вот
так вот, рядом с кем-то, кто ухаживает за тобой, сидеть
в маленькой клеточке, полной тепла и любви!
Он пошел по дороге. Они его, конечно, не дожда
лись. Ветер с треском захлопнул решетку у него за спи
ной и зашелестел золочеными лепестками.
КОММЕНТАРИИ
«ОСЕНЬ В ПЕКИНЕ•
Стр. 10. Доктор Ботин д'Охмуран- намек на дипломата
и китаеведа Сулье де Мурана ( 1878-1955), познакомившего фран
цузов с тонкостями акупунктуры. (Soulier по-французски озна
чает «бОТИНОК»).
Стр. 13. Национальный погрузочно-десантный тракт - намек
на высадку в Нормандии союзнических войск в июне 1944 г.
Стр. 16. Измерения - мера длины, изобретенная Б. Вианом.
Стр. 18. Морис Лапорт
-
основатель Коммунистического
союза французской молодежи.
Стр. 20. Жак Лемаршан (1903-1974) -был в действитель
ности театральным критиком, а в 1946 г.- секретарем литера
турной премии <<Плеяды»; одним из первых оценил литератур
ное дарование молодого Б. Виана.
Доктор Кабанес- Огюст Кабанес (1862-1928) суmествовал
в реальности: врач, историк, автор популярных книг о болезнях
прославленных людей.
Сакнуссем - Арн Сакнуссем, имя, с некоторыми измене
ниями заимствованное у Жюля Верна; это персонаж и других
произведений Б. Виана.
Стр. 27. Аббат Грыжан - намек на литературного соперника
Б. Виана, библейского поэта Жана Грожана.
Лои Фуллер (1862-1928)- известная по всей Европе бале
рина американского мюзик-холла, в конце прошлого века по
корившая Париж танцем с покрывалами; ее изображал Тулуз
Лотрек.
Стр. 30. Президент Советчиков- пародируется президент
Совета, т.е. глава правительства.
Стр. 35. Школа
-
школой во Франции называется любое
учебное заведение кроме Университета.
Стр. 41. Жуйживьом
-
в оригинале Манжманш (<<откуси
рукав»), персонаж, перекочевавший в «Осенм из «Пены дней»,
где сыграл не слишком привлекательную роль, за что удостоил
ся от переводчицы имени д 'Эрьмо.
Стр. 42. Альфредо Жабес - персонаж назван именем друга
Б. Виана по «Эколь Сантралм, члена созданного Вианом в Виль
д'Авре клуба авиамоделирования.
476
Стр. 44. Жозеф-Мари Жаккар (1752-1834) - изобретатель
машины для изготовления узорных тканей; намек на стилисти
ку французского католического поэта Поля Клоделя (1868-1955).
Стр. 45. Килала и Шаплон
-
слегка измененные реальные
имена; Шапелон - инженер, специалист в области паровых ло
комотивов, в свое время закончивший «Эколь Сантралм; Ки
лала - предшественник Шалелона в той же отрасли.
Стр. 49. После смерти одной из своих любимых пациенток . . .
-
События, о которых вспоминает Жуйживьом, произошли в «Пе
не дней».
Стр. 55. Ата
-
в греческой мифологии дочь Зевса, олице
творяющая заблуждения, помутнение рассудка; здесь - сокра
щение от Атанагора (сказывается классическое образование ав
тора).
Стр. 57. Отец Фуко- Шарль Фуко (1858-1916), француз
ский офицер, аристократ и повеса, ставший впоследствии ис
следователем Африки и миссионером в Сахаре.
Стр. 58. Изидор Изу (Жан Изидор Голдстейн, р. 1925) - фран
цузский поэт румынского происхождения, основоположник «Лет
тризма», литературного направления, возникшего в 40-е годы;
один из участников бурной жизни Сен-Жермен-де-Пре.
Стр. 61. Жозеф Баррицоне
-
реальный герой виановского
детства; подробней о нем см. в статье о жизни и эпохе Б. Виана.
Стр. 65. Урсус де Жан-Полено- сатирический намек на Жа
на Полана (1884-1968), французского писателя и критика, вы
ступавшего против присуждения «Пене дней» премии «Плеяды>>.
Стр. 73. Жюль Гуффе (1807-1877)- известный французский
кулинар, автор популярной поваренной книги, упоминающейся
в романе «Пена дней».
Жак Лустало - он же Майор, традиционный персонаж Б. Виа
на; о нем см. статью о жизни и эпохе Б. Виана.
Николя - повар из «Пены дней».
Стр. 74. Потому что Хлоя умерла...
-
Имеются в виду со
бытия, описанные в «Пене дней».
Стр. 76 . ... старший мастер по имени Арлан.
-
Намек на Мар
селя Арлана ( 1899-1989) - французского писателя и критика,
отказавшегася ирисуждать «Пене дней» литературную премию.
Стр. 89. «Show те the way to go hоте» - «Укажи мне путь
домой», американская народная песня наподобие русской «Шу
мел камыш».
Вернон Дюк (Владимир Дукельский, 1903-1969) - русско
американский композитор, автор опер, симфоний, балетов (в том
числе для труппы Дягилева), которые подписывал собственным
именем; кроме того автор американских популярных песен и
музыки к фильмам, подписанных псевдонимом; «Taking' а chan-
ce for Iove» - «Попытай счастья в любви»
-
одна из его песен.
Стр. 97. «Песни Мальдорора»
-
произведение французского
поэта-прозаика графа де Лотреамона (Изидора-Люсьена Дюкасса,
1846-1870), которого сюрреалисты считали своим предтечей.
477
Стр. 104. Комическое сочетание латинского выражения «tапqи
ат adeO>> (так же и впредь) с латинской надписью на гербе Па
рижа: «jlиctuat пес тergitиr» (зыблема, но не потопима).
Стр. 105. «Et сит spiritu tио>> (и с духом твоим) - ответ во
время католической литургии на слова священника: «Dотiпиs
vohiscит» (да будет Господь со всеми вами).
Куан-тро-пик-рака.- Намек на роман Генри Миллера «Тро
пик Рака»; подробней см. в статье о жизни и эпохе Б. Виана.
Стр. 110. Леверье- переделанное имя Урбена Ле Веррье
(1811-1877), вычислившего орбиту Нептуна.
Стр. 127. Виктор Эммануил III (1869-1947) - последний
король Италии (1900-1946).
Вильгельм II (1859-1941) - прусский король, император Гер
мании (1888-1918), развязавший первую мировую войну; в на
чале века проводил политику сближения с Францией и Ита
лией.
Бернхард Бюлов (1849-1929) - немецкий политик, рейхс
канцлер (1900-1909).
Габриэле Д'Аннунцио (1863-1938) - итальянский писатель,
поэт, драматург, страстный националист, сторонник фашизма.
Стр. 141. Святой Симеон Столпник (390-459) - христиан
ский отшельник, проведший на столпе 26 лет.
Стр. 153. Лазарь Карно (1753-1823) - французский воен
ный инженер, математик и член Конвента, выступавший про
тив единовластия Наполеона, но примявший от него портфель
министра внутренних дел во время Ста дней; Виан несколько
изменил французскую орфографию его имени.
Стр. 154. «Magпi потiпis итЬrа» (великого имени тень)
-
цитата из эпической поэмы <<Фарсалия» римского поэта Марка
Аннея Лукана (39-65).
«Jат proxiтиs ardet Uca/egoп» (рядом уж пылает Укалегон) -
цитата из «Энеиды» Вергилия.
Зитон - европейское название пива, которое древние вари
ли из ячменя.
Стр. 158. Долина Царей- долина в Египте на территории
древних Фив, где находятся гробницы фараонов.
Стр. 159. Эвдисты
-
члены религиозной общины Иисуса
и Марии, основанной французским святым Жаном Эвдом (1601-
1680); община наставляла на путь праведный падших женщин.
Стр. 163. «Вlack, Browп апd Beige» (черный, коричневый,
бежевый) - 45-минутная сюита Дюка (Эдуарда) Эллингтона
(1899-1974), известного американского композитора-джазиста.
Стр. 187. Бог из мmиины
-
говорится обычно о случайном
лице, приводящем события к счастливому концу. В финале ан
тичных пьес с помощью специальных механизмов на сцене по
являлся бог, доводивший сюжет до развязки.
Стр. 207. «Любить умную женщину по вкусу только педерас
т)'>>. - Неполная и чуть-чуть неточная цитата из «Дневника»
478
Бодлера: «Женщин мы любим постольку, поскольку они на нас
не похожи. Любить умных женщин по вкусу только педерасту.
Таким образом скотство исключает педерастию».
М Аннинская
КРАСНАЯ ТРАВА
Стр. 227. Квадрат (Le Carre).- Эта вымышленная
террито
рия предстает словно поэтический и мифический перекресток
между двумя полюсами холодной войны: Французским кварта
лом в Новом Орлеане (или иначе «Старым Квадратом») и <<Крас
ным Сквером»- Красной площадью в Москве (Red Sguare), на
которую намекает красная трава романа, по всей вероятности,
позаимствованная у Герберта Уэллса. В его романе «Война ми
ров» марсиане после разгрома под Лондоном оставили на анг
лийской земле красную траву.
Стр. 248. Калевала- финский эпос (свыше 22 тыс. стихов),
состоящий из народных сказаний, собранных в начале XIX века
Элиасом Лёнротом. Виан подарил французское издание «Кале
валы» своей первой жене Мишель (дата помечена на книге). Эта
книга была возведена в культ Мишель и Борисом, которые лю
били ее цитировать.
Стр. 283. Пароходная сирена - в этом контексте джазовой му
зыки - несомненно, намек на колесные параходы Миссисипи.
СЕРДЦЕДЕР
Стр. 336. Сводный каталог промышленности Вооруженных сил
Франции. - Как и поваренная книга Жюля Гуффе, это настоль
ная книга Бориса Виана в его юношеские годы. Это нечто вро
де энциклопедии с красивыми цветными иллюстрациями. Ка
талог издавался тиражом в 900 тыс. экземпляров.
Стр. 415. Андроид.- Образ механической возлюбленной, воз
можно, навеян фильмом Фрица Ланга <<Метрополис», но преж
де всего- опять же «Калевалой», где кузнец Ильмарииен выко
вал себе «золотую жену, серебряную невесту» и положил в свою
постель.
Стр. 425. Чем страшнее пахло от очередного куска, тем боль
ше видела она в нем воплощение своей материнской любви и пре
данности. - В своей книге <<Второй пол>> ( 1949) Симона де
Бовуар анализирует комплексы, порождаемые материнством,
деспотизм и мазохизм матери. Поведение Клементины в даль
нейшем очень напоминает поведение французской монахини
XVII века Маргариты-Марии Алакок, также описываемое в кни
ге Бовуар.
Стр. 472. Кадриль с омарами.- Этот танец подробно описан
в главе Х «Приключений Алисы в Стране чудес» Льюиса Кэррола.
Жак Петивер
СОДЕРЖАНИЕ
ОСЕНЬ В ПЕКИНЕ. Перевод М. Аннинекой .................... 5
Часть первая ........................................ 55
Частьвторая.......................................115
Часть третья ....................................... 188
КРАСНАЯ ТРАВА. Перевод Е. Брагинской .................... 225
СЕРДЦЕДЕР. Перевод Т. Михаiiловой ....................... 331
Частьпервая......:................................333
Частьвторая.......................................381
Часть третья ....................................... 420
Комментарии ................................................. .
Литературно-художественное издание
ВИАН Борис
СЕРДЦЕДЕР
Романы
Перевод с французкого
Главный редактор В. И. Галий
Ответственный за выпуск В. В. Гладнева
Художественный редактор Б. Ф. Бублик
Технический редактор Л. Т. Ена
Корректор Г. Ф. Высоцкая
Сдано в набор 20.10.97. Подписано в печать 22.06 .98.
Формат 84xl08 1/32. Бумага офсетная.
Гарнитура Тип Тайме. Печать офсетная.
Усл.-печ. л. 25,2 . Уел. кр.-отт. 26,04 . Уч.-изд. л. 29,5 .
Тираж 10 000 экз. Заказ MS-310
«Фолио»,
310002, Харьков, ул. Артема, 8
Оmечатано с готовых позитивов
на Харьковской книжной фабрике «Глобус•,
310012, Харьков, ул. Энгельса, 11
476