Mюнхенский сговор - Ротштейн Э.

Автор: Ротштейн Э.
Теги: политика всеобщая история новейшее время история европы
Год: 1959
Похожие
Внешняя политика Англии и ее критики. 1830-1950
Из истории прусско-Германской империи. 1. Две прусские войны. 2. Гитлер и его предшественники
Новая Зеландия в международных отношениях 1939-1945 годов
История XIX века. Том VIII. Конец века. 1870 - 1900. Часть вторая
Текст
                    Издателъство
иностранной
литературы

Andrew rothstein
The Munich Conspiracy
LAWRENCE & WISHART
London 1958

ЭНДРЮ РОТШТЕЙН
Mюнхенский
сговор
ПЕРЕВОД С АНГЛИЙСКОГО
С. И. АЛЛИЛУЕВОЙ. В. В. ИСАКОВИЧ
и Г. И. ГЕРАСИМОВА
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
Н. Н. ЯКОВЛЕВА
РЕДАКТОР Н. Ю. ХОМУТОВ
ИЗДАТЕЛЬСТВО ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
МОСКВА 1959

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
Книга видного английского публициста и обществен-
ного деятеля Эндрю Ротштейна не может не привлечь к
себе широкого внимания. Выход ее в свет как нельзя бо-
лее своевременен — исполнилось двадцать лет со дня на-
чала второй мировой войны, а мюнхенский сговор, хотя
формально и принадлежит к дипломатической предысто-
рии войны, на деле является ее неотъемлемой частью.
Совещание глав правительств Англии, Франции, Герма-
нии и Италии 29—30 сентября 1938 года в Мюнхене, на
котором было решено передать некоторые районы Чехо-
словакии гитлеровской Германии в качестве платы за ее
ожидавшееся нападение на Советский Союз, расчистила
дорогу агрессорам и облегчило им развязывание второй
мировой войны. Без анализа политики англо-француз-
ских правящих кругов осенью 1938 года и политики сто-
явших за ними США нельзя понять последующие собы-
тия, непосредственно предшествовавшие открытию воен-
ных действий 1 сентября 1939 года.
Между мюнхенским сговором и гитлеровской агрес-
сией существует прямая причинная связь: именно в Мюн-
хене «миротворцы» Чемберлен и Даладье, предав Чехо-
словакию, окончательно убедили Гитлера в безнаказан-
ности дальнейшей агрессии. Поэтому научная исто-
рия второй мировой войны должна включать в се-
бя исследование мюнхенской политики западных дер-
жав. Этого и избегает современная буржуазная
историография, которая иногда даже пытается
представить Мюнхен как изолированный эпизод
дипломатической истории тридцатых годов, локализуя
его последствия пределами Восточной и Юго-Восточной
Европы. Крупные современные исследователи в США и
Англии, излагая историю второй мировой войны, вообще
не касаются событий 1938 года, сознательно оставляя в
тени главные причины войны. Наиболее ярким примером
этого являются книги англичанина Ч. Вилмота «Борьба
5

за Европу» и американца Г. Фейса «Черчилль, Рузвельт,
Сталин», где рассказ начинается непосредственно с опи-
сания боевых действий и дипломатии военного времени.
Несмотря на отдельные оттенки в трактовке частных
вопросов, буржуазная историография в оценке Мюнхена
едина в следующем: ни один историк не ставит под сом-
нение искренность и добрую волю англо-французских
«героев» Мюнхена; они якобы искали мира, но были с
дьявольским коварством обмануты злонамеренным Гит-
лером.
Разоблачить хитросплетения буржуазных историков,
воссоздать подлинную картину событий можно только с
фактами в руках, что и делает автор книги. Э. Ротштейн
использовал практически все, что опубликовано в Анг-
лии, Франции и США о Мюнхене: сборники докумен-
тов, мемуары, исторические исследования. Из этих источ-
ников и литературы он почерпнул большое количество
интересного фактического материала, однако сделать
правильные политические и научные выводы ему помогло
обстоятельное знакомство с советскими публикациями,
работами историков СССР и стран народной демократии
Первый том публикации МИД СССР — «Документы и
материалы кануна второй мировой войны» (издан в 1943
году) проливает яркий свет на те обстоятельства Мюн-
хена, которые скрывают в западных странах. Большую
пользу, подчеркивает автор, принесли ему работы совет-
ских историков, например том III «Истории дипломатии»,
статьи, опубликованные в журнале «Вопросы истории».
Наконец, Э. Ротштейн — живой свидетель описываемых
им событий. В критическое лето 1938 года он сначала
находился в Женеве, а затем посетил Прагу, где встре-
чался с Бенешем и другими политическими деятелями
буржуазной Чехословакии. Записи бесед с Бенешем, при-
водимые в книге, придают еще большую убедительность
аргументации автора.
Немаловажную роль сыграло и профессиональное
мастерство Э. Ротштейна как журналиста, более тридца-
ти пяти лет выступающего на этом поприще. Из-под его
пера вышли книги по различным проблемам, начиная от
первой—«Советская конституция» (1923)—до работы
«Советский Союз и социализм» (1957), представляющей
собой ответ ревизионистам по ряду коренных вопросов
марксистской теории. Книга Э. Ротштейна «Краткая исто-
6

рия СССР», выпущенная массовым тиражом в Англии в
1949 году, была распродана менее чем в три недели. В
настоящее время большой популярностью в прогрессив-
ных кругах Англии пользуются статьи Э. Ротштейна в
периодических изданиях компартии «Дейли уоркер»,
«Лейбор мансли», «Марксизм тудей». Опыт публициста
в сочетании с эрудицией историка-марксиста дал воз-
можность автору опровергнуть концепции буржуазных
историков относительно Мюнхена.
Видные политические деятели и серьезные буржуаз-
ные историки в США и Англии ныне зачастую не отри-
цают, что Мюнхен привел к войне. Так, например, прези-
дент Соединенных Штатов Америки Дуайт Эйзенхауэр»
выступая по радио 11 сентября 1958 года, говорил:
«Разве мы не помним, что слово «Мюнхен» означает
напрасную надежду умиротворить агрессоров? ... В Ев-
ропе умиротворение рассматривали как дорогу к миру.
Демократические государства считали, что, если они по-
пытаются остановить происходящие события, это будет
означать войну. Но именно из-за этих повторных отступ-
лений и разразилась война» 1. Не менее важно и то, что
Э. Ротштейн имел в своем распоряжении примерно
такую же сумму фактов, какая была использована
английскими буржуазными исследователями, занимав-
шимися специально Мюнхеном. Среди них первое место
принадлежит книгам Л. Нэмира «Европа в упадке»
(1948) и Уилер-Беннета «Мюнхен — пролог к трагедии»
(1950).
В этих условиях понятна сложность задачи, стоявшей
перед автором. Э. Ротштейну предстояло дать оценку
Мюнхену, в корне отличную от указанных концепций,
что он и выполнил. В своей книге он показал, что мюн-
хенский сговор был не результатом «близорукости»
английских и французских политических деятелей, а
кульминационным пунктом политики сговора и поощре-
ния агрессии, натравливания Германии на Советский
Союз.
В наши дни невозможна плодотворная работа в об-
ласти изучения вопросов международных отношений без
учета уже проделанного в СССР, и книга Э. Ротштейна
1 «Ю. С. Ньюз энд Уорлд рипорт», 19 сентября 1958 года,
стр. 108—109.

лишний раз убеждает в этом. Говоря о буржуазной лите-
ратуре, касающейся Мюнхена, он указывает: «следует
обратить внимание на отточия и иные знаки, означающие
пропуски и опущения в документах того времени. В ме-
муарной литературе, в дневниках, в сборниках диплома-
тических документов они появляются вновь и вновь с
почти неизменной регулярностью в тех местах, где затра-
гивается опасная тема — Советский Союз. Точно так же
многие документы, которые могли бы пролить дополни-
тельный свет на то, что говорили представители «запад-
ной цивилизации» о Советском Союзе, неожиданно ис-
чезли» (стр.358—359). Это, несомненно, крайне осложняет
работу историка и делает поистине неоценимыми совет-
ские публикации о Мюнхене, среди которых первое место
занимает сборник «Новые документы из истории Мюнхе-
на», вышедший осенью 1958 года. Этот сборник, подго-
товленный МИД СССР совместно с МИД Чехословац-
кой республики, увидел свет одновременно с книгой
Э. Ротштейна, и по понятным причинам автор не успел
использовать его в своей работе. Поэтому о нем стоит
сказать подробнее.
Буржуазные историки любят ссылаться на то, что со-
ответствующие дипломатические ведомства в Англии,
Франции и США выпускают многотомные издания дип-
ломатических документов, которые якобы дают большой
фактический материал для работы. Действительно, ан-
глийский Форин оффис в настоящее время завершает
публикации трех серий документов, охватывающих внеш-
нюю политику Англии с 1919 года по 1939 год. Госдепар-
тамент США с 1861 года ежегодно выпускает сборники
«Внешние сношения Соединенных Штатов, дипломати-
ческие документы», в 1954—1956 годах издано пять то-
мов, освещающих события 1938 года. Наконец, МИД
Франции еще в 1940 году выпустил «Желтую книгу» о
французской внешней политике в канун войны. На первый
взгляд — изобилие материалов, около десятка пухлых
томов только за один Г938 год, на деле же на тысячах
страниц почти нет документов, раскрывающих подлинную
политику правительств Англии, Франции и США в пери-
од Мюнхена. Рецензируя публикацию госдепартамента
за 1938 год, журнал американских буржуазных истори-
ков «Америкэн хисторикал ревью» писал: «В действитель-
ности эти тома не являются достаточной документальной
8

базой для выяснения, какова была наша политика. По
иронии судьбы читатель может узнать из них значитель-
но больше о внешней политике любой другой страны,
чем о политике США»1. Такова, по мнению консерва-
тивных историков США, цена пяти томов публикации
госдепартамента, каждый из которых достигает пример-
но тысячи страниц убористого текста.
«Желтая книга» МИД Франции по интересующему
нас вопросу не содержит ни одного документа за период
с 13 марта 1938 года по 29 сентября 1938 года. Наконец,
этот период охватывают два больших тома издания Фо-
рин оффис, в которых в общей сложности публикуется
свыше 1200 документов. Но, как подсчитал Э. Ротштейн,
среди них только 18 телеграмм переписки между Лондо-
ном и английским посольством в Москве! Все это нагляд-
но показывает один из методов тенденциозного освеще-
ния новейшей истории. Предается гласности масса вто-
ростепенной информации, но тщательно скрываются от
глаз историков важнейшие документы, по которым мож-
но было бы судить о мотивах принятия известных реше-
ний. Понятно также, что даже эти объемистые публика-
ции, бесполезные зачастую для специалиста, недо-
ступны Для простого человека, который пожелал бы
разобраться с их помощью в вопросах внешней полити-
ки; он просто «утонет» в груде материалов.
Диаметрально противоположными соображениями
руководствовались МИД СССР и МИД Чехословацкой
республики, подготовившие сборник «Новые документы
из истории Мюнхена». Этот сборник доступен и понятен
для массового читателя, ибо документы и материалы
подобраны таким образом, чтобы получилось связное из-
ложение, и вместе с тем крайне важен для специалиста.
В сборнике содержится 61 документ, из их числа по-
давляющее большинства впервые извлечено из советских
и чехословацких архивов. В нем нет ничего лишнего, но
не опущен ни один существенный факт. Публикуемые
документы убедительно свидетельствуют о том, что в
тяжелое для Чехословакии время ее единственным дру-
гом был Советский Союз.
Сразу же после захвата гитлеровской Германией
Австрии, что создавало непосредственную угрозу Чехо-
1 «Америкэн хисторикал ревью». январь 1956 года, стр. 367
9

Словакии, заместитель народного комиссара иностранных
дел В. П. Потемкин 15 марта 1938 года предупредил че-
хословацкого посланника в Москве 3. Фирлингера:
«Позиция Чемберлена в чехословацком вопросе несколь-
ко подозрительна, ибо условием поддержки со стороны
Англии он ставит урегулирование чехословацким прави-
тельством вопроса о судетских немцах» 1. Одновременно
17 марта СССР предложил ряду стран, в том числе
Англии, Франции и США, приступить к обсуждению
«практических мер, диктуемых обстоятельствами». Со-
ветское предложение было отклонено правительствами
этих стран. Говоря о соответствующем заявлении Чем-
берлена в этой связи, «Правда» писала: «Трудно было
выразиться более ясно: Чемберлен высказывается про-
тив предложения СССР потому, что оно направлено про-
тив агрессии! Надо думать, что в Берлине, Риме, Токио...
чутко прислушивались к тому, о чем говорил британский
премьер, и его «нет» звучало для поджигателей войны
как самое определенное «дерзай». В целом остается
вполне обоснованное впечатление, что Чемберлен так ре-
шительно отклонил в своей декларации какие бы то ни
было новые обязательства о сотрудничестве с миролюби-
выми странами по той простой причине, что он успел
принять на себя кое-какие обязательства в отношении
агрессоров»2.
На всем протяжении последующих критических ме-
сяцев СССР стоял за оказание отпора агрессорам, в то
время как правящие круги Англии и Франции шли на
все, чтобы подорвать волю Чехословакии к сопротивле-
нию. Когда перед лицом открытой угрозы Германии пра-
вительство Чехословакии 20—21 мая 1938 года провело
частичную мобилизацию, народный комиссар иностран-
ных дел СССР М. М. Литвинов в беседе с 3. Фирлингером
«выразил одобрение мероприятиям чехословацкого прави-
тельства»3. В правительственных кругах в Париже из-
вестия о частичной мобилизации вызвали замешатель-
ство; Боннэ выразил надежду, что «Чехословакия не бу-
дет продолжать мобилизацию», а «американский послан-
ник сказал мне,— сообщал посланник Чехословакии во
Франции,— что мы стоим на грани войны, которая унич-
1 «Новые доменты из истории Мюнхена», М., 1958, стр. 16.
2 «Правда», 26 марта 1938 года.
3 «Новые документы из истории Мюнхена», стр. 41.
10

тожит всю Европу, что это самое подходящее время для
Германии, поскольку Польша и Румыния якобы высту-
пят с войной против России, а Италия, выждав некоторое
время, присоединится к Германии. Англия в первый пе-
риод всеми силами будет стремиться избежать участия в
войне. Чехословакия и Франция останутся якобы одни» 1.
Иными словами, единственный выход для Чехослова-
кии — капитулировать.
Советское правительство неизменно было готово за-
щитить национальные интересы Чехословакии против
агрессора. Так, 22 августа 1938 года М. М. Литвинов
твердо заявил германскому послу в Москве перед его
отъездом в Германию, что «мы также выполним свои
обязательства перед Чехословакией»2. Это, однако, не
означает, что советское правительство не видело колеба-
ний правящей верхушки Чехословакии, которая в конеч-
ном итоге пошла на предательство и предпочла путь ка-
питуляции оказанию сопротивления гитлеровцам. Еще
25 июня 1938 года М. М. Литвинов поручил советскому
посланнику в Праге передать правительству Чехослова-
кии, что «для проведения этой политики [оказания помо-
щи Чехословакии.— Н. Я.) нам очень важно иметь за со-
бой общественное мнение нашей страны, на которое, од-
нако, весьма неблагоприятно влияют такие факты, как
фактическое признание чехословацким правительством
Франко и другие подобные факты»3. В книге Э. Рот-
штейна раскрывается классовая сущность политики Бе-
неша. Небезынтересно в этой связи привести характе-
ристику этого деятеля советским полпредом в Чехосло-
вакии С. С. Александровским, который вел переговоры с
ним. 29 сентября 1938 года С. С. Александровский со-
общал НКИД СССР: «Я все время ощущал, что Бенешу
в отношении советской помощи, так сказать, и хочется и
колется прибегнуть к этому средству защиты интересов
Чехословакии. В последних разговорах со мной он каж-
дый раз судорожно хватался за возможность нашей по-
мощи и вызывал меня для разговоров как раз тогда, ког-
да получал очередной крепкий удар от Англии и Фран-
ции. Как только он несколько оправлялся или думал,
что находил новый выход из положения путем нового
1 «Новые документы из истории Мюнхена», стр. 38—39.
2 Там же, стр. 66.
3 Там же, стр. 60.
II

дипломатического хода, он немедленно проявлял значи-
тельно меньшую заинтересованность в нашем отношении.
Я не сомневаюсь в том, что этот сухой педант и про-
жженный дипломат с самого начала и до конца целиком
надеялся и все еще надеется достигнуть максимума воз-
можного для Чехословакии на путях опоры на Англию и
Францию, а о помощи СССР думает как о крайне само-
убийственном для чехословацкой буржуазии средстве
защиты Чехословакии от нападения Гитлера... Я себе
объясняю это поведение Бенеша тем же социальным
страхом, каким заражены и руководствуются и другие
«миротворцы» в Европе. Бенеш боится масс. Если он
раньше часто и даже охотно говорил о том, что на худой
конец он обратится к народу и народ его поддержит, то
за последний период он стал бояться этого народа» 1.
Советское правительство в ответ на запросы из Пра-
ги неоднократно недвусмысленным образом определило
свою позицию, в случае если Чехословакия окажет со-
противление агрессии. Принимая во внимание обострение
международной обстановки, советское правительство в
сентябре 1938 года приняло предупредительные меры:
30 стрелковых дивизий были выдвинуты в районы, приле-
гающие к западной границе СССР. То же самое было
сделано в отношении кавалерийских дивизий. Авиация и
танковые части находились в полной боевой готовности.
25 сентября об этом было сообщено французскому гене-
ральному штабу. Чехословакии было передано 40 со-
ветских самолетов. Сообщая о переговорах в Москве по
конкретным вопросам оказания военной помощи Чехо-
словакии, 3. Фирлингер сообщал 29 сентября 1938 года
в Прагу: «Таким образом, оказалось возможным в срав-
нительно короткое время решить вопрос о направлении
специалистов и высших офицеров авиации в Прагу, при-
чем мне сообщили, что все пожелания генерала Файфра
приняты во внимание и соответствующие воздушные со-
ветские силы готовы в случае необходимости немедленно
вылететь в Чехословакию»2.
Позиция Советского Союза была хорошо известна в
Чехословакии. Советский полпред сообщал из Праги
22 сентября: «В Праге происходят потрясающие сцены.
1 «Новые документы из истории Мюнхена», стр. 147—149.
2 Там же, стр. 144.
12

Полпредство окружено полицейским кордоном. Несмотря
на эти, толпы демонстрантов при явном сочувствии поли-
ции приходят к полпредству, высылают делегации, тре-
бующие разговора с полпредом. Толпы поют националь-
ный гимн и буквально плачут. Поют «Интернационал».
В речах первая надежда на СССР, призывы защищаться,
созвать парламент, сбросить правительство. Имена не
только Годжи, но и Бенеша встречаются криком и свис-
том. Офицеров качают, заставляют произносить патрио-
тические речи. Гитлер и Чемберлен одинаково возбуж-
дают ненависть» 1. Приведенные факты, дополняющие
ранее известные и собранные в книге Э. Ротштейна, поз-
воляют глубоко осмыслить внешнюю политику Совет-
ского Союза в рассматриваемый период.
Достоинством книги Э. Ротштейна является то,
что в ней рассказывается о мюнхенском сговоре
на широком историческом фоне. Главам, в которых
непосредственно рассматриваются события, связанные с
Мюнхеном, предпослан обширный обзор внешней полити-
ки Англии и Франции с конца первой мировой войны.
Автор пишет главным образом для английского читате-
ля, естественно поэтому, что в центре его внимания на-
ходится внешнеполитический курс правительства Чем-
берлена, главного инициатора и проводника мюнхенской
политики. Однако для того, чтобы раскрыть все аспекты
этой политики, необходимо должным образом осветить
позицию Соединенных Штатов в канун войны. В этом от-
ношении автором сделано далеко не все. Э. Ротштейн по-
нимает это, указывая на технические трудности: в ан-
глийских библиотеках «не так легко достать» многие
книги, вышедшие в США. Они оказались более доступ-
ными в московских библиотеках советскому исследова-
телю Ю. В. Арутюняну, выступившему с рядом статей в
журнале «Вопросы истории», из которых Э. Ротштейн по-
черпнул главным образом фактический материал об аме-
риканской внешней политике.
В этой связи нельзя не отметить, что в области ис-
следования американской внешней политики советская
историография достигла определенного успеха. Помимо
изданных работ В. А. Матвеева «Провал мюнхенской
политики (1938—1939)», М., 1955, М. Гуса «Американ-
1 «Новые документы из истории Мюнхена», стр. 129.
13

ские империалисты — вдохновители мюнхенской полити-
ки», М., 1951, и других, в последние годы было защищено
большое количество диссертаций, освещающих комплекс
международных проблем кануна второй мировой войны.
Советские историки убедительно показали, что Соединен-
ные Штаты несут не меньшую ответственность за Мюн-
хен, чем Англия. Роль американской дипломатии в этот
период поучительна и в том отношении, что она служит
яркой иллюстрацией одного из основополагающих внеш-
неполитических принципов США—так называемой поли-
тики «равновесия сил», которую в обыденной жизни хо-
рошо характеризует пословица: «двое дерутся — третий
радуется». Только с учетом ее можно объяснить кажуще-
еся противоречие в американской внешней политике: в
период Мюнхена США всеми силами поддерживали уси-
лия англо-французских правящих кругов, направленные
на раздел Чехословакии, а в конце августа 1939 года ка-
тегорически отказались содействовать Чемберлену в ор-
ганизации сделки по мюнхенскому образцу, но за счет
Польши. Иными словами — ценой раздела Польши по-
мочь Англии избежать войны с Германией.
Больше того, в августе 1939 года американское пра-
вительство пригрозило Англии и Франции, что они не
могут рассчитывать на помощь США, если не объявят
войну Германии после нападения гитлеровцев на Поль-
шу. Американский посол в Англии в 1938—1939 годах
Д. Кеннеди позднее вспоминал: «Ни французы, ни ан-
гличане никогда бы не сделали Польшу причиной войны,
если бы не постоянное подстрекательство из Вашингто-
на... Летом 1939 года президент непрерывно предлагал
ему [Кеннеди.— Н. Я.] подложить горячих углей под зад
Чемберлену» 1. Современная официальная американская
историография уже создала соответствующую интерпре-
тацию внешней политики Соединенных Штатов в канун
второй мировой войны: умалчивая о роли США в органи-
зации Мюнхена, она акцентирует внимание на политике
американского правительства летом 1939 года, пытаясь
представить ее как твердую позицию, занятую против
агрессоров. Выводы эти расходятся с истинным положе-
нием вещей, и они были поставлены под сомнение в са-
1 "The Forrestal Diaries", Ed. by W. Mills and E. Duffield, New
York, 1951, p. 121.
14

мих Соединенных Штатах реалистически мыслящими ис-
ториками, в том числе и буржуазными, по не принадле-
жащими к господствующему лагерю «придворных исто-
риков».
В действительности политика правящих кругов Соеди-
ненных Штатов в конце тридцатых годов была направле-
на на то, чтобы разжечь большую войну за океаном. Са-
мым желанным исходом с точки зрения США было бы
нападение агрессоров на Советский Союз, но, если этого
не удастся достичь, американские монополии были за-
интересованы в возникновении войны между своими ос-
новными империалистическими соперниками — Англией
и Германией. Главное — они ожидали в Европе длитель-
ной и затяжной войны, в ходе которой стороны основа-
тельно истощили бы друг друга, к конечной выгоде Со-
единенных Штатов. А для этого блоки, вступающие в
войну, должны были быть примерно равными го силе.
К обеспечению последнего, то есть изменению соотноше-
ния сил в Европе, и стремились руководящие деятели Со-
единенных Штатов с последних дней период мировой
войны до первых дней второй мировой войны. Эта ли-
ния отчетливо прослеживается в политике восстановле-
ния военно-промышленного потенциала Германии с по-
мощью американских займов, содействии ее перевоору-
жению, «нейтралитете» Соединенных Штатов перед ли-
цом все новых актов агрессии гитлеровской Германии.
В сентябре 1938 года правительство Соединенных
Штатов проявило энергичную «миротворческую» дея-
тельность, чтобы избежать вооруженного конфликта в
Европе. Оно настойчиво рекомендовало Чехословакии и
Германии «урегулировать» возникшие противоречия пу-
тем переговоров. О причастности Соединенных Штатов
к подготовке Мюнхена официальные американские ис-
торики не любят вспоминать. Но вот что пишет далеко
не прогрессивный американский историк Ф. Санборн,
принадлежащий к так называемой «новой школе» в ис-
ториографии США, поставившей своей целью возродить
«изоляционизм»: «В конце концов перевороты вести бы-
ло не о чем, если не считать требований Гитлера пере-
дать Германии чехословацкую территорию, ибо ни одна
страна не требовала германских земель. Военные при-
готовления Чехословакии, которые американское прави-
тельство поставило на одну доску с германскими, носили
15

исключительно оборонительный характер... Вмешатель-
ство США по своим последствиям было равносильно
умиротворению, и, если использовать употреблявшиеся
тогда термины, они по существу сыграли роль главного
умиротворителя» 1.
Летом 1939 года претерпела изменение не американ-
ская политика, а возникли новые обстоятельства. Про-
фессор Ч. Тэнзил, принадлежащий к той же школе, что
и Ф. Санборн, отмечает: «По-видимому, есть только одно
логичное объяснение стремлению Рузвельта к миру во
время Мюнхена и его давлению, чтобы Англия, Франция
и Польша выступили против Германии в 1939 году, что,
как было ему известно, означало войну. Суть дела сво-
дится к следующему: президент вовсе не хотел, чтобы
война, которая начнется в Европе, закончилась столь
быстро, что США не успели бы вмешаться. В сентябре
1938 года против Гитлера могли бы выступить француз-
ская, английская, русская и чешская армии, которые
довольно быстро разгромили бы его... Война же, начав-
шаяся в 1939 году, могла бы затянуться до бесконеч-
ности»2. Правящие круги США видели в такой войне не
только возможность с минимальными издержками до-
биться своей главной цели — установления мирового гос-
подства, но и средство ликвидировать экономический
кризис, в трясину которого все глубже погружалась стра-
на. Несмотря на «Новый курс», количество безработных
в Соединенных Штатах так и не падало ниже 10 милли-
онов человек.
Освещение американской внешней политики в другие
периоды не является сильной стороной книги Э. Ротштей-
на. Представляется необоснованным умалчивание автора
при разборе международных отношений в двадцатые
годы об американских займах Германии, которые дава-
лись с совершенно определенной целью — восстановить
в антисоветских целях военно-промышленный потенциал
страны. В этом вопросе помогает разобраться советская
историография. В самое последнее время в книге совет-
ского историка В. В. Размерова наконец исчислена об-
щая сумма иностранных поступлений, не возвращенных
Германией к 1933 году,— 12 525 миллионов марок, кото-
1 "Perpetual War for Perpetual Peace", Ed. by H. Barnes, Cald-
well. 1953, pp. 199, 201.
2 Ibid., p. 12.
16

рые были предоставлены главным образом банками США
и использованы на перевооружение 1. Говоря о «пакте
четырех», подписанном в июне 1933 года Англией, Фран-
цией, Германией и Италией, Э. Ротштейну следовало бы
показать позицию США по отношению к этому антисо-
ветскому блоку: в заявлении Белого дома от 9 июня
1933 года пакт квалифицировался как «хорошее пред-
знаменование» 2.
Изучения дипломатической истории, интересной и по-
учительной самой по себе, далеко не достаточно для по-
нимания современных международных отношений. В на-
ше время не менее важно выяснение роли монополий в
международной политике, пристальное изучение эконо-
мических вопросов. Проделанное автором в этом отно-
шении— лишь начало исследования большой и важной
темы. По-видимому, Э. Ротштейн специально не зани-
мался этими вопросами, ибо в основном круг известных
ему фактов ограничивается собранными в упомянутой
книге В. А. Матвеева, а также во втором томе П. И. Ля-
щенко «История народного хозяйства СССР». Однако
первый из них, так же как и Э. Ротштейн, не ставил сво-
ей задачей специально изучать роль монополий, а обсто-
ятельная книга второго для исследования о Мюнхене мо-
жет иметь лишь исторический интерес. Между тем за
сговором в Мюнхене и подписанием англо-германской
декларации 30 сентября 1938 года и франко-германской
декларации 6 декабря 1938 года, по планам мюнхенцев,
должна была последовать договоренность с Германией
в экономической области. При помощи ее англо-фран-
цузские монополии рассчитывали укрепить базу мюнхен-
ской сделки и открыть дорогу к усилению политических
связей между Германией и Англией в интересах прове-
дения антисоветской политики.
Весь конец 1938 года и начало 1939 года ознамено-
вались активной деятельностью представителей деловых
кругов Англии. В феврале 1939 года было подписано
англо-германское соглашение по углю, предусматривав-
шее размежевание рынков. Министр торговли Англии
Хадсон, явившийся после подписания соглашения в гер-
1 В. В. Размеров, Экономическая подготовка гитлеровской
агрессии, М., 1958, стр. 55.
2 "Roosevelt's Foreign Policy 1933—1942. Franklin D. Roos-
velt's Unedited Speeches and Messages", New York, 1942, p. 22.
17

манское посольство в Лондоне, распространялся «о зна-
чении, какое он придает этому соглашению. В связи с
этим он перечислил большое количество отраслей про-
мышленности Англии, представители которых были го-
товы вести переговоры с соответствующими представи-
телями промышленности Германии. В заключение Хад-
сон намекнул, что в случае достижения англо-герман-
ского соглашения американцы также включатся в со-
трудничество» 1. Хадсон не бросал слов на ветер: он был
женат на дочери крупного филадельфийского дельца и
был тесно связан с деловыми кругами Соединенных Шта-
тов 2. Речь шла, таким образом, о попытках смягчить
внутриимпериалистические противоречия, проявлявшиеся
в острой конкурентной борьбе на международных рын-
ках, в интересах сколачивания антисоветского блока. Ре-
шающее значение в этом отношении английские моно-
полисты, объединенные в Федерацию английской промы-
шленности, придавали достижению договоренности с ана-
логичной организацией в Германии — Имперской груп-
пой промышленности.
При прямой поддержке и помощи правительственных
органов английской стороне удалось добиться согласия
германских монополистов на проведение в Дюссельдор-
фе совещания с представителями английских концернов.
Вслед за подписанием англо-германского экономическо-
го соглашения планировалась поездка двух английских
министров (Стэнли и Хадсона) в Берлин для завершения
переговоров, с которыми правительство Чемберлена свя-
зывало далеко идущие планы. Э. Ротштейн вскользь упо-
минает о «солнечном интервью» Чемберлена 9 марта
1939 года, когда по непонятным для непосвященных при-
чинам английский премьер предсказывал улучшение от-
ношений между Англией и Германией. Дело заключалось
в том, что английское правительство ожидало расшире-
ния и укрепления политических связей с гитлеровцами
в результате сговора монополий. Сам Чемберлен отметил
в интервью: «Переговорам между германскими и ан-
глийскими промышленниками придается большое зна-
чение, поскольку экономическое положение Германии
вызывает тревогу. Есть надежда, что между английски-
1 "Documents on German Foreign Policy 1918—1945", Series D,
vol. 4, № 304.
2 «Дейли экспресс», 24 июня 1939 года.
18

ми и немецкими промышленниками будет достигнута по-
нимание» 1.
Хорошо информированная газета «Таймс» на другой
день после отъезда английской делегации в Дюссель-
дорф объяснила, чего ожидали в Лондоне от перегово-
ров. Отметив, что они сами по себе «дают основания для
ликования», газета продолжала: «Этой атмосфере облег-
чения особенно бы помогло, если бы итальянское пра-
вительство выдвинуло разумные требования и в разум-
ной форме, а не оставляло дело в руках фашистских
публицистов. Тогда и только тогда могли бы начаться
переговоры с Францией и тогда, но не раньше, англий-
ское правительство могло бы помочь в разрешении труд-
ностей 2. Суть прозрачной формулировки сводится к вос-
созданию «пакта четырех» на антисоветской платформе.
14—15 марта в Дюссельдорфе состоялись переговоры
между английскими и германскими монополиями, а 16
марта было опубликовано подписанное ими соглашение,
которое повергло в изумление деловые круги капитали-
стических стран. Английские монополии без видимого
эквивалента пошли на значительные уступки Германии,
продолжив в экономической сфере «умиротворение», на-
чатое в Мюнхене.
Самый влиятельный печатный орган деловых кругов
Англии еженедельник «Экономист», проанализировав со-
глашение, утверждал, что оно вносит некоторые измене-
ния в экономическую политику сторон, но «все изменения
в английской, а не немецкой политике», которые «цели-
ком и полностью удовлетворяли пожелания д-ра Шахта».
Журнал уныло спрашивал: «Нет ли в атмосфере Дюс-
сельдорфа чего-то, заставляющего разумных людей те-
рять рассудок?»3. Правительство Чемберлена тем не ме-
нее было удовлетворено этим соглашением, так как в
Дюссельдорфе, говоря словами «Файненшл таймс», был
заключен «полный англо-германский экономический со-
юз»4, английские и германские монополии обязались сов-
местно выступать на мировых рынках против конкурен-
тов третьих стран. В Лондоне полагали, что уже подго-
1 «Манчестер гардиан» 10 марта 1939 года.
2 «Таймс», 14 марта 1939 года.
3 «Экономист», 23 марта 1939 года. стр. 607.
4 «Файненшл таймс», 21 марта 1939 года.
19

товлен путь для достижения англо-германской договорен-
ности в целях проведения антисоветской политики. Но в
Берлине рассудили иначе: новые уступки со стороны
Англии были расценены как проявление слабости и инер-
тности западных «демократий». 15 марта 1939 года гит-
леровцы ликвидировали оставшуюся часть Чехословакии,
не только разорвав тем самым соглашения, подписанные
в Мюнхене, но и развеяв иллюзии английских правящих
кругов в связи с Дюссельдорфом. Мюнхенская полити-
ка потерпела крах. Внутриимпериалистические противо-
речия на данном этапе оказались сильнее противоречий
между капиталистической и социалистической систе-
мами.
Уроки Мюнхена наглядно показывают, что уступки
империалистическим агрессорам неизбежно приводят к
войне. Когда в октябре 1938 года Чемберлен вернулся в
Англию, он утверждал: «Отныне мир обеспечен на целые
поколения», а во Франции в честь Даладье было даже
решено выбить медаль. Выдав на растерзание агрессо-
ру Чехословакию, они полагали, что сумели отвратить
угрозу нашествия на собственные страны. На деле мюн-
хенцы собственными руками подготовили нападение Гер-
мании на Францию и Англию. Выступая перед своими
командующими, Гитлер говорил 22 августа 1939 года:
«Я видел жалких червяков — Чемберлена и Даладье в
Мюнхене. Они слишком трусливы, чтобы напасть. Они не
пойдут дальше установления блокады... Единственно, че-
го я боюсь, — это приезда ко мне Чемберлена или какой-
либо другой свиньи с предложением изменить мои реше-
ния. Но он будет спущен с лестницы, даже если бы мне
самому пришлось дать ему пинка ногой в брюхо на гла-
зах фотокорреспондентов» 1.
Некоторые политические деятели в США, Англии и
Франции обладают короткой памятью. Вчерашние «уми-
ротворители» Гитлера ныне превращают Западную Гер-
манию в главную атомную и ракетную базу агрессивно-
го Североатлантического пакта. Вновь германский мили-
таризм начинает угрожать народам Европы. «Создается
такое положение,— говорил Н. С. Хрущев на XXI съезде
КПСС,— что германский милитаризм в третий раз может
1 "Nazi Conspiracy and aggression", Washington, 1946, vol. 7,
p. 753.
20

втянуть человечество в мировую войну» 1. Однако народы
мира, ввергнутые во вторую мировую войну в результа-
те политики «умиротворения», многому научились. И од-
ним из самых убедительных уроков был Мюнхен. Боль-
шое политическое значение книги Э. Ротштейна в том,
что она напоминает о фактах прошлого, весьма актуаль-
ных в наши дни.
Н. Яковлев.
1 Внеочередной XXI съезд Коммунистической партии Советского
Союза. Стенографический отчет, т. 1, М., 1959, стр. 74.

ПРЕДИСЛОВИЕ
Сейчас, когда пишутся эти строки, едва ли найдется
человек в возрасте до тридцати пяти лет, который мог
бы лично помнить страшные события, объединяемые в
наши дни общим названием «Мюнхен». Мюнхен стал
главным образом предметом исторических книг или,
может быть, политических статей в газетах, понятием,
говорящим само за себя, не требующим дальнейших
дискуссий. И тем не менее оно их требует.
В 1938 и 1939 годах в течение месяцев эта проблема
вызывала расхождения между друзьями, внутри семей,
партий, наций, в особенности в Англии и во Франции.
И это не удивительно. Именно по приказу правительств
этих двух стран, а также под угрозой вооруженных сил
нацистского правительства Германии в сентябре 1938 го-
да с одной из наиболее процветающих демократических
и передовых стран Европы произошло нечто поразитель-
ное. Менее чем в три недели, несмотря на ясно выражен-
ную волю ее правительства, в атмосфере народной
скорби, вопреки явному намерению ее сильной армии
оказать сопротивление Чехословацкая республика была
без войны расчленена и без контрреволюции лишена
своей демократии.
Полемика по этому вопросу из газет и митингов пе-
решла в мир книг — в мемуары, историографию, сбор-
ники документов. Вначале очередь была за гневными об-
личениями, чтобы настроить народы против правительств,
ответственных за Мюнхен. К лету 1939 года появилось
много подобных обвинительных актов. Этот поток лите-
23

ратуры не прекращался даже во время второй мировой
войны, хотя и стал менее обильным. Однако, прежде чем
окончилась война, на горизонте стало вырисовываться
нечто подобное ситуации, породившей Мюнхен. И в 1944
году начался обратный поток апологетики, который был
подхвачен и стал шириться в течение первых пяти или
шести послевоенных лет. Английские защитники Мюн-
хена возлагали вину в основном на французов; фран-
цузские апологеты порицали в свою очередь англичан.
Те самые действия, которые наполовину прощались ан-
глийским политическим деятелям, как обусловленные их
ограниченной, невежественной, но искренней ненавистью
к войне, с негодованием осуждались как двурушничест-
во, предательство и трусость в том случае, когда это де-
лали французы. Французские публицисты находили мало
лестного, кроме реализма, у своих собственных государ-
ственных деятелей, но зато обнаруживали обилие ли-
цемерия и «священного эгоизма» (преданности интере-
сам Альбиона, с которыми все остальные должны сообра-
зоваться) в поведении их английских коллег. В конце
40-х годов начали появляться официальные сборники
дипломатических документов, личные мемуары, содер-
жащие и другие документы, которые, как обнаружилось,
опускали роковые подробности, если не поступали худ-
шим образом. Некоторые из защитников мюнхенской
сделки считали, что в 1938 году СССР хотел спасти мир,
но не обладал достаточной силой, чтобы прибегнуть к
действиям; другие, наоборот, полагали, что его основной
целью было поссорить между собой остальные государ-
ства и самому выйти сухим из воды.
Подобным образом создалась большая литература,
и читатель найдет в изобилии ее следы на последующих
страницах. Ибо то, что я сказал выше, не означает, что
полемика не создала огромного количества фактического
и полезного материала. Изучающий современную исто-
рию всегда должен быть признателен тем, кто пришел
24

раньше него, за их вклад в создание этого материала,—
даже когда он считает, что многие из них использовали
его неверно и для целей, которые он осуждает. Эта сво-
его рода диалектика всегда существовала в историогра-
фии, и в силу очевидных причин она неизбежно и прежде
всего проявляется в работах по современной истории.
А история Мюнхена все еще очень жива среди нас,
даже когда Мюнхен и не упоминается, как читатель,
вероятно, поймет.
Автор в известном смысле «пережил» Мюнхен, нахо-
дясь в комнате прессы и кулуарах дворца Лиги Наций
в Женеве в течение 1938 года и нескольких лет ранее.
Благодаря прессе и дипломатам всех стран, стекавшимся
в Женеву, благодаря тому, что с Лондоном, Парижем.
Берлином и Москвой было легко связаться по телефону,
трагические события, ведшие к Мюнхену, так резко
вырисовывались день за днем в удобной для наблюде-
ния перспективе, что это в какой-то степени вознаграж-
дало вас за отдаленность от тех мест, где разыг-
рывалась драма. В то время, двадцать лет назад, был сде-
лан первый грубый набросок повествования, дополнен-
ного и развернутого в этой книге. Своего рода драма бы-
ла во всем, начиная от резких дискуссий в коридорах
Лиги Наций и разговоров в Пражском Граде, где в
течение недель и месяцев того мрачного года выступали
представители главных действующих лиц—а иногда и
сами действующие лица, — вплоть до того дня, когда са-
мый либеральный корреспондент одной самой консерва-
тивной газеты, отказывавшийся верить происходившему,
объявил мне во всеуслышание: «Мне стыдно быть англи-
чанином!» Сегодня же в нашем распоряжении имеются
обширные собрания документов, для того чтобы допол-
нить собою (если не заменить) непосредственные эмоции
тех месяцев; а двадцатая годовщина Мюнхена является
подходящим моментом для того, чтобы их исполь-
зовать.
25

В первых трех главах, образующих первую часть этой
книги, содержится вступительный очерк общей обста-
новки— отношения между Западом и Германией до Гит-
лера, последующие споры с ним и его союзниками после
1933 года и некоторые существенные факты о Чехосло-
вакии. Часть вторая касается роли, которую играли в
1938 году державы, бывшие непосредственными участни-
ками событий — Германия, Англия, Франция, Чехосло-
вакия (включая несколько слов о США) и СССР,— по
главе о каждой из них. Названия четырех остальных
глав этого раздела объясняют их содержание. Третья
часть книги содержит в свете всех фактов объяснение
мюнхенского сговора (глава XIII) и основных немедлен-
ных последствий, какие он имел для соответствующих
стран (глава XIV).
Целью этой книги, следовательно, является рассмот-
рение условий, в которых было осуществлено мюнхен-
ское соглашение, и в особенности действий держав, при-
нимавших в нем главное участие. Ее задача состоит в
том, чтобы раскрыть, насколько возможно, какие причи-
ны фактически вызвали к жизни мюнхенский сговор,
В книге делается попытка не только осветить этот вопрос
как часть исторического исследования, но также хотя бы
немного пролить свет на проблемы мира во всем мире,
которые были затронуты и которые все еще ждут своего
разрешения.
Эндрю Ротштейн.
Июль, 1958 года

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРЕДЫСТОРИЯ
МЮНХЕНА

ГЛАВА I
ДО ГИТЛЕРА
В конце 1918 года Германская империя и ее союз-
ники, разгромленные в великой войне за передел мира,
которую они вели более четырех лет, лежали распро-
стертыми у ног другой коалиции, возглавляемой Англи-
ей, Францией и Соединенными Штатами. Славянские
народы, веками угнетавшиеся в Австро-Венгерской мо-
нархии, разрывали теперь ее на части, создавая новые,
свои собственные государства. В Германии крупные вос-
стания в вооруженных силах, массовые забастовки и
демонстрации рабочих, образование Советов рабочих и
солдатских депутатов ознаменовали конец имперского
режима1. Подобные же события происходили в Вене и
Будапеште. Казалось, что крушение прусского милита-
ризма, угроза которого годами была постоянной темой
в области международных отношений, наконец насту-
пило.
Но первая мировая война принесла с собою и нечто
другое. В 1917 году, после того как Российская царская
империя понесла ряд тяжелых поражений от Германии
и ее экономика была совершенно истощена и дезорга-
низована, русский рабочий класс, поддержанный солда-
тами и крестьянскими массами, тоже поднял восстание.
Начавшись в марте в столице империи Петрограде, оно
свергло царя и создало Советы рабочих и солдатских
депутатов в городах, в то время как крестьяне создава-
ли свои Советы в деревнях. В ноябре, теперь уже под
руководством партии большевиков, рабочие в основных
промышленных центрах, матросы и солдаты на основных
фронтах войны низложили Временное правительство,
сформированное прокапиталистическими партиями на
смену царю, и создали Советскую республику, ставя-
1 Существуют» конечно разные описания этого переворота. На
одно из тех, автора которого нельзя обвинить в симпатии к револю-
ционерам, можно сослаться: «The Memoirs of Prince Max of Baden»,
1928, vol. II.
29

щую своей целью построение социалистического обще-
ства1.
Начиная с этого момента английское, французское,
американское и другие правительства государств, заняв-
ших теперь господствующее положение в Центральной
и Восточной Европе, более года вели войну против Со-
ветской республики, сначала субсидируя лидеров контр-
революционных мятежей, затем непосредственно орга-
низуя различные акты интервенции2. Естественно, что
их тревожило, как бы события в Германии не приняли
то же направление, что и в России, так как в остальных
европейских странах положение было также очень не-
спокойным. Поэтому, одной рукой наложив на Герма-
нию строжайшие условия капитуляции, союзные прави-
тели начали в то же время другой рукой смягчать эти
условия, имея на то политические мотивы.
«Я указал на опасность установления в Германии
состояния большевизма, если условия перемирия будут
составлены слишком жестоко, и вытекающую из этого
опасность для Англии, Франции и Италии»,— писал
личный представитель президента Вильсона полковник
Хауз о своей беседе с Ллойд Джорджем и Клемансо 30
октября 1918 года. Первый признал, что такая опасность
в Англии существует, второй отрицал существование ее
во Франции, но оба согласились, что «в Италии может
случиться, что угодно»3. В самом деле, делегаты Герма-
нии, встретившиеся с маршалом Фошем для перегово-
ров о перемирии 9 ноября, просили о разрешении сохра-
нить принадлежавшие прежней германской армии вин-
товки и более 30 тысяч пулеметов, потому что «Герма-
ния находится накануне большевизма» и для них «необ-
ходимо сформировать армию, чтобы противопоставить
ее большевизму и восстановить порядок»4. Более того,
1 Ф. Прайс (Ph. Price, My Reminiscences of Russian Revolution,
1921) и Дж. Рид («Десять дней, которые потрясли мир», М..
1957) дают документальную картину этого периода.
2 Ф. Прайс (Ph. Price, op. cit.) излагает эти операции как че-
ловек, находившийся тогда в России. Супруги Коутс (W. P. and
Z. Coates, Armed Intervention in Russia, 1935) используют
«Hansard» (официальные отчеты о заседаниях английского парла-
мента), английскую прессу и правительственные публикации.
3 Архип полковника Хауза. М., 1944, т. IV, стр. 91.
4 Там же, стр. 106 и Д. Ллойд Джордж, Военные мемуа-
ры, М., 1937, т. VI, стр. 85.
30

статья 12 договора о перемирии, который они подписа-
ли 11 ноября, предусматривала, чтобы германские вой-
ска, расположенные на территории, составлявшей пе-
ред войной часть России, в отличие от германских армий
в Западной Европе были отведены только «тогда,
когда союзники сочтут момент для этого подходящим,
принимая во внимание внутреннюю ситуацию на этих
территориях»; а статья 16 предоставляла союзникам
свободный доступ к этим территориям через Данциг
или по Висле, когда войска из них будут эвакуированы,
«с целью поддержания порядка». Подобная же мера
была предусмотрена тогда и для австро-венгерской, ру-
мынской и турецкой территорий. Но к тому времени,
когда Версальский мирный договор был подписан (28
июня 1919 года), эти территории были эвакуированы; и
только в районах, непосредственно удобных для вой-
ны с Советской Россией, германским войскам было
приказано оставаться до тех пор, пока союзные прави-
тельства не отдадут им приказ отойти — «для того, что-
бы обеспечить восстановление мира и надлежащей фор-
мы правления в Балтийских провинциях и Литве» 1.
Таким образом, с самого начала в политике западных
держав после 1918 года существовали двойственность
и противоречие. С одной стороны, они хотели ликвиди-
ровать для себя опасность германского милитаризма,
который развился в течение трех прусских войн —
против Дании (1864), Австрии (1866) и Франции
(1870—1871) —и превратился в империю Гогенцоллернов
1871 —1918 годов, которую союз «помещиков, крупных
банков и индустриальных монополий обеспечил всеми
видами современного оружия. С другой стороны, сохра-
няя часть армии кайзера для использования ее против
Советской России и поощряя преобразование наиболее
реакционных оставшихся частей в новую армию со спе-
циальной целью подавления революции рабочего клас-
са в Германии2, союзники отдавали в распоряжение тех
1 Статья 433 Версальского мирного договора.
2 Новые соединения были составлены в основном из бывших
офицеров, бывших унтер-офицеров и наиболее политически незрелых
солдат старой имперской армии. Краткий рассказ о том, как они
действовали, можно найти в книге Ф. Прайса (Ph. Price, Ger-
many in Transition, 1923, chap. II—VI) или в современных немецких
романах, например у Л. Ренна (L. Renn, Nachkrieg— последняя
часть трилогии «Krieg und Nachkrieg»).
21

же самых классов надежное ядро ожившего милитариз-
ма, который, когда обстоятельства позволят, сможет
развиться. Фактически, как это было признано позже,
союзные правительства по тем же причинам смотрели
сквозь пальцы на «секретное» перевооружение Герма-
нии сверх лимитов, установленных Версальским дого-
вором, когда она создавала артиллерию, авиацию,
костяк генерального штаба, и (прежде всего организовы-
вала под различными покровами секретные воинские
формирования («черный рейхсвер») 1.
Не следует полагать, что все это происходило слу-
чайно или что союзные правительства не отдавали себе
отчета в последствиях. Здесь можно сослаться на од-
ного из их самых проницательных критиков и наиболее
важных должностных лиц — либерального критика, так
как он был представителем министерства финансов
Англии на мирной конференции 1919 года вплоть до
кануна подписания мирного договора, и, будучи хорошо
информирован, дал анализ, который оказался пророче-
ским; и на одного высокопоставленного консервативного
деятеля, так как в качестве английского посла в Герма-
нии с 1920 по 1926 год он был известен в течение первых
лет после Версаля как «некоронованный король Герма-
нии», и инициатором той политики, которая была при-
нята, был он, а не критик.
Дж. М. Кейнс писал в ноябре 1919 года: «То же са-
мое противоречие целей явственно выступает в позиции,
занятой Советом союзников в Париже по отношению
к нынешнему германскому правительству. Победа спар-
такизма в Германии явилась бы прелюдией к револю-
1 Полезный обзор этого процесса был опубликован в 1942 году
покойным сэром Дж. Ноксом в его книге (G. К n о х, The Last
Peace and the Next). В качестве сотрудника английского посольства
в Берлине в 1924—1926 годах и председателя Международной
комиссии по управлению Саарской областью в 1932—1935 годах
Нокс имел большие возможности видеть «секретное» перевооруже-
ние в развитии. И, как указал в 1944 году сэр (позже лорд)
У. Лейтон (W. L а у t о n, How to deal with Germany, p. 37), «поли-
тические деятели были прямо предупреждены членами Союзной ко-
миссии, что предпринимались шаги в обход постановлений мирного
договора». Один из членов английского кабинета министров распо-
лагал перечнем сумм, истраченных на эти цели с 1920 по 1933 год.
(«Ambassador Dodd's Diary», запись от 31 января 1936). См. также
W. S. Churchill, The Second World War, vol. I, 1948, pp. 36—
37; и J. H. Morgan, Assize of Arms, Methuen, 1945.
32

ции повсюду; она увеличила бы силы большевизма в
России и ускорила бы ее страшный союз с Германией;
она, несомненно, положила бы конец всем ожиданиям,
построенным на финансовых и экономических статьях
мирного договора. Вот почему Париж не любит спарта-
кизма. Но, с другой стороны, победа реакции в Герма-
нии, по общему мнению, явилась бы угрозой спокойст-
вию Европы и подвергла бы опасности все плоды побе-
ды союзников и основы мира. Кроме того, новая воен-
ная сила, утвердившаяся на востоке, имея свой духов-
ный центр в Бранденбурге и привлекая к себе все во-
енные таланты и всех воинственных искателей приклю-
чений, всех тех, кто с любовью вспоминает об импера-
торах и ненавидит демократию, сила, охватывающая
Восточную, Центральную и Юго-Восточную Европу,
географически недоступная для военного проникновения
союзников, могла бы создать, как по крайней мере пред-
ставляется воображению робких умов, новое владыче-
ство наполеоновского стиля, подобно фениксу, возро-
дившееся из пепла мирового милитаризма. Вот почему
Париж не любит Бранденбурга» 1.
Но Париж сделал выбор в пользу Бранденбурга —
хотя последний на многие годы надел личину респуб-
лики, где социал-демократическое, либеральное и като-
лическое правительства правили с помощью новых во-
оруженных сил. Вот свидетельство лорда д'Абернона,
писавшего в своем дневнике 23 ноября 1920 года: «Ни
в коем случае не отказываясь от требования сдачи вин-
товок и ручного огнестрельного оружия, я бы посовето-
вал относиться к этому несколько менее энергично и ка-
тегорически, чем к сдаче более крупного вооружения.
Я бы побоялся разоружать лояльно настроенную часть на-
рода, оставляя оружие в руках крайних социалистов и
спартаковцев. Что касается таких организаций, как
«Гражданская оборона» (Einwohenerwehr) и организации
Эшериха [два из нелегальных воинских формирова-
ний.— Э. Р.], то трудно решить, будут ли они способство-
вать порядку или будущим осложнениям. В своей ос-
1 Дж. М. К е й н с, Экономические последствия Версальского
мирного договора, М., 1924, стр. 132. «Спартакизм» —название, иод
которым вначале было известно немецкое коммунистическое дви-
жение. Бранденбург—исконные владения последних прусских ко-
ролей — оплот германской реакции.
33

нове они являются монархическими и милитаристски-
ми, хотя они это отрицают. Но я полагаю, что опасность
слева намного превышает опасность справа и в случае
нового коммунистического взрыва в Германии можно
считать безусловным, что эти формирования будут эф-
фективно служить делу порядка» 1.
Итак, с помощью союзных правительств правые в
Германии взяли верх и капитализм был восстановлен
и еще более укрепил свои позиции. Однако ход собы-
тий в последующие годы был далеко не простым. Он
был, в частности, осложнен в первое время тем, что
державы-победительницы настаивали на уплате Герма-
нией практически неограниченных репараций. Герман-
ские правящие классы не были готовы уплатить такую
цену за свое спасение в 1918—1920 годах и стремились
уклониться от требований, которые им предъявлялись.
Весной 1922 года державы-победительницы потерпели
серьезную неудачу, что явилось следствием ситуации,
создавшейся в Германии, и той враждебности, с которой
они продолжали относиться к Советской России. Ча-
стично побуждаемые своими внутренними политически-
ми и экономическими трудностями, которые заставили
Англию годом раньше подписать торговое соглашение
с Россией, а также надеясь, что голод, начавшийся с
лета 1921 года на большей части Восточной России, вы-
нудит теперь советское правительство стать на колени,
союзные державы созвали в апреле международную
экономическую конференцию в Генуе. В ожидании кон-
ференции английское правительство выдвинуло для об-
суждения идею «европейского консорциума», который
должен был взять на себя задачу «восстановления» Рос-
сии на капиталистических началах и размещения в ней
капиталов. Французское правительство ограничилось
тем, что добилось созыва конференции союзных финан-
совых и экономических экспертов, которая собралась
в Лондоне и выработала условия капитуляции для
предъявления их советской делегации. Немцы с радо-
стью приняли бы участие в предложенном «консорци-
уме», но не получили такой возможности. Когда 10 ап-
реля открылась конференция в Генуе, то вскоре стало
ясно, что: 1) советское правительство было готово к
1 Е. V. D'Abernon, An Ambassador of Peace, vol. I; 1929, p. 92.
31

широкому сотрудничеству с капиталистическими стра-
нами, включая предоставление обширных концессий на
своей территории; 2) союзные державы требовали не бо-
лее не менее, как восстановления капиталистической си-
стемы собственности в России и учреждения иностран-
ного контроля над ее финансами, экстерриториальности
для иностранцев и т. д.; 3) в то же самое время они
не были намерены сделать ни малейшей уступки Гер-
мании в вопросе о репарациях; 4) советское правитель-
ство не желало и слушать о каких-либо условиях капи-
туляции, как того требовали союзники, хотя оно готово
было идти на компромисс в деле компенсации довоен-
ным иностранным владельцам в том случае, если оно
получит кредиты для восстановления разрушенной эко-
номики России.
После долгих колебаний германское правительство
решило принять советское предложение о договоре, по
которому восстанавливались нормальные дипломатиче-
ские отношения, аннулировались взаимные претензии
(за исключением того, что Германия получала не ме-
нее выгодные условия, чем любая другая страна, кото-
рая позже подписала бы соглашение с Россией) и обе-
спечивалась поддержка германским правительством
частных фирм, которые будут иметь дело с Россией. До-
говор был подписан 16 апреля 1922 года в Рапалло, и
тем самым была сорвана попытка создать капиталисти-
ческий фронт против Советской России. Это послужило
напоминанием о том, что германский капитализм имел
свои собственные национальные цели, которые не обя-
зательно совпадали с целями его победителей, даже не-
смотря на то, что последние помогли ему разгромить
его собственный рабочий класс. Рапалло было также
напоминанием о том, что, хотя у советского правитель-
ства не было особой любви к немецким капиталистам,
у него не было и особого уважения к той расстановке
сил в капиталистическом мире, которая была создана
Версальским мирным договором; и, следовательно, оно
будет иметь дело на дружеской основе со всяким, кто
проявит к нему свое дружелюбие, и относиться враж-
дебно к тем, кто относится к нему как к врагу1.
1 Полное освещение Рапалло имеется на русском языке в «Исто-
рии дипломатии», т.III, М, 1945 гл.6, дополнение в некоторых
35

подробностях в книге: Н. Л. Рубинштейн, Внешняя политика
Советского государства в 1921 —1925 годах, М., 1953, гл. 8 На анг-
лийском языке см. Fischer, The Soviets in World Affairs, vol. I,
1930, po. 326—344.
1 Нота министра иностранных дел Штреземана десяти держа-
вам— членам Совета Лиги Наций 29 сентября 1924 года.
2 Нота Штреземана от 20 января 1925 года английскому прави-
тельству, подсказанная ему, согласно его «Papers», vol. II, pp. 14—
15, самим д'Аберноном.
Тем не менее бремя репараций продолжало давить
на Германию, и немецкие правящие классы, естествен-
но, перекладывали его на плечи рабочих. Это привело к
ряду общественных волнений, включая оккупацию Рур-
ского угольного бассейна французскими и бельгийски-
ми войсками в январе 1923 года против воли англий-
ского правительства, а также к колоссальному финансо-
вому и политическому кризису с огромным ростом вли-
яния коммунистической партии и к вооруженным ре-
прессиям германского правительства позже, через год.
Наконец, в 1924 году союзники подписали соглашение
с Германией (план Даузса), сокращающее и регулиру-
ющее репарационные платежи и широко открывающее
двери иностранному (в частности, американскому) ка-
питалу для участия в германской индустрии, банках и
торговле.
Теперь германский капитализм был стабилизирован,
имея мощную поддержку за границей. Этот факт вме-
сте с продолжающимся ростом его вооружений придал
ему достаточно храбрости, чтобы начать снова требо-
вать себе места под солнцем. Осенью 1924 года он по-
просил принять его в Лигу Наций, основанную держа-
вами-победительницами после войны 1. Затем он «предло-
жил Франции, Англии и Италии совместные гарантии
рейнской границы, включая демилитаризованную зону,
установленную на германской территории по обоим бе-
регам Рейна статьями 42 и 43 Версальского договора 2
(вся территория по левому берегу и полоса в 50 км по
правому). Эта зона была первоначально навязана Гер-
мании, чтобы союзникам было легче вынудить ее к по-
виновению, если она нарушит мирный договор. Новое
добровольное соглашение в том виде, в каком оно пред-
лагалось,— теперь, когда Германия становилась в эко-
номическом и военном отношении сильнее, чем в 1919
году, и когда между Англией и Францией стали появ-
36

ляться расхождения, — означало бы, что ее будут за-
щищать против Франции, если последняя предпримет
односторонние действия, подобно вводу войск в Рур
два года назад.
В дневниках лорда д'Абернона того времени, так же
как и в беседах и документах Штреземана (стремивше-
гося сделать соглашение более приемлемым) имеется
достаточное количество намеков на тот факт, что со-
глашение усилило бы Германию в роли «оплота против
большевизма». Но плата, которую требовала за это Гер-
мания, сводилась к тому, чтобы не было никаких коллек-
тивных гарантий границ любой из восточноевропейских
стран, граничащих с Германией, в частности Польши,
Чехословакии и Австрии. Вначале французское прави-
тельство, заинтересованное в том, чтобы не допустить
преобладающего влияния Германии в этих странах,
намеревалось оказать сопротивление, но под давлением
Англии, после долгих препирательств, оно должно было
уступить, так как английское правительство поддержи-
вало позицию немцев в этом вопросе1. Более того, анг-
лийское правительство было поддержано Соединенны-
ми Штатами, чей посол в Лондоне публично заявил на
обеде, данном Обществом пилигримов, в присутствии
премьер-министра Стэнли Болдуина, что американская
финансовая помощь будет предоставлена европейским
нациям только в том случае, если они убедят США,
«что время для разрушительных методов и разруши-
тельной политики прошло и что настало время для мир-
ного созидания» 2.
После переговоров, шедших несколько месяцев, 16 ок-
тября 1925 года были парафированы Локарнские согла-
шения (они были подписаны 1 декабря). Германия,
Бельгия, Франция, Англия и Италия, коллективно и
каждая в отдельности, гарантировали рейнскую грани-
цу и сохранение демилитаризованной зоны. Германия,
Бельгия и Франция обязались не нападать и не втор-
гаться на территорию друг друга (за исключением тех
случаев, когда действие предусматривалось Уставом
Лиги Наций или если произошло бы нарушение поста-
1 F. P. Walters, A History of the League of Nations, 1952,
vol. I, pp. 284, 286, 288.
2 Речь посла Алансона Б. Хаутона 4 мая 1925 года, напечатан-
ная в «Таймс» на следующий день.
37

новления о Рейнской зоне). Англия и Италия присоеди-
нились к этой гарантии. По соглашению между подпи-
савшими договор будет ратифицирован тогда, когда
Германия войдет в Лигу Наций. Так как действия по
Уставу Лиги Наций включали обязательства по его
статье 16 (которая ставила условием коллективные дей-
ствия против агрессоров), то Германия получила специ-
альное послание, заверявшее ее, что государство, явля-
ющееся членом Лиги Наций, будет связано этим только
«в той степени, какая будет совместима с его военным
положением и учитывая его географическое положение».
Одновременно Польша и Чехословакия подписали со-
глашения об арбитраже с Германией, предусматривав-
шие разрешение «всех споров любого рода», и заклю-
чили договоры о взаимной поддержке с Францией, обя-
зуясь в любом случае взаимно «немедленно оказать по-
мощь и поддержку», если Германия нарушит условия
мира или разорвет мирный договор, «неспровоцирован-
но прибегнув к оружию» 1.
В чем состояло значение Локарнских соглашений и
связанных с ними договоров? Во-первых, они закрыли
двери войне на Западе в той мере, в какой это могли
обеспечить подписавшие их. Во-вторых, они ослабили
гарантии безопасности для Польши, Чехословакии и
Австрии, предусмотренные Уставом Лиги Наций в 1919
году, так как Германия, ставшая теперь намного силь-
нее, отказалась предоставить им такие же гарантии, как
Франции и Бельгии, а Англия (один из главных авто-
ров Устава Лиги Наций) поддержала ее в этом.
В третьих, они сделали возможным для Германии на
данное время балансировать между СССР и враждеб-
ными ему государствами Запада2, так как хотя Гер-
мания и должна была войти в Лигу Наций, она заранее
освобождалась от обязательства присоединиться к
военным действиям против СССР по статье 16. Но,
в-четвертых, ей была открыта широкая дорога для по-
добных враждебных действий, если она захочет пред-
1 The Locarno Agreements «Monthly Summary of the League of
Nations», December, 1925.
2 24 апреля 1926 года Германия подписала договор с СССР,
предусматривающий, что каждая сторона останется нейтральной,
если другая будет атакована третьей стороной, несмотря на ее
мирный образ жизни.
38

принять таковые по соглашению с Польшей, Францией,
Англией и другими странами. В-пятых, они вызвали
ослабление связей Франции со странами, созданными
с ее помощью на развалинах Германской, Австро-Вен-
герской и Российской империй, и это произошло с
Францией по вине Англии и Соединенных Штатов.
Английские министры не поколебались подчеркнуть
широкие общие цели Локарнских соглашений. Перед
тем как подписать их, Остин Чемберлен, министр ино-
странных дел, передал кабинету меморандум о том, что
Россия является «самой угрожающей из всех наших
неопределенностей и что необходимо, несмотря на Рос-
сию, или, может быть, из-за России, заложить основы
политики безопасности» 1. После Локарнской конферен-
ции заместитель министра по делам колоний выразил
точку зрения английского правительства2. «Пакт объ-
единил западные державы Европы на защиту запад-
ной цивилизации... Солидарность западной цивилизации
необходима, чтобы противостоять поднявшейся силе, са-
мой зловещей не только в наше время, но за всю пред-
шествующую европейскую историю. В Локарно, как я
себе представляю, речь шла о следующем: соби-
рается ли Германия рассматривать свое будущее свя-
занным с судьбой великих западных держав или она
намеревается идти с Россией по пути разрушения запад-
ной цивилизации. Значение Локарно колоссально. Оно
означает, поскольку это касается современного прави-
тельства Германии, что она оторвана от России и свя-
зала свою судьбу со странами Запада».
Таким образом, Локарнские соглашения представ-
ляли собой дальнейшее усиление международного по-
ложения Германии. В глазах их авторов Германия еще
раз становилась оплотом против СССР (в отместку
за Рапалло). В действительности Германия была уси-
лена как против малых стран Восточной и Центральной
Европы, так и против их основного союзника—Фран-
ции. Таким образом, соглашения значительно ускорили
процесс, начавшийся с подписания договора о переми-
1 Меморандум «просочился» сначала в парижское издание
«Чикаго трибюн» 6 марта 1925 года; его существование не отрица-
лось Чемберленом («Hansard», 11 мая 1925 года).
2 Речь У. С. А. Ормсби-Гора в Манчестере 24 октября 1925 го-
да, напечатанная в «Таймс» 26 октября.
39

рии в ноябре 1918 года, и подготовили почву для еще
больших изменений. «Было что-то от духа Мюнхена уже
в Локарно»,— писал бывший премьер Франции Поль
Рейно двадцатью годами позже1.
Но реальное значение Локарно не раскрылось до
тех пор, пока в Германии в январе 1933 года крупными
монополистами не был поставлен у власти Гитлер2,
поднявшийся на волне демагогии, подкупов и организо-
ванных убийств, которые стали возможными благодаря
экономическому кризису начиная с 1930 года.
1 P. Reynaud, La France a sauve L'Europe, vol. I, 1947,
p. 48.
2 «Он (Вильгельм II) был лишь ставленником милитаристов,
промышленников и тех юнкеров с Восточной Эльбы, с которыми
Гогенцоллерны давно и надолго пришли к соглашению Те же самые
злые силы, в особенности первые две создали еще более крикливое
и хвастливое существо — Гитлера» (R. G. Vansittart, Lessons
of My Life, 1943, pp. 100—101). Это был один из тех случаев, когда
Ванситтарт во время войны высказывал разумные мысли.

ГЛАВА II
ШАГ ЗА ШАГОМ
Гитлер пришел к власти, имея определенную прог-
рамму. Наиболее обстоятельно она была изложена о
его книге «Мейн кампф», написанной намного раньше
и изданной после 1933 года в миллионах экземпляров
не только на немецком, но также на английском и фран-
цузском языках. Вот поразительные отрывки из этой
книги, в которой новый правитель Германии предупре-
ждал мир о своей политике:
«Размеры страны имеют военное значение еще в од-
ном отношении в дополнение к той роли, какую они
играют как прямой источник пропитания народа...
Даже если народу обеспечены достаточные размеры
территории, ему все-таки обязательно нужно заботить-
ся о том, как обеспечить безопасность этой имеющейся
территории. Эта безопасность базируется на общей по-
литической силе государства, которая в свою очередь
не в малой степени определяется факторами военной
географии...
Таким образом, только как мировая держава немец-
кий народ будет в состоянии защищать свое будущее»
(стр. 728—729) 1.
«Сегодня Германия не является мировой державой.
Даже если бы наше теперешнее военное бессилие было
преодолено, мы не должны были бы тем не менее предъ-
являть ни малейшей претензии на то, чтобы называться
таковой. Какое значение может иметь сегодня на этой
планете страна, у которой соотношение между населе-
нием и территорией такое жалкое, как у Германской
империи? В эпоху, когда земной шар постепенно делят
между собой государства, из которых некоторые охваты-
1 Ссылки на страницы везде даны по немецкому изданию
1935 года, цитированному по книге «Hitler means War», ценнейшей
брошюре, изданной Англо-русским парламентским комитетом в июне
1936 года.
41

вают почти целые континенты, невозможно говорить о
мировой державе, имея в виду страну, чья политическая
территория ограничена смехотворным пространством,
едва достигающим пятисот тысяч квадратных кило-
метров» (стр. 729).
«Национал-социалистское движение должно попы-
таться устранить диспропорцию между численностью
нашего населения и размерами нашей территории (рас-
сматривая последнюю как источник нашего пропитания
и также как основу нашего политического могущества),
между нашим историческим прошлым и нашим безна-
дежным бессилием в настоящем. Делая это, оно дол-
жно до конца осознать, что мы, как хранители высших
форм гуманизма на земле, связаны высочайшими обя-
зательствами, и тем лучше оно выполнит эти обя-
зательства, чем более оно убедится в том, что германский
народ помнит о своей расе» (стр. 732).
«Да, все, чему мы можем научиться у прошлого, со-
стоит в том, что наша политическая деятельность дол-
жна преследовать двойную цель: новые земли как цель
нашей внешней политики и новый идеологический
крепкий и однородный фундамент как цель нашей внут-
ренней политической деятельности... Требование о вос-
становлении границ 1914 года есть политическое сума-
сбродство, настолько чудовищное и чреватое мрачными
последствиями, что оно является преступным. Не будем
касаться того факта, что границы Германской империи
1914 года явно противоречили здравому смыслу. Ибо на
самом деле они не были ни полными с точки зрения
охвата всех людей немецкой национальности, ни рацио-
нальными с военно-географической точки зрения. Они
были не результатом сознательных политических дей-
ствий, а временными границами в политической борьбе,
которая никоим образом не закончилась» (стр.735—736).
«Границы 1914 года не имеют ни малейшего значе-
ния для будущего германской нации. Они не обеспечи-
вали защиты в прошлом и не могли обеспечить могу-
щества в будущем...
Немецкий народ не только не обретает внутренней
сплоченности с их помощью, но и не гарантирует себе
пропитания; эти границы также не будут эффективными
или хотя бы достаточными с военной точки зрения, и,
наконец, они не могут содействовать улучшению наших
V?

нынешних отношений с другими мировыми державами,
или, говоря точнее, с подлинно мировыми держа-
вами» (стр. 738—739).
«В отличие от этой цели (восстановления границ
1914 года) мы, национал-социалисты, должны твердо
стремиться к нашей цели во внешней политике, а имен-
но: обеспечить для германского народа ту территорию,
какой он достоин на этой земле. И оправдать кровавые
жертвы перед богом и нашими германскими потомками
могут только действия, направленные к этой цели.
В этой связи я решительно выступаю против тех на-
ционалистических писак, которые рассматривают подоб-
ное приобретение территорий как «нарушение священ-
ных человеческих прав...» Безмозглый глупец может
считать, что мир поделен навечно, но на самом деле
каждый временный раздел мира есть только кажущаяся
точка покоя в потоке развития; он вызван находящимися
в постоянном движении могущественными силами при-
роды, быть может, только для того, чтобы более могучие
силы завтрашнего дня уничтожили и изменили его. Так
же обстоит дело и в человеческой истории границ, раз-
деляющих национальные жизненные пространства.
Границы созданы людьми и изменяются людьми»
(стр. 739—740).
«Тот факт, что один народ успешно приобретает не-
соразмерно большие территории, не означает, что дру-
гие народы обязаны вечно и молчаливо соглашаться с
этим. Он доказывает наилучшим образом силу победи-
телей и слабость побежденных. И только эта сила
решает в подобных случаях то, что справедливо...
Точно так же как наши предки не получили земли, на
которой мы живем сегодня, в виде дара небес, но долж-
ны были бороться за нее, жертвуя своей жизнью, так
и в будущем не милость какой-либо нации обеспечит
нам землю и жизнь нашего народа, а только сила побе-
доносного меча» (стр. 740—741).
«Как бы сильно ни сознавали мы, что необходимо
свести счеты с Францией, это оставалось бы безрезуль-
татным для нашего великого курса, если бы это было
единственной целью нашей внешней политики. Подобные
действия будут иметь какое-либо значение лишь по-
стольку, поскольку они обеспечивают безопасность в
нашем тылу в целях решения нашей главной задачи —
43

увеличения нашего жизненного пространства в Европе.
Ибо в целях решения этого вопроса мы должны стре-
миться не к колониальным завоеваниям, а прежде всего
к приобретению пространств для поселения, которые
увеличат размер самой метрополии...
Германия будет или мировой державой, или вообще
ничем. Но, чтобы быть мировой державой, требуется
территория, которая даст ей необходимую силу в сегод-
няшнем мире и даст жизнь ее гражданам.
Таким образом, мы, национал-социалисты, сознатель-
но отказываемся от внешнеполитической ориентации на-
шего довоенного периода. Мы начинаем там, где мы
остановились шесть веков тому назад1. Мы покончили
с вечными германскими крестовыми походами на юг и
на запад Европы и обращаем взор на земли на Восто-
ке... И, когда мы говорим сегодня о новой территории в
Европе, нам сразу приходит на ум только Россия и по-
граничные государства, подчиненные ей» (стр. 741—
742).
«Гигантская империя на Востоке созрела для паде-
ния. Конец еврейского правления в России будет также
концом России как государства. Мы избраны судьбой
стать свидетелями катастрофы, которая может явиться
сильнейшим доказательством правильности расовой те-
ории нашей нации» (стр. 743).
В качестве целей ближайшей политики Гитлер за-
щищал «англо-германо-итальянский союз», который был
бы порукой тому, что «смертельный враг нашего наро-
да, Франция, останется в изоляции» (стр. 755—756).
Ниспровержение Франции дало бы Германии необходи-
мую силу для проведения предполагаемой «восточной
политики» (стр. 757).
1 В начале десятого века все то, что представляет собой сегод-
ня Центральную и Восточную Германию, было заселено вплоть до
Лабы (Эльбы) славянскими племенами. С тех пор в течение трех-
сот лет германское феодальное дворянство вело против них истре-
бительные войны, насаждая в стране немецких колонистов и монасты-
ри; или восточнее, вдоль Балтийского побережья, выкраивало террито-
рии для феодальных поместий, где местное население работало в ка-
честве крепостных или рабов. Немецкое продвижение на Восток
было остановлено русскими войсками Александра Невского, нов-
городского князя (Ледовое побоище в 1242 году); второе нашест-
вие немцев было отражено объединенными сил ми русских, литов-
цев, поляков, белорусов, киевлян и чехов при Танненберг-Грюг-
вальде в 1410 году.
44

Может быть, необходимо сказать, что Гитлер не
предложил в тот же час союза Англии, не объявил вой-
ны Франции и не начал крестового похода на Восток.
Осуществление его основных стремлений, как сказал
многими годами позже пользовавшийся его доверием и
близко стоявший к нему переводчик, «казалось, имело
характер импровизаций. Каждый следующий шаг, оче-
видно, решался с каждой вновь возникшей ситуацией,
но все они согласовывались с конечными целями»1.
И ему помогала распространившаяся среди влиятельных
людей Англии и Франции вера, что его правительство
является «дополнительным оплотом против продвиже-
ния коммунизма в Западную Европу»2.
Шаг за шагом «импровизации» воплощались в опре-
деленные действия.
1. Пакт четырех держав
В марте 1933 года Муссолини пригласил английско-
го премьер-министра и министра иностранных дел (Рам-
сея Макдональда и Джона Саймона) в Рим и предложил
им пакт четырех держав, по которому Англия, Франция,
Италия и Германия сотрудничали бы с целью поддер-
жания мира в Европе, пересмотра мирных договоров,
постепенного установления равенства вооруженных сил
для Германии и координирования их политики во всех
международных вопросах. Предложение было сделано
с согласия Гитлера. Английское и французское прави-
тельства обеспечили ему поддержку большинства в сво-
их парламентах. Но оно продолжало вызывать сильную
оппозицию не только в Англии и Франции, но и в Поль-
ше и других государствах Восточной Европы, до сих пор
полагавшихся на поддержку Франции, — Югославии,
Румынии, Чехословакии. Наконец пакт был значитель-
но пересмотрен, настолько, чтобы он казался соответству-
ющим Уставу Лиги Наций и Локарнским соглашениям,
и был подписан 8 июня 1933 года. Он так и не был ра-
тифицирован.
1 The Trial of German Major War Criminals, Proceedings of
the International Tribunal at Nurenberg (далее упоминается как
"Trial"), part X, p. 143, допрос Пауля Отто Шмидта.
2 J. W. Wheeler-Bennett, Munich, Prologue to Trage-
dy, 1948, pp. 232, 234.
45

Но Гитлер одержал победу. Впервые — хотя и не-
надолго— возникла идея создать вместо Совета Лиги
Наций своего рода директорат западных держав. Впер-
вые— хотя и ненадолго — французское и английское
правительства согласились с принципом существенного
увеличения германских вооружений. Упомянув о пере-
смотре мирного договора, который должен быть произве-
ден по согласованию прежде всего между четырьмя дер-
жавами, они встревожили названные выше четыре малых
государства, которые, в особенности Польша, немедленно
пришли к выводу, что это будет сделано за их счет.
И это еще больше ослабило союзы государств в Цент-
ральной и Восточной Европе, которыми державы-побе-
дительницы подкрепили Версальский мирный договор1.
Исключение СССР из предполагаемого соглашения вы-
глядело как достижение Гитлером одной из его главных
целей. «Опасность пакта четырех держав состояла в
том, что он мог дать повод считать, что мы пренебрегаем
Россией и что мы собираемся развязать Германии руки
на Востоке», — писал (правда, много лет спустя) генерал
Гамелен, начальник французского генерального штаба2.
Факт, который явно свидетельствовал о том, что это
подбодрило Гитлера, был следующий. 11 мая 1933 года
германский министр иностранных дел Нейрат опубли-
ковал статью, в которой заявлял, что его страна будет
создавать авиацию, тяжелую артиллерию и сухопутные
войска независимо от результатов конференции по разо-
ружению. На следующий день германский вице-канцлер
фон Папен, выступая с речью в Мюнстере, сказал, что
с 30 января Германия «вычеркнула слово пацифизм из
своего словаря»3.
Когда Германия неожиданно 4 октября ушла из Ли-
ги Наций и с конференции по разоружению с очевидной
1 См. интересную книгу Р. Дэлла (R. Dell, The Geneva Racket,
1940, pp. 199—202), который был много лет специальным корреспон-
дентом «Манчестер гардиан» в Женеве, а также книгу Ф. П. Уол-
терса (F. P. Walters, op cit., vol. II, pp. 544—546).
2 M. Gamelin, Servir, vol. II, 1946, p. 94. Германский воен-
ный атташе в Лондоне сообщал, как он был поражен, когда той
осенью начальник военной разведки генерал Уильям Бартоломью
вдруг спросил его в середине разговора: «Каковы ваши намерения в
отношении Украины?» (Geyr von Schweppenburg, The Cri-
tical years, 1952, p. 37).
3 Цитируется по «Истории дипломатии», том III, M., 1945,
стр. 473.
46

целью осуществлять столь открыто провозглашенные на-
мерения, английская пресса, близкая к правительству
(а также большинство других газет), вдруг отказалась
от прежней линии острой критики немцев за то, что они
требовали для себя права вооружаться. Угрозы англий-
ских министров — лорда Хэйлшема, военного министра
(11 мая), и самого премьер-министра (6 октября) —при-
менить санкции в случае какого-либо нарушения Вер-
сальского договора и Локаркских соглашений — были
забыты. Вместо этого пресса начала поддерживать нем-
цев против французов и предостерегать Францию от
«поспешных действий». В результате против Германии
ни в спешном порядке, ни иным образом не было пред-
принято никаких международных акций. Однако она
была все еще беспомощна, для того чтобы оказать со-
противление английским и французским вооруженным
силам, если бы они предприняли решительные меры, и
военный советник английского -правительства в Женеве
действительно предлагал Джону Саймону занять пред-
мостные укрепления на Рейне. Но ничего не было сде-
лано — может быть, именно потому, что этот советник
полагал, что подобная акция «может вызвать смену ре-
жима в Германии»1. Гитлер понял, что дорога к перево-
оружению Германии теперь, наконец, открыта.
2. Восточное Локарно
Весной и летом 1934 года возрастающая тревога ма-
лых государств Восточной Европы, от Балтийского моря
до Черного, перед лицом перевооружения Герма-
нии заставила советское правительство предложить вна-
чале Балтийский пакт, а затем Восточный пакт о взаи-
мопомощи, в который на равных началах должны были
войти Германия, Польша и СССР, и гарантировать не-
прикосновенность границ друг друга и границ других
соседних государств. Советское правительство приняло
предложение министра иностранных дел Франции Барту
о том, чтобы Франция была гарантом Восточного пакта,
в то время как СССР стал бы гарантом Локарнских со-
глашений 1925 года. Но открыто враждебный тон поли-
1 Упоминаемым советником был генерал-майор Темперлей.
(А. С. Temperley, The Whispering Gallery of Europe, 1938,
pp. 249-250).
47

тиков и прессы, наиболее близко стоявших к английско-
му правительству, побудил Польшу и Германию отка-
заться от этих планов.
Из многих примеров, которые можно было бы при-
вести, достаточно одного. Венская газета «Нейе фрейе
прессе» 17 мая 1934 года опубликовала беседу своего
лондонского корреспондента с «видным английским кон-
сервативным деятелем», который обрисовал английскую
политику в следующих чертах: «1) Мы даем Японии
свободу действий в отношении России». «2) Мы предо-
ставляем Германии право перевооружаться; мы заклю-
чаем союз с Францией так, чтобы в результате франко-
английского сотрудничества экспансия Германии на За-
пад оказалась невозможной. С другой стороны, мы от-
крываем Германии дорогу на Восток, давая ей возмож-
ность экспансии. Таким путем мы отвлекаем Японию
и Германию и держим Россию в узде». Хотя газета и
не называла фамилии этого деятеля, но та сенсация,
какую вызвала беседа в Европе, привела к тому, что
этот секрет вскоре стал известен. Этим деятелем был
лорд Ллойд — бывший губернатор Бомбея, друг Уин-
стона Черчилля и Невиля Чемберлена и, конечно, влия-
тельная фигура в узком кругу лиц правящего класса
Англии, как занимающих государственные посты, так
и не занимающих их1.
И хотя твердый курс, который был взят Барту на
заключение подобных пактов или по крайней мере трой-
ственного франко-германо-советского пакта, привел к
тому, что открыто Англия стала менее враждебно отно-
ситься к данному предложению, а в июле 1934 года в
парламенте был даже сделан ряд одобрительных заявле-
ний, тем не менее тотчас же после убийства Барту
9 октября 1934 года агентами Гитлера и Муссолини
в правительственной прессе Лондона 2 начал появляться
прежний тон. Гитлер отказался присоединиться к пакту,
который был бы тормозом в его действиях.
1 К. Фейлинг (К. Feiling, The Life of Neville Chamberlain,
1946, p. 285) определяет «влиятельную» позицию Ллойда как одного
из группы «бывших министров или вероятных министров» — то, что
у французских политиков называется ministrabies.
2 Так, лорд Лотиан (бывший секретарь Ллойд Джорджа во вре-
мя войны 1914—1918 годов, друг Галифакса и Джоффри Даусона,
редактора «Таймс») после беседы с Гитлером и другими нацистски-
ми главарями заявил в конце января 1935 года, что у него «нет ни
48

3. Перевооружение
Теперь Гитлер предпринял дальнейшие шаги. 11 мар-
та 1935 года он объявил — или, скорее, раскрыл тайну—
о создании новых германских воздушных сил и 16 марта
вновь ввел обязательную воинскую повинность; и то и
другое было нарушением Версальского мирного дого-
вора. В беседе с Джоном Саймоном, министром ино-
странных дел, в Берлине 25 марта Гитлер сказал, что
ему нужно иметь тридцать шесть дивизий (550 тысяч
человек), флот, тоннаж которого равнялся бы 35 процен-
там тоннажа военно-морского флота Англии, и пари-
тет с Англией и Францией в военной авиации. Кроме
того, Гитлер еще раз ясно заявил, что он никогда
не подпишет никакого Восточного пакта или какого-ли-
бо пакта, гарантирующего Австрии независимость; «что
Германия очень хочет добрых взаимоотношений с Ан-
глией, но что она исполнена решимости держать взятый
ею курс на перевооружение; что она надеется со време-
нем объединить всех немцев в своих границах, включая
Австрию; что она не боится изоляции и не намеревается
присоединяться к коллективной безопасности...» В запи-
си этой беседы, сделанной Саймоном, он допускал, что
очевидным выводом из этого должно бы быть сотруд-
ничество всей остальной Европы — «сотрудничество ан-
глийских тори с русскими коммунистами»; но он «глу-
бочайше» сомневался в том, что это смогло бы сохра-
нить мир1. Подобное мнение высказывалось не только
в документах кабинета министров. «Германия замышля-
ет войну. Теперешние правители этой страны безогово-
рочно и решительно намерены проводить политику вой-
ны. Если это было под сомнением до того, как Джон
Саймон поехал в Берлин, то теперь это несомненно»,—
писал лорд Бивербрук в «Санди экспресс» (31 марта
малейшего сомнения» в искренности заявлений Гитлера об отказе
от войны и от замыслов против соседей, если только ему будет обе-
спечено равенство. «Таймс» комментировала (31 января): «Лорд Ло-
тиан не первый наблюдатель в Германии, которого убедили в том,
что, во-первых, она не хочет войны и что, во-вторых, ее взоры
устремлены с жадностью скорее на Восток, чем на Запад»
1 J. A. Simon. Retrospect, 1952, p. 203. Невиль Чемберлен,
выслушав отчет Саймона, высказался по поводу отношения Гитлера
к СССР в частном письме от 30 марта: «Я не думаю, что это не
имеет под собой никаких оснований» (К. F e i 1 i n g, op. cit.,
p. 256).
49

1935 года). В тот же день комментатор «Санди таймс»
выразил более точно мысль Саймона: «Новая Германия,
которая хочет мира на своих западных границах, име-
ет также восточные границы, где, несмотря на то, что ее
ближайшие намерения могут быть мирными, она име-
ет такие политические притязания, которые невозможно
будет удовлетворить без войны... Она могла бы даже
убедить себя тем, что, отторгнув Украину, окажет услугу
Западным государствам и поможет себе в осуществле-
нии своих целей» (курсив мой. — Э. Р.).
Какие же выводы, тем не менее, сделало английское
правительство? Правда, оно поддержало обращение
Франции в Лигу Наций в связи с нарушением мирного
договора, рассматривая его как угрозу миру; но у Гитле-
ра были некоторые основания полагать, что дело не пой-
дет дальше резолюции, выражающей сожаление по по-
воду его действий. Действительно важным было то —
Гитлер уже знал это, но мир узнал об этом пятью не-
делями позже,— что, не посоветовавшись с Францией,
совместно с которой Англия предприняла обращение
в связи с нарушением торжественных обязательств, Сай-
мон в ходе переговоров предложил (в ответ на заявление
Гитлера о тоннаже военно-морского флота), чтобы «гер-
манский представитель прибыл в Лондон для предвари-
тельного обсуждения, имея в виду заключение морского
соглашения в будущем» 1. В соответствии с договорен-
ностью это было сделано, и 18 июня 1935 года, несмотря
на протест Франции, было подписано морское соглаше-
ние, позволяющее Германии иметь надводный флот, тон-
наж которого составил бы 35 процентов тоннажа англий-
ского надводного флота, а также большой тоннаж
подводного флота, тоже в нарушение мирного до-
говора 2.
Никогда еще консервативными публицистами не было
проявлено такого чрезвычайного замешательства. По-
добный пример преднамеренного вероломства по отноше-
нию к близкому союзнику редко официально оправды-
1 «Hansard», 2 мая 1935 года (заявление премьер-министра).
2 Общий тоннаж Англии в это время составлял около 1201,7 ты-
сячи тонн; Германия, таким образом, получила право на 420,6 ты-
сячи тонн; в действительности она располагала в это время флотом
в 78,6 тысячи тони, состоявшим из современных военных кораблей
(«История дипломатии», т. III, М., 1945, стр. 547)
50

вался доводом, менее убедительным, чем довод о том,
что Гитлер уже не раз нарушал мирный договор и что
добровольное соглашение с его стороны, во всяком слу-
чае, ограничит программу его военно-морского строитель-
ства. Едва ли кто-нибудь имел смелость заметить, что
если могли быть разные мнения относительно того, ка-
кую часть английского флота придется держать в Север-
ном море после соглашения и тех затруднений, которые
оно создаст для Франции — номинально обладающей
превосходством в 40 процентов над Германией, но фак-
тически располагающей в основном старыми корабля-
ми,— то не могло быть никакого сомнения в том, что
это делало германский флот «хозяином Балтийского мо-
ря»1. На деле, поскольку речь идет именно об этом, со-
глашение развязывало Гитлеру руки в Восточной Евро-
пе, чего он и требовал.
Тем временем в апреле премьер-министр и министр
иностранных дел Англии совещались с министрами ино-
странных дел Франции и Италии в Стрезе, в Северной
Италии. Они должны были обсудить заявления Гитлера, и
казалось возможным появление новой декларации об
обеспечении безопасности Восточной Европы в такой же
степени, как и Западной (то есть предупреждающей
Гитлера, чтобы он не смел продвигаться не только на
Запад, но и на Восток). Не кто иной, как сам Невиль
Чемберлен (тогда министр финансов Англии) под мас-
кой «авторитетного источника» заявил парламентским
корреспондентам английских газет2, что не может быть
и речи о дальнейших английских обязательствах в Евро-
пе, что коллективная безопасность по ту сторону Рейна
представляет собой для Англии только академический
интерес и что если Англия в чем-либо действительно за-
интересована, так это в воздушной конвенции на запа-
де (то есть конвенции, преграждающей для германской
агрессии путь на Запад). Это заявление было «с негодо-
ванием» отвергнуто в Стрезе английской делегацией,
и министерство иностранных дел в Лондоне опубли-
ковало вежливую поправку, в которой говорилось, что
сообщение, опубликованное в печати, «не следует рас-
сматривать как новое официальное заявление». На са-
1 W. S. Churchill, op. cit., p. 109.
2 11 апреля 1935 года, в день открытия конференции.
51

мом деле, однако, английская делегация ясно заявила, что
она не считает нужным применение санкций против Гер-
мании за нарушение ею мирного договора. И немцы очень
хорошо поняли, да это поняло и большинство знатоков
международной политики в других странах, что момент,
выбранный Чемберленом для его заявления, и способ,
каким оно было сделано, смутили министерство иност-
ранных дел намного больше, нежели его содержание.
Это подтверждалось тем фактом, что 14 апреля 1935 года
конференция в Стрезе приняла соответствующую резо-
люцию, которая обязывала ее участников «всеми воз-
можными средствами» противодействовать односторон-
ним нарушениям договора, угрожающим миру, — а двумя
месяцами позже Англия и Германия совместно совер-
шили такое нарушение, заключив морское соглашение.
4. Эфиопия
Покровитель фашизма Лаваль стал премьер-минист-
ром Франции в июне 1935 года, и на подобную тактику
английского правительства он ответил тем, что оказал
свою моральную поддержку Италии в ее захватниче-
ской войне против Эфиопии, которая почти сразу же и
началась 1. Эта поддержка, несомненно, имела значение
для Муссолини; она сыграла неоценимую, с его точки
зрения, роль, когда через год появились известные пред-
ложения Хора—Лаваля (или, что более правильно, план
Ванситтарта—Хора) об обеспечении мира путем расчле-
нения Эфиопии и фактически передачи ее под контроль
Италии. Но предложения были сформулированы по ини-
циативе английского правительства. 9 сентября — перед
тем, как произнести большую речь на ассамблее Лиги
Наций, в которой он заявлял, что английская политика
была «непреклонным коллективным сопротивлением аг-
рессии»,— Сэмюэль Хор сообщил Лавалю, что англий-
ское правительство ни при каких обстоятельствах не
1 Дополнительные свидетельства по вопросу о том, кто несет
наибольшую ответственность за действия, которые помогли Муссо-
лини в этой войне —французское или английское правительство,—
представлены у А. Верта (A. W e r t h, The Destiny of France, 1937,
ch. II), а также у Р. Дэлла (R. Dell, op. cit., pp. 114—115, 129—
52

применит к Италии никаких санкций, кроме экономи-
ческих и финансовых, и что о морской блокаде Италии
или о закрытии Суэцкого канала не может быть и речи 1.
В декабре 1935 года, когда война достигла своей кри-
тической стадии, и вновь в январе 1936 года Иден, глава
английской делегации в Женеве, сообщил Литвинову,
главе советской делегации, настаивавшей на применении
санкций в отношении экспорта нефти в Италию2, что о
них также не может быть речи, так как они могут выз-
вать опасность большой войны.
Правда, в это время английское правительство, бла-
гополучно миновало опасный момент всеобщих выборов,
на которых оно, используя заявление Сэмюэля Хора и
поток подобных же обещаний, добилось подавляющего
большинства голосов избирателей. Но, как сказал в это
время Невиль Чемберлен одному иностранному дипло-
мату, нельзя было допустить, чтобы Муссолини был
свергнут в результате военного поражения, так как это
означало бы «хаос в Италии»3, то есть революцию.
1 Французская нота Англии от 18 октября 1935 года, цитирова-
на Р. Дэллом (R. Dell, op. cit., pp. 120—121). Интересно, что поли-
тики с такими противоположными взглядами, как Чемберлен и Чер-
чилль, согласились, что если произойдет война, то опасности подверг-
нется режим Муссолини, а не Англия и что все его угрозы были бле-
фом (К. Feiling, op. cit, pp. 272—273; W. S. С h u r с h i 1 1, op.
cit, pp. 137—138).
2 К 12 декабря 1935 года, когда должен был собраться Комитет
Лиги Наций по санкциям, СССР, Ирак. Голландия, Румыния и пять
других держав, обеспечивавших почти 75 процентов ввоза нефти в
Италию, были готовы ввести санкции на нефть.
3 Дипломат, о котором идет речь, человек исключительно осто-
рожный, информировал об этом автора этих строк. У. Черчилль
(W. S. Churchill, op. cit., p. 133) пишет о том, как он был
встревожен, когда итальянский посол Гранди, беседовавший с ним
(28 сентября 1935 года), сказал, что возможно «падение режи-
ма». Тремя днями позже Черчилль писал Остину Чемберлену: «Раз-
гром Италии был бы ужасным событием» (op. cit., p. 136).
Ф. П. Уолтере, в течение многих лет помощник генерального секретаря
Лиги Наций, писал в своей истории этой организации (F. P. W а 11 e r s,
op. cit., v. II, p. 673), что некоторые высшие чиновники министерства
иностранных дел Англии «не желали разгрома Муссолини» и что суще-
ствовала боязнь, что «поражение Муссолини приведет к победе ком-
мунизма в Италии» (ibid., р 704). Просмотр книги Р. Д Ванситтар-
та (R. G. V a n s i 11 а r t, op. cit., ch IV) не оставляет никакого сом-
нения в том, что автор придерживался подобных же взглядов,
а он был постоянным заместителем министра иностранных
дел.
53

5. Рейнская зона
Гитлер снова воспользовался таким положением дел
и в марте 1936 года послал свои войска в Рейнскую зо-
ну, демилитаризованную по Версальскому договору, что
было подтверждено Локарнскими соглашениями 1925 го-
да. В то же самое время он предложил пакт мира на
двадцать пять лет, воздушную конвенцию и т. д. Каби-
нет министров Франции рассматривал вопрос об объяв-
лении мобилизации, хотя большинство протестовало
против этого — отчасти потому, что военный министр ут-
верждал, что всеобщая мобилизация необходима, если
вообще необходимы какие-либо действия в соответствии
с мирным договором и Локарнскими соглашениями;
отчасти потому, что английское правительство по те-
лефону призывало его «сохранять спокойствие», что ка-
бинет рассматривал как угрозу оставить их без поддерж-
ки против Гитлера. В действительности французское
правительство решило только апеллировать к Совету
Лиги (который собрался в Лондоне 14—19 марта) и тем
временем проконсультироваться со странами, подписав-
шими Локарнские соглашения. Когда оно сделало это,
то обнаружило, что все обязательства, предусмотренные
Локарнскими соглашениями, были отброшены. Как Иден
(новый министр иностранных дел), так и Невиль Чем-
берлен (все еще министр финансов, но замещающий
премьер-министра Болдуина) настаивали, чтобы не де-
лать ничего, что может привести к столкновению с Гит-
лером, и что следует полностью использовать его пред-
ложения о переговорах. По сути дела, решение Совета
Лиги свелось только к констатации нарушения мирного
договора и к тому, что у Гитлера испрашивались даль-
нейшие гарантии в том, что он не замышляет зла, — при-
чем правительство Англии обещало поддержать Фран-
цию, в случае если Гитлер отступится от своего слова 1.
Литвинов, выступая 17 марта в Совете Лиги от имени
Советского Союза, полностью изобличил притворные за-
боты Гитлера об интересах мира и проанализировал под-
1 Французский министр иностранных дел Поль-Бонкур (G. Р а-
ul-Boncour, Entre deux Guerres, vol. III, 1946, pp. 33—34)
дал довольно полную картину этого события. По существу К. Фей-
линг, биограф Чемберлена, подтверждает это (К. Feiling, op.
cit., p. 279).
54

динно агрессивную теорию и практику нацистской
Германии. Хотя Советский Союз и не был в числе под-
писавших Версальский мир и Локарнские соглашения,
он был готов принять участие во всех мерах, которые
предложили бы Совету Лиги державы—участницы Ло-
карнского пакта и которые были бы приемлемы для
остальных членов Совета 1. Но этот одинокий голос не
был услышан.
Теперь известно, что в действительности Гитлер при-
казал своим генералам, протестовавшим против риско-
ванной затеи, отступить, в случае если французские вой-
ска войдут в Рейнскую зону. Имея почти сотню отмоби-
лизованных дивизий и воздушные силы, пока еще на-
много более мощные, чем у Германии, Франция одна
добилась бы своего (Черчилль указывал на это). На-
столько всеобщим было ожидание подобных действий,
что польское правительство, одно из наиболее реакцион-
ных в Европе и становящееся все более прогитлеровским
в своей политике, информировало французского посла
в Варшаве в тот самый вечер, когда Гитлер начал свои
действия, что оно отдаст приказ о мобилизации, если
Франция сделает это. Тем не менее Гитлеру было по-
зволено передвинуть на много миль вперед свои исход-
ные позиции для наступления на Францию и завладеть
территорией для постройки укреплений, которые серьез-
но помешали бы Франции оказать помощь своим союз-
никам в Центральной и Восточной Европе.
Почему это было допущено? В печати появился пока
только самый отдаленный намек на это, исходивший от
руководящей верхушки консервативных кругов. Один из
ближайших друзей Стэнли Болдуина, Томас Джонс
(член секретариата кабинета с 1916 по 1930 год и близ-
кий друг многих других руководящих тори), отмечал,
что настроения на собраниях рядовых консерваторов —
депутатов парламента за последнюю неделю марта ко-
лебались настолько, что складывалось то профранцуз-
ское, то прогерманское большинство — частично «под
влиянием опасения быть привлеченными на сторону Рос-
сии»2. 23 мая Джонс писал в письме к другу из Чекерса.
где он проводил воскресный день с супругами Болдуин:
1 М. М. Литвинов, Против агрессии, М., 1938, стр. 11—17.
2 Т. Jones, A Diary with Letters. 1931 — 1950, 1954, p. 185.

«Мы должны выбирать между Россией и Германией, и
выбирать очень скоро... Гитлер считает силы неравными,
если он будет противостоять России один на один... По-
этому он ищет союза с нами, чтобы создать оплот против
коммунизма. Наш премьер-министр склонен предпринять
эту попытку» 1. Передовые статьи в «Таймс», редактор
которой Джоффри Даусон был также близким другом
Болдуина и других видных тори, настаивали на том, что
обстановка требует «перестроиться» на основе предло-
жения Гитлера (9 марта), которое давало «наилучшую
немедленную надежду на стабилизацию в Западной
Европе» (б июля) (курсив мой. — Э. Р.). И газета вы-
ражала неодобрение по поводу французского пакта о
взаимопомощи с СССР. Таким образом, по словам ее
собственных историков, газета «молчаливо признала если
не право Германии расправиться с Россией, то факт
наличия у нее такого намерения»2. Другим человеком,
близким к видным деятелям правительства, к Томасу
Джонсу и (как отмечалось ранее) к Джоффри Даусону,
был лорд Лотиан. Он был убежденным сторонником
аргументов Гитлера и в апреле обвинил Советский Союз
в стремлении «поддержать разлад в Европе». Речь Лит-
винова 17 марта 1936 года, заявил он, была по этой
причине «самой зловещей из всех когда-либо произне-
сенных в Совете Лиги Наций с момента ее возникно-
вения3. (Стоит напомнить, что после разговора с Ло-
тианом Уильям Додд, посол Соединенных Штатов в
Берлине, записал в своем дневнике 6 мая 1935 года:
«Он желает создания коалиции демократических стран,
чтобы блокировать любое движение в их направлении
и чтобы повернуть Германию на Восток. Тот факт, что
это может повести к войне между Россией и Германией,
кажется, особенно его не заботит. Фактически он счи-
тает, что это было бы хорошим разрешением тех труд-
ностей, которые Версальский мирный договор создал
для Германии».)
Совершенно ясно, что когда Черчилль писал, что про-
тиводействие Гитлеру в Рейнской зоне «могло бы быть
1Т. Jones, op. cit., p. 209.
2 "History of "The Times", vol. IV, 1932, pp. 899—902.
3 Королевский институт международных отношений, Germany
and Rhine'and. 1936, p. 55. Речь была произнесена па закрытой дис-
куссии в Чатам-хаузе, но вместе с другими речами была в том же
месяце опубликована.
56

роковым для его режима»1, он указал на одну из тех
причин, в силу которых английское правительство исполь-
зовало свое влияние, чтобы не допустить этого противо-
действия.
6. Нападение на Испанию
Теперь обстановка была подходящей для того, чтобы
Гитлер и Муссолини могли всерьез бросить военный вы-
зов. В июле 1936 года в Испанском Марокко начался
подготовленный в итоге тщательных консультаций
с генеральными штабами Берлина и Рима фашистский
военный мятеж против законного правительства Испа-
нии, сформированного после всеобщих выборов 16 фев-
раля 1936 года.
Почти сейчас же обнаружилось, что мятеж был про-
сто предлогом для вторжения Германии и Италии, кото-
рые желали поставить их собственную креатуру в каче-
стве диктатора. Они помогли переброске войск мятеж-
ников в саму Испанию. Их самолеты, военные суда
и военные эксперты принимали участие в событиях
с самого начала 2. К марту 1937 года их войска насчиты-
вали почти 100 тысяч человек. В подавляющем боль-
шинстве симпатии народных масс во Франции, Англии
(как и всюду) были на стороне республиканского пра-
вительства, которое, лишенное большей части своих офи-
церов, а также оружия, боеприпасов и самолетов, начало
создавать новую армию и заказывать военные материалы
за границей. Но английское правительство угрожало
Франции, что в случае, если Франция разрешит
Испанской республике импортировать оружие и в ре-
зультате этого разразится война с Германией и Италией,
оно будет считать себя свободным от обязательств
перед Францией. Предупреждение было сделано француз-
скому премьер-министру Блюму сначала в июле, во вре-
мя его поездки в Лондон, а потом через дипломатические
каналы в августе. В то же самое время министры-ради-
калы в кабинете Блюма, которые в начале года во
время рейнского кризиса возглавляли правительство,
1 W. S. Churchill, op. cit., p. 152.
2 Свидетелем, которого трудно заподозрить в пристрастии, яв-
ляется заместитель государственного секретаря США Сэмнер Уэллес
(S. Welles, The Time for Decision, 1944, p. 49).
57

пригрозили уйти в отставку, если Испанской республике
будет оказана поддержка; их позиция была с энтузиаз-
мом одобрена правыми партиями 1.
Под этим двойным давлением французское прави-
тельство стало на путь политики «невмешательства» (ко-
торая никогда еще так ясно не была тем, чем ее назвал
Талейран более века назад,— «дипломатической фразой,
которая означает вмешательство»), предложенный пра-
вительством Англии. Исходя из того, что это должно
ограничить конфликт, европейскими державами был
создан в Лондоне Комитет по невмешательству. Англий-
ское правительство упорно поддерживало эту точку зре-
ния в парламенте и в Лиге Наций, доказывая, что
любая другая политика будет означать разделение мира
на «идеологические блоки»2. Советский Союз протесто-
вал против этой политики, которая фактически означала
свободу для Германии и Италии в организации мятежа
и блокады против законного правительства Испании.
Когда стало ясно, что подобные доводы бесполезны,
Советский Союз в октябре 1936 года начал посылать
самолеты, пушки и офицеров в Испанию; и тысячи до-
бровольцев из пятидесяти четырех стран поехали в
Испанию, чтобы оказать помощь в защите демократии3.
Но им пришлось преодолевать полицейские рогатки в
разных государствах, включая Францию, и по прибытии
в Испанию встретиться с нехваткой оружия. В то же
время советские корабли, доставлявшие оружие в Испа-
нию, должны были подвергать себя риску нападения
итальянских и германских подводных лодок на протяже-
1 События изложены очень полно А. Вертом (A. W е r t h,
op. cit., ch. 22).
2 P. Дэлл (R. Dell, op. cit., ch. XII) рассказывает об интри-
гах в Лиге Наций, будучи их свидетелем и хорошо информирован-
ным о них.
3 Борьба Испанской республики волнующе описана Альваресом
дель Вайо, который был ее министром иностранных дел (Alvarez
del V а у о, Freedom's Battle, 1940). Историю английских добро-
вольцев смотри у У. Раста (W. Rust, Britons in Spain, 1939).
Обзор роли Интернациональных бригад сделан Хосе Гарсия («Ин-
тернациональные бригады в Испании в 1936—1938 гг.», в
советском журнале «Вопросы истории», № 7, 1956). Остальные
работы участников (которые автор не видел) следующие: S. Nel-
son, The Volunteers, New York, 1953; Ludwig R e n n, Der Spa-
nische Krieg, Berlin, 1955; L. Longo, Le Brigate International in
Spagna, Rome, 1956; Epopee d'Espagne, Paris, 1957.
58

нии своего пути почти в две тысячи миль 1. В конце
концов англо-французская блокада и итало-германская
интервенция достигли своей цели: в 1939 году Испанская
республика была разгромлена и уничтожена 2.
Примечательно, что испанская война, в которой на-
цистская Германия в союзе с фашистской Италией впер-
вые перешла к открытым военным операциям в Западной
Европе, послужила поводом для длительной и неослабе-
вающей кампании во французской и английской консер-
вативной прессе, возлагавшей на СССР ответственность
за события по крайней мере в равной степени с Италией
и Германией. Из употреблявшихся выражений ясно сле-
довало, что если бы Германия и ее союзники использо-
вали советскую помощь Испанской республике как
предлог для нападения на СССР, ни Франция, ни Анг-
лия не считали бы себя связанными ни обязательствами
Лиги Наций по коллективной безопасности согласно ее
Уставу, ни франко-советским пактом о взаимопомощи.
И с этих пор поддерживалась легенда о том, что в этом
вопросе «один другого стоит», как это может увидеть
каждый, кто возьмет на себя труд почитать мемуа-
ры или биографии главных руководителей западной
политики, особенно английских—Невиля Чемберлена,
Галифакса, Саймона, тогдашнего редактора «Таймс» и
других. И все же это только легенда, ставшая возможной
благодаря полной неосведомленности о фактах, чему (как
прямо указывал далекий от революционных взглядов
автор «Истории Лиги Наций») такой сторонник Лиги
Наций, как консерватор Иден, содействовал не менее,
чем его собрат консерватор Чемберлен3.
Но почему же легенда была пущена в ход? И почему,
что более важно, правители Англии и Франции проводи-
1 Общие советские поставки испанскому правительству, произ-
водившиеся в кредит, оценивались в 85 миллионов фунтов стерлин-
гов; большие количества продовольствия, одежды, медикаментов
и т. д. были посланы в дар. («История международных отношений и
внешней политики СССР», М., 1957, стр. 232).
2 Известный консервативный историк-конституционалист
А. Б. Кейт (A. Keith, The Causes of War, 1940, p. 309) писал:
«Победа генерала Франко была по существу победой иностранцев
над испанцами».
3 F. P. Walters, op. cit, vol. II, pp. 729—730. У Ф. П. Уол-
тepca есть много убийственных замечаний по поводу легенды "рав-
ной вины".
59

ли свою политику, так очевидно и скандально ослабляв-
шую их собственное положение в мире (пока это в
третий раз не привело к возникновению фашистской
угрозы на французских границах)?
Одним из широко использовавшихся аргументов
против помощи Испанской республике был — как и в
случаях с Эфиопией и с Рейнской зоной — аргумент о
мнимой опасности войны и неподготовленности к ней
Англии и Франции. Однако в течение многих месяцев
Германия и Италия не совершили нападения на Совет-
ский Союз, помогавший Испанской республике на свой
страх и риск, хотя они знали, что их война против Со-
ветского Союза была бы одобрена Англией и Францией.
Насколько более осторожными были бы они, если бы
Англия и Франция объединили свои силы с СССР! Еще
более поразительным является то, что произошло в сен-
тябре 1937 года, когда Германия и Италия, чувствуя
себя до конца хозяевами положения, не только начали
торпедировать английские торговые суда, но, кроме того,
31 августа напали на английский эскадренный миноно-
сец. Вся обстановка изменилась с быстротой молнии.
Английское и французское правительства забыли обо
всех отговорках насчет опасности войны. Через не-
сколько дней они созвали конференцию средиземномор-
ских стран, включая и СССР; она собралась в Нионе, в
Швейцарии, 10 сентября. Через тридцать шесть часов
было парафировано соглашение о потоплении без пре-
дупреждения замеченных неизвестных подводных лодок,
которые отказываются указать свою национальную при-
надлежность по первому требованию; и 14 сентября
соглашение было подписано и вошло в силу. Больше не
было подводных нападений, кроме как на испанские
суда, которые были специально не включены в согла-
шение, несмотря на протесты Литвинова. И не после-
довало никакого объявления войны.
Интересно отметить, что два консервативных англий-
ских государственных деятеля с противоположными
взглядами высказали в очень сходных выражениях сле-
дующее: «Несомненно, подобная энергичная процедура
могла бы остановить испанскую войну и в самом деле
могла бы положить конец всей агрессивной политике
Германии и ее подражателей»,— писал виконт Сесиль
(постоянный заместитель министра иностранных дел и
60

министр блокады во время первой мировой войны,
лорд-хранитель печати, поверенный в делах Лиги Наций,
министр герцогства Ланкастерского после войны, неодно-
кратный делегат Англии в Лиге Наций). Черчилль ска-
зал, что конференция в Нионе была «доказательством
того, каким мощным могло бы быть объединенное влия-
ние Франции и Англии на настроение и политику дикта-
торов, если бы оно было убедительно выражено и сви-
детельствовало о готовности применить силу... Малей-
ший признак решительного контрнаступления со стороны
западных держав немедленно приводил к ослаблению
напряженности» 1.
Но почему же тогда не происходило подобного контр-
наступления? Почему они не остановили германскую
агрессию? Лидеры западных правительств не были очень
словоохотливы по этому поводу. Но, по счастливой слу-
чайности, один из тех, кто их хорошо знал, осветил то,
что было до сих пор самым неясным.
«27 июля (1936) я пошел прямо от Л. Дж. (Ллойд
Джорджа) завтракать со С. Б. (Стэнли Болдуином) на
Даунинг-стрит, 10... С. Б. был очень взволнован испан-
скими делами: «Я сказал вчера Идену, что ни в коем
случае, о ком бы ни шла речь, о французах или о ком-
либо ином, он не должен дать втянуть нас в войну на
стороне русских». Ранее, в разговоре, Болдуин сказал
автору дневника, что решение английского, французского
к бельгийского правительств, принятое четыре дня тому
назад, созвать совещание пяти стран — участниц Локар-
но (их самих, а также Германии и Италии) не означает,
что последние «должны согласиться принять участие в
переговорах о европейском Локарно» (курсив автора
дневника. — Э. Р.)2.
Ничего не могло быть яснее. Восстановить старое
Локарно, то есть взаимные гарантии безопасности на
Западе, грубо уничтоженные, когда Гитлер 7 марта
послал свои войска в Рейнскую зону? Да, но только
для Запада; никакой попытки остановить Германию на
Востоке с помощью всеевропейского соглашения не бу-
дет. Солидарность с Францией, если Германия нападет
на нее под предлогом, что она разрешила испанскому
1 Е. A. R. Сеci1, A Great Experiment, 1941, p. 292;
W. S. Churchill, op. cit., p. 194.
2 T. Jones, op. cit., p. 231.
61

правительству покупку оружия — тем самым вовлекая
в конфликт и СССР в соответствии с франко-советским
пактом? Ни в коем случае. Другими словами, для анг-
лийского правительства именно Россия была действи-
тельным врагом, и его испанская политика вытекала из
этого факта.
Только в свете этих директив можно, наконец, объяс-
нить необычайное высказывание Идена в парламенте
19 ноября того же года, которое вызвало тогда много
разговоров, но со временем было забыто: «Что касается
невмешательства, то я категорически заявляю, что есть
другие правительства, которые, я думаю, следует осу-
ждать более, чем правительства Германии и Италии».
Иден подготавливал общественное мнение к поддержке
Германии в том случае, если она нанесет удар на Восток.
7. Нападение на Китай
Годом позже Япония — официально связанная теперь
с Германией «антикоминтерновским пактом» (ноябрь
1936 года), название которого делало союз агрессоров
звучащим более привлекательно для некоторых, — вос-
пользовалась разногласиями между державами, чтобы
активизировать военную кампанию, начатую в 1931 году
в целях завоевания Китая. Она развязала в Северном и
Центральном Китае в июле 1937 года войну больших
масштабов, которая, между прочим, угрожала сведенным
до минимума интересам Англии и США в Китае. Пред-
ставители этих стран дали понять на Брюссельской кон-
ференции заинтересованных держав, созванной 3 ноя-
бря 1937 года для обсуждения военного конфликта,
что они против каких-либо эффективных действии в за-
щиту Китая, в которых, как ясно заявил советский пред-
ставитель Потемкин, его страна была готова принять
участие. Поскольку дело касалось Японии, все, что
остальные державы смогли сделать,— это послать ей
смиренные приглашения прибыть на конференцию,
па которые она дважды ответила отказом, и, наконец,
просить ее изменить свое отношение к Китаю и найти
«мирное разрешение» вопроса. Но по отношению к СССР
они предприняли хитроумный маневр с помощью пред-
седателя конференции Спаака (бельгийского министра
иностранных дел! Они предложили, чтобы США и Aнг-
62

лия провели в дальневосточных водах «демонстрацию
военно-морских сил» (которая, конечно, ничего или
почти ничего не значила бы для Японии, так как англий-
ские и американские военно-морские базы были очень
далеко), в то время как «участие» СССР выразилось
бы в... мобилизации наземных войск вдоль манчжурской
границы и в рейде военно-воздушных сил на Токио (что,
без сомнения, немедленно вызвало бы войну). Нечего
и говорить о том, что это предложение было отвергнуто.
Что касается английского правительства, то все это
было еще более позорным также и по следующим обсто-
ятельствам. На последних заседаниях ассамблеи Лиги
Наций (в сентябре 1937 года) оно присоединилось — как
и другие правительства — к общему обязательству не
делать ничего, что могло бы помочь Японии, и рассмот-
реть в отдельности, что можно сделать для оказания
помощи Китаю. Прямым результатом этого решения
было то, что правительство Англии вторично отка-
залось наложить эмбарго на экспорт боеприпасов и дру-
гих военных материалов в Японию и в апреле 1938 года
заключило соглашение с японцами, в силу которого (за
обещание выплатить Англии ту часть доходов, которая
была ассигнована на уплату китайского долга) им были
переданы таможни на оккупированной территории Китая.
Политика Соединенных Штатов была не многим
лучше; американские дельцы продавали нефть, хлопок
и металлолом Японии и некоторые товары Китаю.
Советский Союз, подписавший пакт о ненападении с Ки-
таем через месяц после того, как началось новое япон-
ское наступление (ранее СССР предлагал пакт о вза-
имопомощи), начал вскоре посылать китайцам оружие
и снаряжение и в 1938 году дал Китаю заем в 100 мил-
лионов долларов. Этим и объясняется заявление китай-
ского представителя на сессии Совета Лиги Наций в мае
этого года: «Члены Лиги Наций, за одним исключением,
сделали мало или ничего, чтобы помочь Китаю в его
борьбе с агрессией» 1.
8. Австрия
После этого ряда событии в процессе «умиротворе-
ния» Гитлера и его союзников едва ли можно было ожи-
1 "Monthly Summary of the League of Nations", May, 1938,
p. 106.
63

дать, что в марте 1938 года, когда Гитлер, несмотря на
многочисленные заверения не допустить этого, захватил
и аннексировал Австрию, английское правительство
сделает что-либо иное, нежели публично откажется — в
парламенте за день до вторжения — даже от того, чтобы
сделать Гитлеру представление по поводу последствий
этой акции 1. Ни о каких коллективных мерах эффектив-
ного обуздания Гитлера не могло быть даже и речи.
Правда заключалась в том, что с обеих сторон исход
был предрешен. Уже в июле 1936 года, как показал
Нюрнбергский процесс над главными немецко-фашист-
скими военными преступниками десять лет спустя, Гит-
лер приказал разработать военные планы вторжения в
Австрию (названные условно «Дело Отто»). И 5 ноября
1937 года в разговоре со своими главнокомандующими,
приведенном в опубликованных германских архивах2
как «Меморандум Госсбаха», он говорил о войне «с це-
лью нанести поражение Чехословакии и Австрии одно-
временно». С другой стороны, как записано в дневнике
Томаса Джонса 23 мая 1936 года, Стэнли Болдуин (тог-
дашний премьер-министр) считал, что «нам бы не следо-
вало подвергаться риску, обещая защищать Австрию, с
тем чтобы она не попала в лоно Германии». Галифакс
в частной беседе с Гитлером 19 ноября 1937 года, запись
которой имеется в немецких архивах, упоминал Австрию
среди тех «возможных изменений в европейском поряд-
ке, которым, вероятно, суждено будет произойти с тече-
нием времени» (хотя он добавил, что Англия заинтере-
сована в том, чтобы эти изменения произошли посред-
ством мирной эволюции). Иден (тогда министр ино-
странных дел) сообщил германскому послу Риббентропу
2 декабря 1937 года (также согласно немецким архи-
вам), что в недавней беседе с французскими министрами
он информировал их о том, «что вопрос об Австрии
представляет намного больший интерес для Италии, чем
для Англии; кроме того, в Англии считают, что в какое-
то время должна будет установиться более тесная связь
между Германией и Австрией» (опять с оговоркой, что
применения силы следовало бы избежать) 3. Что касает-
1 Выступление Чемберлена в палате общин 11 марта 1938 гола.
2 "Documents on German Foreign Policy, 1918—1945", Series D
(упоминается далее, как D. G. F. P.), vol. I, pp. 29—39.
3 Ibid., p. 90.
64

ся правительства Франции, то его премьер Шотан ска-
зал послу Германии в Вене фон Папену в ноябре 1937
года, что у него «нет возражений против значительного
расширения германского влияния в Австрии, если оно
будет достигнуто эволюционным путем» (министр ино-
странных дел Боннэ сказал то же самое) 1.
Можно догадаться, что обе стороны в этих диплома-
тических переговорах, точно знали, какой вес могут
иметь оговорки насчет мирных и эволюционных средств
после примера ремилитаризации Рейнской зоны и крова-
вой борьбы в Испании.
Во всяком случае, Гитлер с полуслова понял намек.
В первой половине февраля он окружил Австрию круп-
ными немецкими силами. 12 февраля 1938 года он вы-
звал австрийского канцлера Шушнига в свою резиден-
цию в Берхтесгадене и вынудил его под угрозой втор-
жения в Австрию в течение трех дней согласиться на
назначение известного австрийского фашиста Зейсс-
Инкварта на пост министра безопасности и дать австрий-
ским фашистам (хорошо подготовленному отделению
германской нацистской организации) полную свободу
действий. И когда 9 марта Шушниг объявил, что со-
стоится плебисцит по вопросу о том, должна ли Австрия
остаться независимой, Гитлер предъявил ему 11 марта
ультиматум (через австрийских нацистов, так чтобы это
не исходило «извне») с требованием в течение двух часов
уйти в отставку, уступив место Зейсс-Инкварту, в про-
тивном же случае 200 тысяч человек вторгнутся в Ав-
стрию. Шушниг ушел в отставку, Зейсс-Инкварт занял
его место, и той же самой ночью немцы в конце концов
вступили в страну. Двумя днями позже Австрия была
аннексирована Германией. Вполне «эволюционно»2.
Во всех странах народные массы ничего не знали о
политических и дипломатических переговорах, предшест-
вовавших этим событиям. Документы и мемуары были
опубликованы только спустя десять лет, после того как
самая разрушительная война в истории опустошила
многие страны и режим Гитлера был уничтожен силой
оружия. Тогда мир узнал о событиях 11 —13 марта и о
1 D. G. F. P., vol. I, pp. 42—44.
2 На английском языке лучшим свидетельством очевидца собы-
тий в Австрии по-прежнему является книга Д. Э. Р. Геди
(G Е. R. Gedye, Fallen Bastions, 1939).
65

последовавших за ними зверствах нацистов. Он так-
же услышал английских и французских политиков и
историков, объяснявших (часто раньше, чем происхо-
дили события), почему допустили, чтобы все это могло
произойти. Не было вторжения; юридически австро-гер-
манское соглашение «не вызывало возражений»; оно не
нарушало обязательств Австрии по мирному договору;
оно было так или иначе неизбежным; соглашение в Отре-
зе 1935 года, обязывавшее Англию, Францию и Италию
поддерживать независимость Австрии, не действовало,
если все трое не были готовы к действию; идея о том,
что Лига Наций сможет помочь малой стране, оказалась
«заблуждением» (Дж. Л. Гарвин, редактор газеты «Об-
сервер», 19 декабря 1937 года); Англия была слишком
слабой, чтобы так или иначе защитить себя (это было
через шесть месяцев после конференции в Нионе).
Но среди множества разнообразных и часто противо-
речивых объяснений было и другое, подобное употребля-
вшимся в предыдущих случаях. Оно заключалось в речи
Невиля Чемберлена, теперь премьер-министра, в палате
общин 21 февраля 1938 года. «Мир в Европе должен за-
висеть от позиции главных держав— Германии, Италии,
Франции и нашей собственной»; дружеское обсуждение
между ними четырьмя и урегулирование их разногласий
сохранило бы мир в Европе «на целое поколение». И он
нарочно исключил из их числа Советский Союз, как
«наполовину азиатскую страну». Это вряд ли относилось
к его географическому положению, с этой точки зрения
Британская империя была на четыре пятых азиатской
и африканской. Но это было обычным определением,
которое употребляли нацисты, объясняя необходимость
своей экспансии на Восток. И к тому времени было
очень трудно представить себе те «разногласия», кото-
рые возникли бы между четырьмя державами, если бы
Гитлер напал на СССР.
Геди, тогдашний корреспондент «Таймс» в Вене, вер-
нувшийся в конце марта, после захвата Австрии, в Анг-
лию, говорил, что услышал в Лондоне отголосок этого
выступления. Теперь со всей очевидностью очередь была
за Чехословакией, и он говорил об этом «с английскими
государственными деятелями и политиками, с сотрудни-
ками военного министерства, известными публицистами,
редакторами и работниками министерства иностранных
66

дел». Геди говорил, что не мог понять, почему общей
тенденцией было покинуть и «этот последний бастион, сто-
явший па пути германской экспансии». Обычно они все
отвечали, что Англия не может защитить себя. И тогда,
писал он, пришло и объяснение этому: «Вероятно, Чем-
берлен и его друзья надеются, что если Германия раз-
громит Чехословакию, то она перевалит через Балканы
и продвинется на восток, готовясь к нападению на
СССР. Но к тому времени, когда она будет готова
совершить это нападение, полагали они, мы и Франция
будем уже настолько сильны, что сможем сказать ей:
«Если вы нападете на нас, вы встретите сильного про-
тивника, и вы знаете, что Россия будет атаковать вас с
тыла, но в то же время, если вы нападете на Россию, мы
можем обещать не атаковать вас и пожелать вам
удачи» 1.
Захват Австрии был последней импровизацией Гитле-
ра—и казалось, с ним была исчерпана система хитро-
сплетений, бывших в ходу в Западной Европе для их
оправдания,— до Мюнхена.
1 G. E. R. Gedye, op. cit, p. 356.
3*
68

ГЛАВА III
ЧЕХОСЛОВАКИЯ
Предыстория Мюнхена требует хотя бы в некоторой
степени обратиться к Чехословакии и ее праву на суще-
ствование,— праву, в котором начали сомневаться очень
широкие круги в Англии и Франции после захвата
Гитлером Австрии. Это тем более необходимо, потому
что многими годами позже находится человек, бывший
в то время министром финансов (а ранее министром
иностранных дел), который все еще пишет в своих мемуа-
рах: «Окруженное со всех сторон сушей государство
Чехословакия, с контурами, похожими на вытянутую
почку, было провозглашено союзниками, и его границы
были очерчены Версальским мирным договором вопреки
доктрине о самоопределении и без учета национальных
различий. Географически и исторически не было ничего,
что соединяло бы вместе отдельные части этого разно-
родного объединения» 1.
Такое сплетение нелепостей редко позволяли себе
публиковать даже бывшие члены кабинета. Из трина-
дцати с половиной миллионов человек, зарегистрирован-
ных по переписи 1921 года — через два года после Вер-
сальского мирного договора,— чехов и словаков на-
считывалось около девяти миллионов. Первые составля-
ли подавляющее большинство населения в Богемии,
Моравии и Силезии; вторые — подавляющее большин-
ство в Словакии — и четыре территории вместе состав-
ляли республику. Известно, что чешские и словацкие
племена жили на их нынешних землях уже по крайней
мере 1200 лет назад; сегодня, как и тогда, они близко
родственны славянским народам, чьи языки отличаются
1 J. A. Simon, op cit., p. 239.
68

друг от друга менее, чем, скажем, английский от аме-
риканского; и они упорно сохраняли свою самобытность
даже в самых неблагоприятных обстоятельствах Одно
это уже было тем цементом, которого хватило, чтобы
соединить Чехию и Словакию воедино. Но было и боль-
шее: первое созданное государство, с которым они, как
известно, были связаны — Великое княжество Морав-
ское в IX веке, — включало их обе.
В конце IX века словаки были завоеваны мадьярами
и оставались под их правлением, входя в феодальное
королевство Венгрию, около тысячи лет. Тем не менее
их язык, культура, фольклор, а в течение последних
150 лет и их политическая борьба, которую они вели в
значительно более трудных условиях, сделали их близко
родственными чехам. Решение двух народов соединить-
ся в своем собственном государстве, решение, к которому
сии пришли во время больших исторических сдвигов в
октябре 1918 года (когда рухнула Австро-Венгерская
империя, правившая ими) — на несколько месяцев ранее
Версальского мира, — было одним из выдающихся ак-
тов самоопределения в современной истории и доказа-
тельством того, что исторически их объединяло очень
многое.
Большая часть чехословацкой границы, протянув-
шейся на 2 500 миль, не была «установлена Версальским
мирным договором» в 1919 году. Не случайно, что фран-
цузская нота от 30 июня 1918 года о признании, адре-
сованная Национальному совету Богемских земель.
образованному в Париже иностранными политическими
деятелями, жившими в эмиграции, говорила о «незави-
симости внутри исторических границ ваших территорий».
Ибо границы Богемии, Моравии и Чешской Силезии,
«земель Богемской короны», были определены природ-
ными условиями, поселениями и большой историей за
много веков до того, как Саймон появился на свет.
Посмотрите в атлас, где имеется карпа Германии 1
в X веке: вы увидите княжества Богемское, Моравское и
Силезское под владычеством средневековой империи,
ограниченные с четырех сторон в основном так же, как
и сегодня, Богемским лесом, Рудными, Судетскими и
1 Например, знаменитый «Justus Perthes Geschichts Atlas» в лю-
бом его издании.
69

Белыми горами. Посмотрите в атлас, где имеется карта
Европы 1914 года 1, когда чехи находились под властью
Австрии, а словаки под властью Венгрии в старой импе-
рии Габсбургов, и вы увидите то же самое. К последней
четверти X века, когда Этельред Упрямый правил до-
вольно шатким английским государством, пражские кня-
зья были не только признанными императором прави-
телями всех чешских земель, но владели землями также
и далеко за пределами своих границ. В середине XII века
они сами стали королями и принимали участие в выборах
на престол «священной Римской империи германской
нации». Их государство было достаточно сильным, чтобы
разгромить объединившуюся германскую феодальную
знать при Шлюмеке в 1126 году, и даже самих страш-
ных монголов в Силезии в 1241 году. Карл I Люксем-
бургский, король Богемии в XIV веке, стал императором
Карлом IV, и Прага была его столицей. Между прочим,
Богемия дважды владела морским побережьем, о чем
упоминал Шекспир: один раз в XIII веке, когда владе-
ния короля достигли Адриатического моря, и в другой
раз в начале XV века, когда они распространились до
Балтийского моря.
С ее одним из старейших университетов в Централь-
ной Европе, основанным в 1348 году, быстро развиваю-
щимся горным делом, шерстяной промышленностью и
сельским хозяйством, историческими хрониками и лите-
ратурой на родном языке (когда хроники в Англии все
еще писали на латинском) и растущим рынком в горо-
дах Богемия в XIV веке была одним из самых передовых
центров цивилизации в Европе. Ранняя реформация и
национальный подъем в первой половине XV века, когда
Ян Гус и его последователи сделали на многие годы
учение Уиклифа вдохновляющей силой великой народной
войны против германской феодальной знати и иезуитов,
политически выдвинули чехов в первый ряд европейских
народов. Несмотря на то, что движение в конце концов
распалось в силу классовых противоречий и его наиболее
воинственные элементы — крестьяне и городские ремес-
ленники — были разгромлены, его традиции и идеи стали
великим национальным наследием чешского народа. На-
1 Например, Grant Robertson and Bartholomew,
Historical Atlas of Modern Europe, 1915.
70

чиная с 1526 года чехи находились под властью герцога
австрийского, и в 1620 году, после неудачного восстания
и поражения чехов в битве у Белой горы, недалеко от
Праги, его господство было восстановлено вновь. Даже
жестокие репрессии, принудительное обращение снова в
католицизм, восстановление крепостного права и пол-
ная конфискация имущества у чехов в пользу немецкого
дворянства, которая продолжалась более ста лет после
этого, не сломили духа чехов. Великие крестьянские вос-
стания в 1680 и 1775 годах напоминали об этом и (вто-
рое в особенности) заставили империю ослабить бремя
крепостничества.
Когда капиталистическое развитие в XVIII и начале
XIX века снова поставило Богемию в положение одного
из самых передовых промышленных районов Централь-
ной и Восточной Европы, национальное возрождение не
было плодом труда одной только буржуазной интелли-
генции 30-х и 40-х годов, которая чаще всего становится
предметом истерического исследования. В 1821 году
произошло еще одно большое крестьянское восстание, а
в 1832, 1843 и особенно в 1844 годах последовал ряд
крупных забастовок; и в 1848 году, на две недели рань-
ше «июньских дней», в Париже (когда впервые в Запад-
ной Европе имело место восстание рабочего класса) про-
исходили «июньские дни» в Праге (с 12-го по 17-е),
когда фабричные рабочие, ремесленники и студенты сра-
жались за чешское временное правительство, ответ-
ственное перед выборной ассамблеей, и за чешскую на-
циональную армию. В наши дни чешский народ обра-
щает свой взор через национальное возрождение
XIX века к культурной славе Богемии в средние века,
о которой ему напоминает многое из окружающего. Но
рабочий класс и крестьянство обращают свой взор так-
же и к великой народной борьбе их предков в XVIII ч
XIX веках против Габсбургов (в которой буржуазия
почти всегда — как в июне 1848 года — поддерживала
врагов народа) и за ними к великим демократическим
антифеодальным армиям таборитов в XV веке и к их
вождям Жижке и Прокопу.
Правда, словаки не могли участвовать в этой эволю-
ции, находясь под пятой мадьярских дворян. Но, когда
они присоединили свою часть «почки» к чешской в
1918 году, прибавив 1100 миль своих границ к границам
7!

чешских земель, они не только не пренебрегли «на-
циональными различиями», но и не внесли ничего искус-
ственного или трудного в «объединение». В трагические
дни Мюнхена не словаки были теми, кто показал себя
«чужеродными» элементами. Это были агенты нацистов,
и среди них венгерские фашисты, которым умение их
патрона Гитлера запугивать правительство республики
придало воображаемую силу, которую потом они исполь-
зовали для того, чтобы подорвать государство.
А как обстояло дело с «судетскими немцами» — тре-
мя миллионами граждан Чехословакии, говорящих по-
немецки? Это были выходцы из Германии, осевшие на
чешских землях в средние века, когда Богемия, Моравия
и Силезия были частью Священной римской империи, и
во время правления Габсбургов. Они никогда не были
связаны с тем, что сегодня является современной Гер-
манией; они, самое большее, принадлежали к части
немцев австрийского королевства. В Австро-Венгрии до
1918 года они были частью двух правящих рас; их бур-
жуазия и помещики выдвинули из своей среды немало
официальных деятелей имперского режима, и только ра-
бочие социал-демократы из их среды отказывались рас-
сматривать чехов как «низшую расу». Если не считать
700 тысяч из них, рассеянных по «закоулкам» внутрен-
ней части страны, они жили в пределах исторически сло-
жившихся горных границ чешских земель — обычно
вдоль лесистых горных окраин, потому что именно там
естественные условия способствовали в XVIII—XIX ве-
ках развитию промышленности; но они были разбросаны
но восьми отдельным районам.
Никакая сила на земле не смогла бы применить
«доктрину самоопределения» в ее обычном смысле <к их
положению; они не могли присоединиться к Австрии и
они не могли составить одно административное целое.
А лишить чешские земли их исторических границ — и
сделать невозможным их укрепление — путем присоеди-
нения этих территорий именно к Германии в конце
войны 1914—1918 годов, дать этой побежденной стране
ряд точек опоры для того, чтобы она позднее смогла еще
раз поработить чехов в реваншистской войне, точек опо-
ры, которых она никогда на протяжении истории не
имела,— это было бы действительным «нарушением
доктрины самоопределения».
72

Более того, к 1938 году стало совершенно ясно, что
в действительности ни одно национальное меньшинство
в Центральной и Восточной Европе, за пределами СССР,
ни, конечно, сами немцы в Германии не пользовались
такими политическими правами, какими пользовались
граждане немецкого происхождения в Чехословакии.
Они разделяли со всеми другими гражданами право
голоса для совершеннолетних и право выдвижения своих
собственных кандидатов в местные органы управления
и национальное собрание; они представляли более
22 процентов населения на выборах 1935 года и имели
72 места в парламенте из 300 (24 процента). Из общего
числа в 15 тысяч муниципалитетов 3400 были избраны
в районах, где большинство населения говорило по-не-
мецки; таким образом, большинство членов советов го-
ворило по-немецки (при Австро-Венгерской монархии
муниципалитеты контролировались богачами и рабочие
не имели права голоса). Из 3200 судей 730 говорили
по-немецки и вели судопроизводство (если они находи-
лись в районах с немецким населением) па немецком
языке. Огромное большинство детей немецкого проис-
хождения посещало школы, где преподавание велось на
немецком языке. Существовал университет и много кол-
леджей, в которых было то же самое. Ибо одной из
реформ, подтвержденной Конституцией Чехословакии в
1920 году, было то, что все граждане могут пользоваться
своим родным языком в государственных органах, судах
и во всякой официальной деятельности, а тем самым
национальные меньшинства в Чехословакии ставились
в намного более выгодное положение по сравнению с
валлийцами в Англии 1.
Чехословакия действительно была демократией, что
резко контрастировало со всеми окружающими ее стра-
нами: с Германией, Венгрией, Румынией (и после
1918 года с Австрией), находившимися под открыто фа-
шистским правлением, и Польшей — полицейским госу-
1 В Англии в 1938 году валлиец мог пользоваться своим язы-
ком в суде только в том случае, если он мог доказать, что недоста-
точно хорошо знает английский, но его речь должны были перево-
дить, так как судья обязан был вести дело на английском языке
По-валлийски нельзя было говорить в парламенте. Почтовое ведом-
ство не разрешало, чтобы франкировались конверты с валлийскими
штампами.
73

дарством, управляемым крупной буржуазией и помещи-
ками, где в некоторой степени был дозволен парламен-
таризм, сочетавшийся с произвольными арестами и
избиениями членов парламента, полицейским контролем
над профсоюзами, расстрелом бастующих и т. п. В Че-
хословакии существовали легальные рабочие партии,
профсоюзы и рабочая пресса всех политических оттен-
ков. В стране было сильное кооперативное движение
Это была единственная из названных шести стран, где
правительством не практиковался антисемитизм.
Кандидаты в парламент не должны были вносить
залог во время выборов, и состав обеих палат парла-
мента был избираемым. Президент выбирался парла-
ментом.
В то же самое время Чехословакия была буржуазной
демократией, то есть ее демократия была основана на
безоговорочном принятии капиталистической системы
всеми партиями (кроме коммунистов). В общественном
организме демократической республики, следовательно,
все нити держал в руках класс капиталистов наиболее
экономически развитых районов страны — Богемии и
Моравии. Это имело влияние, например, на националь-
ную политику правительства. Были некоторые просчеты
в ее применении к гражданам немецкого происхождения:
например, правительственный аппарат — гражданскую
службу — нужно было после 1918 года целиком созда-
вать заново, так как раньше именно австрийцы правили
страной. Естественно, что не из числа граждан немецкого
происхождения, оставшихся в стране после создания
республики, в течение ряда лет набиралось новое чи-
новничество, за исключением их собственных районов.
К тому времени, когда они приняли новый порядок ве-
щей, все посты были уже заняты, и это было чрезвы-
чайно удобно для чешских капиталистов и буржуазии.
Сравнительно мало, далее, было сделано для того, что-
бы способствовать полному экономическому развитию
Словакии, крестьянской области, бывшей источником
дешевого труда при власти венгров, и практически ни-
чего не было сделано для так называемых карпаторуссов
на самой восточной оконечности страны. Для крупных
капиталистов Богемии и Словакии было проще по-преж-
нему оставить там дела в руках кулаков и оптовых
купцов.
74

В области международных отношений буржуазный
характер чехословацкой демократии был особенно оче-
виден. Стоявшие у власти буржуазные партии —
аграриев, национальных социалистов (партия Бенеша)
и католиков — бдительно следили за попытками Герма-
нии и Венгрии взять реванш за их поражение в 1918 году.
Их внешняя политика была основана на союзе с Фран-
цией. По этой самой причине в течение многих лет они
были чрезвычайно враждебно настроены к Советскому
Союзу. Масарик и Бенеш, основатели партии на-
циональных социалистов, в мае 1918 года, по прямой до-
говоренности с западными правительствами 1, поддер-
живавшими контрреволюцию в Советской России, орга-
низовали вооруженный мятеж чехословацких военных
соединений в России, сформированных из дезертиров
австро-венгерских армий. Этот мятеж играл важную
роль в установлении белого режима адмирала Колчака
в Сибири и других контрреволюционных сил в иных
местах. В 1919 году новое правительство непосредственно
участвовало во вторжении союзников в Советскую Венг-
рию, что привело к укреплению фашистской диктатуры
адмирала Хорти. Когда белые армии были изгнаны из
России в 1920 году, чехословацкое правительство предо-
ставило убежище, работу и субсидии многим членам
русских контрреволюционных организаций. На процессе
эсеровских лидеров в Москве в 1922 году подлинные
документы, «извлеченные» из их парижских архивов,
опубликованные позже факсимиле, разоблачили прези-
дента Масарика и министра иностранных дел Бенеша,
как людей, которые лично распоряжались этими субси-
диями.
В июне 1922 года чехословацкое правительство под-
писало торговое соглашение с Советской Россией —
последнее в ряду договоров, начавшихся с англо-совет-
ского торгового соглашения 1921 года,—но отказывалось
восстановить дипломатические отношения до июня
1934 года, когда Гитлер уже пришел к власти. В следую-
1 Этот факт, упорно отрицавшийся в течение многих лег, не-
давно был вне всякого сомнения установлен с помощью большого
числа секретных документов из архивов канцелярии президента, во-
енного министерства, министерства иностранных дел и института
военной истории, приведенных в книге В. Краля «О контрреволю-
ционной и антисоветской политике Масарика и Бенеша», М., 1955.
75

щем году оно последовало за Францией и заключило
пакт о взаимопомощи с СССР (16 мая 1935 года). Тем
не менее этот пакт не должен был вступить в силу — по
настоянию чехословацкого правительства,— пока не вой-
дет в силу подобный же пакт между Францией и СССР;
и, поскольку французское правительство избегало пере-
говоров между генеральными штабами о практических
путях введения пакта в действие, чехословацкое прави-
тельство избегало их также.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
МЮНХЕН

ГЛАВА IV
ПЕРЕДЕЛ МИРА
1. Планы Гитлера
Как мы видели, правители нацистской Германии до-
бивались передела мира много лет. Их целью было шаг
за шагом расстроить мировой порядок, установленный
диктатом держав-победительниц после первой мировой
войны 1914—1918 годов. Надо было отказаться от обя-
зательств, наложенных на Германию Версальским мир-
ным договором в 1919—1920 годах, надо было разорвать
ее границы и границы новых государств, созданных мир-
ными договорами. Должно было быть создано новое
соотношение политических, экономических и военных
сил. Оно должно было перевешивать в пользу Германии
так же сильно, как это было при Брест-Литовском мире,
временно навязанном кайзером потерпевшей поражение
России в 1918 году. И это должно было быть мостом к
мировому господству; «Мейн кампф» не оставляла в
этом никаких сомнений.
Месяцы, прошедшие между мартом и октябрем
1938 года, когда к длинному перечню предыдущих успе-
хов Гитлера прибавилось завоевание Чехословакии, были
решающей и кульминационной фазой в достижении тако-
го соотношения сил. Начиная с этого момента новый
передел мира в пользу Германии становился реальной и
более обнадеживающей целью.
Оглядываясь на эти месяцы, заместитель Гитлера,
Геббельс, заявил об этом белее открыто, чем это когда-
либо делалось со времени появления «Мейн кампф».
Выступая 19 ноября 1938 года в Либереце (Чехосло-
вакия) с речью, он сказал, что, пока Германия была
разъединена, «великие нации мира были заняты деле-
жом континентов — Африки, Южной Америки, Азии,
Австралии. К тому времени, когда мы покончили с на-
шей внутренней борьбой и впервые предстали объединен-
ными на мировой арене, мы увидели, что дележ завер-
шен. Не часто в истории мир подвергается переделу; но,
когда начинается новое великое развитие, когда пришло
79

время богине Истории сойти на землю и край ее одежды
уже касается земли, тогда мы должны быть уверены в
том, что ответственные деятели нации обладают смело-
стью и решительностью, чтобы ухватиться за этот край
и крепко держаться за него. Я верю, что мы переживаем
именно такой исторический час».
Но что бы ни говорил Геббельс о богине Истории,
одного ясно выраженного желания Гитлера было недо-
статочно для того, чтобы обеспечить передел мира в
пользу Германии. Для этого требовалось еще по крайней
мере три необходимых условия.
Первое из них состояло в том, что Германия должна
была снова, как в 1914 году, стать перворазрядной инду-
стриальной державой, способной развязать большую
войну, финансировать ее и производить для ее нужд
вооружение. Это условие было в основном достигнуто
Германией к 1929 году, задолго до прихода Гитлера
к власти. В этом году Германия вышла в первый ряд
европейских стран по производству железа, угля, стали,
машин, химикалий, текстиля, по объему ее железнодо-
рожных перевозок и внешней торговли и по развитию
ее дорог и воздушных путей сообщения.
Вторым условием была ликвидация угрозы револю-
ции и установление ничем не ограниченного господства
того класса, который заинтересован в новой войне за
мировое господство. Экономические успехи были достиг-
нуты рационализацией производства и с помощью пото-
гонной системы, равных которым не было ни в одной
другой стране. Напряжение сил, вызванное этим процес-
сом, уже подвинуло германский народ так далеко влево,
что, когда в Германии с разрушительной силой разра-
зился кризис 1930 года, ее правящие классы почувство-
вали, что действительно безопаснее начать править без
парламента, диктаторскими методами. В 1933 году внут-
реннее напряжение, вызванное противодействием влия-
нию кризиса и подготовкой к мировой борьбе за рынки,
было таким сильным, что правящие классы, воспользо-
вавшись разногласиями в рабочем движении, установили
фашизм — самую диктаторскую и террористическую из
всех форм правления, действующих в интересах собст-
венников.
Требовалось, однако, и третье важнейшее условие
для успеха в новой войне. Оно состояло в уничтожении
80

барьера, стоящего на пути германской экспансии, и
устранении угрозы с фланга для любой германской
военной наземной операции, каковые представляло
собой существование независимой и хорошо вооружен-
ной Чехословацкой республики.
Без Чехословакии путь, ведший от Рейна и Майна к
Дунайскому бассейну, нельзя было блокировать; проти-
воположная германская дорога к Дунайскому бассей-
ну— через север Карпат — тоже лежала открытой, и
никто не мог запереть подобный же путь, спускавшийся
по Дунаю дальше на восток. Если Чехословакия с ее
древним естественным горным барьером, выступающим
в Южную Германию, подобно огромной укрепленной
арке, будет превращена в германский выступ в глубь
Центральной Европы, то все три военные дороги в бас-
сейн Дуная будут открыты.
Это означало бы, что Германия, получив превосход-
ство в оружии (для создания которого требуется прежде
всего современная промышленная техника) —в самоле-
тах, танках, бронемашинах, мототранспорте для пехо-
ты,— приобрела бы стратегическую возможность про-
рваться на запад к Средиземному морю, на юго-восток
к Дарданеллам и на восток к равнинам Польши и
Украины без серьезной угрозы атаки с флангов (исклю-
чая Советский Союз). Никакое другое государство Цент-
ральной и Юго-Восточной Европы не обладало ни такой
высокой степенью индустриального развития, ни той
сильной внутренней демократической сплоченностью, ка-
кими обладала Чехословацкая республика; и, следова-
тельно, ни одно из них в случае войны не могло заме-
нить ее — не говоря уже о географических факторах —
в качестве угрозы германским военным операциям.
Уничтожение того барьера, какой представляло
собой Чехословакия, имело еще более серьезные послед-
ствия. Оно лишало Францию ее сильнейшего и надеж-
нейшего союзника в Центральной Европе. Франция уже
потеряла значительную часть своего влияния в странах
этого района, с которыми она была в прошлом связана
союзом (в Польше, Югославии, Румынии). Она очути-
лась бы в настоящей изоляции, если бы не добрая воля
Англии и Советского Союза.
Это означало, что щупальца германского финансово-
го капитала снова протянутся в Турцию, в Багдад и к
81

Индийскому океану. Это движение было остановлено
первой мировой войной, и оно прямо угрожало англий-
ским владениям, разбросанным вокруг этого океана.
После падения Чехословакии на пути этого продвиже-
ния по суше стояло бы только одно реальное препят-
ствие— Турция. Более того, существенным различием
между войной 1914 гола и войной через двадцать пять
лет было бы колоссально возросшее значение самолетов
и других машин истребления, приводимых в движе-
ние бензином. Преодоление чехословацкого барьера
сделало бы более легким для Германии доступ к мощно-
му источнику бензина — к румынским нефтяным место-
рождениям. А падение или обход второго барьера —
Турции — открыло бы двери к другому мощному источ-
нику— в Ирак и Иран. И это было бы последним эта-
пом на пути в Индию
В добавление к этим стратегическим соображениям
оккупация Чехословакии вслед за Австрией и вытекаю-
щие отсюда возможности — крупная тяжелая индустрия
Чехословакии и Польской Силезии, огромные продоволь-
ственные ресурсы Венгрии и Румынии и колоссальный
источник рабочей силы — увеличили бы экономический
потенциал 1 Германии, о котором шла речь выше.
Первым шагом, предпринятым Гитлером, была по-
пытка завоевать Чехословакию изнутри. В ноябре и де-
кабре 1936 года, во время секретных переговоров с Бе-
нешем, он попытался2 убедить последнего в обмен на
«признание» существующих границ Чехословакии под-
писать соглашение о том, что оба государства «ни при
каких обстоятельствах» не будут воевать одно против
другого, и предоставить полную свободу «признавать и
поддерживать германскую национальность». На деле это
означало право создать филиал нацистской партии
и тем самым подорвать Чехословакию изнутри; в то же
время это значило, что Чехословакия должна отка-
заться от пактов о взаимопомощи с Францией и СССР
и, таким образом, остаться в одиночестве, в то время
как процесс ее внутреннего распада зайдет так далеко,
что позволит Гитлеру произвести прямое нападение.
1 Королевский институт международных отношений, Survey of
International Affairs, 1938, vol. II, 1951, p. 11 (упоминается далее как
«Survev»).
2 F Benes, Memoirs, 1954, pp. 15—20
82

Хотя Бенеш (как мы увидим позже) был подготов-
лен к тому, чтобы пойти в этих переговорах довольно
далеко, он не желал попасть в эту явную ловушку.
В результате этого весной 1937 года в германской прес-
се была начата враждебная кампания против Чехосло-
вакии; в атмосфере этой кампании инициативу взяла на
себя слегка замаскированная организация германского
фашизма в Чехословакии — партия Генлейна, или «су-
детских немцев». 18 февраля 1937 года она публично
потребовала отказа от договоров с Францией и СССР и
«согласования» чехословацкой внешней политики с по-
литикой Германии. 27 апреля члены парламента от этой
партии внесли в парламент законопроекты об обязатель-
ной регистрации всех граждан в национальных корпора-
циях соответственно их национальности; корпорации
подлежали контролю «представителя», который будет
избран членами парламента от этой национальности 1.
Тем самым единство страны было бы подорвано и, в
частности, германские нацисты получили бы полный
простор для деятельности нужной им нацистской орга-
низации 2. Учитывая рост престижа нацистской Герма-
нии в 1936 и 1937 годах за счет ее легких международ-
ных побед, эта программа была мощным оружием про-
паганды в районах немецкого населения Чехословакии.
Но приготовления Гитлера не ограничивались поли-
тическими интригами. 24 июня 1937 года фон Бломберг,
военный министр, подписал первый набросок «Операции
Грюн» — военного нападения на Чехословакию3. После-
довали и другие приготовления. Но идея этого нападе-
ния была впервые полностью высказана Гитлером перед
нацистскими главарями — Герингом, министром ино-
странных дел Нейратом, адмиралом Редером и генера-
лами Бломбергом и Фричем (тогдашним главнокоман-
дующим армии)4 — 5 ноября 1937 года на уже упоминав-
1 D. G. F. P., vol. II, 1950, pp. 6—7.
2 Выступая 4 марта 1941 год с лекцией в Вене, Генлейн пояснил:
«Хотя мы должны были публично вести себя иначе, мы, конечно, были
секретно связаны с национал-социалистской революцией в Герма-
нии, так что мы могли быть ее частью». Едва ли, объяснял он, от-
крыв миру свою зависимость, они «смогли бы выполнить политиче-
скую задачу разрушения Чехословакии как бастиона в союзе против
Германской империи...» («Trial», part II, p. 29)
3 "Тrial", part II, p. 4.
4 Текст приводился на суде в Нюрнберге в 1946 году.
83

шемся совещании в имперской канцелярии. В своем вы-
ступлении Гитлер изложил потребности Германии в
«жизненном пространстве» и заявил о своем «неизмен-
ном намерении разрешить германскую проблему с по-
мощью силы». Он считал, что «почти безусловно Англия
и, вероятно, Франция уже молчаливо списали со счета
чехов и примирились с фактом, что этот вопрос будет
должным образом разрешен Германией». Он ясно дал
понять, что его целью является «захват» и «включение»
Чехословакии в Германскую империю, и сказал, что
после этого из Чехословакии «в принудительном порядке
будет переселено два миллиона человек».
Конечно, публично Гитлер и его представители про-
должали уверять Чехословакию и ее предполагаемых
друзей, что их намерения были мирными и что единствен-
ное, чего Германия желала — как он сказал в беседе с
Галифаксом через две недели,— были «разумные реко-
мендации» Чехословакии, «хорошие отношения со всеми
ее соседями» и «укрепление мира». Галифакс говорил о
Чехословакии (и Данциге) и об Австрии как о странах,
где «со временем» могут быть «возможные измене-
ния»,— и Гитлер не разубеждал его1. Месяцем раньше
Генлейн был в Лондоне и пытался создать такое же
впечатление умеренности и доброжелательности. Ван-
ситтарт, один из тех, на кого он произвел впечатление,
сказал ему, что Англия «воздействует на чехословац-
кое правительство, чтобы оно обеспечило наиболее да-
леко идущую автономию для судетских немцев», но не
будет поддерживать применение силы 2. Первого де-
кабря Иден сказал также послу Италии Гранди, что
Англия готова поддержать решение вопроса «в соответ-
ствии с желаниями Германии, а именно на основе авто-
номии, и то же самое готова сделать Франция»3. Еще
3 марта 1938 года Гитлер уверял посла Англии в Бер-
лине, что для удовлетворительного разрешения дел в
Чехословакии «немцам должна быть предоставлена
соответствующая автономия как в культурном, так и в
других отношениях»4.
1 «Документы и материалы кануна второй мировой войны»
(упоминаются далее как «Документы и материалы»), т I, М., 1948,
стр. 35, 40.
2 D. G. F. P., vol. II, р. 30.
3 Ibid., p. 74.
4 «Документы и материалы», т. I, стр. 63.
84

Короче говоря (поскольку можно привести другие
примеры), Гитлер использовал месяцы после совещания
5 ноября на то, чтобы проверить снова и снова, был ли
он прав в своем впечатлении, что Англия и Франция
«.молчаливо списали чехов со счета». Ибо в том, что
касалось автономии, Генлейн с исключительной ясностью
заявил 19 ноября (конечно, не публично, а в секретном
меморандуме своим хозяевам), что «стало бессмыслен-
ным защищать автономию для судето-немецкого района,
так как этот район стал бетонной стеной и крепостным
поясом Чехословацкого государства». И чехословацкий
премьер Годжа — член партии аграриев, очень сильно
заинтересованный в том, чтобы пойти на уступки Гер-
мании,— сказал немецкому посланнику в Праге Эйзен-
лору 21 декабря 1937 года, что автономия была бы
«самоубийством для нашего государства»1. Никто не
мог всерьез предположить, что ведущие министры
английского и французского правительств не знали об
этом элементарном факте.
Во всяком случае, не одни только немцы действо-
вали так, хотя было совершенно ясно видно, что зате-
вается. К 19 февраля 1938 года депутаты партии Ген-
лейна, посетив Будапешт, обсудили этот вопрос с вен-
герскими министрами, которые сказали им, что желают
«исчезновения Чехословакии с карты Европы» и что от-
ношение их правительства к судьбе Чехословакии «це-
ликом соответствует отношению фюрера»2. Действитель-
но, дело дошло до того, что вскоре после этого Риббен-
троп (теперь министр иностранных дел Гитлера) сооб-
щал новому начальнику генерального штаба Гитлера
Кейтелю, что венгерские министры просят провести
военные переговоры, «чтобы обсудить цели возможной
войны против Чехословакии», о которых уже имелась
договоренность, но проведение которых Германия хотела
отсрочить, боясь преждевременного разглашения3 и, воз-
можно, по другим причинам. Так, мы находим пометку
1 D. G. F. P., vol. 11, pp. 58, 88.
2 25 ноября 1937 года Гитлер посоветовал премьер-министру
Венгрии Дараньи и министру иностранных дел Канья, «чтобы Вен-
грия не распыляла своих политических усилий» и «направила бы
их лишь по одной линии, а именно на Чехословакию» («Документы
министерства иностранных дел Германии, выпуск I, Германская по-
литика в Венгрии (1937—1942)», М., 1946, стр. 23).
3 D. G. F. P, vol. II, pp. 152—153.
35

в дневнике генерала Йодля (дата не обозначена, но, как
показывает контекст, это относится к весне): «Фюрер за-
мечает, что после захвата Австрии нет нужды торопить-
ся с разрешением чешского вопроса, потому что прежде
надо переварить Австрию. Тем не менее приготовления
к «Операции Грюн» должны будут энергично осущест-
вляться» 1.
Приготовления были самыми тщательными. 5 фев-
раля 1938 года Нейрат писал Эйзенлору, что ему при
переговорах в Праге следует избежать каких-либо упо-
минаний о том, что германо-чехословацкое соглашение
об арбитраже, подписанное в Локарно в 1925 году, все
еще в силе. Это могло бы «создать неудобные ограниче-
ния для нашей свободы действий», если «отношения
между Чехословакией и Германией осложнятся»; с
другой стороны, если бы оно было денонсировано, то
«это было бы расценено как подготовка активных пла-
нов против Чехословакии»2.
С захватом Австрии начались действительно «актив-
ные планы». Германское правительство прежде всего
старалось рассеять подозрения. 11 марта Геринг дваж-
ды давал чехословацкому посланнику свое честное сло-
во в том, что против его страны ничего не замышляется;
заверяя его в этом в третий раз на следующий день,
он выразил надежду, что в Чехословакии не будет мо-
билизации. В тот же день было дано четвертое завере-
ние, на этот раз Нейратом, который, несмотря на свои
собственные инструкции от 5 февраля, всячески старал-
ся убедить министра, что соглашение об арбитраже
еще в силе3. 14 марта, спустя два дня после этих заве-
рений, французское правительство обещало чехам прий-
ти на помощь, если Германия не сдержит своего слова
и нападет на них. 24 марта премьер-министр Англии
намекнул в парламенте, что подобные обстоятельства,
вероятно, приведут к тому, что Англия окажет поддержку
Франции. Однако сразу же после этого, когда советское
правительство пошло дальше и предложило немедленно
начать переговоры заинтересованных стран, чтобы дого-
вориться о коллективных мерах для прекращения даль-
1 "Trial", part II, p. 10.
2 «Документы и материалы», т. I, стр. 52—53.
3 "Documents on British Foreign Policy, 1919—1930". Third Se-
ries, vol. I, 1949, pp. 36—37 (упоминаются далее как D. В. F. P.).
86

нейшего развития агрессии и устранения растущей
угрозы новой войны, правительство Англии отвергло это
предложение.
Переговоры не состоялись, но и Германия не совер-
шила военного нападения на Чехословакию. Вместо
этого она принялась шантажировать ее; при этом в одну
точку — на чехословацкое правительство были направ-
лены военные угрозы Германии, дипломатическое дав-
ление правительств Англии и Франции, угрозы и дав-
ление сторонников Гитлера в самой Чехословакии. Эта
политика достигла своего кульминационного пункта
спустя 7 месяцев на Мюнхенской конференции. И барьер
был сломан.
2. После Австрии
В марте, после оккупации Австрии, германская пе-
чать неожиданно разразилась потоком пропагандист-
ских выступлений относительно «угнетения» судетских
немцев в Чехословакии. Мы увидим позже, как мало
было фактических оснований для этой кампании. Важно
то, что, как только началась кампания, она была под-
креплена продвижением войск к германо-чехословацкой
границе. Эта внезапная угроза была столь убедительной,
что лидеры большинства ненацистских немецких партий
в Чехословакии вышли из коалиции с чешскими кон-
серваторами, либералами и социалистами. Некоторые
из них объединили свои партии с организацией Ген-
лейна, которая начала «надоедливо твердить о слиянии
с Германской империей»1.
В течение марта и апреля партия Генлейна вела
кампанию угроз в районах, пограничных с Германией,
чтобы сломить то незначительное противодействие, кото-
рое еще оказывалось ее притязаниям быть представи-
тельницей всего говорящего на немецком языке насе-
ления Чехословакии. Террор проявлялся в угрозах уволь-
нения и в увольнениях рабочих и служащих, отказы-
вающихся вступить в партию судетских немцев, в демон-
страциях перед зданиями противников этой партии, в
рассылке угрожающих писем, в дурном обращении с их
1 Безил Ньютон, английский посланник в Праге, 19 марта 1938 го-
да (D G. F. P. vol. II, р. 170)
87

детьми в школах, бойкотировании их магазинов и даже,
при случае, в отказе во врачебной помощи.
Этой кампанией руководила теперь германская ди-
пломатическая миссия в Праге, сообщившая 16 марта
о шагах, которые необходимо предпринять для того,
чтобы поставить организацию Генлейна «под строгий
контроль» ввиду «приближающихся событий во внеш-
ней политике». Генлейн и его заместитель Франк согла-
сились, чтобы их выступления и печать находились под
наблюдением Эйзенлора и чтобы его инструкции «строго
соблюдались» 1. Роль партии Генлейна стала настолько
значительной, что Гитлер принял его сам 28 марта и
сказал, что он «намерен решить проблему судетских
немцев в недалеком будущем». Смысл инструкций, дан-
ных в этой связи Гитлером Генлейну, заключался (как
записано в меморандуме германского министерства ино-
странных дел) в том, чтобы «судето-немецкая партия
выдвинула требования, неприемлемые для чешского пра-
вительства... Генлейн следующим образом изложил свою
точку зрения фюреру: мы должны все время требовать
так много, чтобы никогда не удовлетвориться. Фюрер
одобрил его точку зрения». Он был очень доволен успеш-
ной поездкой Генлейна в Англию в октябре прошлого
года и просил его поехать еще раз «с целью обеспечить
невмешательство Англии». На следующий день после
'этого «вы будете моим вице-королем», сказал Гитлер2.
В тот же день он произнес речь о том, как «терзают»
немцев, находящихся за пределами Германии.
Теперь Гитлер говорил с Госсбахом о более крупных
планах. Он должен помочь Муссолини завоевать афри-
канскую империю, но этому должно предшествовать за-
воевание Чехословакии; «возвратиться с Чехословакией
в чемодане», — заметил адъютант3 22 апреля, после
происшедшего накануне разговора Гитлера с Кейтелем.
Госсбах в «совершенно секретной» записке изложил
основные пункты «Операции Грюн». Действия должны
были начаться «после периода дипломатических перего-
воров, которые постепенно приведут к кризису и войне».
Они могут последовать вслед за каким-либо несчастным
случаем — «например, убийством германского диплома-
1 D. G. F. P., vol. II, р. 170.
2 Ibid., pp. 198—202.
3 Ibid., p. 238.
88

тического представителях — и должны быть молние-
носными по характеру, осуществляться моторизованной
армией и закончиться в четыре дня, с тем чтобы «убе-
дить иностранные державы в безнадежности военного
вмешательства» 1.
Чехословацкое правительство уже испытывало на себе
сильное давление правительств Англии и Франции,
требовавших от него примирения с Генлейном, и не
предприняло никаких эффективных действий, чтобы
остановить террор в районах с населением, говорящим
на немецком языке. Это воодушевило нацистов на сле-
дующий шаг в направлении, согласованном с Гитлером.
24 апреля Генлейн произнес речь в Карловых Варах
(Карлсбад), в которой он, как никогда, решительно выд-
винул нацистскую программу (в форме «восьми пунк-
тов» и «трех требований»), рассчитанную на взрыв Че-
хословацкой республики изнутри2.
Он потребовал полной автономии судетских районов
с чисто немецким управлением под номинальным чехо-
словацким суверенитетом, который не должен препят-
ствовать установлению фашистского режима в этих
районах («полной свободы признания немецкой нацио-
нальности и немецкой политической философии»), права
для лидеров партии Генлейна контролировать всех чехо-
словацких граждан немецкого происхождения («призна-
ния национальной группы судетских немцев как юриди-
ческого лица»), где бы они ни находились. Первое требо-
вание означало разрушение военного барьера, создан-
ного независимым существованием Чехословакии, так
как большие участки пограничных укреплений респуб-
лики отошли бы под контроль Генлейна. Второе требо-
вание означало разрушение политических преград, так
как создание того, что Генлейн назвал «национальная
группа судетских немцев как юридическое лицо», кон-
тролируемое лидерами его партии, означало бы дезор-
ганизацию не только демократии во всей Чехословакии,
но и самого государства. Он потребовал также корен-
ного пересмотра чехословацкой внешней политики, «со-
трудничества с Центральной Европой, находящейся под
1 D. G. F. P., vol. II, рр 239—240
2 Ibid., pp. 242—243. Обзор есть у Д. У. Уилер-Беннета
(J. W Wheeler-Bennett, op. cit., pp. 46—47).
89

Германским влиянием», и отказа oт существующих свя-
зей с другими славянскими народами.
Значение речи в Карловых Варах было хорошо по-
нято за границей, но ни Англией, ни Францией не было
высказано ни слова осуждения 1, и Германия стала еще
наглее.
В мае передвижение германских войск на границе
с Чехословакией стало поистине угрожающим. Исполня-
ющий обязанности английского консула в Дрездене
доносил, что войска концентрируются в южной Силезии
и северной Австрии, и в тот же день (19 мая) сообще-
ние, подтверждающее это, появилось в лейпцигской
газете «Цейтунг». В то же время в Чехословакии было
объявлено (13 мая) о формировании партией Генлейна
«добровольческого корпуса судетских немцев». Он был
сформирован по образцу нацистских штурмовых отрядов
и фактически существовал некоторое время подпольно,
получая оружие из-за границы. Одновременно герман-
ская пресса в угрожающих тонах без конца писала о
том, что произойдет с Чехословакией, если судетские
немцы не будут «освобождены», и что «расчленение не
остановится на языковой границе» (берлинский коррес-
пондент «Манчестер гардиан», 18 мая). Другими словами
если чехи не передадут своих укрепленных районов Гер-
мании, то последняя вообще разрушит их государство.
1 Напротив, 29 апреля германский поверенный в делах в Лон-
доне сообщил, что Галифакс заверил его в своем желании продол-
жать «плодотворное» сотрудничество с Риббентропом, а 30 апреля
де Бринон (друг премьер-министра Даладье) сообщил германскому
посольству в Париже, что французское правительство решило «замо-
розить» франко-советский пакт (D. G. F. P., vol. II, pp. 246, 258). Ви-
зит Генлейна в Лондон, во время которого он говорил много лестного
Черчиллю, лидеру либералов Синклеру, Ванситтарту и ряду членов
парламента, вызвал отклики общественности в «Таймс» о его «разум-
ной» позиции, и подобные же впечатления были высказаны в частных
признаниях Ванситтарта и Галифакса. Последний сказал, что Ген-
лейн «произвел впечатление человека, по-настоящему стремящегося к
скорейшему урегулированию» (D. В. F. P., vol. I, pp. 297—299).
В действительности Генлейн отрекался от каких-либо намерений
«навязывать» нацистскую идеологию, прекратил разговор о статуте
«корпоративного юридического лица» для граждан немецкого проис-
хождения и даже отрицал, что он действует по указанию из Бер-
лина, хотя, как было показано выше, и сам визит Генлейна и все,
что он отрицал в разговорах, было лишь выполнением инструкций
Гитлера (D. G, F. P., vol. II, pp. 273).
90

Германская пресса также перестала притворяться, что
дело касается разногласий между Генлейном и Бене-
шем; она прямо заявляла Чехословакии, что ее военный
союз с «большевизмом» был «нетерпимым» (как сооб-
щал английский посол 20 мая) 1. В Берлине 17 мая
Риббентроп высмеял разговоры о «провокации в отно-
шении судетских немцев» и угрожал французскому по-
слу Франсуа Понсэ войной, в которой Германию под-
держало бы «мировое общественное мнение», в слу-
чае если Франция вмешается с целью защитить Чехо-
словакию, эту «кучку гуситов, склонных к комму-
низму»2.
Было ясно, что велась комбинированная кампания,
подобная той, которая предшествовала внезапному
ультиматуму, предъявленному Австрии3. В самом деле,
20 мая Кейтель послал Гитлеру пересмотренную и рас-
ширенную директиву относительно «Операции Грюн».
подобную таковой от 22 апреля, однако в ней имелось
предупреждение «избегать любых действий, которые
могли бы неблагоприятно повлиять на политическую
позицию великих европейских держав» 4. Ни чехословац-
кое правительство, ни весь остальной мир не знали, что
это событие произошло. Но по предыдущему опыту
они могли догадываться, что происходило5, в особенно-
сти когда в тот же день партия Генлейна открыто
прекратила всякие переговоры с правительством о пред-
лагаемом ею «национальном статуте» под предлогом
беспорядков (которые она сама вызывала).
1 D. В. F. P., vol. I, p. 320.
2 D. G. F. P., vol. П. pp. 284—287.
3 Даже Невиль Чемберлен писал 28 мая: «Я лично не сомне-
ваюсь, что, во-первых, немцы завершили все приготовления
для нападения и что, во-вторых, под конец они решили,
получив наши предостережения, что риск был слишком ве-
лик» (К. Feiling, op. cit., p. 354). Предостережения были сде-
ланы в связи с мобилизацией в Чехословакии.
4 К. Felling, op. cit., p. 299—303.
5 Например, посол США в Москве Джозеф Дэвис записал в
своем дневнике 15 мая о разговоре с послом Франции Кулондром:
«Чешская ситуация и шквал германской пропаганды тревожат его.
Они показывают, по его мнению, определенные агрессивные наме-
рения Германии в отношении Чехословакии Он считает, что «ма-
невры» германской армии на границе с Чехословакией являются
определенной угрозой и «могут кое-что значить» (J. E. Da vies.
Mission to Moscow, 1941, p. 327).
91

К 20 мая ситуация была настолько угрожающей, что
чехословацкое правительство издало приказ о частичной
мобилизации, что было с одобрением встречено обще-
ственным мнением Франции и Англии. Наиболее раз-
нузданные формы нацистского террора внутри страны
сразу же исчезли, тон прессы в Берлине стал умерен-
нее, и германская армия не предпринимала вторжения
в Чехословакию. Но немцы вскоре выяснили, что пра-
вительства Англии и Франции сами были раздражены
этими действиями чехословацкого правительства 1. По-
этому после нескольких дней передышки германское
давление извне было возобновлено, приняв характерную
форму в интервью, которое Генлейн дал 26 мая газете
«Дейли мейл». В нем он прямо угрожал военным напа-
дением Германии, в случае если районам с населением,
говорящим на немецком языке, не будет предоставлена
местная автономия, и определил эти районы как «почти
непрерывную полосу территории вдоль границы, около
50 миль в глубину в самом широком месте». Полагать,
что английское и французское давление на Чехослова-
кию, которое теперь (как мы увидим ниже) оказыва-
лось открыто, не принималось в расчет германскими
властями, значило бы резко недооценивать их полити-
ческую сообразительность.
Теперь, держа это в глубочайшей тайне, Гитлер сде-
лал следующий шаг к своей цели. 28 мая он отдал при-
каз пересмотреть план «Операции Грюн». И когда план
был вручен военным руководителям через два дня, то
он начинался со слов: «Моим непоколебимым решением
является разгром Чехословакии с помощью оружия в
ближайшем будущем». В плане снова детально рас-
сматривались методы «молниеносных действий», но вме-
сто германского дипломатического представителя, кото-
1 Невиль Гендерсон, посол Англии в Берлине, сказал 21 мая
Риббентропу, что мобилизация была «большой глупостью», а на
следующий день сказал немцам, что французское правительство
«серьезно возражало» против нее (D. G. F. P., vol. II, р. 313,
D. В. F. P., vol. I, p. 346). Министр иностранных дел Франции Бон-
нэ сказал послу Германии в Париже, что если чехи будут по-преж-
нему «неуступчивы», то правительство Франции будет вынуждено
«пересмотреть» свои обязательства по франко-чехословацкому до-
говору о взаимопомощи. Нечего и говорить, что посол ответил, что
ему это кажется «верным путем для достижения прогресса»
(D. G. F. P., vol. I, p. 344).
92

рый раньше был выбран объектом для подходящего
убийства, в нем подчеркивался другой аспект «Вызов,
которого нельзя стерпеть», в чем бы он ни заключался,
должен был быть таким, чтобы «в глазах по крайней
мере части мировой общественности он принес мораль-
ное оправдание военным мерам». Это показывает, что
Гитлер хорошо сознавал, что правительства Парижа и
Лондона с растущей симпатией относятся к его требо-
ваниям. План, кроме того, показывает, что Гитлер уже
тогда смотрел далее завоевания Чехословакии. План
приказывал сохранять, насколько возможно, «чехосло-
вацкие промышленные и военные сооружения», так как
имело решающее значение, быстро наладив работу «важ-
ных предприятий», усилить «военно-экономический по-
тенциал для тотальной войны». 1 октября 1938 года
было днем, назначенным для действий1. Кроме того,
были начаты «военные приготовления во всех отноше-
ниях», записывал Йодль в своем дневнике 30 мая2.
Тем временем в июне возобновилось координирова-
ние секретной военной подготовки и выступлений прес-
сы, и античешская кампания в германской печати вновь
усилилась. Режим в районах с населением, говорящим
на немецком языке, расписывался не иначе, как
«кровавый террор», поведение чешских властей —
не иначе, как «зверское», «грязное», «чудовищное»
и тому подобное. Три недели, последовавшие за 22 мая,
были периодом муниципальных выборов, и малейший
инцидент на предвыборных собраниях или ссора в пив-
1 D. G. F. P., vol. II, pp. 357-362. Германские генералы выра-
жали искренние опасения по поводу этого плана, и «Survey »
(pp. 145—146) дает интересный обзор их взглядов. Но, как и другие
защитники политики, проводимой Даунинг-стрит, авторы отнесли тот
факт, что Гитлер не слушал своих генералов, в этом случае (как и
в других) к его «раздражению» против заграничной прессы, предста-
вившей мобилизацию в Чехословакии как его поражение. Они и са-
ми расценивали подобную версию прессы, как «бестактную» и «неудач-
ную». Эта версия (сходная как две капли воды с версией, которую
Гитлер пропагандировал в своей речи в Нюрнберге 12 сентября того
же года) не только игнорирует тот явный факт, что он был холодным
и расчетливым авантюристом, в совершенстве знающим, как выгод-
но иногда симулировать сумасшествие и бешенство Она также от-
влекает внимание от обильных свидетельств о том, что 20 мая и
позже Гитлер удостоверился, что практически симпатии правительств
Англии и Франции были скорее на его стороне, чем на стороне че-
хословацкого правительства.
2 "Trial", part II, р 11.
93

ной становились в прессе поводом для новой брани и
угроз, все более несдержанных, потому что, как могли
подтвердить многочисленные иностранные журналисты,
посещавшие в это время судетские районы, ни брань, ни
обвинения фактически не имели под собой основания
(а нужны были только для запугивания генлейновцами
антифашистов). Действительно, сам Эйзенлор 9 июня
направил в Берлин протест по поводу кампании, кото-
рая, столь явно не соответствуя истинному положению
вещей, приводила к катастрофическому упадку дел на
таких курортах, как Карлсбад и Мариенбад, ошибочно
включенных в «военную зону»; более того, такая оче-
видная ложь принималась дипломатами за «признаки
агрессивных намерений Германии» 1.
Но наивный германский дипломат, которого еще
совсем недавно, в соответствии с военными директивами
его хозяина, собирались принести в жертву, напрасно
растрачивал свое негодование. Таким путем в Европе
создавалась подходящая атмосфера тревоги для того,
чтобы вновь предъявить германские требования Чехосло-
вакии в виде меморандума из «четырнадцати пунктов»,
составленного лидерами генлейновской партии
(7 июня) 2.
Меморандум требовал, чтобы фолькстаг (парламент)
представлял всех немцев Чехословацкой республики, как
живущих на автономной немецкой территории (кото-
рую надлежало создать), так и находящихся за преде-
лами ее, с правом провести среди них плебисцит, если
потребуется.
Этот автономный «парламент» должен был иметь
широкую власть над гражданами немецкого происхо-
ждения, включая право воспитывать их в духе нацизма,
(так как общереспубликанское министерство образования
должно было быть упразднено), дать им полувоенную
подготовку и контролировать полицию. Состав пенный из
депутатов, избранных в районах с населением, говоря-
щим на немецком языке, он должен был выбрать «пре-
зидента», который был бы по должности пожизненным
членом Центрального кабинета и Верховного совета
обороны республики. Подобная форма организации
1 D. G. F. P., vol. II, pp. 398—399.
2 D. В. F, P., vol. II, pp. 269—271 and pp. 636—643
94

должна была быть создана и для других национально-
стей Чехословакии. Так, под знаком «самоопределения»
программа предусматривала раздробление страны и, в
частности (так как именно отсюда исходила основная
угроза), широко открывала двери для нацистской Гер-
мании. Однако не только эти пункты не встретили осуж-
дения со стороны правительств Франции и Англии, но
и полная угроз речь Геббельса от 21 июня («мы не ста-
нем дальше смотреть на то, как измываются над тремя
с половиной миллионами немцев») не встретила ника-
кого порицания, кроме заявления заместителя министра
иностранных дел Англии Батлера 27 июня, что в опубли-
кованном тексте речи он не видит слов, которые могли
бы вызвать недовольство.
Тем временем правительство Чехословакии уже в
значительной мере было готово удовлетворить закон-
ные претензии граждан немецкого происхождения, жа-
ловавшихся на несправедливое обращение. В дополнение
к равным возможностям, которые существовали в Чехо-
словакии для всех национальностей в школах, в судах
и в большинстве государственных учреждений, прави-
тельство намеревалось допустить районную автономию
(свободно избираемые муниципальные советы и сельские
советы уже существовали и были большей частью в ру-
ках сообщников Генлейна), а также контроль местной
полиции. С 15 июня начались переговоры с генлейнов-
цами на основе их «четырнадцати пунктов» и проектов
национального статута, выработанного правительством.
Но все эти уступки были для Германии только мно-
гообещающим началом. Как отмечалось в меморандуме,
представленном на рассмотрение Риббентропу в начале
июня, чешская проблема «недостаточно еще созрела
политически для ее немедленного решения». Если бы
германское правительство «постепенно приняло лозунг
«самоопределения для судетских немцев», исходивший
в этот момент от Англии, то это способствовало бы «хи-
мическому процессу разложения чешского политического
строя». Посредством этого «конечная судьба того, что
останется от Чехословакии... была бы уже решена». Как
только с этим вопросом будет покончено, то «будет счи-
таться общепринятым, что очередь за Польшей». Но
чем позже это подвергнется международному обсужде-
нию, тем лучше; слишком большая поспешность «могла
95

бы вызвать преждевременное противодействие Антанты,
более энергичное, чем позволяют паши силы» 1.
Однако Гитлер был теперь уверен, что он может по-
ложиться на правительства Англии и Франции, которые
тоже делали все для того, чтобы ускорить «химический
процесс». У него были достаточные основания для этого,
как будет показано позже. Время от времени он
упорно продолжал пугать их угрожающими разгово-
рами. Так, 12 июня Гесс заявил в публичной речи, что
Чехословакия была создана с помощью «обманов Вер-
саля» и стала «источником опасности для мира в Евро-
пе»; 23 июня Геринг в частной беседе с Невилем Ген-
дерсоном сказал, что Чехословакия была «несостоятель-
ным предприятием» и что воссоединение судетских рай-
онов с Германией было «рано или поздно неизбеж-
ным»2. А 18 июля личный адъютант Гитлера Видеман,
во время поездки в Лондон, предпринятой для того, что-
бы устроить визит Геринга в Лондон, сообщил
Галифаксу, что, хотя его правительство не думает при-
менить силу «в настоящих обстоятельствах», оно не
может дать гарантии в этом «навсегда»3. В то же вре-
мя должной гласности были преданы военные приго-
товления— огромное количество людей было занято
нa работах на восточных укреплениях, резервисты за-
держаны для дополнительной подготовки и так далее4.
И кампания в печати против Чехословакии продолжа-
лась.
5. Военный шантаж
Когда правительство Чехословакии 23 июля опубли-
ковало первый из своих законопроектов — статут нацио-
нальностей,— германские газеты яростно заклеймили
законопроект «маневром». 25 июля Генлейн сделал
заявление для прессы, что «войны не будет, насколько
1 D. G. F. P., vol. II, pp. 420—422. Автором этого истинно гит-
леровского документа, по-видимому, был фон Вейцзекер, статс-сек-
ретарь министерства иностранных дел Германии.
2 D. В. F. P., vol. I, p. 513.
3 Ibid., pp. 586, 587.
4 Посол Англии в Берлине в разговоре с Вейцзекером назвал
это (как записано в архивах) «понятными мерами обороны»
(D. G. F. P., vol. II, р. 523).
96

это касается нас», но что он не может взять на себя от-
ветственность за все, что может случиться, если к осени
не будет достигнуто соглашение. Он сказал, что он
«сдерживает» своих людей, которые «желают присоеди-
нения к Германской империи» 1. Немцы же были очень
обрадованы известием, что теперь, в условиях этого
нового тупика, правительство Англии посылает в Прагу
Ренсимена в качестве «посредника». Ведущий немецкий
корреспондент в Лондоне телеграфировал: «Это первая
после войны открытая попытка пересмотреть значитель-
ную часть Версальского мирного договора»2. «Можно
сказать, что роль Ренсимена будет оценена в Берлине
в зависимости от того, насколько она будет служить
пангерманским целям; но очень сомнительно, чтобы
нацистские лидеры пошли на уступки»,— телеграфиро-
вал 2 августа хорошо информированный берлинский
корреспондент газеты «Пти паризьен».
События в августе со всей очевидностью показали,
что корреспондент был прав. Пока Ренсимен в глубо-
кой тайне работал в Чехословакии, часто проводя уик-
энды в обществе крупнейших, нацистски настроенных
землевладельцев и деловых людей республики, прави-
тельство Германии в течение первой половины августа
мобилизовало сотни тысяч резервистов для «маневров»
и посылало еще большее число людей на западные гра-
ницы Германии строить укрепления 3. Эти беспрецедент-
ные маневры были так велики, что движение на желез-
ных и шоссейных дорогах Германии то и дело дезорга-
низовывалось и чувство тревоги охватывало все боль-
шие и большие слои населения. С целью усилить эффект
за пределами Германии и сделать шантаж более дейст-
венным, германские власти стали более или менее от-
крыто намекать на перспективу немедленной войны.
1 «Дейли телеграф», 26 июля 1938 года.
2 Цитируется по «Манчестер гардиан» от 27 июля 1938 года.
3 Генерал Мэсон-Макфарлан, английский военный атташе в Бер-
лине, сообщал 3 августа, что немцы намеревались «провести в сен-
тябре то, что выглядело бы почти как частичная пробная мобили-
зация» (D. В. F P., vol II, р. 42). Сотрудник английского мини-
стерства иностранных дел Уильям Стрэнг ранее писал Невилю Ген-
дерсону о германских военных приготовлениях на осень, цитируя из
секретного источника многие детали (D. В. F. P., vol. I, pp. 610—
611).
97

19 августа газета Геринга «Националь цейтунг» на-
печатала статью бывшего полковника венгерского гене-
рального штаба, которая была затем широко распрост-
ранена по Германии. Статья хладнокровно обсуждала
методы и перспективы расчленения Чехословакии, кото-
рую она характеризовала как «слабое место в обороне
Западной Европы против СССР». Немедленно после
этого, когда глава штаба французской авиации генерал
Вюэмен приехал с визитом в Германию, Геринг спросил
его, смеясь, действительно ли Франция имеет в виду
напасть на Германию, если последняя будет втянута в
войну с Чехословакией. 22 августа германские предста-
вители в Москве, Белграде и Бухаресте (в «частных и
совершенно неофициальных» беседах) сообщали пра-
вительствам, при которых они были аккредитованы,
что в случае, если в судетских районах разразится
вооруженный конфликт, Германия окажет судетским
немцам «всяческую поддержку», и осведомлялись, ка-
кова будет в этом случае позиция советского и других
указанных правительств 1. 26 августа нацистская пресса
Чехословакии опубликовала то, что казалось сигналом
к такому конфликту — согласно правилам игры, получив-
шей после многолетнего опыта международную извест-
ность— якобы «секретный циркуляр» коммунистической
партии Чехословакии, содержащий приказ начать вос-
стание, и одновременно опубликовала манифест лидеров
партии Генлейна, дающий ее членам свободу действий
для «самозащиты», то есть для развязывания граждан-
ской войны.
Действительно, теперь большое количество оружия
завозилось из Германии, и полиция начала арестовы-
вать контрабандистов. Более того, она наконец издала
приказ, запрещающий политическим партиям применять
в своих интересах террор, как физический, так и эконо-
мический (то есть преследование рабочих и служащих).
Ренсимен должен был сам вмешаться 28 августа, чтобы
предостеречь генлейновцев, что они заходят слишком
далеко. А английский военный атташе в Праге предста-
вил на следующий день своему начальству меморандум
1 Это было сделано во исполнение инструкции, посланной Риб-
бентропом этим представителям 3 августа (D G. F. P., vol. I,
рр.529—531). Разговор между Литвиновым и германским послом
в Москве приведен в этом же томе (р. 604).
98

о военном проникновении Германии и нелегальном
вооружении населения 1. Несколько ранее германский
поверенный в делах в Праге разослал циркуляры герман-
ским консульствам в Чехословакии (17 августа). Он
предупредил их, что власти ищут очевидных улик
нелегальной деятельности консульств, и потребовал от
них «немедленно уничтожить все улики, в особенности
военного характера, которые могли бы послужить осно-
ванием для обвинения» 2.
В то же время велись переговоры между чехосло-
вацким правительством, Ренсименом и партией Генлей-
на. Они шли очень медленно, в соответствии с заранее
разработанной политикой генлейновцев, которую гер-
манский поверенный в делах охарактеризовал 12 авгу-
ста: «Партия судетских немцев преследовала тактиче-
скую цель затянуть переговоры, предложив специальный
обмен документами относительно ее меморандума от
7 июня»3. Главная цель этих переговоров была еще раз
подтверждена Риббентропом, когда он комментировал
одно из предложений, сделанных Бенешем Генлейну,
которые были настолько разумны, что застигли немцев
врасплох (17 августа): «Ответ на предложение Бенеша
заключался в главной инструкции, данной Генлейну, а
именно: все время вести переговоры и не дать цепи ра-
зомкнуться и вместе с тем все время требовать больше
того, с чем другая сторона может согласиться». Он пре-
дупредил Генлейна, что он будет «приперт к стенке»,
если примет разумные предложения Бенеша за основу
для переговоров»4.
Для изучения политики Германии в эти месяцы де-
тали переговоров являются несущественными именно
потому, что в основе их лежал принцип: всегда просить
больше того, что могли дать. Важно было делать вид,
что ведутся переговоры, и выиграть время для военных
приготовлений, для вооружения и организации нацистов
на чехословацкой стороне границы, для произнесения
речей, полных угроз, для провоцирования время от вре-
мени «инцидентов», которые производили сбой эффект,
вызывая все больший нажим на правительство Чехосло-
1 D. В. F. P., vol II. р. 186.
2 D. G.F.P. vol II, р. 576.
3 Ibid., p. 555.
4 Ibid., p. 587.
99

вакии из Лондона и Парижа и завоевывая друзей и
сторонников среди министров и других политических
деятелей двух западных столиц. Именно это становится
ясным при чтении многих томов английских и герман-
ских дипломатических отчетов о пражских переговорах
с июля до начала сентября.
Решающий элемент политики Германии в это время
заключался в самых секретных приготовлениях — та-
ких, образец которых содержался в меморандуме
Йодля Гитлеру от имени генерального штаба от 24 авгу-
ста 1. Он просил, чтобы заранее, но так, чтобы чехи не
смогли узнать об этом, был назначен день и час пред-
полагаемого «инцидента» в Чехословакии, который пред-
стояло устроить таким образом, чтобы воздушные силы
вовремя получили соответствующий приказ о внезап-
ной атаке на аэродромы противника и при «в общем
благоприятной погоде». И армия и воздушные силы
должны были находиться в состоянии боевой готовно-
сти, но они не должны были знать, почему. Если немцы
будут отозваны за границу, то это следовало сделать
предусмотрительно; необходимо было считаться и с воз-
можностью гибели дружески настроенных или нейтраль-
ных дипломатов при первых воздушных налетах на
Прагу. Существовало и несколько других подобных до-
кументов, касающихся различных аспектов предполага-
емого нападения2. Вероятно, наиболее характерной
была запись в дневнике Иодля, сделанная 11 сентября:
«В полдень совещание со статс-секретарем Янке из ми-
нистерства народного просвещения и пропаганды о не-
отложных совместных задачах. Эти совместные предло-
жения в целях того, чтобы опровергнуть нарушения
международного права с нашей стороны и использовать
нарушения этого права со стороны противника, призна-
ны особенно важными». К 1 октября детальный план
был разработан, включая готовые ответы на каждый
случай3.
1 D G. F. Р , vol. II, pp. 618—619. Пометка на оригинальном до-
кументе (предъявленная на Нюрнбергском процессе над главными
немецко-фашистскими военными преступниками) говорит, что 30 ав-
густа Гитлер заявил, что он будет «действовать, исходя из этих
предложений».
2 Они были собраны в «Survey», pp. 283—285.
3 'Trial", part 11 р. 19.
100

К 5 сентября Бенеш составил свой «четвертый план»,
который был в этот же день принят правительством
Чехословакии и двумя днями позже вручен партии
Генлейна. Он предоставлял гражданам немецкого
происхождения самое существенное из того, что требо-
вал Генлейн, — местное самоуправление во всем, кроме
обороны, внешних отношений и финансов; его осущест-
вление окружными собраниями, избранными совершен-
нолетними гражданами; специальные права для членов
парламента или для местных членов совета каждой
отдельной национальности вести судебное дело постра-
давшего лица их национальности за пределами само-
управляющегося округа этой национальности. Сам Рен-
симен признавал впоследствии, что эти предложения,
если только они были искренними, действительно отве-
чали карлсбадским требованиям Генлейна. Что касается
генлейновцев, то они были полностью поставлены в ту-
пик. На своем собрании днем 7 сентября один из них —
Кундт — сказал, что план создал «совершенно новую
ситуацию», так как он «внешне и по существу своего
содержания охватывает самые основные принципы карлс-
бадских требований». Их юридический советник Кир
согласился с этим заявлением. Оба видели ценность
плана в том, что «государство, — как заметил Кундт,—
стало бы настолько бессильным, что уже не могло бы
быть ни цитаделью чешского народа, ни сильным ору-
дием в руках великих держав, которое можно было
бы использовать против рейха», и в том, что «силу госу-
дарства можно было бы полностью подорвать изнутри» 1.
Момент, о котором они беспокоились, наконец на-
стал: если они примут эти предложения, то будут «при-
жаты к стенке». Необходимо было действовать быстро.
Им помогала газета «Таймс», которая несколько раз в
течение предшествовавших четырех месяцев предлагала
разделить Чехословакию так, чтобы путем плебисцита
или иным образом передать Германии районы с населе-
нием, говорящим на немецком языке. Ни в одном из
предложений Генлейна это требование не содержалось,
к «четвертый план», так озадачивший генлейновцев, не
включал его тоже. Но, очевидно, правительство Англии
прежде всего заботилось о том, чтобы продемонстриро-
1 D. G. F. P., vol. II, pp. 714—718.
101

вать свое дружелюбие Гитлеру; и редактор «Таймс» в
течение многих лет был «в тесной личной дружбе с
Болдуином, Чемберленом и Галифаксом»1. Он наблюдал
за подготовкой передовой, появившейся 7 сентября,
в которой предлагалось, чтобы, поскольку судетские
немцы и чехи действительно не могут прийти к согла-
шению в рамках единого государства, судетские районы
(то есть горные укрепленные районы Чехословакии) бы-
ли переданы Германии (под предлогом «превращения
Чехословакии в более однородное государство»). Пере-
довая вызвала огромную сенсацию во всем мире.
Вечером в тот день, когда была опубликована пере-
довая «Таймс», лидеры судетских немцев использовали
в качестве предлога чистейший вымысел об «оскорбле-
нии», нанесенном в Остраве чешской полицией членам
парламента, чтобы прекратить всякие дальнейшие пере-
говоры с чехословацким правительством по вопросу о
плане Бенеша. Германская пресса приветствовала пере-
довую в «Таймс» и встретила «оскорбление» невероят-
ным шумом, на этот раз не столько по поводу «зверств»
чешской полиции, сколько по поводу того, что чешское
правительство будто бы «неспособно поддерживать по-
рядок» 2. Вывод, что немцам необходимо войти в Чехо-
словакию, чтобы восстановить порядок, напрашивался
сам собою.
Но нацистские главари, собравшиеся в Нюрнберге
на свою ежегодную демонстрацию, были уверены, что
1 "History of "The Tirres", vol. IV, part II, p. 931. Он «оставался
в тесном контакте с Невилем Чемберленом в течение трех лет пре-
бывания последнего на посту премьер-министра»; в то же время
Чемберлен «еще более укреплялся в своих собственных взглядах,
когда он знал, что Джоффри (Даусон) согласен с его взглядами и
поддержит их в «Таймс» (J. E. Wrench, Geolfrey Dawson and our
Times, p. 373). Действительно, в 1938 году в дипломатических и
журналистских кругах Лондона было хорошо известно, что Даусон
рег\лярно встречается с Чемберленом; и никто не сомневался, что
передовая в точности отражала точку зрения премьер-министра, в
особенности благодаря инцидентам, происшедшим ранее, которые
будут описаны в следующей главе.
2 Предъявители английской дипломатической миссии, прибыв-
шие на место, где якобы была проявлена «грубость», выяснили,
что в драке между полицией и хулиганами из немецких студентов
полицейский нечаянно ударил по руке немецкого члена парламента,
не зная, кто перед ним. Помощник английского военного атташе
пришел к выводу, что все дело было «инсценировкой» (D. В. F. Р.,
vol. II, р. 265).
102

пока еще нет необходимости для подобного вмешатель-
ства. Правда, «становилось все более и более очевид-
ным, что фаза Ренсимена в чехословацком споре быстро
приближалась к концу» (как 9 сентября сообщал из
Нюрнберга корреспондент «Таймс», прибавляя, что Рен-
симена здесь называют «чехословацким комитетом по
невмешательству»). В Чехословакии стали теперь обыч-
ным явлением акты насилия со стороны нацистов и на-
падения на полицию в районах с населением, говорящим
на немецком языке1. 9 и 10 сентября Гитлер обсуждал
в Нюрнберге со своими генералами план «молниено-
сного нападения» на Чехословакию2. 10 сентября Геб-
бельс в речи в Нюрнберге назвал Прагу «организацион-
ным центром большевистских заговоров против Евро-
пы». На следующий день Геринг произнес речь, заявив,
что Германия не будет более «терпеть оскорблений, на-
носимых нашим немецким братьям», и так детально
обрисовал ее военную подготовленность, что «аудитория
разошлась с ощущением, что Европа находится на
краю неизбежной войны» (как телеграфировал кор-
респондент «Таймс» из Нюрнберга). Нажим был усилен
повсюду. В тот же вечер, когда была произнесена речь
Геринга, премьер-министр Англии сделал заявление
для печати, в котором еще раз угрожал, что если Гер-
мания начнет войну, то она найдет против себя Англию
в одном ряду с Францией — это было не ново,— но до-
бавил, что если она будет продолжать переговоры, то
она получит от Чехословакии все, чего захочет (именно
это и желал услышать Гитлер). 12 сентября Гитлер про-
изнес в Нюрнберге ответную речь, в которой он, заяв-
ляя о своих мирных намерениях по отношению к Англии,
Франции и Польше, угрожал войной Чехословакии,
если она не уступит требованиям Генлейна. В речи со-
держались не только оскорбления в адрес чешского
народа и персонально Бенеша, но также невероятно лжи-
вые утверждения насчет «мучений», которым якобы под-
вергается немецкое население в Чехословакии, и прямые
подстрекательства генлейновцев 3.
1 Донесение германского поверенного в делах в Праге 11 сентября
1938 гол (D. G F. P, vol. II, pp. 741—742).
2 Ibid., pp. 727—730.
3 Текст речи можно найти у Бейнса (Baynes' Collection of Hit-
ler's speeches, Chatam House, 1942)
103

Это послужило сигналом к настоящему восстанию
в ночь на 13 сентября в ряде важных центров. На гра-
нице были захвачены общественные здания, применя-
лись гранаты, и многие полицейские были убиты или
похищены. Главари генлейновцев 14 сентября перебе-
жали через границу и на следующий день обратились
через германские радиостанции с манифестом, в кото-
ром заявляли, что «жить вместе» с чехами в одном
государстве невозможно, и требовали присоединения
судетских районов к Германии. 14 и 15 сентября гер-
манская печать открыто угрожала интервенцией. Тем
не менее восстание было легко подавлено полицией и
войсками с общими потерями, которые, согласно офи-
циальным чехословацким данным, составили 27 уби-
тых (из них 16 чехов) и 75 раненых (из них чехов 61) 1.
Митинги и шествия были запрещены, огнестрельное
оружие в опасных районах было изъято, и партия
судетских немцев с ее «оборонными» организациями
была запрещена (хотя ее члены парламента оставались
на легальном положении). Через несколько дней гер-
манский поверенный в делах в Праге сообщал, что по-
бег генлейновских лидеров произвел «ошеломляющий
эффект» на немецкое население и вызвал среди него
«кризис доверия». Местные деятели нацистской партии
стали выходить из ее рядов. Местные власти призывали
к спокойствию и порядку, но вера в то, что германское
радио является надежным источником, была «поколе-
блена», так как оно «грубо преувеличивало» мнимый
«террор» против немецкого населения Чехословакии2.
Но теперь уже невозможно было дальше продолжать
игру ни в переговоры между генлейновцами и прави-
тельством Чехословакии, ни в «посредничество» Рен-
симена (сам Ренсимен 16 сентября вернулся в Лондон).
Открытые приготовления к войне, воинственные речи
нацистских лидеров, восстание в немецких районах Че-
хословакии — все говорило об этом. Более того, в авгу-
сте велись частные переговоры с целью заставить вен-
герское фашистское правительство безотлагательно
предъявить чехам свои «требования» (о которых гово-
1 Восстание описано в D. G. F. P., vol. II, р. 812, у Д. Э. Р. Геди
(G. E. R. Gedye, op cit., ch. 35), а также у А. Гендерсона
( V Henderson, Eye-Wilncss in Czechoslovakia, pp. 179—185).
2 D G. F. P., vol. II, pp. 822—826, 828, 854
104

рилось ранее) и, кроме того, принять участие в предпо-
лагаемом вооруженном нападении на Чехословакию.
В награду за это Словакия была бы возвращена под
власть Венгрии. Венгры отказались связать себя подоб-
ным обязательством, но Гитлер не сомневался, что они
предъявят свои требования, если победа останется
за ним; и это еще раз подтвердило бы его заявление о
том, что Чехословакия была «сфабрикована в Версале»1.
Если эти переговоры были секретными, то инспектиро-
вание Гитлером и Хорти 22 августа нового германского
флота — новых крейсеров, подводных лодок и линейного
крейсера «Гнейзенау» — секретным не было.
4. От Берхтесгадена к Мюнхену
В ночь на 13 сентября Чемберлен (под влиянием
опасений, как своих собственных, так и французского
правительства, что Гитлер собирается напасть на Чехо-
словакию и это означало бы, что Франции пришлось бы
выполнить свои обязательства) телеграфировал Гитле-
ру, предлагая встретиться и обсудить «мирное решение»
вопроса. Гитлер, будучи хорошо осведомленным о пози-
ции Чемберлена, с радостью согласился: «Ich bin wie
von Himmel gefallen» («для меня это явилось полной
неожиданностью») —так определил он свое удивление
и удовольствие2. В последовавших 15 сентября перего-
ворах в Берхтесгадене Гитлер сначала угрожал немед-
ленной войной и бесстыдно лгал о «трехстах убитых» в
судетских районах, о «сожженных городах и селах»,
о «десяти тысячах беженцев на германской земле»3. Но,
когда Чемберлен сказал, что если о войне ужо решено,
то незачем тратить время на разговоры, Гитлер пред-
ложил свое заранее подготовленное решение вопроса:
самоопределение или, более точно, аннексия без кон-
сультации с населением в районах, где большинство
говорит на немецком языке (у Гитлера в тот день уже
было письмо от Генлейна, сообщавшего, что разговор
с делегацией Ренсимена убедил его, что Чемберлен бу-
} Отчет об этих переговорах (с пометкой Гитлера: «Тот, кто хо-
чет сидеть за столом, должен по крайнем мере помочь на кухне»)
находится в D. G. F. P., vol. II, pp. 609—611, 623—624, 628, 651—654.
2 L. В. Namier. Diploma ic Prelude, 1948, p. 35.
3 D. B. F. P., vol. II, pp. 338, 340, 348.
105

дет предлагать «объединение с Германией») 1. Чембер-
лен, как и следовало ожидать, согласился с решением
вопроса в принципе и обещал сообщить его своему прави-
тельству. Решения, принятые английским кабинетом ми-
нистров на его заседаниях 17 сентября и на совещании
английских и французских министров 18 и 19 сентября,
методы, с помощью которых хотели навязать эти реше-
ния чехословацкому правительству в течение 20 и 21 сен-
тября, и протесты против англо-французских условий
в трех странах — все это будет обсуждаться в дальней-
ших главах. Но Гитлер не ослаблял своего нажима.
16 сентября германским подкреплениям (которые
позже исчислялись в десять дивизий) было приказано
двигаться к чехословацкой границе2. 17 сентября гер-
манская дипломатическая миссия в Праге получила
приказ вывезти немецких женщин и детей из страны3.
В тот же день Генлейн публично объявил о сформиро-
вании «добровольческого корпуса судетских немцев».
Как писал адъютант Гитлера Шмундт, во главе корпуса
стоял Генлейн, но к нему был прикомандирован совет-
ником германский офицер, которому Гитлер лично дал
«далеко идущие военные полномочия». Задачей корпуса
было «поддерживать беспорядки и столкновения». Эти
действия должны были начаться «возможно скорее»,
но для маскировки корпус должен был быть вооружен
только австрийским оружием. Между прочим, можно
отметить, что 20 сентября Йодль записал в своем днев-
нике: события «достигли такого напряжения, когда они
могут вызвать — и действительно уже вызвали — по-
следствия, пагубные для планов армии», поскольку на
границу должны быть посланы «довольно сильные» сое-
динения чехословацкой армии. Это не было удивительно:
последний отчет штаба добровольческого корпуса в деле
Шмундта гласит, что с 19 сентября он выполнил около
трехсот «поручений», захватив 1500 пленных и 25 пуле-
метов и нанеся «серьезные потери» 4.
1 D. G. F. P., vol II, р. 801; D. В. F. P., vol. II, р. 369.
2 "Trial", part II, pp. 22, 26.
3 D. G. F. P., vol. II, p. 825.
4 «Trial», part II, pp. 35—36. Ньютон сообщал из Праги 19 сен-
тября, что англо-французские условия «просочились» с французской
стороны и что вооруженные атаки торжествующих генлейновцев че-
рез границу уже начались (D. В. F. P., vol. II. pp. 414—415),

18 сентября пять армий, которые должны были на-
пасть на Чехословакию с разных направлений во испол-
нение «Операции Грюн», тоже получили приказ высту-
пать1. Французский посол в Берлине оценил к 20 сен-
тября их силы в 22 дивизии, в то время как английский
посол сообщал, что было мобилизовано 1500 тысяч че-
ловек2. В ночь на 21 сентября добровольческий корпус
перешел границу со стороны Германии и занял город
Аш, тогда как германские отряды СС и СА заняли
Эгер3.
В это же время продолжались политические приго-
товления к нападению и к расчленению страны. 16 сен-
тября Геринг выразил недовольство венгерскому послан-
нику в Берлине по поводу того, что его правительство
мало делает: «В районах венгерского национального
меньшинства в Чехословакии абсолютное спокойствие, и
это контрастирует с районами судетских немцев».
По:вонив в Будапешт по телефону, посланник обещал,
что «действия венгерской этнической группы в Чехосло-
вакии начиная с настоящего времени будут активизиро-
ваться» 4. 19 сентября генлейновские лидеры, оставав-
шиеся в Чехословакии (их члены парламент и сената
оставались на свободе), получили указание безотлага-
тельно «войти в контакт со словаками» (то есть со сло-
вацкими католическими фашистами, связанными ранее
с Гитлером), чтобы «склонить их выступить завтра с
требованием предоставить им автономию, хотя и выяс-
нилось, к разочарованию немцев, что словаки желали
автономии «только» в пределах Чехословацкой респуб-
лики5. Характерным штрихом было то, что в это же са-
мое время министерство иностранных дел Германии об-
суждало планы присоединения всех чешских районов к
Германии, а словацких — к Венгрии6. Еще в мае 1938 го-
да польский посол в Москве сказал французскому послу
Кулондру, что Чехословакия рано или поздно «рухнет,
как карточный домик»; и впечатление Кулондра, что
польское правительство становится перебежчиком, было
1 "Trial", part II, р. 23.
2 D. В. F. P., vol. II, pp. 427, 429
3 Ibid., pp. 454—455, 457
4 D. G. F. P., vol. II, pp. 816-817
5 Ibid., pp. 841, 852
6 Ibid., pp. 845—846.
107

подкреплено мнением Литвинова 1. Эти впечатления под-
твердились теперь, когда польское правительство (без
видимых причин денонсировавшее в 1937 году свой пакт
о ненападении с Чехословакией) потребовало 21 сен-
тября, чтобы Чехословакия «немедленно решила» усту-
пить ей районы с населением, говорящим на польском
языке2, усложнив тем самым и без того трудное положе-
ние Чехословакии и поддержав усилия Гитлера, стре-
мившегося ее уничтожить.
Чувствуя себя более прочно после всех этих приго-
товлений, Гитлер встретился с Чемберленом для их
второго совещания в Годесберге 22 сентября. Он отверг
предложенную ему английским премьером постепенную
процедуру, построенную на передаче всех чехословацких
территорий с 65 процентами населения, говорящего на не-
мецком языке, с правом каждого оптировать то или иное
гражданство, с компенсацией за оставленное имущество
и так далее. Гитлер потребовал уступки ему всех терри-
торий, которые он уже определил, с немедленной окку-
пацией их германскими войсками (назначенной на 1 ок-
тября— день, уже секретно зафиксированный как день
после начала «Операции Грюн») и потребовал подоб-
ных же прав для поляков и венгров. Он предложил про-
вести позже плебисцит под международным контролем.
В последовавшем меморандуме от 23 сентября было до-
бавлено, что указанные территории должны быть окку-
пированы к 28 сентября и только те будут участвовать в
плебисците, кто проживал в этих районах 28 октября
1918 года — в день падения господства Австро-Венгер-
ской монархии. Для того чтобы подчеркнуть полную ка-
питуляцию, которую означало для чехов такое решение
вопроса, Гитлер обосновал его ссылкой на денонсиро-
вание Версальского мирного договора и тем, что Чехо-
словакия является «искусственным организмом», у ко-
торого «не было ни истории, ни традиций». Далее он
подчеркнул, что его условия являются «неизменным ре-
шением германского рейха».
1 R. Coulondre, De Staline a Hitler, 1950, pp. 151 — 152.
2 Удовольствие, испытанное немцами от этого шага (который,
возможно, был согласован с ними), отражено в D. G. F. P., vol. II,
pp. 862—863. Переписка между польским и чехословацким прави-
тельствами воспроизводится у Л. Б. Нэмира (L. В. N a m i e г, Euro-
pe in Decay, 1950, pp. 285—307).
108

В ходе переговоров 1 то и дело выдвигались абсолют-
но лживые утверждения о «120 тысячах беженцев из Че-
хословакии», о «детях, бродящих без присмотра по ули-
цам и полям», о «двенадцати немецких заложниках, рас-
стрелянных в Чебе» и т. д. (последнее сопровождалось
одним из «припадков сумасшествия» Гитлера, которые
он считал очень эффективными).
Пока английское и французское правительства об-
думывали эти условия — сначала раздельно 24 и 25 сен-
тября, потом вместе в ходе встреч в Лондоне 25 и 26 сен-
тября,— правительство Чехословакии (которое уже от-
дало приказ о мобилизации) отвергло их. Английское и
французское правительства предприняли ряд предвари-
тельных мер по частичной мобилизации. Горас Вильсон
был послан для встречи с Гитлером, и результат его бе-
сед 26 и 27 сентября свелся только к тому, что он до-
бился для Чехословакии отсрочки принятия условий до
двух часов дня 28 сентября. 26 сентября английское
правительство выступило с предупреждением, что в слу-
чае войны Чехословакии будет оказана англо-франко-
советская помощь. Но Гитлер был убежден, что все эти
меры, вызывавшие тревогу людей во всех странах2,
включая и Германию, были лишь тактическими ходами,
для того чтобы добиться от него какого-либо акта бла-
городного самоограничения, который позволил бы пра-
вительствам Англии и Франции представить победу над
Чехословакией истинным делом спасения мира в Европе.
26 сентября он подготовил для этого почву своей
речью в берлинском Спорт-паласте, в которой бредовая
ругань в адрес Чехословакии и Бенеша, выпады про-
тив СССР и угрозы начать войну чередовались с увере-
ниями, что это «последняя территориальная претензия,
которая у меня имеется в Европе», с выражением друже-
ских чувств по отношению к Англии, Франции и Польше
и личной благодарности Чемберлену. Это было хорошо
1 Отчеты английской и германской сторон находятся соответст-
венно в D В. F. P., vol. II, pp. 463—473, 482—483. 485—487, 489—
490, 499—508; D. G. F. P., vol. II, pp. 870—879, 887—888, 889—891,
892, £98—908.
2 Гитлеру послали обращения президент Рузвельт 26 и 27 и ко-
роль Швеции 27 сентября (D. G. F. P., vol. II, pp. 958, 974, 983).
Гитлер ответил Рузвельту телеграммой, в которой теперь уже го-
ворилось о «214 тысячах беженцев», о «бесчисленных убитых и
тысячах раненых».
109

рассчитано на то, чтобы произвести впечатление, ибо
посол Англии в Берлине, во всяком случае, не делал
секрета из подобного же образа мыслей, коего он при-
держивался в течение многих месяцев, и Гитлер знал
из многих источников, что Невиль Гендерсон не был оди-
нок. 27 сентября в подкрепление своей речи он послал
Чемберлену личное письмо (которое премьер-министр
получил в тот же вечер). В своем письме Гитлер в са-
мых умеренных тонах опровергал разнообразную кри-
тику своих условий, предлагал гарантии независимости
тому, что останется от Чехословакии после того, как от
нее отойдут немецкое, польское и венгерское меньшин-
ства. Письмо заканчивалось призывом к Чемберлену:
«продолжайте ваши усилия, за которые я хотел бы,
пользуясь этим случаем, еще раз искренне поблагода-
рить вас», чтобы не дать «Праге» развязать всеобщую
войну 1.
Расчет был правильным. Чемберлен ухватился за эту
возможность и телеграфировал на следующий день Гит-
леру, предлагая немедленное совещание четырех дер-
жав (включая Италию). Он уже сообщил правительству
Франции — руководители которого главным образом бес-
покоились о том, чтобы утром 28 сентября раньше Чем-
берлена выступить с еще более любезным предложением
сотрудничества против Чехословакии, — что следовало бы
потребовать от чехов согласия (под страхом лишиться
французской поддержки) на немедленную оккупацию
германскими войсками «всех четырех сторон Богемского
четырехугольника»2. Гитлеру нужно было только вы-
брать, и он предпочел английское предложение именно
потому, что оно влекло за собой открытое участие
Англии и Франции в расчленении Чехословакии под его
диктовку. Муссолини, боявшийся, что война может за-
кончиться катастрофой, поддержал Чемберлена в целом
ряде посланий к Гитлеру3.
Утром 28 сентября он разослал необходимые при-
глашения; и совещание в составе Гитлера, Муссолини,
Чемберлена и Даладье собралось днем 29 сентября и
продолжалось до раннего утра 30 сентября. У Муссоли-
1 D. В. F. P, vol. II. pp. 576-578.
2 D. G. F. P., vol II, p. 988.
3 D. В. F. P., vol. II, pp. 641—645, отчет лорда Перта, посла
Англии в Риме.
I1Q

ни уже был проект решения, подготовленный накануне
немцами и переданный ему итальянским послом в Бер-
лине; и в подходящий момент, после предварительного
заявления Гитлера в обычных тонах, Муссолини пред-
ставил его в качестве своего собственного проекта. План
предусматривал эвакуацию территории «судетских нем-
цев» в соответствии с картой, сделанной немцами, в пе-
риод с 1 по 10 октября без разрушения каких бы то ни
было существующих сооружений; создание международ-
ной комиссии (из четырех держав с участием Чехосло-
вакии) для наблюдения за эвакуацией; проведение пле-
бисцита на «территориях, вызывающих сомнения», ко-
торые до этого момента будут заняты международными
войсками; и оккупацию германскими войсками 1 октября
«территорий, где преобладают немцы»1.
После дискуссии о некоторых формулировках и пе-
рерывов для принятия пищи эти пункты превратились в
основные черты мюнхенского соглашения, подписанного
30 сентября. Были некоторые дополнительные пункты,
предназначенные для того, чтобы сделать документ бо-
лее приемлемым для общественности Англии и Франции,
поскольку никто из присутствующих не мог предпола-
гать, что они могли бы сделать «раздел» более приемле-
мым для Чехословакии. Было предусмотрено, чтобы
международная комиссия определила одну особую зону,
подлежащую оккупации, границы которой вызывали со-
мнение в Мюнхене, чтобы каждому гражданину было
предоставлено право оптации, чтобы Англия и Франция
сохранили в силе предложение о международной гаран-
тии новых границ, сделанное 19 сентября, и чтобы Гер-
мания и Италия присоединились к нему, как только
вопросы о польском и венгерском национальных мень-
шинствах будут решены. Вызывающая сомнения зона
была определена германским генеральным штабом, ко-
торый 1 октября на первом же заседании международ-
ной комиссии предъявил по этому поводу ультиматум
Гитлера, который был тотчас же принят большинством
ее членов. Право оптации больше не упоминалось2.
1 D. В. F. P., vol. II, pp. 631, 634.
2 Как писали многие публицисты, английский и французский
премьеры в Мюнхене ни разу не потрудились обеспечить право «оп-
тации» для несчастных чешских полицейских, похищенных нацистами
в пограничных территориях задолго до Мюнхена!
111

Международная гарантия никогда не была осущест-
влена — она была фактически цинично отвергнута 1.
«Международная комиссия», составленная из послов
Франции, Англии и Италии в Берлине и германского
статс-секретаря, действовавших совместно против по-
сланника Чехословакии, столь же бесцеремонно в те-
чение нескольких дней отменила предложение о прове-
дении плебисцита и ни разу не призвала иллюзорные
«международные вооруженные силы»2.
Хотя Чемберлен придавал большое значение изме-
нениям, которые якобы были внесены в Мюнхене в усло-
вия Гитлера, предъявленные им в Годесберге, в действи-
тельности они были лишь «кажущимися изменениями»,
и фактически нацистская Германия добилась всего, чего
желала. «Я думаю, что правильно будет сказать, что
каждый спорный пункт был решен в пользу Герма-
нии»,— отметил 20 января 1940 года Галифакс в своей
речи по поводу Мюнхена. Большая цель — ликвидация
территориального барьера, стоявшего на пути к развя-
зыванию войны за передел мира, — была достигнута.
Германская пресса придавала особое значение одержан-
ной победе.
«Осуществлена валя Фюрера, как это записано в
«Мейн кампф», — писала 30 сентября 1938 года полуофи-
циальная «Дейче альгемейне цейтунг». Газета «Ангриф»
хвасталась 4 октября, что «дипломатическая револю-
ция» против договоров, которыми закончилась прошлая
война, завершилась, включая и тот факт, что уничтоже-
1 10 декабря 1938 года новые власти Чехословакии получили от-
вет Англии на разосланное ими напоминание об обещанной между-
народной гарантии Ответ был доведен до сведения Хвалковского,
министра иностранных дел, Ньютоном, английским посланником. Он
сказал, что англичане не согласны предоставлять такую гарантию,
какую они не могли бы осуществить, и они были бы весьма благо-
дарны, если бы им стало известно, какой характер гарантии имеет
в виду Прага. Они были бы готовы дать гарантию, если бы две дру-
гие великие державы, подписавшие мюнхенское соглашение, сдела-
ли то же самое. Хвалковский сказал что любая форма гарантии бы-
ла бы желательна, и чем скорее, тем лучше. Ньютон несколько раз
рекомендовал, чтобы Чехословакия удовлетворилась гарантией, дан-
ной одной только Германией! («Документы и материалы», т. 1,
стр. 339—340)
2 Полный отчет об этих переговорах был уже опубликован в
1939 году Г Рипкой (Н. Ripka, Munich, Before and After, 1939.
pp. 485—495).
112

ны или выведены из строя Лига Наций, Малая Антанта,
Локарнские соглашения, Римское соглашение, франко-
бельгийское военное соглашение, а теперь и пакты Че-
хословакии с Польшей, Францией и СССР.
«Франкфуртер цейтунг» писала 10 октября, что те-
перь разорвано главное связующее звено между Фран-
цией и СССР. «Годами рейх задавался вопросом, как вы-
скользнуть из чешских клешей. Нетрудно видеть, что
вернейшим способом было не искать, как их избегнуть,
а сломать их. Великая историческая заслуга Гитлера
состоит в том, что он признал эту возможность, нашел
средства, как реализовать ее, и научил Германию ве-
рить в это».
Трудно что-либо добавить к этой красноречивой серии
похвал, в которых соображения расы, кровного родства
или угнетенных братьев играли очень малую роль. То же
самое может быть сказано о претензиях, предъявляв-
шихся теми, кто действовал заодно с Гитлером.
1 октября Имреди, премьер-министр Венгрии, объявил
по радио, что «игнорируются» интересы венгерского на-
ционального меньшинства. Польское правительство днем
раньше предъявило ультиматум с требованием передать
ей Тешинскую область, а ноту подкрепляли (как сказали
Бенешу неофициально) десять польских дивизий, сто-
явших на границе. Польша сконцентрировала войска,
чтобы захватить этот район, богатый углем и железной
рудой (через который проходят важные европейские же-
лезные дороги), еще десятью днями раньше, но получила
23 сентября предупреждение от Советского Союза. Теперь
ее войска могли вступить на территорию Чехословакии
в ближайшем будущем. После того как переговоры меж-
ду Чехословакией и Венгрией (с 9 по 27 октября) зашли
в тупик, правительства Италии и Германии вынесли 2 но-
ября в Вене «решение», по которому Венгрии переда-
вались восточная и южная Словакия с частью Закарпат-
ской Украины. Эти богатые сельскохозяйственные рай-
оны были оккупированы между 5 и 10 ноября.
30 сентября 1938 года Чехословакия имела террито-
рию в 54 тысячи квадратных миль, 30 ноября — только
38 тысяч квадратных миль. Ее население составляло в
первом случае 14,5 миллиона человек, а во втором — 9,6
миллиона. Кроме того, около 800 тысяч чехов на аннекси-
рованных территориях перешло под власть Германии,
113

Польши и Венгрии, а Венгрия получила также под свою
власть 270 тысяч словаков Число чехов, переданных
Польше, составляло почти 2/3 общего числа переданных
ей поляков; и если венгерское национальное меньшин-
ство в Чехословакии составляло только б процентов на-
селения, то теперь словацкое меньшинство в Венгрии
составляло около 20 процентов населения.
Чехословакия потеряла при этом около 66 процентов
своих запасов угля, 70 процентов своей металлурги-
ческой промышленности, 90 процентов фарфоровой про-
мышленности, 80 процентов запасов бурого угля и все за-
лежи цинка и графита. Она потеряла также почти 90 про-
центов своего производства листового стекла, 80 процен-
тов текстильной промышленности, 60 процентов бумаж-
ной промышленности, около 80 процентов химической
промышленности, 50 процентов промышленности красите-
лей, 70 процентов ресурсов энергетики, а также 60 про-
центов своих знаменитых плантаций хмеля, большую
часть винной и табачной продукции и 40 процентов лесов
Богемии и Моравии.
Но прежде всего Чехословакия утратила свои истори-
ческие границы и средства самозащиты — свои обшир-
ные и дорогостоящие укрепления и сбои хорошо снаря-
женные и обученные военные силы, составлявшие 45 ди-
визий, так как те, которые остались, были сокращены в
числе и дух их был сломлен. Ее железнодорожная сеть
была также совершенно дезорганизована.
В длинной цепи успехов Германии было выковано
еще одно звено, и качественно оно было самым большим
и решающим из всех. Ни подписание англо-германского
морского соглашения за спиной Франции (в июне 1935
года), ни безнаказанные нарушения Версальского мир-
ного договора, закончившиеся тем, что вновь была вве-
дена воинская повинность и вновь была оккупирована
Рейнская зона (1935—1936 годы), ни вторжение под
разными предлогами в Испанию (1936—1938 годы), ни
даже захват Австрии (1938 год) не могли сравниться
по своему значению с тем фактом, что Чехословакия
была низведена до такого положения, когда она уже
была, по словам берлинского корреспондента «Таймс»
(от 3 октября 1938 года), «неспособна препятствовать
распространению германского политического и экономи-
ческого влияния в Восточной Европе».

ГЛАВА V
«БЕЗ ВОЙНЫ И БЕЗ ПРОМЕДЛЕНИЯ»
1. Нажим начинается
Пусть читатель предположит, что в январе 1933 года,
когда в Германии пришел к власти Гитлер, лидеры ан-
глийского правительства сказали сами себе или друг
другу следующее:
«Мы думаем, что нацистский режим является полез-
ным барьером в защиту собственности в Германии и во
всей Центральной и Восточной Европе. Мы должны, сле-
довательно, оказать ему всяческую поддержку. Мы не
можем открыто им восхищаться, потому что мы в своем
большинстве являемся консервативным правительством
сравнительно демократического государства 1. Но и без
этого есть очень много способов помочь нацистам.
Кроме того, чем больше мы будем показывать миру,
что мы подбадриваем нацистов, тем сильнее союзники
Франции из числа малых государств Европы будут стре-
миться покинуть ее и войти в орбиту влияния подыма-
ющейся Германии. Это ослабит независимую позицию
Франции и соответственно усилит ее желание принимать
наши советы (старый принцип в отношениях между со-
юзниками в прошлом, изложенный в томе III дневников
лорда д' Абернона). Мы знаем, что в случае нападения
на Францию, какова бы ни была причина этого, мы
должны будем прийти к ней на помощь; но, вместо того
чтобы позволить ей сделать из этого заключение, что
она всегда может диктовать нам свои условия в вопросах
международной политики, не лучше ли привести ее к
такому положению полной зависимости от нашей доброй
1 В официальной записи разговора Галифакса с Гитлером
19 ноября 137 года приведены слова первого о том, что в Англии
«целиком и полностью признаются великие заслуги фюрера в деле
перестройки Германии. Он [Галифакс] признает, что канцлер имеет
великие заслуги не только перед Германией, но, как он, без сомнения,
сам понимает, он смог, не допустив проникновения коммунизма в свою
страну, поставить преграду для его проникновения дальше на Запад»
(D. G. F. P., vol. I, p. 56).
115

воли, когда, наоборот, именно мы могли бы диктовать
ей внешнюю политику?
Есть еще дополнительное преимущество в том, чтобы
оказывать в любом случае тайную и, когда возможно,
явную поддержку Гитлеру. Он уже стал мощным проти-
вовесом растущему престижу СССР. Чем сильнее стано-
вится первое государство, заменившее частнокапитали-
стическую собственность общественной, тем более будем
мы нуждаться в каком-то подобном противовесе. И,
когда настанет время — а по самой природе вещей оно
должно, естественно, наступить — и Германия почув-
ствует себя достаточно сильной для того, чтобы доби-
ваться увеличения территории и захвата колоний, на-
сколько более полезным будет направить ее в сторону
СССР, нежели позволить ей расширяться в каком-либо
другом направлении; ведь мы можем быть вынуждены
в силу разных причин выступить войной против нее!»
В английской политике за последнее столетие или око-
ло того стало приятной традицией никогда не приписы-
вать правительству или социальным силам, стоящим за
ним, каких-либо макиавеллистских или «реалистичных»
расчетов, наподобие описанных выше. Однако пусть чи-
татель проанализирует политику английского правитель-
ства с 1933 по 1938 год — от Римского пакта до захвата
Австрии — и он обнаружит, что оно не могло бы действо-
вать иначе, если бы эти расчеты действительно не ле-
жали в основе его поведения. А в международной поли-
тике намерения почти никогда не дают результатов, если
действия не согласовываются с ними. Вопрос о том,
побуждало ли членов английского правительства к их
намерениям или к их инстинктивной политике то, что
им казалось патриотическими мотивами, практически не
имеет никакого отношения к делу.
Политика, которая проводилась в 1938 году, с марта
по сентябрь, несмотря на свойственный ей при переходе
от этапа к этапу элемент импровизации, была по сути
дела продолжением политики, проводимой с 1933 года
(и даже раньше). Но серьезность последствий, вызван-
ных исчезновением независимой Чехословакии, и та бы-
строта, с которой Гитлер почувствовал себя в состоянии
идти дальше, оставляли слишком мало времени для
маскировки и заставили обнаружиться существенные
черты политики английского правительства.
1)6

В течение первой стадии кризиса, когда захват Ав-
стрии вызвал всеобщую тревогу за судьбу Чехослова-
кии, английское правительство (речь Чемберлена
24 марта 1938 года в палате общин) заявило, что,
во-первых, оно верит в удовлетворение «обоснованных
желаний немецкого национального меньшинства». Во-
вторых, касаясь чехов, Чемберлен сказал, что «нет
нужды полагать, что будет применена сила или
всерьез говорить о ней». В то же время он упомянул ряд
случаев, когда Англия считала бы себя обязанной вое-
вать,— Чехословакия была исключена из этого ряда.
В-третьих, в случае с Чехословакией помощь против аг-
рессии могла бы быть оказана, если, «по нашему мне-
нию, было бы правильным так поступить, исходя из Ус-
тава Лиги Наций». Но, в-четвертых, он не стал бы даже
связывать Англию обязательством поддержать Францию,
если бы она собралась помочь Чехословакии против гер-
манской агрессии, как это записано в договоре (хотя раз
война начнется, «то будет вполне возможным», что Ан-
глия сможет оказаться вовлеченной). В-пятых, что ка-
сается предложений Советского Союза, сделанных неде-
лей раньше (об обсуждении вопроса с другими дер-
жавами— «внутри Лиги Наций или вне ее» — о прак-
тических шагах с целью остановить дальнейшее разви-
тие агрессии), то они, сказал Чемберлен, были направ-
лены не столько на решение данного вопроса, сколько
на «согласование действий на случай ситуации, которая
еще не возникла».
В обстановке того времени первый пункт речи Чем-
берлена означал удовлетворение требований генлейнов-
цев, так как именно они были наиболее крикливой ча-
стью немецкого меньшинства, и Чемберлен не собирался
проводить различие между ними и говорящими на не-
мецком языке социал-демократами. Не кто иной, как
Гитлер, выступив с речью 22 февраля 1, заставил всю
Европу говорить о применении против Австрии и Чехо-
1 «Уважающая себя мировая держава не может терпеть такого
положения, когда по другую сторону ее границы находятся родичи,
которые подвергаются серьезным гонениям... При наличии доброй воли
возможно найти пути примирения... Если попытаются помешать реше-
нию вопроса таким путем и применить при этом силу, тогда в один
прекрасный день на это насилие будет отвечено насилием» (Вау-
nes, op. cit., vol. II)
117

Словакии силы и 11 —12 марта уже применил ее против
Австрии; отсюда пункт второй речи Чемберлена означал,
что никто не станет говорить о сдерживании Гитлера,
когда дело касалось Чехословакии. Пункт третий был
вполне ясен до конца. Пункт четвертый означал, что Гит-
лер, который, как показали события во Франции, с
1934 года имел внутри этой страны все больше и больше
влиятельных агентов, мог теперь положиться на Англию
и считать ее на сисей стороне, если возникнет вопрос о
помощи Чехословакии 1. Пункт пятый означал не только
отказ от советского предложения о сотрудничестве, но
также дал миру понять, что английское правительство
не намерено рассматривать итальянскую войну в Абис-
синии, войну Италии и Германии в Испанской республи-
ке, японскую войну в Китае и захват Германией Австрии
путем вооруженных демонстраций или угроз применить
вооруженные силы как «случаи» агрессии, которые уже
«имеют место». Итак, речь была открытым сигналом
Гитлеру двигаться дальше. Именно так она была понята
во многих странах, и, конечно, в Чехословакии, Франции
и СССР. И уже 22 марта «Таймс» опубликовала на вид-
ном месте письмо известного лейбористского пэра, лор-
да Ноэля Бакстона, предлагавшего, чтобы в «судетских»
районах состоялся плебисцит под международным наб-
людением. Эта идея была подхвачена и в других пись-
мах наряду с нападками на договоры Чехословакии с
Францией и СССР и с предложениями, чтобы она была
расчленена на кантоны.
Публике не был известен тот факт, что редактор уже
получил через своего заместителя Беррингтона Уорда
заметку, где предлагалась «основанная на международ-
ных гарантиях» нейтрализация Чехословакии, «которая
в ответ на это должна отказаться от своего союза с
СССР и Францией и предоставить федеральный статут
своим национальным меньшинствам». Редактор «принес
заметку 21 марта к Чемберлену, который счел ее при-
1 Это проливает, в частности, яркий свет на то, как в Лиге На-
ций в ходе дискуссии о «реформе Устава» (1936—1938) английское
правительство силилось покончить с обязательством по статье 16—
о том, что правительства «будут каждое в отдельности выставлять»
вооруженные силы по рекомендации Совета Лиги для действий про-
тив агрессора,— и хотело заменить его простым правом самим
принимать решение (см. обзор дискуссии: F. P. Walters, op. cit..
vol. II, pp. 709—717, 771—781).
118

емлемой» 1. Таким образом, курс, начало которому по-
ложила опубликованная корреспонденция, был далеко
не случайным. Однако редактор в это же самое время
знал от своего гражского корреспондента, например из
письма, написанного им 18 марта2 (и, во всяком случае,
безусловно имевшаяся у английского правительства ин-
формация не оставляла никаких сомнений в этом3), что
нацистская Германия предполагала «ликвидировать эту
страну» (Чехословакию) и что судетские немцы «были,
конечно, меньшинством, с которым обращались сейчас
самым наилучшим образом». Очевидно, что говорить о
плебисците и федерализации означало вводить в заблу-
ждение общественное мнение Англии и облегчать зада-
чу Германии. Мы уже видели, как во второй половине
марта немцы начали свою пропагандистскую кампанию
насчет «плохого обращения» с немецким меньшиством
и как через четыре дня после речи Чемберлена Гитлер
дал инструкции Генлейну, соответствовавшие тому, о
чем предостерегал корреспондент «Таймс».
Но за кулисами английской дипломатии в том же ду-
хе происходило еще многое другое.
С того момента, как Гитлер оккупировал Австрию,
первой заботой английского правительства было не дать
Франции чем-либо раздосадовать его. 12 марта оно со-
общило правительству Франции, что настроено против
постановки вопроса об Австрии перед Лигой Наций4.
По этому поводу Галифакс спросил французского посла,
каким образом его правительство предполагает помочь
Чехословакии, если Германия нападет на нее, так как
прямая помощь была бы теперь «намного труднее, чем
прежде». Во французском ответе (9 апреля) признава-
лись эти трудности и указывалось, что все было бы лег-
че, если бы другие государства Центральной Европы и
Дунайские страны сотрудничали, а для этого им нужно
быть уверенными, что Англия и Франция имеют общее
желание «обеспечить в Европе уважение к международ-
ному праву и праву наций на независимость». Предла-
1 "History of "The Times", vol. IV, part II, p. 919.
2 Ibid., p. 9)7.
3 19 марта английский посол в Праге сообщил, что пресса Ген-
лейка принялась обсуждать проблему «фактического включения в
состав рейха» (D. В. F. P., vol. I, p 71).
4 D В. F. P., vol. I, p 32
119

галось начать переговоры между генеральными штабами
Англии и Франции 1, но они не состоялись. Тем временем
правительство Англии снова и снова—14, 15 и 22 мар-
та— отказалось дать Франции какое-либо заверение в
поддержке в случае, если последняя придет на помощь
Чехословакии2. А 22 марта, до того как Чемберлен про-
изнес свою речь (24 марта), лорд Галифакс сказал
французскому послу, что предложение Литвинова (о
совещании по вопросу прекращения агрессии) не имеет
«какой-либо большой ценности»; через два дня он
сказал Майскому, что оно не имело бы «столь благо-
приятного влияния на перспективы мира в Европе»3.
Вместо него Галифакс предлагал оказать совместный
англо-французский нажим на чехов для «решения во-
проса о немецком меньшинстве», которое удовлетво-
рило бы правительство Германии4. Какого рода на-
жим? Угроза изоляции; если Чемберлен в своей речи
24 марта выразил это в деликатной и скрытой форме, то
Ньютон в Праге, на три дня раньше, сделал это более
прямо в разговоре с президентом Бенешем: «Я заметил
ему, что Болдуин заявил, что граница Англии проходит
по Рейну, и что я считаю сомнительным, чтобы прави-
тельство его величества было готово отодвинуть ее далее
на восток» 5.
Следующим толчком была речь Гитлера от 28 мар-
та, в которой он говорил о немцах, «терзаемых» на
границе с Германией. Это вызвало новое усиление
кампании против Чехословакии по обеим сторонам
1 D. В. F. P., vol. I, pp. 36, 144—146.
2 Ibid., pp. 50, 52—53, 84.
3 Ibid, pp. 90, 101
4 Ibid., p. 87. Это было через три дня после сообщения Ньютона
насчет «включения в состав рейха».
5 Ibid., p. 75. Это был интересный пример дипломатической хит-
рости. Замечание Болдуина в парламенте 30 июля 1934 года было
сделано, чтобы показать, что в изменившейся международной обста-
новке, «когда вы думаете об обороне Англии, вы не думаете больше
о меловых скалах Дувра», то есть что оборона теперь начинается
далеко за каналом. Это было сказано через восемнадцать месяцев
после того, как установился режим Гитлер , еще до того, как он
«начал наступление». Огромные изменения, происшедшие с тех пор
на европейской арене, особенно со времени похода в Рейнскую зо-
ну в 1936 году, могли оправдать и дальнейший пересмотр располо-
жения границ Англии, если только не предположить, что действия
Гитлера в Центральной и Восточной Европе не касались Англии
120

Рейна. 1 апреля Невиль Гендерсон потребовал из Бер-
лина, чтобы Бенеша заставили «уступить англо-фран-
цузским советам» (то есть Гитлеру), дать автономию
судетским районам и отказаться от союза с Россией 1.
Действительно, министр внутренних дел Сэмюэль Хор
после консультации с Чемберленом и Ванситтартом
сделал «авторитетное предложение» чешскому послан-
нику в Лондоне Масарику, чтобы Чехословакия пред-
приняла «все возможное для удовлетворения пожела-
ний немецкого меньшинства» и «воспользовалась услу-
гами Англии и Франции». Президент и правительство
приняли этот совет2. Тем временем Ньютон 2 апреля
возразил против того, чтобы немцам рекомендовали
быть терпеливыми: «Необходимо, чтобы сильный нажим
продолжали оказывать как из рейха, так и из Англии
и, если возможно, из Франции»3. 5 апреля в разговор
включился Гендерсон, получивший копию этого посла-
ния, и заявил, что «суть всего дела состоит в праве на
самоопределение»4. А ответ Ньютона от 11 апреля
(каждая миссия располагала копиями писем всех
остальных) ясно говорил о том, что право на самоопре-
деление не собирались распространить на чехов и сло-
ваков. Вероятнее всего, Чехословакии так или иначе
пришлось бы оказаться «включенной в орбиту Герма-
нии», и в любом случае Германия рассчитывала бы на
то, что она откажется от союза с русскими. Английскому
правительству, настаивал Ньютон на следующий день,
следует заставить чехов фактически стать на позиции
«нейтралитета», отказавшись от пакта с русскими и
французами5.
Конечно, весь мир недавно видел на примере Ав-
стрии, что означает «включение в орбиту Германии» и
насколько хорошо обстоит дело с ее «нейтрализацией».
Но это не беспокоило английских официальных пред-
1 D. В. F. P., vol. I, p.112.
2 Ibid., pp. 112—113.
3 Ibid., p. 114.
4 Ibid., p. 115. Можно заметить, что в тот же самый день, пос-
ле разговора с Эйзенлором, германским посланником в Чехослова-
кии, Ньютон сообщал, что немцы желали «ослабления связей су-
детских немцев с Прагой» только для того, чтобы способствовать
«в конечном счете отколу этих областей и включению в состав гер-
манского рейха» (ibid, pp. 116—117).
5 Ibid., pp. 139, 151—155.
121

ставителей. Правда, Галифакс заметил, что Германию
не следует поощрять к тому, чтобы она усиливала свое
давление. Тем не менее телеграмма Галифакса гово-
рила о том, что без его ведома английские официаль-
ные представители способствовали усилению такового1.
19 апреля первые чехословацкие предложения были
вручены Ньютону и переданы по телеграфу в Лондон-
Действительно, они были значительным шагом на пути
к ликвидации ограничений прав меньшинств как таковых
в области законодательства, финансов и в других
областях; но они не предоставляли территориальной
автономии по той простой причине, что тем самым пра-
вительство Чехословакии создало бы форпосты гит-
леровского государства на своей территории, и притом
очень значительные.
Но Генлейн знал, что ему нужно делать, и его хозя-
ева после марта хорошо понимали, какой может быть ре-
акция Англии. 24 апреля он произнес свою речь в Кар-
ловых Варах, в которой содержалось «восемь пунктов».
Чехословацкое правительство дало понять как Лондону,
так и Парижу, что эти требования неприемлемы. 28 и 29
апреля в Лондоне состоялись совещания английского и
французского правительств, на которых обсуждались
чешский и другие вопросы2. В первый день английская
сторона проявила большую сдержанность в отношении
обязательства послать войска во Францию в случае
войны и в отношении переговоров между военным и
морским штабами обеих стран. Когда на второй день
дело дошло до Чехословакии, то выяснилось — по ряду
будто бы практических соображений, как-то: беззащит-
ность Чехословакии, неподготовленность Англии и
Франции, сомнения по поводу того, может ли СССР
«вообще принять какое-либо участие», — что министры
Англии желали принудить Чехословакию прийти к со-
глашению с Генлейном любой ценой.
Галифакс согласился, что «восемь пунктов» и пред-
ложения Чехословакии очень далеки друг от друга, но,
позаимствовав формулировку у Генлейна и приписав ее
Бенешу, предложил, чтобы Чехословакия стала «госу-
дарством, составленным из национальностей», вместо на-
1 D. В. F. P., vol. I, pp. 159-160.
2 Ibid, pp 198—234.
122

ционального государства с национальными меньшин-
ствами. Чемберлен сомневался в том, хотел ли дей-
ствительно Гитлер уничтожить Чехословакию; но даже
если он хотел это сделать, то остановить его было не-
возможно. Галифакс и Чемберлен настаивали на том,
что нажим на Бенеша может привести к компромиссу;
но когда Боннэ, министр иностранных дел Франции,
прямо поставил перед ними вопрос, они признали, что
они не пойдут на объединение усилий для защиты Че-
хословакии даже в том случае, если Бенеш предложит
условия, которые Англия сочтет приемлемыми. Даладье
снова указал на истинные цели Гитлера — уничтожение
Чехословакии как шаг для дальнейшей агрессии — и
на то, что опасно откладывать действия до тех пор, пока
Германия, поглотив Центральную и Восточную Европу,
станет сильнее. Тем не менее английские министры были
решительно против того, чтобы давать какие-либо обяза-
тельства Франции, и, возможно, они знали, что министры
Франции будут рады иметь это оправдание, для того
чтобы избежать выполнения своих обязательств, как
будет показано позже. Наконец французы перестали на-
стаивать. Совещание согласилось на том, чтобы склонить
чехословацкое правительство к «максимальным уступ-
кам», а Гитлера — к сдержанности и терпению.
Каким образом английское правительство приступило
к выполнению решений конференции (которые, конечно,
хранились в тайне)? Во-первых, в тот же самый вечер
29 апреля Галифакс вызвал Кордта, германского пове-
ренного в делах, чтобы заверить его в том, что, хотя в
коммюнике говорится о решении продолжать перегово-
ры между генштабами, это не означает, что Англия берет
на себя новые обязательства, и в том, что он хочет про-
должать «плодотворное» сотрудничество с Риббентропом
(недавно произведенным из посла в Лондоне в министра
иностранных дел). То же самое было немедленно ска-
зано Гранди, госту Италии 1. Это явное стремление от-
речься от всяких новых мер военной подготовки позво-
лило двум фашистским правительствам прийти к заклю-
чению, что Англия откажется поддержать Францию в слу-
чае, если на Чехословакию будет совершено нападение.
2 мая дипломатический корреспондент «Таймс» со-
общал, что Праге посоветуют согласиться с возможно
1 D. В. F. P., vol. I, р. 235; D. G. F. P., vol. I, pp. 246—249.
123

большей частью требований, выдвинутых Генлейном в
Карловых Варах, насколько это будет «совместимо с
достоинством и независимостью государства, располага-
ющего демократической конституцией». Но уступки дол-
жны включать автономию для районов с населением, го-
ворящим на немецком языке, в том числе и для немцев,
«рассеянных по всей стране». И «тогда могут стать воз-
можными» переговоры об урегулировании вопроса. Это
было не что иное, как идея «объединенного юридическо-
го лица», которое представляло бы всех говорящих на
немецком языке граждан Чехословакии, управляемых
отдельным органом,— идея, выдвинутая Генлейном в
Карловых Варах и являвшаяся типичным подрывным
предложением из числа тех, которые согласовывались
с Гитлером. Фактически никакой подобной договорен-
ности при англо-французских переговорах достигнуто не
было. Но дипломатического корреспондента «Таймс»,
редактор которой был близким другом премьер-минист-
ра, можно было рассматривать в подобное время только
как лицо, неофициально выражавшее точку зрения пра-
вительства по этому вопросу.
Итак, миру дали понять, что западные державы уже
признали возможность разрыва внутреннего единства
чехословацкого государства — в частности, выдвинув
предложение о специальном положении для граждан
немецкого происхождения (кроме и сверх их равных
прав с остальными гражданами по чешской конститу-
ции); и все это только ради того, чтобы сделать
возможными переговоры. Началась политика замани-
вания чехов на путь последовательных уступок с по-
мощью то лести, то угроз и без всякой гарантии в
обмен.
4 мая соответствующие инструкции были посланы ан-
глийскому послу в Берлин и посланнику в Прагу. Ген-
дерсон должен был сообщить немцам, что чехословац-
кому правительству делаются представления о том,
чтобы оно пошло на возможно большие уступки; он дол-
жен был просить их сдержать Генлейна и выяснить у
них, чего хотят они сами. Он не должен был говорить
им, что именно рекомендует английское правительство
Праге 1. На деле, однако, он сказал им 7 мая, что его
1 D. В. F. P., vol. I, pp. 243-246.
124

правительство одобряет «государство национальностей» 1.
9 мая заместитель Гендерсона Киркпатрик сообщил ми-
нистерству иностранных дел Германии (согласно доку-
ментам последнего), что, «если правительство Германии
конфиденциально сообщит правительству Англии, к ка-
кому решению вопроса о судетских немцах оно стре-
мится, он полагает, что может заверить нас, что прави-
тельство Англии оказало бы в Праге такой нажим, что
правительство Чехословакии вынуждено было бы согла-
ситься с желаниями Германии»2. Немцы были в востор-
ге, но не желали связывать себя, сказав, чего они дей-
ствительно хотят. Они только угрожали вторжением, ес-
ли «восемь пунктов» будут отвергнуты и последует кро-
вопролитие3. В предыдущей главе упоминалось о том,
что Риббентроп подтвердил эти угрозы в тот же день
(17 мая) в разговоре с французским послом.
Что касается Праги, то Ньютон получил 4 мая ин-
струкции настаивать на немедленных переговорах с ген-
лейновцами в целях создания «государства националь-
ностей». Во время своей встречи 7 мая с чехосло-
вацким министром иностранных дел Крофта он обрисо-
вал в самых мрачных тонах положение Чехословакии.
Крофта, однако, не желал отказываться от принципов
конституции, как не желали этого премьер-министр Год-
жа 11 мая и президент Бенеш 17 мая. Это было очень
досадно для английского посланника, как показывают
его депеши; в одном случае (7 мая) он фактически угро-
жал Крофте тем, что «общественное мнение Англии не
потерпит риска в таких вещах»4.
Фактически правители Чехословакии дали ему ясно
понять, что открытые разговоры о «государстве нацио-
нальностей» воодушевили бы немцев на то, чтобы
предъявить дальнейшие требования, что повлекло бы за
собой «полную капитуляцию». Немцы «хотят снова быть
хозяевами», сказал Крофта. Если согласиться со взгля-
дами английского правительства на военное и экономи-
ческое положение, сказал Бенеш, «то останется лишь
принять германское господство с такой любезностью, ка-
кая только возможна».
1 Ibid , р. 260.
2 D. G. F. P., vol. II,р. 265.
3 D. В. F. P., vol. I, pp. 284—286.
4 Ibid., pp. 263—264. 265—271 (Krofta). 282—283 (Hodza), 307-
309, 311, 313—315 (Benes).
125

2. Интервью Чемберлена
Бенеш не знал, что говорит с человеком, выразившим
более месяца назад свое убеждение, что определенный
исход — «включение в орбиту Германии» — неизбежен.
Но у чехословацких лидеров к этому времени не дол-
жно было быть никаких сомнений в том, что в широком
смысле слова английское правительство уже приготови-
лось отдать их на милость Гитлера или — что было одно
и то же — расчленить их территорию, разрушить их укре-
пления и их средства самообороны. Дело в том, что 14 мая
в «Нью-Йорк таймс» появилась заметка за подписью
лондонского журналиста Авгура (русский эмигрант По-
ляков), в которой говорилось: «Ныне Чемберлен, не
ущемляя права главных заинтересованных сторон ре-
шать вопрос самостоятельно, безусловно одобряет более
крутую меру, а именно отделение немецких районов от
основной части Чехословацкой республики и включение
их в состав Германии». На следующий день «Нью-Йорк
геральд трибюн» опубликовала сообщение канадского
журналиста Джозефа Дрисколла (появившееся также
и в «Дейли стар» в Монреале), который заявлял, что ему
удалось «почти официально выяснить действительную
позицию Англии по отношению к Чехословакии». Точ-
ность его информации, сказал он, «неоспорима». Его со-
общение заключалось в том, что: 1) англичане не наме-
реваются сражаться за Чехословакию и не думают, что
это сделают Франция или Россия; 2) в таком случае
«чехи должны согласиться с требованиями немцев, если
они обоснованны»; 3) так как последователи Генлей-
на «рассеяны вдоль протяженной границы неопределен-
ного очертания», они не могут быть объединены в одну
компактную автономную территорию; 4) следовательно,
«возможно посоветовать пересмотр границы. Это может
повлечь за собой то, что граница будет отодвинута на
несколько миль назад, с тем чтобы разъединить этот
внешний край с Прагой и соединить его с Берлином»;
5) «результатом будет Чехословакия меньших размеров,
но более крепкая... Чехословакия не может существовать
в ее теперешнем виде, англичане в этом убеждены»;
6) Гитлер определенно не хочет никаких иностранцев;
7) если бы даже произошла война, закончившаяся побе-
дой для чехов, то их союзники «настаивали бы на том,
126

чтобы чехи освободились oт чуждого им иностранного
меньшинства»; 8) Англия «желала бы побудить Герма-
нию и Италию к действенному соглашению с Англией
и Францией, для того чтобы сохранить мир в Европе.
Участие Советской России исключено».
Только после горячих дискуссий в палате общин 20,
21 и 27 июня, в которых было много пустой болтовни о
том, был ли это завтрак или обед, было ли это интервью
или просто разговор и тому подобное, выяснилось, что
эти статьи (и другие подобные же) были написаны по-
сле доверительной беседы Невиля Чемберлена с груп-
пой американских и канадских журналистов на завтра-
ке, данном леди Астор в ее доме 10 мая. Понадобилось
некоторое время, пока сообщения возвратились в Лон-
дон, и в течение последующего месяца английское пра-
вительство даже не пыталось их опровергнуть. Таким
образом, в достаточно явной форме было подтверждено
публично (как это было уже известно по секрету заин-
тересованным сторонам), что английское правительство,
играя роль благородного друга Чехословакии, на самом
деле встало на точку зрения нацистских агрессоров, и,
следовательно, целью всей дипломатической активности
его официальных лиц было помочь им расчленить Че-
хословакию. Такова была подоплека всех разговоров о
«государстве национальностей». Значение утраты укреп-
ленных границ для будущей судьбы Чехословакии не
принималось в расчет или умышленно искажалось.
И вся операция связывалась с планом сохранения мира
в Европе с помощью четырех держав — планом, кото-
рый (поскольку он исключал участие СССР) не мог не
подбодрить Гитлера в том, чтобы его следующая агрес-
сия пошла по этому направлению.
Все это могло быть неизвестным Генлейну, когда он
снова прибыл в Лондон с трехдневным визитом 12 мая
и ворковал, как голубь, говоря, что он желает
только местной автономии, оставив границу в руках
чехов без изменения, свободы для всех партий в авто-
номных районах и так далее. Это была программа,
которую он никогда не выдвигал в самой Чехословакии.
Но целью этого маневра было подчеркнуть, каким уме-
ренным он был, несмотря на «дискриминацию», а выска-
зывания даже таких людей, как Ванситтарт1 («более
1 D. В. F. P.. vol. I, pp. 630—633.
127

умеренный и сговорчивый, чем я смел надеяться»), по-
казывали, что он имел относительный успех. Как раз во
время его визита происходило формирование «добро-
вольческого корпуса судетских немцев», и сейчас же
после этого Кейтель подготовил окончательно пересмот-
ренный план «Операции Грюн» 1.
Показателем того, с каким энтузиазмом тем не менее
реагировали ближайшие друзья премьер-министра на
действия Генлейна, была редакционная статья в «Таймс»
от 16 мая, в которой по существу была сформулирована
на четыре месяца раньше позиция, занятая Чемберле-
ном в самый острый момент кризиса в сентябре.
«Таймс» писала, что нельзя предугадать предела тем
переменам, которые могут быть вызваны насильственны-
ми мерами, — нечто вроде намека на оппозицию Англии
в том случае, если Германия развяжет войну, намека,
который английские дипломаты давно неофициально
делали. Но чехи должны теперь быть готовыми к «мак-
симальным уступкам»; им следует действовать, исходя
из предположения, что «большинство из трех с полови-
ной миллионов судетских немцев будет голосовать за
объединение с рейхом» и что Чехословакия, отказавшись
от пактов с СССР и Францией, может быть нейтрали-
зована.
Не удивительно, что Гитлер ответил тем, что начал
концентрировать войска на чехословацкой границе.
Ответ Чехословакии — мобилизация одной из групп
резервистов и некоторых категорий специальных войск
в течение 20—21 мая — был полной неожиданностью для
английского посла в Берлине и посланника в Праге, не
скрывавших своего негодования 2. Однако английское и
французское правительства были вынуждены считаться
с новым положением вещей и сделать необходимые пре-
достережения Германии, в результате которых война не
началась 3.
1 D. G. F. P., vol. II, pp. 299—303.
2 Гендерсон даже сказал «конфиденциально» немцем 22 мая,
что «у французского правительства есть серьезные возражения про-
тив призыва чехословацких резервистов» (D. В F P, vol. I, p. 346).
3 Гендерсон несколько раз беседовал с Риббентропом 21 мая,
предупреждая его о том, что вмешательство Англии вполне вероятно,
если Франция окажется втянутой в войну Ibid., pp. 329—331, 331 —
332, 334—335. Послание Галифакса (Ibid., p. 341).
128

В послании Галифакса, которое предназначалось
лично для Риббентропа, содержалось многозначительное
заявление о том, что если великие державы окажутся
втянутыми в войну, то «только тот получит выгоду от
подобной катастрофы, кто желает крушения европей-
ской цивилизации». Это был намек на СССР, с которым,
если бы оправдались опасения Галифакса насчет войны,
Англия оказалась бы в союзе. Это должно было сказать
нацистским главарям очень многое: если их просили
спасти Англию от союза с СССР, то как должен был бы
благословлять их Галифакс, если бы они вместо этого
выступили против СССР крестовым походом! Но Гитлер,
как он это признал 12 сентября на съезде в Нюрнберге,
решил 28 мая продолжать подготовку к «решению»
чешской проблемы в течение 1938 года, и к 30 мая в
«Операции Грюн» были сделаны необходимые измене-
ния. Как мы уже видели, вскоре возобновился нажим
со стороны Германии. Возобновился также нажим Анг-
лии и Франции.
Следует отметить, что 26 мая Ньютон сообщил о впе-
чатлении, возникшем у военного атташе США в Праге
в результате бесед там с официальными лицами из не-
мецкой миссии, что они «ожидали удара к концу неде-
ли», но что это означало бы войну с Англией, а к этому
Германия не была готова. Ньютон сам писал на сле-
дующий день, что «Германия, по-видимому, намерева-
лась выступить против Чехословакии в конце прошлой
недели».
Не было ни одного иностранного корреспондента
в Чехословакии в течение последующих трех или четы-
рех недель, который не мог бы подтвердить, что, несмот-
ря на кампанию выборов в местные органы самоуправ-
ления, партия Генлейна пользовалась необычайно боль-
шой свободой в районах с населением, говорящим на
немецком языке. Тем не менее германская пресса снова
и снова была полна самых бесстыдных сообщений о пре-
следованиях и грубом обращении, которым якобы под-
вергается это население со стороны чехов. 21 мая ген-
лейновцы прервали переговоры с правительством, утвер-
ждая, что спокойствие и порядок не гарантированы.
Правительство Англии сразу же стало оказывать вся-
ческое давление на чехословацкое правительство, доби-
ваясь роспуска резервистов, своевременная мобилизация
129

которых спасла положение 21 мая. В это же время члены
английской миссии в Праге совершенно открыто заяв-
ляли журналистам, что «Судетская Германия должна
быть возвращена Германии» (!), что доктор Бенеш, пре-
зидент республики, слишком дружен с большевиками,
что государственным подходом к делу отличаются толь-
ко деятели аграрной партии, потому что они выступают
за таможенный союз с Германией, что министр внутрен-
них дел Черни (который дал полную свободу действий
генлейновцам, запретив противодействие им со стороны
демократических партий) является той фигурой, которая
могла бы возглавить Чехословакию, и так далее 1.
Переговоры были возобновлены (27 мая), и через
несколько дней солдаты начали возвращаться по домам.
Тем временем Галифакс лично обратился к чехословац-
кому посланнику с прежним предложением о «нейтрали-
зации» его страны, с тем чтобы ее статус «был гаранти-
рован соседями Чехословакии и лишь принят к сведению
другими державами»2. Государство, статус которого га-
рантирован из числа великих держав только наци-
стской Германией и такими мощными и надежными га-
рантами, как Польша и Венгрия, было бы безусловно
«включено в орбиту Германии». Что касается других
держав, то если их обязательства сводились только к
тому, чтобы «принять к сведению» нейтралитет Чехо-
словакии (после того как они отказались от своих обя-
зательств по Уставу Лиги Наций и по франко-чехосло-
вацкому договору о взаимной помощи), то можно было
быть уверенным в том, что они также примут к сведе-
нию прекращение нейтралитета Чехословакии, когда
Германия захватит всю страну. Правительство Чехосло-
вакии, конечно, не стало бы принимать такое предатель-
ское предложение, хотя оно и не знало, что во время
визита Уильяма Стрэнга в Прагу по поручению Гали-
факса (26 и 27 мая) он признался Ньютону, что
не может быть и речи о гарантиях тому, что останется
от Чехословакии после того, как чехи потеряют укреп-
ленные пограничные районы3; и что позже (9 июня),
когда французы поймали на слове Галифакса, он реши-
1 Автор был в то время в Праге в качестве журналиста.
2 D. В. F. P., vol. I, pp. 378—379.
3 Ibid., pp. 403—404.
130

тельно возражал против всякого плана, «который бы
требовал от Англии гарантий для Чехословакии» 1.
3 июня «Таймс» снова заявила в своей передовой
всему миру, что Чемберлен — и, по-видимому, осталь-
ные члены правительства Англии — остается, как и преж-
де, на стороне немцев. В ней говорилось, что большин-
ство англичан, наверное, согласится с тем, что «немцам
в Чехословакии должно быть разрешено путем пле-
бисцита или иначе решить вопрос о своем будущем,
даже если это будет означать их отделение от Чехо-
словакии и присоединение к рейху». Это оставило
бы в Чехословакии «однородный и удовлетворенный
народ», и ее соседи «лишились бы всяких поводов для
вмешательства» в ее дела (передовая не говорила ни
о том, каким образом это заставит их прекратить вме-
шательство, ни кто остановит их, если они будут это де-
лать). Подобный исход дела, добавляла она, был бы
«исправлением несправедливости, созданной Версаль-
ским мирным договором» (как будто эти говорящие на
немецком языке граждане Австро-Венгрии были до
1918 года в составе Германии).
Эта передовая вызвала много протестов, включая
протест Джона Уолтера, совладельца газеты «Таймс» 2.
Он сказал, что статья «под предлогом справедливости»
защищала «интересы волка против ягненка. Не удиви-
тельно, что в Берлине торжествуют», — и отметил, что
писавший ее не упомянул о жестокостях, которым под-
вергнутся национальные меньшинства, переданные в руки
нацистов, и, кажется, «слишком скоро забыл о насилии
над Австрией». Было действительно достойным удивле-
ния, что Галифакс считал необходимым телеграфиро-
вать в Прагу, Париж и Берлин и сообщить, что статья
ни в какой степени «не выpaжaeт взглядов правитель-
ства его величества». Как мы уже видели, вся амери-
канская и канадская общественность знала с того мо-
мента, как было опубликовано 14 и 15 мая интервью
Чемберлена, что, наоборот, статья полностью выражала
эти взгляды. Конечно, Галифакс мог не предугадать во
что это выльется через две недели в палате общин!
Более того, в среду вечером 1 июня Чемберлен имел
1 D. В. F. P.. vol I, p. 458.
2 "History of "The Times", vol. IV, part II, pp. 921—922.
5*
13!

еще одну доверительную беседу с отдельными журна-
листами (но на этот раз английскими), и пресс-атташе
германского посольства сделал правильное предположе-
ние, что передовая лишь отразила взгляды, высказанные
Чемберленом 1.
7 июня — вероятно, подбодренный передовой в
«Таймс» — Генлейн выступил со своими «четырнадцатью
пунктами», а Геббельс (29 мая) и Гесс (12 июня)
произнесли речи, в которых они угрожали Чехословакии
военными действиями. Ответом газеты «Таймс», то есть
Невиля Чемберлена, была другая передовая, от
14 июня, в которой Чехословакия была взята под защи-
ту против обвинений в притеснении немецкого населе-
ния, но возобновлялся разговор об «ошибках 1919 года»
и снова заявлялось: «Единственный вопрос, который
имеет актуальное значение (!), состоит в следующем:
желают ли они остаться там, где находятся, или они
желают находиться где-либо еще?» Естественно, подоб-
ные высказывания не могли ослабить «бурную кампа-
нию в прессе и радио Германии» против Чехословакии,
которая продолжалась, несмотря на переговоры с ген-
лейновцами, и о которой министр иностранных дел сам
упомянул на следующий день в телеграмме Гендерсону 2.
Весь следующий месяц, как показывает английская
официальная переписка, на чехов оказывалось неослаб-
ное давление: например, Ньютон выступал со своими
требованиями 21, 22, 26 и 28 июня — четыре представ-
ления за семь дней, — причем английский представитель
играл, как только мог, на политических расхождениях
между премьер-министром Годжа, лидером партии
аграриев, известной своим тяготением к германским
рынкам, и национально-социалистической партией пре-
зидента Бенеша и министра иностранных дел Крофта.
Позиция английского посла в Берлине говорит сама за
себя: «На чехов надо как следует поднажать... мы долж-
ны стать неприятными чехам» (18 июля); «мы не можем
считать ни один проект исчерпывающим, если он не
основан на какой-либо форме федерализма» (19 июля),
то есть на предоставлении чехословацким нацистам в
полное распоряжение территории, которую они могли бы
1 D. G. F. P., vol. II, pp. 399—401.
2 D. В. F. P., vol. I, p. 485.
132

подготовить в качестве трамплина для Гитлера; чехи —
«неисправимо глупый народ» (20 июля); среди «экстре-
мистов», поддерживающих чехов, «повсюду евреи и ком-
мунисты», и «в Европе не будет умиротворения до тех
пор, пока Чехословакия остается связующим звеном с
Москвой и враждебной к Германии» (22 июля), и так
далее (ad nauseam) 1.
17 и 18 июля доверенное лицо Гитлера, капитан Ви-
деманн, был в Лондоне для того, чтобы заверить анг-
лийское правительство, что в настоящее время Гитлер
не намерен применить силу, но что он может это сделать
в случае кровопролития. Видеманн имел также задание
убедить английское правительство пригласить в Лондон
Геринга для всесторонних переговоров. Правительство
Англии, как сказал Чемберлен позже послу Германии,
приветствовало бы это предложение при условии, что
атмосфера по отношению к Чехословакии будет «та-
кой благоприятной, как только возможно», что означало
бы отказ от применения силы 2. Галифакс, продолжая
свой разговор с Видеманном утром 18 июля (если ве-
рить германским записям), настаивал на том, что улуч-
шение отношений с Германией возможно только в слу-
чае, если она сможет дать обязательство не применять
силу; он заявил, «что прекраснейший момент в его жиз-
ни наступил бы тогда, когда фюрер проехал бы рядом
с королем по Mall во время официального визита в
Лондон» 3. Даже делая скидку на преувеличения, допу-
стимые в дипломатии, подобное отношение к Германии—
после Испании и Австрии — могло бы выглядеть чрез-
мерной лестью, если бы оно не имело своей целью хотя
бы немного ободрить немцев. «Вы получите районы с
населением, говорящим на немецком языке, и с чехо-
словацкими укреплениями», — сказали теперь Гитлеру.
«Вы можете получить чехов в полной изоляции, без их
союзников». «Вы можете получить соглашение четырех
держав о поддержании мира в Европе, а СССР — это не
Европа». «Вы даже можете с триумфом проехаться че-
рез Лондон», — было добавлено теперь, — «только, пожа-
1 D. В. F. P., vol. I, pp. 584—589, 598, 604, 615, 618. Ad nause-
am— до тошноты (лат.).
2 Ibid., pp. 618—620.
3 «Документы и материалы», т. II, стр. 179. The Mall — улица,
которая ведет к Букингемскому дворцу.
133

луйста, не применяйте силы». Следовало бы добавить, что
замечание Галифакса насчет улицы Молл представляет-
ся более вероятным, что, хотя английская запись бесе-
ды и не упоминает этой фразы, там указывается, что в
конце разговора министр иностранных дел спросил Ви-
деманна, когда Гитлер или Геринг сочтут удобным при-
ехать; на этот вопрос Видеманн ответил: он думает,
что этого не может быть раньше осени 1.
Очевидно также, что какой-то проект соглашения по
этому вопросу был подготовлен, как отмечает советский
историк и бывший посол 2. Собрание документов мини-
стерства иностранных дел содержит странное резюме
переговоров Галифакса — Видеманна, посланное нем-
цам сэром Александром Кадоганом, постоянным заме-
стителем министра иностранных дел, через Видеманна.
Оно странным образом начинается, так сказать, с сере-
дины со слов «с другой стороны...», и его редактора
отмечают в сноске, что они не смогли разыскать первую
часть в архивах3. Но в последнем параграфе напеча-
танной части содержится утверждение, что «может ока-
заться невозможным сохранить в тайне любой подоб-
ный визит, особенно если речь идет о значительной пер-
соне». Однако остальная часть напечатанного текста
резюме не содержит никакого другого упоминания о
визите. Можно только предположить, что об этом шла
речь в первой части резюме, содержавшей первую часть
сделки (какой бы она ни была). Возможно, там было
зафиксировано не только приглашение Гитлеру, но и
что-либо большее, что министерство иностранных дел
сочло удобным «затерять». (Английские газеты в то
время были очень раздражены, потому что они узнали
о предполагаемом визите только благодаря тому, что
эта новость «просочилась» из иностранной прессы.)
3. История миссии Ренсимена
Бесспорно одно: 18 июля было принято определенное
решение послать в Чехословакию «посредника». Еще
9 апреля Галифакс впервые намекнул, что в случае не-
1 О В F. P., vol. I, p 588.
2 Б. Е. Ш т е й н, Буржуазные фальсификаторы истории, М.,
1951, стр. 105.
3 D. В. F. Р , vol I, p. 589.
134

обходимости английское правительство сможет предло-
жить «специального расследователя» 1. Об этом снова
заговорили как о возможном в конце мая2. 18 июля он
уведомил Ньютона, что обдумывает вопрос о том, чтобы
предложить «независимого английского эксперта, кото-
рый попытался бы примирить две стороны» в случае
провала 3. В то время Бенеш не хотел принимать этого
предложения, но в течение второй недели июля требова-
ния немцев становились все более наглыми. 13 июля
передовая «Таймс» снова заявила, что устремления
«самих национальностей должны быть определяющим
фактором, и то решение, которого желает подавляющее
большинство, не должно считаться слишком радикаль-
ным». В этот и следующий день генлейновцы действи-
тельно предложили несколько «радикальных решений».
13 июля их главарь Франк сказал представителям анг-
лийской миссии, что они хотят иметь право создать во-
оруженный корпус самозащиты в автономном районе и
настаивают на этом, что они хотят свободно вывеши-
вать нацистский флаг и портреты Гитлера, преподавать
в школах историю на основе нацистского «мировоззре-
ния», в то время как в остальной части Чехословакии
граждане немецкого происхождения должны распола-
гать специальным статусом. На следующий день Эйзен-
лор, германский посланник, повторил это требование —
в виде «статуса корпорации» для лиц немецкой нацио-
нальности, — прибавив также и новое: чтобы немецкий
язык в обязательном порядке изучался в школах наря-
ду с чешским4. Было очевидно, что приближается от-
крытый разрыв.
14 июля Галифакс обсуждал в Лондоне с француз-
ским послом идею посылки посредника и поручил Нью-
тону предупредить Бенеша о возможности такого пред-
ложения5. 16 июля он добавил, что Ренсимен — бога-
тый судовладелец, министр торговли в «национальном
правительстве» 1931 года (где Чемберлен был минист-
ром финансов), обладающий поэтому опытом в урегу-
1 D. В. F. P., vol. I, p. 138
2 Ibid., p. 401.
3 Ibid., p. 501.
4 Ibid., pp. 555—556, 559
5 Ibid., p. 559.
135

лировании промышленных конфликтов и, подобно Чем-
берлену, абсолютно несведущий в чешских делах, но
относившийся, как всякий преуспевающий делец, с ува-
жением к немцам, — согласился быть «независимым по-
средником» 1. Теперь, 18 июля, Галифакс дал инструк-
ции Ньютону сообщить Бенешу, что предлагаются ус-
луги Ренсимена. По словам лорда Галифакса, он будет
«совершенно независим от правительства его величест-
ва» и его работа будет состоять в том, чтобы «своим
советом и влиянием поддерживать контакт между дву-
мя сторонами или восстановить его в случае разрыва» 2.
Таким образом, Ренсимен, будучи рекомендован пра-
вительством Англии, обладал бы необходимым прести-
жем, причем правительство не несло бы ни малейшей
ответственности за его действия и предложения. Это об-
стоятельство снова и снова подчеркивалось в дни, когда
о его отъезде было сообщено публично. В Париже, где
Галифакс обсуждал 20 июля этот вопрос с французским
премьером и министром иностранных дел, он подчер-
кнул, что ответственность его правительства «начнется
и окончится тогда, когда ему [Ренсимену] предоставят
свободу добиться в Праге максимум возможного в этом
деле» 3. В палате лордов, после того, как чехословацкое
правительство с помощью запугивания заставили при-
нять это предложение (23 июля) и его согласие было
опубликовано (25 июля), Галифакс процитировал и под-
твердил слова Ренсимена: «Я вполне понимаю, вы посы-
лаете меня плавать по воле волн в маленькой лодке
посреди Атлантического океана». Но это не помешало
прикомандировать к миссии Ренсимена советника мини-
стерства иностранных дел Эштон-Гуэткина, который ре-
гулярно посылал сообщения в министерство иностран-
ных дел через английскую миссию в Праге во время
своего пребывания там. Это не помешало и самому Рен-
симену представить свой заключительный доклад премь-
ер-министру!
Только что было употреблено слово «запугивание».
Действительно, Бенеш, услышав об этом предложении
20 июля, «был, казалось, крайне удивлен и огорчен
1 D. В. F. P., vol. I, p. 567.
2 Ibid., pp. 581—583.
3 Ibid., pp. 601—603
136

столь далеко идущим вмешательством» 1. Но у англий-
ского правительства была козырная карта. Если чехо-
словацкое правительство не примет предложения, Нью-
тон должен был сказать (в случае если окажется, что
переговоры терпят неудачу), что предложение и
отказ от него будут опубликованы. Это означало, что
английское правительство демонстративно сорвало бы
все покровы с Чехословакии и — насколько оно могло —
оставило бы Чехословакию в политической изоляции.
Оно было настолько уверено, что его угроза подействует,
что Ньютону была дана инструкция щелкнуть бичом еще
раз и предложить, чтобы Прага «в таком случае сама
попросила о нашей помощи в этом деле», с намеком на
то, что «это произвело бы благоприятное впечатление
на общественное мнение». Таким образом, чехословац-
кое правительство само должно было просить кубок с
ядом!
После этого у Невиля Чемберлена хватило наглости
сказать в палате общин 26 июля, когда шло обсуждение
вопроса о миссии Ренсимена, что 1) она была послана
«в ответ на просьбу правительства Чехословакии»,
2) Ренсимен будет независимым от правительства его
величества и 3) «слухи о том, что мы понуждаем к это-
му чехословацкое правительство, неверны»2. Эти три
явно лживых утверждения являются своего рода свиде-
тельством тех настроений, которыми определялись дей-
ствия английского правительства летом 1938 года.
К этому времени (23 июля), как говорится в длин-
ном сообщении из Праги в консервативной парижской
газете «Тан» (24 июля), правительство Чехословакии
предложило условия, которые на 70 процентов отвечали
требованиям генлейновцев. Законопроекты националь-
ной и административной реформ предусматривали со-
здание в провинциях парламентов, в которых нацио-
нальные группы обладали бы специальными правами.
1 D. В. F. P., vol. I, pp. 600—601. Д. У. Уилер-Беннет
(J. W. Whее1еr - В ennett, op. cit., p. 81), говоривший с пре-
зидентом Бенешем, пишет, что последний считал «вежливым шанта-
жом тот способ, с помощью которого его просили согласиться с
миссией Ренсимена».
2 В то же самое утро это стало известно из сообщений
корреспондента «Дейли телеграф» и парижского корреспондента
«Манчестер гардиан», но наглые уверения премьер-министра сбили
с толку критиков из рядов оппозиции.
137

Это выглядело более благоприятно, а на деле шло зна-
чительно дальше по сравнению с правами местного уп-
равления в Англии.
Генлейновцы, действовавшие на основе принципов,
согласованных с Гитлером в марте, в любом случае от-
вергли бы эти условия и потребовали бы большего. Но
после того, как 24 июля известие о Ренсимене и его
предполагаемой миссии перестало быть секретом, они
получили официальное поощрение со стороны Англии
действовать подобным образом.
И с этого момента началась «фаза Ренсимена», ха-
рактеризующаяся, с одной стороны, величайшими предо-
сторожностями, чтобы держать в тайне переговоры
Ренсимена с различными партиями, которые могли бы
показать всему миру чрезмерную агрессивность и раз-
вязность Генлейна, и, с другой стороны, открытым про-
явлением дружественных чувств Ренсимена к нацистам,
который проводил один уик-энд за другим (а также и
другие дни) в замках их титулованных покровителей 1.
На обеде, данном в Праге английской дипломатиче-
ской миссией, как записано в германских дипломатиче-
ских документах 18 августа, леди Ренсимен говорила
с генлейновскими представителями о «большевистском
влиянии в Чехословакии» и обнаружила «выдающееся
понимание нужд судетских немцев» 2.
Более того, постоянно происходили инциденты, вроде
следующих. 24 августа Бенеш представил на рассмотре-
ние генлейновцам свой третий план, предусматриваю-
1 В том числе отдельные уик-энды были проведены вместе со
Зденко и Ульрихом Кинскими, имения которых охранялись генлейнов-
скими штурмовиками (6 и 13 августа, как записывает Д. У. Уилер-
Беннет (J. \V. Wheeler-Bennetl, op. cit., p. 82), и с принцем
Максом фон Гогенлоэ, сообщения которого о пронацистских выска-
зываниях членов миссии Ренсимена «являлись одной из наиболее
ценных политических заслуг перед германским рейхом». (Пока-
зание Франка в Нюрнберге, приведенное у Д. У. Уилера-Беннета
(J. W. Wheeler-Bennett, op. cit., p. 87).)Именно в его зам-
ке Ренсимен дважды встретился с Генлейном. Чехословацкий по-
сланник в Лондоне, разговаривая с Александром Кадоганом 5 апре-
ля, сказал ему, «что как раз аристократия всегда самым постыдным
образом чернила наше государство и что их [английский] посол в
Берлине получает все сведения, неблагоприятные для нас, именно из
этих источников» («Документы и материалы», т. I, стр. 119). Следо-
вательно, если лорд Ренсимен не понимал, что он делает, то Эштон-
Гуэткин, конечно, понимал.
2 D. G. F. P., vol. II, р. 593.
133

щий «кантонизацию» Чехословакии, причем по крайней
мере три кантона образовались бы из немецкого насе-
ления Чехословакии; кантоны должны были быть авто-
номными, войска охраны включали бы местную поли-
цию. Планом также предусматривалось и много других
уступок. По свидетельству дипломатического корреспон-
дента «Таймс» от 29 августа, этот план снискал похва-
лы английского кабинета министров, потому что он на-
лагал на другую сторону «обязательство проявить по-
добный же примирительный дух». Политический коррес-
пондент «Дейли телеграф энд Мориинг пост» писал, что,
«по мнению ведущих членов кабинета, последнее пред-
ложение чехословацкого правительства о новой основе
для переговоров даст наконец надежду на достижение
мирного урегулирования... Это реальная и конструктив-
ная попытка» 1. Но 28 августа Франк, только что видев-
шийся с Гитлером, передал Ренсимену, что Гитлер на-
стаивает, чтобы именно карлсбадские требования были
основой для решения вопроса. Галифакс 29 августа,
когда ему это сообщили, выразил свое «удивление» по
поводу такой позиции Гитлера после новых предложе-
ний Бенеша и посоветовал, чтобы Бенеш опубликовал
свои условия «в общей и логически последовательной
форме». Однако, когда Бенеш послушно передал 30 ав-
густа свой проект этих условий Ренсимену, последний
заявил, что это «меморандум на девяти страницах,
полный лазеек и оговорок», а 31 августа Галифакс, вне-
запно заняв совершенно иную позицию, в телеграмме к
Ньютону нападал на Бенеша как на «действующего
безответственно» и снова настаивал на сильнейшем на-
жиме на него!2
Верно, что Кундт тоже совершенно изменил в этот
день свою позицию в разговоре с Ренсименом о проек-
1 Германский поверенный в делах в Праге сообщал 30 августа,
что Франк признал, что эти предложения «не могут быть отвергну-
ты сразу», а Кундт сказал, что «их реализация может фактически
означать осуществление восьми карлсбадских требований» (D. G. F. Р.,
vol. II, pp. 660—661). Германский поверенный в делах в Лондоне в
тот же день сказал, что он слышал «из самого надежного английского
источника», что кабинет «единодушно согласился с тем, что они в
значительной степени соответствовали карлсбадским требованиям»
(Ibid., p. 661).
2 D. В. F. P., vol. II, pp. 177. 180, 193.
139

гe Бенеша, несомненно, потому, что он тоже с запоздани-
ем узнал о позиции Гитлера 1.
1 сентября Генлейн отправился к Гитлеру, чтобы по-
казать ему по требованию Ренсимена последний план
Бенеша и испросить его одобрения на продолжение пе-
реговоров. Ньютон высказал мнение, что это должно по-
степенно привести к полной поддержке Англией карлс-
бадских требований, «но я полагаю, что это неизбеж-
но» 2. Нечего и говорить, что Гитлер сказал Генлейну
2 сентября, что надо продолжать нажим, настаивая на
удовлетворении всех требований, хотя Генлейн смягчил
эти слова в разговоре через два дня с Эштон-Гуэтки-
ном, сказав, что в плане Бенеша есть «возможные ос-
нования» для переговоров3. Более существенным было
то, что другие генлейновские главари при встрече с Бе-
нешем 2 сентября отвергли план — или, вернее, предста-
вили такие поправки к нему, которые, по мнению Бене-
ша, высказанному им Ньютону, «были равносильны
уничтожению» чехословацкого государства. Тем не ме-
нее они согласились возобновить переговоры 5 сентября
после возвращения Генлейна 4.
Однако, не дожидаясь возвращения Генлейна, анг-
лийские представители снова начали свой «сильный на-
жим» на Бенеша. 2 сентября Ренсимен сказал ему, что,
«если нужно будет выбирать между карлсбадскими
требованиями и войной, у него не будет иллюзий отно-
сительно того, какой путь выберет Англия». 3 сентября
Ньютон сказал Бенешу, что его план, совсем недавно
одобренный английским правительством, был «ограни-
ченным и неубедительным» (!), и предупредил его, что
теперь уступки должны пойти дальше карлсбадских
пунктов, если потребуется! Теперь Бенешу надлежало
«пойти на все жертвы, необходимые для того, чтобы
спасти существование своей страны», как объяснил ему
Ренсимен5. Бенеш мог бы повторить им то, что месяцем
ранее Ньютон сообщил своим шефам как мнение чехов,
а именно, что «речь идет о том, каким путем смогут за-
падные державы спасти свои собственные шкуры за
1 D. В. F. P., vol. II, pp. 198—199.
2 Ibid., p. 200.
3 Ibid., pp. 659—660
4 Ibid., p. 215.
5 Ibid., p. 228.
140

счет чехов» 1. Это было очень далеко от «достоинства
независимого государства, обладающего демократиче-
ской конституцией», которое было обещано в ходе англо-
французских переговоров 28 апреля. Такое различие
было вызвано угрозой германского насилия.
Тем не менее чехословацкое правительство вновь ус-
тупило. 4 сентября Бенеш получил от неохотно согла-
сившихся на это генлейновских лидеров полное изложе-
ние их требований 2, попросив их продиктовать ему, че-
го они хотят, и записав все под их диктовку. На следу-
ющий день он работал с Ренсименом, который подгото-
вил свой собственный «план» (практически признав
принцип национальностей, ведущих «корпоративное су-
ществование», где бы ни находились их члены, на ко-
тором настаивали нацисты). К вечеру 5 сентября «чет-
вертый план» был выработан и принят чехословацким
правительством, несмотря на то, что он содержал пункт
о территориальной автономии, который в этих обстоя-
тельствах неизбежно означал бы, что Гитлер завоюет
страну шаг за шагом так же несомненно, как он это
сделал с Австрией. Бенеш сказал Ренсимену 6 сен-
тября, что этот план «равносилен капитуляции, и в
последующие годы Англия и Франция пожалеют о
нем»3.
В то время как детали плана были неясны, некото-
рые его основные принципы были известны; и источник
происхождения плана не составлял секрета для всего
мира. «Именно в результате настоятельных советов ан-
глийской дипломатии правительство Праги принесло эту
новую жертву в пользу мира», — сказал пражский кор-
респондент «Тан» (8 сентября). «Английская миссия в
Праге, очевидно, оказывала сильное давление на чехов
в течение последних нескольких дней», — телеграфировал
пражский корреспондент «Манчестер гардиан». Замести-
тель премьер-министра Чехословакии социал-демократ
Бешин говорил, что план был принят «под чрезмерным
давлением иностранных друзей Чехословакии». «И Лон-
дон и Париж дали плану свое благословение и совето-
1 D. В. F. P., vol. II, р. 34.
2 Как было рассказано Бенешем Геди, венскому корреспонденту
«Дейли геральд», и опубликовано в этой газете 8 октября 1945 года.
3 D. В F. P., vol.II, р. 254
141

вали обеим сторонам согласиться с ним», — сообщал
своей газете 6 сентября пражский корреспондент
«Таймс».
4. Передовая газеты «Таймс»
По обеим сторонам Северного моря были весьма
влиятельные силы, которые вовсе не намеревались до-
пустить соглашения между двумя враждующими сторо-
нами в Чехословакии. 7 сентября «Дейли телеграф энд
Морнинг пост» сообщала, что уже 6 сентября «диплома-
тические круги» Лондона задавались вопросом, согла-
сится ли Гитлер с чем-либо меньшим, нежели «фунда-
ментальное требование» о полной свободе применения
нацистской доктрины в пограничных (судетских) райо-
нах. Взгляды этих кругов нашли авторитетное и пора-
зительное отражение тем же утром в знаменитой пере-
довой «Таймс», ссылка на которую уже делалась. При-
знавая, что план Бенеша шел очень далеко, газета за-
являла, что если обнаружится, что «судетские немцы не
чувствуют себя свободно» в пределах Чехословацкой ре-
спублики, то чехословацкому правительству стоило бы
«подумать, нужно ли ему совсем отказываться от про-
екта, встретившего одобрение в некоторых кругах,
целью которого было сделать Чехословакию более од-
нородным государством путем отсечения от нее окраин-
ных районов с чуждым населением, соприкасающимся
с той национальностью, с которой оно объединено расо-
вой принадлежностью... Для Чехословакии преимуще-
ства того, что она станет однородным государством,
могли бы, возможно, перевесить очевидные неудобства,
связанные с потерей районов судетских немцев по
границе».
О значении подобного заявления, сделанного извест-
ным органом премьер-министра и его друзей, общий
смысл которого также соответствовал смыслу интервью,
данного Чемберленом 10 мая 1, можно судить до-
1 Германский поверенный в делах в Лондоне сообщил своему пра-
вительству, что передовая была, по-видимому, инспирирована Чембер-
леном (D. G. F. P., vol. II, р. 723). Хотя это может быть буквально
и не так, историографы газеты «Таймс» возлагают на неизвестного
автора, написавшего статью, и редактора, который ее просмотрел и
пропустил, прямую ответственность за нее (op. cit., pp. 929—932);
тем не менее вполне ясно, что редактор, постоянно общавшийся с
142

вольно точно по тому приему, какой оно встретило в
Германии, Италии и Японии, и по раздражению, какое
оно вызвало в Англии и многих других странах. «Дейли
телеграф энд Морнинг пост» в своей передовой, опубли-
кованной на следующий день, высказала широко распро-
страненное мнение другой стороны. «Нельзя было на-
нести более коварный удар по шансам на урегулирова-
ние». В действительности в предшествующие месяцы, как
это будет показано, в той мере, в какой это зависело от
английского правительства, не было никаких шансов на
какое-либо урегулирование, кроме стопроцентного реше-
ния вопроса в пользу Гитлера. Для полноты картины
следует отметить, что «Дейли мейл», а также «Дейли
экспресс» поддерживали «Таймс», в то время как боль-
шинство остальных газет нападало на нее.
Дальнейший ход событий был уже предопределен.
Судьба «четвертого плана» была описана в предыдущей
главе. Роковой случай в Остраве, упомянутый ранее, дал
генлейновцам подходящий предлог для разрыва перего-
воров о новом плане. Германская пресса еще сильнее
стала высмеивать этот план и поносить чехословацкое
правительство. Неофициально английское правительст-
во продолжало свою политику, цель которой была в том,
чтобы удерживать Францию от возобновления ее обяза-
тельств перед Чехословакией. 9 сентября, поручая Ген-
дерсону предупредить германское правительство, что
Англия «не может остаться в стороне», в случае если
произойдет всеобщий конфликт, вызванный «примене-
нием силы», Галифакс ответил отказом на просьбу
французского посла о совместном предупреждении Гер-
мании, сказав, что он «никогда не мог чувствовать ни-
какой симпатии» к доводу, что если не оказать сейчас
сопротивления агрессии, то очередь будет за нами, —
это был довод «в пользу определенной войны сейчас,
против возможности войны в более неблагоприятных
условиях позже» 1. Даже когда 10 сентября француз-
Чемберленом, в этом случае в точности отразил его взгляды. Более
того, в письме к полковнику Астору (совладельцу газеты «Таймс»
вместе с Джоном Уолтером) через неделю редактор писал, что «ми-
нистр иностранных дел [Галифакс], завтракавший со мною на сле-
дующий лень, казалось, вовсе не расходился со мной во взглядах»
(ibid., p. 935).
1 D В. F. P, vol. II. pp. 276—278.
143

ский министр иностранных дел сказал послу Англии в
Париже, что если произойдет нападение на Чехослова-
кию, то Франция проведет мобилизацию, и спросил, что
будет делать тогда Англия, Галифакс ответил (12 сен-
тября), что правительство Англии «не в состоянии сде-
лать какие-либо точные заявления о характере своих
будущих действий или о времени, когда они будут пред-
приняты, при обстоятельствах, которые оно в настоящее
время не может предвидеть» 1.
В самый разгар всего этого, а также в атмосфере ин-
спирированных слухов о предупреждениях Гитлеру, рас-
пространявшихся английскими газетами в конце недели
10—11 сентября, состоялось заседание кабинета минист-
ров Англии, причем в разное время для консультации
туда демонстративно приглашались посол Соединенных
Штатов, Эттли, Уинстон Черчилль и Иден. Результатом
всего этого было заявление самого премьер-министра
парламентским журналистам, предназначенное для пуб-
ликации в утренних газетах в понедельник 12 сентября,
как исходящее «из авторитетного источника» 2. Это заяв-
ление еще яснее определило судьбу Чехословакии в той
мере, в какой английское правительство могло на нее
влиять.
В заявлении указывалось, что план Бенеша (как и
его предыдущие варианты) является «базисом для пе-
реговоров» вместо того крайнего предела уступок, ка-
ким он именовался до сих пор. Отмечалось, что он мо-
жет быть «улучшен в некотором отношении», а это яс-
но говорило о том, что английское правительство со-
гласно с возможностью либо отделения пограничных
территорий от Чехословакии, либо предоставления «кор-
поративной автономии» немцам, либо с другими изме-
нениями, которые повлекли бы за собой уступки, нару-
шающие интересы безопасности Чехословакии. Как гово-
рилось далее в заявлении, Ренсимен по-прежнему готов
вести' необходимые переговоры. Ничто не могло оправ-
дать применения силы. Если сила будет применена, то
это повлечет за собой участие Франции, и в этом случае
1 D. В. F. P., vol. II, р. 303.
2 Чемберлен сам сказал в палате общин 28 сентября, что имен-
но он сделал это заявление, хотя, конечно, к тому времени этот
факт был уже хорошо известен.
•144

Германия не должна рассчитывать на то, что Англия
останется вне борьбы 1.
Короче говоря, значение заявления состояло в том,
что если только Гитлер воздержится от вооруженных
действий, то, как заметил один американский журна-
лист в Женеве, английское правительство обязуется
преподнести ему «на серебряном блюде» все то, чего он
хочет от Чехословакии. Там в связи с сессией Ассамб-
леи Лиги Наций представители пятидесяти государств
за недостатком другого, более интересного занятия пре-
давались бесконечным и нелегким домыслам о том, что
в свою очередь может случиться с ними, когда Англии
потребуется мелкая разменная монета для ее сделок с
Гитлером, Муссолини и Японией2.
Теперь была достигнута последняя ступень — сту-
пень расчленения Чехословакии. Под впечатлением речи
Гитлера от 12 сентября и беспорядков в пограничных
районах, организованных с помощью отрядов штурмови-
ков и полицейских соединений из-за границы, английский
кабинет министров несколько раз заседал 13 и 14 сен-
тября; в ночь на 13 сентября Чемберлен телеграфиро-
вал Гитлеру и сообщил об этом кабинету на следующее
утро. 14 сентября правительственное коммюнике сооб-
щило, что Чемберлен едет в Берхтесгаден «с намерением
попытаться найти мирное решение вопроса». Обратно он
вернулся с планами отделения судетских районов неза-
висимо от расположенных там укреплений.
Имеет значение и то, что кабинет располагал рань-
ше, 16 и 17 сентября, не только докладом премьер-ми-
нистра о том, чего хочет Гитлер, но также и рекомен-
дациями Ренсимена, и читатель не удивится, зная обо
всем предшествующем, что они в основном совпадали.
Ренсимен предлагал3, чтобы все пограничные районы,
где «судетское население» составляло «значительное
1 Полный текст воспроизведен в D. В. F. P., vol.II, pp. 680—682.
2 Э. А. Р. Сесиль (Е. A. R. Cecil, A Great Experiment, 1941,
p. 306) уже сделал — полуофициально — замечание, которое позже
он опубликовал, и я слышал его несколько раз в Женеве в сентябре:
«Платить «датские деньги» всегда плохо. Но намного хуже, когда
эти суммы приходится у кого-нибудь занимать». «Датские деньги» —
средства, собиравшиеся в конце X — начале XI веков в Англии для
того, чтобы откупаться от нападения датчан. В дальнейшем пре-
вратились в государственный поземельный налог.— Прим. ред.
3 D. В. F. P., vol. II, pp. 675—679.
145

большинство», то есть говорящие на немецком языке
граждане Чехословакии, большое число которых и не
было нацистами, были бы переданы сразу же, без
плебисцита Германии. Остальные должны были получить
местную автономию, но, кроме того, «представитель
судетского немецкого народа» (после того, как судет-
ские пограничные земли отошли бы!) должен был
«занимать постоянное место в чехословацком кабинете
министров». С помощью этого Ренсимен протаскивал
принципы «корпоративного национального организма»
и национального «представителя», на которых наста-
ивали генлейновцы, и, кроме того» обеспечивал в
будущем ослабленной Чехословакии своего Зейсс-Инк-
варта! Словно для того, чтобы подчеркнуть этот пункт,
Ренсимен предлагал, чтобы «партиям и лицам», которые
«умышленно поощряют политику, враждебную соседям
Чехословакии», следовало бы запретить их «агитацию»—
и, если необходимо, запретить законом. Другими словами,
антинацистские партии—либералов, социалистов, ком-
мунистов или многих других, к которым в большей или
меньшей степени были применены слова Ренсимена,—
должны были быть запрещены. Более того, Чехослова-
кии следовало бы «перестроить» ее внешние сношения,
чтобы заверить своих соседей, что она «ни при каких об-
стоятельствах» не нападет на них и не присоединится к
каким-либо агрессивным действиям против них, кото-
рые «могли бы возникнуть из обязательств перед дру-
гими странами». Говоря простым языком, пакты о вза-
имопомощи против агрессии с Францией и Советским
Союзом стали бы ничего не значащими и недействи-
тельными, да и не только пакты. Устав Лиги Наций пре-
дусматривал как раз подобные обязательства, и это оз-
начало, что Чехословакия должна была бы покинуть Ли-
гу, подобно Германии, или свести пребывание в ней к
фикции, подобно Венгрии.
Расчленение, низведение до состояния полного бес-
силия, фашизация изнутри как предварительные усло-
вия перед захватом Германией — таковы были предло-
жения «посредника» Ренсимена, в то время шедшие
даже дальше, чем требования Гитлера. Конечно, они
оказывали мощную поддержку Чемберлену в дискуссиях
в кабинете министров. В ходе этих дискуссий, судя по
сообщениям печати, отдельные министры в принципе
146

возражали против некоторых пунктов предложений Гит-
лера — Ренсимена, но поскольку они не довели свои
возражения до реальных шагов в форме своей отставки,
то их возражения не играли никакой роли, и предло-
жения были одобрены.
Затем, 18 сентября, последовали переговоры с Да-
ладье и Боннэ. К этому времени, как об этом везде пи-
сали, в Германии демонстративно проводились всевоз-
можные угрожающие приготовления и немецкая пресса
была полна самой отвратительной брани и диких угроз
по адресу чехов. Тем не менее оба правительства потре-
бовали, чтобы правительство Чехословакии отложило
мобилизацию, которую оно намеревалось объявить 1.
Французские министры без особого труда согласи-
лись с отторжением пограничных районов, дав лишь
обещание сохранить престиж Чехословакии «общими
гарантиями» ее новых границ, принимая во вни-
мание, что она откажется от существующих договоров.
Никто не обсуждал вопроса о том, каким путем можно
будет осуществить эти гарантии или какова вероятность
того, что державы, не желавшие выполнять своих обяза-
тельств перед хорошо вооруженной и укрепленной Че-
хословакией, выполнят их, когда она будет беззащитной
перед сильным захватчиком. Оба кабинета обсудили ус-
ловия, предложенные 19 сентября, и после некоторых
возражений приняли их. Стоит отметить, что планы
были одобрены английским и французским правитель-
ствами в обоих случаях без передачи их в парламен-
ты2. Затем они были переданы в тот же день Чехосло-
вакии. Когда последняя вечером 20 сентября отвергла
эти условия и предложила представить их на рассмотре-
ние арбитража по германо-чехословацкому договору,
заключенному в октябре 1925 года (немцы всего лишь
несколько месяцев тому назад согласились, что он еще
в силе), английский посланник просил полномочий для
того, чтобы «предъявить президенту Бенешу нечто вро-
де ультиматума в среду (21 сентября)», потому что тог-
да «он и его правительство почувствуют необходи-
мость подчиниться непреодолимой силе»3. Эти полно-
1 D. В. F. P., vol. II, р. 372.
2 20 сентября Чемберлен ответил отказом на требование Эттли,
лидера оппозиции, немедленно созвать заседание парламента.
3 D. В. F. P., vol. II, р. 425.
147

мочия были ему даны, и посланники Англии и Фран-
ции в Праге, по согласованию между собой, потребова-
ли приема у президента республики, чтобы настоять на
том, чтобы отказ Чехословакии был взят обратно; и —
по указанию Галифакса — Ньютон предупредил прези-
дента, что если условия будут отвергнуты, то правитель-
ство Чехословакии, «конечно, будет свободно предпри-
нимать любое действие, какое оно будет считать подхо-
дящим в ситуации, которая может возникнуть после
этого»1, — одна из традиционных дипломатических фор-
мул для выражения угрозы покинуть страну в затрудни-
тельном положении. Иная формулировка — а именно
что возникнет «ситуация, за которую английское пра-
вительство не будет нести ответственность», — была
предложена графом Стэнхоупом в палате лордов 5 ок-
тября; но она означала то же самое. Более того, Бенеш
просил дать ему время, чтобы посоветоваться со своим
правительством, обещая ответить к полудню (в 6.30 ут-
ра Годжа неофициально позвонил Ньютону о том, что
он принимает условия)2 — и уже в полдень Ньютон
предупреждал, что если сейчас же не будет ответа, то
английское правительство «не пожелает взять на себя
ответственность за последствия»3.
Под этим большим нажимом, усиленным явной уг-
розой Франции, что она не будет выполнять свои обя-
зательства по договору, чехословацкое правительство
капитулировало.
21 сентября в пять часов дня было сообщено, что
Чехословакия принимает условия, и на следующее утро
Чемберлен вылетел на свою вторую встречу с Гитлером
в Годесберг на Рейне, чтобы сообщить о достигнутом
успехе.
Весь процесс повторился снова от начала до конца.
Когда Чемберлен прибыл в Годесберг, он призвал
«всех, кого это касается», соблюдать порядок; 28 сен-
тября он признал в парламенте — и так это объясняли
все, — что это была апелляция к правительству Чехо-
словакии, а не к «добровольцам» Генлейна, каждый
день нападавшим на чехословацкие посты из-за грани-
цы. И этим можно объяснить тот факт, почему, столк-
1 D. В. F. P., vol. II, р. 438.
2 Ibid., pp. 438—439.
3 Ibid., p. 440.
148

нувшись с ложью Гитлера насчет чешского «террора» по
отношению к говорящему на немецком языке населению
тех районов, которые предполагалось отрезать от Чехо-
словакии, Чемберлен действительно предложил по-
ручить генлейновцам самим поддерживать порядок —
возможно, под нейтральным наблюдением, — пока пере-
дача указанных районов не будет завершена.
Тем не менее главный пункт требований Гитлера со-
стоял в том, что сама передача должна произойти немед-
ленно, в форме оккупации германской армией, без раз-
рушения укреплений, без изъятия государственной и част-
ной собственности и без предоставления тем, кто возра-
жает, какой-либо возможности покинуть страну, если не
считать беспорядочного бегства (таким путем он хотел
поднять престиж германской военной мощи). У него бы-
ли уже готовы все карты (и, втайне, полиция, гестапо и
другие виды «гражданского» управления).
Обмен письмами между Чемберленом и Гитлером,
состоявшийся на следующий день 1, показал, что премьер-
министр Англии был готов отказаться от всего, что он
обещал чехам: от защиты частных лиц, от тщательной
демаркации новых границ международной комиссией до
передачи территории, от предоставления чехам времени
для организации обмена населения, — и принять новые
требования Гитлера (немедленное удовлетворение поль-
ских и венгерских претензий, недопущение чешских по-
селенцев, осевших там после 1918 года, к участию в
предполагаемом плебисците), при одном условии, что
германская армия не вступит немедленно в Чехосло-
вакию.
Чемберлен возражал лишь против «ненужной
демонстрации силы» и желал только расчленения и разо-
ружения Чехословакии, которые происходили бы «в ор-
ганизованном порядке и без угрозы насилия». По этой
причине вечером 23 сентября английское правительство
вместе с французским взяло назад свой совет чехосло-
вацкому правительству отменить мобилизацию. И также
по этой причине, когда во время второй встречи в тот
же вечер Гитлер сделал «уступку», состоявшую в том,
что эвакуация пограничных районов была отложена с 28
сентября до 1 октября, Чемберлен преодолел свое разоча-
1 D. В. F. P., vol. II, pp. 482—483, 485—487
149

рование и обещал передать требования в Прагу. Однако
на этот раз он подчеркнул, что английское правительст-
во действует «только как посредник» и не настаивает на
их принятии.
Тем не менее было ясно, что фактически -в английском
кабинете министров 24 и 25 сентября Чемберлен по-
пытался заставить своих коллег принять годесбергские
условия; и его позицию подкрепляли телеграммы, подоб-
ные полученной 24 сентября от Фиппса, английского
посла в Париже, что «все, что есть лучшего во Франции,
против войны», и полученной от Гендерсона из Берлина
25 сентября, в которой он настаивал на предъявлении
ультиматума чехам, с тем чтобы они приняли план —
«или они потеряют право на дальнейшую поддержку
западных держав» (слово «дальнейшая» было, возможно,
непреднамеренным юмором) 1. В самом деле, первым
стремлением Чемберлена было переложить всю ответст-
венность на чехословацкое правительство. Когда его
спросили вечером 23 сентября, безнадежна ли ситуация,
он ответил: «Я бы этого не сказал. Это зависит от че-
хов» 2.
Годесбергские предложения были отвергнуты только
после «долгой и тревожной дискуссии» в кабинете ми-
нистров (речь Дафф Купера в палате общин 3 октября).
Был момент, когда сам Дафф Купер, морской министр,
грозил подать в отставку. Утверждалось, что другие, по-
добно Галифаксу, изменили свои намерения 3. Но реша-
ющим событием был отказ чехословацкого правительст-
ва принять условия, текст которого прибыл на Даунинг-
стрит вечером 25 сентября. Это сделало реальной воз-
можность для Англии и Франции быть втянутыми в вой-
ну, если Гитлер нападет. На совещании английских и
французских министров вечером 25 и утром 26 сентября
были вновь повторены все доводы об их военной сла-
бости. На этом совещании Чемберлен и Галифакс имели
поддержку двух других членов узкого состава кабинета
1 D. В. F. P., vol. II, pp. 509—513, 515—516.
2 Ответное письмо, приведенное в «Таймс» 24 сентября — «К не-
справедливости добавлено оскорбление»,— писал человек, близкий к
консервативному кабинету министров (Т. Johns, op. cit., p. 410).
3 Например, Д. У. Уилер-Беннет (J. W. Wheeler-Bennett,
op. cit., p. 140). Галифакс в своих собственных воспоминаниях не
делает никаких намеков на это.
150

министров, полностью сочувствовавших их политике. Это
были Саймон и Хор. Чемберлен делал все возможное,
чтобы запугать французов острыми вопросами об их спо-
собности защищать себя, о состоянии французской авиа-
ционной промышленности и перспективой «дождя бомб
над Парижем»; он также ссылался на «очень тревожные
новости о возможной позиции России», которые были,
как он сказал, получены. Ранним утром следующего дня
во время неофициальной встречи с Даладье и генералом
Гамеленом, начальником французского генерального
штаба, Чемберлену открылась более определенная кар-
тина 1. Но он сообщил им (и позже всему совещанию),
что он посылает Гораса Вильсона (главного экономиче-
ского советника правительства, сопровождавшего его в
Берхтесгаден) с последним предупреждением и обраще-
нием к Гитлеру. Это было одобрено обеими сторонами2.
5. Большая интрига
26 сентября французский и английский министры
дали друг другу гарантии о взаимной поддержке в слу-
чае, если Чехословакия подвергнется нападению; и
Англия мобилизовала соединения противовоздушной обо-
роны и береговой защиты. В тот же вечер по инициативе
Уинстона Черчилля, видевшегося с Чемберленом и Гали-
факсом в тот же день раньше, было опубликовано заяв-
ление министерства иностранных дел, которое было пе-
редано руководителем отдела печати лично Галифаксу.
Заявление гласило, что в случае, если Германия нападет
на Чехословакию, Франция должна прийти к ней на по-
1 Опубликованные английские официальные документы не со-
держат записи этих переговоров. Но заметки М. Гамелена
(М. G a m е 1 i n, Servir, vol.II, 1946, pp. 350—352) показывают, что он
указывал Чемберлену, что: 1) Франции нужно будет начинать с сот-
ни дивизий, 2) Германия, обладая господством в воздухе, имеет не-
совершенную и неукомплектованную армию и испытывает нехватку
бензина, 3) Чехословакия располагает тридцатью обученными диви-
зиями, размещенными на ее укреплениях, и может противостоять
максимум сорока немецким дивизиям. Он также мог добавить, что
этим утром в ответ на его собственный запрос его начальник штаба
через советского военного атташе в Париже получил от Ворошилова,
народного комиссара обороны, послание, в котором говорилось, что
очень крупные советские силы готовы выступить.
2 Изложение англо-французских переговоров дано в D. В. F. Р.,
vol. II, pp. 520—541.
151

мощь, «а Англия и Россия, конечно, поддержат Фран-
цию» 1.
Но это заявление было написано без ведома или кон-
сультации с советским правительством (Литвинов без
колебания сказал об этом автору этих строк в Женеве).
Начиная с марта месяца первая и единственная попытка
вступить с СССР в переговоры по этому вопросу, предпри-
нятая 2 сентября в Москве, вызвала определенное совет-
ское предложение немедленно начать консультации, ко-
торое (как будет показано в следующей главе) было
оставлено без внимания. Поэтому заявление английского
правительства было просто ходом в игре — говорить об
участии Советского Союза, не имея никакого намерения
добиваться такового, но надеясь произвести этим впе-
чатление на Гитлера. То, что это было так, подтвердил
французский министр иностранных дел, сообщивший, что
Фиппс, английский посол, сказал ему, что к заявлению
нужно относиться только как к попытке внушить Гитле-
ру, что он сможет добиться всего, чего он хочет, с по-
мощью переговоров 2. Конечно, в этом был весь смысл
письма Чемберлена Гитлеру, которое Вильсон вручил
ему в тот же вечер. При этом предлагалась большая
приманка — англо-германское соглашение, имеющее
целью «полное улучшение экономического положения»
и совместные действия обеих стран «как оплотов против
сил разрушения, особенно с Востока»3.
В то же самое время нажим на чехов был возобнов-
лен даже в этот критический момент. Когда Чемберлен
и Галифакс получили 25 сентября от Масарика ответ Че-
хословакии, премьер-министр Англии (как сообщал на
следующий день своему правительству Масарик) был
«искренне удивлен тем, что мы не собираемся отводить
наши войска с пограничных укреплений. Я подчеркнул,
что только вчера эти укрепления были заняты нашими
1 W. S. Churchill, op. cit., p. 242.
2 G. В о n n e 11, De Washington au Quai d'Orsay, 1946, p. 273.
По свидетельству Д. У. Уилер-Беннета (J. W. Wheeler-Ben-
nett, op. cit., p. 150), Британская радиовещательная корпорация
«по техническим причинам» не передала это заявление на не-
мецком языке; но, конечно, оно было передано по телеграфу инфор-
мационными агентствами.
3 D. В. F. P., vol. II, pp. 565—566. Довольно любопытно, что ни
Д. У. Уилер-Беннет, ни «Survey» не упоминают об этом предложе-
нии англо-германского пакта против СССР.
152

войсками по совету самих же Англии и Франции и что
мы не можем эвакуировать их снова сегодня. Этого
Чемберлен не может понять. Это просто несчастье, что
этот глупый, невежественный и незначительный человек
должен быть премьер-министром Англии» 1. Тем не менее
чехословацкое правительство 26 сентября приняло пред-
ложение Чемберлена участвовать в международном со-
вещании для рассмотрения англо-французского плана от
19 сентября и отыскания лучшего пути его осуществле-
ния. 27 сентября Галифакс послал телеграмму Бенешу,
в которой передал ответ Гитлера на телеграмму Вильсо-
на: если к 2 часам дня 28 сентября чехи не примут на-
цистских условий, то германские войска вторгнутся почти
«немедленно». Конечно, он не собирается давать им со-
веты, но они должны знать, что «никакие действия дру-
гой державы не изменят той судьбы, которая уготована
вашей стране и вашему народу»2. В тот же день он
настаивал, чтобы французы — даже если Гитлер напа-
дет на Чехословакию — не объявляли войны и не пред-
принимали никаких других наступательных мер, которые
могли бы вызвать мировую войну, «без предварительной
консультации или соглашения» 3. Так как на деле англо-
французское совещание 25 и 26 сентября давало воз-
можность провести консультацию и прийти к соглаше-
нию именно на случай подобного оборота событий, то
послание Галифакса было просто попыткой использо-
вать любой остающийся шанс, для того чтобы посеять
сомнения во французском правительстве насчет того,
поддержит ли Англия Францию.
Ночью 26 сентября Чемберлен вслед за своим личным
посланием Гитлеру выступил по радио и заявил, что
английское правительство (так как Гитлер не дове-
рял чехословацкому правительству) обязуется позабо-
титься о том, чтобы обещания, данные президентом Бе-
нешем и его правительством, были «выполнены добро-
совестно и полностью». Нужно было только одно — чтобы
Гитлер согласился «на передачу территории посредством
переговоров, а не при помощи силы». На следующий же
1 Цитировано по книге Ф. Бербера (F. Berber, Dokumente
des Deutschen Friedenswillen, 1940), сборнике, изданном германским
правительством, который включал и чехословацкие архивы.
2 D. В. F. P., vol.II, р. 570.
3 Ibid., pp. 575—576.
153

вечер он показал, что он имел в виду именно это, прислав
чехословацкому правительству длинный перечень новых
предложений: о германской символической оккупации
определенных территорий к 1 октября; об англо-германо-
чешском комитете, который должен находиться в по-
граничных районах и регулировать отход чехословацких
войск и вступление германских войск и защитить инте-
ресы меньшинства и так далее; о вступлении отрядов
британского легиона и (возможно) английских войск; о
последующих переговорах, для того чтобы «пересмотреть
теперешние договорные отношения Чехословакии», и так
далее. В противном же случае, как было сказано Чехо-
словакии, последует вторжение и расчленение и, что
даже после войны ока «не сможет быть восстановлена
в своих границах, каким бы ни был результат конфлик-
та». Этот план был сообщен германскому правительству
прежде, чем правительство Чехословакии имело какую-
либо возможность его обсудить (последнее было вынуж-
дено принять этот план тридцатью шестью часами поз-
же) 1. Таким образом, английское правительство проде-
монстрировало перед немцами, что оно более не считает
себя связанным специальными обязательствами дружбы
и условиями Устава Лиги Наций по отношению к Чехо-
словакии. Но это было не все.
Чемберлен в тот же вечер выступил по радио, за-
верив английский народ, что передача судетских рай-
онов не только решит «спор в далекой стране между на-
родами, о которых мы ничего не знаем», но также будет
означать в соответствии с обещанием Гитлера, которому
он верит, «конец территориальным претензиям Германии
в Европе». Он дал понять, что считает справедливым
высказанное Гитлером «негодование по поводу того, что
жалобы до сих пор не получили удовлетворения». Он
возражал только против требования Гитлера о немед-
ленной оккупации территорий, которое он считал «необос-
нованным». В адрес Гитлера Чемберлен повторил заве-
рение о том, что Англия гарантирует выполнение обе-
щаний, и снова сделал предложение «прибыть с третьим
визитом в Германию». Таким образом, публично, в не
меньшей степени, чем через дипломатические каналы,
премьер-министр уже говорил о Чехословакии сквозь
1 D. В. F. P., vol. II, pp. 572—573.
154

зубы (au bout des dents, как говорят французы), как
будто речь шла о чем-то дурнопахнущем, что нужно дер-
жать на почтительном расстоянии и относиться к этому
соответственно, если только Гитлер будет соблюдать ми-
нимум приличий. Мероприятия по противовоздушной
обороне, эвакуация школьников и мобилизация флота,
приказ о которых был отдан в тот же вечер, позволили
английскому народу осознать положение.
Гитлер не был бы хитрым авантюристом, каким он
был на самом деле, если бы он не ответил на подобное
предложение. Продолжая бряцать оружием так громко,
как он только мог, он послал в этот вечер свое искусно
составленное «умеренное» письмо, которое уже приводи-
лось, создававшее впечатление, что он отвечает чехам
аргументами, а не бранью. Письмо заканчивалось при-
зывом к Чемберлену: «Продолжайте ваши усилия...
в этот самый последний час».
В этот момент и возникла именно та ситуация, кото-
рую Невиль Гендерсон, английский посол в Берлине,
предвидел уже 2 августа в письме Стрэнгу, обсуждая
возможность совещания четырех держав, которое следо-
вало бы созвать в случае безвыходного положения.
Стрэнг (30 июля) опасался, что включение Италии смо-
жет сделать Германию более неуступчивой и «затруднит
отстранение России от участия в совещании» 1. Если бы
действительно был кризис, то все выглядело бы иначе,
сказал Гендерсон. «Не было бы вопроса о том, что Гер-
мания станет более неуступчивой; Италия приняла бы
участие по своему собственному желанию только для
того, чтобы умерить неуступчивость Германии и избежать
войны. В разгар кризиса, возможно, не было бы времени
привлечь к участию Россию или Польшу и возлагать на
другие державы ответственность за судьбу Чехословакии.
Позвольте мне привести пример того, что я имею в виду.
Стадии тупика состояли в следующем:
а) обе стороны не согласились отказаться от своих
принципов;
б) судетские немцы прервали переговоры;
в) немцы начали мобилизацию на том основании, что
им необходимо защищать своих судетских собратьев, ор-
1 D. В. F. P., vol. I, p. 614.
155

ганизовавших всеобщую забастовку или фактическое вос-
стание;
г) Франция тоже начала мобилизацию.
На стадии «б», или, более вероятно, на стадии «в»
или стадии «г» Италия, как друг Германии, рекомен-
дует Англии, как другу Франции, предложить англо-
итальянское посредничество.
Это и есть совещание четырех держав» которое я
имею в виду. Оно будет последним средством, и вопроса
о других участниках даже не следует допускать» 1. Имен-
но так почти и было.
25 сентября Чемберлен в своем послании чехословац-
кому правительству предложил совещание; 27 сентября
Рузвельт предложил то же самое. Теперь, в 11.30 утра
28 сентября, Чемберлен послал телеграмму Гитлеру:
«Прочитав ваше письмо, я чувствую уверенность, что вы
сможете достигнуть всего самого основного без войны и
без промедления». Он был готов сразу же приехать в
Германию для обсуждения с Гитлером и представителя-
ми Чехословакии, а также Франции и Италии, если Гит-
лер захочет этого, организационных мер по передаче су-
детской территории. Он был уверен, что соглашение мог-
ло быть достигнуто в течение недели. Конечно, Гитлер не
стал бы начинать мировую войну, «которая могла бы по-
кончить с цивилизацией», из-за отсрочки на несколько
дней в решении давнишней проблемы2. Чемберлен так-
же телеграфировал Муссолини с просьбой поддержать
его предложение.
Гитлер ответил приглашением Чемберлена, Даладье
и Муссолини в Мюнхен следующим утром (он уже дого-
ворился о деталях по телефону с Муссолини). Сообще-
ние об этом в палате общин, сделанное Чемберленом
утром 28 сентября — после того как он зачитал свои об-
ращения к Гитлеру и Муссолини, — вызвало истерику:
члены парламента кричали, плакали, аплодировали этой
новости, бросали свои бумаги в воздух. Говорят, что Ан-
тони Иден вышел и что другой сторонник правительства
остался на своем месте. Черчилль тоже молчал. Несом-
ненно лишь то, что из пяти последовавших затем ре-
чей— Клемента Эттли, сэра Арчибальда Синклера, ли-
1 D. В. F. P. vol. II, р. 36
2 Ibid., p. 587.
156

дера либералов, Джеймса Макстона (независимая рабо-
чая партия), Джорджа Лэнсбери, социалиста-пацифиста,
и Уильяма Галлахера, единственного члена парламента
от коммунистов, — первые четыре были произнесены в
поддержку Чемберлена. Только Галлахер (которому при-
шлось кричать, чтобы его слышали) заявил: «Никто не
хочет мира так сильно, как я и моя партия, но мира,
основанного на свободе и демократии, а не на расчле-
нении и уничтожении малого государства. Именно к та-
кой ситуации привела нас политика национального пра-
вительства (крики: «Нет!»). Да, и если мы достигнем
мира, то только решимость народа сохранит его. Каков
бы ни был исход, национальному правительству при-
дется держать ответ за свою политику. Я не причастен
к тому, что здесь происходит. Здесь, на другой стороне
палаты, так же много фашистов, как в Германии. Я про-
тестую против того, чтобы Чехословакия была прине-
сена в жертву».
Совещание в Мюнхене и принятые решения уже были
описаны. До сих пор Чемберлен обещал относиться к
Чехословакии с полным уважением и как к равной
(в случае, конечно, ее согласия на расчленение). Теперь,
на самом совещании, как показывают детальные записи,
он согласился с отказом Гитлера хотя бы допустить ее
представителей к обсуждению, сославшись лишь на то,
что было бы удобно иметь этого представителя в сосед-
ней комнате, чтобы получить любое заверение, в котором
возникнет необходимость. Когда Гитлер возразил даже
против этого, предложение было снято 1. Член чехосло-
вацкой делегации, прилетевшей тем не менее в Мюнхен,
описал, как их заставили много часов ждать, пока Го-
рас Вильсон в 10 часов вечера передал им в самых об-
щих чертах то, что предлагалось, вместе с картон, пока-
зывающей районы, подлежащие немедленной оккупации.
И он не проявил ни малейшего интереса к тому, что они
могли бы сказать. Только в 1.30 ночи делегация была
принята английской и французской делегациями (немцы
и итальянцы уже ушли). Это было сделано для того, что-
бы вручить ей соглашение и чтобы Чемберлен мог ска-
зать ей, что «не может быть никаких вопросов, кроме как
об осуществлении плана, который мы уже приняли». В хо-
де вопросов, касавшихся деталей соглашения, «Чембер-
1 «Документы и материалы», т. I, стр. 279—283
157

лен зевал беспрестанно, не обнаруживая никаких при-
знаков замешательства» 1.
В духе происходившего было и то, что в беседе на
квартире у Гитлера, позже этим же утром состоявшейся
по просьбе Чемберлена, последний упомянул, что он и
Муссолини согласились во время совещания, чтобы пред-
ставленные на нем державы предложили свои услуги
Франции с целью попытаться достигнуть перемирия в
Испании. Гитлер согласился рассмотреть эту идею, ко-
торая означала, что Англия и Франция признают мятеж-
ного фашистского генерала (с его итальянскими войска-
ми и греманским оружием и советниками), несмотря
на свои официальные дипломатические отношения с
Испанской республикой; это было, очевидно, преддве-
рием того, что Испании навяжут решение Гитлера —
Муссолини, подобное навязанному Чехословакии.
Однако главной целью беседы было добиться от Гит-
лера согласия на совместное заявление, которое провоз-
глашало бы «желание наших двух народов никогда не
воевать друг против друга» и обязало бы обе стороны
пользоваться «методом консультации» по любым другим
вопросам, которые могут «касаться наших двух стран».
Соглашение четырех держав, решившее судьбу Европы
без участия СССР, и последовавшее затем англо-герман-
ское соглашение, которое в случае, если бы оно было
применено, определяло бы, как будут действовать четыре
державы,— ни Гитлер, ни Чемберлен, каждый по своим
причинам не могли желать ничего лучшего!
Начиная с этого времени, как было отмечено вече-
ром 30 сентября на ассамблее Лиги Наций одним из
острословов, которые всегда под рукой в таких случаях,
преобладающей мыслью в умах представителей других
стран было то, что «вы можете в любую минуту стать
чьей-либо Чехословакией» и что в их делах, в частно-
сти с Англией, они должны прежде всего избегать того,
чтобы стать жертвой сделок английского правительства,
совершаемых во имя мира.
Но особенно важным аспектом всего этого был тот
факт, что, кроме одного случая 23 сентября в Женеве
(о котором речь будет идти позже), правительство Ан-
глии держало Советский Союз на почтительном рассто-
1 Сообщение Яна Масарика, приведенное в книге Г. Рипки
(Н. Ripka, op. cit., pp. 224—227).
158

янии в течение всего времени с марта до конца сентября.
Это было ясно для общественности, и этот факт много
раз комментировался в палате общин. Но публикация
дипломатических документов после войны и особенно
документов английского министерства иностранных дел
показала, что в интересах правительства Англии и его
деятелей было от начала до конца избегать, насколько
возможно, контакта с советским правительством, откло-
нять его предложения, когда они вносились, и высказы-
вать столько недоверия и враждебности к идее сотруд-
ничества с СССР, сколько было возможно. Краткой хро-
ники будет достаточно, чтобы подтвердить это.
23 марта. Галифакс говорит французскому послу, что
советская нота от 17 марта не имеет «большого зна-
чения».
24 марта он говорит Майскому, что английское пра-
вительство отвергло советские предложения.
19 апреля. Английский посол сообщает из Москвы,
что нет оснований «сомневаться в возможности перево-
рота, если эта страна будет втянута в войну». Ее эконо-
мическая система, вероятно, не сможет «выдержать на-
пряжения». Наступила бы «полная дезорганизация в
снабжении и транспорте». Любое поражение «смогло бы
привести к краху, который мог бы свергнуть режим».
Военный атташе дает еще более глупую «информа-
цию» (например, что «опасность для режима может за-
ключаться в мобилизации» и что он сомневается, «есть
ли сейчас подходящие люди, способные командовать
армиями в случае войны»).
29 апреля. Галифакс делает соответствующее сообще-
ние в этом смысле на совещании с французскими мини-
страми, сомневаясь в том, чтобы СССР «мог внести ка-
кой-либо вклад в защиту Чехословакии».
15 мая. Английский поверенный в делах в Москве
распространяется в том же духе, что и 19 апреля (то
есть что советский генеральный штаб и верховное ко-
мандование находятся в состоянии «ужасного хаоса и
дезорганизации»), сопровождая это перлами, вроде:
«Русские сейчас более азиаты, чем когда бы то ни было
со времен Петра Великого».
22 мая. Вслед за этим он предсказывает, что «Совет-
ский Союз едва ли станет воевать в защиту Чехосло-
вакии».
159

2? мая. Галифакс предлагает, чтобы поверенный в де-
лах попытался бы заставить Литвинова оказать давле-
ние на чехословацких коммунистов; поверенный в делах
разумно отказывается, говоря, что это будет отвергнуто.
31 мая. Английский военный атташе в Москве сооб-
щает, что советское правительство «будет искать любого
повода, чтобы избежать необходимости выполнить свои
обязательства перед Чехословакией и Францией».
14 июня. Английский посланник в Варшаве доносит,
что начальник польского генерального штаба сообщил
английскому военному атташе (с массой подробностей),
что «Россия очень скоро достигнет кризиса, который вы-
ведет ее из строя не на месяцы, а на годы».
16 июля. Боннэ говорит английскому послу Фиппсу —
и Фиппс соглашается,— что тот факт, что Бенеш просил
его прозондировать почву относительно помощи России
в случае войны с Германией, показывает, «какой у него
опасный образ мыслей».
2 сентября. Фиппс сообщает, что Боннэ «докучал не-
давно советский посол, действующий по инструкции
М. Литвинова, с просьбой проявить больше твердости в
Чехословакии и настаивать на большей твердости со сто-
роны правительства его величества».
Боннэ спросил, какую помощь окажут Советы, если
Чехословакия будет атакована немцами, «но до сих пор
не получил ответа» (в действительности же ответ был
дан в тот же день — на первый же запрос).
6 сентября. Боннэ говорит Фиппсу, что ответ Литви-
нова состоит в том, что СССР будет: 1) ждать, пока
Франция начнет выполнять свои обязательства, 2) за-
тем поднимет этот вопрос в Женеве. Тем временем он
предлагает совместную англо-франко-советскую декла-
рацию о том, «что они будут сохранять мир, если необ-
ходимо,— с помощью силы» (бесстыдное искажение, как
будет видно дальше).
8 сентября. Галифакс «отмечает» реальные предложе-
ния Литвинова, сообщенные 3 сентября Черчиллем, счи-
тавшим их предложениями «первостепенной важности» 1.
10 сентября. Английский посланник в Варшаве наста-
ивает, чтобы Франция приложила усилия в Москве, с
тем чтобы «не допустить принятия Советским Союзом
1 W. S. Churchill, op. cit., p. 229.
160

каких-либо мер, которые побудили бы Польшу устре-
миться в гитлеровский лагерь»,
11 сентября. Боннэ отвергает предложение Литвино-
ва обсудить вопрос в Женеве; правительство Англии
соглашается с этим.
23 сентября. Галифакс дает инструкции английской
делегации в Женеве спросить советскую делегацию, что
СССР будет делать, если Чехословакия оказалась бы в
состоянии войны с Германией (первый подобный зап-
рос). Литвинов отвечает им (развивая предложения, сде-
ланные им публично на ассамблее 21 сентября). Больше
ничего не было сказано. Черчилль назвал «в самом деле
удивительным» тот факт, что «советское приложение
было фактически оставлено без внимания» 1.
29 сентября. Галифакс принимает Майского, чтобы
сообщить ему, что СССР не приглашен в Мюнхен пото-
му, что Гитлер и Муссолини отказались бы сидеть рядом
с его представителями.
Вот и все. Перечень доблестных действий диплома-
тии; шестнадцать случаев в течение семи месяцев
1938 года (почти половина из них в сентябре), когда
позиция Советского Союза обсуждалась английскими
дипломатами в форме, которая казалась подходящей для
публикации издателям «Документов английской внешней
политики»! В большинстве из шестнадцати случаев
цель состояла в том, чтобы зафиксировать или распро-
странить глупые и злобные сплетни. Только в трех слу-
чаях из шестнадцати были прямые переговоры с пред-
ставителями советского правительства — два раза, что-
бы отвергнуть формально советские предложения о
сотрудничестве, в третий раз (несмотря на обещания
поддерживать контакт) дело свелось к тому же самому.
Ни разу не сочли нужным пригласить руководящего
представителя советского правительства в Лондон или
послать в Москву члена узкого состава кабинета — хотя
бы для того, чтобы рассеять имевшиеся сомнения в отно-
шении позиции советского правительства.
Это представляло собой очень важную сторону ди-
пломатии правительства Чемберлена в течение месяцев
с марта по сентябрь 1938 года; однако оценка ее значе-
ния должна быть оставлена для последней главы.
1 W. S. Churchill, op. cit., p. 239.

ГЛАВА VI
НЕУДОБНЫЙ ПАКТ
1. Обязательства Франции
Представителя чехословацкого министерства иност-
ранных дел, чье донесение приводилось выше, особен-
но задело то обстоятельство, что именно француз под-
твердил ему, что независимой демократической Чехо-
словацкой республике вынесен не подлежащий обжало-
ванию смертный приговор. Он обратил внимание также
на очевидное смущение французского премьер-министра.
Он писал: «Французам явно было стыдно, и они, по-ви-
димому, понимали, какие последствия этот приговор
будет иметь для престижа Франции. Чемберлен после
нескольких вступительных слов упомянул о только что
заключенном соглашении и затем передал текст согла-
шения нашему посланнику Мастны, чтобы тот прочитал
его вслух... Я спросил Даладье и Леже, ожидают ли
они от нашего правительства какого-либо заявления в
ответ на соглашение, которое они нам вручили. Даладье,
явно смущенный, ничего не ответил, тогда как Леже за-
явил, что четыре государственных деятеля располагают
крайне ограниченным временем. Затем он совершенно
недвусмысленно добавил, что в настоящее время они
не ожидают никакого ответа с нашей стороны, а, естест-
венно, считают этот план уже принятым и что наше
правительство должно сегодня же, не позднее 5 часов
дня, послать своего представителя в Берлин на заседа-
ние международной комиссии... Атмосфера становилась
для всех положительно невыносимой.
Нам было заявлено в достаточно грубой форме—и
притом заявлено французом, — что это не подлежащий
обжалованию приговор, в который решительно невоз-
можно внести какие бы то ни было изменения».
Гнев Масарика был вполне понятен. Франко-чехо-
словацкий договор, заключенный 25 января 1924 года,
был совершенно ясен. Он гласил:
«Статья 1. Правительства Французской республики
и Чехословацкой республики обязуются действовать со-
162

гласованно во всех вопросах внешней политики, способ-
ных поставить под угрозу их безопасность и нарушить
порядок, установленный мирными договорами, подпи-
санными обеими странами.
Статья 2. Высокие договаривающиеся стороны за-
ключат соглашение о мерах, необходимых для охраны
их общих интересов на случай, если бы таковые ока-
зались под угрозой...»
Статья 1 другого договора, подписанного между обе-
ими странами 16 октября 1925 года в Локарно, гласила:
«В случае, если Чехословакия или Франция станет
жертвой нарушения обязательств, сего числа принятых
на себя ими и Германией в целях поддержания всеоб-
щего мира, Франция, а равно и Чехословакия, действуя
применительно к статье 16 Устава Лиги Наций, обязуют-
ся оказать друг другу немедленную помощь и поддерж-
ку, если такое нарушение будет сопровождаться неспро-
воцированным применением оружия.
В случае, если Совет Лиги Наций при рассмотрении
вопроса, вынесенного на его обсуждение в соответствии
с указанными обязательствами, не сможет добиться одо-
брения своих рекомендаций всеми своими членами, не
считая стран — участниц спора, и в случае, если Чехо-
словакия или Франция подвергнутся неспровоцирован-
ному нападению, Франция или соответственно Чехосло-
вакия, действуя применительно к параграфу 7 статьи 15
Устава Лиги Наций, немедленно окажут друг другу
помощь и поддержку».
Угроза, создавшаяся весной и летом 1938 года для
безопасности Чехословакии и интересов обеих стран не
вызывала сомнений. Но, как выяснилось, по мнению
французского правительства, действовать согласованно
с Чехословакией означало непрерывно требовать, что-
бы Чехословакия — под угрозой оказаться в одиночест-
ве перед лицом вторжения — добровольно признала
полную ликвидацию порядка, установленного мирными
договорами (кстати сказать, поскольку речь шла о гор-
ных границах Богемии, это был порядок, установленный
тысячелетней историей).
Не могло быть никаких сомнений и в том, что в ав-
густе и сентябре 1938 года Германия вознамерилась на-
рушить свои обязательства 1925 года о поддержании
всеобщего мира и грозила прибегнуть с этой целью к
6*
163

оружию, а это Франция, как одна из сторон, подписав-
ших мирные договоры, не могла не рассматривать как
неспровоцированное нападение. Однако, по мнению
французского правительства, готовиться к оказанию не-
медленной помощи значило заключить без консультации
с Чехословакией соглашение с Германией, что позволи-
ло бы германской армии вступить в страну, не встретив
никакого сопротивления, а затем поставить Чехослова-
кию перед выбором: либо примириться с оккупацией,
либо вести кровавую борьбу, зная, что французы и паль-
цем не шевельнут.
Однако эта особенность мюнхенских решений, стро-
го говоря, не должна была бы вызывать ни душевного
волнения, ни смятения. Опыт последних лет, кратко
подытоженный в главе второй, должен был бы напом-
нить обеим сторонам, что для сменявших друг друга
правительств Французской республики нарушение дого-
ворных обязательств стало традицией, а сотрудничест-
во с агрессором — укоренившейся практикой.
Мы уже упоминали о той роли, какую Пьер Лаваль,
бывший премьер-министром Франции в 1935 году, сы-
грал в поощрении итальянской агрессии против Эфиопии
и в противодействии применению к Италии санкций.
Небезынтересно, что одним из немногих государств,
имевших прямые договорные обязательства в отношении
Эфиопии, помимо тех, что налагались Уставом Лиги На-
ций, была Франция. Она была обязана держать откры-
той единственную железную дорогу, которая связывала
Эфиопию с морем и по которой она могла ввозить воен-
ные материалы. Когда началась итальянская агрессия,
французское правительство прежде всего закрыло эту
железную дорогу.
В отличие от Англии Франция была связана с Ис-
панией торговым договором, по условиям которого Пи-
ренеи не могли быть закрыты для испанской торговли
в период мирных отношений между обеими странами.
Однако это не помешало французскому правительству
в июле 1936 года запретить Испании закупать оружие
на французском рынке, а также перевозить оружие че-
рез французскую границу. Эта блокада причинила тя-
желый ущерб Испанской республике в ее отчаянной
борьбе против итало-германского вторжения и фашист-
ского мятежа. Сегодня мы знаем, что блокада эта сыгра-
164

ла роковую роль, и все-таки с некоторыми перерывами
она оставалась в силе еще осенью 1938 года.
Летом 1936 года страны Малой Антанты — Чехосло-
вакия, Румыния и Югославия — дважды предлагали
Франции заключить с Германией и с ними пакт о вза-
имопомощи, направленный против агрессии со стороны
любого государства, как состоящего членом пакта, так
и не входящего в него. Фактически это означало под-
крепление уже имевшегося пакта между Францией и
Чехословакией — и притом в такой форме, которая за-
ставила бы Германию раскрыть, намерена ли она вслед
за нарушением Версальского договора и Локарнского
пакта (которое выразилось в проведенной ею несколько
месяцев назад ремилитаризации Рейнской зоны) прибег-
нуть к прямой агрессии. Французское правительство
дважды ответило отказом из опасения вызвать недо-
вольство английского правительства, которое в ту пору
усиленно заискивало перед Гитлером 1. Этот эпизод, о
котором чехословацкое правительство знало, хотя он и
остался неизвестен широкой публике, должен был возбу-
дить у него сомнения в том, намерена ли Франция ос-
таться верной своим обязательствам.
Французская железная дорога, проходящая через
Индо-Китай, была одним из очень немногих путей тор-
говли с Китаем, который японские военные корабли,
войска и самолеты не могли перерезать, не совершив тем
самым прямого акта агрессии против Франции. Фран-
цузское правительство было связано с Китаем не толь-
ко Уставом Лиги Наций, но и (после Ассамблеи Лиги
Наций, состоявшейся в сентябре — октябре 1937 года)
резолюцией, которую Франция подписала и которая
обязывала всех членов Лиги не делать ничего такого,
что могло бы каким-нибудь образом затруднить сопро-
тивление Китая японским захватчикам. Но ни Устав,
ни резолюция не помешали французскому правитель-
ству в 1938 году закрыть указанную дорогу для пере-
броски военных грузов в Китай и держать ее закрытой.
Чего не знала не только широкая общественность, но,
может быть, и чехословацкое правительство, это исто-
1 Впервые об этом было сообщено Р. Дэллом (R. Dell, op.
cit., pp. 254—255); после войны этот факт подтвердил в своей книге
Ж. Поль-Бонкур (J. Paul - В о n с о u r, Entre Deux Guerres, vol.
III. 1946, pp. 62—65).
165

рических фактов, предшествовавших 1938 году и касав-
шихся франко-советского пакта о взаимопомощи. Этот
пакт был непосредственно выгоден как раз Чехослова-
кии, ибо, если бы Германия могла выбирать, она ско-
рее напала бы на своего южного соседа, нежели на ко-
го-либо из участников пакта. Тот факт, что за подпи-
санием франко-советского пакта немедленно последова-
ло подписание пакта между СССР и Чехословакией
(2 мая 1935 года и 16 мая того же года), свидетельст-
вовал попросту о признании этой истины. Однако пос-
ле того, как франко-советский пакт был подписан, по-
следовательно сменявшие друг друга французские пра-
вительства отказывались провести необходимую подго-
товку для его осуществления путем заключения между
руководящими военными органами обеих стран—как
о том было договорено при подписании, пакта в Пари-
же — военных конвенций, подобных тем, что их пред-
шественники заключили в 1892 и 1912 годах с царским
правительством России.
Опубликованные после войны мемуары высокопо-
ставленных французских деятелей не оставляют на
этот счет никаких сомнений.
Генерал Гамелен сообщает о том, что 4 мая
1935 года — спустя два дня после подписания пакта —
генеральный секретарь министерства иностранных дел
Алексис Леже заявил ему: «Вопрос о методах франко-
русского военного сотрудничества пока что обсуждать-
ся не будет». Этот вопрос станет предметом общих пе-
реговоров между генеральными штабами, «когда пра-
вительства сочтут это полезным» 1. В то лето француз-
ское правительство явно не считало это полезным. Пол-
ковник Фабри, занимавший с июня 1935 по январь
1936 года пост военного министра, указывает в книге,
опубликованной им в период немецкой оккупации, что в
июле 1935 года к нему явился советский посол и пред-
ложил заключить военную конвенцию (аналогичную
конвенции 1892 года, пишет Фабри). Однако Фабри, не
проконсультировавшись с Верховным советом нацио-
нальной обороны, отклонил это предложение, ибо «со-
ветское правительство, по-видимому, признавало воз-
1 М. Gamelin, op. cit., vol. II, p. 166.
166

можность европейского конфликта, который не пугал
его» 1.
В 1936 году, когда Робер Кулондр прибыл в Москву
в качестве французского посла, после вручения им вери-
тельных грамот президент Калинин жаловался ему на
обструкционистскую позицию французских властей.
«Я слишком хорошо знаю, — пишет Кулондр, — сколь
основательны его жалобы. Как выяснилось, наши тех-
нические ведомства действовали весьма безответствен-
но. Вручив представителям советской армии списки во-
енных материалов, которые могут быть поставлены
Францией, они затем отказались от большей части соб-
ственных предложений. Морское министерство, в част-
ности, запретило предусматривавшиеся поставки мор-
ских орудий, а военное министерство разрешило по-
ставлять сухопутные орудия только устаревшего образ-
ца» 1.
Он пишет о том, как позднее, в апреле 1937 года,
когда он находился в Париже, тогдашний премьер-ми-
нистр Блюм сообщил ему о переговорах, происходивших
между французским генеральным штабом и советским
военным атташе. В результате этих переговоров он по-
лучил от министерства иностранных дел «проект очень
интересного предварительного военного соглашения, да-
тированный 15 апреля. Больше я о нем никогда ничего
не слыхал»3. Как раз перед этим, 10 апреля, в ответ на
советский запрос относительно французской помощи
Гамелен подготовил меморандум, составленный в са-
мых общих выражениях. В нем говорилось, что в слу-
чае, если сама Франция не подвергнется нападению, она
будет «готова предпринять наступательные действия, со-
образуясь с обстоятельствами момента, в рамках усло-
вий, предусматриваемых пактами о взаимопомощи, ко-
торые связывают ее с различными заинтересованными
странами, а также в рамках обязательств, налагаемых
Уставом Лиги Наций. В этих наступательных действи-
ях могли бы быть использованы все французские силы,
поскольку они не будут заняты на других фронтах или
1 Цитируется по книге П. Рейно (P. Reynaud, op. cit.,
vol. 1, pp. 116—118).
2 R. Coulondre, op. cit., p. 34.
3 Ibid., p. 48.
167

во внешних владениях» 1. Этот образчик цветистой ук-
лончивости объясняет, почему Кулондр больше не ви-
дал того проекта.
По-видимому, в том же году несколько позднее Ку-
лондр убедил руководителей советских воздушных сил
передать ему чертежи и техническую документацию не-
большого истребителя, которые его просил достать
французский авиационный атташе. Французское мини-
стерство авиации заявило, что конструкция самолета ин-
тересна, но отказалось принять ее. Как передал ему Га-
мелен, начальник соответствующего отдела заявил:
«Мы никогда не пойдем на такое унижение». Кулондр
спросил Гамелена: «Когда офицер отвечает вам подоб-
ным образом, разве вы не велите его арестовать?» Од-
нако ответ Гамелена он не воспроизводит 2.
Когда в мае 1937 года Литвинов был в Париже, он
поднял вопрос о переговорах между генеральными шта-
бами в беседе с министром иностранных дел Дельбо-
сом. Последний заявил ему, что министерство авиации
и морское министерство к этому уже готовы, но воен-
ное министерство еще не готово3. Оно так и осталось
неготовым.
Пьер Кот, являвшийся министром авиации до янва-
ря 1938 года, указывает в своих мемуарах, что после
переговоров, происходивших в 1937 году, была уже под-
готовлена к подписанию франко-советско-чехословац-
кая воздушная конвенция, которая должна была дей-
ствовать в рамках Устава Лиги Наций. Но в этот мо-
мент П. Кот лишился своего поста 4. Эта конвенция так
никогда и не была заключена. В ноябре 1937 года Сталин
и Ворошилов, беседуя с французским профсоюзным де-
ятелем Жуо во время пребывания последнего в Москве,
говорили ему, что французское правительство ничего
не делает для заключения военной конвенции. Если бы
французское правительство назначило делегацию для
переговоров по поводу такой конвенции, она могла бы
самостоятельно изучить состояние советских вооружен-
ных сил. Когда Жуо (он рассказал обо всем этом Полю
1 М. G a m е 1 i n, op. cit., p. 286.
2 R. Coulondre, op. cit., pp. 126—127.
3 Ibid., p. 127.
4 P. Cot, Trimph of Treason, 1944, pp. 359—363.
168

Рейно в бытность их обоих в немецком плену) сообщил
об этом французскому премьер-министру Шотану, по-
следний ответил: «А вы сами видели русскую армию?»
Тем все и кончилось 1.
Чехословацкое правительство могло знать, а могло и
не знать о всех этих случаях, хотя военные руководите-
ли Чехословакии поддерживали очень тесную связь с
французским генеральным штабом. Но результат по
крайней мере был очевиден — никакого военного со-
глашения между Францией и СССР заключено не было,
а значит, не было принято и никаких практических мер,
обеспечивающих в случае германской агрессии приведе-
ние в действие договора 1935 года. Можно ли было при
этих условиях считать вероятным, что договоры с Че-
хословакией будут приведены в действие?
Вот каковы были традиции, установленные в период
между 1935 и 1938 годами правительствами Лаваля,
Фландена, Блюма, Шотана и Даладье. Поэтому про-
фессиональные дипломаты не должны были бы удив-
ляться. Другое дело народы: они не имели доступа к
государственным документам, международным перегово-
рам и дипломатическим сплетням. Для большинства
простых людей события 1938 года явились ошеломляю-
щей неожиданностью.
Что касается Франции, то более внимательное изу-
чение тогдашних событий осложняется ныне тем обсто-
ятельством, что почти все архивы французского мини-
стерства иностранных дел погибли во время войны. Го-
ворят, что они частично восстановлены с помощью ма-
териалов, хранившихся во французских посольствах за
границей, но так или иначе мы не имеем таких сборни-
ков документов, посвященных французской внешней по-
литике, какие были опубликованы о внешней политике
Англии или Германии. Сведения о деятельности фран-
цузской дипломатии в 1938 году нам приходится черпать
из архивов двух последних стран, поскольку это сдела-
ли возможным английские редакторы (а для захвачен-
ных германских документов — американские), а также
из газетной информации того времени и из весьма раз-
личных по своей ценности мемуаров, опубликованных
по большей части (хотя и не все) после 1945 года.
1 P. Reynaud, op. cit., pp. 129—130.
169

2. Навязывание капитуляции
Какая же из всего этого складывается картина?
Прежде всего — картина полного сотрудничества Фран-
ции с английским правительством в принуждении Чехо-
словакии к капитуляции перед Гитлером — и это несмот-
ря на программу изоляции и уничтожения Франции, из-
ложенную в «Мейн кампф».
Еще до захвата Австрии влиятельные голоса во
Франции высказывались за изменение французской
внешней политики и осуждали ту идею, что «Франция
должна воевать ради Чехословакии». В этом хоре осо-
бенно выделялся голос Пьера Этьена Фландена, кото-
рый был премьер-министром в 1934—1935 годах и ми-
нистром иностранных дел в момент ремилитаризации
Гитлером Рейнской зоны. На заседаниях сенатской ко-
миссии по делам национальной обороны 23 февраля и
сенатской комиссии по иностранным делам 25 февра-
ля 1938 года — оба заседания были закрытыми — были
высказаны следующие мнения: а) французские обяза-
тельства в отношении Чехословакии более не имеют си-
лы, поскольку Локарнский пакт, на основании которого
был заключен в октябре 1925 года франко-чехословацкий
договор, разорван немцами в марте 1936 года и не был
подтвержден с тех пор другими его участниками — Ан-
глией и Францией, и б) Франция в силу географических
причин не может оказать Чехословакии действенную по-
мощь, и она в любом случае не может действовать одна,
без Англии. Беранже (председатель комиссии по ино-
странным делам, присутствовавший на обоих заседани-
ях) был очень удивлен, когда Осуский, чехословацкий
посланник в Париже, заявил, что речь идет не о том, как
именно Франция технически предоставит свою помощь,
а о том, объявит ли она войну в случае нападения Гер-
мании на Чехословакию, к чему ее обязывает договор
1924 года, заключенный до Локарно, и что Англия ни в
коем случае не сможет остаться в стороне, если Фран-
ция заявит, что нападение на Чехословакию означает
войну с Францией. Эти доводы не приходили Беранже
в голову.
Уже одно это свидетельствовало о том, в сколь боль-
шой мере даже сторонники коллективной безопасности
скатились на чисто оборонительные позиции перед ли-
170

цом пронацистских элементов. То же самое было вновь
продемонстрировано на другом заседании комиссии по
иностранным делам, 2 марта, на котором Лаваль от-
крыто оспаривал ту идею, что Франция имеет какие бы
то ни было обязательства перед Чехословакией. Он ни-
чего не добился, но министр иностранных дел Ивон
Дельбос пытался не допустить, чтобы в коммюнике о за-
седании комиссии появились какие-либо упоминания о
верности Франции своим обязательствам. Он хотел ог-
раничиться обещанием, что Франция «в союзе с Анг-
лией» будет проводить политику «национальной безо-
пасности и европейского мира» 1. Учитывая, что оба
правительства толковали эту политику таким образом,
что в результате они уже свыше полутора лет помогали
Муссолини и Гитлеру в удушении Испанской республи-
ки, возражения Дельбоса против ясного заявления о
верности Франции своим обязательствам (среди которых
обязательство в отношении Чехословакии оставалось
пока что еще не выполненным) выглядели особенно зло-
веще.
Эти вопросы подверглись также острому публичному
обсуждению во время дебатов, состоявшихся в палате
депутатов 25 и 26 февраля 1938 года, после того как
Гитлер, действуя методом угроз, в основном добился на-
цификации Австрии изнутри, но еще до того, как его
войска вступили на территорию этой страны. Красоч-
ное и документированное описание этих дебатов дал
Александр Верт. Здесь говорилось обо всем: не окажет-
ся ли следующей на очереди Чехословакия; изменит ли
Франция под давлением Чемберлена свою внешнюю по-
литику (и это после «невмешательства» в Испании!); на-
мерена ли она выполнить свои договорные обязательст-
ва; в случае, если ей придется воевать, разве она не бу-
дет воевать также и за себя, а не только за Чехослова-
кию? Да, но обладает ли она достаточными силами, не
следует ли ей соблюдать осторожность, не должна ли
она прислушаться к голосу Чемберлена? Фланден и про-
чие ратовали за соглашение с Гитлером. Представители
правительства — премьер-министр Шотан и Дельбос —
дважды выступали с обещаниями сохранить верность
1 Все это было описано в донесении Осуского («Документы и
материалы», т. I, стр. 87—88).
17J

Чехословакии и получили вотум доверия, однако при
голосовании воздержалось около 150 человек, то есть
четвертая часть всех депутатов. Среди них «было очень
много таких, которые были уже мюнхенцами в душе» 1.
Дипломатические и иные документы показывают, что
эти лица уже оказывали на политику правительства
серьезное влияние, очень скоро ставшее решающим.
15 марта постоянная комиссия по вопросам националь-
ной обороны организовала обсуждение вопроса о мерах
помощи Чехословакии (на обсуждении присутствовали
главы ведущих министерств и руководители вооружен-
ных сил). Обсуждение было организовано в связи с за-
просом, поступившим 12 марта от Галифакса; оно по-
казало, что, по общему мнению, единственным спосо-
бом для Франции оказать помощь Чехословакии, если
последняя подвергнется нападению, будет провести мо-
билизацию и самой напасть на Германию. Однако уже
на этом заседании высказывались всевозможные со-
мнения относительно того, окажет ли какую-либо по-
мощь СССР и сможет ли он это сделать (возможный
отказ Польши и Румынии в пропуске советских войск,
имеют ли чехи достаточное количество аэродромов и
тому подобное). В попытке разрешить эти трудности
дальше всех пошел Блюм, заявивший, что следует убе-
дить англичан «предпринять действенные шаги в Буха-
ресте» 2. Никто не предложил немедленно начать пере-
говоры с генеральным штабом СССР, дабы непосредст-
венно выяснить, каковы его возможности. И даже пред-
ложения, сделанные два дня спустя Литвиновым, о
проведении консультации между заинтересованными
державами не оказали на французское правительство
никакого действия. Гораздо большее впечатление на него
произвел меморандум Галифакса от 22 марта, в котором
говорилось, что Англия не намерена брать на себя новые
обязательства в дополнение к уже существующим — об
оказании поддержки Франции в случае неспровоцирован-
ного нападения Германии — и что никакая помощь Че-
хословакии не может предотвратить ее военной оккупа-
ции, так что самое лучшее будет оказать нажим на
1 A. Werth, France and Munich, 1939, pp. 45—62.
2 M. Gamelin, op. cit., pp. 322—325. См. также описание яв-
но того же заседания в книге Ж. Поль-Бонкура (J. P a u 1 - В о n-
соur, op. cit., pp. 87—89).
172

Чехословакию и убедить ее удовлетворить требования
Гитлера в вопросе о немецком меньшинстве.
Правда, одна непродолжительная попытка прово-
дить иную политику все же была предпринята. 24 мар-
та Поль-Бонкур, занимавший в течение нескольких
дней пост министра иностранных дел, заявил английско-
му послу, что следует направить Германии совместное
предупреждение и что в случае, если Чехословакия под-
вергнется нападению, Франция будет действовать в со-
ответствии с Уставом Лиги Наций, хотя, как он наме-
кает в своих мемуарах, некоторые из чемберленовских
«представителей в Париже» и пытались договориться с
политическими руководителями, с тем чтобы француз-
ское правительство само «освободило его» от этого обя-
зательства. Среди этих представителей, указывает Поль-
Бонкур, был покойный Чарльз Мендл, пресс-атташе
английского посольства 1. В течение первой недели апре-
ля французские представители в Москве, Варшаве, Бер-
лине, Будапеште и странах Малой Антанты были вы-
званы в Париж, чтобы обсудить с министром иностран-
ных дел вопрос о военной помощи Чехословакии. Однако
8 апреля правительство было сброшено. Александр
Верт, бывший тогда корреспондентом «Манчестер гар-
диан» в Париже и хорошо осведомленный о том, что
происходило между английским посольством и француз-
скими политическими деятелями, пишет: «Есть все ос-
нования утверждать, что... английское правительство
весьма ясно дало понять Даладье, предполагаемому
новому премьер-министру, что оно будет считать воз-
вращение Поль-Бонкура на Кэ д'Орсэ в высшей степе-
ни нежелательным». Сам Поль-Бонкур утверждает, что
он развивал эту точку зрения — о необходимости защи-
щать Чехословакию в интересах самой же Франции — в
беседе с Даладье 10 апреля, но последний отверг ее и
назначил вместо него новым министром иностранных
дел Боннэ, объяснив это тем, что «мы не в состоянии
проводить вашу политику» 2.
Как бы то ни было, факты говорят о том, что 11 ап-
реля Галифакс стал оказывать усиленный нажим на но-
вое французское правительство и добиваться, чтобы оно
1 J. Paul-Boncour, op cit., pp. 84, 90—91.
2 A. Wert h, op. cit., p. 131; J. Paul-Boncour, op. cit.,
pp. 96-101.
173

воздействовало на чехословацкое правительство в же-
лаемом направлении, подчеркивая, что оно не должно
слишком рассчитывать на поддержку Англии 1; все это
было заранее подкреплено разнузданной кампанией в
печати — сначала правой, а затем и радикальной.
Верт приводит некоторые наиболее характерные вы-
пады: «Будете ли вы воевать из-за чехов?»; Чехослова-
кия — это «вовсе не государство, а сборище народно-
стей, страна, похожая на республику Сан-Марино»;
«кости французского солдатика нам дороже всех чехо-
словаков в мире»; «мы буквально окружены»2. Видный
знаток конституционного права Бартелеми опубликовал
12 апреля в «Тан» статью, в которой повторял те дово-
ды, что Локарнские соглашения разорваны, что союз с
Чехословакией более не существует и что «ради спасения
чехословацкого государства» не стоит «поджигать весь
мир» и обрекать на гибель три миллиона французов.
При таких обстоятельствах не было ничего удивитель-
ного, что еще несколькими днями ранее германский по-
сол в Париже с удовлетворением доносил о саркастичес-
ких замечаниях французов по поводу идеи оказания по-
мощи Чехословакии и предвкушал ее «постепенную
изоляцию»3. В дальнейшем он имел основания не раз
испытывать подобное чувство удовлетворения.
До визита французских министров в Лондон 28 и
29 апреля Гамелен, как начальник генерального штаба,
представил Даладье (24 апреля) записку о том, какие
меры могут быть приняты для обороны Чехословакии.
Как положено, он указывал, насколько эффективность
ее обороны будет зависеть от действий остальных членов
Малой Антанты, СССР, Польши и Британской империи.
Тем не менее всеобщая мобилизация и наступление на
Германию отнюдь не исключались 4. Действие этого ме-
морандума (как было отмечено выше) в известной мере
проявилось в первоначальной позиции Даладье во вре-
мя встречи с английскими министрами; однако все это
длилось недолго, и вместо того, чтобы предъявить Бер-
лину недвусмысленное требование «Руки прочь!», ми-
нистры единодушно решили оказать нажим на Прагу.
1 D. В. F. P., vol. II, pp. 140—143.
2 A. Werth, op. cit, pp. 118—119, 121 — 122.
3 D. G. F. P., vol. II, pp. 217—223.
4 M. Gamelin, op. cit., p. 318.
174

После этой поездки Даладье и Боннэ в Лондон в на-
чале мая французский посланник в Праге стал вместе
со своим английским коллегой настойчиво советовать
чехословацкому правительству пойти на уступки, пред-
решенные Англией и Францией. Этот нажим продолжал-
ся на протяжении последующих пяти месяцев. На всех
стадиях французский кабинет действовал в полнейшем
единстве с английским, а французский посланник в
Праге — с английским посланником. Они были едино-
душны в своем возмущении по поводу мобилизации,
проведенной чехами 20—21 мая; в своем требовании,
предъявленном 27—28 мая, отправить резервистов по
домам; в своих жалобах после июльских визитов капи-
тана Видемана в Лондон и Галифакса в Париж на то,
что чехословацкое правительство «недостаточно реши-
тельно» идет на уступки; в своем решении послать Рен-
симена в Прагу в середине июля; в своем нажиме на
чехословацкое правительство в августе с целью заста-
вить его пойти на дальнейшие уступки, когда нацисты
категорически отвергли новые предложения чехословац-
кого правительства; в своем фактическом ультима-
туме Бенешу от 3 сентября, принудившем пражское
правительство принять последний — «четвертый план».
Правда, после того как чехословацкое правительство
приняло принципы «четвертого плана», в качестве меры
предосторожности были призваны в армию 300 тысяч
французских резервистов. В гарнизонах, размещенных
вдоль восточной границы, были отменены отпуска
(4 сентября), а линия Мажино была укомплектована
полным составом технических войск (5 сентября). Одна-
ко все это объяснялось единственно тем, что германские
войска концентрировались не только на чехословацкой,
но и на французской границе (что французские военные
власти старались внушить немцам 2 и 3 сентября).
О позиции французского правительства на протяже-
нии всего этого периода дает представление характерное
замечание, сделанное Боннэ германскому послу в Па-
риже 30 апреля, тотчас после возвращения из Лондона.
Боннэ просил посла убедить свое правительство не при-
бегать к насильственным действиям: «Любое соглаше-
ние лучше, чем мировая война, в случае которой погиб-
нет вся Европа и как победитель, так и побежденный
станут жертвами мирового коммунизма».
175

Другим характерным фактом было уже упоминавше-
еся выше заверение, данное другом Даладье, де Бри-
ноном, представителю германского посольства, насчет
того, что французское правительство решило «похоро-
нить франко-советский пакт»1.
20 мая, в тот самый день, когда в Чехословакии
проводилась мобилизация, французский посол в Москве
Кулондр, находившийся в отпуске в Париже, договорил-
ся с Боннэ о том, что теперь необходимо провести в
Москве переговоры между генеральными штабами
Франции, СССР и Чехословакии. Боннэ сообщил ему,
что такое предложение сделал в Женеве Литвинов.
После обсуждения этого вопроса с Гамеленом Кулондр
составил записку, в которой предлагал определенную
процедуру проведения переговоров. Она была одобрена
руководящими чиновниками министерства иностранных
дел. Однако, когда 23 мая Кулондр явился с этой за-
пиской к Боннэ, министр проявил «нерешительность» и
велел показать записку Даладье. Последний, поспорив
немного, согласился с Кулондром, но заявил, что «у него
имеются неблагоприятные сведения о советской армии».
Боннэ в тот вечер все еще колебался, но в конце концов
заявил о своем согласии. Чepeз несколько дней посол
выехал в Москву с сознанием, что ему наконец-то уда-
лось хоть немного продвинуть дело. Однако последую-
щие несколько недель открыли ему глаза.
Кулондр удивился, когда его польский коллега в
Москве Гржибовский 27 мая выразил убеждение, что
Франция не станет прибегать к оружию «в погоне за
химерой» — то есть в попытке спасти Чехословакию.
Кулондр обратил внимание на то, что заместитель на-
родного комиссара иностранных дел Потемкин ничего
не сказал, когда он упомянул о предстоящих перегово-
рах генеральных штабов. «Может быть, он получил
дурные вести из Парижа?» Что же касается Литвинова,
то, как убедился посол, его занимал вопрос, что будет
делать Франция, если Чехословакия подвергнется напа-
дению не одной только Германии, но и Польши и если
СССР придет на помощь чехам! Кулондр снова стал
оказывать настойчивый нажим на Париж, добиваясь
1 D. G. F. P., vol. II, pp. 254, 258.
176

срочной организации переговоров между генеральными
штабами. Но «очень скоро мне вновь пришлось убедить-
ся, что все мои усилия — сизифов труд». Как это уже
бывало со множеством других документов, страх смел
«листок бумаги, который я привез с собой из Парижа» 1.
Кулондр, очевидно, не знал, что 22 мая не только
Галифакс снова выступил с одним из своих очередных
предупреждений о том, что Франция не должна рас-
считывать на английскую помощь, в случае если чехо-
словацкая мобилизация приведет к войне2, но что в тот
же самый день и Даладье, беседуя в одном частном
доме с германским послом Вельчеком, согласно доне-
сению последнего в Берлин, в самых резких выраже-
ниях отзывался о Советском Союзе и заявил, что войну
необходимо предотвратить — «даже если это повлечет
за собой серьезные жертвы»3. Немец, разумеется, от
всей души согласился с ним. Не знал Кулондр, по-ви-
димому, и того, что 24 мая Боннэ и английский посол
беседовали друг с другом о том, какую «разумную по-
зицию» занимает германское правительство4, и что
25 мая Боннэ имел с германским послом беседу (уже
упоминавшуюся выше), во время которой последний
с удовлетворением узнал от французского министра ино-
странных дел, что его коллеги пригрозят чехословацко-
му правительству «пересмотром своих обязательств»,
если оно по-прежнему будет «неуступчивым»5.
Быть может, это было простое совпадение, но в тот
самый день, когда Кулондр беседовал с Гржибовским,
польский посол в Париже доносил о своем разговоре с
Боннэ, во время которого последний сообщил ему, что
франко-советский пакт является очень «условным» и
французское правительство отнюдь не стремится опи-
раться на него. Сам он (Боннэ) лично не является сто-
ронником сотрудничества с коммунизмом. Он был бы
очень рад, если бы мог заявить русским, что их помощь
не требуется. Однако в случае войны с Германией пакт
1 R. Соu1ondre, op. cit., pp. 142—143, 145—146, 150—153.
2 D. B. F. P., vol. I, p. 346.
3 D. G. F. P., vol. II, p. 327.
4 D. B. F. P., vol. I, pp. 366—367.
5 D. G. F. P, vol II, p. 344. Поэтому Галифаксу не пришлось
31 мая уговаривать Боннэ сделать это (D. В. F. P., vol. I, p. 419).
177

мог бы оказаться полезным для получения от Москвы
военных материалов и тому подобного 1.
Короче говоря, если бы Кулондр знал, что француз-
ское правительство всерьез желает сотрудничать с Гер-
манией против Чехословакии — при одном условии, что
Гитлер не поставит его преждевременно в затрудни-
тельное положение перед собственным народом, пустив-
шись во все тяжкие и слишком поспешно вторгшись в
Чехословакию, — он не был бы, по его собственному
выражению, так «удивлен» и «огорчен», когда чехосло-
вацкий посланник в Москве дал ему 1 июля прочесть
сообщение от его парижского коллеги. В письме гово-
рилось: «В настоящее время французское правительство
ничего не делает для осуществления планов франко-
советских военных переговоров, дабы не задевать
английских консерваторов»2. Лучше не скажешь, но мы
уже в достаточной мере познакомились с тайными мыс-
лями как Боннэ, так и Даладье, чтобы не сомневаться,
что за всем этим стояло убеждение, что СССР более
серьезный враг, чем Гитлер, и его надо держать на поч-
тительном расстоянии. Как же они могли сесть с ним
за один стол и обсуждать практические меры оказания
взаимной помощи? Для этого еще будет достаточно
времени, когда они окажутся в безнадежном положе-
нии и у них не будет никакого иного выхода!
Итак, французское правительство продолжало идти
в ногу с английским, хотя ввиду наличия у него догово-
ра с Чехословакией и ввиду политической бдительности
оппозиции в стране ему приходилось время от времени
прибегать к более сложным акробатическим трюкам, чем
англичанам. Так, 12 июля Даладье, выступая с публич-
ной речью, заявил, что обязательства в отношении Че-
хословакии «являются священными, и уклониться от
них невозможно». Однако в это же самое время Боннэ
частным образом делал все для того, чтобы чехословац-
кое правительство почувствовало себя полностью изо-
лированным, уверяя его, будто бы румыны заявили в
Берлине, что они ни за что не разрешат проход совет-
ских войск, если те захотят прийти на помощь Чехосло-
вакии. Поскольку румыны были союзниками Чехосло-
1 «Документы и материалы», т. I, стр. 130—131.
2 R. Cfoulondre, op. cit., p. 153.
178

вакии по Малой Антанте, чехословацкое правительство
послало в Бухарест телеграмму, в которой выразило
свое удивление, и получило в ответ категорическое опро-
вержение! 1 Румыния находилась в чрезвычайно щекот-
ливом положении по отношению к немцам, и как
английское, так и французское правительства неодно-
кратно играли на нежелании румынского правительства
заранее связать себя какими-либо обещаниями. Но, если
бы они сами не относились с полнейшей безответствен-
ностью к своим обязательствам, они могли бы выяснить
позицию Румынии, подняв в Лиге Наций вопрос о помо-
щи Чехословакии, в случае если она подвергнется напа-
дению. Тогда в соответствии с параграфом 3 статьи 16
Устава Лиги Румыния была бы не только вправе, но
и обязана разрешить проход советских войск для оказа-
ния помощи жертве агрессии.
Однако после того, как чехословацкое правительство
приняло «четвертый план», как во Франции, так и в
Англии стало ясно, что решающий этап наступил. 7 сен-
тября «Таймс» снова — но теперь уже в самый крити-
ческий момент — выступила с передовой статьей, рато-
вавшей за присоединение укрепленных пограничных
районов Чехословакии к Германии, а 6 сентября Эмиль
Рош, лидер радикалов промышленного Севера Франции
и близкий друг Боннэ, опубликовал редакционную
статью, в которой отстаивал то же предложение. «Мо-
жет ли Прага продолжать упорствовать, относя 3200 ты-
сяч немцев к числу своих верных подданных? Если
у нее есть для этого основания, все будет хорошо. Если
же нет, то две нации, которые не могут согласиться
жить вместе в рамках централизованного чешского
государства, должны быть разделены. Ни одна из них
не умрет в результате этого, как не умрет и Централь-
ная Европа» 2.
То, что на протяжении нескольких прошлых месяцев
было лозунгом большей части правой прессы, все более
и более явно становилось теперь лозунгом французского
правительства. Еще 8 сентября Даладье говорил англий-
скому послу о слабости германских укреплений, о кон-
центрации советских войск на румынской границе и тому
1 «Документы и материалы», т. I, стр. 164—169.
2 «Репюблик»; цитируется по книге А. Верта (A. Werth,
op. cit., p. 240).
179

подобных вещах; на следующий день французский по-
сол в Лондоне сделал свои представления о желатель-
ности совместного предупреждения Гитлеру. Это вызва-
ло со стороны лорда Галифакса уже цитировавшуюся
отповедь, смысл которой сводился к тому, что следует
примириться с агрессией сегодня, ибо завтра она может
не состояться. Однако после нюрнбергской речи Гитлера
от 12 октября показное сопротивление было прекращено
и Даладье (как доносил в Лондон посол Фиппс) был
уже «совсем не тот (!) Даладье, каким он был 8 сен-
тября», а Боннэ требовал теперь мира «любой ценой» 1.
На состоявшемся в тот день заседании кабинета
Боннэ заявил министрам, что накануне в Женеве рус-
ские и румыны «всецело ушли в процедуру Лиги» и «не
проявили большого желания помочь» и что, по словам
советского посла в Париже, СССР намеревается только
поставить этот вопрос на обсуждение Лиги2. Соответ-
ствовало ли это в какой-либо мере действительности,
станет ясно из дальнейшего. Знаменательно, что Гаме-
лен в беседе с Даладье вновь подчеркнул, что даже в
случае, если Чехословакия потерпит временное пораже-
ние, важен конечный исход войны; практически важно
решить вопрос о прямом наступлении на германские
укрепления в случае войны. Германия могла распола-
гать для нападения на Чехословакию 50 дивизиями, но,
принимая во внимание общие силы обеих сторон, Гаме-
лен был убежден в том, что «демократические государ-
ства смогут продиктовать мир» 3. (Спустя некоторое вре-
мя после этого разговора Гамелен и направил через со-
ветского военного атташе свой запрос, в ответ на ко-
торый от Ворошилова были получены заверения, упоми-
навшиеся нами выше.)
Однако к этому времени все эти военные доводы уже
не имели большого значения. На заседании француз-
ского кабинета, состоявшемся в Париже 13 сентября,
после обсуждения речи Гитлера не было принято ни-
какого определенного решения (передавали, что мень-
шинство— Рейно, Мандель и некоторые другие ми-
1 D. В. F. P., vol. II, pp. 269, 270, 310, 312.
2 A. W е г t h, op. cit, p. 248; M. Gamelin, op. cit., p. 348.
Боннэ примерно то же самое сказал Фиппсу (D. В. F. P., vol. II,
р. 323).
3 М. Gamelin, op. cit., pp. 344—345.
180

нистры — предлагало провести частичную мобилизацию,
но это предложение было отклонено) 1. В этот вечер
Даладье направил Чемберлену через английское по-
сольство письмо, в котором рекомендовал предложить
Гитлеру созвать совещание трех держав для обсужде-
ния создавшегося положения2. Однако Чемберлен вме-
сто этого вызвался отправиться лично. Так началась
серия визитов к Гитлеру, окончившихся в Мюнхене.
Теперь, когда, по-видимому, пришло время сбросить
маску, «Тан» днем 14 сентября — до того, как Чембер-
лен отправился в Берхтесгаден — опубликовала редак-
ционную статью, особенно знаменательную потому, что,
как было хорошо известно, редакционные статьи «Тан»,
помещаемые на первой странице, печатались с одобре-
ния руководящих чиновников французского министер-
ства иностранных дел.
Чехословацкие руководители после всех их жертв,
большая часть которых была прямо подсказана их ино-
странными друзьями (причем ряд последних по времени
уступок заранее был полностью одобрен Ренсименом),
узнали из этой статьи, что они «действовали недостаточ-
но быстро». Миру была сообщена вопиющая ложь —
будто бы 3 миллиона судетских немцев «фактически
находятся в состоянии мятежа». Теперь создалась опас-
ность германской интервенции, то есть та самая ситуа-
ция, которая предусматривалась договором 1925 года.
Однако наиболее влиятельный консервативный и полу-
официальный орган во Франции приходил к заключе-
нию, что Чехословакия не должна прибегать к «несвое-
временным принудительным мерам»; в то же время
Германию заверяли в том, что, если она со своей сто-
роны не прибегнет к подобным мерам и не станет «ста-
вить на карту самое свое существование», она может
считать, что уже получила или вот-вот получит «все,
что имеет действительно существенное значение».
Таким образом, в этой передовой статье «Тан» не
только привела полуофициальную позицию Франции в
соответствие с точкой зрения, сформулированной Неви-
лем Чемберленом также в неофициальном порядке ве-
чером в воскресенье 11 сентября,—точкой зрения, со-
1 A. Werth, op. cit., pp. 251—254.
2 D. В. F. P., vol. II, pp. 313—314.
181

гласно которой Германия может получить все, чего она
желает, без войны, — но и предвосхитила результаты
переговоров в Берхтесгадене.
3. Боннэ за работой
Вслед за тем состоялось второе англо-французское
совещание министров. Когда Даладье и Боннэ 18 сен-
тября, после Берхтесгадена, отправились в Лондон, в
Париже, по словам корреспондента «Дейли геральд»
(19 сентября), уже высказывались опасения, что фран-
цузский министр иностранных дел в своем стремлении
избавиться от договорных обязательств в отношении
Чехословакии может скрыть в Лондоне точку зрения
французского генерального штаба. Эта точка зрения
заключалась в том, что, хотя военно-воздушные силы
Франции оставляют желать лучшего, они способны вме-
сте с армией и флотом, с учетом возможностей произ-
водства военного времени, «успешно справиться с лю-
бой возможной ситуацией». Опасения, о которых упо-
минал корреспондент, полностью оправдались: в ходе
дискуссии вопрос о сопротивлении требованиям Гитле-
ра не играл уже никакой роли. Даладье согласился, что
теперь речь идет главным образом о том, чтобы оказать
«дружеское давление» на Чехословакию, с тем чтобы
заставить ее уступить территории, которые требовал
Гитлер; о том, каким образом «помешать вовлечению
Франции в войну из-за ее обязательств и в то же самое
время сохранить Чехословакию и спасти такую часть
территории этой страны, какую только можно спасти»1.
Как эта задача была решена, мы уже знаем.
Далее, совершенно точно известно, что по возвраще-
нии из Лондона (19 сентября) Боннэ на заседании
французского кабинета обещал, что на чехословацкое
правительство не будет оказано никакого давления с
целью заставить его принять новые англо-французские
предложения. Как мы знаем, это также оказалось обма-
ном. 20 сентября Боннэ предупредил чехословацкое пра-
вительство, что с его стороны применение договора об
арбитраже с Германией было бы «глупостью». В тот же
день он согласился с Фиппсом, который заявил, что в
1 D. В. F. P., vol. II, р. 387.
182

случае, если чехословацкое правительство не примет
условий, его следует предупредить, что Франция и Анг-
лия могут совершенно «умыть руки»1. И в тот же вечер
он послал инструкцию французскому посланнику в
Праге де Лакруа, чтобы тот совместно с Ньютоном
пригрозил этим Бенешу2.
В течение этих роковых суток произошел один осо-
бенно позорный инцидент. Когда министры, составляв-
шие меньшинство во французском кабинете, заявили на
заседании 21 сентября протест по поводу нажима, ока-
занного на Чехословакию вопреки недвусмысленному
обещанию, которое им дали, Боннэ представил им
телеграмму от де Лакруа, посланную вечером 20 сен-
тября, после беседы с чехословацким премьер-мини-
стром Годжей. Последний будто бы просил де Лакруа,
чтобы тот предложил своему правительству предъявить
Чехословакии ультиматум, угрожающий ей, если она
не примет англо-французские условия, бросить ее в слу-
чае войны на произвол судьбы и не оказывать никакого
противодействия завоеванию ее Германией. Это необхо-
димо, якобы заявил Годжа (не только от своего соб-
ственного имени» но и от имени Бенеша), для того, что-
бы чехословацкие руководители могли добиться приня-
тия этих условий. Вот почему, объяснил Боннэ, ультима-
тум послали, и в 1 час 30 минут ночи 21 сентября он был
предъявлен Бенешу.
Эта версия заставила критиков замолчать. А между
тем это был всего лишь коварный обман, более драма-
тичный по своим непосредственным последствиям, но по
сути ничем не отличавшийся от другой лжи, сочиненной
двумя месяцами ранее. В тот раз Чемберлен нагло зая-
вил, что миссия Ренсимена была послана по требованию
самого чехословацкого правительства, а вовсе не в ре-
зультате какого-либо нажима из Лондона.
В действительности же 20 сентября произошло сле-
дующее. Английский и французский посланники в Праге,
получив ответ чехословацкого правительства, в котором
оно отвергало предъявленные ему условия, начали
1 D. В. F. P., vol. II, pp. 420, 422.
2 Де Лакруа сформулировал эту угрозу следующим образом:
если в результате отказа Праги разразится война, вину за нее
будет нести чехословацкое правительство и Франция «не примет в
ней участия» (Н. Ripka, op. cit., p. 80).
183

угрожать, что его бросят на произвол судьбы. Это ясно
видно из собственной телеграммы Ньютона 1. Однако
Годжа потребовал от де Лакруа, который находился в
ином положении, чем Ньютон, ибо Франция была свя-
зана с Чехословакией договорами 1924 и 1925 годов,
формального письменного подтверждения, что Франция
намерена отказаться от своих обязательств2. Смысл
этого требования был настолько очевиден, что сам Бе-
неш также повторил его, после того как оба посланника
ночью посетили его3. Собственно говоря, письмо, послан-
ное Боннэ 21 сентября (оно было опубликовано уже в
1939 году), почти в точности совпадало с ультиматумом,
который несколько ранее в тот же день передал Бенешу
де Лакруа4.
Требование Годжи об официальном заявлении де
Лакруа и решил представить как просьбу об ультима-
туме. Как мы уже видели, эта мысль пришла ему в го-
лову не случайно. Еще днем 20 сентября Ньютон просил
разрешения предъявить «нечто вроде ультиматума»,
который позволил бы Бенешу «подчиниться непреодо-
лимой силе». Однако он не пытался выставить автором
этой блестящей идеи ни Бенеша, ни Годжу. Это был
совершенно самостоятельный вклад французской дипло-
матии.
22 сентября Чемберлен отправился в Годесберг.
Французский парламент в те дни не заседал: только
Центральный Комитет коммунистической партии, его
орган «Юманите» и еще две-три газеты осудили условия,
навязанные Чехословакии. В начале сентября были
запрещены все публичные митинги, посвященные внеш-
неполитическим вопросам, — вероятно, для того, чтобы
избежать открытого обсуждения нового курса, которому
начинала следовать французская политика. Правда, это
запрещение не возымело бы действия, если бы возник
политический кризис в связи с отставкой трех членов
французского кабинета — Манделя, Рейно и Шампетье
де Риба, которые заявили о своем уходе 22 сентября,
когда они увидели, как Боннэ исполняет свои обещания.
1 D. В. F. P., vol. II, pp. 426—427.
2 Н. R i p k a, op. cit., p. 89.
3 D. В. F. P., vol. II, р. 440; A. Werth, op. cit., p. 80.
4R. W. Seton-Watson, Minich and the Dictators,
1939, p. 67; H. R i p к a, op. cit., p. 80.
184

Но их привела в замешательство телеграмма де Лакруа,
затем Даладье уговорил их отсрочить уход в отставку
на время переговоров Гитлера — Чемберлена в Годес-
берге, затем они стали колебаться и в конце концов...
гак ничего и не сделали. Единственным официальным
французским деятелем, заявившим свой протест, был
глава французской военной миссии в Праге генерал
Фоше, который 23 сентября отказался от своего поста и
военного звания и предложил свои услуги чехословацкой
армии. Но этого единичного протеста было недостаточно,
чтобы оказать влияние на внутреннюю политику Фран-
ции, даже если бы французская печать подняла вокруг
него шум, чего отнюдь не произошло.
Однако, когда стало известно о вооруженных нападе-
ниях на чехословацкую границу, тревога начала усили-
ваться. Сколь бы ни была велика готовность умилости-
вить Гитлера, все усилия в конце концов могли оказать-
ся тщетными. Вечером 22 сентября к германской гра-
нице было продвинуто шесть французских дивизий 1. На
следующий день вечером Чехословакия объявила мо-
билизацию, а члены английской делегации в Женеве
«демонстративно» подошли к Литвинову (на глазах
журналистов и дипломатов многих стран). Несколько
ранее стало известно о советском предупреждении Поль-
ше, в котором ей рекомендовалось воздержаться от
вторжения в Чехословакию, казавшегося совсем близ-
ким. Затем, ночью 23 сентября, после того как стало
известно о ходе переговоров Чемберлена в Годесберге,
французское правительство призвало две категории ре-
зервистов, около 600 тысяч человек, и перебросило к
границе еще четырнадцать дивизий. Таким образом, к
этому времени туда было послано в общей сложности
800 тысяч человек2. Верт свидетельствует (многие
факты здесь опущены), что «не было никаких протестов
и никаких нападок на правительство... Чувствовалось
глухое раздражение против Германии... По-видимому,
происходящее никому не нравилось, но на Восточном
вокзале не ощущалось особенно тяжелого уныния и
подавленности. ...В тот день почти все говорили о «бо-
шах». ...Нельзя было не заметить тесной сплоченности
1 D. В. F. P., vol. II, р. 461.
2 Ibid., p. 509.
185

французского народа в минуту опасности. Народ, не-
сомненно, проявлял куда большую стойкость, нежели
газеты и политические деятели». Верт упоминает о том,
что парижские рабочие-строители и горняки угольных
шахт Севера отменили намеченные ими забастовки 1.
В те дни газетам и политическим деятелям еще не
окончательно зажали рот. Верт ссылается на «Пари-ми-
ди», которая 23 сентября поместила сообщение своего
корреспондента из Годесберга, предсказывавшего созыв
совещания, на которое будут приглашены по крайней
мере Франция и Италия. Приготовления к этому сове-
щанию будто бы велись во время переговоров Гитлера
с Чемберленом. Нет никаких документов, подтвержда-
ющих, что такие приготовления действительно имели
место, но Боннэ и Даладье высказывали подобную же
идею 13 сентября. Даладье и на этот раз проделал лов-
кий политический фокус, который при других обстоя-
тельствах был бы даже забавным. Он заявил встрево-
женному собранию парламентской фракции своей соб-
ственной партии радикал-социалистов, что, в случае если
Чехословакия подвергнется нападению из-за отказа
принять годесбергские условия, Франция будет воевать.
Но он пришел в ярость, когда кто-то спросил его, имеет
ли он в виду Чехословакию в ее прежних границах или
в тех, что будут образованы в результате отсечения от
нее пограничных районов. Даладье с негодованием зая-
вил, что «занимается политикой не на рыночной площа-
ди», уклонившись тем самым от ясного ответа на этот
важнейший вопрос2. Результаты мюнхенского совеща-
ния объяснили, чем это было вызвано.
Как мы уже видели, на третьем англо-французском
совещании министров, состоявшемся 25—26 сентября,
основная стратегия Чемберлена сводилась к тому, что-
бы играть на нервах Даладье, которому он задавал пыт-
ливые вопросы насчет якобы слабой обороны Франции
в сравнении с обороной Германии. Вначале Даладье
держался и заявлял, что, если Гитлер будет настаивать
на немедленной аннексии и вспыхнет война, француз-
ская армия попытается вторгнуться в Германию. На
этом этапе дискуссии, отвечая на сомнения английских
1 A. Werth, op. cit., pp. 275—278.
2 «Эвр», 24 сентября 1938 года.
186

министров в связи со слабостью французской авиации,
Даладье сделал заявление относительно советских во-
енно-воздушных сил. Оно было основано, вероятнее все-
го, на сведениях, представленных ему французским ге-
неральным штабом. Это заявление стоит того, чтобы при-
вести его здесь: «Россия имеет 5 тысяч самолетов. По
меньшей мере 800 из них было послано в Испанию, и
всюду, где бы они ни появлялись, они неизменно выво-
дили итальянские и немецкие самолеты из строя. Поло-
жение на фронтах в Испании за последнее время ста-
билизировалось главным образом благодаря прибытию
300 русских самолетов, помешавших действиям герман-
ской и итальянской авиации. 200 русских самолетов, за-
казанных чехословацким правительством, было отправ-
лено из России в Чехословакию. Их пилотировали чеш-
ские летчики. Французские наблюдатели видели эти са-
молеты и находят их хорошими»1.
Есть также сведения, что Гамелен, приглашенный на
совещание 26 сентября, оптимистически оценил перспек-
тивы развития военных действий в случае возникнове-
ния войны (основные пункты его заявления приводились
выше); а когда Боннэ напомнил доклад начальника
штаба военно-воздушных сил генерала Вюэмена отно-
сительно слабости французской авиации, Гамелен воз-
разил, что «целое не следует путать с частью»2. Однако
Гамелен и сам заметил, что его сообщение о готовности
Советского Союза выступить в поддержку Чехослова-
кии было встречено холодно. Из беседы с руководите-
лями английских вооруженных сил в то утро ему стало
«ясно, что перспектива увидеть, как Россия вторгнется
в Польшу, «едва ли нравится нашим союзникам» (к это-
му времени — после 23 сентября — стало уже очевидно,
что нападение Германии на Чехословакию будет сопро-
вождаться нападением Польши) 3. И, как мы знаем,
главное решение совещания свелось к тому, чтобы, го-
товясь к возможной войне, продолжать нажим на Прагу
с целью добиться выполнения англо-французских пред-
ложений от 19 сентября.
1 D. В. F. P.. vol II, р. 533.
2 Pertinax, Les Fossogeurs. vol. I, 1943, p. 11.
3 M. Gamelin, op. cit., p. 352. 26 сентября Галифакс органи-
зовал совместные представления польскому правительству с целью
предотвратить такое нападение (D. В. F. P., vol. II, р. 545).
187

Об истинных настроениях, с какими французское
правительство готовилось к войне, красноречиво гово-
рит тот факт, что не успел Боннэ вернуться в Париж,
как он в свою очередь начал бомбардировать англий-
ское правительство «пытливыми» вопросами о том, на-
мерено ли оно немедленно ввести воинскую повинность,
проведет ли оно мобилизацию одновременно с Франци-
ей, объединит ли оно с нею свои экономические ресур-
сы и тому подобное. Назначение этих вопросов было
вполне очевидно: снабдить его материалом для внутрен-
него употребления, дабы по возможности подорвать
стремление народа к сопротивлению Гитлеру. Без сом-
нения, по этой же самой причине и не без предумышлен-
ного сговора в тот же самый день «Тан» обратилась к
Англии с теми же вопросами, облеченными в форму
письма Фландена1. И, конечно, по этой же причине,
когда вечером в Париже было получено знаменитое ком-
мюнике Форин оффис, в котором говорилось, что Англия
и Россия поддержат Францию, Боннэ заявил журнали-
стам, что это коммюнике «не имеет значения» и «не под-
тверждено», газеты же, на которые Боннэ сумел по-
влиять (а таких было много), объявили его фальшивкой 2.
Кроме того, в то утро монархист Шарль Моррас об-
рушился в «Аксьон франсэз» на тех, кто призывал дать
отпор Гитлеру (если он прямо не нападет на Францию),
заявив, что они служат «лишь одному делу — делу но-
вой Коммуны, выступающей под знаменем Москвы»3.
И в тот же самый день, когда Галифакс запросил ан-
глийского посла, кого он имел в виду, говоря о «мало-
численной, но шумливой и бесчестной военной группи-
ровке», Эрик Фиппс ответил: «Я подразумевал комму-
нистов, которым платит Москва и которые уже в тече-
ние нескольких месяцев стремятся вызвать войну» 4. По-
видимому, связи между «друзьями г-на Чемберлена» в
Париже и некоторыми французскими политическими
1 М. G a m е 1 i n, op. cit., pp. 558—559. «Тан» всегда была дати-
рована не днем своего выхода, а следующим днем. Автор хорошо
помнит, как утром 27 сентября в Женеве саркастически комментиро-
вали внезапный приступ «воинственности» Фландена, цель которого
была слишком очевидна.
2 А. Верт (A. Werth, op. cit., pp. 288—291) подытоживает
имеющиеся на этот счет материалы
3 Цитируется по книге Г. Рипки (Н. R i p k a, op cit., p 187)
4 D. В. F. P., vol. II, р. 544.
188

кругами — связи, на которые, как мы видели, Поль Бон-
кур жаловался в марте,— были еще сильны.
Однако французская мобилизация продолжалась;
началась также частичная эвакуация Парижа — боль-
шинство детей было вывезено из города (французское
население крупных городов еще имело родственников в
деревне); всего к 28 сентября эвакуировалось около
600 тысяч человек, немного более одной пятой населе-
ния города, составлявшего 2750 тысяч человек. Это вов-
се не был «продиктованный безумным страхом массо-
вый исход», во время которого «из города бежала треть
населения», как это оскорбительно утверждает Уилер-
Беннет, надменно игнорирующий тот факт, что, в отли-
чие от лондонца, парижанин знал, что менее чем за
семьдесят лет его родина дважды подверглась вторже-
нию. К 28 сентября около полутора миллионов человек
находилось под ружьем во Франции и столько же (35
дивизий, более полутора миллионов человек) — в Чехо-
словакии. Английский флот также был мобилизован. «Са-
мый доверенный офицер штаба» Гамелена заявил анг-
лийскому военному атташе в Париже, что, по их мнению,
«Германии не удастся одолеть эту страну (Чехослова-
кию) без упорной борьбы и крупных потерь, и он не
думает, что она сможет сделать это очень быстро» 1. Все
объективные французские донесения о мощи Чехосло-
вакии, страны, высоко развитой в промышленном отно-
шении, способной содержать механизированную и мото-
ризованную армию, на протяжении многих месяцев ут-
верждали то же самое.
Однако это не ослабило, а, напротив, по-видимому,
только укрепило решимость французского правитель-
ства принудить Чехословакию к капитуляции, которую
оно наметило. Пока Чемберлен обдумывал свое послед-
нее обращение к Гитлеру, Боннэ рано утром 28 сентяб-
ря предложил английскому правительству созывать со-
вещание четырех держав с участием Италии. Английское
правительство предприняло с той же целью шаги в
Риме, и несколько позднее в то же утро Чемберлен по-
слал свое обращение в Берлин. Днем Даладье получил
приглашение в Мюнхен. Вечером Боннэ заявил англий-
скому послу, что соглашения по «судетскому вопросу»
1 Р. В. F. P., vol. II, pp. 609—610.
189

необходимо добиваться «почти любой ценой», а на сле-
дующее утро в аэропорту, когда они провожали Дала-
дье, Боннэ заявил ему, что, поскольку Версальский до-
говор рухнул, «многие из существующих границ» в Ев-
ропе придется изменить 1.
Из трех перемен, о которых Галифакс упоминал в
своей беседе с Гитлером 19 ноября 1937 года, две, каса-
ющиеся Австрии и Чехословакии, теперь совершились.
Третья, касавшаяся Данцига, была еще впереди. Так же
как и в случае с Чехословакией, она затрагивала дого-
вор, подписанный Францией. Вывод о том, что очередь
Польши наступит с такой же неизбежностью, с какой
вслед за Австрией наступил черед Чехословакии, прихо-
дил на ум многим. В свете этого особенно интересной
становится одна из наиболее характерных особенностей
положения во Франции, которая стала теперь обращать
на себя внимание. Мы уже упоминали о том, что ни
один французский министр не подал в отставку в знак
протеста против нарушения безопасности и независи-
мости Чехословакии, тогда как в Англии один член ка-
бинета, морской министр Дафф Купер, нашел в себе
политическое мужество это сделать. Еще более порази-
тельным контрастом было то, что если в Англии мюн-
хенская сделка привела к четырехдневным парламент-
ским дебатам и при голосовании почти треть членов
парламента выразила (правда, постфактум) свое неодоб-
рение внешней политики правительства, то во Франции
вообще не было почти никаких дебатов. Во время един-
ственной сессии парламента, состоявшейся после Мюнхе-
на— 4 и 5 октября, — только коммунист Пери и нацио-
налист де Кериллис выступили с нападками на прави-
тельство; все партии, кроме коммунистов, вместе с кото-
рыми голосовали один социалист и один националист,
решили по требованию правительства прекратить деба-
ты (голоса разделились: 543 к 75).
Чем это объяснялось?
2 октября Жан Мистлер, радикал-социалист, предсе-
датель комиссии по иностранным делам палаты депу-
татов и близкий друг Боннэ, заявил в интервью коррес-
понденту «Пари-суар»: «Мы должны определить, что со-
ставляет наш кредит, а что дебет, и провести различие
1 D. В. F. P., vol.II, р. 613.
190

между теми обязательствами, которые заключают в себе
взаимные и действенные гарантии, и теми, которые со-
пряжены только с риском». Из всех этих завуалиро-
ванных намеков ясно было только одно: пакт с Чехо-
словакией, как оказалось, не заключает в себе «дей-
ственных гарантий» и потому должен быть отнесен к
статье дебета. Имелись ли и другие подобные обязатель-
ства? Да, и они были названы.
Тотчас же вслед за этим «Тан» напечатала редак-
ционную статью, где также говорилось о необходимости
изменения французской политики. В прошлом, указы-
валось в статье, Францию сбивали с толку Лига Наций
и пакты, заключенные ею с державами Восточной и
Центральной Европы. Эти пакты «неудобны в том отно-
шении, что они иной раз противоречат друг другу (как,
например, пакты, заключенные Францией с Чехослова-
кией и Польшей, правительство которой приняло уча-
стие в разделе чехословацкой территории), а также по-
тому, что они автоматически связывают опасности, гро-
зящие Франции, с теми, которым подвергаются страны,
менее, чем она, защищенные. Последний кризис особен-
но ясно дал понять всю серьезность этого неудобства.
То, что французы долгое время считали своей защитой,
оказалось угрозой».
Невозможно было лучше сформулировать старую
идею, приписываемую французской дипломатии, что
коллективная безопасность означает, с ее точки зрения,
безопасность для одной Франции.
Франция, по-видимому, уже давно рассматривала
пакт с Чехословакией как защиту для себя, как сред-
ство автоматически связать Чехословакию со всеми
опасностями и угрозами, которым может подвергнуться
Франция, но отнюдь не как средство защиты Чехосло-
вакии. Любые подобные пакты, с точки зрения людей,
мысливших так же, как «Тан» (а «Тан» в своих передо-
вицах на внешнеполитические темы выступала от име-
ни Кэ д' Орсэ), естественно, должны были рассматри-
ваться как «серьезное неудобство».
Однако не прошло и нескольких месяцев, как стало
очевидно, что Гитлер также считает их «неудобными».
Расчленение Чехословакии подготовило почву для «поль-
ской проблемы», разрешению которой также препятство-
вал французский договор.

ГЛАВА VII
«МЫ НЕ ДОЛЖНЫ ССОРИТЬСЯ С АНГЛИЕЙ И ФРАНЦИЕЙ»
1. Внутренняя борьба
Однажды, вскоре после того, как английское и фран-
цузское правительства выступили в поддержку берхтес-
гаденских условий, в известном клубе Праги произошла
знаменательная сцена. В самом большом зале клуба соб-
рались мужчины различных профессий и званий: от выс-
ших армейских офицеров до деревенских учителей — все
в возрасте от сорока до шестидесяти лет. У всех соб-
равшихся была осанка старых воинов, и у каждого кра-
совался на груди один или несколько французских и ан-
глийских орденов, полученных еще в первую мировую
войну. Они построились в шеренги, вытянувшиеся из од-
ного конца зала в другой. Затем внесли и поставили на
возвышение несколько больших корзин, в какие обычно
выбрасывают ненужные бумаги. Каждый из присутству-
ющих один за другим выходил вперед, срывал с себя ор-
дена и медали и швырял их в корзину. Когда корзины
наполнились, их вынесли и содержимое выбросили на
помойку.
Этот символический жест старых чехословацких ле-
гионеров, специально собравшихся для этой цели со
всех концов страны, дает некоторое представление о том
чувстве унижения и бессильной ярости, какое испытыва-
ли все граждане Чехословакии, дорожившие независи-
мостью своей родины и ее прошлым. Ибо, как было по-
казано выше, Чехословакия не являлась каким-то слу-
чайным или искусственным созданием. Восстание чехо-
словацкого народа в конце 1918 года было активно
поддержано Англией и Францией.
«В феврале 1918 года, когда мы вели борьбу не на
жизнь, а на смерть с Германией, правительству... нужно
было выбрать один из двух политических курсов. Пер-
вый из них состоял в том, чтобы попытаться заключить
сепаратный мир с Австро-Венгрией; другой путь, о кото-
ром доложил кабинету лорд Нортклиф, заключался в
том, чтобы попытаться сломить мощь Австро-Венгрии как
192

слабейшего звена в цепи вражеских государств, оказав
поддержку всем народам, проявлявшим антигерманские
и просоюзнические настроения. Был избран второй курс.
В связи с этим в Риме был созван конгресс угнетенных
народностей Австро-Венгрии. Пропаганда, развернутая
в австрийской армии, способствовала провалу австрий-
ского наступления. 28 мая президент Вильсон объявил о
своем горячем сочувствии национальным чаяниям чехов
и югославов, а неделю спустя к этому заявлению присое-
динились державы Антанты. Французское правитель-
ство в конце июня, а английское в начале августа при-
знали чешский Национальный Совет органом, представ-
ляющим будущее чехословацкое правительство, а чехо-
словацкую армию — полноправной воюющей стороной.
Таким образом, для того чтобы разгромить Герма-
нию, мы решили расколоть Австро-Венгрию и создать
эти национальные государства. Президент Вильсон го-
рячо поддержал это начинание во имя идеи самоопреде-
ления. Если архиепископ Кентерберийский теперь заяв-
ляет, что у нас нет никаких обязательств в отношении
Чехословакии, это значит, что он не признает принципов
Лиги Наций, а также что ему ничего не известно о той
ответственной роли, которую мы играли в этих важных
событиях. Но когда лорд Моттистоун, член того самого
правительства, которое играло эту роль, отрицает нашу
ответственность, нам приходится заключить, что человек
может сегодня использовать слабое государство ради
собственной выгоды, а завтра ради собственной же вы-
годы бросить его на произвол судьбы и при этом не по-
терять права называться джентльменом. Не лучше ли
было бы ему признать, что в 1919 году он преподнес
Чехословакии роковой дар — ее новые границы, — по-
тому что Германия была слаба и это отвечало интересам
союзников, и что теперь он одобряет насильственное
изменение этих границ со всеми последствиями, кото-
рыми грозит применение насилия, — потому что Герма-
ния ныне сильна?»
В той же передовой статье «Манчестер гардиан» (от
5 октября 1938 года), в которой было дано это сжатое
изложение сути дела и поставлен вышеприведенный,
весьма уместный вопрос, газета спрашивала: «Выглядит
ли наше поведение лучше оттого, что мы называем это
справедливостью?» Однако в Англии и во Франции не
193

много было таких, которые решались назвать это спра-
ведливостью, какими бы доводами они ни пытались это
оправдать. В Чехословакии же таких не было совсем,
если не считать нацистов и их сторонников. Все партии —
и те, которым обстановка, создавшаяся в Чехословакии,
была на руку, и те, которым она была невыгодна, — схо-
дились на том, что президент Бенеш к весь народ доро-
гой ценой расплачиваются за доверие, проявленное ру-
ководителями страны к Англии и Франции.
Правда, известные круги, в частности аграрная пар-
тия, на протяжении многих лет добивались соглашения
с Гитлером. Аграрная партия была организацией бо-
гатых крестьян и дельцов, сплотивших под своим руко-
водством остальное крестьянство, когда после войны
мелкие собственники заняли место германских и венгер-
ских земледельцев. Однако в условиях независимого го-
сударства капиталистическое развитие Чехословакии шло
вперед, внутренний рынок расширился, экспортные воз-
можности увеличились, сбытовые кооперативы и Аграр-
ный банк способствовали концентрации капитала, и агра-
рии все в большей и большей степени стали представлять
интересы класса торговцев-экспортеров, промышленни-
ков, финансистов, крупных маклеров по сбыту сельско-
хозяйственной продукции и состоятельных крестьян, при-
менявших наемный труд. Их политическая программа
даже в общих своих чертах все меньше отвечала про-
грамме буржуазных демократических партий — мелко-
буржуазных радикалов, именовавшихся в Чехословакии
«национально-социалистической партией» (последовате-
ли Бенеша), германских и чешских социал-демократов
и других, не говоря уже, разумеется, о коммунистах.
Они все больше и больше стремились к превращению
Чехословакии в государство, управляемое исключитель-
но в интересах крупного капитала, а это предполагало
подавление демократии внутри страны и опору на бли-
жайшие антидемократические силы вне ее.
Им сыграло на руку одно обстоятельство: после то-
го как западные союзники в 1918—1919 годах использо-
вали Чехословацкий корпус в России в контрреволюци-
онных целях, многие офицеры и старшие унтер-офицеры
вернулись на родину, проникнутые крайне антисоциали-
стическими и антидемократическими взглядами. К тому
же Чехословакия стала прибежищем русских белых
194

офицеров и белогвардейских политических деятелей; и
хотя политическая дифференциация после возвращения
корпуса на родину шла быстро, первые битвы с органи-
зованными в профсоюзах трудящимися и в особенности
с коммунистами заставляли аграриев и правящую пар-
тию Бенеша поддерживать тесный союз друг с другом.
Пока Францией управляли в основном правые партии,
вопрос о новой внешнеполитической ориентации не воз-
никал. Однако, когда усиление влияния Гитлера повлек-
ло за собой в 1936 году приход к власти во Франции
левых партий, аграрии начали открыто добиваться согла-
шения с Гитлером.
Они делали это вне связи с проблемой германского
меньшинства. Затем, в результате угроз Гитлера, эта
проблема стала весьма острой и аграрии начали доби-
ваться соглашения с Германией даже за счет историче-
ских границ Чехословакии, то есть за счет ее независи-
мости. Причину этого указать нетрудно: Германия пред-
ставляла собой безграничный и весьма выгодный рынок
для сельскохозяйственной продукции, а нацистская
власть была надежным союзником в борьбе против де-
мократии.
Как видно из германских дипломатических докумен-
тов, в феврале 1938 года германский посланник в Праге
Эйзенлор при участии самого Годжи и генерального се-
кретаря аграрной партии Рудольфа Берана занимался
усиленными интригами с целью углубить разногласия
по этому вопросу между аграриями и другими чешски-
ми партиями и по возможности способствовать отделе-
нию Чехословакии от Франции и СССР 1. 27 марта Бе-
ран обещал Эйзенлору свою помощь в «ликвидации»
германских социал-демократов и марксизма в Чехосло-
вакии и в том, чтобы добиться включения генлейновцев
в правительство2.
Всякая попытка правительства или населения самих
Судетских районов ограничить свободу деятельности
генлейновской партии встречала противодействие со
стороны агрария Черни, занимавшего пост министра
внутренних дел, и со стороны премьер-министра агрария
Годжи. По сообщению агентства Гавас, 18 мая Беран,
1 D. G. F. P., vol. II, pp. 137—146.
2 Ibid., p. 195.
1,95

выступая с речью на предвыборном собрании, следующим
образом изложил программу своей партии: а) «никакого
компромисса с коммунистической партией» (это, очевид-
но, означало, что нельзя допускать возникновения на-
родного фронта перед лицом германской угрозы);
б) «смелое соглашение» с генлейновской партией (част-
ным образом Беран выступал за вхождение последней
в правительственную коалицию, даже если бы это приве-
ло к выходу из нее социал-демократической и католи-
ческой партий); в) достижение взаимопонимания по
внешнеполитическим вопросам с Германией, Польшей
и Венгрией; г) установление более тесных отношений с
Италией; д) назначение дипломатического представите-
ля к Франко (это требование спустя две недели было
принято чехословацким правительством); е) нормализа-
ция отношений с Португалией (поставки в эту страну
оружия из Чехословакии во время гражданской войны в
Испании были прерваны, в связи с чем португальское
правительство, сотрудничавшее с Франко, порвало ди-
пломатические отношения с Чехословакией).
Таким образом, еще задолго до Мюнхена среди са-
мих чехословацких партий имелись могущественные си-
лы, стремившиеся произвести в стране изменения сооб-
разно с требованиями Гитлера.
Это необходимо постоянно иметь в виду, если мы
хотим понять конечный результат англо-франко-герман-
ского нажима на Чехословакию. В частности, Бенеш
не отказался полностью от своих прошлых антисовет-
ских идей и антикоммунистической политики; хотя эти
идеи не играли более преобладающей роли, они все же
продолжали существовать и оказывать влияние на его
практическую деятельность.
Еще летом 1936 года — спустя какой-нибудь год пос-
ле подписания чехословацко-советского пакта — Бенеш
послал Гамелену меморандум, в котором подчеркивал,
что он категорически отверг какие-либо гарантии СССР
против нападения со стороны Польши; он указывал
также, что Чехословакия «не примет на себя перед сосе-
дями Польши никаких обязательств, направленных про-
тив Польши» 1. Конечно, дело было не в том, что Бенеш
опасался в то время нападения со стороны Польши: он
1 М. Gamelin, op. cit., vol. II, p. 236
196

оставлял открытой дверь (условия советско-чехословац-
кого договора не вызывали сомнений) для нападения
Польши (конечно, не в одиночку) на СССР — такое
нападение, в случае если бы Франция не оказала под-
держки СССР, освобождало Чехословакию от всяких
обязательств.
Это было во время франкистского мятежа в Испании,
когда польское правительство поддерживало мятежни-
ков, то есть Муссолини и Гитлера.
В октябре 1937 года генлейновцы начали перегово-
ры с Годжей по поводу своих требований. В свою оче-
редь германский посланник начал переговоры с Бенешем.
Согласно донесению Эйзенлора, 9 ноября Бенеш заявил
ему, что «прошлой весной» он принял меры к органи-
зации сотрудничества между чехословацкой и герман-
ской полицией. Тем самым он продемонстрировал, что
«он не вступал ни в какое соглашение с коммунистами,
а отверг всякую возможность такого соглашения самым
решительным образом» 1.
Накануне чехословацкий посланник в Берлине Маст-
ны, посетив нацистское министерство иностранных дел,
также упомянул о том, что полицейские власти его стра-
ны установили контакт с германской полицией «для при-
нятия оборонительных мер против коммунизма». Кро-
ме того, после его последней беседы с Геббельсом было
отказано в выдаче лицензии на розничную продажу в
Чехословакии немецких эмигрантских (то есть антина-
цистских) газет и обсуждался вопрос о дальнейших огра-
ничениях. 10 ноября он заявил рейхсминистру, что в
ближайшие недели будет запрещено еще несколько эми-
грантских изданий (газету «Нейе форвертс», главный
орган германских социал-демократов в эмиграции, в
начале 1938 года пришлось перевести в Париж) 2.
Конечно, Бенеш не мог знать в то время, что 5 нояб-
ря Гитлер уже решил покончить с его страной. Но если
уж ничто другое его не научило, то хоть опыт Испании
должен был показать ему, что, действуя заодно с Гит-
лером против коммунистов, пользовавшихся поддержкой
1 D. G. F. P., vol. II, р. 40. Это вовсе не было специальным же-
стом, рассчитанным на нацистов. 6 мая 1938 года чехословацкое
правительство предложило Польше предпринять совместные дейст-
вия против коммунистов.
2 Ibid., pp. 34, 68
l97

значительной части рабочего класса, он наносит удар
именно тем силам, которые способны оказать сопротив-
ление гитлеровским завоевательным планам. Но он ни-
чего этого не видел и, очевидно, перенес свои попытки
умилостивить Гитлера (за счет своей собственной страны)
в область внешней политики. 16 февраля 1938 года, пос-
ле очередной беседы с Бенешем, Эйзенлор доносит: «Его
пакт с Россией — это пережиток прошлой эпохи, но он
не может попросту выбросить его в корзинку для мусора.
Он не разрешает коммунистическую пропаганду и готов
согласиться на регулярное сотрудничество своей тайной
полиции с нашей в целях обнаружения и прекращения
такой пропаганды» 1.
Это было спустя четыре дня после визита Шушнига
к Гитлеру в Берхтесгаден, показавшего, что означает
«сотрудничество» с нацистами. Но не случайно 12 января
Эйзенлор писал в Берлин в своем годичном отчете ми-
нистерству иностранных дел: «Антибольшевистская про-
паганда, развернутая Германией и Италией, привела к
тому, что показываться рука об руку с таким компроме-
тирующим союзником стало считаться нежелательным» 2.
Нельзя сказать, конечно, чтобы Бенеш совершенно
не отдавал себе отчета в опасности, грозящей его стране.
Как мы видели, в 1936 году он оказал сопротивление
Гитлеру, добивавшемуся, чтобы он разрешил неограни-
ченную нацистскую пропаганду в Чехословакии, и отка-
зался от пактов с Францией и СССР в обмен на герман-
скую «гарантию». После оккупации Австрии, последо-
вавшей 11 —12 марта, Бенеш, разумеется, сделал для
себя некоторые дополнительные выводы. 29 марта ан-
глийский военный атташе в Праге доносил, что Чехо-
словацкий генеральный штаб готовится к войне, «ибо
соглашение на условиях, приемлемых для обеих сторон,
невозможно», и что народ «очень хорошо организован
для ведения войны»3. Атташе удивлялся тому, что фран-
цузские и советские заверения в поддержке «всерьез не
ставятся под сомнение». Одной из причин этой уверен-
ности было то, что, когда чехословацкий посланник в
Москве в том же месяце поднял вопрос о помощи авиа-
цией, «ему было дано обещание о немедленной постав-
1 D G. F. P., vol.II, р 132.
2 Ibid., p. 99.
3 D. В. F. P., vol. I, pp. 104—105, 107.
198

ке 60 бомбардировщиков; 20 из них уже приземлились в
Ужгороде», как он сообщил французскому послу 1.
Однако при всем том горячие заверения Бенеша не
могли не открыть его нацистским противникам глаза
на конфликт, существующий во взглядах руководителей
чехословацкого государства, на котором, как это было
видно из донесения Эйзенлора от 12 января, они могли
играть, — конфликт не только между антигерманской и
прогерманской партиями, но и конфликт в умах самих
буржуазных руководителей Чехословакии. В последу-
ющие месяцы эти разногласия проявлялись не раз. Это
поощряло нацистов и все более парализовало оборону
страны или снижало ее эффективность, ибо наличие
этих разногласий, как правило, побуждало правитель-
ство решаться на ту или иную меру, если английское и
французское правительства одобряли ее, и отвергать ее,
если она не получала их одобрения.
Так, например, 20 апреля было решено признать за-
воевание Эфиопии Италией: это решение было одобре-
но английским и французским правительствами, и этого
было достаточно. Между тем это могло лишь поощрить
дальнейшую агрессию, следующей жертвой которой, как
знали чехи, были намечены они сами. В конце апреля
Бенеш заявил французскому послу в Варшаве Ноэлю,
что он не намерен заключать военную конвенцию с Со-
ветским Союзом до того, как это сделают Франция и
Англия 2. Это был жест, как будто специально рассчи-
танный па то, чтобы поощрить на новую сделку с Гит-
лером за счет Чехословакии тех, кто уже заключил сдел-
ки с ним и с его приспешниками за счет Эфиопии, Испа-
нии, Китая и — совсем недавно — за счет Австрии.
17 мая Бенеш заявил английскому посланнику по
существу то же самое, что тремя месяцами раньше он
говорил Эйзенлору, а именно, что, «если Западная Ев-
ропа потеряет интерес к России, Чехословакия тоже
утратит к ней интерес. Его страна всегда будет следо-
вать за Западной Европой и будет связана с ней и ни-
когда — с Восточной Европой». Этих принципов всегда
придерживался Масарик, и они останутся в силе. Одна-
ко Англии и Франции Россия нужна как «уравновеши-
1 R. Coulondre, op. cit., p. 136.
2 L Noel, l'Agression Allemande contre la Pologne, 1946, p. 200.
199

вающий фактор», и попытки изолировать ее имели бы
катастрофические последствия 1.
Спустя три дня положение на границах Чехослова-
кии стало столь угрожающим с военной точки зрения,
что правительство без предупреждения отдало знамени-
тый приказ о проведении 20—21 мая мобилизации.
Именно в этот момент Чехословакии нужна была абсо-
лютная уверенность в быстрой и осязаемой помощи, в
случае если опасность усилится. Как мы увидим, она
получила необходимые заверения, как публичные, так
и в частном порядке, только от Советского Союза. Что
же касается Западной Европы, то с ее стороны она
встретила преимущественно проявления крайнего раздра-
жения, хотя они и сопровождались предостерегаю-
щими призывами к Германии «остановиться», пока не
поздно.
Эти внутренние разногласия и противоречия среди ру-
ководителей чехословацкого правительства определили
его роль на последующих этапах переговоров, которые
Германия вела за его счет с Англией и Францией.
С одной стороны, чехословацкие руководители хотели
сохранить независимость своей родины, с другой же
стороны, на практике они были готовы спокойно наблю-
дать за тем, как Гитлер под маской «сопротивления
коммунизму» подрывает ее изнутри (что уже произо-
шло с Испанией в одной форме и в другой форме с
Австрией). С одной стороны, они знали, что в их части
мира единственным реальным «противовесом» Гитлеру
(или, выражаясь яснее, единственной силой, способной
оказать ему сопротивление) мог быть только Совет-
ский Союз, который своей практической помощью Испа-
нии и Китаю уже показал, какова его позиция. С другой
стороны, они знали, что английское и французское пра-
вительства против того, чтобы опираться на Советский
Союз; западные державы также достаточно ясно проде-
монстрировали свою позицию в этом вопросе, в особен-
ности в связи с Испанией, а также после аншлюса Ав-
стрии, а чешские руководители хотели всегда «следо-
вать за Западной Европой и быть связанными с нею».
Подобное сочетание противоречивых желаний и стрем-
лений на практике не раз парализовало чехословацкое
правительство в критические моменты.
1 D. В F. Р, vol. I. pp 314-315.
200

2. Скрытый паралич
Этот паралич объясняет и то, что они мирились с
бесстыдным вмешательством в их внутренние дела как
со стороны немцев, так и со стороны английского и фран-
цузского правительств; и то, что в период между апре-
лем и сентябрем они лихорадочно разрабатывали пер-
вый, второй, третий и четвертый «планы», чтобы почти
сразу же от них отказаться; и то, что они покорно со-
гласились принять миссию Ренсимена в июле и авгу-
сте; и то, что в последний, критический момент они по-
боялись даже обратиться в Лигу Наций, где гласность,
возможно, охладила бы пыл если не Гитлера, то по
крайней мере их западноевропейских мучителей.
В этой связи особый интерес приобретает вопрос о
населении пограничных районов, говорящем на немецком
языке, так называемых «судетских немцах». Хотя у них
и были поводы для недовольства, но, несомненно, этих
поводов было меньше, чем у любого другого националь-
ного меньшинства в какой бы то ни было из стран Ев-
ропы. Об их правах и о том, как активно они ими
пользовались, мы уже говорили. Что касается пользо-
вания родным языком, они, повторяем, находились в
лучшем положении, чем бретонцы во Франции или вал-
лийцы в Англии. Спустя много месяцев после того, как
«судетские немцы» были переданы под власть Гитлера
во имя справедливости и самоопределения, многочис-
ленные группы валлийцев тщетно собирали подписи под
петицией об отмене введенного в XVI веке Английско-
го акта, запрещавшего пользоваться валлийским языком
в судопроизводстве (этот акт был отменен только в
1942 году).
С первых месяцев провозглашения Германской рес-
публики в 1919 году, когда свержение кайзера, казалось,
возвестило наступление эры широчайшей демократии в
этой стране, в пограничных районах не наблюдалось
никакого движения за присоединение к Германии. И да-
же в 1938 году, до того как генлейновской партии поз-
волили развернуть широкий террор, население не вы-
двигало требований об отделении от Чехословакии и
переходе под власть нацистов.
Иностранцы, побывавшие в Чехословакии в 1938 го-
ду, в своих сообщениях не оставляют никаких сомне-
201

ний на этот счет. Французский посланник в Праге доно-
сил 22 мая: «Судетские немцы с готовностью отклика-
лись на мобилизацию и не чинили ей никаких препят-
ствий».
30 мая специальный корреспондент «Таймс» теле-
графировал своей газете: «Я проделал сегодня 180
миль и не обнаружил среди судетских немцев никаких
признаков нервного напряжения или возбуждения».
Это было время, когда после мобилизации 21 мая гер-
манская пропаганда возобновила свою активность, и
тем не менее корреспондент убедился, что как в Габ-
лонце, крупном городе со смешанным населением, так
и в сельских районах — всюду была предоставлена пол-
ная свобода для генлейновской пропаганды.
30 августа, в самый разгар германской пропаганди-
стской кампании по поводу чешского «террора», праж-
ский корреспондент «Таймс» телеграфировал: «Среди
судетских немцев почти не наблюдается тех шовинисти-
ческих настроений, которые расписывают некоторые ино-
странные газеты». Большинству судетских немцев глу-
боко опротивел весь этот конфликт, и они опасались,
что в случае любой войны главный удар обрушится на
них.
В главе четвертой мы уже описывали возмущение
чиновников нацистского посольства и прочих в период
между 16 и 20 сентября, когда они обнаружили, что на-
селение сельских районов вздохнуло с облегчением,
узнав о провале генлейновского «путча».
2 октября, после мюнхенского соглашения, праж-
ский корреспондент газеты «Дейли телеграф энд Мор-
нинг пост» писал, что тысячи немцев — сторонников
Генлейна рассматривают аннексию пограничных райо-
нов как предательство по отношению к ним, и в под-
тверждение этого приводил свои беседы с представи-
телями деловых и иных кругов. Кроме того, разумеется,
были еще десятки тысяч социал-демократов, коммуни-
стов и членов других антинацистских организаций, для
которых аннексия этих территорий означала пытки,
смерть или концентрационный лагерь 1.
1 Уже упоминавшиеся книги Геди и Гендерсона содержат много
других свидетельств на этот счет. Автор настоящей работы также
наблюдал все это лично
202

В чем же в таком случае был секрет огромной попу-
лярности Генлейна и его партии? Чем объяснялось, что
за много месяцев до аннексии в этих районах повсюду
можно было видеть плакаты, знамена и портреты Ген-
лейна? Ответ очень прост, и его может дать любой не
принадлежавший к нацистам наблюдатель, посетивший
эту страну в период между апрелем и сентябрем
1938 года.
Пражские власти позволили генлейновской органи-
зации беспрепятственно создать в районах с населением,
говорящим на немецком языке, второй аппарат управ-
ления, укрепить престиж этого аппарата с помощью мо-
рального террора, которому чехословацкое правитель-
ство никак не противодействовало, и наряду с мораль-
ным террором развернуть на фабриках и других пред-
приятиях и учреждениях экономический террор.
Лавочников-антинацистов бойкотировали, рабочих-
антинацистов увольняли; рабочие, нисколько не инте-
ресовавшиеся политикой, находили по утрам возле
своих рабочих мест листовки, грозившие им страшными
карами, если они не вступят в партию Генлейна,—
листовки, которые могли распространяться только с раз-
решения администрации; детей антинацистов преследо-
вали в школах; по ночам возле домов известных анти-
нацистов устраивались устрашающие демонстрации; под
покровом темноты в почтовые ящики совали анонимные
письма, угрожавшие смертью противникам Генлейна;
банды молодчиков в форме генлейновских отрядов (но-
сить эту форму было официально запрещено) будили
по ночам рабочих-чехов, требуя, чтобы они покинули
этот район. Короче говоря, в течение июня, июля и авгу-
ста любой иностранец мог бы с полным основанием
решить, что он находится не в Чехословакии, а на ка-
кой-то завоеванной Германией территории.
Наряду с этим второй аппарат власти, созданный
партией Генлейна, открыто выставлял себя напоказ.
Он финансировался за счет средств, должно быть ча-
стично поступавших из Германии, и действовал, как
всем было известно, в тесной координации с аналогич-
ными организациями в Германии. Уже в мае и июне в
районах с населением, говорящим на немецком языке,
невозможно было войти в самую маленькую деревушку
или пройти по улицам какого-нибудь тихого провин-
203

циального городка, не встретив на каждом углу и при
въезде в деревню одного или двух молодых людей в
черно-серой форме, слабо маскирующей одеяние буду-
щих штурмовиков, наблюдающих, не происходит ли
что-либо необычное, записывающих номера незнакомых
автомобилей и тому подобное. Через строго определенные
промежутки времени они сменялись. По мере приближе-
ния к границе вам встречались или вас обгоняли молодые
люди в форменной одежде из черной кожи на мощных
красных мотоциклах, с перекинутыми через плечо
полевыми сумками и футлярами для карт, поспешающие
к германской границе или обратно (чтобы пересечь
эту границу им достаточно было предъявить паспорт
или какой-либо другой документ); чехословацкие по-
граничные власти не чинили им никаких помех.
Этим последним было строжайше запрещено вмеши-
ваться. Точно так же префектам полиции было дано
строгое указание смотреть сквозь пальцы на деятель-
ность генлейновских отрядов штурмовиков, а местной
полиции было приказано не замечать провокационного
ношения запрещенной формы и демонстративного
обмена нацистским приветствием. Командирам мест-
ных гарнизонов говорилось, что их солдаты не должны
оказывать сопротивления, даже если на них нападут
на людной улице, и что лучше держать их в казармах.
Уже к 11 июля пражский корреспондент «Дейли
телеграф энд Морнинг пост» мог с полным основанием
сообщить, что «замаскированные отряды штурмовиков»
день и ночь патрулируют в пограничных районах, как
это было до 21 мая. 23 августа агентство Гавас сообщи-
ло, что, когда Генлейн проводил в Марианских-Лазиях
(Мариенбаде) совещание своих основных сторонников,
на улицах среди бела дня несли караул «охранные
отряды», члены которых были одеты в форму. То же
агентство сообщало 30 августа, что на них были черные
бриджи, галстуки и тяжелые сапоги, как у немецких
эсэсовцев, такой же значок, как у эсэсовцев, и они мар-
шировали по улицам гусиным шагом.
Сегодня нам известно больше. Так, например, мы
знаем, что к 1 августа германский авиационный атташе
в Праге по распоряжению штаба военно-воздушных
сил в Берлине произвел разведку местности вокруг
Фрейденталя, чтобы выбрать подходящие места для
204

устройства аэродромов. Сам он, конечно, был в штат-
ском, но его сопровождал местный руководитель ген-
лейновского «добровольческого корпуса», резервист в
мундире чехословацкой армии, что, как он отмечает,
было прекрасной маскировкой 1. Мы знаем теперь также,
что 23 августа германские власти имели перед собой
ведомость, показывавшую, что начиная с 1935 года
«судето-немецкая партия» получала от германского
министерства иностранных дел 15 тысяч марок в месяц
на свою деятельность; из них 12 тысяч марок она полу-
чала через германскую миссию, а 3 тысячи марок по-
ступали непосредственно ее представителю в Берлине;
теперь ассигнования последнему были увеличены до
5500 марок в месяц2.
Надо ли удивляться или искать лишь в оскорблен-
ном национальном чувстве объяснение тому факту, что
местное население пришло к заключению, что сила и
власть на стороне нацистов, чьих агентов оно могло ви-
деть в своей среде и чьи страшные угрозы по адресу
Чехословакии оно могло целый день слышать по радио,
а не на стороне пражского правительства, которое фак-
тически не оказывало никакого влияния на повседнев-
ную жизнь района? Удивительно ли, что большинство
далеких от политики людей пришло к заключению, что,
каковы бы ни были их личные склонности, поддержи-
вать и поощрять Генлейна для них безопаснее?
И все же в двух важных случаях население Судет-
ских районов ясно продемонстрировало, что политика
Генлейна не вызывает у него сколько-нибудь искреннего
энтузиазма. Один из этих случаев, о котором мы уже
упоминали, имел место после мобилизации 21 мая, во
время которой молодые резервисты, говорящие на не-
мецком языке, за очень немногими исключениями, с го-
товностью откликнулись на призыв, и все иностранные
очевидцы засвидетельствовали, с каким облегчением
отнеслось к этому местное население.
Второй случай произошел ночью 12 сентября, когда
после речи Гитлера в Нюрнберге генлейновские штур-
мовики при поддержке ударных групп из-за границы
выступили одновременно примерно в 40 пограничных
1 'Trial", part II, p. 33.
2 D. G. F. P., vol. II, pp. 594—595.
205

городах и деревнях. Опыт всех народных движений, ка-
кие знала история, учит, что подобная обстановка была
как нельзя более удобна для массового выступления
населения под прикрытием ударных отрядов, захватив-
ших в ту ночь полицейские участки и другие обществен-
ные здания. Но никакого выступления не последовало,
люди оставались пассивными и безучастными зрителями
убийств и поджогов, которые творили налетчики, не-
смотря на то, что, как писал корреспондент «Дейли
телеграф энд Морнинг пост» из Карловых Вар
(14 сентября) в своем красочном сообщении о беспо-
рядках, очевидцем которых он был, чехословацкое пра-
вительство отдало приказ не оказывать сопротивления
террористам. В Фолькенау, например, «чехи проявили
максимальную сдержанность, когда они (два жандарма,
подвергшиеся нападению генлейновцев), покидая город,
обнаружили, что в казарме на окраине полно солдат,
которым не разрешают выходить на улицу».
Факты говорят о том, что возглавлявшие чехосло-
вацкую демократию мелкобуржуазные радикалы из
партии президента Бенеша в союзе с руководителями
католической и социал-демократической партий до по-
следней минуты склонны были мириться с этим откры-
тым террором и шли на другие серьезные уступки Гер-
мании не только под давлением аграриев, но прежде
всего из страха настроить против себя английское и
французское правительства. В корреспонденции, кото-
рую мы только что цитировали, известный английский
журналист, дивясь пассивности чехословацких властей,
указывал, что она, «очевидно, отвечает желаниям их
иностранных советников».
Мало того, ока давала этим советникам тот самый
материал, который был им нужен, чтобы представить
расчленение Чехословакии как акт, отвечающий прин-
ципу самоопределения. Перелистывая сегодня сотни
страниц сборника «Документы английской внешней по-
литики» за этот период, так и слышишь непрерывные
жалобы на тяжкую участь «судетских немцев» и
«упрямство» чехов, не желающих дать им свободу,—
жалобы, быть может, более выдержанные по тону,
чем необузданные вопли и чудовищные измышления,
содержащиеся в «Документах германской внешней по-
литики», но столь же недобросовестные. (Особенно
206

когда они исходили от людей, которым никогда бы и в
голову не пришло предоставить, скажем, киприотам, или
алжирцам, или — в то время — индийцам и египтянам
те права, которых они требовали для «судетских
немцев»!)
Необыкновенная терпимость чехословацких руково-
дителей заходила слишком далеко, и «иностранные
советники» Чехословакии этим пользовались. Высшие
офицеры армии в частных разговорах рассказывали
иностранцам о том, какой железной выдержке им при-
ходилось подвергать себя и своих солдат, чтобы обеспе-
чить выполнение инструкций военного министерства,
хотя они видели, как v них на глазах создавалась
«пятая колонна». Показателем того, насколько безнака-
занными чувствовали себя в Чехословакии друзья фак-
тически враждебного ей государства, может служить
один эпизод, рассказанный 2 июня пражским корре-
спондентом «Дейли телеграф энд Морнинг пост». Англи-
чанке мисс Юнити Митфорд, известному другу герман-
ского канцлера, позволили разъезжать по пограничным
районам в автомобиле, украшенном портретом Гитлера
и знаками свастики, пока се не остановила по собствен-
ной инициативе толпа жителей. Вмешательство властей
свелось к тому, что полицейский чиновник попросил ее
предъявить документы.
Когда иностранные журналисты выражали свое уди-
вление по поводу такого положения вещей, в высокопо-
ставленных кругах им всякий раз отвечали одно и то
же: «Да вы говорите то же, что все нам говорят. Мы
знаем, что, если бы мы арестовали Генлейна и десятка
два его главных сообщников, его движению очень скоро
пришел бы конец. Мы согласны с тем, что генлейнов-
ская организация — это чужеземный аппарат, созданный
иностранцами на иностранные деньги, и что она не
имеет настоящих корней в массах населения, говорящего
на немецком языке. Но если мы ее тронем, английское
и французское правительства будут нами недовольны.
А вы понимаете, что мы должны всячески избегать ссо-
ры с Англией и Францией. Мы рассчитываем на их по-
мощь, в случае если события примут критический
оборот» 1.
1 Бенеш сам заявил это автору в июне 1938 года в своем ка-
бинете в Пражском Граде.
207

Даже ответственные члены аграрной партии не
скрывали (в частных разговорах) 1, что имеется доста-
точно оснований для привлечения Генлейна к суду по
обвинению в государственной измене и что такой удар
был бы решающим для его организации. Но уже одна
мысль о таком судебном преследовании вызывала у них
сильнейшую тревогу — отчасти потому, что это «рассер-
дило бы Гитлера», но прежде всего и главным образом
потому, что это «отвратило бы англичан и французов»,
на которых, как они разъясняли, даже «умеренные»
элементы в Чехословакии вынуждены опираться, дабы
противостоять непомерным требованиям Германии при
окончательном урегулировании.
Именно этой позицией как правых, так и «левых»
участников правительственной коалиции объяснялись
такие факты, как неизменная терпимость в отношении
генлейновской газеты «Цейт», выходившей в самой
Праге. Изо дня в день она перепечатывала выдержки
из оскорбительных передовиц берлинских газет, хотя
последние были запрещены в Чехословакии именно
из-за этих передовиц. В то же время, если левые газе-
ты позволяли себе хотя бы самую умеренную критику
по адресу германского правительства, то цензоры в по-
следнюю минуту вычеркивали такие места, и газеты
выходили с пробелами на первых полосах, и им грозили
запрещением (правило было такое: после трех «преду-
преждений» министра внутренних дел (агрария) следо-
вало запрещение). В ночь с 21 на 22 сентября, когда
народ вышел на улицы в знак протеста против расчле-
нения страны, полиция заняла помещение типографии
коммунистической газеты «Руде право». Утром газета
вышла с чистой первой полосой, на которой остались
только два заголовка: «Решение в руках парламента и
народа! Советский Союз с нами при всех обстоятель-
ствах!» 2
Если во внутренней политике за надежду на конеч-
ную англо-французскую поддержку было заплачено
1 Такие разговоры спустя несколько дней после беседы с Бене-
шем автор имел с руководителем Чехословацкого телеграфного
агентства и с одним ответственным чиновником аппарата прези-
дента.
2 В А. Матвеев, Провал мюнхенской политики (1938—
1939 годы), М. 1955, стр. 85
308

такой ценой, едва ли можно удивляться тому, что «ино-
странным советникам» чехословацкого правительства
почти не приходилось его уговаривать идти на весь-
ма серьезные уступки в ответ на требования из-за гра-
ницы.
По мере приближения решающего кризиса политика
правительства становилась все более непоследователь-
ной.
Чехословацкое правительство, как о том публично
сообщил Литвинов в своей речи на Ассамблее Лиги На-
ций 1, до начала сентября даже не запрашивало Москву
о том, выполнит ли Советский Союз свои обязательства
по пакту, уже не говоря об организации переговоров
между генеральными штабами. Частным образом Бе-
неш в то время (24 и 25 августа) заверял лидеров-ген-
лейновцев, что в случае достижения модус вивенди с
Германией «вопрос о пакте с Россией практически утра-
тил бы всякую актуальность». Он боится только двух
вещей, заявил он им: «войны и после нее — большевист-
ской революции». Вслед за тем он ударился в воспоми-
нания, рассчитывая умилостивить непреклонных убийц
своей родины. «Масарик и он первыми выступили
с антибольшевистскими речами. В своей первой ре-
чи после мирной конференции он нападал на больше-
виков»2.
Только 19 сентября (сообщил в той же речи Литви-
нов), то есть тогда, когда английское и французское
правительства потребовали от чехословацкого прави-
тельства, чтобы оно совершило самоубийство, оно на
короткое время преодолело свои колебания и официально
запросило, выполнит ли СССР свои обязательства, вы-
текающие из пакта. Ответ был вполне положительный.
Но к тому времени, как мы теперь знаем, иностранные
друзья, собравшиеся в полном составе на Даунинг-
стрит 10, уже решили участь Чехословакии. «Когда
Б. У. (Баррингтон Уорд), помощник редактора «Таймс»,
встретился наконец с Хором» (морским министром,
который весь день 16 сентября провел с Чемберленом,
Галифаксом и Саймоном, а 17 сентября целый день был
на заседании кабинета), «он узнал, что... после обсуж-
1 «Известия», 22 сентября 1938 года.
2 D. G. F. P., vol. II, pp. 640—642.
209

дения этого вопроса кабинет пришел к выводу, что Че-
хословакия все равно уже распадается и что нет смысла
прибегать к войне ради того, чтобы остановить этот
процесс» 1.
3. Нарушение воли народа
В действительности никакого распада не происхо-
дило. Мало того, что восстание генлейновцев провали-
лось, но в последующие дни правительство получило
ряд заверений в лояльности со стороны влиятельных
кругов населения, говорящего на немецком языке.
Такие заверения поступили от социал-демократов, от
малых буржуазных партий, которые ранее были втяну-
ты в генлейновские сети, от объединения демократиче-
ских молодежных организаций различных направлений
л, наконец, даже от бывшей австрийской аристократии.
В чешских районах страны — Богемии, Моравии, Силе-
зии — еще в первые дни июня, а затем в начале августа
состоялись многотысячные демонстрации в знак проте-
ста против иностранного вмешательства 2. Однако конт-
раст между позицией народа и правительства особенно
ярко проявился во время обеих мобилизаций.
В ночь с 20 на 21 мая и в последующие дни простой
народ с подлинным энтузиазмом откликнулся на моби-
лизацию и на призыв прибегнуть в случае необходимо-
сти к самозащите. При этом энтузиазм проявляли не
одни только резервисты и члены их семей. Высших офи-
церов армии, воспитанных в духе ненависти к политике
и в особенности к организациям рабочего класса, до
слез трогали предложения, поступавшие со всех сторон
от отделений профсоюзов, организаций безработных,
местных отделений социал-демократической и коммуни-
стической партий. Они вызывались рыть окопы, выде-
лить охрану для незащищенных аванпостов, предлагали
снабдить всевозможными предметами бытового обихо-
да войска, находящиеся в районе пограничных укрепле-
ний, и тому подобное.
Так, например, в городе Либереке (Рейхенберге),
важной военной крепости, местная организация безра-
1 "History of 'The Times", vol. IV, part 2, p. 938.
2 В А Матвеев, Названное сочинение, стр. 79.
2)0

ботных выделила после 21 мая дополнительную рабо-
чую силу для фортификационных работ (командир
гарнизона не мог обратиться за этим к бирже труда,
находившейся под контролем нацистов), и на массовом
митинге, состоявшемся после окончания работ, рабочие
единогласно решили не брать ни копейки из приготов-
ленной гарнизонным казначеем платы, а довольство-
ваться своим обычным пособием по безработице на том
основании, что это была работа на нужды обороны
республики, В том же районе 21 мая местные коммуни-
сты и социалисты организовали добровольческий сторо-
жевой отряд, вооружили его кое-каким старым ору-
жием, которое удалось раздобыть, и по собственной
инициативе выставили его на одной довольно важной
позиции на границе, которую армия оставила не заня-
той. На следующее утро они явились к командиру гар-
низона и настойчиво убеждали его направить туда в
дальнейшем хотя бы небольшое воинское соединение,
выразив в то же время полную готовность остаться на
своем посту, если войск не хватит.
Спустя несколько недель после этих событий коман-
дир гарнизона со слезами на глазах говорил мне: «Вы
знаете, я профессиональный солдат. Я уже больше
двадцати лет в армии. В 1918 году я воевал против рус-
ских. Я и понятия не имел, что коммунисты такие».
То же самое происходило и в других пограничных
районах.
Следует помнить также, что начиная с мая стали
просачиваться сведения о поступлении советских воен-
ных материалов, скрыть которые было невозможно. Эти
вести все более поднимали дух чехословацкого народа.
Как-то раз солнечным утром в начале июня 1938 года
автор, несколькими часами ранее прибывший из Жене-
вы, пил кофе в Баррандове, на холме, возвышающемся
над Прагой. Оттуда открывался вид на реку, где тысячи
людей купались или загорали на берегу. Вдруг где-то
вдали послышался глухой шум. Он быстро приближался
к нам и превратился в громовое «ура». Все в ресторане
бросились на застекленную террасу. Над долиной лете-
ли три громадных четырехмоторных советских бомбар-
дировщика — тот, кто однажды их видел, не мог не
узнать их — с эмблемой Чехословацкой республики на
крыльях. Внизу, на заросших травой склонах, все — и
211

мужчины, и женщины, и дети — вскакивали, махали ру-
ками, издавали приветственные возгласы, а некоторые
даже плясали. Это впечатление от первого утра в Праге
было волнующим, особенно для автора — согражданина
Чемберлена (а также Уильяма Галлахера).
Народ не терял мужества и в дальнейшем, когда
опасность становилась все более очевидной. 9 сентября,
например, «Дейли телеграф энд Морнинг пост» поме-
стила сообщение своего пражского корреспондента,
описывавшего грандиозные демонстрации протеста, про-
катившиеся по всей стране, когда стали известны усло-
вия плана Бенеша. Корреспондент сообщал также о по-
токе телеграмм, поступавших на имя руководителей
правительства от тысяч организаций и митингов. В этих
телеграммах выражалась готовность защищать родину
при любых условиях. Спустя два дня, в то самое время,
когда Геринг выступал со своими угрозами и расписы-
вал несокрушимую мощь германского оружия, во всех
районах Судетской области проходили демонстрации
преданности республике, в которых участвовали сотни
тысяч человек, как чехов, так и немцев.
Когда вечером 21 сентября стало известно, что пра-
вительство Годжи приняло берхтесгаденские условия,
поднялась, по выражению одного английского консерва-
тивного журналиста, «волна национального возмуще-
ния», которая смела правительство. На центральных
улицах Праги возникали стихийные демонстрации, про-
должавшиеся далеко за полночь. Сотни тысяч участни-
ков этих демонстраций требовали: «Оружие народу!
Защищайте границы! Долой капитулянтов!» Утром
22 сентября на всех крупных промышленных предприя-
тиях началась политическая всеобщая забастовка.
В ней приняло участие 250 тысяч рабочих. «Неся на-
циональные знамена, рабочие вступили в Прагу орга-
низованными колоннами. В 10 часов утра на балконе
здания Национального собрания появился ряд депута-
тов от всех партий, кроме аграрной 1, и через громкого-
ворители было объявлено об отставке правительства.
Восторг, вызванный этим сообщением, не поддается
описанию. Подобного история республики не знала со
1 Коммунистическому депутату пришлось просить толпу, чтобы
она выслушала представителя словацких аграриев.
№

времени демонстраций, сопровождавших восстановление
национальной свободы в 1918 году.
Сообщение было облечено в форму заявления о том,
что на смену правительству Годжи придет правитель-
ство национальной обороны, сформированное на широ-
кой основе с участием большого числа военных. Услы-
шав эту весть, чешский народ снова вздохнул свободно
Казалось, с плеч его сняли бремя, тяготевшее на нем
со времени прибытия миссии Ренсимена. Этим бременем
было ограничение его свободы защищаться и бесконеч-
ный ряд уступок, которые в результате этого он вынуж-
ден был делать Германии только для того, чтобы убеж-
даться всякий раз, что каждая новая уступка становит-
ся поводом для еще более далеко идущих требований.
«Приветственные крики в честь армии и в поддержку
идеи обороны границ, казалось, никогда не кончатся»
(«Дейли телеграф энд Морнинг пост», 23 сентября).
Такие же забастовки и демонстрации состоялись во мно-
гих городах Чехословакии.
Извещение о всеобщей мобилизации (ей подлежали
все мужчины в возрасте до сорока лет, или 35 из 45
числившихся в резерве дивизий), переданное вечером
23 сентября по радио на пяти языках республики, было
встречено народом с величайшим энтузиазмом. (Автор
услышал его в Женеве. Это была самая неожиданная и
самая волнующая передача, слышанная им с тех пор,
как радиостанция Испанской республики передала
8 ноября 1936 года описание вступления в Мадрид
Интернациональной бригады, прибывшей для защиты
города.) Уже через несколько минут мужчины высы-
пали из домов и кинотеатров, с мест работы и из кафе,
трамваи были забиты (кондукторы призывали нерезер-
вистов сойти), такси и частные машины были заполнены
людьми, спешащими на призывные пункты 1. Эти собы-
тия, развернувшиеся после демонстраций протеста,
происходивших 21 и 22 сентября, явились небывалой
демонстрацией народа против чужеземных врагов своей
республики, демонстрацией его готовности и его уверен-
ности в своих силах, вновь удивившей его фальшивых
друзей. К 24 сентября мобилизация четырех армий рес-
1 Описание этих сцен у Д. Э. Р. Геди (D. E. R. G e d у е,
op. cit., р. 470—473) — одно из наиболее впечатляющих мест в книге.
Это также образец журналистского репортажа очевидца.
213

публики была закончена. Как сообщал 27 сентября
Ньютон, чешский генеральный штаб рассчитал, что, в
случае если Франция выступит на их стороне, Герма-
ния не сможет выделить для нападения на Чехослова-
кию больше 75 дивизий. Таким образом, она будет иметь
превосходство в силах 2:1, «что не является чрезмер-
ным» 1 (в действительности, как будет показано в даль-
нейшем, немцы располагали значительно меньшими
силами). Военный атташе, на мнение которого Ньютон
полагался, «не считает, что моральный дух чехословац-
кой армии низок», а глава разведывательной службы
французской армии заявил примерно в это же время
английскому военному атташе в Париже, что дух чехо-
словацкой армии «высок»2.
Народ был сплочен, опасность, грозившую со сторо-
ны «судетских немцев», грубо преувеличивали; армия
была настроена решительно, по своей подготовке и
уровню механизации она значительно превосходила лю-
бую другую армию в Центральной Европе3, экономиче-
ские ресурсы Чехословакии, особенно в области тяжелой
промышленности, были очень велики (принимая во вни-
мание размеры страны, но также и в абсолютных циф-
рах); ее горные укрепления создавали все возможности
для ведения оборонительной войны, Советский Союз во
всяком случае готов был прийти ей на помощь с первого
же дня войны. Вначале Англия и Франция стали бы воз-
ражать — это было ясно, но зрелище борьбы, немедлен-
ное обращение к общественному мнению через Лигу
Наций при более благоприятных условиях, чем те, в ка-
ких это делала Испанская республика, и ненависть всего
мира к нацистам — все это могло в конце концов одо-
леть чемберленов и даладье.
Чего же не хватало? Решимости у государственных
руководителей.
Прежде всего боялись измены со стороны аграриев.
В том, что прошлое давало основания для таких опасе-
1 D. В. F. P., vol. II, р. 567.
2 Ibid., pp. 581—582, 609—610.
3 «Мотооснащение чехословацкой армии было значительно луч-
ше немецкого. Хорошо осведомленные чехи с величайшим презре-
нием отзывались о германской военной технике, появившейся в Пра-
ге на прошлой неделе»,— писал корреспондент «Таймс» 24 марта
1939 года, спустя девять дней после того, как немцы оккупировали
Прагу.
214

ний, теперь уже не приходится сомневаться. Осведом-
ленные лица единодушно свидетельствуют, что эта угро-
за вновь возникла в критический момент, когда чехо-
словацкому правительству пришлось 21 сентября ре-
шать, как отнестись к англо-французским условиям.
Ожидая рано утром 21 сентября в древнем пражском
замке Градчаны решения кабинета, Геди услышал: «Ка-
бинет хочет отклонить предъявленные ему условия и
опереться на Россию и Румынию, но некоторые из край-
не правых аграриев угрожают, что в случае, если обра-
тятся за помощью к русским, они призовут Гитлера»1.
«Д-р Годжа и министры внутренних дел и обороны —
все трое члены аграрной партии — были против того,
чтобы сопротивляться Гитлеру, имея единственным
союзником Россию, и Бюро аграрной партии твердо
стояло на той же точке зрения», — пишет Уилер-Беннет,
который также находился в то время в Праге2. Бенеш
в своих мемуарах пишет: «Известные элементы внут-
ри страны готовились к открытой измене, и позиция
некоторых из наших аграриев внушала мне серьезные
сомнения» 3.
Но и упомянутая предательская «позиция» и угрозы
«призвать Гитлера»,— были ли все эти обстоятельства
действительно столь серьезны, чтобы их невозможно
было преодолеть, арестовав с десяток лидеров аграр-
ной партии, имевших к этому отношение? Пусть чита-
тель сопоставит эти «угрозы» с настроениями народа,
проявившимися 21 и 22 сентября и описанными журна-
листами-очевидцами. Вряд ли можно сомневаться, что
если бы правительство объявило, что оно отклонило
англо-французские условия, что оно призывает СССР
и Францию выполнить свои договорные обязательства
и что оно потребовало немедленного созыва внеочеред-
ного заседания Совета Лиги в соответствии со статьей 11
Устава, предусматривающей принятие мер в случае
«угрозы войны», и одновременно сообщило бы, что им
арестована группа политических деятелей и других лиц,
грозивших совершить государственную измену, народ
Чехословакии приветствовал бы это сообщение. Где
были Годжа и его политиканы-аграрии спустя сутки
1 G. E. R. G e d у е, op cit., pp. 462—463
2 J. W. Wheeler-Bennett, op. cit., p. 128.
3 E. Benes, op. cit., p. 273.
215

после грандиозных демонстраций и всеобщей забастов-
ки 21—22 сентября? Как случилось, что массы не захо-
тели слушать аграриев? Что бы они делали, если бы
Бенеш или кто-либо от его имени объявил не только о
том, что создано правительство национальной обороны,
но и что такие-то политические деятели не допущены в
него потому, что из-за своей ненависти к СССР они вы-
ступали против сопротивления?
Однако трагическая истина заключалась в том, что
среди руководящих политических деятелей, не при-
надлежавших к аграрной партии, воля к сопротивле-
нию — если оно означало сопротивление в союзе с Со-
ветской Россией — тоже давным давно уже умерла.
Кое-какие доказательства тому также были приведены
на предшествующих страницах. В те дни, когда надо
было принимать решение, именно это и сыграло глав-
ную роль. Это подтверждается бесспорными фактами.
Генерал Сыровы, генеральный инспектор армии, был
одним из организаторов восстания чехословацкого кор-
пуса против молодой советской власти в 1918 году. Он
говорил Уилер-Беннету в августе: «Мы будем воевать
с немцами — одни или вместе с вами и французами,—
но мы не хотим видеть здесь, у себя, русских. Нам бы
уже никогда не удалось вытеснить их отсюда» 1.
В это же время генерал Гамелен приказал Фоше, на-
чальнику французской военной миссии в Праге, реко-
мендовать чехословацкому высшему командованию
«изучить вопрос о советской помощи», причем Гамелен
предлагал в этом деле свое посредничество. Однако, пи-
шет он, Фоше 29 августа столкнулся с серьезными
колебаниями со стороны начальника чехословацкого
генерального штаба Крейчи. Он сознавал необходимость
русского сотрудничества, но «опасался, что этот жест,
если о нем узнают, может послужить для немцев пред-
логом». Надо полагать, люди, помышлявшие о настоя-
щем сопротивлении вторжению, не стали бы в такое
время беспокоиться о подобных вещах 2.
Но хотя рано утром 21 сентября Бенеш назначил
премьер-министром вместо Годжи Сыровы (таким обра-
1 J. W. Wheelеr- Вennett, op. cit., pp. 81—82. Советские
войска ушли из Чехословакии в декабре 1945 гола, спустя всего
несколько месяцев после окончания второй мировой войны
2 М. Gamelin, op. cit., p. 341.
216

вом место агрария занял член бенешевской партии),
последний не воевал с немцами ни в одиночку, ни
вместе с западными союзниками; в период оккупации
он сотрудничал с ними к в 1947 году был приговорен к
двадцати годам тюрьмы.
Официальное объяснение, которое давали всему про-
исшедшему Бенеш и его сторонники, было иным. «Было
бы более чем опасно просить Россию оказать нам по-
мощь независимо от Франции и Лиги Наций, ибо
Англия и Франция, поддерживавшие германские претен-
зии в споре и потому выступавшие против нас, расце-
нили бы подобное вмешательство русских в нашу поль-
зу как опасную экспансию «большевизма» в Европе.
В «идеологической войне», которая могла в результате
возникнуть — ибо германская пропаганда тотчас же на-
звала бы ее именно так,— западные державы, несомнен-
но, сочувствовали бы оси Берлин — Рим как защитнице
«порядка и европейской цивилизации» от «большевист-
ской подрывной деятельности и разложения»... [чехо-
словацкое правительство] не желало дать Германии
возможность объявить «крестовый поход против боль-
шевизма». Чехословацкое правительство понимало, что
в этом случае западные державы, чьи отношения с Со-
ветской Россией были за последнее время несколько
прохладными, могут занять пассивную, а быть может,
даже и активно враждебную позицию в отношении Че-
хословацкой республики. Мы считали, что Англия и
Франция могут занять такую позицию, и Советская
Россия оказалась бы нашим единственным союзни-
ком»,— так писал несколько месяцев спустя один из
ближайших соратников Бенеша Губерт Рипка 1.
Но чехословацкое правительство всегда знало об
этой враждебности. Определять отношение английского
и французского правительств к СССР в период с 1936
по 1938 год как «несколько прохладное» довольно не-
лепо. Если чехословацкое правительство исходило толь-
ко из этой враждебности, то это означает, что в его
глазах независимость и жизненные интересы его собст-
венного народа давно уже значили меньше, чем полу-
чение одобрения Чемберлена и Даладье. И действитель-
но, некоторые из приводившихся выше документов под-
1 H. R i p k a, op. cit, pp. 83, 146.
217

тверждают это. Можно не касаться вопроса о том, так
ли уж важно было бы неодобрение английского и фран-
цузского правительств, если бы вся мощь Советского
Союза была брошена против нацистской Германии и ее
возможных сателлитов. Но все доводы Рипки не объя-
сняют, почему задолго до того, как встал об этом воп-
рос, его друзья усиленно разъясняли англичанам, фран-
цузам, а также немцам, что они тоже не хотят поддер-
живать отношений с «коммунизмом» или с «Россией»
Однако они не сказали об этом ни своему народу, ни
даже Советскому Союзу.
Вывод напрашивается сам собой. С одной стороны,
они хотели использовать угрозу советской поддержки
для дипломатического торга с немцами, пока такой торг
будет возможен, а также для поддержания духа своего
народа, пока это будет необходимо. Однако, с другой
стороны, действительная защита независимости своего
народа с помощью Советского Союза (если понадобится,
средствами войны) противоречила их целям — они пред-
почитали, чтобы их народ подпал под иго Гитлера,
только бы не это. Чем же в таком случае их позиция
отличалась — не на словах, а по существу — от позиции
аграриев?
Едва ли можно принять всерьез заключительный до-
вод Бенеша, будто бы он «прежде всего» учитывал «те
неизбежные затруднения, какие должны были возник-
нуть для Советского Союза, а также и для нас, если бы
мы вступили в войну вопреки ясно выраженной воле
Англии и Франции!» 1 В конце концов, Советский Союз
был очень близок к вступлению в войну в Испании, а
затем и в Китае, в первом случае — вопреки «ясно вы-
раженной воле» упомянутых двух держав, а во втором
случае (судя по их поведению в 1937 и 1938 годах) —
вопреки их невысказанной воле... Надо полагать, что в
период между маем и сентябрем 1938 года не так уж
трудно было (как для Москвы, так и для Праги) пред-
ставить себе, каких последствий должен был бы ожи-
дать Советский Союз, если бы он выполнил свои обе-
щания о поддержке Чехословакии, невзирая на недву-
смысленные угрозы Гитлера и вопреки ясно выраженной
воле английского и французского правительств.
1 Е. Benes, op. cit., p. 273
218

В этой связи интересно привести мнение Черчилля:
«Я всегда считал, что Бенеш напрасно пошел на уступ-
ки. Ему надо было защищать линию своих укреплений.
В то время я придерживался той точки зрения, что, как
только начались бы военные действия, Франция, охва-
ченная горячим порывом национальных чувств, пришла
бы ему на помощь и Англия почти сразу же присоедини-
лась бы к Франции». Черчилль не упоминает об СССР,
но он рассказывает о том, как его друзья тори, собрав-
шись 26 сентября, сосредоточили свое внимание на
одном вопросе: «Мы должны привлечь к этому делу
Россию» 1 К сожалению, он не приводит ни одной ци-
таты из какого-либо собственного заявления, в котором
бы он сам публично высказал такую точку зрения в
период между маем и сентябрем 1938 года, то есть со
времени, предшествовавшего чехословацкой мобилиза-
ции, и до момента отъезда Чемберлена в Берхтесгаден.
Подобное заявление, исходящее от такого известного
империалиста и давнего врага СССР, произвело бы
очень большое впечатление на чехов. Объяснить это
упущение он также не пытается.
Между тем все делалось для того, чтобы запугать
народ этой «опасностью» и в то же самое время сделать
так, чтобы народ не стал поднимать вопроса о сотрудни-
честве с СССР. В критические часы 21—22 сентября
коммунистов вновь отказались включить в новое прави-
тельство. Обращение руководителя коммунистической
партии Готвальда к социал-демократам с предложением
создать союз рабочего класса, который стал бы ядром
правительства, было отклонено. Вначале правительство
прибегло к сознательному извращению положения дел.
В своем заявлении, переданном по радио в 7 часов утра
21 сентября, оно объявило, что «нас оставили одних»,
ибо Советский Союз может оказать помощь только при
условии, если и Франция это сделает «или же лишь
после того, как Лига Наций объявит Германию агрессо-
ром». Это было неверно, ибо Советский Союз еще не-
сколько месяцев назад ясно заявил, а совсем недавно
подтвердил свое обещание немедленно прийти на по-
мощь Чехословакии, если она начнет воевать,— никаких
иных условий не выдвигалось. Тотчас же вслед за заяв-
1 W. S. Churchill, op. cit., pp. 237, 242.
219

лением правительства эта ложь была повторена в высту-
плении по радио министра пропаганды Вавречки, кото-
рый заявил, что союзники Чехословакии «бросили нас
одних и без всякой помощи» 1. Когда ночью 21 сентября
толпы народа кричали: «Мы не сдадим наши границы!»,
«Мобилизуйтесь!», — Сыровы отвечал им: «Вы не знаете
причин, заставивших правительстве принять эти реше-
ния. Мы не можем толкнуть страну на самоубийство»2.
Эти заявления были рассчитаны на то, чтобы усилить
впечатление, будто бы Чехословакия брошена на про-
извол судьбы также и Советским Союзом. С этой целью
в дальнейшем были предприняты и другие маневры.
Как указывает Рипка, новое правительство, сформи-
рованное на следующее утро, не олицетворяло никакой
смены политического руководства или политического
курса. «Единственное значение смены правительства со-
стояло в психологическом воздействии этого факта на
общественность»,— признает он3, иными словами, это
было сделано для того, чтобы успокоить народ. Разу-
меется, народ понимал это совершенно иначе, причем
его ошибочное впечатление было усилено первой декла-
рацией, зачитанной Сыровы громадной толпе, собрав-
шейся перед зданием парламента. Этого документа
Рипка не приводит4. «Я ручаюсь, что армия стоит и
будет стоять на наших границах и будет до конца за-
щищать нашу свободу. Не позволяйте внутренним вра-
гам распространять ту идею, что армия может изменить,
свою позицию. Быть может, я в скором времени призову
вас, собравшихся здесь, принять активное участие в за-
щите нашей родины, к чему все мы так стремимся».
Теперь каждый мог принять участие «в последних при-
готовлениях к отражению неизбежного натиска могучего
противника», отмечает Геди. Народ, без сомнения,
так это и понял. Выступивший в ту ночь по радио Бенеш
усилил это впечатление своими таинственными и обнаде-
живающими фразами: «Теперь я не боюсь за будущ-
1 Цитируется по книге Г. Рипки (Н. Ripka, op. cit, pp. 106,
108).
2 Ibid., p. 109.
3 Ibid., p. 110.
4 G. E. R. Gedye, op. cit., p 467. «Дейли телеграф энд Мор-
нинг пост», 29 сентября 1938 года.
220

ность нашего государства. Я разработал планы, преду-
сматривающие все возможные случайности... Если ока-
жется необходимым воевать, мы сумеем воевать до по-
следнего вздоха» 1. Мог ли любой чехословацкий граж-
данин сделать из этих слов какой-либо иной вывод, по-
мимо того, что теперь, когда правительство Годжи
ушло, правительство Бенеша готово, если необходимо,
повести его на войну (мобилизация, объявленная вече-
ром 23 сентября, казалось, подтверждала это), причем
по крайней мере со стороны Советского Союза (после
предупреждения, сделанного Советами Польше утром
23 сентября) поддержка обеспечена?
Эта поддержка была вновь обещана в выступлениях
Литвинова в Женеве 21 и 23 сентября, в которых он не-
двусмысленно подтвердил советские обязательства и
публично намекнул — как это было ясно тем, кто вни-
мательно изучал эти речи,— что Советский Союз может
прийти на помощь Чехословакии «в порядке доброволь-
ного решения» (знаменательно, что Рипка в своей книге
опустил фразу, заключавшую в себе этот намек) 2. Мог
ли рядовой чехословацкий гражданин предположить, что
эту помощь отклонят? Не удивительно, что еще 28 сен-
тября иностранные военные специалисты, чьи высказы-
вания мы приводили ранее, констатировали высокий
моральный дух чехословацких вооруженных сил.
В действительности, однако, предложение Советского
Союза о помощи было отклонено. Это вынудило руково-
дителей страны 30 сентября раскрыть карты, хотя им и
очень этого не хотелось. Но так или иначе, молодые и
наиболее энергичные силы нации, включая рабочий
класс, столь организованно поднявшийся на борьбу
22 сентября, теперь были распылены. Вместе со своими
частями они находились либо на границах, либо в со-
ставе стратегических резервов, сосредоточенных в раз-
личных пунктах внутри страны. Вступление германских
войск в Чехословакию должно было начаться на следую-
щий день, и тогда было бы уже слишком поздно спо-
рить.
1 Ripka, op. cit., p. 111.
2 «Известия», 24 сентября 1938 года. Как будет видно из даль-
нейшего, конфиденциально Советский Союз сформулировал свое
предложение уже не в виде намека, а вполне недвусмысленно
221

4. Советская помощь отвергнута
Вначале правительство в своем дневном коммюнике»
сообщавшем о принятии мюнхенских решений, подчер-
кнуло лишь, что «ответственные круги политических
партий» (коммунистов они, конечно, в расчет не прини-
мали) были единодушны в этом решении; что это сде-
лано «ради сохранения нации» и что «никакое иное ре-
шение сегодня невозможно». В тот же день, несколько
позднее, выступил Сыровы, который сначала повторил
ложь о том, что «мы были одни», затем заявил, что «тер-
ритории, остающиеся у нас, дают нам все возможности
для дальнейшего культурного и экономического про-
гресса» (хотя каждый чех понимал, что это ложь), и на-
конец призвал «не допускать раскола в наших рядах».
Вслед за тем начальник генерального штаба Крейчи
издал приказ по армии, в котором говорилось, что «За-
падная Европа категорически потребовала от нас этой
жертвы, дабы предотвратить мировую войну» 1.
Геди свидетельствует: «Преисполненная боевого
духа и твердой решимости армия, стоявшая на границе...
даже не подозревала о возможности такого удара.
Спустя один час после того, как был зачитан этот при-
каз и дальнейшие подробные приказы об эвакуации, от
боевого духа этой великолепной, не пострадавшей в
боях армии ничего не осталось... Дисциплина, по край-
ней мере на какое-то время, была сломлена» 2. Только
после того, как это произошло, правительство почувст-
вовало наконец себя достаточно сильным, чтобы сооб-
щить народу подлинные мотивы своих действий.
Дерер, занимавший до 22 сентября пост министра
юстиции, выступая по радио, заявил: «Преданные всеми,
кто обещал нам помощь, полагаясь исключительно на
Советскую Россию, мы в случае возникновения войны
очутились бы в очень опасном положении. Чехословакию
могли обвинить в том, что она является орудием Совет-
ской России, и наши соседи, включая и западные госу-
дарства, рассматривали бы эту войну как войну комму-
низма против европейской цивилизации. Мы очутились
бы лицом к лицу с открытой враждебностью всего
1 Н. R i p k a, op. cit., pp. 231—233.
2 G. E. R. G e d у е, op. cit., pp. 487—488.
222

Запада». А Вавречка, ставший теперь министром без
портфеля, заявил 2 октября по радио (согласно сообще-
нию агентства Гавас из Праги от того же числа): «Совет-
ская Россия, вне всякого сомнения, готова была всту-
пить в войну. Но, воюя вместе с Россией, мы воевали
бы не только против Германии. Вся Европа, включая
Францию и Англию, рассматривала бы это как войну
большевизма против Европы. Возможно, вся Европа
поднялась бы на войну против России и против нас».
Не возвращаясь к сделанному ранее анализу этих
доводов, скажем лишь, что чехословацкое правительство
могло ныне спокойно ими оперировать, ибо едва ли кто-
нибудь мог теперь открыто их оспаривать. В действи-
тельности, однако, основная масса рабочего класса,
крестьянства и вообще «простых людей» не раз проде-
монстрировала свою готовность пренебречь этими опас-
ностями, будь они реальными или воображаемыми. Не-
давно преданные гласности архивы министерства на-
циональной обороны свидетельствуют о том, что солда-
ты и офицеры, лишь за неделю до этого призванные в
армию со своих гражданских постов, гоже готовы были
пренебречь этими опасностями и были глубоко возму-
щены тем, что мощные оборонительные укрепления
страны были отданы врагу1. Следует отметить один
знаменательный факт, свидетельствовавший о том, что,
несмотря на волку пораженчества, капитулянтских на-
строений и отречения от прежних принципов, захлест-
нувшую после Мюнхена все буржуазные политические
партии Чехословакии и обусловившую торжество про-
нацистской аграрной партии (в Словакии это были от-
крытые фашисты), в глубине происходил совсем иной
процесс. Мы имеем в виду установление на основных
промышленных предприятиях профсоюзного единства
под давлением самих рабочих, требовавших создания
объединенных фабричных комитетов. За двадцать лет
своего существования чехословацкая демократия не
смогла этого достигнуть, так что в критический период
ее истории силы рабочего класса Чехословакии оказа-
лись распылены между социал-демократическими, ре-
волюционными, национально-социалистическими (бене-
1 В. К р а л ь (названное сочинение, стр. 268—269) цитирует се-
кретные донесения военных командиров, свидетельствующие об этих
настроениях.
223

шевскими), католическими и аграрными профсоюзами.
Будь он в силах раньше выступить единым фронтом и
располагая соответствующей профсоюзной организацией,
он мог бы изменить всю политическую обстановку, во
всяком случае после 21 сентября.
Это движение началось по инициативе коммунисти-
ческой партии, которая, как это неохотно признает один
из ее противников, «была единственной партией, после-
довательно выступавшей против капитуляции перед Гер-
манией»1. Выступая 11 октября 1938 года в Националь-
ном собрании, руководитель коммунистической партии
Клемент Готвальд следующим образом определил истин-
ные причины Мюнхена:
«То были классовые интересы крупной реакционной
буржуазии Англии и Франции, ради которых гитлеров-
ский режим был в Мюнхене спасен за счет Чехослова-
кии. То были реакционные силы крупной буржуазии
Чехословакии, под диктовку которых произошла капи-
туляция, и интересы государства, республики были при-
несены в жертву классовым интересам клики крупной
буржуазии. Нам приходится иметь дело с широким за-
говором против народа, против республики и против де-
мократии»2.
Спустя десять дней новое, пронацистское правитель-
ство Чехословакии запретило всякую деятельность ком-
мунистической партии.
Примечание относительно американской политики
«Гитлер имел все основания не принимать в расчет
влияние Соединенных Штатов» — вот типичное утвер-
ждение американских историков относительно политики
США в 1938 году3. «Мы могли бы занять более жест-
кую и более решительную позицию в отношении гитле-
ровских посягательств и провокаций»,— пишет Джордж
Ф. Кеннан. Твердость, проявленная в тот момент, когда
Гитлер вновь оккупировал Рейнскую зону, могла бы за-
1 Н. Ripka, op. cit., p. 190.
2 Цитируется по книге. С. Грачев, Помощь СССР народам
Чехословакии в их борьбе за свободу и независимость, М., 1953,
стр. 20—21.
3 W. Lander and S. G lea son, The Challenge to Isolation
(1937—1940), 1952, p. 37.
224

ставить его быть более осторожным, твердость в период
Мюнхена «могла бы привести к свержению Гитлера» 1.
Эти и подобные им высказывания явно имеют целью
внушить читателю, что политика Соединенных Штатов
в течение 1938 года была пассивной и что, хотя их тре-
вожила агрессия Гитлера, они никак не могли решиться
принять против нее действенные меры. Еще в самом
начале, 14 марта, Сэмнер Уэллес заявил чехословацкому
посланнику, что «американское правительство не высту-
пало, не делало никаких представлений и делать не со-
бирается» 2.
В действительности политика Соединенных Штатов
отнюдь не была пассивной; они вовсе не колебались
между тем, ограничиться ли им одним осуждением агрес-
сивных действий Гитлера или принять меры против них;
они на практике постоянно их поощряли, проявляя не-
решительность и отступая только тогда, когда Гитлер
действовал слишком уж в открытую. Суть их политики
поощрения Гитлера сводилась в общем к тому, что они
старались ему внушить: не прибегайте для завоевания
чужих территорий к насилию, если вы можете этого до-
стигнуть с помощью переговоров. Хотя документы, опу-
бликованные государственным департаментом, «при-
глажены» и подчищены больше обычного, это вытекает
из них с полной очевидностью3.
12 мая английский посол в Берлине представил па-
мятную записку, в которой извещал немцев о том, что
английское правительство оказывает энергичный нажим
на Прагу с целью заставить чехов «пойти на все» ради
достижения соглашения с генлейновцами (между про-
чим, сообщив об этом немцам, он нарушил инструкции,
полученные из Лондона). Немцы, естественно, рады
были это слышать, но не дали вразумительного ответа
на его требование, чтобы и они в свою очередь оказали
нажим на Генлейна. Тем не менее на следующий день
1 G. F. Ken nan, American Diplomacy, (1900—1950), 1952,
pp. 79—80.
2 "Foreign Relations of the United Spates. Diplomatic Papers,
1938" (упоминаются далее как F. R. U. S.), vol I, 1955, p. 486.
3 Две приведенные ниже ссылки на работы, которые нелегко до-
стать в Англии, я почерпнул из статьи Ю В. Арутюняна «Роль
американской дипломатии в организации Мюнхенской конференции
1938 года», опубликованной в журнале «Вопросы истории», № 2 за
1958 год.
225

Гендерсон телеграфировал, что американский посол
Хью Вильсон, с которым он, видимо, обсуждал этот
вопрос, разделяет его мнение, что реакция немцев «впол-
не удовлетворительна, как я и ожидал» и что «теперь
все зависит от Бенеша» 1. Хью Вильсон правильно истол-
ковал американскую позицию: государственный секре-
тарь Корделл Хэлл публично заявил, что США не
должны что-либо предпринимать против Гитлера2.
А когда неделю спустя чехословацкое правительство
объявило мобилизацию, посол Буллит в своих теле-
граммах из Парижа от 21 и 22 мая выражал недоволь-
ство в связи с тем, что чехи и словаки предпочитают
воевать, нежели пойти на уступки, и высказывал мне-
ние, что США должны «попытаться найти пути, которые
помогут французам избавиться от их моральных обяза-
тельств», ибо в противном случае «большевизм утвер-
дится на всем континенте»3.
В Лондоне посол Кеннеди пошел еще дальше. Гер-
манский посол Дирксен телеграфировал в Берлин
13 июня, после беседы, которую он имел с ним в тот
день: «он узнал из самых различных источников, что
нынешнее правительство очень много сделало для Гер-
мании, что немцы довольны и живут в хороших усло-
виях... Нам вредит не столько сам факт, что мы хотим
избавиться от евреев, сколько тот шум, каким сопро-
вождаются наши действия в этом направлении. Сам он
вполне понимает нашу политику в еврейском вопросе;
он выходец из Бостона, где за последние 50 лет евреев
не принимали ни в клуб игроков в гольф, ни во многие
другие клубы... Посол Кеннеди несколько раз высказал
свое убеждение, что в экономической области Германия
должна иметь свободу рук как на Востоке, так и на
Юго- Востоке» 4.
Не приходится поэтому удивляться тому, что писал
в последующие годы об этих послах Бенеш: «Джозеф
Кеннеди недвусмысленно и последовательно поддержи-
вал чемберленовскую политику умиротворения... Чем-
берлен не раз использовал в своих целях позицию Кен-
неди... Хью Вильсон еще в августе 1938 года твердо
1 D. В. F. P., vol. I, pp. 282, 290.
2 Bendiner, The Riddle of the State Department, 1942, p. 58.
3 F. R. U. S., vol. I, pp. 509—511.
4 D. G. F. P., vol. I, pp. 714—715, 718.
226

верил в то, что возможна мирная ориентация герман-
ской политики... Меня поражала его наивная вера в ми-
ролюбивые намерения берлинского правительства. Он
совершенно определенно заявил мне, что Геринг не
хочет войны... Уильям Буллит на первых порах не вы-
сказывался открыто в пользу «умиротворения», как это
делал Джозеф Кеннеди, но он неустанно способствовал
ему. В период сентябрьского кризиса 1938 года его от-
ношение к нам было чисто негативным... Собственная
политика Буллита в то время, а также позднее опреде-
лялась главным образом его неприязнью — его личной
неприязнью—к Советскому Союзу... Его действия были
направлены в основном против Советов». Кроме того,
Бенеш понимал, что известная часть официальных кру-
гов Вашингтона «по существу имела прямое касательство
к мюнхенской политике и несла за нее определенную
ответственность» 1.
После того как чехам навязали миссию Ренсимена,
Хью Вильсон заявил 22 июля Гендерсону, что, по его
мнению, проведение плебисцита в пограничных рай-
онах— «единственное возможное решение вопроса», и
высказал ту мысль, что Невилю Чемберлену следует
публично заявить, что симпатии английского народа за-
висят от того, проявит ли Бенеш действительное стрем-
ление к компромиссу2. В беседе с польским послом в
Берлине, состоявшейся на второй неделе августа, Виль-
сон выразил сожаление по поведу того, что в отличие
от авторитетных деятелей в Праге «широкие массы чехо-
словацкого народа недооценивают опасности» (то есть не
сознают необходимости отказаться от пограничных
земель) 3.
Из официального отчета о беседе посла Вильсона с
Бенешем, состоявшейся 6 августа, видно, что главные
моменты, на которые он обратил внимание президента,
сводились к следующему: а) он «не верит, что Гитлер
замышляет вооруженное нападение на Чехословакию»;
б) «нет никаких оснований полагать, что американский
1 Е. Benes, op. cit., pp. 172—173. Буллит выступал не только
против СССР; 24 мая он телеграфировал государственному департа-
менту, что во Франции коммунисты «находятся под влиянием ев-
реев, принадлежащих к самым различным классам, которые все го-
рячо желают войны с Гитлером» (F. R. U. S., vol. I, p. 519).
2 D. В. F. P., vol. II, р: 615.
3 «Документы и материалы», т. I, стр. 174.
227

народ поддержит политику оказания военной помощи
какой-либо европейской стране»; в) немцы, живущие
по ту сторону границы, находятся в лучших условиях,
нежели немцы, живущие в Чехословакии. Короче гово-
ря, Вильсон, хотя и осторожно, сделал все возможное
для того, чтобы Бенеш почувствовал себя в изоляции и
понял, что его могут представить ответственным за
войну, если она разразится, и выставить угнетателем
населения, говорящего на немецком языке. 13 августа
Вильсон решительно настаивал на проведении плебис-
цита в пограничных районах, сообщая государственно-
му департаменту, что это «могло бы свести данную
проблему к спору местного значения, вместо того что-
бы превращать ее в конфликт, угрожающий европей-
скому миру» 1.
16 и 18 августа Корделл Хэлл и Рузвельт выступили
с речами, в которых предостерегали немцев против при-
менения насилия, оперируя точно теми же доводами,
что и Чемберлен, а именно: «когда где-либо возникают
беспорядки, мы не можем рассчитывать, что они нас
не затронут»; «когда в борьбу вступают армии, ни один
из нас не может быть уверен в безопасности своей стра-
ны и даже своего дома» (Хэлл); «мы, страны Запад-
ного полушария, уже более не являемся отдаленным
континентом... Хотим мы того или нет, богатство наших
ресурсов, активность нашей торговли и сила наших бой-
цов сделали нас важнейшим фактором всеобщего мира»
(Рузвельт) 2. Германское посольство в Вашингтоне
1 сентября доносило, что США не готовятся к войне, но,
если бы Англия и Франция оказались вовлеченными в
войну с Германией, американские «руководящие поли-
тические круги» выступили бы за то, чтобы принять
участие в этой войне3. 4 сентября, открывая памятник,
увековечивающий прибытие американских солдат во
Францию в 1917 году, Буллит произнес речь, в которой
подтвердил это в излюбленных выражениях Чемберле-
на: «Если в Европе снова разразится война, ни один
человек не может предсказать, будут ли Соединенные
Штаты вовлечены в такую войну» 4.
1 F. R. U. S., vol. I, pp. 541—543, 545.
2 Цитируется по книге А, Верта (A. Werth, op. cit., p. 211),
3 D. G. F. P., vol. II, pp. 680—681.
4 A. Werth, op cit., p. 235.
228

Однако за два дня до этого в частной беседе с ан-
глийским послом в Париже тот же Буллит с горячим
одобрением отозвался о миссии Ренсимена, заявив, что
ей принадлежит теперь «последнее слово». При этом
он пустился в пространное рассуждение насчет того,
что Россия стремится вызвать «всеобщий пожар», после
которого она «возродится, подобно Фениксу, но возро-
дится из нашего пепла и произведет мировую револю-
цию» 1.
Оба эти заявления, публичное и частное, надо рас-
сматривать как единое целое, чтобы представить себе
две грани политики Соединенных Штатов в тот момент,
когда чехословацкое правительство под непрестанным
нажимом со всех сторон разрабатывало свой «четвер-
тый план». Соединенные Штаты грозили своим участием
в войне не с целью защитить Чехословакию от требова-
ний, которые в случае их удовлетворения оставили бы
ее беззащитной, а, наоборот, с целью побудить Герма-
нию продолжать настаивать на своих требованиях, не
прибегая к войне и с твердой уверенностью в успехе.
Посол Вильсон заявил Вейцзекеру 1 сентября, что «[гер-
манскому] правительству нет никакого смысла прибе-
гать к военной акции... когда терпением можно добиться
столь многих полезных результатов» 2.
И как бы для того, чтобы подчеркнуть эту мысль,
сам Рузвельт заявил 9 сентября на пресс-конференции,
что истолковывать его политику в том смысле, что
США выступают единым фронтом с Францией и Англией
против Гитлера, было бы «на сто процентов незер-
но»; что речь Буллита не возложила на США никаких
моральных обязательств и что США не оказывают под-
держки антигитлеровскому фронту демократии3. Это
было тем более поразительно, что, как указывает Боннэ,
заявление Буллита, прежде чем он с ним выступил,
было представлено на одобрение Вашингтона. Однако
это кажущееся противоречие в действительности вовсе
не было противоречием: эти два заявления отражали
1 D. В. F. P., vol. II, р. 219.
2 F R U S., vol I. р 567
3 В «Survey», (p. 273) приведена лишь первая фраза; остальные
заявления, переданные агентствами, цитируются по книге Ж. Боннэ
(G. Bonnet, op. cit., p. 211).
229

две стороны одной политики, которую необходимо было
рассматривать как единое целое.
Антисоветская направленность этой политики про-
должала время от времени прорываться наружу. Так
было, например, после того, как генлейновцы прервали
переговоры, а немцы сосредоточили близ чехословацкой
границы свои войска, в связи с чем СССР 8 сентября
возобновил свои предложения обратиться к Германии
с совместной нотой от имени Англии, Франции и Со-
ветского Союза.
Комментируя создавшееся положение, американский
посол в Лондоне 10 сентября заявил Галифаксу, что
советскому правительству ' следовало бы «предпринять
какой-то шаг, который привлек бы всеобщее внимание,
например сосредоточить поблизости от своей границы
авиацию» 1. Такой совет, данный на следующий день
после заявления Рузвельта представителям печати, в
момент, когда все приготовления Запада сводились к
некоторым мерам предосторожности, принятым военно-
морским флотом Англии, — мерам, которые не могли
непосредственно угрожать немцам, был равносилен
провокации, какую пытались устроить в ноябре преды-
дущего года на Брюссельской конференции, посвящен-
ной Китаю. Английское правительство, памятуя о том,
что оно всего лишь несколькими днями раньше холодно
отвергло советское предложение, сделанное в Москве и
в Лондоне, о военном, а также политическом сотруд-
ничестве с западными державами, не поддержало
предложение Кеннеди2. Как видно из телеграммы, по-
сланной Буллитом 14 сентября, он и Фиппс пришли к
единодушному выводу, что «в нынешних условиях нару-
шителем спокойствия является Бенеш», на том основа-
нии, что чехословацкое правительство после восстания
генлейновцев усилило свои войска в пограничных рай-
онах 3.
Провокационный характер предложения Кеннеди
подчеркивается тем фактом, что около 20 сентября по
свидетельству Боннэ правительство Соединенных Шта-
тов письменно известило французское правительство о
1 D. В. F. P., vol.II. р. 278.
2 W. G. Churchill, op. cit., pp. 229—232.
3 F. R. U. S., vol. I, p. 595.
230

том, что в случае войны самолеты, заказанные им в
Соединенных Штатах в мае, не смогут быть поставлены
в силу закона о нейтралитете 1. Это было, разумеется,
одним из проявлений политики, направленной на то,
чтобы помочь Франции освободиться от ее обязательств
по отношению к Чехословакии, К этому следует доба-
вить, что американский посланник в Праге (как о том
свидетельствуют архивы канцелярии президента) 2 был
в числе тех, кто 20 сентября убеждал чехословацкое
правительство принять англо-французские условия.
Пока Чемберлен находился в Годесберге, Кеннеди
23 сентября выступил «в поддержку всего, что делает
«старик»3. Когда за кулисами уже обсуждался вопрос
о созыве международной конференции по вопросу о
Чехословакии, Буллит (убеждавший Рузвельта пригла-
сить Англию, Францию, Германию, Италию и Польшу)
заявил 24 сентября государственному департаменту,
что он считает «существенным не включать правитель-
ство Советской России» в число участников конферен-
ции. 27 сентября он имел удовольствие услышать от
Сэмнера Уэллеса по телефону, что его желание осу-
ществилось и приглашаются только «те, о которых вы
говорили»4, В действительности предложение, сделанное
в тот день Рузвельтом о созыве международной конфе-
ренции — хотя оно и оставляло открытым вопрос о том,
какие именно страны являются «странами, непосредст-
венно заинтересованными в нынешнем споре», было
послано только Гитлеру5, а его обращение с призывом
к продолжению переговоров, с которым он выступил
накануне, было послано Гитлеру, Бенешу, Чемберлену
и Даладье. Таким образом, и в этом отношении поли-
тика Соединенных Штатов полностью отвечала полити-
ке Чемберлена и Гитлера. Не случайно 24 сентября
германский поверенный в делах в Вашингтоне телегра-
фировал на родину, что высшие руководители амери-
канской армии проявляют «понимание» позиции Герма-
нии, а также «резко выраженную антипатию к России» 6.
1 G. Bonnet, op. cit., p. 212,
2 Bernasek, Bez slavy a bez ilusi, Praha, 1956, str, 202.
3 J. E. Wrench, op. cit., p. 377.
4 F. R. U. S., vol. I, pp. 6-12, 675.
5 D. G. F. P.. vol. II, pp. 983-985.
6 Ibid., p. 922.
231

Когда дело дошло до Мюнхена, США против негоне
возражали. Правительство Соединенных Штатов всецело
поддержало мюнхенскую сделку. Впоследствии Руз-
вельт говорил Галифаксу, что он отправил Чемберлену
«самую короткую телеграмму, какую я когда-либо по-
сылал, всего два слова: «good man» — «стойкий чело-
век» 1. Посол Кеннеди 29 сентября выразил Галифаксу
свое полное одобрение и сочувствие действиям Чембер-
лена 2. После Мюнхена он говорил, что когда-нибудь
Англия воздвигнет Чемберлену памятник как своему
спасителю 3.
Верно ли, что Рузвельт, как это утверждают амери-
канские историки, «убедил себя, что мюнхенское согла-
шение открыло перспективы установления нового, луч-
шего порядка»4, — это надо предоставить решить буду-
щим исследователям. Бесспорно одно, что версия о
пассивной Америке, не принимавшей деятельного уча-
стия в политике, приведшей к Мюнхену, есть миф.
1 Е. F. Halifax, Fulness of Days, 1957, p. 195; F. R. U. S.,
vol I, p. 688.
2 D. B. F. P., vol. II, p. 625.
3 G. В i 1 a i n k i n, Maisky, 1944, p. 224.
4 W. L anger and S. G 1 e a s о n, op. cit., p. 35.

ГЛАВА VIII
ПОЗИЦИЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
1. Помощь жертвам агрессии
Когда СССР вступил в 1934 году в Лигу Наций, он
рассчитывал, что Лига, говоря словами Сталина, может
оказаться неким «бугорком» на пути к войне. Советское
правительство не питало особых иллюзий относительно
верности великих держав в 1934 году тем идеалам, ко-
торые они провозгласили в 1919 году. Да и странно
было бы питать такие иллюзии в свете истории после-
дующих лет, тем более, что в то самое время, когда ве-
ликие державы провозгласили эти идеалы, они сами же
попирали их, участвуя во вторжении в Россию. Тем не
менее советское правительство считало, что государства с
самыми различными социальными системами, заботясь
о своей собственной выгоде, могут объединиться для
защиты своих интересов от угрозы агрессии, а это по-
служит делу всеобщего мира, в котором СССР нуж-
дается для социалистического строительства. Поскольку
механизм Лиги мог ныне послужить орудием такого
объединения (вследствие изменений, происшедших в
международной расстановке сил после 1919 года) и по-
скольку эта организация пользовалась к тому же под-
держкой миллионов людей во множестве стран, ее стоило
защищать и поддерживать.
Официальные представители Советского Союза не
раз публично заявляли об этом в период между 1933 и
1938 годами 1. Кроме того, СССР неоднократно проде-
монстрировал свою готовность принять участие в кол-
лективной акции, способной обуздать агрессора, а если
он не поддается обузданию — сокрушить его.
1 Беседа Сталина с Вальтером Дюранти от 25 декабря 1933 года;
выступления Молотова на заседании ЦИК СССР 28 декабря
1933 года и на 7-м съезде Советов 28 января 1935 года; выступле-
ния Литвинова в Женеве по поводу вступления Советского Союза
в Лигу Наций 18 сентября 1934 года и по поводу отмены санкций
против Италии в июле 1936 года.
233

Не прошло и года со времени вступления Советского
Союза в Лигу Наций, как началась итальянская агрес-
сия против Эфиопии. Советское правительство полно-
стью прекратило вывоз в Италию всех товаров, преду-
смотренных женевским решением о санкциях, нанеся тем
самым ущерб своим давнишним и выгодным торговым
связям ради члена Лиги, с которым у него не было ни
дипломатических, ни каких-либо торговых отношений.
Более того, когда конфликт достиг критической стадии,
в декабре 1935 и особенно в январе 1936 года, народный
комиссар иностранных дел Литвинов ясно дал понять
Антони Идену и другим представителям английского и
французского правительств, что СССР не намерен под-
держивать санкции единственно для того, чтобы укре-
пить позиции Англии на границе Судана или обеспечить
Франции более выгодные условия в управлении желез-
ной дорогой Аддис-Абеба — Джибути, однако он готов
присоединиться к ним в применении нефтяных санкций,
которые явились бы роковыми для Муссолини, и ока-
зать им поддержку в случае любых возможных послед-
ствий.
Вскоре после отмены санкций против Италии в Ис-
пании начался мятеж генерала Франко, и спустя неко-
торое время Германия и Италия — державы, задумав-
шие и подготовившие этот мятеж, — предприняли актив-
ную интервенцию, выражавшуюся главным образом в
поставках самолетов. Советское правительство с само-
го начала протестовало против так называемой полити-
ки «невмешательства», расценивая ее как вопиющее
нарушение принципа коллективной безопасности, вопло-
щенного в Уставе Лиги Наций. Когда ничего другого
не оставалось, оно вошло в Комитет по невмешательст-
ву, для того чтобы (как заявил Литвинов на Ассамблее
Лиги в сентябре 1938 года) «с помощью советского тор-
моза» ликвидировать проявившиеся с самого начала
тенденции превратить Комитет по невмешательству в
ядро коалиции против Испанской республики. Начиная
с октября 1936 года советское правительство стало на
такую позицию, что оно связано соглашением о «не-
вмешательстве» не в большей мере, чем другие державы,
которые на протяжении двух предшествующих месяцев
посылали Франко самолеты, танки, оружие и солдат.
Соответственно этому советское правительство и дейст-
234

вовало. Оно посылало Испанской республике танки,
орудия, самолеты, сырье, а также добровольцев — лет-
чиков, техников и советников 1. Оно проводило эту по-
литику, несмотря на то, что почти никто его в этом не
поддерживал, не считаясь с весьма значительными
практическими трудностями и не обращая внимания на
нескрываемую враждебность официальных кругов Ан-
глии и Франции. Кроме того, к величайшему негодова-
нию английской и французской делегаций, оно поддер-
живало испанское правительство во всех его обраще-
ниях к Лиге Наций с призывами восстановить справед-
ливость, упразднив Комитет по невмешательству.
Советское правительство не только поддержало
обращение китайского правительства к Лиге Наций с
жалобой на японскую агрессию (в сентябре 1937 года),
но и добросовестно выполняло решение Ассамблеи об
оказании помощи Китаю. Его верность решению Лиги
проявилась прежде всего в том, что при подписании
пакта о ненападении с Китаем оно заключило соглаше-
ние о предоставлении ему кредита на сумму 100 милли-
онов долларов2; затем на Брюссельской конференции,
состоявшейся в ноябре 1937 года, советское правитель-
ство заявило, что оно готово принять самое активное
участие в коллективных действиях с целью защиты Ки-
тая и отражения агрессора и что оно целиком поддер-
живает довольно скромные требования, выдвинутые
1 Описание этой помощи можно найти в воспоминаниях совет-
ского летчика Бориса Смирнова «Испанский ветер», опубликован-
ных в органе Союза советских писателей журнале «Новый мир» в
январе 1957 года. Министр иностранных дел Испанской республики
Альварес дель Вайо пишет: «В последнюю неделю октября к нам
прибыли русские военные материалы. 29 октября на нашем фронте
впервые появилась русская артиллерия. 11 ноября в испанском небе
показался первый русский самолет... С 29 октября и до самого кон-
ца войны мы получали помощь от России» (Alvarez del V а у о,
op. cit., p. 67).
2 Дж. Э. Дэвис (J. E. Da vies, Mission to Moscow, 1941,
p. 248), бывший в то время американским послом в Москве, записал
11 ноября 1937 года в своем дневнике, что поставки из СССР уже
«намного превысили эту сумму»: в Китай уже было отправлено су-
хопутным транспортом 400 лучших советских бомбардировщиков и
истребителей в сопровождении по меньшей мере 40 советских ин-
структоров. В 1942 году Дэвис писал: «Советский Союз оказывал
помощь Китаю на протяжении всех тех лет, когда мы продавали
нефть и металлический лом Японии» (Ibid., p. 545).
235

китайской делегацией на конференции — о предоставле-
нии Китаю займа для закупки оружия и о наложении
эмбарго на торговлю с агрессором. Советские поставки
военных материалов китайскому правительству 1 не в
малой степени помогли китайцам продолжать сопро-
тивление Японии и подготовиться к длительной войне
на истощение. Как было показано выше, об Англии,
Франции и США этого отнюдь нельзя было сказать.
Напомнить эти основные факты международной жиз-
ни, относящиеся к периоду, непосредственно предшест-
вовавшему 1938 году, необходимо, во-первых, потому,
что они показывают, что позиция Советского Союза в
чехословацком вопросе была естественным развитием
его общей политики, а во-вторых, потому, что характер-
ной особенностью последующих суждений о советской
позиции было наглое утверждение, будто сомнительной
была готовность и способность СССР оказать помощь
жертвам агрессии, а не готовность и способность пра-
вительств Англии и Франции.
Хотя СССР по вполне понятным причинам стремился
поддерживать мир на своих границах, он никогда не
колебался нанести удар зарвавшемуся агрессору, поку-
сившемуся на его жизненные интересы. Когда итальян-
ские подводные лодки и испанские мятежники топили
его корабли, бросали в тюрьмы и подвергали пыткам
его моряков, советское правительство не могло прибег-
нуть к прямым репрессалиям из-за отсутствия у него
достаточно мощного современного боевого флота. Но
там, где оно могло действовать, в частности на границах
китайских территорий, захваченных японцами, оно без
колебаний отвечало на их провокации. Весной 1936 года
оно уничтожило хорошо оснащенное соединение япон-
ских и маньчжурских войск численностью в несколько
тысяч человек, нарушившее советскую границу. Летом
1937 года, когда японцы в результате внезапного напа-
дения потопили советскую канонерку на реке Амур,
советские вооруженные силы предприняли контратаку,
1 Пекинский корреспондент «Таймс» 28 января 1938 года под-
твердил сообщения о том, что «в Китай в большом количестве по-
ступает советское оружие... По свидетельству осторожных наблюда-
телен, за последнее время через Синьцзян в Ганьсу прошло по мень-
шей мере 600 бронеавтомобилей и свыше 200 самолетов... преимуще-
ственно скоростных истребителей».
236

которая привела к захвату японской канонерки и при-
чинила японцам тяжелые потери.
Помощь, которую Советский Союз оказывал Китаю
после начала японо-китайской войны, бесила токийское
правительство, и 4 апреля 1938 года японский посол за-
явил по этому поводу официальный протест Литвинову.
Последний ответил, что советско-китайская торговля
Японии не касается и что «продажа Китаю оружия, и в
том числе самолетов, находится в полном соответствии
с общепринятыми нормами международного права».
Не сумев запугать Советский Союз, японцы попыта-
лись прибегнуть к прямой агрессии. В конце июля
1938 года в районе озера Хасан, на Дальнем Востоке,
японским войскам численностью около дивизии при под-
держке крупных сил авиации удалось в результате вне-
запного нападения на несколько дней оттеснить неболь-
шую советскую пограничную часть на расстояние 3—
4 миль от границы. Однако в течение следующей неде-
ли Красная Армия, несмотря на значительные тактиче-
ские трудности, связанные с тем, что советским войскам
был дан приказ не пересекать границу, чтобы нанести
удар японцам с фланга, полностью изгнала японцев с
советской территории и восстановила свой контроль на
всем протяжении пограничной линии, как она была
установлена почти полвека назад.
Советское правительство не руководствовалось в
своей внешней политике идеологическими симпатиями.
В период между 1917 и 1923 годами Ленин сформули-
ровал то положение, что советское государство, являв-
шееся, так сказать, социалистическим младенцем в ми-
ре вполне сложившегося капитализма, должно найти
пути и возможности к мирному сосуществованию с ка-
питалистическими государствами или по крайней мере
с теми из них, которые хотят поддерживать с ним мир-
ные отношения 1. Ленин всеми способами применял
этот принцип в своей повседневной политике. Он был
провозглашен советским делегатом Чичериным на Ге-
нуэзской конференции в 1922 году. СССР торговал и
поддерживал дипломатические отношения с фашистской
Италией так же, как и с демократической Францией, с
1 Примеры его высказываний по этому вопросу приведены в
моих книгах: "History of the U. S. S. R.", 1950, pp. 74—77; "Peaceful
Coexistence' (1955), pp. 28—35.
237

императорской Японией так же, как и с республикан-
скими Соединенными Штатами. СССР не мог следовать
какому-либо иному принципу в своих внешних отноше-
ниях и по-разному относиться к различным государ-
ствам в зависимости от того, нравились ли ему их
социальные и политические системы или нет, если толь-
ко он, как выразился однажды Ленин, не собирался
«эмигрировать на Луну». К тому же, если бы СССР и
попытался проводить такую дискриминацию, это было
бы сопряжено с непреодолимыми трудностями. Так, на-
пример, Британская империя, если смотреть на нее со
стороны Лондона, могла бы казаться довольно демокра-
тической страной; во всяком случае, это была конститу-
ционная монархия, ограниченная контролем народа.
Зато если посмотреть на нее тогда, в 1938 году, так
сказать, с колониального конца, к примеру, со стороны
Бомбея или Каира, с народами которых Советский
Союз связывала несомненная симпатия идеологического
характера, — Британская империя могла бы предста-
виться совсем иным государством. Таким образом,
разборчиво относиться к различным государствам было
трудно.
Даже в тех случаях, когда дело касалось жертв аг-
рессии, которым Советский Союз после своего вступле-
ния в Лигу Наций оказывал практическую поддержку
(еще задолго до этого он помогал странам, борющимся
против колониализма, таким, как Турция, Иран и Афга-
нистан), не могло быть и речи о том, что идеологическое
сочувствие играло здесь решающую роль. Правда, в слу-
чае с Испанией, хотя республиканское правительство
1936 года отнюдь не было «красным», в стране по крайней
мере существовало народное движение в защиту демо-
кратии буржуазного типа от покушений фашистских
генералов, движение, пользовавшееся сочувствием
СССР, так же как и сочувствием прогрессивных людей
во всем мире. Но что касается Китая, то в данном слу-
чае правительство, которому СССР предоставил помощь,
было очень далеко даже от буржуазной демократии, во-
круг него группировались еще очень сильные феодаль-
ные элементы и, во всяком случае, оно на протяжении
нескольких лет занималось самым беспощадным подав-
лением всех народных движений на своей территории.
Что же касается Эфиопии, то это была монархия, делав-
238

шая еще только самые первые шаги к освобождению от
феодализма, господствовавшего в Англии, скажем, при
короле Стефане, 800 лет назад.
Поэтому, когда советское правительство оказывало
поддержку этим жертвам фашистской агрессии и добива-
лось объединения сил, чтобы сделать сопротивление бо-
лее действенным, оно вовсе не стремилось создать «иде-
ологический блок», как это утверждал кое-кто на про-
тяжении многих месяцев по наущению германского ми-
нистерства пропаганды. Очень трудно было бы обнару-
жить общность идеологии, например, между Союзом
Советских Социалистических Республик, Британской им-
перией, демократической Чехословацкой республикой и
Литвой с ее полуфашистским правительством. И тем не
менее все эти четыре страны могли быть заинтересова-
ны во взаимной защите от агрессора. Именно этот прин-
цип и был положен в основу Устава Лиги Наций. Блок
сопротивления агрессору, создания которого добивался
Советский Союз, был тем самым блоком, который пре-
дусматривался преамбулой и различными статьями Ус-
тава Лиги, составленного без участия СССР и за много
лет до того, как последний был приглашен вступить в
Лигу Наций 1.
Если говорить о Чехословакии, то с данной потенци-
альной жертвой агрессии СССР был связан более тесны-
ми узами, чем с Китаем или с Испанией. Ни с одной из
двух последних стран он не имел специальных догово-
ров о взаимной обороне, что же касается Испании, то к
моменту возникновения мятежа у него не было с нею
даже нормальных дипломатических отношений. С Чехо-
словакией же Советский Союз подписал 16 мая 1935 го-
да договор о взаимопомощи, основные положения кото-
рого сводились к следующему:
1) В случае если СССР или Чехословакия «яви-
лись бы предметом угрозы или опасности нападения со
стороны какого-либо европейского государства», дого-
варивающиеся стороны обязуются приступить немедлен-
но к консультации в целях принятия мер, предусмотрен-
ных статьей 10 Устава Лиги Наций (защита территори-
альной целостности и существующей политической не-
1 Выступление Литвинова на 17-и сессии Ассамблеи Лиги Наций
28 сентября 1936 года (М. М. Литвинов, Против агрессии,
стр. 26)
239

зависимости членов Лиги от внешней агрессии); 2) в
случае если СССР или Чехословакия «явились бы пред-
метом невызванного нападения со стороны какого-либо
европейского государства» и если Совет Лиги не выне-
сет единогласной рекомендации, оба государства
окажут друг другу немедленную помощь и под-
держку.
Подписанный одновременно протокол оговаривал,
что договор будет применяться лишь в тех случаях, ко-
гда «помощь стороне — жертве нападения будет оказа-
на Францией» 1.
Необходимо отметить, что эта оговорка была внесе-
на не по требованию советского правительства, а по тре-
бованию Чехословакии. Как уже упоминалось выше, по-
следняя в 1935 году, а также позднее опасалась, что
в один прекрасный день Польша может оказаться втя-
нутой в войну с СССР, номинально оставаясь при этом,
как и Чехословакия, союзницей Франции 2. Чехословац-
кое правительство не желало быть обязанным при по-
добных обстоятельствах напасть на страну, связанную,
как и Чехословакия, союзом с Францией. Советское
правительство предпочитало, чтобы договор был приме-
ним при любых условиях, но чехословацкое правитель-
ство настояло на своем 3.
Неверно поэтому, что советское правительство будто
бы внесло эту оговорку в предвидении удобной возмож-
ности уклониться от своих обязательств. В действитель-
ности, как будет показано ниже, советское правительст-
во, стремясь оказать помощь Чехословакии, готово бы-
ло даже пренебречь этой важной оговоркой. Да это и
не могло удивить ни одно правительство, ибо, как мы
1 Протокол также предусматривал, что оба государства будут
действовать согласно, дабы достичь того, чтобы Совет Лиги вынес
свои рекомендации «со всей быстротой, какой потребуют обстоятель-
ства», и что если он этого не сделает «по той или другой причине»,
обязательство помощи тем не менее будет выполнено. Это обстоя-
тельство часто оставляли без внимания.
2 Это была одна из главных возможностей, обсуждавшихся
между Германией и западными державами еще во время Локарн-
ской конференции в октябре 1925 года (заметки Дирксена по этому
вопросу опубликованы в 4 и 5 номерах московского журнала «Исто-
рический архив» за 1956 год).
3 Выступление Литвинова на Ассамблее Лиги Наций (в 6-й ко-
миссии) от 23 сентября 1938 года (см. выше, стр. 221).
240

уже видели, СССР доказал, что он готов прийти на по-
мощь даже тем странам, с которыми у него не было та-
ких отношений, как с Чехословакией.
Сокрытие от мирового общественного мнения как до,
так и после Мюнхена истинных фактов относительно
готовности Советского Союза оказать помощь Чехосло-
вакии было одной из самых отвратительных особенностей
политики сотрудничества с Гитлером против СССР, ко-
торая после Мюнхена получила наименование политики
«умиротворения».
Как мы знаем, чехословацкий вопрос впервые встал
со всей остротой после захвата Австрии Германией 11 —
12 марта 1938 года. Через несколько дней после этого,
15 марта, некое высокопоставленное лицо в Москве,
«как нельзя более авторитетное» (как выразился москов-
ский корреспондент «Дейли телеграф энд Морнинг
пост» в своем сообщении от 17 марта), приняло несколь-
ких иностранных журналистов и заявило им, что Совет-
ский Союз выполнит все свои обязательства в отноше-
нии Чехословакии при условии, если то же сделает и
Франция. Оно заявило, что это решение «принято оконча-
тельно и бесповоротно». Когда Литвинову (ибо это был
он) напомнили, что у СССР нет общей границы с Чехо-
словакией, от которой его отделяет румынская и поль-
ская территория, он ответил по-английски: «Where
there's a will, there's a way» («Было бы желание, тогда
и проход найдется»),
В действительности было хорошо известно, что пози-
ция Румынии и даже Польши, формально определяемая
их членством в Лиге Наций (параграф 3 статьи 16 Ус-
тава предусматривал, что члены Лиги «принимают необ-
ходимые меры для облегчения прохода через их терри-
торию вооруженных сил любого члена Лиги, участвую-
щего в общем действии в поддержку Устава Лиги»), на
самом деле будет зависеть от позиции, которую займет
Франция, по крайней мере на первых порах. Поэтому,
если бы Франция действительно намеревалась выпол-
нить свои обязательства, она, разумеется, договорилась
бы с соответствующими странами о том, чтобы в над-
лежащий момент поднять в Лиге Наций вопрос о про-
ходе советских войск, а также провела бы частным об-
разом все необходимые предварительные переговоры с
241

Впрочем, бреди послов западных держав все же на-
шелся один, который в своем донесении на родину ука-
зывал: «Здесь все склоняются к тому, что СССР, в част-
ности, официально известит Польшу, а, возможно, так-
же и Румынию, что в случае необходимости Советы на-
рушат территориальные границы ради того, чтобы прий-
ти на помощь Чехословакии» 1.
2. Советские предложения
17 марта советские послы в Лондоне, Париже и Ва-
шингтоне и советский посланник в Праге вручили пра-
вительствам, при которых они были аккредитованы, за-
явление, переданное также представителям печати в
Москве, в котором обращалось внимание на серьезную
угрозу миру, возникшую в связи с аннексией Австрии, и
прежде всего на угрозу, создавшуюся для Чехослова-
кии 2. В заявлении говорилось:
«Нынешнее международное положение ставит перед
всеми миролюбивыми государствами и в особенности ве-
ликими державами вопрос об их ответственности за
дальнейшие судьбы народов Европы, и не только Евро-
пы. В сознании советским правительством обязательств,
вытекающих для него из Устава Лиги, из пакта Бриа-
на-Келлога и из договоров о взаимной помощи, заклю-
ченных им с Францией и Чехословакией, я могу от его
имени заявить, что оно со своей стороны по-прежнему
готово участвовать в коллективных действиях, которые
были бы решены совместно с ним и которые имели бы
целью приостановить дальнейшее развитие агрессии и
устранение усилившейся опасности новой мировой бой-
ни. Оно согласно приступить немедленно к обсуждению
с другими державами в Лиге Наций или вне ее практи-
ческих мер, диктуемых обстоятельствами. Завтра может
быть уже поздно, но сегодня время для этого еще не про-
шло, если все государства, в особенности великие держа-
1 Донесение Джозефа Дэвиса государственному департаменту
в Вашингтон от 26 марта 1938 года (J. E. Davies, op. cit.,
pp. 292—293).
2 Текст (несколько отличающийся от того» что приведен здесь)
опубликован в сборнике: М. Литвинов, Против агрессии,
стр. 61—62 и в D. В. F. P., vol. I, pp. 62—64.
242

вы, займут твердую недвусмысленную позицию в отно-
шении проблемы коллективного спасения мира» 1.
Целью этого заявления было немедленно выяснить,
что намерены предпринять другие великие державы, от
которых в конечном счете зависела судьба Чехослова-
кии. Предложенная процедура была, без сомнения, весь-
ма полезной, если только они вообще собирались что-
либо предпринять. Английский государственный деятель
с большим опытом в международных делах писал по
этому поводу: «Если бы вместо того, чтобы одергивать
русское правительство, которому было коротко заявле-
но, что его предложение неуместно, мы приветствовали
это предложение и созвали заседание Ассамблеи Лиги,
то мы могли бы заявить на этом заседании, что англий-
ское, французское и русское правительства придают
жизненно важное значение тому принципу, что ни одна
страна не должна прибегать к войне в нарушение Уста-
ва Лиги и что они готовы принять все необходимые меры
для проведения этого принципа в жизнь. Я не думаю,
чтобы хоть один сколько-нибудь видный член Лиги вы-
ступил против этого начинания. Но если бы даже и так,
практически это не имело бы никакого значения... На
практике важно было только одно — знать, что мы бу-
дем располагать достаточными силами, чтобы не позво-
лить Германии упорствовать в проведении ее политиче-
ского курса» 2.
Несомненно, именно по этой причине советское пред-
ложение и было отклонено вышеуказанным образом.
26 марта, спустя два дня после выступления Чемберлена
в парламенте с речью, в которой он сообщил об отклоне-
нии советского предложения, посол Дэвис писал в сво-
ем донесении Сэмнеру Уэллесу: «По какой-то причине
или же по неразумию демократические страны Европы,
по-видимому, не стремятся реалистически укрепить свои
позиции, использовав имеющиеся здесь силы и сделав их
частью общего фронта при выработке модус вивенди,
регулирующего их отношения с Муссолини и Гитлером.
Англия и Франция, по всей видимости, делают здесь как
раз обратное, играя на руку нацистам и фашистам»3.
На самом же деле Дэвис (как мы уже видели) недооцени-
1 «Известия»» 18 марта 1938 года.
2 Е. A. R. Cecil, op. cit., pp. 311—312.
3 J. E. D a v i e s, op. cit., p. 297.
243

вал полное понимание и сочувствие, с какими госдепар-
тамент относился к целям Англии и Франции.
Тем не менее Советский Союз продолжал как публич-
но, так и частным образом заявлять о своей позиции.
Спустя несколько дней после заявления от 17 марта
1938 года советский посол во Франции сообщил минист-
ру иностранных дел Поль-Бонкуру, что СССР готов в
случае необходимости оказать Чехословакии помощь,
предусмотренную советско-чехословацким договором 1.
23 апреля 1938 года чехословацкий посланник в
Москве Фирлингер информировал Прагу: «Советский
Союз, если от него потребуют, готов по договоренности
с Францией и Чехословакией принять все меры, касаю-
щиеся безопасности Чехословакии» 2. К этому времени,
как указывалось ранее, посланник успел представить
французскому послу практические доказательства этой
готовности.
26 апреля Председатель Президиума Верховного Со-
вета СССР Калинин в докладе о международном поло-
жении на собрании агитаторов и пропагандистов
Москвы, напомнив об обязательствах, возлагаемых на
Советский Союз его договором с Чехословакией, и о том,
что их осуществление зависит от выполнения Францией
своих обязательств, подчеркнул: «Разумеется, пакт не
запрещает каждой из сторон прийти на помощь, не
дожидаясь Франции». Этот доклад был размножен в
виде брошюры3.
8 мая 1938 года Председатель Президиума Верхов-
ного Совета СССР Калинин принял делегации иностран-
ных рабочих, прибывшие в Москву для участия в май-
ских праздниках. Отвечая на вопрос чехословацкого
профсоюзного деятеля, Калинин заявил: «Советский
Союз всегда безоговорочно выполнял договоры, заклю-
ченные им с другими странами; так же он поступит
и в данном случае; если понадобится, он до конца
выполнит все свои обязательства в отношении Чехосло-
1 А. Я. Попов, США —организатор и активный участник
мюнхенского сговора с фашистскими агрессорами, М., 1952, стр. 27;
D. В. F. P, vol. I, p. 197.
2 И. Д о л еж а л, Отношение Советского Союза к Чехослова-
кии в период Мюнхена» 1951, стр. 86—87, цитируется по журналу
«Вопросы истории», № 2, 1958, стр. 80.
3 М. И. Калинин, О международном положении, М.,1939,
стр. 15.
244

вакии и Франции... Советский Союз имеет полезные
ископаемые, железо, нефть, продукты питания, хлопок —
одним словом, все необходимое для ведения войны.
Франция не обладает всем этим в таком же количестве.
Если бы договор о дружбе между Советским Союзом,
Францией и Чехословакией был таким прочным, каким
бы мы хотели его видеть, это побудило бы и Англию
вести свою политику в ином направлении, чем до сих
пор, и этот договор имел бы большее международное
значение и вес». Это интервью было опубликовано в
«Москоу ньюз», содержание его излагалось в сообще-
ниях ряда корреспондентов из Москвы и, как доносил
из Праги Ньютон, оно широко освещалось в чехословац-
кой печати 1.
12 мая 1938 года Литвинов заявил Боннэ в Женеве
(в неофициальном разговоре), что Советский Союз вы-
полнит свои обязательства перед Чехословакией, если
Франция выполнит свои, и предложил начать перегово-
ры между советским и французским генеральными шта-
бами по техническим вопросам, включая вопрос о прохо-
де советских войск через Румынию и Польшу2. Боннэ
обещал доложить об этом предложении, однако о нем
ничего больше не было слышно — почему, это мы узна-
ли из сообщения Кулондра о его беседах с Боннэ и
Даладье (глава шестая). Напротив, во французскую
печать «просочились» ложные сведения. Именно поэто-
му— как это прекрасно известно автору настоящей
книги — корреспондент «Манчестер гардиан» при Лиге
Наций Роберт Дэлл был информирован о подлинных
фактах, которые он и опубликовал.
В середине мая Сталин пригласил к себе руководите-
ля чехословацких коммунистов Готвальда. «В продол-
жительном разговоре мы обсудили положение Чехосло-
вакии и вопрос о советской помощи на случай нападе-
ния на Чехословакию гитлеровской Германии... Сталин
заявил мне ясно, что Советский Союз готов оказать
военную помощь Чехословакии даже в том случае, если
этого не сделает Франция, что было условием советской
1 D. G F. P., vol. II, pp. 268-269: D. В. F. P., vol I, pp. 288—
289. Заверения Калинина упоминаются также в книгах Г. Э Р. Геди
(G. E. R. Gedve, op. cit., p. 399) и Д.У. Уилер-Беннета
(J. W Wheeler-Bennet, op. cit.. p. 32).
2 «Манчестер гардиан», 18 мая 1938 года.
245

помощи, и даже в том случае, если тогдашняя беков-
ская Польша или боярская Румыния откажутся про-
пустить советские войска 1. Конечно, подчеркнул Сталин,
Советский Союз может оказать помощь Чехословакии
при одном условии: если сама Чехословакия будет за-
щищаться и попросит о советской помощи. Я спросил
товарища Сталина, могу ли я это обещание передать
ответственным деятелям в Чехословацкой республике.
В ответ на это Сталин прямо доверил мне передать со-
держание разговора тогдашнему президенту Бенешу.
Это я и сделал»2.
Бенеш никогда не упоминал об этом предложении,
например в своем «Дневнике», хотя он не раз призна-
вал в общих чертах, что СССР предлагал прийти на по-
мощь Чехословакии даже в том случае, если Франция
изменит своим обязательствам.
25 мая 1938 года советский посол в Вашингтоне
А. А. Трояновский, выступая с публичной речью, зая-
вил: «Наш народ и в военном отношении и психологиче-
ски готов отразить любое вторжение извне, и прежде
чем напасть на Советский Союз, агрессоры, вероятно,
предпримут множество предварительных шагов... Одна-
ко, несмотря на то, что нашей стране, по-видимому, не
угрожает никакая непосредственная опасность, мы не
можем игнорировать положение, сложившееся ныне в
Европе. У нас есть определенные принципы, и мы свя-
заны договорами. Мы будем верны этим принципам и
этим договорам. Мы готовы вместе с Францией защи-
щать Чехословакию в случае агрессии... Позиция че-
хов— это обнадеживающий факт. Она показывает, как
надо действовать в отношении агрессоров»3.
1 Полковник Бек, отозванный со своего дипломатического поста
в Париже в 1923 году потому, что французское правительство име-
ло основания считать его шпионом, был в это время министром ино-
странных дел Польши. «Бояре» — крупные феодальные землевла-
дельцы Румынии.
2 Статья К. Готвальда в «Правде» от 28 декабря 1949 года ( дата
разговора уточнена в сборнике его статей, опубликованных в
Праге» том 8, 1953, стр. 289. Этот факт, не упомянутый в статье
Готвальда, я почерпнул из уже приводившейся статьи Ю. В. Ару-
тюняна).
3 Это заявление, распространенное Бритиш Юнайтед Пресс и
другими агентствами по всему миру, опубликовано в сборнике Ко-
ролевского института международных отношений «Documents for
1938», vol. I, p. 315.
246

В течение последующих нескольких дней газеты
«Известия» (26 мая), «Красная Звезда» (30 мая),
«Правда» (3 июня) и другие печатали статьи такого же
содержания. В последней фразе приведенной нами речи
Трояновского имелась в виду чехословацкая мобилиза-
ция, объявленная пятью днями ранее. В конце мая со-
ветская миссия в Праге была единственным дипломати-
ческим представительством великой державы, не при-
зывавшим чехословацкое правительство к демобили-
зации.
30 мая 1938 года английский военный атташе в
Москве доносил, что, как сообщил ему его чехословац-
кий коллега, офицеры чехословацкой армии уже при-
командированы к определенным частям Красной Армии;
в Киев, а, возможно, также в Белорусский военный округ
(то есть к западным границам Советского Союза)
посланы подкрепления 1.
Из этих заявлений были сделаны весьма серьезные
выводы, по крайней мере Румынией, — без сомнения, в
результате дополнительных разъяснений, которые были
даны в конфиденциальном порядке. В конце мая в Вар-
шаву была направлена делегация румынского генераль-
ного штаба. Агентство Рейтер в своем сообщении по
этому поводу из Бухареста указывало: «Москва не-
однократно просила Румынию разрешить советским
военным самолетам пролетать над румынской террито-
рией в случае, если Чехословакия подвергнется серьез-
ной угрозе со стороны Германии» (30 мая). Однако в
это же самое время Кулондр узнал от Литвинова, что
ведутся переговоры о заключении военного соглашения
(между обеими странами, указывает Кулондр, но
тут же совершенно ясно дает понять, что к заключению
такого соглашения Румынию толкает польское прави-
тельство) с целью противодействия проходу советских
войск через их территорию. Французский посол квали-
фицирует это как «предательство» со стороны Польши.
Литвинов спросил его: «Как поступит Франция, союзни-
ца Польши, в случае, если последняя нападет на Чехо-
словакию и в результате этого сама подвергнется напа-
дению со стороны СССР?» Посол, являвшийся, как мы
видели, сторонником переговоров между французским и
1 D В. F. P., vol. I, pp. 420 et seq
247

советским генеральными штабами, даже и вообразить
себе не мог такой ситуации, как нападение одного из
союзников Франции на другого. Однако его очень встре-
вожил ответ Боннэ: «Этот вопрос будет тщательно изу-
чен»,— данный советскому поверенному в делах в Па-
риже, когда последний обратился к нему с тем же
самым вопросом неделей позже. Когда он передал Лит-
винову, что, по мнению юридического отдела француз-
ского министерства иностранных дел, советские обяза-
тельства в отношении Чехословакии вступят в силу
только тогда, когда в дело вмешается Франция, народ-
ный комиссар иностранных дел ответил: «Совершенно
верно, но возможен и другой случай, а именно когда по
той или иной причине СССР выступит, несмотря на то,
что Франция не двинулась с места»1.
Таким образом, совершенно ясно, что в конце мая
советское правительство своими действиями подкреп-
ляло заверение, данное Сталиным Готвальду о том, что
оно может прийти на помощь Чехословакии, несмотря
на отступничество или измену ее предполагаемых союз-
ников,— и в соответствии с этим производило необходи-
мый предварительный зондаж2.
23 июня 1938 года Литвинов выступил в Ленинграде
с предвыборной речью, которая была опубликована во
всех советских газетах. В этой речи Литвинов дал ана-
лиз международных событий за последние годы, рас-
сказал о том, как западные державы поощряли герман-
скую агрессию, остановился на угрозе, нависшей за
последнее время над Чехословакией, и подчеркнул, что
пакты, заключенные Советским Союзом с Францией и
Чехословакией, «помимо оказания помощи в случае
войны», имеют также целью предотвращение или умень-
шение самой опасности войны. Пакт с Чехословакией,
заявил он, является в настоящий момент «наиболее, если
не единственно, крупным фактором, разряжающим aтмо-
сферу вокруг Чехословакии». Но советское правитель-
ство не использует свое обещание оказать помощь жерт-
1 R. Coulondre, op. cit., pp. 152—153.
2 Как сообщала спустя несколько недель германская миссия в
Бухаресте, 23 мая советский посланник в Румынии предложил ру-
мынскому правительству обсудить «те меры, которые должен при-
нять СССР для выполнения своих договорных обязательств»
(D. G. F. P., vol. II, р. 428).
248

ве агрессии «в качестве средства давления на эту жерт-
ву с тем, чтобы побудить ее капитулировать перед
агрессором и действовать таким образом, чтобы какая-
либо помощь ей была излишней». Если Чехословакия
подвергнется нападению, она явится «обороняющейся
стороной», и ответственность за последствия будет нести
сторона нападающая1.
22 августа 1938 года германский посол фон дер
Шуленбург по поручению Риббентропа посетил Лит-
винова, чтобы заявить ему, что «Германия вторгнется в
Чехословакию лишь в случае какой-либо провокации со
стороны чехов». Во время этой беседы Литвинов сде-
лал прямое предостережение по адресу Германии. Вме-
сто того чтобы выразить ей свое сочувствие, как это
постоянно делал английский посол в Берлине, Литвинов
заявил, что «провокация со стороны чехов — вещь не-
мыслимая и что в любом могущем возникнуть конфлик-
те немцы несомненно явятся агрессором»2. «Вы хотите
уничтожения Чехословакии, вы хотите завоевать эту
страну. Естественно, вы предпочитаете достигнуть своей
цели мирными средствами. Война — это всегда риск.
Всякий попытался бы избежать войны, если бы он мог
добиться своих целей без нее». Советский Союз «обещал
Чехословакии свою поддержку; он сдержит свое слово
и сделает все, что только в его силах». Шуленбург спро-
сил, каким образом это будет сделано, но этого Литви-
нов, конечно, ему не сказал!3
Литвинов информировал об этой беседе английское
и французское посольства и чехословацкую миссию. Не
осталась она тайной и для мировой печати. Ответ Лит-
винова Шуленбургу,— писал 27 августа 1938 года
пражский корреспондент «Дейли телеграф энд Морнинг
пост», — был очень определенным «и не оставил ника-
ких сомнений относительно последствий, которые может
иметь какая-либо подобная акция со стороны Герма-
нии. Послу было сказано, что всякое военное выступ-
ление против Чехословацкой республики тотчас же при-
ведет в действие гарантии, данные Советами. Герман-
скому послу было заявлено, что Советский Союз выпол-
нит договор немедленно и самым точным образом».
1 «Mockoу ньюз», 5 июля 1938 года.
2 D. В. R P., vol.II, pp. 140—141
3 D. G. F. P., vol. II, pp. 604, 630.
249

Германское министерство иностранных дел, видимо
ошеломленное характером советского ответа и той ши-
рокой оглаской, которую он получил, пыталось отрицать,
что к Москве обращались с каким-либо официальным
запросом. Однако оно вынуждено было признать, что
«германские дипломатические представители за грани-
цей, естественно, обсуждали чехословацкий вопрос с
правительствами, при которых они аккредитованы».
Двумя днями ранее в самой высокой советской
инстанции для всех, кто желал слушать, уже был сде-
лан весьма прозрачный намек на то, что сказанное в
мае остается в силе. 20 августа, выступая с докладом
на совместном заседании обеих палат Верховного Сове-
та СССР, профессор Отто Шмидт (видный ученый,
исследователь Арктики) напомнил, что, как предусмат-
ривается пунктом «н» статьи 49 Советской Конституции,
Президиум Верховного Совета в период между сессиями
последнего объявляет состояние войны «в случае необ-
ходимости выполнения международных договорных обя-
зательств по взаимной обороне от агрессии». Советский
Союз выполнял и будет выполнять свои обязательства,
заявил профессор Шмидт под громкие аплодисменты
депутатов. «Международный договор, подписанный и
ратифицированный Президиумом Верховного Совета
Союза ССР, не есть клочок бумаги... Заключенные нами
договоры нерушимы... Наша могучая, всем народом лю-
бимая Красная Армия сумеет заставить уважать догово-
ры, ратифицированные Президиумом Верховного Совета
СССР»1.
2 сентября французский поверенный в делах в
Москве Пайяр впервые официально запросил Литвино-
ва, какова будет позиция Советского Союза в случае,
если Чехословакия подвергнется нападению. «Я дал от
имени своего правительства совершенно четкий и недву-
смысленный ответ, а именно: мы намерены выполнить
свои обязательства по пакту и вместе с Францией ока-
зывать помощь Чехословакии доступными нам путями.
Наше военное ведомство готово немедленно принять
участие в совещании с представителями французского
и чехословацкого военных ведомств для обсуждения
мероприятий, диктуемых моментом. Независимо от
1 «Правда», 21 августа 1938 года.
250

этого мы считали бы, однако, желательным постановку
вопроса в Лиге Наций пока хоть по статье 11 с целью,
во-первых, мобилизации общественного мнения и, во-
вторых, выяснения позиции некоторых других госу-
дарств, пассивная помощь которых была бы весьма
ценной. Необходимо, однако, сперва исчерпать все меры
предотвращения вооруженного конфликта, и одной из
таких мер мы считаем немедленное совещание европей-
ских великих держав и других заинтересованных го-
сударств для эвентуальной выработки коллективного
демарша».
В том же выступлении на Ассамблее Лиги Наций,
в котором Литвинов сообщил об этом ответе, он указал,
что Советский Союз воздерживался от всякого вмеша-
тельства в переговоры чехословацкого правительства с
генлейновцами, считая их внутренним делом Чехослова-
кии. «Мы весьма ценили такт чехословацкого прави-
тельства, которое до самых последних дней нас даже не
запрашивало, выполним ли мы свои обязательства по
пакту, ибо оно, очевидно, в этом не сомневалось и не
имело оснований сомневаться»1.
Таким образом СССР а) подтвердил свое обещание
помощи при условии, что Франция также окажет по-
мощь, б) возобновил свои неоднократные предложения
о проведении переговоров между генеральными штаба-
ми, в) повторил свое предложение от 17 марта о про-
ведении консультации между заинтересованными дер-
жавами с целью оказать моральное воздействие на Гер-
манию, г) предложил в соответствии со статьей 11 Уста-
ва Лиги Наций поднять на предстоящих заседаниях
Лиги (то есть на заседании Совета 9 сентября и на
Ассамблее 12 сентября) вопрос, «касающийся Лиги в
целом», — о «войне или угрозе войны» и об обстоятель-
ствах, «затрагивающих международные отношения и
грозящих в дальнейшем нарушить всеобщий мир»,
д) указал, что это позволит заручиться пассивной по-
мощью других государств, среди которых на первом
месте, несомненно, были бы такие страны, как Румыния,
Польша, Бельгия и Голландия, чье членство в Лиге На-
ций обязывало их разрешить проход войск Лиги через
их территорию.
1 «Известия», 22 сентября 1938 года.
251

Содержание этого ясного, недвусмысленного и чет-
кого предложения, повторившего предложения, делав-
шиеся на протяжении предшествующих пяти месяцев,
было в тот же день передано советским послом в Лон-
доне Майским Уинстону Черчиллю. Как полагал Чер-
чилль, очевидно, это было сделано потому, что непо-
средственное обращение к Форин оффис «могло бы
встретить отпор». Майский добавил одну подробность,
упоминать о которой публично Литвинову было неудоб-
но,— а именно, что преодолеть сопротивление Румынии
в вопросе о пропуске советских войск и авиации лучше
всего с помощью Лиги Наций, ибо решение, принятое
большинством Совета Лиги, позволит Румынии присое-
диниться к предполагаемой акции1. Следует напомнить,
что такое решение, принятое большинством голосов,
явилось бы одним из способов привести в действие со-
ветско-чехословацкий пакт в случае нападения.
3 сентября Черчилль передал то, что ему было сооб-
щено, Галифаксу. В этот же день министр иностранных
дел получил от английского посланника в Праге доне-
сение, в котором указывалось, что заявление, сделанное
Пайяру, было повторено чехословацкому посланнику в
Москве 2.
Однако предчувствия Майского сбылись. Так же,
как и в Париже, предложение Литвинова встретило в
Лондоне отпор. Галифакс ответил Черчиллю 5 сентября,
что в настоящее время предлагаемый шаг не будет «по-
лезным».
8 сентября Майский вновь поднял этот вопрос перед
Галифаксом, который «принял к сведению» его слова 3.
Как мы знаем, в этот же самый день Галифакс, «по-
видимому, пребывал в полном согласии» с Лжоффри Да-
усоном, редактором «Таймс», который, завтракая с ми-
нистром иностранных дел, защищал свою пресловутую
передовую статью от 7 сентября, где он призывал не к
защите, а к расчленению Чехословакии!
Все эти сообщения не помешали ряду газет в тече-
ние первой недели сентября неоднократно утверждать,
будто бы о намерениях Советского Союза ничего не из-
вестно, причем это не вызывало никаких официальных
1 W. S. Churchill, on. cit., pp. 229-230, 232
2 D. В. F. P., vol. II, P. 229.
3 Ibid., p. 273.
252

опровержений. Однако дипломатическому корреспонден-
ту «Манчестер гардиан» 9 сентября стало известно, что,
«как полагают здесь и в Париже, Россия почти автома-
тически вступит в войну, как только Чехословакия под-
вергнется нападению».
11 сентября Боннэ нанес короткий визит в Женеву
и виделся там с Литвиновым. Последний снова заявил,
что СССР будет воевать, если так же поступит и Фран-
ция, и спросил, каков ответ французского правительства
на предложение от 2 сентября о проведении перегово-
ров между генеральными штабами. Он снова убеждал
Боннэ согласиться с тем, чтобы Совет Лиги обсудил во-
прос об угрозе войны в соответствии со статьей 11, с
тем чтобы обеспечить всеобщее одобрение Румынии, ес-
ли она разрешит проход советских войск через свою
территорию 1.
Боннэ отвечал туманными общими фразами и обе-
щал заняться этим вопросом. Однако на следующий
день он, по выражению Верта, по-видимому, «не совсем
точно передал суть дела» французскому кабинету. Соб-
ственно говоря, он совершенно исказил факты, предста-
вив дело так, будто Литвинов прячется за спину Лиги
Наций, чтобы не связывать СССР никакими обязатель-
ствами. Советский Союз, заявил он. «хочет, чтобы между
западными державами и Германией вспыхнула война,
но сам он постарается остаться в стороне». О действи-
тельных предложениях Литвинова он не обмолвился ни
единым словом 2.
12 или 13 сентября Гамелен попросил советского
военного атташе в Париже информировать Ворошило-
ва (в то время народного комиссара обороны СССР) о
разговоре, который он имел с Даладье относительно пла-
нов прямого нападения на Германию. Атташе ответил,
что Польша, возможно, присоединится к немцам в напа-
дении на Чехословакию и в этом случае «задачей России
будет быстро расправиться с Польшей»3.
Это заявление слишком напоминает заверения, дан-
1 Р. Дэлл (R. Dell, op. cit.,p. 272) правильно излагает доводы
Литвинова. Автор может это засвидетельствовать, ибо он присутст-
вовал в тот момент, когда Дэлл получал точную информацию на
этот счет.
2 Р е r t i n а х, op. cit., vol. II, p. 106.
3 М. Gamelin, op. cit., vol. II, p. 348.
253

ные Сталиным Готвальду в середине мая, и содержание
бесед Литвинова с Кулондром в конце мая и в начале
июня, чтобы можно было усомниться в его истинности.
Французское правительство, так же как и правитель-
ство Чехословакии, снова получило заверение в том, что
если они будут сопротивляться нападению Гитлера, гит-
леровскому лакею Беку не позволят чинить им никаких
препятствий.
15 сентября Чемберлен вылетел в Берхтесгаден, и
«Правда» в номере от 17 сентября подвергла подробно-
му, уничтожающему анализу цели его поездки, пред-
сказав с какой-то сверхъестественной точностью даль-
нейшее развитие событий. Почти в самом начале статьи
центральный орган советской коммунистической партии
писал: «Не может быть никаких сомнений в том, что
если бы Чемберлен захотел от имени правительства за-
явить, что Англия совместно с другими мирными страна-
ми не допустит нарушения независимости и целостно-
сти Чехословацкой республики, то для этого не было ни-
какой необходимости в «драматическом жесте», к кото-
рому прибег английский премьер... Майские дни показа-
ли, что только прочный фронт мирных держав может
остановить агрессора». Таким образом, «Правда» ясно
дала понять всему миру, что принцип, лежавший в ос-
нове всех предложений, которые Советский Союз вносил
начиная с 17 марта, остается неизменным.
Первое официальное обращение чехословацкого пра-
вительства к правительству СССР последовало 19 сен-
тября, когда оно (как сообщил 21 сентября на Ассам-
блее Лиги Наций Литвинов) впервые «запросило
советское правительство, готово ли оно в соответ-
ствии с советско-чехословацким пактом оказать не-
медленную и действенную помощь Чехословакии в слу-
чае, если Франция, верная своим обязательствам, ока-
жет такую же помощь, и на это советское правительство
дало совершенно ясный и положительный ответ». На
протяжении десяти лет миру ничего больше не было из-
вестно (хотя и этого было достаточно). В 1948 году со-
ветское правительство предало гласности вопросы, по-
ставленные Бенешем, и ответы, направленные 20 сентяб-
ря 1938 года Литвиновым советскому посланнику в Че-
хословакии Александровскому для передачи президенту
Бенешу:
254

«На вопрос Бенеша, окажет ли СССР, согласно до-
говору, немедленную и действительную помощь Чехо-
словакии, если Франция останется ей верной и также
окажет помощь, можете дать от имени правительства
Советского Союза утвердительный ответ.
Такой же утвердительный ответ можете дать и на
другой вопрос Бенеша — поможет ли СССР Чехослова-
кии, как член Лиги Наций, на основании статей 16 и 17,
если в случае нападения Германии Бенеш обратится в
Совет Лиги Наций с просьбой о применении упомянутых
статей.
Сообщите Бенешу, что о содержании нашего ответа
на оба вопроса мы одновременно ставим в известность и
французское правительство» 1.
Обращает на себя внимание тот факт, что в ответе
на второй вопрос нет даже упоминания о Франции. Как
уже отмечалось выше, советская помощь была бы пре-
доставлена Чехословакии даже в том случае, если бы
другой ее союзник покинул ее. Геди, ссылаясь на све-
дения, полученные от «друга д-ра Бенеша», описывает
беседу, состоявшуюся между Бенешем и Александров-
ским 18 сентября. Во время этой беседы последний буд-
то бы рекомендовал Бенешу задать третий вопрос — «о
том, как поступит Россия в случае, если в результате
какого-нибудь мошеннического трюка обращение к Ли-
ге Наций окажется невозможным». Бенеш, пишет Геди,
промолчал2. Возможно, все это правда, а возможно, и
нет, но, как известно читателю, Бенеш еще в середине
мая получил личное заверение Сталина, что Советский
Союз готов прийти на помощь Чехословакии при любых
обстоятельствах, если сама она окажет сопротивление
Геомании. Теперь Готвальд напомнил Бенешу об этом
обещании3, а Александровский сообщил чехословацкому
1 «Новые документы из истории Мюнхена», М., 1958, стр. 103—
104. В соответствии со статьей 17 Устава Лиги Наций Германия,
как не член Лиги должна была быть приглашена на заседание Со-
вета Лиги для обсуждения ее действий (Совет должен был пред-
принять расследование, не дожидаясь ответа на свое приглашение);
если бы она ответила отказом и продолжала военные действия, про-
тив нее могли быть применены экономические, финансовые и воен-
ные санкции, предусмотренные статьей 16.
2 G. E. R. G e d у е, op. cit., p. 425—426.
3 К. Gottwald. Spisy, t. VIII, (1937—1938), Praha. 1953, str.
293, цитируется по журналу «Вопросы истории», № 2, 1938, стр. 90.
255

правительству, что, если оно попросит о советской под-
держке, Советский Союз окажет ее независимо от Фран-
ции 1.
Таким образом, что касается Чехословакии и Фран-
ции, то Советский Союз вновь подтвердил им свою го-
товность в случае необходимости воевать в защиту пер-
вой из них — с помощью ли Франции или без таковой и
не взирая ни на какие препятствия.
Но советское правительство пошло еще дальше. Ут-
ром 21 сентября, спустя несколько часов после сцены,
разыгравшейся в Пражском Граде, когда английский
и французский посланники вручили Бенешу свой ульти-
матум, оно опубликовало для сведения всего мира пред-
ложения, сделанные им Франции 2 сентября о практи-
ческих подготовительных мерах по оказанию помощи
Чехословакии, а также сообщило о том, что два дня на-
зад оно подтвердило чехословацкому правительству
свою готовность оказать ему поддержку. Эти сообщения
содержались в уже цитировавшейся речи Литвинова,
где факты были изложены, по выражению историка Ли-
ги Наций, «с полной ясностью» 2.
3. 23 сентября
23 сентября советское правительство в течение всего
дня энергично заявляло о своей позиции. В 4 часа утра
оно предприняло одностороннюю акцию с целью удер-
жать Польшу от нападения на Чехословакию. Со време-
ни поездки Чемберлена к Гитлеру в Берхтесгаден поль-
ское правительство занимало все более и более угрожа-
ющую позицию в отношении Чехословакии. Оно сосре-
доточило на границе крупные силы, дабы поддержать
таким способом свое требование об отторжении от Че-
хословакии районов, населенных меньшинством, говоря-
щим на польском языке, что вызвало протесты даже со
стороны английского правительства 3.
Союзница Польши, Франция, столь энергично исполь-
зовавшая свой союз с Чехословакией, чтобы принудить
последнюю к самоубийству, прибегла лишь к чисто фор-
1 И. Долежал, Названное сочинение, стр. 89, цитируется по
журналу «Вопросы истории», № 2, 1958, стр 90.
2 F. В. Walters, op. cit., vol. II, p. 783.
3 D. B. F. P., vol. II, p. 459.
256

мальным дипломатическим шагам, дабы воздействовать
па Польшу, и к усилиям ее представителя в Варшаве
относились почти с нескрываемой насмешкой. Однако
утром 23 сентября заместитель народного комиссара
иностранных дел В. П. Потемкин заявил польскому по-
веренному в делах в Москве, что вступление польских
войск на территорию Чехословакии явилось бы актом
неспровоцированной агрессии и автоматически повлекло
бы за собой денонсирование польско-советского догово-
ра о ненападении от 25 июля 1932 года 1. Внешне это
была, конечно, только угроза определенному документу.
Но, несмотря на мягкий характер предупреждения,
смысл его прекрасно был понят, и, хотя польская пе-
чать при активной поддержке Берлина высказывалась
самым резким образом, пи один польский солдат до
Мюнхена не осмеливался открыто перейти чехословац-
кую границу.
Второе важное событие 23 сентября произошло в
конце дня в Женеве, на открытом заседании 6-й комис-
сии (по политическим вопросам) Ассамблеи Лиги. Мас-
совые выступления, имевшие место в Праге накануне и
приведшие к замене прежнего правительства новым,
которое, казалось, решило сопротивляться, и так уже
вызвали сильное волнение, а тут еще по секрету через
«дипломатические каналы» начала распространяться
весть о советском предупреждении полякам. На повест-
ке дня комиссии стоял вопрос о «реформе» (в действи-
тельности — о выхолащивании) Устава Лиги, и должен
был выступить Литвинов. На заседание комиссии яви-
лось столько народу, сколько бывало обычно на Ассам-
блеях Лиги. Ясно, что все эти люди собрались не для
того, чтобы услышать несколько горьких истин по вопро-
су, обозначенному в повестке дня. Все были уверены, что
будет сделано какое-то важное заявление по поводу
центральной международной проблемы, решавшейся так
далеко от Женевы. И им не пришлось разочароваться.
Разбив доводы тех, кто предлагал сделать санкции,
предусматриваемые статьей 16 Устава, добровольными,
1 Статья 2 этого договора гласила: «Если одна из договариваю-
щихся сторон предпримет агрессию против третьего государства, то
другая сторона будет вправе без предупреждения денонсировать на-
стоящий договор». (Текст договора опубликован в сборнике
М. М. Литвинов, Против агрессии, стр. 78.)
257

ибо это oткрыло бы широкое поле «для всякого рода
сделок и торга между агрессором и членом Лиги» и тем
самым позволило бы «международным хищникам» тер-
роризировать малые страны, Литвинов затем заявил, что
«позволит себе маленькое отступление, имеющее, впро-
чем, некоторое отношение к этому вопросу». Упомянув
о различных оговорках, включенных в советско-чехосло-
вацкий договор по настоянию самого чехословацкого
правительства, он продолжал:
«Таким образом, советское правительство свободно
от всяких обязательств перед Чехословакией в случае
безучастного отношения Франции к нападению на нее
В этом смысле советское правительство может прийти
на помощь Чехословакии лишь в порядке добровольно-
го решения (курсив мой — Э.Р.) либо в силу постанов-
ления Лиги Наций, но никто не вправе этой помощи тре-
бовать по праву, и, действительно, чехословацкое прави-
тельство не ставило вопроса о нашей помощи независи-
мо от французской и не только по формальным, но и
по практическим соображениям. Уже после принятия
им германо-англо-французского ультиматума оно за-
просило советское правительство, — какова будет пози-
ция последнего, иначе говоря, будет ли оно еще считать
себя связанным чехословацко-советским пактом в слу-
чае предъявления Германией новых требований и не-
удачи англо-германских переговоров и решения Чехо-
Словакии защищать свои границы с оружием в руках
Этот вторичный запрос вполне понятен, ибо после при-
нятия Чехословакией ультиматума, включающего эвен-
туально денонсирование советско-чехословацкого пак-
та, советское правительство, несомненно, имело мораль-
ное право также немедленно отказаться от этого пак-
та. Тем не менее советское правительство, не ищущее
предлогов, чтобы уклониться от выполнения своих обяза-
тельств, ответило Праге, что в случае помощи Франции
в указанных чехословацким правительством условиях
вступит в силу советско-чехословацкий пакт» 1
Этой декларацией советское правительство лишило
друзей Гитлера в западных странах возможности зая-
вить (в случае, если бы он их обманул и все-таки напал
бы на Чехословакию), что они не могут стать на ее за-
Новые документы по истории Мюнхена
258

щиту потому, что на советскую помощь теперь уже нель-
зя рассчитывать. К тому же теперь еще определеннее,
чем когда-либо раньше, было заявлено, что Советский
Союз может прийти на помощь Чехословакии, несмотря
на отступничество французов, «в порядке добровольного
решения», Бенешу и его правительству уже четыре меся-
ца было известно, что, если они захотят, эта возмож-
ность станет фактом. Но теперь и широкая обще-
ственность узнала по крайней мере, что такая вещь
возможна.
Третье событие дня произошло тотчас же после окон-
чания заседания комиссии. Английский делегат
Р. А. Батлер на глазах у всех подошел к М. М. Литви-
нову и в течение нескольких минут о чем-то оживленно
с ним беседовал. Тотчас же последовали всевозможные
догадки; спустя некоторое время стало известно, что
позднее вечером Литвинова посетил лорд де ла Уорр
(лорд-хранитель печати и глава английской делегации
на Ассамблее) в сопровождении Батлера.
Английские представители спросили Литвинова, ка-
кова будет позиция СССР, в случае если переговоры
Чемберлена в Годесберге окончатся провалом и Гитлер
нападет на Чехословакию. Литвинов повторил то же са-
мое, что уже сказал на заседании комиссии: Совет-
ский Союз будет действовать, если французы придут
на помощь Чехословакии, он, возможно, поднимет этот
вопрос в Лиге Наций, но «пакт вступит в силу». Литви-
нов приветствовал запрос англичан — он давно ожидал
этого запроса. На вопрос, что еще он мог бы предло-
жить, Литвинов ответил, что следовало бы организовать
немедленное совещание трех держав — Англии, Совет-
ского Союза и Франции вместе с Румынией и другими
заслуживающими доверия малыми державами. Эта
встреча должна состояться не в Женеве, а в Париже,
чтобы показать немцам, что «мы намерены действовать
всерьез». Английские делегаты спросили Литвинова, ка-
кие военные приготовления можно было бы провести (в
Женеве распространился идиотский слух, будто бы
Литвинов прибыл с делегацией, в состав которой входи-
ло «двадцать высших офицеров Красной Армии»; на
самом деле среди членов советской делегации не было
ни одного офицера). Литвинов ответил, что он человек
не военный, но что военные специалисты и эксперты по
259

вопросам авиации могут прибыть и принять участие в
переговорах между генеральными штабами к моменту
созыва совещания трех держав. Он также более подроб-
но информировал английских делегатов об откровенном
разговоре с поляками, состоявшемся в то утро. Лорд
де ла Уорр обещал передать эту «очень важную инфор-
мацию» в Лондон и «поддерживать связь».
Вот что произошло между тремя делегатами, как о
том можно судить на основании официальных англий-
ских сообщений 1. Эти сообщения несколько дополнены
сведениями, которые вскоре после этого стали известны
одному-двум корреспондентам в Женеве. Этот разговор
не дал никаких результатов в смысле помощи Чехосло-
вакии, и до Мюнхена Литвинов ничего больше не слы-
шал от английского правительства ни об этой беседе,
ни вообще о чем бы то ни было. Чемберлен и Галифакс,
очевидно, вовсе не хотели, чтобы эта встреча привела к
каким-либо практическим результатам, ибо сами они
проводили совсем иную политику. Единственной их
целью было укрепить свои позиции в торге с Гитлером 2,
что и выявилось весьма примечательным образом тре-
мя днями позже.
Как мы рассказывали в предыдущей главе, вечером
26 сентября атмосфера в Европе крайне накалилась.
Переговоры с Гитлером окончились провалом. Чехосло-
вакия объявила мобилизацию, в Англии и Франции бы-
ли проведены некоторые подготовительные мероприя-
тия. Что касается Германии, то она, как известно, уже
давно сосредоточила на границах Чехословакии круп-
ные силы. В этот момент, как рассказывает Уинстон
Черчилль, он встретился днем с премьер-министром и
министром иностранных дел 3 и имел с ними продолжи-
тельную беседу (жаль, что он ни словом не обмолвил-
ся о том, что произошло между ними). В результате ве-
чером в девятом часу было опубликовано знаменитое
коммюнике, составленное одним из сотрудников Форин
оффис и одобренное лордом Галифаксом. Важнейший
1 D. В. F. P., vol. II, pp. 497—498.
2 Примерно за три недели до этого, когда Литвинов прибыл в
Женеву, автор спросил его, каковы, по его мнению, перспективы.
Он ответил кратко: «Англичане и французы продадут чехов».
3 W. S. Churchill, op. cit., p. 242.
260

раздел его гласил: «Если, несмотря на усилия, прилага-
емые английским премьер-министром, Германия нападет
на Чехословакию, непосредственным результатом этого
явится то, что Франция будет обязана прийти на по-
мощь последней, а Англия и Россия безусловно поддер-
жат Францию». Переданное по радио в тот же вечер,
коммюнике было опубликовано в газетах 27 сентября.
Как мы уже указывали, это заявление было опубли-
ковано без всякой консультации с Литвиновым или с ка-
ким-либо другим советским представителем, хотя, если
бы такую консультацию пожелали провести, времени
для этого было сколько угодно.
Заявление явилось для Литвинова столь же боль-
шой неожиданностью, как и для всех прочих, тем более,
что он вовсе не поддерживал контакта с «французскими
и английскими официальными представителями в Жене-
ве в течение 25 и 26 сентября», как о том писали неко-
торые 1. В действительности никто из этих представите-
лей даже близко не подходил к нему со времени его бе-
седы с английскими делегатами тремя днями ранее. При-
чины этого совершенно очевидны: он никогда бы не
согласился на включение в коммюнике слов «несмотря
на усилия, прилагаемые английским премьер-минист-
ром», подразумевавших, что эти усилия способствуют
миру. Наоборот, советская точка зрения относительно
этих «усилий», как о том недвусмысленно было заявле-
но в уже цитировавшейся статье «Правды», сводилась к
тому, что их целью было «обмануть мировое общест-
венное мнение, обмануть народы и под прикрытием ми-
ротворческих жестов протащить соглашение с агрессо-
ром», а это только приближало войну.
Литвинов считал, что коммюнике, как и беседа де ла
Уорра с ним, имело целью создать лишь видимость един-
ства между тремя державами, без малейшего намерения
действительно добиться такого единства. А это могло
иметь только одну цель — произвести достаточно сильное
впечатление на Гитлера, чтобы заставить его принять
капитуляцию Чехословакии без войны.
Последующие несколько дней доказали, что Литви-
нов был прав.
1 Например С. Г. Томсон (S. H. Thomson, Czechoslovakia in
European History, 1943, p. 345—346).
10*
261

Между тем Советский Союз продолжал готовиться к
действительной защите Чехословакии на случай, если
бы ему пришлось принять в ней участие. Как уже ука-
зывалось выше, именно 26 сентября начальник генераль-
ного штаба Франции Гамелен получил от Ворошилова
сообщение, из которого следовало, что большое количе-
ство пехотных дивизий, крупные силы кавалерии, мно-
гочисленные танковые соединения и большая часть со-
ветских военно-воздушных сил готовы к действию. Со-
ветские вооруженные силы «были приведены в боевую
готовность»: авиационные эскадрильи были готовы не
только взаимодействовать с упоминавшимися в послании
Гамелену пехотными дивизиями, размещенными на за-
падной границе, но и лететь в Чехословакию 1. Риж-
ский корреспондент «Нью-Йорк таймс» и варшавский
корреспондент «Таймс» сообщали 26 сентября, что Со-
ветский Союз сконцентрировал близ своих западных
границ пехотные части численностью 330 тысяч человек,
пять кавалерийских корпусов, 2 тысячи самолетов и
2 тысячи танков. Гамелен настолько был уверен в том,
что все эти силы действительно сконцентрированы, что
28 сентября обратился с просьбой, чтобы советские вой-
ска «не предпринимали наступления на Польшу, не пре-
дупредив нас об этом заранее»2. В сообщении агентст-
ва Гавас, опубликованном во французских газетах
27 сентября, не только снова указывалось, что советское
правительство готово немедленно обсудить с Англией
и Францией вопрос «о тесном военном сотрудничестве»,
но и что в стране проводятся различные мероприятия
по подготовке к мобилизации гражданского населения.
Даже еще 28 сентября, когда американский поверен-
ный в делах Александр Керк представил предложение
президента Рузвельта о том, чтобы СССР обратился к
Германии, Англии, Франции и Чехословакии (!) с при-
зывом продолжать переговоры, Потемкин ответил ему,
что международная конференция — с предложением о
созыве такой конференции Соединенные Штаты, кстати
сказать, обратились к Гитлеру — «оказалась бы в ны-
1 История международных отношений и внешней политики
СССР, М., 1957, стр. 243: 3. Фирлингер, На службе Чехосло-
вакии, цитируется по журналу «Вопросы истории», № 2, 1958,
стр. 90
2 М. G a m е 1 i n, op. cit, p. 357.
262

нешних условиях более эффективным средством, нежели
англо-французское посредничество». СССР готов был
принять участие в такой конференции, так же как и в
той конференции, которую он предлагал созвать в свя-
зи с захватом Австрии 1.
Больше ни СССР, ни вообще кто бы то ни было о
международной конференции ничего не слышал.
Эта беседа была также единственным случаем ка-
кого-то соприкосновения между СССР и одной из «мюн-
хенских» держав в период между 23 и 29 сентября, ког-
да Чемберлен вылетел для встречи с Гитлером. В этот
день Галифакс пригласил к себе Майского и попытался
убедить советского посла, что Советский Союз не был
приглашен в Мюнхен единственно потому, что Гитлер и
Муссолини не желали вести переговоры с участием пред-
ставителя СССР, и даже что беседа де ла Уорра с Лит-
виновым от 23 сентября — единственная за шесть меся-
цев—свидетельствовала о том, что «мы полностью со-
знавали всю важность максимально тесного сотрудниче-
ства с советским правительством в сложившихся обстоя-
тельствах». На вопрос Майского, будет ли чехословацкое
правительство представлено в Мюнхене, министр иност-
ранных дел отвечал уклончиво. Короче говоря, у Гали-
факса были все основания закончить свою запись об
этой беседе меланхолическим замечанием, что Май-
ский «в общем был настроен, мне кажется, несколько
подозрительно, как и следовало, впрочем, ожидать»2.
Подозрения посла оправдались. В самом деле, эта бе-
седа дала пищу для лживых утверждений, поддержан-
ных спустя несколько дней (3 октября) Сэмюэлем Хо-
ром в палате общин. Он заявил, что с СССР будто бы
была проведена «достаточная» консультация. Другой
член правительства, граф Уинтертон, выступая 10 ок-
тября с речью о Шорхэме, заявил, что во время чехосло-
вацкого кризиса Советский Союз якобы не предлагал
свою помощь, а «вследствие своей военной слабости ог-
раничился лишь неясными обещаниями». Цель этих из-
мышлений была очевидна — попытаться переложить от-
ветственность с истинных виновников на СССР.
1 D. В. F. P., vol. II, р. 617. Текст заявления Потемкина был
опубликован в «Известиях» 29 сентября.
2 Ibid., pp. 623—625.
263

Ответ на заявление Хора (и на появившиеся одно-
временно во французской печати утверждения, инспири-
рованные Кэ д'Орсэ, о том, будто бы с Советским Сою-
зом полностью консультировались) 1 был дан в сообще-
нии ТАСС от 4 октября. В нем говорилось, что при встре-
чах Боннэ с Сурицем и Галифакса с Майским, имевших
место в последний период, обоим советским послам «со-
общалась лишь такая информация, содержание которой
не выходило за рамки сведений, публикуемых в еже-
дневной прессе». Никаких совещаний с советским прави-
тельством не проводилось и никаких соглашений не за-
ключалось. Франция и Англия «лишь сообщали прави-
тельству СССР о совершившихся фактах». Ответ Уин-
тертону был дан в форме заявления советского посоль-
ства в Лондоне (от 11 октября), которое напоминало о
выступлении Литвинова в Женеве 21 сентября и квали-
фицировало утверждения Уинтертона как «полное из-
вращение фактов». 14 ноября обвинения, выдвинутые
советским посольством, были полностью поддержаны ли-
дерами лейбористов в палате общин, но и Чемберлен и
Уинтертон, по своему обыкновению, не взяли свои слова
обратно и уклонились от извинения, воспользовавшись
замечанием Майского в частной беседе с Уинтертоном
о том, что «инцидент исчерпан». Однако уже один тот
факт, что правда о Мюнхене настолько смущала членов
правительства, что им приходилось прибегать к подоб-
ным методам, сам говорил за себя.
Итак, подведем некоторые итоги. На протяжении ше-
сти месяцев после опубликования советского заявления
от 17 марта авторитетные советские деятели, а также
газеты по меньшей мере десять раз публично и недву-
смысленно заявляли, что Советский Союз выполнит свои
обязательства в отношении Чехословакии. Кроме того,
в конфиденциальном порядке вполне определенные за-
верения шесть раз давались Франции (причем в трех
из этих случаев они сопровождались предложениями о
переговорах между генеральными штабами), четыре ра-
за Чехословакии (помимо практических мер по осуще-
ствлению военного сотрудничества) и три раза Англии
(в том числе один раз наряду с предложением о пере-
говорах между генеральными штабами), хотя эта страна
1 A. Werth, op cit., p. 334.
264

не имела с СССР договора о взаимопомощи). Насколько
известно было советскому правительству, все предложе-
ния и заявления, делавшиеся Франции и Чехословакии,
более или менее автоматически передавались Англии.
Кроме того, Литвинов информировал все три правитель-
ства о недвусмысленном ответе, который был дан гер-
манскому послу 22 августа. Десять публичных и мини-
мум четырнадцать частных заверений за шесть месяцев,
помимо нескольких предложений о переговорах между
генеральными штабами, поистине не могли оставить ни-
каких сомнений у всякого, кто не желал намеренно
быть глухим и слепым.
К тому же в течение этого периода Советский Союз
вел успешную вооруженную борьбу с одним из членов
агрессивного блока — Японией — и продемонстрировал
свою готовность не считаться со всеми тремя агрессора-
ми, предоставляя военные материалы и техническую по-
мощь их жертвам — Испании и Китаю, хотя он знал,
что английское и французское правительства не только
не окажут никакой помощи, но даже не прольют слезы,
если Советский Союз подвергнется нападению. Та-
ким образом, никто не мог всерьез сомневаться в готов-
ности советского правительства подкрепить свои слова
делами 1.
В противоположность этому самое большее, чем ан-
глийское правительство отважилось публично связать
себя до 26 сентября (когда речь шла уже не о защите
Чехословакии, а о тихом и мирном ее расчленении, если
Гитлер согласится на это), было заявление, что война
подобна пожару: если она вспыхнет, «кто может ска-
зать, как далеко она распространится и сколько людей
1 Это не помешало впоследствии различным авторам утвер-
ждать, что советское правительство могло бы «сделать свою пози-
цию более ясной для французского и английского правительств»
(как будто остановка была за этим), что оно хранило «молчание
насчет возможности своего вовлечения в войну» (М. Белов)
[М. Beloff]; что советскому правительству «не пришлось раскрывать
свои истинные намерения» и его позиция «отнюдь не была недву-
смысленной» («Survey»; что «Москва никогда не пыталась точно
определить, каким именно образом будет предоставлена помощь»
(Р. У. Сетон-Уотсон [R. W. Seton-Watson]). Пять совершенно ясных
предложений о проведении как раз с этой целью переговоров между
генеральными штабами (одно из них — публичное), очевидно, в
счет не идут.
265

понадобится, чтобы положить ей конец?» 1. Когда фран-
цузы отчаянно пытались выяснить, получат ли они по-
мощь или нет, в случае если на них будет совершено
нападение, английское правительство частным образом
преподнесло им 12 сентября следующий драгоценный
перл: «В настоящий момент я могу ответить на вопрос
г-на Боннэ лишь следующее: правительство его величе-
ства никогда не допустит, чтобы для безопасности Фран-
ции создалась угроза, однако оно не в состоянии сделать
какие-либо точные заявления о характере своих буду-
щих действий или о времени, когда они будут предпри-
няты, при обстоятельствах, которые оно в настоящее вре-
мя не может предвидеть» 2.
Что касается французского правительства, то его
официальные представители не раз публично заявляли
о нерушимом и поистине священном характере его обя-
зательств в отношении Чехословакии. Однако частным
образом, как мы знаем, они делали все для того, чтобы
угрозами и запугиванием принудить чехословацкое пра-
вительство пожертвовать как раз тем, сохранению чего
и призваны были служить их обязательства — террито-
риальной целостностью, а в данном случае также неза-
висимым существованием страны. Позицию французско-
го правительства на протяжении всего этого периода как
нельзя лучше характеризует одно замечание Боннэ, о ко-
тором Галифакс рассказал английскому кабинету после
состоявшегося в мае 1938 года в Женеве заседания Сове-
та Лиги Наций, на котором он присутствовал. Как дал
ему понять Боннэ, он хочет, чтобы правительство его
величества оказало возможно более сильный нажим на
Бенеша, «чтобы спасти Францию от тяжелой дилеммы:
нарушить заключенные ею соглашения или оказаться
втянутой в войну» 3.
Контраст между позицией Советского Союза, с одной
стороны, и английского и французского правительств —
с другой, не был случайным и не вызывался психологи-
ческими различиями между ними. Он отражал в корне
противоположные политические курсы — курс сопро-
тивления Гитлеру и курс сотрудничества с ним.
1 Речь Джона Саймона в Ланарке 27 августа 1938 года.
2 Опубликовано факсимиле в книге Ж. Боннэ (G. Bonnet,
De Washington au Quai d'Orsay, pp. 360—361).
3 D. B. F. P., vol. I, p. 299.

ГЛАВА IX
МОГЛА ЛИ ГЕРМАНИЯ ВОЕВАТЬ?
1. Сильная или слабая?
Многих иностранных корреспондентов, находившихся
в Германии в месяцы, предшествовавшие Мюнхену, по-
ражал контраст между угрожающими речами нацист-
ских вождей, речами, которые их последователи встре-
чали одобрительными криками во время нацистских
сборищ, и настроениями германского народа.
3 августа 1938 года «Пти паризьен» поместила сооб-
щение своего корреспондента из Берлина, в котором го-
ворилось: «Известие о посылке в Чехословакию миссии
Ренсимена с удовлетворением встречено массами герман-
ского народа, которые на протяжении нескольких меся-
цев искренне желали мирного разрешения вопроса, ибо
и они также чувствовали, что над Европой нависла серь-
езная угроза войны. Это желание тем более объясни-
мо, что, несмотря на неустанные усилия пропаганды, об-
щественное мнение отнюдь не убеждено в существова-
нии судето-чешской «проблемы», а кроме того, герман-
ский рейх в течение двадцати лет поддерживал коррект-
ные и даже сердечные отношения с Прагой. Однако ре-
шает здесь не общественное мнение».
«Пти паризьен» была газета резко консервативного
направления, выражавшая обычно «полуофициальную»
точку зрения Франции, и ее заграничные корреспонден-
ты также не отличались радикальными воззрениями (что
в данном случае видно хотя бы из замечания относи-
тельно миссии Ренсимена).
Такая же оценка положения давалась и в других мно-
гочисленных сообщениях, поступавших из Германии
от корреспондентов самых различных взглядов. 16 ав-
густа «Таймс» опубликовала сообщение своего берлин-
ского корреспондента, присутствовавшего в полночь
при отправке в Трир специального поезда с 500 солдата-
ми, которые, подобно сотням тысяч других, были моби-
лизованы для выполнения «специального задания».
В большинстве это были рабочие, но немало среди них
267

насчитывалось и служащих. «Было совершенно ясно,
что многие из них, оторванные внезапно от своей по-
вседневной работы, совершенно не представляли себе,
чего от них могут потребовать, когда они прибудут к
месту назначения. Они чувствовали, что их толкают в
неведомую авантюру, причем неизвестно, сколько вре-
мени она продлится. Можно было видеть, что у многих
отъезжавших тревожно на душе». Мобилизация, ука-
зывал корреспондент, тяжело отражается на экономи-
ческой жизни страны. Предприятия закрываются. На-
пряжение сказывается также в том, что «в Берлине вне-
запно стал ощущаться недостаток некоторых продуктов
питания».
Две недели спустя корреспондент агентства Рейтер
писал из Берлина: «Постоянная тревога, намеренно раз-
дуваемая вокруг Чехословакии германской печатью, при-
вела рядового немца в состояние крайнего нервного воз-
буждения. Германский народ, в большинстве своем глу-
боко безразличный к судьбе судетских немцев и стра-
шащийся всякой возможности войны, боится, что страну
могут без его ведома ввергнуть в крайне серьезную
опасность. Эта тревога политического характера усу-
губляется серьезными экономическими опасениями и
личными лишениями, особенно среди трудящихся, кото-
рые часто при продолжительном рабочем дне получают
низкую заработную плату. Германские власти, без со-
мнения, хорошо знают об этих внушающих тревогу на-
строениях общественности, особенно в столице и круп-
ных промышленных районах».
Следует подчеркнуть, что в этой телеграмме речь шла
о том, каковы были настроения немцев на 30 августа,
то есть задолго до речей в Нюрнберге и даже задолго
до «четвертого плана» президента Бенеша. Вскоре столь
же тревожное настроение охватило весьма влиятель-
ные круги Германии. 9 сентября «Дейли телеграф энд
Морнинг пост» поместила сообщение своего диплома-
тического корреспондента, гласившее, что «вчера анг-
лийское правительство получило сведения об отношении
германского генерального штаба к политическому кур-
су, отстаиваемому радикальными элементами нацистской
партии. Прежние сообщения, согласно которым генералы
прилагают все усилия, чтобы убедить фюрера не пред-
принимать действий, могущих вызвать всеобщую войну,
268

полностью подтвердились». Впоследствии, когда появи-
лись сообщения о том, что начальник германского гене-
рального штаба генерал Бек еще летом подал в отстав-
ку, но его уговорили остаться до окончания кризиса,
Берлин опубликовал несколько опровержений на этот
счет. Однако, как только кризис миновал и события
вновь подтвердили, что Гитлер был прав, предвидя, как
английское и французское правительства будут выпол-
нять свои договорные обязательства, отставка Бека и
группы поддерживавших его генералов была принята
11 сентября, в тот вечер, когда Геринг произнес уг-
рожающую речь, в которой расписывал полную готов-
ность Германии к войне, берлинский корреспондент
«Дейли телеграф энд Морнинг пост» сообщал своей га-
зете: «Весьма сомнительно, чтобы удалось соблазнить
перспективой войны народные массы в отличие от пар-
тийных энтузиастов, собравшихся ныне в Нюрнберге.
Здесь не отдают себе полного отчета в серьезности поло-
жения, но нет ни малейшего сомнения, что при суще-
ствующих ныне условиях война была бы крайне непо-
пулярна. Охранным отрядам, на обязанности которых
лежит поддержание духа гражданского населения, с са-
мого начала пришлось бы иметь дело буквально с мил-
лионами людей, пребывающих в состоянии скрытого
недовольства. Хотя в Нюрнберге воинственные заявле-
ния принимают за чистую монету, в остальной части
Германии наблюдается совсем иное настроение, чем в
1914 году... Сообщения, поступающие по телефону от
корреспондентов из других районов Германии, под-
тверждают мои наблюдения в Берлине. Эти корреспон-
денты отмечают, что простые люди не хотят войны и да-
же не питают особенно враждебных чувств к Чехосло-
вакии. Общее впечатление таково, что германский народ
в целом, в отличие от молодых членов нацистской пар-
тии, не вполне доверяет своим руководителям».
Специальный корреспондент той же газеты, недавно
побывавший в Германии, сообщал, что 14 и 15 сентября
главнокомандующий Кейтель призывал Гитлера к осто-
рожности. Возможно, это было преувеличением или
сильно приукрашенной сплетней, но корреспондент пи-
сал и о том, что он видел собственными глазами: «Я
могу утверждать, что перспектива войны нигде в Гер-
мании не вызывает особого восторга. В Баварии ропот
269

против военных приготовлений Гитлера превращается
теперь в мощную волну открытой критики по адресу
нацистского правительства. В Вюртемберге и Бадене не-
одобрение политики Гитлера, хотя оно и не высказы-
вается так громогласно, является не менее резким. По-
жалуй, наиболее знаменателен тот факт, что эта оппози-
ция исходит не от бывших коммунистов или других ра-
дикальных элементов, а имеет теперь корни в средних
классах и в наиболее консервативных слоях германско-
го населения».
В тот же самый день один из английских корреспон-
дентов в Берлине описывал, как «ряды молчаливых
встревоженных зрителей» следили за грузовиками с
солдатами, в течение трех часов проносившимися по
улицам. «Когда они проезжали по Унтер ден Линден,
не слышно было ни единого приветственного возгласа».
Могут возразить, что «Дейли телеграф энд Морнинг
пост» занимала критическую позицию в отношении по-
литики Чемберлена. Но вот что было напечатано 29 сен-
тября в «Таймс», которая более чем какая бы то ни
было другая газета отражала взгляды ближайших дру-
зей Чемберлена. Приводим сообщение ее берлинского
корреспондента:
«У каждого немца в глубине души остаются боль-
шие сомнения, и он втайне подозревает, что все обсто-
ит не так просто, как в этом хотелось бы партии убедить
народ. Если бы действительно выяснилось, что Чехосло-
вакия будет бороться против германской агрессии не в
одиночку и что германский народ окажется непоправи-
мо втянутым во всеобщую войну, это вызвало бы силь-
нейшее моральное потрясение. Страх перед новой боль-
шой войной глубоко укоренился в германском народе».
Крикуны принадлежали к среде армейской и пар-
тийной молодежи. «Подавляющее большинство нем-
цев — те, что молча толпятся вокруг громкоговорителей
на улицах или чинно сидят в кафе либо у себя дома,
слушая голос Гитлера по радио, — не разделяет этой
пылкой уверенности. Напротив, единственное, о чем они
молятся и на что надеются, — это мир... Германский на-
род не просто боится войны и стремится к миру. По-
видимому он относится с полным безразличием ко всей
судето-немецкой проблеме, несмотря на ту исступленную
пропаганду, которую на него обрушивали за последние
270

месяцы. Эта пропаганда в значительной степени прова-
лилась... Немцы — нация воинственная, и, если им при-
кажут, они будут воевать, и воевать хорошо, но сегодня
в Германии наблюдается смятение, какого не было в
этой стране в 1914 году».
После Мюнхена, 2 октября тот же корреспондент пи-
сал: «В рейхе все еще испытывают чувство облегчения
в связи с тем, что в последнюю минуту пришло спасе-
ние от европейской войны, которую, по мнению боль-
шинства слоев населения, Германия почти наверняка
проиграла бы».
Конечно, все эти высказывания современников 1 не
доказывают что Гитлер не мог каким-нибудь неосторож-
ным или излишне самоуверенным жестом вызвать вой-
ну, даже имея против себя сплоченный фронт держав;
или что в случае, если бы такая война началась, в Гер-
мании мгновенно вспыхнула бы революция; или что гер-
манская армия не стала бы воевать в первые недели вой-
ны; или что германское население не подчинилось бы
мероприятиям военного времени. Но из этих высказыва-
ний видно, что, несмотря на все старания нацистской
пропаганды, внутренняя обстановка в Германии была го-
раздо менее благоприятной для большой войны, чем в
1914 году, и что германскому правительству пришлось
бы весьма серьезно считаться с этим бесспорным фактом,
если бы вторжение в Чехословакию вовлекло его в вой-
ну с официальной коалицией великих и малых держав.
Эти соображения были тем более серьезны, что с чи-
сто военной точки зрения Германия отнюдь не обладала
тем сокрушительным превосходством, в которое так хо-
телось верить ее правителям. На этот счет у нас есть
доказательства, которыми не располагали журналисты
в 1938 году. Они почерпнуты из дипломатических архи-
вов и документов Нюрнбергского процесса над главны-
ми немецко-фашистскими военными преступниками, про-
исходившего в 1946 году.
Как показал на Нюрнбергском процессе генерал
Кейтель, на 4 апреля 1938 года Германия располагала
24 пехотными, одной бронетанковой, одной горной и од-
1 Весьма схожие мнения были высказаны американским журна-
листом У. Л. Шайрером (W. L. Shirer) в его книге «Berlin Diary».
New York, 1941, (pp. 142—143) и, как ни странно, болгарским царем
Борисом (D. В. F. P., vol. III, pp. 142—146)
271

ной кавалерийской дивизиями; кроме того, формирова-
лось десять пехотных дивизий и одна бронетанковая; в
процессе формирования находилось также семь или во-
семь резервных дивизий. Ожидалось, что они будут
окончательно сформированы к октябрю 1938 года1.
В общей сложности получалось значительно меньше
50 дивизий, да и каков был уровень их подготовки, что-
бы они могли атаковать 40 хорошо вооруженных и обу-
ченных чехословацких дивизий, не говоря уже о почти
ста дивизиях французской армии и значительно больших
вооруженных силах СССР? На протяжении всего
1938 года, заявил Кейтель, Германия держала на запа-
де не более пяти дивизий 2. Больше выделить она не мог-
ла. Как показал Иодль, в 1938 году Германия никак не
смогла бы противостоять объединенному натиску Поль-
ши, Франции и Чехословакии 3. «Нечего было и думать
о том, чтобы с пятью боевыми и семью резервными ди-
визиями мы могли удержать западные укрепления, пред-
ставлявшие собой всего лишь обширный строительный
участок, имея против себя сотню французских дивизий.
С военной точки зрения это было невозможно», —зая-
вил Иодль в своих показаниях 4 4 июня 1946 года.
Вряд ли можно удивляться тому, что Александр Ка-
доган, постоянный заместитель министра иностранных
дел, заявил в эти дни (5 апреля 1938 года) в беседе с
чехословацким посланником в Лондоне, что, «несмотря
на все заверения, Германия боится России» 5.
Кейтель признал (4 апреля 1946 года), что 21 апре-
ля 1938 года он «слышал предложения относительно
подготовки к войне против Чехословакии», но он считал,
что, «учитывая нашу тогдашнюю военную мощь, армия
не в состоянии провести эту операцию» 6. В действитель-
ности (как это видно из памятной записи адъютанта
Гитлера, Шмундта) эти «предложения» были в указан-
ный день сделаны самим Гитлером и воплощены в ин-
струкциях о проведении «Операции Грюн» против Чехо-
словакии, которые были составлены на следующий день.
1 "Trial", part XI, p. 49.
2 Ibid., p. 10.
3 "Trial", part XV, p. 320.
4 Ibid., p. 368.
5 «Документы и материалы», т. I, стр. 119.
6 "Trial", part XI, p. 1.
272

В этом плане сквозит явная тревога за военную сторону
дела. Инструкции предписывали путем одновременного
наступления моторизованных войск, движущихся с раз-
ных сторон, достигнуть в течение первых же четырех
дней «выдающихся военных успехов», ибо в противном
случае возникла бы европейская война 1. В пересмот-
ренной и развернутой директиве, представленной Кейте-
лем Гитлеру 20 мая, снова подчеркивалась опасность
вовлечения в войну крупных держав 2.
«Германская армия еще далеко не завершила свою
организацию и вооружение», — отмечал 9 мая англий-
ский военный атташе в Берлине полковник Мэсон-Мак-
фарлан 3. Она, «несомненно, не готова к европейской вой-
не», — заявил он Уильяму Стрэнгу, который по поруче-
нию Форин оффис 28 и 29 мая посетил английское по-
сольство в Берлине 4.
Однако, как мы знаем, 30 мая Гитлер распорядился
внести изменения в план «Операции Грюн», с тем что-
бы он предусматривал нападение на Чехословакию «в
ближайшем будущем». Запись в дневнике Иодля пока-
зывает, какие это вызывало опасения. «Становится бо-
лее ясным контраст между интуицией фюрера, считающе-
го, что необходимо осуществить это в нынешнем году, и
мнением армии, что мы этого еще не можем сделать,
так как западные державы, несомненно, вмешают-
ся, а мы еще не можем с ними сравниться»5.
Началась энергичная подготовка. Знаменательно, од-
нако, что 27 июля, почти два месяца спустя, Мэсон-
Макфарлан доносил: «Я постоянно сталкиваюсь со все
новыми доказательствами того, что Германия в целом
не готова начать войну этой осенью». И даже его на-
чальник Невиль Гендерсон признавался 6 августа Га-
лифаксу: «Если бы мы как следует показали когти, Ги-
тлер сегодня не решился бы на войну» 6.
То, что эта оценка положения была верна, подтвер-
ждается памятной запиской, представленной 16 июля
главнокомандующему фон Браухичу тогдашним началь-
1 D. G. F. P., vol. II, pp. 239—240.
2 Ibid., pp. 299—303.
3 D. В. F. P., vol. I, p. 271.
4 Ibid., p. 413.
5 "Trial", part II, p. 11.
6 D. B. F. P., vol. II, pp. 16, 58.
273

ником штаба генералом Беком. В этой памятной записке
он протестовал против решения напасть на Чехослова-
кию, «пока военная обстановка не изменится коренным
образом». В настоящее время, писал он, «я считаю эту
затею безнадежной, и эта точка зрения разделяется все-
ми моими квартирмейстерами и начальниками управле-
ний генерального штаба, которым придется заниматься
подготовкой и ведением войны против Чехословакии» 1.
Не добившись никаких изменений, Бек в начале августа
подал в отставку. Мнения, аналогичные точке зрения
Бека, были высказаны и на военном совещании, созван-
ном Гитлером 10 августа. Генералы отнюдь не выражали
восторга по поводу состояния оборонительных укрепле-
ний на Западе, и, как отмечает Иодль, такая точка зре-
ния «была очень широко распространена среди офице-
ров генерального штаба армии». Один из них даже за-
явил, что эти укрепления удастся удерживать не более
трех недель. Это страшно рассердило Гитлера. Иодль
писал, что расхождения между взглядами Гитлера и
генералов могут «причинить величайший политический
ущерб» и что на этот счет ходит множество «слухов» 2.
Эти слухи получили довольно широкое распростра-
нение. Из приводившегося нами выше сообщения дипло-
матического корреспондента видно, что к началу сентя-
бря они достигли Лондона. Только горстка людей знала,
что эту весть привез с собой посланец генералов Эвальд
фон Клейст. 18 августа, решившись на серьезный риск,
он прибыл в Лондон, чтобы заявить, что все они против
войны, но им нужна помощь извне. Эта помощь должна
выразиться либо в ясном заявлении Англии, что в слу-
чае вторжения в Чехословакию она будет воевать вме-
сте с Францией, либо в обещании поддержать военный
и монархический государственный переворот против Гит-
лера (фон Клейст виделся с Ванситтартом и Черчиллем,
которые передали содержание своих бесед с ним Чембер-
лену и Галифаксу. Однако планы фон Клейста не полу-
чили определенного одобрения)3.
1 Памятная записка опубликована в книге В. Ферстера
(\V. Fo er s t еr, Ein General kampft gegen den Krieg, Munich, 1949),
цитируемой в книге Л В. Нэмира (L. В. N a m i e r, In the Nazi
Era. 1952. p 30).
2 "Trial" part III, p. 325
3 D. B. F P., vol. II. pp. 683-689
274

Во Францию также поступали сведения о состоянии
германских укреплений. «Линия Зигфрида не может ид-
ти ни в какое сравнение с линией Мажино», заявил Да-
ладье английскому послу в Париже 8 сентября. Очень
немногие сооружения этой линии были сделаны из бето-
на. В основном она состояла из полевых укреплении. Со-
оружалась эта линия с излишней поспешностью 1. (Мы
уже приводили показание Иодля на процессе в Нюрнбер-
ге о том, что германские укрепления на Западе представ-
ляли собой попросту обширный «строительный уча-
сток».) В тот же самый день Иодль записал в своем
дневнике, что он, как и начальник штаба будущей армии
вторжения генерал Штюлпнагель, «встревожен» недав-
ним заявлением Гитлера, подразумевающим, что он го-
тов воевать с западными державами. Иодль утешался
только тем, что эти державы, быть может, всего лишь
пугают2.
Каково было положение накануне Мюнхена? Приве-
дем два совершенно не зависящие друг от друга свиде-
тельства. Согласно одному свидетельству, исходящему
из внутреннего германского источника, поздней осенью
1938 года в результате всех тех новых энергичных уси-
лий, о которых Гитлер распорядился в конце мая, Гер-
мания располагала 55 дивизиями; в это число входило
несколько «плохо снаряженных» дивизий, а также ре-
зервные дивизии3. Таким образом, апрельская цифра
увеличилась всего лишь на 9 или 10 дивизий; при этом из
55 дивизий пять боевых и семь резервных приходилось
держать на Западе, так что для Чехословакии и других
районов оставалось всего 43 дивизии. Другая оценка
принадлежит разведывательному управлению француз-
ской армии. На ней Гемелен основывал свое сообщение
Чемберлену от 26 сентября. Согласно этой оценке, Фран-
ция будет располагать вначале ста дивизиями. Германия
обладает несовершенной и еще не сформированной окон-
чательно армией, она испытывает недостаток в бензине,
на ее стороне только превосходство в воздухе. Чехосло-
вакия будет располагать 30 дивизиями (это была
серьезная недооценка ее действительных сил) против 40
1 D. В. F. P., vol. II, р. 269.
2 "Trial", part II, p. 18.
3 Показания Иодля на Нюрнбергском процессе, "Trial", part XV,
p. 369.
275

германских дивизий1. Констатируя это неравенство
(а оно имело значение, если немцы хотели, чтобы их
«молниеносное наступление» на Чехословакию увенча-
лось успехом), не принимали в расчет СССР.
После Мюнхена генеральный штаб чехословацкой
армии, у которого всегда состояло на службе несколько
офицеров германского генерального штаба, составил се-
кретный меморандум о состоянии немецкой армии в
1938 году. Этот меморандум был опубликован после
войны. «Немецкая армия в конце сентября, то есть на
шестой неделе ее усиленной мобилизации, имела в боль-
шинстве полков по два батальона; части состояли из
недостаточно обученных резервистов; во многих баталь-
онах не было пулеметных рот, недоставало тяжелой ар-
тиллерии, которая могла бы активно действовать против
наших укреплений. Хотя немецкая армия по сравнению
с нами и имела значительное преимущество в авиации,
однако большая часть пилотов прошла всего лишь 3—4-
месячный курс обучения. Что касается морального со-
стояния солдат, то дух армии, по заявлениям самих
немцев, был аналогичным тому, который господствовал
в немецкой армии во время ее отступления в 1918 году.
Наша армия была хорошо вооружена, резервисты хо-
рошо обучены, постоянные укрепления надежны, мораль-
ное состояние прекрасное. В этой обстановке наша армия
имела все условия для успешной борьбы с немецкой
армией» 2.
Но, может быть, все это было преувеличением ради
собственного утешения? Нет, как заявил на Нюрнберг-
ском процессе Иодль, даже годом позже, в сентябре 1939
года, Германия, вступая во вторую мировую войну, рас-
полагала всего 75 дивизиями, а ее снабжение военными
материалами было «смехотворно скудным» 3. 23 ноября
1939 года Гитлер и сам признался руководителям своих
вооруженных сил, что «западные укрепления пришлось
достраивать» уже после Мюнхена 4. В своих показаниях
по поводу Мюнхена Кейтель заявил: «Мы были страшно
рады, что дело не дошло до военных операций, ибо на
1 М. Gamelin, op. cit., vol. II, pp. 351—352.
2 Цитируется по книге В. Краля (названное сочинение, стр. 224).
3 "Trial", part XV, pp. 320 et seq.
4 'Trial" part II, p. 73.
276

протяжении всего подготовительного периода мы всегда
считали, что средства, которыми мы располагаем для на-
ступления на пограничные укрепления Чехословакии, не-
достаточны. С чисто военной точки зрения мы были не-
достаточно сильны, чтобы предпринять наступление, свя-
занное с прорывом пограничных укреплений: у нас не
было технических средств для такого наступления» 1.
Исходя из этого, генеральный штаб 27 сентября якобы
представил Гитлеру меморандум, который ряд авторов
признает, вероятно, подлинным (хотя сообщение о нем
появилось после Мюнхена только во французской печа-
ти) 2.
В меморандуме говорилось о скверном моральном
состоянии германского народа; приводились многочислен-
ные случаи нарушения дисциплины и неподчинения в
вермахте; упоминалось о неудовлетворительном состоя-
нии линии Зигфрида и об отсутствии укреплений в рай-
онах Ахена и Саарбрюкена; отмечался недостаток офи-
церов и унтер-офицеров (в случае всеобщей мобилизации
18 дивизий оказалось бы вообще без офицеров); говори-
лось о военных последствиях поражения и о его вероят-
ности в любой войне, которая не будет носить чисто
местного, характера. Французская газета, опубликовав-
шая изложение меморандума, сообщала также, что вече-
ром 27 сентября адмирал Редер в личной беседе с Гит-
лером добавил к этому свое собственное предостереже-
ние — предостережение, подкрепленное мобилизацией
английского флота, о которой было объявлено позднее
в тот же вечер.
Таким образом, имеется достаточно данных, свидетель-
ствующих о том, что Германия отнюдь не была столь мо-
гущественной, как в этом пытался убедить мир своими
речами Гитлер, и что тревога среди населения, как и бес-
покойство среди генералов, действительно существовали,
и не без основания. Довольно широко были также из-
вестны уроки австрийской «кампании» 11—12 марта, во
время которой был момент, когда «70 процентов всех
бронемашин и автомобилей застряло на дороге от Зальц-
1 "Trial", part XI, p. 2.
2 Н. Ripka, op. cit., 1939, pp. 212—214; W. S. Churchill,
op. cit., 1948, pp. 245—246; "Survey", vol. II, 1951, p. 415; L. B. Na-
mier, In the Nazi Era, 1952, p. 157.
277

бурга и Пассау к Вене из-за того, что шоферов спешно
сняли с учебы и посадили за руль» 1.
Собственно говоря, все сказанное выше содержалось в
ответе Кейтеля на вопрос, заданный ему в Нюрнберге
полковником чехословацкой армии Эгером: «Целью
мюнхенского соглашения было отстранить Россию от
участия в европейских делах, выиграть время и завер-
шить наши вооружения».
2. Силы сопротивления
А как обстояли дела другой стороны?
Что касается Чехословакии, то о ней кое-что уже бы-
ло сказано в главе седьмой. Даже враждебно настроен-
ные наблюдатели вынуждены были признать мощь, высо-
кое моральное состояние, хорошую подготовку и хорошее
оснащение ее вооруженных сил. К концу сентября под
ружьем находилось 1500 тысяч человек (35 дивизий, или
75 процентов всех обученных бойцов). Чехословакия ис-
пытывала трудности, обычные для государства, где во-
оружение, как и любое другое мероприятие, связанное
с государственными расходами, осуществляется путем
заключения контрактов с промышленно-торговыми фир-
мами. Она сталкивалась с задержкой поставок, конку-
ренцией иностранных покупателей и как результат это-
го—с недостатком некоторых материалов или низким их
качеством 2. В частности, чехословацкая армия, в отли-
чие от немецкой, испытывала недостаток в батальонных
автотранспортных средствах для перевозки солдатского
снаряжения. В целом, однако, вооруженные силы Чехо-
словакии стояли выше вооруженных сил любой другой
европейской страны. Они имели в своем составе несколь-
ко сот танков и свыше полутора тысяч самолетов. И, что
самое главное, за ними стояла тяжелая промышленность,
по уровню развития которой Чехословакия выдвинулась
в число семи наиболее передовых в промышленном отно-
шении стран Европы 3. По объему выпускаемой продук-
1 Показания Иодля на Нюрнбергском процессе ('Trial", part XV,
p. 323).
2 В. Краль (названное сочинение, стр. 232—242, 250—252) при-
водит ряд примеров, почерпнутых из чехословацких архивов.
3 В знак признания данного факта этим семи странам были пре-
доставлены постоянные места в руководящем органе Международ-
ного бюро труда.
278

ции чехословацкая сталеплавильная промышленность
стояла выше итальянской. Военный корреспондент «Ман-
честер гардиан», совершивший инспекционную поездку,
описывал (15 сентября), какое сильное впечатление на
него произвели блокгаузы и новейшая горная артиллерия,
виденные им в районе пограничных гор. Рассказывают,
что английский и итальянский военные атташе в Берли-
не, которые сопровождали германские войска, вступив-
шие в Чехословакию после мюнхенского соглашения, за-
мечали «несомненные признаки удивления и благоговей-
ного почтения, появлявшиеся на лицах германских офи-
церов, по мере того как они встречали все новые и новые
оборонительные укрепления, не обозначенные на тща-
тельно составленных картах, выданных их военной раз-
ведкой». Еще более глубокое впечатление произвела на
германских генералов главная линия обороны — «мощ-
ные укрепления, на которых можно было в течение про-
должительного времени сдерживать натиск противника» 1.
Немцы обратили также внимание на то, что в меся-
цы, предшествовавшие Мюнхену, чехословацкая авиация
начала регулярно пополняться советскими бомбардиров-
щиками. 18 августа германский военный атташе в Моск-
ве, ссылаясь на сведения, полученные от очевидцев италь-
янцев, сообщил, что на протяжении последних несколь-
ких месяцев одни и те же десять чехословацких летчиков
каждую неделю приезжали в Одессу по железной дороге
через Румынию. Очевидно, заключал он, они каждый раз
пилотировали оттуда в Чехословакию десять самолетов 2.
На случай быстрого увеличения количества истребителей
было построено много новых аэродромов. Смешно было
бы думать, что, если уж удалось преодолеть поистине не-
вероятные географические трудности, чтобы обеспечить
доставку самолетов в Испанию и Китай, могли сущест-
вовать какие-то неодолимые препятствия, мешавшие на-
ладить более регулярные поставки их в Чехословакию.
Едва ли есть необходимость подробно останавли-
ваться на резком контрасте между моральным состоя-
нием германского народа, о котором можно судить по
приводившимся выше сообщениям, и тем настроением, с
каким чехословацкий народ вступил бы в войну, если
1 J. W. W h e е 1 e r - В е n n е t t, op. cit, p. 333
2 D. G. F. P., vol. II, pp. 587—588.
279

бы ему ее навязали. Об этом достаточно убедительно
свидетельствуют стихийные проявления народных чувств,
имевшие место по всей стране 21 мая и затем снова 21
сентября, после того как стали известны берхтесгаден-
ские условия.
Военная мощь Франции заключалась в почти ста ди-
визиях. Едва ли можно сомневаться, что в то время ее
армия могла прорвать еще не достроенные германские
укрепления на западе. Силы, оборонявшие эти укрепле-
ния, составляли значительно менее четверти французских
войск, готовых к атаке, даже если учесть, что Франции
надо было оставить крупные резервы для защиты италь-
янской и испанской границ. Если надо принять во вни-
мание неудовлетворительное состояние французской
авиации по сравнению с германской, то необходимо пом-
нить также и о том, что по оснащенности танками гер-
манская армия в 1938 году была совсем не та, что годом
позже, когда она захватила свыше 600 чехословацких
танков и перевела заводы Шкода — крупнейшие в Цент-
ральной Европе — исключительно на производство воору-
жения для собственных нужд.
Есть все основания утверждать, что, если бы француз-
ское правительство ясно заявило, что оно с оружием в
руках выступит вместе с Чехословакией в защиту терри-
ториальной целостности последней, это заставило бы гер-
манских военных руководителей призадуматься. В осо-
бенности поскольку им было известно, что Советский
Союз обязался в этом случае оказать поддержку Чехосло-
вакии своими вооруженными силами в соответствии с ус-
ловиями советско-чехословацкого и советско-французско-
го договоров о взаимопомощи. Советское правительство
не опубликовало подробных сведений о вооруженных си-
лах, которые оно могло выставить в сентябре 1938 года
(после войны такие сведения были опубликованы относи-
тельно вооруженных сил, которыми Советский Союз
располагал в сентябре 1939 года 1). Но, помимо данных,
правда исходящих из вторых рук— мы имеем в виду со-
общение Гамелена о предложении, полученном им от
Ворошилова 26 сентября 1938 года, которое приводилось
в предыдущей главе,— имеется и другая оценка, произ-
веденная опытным человеком, не способным к оптимисти-
1 «Фальсификаторы истории» (Историческая справка), раз-
дел III, M., 1948.
280

ческому преувеличению. Речь идет об оценке, сообщенной
послом Дэвисом государственному секретарю Хэллу
6 июня 1938 года в его краткой фактической справке, где
он дал характеристику положения в СССР, каким оно
ему представлялось. Данные военного характера основы-
вались главным образом на сведениях, собранных его во-
енным атташе. Согласно этим сведениям, Советский Союз
имел под ружьем 1300 тысяч человек и около 5 миллионов
обученных запасных; 4 тысячи танков, пригодных к немед-
ленному использованию, и 4500 самолетов в действии,
причем промышленность ежегодно производила 4800 са-
молетов 1. Интересно, что, когда французский военный ат-
таше осенью того же года сообщил весьма схожие цифры
(1300 тысяч солдат, 4500 танков, 3500 самолетов — в том
числе 400 тяжелых бомбардировщиков, сосредоточенных
в западных округах — и 150 тысяч обученных или про-
ходящих обучение летчиков), французское военное мини-
стерство (которое ранее отвергло советский легкий ист-
ребитель) предложило ему «быть более умеренным в
оценке советских вооруженных сил» 2.
Но был ли СССР в состоянии оказать немедленную
и действенную военную помощь? Подобный вопрос мог
возникнуть лишь потому, что общественность в западных
странах — да и не только общественность, но, как мы
видели, также и правительства — все еще верила фан-
тастическим измышлениям, извращавшим действитель-
ное положение в СССР. «Таймс» поместила 7 сентября
(в тот же день, когда появилась упоминавшаяся ранее
зловещая передовая статья) знаменательное сообщение
своего рижского корреспондента (следует подчеркнуть,
что как газета, так и корреспондент отнюдь не отлича-
лись расположением к СССР). Как следовало из этого
сообщения, в Москве господствует та точка зрения, что
«Красная Армия, и в особенности военно-воздушные си-
лы, вмешаются, если Чехословакия попросит о помощи.
Реорганизацию Киевского и Белорусского военных окру-
гов объясняют как подготовку к этому, особенно учиты-
вая то обстоятельство, что эти округа усилены почти
до нормы военного времени, а все пограничные гарни-
зоны получили подкрепления».
1 J. E. D a v i e s, op. cit., pp. 408—409.
2 R. С о u 1 о n d r е, op. cit., pp. 128—129.
281

Все это относилось не только к указанным погранич-
ным округам. В тот же самый день советские газеты по-
лучили отчет специального корреспондента ТАСС о
заключительном дне военных маневров в Московском ок-
руге. Маневры проводились в обстановке, максимально
приближенной к условиям военного времени, с участием
всех родов оружия и в присутствии народного комиссара
обороны маршала Ворошилова. «Учения показали, что
части Московского военного округа, как и вся Красная
Армия, находятся в состоянии мобилизационной готов-
ности и способны в любой момент нанести противнику
сокрушительный удар»,— заключал свой отчет коррес-
пондент. Это сообщение с фигурировавшим в нем не-
обычным и многозначительным термином «мобилизаци-
онная готовность» было в тот вечер первым передано
по московскому радио в последних известиях на русском
языке, однако круги, специализировавшиеся в то время
на приеме «разоблачительных» материалов советского
радио, которые можно было использовать для дискреди-
тации СССР, совершенно не заметили этой важной пе-
редачи.
Мы уже упоминали появившиеся 26 сентября в «Нью-
Йорк таймс» и лондонской «Таймс» сообщения о мощных
советских вооруженных силах, сосредоточенных в запад-
ных округах Советского Союза и готовых немедленно
вступить в бой. Цифры, приведенные газетами, совпада-
ли с теми, которые сообщил в тот день помощнику Га-
мелена советский военный атташе в Париже.
Интересно отметить, что в тот год в Советском Союзе
в праздничных парадах 7 ноября участвовал — только в
тех городах, по которым в газетах были приведены со-
ответствующие цифры, — 1991 самолет (истребители и
бомбардировщики новейшей конструкции).
Что касается морального состояния советского наро-
да, то вопреки смехотворным секретным донесениям анг-
лийского посольства гости из СССР, находившиеся во
время этого кризиса в Западной Европе, рассказывали
в частных беседах о той спокойной решимости, с какой
рабочие московских заводов и колхозники различных
сельских районов, которые им довелось посетить, встреча-
ли всё более грозные вести, поступавшие на протяжении
всего лета и осени из Центральной Европы, а также об
их глубоком сочувствии Чехословакии. Нет никакого сом-
282

нения, что русские стали бы воевать с такой же реши-
мостью, какую они продемонстрировали в своем сопро-
тивлении Японии в начале августа. В течение последней
декады августа, когда для прохождения военного обуче-
ния были призваны военнообязанные 1917 года рождения
и половина контингента 1918 года рождения, в народный
комиссариат обороны поступили тысячи заявлений от
юношей, просивших призвать их в армию досрочно.
Дух советских войск проявился в операциях Особой
Краснознаменной Дальневосточной армии против япон-
цев в районе озера Хасан в условиях исключительно
трудной местности. Эти операции происходили в то са-
мое время, когда германские вооруженные силы демон-
стративно концентрировались вокруг Чехословакии.
Однако не следовало ли ожидать трудностей с
обеспечением прохода советских войск, которые двину-
лись бы на помощь Чехословакии? Сборники дипломати-
ческих документов, опубликованные после войны, и ряд
комментариев к ним, в частности на французском языке
книга Жоржа Боннэ 1, являвшегося в 1938 году мини-
стром иностранных дел, и на английском — профессора
Арнольда Тойнби 2 и его соавторов, придают большое
значение этим трудностям и противоречиям, поскольку
это касалось Румынии. Однако внимательное изучение
документов (не считая послевоенных апологетических со-
чинений людей, стремившихся выслужиться в те годы,
когда начиналась «холодная война») позволяет создать
совершенно ясную и понятную картину. Румынией управ-
лял крайне реакционный класс землевладельцев и фи-
нансовых магнатов-авантюристов, но значительная часть
их прекрасно понимала, что означало бы для них полное
поглощение их страны Германией. Кроме того, в Румынии
уже существовали крупные террористические организа-
ции, финансировавшиеся Германией. Они сумели до-
биться устранения из правительства Николае Титулеску,
сторонника коллективной безопасности, одного из самых
способных и дальновидных европейских дипломатов.
В интересах Румынии было принять участие в любых дей-
ственных мероприятиях, способных мирными средствами
остановить продвижение нацистской Германии к Черному
1 G. Bonnet, op cit.
2 A J. Toynbee, Survey of International Affairs, 1938, vol. II.
283

морю, а если бы эти мероприятия ни к чему не привели,
то даже принять участие в войне.
Однако все дело было в том, чтобы эти мероприятия
были действенными, а между тем до самой последней
минуты румынское правительство видело то же, что и
каждый в Европе мог видеть, а именно, что английское
и французское правительства почти все время явно стре-
мились не столько сопротивляться Гитлеру, сколько прий-
ти к соглашению с ним за чужой счет и мирно расчле-
нить Чехословакию, вместо того чтобы защищать ее.
В этих условиях занять слишком определенную позицию
означало, что Румыния могла оказаться в критический
момент в одиночестве, лицом к лицу со страшным Гитле-
ром. С другой стороны, бывали моменты, когда каза-
лось, что все же можно попытаться оказать сопротивле-
ние. Поэтому в вопросе о праве прохода советских во-
оруженных сил румынское правительство заняло нетвер-
дую, постоянно изменявшуюся и на первый взгляд проти-
воречивую позицию, в которой, однако, была своя после-
довательность.
Немцы всегда подозревали, что Румыния дала твер-
дое согласие на проход советских войск или перелет со-
ветских самолетов через свою территорию, и даже прямо
обвиняли ее в этом. В этих случаях румыны категоричес-
ки отрицали, что имело место что-либо подобное. В сбор-
нике «Документы о внешней политике Германии» упо-
минается ряд таких случаев. 3 июня германский послан-
ник в Румынии телеграфировал, что, как ему стало из-
вестно, генеральный штаб согласился на беспосадочные
полеты советских самолетов над Румынией; мы уже виде-
ли, что 18 августа от посольства в Москве было получено
донесение, по-видимому, подтверждавшее это; 30 августа
Эйзенлор доносил из Праги, что чехи ведут переговоры
с румынами о разрешении прохода 100 тысяч советских
войск через румынскую территорию. 26 сентября ру-
мынский посланник в Риме сообщил итальянскому пра-
вительству, что эта просьба «категорически отклонена»;
а 28 сентября румынский министр иностранных дел Ком-
нен заявил германскому посланнику, что вопрос о праве
прохода советских войск даже не обсуждался с Литви-
новым в Женеве две недели назад 1.
1 D. G F P., vol. II, pp. 383, 660, 936, 981.
284

Так же осторожно румыны вели себя с людьми, кото-
рых они подозревали в тесной дружбе с нацистами, та-
кими, как Боннэ или посол Невиль Гендерсон, а также
с польским правительством. Так, в начале мая в Берлине
Гендерсону было дано понять, что они не разрешат про-
хода советских войск1. 2 мая Комнен в Женеве дал та-
кой же ответ Боннэ 2, он был повторен французскому
послу в Бухаресте Тьерри, о чем тот сообщал в своей те-
леграмме от 7 июля 3. Выше мы уже упоминали о ма-
невре Боннэ, который, стремясь запугать чехословацкое
правительство, примерно в это же время распустил слух
об античехословацком заявлении, якобы сделанном ру-
мынами в Берлине4. 10 августа польский посол в Берли-
не сообщил Герингу, что Комнен заверил венгров в том,
что Румыния откажется пропустить советские войска
через свою территорию, и «Геринг с удовлетворением
принял это заявление»5. 11 сентября в Женеве Комнен
в беседе с Боннэ снова отрицал, что Румыния пропустит
советские войска 6. И так далее. В донесениях американ-
ских дипломатов также вначале сообщалось о нескольких
подобных же заявлениях.
Однако 17 августа германский военный атташе в
Праге, беседуя со своим английским коллегой, заявил,
что, как ему стало известно, Румыния разрешит перелет
советских самолетов в Чехословакию в военное время7.
31 августа Тьерри сообщил, что самолеты будут пропу-
щены; это решение Комнен подтвердил ему 6 сентября 8.
12 и 13 сентября румынский посланник в Москве заявил
французскому послу, что он хотел бы обсудить с русски-
ми вопрос о военном сотрудничестве9; Тьерри 12 и 16
сентября подтвердил Боннэ, что румыны теперь согласны
пропустить через свою территорию самолеты (бывший
посланник сообщил об этом 18 ноября 1947 года в пись-
ме в газету «Монд»). Короче говоря, когда наконец по-
1 D. В. F. P., vol. I, p. 257.
2 G. Bonnet, op. cit, p. 126.
3 Ibid., p. 163.
4 «Документы и материалы», т. I, стр. 164—169.
5 Там же, стр. 175.
6 G. Bonnet, op. cit., p. 201—203.
7 D. В. F. P., vol. II, p. 144.
8 Об этом сообщается не только в книге Ж. Боннэ (G. Bon-
net, op. cit.), но и в D. G. F. P., vol. II, pp. 710—711.
9R. Coulondre, op. cit., p. 158.
285

явился какой-то шанс на то, что кто-то окажет поддерж-
ку Чехословакии, румынское правительство почувствова-
ло себя несколько увереннее. 18 сентября чехословацкий
министр иностранных дел заявил американскому послан-
нику в Праге, что «все подготовлено для прохода совет-
ских войск через Румынию»1. А 19 сентября в Женеве
Комнен также заявил де ла Уорру, что в случае войны
будет разрешен транзит через Румынию военных мате-
риалов, в частности самолетов, из Советского Союза в
Чехословакию 2.
Суть дела очень ясно сформулировал Рипка, который
в 1939 году в своей книге писал, что официальная поли-
тика Румынии «была во всех отношениях политикой вер-
ного союзника, который не хотел ограничиваться узким
толкованием юридических обязательств договора, связы-
вавшего его с Чехословакией... Нет никакого смысла га-
дать о том, какой путь избрала бы Советская Россия,
чтобы прийти на помощь Чехословакии: те, кто разбира-
лись в обстановке, знали, что такой путь был бы най-
ден» 3.
Ясно, что в условиях, когда великие державы, такие,
как Франция и Англия, нарушали свои прямые договор-
ные обязательства и обязательства, налагаемые на них
Уставом Лиги Наций, подобное маневрирование со сторо-
ны такого малого государства, как Румыния, было
вполне естественно. Именно учитывая это. Советский Со-
юз как до сентября, так и в течение всего этого месяца
добивался обсуждения этого вопроса в Лиге Наций или,
по меньшей мере, на международной конференции, ибо
это укрепило бы позицию Румынии.
О настроении третьего участника Малой Антанты,
Югославии, несмотря на прогерманскую политику ее
премьер-министра Стоядиновича, можно судить по теле-
грамме из Белграда, напечатанной в «Тан» 15 сентября.
В ней сообщалось, что чехословацкая миссия в Белграде
уже зарегистрировала 100 тысяч югославских доброволь-
цев, выразивших желание служить в чехословацкой ар-
мии в случае войны. 24 сентября германский посланник в
Белграде доносил, что уличные демонстрации в поддерж-
! F. R. U. S., vol. I, p. 615.
2 D. В. F. P., vol. II, p. 355
3 H R i p k a, op cit, pp. 114, 300.
286

ку Чехословакии приходится сдерживать с помощью по-
лиции 1.
Другой проблемой являлась позиция Польши. Если
бы она решилась напасть на Чехословакию — вместе ли
с Германией или в одиночку,— мы уже знаем, какие серь-
езные последствия это могло иметь для нее на Востоке.
Но ни один из тех, кто в течение этого критического
месяца вращался в среде дипломатов различных стран,
будь то в Женеве или в столицах крупных государств,
не верил всерьез, что даже тогдашнее польское правитель-
ство решится избрать такой курс или останется нейтраль-
ным, если вспыхнет война, в которой Германия будет
иметь против себя Англию, Францию, Чехословакию,
другие государства Малой Антанты и СССР. А это долж-
но было повлечь за собой применение статьи 16 Устава
Лиги Наций, предусматривавшей право прохода войск.
В этой связи важно понять, каким могучим средством
давления на Польшу располагали французское и англий-
ское правительства — средством, которое они со спокой-
ной совестью и без всяких колебаний применяли в отно-
шении Чехословакии. Оно заключалось в том, чтобы
оставить ее беззащитной перед немцами.
«Франция должна была потребовать, чтобы Польша
выполнила свои обязательства, вытекающие из Устава
Лиги, и пригрозить, что, в случае если Польша будет
упорствовать, Франция также будет считать себя свобод-
ной от всяких обязательств»,— писал Поль Рейно в
1947 году. Он указывал, что это было успешно продела-
но, когда в 1936 году Польша получала у Франции заем
на вооружения2. Франция и Англия, писал Робер Ку-
лондр в 1950 году, должны были сделать Варшаве «серь-
езное совместное представление». «Ведь Польше приш-
лось бы выбирать между верностью договору, которому
она была обязана своим воскресением, и изоляцией, кото-
рая оказалась бы для нее роковой, и не было ли нашим
долгом заставить ее ясно заявить о своей позиции?»3
Поистине мудрые слова — если бы только английское
и французское правительства хоть на минуту сами наме-
1 D. G. F. Р, vol II, p. 923.
2 P. Revnaud, La France a sauve l'Europe, vol. I, 1947,
p. 126
3 R. Coulondre, op cit., p. 154.
287

ревались соблюдать верность Уставу или франко-чехо-
словацкому договору!
Итак, подведем итоги. Каждому может взбрести на
ум совершить какой-нибудь безумный поступок; могло
это взбрести на ум и Гитлеру. Однако до тех пор в поли-
тике Гитлера не было ничего безумного, какие бы «сце-
ны» он ни разыгрывал для государственных деятелей,
которым надо было на что-то ссылаться в оправдание
своих действий. Напротив, в его политике виден был хо-
лодный, сознательный расчет и прежде всего тонкая
оценка меры готовности его видимых противников к со-
трудничеству с ним. Когда они давали понять, что не на-
мерены сотрудничать — так было, например, когда воз-
ник вопрос о германских укреплениях, созданных против
Франции на марокканском побережье, контролируемом
Франко (январь 1937 года), и на Нионской конференции
при обсуждении вопроса о действиях германских и италь-
янских подводных лодок «неизвестной националь-
ности», которые начали нападать на английские военные
корабли (сентябрь 1937 года),— Гитлер показывал, что
он вполне способен прислушиваться к голосу рассудка.
Есть все основания полагать, что и в данном случае,
если бы державы, заинтересованные в мире, выступали
сплоченно в защиту международной безопасности, Гитлер
скорее решил бы внять голосу разума, чем развязать
всеобщую войну, в которой Германия неизбежно потер-
пела бы сокрушительное поражение.

ГЛАВА X
ЧЕХОСЛОВАКИЯ
И ЛИДЕРЫ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ
Ознакомление с деятельностью социалистических пар-
тий Англии и Франции в тот период, когда Гитлер раз-
рабатывал свои замыслы в отношении Чехословакии,
показывает, что руководители обеих этих партий не
оказали сколько-нибудь действенного сопротивления
планам своих правительств. Наиболее снисходительный
вывод, который можно сделать на этот счет, это что они
до самого последнего момента не понимали, что постав-
лено на карту (хотя этому и трудно поверить).
1. Англия
Что касается английской лейбористской партии, то
до сентября 1938 года ее руководители не желали ока-
зать искреннюю поддержку Чехословакии и мирились с
двусмысленными заявлениями лиц, чьи высказывания
воспринимались всеми как выражение их собственной
точки зрения. Все это могло лишь поощрять честолю-
бивые замыслы нацистов. По своим практическим ре-
зультатам подобная политика не так уж сильно отлича-
лась от политики самого английского правительства, хо-
тя в основе той и другой, без сомнения, лежали весьма
различные мотивы.
Первый официальный отклик на советскую ноту был
благоприятным. «Дейли геральд» 18 марта назвала ее
«именно таким практическим шагом, какого миллионы
англичан годами ждали от своего собственного прави-
тельства». Газета заявляла, что советскую инициативу
необходимо «приветствовать и поддержать». Однако
это, видимо, не понравилось руководству лейбористской
партии.
24 марта, во время дебатов в палате общин по пово-
ду захвата Австрии, лидеры лейбористов не пытались
выступить в поддержку советской ноты и молчаливо
поддержали английское правительство, ответившее на
289

нее отказом. О самой ноте в ходе дебатов упоминали
лишь вскользь. Критикуя политику правительства, Эттли
заявил, что она опасна своей «слабостью, пассивностью
и неопределенностью» (хотя эфиопы, испанцы и китай-
цы могли бы сказать ему, что у них имеется вполне
определенное мнение о направлении этой «пассивной»
политики). В тезисах, разосланных 18 марта исполни-
тельным комитетом лейбористской партии своим про-
пагандистам и ораторам, ни о Чехословакии, ни о со-
ветском предложении даже не упоминалось!
Что это не было случайным упущением, показала ре-
дакционная статья «Дейли геральд» от 22 марта, в ко-
торой газета поздравляла чехословацкое правительство
по поводу первых обещанных им уступок судетским нем-
цам и выражала надежду, что оно будет «в максималь-
ной степени проводить политику равенства националь-
ных меньшинств». Это-де увеличило бы шансы на «до-
стижение необходимого сотрудничества европейских дер-
жав для сохранения мира в Центральной Европе», по-
скольку отказ национальным меньшинствам в равен-
стве «создает постоянную угрозу миру».
Знаменательно, что в этой статье ни слова не было
сказано о том, что подлинная угроза миру исходит от
Гитлера. Газета давала понять, что мир можно сохра-
нить путем уступок гитлеровцам. Тем самым она не
только умалчивала о том, что создание единого фрон-
та миролюбивых держав есть единственный способ
обуздать Гитлера, то есть уже не выступала более в под-
держку предложений Литвинова, но и становилась в
принципе на точку зрения премьер-министра тори. Та-
ким образом, лейбористская газета фактически облег-
чала Гитлеру его задачу. В соответствии с этой позици-
ей (после беседы, состоявшейся 26 марта между Чем-
берленом и представителями генерального совета Кон-
гресса тред-юнионов) исполком лейбористской партии
13 апреля отклонил предложение о создании объеди-
ненного союза мира, выдвинутое впервые газетой
«Рейнольдс ньюс». Предложение предусматривало, что
в основу союза должно быть положено сотрудничество
с целью свержения правительства в интересах сопротив-
ления фашистской агрессии.
То же самое повторилось и после критического
дня — 21 мая. Всего лишь за несколько дней до этого
290

Артур Гендерсон от имени лейбористской партии потре-
бовал от правительства заверения в том, что оно не
станет поддерживать никаких уступок, «могущих лишить
Чехословакию каких-либо из ее действенных средств
обороны против немцев». Как показали последующие
события, этот запрос, который представитель правитель-
ства обошел в своем ответе, попал как нельзя более в
точку. Однако, когда Чемберлен явился в парламент,
чтобы сделать предварительное заявление о ходе пере-
говоров (23 мая), Эттли смог только выразить надеж-
ду, что соглашение не причинит ущерба «законным пра-
вам чешского народа» — эластичная фраза, которая мог-
ла означать все, что угодно.
На следующий день «Дейли геральд», касаясь чехо-
словацкого кризиса, также совершенно забыла о важ-
нейшем вопросе, поднятом Гендерсоном. Она поздравила
чехов с проявленным ими хладнокровием, а английское
и французское правительства — с их твердостью, но
тут же поспешила добавить, что «не может быть и речи
о какой-либо дипломатической победе или дипломатиче-
ском поражении». Это утешительное заверение затемня-
ло смысл происшедших событий и таким образом вновь
отвлекало внимание от истинной сути грозившей опасно-
сти. И как бы для пущей верности газета далее указы-
вала, что «как Германии, так и Чехословакии напомни-
ли о далеко идущих последствиях, к которым может при-
вести всякое опрометчивое применение силы». Посколь-
ку едва ли можно было заподозрить, что Чехослова-
кия замышляет вооруженное нападение на Германию,
эта фраза в данном случае могла иметь в виду лишь те
суровые меры, которые Чехословакия должна была при-
нять для подавления предательской «пятой колонны»,
открыто создававшейся генлейновцами в целях шпио-
нажа и раздувания гражданской войны. Таким образом,
Гитлер, который знал, что запоздалые предостережения,
обращенные к нему англичанами и французами, вызва-
ны решимостью чехов сопротивляться, теперь мог за-
ключить, что по крайней мере руководство английской
лейбористской партии выступает заодно с правитель-
ством против всяких решительных мер в отношении
Генлейна.
Лидеры лейбористской партии, признавая, что народ-
ный фронт против фашизма и чемберленовского прави-
291

тельства может оказаться необходимым, если это будет
«единственным условием сохранения мира и демокра-
тии», в середине мая вновь отвергли эту идею, заявив,
что «путь к миру пролегает через социализм». А пото-
му пока что Чемберлен мог продолжать свою «твердую»
политику.
26 мая Генлейн дал свое пресловутое интервью кор-
респонденту «Дейли мейл», пригрозив гражданской вой-
ной и германской интервенцией в случае, если его тре-
бования не будут удовлетворены. Во время другого ин-
тервью, которое министр иностранных дел Чехослова-
кии дал пражскому корреспонденту «Дейли геральд»,
последний фактически высказал ту мысль, что генлей-
новцы не только могут мирно жить в Чехословакии,
проводя на практике нацистскую доктрину, но и могут
быть включены в состав кабинета. Министр иностран-
ных дел ловко уклонился от ответа на это предложение.
Вместо этого он подчеркнул желание чехословацкого
правительства прийти к справедливому соглашению. Тем
не менее в своем редакционном комментарии «Дейли
геральд» (27 мая) сочла возможным заявить, что из
этих двух интервью, если рассматривать их вместе, «сле-
дует, что при наличии доброй воли проблема может
быть решена в рамках демократической республики».
Таким образом, орган лейбористской партии усиливал
впечатление, что в самом характере требований генлей-
новцев и в том, что стояло за ними, не заключалось ни-
какой реальной опасности. Четыре месяца спустя ли-
деры лейбористской партии уже лучше разбирались в
обстановке. В тезисах, изданных 16 сентября, они ана-
лизировали меморандум, представленный Генлейном
7 июня и «излагавший в более осторожных выражениях»
основные положения речи, произнесенной им 24 апреля
в Карловых Варах. Они указывали, что этот более «осто-
рожный» документ «в действительности продиктован
вовсе не заботой о якобы терпящих невзгоды судетских
немцах, а ставит своей целью уничтожение чехословац-
кого государства в его нынешней демократической фор-
ме и вовлечение его в сферу германского господства»
К сожалению, это было признано слишком поздно.
Итак, в конце мая лейбористской партии приписы-
вали (без всяких возражений с ее стороны) ту точку
зрения, что требования генлейновцев могут, по крайней
292

мере отчасти, лечь в основу урегулирования, которое
будет достигнуто путем переговоров. Чтобы подчерк-
нуть это, дипломатический корреспондент «Дейли ге-
ральд» писал 28 мая, что в вопросе о местной автономии
«между позициями судетских немцев и чехов, по-види-
мому, нет непримиримого противоречия» — утвержде-
ние, находящееся в вопиющем противоречии со всем
тем, что было известно о Генлейне и его вдохновителях.
Несмотря на растущую тревогу среди рядовых чле-
нов партии и появившиеся сообщения о поездке Гали-
факса в Париж, следующее заявление лейбористской
партии по вопросу о Чехословакии было сделано лишь
в конце июля и опять через «Дейли геральд». В нем
выражалось одобрение миссии Ренсимена при том усло-
вии, что он является действительно независимым совет-
ником, а не используется для запугивания чехословац-
кого правительства! Это заявление совершенно не учи-
тывало предшествующую политику английского прави-
тельства и подразумевало — вопреки этой политике, —
что Ренсимена могли использовать для какой-то иной
цели, а не для запугивания Чехословакии. Отвлекши
внимание от этой подлинной опасности, «Дейли геральд»
снова успокоила рабочий класс и тем самым облегчила
Невилю Чемберлену путь, который он избрал для себя.
29 августа германский поверенный в делах в Лондо-
не мог уже сообщить о том, что «целую неделю нет
никаких нападок на Чемберлена». По его мнению, это
объяснялось тем, что у английской общественности «на-
чинает возникать чувство солидарности» 1. За возникно-
вение этого чувства, проявлявшегося в усилении нажи-
ма на Чехословакию, главную ответственность, без сом-
нения, несли лейбористские лидеры. В сентябре 1939 го-
да германский посол фон Дирксен, оглядываясь на весь
этот период в целом, также высказал мнение, что в ме-
сяцы, последовавшие за чехословацкой мобилизацией
21 мая, чехословацкий вопрос «потерял свою непосред-
ственную актуальность» для всех, кроме «политической
общественности» 2.
Первое публичное выступление официальной лейбо-
ристской организации в Англии, означавшее полный
1 «Документы и материалы», т II, стр. 41.
2 Там же, стр 176—177.
293

разрыв с политикой правительства, последовало лишь
после того, как события 6—7 сентября внезапно разо-
блачили смысл игры, которую вела в Чехословакии мис-
сия Ренсимена. На совместном заседании генерального
совета Конгресса тред-юнионов и исполкомов лейборист-
ской партии и парламентской фракции лейбористской
партии, состоявшемся 7 сентября в Блэкпуле, был
принят манифест, одобренный на следующий день Кон-
грессом тред-юнионов. Бот важнейшие положения этого
манифеста:
«Весь мир стоит сегодня на грани войны. В резуль-
тате того, что на протяжении последних семи лет агрес-
сивные государства безудержно прибегали к насилию
и применяли вооруженную силу, самым основам нашей
цивилизации грозит ужасная и непоправимая ката-
строфа.
В условиях столь серьезного и непосредственно гро-
зящего кризиса английский рабочий класс вынужден
выразить свое сожаление по поводу того, что столь тя-
желая доля ответственности за создавшееся положение
лежит на английском правительстве, проводящем нере-
шительную и неправильную политику. Именно эта сла-
бость способствовала подрыву авторитета и престижа
Лиги Наций».
Остановившись коротко на положении в Испании,
манифест далее продолжал:
«К чему ведет непонимание той истины, что мир не-
делим, показывает вновь угроза, нависшая ныне над
Чехословакией. От исхода этих событий зависит судьба
всего мира. Ни одно государство в послевоенную эпоху
не может похвастаться таким упорядоченным демокра-
тическим режимом, как Чехословакия. Ни одно государ-
ство не относилось к своим национальным меньшин-
ствам благороднее, чем она. Ныне она выступила с вели-
кодушным предложением, полностью удовлетворяющим
все их чаяния. Принятие этого предложения устранило
бы все законные поводы для недовольства, служащие
ныне предметом обсуждения.
Если германское правительство, несмотря на это,
развяжет войну против Чехословакии, оно заклеймит
себя как предателя интересов человечества. Его прово-
кационные мобилизации и лживые пропагандистские
кампании в германской печати препятствуют возрожде-
294

нию промышленности и торговли и отравляют между-
народные отношения.
Германское правительство потребовало, чтобы Чехо-
словакия подчинилась силе и отказалась от демократии,
чтобы она согласилась на установление тоталитарной
системы в пределах своих границ. Эти требования не-
совместимы с целостностью и независимостью Чехо-
словакии. Принципы демократии не допускают расчле-
нения чехословацкого государства путем передачи рай-
онов с судето-немецким населением под контроль наци-
стского правительства. Английский рабочий класс кате-
горически отвергает право английского и любого дру-
гого правительства прибегать к дипломатическому или
какому-либо иному нажиму, чтобы добиться согласия
на подобное унижение...
Английское правительство должно совершенно недву-
смысленно заявить правительству Германии, что оно
вместе с французским и советским правительствами ока-
жет сопротивление любому нападению на Чехословакию.
Рабочий класс призывает английское правительство
предпринять этот шаг, уверенный, что такая политика
будет решительно поддержана английским народом...
Мирные перемены могут быть осуществлены лишь
путем дружественных переговоров. Рабочий класс не мо-
жет допустить гибели законности в результате беспо-
щадной агрессии. Поэтому английские рабочие требуют
немедленного созыва парламента. На заседаниях исто-
рического законодательного собрания нашего демокра-
тического государства эти принципы должны быть вновь
подтверждены со всей твердостью и решительностью.
Англия должна выступить против агрессии, с каким бы
риском это ни было сопряжено. Сейчас нет места сом-
нениям и колебаниям».
Хотя этот манифест в основном означал отказ от
прежнего добродушно-снисходительного отношения к по-
литике Чемберлена в чехословацком вопросе, отдельные
его положения все же давали пищу для колебаний и
сомнений относительно политики самой лейбористской
партии. Манифест снова квалифицировал политику ан-
глийского правительства как нерешительную и «слабую»,
тогда как имелось достаточно данных — и прежде все-
го такие факты, как обращение английского посланни-
ка в Праге и Ренсимена с чехословацким правитель-
295

ством,— свидетельствовавших о том, что английская по-
литика была слаба только перед Гитлером; когда же
она имела дело с Бенешем, она была весьма твердой и
решительной. На обыкновенном языке ее следовало на-
звать не нерешительной политикой, а политикой сотруд-
ничества с Германией. Манифест отвергал право англий-
ского правительства оказывать дипломатический нажим
на Чехословакию, как если бы речь шла о каком-то аб-
страктном принципе, и умалчивал о широко известных
примерах такого нажима, наиболее ярким проявлением
которого явился ультиматум, предъявленный Чехослова-
кии всего за два дня до этого и имевший своим резуль-
татом «четвертый план» президента Бенеша. Лей-
бористская партия не воспользовалась тем единственным
оружием, которое могло бы воздействовать на англий-
ское правительство, — угрозой объединиться с другими
политическими группировками, критически относящими-
ся к Чемберлену, в общенациональной кампании за
свержение правительства 1. Этот манифест не послужил
сигналом к началу национальной кампании самой лей-
бористской партии. Только 16 сентября, спустя десять
дней, из которых каждый день значил больше, чем це-
лый месяц в «нормальные» времена, руководство лей-
бористской партии дало указание о проведении трех ты-
сяч митингов протеста против политики правительства
и выпустило свои первые тезисы по чехословацкому во-
просу.
Однако тем временем Чемберлен успел нанести ви-
зит в Берхтесгаден. Лидер лейбористской партии Эттли,
выступая 14 сентября в парламенте, одобрил эту поезд-
ку, хотя, как это должно было быть ясно всякому, кто
до этого момента следил за английской политикой, она
могла привести лишь к принятию основного требова-
ния Гитлера—о присоединении пограничных районов,
что в свою очередь значило повергнуть Чехословакию
к ногам Гитлера. Даже если это важное обстоятельство
вначале проглядели, заявление для печати, сделанное
вечером 11 сентября «авторитетным официальным пред-
ставителем», внесло в этот вопрос полную ясность. Что
заявление Эттли не было продиктовано внезапно на-
1 Наоборот, национальный исполком лейбористской партии рез-
ко призвал к порядку местные организации партии, выразившие та-
кое намерение.
296

хлынувшими безотчетными эмоциями, видно из появив-
шейся на следующий день (15 сентября) в «Дейли ге-
ральд» редакционной статьи под выразительным заго-
ловком: «Желаем удачи, Чемберлен!» В настоящий мо-
мент драматичное вмешательство Чемберлена необхо-
димо, писала газета, и он может рассчитывать на
«всеобщую поддержку». Это вмешательство должно
«встретить сочувствие общественности повсюду, незави-
симо от партийной принадлежности». Как бы ни крити-
ковали впоследствии разочарованные лидеры лейборист-
ской партии результаты поездки Чемберлена в Берхтес-
гаден, тот факт, что сами они, хорошо зная всю его
предшествующую политику, авансом предоставили ему
полную свободу действий, в значительной мере выбил
у них почву из-под ног.
Газета заявляла, что Англия должна действовать
заодно с Францией и полностью держать СССР в курсе
дела. «Все, что могло бы каким-нибудь образом осла-
бить это тесное сотрудничество, было бы пагубно». Это
был явный намек на то, что тесное сотрудничество уже
существует. Между тем это не только было совершенно
неверно, но широкие круги журналистов знали, что
это неверно, а потому подобное утверждение было
вдвойне опасным. Таким образом, читателям «Дейли
геральд» внушали ничем не оправданную уверенность
как раз относительно того обстоятельства, которое, будь
подлинные факты преданы гласности, вызвало бы у них
наибольшую тревогу и побудило бы их самым энергич-
ным образом вмешаться.
Эта статья «Дейли геральд» снова дала Чемберлену
картбланш. Позиция английского народа, судя по статье,
сводилась к тому, чтобы сопротивляться попыткам Гер-
мании «разрешить вопрос, который может и должен
быть предметом разумных переговоров, с помощью пред-
намеренного и неспровоцированного акта агрессии».
Это была та самая позиция, на которой основывались
«авторитетное заявление» от 11 сентября и последую-
щие обращения Чемберлена к Гитлеру. Она зачеркивала
тот важнейший принцип, что после «четвертого плана»
не могло быть никаких «разумных переговоров» о даль-
нейших уступках, ибо они привели бы к окончательному
уничтожению целостности и независимости Чехослова-
кии, между тем как правительство сознательно поддер-
297

живало надежду на дальнейшие уступки. Статья пред-
ставляла дело таким образом, будто Гитлер угрожал
войной в связи с требованием, удовлетворения которого
он мог добиться путем переговоров. Это могло соответ-
ствовать действительности лишь в том случае, если ав-
тор статьи, подобно Чемберлену, уже имел в виду уступ-
ку пограничных районов. Но блэкпульский манифест
выступал против этого.
Не может быть и речи о том, что это как-то свяжет
английский народ, говорилось в статье, как будто бы
Чемберлен ничем не связывал английский народ на про-
тяжении долгих месяцев нажима, который он оказы-
вал на чехов! Чемберлен отправляется только с целью
«представить отчет»; это первый этап дальнейших пере-
говоров (как будто бы Чемберлен не показал уже доста-
точно ясно, что он «представит отчет» лишь после того,
как достигнет своей цели). В этих дальнейших перегово-
рах «Чехословакия, несомненно, должна принять уча-
стие», хотя Чемберлен уже доказал, что в его понима-
нии «участие» Чехословакии должно сводиться к тому,
что английский посланник или Ренсимен будут требо-
вать, а Чехословакия, под угрозой оказаться брошен-
ной на произвол судьбы перед лицом противника, будет
уступать. Только на такой основе эта личная встреча
Чемберлена и Гитлера может «привести к памятным ре-
зультатам», заявляла в заключение газета, не преду-
преждая рабочий класс, от всего сердца поддерживав-
ший неделю назад блэкпульский манифест, что такой
основы, которой требовал этот манифест и которая под-
разумевалась в статье, не существует.
Мы потому так подробно остановились на этой ста-
тье, что она была опубликована в решающий момент,
когда публично выраженное недоверие Чемберлену и
предостережение относительно цели его поездки в Берх-
тесгаден могли бы совершенно изменить положение.
В своей нынешней форме эта статья воплотила в себе
все характерные особенности официальной политики
лейбористской партии за период с марта месяца и пре-
допределила полное бессилие лейбористской критики в
дальнейшем. Ибо всякий, кто хотел встречи в Берхтесга-
дене, зная то, что было известно всем о политике Чем-
берлена, принимал на себя значительную долю ответ-
ственности и за ее результат—принуждение Чехосло-
298

вакии к отказу от ее пограничных районов, — а тем
самым и за мюнхенское соглашение.
В дальнейшем в политике руководства лейборист-
ской партии наблюдались явные противоречия, однако
пока что это имело второстепенное значение.
Небезынтересно, что 17 сентября, в то самое время,
когда кабинет обсуждал вопрос о поездке Чемберлена
в Берхтесгаден, посол Кеннеди телеграфировал в Ва-
шингтон: «Пока что лейбористы вели себя очень хоро-
шо, но Кадоган не уверен, как будут обстоять дела в
дальнейшем». Позднее в тот же вечер он встретился с
Сэмюэлем Хором, который последние два с половиной
часа беседовал с редакторами и обрабатывал «Дейли
геральд» и «Ньюс кроникл», чтобы «решительно скло-
нить их в пользу мира». Кеннеди указывает: «Он (Хор)
считал, что «Дейли геральд» будет сотрудничать» 1.
И действительно, 19 сентября в «Дейли геральд» по-
явилась редакционная статья в совершенно чемберле-
новском духе. В ней говорилось, что переговоры должны
продолжаться и что они должны основываться на реаль-
ной действительности. «Судетские немцы хотят отделе-
ния от Чехословакии», вопреки фактам заявляла лей-
бористская газета. «В прошлом казалось, что две трети
судетских немцев готовы подчиниться руководству Ген-
лейна» — туманное заявление, совершенно не принимав-
шее в расчет общеизвестные факты о нацистском тер-
роре, господствовавшем в судетских районах. Чехосло-
вацкое правительство должно быть «реалистичным и
мужественным» — конечно, это надо было понимать не
в том смысле, что ему следует защищать независимость
и свободу своей страны, готовясь сражаться за целост-
ность ее территории; подразумевалось, что оно должно
передать свои пограничные районы Гитлеру.
Когда правительство сообщило, что в этот день оно
предъявит Чехословакии именно такие условия, Нацио-
нальный объединенный совет труда издал манифест, в
котором заклеймил эти условия (означающие «расчле-
нение Чехословакии под угрозой применения против нее
вооруженной силы нацистской Германии») как «позор-
ное предательство». Но единственным практическим вы-
водом, который он сделал из этого и из выраженного
1 F. R. U. S., vol. I, pp. 608—611.
299

им сочувствия чехам, было требование о «восстановле-
нии законности». Обвинить премьер-министра в том,
что он совершил позорное предательство, и не заявить
при этом, что лейбористские вожди готовы объединиться
с кем угодно, чтобы избавиться от виновника этого пре-
дательства, значило все оставить по-прежнему. Недаром
на следующий день (20 сентября) Чемберлен весьма
прохладно отнесся к требованию лейбористской партии
о немедленном созыве парламента.
21 сентября на объединенном заседании генерально-
го совета Конгресса тред-юнионов, исполкома лейбори-
стской партии и исполкома парламентской фракции лей-
бористской партии был принят второй совместный мани-
фест, в котором говорилось, что они «глубоко оскорбле-
ны» «позорной капитуляцией», которую знаменуют собой
англо-французские условия, принятые в то утро чехо-
словацким правительством. В манифесте указывалось,
что в жертву принесены жизненно важные интересы
Англии.
Выводы из всего этого были сделаны следующие:
1) выражение сочувствия Чехословакии; 2) органи-
зация общенациональной кампании1 и 3) требование,
адресованное, по-видимому, тому самому правительству
Чемберлена, которое и добилось принятия осуждаемых
условий, — чтобы «миролюбивые государства немедленно
приложили согласованные усилия для восстановления
законности». Никаких более решительных выступлений
против национального правительства манифест не пред-
лагал. Что это было не случайно, показывает замечание
секретаря лейбористской партии Шотландии, заявивше-
го на конференции профсоюза транспортных и неква-
лифицированных рабочих Шотландии: «Все приветству-
ют тот факт, что поездка Чемберлена к Гитлеру предот-
вращает возможность войны».
Далее последовала поездка Чемберлена в Годесберг
и неожиданная задержка в переговорах в связи с ши-
роким характером требований, предъявленных ему там
Германией. «Дейли геральд» в редакционной статье от
24 сентября заявила, что Чемберлен на этот раз вынуж-
ден был занять более твердую позицию, чем прежде.
В чем же, по мнению газеты, выражалась эта более
1 Три тысячи митингов протеста, о которых упоминалось ранее,
были проведены в конце этой недели.
300

твердая позиция? В том, что он просил вместо немед-
ленного вторжения осуществить мирную передачу тер-
риторий. Ибо в условиях, когда грозят применением си-
лы, невозможно вести переговоры, не говоря уже о том,
чтобы обеспечить организованную передачу территорий.
Но это была именно та точка зрения, которую сам
Чемберлен старался внушить Гитлеру в Годесберге. Та-
ким образом, различие между его позицией и позицией
официального органа лейбористской партии снова почти
стерлось. То, что всего три дня назад было, по мнению
верховного руководства английского лейбористского дви-
жения, «позорной капитуляцией», теперь квалифициро-
валось лишь как борьба за организованную передачу
территорий вместо немедленного вторжения.
Эта мысль была исчерпывающе развита 27 сентября.
В редакционной статье газета грозила войной в случае,
если Гитлер вторгнется в Чехословакию. Он должен
принять «широкие, полностью удовлетворяющие все его
требования предложения» чехов. Дипломатический кор-
респондент еще откровеннее поддерживал позицию
премьер-министра. «Все территории, на которые Гитлер
претендует, он может получить мирным путем. Между
тем он настаивает на вооруженном вторжении». Таким
образом, сами по себе условия уже перестали быть
предметом спора!
После новых заседаний Национального объединен-
ного совета труда, состоявшихся 26 и 27 сентября, Эттли
обратился к премьер-министру с письмом, в котором на-
стаивал, что Англия, Франция и СССР должны сообща
оказать сопротивление любому возможному нападению
на Чехословакию. Но и на этот раз (ввиду отсутствия
всяких требований отказаться от ультиматума, предъяв-
ленного чехам 21 сентября, и вернуться к защите тер-
риториальной целостности Чехословакии) позиция лей-
бористских лидеров ничем не отличалась от позиции са-
мого министерства иностранных дел, которая была опре-
делена вечером 26 сентября в его заявлении для печати.
Когда премьер-министр объявил 28 сентября в пала-
те общин, что он немедленно отправляется в Мюнхен,
лидеры лейбористской партии вновь поспешили предо-
ставить ему полную свободу действий. Эттли привет-
ствовал сообщение премьер-министра, заявив, что лей-
бористская партия хочет дать ему полную возможность
30J

осуществить эту новую инициативу. «Мы согласны пре-
рвать сейчас нашу работу и надеемся, что, когда пала-
та соберется вновь, тучи войны, быть может, уже рас-
сеются»,— сказал он. О том, что политика правитель-
ства ведет к неизбежному возвращению этих туч, не бы-
ло сказано ни единого слова. Макстон выразил от име-
ни независимой рабочей партии полное согласие с этим
заявлением. Лэнсбери напутствовал премьер-министра
словами «Бог в помощь!» и заявил, что миллионы людей
благодарны ему за его инициативу. «Дейли геральд» в
редакционной статье, появившейся на следующий день,
совершенно забыла об обвинениях, выдвинутых восемь
дней назад. Она писала о стараниях английского и фран-
цузского правительств «обеспечить справедливый и по-
четный мир». Плохо, что Россия и Чехословакия не пред-
ставлены в Мюнхене, но все, что способствует продол-
жению «переговоров о разумном урегулировании разно-
гласий», следует признать положительным явлением.
Таким образом то, что еще неделю назад считалось по-
стыдным и позорным, называли теперь справедливым,
разумным и почетным, если только удастся достигнуть
этого мирным путем. Самостоятельная политика лейбо-
ристской партии, проявившаяся на какое-то мгновение
в блэкпульской резолюции, совершенно исчезла; вместо
этого наблюдалось приспособление позиции лейборис-
тов к позиции консервативного правительства.
Но упомянутая редакционная статья была примеча-
тельна не только в этом отношении. Она заявляла, что
угроза войны, исходящая от Германии, «вызвала к жиз-
ни тесное сотрудничество Англии, Франции и России в
защиту принципа переговоров» — тесное сотрудничество,
которое «должно продолжаться». Мы уже видели, что
эта картина, которую рисовала своим читателям «Дейли
геральд», совершенно не соответствовала действитель-
ности: такого сотрудничества вовсе не существовало.
А намеки на то, что СССР заинтересован лишь в защи-
те «принципа переговоров», весьма напоминали манев-
ры Боннэ, пытавшегося создать впечатление, будто бы
французское правительство имеет какие-то «полномо-
чия говорить от имени СССР» в Мюнхене, и маневры
Сэмюэля Хора, который после подписания мюнхенского
соглашения отрицал, что к России отнеслись «пренебре-
жительно».
302

Не довольствуясь этим, «Дейли геральд» опублико-
вала 30 сентября — в день подписания мюнхенского со-
глашения — новую редакционную статью, в которой
ясно заявляла, что главное, о чем следует позаботить-
ся,— это о том, чтобы «расчленение было произведено
благопристойно и организованно». Так или иначе, уте-
шала лейбористская газета своих читателей, теперь уже
решено, что Судетские районы будут переданы Герма-
нии. Чехи согласились на это под непреодолимым нажи-
мом (мы уже видели, какое участие в этом нажиме
приняла сама «Дейли геральд»), и английская общест-
венность не имеет права воображать, что для нее «ин-
тересы чехов дороже, чем для самих чехов». И как бы
боясь, что какая-то часть английской общественности
может не согласиться с этой логикой, газета далее за-
являла: «Сказать теперь чехам, чтобы они нарушили
свое слово, было бы нечестно и по отношению к ним и
по отношению ко всем остальным».
Таким образом, в последний момент, когда Чехосло-
вакия еще могла оказать сопротивление, когда армия
Чехословацкой республики еще стояла на страже своих
мощных укреплений, а СССР ясно дал понять, что он
поддержит сопротивление агрессору, официальный ор-
ган английской лейбористской партии предупреждал
чехословацкий народ, что если он отвергнет условия,
навязанные ему Англией и Францией, то это будет «не-
честно», то есть что в этом случае английские лейбо-
ристы его не поддержат.
1 и 3 октября английская печать сообщала, что от-
ношение лейбористской партии к мюнхенскому согла-
шению еще не определилось и что ее руководители на-
ходятся в затруднении. Однако к «Дейли геральд» это
не относилось. Правда, в своей редакционной статье от
1 октября она рекомендовала читателям повременить с
вынесением окончательного суждения по поводу Мюнхе-
на. Тем не менее газета выдвигала далее доводы, лег-
шие затем в основу аргументации, которую премьер-
министр развивал во время парламентских дебатов
4 октября, а именно: что Гитлер вынужден был «отка-
заться от наиболее жестоких условий», что территория,
которую он потребовал, меньше той, на которую он пре-
тендовал в Годесберге, что подробности соглашения бу-
дут разработаны международной комиссией (а не одной
303

Германией), что следует признак «фактом огромного
значения» то, что германское население приветствовало
Чемберлена и что, так или иначе, у чехов не было ино-
го выбора, как принять предложенные им условия.
После этого заблаговременного энергичного выступ-
ления в поддержку оправданий, выдвинутых Чембер-
леном, едва ли приходится удивляться тому, что 3 октяб-
ря лидеры лейбористской партии отказались принять
предложение о вынесении вотума недоверия Чемберлену.
Вместо этого они приняли манифест, в котором от име-
ни всего мира выражали благодарность Чехословакии и
призывали принять меры для оказания ей экономической
помощи, для защиты чехословацких беженцев и т. п.
Во время дебатов, начавшихся 4 октября, лейбористы
внесли поправку, в которой выражали чувство облег-
чения в связи с тем, что войну удалось предотвратить,
осуждали политику, приведшую к тому, что пришлось
«принести в жертву Чехословакию», и ограничивались
требованием, чтобы Англия взяла на себя инициативу
по созыву международной конференции.
Однако, если можно доверять записям в дневнике
Бенеша за 1939 год, противоречия в политике лидеров
лейбористской партии объяснялись тем фактом, что
среди них были люди, определенно, одобрявшие мюнхен-
ское соглашение ввиду того, что, но их мнению, Англия
«еще не была готова и достаточно внутренне сплочена,
чтобы вступить в войну с гитлеровской Германией», а
также потому, что могла бы возникнуть «европейская
война, направленная исключительно против Советского
Союза». Таким образом, 1) они соглашались с доводом
Чемберлена, что речь шла о выборе между расчлене-
нием Чехословакии и войной; 2) они беспокоились за
судьбу Советского Союза больше его самого, поскольку
он был готов в случае необходимости в одиночку прий-
ти на помощь Чехословакии; 3) они исключали всякую
возможность борьбы рабочего класса против антисовет-
ской войны. По словам Бенеша, к числу лейбористских
лидеров, придерживавшихся подобных взглядов, принад-
лежали Артур Гринвуд (почетный казначей) и Артур
Гендерсон младший1. Но это была не единственная груп-
па, заранее одобрившая мюнхенскую сделку. 27 августа
1 Е. В е n е s, op. cit., p. 99.
304

«Нью стейтсмен», пользовавшийся значительным вли-
янием в кругах лейбористской интеллигенции, неожи-
данно выступил (как это уже бывало и в нескольких
других важных случаях) в роли рупора Форин оффис.
Если невозможно достигнуть урегулирования (со став-
ленниками Гитлера!) на основе исторических границ,
«необходимо немедленно взяться за разрешение вопро-
са о пересмотре границ, сколь бы трудным этот вопрос
ни был. Стратегическая важность границы Богемии не
должна превращаться в повод для мировой войны. Мы
не должны гарантировать сохранение статус-кво». Пока
что мы еще не знаем, нашла ли эта точка зрения (пред-
восхитившая почти на две недели редакционную ста-
тью «Таймс» от 7 сентября) отражение также в выступ-
лениях при обсуждении этого вопроса на заседаниях
исполкома лейбористской партии.
Читатель может на основании изложенных фактов
сам составить суждение о том, насколько вправе были
осуждать политику правительства лидеры лейбористской
партии, мобилизовавшие общественное мнение на борь-
бу с этой политикой (да и то с вышеописанными ого-
ворками и непоследовательностью) лишь после того,
как решающий момент — совещание в Берхтесгадене —
уже миновал.
2. Франция
Французская социалистическая партия — хотя пози-
ции ее были сильнее позиций английских лейбористов,
ибо она входила в состав правительственного большин-
ства— не отличалась более твердой политикой. Скорее
наоборот.
В начале июня съезд социалистической партии в Ру-
айяне по настоянию ее лидера Леона Блюма принял ре-
золюцию, одобрявшую внешнюю политику французского
правительства.
В середине августа, когда вся Европа была встрево-
жена маневрами германской армии на чехословацкой
и французской границах — маневрами, сопровождав-
шимися массовым призывом резервистов, — Блюм ус-
покаивающе писал:
«Я считаю, что, поразмыслив и подвергнув критиче-
скому анализу факты, мы должны будем отбросить вся-
305

кую возможность внезапного акта агрессии Гитлера
против Чехословакии даже на протяжении тех недель,
когда он будет иметь в своем распоряжении готовую
армию, точная численность которой нам неизвестна.
Наиболее вероятно предположить, что Гитлер прибе-
гает к этой угрозе для того, чтобы разрешить судетскую
проблему мирно, но при этом так, как он считает нуж-
ным. Эта угроза направлена в большей степени против
Франции и Англии, чем против Чехословакии. Гитлер,
без сомнения, рассчитывает, что, внушив французской
и английской общественности, которая хочет мира, со-
знание грозящей военной опасности, он тем самым за-
ставит Лондон и Париж оказать новый нажим на Пра-
гу... Тем не менее я остаюсь при том убеждении, что ни
Лондон, ни Париж не согласятся стать орудием гитле-
ровских интриг» 1.
Жизнь показала, что это убеждение было ни на чем
не основано. Однако это не изменило политики Блюма.
Когда Чемберлен вылетел в Берхтесгаден, Блюм
приветствовал этот «великодушный и мужественный
акт», который «встречен миролюбивой Францией с го-
рячей надеждой». Если эта поездка не даст результа-
тов, «быть может, издалека последует еще более высо-
кое вмешательство»2. На следующий день, чтобы поло-
жить конец всевозможным диким предположениям
насчет того, подразумевал ли Блюм папу римского или
какую-нибудь сверхъестественную силу, он разъяснил,
что имел в виду президента Рузвельта.
Когда великодушный и мужественный акт привел к
результатам, которые Блюм назвал теперь3 «отнюдь не
благородным решением», он счел возможным настаивать
только на том, что это решение не должно быть навя-
зано Чехословакии. На следующий день, когда он убе-
дился, что как раз такое навязывание и имеет место,
он выразил сожаление по поводу того, что французское
правительство нарушило свои обязательства. Однако
он заявил, что в результате «война, вероятно, предот-
вращена», и признался: «В моей душе борются чувства
стыда и трусливого облегчения». Следует подчеркнуть,
1 «Попюлер», 17 августа 1938 года. Цитируется по А. Верту
(A. Werth, op. cit, p. 26).
2 «Попюлер», 17 сентября 1938 года.
3 Ibid., 19 сентября 1938 года.
306

что эти статьи, печатавшиеся на самом видном месте
на первой странице официальной социалистической
газеты, служили единственным авторитетным выраже-
нием взглядов французской социалистической партии
в эти критические дни (массовые митинги, несмотря на
протесты коммунистов, были запрещены).
21 сентября, в тот день, когда чехов вынудили при-
нять англо-французский ультиматум, в приемной фран-
цузской палаты депутатов разыгрался характерный ин-
цидент, за которым последовал ряд других. Члены пар-
ламента — социалисты решили потребовать немедлен-
ного созыва парламента и приняли резолюцию, в
которой говорилось, что они не могут солидаризиро-
ваться с дипломатическими шагами, предпринятыми за
последние несколько дней. Это означало отказ от под-
держки политики Даладье. На собрании левых партий,
состоявшемся в 4 часа дня, коммунисты предложили
послать в Чехословакию делегацию для выражения со-
лидарности с чехословацким народом, принять резолю-
цию, требующую сохранения целостности Чехослова-
кии, заявить протест против решения французского
правительства о запрещении собраний и потребовать
созыва парламента. Все эти предложения являлись ло-
гическим выводом из решения самих социалистов.
Однако, когда радикал-социалисты поставили вопрос о
том, голосовать ли главный пункт обсуждения, социа-
листические делегаты голосовали вместе с ними и пред-
ложения коммунистов были провалены большинст-
вом 4:1!
В тот вечер Блюм с грустью констатировал тот факт,
что Чехословакия «покорилась своей жестокой судьбе» 1.
Социалистическая партия, заявил он на следующий
день, требует созыва парламента, но она «стоит выше
каких бы то ни было министерских интриг», — иными
словами, она не намерена добиваться свержения Да-
ладье из-за проводимой им политики, которую социа-
листы вначале осудили, а затем молчаливо одобрили, —
ибо эта политика есть не что иное, как «жестокая судь-
ба». Однако, писал Блюм 24 сентября, остается еще
опасность, что Гитлер может напасть на Чехословакию
и тогда вступят в силу пакты. Поэтому он обращался к
1 «Попюлер», 22 сентября 1938 года
307

президенту Рузвельту, «величайшему представителю
светской власти», с призывом вмешаться. При этом
подразумевалось, что он должен вмешаться не ради
сохранения целостности Чехословакии, а для того, что-
бы воспрепятствовать ее расчленению посредством вой-
ны, когда можно это осуществить мирным путем.
Все это выяснилось с полной определенностью в тот
же вечер на очередном собрании левых партий. Даладье
заявил делегации радикал-социалистов, что в случае,
если Чехословакия подвергнется нападению, имеющиеся
у Франции пакты о взаимопомощи безусловно вступят
в силу. Однако (как уже отмечалось выше) Даладье
отказался уточнить, имеет ли он в виду Чехословакию в
ее старых границах или в тех, которые устанавливались
англо-французским ультиматумом. Зная об этом, соци-
алисты тем не менее голосовали вместе с радикал-со-
циалистами и независимыми группировками против пред-
ложения коммунистов осудить берхтесгаденские условия
и потребовать немедленного созыва парламента!
Почему они так поступили, Блюм объяснил в своей
следующей статье 1. Англия и Франция вынудили Че-
хословакию отказаться от Судетской области. «Дело
сделано, и, как сказал философ, сам бог ничего не мо-
жет изменить в прошлом». Философ все-таки опасался,
что какой-нибудь несвоевременный шаг Гитлера может
вызвать войну, а потому он снова обратился к прези-
денту Рузвельту с настойчивой просьбой вмешаться.
«Спор между Германией и Чехословакией в той его
части, которая еще остается неурегулированной, может
и должен быть улажен на основе честного и справедли-
вого соглашения», — писал Блюм 2. Речь шла, разумеет-
ся, о том, следует ли осуществить расчленение Чехосло-
вакии поспешно или же спокойно и обдуманно.
После всего сказанного едва ли приходится удив-
ляться тому, что сообщение Чемберлена вызвало у Блю-
ма «безмерную радость и надежду». Прервать перего-
воры или сделать их невозможными, то есть заявить,
что Чехословакия не согласится на расчленение, было
бы в его глазах «преступной ошибкой с точки зрения
интересов человечества». Разум не может постигнуть
1 «Попюлер», 26 сентября 1938 года.
2 «Попюлер», 27 сентября 1938 года
308

или примириться с тем, что невозможно достигнуть
честного и справедливого соглашения о «методах ис-
полнения» (как — без сомнения, неумышленно — выра-
зился Блюм 1), если уже имеется согласие по принци-
пиальным вопросам. И, наконец, охваченный лирическим
порывом, Блюм заявил 2, что мюнхенская конференция
явилась как бы «охапкой хвороста, брошенной в свя-
щенный очаг в тот самый момент, когда пламя уже
гасло».
Это не было случайной экспансивной выходкой. 1 ок-
тября «Попюлер» возвестила громадными буквами: «Ос-
лабление международной напряженности. Мюнхенское
соглашение принято Чехословакией. Трогательное об-
ращение генерала Сыровы. Толпы народа тепло при-
ветствовали Даладье, возвратившегося в Париж». А сам
Блюм в передовой статье утверждал, что ни один муж-
чина и ни одна женщина во Франции не откажутся вы-
разить Чемберлену и Даладье свою «благодарность,
по справедливости ими заслуженную». Война предотвра-
щена. Опасность отступает. Жизнь снова входит в нор-
мальную колею, заявлял в заключение Блюм, предавая
едва ли простительному забвению Чехословакию, Испа-
нию, Китай, «державы оси» и «Мейн кампф».
В тот же день федерация социалистической партии
департамента Сены выпустила воззвание, в котором
заявляла, что мир спасен и что кошмар, тяготевший над
миллионами человеческих существ, «ликвидирован».
Депутаты-социалисты единогласно приняли резолюцию,
в которой также выражали свою радость и заявляли,
что они «ожидают от союза миролюбивых держав мер
по укреплению мира и по урегулированию всех проб-
лем, оказывающих на него влияние». Организация социа-
листической молодежи департамента Сены выразила
радость по поводу мюнхенского соглашения, «которое
позволит правительствам европейских стран всерьез
заняться организацией мира и разоружением, а также
мирным пересмотром договоров» 3.
1 Игра слов: в английском тексте сказано «methods of executi-
on», что может означать не только «методы исполнения», но и «ме-
тоды казни».— Прим. перев.
2 «Попюлер», 29 сентября 1938 года.
3 «Попюлер», 2 октября 1938 года.
309

Спустя два месяца кошмар снова навис над наро-
дами, депутаты все еще выжидали, а правительства
европейских стран вовсе не занимались тем, чем им
разрешила заняться социалистическая молодежная ор-
ганизация. Но в критический, поворотный момент ев-
ропейской истории социалистической партии удалось
обеспечить Даладье и Мюнхену поддержку сотен тысяч
французских граждан. Для большей верности органи-
зация социалистической партии начала обрабатывать
своих членов, и в последующие дни страницы «Попю-
лер» были заполнены резолюциями руководящих орга-
нов социалистических окружных федераций и профсою-
зов, поддерживающих точку зрения лидеров социали-
стической партии. Эти резолюции отдавали должное
Чемберлену и Даладье, заявляли, что свободу нельзя
завоевать штыками, осуждали попытки создать «два
идеологических блока» и всяческими иными способами
стремились склонить общественное мнение на сторону
мюнхенского соглашения и его авторов.
Интересно, что на сессии Социалистического интер-
национала молодежи, состоявшейся примерно в это же
время, представители французской социалистической
молодежи оказались в полной изоляции, когда они в
качестве довода в защиту мюнхенского соглашения ста-
ли осуждать «идеологические крестовые походы».
Учитывая эту кампанию, надо признать вполне есте-
ственным, что, когда 4 октября снова собрался парла-
мент, социалистическая партия вместе с правительствен-
ным большинством (составлявшим 543 голоса), прого-
лосовала за одобрение Мюнхена. Если бы подобных
случаев не бывало в прошлом, было бы труднее понять,
почему депутаты-социалисты сначала (в полночь)
97 голосами против 43 решили голосовать против пра-
вительства в вопросе о предоставлении ему полномочий
на издание финансовых декретов, а затем, в 2 часа но-
чи, решили воздержаться, когда Даладье передал им
через Эррио обещание ограничить свои полномочия оп-
ределенным сроком — 15-м ноября и в середине ноября
снова созвать парламент 1. Даладье созвал парламент
лишь спустя три недели после истечения обещанного
срока, а тем временем он сумел спровоцировать 30 но-
1 «Тан», 6 октября 1938 года.
310

ября однодневную всеобщую забастовку, которая дала
ому повод для грандиозной демонстрации военной мо-
щи. Эта демонстрация была направлена против фран-
цузов, между тем как он не счел возможным прибегнуть
к ней в сентябре ради защиты союзников Франции.
Временный союз, заключенный между социалистами,
синдикалистами, пацифистами и троцкистами в руко-
водящих органах Всеобщей конфедерации труда, на
протяжении всего кризиса препятствовал опубликова-
нию от имени пяти миллионов членов французских
профсоюзов какого-либо заявления, осуждающего по-
литику французского правительства и расчленение Че-
хословакии. Этот факт в еще большей степени, нежели
политика одних только социалистов, явился причиной
того, что Даладье не встретил энергичного противодей-
ствия со стороны Народного фронта. Особый смысл
позиции руководства ВКТ становится ясным, если озна-
комиться с соответствующими страницами социалисти-
ческой газеты «Попюлер» и коммунистической «Юма-
ните». Мы обнаружим, что «мюнхенскую» политику
большинства лидеров ВКТ поддерживали руководящие
органы таких профсоюзов, как швейников, конторских
служащих, рабочих табачных и спичечных фабрик, фар-
мацевтов, рабочих фабрик головных уборов, учителей,
моряков, а из профсоюзов, объединяющих рабочих ос-
новных отраслей промышленности, — только горняков.
Меньшинство лидеров ВКТ пользовалось поддерж-
кой руководства крупных производственных союзов —
металлургов, машиностроителей, рабочих авиационной
промышленности, текстильщиков, химиков, транспорт-
ников и т. п.
Таким образом, обращаясь к деятельности лидеров
и руководящих органов лейбористской партии Англии и
социалистической партии Франции в период подготовки
к передаче чехословацких укреплений Гитлеру, мы
убеждаемся, что ни в одной из этих стран социалисти-
ческие лидеры не пытались настроить общественное
мнение против такой передачи. Напротив, даже если
они и не приветствовали продиктованное соглашение,
предусматривавшее эту передачу, они облегчили (каж-
дый по-своему) те последовательные шаги, в результате
которых указанное соглашение было достигнуто.
311

Г Л А В А XI
ЧЕХОСЛОВАКИЯ И НАРОДЫ
— Посмотри, мама,— говорит девочка в известном
анекдоте.— Вся рота шагает не в ногу, только наш Джек
идет в ногу!
Читатель, вероятно, вспомнил этот анекдот, и у него
могло создаться впечатление, что, кроме СССР, никто
больше не был готов прийти на помощь народу Чехосло-
вакии. Такое впечатление было бы ошибочным. Верно,
однако, то, что в течение нескольких месяцев народы
Англии и Франции в своей подавляющей части остава-
лись без руководства и были чаще всего в неведении от-
носительно происходившего. Они были лишены средств,
чтобы выразить с достаточной ясностью свою солидар-
ность с народом Чехословакии. Они стали находить эти
средства лишь постепенно к концу лета 1938 года. Это
благодарная тема для дальнейшего исследования. Но
многое известно уже сейчас.
В Англии в организациях лейбористского движения
было немало лиц, которые в сентябре занимали позицию,
резко отличающуюся от позиции его лидеров. На конфе-
ренции кооперативной партии за политику объединенного
союза мира было подано два миллиона голосов. Имел
место ряд выступлений, как, например: член парламента
Элен Уилкинсон во время огромной демонстрации на
Трафальгар-сквер 18 сентября призвала «бороться про-
тив Чемберлена, друга фашизма в нашей стране»; коро-
левский советник и член парламента Д. Н. Притт за-
явил, что действия правительства объясняются «не без-
рассудством и не трусостью, а ненавистью к социализ-
му»; член парламента полковник Уэджвуд заявил в Пи-
терборо, что премьер-министр «выступает против демо-
кратии и за тиранию — иначе он наверняка обратился
бы к России, к Америке, а также к народу и парламен-
ту нашей страны»; лорд Страболджи заявил в Крейфор-
де, что «Гитлер был бы уже остановлен, если бы мы про-
гнали Чемберлена, провели мобилизацию, объединились
312

с Францией, Россией и Чехословакией и заявили бы, что
на дальнейшие уступки мы не пойдем»; член парламен-
та Эммануэль Шинуэлл заявил 25 сентября в Сиэме,
что, кажется, возникли чрезвычайные обстоятельства,
которые оправдывают совместные действия лейборист-
ской партии и других прогрессивных сил против прави-
тельства. Эти и подобные заявления известных лейбори-
стских деятелей перекликались с призывами и речами
активных членов партии на местах. В те дни было много
таких выступлений, но сообщалось о них только в мест-
ных газетах или же они просто фиксировались в прото-
колах профсоюзных и иных собраний.
Другой отличительной чертой сопротивления в Анг-
лии политике капитуляции, особенно в августе — сен-
тябре, было то обстоятельство, что оно быстро переросло
рамки лейбористской партии. Член консервативной пар-
тии Уинстон Черчилль указывал на подлинный характер
политики Гитлера, на неизбежные последствия полити-
ки постоянного умиротворения безотносительно к обсто-
ятельствам и на необходимость заключения четко очер-
ченного соглашения Англии с Францией и СССР, а так-
же проведения военных консультаций с этими странами,
с тем чтобы предупредить насильственный передел мира
в интересах агрессоров, который может начаться с Че-
хословакии. В редакции таких консервативных газет,
как «Дейли телеграф», «Таймс» и «Йоркшир пост», шел
поток писем, усилившийся после поездки Чемберлена в
Годесберг. В этих письмах содержались требования ока-
зать сопротивление Гитлеру. Многие письма были опуб-
ликованы. И хотя в рядах консерваторов находились и
такие, которые не решались столь открыто выступить с
критикой политики правительства накануне Мюнхена,
последующие события показали, что их было довольно
много и что причиной их молчания была только боязнь
остаться в одиночестве.
Большинство рядовых членов либеральной партии
быстро оправилось от вспышки энтузиазма, когда 14
сентября ее лидеры в парламенте рукоплескали вместе
с другими сообщению премьер-министра о его поездке в
Берхтесгаден. Так, газета «Манчестер гардиан» сообща-
ла 22 сентября, что генеральный комитет федерации ли-
беральной партии в Манчестере после изучения выдви-
нутых в Берхтесгадене условий единодушно решил тре-
313

бовать немедленного созыва парламента и отставки пра-
вительства. Лидер либеральной партии, член парламен-
та Арчибальд Синклер обратился 27 сентября с посла-
нием к французским радикал-социалистам, в котором
призывал их приложить усилия для немедленной орга-
низации дипломатических и штабных переговоров меж-
ду Англией, Францией и СССР. Большое число протестов
против политики, которая вела к Мюнхену, исходило от
деятелей либеральной партии на местах. Эти протесты
можно найти на страницах местной прессы, но они не
были отражены в сообщениях, публиковавшихся цен-
тральной печатью.
До середины сентября среди руководителей англий-
ского профсоюзного движения расхождения с правитель-
ственной политикой были менее заметны, чем во Фран-
ции. Однако как только стали более или менее известны
берхтесгаденские требования, исполнительный комитет
Федерации горняков Южного Уэльса обратился к Наци-
ональному исполкому лейбористской партии с телеграм-
мой, в которой призывал последний отмежеваться от
«этого предательства» и организовать демонстрации и
митинги протеста. Перед отлетом Чемберлена в Мюнхен
генеральный секретарь Национального союза железно-
дорожников Дж. Марчбэнк писал в «Рейлуэй ревью»:
«Сейчас, как никогда, я убежден в том, что события про-
шлой недели явились кульминационным пунктом попы-
ток нынешних правителей Англии избежать обязательств
и последствий союза Советской России с Францией и
Чехословакией» (это было за день до того, как «Дейли
геральд» заверила своих читателей, что между Англией,
Францией и СССР существует «тесное сотрудничество»).
Марчбэнк, далее, выразил надежду, что голос лейбори-
стов в парламенте будет «хорошо слышимым и сильным»,
потребовал пересмотра «правительственной политики
предательства и отступления» и выступил за создание
прочного союза стран, включая СССР, готовых сопротив-
ляться агрессии. В итоге, как мы уже видели, голос
лейбористов в парламенте, напротив, подбадривал Чем-
берлена ехать в Мюнхен.
Зато во Франции, где во главе целого ряда влия-
тельных производственных профсоюзов стояли коммуни-
сты и их сторонники, осуждение берхтесгаденских
условий со стороны профсоюзов было значительно бо-
314

лее резким. Поскольку правительство запретило публич-
ные митинги по международным вопросам, профсоюзы
департамента Сены, насчитывавшие в своих рядах 1250
тысяч членов, организовали 23 сентября сотни митингов
непосредственно на фабриках и заводах. В принятых на
этих митингах резолюциях рабочие требовали солидар-
ности с Чехословакией, а также посылали многочислен-
ных представителей в чехословацкую миссию в Париже,
чтобы заверить в своей поддержке. Можно привести
один пример из числа многих: 24 сентября исполнитель-
ный комитет союза рабочих металлургической промыш-
ленности значительным большинством принял резолю-
цию, осуждающую англо-французские требования к Че-
хословакии как предательство, настаивающую на отка-
зе от них, на организации встречи всех держав, заинте-
ресованных в защите мира от агрессора, на аресте лиц,
ответственных за ведение во Франции пораженческой
пропаганды. Весьма показательным для характеристики
различия между настроениями рабочих и социалистиче-
ских лидеров, а также большинства руководителей ВКТ
было сообщение от 30 сентября, что рабочие авиацион-
ной промышленности, решившие работать в субботу
1 октября в знак готовности защищать безопасность и
демократию, узнав о совещании в Мюнхене, отказались
от этого решения «ввиду бесполезной и опасной капиту-
ляции перед фашистской политикой запугивания».
В Англии многие местные организации, прежде всего
организации рабочего класса, но также в значительной
степени и других слоев населения, выступали с много-
численными протестами не только против навязанных
Чехословакии условий, но и против дальнейшего пребы-
вания у власти правительства, ответственного за тако-
вые. Однако было бы напрасно искать отзвуки этих
протестов в большинстве лондонских газет. Несколько
десятков резолюций, о которых упоминалось в левой
печати, являлись лишь небольшой частью из числа при-
нятых по всей стране. В этом можно убедиться, обра-
тившись к профсоюзным изданиям, местным газетам и
архивам местных лейбористских организаций.
Вот типичные примеры. Отделение 1/362 (в Уотфор-
де) профсоюза транспортных и неквалифицированных
рабочих обратилось к премьер-министру с резолюцией,
требующей, чтобы Англия объединилась с Францией и
315

СССР в целях сохранения целостности Чехословакии.
В резолюции отмечалось, что дальнейшие уступки Гит-
леру ведут лишь к новым требованиям с его стороны.
«Мы хотим напомнить вам,— говорилось в резолюции,—
что ради того, чтобы предотвратить подобное развитие
событий, более 900 тысяч подданных Британской импе-
рии погибло во время войны 1914—1918 годов. Мы рас-
сматриваем политику правительства в отношении фа-
шистских держав Германии и Италии как надругатель-
ство над памятью погибших и прямое предательство
демократии».
В Бирмингеме на собрании цеховых старост объеди-
ненного союза машиностроителей, представлявших 11
тысяч квалифицированных рабочих этого важного про-
мышленного центра, была принята резолюция, которая
призывала все демократические народы «осудить это
гнусное предательство демократии» со стороны Чембер-
лена, союз которого с Гитлером разоблачил «его про-
фашистскую политику». Резолюция призывала к органи-
зации мощного движения, чтобы заставить правитель-
ство уйти в отставку. Совет профсоюзов и лейбористской
партии Шеффилда принял резолюцию, которая осуждала
англо-французские требования к Чехословакии и настаи-
вала на немедленном созыве парламента. Сотни подоб-
ных резолюций были приняты местными профсоюзными
отделениями, советами защиты мира и местными лей-
бористскими организациями.
Комитет цеховых старост рабочих авиационной ком-
пании «Дехавилэнд» (в Эджуаре) решил послать пись-
мо союзу металлистов в Праге. В письме говорилось,
что 1500 организованных в профсоюзе рабочих, от име-
ни которых выступает комитет, «глубоко поражены яв-
ным предательством демократического и миролюбивого
народа Чехословакии со стороны правительства Чембер-
лена». Комитет также послал делегата с письмом премь-
ер-министру в его резиденцию на Даунинг-стрит, 10, в
котором выразил свой протест против англо-француз-
ских требований к Чехословакии.
Как было отмечено, ответственные руководители
лейбористского движения даже после самой резкой кри-
тики действий правительства не решались выдвигать
характерное требование, встречавшееся в очень многих
резолюциях, принятых этими организациями, о кампа-
316

нии за отставку «национального» правительства. В чис-
ле различных собраний и организаций, принявших подоб-
ные резолюции, кроме упомянутых выше, были: исполни-
тельный комитет профсоюза электриков (представляв-
ший 25 тысяч рабочих), очень большое собрание рабочих
типографий Лондона в Мемориал-холл, депутация к
премьер-министру от всех бригад 1500 рабочих, заня-
тых на строительстве нового здания министерства авиа-
ции на площади Беркли, огромная демонстрация — са-
мая большая со времен всеобщей забастовки 1926 го-
да — в шахтерском центре Йоркшира Барнсли, отделе-
ние Национального союза железнодорожников в Шеф-
филде и городской районный совет в Огмор-энд-Гару
(Южный Уэльс).
Подобным образом можно привести немало фактов
о деятельности во всех частях страны групп и организа-
ций, которые в обычных условиях воздерживались от
активного участия в политических делах. Так, например,
совет мира в Кембридже при поддержке значительного
числа местных организаций созвал большое собрание и
представил ему на рассмотрение резолюцию, объявля-
ющую, что англо-французский план «не только не яв-
ляется планом мира, но усиливает опасность войны в бу-
дущем, поскольку он санкционирует дальнейшую агрес-
сию». Резолюция призывала к международным гаранти-
ям территориальной целостности Чехословакии. Один
профессор университета в Глазго в числе других писал
мелом на улицах лозунги протеста против уступок Гер-
мании. Лейбористская федерация при университете в
Глазго от имени 3 тысяч студентов направила премьер-
министру письмо с требованием, чтобы он обратился к
правительствам Франции, СССР и США в целях дости-
жения договоренности о защите Чехословакии и о прин-
ципах коллективной безопасности.
Возможно, что более значительным показателем воз-
росшей политической активности средних слоев в Анг-
лии была примечательная роль, которую сыграл в пери-
од кризиса Клуб левой книги. Ничто другое столь точно
не характеризовало положение, сложившееся в Англии в
сентябре 1938 года, когда три самые большие полити-
ческие партии, представленные в парламенте, поддержи-
вали — активно или пассивно—правительственную поли-
тику тайного пособничества Гитлеру и когда в результа-
317

те общественность оказалась сразу без обычных средств
для выражения своего мнения. Профсоюзы и организации
лейбористской партии обращались прежде всего к рабо-
чему классу и фактически получали активную поддерж-
ку лишь меньшинства своих членов, посещавших собра-
ния местных отделений. Исключение составляли массо-
вые митинги, созывавшиеся в особых случаях. Комму-
нистическая партия, насчитывавшая 16 тысяч членов, не
могла рассчитывать на привлечение внимания значитель-
ной части средних слоев населения. В такой обстановке
особую роль сыграла тысяча местных отделений Клуба
левой книги с числом членов в 50 тысяч, подавляющее
большинство которых не были коммунистами (хотя мно-
гие коммунисты активно участвовали в работе клуба) и
большинство которых, конечно, жило в более благопри-
ятных условиях, чем промышленные рабочие. Эти отделе-
ния распространили листовку тиражом в 2500 тысяч эк-
земпляров, раскрывающую смысл чехословацкого кри-
зиса и призывающую к действиям, направленным на
свержение национального правительства. Листовка по-
пала главным образом к лицам, которые обычно нахо-
дились вне сферы деятельности упомянутых выше орга-
низаций. Этой же цели послужило опубликование текста
листовки в виде объявления на две колонки в ведущих
лондонских газетах. Распространение листовок во мно-
гих случаях имело своим результатом созыв успешных
массовых собраний по инициативе Клуба левой книги
или совместно клуба и других организаций. Собрания
состоялись в таких типичных для средних слоев обще-
ства районах, как Торки, Борнемут, Хэмпстед, Тонтон,
равно как и в более промышленных центрах — Акринг-
тоне, Ливерпуле, Лидсе. Едва ли можно оспаривать зна-
чение, какое имела работа членов Клуба левой книги
для подготовки крупных демонстраций на улице Уайт-
холл в разгар кризиса.
Коммунистические партии Франции и Великобрита-
нии давно предупреждали общественность о намерении
принести Чехословакию в жертву интересам политики,
которую английские и французские правительства рас-
сматривали как политику умиротворения.
26 марта 1938 года Коммунистическая партия Вели-
кобритании следующим образом комментировала откло-
нение Чемберленом советских предложений от 17 марта:
318

«В настоящих условиях, когда фашистский военный блок
поглощен захватом стратегических позиций для наступ-
ления на мир и демократию в Европе, политику Чембер-
лена нельзя расценивать иначе, как умышленное поощ-
рение Гитлера к захвату крупной сталеплавильной про-
мышленности Чехословакии и ее арсеналов, что позво-
лило бы фашистам увеличить их запасы важных воен-
ных материалов, награбленных ими в Австрии и Испа-
нии».
23 мая, спустя два дня после объявления мобилиза-
ции в Чехословакии, коммунистическая партия Велико-
британии охарактеризовала нажим Чемберлена на Че-
хословакию как «один из постыднейших эпизодов в анг-
лийской истории». Разве кто-нибудь верит тому, что Гит-
лер или Генлейн действительно заботятся о единстве
народа, говорящего на немецком языке? «Ничего подоб-
ного! Цели Гитлера и Генлейна заключаются в том, что-
бы сделать Чехословакию вассальным государством Гер-
мании, разорвать ее договоры о взаимной помощи с
Францией и Советским Союзом и расчистить путь для
осуществления военных целей Гитлера во всей Европе.
Эти цели сводятся к завоеванию Европы, что означает
завоевание Англии, так же как и Чехословакии и Фран-
ции, так же как и балканских государств и Советского
Союза». Чехословакия находится «далеко», название
страны «звучит чуждо, чем не преминули воспользоваться
ротермиры и бивербруки, чемберлены и мосли, рассмат-
ривавшие ее как пешку в игре». Но судьба этой страны
определяет будущее английского народа. Настоятельным
является создание объединенного союза мира, созыв
чрезвычайной конференции лейбористской партии, «ко-
торой столь настойчиво требовали в последние недели
лейбористские и профсоюзные организации по всей
стране».
«Англия в союзе с демократической Францией, Испа-
нией, Чехословакией и Советским Союзом могла бы лег-
ко остановить германскую и итальянскую фашистскую
агрессию», — говорилось в другом заявлении от 30 мая 1.
Некоторые заявления коммунистических партий по-
хожи на пророчества. Таким, например, было заявление,
1 "Report of the Central Committee, Communist Party of Great
Britain, to the 15th Party Congress" (September 16—19, 1938) pp. 12],
129—132, 134.
319

опубликованное в парижской газете «Юманите» 24 ию-
ля. В нем говорилось, что цель политики Чемберлена со-
стоит в том, чтобы отторгнуть Судетскую область от Че-
хословакии, сократить чехословацкую армию и низвести
ее до положения полицейских сил, аннулировать догово-
ры Чехословакии с Францией и СССР и предоставить ис-
калеченной Чехословакии гарантии со стороны четырех
держав — Германии, Италии, Франции и Англии. В об-
ращении Французской коммунистической партии, опуб-
ликованном после принятия англо-французских условий
от 19 сентября, говорилось: «Подчиняясь приказам Гит-
лера, Чемберлен добился согласия английского и фран-
цузского правительств на расчленение Чехословакии, це-
лостность которой неотделима от безопасности Франции
и мира в Европе... Правительство Даладье согласилось на
эту новую капитуляцию перед международным фашиз-
мом. После нее Гитлер сможет потребовать себе фран-
цузские колонии, Эльзас и Лотарингию, а Муссолини по-
желает Тунис, Корсику, Ниццу и Савойю», Очень похо-
же на черновик сделанного в последний момент посла-
ния Чемберлена Гитлеру от 28 сентября саркастическое
замечание дипломатического обозревателя в газете
«Дейли уоркер» от 26 августа: «Если Гитлер благо-
склонно согласится воздержаться еще несколько недель
от военного нападения, английское правительство пустит
в ход все свое влияние, чтобы попытаться путем дипло-
матического нажима добиться от чехов полного удов-
летворения требований Гитлера».
Вот еще один разительный пример глубокого пони-
мания коммунистами создавшегося положения. На съез-
де коммунистической партии Великобритании в Бирмин-
геме, состоявшемся сразу же после встречи Чемберлена
и Гитлера в Берхтесгадене (но до того, как Чехослова-
кии были навязаны англо-французские условия), один
из руководителей партии, Р. П. Датт, заявил:
«Всякий, кто следил за событиями последней недели,
не может не видеть, что правительство преднамеренно
создает военную атмосферу, напоминающую атмосферу
1914 года. Угроза войны вполне реальна. Правительство
пользуется этим, чтобы вести двойную игру. Угрозу вой-
ны оно использует для обмана, чтобы укрепить позиции
Чемберлена в Англии. Правительство всюду твердит о
нависшей угрозе войны и хочет создать у народа впе-
320

чатление, что завтра Англия, Франция и Советский
Союз могут оказаться в состоянии войны с Германией.
Люди рассуждают о том, что же мы будем в таком слу-
чае делать; это сказалось также и на членах нашей пар-
тии. Почему правительство заинтересовано в распрост-
ранении подобных слухов? Потому ли, что оно намере-
вается добиться единства действий? Правительство не
только не стремится к такому единству, но сделает все,
чтобы его избежать. Меньше всего Гитлер хочет столк-
нуться с единством действий против него. Если бы было
создано такое единство, это означало бы не войну, а
мир. Но правительство стремится путем распростране-
ния тревожных слухов покончить с идеей фронта мира,
связав его в сознании масс с войной. Правительство
стремится таким путем осуществить свою политику сры-
ва фронта мира, предательства Чехословакии, преда-
тельства мира и сделать это таким образом, чтобы это
выглядело как победа мира, а Чемберлен — спасителем
мира».
В отчете съезду генерального секретаря Гарри Пол-
лита также подчеркивалось, что правительство Чембер-
лена, делая стратегические уступки фашистскому госу-
дарству, ждет момента, «когда бдительность народа бу-
дет усыплена и когда сбудутся надежды на отрыв Фран-
ции от ее союзников». Когда этот момент наступит,
Гитлеру будет сообщено, что он может нанести удар.
Правительство надеется, что в конечном итоге наступле-
ние фашистов обратится против Советского Союза. На
самом же деле, повернув Англию спиной к блоку мира,
«Чемберлен ведет Англию к войне». Если организован-
ное массовое движение народа не сможет сейчас добить-
ся изменения политики правительства, то «Англия ока-
жется изолированной в трудный для нее час» 1.
Французские и английские коммунисты в партийной
печати и в листовках (а в Англии — также и на публичных
митингах) подчеркивали, что все те, кто выступает за
коллективное сопротивление посягательству на независи-
мость и целостность Чехословакии, должны объединить
свои силы независимо от партийной принадлежности
для совместных усилий в общенациональном масштабе,
1 Г. Поллит, Избранные статьи и речи (1919—1939), М.
1955. стр 270—271.
32!

чтобы заменить правительства Чемберлена и Даладье
правительствами, которые бы обязались сотрудничать
друг с другом и с СССР в деле создания «блока мира».
Можно привести хотя бы такой пример, вырвав его из
цепи событий. 23 сентября, в день наибольшего «накала»
в Годесберге, коммунистическая партия Великобритании
обратилась с письмами к руководителям либеральной и
лейбористской партий, призывая их к совместным дейст-
виям против английского правительства, в защиту Чехо-
словакии, а газета «Тан» на следующий день сокруша-
лась по поводу того, что руководитель французских ком-
мунистов Пери в передовой статье, опубликованной в
«Юманите», «требовал в это тяжелое для страны время
свержения правительства». Другой пример: «во время
дебатов в палате общин 4 октября член парламента
от коммунистической партии У. Галлахер заявил: «Речь
идет не только о предательстве Чехословакии, не толь-
ко о предательстве дела мира. Речь идет о предательст-
ве Англии... Английское правительство изолирует не Со-
ветскую Россию. Оно изолирует Англию». Габриэль Пе-
ри, выступая 5 октября в национальном собрании от
имени Французской коммунистической партии, говорил:
«Вплоть до навязанного в Мюнхене мира можно было
надеяться, что чехословацкий барьер, преграждающий
путь на Балканы, одновременно защитит, в случае необ-
ходимости, грудь Франции. Этот барьер разрушен. Од-
новременно подорвана вера народов во Францию; вы
показали миру, что другом Франции быть опасно... Вы
расписались в поражении на искалеченном теле свобод-
ного народа; именно несмотря на ваше противодействие,
мы одержим победу в борьбе за мир».
Однако поддерживали ли народы ту политику, к
которой призывали противники политики Чемберлена и
Даладье? Отвечая на этот вопрос, следует прежде всего
иметь в виду тот факт, что противники официальной по-
литики— будь то Черчилль или «Дейли уоркер» — име-
ли возможность обращаться к ограниченной аудитории.
В разгар кризиса в обеих странах не действовала обыч-
ная трибуна для выражения общественного мнения —
парламент. Подавляющее большинство газет, принадле-
жащих частным владельцам, в равной степени не отра-
жало общественного мнения; в них печатались лишь
письма от лиц, привыкших излагать свои мысли на бума-
322

ге. Тот факт, что Чемберлен лично оказывал давление на
редакторов газет, был на Флит-стрит секретом полиши-
неля. Во Франции публичные собрания по вопросам
международной политики были запрещены. В Англии
те самые лидеры, которые требовали от Чемберлена
созыва парламента, не были готовы созвать чрезвычай-
ную конференцию своей собственной партии. Таким об-
разом, противники правительственной политики могли
обращаться только к небольшой части народов своих
стран, причем в этом деле большую роль играла случай-
ность, чем замысел. Если учесть это обстоятельство, сле-
дует оценить как весьма значительное событие органи-
зацию 18 сентября «Международной кампанией за мир»
демонстрации на Трафальгар-сквер, одной из наиболее
массовых вплоть до того времени. 21 сентября в Манче-
стере состоялся самый большой за многие годы митинг
протеста против англо-французских требований к Че-
хословакии. 23 сентября тысячи парижских рабочих
прошли перед зданием чехословацкой миссии. Это бы-
ли массовые депутации, они принесли письма с выраже-
нием солидарности. Вслед за демонстрацией 18 сентяб-
ря на Трафальгар-сквер тысячи людей заполнили улицу
Уайтхолл. Они выкрикивали: «Поддержим чехов!» Де-
монстрации на Уайтхолл и Даунинг-стрит возникали
почти каждый вечер вплоть до 26 сентября, когда десят-
ки тысяч людей медленно прошли мимо здания прави-
тельства Британской империи, выкрикивая: «Поддержим
чехов!», «Уступки означают войну!», «Чемберлен дол-
жен уйти!»
Было бы весьма ошибочно полагать, что участники
этих демонстраций были убежденными сторонниками
лейбористской партии, коммунистической партии или
какой-либо иной политической организации. В большин-
стве своем это были те же самые лондонцы и парижане,
сотни тысяч которых в феврале 1934 года участвовали
в демонстрациях против лидера французских фашистов
де ля Рока и в сентябре 1934 года — против его анг-
лийской разновидности — Освальда Мосли. Трудно так-
же предположить, чтобы докеры Кингс-Линна глубоко
разбирались в вопросах «большой политики»— этим их
город особенно не выделялся. Однако 27 сентября они
отказались погрузить на немецкое судно, отправлявшее-
ся в Гамбург, сотню тонн чугуна. Эти действия и выра-
323

жения мнения следует считать характерными для
этой части населения, которой по тем или иным причи-
нам пришлось подумать о сопротивлении политике
«умиротворения». В более широком смысле готовность
и спокойствие, с коими значительные массы населе-
ния рассматривали во всех странах, которых это непо-
средственно касалось, возможность вооруженного кон-
фликта, свидетельствовали об инстинктивном понимании
массами того, что вопросы, по которым велись перегово-
ры с Гитлером и которые были связаны с судьбой Че-
хословакии, слишком серьезны, чтобы их можно было
разрешить путем личной встречи английского премьер-
министра и фюрера. О понимании массами создавшего-
ся положения говорят такие факты, как поток добро-
вольцев в армию и представителей «низших классов» в
отряды ПВО в Англии, готовность призывников к мо-
билизации во Франции, значительное число доброволь-
цев, записавшихся в чехословацкой миссии в Югосла-
вии, случай, когда Чехословакии предложил свои услуги
румынский дивизионный генерал, и другие подобные
факты. Как писал Александр Верт, «французский на-
род был на деле значительно лучше французской печа-
ти и французских политиков» 1. Не только Черчилль, но
и другие наблюдатели в Англии отмечали, что англий-
ский народ «никогда не отступал» в дни накануне
Мюнхена 2.
Народы поддержали бы коллективное сопротивле-
ние агрессору в первую очередь не ради демократиче-
ской Чехословакии, а потому, что они чувствовали, что
продолжение сотрудничества с агрессивной «осью» при-
водит мир к рубежу, за которым начинается установле-
ние немецкого господства. Таков был урок, полученный
народными массами в критические дни сентября 1938
года, когда из-за политических, полицейских, финансо-
вых и частнособственнических ограничений они лишь
частично и не до конца могли высказать свое мнение.
По числу участников или количеству поданных голосов
это может показаться всего лишь повторением аналогич-
ных выражений настроений масс, даже более широких
по масштабам, которые имели место, например, в Анг-
1 A. Werth, op cit., p. 231.
2 W. S. Churchill, op. cit., p. 256.
324

лии в 1935 году, когда во время голосования по вопро-
су о мире 11 миллионов человек высказались за коллек-
тивную безопасность, или во Франции в 1935—1936 го-
дах, когда миллионы людей участвовали в демонстра-
циях Народного фронта. Но в качественном отношении
повторение таких демонстраций при сложившихся в
сентябре 1938 года обстоятельствах означало нечто
большее, ибо они имели место тогда, когда война подо-
шла ближе. Вопрос об ответственности и поиски выхода
стали делом жизни и смерти для миллионов людей

ГЛАВА XII
ЗАЩИТНИКИ МЮНХЕНА
После Мюнхена появилось немало аргументов (не-
которые из них спустя значительный срок — в 1944 го-
ду 1) в оправдание принятых там решений. При их рас-
смотрении мы нередко будем возвращаться к фактам.
о которых рассказывалось в предыдущих главах
1
Один из аргументов заключается в утверждении, буд-
то судетские немцы желали «присоединиться к рейху..
что было естественным при сложившихся обстоятельст-
вах» 2 и будто английский народ не поддержал бы вой-
ны с целью помешать этому присоединению3. Эту же
точку зрения выразил 31 октября английский министр
социального обеспечения член парламента X. Рэмсбот-
хэм. Он заявил: «Мы должны были бы воевать, чтобы
помешать примерно 3500 тысячам немцев, живущим на
границе между Германией и Чехословакией, присоеди-
ниться к своим родичам».
Одно из опровержений этого аргумента заключается,
разумеется, в том историческом факте, что немцы гит-
леровского рейха отнюдь не были «родичами» судетских
немцев. Последние представляли собой смешанное на-
селение немецкого и чешского происхождения, включая
значительное число чехов (как об этом свидетельству-
ют их фамилии), онемеченных в годы австро-венгерско-
го режима накануне первой мировой войны. Их предки
в средние века составляли часть населения Священной
Римской империи: триста лет они и их предки были
1 W. W. Наdleу, Munich, Before and After, 1944
F. H. Maugham. The Truth About the Munich Crisis, 1944
2 Слова Ренсимена в заключительном докладе Чемберлену
21 сентября 1938 года (D. В. F. P., v. II, pp. 675 et seq.).
3 Заявление Невиля Чемберлена в палате общин 6 октября
1938года
326

подданными Австрии. Более того, требование о присоеди-
нении к Германии не поднималось самим Генлейном 1
вплоть до 15 сентября, когда стало ясно, что Чемберлен
не только за присоединение, но и готов способствовать
аннексии — при условии, что она будет осуществлена
«мирными» методами.
Это обстоятельство напоминает нам о настоящем до-
воде против аргумента относительно «родичей», а имен-
но, что он не имеет никакого отношения к делу Факт
проживания в Чехословакии граждан, говорящих на не-
мецком языке, послужил лишь удобным предлогом для
подрыва изнутри, расчленения и в конце концов—аннек-
сии Чехословацкой республики. Об этом свидетельству-
ют секретные документы самих нацистов. По мюнхен-
скому соглашению около 380 тысяч немцев было остав-
лено в пределах искалеченной Чехословакии, чтобы
обеспечить наличие сил, необходимых для дальнейшего
подрыва страны изнутри. Более того, по мюнхенскому
соглашению к Германии было присоединено около 720
тысяч чехов — апологеты Мюнхена их «проглядели»
Эти чехи сразу же стали жертвами такого грубого об-
ращения со стороны нацистов, какого никогда не испы-
тывали «судетские немцы» 2.
О настроениях населения в отторгнутых районах
имеются красноречивые свидетельства в виде сообще-
ний корреспондентов «Таймс» и «Дейли телеграф энд
Морнинг пост», опубликованных 3 и 4 октября. Предста-
вители всех слоев населения заявляли корреспондентам,
что они стремились к автономии, а не к аннексии; они
были «поражены», и их главными чувствами были «рас-
терянность и неловкость». Крупный заводчик, голосовав-
ший за Генлейна, заявил корреспонденту «Дейли теле-
граф энд Морнинг пост»: «Вопрос об аннексии наших
земель Германией никогда и не ставился перед нами, и
мы никогда не голосовали бы за аннексию. Ни на од-
ном из секретных совещаний немецких промышленни-
1 В английской литературе описание полемики между немецки-
ми и чешскими буржуазными националистами можно найти у
Р. У. Сетон-Уотсона (R. W. Seton-Watson, A History of the
Czechs and Slovaks, 1943, Ch. 13, 16, 17).
2 H. R i p k a, op. cit., pp. 260—270. Общества были pacпyщe-
ны, 80 процентов чешских школ было закрыто; торговцев вынуж-
дали бросать дела, разумеется царил политический террор
327

ков... мы ни разу не рассматривали возможность пре-
кращения нашей тысячелетней совместной жизни с че-
хами и словаками». В том же духе высказался говоря-
щий на немецком языке призывник чехословацкой армии,
который, так же как и его семья, голосовал за Генлей-
на, «так как мы рассчитывали, что он поможет нам уве-
личить занятость». Весть об аннексии приветствовали
только «желторотые» юнцы.
Примечательно, что первой реакцией на сообщение об
аннексии со стороны десятков тысяч судетских немцев
было бегство в Богемию, откуда их прогоняли обратно
чешские войска и полиция, действовавшие по приказу
чешского генерала Сыровы. В 1918 году этот генерал
был агентом английских и французских интервентов в
Советской России, 22 сентября 1938 года под фальши-
вым предлогом организации сопротивления агрессии он
был назначен премьер-министром, а в рассматриваемый
период стал фашистским агентом 1. Уместно также от-
метить, что немецкие «родичи» начали с того, что запо-
лонили аннексируемые районы гестаповцами, штурмови-
ками и членами черной гвардии, прибывшими из Герма-
нии Они занялись массовой «чисткой» с ее неизбежны-
ми зверствами по отношению к евреям, профсоюзным
активистам, социалистам и коммунистам и создали по
крайней мере три концентрационных лагеря.
2
Другой аргумент, также выдвинутый Невилем Чем-
берленом во время дебатов в палате общин, заключается
в утверждении, будто условия, согласованные в Мюнхе-
не, являлись более приемлемыми, чем первоначальные
требования Гитлера, высказанные им во время встречи
в Годесберге. Газета «Дейли геральд» выступила в под-
держку этого аргумента еще до дебатов, заявив в но-
мере от 15 сентября, что Гитлер «был вынужден отка-
заться от наиболее жестких требований, выдвинутых в
Годесберге»
Д.У. Уилер-Беннет (J. W. W h е е 1 е r - В е n n e t t, op. cit..
pp 198—!99) красноречиво описывает этого человека В 1947 году
за сотрудничество с оккупантами он был приговорен к двадцати го-
дам тюремного заключения
328

Этот аргумент не выдерживает серьезной критики.
Действительно, согласно мюнхенскому соглашению, не-
мецкая армия закончила оккупацию территории за де-
сять дней вместо одного; но это означает всего лишь,
что ей была предоставлена возможность осуществить
оккупацию, не пуская в ход оружия, а это ей наверняка
пришлось бы сделать, если бы она попыталась закончить
оккупацию в один день. Это ясно вытекало как из фак-
та решительного отклонения Чехословакией годесберг-
ских условий, так и из настроений в самой чешской ар-
мии. Но все остальные основные условия мюнхенского
соглашения как две капли воды похожи на предъявлен-
ные в Годесберге требования.
Так, например, защитники Мюнхена заявляют, что
по территориальным вопросам «диктат» был заменен
международной комиссией. В действительности, как уже
отмечалось в предыдущих главах, «международная ко-
миссия» так просто называлась, а работала всегда по
немецкой указке. В результате решение территориально-
го вопроса было в некоторых отношениях на деле хуже,
чем годесбергские условия. Это признал даже диплома-
тический обозреватель промюнхенской «Таймс». В Мюн-
хене много говорили о праве судетских немцев на опта-
цию, то есть об их праве самим решать, остаются ли
они гражданами Чехословакии или же переходят в не-
мецкое гражданство. Этого права они были лишены.
Кроме того, «Чехо-Словакию»1, оказавшуюся беспо-
мощной после потери пограничных укреплений и после
последовавших внутренних политических изменений, на-
вязанных Германией, вынудили подписать соглашение,
лишавшее говорящее на немецком языке население су-
детских районов права оптации и фактически объявляв-
шее большинство говорящих на немецком языке бежен-
цев немецкими гражданами; правительство Германии
могло требовать их выдачи. В-третьих, одно из наглых
изменений на карте, с которым Чемберлен познакомился
в Годесберге — немецкий коридор через чехословацкую
территорию, соединяющий Австрию с юго-восточной
Германией и отсекающий чешскую Богемию от осталь-
1 Так стали называть республику, отмечая ту помощь, которую
нацисты оказали словацким фашистам в деле подрыва страны из-
нутри после Мюнхена.
329

ной части страны,— появилось вновь после подписания
мюнхенской сделки в виде соглашения, «добровольно»
заключенного Чехословакией с Германией 19 ноября
1938 года. Это соглашение предусматривало строитель-
ство экстерриториальной немецкой автострады через
чехословацкую территорию. Много шума было поднято
вокруг «отказа» Гитлера от требования провести пле-
бисцит в ряде районов, населенных преимущественно
чехами. В действительности же он захватил эти районы
без плебисцита — или сразу, или по «соглашению», или
в конце концов, когда он пришел 15 марта 1939 года к
выводу, что пора захватить всю территорию республики.
3
Третий аргумент заключается в утверждении, будто
в результате мюнхенского соглашения Чехословакия по-
лучила нечто более ценное, чем обязательство обеспе-
чения безопасности, содержавшееся в ее договорах с
Францией и СССР, а именно — международную гаран-
тию. Сэмюэль Хор заявил 3 октября 1938 года в парла-
менте: «Лично я считаю, что потеря стратегической гра-
ницы более чем компенсируется международной гаран-
тией, в которой принимаем участие и мы». Его коллега
по правительству Томас Инскип заявил на следующий
день, что правительство считает «своей моральной обя-
занностью рассматривать гарантию как вступившую в
силу». А Джон Саймон 5 октября выразил надежду, что
Россия присоединится к гарантии! Не будет большой
натяжкой оценить подобное заявление как клоунскую
выходку.
Через месяц после Мюнхена среди сторонников Чем-
берлена и Даладье вряд ли осталось много желающих
порассуждать об этой «целиком дискредитировавшей
себя» гарантии 1.
1 Консервативный историк конституционалист Л. Кейт (A. Keith
op. cit, pp. 378—379), автор приведенной характеристики, добавляет,
что Чемберлен и Даладье «действовали, как банкиры, гарантирую-
щие суммы, которые, как они сами это знают, они не могут выпла-
тить, в надежде на благоприятный поворот событий, при котором
им этого делать не придется... Но, если банкиры могут пренебрегать
своей честью, премьер-министры должны помнить, что честь страны
не следует ставить на карту без достаточной уверенности в наличии
средств для ее защиты».
330

Работа международной комиссии, созданной в Бер-
лине для разработки деталей по применению мюнхен-
ского соглашения, которая в действительности была со-
вещанием послов, убедительно показала пустоту гаран-
тии со стороны держав, не имеющих возможности от-
клонить ни одно требование, которое могла выдвинуть
германская сторона. Более того, державы-гаранты не
смогли вмешаться, когда Венгрия и Польша вытребова-
ли новые территориальные уступки, выходящие за со-
гласованные в Мюнхене рамки Когда они готовили на-
падение на Рутению (Закарпатскую Украину) в целях
ее раздела между собой и установления таким образом
общей границы, успешное вмешательство осуществили
не державы-гаранты, а новый «защитник» Чехослова-
кии в лице Германии. И, когда Германия начала осу-
ществлять нажим на искалеченную Чехословакию с
целью заставить ее вообще отказаться от системы гаран-
тий, Англия и Франция своим молчанием показали, что
и в этом случае они бессильны что-либо предпринять.
Внутренняя пустота «международной гарантии» за-
ключалась в том, что Англия и Франция не могли ее вы-
полнить в случае решения Германии напасть на Чехо-
словакию, после того как она оказалась лишенной по-
граничных укреплений,— разве что только при условиях,
значительно менее благоприятных, чем те, на которые
ссылались для оправдания мюнхенского соглашения.
Кулондру, французскому послу в Берлине, только что
переведенному из Москвы, уже к декабрю было ясно,
что «вассализация» Чехословакии к этому времени бы-
ла почти закончена. Когда он поднял вопрос о гаранти-
ях в германском министерстве иностранных дел, Вейцзе-
кер ответил: «Нельзя ли предать это дело забвению? К
нему здесь не проявляют никакого сочувствия» 1.
4
Четвертый аргумент, часто выдвигавшийся в после-
мюнхенский период, заключался в утверждении, что для
Чехословакии было лучше уступить территории, о кото-
рых шла речь (о последствиях этой уступки для будуще-
го чехословацкой независимости и демократии предпочи-
1 R. С о u 1 о n d r е, op. cit, pp. 248—249
13*
331

тали умалчивать), чем оказаться «разрушенной в ре-
зультате войны». 27 сентября из Лондона была переда-
на следующая двойная угроза: «Единственной альтер-
нативой этому плану были бы вторжение и насильствен-
ное расчленение страны. В случае конфликта, который
стоил бы неисчислимого количества жизней, Чехослова-
кия не смогла бы быть восстановлена в прежних грани-
цах независимо от результатов конфликта» 1.
В этот же день осторожный Невиль Гендерсон телегра-
фировал в Лондон: чехам следует добиться от Берлина
наилучших условий, какие только возможны, в против-
ном случае «мы подготовим Чехословакии ту же судь-
бу, что и Абиссинии» 2. Ему вторила 1 октября «Ман-
честер гардиан»: как ни велики несправедливости Мюн-
хена, «их не сравнить с ужасами, несшими смерть, быть
может, не только «Чехо-Словакии», но и всей западной
цивилизации». В подобном духе высказывались и дру-
гие газеты.
Как мы видели ранее, имелись веские основания по-
лагать, что решительное совместное выступление вели-
ких держав в защиту территориальной целостности
Чехословакии явилось бы серьезным сдерживающим
фактором для Германии. Больше того, как уже указы-
валось, армия и авиация Гитлера были в то время сов-
сем не так сильны, как год спустя. Даже если предпо-
ложить, что в результате неразумной спешки или опро-
метчивого шага Гитлер начал бы войну только против
Чехословакии и Советского Союза, это не означало бы,
что она наверняка принесла бы разрушение. Сербия и
Бельгия не были разрушены во время первой мировой
войны, хотя они потеряли в ходе военных операций
почти всю свою территорию, а населению Сербии выпа-
ли на долю тяжелые испытания и лишения. Испания,
одним ударом почти целиком лишенная армии и став-
шая жертвой вторжения, организованного двумя хорошо
вооруженными великими державами, не только не
оказалась разрушенной, но, наоборот, в ходе самой вой-
ны, несмотря на серьезные потери, сделала значитель-
ные шаги вперед в деле преодоления доставшейся ей в
наследство вековой экономической и социальной отста-
1 D. В. F. P., vol. II, pp. 572-573.
2 Ibid., p. 562.
332

лости. Китайский народ в самый тяжелый период не-
равной борьбы против хорошо вооруженной армии
японских интервентов добился такой степени националь-
ного единства и героического сопротивления, какой он
никогда не имел в прошлом. Этот факт отмечали все
иностранные наблюдатели, находившиеся в то время
в Китае.
Подобные соображения отнюдь не были чужды об-
щественному мнению Чехословакии, что можно было
бы обнаружить, обратившись к нему (несомненно, что
именно поэтому после Мюнхена, так же как и после
Берхтесгадена, представители английского и француз-
ского правительств не согласились ждать, пока предла-
гаемые условия будут переданы на рассмотрение чехо-
словацкого парламента). Уолтер Лейтон, английский
экономист и публицист, которого никогда нельзя было
заподозрить в желании поставить Чемберлена в затруд-
нительное положение, писал в газете «Ньюс кроникл» 1
по возвращении из Праги, спустя два с половиной ме-
сяца после Мюнхена:
«Чехи почти все как один убеждены в том, что они
должны были сражаться в сентябре. Их могла постиг-
нуть судьба Сербии в 1914 году, и их могли на время
вытеснить в Словакию, Рутению, даже в Румынию. Но
Германия не была в состоянии вести длительную войну.
Сомнительно, чтобы она вообще ее начала, а если бы и
начала, то она бы наверняка в скором времени надор-
валась. Такова точка зрения рядового человека».
Она совпадает с точкой зрения руководящих деяте-
лей чешской армии, высказывавшейся ими в частном
порядке, хотя они и отказывались по политическим сооб-
ражениям сражаться бок о бок с СССР. Следует ясно
представлять смысл аргумента противоположного ха-
рактера. Он сводился к тому, что малая держава
не должна оказывать сопротивления большому агрес-
сивному государству, поскольку, даже если в этом
случае малому государству могут оказать поддержку
гораздо более сильные страны, ему обычно приходится
принимать на себя силу первого удара, который, как
правило, оно менее всего способно выдержать. Как
говорил Гамелен, «все будет урегулировано мирным
1 14 декабря 1938 года.
333

договором». В данном конкретном случае малое госу-
дарство было особенно хорошо подготовлено к сопро-
тивлению, однако смысл остался неизменным. А это вело
непосредственно к признанию, что агрессору, особенно
если он заключил наступательный и оборонительный
союз с другими агрессорами, надо предоставить без
борьбы мировую гегемонию.
5
Следующий аргумент в защиту Мюнхена содержался
б известном замечании Чемберлена, которое он сделал,
выступая 27 сентября по радио. Он тогда упомянул о
«ссоре в далекой стране между народами, о которых
мы ничего не знаем».
Виконт Моэм, лорд-канцлер в правительстве Чем-
берлена в 1938 году, вспоминает, что большинство на-
селения доминионов, «так же как и значительное боль-
шинство населения метрополии», никогда не слышало
о Чехословакии и было трудно видеть, в какой степени
их касаются «столь отдаленные события».
Учитывая возросший интерес общественности к
международным делам после первой мировой войны,
большее внимание, уделяемое газетами международной
политике, а также значительно более частые дебаты по
внешней политике в палате общин (обстоятельство, на
которое Чемберлен частенько жаловался), едва ли бу-
дет преувеличением сказать, что в 1938 году значитель-
но большее число англичан знало кое-что о Чехослова-
кии и имело свое мнение о ней, чем в 1914 году они
знали о Сербии или интересовались вопросом о нейтра-
литете Бельгии. Что касается Франции, то достаточно
вспомнить франко-чехословацкие договоры. В предыду-
щей главе были уже приведены доказательства того,
что вопрос отнюдь не казался населению отдаленным.
Разумеется, нет сомнений в том, что как Чемберлен,
так и Даладье, используя те методы переговоров, к ко-
торым они прибегали в 1938 году, а также не созывая
месяцами парламентов, делали все от них зависящее,
чтобы их народы знали как можно меньше.
Однако у рассматриваемого аргумента есть еще
одно уязвимое место. Чемберлен неоднократно давал
понять, что ссылки на отдаленность и незнание не имеют
334

силы, если речь идет о нападении на территории Бри-
танской империи (например, на Сингапур, знания о
котором рядовых англичан едва ли были значительны-
ми) или на тесно связанные с Англией страны, какими
в то время были Египет или Ирак, хотя в обоих слу-
чаях в Англии плохо знали об условиях жизни народов
этих стран (на то были свои веские причины). Ужасы
войны не остановили бы Чемберлена, если бы возникла
угроза английским интересам или территориям, находя-
щимся под английским контролем. Лорд Сесиль ядови-
то писал: «Всякое предположение, что мы можем пред-
ложить уступить часть Британской империи с целью
подкупа Гитлера, с негодованием отвергалось» 1. Поэто-
му в случае с Чехословакией упор на отдаленность был
политическим трюком, уместным в предвыборном вы-
ступлении, но бесчестным во время международного
кризиса.
6
Следующим аргументом защитников Мюнхена яв-
ляется утверждение, будто мюнхенское соглашение ни
в каком смысле не было «исключительным», что оно
было задумано как шаг к более широкому умиротворе-
нию и что, в частности, единственными причинами, по-
чему СССР не был приглашен в Мюнхен — хотя он был
заинтересован в судьбе Чехословакии по крайней мере
в такой же степени, что и итальянское правительство,—
были предрассудки Гитлера и чрезвычайный характер
обстоятельств, но никак не желание отстранить СССР
от участия в международных консультациях. Выступая
3 октября в палате общин, Сэмюэль Хор заявил, что в
консультациях с советским правительством Англия,
«естественно», предоставила Франции ведущую роль,
поскольку поддержка Чехословакии со стороны СССР
зависела от ее действий (заявление это, как было пока-
зано выше, само по себе фальшиво). Тем самым у па-
латы общин создалось впечатление, что накануне Мюн-
хена с Советским Союзом поддерживался регулярный
контакт. Состав участников встречи в Мюнхене, заявил
Галифакс в палате лордов, не означал «никакого ослаб-
1 Е. A. R. Cecil, op. cit., p. 317.
335

ления желания с нашей стороны...сохранить понимание
и отношения с советским правительством». (Курсив
мой. — Э. Р.) Это заявление является образцом лжи-
вой инсинуации.
Во всяком случае, требовалось немало наглости,
чтобы столь открыто идти против фактов, очевидных
всему миру, которые дали Потемкину основание заявить
французскому послу 4 октября 1938 года: «Западные
державы умышленно отстранили СССР от участия в
переговорах» 1.
Как было показано выше, неприглашение СССР в
Мюнхен было не самостоятельным или неожиданным
событием, а последним этапом определенной политики,
которая начиная с марта проводилась почти открыто2.
Гитлер действительно мог не испытывать ни малейшего
желания встречаться 29 сентября 1938 года с советским
представителем, особенно если учесть, что СССР недву-
смысленно заявил, что он будет бороться, если Чехо-
словакия сделает то же самое. Но у него не было при-
чин вести себя иначе, поскольку сами английское и
французское правительства все предыдущие месяцы
открыто избегали любого серьезного обсуждения вопро-
са и какого бы то ни было контакта с советскими пред-
ставителями. Сейчас у нас есть прямые доказательства
того, что немцы очень хорошо понимали это обстоятель-
ство. Уже 10 июля 1938 года германский посол в Лон-
доне доносил, что правительство Чемберлена «прибли-
зилось к пониманию наиболее существенных пунктов
основных требований, выставляемых Германией в отно-
шении отстранения Советского Союза от решения судеб
Европы...»3. Робер Кулондр писал 19 марта 1939 года
из Берлина в своем шестимесячном обзоре германской
политики, что уже на следующее утро после мюнхенско-
го совещания стало ясно, что «за Рейном истолковывали
1 R. С о u 1 о n d r е, op. cit., p. 176.
2 Германский посол в Лондоне, комментируя «невысокое мне-
ние» английского правительства об СССР, заявил 14 июля, что от-
ношение английского правительства к Кагану, советскому предста-
вителю в Комитете по невмешательству (председателем которого
был лорд Плимут, парламентский заместитель министра иностран-
ных дел), было еще одним показателем желания «отстранить Со-
ветскую Россию от какого-либо обсуждения вопросов европейского
урегулирования» (D. G. F. P., vol. II, р. 486).
3 «Документы и материалы», т. I, стр. 155.
336

подписанные соглашения как предоставляющие Герма-
нии свободу действий в Центральной и Восточной Евро-
пе и. соответственно, как относительное ограничение
западными державами своих интересов в этих рай-
онах» 1.
И здесь вкус пудинга познавался в еде. В месяцы,
последовавшие сразу же после Мюнхена, не появилось
никаких доказательств существования действительного
желания поддерживать с СССР тесный контакт, если
не считать многословных устных заверений английских
министров в палате общин. Если бы эти заверения были
серьезны, английское правительство воспользовалось
бы целым рядом благоприятных возможностей для уста-
новления контакта. На деле не было ни малейшей по-
пытки установления подобного контакта.
Так, например, в тронной речи короля при открытии
новой сессии английского парламента вскоре после Мюн-
хена об СССР подчеркнуто не упоминалось ни в дру-
жественном, ни в каком-либо ином тоне. Не упомина-
лось об СССР и в речи представителя правительства, в
которой подводились итоги дебатам в палате общин.
Подобный факт характерен также для заявления фран-
цузского правительства в палате депутатов и в комис-
сии палаты по иностранным делам в декабре 1938 года
(почему это было сделано, мы увидим в следующей
главе). Следует также отметить, что в то время, как
правительства западных держав организовывали и по-
ощряли целый ряд дипломатических визитов между сво-
ими столицами и столицами государств-агрессоров —
Берлином и Римом, за все это время они ни разу не
предложили организовать такой визит или просто от-
кровенный обмен мнениями по политическим вопросам
между руководящими политическими деятелями в тех
случаях, когда дело касалось СССР.
Даже когда Англия, Соединенные Штаты и Совет-
ский Союз оказались одновременно вовлеченными вес-
ной 1939 года в серьезные споры с Японией — Англия
и Соединенные Штаты в связи со своими торговыми
интересами в Китае, Советский Союз в связи со своими
торговыми и политическими отношениями с Японией и
все трое в связи с безгранично наглыми притязаниями
1 "French Yellow Book", 1939, p. 87.
337

Японии на господство в Восточной Азии,— Англия
вступила в контакт и организовала совместные действия
только с Соединенными Штатами, но не с СССР.
Таким образом, обещания не пытаться в будущем
отстранять СССР от участия в международных консуль-
тациях носили скорее характер вежливых заверений,
призванных прикрыть совсем иную политику, чем были
серьезным выражением намерений английского прави-
тельства.
7
Следует остановиться еще на одном аргументе за-
щитников Мюнхена, носящем специфический харак-
тер,— не столько потому, что впервые его выдвинули
некоторые из числа «ультрареволюционных» журнали-
стов и журналистов-троцкистов, сколько потому, что еще
до Мюнхена за этот аргумент ухватилось определенное
число пацифистов, желавших найти политике непротив-
ления такое оправдание, которое имело бы непосредст-
венную связь с событиями дня и подходило бы к суще-
ствовавшим в то время условиям.
Суть аргумента заключается в следующем: споры
вокруг Чехословакии не касаются ни рабочего класса,
ни большинства населения, поскольку они являются спо-
рами о капиталистическом государстве, а спорящими
сторонами выступают две враждующие империалисти-
ческие группировки — франко-английская и германо-
итальянская. Эти вновь появившиеся «последователи»
Ленина заявляли, что великий русский революционер
настаивал в 1914 году на том, чтобы рабочие превра-
тили империалистическую войну в гражданскую и чтобы
они не позволяли использовать себя в качестве пушеч-
ного мяса ради сохранения капиталов своих хозяев.
Подобное заявление имело бы больший вес — но не
стало бы от этого менее обманчивым,— если бы оно
исходило от людей, которые признавали бы другие сто-
роны учения Ленина, неразрывно связанные с его
взглядами на войну. Но независимо от этого, пытаясь
с запозданием извлечь из уроков мировой войны 1914—
1918 годов выводы для положения, сложившегося в
1938 году, они упускали из виду некоторые важные раз-
личия. Одним из таких различий был тот факт, что
даже в 1914 году Ленин и большевики, а до них меж-
338

дународное социалистическое движение всегда опреде-
ляли характер войны, исходя из характера социального
строя воюющей страны и из политики ее правящего
класса. Вследствие этого они проводили различие между
войной за рынки сбыта, источники сырья и дешевые ра-
бочие руки, которую могут вести между собой две вра-
ждующие империалистические группировки, и войной,
возникшей в результате агрессии империалистической
страны против страны, менее развитой в капиталистиче-
ском отношении, как, например, колонии, или даже неза-
висимого капиталистического государства, которое по
экономическим и социальным причинам не стало до
конца империалистическим государством. В любом из
двух последних случаев самооборона являлась бы про-
грессивным делом с точки зрения рабочего класса, хотя
бы жертва агрессии отнюдь не была социалистическим
государством. Поскольку империализм был главным
врагом также и рабочего класса, рабочий класс видел
возможного союзника в лице народов колоний, защи-
щающих свое право на независимое существование, а
также в лице народа независимого капиталистического
государства, защищающего себя от превращения в ко-
лониальный придаток какой-либо империалистической
державы.
Разумеется, в такой войне слабую сторону может
ради своих эгоистических интересов поддерживать та
или иная империалистическая группировка. В этом слу-
чае возможно сочетание двух видов войн — справедли-
вой войны в интересах национальной самообороны и им-
периалистического конфликта. Бездеятельность не яв-
ляется при подобных обстоятельствах выходом из поло-
жения, если, конечно, рабочие не начнут откровенно
придерживаться того взгляда, что вообще грешно уби-
вать.
В рассматриваемый период играли роль еще два
дополнительных фактора, которых не существовало в
1914 году.
Первый заключался в том, что фашизм был самой
безжалостной, реакционной, варварской, отчаянной
формой правления, когда-либо существовавшей при
капитализме. Даже столпы капиталистического общест-
ва, с ужасом открещивавшиеся от идей марксизма —
лидеры партии консерваторов, архиепископы, банкиры,—
339

вынуждены были признать, что фашизм отбрасывал
человечество назад, в средневековье, и постепенно раз-
рушал все положительные достижения последующих
ступеней цивилизации. Рабочий класс, философия
которого — в той степени, в какой он развил свою
собственную философию,— включает признание по-
ложительных достижений предшествующих исторических
периодов, не мог игнорировать это различие между фа-
шизмом и капиталистической демократией. Поэтому он
считал, что борьба в защиту пусть даже буржуазной
(капиталистической) демократии против фашизма, веду-
щаяся как в рамках национальных границ, так и про-
тив международной агрессии фашистского государства,
является прогрессивной борьбой, требующей поддержки
с его стороны. Выше было достаточно ясно показано,
что, несмотря на все свои недостатки и несмотря на всю
свою ограниченность с точки зрения рабочего класса,
предмюнхенская Чехословакия была такой буржуазной
демократией и ее защита против крайних выразителей
агрессивного фашизма — Гитлера и его союзников была
прогрессивной борьбой.
Вторым фактором, отсутствовавшим в 1914 году,
было наличие СССР. Он оказывал поддержку Чехосло-
вакии и был готов вступить в союз с капиталистически-
ми странами ради защиты мира, как то было очевидно
на протяжении нескольких лет, не потому, что он стре-
мился приобрести колонии, или источники сырья, или
дешевые рабочие руки. Для страны, основой которой
являлась общественная собственность на средства про-
изводства — а СССР был именно такой страной,— по-
добные стремления были бы абсурдными. Готовность
СССР объяснялась как раз тем, что он проводил разли-
чие между государствами, заинтересованными в войне
за новый передел мира, и государствами, которые ради
своих собственных целей и по весьма различным причи-
нам хотели сохранения мира, что совпадало с желанием
простых людей всех стран. Более того, активное участие
СССР как в международной политической акции по за-
щите Чехословакии, так и — в случае необходимости —
в военной акции представляло для рабочего класса
нечто большее, чем просто теоретический интерес. Дело
в том, что в любом случае участие СССР означало
стеснение свободы действий для осуществления чисто
340

империалистических планов, которые могли быть у
союзников Чехословакии, если бы они связали свое со-
противление Германии с эгоистическими или коварными
соображениями.
Несомненно, что по опыту ряда лет, прошедших
с 1933 года, именно это обстоятельство явилось причи-
ной поведения самозванных друзей Чехословакии, когда
они, очевидно с самого начала, решили отстранить Со-
ветский Союз от международных консультаций, в
частности от встречи в Мюнхене, которая в противном
случае могла бы оказаться «неудачной» (с точки зрения
мирного расчленения Чехословакии). Но пацифистов
на данном этапе и «ультрареволюционеров» это не
беспокоило.
8
Следующий аргумент в защиту мюнхенского согла-
шения, не содержащий никаких претензий на альтруизм
и благородство цели, заключается в утверждении,
будто «Англия и Франция не были готовы и не осмели-
лись пойти на риск войны». Все послевоенные защит-
ники Мюнхена, от Боннэ до Моэма, постоянно твердили,
что французы уступали немцам в авиации и танках, в
зенитной артиллерии и противотанковых орудиях
Англичане могли предложить французам в середине сен-
тября только две дивизии и 150 самолетов. «Что могла
сделать Франция?» — спрашивает Боннэ (не упоминая
о том, как он систематически отклонял предложения
о поддержке со стороны десятков советских дивизий
и тысяч советских самолетов).
В опровержение этого аргумента прежде всего нужно
сказать, что, несмотря на признанные (и хорошо ис-
пользованные) недостатки, в случае возникновения
войны — что было мало вероятным — Германия оказы-
валась в чрезвычайно неблагоприятном положении. Об
этом уже говорилось в главе девятой.
При тогдашнем состоянии немецкой армии чехосло-
вацкая армия могла бы неделями успешно противо-
стоять нападению на Чехословакию по суше. Немцы
сами так рассуждали. Германия в сентябре 1938 года
была гораздо слабее, чем год спустя. Кроме того, про-
мышленная Чехословакия была гораздо сильнее, чем
аграрная, помещичья Польша 1939 года. В этой связи
34!

уместно напомнить, что немецкий артиллерийский офи-
цер, работавший инструктором в одной из военных ака-
демий Германии, заявил 7 октября корреспонденту агент-
ства Рейтер, что «даже германская армия при поддер-
жке танков и постоянного огня тяжелой артиллерии
могла оказаться не в силах захватить эти укрепления».
Нападение с воздуха сразу натолкнулось бы на сопро-
тивление уступавшей по численности, но сильной чехо-
словацкой авиации (которая находилась на очень не-
большом по времени полета расстоянии от важных гер-
манских промышленных центров) и почти сразу же вы-
звало бы разящий контрудар со стороны значительно
более мощных военно-воздушных сил восточного союз-
ника Чехословакии. Подобная опасность заставила бы
Германию оставить для нападений с воздуха на Западе
сравнительно небольшие силы. Нельзя было серьезно
предполагать, что линия военных укреплений на запад-
ной границе, в спешном порядке построенная немцами
после 1936 года, представляла собой что-либо подобное
линии Мажино, стоявшей на пути вторжения тогдашних
немецких войск во Францию. Кроме этих соображений,
следует принять во внимание немедленные результаты
блокады Германии английским военно-морским флотом
и — спустя несколько дней — результаты появления на
театре военных действий советских сухопутных сил.
С течением времени все большее значение приобрета-
ло бы то обстоятельство, что противники Германии обла-
дали значительно большим экономическим потенциалом.
Наиболее странным в ссылках на слабость является
то обстоятельство, что те самые лица, которые ими
пользовались, зачастую отбрасывали их в сторону. Как
могло случиться, что Чемберлен в анонимном заявлении
парламентским корреспондентам от 11 сентября на-
столько основательно забыл обо всех разговорах отно-
сительно бессилия Англии и Франции, что заявил в
адрес Германии, что «она не сможет безнаказанно на-
чать войну и быстро захватить Чехословакию, не опа-
саясь вмешательства со стороны Франции и даже Анг-
лии»? Как могло случиться, что 23 сентября он и Да-
ладье пересмотрели свое отрицательное отношение к про-
ведению в Чехословакии всеобщей мобилизации, которая
считалась чрезвычайно провокационным мероприятием?
Как могло случиться, что он и Галифакс пришли к об-
342

щему мнению и опубликовали 26 сентября знаменитое
заявление Форин оффис, в котором содержалась угро-
за, что «Англия и Россия, несомненно, станут на сторону
Франции»? Объясняется это тем, что все они знали о
том, что Гитлер не осмелится начать войну, если они
«покажут когти». Знал об этом б августа и настроенный
весьма античешски Гендерсон.
Все это стало совершенно очевидным вскоре после
Мюнхена, когда несколько министров, занимавших важ-
ные посты в английском правительстве, сделали соответ-
ствующие заявления. Министр по координации обороны
заявил 13 октября в Грейвсенде: «Мы готовы защищать
английские интересы, свободу Англии и английскую
территорию против любого захватчика и любого агрес-
сора... Наши военно-воздушные силы хотя и невелики,
но находятся в полной боевой готовности, и я заявляю,
что нашим летчикам нет равных в мире по мастерству и
отваге». Министр внутренних дел в речи в Кембридже,
которую мы уже цитировали, заявил, что он выступал
в тот вечер со специальной целью решительно опровер-
гнуть обвинения в том, будто Чемберлен «капитулиро-
вал» в Мюнхене потому, что английские силы обороны
были слишком слабы, чтобы оказать сопротивление.
«Пусть никто,— заявил он,— на основании того факта,
что мы предали гласности наши недостатки, не думает, что
мы являемся единственной великой державой, не распо-
лагающей готовыми к бою до последнего солдата и мат-
роса флотом, армией и авиацией. Если бы другие стра-
ны столь же благожелательно относились к критике со
стороны общественности, то все увидели бы, что в мире
нет флота, армии и авиации, которые не страдали бы от
недостатков в организации и в личном составе. Наша
программа перевооружения была неполной, и, поскольку
мы публично заявили об основных путях ее развития,
ни для кого не была секретом ее неполнота. И все же,
несмотря на ее неполноту, наше перевооружение достиг-
ло такого этапа, что в первые дни войны мы смогли бы
продемонстрировать нашу твердость, а затем — непобе-
димость».
Даже сам премьер-министр счел необходимым зая-
вить в Лондоне 15 декабря 1938 года: «Мы можем быть
уверены в том, что, когда германские государственные
деятели — я не говорю о германском народе — рассмат-
343

ривают возможные последствия конфликта, если когда-
либо такой конфликт возникнет между двумя нашими
странами, они принимают в расчет не только наши во-
оружения, но и наши обширные финансовые ресурсы,
которые могут оказаться решающим фактором в затя-
нувшейся войне».
Это заявление из уст автора и защитника мюнхен-
ского соглашения должно звучать весьма авторитетно
для всех тех, кто выступал со ссылками на слабость.
«Слабость» была аргументом, который то выдвигали,
то прятали — в зависимости от нужды в нем, подобно
том\ как открывают и закрывают кран в зависимости
от того, нужна вода или нет.
9
Но самым главным аргументом в защиту мюнхен-
ского соглашения было утверждение, будто всю Европу
спасли от войны. Как заявил 12 октября 1938 года за-
меститель министра юстиции сэр Теренс О'Коннор,
всякая иная политика была бы опасной игрой с «пре-
вентивной войной». Министр социального обеспечения
заявил 31 октября: «Мы поставили бы на карту жизнь
50 миллионов человек». На следующее утро после за-
ключения мюнхенского соглашения газета «Таймс» пи-
сала: «Нет никаких сомнений в том, что война, масшта-
бы которой невозможно предугадать, возникла бы во-
преки желаниям всех заинтересованных народов». А Га-
лифакс писал спустя почти двадцать лет: «Единственно
возможным оправданием Мюнхена, которое было бы
подлинным оправданием, могла быть ссылка на то, что
это была ужасная и гнусная сделка, но все же меньшее
из двух зол» 1.
Этот аргумент выдвигался не впервые. Во время ин-
тервенции Германии и Италии в Испании, начавшейся
в 1936 году, его использовали вопреки протестам Испан-
ской республики и Советского Союза для оправдания
планов невмешательства. Знаменательно, однако, что,
когда французское правительство вопреки выдвигав-
шимся несколькими месяцами ранее софизмам преду-
предило Германию, при поддержке Англии, в январе
1 Е. F. Halifax, op. cit., p. 198.
344

1937 года, что оно предпримет в Марокко военные дей-
ствия, если с территории, находившейся под контролем
испанского мятежника Франко, не будут убраны герман-
ские укрепления и орудия, мировой войны не последова-
ло и Германия —по крайней мере на время — уступила.
Спустя несколько месяцев произошел аналогичный
случай. Нападения итальянских подводных лодок созда-
ли угрозу жизненно важным коммуникациям Англии и
Франции в Средиземном море. В сентябре в Нионе была
созвана экстренная международная конференция. Сло-
жившаяся ситуация в своих главных чертах напоми-
нала положение, имевшее место год назад. Заинтересо-
ванные правительства во главе с Англией, Францией и
СССР договорились о принятии решительных мер, кото-
рые были направлены и могли быть направлены только
против Италии. Тем не менее войны не последовало.
«неизвестные подводные лодки» больше не появлялись
на средиземноморских торговых путях.
Имелось еще более убедительное доказательство
фальши аргумента, согласно которому создание проч-
ного фронта против агрессора означало опасную игру
с риском возникновения всеобщей войны. Начиная с
октября 1936 года Советский Союз оказывал помощь
Испанской республике. Он делал это вопреки решитель-
ным протестам Англии и Франции. Если бы в результате
помощи Испании СССР стал жертвой нападения со
стороны держав фашистской «оси», в частности Герма-
нии и Японии, то никто всерьез не поверил бы, что в то
время английское и французское правительства сделали
какой-либо шаг в его защиту. Фашистские державы
активно помогали испанским мятежникам. Их артилле-
ристы и летчики частенько сталкивались с оружием
«красных». Тем не менее державы «оси» не осмелились,
при самых благоприятных обстоятельствах, напасть на
СССР. Очевидно, это произошло потому, что они знали,
что они не были достаточно сильны для такого нападе-
ния. Тем меньше должно было быть у них желание на-
пасть на союз СССР и Испании с Англией и Францией,
не говоря уже о других существовавших в то время
союзниках. Тем не менее Чемберлен и члены его каби-
нета продолжали из месяца в месяц утверждать, что
прочный фронт против интервентов в Испании озна-
чал ужасный риск всеобщей войны.
345

Истина, разумеется, состояла в том, что опасность
войны заключалась не в сопротивлении агрессору, а,
наоборот, в сотрудничестве с ним, ибо оно поощряло
агрессора и его союзников. Поскольку такие великие
державы, как Англия и Франция, воздерживались от
вмешательства с целью сохранения основ коллективной
безопасности на европейском континенте, хотя на карту
были поставлены жизненно важные для них интересы,
у агрессора могло вполне сложиться впечатление, что
и в будущем с их стороны не последует серьезных по-
пыток остановить его. С этой точки зрения мюнхенское
соглашение не только не предотвращало войну, но ско-
рее делало угрозу возможной (и в значительной степени
проблематичной) войны более реальной в будущем.
Интересы, которые Британская и Французская империи
могли считать для себя жизненно важными и поэтому
заслуживающими защиты, были весьма отдаленными.
Но агрессор, почувствовавший, что ему не препятствуют,
рано или поздно добрался бы и до них.
10
Только что рассмотренному аргументу в защиту
мюнхенского соглашения обычно сопутствовал еще
один, согласно которому, как писала газета «Дейли
мейл» 1 октября, Чемберлен «заложил основы длитель-
ного мира в Европе». 12 октября 1938 года министр по
координации обороны пояснил, что влияние мира «зара-
зительно». Наконец-то они «вступили на путь дружест-
венных отношений с этой великой страной — Герма-
нией». 9 августа 1939 года Галифакс сообщил герман-
скому послу в Лондоне, что «после Мюнхена он был
убежден, что пятидесятилетний мир во всем мире обе-
спечен» 1.
В следующей главе будет сделана попытка проанали-
зировать международные последствия Мюнхена. Это дол-
жно дать основания для суждений относительно того,
были ли обоснованными эти открыто выраженные надеж-
ды или же Гитлер понимал «заразительность» мира, до-
стигнутого в Мюнхене, иначе, чем слушатели Томаса
Инскипа. Спустя семнадцать лет после совещания в
1 «Документы и материалы», т. II, стр. 146.
346

Мюнхене представитель обвинения от Соединенных
Штатов заявил во время процесса в Нюрнберге, что
«Мюнхен явился шагом к дальнейшей агрессии» 1.
Однако уже спустя несколько недель после мюнхен-
ского соглашения появились признаки того, что лица, в
первую очередь за него ответственные, начали сомне-
ваться в том, выполняются ли мюнхенские условия так,
как они это задумали.
Выступая 25 ноября в Кембридже, министр внутрен-
них дел Сэмюэль Хор заявил, что «sa последние дни
были отступления в деле европейского умиротворения.
Боюсь, что нам следует подготовиться к отступлениям».
В том же тоне выступил 18 ноября в Торки министр по
делам Индии и Бирмы лорд Зетланд. «Я надеялся,—
сказал он, — что совещание в Мюнхене будет означать
начало новой главы в истории человечества Я должен
заявить, что жестоко обманулся в своих надеждах». Он
признал, что в Мюнхене «стало ясно», что Германия
добивалась новой границы в Чехословакии не по нацио-
нальным, а по стратегическим соображениям.
В том же духе выступил 4 декабря в Брадфорде ми-
нистр просвещения лорд де ла Уорр. «Мы все глубже
осознаем,— заявил он,— что мы не можем их удовлет-
ворить, что бы мы ни делали, что они принимают дру-
жественные слова и дружественные поступки за прояв-
ление трусости и что единственным понятным языком
может быть только язык оружия».
Сам премьер-министр, выступая 13 декабря в Лон-
доне перед Ассоциацией иностранной прессы, счел необ-
ходимым заявить, что ограничения, разочарования и не-
удачи, с которыми ему пришлось столкнуться, имели
место «возможно, в большей степени, чем я ожидал».
Разумеется, это не помешало ему горячо защищать
Мюнхен, хотя он и обращался к аудитории, в которой
демонстративно отсутствовали представители его парт-
нера по Мюнхену — германский посол и немецкие жур-
налисты. Тем не менее Чемберлен был вынужден выра-
зить сожаление по поводу того, что немецкая пресса,
которую Геббельс контролировал сверху донизу, лишь
«г редких случаях проявляет признаки желания понять
нашу точку зрения». Эта жалоба показалась премьер-
1 "Trial", part II, p. 24.
347

министру недостаточной. Оправдывая усиление англий-
ских вооружений, последовавшее за мюнхенским согла-
шением, он заявил: «Хотя я надеюсь, что мы всегда бу-
дем готовы обсуждать в разумном духе любые трудно-
сти или несправедливости, о которых могут заявить, что
они существуют, мы готовы прислушиваться к голосу
разума, а не к голосу силы». Это заявление было встре-
чено бурными аплодисментами со стороны подавляюще-
го большинства слушателей. Присутствовавшие в зале
дипломаты многих малых государств, английские и ино-
странные журналисты и многочисленные английские об-
щественные деятели прекрасно понимали, к кому отно-
сится это предупреждение, независимо от намерений
премьер-министра.
Мы видим, что «заразительным» оказалось в Мюн-
хене отнюдь не влияние мира и что перспектива пяти-
десятилетнего мира в Европе спустя три месяца после
Мюнхена уже не казалась столь определенной—во вся-
ком случае, в том смысле, в каком ее понимал Гали-
факс. Но тогда в каком же смысле?

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ВЫВОДЫ

ГЛАВА XIII
ПОЧЕМУ ОНИ ТАК ПОСТУПИЛИ?
Даже если бы не существовало документов, доказы-
вающих обратное, нельзя серьезно утверждать, что то,
что было очевидным для английских и французских ди-
пломатов на местах, для специальных корреспондентов
и политических журналистов, для опытных военных и
их секретной агентуры, было скрыто от министров, сто-
явших в 1938 году у власти в Англии и во Франции.
Они прекрасно знали из дипломатических донесений
и иных сообщений, что весь шум вокруг «судетских нем-
цев» был преднамеренным обманом, организованным
из Берлина, и что большинство граждан Чехословакии,
говоривших на немецком языке, какие бы обиды они ни
имели, предпочитали устранять их в рамках Чехослова-
кии и не хотели, чтобы им навязывали кровавую тира-
нию гитлеровского рейха. Английское и французское
правительства, независимо от того, что они заявляли
общественности, прекрасно понимали, что условия Мюн-
хена ничем не лучше условий Годесберга и что их дра-
гоценная «международная гарантия» не стоит бумаги,
на которой она написана, и нужна им лишь для того,
чтобы помочь им в трудный для них момент перед ли-
цом общественного мнения. Они прекрасно понимали,
что они отстранили СССР и что, если бы они познако-
мили народы со всеми фактами, никто не стал бы утвер-
ждать, будто Чехословакия — «далекая страна», о наро-
де которой «мы ничего не знаем». Им не нужны были
генералы, чтобы подтвердить, что, даже если Чехослова-
кия окажется частично опустошенной в первые дни
войны, это обстоятельство не определит ее исхода; что,
каковы бы ни были недостатки в вооружениях, перевес
сил в 1938 году, при условии достаточно быстрого обра-
щения к СССР, был целиком и полностью на их сторо-
не 1 еще до возникновения вопроса о войне и что это об-
1 Сэмюэль Хор (лорд Темплвуд) (S. I. Hoare, Nine Troubled
Years, 1945, p. 289) пишет в своих воспоминаниях: «Было бы невер-
но утверждать, будто наша слабость в военном отношении явилась
главной причиной мюнхенского соглашения».
351

стоятельство, возможно, предотвратило бы войну.
В равной степени они знали — в противном случае они
были бы единственными лицами в своих странах, кому
это не было известно,— что Гитлер проводил тактику
постепенного захвата, применяя политику, описанную
в «Мейн кампф», и понимали, какие возможности откры-
ваются перед ним как в Восточной, так и в Западной
Европе в случае падения Чехословакии 1. То есть они
прекрасно понимали, что в буквальном смысле Мюнхен
отнюдь не уменьшает, а, напротив, усиливает угрозу
миру.
У всякого, кто возьмет на себя труд познакомиться
с дипломатическими документами или мемуарами того
времени или даже просто с компетентной справкой по
государственному устройству Англии и Франции, не бу-
дет ни малейшего заблуждения на счет происходившего.
Чемберлен, Даладье и их коллеги могли не видеть этих
вещей, только если они не хотели их видеть.
Поэтому вопрос надо ставить так: почему они не хо-
тели видеть? В каком смысле надеялись они укрепить
мир путем Мюнхена? Эту же мысль можно выразить
иначе. Их извинения и объяснения после событий не
играют роли — все эти люди были политиками, воспи-
танными и приученными действовать при такой системе,
при которой оказывается в выигрыше тот, кто обещает
перед выборами одно, а после победы на них делает
другое. Изучать их публичные заявления в то время, как
они занимались операцией на живом теле народа Чехо-
словакии,— это все равно, что слушать болтовню рыноч-
ного торговца, вместо того чтобы осмотреть товары, кото-
рые он предлагает. Что же было в действительности у
них на уме между мартом и сентябрем 1938 года, когда
они действовали именно так, а не иначе?
Пытаясь ответить на этот вопрос, мы должны при-
нять во внимание одно примечательное обстоятельство.
В эти роковые месяцы люди, занимавшие ответственные
посты, всячески уверяли друг друга, насколько опасно
для них начинать войну, потому что шансы выиграть ее
были на стороне Советского Союза и коммунизма.
1 Так, например, Даладье заявил 25 сентября, что целями Гит-
лера совершенно ясно являются «захват Чехословакии силой, ее
порабощение и впоследствии осуществление господства в Европе»
(D. В. F. P., vol. II, р. 527).
352

30 апреля 1938 года Боннэ заявил Вельчеку, герман-
скому послу в Париже, что в случае мировой войны «по-
гибнет вся Европа и как победитель, так и побежден-
ный окажутся жертвами международного коммуни-
зма» 1. 10 мая аналогичное заявление Вельчеку сделал
коллега Боннэ, министр юстиции Поль Рейно. Война,
сказал он, была бы катастрофой, «от которой Европа
никогда бы не оправилась, за возможным исключением
России, далекой и уже живущей при коммунизме»2
22 мая наступил черед Даладье. Война, заявил он
Вельчеку, «означала бы полную гибель европейской ци-
вилизации. На опустошенные и обезлюденные поля
войны вторглись бы казацкие и монгольские полчища,
неся Европе новую «культуру». Это должно быть пре-
дотвращено, даже если это повлечет за собой большие
жертвы»3. В тот же день в Берлине Невиль Гендерсон:
сделал Риббентропу столь же ужасающее сообщение;
он, Гендерсон, не может гарантировать, что Англия ос-
танется в стороне, если Германия прибегнет к насиль-
ственным мерам: «От катастрофы выиграют только те,
кто желает видеть гибель европейской цивилизации»4.
Эта мысль не была для немцев совершенно новой
Но в меморандуме Вейцзекера Риббентропу от 20 июня,
предупреждавшем его против политики, слишком быстро
ведущей Германию к войне с Англией и Францией, мы
снова читаем, что «вместе с нами проиграет вся Евро-
па, поскольку победителями окажутся главным образом
неевропейские континенты и чуждые человеческому об-
ществу державы» 5.
В августе в разговор включился французский посол
в Москве. В беседе с фон дер Шуленбургом Кулондр,
выразив надежду, что дело не дойдет до конфликта
Франции с Германией, добавил: «Вы знаете не хуже
меня, кто выиграет от нашей ссоры»6. На следующий
день в Праге Бенеш заявил руководителям генлейнов-
ской организации, что «его пугают только две вещи:
1 D. G. F. P., vol. II, р. 254.
2 Ibid., p. 267.
3 Ibid , р. 327.
4 D. В F. P., vol. I, p. 341 (в тот же вечер в Риме с аналогич-
ным пpeдvпpeждeниeм обратился к Чиано лорд Перт).
5 D. G. F. P., vol. II, р. 420.
6 Ibid., p. 631.
353

война и, после нее, большевистская революция» 1. Пол-
ное единство по этому вопросу среди действительных и
возможных противников Германии было снова проде-
монстрировано перед германскими руководителями на
следующий день, 25 августа, когда из германской мис-
сии в Праге поступила телеграмма, в которой сообща-
лось, что секретарь английской миссии в разговоре с
журналистами и с дипломатами заявил: «Если дело
дойдет до войны между Германией, Францией и Англи-
ей, то выиграют от этого только Советы» 2.
Вызывающие страх известия беспрестанно распро-
странялись все шире и шире. 2 сентября наступил черед
посла Соединенных Штатов в Париже. Как мы уже ви-
дели выше, в этот день Буллит заявил Эрику Фиппсу,
английскому послу, что, после того как России удастся
спровоцировать «всеобщий пожар», она возродится, «по-
добно фениксу, из нашего пепла», для того чтобы осу-
ществить «мировую революцию»3. 6 сентября министр
иностранных дел Румынии Комнен заверял немцев, что
мировая война неизбежна в случае вооруженного кон-
фликта между ними и Чехословакией и что «выиграют
от конфликта только большевизм и международное ев-
рейство» 4. На следующий день Даладье снова вну-
шал германскому поверенному в делах: «По окончании
войны, независимо от того, кто окажется победителем,
а кто побежденным, неизбежно начнется революция во
Франции, а также в Германии и Италии. Советская
Россия не упустит возможности после ослабления евро-
пейского континента осуществить в наших странах ми-
ровую революцию» 5.
Немцы тоже не бездействовали. 11 сентября гер-
манский военный атташе в Париже Кюленталь заявил
генералу Гамелену: «Когда Германия и Франция обес-
силят в борьбе, стоящая до сих пор в стороне Россия
вмешается» что будет означать мировую революцию»6.
Эта точка зрения разделялась в Соединенных Шта-
тах. Как уже указывалось в специальном примечании
1 D. G. F. P., vol II, р. 641.
2 Ibid, pp. 636—657.
3 D. В. F. P., vol. II, p. 219.
4 D. G. F. P., vol. II, p. 701.
5 Ibid., p. 713.
6 M. G a m e l i n, op. cit., p. 343.
354

к главе седьмой, 24 сентября германский поверенный в
делах в Вашингтоне сообщал в телеграмме о «резко вы-
раженной антипатии» руководителей американской ар-
мии по отношению к Советскому Союзу, который, по их
мнению, «стремился натравить державы друг на друга
в целях распространения коммунизма» 1. Подобные чув-
ства не ограничивались одним Пентагоном. В первом
послании Рузвельта Гитлеру американский президент
в более завуалированных, но не оставлявших сомнения
выражениях предупреждал, что в случае войны «соци-
альная структура каждого из воюющих государств мо-
жет оказаться полностью разрушенной». В более позд-
нем разговоре с Бенешем (о котором последний сообщил
много лет спустя) Рузвельт подтвердил свои опасения.
«Я понял, — вспоминает Бенеш, — что он тоже пони-
мал, что новая война неизбежно принесет с собой все-
мирный социальный кризис»2.
Такой хор слышался со всех сторон. Каждый пы-
тался запугать другого: англо-французская группиров-
ка — с целью уговорить немцев получить, так сказать,
Чехословакию мирным путем по частям; германская
группировка — с целью сохранить на должном уровне
нажим Англии и Франции на чехословацкое правитель-
ство; Америка — очевидно, с целью усилить свои дово-
ды, обращенные к обеим сторонам, что путь Чемберле-
на наилучший.
Конечно, в то время было совершенно ясно, что но-
вая мировая война ускорит углубление общего кризиса
капиталистической системы, начавшегося в 1914 году
вместе с возникновением первой мировой войны. Это не
было дипломатической тайной. Сталин неоднократно
напоминал об этом миру в публичных выступлениях.
«...Каждый раз, когда капиталистические противоре-
чия начинают обостряться, — говорил он в политическом
отчете Центрального Комитета XVI съезду Коммунисти-
ческой партии Советского Союза,— буржуазия обращает
свои взоры в сторону СССР: нельзя ли разрешить то
или иное противоречие капитализма или все противоре-
чия, вместе взятые, за счет СССР... Но интервенция
есть палка о двух концах. Это в точности известно бур-
1 D. G. F. P., vol. II, pp. 922.
2 Е. В е n e s, op. cit, pp. 79—80
356

жуазии. Хорошо, думает она, если интервенция пройдет
гладко и кончится поражением СССР. Ну, а как быть,
если она кончится поражением капиталистов? Была
ведь уже одна интервенция, которая кончилась крахом.
Если первая интервенция, когда большевики были сла-
бы, кончилась крахом, какая гарантия, что вторая не
кончится также крахом? Все видят, что теперь больше-
вики куда сильнее...» 1 Позднее, 26 января 1934 года,
Сталин еще раз вернулся к этому вопросу и осветил
его более четко.
Если теперь, после прихода к власти фашизма, не-
мецкая буржуазия начнет новую войну, говорил он,
«она наверняка развяжет революцию и поставит под
вопрос само существование капитализма в ряде стран,
как это имело место в ходе первой империалистической
войны... Где гарантия, что вторая империалистическая
война даст им «лучшие» результаты, чем первая? Не
вернее ли будет предположить обратное?» 2 Что касается
войны против СССР, то такая война «будет самой опас-
ной для буржуазии войной... И пусть не пеняют на нас
господа буржуа, если они на другой день после такой
войны не досчитаются некоторых близких им прави-
тельств, ныне благополучно царствующих «милостью
божией»... Едва ли можно сомневаться, что вторая вой-
на против СССР приведет к полному поражению напа-
дающих, к революции в ряде стран Европы и Азии и
разгрому буржуазно-помещичьих правительств этих
стран» 3.
Но если таковой была всеми признанная перспекти-
ва и если, как это стало ясно из событий 1933—1938 го-
дов, в особенности из событий марта — сентября 1938 го-
да, притязания фашистских руководителей, стоявших
во главе возрожденной империалистической Германии,
создавали угрозу новой мировой войны, которая долж-
на была повлечь за собой революцию, то почему же в
таком случае их поощряли? Почему не принимали мер
по предотвращению войны? Почему не заручились для
этого поддержкой Советского Союза? Эти вопросы тем
более оправданны, если принять во внимание, что Ста-
лин никогда и никоим образом не прославлял войну.
1 И. В. Сталин, Сочинения, т. 12, М., 1949, стр. 255—256.
2 И. В. Сталин, Сочинения, т 13. M., 1951, стр. 294—295.
3 Там же, стр. 297.
356

Наоборот. В том же выступлении в январе 1934 года,
которое стало всемирно известным, Сталин заявил: «Не
нам... воспевать Версальский договор. Мы не согласны
только с тем, чтобы из-за этого договора мир был ввер-
гнут в пучину новой войны» 1. Больше того, касаясь вос-
становления в декабре 1933 года нормальных отношений
между СССР и США, он подчеркнул, что этот акт под-
нимает шансы дела сохранения мира. И, как мы уже
видели, в 1938 году советское правительство неодно-
кратно предлагало свое сотрудничество в деле сохра-
нения мира.
Если Англия и Франция так боялись революцион-
ных последствий войны, то почему они отвергали совет-
ские предложения? Почему они пренебрегали возмож-
ностью остановить не скрывавших своих намерений
мировых завоевателей, ведших мир к войне? Почему
после всех сделок 1933—1938 годов английское и фран-
цузское правительства предпочитали добиваться даль-
нейших соглашений с Гитлером за чужой счет — хотя
это означало рискованную игру их собственной безо-
пасностью в Европе,— вместо того чтобы достигнуть
полного взаимопонимания с СССР, который осадил бы
Гитлера так, что наверняка его престиж среди немецко-
го народа был бы подорван?
Ответ на эти вопросы является в то же время отве-
том на вопрос, содержащийся в названии главы.
Конечно, в какой-то степени ответ содержался в уро-
ках событий до 1938 года. И за кулисами в те годы бы-
ло сказано немало того, что могло пролить свет на
причины подобного поведения. В первой части книги
приводились примеры на этот счет. Вот еще несколько
примеров. Когда в 1935 году А. В. Озерский, советский
торговый представитель в Лондоне, пытался выяснить
английскую точку зрения по вопросу о кредитах и иных
возможностях расширения торговли между двумя стра-
нами, сам Чемберлен, который был в то время минист-
ром финансов, заявил ему: «С какой стати мы должны
помогать нашему злейшему врагу!»2 Тогдашний фран-
цузский посол в Москве писал, что в 1938 и 1937 годах
Франция не выполняла своих обязательств по франко-
1 И. В Сталин, Сочинения, т. 13, М.. 1951, стр. 302.
2 Озерский сообщил об этом автору сразу же после разговора
с Чемберленом,
357

советскому пакту о взаимопомощи «по причине распро-
странения во Франции предвзятого мнения относительно
Советов и их режима» 1. Редактор газеты «Таймс»
Джоффри Даусон (как сообщает его биограф) в октяб-
ре-ноябре 1937 года, когда его друг Галифакс отправил-
ся в Берлин, «полностью осознавал», что «нацистская
Германия, несомненно, является барьером между рус-
ским коммунизмом и Западом». Он считал также, что
пора прекратить окружать Германию кольцом «бди-
тельных союзных стран, иногда выступающих под мас-
кой Лиги Наций, подобно тому как прирученные слоны
окружают в джунглях тигра, для того чтобы предотвра-
тить ее экспансию в любом направлении за пределы, на-
вязанные ей двадцать лет назад». В противном слу-
чае это должно «неизбежно привести к войне и гибели
цивилизации на Западе»2.
Иными словами, «Запад» имел больше общего с
Гитлером, чем с СССР: если Гитлер вследствие своей
«экспансии» сломает себе шею, это будет означать ги-
бель цивилизации; если же экспансия будет проходить
только в сторону «русского коммунизма», пусть даже
за счет «маскарада», известного под именем Лиги На-
ций, то это, оказывается, совсем иное дело, стоящее то-
го, чтобы ради него рисковать будущей мировой войной.
Еще один пример. В конце ноября 1937 года, сразу
же после визита Галифакса к Гитлеру, Чемберлен, Иден
и Галифакс встретились с французским премьер-мини-
стром Шотаном, министром иностранных дел Дельбосом
и генеральным секретарем французского министерства
иностранных дел Леже. Чемберлен симпатизировал Шо-
тану. «Он был энергичным и остроумным и, как мне
казалось, весьма прямым и откровенным. Он не скрывал
своей антипатии к Советской России...» 3 Это отточие со-
держится в отрывке, цитируемом биографом Чембер-
лена. Жаль, что оно появляется именно в данном месте.
В этой связи следует обратить внимание на отточия
и иные знаки, означающие пропуски и опущения в доку-
ментах того времени. В мемуарной литературе, в днев-
никах, в сборниках дипломатических документов они
появляются вновь и вновь с почти неизменной регуляр-
1 R. С о u 1 о n d r е, op. cit., p. 35.
2 J. E. Wrench, op cit., pp 362—363
3 К. Feiling, op. cit., p. 334
358

ностью в тex местах, где затрагивается опасная тема —
Советский Союз. Точно так же многие документы, кото-
рые могли бы пролить дополнительный свет на то, что
говорили представители «западной цивилизации» о
Советском Союзе, неожиданно исчезли. Примером тому
может служить французская «Желтая книга», опублико-
ванная в 1939 году. В ней не содержится ни одного до-
кумента, относящегося к периоду с 13 марта по 29 сен-
тября 1938 года. Как ядовито заметил профессор Нэ-
мир, в этой книге, как и в других сборниках, эти «чре-
ватые» событиями месяцы отражены «весьма туманно,
нечетко и с удивительными провалами памяти» 1. А из
воспоминаний Кулондра, Ноэля, Франсуа-Понсэ, Га-
мелена и Боннэ, не говоря уже об английских и герман-
ских дипломатических документах, нам известно, что в
это время проходил важный обмен посланиями и мне-
ниями по дипломатическим каналам по вопросу об от-
ношениях с СССР. Точно так же составители сборника
английских документов по чехословацкому вопросу в
1938 году считали, очевидно, что достаточно поместить
восемнадцать писем и телеграмм, которыми обменялись
Лондон и английское посольство в Москве в марте—
сентябре 1938 года, чтобы исчерпать переписку по дан-
ному вопросу. Эти восемнадцать документов помещены
в двух толстых томах наряду с 1200 другими письмами
и телеграммами из других столиц. Впрочем, и они до-
статочно красноречивы для тех, кто хочет разобраться
в подлинном отношении английского министерства ино-
странных дел к Советскому Союзу. Beati credentes!2
В этой связи можно привести красноречивый пример
эффективности пропусков, имевший место задолго до
Мюнхена. Было сообщено, что король Георг V «запро-
сил Роберта Ванситтарта, постоянного заместителя ми-
нистра иностранных дел, относительно наличия возмож-
ностей достигнуть прочного взаимопонимания с нацист-
ской Германией». 7 ноября 1935 года Ванситтарт ответил:
«Считаю невыгодным предпринимать какие-либо серьез-
ные попытки достигнуть соглашения с Германией до
тех пор, пока мы не развернем в достаточной степени
перевооружение нашей страны... Во-вторых, важно, что-
1 L. В. Namier, Diplomatic Prelude, 1948, p. 33.
2 Счастлив, кто верует! (лат.)
359

бы любая такая попытка предпринималась в согласий
с Францией... За всякое соглашение с Германией при-
дется платить, и платить немало... Уверен, что современ-
ная Германия исключительно динамична и любая по-
пытка остановить ее грозит взрывом... Любая попытка
предоставить Германии свободу действий по захвату
собственности других народов в Центральной или Вос-
точной Европе совершенно аморальна и полностью про-
тиворечит всем принципам Лиги Наций, каковые состав-
ляют основу политики нашей страны. Любое английское
правительство, которое бы попыталось пойти на сделку,
почти наверняка было бы с позором свергнуто — и по-
делом... Всякое предположение, будто английское пра-
вительство намеревается попустительствовать, не гово-
ря уже о подстрекательстве, Германии удовлетворить ее
территориальные притязания за счет России, наверняка
привело бы к расколу нашей страны сверху донизу» 1.
Ванситтарт писал так спустя всего лишь шесть ме-
сяцев после заключения франко-советского пакта, кото-
рый подвергся резкой критике со стороны нацистских
и консервативных кругов. Как много могли бы сказать
нам слова, следовавшие за упоминанием о Франции и
замененные отточием! Это было спустя пять месяцев
после подписания англо-германского морского соглаше-
ния. Какие нужны были дополнительные взятки, чтобы
«заплатить» за соглашение с Германией? Это было так-
же спустя пять месяцев после голосования за мир, ко-
торое показало, что английский народ горячо поддержи-
вает идею коллективной безопасности. Это было менее
чем пять месяцев спустя после возвращения к власти
консервативного правительства, которое делало вид,
что разделяет настроения народа. Не заменило ли от-
точие после раздела о соглашении, предоставлявшем
Германии свободу действий в Восточной Европе и да-
вавшем ей возможность удовлетворить свои аппетиты
за счет России, строки, которые проливали свет на тех,
кто обдумывал подобный шаг? Этот случай демонстри-
рует также эффективность исчезновения документов
целиком. Возможно, пропуски приобрели бы новое зна-
чение, если бы нам было известно, о чем король запро-
сил в первую очередь. Глава государства знаком со
1 Н. N i с о 1 s о n, King George the Fifth, 1952, p. 529.
360

всеми важнейшими донесениями и в дружественной об-
становке обсуждает вопросы внешней политики со сме-
няющими друг друга министрами иностранных дел. По-
этому не может быть простой «случайностью», что ко-
роль обратился с вопросами, на которые был дан такой
ответ, как ответ Ванситтарта.
По этим же самым причинам бесполезно искать в
сборниках официальных документов или в воспомина-
ниях государственных деятелей записей или сообщений
по важнейшему вопросу об отклонении советских пред-
ложений, в которых были бы ясно указаны подлинные
причины того, почему английское и французское прави-
тельства предпочли соглашение с Гитлером — и после-
дующую агрессию — соглашению с Советским Союзом.
Очень уж удобны отточия и пропуски! В большинстве
случаев приходится опираться на косвенные свидетель-
ства. Лишь в нескольких случаях оговорка или случай-
ный недосмотр указывают на подлинное положение ве-
щей. Но когда это бывает, они указывают всегда на од-
но и то же.
Так, 16 января 1938 года в письме к другу в США
Чемберлен указывал, что он «собирается предпринять но-
вую попытку достигнуть разумного понимания как с
Германией, так и с Италией», и выражал надежду на
помощь в этом деле со стороны США, в особенности ко-
гда требовалось намекнуть Гитлеру, что против него
могут быть использованы превосходящие силы. 19 фев-
раля он записал в своем дневнике, что он с самого нача-
ла «пытался улучшить отношения с двумя центрами
бурь — Берлином и Римом»1. Нам уже известно, что,
выступая 21 февраля в палате общин более подробно
по этому вопросу, он исключил Советский Союз из сво-
ей схемы по укреплению мира в Европе силами четырех
держав на том основании, будто СССР является «полу-
азиатской» страной. Такое заявление, «весьма похваль-
ное вне контекста, встревожило сторонников коллектив-
ной безопасности, проживающих к востоку от «оси»,
вдали от Англии и Франции. Они надеялись, что Совет-
ский Союз объединится по крайней мере с Францией, а,
может, также и с Англией для их защиты. Подобное
же заявление соответственно поощряло открытых врагов
1 К Г ei ling, op cit , pp 321, 322.
361

Лиги Наций в Берлине» 1. Насколько значительно более
тревожно для одних и поощрительно для других звуча-
ло бы это заявление Чемберлена месяц спустя, если бы
уже тогда стало известно, что в другом письме он сооб-
щал о том, будто «хитрые русские тайком предприни-
мают всевозможные закулисные махинации, чтобы во
влечь нас в войну с Германией». Очевидно, Чемберлен
считал так потому, что за три дня до этого письма рус-
ские предложили свое сотрудничество с целью приос-
тановить дальнейшее развитие агрессии (заявление
М. Литвинова представителям печати 17 марта) как раз
в тот момент, когда Германия была «опьянена успеха-
ми», а Англия была бессильна «в разумный срок поста-
вить ее на колени»! 2
У обеих сторон были все основания считать, что если
бы Гитлер, «опьяненный успехами», решил напасть на
СССР — с согласия Польши или без оного и независи-
мо от того, остановился ли бы он по дороге, чтобы про-
глотить Чехословакию, или нет,— из груди Чемберле-
на вырвался бы вздох облегчения (то, что писал за два
с половиной года до этого Ванситтарт, не имело значе-
ния). В то время об этом письме Чемберлена известно
не было. Но оно дает нам ключ к разгадке Мюнхена
Как раз вскоре после него, 4 апреля 1938 года, амери-
канский посол Дэвис писал из Москвы Стефену Эрли,
секретарю президента Рузвельта: «Россия может сыграть
значительную роль в деле защиты международного ми-
ра. Однако создается впечатление, что демократические
страны Европы преднамеренно помогают фашистам в
их попытках полностью изолировать эту великую дер-
жаву от остального мира, и в особенности от Франции
и Англии. Печально, но факт» 3.
Для тех, кто внимательно следил за газетами, даже
в то время было не так уж трудно разобраться, какие
цели преследовали руководители «демократических
стран Европы» Им это сделать было бы еще легче, если
бы они знали, что 25 апреля английский военный ми-
нистр Лесли Хор-Белиша имел беседу с начальником
французского генерального штаба относительно полити-
ки Германии после захвата Австрии, в ходе которой он
1 „Survey", p. 55
2 К. Feiling, op cit., pp 347— 348
3 J E Da vi es. op cit. p 317
362

заметил, что «рассматривает ее притязания, по крайней
мере в первое время, как направленные на Восточную
Европу» 1. Это замечание помогает понять, что имел в ви-
ду Чемберлен, когда во время встречи английского и
французского премьер-министров в Лондоне три дня
спустя он самодовольно заявил, что «он не думает, что
картина положения в Европе столь мрачна, как это на-
рисовал Даладье» 2. Всего лишь за несколько дней до это-
го сам Черчилль в частной беседе высказал опасение,
что Чемберлен намеревается вслед за англо-итальян-
ским соглашением, подписанным 16 апреля (и предостав-
лявшим Италии фактическую свободу действий в Эфио-
пии и Испании, в то время как Лига Наций все еще была
обязана помогать обоим государствам), заключить еще
более далеко идущее соглашение с Германией. Это успо-
коит английскую общественность и одновременно будет
способствовать наращиванию немецкой военной мощи и
осуществлению планов Германии на востоке Европы3.
Однако сам Черчилль не всегда брал на себя труд
разоблачать подобные замыслы. Об этом свидетельст-
вует памятная записка Черчилля о беседе с руководите-
лем данцигских фашистов Ферстером 14 июля 1938 го-
да во время посещения последним Англии. Перевод этой
записки на немецкий язык сохранился в германских ар-
хивах. В ней, в частности, говорится: «Я заметил, что я
не верю, будто Германия действительно боится России,
на что он ответил, что имеются точные сведения о нали-
чии русских аэродромов в Чехословакии, с которых в те-
чение 30 минут может быть произведен налет на Берлин.
Я ответил, что, по моему мнению, было бы вполне воз-
можно включить в общеевропейское соглашение пункт,
обязывающий Англию и Францию прийти Германии на
помощь всеми своими силами в случае, если бы она
явилась жертвой неспровоцированного нападения со
стороны России через Чехословакию или каким-либо
иным образом. Он спросил, кому надлежит определять,
кто является агрессором. На это я ответил, что аг-
рессором будет считаться та нация, которая первая на-
сильственно переступит границы другой нации» 1
1 М. G a m е 1 i n. op. cit., p 318
2 D. В. F. P., vol I, p 221.
3 W. S Churchill, op. til., p. 221
4 «Документы и материалы», т. I, стр. 161 — 162
363

Но сохраняло ли соглашение силу в случае нападении
на СССР? Об этом Черчилль, кажется, не сказал ни
слова. Естественно, это можно объяснить как маневр, рас-
считанный на то, чтобы вызвать Ферстера на откровен-
ный разговор, поманив его обещанием односторонней
гарантии (наподобие той, что подразумевалась в планах
и речах Чемберлена в феврале-марте). Но любопытно,
что подобное поведение вполне соответствовало предло-
жению, выдвинутому самим Чемберленом во время его
переговоров с Гитлером в Берхтесгадене 15 сентября.
Согласно записи переводчика Гитлера Шмидта, «англий-
ский премьер-министр спросил, не отпадут ли возражения
Германии относительно этой роли Чехословакии» (кото-
рую Гитлер определил как «угрозу Германии — острие,
нацеленное во фланг Германии»), «если окажется воз-
можным так изменить отношения между Чехословакией
и Россией, что, с одной стороны, Чехословакия станет
свободной от своих обязательств по отношению к Рос-
сии в случае нападения на эту страну и, с другой сторо-
ны, Чехословакия, подобно Бельгии, окажется лишенной
возможности получить помощь со стороны России или
какой-либо другой страны». (В записи самого Чемберле-
на, сделанной позднее для правительства, речь идет о
том, что Чехословакия откажется предоставить советским
самолетам возможность использовать ее аэродромы.) 1
Так в обоих случаях, в июле и в сентябре, немцам
внушали мысль, что, если Гитлер сможет отыскать такой
путь нападения на СССР, который не приведет к вступ-
лению в войну Англии в силу необходимости оказания
помощи Франции, этот путь, если он пожелает им вос-
пользоваться, для него открыт.
Известно, что нацисты неоднократно предлагали
польскому правительству сотрудничество в «защите от
агрессии с Востока» (как выразился Гитлер в беседе с
польским послом 24 января 1935 года) и в совместном
нападении на Россию, после которого «Украина станет
польской, а северо-запад России — германской сферами
влияния» (как выразился Геринг при посещении Варша-
вы в феврале 1935 года). 22 мая 1935 года Гитлер заявил
польскому послу: «Россия — это Азия. Перед Германией
стоит проблема найти территории для экономической эк-
D. В F. P., vol. II, pp. 340, 347.
364

спансии и пространство для населения. Польша не имеет
и не может обеспечить ни того, ни другого». 18 декабря
1935 года он заявил послу, что «он — за европейскую
солидарность, но что, по его мнению, эта солидарность
кончается на советско-польской границе». Гораздо позд-
нее, 23 февраля 1938 года, Геринг «дал понять» глав-
нокомандующему вооруженными силами Польши Рыдз-
Смиглы, что «в случае войны не представит большого
труда нанести поражение Советам» 1.
Если верить тогдашним польским руководителям, все
это время они «решительно отвергали всякие предложе-
ния об общей польско-германской политике против Сове-
тов» 2. В действительности же начиная с 1934 года они
постоянно становились на сторону Гитлера на всех эта-
пах его агрессии, выступая тем самым против СССР.
В 1935 году они отказались присоединиться к предлагав-
шемуся Восточному Локарно. В 1936 и 1937 годах они
неизменно выступали против Испанской республики в
Лиге Наций, а в 1937 году также отказались поддержать
осуждение Лигой Японии и призыв о помощи Китаю.
В марте 1938 года они чуть было не совершили вторже-
ния в Литву и были остановлены только предостереже-
нием со стороны СССР. Все это делалось на глазах у ми-
ровой общественности. Бывший заместитель генерально-
го секретаря Лиги Наций, человек весьма умеренных
взглядов и отнюдь не антипольских настроений, пишет,
что польское «правительство полковников соперничало с
Гитлером и Муссолини в своем презрении к Лиге Наций...
Оно сделало все от него зависящее для ухудшения общей
обстановки в Европе и, в частности, для лишения Лиги
возможности предотвратить агрессию»3.
Разумеется, подобное поведение не доказывает пол-
ностью, что, если бы Гитлер еще раз повторил свое пред-
ложение о совместном выступлении против СССР, поль-
ское правительство его бы приняло. Но кто мог сказать
это наверняка поздним летом 1938 года? Польское пра-
вительство могло и принять. Ведь совсем незадолго до
этого, 14 июня, начальник польского генерального штаба
заявил английскому военному атташе в Варшаве, что
«Россия очень скоро окажется в таком кризисе, который
1 "Polish White Book", London. 1939, pp. 21, 26, 29, 31. 45
2 Ibid., p. 216.
3 F. P. Walters, op. cit., vol. II, p. 793.
365

выведет ее из строя не на месяцы, а на годы». Он сопро-
водил свое заявление многочисленными подробностями.
Поскольку поляки придерживались подобного мнения о
России, всегда существовала возможность, что им ска-
жется заманчивым сложившееся положение. И в этом
случае было совсем не обязательно, чтобы Франция была
вовлечена в конфликт в соответствии с франко-советским
договором. Вот в чем заключался подлинный смысл не-
винного запроса Чемберлена. Тем более естественным
становится то, что вскоре после запроса генерал Гамелен
констатировал, что во время обсуждения «вопроса о воен-
ном сотрудничестве с английскими военными руководите-
лями в Лондоне 26 сентября — когда, казалось, наступил
момент! — было «ясно, что предположение о вступлении
России в Польшу» (то есть в случае нападения послед-
ней на Чехословакию) «не вызывает энтузиазма у на-
ших союзников» 1.
Вот о чем говорят дипломатические документы перио-
да до сентября 1938 года. Они помогают найти подлинное
объяснение английской и французской политики в Мюн-
хене, которое заключается в том, что это было соглаше-
ние, позволявшее Гитлеру захватить Чехословакию в на-
дежде, что она окажется лишь временной остановкой на
пути к войне Германии с Советским Союзом. Читатель
помнит, что задолго до Мюнхена именно такое объясне-
ние получил Геди в официальных дипломатических и по-
литических кругах Лондона. Об этом же рассказывают в
своих воспоминаниях другие свидетели того времени,
участники трагедии, лица, которых нельзя обвинить в
симпатиях к коммунистам.
Бенеш писал: «Мюнхен со всеми его катастрофически-
ми последствиями для Европы не имел бы места, если бы
не враждебность Западной Европы по отношению к Со-
ветскому Союзу и не разногласия между ними... С совет-
ской точки зрения отстранение Советского Союза от всех
переговоров до и после Мюнхена было равнозначно на-
падению на Советский Союз и попытке обеспечить его
полную изоляцию. Москва имела основания [курсив Бе-
неша.— Э. Р.] опасаться, что этот фатальный шаг мог
вскоре привести к военному нападению Германии на Со-
ветский Союз» 2. Если Москва имела основания опасать-
1 М. G a m el i n, op. cit, p. 352.
2 E. Benes, op. cit., pp. 131. 240
366

ся, Чемберлен имел основания надеяться — такова логи-
ка слов Бенеша.
А вот что писал Уилер-Беннет, находившийся в сен-
тябре в Чехословакии: «Это желание видеть господство
Гитлера в Центральной и Восточной Европе было, однако,
не просто побочным продуктом общего курса английской
дипломатии. Оно имело гораздо большее значение и яв-
лялось одной из основных черт всего политического поло-
жения в целом. За всеобщим желанием мира и за «при-
способлением» к Гитлеру скрывалась в те дни — если не
в мыслях самого Чемберлена, то по крайней мере в мыс-
лях некоторых его советников — тайная надежда, что, ес-
ли возможно направить германскую экспансию на Во-
сток, она со временем столкнется с Советской Россией.
В конфликте, который за этим последует, национал-соци-
ализм и коммунизм обессилят друг друга... Те, кто при-
держивался этой точки зрения, считали, что больше-
вистская Россия представляет большую опасность для
Англии, нежели нацистская Германия» 1.
Поль-Бонкур, которого Даладье в апреле 1938 года
уволил в отставку за то, что тот был сторонником поли-
тики тесного политического и военного сотрудничества с
СССР, писал в своих воспоминаниях в 1942 году (после
падения Франции), что причиной, почему «лягушатники-
французы обращались за зашитой к фюреру», был
«страх перед коммунизмом» (в данном случае перед
СССР). «Он помог им получить аншлюс, Мюнхен и пора-
жение Чехословакии. Он помешал осуществлению фран-
ко-советского пакта в такой степени, что свел его на нет».
Чувство страха, продолжал Поль-Бонкур, «сильно влияло
на французскую внешнюю политику после 1936 года» 2.
4 октября 1938 года Кулондр писал Боннэ из своего
посольства в Москве (этот документ не включен во
французскую «Желтую книгу»): «Мюнхенское соглаше-
ние, столь чреватое последствиями для будущего всей Ев-
ропы, многие ценности которой, несомненно, придется пе-
ресмотреть, особенно сильно угрожает Советскому Сою-
зу». Можно ли предположить, что Чемберлену не было яс-
но то, что было ясно Кулондру? Последний продолжал:
«После нейтрализации Чехословакии Германии открыт
1 J. W. W h е е 1 е r - В е n n e t t. op. cit., pp. 295—296
2 J Paul-Boncour. op cit, vol. III, pp. 153—154
14*
367

путь на Юго-Восток. Найдется ли такая держава, кото-
рая бы пожелала и смогла предотвратить или остановить
продвижение Германии до границ России в целях обеспе-
чения за счет последней «жизненного пространства», о
котором писалось в «Мейн кампф»? Этот вопрос нахо-
дится сейчас, несомненно, в центре внимания советского
правительства, и тот отрицательный ответ, который оно
вынуждено на него дать — и не без серьезных основа-
ний,— в достаточной степени объясняет настроение пе-
чати»1 (курсив мой. — Э. Р.).
А вот что писал заместитель государственного секре-
таря США Сэмнер Уэллес, посетивший Европу в 1940 го-
ду: «Никогда не следует забывать, что не Советский Со-
юз покинул Лигу Наций, а великие державы, господство-
вавшие в Лиге в последние годы, покинули Советский
Союз». Уэллес отмечает, что в 1938 году Гитлер рассчи-
тывал «на нежелание как Франции, так и Англии высту-
пить заодно с Советским Союзом в случае войны в Цен-
тральной Европе. Он учитывал также влияние тех лиц в
этих двух западных странах, которые продолжали счи-
тать, что германское господство в Европе предпочтитель-
нее, чем увеличение мощи русских» 2.
А вот мнение другого свидетеля того времени.
А. Б. Кейта (А. В. Keith), консервативного историка-кон-
ституционалиста, не дипломата, но исследователя, много
лет внимательно изучавшего современную дипломатию.
В день Мюнхена он писал (запись воспроизведена в его
книге «The Causes of War», опубликованной в 1940 году),
что Чемберлен и Даладье «добились звания миротворцев
путем удобного метода навязывания дальнейших уступок
Чехословакии». Они знали, что Муссолини и Гитлер тре-
бовали полного удовлетворения требований Венгрии и
Польши. После оккупации германской армией уступлен-
ных Германии районов Чехословакии последняя — а так-
же Чемберлен и Даладье— была бы вынуждена еще раз
подчиниться диктату Германии и Италии. «Будет расчи-
щен путь к полному контролю этих держав над Восточ-
ной Европой, что явится подготовкой к наступлению на
Россию» 3.
1 R. Coulondre, op. cit., pp. 165—166
2 S. Welles, op. cit . pp. 29. 34
3 A. B. Keith, op. cit., p. 362
368

Некоторые из приведенных высказываний сформули-
рованы ясно и четко, другие — в осторожных дипломати-
ческих выражениях. Но их главное содержание не под-
дается различным толкованиям.
Обратимся теперь к более поздним свидетелям — к
историкам. Достаточно привести высказывания троих из
них. Ни одного из троих нельзя обвинить в том, что он
настроен прокоммунистически.
Профессор Л. Б. Нэмир писал в 1948 году: «Мюнхен
был пактом четырех держав, продиктованным державами
«оси». Могли ли западные державы поверить в то, что
Гитлер удовлетворил все свои притязания (и вернется к
раскрашиванию рождественских открыток), или же они
желали оставаться пассивными зрителями, если бы, на-
пример, он выступил против СССР?» Задать вопрос та-
ким образом значит и ответить на него. Говоря о «пред-
ложении» Гитлера Польше от 24 октября 1938 года отка-
заться от Данцига, согласиться на германский коридор,
пересекающий Польский коридор, и подписать договор
о союзе с Германией, Нэмир писал: «На Западе считали,
что подобное соглашение будет направлено против Рос-
сии с целью завоевания «жизненного пространства» на
Востоке для обоих его участников». Позднее он добав-
ляет: «Пакт четырех держав», предложенный Рамсеем
Макдональдом в 1933 году и предполагавший объеди-
нение западных держав с диктаторами, определил в
общих чертах политику, которая привела к капитуляции
в Мюнхене... Имели ли они в виду увлечь Гитлера на
Восток, особенно против Советского Союза? Все время
они желали мира; но если агрессия была неизбежной,
они, как и все другие, надеялись, что Гитлер начнет с
любой страны, только не с их собственной, и настолько
далеко от нее, насколько возможно» 1. Разница между
подобной политикой и политикой СССР, о которой про-
фессор Нэмир подробно не пишет, заключалась в том,
что СССР стремился не «увлечь» Гитлера в западном
направлении, а заручиться помощью Англии и Франции
для того, чтобы нанести ему полное поражение.
В 1951 году Королевский институт международных
отношений опубликовал «Обзор международных собы-
тий» за 1938 год. Авторы обзора относятся к Чемберлену
1 L. В Namier, op. cit., pp. XII, 146.
369

со значительно большей снисходительностью, чем про
фессор Нэмир, и прилагают все усилия, чтобы сказать о
нем что-либо положительное. В той части книги, где го-
ворится об английских консерваторах, стоявших тогда у
власти, отмечается, что «многие лица» (чтобы не сказать
«подавляющее большинство») были «особенно отзывчивы
к германской пропаганде, постоянно твердившей, что у
Англии нет интересов в Центральной Европе, в то время
как у рейха нет намерения причинять ущерб английским
интересам на других континентах». Во Франции «для
большинства буржуазии врагом был большевизм», и
«правые» (чтобы не сказать все буржуазные партии, по-
скольку в правительство входили как радикалы, так и
социалисты, но не правые) «считали, что фашизмом мож-
но управлять, что его антибольшевизм является его под-
линным кредо, что мир для западной цивилизации можно
обеспечить, направив Германию на завоевание Востока» 1.
Наконец, приведем свидетельство историка Лиги
Наций Уолтерса, в течение многих лет работавшего чи-
новником международной организации, который, не при-
надлежа ни к какой партии, точно излагает факты и
явно желает быть объективным. Он указывает, что после
отстранения советского правительства от участия в пере-
говорах о судьбе Чехословакии и после неудачи его по-
пыток воссоздать систему безопасности в соответствии с
Уставом Лиги Наций (сопротивление этим попыткам воз-
главила Англия) «советское правительство имело основа-
ния прийти к 'выводу, что Англия и Франция не хотели,
чтобы Советский Союз принимал участие в их поисках
путей обеспечения мира. Оно пришло также к выводу, на
этот раз, несомненно, с меньшими основаниями, что они
лелеяли тайную надежду на то, что Германия нападет
на Россию и что в этом случае она не сможет рассчитывать
на их помощь» 2. После всего указанного выше читателю
остается сделать разве что только одно замечание: поче-
му «с меньшими основаниями»?
Нет серьезных оснований сомневаться, что мы знаем
ответ на вопрос, поставленный в названии этой главы.
Английское и французское правительства действовали
именно так в 1938 году потому, что они надеялись, отдав
1 L. В. Naraier, op cit., pp. 167, 173—174
2 F. P. Walters, op. cit., vol. II, p. 782.
370

Чехословакию Гитлеру, оставить перед ним открытым
путь к дальнейшей агрессии на востоке Европы, пред-
почтительно против СССР, Это не было новой идеей анг-
лийского правительства, а являлось характерной чертой
его внешней политики на протяжении многих лет и осо-
бенно после 1933 года. Для французского правительства
это относится к несколько более позднему периоду.
Они не верили, что такая политика опасна для них са-
мих. Они были слишком уверены в том, что Гитлер сыг-
рает ту роль, какую они отводили ему в своих планах.
Возможно также, что они считали, что Гитлер верит
вместе с ними в ту чепуху, которой их снабжало англий-
ское посольство в Москве (и некоторые другие посоль-
ства), относительно внутреннего положения СССР. Они
думали, что в руках у них козыри. Оставалось только для
их поддержки вооружаться как можно скорее, для того
чтобы быть уверенным, что Гитлер со своей стороны
останется верен своим обязательствам. Кто откажется от
нападения на Советский Союз, где царит хаос, который
слаб в военном отношении, дезорганизован в экономи-
ческом отношении, где имеют место политические пресле-
дования и т. д. и т. п., и вместо этого нападет на могу-
щественные, демократические, процветающие и хорошо
вооруженные Англию и Францию?
Такова была затеянная в Мюнхене азартная игра
Ошибочно называть ее «умиротворением». Это было неч-
то значительно большее.
Представим себе, что два гангстера, уже имеющие за
плечами длинный список убийств, выражают намерение
расправиться еще с одной жертвой. Два других внешне
респектабельных бизнесмена, долгие годы частным по-
рядком финансировавшие гангстеров, чтобы они держа-
лись подальше от их собственных переполненных сейфов,
подготавливают вместе с гангстерами новое преступление.
При этом у каждого могут быть свои соображения. Эти
соображения могут весьма разниться друг от друга. Пер-
вые два могут втайне подготавливать нападение на двух
вторых, которое они осуществят в следующий раз. Двое
вторых могут надеяться, что следующее «дело», которое
они будут финансировать, избавит их от могущественно-
го делового конкурента и от пары опасных партнеров
в придачу. Но в разбираемый момент эти различные со-
ображения носят второстепенный характер. Пока все
371

четыре партнера — участники единого сговора, имею-
щего ближние и дальние цели. Последние могут быть
разными; ближние же цели совпадают.
Вот что происходило в 1938 году и достигло своей
кульминации в Мюнхене. Пока что жертвой оказалась
Чехословакия. Для Гитлера, поддерживаемого своим
итальянским союзником, это была еще одна в цепи «им-
провизаций» на пути осуществления целей, изложенных
в «Мейн кампф». Для английского и французского пра-
вительств это был еще один толчок Гитлера на Восток —
разумеется, с соблюдением их интересов,— который дол-
жен был закончиться нападением на Советский Союз.
Только будущее могло сказать, чьи надежды осущест-
вятся. Но в тот момент сговор был налицо, и в нем уча-
ствовали, каждый по своим причинам, все четверо.
Мюнхен был сговором в целях агрессии.

ГЛАВА XIV
К НОВЫМ АГРЕССИЯМ
1. Чехословакия
Немедленно после Мюнхена в Чехословакии начали
происходить политические изменения, которые завершили
процесс ее превращения в страну, полностью бессиль-
ную сопротивляться дальнейшим германским требова-
ниям. Польша захватила обширные районы Силезии и
Словакии с населением в 225 тысяч человек, из которых
больше половины было чехов. Венгрия аннексировала
значительно более обширный район в Словакии с населе-
нием в 850 тысяч человек, из которых более 300 тысяч
было словаков и украинцев. В Словакии и Закарпатской
Украине власть была передана фашистским группам, на-
ходившимся на содержании соответственно у Германии
и Венгрии и регулярно получавшим приказы из Берлина.
Эти группы руководили послушными «парламентами» и
«правительствами», заполненными их ставленниками.
В Богемии и Моравии Бенеш и Сыровы подали в отстав-
ку. Их заменили лица, на которых можно было рассчи-
тывать, что они не окажут даже показного сопротивле-
ния требованиям из Берлина. Все партии, за исключением
коммунистической, были слиты в две: одну официаль-
ную, профашистскую — «Национальный союз» и другую,
формально оппозиционную,— «Партию труда». Коммуни-
стическая партия была объявлена вне закона и ушла в
подполье. В дополнение ко всему открыто действовали
фашистские группы, которые смогли навязать (опи-
раясь на прямые требования Риббентропа) принятие раз-
личных антисемитских мер. По специальному соглаше-
нию Германия получила право использовать железные
дороги для переброски войск. Многие газеты либераль-
ного толка были закрыты. Армия была сокращена в раз-
мерах и «очищена» от офицеров — сторонников Бенеша 1.
1 Английский читатель может найти подробный отчет в уже
упоминавшейся книге Г. Рипки (Н. R i p k a, op cit. ch VI, sections
1 and 2).
373

Акции больших военных заводов Шкода, принадле-
жавшие французской компании «Шнейдер Крезо», были
проданы «чешской» фирме, а в действительности пере-
шли под германский контроль. «Прагер ферейн», боль-
шой химический трест в Судетской области, перешел в
руки «И. Г. Фарбениндустри». Подобным образом пе-
решли в руки германских концернов чешские угольные
шахты и банки 1.
Но все эти меры были недостаточными с точки зрения
планов Гитлера. Он начал втайне подготавливать то, о
чем открыто заявляли противники Чемберлена в своих
протестах и предупреждениях накануне Мюнхена. 11 ок-
тября 1938 года (спустя десять дней после того, как гер-
манские войска пересекли чешскую границу) Кейтель пос-
лал ответ на телеграмму Гитлера, содержавшую четыре
вопроса. Первый из них является ключевым: «Какие не-
обходимы при настоящем положении подкрепления, что-
бы сломить всякое сопротивление чехов в Богемии и Мо-
равии?» В октябре 1938 года Кейтель издал подписанный
Гитлером приказ командующим вооруженными силами,
в котором указывалось, что они «должны быть всегда го-
товы в тому, чтобы в случае необходимости: 1) обеспе-
чить безопасность границы Германии и охрану от воз-
можных налетов; 2) ликвидировать остальную часть Че-
хословакии; 3) оккупировать район Мемеля» (в Литве).
Далее следовали подробные инструкции на случай вне-
запного нападения на Чехословакию, «если ее политика
станет враждебной по отношению к Германии». 17 де-
кабря 1938 года Кейтель издал дополнительный приказ,
согласно которому подготовка к ликвидации остальной
части Чехословакии «должна продолжаться с учетом то-
го, что не ожидается никакого сколько-нибудь значи-
тельного сопротивления. Для остального мира также дол-
жно быть ясным, что это является всего лишь мирным
мероприятием и здесь нет ничего похожего на войну» 2.
15 марта 1939 года эти военные приготовления дали
свои плоды. Чтобы действовать наверняка, немцы тща-
тельно договорились со своими платными агентами в
Словакии. Зимой 1938/39 годов двое из них — министр
транспорта Дурчанский и министр пропаганды Мах —
1 В. А. Матвеев, Названное сочинение, стр. 93, 106—107.
2 Обширные выдержки из текста этих документов опубликова-
ны в "Trial", part II, р. 42—44
374

выработали вместе с Герингом законченную программу
провозглашения «независимости» Словакии — «связанной
тесными политическими, экономическими и военными
узами с Германией» (венгры делали попытки восстано-
вить свой контроль над этой страной, который они осу-
ществляли в течение столетия). Геринг высказался в их
поддержку: «Чехословакия без Словакии еще больше
будет зависеть от нашей прихоти. Военно-воздушные ба-
зы в Словакии весьма важны для германских военно-
воздушных сил в целях использования их против Восто-
ка». 12 февраля Гитлер и Риббентроп приняли Карма-
зина, словацкого немца (статс-секретаря и организа-
тора нацистских штурмовых отрядов в Словакии), и
Туку (словацкого националиста, находившегося ранее
на содержании у Венгрии, но теперь перешедшего
к Германии) и заручились заверениями в их поддержке.
11 марта (после того, как пражское правительство вы-
вело из своего состава нескольких словацких министров
за открыто сепаратистскую пропаганду) происходило за-
седание нового словацкого правительства, когда неожи-
данно появились Бюркель (нацистский бургомистр
Вены), Зейсс-Инкварт (нацистский наместник в Австрии)
и пять немецких генералов. Они заявили правительству,
что оно должно провозгласить независимость Словакии.
Правительство сразу этого не сделало. Тогда 13 марта
Гитлер принял в Берлине лишившегося власти премьер-
министра (католического священника Тиссо) и Дурчан-
ского и потребовал от них немедленного провозглаше-
ния независимости Словакии, иначе «он оставит судьбу
Словакии на волю событий, за что он не будет больше
нести ответственности». Риббентроп добавил, что вен-
герские войска продвигаются к словацкой границе.
Тиссо принял условия и возвратился в Словакию на не-
мецком самолете. На следующий день словацкий пар-
ламент провозгласил «независимость» Словакии 1.
Вечером 14 марта Гаха, бывшего теперь премьер-ми-
нистром вместо Бенеша, вместе с министром иностранных
дел Хвалковским вызвали в Берлин. В канцелярию Гит-
лера их привезли в 1.15 ночи. Там присутствовали Ге-
ринг, Риббентроп и другие официальные лица. Гитлер
объявил, что германская армия получила приказ высту-
1 "Trial", part II, pp. 89—90, 91—96.
375

пить в 6.00 утра, и предложил Гахе обсудить необходи-
мые мероприятия. Он добавил, что предоставит Чехосло-
вакии «полнейшую автономию» в рамках германского
рейха. Предлогом для оправдания этих действий послу-
жило утверждение, будто при новом режиме «не была
полностью пересмотрена тенденция Бенеша». В ходе бе-
седы Геринг пригрозил бомбардировкой Праги. В конце
концов, после нескольких часов нажима, Гаха в 4.30 ут-
ра подписал заранее подготовленный документ, который
«с полным доверием вручал судьбу чешского народа и
чешской страны в руки фюрера германского рейха» 1.
На рассвете того же дня германская армия со всех сто-
рон вторглась в страну. Гитлер обосновался в Праж-
ском Граде и во второй половине дня издал обращение
к германской армии и народу, в котором говорилось, что
«Чехословакия перестала существовать» 2.
16 марта он издал декрет о включении Чехословакии
в состав Германии в качестве «протектората Богемии и
Моравии».
15 марта Тиссо передал Словакию под «защиту» Гит-
лера и в страну вступили многочисленные немецкие вой-
ска. Однако это не помешало венгерским войскам окку-
пировать (предварительно договорившись с Гитлером)
восточные районы Словакии. Они также оккупировали и
аннексировали Закарпатскую Украину.
В результате захвата Чехословакии фашистская Гер-
мания получила большие материальные выгоды. Высту-
пая 28 апреля 1939 года в здании оперы Кроль в Берли-
не, Гитлер перечислил добычу, захваченную в Чехосло-
вакии, этом «международном пороховом погребе, нахо-
дящемся в центре Европы». Фашисты захватили 1582 са-
молета, 2175 легких и тяжелых артиллерийских орудий,
735 минометов, 591 зенитное орудие, 43 876 пулеметов,
468 танков. Кроме того, как об этом сообщал Кулондр
в Париж3, они отныне полностью контролировали заво-
ды Шкода, которые снабжали вооружением не только
1 "Trial", part II, pp. 96—101.
2 В обращении говорилось о «диких эксцессах», «бандах терро-
ристов» в Чехословакии и о ежечасно увеличивающемся «числе го-
нимых и преследуемых, взывающих о помощи» (Ibid., p. 115). И это
спустя всего шесть месяцев после Мюнхена! Но к чему было утру-
ждать себя придумыванием новых предлогов?
3 "French Yellow Book", 1939, pp. 89—90.
376

Чехословакию, но также Югославию и Румынию, ее парт-
неров по Малой Антанте и, кроме того, поставляли авиа-
ционные моторы Франции. Владение этими заводами
(включая филиалы Шкода в Австрии) наряду с завода-
ми Круппа делало положение Германии исключительно
прочным как в политическом, так и в военном отношении.
Более того, Кулондр указывал, что «захват Богемии и Мо-
равии — это первый акт территориальной агрессии, ко-
торый не повлек за собой продовольственных затрудне-
ний для Германии. Наоборот, он весьма чувствительно
улучшает продовольственное снабжение Германии, не
только благодаря относительному плодородию Богемии
и Моравии, но главным образом в силу того, что отны-
не Германия находилась у самых ворот венгерских за-
кромов». Германии не хватало полутора миллионов ра-
ботников в промышленности и сельском хозяйстве. Те-
перь она имела 3 миллиона чехов. Их нельзя было при-
влекать к воинской службе по причине их неблагона-
дежности, но они давали Германии возможность до кон-
ца использовать для нужд армии собственные людские
резервы. Значительно улучшилось также стратегическое
положение Германии, которая могла теперь осущест-
влять более сильный нажим на европейские страны. По-
казателем этого явилась организация сразу после захва-
та Чехословакии (письмо Кулондра датировано 19 мар-
та) четвертого военно-воздушного флота, базирующегося
на Вену.
Экономические предпосылки для этого к марту были
уже обеспечены. В течение трех месяцев после Мюнхена
Болгария, Югославия, Румыния и Венгрия подписали со-
глашения с Германией, по которым они обязались снаб-
жать ее большим количеством зерна, жиров, свинины,
нефти, некоторыми другими минеральными продуктами
и иными видами сырья. Функ, германский министр эко-
номики, назвал это созданием «экономического района,
простирающегося от Северного до Черного моря и само-
го обеспечивающего удовлетворение своих потребно-
стей» 1. Разумеется, он имел в виду, что вскоре все ре-
сурсы упомянутого района будут поставлены на службу
фашистской военной машине.
1 Статья, опубликованная 17 октября 1938 года; цитируется по
книге Г. Рипки (Н. R i p k a, op. cit., p. 302).
377

2. Испания
Когда в марте 1938 года началась подготовка к рас-
членению Чехословакии, Гитлер и Муссолини оба уже
были заняты осуществлением агрессии в Европе. Это бы-
ло в Испании. В последующие месяцы английское и
французское правительства в своей политике поощряли
эту агрессию. Мюнхен дал ей последний толчок.
В марте-апреле 1938 года Франко при поддержке
50 тысяч итальянских и 15 тысяч немецких «техниче-
ских специалистов», летчиков и связистов развернул на-
ступление на республиканские войска. Ему удалось рас-
сечь фронт республиканской армии, и 16 апреля он вы-
шел в Средиземному морю у Валенсии. В эти месяцы
французское правительство открыло на несколько не-
дель границу для транзита военного снаряжения для рес-
публики. Но это было слишком поздно, чтобы повлиять
на исход кампании. 13 июня граница была снова закрыта.
16 апреля английское правительство подписало согла-
шение с итальянским правительством, устанавливающее
добрососедские отношения между обоими по ряду вопро-
сов, относящихся к району Средиземного моря (вклю-
чая признание суверенитета Италии над Эфиопией, то
есть признание совершенной ранее агрессии). Английское
правительство пошло на этот шаг, несмотря на ясно вы-
раженное обещание, данное на Ассамблее Лиги Наций
в сентябре 1937 года, рассмотреть вопрос об отка:е от
невмешательства, если «известные иностранные воинские
части» не будут отозваны из Испании «в ближайшем бу-
дущем». (Как указывали в частных беседах француз-
ские и английские делегаты, имелся в виду срок в десять
дней.) 13 мая 1938 года на сессии Совета Лиги английское
и французское правительства голосовали против резолю-
ции, предусматривавшей прекращение политики невме-
шательства, то есть против восстановления прав испан-
ского правительства, которыми оно обладало согласно
международному праву. Нет сомнений, что подобное дву-
рушничество отражало желание английского и француз-
ского правительств не делать ничего, что могло бы задеть
Гитлера и Муссолини. В самом деле, уже в сентябре
1937 года французский премьер-министр Блюм просил
дель Вайо на заседаниях Ассамблеи не называть Герма-
нию и Италию агрессорами, поскольку это «помешает пе-
378

реговорам с Италией». А в мае 1938 года «не могло быть
сомнений в том, что Галифакс настаивал на отклонении
резолюции в связи с деликатным характером отношений
между Англией и Италией» 1.
В итоге Муссолини отказывался наотрез обсуждать
вопрос об отводе его войск, пока проходили переговоры
о Чехословакии. Более того, в Испанию были дополни-
тельно посланы войска и самолеты, и Муссолини в речи
15 мая открыто заявил, что Италия и Франция находятся
«по разные стороны баррикады». Боннэ верно истолковал
это заявление как имеющее связь с «чрезвычайно се-
рьезной международной обстановкой», то есть с герман-
скими угрозами Чехословакии. В период между мартом
и сентябрем на английские суда в испанских портах были
совершены нападения с воздуха. 13 июня Чемберлен пу-
блично заявил в палате общин, что с этим ничего нельзя
поделать. Одновременно французское правительство из-
дало секретный приказ о закрытии границы с Испанией.
А б июля парижский суд поддержал отказ Французского
банка предоставить в распоряжение испанского прави-
тельства его собственные золотые запасы стоимостью
в 7500 тысяч фунтов стерлингов, хранившиеся в Париже
с 1931 года.
Так во всех отношениях подготовка к одной агрессии
помогла завершению другой; английская и французская
политика имела результатом постепенное удушение Ис-
панской республики. В это время появились возмож-
ности ускорить этот процесс. В Мюнхене Чемберлен пред-
ложил созвать конференцию четырех держав в целях
установления перемирия в Испании. Муссолини со своей
стороны обещал ему отозвать 10 тысяч человек. Они по-
кинули Испанию в середине октября; в большинстве это
были раненые и больные (иностранные добровольцы,
сражавшиеся на стороне республики, были отозваны в
сентябре). 2 ноября Чемберлен представил англо-ита-
льянское соглашение на ратификацию. Французское пра-
вительство уже признало короля Италии «императором
Эфиопии» 2 октября; английское правительство сделало
1 См. отчет об этих заседаниях в книге Р. Дэлла (R. Del 1.
op. cit., pp. 156—176), одного из хорошо информированных свидете-
лей дискуссии в Женеве, а также более поздний отчет о «невмеша-
тельстве», принадлежащий перу Патриции ван дер Эш (P. v а n d e r
Esch, Prelude to War, 1951, pp. 109—116).
379

то же самое 16 ноября. 28 ноября Чемберлен заявил, что
он и Галифакс посетят Рим. Уже 28 октября (как теперь
нам известно) Муссолини сообщил Риббентропу, что по-
шлет Франко дополнительное вооружение1. Заявление
Чемберлена сопровождалось шумными сценами во время
заседания итальянского парламента 30 ноября, когда де-
путаты кричали о своих притязаниях на территории, при-
надлежащие Франции: «Тунис! Корсика! Ницца!»
Так, чем больше помогали агрессору, тем больше и
наглее становились его требования. Но это обстоятель-
ство не помешало английскому и французскому прави-
тельствам продолжать намеченный до и во время Мюн-
хена курс. 11 —14 января 1939 года английские министры
посетили Рим. В беседах Чемберлена с Муссолини было
затронуто много проблем общего характера. Но англий-
ский премьер-министр без каких-либо вопросов принял
к сведению заявление итальянской стороны о том, что
к этому моменту она имела в Испании «только» 20—25
тысяч человек и что они там останутся до тех пор, пока
не будут оккупированы Таррагона и Барселона. Гали-
факс хотел только получить заверения по отношению к
Франции (аналогичные тем, которые Италия дала Анг-
лии), что Италия не использует победу Франко против
Франции и не будет «афишировать больше, чем это необ-
ходимо, помощь, которую она оказывает генералу Фран-
ко» 2. В действительности английские министры не полу-
чили никаких заверений по отношению к Франции, и
Муссолини и Гитлер вскоре имели возможность с удов-
летворением констатировать, что их отказ, заставивший
правительства западных стран строить догадки, принес
удовлетворительные результаты.
23 декабря Франко начал новое наступление в Ка-
талонии. 15 января пала Таррагона. 18 января Чембер-
лен и Даладье одновременно заявили — первый в письме
к Эттли, второй в форме решения французского кабине-
та — о своем отказе даже обсуждать вопрос о прекра-
щении политики невмешательства. Чиано заявил 16 ян-
варя английскому послу, что 30 полностью оснащенных
батальонов регулярных войск готовы выступить при
первых признаках вмешательства со стороны Франции:
1 G. С i a n о, Diplomatic Papers, 1948, p. 246
2 D В. F. P., vol. III, pp. 521—523
380

«Мы это сделаем, даже если это вызовет европейскую
войну» 1. 26 января пала Барселона, а 27 февраля Англия
и Франция одновременно признали Франко. 29 марта
его войска оккупировали Мадрид, Поведение английского
и французского правительств «укрепило презрительное
отношение держав «оси» к силе демократических стран
и способствовало слепой самоуверенности в безнаказан-
ности, которая в конце концов привела Европу и мир ко
всеобщей войне» 2.
Больше того, последние дни войны в Испании отме-
чены чрезвычайно характерной попыткой со стороны
Франции добиться благосклонности Муссолини, посколь-
ку предыдущие попытки наталкивались на исключительно
холодный прием с его стороны. 2 февраля Бодуэн, пре-
зидент французского Индокитайского банка, посетил
Чиано по тайному поручению Даладье и Баннэ, Он пред-
ложил Италии: 1) свободную зону в порту Джибути во
французском Сомали, где заканчивалась единственная
железнодорожная ветка из Аддис-Абебы, столицы Эфи-
опии; 2) право собственности на часть железной дороги,
проходящую по территории Эфиопии, и освобождение от
таможенного досмотра транзитных грузов, следующих из
Эфиопии в свободную зону порта; 3) помощь в получе-
нии мест в совете директоров Компании Суэцкого кана-
ла; 4) гарантии итальянцам, проживающим в Тунисе.
При аналогичной попытке в Аддис-Абебе было обещано
дополнительно пересмотреть в некоторых местах границы
в Северной Африке в пользу Италии. Давая согласие на
открытие официальных переговоров по этим вопросам
(как об этом сообщил Чиано германскому послу 4 фев-
раля), Муссолини не возражал против «мирного разре-
шения» этих вопросов, возникших на «первом этапе», но
он добавил, что это ни в малейшей степени не затраги-
вает «дальнейшего, второго, «исторического» этапа» 3.
Проще говоря, он соглашался брать то, что он мог
получить мирным путем, поскольку французы сами шли
на уступки. Но «исторические» проблемы — собственно
Тунис, Ницца, Корсика — должны были решаться путем
войны на «втором» этапе.
1 G. Ci a no, op. cit, p. 13.
2 Р. Van d е r Е s с h, op. cit., p. 164,
3 D. G. F. P., vol. IV, pp. 575—577, 582—583.
381

27 февраля итальянский посол предложил начать пе-
реговоры между генеральными штабами Италии и Гер-
мании, на что 10 марта немцы ответили согласием. Вер-
ховное командование германских вооруженных сил уже
подготовило предварительные материалы для таких пе-
реговоров, которые были переданы Кейтелем Риббен-
тропу 30 ноября 1938 года 1. Здесь стоит воспроизвести
ту их часть, которая озаглавлена «Военно-политическая
база переговоров». Она явилась тем фоном, на котором
проходили заключительные этапы германо-итальянской
интервенции в Испании, подобно тому как инструкции
Кейтеля от 21 октября были тем фоном, на котором
проходил окончательный захват искалеченной Чехосло-
вакии. В ней говорится: «Война Германии и Италии про-
тив Франции и Англии с целью прежде всего вывести
из строя Францию. Это также нанесет урон Англии,
поскольку она лишится баз для ведения войны на конти-
ненте и затем окажется одна лицом к лицу со всей мощью
Германии и Италии.
Война в условиях:
строгого нейтралитета Швейцарии, Бельгии и Гол-
ландии,
благожелательного нейтралитета по отношению к
Германии и Италии со стороны Венгрии и Испании,
неясной позиции балканских стран и Польши,
враждебного отношения к Германии и Италии со сто-
роны России.
Первоначально позицию неевропейских держав можно
не учитывать».
Такова была основа, на которой Гитлер согласился
начать штабные переговоры с Италией накануне «ли-
квидации» остальной части Чехословакии. Это была так-
же та награда, которую английское и французское пра-
вительства получили за уничтожение демократической
республики в Западной Европе, подобное уничтожению
демократической республики в Центральной Европе.
3. Польша
Польское правительство также должно было полу-
чить по заслугам. Бек не удовлетворился куском Чехо-
1 D. G F. Р , vol. IV, pp. 529—532.
382

Словакии, брошенным польскому шакалу в Мюнхене.
После Мюнхена он безоговорочно стал «приспешником
германского канцлера» 1.
После подписания польско-германского пакта 1934
года и позднее Гитлер неоднократно клялся, что между
Германией и Польшей не существует никаких спорных
вопросов. Теперь же он неожиданно изменил свой тон.
24 октября 1938 года Риббентроп пригласил Липского.
польского посла в Германии, на завтрак в Берхтесгаден,
во время которого сделал следующие предложения2:
1) Данциг, принадлежавший Польше со времен Вер-
сальского договора, возвращается Германии; 2) Польша
разрешает Германии построить через Польский коридор
экстерриториальную автостраду и железную дорогу;
3) Польша получает право пользоваться в Данциге
подъездными путями и иными экономическими возмож-
ностями; 4) стороны гарантируют польско-германскую
границу и продлевают действие пакта на 25 лет. Сторо-
ны также предпримут совместные действия по колони-
альным вопросам, по вопросу об эмиграции польских
евреев (Бек публично поднял этот вопрос в Лиге Наций,
охарактеризовав его как «демографическую проблему
Польши») и по вопросу о «совместной политике в отно-
шении России». Позднее Риббентроп добавил, что, если
Польша согласится на основные предложения, она полу-
чит удовлетворение своих претензий в Закарпатской Ук-
раине (тогда она называлась «Карпатская Россия»), по
которым у нее были разногласия с Венгрией.
Хотя польское правительство в тот момент и позднее
полностью отвергало эти предложения, напоминая нем-
цам о заявлениях Гитлера, относящихся к Польше, от
5 ноября 1937 года («юридическое и политическое поло-
жение Данцига остается неизменным») и от 14 января
1938 года («польские права в Данциге никоим образом
не будут нарушены»), немцы продолжали в вежливой
форме, но твердо осуществлять нажим на него. Риббен-
троп снова затронул эти предложения в беседе 19 нояб-
1 L. Noel, L'Agression allemande contre la Pologne, 1946,
pp. 205—206.
2 Отчет о последовательных этапах этих переговоров, продол-
жавшихся с 24 октября 1938 года по 6 февраля 1939 года (и позд-
нее), содержится в документах, публикуемых в польской Белой
книге 1939 года («Polish White Book», 1939).
383

ря 1938 года. Он подчеркнул, что разговаривал по этому
вопросу с Гитлером в «неопределенной форме», и намек-
нул деликатно, что «переговоры с Польшей носят совер-
шенно иной характер, чем переговоры с г-ном Бенешем
о Чехословакии», однако не преминул заявить, что «Дан-
циг является немецким городом», 22 ноября фон Мольт-
ке, германский посол в Варшаве, поднял этот вопрос в
беседе с Беком, заверив его, однако, что «он всегда пре-
дупреждал фон Риббентропа о твердой позиции Польши
в вопросе о Данциге». 5 января 1939 года Гитлер заявил
Беку, что, поскольку Данциг является немецким городом,
«рано или поздно он должен вернуться в состав рейха».
Он выразил уверенность, что можно найти такое согла-
шение, которое защищало бы законные права обеих
стран, после чего все трудности в отношениях между
двумя государствами «могли бы быть окончательно раз-
решены и отброшены с пути». В этом случае он мог дать
заверение, подобное заверению, какое он дал Франции,
а именно — что вопрос об Эльзасе и Лотарингии разре-
шен окончательно. Гитлер говорил также о необходи-
мости «большей свободы в связях между Германией и
Восточной Пруссией». Но он хотел, чтобы Бек чувство-
вал себя «совершенно спокойно»—ему не грозит опас-
ность оказаться в Данциге перед совершившимся фак-
том. На следующий день Риббентроп снова заверил Бека,
что «Германия не стремится к насильственному решению
вопроса». Он повторил это заверение позднее, во время
переговоров в Варшаве 26 января. 6 февраля 1939 года
германский посол в Варшаве, хотя и «не имевший ника-
ких иллюзий относительно существующих трудностей»,
тем не менее заявил графу Жембеку, заместителю ми-
нистра иностранных дел Польши, что «с точки зрения
наших отношений в целом и также с точки зрения исто-
рии было бы желательно достигнуть определенного ре-
шения».
Вплоть до вступления германских войск в Прагу со
стороны обоих правительств более не было резких заяв-
лений в ходе этих и других бесед. Но за кулисами все
выглядело иначе.
24 ноября 1938 года Кейтель издал дополнение к ра-
нее изданному приказу Гитлера, в котором говорилось
о «необходимости подготовки к внезапной оккупации
германскими войсками свободного города Данцига».
З84

Справедливости ради следует заметить, что при подго-
товке «основным предположением является использова-
ние благоприятной политической обстановки для быст-
рого захвата Данцига, а не война с Польшей» 1. Но, ко-
нечно, в действительности — как было ясно не только с
точки зрения здравого смысла, но и по реакции поля-
ков на предложение Риббентропа — после этого война с
Польшей стала бы неизбежной. В соответствии с рас-
поряжением Кейтеля была проведена необходимая под-
готовка. 6 декабря английский военный атташе сооб-
щил о начале «запланированных на февраль военных
приготовлений для действий в восточном направлении»,
которые должны быть осуществлены «в начале лета».
Он слышал, что они, возможно, нацелены на Польшу,
хотя не исключались и другие варианты 2.
Мы знаем, что в лекции в Мюнхене 7 ноября 1943
года Иодль заявил: «Бескровное решение чешского
конфликта осенью 1938 и весной 1939 годов и присоеди-
нение Словакии изменили границы Великой Германии
таким образом, что стало возможным рассматривать
польскую проблему, имея более или менее благоприят-
ные стратегические предпосылки».
В значительной мере эту же мысль высказал Гит-
лер в речи перед генералами 29 ноября 1939 года, кото-
рую мы уже цитировали. Он заявил: «Следующим ша-
гом были Богемия, Моравия и Польша. Этот шаг также
нельзя было совершить в течение одной кампании. Во-
первых, необходимо было закончить оборонительные со-
оружения на западе. Невозможно было достичь цели
одним усилием. Для меня с самого первого момента бы-
ло ясно, что нельзя удовлетвориться территорией
только одной Судетской области. Это было лишь частич-
ное решение. Было принято решение двинуться в Боге-
мию. Затем последовало установление протектората и
вместе с тем была создана основа для действий против
Польши»3.
Таким образом: 1) нападение на Польшу было ча-
стью заранее разработанного плана; 2) Гитлер не мог
приступить к его реализации, пока не был завершен пер-
вый этап уничтожения Чехословакии; 3) Гитлер начал
1 "Trial", part II, p. 68.
2 D. В. F. P., vol. II, pp. 546—551.
3 'Trial", part II, p. 107.
385

планировать нападение на Польшу еще при подготовке
ко второму этапу; 4) разрабатывая свои планы, он при-
держивался самого дружественного тона в беседах с
польским правительством, хотя и делал уже первые на-
меки на то, что впоследствии явилось поводом для на-
падения. Важно было завершить первый этап — и это
было достигнуто в Мюнхене. Те, кто вступил в сговор с
Гитлером для осуществления этой агрессии, на деле
вступил с ним в сговор для осуществления следующе-
го этапа, начавшегося 15 марта, и,— без сомнения, не
осознавая этого — для осуществления третьего этапа —
захвата Польши.
4. Украинский мираж
Так было быстро доведено до конца осуществление
целей обоих заговоров и одновременно началась актив-
ная подготовка к третьей агрессии. Пособничество анг-
лийского и французского правительств в обеспечении
окончательной победы германской агрессии в Чехосло-
вакии и итало-германской агрессии в Испании и их сле-
пота в отношении приготовлений против Польши в нема-
лой степени объяснялись их иллюзиями о предстоящем
нападении на Советский Союз, в частности с целью за-
хвата Советской Украины.
Последняя идея не была новой для фашистов, и это
знали все политические деятели. Гитлер писал об этом
в «Мейн кампф» задолго до прихода к власти. Спустя
несколько месяцев после назначения его на пост рейхс-
канцлера, в июне 1933 года, его делегат Гугенберг (ми-
нистр экономики) удивил всех участников международ-
ной экономической конференции в Лондоне, распростра-
нив меморандум, в котором Германия требовала для
колонизации земли в Восточной Европе. На съезде фа-
шистской партии в Нюрнберге в 1336 году сам Гитлер
распространялся на тему о том, как Германия «будет
кататься как сыр в масле», если она получит сырье с
Урала, сибирский лес и «бесконечные нивы Украины».
Бывшие русские помещики на Украине поступили к нему
в услужение, объявили себя «украинскими» патриотами
и основали пропагандистские бюро в Берлине и других
европейских столицах. Их деятельность нашла быст-
рый отклик со стороны правых политических деятелей и
386

банкиров повсюду — в Лондоне, Париже, Нью-Йорке.
Более того, эмигранты из Советской Украины в Польше
смогли использовать в своих интересах жестокую полити-
ку национального угнетения, проводившуюся правящими
классами Польши — помещиками и капиталистами — в
Западной Украине (и Западной Белоруссии). Польская
армия силой оккупировала эти территории в 1919—1920
годах. В то время советское правительство не имело до-
статочно сил, чтобы их вернуть. Эти территории, насе-
ленные украинцами (и белоруссами), были в 1919 году
признаны даже союзниками, проводившими в то время
интервенцию в Советской России, как территории, при-
надлежащие по праву соответственно Украине и Бело-
руссии.
С разделом Чехословакии после Мюнхена немцы на-
чали усиленно поощрять украинских националистов в За-
карпатской Украине («Рутении»), самой крайней восточ-
ной оконечности Чехословакии. В Версале Закарпат-
ской Украине была обещана автономия, которой она
так и не получила. Эта часть страны пребывала в состо-
янии большой экономической и культурной отсталости.
Попав после Мюнхена под все усиливавшийся контроль
фашистских агентов, она служила весьма удобным цен-
тром для распространения поддерживавшейся фаши-
стами украинской националистической пропаганды из
берлинских и венских контор и кафе в районе, бывшем,
по сути дела, подлинно украинской территорией. 8 де-
кабря 1938 года там был создан «национальный совет
великой Украины». Немцы начали пропагандировать
идею, согласно которой «Карпатская Украина» с насе-
лением в 700 тысяч человек могла бы сыграть ту роль,
какую сыграло Сардинское королевство (королевство
Пьемонт) для Италии в XIX веке, то есть стать военной
и политической базой объединения всего украинского на-
рода — как 30 миллионов человек, проживавших в Со-
ветской Украине, так и 10 миллионов человек, находив-
шихся под польским господством. Подобная пропаганда
давала Гитлеру то преимущество, что заставляла другие
страны гадать, направлена ли она против СССР в боль-
шей степени, чем против Польши. В действительности,
конечно, у украинских фашистов не было шансов на
успех в Советской Украине, которая полностью возроди-
лась экономически, политически и в культурном отноше-
387

нии с конца гражданской войны в 1920 году для рабо-
чего класса, крестьянства и интеллигенции. В то же
время поддерживавшаяся фашистами националистиче-
ская пропаганда находила благодатную почву в
Польше, где большинство украинцев жило в усло-
виях, которые были ничуть не лучше условий при
царизме.
Но это было недоступно пониманию английских и
французских политических деятелей, и когда пропаганда
«великой Украины» начала усиливаться в их странах,
а также из явно немецких источников, их со все боль-
шей силой стал преследовать мираж предстоящего гер-
манского «крестового похода за Украину». Подобные сны
наяву продолжались более трех месяцев; этому способ-
ствовало также то обстоятельство, что они казались оп-
равданием и осуществлением намерений английского и
французского правительств при проведении ими промюн-
хенской политики.
20 октября Франсуа-Понсэ в своем последнем сооб-
щении из французского посольства в Берлине накануне
перевода в Рим писал о беседе с Гитлером, в ходе ко-
торой последний остался «верен своим усилиям по раз-
рушению франко-английского блока и стабилизации ми-
ра на Западе, чтобы иметь свободу рук на Востоке».
Правда, в то время еще не было ясно, кому придется
«расплачиваться» 1: Польше, России или прибалтийским
государствам. Но уже 20 октября Галифакс заявил
Джорджу Огилви-Форбсу, английскому поверенному в
делах в Берлине, что, «как нам здесь кажется», возмож-
но, «немцы задумали в случае необходимости использо-
вать Рутению как плацдарм против Украины или как
исходный пункт организации украинского движения» 2.
И 1 ноября в послании английскому послу в Париже
«с целью познакомить вас с ходом моих мыслей» англий-
ский министр иностранных дел писал о «проблеме, воз-
никающей в результате возможного германского продви-
жения на Украину. Я бы не стал советовать француз-
скому правительству денонсировать франко-советский
пакт — будущее пока столь неопределенно! Единствен-
ная оговорка — это моя надежда, что Франция оградит
1 "French Yellow Book", p. 26
2 D. В. F. P, vol. III, p. 201.
388

себя — и нас — от того, чтобы Россия не втянула нас в
войну с Германией» 1.
Если отбросить в сторону дипломатический язык, это
означало, что Франция должна сохранять пакт в силе,
чтобы иметь возможность обратиться за советской по-
мощью в случае нападения Германии на западные стра-
ны. Но ни в коем случае Англия и Франция не должны
препятствовать Гитлеру, если он пожелает «отправиться
на Восток» (хотя это могло привести не к войне с СССР,
а к тому, что последний под угрозами добровольно усту-
пит Украину — подобные дикие представления были
обычными в 1938 году; они явились результатом сообще-
ний «разведки» — по глупости называемой «службой
ума», — постоянно поступавших из иностранных по-
сольств в Москве).
9 ноября Огилви-Форбс представил свою информа-
цию. Если Гитлер потребует Данциг и Польский кори-
дор, Польше понадобится компенсация. «У меня есть
данные, что Гитлер, находящийся накануне закрепления
на плацдарме Рутении, рассматривает возможность со-
вместного выступления с Польшей в конфликте с Рос-
сией в момент, когда Советский Союз слаб и успех обес-
печен, с тем чтобы компенсировать Польшу за счет
большевиков». Однако он не считал это вероятным «в
ближайшем будущем»2.
Ровно неделю спустя король Румынии Кароль II Го-
генцоллерн на аудиенции в Лондоне заявил Галифаксу
и Чемберлену, что «у него есть основания считать, что
как Германия, так и Польша рассматривают возмож-
ность создания независимого украинского государства».
Последние спросили, затрагивает ли это интересы Ру-
мынии или нет3.
Нет сомнений, что эти сообщения действовали обна-
деживающе на английских руководителей. 24 ноября
1938 года, во время посещения Чемберленом и Галифак-
сом Парижа в сопровождении Кадогана и Уильяма
Стрэнга, английский премьер-министр совершенно серь-
езно обсуждал этот вопрос с Боннэ и Даладье.
«Имеются основания полагать, что германское прави-
тельство, возможно, рассчитывает начать уничтожение
1 D. В. F. P., vol. III, p. 253.
2 Ibid., p. 266.
3 Ibid., p. 232.
389

России путем поощрения агитации за независимую Ук-
раину. Речь идет не о том, что германское правительство
предпримет военные действия. Оно действует более тон-
ко. Но если эти слухи оправдаются, то будет нежела-
тельно, если Франция окажется втянутой в конфликт в
результате своих отношений с Россией. Он спросил, рас-
сматривало ли французское правительство этот во-
прос».
Боннэ ответил, что, возможно, на Украине сущест-
вует сепаратистское движение, что может привести к
опасным осложнениям, если Россия окажется не в си-
лах сама его подавить.
«Чемберлен спросил, какую позицию займет Франция
в случае, если Россия обратится к ней за помощью на
том основании, что сепаратистское движение на Украине
спровоцировано Германией.
Боннэ разъяснил, что обязательства Франции по от-
ношению к России вступают в силу только в случае пря-
мого нападения Германии на русскую территорию.
Чемберлен заявил, что он полностью удовлетворен
ответом Боннэ» 1. И у него были на это основания, по-
скольку ответ Боннэ означал, что военная помощь Гер-
мании «сепаратистской» Украине — в форме ввода гер-
манских войск — могла не рассматриваться француз-
ским правительством как нападение на «русскую тер-
риторию».
Это не удивительно. В предшествующие недели фран-
цузская печать с удовольствием обсуждала «украинскую
проблему». В передовой статье газеты «Тан» от 29 но-
ября говорилось, что интерес западных держав к конф-
ликтам в Восточной Европе по необходимости должен
быть более ограниченным, чем раньше. Сообщая об этих
событиях в Берлин, германский посол в Париже фон
Вельчек писал 30 ноября: «Насколько мне известно, Кэ
д'Орсэ потребовало от той части прессы, которая сле-
дует его инструкциям, не раздувать непомерных надежд
на скорое восстановление дружеских отношений между
Россией и Польшей, подчеркивать неустойчивый харак-
тер отношений в Восточной Европе и ответственность за
это Польши и одновременно указывать на то, что сей-
час поднят украинский вопрос. Эти мысли повторяются
1 D. В. F. P, vol.III, pp. 306—307.
390

г, упомянутой выше передовой статье газеты «Тан». Они
были также в общих чертах воспроизведены в других
органах печати, где, как в этом можно убедиться, до
последнего времени упор делался на украинскую проб-
лему. Мне говорят, что по крайней мере частично это
объясняется представлениями в адрес французского
правительства и прессы со стороны здешних финансовых
кругов, в прошлом связанных с Южной Россией. Эти
круги убеждены в том, что рано или поздно Германия
приблизится к решению украинской проблемы, и они
считают крайне необходимым уже теперь продемонстри-
ровать французские интересы в этом деле» 1.
Последний пункт означал, что франко-бельгийские
банки, владевшие большей частью акций в угольной и
металлургической промышленности и тяжелом машино-
строении Украины, национализированных в 1917 году2,
хотели, чтобы Франция вновь получила свою долю в
случае, если Германия завладеет этой отдаленной тер-
риторией. Во всяком случае, было ясно, что француз-
ское правительство не менее английского живо интересо-
валось планами Гитлера в отношении «решения украин-
ской проблемы» и не помышляло о том, чтобы чинить
ему препятствия.
Интересно, что в тот же день Ньютон телеграфировал
из Праги (где преобладали теперь германское влияние и
пропаганда), что «там существует общее мнение, что ук-
раинский вопрос уже созревает для решения»3.
6 декабря в Берлине Огилви-Форбс вернулся к это-
му вопросу.
«Кажется,— заявил он,— существует единодушное
мнение как в нацистских, так и в неонацистских кругах,
что следующей целью, которая, возможно, будет осу-
ществлена уже в 1939 году, явится создание — при со-
трудничестве с Польшей или без него — независимой
русской Украины под опекой Германии. Учитывая не-
способность России к сопротивлению, эта операция мог-
ла бы быть осуществлена при помощи мирных средств,
но все же считают, что война окажется необходимой».
«Большинство» считает, сообщал он Галифаксу, «что ни
1 D. G. F. P., vol. II, р. 469.
2 П. И. Лященко, История народного хозяйства СССР,
т. II, М, 1952, стр. 374—382.
3 D. В. F. P., vol.III, p. 368
391

Франция, ни Англия не будут готовы выступить в защи-
ту целостности России или независимости Украины от
России». В то же время английский дипломат отметил,
что «здесь существует мнение», согласно которому Гит-
лер не отважится на авантюру в России до тех пор, по-
ка не будет спокоен за свой западный фланг, и, следо-
вательно, его первой задачей будет ликвидация Фран-
ции и Англии» 1. Однако подобная точка зрения была
очевидным исключением. На Галифакса, должно быть,
произвело большое впечатление «единодушное мнение»
также и других источников, так как 13 декабря он на-
правил в английское посольство в Москве отчет о бесе-
де между главой французской военной разведки (Вто-
рого отдела) и английским военным атташе в Париже
6 декабря (тем же днем датируется послание Огилви-
Форбса) о том, что Советский Союз «совершенно бес-
силен в военном отношении и что для него будет очень
трудно оказать сколь-либо серьезное сопротивление
движению за независимость на Советской Украине в
том случае, если это движение на самом деле будет
поддержано Германией»2.
Еще более знаменательно, что Боннэ сделал 14 де-
кабря заявление в комиссии по иностранным делам
французского сената, аналогичное его заявлению Чем-
берлену, о том, что пакт о взаимопомощи с СССР не
вступит в силу в случае создания сепаратистского «ук-
раинского государства»3. Донесение Кулондра из Бер-
лина на следующий день еще больше должно было
укрепить мнение Боннэ, что желанная цель близка.
«Цели нацистских руководителей и, несомненно, са-
мого Гитлера заключаются в том, чтобы стать хозяева-
ми Центральной Европы, превратив Чехословакию и
Венгрию в вассалов, и затем создать Великую Украину
под гегемонией Германии... Что касается Украины, то в
течение последних десяти дней о ней только и говорят
в национал-социалистской среде. Этим вопросом за-
нимаются исследовательский центр Розенберга, служ-
ба доктора Геббельса, организация «Восточная Европа»
1 D. В. F. P., vol.III, p. 387
2 Ibid., p. 578.
3 "Revue politique et parlamentaire", 10 января 1939 года, цити-
руется no J. Bauvier. J. G а с о n, La Verite sur 1939, Paris,
1953, p. 49.
392

во главе с бывшим министром Куртиусом, разведка. По
всей видимости, пути и средства еще не определены, но
цель ясна: создание великой Украины, которая станет
житницей Германии. Для ее осуществления нужно бу-
дет покорить Румынию, договориться с Польшей и
отторгнуть у СССР часть его территории. Однако гер-
манский динамизм не останавливается перед этими
затруднениями, и в военных кругах уже поговаривают
о кавалерийском пробеге до самого Кавказа и Баку.
Невероятно, чтобы Гитлер попытался осуществить свое
украинское мероприятие путем прямых военных дейст-
вий... В его окружении подумывают об операции, ана-
логичной операции в Судетах, только больших масшта-
бов». Весьма вероятно, писал в заключение Кулоидр,
что Гитлер видел в «украинском мероприятии», наряду
с другими выгодами, также и «отвлечение внимания
своего народа от принявших опасные размеры внутрен-
них трудностей» 1.
Вот уж действительно заманчивая перспектива! Не
удивительно, что французский посол в Лондоне заявил
16 декабря Галифаксу, что «у французского правитель-
ства имеются сведения, что Гитлер задумал продвиже-
ние на Восток и, возможно, также действия в Мемеле».
Накануне Майский «подчеркивал, что не следует слиш-
ком серьезно относиться к высказываниям о том, что
германское правительство вызывает волнения на русской
Украине». Советский посол заявил, что скорее их сле-
дует ожидать в Польше. Галифакс также считал более
вероятным, что следующий «тревожный шаг» Гитлера
будет в сторону Востока. В то же время Англия и Фран-
ция должны быть начеку на случай, если Гитлер вместо
этого повернет на Запад. Одна из возможных причин
заключается в том, что «он мог подумать, что какая-
либо из наших стран или обе поддадутся искушению
воспрепятствовать его планам на Востоке»2.
Можно предположить, что Гитлер, наоборот, был
совершенно уверен, что «какая-либо из наших стран
или обе»—по крайней мере поскольку это касалось
правительств в Лондоне и Вашингтоне и тех, на кого
они оказывали влияние,— не будут чинить никаких пре-
1 "French Yellow Book", pp. 39—40.
2 D В F P, vol III, pp. 436—437.
393

пятствий его плану, лишь бы СССР оказался вовлечен-
ным в дело. Трудно предположить, чтобы германское
посольство в Лондоне было менее способно оценить об-
становку в те дни, чем, скажем, польский посол граф
Рачинский. Последний сообщал своему министру ино-
странных дел в тот же день 16 декабря: «Раздор на
востоке Европы, грозящий Германии и России вовлече-
нием в него в той или иной форме, несмотря на все де-
кларации со стороны активных элементов оппозиции,
здесь повсеместно и подсознательно считается «меньшим
злом», могущим отодвинуть на более длительный срок
опасность от империи и ее заморских составных частей».
Посол добавлял, что «премьер официально избегает
выступать против устремлений Германии на Восток» 1.
В письме говорилось о том, что «с некоторых пор в
общественном мнении и в местной прессе существует
как бы организованная кампания» прежде всего вокруг
проблемы Закарпатской Украины и «украинских требо-
ваний», но распространяющаяся и на такие вопросы,
как Данциг, Тешин и прочее. Рачинский справедливо
указывал, что это вызывало тревогу общественности
относительно положения в Польше2.
Очевидно, общественность обладала более близким
к действительности чувством меры, чем правитель-
ство, которое видело впереди в волшебной дымке толь-
ко чашу святого Грааля, указывающую современному
Парсифалю путь на Украину. Интересно отметить, что
в это время французские газеты проводили аналогичную
кампанию3. «Журналь де Моску», советская газета, из-
дававшаяся на французском языке, в номере от 27 де-
кабря отмечала, что этим же были заняты немецкие и
прогерманские газеты. Она указывала, что, «если запад-
ноевропейские державы настолько глупы, что попадают
в ловушку, расставленную для них Германией, это их
дело. Советский Союз со своей стороны не обращает
никакого внимания на шум, поднятый за рубежом вок-
руг так называемого украинского вопроса 4.
29 октября 1938 года сэр Джордж Огилви-Форбс
1 «Документы и материалы», т. I, стр. 351—352
2 Там же, стр. 35.
3 A. Werth, op. cit., p. 353.
4 Письмо Верекера из Москвы Галифаксу от 28 декабря
1938 года (D В. F. P., vol. III, pp. 541—542).
394

передал обширный меморандум о «военных возможно-
стях в 1939 году», подготовленный военным атташе в
Берлине полковником Мэсон-Макфарланом. В сопрово-
дительной записке Огилви-Форбс писал, что в Германии
имеются факторы, свидетельствующие о «необходимо-
сти похода в другие страны для смягчения существую-
щего политического и экономического недовольства».
Если это недовольство примет серьезные размеры, Гит-
лер может решиться на иностранную авантюру — «в
этом случае вероятно, что она примет восточное на-
правление». Однако, кажется, в первый раз за все вре-
мя поверенному в делах пришла в голову мысль, что
агрессия может оказаться направленной против Поль-
ши, а не против Советского Союза. В меморандуме
Мэсон-Макфарлана со ссылкой на литовские источники
указывалось, что немцы пригласят поляков выступить
совместно против Советского Союза, но что в случае
отказа поляки сами станут жертвой нападения. Лично
Мэсон-Макфарлан считал, что эту информацию специ-
ально подсунули литовцам «с целью ввести в заблуж-
дение», и, видимо, отдавал предпочтение предсказаниям
о действиях против СССР. Он писал:
«В последнее время циркулирует много слухов о
предполагаемом в будущем году германском выступле-
нии на Украине; распространяются сообщения о подго-
товке к торговому проникновению и разработке природ-
ных ресурсов. Согласно полученной нами последней
информации, проводимая с февраля все более широкая
мобилизация показывает, что оккупация Украины пре-
следует военные цели».
В то же время военный атташе, как и Галифакс,
рассматривал военные действия против Англии как
«возможность, которую мы ни при каких условиях не
можем исключить». Однако в беседе со своим голланд-
ским коллегой оба атташе «рассматривали соотноше-
ние шансов действий на Востоке и действий на Западе,
как 10 к 1». При условии невмешательства Запада Гит-
лер, вероятно — «и, по моему мнению, правильно»,—
считал, что имеет достаточно сил, чтобы справиться с
Польшей «и с любым сопротивлением, какого можно
ожидать от России» 1.
1 D. В F. P. vol III, pp 545—551.
395

Тем не менее 30 декабря английский посол в Париже
передал донесение полковника Фрэзера, военного ат-
таше, не содержащее тех оговорок, которые считал не-
обходимым включить Мэсон-Макфарлан. 29 декабря
полковник Петибон, самый близкий к генералу Гамеле-
ну офицер генерального штаба, высказал «твердое мне-
ние», что в будущем году в Европе будет война, хотя
он считал возможным, что ни Франция, ни Англия не
будут в ней участвовать. Он, очевидно, имел в виду
Украину» 1.
Впечатление от оговорок Мэсон-Макфарлана не было
слишком сильным. В обзоре создавшейся обстанов-
ки, сделанном Огилви-Форбсом 3 января 1939 года, при-
знавалось, что Гитлер может «сильным ударом с воз-
духа, поддержанным энергичными действиями подвод-
ных лодок, победить Англию, пока она не готова к
войне». Но когда читаешь этот занимающий три стра-
ницы документ, становится совершенно очевидно, что
такая возможность — которую автор называет «отда-
ленной» — упоминалась лишь в порядке предостереже-
ния. Ударение в обзоре делалось на противоположное.
«Имеется лишь одно направление, взяв которое Гитлер
сравнительно легко сможет стать обладателем сырьевых
ресурсов, отсутствующих в Германии, — писал англий-
ский поверенный в делах, — и это направление на Вос-
ток. В соответствии с этим широко обсуждаются сель-
скохозяйственные и природные ресурсы Украины и даже
Румынии. Именно в этом направлении больше всего
вероятно выступление Германии». Несколько позднее,
признавая, что война станет неизбежной, если Гитлер
захочет ее развязать, он подчеркивал, что к вмешатель-
ству Англии в отношения Германии с Восточной Евро-
пой уже сейчас относятся «резко отрицательно» и что
в любом случае у Англии нет сил решительным образом
воспрепятствовать действиям Германии. Следовательно,
«избежать войны можно было: 1) путем своевременного
и четкого понимания того, что мы не можем гарантиро-
вать статус-кво в Центральной и Восточной Европе, и
2) используя все усилия для создания и поддержания
добрых отношений с маршалом Герингом и с умерен-
1 D. В. F. P., vol III. p. 557.
396

ными нацистами, имея в виду, что они могут оказать
сдерживающее влияние на крайних» 1.
В тот же день фон Дирксен, германский посол в Лон-
доне, в своем ежегодном обзоре высказал мнение, что
«Англия согласится на дальнейшее германское проник-
новение на Украину; здесь уверены, что ее завоевание
Германией приурочено к весне 1939 года»2. На следую-
щий день он послал донесение, почти целиком посвя-
щенное этому вопросу. Дирксен отмечал, в частности,
интерес английской печати к украинскому вопросу, ко-
торый, писал он, печать всегда рассматривала в связи
с предполагаемыми планами германской экспансии.
«Здесь считают вполне определенно, что Германия рас-
сматривает возможность создания великого украинско-
го государства и рано или поздно осуществит эту цель»,
хотя газеты подчеркивают, что это вовлечет Германию
в войну не только с Советским Союзом, но и с Польшей,
к которой «в Англии в настоящее время относятся без
особой симпатии». Он писал, что возможность совмест-
ных германо-польских действий против Советского Со-
юза «почти не принимается во внимание».
Дирксена поразило, каким образом английские га-
зеты (в том числе оппозиционные) воздерживались да-
же от намеков на возможность английского вмешатель-
ства в дела Восточной Европы. Их сообщения свиде-
тельствовали о значительном интересе к этому району,
но «походили на сообщения бесстрастного на-
блюдателя». Он сослался, в частности, на статью в га-
зете «Дейли телеграф» от 19 декабря, «в которой про-
сто указывалось, что потеря Украины будет особенно
сильным ударом по России», и давались подробные объ-
яснения. Дирксен не случайно ссылался на газету «Дей-
ли телеграф» — в месяцы, предшествовавшие Мюн-
хену, она не раз выступала с критикой политики
Чемберлена.
Относительно «авторитетных кругов» Дирксен счи-
тал, что можно предположить, что «в соответствии с
основным направлением политики Чемберлена они со-
чтут приемлемой экспансионистскую политику Герма-
нии в Восточной Европе. В этой связи на первый план
1 D. В. F. P., vol. III, p. 562—563
2 D. G. F. P., vol. IV, p. 362.
397

выступает украинский вопрос, отодвигая польский воп-
рос на задний план. Ожидается, что первый шаг к но-
вому порядку в Восточной Европе будет связан с укра-
инским вопросом, за разрешение которого возьмется
Германия». Но Дирксен предупреждал своих начальни-
ков, что авторитетные круги в Англии были против «по-
спешных действий» Германии «без соответствующей
подготовки европейского общественного мнения». В про-
тивном случае Франция будет вынуждена выступить
против неспровоцированного нападения со стороны
Германии с вытекающими отсюда «неизбежными послед-
ствиями». Однако, «если украинское государство возник-
нет с германской помощью, пусть даже военного харак-
тера, но прикрытой психологически удачным лозунгом,
которым так часто пользуется Германия: «Самоопреде-
ление для украинцев, освобождение Украины от господ-
ства большевистского еврейства», — то здешние авто-
ритетные круги и английское общественное мнение со-
чтут такое развитие событий приемлемым, особенно
если дополнительной приманкой для англичан послу-
жит заинтересованность Англии в экономическом раз-
витии нового государства» 1.
Этот тщательный анализ — с намеком в конце на
экономическую заинтересованность Англии, аналогич-
ный намеку на подобную же заинтересованность Фран-
ции, что было отмечено выше, — особенно ценен потому,
что он близко напоминает ход мыслей, который легко
обнаружить в различных английских дипломатических
документах и беседах, цитировавшихся ранее. Обзор
Дирксена является по сути дела перечнем успехов не-
мецкой пропаганды и конфиденциальных бесед с «авто-
ритетными кругами» Англии, столь сильно стремивши-
мися принять желаемое за действительное.
Разумеется, подобные успехи были одержаны и во
Франции. Здесь также единственным обстоятельством,
которое ни на миг не принимали в расчет, было то,
что у Советского Союза могло оказаться свое мнение
насчет всех этих планов. 8 января 1939 года француз-
ский посол в Риме заявил лорду Перту, английскому
послу, что «он не думает, чтобы полковник Бек продол-
жал противиться германским требованиям в отношении
1 D. G. F. P., vol. IV, pp. 365—367.
398

Украины, хотя на время там может быть образован
кондоминиум». (Посол также со всей серьезностью пе-
редал заявление, которое сделал ему его польский кол-
лега в этот же день, о том, что, «поскольку Франция и
Англия не проявляют теперь интереса к Центральной
Европе, в этом районе остаются только две великие дер-
жавы, а именно—Германия и Польша. Поэтому для
обеих стран необходимо прийти к соглашению».) 1
10 января 1939 года Чемберлен и Галифакс, направ-
ляясь в Рим, остановились в Париже для беседы с
французским премьер-министром и министром иностран-
ных дел. Главной темой переговоров были отношения
между Францией и Италией, ухудшавшиеся по мере
того, как победа последней в Испании становилась все
более очевидной. Но Чемберлен сразу показал, что
больше всего занимало его мысли. Он выразил сожа-
ление о внезапном изменении в отношении Италии к
Франции. «Он задавался вопросом о подлинном значе-
нии этого факта. Имело ли это связь с предполагаемыми
планами Гитлера в отношении Украины? Боннэ считал
это вполне вероятным: «Цель состояла в том, чтобы
Франция оставалась занятой в районе Средиземного
моря и тем самым не мешала осуществлению намерении
Германии в Восточной Европе» 2.
Чемберлен вернулся к этому вопросу в ходе перегово-
ров с Муссолини 12 января. Германия спешно воору-
жалась и увеличивала численность войск. Существует
«общее подозрение», заявил он, что Гитлер намеревается
в недалеком будущем осуществить новый шаг, который
«перевернет значительную часть Европы». Некоторые
считают, что этот шаг будет предпринят в сторону Ук-
раины, другие — что ему будет предшествовать неожи-
данное нападение на Запад. «В этом месте Муссолини
энергично покачал головой». Возможно, большинство
считает, что если шаг будет предпринят, то в направ-
лении Востока, и опасались войны между Германией и
Польшей, или Германией и Россией, или Германией
против Польши и России. Чемберлен «заявил, что та-
кая война не обязательно вовлечет также и западные
державы, но после начала войны никто не может ска-
1 D. В. F. P., vol. III, p. 572.
2 Ibid., p. 513.
391)

зать, когда и где она закончится». Мог ли Муссолини
дать заверения, которые бы уменьшили его опасения?
Муссолини после некоторого раздумья в своем ответе
указал, что: 1) Гитлер желает длительного мира; 2) он
не думает, что Гитлер намерен создать независимую
Украину или попытаться расколоть Россию, хотя он,
Муссолини, не считает, что «будет что-либо плохое в
создании независимой Украины»; 3) по его мнению, раз-
говоры о продвижении Германии на Восток лишены ос-
нований и являются выдумкой пропагандистов (он не
указал каких); 4) «что касается нападения Германии
на Западе, то оно абсолютно исключается». Границы
на Западе уже определены.
Этот ответ весьма способствовал целям Гитлера. Он
отвлекал внимание от подготовки к «ликвидации осталь-
ной части Чехословакии» и от вопроса о возможном на-
падении только на Польшу. В то же время он оставлял
какую-то долю сомнения, что в конце концов, может
быть, Германия и попытается предпринять что-нибудь
против СССР. И Муссолини сделал все, что мог, чтобы
убедить английского премьер-министра в отсутствии
опасности нападения на Англию и Францию. Чембер-
лен, однако, не был убежден до конца. Направление,
которое приняли его опасения, весьма показательно.
Германия, заявил он, уже настолько сильна, что никакое
объединение держав не может рассчитывать на успех
нападения на нее. Для чего ей дальнейшее вооружение?
«Германия не может рассматривать Россию как опасно-
го противника, поскольку последняя слишком слаба
внутренне, чтобы предпринять наступление, хотя она
может организовать сильную оборону в случае нападе-
ния на нее».
Это, разумеется, был тонкий намек Гитлеру, что
если он все же пожелает экспансии, то, в конце концов,
самой легкой добычей будет СССР. Муссолини воздер-
жался от высказываний по этому вопросу, ограничив-
шись заверениями относительно чисто оборонительного
характера гитлеровских вооружений и перечнем, пока-
зывающим, как много врагов было у него на Западе.
Чемберлена это не удовлетворило, и вечером следующе-
го дня (13 января), после обеда в английском посольст-
ве, он вернулся к этому вопросу. Он заявил Муссолини,
что последний не убедил его до конца. Он указал, что
400

было бы глубоким заблуждением думать, что демокра-
тические страны не будут воевать «при определенных
обстоятельствах» и что было бы ужасной трагедией,
«если бы агрессивные действия были предприняты в
силу заблуждений относительно пределов тех уступок,
на которые были бы готовы пойти демократические
страны» 1.
Собеседники больше не возвращались к этому вопро-
су, но. во всяком случае, Чемберлен сделал все, что
мог, чтобы рассеять «заблуждение». В то время как
Россия была внутренне «слаба», западные демократиче-
ские страны готовы были сопротивляться агрессии «при
определенных обстоятельствах». Он, несомненно, пред-
полагал, что Гитлер и Муссолини разделяли его личные
взгляды и взгляды Боннэ, основывавшиеся на столь убе-
дительных донесениях из Москвы, по вопросу об отно-
сительной мощи СССР, с одной стороны, и англо-фран-
цузского союза, с другой, и примут соответствующее
решение. Разумеется, оставалось выяснить, что пред-
ставляли собой «определенные обстоятельства», при
которых английское и французское правительства были
готовы воевать. Это вызывало необходимость в даль-
нейших переговорах.
Однако в действительности они так и не состоялись,
так как «украинский вопрос» неожиданно утратил остро-
ту. В начале января Гитлер заявил Беку во время бесе-
ды в Берхтесгадене, что, по его мнению, украинский во-
прос не является «срочным» (об этом сообщил Кулондр
в телеграмме из Берлина 14 марта. В польских записях
о заявлении Гитлера говорится: «Украина интересова-
ла его с экономической, но никак не с политической точ-
ки зрения») 2.
Однако об этой беседе стало известно не сразу. Лишь
13 января Огилви-Форбс мог сообщить в Лондон, со
ссылкой на встречу утром того же дня с польским пос-
лом в Берлине, что Гитлер в беседе с Беком «высмеял
сообщения о предполагаемой германской агрессии на
Украине»3. 14 января, в день, когда Чемберлен и Га-
лифакс покинули Рим, в Лондон поступило сообщение
от Верекера, английского посланника в Москве, отправ-
1 D. В. F. P., vol. III, рр 525—529
2 "French Yellow Book", p. 68; "Polish White Book", p 53
3 D В F P., vol III. p 582
401

ленное им 10 января. В нем Верекер опровергал сооб-
щения печати о движении недовольства на Советской
Украине и предупреждал, что завоевание Германией
Украины, предпринятое извне, окажется «весьма труд-
ным» делом. Кроме указания на малую вероятность
поддержки со стороны Польши (из-за страха потерять
собственные территории с украинским населением), Ве-
рекер отмечал мощь СССР в стратегическом и военном
отношении и категорически высказывал свое несогласие
с замечанием главы французской военной разведки,
сделанным им 6 декабря (оно приводилось выше), от-
носительно «слабости» СССР. Наоборот, он полагал,
что «в случае войны против фашистского агрессора на-
селение Советского Союза с большим энтузиазмом ее
поддержит», в том числе украинцы, «у которых не мог-
ло сохраниться добрых воспоминаний о немецкой окку-
пации 1918—1919 годов» 1. 16 января в Лондон посту-
пило из Парижа сообщение о состоявшейся 10 января
беседе между английским военным атташе во Франции
и главой французской военно-воздушной разведки.
Хотя собеседник француз был «уверен в том, что сле-
дующий шаг будет сделан в сторону Украины», он счи-
тал, что это произойдет постепенно; Польша находится
на пути, и поэтому она будет воевать. СССР также бу-
дет воевать. Следовательно, «если Франция и Англия
займут твердую позицию и перестанут равнодушно взи-
рать на посягательства Германии на Востоке, ей при-
дется вести серьезную войну на два фронта и она по-
терпит поражение». В то же время, «если Франция и
Англия останутся равнодушными, Германия раздавит
Польшу, овладеет Румынией, захватит Украину и ста-
нет непререкаемым хозяином Европы и мира». Собе-
седник англичанин высказал мнение, что, если Англия
и Франция на самом деле займут твердую позицию,
«Гитлер отступит и откажется от своих планов в отно-
шении Украины», но собеседник француз придержи-
вался того взгляда, что у Гитлера слишком велики труд-
ности внутри страны2.
Все это было в достаточной степени обескураживаю-
ще для тех, кто связывал свои надежды с германским
1 D. В. F. P., vol. III, pp. 575—578.
2 Ibid., vol. III, pp. 583—584.
402

походом против Советской Украины и рассчитывал с
его помощью разрешить многие проблемы. Еще более
печальным было для них то, что 17 января Стрэнг, под-
водя итоги в министерстве иностранных дел различным
сообщениям о беседе Гитлера с Беком, констатировал,
что «наши источники согласны в том, что об Украине,
видимо, не было сказано почти ничего». Кроме того,
имелись свидетельства — как из этих источников, так
и из других, — что Гитлер теперь проявлял интерес не
столько к нападению на Востоке, сколько к нападению
на Западе 1.
Как бы то ни было, выступая 30 января в рейхстаге,
Гитлер говорил не только о своем желании жить в ми-
ре и торговать со всеми странами (он особо упомянул
Англию и Францию), но также впервые за все время
воздержался от нападок на Советский Союз. А говоря
о «жизненном пространстве», он имел в виду не Украину
или Восточную Европу, а заморские колонии.
Так спустя три месяца после своего появления ока-
зались бесплодными надежды, что он «отправится на
Восток» за богатствами Украины. Позднее, когда они
возродились вновь, это произошло при совсем других
обстоятельствах. Но они сослужили свою службу Гит-
леру. Он убедился, что если он рисовал перед англий-
ским и французским правительствами радужную карти-
ну антисоветского похода, то это энергично побуждало
их содействовать его агрессивным планам и согла-
шаться с нарушением договоров. Так было в 1933—
1938 годах, так было и в период с марта по сентябрь
1938 года.
5. Политики
Нельзя сказать, чтобы консервативное большинство,
находившееся у власти в Англии, совершенно не поняло
смысла событий после Мюнхена. Вслед за убийством
7 ноября молодым еврейским эмигрантом германского
дипломата в Париже по всей Германии прокатилась
волна тщательно подготовленных антисемитских погро-
мов, сопровождавшихся варварским избиением до смер-
ти мужчин, женщин и детей, а также повсеместным
уничтожением их собственности. Истории неизвестны
1 D. В. F. P., vol. III, pp. 589—590.
403

антисемитские погромы таких масштабов. Как мы уже
знаем, некоторые министры высказали сожаление по
этому поводу (см. главу двенадцатую). Польский посол
в Лондоне в донесении в Варшаву, выдержки из кото-
рого уже приводились, не без оснований сообщал 16 де-
кабря: «Заявление премьера Чемберлена о наступлении
новой эры, гарантирующей мир «нашему поколению»,
оценено всеми как иллюзия, быстро рассеивающаяся
при столкновении с действительностью» 1.
Однако, как отмечал посол, это не оказывало влия-
ния ни на самого Чемберлена, ни на его ближайших
коллег по правительству. Его позиция отражена в следу-
ющем заявлении дипломатического обозревателя газе-
ты «Таймс» в связи с сообщением о предстоящем визи-
те Чемберлена и Галифакса:
«За последние недели в Лондоне ясно осознали, что
разрешение чехословацкого кризиса и подписание мюн-
хенского соглашения означали поворотный пункт в отно-
шениях Англии с остальной Европой. Для Франции зна-
чение происшедших изменений особенно важно в связи
с прекращением существования союза Франции с Чехо-
словакией».
Однако для английского правительства поворотный
пункт наступил не только во внешних отношениях; он
оказал влияние и на политику внутри страны.
Так, в любой другой момент английское правитель-
ство резко реагировало бы на выпады, (подобные тем,
какие сделал Гитлер против лидеров оппозиции, назвав
Дафф Купера и Идена в речи в Саарбрюкене 9 октяб-
ря и Черчилля и Гринвуда в речи в Веймаре 5 ноября
людьми, которых опасно было бы видеть в составе анг-
лийского правительства. Позднее начались нападки на
правоверных консервативных лидеров, как, например, на
Болдуина (после того, как он выразил сожаление в свя-
зи с еврейскими погромами 10 ноября). Нападки на
английских политиков, не были случайны. Имелась це-
лая программа действий, существование которой рас-
крыла «Франкфуртер цейтунг». 30 октября газета писа-
ла: «До тех пор, пока Черчиллю и Ллойд Джорджу раз-
1 «Документы и материалы», т. I, стр. 349. В тот же день Га-
лифакс в частном порядке заявил германскому послу, что он «весь-
ма удручен ухудшением обстановки после Мюнхена» (D. В. F. Р.,
vol. III, p. 434).
404

решают выступать по радио с призывами к Америке и
отмежевываться от своего собственного правительства,
мы не можем верить в то, что общественное мнение
Англии готово пойти на соглашение, и мы должны по-
стоянно считаться с возможностью поворота к политике
Черчилля и Идена. Итальянцы показали, что то же са-
мое верно по отношению к Франции. Предварительным
условием всякого дальнейшего прогресса является окон-
чательное прояснение обстановки в Англии и Франции».
Эти излияния не вызывали протестов со стороны Чем-
берлена. Как раз наоборот. Выступая 1 ноября (нака-
нуне он предложил ратифицировать англо-итальянское
соглашение) в палате общин, он жаловался, что крити-
ки Мюнхена «выносят сор из избы». 9 ноября на еже-
годном банкете у лорд-мэра он заявил, что «Европа
приходит в более мирное состояние». Когда итальянские
фашисты открыли кампанию за присоединение к Ита-
лии Корсики, Ниццы и Туниса, начавшуюся антифран-
цузскими выступлениями 30 ноября в итальянской па-
лате депутатов, Чемберлену был задан в палате общин
вопрос, имеется ли договор, пакт или договоренность
относительно оказания Англией военной помощи Фран-
ции в случае нападения на нее Италии. 12 декабря он
ответил сдержанно: «Никакого специального обязатель-
ства не существует». Чемберлен выразил далее сожа-
ление— но не относительно самих итальянских требо-
ваний, а относительно формы их выражения.
Волна протестов в Англии и Франции 1 заставила
премьер-министра изменить свою позицию в (последу-
ющих заявлениях и возразить более определенно против
итальянских притязаний на Тунис. Это не меняет того
факта, что непосредственной реакцией английского (пра-
вительства было столь автоматическое применение прин-
ципов Мюнхена, что на какой-то миг мир увидел Фран-
цию в положении Чехословакии и уже начал подыски-
вать нового лорда Ренсимена.
Большое возбуждение вызвало отсутствие герман-
ского посла и германских дипломатов на обеде 13 де-
1 Сам Боннэ просил включить в текст речи, с которой премьер-
министр должен был на следующий день выступить перед Ассоциа-
цией иностранной прессы, какую-либо фразу в поддержку Фран-
ции— и ему было в этом отказано (D. В. F. P., vol.III, pp. 425—
426).
405

кабря по случаю юбилея Ассоциации иностранной прес-
сы. Причиной к этому явилось содержащееся в заранее
распространенном тексте речи Чемберлена весьма мяг-
кое сожаление относительно нападок в Германии на лю-
дей, подобных Болдуину. Более важным, но привлекшим
меньше внимания было заявление Чемберлена о том,
что критики Мюнхена «не оказывают услуг демократии
и не повышают шансов на развитие международного
сотрудничества» и что — спустя месяц после устроенных
нацистами еврейских погромов — он считает трудным де-
лом «поднимать шум по вопросу о различных системах
правления, за исключением частных случаев, которые не
обязательно органически присущи данной системе».
Можно привести и другие примеры подобного рода.
Следует также не упускать из виду начатую в конце
января 1939 года подготовку к заключению англо-гер-
манского экономического соглашения. Начиная с сере-
дины марта были намечены взаимные визиты англий-
ского и германского министров торговли и одновремен-
но должны были начаться «переговоры между англий-
скими и германскими промышленниками. Как свидетель-
ствуют документы, именно английской стороне принад-
лежала инициатива в этих подготовительных меропри-
ятиях, а немцы, учитывавшие сложившуюся в Англии
обстановку, подчеркивали свое превосходство и сдер-
жанность 1.
В Англии делалось все возможное для того, чтобы
устранить критику Германии со страниц газет. Как
указывал вскоре после Мюнхена Уикхэм Стид, бывший
редактор газеты «Таймс», речь Гитлера в Саарбрюкене
9 октября, о которой уже упоминалось, вызвала всеоб-
щее негодование в Англии, когда вечером того же дня
о ней было сообщено по радио. Но «на следующее утро
в ведущих английских газетах едва ли можно было об-
наружить даже намек на глубину возмущения общест-
венности». Причина заключалась в том, что «определен-
ные крупные рекламодатели» пригрозили газетам ли-
шить их рекламы, приносящей большой доход, если га-
зеты «раздуют» международный кризис, что «неблаго-
приятно скажется на торговле».
1 D. G. F. P., vol. IV, рр 396-426.
4 06

Весь сентябрь из правительственных источников
поступали в редакцию многочисленные «намеки» и «ре-
комендации», «конфиденциально» направлявшие прессу
по приемлемому для правительства пути 1.
Подобным же образом правительство добилось, при-
бегнув к услугам посла Соединенных Штатов, чтобы из
американских фильмов были удалены места, содержа-
щие высказывания ведущих английских журналистов,
враждебные по отношению к правительству. Премьер-
министр признал этот факт 1 декабря после долгих
проволочек.
С другой стороны, все усилия послушной правитель-
ству печати были направлены на закрепление «победы»,
одержанной в Мюнхене.
Вот характерные примеры.
17 октября газета «Таймс» писала, что «любая мыс-
лимая форма умиротворения в Европе» должна обяза-
тельно учитывать «особую заинтересованность [Герма-
нии.— Э. Р.] как промышленной державы в сельскохо-
зяйственных и иных рынках Центральной и Восточной
Европы». 19 октября газета поместила на самом вид-
ном месте пространную статью, в которой Ага-хан заяв-
лял Германии, что Данциг, «вероятно, перейдет под пря-
мое управление рейха», что, «вероятно», такая же судьба
ожидает Мемель, что имеются «сферы, в которых по
географическим и естественным причинам Германия
станет господствующим экономическим фактором» и что
четыре державы — Англия, Франция, Германия и Ита-
лия— должны взаимно гарантировать свои «границы и
колонии». Его высочество не объяснил, какие границы
они не должны гарантировать; но это было пояснено в
письме в редакцию от одного из сотрудников газеты,
автора передовиц, которое было помещено на столь же
видном месте, что и статья Ага-хана, в номере от 20 ок-
тября. Автор письма вежливо упрекал автора статьи за
то, что в книгу Гитлера «Мейн кампф» не были внесены
такие изменения, которые бы подняли доверие к немцам
во Франции. Ничего не было сделано, писал другой
автор, чтобы «внушить, что если Франция перестанет
окружать Германию и противодействовать ей на Востоке,
она тем не менее должна быть уничтожена». Конечно,
1 W i с k h a m Steed, The Press (October, 1938), pp. 249—
250. (Один из примеров этого приводился выше, на стр. 299.)
407

писал он, весьма возможно, что Гитлер «все еще зарится
на Украину и другие части Советской России», но его
ум, может быть, работает и в другом направлении.
Чтобы не оставлять сомнении относительно вывода,
которого газета «Таймс» ожидала от читателей этой
переписки, она опубликовала 24 октября, одновременно
со вторым письмом, редакционную статью, приветство-
вавшую «дорогостоящее поражение» французской систе-
мы взаимосвязанных союзов на восточной границе Гер-
мании и пояснявшую, что «многие считают, что как без-
опасность Франции, так и мир в Европе могут быть
лучше обеспечены такой политикой [общего урегулиро-
вания с Германией и Италией. — Э. Р.], чем любыми
попытками сдержать Германию путем создания сил
противодействия на ее восточной границе».
Следует отметить, что 23 ноября «Таймс», кое-что
предчувствуя, уже не сочла необходимым приписать
«многим» тот взгляд, будто пакты о взаимопомощи про-
тив агрессии, заключенные Францией, являются «искус-
ственной системой равновесия». Газета писала, что
провал «политики окружения» — выражение, заимство-
ванное непосредственно из языка германского министер-
ства пропаганды, — значительно облегчил для Англии и
Франции проведение общей политики.
25 октября «Таймс» рискнула опубликовать необыч-
ную статью о советской промышленности, в которой
разъяснялось, что СССР «обессилен», что плановая си-
стема «провалилась», что положение в советском сель-
ском хозяйстве, в лесной, угольной, металлургической,
машиностроительной, хлопчатобумажной промышленно-
сти хуже довоенного. В довершение вслед за красноре-
чивым «кроме того» газета сообщала будущему окку-
панту этой постыдно игнорируемой территории, что.
«если СССР окажется участником большой войны, сель-
ское хозяйство очень скоро будет парализовано».
Чтобы не оставалось никаких сомнений насчет сла-
бости СССР, газета на следующий день в редакцион-
ной статье о положении в Китае указывала Японии,
что в то время, как нет оснований считать, что Китай
«прекратит организованное сопротивление», предполага-
емая «совершенно пассивная позиция, занятая в эти дни
СССР», делает «достаточно ясным», что Дальневосточ-
ная Красная Армия действительно не способна к боевым
408

действиям против японской армии. Мимоходом можно
отметить, что эта редакционная статья отнюдь не явля-
лась единственной, в которой газета «Таймс» в 1938 го-
ду горько сожалела об упрямстве японцев в их борьбе
против Китая, приводившей лишь к ссорам с ее «быв-
шими друзьями» (номер от 29 ноября) и ослаблявшей
ее силы для осуществления провозглашенной ею задачи
борьбы с большевизмом.
Разумеется, было бы весьма несправедливо предпо-
ложить, что «Таймс» обладала монополией на эту удоб-
ную теорию, согласно которой заботы Европы могли
быть облегчены, если бы агрессивные державы, и осо-
бенно Германия и Япония, обратили свое внимание на
СССР. Так, Эрик Тейхман, бывший долгие годы англий-
ским дипломатом в Китае, в статье, помещенной на
видном месте в газете «Санди таймс» в номере от 30 ок-
тября, также предупреждал японцев, что они, «претен-
дуя на то, чтобы быть валом, охраняющим Дальний
Восток от советского прилива, могут кончить тем, что
загонят миллионы китайцев в руки русских» — перспек-
тива «весьма мрачная», если только руководители Япо-
нии не прекратят все это дело.
Другой пример. Еще один друг премьер-министра,
лорд Илтон, в статье, опубликованной в той же «Санди
таймс» в номере от 27 ноября, приветствовал беседы
своего лидера с членами французского правительства
и переговоры о подписании франко-германской деклара-
ции, аналогичной декларации Гитлера — Чемберлена,
на том основании, что политика окружения «потерпела
крах» и что Франция вернулась к «реалистичной поли-
тике». Лорд Илтон заявил, что постоянным интересом
Англии в Европе является «защита Запада».
И как бы в подтверждение этой точки зрения Гали-
факс принял советского посла в первый раз после Мюн-
хена почти четыре месяца спустя — только 27 января
1939 года, да и то по просьбе самого посла для обсуж-
дения вопроса об Аландских островах.
Кульминационный пункт кампании за завоевание
доверия у Германии был достигнут как раз накануне
захвата Гитлером Чехословакии. 9 марта в кулуарах
палаты общин Чемберлен сделал очередное анонимное
заявление, которое должно было появиться в печати как
исходящее от «авторитетных кругов». 10 марта мир
409

узнал из английских газет, что эти «круги» считают,
что международное положение «менее напряженно и
вызывает меньше опасений относительно возможного
развития в нежелательном направлении, чем это было
ранее» («Манчестер гардиан») и что вышеупомянутые
«круги» «впервые за многие месяцы настроены оптими-
стично в отношении международного положения» («Дей-
ли экспресс»); «в этом году возможно достижение согла-
шения об ограничении вооружений» (там же). Вечером
того же числа Сэмюэль Хор заявил в речи в Челси, что
налицо величайшая «возможность найти путь к миру»,
когда-либо существовавшая в мировой истории. «Со-
трудничество пяти человек — трех диктаторов и премьер-
министров Англии и Франции — может привести в са-
мое ближайшее время к созданию утопии в Европе».
Во Франции политика правительства шла по тому
же пути. Почти в самом начале предварительных пере-
говоров относительно визита Риббентропа в Париж и
франко-германской декларации от б декабря, продол-
жавшихся более шести недель, Боннэ заверил герман-
ского посла, что политика правительства имеет целью
«создание фронта против элементов, враждебно отно-
сящихся к взаимопониманию» и «подавление и устра-
нение коммунистов» 1. Это было ссылкой на речь Да-
ладье на съезде радикал-социалистов в Марселе 27 ок-
тября, за три дня до беседы Боннэ с германским послом,
в которой он резко нападал на коммунистов за позицию,
занятую ими в отношении Мюнхена. Тем самым Да-
ладье дал понять, что партия радикал-социалистов на-
меревается выйти из Народного фронта, созданного для
борьбы с фашизмом в 1936 году. Осуществляя эту по-
литику, Боннэ прибегнул к грубейшему официальному
нажиму, чтобы помешать французским газетам «распи-
сывать» зверства против евреев, имевшие место во вто-
рой неделе ноября, и даже ограничить описания анти-
французских выступлений в итальянской палате депу-
татов в конце ноября2. Тем временем 12 ноября Даладье,
1 D. G. F. P., vol. IV, pp. 443—444.
2 Описание методов, использовавшихся для достижения этой
цели, принадлежащее человеку, хорошо знавшему закулисную сторо-
ну французской прессы, можно найти у А. Верта (A. W е r t h, op.
cit., pp. 3S0—383). Он также приводит примеры преследования ино-
странных корреспондентов (Ibid., pp. 392—393).
410

который после Мюнхена получил от национального
собрания чрезвычайные полномочия, издал серию зако-
нов-декретов, отменявших пятидневную рабочую неделю
с восьмичасовым рабочим днем и узаконивавших при-
нудительные сверхурочные работы, что уничтожало
основное социальное завоевание Народного фронта.
Однодневную всеобщую забастовку протеста 30 нояб-
ря, в которой участвовало от 2,5 до 3 миллионов рабо-
чих, правительство рассматривало как «восстание».
Оно «мобилизовало» служащих железных дорог, скон-
центрировало танковые части и призвало резервистов.
С одобрения правительства тысячи участников заба-
стовки подверглись преследованиям. Даже антисеми-
тизм получил официальное поощрение: когда б декабря
Риббентроп прибыл в Париж, то на прием у премьер-
министра не были приглашены два министра еврея: ми-
нистр колоний и министр просвещения. 26 января фран-
цузский посол в Берлине сообщал немцам, «что ему
удалось, частично с помощью Кэ д'Орсэ и частично пу-
тем прямого контакта со знакомыми журналистами и
редакторами, обеспечить порядок во французской печа-
ти и в работе радиостанции в Страсбурге»1.
Тем временем продолжались переговоры о расшире-
нии франко-германских торговых отношений, начатые с
подробного обмена мнениями между экономическими
советниками обеих правительств во время пребывания
Риббентропа в Париже 2. Имелось в виду организовать
встречу французских и германских промышленников
после совещания последних с делегацией Федерации
английской промышленности, то есть во второй полови-
не марта. Французское посольство в Берлине 11 марта
представило обширную программу этих переговоров,
предусматривавшую тесное сотрудничество в осуще-
ствлении различных проектов расширения капиталовло-
жений как в Европе, так и в колониях3.
Таким образом, члены парламента, газеты и боль-
шой бизнес в Англии и во Франции оказались участни-
ками строительства нового порядка, основывающегося
на Мюнхене (в той степени, в какой это было во вла-
1 D. G. F. P., vol. IV, р. 492.
2 Ibid., pp. 477—481.
3 Ibid., pp. 510—513.
411

сти их соответствующих правительств), в момент, ког-
да Гитлер послал войска в Чехословакию.
Не удивительно, что речь Сталина, произнесенную им
в пятницу 10 марта 1939 года при открытии XVIII съез-
да Коммунистической партии Советского Союза — она
поступила в редакции французских и английских газет
достаточно рано, чтобы быть напечатанной в вечерних
газетах в субботу и в воскресных газетах, — эти газеты
почти полностью обошли или же оттеснили на задний
план, уделив главное место оптимистическим заверени-
ям со стороны правительств обеих стран. (Такой добро-
совестный наблюдатель, как А. Верт, основывающий
свое изложение событий на материалах прессы, даже не
упоминает об этой речи.) Дело в том, что Сталин не
только беспощадно проанализировал и разоблачил по-
литику «невмешательства» и поощрения агрессоров, по-
казав ее подлинное лицо, но и обратился к миру с пре-
достережением, что новая империалистическая война
идет уже с 1935 года и втянула в свою орбиту свыше
пятисот миллионов населения в Эфиопии, Испании, Ки-
тае, Австрии и Чехословакии. Он продолжал: «Война
создала новую обстановку в отношениях между страна-
ми. Она внесла в эти отношения атмосферу тревоги и
неуверенности. Подорвав основы послевоенного мирного
режима и опрокинув элементарные понятия междуна-
родного права, война поставила под вопрос ценность
международных договоров и обязательств. Пацифизм и
проекты разоружения оказались похороненными в гроб.
Их место заняла лихорадка вооружения. Стали воору-
жаться все, от малых до больших государств, в том чис-
ле и прежде всего государства, проводящие политику не-
вмешательства. Никто уже не верит в елейные речи о
том, что мюнхенские уступки агрессорам и мюнхенское
соглашение положили, будто бы, начало новой эре «уми-
ротворения». Не верят в них также сами участники
мюнхенского соглашения, Англия и Франция, которые
не менее других стали усиливать свое вооружение» 1.
Этот сильный и беспощадный реализм прямо проти-
воположен оптимистическим заверениям, широко рас-
пространявшимся в то время Лондоном и Парижем.
1 Полный текст см. И. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. II,
М., 1952, стр. 612.
412

И это была правда, между тем как заверения были толь-
ко ложью. Правду необходимо было скрыть. Но четыре
дня спустя события полностью подтвердили слова Ста-
лина и разоблачили пропаганду Чемберлена и Боннэ.
6. Народы
Было бы неправильным предположить, что эти собы-
тия застали всех врасплох. Атмосфера глубокой секрет-
ности, в которой дипломаты, политики, бизнесмены и ге-
нералы четырех держав, подписавших 30 сентября со-
глашение, осуществляли мюнхенский сговор, не помеша-
ла тем, кто видел подлинный смысл Мюнхена, понять
значение происходящего.
На следующий день после Мюнхена Морис Торез, ге-
неральный секретарь Французской коммунистической
партии, заявил, что слова Чемберлена о мире для наше-
го поколения являются «гнусной ложью» и что «Мюн-
хен— это война»1. Выслушав Боннэ, защищавшего
Мюнхен в комиссии по иностранным делам националь-
ного собрания, Габриэль Пери — редактор иностранного
отдела газеты «Юманите», расстрелянный немцами 15 де-
кабря 1941 года, — заявил: «Эти черногвардейцы ве-
дут страну к катастрофе»2. Французские коммунисты
продолжали бороться в этом направлении, подчеркивая,
например, что «Мюнхен и декреты [отменявшие 40-часо-
вую неделю.— Э. Р.] неотделимы друг от друга»3. 23 но-
ября они организовали демонстрацию протеста против
прибытия в Париж Чемберлена и Галифакса и разобла-
чили сотрудничество с Муссолини, которое грозило опас-
ностью территории самой Франции4. Большинство
рядовых членов профсоюзов поддерживало их: красно-
речивым доказательством этого является участие в за-
бастовке 30 ноября более двух с половиной миллионов
человек при весьма неблагоприятных условиях, когда
министры, сотни газет и французское радио заявляли им,
что это является поддержкой коммунистов. Но по этой
же причине все буржуазные слои — от крайне правых
1 Ф. Бонт, Дорога чести, М., 1949, стр. 179.
2 F. G r е n i е r, France d'hier, d'aujourd'hui, de demain, Lon-
don, 1943, p. 3.
3 A. W e r 1, op. cit., p. 376.
4 Ibid., pp. 395, 405—40$.
413

до значительного большинства депутатов национально-
го собрания от социалистической партии и высших чи-
новников — объединились против них. Лишь горстка
смелых — правый националист Кериллис и некоторые
другие депутаты и журналисты — решились осудить по-
литику мюнхенцев. Их было мало, но достаточно, чтобы
вызвать озабоченность германского посла. 25 ноября он
сообщал, что «в печати и в политических кругах растет
оппозиция политике Даладье — Боннэ. Это особенно яс-
но проявляется в ее тесном сотрудничестве с англий-
ской оппозицией Чемберлену и Галифаксу, которые
подвергаются суровой критике со стороны всех левых
газет и также со стороны таких правых газет, как
«Эпок» (газета Кериллиса). Однако, писал он, «основ-
ная оппозиция» направлена против предполагавшейся
франко-германской декларации. 28 декабря он снова пи-
сал о том, что наряду с «марксистскими левыми» имеют-
ся правые элементы, ведущие наступление на мюнхен-
ское соглашение. 18 февраля в ответ на его протест Бон-
нэ в связи с публичными высказываниями последнего
относительно расширения дружественных связей Фран-
ции с Восточной и Центральной Европой заявил, что,
если бы он так не поступил, «поджигатели войны» одер-
жали бы верх в национальном собрании. Они уже упре-
кали его в том, что он придает больше значения фран-
ко-германскому соглашению от 6 декабря, чем это де-
лалось в Германии» 1.
Тем не менее важным преимуществом Боннэ была
поддержка Мюнхена социалистической партией. В ус-
ловиях, когда отсутствовала объединенная оппозиция
со стороны рабочего класса, другие слои, возмущенные
Мюнхеном, оказались бессильными.
В речи на съезде Коммунистической партии Велико-
британии, уже упоминавшейся выше, Р. П. Датт, оста-
новившись подробнее на вопросе, затронутом ранее
Гарри Политом, заявил 18 сентября 1938 года, что анг-
лийское правительство умышленно создает военную ат-
мосферу. Угроза войны была достаточно реальна, по
Чемберлен использовал ее для обмана, «будто завтра
Англия, Франция и Советский Союз окажутся в состоя-
нии войны с Германией», и по возможности для подрыва
1 D. G. F. P., vol. IV, pp. 464, 485, 497—498.
414

идеи фронта мира, связав ее с идеей войны. Датт про-
должал:
«Если Чемберлен одержит победу, если ему удастся
подорвать фронт мира, изобразив свою политику триум-
фом мира, то вместе со звоном колоколов, возвещающим
о его победе, возникнет подлинная опасность войны. Ес-
ли политика Чемберлена, которую б\дут приветство-
вать как политику мира, одержит верх, тогда фашизм,
набравшись сил в Европе, наконец-то сможет обратить
их против демократических стран и английскому народу
все равно придется воевать, но в неизмеримо худших
условиях»1.
Эти пророческие слова были подкреплены заявлени-
ем коммунистической партии от 1 октября, в котором
указывалось, что «мир не был спасен» в Мюнхене. «Он
был отдан на милость Гитлеру, который может нарушить
его, когда он сочтет, что настало время для следующего
шага в цепи завоеваний. С вторжением в Чехословакию
значительно возросла мощь его вооруженных сил... Ес-
ли мюнхенское соглашение не будет отвергнуто, задайте
себе вопрос: «Какая страна в Европе станет следующей
жертвой нападения?» В заявлении предлагались различ-
ные меры нажима со стороны общественности для обес-
печения единого фронта прогрессивных сил, противосто-
ящих Чемберлену в Англии, и созыва всемирной конфе-
ренции, предложенной Литвиновым. В заявлении под-
черкивалось: «Пакт четырех держав, подписанный Гит-
лером, Чемберленом, Муссолини и Даладье, направлен
против ваших будущих интересов даже в большей сте-
пени, чем сейчас он направлен против Чехословакии»2.
Эта политика, к которой призывала «Дейли уоркер»,
на фабриках и заводах, в профсоюзных организациях
встретила отклик в ряде местных организаций лейбори-
стской партии, которые начали выступать за такое про-
грессивное единство, а также в более широкой общест-
венной среде. После Мюнхена в октябре—декабре со-
стоялись частичные выборы в пяти округах. Число голо-
сов, поданных за правительство, увеличилось со 123 ты-
сяч (поданных во время всеобщих выборов 1935 года)
1 Отрывок, опубликованный в журнале «Лейбор мансли» за
ноябрь 1938 года.
2 Report of Central Committee of 16th Party Congress (Com-
munist Раrtу of Great Britain), pp. 36—37.
415

только до 124 тысяч, тогда как число голосов, поданных
против правительства, увеличилось с 99 тысяч до 131 ты-
сячи. В двух случаях, в Оксфорде и Бриджуотере,
независимые прогрессивные кандидаты выступали на
платформе Народного фронта. На этой же платформе
выступал кандидат от лейбористской партии в третьем
округе в Дартфорде. 39 лейбористов — членов парла-
мента поддерживали кандидата Народного фронта в
Бриджуотере вопреки позиции исполкома партии. Этот
кандидат победил на выборах. В январе 1939 года один
из ведущих членов исполкома лейбористской партии,
Стаффорд Криппс, изложил коллегам план создания
прогрессивного единства по вопросам внешней и внут-
ренней политики. Когда план был отвергнут 17 голосами
против 3, он распространил его среди местных организа-
ций лейбористской партии. За это его исключили из пар-
тии. Тем не менее к середине марта, то есть когда Гит-
лер захватил Чехословакию, 79 окружных и 163 мест-
ных партийных организации одобрили меморандум
Криппса, в то время как 27 других окружных и 60 мест-
ных организаций выразили протест против его исклю-
чения из партии 1.
Тем временем в движение включились группы мень-
шинства из класса капиталистов. Одним из особо вы-
дающихся примеров явилось собрание союза в поддерж-
ку Лиги Наций в Чингфорде 9 декабря. В его президиу-
ме сидели независимые консерваторы, либералы, член
парламента лейборист Артур Гендерсон и другие лейбо-
ристы и секретарь местной организации коммунистиче-
ской партии. Они слушали, как Уинстон Черчилль при-
зывал к такой внешней политике, которая бы «объеди-
нила все силы сопротивления агрессии диктаторов», к
«объединению с другими такими же государствами» и к
созданию «подлинно национального правительства, ко-
торое объединило бы все силы в стране, способствую-
щие ее мощи, безопасности и существованию»2. Можно
было бы привести и другие, менее яркие, но не менее
значительные случаи, имевшие место в других частях
страны. Не может быть сомнений в том, что существо-
1 «Лейбор мансли», апрель 1939 года, стр. 209 (передовая) и
стр. 230—235 (статья Алана Хатта).
2 Цитируется по «Лейбор мансли». январь 1939 года, стр. 17
416

вала массовая враждебная оппозиция Мюнхену и стоя-
щей за ним политике.
Но в политических условиях, имевших место в Анг-
лии, успех в организации такой оппозиции зависел от
лейбористской партии, как основной организации, пред-
ставляющей профсоюзы в парламенте. Различные слои
оппозиции не имели возможностей или средств выра-
жения своих взглядов в целях своевременного создания
иного механизма сотрудничества. А руководители основ-
ных профсоюзов и лейбористской партии в своем зна-
чительном большинстве отвергали подобную ответствен-
ность. Они не только исключили Криппса из партии, но
и пригрозили распустить местные организации лейбори-
стской партии, выступившие в его поддержку. Они по-
ступали таким образом потому, что они в принципе под-
держивали политику Чемберлена, хотя и оставляли всю
ответственность за Мюнхен на нем и на консерваторах,
когда дело доходило до голосования. Они показали (не
в первый и не в последний раз), что являются для Чем-
берлена не столько препятствием, сколько поддержкой.
Так, трудности сходного характера помешали пока-
зать массам в Англии и во Франции подлинный смысл
событий после Мюнхена и явились причиной слабости
и недостаточной организованности оппозиции. 15 марта
1939 года Гитлер показал, что тем не менее правда бы-
ла на их стороне.

эпилог
«Не знаю, получат ли ваши страны пользу от этого
решения, принятого в Мюнхене, но мы, во всяком слу-
чае, не последние. После нас та же участь постигнет дру-
гих». Этими словами министр иностранных дел Чехо-
словакии закончил 30 сентября 1938 года беседу с фран-
цузскими, английскими и итальянскими посланниками,
в ходе которой он сообщил, что его правительство под-
чиняется решению, принятому в Мюнхене против Чехо-
словакии 1.
15 марта 1939 года гаулейтер Штрейхер выступил
перед участниками большой демонстрации в Нюрнбер-
ге по случаю вступления германских войск в Богемию.
Как сообщил на следующий день французский консул
в Нюрнберге, он заявил: «Это только начало. Последу-
ют значительно более важные события. Демократиче-
ские страны могут укреплять свои позиции сколько им
угодно, но в конце концов они вынуждены будут под-
чиниться» 2.
В самом деле, 23 мая 1939 года Гитлер созвал реша-
ющее совещание с участием многих высших офицеров,
включая Геринга, Кейтеля и Редера, в ходе которого
он объявил, что для того, чтобы расширить «жизненное
пространство» Германии на Востоке («Данциг совсем не
является предметом спора»), при первой же возможно-
сти следует напасть на Польшу. Он продолжал: «Нельзя
рассчитывать на повторение чешской операции. Это бу-
дет война»3.
И война началась. Мы видели, что как Гитлер, так
и Иодль отмечали, что именно захват Чехословакии
«заложил основу для действий против Польши» и создал
1 «Документы и материалы», т. I, стр. 318.
2 "French Yellow Book", p. 82.
3 "Trial", part II, p. 71.
418

«более или менее благоприятные стратегические пред-
посылки» для нападения на нее. Но захват Чехослова-
кии в марте 1939 года стал возможен после того, как ее
принудили сдать фашистской Германии свои погранич-
ные укрепления в сентябре 1938 года. Это мы тоже
видели. «Вторая мировая война началась в Мюнхене»,—
заявил Бенеш 8 августа 1942 года в передаче Би-Би-
Си 1.
В решении Международного военного трибунала от
30 сентября 1946 года — ровно через шестнадцать лет
после Мюнхена — говорится, что к марту 1939 года «гер-
манские руководители пришли к выводу, что настало
время рассмотреть следующие акты агрессии».
Выполнение программы, которую Гитлер обсуждал со
своими ближайшими помощниками 5 ноября 1937 года,
обеспечило этим следующим актам «большую возмож-
ность осуществления»2. Первым шагом по выполнению
программы был Мюнхен.
Все это должно быть ясно. Те, кто сегодня защища-
ет Мюнхен, защищает всю гитлеровскую программу аг-
рессии и развязывание им второй мировой войны. Но
этим не ограничиваются уроки, проистекающие из изу-
чения причин и последствий Мюнхена.
Кто предоставил средства, которые позволили Гитле-
ру прийти к власти? Чьи заводы обеспечили вооруже-
нием и снаряжением его войска, цементом и сталью его
укрепления, самолетами его военно-воздушные силы?
Кто организовал экономическую эксплуатацию стран,
зависевших от него в Центральной Европе и на Балка-
нах? Кто ожидал прибылей от «жизненного простран-
ства», которым он надеялся обладать в Чехословакии, в
Австрии, в Польше и в Советском Союзе? Ответ на все
эти вопросы один и тот же: германский финансовый
капитал, крупные банки, промышленные и торговые мо-
нополии. Но не эти ли силы стояли за кайзером Виль-
гельмом II, подготовив и развязав первую мировую
войну? Совершенно верно. Это были те силы, которые
союзники спасли от «большевизма» в 1918—1919 годах
и которые теперь повернулись против них. Мюнхен был
1 Е. Benes, op cit., p. 209.
2 "Judgment of the International Military Tribunal", London,
M Stationery Office, p. 22.
419

последним этапом перед тем, как эти силы начали войну
реванша, избрав Гитлера своим доблестным рыца-
рем. Их не вырвали с корнем и не уничтожили
после их первой попытки; теперь они предприняли
вторую.
Во-вторых. Почему их не вырвали с корнем? Почему,
наоборот, им неоднократно делали вливание жизненных
сил: план Дауэса, последующие американские кредиты,
иностранные инвестиции, возобновление в широких мас-
штабах краткосрочных кредитов после прихода Гитлера
к власти — пока после всего этого они не смогли сами
начать строительство огромной военной машины? Поче-
му в годы, предшествовавшие приходу Гитлера к власти,
западные державы смотрели сквозь пальцы на «тайное»
обучение и вооружение военных кадров в Германии?
Почему в 1933—1938 годах последовала целая серия так
называемых «капитуляций» перед ними в вопросах поли-
тического характера? Многочисленные факты убе-
дительно свидетельствуют об одном. Это были
вовсе не капитуляции, а все более и более далеко
идущая азартная игра в молчаливом, скрытном сгово-
ре— скрытном постольку, поскольку это касалось ан-
глийского и французского правительств — вплоть до
Мюнхена, когда она стала открытой и ясно видимой.
Целью сговора было создать из гитлеровской Германии
(и ее союзников) устрашающее орудие нападения на
Советский Союз, нападения, которое не удалось англий-
скому, французскому, итальянскому, японскому и аме-
риканскому капиталу в 1918—1922 годах.
Второй важнейшей составной частью Мюнхена была
не «трусливая капитуляция перед Гитлером», а неприми-
римая, незабываемая ненависть к Советскому Союзу. Ра-
зумеется, на каждом этапе среди прислужников финан-
сового капитала — политиков и владельцев газет
возникали сомнения, колебания и разногласия, но
окончательные решения принимались сильнейшими
группами и смысл этих решений был всегда одним
и тем же.
В-третьих. Почему народы не видели, что скрывается
за этой политикой? Почему демократы, либеральные
газеты, социалистические и профсоюзные активисты не
выступили решительно против нее? Это объясняется так-
тикой дипломатического камуфляжа, лжи перед наро-
420

дом, придумыванием особых объяснений для действий
в каждом отдельном случае, не имеющих связи с под-
линными причинами. Это верно по отношению к обоим
сторонам — как по отношению к фашистам, так и по
отношению к западному империализму. Это объясняет-
ся также теми «импровизациями», о которых рассказы-
вал на суде в Нюрнберге переводчик Гитлера. Таким
образом, каждый отдельный шаг, хотя в действительно-
сти логически связанный в политике с предыдущими
и последующими событиями, казался самостоятельным,
существующим сам по себе. Исследование Мюнхена, то
есть шестимесячного периода дипломатических и поли-
тических интриг между империалистическими соперни-
ками на фоне событий после 1917 года, в тот период ми-
ровой истории, когда одна шестая часть света уже стала
социалистической и трудящиеся всех стран стали прояв-
лять интерес к важнейшим международным вопросам,
дает исторический пример обмана человека человеком
и, в данном случае, обман огромного большинства
трудящегося человечества незначительным меньшинст-
вом, его эксплуатирующим. Народные массы в капитали-
стических странах были сами слишком честны, слишком
добродушны в своем стремлении к миру, чтобы осознать
всю глубину обмана, на которую способна империали-
стическая дипломатия. А в тех странах, где капиталисты
управляли фашистскими методами, они были лишены
средства выразить свой протест.
Тем не менее, как мы видели, в Англии и во Франции,
а также в Чехословакии были люди, не только понимав-
шие истинное направление, в котором развивались собы-
тия, но и стремившиеся раскрыть его своим согражда-
нам и прежде всего рабочему классу, являющемуся в
конечном счете основой современного общества. Поче-
му им это не удалось? Очень просто: потому что их было
слишком мало. Рабочее движение в этих странах нахо-
дилось в руках людей, принявших политику, которая ве-
ла к Мюнхену и получила в Мюнхене свое полное выра-
жение. Они ставили в последнем счете солидарность с
капиталистами собственной страны выше мирного со-
существования с Советским Союзом. В довершение все-
го они предпочитали сохранить разобщенность в рабо-
чем движении — и тем самым помешали возникновению
движения сопротивления Гитлеру, которое бы не огра-
421

yичивалоcь участием только рабочего класса, — а не объ-
единить его, действуя сообща с коммунистами, для того
чтобы расстроить планы своих хозяев, которые стре-
мились направить кого-нибудь (немцев, японцев — вся-
кого, кто, казалось, предлагал услуги) против СССР.
Таковы краткие выводы, вытекающие из изучения
мюнхенского соглашения и пути к нему. Важность их
заключается в том, что обстоятельства, к ним приведшие,
не перестали существовать 15 марта 1939 года, когда
потеряло силу мюнхенское «урегулирование».

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА
В список не включены газеты и журналы, цитируемые в книге.
Не включены также работы, на которые делаются ссылки, но ци-
таты из которых не приводятся.
Сборники документов
Принятые сокращения
«Документы и материалы»
«Документы и материалы кануна второй мировой войны».
Москва, Госполитиздат, 1948 г. Два тома.
D. В. F. P. «Documents on British Foreign Policy, 1919—1939», Third
Series, vols. I, II, III, H. M. Stationery Office, 1949, 1950.
D. G. F. P. «Documents on German Foreign Policy, 1918—1945», Se-
ries D, vols. I, II, III, IV, H. M. Stationery'Office, 1949, 1950,
1951.
F. R. U. S. «Foreign Relations of the United States», Diplomatic Pa-
pers, 1938, vol. I. Department of State, 1955.
«French Yellow Book». Documents Diplomatiques, 1938—1939. Paris
Ministere des Affaires Etrangeres, 1939.
«Polish White Book». Official Documents concerning Polish — Ger-
man and Polish —Soviet Relations, 1933—1939. London, Hut-
chinson and Co, 1939.
«Trial». «Trial of German Major War Criminals». Proceedings of the In-
ternational Military Tribunal at Nuremberg, H. M. Stationery
Office, 1946—1947.
Другие сборники
Литвинов, М. М Против агрессии. .Москва, Госполитиздат, i9:8
Berber, F. Dokumente des Deutschen Friedenswillen. Essen, 1940.
Воспоминания и дневники
Архив полковника Хауза, том 4, ААоскза. Госполитиздат, 19-14.
Бонт, Ф.. Дорога чести. Москва. Издательство иностранной литера-
туры, 1949.

Ллойд Джордж, Л., Военные мем>ары. сом б, Moi-ква, Соиэкпм.
1937.
Bene§, E. Memoirs (English edition). London, George Allen and Un-
win, 1954.
Bonnet, G. Defense de la Paix, vol. I (De Washington au Quai d'Or-
say). Geneve, Editions du Cheval Aile, 1946.
Cecil, E. A. R. A Great Experiment. London, Jonathan Cape, 1941.
Churchill, W. S. The Second World War, vol. I. London, Cassel, 1918.
Ciano, G. Diplomatic Papers, ed. M. Mug^eridge. London. Oc'rav.*.
1948.
Cot, P. Triumph of Treason. Chicago, Ziff Davies, 1944.
Coulondre, R. De'Staline a Hitler. Paris, Hachette, 1950.
D'Abernon, E. V. An Ambassador of Peace, vol. I, 1929, vol. III, 1930.
London, Hodder and Stoughton.
Davies. J. E. Mission to Moscow. New York, Simon and Schuster,
1941.
Dell, R. The Geneva Racket, 1920—1939. London, Robert Hale, 1941.
Gameiin, M. Servir, vol. II (Le Prologue du Drame, 1930—9). Paris,
Plon, 1946.
Gedye, G. E. R. Fallen Bastions. London, Gollancz, 1939.
Geyr von Schweppenburg. The Critical Years. London, Wingate, 1952
Halifax, E. F. Fulness of Days. London, Collins, 1957.
Jones, T. A Diary with Letters. Oxford University Press, 1954.
Noel, L. L'Agression allemande contre la Pologne. Paris, Flarnmarion,
1946.
Paul-Boncour, J. Entre Deux Guerres, vol. III. Paris, Plon, 1946.
Pertinax, Les Fossoyeurs, 2 vols. New York, Editions de la Maison
Francaise, 1943.
Reynaud, P. La France a sauve TEurope, vol. I, Paris, Flarnmarion,
1947.
Simon, J. A. Retrospect. London, Hutchinson, 1952.
Tempcrley, A. C. The Whispering Gallery of Europe. London, Collins,
1938.
Vansittart, R. G. Lessons of My Life. London, Hutchinson, 1943
Vayo, J. A. del. Freedom's Battle. London, Heinemann, 1940.
Welles, Sumner. A Time for Decision. New York, Harper, 1944.
Werth, A. The Destiny of France. London, Hamish Hamilton, 1937.
Werth, A. France and Munich. London, Hamish Hamilton, 1939.
Другие работы
Грачей, С Помощь СССР народам Чехословакии в их борьбе за
свободу и независимость. Москва, Госполнтиздат. 1953 г
«История дипломатии-» том ill Моокоя Госполнтиздат. 1945

Коаль, В. О контрреволюционной и антисоветской политике Маса-
рика и Бенеша. Москва, Издательство иностранной литера-
туры, 1955.
Кейнс, Д. М. Экономические последствия Версальского мирного до-
говор?, Москва, ГИЗ, 1924.
Матвеев, В. А. Провал мюнхенской политики. Москва, Госполит-
издат, 1955.
Поллит, Г. Избранные статьи и речи. Москва, Издательство иност-
ранной литературы, 1955.
Сталин, И. В. Сочинения, том 12. Москва, Госполитиздат, 1949
Столиц, И. В. Сочинения, том 13. Москва, Госполитиздат, 1951.
Штейн, Б. Е. Буржуазные фальсификаторы истории. Москва, Изда-
тельство Академии наук СССР, 1951.
Beloff, M. The Foreign Policy of Soviet Russia, vol. II. London, Royal
Institute of International Affaires, 1949.
Bilainkin, G. Maisky London, George Allen and Unwin, 1944.
Churchill, \V. S. Arms and the Covenant. London, Cassell, 1938.
Churchill, W. S. Into Battle. London, Cassell, 1941.
Churchill, W. S. Step by Step. London, Macmillan, 1942.
Esch, P. van der. Prelude to War. The Hague, Martinus Nijhoff, 1951.
Feiling, K. The Life of Neville Chamberlain. London, Macmillan, 1946.
Hadley, W. W. Munich Before and After. London, Cassell, 1944.
«History of «The Times», vol. IV, London, «The Times», 1952.
Hitler, A. Speeches, ed. N. H. Baynes. Oxford University Press, 1942
Hitler, A. Mein Kampf (extracts). London, Anglo-Russian Parliamen-
tary Committee, 1936.
Keith, A. B. The Causes of the War. London, Nelson, 1940.
Kennan, G. F. American Diplomacy, 1900—1950. London, Seeker and
Warburg, 1952.
Langer, W., and Gleason, S. The Challenge to Isolation, 1937—1940.
London and New York, Royal Institute of International Affaires.
1952.
Maugham, F. H. The Truth about the Munich Crisis. London, He-
nemann, 1944.
Namier, L. B. Diplomatic Prelude. London, Macmillan, 1948.
Namier, L. В Europe in Decay. London, Macmillan, 1950.
Namier, L. B. In the Nazi Era. London, Macmillan, 1952.
Nicolson, H. King George the Fifth. London, Constable, 1952.
Ripka, H. Munich, Before and After. London, Gollancz, 1939.
Royal Institute of International Affaires, London, Germany and the
Rhineland, 1936. Survey of International Affaires, 1938. Vol. П,
1951.

Seton-Watson, R. W. Munich and the Dictators. London, Methuen
1939.
Seton-Watson, R. W. History of the Czechs and the Slovaks. London,
Hutchinson, 1943.
Thomson, S. H. Czechoslovakia in European .History. Prinston Uni-
versity Press, 1943.
Wallers, F. P. Л. History of the League of Nations, 2 vols. Oxford
University Press, 1952.
Wheeler-Bennett, J. W. Munich, Prologue to Tragedy. London,
Macmillan, 1948.
Wickham Steed, H. The Press. London, Penguin Books, 1938.
Wrench, J. E. Geoffrey Dawson and Our Times. London, Huichnson.
1955.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Вступительная статья 5
Предисловие 23
Часть первая. Предыстория Мюнхена
Глава I. До Гитлера 29
Глава II. Шаг за шагом 41
Глава III. Чехословакия 68
Часть вторая. Мюнхен
Глава IV. Передел мира 79
Глава V. «Без войны и без промедления» .... 115
Глава VI. Неудобный пакт 162
Глава VII. «Мы не должны ссориться с Англией и
Францией» : : 192
Глава VIII. Позиция Советского Союза 233
Глава IX. Могла ли Германия воевать? .... 267
Глава X. Чехословакия и лидеры социалистических
партий : : 289
Глава XI. Чехословакия и народы 312
Глава XII. Защитники Мюнхена 326
Часть третья. Выводы
Глава XIII. Почему они так поступили? 351
Глава XIV. К новым агрессиям 373
Эпилог : . 418
Использованная литература 423

Эндрю Ротштейн
МЮНХЕНСКИЙ СГОВОР
ХудожникК. П. Спрутов
Технический редактор В. П. Рыбкина
Корректор И. Н. Тимошкова
Сдано в производство 1 /VII 1959 г.
Подписано к печати 4/Х1 1959 г.
Бумага 84Xl081/32=6,7 бум. л,
21,9 печ. л. Уч-изд. л. 22,7.
Изд. № 7/5092
Цена 9 р. 90 к. Зак. 637
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Москва, Ново-Алексеевская, 52
Московская типография № 8
Управления полиграфической
промышленности
Мосгорсовнархоза
Москва, Ново-Алексеевская, 52