химия и жизнь
НАУЧНО-ПОПУЛЯРНЫЙ ЖУРНАЛ
АКАДЕМИИ НАУК СССР
5
1978

{
\

химия и жизнь
Ежемесячный научно-популярный журнап Академии наук С TCP * H« 5
=^ Издается с 1965 гада
маг, 1978
Технология и природа
С. Красносельский
СУДЬБА ПЛАНЕТЫ
А. Д. Майснер
ПАРАДОКСЫ ПИТАНИЯ РАСТЕНИЙ
Что должна учитывать дифференциальная агротехника
10
А. Иорданский
ГРИГОРЬЕВКА
Репортаж со строительства химического порта
13
Вещи и вещества
С. А. Вольфсон
ИЗ ВОДЫ И УГЛЕРОДА
Неоконченная история чудо-полимера
18
Фотоинформация
А. Дмитриев, В. Зяблов
НОБЕЛЕВСКИЕ ПРЕМИИ
1977 ГОДА
В. Цупрун
КАК ПОСТРОИЛИ
МОДЕЛЬ ФЕРМЕНТА
А. Рожков
СХВАТКА
24
27
30
Вещи и вещества
И. А. Магидсон
РОЖДЕНИЕ «РЕДЭТА»
32
Земпя и ее обитатели
Б. Ф. Сергеев
УСЫ, ОНИ ЖЕ ВИБРИССЫ
37
~40
Л. Пекарь
КОЕ-ЧТО
О БАБОЧКАХ
Нет ли рационального зерна • старинных преданиях
о «волшебных» свойствах некоторых бабочек?
Живые паборатории
В. Руденко
КАШТАН —
ХЛЕБНОЕ ДЕРЕВО
Б. Симкин
И ЕЩЕ ОДИН КАШТАН
48
52

Размышпения
Э. Чаргафф
ГОРЯЧКА РАЗУМА.
НАЧАЛО ПУТИ
А. С. Антонов
ЕВРОПЕЕЦ В АМЕРИКЕ (послесловие)
54
64
Учитесь переводить
Полезные советы
А. Л. Пумпянский
АНГЛИЙСКИЙ —
ДЛЯ ХИМИКОВ
Многозначность языковых фор/у
(продолжение)
А. М. Бражников
ЛЕГКО ЛИ
БРОСИТЬ КУРИТЬ?
66
67
Архив
В. Ф. Оствальд
КАК СТАТЬ ХИМИКОМ
77
Клуб Юный химик
В. Парахуда
САХАР С КИСЛОТОЙ
К А. Паравян
ЭКЗАМЕНЫ НЕ ЗА ГОРАМИ.
Задачи
Ю. Г. Орлик
ПРИЧИНА РЕАКЦИИ —СВЕТ
74
76
77
А почему бы и нет!
А. Н. Ивашкевич
ПОЧЕМУ АХИЛЛЕС
ДОГОНЯЕТ ЧЕРЕПАХУ
Попытка решения парадоксов Зенона
с помощью квантовой механики
80
Фантастика
К. Саймак
КТО ТАМ, В ТОЛЩЕ СКАЛ?
Окончание
82
НА ОБЛОЖКЕ — рисунок
М. Златковского к «Дню
химика», отмечаемому в
последнее воскресенье мая
НА ВТОРОЙ СТРАНИЦЕ
ОБЛОЖКИ — немецкий лубок
XIX века «Намалеванные усы»
(галерея гороОа Нейруппин,
ГДР). Прекрасная половина
человечества обходится без усов,
зато среди животных усами и
бакенбардами щеголяют и дамы.
О причине такой моды
рассказывает статья
«Усы, они же вибриссы»,
напечатанная в этом номере
журнала
ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ
ТЕХНОЛОГИ, ВНИМАНИЕ!
НОВОСТИ ОТОВСЮДУ
КОНСУЛЬТАЦИИ
ИНФОРМАЦИЯ
ИЗ ПИСЕМ В РЕДАКЦИЮ
КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ
ПИШУТ, ЧТО...
ПЕРЕПИСКА
9
23
46
65
69
93
94
94
96

Судьба планеты
Человек — общественное существо,...
способное производит ь^орудия труда,
использовать их в своем воздействии
на окружающий мир и обладающее
сложно организованным мозгом,
сознанием и членораздельной речью.
БСЭ, // издание
У каждого человека на черепе есть
углубление, от него в мозг идет
остаток глазного нерва. Это
углубление досталось нам в наследство от
стегоцефала — первого существа,
выбравшегося на сушу. У
стегоцефала было три глаза... Как это ни
неприятно для тех людей, которые
V**'*. -ф-

считают сеоя чем-то
исключительным, мы — родственники всех
родственников стегоцефала, разных
там ящеров, саблезубых тигров и
бог знает кого еще. И все-таки чем
же мы выделяемся среди родного
нам животного царства?
Аристотель определил человека
как общественное животное,
Гельвеций — как животное с руками, в
которые можно взять и орудие
труда, и оружие. Кант считал, что
человек — разумное существо,
обладающее техническими
способностями.
Есть и шутливые формулировки.
Одни называют человека
облысевшей обезьяной. Другие уверяют,
будто мы — единственные
существа, знающие, кто наши бабушка и
дедушка. Третьи говорят, будто
человек — это единственное
млекопитающее, способное шутить.
Четвертым все эти высказывания не по
вкусу, они твердят, что человек —
животное, сознательно делающее
гадости и полезные вещи.
В XVIII веке знаменитый
Франклин определил человека как
«животное, делающее орудия», а Давид
Юм — как существо, создающее
искусственную среду. В XX веке в
формулировках появился минор:
палеонтолог Вильям Грегори назвал
человека «разрушителем с
большим мозгом», француз Жан Дорст,
специалист по охране природы,
пошел еще дальше. Он считает, что
человек — это единственное живое
существо, нарушающее равновесие
в природе, единственное существо,
способное разорить место своего
обитания, свою колыбель —
биосферу, погубить себя как вид.
Статистика знает все.
И. ИЛЬФ. Е. ПЕТРОВ.
Двенадцать стульев
Если граждане всей планеты, всех
материков, старые и малые, белые,
желтые и черные, встанут вплотную
друг к другу, то вся
четырехмиллиардная людская толпа поместится
на небольшом кусочке суши вроде
острова Колгуев.
Весим — все мы, земляне,—
тоже немного: чуть более 200
миллионов тонн. По сравнению с общей
массой живого вещества планеты
пустяк, что-то вроде
пятимиллионной доли.
Подсчитано, что на каждого
человека приходится почти два
миллиона тонн воздуха, жуткое
количество морской воды и около гектара
леса.
Ныне доподлинно известно, что
из 0,12 га среднеплодородной
земли можно выжать *жсло калорий,
достаточное для существования
одного человека. Однако если
среднестатистический гражданин
пожелает вволю есть мясо, фрукты и
зелень, то, чтобы утолить его аппетит,
потребуется уже впятеро большая
площадь — 0,6 га. И еще нужно
0,4 га для получения разного рода
волокон, хотя бы хлопка. Кроме
того, среднестатистический человек не
может прожить и без 0,2 га,
занятых дорогами, аэродромами или
постройками. А если у этого
среднестатистического гражданина есть
душа, то для отдыха на лоне
природы, скажем для рыбалки,
требуется еще не менее 0,8 га
незагрязненной территории. Сложив все эти
цифры, мы узнаем, сколько
человеку земли надо. А надо ее много —
два гектара, и не любой, а
подходящей.
Людей становится все больше и
больше, а планета наша, как
известно, не резиновая. Вообще-то
подсчитали, что в некоем идеальном
случае планета сможет прокормить
60—80 миллиардов человек. Но
вряд ли этот технизированный
идеал идеален.
Биологический же идеал таков.
По мнению экологов, для
сохранения природного равновесия
необходимо, чтобы треть суши и треть
океана остались девственными, не
тронутыми цивилизацией.
Человек менее самостоятелен, чем
самый ничтожный полевой сорняк.
С физиологической точки зрения все
морские и наземные животные,
включая человека, не что иное, как группка
паразитов на большом теле
растительного мира.
Е РАБИНОВИЧ. Фотосинтез
Правда, неприятное замечание? Но
что поделаешь, оно справедливо.
Любая былинка может жить без че-
4

ловека, а мы без растений, без
кислорода не протянем и пяти
минут — задохнемся. Да мы и не
появились бы без растений.
Испокон веков растительный мир
Земли словно гигантский насос
прокачивает сквозь себя вещество
планеты. Растения создают живое
из неживого. Работа
.микробов-минерализаторов противоположна:
они разлагают сложные
макромолекулы, из которых состоят тела
погибших существ, до простых
неорганических соединений. Растения и
бактерии — начальная и конечная
точки круговорота жизни.
Благодаря круговороту веществ на Земле
создана и растворилась биомасса,
превышающая массу самого земного
шара.
Отсюда следует примечательный
вывод: один и тот же атом
многократно мог быть составной частью
каких-то организмов. Какие атомы
входят сейчас в наше тело?
Может, раньше их носил в себе
динозавр, может, они работали в мозгу
Гомера или трудились в листе
кувшинки. Химически мы
родственники всего живого планеты.
Старшее поколение заботится о
малышах: умудренные миллиардо-
летиями растения для нас,
малышей, готовят еду из Земли и
Солнца. Мы едим энергию солнечных
лучей, связанную растениями. За год
человечество потребляет около
миллиарда тонн растительной
органики. Да еще за сутки каждый
человек поглощает девять килограммов
воздуха, тоже «растительного»
продукта,— больше, чем всех других
веществ, взятых вместе. А как же
шницель или бифштекс? Но ведь
мясо изначально тоже
растительный продукт — углеводы в белок
переделали травоядные животные
или хищники, питающиеся этими
травоядными.
В 1972 году, когда и речи не было
об энергетическом кризисе,
американский научный журнал
«Environment» (№ 14) опубликовал весьма
примечательные расчеты. Из них
явствует, что сельскохозяйственная
продукция среднего фермера,
будучи выражена в калориях, едва
покрывает пятую часть энергии,
затраченной на выращивание урожая
и откорм скота. Одни только
трактора, сжигая топливо, расходуют
столько энергии, сколько
содержится во всем урожае американского
растениеводства. Главный вывод
публикации сногсшибательный:
примитивное ручное выращивание
риса энергетически в 250 раз
выгоднее.
Энергетические потери в ходе
производства и даже при покупке
пищевых продуктов столь велики и
столь скрыты от неискушенного
взгляда, что заинтересованному
читателю, право, стоит обратиться к
прошлогодней публикации «Химии и
жизни» на эту тему («Затраты на
пропитание», № 8). О низком же
к.п.д. промышленных установок
написаны горы книг и статей.
С нашим появлением континенты
быстро дряхлеют.
3. ХЕМИНГУЭЙ.
Зеленые холмы Африки
Цивилизация дала нам множество
благ, но появились и издержки.
Испокон веков техника не
приспосабливалась к природе, а покоряла ее.
Люди бездумно изменяли и
уродовали прекрасный лнк планеты.
Угроза нависла не только над
биологическим равновесием — меняются
основные, жизненно важные,
геохимические и геофизические
параметры планеты, ее атмосфера и
гидросфера. Облик материков стал
другим.
Недра. Техника и сельское
хозяйство изменили естественное
перемещение всех металлов и
множества других химических элементов.
Экскаваторы, земснаряды,
созданные людьми шахты смещают
вещество земной коры вдесятеро
сильнее, чем движитель
землетрясений — глубинная энергия. Покой
недр нарушен. Кладовые
материков быстро пустеют. За год
человечество сжигает такое количество
нефти, угля* и газа, какое природа
создавала миллион лет. Для того
чтобы удовлетворить потребности
одного-единственного гражданина
планеты, ежегодно из недр
извлекают целый холм — около 30 тонн
минерального сырья.
5

г**.:
Л^~«
W.;.>.
3**^-<
900 г.
Почва. Бетон и асфальт,
уложенные там и сям, уже погребли под
собой площадь, примерно равную
территории^ Франции. Десятая
часть суши распахана. Для
сельского хозяйства в его современном
виде пригодна лишь четверть земель,
оставшихся неосвоенными.
Естественное плодородие нарушено. Из-за
перенапряжения почвы и сведения
лесов идет эрозия почвенного
покрова. Она захватила на планете
площадь, равную территории нашей
страны. Пустыня Сахара за
последние полвека разрослась на 650 000
квадратных километров.
Леса. Площадь лесов на Земле
сократилась вдвое. Считавшиеся
неприступными джунгли жгут и
вырубают столь быстро, что лет
через сто они могут исчезнуть совсем.
И не мудрено, для каждого из нас
сводится роща в 300 деревьев.
Биологическое равновесие. На
протяжении миллионов лет масса
животных была в тысячу раз
меньше биомассы растений. Люди
резко уменьшили биомассу леса и,
вероятно, увеличили число
животных — несметные стада пасутся на
пастбищах всех стран мира. А
сколько животных коротают свой век
в гигантских животноводческих
комплексах! Соотношение же
растений и животных — это
фундаментальное свойство биосферы. Как
это скажется в будущем?
Изменение естественного хода
эволюции. Угнетая одни и пестуя
другие виды, мы нарушаем процесс
естественного отбора. Все живое
теснейшим образом взаимосвязано,
а мы вырываем из этой цепи звенья.
За последние две тысячи лет люди
истребили 245 видов животных.
Теперь процесс ускорился вдесятеро:
в нашем веке ежегодно с лица
Земли навечно исчезает один вид
животных или растений. Какую
эволюционную нагрузку должны были
нести исчезнувшие — теперь этого
не скажет никто.
Загрязнение внешней среды. Из-
за сжигания топлива концентрация
С02 в атмосфере возрастает на
0,3% ежегодно. Городская пыль на
6

Картоскемы, заимствованные нэ книги Ж. Дорста
«До того квк умрет природ»», свидетельствуют
о том, что 1В тысячу пет |с МО по 1900 год| леса
в Центральной Европе почти исчезли
полчаса задерживает восход
Солнца. В некоторых промышленных
центрах срок жизни деревьев уже в
два-три раза короче, чем в
естественном ландшафте. В Мировой
океан попадают миллионы тонн
нефтепродуктов. Литр нефти способен
испортить миллион литров воды.
Радужная пленка, растекаясь по
морской поверхности, разрывает
газообмен между атмосферой и
океаном. Морские же водоросли дают
чуть ли не две трети кислорода,
образующегося на планете.
Выбрасываемые во внешнюю среду
канцерогены, тяжелые металлы,
ядохимикаты способны погубить нас как вид.
Норберт Винер в своей книге
«Кибернетика и общество», говоря
об оскудении Земли, приводит
сцену безумного чаепития из «Алисы в
Стране Чудес». Когда за столом на
одном месте чай был выпит, а
пирожное съедено, Шляпочник и
Мартовский Заяц переходили на
соседнее место. Когда же Алиса
полюбопытствовала, что будет, если они
возвратятся на прежние места,
Мартовский Заяц сразу переменил
тему разговора.
К сожалению, используя
природу, люди долгие века поступали
именно так. Пирожных осталось
немного...
Бесполезно писать цифры на текущей
воде.
Восточная пословица
Над биосферой нависла угроза, но
вид Homo sapiens процветает, ибо
цивилизация пока что работает на
него. Во всяком случае, она
продлила человеческую жизнь.
Доисторические скелеты очень редко
принадлежали людям старше 30 лет.
Сейчас же средняя
продолжительность жизни превысила 60 (в
СССР — 70) лет. Медицина
справилась с чудовищными эпидемиями,
снизила детскую смертность.
7

Раньше человечество
увеличивалось много медленнее. Сейчас
население Земли удваивается
каждые 30 лет. Правда, правительства
некоторых индустриальных стран
ныне озабочены совсем иным —
снижением прироста населения, но
если бы Адам и Ева появились
всего две тысячи лет назад, а
население с той поры росло бы
нынешними средними глобальными
темпами, то теперь в одном только
Париже жило бы 1500000000000
человек.
Рецепт избавления от грозящей
тесноты уже давно предложили
фантасты. Они переселили людей в
космос. Представьте, что в очередь на
космодром выстроился миллиард
человек. Ракеты улетают
беспрестанно; непрерывно движется и
очередь. Но она будет идти вечно:
пока первые садятся в ракету, в
конце очереди рождаются новые люди.
Кроме того, в «космических
городах» со временем начнется и
собственный прирост населения. С
Земли в космос потечет не река, а
тонкий людской ручеек. Какой? Пока
неясно. Как говорит восточная
мудрость, писать цифры на текущей
воде бесполезно.
Перед человечеством задача
более сложная, чем заселение
космоса. Более сложная, более важная и
неотложная — сбалансировать
работу промышленности с
возможностями живой природы.
Модифицировать биосферу, чтобы она могла
давать больше пищи, чем
нынешняя, сберечь при этом природное
равновесие и устранить
неблагоприятные сдвиги. Специалисты
считают, что ключ к решению этой
проблемы лежит во всемерном
сбережении способности живой
природы к самовосстановлению, в
сбережении природных взаимосвязей, в
безотходной технологии
производства.
Человек — млекопитающее,
способное мыслить, созидать и
находить выходы из, казалось бы,
безнадежных положений. Из
«существа, разрушающего свою
колыбель», человек должен превратиться,
да и уже превращается в существо,
сознательно создающее и благоуст-
8
раивающее место своего обитания в
масштабе всей планеты.
Лишь к концу второго
тысячелетия повсюду было осознано, что
покорение природы может
кончиться не победой, а поражением: люди
испытали ответные удары
загрязненной и искалеченной природы.
Народы поняли, что здоровье
человечества неотделимо, от здоровья
биосферы. Индустриальная мощь
цивилизации развеяла миф о
неистощимости ресурсов биосферы.
Так охрана окружающей среды
превратилась в животрепещущую
международную проблему! Ее
обсуждают не только специалисты, не
только правительства большинства
стран, но и международные
организации, в том числе и ООН.
В национальных и
международных рамках предпринято немало
конкретных шагов, но политическая
разобщенность мира, разорительная
гонка вооружений, подхлестываемая
монополиями, не позволяют
выделить на охрану природы
надлежащие средства. А между тем
подсчитано, что даже при нынешних
научных и технических достижениях,
при плановом, глобальном
использовании того, что уже есть на
Земле, можно повсюду избавить людей
от тисков голода.
Мы можем гордиться тем, что
создателем учения о биосфере был
наш соотечественник — академик
В. И. Вернадский. Научная
разработка всех граней, всех аспектов
этой теории даст ключ к
дальнейшим конкретным действиям.
Мы можем гордиться тем, что
наша страна заботу о природе
узаконила в тексте своей Конституции.
Мы можем гордиться
государственными актами, нацеленными на
охрану недр, вод и лесов. Мы можем
гордиться политикой мира и
сотрудничества, проводимыми Советским
Союзом. Ибо разрешение
конфликта между человеком и биосферой
люди всей планеты видят в науке и
мире.
С. КРАСНОСЕЛЬСКИЙ

последние извеои.
За год —
три поколения
пшеницы
Советским исследователем
впервые удалось получить в
искусственных условиях три
поколения озимой пшеницы
в течение одного года.
Селекционная работа требует не только знаний и опыта, но
и немалого терпения: чтобы выявить и оценить признаки
растения, полученного, скажем, в результате скрещивания,
надо вырастить несколько поколений. А если это только
первый этап работы...
Словом, селекционеры весьма заинтересованы в
способах, которые позволили бы выращивать в лабораторных
условиях два, а то и больше урожаев в год. Для этого
строят особые камеры с искусственным климатом —
фитотроны; однако ими располагает далеко не всякая
лаборатория или опытная станция.
И вот — сообщение в «Докладах ВАСХНИЛ», 1978, № 1:
члену-корреспонденту ВАСХНИЛ Б. С. Мошкову и
кандидату биологических наук Н. В. Хованной удалось в
искусственных условиях, но без всякого фитотрона получить за
год (точнее за 381 день) три поколения известной озимой
пшеницы — Мироновской 808. До сих пор никому в мире
такое не удавалось.
Особенность их метода в том, что семена каждого
поколения подвергали яровизации в темноте при температуре
от 1 до 2°С в обычных чашках Петри на увлажненной
фильтровальной бумаге. Прием ненов: известно, что
подобная яровизация замедляет рост растения, зато
ускоряет его плодоношение. Но ведь и яровизация требует
времени!
Вот тут-то времени и не жалели: семена держали в
темноте и в холоде целых шестьдесят суток. Лишь потом их
помещали в сосуды с дробленым керамзитом и
подкармливали питательным раствором (так называемым
раствором Кнопа). И давали растениям вдоволь тепла и света:
температура колебалась от 25 до 30°С, и круглосуточно
включены были лампы накаливания — по 4 киловатта на
каждый квадратный метр поверхности. Свет от ламп
попадал на растения не напрямую, а через водяной фильтр
Семена поместили на яровизацию 23 января; 25 марта
их перенесли в сосуды с керамзитом; через 65 дней
собрали первый урожай; потом опять яровизация —
и так далее, пока 11 февраля следующего года не
получили зерна третьего поколения. Причем полноценные
зерна: масса тысячи штук достигала 56 г, а это совсем
неплохой показатель.
Авторы работы утверждают, что достигнутый ими
результат — три поколения за 381 день — не предел: можно
работать и быстрее. Скажем, не ждать полного созревания
всех зерен, а брать в дальнейшую работу отдельные
семена по мере их созревания. Тогда, видимо, удастся
получить третье поколение быстрее чем за год.
Но не в абсолютных рекордах дело. Гораздо важнее то,
что этот способ, не требующий никакого хитроумного
оборудования, доступен каждому селекционеру. И, надо
полагать, он не останется без внимания.
Г. БОРОДИН
9

^ХД ^ЗЗЪ*"
*?^

Парадоксы питания
растений
В последние годы селекционеры,
работающие с зерновыми культурами, добились
невиданных ранее успехов. В частности,
им удалось вывести сорта пшеницы и
риса, урожайность которых с одного
гектара достигает 80—100 ц. Однако пока
успехи омрачаются тем, что в
производственных условиях чрезвычайно редки
случаи, когда высокая потенция этих
растений реализуется полностью. Почему?
Потому что на практике далеко не
всегда учитывают видовые и сортовые
особенности растений, игнорируют их
специфические требования.
Конечно, на обширных массивах не
просто создать растениям оптимальный
режим. Но все-таки управлять этим
процессом можно, и в значительной
степени. Уже существует даже специальный
термин — дифференциальная
агротехника, то есть принимающая во виимаиие
особые требования вида и сорта. К
сожалению, знаний для использования ее у
нас еще маловато.
На опытном поле росли овес и ячмень.
Урожайность растений оценивалась не
просто по числу и размеру зерен, а по
тому, какими они получались в
зависимости от соотношения различных
минеральных элементов в питательном растворе,
которым подкармливали подопытные
растения. Сначала питание было
сбалансированным — в почву вносили так
называемую смесь Прянишникова, в которой
отдельные элементы подобраны в особых,
наиболее благоприятных для растений
соотношениях. Но концентрацию всех
компонентов все время увеличивали. По мере
возрастания нормы удобрений
продуктивность овса и ячменя вначале росла, но
только до того момента, когда была
достигнута двойная норма смеси.
Дальнейшее увеличение концентрации
компонентов подкормки — три-четыре нормы —
ничего не давало.
Опыт видоизменили. Стали менять
концентрацию отдельных элементов.
Например, при низком содержании азота в
почву вносили в несколько раз больше, Чем
нужно по пропорции, калия или фосфора.
Подопытные растения в условиях такого^
несбалансированного питания вели себя
по-разному. Овес очень быстро отставал в
росте и развитии. А ячмень на увеличенное
внесение фосфора ответил существенной
прибавкой урожая...
Нет сомнения в том, что у растений
гораздо больше общего, нежели различий. Оии
состоят из одних и тех же химических
элементов, процесс их жизнедеятельности
осуществляется по единому плану. Однако
бывает достаточно незначительного
отклонения от стереотипа, и вид наделяется
специфическими свойствами. Например, есть
сорта пшеницы, которые ни за что не станут
давать прибавку урожая, если на гектар
поля внесут более 30 кг азота. А вот их
карликовые собратья способны использовать
намного больше азота — до 150—200 кг/га.
Именно такие детали дифференциальная
агротехника и должна учитывать. Причем
она позволит не только лучше использовать
достижения селекционеров, но и более
рационально распределить земельные угодья.
На дерново-подзолистой почве росли
клевер красный, турнепс и тимофеевка. Земли
эти были крайне бедны азотом, и растения
ярно голодали. Их подкормили хлористым
аммонием, всех одной и той же дозой,
которая, однако, не превышала обычную
норму, применяемую в питательных смесях.
И что же? Урожайность тимофеевки
действительно возросла вдвое. Но вот турнепс
отреагировал неожиданно — урожайность
его сильно упала, а клевер и вовсе погиб.
А дело было вот в чем. Почва, на
которой выращивали подопытные растения,
обладала так называемой потенциальной
кислотностью, то есть в ней содержалось
много связанных ионов водорода. Когда на
поле внесли хлористый аммоний, ионы
водорода обменялись местами с ионами
аммония, в результате чего образовалась
соляная кислота. Она-то и оказала иигнбирую-
щее воздействие на турнепс, а клевер
даже погубила. Тимофеевка не лострадала от
кислоты, потому что оказалась устойчивой
к ионам водорода.
11

Кислых почв на территории СССР, да и
всего мира, очень много. Для того чтобы
избавиться от их неблагоприятного
воздействия иа растения, почвы известкуют. В
какой-то степени это решает проблему. Но
возможен и другой вариант: выращивать
иа таких землях специально подобранные
культуры, которые, как и тимофеевка,
чувствуют себя в подобных условиях вполне
прилично.
Кроме кислых есть и другие земли с
нарушенным химизмом: щелочные,
засоленные, трудно поддающиеся мелиоративному
воздействию. Для них характерен избыток
каких-либо ионов— Na+, Cl~, SO^-, А18+,
Mg2+ и некоторых других, вредно
действующих иа многие культуры. Но опять же ие
иа все. Известны отдельные сорта, не
страдающие от подобного избытка. Размещение
растений по соответствующим' категориям
земель иесомиеиио обернулось бы
пользой — дополнительной продукцией. И в
некоторых случаях особые свойства растений
уже учитываются. Скажем, хлопчатник
сеют иа засоленных почвах. Это стало
возможным, потому что была* выяснена
природа устойчивости отдельных видов
хлопчатника к избытку солей и выведены
специальные сорта, отличающиеся такой
устойчивостью. Или другой пример. Опытный
земледелец ие рискнет создавать чайную
плантацию на черноземах (черноземах!),
зная, что для чая эти земли непригодны.
По той же причине леи избегают сеять иа
щелочных почвах, а свеклу иа кислых.
Однако подобных примеров очень и очень мало.
В чем же причина столь
разнохарактерного поведения видов? Если коротко — то в
видовой (или сортовой) специфичности. Но
такой ответ, конечно, ничего не объясняет.
Существуют конкретные механизмы,
обуславливающие те или иные свойства.
Некоторые механизмы нам уже известны.
Обычно устойчивость растений к так называемым
непитательным ионам — Н+, AI3+, Mg2+,
Cl~, Na+ — объясняют особыми
свойствами протоплазмы, точнее тем, что она,
будучи непроницаема для этих иоиов,
предохраняет растение от избыточного накопления
вредных элементов. Дело также в том, что
растения научились вообще избирательно
поглощать вещества из среды с
нарушенным химизмом. Кроме того, оии могут
восстанавливать поврежденные участки на
собственном теле и обезвреживать токсичные
ионы продуктами своего метаболизма.
Умение растения справляться С большими
12
дозами удобрений связывают со
способностью его изменять скорость обмена
веществ в зависимости от условий. А те
представители зеленого царства, которые ие
сумели выработать способность
избирательно поглощать иоиы, страдают от
малейшего нарушения в питательном субстрате.
За этими, так сказать, внешними
причинами лежат и более глубокие: специфику
обмена веществ определяет генетический
аппарат. Это подтверждено
экспериментально. Например, в опытах с хлореллой были
получены мутанты, которые хорошо
усваивали NH+ и плохо N03 . Оказалось, что
вторые ие вырабатывали иитратредуктазу,
фермент,* восстанавливающий NO^~ до
NH^~. В среде, иа которой росли
мутанты, было все, что нужно для синтеза
фермента, однако зеленые клетки ие способны
были осуществить этот синтез. Видимо, в
их геноме возникло какое-то отклонение от
нормы. В последние годы
идентифицированы отдельные гены, ответственные за
способность растений поглощать одни иоиы
и проявлять устойчивость к другим.
Выявлена и сложная сопряженность этих
процессов с различными звеньями метаболизма.
И все-таки следует признать, что еще
очень мало выполнено исследований,
вскрывающих суть различных особенностей,
которые характерны для тех или иных сортов или
видов растений. Это и тормозит введение в
практику дифференцированного ухода за
культурами, что в свою очередь сводит под»-
час усилия селекционеров к нулю. Нужно
развивать такие исследования, которые
позволят совершенствовать растительные
формы, избирательно приспосабливать их к
среде.
Современное сельское хозяйство все чаще
переходит иа индустриальные методы, и
ставка делается иа небольшое число
сортов растений, но зато, скажем, очень
продуктивных. Обычно, выиграв в
продуктивности, мы проигрываем в другом: создаем
в высшей степени требовательные,
капризные экземпляры, поэтому технология их
выращивания должна быть в каждом случае
разработана очень четко. Это касается всех
аспектов агротехники, но в особенности
минерального питания, потому что оно
сейчас наиболее управляемая область
растениеводства. И в нем, как мы видели, еще
много неиспользованных возможностей.
Кандидат биологических наук
А. Д. МАЙСНЕР

Двадцать лет назад, 7 мая 1958 года. Пленум Центрального Комитета КПСС принял
постановление «Об ускорении развития химической промышленности и особенно
производства синтетических материалов и изделий из них» — в этом важнейшем партий-
ном решении были заложены основы бурного развития советской химической
индустрии. С тех пор выпуск всех видов химических продуктов в нашей стране быстро
растет с каждой пятилеткой, с каждым годом.
Производство минеральных удобрений, например, за семилетие после майского
Пленума — за 1959—1965 гг. — увеличилось в 2,5 раза, а за 1966—1975 гг. — еще в
2,9 раза и достигло 90 миллионов тонн, в результате чего Советский Союз вышел в
этой области на первое место в мире. Только прирост производства удобрений за
прошедшую, IX пятилетку был равен всему их выпуску за 1966 год! И столь же
красноречивые цифры можно было бы привести по производству синтетических смол и
пластмасс, химических волокон, искусственного каучука...
«Основные направления развития народного хозяйства СССР на 1976—1980 годы»
предусматривают дальнейший рост производства химической продукции — на 60—65%.
Только в этом году должны быть введены мощности по выпуску 15,9 млн. т
минеральных удобрений, 756 тыс. т синтетических смоп и пластмасс. Новые
высокопроизводительные установки и комплексы вступят в строй в этом году в Нижнекамске и
Череповце, Сопигорске и Сумах, Гродно и Воскресенске, Днепродзержинске и
Березниках.
В числе крупнейших химических новостроек X пятилетки — и специализированный
порт в Григорьевском пимане, под Одессой.
Григорьевка
НЕПОР L
а, стг и ь' -„
ХиМИЧ, «
I. НА УЛИЦЕ ДЕДА ТРОФИМА
Первое впечатление странное. Тихий,
пыльный одесский переулок на Пересыпи с
загадочным названием «улица Деда
Трофима». Неприметный одноэтажный домик
старой постройки, а на нем — солидная
вывеска, на которой красивыми буквами
начертано:
МХП СССР
Всесоюзное производственное
объединение
«С О Ю 3 А 3 О Т»
ОДЕССКИЙ
ПРИПОРТОВЫЙ ЗАВОД
Однако ничего похожего на завод
поблизости не видно. И немудрено: никакого
завода тут и в самом деле нет — он далеко,
за 25 километров от Одессы, на
Григорьевском, или Аджалыкском, лимане. Здесь же,
на улице Деда Трофима (в названии которой,
как потом выяснилось, тоже ничего
загадочного нет: просто такая подпольная
кличка была у одного из руководителей
одесских большевиков — А. В. Трофимова),
находится только временная штаб-квартира
строительства. Сюда приносят
адресованную заводу корреспонденцию, здесь
директор завода принимает посетителей, и
еще здесь сидят иностранные
специалисты — о них речь пойдет немного позже.
И больше ничего здесь нет.
А раз так, то и не стоит нам здесь
задерживаться — едем в Григорьевку.
2. НА БЕРЕГУ ЛИМАНА
Что собой представляла Григорьевка
раньше?
Полвека назад, в 1924 году, в Одессе
была выпущена любопытная книга —
«Одесский морской торговый порт.
Исторический, технико-эксплоатационный и
экономический обзор». Про интересующее
нас место здесь говорится так:
«Григорьевка — деревня, расположенная на
возвышенности, над Аджалыкским лиманом.
У пересыпи лимана песчаный пляж, где
можно в тихую погоду принимать на
небольшие суда местные грузы: хлеб и
камень. Пристани нет».
Когда сегодня подъезжаешь к
Григорьевскому лиману, уже издалека из-за
степного горизонта встает обычная панорама
строительства: поднимающиеся вверх
корпуса, металлоконструкции, стрелы
подъемных кранов. Стройка здесь идет не только
на суше, но и на самом берегу, и даже
отчасти под водой.
Здесь сооружается специализированный
морской порт, предназначенный для
переработки грузов только одного типа —
химической продукции. Порт уникальный.
Каждый год он будет перерабатывать до
6,5 миллиона тонн продукции. Почти
половина годовой производительности Одесско-
13

го торгового порта — а ведь через Гри-
горьевку в отличие от Одессы пойдут грузы
всего-навсего трех наименований.
Куда они пойдут и зачем?
3. ЛОС-АНДЖЕЛЕС —
МОСКВА— ГРИГОРЬЕВКА
В апреле 1973 года Советский Союз
подписал с крупнейшей американской
компанией «Occidental Petroleum Corporation» —
«Оксидентл Петролеум Корпорейшн»,
базирующейся в Лос-Анджелесе (президент
компании г-н А. Хаммер — давний
торговый партнер нашей страны), соглашение о
совместном строительстве в СССР
промышленного комплекса по производству
минеральных удобрений и о взаимных
поставках химических товаров.
Главная часть этого комплекса —
строящийся азотный завод в Тольятти (о нем
«Химия и жизнь» рассказывала в № 4 за
прошлый год). Это будет крупнейший в мире
комплекс по производству азотных
удобрений.
Из Тольятти протянется сюда, в Григорь-
евку, стальная нитка аммиакопровода.
Жидкий аммиак пойдет по нему через самые
плодородные области Поволжья и Украины.
Через раздаточные станции, разбросанные
по всей трассе, колхозы и совхозы будут
получать необходимый для интенсивного
сельского хозяйства «элемент
плодородия» — азот, не тратясь на его дальние
перевозки.
А часть продукции Тольяттинского
завода, дойдя до Григорьевки, пойдет на
экспорт. Для перегрузки этой продукции на
суда и строится главным образом
Григорьевский порт.
Из трех основных комплексов будет
состоять его хозяйство. Первый — комплекс
перегрузки аммиака. Это четыре гигантских
изотермических хранилища на 30 тысяч тонн
жидкого аммиака каждое, это причальные
сооружения, компрессоры, насосы.
Проектная мощность комплекса — 4 миллиона
тонн в год.
Второй — комплекс перегрузки
карбамида мощностью полтора миллиона тонн
в год, с двумя складами на 45 тысяч тонн
каждый, с конвейерными системами,
установками для загрузки судов и другими
объектами. Карбамид будет доставляться
сюда с предприятий по железной дороге —
строящаяся для этого станция занимает
чуть ли не половину территории стройки.
-ч\ ..
Mill*
i^fn ^ .,
*» м
14

И наконец, третий — комплекс
перегрузки суперфосфорной кислоты мощностью
миллион тонн в год с шестью емкостями
по 10,8 тысячи тонн.
Фирма «Оксидентл» оказывает
техническое содействие в постройке аммиачного
комплекса Тольяттинского азотного завода
и аммиакопровода из Тольятти в Одессу, а
здесь, в Григорьевне, — аммиачного и
суперфосфорного комплексов. Зарубежные
инженеры оказывают техническую помощь
при монтаже оборудования, поступающего
из-за далеких морей, — это и есть те
иностранцы, которые сидят в домике на улице
Деда Трофима.
Соглашение с «Оксидентл Петролеум» —
компенсационное; это значит, что расчеты
за оборудование и техдокументацию,
которые нам поставляют, будут производиться
готовой продукцией: аммиаком и
карбамидом.
Такие соглашения выгодны обеим
сторонам. Сооружаемые на подобных условиях
предприятия окупаются сравнительно
быстро. Вдобавок по тому же соглашению с
«Оксидентл» мы будем получать
суперфосфорную кислоту. Это основное сырье для
производства жидких комплексных удобре-
/
f
г
•г
ний — раствора, содержащего главные
питательные элементы азот и фосфор в
соотношении 10:34. Суперфосфорная кислота
будет перерабатываться в удобрения на
других химических предприятиях.
А наши зарубежные партнеры получат
взамен аммиак и карбамид — химическую
продукцию, пользующуюся спросом во
всех развитых странах мира.
...Аккуратными рядами выложены на
берегу, у временного причала, огромные
ящики, трубы, колонны, испещренные
разноязычными надписями. Здесь, на приемной
площадке, они подолгу не задерживаются:
в первый день, когда я приехал на
стройку, такелажники только еще прикидывали,
как бы умостить на тракторную тележку
только что прибывший морем 38-тонный
сепаратор, а на следующий день я увидел
этот сепаратор уже стоящим на давно
подготовленном для него фундаменте.
4. ОДЕССКИЙ ПРИПОРТОВЫЙ
До сих пор мы говорили только о
перегрузочных комплексах. А теперь несколько
слов о самом производстве — о том
заводе, о котором возвещает вывеска на
улице Деда Трофима.
I
I
. \
■*■■ i

И в Григорьевке, и в Одессе, и в Москве,
во Всесоюзном объединении «Союзазот»,
я не раз задавал один и тот же вопрос:
'«Что главнее — порт или завод? Завод
строится для порта или порт — для
завода?»
Отвечали мне и так и сяк. Каждый,
естественно, считает самым главным именно то,
о чем у него лично в данный момент
больше всего болит голова. И все ответы были,
скорее всего, правильными.
С одной стороны, конечно, завод нужен
порту. Химическая продукция, с которой
порт будет иметь дело, — груз особенный,
здесь простой перевалкой не обойдешься.
Взять, например, аммиак. Казалось бы,
чего проще — принять жидкий аммиак и
перекачать его в суда-аммиаковозы? Но
суда приходят под погрузку не каждый день,
а аммиакопровод будет работать
непрерывно. Значит, нужно аммиак какое-то время
хранить — для этого и строятся в
Григорьевке 30-тысячетонные емкости. Но хранить
жидкий аммиак под высоким давлением (до
80 атмосфер — именно в таком виде он
будет поступать по аммиакопроводу) —
сложно и дорого. Да, и возить его морем под
давлением неудобно, опасно, поэтому су-
да-аммиаковозы рассчитаны на перевозку
аммиака при атмосферном давлении, а в
жидком состоянии он будет находиться
благодаря охлаждению до —34°С. Готовить
аммиак к перевозке и будет завод.
Не меньше хлопот и с остальными
грузами. Если аммиак придется охлаждать, то
суперфосфорную кислоту, наоборот, нужно
подогревать: при обычной температуре у
нее слишком большая вязкость. Казалось
бы, проще всего с карбамидом. Он будет
поступать сюда в сухом виде, в гранулах.
Что можно делать с гранулами? Но
оказывается, гранулы должны быть строго
определенного размера — от 1 до 3 мм; если
же товар окажется некондиционным (что
случается после железнодорожной тряски),
то придется его просеивать, а мелочь тут
же направлять на грануляцию. К тому же
карбамид будет приходить сюда навалом, а
отгружать его нужно будет, по крайней
мере частично, в упакованном виде — ив
Григорьевке строится установка по
затариванию карбамида в полиэтиленовые
мешки (которые будут изготавливаться тут
же — по 40 миллионов штук в год!).
А с другой стороны, в Григорьевке
будут не только перерабатываться химиче-

ские грузы. Завод будет производить и
собственную продукцию — здесь строятся
две установки синтеза аммиака
производительностью по 450 тысяч тонн в год.
Ввод в эксплуатацию первой очереди
комплекса объектов по перегрузке жидкого
аммиака и суперфосфорной кислоты
намечен на первую половину этого года — эта
часть стройки уже вступила в решающую,
пу човую фазу. А в конце года должны
вступить в строй складской комплекс для
карбамида и установки синтеза аммиака.
Сроки очень сжатые. И все-таки
обстановки штурма, суматохи на стройке незаметно.
Правда, когда я приехал в Григорьевку,
кабинет директора завода — главный его
кабинет, тот, что на стройплощадке, а не в
Одессе, — помещался в здании пожарного
депо. Однако никакой символики видеть в
этом не надо: просто пожарное депо было
одним из первых уже законченных здесь
объектов.
Строительство началось всего четыре с
половиной года назад. Эта дата точно
зафиксирована: 17 августа 1973 года земкара-
ван «Фрунзе» вошел в Григорьевский
лиман, и со дна были подняты первые
кубометры грунта — так началась прокладка
глубоководного канала, по которому к
причалам порта-смогут подходить океанские
суда грузоподъемностью до 160 тысяч тонн.
Но это было только самое начало.
Основные работы в порту развернулись в 1974
году. А строительство собственно завода —
сооружение установок синтеза аммиака —
началось и того позже, еще два года
спустя.
И вот первые объекты уже готовятся
вступить в строй.
5. НЕИЗМЕННАЯ ЛИНИЯ
Размах сегодняшних наших строек особенно
очевиден в исторической перспективе. Не
случайно мы сравниваем нынешние
гиганты гидроэнергетики с Волховстроем или
Днепрогэсом, а новые домны — с первыми
печами Магнитки.
Но важно и другое. При таком сравнении
видны не только масштабы пройденного
пути — видна еще и непрерывная
преемственность целей и задач на всем его
протяжении.
...1921 год. Пустые, зарастающие
ромашкой портовые причалы, пустое, мертвое
море — картина блокадной Одессы,
описанной Паустовским. И вот — «в одно
безоблачное утро у Карантинного мола
пришвартовались две пестрые, как писанки,
турецкие фелюги из Скутари — первые торговые
суда в Одессе. На следующий день газеты
с торжеством сообщили, «что в порт
прибыло из Турции на двух фелюгах кило камней
для зажигалок, стеклянные бусы,
позолоченные браслеты и бочонок маслин. Дело
было, конечно, не в кило камней для
зажигалок, а в том, что море отныне стало
свободным... Теперь каждый день уже можно
было ждать в юго-западной морской
голубизне появления желтых океанских труб,
мощных корабельных корпусов,
причудливых флагов, торжественных гудков и
длинного грохота якорных цепей».
С этого началась история советской
внешней торговли на Черном море — история,
очередным этапом которой станут аммиако-
возы у причалов Григорьевки.
Одесский порт — единственный крупный
порт, которым располагала Советская
Россия на Черном море, — был восстановлен и
возобновил нормальную работу только в
1923 году. И вот какие грузы прошли в этот
первый год через Одессу на экспорт:
пшеница, рожь, ячмень, прочее зерно —
12 828 тысяч пудов, макуха — 1390, руда—
296, железный лом — 291, лес — 166,
пенька — 68, кожа и овчины — 16, соленые
кишки — 25, конский волос — 2, травы
лечебные — 2 тысячи пудов, икра — 800
пудов, книги — 200 пудов, валенки — 144
кипы...
Поставим рядом с этим цифры годовой
производительности Григорьевского
порта — миллионы тонн экспортной
химической продукции, которую закупают у нас
фирмы из самых развитых стран
капиталистического мира...
Но дело, повторяю, не только в
масштабах. Важно другое.
История свидетельствует: несмотря ни на
что, несмотря на все блокады, на все
трудности и препятствия, которые навязывали
(да и сейчас, бывает, навязывают) нам
извне, Советская страна всегда, с самых
первых своих шагов, стояла за мирное
сотрудничество, за мирную торговлю, которая
сближает государства и народы.
И Григорьевский порт, который растет
сейчас на берегу Черного моря, — детище,
результат и наглядная иллюстрация этой
неизменной линии.
А. ИОРДАНСКИЙ,
специальный корреспондент
«Химии и жизни»
Фото Г. МОРЖАНОВА
17

•""•V-

Вещи и вещества
Из воды
и углерода
НПМОНЧЕННАЯ ИСТОРг.
ЧУДО-r.u.lMMtP^
Автор. Профессор, а вы его (мономерный
формальдегид) форполимеризацией на
стенке чистили?
Профессор Вогл. Oh, yes, of course.
Автор. А иа шариках полимеризовали?
Профессор. Oh, yes, of course.
Автор. А металлическим натрием
пробовали?
Профессор. Oh, yes, of course...
(Приблизительно через два часа. Голоса
несколько охри пли.)
Профессор. Well, which method in your
opinion is the best?
Автор. Я за гемиформаль.
Профессор. Of cyclohexanol?
Автор. Оу, йэз, оф коре.
Профессор. Well, how have you managed
to get co-polymer from monomeric
formaldehyde?
Автор. Купите лицензию, и мы вам все
откроем.
Профессор. Oh, yes, of course.
Из частной беседы автора
и профессора О. Вогла, бывшего руководителя
научного центра компании «Дюпон де Немур».
В 1956 году американская фирма
«Дюпон де Немур» объявила о
начале производства нового
термопластичного материала «дельрин»
— линейного термостабильного
полимера формальдегида,
обладающего, как провозглашали проспекты
фирмы, уникальным комплексом
свойств, способного эффективно
заменить цветные металлы, сплавы й
сталь в различных конструкциях.
Это известие произвело
форменную сенсацию среди ученых и
технологов. Как, значит «Дюпону»
удалось решить массу научных и
технических задач: поручить мономерный
формальдегид в промышленном
масштабе, очистить его (это, учитывая
агрессивность мономерного
формальдегида, отнюдь не простая
задача!), получить
высокомолекулярный полимер и, наконец, решить
проблему его стабилизации?!
Фирма не скупилась на рекламу:
20 лет интенсивных научных
исследований, 25 миллионов долларов на
разработку, невиданный доселе
комплекс свойств, пластик, впервые
бросающий вызов металлам.
Во многих странах ученые и
инженеры принялись изучать патенты
«Дюпона», анализировать образцы,
пытаясь разгадать тайну
термостабильного полиформальдегида.
Среди синтетических полимеров
полиформальдегид занимает особое
место, история его создания
исполнена драматизма...
Формальдегид (иначе —
муравьиный альдегид, иначе — метаналь,
иначе — оксиметилен) — СН20 —
относится к числу широко
применяемых в химии реагентов. Публике
он более широко известен в виде
формалина — водного раствора,
где присутствует гидратированная
его форма — метиленгликоль/—
СН2 (ОНJ.
Честь открытия формальдегида
принадлежит Александру
Михайловичу Бутлерову, который в 1859
году получил его при гидролизе ме-
тиленацетата. Бутлеров первым
получил и полимер формальдегида (в
«Энциклопедию полимеров» после
долгих споров вошло иное его
название — полиметиленоксид).
Впоследствии оказалось, что получить этот
кристаллический белый порошок
проще простого, достаточно
добавить в формалин кислоту или
щелочь или даже просто хранить его
в холодном месте.
На протяжении многих лет (и tio
сегодняшний день включительно)
усилия химиков были направлены
на то, чтобы воспрепятствовать
образованию полимера, который
является нежелательной примесью во
многих реакциях.
19

Чистый мономер — бесцветный
газ, даже ничтожные концентрации
которого дают резкий
раздражающий запах. Кипит он при —19°С, но
работать с ним — одно мучение.
И в жидком, и в газообразном
состоянии он полимеризуется
чрезвычайно быстро, образуя твердый
налет на стенках сосудов,
соединительных шлангов, забивая краны и
доставляя экспериментатору сплошные
неприятности..
Уже в конце XIX века, на заре
синтетической эры, многие пытались
найти применение
самообразующемуся полимеру. Но, увы, как перо
жар-птицы, полиформальдегид
бесследно исчезал при нагревании,
разлагаясь вновь и вновь на чистый
мономер. Ни о каких изделиях из
этого заколдованного полимера не
могло быть и речи! Стоило
поместить его в форму и нагреть (а
плавится он при 170—180°С), как
выделяющийся газообразный мономер
являл свой неуживчивый характер,
и незадачливый экспериментатор,
кашляя и чихая, в слезах
обращался в бегство.
Для укрощения бурного нрава
формальдегид скрещивали (точнее
сополимеризовали) с другими
соединениями. Создание фенолформаль-
дегидных, мочевиноформальдегид-
ных и других смол, которые
до сих пор сохраняют важное
промышленное значение, стало вехой в
развитии химии синтетических
полимеров. Но смолы эти — продукты
поликонденсации, а не
полимеризации. Линейные же полимеры
надолго остались курьезом и служили
лишь источником чистого мономера.
Вторым рождением
полиформальдегид обязан Герману Штаудингеру,
крупнейшему немецкому химику
первой половины XX века, одному
из создателей химии
высокомолекулярных соединений. Задумав
обосновать макромолекулярную
теорию их строения, он выбрал уже
известные полимеры
формальдегида в качестве основного объекта
исследований. В 1930 г. в Германии, а
в 1935 г. на русском языке вышла
его книга «Высокомолекулярные
органические соединения» —
результат скрупулезных исследований хи-
20
мического строения,
кристаллической структуры и свойств полиокси-
метиленов. Не прошло и 25 лет
после ее выхода в свет, как
Королевская Академия наук в Стокгольме
оценила выдающийся вклад
автора в развитие фундаментальных
представлений в области химии
полимеров и присудила ему
Нобелевскую премию.
Как бы то ни было, пусть с
опозданием, но работы Г. Штаудингера
в области полиоксиметилена были
по достоинству оценены его учеными
собратьями.- А что же инженеры,
промышленники? Ведь Штаудингер,
выражаясь языком современных
отчетов, разработал научные основы
получения термостабильного
полиформальдегида.
Нет, инженеры-технологи и
промышленники в 30-е годы
сосредоточили свое внимание на вещах более
простых и доступных: на
поликонденсации и радикальной
полимеризации.
Отгремела вторая мировая война,
давшая мощный импульс развитию
производства синтетических
полимеров — прежде всего на основе
виниловых и диеновых мономеров.
Появились стереорегулярные
полимеры. Казалось, что про капризный
формальдегид все забыли.
В 1956 году, почти через сто лет
после открытия Бутлерова, и в том
же году, когда «Дюпон» начал
рекламировать дельрин, Дж. Бевинг-
тон, один из специалистов по
синтезу полиэфиров, в обзоре,
посвященном химии полиэфиров,
меланхолически констатировал, что в области
полимеров формальдегида никакого
прогресса со времени работ
Штаудингера нет, и практической
ценности как пластики эти полимеры не
имеют.
И вот, -спустя всего-навсего год,
американцы громогласно патентуют
дельрин. Можно себе представить
разочарование учеников
Штаудингера. Ведь именно они внесли
основной вклад в создание химии
полиформальдегида, а так называемый
коммерческий эффект достался
американцам. В 1961 году в публикации,
посвященной 80-летию
Штаудингера, в журнале «Макромолекулярная

химия» его ученики писали, что
работы их шефа намного опередили
технические возможности эпохи 30-х
годов, что американцы нового
ничего ровным счетом не создали, а
лишь реализовали имевшийся
научный потенциал, что их дельрин —
это просто ацетилированный высо-*
комолекулярный полиоксиметилен,
досконально описанный Штаудинге-
ром.
В конце концов ученикам
Штаудингера во главе с В. Керном, шеф-
редактором «Макромолекулярной
химии», и молодым В. Яаксом
(трагически погибшим впоследствии в
Гималаях) удалось по заказу
крупного западногерманского концерна
«Хёхст», объединившегося в своих
усилиях догнать «Дюпона» с
американской фирмой «Силаниз»,
разработать конкурирующий материал и
пробить брешь в монополии Дюпона
на мировом рынке.
Дело в том, что химия
формальдегида весьма разнообразна,
возможности ее далеко не исчерпаны;
Сам формальдегид имеет
структуру
н
н
Полиоксиметилен имеет полиаце-
тальную структуру
н н
I I
. . .—С—О—С—О—. . .
А •!
Формула метиленгликоля в водных
растворах формальдегида —
НО —СН2 —ОН,
а полиметиленгликолей,
образующихся в водном растворе, —
НО — (СН20)п — ОН
С 1885 г. известно циклическое
производное формальдегида —
триоксан, легко образующийся в
формалине при добавке серной
кислоты:
\ /
О
В отличие от
холерически-экспансивного формальдегида,
темперамент этого его родственника
спокойный и меланхолический. Он
инертен в щелочных средах, плавится
при 61°С и кипит (без разложения!)
при 114°С. Применялся он в
качестве растворителя для лаков
и.красок.
В 1922 г. О. Хеммик и Э. Бери
сообщили о том, что при перегонке
очищенного триоксана в осадок
выпадает твердое белое вещество,
осторожно названное ими е-полиокси-
метиленом. (Поскольку полимеры
формальдегида образовывались
очень легко, а их химическая
структура до работ Штаудингера не была
известна, то исследователи обычно
называли различные модификации
полиформальдегида буквами
греческого и латинского алфавита. Так
появились а-, 0-, у-у е-, Еи-полиокси-
метилены. Еще Штаудингер
показал, что все они различаются
только двумя особенностями: длиной
полимерных цепей и природой
концевых групп.)
Через несколько лет другой
немецкий химик, Г. Кольшюттер,
сообщил, что при нагревании
низкомолекулярного полиметиленгликоля
в присутствии серной кислоты
образуются все те же волокнистые
кристаллы триоксана, «которые в
ходе реакции претерпевают
некоторые изменения» и превращаются в
термостойкие полиформальдегидные
волокна.
По этому следу и пустилась
сборная «Хёхст» — «Силаниз», и уже в
1960 г. на Международном
симпозиуме по макромолекулярной химии в
Москве Яакс докладывал о
возможности полимеризации триоксана с
раскрытием цикла и получением
высокомолекулярного
полиформальдегида.
Параллельно полным ходом шли
технологические разработки и
вскоре (намного раньше, чем
рассчитывал Дюпон) на мировом рынке
появился еи£е один -полиецетальный
пластик — целкон — сополимер
триоксана с 2% окиси этилена, звенья
которой стабилизировали
полимерную цепь против деполимеризации.
Механизм полимеризации лгриок-
21

сана вызвал длительную дискуссию
в академических кругах.
Пока кое-кто из ученых
доказывал, что триоксан. сам не полимери-
зуется, а предварительно переходит
в формальдегид (что неверно), пока
Дюпон через суд пытался отстоять
свою монополию (что не удалось),
в разных странах продолжались
поиски.
Долгое время считалось, что в
водной и спиртовой среде нельзя
получить высокомолекулярный
продукт. Сначала думали, что метилен-
гликоли соединяются по механизму
поликонденсации, затем — что
полиприсоединением. Рекорд Штаудинге-
ра по длине полимерной цепи
составил 100—150 звеньев
формальдегида. А для- того чтобы получить
пластик типа дельрина или целкона,
нужна длина цепи макромолекул
раз в десять большая. Итальянским
исследователям во главе с С. Беззи
удалось найти такие условия, при
которых непосредственно из
водного формалина получался
высокомолекулярный продукт, да еще с
необычной' орторомбической
структурой.
К сожалению, реакция шла очень
медленно, а орторомбическая
структура при нагревании полимера
необратимо переходила в обычную
гексагональную...
Наконец, волна увлечения поли-
мерами формальдегида докатилась
до Японии, где фирма «Тойо Рэйон»
смогла наладить производство
довольно экзотичного циклического
формальдегида — тетраоксана —
Н2С—О—СН2
Н2С—О—СН2
а он, естественно, полимеризовался
в полиформальдегид.
Ну а что же на родине
формальдегида сидели, сложа руки, и спокойно
следили за борьбой титанов? Водсе,
нет.
Первый отечественный
полиформальдегид, пригодный для
переработки на стандартных машинах, был
получен в опытном масштабе в
1959 г. на Кусковском химическом
заводе. Но его история началась
несколько ранее при участии
академика Н. Н. Семенова.
Николай Николаевич
интересовался проблемой формальдегида давно.
Здесь придется сделать небольшое
отступление.
...Формальдегид производят в
значительных масштабах ^- во всем
мире более 10 миллионов тонн в год.
Когда-то добывали его из угля через
окись углерода. Сейчас основным
источником сырья является
природный газ — метан. Его окисляют в
метанол, а последний — в
формальдегид. При этом, естественно,
образуется много побочных продуктов
(от уксусной кислоты до СО2), да и
затраты энергии высоки.
Возможен принципиально иной
путь — направленное окисление
метана в формальдегид. Этой
проблеме Н. Н. Семенов придавал
большое значение. Как обычно, широко
формулируя задачу, он
заинтересовался возможностью получения из
природного газа дешевого
полимерного продукта с хорошим
комплексом свойств. Именно из газа, а не
из нефти, хотя все основные
полимеры — и полиолефины, и
синтетические каучуки, и ПВХ, и полистиро-
лы — производят из нефти.
В Институте химической физики
была специально организована
лаборатория. Во главе ее стал один из
учеников Семенова, ныне тоже
академик Н. С. Ениколопов,
занимавшийся до этого окислением метана,
то есть явно знакомый с запахом
формальдегида. Правда,
полимерами молодой доктор наук до этого
не занимался, но с точки зрения
Семенова в этом было его
преимущество.
В лаборатории Ениколопова
проработали и теоретические, и
прикладные аспекты проблемы
полиформальдегида. Крупным научным
достижением явилось открытие
реакции передачи цепи с разрывом
полимера. Суть ее сводится к тому,
что в определенных условиях
полимеры, содержащие эфирные и аце-
тальные связи, способны
обмениваться блоками. Именно она была
22

положена в основу создания
оригинальных технологических процессов
получения сополимеров
формальдегида у нас в стране, а позже и за
рубежом, в ГДР, ФРГ и Японии.
...Вернемся к диалогу, вынесенному
в эпиграф. Почему вдруг
исследователи «Дюпона» так
заинтересовались советскими разработками?
Дельрин — пионер среди поли-
ацетальных пластиков — обладает
двумя существенными
недостатками. Исключительно стойкий к
органике, он разлагается под действием
даже слабых кислот и щелочей.
Другой его недостаток: узкий
температурный интервал переработки
(между точкой размягчения и
началом разложения материала).
Целкон — сополимер триоксана,
более стоек к щелочам и кислотам,
легче перерабатывается, но он менее
кристалличен, менее прочен. К
тому же необходимость производить
триоксан, т. е. промежуточный
продукт, удорожает процесс.
Коллективу советских
исследователей и технологов (в который
входили сотрудники Института химфи-
зики, НИИ пластмасс, Гипропласта,
Кусковского химзавода и
Ангарского химкомбината) удалось получить
свой материал. СФД — так
негромко он был назван по первым
буквам: сополимер формальдегида с
диоксоланом — по химической
стойкости не уступал сополимеру
триоксана, по теплостойкости и
прочности — дельрину. Конструкторы
итальянскогб «Фиата», например,
выбирая пластик для некоторых
деталей «жигулей», предпочли
именно СФД.
...Итак, полимер формальдегида —
молочно-белый, твердый и упругий
материал — занял подобающее ему
место среди других пластмасс.
Специалисты внесли его в группу
силовых конструкционных термопластов,
куда входй'т полиамиды,
поликарбонат, полифениленоксид. Его выпуск
во всем мире достиг без малого ста
тысяч тонн. Из него делают
шестерни, зубчатые колеса, пружины, цепи,
техническое волокно, краны, трубы,
контакты, застежки-молнии.
И все же создатели
полиформальдегида недовольны: они
рассчитывали на большее. Полимер, состоящий
из воды и углерода, так пока и не
потеснил более дешевые полиэтилен
и полистирол — полимерные
углеводороды, которые выпускают
миллионами тонн. Да, пока
полиформальдегид дороже, пока сложна
технология его получения, производство
его все еще невелико. Не до
конца решена и проблема его
стабильности при переработке. Но над
нефтяными полимерами сгущаются
грозовые тучи: нефть растет в цене.
А запасы природного газа велики.
Так что до конца история полимера
формальдегида пока не дописана.
Кандидат технических наук
С. А. ВОЛЬФСОН
Технологи
внимание
СТЕКЛОПЛАСТИКИ
В ТАБЛЕТКАХ
В США создано
оборудование для производства
таблеток из термопластов,
армированных
стекловолокном. Такие таблетки
значительно удобнее
перерабатывать в изделия. В двух-
шнековом смесителе
термопласт перемешивается с
рублеными стеклянными
волокнами. Это позволяет
равномерно распределить
стекловолокно в композиции, что
существенно влияет на
прочность и многие другие
свойства будущих изделий.
Из смесителя
расплавленная смесь поступает в экст-
рудер, где продавливается
сквозь сетку. На выходе из
экструдера расположен
вращающийся нож, он режет
массу на плоские таблетки.
Затем их охлаждают водой
или воздухом, после чего,
если нужно, сушат. На
установке можно получать
композиции стекловолокна
с полипропиленом,
полистиролом, найлоном, смесью
полифениленоксида и
полистирола, а также с полибу-
тадиентерефталатом и поли-
ацеталем.
«СЕР> (США), 1977, № I
23

Нобелевские
премии 1977 года
ФИЗИОЛОГИЯ
И МЕДИЦИНА
В изучении химической
регуляции жизненных
процессов за последнее время
достигнуты особенно боль-
чине успехи. Именно в этой
области и работают все трое
ученых, разделивших между
собой Нобелевскую премию
1977 года по физиологии
и медицине.
Главное средство
химической регуляции
жизнедеятельности — гормоны,
которые вырабатываются
железами внутренней секреции,
разносятся кровью по
всему организму и, достигнув
тех или иных
органов-мишеней, управляют их
работой. Над железами
внутренней секреции тоже есть
свое начальство: например,
работу щитовидной железы
регулирует еще один
химический посредник — гормон,
который вырабатывается в
гипофизе. Естественно было
бы предположить, что и
гипофиз — не самая верхняя
ступенька в этой иерархии
химической регуляции.
Очевидно, он должен
подчиниться верховному
командованию организма —
головному мозгу. Но как
передаются ему приказы
мозга?
Около 10 лет назад анг-
24
лийский нейрохимик Дж. У.
Харрис высказал гипотезу,
согласно которой и здесь
играют роль некие
химические посредники — нечто
вроде «сверхгормонов»,
которые вырабатываются в
мозгу и, посту па я в ги по-
физ, управляют его
функциями. Доказать эту
гипотезу удалось американским
ученым Роджеру Гилемину
и Эндрью Шели — им и
присуждена половина
Нобелевской премии 1977 года.
В начале 70-х годов они
независимо Друг от друга
и почти одновременно
выделили вещества,
управляющие работой гипофиза и
получившие название ре
лизинг-факторов.
Сначала Гилемин открыл
вещество, под действием
которого гипофиз начинает
выделять гормон,
стимулирующий работу щитовидной
железы. Затем Шели, а
спустя неделю — и Гилемин
объявили о раскрытии
структуры релиэинг-факто-
ра, ответственного за
выработку одного из гормонов
гипофиза, которые
регулируют работу половых
желез. Потом Гилемин
выделил соединение,
подавляющее выработку гипофизом
гормона роста. А в
лаборатории Шели сейчас полным
ходом идут работы по
выделению релиэинг-фактора,
контролирующего синтез
АКТГ — адренокортикотроп-
ного гормона,
управляющего надпочечниками.
О масштабах
подобных работ и о связанных с
ними трудностях
свидетельствует хотя бы такой факт:
овечьи мозги — исходный
материал для выделения
релиэинг-факторов —
перерабатываются в
лаборатории Гилемина сотнями
тысяч!
Вряд ли нужно объяснять,
как важно изучение рели-
зинг-факторов для
понимания тонких механизмов
регуляции. А кроме того,
оба исследователя
добились немалых успехов и на
другом направлении — в
области синтеза
химических аналогов этих веществ.
Во-первых, модицифиро-
ванные синтетические ре-
лизинг-факторы могут
заменить натуральные
гормоны в лечении некоторых
заболеваний. А во-вторых,
таким путем можно получить
вещества-антагонисты
природных релиэинг-факторов,
которые будут подавлять
выработку тех или иных
гормонов, когда они не нужны
(в частности, не исключено,
что на этой основе удастся
получить новые
эффективные средства контроля
рождаемости).
Вторая половина
Нобелевской премии 1977 года
присуждена американской
исследовательнице Розалин
Ялоу за разработку
радиоиммунологического метода
изучения пептидных
гормонов. Этот метод намного
расширил возможности изу-
чени я жизненных
процессов, создал предпосылки
для новых открытий.
Разработка столь полезного
метода порой ценится в науке
не ниже, чем установление
нового факта — как в
хоккее (да не покажется
читателям такое сравнение
кощунственным) хорошая
подача приравнивается к
заброшенной шайбе...
Радиоиммунологическ и й
метод, разработанный Ялоу
в сотрудничестве с врачом
С. Берсоном (сама Ялоу
по образованию — физик-
ядерщик), основан на
свойстве антител строго
избирательно соединяться с
определенным антигеном.
Использование этого явления
одновременно с введением

в систему радиоактивной
метки дает возможность не
только обнаруживать
искомые вещества, но и
измерять с высокой точностью их
концентрации.
Пептидные гормоны, к
числу которых относится
инсулин (именно с него
Ялоу и Берсон начинали
свои работы 20 лет назад),
регулируют важнейшие
процессы жизнедеятельности.
Но радиоиммунологический
метод Ялоу и Берсона
позволяет изучать не только
их, но и другие
биологически активные соединения —
лишь бы они могли
вызывать образование антител.
Чувствительность нового
метода поистине
фантастична— с его помощью можно
обнаружить 10 "|5 моля
вещества!
Присуждение
Нобелевских премий 1977 года по
физиологии и медицине
стало поводом для
некоторых критических замечаний,
высказанных в печати.
Заслуги самих новых
лауреатов никто сомнению не
подвергает; но критики
указывают, что разделить с ними
эту высокую честь с не
меньшим правом мЬгли бы
также Харрис,
проложивший путь к открытиям Ги-
лемина и Шели, и уж во
всяком случае Берсон,
соавтор Р. Ялоу по
разработке
радиоиммунологического метода. Между тем по
статуту Нобелевских премий
они не могут быть
присуждены посмертно (и Харрис,
и Берсон скончались
несколько лет назад).
По-видимому, не лишен
оснований задаваемый в связи с
этим вопрос: справедливо
ли такое ограничение,
когда речь идет об
официальном признании
крупнейших научных
достижений?
ФИЗИКА
На этот раз все премии в
области физики достались
людям солидного возраста.
Как говорит один из них,
73-летний Невилл Мотт,
распространенное мнение о
том, что ученый делает свои
лучшие работы в юности, —
это чаще всего легенда, так
как опыт дороже
мальчишеского задора.
Научная биография
самого Мотта, потомственного
физика, ученика Резерфор-
да, как будто подтверждает
это суждение: первая
работа, завоевавшая известность,
была выполнена Моттом в
двадцать с небольшим лет.
Она носила чисто
расчетный характер и была
посвящена рассеиванию
альфа-частиц атомными
ядрами. Лишь позднее, уже став
профессором, Мотт пришел
к физике твердого тела и
написал совместно с
Г. Джонсом классическую
книгу «Теория свойств
металлов и сплавов». После этого
Мотт создал теорию,
объяснявшую, как возникает
скрытое изображение на
фотопластинке. Однако
лучшими он считает свои
работы последних 12 лет, и это
мнение разделяется
Королевской Академией наук в
Стокгольме, присудившей
ему премию за
фундаментальные теоретические
исследования электронной
структуры магнитных
систем. Одна из этих работ
найдет практическое
применение в весьма
актуальной ныне области техники —
энергетике, так как
позволяет создать экономичные
солнечные батареи на
основе дешевого аморфного
кремния.
Многие из последних
работ Мотта выполнены
совместно с 53-летним
Филипом Андерсоном,
разделившим с Моттом премию
1977 года. Среди лучших
работ Андерсона — теория
поведения электронов в
аморфных телах (он
показал, что при
неорганизованном расположении ядер
электроны все же могут
быть делокализованы);
теория поведения одиночного
магнитного иона в среде
немагнитного металла
(Андерсон объяснил, в
частности, почему ион железа
в среде золота магнитен,
а в среде алюминия — нет).
Одновременно Андерсон
занимался физикой
элементарных частиц, изучая
проблемы симметрии. Вместе
с тем он много делает для
практического применени я
всех этих замысловатых
теорий к созданию
полупроводников и сверхпроводя-
щи х материалов.
Гарв ардс кому
профессору Джону Ван Флеку 78 лет,
и Андерсон — бывший его
студент. Ван Флек — один
из первых американских
физиков, оценивших и
начавших развивать в 20-х
годах созданную в Европе
квантовую механику. Он
также одним из первых
начал применять ее к
проблемам твердого тела, создав
в 1932 году теорию
электрической и магнитной
восприимчивости, за которую и
получил сейчас
Нобелевскую премию. Впрочем, сам
Ван Флек не считает эту
работу лучшей: гораздо
выше он ставит созданную им
в том же году совместно
с Шланком и Пенни теорию
поля лигандов, хорошо
.известную химикам.
Возможно, в этом сказывается
некоторая эксцентричность,
далеко не чуждая Ван
Флеку (его хобби — изучение
железнодорожных
расписаний: он может
безошибочно сказать, как проехать
25

поездом из Улан-Батора
в Тимбукту). Однако нельзя
не согласиться с решением
стокгольмской Академии
наук: ученый, способный за
год создать две теории
такого масштаба,
заслуживает самой высокой награды.
ХИМИЯ
Работам Ильи При гож и на
термодинамика обязана тем,
что она стала применимой
и вне узкого круга
равновесных процессов. С 1947
года, когда он занял
кафедру Брюссельского
университета, Пригожий начинает
методично разрабатывать
термодинамику
необратимых процессов, то есть
таких процессов, к числу
которых принадлежит
большинство явлений реального
мира.
Фундамент успехов При-
гожина заключается в том,
что ему удалось
значительно усовершенствовать
аппарат статистической
механики, благодар я чему стал
возможным учет изменений
энтропии, сопровождающих
любой необратимый
процесс (в равновесных
процессах энтропия не
меняется), а также анализ
факторов, влияющих на скорость
реакций.
Удивительная способность
термодинамики —
предсказывать, какая реакция
возможна, а какая нет, не вни-
t P^". чЛОВСЮ^
ОПРОВЕРЖЕНИЕ
ФАРМАКОЛОГОВ
Швейцарская
фармацевтическая фирма «Гофман Ля-
рош» опровергла
сообщения службы
здравоохранения США о канцерогенно-
сти ксилита. Слишком
много, по мнению фирмы,
давали ксилита подопытным
кая в детали механизма
любого сколь угодно
сложного процесса. Однако
классическая
термодинамика пренебрегала фактором
времени: с ее точки зрения
было безразлично,
закончится ли реакция за две
секунды или придется
ждать миллиард лет.
Неравновесная
термодинамика позволила изжить этот
недопустимый недостаток,
и, естественно, что ее
выводы немедленно нашли
приложение не только в
химии, но и в астрономии,
и в метеорологии, и — что
особенно важно — в
биологии.
Пригожин пришел к
парадоксальному выводу: чем
дальше система
отклоняется от состояния равновесия
(что обычно приводит к
неустойчивости), тем
сильнее меняются ее
осязаемые, макроскопические
свойства, и в определенный
момент возможно
скачкообразное их изменение,
направленное на...
самоорганизацию системы,
возникновение относительной
устойчивости. По этой теории
самоорганизацию и
эволюцию биологических систем
можно рассматривать как
последовательное
прохождение ими ряда
состояний нестабильности. При
этом скорость
самоорганизации непрерывно
нарастает: из 3,2 млрд. лет
биоживотным. Действительно,
в опытах американцев
ксилит составлял пятую часть
суточного рациона
животного. Развившиеся в
результате опухоли мочевого
пузыря, равно как н
отложившиеся камни, —
результат не столько
лошадиных доз ксилита, сколько
логической эволюции
половина ушла на
формирование простейших
одноклеточных организмов; половина
остатка — на возникновение
несложных низших существ;
млекопитающие
существуют 200 миллионов лет, а
человек — всего около 2
миллионов. По Пригожину
такое ускорение
термодинамически закономерно: на
каждой последующей
ступени самоорганизации систем
шансы совершить
эволюционный скачок выше, чем на
предыдущей.
Может показаться, что
все это имеет весьма
отдаленное отношение к
химии, однако если
посмотреть, за что присуждались
Нобелевские премии по
химии в последние два-три
десятка лет, окажется, что
значительная часть
лауреатов занималась
проблемами, соприкасающимися с
той же биологией. Правда,
почти все награжденные
химики были
экспериментаторами; теперь же
награжден теоретик. Этим химия
может гордиться: значит,
ее теори я достигла такого
уровня, что приобрела
общенаучное значение и
стала основрй для понимания
необъятного круга
процессов, происходящих не
только в колбе или в пробирке,
но и во всей вселенной.
А. ДМИТРИЕВ,
В. ЗЯБЛОВ
новостг jrrnCK>£:'
раздражения. А ксилит,
между прочим,
вырабатывается печенью человека, и
в довольно большом
количестве — от пяти до
пятнадцати граммов
ежедневно. Это установлено
последними исследованиями
сотрудников швейцарской
фирмы.
26

Фотоинформация
Как построили
модель фермента
Знать, как устроена
молекула фермента,
важно — хотя бы для того,
чтобы понимать, как этот'
фермент работает.
О ферменте
лейцинаминопептидаэе
известно, что он отщепляет
концы у пептидных
цепочек. Кроме того, из
биохимических данных
следует, что молекула
фермента построена из
шести одинаковых
субъединиц. Но как
состыкованы эти
субъединицы друг с
другом, было до последних
пор неясно. Именно такое
исследование стало
предметом совместной
работы советских и
немецких ученых. Сначала
фермент был выделен из
27

yi
хрусталика глаза теленка
в Институте
физиологической химии
(ГДР). Затем в Институте
кристаллографии АН СССР
под руководством доктора
биологических наук
Н. А. Киселева и академика
Б. К. Вайнштейна была
определена структура
лейцинаминопептидаэы.
Работа состояла из
следующих этапов: съемки
фермента с помощью
электронного микроскопа,
интерпретации снимков
и построения модели
фермента.
Электронно-
микроскопический
снимок — это увеличенная
двухмерная проекция
трехмерного объекта.
Поэтому, чтобы представить
пространственную
структуру, нужно иметь
набор проекций изучаемого
объекта. Так и поступили —
получили множество
изображений отдельных
молекул в разных
проекциях. Удалось
непосредственно увидеть и
небольшие трехмерные
кристаллы
лейцинаминопептидаэы
(фото 1,
снимок получен
с помощью электронного
микроскопа, увеличено
в 700 000 раз). Визуальный
анализ этих изображений
позволил предложить
принципиальную модель
фермента. Из этой
модели следует, что если
молекулу поворачивать на
определенные углы вокруг
определенных осей, то
структура совместится
сама с собой.
То, что в
лейцинаминопептидаэе
обнаружили симметрию,
позволило применить для
определени я структуры
молекулы метод,
разработанный академиком
Вайнштейном.
Это метод
трехмерной реконструкции
объекта по набору его
проекций.
Чтобы построить модель,
достаточно было
использовать несколько
проекций, в которых
молекула просматривается
вдоль определенных осей
симметрии (фото 2 —
фронтальный вид, фото
3, 4 — боковые проекции
молекулы; увеличено
в 4,5 миллиона раз).
Проекции на фото 3 и 4,
где молекула снята сбоку,
были разбиты на узкие
параллельные полоски,
соответствующие проекциям
слоев молекулы на
различных уровнях.
По этим проекциям были
28

T*i*
г*1
к
%
А
V*?
\9 У
*"*.;**
определены сечения
молекулы в каждом слое.
А зная сечения слоев,
можно уже было собирать
трехмерную модель
(фото 5 — вид сверху,
фото 6, 7 -—■ боковые
проекции модели).
В структуре молекулы
отчетливо проступают
шесть удлиненных
субъединиц,
расположенных
в вершинах двух
параллельных правильных
треугольников.
Треугольники несколько
повернуты относительно
ДРУГ друга.
Субъединицы
внутри треугольников
соприкасаются, но сами
треугольники разделены
в пространстве. Молекула
выглядит как бы
двухслойной.
Слои соединяются
«отростками» белковой
материи.
Какова роль этих
«отростков» — предстоит
выяснить в ходе
дальнейших исследований
лейциноаминпептидазы.
В. ЦУПРУН
29

Схватка
Ящернца прыткая — одна
из защитниц леса.
Помимо
других насекомых, она
уничтожает и майских
30

жуков. Наверное, немногие
знают, что эти симпатичные,
весело гудящие
в теплый
весенний день жуки
доставляют множество
неприятностей лесным
насаждениям, особенно
молодым. Собственно,
больше всего вредят
деревьям не жуки, а их
личинки, живущие
в земле.
Поэтому, почву на
плантациях саженцев
время от времени
обрабатывают
гексахлораном. Есть и
целый комплекс так
называемых
лесохоэяйственйых
приемов, благодаря
которым удается
численность вредителей
несколько уменьшить.
Но это не умаляет роли
естественных врагов
майского жука,
к которым
причисляют и ящерицу.
На фотографиях
запечатлены разные
моменты ее схватки с
крылатым разбойником.
А. РОЖКОВ I
31

Рождение «Редэта»
Холера, чума н гнус не зря стали ругатель-
ствами. В «гнусных» местах очень
нелегко жить и там более работать. С
появлением кровососущих насекомых
производительность труда лесорубов падает вдвое.
Худо и животным. Богатыри-лоси
спасаются от гнуса в воде и без надобности
стараются не покидать убежища, выставляя
харужу лишь ноздри. Соседство * гнуса
неприятно, но он еще разносчик опасных
инфекционных болезней: малярии,
энцефалита, туляремии, желтой лихорадки.
Необходимость борьбы с гнусом
очевидна. И во вновь обживаемых районах
для этого приходится обращаться к
помощи ядохимикатов, пока самого
действенного средства. Но вместе с гнусом гибнут от
ядов полезные насекомые, растения,
рыбы, птицы. Да ведь и сами кровососы —
одно из важнейших звеньев экологической
цепи, это основная пища для птиц и рыб.
Значит, тотальной войны против
кровососущих насекомых вести нельзя. Как же
быть?
Если полное уничтожение гнуса
недопустимо, то нужна хотя бы активная
оборона.
СРЕДСТВА ОБОРОНЫ
Хитроумных приспособлений для защиты
от гнуса было придумано немало. О
некоторых «Химия и жизнь» уже
рассказывала: о непрокусываемом костюме Жуковой
в № 7 за 1975 год и о рубашках из ткани с
«привитыми» репеллентами в № 2 за
1976 год. Многим известны также сетки
Павловского (накомарники) и пологи,
пропитанные репеллентами. Все это очень
нужные вещи, но онн явно не решают
проблемы. В накомарниках и сетках
трудно работать, а специальную одежду
выпускают пока не для всех. Да и в ней
остаются незащищенными лнцо, шея, руки.
Для защиты открытых частей тела
предназначены репеллентные препараты,
которые наносят на кожу. Выпускают их в
виде кремов, лосьонов и в аэрозольной
упаковке. Кстати, до сих пор еще на полках
магазинов и аптек можно встретить
устаревшие, мало эффективные кремы
«Тайга» и «Таежный», лосьон «Ангара»; они
практически не защищают от гнуса. Мало
помогает и чистый диметнлфталат, да к
тому же он неприятен на ощупь — нэ-эа
своей жирности.
Правда, диметнлфталат по-прежнему
остается одним из трех китов, на которых
держатся композиции отечественных
репеллентов. Другие два — это бензоилпи-
перидин и N, N-диэтиламид мета-толуи-
ловой кислоты, известный всем как ДЭТА.
Механизм действия всех этих веществ на
насекомых пока не ясен, а существующие
гипотезы экспериментально не
подтверждаются.
КАКОЙ РЕПЕЛЛЕНТ УДОБНЕЕ
Большинство предпочитает кремы. В самом
деле, что может быть удобнее небольшой
тубы с кремом, легко умещающейся в
кармане. Однако крем крему рознь...
Косметическая промышленность уже
почти отказалась от прежних жировых (и,
32

VJ *
■л^
л
к-
"dt
)! t
i;
Схематическое изображение ольфактометра.
Пустотелый барабан из зеркальной жести |1|
герметично вставлен а металлический поддон |2|.
Во время эксперимента они вместе вращаются
вокруг вертикальной оси, в движение систему
приводит влектродангатель C). В барабане сделано
20 отверстий, а каждое вставлена Т-образная
трубка из стекла, »то ловушки D). В ловушку
кладут кусочек марли с приманкой |5|, а у акода
в трубку помещают ткань, пропитанную исследуемым
препаратом F|. В барабан через отверстие 7
пускают подопытныж комаров, в конце опыта через
то же отверстие впускают углекислый газ для -
усыпленна комаров: заснувших нвсекомык легко
подсчитать. Чем меньше hi в ловушках, тем, значит,
сильнее отпугивающее действие препарата
естественно, жирных на ощупь)
препаратов. Сейчас все чаще выпускают
водоэмульсионные кремы: они легко наносятся
на кожу и не придают ей жирного блеска.
Вот такими хорошо бы делать и репеллент-
ные препараты.
До недавнего времени у нас
изготовляли водоэмульсионный крем «ДЭТА»,
весьма приятный в косметическом отношении,
хорошо распределявшийся по коже и не
придававший ей жирного блеска: Но срок
действия его был менее двух часов.
Выпускали и жировой крем «ДЭТА», он дей-
2 «Химия и жизнь» № 5
зз

ствовал дольше, чем водоэмульсионный.
но был неприятен на ощупь и, кроме
того, на жирную пленку, образующуюся на
коже, собиралась вся окрестная пыль. Вот
если бы губы Никанора Ивановича да
приставить к носу Ивана Кузьмича...
Так, собственно; и была сформулирована
главная задача: создать новый репеллент-
ный крем на основе ДЭТА, чтобы в нем
сочетались надежные защитные свойства и
приятные косметические. Работу
выполнили в Московском филиале ВНИИХИМПро-
екта.
НАЧАЛО РАБОТЫ
Первыми за дело взялись химики. Будущий
препарат решено было сделать в виде
водоэмульсионной композиции. Остановились
на следующем составе: 20—40%-ная
эмульсия ДЭТА в воде, стабилизированная
эмульгаторами и облагороженная специальными
добавками. В качестве эмульгаторов взяли
триэтаноламиновую соль стеариновой
кислоты и эмульсионный воск, а в качестве
облагораживающих косметических
добавок — стеариновую кислоту н глицерин.
/1егко вписываются в такую смесь и
душистые вещества — терпинеол или
цитраль, которые по совместительству
еще и усиливают отпугивающее действие
ДЭТА.,
Необходимо было также ввести в
препарат вещество, которое не давало бы
ДЭТА всасываться через кожу в кровь. В
арсенале химиков есть несколько
десятков синтетических и природных полимеров,
способных осуществить такую блокировку.
Какой выбрать? Ведь добавка должна не
только преградить путь ДЭТА в кровь
человека, но и не нарушать уже
составленную эмульсионную систему. Победителем
в соревновании оказался желатин. Он
резко снизил скорость диффузии ДЭТА через
пленку крема.
Работа химиков была одобрена
токсикологами: содержание ДЭТА в крови белых
крыс, которых длительное время мазали
кремом с желатином, снизилось до
следовых количеств.
КОМАРИНАЯ СТАТИСТИКА
Оставался еще один неясный вопрос:
какова должна быть концентрация ДЭТА.
Конечно, маслом (а ДЭТА — типичная
маслообразная жидкость) как будто каши не
испортишь, тем более что в состав
зарубежных репеллентных средств входнт до
70% этого действующего вещества.
34
Но чем больше ДЭТА, тем больше
вероятность того, что он проникнет в кровь,
хотя бы и в мнкроколичествах. Следовало
выбрать золотую середину. Это взяли на
себя энтомологи. Вернее за энтомологов
проблему решили комары, конечно, не без
участия экспериментаторов.
На самом деле гнус — это не только
комары, но и мошка, мокрецы, слепни. Но
наиболее обширную территорию нашей
страны захватили комары, и препарат
предназначен прежде всего для борьбы с ними.
Работу выполняли зимой, поэтому
пришлось довольствоваться комарами,
рожденными в неволе, — в лаборатории, или,
как принято говорить, комарами инсектар-
ного разведения. Опыты проводили в
особом приборе — ольфактометре (от
латинского olfactus — обоняние). Это
цилиндрический колпак диаметром 250 и
высотой 150 мм, расположенный
горизонтально и вращающийся вокруг своей
вертикальной оси. Внутри колпака по всему
периметру сделано 20 отверстий и в них
вставлено 20 ловушек. В ловушках для
комаров сервирован обед — кусочки марли,
смоченные приманкой. Но на пути к
лакомству у входа в ловушки кладут другие
кусочки марли, пропитанные отпугивающим
кремом. В эксперименте изучали образцы
крема с разным содержанием ДЭТА.
Под колпак запускали несколько сотен
сильно проголодавшихся комаров. Чем
слабее был крем у входа в ловушку, тем
больше в нее набивалось насекомых. Тут
же в приборе всех их усыпляли
углекислым газом, после чего подсчитывали.
Многократно повторенные ельфактомет-
рические испытания показали, что с
увеличением концентрации ДЭТА репеллент-
ная сила крема растет почти линейно, но
только до 30%-.К дальнейшему добавлению
действующего вещества комары
оставались равнодушными. Поэтому в крем
ввели именно 30% ДЭТА, не более.
Препарат был готов.
СНАЧАЛА СВОИМИ СИЛАМИ
Перед представлением препарата в
Фармакологический комитет Министерства
здравоохранения необходимо сделать
тщательнейшую токсикологическую оценку
своими силами. Чтобы потом не краснеть...
К сожалению, оценка не обходится без
жертв — гибнут десятки и сотни белых
крыс. Ничего не поделаешь, после
двухмесячного курса мазания кремом зверьков,
пребывающих в полном здравии, прихо-

диться забивать, чтобы исследовать их
внутренние органы. Два раза в день на
выбритую шкурку крыс наносят толстый слой
препарата, в пять раз больше, чем
употребляет человек. Почему именно в пять
раз? А больше просто не держится.
После предварительных
токсикологических испытаний на крысах, морских
свинках и кроликах было сделано однозначное
заключение: «Новый препарат, содержащий
30% ДЭТА, не обладает общетоксическим,
местным раздражающим и аллергическим
действием)). Вывод послужил сигналом
химикам — онн приготовили большое
количество крема для энтомологических
испытаний в природных условиях.
ПЕРВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Первые энтомологические испытания
нового препарата проходили летом 1975 года в
Рязанской области. Левый берег Оки близ
поселка Сельцы изобилует озерами,
заводями, болотами — истинный рай для
комаров, а для человека — ад. Средняя
численность комаров здесь (число насекомых,
садящихся в течение пяти минут на
незащищенное предплечье человека) — более
125 штук. Вполне достаточно для изучения
действия репеллента.
Проверять препарат полагается его
создателям и в первую очередь на себе,
такова многолетняя традиция. Но не было
недостатка и в добровольцах, с радостью
готовых отдать себя науке, лишь бы
избавиться от назойливых насекомых. Вместе с
хозяевами крема в строй испытателей
встало 96 молодых людей, от 16 до 25 лет от
роду, которым вменялось в обязанность
гулять, рыбачить, а некоторым и выполнять
тяжелую физическую работу, то есть по
сути дела потеть. Пот делает человека
более привлекательным для комаров и к
тому же смывает с кожи препарат.
Испытателей мазали кремом. А онн
должны были определить продолжительность
его действия, то есть время, по истечении
которого комары снова начнут кусаться.
А точнее момент, после которого на
протяжении пяти минут последуют три укуса
подряд.
После двух месяцев работы в актах
появились записи: при физической нагрузке
препарат защищает 3—3,5 часа, на
отдыхе — 4—6 часов.
Крем согласились также испытать на
себе сотрудники Всесоюзного
научно-исследовательского института дезинфекции и
стерилизации — они работали на трассе
БАМ. Включились в дело и специалисты
санэпидстанций — Северной железной
дороги и Львовской областной. Вот
результаты. На БАМе, где численность комаров
достигает 420 экземпляров, работающего
человека крем защищал 3 часа,
отдыхающего — 4 часа; в Архангельской области
препарат действовал до 6 часов, а во
Львовской области — от 7 до J 0 часов. Новый
репеллент защищает и против остальных
видов гнуса, но, к сожалению,
значительно слабее, чем от комаров.
Когда испытания закончились, крем и все
документы о его проверке были
переданы в Фармакологический комитет.
КРЕЩЕНИЕ
У Номенклатурной комиссии
Фармакологического комитета есть строгие
ограничения: название репеллента должно
включать приставку «ре» н указание на
действующее вещество, а кроме того, не быть
созвучным ни одному из уже выпускаемых
лекарств. Так появилось название «Редэт».
После предоставления всех материалов
в Фармкомитет наступило время ожиданий
и волнений. И вот, наконец, мы узнаем,
что все в порядке, и получаем разрешение
на выпуск опытной партии и широких
практических испытаний. Теперь «Редэт»
готовили не в лаборатории, а на заводе.
Изготовленные на заводе блестящие
тубы с яркой этикеткой — уже совсем как
настоящие, но в продажу они поступать
не могут. «Редэт» должен еще раз пройти
проверку, предстоят не только
энтомологические, но и экспедиционные
токсикологические испытания, теперь уже
обязательно на посторонних.
ВТОРАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Лето 1976 года. Район Сургута. Здесь в
геологоразведочной партии и среди
топографов хозяева крема изучали новинку. До
места испытаний можно было добраться
только на вертолете. '
Посторонними испытателями были и
сотрудники Всесоюзного
научно-исследовательского института дезинфекции и
стерилизации и Института медицинской
паразитологии и тропической медицины,
наиболее сведущие в этой области специалисты.
Экспедиция ВНИИДиС отправилась с «Ре-
дэтом» в Московскую и Амурскую
области, ИМПИТМ работал в Тобольском
районе Тюменской области.
Свои и чужие специалисты находились и
в токсикологических экспедициях. Под их
2*
35

Репеллентные препараты
Название
Крем
«Ре дэт»
Лосьои
«ДЭТА-1»
Назначение
Универсальный
препарат для всех
районов страны.
Средство с
улучшенными
косметическими свойствами

Высококонцентрированный препарат
специального
назначения для
районов с высокой
Среднее
время
защитного
действия,
часы
Действующее
вещество
3,0—4,5 ДЭТА
4.0—5.0 ДЭТА
Бензоилпи-
перидин
Диметилфта-
лат

Содержание, %
30
20
20
10
Упаковка

Алюминиевая туба
Стеклянный
флакон
Вес, г
35
50
Цена,
руб.
0.35
0.80
численностью
гнуса (Сибирь,
Крайний Север)
Лосьон
«ДЭТА-20»
Препарат
массового применения и
широкого профиля
с низким
содержанием
действующего вещества.
Предназначен для
большинства районов
страны, исключая
районы с высокой
численностью
гнуса
2.5—3.5 ДЭТА
20
Стеклянный
флакон
100 0.85
Лосьои Средство мягкого 2,5—3,0 Бензоилпи-
«Ребепин» действия для рай- перидии 15
онов со средней Диметилфта-
числениостью гну- лат 30
са
Стеклянный
флакон
100 1.15
Аэрозольное Высококонцеитри- 4.0—5,0 ДЭТА 22
средство рованный препарат Диметилфта-
«Тайга» для районов с вы- лат 22
сокой численностью
гнуса
Аэрозольный
баллон
435 2,40
руководством группы совершенно
здоровых людей (по 100 человек в каждой) в
течение двух месяцев по два раза в день
пользовались препаратом. За испытуемыми
постоянно велось наблюдение,
исследовали состояние кожи, сердечно-сосудистой
системы, изучали работу печени и почек,
а также просто следили за их
самочувствием.
Испытания завершены. Результаты
хорошие. Снова все материалы отправляются
в Фармкомитет. Проходит еще несколько
месяцев. И вот в прошлом году на
прилавках магазинов появился новый
препарат. На Международной ярмарке «Инхе-
ба-77» крему «Редэт» присудили
Почетный диплом.
Четыре года работы, труд сотен людей,
реактивы, приборы, лабораторные живот-
ные. И деньги, большие деньги. И все это
только на один препарат. Но затраты себя,
безусловно, окупят.
Выпускает «Редэт» Кемеровский анили-
но-красочный завод. Кроме «Редэта» в
нашей стране изготовляются и другие
репелленты, с ними знакомит таблица.
Кандидат технических наук
И. А. МАГИДСОН
36

v._S&k>~- ■"■'
^•,f«J.v
1 *K «w >*
5 it?
./V' "
-1Л1 »
< N
Ч#*~
\
Усы,
они же вибриссы
Не только среди людей, но и среди наших
родственников — млекопитающих животных
в большой моде бороды и бакенбарды, а
главное усы, нли, правильнее, вибриссы. Их
носят не только представители сильного
пола, но и самки. Правда, эти длинные и
жесткие усы служат не для украшения, а
выполняют весьма важную осязательную
функцию. К тому же звериные усы, а точнее
вибриссы растут на голове, шее, а у белок и
других лазающих по деревьям животных —
на груди и брюхе. У домашних кошек они
торчат с обеих сторон носа, в нижней части
подбородка и над глазами, создавая вокруг
мордочки нечто вроде нимба. У небольшого
грызуна — песчанки с туловищем около
10 см вибриссы создают вокруг головы нимб
такого же диаметра. Поэтому песчанка,
37

странствуя в темноте, еще в нескольких
сантиметрах от кончика носа почувствует,
что уперлась в стеику.
Вибриссы, как и прочие волосы, сидят в
волосяной сумке, где переплетение нервных
волокон воспринимает малейшие движения
«уса». Когда кончики вибрисс задевают за
посторонние предметы, они действуют
подобно рычагам. Даже нежное прикосновение
многократно усиливается, и основание
волоса давит на нервные окончания.
Благодаря всему этому вибриссы можно назвать
рецептором с большой воспринимающей
поверхностью и с высокой чувствительностью.
Недавно выяснили, что каждый
чувствительный волос посылает в мозг информацию,
только если его согнуть в определенном
направлении. Более того, вибриссы разных участков
тела настроены на восприятие различно
направленных движений. Это позволяет
получить информацию о том, имеет лн дело
хозяин усов с неподвижным, неодушевленным
предметом или с живым существом, каков
его размер и вес.
Потребность в вибриссах особенно велика
там, где пасует зрение. Человек в темном
коридоре вынужден двигаться с вытянутыми
вперед руками или придерживаться имн за
стеику. Норные же животные в кромешной
тьме не испытывают подобных затруднений.
Впереди их тела шествует боевое
охранение — вибриссы, разведчики окружающего
пространства, рассказывающие о состоянии
стеи подземных туннелей.
Кошачьи, охотящиеся преимущественно
ночью, да еще в густых зарослях,
обладают более развитыми вибриссами, чем
представители семейства собачьих,
предпочитающих открытые пространства и не
стесняющихся совершать своих охотничьи набеги
засветло.
Снабжены вибриссами и водные животные:
выдры, тюлени, морские котики, каланы.
В поисках пропитания обитателям вод
приходится заглядывать под коряги и камни,
ловить добычу в зарослях водорослей,
хватать съестное со диа. С илистого грунта
при малейшем движении может подняться
облако мутн, и тогда зрение ие поможет,
тут-то и выручат вибриссы.
У каланов над каждым глазом по четыре
коротких волоска, по три еще более
коротких - с каждой стороны носа. А на
верхней губе усы нз 120—150 длинных, по 6—
7 см волос. Кроме того, вибриссы есть на
каланьей груди и на передних лапах.
В поисках корма каланы обшаривают дно
щупами своих усов и, обнаружив добычу,
хватают ее лапами — не без помощи тех
же вибрисс. Вынесение чувствительных
рецепторов на морду, челюсти и даже на
лапы рабочие аппараты хищника —
сильно облегчает поимку добычи.
Совершенно ясно, хотя прямых
доказательств пока немного, что вибриссы — это
еще орган так называемой дистантной
рецепции — ощущения на расстоянии.
Крылья маленькой птахи, взлетающей из-под
носа камышового кота, вызывают колебания
воздуха, которые, судя по чувствительности
вибрисс, зверь просто ие может не
заметить. Еще четче дистантная рецепция в
воде, в среде, куда более плотной, нежели
воздух. Тюлень, бросившийся в погоню за
рыбой, должен на малой дистанции ощутить
движение хвоста своей удирающей жертвы.
Весьма вероятно, что вибриссы могут
быть и локаторами. Волны давления от
бегущего кота нли рыси, а тем более от
плывущего морского льва, встретив на пути
солидное препятствие, отразятся от него и,
вернувшись к породившему их зверю,
потреплют его за усы. Крот, возможно, по
лености, а может, со специальным умыслом
строит свои замысловатые галереи весьма
узкими: его тело прилегает к стеикам
норы. Действуя как' поршень, крот
проталкивает впереди себя столб воздуха. Вряд ли
он оставляет без внимания информацию
отраженных воли.
Киты не только не иосят бород, но
даже полностью потеряли волосяной покров
и, твердо придерживаясь этой моды,
щеголяют нагишом. Лишь некоторые из них,
видимо самые консервативные, нарушив
общепринятые каноны, позволили себе
сохранить усы. Речь идет, безусловно, о
вибриссах, а не о тех роговых пластинах, что
свешиваются у так называемых усатых китов с
верхней челюсти в виде плотных портьер,
преграждающих путь на втзлю всякой
мелюзге, оказавшейся в пасти. У усатых
китов есть и настоящие усы. Растут они тремя
группами на концах и по краям верхней
челюсти и на верхней поверхности головы.
По китовым масштабам — их немного:
250 у гренландского кита, 50—100 — у
полосатика. Обычно вибриссы - это самые
толстые, да к гому же и самые длинные
волосы. Иное дело у китов-гигантов, У них
вибриссы тоненькие, всего 0,2—0,4 мм
толщиной, а в длину едва дотягивают до
сантиметра.
Зачем гигантам усы? Дело в том, что
38

Кинограмма движений вибрисс поинываат, что
они как бы ощупывают -пространство вокруг
мордочии мерьиа, именуемого с окай полчком
зрением исполины не блещут, к тому же их
глаза расположены так, что большая часть
пространства впереди не просматривается.
Кит не видит еды, когда, она совсем
близко, под носом. Здесь мертвое пространство,
и информацию в мозг отсюда поставляет
лишь осязательный аппарат вибрнсс. Когда
голова животного попадает в скопление
криля и рачки начинают задевать усы, кит
знает, что пора открывать рот.
Чувствительность усов феноменальна.
К каждой волосяной сумке подходит от 400
до 10 000 нервных волокон. Пожалуй,
больше, чем телефонных проводов, соединяющих
Москву с Ленинградом. Невольно
почувствуешь прикосновение самого маленького
рачка, самой крохотной козявки.
Большинство дельфинов щеголяют усамн
лишь п самом нежном младенческом
возрасте. В I -2 месяца у них начинается
редукция усов, а трех-пятимесячные дельфп-
нята уже тщательно выбриты. Правда, от
усов на морде остаются маленькие ямкн,
на дне которых сохраняется крохотный
«пенек» бывшего волоса, окруженный
нервными волокнами. Какую функцию выполняют
«пеньки», пока неведомо. Только речные
дельфины, раз обзаведясь, больше уже не
расстаются со своими усамн. Внднмо,
необходимость ловить добычу у дна,
копаться в нле, заставила их отказаться от моды,
принятой среди китообразных.
Пресноводные дельфины — мелочь среди
кнтов. Но их вибриссы массивнее, чем у
гигантов. В поперечнике осязательные волосы
около миллиметра, прн длине в 1,5—2 см.
Они не круглые, s слегка сплющенные и в
отличне от вибрнсс наземных
млекопитающих почти не суживаются к концу. Каждый
волосок посредине согнут, причем его
кончик направлен к коже.
У некоторых ластоногих вибриссы как-то
особо чувствительны. Например, самка
калифорнийского морского котика, когда
хочет избавиться от слишком грубого
кавалера, хватает его за усы. Точно так же она
поступает со своим повелителем в период
выкармливания детенышей, если тот
становится опасным для младенца. Пишут, что
и люди пользовались этим слабым местом
секачей, похлопывая нх по вибриссам
бамбуковыми палками, если при посещении
лежбища звери проявляли агрессивность.
Прикосновение к вибрнссам сразу
охлаждало пыл владельцев гаремов и дело
обходилось без кровопролития.
Люди давно разучились использовать свои
усы по прямому назначению и отращивают
их «для красоты». А между тем
осязательная чувствительность внбрисс куда
выше, чем у кожн. Ползущую по телу
маленькую букашку мы замечаем только
потому, что она задевает крохотные
рудиментарные волоски, еще сохранившиеся на
нашей коже. А ведь они природой не
предназначались для осязания.
Право, жаль, что мы используем усы
лишь в качестве внешней отделки нашей
физнономин.
Доктор -биологических наук
Б. Ф. СЕРГЕЕВ
39

от
А I

Кое-что
о бабочках
Л. ПЕКАРЬ
Излюбленный объект коллекционеров и
натуралистов, бабочки,* подробно описаны и
сравнительно хорошо изучены. Но в этой
статье, посвященной бабочкам, речь пойдет
о вещах, которыми энтомологи и физиологи
насекомых не занимаются.
Занятный факт: в культуре и обычаях
разных народов и разных времен бабочки
оставили неожиданно значительный след.
Золотые пластинки с изображением бабочек
находил Шлиман прн раскопках Микен;
золотые бабочки, выдавленные нз фольги,
покрывали стены н потолки ацтекских
храмов — это интересно. Но гораздо
интереснее поверья, дошедшие до нас то в виде
легенд, то в поговорках пли просто
приметах.
Понятнее всего покажутся нам, вероятно,
суеверия народов, культивировавших
шелководство. Вид сотен гусениц, пожирающих
килограммы зеленн в день и непрерывно
растущих (вес гусеницы тутового
шелкопряда за три недели увеличивается в 10 000 раз)
на том месте, где отложила яйца одна-
едннственная бабочка, впечатляет. И
вообще, это счастливое обстоятельство, когда,
отдавая человеку все, что тому надо,
«домашнее животное» не жертвует нн жизнью
своей, ни здоровьем н комфортом.
Поэтому не удивительно, что в Китае н
Японии, исконно шелководческих странах,
бабочка была н традиционно остается
символом плодородия. До сих пор вместе с
пожеланиями добра и успехов изображения
бабочек украшают китайские и японские
вазы, одежду. В японском свадебном
ритуале подружки невесты называются
«бабочками». На их платьях вышиты или
вытканы бабочки, а сзади пришито подобие
округленных крылышек. «Бабочки»-подружки
занимают, развлекают гостей, создают
радостное оживление, всем своим обликом
пророча новой семье любовь да совет, да
побольше детишек. И даже в
театрализованных народных представлениях в Китае
и Японии на протяжении тысячелетий
вестником и символом счастья была н
остается бабочка.
Однако известно немало суеверий,
устойчиво державшихся многие века и
порожденных не добрыми чувствами, а страхом и
невежеством, например незнанием
физиологии развития бабочек. В самом деле:
теленок - от коровы, змееныш - из яйца, но
никто не видел, чтобы порхающие
мотыльки вылуплялись прямо из янчек. Если еще
двести лет назад в научной литературе
всерьез обсуждался вопрос о
самозарождении блох в овчине, то откуда знать
библейскому пастуху, какое крылатое
существо приманил его костер? Отсюда, из
незнания, — представление о бабочках как о
таинственных созданиях.
Когда-то в Англии считали, что души
умерших летают по иочам, отыскивая свет.
Английское название ночных бабочек,
прилетающих на свет, soul — душа. В
Ирландии белая бабочка олицетворяла душу,
которая находится на пути в рай. Пятна на
крыльях означали, что душа осуждена
пройти чистилище и должна еще некоторое
время оставаться на земле. Число пятен
указывало, сколько за душой числится тяжких
грехов.
Древние греки изображали смерть
погасшим факелом и венком, на котором
сидит бабочка — душа, отлетевшая от тела.
Римские камнерезы высекали на надгробии
рядом с изображением покойного череп илн
целый скелет, над которым порхает
бабочка.
В Германии полагали, что души
прилетают с небес на бабочках, а закончив
земную жизнь, на тех же крыльях возносятся
в прежнее отечество. Поэтому немцы,
вместо того, чтобы сказать «когда я еще не
родился», говорят «когда я еще летал с
бабочками» (ich flog noch mit den Schmetter-
lingen).
Якутское поверье запрещало ловить
бабочек; поймав же, ее нельзя было отпустить,
так как улетевшая бабочка может унести с
собой и душу.
41

Дотошные энтомологи записывали
легенды о бабочках даже на Чукотке, где и
бабочек-то почти нет! Великан Сана вылепил
из снега первого чукчу н первую чукчанку,
научил их добывать огонь, шить одежду.
Злой дух Чапак убил Сану, и все добрые
мысли Саны разлетелись по свету
бабочками. Поэтому, поймав бабочку, надо
растереть ее на лбу, приговаривая:
— Дан, Сана, свет (то есть разум).
Легенда эта неожиданно перекликается
с барельефом на одном древнегреческом
саркофаге: богиня Афина-Паллада
вкладывает душу-бабочку в голову первого
человека, вылепленного из воды н землн
Прометеем...
Предоставим этнографам и археологам
выяснить, как родился похожий миф у таких
далеких друг от друга народов, и заметим,
что во многих европейских странах
бытовало еще одно общее представление о
бабочке как о душе злой колдуньи. Словенское
слово vesha (вещая) означает н бабочку, и
колдунью. В Румынии одна бабочка
называется «маленькой колдуньей». Сумеречную
бабочку сербы старались поймать и
поджечь ей крылья: ведь это дух дремлющей
ведьмы, который садится на спящих людей
н смертельно поражает их в грудь. Если
убить дух, то ведьма никогда больше не
проснется. Можно и не убивать:
достаточно перевернуть спящую ведьму головой
туда, где были ее ноги, дух не найдет
входа в свою телесную обитель, результат
будет тот же. Только вот нет точных
указании, кого же именно переворачивать...
С европейскими переселенцами эти
представления перекочевали на фермы
Соединенных Штатов и Канады. В
энтомологической литературе описан случай, когда в
штате Онтарио появление редкостной
голубой бабочки связали с уменьшением удоев
на одной из ферм. Не разделяла этого
убеждения лишь старая ирландка, которую
считали великой грешницей. В конце
концов бабочку поймали и убнли, дела на
ферме наладились. По старую ирландку
однажды нашли мертвой, н фермеры были
уверены, что умерла она именно тогда,
когда поймали бабочку.
Тут просматривается влияние еще
одного, не менее древнего верования,
отголоски которого так удивляют нас в
английском названии дневных бабочек — «бат-
терфлай» (Butterfly)—масляная муха. Оно
восходит к тем временам, когда главным
источником средств существования было
скотоводство и порча скота грозила
гибелью. Вечный страх, что молоко пропадет,
что на корову наведут порчу, дал
немецким бабочкам прозвища «вор снятого
молока» — Molkendieb и «околдовывающий
сыворотку» — Molkenzauber. Наверное, тогда
42

же в немецком появился и точный аналог
английского: Butterfliege — масляная муха,
а также масляная птичка - Buttervogel, a
вместе с ними — слизывающий масло — But-
terlecker и слизывающий сливки — Schmant-
lecker.
Связь между колдовскими чарами н
бабочками может объясниться довольно
естественно. Знахарки собирали растения,
сушили их, а иногда и высевали на своем
подворье. Собирали на болотах, в чаще
леса — словом, в таких местах, куда
крестьянин предпочитал не попадать н,
следовательно, знал об нх фауне не слишком
много. Вместе со своими кормовыми
растениями на дворе у «ведьм» незаметно
оказывались гусеницы, куколки. Они
превращались в таких бабочек, которых
крестьянин нигде раньше не видел. Непривычное
настораживает, страх рождает
предрассудок.
Еще проще понять вину бабочек в порче
молока. Они летят — и летят назойливо
на самые разнообразные запахи: эфирных
масел, эпоксидных смол, рома, цветов.
А только что приготовленное масло
пахнет, право же, не хуже нектара.
Впрочем, далеко не все бабочки
питаются нектаром Некоторые виды предпочитают
коровий навоз. Если он засох — например,
на вымени неухоженной коровы —
бабочки размачивают его специально выделяемой
жидкостью. А нерадивая хозяйка наверняка
и кормит корову кое-как, и не заметит,
когда животное заболеет — у дои пойдут на
убыль без всякой мистики. Но всегда ведь
легче поискать виноватого на стороне...
Наконец, качество молока зависит от
состояния пастбищ (в народе говорят: у
коровы молоко на языке). Болезни трав,
неурожай какой-либо особенно питательной
из них, размножение вредителей в
ослабленной траве — в этой цепи бывает много
звеньев. И если одно из них — вспышка
популяции бабочек, то попробуй докажи,
что не оин слизали масло и украли сливки.
Однако есть категория суеверий, пока
необъяснимых. Их тоже собрали энтомологи.
Индейцы племени черноногих верили, что
если женщина посмотрит на мужчину,
носящего на голове изображение ночной
бабочки, то вскоре забеременеет. У других
племен бытовало убеждение, что, увидев
бабочку, женщина не может
противостоять любви. С помощью определенного
ритуального действа, роль в котором играла
бабочка, индейские шаманы отваживались
обезболивать роды и даже предупреждать
беременность.
Снова совпадение: у древних греков и
римлян, тех самых, которые не зналн ни о
физиологии насекомых, ни о существовании
на другой стороне планеты американских ин-
Барельеф на саркофаге:
Афина внладыаает
бабочку-душу в голову первого человека
Sjjt
S :-*
Стату»тка, изображающая
китайскую богнию луны: на груди
богннн — бабочка
43

дейцев, бабочка символизировала не только
душу, но и любовь. Эрот попал в капкан —
на дужже капкана бабочка. Эрот связан и
привязан к дереву — опять бабочка
старается его освободить. Эрот катается — крлес-
ница запряжена бабочками, Эрот пашет —
они же тянут плуг. Любовным подарком
римлян был камень с изображением
бабочки.
Снова предоставим историкам искать
возможные пути проникновения одной культуры
в другую и попробуем найти
естественнонаучное толкование легенд.
Медицина индейцев изучена мало. Но
известно, что в ней использовались очень
действенные лекарства животного
происхождения. Не было ли среди них компонентов,
заимствованных у бабочек (по аналогии с
целебным медом, апилаком, прополисом,
пчелиным ядом)?
Гипотеза первая: что, если индейские
шаманы опирались на помощь некого
материального агента, вырабатываемого бабочкой
и действующего на человека как
биостимулятор? Гипотеза вторая, вытекающая из
первой: если удастся доказать, что
биостимуляторы, вырабатываемые бабочками для
своих собственных нужд, оказывают влияние
и на люден, то не попытаться ли выделить
эти вещества и использовать их?
Впрочем... Какую же пользу они могут
принести? Ну, хотя бы ту, которую
извлекали индейские шаманы: внушать любовь...
Вещества, выделяемые насекомыми для
определенного, направленного воздействия на
другие организмы (по сути, это гормоны,
выброшенные железами не в собственную
кровь, а в окружающую среду), известны.
Спектр их действия чрезвычайно широк: оии
служат для привлечения особей
противоположного пола, стимулируют процессы
размножения и регулируют половое поведение,
служат для нанесеиня пахучих меток нлн
следов, вызывают реакции тревоги, бегства
нли нападения. Вещества эти самые
разнообразные: от перекиси водорода до мускуса и
змеиного яда. Рыбы, крокодилы,
головастики, обезьяны — каждый вид животных
владеет своим химическим языком в
совершенстве.
Когда-нибудь все эти соединения будут
проверены на биологическую активность
применительно к человеку. Возьмем только
насекомых: десятки тысяч видов двукрылых,
триста тысяч жуков, сто пятьдесят тысяч
бабочек...
У интересующих нас бабочек обнаружены
пахучие соединения (иногда их запах
доступен обонянию человека), которые вырабаты-
Барельеф. изображающий душу, бабочку и погасший
фаиеп над понойником

вают самки и самцы в период половой
активности. Некоторые из этих привлекающих
веществ идентифицированы очень точно.
Например, установлено, что непарный
шелкопряд вырабатывает цис-7,8-эпокси-2-метил-
октадекан — вещество, получившее название
днспарлура.
Продуктивность одной-едннственной самки
непарного шелкопряда такова:
приблизительно 0,1 мкг диспарлура. Этого
количества достаточно, чтобы привлечь около
миллиона самцов общей массой более тонны.
Действует днспарлур при неподвижном
воздухе 970 дней: самцы летят к ящику, где
почти трн года назад сидела самка.
Только диспарлуром вряд ли могли
пользоваться индейские шаманы. Непарного
шелкопряда завезли в Америку лишь в прошлом
веке...
Так нли иначе, но шаманство и бабочки —
это уже почти понятно. Остается загадка
«носящего на голове изображение ночной
бабочки». Вообще-то у ночных бабочек
больше аттрактанта, чем у дневных, но откуда
привлекающему веществу взяться у
символа бабочки?
Неясность исчезнет, если предположить,
что «сын ночной бабочки» натирал свою
эмблему горстью-другон мотыльков,
прилетевших на огонь. Собственно, так сейчас н го-
Пылающим факелом Эрот погонвет бабочек,
■•аущм! его в колесница
v
Эрот с факелом идет за плугом, который тяиет
пара бабочек
товят препараты аттрактантов: выжимают
на фильтровальную бумагу те сегменты
брюшка, где находятся запаховые железки,
илн, если хотят оставить бабочку живой,
просто дают ей проползти по листу бумаги.
Такая бумажка эффективнее любого экстракта.
Итак, если автор, статьи сумел показать, что
в дошедших до нас верованиях и обычаях
есть рациональное зерно, то пора перейти к
тому, ради чего все это здесь вообще
изложено. Идея состоит в том, чтобы поискать
активные (и полезные для человека)
вещества в организме бабочек.
Вероятно, для начала следует обратить
внимание на аттрактанты — онн наиболее
изучены. Химическая природа нх
разнообразна: липнды, спирты, эфиры, эпоксиды.
фенолы н прочее. Действие их гораздо чаще
возбуждающее (общестимулнрующее?), чем
собственно привлекающее. Онн безусловно
заслуживают подробной беседы на
страницах журнала, но сейчас она увела бы в
сторону.
Автор вышеизложенной гипотезы не имеет
возможности ставить эксперименты по их
проверке и не вполне представляет себе, как
это надо делать. Но он готов оказать
любую помощь энтузиастам, которые этим
займутся.
45

НОВОСТИ ОТОВСЮДУ
НОВОСТИ ОТОВСЮДУ
НОВОСТИ ОТОВСЮДУ
АЭРОЗОЛЬНЫЕ I
БАЛЛОНЧИКИ
БЕЗ ГАЗА
Одна из американских фирм
наладила выпуск
аэрозольных баллонов нового типа.
Они изготовляются из
упругой пластмассы. Во
время заполнения жидкостью
под давлением 1,4 атм
баллон расширяется, а затем,
по мере распыления
содержимого, сжимается,
поддерживая внутри
необходимое давление. В
конечном счете распыляется 98
процентов жидкости.
СУХОПУТНЫЙ
СПАСАТЕЛЬНЫЙ
ЖИЛЕТ
Уж если кому-то на суше
нужен спасательный жилет,
то скорее всего
мотоциклисту. Он в отличне от
водителя автомобиля не
защищен от воздействия
внешних факторов приличным
слоем металла. Случается (к
сожалению, не так уж
редко), что защитный слон был
бы очень кстати...
Спасательный жилет для
мотоциклиста создан
недавно в Англии и на него взят
патент под номером
I 479 733. Состоит жилет из
двух мешков, один из
которых прикрывает грудь, а
второй — спину. Сделаны
мешки нз тонкого н
эластичного синтетического
материала и во время езды не
причиняют седоку никаких
неудобств. Но стоит
только возникнуть намеку на
аварию — скажем, от
резкого торможения
существенно упала скорость нли
возник боковой занос, — как
сразу же датчик на
передней вилке колеса приводит
в действие клапан,
открывающий доступ сжатому
воздуху нз баллона. Жнлет с
обеих сторон мгновенно
надувается, и если авария все
же произошла, ее
последствия оказываются не столь
уж серьезными.
ПРОТОН ПЛЮС ПРОТОН
По сообщению агентства
Ассошиэйтед Пресс, при
экспериментах на ускорителе
Аргоннской национальной
лаборатории (США) зафнк-|
снрована новая частица с|
электрическим зарядом
вдвое большим, чем у
протона. Исследователи
предположили, что эта частица
образовалась при соединении
двух протонов, и назвали ее
поэтому дипротоном. I
Если правда, что все
элементарные частицы состоят
из кварков, то протон
составлен нз трех кварков, н
это был максимум,
известный физикам. Однако не
было запретов' и на более
крупные частицы, просто их
никогда не наблюдали.
Возможно, что именно с такой
частицей и столкнулись
исследователи: дипротон
может быть комбинацией из
шести кварков. А если и это
не предел?..
ПОЧЕМУ ОТЛОЖИЛИ
ЗАПУСК
Готовя к запуску
западноевропейский
метеорологический спутник «Метеостат»,
специалисты NASA
столкнулись со странным
явлением: слабые радиосигналы
регистрировались точно на
частоте самоуничтожения
ракеты. Запуск решили
отложить — до выяснения
источника сигналов. Увы, ими
оказались не внеземные
цивилизации, а вполне земной
передатчик. В то же
самое время к тому же
самому запуску готовилось суд-1
но слежения «Редстоун».
Проверяли, в частности,
передатчик, с помощью
которого можно прн
необходимости послать ракете
сигнал самоуничтожения.
Проверку вели, естественно, в
автономном режиме, но,
I часть энергии излучения
[уходила в эфир. От мыса
I Канаверал «Редстоун» от-|
|деляли сотни километров,
|и все-таки...
I И высокая
чувствительность бывает вредна. J
УЛЬТРАЗВУК
И УРОЖАЙ
|В течение десяти лет
румынский исследователь Н.
I Албу изучал, как действует
I ультразвук на растущую
I пшеницу. Оказалось, что
| корневая система растений
46

новости отовсюду
становится мощнее, а зер-|
на — увесистей. Некоторые
сорта пшеницы при
воздействии ультразвуком дали
прибавку в весе зерен до
30—40 процентов.
ИНСТРУМЕНТ,
ЧТОБЫ ЛОМАТЬ
Транзисторные приборы
приходится не только
монтировать, но иногда и
демонтировать. Именно при
демонтаже печатных плат
будут использовать
инструмент, сконструированный
недавно в Англии.
Элементы схемы крепятся на
печатных платах при
помощи легкоплавких припоев.
Инструмент подносят к
припою, и тот мгновенно
плавится (тепло исходит от
инструмента). Сопло
инструмента сделано из
тефлона, чтобы расплавленные
металлы не моглн к нему
прилипнуть. Через это
сопло припой втягивается
внутрь шструмента, едва
успев расплавиться.
Остальное, как говорится, дело
техники.
НЕ ОСТАНАВЛИВАЯСЬ
НА ДОСТИГНУТОМ...
В Бохумском университете
(ФРГ) создан робот по
имени Кваки, умеющий
сносно разговаривать на
литературном немецком
языке. Не останавливаясь на
достигнутом, специалисты
кафедры электроники и
электроакустики намерены
сделать целое семейство
роботов, каждый нз
которых будет говорить на
каком-нибудь диалекте:
баварском, саксонском или
швабском.
Интересно, поймут лн
роботы-братья друг друга?
ВОДОРОД ИЗ ВОДЫ
ДОБЫВАЮТ РАСТЕНИЯ
В Научно-исследовательской
лаборатории
сельскохозяйственной службы в Пейре
(штат Пенсильвания, США)
выявили простую систему,
с помощью которой можно
добывать водород нз
воды в мягких условиях. Это
симбиоз двух растений:
сине-зеленые водоросли
новости отовсюду
Anabena azolla и водяной
папоротник Azolla, на
листьях которого водоросли
живут. Водоросли
поглощают азот нз воздуха и
водород из воды. В
листьях папоротника азот и
водород превращаются в
аммиак.
Если снабдить растения
готовым аммиаком, то есть
выращивать их в растворе
с азотистыми
удобрениями, то образуемый
водорослями водород ие
понадобится для синтеза пищн
н его можно будет
отбирать у растений и
использовать. Возможен н другой
вариант: водоросли держат
в атмосфере, лишенной
азота, н тогда водород тоже
не расходуется на
образование аммиака.
ХЛОРИРОВАНИЕ
БЕЗ ХЛОРА
Есть такой способ
обеззараживания воды: обычную
поваренную соль
подвергают, электролизу, получают
гипохлорит натрия — ив
воду. Там он разлагается,
выделяя хлор, который и
убивает зловредные
микроорганизмы.
Но ведь любая вода,
если она только не
дистиллированная, содержит
поваренную соль н прочие
хлориды. Значит, если пропустить
через нее электрический
гок...
О таких экспериментах
сообщил журнал «Гигиена
н санитария» A978, № 1).
Исследователи подвергали
прямому электролизу воду
из подмосковной речки
Сходня, нз артезианских
скважнн, со станции
аэрации. И во всех случаях
после обработки током число
кишечных палочек в воде
резко падало, иногда до
нуля. Так, в речной воде
нх практически не
оставалось уже после 30 мннут
обработки. А энергетические
затраты не так уж велики:
примерно 150—250 Втч на
кубометр воды.
Министерство
здравоохранения СССР разрешило
провести широкие
испытания прямого электролиза на
действующих промышленных
предприятиях.
47

Живые лабораторий
Каштан —
хлебное дерево
Есть у Лафонтена басня о хитрой обезьяне,
заставившей кошку таскать из огня
каштаны. Речь в этой басне идет не о
знакомом многим дереве, украшающем улицы
и парки наших городов, — не о конском
каштане. Существует еще каштан
благородный, или съедобный, — славное дерево с
богатой и загадочной историей, дерево,
которому посчастливилось вместе с виног-
48

радом, пшеницей, маслиной стать одним
из самых первых значительных
приобретений общечеловеческой культуры.
Родина съедобного каштана — Малая
Азия и Кавказ, в частности черноморское
побережье сошременного Краснодарского
края и Грузии. Есть предположение, что
именно отсюда, с Черного моря, еще в
древности пришли каштаны через Фракию,
Македонию и Фессалию на острова
греческого архипелага, а затем в Рим.
Перевалочным пунктом, а позже и районом
интенсивного разведения каштаном стал
остром Эвбея, лежамший вблизи фессалийско-
го побережья; поэтому каштаны именовали
еще эмбейскими орехами.
КОЛЮЧЕЕ БОГАТСТВО
Во мторой поломине лета среди длинных
темно-зеленых листьем каштана
появляются шаровидные, размером с яблоко,
светло-зеленые соплодия, густо покрытые
колючками и напоминающие морского ежа.
В октябре сначала плоды, а потом и их
щетинистые обертки-плюски падают на
землю. Вблизи мидно, что защитная
обертка каштана устроена так же, как плюска у
дубомого желудя или букового орешка.
Созрем, она раскрывается двумя или
четырьмя створками, напоминая не то
морскую раковину, не то рабочий орган
землечерпалки. И мот м руках у нас главное
богатство каштана — орех. Он гладкий,
блестящий, темно-коричневого —
каштанового цвета.
С дамних времен м сезон созревания
каштаном мсе способное передмигаться
население собиралось м каштановых рощах.
Мужчины и мальчики взбирались на
деревья и сбрасывали вниз плоды, а
женщины собирали их и укладывали.
В горных, не приспособленных для
хлебопашества районах каштаны
обеспечивали людей пропитанием на целый год, а
неурожай их означал бедствие для местных
племен. Впрочем, и в наши дни для
значительной части населения Италии,
Франции, Испании, Португалии, Греции каштаны
остаются важным продуктом питания. На
французском острове Корсика,
славящемся своими каштановыми зарослями, еще
недавно можно было встретить стариков,
ни разу не пробовавших зернового хлеба:
его отлично заменял им хлеб из каштанов.
«Каштановое поле» не требует никаких
забот — приходи каждую осень и ссыпай
урожай в закрома. Марсельцы шутят:
банан делает ленивым жителя тропиков, а
каштан — корсиканца...
Да, каштаны — зто хлеб, и не только
питательный, но и очень вкусный.
Желтоватая, со сладким привкусом, каштановая
мука по составу удивительно сходна с
пшеничной, но намного превосходит ее по
сахаристости, содержанию жира и, главное,
белка. Неудивительно, что прибавка
каштановой муки к пшеничной даже на наш, сов-
49

ременный вкус нисколько не ухудшает, а
улучшает качество хлеба. Тесто из
каштановой муки всходит лучше, чем из муки
зерновых, при выпечке появляется
красивая аппетитная корочка (следствие обилия
Сахаров), изделия получаются пышными,
воздушными.
Правда, получить каштановую муку не
просто. Снятые с дерева плоды слишком
влажны, и долго хранить их в свежем
виде трудно, поэтому собранный урожай
приходится сушить. Просушить большую массу
орехов на солнце — дело долгое, да и не
всегда позволяет это сделать осенняя
погода. Поэтому чаще прибегали к
искусственной сушке: каштаны на специальной
решетке помещали высоко под потолком,
а на полу разводили огонь.
Во время сушки ядро ореха
уменьшается в размере, между ним и оболочкой
образуется воздушная прослойка; кожура,
теперь ставшая хрупкой и ломкой, легко
снимается. Это служит сигналом об
окончании сушки. Теперь, надо очистить орехи от
кожуры. Здесь тоже были разные
способы. Кое-где на Кавказе мешок с сухими
каштанами ударяли о колоду, обитую
овечьей шкурой; через 40—50 минут в мешке
оставались лишь обломки сухой кожуры и
твердые ядра орехов. Работа эта не из
легких: долго махать многокилограммовым
мешком не каждому под силу. В Южной
Франции каштаны обмолачивали в
большом деревянном коробе ногами, надевая
специальные башмаки с остроконечными
металлическими шипами на подошве. При
обильном урожае молотильщикам
приходилось плясать до изнеможения: медлить
с очисткой нельзя, кожура быстро наберет
влагу и потеряет хрупкость, поэтому
обмолачивают каштаны горячими.
А зачем вообще съедобному каштану
несъедобная колючая обертка? Во-первых,
не будь ее, лесная живность не дала бы
вызреть беззащитным орехам. А
во-вторых, возможно и другое объяснение.
Чтобы могло вырасти массивное крахмалистое
семя, оно должно быть обеспечено
большим количеством углеводов,
вырабатываемых зелеными тканями. И чем ближе
источник углеводов к плоду, тем лучше:
меньше уйдет энергии на их
непроизводительную перекачку. Плюска каштанов, как
и листья, зеленая, и в ней тоже
происходит фотосинтез. Если же сделать
развертку на плоскости сотен ее иголок, то
получится внушительная площадь,
упакованная в экономную шаровидную форму. Вот
и получается, что каждый орех несет на
себе миниатюрную, совершеннейшим
образом скомпонованную фабрику, тут же,
на месте, питающую семя живительными
продуктами фотосинтеза.
СИНЬОР,
КУПИТЕ КАШТАНЫ!
Уже многие тысячи лет назад человек
изобрел разнообразные способы
приготовления каштанов. Блюдо дымящихся
ароматных каштанов, вареных с солью, пожалуй,
не моложе древнерусского толокна. А
бытующий сегодня в Краснодарском крае,
Грузии, Армении способ подвяливания
каштанов наверняка без изменения пришел с
тех времен, когда сказочная страна
золотого руна отправляла их в Элладу.
Костер и уголья с незапамятных времен
были под рукой у путника. И самому
незатейливому блюду — печеным или жареным
каштанам суждено было пережить
практически все эпохи в истории цивилизации и
остаться любимым даже сегодня.
В итальянском фильме о Джуэеппе
Верди есть сцена, где великий маэстро в
минуту жизненной неудачи потерянно бредет
по ночному холодному Милану. «Синьор,
купите каштаны!» — обращается к нему
сидящая у переносной дымящейся
жаровни пожилая женщина. «Но у меня нет
денег», — говорит он. «Ничего, возьмите
так», — отвечает торговка. И сегодня на
улицах многих городов Европы, Азии,
Америки торгуют горячими, изжаренными
на переносных жаровнях каштанами
(остывшие они, как и печеный картофель,
теряют свою прелесть).
Как-то работавшая на Кавказе
ботаническая экспедиция, в составе которой был и
автор, спустилась к известной Красной
Поляне, где съедобный каштан растет
целыми рощами. Встретили туристов, и на
вечернем привале, конечно, не обошлось
без печеных каштанов. Вдруг в тлеющем
костре послышались выстрелы, полетели
облака золы и снопы искр. Это взрывались
каштаны: нагретый пар, не имея выхода,
разрывал оболочку, выбрасывая наружу и
распаренное ядро. Пришлось объяснить
северянам, что выстрел в костре должен
быть только один, когда лопнет первый
«контрольный» каштан, сигнализируя, что
блюдо готово. Остальные орехи нужно
прокалывать, чтобы пар выходил через
отверстие.
Может быть, этих выстрелов и опасалась
хитрая обезьяна иэ басии Лафонтена?..
so

ИЗ ГРУЗИИ —В РЕЙМС
Древесина — второе богатство
съедобного каштана. Превосходя дуб по прочности
и красоте рисунка, каштановая древесина
отлично полируется, чрезвычайно стойка к
гниению. Объясняется это высоким
содержанием дубильных веществ — танидов в
центральной части ствола A00 килограммов
древесины дают 18—20 килограммов
дубильного экстракта), что препятствует
развитию грибков.
Климат черноморского побережья
Кавказа очень влажен — когда выходишь из
самолета, кажется, что попал во влажную
горячую оранжерею. И это несмотря иа
обширные мелиоративные работы —
можно только представить, каково здесь было
до того, как началось осушение болот и
преобразование природы. Еще в середине
XIX века район Сочи, Хосты,
Лазаревского из-за вредности климата и очагов
малярии был местом ссылки: в 1839 году тут
умер поэт-декабрист А. И. Одоевский.
«Грязные болота,
Темные ночи —
Кому охота
Попасть к нам в Сочи?», —
писала в 1902 г. местная газета.
Из-за высокой влажности деревянные
строения в этих краях быстро приходили
в негодность. И спасал снова каштан.
Многие дошедшие до наших дней старинные
дерев янные постройки в причерноморской
Грузии сделаны из каштана. Более того,
теперь известно, что в старину s Европу с
Кавказа морем шли не только питательные
орехи, но и каштановая древесина.
Реставраторы многих средневековых сооружений
во Франции с удивлением обнаруживают,
что их деревянные несущие конструкции
сделаны из кавказского каштана. Так было,
в частности, со знаменитым Реймсским
собором — этот шедевр французской
готики пострадал от артиллерийского
обстрела во время первой мировой войны, а
когда его начали восстанавливать, то
выяснилось, что балки его стропил приплыли
много веков назад из далекой Колхиды.
80 ТЫСЯЧ ГЕКТАРОВ —
МНОГО ИЛИ МАЛО?
Еще в 1934 году И. В. Мичурин писал
садоводам Краснодарского края: «Особое
внимание должно быть обращено на
сладкие кафтаны и грецкие орехи». Мы
располагаем немалыми площадями каштановых
лесом и зарослей — их насчитывается
80 тысяч гектаров. Это, конечно, в первую
очередь дикорастущие каштанники
Краснодарского края — s районе Туапсе
отдельные каштановые* леса достигают площади в
110 гектаров. Есть каштановые леса в
Грузии, Азербайджане. Кроме этих
естественных зарослей каштан охотно выращивают
s Молдавии, на южном берегу Крыма, в
Дагестане, на юге Украины. В Закарпатье
встречаются целые группы деревьев, а
то -и небольшие рощицы — молодые
посадки съедобного каштана. Правда,
площадь их пока невелика.
Итак, ВО тысяч гектаром каштанников —
много это или мало? Конечно, мало, если
подсчитать все пространства на юге, где
мог бы расти съедобный каштан.
И. В. Мичурин был глубоко прав: это
ценное дерево заслуживает особого
внимания. Гектар каштанника может дать до
трех тонн ценной муки. Каштан
неприхотлив — из европейского опыта известно,
что горные каменистые неудобья,
непригодные под другие плодовые деревья,
становились доходнейшими участками после
разведения на них каштана. Стоек поздно
зацветающий каштан против известного
бича южного плодоводства — весенних
заморозков. Не случайно мировое
производство плодом каштана достигло сейчас 1,5
миллиона тонн.
Размножается каштан чуть ли не мсеми
известными способами — и порослью, и
примимкой, и семенами. Принимать каштан
можно и месной, и м конце лета.
Прижимаются глазки хорошо, а в конце прошлого
века французский садовод Шарль Бальте
писал, что ему удавались примимки
каштана на дубе — его близком родстменнике.
Вот хорошее поле для деятельности
садоводов — как профессионалом, так и
любителей! Растет каштан м молодом мозрасте
очень быстро. А м стареющие деремья
можно млить новые силы и намного
усилить их плодоношение, обрезам
второстепенные сучья на треть их длины.
А сможет ли съедобный каштан расти и
давать плоды за пределами смоего
естественного распространения?
Каштан справедливо считается растением
теплого климата; однако он выносит
значительные зимние холода —
удовлетворительно растет и плодоносит в краях, где
температура зимой достигает —20 С, а в
местностях с кратковременным зимним
минимумом до —14,5СС чумстмует себя пре-
мосходно. Даже м Киевском ботаническом
саду 40-летние каштаны хотя и подмерзают
51

s жестокие зимы, но цветут и
периодически плодоносят.
Существуют и зимостойкие формы
каштана, приспособившиеся к существованию
в еще более суровых условиях. Знаток,
исследователь к энтузиаст кавказского
садоводства профессор Н. А. Тхагушев,
прошагавший не одну сотню километров по
горным ореховым дебрям, обнаружил
съедобный каштан в ауле Тахтамукай
Адыгейской автономной области, где
30-градусные морозы не редкость: взрослые
деревья здесь нормально растут, плодоносят
и совершенно не обмерзают. Немало
сделано для выведения новых сортов
благородного каштана
азербайджанскими учеными, Майкопской опытной
станцией, краснодарскими специалистами,
но сделать предстоит еще больше.
Увеличить площадь каштанников в 10—20 раз,
возродить былую славу кавказского
каштана, продвинуть культуру ценного растения
за пределы его исконного ареала —
задача важная, вполне реальная и достойная
нашего поколения.
В. РУДЕНКО
И еще один
каштан
ТЕЗКА,
НО НЕ РОДСТВЕННИК
Каштан съедобный, или
благородный (род Casta-
пеа), и каштан ложный,
или конский (род \csculus),
даже в родстве между
собой не состоят, хотя имя
носят одно и то же.
Благородный каштан и к
семейству принадлежит
благородному — к семейству
буковых, вместе с дубом и
буком, а у конского каштана
и семейство — конско-каш-
тановое... Случай — не
частый в ботанике. А все
благодаря соплодиям, которые,
действительно, у обоих
каштанов похожи, как
близнецы. Блестящие, коричневые,
словно только что умытые
орехи-двойникн заключены
в почти одинаковые
оболочки; только у каштана
съедобного это — бурый еж
величиной с небольшое
яблоко, а у каштана
ложного — ярко-зеленый с
бугорками. И оба надежно
защищены острыми колючками.
Когда лист ложного
каштана опадает, в том месте,
где он крепился к ветке,
остается рубец, по форме
очень напоминающий след
лошадиной подковы. Да н
на темно-коричневой,
блестящей поверхности самого
ореха четко выделяется
белое пятно, тоже похожее
на отпечаток конского
копыта. Вот откуда такое
прозаическое название —
«конский каштан».
Впрочем, по стати
конский каштан почти ни в чем
не уступа ет своем у бла го-
родному тезке: и высотой
достигает 30 м, и в
диаметре разрастается до метра.
Но запросы у него
поменьше: и к почвам не так
требователен, и к теплу
невзыскателен. Правда, в средней
полосе он страдает от
морозов, но если уж выстоял
в молодом возрасте, то в
дальнейшем вырастает в
крупное, здоровое дерево.
НЕ БЛАГОРОДЕН,
НО КРАСИВ
По гноим декоративным
качествам каштан конский —
дерево исключительное: вы-
52

сокий стройный ствол с
пышной кроной, огромные,
глубоко рассеченные на
доли пальчатые листья на
толстой ножке. Именно онн
привлекли внимание
современной геральдики, и
стилизованный лист каштана
стал эмблемой Киева.
Конский каштан украшает
улицы многих наших южных
городов. Только в Киеве
сейчас около 50 тысяч
деревьев — это самый
большой «каштановый парк»
страны. Но немало их и в
Москве — специалисты
говорят, не менее десяти
тысяч.
Каштан конский начал
вводиться в культуру
только во второй половине
XVII столетня. Его роДн-
на — Южная Европа,
Балканский полуостров.
Отсюда в своем расселении он
прошел почти тот же путь,
что н его благородный
однофамилец, только
значительно позже и в обратном
направлении. В начале
XIX века появился он на
юге нашей страны, где
прекрасно акклиматизировался.
Нередко в погожие осенние
дин он зацветает
вторично — тогда на одном
дереве, даже на одной ветвн
можно увидеть все его
жизненные этапы: и- свежие
букетики цветов, и уже
созревший колючий плод, и
готовый вот-вот упасть
желтый лист.
В период цветения
каштан особенно великолепен.
Цветки его, белые с
красными крапинками, а у
гибридных форм, завезенных из
Северной Америки, желтые
или красные, собраны в
пирамидальные вертикальные
метелки — свечки. Цветки
не все одинаковые: только
несколько из них приносят
плоды, остальные
бесплодны; ио н они выполняют
свою важную задачу —
привлекая пчел, заставляют
нх посещать и опылять все
цветы.
ЛЕКАРСТВО
ИЗ КАШТАНА
Народные врачеватели
давно заметили целебные
свойства конского каштана.
В Германии растертые в
порошок семена каштана с
цветами ландыша
составляли основу нюхательного
порошка, который применяли
при насморке н головной
боли. Сок из свежих цветов
разводили в воде и
принимали от расширения вен и
геморроя. А плоды
освобождали от колючей
оболочки, мелко нарезали
вместе с кожурой, залнвали
спиртом н настаивали в
темном месте десять дней,
ежедневно встряхивая —
такой настойкой смазывали
суставы при подагре и
ревматических заболеваниях.
Следуя народному опыту,
не оставила каштан своим
вниманием и научная
медицина. Химический состав
плодов каштана очень
сложен, но уже известно, что
основные нх действующие
начала — это гликознд эску-
лнн, сапонины, различные
горечи и дубильные
вещества. Есть они и в листьях,
цветках н в коре. Кора
каштана оказывает
жаропонижающее действие и,
как показали последние
исследования, немногим
уступает знаменитому хинину.
Но самое важное то, что
препараты каштана
понижают свертываемость
крови — это важно в тех
случаях, когда возрастает
наклонность к тромбообразо-
ванню.
Сейчас медицинская
промышленность Болгарии
изготавливает из плодов
каштана ценное лекарство—
эскувазнн, который
способствует укреплению стенок
капилляров, расширяет
артерии. Эскувазин
применяется для лечения
кровоизлияний, для профилактики
гипертонии, при старческих
гангренах, ревматизме.
Полезен он и в
послеоперационный период для
больных с нарушениями
сердечно-сосудистой
деятельности. А в ГДР
выпускается эскузан — водно-
спиртовая вытяжка из пло
дов конского каштана. Его
сфера применения примерно
та же: повреждение стенок
сосудов, расширение вен
и т. д.
Все этн сосудоукрепляю.-
щне препараты конского
каштана оказывают
лечебное действие в основном
благодаря сапонину эсци-
ну, который обладает
высокой противоотечной и
противовоспалительной
активностью. Правда, сам эсции
слабо всасывается из
желудочно-кишечного тракта,
поэтому и действие его
ограниченно. Однако
работы, проведенные в
Харьковском
научно-исследовательском химико-фармацевтнче-
ском институте, показали,
что плоды каштана
содержат еще н большое
количество флавоноидов,
главным образом кемпферола и
кверцетина. А флавоноиды
способны в несколько раз
усиливать и противоотеч-
ный, и
противовоспалительный эффект. Вот почему
неочищенные препараты
каштана конского
действуют сильнее, чем чистый
эсции. В этом же институте
были получены очень
интересные данные о влиянии
препаратов каштана на
организм, пораженный
атеросклерозом. Оказалось, что
экстракт каштана
уменьшает отложение жнропо-
добных веществ на стенках
аорты и нормализует
содержание в крови холестерина.
Правда, атеросклероз был
экспериментальным, а
организм— кроличьим, но
кролики уже не раз помогали
человеку в борьбе с
болезнями. И такой результат —
пусть небольшая, но уже
победа в нелегком
поединке с ишемнческой
болезнью...
Б. СИМКИН
53

Горячка разума
НАЧАЛО ПУТИ
Эршин ЧАРГАФФ
La jeunesse est une ivresse eontinuelle:
с'est la fievre de la raison.
La Rochefoucauld l
БЕЛАЯ КРОВЬ,
КРАСНЫЙ СНЕГ
Выход в свет этих воспоминаний совпал с
печальной годовщиной: тридцать лет
назад на Хиросиму и Нагасаки были
сброшены атомные бомбы. Мне тогда исполнилось
сорок; я был всего-навсего ассистентом
профессора в колумбийском университете с
мизерным окладом, имел почти девяносто
публикаций, хорошую лабораторию и
несколько способных молодых сотрудников и
подумывал заняться нуклеиновыми
кислотами.
Трудно передать, какое впечатление
произвел на меня триумф ядерной
физики.
Это случилось в августе !945, шестого
числа, кажется, ближе к вечеру. Мы
проводили свой летний отпуск в Саут-Бруксвн-
ле, штат Мэн; после обеда мы всей семьей
пошли любоваться закатом над Пенобскот-
скнм заливом. По дороге нам встретился
человек, который рассказал, что по радио
передали, будто на японцев сбросили
какую-то новую бомбу. На следующий день в
«Нью-Йорк тайме» появилось подробное
сообщение об этом. С тех пор мы непрерывно
узнаем все новые и новые по фобностн.
Я не мог без ужаса слышать слова
«Хиросима» и «Нагасаки». Чувствуя, как во
мне растет отчуждение, я думал: неужели
Америка, пять лет назад приютившая ме-
fC) «Annual Reviews, Inc.». 1975.
1 Юность — это непрерывное опьянение, горячка
разума. Ларошфуко
54
ня, способна на такое? По какому
страшному пути идет наука!
Склонный по натуре к
апокалиптическому видению мира, я решил тогда, что
человечество переживает крах — крах,
который приблизил^ или даже породила
избранная мною профессия. В моем представлении
естественные науки составляют единую
семью, и если одна запятнала себя, позор
падает и на другие.
Словом, в 1945 году я был просто
сентиментальным идиотом, н мистер Трумэн имел
бы все основания причислить меня к тем
совестливым нытикам, которых он запретил
пускать на порог Белого дома. Я был
глубоко убежден, что нн одни человек не
вправе санкционировать подобное
злодеяние и что наука, которая отточила н
вложила меч в руку убийцы, взяла на свою душу
грех, какого ей не смыть во веки веков.
Тогда-то я и осознал связь между наукой и
убийством.
И только много позже, и отнюдь не сразу,
мне стало ясно, что это не первое н не
самое массовое избиение младенцев в наше
время. Одно за другим, словно капли крови
из преисподней, просачивались в мое
сознание названия Бельзен, Бухенвальд,
Вестерборк, Освенцим, Треблинка, Янов —
целый адский словарь смерти в газу и'
пламени.
В самом начале этого столетия великий
Леон Блуа 1 обратил свой взор к науке —
тогда великан еше был младенцем! — и
вот что он написал: «La science pour aller
vite, la science pour jouir, la science pour
tuer» 2.
С тех пор мы шагнули далеко вперед,
почти разучились наслаждаться и научились
убнвать. Нацистский эксперимент с
евгеникой — «ликвидация расовонеполноценных
элементов» — был порождением того же
механистического мышления, которое
способствовало, хоть и в иной форме, так
называемому торжеству современной науки.
Дьявольская диалектика прогресса
превращает причины в симптомы, симптомы в
причины; кого считать жертвой, кого палачом,
зависит теперь лишь от угла зрения.
Человечество не знает (будь я настоящим
ученым, то есть оптимистом, я сказал бы —
пока не знает), как положить конец этой
головокружительной геометрической
прогрессии катастроф, которую мы называем
прогрессом.
1 Французский писатель* и критик A846—1917).
- «Есть наука для прогресса, наука для
наслаждения, наука для убийства» (франц.).

Не такой представлялась мне наука,
когда я решил связать с ней жизнь, но об
этом мы еще поговорим. Я не подозревал
тогда, что предел мечтаний для ученого —
н невинность соблюсти, и капитал
приобрести, да еще кумиром стать. Сорок пятый
год круто изменил мое отношение к науке,
во всяком случае к той, что я видел вокруг
себя.
ПОЧЕМУ ХОРОШО,
КОГДА ТЕБЕ ПЛОХО
Когда я был моложе и люди не стеснялись
говорить мне правду в глаза, я часто
слышал: «Ты не как все». Оставалось только с
грустью соглашаться. Действительно, я
чувствовал себя не в своей тарелке и в
стране, и в обществе, где приходилось жить;
я был з разладе с языком, на котором
говорил, н даже с веком, в котором родился.
Такие люди есть и были во все времена. А
наш бесчеловечный век, с его глобальными
войнами, невиданными разрушениями,
обездоленностью целых народов, немало
добавил в чашу людского горя. И все же
не у -каждого путника в башмаке
камушек.
Однако в том, что «ты не как все», есть,
пожалуй, свои преимущества — иногда
даже хорошо, когда плохо. Если твой удел —
одиночество, тебе по крайней мере не
надоедают. Я, к примеру, никогда не получал
приглашений от других университетов.
Именно этим, а не моей привычкой к
оседлости н не особой притягательностью
Колумбийского университета объясняется,
почему я здесь вот уже сорок лет, а не кочую,
как многие, с места на место. Я никогда не
занимал высоких постов в научных
обществах, членом которых состою, — н это
избавило меня от необходимости пронзноснть
напыщенные речи, конми наши деятели,
научные н прочие, гипнотизируют публику.
Хоть я и не принадлежу к сословию
научных лордов, ведающих распределением
субсидий, мне не приходится жаловаться, нбо
они всегда были ко мне благосклонны. А
если я разок-другой погладил кого-то из
моих собратьев против шерсти, пусть онн
не обижаются — я не знал, что онн так
обросли.
ЧУЖОЙ
СРЕДИ СВОИХ
Я не знаю, зачем я взялся за эту статью.
Говорю не из ложной скромности — я
действительно вряд лн могу служить
примером для молодых ученых. Моя «наука» не
всякому годится. Я никогда ис был
«стопроцентным» ученым. К стыду своему
должен признаться, что читаю главным
образом ненаучную литературу. У меня даже
портфеля нет, и я не таскаю по вечерам
домой кучу журналов и оттисков. Я люблю
надолго уезжать в отпуск, а перечень моих
интересов привел бы в ужас поборников
экономностн в науке. У меня нет
диктофона, я не участвую в конференциях где-нибудь
на греческом острове нли на вершине горы
в Снцнлин — какой же нз меня
молекулярный биолог! И вообще, у меня нет ничего
из того, что составляет Великую
Американскую Мечту. Читатель справедливо
заключит, что для Gradus ad Parnassum ■ я
плохой проводник.
Короче говоря, я никогда не относился к
науке со зловещей серьезностью. И даже не
уверен, что подхожу под собственное
определение хорошего учителя: кто много
знает, тот многому научит. В одном
я уверен: у настоящего учителя ученики
должны быть еретиками — тут я, кажется
преуспел.
Я всегда чувствовал себя чужим в
научной семье. Наши бухгалтеры от науки
могут сказать — и не без оснований, — что
им такнх не надо. Им не надо, а науке
надо. Испокон века любые проявления
мыслительной деятельности подвергались критике
со стороны ученой братни, а философия,
например, вообще зиждется на
переосмыслении прошлых достижений н даже
основополагающих представлений. Только
естественные науки в наше время самодовольно
почнют на лаврах н в своем высокомерии
оставляют без внимания немногие
отрезвляющие голоса. А тнхие голоса эт могут
оказаться провозвестниками страшных
бурь.
В ТАКУЮ ПОГОДУ
ДЕТЯМ
ЛУЧШЕ СИДЕТЬ ДОМА
Я начал рассказ с середины жизнн, теперь
пора вернуться к детству. Родился я И
августа 1905 года в Черновцах, одном из
провинциальных городов бывшей
Австро-Венгерской империи. О своих замечательных
родителях я всегда вспоминаю с грустью —
нх жизнь была куда тяжелее моей. Мой
отец, Герман Чаргафф A870—1934),
унаследовал от своего отца скромное состояние
1 Восхождения на Парнас (т. е. к славе) — лат.
15

и маленький банк. В молодости он изучал
медицину в Венском университете, но'не
закончил курса из-за преждевременной
смерти моего деда. Мать мою звали Роза Знль-
берштейн. Она родилась в 1878 году, и
одному богу известно, где и когда она
кончила свои дни: в 1943 году ее куда-то
увезли нз Вены '. В моих детских воспоминаниях
мама — сама мягкость и доброта;
она больше, чем кто-лнбо на свете,
воплощает для меня то, что на латинском языке
называют чудесным словом — miserico-
rdia2.
*
Когда я был ребенком, родители мои
считались вполне обеспеченными, н я рос, как
говорят теперь, в «буржуазной семье». Но
потом мой отец разорился и вынужден был
искать работу. Согласно одной нз
многочисленных н маловероятных семейных легенд,
часть похищенных у него или растраченных
денег попала в Америку и способствовала
расцвету Голливуда. Жаль, что им не
нашлось лучшего применения.
Это были последние мирные годы века,
который войдет в историю (если еще будет
история) как век массового истребления
людей. Правда, англо-бурская н
русско-японская войны уже отгремели, когда я родился,
но, начиная с семи лет, моя жизнь
проходит под неумолчный набат ежедневных
фронтовых сводок, списков погибших, рассказов
о зверствах. Первый фильм, который я
увидел, была хроника балканской войны
1912 года. На экране военный эшелон с
бешеной скоростью мчался прямо на меня под
грохот пнаннно в зале. Когда я немного
повзрослел, наука стала казаться мне
убежищем от всех ужасов, но они и тут
настигли меня.
Свой родной город я помню смутно:
цвета — черный н розовый, красочные
костюмы гуцулов в базарный день, парк
епископского дворца — такой яркой зеленн никогда
больше не было в моей жизнн. Мысленно
внжу сад за нашим домом; в нем
маленький грот, где я вновь н вновь, весь дрожа
от страха — потому что, как все дети с
буйной фантазией, целиком отдавался
игре, — переживаю ужасы, вычитанные из
романов о средневековых рыцарях. Реальный
мнр мало занимал меня, и я создал свои
собственный.
И вот наступил 1914 год. Мы проводили
1 Накануне войны она должна была переехать ко
мне в Нью-Йорк, но по вине одного негодяя врача-
австрийца и бездушногб американского консула
этого не случилось. — Прим, автора.
2 Милосердие.
лето в Сопоте на Балтийском море.
Однажды в полдень, в конце нюня, мы сидели
возле корта и смотрели, как играют в теннис
младшие отпрыски императора
Вильгельма II. Подошел адъютант и шепнул что-то
в ушки их светлостям. Они побросали
ракетки и убежали. Оказалось, убнт
австрийский эрцгерцог Франц-Фердинанд.
Приближалась осень, пора было
возвращаться домой, но мы узнали, что дома у
нас больше нет: в Черновцы пришла война.
Мы поехали в Вену. Этот город я н считаю
своим родным: там похоронен мой отец, нз
Вены увезли мою мать.
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ
МОДЕЛЬ
КОНЦА СВЕТА
Австро-Венгерская монархия, закат которой
я еще застал, была более чем своеобразным
государством. И дело не в искусстве
Габсбургов заключать браки, увековеченном
знаменитым гекзаметром', и не в
пресловутой венской Cemutliehkeit2, за которой
часто скрывалась самая бесчеловечная
жестокость. Князь Меттерннх, этот
Киссинджер XIX века, только покрасивее, имел ко
всему этому так же мало отношения, как
Гайдн, Моцарт, Шуберт нли Тракль3. Все,
что было человечного в империи, исходило
от угнетенных славянских народностей, а
не от немецких, и уж тем более венгерских
господ, и не разваливалась она лишь
благодаря патине, которой успела покрыться
за многие века. Когда я впервые осознанно
поглядел вокруг, мне стало ясно, что
империя пребывает в состоянии весьма
неустойчивого равновесия. Вспоминается одно
место нз письма Клейста4 A6 ноября, 1800 г.):
«Проходя под аркой, я подумал: почему не
рушится свод, раз нет никакой опоры?
И ответил себе: он держится потому, что все
камин хотят упасть одновременно». Эта
безмятежность — как во времена Антонн-
нов 5 — доживавшей последние дин
монархии была лишь мифом, а миф часто
приобретает историческую достоверность.
Многие пытались воссоздать атмосферу,
царившую в Австрийской империи — и
особенно в Вене — накануне ее гибели, но
1 Имеется в виду латинский стих: Bella gerant alll,
tu fellx Austria nube («Пускай другие воюют, а
ты, счастливая Австрия, празднуй свадьбы»).
2 Здесь: добропорядочности (нем.).
3 Георг Тракль A887— I9U), австрийский поэт.
4 Генрих фои Клейст A777—1811), немецкий
писатель.
5 Имеется в виду эпоха Антонинов (96—192 н. э.),
которая считается периодом мира и процветания
Римской империи.
5*

мало кому это удалось. Только в дурном
сне можно вновь ощутить запах тогдашних
учреждений, эту смесь увядших роз и
прокисшей мочи. Сочетание беззаботной
Schlamperei *, деланного добродушия н
затаившейся злобы было столь же
поразительным, сколь и подсознательная боязнь
ответственности н готовность пойтн на
компромисс, выгодный противной стороне.
Я подозреваю, однако, что все bas empires2 в
конце концов впадают в такое блаженное
одряхление. И хоть я был ребенком,
я быстро научился разбираться в
происходящем.
Как-то, году в 1915 или 1916, мне
попался свежий номер журнала ♦Факел»,
издателем которого, как н автором всех статей,
был тогда Карл Краус. Это был
крупнейший сатирик и публицист того времени,
известный бесстрашной критикой войны и
общества. Он, да еще Кьеркегор3 оказали на
меня по-настоящему сильное влияние в мои
юношеские годы. Этическое учение Крауса,
его взгляд на человечество, на язык, на
поэзию глубоко запали мне в душу. Он сделал
меня нетерпимым к Пошлости, научил бе-
. режно, словно с маленьким ребенком,
обращаться с языком, взвешивать каждое
слово, будто я присягаю перед судом вечности.
Этому апокалиптическому писателю — у
него я заимствовал название для этой
главы — много лет спустя я посвятил сборник
эссе, заплатив лишь малую толику того, чем
был ему обязан. Некоторые из моих
знакомых американцев, прочтя посвящение,
заинтересовались, не мой ли это школьный
учитель. Я сказал: да.
Усвоив с помощью Карла Крауса, как
весомы могут быть слова, я всегда
сокрушался, что оторван от языка, на котором
говорила со мной моя мать. Я никогда не
позволял себе забывать немецкий, не объявлял
ему войны, но жизненные обстоятельства
разлучили нас. Не утешает н то, что с тех
пор я изучил много языков.
Между языком н мозгом существует
загадочная связь, н варварское, бездушное
обращение с языком в наше время, словно он
лишь орудие манипулирования
общественными отношениями, мост между ловким
производителем и доверчивым
потребителем, всегда казалось мне самым страшным
предвестием одичания. Становится не по
себе оттого, что косноязычие, перед которым
1 Расхлябанности (нем.).
* Увядающие империи (франц.).
• Серей Кьеркегор A813—1855). датский писатель,
философ.
медицина бессильна, поражает все большее
н большее число людей, особенно »в Америке,
и онн уже не могут выражать свои мысли
иначе как хриплым лаем или
междометиями. Дар речи, не объяснимый с точки
зрения естественного отбора, есть
неотъемлемый признак Menschwerdung ', и стоит ему
исчезнуть, как у человека начнет растн
хвост.
Однажды в юности мне все-таки довелось
увидеть Австрию в отблесках ее былого
величия. Я имею в виду тот день в 1916 году,
когда умер 86-летний император Франц-
Иоснф и его хоронили с помпезностью,
воскрешавшей эпоху испанского барокко...
Зрелище глубоко поразило меня, хотя,
возможно, это была лишь плохая копия с Эль
Греке Еще долго потом мне снились черные
лошадн без седоков.
Образование я получил в одной из
лучших по тем временам венских гимназий,
гимназии Максимилиана. Предметов мы
проходили немного: латынь, греческий,
немецкий, историю, математику, но преподавание
было, поставлено прекрасно. Особенно
любил я классические языки, н онн мне легко
давались. Кроме того, мы изучали в
небольшом объеме философию, физику и до
смешного мало «естественной истории». Химия и
остальные естественные науки не
преподавались вовсе. Я относился к той ужасной
категории детей, которые любят школу; у
меня была хорошая память, и я с легкостью
усваивал.
В прошлом веке венский театр, и
особенно Бургтеатр2 переживал свой расцвет; я
же успел увидеть лишь огнн уходящего
поезда. И тем не менее до сих пор помню
свою первую «Ифнгенню», вечера в Венской
придворной опере; как сейчас внжу
Рихарда Штрауса во главе оркестра,
исполняющего Моцарта или его собственные вещн;
вот Франц Шальк дирижирует «Фнделно»;
помню ожесточенные баталии с «бандой
Штиглица», которая нагло захватывала все
места на галерке. О Шёнберге никто тогда
в Вене не слыхал. На Густава Малера3
публика ходила, но это был ее потолок.
Вообще говоря, все науки и искусства в
тогдашней Вене были до крайности
разобщены: мы жнлн больше прошлым, чем
настоящим, исключение составляла разве лишь
литература. Каждый день по дороге из
школы я проходил мнмо дома на Берггассе с
1 Очеловечивания (нем.).
2 Придворный театр, основан в 1741 г.
3 Арнольд Шёнберг A874—1951). Густав Малер
A860—1911). австрийские композиторы.
57

вывеской «Д-р 3. Фрейд». Это имя мне
ничего не говорило — я не слыхал о человеке,
вскрывшем такие глубинные пласты психики,
которые лучше было бы, хоть это и
спорный вопрос, не трогать. Я и знать не знал,
что во многих областях науки, в
философии и языкознании, в истории искусств н
экономике, в математике и так далее
ведется интереснейшая работа.
НЕ БЫЛО НИ БОГАТЫРЯ,
НИ РАСПУТЬЯ
Европейцев моего поколения я называю
детьми великой инфляции. Трудно
представить себе, до какой степени были
обесценены деньги в Австрии и Германии, хотя то
же самое начинает ощущаться н теперь,
когда я пишу эти строки, во всяком случае
в капиталистических странах. Личные
сбережения и пенсии таялн, как дым в
предгрозовом небе; буря уже приближалась —
вскоре гитлеризм подмял под себя
центральную и западную Европу. Перед тем как
поступить в университет, летом 1923 года,
я отправился в свое первое Maturareise ' по
Германии; за обедом приходилось
поторапливаться — цены могли подняться каждую
минуту. Мои родители совершенно
обнищали, и такая судьба постигла многих.
Мне исполнилось восемнадцать лет, н, как
утверждает глупая пословица, передо мной
был открыт весь мнр. На самом деле это не
так — когда тебе восемнадцать, мир
кажется особенно неприступным. Будущему
ученому в этом возрасте уже полагается
рассказывать всякие басни о своем недавнем
прошлом: он-де всегда хотел стать химиком
или специалистом по чешуекрылым; разве
мог он стать кем-ннбудь другим, если уже
в шесть лет чуть не взорвался в своей
лаборатории, оборудованной в подвале, нлн,
будучи еще младенцем, поймал такую
редкостную н красивую бабочку, что мистер
Набоков позеленел бы от зависти. Увы,
ничем подобным я похвалиться не мог.
Способный вообще, я не был способен ни к
чему в частности. Несобранный, застенчивый,
легко уязвимый, я промывал песок там, где
золота не было н в помине.
Между тем нн у кого не возникало
сомнений, что я должен поступить в
университет и получить степень доктора. Тем самым
решение вопроса о моем будущем
откладывалось, что всех устраивало, еще на четыре
года; кроме того, требовалась приставка к
Путешествие после окончания школы (нем.).
58
моему имени, без которой в то время в
Австрии выходец из состоятельной семьи
чувствовал себя как бы голым. В странах
с более высокой цивилизацией званне
«доктор» было прерогативой лиц
медицинской профессии, в Вене же без него тебя
н за человека не считали. Это «д-р»
настолько срослось со мной, что даже
занесено в нью-йоркский телефонный
справочник.
Оставалось выбрать факультет. Решения
обычно не есть результат длительных
раздумий, принимают их по весьма случайным
мотивам, которым пост-фактум дают
серьезные обоснования. Так, во всяком случае,
произошло со мной. В университете было
четыре, позднее пять факультетов:
философский, юридический, медицинский,
теологический и политических наук. Кроме того,
в Вене существовала Высшая техническая
школа с несколькими инженерными
факультетами, но там, если не корпеть
много-много лет ради звания «доктора-ннженера»,
можно было рассчитывать лишь на
простого «инженера», а этим ни швейцара, нн
цирюльника не поразишь.
Медицину я отверг, так как она не
соответствовала моему темпераменту,
юриспруденцию — частично по той же причине,
а скорее потому, что не желал
становиться дельцом. Преподавать мне тоже не
хотелось. Трудно назвать предмет, к
которому я испытывал бы неодолимое влечение, и
потому с достаточной долей легкомыслия я
выбрал химию. Ее я знал хуже всего,- нбо
в школе не изучал.
Правда, в Вене 1923 года химия была
единственной областью наукн, где я мог
рассчитывать на работу. И наконец, как
почти у каждого венца, у меня был богатый
дядя, который владел спиртовыми
заводами в Польше, что давало мне туманную
надежду на блестящее будущее. Но
дядюшка скончался еще до того, как я приступил
к диссертации, н мои хмельные мечты
улетучились жаркнм летом 1926 года.
И вот я придумал нечто совершенно
несусветное: поступлю сразу на два
факультета, ведь, отличные оценки фактически
освобождали меня от платы за обучение.
Буду заниматься химией в Высшей
технической школе и изучать историю литературы
и английскую филологию. На первых
порах все шло по плану, затем нз-за моего
неумения маневрировать произошла осечка, и
мне пришлось выбирать.
Я выбрал химию, не имея о ней ясного
представления, но вскоре, вполне естествен-

но, подпал под обаяние этой стройной,
цельной и зрелой науки. Правда, точно так же
можно полюбить, скажем, футбол; но факт
остается фактом — вопреки моим
ожиданиям, химия меня покорила. Открывшиеся
предо мной необъятные горизонты,
вероятно, поразили бы меня еще больше, не будь
наши занятия, особенно вступительные
лекции, так скучны и далеки от современности.
Переворот, совершившийся в химии в 20-х
годах, не дошел до наших аудиторий, и,
может быть, поэтому я никогда не был силен
«по части электронов». Единственно где
ощущались новые веяния, так это на редких
коллоквиумах; довелось мне послушать и
многих видных химиков и физиков того
времени. Но в библиотеке не было ни одного
американского химического журнала, и
когда я однажды попросил подшивку
«Журнала Американского химического
общества», мне сказали, что там нет ничего
интересного.
Обращаясь к прошлому — а что еще
остается в старости? — должен признаться:
я мало чем обязан своим учителям. Точнее
говоря, ничем. Почти всю жизнь я сам был
себе учителем. Но при нынешнем моральном
и интеллектуальном разложении общества
даже этого недостаточно. В науке важна
родословная; дорога на Олимп прямо-таки
устлана рекомендательными письмами,
дружеским шепотком иа конференциях,
вечерними телефонными звонками и так далее.
Все это не для меня. Трудно даже
представить, до какой степени я свое собственное
творение. А ведь как-то, помнится, я
оказался на конференции с четырьмя видными
коллегами, каждый из которых считал
себя любимым учеником Мейергофа '.
Словом, я никогда не был учеником,
любимым или не очень, великого ученого, чья
слава осеняла бы меня всю жизнь с моих
первых шагов до его последних и далее. И
нисколько об этом ие жалею. Если и
существуют «великие» ученые — а таких я за
всю жизнь встретил ие больше одного или
двух — им не воспитать с помощью того,
что называют преподаванием, себе
подобных. Ученики могут перенять манеры
учителя, его профессиональные навыки и
приемы, способы делать карьеру и, в очень
редких случаях, критический подход к
научным данным и их интерпретации.
Настоящий учитель воспитывает собственным
примером — как утка утят — или, крайне ред-
1 Отто М^йергоф A884—1951). известный немецкий
биохимик, лауреат Нобелевской премии.
ко, своей одержимостью, оригинальностью
взглядов и видения природы.
Кто же были мои профессора? Старик
Вегшендер, возглавлявший институт
физической химии, типичный австрийский
Moffat', добрый ворчун, дотошный, но не
нудный. Не скажу, что благодаря его усилиям
физическая химия стала казаться нам
интересной и важной наукой. Органическую
химию читал профессор Э. Шпет, крупный
специалист по алкалоидам, но вряд ли
пример для подражания в творческом плане.
Ученый, если он стремится к преуспеванию,
вынужден смотреть на науку сквозь узкую
щель, которая настолько ограничивает
поле зрения, что он становится Fachidiot2,
как говорят немцы. В аспирантуру к Шпе-
ту попасть было нелегко, к тому же это
дорого стоило (аспиранты сами платили за
все реактивы и приборы). Поэтому я даже
не стал пробовать. Но должен отдать
справедливость Шпету — он хорошо относился
ко мие на протяжении всего курса и на
выпускных экзаменах. Rigorosum, которые
сдают после защиты диплома, погоняв меня
часа два, поставил высший балл — summa
cum laude.
Мне нужен был руководитель, у
которого я мог бы в короткий срок и при
минимальных затратах защитить диссертацию.
Мой выбор пал на Фрица Фейгля, который
только что получил должность
экстраординарного профессора.
В 1927 году я закончил диссертацию по
органическим комплексам серебра и
действию иода на азиды. Результаты этой
работы изложены в моих первых научных
статьях. Но самая интересная ее часть, а именно
открытие, что органические сульфгидриль-
ные соединения катализируют окисление
азида натрия иодом, не была тогда
напечатана. Много лет спустя я
воспользовался этой реакцией, чтобы
продемонстрировать с помощью бумажной хроматографии
существование серосодержащих
аминокислот.
Летом 1928 года я получил степень
доктора философии3 в Венском университете.
Предстояло принять великое решение, как
всегда, без достаточных оснований и по
случайным мотивам. Решать я ничего не
стал: просто поплып по течению.
1 Надворный советник (нем.).
7 Ограниченный, узкий специалист.
3 Докторская степень, присуждаемая в западных
университетах по окончании аспирантуры, в
области гуманитарных и естественных наук.
59

IL GRAN' RIFILTO1
А решить надо было, что делать дальше. В
Австрии о хорошей работе ие приходилось
и мечтать. Урезанная в результате
проигранной — во многих отношениях
заслуженно — войны, эта страна, напоминавшая
теперь'карлика с большой головой,
унаследовала от прежней огромной монархии
созданную ею за многие века систему высшего
образования с преподаванием иа немецком
языке. Дипломированных специалистов по
инерции производили великое множество, но
девать их было некуда. Им приходилось
уезжать, в основном из-за языка, в
Германию, хотя и там перспективы найтн работу
в промышленности, уж не говоря об
университетах, были далеко це блестящими.
Кое-кто отправлялся искать счастья в
бывшие австрийские владения: Чехословакию,
Венгрию, Польшу.
Год 1928, когда мне выпало решать свою
судьбу, ие предвещал ничего хорошего.
Черные тучи повсюду заволакивали иебо.
Америка собиралась выбрать в президенты
«Великого инженера»2. Послевоенный бум,
охвативший даже страны Центральной
Европы, лишь только им удалось
стабилизировать валюту, кончился. Исчадия ада,
которых еще не спустили с привязи
промышленные заправилы Германии, начинали
вынашивать мечту о «ночи длинных ножей».
Недалек тот день, когда их выпустят на
волю собирать кровавую жатву. Рабочие
были растеряны и плохо организованы.
Годом раньше я наблюдал первые уличные бои
в Вене. Их подавили самым жестоким и
кровавым способом. Так что я давно уже
знаю цеиу таким лозунгам, как «закон и
порядок». От них сильно попахивает chile
con sangre3. Но если быть до конца честным,
скажу, что именно тогда, слушая
парламентскую болтовню и словесные выкрутасы
социал-демократов всего мира, которые
уверяли, что борются с ростом фашизма, я
придумал одни из своих первых афоризмов:
«Социал-демократия по-австрийски: в
случае дождя революция состоится в
вестибюле».
Вполне понятно, что во мне зрело
желание уехать от всего этого, окунуться хоть
ненадолго в другую жизнь, в другой язык.
Я решил действовать по принципу: возьму
первое, что попадется, будь то работа в про-
1 Великий отказ (итал.).
' Герберт Кларк Гувер A874—1964), президент
США в 1929—1933 гг.
' Чили с кровью (исп.) Обыгрывается название
мексиканского блюда — перец с мясом.
60
мышлеииости, наука или преподавание. Как
в сказке братьев Гримм, где мальчику
говорят: выйди иа улицу и, какого зверя
встретишь, за тем и иди. Первым «зверем»,
который встретился мне в моей сказке,
была наука — вот я и следую за ней всю
жизнь. Я же сказал, что имею привычку
плыть по течению. Где течение замедляется,
я останавливаюсь. То, что из всей колоды я
вытащил карту, означавшую науку,
видимо, отвечало моим подсознательным
стремлениям. Я всегда мечтал о некоей башне из
слоновой кости (с кондиционером и
горячей водой). Но если говорить серьезно,
заниматься наукой в 1928 году было совсем
не то, что, скажем, в последние двадцать
лет. В мое время учениками чародея могли
стать лишь давшие обет вечной бедности.
(Нам, зеленым юнцам, было невдомек, что
кое-кто из этих чародеев — люди весьма
преуспевающие.)
Очень долго я ие отдавал себе отчета, в
какой омут меня затянуло. В свои 23 года
я строго разграничивал понятия призвание
и профессия. Моей профессией была химия,
и я надеялся, что она прокормит меня, и
ие только меня — я собирался жениться.
Но в душе я считал себя писателем. Я
исписал если не тонны, то центнеры бумаги;
кое-что удалось напечатать, другие вещи
несомненно пошли бы, если бы не моя
робость и отсутствие связей. Не покинь я
Вену, не будь оторван от немецкого языка,
мало того (как много заключено в этом
«мало»!), ие провались весь мир в
тартарары по вине кровавых изуверов, говорящих
иа том самом немецком языке, как знать,
может быть, одним посредственным
немецким писателем стало бы больше. Не знаю,
хуже это было бы или лучше, ибо слабо
разбираюсь в духовной организации мира.
Так или иначе, оказалось, что наука, даже
для меня, относившегося к ией предвзято,
обладает большей притягательной силой,
чем я мог предположить! Вот что, только
несколько высокопарнее, сказано в
заголовке этой части.
СИНЯЯ ПТИЦА СЧАСТЬЯ
Дальше было так. Прошел слух, что есть
вакансия в Карлсбергских лабораториях в
Копенгагене, и я взялся за датский язык;
мие осталось самое трудное в нем —
овладеть твердым приступом, похожим иа
предсмертный хрип крайне сдержанного
человека, но тут я прослышал о более интересном
месте. У Т. Б. Джонсона в Иельском
университете, в США, была стипендия для мо-

лодого ученого; работать предстояло с
Р. Дж. Андерсоном над липидами
туберкулезной палочки. Английский я знал
довольно прилично, овладев его высокопарно-
светским вариантом в школе у двух старых
дев из Кембриджа. Об Америке я, правда,
имел довольно слабое представление и
интереса к ней ие испытывал. В детстве я
прочел в плохих переводах Купера, По и
Марка Твена, а также, без особого восторга,
Уитмена. Несколько книг Драйзера и
Синклера Льюиса я осилил в оригинале.
Голливудская сентиментальщина была мне
противна, хотя я делал исключение для Греты
Гарбо. Но Чарли Чаплина, Бестера Китона
и Гарольда Ллойда я любил; казалось, от
этого грозного, мрачного, бесчеловечного
континента можно было ждать чего угодно.
Короче говоря, я предложил свои услуги,
и, к моему величайшему неудовольствию,
получил'приглашение. «Стипендия
Мильтона Кемпбелла для исследований в
органической химии» составляла 2 000 долларов в
год и выплачивалась в десять приемов >.
К работе я должен был приступить осенью.
Время отъезда приближалось, и мне
становилось все страшнее. Я боялся ехать в
страну, которую открыли позже, чем
общественные уборные в Вене. Все меня
подбадривали: вот увидишь, Америка гораздо лучше,
чем ты ее себе представляешь. Но я не
очень верил в эту обетованную землю —
ведь сказал же о Малыше Морице один
венский острослов, Антон Кух: «Какой ему оиа
казалась, такой она и оказалась»2, И я ие
ошибся.
Океанский лайнер «Левиафан» доставил
меня в Нью-Йорк. Не успел я ступить на
Землю Свободы, как очутился в тюрьме.
Представитель иммиграционных властей,
человек удивительно мрачной наружности,
открыл мой паспорт, где мое имя, по
причинам, указанным выше, было увеичаио
докторским титулом; затем он потребовал
«студенческую визу», которую, как
священную чашу Грааля, вручил мие малообая-
тельиый американский консул в Веие. На
лице чиновника отразилась мучительная
работа ума; уголком тонкогубого рта ои
выдавил: «Остров Эллис».
Очутившись в этом достославном амери-
1 Это примерно одна шестая того, что получал
почетный профессор, представитель высшей касты в
Йеле. И хотя с тех пор прошло 45 лет. разрыв
между зарплатой начинающего ученого и
профессора ие уменьшился. — Прим. -автора.
2 Малыш Мориц — один из главных комических
персонажей австрийского фольклора, этакий
простачок; с виду тупой, ои всегда оказывается прав
там. где ошибаются мудрецы. — Прим. автора.
канском концлагере, я имел возможность
любоваться отличным видом,
открывающимся на статую Свободы. Мне пришло в
голову, что соседство тюрьмы с монументом
отнюдь ие случайно: они хотят научить
иммигрантов мыслить диалектически. И все же
нельзя было не любоваться по утрам
океаном в туманной дымке, а жалобное
завывание бакена-ревуна и крик чаек навевали
грустные мысли: Америка, видимо,
существует только в мечтах.
Через несколько дней я предстал перед
трибуналом, возглавляемым огромной
негритянкой; ей помогали два пожилых,
сонного вида господина, одетые, как солдаты
Армии спасения. Приговор — немедленная
депортация — был вынесен сразу. Все
ясно: я дважды самозванец, ибо если я
доктор, то как могу быть студентом, а если
студент, то какой же я доктор? Я
пробормотал что-то про Фауста, который, несмотря
на обширные познания, был вечным
студентом. Но с таким же успехом можно
играть в дурачка с марсианами. Зрелище
напоминало сцеиу из драмы Жарри «Король
Убю» '. Меня отправили обратно в камеру,
вернее клетку, но разрешили послать
телеграмму в Иельский университет, оттуда
связались с Вашингтоном, и через
несколько дней я был свободен. Не зиаю, как
удалось урезонить суровых чиновников:
разумными доводами или более сильными
средствами. Может быть, меня взяли для
пробы, так как я был из первого потока
«пост-доков», которые в то время
отовсюду начали стекаться в Соединенные Штаты.
Т. Б. Джонсон, почетный профессор
химии и, следовательно, персона в шесть раз
более значительная, чем моя собственная,
встретил меня иа вокзале в Нью-Хейвене.
Это был порядочный и отзывчивый
человек, представитель той старой, доброй
Америки, которая тогда еще кое в чем
ощущалась. Он всячески старался облегчить
тяготы моих первых дней иа незнакомом
континенте. Позже, занявшись
нуклеиновыми кислотами, я узнал, как много он
сделал в химии пуринов и пиримидииов.
Джонсои привез меня к себе домой. В
моей комнате на стене висел коврик с синей
птицей. Внизу было вышито: «Пусть сиияя
птица счастья навсегда поселится в вашем
доме». Как трогательно верят американцы
в синюю птицу, подумал я. В наших
краях птицы были свиицово-серые.
1 Альфред Жарри A873—1907). французский
писатель. «Король Убю» — гротескно-комнческчй фарс
61
f

КОНЕЦ НАЧАЛА
Рудольф Андерсон был похож на
британского офицера, которому непривычно
носить гражданское платье/Швед по
происхождению, ои вырос в Нью-Орлеане и
являл собой любопытную смесь врожденных
и благоприобретенных черт. Это был
прекрасный химик-экспериментатор; именно у
него я научился любить вещество, думать
о количестве в сугубо качественных
исследованиях и превыше всего ценить точность
в эксперименте и описании. Если уж
полагается иметь учителя, то им был для меня
Аидерсои; я говорю это без особой
уверенности, ибо все-таки ие ои определил мое
будущее. Учитель — это тот, кто может
указать тебе путь к самому себе, а такого
у меня не было.
Я проработал с Андерсоном два года,
с 1928 по 1930. Он приехал в Иельский
университет незадолго до меня, чтобы
организовать исследования химического
состава туберкулезной палочки. Работа шла
хорошо: мы опубликовали семь статей,
самые интересные из них были посвящены
открытым нами необычным жирным
кислотам с разветвленной цепочкой, туберкуло-
стеариновой и фтиоиовой, и довольно
сложным * липополисахаридам
туберкулезной палочки. Кроме того, я находил время
для совершенно независимого исследования
по цианистому иоду и иод-органическим
соединениям.
Летом 1930 я получил заманчивое
предложение стать ассистентом на кафедре
химии в Дьюкском университете, где тогда
работали исключительно по табаку, но мы
с женой хотели вернуться в Европу и
летом 1930 года уехали из Соединенных
Штатов. В Берлине я совершенно
неожиданно сразу нашел хорошую работу. Это
была должность ассистента в университете
иа кафедре бактериологии, которой
заведовал Мартии Гаи. Мие дали квартиру
неподалеку от рейхстага, пламя которого
вскоре возвестило о рождении Третьего рейха.
Я был абсолютно свободен в своих
исследованиях; вскоре у меня даже появились
сотрудники.
Работа в Берлинском университете с
октября 1930 по апрель 1933 года кажется
мне самым счастливым периодом моей
жизни, и если бы Германия .не попала в руки
каннибалов, я, наверное, остался бы там
надолго. Исследования велись по многим
направлениям. Две самые значительные
темы, а именно: изучение липидов бациллы
62
Кальмета — Гереиа (БЦЖ) и подробное
исследование фракций жиров и фосфати-
дов дифтерийной палочки, должны были
лечь в основу Habilitationsschrift *, после
которой ученому присваивается звание
приват-доцеита. Это звание, дававшее
право читать лекции, присуждалось только
тем, кто имел степень доктора медицины;
поэтому Мартин Гаи устроил так, чтобы я
мог получить приват-доцента в Берлин*
ском технологвческом институте. В конце
января 1933 года Германия очутилась во
власти черной чумы, а неделей позже я —
как будто это еще имело смысл — шагал
в Шарлотте и бур г, в Технологический
институт, со своим magnum opus2 под мышкой.
К тому времени, как вопрос о моем
назначении решился, я находился уже далеко
от Берлина, в Париже — с меня хватило
одного взгляда на облик и манеры новой
власти. Жаль, что в своей дальнейшей
жизни я ие был столь же легок на подъем.
Так быстро перебраться в Париж я смог
благодаря одному своему исследованию.
Geheimrat3 Гаи был научным экспертом
в знаменитом «Любекском деле», где
несколько врачей обвинялись в гибели детей,
которым вместо вакцины БЦЖ ввели
вирулентные культуры туберкулезной
палочки. Гаи поручил мне химическую часть
расследования; мне удалось прояснить
некоторые обстоятельства дела. Работу
опубликовали, Кальмет прочитал мою статью и,
естественно, был счастлив, что его
препараты БЦЖ не имели отношения к этой
трагедии. В марте 1933 года я совершенно
неожиданно получил от него письмо с
приглашением работать в Институте Пастера.
В середине апреля мы уже были в Париже.
Кальмет, заместитель директора
Пастеровского института, оказался славным,
добродушным и очень интеллигентным
стариком лет семидесяти. Разговаривать с ним
было трудно: ои был туг на ухо и
старался скрыть этот дефект от окружающих.
Отдел туберкулеза, который он
возглавлял, занимал современное по тогдашним
стандартам здание, единственное в
Пастеровском институте со всеми условиями для
работы. Главный корпус был — хуже не
придумаешь4. Возглавлял институт Эмиль
1 Конкурсная работа иа замещение должности
преподавателя в вузе (нем.).
2 Велнкнм трудом (лат.).
3 Тайный советник (нем.).
4 Нет нужды описывать этот лабиринт камер
смерти для кроликов, морских свинок и мышей. Это
сделал за меня, зло и талантливо, французский
писатель Селнн в своем «Путешествии на край
ночи». — Прим. автора.
I

Ру, чрезвычайно скаредный иссохший
восьмидесятилетний старец, который, как мне
объяснили, сорок лет назад сделал какую-
то значительную работу. Платили всем
мало, и если бы не рокфеллеровский фонд,
я вскоре стал бы походить на нашего
директора. Мои коллеги предупредили меня,
что просить прибавки бессмысленно: после
третьей настойчивой попытки доктор Ру.
в порядке утешения, добьется для вас
ордена Почетного Легиона. Я успел
обратиться к нему только дважды; к
сожалению, в конце 1933 года он умер вслед за
Кальмётом — так я и остался без petit
ruban '.
В главном здании ие было уборных,
зато была несуразная гробница Луи Пастера
в вычурном византийском стиле времен
второй империи. Там я проводил в
последний путь сначала Кальмета, затем Ру,
причем мне, как младшему сотруднику,
выпало стоять в почетном карауле с трех до
четырех ночи.
В Пастеровском институте я работал
(не очень долго) над пигментами и
полисахаридами бактерий. Париж тогда еще
'плакал и смеялся по-французски, доживая
последние денечки перед тем, как стать
сначала тевтонизированным, затем
американизированным, помпидуизированиым и
так далее. Но уже надвигались зловещие
сумерки. Пастеровский институт получил
в директора какую-то незначительную
личность в ермолке. Я понял: делать здесь
больше нечего. В конце 1934 года Гарри
Соботка из больницы Маунт Синай в Нью-
Йорке помог мне найти работу. И вот,
нежданно-негаданно, я снова плыву в
Америку. Но это уже другая история. И если
их величества Случайность и
Необходимость, эти ложные божества современной
науки, соизволят пожелать, я когда-нибудь
расскажу ее. В общем, после долгих
поисков я получил скромное место в
Колумбийском университете у Ганса Кларка/
НЕБЕСА БЕЗМОЛВСТВУЮТ
Я пришел в биохимию через химию; в
химию, как я уже сказал, меня привели
неисповедимые пути, а также свойственное
юности романтическое убеждение, что
естественные науки изучают природу. Свет,
проступающий из тьмы,— вот что мне
нравилось в химии. К биологии меня медленно,
но неотвратимо влекло то, что тьма здесь
озарена светом данной нам природы, чудом
1 Орденской розетки (франц.).
жизни. Таким образом, я всегда
балансировал между светом знания и темнотой
непознаваемого. Когда Паскаль говорит о
незримо присутствующем боге, Deus abscon-
ditus, он выступает не только как глубокий
мыслитель-экзистенциалист, но и как
поборник идеи реальности мира. Великое
счастье ученого-натуралиста в том, что он
может слышать это неумолчное эхо.
Когда я оглядываюсь на путь,
пройденный мною в науке, думаю о проблемах,
которые изучал, о работах, которые
публиковал, а главное — о тех, что ие увидели
свет, я вспоминаю, что мы, не связанные
принадлежностью к каким-либо гильдиям,
были гораздо свободнее в своих действиях,
чем нынешняя научная молодежь. Теперь,
чтобы доказать необходимость изучения
(«углубленного») тридцать пятой
конечности многоножки, нужно исписать сотню
страниц и представить их на одобрение
авторитетного жюри из специалистов по
многоножкам. Кажется просто невероятным,
что когда-то мир науки был распахнут
перед нами так широко. Я бы сказал даже,
что многие ученые прошлого не стали бы
выдающимися, а иные науки вообще ие
возникли бы, будь в прежние времена
отношение к науке столь утилитарным и
рассудочным.
Понятно, что размышлять о природе
вообще или даже о живой природе вообще —
не занятие для ученого. Это дело поэта,
философа, пророка. Должно быть
разделение труда. Но излишняя дробность
представления о природе, зачастую приводящая
к его полному исчезновению, делает мир
похожим на Шалтая-Болтая, которого не
удалось собрать; такой мир может стать
еще более неуправляемым по мере того,
как от континуума природы будут
отламывать — «для более тщательного
изучения» — кусочки все мельче и мельче. Из-за
чрезмерной специализации мы иногда
получаем массу никому не нужной
информации; попробуйте обратиться к разделу
науки, который хорошо знали лет десять или
двадцать назад: вы почувствуете себя
незваным гостем — как если бы, войдя в
собственный дом, вы обнаружили в ванне
24 серьезных специалиста.
Да что — я! Более компетентным людям
трудно определить, не говоря уже о том,
чтобы излечить, болезнь, поразившую всех
нас. Как в случае с Орфеем, близкие цели
заслонили от нас побудительную причину
поиска. Не имея крепкого стержня, мы
кидаемся в крайности. II чудесный, красоч-
63

ный ковер распускается по ниточкам; одну
\л другой нити вытаскивают, разрывают,
изучают; в конце концов узор забывается
и восстановить его невозможно. Что же
стало с начинанием, которое замышлялось
как исследование gesta Dei per naturam?!I
Пытаться постичь деяния божьи через
природу — дело безнадежное. Это знал
Кеплер, знали и другие, однако сейчас об
этом забывают. Мы верим, что наши
поиски приведут к пониманию, но они ведут
лишь к объяснению. Даже разница между
«понять» и «объяснить» постепенно
сводится на нет, что уж совсем непростительно.
Ссылаются на высказывание Эйнштейна:
«Самое непостижимое в природе - то, что
она постижима». Я бы сказал: «объяснима».
Это совершенно разные вещи, ибо мы мало
что понимаем в природе. Даже самая точ-
1 Божьих деяний, проявившихся через природу
(лат).
ная из точных наук витает над
аксиоматической бездной, которую нельзя измерить.
Правда, когда разум в горячке, человеку
чудится, что он вот-вот поймет, познает:
но жар спадает, он приходит в себя и
слышит лишь... гул пустоты.
В наше время так называемые законы
природы фабрикуются как иа конвейере.
Но ие потому ли так стройны эти «законы
природы», что выведены они с помощью
стройного метода? В последнее время о
природе узнали много любопытных
пустяков; некоторые природа создала словно
нарочно, чтобы их открыли невежды. И
некому вывести их из заблуждения. Иными
словами, наука до сих пор не излечилась
от своей извечной болезни
бездоказательности. Как сказано в «Беседах и
суждениях» Конфуция: «Учитель сказал: небеса
безмолвствуют».
Перевод с английского
АЛ. КРИГЕР и Т. ХЕЙФЕЦ
Европеец
в Америке
Один из моих коллег
сказал об авторе этих
воспоминаний, Эрвине Чаргаффе:
«Он нравится мне потому,
что похож на моего
дедушку», — и это помогло мне
сформулировать мое
собственное отношение к
«Горячке разума» —
необычному произведению
научной публицистики. Точнее,
Чаргафф принадлежит не к
поколению моих научных
дедов, но отцов. Это
поколение жило совсем другой
жизнью, складывалось в
совсем других условиях.
И хотя родительское
брюзжание обычно всем детям
стоит поперек горла, со
временем мы понимаем,
что многое из опыта
старших поучительно.
Чаргафф учился в разных
европейских лабораториях,
но так и не вошел ни в
один научный клан —
прекрасная иллюстрация того,
что замечательные ученые
вызревают не только в
«незримых колледжах».
Быть может, поэтому наука
для него — занятие сугубо
личное, и каждый свой шаг
в ней он оценивает не с
позиций практицизма, но в
первую очередь с позиций
нравственности. Ученый
Э. Чаргафф — дитя
европейской культуры XIX
века, и в этом главная
причина его нынешнего
конфликта с действительностью
американской науки, и не
только американской.
Четырнадцать лет тому
назад в журнале
«Агробиология» были
напечатаны главы из «Амфисбе-
ны» — одного из лучших
научно - публицистиче с к и х
произведений Чаргаффа.
Уже тогда, во время
«медового месяца» молекулярной
биологии, он заговорил о
болезни роста этой новой
науки и об ограниченности
кругозора многих ее
признанных лидеров. В то время
большинство читателей
склонно было обвинять
автора в том, что мир науки
отражен им в кривом
зеркале. Теперь, спустя много
лет, мы видим, что на
зеркало пенять не стоило:
Чаргафф опять выступает
против науки
самодовольной, против естествознания,
почивающего на лаврах
относительных истин.
Он выступает против
насаждения в науке
принципов «массовой культуры».
Для него наука — это часть
общечеловеческой
культуры, а не новый род
бизнеса. Кстати, в этих
воспоминаниях Чаргафф очень
точно определяет многие
отличительные признаки
массовой науки: она выбирает
направления исследования
ради научной моды, а
потому «близкие цели
заслоняют для нее
побудительную причину поиска»;
оценка результатов
определяется не их реальной
значимостью, а театральностью
впечатления, которое они
производят на ученое
общество. Чаргафф прав —
от деятелей массовой
науки «в последнее время мы
узнали о природе много
любопытных пустяков», и
эти знания достались людям
в буквальном смысле
дорогой ценой.
Опасность массовой
науки нельзя преуменьшать:
ее идеологи я
импортируется куда легче
ультрацентрифуг. Хочется верить, что
воспоминания Чаргаффа
помогут некоторым
читателям трезво взглянуть на
эти скачки за механическим
зайцем близких целей и
личных удач.
И все-таки для меня
филиппики Чаргаффа в адрес
массовой науки не самая
главная часть его мемуаров.
Гораздо важнее показались
мне его мысли о науке
настоящей. Он отстаивает пра-
64

во ученого иметь
собственный, критический взгляд на
окружающий мир (сколь
благополучным он бы ни
казался), на прочно
устоявшиеся догмы (как хорошо
знаком этот термин
молекулярным биологам!). Этим
Чаргафф напоминает
нашего замечательного
современника А. А. Любищева
с его еретической мыслью
о том, что дарвинизм не
есть для биологии истина
в последней инстанции.
Основное здесь не в сути
тезиса, а в отношении к
научной истине. Мне очень
близка и та идея, что
алгебра современной науки
должна все время проверяться
гармонией
общечеловеческих ценностей, что ученый
не свободен от личной
ответственности за то, как
будут использованы
результаты его труда. В
актуальности этого тезиса
убеждает нас нейтронная бомба.
Не каждый даже очень
хороший ученый может
изложить свои мысли о
науке в такой блестящей
форме, как это сделал
Чаргафф. Его проза —
замечательная иллюстрация
единства культуры мысли и
слова, за которое он сам "
так ратует. И пусть кое-где
в этом повествовании
Чаргафф перегибает палку —
талант незаурядного
сатирика как бы подводит его.
Но ведь это мемуары, а не
глава официальной истории
науки.
Для меня очевидно
одно: эти воспоминания
обладают необычной
побудительной силой. Ведь в
конечном счете не так уж
важно, с какими мыслями
своего научного отца или
дедушки согласятся его
потомки, — важно, чтобы
они не остались к ним
безразличными.
Доктор биологических наук
А. С АНТОНОВ
ЧТО СЛУЧИЛОСЬ
СО СПИРТОМ!
Семь месяцев назад наш
склад получил на хранение
спирт крепостью 94°.
Недавно проверка показала,
что в спирте только 91°.
Ответьте, пожалуйста, куда
делись градусы спирта!
Может быть, мы
неправильно его хранили!
Читатели
«Химии и жизни»,
Миасс, Челябинская обп.
К сожалению, в письме не
сказано, в какое время
года измеряли крепость
спирта, поэтому придется
сделать несколько
предположений.
1. Крепость спирта
определяется процентным
содержанием чистого спирта
и воды. Если часть спирта
испарится (а он испаряется
легче воды), то,
естественно, крепость жидкости
снизится. Расчет показывает,
что из каждого литра 94-
градусного спирта должна
испариться одна треть
литра чистого спирта, тогда
крепость понизится до 91°.
В закрытой посуде столь
большое испарение
невозможно, и потом, нетрудно
заметить, что жидкости
стало меньше на одну треть.
2. -Крепость спирта
определяют ареометром,
которым измеряют плотность
жидкости. При этом надо
обязательно учесть ее
температуру, так как холодная
жидкость плотнее теплой.
Допустим, что первый раз
плотность меряли в жару,
при температуре + 30°С, и
она была равна 0,79В. По
специальной таблице можно
определить, что это
соответствует крепости спирта
94°. Прошло семь месяцев,
погода, естественно,
изменилась. И если при
следующей проверке на складе
было +10°С, то ареометр
мог показать плотность
0,815. Для определения
крепости при такой
температуре надо взять таблицу
для 10еС тепла, тогда эта
плотность будет
по-прежнему соответствовать 94
градусам. Прежн я я же
таблица покажет крепость
лишь около 88°.
Кстати, есть и
специальные спиртометры, програ-
дуированные
непосредственно в градусах. На них
указана температура, при.
которой следует измерять
спирт (обычно при 20°С).
Если жидкость теплее 20°,
то показания прибора
будут завышенными, при
более низкой температуре
соответственно заниженными.
3. В склад проникли зло*
умышленники и похитили
часть спирта, долив в
сосуд воду. Чтобы крепость
спирта понизилась с 94° до
91°, в 20-литровую
канистру надо влить всего 0,5 л
воды.
ПОПРАВКА
В апрельском номере
журнала, на стр. 66 в
рецептуре цветного проявителя
(раствор Б) вместо сульфат
натрия безводный следует
читать сульфит натрия
безводны й.
3 «Химия и жизнь» № 5
65

Учитесь переводить
Английский — для химиков
МНОГОЗНАЧНОСТЬ
ЯЗЫКОВЫХ ФОРМ
One. Часто заменяет ранее приведенное
существительное единственного числа
(one) пли множествен нип j числа (ones).
При переводе one (s) рекомендуется
восстановить существительное, которое оно
заменяет.
For our purposes we may think of a
molecule of pyridine as being just like one of
benzene.
«Для наших целей мы можем
представить, что молекула пиридина почти
полностью подобна молекуле бензола».
Следует также обратить внимание на тог
случай, когда перед one, как заменителем
предыдущего существительного, стоит
определенный артикль в лексическом
значении «тот».
This process is the one to be associated
with reaction in alkaline solution.
«Этот процесс является именно тем
процессом, который связан с реакцией в
щелочном растворе».
Другим эквивалентом the one служит
«единственный». Большие трудности при
переводе вызывают также следующие
сочетания: for one «например»; for one thing —
«во-первых», «прежде всего»; last but
one - - «предпоследний»; next but one -
«через один».
Only. Всем очень хорошо известно значение
этого наречия «только», и переводящие
часто не обращают внимания на то, что,
если перед only стоит артикль the, это
слово служит не наречием, а прилагательным
в значении «единственный»
The only difficulty encountered at this
stage involved oxidation.
«Единственная трудность на этой стадии
была связана с окислением».
Словосочетание if only эквивалентно
«хотя бы».
Ог. Союз «или» имеет во многих
языках два противоположных значения. Он
устанавливает логическую связь между
существительными либо по различию между
ними (что хорошо известно), либо по
сходству (что почти неизвестно). Во втором
Продолжение. Начало см. «Химию и жнзнь>. 1976,
№ 1—5. 7, 9. П. 12; 1977. № 8—10
случае рекомендуется переводить or
словами «то есть», «или иначе», «другими
словами».
The use of an isotopic indicator or tracer
often gives useful information as regards
the reaction mechanism.
«Применение изотопного индикатора, то
есть метчика, часто дает полезные сведения
о механизме реакции».
Необходимо также владеть русскими
эквивалентами следующих словосочетаний: or
else «или же», «иначе»; or so — «или около
этого»; and/or — «по отдельности или оба
вместе».
Other than. Это сочетание в словаре не
приводится; его дословный перевод —
«другой чем». Но в научной и технической
литературе оно обычно эквивалентно русским
«помимо», «кроме», «исключая».
Many other applications of the method for
measuring surfaces of solids other than
catalysts will not he included.
«Многие другие способы применения
этого метода для измерения поверхностей
твердых тел, исключая катализаторов, не
будут рассматриваться».
В отрицательных предложениях
эквивалентами этого сочетания служат «лишь»,
«только».
Over. Помимо общеизвестного значения
«над» это слово имеет эквиваленты «на
протяжении», «по всей...», «по
сравнению с».
The chemical industry is widely
distributed over the country.
«Химическая промышленность широко
распространена по всей стране».
The sodium atom is favoured in this case
over the hydrogen atom.
«В данном случае атому натрия отдается
предпочтение по сравнению с атомом
водорода».
Часто встречаются следующие сочетания:
over and. above «вдобавок», «сверх
того», «свыше»; over and over again —
«неоднократно», «много раз»; over the (a)
range «в диапазоне», «в пределах»; all
over — «на всем протяжении», «повсюду»;
just over — «непосредственно над»,
«несколько выше», «немного больше» или
«только что законченный»; well over —
«значительно выше (больше)»; to be over —
«оканчиваться»; «завершаться».
Overlook. Для научной н технической
литературы характерны только два значения
этого слова — «ие учитывать», «не
заметить» Соответственно в отрицательном
предложении этот глагол имеет
положительное значение «учитывать».
These interactions are important and must
not be overlooked in the theoretical
treatment of adsorption.
«Эти взаимодействия важны, и их надо
учитывать при теоретическом рассмотрении
адсорбции».
Доктор филологических наук
А. Л. ПУМПЯНСКИЙ
66

^V>^4*
Полезные советы
Легко ли
бросить курить?
Борьба с курением
зиждется на устрашении:
курильщику в с а мы* черных кра
сках показывают его
будущее. Однако этого я вно
недостаточно. Закрывая
глаза на отдаленные
последствия, курильщик, не
верящий в свои силы, бережет
сомнительное сиюминутное
спокойствие. Убедить бы его
в том, что он способен
избавиться от привычки...
Курить начинают обычно
из подражания, из
стремления не отстать от моды, от
всеобщего стандарта
поведения. То есть причины
(если не для всех, то для
многих) чисто психологические.
В этот период бросить
курить несложно. Но потом
возникает и
физиологическая привычка. Не станем
утверждать, будто и в этом
случае легко бросить курить.
Трудно. Но можно.
Не будем дискутировать
на тему — надо ли бросать
курить, если к этому нет
еще медицинских
показаний. Этот вопрос каждый
;Ъ
щ:
решает сам для себя. Наши
советы только для тех, кто
уже принял решение. Они
основаны на личных
наблюдениях и впечатлениях и не
претендуют на
универсальность. Просто несколько
рекомендаций,
преимущественно для тех, кто
занимается умственным трудом.
Как бросать курить:
сразу или постепенно?
Бросать лучше сразу, но
готовить себя к этому —
постепенно.
Первый этап. Вы еще
курите, но уже решили бросить.
Вас останавливает или даже
страшит первый шаг. У вас
нет уверенности в том, что
хватит выдержки и
терпения.
Для начала попробуйте
внушить себе, что вашему
курению придет конец:
через месяц, а может быть,
через два вы все же
бросите курить. В этот период
устройте несколько
репетиций. Например, таких.
Каждый курильщик знает, что
самая приятная * сигарета
или папироса — первая
утренняя, после кофе или
чая. Попробуйте отказаться
от нее. Это будет первым
скромным подвигом. Затем
в течение нескольких дней
3*
67

начинайте курить лишь с
определенного времени,
постепенно отодвигая его
на несколько минут.
Скажем, сегодня в 9.00, завтра
в 9.15, послезавтра в 9.30
и т. д. На этом этапе —
постепенного привыкания к
состоянию некурящего
человека — не следует,
наверное, афишировать ваши
намерения; идет личный
эксперимент, до которого
никому нет дела.
Честно говоря, время до
назначенного срока идет
слишком медленно, а
курить хочется, и поначалу вы
ждете заветной минуты как
праздника, первую сигарету
выкуриваете часов в 11—12
с явным удовольствием. Но
спустя 3—4 недели
ощущения начинают меняться.
Утром вас уже почти не
тянет к сигарете, а когда вы
идете на работу, то уже не
завидуете курящим
попутчикам. Напротив, возникает
чувство своеобразного
превосходства: вот я смог
побороть себя, а они — нет. Если
такое чувство- появилось —
вы психологически готовы к
тому, чтобы окончательно
бросить курить.
Второй этап. Многолетний
стаж курильщика выработал
у вас определенный ритуал
общения с людьми. Беседа
начинается обычно с
предложения закурить, с
угощения друг друга сигаретами.
Эта ситуация очень образно
подмечена у А. Т.
Твардовского:
«Стоим и жадно курим оба,
полны взаимного добра.
Как будто мы друзья
до гроба
Иль вместе выпили с утра».
Вы привыкли к такой
манере общения, и знакомые
привыкли видеть вас
именно таким. Продолжая
утренние эксперименты с
ограничением курения,
попробуйте выработать новую
технику общения — без
сигареты. Трудно дать точные
рекомендации, все зависит
от конкретной обстановки.
Попытайтесь, скажем,
выдержать один-два перекура
без сигареты, принимая
участие в дискуссиях, но
вежливо отказываясь
закурить. Ощущение
психологического неудобства будет
все слабее, и вскоре вы
сможете свободно вести
беседу без сигареты.
Третий этап. Вы уже
достаточно подготовлены, пора
сделать главный шаг —
перестать курить.
Не надо подыскивать
какой-то особый день —
праздник, день рождения
или Новый год. Пусть день
будет самым обычным.
Утром скажите себе: «Я
вполне готов к тому, чтобы
бросить курить, с
сегодняшнего дня я не курю».
Первые дни (и особенно
самый первый) будут не из
легких, однако тяжесть их
зачастую преувеличивается.
Рассуждайте примерно так:
«Я волевой человек и могу
бросить курить без всяких
лекарств. Я знаю, что
привычка к курению — это
привычка к наркотику, но я
умею управлять собой и
преодолею привычку».
Одновременно с
окончательным отказом от
курения надо несколько усилить
физическую нагрузку на
организм. Чтобы ослабить
желание курить, полезно
пить несколько раз в день
кефир или другие
кисломолочные продукты. Очень
помогает время от времени
нюхать сигарету. Или даже
пачку из-под сигарет.
Четвертый этап. Вы уже не
курите около месяца,
справились с первыми
трудностями, хотя, если говорить
совершенно честно, курить
еще хочется. Вам иногда
снится, как вы курите,
причем ощущения во сне на
удивление точны.
И вдруг вами овладевает
гордыня: «Я бросил курить,
выдержал целый месяц.
Значит, я волевой человек.
Так что мне сделается от
одной сигареты?» Или —
того хуже: «Я вроде бы не
стал себя заметно лучше
чувствовать, но лишился
ежедневного удовольствия.
Пожалуй, я закурю снова,
но буду курить мало — три-
четыре сигареты в день.
А при необходимости сразу
же брошу». И все идет
насмарку...
Что можно
противопоставить таким рассуждениям?
Во-первых, они
рождаются от улучшения
самочувствия, которого вы просто не
замечаете. Таким образом,
желание снова закурить —
это косвенное следствие
того, что вы уже месяц не
курите.
Во-вторых, надо трезво
оценить, какую долю от
некоего «общего
удовольствия» составляло для вас
курение. Включите в
рассмотрение и хорошую еду,
и достойный разговор, и
прогулку, и занятия
спортом, и интеллектуальное
удовольствие — книги,
фильмы, выставки. Бросив
курить, вы, конечно,
лишаетесь одной из
составляющих. Чтобы сумма осталась
прежней, попытайтесь
увеличить долю других
составляющих.
Наконец, бросив курить,
вы испытаете, может быть,
самое сильное чувство
удовлетворения — ни с чем
не сравнимое чувство
победы над самим собой, над
своими пороками.
Ради этого стоит пойти на
некоторые неудобства...
А. М. БРАЖНИКОВ
68

КОНФЕРЕНЦИИ. СОВЕЩАНИЯ.
СИМПОЗИУМЫ
Июль
V симпозиум по росту кристаллов
и пяеиои полупроводников.
Новосибирск. Институт неорганической
химии СО АН СССР F30090
Новосибирск, проспект Неуки, 3),
Институт физики полупроводников СО
АН СССР, Научный совет АН СССР
по химии и технологии
полупроводников и высокочистых веществ.
Совещание по детонации.
Черноголовка. Институт химической
физики АН СССР A42432 п/о*
Черноголовка Моск. обл.).
V конференция по химии
экстракции. Новосибирск. Институт
неорганической химии СО АН СССР
F30090 Новосибирск, проспект
Науки, 3).
Конференция «Итоги и
перспективы комплексного изучения
состояния здоровья населения в связи с
всесоюзными переписями
населенна». Москва. Всесоюзный научно-
исследовательский институт
социальной гигиены и организации
здравоохранения МЗ СССР A07120
Москва, ул. Обуха, 12).
Соавщвние *<■ливни* эвгрпзнителей
на морские организмы». Дальние
Зеленцы. Мурманский морской
биологический институт Кольского
филиала АН СССР A84631 Дальние
Зеленцы Мурманской обл.).
Август
Конференция по органической
вырождения А. М. Бутлерова!.
Казань. Институт органической н
физической химии Казанского
филиала АН СССР D20083 Казань, ул.
Арбузова, 8), Казанский
государственный университет.
Совещание по биологической
продуктивности дельтовых экосистем
Прикаспийской низменности
Кавказа. Махачкала. Научный совет АН
СССР по проблемам
почвоведения и мелиорации почв, Отдел
биологии Дагестанского филиала АН
СССР C67596 Махачкала, уп. Гад-
жиева, 45).
II конференция по миграции птиц.
Алма-Ата. Институт зоологии АН
Казахской ССР D80032 Алма-Ата,
Академгородок), Координационный
совет по проблемам миграции и
ориентации птиц, Научный совет
АН СССР по проблеме
«Биологические основы освоения,
реконструкции и охраны животного
мира».
Сентябрь
I Фрумииисиий симпозиум по злеи-
трохимии. Москва. Институт
электрохимии АН СССР A17071 Москва.
Ленинский проспект, 31).
II конференция по химии фторор-
гвиичесиих соединений. Одесса.
Институт элемеитооргаиических
соединений АН СССР, Научный
совет АН СССР по злементоорганн-
ческой химии.
Физико-химический институт АН УССР B70080
Одесса, Черноморская дорога, 86).
V конференция по каталитическим
реакциям в жидкой фазе. Алма-
Ата. Институт органического
катализа и электрохимии АН
Казахской ССР D80100 Алма-Ата, ул.
Карла Мерке а, 142), Научный
совет АН СССР по катализу.
IV симпозиум по молекулярной
спектроскопии высокого и
сверхвысокого разрешения.
Новосибирск. Институт оптики атмосферы
СО АН СССР F34055 Томск,
Академический проспект, 1), Научный
совет АН СССР по проблеме
«Спектроскопия атомов и молекул».
Научный совет АН СССР по
проблеме «Когерентная и нелинейная
оптика».
Совещание «50 пет отечественного
рентгеновского приборостроения»
|Х11 совещание по рентгеновской
спектроскопии). Ленинград. Секция
рентгеновской спектроскопии
Научного совета АН СССР по проблеме
«Физика прочности и
пластичности». Ленинградское НПО
«Буревестник» Министерства
приборостроения, средств автоматизации н
систем управления СССР A95112
Ленинград, ул Стахановцев, 1),
Совет по научному
приборостроению при Президиуме АН СССР.
Симпозиум по биоорганической
химии и молекулярной биояогии.
Москва. Институт биоорганнчесиой
химии АН СССР A17312 Москва,
ул. Вавилова, 32).
Совещание «Азотный и белковый
обмен растений». Тбилиси.
Московское отделение Всесоюзного
биохимического общества A17071
Москва, Ленинский проспект, 33),
Институт биохимии растений АН
Грузинской ССР.
Симпозиум «Роль и механизмы
действия биологически активных
веществ в облученном организме».
Пущине Институт биологической
физики АН СССР A42292 Пущи-
ио Моск. обл.), Научный совет
АН СССР по проблемам
радиобиологии.
VIII конференция
«Физико-химические и теплофизнчесиие процессы
кристаллизации стальных слитков».
Киев. Институт проблем лнтья АН
УССР B52142 Киев,
Академгородок, проспект Вернадского, 34/1).
Совещание по злеитропереносу в
жидких метаппвх. Кемерово.
Институт неорганической химии СО
АН СССР F50053 Кемерово,
Советский проспект, 44), Кемеровский
государственный университет.
Научный совет АН СССР по хнмин и
технологии полупроводников и
высокочистых веществ.
Ill конференция по строению и
свойствам металлических и
оксидных расплавов. Свердловск.
Научный совет АН СССР по физико-
химическим основам
металлургических процессов. Институт
металлургии УНЦ АН СССР F20066
Свердловск, ул Софьи
Ковалевской, 20).
Конференция по рвитифиивции.
(Сентябрь — октябрь). Уфа.
Научный совет АН СССР по
теоретическим основам химической
технологии A17071 Москва, Ленинский
проспект, 31) Техническое
управление Министерства
нефтеперерабатывающей и нефтехимической
промышленности СССР
VI совещание по гермоберогео-
химии. Владивосток
Дальневосточный геологический институт ДВНЦ
АН СССР F90022 Владивосток,
проспект 100-летия Владивостока
159).
VII симпозиум по применению
стабильных изотопов в геохимии.
(Сентябрь — октябрь). Москва.
Институт геохимии и аналитической
химии АН СССР A17334 Москва,
Воробьеве кое шоссе, 47-а).
Совещание «Геохимия горючих
сланцев». Таллин. Институт химии
АН Эстонской ССР, Эстонское
республиканское правление
Всесоюзного химического общества
B00090 Таллин, Тынисмяги, 7. а. я.
123)
X совещание по знспериментвпь-
иой и техиической минералогии.
Киев. Институт геохимии и физики
минералов АН УССР B52068 Киев,
проспект акад. Палладина, 34).
Совещание по химии и
использованию гемицеппюлозы. Одесса.
Научный совет АН СССР по
проблеме «Химия древесины и ее
основных компонентов». Одесский
технологический институт пищевой
промышленности B70039 Одесса,
ул. Свердлова, 112).
Конференция ло термической
переработке древесины и ее
компонентов. Красноярск. Научный
совет АН СССР по пробпеме «Химия
69

дрееосины н •* осноаныз
компонентов». Сибирский
технологический институт F60049 Красноярск,
проспект Мира, В2).
Смещение «Климат, рельеф н
длительность человеке». Казань.
Геоморф опогичес кал комиссия АН
СССР, Казанский государственный
университет D20008 Казань, ул.
Ленина. 1В).
II совещание по охрвне
Нечерноземья. Иваново. Научный совет АН
СССР по проблеме «Научные
основы рационального
использования, преобразования и охраны
растительного мира». Ботанический
институт АН СССР, Ивановский
государственный университет A59377
Иваново, проспект Ленина, 136).
Совещание по применению адсорб-
циоииыж процессов длп Ищиты от
загрязнения окружающей среды.
Минск. Научный совет АН СССР по
адсорбентам, Белорусский
технологический институт B20000 Минеи,
ул. Свердлова, 13-е).
Совещание по лияеноиндинеции
состояния окружающей среды.
Таллин, Таллинский ботанический
сад АН Эстонской ССР B00019
Таллин, Клоостриметса тээ. 44).
III симпозиум по изучению »фиро~
мвепичных растений и »фирных
масел. Симферополь. Ботанический
институт АН СССР, Научный совет
АН СССР по проблеме
«Биологические основы рационального
использования, преобразования и
охраны растительного мира».
Научно-производственное объединение
по эфиромасличным культурам н
маслам C33043 Симферополь, ул.
Киевская. 150).
IV совещание по почвенной
зоологии. Минск. Отдел зоологии и
паразитологии АН БССР B20733 Минск
ГСП, Академическая, 27),
Институт эволюционной морфологии и
экологии животных АН СССР,
Научный совет АН СССР по
проблемам биогеоценологии и охраны
природы.
V симпозиум по физиологии и
биохимии пентеции. Ленинград.
Научный совет АН СССР по
комплексным проблемам физиологии
человека и животных.
Физиологический институт ЛГУ A99164
Ленинград, Университетская неб.. 7/9).
I съезд перезитоценологее.
Полтава. Институт зоологии АН УССР
B52030 Киев, Владимирская. 55),
Научный совет АН СССР по
проблемам биогеоценологии н охраны
природы.
XVI конференция по
биологическим основам рыбного хозяйстве
водоемов Средней Азии и
Казахстана. Биологическая станция АН
Киргизской ССР G22315 пос. Чоп-
лои-Ата Киргизской ССР).
Научный совет АН СССР по проблемам
гидробиологии, ихтиологии и
использования биологических
ресурсов водоемов, Ихтиопогическая
комиссия Министерства рыбного
хозяйства СССР.
VII симпозиум «Биологические
проблемы Севере». Апатиты.
Полярно-альпийский ботанический
сад-институт Кольского филиала
АН СССР A84230 Кировск,
Мурманской обл.), Полярная опытная
станция Всесоюзного института
растениеводства ВАСХНИЛ.
VI делегвтсиий съезд ■сесоюэного
ботанического обществе. Кишинев.
Всесоюзное ботаническое общество
A97022 Ленинград, ул. Попова, 2),
Ботанический институт АН СССР,
Ботанический сад АН Молдавской
ССР.
Конференция «Экономике Океана».
Владивосток. Институт
экономических исследований ДВНЦ АН СССР
F90600 Владивосток ГСП,
Пушкинская, 89), Институт мировой
экономики и международных отношений
АН СССР, Государственный проект-
но-иэыскательский и
научно-мсследовательский институт морского
транспорта Министерства морского
флота СССР.
XV совещание по проблемам биб-
лиотечно-бибпиогрефичесной и
информационной работы ■ обнести
естественных неук ■ АН СССР и
■недемиях наук союзных
республик. Москва. Библиотечный совет
по естественным наукам при
Президиуме АН СССР A17333 Москва,
ул. Вавилова, 44), Библиотека по
естественным наукам АН СССР.
Сроки проведения ястреч могут
быть изменены. За справками
следует обращаться я оргкомитеты
по адресам, уивэаиным а скобках.
ОБЪЯВЛЕНИЯ
В июне выходит из печати
«Журнал Всесоюзного химического общества
им. Д. И. Менделеева», № 3,
посвященный
композиционным армированным материалам
на основе полимерных связующих.
Публикуемые в журнале статьи отражают
широкий круг вопросов, связанных с созданием и
применением композиционных армированных
материалов, перспективы их использования. Подробно
рассматриваются особенности конструирования
изделий из композиционных материалов,
технологические аспекты производства, структура и
свойства армирующих волокон, полимерных
связующих и граничных слоев, особенности их
деформирования и разрушения.
Журнал в розничную продажу не поступает.
Организациям номера журнала высылаются
наложенным платежом по заявке, подписанной
руководителем и бухгалтером. Отдельные читатели
могут выслать стоимость номера — 1 р. 50 к. —
почтой или сдать деньги непосредственно в
редакцию по адресу: 101000 Москва, Центр,
Кривоколенный пер., 12. Телефон 221-98-10.
IV Всесоюзная школа по химии фосфора
для молодых ученых и специалистов
проводится 10—18 июня в международном
молодежном лагере «Волга> (Казань).
Организаторы школы — Научный совет по эле-
ментоорганической химии АН СССР, Институт
органической и физической химии им. А. Е.
Арбузова Казанского филиала АН СССР, ЦК ВЛКСМ.
На школе будут рассмотрены различные
аспекты реакционной способности и механизмов
реакций координационных и циклических соединений
фосфора, фосфоранильных радикалов.
Адрес оргкомитета школы: 420083, Казань,
ул. Арбузова, 8, Институт органической и
физической химии КФ АН СССР, комн. 220. Телефоны:
4-98-89, 4-98-76, 4-07-85.
70

Щ$Ё*^** ^Ч
K4t
{%ft£*f
пь
Архив
Как стать химиком
Нужно признать, что вопрос, поставленный
в заголовке, принадлежит к числу
труднейших в науке. Однако в День химика
невольно тянет пофилософствовать по
сему предмету. Есть много мнений,
соображений и рецептов. Одно из
предложений — читать биографии великих химиков.
Вот почему мы решаемся предложить
вниманию читателей документ такого рода —
застольную речь основоположника
физической химии Вильгельма Фридриха
Оствальда, которую он посвятил самому себе.
Кстати, в этом году — юбилей Оствальда:
он родился 125 лет назад в Риге.
Речь эта не предназначалась для печати и
вообще никогда не была написана. Автор
произнес ее на традиционном обеде
сотрудников своей лейпцигской лаборатории
накануне рождества 1905 года. Через
полвека английский перевод стенографической
записи, сделанной одним нз учеников
Оствальда, опубликовал издающийся в США
«Journal of Chemical Education».
Разумеется, это — рождественская история, где все
происходит по законам жанра — вдруг и
как бы по мановению волшебного жезла.
Взял и вдруг овладел фотографией. Взял
и выдержал иа пари труднейший экзамен.
Вдруг — что поделаешь? — стал играть иа
фаготе. Играючи стал ассистентом,
профессором (а там и нобелевским лауреатом)...
Оказывается, стать химиком, и даже
великим химиком, * просто — нужно только
следовать «законуЧ открытому Оствальдом.
Объявите во всеуслышание, что вы
намерены решить такую-то задачу к такому-то
сроку, и у вас не останется другого
выхода, как выполнить обещанное.
И все же в милой рождественной байке
заключен серьезный урок, который
Оствальд мимоходом преподносит своим
ученикам; на самом деле разговор идет о том,
какими качествами должен обладать
ученый. Внутренняя свобода — н
дисциплинированность; интерес ко всему на свете —
и умение сосредоточиться на одном,
жертвуя любыми увлечениями. Уверенность в
своих силах, но и чувство юмора, не
позволяющее чересчур серьезно относиться к
собственным достижениям. И - упорство,
перед которым не устоит никакая крепость,
даже такая, как искусство игры иа фаготе.
Как вам известно, в нашей лабораторий давно существует похвальный обычай отмечать
рождество всем вместе. Эти трогательные собрания происходили еще в нашем старом
институте на Брудерштрассе, хотя и отличались от нынешних. Мы скромно сидели за
столом в ожидании, когда председатель со всеми подобающими церемониями вручит
каждому положенный подарок. Между делом мы отдавали должное пуншу и пирожным.
71

Все изменилось, когда мы перебрались в новое здание. Теперь у нас на столе скатерть,
комната разукрашена, пол подметен, н вообще все выглядит куда помпезней, чем
прежде. А главное — у нас всегда бывает какой-нибудь почетный гость, который
рассказывает о своих исследованиях. Нас удостоили посещением такие люди, как Лаидольт, Рам-
зай, Вант-Гофф. К сожалению, в этом году нам не повезло. Я хотел пригласить моего
друга Арреинуса, но ему пришлось уехать домой раньше, чем предполагалось.
Наша наука не так уж богата великими людьми, и я не смог подыскать ему
достойную замену. Поэтому мне ничего не остается, как самому заполнить эту брешь, хоть я
и не претендую на титул корифея науки. Мне хочется рассказать вам некую историю,
которая имеет отношение к вопросу, заинтересовавшему меня в последнее время, — как
люди становятся химиками. Так как в моих размышлениях по этому поводу я еще ие
пришел к сколько-нибудь определенным выводам, я просто расскажу, каким образом
получилось, что сам я оказался среди химиков. А вы уж попытайтесь извлечь из этого
мораль.
Припоминая самое раннее из моих впечатлений, я вижу себя сидящим на ступеньках
причала. В руках у меня удочка, и я безуспешно пытаюсь выловить хоть одного из
юрких мальков, которыми кишит канал. Я бы сказал, что это был первый поставленный
мною научный эксперимент. Пока я сидел, ожидая клева, подошел кто-то из друзей отца
(отец мой был бондарем) и очень серьезно предупредил, чтобы я остерегался мальков:
первый же нз них, если только он попадется на крючок, утащит меня в воду. Я
испугался, но тут же сообразил, что, когда рыба потянет меня в канал, я успею бросить удочку.
Почувствовав азарт исследователя, я с удвоенным интересом продолжал ловлю, но, к
сожалению, опыт остался незавершенным: ни один из хищников так и не снизошел до
моей наживки.
Следующий этап моей научной деятельности начался, когда мие в руки попала старая
книжка с описаниями фейерверков. С величайшим энтузиазмом принялся я изучать
вопрос, нельзя ли собственноручно изготовлять все эти роскошные цветные огни. Первые
опыты были довольно успешны, хотя за отсутствием нужных материалов мы — то есть я,
мои братья и кое-кто из соседских мальчуганов — были вынуждены подмешивать к пи-
ро-техническим составам буквально все, что попадалось под руку. Затем иам пришла в
голову блестящая идея — сделать ракету. Мы ее сделали и после короткой, ио
плодотворной дискуссии решили запустить через дымоход кухонного камина, где оиа ие
должна была причинить слишком явного ущерба. К счастью и изумлению всего
конструкторского коллектива, ракета действительно устремилась в дымоход. Не зиаю, правда,
вылетела ли оиа из трубы иа улицу.
Мой интерес к химии был естественным продолжением увлечения пиротехникой.
Помнится, в той же книжке были приведены в качестве предисловия кое-какие химические
сведения. Тем временем я окончил начальную школу и поступил в реальное училище.
Меня ждало новое увлечение — фотография. В те времена это было не таким простым
делом, как сейчас. Сейчас вы покупаете готовые фотопластинки и спокойно щелкаете
аппаратом. А тогда каждую пластинку приходилось делать самому. Нужно было
приготовить эмульсию, нанести на стекло, высушить — и при этом вы никогда не были
уверены, что в конце концов получится что-то путное.
Но зато я сделал одно важное открытие. Советую вам воспользоваться им в тех
случаях, когда вы беретесь за трудное дело, имея мало шансов на успех. Знайте, что в
такой ситуации самое лучшее — громогласно похвастать, что вы намерены свершить это
дело в кратчайший срок. Тогда вам волей-неволей придется взяться за работу всерьез.
В противном случае ваша затея очень скоро осточертеет вам настолько, что каждое утро
вам придется начинать с роковой борьбы с самим собой. А кому не известно, что
схватка с самим собой — дело безнадежное. Так вот, руководствуясь вышеозначенным
принципом, я побился об заклад с приятелем, что к такому-то сроку сделаю его портрет.
Пришлось попотеть, но пари я все-таки выиграл. Не стану утверждать, что это был
шедевр фотографического искусства, однако некто приглашённый в качестве арбитра
рассудил, что в жизни мой друг выглядит ничуть не лучше.
Все эти предприятия сравнительно мало способствовали моим успехам в учебе. В
реальном училище полагалось учиться пять лет, которые из-за моей чрезмерной занятости
превратились в семь. Но и после этих семи лет я был настолько слаб в русском языке,
что наверняка провалился бы на выпускном экзамене, если бы ие улыбка благосклои-
72

мой судьбы: иакаиуие решающего сражения репетитор натаскивал меня на каких-то
классических текстах, и один из них наутро достался мне на экзамене. Все обошлось как
нельзя лучше, и вскоре я перебрался из Риги в Дерпт, в университет.
Началась веселая жизнь. Повинуясь обычаю, я вступил в землячество студентов-ри-
жаи, которых объединяла традиция поглощать чудовищные количества пива. Это
занятие отнимало большую часть моего времени, особенно в первые два семестра. Я
старался восполнять по крайней мере часть упущенного более или менее регулярным
слушанием лекций, но в силу вышеупомянутых обстоятельств лекции профессоров
оказывали на меня ярко выраженное усыпляющее действие.
Несколько позже я приступил к лабораторным занятиям по химии. Количественный
анализ вел тогда ныие покойный Иогани Лемберг. Студенты нашего поколения хранят
яркие воспоминания о лемберговском лабораторном халате. Когда я впервые его увидел,
цвет этого халата, некогда белого, представлял собой одни из оттенков синего с
отливом в темио-зелеиый. Позднее он стал коричневым. Лемберг мало печатался в
журналах, ио представление о нем как об ученом можно получить хотя бы из того, что он
знал о законе действующих масс задолго до Гульдберга и Вааге и даже применил его
к геологическим процессам.
Первые семестры пролетели незаметно. Я пиликал на скрипке в любительском
квартете, мы развлекались как могли, и вообще все шло прекрасно. Подошел срок держать
кандидатские испытания. Первый поход окончился благополучно. Успех настолько
вскружил мне голову, что иа пирушке в мою честь я объявил, что намерен немедленно сдавать
второй экзамен, и заключил пари на корзину шампанского. К величайшему своему
изумлению я сдал и второй, и даже третий экзамен; с шампанским мне повезло меньше, но
зато я получил местр ассистента у профессора физики фон Эттиигеиа.
Мои обязанности были не слишком обременительны, так как лабораторию посещало
всего несколько студентов; я должен был лишь помогать им и следить за сохранностью
приборов. Свободного времени оставалось много, и, чтобы как-то меня занять, шеф
предложил мие небольшое самостоятельное исследование. «Вряд ли у вас будут потом
столь неограниченные возможности заниматься собственными делами в служебное
время»,— говорил он, и знали бы вы, до чего он оказался прав! Я с восторгом принялся за
работу, но о какой работе может идти речь, когда тебе двадцать лет? Помню, как-то раз
я взвешивал на аналитических весах масляную кислоту, источавшую отвратительное
зловоние. А за окном цвела сирень. Контраст был слишком велик. Я встал, вышел на
улицу и... ие показывал иоса в лабораторию целую неделю.
Был у нас небольшой оркестр, которым дирижировал фон Эттинген. К сожалению, на
одном важном инструменте, а именно на фаготе, играть было некому. Кто-то из нас
должен был пожертвовать собой, и как ассистент профессора-дирижера я почувствовал, что
мне не избежать этой участи. Скрепя сердце, я принялся упражняться на этом ужасном
инструменте; происходило это, естественно, в лаборатории. Карл Шмидт, чья комната
помещалась прямо под моей, вспоминал, с каким интересом и состраданием он следил
за моим единоборством с фаготом, как он радовался за меня в те редкие мгновения,
когда мне удавалось взять правильно несколько нот. Я убежден, что достиг бы серьезных
успехов, но профессор фон Эттинген, видимо, не разделял моего оптимизма, и в один
прекрасный вечер прозвучала команда: «Дорогой Оствальд, будьте добры взять
скрипку!»
Потом я сдал магистерский экзамен и получил право читать лекции. Этот период
отмечен событиями, результаты которых радуют меня по сей день. Я имею в виду мою
помолвку и женитьбу. Одни преданный друг настоятельно предостерегал меня от этой
авантюры, справедливо полагая, что счастливая любовь подорвет в корне мою ученую
карьеру, начатую столь успешно. Он предрекал мне даже позор перед всем ученым
миром, но я остался глух к его красноречию.
Годом позднее я выдержал свой последний экзамен — докторский — и стал
профессором. Но, пожалуй, было бы слишком жестоко подвергать вас еще и этому испытанию —
пересказывать мою дальнейшую жизнь, тем более что кое-какие подробности о
последовавших событиях, видимо, вам известны.
Перевод и публикация
В. Р. ПОЛИЩУКА
73

КЛУБ
ЮНЫЙ
ХИМИК
Сахар
с кислотой
Экзамены
не
за горами.
Причина
реакции -
свет
ОПЫТЫ БЕЗ ВЗРЫВОВ
Сахар
с кислотой
Серная кислота была
известна алхимикам уже в
XI веке. Немудрено, что ее
свойства изучены очень
хорошо. Все эти свойства
можно, пусть и приблизительно,
разбить на три группы.
Серная кислота: I) в обычных
условиях — сильная
типичная кислота; 2) в крепких
растворах — агрессивный
окислитель; 3) в
концентрированном виде — мощное
дегидратирующее средство.
Зная эти свойства, мы
сможем провести эффектные
реакции. Но при одном
условии: если вы будете
работать с кислотой
ПРЕДЕЛЬНО ОСТОРОЖНО, и не
дома, а в кружке.
Первый опыт —
обугливание сахара — вы,
возможно, уже ставили. Если так,
можете его опустить.
Энергично отнимая воду
от клетчатки,
концентрированная серная кислота
обугливает древесину, бумагу,
вату, и при этом
выделяется элементарный углерод.
Почти то же происходит и с
сахарозой, то есть с
обычным сахаром, тростниковым
или свекловичным. Положим
на дно небольшого
стаканчика немного
кристаллического сахара или сахарной
пудры и добавим серной
кислоты плотностью 1,835
г/см3 (95- 98%). Почти
сразу белоснежный сахар
потемнеет, затем станет
бархатно-черным. Масса
сильно разогреется, появятся
водяные пары, а на
холодных стенках стакана осядут
капельки воды. Смесь
вспучится и увеличится в
объеме.
Произошла
экзотермическая реакция дегидратации
и поглощения серной
кислотой выделившейся воды:
CI2(H20)M + H2S04-^
—H2C+H2S04- 10H2O +
+H2OH-Q.
Хотя в реакции н
выделяется свободный углерод,
этот процесс" нельзя считать
окислительно -
восстановительным, так как к сложным
органическим сахарам
понятие степени окисления
неприменимо (попробуйте
посчитать окислительные
числа углерода, водорода и
кислорода в сахарозе,
глюкозе или крахмале!).
А теперь — более
эффектная реакция с теми же
реактивами.
Чтобы возбудить
энергичное вспучивание углеродной
массы, надо ввести в
реакционную смесь
«пенообразователь» — какой-либо газ.
Именно так поступают,
когда готовят пышное тесто
для хлеба и пирогов;
давайте воспользуемся древним
опытом. Таким газом в
нашем случае может быть
двуокись углерода (из
карбонатов), водород, кислород,
азот, водяные пары и т.д.
Проще всего поступить так:
ввести в начале реакции
немного воды, которая затем
закипит и будет испаряться
благодаря теплу основного
процесса. Серная же
кислота практически не сможет
удержать эту воду, так как
она будет уже разбавлена.
Возьмем стеклянный
термостойкий стакан на 50 мл,
74
Клуб Юный

насыплем в него 12 г
тонкой, хорошо растертой
сахарной пудры (она займет
около трети объема
стакана). Из пипетки добавим
водопроводную воду и
энергично перемешаем
стеклянной палочкой, чтобы
получилась густая кашица
(большой избыток воды
недопустим!). Отмерим 5—8 мл
концентрированной H2SO4 и
быстро вольем в
полученную кашицу, интенсивно
перемешивая. Как только
начнется вспучивание,
перемешивание прекратим.
Смесь сперва пожелтеет,
потом станет коричневой, и,
наконец, черная ноздреватая
масса медленно поползет
вверх, более чем вдвое
возвышаясь над стаканом.
Чтобы этот столб не ломался и
не гнулся, надо после
перемешивания оставить
стеклянную палочку в стакане,
поставив ее строго
вертикально, —. она будет
служить опорой.
' Запах жженого сахара —
результат побочного
процесса, окислительного;
примером окислительного
процесса может служить реакция
углерода с избытком
крепкой сернон кислоты:
C+2H2S04 -!1+ 2S02f-h
+С02 | +2Н20.
Чем больше взято серной
кислоты, тем вероятнее
протекание этой нежелательной
реакции.
Столбнк пористой массы
можно осторожно извлечь
из стакана — раствор
серной кислоты играет роль
смазкн. Но делать это надо
очень осторож ио, иадев
резиновые перчатки и поставив
стакаи иа поддон, чтобы
кислота ие накапала иа
стол.
В этих опытах мы
встретились с двумя названными
свойствами серной
кислоты—со вторым и третьим.
В следующем опыте мы
познакомимся н с первым ее
свойством — сильной
типичной кислоты. Это
свойство позволит нам получить
сначала хромовый ангидрид:
HsSC^+KzCrzOy—>
-*2СЮз j +K2S04 + H20.
(Подробности этого
предварительного опыта — в № 7
за 1976 г.)
Теперь в термостойком
стеклянном стакане на 0,5 л
приготовим раствор
свободной хромовой кислоты,
которая образует равновесную
смесь с двухромовой
кислотой. Для этого растворим
20 г хромового ангидрида в
30 мл воды (он прекрасно
растворяется):
Сг08+Н20' 5=±
51± Н2Сг04 5=± H++
+НСгО^ —12Н++СЮ2--
Получится крепкий раствор
густо-бурого, а в
проходящем свете темно-красного
цвета. За один прием
всыплем в него ровным слоем
50—60 г кристаллического
сахара (ие пудры, как в
прошлом опыте). Перемеши-
Клуб Юный химик
75

вать не надо. Сначала
покажется, будто смесь
закристаллизовалась, сахара
растворится совсем немного. И
лишь через 5—10 секунд
начнется бурная
экзотермическая реакция — смесь
закипит и позеленеет:
С,2Н220мН-1бН2Сг04-^
-► I2C02 f+16Сг(ОНK| +
+ 3H20 f +Q.
Сахароза, окислившись до
углекислого газа,
восстановила ярко-оранжевые хро-
матные анионы до гидратн-
рованных катионов
трехвалентного хрома травянисто-
зеленого цвета. После
кипения, при котором появляется
столб водяного пара,
начнется вспучивание
ноздреватой массы в виде темного
стекловидного
кристаллического геля гидроокиси
хрома (III). Чем меньше взя-
го сахара, тем позже
начинается вспучивание; при
желании вспучивания можно
вообще почти полностью
избежать.
В результате над
стаканом вырастает совершенно
сучая (как будто и не было
воды), словно лакированная
шапка геля Сг@НK*пН2О.
Если постучать по ней
стеклянной палочкой, раздается
характерный глухой звук.
Хромовая кислота в этом
процессе оказалась очень
похожей на серную кислоту
(ведь хром н сера соседи
по шестой группе), но она
совершила более полезную для
нас реакцию.
Воспользоваться обугленным сахаром из
прошлого эксперимента мы
не могли, а вот гель
гидроокиси хрома — очень
интересный препарат. Он,
например, катализирует реакции
дегидрогенизации парафинов
и дегидратации -спиртов. Его
можно растворить в какой-
либо сильной минеральной
кислоте и получить соль
хрома (Ш), а совместно
кристаллизуя ее с другими
хорошо растворимыми
солями, — хромовые квасцы.
Поэтому осторожно смоем
остатки налипшего геля со
стенок стакана крепкой
серной кислотой:
2Сг (OHK+3H2S04-*
"^Cr2(S04K+6H2O.
Несильным нагреванием
(около 100°С) можно
полностью обезводить препарат.
Прокаливание же ведет к
необратимому разложению
на окись хрома (III) и
воду, масса самопроизвольно
раскаляется и теряет
способность растворяться даже
в крепких сильных кислотах:
2Сг(ОНK >10°°С,
—* Cr203+3H20f+Q.
Если набрать в
металлическую ложечку немного
активного геля, нагреть его
в пламени горелки и
сбрасывать понемножку на
пламя, то появляется «огненный
дождь». Не забудьте
поставить горелку иа огнеупорный
поднос! Л в № II «Химии и
жизни» за 1974 год был
описан еще один впечатляющий
эксперимент с порошком
геля— так называемые
«блуждающие огни».
В. ПАРАХУДА
ЗАДАЧИ
Экзамены
не за горами...
бавить I моль этого вещества к 100 г воды,
ее температура " кипения поднимется на
5,2°С. Процентный состав растворенного
вещества: С — 40%, Н — 6,7%; О — 53,3%.
Найдите молекулярную формулу вещества,
если известно, что повышение температуры
кипения растворителя прямо
пропорционально количеству растворенного
вещества.
Чтобы решить эти задачи, никаких особых,
выходящих за пределы школьной
программы, знаний не требуется. Надеемся, что
усилия, которые вы потратите на решение,
не пропадут зря: ведь экзамены не за
горами...
Задача 1. Температура кипения раствора,
содержащего 200 г воды и 5,4 г
кристаллического органического вещества, на
0,078°С выше, чем у чистой воды. Если до-
Задача 2. Полый шар из резины, каждый
квадратный сантиметр которой имеет массу
0,1 г, наполняют водородом, полученным из
гидрида кальция СаН2. Сколько
понадобится гидрида кальция, чтобы шар смог
подняться в воздух? Опыт проводится в
нормальных условиях. Изменением плотности
резины при ее растяжении можно
пренебречь.
(Решения задач — иа стр. 79)
76

ОПЫТЫ БЕЗ ВЗРЫВОВ
Причина
реакции —
свет
Свет вызывает к жизни
многие химические реакции; их
изучает наука фотохимия.
Такие реакции лежат,
например, в основе
фотографических процессов.
Идущий в зеленых растениях
фотосинтез тоже использует
энергию света.
Предлагаем вам проделать
несколько фотохимических
опытов.
ОБЫЧНАЯ
ФОТОГРАФИЯ
Многие из вас занимаются
фотографией. Этот опыт
поможет разобраться в ее
принципах.
Смешайте в темноте
растворы NaCl и AgN03.
Выпадет белый осадок хлорида
серебра. Равномерно нанеси
те этот осадок на кружок
фильтровальной бумаги и
накройте его трафаретом
(его можно приготовить из
плотной бумаги, вырезав
ножницами любой узор).
Поместите бумагу на
прямой солнечный свет, и через
несколько секунд не
закрытые трафаретом места
потемнеют, потому что под
действием света из хлорида
выделяется серебро:
2AgCI-*2Ag + Cl2.
Подобный процесс протекает
в фотопленке н в
фотобумаге при их засвечивании
В фотоаппарате при
короткой выдержке на пленку
попадает мало света.
Поэтому изображение надо
проявить, а затем закрепить.
Проделаем это с нашей
бумагой.
Приготовьте простейший
проявитель, растворив в
100 мл воды 0.5 г метола
и 2 г лимонной кислоты.
Окуните бумагу в этот
раствор, н засвеченные места
еще более потемнеют.
Получился негатив. Теперь
закрепим его. Растворите в
100 мл воды 20 г
тиосульфата натрия и 2 г
бисульфита калия K2S205. Хорошо
промойте бумагу в этом
растворе и высушите ее.
Изображение трафарета
сохранится надолго.
Частицы серебра на
засвеченных участках служат
центрами, в которых серебро
выделяется при проявлении.
В закрепляющем
(фиксирующем) же растворе из
фотослоя удаляется непрореаги-
ровавшее хлористое серебро,
и после этого материал
приобретает устойчивость к
свету.
ФОТОГРАФИЯ
БЕЗ СЕРЕБРА
Запасы серебра на Земле
отнюдь не бесконечны,
поэтому исследователи ищут
такие фотореакцпн, для
которых вообще не нужно
серебро. Опыты, описанные в
этой главе, проводили
участники кружка «Юный
химик» при кафедре
неорганической химии Белорусского
государственного
университета им. В. И. Ленина.
В стакан на 100 мл
налейте 20 мл 5%-ного
раствора K3[Fe(CNN] и 20 мл
5%-ного раствора FeCl3.
Перемешайте и влейте 20 мл
раствора щавелевой кислоты
такой же концентрации
Опустите в стакан кружок
фильтровальной бумаги,
пропитайте ее раствором и
высушите в темноте. На сухой
кружок бумаги наложите
трафарет н засветите
прямым солнечным светом или
ультрафиолетовой лампой
(время засвечивания
подберите самостоятельно)
Освещенные места
окрасятся в темно-синий цвет.
Промойте бумагу большим
количеством воды, чтобы
удалить непрореагировавшие
вещества.
При облучении идет
реакция между FeCb и
щавелевой кислотой:
2FeCl3+H2C204-*
—*2FeCI2 + 2C02+2HCI.
Двухвалентное железо в
засвеченных местах
образует с гексацианоферра-
том калия турнбулеву
синь Fe3[Fe(CNN]2.
Растворите 0,6 г оксалата
Клуб Юиый химик
77

о
•уте
трехвалентного железа (или
0,4 г FeCl3 и столько же
щавелевой кислоты) в
100 мл воды. Отдельно
растворите в 100 мл воды 1,4 г
хлорида меди. Смешайте
10 мл первого и 0,6 мл
второго раствора, пропитайте
смесью фильтровальную
бумагу и высушите ее.
Приготовьте проявитель,
растворив 3,5 г медного
купороса, 17 г сегнетовой соли и
5 г NaOH в 100 мл воды.
Смешайте четыре объема
этого раствора с одним
объемом 40%-ного раствора
формальдегида.
Наложите на бумагу
трафарет и засветите, как в
предыдущем опыте. Пока
изображения нет. Опустите
бумагу в проявитель на 15
минут н промойте большим
количеством воды —
появится изображение.
Причина в том, что образовались
центры металлической меди.
В отличие от предыдущего
опыта произошло так
называемое физическое
проявление: скрытое
изображение усилилось в результате
осаждения меди из
проявителя (а ие из фотослоя).
Два предыдущих опыта
основаны на
фотохимическом разложении солей
тяжелых металлов. В
качестве светочувствительных
материалов можно
использовать и другие вещества,
например гидроокись
циркония. Пропитайте
фильтровальную бумагу в 2 М
растворе сульфата или оксихло-
рида циркония, а затем в
0,1 М растворе NaOH.
Высушите в шкафу при 100°С,
наложите трафарет и
засветите, после чего промойте в
медном проявителе,
описанном выше. Изображение
возникнет благодаря
осаждению меди на активных
центрах в гидроокиси циркония.
ФОТОХИМИЧЕСКОЕ
РАВНОВЕСИЕ
В современной технике,
например в запоминающих
устройствах вычислительных
машин, часто используют
процессы, в которых
многократно чередуется цвет
(например, появляется и
исчезает окраска). Следующий
опыт, который можно
ставить только в кружке,
продемонстрирует чередование
цвета, основанное на
фотохимической реакции.
Поместите в пробирку
порошок хлорида серебра,
заполните ее хлором и
запаяйте пробирку на пламени
горелки. ОСТОРОЖНО!
РАБОТАТЬ В ОЧКАХ И
ПЕРЧАТКАХ! При облучении
пробирки порошок темнеет,
а в темноте он снова
становится белым, причем
окраска исчезает медленно.
Под действием света идет
реакция
2AgCl+2Ag+Cl2.
В темноте .хлор реагирует
с металлическим серебром:
2Ag+Cl2->2AgCI.
ФОТОХИМИЧЕСКИЙ
КАТАЛИЗ
Многие химические
реакции идут очень медленно.
Чтобы повысить скорость
процесса, как правило,
используют катализаторы. В
фотохимии поступают так
же.
Три пробирки
пронумеруйте и заполните наполовину
30%-ным раствором
перекиси водорода (пергидролем).
Опыт лучше проводить
в резиновых
перчатках, так как
концентрированная Н202 может вызвать
ожог. В пробирки № 2 и 3
добавьте смесь желтой и
красной кровяной солн
K4[Fe(CNN] и K,[Fe(CN)e].
Пробирки № 1 и 2
облучите ультрафиолетовой
лампой или прямым солнечным
светом. Произойдет вот что:
во второй пробирке будет
бурно выделяться газ, даже
после того, как прекратится
облучение. В первой
пробирке разложение не очень
заметно, а в третьей реакция
вообще не пойдет.
Желтая и красная
кровяная соль — катализаторы
фотохимического
разложения перекиси водорода.
ш
78
Клуб Юицй тмик

Кстати, этот процесс
катализируют и некоторые
другие соединения переходных
металлов; поэксперементн-
руйте самостоятельно.
ФОТОСИНТЕЗ
Этот опыт демонстрирует
один из важных природных
фотопроцессов — синтез
кислорода растения ми.
Соберете прибор,
изображенный на стр. 78. Какое-
нибудь аквариумное
растение (например, элодею)
поместите в двухлитровый
стакан, заполните его
водой, а для увеличения
скорости реакции добавьте
50 мл минеральной воды. На
расстоянии 40 см от
стакана включите лампочку.
Через несколько часов в
пробирке над стаканом
соберется около 10 мл газа
(докажите, что это
кислород). Параллельный опыт
можно поставить в темноте.
Иа свету идут такие
фотохимические реакции:
6СО,+6Н,0^(С!ЬОN + 602.
пС6Н|206—*(СвН,йО,)п +
+ пН20.
Ю. Г. ОРЛИК
Решения задач
(См. стр. 76)
Задача 1. Сначала найдем простейшую
формулу исследуемого вещества, записав
ее как CKHyOz.
!2х : у : I6z = 0,400 : 0,067 : 0,533;
0,400 0,067 0,533
I
x:y:z =
12 ' I ' -16 ~
= 0,033:0,067:0,033= 1:2:1.
Значит, простейшая формула СНоО.
Чтобы определить истинную формулу, надо
знать молекулярную массу, найденную из
опыта. В нашем случае ее можно
рассчитать по результатам эксперимента.
Если бы 5,4 г вещества были растворены
в 100 г воды, то температура кипения
раствора повысилась бы на 0,078-2 = 0,156°С
Обозначим через х число молей
исследуемого вещества в 100 г воды. Тогда
5,2° С 0,156° С
1
х =
0,156-1
5.2
= 0,03 моля.
Так как 5,4 г соответствуют 0,03 моля,
то масса одного моля вещества составит
5,4:0,03= 180 г.
Итак, истинная молекулярная масса
вещества равна 180 г/моль, следовательно,
(СН2О)п=180; 12п+2п+16п=180; п=6.
Истинная формула С6Н|2Об.
Задача 2. По закону Архимеда, шар
начнет подниматься ю воздух, когда его вес
(оболочка плюс водород) сравняются с
весом воздуха, вытесненного шаром:
Масса оболочки гП| = 4лг2-0,1 =0,4лг2, где
г — радиус шара в сантиметрах
Масса водорода т8 -4/Злг3-рн .
Плотность водорода (in 2 можно нанти, разделив
молекулярную массу поло рода па его
мольный объем B2,4 л, пли 22400 см3). Тогда
ш,
4яг»-2
3-22400
Подобным обра:iом найдем массу
вытесненного воздуха:
4л г3-29
3-22400
Подставляя эти величины в исходное
уравнение, получим:
0,4яг2Н
4лг3-2
4лг3*29
3-22400 — 3-22400
IIj этого уравнения легко найти радиус
шара: г ^249 см = 2,49 м. Объем шара
v = 4/3.t2.49j«65 м3.
Из уравнения реакции
СаН2+2Н;0 = Са(ОНJ+2Н2
следует, что из 1 кг-моля D2 кг) гидрида
кальция можно получить 22,4-2 = 44,8 м3
водорода. Чтобы получить требуемые 65 м-*
водорода, надо израсходовать
42-65
44>8 =61 Кг СаНз-
Н. ПАРАВЯН
(m1 + m2)g = m3g.
Клуб Юный химии
7f

А почему бы и нет!
Почему Ахиллес
догоняет черепаху
Вот уже почти 2500 лет
знаменитые парадоксы, нли
апории, древнегреческого
философа Зенона Элейского
продолжают волновать умы.
Внимательный анализ пока-
зы вает, отмечает а втор
одного нсторико-математи-
ческого исследования, что
на каждом уровне
развития знаний Зенона
удается опровергнуть только на
99 процентов. Но один
процент всегда остается. И
оказывается, что именно в этом
одном проценте вся соль —
зародыш новых трудностей,
новых противоречии и
нового знания.
Рассмотрим одну из
самых популярных апории
Зенона — «Ахиллес»,
которая сводится к
утверждению, что быстроногий
Ахиллес никогда не догонит
неторопливую черепаху. Дело
в том, что пока герой
добегает до того места, с
которого черепаха начала свое
движение, она одолеет
некоторое расстояние, которое
Ахиллес тоже должен
пробежать; пока Ахиллес
пробегает этот отрезок,
черепахе удается проползти еще
немного, дав герою новую
задачу — и так далее, без
конца. И поскольку
Ахиллесу придется бесконечное
число раз преодолевать
бесконечно уменьшающиеся
отрезки пути, из этого
делается вывод, что на это
потребуется бесконечно много
времени.
Не касаясь множества
интереснейших проблем,
связанных с апориями Зенона
(см., например, книгу
Б. Г. Кузнецова «История
философии для физиков и
и математиков», М., 1974),
я хочу указать на один из
возможных путей
преодоления парадоксов Зенона. п
том числе и парадокса об
Ахиллесе и черепахе.
Согласно основному
принципу квантовой механики —
соотношению
неопределенностей Гейзснберга — не
представляется возможным
абсолютно точно
одновременно определить
координату и импульс частицы:
ДХДР > Я,,
где ДХ — неопределенность
в измерении координаты, а
ДР = тДУ —
неопределенность в измерении импульса.
То есть, чем больше
неопределенность в положении
частицы, тем точнее может
быть измерен ее импульс, и
наоборот.
Считается, что этот
принцип не накладывает никаких
ограничений на точность
измерения либо импульса,
либо координаты частицы.
Однако, в соответствии со
специальной теорией
относительности, скорость
физического объекта не может
превышать скорость света в
вакууме С = 300 000 км/сек.
Следовательно, и
неопределенность в измерении
скорости ДУ не может
превышать С:
aV<c.
А отсюда придется
сделать вывод, что любая
частица должна существовать *
в некотором
пространственном интервале,
определяемом соотношением:
ДХ°>
тс
Величина ДХ° — это уже
не погрешность
эксперимента по определению
координаты, это фундаментальное
свойство реальной частицы.
Оно означает, что частица
как бы одновременно
существует во всех точках
данного интервала, размазана
по нему. То есть, говоря, что

частица находится в
какой-то точке, следует
помнить, что она одновременно
находится в любой из точек
интервала ±1/2ДХ°.
Теперь легко понять —
каким образом Ахиллесу
удается догнать и перегнать
черепаху. Апория Зеноиа
основана на представлении о
том, что тело может быть
локализовано в точке, не
имеющей собственных
размеров. Мы же убедились,
что это невозможно.
Иначе говоря, в
действительности рано ил и позд но
наступит момент, когда
расстояние между Ахиллесом и
черепахой станет равным
1/2ДХ£+1/2ДХ#, а это и
будет означать, что герой
догнал черепаху, так как мы
можем с полным правом
утверждать, что они
находятся в одной точке.
Аналогичными
рассуждениями можно преодолеть
парадоксальность и других
апорий Зенона Элейского.
А. Н. ИВАШКЕВИЧ,
Алма-Ата
От редакции. Напоминаем
читателям, что за
правильность рассуждений и
выводов в заметках раздела
«А почему бы и нет?»
ручаются только авторы...
81

Фантастика
Кто там, в толще скалй
KI- *>■
Клиффорд САЙМАК
к* ХГ
'-* • л:
\->
v>.
?А\
TS..> Г- * »w
^4 Л
^
-Щ-
,«^«5?
r*r*t
Л
■*д
—v*]
1>Л1
Ш--
.^^^ VI
1№£
y^/J-S
_: v *
Я*.*»
>4*»У
\***^
•&&»
&*
^Л7

Призрак не имел четких очертаний — контуры его были смутными, словно с неба
соскребли звездную пыль и сплавили в неустойчивый сгусток, не способный принять
никакой определенной формы, а беспрерывно продолжающий меняться и преображаться,
хотя и не утрачивающий окончательно сходства с неким первоначальным обликом.
Такой вид могло бы иметь скопление разрозненных, не связанных в молекулы атомов —
если бы атомы можно было видеть. Призрак мягко мерцал в бесцветье серого дня и,
хотя казался бестелесным, обладал, по-видимому, изрядной силой — он продолжал
высвобождаться из полуразрушенной насыпн, пока не высвободился совсем. А
высвободившись, поплыл вверх, к пещере.
Как ни странно, Дэннельс ощущал не страх, а одно лишь безграничное любопытство.
Он старался разобраться, на что похож подплывающий призрак, но так и не пришел ни
к какому ясному выводу. Когда призрак достиг уступа, Дэннельс отодвинулся вглубь и
вновь опустился на корточки. Призрак приблизился еще на фут-другой и уселся у входа
в пещеру — не то уселся, не то повис над обрывом.
— Ты говорил, — обратился искрящийся призрак к Дэниельсу. Это не было ни
вопросом, нн утверждением, да н речью это назвать было нельзя. Звучало это в точности
так же, как те переговоры, которые Дэннельс слышал, когда слушал звезды. — Ты
говорил с ним как друг, — продолжал призрак (понятие, выбранное призраком, означало
не «друг», а что-то иное, но тоже теплое и доброжелательное). — Ты предложил ему
помощь. Разве ты можешь помочь?
По крайней мере теперь был задан вопрос, и достаточно четкий.
— Не знаю, — ответил Дэниельс. — Сейчас, наверное, не могу. Но лет через сто —
ты меня слышишь? Слышишь и понимаешь, что я говорю?
— Ты говоришь, что помощь возможна, — отозвалось призрачное существо, — только
спустя время. Уточни, какое время спустя?
— Через сто лет, — ответил Дэниельс. — Когда планета обернется вокруг
центрального светила сто раз.
— Что значит сто раз? — переспросило существо.
Дэниельс вытянул перед собой пальцы обеих рук.
— Можешь ты увидеть мои пальцы? Придатки на концах моих рук?
— Что значит увидеть? — переспросило существо.
— Ощутить их так или иначе. Сосчитать их.
— Да, я могу их сосчитать.
— Их Ьсего десять, — пояснил Дэниельс. — Десять раз по десять составляет сто.
— Это не слишком долгий срок, — отозвалось существо. — Что за помощь станет
возможна тогда?
— Знаешь ли ты о генетике? О том, как зарождается все живое н как зародившееся
создание узнает, кем ему стать? Как оно растет и почему знает, как ему расти н кем
быть? Известно тебе что-лнбо о нуклеиновых кислотах, предписывающих каждой клетке,
как ей развиваться и какие функции выполнять?
.— Я "не знаю твоих терминов, — отозвалось существо, — ио я понимаю тебя.
Следовательно, тебе известно все это? Следовательно, ты ие просто тупая дикая тварь, как
другие, что стоят на одном месте, ил к зарываются в грунт, или лазают по тем
неподвижным, или бегают по земле?..
Разумеется, звучало все это вовсе не так. И кроме слов — или смысловых единиц,
оставляющих ощущение слов, — были еще и зрительные образы деревьев, мышей в
норках, белок, кроликов, неуклюжего крота и быстроногой лисы.
— Если неизвестно мне, — ответил Дэниельс, — то известно другим из моего племени.
Я сам знаю немногое. Но есть люди, посвятившие изучению законов наследственности
всю свою жизнь.
Призрак висел над краем уступа и довольно долго молчал. Позади него гнулись на
ветру деревья, кружились снежные вихри. Дэниельс, дрожа от холода, заполз в пещеру
поглубже и спросил себя, не пригрезилась ли ему эта искристая тень.
Но не успел он подумать об этом, как существо заговорило снова, хотя обращалось
на сей раз, кажется, вовсе не к человеку. Скорее даже оно нн к кому не обращалось, а
просто вспоминало, подобно тому другому существу, замурованному в толще скал. Мо-
Окончиние. Начало — в № 3 и 4.
83

жет статься, эти воспоминания и не предназначались для человека, ио у Дэниельса не
было способа отгородиться от них. Поток образов, излучаемый существом, достигал его
мозга и заполнял мозг, вытесняя его собственные мысли, будто эти образы
принадлежали ему самому, Дэниельсу, а не призраку, замершему напротив.
5.
Вначале Дэниельс увидел пространство — безбрежное, бескрайнее, жестокое, холодное,
такое отстраненное от всего, такое безразличное ко всему, что разум цепенел, и ие
столько от страха или одиночества, сколько от осознания, что по сравнению с вечностью
космоса ты пигмей, пылинка, мизерность которой не поддается исчислению. Пылинка
канет в безмерной дали, лишенная всяких ориентиров, — но нет, все-таки не лишенная,
потому что пространство сохранило след, отметину, отпечаток, суть которых не объяснишь
и не выразишь, они ие укладываются в рамки человеческих представлений; след,
отметина, отпечаток указывают, правда почти безнадежно смутно, путь, по которому в
незапамятные времена проследовал кто-то еще. И безрассудная решимость, глубочайшая
преданность — какая-то неодолимая потребность влечет пылинку по этому слабому,
расплывчатому следу, куда бы он ни вел, пусть за пределы пространства, за пределы
времени или того и другого вместе. Влечет без отдыха, без колебаний и без сомнений,
пока след не приведет к цели или пока не будет вытерт дочиста ветрами — если
существуют ветры, не гаснущие в пустоте.
«Не в ней ли, — спросил себя Дэниел ьс, — не в этой ли решимости кроется, при всей
ее чужеродности, что-то знакомое, что-то поддающееся переводу на земной язык и
потому способное стать как бы мостиком между этим вспоминающим инопланетянином и
моим человеческим «я»?..»
Пустота, молчание и холодное равнодушие космоса длились века, века и века, —
казалось, пути вообще не будет конца. Но так или иначе Дэниельсу дано было понять, что
конец все же настал — и настал именно здесь, среди иссеченных временем холмов над
древней рекой. -И тогда на смену почти бесконечным векам мрака и холода пришли
почти бесконечные века ожидания: путь был завершен, след привел в недостижимые дали
и оставалось только ждать, набравшись безграничного, неистощимого терпения.
— Ты говорил о помощи, — обратилось к Дэниельсу искристое существо. — Но
почему? Ты не знаешь того, другого. Почему ты хочешь ему помочь?
— Он живой, — ответил Дэниельс. — Он живой и я живой. Разве этого недостаточно?
— Не понимаю, — отозвалось существо.
— По-моему, достаточно, — решил Дэниельс.
— Как ты можешь помочь?
— Я уже упоминал о генетике. Как бы это объяснить...
— Я перенял терминологию из твоих мыслей. Ты имеешь в виду генетический код.
— Согласится ли тот, другой, замурованный в толще скал, тот, кого ты охраняешь...
— Не охраняю, — отозвалось существо. — Я просто жду его.
— Долго же тебе придется ждать!
— Я наделен умением ждать. Я жду уже долго. Могу ждать и дольше.
— Когда-нибудь, — заявил Дэниельс, — выветривание разрушит камень. Но тебе не
понадобится столько ждать. Знает ли тот, другой, свой генетический код?
— Зиает, — отозвалось существо. — Он знает много больше, чем я.
— Знает ли он свой код полностью? — настойчиво повторил Дэниельс. — Вплоть до
самой ничтожной связи, до последней составляющей, точный порядок неисчислимых
миллиардов...
— Знает, — подтвердило существо. — Первейшая забота разумной жизни — познать
себя.
— А может ли он, согласится ли он передать нам эти сведения, сообщить нам свой
генетический код?
— Твое предложение — дерзость, — оскорбилось искристое существо (слово, которое
оно употребило, было жестче, чем «дерзость»). — Таких сведений никто ие передаст
другому. Это нескромно и неприлично (опять-таки слова 'были несколько иными, чем
«нескромно» и «неприлично»). Это значит, в сущности, отдать в чужие руки собственное
«я». Полная и бессмысленная капитуляция.
— Не капитуляция, — возразил Дэниельс, — а способ выйти из заточения. В свое
84

время, через сто лет, о которых я говорил, люди моего племени сумеют по генетическому
коду воссоздать любое живое существо. Сумеют скопировать того другого с предельной
точностью.
— Но ои же останется по-прежнему замурованным!
— Только один из двоих. Первому из двух близнецов действительно придется ждать,
пока ветер не сточит скалы. Зато второй, копия первого, начнет жить заново.
«А что если, — мелькнула мысль, — существо в толще скал вовсе не хочет, чтобы его
спасали? Что если оно сознательно погребло себя под каменными пластами? Что если оно
искало укрытия, искало убежища? Может статься, появись у него желание -и оно
освободилось бы нз своей темницы с такой же легкостью, с какой этот силуэт, это скопище
искр выбралось из-под насыпи?..»
— Нет, это исключено, — отозвалось скопище искр, висящее на краю уступа. — Я
проявил беспечность. Я уснул, ожидая, и проспал слишком долго.
«Действительно, куда уж дольше, — сказал себе Дэниельс. — Так долго, что над
спящим крупинка за крупинкой наслоилась земля н образовалась насыпь, что в эту землю
вросли камни, сколотые морозом с утеса, а рядом с камнями поселилась стайка берез
и они благополучно вымахали до тридцатифутовой высоты...». Тут подразумевалось
такое различие в восприятии времени, какого человеку просто не осмыслить.
«Однако погоди, — остановил себя Дэниельс, — кое-что ты все-таки понял...» Он
уловил безграничную преданность и бесконечное терпение, с какими искристое существо
следовало за тем, другим, сквозь звездные -бездны. И не сомневался, что уловил точно:
разум иного создания — преданного звездного пса, сидящего на уступе перед пещерой,
словно приблизился к нему, Дэниельсу, и коснулся собственного его разума, и на
мгновение оба разума, при всех их отличиях, слились воедино в порыве понимания и
признательности — ведь это, наверное, впервые за многие миллионы лет пес из дальнего
космоса встретил кого-то, кто способен постичь веление долга и смысл призвания.
— Можно попытаться откопать того, другого, — предложил Дэниельс. — Я, конечно,
уже думал об этом, но испугался, не причинить бы ему вреда. Да и нелегко будет
убедить людей...
— Нет, — отозвалось существо, — его не откопаешь. Тут есть много такого, чего тебе
не понять. Но первое твое предложение не лишено известных достоинств. Ты говоришь,
что не располагаешь достаточными знаниями генетики, чтобы предпринять необходимые
шаги теперь же. А ты пробовал советоваться со своими соплеменниками?
— С одним пробовал, — ответил Дэниельс, — только он не стал слушать. Он решил,
что я свихнулся. Но в конце концов он и не был тем человеком, с которым следовало
бы говорить. Наверное, потом я сумею поговорить с другими людьми, но не сейчас. Как
бы я ни желал помочь, сейчас я ничего не добьюсь. Они будут смеяться надо мной, а я
не вынесу насмешек. Лет через сто, а быть может и раньше я сумею...
— Ты же не проживешь сто лет, — отозвался звездный пес. — Ты принадлежишь к
недолговечному виду. Что, наверное, и объясняет ваш стремительный взлет. Вся жизнь
здесь недолговечна, и это дает эволюции шансы сформировать разум. Когда я попал на
вашу планету, здесь жили одни безмозглые твари.
— Ты прав, — ответил Дэниельс.— Я не проживу сто лет. Даже если вести отсчет с
самого рождения, я не способен прожить сто лет, а большая часть моей жизни уже
позади. Не исключено, что позади уже вся жизнь. Ибо если я не выберусь из этой пещеры,
то умру буквально через два-три дня.
— Протяни руку, — предложил сгусток искр. — Протяни руку и коснись меня,
собеседник.
Медленно-медленно Дэниельс вытянул руку перед собой. Рука прошла сквозь
мерцание и блики, и он ие ощутил ничего - как если бы провел рукой просто по воздуху.
— Вот видишь, — заметило существо, — я не в состоянии тебе помочь. Нет таких
путей, чтобы наши энергии начали взаимодействовать. Очень сожалею, друг. (Слово,
которое выбрал призрак, не вполне соответствовало понятию «друг», но это было хорошее
слово, и, как догадался Дэниельс, оно, возможно, значило гораздо больше, чем «друг».)
— Я тоже сожалею, — ответил Дэниельс. — Мне хотелось бы пожить еще.
Воцарилось молчание, мягкое раздумчивое молчание, какое случается только в
снежный день, и вместе с ними в это молчание вслушивались деревья, скалы и притаившаяся
живая мелюзга.
85

«Значит, — спросил себя Дэниельс, — эта встреча с посланцем иных миров тоже
бессмысленна? Если только я каким-то чудом не слезу с уступа, то не сумею сделать
ничего, ровным счетом ничего... А с другой стороны, почему я должен заботиться о спасении
существа, замурованного в толще скал? Выживу лн я сам — вот что единственно
важно сейчас, а вовсе не то. отнимет ли моя смерть у замурованного последний шанс на
спасение...>
— Но, может, наша встреча, — обратился Дэниельс к сгустку искр, — все-таки не
напрасна? Теперь, когда ты понял...
— Понял я или нет, — откликнулся тот, — это не имеет значения. Чтобы добиться
цели, я должен был бы передать полученные сведения тем, которые далеко на звездах, но
даже если бы я мог связаться с ними, они не удостоили бы меня вниманием. Я слишком
ничтожен, я не вправе беседовать с высшими. Моя единственная надежда — твои
соплеменники, и то, если не ошибаюсь, при том непременном условии, что ты уцелеешь. Ибо я
уловил твою мимолетную мысль, что ты — единственный, кто способен понять меня.
Среди твоих соплеменников нет второго, кто хотя бы допустил мысль о моем
существовании.
Дэниельс кивнул. Это была подлинная правда. Никто из живущих на Земле людей не
обладал теми же способностями, что и он. Никто больше не повредил себе голову так
удачно, чтобы приобрести их. Для существа в толще скал он был единственной
надеждой, да и то слабенькой, — ведь прежде чем надежда станет реальной, надо найти кого-
нибудь, кто выслушает и поверит. И не просто поверит, а пронесет эту веру сквозь годы
в те дальние времена, «когда генная инженерия станет могущественнее, чем сегодня.
— Если тебе удастся выбраться из критического положения живым, — заявил пес из
иных миров, — тогда я, наверное, смогу изыскать энергию и технические средства для
осуществления твоего замысла. Но ты должен отдать себе отчет, что я не в состоянии
предложить тебе никаких путей к личному спасению.
— А вдруг кто-то пройдет мимо, — ответил Дэннельс. — Если я стану кричать, меня
могут услышать...
И он снова стал кричать, но не получил ответа. Вьюга глушила крики — да он и сам
прекрасно понимал, что в такую погоду люди, как правило, сидят дома. Дома, у огня, в
безопасности
В конце концов он устал и привалился к камню, чтобы отдохнуть. Искристое существо
по-прежнему висело над уступом, но настолько потеряло форму, что стало, пожалуй,
напоминать накренившуюся, припорошенную снегом рождественскую елку.
Дэниельс уговаривал себя не засыпать. Закрывать глаза лишь на мгновение и сразу
же раскрывать их снова — не разрешать векам смыкаться надолго, иначе одолеет сон.
Хорошо бы подвигаться, похлопать себя по плечам, чтобы согреться, —- только тело
налилось свинцом и руки не желали действовать.
Он почувствовал, что сползает на дно пещеры, и попытался встать. Но воля
притупилась, а на каменном дне было очень уютно. Так уютно, что, право же, стоило разрешить
себе отдохнуть минутку, прежде чем подниматься, напрягая все силы. Самое странное,
что дно пещеры вдруг покрылось грязью и водой, а над головой взошло солнце и снова
стало тепло...
Он вскочил в испуге и увидел, что стоит по щиколотку в воде, разлившейся до самого
горизонта, и под ногами у него не камень, а липкий черный ил.
6.
Не было ни пещеры, ни холма, в котором могла бы появиться пещера. Было лишь
необъятное зеркало воды, а если обернуться, то совсем близко, в каких-нибудь тридцати
футах, лежал грязный берег крошечного островка — грязного каменистого островка с
отвратительными зелеными потекам-и на камнях.
Дэниельс знал по опыту, что попал в иное время, но местонахождения своего не
менял. Каждый раз, когда время для него сдвигалось, он продолжал находиться в той же
точке земной поверхности," где был до сдвига. И теперь, стоя на мелководье, он вновь —
в который раз — подивился странной механике, которая поддерживает его тело в
пространстве с такой точностью, что, передвинувшись в иную эпоху, он не рискует быть
погребенным под двадцатифутовым слоем песка и камня или, напротив, повиснуть без
опоры на двадцатифутовой высоте.
86

Однако сегодня и тупице было бы ясно, что на размышления не осталось ни минуты.
По невероятному стечению обстоятельств он уже не заточен в пещере, и здравый смысл
требует уйти с того места, где он очутился, как можно скорее. Если замешкаешься,
то чего доброго внезапно опять очутишься в своем настоящем, и придется снова
корчиться и коченеть в пещере.
Он неуклюже повернулся — ноги вязли в донном иле — и кинулся к берегу. Далось
это нелегко, но он добрался до островка, поднялся по грязному скользкому берегу к
хаотично разбросаишы-м камням и там наконец позволил себе присесть и перевести дух.
Дышать было трудно. Дэниельс отчаянно хватал ртом воздух, ощущая в нем
необычный, ни на что не похожий привкус. Он сидел на камнях, ловил воздух ртом и
разглядывал водную ширь, поблескивающую под высоким теплым солнцем. Далеко-далеко на
воде появилась длинная горбатая складка и на глазах у Дэниельса поползла к берегу.
Достигнув островка, она вскинулась по илистой отмели почти до самых его ног. А
вдали на сияющем зеркале воды стала набухать новая складка.
Дэниельс отдал себе отчет, что водная гладь еще необъятнее, чем думалось поначалу.
Впервые за все свои скитания по прошлому он натолкнулся на столь внушительный
водоем. До сих пор он всегда оказывался на суше и к тому же всегда знал местность
хотя бы в общих чертах — на заднем плане меж холмов неизменно текла река.
Сегодня все было неузнаваемым. Он попал в совершенно неведомые края, — вне
сомнения, его отбросило во времени гораздо дальше, чем случалось до оих пор, и он,
по-видимому, очутился у берегов большого внутриконтинентального моря в дни, когда
атмосфера была бедна кислородом -беднее, чем во все последующие эпохи. «Вероятно,—
решил он, — я сейчас вплотную приблизился к рубежу, за которым жизнь для меня
стала бы попросту невозможна...» Сейчас кислорода еще хватало, хоть и с грехом
пополам, - из-за этого он и дышал гораздо чаще обычного. Отступи он в прошлое еще на
миллион лет — кислорода перестало бы хватать. А отступи еще немного дальше — и
свободного кислорода не оказалось бы совсем.
Всмотревшись в береговую кромку, Дэниельс приметил, что она населена множеством
крохотных созданий, снующих туда-сюда, копошашихся в пенном прибрежном соре или
сверлящих булавочные норки в грязи. Он опустил руку и слегка поскреб камень, на
котором сидел. На камне проступало зеленоватое пятно — оно тут же отделилось и
прилипло к ладони толстой пленкой, склизкой и противной на ощупь.
Значит, перед ним была первая жизнь, осмелившаяся выбраться на сушу, — существа,
что н существами-то еще не назовешь, боязливо жмущиеся к берегу, не готовые, да и не
способные оторваться от подола ласковой матери-воды, которая бессменно пестовала
жизнь с самого ее начала. Даже растения и те еще льнули к морю, взбираясь на скалы,
по-видимому, лишь там и тогда, где и когда до них хоть изредка долетали брызги
прибоя.
Через несколько минут Дэниельс почувствовал, что одышка спадает. Брести,
разгребая ногами ил, при такой нехватке кислорода превращалось в тяжкую муку. Но если
просто сидеть на камнях без движения, удавалось кое-как обойтись тем воздухом, что
есть.
Теперь, когда кровь перестала стучать в висках, Дэниельс услышал тишину. Он
различал один-единственный звук — мягкое пошлепывание воды по илистому берегу, и этот
однообразный звук скорее подчеркивал тишину, чем нарушал ее.
Никогда во всей своей жизни он не встречал такого совершенного однозвучия. Во все
другие времена над миром даже в самые тихие дни витала уйма разных звуков. А здесь,
кроме моря, просто не было ничего, что могло бы издавать звук, — ни деревьев, ни
зверей, ни насекомых, ни птиц, лишь вода, разлившаяся до самого горизонта.
Впервые за многие месяцы он вновь познал чувство отделенности от окружающего,
чувство собственной неуместности здесь, куда его не приглашали и где он по существу
не имел права быть; он явился сюда самозванно, и потому окружающий мир оставался
чуждым ему, как, впрочем, и всякому, кто размером или разумом отличается от
мелюзги, снующей по берегу. Он сидел под чуждым солнцем посреди чуждой воды, наблюдая
за крохотными козявками, которым в грядущие миллионолетия суждено развиться до
уровня сушеств, подобных ему, Дэниельсу,— наблюдая за ними и пытаясь ощутить свое,
пусть отдаленное, с ними родство. Но попытки не принесли успеха: ощутить родство
Дэниельс так и не смог.
87

И вдруг в этот однозвучный мир ворвалось какое-то биение, слабое, но отчетливое.
Биение усилилось, отразилось от воды, сотрясло маленький островок — оно шло с неба.
Дэниельс вскочил, запрокинул raj о-в у — и точно: с неба спускался корабль. Даже не
корабль в привычном понимании — не было никаких четких контуров, а лишь искажение
пространства, словно множество плоскостей света (если существует такая штука, как
плоскости света) пересекались между собой без всякой определенной системы. Биение
усилилось до воя, раздирающего атмосферу, — а плоскости света беспрерывно то ли
меняли форму, то ли менялись местами, так что корабль каждый миг представлялся
иным, чем прежде.
Сначала корабль спускался быстро, потом стал тормозить — и все же продолжал
падать, тяжело н целеустремленно, прямо на островок.
Дэниельс помимо воли съежился, подавленный этой массой небесного света и грома.
Море, илистый берег и камнн — все вокруг, даже при ярком солнце, засверкало от игры
вспышек в плоскостях света. Он зажмурился, защищая глаза от вспышек, и тем не
менее понял, что если корабль и коснется поверхности, то — можно не опасаться — сядег
не на островок, а футах в ста от берега.
До поверхности моря оставалось не более пятидесяти футов, когда исполинский
корабль застопорил, повис и из-под плоскостей показался какой-то блестящий предмет.
Предмет упал, взметнув брызги, но не ушел под воду, а лег на илистую отмель, открыв
взгляду почти всю верхнюю свою половину. Это -был шар — ослепительно сверкающая
сфера, о которую плескалась волна, и Дэниельсу почудилось, что плеск слышен даже
сквозь оглушительные раскаты грома.
И тогда над пустынным миром, над грохотом корабля, над неотвязным плеском
воды вознесся голос, печально бесстрастный, - нет, разумеется, это не мог быть голос,
любой голос оказался бы сейчас слишком немощным, чтобы передать слова. Но слова
прозвучали, и не было даже тени сомнения в том, что они значили:
— Итак, во исполнение воли великих и приговора суда, мы высылаем тебя на эту
бесплодную планету и оставляем здесь в искренней надежде, что теперь у тебя достанет
времени и желания поразмыслить о содеянных преступлениях и в особенности о... (тут
последовали слова и понятия, которые человеку не дано было постичь, — они как бы
сливались в долгий невнятный гул, но самый этот гул иди что-то> в этом гуле
замораживало кровь в жилах и одновременно наполняло душу отвращением и ненавистью, каких
Дэниельс в себе раньше >не ведал). Воистину достойно сожаления, что ты ие подвержен
смерти, ибо убить тебя, при всем нашем отвращении к убийству, было бы милосердней
и точнее соответствовало бы нашей цели, каковая состоит в том, чтобы ты никогда
более ие мог вступить в контакт с жизнью любого вида и рода. Остается лишь надеяться,
что здесь, за пределами самых дальних межзвездных путей, на этой ие отмеченной на
картах планете, наша цель будет достигнута. Однако мы налагаем на тебя еще н кару
углубленного самоанализа, и если в какие-то непостижимо далекие времена ты по чьему-
то неведению или по злому умыслу будешь освобожден, то все равно станешь вести
себя иначе, дабы ии при каких условиях не подвергнуться вновь подобной участи. А
теперь, в соответствии с законом, тебе разрешается произнести последнее слово — какое ты
пожелаешь.
Голос умолк, и спустя секунду на смену ему пришел другой. Фраза, которую произнес
этот новый голос, была сложнее, чем Дэниельс мог охватить, но смысл ее легко
укладывался в три земных слова:
— Пропади вы пропадом!..'
Грохот разросся, и корабль тронулся ввысь, в небо. Дэниельс следил за
ним, пока гром не замер вдали, а корабль не превратился в тусклую
точечку в синеве. Тогда он выпрямился во весь рост, но не сумел одолеть дрожь и сла-бость.
Нащупал за спиной камень и снова сел.
И опять единственным в мире звуком остался шелест воды, набегающий на берег.
Никакого плеска волны о блестящую сферу, лежащую в сотне футов от берега, слышно не
было — это просто померещилось. Солнце нещадно пылало в небе, играло огнем на
поверхности шара, и Дэннельс обнаружил, что ему опять не хватает воздуха.
Вне всякого сомнения, перед ним на мелководье, вернее на илистой отмели,
взбегающей к островку, находился тот, кого он привык называть «существом, замурованным в
в толще скал». Но каким же образом удалось ему, Дэииельсу, перенестись через сотни
88

миллионов лет в ничтожный микроотрезок времени, который таил в себе ответы на все
вопросы о том, что за разум погребен под пластами известняка? Это не могло быть
случайным совпадением — вероятность подобного совпадения настолько мала, что вообще
не поддается расчету. Что если он помимо воли выведал у мерцающего призрака перед
входом в пещеру гораздо больше, чем подозревал? Ведь их мысли, припомнил Дэииельс,
встретились и слились, пусть на мгновение, — но не произошло ли в это мгновение
непроизвольной передачи знания? Знание укрылось в каком-то уголке мозга, а теперь
пробудилось. Или он нечаянно привел в действие систему психического предупреждения,
призванную отпугивать тех, кто вздумал бы освободить опального изгнанника?
А мерцающий призрак, выходит, ни при чем? Это еще как сказать... Что если
опальный узник — обитатель шара иесет в себе сокровенное, не ведомое судьям доброе
начало? Иначе, как добром, не объяснить того, что призрак сумел пронести чувство долга
и преданности сквозь неспешное течение геологических эр. Но тогда неизбежен еще один
вопрос: что есть добро и что есть зло? Кому дано судить?
Впрочем, существование мерцающего призрака са-мо по себе, пожалуй, ничего не
доказывает. Ни одному человеку еще ие удавалось пасть так низко, чтобы не нашлось
пса, готового охранять хозяина и проводить хоть до могилы.
Куда удивительнее другое: что же такое стряслось с собственной его головой? Как и
почему он сумел безошибочно выбрать в прошлом момент редчайшего происшествия?
II какие новые способности, сногсшибательные, неповторимые, ему еще предстоит
открыть в себе? Далеко ли они уведут в движении к абсолютному знанию? И какова
собственно цель этого движения?
Дэниельс сидел на камнях и тяжело дышал. Над ним пылало солнце, перед ним
стелилось море, тихое и безмятежное, если не считать длинных складок, огибающих шар и
бегущих к берегу. В грязи под ногами сновали крохотные козявки.
«Можно бы, — мелькнула мысль, — подойти ближе и рассмотреть шар как следует,
пока его не засосало в ил...» Но нет, в такой атмосфере сто футов — слишком дальний
путь, а главное — нельзя рисковать, нельзя подходить близко к -будущей пещере, ведь
рано или поздно предстоит перепрыгнуть обратно в свое время.
Хмелящая мысль — .куда меня занесло! — мало-помалу потускнела, чувство полной
своей неуместности в древней эпохе развеялось, и тогда выяснилось, что грязный
плоский островок — царство изнурительной скуки. Глядеть было совершенно ие на что, одно
только небо, море да илистый берег. «Вот уж местечко, — подумал он, — где больше
никогда ничего не случалось и ничего ие случится: корабль улетел, знаменательное
событие подошло к концу...» Естественно, здесь и сейчас происходит .многое, что даст
себя знать в грядущем, но происходит тайно, исподволь, по большей части иа дие этого
мелководного моря. Снующие по берегу козявки и осклизлый налет на скалах —
отважные в своем неразумии предвестники далеких дней — внушали, пожалуй, известное
почтение, но приковать к себе внимание ие могли.
От нечего делать Дэниельс принялся водить иооком ботинка по грязному берегу.
Попытался вычертить какой-то узор, но на ботинок налипло столько грязи, что ии один
узор не получался.
7.
И вдруг ои увидел, что уже не рисует по грязи, а шевелит носком опавшие листья,
задеревеневшие, присыпанные снегом.
Солнца ие стало. Все вокруг тонуло во тьме, только за стволами ниже по склону
брезжил какой-то слабый свет- В лицо била бешеная сиежная круговерть, и Дэииельс
содрогнулся. Поспешно запахнул куртку, стал застегивать пуговицы. Подумалось, что
эдак немудрено и закоченеть насмерть: слишком уж резким был переход от парной
духоты илистого прибрежья к пронизывающим порывам вьюги.
Желтоватый свет за деревьями ниже по склону проступал все отчетливее, потом
донеслись невнятные голоса. Что там происходит? Он уже понял, где находится, —
примерно в ста футах над верхним краем утеса; но там, иа утесе, не долж.но быть сейчас ии
души, не должно быть и света.
Он сделал шаг под уклон — и остановился в нерешительности. Разве есть у него
время спускаться к обрыву? Ему надо немедля бежать домой. Скотина, облепленная
снегом, скучилась у ворот, просится от бурана в хлев, ждет не дождется тепла и крыши
89

над головой. Свиньи не кормлены, куры тоже не кормлены. Человек не вправе забывать
про тех, кто живет на его попечении.
Однако там внизу — люди. Правда, у них есть фонарь, но они почти на самой кромке
утеса. Если эти олухи не поостерегутся, они запросто могут поскользнуться и
сверзиться вниз со стофутовой высоты. Почти наверняка— охотники за енотами, хотя какая же
охота в такую ночь! Еноты давно попрятались по норам. Нет, кто бы ни были эти
люди, надо спуститься и предупредить их.
Ои прошел примерно полпути, когда кто-то подхватил фонарь, до того, по-видимому,
стоявший на земле, и пощнял над головой. Дэниельс разглядел лицо этого человека — и
бросился бегом.
— Шериф, что вьГ здесь делаете?
Но еще не договорив, почувствовал, что знает ответ, знает едва ли не с той секунды,
когда завидел огонь у обрыва.
— Кто там? — круто повернувшись, спросил шериф, наклонил фонарь, посылая луч
в нужную сторону. — Дэниельс!.. — у шерифа перехватило дыхание. — Боже правый,
где вы были, дружище?
— Да вот, решил прогуляться немного, — промямлил Дэниельс. Объяснение, он и
сам понимал, совершенно не удовлетворительное, но ие прикажете ли сообщить шерифу.
что он, Уоллес Дэниельс, сию минуту вернулся из путешествия во времени?
— Черт бы вас побрал! — возмущенно отозвался шериф. — А мы-то ищем! Бен Адаме
поднял переполох: заехал к вам на ферму и не застал вас дома. Для него не секрет,
что вы вечно бродите по лесу, вот он и перепугался, что с вами что-то стряслось.
И позвонил мне, а сам с сыновьями тоже кинулся иа поиски. Мы боялись, что вы
откуда-нибудь свалились и что-нибудь себе поломали. В такую штормовую ночь без помощи
долго ие продержишься.
— А где Бен? — осведомился Дэниельс.
Шериф махиул рукой, указывая еще ниже по склону, и Дэниельс заметил двоих
парней, вероятно, сыновей Адамса: те закрепили веревку вокруг ствола и теперь
вытравливали ее за край утеса.
— Он там, на веревке, — ответил шериф. — Осматривает пещеру. Решил почему-то,
что вы могли залезть в пещеру.
— Ну что ж, у него было достаточно оснований... — начал Дэниельс, но досказать ие
успел: иочь взорвалась воплем ужаса. Вопль продолжался безостановочно добрые
полминуты, и шериф, суиув фонарь Дэниельсу, поспешил вниз.
«Трус, — подумал Дэниельс. — Подлая тварь — обрек другого иа смерть, заточив в
пещере, а потом наложил в штаны и побежал звонить шерифу, чтобы тот
засвидетельствовал его благонамеренность. Самый что ни на есть отъявленный негодяй и трус...»
Вопль заглох, упав до стона. Шериф вцепился в веревку, ему помогал один из
сыновей. Над обрывом показались голова и плечи Адамса, шериф протянул руку и выволок
его в безопасное место. Беи Адаме рухнул наземь, ни на секунду не прекращая стонать.
Шериф рывком поднял его на ноги.
— Что с тобой, Бен?
— Там кто-то есть, — проскулил Адаме. — В пещере кто-то есть...
— Кто, черт побери? Кто там может быть? Кошка? Пантера?
— Я не разглядел. Просто понял, что там кто-то есть. Почувствовал. Оно запряталось
в глубине пещеры.
— Да откуда ему там взяться? Дерево кто-то спилил. Теперь туда никому не
забраться.
— Ничего я не знаю, — всхлипывал Адаме. - Должно быть, оно сидело там еще до
того, как спилили дерево. И попало в ловушку.
Один из сыновей поддержал Бена и дал шерифу возможность отойти. Другой
вытягивал веревку и сматывал ее в аккуратную бухту.
— Еще вопрос, — сказал шериф. - Как тебе вообще пришло в голову, что Дэниельс
залез в пещеру? Дерево спилили, а спуститься по веревке, как ты, он не мог — ведь
там не было никакой веревки. Если бы он спускался по веревке, она бы там так и
висела. Будь я проклят, если что-нибудь понимаю. Ты валандаешься зачем-то в пещере, а
Дэниельс выходит себе преспокойно из леса. Хотел бы я, чтобы кто-то из вас объяснил
мне...
90

Тут Адаме, который плелся, спотыкаясь, в гору, наконец-то увидел Дэниельса и замер
как вкопанный.
— Вы здесь? Откуда? — растерянно спросил он. — Мы тут с ног сбились... Ищем вас
повсюду, а вы...
— Слушай, Беи, шел бы ты домой — перебил шериф, уже не скрывая
досады.—Пахнет все это более чем подозрительно. Не успокоюсь, пока не разберусь, в чем дело.
Дэииельс протянул руку к тому из сыновей, который сматывал веревку.
— По-моему, это моя.
В изумлении Адамс-младший отдал веревку, не возразив ни слова.
— Мы, пожалуй, срежем напрямую через лес, — заявил Беи. — Так нам гораздо ближе.
— Спокойной ночи, — бросил шериф. Вдвоем с Дэниельсом они продолжали ие спеша
подниматься в гору. — Послушайте, Дэниельс, — догадался вдруг шериф, — нигде вы ие
прогуливались. Если бы вы и впрямь бродили по лесу в такую вьюгу, иа вас налипло
бы куда больше снега. А у вас вид, словно вы только что из дому.
— Ну, может, это и не вполне точно утверждать, что я прогуливался...
— Тогда, черт возьми, объясните мне, где вы все-таки были. Я ие отказываюсь
исполнять свой долг в меру своего разумения, но мне вовсе не улыбается, если меня при
этом выставляют дурачком...
— Не могу я ничего объяснить, шериф. Очень сожалею, но, право, ие могу.
— Ну, ладно. А что с веревкой?
— Это моя веревка, — ответил Дэииельс. •— Я потерял ее сегодня днем.
— И наверное, тоже не можете ничего толком объяснить?
— Да, пожалуй, тоже не могу.
— Знаете, — произнес шериф, — за последние годы у меня была пропасть
неприятностей с Беиом Адамсом. Не хотелось бы мне думать, что теперь у меня начнутся
неприятности еще и с вами.
Они поднялись на холм и подошли к дому. Машина шерифа стояла у ворот иа дороге.
— Не зайдете ли? — предложил Дэниельс. — У меня найдется что выпить.
Шериф покачал головой.
— Как-нибудь в другой раз, — сказал он. — Не исключено, что скоро. Думаете, там
и вправду был кто-то в пещере? Или у Бена просто воображение разыгралось? Ои у нас
из пугливеньких...
— Может, там никого и не было, — ответил Дэииельс, — ио если Беи решил, что кто-то
есть, то не будем с ним спорить. Воображаемое может оказаться таким же реальным,
как если бы оно встретилось вам наяву. У каждого из нас, шериф, в жизни есть
спутники, видеть которых ие дано никому, кроме нас самих.
Шериф кинул иа него быстрый взгляд.
— Дэииельс, какая муха вас укусила? Какие такие спутники? Что вас гложет? Чего
ради вы похоронили себя заживо в этой дремучей глуши? Что тут делается?..
Ответа ои ждать ие стал. Сел в машину, завел мотор и укатил.
Дэниельс стоял у дороги, наблюдая, как тают в круговороте метели гневные
хвостовые огни. Все, что оставалось, — смущенно пожать плечами: шериф задал кучу
вопросов и ии на одни ие потребовал ответа. Наверное, бывают вопросы, ответа иа которые
и знать ие хочется.
Потом Дэниельс повернулся и побрел по заснеженной тропинке к дому. Сейчас бы
чашечку кофе и что-нибудь перекусить — но сначала надо заняться хозяйством. Надо
доить коров н кормить свиней. Куры потерпят до утра—все равно сегодня задавать нм
корм слишком поздно.^ А коровы, наверное, мерзнут у запертого хлева, мерзнут уже
давно — и заставлять их мерзнуть дольше просто нечестно.
Он отворил дверь и шагнул в кухню.
Его ждали. Нечто сидело на столе, а быть может, висело над столом так низко, что
казалось сидящим. Огня в очаге не было, в комнате стояла тьма — лишь существо
искрилось.
— Ты видел? — осведомилось существо.
— Да, — ответил Дэниельс. — Я видел и слышал. И не знаю, что предпринять. Что
есть добро и что есть зло? Кому даио судить, что есть добро и что есть зло?
— Не тебе, — отозвалось существо. — И ие мне. Я могу только ждать. Ждать и не
терять надежды.
91

«А быть может, там, среди звезд, — подумал Дэниельс,— есть и такие, кому даио
судить? Быть может, если слушать звезды — и не просто слушать, а пытаться вмешаться
в разговор, пытаться ставить вопросы, то получишь ответ? Должна же существовать во
Вселенной какая-то единая этика. Например, что-то вроде галактических заповедей.
Пусть ие десять, пусть лишь две или три — довольно и их...»
— Извини, я сейчас тороплюсь и ие могу беседовать, — сказал ои вслух. — У меня
есть живность, я должен о ней позаботиться. Но ты ие уходи. Попозже у нас найдется
время потолковать.
Он пошарил по скамье у стены, отыскал фонарь, ощупью достал с полки спички.
Зажег фонарь — слабое пламя разлило в центре темной комнаты лужицу света.
— С тобой живут другие, о ком ты должен заботиться? — осведомилось существо. —
Другие, ие вполне такие же, как ты? Доверяющие тебе и не обладающие твоим
разумом?
— Наверное, можно сказать и так, — ответил Дэниельс. — Хотя, признаться, никогда
до сих пор не слышал, чтобы к этому подходили с такой точки зрения.
— А можно мие пойти с тобой? — осведомилось существо. — Мне только что пришло
на ум, что во многих отношениях мы с тобой очень схожи.
— Очень схо... — Дэниельс не договорил, фраза повисла в воздухе.
«А если это не пес? — спросил он себя. — Не преданный сторожевой пес, а пастух?
И тот, под толщей скал, ие хозяин, а отбившаяся от стада овца? Неужели мыслимо и
такое?..»
Он даже протянул руку в сторону существа инстинктивным жестом взаимопонимания,
ио вовремя вспомнил, что притронуться не к чему. Тогда он просто поднял фонарь и
направился к двери.
— Пошли, — бросил он через плечо.
И оии двинулись вдвоем сквозь метель к хлеву, туда, где терпеливо жались коровы.
Перевел с английского
К. СЕНИН

У*& f\ Из писем
■ffyg) :|в редакцию
Фотокопии
в два раза
быстрее
В третьем номере журнала
«Химия и жизнь» за 1977 год
есть заметка Ю. Камского
«Фотокопии без
фотоаппарата», в которой описан
оригинальный способ
получения фотокопий.
Недостаток способа —
необходимость двукратного
повторения, процессов фотопечати
(проявления, закрепления,
промывки и сушки), что
занимает много времени.
Предлагаю более
экономичный способ
изготовления фотокопий
машинописного текста, скажем,
программ конференций,
экспресс-информации. Способ
тоже основан на принципах,
изложенных в заметке
Ю. Камского.
При закладке а пишущую
машинку под лист бумаги
нужно подложить черную
копирку зачерненной
поверхностью к обратной
стороне листа. Во время
печатания на ней получается
четкое зеркальное
изображение текста,
напечатанного на лицевой стороне.
Именно оно и послужит
негативом для получения
отпечатков.
На страницу с
перевернутым текстом необходимо
положить лист фотобумаги
светочувствительным слоем
к странице и накрыть
стеклом (на стекле не должно
быть царапин и наплывов,
иначе дефекты стекла
отразятся на качестве
фотокопий). Полученный «сэндвич»
следует осветить: подержать
около 10 секунд под
матовой стоваттной
электрической лампочкой; можно
использовать и обычную лампу
с рассеивателем света и,
конечно, фотоувеличитель.
Затем фотобумагу нужно
вынуть и обработать в
проявителе и закрепителе.
Далее работа повторяется в
том же порядке, пока не
будет изготовлено
необходимое число отпечатков.
Промытые отпечатки можно
сушить и с помощью
электрического глянцевателя, и
на стекле при комнатной
температуре.
Для получения фотокопий
нужно взять контрастную
или особо контрастную
фотобумагу «Унибром» или
«Фотобром», метоловый или
метол-гидрохиноновый
проявитель и кислый фиксаж.
Все манипуляции с
фотобумагой выполняются,
естественно, в темном помеще-
ни и, освещенном красным
фонарем.
Преимущества
предлагаемого способа по сравнению
с описанным в заметке
«Фотокопии без фотоаппарата»:
во-первых, в два раза более
высокая
производительность, во-вторых, большая
четкость текста, в-третьих,
меньший расход реактивов
и фотобумаги. А то, что
текст получается белым на
черном фоне, ничуть не
снижает, как мне кажется,
его информационной
ценности. Таким же методом
можно изготовить копии
небольших чертежей. Для
большей четкости рисунка
на копирке прикрепите
чертеж к листу канцелярскими
скрепками.
Ю. ПОЗДНЯКОВ,
Львов
Химия
и
действительность
Уважаемый редактор!
В № 11 «Химии и жизни»
за 1977 год я прочитал две
публикации, побудившие
меня взяться за перо,— статью
«Наука —
промышленность — медицина» и
небольшую заметку
«Универсальное лекарство?»,
посвященную новому препарату
феникаберану. В первой
статье приведен список из
восьмидесяти с лишним
лекарств, освоенных, как там
сказано, предприятиями
отечественной
фармацевтической промышленности.
Освоить-то их освоили.
А есть ли они в аптеке? По
роду своей службы я имею
к этому делу
непосредственное отношение. С
сожалением вынужден
констатировать, что 51 препарат из
упомянутого списка до сего
дня вообще не поступал в
аптечную сеть нашего
города, а другие (например,
мегестранол, тиротропин,
гипофенат) появлялись
очень редко.
Вторая заметка
пропагандирует фени каберан как
средство, исцеляющее и
желчный пузырь, и язву
желудка, и еще что-то. Не
поторопились ли вы со столь
многообещающей
рекламой? Ведь опять же никто
из нас не видел (и увидит ли
в близком будущем,
неизвестно) этот препарат в
аптеках. Простите за резкость,
но, как говорится, Платон
мне друг, однако истина
дороже.
В. КУЗНЕЦОВ,
начальник
отдела информации
Аптечного управления
ис полкома горсовета,
Ленинград
Вместо поправки
С удовольствием прочел в
первом номере за этот год
«Экстелопедию Вестранда»
С. Лема. Сначала мне
показалось, что это фантастика,
но когда я ознакомился со
статьей Валентина Рича
«Что случится, если ничего
не случится...», то понял, что
автор вовсю пользуется
экстелопедией. Это видно из
того, что, как утверждает
В. Рич, ему уже известно
содержание № 9 журнала
за 1978 год.
Прошу срочно сообщить,
где находится ближайшее
представительство «Вест-
ранд Букс К°», и нужно ли
для подписки сдавать
макулатуру или железо.
В. ЧЕРКАШИН,
Красноярск
93

Короткие заметки
Обитатели березового сока
Каждую весну под корой вроде бы еще
спящих берез закипает жизнь: корни
начинают качать по стволу эликсир бодрости
для распускающихся почек. Если ствол
изранен, дерево плачет. Увы, березу исстари
заставляли плакать иа благо человека.
Поначалу ее сок прозрачен и не вязок.
Но а конце апреля и в мае из раны на
белом стволе сочится нечто мутное, иногда
пенящееся. Потом слезы дерева высыхают,
становятся сероватой или красно-оранжевой
корочкой. Все эти превращения березового
сока и заинтересовали сотрудников
Института биохимии и физиологии
микроорганизмов АН СССР и Московского
государственного университета.
В каждом миллилитре чистейшего на
вид березового сока обитает несколько
тысяч клеток дрожжей. К концу «весеннего
плача» миллилитр сока предоставляет
приют уже 26 950 000 клеткам дрожжей. Да
еще к дрожжам присоединяются
микроводоросли и бактерии. Получается живой
бульон. Правда, сам сок не очень-то
питателей: около процента глюкозы и фруктозы
и совсем мало азотсодержащих белковых
веществ @,002%).
Сперва в прозрачном соке мирно
уживаются дрожжи десятка видов. Однако потом,
в начале мая, остаются представители всего
двух видов. Они-то и размножаются
неимоверно. Один из них и придает соку
красноватый оттенок. Чем объяснить этакие
пертурбации? Предположили, что долгожители
березового сока выделяют некие вещества,
губительные для соседей. Но это оказалось не
так. Тогда решили, что секрет в разной
выносливости дрожжей. Но десятикратное
замораживание ие выявило ни у кого явного
преимущества. Поэтому пока иет
достоверного объяснения исчезновению
большинства обитателей березового сока.
Зато объяснено помутнение березовых
слез: дрожжи начинают расти как иа
дрожжах, когда прекращаются заморозки и сок
по ночам не замерзает. О том сколь важно
здесь тепло, свидетельствует и то, что на
северной стороне ствола, куда солнечные
лучи ие доходят, сок всегда чище.
Но, позвольте, откуда же берутся
дрожжи? Отовсюду. Их приносит ветер, выдув
из лесной подстилки, почвы или с коры
другого дерева. Дрожжи притаскивают иа себе
и насекомые, которые тоже ие прочь испить
березового сока. Порадуемся, что
насекомые не жадны, ие набирают сок в байки
и не тащат домой. Не брать ли нам с иих
пример?
С КРАСНОСЕЛЬСКИЙ

Меж двух огней
Пишут, что.
...создается система
управления оборудованием
самолета, срабатывающая от
взгляда пилота («New
Scientist», 1977, т. 76,
№ 1078, с. 425)...
...засоленность почв
по-разному влияет на качество
разных сортов винограда
(«Почвоведение», 1977,
№8, с. 117)...
...в районе Бургаса создана
плантация подснежников
площадью 8 га
(«Болгарское телеграфное агентство»,
4 ноября 1977 г.)...
...человек, выпивший 4
кружки пива, имеет в
14 раз больше шансов
попасть на улице в аварию,
чем совершенно трезвый
человек («New Scientist»,
1977, т. 76, № Ю77, с. 334)...
...некоторые слепые
сохраняют способность
ориентироваться и различать
движущиеся предметы
(«Chemical and Engineering
News», 1977, т. 55, № 40,
с. 18)...
Кто ие хочет быть здоровым? Ради этого мы
бегаем трусцой и плаваем, делаем
гимнастику по утрам и гуляем перед сном. А если
не обнаруживаем заметных перемен,
начинаем подумывать о диете.
Диет много: проверенных, сомнительных и
совсем уж странных. Но независимо от того,
признана диета врачами или нет, сами же
врачи всегда предупреждают: никакой
самодеятельности! Надо принимать во внимание
не только очевидный эффект диеты
(скажем, похудение), но и сопутствующие
обстоятельства.
Вот пример влияния рациона на здоровье,
и не одного человека, а многих миллионов.
Как сообщает английский журнал «Medical
News» (т. 9, № 38), за последние двадцать
лет смертность от инфаркта миокарда
увеличилась в Японии в четыре раза. Японские
медики связывают этот печальный факт с
отказом от национальной кухни, в которой
преобладает рыба и овощи, и переходом иа
европейскую кухню. При этом потребление
молока и молочных продуктов возросло
втрое, а мяса — вдвое. Казалось бы, что в
этом плохого? Но теперь
среднестатистический японец стал съедать ежедневно 52 г
жиров, то есть в три раза больше, чем он
съедал их раньше, а кроме того, резко
изменилось соотношение полиненасыщенных и
насыщенных жирных кислот, причем отнюдь
не в лучшую сторону. Содержание
холестерина в крови повысилось, вероятность
инфаркта — тоже.
Так почему бы не вернуться к старой
пище? Все станет на свои места... Однако в
медицине как нигде надо остерегаться
поспешных рекомендаций, диктуемых
«здравым» смыслом. Национальные японские
блюда, при всей их привлекательности, иа
европейский вкус слишком солоны (раньше япо-
иец-крестьяиии съедал каждый день в
Среднем по 36 г соли). Это обстоятельство,
по мнению медиков, служило причиной
многочисленных инсультов. Так что возврат к
старому — тоже не решение: хрен редьки...
Т. ПЕРСТЕНЕВА
...в крови женщин,
беременных двойней, содержится
гораздо больше хориональ-
ного гонадотропина, чем в
крови женщин, беременных
одним ребенком («New
Scientist», 1977, т. 76. № 1080,
с. 550)...

И. В. Петрянов-Соиолов
(главный редактор),
П. Ф. Баденков,
Н. М. Жаворонков,
В. Е. Жвирблис,
М. Н. Колосов,
Л. А. Костандов,
В. С. Любаров
(главный художник),
Л. И. Мазур,
В. И. Рабинович
(ответственный секретарь),
М. И. Рохлин
(зам. главного редактора),
Н. Н. Семенов,
В. М. Соболев,
Б. И. Степанов,
A. С. Хохлов,
М. Б. Черненко
(зам. главного редактора),
B. А. Энгельгардт
Редакция:
Л. ЧЕКАНОВОИ, Пенза: Токсичность — свойство вещества,
а не обязательно примеси к нему, поэтому и особо чистые
вещества могут быть токсичными.
С. ПЕТРОВУ, Московская обл.: Мельхиором называют
сплав меди с никелем; самый распространенный мельхиор
марки МН-81 содержит 81% меди.
Р. САБУРОВУ, Туапсе: Серную кислоту для опытов лучше
не синтезировать, а взять готовую — она продается.
А. В. ЧЕТВЕРИКОВУ, Киев: Водоэмульсионные краски
Э-ВА-27А и Э-ВС-511 не полностью взаимозаменяемы — во
второй есть репеллент, отпугивающий грызунов; но если это
свойство не имеет значения,..
А. А. САФАРОВУ. Целиноград: Иногда, следуя буквально
английскому языку, пишут полиэстер (polyester), однако
грамотнее все же будет полиэфир.
А. Н. ВЕСЕЛОВУ, Москва: Нафталин не разрушает ни на-
туральные. ни синтетические волокна, однако при контакте
с ним на некоторых искусственных материалах могут по-
явиться пятна, и поэтому- лучше держать нафталин в
полотняных мешочках или бумажных пакетах.
A. М. КОМОЛОВУ, гор. Жданов: В табаках высших
сортов, с тонким ароматом, никотина, как правило, не более
1,5%, а вот в дешевых сортах его содержание достигает по-
рой 5—6%.
B. И. МОЧНИКОВОЙ. Свердловск: Адрес Музея Д. И.
Менделеева —199164 Ленинград, Университетская
набережная. 719.
М. ВЛАДИМИРОВОЙ, С. ИГНАТОВУ, Киев: Светло-серые
кольца из палладиевого сплава действительно выглядят
ярко-желтыми — по той причине, что на серые кольца
оказался малый спрос и их вынуждены были покрыть тонким
слоем золота.
Т-ВОИ, Москва: Пожалуйста, не принимайте слишком
всерьез статью о драконах, напечатанную в апрельском
номере прошлого года.
Б. П. РЯБОВУ, Днепропетровск: Если при циклевке
паркета черные пятна от битумного лака не исчезают, остается
только заменить поврежденные дощечки новыми.
Б. В., Москва: Мы тоже удивлены почти одновременной
публикацией заметок J1. А. Фирсова об обезьяньих островах
в другом журнале; о том. что тот же материал
предоставлен еще одной редакции, автор нас не известил; знали бы —
не печатали.
Н. Т., без адреса: Общий принцип приготовления хорошей
туши для ресниц заключается в том. что опытный
специалист смешивает нужные материалы по хорошему рецепту;
остальное — частности.
Б. Б. Багаряцкий,
, Ю. И. Зварич,
М. М. Златковский
(художественный редактор),
A. Д. Иорданский,
О. М. Либкин,
Э. И. Михлин
(зав. производством),
Д. Н. Осокина,
B. В. Станцо,
C. Ф. Старикович,
Т. А. Сулаева
(зав. редакцией),
Г. М. Файбусович,
B. К. Черникова
Номер оформили
художники:
' А. В. Астрин,
Г. Ш. Басыров,
Ю. А. Ващенко,
1 И. С. Гансовская,
Н. В. Маркова,
Е. П. Суматохин,
C. П. Тюнин
АДРЕС РЕДАКЦИИ:
117333 Москва 6-333.
Ленинский проспект, 61.
Телефоны для справок:
135-90-20. 135-52-29
Корректоры
Н. А. Горелова, Л. С. Зенович
Т-07320. Подп. в печ. 6/IV 1978 г.
Сдано в набор 22/11 1978 г.
Бум. л. 3. Усл. печ. л. 8,4.
Уч.-нзд. л. 11,4. Бумага 70ХЮ8'Лс
Тираж 325 000 экз.
Цена 45 коп. Заказ 461
Чеховский полиграфический
комбинат Союэполнграфпрома
при Государственном комитете
Совета Министров СССР
по делам издательств,
полиграфии и книжной торговли,
г. Чехов Московской обл.
ф Издательство «Наука»,
«Химия и жнзнь», 1978 г.
96

/
ч
Почему мидии живут бок о бок? t
еноте, да не в обиде — Эта поговорка приходит на ум, едва7
ечь зайдет о громадных друзах мидий. На квадратном метре грун-
♦умудряются разместиться 20 килограммов этих вкусных ракушек.
идят они бок о бок не день, не два, а десятилетия. В чем биоло-
ский смысл такой толкучки? Раньше думали, что не всякое ме-
идиям по вкусу и поэтому они лепятся на более или менее
годном кусочке дна. Но недавно выяснилось, что причина куда
ьезнее. Они просто не могут жить в одиночку, вернее, одной
ии не вырастить детей, не поставить их на ноги без помощи
соседей. Новость эту сочли столь важной, что ей было отведено
солидное место в «Докладах АН СССР» A977, №5).
Но начнем по порядку. Мидия-мать мечет двадцать миллионов
икринок. Через несколько дней после оплодотворения они
превращаются в личинок (велигер) и свободно бултыхаются в воде. Тут-то
и приходит пора наставлять несмышленышей на путь истинный.
Толпа моллюсков, привыкшая съедать все, что доставит в раковину
засасываемая вода, глотает и своих крошечных детенышей. Не
пушитесь — личинки покидают раковины невредимыми. Не только
эмозглые и безглазые родители, но и все тетки и дядья, все со-
гфкаждый из которых в сутки прокачивает сквозь собственную
>аковину 70 литров воды, напичканной всяческой органикой,
мгновенно теряют аппетит и бережно обходятся с личинками. И не
только не съедают их, но и помогают несмышленышам добраться до
feM- ^
ели расположены под взрослыми особями и работают кругло-
очно, без праздников и-«ыходн#ЙГ. Здесь, среди густого перепле-
ия нитей, которыми, как якорными цепями, приковали себя ко
взрослые мидии, и проводит детство новое поколение. Здесь
етство безоблачно — под каменной стеной не страшны ни волны,
ни нищ "^Твд и J, i iiMiiii толпятся с самой благой целью — чем
больше сгрудилось раЖЛУн? тем больше личинок выцедят из воды
старики, Тфм^^ше укроют их под своими телами от всяческих
агог ^^^^^
ь, чш даже мидии знают могущество прекрас-
^ одного,
>**детс
v *
» /

Издательство «Наука»
«Химия и жизнь» № 5, 1978, 96 с.
Цена 45 коп.
Индекс 71050
Какая рука музыкальнее
Представляет ли способность воспринимать и исполнять
музыку и распознавать бытовые шумы свойство всего мозга в
целом или же за нее отвечает одно полушарие? Сотрудники
Института эволюционной физиологии и биохимии им. И. М.
Сеченова пытались ответить на этот вопрос, изучая
музыкальные способности людей, у которых в ходе лечения некоторых
заболеваний центральной нервной системы на время
отключалось то правое, то левое полушарие головного мозга.
Результаты оказались поразительными. Когда у больных
переставало функционировать правое полушарие, у них
полностью нарушалась способность распознавать и
воспроизводить прежде хорошо знакомые популярные мелодии;
одновременно они теряли и способность распознавать шумы,
принимая, например, лай собаки за кудахтанье курицы, а
кашель — за журчанье ручья. Иное дело, когда переставало
функционировать левое полушарие: больные не только не
теряли имевшихся у них музыкальных способностей, но даже
становились несколько музыкальнее.
Немудрено, что именно левой руке, управляемой правым
музыкальным полушарием, доверяется самая ответственная
работа при игре на многих музыкальных инструментах — хотя
бы на скрипке. Правой же рукой, в общем, лучше дрова
пилить ..