Владимир Высоцкий
ЛЮБЛЮ
ТЕБЯ
СЕЙЧАС
К
Эксмо

Владимир Высоцкий
ЛЮБЛЮ
ТЕБЯ
СЕЙЧАС
москва
Эксмс^
2 0 0 7
УДК 82-1
ББК 84(2Рос-Рус)6-5
В 93
Составитель и автор предисловия А. Кулагин
Оформление художника А. Новикова
Высоцкий В. С.
В 93	Люблю тебя сейчас / Владимир Высоцкий; [сост.
и авт. предисл. А. Кулагин]. — М.: Эксмо, 2007. —
288 с.
ISBN 978-5-699-20021-4
В этот сборник вошли стихотворения и песни Владимира
Высоцкого (1938—1980) о любви, созданные в разные периоды
его творческого пути — от ранних стилизаций до развернутых
лирико-философских монологов последних лет. Особый раздел
составили песни о любви, написанные поэтом для кинофиль-
мов.
УДК 82-1
ББК 84(2Рос-Рус)6-5
ISBN 978-5-699-20021-4
© Высоцкий В.С. Наследники, 2007
© Составление. А.В. Кулагин, 2007
© Оформление. ООО «Издательство
«Эксмо», 2007
•«СТРАНА ЛЮБВИ - ВЕЛИКАЯ СТРАНА!..»
Трудно найти поэта, который не посвятил хотя
бы нескольких стихотворений одной из вечных тем
искусства — теме любви. И каждый поэт окрашивает
ее неповторимым колоритом своей личности, своей
творческой манеры. Не стал исключением и Влади-
мир Высоцкий. О любви он писал постоянно, на про-
тяжении всего своего двадцатилетнего пути в боль-
шом искусстве (в причастности к которому ему, впро-
чем, отказывал «не замечавший» его советский офици-
оз). И по мере того как развивался талант и менялся
поэтический почерк Высоцкого, менялась и разви-
валась в его творчестве и любовная тема.
В начале 60-х годов молодой поэт и актер (окон-
чивший Школу-студию МХАТ и пробующий себя
то в одном, то в другом столичном театре) сочиняет
несколько десятков песен от лица то уголовника, то
уличного хулигана, отдавая дань популярному в ту
пору «блатному» фольклору. «Интеллигенция поет
блатные песни» — неодобрительно писал тогда Ев-
гений Евтушенко. Между тем такое увлечение было
своеобразным знаком вольномыслия, ибо бесхитро-
5
стные песни дворов и тюрем противостояли казен-
ному пафосу официальной песенной культуры.
Конечно, любовная тема насквозь пронизывала
этот пласт фольклора, ибо и на преступление его ге-
рой идет зачастую из-за женщины, и за колючей про-
волокой думает и мечтает тоже о ней. Начинающий
бард хорошо это уловил, и герои его первых песен
исполнены нешуточных любовных страстей — не-
смотря на то, что песни эти несут в себе ощутимое ко-
мическое начало: автор иронизирует над своими ут-
рированно-агрессивными героями, вроде того, кото-
рый «женщин не бил до семнадцати лет», а «в семна-
дцать ударил впервые» и теперь «направо — налево»
раздает им «чаевые» («Я женщин не бил до семна-
дцати лет...»).
Уже на исходе жизни в интервью итальянскому
радио Высоцкий так вспоминал о начале своего по-
этического пути: «Я помню первые все свои песни,
потому что я ими начинал, они мне очень дороги...
Только об одном там шла речь; они были необычай-
но просты. Если это любовь, то это невероятная лю-
бовь и желание эту девушку получить сейчас же, ни-
кому ее не отдать, защищать до смерти, до драки, до
поножовщины, до чего угодно». При этом герои-мар-
гиналы, запросто пускающие в ход кулак или даже
нож, отличаются вроде бы неожиданным для людей
этой среды благородством, обостренным чувством
чести. Скажем, герой песни «Тот, кто раньше с нею
был...» готов был отступиться от возлюбленной, ес-
ли бы она предпочла другого, но раз ей нужен имен-
но он, то он остается рядом с ней и в своем чувстве
идет до конца — то есть до тюремной камеры, куда
6
он попадает после неравной драки с соперником и
его дружками. А самое главное — не держит зла на
женщину, которая его «не дождалась»:
Её, конечно, я простил,
Того ж, кто раньше с нею был,
Того, кто раньше с нею был, —
Я повстречаю!
Нет, наш герой не из тех, кто «подставляет вторую
щеку», но когда речь идет о женщине, он великоду-
шен. Как великодушен и герой другой песни («Что же
ты, зараза, бровь себе подбрила...»), за показной гру-
бостью которого кроется то же самое чувство, пере-
силивающее мстительность:
Рыжая шалава, от тебя не скрою:
Если ты и дальше будешь свой берет носить —
Я тебя не трону, а в душе зарою
И прикажу залить цементом, чтобы не разрыть.
«Не тронет», каких бы душевных мук это ни стои-
ло Более того — герой Высоцкого способен даже пре
небречь мнением своей мужской компании (а ведь оно
для него вообще-то авторитетно) и предпочесть ему
женщину, хотя и знает, что она — «наводчица»:
Все говорят, что — не красавица, —
А мне такие больше нравятся.
Ну что ж такого, что — наводчица, —
А мне еще сильнее хочется.
(« Наводчица »)
Вот эта своеобразная рыцарственность, в кото-
рой герой Высоцкого, по словам исследовательницы
А. Рощиной, «по-хорошему старомоден», ставит его —
внешне такую экзотическую — любовную лирику на-
7
чала 60-х в общий контекст русской поэзии о любви.
Чем он, готовый украсть для любимой «весь небо-
свод и две звезды Кремлевские в придачу» («О на-
шей встрече»), — чем он хуже лермонтовского героя,
говорившего: «Я был готов на смерть и муку / И це-
лый мир на битву звать, / Чтобы твою младую ру-
ку — / Безумец! — лишний раз пожать!» Разве что
Высоцкий добавляет в любовное чувство ирониче-
скую краску, но самого этого чувства она не отменя-
ет, а может быть, как раз акцентирует, придает ему
своеобразную житейскую остроту.
Между тем время шло. В 1964 году в жизни ак-
тера Высоцкого произошел поворот, не только опре-
деливший всю его будущую театральную судьбу, но
и повлиявший на поэтические поиски. Он поступил
на работу в Театр на Таганке, где был быстро оценен
главным режиссером, Юрием Любимовым, и в тече-
ние двух-трех лет стал одним из лидеров талантли-
вой молодой труппы. Прикосновение к большой дра-
матургии и поэзии (роли Галилея в «Жизни Галилея»
Брехта, Хлопуши в «Пугачеве» Есенина, участие в
поэтических спектаклях по лирике Маяковского, Воз-
несенского и др.) способствовало и расширению его
собственных поэтических горизонтов.
Начиная с середины 60-х поэзия барда превраща-
ется в новую «энциклопедию русской жизни»: в нее
входят персонажи, взятые из самых разных сфер об-
щества — солдаты, альпинисты, шоферы, спортсме-
ны... Остаются и маргиналы. Среди ролевой лирики
этого времени (то есть такой лирики, которая пи-
шется от лица откровенно другого «я», нежели «я»
авторское) немало комедийных песен: широкий взгляд
8
поэта на жизнь выражает себя часто в юморе, в паро-
дии. И любовная тема, со всем неисчерпаемым раз-
нообразием отношений между мужчиной и женщи-
ной, постоянно дает ему жизненный материал для
таких сюжетов.
Разнообразие, действительно, — неисчерпаемое.
При этом песни-шутки превращаются у Высоцкого
в своеобразные поэтические притчи на вечную тему.
Скажем, забавная история про «скалолазку», за ко-
торой «из последней силы» пытается тянуться и ни-
как не дотянется незадачливый герой, — это ведь о
том «комплексе», который испытывает мужчина пе-
ред более, как сейчас говорят, «успешной» спутницей
жизни:
А потом на каждом нашем восхождении —
Ну почему ты ко мне недоверчивая?! —
Страховала ты меня с наслаждением,
Альпинистка моя гуттаперчевая!
( «Скалолазка»)
В сущности, о том же и песня «Она была в Пари-
же...», герой которой — простой рабочий («Я бросил
свой завод...»), а героиня — звезда, разъезжающая по
разным странам: «Она сегодня здесь, а завтра будет
в Осле...» Именно так, в беле: большой мастер по-
этического языка (это было ясно уже по первым пес-
ням), Высоцкий поразительно имитирует разговорную
речь не слишком образованного человека. В любов-
ных стихах, наводнявших страницы книг и журна-
лов того времени, такие языковые вольности были
исключены; неспроста при записи песни, вошедшей
в одну из очень немногих прижизненных пласти-
нок-миньонов (по три-четыре песни в каждой), ав-
9
тору пришлось пропеть название норвежской столи-
цы в его литературной форме: в Осло, и тем нарушить
остроумную рифму в Осле — после.
Очень показателен для творчества Высоцкого
второй половины 60-х шуточный цикл, который он
порой называл «Из истории семьи, частной собст-
венности и государства», пародийно обыгрывая на-
звание известной работы одного из основоположни-
ков марксизма Фридриха Энгельса. Перед слушате-
лем проходит целая галерея эпох («Про любовь в
каменном веке», «Семейные дела в Древнем Риме»
и так далее), черты которых в массовом восприятии
схвачены поэтом очень точно, и эти же черты обы-
граны им применительно к современности. Так, ге-
рои «эпохи Возрождения» — как известно, раскре-
постившей и сделавшей предметом высокого искус-
ства человеческое тело, — разговаривают на языке
современников поэта: «Я не привыкла без чувства —
/ Не соглашуся ни в жисть! / Мало что ты — для ис-
кусства, — / Сперва давай-ка женись!» Но главное —
история этой парочки воспаряет над какой бы то ни
было исторической конкретикой и превращается в
своеобразную комедийную притчу о мужчине и жен-
щине вообще:
В песне разгадка дается
Тайны улыбки, а в ней —
Женское племя смеется
Над простодушьем мужей!
(«Про любовь в эпоху Возрождения»)
В подобной травестийной манере (тправестия —
раскрытие возвышенной темы подчеркнуто «низким»
стилем) пишутся Высоцким и многие другие песни
10
тех лет — переделки сказочных или мифологиче-
ских сюжетов вроде «Песни про дикого вепря» или
«Песни про плотника Иосифа...», в которой поэт, сле-
дуя традиции пушкинской «Гавриилиады», осовре-
менивает и снижает евангельский миф о непорочном
зачатии Христа: «Ох, я встречу того Духа / Ох, от-
мечу его в ухо!». Озорной поэтический смех Высоц-
кого словно взрывал советскую песенную лирику о
любви с ее натужной серьезностью («Сняла реши-
тельно пиджак наброшенный / Казаться гордою хва-
тило сил...»); не случайно творчество его сравнивают
с поэзией скоморохов, своим смехом открывавших
человеку Древней Руси оборотную, «изнаночную»
сторону жизни.
В начале следующего десятилетия Высоцкий,
уже постигший и освоивший окружающую действи-
тельность, может быть, как никто другой в его эпохе
и в его поколении, почувствовал необходимость су-
зить свой поэтический мир. Он словно вспомнил, что
лирическая поэзия держится прежде всего на собст-
венном лирическом «я» автора А ведь такое лириче-
ское «я» немыслимо без любовной исповеди. И вот в
70-е годы поэт создает подлинные шедевры любов-
ной лирики, причем по-прежнему ему «помогают»
литературная классика и мифология.
Стихотворение «Люблю тебя сейчас...ъ написано
Высоцким весной 73-го года во время первой поезд-
ки за рубеж с женой, знаменитой французской кино-
актрисой русского происхождения Мариной Влади.
Оно во многом построено на литературных ассоциа-
циях. Так, с первых строк начинается поэтический
диалог с Пушкиным, с его хрестоматийным стихо-
11
творением «Я вас любил: любовь еще, быть может, /
В душе моей угасла не совсем; / Но пусть она вас боль-
ше не тревожит; / Я не хочу печалить вас ничем...».
Высоцкий идет как будто «поперек» этим пушкин-
ским строкам:
Так говорят о брошенном, отцветшем,
И в этом жалость есть и снисходительность,
Как к свергнутому с трона королю.
Есть в этом сожаленье об ушедшем,
Стремленье, где утеряна стремительность,
И как бы недоверье к «я люблю».
Но за внешним спором есть здесь и внутреннее
согласие с классиком: ведь в стихах обоих поэтов
провозглашается ценность именно нынешнего чув-
ства. Даже если любовь «угасла не совсем», пушкин-
ский лирический герой отступает в сторону, ценя и
уважая ту новую жизнь, которая ждет героиню сей-
час. «Как дай вам Бог любимой быть другим».
Между тем за строками стихотворения Высоц-
кого угадываются и фигуры двух других крупней-
ших поэтов, уже двадцатого столетия. «Готов идти
хоть до Ламанша» — заверял когда-то свою возлюб-
ленную лирический герой стихотворения Есенина
«Письмо к женщине»). «Приду и вброд и вплавь / к
тебе — хоть обезглавь! — / С цепями на ногах и с ги-
рями по пуду...» — вторит ему герой Высоцкого,
здесь же обнаруживая «знание» стихов о любви дру-
гого классика — Маяковского: «Все равно / любовь
моя — / тяжкая гиря ведь...» («Лиличка! Вместо
письма»), «Упал двенадцатый час, / как с плахи го-
лова казненного» («Облако в штанах»); друг Высоц-
кого Давид Карапетян вспоминает, что поэт очень
12
ценил этот образ Маяковского). Есть здесь и другие
переклички со стихами этих поэтов. Впрочем, насы-
щенная «литературность» стихотворения не мешает
ему быть оригинальным гимном неудержимому чув-
ству, не знающему границ и преград, окрашенному
собственной необычной биографической ситуацией —
семейной жизнью на две страны: «Ах, разность в язы-
ках, — / не положенье — крах! / Но выход мы вдво-
ем поищем — и обрящем».
Такая же неудержимая любовь (вспомним слова
поэта о ранних своих песнях: «невероятная любовь и
желание эту девушку получить сейчас же») выразила
себя в стихотворении «Нить Ариадны», где обыгран
известный древнегреческий миф о Тезее и Ариадне,
о том, как «парень один к счастью прошел сквозь ла-
биринт» (оценим вновь погружение классического
сюжета в живую современность: «парень»). Ариад-
на, дочь критского царя, дала убившему быка Мино-
тавра Тезею путеводную нить, с помощью которой тот
вышел из лабиринта. Высоцкий превращает этот сю-
жет в историю любви, в лирический монолог устрем-
ленного к возлюбленной героя:
Только пришла бы,
Только нашла бы —
И поняла бы:
Нитка ослабла...
Руки сцепились до миллиметра.
Всё — мы уходим к свету и ветру, —
Прямо сквозь тьму,
Где — одному
выхода нет!..
13
«Одному выхода нет» — вот лейтмотив любов-
ной лирики Высоцкого 70-х годов. Его герою чужд
романтический эгоцентризм, он проживает полно-
ценную жизнь лишь в том случае, если рядом есть
любимая, и словно проговаривается даже там, где
речь идет вроде бы и не об этом: «Всё в порядке, на
месте, — мы едем к границе, нас двое» («Из дорож-
ного дневника»; курсив наш — А.К.). В случае Вы-
соцкого как нельзя более точно и буквально звучит
затертое выражение «вторая половина»
...Создавая в 1975 году серию песен для фильма
«Стрелы Робин Гуда», Высоцкий написал «Балладу
о Любви» — пожалуй, программную для всей его лю-
бовной лирики. Здесь нет конкретных персонажей и
конкретной ситуации — героем песни становится са-
ма Любовь, рождение которой отнесено в библей-
ские и античные времена. Оживляя своим пером и
голосом мифы о Всемирном потопе и о рождении из
морской пены греческой богини любви Афродиты
(«Когда вода Всемирного потопа / Вернулась вновь
в границы берегов, / Из пены уходящего погока / На
сушу тихо выбралась Любовь...»). Высоцкий создает
универсальную поэтическую картину, достойную мес-
та в любой хрестоматии любовной поэзии и венчае-
мую строками, под которыми подпишется, наверное,
любой из нас:
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал, —
Потому что если не любил —
Значит, и не жил, и не дышал!
Анатолий Кулагин
Я ЛЮБИЛ
И ЖЕНЩИН
И ПРОКАЗЫ

ТАТУИРОВКА
Не делили мы тебя и не ласкали,
А что любили — так это позади, —
Я ношу в душе твой светлый образ, Валя,
А Леша выколол твой образ на груди.
И в тот день, когда прощались на вокзале,
Я тебя до гроба помнить обещал, —
Я сказал: «Я не забуду в жизни Вали!»
«А я — тем более!» — мне Леша отвечал.
И теперь реши, кому из нас с ним хуже,
И кому трудней — попробуй разбери:
У него — твой профиль выколот снаружи,
А у меня — душа исколота снутри.
И когда мне так уж тошно, хоть на плаху,
Пусть слова мои тебя не оскорбят, —
Я прошу, чтоб Леша расстегнул рубаху,
И гляжу, гляжу часами на тебя.
Но недавно мой товарищ, друг хороший,
Он беду мою искусством поборол:
Он скопировал тебя с груди у Леши
И на грудь мою твой профиль наколол.
17
Знаю я, своих друзей чернить неловко,
Но ты мне ближе и роднее оттого,
Что моя — верней, твоя — татуировка
Много лучше и красивше, чем его!
1961
КРАСНОЕ, ЗЕЛЕНОЕ
Красное, зеленое, желтое, лиловое,
Самое красивое — на твои бока!
А если что дешевое — то новое, фартовое, —
А ты мне — только водку, ну и реже — коньяка.
Бабу ненасытную, стерьву неприкрытую,
Сколько раз я спрашивал: «Хватит ли, мой свет?»
А ты — всегда испйтая, здоровая, небитая —
Давала мине водку и кричала: «Еще нет!»
Fla тебя, отраву, деньги словно с неба сыпались —
Крупными купюрами, «займом золотым», —
Но однажды — всыпались, и сколько мы
ни рыпались —
Все прошло, исчезло, словно с яблонь белый дым.
Бог с тобой, с проклятою, с твоею верной клятвою
О том, что будешь ждать меня ты долгие года, —
А ну тебя, патлатую, тебя саму и мать твою!
Живи себе как хочешь — я уехал навсегда!
<1961>
19
* * *
Если б я был физически слабым —
Я б морально устойчивым был, —
Ни за что не ходил бы по бабам,
Алкоголю б ни грамма не пил!
Если б был я физически сильным —
Я б тогда — даже думать боюсь! —
Пил бы влагу потоком обильным,
Но... по бабам — ни шагу, клянусь!
Ну а если я средних масштабов —
Что же делать мне, как же мне быть? —
Не могу игнорировать бабов,
Не могу и спиртного не пить!
<Конец 1950-х — начало 1960-х>
20
* * *
Я теперь на девок крепкий,
И теперь одною меткой
Я всех баб равняю как одну:
Пусть у ней во лбу семь пядей,
Пусть при полном при параде, —
Встречу бабу — в сторону сверну.
Был я раньше тоже хлипкий —
Провожал я их улыбкой,
Даже, помню, год с одною жил, —
А теперь пройду не глядя —
Мне плевать, что ейный дядя
Раньше где-то в органах служил
Баб держу я в черном теле,
А чтоб лечь в одну постелю —
Этим меня можно насмешить, —
Даже если умоляет,
Даже в экстренном случае —
Очень меня трудно уложить!
Почему с таким напором
Я воюю с женским полом?
21
Изучил я их, как свой портрет, —
Ведь полвека я — нс меньше —
Изучаю этих женщин,
И сейчас мне — восемьдесят лет.
1964
БОДАЙБО
Ты уехала на короткий срок,
Снова свидеться нам — не дай бог, —
А меня в товарный — и на восток,
И на прииски в Бодайбо.
Не заплачешь ты и не станешь ждать,
Навещать не станешь родных, —
Ну а мне плевать — я здесь добывать
Буду золото для страны.
Все закончилось: смолкнул стук колес,
Шпалы кончились, рельсов нет...
Эх бы взвыть сейчас! — жалко нету слез —
Слезы кончились на семь лет.
Ты не жди меня — ладно, бог с тобой, —
А что туго мне — ты не грусти.
Только помни — не дай бог тебе со мной
Снова встретиться на пути!
Срок закончится — я уж вытерплю,
И на волю выйду как пить, —
Но пока я в зоне на нарах сплю,
Я постараюсь все позабыть.
23
Здесь леса кругом гнутся по ветру,
Синева кругом — как не выть!
Позади — семь тысяч километров,
Впереди — семь лет синевы...
1961
* * *
Давно я понял: жить мы не смогли бы,
И что ушла — все правильно, клянусь, —
А за поклоны к праздникам — спасибо,
И за приветы тоже не сержусь.
А зря заботишься, хотя и пишешь — муж, но,
Как видно, он тебя не балует грошом, —
Так что скажу за яблоки — не нужно,
А вот за курево и водку — хорошо.
Ты не пиши мне про березы, вербы —
Прошу Христом, не то я враз усну, —
Ведь здесь растут такие, Маша, кедры,
Что вовсе не скучаю за сосну!
Ты пишешь мне про кинофильм «Дорога»
И что народу — тыщами у касс, —
Но ты учти — людей здесь тоже много
И что кино бывает и у нас.
Ну в общем ладно — надзиратель злится,
И я кончаю, — ну всего, бывай!
Твой бывший муж, твой бывший кровопийца.
...А знаешь, Маша, знаешь, — приезжай!
1964
25
* * *
Что же ты, зараза, бровь себе подбрила,
Для чего надела, падла синий свой берет?
И куда ты, стерва, лыжи навострила?
От меня не скроешь ты в наш клуб второй билет*
Знаешь ты, что я души в тебе не чаю,
Для тебя готов я днем и ночью воровать, —
Но в последне время чтой-то замечаю,
Что ты стала мине слишком часто изменять.
Если это Колька или даже Славка —
Супротив товарищев не стану возражать,
Но если это Витька с Первой Перьяславки —
Я ж те ноги обломаю, в бога душу мать!
Рыжая шалава, от тебя не скрою.
Если ты и дальше будешь свой берет носить —
Я тебя не трону, а в душе зарою
И прикажу залить цементом, чтобы не разрыть
А настанет лето — ты еще вернешься,
Ну а я себе такую бабу отхвачу,
Что тогда ты, стервь, от зависти загнешься,
Скажешь мне: «Прости!» — а я плевать не захочу!
1961
26
* * *
Позабыв про дела и тревоги
И не в силах себя удержать,
Так люблю я стоять у дороги —
Запоздалых прохожих пугать!
«Гражданин, разрешите папироску!» -
«Не курю. Извините, пока!»
И тогда я так просто, без спросу
Отбираю у дяди бока.
Сделав вид, что уж все позабыто,
Отбежав на полсотпи шагов,
Обзовет меня дядя бандитом,
Хулиганом — и будет таков.
Если ж женщину я повстречаю —
У нее не прошу закурить,
А спокойно ей так замечаю,
Что ей некуда больше спешить...
Позабыв про дела и тревоги
И не в силах себя удержать,
Так люблю я стоять у дороги!..
Только лучше б мне баб не встречать!
<1961 или 1962>
27
ТОТ, КТО РАНЬШЕ С НЕЮ БЫЛ
В тот вечер я не пил, не пел —
Я на нее вовсю глядел,
Как смотрят дети, как смотрят дети.
Но тот, кто раньше с нею был,
Сказал мне, чтоб я уходил,
Сказал мне, чтоб я уходил,.
Что мне не светит.
И тот, кто раньше с нею был, —
Он мне грубил, он мне грозил.
А я все помню — я был не пьяный.
Когда ж я уходить решил,
Она сказала: «Не спеши!»
Она сказала: «Не спеши,
Ведь слишком рано!»
Но тот, кто раньше с нею был,
Меня, как видно, не забыл, —
И как-то в осень, и как-то в осень —
Иду с дружком, гляжу — стоят, —
Они стояли молча в ряд,
Они стояли молча в ряд —
Их было восемь.
28
Со мною — нож, решил я. что ж,
Меня так просто не возьмешь, —
Держитесь, гады! Держитесь, гады!
К чему задаром пропадать,
Ударил первым я тогда,
Ударил первым я тогда —
Так было надо.
Но тот, кто раньше с нею был, —
Он эту кашу заварил
Вполне серьезно, вполне серьезно
Мне кто-то на плечи повис, —
Валюха крикнул: «Берегись!»
Валюха крикнул. «Берегись!» —
Но было поздно.
За восемь бед — один ответ.
В тюрьме есть тоже лазарет, —
Я там валялся, я там валялся.
Врач резал вдоль и поперек,
Он мне сказал: «Держись, браток!»
Он мне сказал. «Держись, браток!» —
И я держался
Разлука мимо пронеслась,
Она меня не дождалась,
Но я прощаю, ее — прощаю.
Ее, как водится, простил,
Того ж, кто раньше с нею был,
Того, кто раньше с нею был, —
Не извиняю
29
Ее, конечно, я простил,
Того ж, кто раньше с нею был,
Того, кто раньше с нею был, —
Я повстречаю!
1962
У ТЕБЯ ГЛАЗА - КАК НОЖ
У тебя глаза — как нож:
Если прямо ты взглянёшь —
Я забываю, кто я есть и где мой дом;
А если косо ты взглянёшь —
Как по сердцу полоснешь
Ты холодным, острым серым тесаком.
Я здоров — к чему скрывать, —
Я пятаки могу ломать,
Я недавно головой быка убил, —
Но с тобой жизнь коротать —
Не подковы разгибать,
А прибить тебя — морально нету сил.
Вспомни, было ль хоть разок,
Чтоб я йз дому убег, —
Ну когда же надоест тебе гулять!
С грабежу я прихожу —
Язык за спйну заложу
И бежу тебя по городу шукать.
Я все ноги исходил —
Велисипед себе купил,
31
Чтоб в страданьях облегчения была, —
Но налетел на самосвал —
К Склифосовскому попал, —
Навестить меня ты даже не пришла.
И хирург — седой старик —
Он весь обмяк и как-то сник:
Он шесть суток мою рану зашивал1
А когда кончился наркоз,
Стало больно мне до слез:
Для кого ж я своей жистью рисковал!
Ты не радуйся, змея, —
Скоро выпишут меня —
Отомщу тебе тогда без всяких схем:
Я тебе точно говорю,
Востру бритву навострю —
И обрею тебя наголо совсем!
1962
ВЕСНА ЕЩЕ В НАЧАЛЕ
Весна еще в начале,
Еще не загуляли,
Но уж душа рвалася из груди, —
И вдруг приходят двое
С конвоем, с конвоем.
«Оденься, — говорят, — и выходи!»
Я так тогда просил у старшины:
«Не уводите меня из Весны!»
До мая пропотели —
Всё расколоть хотели, —
Но — нате вам — темню я сорок дней,
И вдруг — как нож мне в спину! —
Забрали Катерину, —
И следователь стал меня главней.
Я понял, я понял, что тону, —
Покажьте мне хоть в форточку Весну!
И вот опять — вагоны,
Перегоны, перегоны,
И стыки рельс отсчитывают путь, —
А за окном — в зеленом
2 Люблю тебя сейчас
33
Березки и клены, —
Как будто говорят: «Не позабудь!»
А с насыпи мне машут пацаны, —
Зачем меня увозят из Весны!..
Спросил я Катю взглядом:
«Уходим?» — «Не надо!» —
«Нет, хватит, — без Весны я не могу!»
И мне сказала Катя:
«Что ж, хватит так хватит». —
И в ту же ночь мы с ней ушли в тайгу.
Как ласково нас встретила она!
Так вот, так вот какая ты, Весна!
А на вторые сутки
На след напали суки —
Как псы на след напали и нашли, —
И завязали суки
И ноги и руки —
Как падаль по грязй поволокли.
Я понял: мне не видеть больше сны —
Совсем меня убрали из Весны...
1962
* * *
Сколько лет, сколько лет —
Всё одно и то же:
Денег нет, женщин нет,
Да и быть не может.
Сколько лет воровал,
Столько лет старался, —
Мне б скопить капитал —
Ну а я спивался.
Ни кола ни двора
И ни рожи с кожей,
И друзей — ни хера,
Да и быть не может.
Только — водка на троих,
Только — пика с червой, —
Комом — все блины мои,
А не только первый.
<1962>
35
ПРАВДА ВЕДЬ, ОБИДНО
Правда ведь, обидно — если завязал,
А товарищ продал, падла, и за все сказал:
За давнишнее, за драку — все сказал Сашок, —
Двое в синем, двое в штатском, черный воронок...
До свиданья, Таня, а может быть — прощай!
До свиданья, Таня, если можешь — не серчай!
Но все-таки обидно, чтоб за просто так
Выкинуть из жизни напрочь цельный четвертак!
На суде судья сказал: «Двадцать пять! До встречи!»
Раньше б горло я порвал за такие речи!
А теперь — терплю обиду, не показываю виду, —
Если встречу я Сашка — ох как изувечу!
До свиданья, Таня, а может быть — прощай!
До свиданья, Таня, если можешь — не серчай!
Но все-таки обидно, чтоб за просто так
Выкинуть из жизни напрочь цельный четвертак!
<1962>
36
* * *
За меня невеста отрыдает честно,
За меня ребята отдадут долги,
За меня другие отпоют все песни,
И, быть может, выпьют за меня враги.
Не дают мне больше интересных книжек,
И моя гитара — без струны.
И нельзя мне выше, и нельзя мне ниже,
И нельзя мне солнца, и нельзя луны
Мне нельзя на волю — не имею права, —
Можно лишь — от двери до стены.
Мне нельзя налево, мне нельзя направо —
Можно только неба кусок, можно только сны
Сны — про то, как выйду, как замок мой снимут,
Как мою гитару отдадут,
Кто меня там встретит, как меня обнимут
И какие песни мне споют.
1963
М2Ж
37
Я ЖЕНЩИН НЕ БИЛ ДО СЕМНАДЦАТИ ЛЕТ
Я женщин не бил до семнадцати лет —
В семнадцать ударил впервые, —
С тех пор на меня просто удержу нет:
Направо — налево
я им раздаю «чаевые».
Но как же случилось, что интеллигент,
Противник насилия в быте,
Так низко упал я — и в этот момент,
Ну, если хотите,
себя осквернил мордобитьем?
А было все так: я ей не изменил
За три дня ни разу, признаться, —
Да что говорить — я духи ей купил! —
Французские, братцы,
за тридцать четыре семнадцать.
Но был у нее продавец из «ТЭЖЭ» —
Его звали Голубев Слава, —
Он эти духи подарил ей уже, —
Налево — направо
моя улыбалась шалава.
38
Я был молодой, и я вспыльчивый был —
Претензии выложил кратко —
Сказал ей: «Я Славку вчера удавил, —
Сегодня ж, касатка,
тебя удавлю для порядка!»
Я с дрожью в руках подошел к ней впритык,
Зубами стуча «Марсельезу», —
К гортани присох непослушный язык —
И справа и слева
я ей основательно врезал.
С тех пор все шалавы боятся меня —
И это мне больно, ей-богу’
Поэтому я — не проходит и дня —
Бью больно и долго, —
но всех не побьешь — их ведь много.
1963
НАВОДЧИЦА
— Сегодня я с большой охотою
Распоряжусь своей субботою,
И, если Нинка не капризная,
Распоряжусь своею жизнью я!
— Постой, чудак, она ж — наводчица, —
Зачем?
— Да так, уж очень хочется!
— Постой, чудак, у нас — компания, —
Пойдем в кабак — зальем желание!
— Сегодня вы меня не пачкайте,
Сегодня пьянка мне — до лампочки:
Сегодня Нинка соглашается —
Сегодня жисть моя решается!
— Ну и дела же с этой Нинкою!
Она жила со всей Ордынкою, —
И с нею спать ну кто захочет сам!..
— А мне плевать — мне очень хочется!
Сказала: любит, — все, заметано!
— Отвечу рупь за сто, что врет она!
Она ж того — ко всем ведь просится...
— А мне чего — мне очень хочется!
— Она ж хрипит, она же грязная,
И глаз подбит, и ноги разные,
Всегда одета, как уборщица...
— Плевать на это — очень хочется!
Все говорят, что — не красавица, —
А мне такие больше нравятся.
Ну что ж такого, что — наводчица, —
А мне еще сильнее хочется!
1964
40
СЧЕТЧИК ЩЕЛКАЕТ
Твердил он нам: «Моя она!» —
«Да ты смеешься, друг, да ты смеешься!
Уйди, пацан, ты очень пьян, —
А то нарвешься, друг, гляди — нарвешься!»
А он кричал: «Теперь мне всё одно!
Садись в такси — поехали кататься!
Пусть счетчик щелкает, пусть все равно
В конце пути придется рассчитаться».
Не жалко мне таких парней.
«Ты от греха уйди!» — твержу я снова.
А он — ко мне, и всё — о ней...
«А ну — ни слова, гад, гляди, ни слова!»
Ударила в виски мне кровь с вином —
И, так же продолжая улыбаться,
Ему сказал я тихо: «Все равно
В конце пути придется рассчитаться!»
К слезам я глух и к просьбам глух —
В охоту драка мне, ох как в охоту!
И хочешь, друг, не хочешь, друг, —
Плати по счету, друг, плати по счету!..
42
А жизнь мелькает, как в немом кино, —
Мне хорошо, мне хочется смеяться, —
А счетчик — щелк да щелк, — да все равно
В конце пути придется рассчитаться...
1964

О НАШЕЙ ВСТРЕЧЕ
О нашей встрече что там говорить! —
Я ждал ее, как ждут стихийных бедствий, —
Но мы с тобою сразу стали жить,
Не опасаясь пагубных последствий.
Я сразу сузил круг твоих знакомств,
Одел, обул и вытащил из грязи, —
Но за тобой тащился длинный хвост —
Длиннющий хвост твоих коротких связей.
Потом, я помню, бил друзей твоих:
Мне с ними было как-то неприятно, —
Хотя, быть может, были среди них
Наверняка отличные ребята.
О чем просила — делал мигом я, —
Мне каждый час хотелось сделать ночью брачной.
Из-за тебя под поезд прыгал я,
Но, слава богу, не совсем удачно.
И если б ты ждала меня в тот год,
Когда меня отправили на дачу, —
Я б для тебя украл весь небосвод
И две звезды Кремлевские в придачу.
44
И я клянусь — последний буду гад! —
Не ври, не пей — и я прощу измену, —
И подарю тебе Большой театр
И Малую спортивную арену.
А вот теперь я к встрече не готов:
Боюсь тебя, боюсь ночей интимных —
Как жители японских городов
Боятся повторенья Хиросимы.
1964
* * *
Я любил и женщин и проказы.
Что ни день, то новая была, —
И ходили устные рассказы
Про мои любовные дела.
И однажды как-то на дороге
Рядом с морем — с этим не шути —
Встретил я одну из очень многих
На моем на жизненном пути.
А у ней — широкая натура,
А у ней — открытая душа,
А у ней — отличная фигура, —
А у меня в кармане — ни гроша
Ну а ей — в подарок нужно кольца
Кабаки, духи из первых рук, —
А взамен — немного удовольствий
От ее сомнительных услуг.
«Я тебе, — она сказала, — Вася,
Дорогое самое отдам!..»
Я сказал «За сто рублей согласен, —
Если больше — с другом пополам!»
46
Женщины — как очень злые кони:
Захрипит, закусит удила!..
Может, я чего-нибудь не понял,
Но она обиделась — ушла.
...Через месяц улеглись волненья —
Через месяц вновь пришла она, —
У меня такое ощущенье,
Что ее устроила цена!
1964
* * *
Нам вчера прислали
Из рук вон плохую весть.
Нам вчера сказали,
Что Алеха вышел весь.
Как же так! Он Наде
Говорил, что — пофартит,
Что сыграет свадьбу —
На неделю загудит...
Не видать девахе
Этот свадебный гудеж,
Потому что — в драке
Налетел на чей-то нож,
Потому что — плохо,
Хоть не в первый раз уже
Получал Алеха
Дырки новые в душе.
Для того ль он душу,
Как рубаху, залатал,
Чтоб его убила
В пьяной драке сволота!
Если б все в порядке —
Мы б на свадьбу нынче шли, —
48
Но с ножом в лопатке
Поутру его нашли.
Что ж, поубивается
Девчонка, поревет,
Что ж, посомневается —
И слезы оботрет, —
А потом без вздоха
Отопрет любому дверь...
Ничего, Алеха, —
Все равно тебе теперь!
Мы его схороним очень скромно —
Что рыдать!
Некому о нем и похоронную
Послать,
Потому — никто не знает,
Где у Лехи дом, —
Вот такая смерть шальная
Всех нас ждет потом.
Что ж, поубивается
Девчонка, поревет,
Чуть посомневается —
И слезы оботрет,
А потом без вздоха
Отопрет любому дверь, —
Бог простит, а Леха...
Все равно ему теперь...
1964
ГОРОДСКОЙ РОМАНС
Я однажды гулял по столице — и
Двух прохожих случайно зашиб, —
И, попавши за это в милицию,
Я увидел ее — и погиб.
Я не знаю, что там она делала, —
Видно, паспорт пришла получать —
Молодая, красивая, белая...
И решил я ее разыскать.
Шел за ней — и запомнил парадное.
Что сказать ей? — ведь я ж хулиган...
Выпил я — и позвал ненаглядную
В привокзальный один ресторан.
Ну а ей улыбались прохожие —
Мне хоть просто кричи «Караул!» —
Одному человеку по роже я
Дал за то, что он ей подморгнул.
Я икрою ей булки намазывал,
Деньги просто рекою текли, —
Я ж такие ей песни заказывал!
А в конце заказал — «Журавли»
50
Обещанья я ей до утра давал,
Повторял что-то вновь ей и вновь:
«Я ж пять дней никого не обкрадывал,
Моя с первого взгляда любовь!»
Говорил я, что жизнь потеряна,
Я сморкался и плакал в кашне, —
А она мне сказала: «Я верю вам —
И отдамся по сходной цене».
Я ударил ее, птицу белую, —
Закипела горячая кровь:
Понял я, что в милиции делала
Моя с первого взгляда любовь
1964
Я БЫЛ СЛЕСАРЬ ШЕСТОГО РАЗРЯДА
Я был слесарь шестого разряда,
Я получки на ветер кидал, —
Получал я всегда сколько надо —
И плюс премию в каждый квартал.
Если пьешь — понимаете сами, —
Должен чтой-то иметь человек, —
Ну, и кроме невесты в Рязани,
У меня — две шалавы в Москве.
Шлю посылки и письма в Рязань я,
А шалавам — себя и вино, —
Каждый вечер — одно наказанье,
И всю ночь — истязанье одно.
Вижу я, что здоровие тает,
На работе — все брак и скандал, —
Никаких моих сил не хватает —
И плюс премии в каждый квартал.
Синяки и морщины на роже, —
И сказал я тогда им без слов:
На фиг вас — мне здоровье дороже, —
Поищите других фраеров!..
52
Если б знали, насколько мне лучше,
Как мне чудно — хоть кто б увидал:
Я один пропиваю получку —
И плюс премию в каждый квартал!
1964
РЕБЯТА, НАПИШИТЕ МНЕ ПИСЬМО!
Мой первый срок я выдержать не смог, —
Мне год добавят, может быть — четыре...
Ребята, напишите мне письмо:
Как там дела в свободном вашем мире?
Что вы там пьете? Мы почти не пьем.
Здесь — только снег при солнечной погоде...
Ребята, напишите обо всем,
А то здесь ничего не происходит!
Мне очень-очень не хватает вас —
Хочу увидеть милые мне рожи!
Как там Надюха, с кем она сейчас?
Одна? — тогда пускай напишет тоже.
Страшней, быть может, — только Страшный суд!
Письмо мне будет уцелевшей нитью, —
Его, быть может, мне не отдадут,
Но все равно, ребята, напишите!..
1964
54
* * *
Катерина, Катя, Катерина!
Всё в тебе ну всё в тебе по мне!
Ты как елка, стоишь рупь с полтиной,
Наряди — поднимешься в цене.
Я тебя одену в пан и в бархат,
В пух и в прах и в бога душу, вот, —
Будешь ты не хуже, чем Тамарка,
Что решил я жизни в прошлый год.
И не бойся, Катя, Катерина, —
Наша жизнь как речка потечет!
Что там жизнь! Не жизнь наша — малина!
Я ведь режу баб не каждый год.
Катерина, хватит сомневаться, —
Разорву рубаху на груди’
Вот им всем! Поехали кататься!
Панихида будет впереди...
<1965>
55
* * *
То была не интрижка —
Ты была на ладошке,
Как прекрасная книжка
В грубой суперобложке
Я влюблен был, как мальчик, —
С тихим трепетом тайным
Я листал наш романчик
С неприличным названьем.
Были слезы, угрозы —
Все одни и всё те же, —
В основном была проза,
А стихи были реже.
Твои бурные ласки
И все прочие средства —
Это страшно, как в сказке
Очень раннего детства.
Я надеялся втайне,
Что тебя не листали, —
Но тебя, как в читальне,
Слишком многие брали.
58
Не дождаться мне мига,
Когда я с опозданьем
Сдам с рук на руки книгу
С неприличным названьем.
1965
* * *
Она на двор — он со двора, —
Такая уж любовь у них.
А он работает с утра,
Всегда с утра работает.
Ее и знать никто не знал,
А он считал пропащею,
А он носился и страдал
Идеею навязчивой:
У ней отец — полковником,
А у него — пожарником, —
Он, в общем, ей не ровня был,
Но вел себя охальником.
Роман случился просто так,
Роман так странно начался:
Он предложил ей четвертак —
Она давай артачиться...
А черный дым все шел и шел,
А черный дым взвивался вверх...
И так им было хорошо —
Любить ее он клялся век.
60
А клены длинные росли —
Считались колокольнями, —
А люди шли, а люди шли,
Путями шли окольными...
Какие странные дела
У нас в России лепятся!
А как она ему дала,
Расскажут — не поверится...
А после дела темного,
А после дела крупного
Искал места укромные,
Искал места уютные.
И если б наша власть была
Для нас для всех понятная,
То счастие б она нашла, —
А нынче жизнь — проклятая!..
<1965 или 1966>
ИЗ ДЕТСТВА
Аркадию Вайнеру
Ах, черная икорочка
Да едкая махорочка!..
А помнишь — кепка, челочка
Да кабаки до трех?..
А черненькая Норочка
С подъезда пять — айсорочка?
Глядишь — всего пятерочка,
А вдоль и поперек...
А вся братва одесская...
Два тридцать — время детское.
Куда, ребята, деться, а?
К цыганам в «поплавок»!
Пойдемте с нами, Верочка!..
Цыганская венгерочка!
Пригладь виски, Валерочка,
Да чуть примни сапог!..
А помнишь — вечериночки
У Солиной Мариночки,
Две бывших балериночки
В гостях у пацанов?..
62
Сплошная безотцовщина.
Война, да и ежовщина, —
А значит — поножовщина,
И годы — до обнов...
На всех клифты казенные —
И флотские, и зонные, —
И братья заблатненные
Имеются у всех.
Потом отцы появятся,
Да очень не понравятся, —
Кой с кем, конечно, справятся,
И то — от сих до сех...
Дворы полны — ну надо же! —
Танго хватает за души, —
Хоть этому, да рады же,
Да вот еще — нагул
С Малюшенки — богатые,
Там — шпанцири «подснятые»,
Там и червонцы мятые,
Там Клещ меня пырнул...
А у Толяна Рваного
Братан пришел с «Желанного» —
И жить задумал наново,
А был хитер и смел, —
Да хоть и в этом возрасте,
А были позанозистей, —
Помыкался он в гордости —
И снова загремел...
А всё же брали «соточку»
И бацали чечеточку, —
63
А ночью взял обмоточку —
И чтой-то завернул...
У матери бессонница, —
Все сутки книзу клонится.
Спи! Вдруг чего обломится, —
Небось — не в Барнаул...
1978

БАЛ-МАСКАРАД

БАЛ-МАСКАРАД
Сегодня в нашей комплексной бригаде
Прошел слушок о бале-маскараде, —
Раздали маски кроликов,
Слонов и алкоголиков,
Назначили все это — в зоосаде.
«Зачем идти при полном при параде —
Скажи мне, моя радость, Христа ради?»
Она мне: «Одевайся!» —
Мол, я тебя стесняюся,
Не то, мол, как всегда, пойдешь ты сзади.
«Я платье, — говорит, — взяла у Нади,
Я буду нынче, как Марина Влади,
И проведу, хоть тресну я,
Часы свои воскресные
Хоть с пьяной твоей мордой, но в наряде!»
...Зачем же я себя утюжил, гладил?
Меня поймали тут же, в зоосаде, —
Ведь массовик наш Колька
Дал мне маску алкоголика —
И на троих зазвали меня дяди.
67
Я снова очутился в зоосаде:
Глядь: две жены, ну две Марины Влади!
Одетые животными,
С двумя же бегемотами, —
Я тоже озверел — и стал в засаде.
Наутро дали премию в бригаде,
Сказав мне, что на бале-маскараде
Я будто бы не только
Сыграл им алкоголика,
А был у бегемотов я в ограде.
1964
ПЕСНЯ СТУДЕНТОВ-АРХЕОЛОГОВ
Наш Федя с детства связан был с землею —
Домой таскал и щебень и гранит...
Однажды он домой принес такое,
Что папа с мамой плакали навзрыд.
Студентом Федя очень был настроен
Поднять археологию на щит, —
Он в институт притаскивал такое,
Что мы кругом все плакали навзрыд
Привез он как-то с практики
Два ржавых экспонатика
И утверждал, что это — древний клад, —
Потом однажды в Элисте
Нашел вставные челюсти
Размером с самогонный аппарат.
Диплом писал про древние святыни,
О скифах, о языческих богах.
При этом так ругался по-латыни,
Что скифы эти корчились в гробах.
Он древние строения
Искал с остервенением
69
И часто диким голосом кричал,
Что есть еще пока тропа,
Где встретишь питекантропа, —
И в грудь себя при этом ударял.
Он жизнь решил закончить холостую
И стал бороться за семейный быт.
«Я, — говорил, — жену найду такую —
От зависти заплачете навзрыд!»
Он все углы облазил — и
В Европе был, и в Азии —
И вскоре раскопал свой идеал.
Но идеал связать не мог
В археологии двух строк, —
И Федя его снова закопал.
1964
ПЕСНЯ О НЕЙТРАЛЬНОЙ ПОЛОСЕ
На границе с Турцией или с Пакистаном —
Полоса нейтральная; а справа, где кусты, —
Наши пограничники с нашим капитаном,
А на левой стороне — ихние посты.
А на нейтральной полосе — цветы
Необычайной красоты!
Капитанова невеста жить решила вместе —
Прикатила, говорит: «Милый!..» — то да сё.
Надо ж хоть букет цветов подарить невесте:
Что за свадьба без цветов! — пьянка да и все.
А на нейтральной полосе — цветы
Необычайной красоты!
К ихнему начальнику, точно по повестке,
Тоже баба прикатила — налетела блажь, —
Тоже «милый» говорит, только по-турецки,
Будет свадьба, говорит, свадьба — и шабаш!
А на нейтральной полосе — цветы
Необычайной красоты!
Наши пограничники — храбрые ребята, —
Трое вызвались идти, а с ними капитан, —
7/
Разве ж знать они могли про то, что азиаты
Порешили в ту же ночь вдарить по цветам!
Ведь на нейтральной полосе — цветы
Необычайной красоты!
Пьян от запаха цветов капитан мертвецки,
Ну и ихний капитан тоже в доску пьян, —
Повалился он в цветы, охнув по-турецки,
И, по-русски крикнув «...мать!», рухнул капитан.
А на нейтральной полосе — цветы
Необычайной красоты!
Спит капитан — и ему снится,
Что открыли границу, как ворота в Кремле, —
Ему и на фиг не нужна была чужая заграница —
Он пройтиться хотел по ничейной земле.
Почему же нельзя? Ведь земля-то — ничья,
Ведь она — нейтральная!..
А на нейтральной полосе — цветы
Необычайной красоты!
1965
* * *
В холода, в холода
От насиженных мест
Нас другие зовут города, —
Будь то Минск, будь то Брест, —
В холода, в холода...
Неспроста, неспроста
От родных тополей
Нас суровые манят места —
Будто там веселей, —
Неспроста, неспроста...
Как нас дома ни грей —
Не хватает всегда
Новых встреч нам и новых друзей,
Будто с нами беда,
Будто с ними теплей...
Как бы ни было нам
Хорошо иногда —
Возвращаемся мы по домам.
Где же наша звезда?
Может — здесь, может — там...
1965
73
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЛЕЙТЕНАНТА МИЛИЦИИ
В РЕСТОРАНЕ «БЕРЛИН»
Побудьте день вы в милицейской шкуре —
Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, —
За тех, кто в МУРе, никто не пьет.
А за соседним столом — компания,
А за соседним столом — веселие, —
А она на меня — ноль внимания:
Ей сосед ее шпарит Есенина.
Побудьте день вы в милицейской шкуре —
Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, —
За тех. кто в МУРе, никто не пьет.
Понимаю я, что в Тамаре — ум,
Что у ей — диплом и стремления, —
И я вылил водку в аквариум:
Пейте, рыбы, за мои день рождения’
Побудьте день вы в милицейской шкуре —
Вам жизнь покажется наоборот.
Давайте выпьем за тех, кто в МУРе, —
За тех, кто в МУРе, никто не пьет.
1965
74
ПРО ДИКОГО ВЕПРЯ
В королевстве, где все тихо и складно,
Где ни войн ни катаклизмов, ни бурь,
Появился дикии вепрь огромадный —
То ли буйвол, то ли бык, то ли тур.
Сам король страдал желудком и астмой,
Только кашлем сильный страх наводил,
А тем временем зверюга ужасный
Коих ел, а коих в лес волочил.
И король тотчас издал три декрета:
«Зверя надо одолеть наконец!
Вот кто отчается на это, на это,
Тот принцессу поведет под венец».
А в отчаявшемся том государстве —
Как войдешь, так прямо наискосок —
В бесшабашной жил тоске и гусарстве
Бывший лучший, но опальный стрелок.
На полу лежали люди и шкуры,
Пели песни, пили мёды — и тут
Протрубили во дворе трубадуры,
Хвать стрелка — и во дворец волокут.
75
И король ему прокашлял: «Не буду
Я читать тебе морали, юнец, —
Но если завтра победишь чуду-юду,
То принцессу поведешь под венец».
А стрелок: «Да это что за награда?!
Мне бы — выкатить портвейну бадью!»
Мол, принцессу мне и даром не надо, —
Чуду-юду я и так победю!
А король: «Возьмешь принцессу — и точка!
А не то тебя раз-два — и в тюрьму!
Ведь это все же королевская дочка!. »
А стрелок: «Ну хоть убей — не возьму!»
И пока король с им так препирался,
Съел уже почти всех женщин и кур
И возле самого дворца ошивался
Этот самый то ли бык, то ли тур.
Делать нечего — портвейн он отспорил, —
Чуду-юду уложил — и убег...
Вот так принцессу с королем опозорил
Бывший лучший, но опальный стрелок.
1966
ДЕЛА
Дела!
Меня замучили дела — каждый миг, каждый час,
каждый день, —
Дотла
Сгорело время, да и я — нет меня, — только тень,
только тень!
Ты ждешь...
А может, ждать уже устал — и ушел или спишь, —
Ну что ж, —
Быть может, мысленно со мной говоришь...
Теперь
Ты должен вечер мне один подарить, подарить, —
Поверь,
Мы будем только говорить!
Опять!
Все время новые дела у меня, все дела и дела...
Догнать,
Или успеть, или найти... Нет, опять не нашла,
не нашла!
77
Беда!
Теперь мне кажется, что мне не успеть за судьбой —
Всегда
Последний в очереди ты, дорогой!
Теперь
Ты должен вечер мне один подарить, подарить, —
Поверь,
Мы будем долго говорить!
Подруг
Давно не вижу — всё дела у меня, без конца всё дела, —
И вдруг
Сгорели пламенем дотла все дела, — не дела, а зола!
Весь год
Он ждал, но дольше ждать и дня не хотел, не хотел, —
И вот
Не стало вовсе у меня больше дел
Теперь
Ты должен вечер мне один подарить, подарить, —
Поверь,
Что мы не будем говорить!
1966, ред. <1973>
СКАЛОЛАЗКА
Я спросил тебя «Зачем идете в гору вы? —
А ты к вершине шла, а ты рвалася в бой. —
Ведь Эльбрус и с самолета видно здорово...»
Рассмеялась ты — и взяла с собой.
И с тех пор ты стала близкая и ласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя, —
Первый раз меня из трещины вытаскивая,
Улыбалась ты, скалолазка моя!
А потом за эти проклятые трещины,
Когда ужин твой я нахваливал,
Получил я две короткие затрещины —
Но не обиделся, а приговаривал:
«Ох, какая же ты близкая и ласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя!..»
Каждый раз меня по трещинам выискивая,
Ты бранила меня, альпинистка моя!
А потом на каждом нашем восхождении —
Ну почему ты ко мне недоверчивая?! —
Страховала ты меня с наслаждением,
Альпинистка моя гуттаперчевая!
79
Ох, какая ж ты не близкая, не ласковая,
Альпинистка моя, скалолазка моя!
Каждый раз меня из пропасти вытаскивая,
Ты ругала меня, скалолазка моя.
За тобой тянулся из последней силы я —
До тебя уже мне рукой подать, —
Вот долезу и скажу: «Довольно, милая!»
Тут сорвался вниз, но успел сказать:
«Ох, какая же ты близкая и ласковая,
Альпинистка моя скалоласковая!..»
Мы теперь с тобою одной веревкой связаны
Стали оба мы скалолазами!
1966
ОНА БЫЛА В ПАРИЖЕ
Наверно, я погиб глаза закрою — вижу.
Наверно, я погиб: робею, а потом —
Куда мне до нее — она была в Париже,
И я вчера узнал — не только в ем одном!
Какие песни пел я ей про Север дальний! —
Я думал: вот чуть-чуть — и будем мы на «ты», —
Но я напрасно пел о полосе нейтральной —
Ей глубоко плевать, какие там цветы.
Я спел тогда еще — я думал, это ближе —
«Про счетчик», «Про того, кто раньше с нею был» ..
Но что ей до меня — она была в Париже, —
Ей сам Марсель Марсо чевой-то говорил!
Я бросил свой завод — хоть, в общем, был не вправе,
Засел за словари на совесть и на страх...
Но что ей от того — она уже в Варшаве, —
Мы снова говорим на разных языках...
Приедет — я скажу по-польски: «Прошу, пани,
Прими таким как есть, не буду больше петь ..»
Но что ей до меня — она уже в Иране, —
Я понял: мне за ней, конечно, не успеть!
81
Она сегодня здесь, а завтра будет в Осле, —
Да, я попал впросак, да, я попал в беду!..
Кто раньте с нею был, и тот, кто будет после, —
Пусть пробуют они — я лучше пережду!
7966
ДВА ПИСЬМА
I
Здравствуй, Коля, милый мой, друг мой ненаглядный!
Во первых строках письма шлю тебе привет.
Вот вернешься ты, боюсь, занятой, нарядный,
Не заглянешь и домой — сразу в сельсовет.
Как уехал ты — я в крик. Бабы прибежали:
«Ой, разлуки, — говорят, — ей не перенесть».
Так скучала за тобой, что меня держали,
Хоть причина не скучать очень даже есть.
Тута Пашка приходил — кум твой окаянный, —
Еле-еле не далась — даже щас дрожу.
Он три дня уж, почитай, ходит злой и пьяный —
Перед тем как приставать, пьет для куражу.
Ты, болтают, получил премию большую;
Будто Борька, наш бугай, — первый чемпион...
К злыдню этому быку я тебя ревную
И люблю тебя сильней, нежели чем он.
Ты приснился мне во сне — пьяный, злой, угрюмый, —
Если думаешь чего — так не мучь себя:
83
С агрономом я прошлась, — только ты не думай —
Говорили мы весь час только про тебя.
Я-то ладно, а вот ты — страшно за тебя-то:
Тут недавно приезжал очень важный чин, —
Так в столице, говорит, всякие развраты,
Да и женщин, говорит, больше, чем мужчин.
Ты уж, Коля, там не пей — потерпи до дому, —
Дома можешь хоть чего: можешь — хоть в запой!
Мне не надо никого — даже агроному, —
Хоть культурный человек — не сравню с тобой.
Наш амбар в дожди течет — прохудился, верно, —
Без тебя невмоготу — кто создаст уют?!
Хоть какой, но приезжай — жду тебя безмерно!
Если можешь, напиши — что там продают
1967
II
Не пиши мне про любовь — не поверю я:
Мне вот тут уже дела твои прошлые.
Слушай лучше: тут — с лавсаном материя, —
Если хочешь, я куплю — вещь хорошая.
Водки я пока не пил — ну ни стопочки!
Экономлю и не ем даже супу я, —
Потому что я куплю тебе кофточку,
Потому что я люблю тебя, глупая.
Был в балете, — мужики девок лапают.
Девки — все как на подбор — в белых тапочках.
Вот пишу, а слезы душат и капают:
Не давай себя хватать, моя лапочка!
84
Наш бугай — один из первых на выставке.
А сперва кричали — будто бракованный, —
Но очухались — и вот дали приз таки:
Весь в медалях он лежит, запакованный.
Председателю скажи, пусть избу мою
Кроют нынче же, и пусть травку выкосют, —
А не то я тёлок крыть — не подумаю:
Рекордсмена портить мне — на-кось, выкуси!
Пусть починют наш амбар — ведь не гнить зерну!
Будет Пашка приставать — с им как с предателем!
С агрономом не гуляй — ноги выдерну, —
Можешь раза два пройтись с председателем.
До свидания, я — в ГУМ, за покупками:
Это — вроде наш лабаз, но — со стеклами...
Ты мне можешь надоесть с полушубками,
В сером платьице с узорами блеклыми.
...Тут стоит культурный парк по-над речкою,
В ем гуляю — и плюю только в урны я.
Но ты, конечно, не поймешь — там, за печкою,
Потому — ты темнота некультурная.
1966
ОЙ, ГДЕ БЫЛ Я ВЧЕРА
Ой, где был я вчера — не найду, хоть убей!
Только помню, что стены — с обоями,
Помню — Клавка была, и подруга при ей, —
Целовался на кухне с обоими.
А наутро я встал —
Мне давай сообщать,
Что хозяйку ругал,
Всех хотел застращать,
Будто голым скакал,
Будто песни орал,
А отец, говорил,
У меня — генерал!
А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,
Говорил, будто все меня продали,
И гостям, говорят, не давал продыхнуть —
Донимал их своими аккордами.
А потом кончил пить —
Потому что устал, —
Начал об пол крушить
Благородный хрусталь,
86
Лил на стены вино,
А кофейный сервиз,
Растворивши окно,
Взял да выбросил вниз.
И никто мне не мог даже слова сказать.
Но потом потихоньку оправились, —
Навалились гурьбой, стали руки вязать,
И в конце уже — все позабавились.
Кто — плевал мне в лицо,
А кто — водку лил в рот,
А какой-то танцор
Бил ногами в живот...
Молодая вдова,
Верность слову храня, —
Ведь живем однова —
Пожалела меня.
И бледнел я на кухне разбитым лицом,
Делал вид, что пошел на попятную.
«Развяжите, — кричал, — да и дело с концом!»
Развязали, — но вилки попрятали.
Тут вообще началось —
Не опишешь в словах, —
И откуда взялось
Столько силы в руках! —
Я как раненый зверь
Напоследок чудил:
Выбил окна и дверь
И балкон уронил.
Ой, где был я вчера — не найду днем с огнем!
Только помню, что стены — с обоями, —
87
И осталось лицо — и побои на нем, —
Ну куда теперь выйти с побоями!
...Если правда оно —
Ну хотя бы на треть, —
Остается одно:
Только лечь помереть!
Хорошо, что вдова
Все смогла пережить,
Пожалела меня —
И взяла к себе жить.
1967
АИСТЫ
Небо этого дня —
ясное,
Но теперь в нем — броня
лязгает.
А по нашей земле —
гул стоит,
И деревья в смоле —
грустно им.
Дым и пепел встают
как кресты,
Гнезд по крышам не вьют
аисты.
Колос — в цвет янтаря, —
успеем ли?
Нет! Выходит, мы зря
сеяли.
Что ж там, цветом в янтарь,
светится?
Это в поле пожар
мечется.
89
Разбрелись все от бед
в стороны...
Певчих птиц больше нет —
вороны!
И деревья в пыли
к осени.
Те, что песни могли, —
бросили.
И любовь не для нас, —
верно ведь,
Что нужнее сейчас
ненависть?
Дым и пепел встают
как кресты,
Гнезд по крышам не вьют
аисты.
Лес шумит, как всегда,
кронами,
А земля и вода —
стонами.
Но нельзя без чудес —
аукает
Довоенными лес
звуками.
Побрели все от бед
на восток,
Певчих птиц больше нет,
нет аистов.
Воздух звуки хранит
разные,
90
Но теперь в нем — гремит,
лязгает.
Даже цокот копыт —
топотом,
Если кто закричит —
шепотом.
Побрели все от бед
на восток, —
И над крышами нет
аистов...
1967
ПЕСНЯ О НЕСЧАСТНЫХ
СКАЗОЧНЫХ ПЕРСОНАЖАХ
На краю края земли, где небо ясное
Как бы вроде даже сходит за кордон,
На горе стояло здание ужасное,
Издаля напоминавшее ООН.
Все сверкает, как зарница, —
Красота, — но только вот
В этом здании царица
В заточении живет.
И Кощей Бессмертный грубую животную
Это здание поставил охранять, —
Но по-своему несчастное и кроткое,
Может, было то животное — как знать!
От большой тоски по маме
Вечно чудище в слезах, —
Ведь оно с семью главами,
О пятнадцати глазах.
Сам Кощей (он мог бы раньше — врукопашную)
От любви к царице высох и увял —
Стал по-своему несчастным старикашкою, —
Ну а зверь — его к царице не пускал.
92
«Пропусти меня, чего там,
Я ж от страсти трепещу!..» —
«Хочь снимай меня с работы —
Ни за что не пропущу!»
Добрый молодец Иван решил попасть туда:
Мол, видали мы кощеев, так-растак!
Он все время: где чего — так сразу шасть туда, —
Он по-своему несчастный был — дурак!
То ли выпь захохотала,
То ли филин заикал, —
На душе тоскливо стало
У И вана-дурака
Началися его подвиги напрасные,
С баб-ягами никчемушная борьба, —
Тоже ведь она по-своему несчастная —
Эта самая лесная голытьба.
Сколько ведьмочков пришипнул! —
Двух молоденьких, в соку, —
Как увидел утром — всхлипнул:
Жалко стало, дураку!
Но, однако же, приблизился, дремотное
Состоянье превозмог свое Иван, —
В уголку лежало бедное животное,
Все главы свои склонившее в фонтан.
Тут Иван к нему сигает,
Рубит головы, спеша,
И к Кощею подступает,
Кладенцом своим маша
93
И грозит он старику двухтыщелетнему.
«Щас, — говорит, — бороду-то мигом обстригу!
Так умри ты, сгинь, Кощей!» А тот в ответ ему:
«Я бы — рад, но я бессмертный — не могу!»
Но Иван себя не помнит:
«Ах ты, гнусный фабрикант!
Вон настроил сколько комнат, —
Девку спрятал, интриган!
Я закончу дело, взявши обязательство!..» —
И от этих-то неслыханных речей
Умер сам Кощей, без всякого вмешательства, —
Он неграмотный, отсталый был Кощей.
А Иван, от гнева красный, —
Пнул Кощея, плюнул в пол —
И к по-своему несчастной
Бедной узнице взошел!..
1967

ДОМ ХРУСТАЛЬНЫЙ
Если я богат, как царь морской,
Крикни только мне: «Лови блесну!» —
Мир подводный и надводный свой,
Не задумываясь, выплесну*
Дом хрустальный на горе — для нее
Сам, как пес бы, так и рос — в цепи.
Родники мои серебряные,
Золотые мои россыпи!
Если беден я, как пес — один,
И в дому моем — шаром кати, —
Ведь поможешь ты мне, Господи,
Не позволишь жизнь скомкати!
Дом хрустальный на горе — для нее,
Сам, как пес бы, так и рос — в цепи.
Родники мои серебряные,
Золотые мои россыпи!
Не сравнил бы я любую с тобой —
Хоть казни меня, расстреливай.
Посмотри, как я любуюсь тобой, —
Как мадонной Рафаэлевой!
95
Дом хрустальный на горе — для нее,
Сам, как пес бы, так и рос — в цепи.
Родники мои серебряные,
Золотые мои россыпи!
1967
* * *
Мао Дзедун —
большой шалун —
Он до сих пор не прочь кого нибудь потискать, —
Заметив слабину,
меняет враз жену, —
И вот недавно докатился до артистки.
Он маху дал —
он похудал:
У ней открылся темперамент слишком бурный, —
Не баба — зверь, —
она теперь
Вершит делами «революции культурной».
А ну-ка встань, Цин Цзянь,
а ну талмуд достань, —
Уже трепещут мужнины враги!
Уже видать концы —
жена Лю Шао-ци
Сломала две свои собачие ноги.
А кто не чтит цитат,
тот — ренегат и гад, —
Тому на задницы наклеим дацзыбао!
4 Люблю тебя сейчас
97
Кто с Мао вступит в спор,
тому дадут отпор
Его супруга вместе с другом Линем Бяо.
А кто не верит нам,
тот — негодяй и хам,
А кто не верит нам, тот — прихвостень и плакса.
Марксизм для нас — азы,
ведь Маркс не плыл в Янцзы, —
Китаец Мао раздолбал еврея Маркса!
1967
НЕВИДИМКА
Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай,
Приходит ли знакомая блондинка —
Я чувствую, что на меня глядит соглядатай,
Но только не простой, а — невидимка
Иногда срываюсь с места
Будто тронутый я,
До сих пор моя невеста —
Мной не тронутая!
Про погоду мы с невестой
Ночью диспуты ведем,
Ну а что другое если —
Мы стесняемся при ём.
Обидно мне,
Досадно мне, —
Ну ладно!
Однажды выпиваю — да и кто сейчас не пьет! —
Нейдет она: как рюмка — так в отрыжку, —
Я чувствую — сидит, подлец, и выпитому счет
Ведет в свою невидимую книжку.
99
Иногда срываюсь с места
Как напудренный я,
До сих пор моя невеста —
Целомудренная!
Про погоду мы с невестой
Ночью диспуты ведем,
Ну а что другое если —
Мы стесняемся при ём.
Обидно мне,
Досадно мне, —
Ну ладно!
Я дергался, я нервничал — на выдумки пошел:
Вот лягу спать и подымаю храп; ну,
Коньяк открытый ставлю и — закусочки на стол, —
Вот сядет он — тут я его и хапну!
Иногда срываюсь с места
Будто тронутый я,
До сих пор моя невеста —
Мной не тронутая!
Про погоду мы с невестой
Ночью диспуты ведем,
Ну а что другое если —
Мы стесняемся при ём.
Обидно мне,
Досадно мне, —
Ну ладно!
К тому ж он мне вредит, — да вот не дале как вчера
Поймаю, так убью его на месте! —
100
Сижу, а мой партнер подряд играет «мизера»,
А у меня «гора» — три тыщи двести.
Побледнев, срываюсь с места
Как напудренный я,
До сих пор моя невеста —
Целомудренная!
Про погоду мы с невестой
Ночью диспуты ведем,
Ну а что другое если —
Мы стесняемся при ём.
Обидно мне,
Досадно мне, —
Ну ладно!
А вот он мне недавно на работу написал
Чудовищно тупую анонимку, —
Начальник прочитал, мне показал, — а я узнал
По почерку — родную невидимку.
Оказалась невидимкой —
Нет, не тронутый я! —
Эта самая блондинка,
Мной не тронутая!
Эта самая блондинка...
У меня весь лоб горит!
Я спросил: «Зачем ты, Нинка?»
«Чтоб женился», — говорит.
Обидно мне,
Досадно мне, —
Ну ладно!
1967
ПЕСНЯ ПРО ПЛОТНИКА ИОСИФА,
ДЕВУ МАРИЮ, СВЯТОГО ДУХА
И НЕПОРОЧНОЕ ЗАЧАТЬЕ
Возвращаюся с работы,
Рашпиль ставлю у стены, —
Вдруг в окно порхает кто-то
Из постели от жены!
Я, конечно, вопрошаю:
«Кто такой?»
А она мне отвечает:
«Дух Святой!»
Ох, я встречу того Духа —
Ох, отмечу его в ухо!
Дух он тоже Духу рознь:
Коль Святой — так Машку брось!
Хочь ты — кровь голубая,
Хочь ты — белая кость, —
Вот родится Он, и знаю —
Не пожалует Христос!
Машка — вредная натура —
Так и лезет на скандал, —
102
Разобиделася, дура:
Вроде, значит, помешал!
Я сперва-сначала с лаской:
То да сё...
А она — к стене с опаской:
«Нет, и всё!»
Я тогда цежу сквозь зубы,
Но уже, конечно, грубо:
«Хочь он возрастом и древний,
Хочь годов ему тыщ шесть, —
У него в любой деревне
Две-три бабы точно есть!»
Я — к Марии с предложеньем, —
Я на выдумки мастак! —
Мол, в другое воскресенье
Ты, Мария, сделай так:
Я потопаю под утро —
Мол, пошел, —
А ты прими его как будто,
Хорошо?
Ты накрой его периной —
И запой, — тут я с дубиной!
Он — крылом, а я — колом,
Он — псалом, а я — кайлом!
Тут, конечно, он сдается —
Честь Марии спасена, —
Потому что, мне сдается,
Этот Ангел — Сатана!
103
...Вот влетаю с криком, с древом,
Весь в надежде на испуг...
Машка плачет. «Машка, где он?» —
«Улетел, желанный Дух!»
«Как же это, я не знаю,
Как успел?»
«Да вот так вот, — отвечает, —
Улетел!
Он псалом мне прочитал
И крылом пощекотал...»
«Ты шутить с живым-то мужем!
Ах ты скверная жена!..»
Я взмахнул своим оружьем...
Смейся, смейся, Сатана!
1967
ДАЙТЕ СОБАКАМ МЯСА
Дайте собакам мяса —
Может, они подерутся.
Дайте похмельным кваса —
Авось они перебьются.
Чтоб не жиреть воронам,
Ставьте побольше пугал.
Чтобы любить, влюбленным
Дайте укромный угол.
В землю бросайте зерна —
Может, появятся всходы.
Ладно, я буду покорным —
Дайте же мне свободу!
Псам мясные ошметки
Дали — а псы не подрались.
Дали пьяницам водки —
А они отказались.
Люди ворон пугают —
А воронье не боится.
Пары соединяют —
А им бы разъединиться.
105
Лили на землю воду —
Нету колосьев, — чудо!
Мне вчера дали свободу -
Что я с ней делать буду?!
1967
ПЕСНЯ КОМАНДИРОВОЧНОГО
Всего один мотив
Доносит с корабля;
Один аккредитив —
На двадцать два рубля.
А жить еще две недели,
Работы — на восемь лет, —
Но я докажу на деле,
На что способен аскет!
Дежурная по этажу
Грозилась мне на днях, —
В гостиницу вхожу
Бесшумно — на руках.
А жить еще две недели,
Работы — на восемь лет, —
Но я докажу на деле,
На что способен аскет*
В столовой номер два
Всегда стоит кефир;
И мыслей полна голова,
И все — про загробный мир.
107
А жить еще две недели,
Работы — на восемь лет, —
Но я докажу на деле,
На что способен аскет!
Одну в кафе позвал, —
Увы, романа нет, —
Поел — и побежал,
Как будто в туалет.
А жить еще две недели,
Работы — на восемь лет, —
Но я докажу на деле,
На что способен аскет!
А пляжи все полны
Пленительнейших вдов, —
Но стыдно снять штаны:
Ведь я здесь с холодов.
А жить еще две недели,
Работы — на восемь лет, —
Но я докажу на деле,
На что способен аскет!
О проклятый Афон! —
Влюбился, словно тля, —
Беру последний фонд —
Все двадцать два рубля.
Пленительна, стройна, —
Все деньги на проезд,
Наверное, она
Сегодня же проест
108
А жить еще две недели,
Работы — на восемь лет, —
Но я докажу на деле,
На что способен... скелет!
1968
ПЕСЕНКА НИ ПРО ЧТО,
ИЛИ ЧТО СЛУЧИЛОСЬ В АФРИКЕ
Одна семейная хроника
В желтой жаркой Африке,
В центральной ее части,
Как-то вдруг вне графика
Случилося несчастье, —
Слон сказал, не разобрав:
«Видно, быть потопу!..»
В общем, так: один Жираф
Влюбился в Антилопу!
Поднялся галдеж и лай, —
Только старый Попугай
Громко крикнул из ветвей
«Жираф большой — ему видней!»
«Что же что рога у ней? —
Кричал Жираф любовно. —
Нынче в нашей фауне
Равны все пороговно!
Если вся моя родня
Будет ей не рада —
Не пеняйте на меня, —
Я уйду из стада!»
110
Поднялся галдеж и лай, —
Только старый Попугай
Громко крикнул из ветвей:
«Жираф большой — ему видней!»
Папе Антилопьему
Зачем такого сына:
Все равно — что в лоб ему,
Что по лбу — все едино!
И Жирафов зять брюзжит:
«Видали остолопа?!»
И ушли к Бизонам жить
С Жирафом Антилопа.
Поднялся галдеж и лай, —
Только старый Попугай
Громко крикнул из ветвей:
«Жираф большой — ему видней!»
В желтой жаркой Африке
Не видать идиллий —
Льют Жираф с Жирафихой
Слезы крокодильи, —
Только горю не помочь —
Нет теперь закона:
У Жирафов вышла дочь
Замуж — за Бизона!
...Пусть Жираф был неправ, —
Но виновен не Жираф,
А тот, кто крикнул из ветвей:
«Жираф большой — ему видней!»
1968
* * *
У нее
все свое — и белье, и жилье, —
Ну а я
ангажирую угол у тети.
Для нее —
все свободное время мое,
На нее
я гляжу из окна, что напротив.
У нее
и под утро не гаснет окно,
И вчера
мне лифтер рассказал за полбанки:
У нее
два знакомых артиста кино
И один
популярный артист из «Таганки».
И пока
у меня в ихнем ЖЭКе рука,
Про нее
я узнал очень много нюансов:
У нее
старший брат — футболист «Спартака»,
112
А отец —
референт в Министерстве финансов.
Я скажу
что всегда на футболы хожу —
На «Спартак», —
и слова восхищенья о брате.
Я скажу,
что с министром финансов дружу
И что сам
как любитель играю во МХАТе.
У нее,
у нее на окошке — герань,
У нее,
у нее — занавески в разводах, —
У меня,
у меня на окне — ни хера,
Только пыль,
только толстая пыль на комодах...
1968
ПЕСНЯ О ДВУХ
КРАСИВЫХ АВТОМОБИЛЯХ
Без запретов и следов,
Об асфальт сжигая шины,
Из кошмара городов
Рвутся за город машины, —
И громоздкие, как танки,
«Форды», «линкольны», «селены»,
Элегантные «мустанги»,
«Мерседесы», «ситроены».
Будто знают — игра стоит свеч, —
Это будет как кровная месть городам!
Поскорей — только б свечи не сжечь,
Карбюратор... и что у них есть еще там...
И не видно полотна —
Лимузины, лимузины...
Среди них — как два пятна —
Две красивые машины, —
Будто связанные тросом
(А где тонко, там и рвется).
Аксельраторам, подсосам
Больше дела не найдется
114
Будто знают — игра стоит свеч, —
Только б вырваться — выплатят все по счетам!
Ну а может, он скажет ей речь
На клаксоне... и что у них есть еще там...
Это скопище машин
На тебя таит обиду, —
Светло-серый лимузин,
Не теряй ее из виду!
Впереди, гляди, разъезд —
Больше риска, больше веры!
Опоздаешь’ Так и есть —
Ты промедлил, светло-серый!
Они знали — игра стоит свеч, —
А теперь — что ж сигналить рекламным щитам?!
Ну а может, гора ему с плеч, —
Иль с капота... и что у них есть еще там...
Нет, развилка — как беда:
Стрелки врозь — и вот не здесь ты!
Неужели никогда
Не сближают нас разъезды?
Этот — сходится, один! —
И, врубив седьмую скорость,
Светло-серый лимузин
Позабыл нажать на тормоз...
Что ж, съезжаться — пустые мечты?
Или это есть кровная месть городам?..
Покатились колеса, мосты, —
И сердца... или что у них есть еще там...
1968
* * *
«Рядовой Борисов!» — «Я!» — «Давай, как было
дело!» —
«Я держался из последних сил:
Дождь хлестал, потом устал, потом уже стемнело...
Только я его предупредил!
На первый окрик «Кто идет?» он стал шутить,
На выстрел в воздух закричал: «Кончай дурить!»
Я чуть замешкался и, не вступая в спор,
Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор».
«Бросьте, рядовой, давайте правду, — вам же лучше!
Вы б его узнали за версту...»
«Был туман — узнать не мог — темно, на небе тучи, —
Кто-то шел — я крикнул в темноту.
На первый окрик «Кто идет?» он стал шутить,
На выстрел в воздух закричал: «Кончай дурить!»
Я чуть замешкался и, не вступая в спор,
Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор».
«Рядовой Борисов, — снова следователь мучил, —
Попадете вы под трибунал!»
«Я был на посту — был дождь, туман, и были тучи, —
Снова я устало повторял. —
116
На первый окрик «Кто идет?» он стал шутить,
На выстрел в воздух закричал: «Кончай дурить!»
Я чуть замешкался и, не вступая в спор,
Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор».
...Год назад — а я обид не забываю скоро —
В шахте мы повздорили чуток, —
Правда, по душам не получилось разговора:
Нам мешал отбойный молоток.
На крик души «Оставь ее!» он стал шутить,
На мой удар он закричал: «Кончай дурить!»
Я чуть замешкался — я был обижен, зол, —
Чинарик выплюнул, нож бросил и ушел.
Счастие мое, что оказался он живучим!..
Ну а я — я долг свой выполнял.
Правда ведь, — был дождь, туман, по небу плыли тучи.
По уставу — правильно стрелял!
На первый окрик «Кто идет?» он стал шутить,
На выстрел в воздух закричал: «Кончай дурить!»
Я чуть замешкался и, не вступая в спор,
Чинарик выплюнул — и выстрелил в упор.
1969
ПОСЕЩЕНИЕ МУЗЫ,
ИЛИ ПЕСЕНКА ПЛАГИАТОРА
Я mac взорвусь, как триста тонн тротила, —
Во мне заряд нетворческого зла:
Меня сегодня Муза посетила, —
Немного посидела и ушла!
У ней имелись веские причины —
Я не имею права на нытье, —
Представьте: Муза... ночью... у мужчины’ —
Бог весть что люди скажут про нее.
И все же мне досадно, одиноко:
Ведь эта Муза — люди подтвердят! —
Засиживалась сутками у Блока,
У Пушкина жила не выходя.
Я бросился к столу, весь нетерпенье,
Но — Господи помилуй и спаси —
Она ушла, — исчезло вдохновенье
И — три рубля: должно быть, на такси.
Я в бешенстве мечусь, как зверь, по дому,
Но бог с ней, с Музой, — я ее простил.
Она ушла к кому-нибудь другому:
Я, видно, ее плохо угостил.
118
Огромный торт, утыканный свечами,
Засох от горя, да и я иссяк,
С соседями я допил, сволочами,
Для Музы предназначенный коньяк.
...Ушли года, как люди в черном списке, —
Всё в прошлом, я зеваю от тоски.
Она ушла безмолвно, по-английски,
Но от нее остались две строки.
Вот две строки — я гений, прочь сомненья,
Даешь восторги, лавры и цветы:
«Я помню это чудное мгновенье,
Когда передо мной явилась ты1»
1969
ПРО ЛЮБОВЬ В КАМЕННОМ ВЕКЕ
А ну отдай мой каменный топор!
И шкур моих набедренных не тронь!
Молчи, не вижу я тебя в упор, —
Сиди вон и поддерживай огонь!
Выгадывать не смей на мелочах,
Не опошляй семейный наш уклад!
Не убрана пещера и очаг, —
Разбаловалась ты в матриархат!
Придержи свое мнение:
Я — глава, и мужчина — я!
Соблюдай отношения
Первобытно-общинныя!
Там мамонта убьют — поднимут вой,
Начнут добычу поровну делить...
Я не могу весь век сидеть с тобой —
Мне надо хоть кого-нибудь убить!
Старейшины сейчас придут ко мне, —
Смотри — еще не выйди голой к ним!
В век каменный — и не достать камней, —
Мне стыдно перед племенем моим!
120
Пять бы жен мне — наверное,
Разобрался бы с вами я!
Но дела мои — скверные,
Потому — моногамия.
А всё — твоя проклятая родня!
Мой дядя, что достался кабану,
Когда был жив, предупреждал меня:
Нельзя из людоедок брать жену!
Не ссорь меня с общиной — это ложь,
Что будто к тебе ктой-то пристает, —
Не клевещи на нашу молодежь,
Она — надежда наша и оплот!
Ну что глядишь — тебя пока не бьют,
Отдай топор — добром тебя прошу!
И шкуры — где? Ведь люди засмеют!..
До трех считаю, после — задушу!
1969
4
СЕМЕЙНЫЕ ДЕЛА В ДРЕВНЕМ РИМЕ
Как-то вечером патриции
Собрались у Капитолия
Новостями поделиться и
Выпить малость алкоголия.
Не вести ж бесед тверёзыми!
Марк-патриций не мытарился —
Пил нектар большими дозами
И ужасно нанектарился.
И под древней под колонною
Он исторг из уст проклятия:
«Эх, с почтенною матрёною
Разойдусь я скоро, братия!
Она спуталась с поэтами,
Помешалась на театрах —
Так и шастает с билетами
На приезжих гладиаторов!
«Я, — кричит, — от бескультурия
Скоро стану истеричкою!» —
В общем, злобствует, как фурия,
Поощряема сестричкою!
122
Только цыкают и шикают...
Ох, налейте снова мне «двойных»!
Мне ж — рабы в лицо хихикают.
На войну бы мне, да нет войны!
Я нарушу все традиции —
Мне не справиться с обеими, —
Опускаюсь я, патриции,
Дую горькую с плебеями!
Я ей дом оставлю в Персии —
Пусть берет сестру-мегерочку, —
На отцовские сестерции
Заведу себе гетерочку.
У гетер хотя безнравственней,
Но они не обезумели.
У гетеры пусть всё явственней,
Зато родственники умерли.
Там сумею исцелиться и
Из запоя скоро выйду я!»
...И пошли домой патриции,
Марку пьяному завидуя.
1969
ПРО ЛЮБОВЬ В СРЕДНИЕ ВЕКА
Сто сарацинов я убил во славу ей —
Прекрасной даме посвятил я сто смертей, —
Но сам король — лукавый сир —
затеял рыцарский турнир, —
Я ненавижу всех известных королей!
Вот мой соперник — рыцарь Круглого стола,
Чужую грудь мне под копье король послал.
Но в сердце нежное ее
мое направлено копье, —
Мне наплевать на королевские дела!
Герб на груди его — там плаха и петля,
Но будет дырка там, как в днище корабля.
Он — самый первый фаворит,
к нему король благоволит, —
Но мне сегодня наплевать на короля!
Король сказал: «Он с вами справится шаля! —
И пошутил:— Пусть будет пухом вам земля!»
Я буду пищей для червей —
тогда он женится на ней, —
Простит мне Бог, я презираю короля!
124
Вот подан знак — друг друга взглядом пепеля,
Коней мы гоним, задыхаясь и пыля
Забрало поднято — изволь!
Ах, как волнуется король!..
Но мне, ей-богу, наплевать на короля!
Ну вот все кончено — пусть отдохнут поля, —
Вот льется кровь его на стебли ковыля.
Король от бешенства дрожит,
но мне она принадлежит —
Мне так сегодня наплевать на короля!
...Но в замке счастливо мы не пожили с ней:
Король в поход послал на сотни долгих дней, —
Не ждет меня мой идеал,
ведь он — король, а я — вассал, —
И рано, видимо, плевать на королей!
1969
ПРО ЛЮБОВЬ В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ
Может быть, выпив поллитру,
Некий художник от бед
Встретил чужую палитру
И посторонний мольберт.
Дело теперь за немногим:
Нужно натуры живой, —
Глядь — симпатичные ноги
С гордой идут головой.
Он подбегает к Венере:
«Знаешь ли ты, говорят,
Данте к своей — Алигьери —
Запросто шастает в ад!
Ада с тобой нам не надо —
Холодно в царстве теней...
Кличут меня Леонардо.
Так раздевайся скорей!
Я тебя — даже нагую —
Действием не оскорблю, —
Дай я тебя нарисую
Или из глины слеплю!»
126
Но отвечала сестричка:
«Как же вам не ай-яй-яй!
Честная я католичка —
И несогласная я!
Вот испохабились нынче —
Так и таскают в постель!
Ишь — Леонардо да Винчи —
Тоже какой Рафаэль!
Я не привыкла без чувства —
Не соглашуся ни в жисть!
Мало что ты — для искусства, —
Сперва давай-ка женись!
Там и разденемся в спальной —
Как у людей повелось...
Мало что ты — гениальный! —
Мы не глупее небось!» —
«Так у меня ж — вдохновенье, —
Можно сказать, что экстаз!» —
Крикнул художник в волненье...
Свадьбу сыграли на раз.
...Женщину с самого низа
Встретил я раз в темноте, —
Это была Мона Лиза —
В точности как на холсте.
Бывшим подругам в Сорренто
Хвасталась эта змея:
«Ловко я интеллигента
Заполучила в мужья!..»
/27
Вкалывал он больше года —
Весь этот длительный срок
Все улыбалась Джоконда:
Мол, дурачок, дурачок!
...В песне разгадка дается
Тайны улыбки, а в ней —
Женское племя смеется
Над простодушьем мужей!
1969

* * *
Долго же шел ты в конверте, листок, —
Вышли последние сроки!
Но потому он и Дальний Восток,
Что — далеко на востоке...
Ждешь с нетерпеньем ответ ты —
Весточку в несколько слов
Мы здесь встречаем рассветы
Раньше на восемь часов.
Здесь до утра пароходы ревут
Средь океанской шумихи —
Не потому его Тихим зовут,
Что он действительно тихий.
Ждешь с нетерпеньем ответ ты —
Весточку в несколько слов...
Мы здесь встречаем рассветы
Раньше на восемь часов.
Ты не пугайся рассказов о том,
Будто здесь самый край света, —
Сзади еще Сахалин, а потом —
Круглая наша планета.
5 Люблю тебя сейчас
129
Ждешь с нетерпеньем ответ ты —
Весточку в несколько слов...
Мы здесь встречаем рассветы
Раньше на восемь часов.
Что говорить — здесь, конечно, не рай,
Но невмоготу переписка, —
Знаешь что, милая, ты приезжай:
Дальний Восток — это близко!
Скоро получишь ответ ты —
Весточку в несколько слов!
Вместе бы встретить рассветы —
Раньше на восемь часов!
1969
* * *
Комментатор из своей кабины
Кроет нас для красного словца, —
Но недаром клуб «Фиорентины»
Предлагал мильон за Бышовца.
Что ж, Пеле как Пеле,
Объясняю Зине я,
Ест Пеле крем-брюле
Вместе с Жаирзинио.
Муром занялась прокуратура, —
Что ему — реклама! — он и рад.
Здесь бы Мур не выбрался из МУРа —
Если б был у нас чемпионат.
Я сижу на нуле, —
Дрянь купил жене — и рад
А у Пеле — «шевроле»
В Рио-де-Жанейро.
Может, не считает и до ста он, —
Но могу сказать без лишних слов:
Был бы глаз второй бы у Тостао —
Он вдвое больше б забивал голов.
131
Что ж, Пеле как Пеле,
Объясняю Зине я,
Ест Пеле крем-брюле
Вместе с Жаирзинио.
Я сижу на нуле, —
Дрянь купил жене — и рад.
А у Пеле — «шевроле»
В Рио-де-Жанейро.
1970
ПЕСЕНКА ПРО ПРЫГУНА В ВЫСОТУ
Разбег, толчок... И стыдно подыматься:
Во рту опилки, слезы из-под век, —
На рубеже проклятом два двенадцать
Мне планка преградила путь наверх.
Я признаюсь вам как на духу:
Такова вся спортивная жизнь, -
Лишь мгновение ты наверху —
И стремительно падаешь вниз.
Но съем плоды запретные с древа я,
И за хвост подергаю славу я.
У кого толчковая — левая,
А у меня толчковая — правая!
Разбег, толчок . Свидетели паденья
Свистят и тянут за ноги ко дну.
Мне тренер мои сказал без сожаленья:
«Да ты же, парень, прыгаешь в длину!
У тебя — растяженье в паху;
Прыгать с правой — дурацкий каприз.
Не удержишься ты наверху —
Ты стремительно падаешь вниз».
133
Но, задыхаясь словно от гнева я,
Объяснил толково я: главное,
Что у них толчковая — левая,
А у меня толчковая — правая!
Разбег, толчок... Мне не догнать канадца —
Он мне в лицо смеется на лету!
Я снова планку сбил на два двенадцать —
И тренер мне сказал напрямоту,
Что — начальство в десятом ряду.
И что мне прополощут мозги,
Если враз, в сей же час не сойду
Я с неправильной правой ноги.
Но лучше выпью зелье с отравою,
Я над собою что-нибудь сделаю —
Но свою неправую правую
Я не сменю на правую левую!
Трибуны дружно начали смеяться,
Но пыл мой от насмешек не ослаб:
Разбег, толчок, полет... И два двенадцать —
Теперь уже мой пройденный этап!
Пусть болит моя травма в паху,
Пусть допрыгался до хромоты, —
Но я все-таки был наверху —
И меня не спихнуть с высоты!
Я им всем показал «ху из ху», —
Жаль, жена подложила сюрприз:
Пока я был на самом верху —
Она с кем-то спустилася вниз...
134
Но съел плоды запретные с древа я,
И за хвост подергал все же славу я,
Пусть у них толчковая — левая,
Но моя толчковая — правая!
1970
* * *
Я несла свою Беду
по весеннему по льду, —
Обломился лед — душа оборвалася —
Камнем под воду пошла, —
а Беда — хоть тяжела,
А за острые края задержалася.
И Беда с того вот дня
ищет по свету меня, —
Слухи ходят — вместе с ней — с Кривотолками.
А что я не умерла —
знала голая ветла
И еще — перепела с перепелками.
Кто ж из них сказал ему,
господину моему, —
Только — выдали меня, проболталися, —
И, от страсти сам не свой,
он отправился за мной,
Ну а с ним — Беда с Молвой увязалися.
Он настиг меня, догнал —
обнял, на руки поднял, —
136
Рядом с ним в седле Беда ухмылялася.
Но остаться он не мог —
был всего один денек, —
А Беда — на вечный срок задержалася...
1970
БАНЬКА ПО-ЧЕРНОМУ
Копи!
Ладно, мысли свои вздорные
копи!
Топи!
Ладно, баню мне по-черному
топи!
Вопи!
Все равно меня утопишь,
но — вопи!..
Топи!
Только баню мне как хочешь
натопи.
Ох, сегодня я отмаюсь,
эх, освоюсь!
Но сомневаюсь,
что отмоюсь!
Не спи!
Где рубаху мне по пояс
добыла?!
Топи!
Ох, сегодня я отмоюсь
добела!
138
Кропи!
В бане стены закопченные
кропи!
Топи!
Слышишь, баню мне по-черному
топи!
Ох, сегодня я отмаюсь
эх, освоюсь!
Но сомневаюсь,
что отмоюсь!
Кричи’
Загнан в угол зельем, словно
гончей — лось.
Молчи!
У меня давно похмелье
кончилось
Терпи!
Ты ж сама по дури
продала меня!
Топи!
Чтоб я чист был, как щенок,
к исходу дня!
Ох, сегодня я отмаюсь,
эх, освоюсь!
Но сомневаюсь,
что отмоюсь!
Купи!
Хоть кого-то из охранников
купи!
139
Топи!
Слышишь, баню ты мне раненько
топи!
Вопи!
Все равно меня утопишь,
но — вопи!..
Топи!
Эту баню мне как хочешь,
но — топи!
Ох, сегодня я отмаюсь,
эх, освоюсь!
Но сомневаюсь,
что отмоюсь!
1970
* * *
Так случилось — мужчины ушли,
Побросали посевы до срока, —
Вот их больше не видно из окон —
Растворились в дорожной пыли.
Вытекают из колоса зерна —
Эти слезы несжатых полей,
И холодные ветры проворно
Потекли из щелей
Мы вас ждем — торопите коней!
В добрый час, в добрый час, в добрый час!
Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины.
А потом возвращайтесь скорей:
Ивы плачут по вас,
И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.
Мыв высоких живем теремах —
Входа нет никому в эти зданья:
Одиночество и ожиданье
Вместо вас поселились в домах.
Потеряла и свежесть и прелесть
Белизна ненадетых рубах,
141
Да и старые песни приелись
И навязли в зубах.
Мы вас ждем — торопите коней!
В добрый час, в добрый час, в добрый час!
Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины...
А потом возвращайтесь скорей:
Ивы плачут по вас
И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.
Всё единою болью болит,
И звучит с каждым днем непрестанней
Вековечный надрыв причитаний
Отголоском старинных молитв.
Мы вас встретим и пеших, и конных,
Утомленных, нецелых — любых, —
Только б не пустота похоронных,
Не предчувствие их!
Мы вас ждем — торопите коней!
В добрый час, в добрый час, в добрый час!
Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины...
А потом возвращайтесь скорей,
Ибо плачут по вас
И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.
1972
ДИАЛОГ У ТЕЛЕВИЗОРА
— Ой, Вань, гляди, какие клоуны!
Рот — хочь завязочки пришей...
Ой, до чего, Вань, размалеваны,
И голос — как у алкашей!
А тот похож — нет, правда, Вань, —
На шурина — такая ж пьянь.
Ну нет, ты глянь, нет-нет, ты глянь, —
Я — правду, Вань!
— Послушай, Зин, не трогай шурина:
Какой ни есть, а он — родня, —
Сама намазана, прокурена —
Гляди, дождешься у меня!
А чем болтать — взяла бы, Зин,
В антракт сгоняла в магазин...
Что, не пойдешь? Ну, я — один, —
Подвинься, Зин!..
— Ой, Вань, гляди, какие карлики!
В джерси одеты, не в шевьёт, —
На нашей Пятой швейной фабрике
Такое вряд ли кто пошьет.
143
А у тебя, ей-богу, Вань,
Ну все друзья — такая рвань
И пьют всегда в такую рань
Такую дрянь!
— Мои друзья — хоть не в болоний,
Зато не тащут из семьи,
А гадость пьют — из экономии:
Хоть поутру — да на свои!
А у тебя самой-то, Зин,
Приятель был с завода шин,
Так тот — вообще хлебал бензин,
Ты вспомни, Зин!..
— Ой, Вань, гляди-кось — попугайчики!
Нет, я, ей-богу, закричу!..
А это кто в короткой маечке?
Я, Вань, такую же хочу.
В конце квартала — правда, Вань, —
Ты мне такую же сваргань...
Ну что «отстань», опять «отстань», —
Обидно, Вань!
— Уж ты б, Зин, лучше помолчала бы —
Накрылась премия в квартал!
Кто мне писал на службу жалобы?
Не ты?! Да я же их читал!
К тому же эту майку, Зин,
Тебе напяль — позор один.
Тебе шитья пойдет аршин —
Где деньги, Зин?..
144
— Ой, Вань, умру от акробатиков!
Смотри, как вертится, нахал!
Завцеха наш — товарищ Сатиков —
Недавно в клубе так скакал.
А ты придешь домой, Иван,
Поешь и сразу — на диван,
Иль, вон, кричишь, когда не пьян...
Ты что, Иван?
— Ты, Зин, на грубость нарываешься,
Все, Зин, обидеть норовишь!
Тут за день так накувыркаешься...
Придешь домой — там ты сидишь!
Ну, и меня, конечно, Зин,
Все время тянет в магазин, —
А там — друзья... Ведь я же, Зин,
Не пью один!
1973
СМОТРИНЫ
В. Золотухину и Б. Можаеву
Там у соседа — пир горой,
И гость — солидный, налитой,
Ну а хозяйка — хвост трубой —
Идет к подвалам, —
В замок врезаются ключи,
И вынимаются харчи;
И с тягой ладится в печи,
И с поддувалом.
А у меня — сплошные передряги:
То в огороде недород, то скот падет,
То печь чадит от нехорошей тяги,
А то щеку на сторону ведет.
Там у соседа мясо в щах —
На всю деревню хруст в хрящах,
И дочь — невеста, вся в прыщах, —
Дозрела, значит.
Смотрины, стало быть, у них —
На сто рублей гостей одних,
И даже тощенький жених
Поет и скачет.
146
А у меня цепные псы взбесились —
Средь ночи с лая перешли на вой,
Да на ногах моих мозоли прохудились
От топотни по комнате пустой
Ох, у соседа быстро пьют!
А что не пить, когда дают?
А что не петь, когда уют
И не накладно?
А тут, вон, баба на сносях,
Гусей некормленых косяк...
Да дело даже не в гусях, —
А все неладно.
Тут у меня постены появились,
Я их гоню и так и сяк — они опять,
Да в неудобном месте чирей вылез —
Пора пахать, а тут — ни сесть ни встать
Сосед малёночка прислал —
Он от щедрот меня позвал, —
Ну, я, понятно, отказал,
А он — сначала.
Должно, литровую огрел —
Ну и, конечно, подобрел...
И я пошел — попил, поел, -
Не полегчало.
И посредине этого разгула
Я пошептал на ухо жениху —
И жениха как будто ветром сдуло, —
Невеста, вон, рыдает наверху.
Сосед орет, что он — народ,
Что основной закон блюдет:
147
Что — кто не ест, тот и не пьет, —
И выпил, кстати.
Все сразу повскакали с мест,
Но тут малец с поправкой влез:
«Кто не работает — не ест, —
Ты спутал, батя!»
А я сидел с засаленною трешкой,
Чтоб завтра гнать похмелие мое,
В обнимочку с обшарпанной гармошкой —
Меня и пригласили за нее.
Сосед другую литру съел —
И осовел, и опсовел.
Он захотел, чтоб я попел, —
Зря, что ль, поили?!
Меня схватили за бока
Два здоровенных мужика:
«Играй, паскуда, пой, пока
Не удавили!»
Уже дошло веселие до точки,
Уже невесту тискали тайком —
И я запел про светлые денечки,
«Когда служил на почте ямщиком».
Потом у них была уха
И заливные потроха,
Потом поймали жениха
И долго били,
Потом пошли плясать в избе,
Потом дрались не по злобе —
И всё хорошее в себе
Доистребили.
148
А я стонал в углу болотной выпью,
Набычась, а потом и подбочась, —
И думал я: а с кем я завтра выпью
Из тех, с которыми я пью сейчас?!
Наутро там всегда покой,
И хлебный мякиш за щекой,
И без похмелья перепой,
Еды навалом,
Никто не лается в сердцах,
Собачка мается в сенцах,
И печка — в синих изразцах
И с поддувалом.
А у меня — и в ясную погоду
Хмарь на душе, которая горит, —
Хлебаю я колодезную воду,
Чиню гармошку, и жена корит.
1973
* * *
Здравствуй, «Юность», это я,
Аня Чепурная, —
Я ровесница твоя,
То есть молодая.
То есть, мама говорит,
Внука не желая:
Рано больно, дескать, стыд,
Будто не жила я.
Моя мама — инвалид:
Получила травму, —
Потому благоволит
Больше к Божью храму.
Любит лазать по хорам,
Лаять тоже стала, —
Но она в науки храм
Тоже забегала.
Не бросай читать письмо,
«Юность» дорогая!
Врач мамашу, если б смог,
Излечил от лая.
150
Ты подумала, де, вот
Встанет спозаранка
И строчит, и шлет, и шлет
Письма, — хулиганка.
Нет, я правда в первый раз —
О себе и Мите.
Слезы капают из глаз, —
Извините — будет грязь —
И письмо дочтите!
Я ж живая — вот реву, —
Вам-то все — повтор, но
Я же грежу наяву:
Как дойдет письмо в Москву —
Станет мне просторно
А отца радикулит
Гнет горизонтально,
Он — военный инвалид,
Так что все нормально.
Есть дедуля-ветошь Тит —
Говорит пространно,
Вас дедуня свято чтит;
Всё от Бога, говорит,
Или от экрана.
Не бросай меня одну
И откликнись, «Юность».
Мне — хоть щас на глубину!
Ну куда я ткнусь! Да ну!
Ну куда я сунусь!
151
Нет, я лучше — от и до,
Что и как случилось:
Здесь гадючее гнездо,
«Юность», получилось.
Защити (тогда мы их! —
Живо шею свертим)
Нас — двоих друзей твоих, —
А не то тут смерть им.
Митя — это... как сказать?..
Это — я с которым!
В общем, стала я гулять
С Митей-комбайнером.
Жар валил от наших тел
(Образно, конечно), —
Он по-честному хотел —
Это я, — он аж вспотел, —
Я была беспечна.
Это было жарким днем,
Посреди ухаба...
«Юность», мы с тобой поймем —
Ты же тоже баба!
Да и хоть бы между льдин —
Все равно б случилось:
Я — шатенка, он — блондин,
Я одна — и он один, —
Я же с ним училась!
Зря мы это, Митя, зря, —
Но ведь кровь-то бродит...
Как — не помню: три хмыря,
/52
Словно три богатыря, —
Колька верховодит.
Защитили наготу
И прикрылись наспех, —
А уж те орут: «Ату!» —
Поднимают на смех.
Смех — забава для парней,
Страшное оружье, —
Но а здесь еще страшней —
Если до замужья!
Наготу преодолев,
Срам прикрыв рукою,
Митя был как правда лев, —
Колька ржет, зовет за хлев —
Словно с «б» со мною...
Дальше — больше: он закрыл
Митину одежду,
Двух дружков своих пустил...
И пришли сто сорок рыл
С деревень и между.
...Вот люблю ли я его?
Передай три слова
(И не бойся ничего:
Заживет — и снова...), —
Слова — надо же вот, а! —
Или знак хотя бы!..
В общем, ниже живота...
Догадайся, живо! Так
Мы же обе — бабы.
153
Нет, боюсь, что не поймешь!
Но я — истый друг вам.
Ты конвертик надорвешь,
Левый угол отогнешь —
Будет там по буквам!
<До 1977>
ИНСТРУКЦИЯ ПЕРЕД ПОЕЗДКОЙ
ЗА РУБЕЖ, ИЛИ ПОЛЧАСА В МЕСТКОМЕ
Я вчера закончил ковку,
Я два плана залудил, —
И в загранкомандировку
От завода угодил.
Копоть, сажу смыл под душем,
Съел холодного язя, —
И инструктора послушал —
Что там можно, что нельзя.
Там у них пока что лучше
бытово, —
Так чтоб я не отчубучил
не того,
Он мне дал прочесть брошюру —
как наказ,
Чтоб не вздумал жить там сдуру
как у нас.
Говорил со мной, как с братом,
Про коварный зарубеж,
Про поездку к демократам
В польский город Будапешт:
«Там у них уклад особый —
Нам так сразу не понять, —
/55
Ты уж их, браток, попробуй
Хоть немного уважать.
Будут с водкою дебаты —
отвечай:
«Нет, ребяты-демократы, —
только чай!»
От подарков их сурово
отвернись:
«У самих добра такого —
завались!»»
Он сказал: «Живя в комфорте —
Экономь, но не дури, —
И гляди не выкинь фортель —
С сухомятки не помри!
В этом чешском Будапеште —
Уж такие времена —
Может, скажут «пейте-ешьте»,
Ну а может — ни хрена!»
Ох, я в Венгрии на рынок
похожу,
На немецких на румынок
погляжу!
Демократки, уверяли
кореша,
Не берут с советских граждан
ни гроша!
«Буржуазная зараза
Все же ходит по пятам, —
Опасайся пуще глаза
Ты внебрачных связей там:
156
Там шпиёнки с крепким телом, —
Ты их в дверь — они в окно!
Говори, что с этим делом
Мы покончили давно.
Могут действовать они
не прямиком:
Шасть в купе — и притворится
мужиком, —
А сама наложит тола
под корсет...
Проверяй, какого пола
твой сосед!»
Тут давай его пытать я:
«Опасаюсь — маху дам, —
Как проверить? — лезть под платье -
Так схлопочешь по мордам!»
Но инструктор — парень дока,
Деловой — попробуй срежь!
И опять пошла морока
Про коварный зарубеж...
Популярно объясняю
для невежд:
Я к болгарам уезжаю —
в Будапешт.
«Если темы там возникнут —
сразу снять, -
Бить не нужно, а не вникнут —
разъяснять!
Я ж по-ихнему — ни слова, —
Ни в дугу и ни в тую!
157
Молот мне — так я любого
В своего перекую!
Но ведь я — не агитатор,
Я — потомственный кузнец...
Я к полякам в Улан-Батор
Не поеду наконец!
Сплю с женой, а мне не спится:
«Дусь, а Дусь!
Может, я без заграницы обойдусь?
Я ж не ихнего замесу —
я сбегу,
Я на ихнем — ни бельмеса,
ни гугу!»
Дуся дремлет как ребенок,
Накрутивши бигуди, —
Отвечает мне спросонок:
«Знаешь, Коля, — не зуди!
Что ты, Коля, больно робок —
Я с тобою разведусь! —
Двадцать лет живем бок о бок —
И все время: «Дуся, Дусь...»
Обещал, — забыл ты нешто?
ну хорош! —
Что клеенку с Бангладешта
привезешь.
Сбереги там пару рупий —
не бузи, —
Мне хоть чё — хоть чёрта в ступе —
привези!»
Я уснул, обняв супругу —
Дусю нежную мою, —
158
Снилось мне, что я кольчугу,
Щит и меч себе кую.
Там у них другие мерки, —
Не поймешь — съедят живьем, —
И всё снились мне венгерки
С бородами и с ружьем.
Снились Дусины клеенки
цвета беж
И нахальные шпиёнки
в Бангладеш...
Поживу я — воля Божья —
у румын, —
Говорят — они с Поволжья,
как и мы!
Вот же женские замашки! —
Провожала — стала петь.
Отутюжила рубашки —
Любо-дорого смотреть.
До свиданья, цех кузнечный,
Аж до гвоздика родной!
До свиданья, план мой встречный,
Перевыполненный мной!
Пили мы — мне спирт в аорту
проникал, —
Я весь путь к аэропорту
проикал.
К трапу я, а сзади в спину —
будто лай:
«На кого ж ты нас покинул,
Николай!»
1974
ПРО РЕЧКУ ВАЧУ И ПОПУТЧИЦУ ВАЛЮ
Под собою ног не чую —
И качается земля...
Третий месяц я бичую,
Так как списан подчистую
С китобоя-корабля.
Ну а так как я бичую,
Беспартийный, не еврей, —
Я на лестницах ночую,
Где тепло от батарей.
Это жизнь! Живи и грейся —
Хрен вам, пуля и петля!
Пью, бывает, хочь залейся:
Кореша приходят с рейса —
И гуляют «от рубля»!
Рупь — не деньги, рупь — бумажка,
Экономить — тяжкий грех.
Ах, душа моя тельняшка —
В сорок полос, семь прорех!
Но послал Господь удачу —
Заработал свечку он! —
160
Увидав, как горько плачу,
Он сказал: «Валяй на Вачу!
Торопись, пока сезон!»
Что такое эта Вача —
Разузнал я у бича, —
Он на Вачу ехал плача —
Возвращался хохоча.
Вача — это речка с мелью
Во глубине сибирских руд,
Вача — это дом с постелью,
Там стараются артелью, —
Много золота берут!
Как вербованный ишачу —
Не ханыжу, не «торчу»...
Взял билет — лечу на Вачу,
Прилечу — похохочу!
Нету золота богаче —
Люди знают, им видней!
В общем, так или иначе,
Заработал я на Ваче
Сто семнадцать трудодней.
Подсчитали, отобрали, —
За еду, туда-сюда, —
Но четыре тыщи дали
Под расчет — вот это да!
Рассовал я их в карманы,
Где и рупь не ночевал,
И уехал в жарки страны,
Где кафе да рестораны —
Позабыть, как бичевал.
6 Люблю тебя сейчас
161
Выпью — там такая чача! —
За советчика бича:
Я на Вачу ехал плача —
Возвращаюсь хохоча!
...Проводник в преддверье пьянки
Извертелся на пупе,
То же и официантки,
А на первом полустанке
Села женщина в купе.
Может, вам она — как кляча,
Мне — так просто в самый раз!
Я на Вачу ехал плача —
Возвращаюсь веселясь!
То да сё, да трали-вали, —
Как узнала про рубли...
Слово по слову, у Вали
Сотни по столу шныряли —
С Валей вместе и сошли.
С нею вышла незадача, —
Я и это залечу!
Я на Вачу ехал плача,
Возвращаюсь — хохочу!..
Суток пять — как просквозило,
Море вот оно — стоит.
У меня что было — сплыло, —
Проводник воротит рыло
И за водкой не бежит.
Рупь последний в Сочи трачу —
Телеграмму накатал:
162
Шлите денег — отбатрачу,
Я их все прохохотал.
Где вы, где вы, рассыпные, —
Хоть ругайся, хоть кричи!
Снова ваш я, дорогие, —
Магаданские, родные,
Незабвенные бичи!
Мимо носа носят чачу,
Мимо рота — алычу...
Я на Вачу еду, плачу,
Над собою хохочу!
1977
* * *
Реальней сновидения и бреда,
Чуднее старой сказки для детей —
Красивая восточная легенда
Про озеро на сопке и про омут в сто локтей.
И кто нырнет в холодный этот омут,
Насобирает ракушек, приклеенных ко дну, —
Ни заговор, ни смерть его не тронут;
А кто потонет — обретет покой и тишину.
Эх, сапоги-то стоптаны — походкой косолапою
Протопаю по тропочке до каменных гольцов,
Со дна кружки блестящие я соскоблю, сцарапаю —
Тебе на серьги, милая, а хошь — и на кольцо!
Я от земного низкого поклона
Не откажусь, хотя спины не гнул.
Родился я в рубашке — из нейлона, —
На шелковую, тоненькую я не потянул.
Спасибо и за ту на добром слове:
Ношу — не берегу ее, не прячу в тайниках, —
Ее легко отстирывать от крови,
Не рвется — хоть от ворота рвани ее — никак!
164
Я на гольцы вскарабкаюсь, на сопку тихой сапою,
Всмотрюсь во дно озерное при отблеске зарниц:
Мерцающие ракушки я подкрадусь и сцапаю —
Тебе на ожерелие, какое у цариц!
Пылю посуху, топаю по жиже, —
Я иногда спускаюсь по ножу...
Мне говорят, что я качусь все ниже,
А я — хоть и внизу, а все же уровень держу!
Жизнь впереди — один отрезок прожит,
Я вхож куда угодно — в терема и в закрома:
Рожден в рубашке — Бог тебе поможет, —
Хоть наш, хоть удэгейский — старый Сангия-мама!
Дела мои любезные, я вас накрою шляпою —
Я доберусь, долезу до заоблачных границ, —
Не взять волшебных ракушек — звезду с небес
сцарапаю,
Алмазную да крупную — какие у цариц!
Нанес бы звезд я в золоченом блюде,
Чтобы при них вам век прокоротать, —
Да вот беда — заботливые люди
Сказали: «Звезды с неба — не хватать!»
Ныряльщики за ракушками — тонут.
Но кто в рубашке — что тому тюрьма или сума:
Бросаюсь головою в синий омут —
Бери меня к себе, не мешкай, Сангия-мама!..
Но до того, душа моя, по странам по Муравиям
Прокатимся, и боги подождут-повременят!
Мы в галечку прибрежную, в дорожки с белым
гравием
Вобьем монету звонкую, затопчем — и назад.
165
А помнишь ли, голубушка, в денечки наши летние
Бросали в море денюжку — просила ты сама?..
А может быть, и в озеро те ракушки заветные
Забросил Бог для верности — сам Сангия-мама!..
1978
НОЛЬ СЕМЬ

* * *
Корабли постоят — и ложатся на курс, —
Но они возвращаются сквозь непогоды ..
Не пройдет и полгода — и я появлюсь, —
Чтобы снова уйти на полгода.
Возвращаются все — кроме лучших друзей,
Кроме самых любимых и преданных женщин.
Возвращаются все — кроме тех, кто нужней, —
Я не верю судьбе, а себе — еще меньше.
Но мне хочется верить, что это не так,
Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.
Я, конечно, вернусь — весь в друзьях и в делах —
Я, конечно, спою — не пройдет и полгода.
Я, конечно, вернусь — весь в друзьях и в мечтах, —
Я, конечно, спою — не пройдет и пол года.
<1967>
169
* * *
Красивых любят чаще и прилежне*х,
Веселых любят меньше, но быстрей.
И молчаливых любят — только реже,
Зато уж если любят, то сильней.
Не кричи нежных слов, не кричи,
До поры подержи их в неволе, —
Пусть кричат пароходы в ночи,
Ну а ты промолчи, помолчи, —
Поспешишь — и ищи ветра в поле.
Она читает грустные романы, —
Ну пусть сравнит, и ты доверься ей, —
Ведь появились черные тюльпаны —
Чтобы казались белые белей.
Не кричи нежных слов, не кричи,
До поры подержи их в неволе, —
Пусть поэты кричат и грачи,
Ну а ты помолчи, промолчи, —
Поспешишь — и ищи ветра в поле.
Слова бегут, им тесно — ну и что же! —
Ты никогда не бойся опоздать.
170
Их много — слов, но все же если можешь —
Скажи, когда не можешь не сказать.
Но не кричи этих слов, не кричи,
До поры подержи их в неволе, —
Пусть кричат пароходы в ночи...
Замолчи, промолчи, помолчи, —
Поспешишь — и ищи ветра в поле.
1968
* * *
Если нравится — мало?
Если влюбился — много?
Если б узнать сначала,
Если б узнать надолго!
Где ж ты, фантазия скудная,
Где ж ты, словарный запас!
Милая, нежная, чудная!..
Эх, не влюбиться бы в вас!
<1961>
172
* * *
Люди говорили морю: «До свиданья»,
Чтоб приехать вновь они могли —
В воду медь бросали, загадав желанья, —
Я ж бросал тяжелые рубли.
Может, это глупо, может быть — не нужно,
Мне не жаль их — я ведь не Гобсек.
Ну а вдруг найдет их совершенно чуждый
По мировоззренью человек!
Он нырнет, отыщет, радоваться будет,
Удивляться первых пять минут, —
После злиться будет: «Вот ведь, — скажет, — люди!
Видно, денег куры не клюют».
Будет долго мыслить головою бычей:
«Пятаки — понятно — это медь.
Ишь — рубли кидают, — завели обычай!
Вот бы, гаду, в рожу посмотреть’»
Что ж, гляди, товарищ! На, гляди, любуйся!
Только не дождешься, чтоб сказал —
Что я здесь оставил как хочу вернуться,
И тем боле — что я загадал!
<1962 или 1963>
173
* * *
День-деньской я с тобой, за тобой —
Будто только одна забота,
Будто выследил главное что-то —
То, что снимет тоску как рукой.
Это глупо — ведь кто я такой?!
Ждать меня — никакого резона.
Тебе нужен другой и — покой,
А со мной — неспокойно, бессонно.
Сколько лет ходу нет — в чем секрет?!
Может, я невезучий — не знаю!
Как бродяга гуляю по маю,
И прохода мне нет от примет.
Может быть, наложили запрет?
Я на каждом шагу спотыкаюсь:
Видно, сколько шагов — столько бед, —
Вот узнаю в чем дело — покаюсь.
Зима 1966/67
174
Я УЕХАЛ В МАГАДАН
Ты думаешь, что мне — не но годам,
Я очень редко раскрываю душу, —
Я расскажу тебе про Магадан —
Слушай!
Как я видел Нагайскую бухту
да тракты, —
Улетел я туда не с бухты-
барахты.
Однажды я уехал в Магадан —
Я от себя бежал как от чахотки.
Я сразу там напился вдрабадан
Водки!
Но я видел Нагайскую бухту
да тракты, —
Улетел я туда не с бухты-
барахты.
За мной летели слухи по следам,
Опережая самолет и вьюгу, —
Я все-таки уехал в Магадан
К другу!
/75
И я видел Нагайскую бухту
да тракты, —
Улетел я туда не с бухты-
барахты.
Я повода врагам своим не дал —
Не взрезал вены, не порвал аорту, —
Я взял да как уехал в Магадан,
К черту!
Я увидел Нагайскую бухту
да тракты, —
Улетел я туда не с бухты-
барахты.
Я, правда, здесь оставил много дам, —
Писали мне: «Все ваши дамы биты!»
Ну что ж — а я уехал в Магадан, —
Квиты!
И я видел Нагайскую бухту
да тракты, —
Улетел я туда не с бухты-
барахты.
Когда подходит дело к холодам, —
Пусть это далеко, да и накладно, —
Могу уехать к другу в Магадан —
Ладно!
Ты не видел Нагайскую бухту —
дурак ты!
Улетел я туда не с бухты-
барахты.
1968
* * *
Марине
То ли — в избу и запеть,
Просто так, с морозу,
То ли взять да помереть
От туберкулезу,
То ли выстонать без слов,
А может — под гитару?..
Лучше — в сани рысаков
И уехать к «Яру»!
Вот напасть! — то не всласть,
То не в масть карту класть, —
То ли счастие украсть,
То ли просто упасть
В грязь...
Навсегда в никуда —
Вечное стремленье.
То ли — с неба вода,
То ль — разлив весенний...
Может, эта песня — без конца,
А может — без идеи...
177
А я строю печку в изразцах
Или просто сею.
Сколько лет счастья нет,
Впереди — все красный свет...
Недопетый куплет,
Недодаренный букет...
Бред!
Назло всем — насовсем
Со звездою в лапах,
Без реклам, без эмблем,
В пимах косолапых...
Не догнал бы кто-нибудь,
Не почуял запах, —
Отдохнуть бы, продыхнуть
Со звездою в лапах!
Без нее, вне ее —
Ничего не мое,
Невеселое житье, —
И былье — и то ее...
Ё-моё!
1968

* * *
Маринка, слушай, милая Маринка,
Кровиночка моя и половинка, —
Ведь если разорвать, то — рубь за сто —
Вторая будет совершать не то!
Маринка, слушай, милая Маринка,
Прекрасная, как детская картинка!
Ну кто сейчас ответит — что есть то?
Ты, только ты, ты можешь — и никто!
Маринка, слушай, милая Маринка,
Далекая, как в сказке Метерлинка,
Ты — птица моя синяя вдали, —
Вот только жаль — ее в раю нашли!
Маринка, слушай, милая Маринка,
Загадочная, как жилище инка,
Идем со мной! Куда-нибудь идем, —
Мне все равно куда, но мы найдем!
Поэт — и слово долго не стареет —
Сказал: «Россия, Лета, Лорелея», —
Россия — гы, и Лета, где мечты.
Но Лорелея — нет. Ты — это ты!
1969
179
* * *
Нет рядом никого, как ни дыши.
Давай с тобой организуем встречу!
Марина, ты письмо мне напиши —
По телефону я тебе отвечу.
Пусть будет так, как года два назад,
Пусть встретимся надолго иль навечно,
Пусть наши встречи только наугад,
Хотя ведь ты работаешь, конечно.
Не видел я любой другой руки,
Которая бы так меня ласкала, —
Вот по таким тоскуют моряки, —
Сейчас моя душа затосковала.
Я песен петь не буду никому —
Пусть, может быть, ты этому не рада, —
Я для тебя могу пойти в тюрьму —
Пусть это будет за тебя награда.
Не верь тому, что будут говорить,
Не верю я тому, что люди рады,
<И> как-нибудь мы будем вместе пить
Любовный вздор и трепетного яда.
<1969>
180
* * *
Я скольжу по коричневой пленке,
Или это красивые сны...
Простыня на постели — в сторонке
Смята комом, огни зажжены.
Или просто погашены свечи...
Я проснусь — липкий пот и знобит, —
Лишь во сне — долгожданные речи,
Лишь во сне яркий факел горит!
И усталым, больным каннибалом,
Что способен лишь сам себя есть,
Я грызу свои руки шакалом:
Это так, это всё, это есть!
Оторвите от сердца аорту, —
Сердце можно давно заменять.
Не послать ли тоску мою к черту...
Оторвите меня от меня!
Путь блестящий наш, смех и загадка
Вот и время всех бледных времен.
Расплескалась судьба без остатка.
Кто прощает, тот не обречен!
<Между 1967 и 1970>
181
* * *
Я все чаще думаю о судьях, —
Я такого не предполагал:
Если обниму ее при людях —
Будет политический скандал!
Будет тон в печати комедийный,
Я представлен буду чудаком, —
Начал целоваться с беспартийной,
А теперь целуюсь — с вожаком!
Трубачи, валяйте — дуйте в трубы!
Я еще не сломлен и не сник:
Я в ее лице целую в губы —
Общество «Франс — Юньон Совьетик»!
<Между 1968 и 1970>
182
* * *
Бродят
по свету люди
разные,
Грезят
они о чуде —
Будет
или не будет...
Стук —
и в этот вечер
Вдруг
тебя замечу, —
Вот и чудо!
Скачет
по нёбу всадник-
облако,
Плачет
дождем и градом —
Значит,
на землю надо.
Здесь
чудес немало
183
Есть —
звезда упала, —
Вот и чудо!
Знаешь,
я с чудесами —
запросто:
Хочешь,
моргни глазами —
Тотчас
под небесами?
Я
заклятье знаю —
Ну,
скажи «Желаю», —
Вот и чудо!
<1960-е>
* * *
Я думал — это всё, без сожаленья,
Уйду — невеждой!
Мою богиню — сон мой и спасенье —
Я жду с надеждой!
Я думал — эти траурные руки
Уйдут в забвенье, —
Предполагал, что эти все докуки —
Без вдохновенья.
Я думал — эти слезы мало стоят
Сейчас, в запарке...
Но понял я — тигрица это стонет,
Как в зоопарке!
<1960-е>

185
* * *
В восторге я1 Душа поет!
Противоборцы перемерли,
И подсознанье выдает
Общеприемлемые перлы.
А наша первая пластинка —
Неужто ли заезжена?
Ну что мы делаем, Маринка!
Ведь жизнь — одна, одна, одна!
Мне тридцать три — висят на шее.
Пластинка Дэвиса снята.
Хочу в тебе, в бою, в траншее —
Погибнуть в возрасте Христа.
А ты — одна ты виновата
В рожденье собственных детей!
Люблю тебя любовью брата,
А может быть — еще сильней!
<1971>
186
* * *
Как во городе во главном,
Как известно — златоглавом,
В белокаменных палатах,
Знаменитых на весь свет,
Выразители эпохи —
Лицедеи-скоморохи,
У кого дела неплохи, —
Собралися на банкет.
Для веселья — есть причина:
Ну, во-первых — дармовщина,
Во-вторых — любой мужчина
Может даму пригласить
И, потискав, даму эту
По паркету весть к буфету
И без денег — по билету
Накормить и напоить.
И стоят в дверном проеме
На великом том приеме
На дежурстве, как на стреме,
Тридцать три богатыря, —
187
Им потеха — где шумиха:
Там ребята эти лихо
Крутят рученьки, но — тихо:
Ничего не говоря.
Но ханыга, прощелыга,
Забулдыга и сквалыга —
От монгольского от ига
К нам в наследство перешли,
И они входящим — в спину —
Хором, враз: «Даешь Мазину,
Дармовую лососину
И Мишеля Пиколи!»
...В кабаке старинном «Каме»
Парень кушал с мужиками, —
Все ворочали мозгами —
Кто хорош, а кто и плох.
А когда кабак закрыли,
Все решили: недопили, —
И трезвейшего снабдили,
Чтоб чего-то приволок.
Парень этот для начала
Чуть пошастал у вокзала —
Там милиция терзала
Сердобольных шоферов, —
Он рванул тогда накатом
К белокаменным палатам —
Прямо в лапы к тем ребятам, —
По мосту, что через ров.
Под дверьми всё непролазней —
Как у Лобного на казни,
188
Но толпа побезобразней —
Вся колышется, гудёт, —
Не прорвешься, хоть ты тресни!
Но узнал один ровесник:
«Это тот, который — песни, —
Пропустите, пусть идет!»
«Не толкайте — не подвинусь!»
Думал он: а вдруг на вынос
Не дадут — вот будет минус!..
Ах — красотка на пути!
Но <Ивану> не до крали, —
Лишь бы только торговали,
Лишь бы дали, лишь бы дали!
Время — два без десяти.
У буфета всё нехитро:
«Пять «четверок», два пол-литра!
Эй, мамаша, что сердита?
Сдачи можешь не давать!..»
Повернулся — а средь зала
Краля эта танцевала:
Вся блестела, вся сияла, —
Как звезда — ни дать ни взять!
И — упали из-под мышек
Две «больших» и пять «малышек»
(Жалко, жалко ребятишек —
Тех, что бросил он в беде), —
И осколки как из улья
Разлетелись — и под стулья.
А пред ним мелькала тулья
Золотая на звезде.
189
Он за воздухом — к балконам, —
Поздно! Вырвались со звоном
И из сердца по салонам
Покатились клапана...
И, назло другим принцессам,
Та — взглянула с интересом, —
Хоть она, писала пресса,
Хороша, но холодна.
Одуревшие от рвенья,
Рвались к месту преступленья
Люди плотного сложенья,
Засучивши рукава, —
Но не сделалось скандала:
Все кругом затанцевало —
Знать, скандала не желала
Предрассветная Москва.
И заморские ехидны
Говорили: «Ах, как стыдно!
Это просто несолидно,
Глупо так себя держать!..»
Только негр на эту новость
У кусил себя за ноготь —
В Конго принято, должно быть,
Так восторги выражать...
Оказал ему услугу
И оркестр с перепугу, —
И толкнуло их друг к другу —
Говорят, что сквозняком...
И ушли они, не тронув
Любопытных микрофонов,
190
Так как не было талонов
Спрыснуть встречу коньяком.
...Говорят, живут же люди
В этом самом Голливуде
И в Париже!.. Но — не будем:
Пусть болтают куркули!
Кстати, те, с кем я был в «Каме»,
Оказались мужиками:
Не махали кулаками —
Улыбнулись и ушли.
И пошли летать в столице
Нежилые небылицы:
Молодицы — не девицы —
Словно деньгами сорят, —
В подворотнях, где потише,
И в мансардах, возле крыши,
И в местах еще повыше —
Разговоры говорят.
1973
* * *
Мне каждый вечер зажигают свечи,
И образ твой окуривает дым, —
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
Я больше не избавлюсь от покоя:
Ведь все, что было на душе на год вперед,
Не ведая, она взяла с собою —
Сначала в порт, а после — в самолет.
Мне каждый вечер зажигают свечи,
И образ твой окуривает дым, —
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
В душе моей — пустынная пустыня, —
Ну что стоите над пустой моей душой!
Обрывки песен там и паутина, —
А остальное все она взяла с собой.
Теперь мне вечер зажигает свечи,
И образ твой окуривает дым, —
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
192
В душе моей — всё цели без дороги, —
Поройтесь в ней — и вы найдете лишь
Две полуфразы, полудиалоги, —
А остальное — Франция, Париж...
И пусть мне вечер зажигает свечи,
И образ твой окуривает дым, —
Но не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
1968
7 Люблю тебя сейчас
НОЛЬ СЕМЬ
Для меня эта ночь — вне закона.
Я пишу — по ночам больше тем.
Я хватаюсь за диск телефона,
Набираю вечное ноль семь.
«Девушка, здравствуйте! Как вас звать?» — «Тома».
«Семьдесят вторая! Жду, дыханье затая...
Быть не может, повторите, я уверен — дома!..
Вот уже ответили.
Ну здравствуй, это я!»
Эта ночь для меня вне закона,
Я не сплю — я кричу: «Поскорей!..»
Почему мне в кредит, по талону
Предлагают любимых людей!
«Девушка, слушайте! Семьдесят вторая!
Не могу дождаться, и часы мои стоят...
К дьяволу все линии — я завтра улетаю!..
Вот уже ответили.
Ну здравствуй, это я!»
Телефон для меня — как икона,
Телефонная книга — триптих,
194
Стала телефонистка мадонной,
Расстоянье на миг сократив.
«Девушка, милая! Я прошу — продлите!
Вы теперь как ангел — не сходите ж с алтаря!
Самое главное — впереди, поймите...
Вот уже ответили.
Ну здравствуй, это я!»
Что, опять поврежденье на трассе?
Что, реле там с ячейкой шалят?
Мне плевать — буду ждать, — я согласен
Начинать каждый вечер с нуля!
«Ноль семь, здравствуйте! Снова я». — «Да что вам?»
«Нет, уже не нужно, — нужен город Магадан.
Не даю вам слова, что звонить не буду снова, —
Просто друг один — узнать, как он, бедняга, там...»
Эта ночь для меня вне закона,
Ночи все у меня не для сна, —
А усну — мне приснится мадонна,
На кого-то похожа она.
«Девушка, милая! Снова я, Тома!
Не могу дождаться — жду дыханье затая...
Да, меня!.. Конечно, я!.. Да, я! Конечно, дома!»
«Вызываю... Отвечайте...» — «Здравствуй, это я!»
1969
* * *
Запомню, оставлю в душе этот вечер —
Не встречу с друзьями, не праздничный стол:
Сегодня я сам — самый главный диспетчер,
И стрелки сегодня я сам перевел.
И пусть отправляю составы в пустыни,
Где только барханы в горячих лучах, —
Мои поезда не вернутся пустыми,
Пока мой оазис еще не зачах.
Свое я отъездил, и даже сверх нормы, —
Стою, вспоминаю, сжимая флажок,
Как мимо меня проносились платформы
И реки — с мостами, которые сжег.
Теперь отправляю составы в пустыни,
Где только барханы в горячих лучах, —
Мои поезда не вернутся пустыми,
Пока мой оазис еще не зачах.
Они без меня понесутся по миру —
Я рук не ломаю, навзрыд не кричу, —
А то мне навяжут еще пассажиров,
Которых я вовсе сажать не хочу.
196
Итак, я отправил составы в пустыни,
Где только барханы в горячих лучах, —
Мои поезда не вернутся пустыми,
Пока мой оазис еще не зачах.
Растаяли льды, километры и годы —
Мой первый состав возвратился назад, —
Он мне не привез драгоценной породы,
Но он — возвратился, и рельсы гудят.
Давай постоим и немного остынем:
Ты весь раскален — ты не встретил реки.
Я сам не поехал с тобой по пустыням —
И вот мой оазис убили пески.
1970
* * *
Нет меня — я покинул Расею, —
Мои девочки ходят в соплях!
Я теперь свои семечки сею
На чужих Елисейских полях.
Кто-то вякнул в трамвае на Пресне:
«Нет его — умотал наконец!
Вот и пусть свои чуждые песни
Пишет там про Версальский дворец».
Слышу сзади — обмен новостями:
«Да не тот! Тот уехал — спроси!» —
«Ах не тот?!» — и толкают локтями,
И сидят на коленях в такси.
Тот, с которым сидел в Магадане,
Мой дружок по Гражданской войне —
Говорит, что пишу ему: «Ваня!
Скушно, Ваня, — давай, брат, ко мне!»
Я уже попросился обратно —
Унижался, юлил, умолял...
Ерунда! Не вернусь, вероятно, —
Потому что я не уезжал!
198
Кто поверил — тому по подарку, —
Чтоб хороший конец, как в кино:
Забирай Триумфальную арку,
Налетай на заводы Рено!
Я смеюсь, умираю от смеха:
Как поверили этому бреду?! —
Не волнуйтесь — я не уехал,
И не надейтесь — я не уеду!
1970
* * *
Я все вопросы освещу сполна —
Дам любопытству удовлетворенье!
Да, у меня француженка жена —
Но русского она происхожденья.
Нет, у меня сейчас любовниц нет.
А будут ли? Пока что не намерен.
Не пью примерно около двух лет.
Запью ли вновь? Не знаю, не уверен.
Да нет, живу не возле «Сокола»...
В Париж пока что не проник.
Да что вы всё вокруг да около?
Да спрашивайте напрямик!
Я все вопросы освещу сполна —
Как на духу попу в исповедальне!
В блокноты ваши капает слюна —
Вопросы будут, видимо, о спальне...
Да, так и есть! Вот густо покраснел
Интервьюер: «Вы изменяли женам?» —
Как будто за портьеру подсмотрел
Иль под кровать залег с магнитофоном.
200
Да нет, живу не возле «Сокола»...
В Париж пока что не проник.
Да что вы всё вокруг да около?
Да спрашивайте напрямик!
Теперь я к основному перейду.
Один, стоявший скромно в уголочке,
Спросил: «А что имели вы в виду
В такой-то песне и в такой-то строчке?
Ответ: во мне Эзоп не воскресал,
В кармане фиги нет — не суетитесь, —
А что имел в виду — то написал, —
Вот — вывернул карманы — убедитесь!
Да нет, живу не возле «Сокола»...
В Париж пока что не проник.
Да что вы всё вокруг да около —
Да спрашивайте напрямик!
Зима 1970/71
* * *
Поздно говорить и смешно —
Не хотела, но
Что теперь скрывать — все равно
Дело сделано...
Все надежды вдруг
Выпали из рук,
Как цветы запоздалые,
А свою весну —
Вечную, одну —
Ах, прозевала я.
Весна!.. Не дури —
Ни за что не пей вина на пари,
Никогда не вешай ключ на двери,
Ставни затвори,
Цветы — не бери,
Не бери, да и сама не дари,
Если даже без ума — не смотри, —
Затаись, замри!
С огнем не шути —
Подержи мечты о нем взаперти,
202
По весне стучать в твой дом запрети, —
А зимой — впусти.
Холода всю зиму подряд —
Невозможные, —
Зимняя любовь, говорят,
Понадежнее.
Но надежды вдруг
Выпали из рук,
Как цветы запоздалые,
И свою весну —
Первую, одну —
Знать, прозевала я.
Ах, черт побери,
Если хочешь — пей вино на пари,
Если хочешь — вешай ключ на двери
И в глаза смотри, —
Не то в январи
Подкрадутся вновь сугробы к двери,
Вновь увидишь из окна пустыри, —
Двери отвори!
И пой до зари,
И цветы — когда от сердца — бери,
Если хочешь подарить — подари,
Подожгут — гори!
1971, ред. <1973>
* * *
Здесь лапы у елей дрожат на весу,
Здесь птицы щебечут тревожно —
Живешь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти невозможно.
Пусть черемухи сохнут бельем на ветру,
Пусть дождем опадают сирени. —
Все равно я отсюда тебя заберу
Во дворец, где играют свирели!
Твой мир колдунами на тысячи лет
Укрыт от меня и от света, —
И думаешь ты, что прекраснее нет,
Чем лес заколдованный этот.
Пусть на листьях не будет росы поутру,
Пусть луна с небом пасмурным в ссоре, —
Все равно я отсюда тебя заберу
В светлый терем с балконом на море!
В какой день недели, в котором часу
Ты выйдешь ко мне осторожно,
Когда я тебя на руках унесу
Туда, где найти невозможно?
204
Украду, если кража тебе по душе, —
Зря ли я столько сил разбазарил?!
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял!
1970
* * *
Так дымно, что в зеркале нет отраженья
И даже напротив не видно лица,
И пары успели устать от круженья, —
И все-таки я допою до конца!
Все нужные ноты давно
сыграли,
Сгорело, погасло вино
в бокале,
Минутный порыв говорить —
пропал, —
И лучше мне молча допить
бокал...
Полгода не балует солнцем погода,
И души застыли под коркою льда, —
И, видно, напрасно я жду ледохода,
И память не может согреть в холода.
Все нужные ноты давно
сыграли,
Сгорело, погасло вино
в бокале,
206
Минутный порыв говорить —
пропал, —
И лучше мне молча допить
бокал...
В оркестре играют устало, сбиваясь,
Смыкается круг — не порвать мне кольца...
Спокойно! Мне лучше уйти улыбаясь, —
И все-таки я допою до конца!
Все нужные ноты давно
сыграли,
Сгорело, погасло вино
в бокале,
Тусклей, равнодушней оскал
зеркал...
И лучше мне просто разбить
бокал!
1971
* * *
Марине В.
Люблю тебя сейчас,
не тайно — напоказ, —
Не после и не до в лучах твоих сгораю;
Навзрыд или смеясь,
но я люблю сейчас,
А в прошлом — не хочу, а в будущем — не знаю.
В прошедшем — «я любил» —
печальнее могил,
Все нежное во мне бескрылит и стреножит, —
Хотя поэт поэтов говорил:
«Я вас любил: любовь еще, быть может...»
Так говорят о брошенном, отцветшем,
И в этом жалость есть и снисходительность,
Как к свергнутому с трона королю,
Есть в этом сожаленье об ушедшем,
Стремленье, где утеряна стремительность,
И как бы недоверье к «я люблю».
Люблю тебя теперь —
без пятен, без потерь.
208
Мой век стоит сейчас — я вен не перережу!
Во время, в продолжение, теперь —
Я прошлым не дышу и будущим не брежу.
Приду и вброд и вплавь
к тебе — хоть обезглавь! —
С цепями на ногах и с гирями по пуду, —
Ты только по ошибке не заставь,
Чтоб после «я люблю» добавил я «и буду».
Есть горечь в этом «буду», как ни странно,
Подделанная подпись, червоточина
И лаз для отступленья про запас,
Бесцветный яд на самом дне стакана
И, словно настоящему пощечина, —
Сомненье в том, что «я люблю» сейчас.
Смотрю французский сон
с обилием времен,
Где в будущем — не так, и в прошлом — по-другому
К позорному столбу я пригвожден,
К барьеру вызван я — языковому
Ах, разность в языках, —
не положенье — крах!
Но выход мы вдвоем поищем — и обрящем.
Люблю тебя и в сложных временах —
И в будущем, и в прошлом настоящем!
1973
ИЗ ДОРОЖНОГО ДНЕВНИКА
Ожидание длилось,
а проводы были недолги —
Пожелали друзья:
«В добрый путь! Чтобы — всё без помех!»
И четыре страны
предо мной расстелили дороги,
И четыре границы
шлагбаумы подняли вверх.
Тени голых берез
добровольно легли под колеса,
Залоснилось шоссе
и штыком заострилось вдали.
Вечный смертник — комар
разбивался у самого носа,
Превращая стекло
лобовое
в картину Дали.
Сколько смелых мазков
на причудливом мертвом покрове,
Сколько серых мозгов
и комарьих раздавленных плевр!
210
Вот взорвался один,
до отвала напившийся крови,
Ярко-красным пятном
завершая дорожный шедевр.
И сумбурные мысли,
лениво стучавшие в темя,
Устремились в пробой —
ну попробуй-ка останови!
И в машину ко мне
постучало просительно время, —
Я впустил это время,
замешенное на крови.
И сейчас же в кабину
глаза из бинтов заглянули
И спросили: «Куда ты?
На запад?
Вертайся назад!..»
Я ответить не смог —
по обшивке царапнули пули, —
Я услышал: «Ложись!
Берегись!
Проскочили!
Бомбят!»
Этот первый налет
оказался не так чтобы очень:
Схоронили кого-то,
прикрыв его кипой газет,
Вышли чьи-то фигуры —
назад, на шоссе — из обочин,
211
Как лет тридцать спустя,
на машину мою поглазеть.
И исчезло шоссе —
мой единственно верный фарватер,
Только — елей стволы
без обрубленных минами крон.
Бестелесный поток
обтекал не спеша радиатор.
Я за сутки пути
не продвинулся ни на микрон.
Я уснул за рулем —
я давно разомлел до зевоты, —
Ущипнуть себя за ухо
или глаза протереть?!
В кресле рядом с собой
я увидел сержанта пехоты:
«Ишь, трофейная пакость, — сказал он, —
удобно сидеть!..»
Мы поели с сержантом
домашних котлет и редиски,
Он опять удивился:
откуда такое в войну?!
«Я, браток, — говорит, —
восемь дней как позавтракал в Минске.
Ну, спасибо! Езжай!
Будет время — опять загляну...»
Он ушел на восток
со своим поредевшим отрядом,
Снова мирное время
в кабину вошло сквозь броню.
212
Это время глядело
единственной женщиной рядом,
И она мне сказала:
«Устал! Отдохни — я сменю!»
Всё в порядке, на месте, —
мы едем к границе, нас двое.
Тридцать лет отделяет
от только что виденных встреч.
Вот забегали щетки,
отмыли стекло лобовое, —
Мы увидели знаки,
что призваны предостеречь.
Кроме редких ухабов,
ничто на войну не похоже, —
Только лес — молодой,
да сквозь снова налипшую грязь
Два огромных штыка
полоснули морозом по коже,
Остриями — по-мирному —
кверху,
а не накренясь.
Здесь, на трассе прямой,
мне, не знавшему пуль,
показалось,
Что и я где-то здесь
довоевывал невдалеке, —
Потому для меня
и шоссе словно штык заострялось,
И лохмотия свастик
болтались на этом штыке.
1973
НИТЬ АРИАДНЫ
Миф этот в детстве каждый прочел —
черт побери! —
Парень один к счастью прошел
сквозь лабиринт.
Кто-то хотел парня убить, —
видно, со зла, —
Но царская дочь путеводную нить
парню дала...
С древним сюжетом
Знаком не один ты.
В городе этом —
Сплошь лабиринты:
Трудно дышать,
Не отыскать
воздух и свет...
И у меня дело неладно:
Я потерял нить Ариадны!
Словно в час пик,
Всюду тупик —
выхода нет!
Древний герой ниточку ту
крепко держал:
214
И слепоту, и немоту —
все испытал;
И духоту, и черноту
жадно глотал.
И долго руками одну пустоту
парень хватал.
Сколько их бьется,
Людей одиноких,
В душных колодцах
Улиц глубоких!
Я тороплюсь,
В горло вцеплюсь —
вырву ответ!
Слышится смех: зря вы спешите,
Поздно! У всех порваны нити!
Хаос, возня...
И у меня —
выхода нет!
Злобный король в этой стране
повелевал,
Бык Минотавр ждал в тишине —
и убивал.
Лишь одному это дано —
смерть миновать:
Только одно, только одно —
нить не порвать!
Кончилось лето,
Зима на подходе,
Люди одеты
Не по погоде, —
215
Видно, подолгу
Ищут без толку
слабый просвет.
Холодно — пусть! Всё заберите..
Я задохнусь здесь, в лабиринте:
Наверняка:
Из тупика
выхода нет!
Древним затея их удалась —
ну и дела!
Нитка любви не порвалась,
не подвела.
Свет впереди! Именно там
хрупкий ледок:
Легок герой, — а Минотавр —
с голода сдох!
Здесь, в лабиринте,
Мечутся люди:
Рядом — смотрите! —
Жертвы и судьи, —
Здесь в темноте,
Эти и те
чествуют ночь.
Крики и вопли — всё без вниманья!..
Я не желаю в эту компанью!
Кто меня ждет,
Знаю — придет,
выведет прочь.
Только пришла бы,
Только нашла бы —
216
И поняла бы:
Нитка ослабла...
Да, так и есть:
Ты уже здесь —
будет и свет!
Руки сцепились до миллиметра,
Всё — мы уходим к свету и ветру, —
Прямо сквозь тьму,
Где — одному
выхода нет!..
1973

* * *
Вот она, вот она —
Наших душ глубина,
В ней два сердца плывут как одно, —
Пора занавесить окно.
Пусть в нашем прошлом будут рыться после люди
странные,
И пусть сочтут они, что стоит все его приданое, —
Давно назначена цена
И за обоих внесена —
Одна любовь, любовь одна.
Холодна, холодна
Голых стен белизна, —
Но два сердца стучат как одно,
И греют, и — настежь окно.
Но перестал дарить цветы он просто так, не к случаю;
Любую женщину в кафе теперь считает лучшею.
И улыбается она
Случайным людям у окна,
И привыкает засыпать одна.
<Между 1970 и 1978>
218
* * *
I
Часов, минут, секунд — нули, —
Сердца с часами сверьте:
Объявлен праздник всей Земли —
День без единой смерти!
Вход в рай забили впопыхах,
Ворота ада — на засове, —
Без оговорок и условий
Все согласовано в верхах.
Ликуй и веселись, народ!
Никто от родов не умрет,
И от болезней в собственной постели.
На целый день отступит мрак,
На целый день задержат рак,
На целый день придержат душу в теле.
И если где — резня теперь, —
Ножи держать тупыми!
А если бой, то — без потерь,
Расстрел — так холостыми.
219
Нельзя и с именем Его
Свинцу отвешивать поклонов.
Во имя жизни миллионов
Не будет смерти одного!
И ни за чёрта самого,
Ни за себя — ни за кого
Никто нигде не обнажит кинжалов.
Никто навечно не уснет,
И не взойдет на эшафот
За торжество добра и идеалов.
И запылают сто костров —
Не жечь, а греть нам спины.
И будет много катастроф,
А жертвы — ни единой.
И, отвалившись от стола,
Никто не лопнет от обжорства.
И падать будут из притворства
От выстрелов из-за угла.
Ну а за кем недоглядят,
Того нещадно оживят —
Натрут его, взъерошат, взъерепенят:
Есть спецотряд из тех ребят,
Что мертвеца растеребят, —
Они на день случайности отменят.
Забудьте мстить и ревновать!
Убийцы, пыл умерьте!
Бить можно, но — не убивать,
Душить, но — не до смерти.
220
В проем оконный не стремись —
Не засти, слазь и будь мужчиной! —
Для всех устранены причины,
От коих можно прыгать вниз.
Слюнтяи, висельники, тли, —
Мы всех вас вынем из петли,
Еще дышащих, тепленьких,
в исподнем.
Под топорами палачей
Не упадет главы ничьей —
Приема нынче нет в раю Господнем!
II
...И пробил час — и день возник, —
Как взрыв, как ослепленье!
То тут, то там взвивался крик:
«Остановись, мгновенье!»
И лился с неба нежный свет,
И хоры ангельские пели, —
И люди быстро обнаглели:
Твори что хочешь — смерти нет!
Иной — до смерти выпивал,
Но жил, подлец, не умирал,
Другой -
в пролеты прыгал всяко-разно,
А третьего душил сосед,
А тот — его, — ну, словом, все
Добро и зло творили безнаказно.
221
И тот, кто никогда не знал
Ни драк, ни ссор, ни споров, —
Тот поднимать свой голос стал,
Как колья от заборов.
Он торопливо вынимал
Из мокрых мостовых булыжник, —
А прежде он был — тихий книжник
И зло с насильем презирал.
Кругом никто не умирал, —
И тот, кто раньше понимал
Смерть как награду или избавленье,
Тот бить стремился наповал, —
А сам при этом напевал,
Что, дескать, помнит чудное мгновенье.
Ученый мир — так весь воспрял, —
И врач, науки ради,
На людях яды проверял —
И без противоядий!
Вов там устроила погром —
Должно быть, хунта или клика, —
Но все от мала до велика
Живут — все кончилось добром.
Самоубийц — числом до ста —
Сгоняли танками с моста,
Повесившихся скопом оживляли.
Фортуну — вон из колеса...
Да, день без смерти удался! —
Застрельщики, ликуя, пировали.
222
...Но вдруг глашатай весть разнес
Уже к концу банкета,
Что торжество не удалось:
Что кто-то умер где-то —
В тишайшем уголке Земли,
Где спят и страсти и стихии, —
Реаниматоры лихие
Туда добраться не смогли.
Кто смог дерзнуть, кто смел посметь?!
И как уговорил он смерть?
Ей дали взятку —
смерть не на работе.
Недоглядели, хоть реви, —
Он взял да умер от любви —
На взлете умер он, на верхней ноте!
<До 1978>
* * *
Я верю в нашу общую звезду,
Хотя давно за нею не следим мы, —
Наш поезд с рельс сходил на всем ходу
Мы все же оставались невредимы.
Бил самосвал машину нашу в лоб,
Но знали мы, что ищем и обрящем,
И мы ни разу не сходили в гроб,
Где нет надежды всем в него сходящим
Катастрофы, паденья, — но между —
Мы взлетали туда, где тепло,
Просто ты не теряла надежду,
Мне же — с верою очень везло.
Да и теперь, когда вдвоем летим,
Пускай на ненадежных самолетах, —
Нам гасят свет и создают интим,
Нам и мотор поет на низких нотах.
Бывали «ТУ» и «ИЛы», «ЯКи», «АН», —
Я верил, что в Париже, в Барнауле —
Мы сядем, — если ж рухнем в океан —
Двоих не съесть и голубой акуле!
224
Все мы смертны — и люди смеются:
Не дождутся и вас города!
Я же знал: все кругом разобьются,
Мы ж с тобой — ни за что, никогда!
Мне кажется такое по плечу —
Что смертным не под силу столько прыти:
Что на лету тебя я подхвачу —
И вместе мы спланируем в Таити.
И если заболеет кто из нас
Какой-нибудь болезнею смертельной —
Она уйдет, — хоть искрами из глаз,
Хоть стонами и рвотою похмельной.
Пусть в районе Мэзона-Лаффитта
Упадет злополучный «Скайлаб»
И судьба всех обманет — финита,
Нас она обмануть не смогла б!
1979
8 Люблю тебя сейчас
* * *
И снизу лед и сверху — маюсь между, —
Пробить ли верх иль пробуравить низ?
Конечно — всплыть и не терять надежду,
А там — за дело в ожиданье виз.
Лед надо мною, надломись и тресни!
Я весь в поту, как пахарь от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Все помня, даже старые стихи.
Мне меньше полувека — сорок с лишним, —
Я жив, тобой и Господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед ним.
1980
БЕЛЫЙ ВАЛЬС
Какой был бал! Накал движенья звука, нервов!
Сердца стучали на три счета вместо двух.
К тому же дамы приглашали кавалеров
На белый вальс традиционный — и захватывало дух.
Ты сам, хотя танцуешь с горем пополам,
Давно решился пригласить ее одну, —
Но вечно надо отлучаться по делам —
Спешить на помощь, собираться на войну.
И вот, все ближе, все реальней становясь,
Она, к которой подойти намеревался,
Идет сама, чтоб пригласить тебя на вальс, —
И кровь в виски твои стучится в ритме вальса.
Ты внешне спокоен средь шумного бала,
Но тень за тобою тебя выдавала —
Металась, ломалась, дрожала она
в зыбком свете свечей.
И бережно держа, и бешено кружа,
Ты мог бы провести ее по лезвию ножа —
Не стой же ты руки сложа
сам не свой и — ничей!
227
226
Если петь без души —
вылетает из уст белый звук.
Если строки ритмичны без рифмы,
тогда говорят: белый стих.
Если все цвета радуги снова сложить —
будет свет, белый свет.
Если все в мире вальсы сольются в один —
будет вальс, белый вальс.
Был белый вальс — конец сомненья маловеров
И завершенье юных снов, забав, утех, —
Сегодня дамы приглашали кавалеров —
Не потому, не потому, что мало храбрости у тех.
Возведены на время бала в званье дам,
И кружит головы нам вальс, как в старину.
Партнерам скоро отлучаться по делам —
Спешить на помощь, собираться на войну.
Белее снега, белый вальс, кружись, кружись,
Чтоб снегопад подольше не прервался!
Она пришла, чтоб пригласить тебя на жизнь, —
И ты был бел — бледнее стен, белее вальса.
Ты внешне спокоен средь шумного бала,
Но тень за тобою тебя выдавала —
Металась, ломалась, дрожала она
в зыбком свете свечей.
И бережно держа, и бешено кружа,
Ты мог бы провести ее по лезвию ножа,
Не стой же ты руки сложа,
сам не свой и — ничей!
228
Если петь без души —
вылетает из уст белый звук.
Если строки ритмичны без рифмы,
тогда говорят: белый стих.
Если все цвета радуги снова сложить —
будет свет, белый свет
Если все в мире вальсы сольются в один
будет вальс, белый вальс!
Где б пи был бал — в лицее, в Доме офицеров,
В дворцовой зале, в школе — как тебе везло, -
В России дамы приглашали кавалеров
Во все века на белый вальс, и было все белым-бело
Потупя взоры, не смотря по сторонам,
Через отчаянье, молчанье, тишину
Спешили женщины прийти на помощь к нам, —
Их бальный зал — величиной во всю страну.
Куда б ни бросило тебя, где б ни исчез, —
Припомни этот белый зал — и улыбнешься
Век будут ждать тебя — и с моря и с небес —
И пригласят на белый вальс, когда вернешься.
Ты внешне спокоен средь шумного бала,
Но тень за тобою тебя выдавала —
Металась, ломалась, дрожала она
в зыбком свете свечей.
И бережно держа и бешено кружа,
Ты мог бы провести ее по лезвию ножа, -
Не стой же ты руки сложа,
сам не свой и — ничей!
229
Если петь без души —
вылетает из уст белый звук.
Если строки ритмичны без рифмы,
тогда говорят: белый стих.
Если все цвета радуги снова сложить —
будет свет, белый свет.
Если все в мире вальсы сольются в один —
будет вальс, белый вальс!
1978
РАЙСКИЕ ЯБЛОКИ
Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем, —
Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы в спину
ножом:
Убиенных щадят, отпевают и балуют раем, —
Не скажу про живых, а покойников мы бережем.
В грязь ударю лицом, завалюсь покраейвее набок —
И ударит душа на ворованных клячах в галоп,
В дивных райских садах наберу бледно-розовых
яблок...
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
Прискакали — гляжу — пред очами не райское что-то:
Неродящий пустырь и сплошное ничто — беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап — тысяч пять — на коленях сидел.
Как ржанет коренной! Я смирил его ласковым словом,
Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплел.
Седовласый старик слишком долго возился
с засовом —
И кряхтел, и ворчал, и не смог отворить — и ушел.
231
И измученный люд не издал ни единого стона,
Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.
Здесь малина, братва, — нас встречают малиновым
звоном!
Все вернулось на круг, и распятый над кругом висел.
Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ?!
Мне — чтоб были друзья, да жена — чтобы пала
на гроб, —
Ну а я уж для них наберу бледно-розовых яблок...
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
Это Петр Святой — он апостол, а я — остолоп.
Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок...
Но сады сторожат — и убит я без промаха в лоб
И погнал я коней прочь от мест этих гиблых
и зяблых, —
Кони просят овсу, но и я закусил удила.
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху
яблок
Для тебя я везу: ты меня и из рая ждала!
1978
РАССКАЖИ,
ДОРОГОЙ.
ПЕСНИ ДЛЯ
КИНОФИЛЬМОВ

Из кинофильма
«САША-САШЕНЬКА»
* * *
Дорога, дорога — счета нет шагам,
И не знаешь, где конец пути, —
По дороге мы идем по разным сторонам
И не можем ее перейти.
Улыбнись мне хоть как-нибудь взглядом,
Улыбнись — я напротив, я рядом.
Побегу на красный свет, — оштрафуют —
не беда, —
Только ты подскажи мне — когда.
Улыбка, улыбка — для кого она?
Ведь как я ее никто не ждет.
Я замер и глаза закрыл, открыл — но ты одна,
А я опять прозевал переход.
Улыбнись мне хоть как-нибудь взглядом,
Улыбнись — я напротив, я рядом.
Побегу на красный свет, — оштрафуют —
не беда, —
Только ты подскажи мне — когда.
Шагаю, шагаю — кто мне запретит!
И шаги отсчитывают путь.
235
За тобой готов до бесконечности идти —
Только ты не сверни куда-нибудь.
Улыбнись мне хоть как-нибудь взглядом,
Улыбнись — я напротив, я рядом.
Путь наш долог, но ведь он все же кончится,
боюсь, —
Перейди, если я не решусь.
1963, ред. 1966
Из кинофильма
«ИВАН МАКАРОВИЧ»
ПИСЬМО
Полчаса ло атаки,
Скоро снова — под танки,
Снова слушать разрывов концерт, —
А бойцу молодому
Передали из дому
Небольшой голубой треугольный конверт.
И как будто не здесь ты,
Если — почерк невесты
Или пишут отец твой и мать, —
Но случилось другое —
Видно, зря перед боем
Поспешили солдату письмо передать.
Там стояло сначала:
«Извини, что молчала,
Ждать не буду». — И все, весь листок.
Только снизу — приписка:
«Уезжаю неблизко, —
Ты ж спокойно воюй, и прости, если что».
Вместе с первым разрывом
Парень крикнул тоскливо:
237
«Почтальон, что ты мне притащил! —
За минуту до смерти
В треугольном конверте
Пулевое ранение я получил».
Он шагнул из траншеи
С автоматом на шее,
Он осколков беречься не стал, —
И в бою над Сурою
Он обнялся с землею,
Только — ветер обрывки письма разметал.
1967
Из кинофильма
«ОПАСНЫЕ ГАСТРОЛИ*
БАЛЛАДА О ЦВЕТАХ,
ДЕРЕВЬЯХ И МИЛЛИОНЕРАХ
В томленье одиноком
В тени — не на виду —
Под неусыпным оком
Цвела она в саду.
Мама — всегда с друзьями,
Папа от них сбежал,
Зато Каштан ветвями
От взглядов укрывал.
Высоко ль или низко
Каштан над головой, —
Но Роза-гимназистка
Увидела — его.
Нарцисс — цветок воспетый,
Отец его — магнат,
И многих Роз до этой
Вдыхал он аромат.
Он вовсе был не хамом —
Изысканных манер.
Мама его — гран-дама,
Папа — миллионер.
239
Он в детстве был опрыскан —
Не запах, а дурман, —
И Роза-гимназистка
Вступила с ним в роман.
И вот, исчадье ада,
Нарцисс тот, ловелас,
«Иди ко мне из сада!» —
Сказал ей как-то раз.
Когда еще так пелось?!
И Роза, в чем была,
Сказала: «Ах!», — зарделась
И вещи собрала.
И всеми лепестками
Вмиг завладел нахал.
Мама была с друзьями,
Каштан уже опал.
Искала Роза счастья
И не видала, как
Сох от любви и страсти
Почти что зрелый Мак.
Но думала едва ли,
Как душен пошлый цвет, -
Все лепестки опали —
И Розы больше нет.
И в черном чреве Мака
Был траурный покой.
Каштан ужасно плакал,
Когда расцвел весной.
1968
240
РОМАНС
Было так — я любил и страдал.
Было так — я о ней лишь мечтал.
Я ее видел тайно во сне
Амазонкой на белом коне.
Что мне была вся мудрость скучных книг,
Когда к следам ее губами мог припасть я!
Что с вами было, королева грез моих?
Что с вами стало, мое призрачное счастье?
Паши души купались в весне,
Плыли головы наши в огне.
И печаль, с ней и боль — далеки,
И казалось — не будет тоски.
Ну а теперь — хоть саван ей готовь, —
Смеюсь сквозь слезы я и плачу без причины
Вам вечным холодом и льдом сковало кровь
От страха жить и от предчувствия кончины
Понял я — больше песен нс петь,
Понял я — больше снов не смотреть.
Дни тянулись с ней нитями лжи,
С нею были одни миражи.
Я жгу остатки праздничных одежд,
Я струны рву, освобождаясь от дурмана, —
Мне не служить рабом у призрачных надежд,
Не поклоняться больше идолам обмана!
1968
Из кинофильма
«ОДИН ИЗ НАС»
РОМАНС
Она была чиста, как снег зимой.
В грязь — соболя, — иди по ним по праву...
Но вот мне руки жжет ея письмо —
Я узнаю мучительную правду...
Не ведал я: смиренье — только маска,
И маскарад закончится сейчас, —
Да, в этот раз я потерпел фиаско —
Надеюсь, это был последний раз.
Подумал я: дни сочтены мои,
Дурная кровь в мои проникла вены, —
Я сжал письмо, как голову змеи, —
Сквозь пальцы просочился яд измены.
Не ведать мне страданий и агоний,
Мне встречный ветер слезы оботрет,
Моих коней обида не нагонит,
Моих следов метель не заметет.
Итак, я оставляю позади,
Под этим серым, неприглядным небом
Дурман фиалок, наготу гвоздик
И слезы вперемешку с талым снегом
242
Москва слезам не верит и слезинкам —
И не намерен больше я рыдать, —
Спешу навстречу новым поединкам —
И, как всегда, намерен побеждать!
1970
ТАНГО
Как счастье зыбко!..
Опять ошибка:
Его улыбка,
Потом — бокал на стол, —
В нем откровенно
Погасла пена;
А он надменно
Простился и ушел.
Хрустальным звоном
Бокалы стонут.
Судьба с поклоном
Проходит стороной.
Грустно
вино мерцало,
Пусто
на сердце стало,
Скрипки смеялись надо мной...
Впервые это со мной:
В игре азартной судьбой,
Казалось, счастье выпало и мне —
На миг
пригрезился он,
243
Проник
волшебником в сон, —
И вспыхнул яркий свет в моем окне.
Но счастье зыбко —
Опять ошибка!
Его улыбка,
Потом — бокал на стол, -
В бокале, тленна,
Погасла пена;
А он надменно
Простился — и ушел.
Хрустальным звоном
Бокалы стонут.
Бесцеремонно он
Прервал мой сон.
Вино мерцало...
А я рыдала.
Скрипки рыдали в унисон.
1970
Из кинофильма
«ЧЕРНЫЙ ПРИНЦ»
* * *
Неужели мы заперты в замкнутый круг?
Неужели спасет только чудо>
У меня в этот день все валилось из рук
И не к счастию билась посуда.
Ну пожалуйста, не уезжай
Насовсем, — постарайся вернуться’
Осторожно: не резко бокалы сближай,
Разобьются!
Рассвело! Стало ясно: уйдешь по росе, -
Вижу я, что не можешь иначе,
Что всегда лишь в конце длинных рельс и шоссе
Гнезда вьют эти птицы удачи.
Но, пожаауйста, не уезжай
Насовсем, — постарайся вернуться!
Осторожно: не резко бокалы сближай, —
Разобьются!
Не сожгу кораблей, не гореть и мостам, —
Мне бы только набраться терпенья!
Но... хотелось бы мне, чтобы здесь, а не там
Обитало твое вдохновенье.
245
Ты, пожалуйста, не уезжай
Насовсем, — постарайся вернуться!
Осторожно: не резко бокалы сближай, —
Разобьются!
<1972>
Из кинофильма
БЕГСТВО МИСТЕРА МАК-КИНЛИ»
ПРЕРВАННЫЙ ПОЛЕТ
Кто-то высмотрел плод, что неспел, -
Потрусили за ствол — он упал...
Вот вам песня о том, кто не спел
И что голос имел — не узнал.
Может, были с судьбой нелады
И со случаем плохи дела,
А тугая струна на лады
С незаметным изъяном легла.
Он начал робко с ноты до,
Но не допел ее, не до...
Не дозвучал его аккорд
И никого не вдохновил.
Собака лаяла, а кот —
Мышей ловил.
Смешно, не правда ли, смешно!
А он шутил — недошутил,
Недораспробовал вино,
И даже недопригубил.
Он пока лишь затеивал спор,
Неуверенно и не спеша, —
247
Словно капельки пота из пор,
Из-под кожи сочилась душа.
Только начал дуэль на ковре —
Еле-еле, едва приступил,
Лишь чуть-чуть осмотрелся в игре,
И судья еще счет не открыл.
Он знать хотел всё от и до,
Но не добрался он, не до...
Ни до догадки, ни до дна,
Не докопался до глубин
И ту, которая одна, —
Недолюбил.
Смешно, не правда ли, смешно!
А он спешил — недоспешил, —
Осталось недорешено
Все то, что он недорешил.
Ни единою буквой не лгу —
Он был чистого слога слуга,
И писал ей стихи на снегу...
К сожалению, тают снега!
Но тогда еще был снегопад
И свобода писать на снегу, —
И большие снежинки и град
Он губами хватал на бегу.
Но к ней в серебряном ландо
Он не добрался и не до...
Не добежал бегун, беглец,
Не долетел, не доскакал,
248
А звездный знак его — Телец —
Холодный Млечный Путь лакал.
Смешно, не правда ли, смешно,
Когда секунд недостает, —
Недостающее звено,
И недолет, и недолет!
Смешно, не правда ли? Ну вот,
И вам смешно, и даже мне —
Конь на скаку и птица влет, —
По чьей вине?..
1973
Из кинофильма
«ЕДИНСТВЕННАЯ ДОРОГА»
* * *
Если где-то в глухой неспокойной ночи
Ты споткнулся и ходишь по краю —
Не таись, не молчи, до меня докричи! —
Я твой голос услышу, узнаю!
Если с пулей в груди ты лежишь в спелой ржи —
Потерпи: я спешу — и усталости ноги не чуют!
Мы вернемся туда, где и воздух и травы врачуют, —
Только ты не умри, только кровь удержи!..
Если конь под тобой, ты домчи, доскачи —
Конь дорогу отыщет буланый —
В те края, где всегда бьют живые ключи, —
И они исцелят твои раны!
Где же ты — взаперти или в долгом пути?
На каких ты сейчас перепутиях и перекрестках?
Может быть, ты устал, приуныл, заблудился
в трех соснах —
И не можешь обратно дорогу найти?..
Здесь такой чистоты из-под снега ручьи —
Не найдешь, не придумаешь краше!
Здесь цветы, и кусты, и деревья — ничьи,
Стоит нам захотеть — будут наши!
250
Если трудно идешь — по колени в грязи
Да по острым камням, босиком по воде по студеной, —
Пропыленный, обветренный, дымный, огнем
опаленный —
Хоть какой, — доберись, добреди, доползи!..
1974
Из кинофильма
«МОРСКИЕ ВОРОТА»
* * *
В день, когда мы, поддержкой земли заручась,
По высокой воде, по соленой, своей,
Выйдем точно в назначенный час, —
Море станет укачивать пас,
Словно мать непутевых детей.
Волны будут работать — и в поте лица
Корабельные наши борта иссекут,
Терпеливо машины начнут месяца
Составлять из ритмичных секунд.
А кругом — только водная гладь, — благодать!
И на долгие мили кругом — ни души!..
Оттого морякам тяжело привыкать
Засыпать после качки в домашней тиши.
Наши будни — без праздников, без выходных, -
В море нам и без отдыха хватит помех.
Мы подруг забываем своих:
Им — до нас, нам подчас не до них, —
Да простят они нам этот грех!
Нет, неправда! Вздыхаем о них у кормы
И во сне имена повторяем тайком.
Здесь совсем не за юбкой гоняемся мы,
Не за счастьем, а за косяком.
252
А кругом — только водная гладь, — благодать!
Ни заборов, ни стен — хоть паши, хоть пляши!..
Оттого морякам тяжело привыкать
Засыпать после качки в уютной тиши.
Говорят, что плывем мы за длинным рублем, —
Кстати, длинных рублей просто так не добыть, —
Но мы в море — за морем плывем,
И еще — за единственным днем,
О котором потом не забыть.
А когда из другой, непохожей весны
Мы к родному причалу придем прямиком, —
Растворятся морские ворота страны
Перед каждым своим моряком.
В море — водная гладь, да еще — благодать,
И вестей — никаких, сколько нам ни пиши...
Оттого морякам тяжело привыкать
Засыпать после качки в уютной тиши.
И опять уплываем, с землей обручась —
С этой самою верной невестой своей, —
Чтоб вернуться в назначенный час,
Как бы там ни баюкало нас
Море — мать непутевых детей.
Вот маяк нам забыл подморгнуть с высоты,
Только пялит глаза — ошалел, обалдел:
Он увидел, что судно встает на винты,
Обороты врубив па предел.
А на пирсе стоять — все равно благодать, —
И качаться па суше, и петь от души.
Нам, вернувшимся, не привыкать привыкать
После громких штормов к долгожданной тиши!
1973
253
* * *
Всему на свете выходят сроки,
А соль морская — въедлива как черт, —
Два мрачных судна стояли в доке,
Стояли рядом — просто к борту борт.
Та, что поменьше, вбок кривила трубы
И пожимала баком и кормой:
«Какого типа этот тип? Какой он грубый!
Корявый, ржавый, — просто никакой!»
В упор не видели друг друга
оба судна
И ненавидели друг друга
обоюдно.
Он в аварийном был состоянье,
Нои опа — не новая отнюдь, —
Так что увидишь на расстоянье —
С испуга можно взять и затонуть.
Тот, что побольше, мерз от отвращенья,
Хоть был железный малый, с крепким дном,
Все двадцать тысяч водоизмещенья
От возмущенья содрогались в нем!
И так обидели друг друга
оба судна,
Что ненавидели друг друга
обоюдно.
Прошли недели, — их подлатали,
По ржавым швам шпаклевщики прошли,
И ватерлинией вдоль талии
Перевязали корабли.
254
И медь надраили, и краску наложили,
Пар развели, в салонах свет зажгли, —
И палубы и плечи распрямили
К концу ремонта эти корабли.
И в гладкий борт узрели
оба судна,
Что так похорошели —
обоюдно.
Тот, что побольше, той, что поменьше,
Сказал, вздохнув: «Мы оба неправы!
Я никогда не видел женщин
И кораблей — прекраснее, чем вы!»
Та, что поменьше, в том же состоянье
Шепнула, что и он неотразим:
«Большое видится на расстоянье, —
Но лучше, если все-таки — вблизи».
Кругом конструкции толпились,
было людно,
И оба судна объяснились —
обоюдно!
Хотя какой-то портовый дока
Их приписал не в тот же самый порт,
Два корабля так и ушли из дока,
Как и стояли, — вместе, к борту борт.
До горизонта шли в молчанье рядом,
Не подчиняясь ни теченьям, ни рулям.
Махала ласково ремонтная бригада
Двум не желающим расстаться кораблям.
255
Что с ними? Может быть, взбесились
оба судна?
А может, попросту влюбились —
обоюдно.
1973
* * *
Был развеселый розовый восход,
И плыл корабль навстречу передрягам,
И юнга вышел в первый свой поход
Под флибустьерским черепастым флагом.
Накренившись к воде, парусами шурша,
Бриг двухмачтовый лег в развороте.
А у юнги от счастья качалась душа,
Как пеньковые ванты на гроте.
И душу нежную под грубой робой пряча,
Суровый шкипер дал ему совет:
«Будь джентльменом, если есть удача,
А без удачи — джентльменов нет!»
И плавал бриг туда, куда хотел,
Встречался — с кем судьба его сводила,
Ломая кости веслам каравелл,
Когда до абордажа доходило.
Был однажды богатой добычи дележ —
И пираты бесились и выли...
Юнга вдруг побледнел и схватился за нож, —
Потому что его обделили.
256
Стояла девушка, не прячась и не плача,
И юнга вспомнил шкиперский завет:
Мы — джентльмены, если есть удача,
А нет удачи — джентльменов нет!
И видел он, что капитан молчал,
Не пробуя сдержать кровавой свары.
И ран глубоких он не замечал —
И наносил ответные удары.
Только ей показалось, что с юнгой — беда,
А другого она не хотела, —
Перекинулась за борт — и скрыла вода
Золотистое смуглое тело
И прямо в грудь себе, пиратов озадачив,
Он разрядил горячий пистолет...
Он был последний джентльмен удачи, —
Конец удаче — джентльменов нет!
1973
9 Люблю тебя сейчас
Из кинофильма
«КОНТРАБАНДА»
* * *
Жили-были на море —
Это значит плавали,
Курс держали правильный, слушались руля,
Заходили в гавани —
Слева ли, справа ли —
Два красивых лайнера, судна, корабля:
Белоснежнотелая,
Словно лебедь белая,
В сказочно-классическом плане, —
И другой — он в тропики
Плавал в черном смокинге —
Лорд — трансатлантический лайнер.
Ах, если б ему в голову пришло,
Что в каждый порт уже давно
влюбленно
Спешит к нему под черное крыло
Стремительная белая мадонна!
Слезы льет горючие
В ценное горючее
И всегда надеется втайне,
Что, быть может, в Африку
258
Не уйдет ио графику
Этот недогадливый лайнер.
Ах, если б ему в голову взбрело,
Что в каждый порт уже давно
влюбленно
Прийти к нему под черное крыло
Опаздывает белая мадонна!
Кораблям и поздняя
Не к лицу коррозия,
Не к лицу морщины вдоль белоснежных крыл,
И подтеки синие
Возле ватерлинии,
И когда на смокинге левый борт подгнил.
Горевал без памяти
В доке, в тихой заводи,
Зол и раздосадован крайне,
Ржавый и взъерошенный,
И командой брошенный,
В гордом одиночестве лайнер.
А ей невероятно повезло:
Под танго музыкального салона
Пришла к нему под черное крыло —
И встала рядом белая мадонна!
1974
Из кинофильма
«ИВАН ДА МАРЬЯ»
СВАДЕБНАЯ
Ты, звонарь-пономарь, не кемарь,
Звонкий колокол раскочегаривай!
Ты очнись, встрепенись, гармонист,
Переливами щедро одаривай!
Мы беду навек спровадили,
В грудь ей вбили кол осиновый.
Перебор сегодня — свадебный.
Звон над городом — малиновый.
Эй, гармошечка, дразни,
Не спеши, подманивай!
Главный колокол, звони,
Маленький — подзванивай!
Крикуны, певуны, плясуны!
Оглашенные, неугомонные!
Нынче пир, буйный пир на весь мир,
Все — желанные, все — приглашенные!
Как на ярмарочной площади
Вы веселие обрящете,
Там и горло прополощете,
Там споете да попляшете!
260
Не серчай, а получай
Чашу полновесную!
Подходи да привечай
Жениха с невестою!
Топочи, хлопочи, хохочи!
Хороводы води развеселые!
По бокам, по углам — к старикам —
Разойдись, недоёные, квелые!
Поздравляй, да с пониманием,
За застольною беседою —
Со счастливым сочетанием
Да с законною победою!
Наша свадьба — не конец
Дельцу пустяковому:
Делу доброму — венец,
Да начало — новому!
1974
СЕРЕНАДА СОЛОВЬЯ-РАЗБОЙНИКА
Выходи, я тебе посвищу серенаду!
Кто тебе серенаду еще посвистит?
Сутки кряду могу — до упаду, —
Если муза меня посетит.
Я пока еще только шутю и шалю —
Я пока на себя не похож:
Я обиду терплю, но когда я вспылю —
Я дворец подпилю, подпалю, развалю, —
Если ты на балкон не придешь!
Ты отвечай мне прямо-откровенно —
Разбойничую душу не трави!..
261
О, выйди, выйди, выйди, Аграфена,
Послушать серенаду о любви!
Ей-ей-ей, трали-вали!
Кабы красна девица жила в полуподвале,
Я б тогда на корточки
Приседал у форточки, —
Мы бы до утра проворковали!
Во лесных кладовых моих — уйма товара,
Два уютных дупла, три пенечка гнилых...
Чем же я тебе, Груня, не пара,
Чем я, Феня, тебе не жених?!
Так тебя я люблю, что ночами не сплю,
Сохну с горя у всех на виду.
Вон и голос сорвал — и хриплю, и сиплю.
Ох, я дров нарублю — я себя погублю, —
Но тебя украду, уведу!
Я женихов твоих — через колено!
Я папе твоему попорчу кровь!
О выйди, выйди, выйди, Аграфена, —
О не губи разбойничью любовь!
Ей-ей-ей, трали-вали!
Кабы красна девица жила в полуподвале,
Я б тогда на корточки
Приседал у форточки, —
Мы бы до утра проворковали!
Так давай, Аграфенушка, свадьбу назначим, —
Я — нечистая сила, но с чистой душой!
Я к чертям, извините, собачьим
Для тебя позабуду разбой!
Я и трелью зальюсь, и подарок куплю,
Всех дружков приведу на поклон;
262
Я тебя пропою, я тебя прокормлю,
Нам ребята на свадьбу дадут по рублю, —
Только ты выходи на балкон!
Ответь всерьез, прошу проникновенно,
Ведь знают соловьи, что «се ля ви».
Так выйди, елки-палки, Аграфена, —
Не дай погаснуть пламенной любви!
Во темечке моем да во височке —
Одна мечта: что выйдет красота,
Привстану я на цыпочки-мысочки
И поцелую в сахарны уста!
Ей-ей-ей, трали-вали!
Кабы красна девица жила в полуподвале,
Я б тогда на корточки
Приседал у форточки, —
Мы бы до угра проворковали!
1974
* * *
Если в этот скорбный час
спустим рукава —
Соловей освищет нас
и пойдет молва:
Дескать, силой царский трон
все скудней,
Ел, мол, мало каши он,
Евстигней.
Кто же все же уймет шайку-лейку,
Кто на подвиги ратны горазд,
Царь тому дорогую шубейку
От щедрот своих царских отдаст!
263
Если кровь у кого горяча, —
Саблей бей, пикой лихо коли!
Царь дарует вам шубу с плеча —
Из естественной выхухоли!
Торопись указ зачесть,
изданный не зря!
Кто заступится за честь
батюшки-царя?
Кто разбойника уймет —
Соловья, —
К государю попадет
в сыновья!
Кто оружьем побьет образину,
Кто проучит его кулаком,
Тот от царства возьмет половину,
Ну а дочку — дак всю целиком!
Сей указ — без обману-коварства.
За печатью, как в сказке, точь-в-точь.
В бой — за восемь шестнадцатых царства
Да за целую царскую дочь!
1974
ПЕСНЯ МАРЬИ
Отчего не бросилась, Марьюшка, в реку ты,
Что же не замолкла-то навсегда ты,
Как забрали милого в рекруты, в рекруты,
Как ушел твой суженый во солдаты?!
Я слезами горькими горницу вымою
И на годы долгие дверь закрою,
Наклонюсь над озером ивою, ивою —
Высмотрю, как в зеркале, — что с тобою.
264
Травушка-муравушка — сочная, мятная —
Без тебя ломается, ветры дуют...
Долюшка солдатская — ратная, ратная:
Что, как пули грудь твою не минуют?!
Тропочку глубокую протопчу по полю
И венок свой свадебный впрок совью,
Длинну косу девичью — до полу, до полу —
Сберегу для милого — с проседью.
Вот возьмут кольцо мое с белого блюдица,
Хоровод завертится грустно в нем, —
Пусть мое гадание сбудется, сбудется:
Пусть вернется суженый вешним днем!
Пой как прежде весело, идучи к дому, ты,
Тихим словом ласковым утешай.
Л житье невестино — омуты, омуты...
Дожидает Марьюшка — поспешай!
1974
ИВАН ДА МАРЬЯ
Вот пришла лиха беда —
Уж ворота отворяют, —
Значит, пробил час, когда
Бабьи слезы высыхают.
Значит, больше места нет
Ни утехам, пи нарядам.
Коль семь бед — один ответ, —
Так пускай до лучших лет
Наши беды будут рядом.
Не сдержать меня уговорами.
Верю свято я — не в него ли?
265
Пусть над ним кружат черны вороны,
Но он дорог мне и в неволе.
Понаехали сваты,
Словно на смех, для потехи, —
Ах, шуты они, шуты:
Не бывать тому вовеки.
Где им знать: поют кругом,
Да прослышала сама я,
Как в году невесть каком
Стали вдруг одним цветком
Два цветка — Иван да Марья.
Путь-дороженька — та ли, эта ли, —
Во кромешной тьме, с мукой-болью,
В пекло ль самое, на край света ли, —
Приведи к нему, хоть в неволю.
Ветры добрые, тайком
Прокрадитесь во темницу —
Пусть узнает он о том,
Что душа к нему стремится.
Сердцем пусть не упадет
И не думает худого,
Пусть надеется и ждет —
Помощь Марьина придет
Скоро-скоро, верно слово.
Пусть не сетует, пусть не мается,
Ведь не зря цветок в чистом поле
Нашим именем называется —
Так цвести ему и в неволе!
1974
Из кинофильма
«ОДИНОЖДЫ ОДИН»
ПЕСНЯ ВАНИ У МАРИИ
Я полмира почти через злые бои
Прошагал и прополз с батальоном,
А обратно меня за заслуги мои
Санитарным везли эшелоном.
Подвезли на родимый порог
На полуторке к самому дому, —
Я стоял и немел, а над крышей дымок
Подымался совсем по-другому.
Окна словно боялись в глаза мне взглянуть,
И хозяйка не рада солдату:
Не припала в слезах на могучую грудь,
А руками всплеснула — и в хату.
И залаяли псы на цепях,
Я шагнул в полутемные сени —
За чужое за что-то запнулся в сенях,
Дверь рванул — подкосились колени.
Там сидел за столом, да на месте моем
Неприветливый новый хозяин —
И фуфайка на нем, и хозяйка при нем, —
Потому я и псами облаян.
267
Это значит, пока под огнем
Я спешил, ни минуты не весел,
Он все вещи в дому переставил моем
И по-своему всё перевесил.
Мы ходили под Богом, под Богом войны —
Артиллерия нас накрывала.
Но смертельная рана нашла со спины
И изменою в сердце застряла.
Я себя в пояснице согнул,
Силу воли позвал на подмогу:
«Извините, товарищи, что завернул
По ошибке к чужому порогу...»
Дескать, мир да любовь вам, да хлеба на стол,
Чтоб согласье по дому ходило...
Ну а он даже ухом в ответ не повел:
Вроде так и положено было.
Зашатался некрашеный пол,
Я не хлопнул дверьми, как когда-то, —
Только окна раскрылись, когда я ушел,
И взглянули мне вслед виновато...
1974
ПЕСНЯ О ЧЕРНОМ И БЕЛОМ ЛЕБЕДЯХ
Ах! В поднебесье летал
Лебедь черный, младой да проворный.
Ах! Да от лёта устал —
Одинокий, да смелый, да гордый.
Ах! Да снижаться он стал
С высоты со своей лебединой.
268
Ах! Два крыла распластал —
Нет уж сил и на взмах на единый.
Ай не зря гармонь пиликает —
Ваня песенку мурлыкает, —
С уваженьем да с почтением,
Да, конечно, со значением.
Ах! На крутом берегу,
Словно снег среди лета, не тая,
Ах! На зеленом лугу —
Лебединая белая стая.
Ах! Да не зря он кружил,
Да и снизился не понапрасну:
Ах! Он от стаи отбил
Лебедь белую саму прекрасну.
Ай вы, добры люди-граждане,
Вы б лебедушку уважили —
Затянули бы протяжную
Про красу ее лебяжую.
Ох! Да и слов не сыскать,
Вот и голос дрожит неумелый.
Ох! Другу дружка под стать —
Лебедь черный да лебеди белой, —
Ах! Собралйся в полет
Оба-двое крылатые вместе.
Ах! Расступися, народ,
Поклонись жениху и невесте!
Ай спасибо, люди-граждане,
Что невестушку уважили,
Жениха не забываете
Да обоих привечаете!
1974
269
ВЕЛИЧАЛЬНАЯ ОТЦУ
Ай не стойте в гордыне —
Подходите к крыльцу,
А и вы, молодые,
Поклонитесь отцу!
Он сердитый да строгий, —
Как сподлобья взглянёт,
Так вы кланяйтесь в ноги —
Может, он отойдет.
Вам отцу поклониться —
Тоже труд небольшой, -
Он лицом просветлится,
Помягчает душой.
Вы с того начинайте
И потом до конца
Во всю жизнь привечайте
Дорогого отца!
1974
ЧАСТУШКИ К СВАДЬБЕ
Нс сгрызть меня —
Невеста я!
Эх, жизнь моя
Интересная!
Кружи-ворожи!
Кто стесняется?
Подол придержи, —
Подымается!
270
И в девках мне
Было весело,
А все ж любовь
Перевесила!
Кружи-ворожи!
Кто стесняется?
Подол придержи, —
Подымается!
Сноха лиха,
Да и кума лихая, —
Учат жить меня,
А я — сама такая’
1974
ЧАСТУШКИ
Гули гули-гуленьки
Девоньки-девуленьки,
Вы оставьте мне на память
В сердце загогулинки.
Не гляди, что я сердит, —
По тебе же сохну-то.
Я не с фронта инвалид —
Я любовью трёкнутый.
Выходите к Ванечке,
Манечки-матанечки’
Что стоите, как старушки
Божьи одуванчики!
Милый мой — каменотес,
Сильный он да ласковый, —
271
Он мне с Англии привез
Лифчик пенопластовый.
Здеся мода отстает,
Вот у нас в Австралии
Очень в моде этот год
В три обхвата талии.
Уж не знаю я, как тут,
А, к примеру, в Дании
Девок в загсы волокут
При втором свидании.
Я не знаю, как у вас,
А у нас во Франции
Замуж можно десять раз,
Все — без регистрации.
Ой, табань, табань, табань,
А то в берег врежемся!
Не вставай в такую рань —
Давай еще понежимся!
Без ушка иголочка,
Оля, Ольга, Олечка,
Поднеси-ка инвалиду
Столько и полстолечка!
На пути, на перепутье
Молодуху сватал дед.
Сперва думали, что шутит, —
Оказалося, что — нет.
Мой миленок все допил
Дочиста и допьяна, —
272
Потому и наступил
В мире кризис топливный.
Ты не ной, не ной, не ной:
Это ж кризис — нефтяной, —
Надо больше опасаться,
Что наступит — спиртовой.
Гляну я, одна семья
На таком воскреснике —
Все друг другу кумовья
Али даже крестники.
1974
ГРУСТНАЯ ПЕСНЯ О ВАНЕЧКЕ
Зря ты, Ванечка, бредешь
Вдоль оврага:
На пути — каменья сплошь, —
Резвы ножки обобьешь,
Бедолага!
Тело в эдакой ходьбе
Ты измучил,
А и, кажется, себе
Сам наскучил.
Стал на беглого похож
Аль на странничка, —
Может, сядешь — отдохнешь,
Ваня-Ванечка?!
Ваня!
Что, Ванюша, путь трудней?
Хворь напала?
273
Вьется тропка меж корней,
До конца пройти по ней —
Жизни мало!
Славно, коль судьбу узнал
Распрекрасну, —
Ну а вдруг коней загнал
Понапрасну?!
Али вольное житье
Слаще пряничка?
Ах ты горюшко мое,
Ваня-Ванечка!
Ваня!
Ходют слухи, будто сник
Да бедуешь,
Кудри сбросил, — как без них?
Сыт ли ты или привык —
Голодуешь?
Хорошо ли бобылем
Да без крова?
Это, Ваня, не путем,
Непутево!
Горемычный мой, дошел
Ты до краюшка!
Тополь твой уже отцвел,
Ваня- Ванюшка!
Ваня!
19 74
Из кинофильма
«ВООРУЖЕН И ОЧЕНЬ ОПАСЕН»
РАССКАЖИ, ДОРОГОЙ
Расскажи, дорогой,
Что случилось с тобой?
Расскажи, дорогой, не таясь!
Может, всё потерял,
Проиграл, прошвырял?
Может, ангел-хранитель не спас?
Или просто устал?
Или поздно стрелял?
Или спутал, бедняга, где верх и где низ?
В рай хотел? Это — верх.
Ах, чудак человек!
Что поделать теперь? Улыбнись!
Сколько славных парней,
загоняя коней,
Рвутся в мир, где не будет ни злобы, ни лжи!
Неужели, чудак,
ты собрался туда?
Что с тобой, дорогой, — расскажи!
Может быть, дорогой,
Ты скакал за судьбой?
275
Умолял: «Подожди! Оглянись!»
Оглянулась она —
И стара, и страшна, —
Наплевать на нее — улыбнись!
А беду, черт возьми,
Ты запей, задыми —
И еще раз попробуй садись на коня!
Хоть на миг, на чуть-чуть
Ты ее позабудь, —
Обними, если хочешь, меня!
Сколько славных парней,
загоняя коней,
Рвутся в мир, где не будет ни злобы, ни лжи!
Неужели, чудак,
ты собрался туда?
Что с тобой, дорогой, — расскажи!
Притомился — приляг!
Вся земля — для бродяг.
Целый век у тебя впереди.
А прервется твой век —
Там, в земле, человек
Потеснится — давай заходи!
Отдохни — не спеши!
Сбрось всю тяжесть с души —
За удачею лучше идти налегке!
Все богатство души
Нынче стоит гроши —
Меньше глины и грязи в реке.
276
Сколько славных парней,
загоняя коней,
Рвутся в мир, где ни злобы, ни лжи — лишь покой!
Если, милый чудак,
доберешься туда —
Не забудь обо мне, дорогой!
1976
НЕ ГРУСТИ
Не грусти! —
Забудь за дверью грусть.
Заплати! —
Л я развлечь берусь.
Потерпи — уйду ненадолго,
Допою — и сразу вернусь.
Попробуйте забыться,
Не думать о дурном!
Оставьте злые лица
Направо за углом!
Оставьте боли и заботы
своему врагу!
Я в этом охотно
помогу.
Когда вы слишком чинны —
Мы вянем от тоски:
Усталые мужчины —
Плохие... шутники!
Не выпьют лишнего ни йоты,
мало куражу,
Пока я им что-то
не скажу.
277
Пей вино!
Лх, ты не пьешь вина?
Все равно! —
Я за двоих пьяна.
Так и быть — я завтра забуду,
Что была в тебя влюблена.
Забыли вы морщины
Разгладить на лице —
Они на вас, мужчины, —
Как фрак на мертвеце!
Про наши нежные расчеты
дома — ни гугу!
Я в этом охотно
помогу.
Грешны вы иль невинны —
Какие пустяки!
Усталые мужчины —
Такие... чудаки!
Не скажут лишнего ни йоты,
мало куражу,
Пока я им что-то
не скажу.
Ах, жара!
Какая здесь жара!
Всё — игра,
Вся наша жизнь — игра...
Но в игре бывает удача
И — счастливые номера!
Нет золотой долины —
Всё проигрыш и прах.
278
Л выигрыш, мужчины, —
В отдельных номерах!
Играйте, но не для наживы,
а на весь кураж, —
И номер счастливый
будет ваш!
На нас не пелерины —
Мы бабочки в пыльце, —
Порхаем — а мужчины
Меняются в лице.
Порхайте с нами беззаботно,
словно на лугу!
А я вам охотно
помогу!
1976
Из кинофильма
«СТРЕЛЫ РОБИН ГУДА»
ПЕСНЯ О ДВУХ ПОГИБШИХ ЛЕБЕДЯХ
Трубят рога: скорей, скорей! —
И копошится свита.
Душа у ловчих без затей,
Из жил воловьих свита.
Ну и забава у людей —
Убить двух белых лебедей!
И стрелы ввысь помчались...
У лучников наметан глаз, —
А эти лебеди как раз
Сегодня повстречались.
Она жила под солнцем — там,
Где синих звезд без счета,
Куда под силу лебедям
Высокого полета
Ты воспари — крыла раскинь —
В густую трепетную синь,
Скользи по Божьим склонам, —
В такую высь, куда и впредь
Возможно будет долететь
Лишь ангелам и стонам.
280
Но он и там ее настиг —
И счастлив миг единый, —
Но может, был тот яркий миг
Их песней лебединой...
Двум белым ангелам сродни,
К земле направились они —
Опасная повадка!
Из-за кустов, как из-за стен,
Следят охотники за тем,
Чтоб счастье было кратко.
Вот утирают пот со лба
Виновники паденья:
Сбылась последняя мольба —
«Остановись, мгновенье!»
Так пелся вечный этот стих
В пик лебединой песне их —
Счастливцев одночасья:
Они упали вниз вдвоем,
Так и оставшись на седьмом,
На высшем небе счастья.
1975
БАЛЛАДА О ЛЮБВИ
Когда вода Всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На сушу тихо выбралась Любовь —
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было — сорок сороков...
281
И чудаки — еще такие есть —
Вдыхают полной грудью эту смесь,
И ни наград не ждут, ни наказанья, —
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же — неровного — дыханья.
Я поля влюбленным постелю —
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит — я люблю!
Я люблю, и значит — я живу!
И много будет странствий и скитаний:
Страна Любви — великая страна!
И с рыцарей своих — для испытаний —
Все строже станет спрашивать она:
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна...
Но вспять безумцев не поворотить —
Они уже согласны заплатить:
Любой ценой — и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули.
Я поля влюбленным постелю
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит — я люблю!
Я люблю, и значит — я живу!
Но многих, захлебнувшихся любовью,
Не докричишься — сколько ни зови, —
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешен на крови.
282
А мы поставим свечи в изголовье
Погибших от невиданной любви...
И душам их дано бродить в цветах,
Их голосам дано сливаться в такт,
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться — со вздохом на устах —
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья.
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что если не любил —
Значит, и не жил, и не дышал!
1975
СОДЕРЖАНИЕ1
Анатолий Кулагин «Страна любви — великая страна!..» .	. . 5
Я ЛЮБИЛ И ЖЕНЩИН И ПРОКАЗЫ
Татуировка .............................................17
Красное, зеленое .......................................19
‘«Если б я был физически слабым...».....................20
*«Я теперь на девок крепкий...».........................21
Бодайбо.................................................23
‘«Давно я понял: жить мы не смогли бы...»...............25
«Что же ты, зараза, бровь себе подбрила...».............26
«Позабыв про дела и тревоги...»........................ 27
Тот, кто раньше с нею был.............................. 28
У тебя глаза — как нож.............................. ...	31
Весна еще в начале......................................33
«Сколько лет, сколько лет...»...........................35
Правда ведь, обидно.....................................36
«За меня невеста отрыдает честно...» ...................37
Я женщин не бил до семнадцати лет .................... .38
Наводчица...............................................40
Счетчик щелкает ....................................... 42
О нашей встрече.........................................44
«Я любил и женщин и проказы...» .	 46
«Нам вчера прислали.. » ............................... 48
Городской романс........................................50
Я был слесарь шестого разряда ..........................52
Ребята, напишите мне письмо.............................54
«Катерина, Катя, Катерина!..»...........................55
«Ну о чем с тобою говорить!..»..........................56
«Сыт я по горло, до подбородка...»......................57
«То была не интрижка...»................................58
«Она на двор — он со двора...»..........................60
Из детства..............................................62
БАЛ-МАСКАРАД
Бал-маскарад ...........................................67
Песня студентов-археологов..............................69
Песня о нейтральной полосе..............................71
1 Произведения, не исполнявшиеся автором как песни, отме-
чены * (исключение составляет последний раздел книги).
284
«В холода, в холода...» ................................73
День рождения лейтенанта милиции в ресторане «Берлин» .	74
Про дикого вепря........................................75
Дела....................................................77
Скалолазка..............................................79
Она была в Париже.......................................81
Два письма
I. «Здравствуй, Коля, милый мой, друг мой
ненаглядный!...».....................................83
II «Не пиши мне про любовь —	не поверю я...».........84
Ой, где был я вчера.....................................86
Аисты ..................................................89
Песня о несчастных сказочных персонажах.................92
Дом хрустальный.........................................95
«Мао Цзедун — большой шалун...» .......................97
Невидимка...............................................99
Песня про плотника Иосифа, деву Марию, Святого Духа
и непорочное зачатие.................................102
Дайте собакам мяса....................................105
Песня командировочного................................107
Песенка ни про что, или Что случилось в Африке.........110
«У нее все свое — и белье, и жилье...»................112
Песня о двух красивых автомобилях.....................114
««Рядовой Борисов!» — «Я!»...»	 116
Посещение Музы, или Песенка плагиатора.................118
Про любовь в каменном веке.............................120
Семейные дела в Древнем Риме..........................122
Про любовь в Средние века.............................124
Про любовь в эпоху Возрождения........................126
«Долго же шел ты в конверте, листок...»................129
«Комментатор из своей кабины...»......................131
Песенка про прыгуна в высоту...........................133
«Я несла свою Беду...».................................136
Банька по-черному.....................................138
«Так случилось — мужчины ушли...».....................141
Диалог у телевизора................................... 143
Смотрины .............................................146
’«Здравствуй, «Юность», это я...» ....................150
Инструкция перед поездкой за рубеж, или Полчаса
в месткоме .........................................1-55
Про речку Вачу и попутчицу Валю.......................160
«Реальней сновидения и бреда...»......................164
285
НОЛЬ СЕМЬ
«Корабли постоят — и ложатся на курс...».................169
«Красивых любят чаще и прилежней...».....................170
*«Если нравится — мало?..»...............................172
•«Люди говорили морю: «До свиданья»...»..................173
* «День-деньской я с тобой, за тобой...» ................174
Я уехал в Магадан....................................... 175
«То ли — в йзбу и запеть...».............................177
*«Маринка, слушай, милая Маринка...».....................179
*	«Нет рядом никого, как ни дыши...»....................180
*	«Я скольжу по коричневой пленке...» ..................181
*	«Я все чаще думаю о судьях...» .......................182
•	«Бродят по свету люди разные...»......................183
*	«Я думал — это всё, без сожаленья...»................ 185
*	«В восторге я! Душа поет!...» ........................186
•	«Как во городе во главном.. ».........................187
«Мне каждый вечер зажигают свечи...» ....................192
Ноль семь .............................................  194
«Запомню, оставлю в душе этот вечер...»..................196
«Нет меня — я покинул Расею...»..........................198
«Я все вопросы освещу сполна...».........................200
«Поздно говорить и смешно...»............................202
«Здесь лапы у елей дрожат на весу...»....................204
«Так дымно, что в зеркале нет отраженья...»..............206
•	«Люблю тебя сейчас...»................................208
*	Из дорожного дневника.................................210
*	Нигь Ариадны .........................................214
*	«Вот она, вот она — наших душ глубина...».............218
*	1. «Часов, минут, секунд — нули...»...................219
*	11. «...И пробил час — и день возник...»..............221
*	«Я верю в нашу общую звезду...».......................224
*	«И снизу лед и сверху — маюсь между...» ..............226
Белый вальс..............................................227
Райские яблоки ..........................................231
РАССКАЖИ. ДОРОГОЙ
Пети для кинофильмов
Из кинофильма «Саш а-С а ш е н ь к а»
«Дорога, дорога — счёта нет шагам...»..................235
Из кинофильма «Иван Макарович»
Письмо................................................237
286
Из кинофильма «Опасные гастроли»
Баллада о цветах, деревьях и миллионерах .	. .	239
Романс............................. . .	241
Из кинофильма «Один из нас»
Романс .	........................ .	.	242
Танго ................................................243
Из кинофильма «Черный принц»
«Неужели мы заперты в замкнутый круг?..»........245
Из кинофильма «Бегство мистера Мак-Кинли»
Прерванный полет............................... 247
Из кинофильма «Единственная дорога»
«Если где-то в глухой неспокойной ночи...»......250
Из кинофильма «М орские ворота»
«В день, когда мы, поддержкой земли заручась...» .... 252
«Всему на свете выходят сроки...».............. 254
«Был развеселый розовый восход...»....................256
Из кинофильма «Контрабанда»
«Жили-были на море...»..........................258
Из кинофильма «Иван да Марья»
Свадебная.......................................260
Серенада Соловья-разбойника...........................261
«Если в этот скорбный час...».........................263
Песня Марьи...........................................264
Иван да Марья.........................................265
Из кинофильма «Одиножды один»
Песня Вани у Марии .............................267
Песня о черном и белом лебедях........................268
Величальная отцу .....................................270
Частушки к свадьбе («Не сгрызть меня — невеста я!..»)	270
Частушки («Гули-гули-гуленьки...»)....................271
Грустная песня о Ванечке..............................273
Из кинофильма «Вооружен и очень опасен»
Расскажи, дорогой...............................275
Не грусти.............................................277
Из кинофильма «Стрелы Робин Гуда»
Песня о двух погибших лебедях...................280
Баллада о Любви.......................................281
fate сейме	I
He MiHc “	“
% ш uHewi MfW п&ыа сг^/ма:
toft м)бм сейме,
rtitfMMA* ~ Ke Miy, a ifyfyuptt — HijiM
о прмщчш! “ «Я мби» ~
кашКи ^ш,
С’/г ,	к
A94H^	H99lfiai wttyu,t
«Я ide любиа: Mo6oit et^e, 6nwi ^M/ce^,tt»
,}^tk e 6jtwMKH^M, ин^бетим,
ниаНес^,
^лмНа ебг^сшис^,
: , x ' v*
'И :'<’С&Й4’ V мебм&».
9 785699 200214 >