Тобольск
(Томск
Троицк
Гмск
Петропавловск
Кустанай /
С. А. Щепихин
Сибирск
Ледянок
'ХТайга	Ачтм
(овониколаевул
Кузнецк |
А
** Минусинск!
ФРОНТ
Челябинск'-^^

Сибирский
Ледяной поход.
Воспоминания

Российская академия наук
Институт славяноведения
С. А. Щепихин
Сибирский
Ледяной
поход
Воспоминания
Под редакцией
доктора исторических наук
А. В. Ганина
□ Связь	Издательский центр
ЭПОХ	«Воевода»
Москва
2020

УДК 82-94
ББК 84(2Рос=Рус)6 + 63.3(2)612
Щ57
Издание осуществлено при финансовой поддержке
Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям
Рецензенты:
д.и.н., зав. отделом Е.П. Серапионова (Институт славяноведения РАН)
д.и.н., с.н.с. А.Ю. Безугольный (Научно-исследовательский институт военной
истории Военной академии Генерального штаба ВС РФ)
Рекомендовано к печати Ученым советом Института славяноведения РАН
Издательская программа Фонда «Связь Эпох*
Щепихин С. А.
Щ57 Сибирский Ледяной поход. Воспоминания / под ред. А. В. Ганина; под-
гот. текста, вступ. ст., примеч. А. В. Ганина. - М.: Фонд «Связь Эпох»; Изда¬
тельский центр «Воевода», 2020. — 512с.; 16 с. ил.
18ВЫ 978-5-9907253-1-7
Публикуемые впервые дневник и воспоминания видного деятеля Бе¬
лого движения на Востоке России, начальника штаба Восточного фронта
белых, Генерального штаба генерал-майора Сергея Арефьевича Щепихи-
на охватывают наименее известный период истории Гражданской войны
на Востоке России в конце 1919 — первой половине 1920 г. Вошедшие в из¬
дание свидетельства касаются отступления остатков колчаковских войск
по Сибири под командованием генералов В. О. Каппеля и С.Н. Войцехов¬
ского, а также их пребывания в Забайкалье и взаимоотношений с атама¬
ном Г.М. Семеновым и японскими интервентами.
УДК 82-94
ББК 84(2Рос=Рус)6 + 63.3(2)612
18ВЫ 978-5-9907253-1-7
На фронтисписе:
Генерал С. А. Щепихин со знаком
«За Сибирский Ледяной поход»
Около 1920
Фото предоставлено Е.В. Волковым
© Ганин А. В., подгот. текста, вступ. ст., примеч., 2020
© ИП Евдокимова А. А., оригинал-макет, 2020
© ООО «Издательский центр «Воевода», издание, 2020

Содержание
А. В. Ганин
«Роль, выпавшая на мою долю... далеко не рядовая...»:
Генерал-майор С. А. Щепихин и его мемуарное наследие	6
А. В. Ганин
Дневник Сибирского Ледяного похода и воспоминания
о событиях 1920 года в Забайкалье генерала С. А. Щепихина
как исторический источник	46
Сибирский Ледяной поход
белых армий в 1919-1920 годах	71
Каппелевцы в Чите в 1920 году,
или Японская интервенция	329
Примечания 	476
Список сокращений	506
Именной указатель	  507

«Роль, выпавшая на мою долю...
далеко не рядовая...»:
Генерал-майор С. А. Щепихин
и его мемуарное наследие
Сергей Арефьевич Щепихин происходил из семьи ураль¬
ского казачьего обер-офицера единоверческого вероиспо¬
ведания (единоверцы использовали в богослужении ста¬
рый обряд, но являлись частью Православной церкви). Он
родился в поселке Январцевском станицы Кирсановской
Уральского уезда Уральской области 1 октября 1880 г.1 в се¬
мье Арефия Петровича Щепихина и Марии Щепихиной
(урожденной Щучкиной"). Арефий Петрович учительство¬
вал в Январцевской школе до 1878 г., затем в 1881 г. окончил
Оренбургское юнкерское училище по 1-му разряду подхо¬
рунжим и был произведен в хорунжие (по имеющимся дан¬
ным, дослужился до подъесаула). В семье было двое сыно¬
вей - Петр, родившийся 4 октября 1877 г., и Сергей.
Сергей также избрал военную карьеру. Он окончил
Оренбургский Неплюевский кадетский корпус (1898), Ни¬
колаевское кавалерийское училище по 1-му разряду (1900)
и Николаевскую академию Генерального штаба по 1-му
разряду (1908), причем во всех этих учебных заведени-
1 Все даты до февраля 1918 г. приведены по старому стилю.
11 РГВИА. Ф. 330. Оп. 57. Д. 410. Л. 241 об.

ях обучался вместе с будущим оренбургским атаманом
А. И. Дутовым, с которым судьба не раз сведет Щепихина
в Гражданскую войну.
В училище Щепихин стал портупей-юнкером1, что при¬
сваивалось лучшим юнкерам. Более того, в училище Щепи-
хину присудили учрежденную еще в 1879 г. премию гене¬
рал-адъютанта князя В. А. Долгорукова, полагавшуюся двум
лучшим выпускникам по выбору педагогического комите¬
та училища". Балл Щепихина по всем предметам составлял
11,29, а средний балл — 11,28 из 12 возможных. Размер пре¬
мии на 1900 г. составлял 256 руб. 50 коп., что было солид¬
ной суммой.
Свою офицерскую службу Щепихин начал в 19 лет
в 1900 г. хорунжим во 2-м Уральском казачьем полку, коман¬
диром которого через 17 лет ему предстояло стать. В мир¬
ное время полк стоял в Самарканде.
Стремление к образованию, интерес к военной науке
сопровождали Щепихина на протяжении всей его воен¬
ной службы. В мае 1901 г. он был командирован в Ташкент
для изучения телеграфного, гелиографного и подрывного
дела; окончил на «отлично» курс обучения саперному делу1".
В 1903 г. любознательный офицер прошел два этапа испы¬
таний и поступил в Николаевскую академию Генерально¬
го штаба.
В конце мая 1904 г. Щепихин по собственному желанию
отчислился из младшего класса академии17, а уже в июне
отчислился из полка в войско на так называемую льго¬
ту (3-4-летний обязательный перерыв в службе казачьего
обер-офицера, вызванный необходимостью развертывания
казачьих полков 2-й и 3-й очереди в случае войны). Высо¬
чайшим приказом от 1 июля он был произведен в сотни¬
ки на вакансию за выслугу лет. В дальнейшем Щепихин со¬
стоял членом комиссии по освидетельствованию казаков,
учрежденной при управлении атамана 1-го отдела войска,
являлся помощником заведующего Горячинским сборным
1 РГВИА. Ф. 409. Оп. 1. Д. 310-014. Л. 91 об.
п РГВИА. Ф. 725. Оп. 38. Д. 255. Л. 1,3.
111 РГВИА. Ф. 409. Оп. 2. П/с 326-620. Л. 128 об.
17 РГВИА. Ф. 544. Оп. 1. Д. 1268. Л. 7 об.

пунктом для обучения молодых казаков, а 10 октября полу¬
чил назначение в 4-й Уральский казачий полк.
Щепихин участвовал в Русско-японской войне, в том
числе в знаменитых кавалерийских набегах на Инкоу в дека¬
бре 1904 — январе 1905 г. и на Фукумынь в мае 1905 г., в сра¬
жениях при Сандепу и под Мукденом, в разведках к реке
Ляохэ. За боевые отличия он был награжден орденами
Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и Св. Ста¬
нислава 3-й степени с мечами и бантом, а также чином подъ¬
есаула (1905).
Вновь поступил в академию Щепихин в 1905 г. В период
обучения он имел следующие результаты (табл. 1).
Таблица 1
Успеваемость сотника 4-го Уральского казачьего
полка С. А. Щепихина в младшем классе академии
(1905/06 учебный год)1
Предмет
Балл
Военная администрация
12
Тактика
10
Тактика (практические занятия)
9
История военного искусства общая
11
История военного искусства в России
10
Политическая история
(русская; общая; средний балл)
10; 9; 9,5
Сведения по части артиллерийской
8
Сведения по части инженерной
11
Лучший результат в младшем классе Щепихин имел
по военной администрации, инженерному делу и общей ис¬
тории военного искусства. Хуже всего отвечал по артилле¬
рии. При переходе на дополнительный курс получил следу¬
ющие баллы (табл. 2).
Составлено по: РГВИА. Ф. 544. Оп. 1. Д. 1341. Л. 80 об., 93 об., 104 об., 109 об.,
113 об., 114 об., 119 об.; Ф. 977. Оп. 1. Д. 7. Л. 2.
со

Таблица 2
Успеваемость подъесаула 4-го Уральского казачьего
полка С. А. Щепихина в старшем классе академии
(1906/07 учебный год)1
Предмет
Балл
Военная администрация
10,5
Военная администрация (практические занятия)
10
Стратегия
10
Тактика (элементарная; прикладная; средний балл)
10;10;10
Тактика (практические занятия)
11
Военная статистика
(русская; иностранная; средний балл)
9; 10; 9,5
Военная история
(1870-1871; 1877-1878; средний балл)
10; 10;10
Сведения по части инженерной
11
Фортификация (практические занятия)
10
Русский язык
—
Французский язык
9,5
Немецкий язык
10
Английский язык
10
Баллы за съемки (1-я; 2-я; средний балл).
Полковник А. К. Баиов
9,5; 8; 8,8
Лучшими результатами Щепихина в старшем классе
были баллы по инженерному делу, военной администрации
и практическим занятиям по тактике.
Средний балл за темы дополнительного курса для
С. А. Щепихина был не очень благоприятен — 9,4 (см. табл. 3),
тем не менее он сумел успешно окончить академию и при
выпуске получил чин есаула.
Составлено по: РГВИА. Ф. 544. Оп. 1. Д. 1342. Л. 23 об., 27 об., 31 об., 50 об.,
61 об., 65 об., 78 об., 82 об., 91 об., 97 об., 101 об., 123 об., 155 об.; Д. 1384.
Л. 348 об.

Таблица 3
Успеваемость подъесаула 4-го Уральского казачьего
полка С. А. Щепихина на дополнительном курсе
академии (1907/08 учебный год)1
Предмет
Балл
Доклад первой темы. 18 октября 1907 г.
Генерал-лейтенант А. 3. Мышлаевский,
полковник А. Г. Елчанинов
9,5
Доклад второй темы. 3 декабря 1907 г. Генерал-майор
Б. М. Колюбакин, полковник П. И. Аверьянов
8,5
Доклад третьей темы (отделы: военно-статистический;
военно-административный; стратегический; средний балл).
26 апреля 1908 г. Полковник А. К. Баиов,
полковник Н. Ф. Домелунксен, полковник В. С. Скобельцын
11; 10; 10; 10,3
После цензового командования сотней (обязатель¬
ное пребывание в должности для получения продвижения
по службе) в 1-м Уральском казачьем полку (1908-1910)
и прикомандирования к штабу Киевского военного округа
Щепихин в мае 1911 г. был переведен в Генеральный штаб
и назначен обер-офицером для поручений при штабе Ом¬
ского военного округа с переименованием в капитаны”.
Это был молодой, способный и деятельный офицер. Не¬
удивительно, что летом 1912 г. штабом Омского военного
округа ему было поручено совершить поездку в пригранич¬
ный Тарбагатайский округ Синьцзянской провинции Китая
для съемки и сбора сведений о дороге вдоль подошвы Тарба-
гатайского хребта: «Желательно было бы, чтобы Вы прошли
из г[орода] Чугучака к Кузеуньскому проходу не обыкновен¬
ной дорогой по Эмильской равнине, а вдоль самой подошвы
Тарбагатайского хребта, произведя попутно съемку и сбор
сведений о проходимости и заселении ее»”1. В экспедицию Ще¬
пихин отправился 14 июля 1912 г. с тремя казаками 3-го Си¬
бирского казачьего полка, которые помогали ему в работе.
1 Составлено по: РГВИА. Ф. 544. Оп. 1. Д. 1342. Л. 206; Д. 1360. Л. 154,163.
" РГВИА. Ф. 409. Оп. 2. П/с 373-285. Л. 2 об.	о
111 Щепихин [С. А.]. Отчет о поездке в Тарбагатайский округ Западного Китая ле¬
том 1912 года Генерального штаба капитана Щепихина. Омск, 1913. С. 1.

По итогам поездки офицер составил не подлежавший огла¬
шению подробный отчет. В нем содержались не только дан¬
ные о географии, но и детальные сведения о китайских укреп¬
лениях, включая их обмеры. Щепихин существенно дополнил
сведения, собранные во время прежних рекогносцировок1.
В том же году вышла первая часть его военно-географиче¬
ского и статистического описания Омского военного округа,
посвященная орографии и гидрографии района". В 1914 г. уви¬
дело свет продолжение о путях сообщения округа, включая
железные и грунтовые дороги, а также водные пути.
Об омском периоде Щепихин вспоминал: «Предше¬
ствующие войне тревожные годы, когда с часу на час воз¬
можно было ожидать конфликта с Австрией, я провел в ти¬
хом, “богом спасаемом” городке Омске, где квартировал
штаб округа того же наименования. Поэтому все те вол¬
нения и страхи, что переживали мои сверстники по Гене¬
ральному штабу, служившие в европейских округах, меня
не коснулись: жизнь, штабная служба шли своей обычной
чередой, — с утра до обеда в штабе, затем домашняя и, отча¬
сти, общественная обстановка, т. е. изредка театр или кино
в компании таких же “молодых генштабистов”, в нашем то¬
варищеском кругу на домашней вечеринке, где собирались
повинтить, попеть и немного потанцевать... а наутро сно¬
ва за работу... Работал я в мобилизационном отделении,
но в суть работы вникать не мог: давалась очередная ве¬
домость, которую надо было “спланировать”, т. е. привести
в надлежащий, приемлемый для старшего вид и только...
на другой день иного сорта работа - проверить, дополнить,
пересоставить какие-то таблицы с призывными ратника¬
ми и специалистами... Чтобы лежала у меня душа к такой
работе, скажу откровенно, конечно, нет, — так отбыл свое
дело и с плеч долой... ожидаю покорно следующую пачку...
Так как в отделе я был младшим, то и не считался ни заме¬
стителем старшего адъютанта, ни кандидатом по занятию
этой должности... на положении скорее писаря: ввиду осо-
1	Басханов М, К. Русские военные востоковеды до 1917 года: Биобиблиографи¬
ческий словарь. М., 2005. С. 275.
11 Щепихин [С, А.]. Омский военный округ. Военно-географическое и статисти¬
ческое описание. Омск, 1913. Отд. 1-2: Орография и гидрография района.

бой секретности всех подобных дел, штабные писаря не до¬
пускались к бумагам отделения, а потому надобность в по¬
добном моему “интеллигентном” труде, безусловно, была.
Ни умаляющего мое достоинство, ни тем более унизитель¬
ного в подобном труде я ничего не находил: ведь шифру¬
ют же в Министерстве иностранных дел дипломатические
депеши своего патрона молодые чиновники, будущие ди¬
пломаты... Надо через это пройти и баста!... И я трудился.
Не скажу чтобы с особым рвением, но и без ворчания и тем
более без озлобления и зависти.
Все придет в свое время: через девять лет хочешь не хо¬
чешь, а будешь полковник Генштаба, а там видно будет... до¬
рожка проторена не нами, но ясно, что для нас... если, ко¬
нечно, не будет замечено ничего сверхпредосудительного
(пьянство, например, что вообще среди офицеров Геншта¬
ба редкость, или не сойдешься с начальством). Но ведь каж¬
дый отлично понимает, что я ему поперек дороги к карьере
не стою, не могу быть конкурентом, а следовательно, “сам
живи и давай жить другим” - эгоизм первой, самой либераль¬
ной степени...
По свойству работ в штабе округа вообще, а нашего, Ом¬
ского, в частности, как захолустного и степного, пригранич¬
ного со столь же захолустными государствами, как Китай
и Монголия, никакой особой своей мобилизации мы не рас¬
сматривали, а вся работа шла на другие округа, поставщика¬
ми которых людского материала мы и являлись... это было
какое-то расширенное по учету призыва запасных учрежде¬
ние и все...
Бури политические, что проносились над западом, сюда
достигали в сильно ослабленном, разреженном виде, потому
на нашей работе почти не отражались... Если на западе было
спокойно, то у нас мертвечина; когда же там раздавалось
бряцание оружием, то нас засаживали за дополнительную
переработку ведомостей, и дело ограничивалось двух-трех-
часовым послеобеденным занятием... Вот и все разнообра¬
зие в “кипучей деятельности”...
Правда, и тут некоторые пытались втирать очки началь¬
ству и засиживались в штабе дольше обыкновенного; но чем
были заняты, того никто точно не мог сказать... вид “ревну¬
ющего” к службе сослуживца, к тому же обвесившего свой
стол плакатами вроде “время — деньги’ или “сделали свое
дело и уходите”, “потеря времени — смерти подобна” - над¬
писями, ни к чему не обязывающими ни сослуживцев, ни са¬
мого автора такой плакатной энергии, — подобная инсце¬
нировка никому не мешала и в глаза не била... По крайней
мере, не настолько ее пример был заразителен, чтобы нахо¬
дились последователи... Известное разнообразие вносили
в нашу жизнь “полевые поездки” с целью дополнительных
рекогносцировок путей в приграничных районах. Эти поезд¬
ки, помимо своего живого интереса, давали нам хорошую
практику в работе Генерального штаба и, кроме того, за¬
служенный отдых от зимнего сидения в душных канцеляри¬
ях. Помню одну, особо интересную, выпавшую на мою долю
поездку — с целью разведки сети проходов в горном хребте
Ала-Тау: пять из этих проходов были исследованы и нанесе¬
ны на карту, а два я должен был впервые исследовать и на¬
нести на кроки. Совершенно неожиданно я очутился в роли
нашего знаменитого исследователя приграничных горных
массивов Генерального штаба полковника Пржевальского1:
когда-то и он блуждал по этим горным ущельям, где я те¬
перь наслаждался дикой природой, охотясь на маралов, ди¬
ких коз и баранов, и даже несколько раз мне посчастливи¬
лось видеть вблизи и на свободе диких лошадей, носящих
имя знаменитого исследователя...
По возвращении с поездки мы, обычно около двух-трех
месяцев, работая дома по вечерам, составляли описание
своих летних экскурсий, сдавая их в печать — штаб окру¬
га ежегодно выпускал очередные номера своего “сборника”,
где и находили надежное пристанище наши “маршруты”...
Если бы не притягательная сила этих летних экскурсий,
я бы, по всей вероятности, не ожидая трехлетнего стажа,
начал бы просить о переводе в Европу: чувство какой-то
отчужденности от кипучей деятельности, опасение отстать
в своем развитии и знаниях по своей специальности и, на¬
конец, малокультурное существование и, наоборот, нали¬
чие личных и имущественных интересов там, в Европейской
СО
1	Речь идет о выдающемся русском путешественнике, географе генерал-май¬
оре Николае Михайловиче Пржевальском (31.03.1839-20.10.1888).

России, - все это вместе взятое меня тянуло вынырнуть по¬
скорее из “омского болотца”...»1
В Омске 26 октября 1912 г. 32-летний капитан Генераль¬
ного штаба Щепихин женился на 24-летней вдове штабс-ка¬
питана новогеоргиевской крепостной артиллерии Алек¬
сандре Киприановне Ерофеевой (урожденной Ефремовой).
Супруга будущего генерала родилась в Херсоне в семье под¬
полковника 10 ноября 1888 г. и в 1906 г. окончила киевскую
Фундуклеевскую гимназию. Поручителями жениха и неве¬
сты были сразу несколько офицеров-генштабистов. Среди
них" полковники Н. К. Бражников, В. Г. Козаков, П. Н. Шифрин,
капитан М.А. Хрущев111.
Жизнь в Омске Щепихин характеризовал как раститель¬
ную, далекую от практики военного дела|У. Амбициозный
33-летний офицер стремился к иным перспективам и, как
он отмечал, опасаясь «“проморгать” большую войну»7, пере¬
шел на службу в Киевский военный округ. Этот округ поль¬
зовался популярностью в среде военных интеллектуалов.
Считалось, что здесь генштабисты могли расширить свои
профессиональные знания под руководством авторитетных
начальников. Не последнее место в мотивах Щепихина зани¬
мал и карьерный вопрос - офицеры Киевского округа при
военном министре В. А. Сухомлинове (ранее — начальнике
штаба, помощнике командующего и командующем войска¬
ми округа) успешно продвигались на высокие посты в ар¬
мии. К тому же с этим округом Щепихин был давно связан:
здесь он отбывал ценз командования сотней, а затем состо¬
ял в прикомандировании к штабу округа. В итоге с января
1914 г. он получил должность обер-офицера для поручений
при штабе Киевского военного округа.
Когда началась Первая мировая война, офицеры Гене¬
рального штаба из округа в связи с географической бли¬
зостью получили назначения на Юго-Западный фронт.
1 ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 1. Л. 2-4.
11 Фамилия еще одного полковника-поручителя в документе пропущена.
111 Копии документов семейного архива Щепихиных Ц Национальный архив
Чехии (Магодп! агсЫу Сезкё гериЬНку). Коллекция материалов В.Н. Быстро¬
ва. Листы не нумерованы.
17 ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 1. Л. 7.
7 Там же. Л. 5.

Щепихин стал временно исполняющим должность
штаб-офицера для поручений при отделе генерал-квартир-
мейстера штаба 3-й армии Юго-Западного фронта. В годы
войны служил в штабе 3-й армии.
Командование ценило Щепихина. В июле 1915 г. от¬
мечалось, что к чину полковника офицер «представляет¬
ся за “блестящую” организацию службы связи между шта¬
бом армии и частями войск и за личную организацию связи
25 ноября 1914 года, под сильным огнем»1.
В аттестации от 16 июня 1916 г., составленной гене-
рал-квартирмейстером штаба 3-й армии генерал-майором
А. А. Посоховым, отмечалось: «Исполнительный, энергичный,
твердый и большой воли офицер, самостоятельный с широ¬
кой инициативой, развитой и отлично понимающий воен¬
ное дело.
Каждое поручаемое ему дело ведет прекрасно, не ну¬
ждаясь в указке. Заведывая службой связи в армии, поста¬
вил ее прочно и надежно. Легко справляется с нею при всех
самых трудных положениях и внезапных перегруппировках.
По свидетельству начальников, видевших его в боевой
обстановке, храбр и находчив.
В общем — отличный, достоин выдвижения на долж¬
ность начальника штаба дивизии и командира казачье¬
го полка вне очереди»11. Начальник штаба 3-й армии гене¬
рал А. К. Баиов подтвердил такую оценку: «Вполне согласен.
Очень знающий, энергичный и способный офицер Гене¬
рального штаба»111. Документ в качестве начальника штаба
2-й Туркестанской казачьей дивизии заверил будущий про¬
тивник Щепихина по Гражданской войне, а впоследствии
Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников (в эту диви¬
зию входил полк, который Щепихин принял в командова¬
ние в 1917 г.).
В августе 1916 г. Щепихин был произведен в полковники.
За отличия он был награжден мечами к орденам Св. Стани¬
слава 2-й степени и Св. Анны 2-й степени, а также орденом
Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом.
"	1	РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 1318. Л. 174 об.-175.
" РГВИА. Ф. 2113. Оп. 1. Д. 1490. Л. 133 об.
111 Там же.

Уже в эмиграции Щепихин писал о своем жизненном
пути: «Биография, как и каждая биография лица, принад¬
лежащего к служилому сословию, — краткий послуж¬
ной список, т. е. перечисление занимаемых должностей
в армии, мало говорящих для широких кругов о связан¬
ной с этими должностями деятельности»1. Во многом это
справедливо.
В 1916 г. Сергей Арефьевич выразил желание перей¬
ти на преподавательскую работу в Новочеркасское каза¬
чье училище, но позднее от тыловой службы отказался11.
С 16 марта 1917 г. для ценза командовал 2-м Уральским ка¬
зачьим полком, причем добивался назначения именно в ка¬
зачий полк. Стремясь получить в командование полк (что
являлось обязательным условием для последующего произ¬
водства полковника Генерального штаба в генерал-майоры),
Щепихин настаивал, просил задержать другие назначения.
Настойчивость офицера в вопросе получения полка была
столь велика, что генерал-квартирмейстер Ставки генерал
А. С. Лукомский даже просил сделать ему внушение (позднее
слово «внушение» смягчили, исправив на «указание») о недо¬
пустимости таких действий1". Сам Щепихин в ноябре 1916 г.
требовал установления строгого порядка назначений, «пре¬
кратив совершенно путь личных ходатайств»17, хотя точно
так же задействовал все связи.
Офицеры штаба армии были далеки от политики. О не¬
гативных явлениях в воюющей стране Щепихин узнал лишь
в период отпуска: «Последний мой отпуск из штаба армии
открыл мне глаза на общее внутреннее положение в Рос¬
сии. Начинался третий год войны. Естественно, что до армии
доходили отголоски тех событий, что происходили по всей
России, и мы, штабные работники, вели по этому поводу не¬
скончаемые разговоры. Питались мы, конечно, слухами, хотя
при штабе фронта и штабе армии и выходили листки-га¬
зеты, но они носили строго официальный характер. В них
искать ответа на мучившие нас вопросы не приходилось.
1 ГА РФ. Ф. Р-6082. Оп. 1. Д. 6. Л. 18.
11 РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 1355. Л. 47,51.	2
111 РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 1369. Л. 274, 275-277,279,280.
17 Там же. Л. 273.

Редко, очень редко до нас доходили так называемые оппо¬
зиционные газеты, вроде “Речи” милюковской или “Русского
слова”, да кто-нибудь из проезжавших через штаб лиц “осве¬
жал” наши впечатления рассказами очевидца, причем мы,
как слепые, не могли относиться критически к этим повест¬
вованиям. Одни брали их на веру, другие, пряча, как страус,
свою голову под крыло, отметали все те “инсинуации”, что
гуляли по всей России, не оставляя своим разлагающим вни¬
манием даже и членов царского дома... Мы даже склонны
были иногда шутить, не изжив еще впечатления от созна¬
ния могущества всего государственного строя: поговорят,
поговорят наши либеральные круги, да тем дело и кончит¬
ся, — рассуждали некоторые из нас... Нас нисколько не пора¬
жало и то, что говорилось совершенно откровенно: в воен-
ных-де кругах нарастает конституционное настроение: что
и это не худо, по крайней мере, с головы нашего монарха
снимут тяжелое бремя ответственности за всякую мелочь,
и это может только укрепить его авторитет. Мы и слухи о го¬
товящемся военном перевороте встречали совершенно спо¬
койно: знали и были убеждены, что при подобном выходе
из положения (а выход надо было найти, так идти дальше
невозможно) особа государя останется в полной неприкос¬
новенности...»1
О своих переживаниях в связи с Февральской револю¬
цией Щепихин вспоминал: «Будучи по рождению уральским
казаком, я, как офицер Генерального штаба русской армии,
с самого начала войны служил на должностях по Генераль¬
ному штабу и мало соприкасался со своими станичниками.
Мне только что исполнилось 36 лет, я был физически
крепок, обладал значительным опытом и знаниями в своей
специальности, — вот почему я так и рвался на самостоя¬
тельную и ответственную роль командира полка.
Только что прогремевшая революция меня не смущает:
смена власти давно назрела и нами обсуждалась достаточ¬
но спокойно и признавалась полезной, дабы благополучно
завершить войну.
1 ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1.Д. 1.Л.211.

Штаб 3-й армии, где я служил с самого начала войны, спо¬
койно реагировал на первые раскаты революционной волны:
налицо были перед нами все признаки, что дальнейшее тече¬
ние революции пойдет в тех же спокойных тонах, как и начало.
Правда, штаб армии также отдал дань времени: были ор¬
ганизованы комитеты, приступившие к работе над новыми
и сложными деталями революционной обстановки. Встре¬
чались на пути этой работы небольшие шероховатости, не¬
избежные во всяком сложном и новом деле, но все улажи¬
валось к общему согласию.
Некоторый диссонанс вносили нахлынувшие в армию
агитаторы извне, по-видимому, имевшие какие-то свои, тща¬
тельно пока скрываемые цели, но они, по-видимому, не на¬
ходили отклика в армейской толще и благополучно отбы¬
вали восвояси несолоно хлебавши: общий уровень всех
служащих штаба армии был достаточно высок, и это помо¬
гало хорошо разбираться во всех деталях обстановки.
“Господин генерал” — вместо “ваше превосходительство”,
“да” и “нет” вместо традиционных “так точно’ и “никак нет” —
резали привычное ухо кадрового состава, но все это были
такие мелочи и пустяки, что за ними трудно было подозре¬
вать идущее разложение.
На второй день по отречении государя от престола мне
было приказано привести к присяге все команды и воин¬
ские части, подчиненные непосредственно генералу-квар¬
тирмейстеру.
Начал я с мотоциклетной команды, где, как мне казалось
тогда, вольнодумство могло проникнуть значительно глуб¬
же и задолго до революции.
Мое положение было до некоторой степени щекотли¬
вое по следующей причине: месяца полтора тому назад, ко¬
гда революцию предвидели лишь единицы, мне пришлось
прибегнуть к дисциплинарным мерам в отношении некото¬
рых чинов именно мотоциклетной команды, а именно я пе¬
ред строем “сорвал” нашивки с одного плохо отличившего¬
ся своим поведением унтер-офицера.
Было темно, и команду построили для принесения при¬
сяги в помещении. Подхожу к строю, встречают, как обыч¬
но, по уставу.

Мое вступительное слово, разъясняющее цель моего по¬
сещения и важность наступившего момента, принято весь¬
ма тепло и серьезно.
Присяга прошла благополучно, и вот, проходя по строю,
я замечаю на некоторых чинах команды огромные крас¬
ные банты.
- Почему вы одели это не установленное уставами укра¬
шение? — спрашиваю одного.
- Чтобы выразить свое сочувствие революции, —
был ответ.
— Значит, по-вашему выходит, что кто не имеет это¬
го украшения, тот менее сочувствует, — допытываюсь я...
По рядам проходит иронически сочувственный шепот,
и смущенный бантоносец сам без моего приказа осторож¬
но снимает бант и прячет его в карман.
Я отхожу перед середину строя и громко, тоном прика¬
за, говорю: “Завтра при процессии политической панихиды
по жертвам революции нам всем разрешается нести пла¬
каты и знамена, и тогда можете украшать себя и бантами...”
На другой день я прибыл на парад-панихиду и увидел,
что далеко не все солдаты украшены бантами, но плака¬
тов было достаточно, правда, по своему содержанию все
плакаты были довольно мирного характера, вызывающих
на размышление не было. Это, скорее, была дань моменту —
какая-то революционная повинность, как мне доложил на¬
чальник команды, человек весьма неглупый и наблюда¬
тельный...
Во время самого шествия на могилы, когда пришлось
сойти с автомобиля, чины команды весьма трогательно меня
оберегали от натиска толпы, оцепив скрещенными руками»1.
2-й Уральский казачий полк входил в состав 2-й Тур¬
кестанской казачьей дивизии, дислоцировался на фронте
по Огинскому каналу, а позднее — в районе Молодечно -
Полоцк — Вязьма. На новом месте служба весной — в нача¬
ле лета 1917 г. была не слишком беспокойной. Как отмечал
Щепихин, «жизнь полка протекала мирно: казаки бездель¬
ничали, пасли своих лошадей и все внимание свое обра-
Щепихин С. А. Уральское казачье войско в борьбе с большевиками // Н1А.
8. А. 8ИсЬер1кЫп соПесйоп. Вох 1. С. 7-8.
тили на дела хозяйства: как бы, избави Бог, их не надули,
не обвесили.
Мне лично такая жизнь была противна, но она была спо¬
койна. Чтобы занять несколько от безделья казаков, я, в со¬
гласии с полковым комитетом, которому тоже начинало
претить сплошное ничегонеделанье, при котором казаки
надоедали комитетчикам своими нудными приставаниями,
чтобы поразнообразить время, составил расписание занятий
в пешем строю. Начдив занятия эти утвердил, и мы присту¬
пили к выполнению расписания: 3-4 часа в день, по-моему,
не могли повредить здоровью казаков...
Кроме строевых занятий мной были организованы ши¬
роко и беседы офицеров с казаками на темы текущего мо¬
мента; знакомили их с историей войска и отдельных полков
и с бытовой стороной прочих казачьих войск.
Я лично не упускал ни одного случая говорить с офице¬
рами на разные темы, и каждое, самое мизерное, происше¬
ствие в полку мной детально обсуждалось в присутствии
всего командного состава полка. Это давало мне возмож¬
ность быть в курсе дела настроений не только рядовых ка¬
заков, но и офицеров.
Широко были организованы и развлечения: каждый
день на площади местечка играл оркестр полковых труба¬
чей, и все молодое население выходило потанцевать с каза¬
ками. Были устроены скачки, городки и прочие состязания
на призы. Последние щедро мной выдавались из полковых
средств.
Офицеры и казаки участвовали в этих состязаниях
на равных основаниях.
Мирная, спокойная жизнь налаживалась»1.
Блестящей была аттестация Щепихина по должно¬
сти командира полка, данная 30 июля 1917 г. командую¬
щим 2-й Туркестанской казачьей дивизией генерал-май¬
ором Ф.Ф. Абрамовым: «Полком командует с 10 апреля
[ 1 ]917 г. достаточно уверенно и твердо. В боях за этот пе¬
риод полк не был. В хозяйственную часть полка вникает
пока мало. Дисциплинированный; с офицерами корректен,
Щепихин С. А. Уральское казачье войско в борьбе с большевиками // Н1А.
8. А. 8Искер1кЫп соПесЛоп. Вох 1. С. 20.

в требованиях настойчив. Отличный. Удостаивается зачис¬
ления на должность к[оманди]ра казачьей бригады»1. Гене¬
рал И.З. Одишелидзе по аттестации от 2 сентября 1917 г.
считал Щепихина достойным выдвижения на должность на¬
чальника штаба корпуса".
В июле 1917 г. обстановка в полку осложнилась, тем
не менее Щепихин смог удержать часть в подчинении. Сле¬
дующий непростой период был связан с выступлением ге¬
нерала Л. Г. Корнилова в конце августа 1917 г. Щепихин вспо¬
минал: «Нам всем предоставлялось избрать путь между
Корниловым и Керенским... Но при какой тяжелой обста¬
новке приходилось делать этот выбор.
Все шаги Корнилова против Керенского были выполне¬
ны с соблюдением сугубой конспирации, даже от тех эле¬
ментов, на которые должен был рассчитывать Корнилов...
Все дело спасения Родины, как громко несколько окрести¬
ли выступление Корнилова руководители его, взяла в свои
руки кучка неопытных молодых офицеров Генерального
штаба Ставки и фронтовых штабов...
Организация выступления во многом страдала дилетант¬
скими промахами, которые дали себя чувствовать в пер¬
вые же дни... когда корниловское выступление сорвалось,
мы в армии сразу это почувствовали: комитеты начали по¬
дымать голову, и ко мне направлены были разного характе¬
ра запросы.
— Почему господа офицеры снова собираются в отдель¬
ный союз?..
— Зачем был командирован в штаб фронта подъесаул
Потапов?..
Эти запросы показывали, что комитет был лучше меня
информирован в истинных целях этих обоих фактов;
но до поры до времени молчал, выжидая, чем закончится
вся эта “офицерская затея”...
Если на первый вопрос я по совести мог ответить почти
полным незнанием, то по второму я был к этому моменту
совершенно ориентирован: прикрыв вызов офицера (Пота¬
пова) командировкой на пулеметные курсы, штаб фронта,
1 РГВИА. Ф. 2113. Оп. 1. Д. 1490. Л. 133 об.
11 Там же. Л. 135.

вернее “союз офицеров”, имел целью использовать собран¬
ных офицеров для задач того же, ставшего теперь пресло¬
вутым, выступления.
В какое положение ставился и я лично, и особенно Пота¬
пов после неудачи корниловской затеи?... и это у нас, в ка¬
зачьих частях, где известные грани взаимоотношений ка¬
заков к офицерам не были перейдены. Чего же надо было
ожидать там, в толще армейской солдатской массы?
Там сразу начали отрывать головы, мстя за мимолетный
свой страх перед жестким приказом Корнилова и в то же
время опасаясь за будущее свое существование...
Почти одновременно с запросами моего комитета я по¬
лучил и телеграмму Керенского, на которую надо было
как-то реагировать...
И я решил убить двух зайцев.
Передо мной ни на минуту не переставала гореть та све¬
ча, которая, как маяк, освещала пути, по которым я мог
и должен был вести тех “наших сыновей’ — по выражению
стариков круга, в отношении которых я дал известные обя¬
зательства войску своему, Родине...
Я должен их привести на Урал в добром здоровье, как-то
лавируя между подводных камней...
Я дал свою подпись под ответом Керенскому, который
был мной же составлен так: “Уральский полк осуждает аван¬
тюру Корнилова, поднявшего знамя разъединения между
командным составом и солдатской массой в тяжелое вре¬
мя, переживаемое фронтом... и мы всецело стоим на плат¬
форме Керенского — война до победного конца с сохране¬
нием всех завоеваний революции”.
Такая редакция и моя подпись, во-первых, ставили точку
над “1” в нашем отношении к моменту, а во-вторых, подтвер¬
дили, что между мной и казаками нет разногласий...
Все были довольны и успокоились...
Корниловское движение как-то прошло мимо нашего
офицерства, и оно было задето некоторым невниманием
к своей массе и даже пренебрежением: потому и мои офи¬
церы нашли мой ответ Керенскому вполне солидным и пра¬
вильно отражающим наши настроения: мы от Керенского 8
не отшатнулись в тяжелый для него момент, но не выказа¬
ли и отрицательного отношения к выступлению Корнилова,
так как о нем нас никто не осведомил и не приглашал (если
не считать вызова подъесаула Потапова в штаб фронта) при¬
нять участие... Все выступление прошло мимо нас, не заде¬
вая никак...»1
Щепихин пришел к выводу, что «корниловское выступ¬
ление, даже и оно, лило воду на большевицкую мельницу:
оно, прежде всего, нанесло удар непоправимый авторитету
власти; затем оно спутало карты планомерной и уже нала¬
живающейся работы правительства, а самое главное, оно
указало на полное бессилие не только возглавителей подоб¬
ных авантюр, но и их противников... А кто же, спрашивается,
выиграл — одни большевики, т. е. третьи лица»11.
Как и многие другие офицеры, Щепихин тяжело пере¬
живал революционный развал армии, вмешательство ко¬
митетов в боевую жизнь и начавшиеся преследования ко¬
мандного состава. «Офицеры продолжали испивать свою
горькую чашу до конца, и ни одного голоса в их защиту
не поднялось, даже из среды либеральной нашей интелли¬
генции», - позднее отмечал он1П. До последней возможно¬
сти Щепихин старался поддерживать дисциплину в полку.
В воспоминаниях он подчеркивал, что «нужно было особое
озверение, какие-то исключительные обстоятельства, чтобы
простые казаки смело перешагнули через станичную грань,
разорвали бы семейный уклад и посягнули на своих офице¬
ров»1''. В конце сентября 1917 г. Щепихин отправился в от¬
пуск в Киев, чтобы ликвидировать дела и забрать оттуда
свою жену Александру Киприановну. На фронте обстанов¬
ка ухудшалась, назревали перемены, в связи с чем разумнее
было держать семью при себе.
2-м Уральским казачьим полком Щепихин прокомандо¬
вал вплоть до демобилизации, причем сам же стал выбор¬
ным командиром полка. Между тем разложение армии про¬
грессировало. Неудивительно, что поездка в ноябре 1917 г.
в штаб Западного фронта для организации легальной от-
1 Щепихин С. А. Уральское казачье войско в борьбе с большевиками // Н1А.
8. А. 8ЬсЬер1кЫп соПесбоп. Вох 1. С. 43-44.
й п Там же. С. 50.
1,1 Там же. С. 47-48.
17 ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 4. Л. 37 об.

правки полка домой принесла лишь разочарование и уста¬
лость. Как вспоминал сам Щепихин, «вагоны брались с бою,
ехать приходилось в толпе и давке, а в штабе фронта была
форменная разруха. В штабе, когда-то очень стройно рабо¬
тавшем, хозяйничали большевики, а офицеры Генерально¬
го штаба были на положении черных рабов. Корпели над
какими-то демобилизационными планами, как будто вой¬
не уже и конец... Все ходили без погон, всюду грязь, мер¬
зость и запустение...
Вот картинка тогдашней работы большого штаба рус¬
ской армии периода развала.
Кабинет начальника демобилизационного отдела шта¬
ба фронта Генштаба полковника Соллогуба: сам полковник
в ультрадемократической одежде сидит над какой-то ве¬
домостью. В разговоре со мной смущенно-вежлив - гово¬
рит, а сам все как будто извиняется за свое присутствова¬
ние здесь... Уже многие из высшего командного и штабного
персонала исчезли: кто был вычищен новой властью, а кто
подобру-поздорову удрал... Уже тогда, в первых числах ноя¬
бря, была какая-то инстинктивная тяга на юг, в казачьи об¬
ласти, как у перелетных птиц...
Но много из молодежи и пооставались... Почему?
Да вот нашли себе оправдание, по указке сверху — от на¬
чальника штаба Верховного главнокомандующего генерала
Бонч-Бруевича — надо оставаться на местах, иначе не толь¬
ко разбегутся (как будто штабной офицер может удержать
за фалды дезертирующих солдат!!!), но и имущество все цен¬
ное пропадет. Додумались, когда спасать!! Просто это был
элемент наименее устойчивый в моральном отношении,
и этика им непонятна. Некоторые тогда же решили ужить¬
ся с новой властью; и к таким принадлежал и мой собесед¬
ник п[олковник] Соллогуб.
Во время нашего разговора с глазу на глаз... Соллогуб
все время косился на соседнюю дверь, из которой и по¬
явился без стука, без какого бы то ни было жеста стерео¬
типной вежливости, растерзанного вида солдат под силь¬
ным хмельком... Кивнув нам головой, сел на письменный
стол офицера, прямо на разложенные бумаги и карты, и на- «
чал развязным тоном повествовать, как они хорошо прове¬
ли ночь, кутя (пьянствуя) в обществе сестер милосердия...
Он, видимо, был счастлив от пережитого, от того, что мо¬
жет сообщить эти пошлости, точную копию с виденного
им до революции, в роли штабного писаря; копию, мно¬
го теряющую от сравнения с оригиналом, так как брали
за образец одну грязь, не заботясь, да и не умея прикра¬
сить ее... хвастал, наслаждался этим. Затем, как бы невзна¬
чай, бросил, что много работы и нет ли чего подписать:
оказался комиссаром штаба фронта... т. е. почти главно¬
командующий.
Боже, Боже, до чего мы все пали: на месте блестящего
Брусилова, тонкого в обращении Рузского, грубовато-доб¬
родушного умницы Деникина и еще других прекрасных офи¬
церов и начальников — какой-то неизвестный хамльтон...
Брр... Меня всего коробило... и по уходе комиссара я сей¬
час же ушел, ничего не добившись от безвластных и загнан¬
ных в подполье генштабистов, моих однокашников по ака¬
демии»1.
Обстановка продолжала ухудшаться, поэтому для по¬
ездки в Ставку через полмесяца Щепихину пришлось брать
с собой казаков. «Одному без казаков мне теперь пробрать¬
ся не удалось бы - офицеров вылавливали уже и расправля¬
лись с ними по-зверски. Погоны нам пришлось спрятать под
кожаные куртки... Даже кокарды мы сняли в Смоленске, так
как солдаты сильно косились на эту эмблему царской вла¬
сти. Я всю дорогу в оба конца из теплушки не вылезал, и все
необходимое доставали сами казаки»11. В Могилеве Щепихи¬
ну и его спутникам удалось встретиться с новым Верховным
главнокомандующим Н. В. Крыленко. Просьба касалась от¬
правки полка домой в связи с отсутствием фуража, однако
вопрос так и не решился.
Пришлось договариваться с местными советами в Смо¬
ленске и Вязьме. Разрешение на отправку было получе¬
но, причем полку при помощи хитрости удалось сохранить
оружие, сдав вместо такового бракованное и запасное.
В конце января 1918 г. Щепихин, выполняя указ Войско¬
1 Щепихин С. А. Уральское казачье войско в борьбе с большевиками // Н1А.
8. А. $Ьскер1кЫп соПесбоп. Вох 1. С. 53-54.
11 Там же. С. 55.

вого правительства, с полком выехал в Уральское казачье
войско с зимней стоянки в районе Вязьмы (станция Ду¬
рово). Неудивительно, что возвращение с полком домой
воспринималось мемуаристом как поездка «по завоеван¬
ной стране»1. Обстановка была напряженной ввиду попы¬
ток задержать казаков и неоднократных требований раз¬
личных местных властей сдать оружие и выдать офицеров.
Требования сдачи оружия выдвигались в Вязьме, Туле и Са¬
ратове. Красноречивый эпизод: после того как казаки про¬
дали лошадей дивизионной артиллерии, Щепихин высту¬
пил с яркой речью о том, что важно спасти орудия, а затем
разрыдался".
2 февраля 1918 г. полк прибыл в Уральск, где был встре¬
чен начальником штаба войска и членами Войскового съез¬
да. В тот период уральские казаки еще не выступили против
большевиков. Тем не менее предпосылки будущего кон¬
фликта уже сложились. Консервативное войско не желало
поступиться своими традиционными привилегиями. Кро¬
ме того, Уральск превращался в центр, куда стекались раз¬
личные антибольшевистски настроенные элементы: пред¬
ставители поволжской буржуазии и купечества, а также
оренбургские беженцы — участники антибольшевистско¬
го выступления атамана А. И. Дутова, вынужденные отсту¬
пить из-под Оренбурга.
Будучи старшим из уральских казаков-генштабистов,
Щепихин по прибытии был назначен 1 февраля 1918 г.
председателем военной комиссии войска. Затем, с 15 мар¬
та 1918 г., Щепихин возглавил штаб Уральского казачьего
войска, приняв этот пост от полковника Б. И. Хорошхина.
Скромность и здравый смысл порой изменяли Щепихи-
ну-мемуаристу в оценке своего вклада в укрепление обо¬
роноспособности войска. Чего стоит фраза из его работы
«Уральское казачье войско в борьбе с большевиками»: «Как
только во главе штаба войска стал специалист, свой же при¬
родный казак-уралец и офицер Генерального штаба, быв¬
ший командир одного из полков, вернувшихся с фронта,
полковник Щепихин, работа по организации вооруженной
1	ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 5. Л. 4.
11 Там же. Л. 9-9 об.

силы войска сразу встала на твердую позицию»1. Впрочем,
в разгар событий Щепихин сознавал свою неподготовлен¬
ность и в апреле 1918 г. записал в дневнике: «А я сам кто?
Вчерашний старший адъютант штаба армии, специализиро¬
вавшийся на целой отрасли огромного армейского механиз¬
ма. Правда, эта специальность выработала во мне некото¬
рые организаторские навыки, но для масштаба Гражданской
войны всего этого слишком недостаточно»11.
29 марта советская власть была низложена в Уральске,
ее руководители казнены, а 5 апреля Войсковой съезд объ¬
явил мобилизацию казаков от 19 до 55 лет и фактически
возглавил борьбу казаков с большевиками. Была создана
Уральская армия, действовавшая на войсковой территории
от Каспийского моря до Илецкого городка. Войсковой съезд
еще весной 1918 г. объявил об автономии области, а летом
признал власть самарского Комуча, от которого казаками
было получено оружие111.
В Уральске, несмотря на высокий пост, Щепихин бук¬
вально нищенствовал. О своем материальном положении
по прибытии в войско он вспоминал: «Я в войске был как
чужак — у меня не было ни кола, ни двора, а потому надо
было запастись крышей и пищей. Первое я нашел в доме
купца, сына известного местного богатея Макарова — ле¬
сопромышленника.
А пищу, я полагал, предоставит мне, как своему началь¬
нику штаба, войско, положив скромный, но обеспечиваю¬
щий паек.
Имущество мое осталось в Киеве и пропало в местных
складах, разграбленных разными правительствами, у кото¬
рых была одна общая черта, всегда фактически и аккуратно
осуществляемая в первую голову по приходу к власти, - это
ограбление всего того элемента, который в данный момент
не был с ней.
1 Щепихин С. А. Уральское казачье войско в борьбе с большевиками // Н1А.
8. А. 8ЬсЬер1кЫп соПесНоп. Вох 1. С. 67.
11	ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 6. Л. 36 об.
111 Подробнее о восстании уральцев см.: Дубровин Д. Ю. Наш самодельный бро¬
непоезд. Уральские казаки и начало борьбы с большевиками // Родина. 2008.
№ 3. С. 28-32; Он же. Уральское казачество в Гражданской войне. Илецкий
бой 13 (26) марта 1918 г.// Горынычъ. Краеведческий сборник (Уральск). 2007.
№ 1.С. 34-51.

Жаль было, но пришлось в первую голову распростить¬
ся со своим конем боевым - продал его самолично (ден¬
щиков и вестовых не полагалось, а средств нанять таково¬
го не было) на базаре казаку, а через несколько дней увидел
моего “Орлика” в санной запряжке казака-рыботорговца,
нового хозяина моего коня... Что же, это тоже жизнь и ее
гримасы: войско возлагает на меня тяжкую повинность -
организовать защиту войска, но никто не думает о моем
обеспечении самым примитивным...
Через два дня я явился в помещение Круга, или, как он
тогда... сам себя называл — “Войскового съезда’ — хозяина
и распорядителя судьбой войска...
И приступил к своей сложной, ответственной работе...»1
Для поправки дел Щепихин был вынужден подрабатывать
в местной газете и сочинять воззвания". Позднее, в Самаре,
он приобрел дешевую соломенную шляпу и сапоги у пленно¬
го австрийца-сапожника. По утверждению самого Щепихи-
на, пост начальника штаба войска он оставил 25 мая 1918 г."1
В послужном списке дата иная — 22 мая. Щепихин получил
назначение в военную комиссию по обороне войска, но фак¬
тически занимался прежними оперативными вопросами17.
Антибольшевистское движение расширялось, чему спо¬
собствовало выступление против красных Чехословацкого
корпуса в конце мая 1918 г. Ближайшим к Уральску крупным
антибольшевистским центром стала Самара, занятая про¬
тивниками большевиков 8 июня 1918 г. Именно там возник¬
ло правительство Комитета членов Всероссийского Учреди¬
тельного собрания (Комуча).
Летом из-за конфликта с депутатами уральского Вой¬
скового съезда и его председателем Г. М. Фомичевым Щепи¬
хин был вынужден уехать в Самару в качестве представите¬
ля Уральского войска при Комуче (с 5 июля 1918 г.). 25 июля
последовало назначение военным представителем казачьих
войск при штабе Чехословацкого корпуса. Затем, 10 августа,
офицер получил ответственный пост начальника полевого
1 Щепихин С. А. Уральское казачье войско в борьбе с большевиками // Н1А.
8. А. 8ЬсЬер1кЫп соПесНоп. Вох 1. С. 62.
" ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 8. Л. 4.	®
ш АСБ. Т-К21А. 4-0041. Л. 9.
17 ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 6. Л. 27.

штаба Поволжского фронта Народной армии Комуча при ко¬
мандующем полковнике (впоследствии — генерале) С. Чече-
ке. На этом посту Щепихин пытался организовывать оборо¬
ну от красных в Поволжье, что имело свои сложности, в том
числе связанные с отсутствием должного единства в анти¬
большевистском лагере. Как впоследствии вспоминал сам
офицер, «это была лишь попытка, паллиатив, на практике
выродившийся в весьма странный орган: штаб оперативный
русский не занимался операциями русских войск (уральцев,
оренбур[г]цев и т. д.), так как эти войска выполняли свои за¬
дачи, по распоряжению своих правительств, и распоряже¬
ния Самары только терпелись, но не исполнялись. Русские
части собственно Комуча были так малочисленны, так раз¬
бросаны и столь тесно действовали с чешскими войсками,
что вряд ли вызывалась необходимость в особом громозд¬
ком оперативном штабе. В результате этот штаб (носив¬
ший наименование весьма громкое — штаб командующего
Волжским фронтом) являлся лишь вспомогательным орга¬
ном генерала Чечека; с ним Чечек разрабатывал те мелкие
операции, которые потом давались на исполнение мелким
единицам.
В этом оперативном штабе сосредоточились сведения
о противнике, организовывалась разведка, разрабатыва¬
лись общие оперативные планы, но все это носило харак¬
тер весьма теоретический, формальный. Сведения собира¬
лись совершенно случайно: чешская разведка свои данные
не считала обязанной передавать в русский штаб. Контрраз¬
ведки ограничивались очень узким радиусом работ, не вы¬
ходя за пределы Самары и ближайших к ней районов. Опе¬
ративные планы широкого масштаба тонули в тех мелких
операциях, которыми почему-то занято было главное ко¬
мандование»1.
Интересно, что Щепихин в августе 1918 г. писал на белый
Юг генералу М.В. Алексееву: «Пользуюсь случаем привет¬
ствовать Вас и всех Ваших доблестных сотрудников, прибы¬
тия коих мы все ожидаем с самым живым нетерпением, ко¬
торое вызвано не только военной, но, пожалуй, в большей
1 Щепихин С.А. Под стягом Учредительного собрания // Гражданская война
на Волге в 1918 г. Прага, 1930. Сб. 1. С. 191-192.
степени и политической конъюнктурой»1. Очевидно, речь
шла о неоднозначном отношении офицеров к Комучу.
Затем Щепихин занимал пост начальника штаба Самар¬
ской и Уфимской (с 8 октября 1918 г.) групп войск, а 25 де¬
кабря 1918 г. был произведен в генерал-майоры. В тот пе¬
риод он сработался с командовавшим этими группами
генерал-майором С.Н. Войцеховским. По оценке Щепихи¬
на, Войцеховский «оказался очень деликатным, любезным,
но застенчивым; последнее у него глубоко было скрыто на¬
пускной суровостью и нелюдимостью»11.
Производство в генералы совпало с назначением Ще¬
пихина начальником штаба Западной армии белых. Этот
пост генерал занимал в первой половине 1919 г., в том
числе и в ходе весеннего наступления колчаковских ар¬
мий. Командовал армией известный артиллерист генерал
М.В. Ханжин. На армию возлагалось нанесение главно¬
го удара Восточного фронта белых по красным. Щепихин
разработал план наступательной операции армии, во вре¬
мя которой белым удалось добиться наиболее впечатляю¬
щих успехов в сравнении с другими армиями фронта. При
этом взаимоотношения высшего командного состава кол¬
чаковских войск оставляли желать лучшего. В частности,
Щепихин был враждебно настроен по отношению к Став¬
ке и лично к ее начальнику штаба генералу Д. А. Лебедеву,
которого считал находящимся не на своем месте выскоч¬
кой (к Лебедеву он отрицательно относился еще со вре¬
мен Первой мировой войны). Разумеется, все это влияло
на боевые операции.
Судя по всему, Щепихин обладал необходимыми офи¬
церу Генерального штаба аналитическими и прогности¬
ческими способностями. В частности, он высказывал
опасения в связи с возможным контрударом красных,
что вскоре и произошло. Сохранилась одна из его резо¬
люций по этому поводу: «Переговорите со Ставкой, что¬
бы надавили на Оренбургскую армию в смысле разведки
(особенно тайной). Недопустимо, чтобы при столь широ¬
ком и быстром наступлении не было сведений, кто и куда
1 ГА РФ. Ф. Р-446. Оп. 2. Д. 51. Л. 29.
11 ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 8. Л. 25.

отходит, какие силы там. Конечно, оренбургское казаче¬
ство не совсем еще обольшевичилось, в чем я сильно со¬
мневаюсь. Сведения эти необходимы мне, чтобы решить
вопрос, обеспечен ли наш левый фланг при наступлении
на линию Оренбург — Бузулук или же мы именно должны
идти на него. Если не 6[-м] корпусом (что теперь с оче¬
видностью отпадает), то Беловым; но здесь важно решить,
как направлять Белова: 1) кулаком на Оренбург, 2) кулаком
на Бузулук или же 3) ввиду невыясненности держать этот
кулак между этими направлениями. Только при неполу¬
чении ответа от Оренбургской армии мы будем вынужде¬
ны двигать Белова третьим способом. Признаюсь, весь¬
ма невыгодным, ибо кулак сзади опоздает наверно на оба
пути. Двигать же его решительно на Бузулук при неизвест¬
ности на Оренбургском фронте — можно получить удар
в левый бок»1. Речь шла о действиях Южной группы За¬
падной армии под командованием генерала П. А. Белова
(ранее Белов носил немецкую фамилию и имя Г. А. Вит-
текопф, которые сменил в годы Первой мировой войны
в связи с антигерманскими настроениями в России). Опа¬
сения Щепихина вскоре подтвердились, а белые получили
мощный фланговый удар Южной группы советского Во¬
сточного фронта под командованием М. В. Фрунзе, пере¬
ломивший ход всей операции.
20 мая 1919 г. пост начальника штаба Западной армии за¬
нял генерал К. В. Сахаров. В прощальном приказе по штабу
Западной армии № 64 на следующий день Щепихин писал:
«По воле Верховного правителя и Верховного главно¬
командующего я покидаю пост начальника штаба Запад¬
ной армии.
Покидаю дорогих моему сердцу сотрудников с глубо¬
кой верой в славное будущее Западной армии, возглавляе¬
мой близким мне по духу штабом.
Желаю всем сохранить бодрый дух и спокойное сердце
для грядущих тяжелых трудов.
Из-за идеи вы начали трудную неблагодарную борьбу
с большевизмом, — идейно, не гонясь за материальными вы-
1 РГВА. Ф. 39624. Оп. 1. Д. 69. Л. 126.

годами, вы ее и продолжайте с полным сознанием правды
своего дела.
Бог, совесть и разум вам помощь»1.
29 мая 1919 г. Щепихин с супругой из Уфы отправился
в Омск" для получения нового назначения. Уже 16 июня он за¬
нял пост начальника снабжений Южной армии под командова¬
нием генерала П. А. Белова (в послужном списке, однако, указа¬
на другая дата — 22 мая 1919 г, что едва ли верно, так как армия
была создана днем позже). Отъезд к месту нового назначения
сопровождался переживаниями генерала из-за супруги: «Пе¬
ред самым назначением и отъездом в Южную армию из Ом¬
ска я получил от жены и ближайшего доктора самые точные
заверения, что через семь-восемь м[еся]цев я буду счастли¬
вым папашей.
Небо казалось тогда не столь мрачным, чтобы срочно
протестовать. Я склонил голову перед судьбой.
Жена расставаться не пожелала и выехала со мной
на Челябинск - Полетаеве. Неизвестность полная, что меня
ожидает в Южной армии, и желание заранее, предваритель¬
но устроить помещение для не совсем здоровой жены вы¬
нудило меня ее временно оставить в районе Полетаева: че¬
рез несколько дней я, по обстоятельствам службы, должен
был выехать снова (вернуться) на магистраль для осмотра
заводов и мастерских (по должности начальника] снабже¬
ния армии Белова), захватить жену и с ней уже водворить¬
ся в Южной армии на устроенное (благоустроенное), хотя,
конечно, и временное, пепелище.
Но судьба играет человеком: я потерял связь с женой,
как потеряла связь с главным фронтом и Южная армия»"1.
Находясь в Южной армии, Щепихин стал свидетелем
драматического отступления армии с Южного Урала в Степ¬
ной край летом - осенью 1919 г. Вместе с армией он проде¬
лал путь до города Атбасар Акмолинской области.
Развал Южной армии привел Щепихина к разочарова¬
нию в перспективах дальнейшей борьбы. Впоследствии он
1 РГВА. Ф. 39624. Оп. 1. Д. 106. Л. 9.	$
11 РГВА. Ф. 39624. Оп. 1. Д. 25. Л. 62.
111 ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 10. Л. 5.

написал об этом: «Итак, трагедия, завязавшаяся на берегах
моей родной реки Урала, кончилась.
Она очень характерна для всего Белого движения в Си¬
бири. Сколько легкомыслия, бравады; сколько напрасных
жертв. Какие самолюбия. И как мало истинных чувств и на¬
стоящего бодрого, здорового дарования.
Мы видели, как коренная ошибка, состоящая в прене¬
брежении важным участком общего стратегического фрон¬
та, приводит к крушению самые лучшие замыслы.
И гибнут не только люди, но, что еще важнее и значи¬
тельней, гибнет вера в успех.
Мы видим, как в сложном механизме управления арми¬
ей один промах цепляется за другой и к каким это приво¬
дит результатам.
Мы видели, как сами руководители подчас склонны не¬
серьезно относиться к своему делу, обманутые туманом
ложных стратегических мыслей.
И результат налицо: армия, с таким трудом в муках за¬
рожденная, гибнет без остатка в кратчайший срок без наде¬
жды когда-либо оживить свои дряблые мышцы.
Мы видели, как быстро распадаются непрочные, меха¬
нически спаянные организмы Гражданской войны.
И мы теперь знаем, к чему приводят коренные ошибки
в организации этих организмов — “числом поболее, ценою
подешевле’.
Как в калейдоскопе перед нами проходит целая серия ма¬
леньких наполеонов, с огромным честолюбием, с великим
само- и себялюбием и с весьма ограниченными дарованиями.
Мы видели, как вместе с мусором, лишь обременявшим
организм армии, гибнут и лучшие люди, и лучшие, высшие
организмы. Как затягивает всех без остатка общий развал,
тина, в которой неталантливый полководец и сам увязает,
и тянет в трясину то чистое, прочное, твердое и воодушев¬
ленное, что одно могло бы еще спасти положение.
Как трагически легкомысленно высшее руководство с от¬
вагой, достойной лучшего применения, обволакивает свой
лучший материал чуждым Белому движению суррогатом, вве-
” ряя судьбу этого конгломерата, уже разъедаемого гангреной
с самого начала заражения, бесталанным военачальникам.

Какое, наконец, поразительное пренебрежение челове¬
ком с его индивидуальной и общественной психологией.
Сколько здесь формализма и нежизненного подхода
к самым живучим вопросам.
Какое пренебрежение врагом, как результат самого ост¬
рого непонимания существа Гражданской войны»’. И под¬
водил неутешительный для белых итог: «Стихийно (читай —
случайно) Белое движение зародилось, судьбой суждено ему
было так же стихийно, от стихийных причин, и погибнуть»”.
7 октября 1919 г. Щепихин был зачислен в распоряжение
генерал-квартирмейстера штаба главнокомандующего ар¬
миями Восточного фронта. Щепихин дал емкую характери¬
стику этого периода истории Белого движения на Востоке
России: «Всей своей натурой не выношу позорное зрелище
всякого рода эвакуаций, да еще несвоевременно начатых:
тогда порядок вырывается из рук начальника тыла и эва¬
куация протекает чисто стихийно, тогда она отвратитель¬
на и к ней более приложимо наименование — “бегство”»1”.
Несмотря на генеральский статус, Щепихин в Омске
столкнулся со сложностями в обеспечении себя и супру¬
ги продуктами, одеждой и даже жильем. Супруга генера¬
ла в период его службы в Южной армии вернулась в Омск,
жила в вагоне Щепихина, откуда ее выселили, когда связь
с Южной армией пропала (что, вероятно, усугублялось из¬
вестиями о массовых сдачах белых в плен на Южном Ура¬
ле). Затем свой вагон ей предоставил друг Щепихина гене¬
рал С.Н. Войцеховский. Денег у нее не было, приходилось
продавать вещи и влезать в долги.
Высокий чин приехавшего супруга не облегчил положе¬
ние. 29 октября 1919 г. генерал записал в дневнике: «Мой
личный адъютант каждый вечер таскает с солдатами охап¬
ки дров из чужого склада. С продуктами и того хуже: един¬
ственное спасение питаться всякой дрянью в ресторане.
1 ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 7. Л. 35 об.-Зб.
11 Там же. Л. 36.
111 Щепихин С. А. Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-20 гг. Дневник
генерала русской службы С. А. Щепихина - бывшего начальника штаба войск
белых армий в период Ледяного похода через Сибирь // Н1А. 8. А. 8ЬсЬер1кЫп
соПесйоп. Вох 1. С. 1.

Одеться было так дорого, что все надежды я возлагал
на магазин “Вольного экономического офицерского обще¬
ства”... Говорили, что надо где-то кого-то “подмазать”, но ведь
не мог же я, в самом деле, прибегать к подобным мерам»1.
27 октября 1919 г., согласно послужному списку, Щепи¬
хин был назначен начальником штаба Омской отдельной
группы войск под командованием генерала С. Н. Войцехов¬
ского. Последний, будучи боевым товарищем Щепихина,
пригласил его к себе на службу в штаб. 10 ноября Щепихин
стал начальником штаба Сибирской группы армий, которая
15 ноября была переименована во 2-ю армию. Во время по¬
следовавшего отступления Щепихин принял участие в Си¬
бирском Ледяном походе в Забайкалье. В период похода бе¬
ременная супруга Щепихина потеряла ребенка.
К этому времени относится предположительно связан¬
ный с именем Щепихина инцидент11. В городе Татарске, где
при эвакуации белых творился хаос, исполняющим обязан¬
ности начальника гарнизона подпоручиком И. А. Михеевым
и начальником уездной милиции Н. И. Степановым 18-19 ноя¬
бря были расстреляны шесть политических заключенных
местной тюрьмы. Сделано это было якобы по устному при¬
казу начальника штаба 2-й армии, т. е. Щепихина. Со слов Ми¬
хеева, приказывалось расстрелять всех 16 заключенных, но он
остальных пожалел и отпустил. В ходе расследования выясни¬
лось, что исполнители расстрела Михеев и Степанов в те дни
сильно пьянствовали, пребывая в маловменяемом состоянии.
Свидетельства Михеева содержат внутреннее противоречие:
в своем рапорте он не упоминал о каких-либо указаниях шта¬
ба армии о расстреле, а говорил лишь о приказе проводить
эвакуацию. На допросе показал: «Я и решил ликвидировать
арестованных и оставить город»111. Дежурный генерал штаба
2-й армии генерал-майор М. Н. Фукин, на которого также ссы¬
лался Михеев, показал, что никаких приказаний насчет аре¬
стованных не давал. Отдавался ли в действительности Щепи-
1	Щепихин С.А. Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-20 гг... С. 3-4.
11 Вебер М. И. «Шесть человек политических мною были расстреляны»: доку¬
менты о расстреле заключенных в Татарске 19 ноября 1919 г.// Развитие тер¬
риторий (Новосибирск). 2019. № 3(17). С. 66-67,69-70.
111 Там же. С. 68.

хиным устный приказ о расстреле, неизвестно, и в дневнике
он об этом не упоминает.
После смерти генерала В. О. Каппеля 26 января 1920 г.
Войцеховский стал главнокомандующим Восточным фрон¬
том белых. Щепихин 28 января занял пост его начальни¬
ка штаба. В эмиграции генерал утверждал, что находился
на этом посту с 26 декабря 1919 по 20 марта 1920 г., а затем
стал начальником штаба войск Дальнего Востока1. Однако
это не соответствует действительности.
В Забайкалье Щепихин с 27 февраля 1920 г. стал началь¬
ником штаба командующего войсками Российской восточ¬
ной окраины. 27 апреля 1920 г. он получил знак отличия
военного ордена «За Великий Сибирский поход» под номе¬
ром 4. Его супруга, ехавшая вместе с отступавшей армией,
в тот же день получила знак 2-й степени под номером 13 (ну¬
мерация была единой для всех степеней)11.
Днем ранее, приказом войскам Российской восточной
окраины № 197а от 26 апреля 1920 г., Щепихин был уволен
с поста начальника штаба в шестимесячный отпуск для лече¬
ния за границей111. Формулировка являлась формальностью -
генерал вспоминал, что оставить армию ему пришлось «из-за
политических разногласий» с атаманом Г.М. Семеновым17.
Отпускной билет Щепихина датирован 30 апреля того же
года. В документах отмечено, что Щепихин увольнялся в от¬
пуск за границу на полгода — по 30 октября 1920 г.
Уже 6 мая 1920 г. Щепихины вместе с генералом С. Н. Вой¬
цеховским выехали из Читы в белый Крым, куда Щепихин
прибыл во время эвакуации белых. Маршрут пролегал че¬
рез Харбин и Шанхай, далее морским путем через Суэцкий
канал. Щепихин с супругой эвакуировались в Турцию и про¬
жили в Константинополе до конца апреля 1921 г.у
Об эмигрантском периоде жизни С. А. Щепихина известно
немного. 23 мая 1921 г. Щепихины за свой счет прибыли в Чехо¬
словакию. Поселились в Збраславе под Прагой (ныне - в чер¬
1 АСБ. Т-К21А. 4-0041. Л. 9.
11 Музалевский М.В. От Иртыша до Байкала. Знак отличия военного ордена
«За Великий Сибирский поход». М., 2006.
111 РГВА. Ф. 39532. Оп. 1. Д. 29. Л. 172.	§
17 ГА РФ. Ф. Р-6082. Оп. 1. Д. 6. Л. 17 об.
у ГА РФ. Ф. Р-5826. Оп. 1. Д. 81. Л. 507 об.

те города). Сохранилось описание дома, где жили Щепихины,
оставленное их соседом, выдающимся философом Н. О. Лос-
ским: «В Збраславе мы жили на набережной Влтавы в доме,
принадлежавшем Ф. Прохазке. Часть нижнего этажа была от¬
дана под ресторан, а остальные комнаты сдавались внаем, так
что дом этот был подобием отеля и назывался “Уе1ка Нозрода”.
В “Уе1ка Нозродё” комнаты сдавались по цене сравнительно де¬
шевой, и многие русские эмигранты перебывали в нем: кроме
нас там в различные периоды жили инженер-путеец Николай
Николаевич Ипатьев (в доме которого в Екатеринбурге был
убит государь Николай II и его семья) с женою, московский
промышленник Евгений Павлович Свешников с семьею, проф.
Ефим Лукьянович Зубашев с женою, В. В. Водовозов с женою
Ольгою Александровною (дочерью профессора Введенского),
проф. А. В. Фроловский с женою, генерал С. А. Щепихин с же¬
ною и сыном»1. Причем Щепихины перебрались из «Гран-пан¬
сиона» с плачевными бытовыми условиями именно в две ком¬
наты Ипатьевых. Пансион, в котором разместилась семья, стал
центром русской культурной жизни - здесь эмигранты устраи¬
вали литературные и музыкальные вечера («Збраславские пят¬
ницы»). Щепихин сотрудничал с кружком по изучению миро¬
вой войны при Русском народном университете".
Первое время Щепихины сильно бедствовали. Генера¬
лу приходилось зарабатывать на жизнь в качестве служа¬
щего и заведующего мастерской, контролера в ресторане1".
Позднее (с 1925 г.) Щепихин смог устроиться бухгалте¬
ром в Русский заграничный исторический архив в Праге
(РЗИА), где трудился порой даже сверхурочно (поскольку
приезжал из Збраслава на работу с опозданием)1''. Помо¬
гал (в том числе с трудоустройством) друг семьи генерал
С. Н. Войцеховский, оставшийся и в Чехословакии на во¬
енной службе и занимавший руководящие посты в чехо¬
1 Лосский Н.О. Воспоминания. Жизнь и философский путь. Мюнхен, 1968.
С. 225-226.
"	Подробнее см.: Ганин А. В. Пражский кружок по изучению Первой мировой
войны // Военно-исторические исследования в Поволжье: Сб. науч, трудов.
Саратов, 2017. Вып. 11. С. 4-21; Серапионова Е.П. Русские военные историки
в Чехословакии // Русская акция помощи в Чехословакии: история, значе¬
ние, наследие. Прага, 2012. С. 111-116.
111 ГА РФ. Ф. Р-5826. Оп. 1. Д. 81. Л. 508.
17 АСБ. Т-К21А. 4-0041. Л. 1, 2,13, 25.

словацкой армии. Щепихин работал и в организации «Па¬
мятник освобождения», занимаясь военно-историческими
исследованиями.
28 марта 1922 г. у Щепихиных в Праге родился сын Вадим
(1922-1987). Незадолго до смерти, однако, вдова генерала при¬
зналась, что его настоящим отцом являлся генерал С. Н. Вой¬
цеховский, но ни Щепихин, ни Войцеховский об этом не знали1.
По оценке советской разведки, данной летом 1924 г., Ще¬
пихин считался благорасположенным к эсерам". Щепихин
якобы был избран главой общества «Армия и народ», яв¬
лявшегося скрытой формой офицерского союза. Членом
правления организации также избрали эсера, полковника
Ф.Е. Махина"1. По-видимому, в силу социалистических сим¬
патий отношения с военными организациями белой эмигра¬
ции у Щепихина не складывались. Так, в сентябре 1932 г. он
вступил в Русский общевоинский союз, однако затем вы¬
был из него по рапорту штабс-капитана князя Б. А. (?) Сида-
мон-Эристова17.
Щепихин был в числе эмигрантов — участников анке¬
тирования по вопросам казачества, чьи ответы были опуб¬
ликованы в сборнике «Казачество. Мысли современников
о прошлом, настоящем и будущем казачества», увидевшем
свет в Париже в 1928 г. В своей статье Щепихин подчеркнул
значимость казачества в деле огосударствления имперской
периферии7 и отметил, что верит в будущее казачества.
Генерал Е.И. Балабин вспоминал о Щепихине, которо¬
го знал еще по училищу: «Встретил я его в Чехословакии,
в Праге, в 1934 году. Это был старый, больной, израненный
и не совсем нормальный генерал. Встретились мы с ним как
родные»71. Отметим, что в 1934 г. Щепихину было 54 года,
а израненным его считать не приходится.
1	Вуз^гоч И Озис! §епега1а. КотепГаг к пёкСегут с!окитеп1йт о ЙУоСё а (га§1скёт
копе! 8ег§е)е Уо)сескоузкёЬо. Ргака, 2007.8.307,328,406,409.
11	Русская военная эмиграция 20-40-х годов XX века: Док. и мат. М., 2010. Т. 5:
Раскол. 1924-1925 гг. С. 217.
111 Там же. С. 219, 222-223.
17 ГА РФ. Ф. Р-5796. Оп. 1. Д. 12. Л. 129.
у	Казачество. Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем каза¬
чества. Ростов-на-Дону, 1992. С. 290.
У| Балабин Е.И. Далекое и близкое, старое и новое. М., 2009. С. 49.

Тем не менее возраст и болезни давали о себе знать.
В одном из писем в июне 1940 г. Щепихин отметил, что ис¬
чезновение сына лишило их с женой «совершенно энергии
даже в смысле аккуратности в переписке»1. По-видимому,
речь шла о каком-то непродолжительном эпизоде, посколь¬
ку после этого сын Щепихиных прожил долгую жизнь. Ще¬
пихин писал, предлагая РЗИА еще одну рукопись: «Теперь
я крайне нуждаюсь в деньгах, т. к. в настоящее время нахо¬
жусь в больнице и не в силах ничего предпринять сам... Это
письмо пишет под мою диктовку жена»11.
Умер С. А. Щепихин 18 марта 1948 г. после тяжелой болез¬
ни и похоронен на Ольшанском кладбище в Праге, однако
могила генерала, по всей видимости, утрачена (усилия ав¬
тора этих строк, равно как и других энтузиастов, разыскать
ее успехом не увенчались)111.
Гражданская война предопределила судьбу старшего
брата Щепихина Петра. Петр Арефьевич сражался в рядах
уральских казачьих частей, а в начале 1920 г. при отступле¬
нии казаков в Туркестан умер от сыпного тифа17.
Трагически сложилась судьба друга Щепихина генерала
С.Н. Войцеховского. В эмиграции он достиг высоких постов
в чехословацкой армии, являлся даже военным министром
подпольного чехословацкого правительства. В мае 1945 г.
генерал был арестован контрразведкой Смерш и вывезен
в СССР, где осужден на десять лет исправительно-трудовых
лагерей. Войцеховский не смог пережить это новое испы¬
тание и умер в 1951 г. в Озерном исправительно-трудовом
лагере (Тайшетский район Иркутской области)7 — практи¬
чески в тех местах, через которые за 31 год до того вел под¬
чиненные ему войска во время Сибирского Ледяного похода.
Несмотря на материальные затруднения, С. А. Щепихин
в эмиграции находил возможность заниматься литератур¬
1	АСБ. Т-К21А. 4-0041. Л. 113.
11 Там же. Л. 113 об.
111 Подробную биографическую справку о С. А. Щепихине см.: Ганин А. В., Се¬
менов В. Г. Офицерский корпус Оренбургского казачьего войска 1891-1945:
Биографический справочник. М., 2007. С. 635.
17 Ганин А. В., Семенов В. Г Офицерский корпус Оренбургского казачьего вой¬
ска 1891-1945. С. 634-635.
7	Канинский Г.Г. «...Иначе не мог поступить*. Русский генерал Сергей Николае¬
вич Войцеховский. Биографический очерк. Челябинск, 2003. С. 50.

ным и научным трудом. Он знакомился с рукописями РЗИА
и поступавшей в библиотеку архива литературой, в том чис¬
ле советской. Все это способствовало успешной работе Ще¬
пихина над воспоминаниями.
Щепихин отдавал себе отчет в субъективности сужде¬
ний и оценок непосредственных участников событий, в за¬
висимости эмигрантов от общественного мнения тех стран,
в которых они нашли пристанище, в наличии политиче¬
ской конъюнктуры во многих публикациях. В одной из сво¬
их рукописей он отметил, что «правдивую историю... мы
еще долго будем ожидать, и не нам, не нашему поколению,
суждено ее писать»1. Вместе с тем он подчеркивал огром¬
ную значимость каждого правдивого свидетельства осве¬
домленного современника: «каждое воспоминание приоб¬
ретает особую ценность, если оно предназначается не для
печати, а лишь для хранения на неопределенное время. Та¬
кое задание развязывает руки автору, делает его почти сво¬
бодным в выражении своих мнений и дает ему возмож¬
ность высказать ту свою правду, которая весьма ценна для
будущего историка»". В этом Щепихин оказался абсолют¬
но прав.
Оставленное генералом мемуарное наследие уникаль¬
но. Свои воспоминания он писал на основе дневников
и подготовил по-настоящему монументальный, хотя и раз¬
розненный, мемуарный свод о событиях Первой мировой
и Гражданской войн. В целом, его произведение можно
если не поставить в один ряд с «Очерками русской Смуты»
А. И. Деникина, то, по крайней мере, выделить как не менее
впечатляющее по своему охвату.
Сохранились следующие мемуарные работы Щепихи¬
на: «Тридцать два месяца в штабе 3-й русской армии», «Штаб
3-й армии в Великую войну», «С полком в революцию»,
«Уральское казачье войско в борьбе с коммунизмом», «Ураль¬
ское казачье войско в борьбе с большевиками», «Под стягом
Учредительного собрания» (единственная мемуарная работа
на русском языке, которую Щепихин опубликовал при жиз¬
о
1 ГА РФ Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 10. Л. 2.
11 Там же.

ни1), «Южная армия Восточного фронта адмирала Колчака
(июль — октябрь 1919 года)», «Сибирь при Колчаке», «Семе-
новщина», «Конец Белого движения в Сибири», «Каппелев-
цы в Чите в 1920 году или японская интервенция». В перепи¬
санном виде сохранились выдержки из дневника Щепихина
за январь - апрель 1918 г., а также копия дневника за пери¬
од конца 1919 - начала 1920 г. Судьба подлинников и осталь¬
ных дневников, положенных в основу многочисленных ме¬
муарных работ генерала, неизвестна.
В связи с материальными трудностями Щепихин нередко
дублировал свои рукописи в разных редакциях и продавал
их различным эмигрантским архивам. В результате его мате¬
риалы оказались как в РЗИА в Чехословакии (и после Второй
мировой войны попали в СССР, а ныне находятся в собрании
Государственного архива Российской Федерации), так и в Гу-
веровском архиве в США. Все это предопределяет значитель¬
ную сложность изучения мемуарного наследия Щепихина.
Для понимания характера оставленных генералом сви¬
детельств представляет интерес его обращение в РЗИА:
«Предлагаемая вниманию архива моя рукопись является
первым залпом той цепи событий Гражданской войны на Во¬
стоке России, участником коих я был.
Роль, выпавшая на мою долю во всех описываемых со¬
бытиях, далеко не рядовая, а потому и мои записи в дневни¬
ках носят зачастую характер не детализации событий, а об¬
щих зарисовок (полотен) переживаний, настроений и самого
хода этих событий.
Детали, безусловно, для истории не менее важны,
но я по своему положению являлся достаточно крупным
руководителем и участником в описываемые периоды Гра¬
жданской войны, а потому, естественно, и мои мысли тогда,
заносимые на страницы дневников, касались предмета еп
§гоз", оставляя детали на долю тех распоряжений (прика¬
зов, телеграфных и телефонных разговоров) и специальных
документов (сводок, листовок и т. п.), которые одни могут
правдиво их выявить (если они где-либо сохранились), но ко¬
1	Щепихин С. А. Под стягом Учредительного собрания // Гражданская война
на Волге в 1918 г. Прага, 1930. Сб. 1. С. 165-213.
11	Еп §го8 (фр.) - в основном.

торые в то же время, по существу своему, являются лишь ре¬
зультатом, развитием тех общих картин, которые зарисова¬
ны в моих дневниках и, в их производной, моих рукописях.
Поэтому я бы хотел заранее предупредить лиц, знакомя¬
щихся с описываемыми периодами, от предвзятого мнения,
что в рукописях много общих рассуждений, которые легко за¬
подозрить, что они ведутся розС ГасШт1: общие рассуждения
неизбежно должны были иметь место, так как из этих общих
идей уже выявлялись и те частности, конкретные распоряже¬
ния, которые выливались в форме определенных документов.
За недостатком свободного времени (не материала)
я, к сожалению, лишен возможности одновременно предло¬
жить рукопись по всем периодам эпохи Гражданской войны.
Кроме того, одно из звеньев этой эпохи естественно вы¬
падает, так как соответствующая этому частному периоду
рукопись мной предложена одновременно с этим для напе¬
чатания в имеющем появиться в недалеком будущем “сбор¬
нике Волжского движения”11.
Этот период, второй и следующий за предлагаемой ар¬
хиву рукописью, касается событий, связанных только с дея¬
тельностью “Комуча” в Самаре.
Третий период, который я также предполагаю пред¬
ложить архиву, обнимает события от падения “Комуча”
до оставления Омска войсками адм[ирала] Колчака, т. е. пе¬
риод “Колчаковщины”. И четвертый период — анабазис чеш¬
ских и белых русских войск через всю Сибирь.
Во втором периоде (Комуча) я являлся начальником
штаба войск Поволжского фронта.
В третьем (“Колчаковщина”) — начальником штаба,
а одно время начальником снабжения одной из армий фрон¬
та адм[ирала] Колчака111.
В четвертом — начальником штаба войск белых, т. н.
“каппелевцев’»1У.
1	Розе ГасШт (лат.) - после сделанного.
11 Речь идет о публикации: Щепихин С.А. Под стягом Учредительного Собра¬
ния. Сам Щепихин этой публикацией был недоволен, так как она подверг¬
лась редакторской правке смыслового характера (см.: ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1.
Д. 8. Л. 2).	$
111 Речь идет о Западной и Южной армиях соответственно.
17 ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 6. Л. 2.

Судьба родного Уральского войска в эпоху Гражданской
войны волновала генерала и в эмиграции. В 1933 г. Щепи¬
хин добивался от управляющего РЗИА разрешения рабо¬
тать с документами, касавшимися истории уральского ка¬
зачества1. Просьба была отклонена. При этом сам Щепихин
предлагал архиву приобретать различные документальные
материалы по истории Гражданской войны в Уральском
казачьем войске11. Подобная несправедливость вынудила
Щепихина осенью 1933 г. обратиться с повторной прось¬
бой к управляющему РЗИА: «На поданное мной заявление
с просьбой разрешить для моих трудов пользование неко¬
торыми документами (рукописями), в свое время приобре¬
тенными в собственность архива, последовал отказ.
В архив мной проданы были разновременно несколь¬
ко рукописей, которыми, я это знаю, пользуются некото¬
рые лица с неизвестной мне целью. Право на это было дано
этим лицам администрацией архива при условии согласия
на то автора, т. е. моего.
Я в свое время заявил, что ничего не имею ни за, ни про¬
тив, так как рукописи проданы мной в полную собствен¬
ность архива и последний волен распоряжаться ими вклю¬
чительно до напечатания таковых.
В настоящий момент, раз отказано мне в пользовании
архивными документами, то и я, с[о] своей стороны, если
это имеет значение, не могу дать своего согласия на ис¬
пользование моих рукописей (бывших моих) для каких бы
то ни было целей частными лицами»111.
Несмотря на трудности с доступом к архивам, Щепихин
посвятил истории уральского казачества несколько произве¬
дений. Это хранящиеся в личном фонде Щепихина в Государ¬
ственном архиве Российской Федерации воспоминания «С пол¬
ком в революцию» (написаны в 1928 г.), посвященные периоду
командования Щепихиным 2-м Уральским казачьим полком17,
недатированные воспоминания «Уральское казачье войско
в борьбе с коммунизмом», составленные по дневнику автора7,
1 АСБ. Т-К21А. 4-0041. Л. 83.
11 Там же. Л. 86.
”	111 АСБ. Т-К21А. 4-0041 Л. 92-92 об.
17 ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 4. Л. 27-61 об.; Д. 5. Л. 1-16.
у ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 6. Л. 1 -38 об.

а также выявленный нами в Гуверовском архиве в США объ¬
емный мемуарно-исследовательский труд «Уральское казачье
войско в борьбе с большевиками». Последнее произведение
было завершено Сергеем Арефьевичем в мае 1935 г.
Составленные по дневнику воспоминания «Уральское
казачье войско в борьбе с коммунизмом» посвящены пе¬
риоду осени 1917 — весны 1918 г., свидетелем и участником
событий которого Щепихин и был, находясь в должности
начальника штаба войска. В отличие от них, мемуарно-ис¬
следовательский труд «Уральское казачье войско в борьбе
с большевиками» охватывает всю историю участия ураль¬
ских казаков в Гражданской войне, касаясь в том числе тех
событий, о которых Щепихин знал лишь понаслышке.
Последняя работа имеет подзаголовок — «Исторический
материал для исследования периода гражданских войн в Рос¬
сии, собранный генералом русской службы, по происхожде¬
нию уральцем С. А. Щепихиным». Эта рукопись содержит
семь глав (краткий исторический очерк Уральского казачье¬
го войска; переживания уральских казаков в первые месяцы
революции (по дневнику Щепихина); подготовка Уральско¬
го войска к борьбе с большевиками; первый период борь¬
бы (оборонительный) (июнь 1918 — март 1919); снова власть
Войскового атамана; последние дни Уральской армии; исход
уральцев с родины зимой 1920 г.). Кроме того, в работе имеют¬
ся многочисленные отступления, включающие свидетельства
очевидцев и документальные приложения. В мае 1935 г. руко¬
пись была продана генералом Гуверовскому архиву «в полную
собственность библиотеки имени Хувера1» за 150 долларов.
Щепихин был квалифицированным офицером-геншта¬
бистом, ярым противником большевиков. Эмигрантские ме¬
муары Щепихина в определенной степени позволяют судить
и о характере их автора. Работы Щепихина пронизаны пес¬
симизмом и критикой. Подчас не стесняясь в выражениях,
генерал бичевал командный состав белых, подмечал разно¬
образные промахи военного строительства. Репутация крити¬
ка существующих порядков закрепилась за Щепихиным еще
в период Гражданской войны”. Однако эта критика не всегда
’ Гувера.
11 Например: РГВИА. Ф. 977. Оп. 1. Д. 55. Л. 19.

была объективной и обоснованной, В ряде случаев чувству¬
ется обида человека, которого не оценили по достоинству.
Наиболее ярок пример, когда Щепихин осудил штаб Юж¬
ной армии за то, что его офицеры мало выпивали1. Нетруд¬
но предположить, что, если бы офицеры штаба пили много,
Щепихин осудил бы их и за это. Характеристики друга и од¬
нокашника Щепихина по корпусу, училищу и академии ата¬
мана Дутова полны желчи и исключительно негативны. Дума¬
ется, это тоже не случайность. Щепихин, несомненно, более
способный к военному делу, не сумел достичь той всероссий¬
ской известности, какой добился его менее талантливый то¬
варищ. По-видимому, это и побудило Щепихина вспомнить
нелицеприятные для Дутова эпизоды из их общего прошло¬
го, вплоть до детских прозвищ, ябедничества и использова¬
ния Дутовым связей отца при продвижении по службе, пред¬
ставить будущего атамана серой личностью без каких-либо
способностей". Критической оценки Щепихина удостоился
и атаман Уральского казачьего войска В. С. Толстов. По мне¬
нию мемуариста, Толстов был человеком резким, темпера¬
ментным, но безграмотным, приведшим уральцев к гибели.
Мемуары Щепихина, несмотря на их субъективность,
порой чрезмерный скептицизм и саркастичность автора,
являются одним из важнейших и практически не введен¬
ных в научный оборот источников по истории Гражданской
войны на Востоке России. Воспоминания написаны трудно¬
читаемым почерком, что предопределяет значительную
сложность работы с ними. К сожалению, ошибки памяти, пу¬
таница в именах, отчествах и фамилиях встречаются в них
достаточно часто. Тем не менее это не снижает ценности ис¬
точника. Хочется надеяться, что эти важные свидетельства
осведомленного участника событий Первой мировой и Гра¬
жданской войн в обозримом будущем станут общедоступ¬
ными в полном объеме.
А. В. Ганин, доктор исторических наук
%	1 ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 7. Л. 8 об—9.
11 Эти характеристики Щепихина опубликованы в: Ганин А. В. Атаман А. И. Ду¬
тов. М„ 2006. С. 41,48,51, 54-56,109-110.

Дневник Сибирского Ледяного похода
и воспоминания о событиях 1920 года
в Забайкалье генерала С. А. Щепихина
как исторический источник
Публикуемые впервые дневник С. А. Щепихина «Сибир¬
ский Ледяной поход белых армий в 1919-20 гг.» и воспоми¬
нания «Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская ин¬
тервенция» сохранились в архиве Гуверовского института
Стэнфордского университета в США и неизвестны большин¬
ству специалистов по истории Гражданской войны в России
и Белого движения1.
Эти материалы представляют собой авторизованный
машинописный текст с рукописными исправлениями. Судя
по расписке Щепихина от 23 февраля 1933 г., дневник был
продан им в 1933 г. Военной библиотеке Гувера, скупав¬
шей свидетельства по истории Гражданской войны в Рос¬
сии: «Проданную Военной библиотеке Хувера" в Калифор¬
нии мою рукопись “Сибирский Ледяной поход белых армий
в 1919-20 гг.” обязуюсь не передавать в копию ни в какое
Ранее публиковался лишь краткий отрывок из дневника Щепихина о прохо¬
де каппелевцев мимо Иркутска: Щепихин С А. Страницы из дневника / публ.
П. А. Новикова // Земля Иркутская. 2006. № 3 (31). С. 107-110.
Гувера.

другое учреждение и в печать»1. За это Щепихину обещали
выплатить 150 долларов.
Дневник Сибирского Ледяного похода является доку¬
ментом исключительной исторической ценности, посколь¬
ку представляет собой одно из самых детальных описаний
предыстории и хода грандиозного отступления белых ар¬
мий Востока России по Сибири в Забайкалье в конце 1919 -
начале 1920 г. В некоторой степени дневник пересекается
с частью воспоминаний Щепихина «Конец Белого движе¬
ния в Сибири».
Хронологически те события отступления главных сил
колчаковских армий, которые впоследствии получили на¬
именование Сибирского Ледяного похода, охватывали пе¬
риод с середины ноября 1919 г., когда белые оставили Омск,
до середины февраля 1920 г., когда отступающие войска до¬
брались до Забайкалья.
Обрисуем ту обстановку, которая предшествовала Си¬
бирскому Ледяному походу.
В ходе Тобольско-Петропавловской операции части
Красной армии в середине октября 1919 г. перешли в на¬
ступление на Восточном фронте. Боевой состав колчаков¬
ских армий к 25 октября 1919 г., по данным советской раз¬
ведки, насчитывал 40150 штыков, 13614 сабель, 173 легких
и 19 тяжелых орудий, 587 пулеметов11. У красных на Восточ¬
ном фронте к 1 ноября 1919 г. имелось 91402 штыка, 7296 са¬
бель при 304 орудиях и 1211 пулеметах"1.
29-30 октября 1919 г. красные заняли Петропавловск
и начали практически безостановочное преследование бе¬
лых вдоль Транссибирской магистрали. В ходе наступления
к Петропавловску темп продвижения частей 5-й советской
1	Щепихин С. А. Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-20 гг. Дневник
генерала русской службы С. А. Щепихина - бывшего начальника штаба войск
белых армий в период Ледяного похода через Сибирь // Н1А. 8. А. ЗЪсЬерйсЫп
соПесНоп. Вох 1. Страница не нумерована.
11	Подробнее см.: Ганин А. В. Реконструкция боевого расписания казачьих войск
Урала, Сибири и Дальнего Востока по состоянию к 25 октября 1919 г. // Ка¬
зачество России в Белом движении. Белая гвардия. Исторический альманах.
М„ 2005. № 8. С. 302-304.
111 Директивы командования фронтов Красной армии (1917-1922 гг.): Сб. док.
М., 1978. Т. 4: Материалы, указатели. С. 111.

армии достигал 16-18 километров в сутки1. С окончанием
Тобольско-Петропавловской операции организованное со¬
противление колчаковцев было сломлено, началось мето¬
дичное добивание остатков белого Восточного фронта. По¬
ложение белых усугублялось всплеском эпидемии тифа.
Главнокомандующий армиями Восточного фронта гене¬
рал М. К. Дитерихс считал, что Омск оборонять невозмож¬
но, однако Верховный правитель адмирал А. В. Колчак тре¬
бовал удержания столицы белой Сибири по политическим
причинам. План Дитерихса сводился к образованию в глубо¬
ком тылу (в районе Томска, Новониколаевска и Мариинска)
крупных стратегических резервов при оставлении на фрон¬
те заслона из сильных арьергардов11 с тем, чтобы, укомплек¬
товав резервы, нанести контрудар. Однако выполнимость
подобного плана в условиях развала колчаковского фронта
и тыла и небоеспособное™ войск была крайне сомнитель¬
ной. Отвод в тыл частей 1 -й армии привел к тому, что они по¬
пали под эсеровское влияние и разложились, а сил на фрон¬
те осталось еще меньше. Как бы то ни было, в результате
разногласий Дитерихсу пришлось оставить пост главноко¬
мандующего, эту должность получил генерал К. В. Сахаров,
обещавший Колчаку удержать Омск.
Сменились и другие представители высшего команд¬
ного состава. 3-ю армию возглавил генерал В. О. Каппель,
2-ю — генерал С.Н. Войцеховский. Опытного генерал-майо¬
ра П.Ф. Рябикова в должности начальника штаба главноко¬
мандующего сменил сослуживец Сахарова генерал-майор
В. И. Оберюхтин, по оценке генерал-лейтенанта Д. В. Филать-
ева, «совершеннейший младенец»111. Сам Филатьев стал по¬
мощником Сахарова по части снабжения.
Однако 14 ноября колчаковцы оставили Омск и нача¬
ли отходить на Новониколаевск, город был занят частя¬
ми 27-й стрелковой дивизии. В плен в районе Омска попало
более 30000 человек из тыловых частей, красным доста¬
лись 31 000 винтовок, 19 миллионов патронов, около тыся-
1 Воробьев В. Ф. Тобольско-Петропавловская операция. М., 1939. С. 81.
11 Петров А. А. Эволюция планов командования белого Восточного фронта
в сентябре-декабре 1919 года // Генерал Дитерихс. М., 2004. С. 308-309.	§
ш Филатьев Д.В. Катастрофа Белого движения в Сибири 1918-1922. Воспоми¬
нания очевидца. Париж, 1985. С. 93.

чи пулеметов, 34 орудия, 199000 ручных гранат1. Сдача Ом¬
ска, по мнению колчаковского министра иностранных дел
И. И. Сукина, обозначала конец конструктивного периода
колчаковской эпопеи и переход к отчаянному спасению11.
Катастрофа колчаковского Восточного фронта разра¬
сталась. Из-за ошибок командования пострадали десятки
тысяч солдат и офицеров. Опасаясь большевистских ре¬
прессий, с колчаковскими армиями отступали тысячи гра¬
жданских беженцев, в том числе члены семей офицеров
и солдат. Преследование белых после взятия Омска было
возложено на части 5-й армии, в состав которой 25 ноя¬
бря из 3-й армии были влиты 30-я и 51-я стрелковые диви¬
зии, в результате ее численность достигла 200 000 человек.
Скорость преследования белых достигала 25-30 киломе¬
тров в сутки, иногда доходя до 40 километров в сутки. При
таких темпах отхода белые не имели шансов закрепиться
на каком-либо рубеже.
Управление отступавшими остатками колчаковских ар¬
мий было нарушено. Войска, пытаясь оторваться от пре¬
следовавших красных, передвигались в эшелонах, растя¬
нувшихся на десятки километров, боевые части смешались
с тылом, из-за закупорки движения в районе Новонико¬
лаевска паровозы замерзали, отступавшие пересажива¬
лись на сани (главнокомандующий генерал Каппель со сво¬
им штабом пересел на сани 22 декабря), двигались верхом
и пешком, вместе с армией отступали тысячи беженцев. По¬
сле отъезда из Омска Колчак фактически утратил контроль
над ситуацией, постоянно колебался в принятии тех или
иных решений. По свидетельствам очевидцев, Верховно¬
му правителю изменило и чувство реальности111. Все это до¬
бавлялось к прежним упущениям. Как отмечал генерал Ще¬
пихин, комплектованию штаба 2-й армии, видимо, не было
уделено необходимого внимания, подбор кадров носил слу¬
чайный характер, «ни спайки, ни даже простого содружества
в работе не было и в помине... все чины сидели по своим уг¬
1 Эйхе Г.Х. Опрокинутый тыл. М., 1966. С. 336.
11	Записки Ивана Ивановича Сукина о Правительстве Колчака // За спиной
Колчака: Документы и материалы. М., 2005. С. 510.
111 ФилатъевД.В. Катастрофа Белого движения... С. 96-97,104.

лам, не имея особого желания встречаться и общаться с дру¬
гими работниками штаба»1.
О катастрофическом состоянии колчаковских армий
свидетельствовал предшественник Щепихина на посту на¬
чальника штаба 2-й армии генерал-майор К. К. Акинтиев-
ский. Он отмечал, описывая события сентября 1919 г. (с тех
пор по мере отступления белых положение армии толь¬
ко ухудшалось), что «организация [2-й армии] по-прежне¬
му оставалась самой безобразной. Армия силою в корпус —
всего-то 27 000 бойцов — состояла из 85 отдельных частей.
Целых 8 бутафорских дивизий и бригад силою от нормаль¬
ного батальона до трех... И всего 121 кадровый офицер
на 1792 военного времени...
Эта уродливая организация с пышными титулами ча¬
стей создалась путем импровизации в порядке и условиях
Гражданской войны и касаться ее сейчас не было ни време¬
ни, ни возможности. Приходилось брать вещи как они были,
иного выхода не было.
1[-я] Сиб[ирская] армия, состоявшая из 2 “дивизий”
(1[-й] Сиб[ирской] ген[ерала] Укке-Уговец11 (из чехов) и 2[-й]
Сиб[ирской] ген[ерала] Зиневича) и Егерской бригады, име¬
ла еще меньшую численность, чем наша армия, и не в при¬
мер худший по качествам состав, особенно офицерский, на¬
бранный в порядке партийной бело-зеленовщины.
3-я армия была самой лучшей по качествам и самой
сильной по боевому составу. Численность ее превосходи¬
ла нашу, по меньшей мере, раза в два. Большинство солдат
были добровольцы, а офицерский состав имел много кадро¬
вых офицеров»111.
Положение усугублялось произволом недавних союз¬
ников белых — чехословаков, ранее охранявших Транс¬
сибирскую железную дорогу. Чехословаки теперь сняли
с себя все обязательства и задерживали все русские эше¬
лоны западнее станции Тайга, пропуская на восток только
1 Щепихин С. А. Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-20 гг. Дневник
генерала русской службы С. А. Щепихина - бывшего начальника штаба войск
белых армий в период Ледяного похода через Сибирь // Н1А. 8. А. 8ЬсЬер1кЫп
соПесйоп. Вох 1. С. 28.
11 В документе ошибочно — Уго-Уговец.
111 Акинтиевский К. К. Гражданская война // ВАК. К. К. Актйеузки Рарегз. Вох 1.

свои собственные. Пользуясь бессилием белых, они пове¬
ли себя как в завоеванной стране — отбирали у беженцев
исправные паровозы и эшелоны, причем взяли в Краснояр¬
ске даже два паровоза из эшелона самого Колчака1. Гене¬
рал Каппель в этой связи вызвал командующего чехосло¬
вацкими войсками генерала Я. Сырового на дуэль, но ответа
не получил. В одночасье белые оказались отрезаны от сво¬
его тыла. Впрочем, никакой помощи от тыла нельзя было
ожидать и без вмешательства чехословаков. Движение эше¬
лонов по Транссибу осуществлялось «лентами» в одну сто¬
рону. Соответственно, в сторону фронта, если его так мож¬
но назвать, не могли двигаться ни эшелоны с пополнениями,
ни с боеприпасами. К тому же ни тех, ни других не было. Тем
не менее генерал Сахаров не оставлял беспочвенных про¬
жектов перехода в контрнаступление, в частности на Оби.
Кроме того, он планировал свернуть 1-ю армию Пепеляе¬
ва в корпус, что привело к печальным последствиям для са¬
мого Сахарова.
Темп отступления увеличивался. Если, по наблюде¬
нию генерал-майора Ф. А. Пучкова, от Тобола до Иртыша
фронт отступал в среднем на 10 верст в сутки, то от Иртыша
до Оби — на 12-13 верст, а от Оби до Томи — на 25-28 верст.
Отдельные суточные переходы достигали 45 верст". Разло¬
жение белых армий прогрессировало по мере ухудшения
обстановки на фронте, затронув даже высший командный
состав. Известно несколько случаев серьезных нарушений
дисциплины колчаковскими генералами и штаб-офицерами
в конце 1919 — начале 1920 г.
17 ноября 1919 г. во Владивостоке поднял мятеж против
Колчака бывший командующий Сибирской армией Р. Гайда,
ранее уволенный из армии с лишением чина генерал-лей¬
тенанта. После подавления мятежа, поддержанного эсера¬
ми, Гайда был выслан в Чехословакию. Командующий Се¬
верной группой войск 2-й армии генерал-майор П.П. Гривин,
несмотря на директиву не отходить без сопротивления, от¬
дал приказ об отходе в район города Каинска (ныне — город
1 Вырыпаев В. О. Каппелевцы // Каппель и каппелевцы. М., 2007. С. 321.
11 Пучков Ф.А. 8-я Камская стрелковая дивизия в Сибирском Ледяном походе //
Каппель и каппелевцы. С. 417.

Куйбышев Новосибирской области). 22 ноября командую¬
щий армией генерал С. Н. Войцеховский потребовал от Гри-
вина выполнить приказ или сдать командование. После от¬
каза Гривина выполнить это распоряжение Войцеховский
застрелил его за неисполнение боевого приказа*.
Генерал К. К. Акинтиевский считал это убийство не¬
оправданным: «Этот случай произвел вообще тяжелое впе¬
чатление ненужного и не вызываемого обстановкой убий¬
ства. Для нас было очевидно, что стрельба Войцеховского
была следствием его собственного неумения подойти к Гри-
вину и что убийство лучшего начальника группы 2[-й] ар¬
мии — вредный жест. Нет спора, что для поддержания дис¬
циплины эта мера и законна, и хороша, но для этого сначала
надо дисциплинировать войска и, в первую очередь, высший
командный состав. Вся Сибирь и, конечно, армия знала во¬
пиющие случаи не только неподчинения, но бунтов против
Верховного, главари которых не только не карались, но по¬
лучали чины и отличия — бунт атамана Семенова, бунт Гай¬
ды, выступление (екатеринбургское) Пепеляева и т. д.
Эти вопиющие примеры не могли не подорвать в корне
всякое уважение к власти и не расшатать последние про¬
блески дисциплины, чудом еще сохранившиеся в армии.
У Войцеховского были другие способы заставить Гривина
повиноваться, стоило лишь быть до проступка Гривина бо¬
лее тактичным и вежливым, а после вспомнить обстановку
и общую пользу. Убийством Гривина Войцеховский атаман¬
ства не искоренил, а внес окончательный развал в лучшую
группу армии.
У Сахарова и Верховного стрельба Войцеховского вы¬
звала полное одобрение — “наконец-то” решительные меры!
Увы, обычное явление в условиях безвольных диктатур и об¬
щей антидисциплинарной атмосферы, когда за такие край¬
ности хватаются, не имея воли и сил не допускать преступ¬
лений против дисциплины»11.
9 декабря 1919 г. командующий 1-й Сибирской армией
генерал-лейтенант А. Н. Пепеляев с братом, колчаковским
1	Купцов И. В., Буяков А. М., Юшко В.Л. Белый генералитет на Востоке России
в годы Гражданской войны: Биографический справочник. М., 2011. С. 149.
11 Акинтиевский К. К Гражданская война // ВАК. К. К. АкМеузкп Рарегз. Вох 1.

премьер-министром В. Н. Пепеляевым, будучи недовольны
неумелым, по их мнению, руководством командующего Во¬
сточным фронтом генерал-лейтенанта К. В. Сахарова, сме¬
стили его с должности и арестовали на станции Тайга1. Кол¬
чак, не располагавший тогда реальной силой, был вынужден
смириться с такими действиями. Место Сахарова, освобо¬
жденного из-под ареста уже вечером следующего дня, за¬
нял генерал-лейтенант В. О. Каппель.
Помимо антидисциплинарных проступков лиц команд¬
ного состава начались вооруженные мятежи. Начальник
гарнизона Новониколаевска и командир 2-го Барабинско-
го полка полковник А. В. Ивакин в ночь на 7 декабря 1919 г.
предпринял попытку арестовать в Новониколаевске гене¬
рала К. В. Сахарова, а после ее провала - штаб 2-й армии
во главе с генералом Войцеховским. Однако и эта попытка
не удалась, Ивакин был арестован и застрелен.
Командующий войсками Енисейского района и началь¬
ник гарнизона Красноярска генерал-майор Б. И. Зиневич
поднял восстание против Колчака, а 23 декабря 1919 г. на¬
правил Колчаку ультиматум с требованием передать власть
Земскому собору, после чего по телеграфу сдал Красноярск
красным. В результате выступления Зиневича поезд Колча¬
ка оказался отрезан от колчаковских армий, еще не добрав¬
шихся до Красноярска, что предопределило трагическую ги¬
бель Верховного правителя.
Еще одним примером утраты доверия к руководству
в среде высшего командного состава стал ответ генерала
Дитерихса на декабрьское предложение Колчака вновь воз¬
главить фронт. Дитерихс соглашался при условии незамед¬
лительного отъезда Колчака за пределы Сибири.
Рядовая масса колчаковцев была деморализована. 7 де¬
кабря в Новониколаевске вспыхнуло восстание во 2-м Бара-
бинском полку, подавленное 5-й польской дивизией. 17 де¬
кабря в Томске восстали части 1-й армии, а 23 декабря, как
уже отмечалось, в Красноярске восстал местный гарнизон.
На фронте события развивались стремительно. 10 дека¬
бря красные вступили в Барнаул и Семипалатинск (ранее за-
1 Купцов И. В., Буяков А. М., Юшко В. Л. Белый генералитет на Востоке России.
С. 405-406,485.

нят партизанами), 13 декабря взяли Бийск и Каркаралинск,
14 декабря — Новониколаевск. В районе последнего крас¬
ные захватили свыше 30000 колчаковских солдат и офице¬
ров, 88 орудий, 200 автомашин и т. д.1 К середине декабря
1919 г. красные вышли на линию реки Обь, 20-21 декабря
без боя был занят Томск, 26 декабря красные взяли Кузнецк,
28 декабря — Мариинск, 2 января 1920 г. — Ачинск. То, что
не сделали красные, сделали за них лютые сибирские мо¬
розы и отсутствие у белых надлежащей амуниции. Условия
безостановочного отступления по тайге, усугублявшиеся
сильными морозами и эпидемией тифа, были чудовищны.
Тифом переболело большинство участников похода (напри¬
мер, в штабе 8-й Камской стрелковой дивизии 50% офице¬
ров и 100% солдат11). Эпидемия перекинулась на местное
население, а от него на преследовавшие части 5-й совет¬
ской армии.
В отступлении участвовали 2-я и 3-я армии белых, тогда
как остатки 1-й армии, ранее отведенные в тыл, разложились
во время начавшихся антиколчаковских восстаний в сибир¬
ских гарнизонах. Был шанс закрепиться на выходах из тай¬
ги, где оборона могла держаться незначительными силами
при наличии пулеметов и запаса патронов. Это позволяло
приостановить стремительное отступление колчаковцев
и привести войска в относительный порядок. Однако приказ
о защите выходов из тайги, подписанный Каппелем, не по¬
лучили даже штабы корпусов 3-й армии111.2-я армия должна
была отступать вдоль Сибирского тракта и железной до¬
роги, тогда как 3-я армия белых, прикрывавшая направле¬
ние на Бийск и Барнаул, должна была до 120 верст пройти
по лесной просеке (переселенческому тракту) в Щегловской
тайге (от района Томска до Алтая), где почти не было насе¬
ленных пунктов. Просека была забита санями с беженцами
в три ряда, движение, несмотря на мороз, было крайне мед-
ленным1У. Обозы никем не управлялись, координации дей¬
ствий не было, приказы не выполнялись. Замерзали люди
1 Эйхе Г.Х. Опрокинутый тыл. С. 339.
11 Пучков Ф.А. 8-я Камская стрелковая дивизия. С. 469.
111 Там же. С. 422.
17 Серебренников И. И. Гражданская война: Великий отход. М., 2003. С. 56.

и лошади. Взаимопомощи не было. Помощник главнокоман¬
дующего фронтом по части снабжения генерал Д. В. Филать-
ев, придавленный упавшей лошадью, полчаса пролежал в су¬
гробе. Мимо проехали сотни саней с солдатами, но никто
не отозвался на крики о помощи. Впрочем, генералу повез¬
ло — он смог выбраться самостоятельно и не замерзнуть1.
Однако немало было аналогичных случаев с иным исходом.
При отступлении на узкой просеке были брошены ар¬
тиллерия и несколько тысяч подвод, что на некоторое время
заблокировало красным возможность преследования. По¬
мощь частям РККА оказывали сибирские партизаны, совер¬
шавшие диверсии на железной дороге, устраивавшие засады
и нападения на белых. 29 декабря 3-я армия вышла из тайги.
У станции Минино, западнее Красноярска, 2-я и 3-я армии
белых соединились. Однако на этом злоключения колчаков¬
цев не закончились, так как дальнейшее движение было не¬
многим легче. К тому же красные продолжали активные дей¬
ствия. Никто не был застрахован от попадания в плен. Так,
начальник штаба 3-й армии генерал-майор С. Н. Барышни¬
ков едва не попал в плен к красным при окружении штаба
армии в районе станции Кемчуг.
В результате боев 4-7 января 1920 г. красные закре¬
пились в районе Красноярска, где в плен сдалось около
60000 колчаковцев. Красным достались в качестве трофе¬
ев более 200 орудий. Об уровне боеспособности белых в это
время свидетельствует тот факт, что они отказались от на¬
ступления на Красноярск, лишь увидев на железной дороге
бронепоезд, который, как выяснилось, принадлежал поля¬
кам и даже не открывал огня. На следующий день, несмотря
на распоряжения Каппеля, несколько тысяч солдат перед
Красноярском не пожелали вылезать из саней, в которых
ехали, чтобы обстрелять пехотную полуроту, высланную
из города". Солдаты устали от бесконечного бессмыслен¬
ного отступления и в массовом порядке сдавались в плен
красным.
Белое командование некоторое время не знало, на ка¬
кие силы еще могло рассчитывать, и предпочло безоста-
1 Филатьев Д. В. Катастрофа Белого движения... С. 99.
11 Тамже. С. 101.

новочное бегство, хотя, как выяснилось, красные прекра¬
тили преследование1. Красноярск поглотил силы красных,
которые занялись трофеями. Стихийный отход белых был
слабо управляем. Как свидетельствовал генерал Филать¬
ев, «то было уже не войско, а панически настроенная толпа,
тупо, без всякой мысли, стихийно стремившаяся на восток
в чаянии где-то, за каким-то рубежом оторваться от красных
и почувствовать себя в безопасности. Наступил момент жи¬
вотного страха»". Паника была столь велика, что колчаков¬
цы предпочитали при звуке выстрелов бросать все, запря¬
гать лошадей и убегать. Этим пользовались их же товарищи
по несчастью, шедшие следом, например, чтобы захватить
хорошие избы с приготовленной их предшественниками
пищей"1.
Остатки отступавших белых армий обошли Красноярск
и вышли по Енисею к устью его притока — реке Кан. Основ¬
ные силы двинулись по льду реки Кан в сторону Канска —
к железной дороге. Во время отступления генерал Каппель
провалился в полынью, в результате чего заболел двусто¬
ронним крупозным воспалением легких и гангреной ниж¬
них конечностей. 25 января Каппель передал командование
генералу Войцеховскому, а на следующий день скончался.
Между тем 15 января частями 30-й стрелковой дивизии
был занят Канск, 31 января части РККА заняли Нижнеудинск.
30 января произошел крупный бой у станции Зима (около
260 километров от Иркутска), после которого остатки бе¬
лых армий перешли в наступление на Иркутск.
В конце декабря 1919 г. начались антиколчаковские вос¬
стания в городах и гарнизонах Восточной Сибири. Произо¬
шли выступления в Черемхове (железнодорожная станция
в 135 километрах западнее Иркутска), Киренске, в пери¬
од с 27 декабря 1919 по 5 января 1920 г. произошло вос¬
стание в Иркутске, где власть перешла к эсеровскому По¬
литическому центру. 4 января Колчак, заблокированный
в своем поезде между Красноярском и Иркутском, пере¬
дал полномочия Верховного правителя России генералу
1 Пучков Ф.А. 8-я Камская стрелковая дивизия. С. 441.
я Филатьев Д. В. Катастрофа Белого движения... С. 102.
,п Там же. С. 102-103.

А. И. Деникину1, хотя и не имел на это права. Вся полнота
власти на территории Российской восточной окраины пе¬
редавалась атаману Г. М. Семенову до получения указаний
от Деникина. В Нижнеудинске с конца декабря 1919 г. Кол¬
чак уже оказался на положении пленника чехов. 15 января
Колчак и премьер-министр Пепеляев при потворстве союз¬
ников и лично французского генерала М. Жанена, главно¬
командующего союзными войсками в Сибири, были пере¬
даны представителям иркутского Политцентра и заключены
в тюрьму. 22 января власть в Иркутске перешла к больше¬
вистскому военно-революционному комитету. Видимо,
по указанию из Москвы 7 февраля 1920 г. Колчак и Пепеляев
были казнены. В тот же день командование Чехословацко¬
го корпуса на станции Куйтун заключило соглашение с РВС
5-й армии о порядке эвакуации корпуса из России, по ко¬
торому чехи получали подвижной состав и свободу выез¬
да из страны в обмен на захваченный ими у Колчака золо¬
той запас. Отступавшие каппелевцы решили не штурмовать
Иркутск, не имея достаточно сил (в двух армиях боевой со¬
став не превышал 8000 бойцов (во 2-й армии - боеспособна
была четверть от общей численности, остальные — раненые,
больные и обмороженные) при 4 действующих и 7 разобран¬
ных орудиях и при 2-3 действующих пулеметах на дивизию11)
и боеприпасов, а также опасаясь вмешательства чехосло¬
ваков и окончательного разложения своих войск в случае
занятия города. По льду Байкала остатки разбитых кол¬
чаковских армий ушли в Забайкалье, контролировавшее¬
ся атаманом Г.М. Семеновым. Месяц спустя, 7 марта, части
РККА вошли в Иркутск. К середине февраля каппелевцы
прибыли в Забайкалье в количестве около 27 000 человек111.
Эпопея колчаковского Восточного фронта завершилась, од¬
нако Гражданская война на Востоке России еще продолжа¬
лась и закончилась лишь в 1922 г.
3000-километровый Сибирский Ледяной поход сразу
после своего завершения стал одним из символов исто¬
1	Публикацию указа Колчака см.: Архив русской революции. Берлин, 1923. Т. 10.
С. 183.
11 Пучков Ф. А. 8-я Камская стрелковая дивизия. С. 471.
111 Новиков П.А. Гражданская война в Восточной Сибири. М., 2005. С. 206.

рии Белого движения, объединявшим участников герои¬
ческой легендой. Ветераны похода оценивали его наравне
с 1 -м Кубанским (Ледяным) походом Добровольческой ар¬
мии в начале 1918 г., если не выше последнего. Как извест¬
но, Ледяной поход стал культовым для участников Бело¬
го движения на Юге России. Даже награда за Сибирский
поход — знак отличия военного ордена — в виде терно¬
вого венца, пронзенного мечом, оказалась практически
идентичной знаку отличия 1-го Кубанского похода (у си¬
бирской награды меч был не серебряный, а золотой, что
свидетельствует о стремлении подчеркнуть более высо¬
кую значимость отличия1). Стремлению подчеркнуть зна¬
чение похода служило и его последующее наименование
в белой и эмигрантской печати — Великий Сибирский Ле¬
дяной поход.
У белой легенды о походе были свои герои и антигерои.
Вождем прошедшей поход армии считался умерший гене¬
рал В. О. Каппель, которому тем не менее ставили в заслу¬
гу вывод армии через тайгу. Подчиненные ему войска стали
именовать себя каппелевцами. Антигероями же считались
те силы, которые им мешали. Прежде всего, бывшие союз¬
ники — военные представители стран Антанты и руковод¬
ство чехословацких войск в России. В Советской России
эти события излагались с диаметрально противоположны¬
ми оценками.
О Сибирском Ледяном походе почти не сохранилось опе¬
ративных документов белых, но существует множество сви¬
детельств участников". Однако дневник генерала Щепихина
среди них, несомненно, одно из наиболее ценных и подроб¬
ных. Щепихин был высокопоставленным, осведомленным
участником тех событий и одним из организаторов похода.
При этом он обладал критическим взглядом и оставил по¬
сле себя свидетельство первостепенной важности о заклю¬
чительном периоде истории Белого движения на Востоке
России в конце 1919 — начале 1920 г. Тем более что этот пе¬
1 Рудиченко А. И. Награды и знаки белых армий и правительств 1917-1922 гг. М„
2008. С. 342.	®
11 См., например: Великий Сибирский Ледяной поход / сост. С. В. Волков.
М., 2004.

риод ввиду самой обстановки отступления и утраты многих
архивов практически не документирован.
Автор дневника находился в постоянном контакте
с главнокомандующим отступавшими войсками генера¬
лом В. О. Каппелем, с командующим 2-й армией генералом
С. Н. Войцеховским и многими другими начальниками. Ще¬
пихин лично или от сослуживцев знал о событиях истории
отступления разбитых колчаковских армий и описал клю¬
чевые моменты похода. Все это делает дневник чрезвычай¬
но информативным историческим источником.
В дневнике ярко изложен драматичный эпизод пересад¬
ки из эшелонов на сани при невозможности армии пробить¬
ся через Красноярск. Затем полный тяжелых испытаний путь
по ледяной сибирской тайге. Описание похода автор днев¬
ника сопровождал мастерскими зарисовками сибирской
природы и крестьянского быта, по своим художественным
качествам не уступающими текстам русской классической
литературы.
Подробнейшим образом со слов очевидцев Щепихин опи¬
сал расстрел генералом С. Н. Войцеховским генерала П. П. Гри-
вина за неисполнение приказа 22 ноября 1919 г. Много вни¬
мания Щепихин уделил враждебному по отношению к белым
поведению их союзников — иностранных представителей
и вооруженных формирований, зависимости белых от них.
Щепихин приводит интереснейшие бытовые зарисов¬
ки похода. Например, поразительна сцена перебранки ме¬
жду наступавшими красными и отступавшими белыми: «“Ну,
вы, ‘колчаки’... Поторапливайтесь - холодно ведь: очищай¬
те нам избы...” А какой-нибудь задира прибавляет бойко:
“Эй вы, колчаки, поставьте там самоварчик к нашему прихо¬
ду...” “Колчаки” тоже не оставались в долгу, и перебранка за¬
тягивалась, и время для обеих сторон проходило незаметно,
а главное, мирно и бескровно»1.
Тяжелейшее впечатление оставляют свидетельства
о подвижных госпиталях колчаковских войск в эшелонах,
1	Щепихин С.А. Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-20 гг. Дневник
генерала русской службы С.А. Щепихина - бывшего начальника штаба войск
белых армий в период Ледяного похода через Сибирь // Н1А. 8. А. 8ЬсЬер1кЫп
соПесйоп. Вох 1. С. 23.

на вагонных площадках которых из-за невозможности по¬
гребения складировались штабелями трупы умерших. Эти
подвижные кладбища ехали с отступавшей армией от Ир¬
тыша до Оби.
Интересны наблюдения Щепихина за поведением кре¬
стьян, раздевавших и грабивших покойников в отступавших
эшелонах. Генерал писал о своем разочаровании в простом
русском мужике. Но, думается, у крестьян были свои причи¬
ны для такого малопочтенного занятия, связанные с их тя¬
желым материальным положением и особенностями быта
в суровых сибирских условиях.
Ценны размышления автора о природе и особенностях
Гражданской войны, о специфике взаимоотношений и дис¬
циплины в антибольшевистских формированиях. Напри¬
мер, белых нередко упрекают в отсутствии регулярности
их формирований. Однако практик Гражданской войны ге¬
нерал Щепихин, прошедший ее с 1918 по 1920 г., считал ина¬
че. По его оценке, регулярные порядки в армии при сложив¬
шейся обстановке ввести было невозможно, а ликвидация
добровольческих формирований лишила бы белых их идей¬
ного и активного ядра.
В период отступления Щепихину довелось пережить не¬
мало драматических событий. Среди них и попытка ареста
в Новониколаевске штаба 2-й армии мятежными частями
полковника Ивакина, предотвращенная при помощи поль¬
ских войск. По мнению Щепихина, за руководителем мяте¬
жа стоял генерал А. Н. Пепеляев.
Красной нитью через произведения Щепихина прохо¬
дит антибольшевизм автора. Идейная убежденность не по¬
мешала генералу чрезвычайно ярко обрисовать набиравший
обороты процесс развала колчаковского фронта, показать
особенности работы штабов в кризисных условиях, бесси¬
лие генералитета что-либо изменить, обстановку интриг
и шкурничества, сопровождавшую отступление.
Некоторые особенности текста вызывают вопросы.
В частности, слишком объемные записи для дневника участ¬
ника отступления, к тому же находившегося на ответствен¬
ном посту. У Щепихина не должно было хватать времени §
на такие подробные записи. Вызывает вопросы и избыточ¬
ная аналитичность дневника, сопряженная с послезнани-
ем. Так, в записи от 22 ноября 1919 г. о расстреле генерала
П.П. Гривина Щепихин прямо пишет: «Тогда этот выстрел
нам казался необходимостью». Такая проговорка свиде¬
тельствует о наличии значительного временного разры¬
ва между расстрелом Гривина и такой записью. Рассуждал
автор, хотя и в виде предположений, и о грядущей изме¬
не белым чехословацких войск, а также о том, что генерал
Каппель уже был тяжело болен, но это еще не было замет¬
но для окружающих. Очевидно и послезнание при описа¬
нии последней встречи Щепихина с умиравшим Каппелем.
О том, что дневник, по-видимому, позднее редактировался
и дополнялся автором с целью создать связный текст мему¬
арного характера, свидетельствует и анонсирование в конце
дневника следующей части воспоминаний. Немыслима для
поденных записей и путаница в датах (при машинописном
наборе дневника Щепихин вычеркнул ряд ошибочных дати¬
ровок). Также генерал подвергал текст литературной прав¬
ке. Наконец, двойственно и само название работы. В нача¬
ле Щепихин озаглавил ее «Сибирский Ледяной поход белых
армий в 1919-20 гг.», а после содержания следовало иное на¬
звание — «Дневник генерала русской службы С.А. Щепихи¬
на — бывшего начальника штаба войск белых армий в пе¬
риод Ледяного похода через Сибирь». При ссылках на это
произведение мы указываем оба заголовка.
Так или иначе, из других свидетельств Щепихина извест¬
но, что дневник в Гражданскую войну он вел. Кроме того, без
дневника немыслимо вспомнить многие приводимые авто¬
ром детали происходившего, включая имена второстепен¬
ных очевидцев. Некоторый ответ на особенности текстов
Щепихина дают условия, на которых приобретались руко¬
писи русских эмигрантов. При назначении гонорара учиты¬
валась не только ценность материала, но и его объем. Таким
образом, авторы, заинтересованные в получении больше¬
го гонорара, а Щепихин в эмиграции находился в крайне
стесненных материальных условиях, старались присылать
и более подробные рукописи. Отсюда и порой избыточ-
® ная детализация работ Щепихина, и возможное дополне¬
ние дневниковых записей последующими размышлениями.

Окрыленный успехом продажи дневника, в апреле 1933 г.
Щепихин начал новые переговоры с американцами о про¬
даже другой своей рукописи «Каппелевцы в Чите или япон¬
ская интервенция». 18 апреля 1933 г. он написал представи¬
телю военной библиотеки Гувера Фишеру: «Если мой труд
Вам подойдет, то прошу оценку к нему применить прежнюю,
как и за предыдущую часть моего дневника “Сибирский по¬
ход”»1. Далее следовало пожелание не затягивать сделку, так
как переписка могла потребовать до полутора месяцев.
Архив высоко оценил этот материал. Оценщик архи¬
ва, по-видимому, сам Фишер, составил краткую записку
на этот счет: «Я думаю, что эта рукопись Щепихина несо¬
мненно заслуживает приобретения. Она занимает очень не¬
обходимое место в материалах по Сибири и Дальнему Во¬
стоку как лучший и наиболее детальный из любых отчетов,
которые я видел о правлении [атамана] Семенова, причи¬
нах его несогласия с каппелевцами и влиянии всего этого
на последующие события, а также о японской оккупации
в Забайкалье, их (японцев. — А. Г) отношениях с Семеновым,
внутренних источниках всех этих факторов. Это абсолютно
первоклассный отчет, поскольку Щ[епихин] был начальни¬
ком штаба [генерала] Войцеховского, командующего кап-
пелевцев, и в этом качестве участвовал в переговорах и на¬
ходился в постоянном контакте с Семеновым и его делами,
когда каппелевцы пришли в Читу после их Ледяного похода.
Текст написан в довольно подробной манере, но детали
не пустяковые, а в действительности часто очень важные»”.
Передаточная расписка сохранилась и в отношении это¬
го материала. Документ был выдан Фишеру: «Проданная
мной моя рукопись под заглавием “Японская интервенция
(из периода пребывания каппелевцев в Чите в 1920 году)”
за условленную цену передается в полную собственность
названной библиотеки в Калифорнии, не имеет нигде дубли¬
ката, ни в рукописи, ни в печати»1”. Однако второй экземпляр
воспоминаний о японской интервенции также сохранился
в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ)
1	Н1А. 8. А. 8Ьскер1кЫп соПесйоп. Вох 1. РоШег Соггезропдепсе.	2
11	1Ыс1. Перевод наш.
ш 1ЬШ.

03
в Москве. Следовательно, бедствовавший в эмиграции Ще¬
пихин покривил душой перед американцами. Московский
экземпляр был продан супругой Щепихина Русскому зару¬
бежному историческому архиву в Праге в 1941 г., о чем сви¬
детельствует сопроводительное письмо А. К. Щепихиной
в архив от 6 марта 1941 г.: «По поручению моего мужа гене¬
рала С. А. Щепихина предлагаю архиву на оценку и приоб¬
ретение его рукописи “Японская интервенция” (61 стр. пе-
чатн[ого] текста)»1. Этот текст написан Щепихиным в июне
1928 г. При подготовке публикации все материалы были све¬
рены. Текст из собрания ГА РФ содержит меньше рукопис¬
ных исправлений, но имеет машинописное окончание, от¬
сутствующее в экземпляре из Гуверовского архива. Этот
фрагмент, представляющий собой абсурдные фантазии ге¬
нерала о возможном разделе мира между четырьмя дикта¬
турами (СССР, Германия, Италия, Япония) с сопутствующим
переселением народов, завершает настоящее издание.
Американский экземпляр содержал 60 страниц текста
с приложением фотографий атамана Г.М. Семенова и гене¬
рала С. Н. Войцеховского, двух групповых снимков Щепихи¬
на со штабом в 1918 г. и с японской военной миссией в Чите
на банкете в 1920 г. Эти фотографии также имеются в Мо¬
скве в коллекции ГА РФ.
О том, какую ценность представляют эти воспоминания
генерала, свидетельствует оценка рукописи в марте 1941 г.
экспертом РЗИА Е.Ф. Максимовичем: «Работа генерала Ще¬
пихина “Японская интервенция” сама по себе представляет
несомненный интерес. Содержание ее не вполне отвечает
заглавию: в ней идет речь не столько о японской интер¬
венции в русскую Гражданскую войну в Восточной Сиби¬
ри, сколько о том сложном положении, в котором оказа¬
лись остатки армий адмирала Колчака после перехода их
в Забайкалье, где власть была в руках атамана Семенова,
всецело опиравшегося на японцев. Взаимоотношения кап-
пелевцев (так обычно называли остатки колчаковских ар¬
мий) с атаманом Семеновым и его окружением, с японцами,
с чехами; борьба различных течений внутри самих каппе-
1 ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 11. Л. 1.

левцев; темные стороны правительственного режима ата¬
мана Семенова; планы японцев; характеристики военных
действий в Забайкалье после прихода туда каппелевцев —
таково богатое содержание работы ген[ерала] Щепихина,
опирающейся на его воспоминания об этой эпохе и, по-ви-
димому, на какие-то его записи, современные описываемым
им событиями.
Свидетельства ген[ерала] Щепихина ценны уже потому,
что автор занимал важный пост начальника штаба войск
каппелевской группы, а затем и всех вообще войск, нахо¬
дившихся в Забайкалье, т. е. как каппелевцев, так и семенов-
цев. Этот пост ставил его в самый центр событий и позволял
ему видеть не только политическую авансцену, но и заку¬
лисную жизнь.
По своей должности он сталкивался с главными деятеля¬
ми этой эпохи Гражданской войны, и, как человек наблюда¬
тельный и умеющий в яркой форме излагать свои наблюде¬
ния, он дает любопытные портреты этих деятелей: атамана
Семенова, его ближайших помощников, а также вождей кап¬
пелевцев — генералов Войцеховского (об этом генерале, ко¬
торый стал во главе всех остатков армий адмирала Колчака
в момент перехода их в Забайкалье, об его положительных
и отрицательных свойствах, автор говорит наиболее по¬
дробно), Вержбицкого, Сахарова, Пепеляева и других.
Все эти свойства труда генерала Щепихина заста¬
вили бы признать его заслуживающим высокой оценки.
Но, к сожалению, значение его для архива падает, так как
почти вся фактическая его часть уже содержится в другой
рукописи того же автора: “Семеновщина”, ранее приобре¬
тенной архивом.
“Семеновщина” излагает те же самые события, что
и “Японская интервенция”, но только гораздо пространнее,
особенно в военной их части. “Японская интервенция” яв¬
ляется, таким образом, своего рода подробным экстрактом
из “Семеновщины” с обращением специального внимания
на японскую политику в Забайкалье. Совершенно новой
является только заключительная часть ныне предлагаемой
к приобретению рукописи: “Судьба русской дальневосточ- 3
ной колонии в разрезе японской интервенции” (стр. 57-61),
в которой автор высказывает прогнозы относительно буду¬
щего характера русско-японских (советско-японских) взаи¬
моотношений и — еще шире — о предстоящей перекройке
политической карты всего мира. Труд ген[ерала] Щепихи¬
на датирован 1928-м годом. Для того времени предсказания
автора требовали большой самостоятельности мысли и не¬
заурядного политического чутья. Заключительные абзацы
его работы представляют выдающийся интерес, но в них ав¬
тор высказывается уже не как мемуарист, а как политиче¬
ский мыслитель и публицист»1. Думается, оценка историче¬
ской части работы справедлива. Военно-политическая же
аналитика генерала Щепихина оставляет впечатление край¬
ней наивности.
Режим атаманщины, существовавший в Забайкалье
ко времени прихода туда каппелевцев, не мог импонировать
ветеранам Сибирского Ледяного похода. Атаман Г.М. Семе¬
нов тем не менее был влиятельной фигурой, и каппелевцам
приходилось с этим считаться. В Забайкалье была создана
объединенная армия из местных сил и пришедших в реги¬
он каппелевцев. Первоначально она именовалась войсками
Российской восточной окраины (с февраля 1920 г.). Главно¬
командующим являлся сам атаман Семенов. Командующим
с 20 февраля стал генерал-майор С.Н. Войцеховский11 при
начальнике штаба Щепихине (назначен 27 февраля111). Взаи¬
моотношения Семенова и каппелевских генералов не сло¬
жились. Характерна негативная оценка, данная Семеновым
генералу Войцеховскому: «Генерал Войцеховский не осо¬
бенно стремился привести в порядок подчиненную ему ар¬
мию, так как в то время он уже решил перейти на службу
в чешскую армию и вследствие этого был мало заинтере¬
сован в исходе борьбы с красными в Сибири»17. Впрочем,
в 1920 г. Семенов в своем прощальном приказе высказался
о Войцеховском совсем в других, куда более комплиментар¬
ных, выражениях7.
1 АСБ. Т-К21А. 4-0041. Л. 115-116.
11 РГВА. Ф. 39532. Оп. 1. Д. 23. Л. 89.
111 Там же. Л. 100.
17 Атаман Семенов. О себе. М., 1999. С. 203.
у РГВА. Ф. 39532. Оп. 1. Д. 23. Л. 257. Также см.: Атаман Семенов. Вопросы госу¬
дарственного строительства: Сб. док. и мат. Чита, 2002. С. 86.

27 апреля появилось новое название антибольшевист¬
ских вооруженных формирований Забайкалья - Дальне¬
восточная армия. Армия включала три номерных корпуса.
Сменилось и командование армии. Генерал Войцеховский
был командирован для связи с войсками генерала А. И. Де¬
никина на Юг России1. Новым командующим стал гене¬
рал-лейтенант Н. А. Лохвицкий, начальником штаба - гене¬
рал-майор К. К. Акинтиевский. 22 августа Лохвицкого сменил
генерал-лейтенант Г. А. Вержбицкий. Начальником штаба ар¬
мии с 28 июля стал генерал-майор Ф.А. Пучков.
Определяющее влияние для судьбы антибольшевист¬
ских сил в Забайкалье имела позиция японских оккупа¬
ционных войск. РСФСР не собиралась втягиваться в воен¬
ный конфликт с японцами, в связи с чем по решению ЦК
РКП(б) была создана буферная Дальневосточная респуб¬
лика (ДВР), обладавшая фиктивной самостоятельностью11.
После того как положение ДВР окрепло, японцам 17 июля
1920 г. пришлось подписать Гонготское соглашение о прекра¬
щении военных действий и начать эвакуацию своих войск.
Атаман Г.М. Семенов после этого в августе 1920 г. стал зон¬
дировать почву на предмет перехода на сторону советской
власти111. Британская разведка во Владивостоке зафиксиро¬
вала слухи об этом, отметив в аналитической записке о Се¬
менове от 7 сентября 1920 г., что Семенов испортил отно¬
шения с японцами, с правым и демократическим лагерями,
поэтому его возможный переход на сторону большевиков
не будет вызывать удивления17. Предложение Семенова при¬
нято не было, а в ноябре 1920 г. белые войска через терри¬
торию Китая переехали в Приморье.
Вторая работа Щепихина также важна как источник.
В воспоминаниях даются оценки положения белых в За¬
байкалье в первой половине 1920 г. глазами одного из ру¬
ководителей каппелевцев. В этих воспоминаниях подробно
1 РГВА. Ф. 39532. Оп. 1. Д. 23. Л. 256.
11 Подробнее см.: Саблин И. Дальневосточная республика: от идеи до ликвида¬
ции. М., 2020.
111 Подробнее см.: Шишкин В. И. Неудавшийся политический зигзаг атамана
Г.М. Семенова. Август 1920 г. // Вестник архивиста. 2018. № 1. С. 193-206.
|У РиЬПс Весогб ОГйсе. Маг ОШсе. 106/1215. ЗетепоГЕ Л. 168. Выражаю благо¬
дарность к.и.н. В. Б. Каширину за предоставленные материалы.

описана история каппелевцев в первые месяцы после Си¬
бирского Ледяного похода. Показаны непростые взаимоот¬
ношения командования отступивших в «семеновскую сат¬
рапию» (выражение Щепихина) белых войск с атаманом
Г. М. Семеновым и японскими интервентами, а также вну¬
тренние конфликты в руководстве самих каппелевцев. Кри¬
тически отзывался Щепихин и о действиях своего начальни¬
ка и друга генерала С.Н. Войцеховского, который готов был
идти на уступки Семенову.
Щепихин подробно охарактеризовал порядки, царившие
в Забайкалье при атамане Семенове. Регион, по его оцен¬
ке, представлял собой «взбаламученное море, наполненное
бандами разнообразных формирований»1. От внимания ме¬
муариста не укрылся и семеновский террор — бессудные
расправы над реальными и мнимыми врагами атамана, про¬
исходившие в бронепоездах". Мемуарист встречался с вы¬
жившими жертвами террора и их родственниками, получая
сведения от непосредственных очевидцев. При этом Щепи¬
хина невозможно заподозрить в симпатиях к большевикам,
более того, описанные им жертвы даже не являлись для бе¬
лых врагами. Речь шла о произволе и атаманщине.
Щепихин описал неприглядную действительность и при
«дворе» Семенова. Например, засилье, даже в государствен¬
ных решениях, работавшей на японцев любовницы Семе¬
нова ресторанной певицы М. М. Вотчер по прозвищу Ма¬
ша-Шарабан. Описывает он коррупцию, интриги, сведение
счетов, марионеточную зависимость Семенова от японско¬
го командования. Нарисованная белым мемуаристом, хотя
и враждебным Семенову, картина разложения белого тыла
подчас лучше иных работ советской историографии пока¬
зывает причины победы советской власти в Забайкалье.
Детально охарактеризована Щепихиным оккупационная
политика японских интервентов. Мемуарист, будучи офице¬
ром Генерального штаба и зная не понаслышке цену сбору
таких данных, с горечью отмечал, что хозяйничавшие в За-
1	ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 9. Л. 15 об.-16.
11 Это же подтверждал в своем дневнике барон А. П. Будберг, отметивший
25 ноября 1919 г., что семеновские бронепоезда побили «рекорды самой сви¬
репой Чеки» (цит. по: Ганин А. В. Семь «почему» российской Гражданской вой¬
ны. М., 2018. С. 632).
байкалье и на Дальнем Востоке японцы активно и беспре¬
пятственно вели там разведку, составляли детальные карты,
уточняли социально-экономический потенциал регионов,
легально проделав ту работу, которая в обычное время
была бы попросту невыполнима. Кроме того, они активно
реализовывали свои экономические интересы, и ни одна
крупная сделка не была возможна без их санкции.
Крайне низко Щепихин оценивал политические способ¬
ности каппелевского командования. Наиболее яркая оцен¬
ка на этот счет приведена им при изложении истории со¬
вещания старших начальников по вопросу об отношении
к атаману Семенову. Щепихина поразило «море той поли¬
тической безграмотности, в которой почему-то большин¬
ство не стеснялось признаваться, хотя мы жили и работали
уже третий год в обстановке чисто военно-политической»1.
По оценке мемуариста, каппелевцы в Забайкалье оказа¬
лись практически в полной зависимости от атамана Семе¬
нова и японцев, а ответственность за это Щепихин возлагал
на политическую близорукость возглавлявшего каппелев¬
цев генерала С. Н. Войцеховского.
Работа Щепихина дает представление и об обществен¬
но-политических взглядах ее автора. Помимо резкого анти¬
коммунизма, Щепихин показал себя шовинистом и нацио¬
налистом. В его текстах содержится немало характерных
эпитетов в отношении других народов. Например, японцев
генерал именовал обезьянами. В межвоенный период Ще¬
пихин увлекся националистическими идеями - в удален¬
ном из американского экземпляра воспоминаний фрагменте
содержатся рассуждения о господствующих молодых на¬
циях и тех народах, которые должны им подчиниться. При
этом генерал плохо разбирался в различиях между народа¬
ми и расами (в частности, в качестве народностей, остаю¬
щихся независимыми, он называл персов, афганцев, индусов
и негров). Слабо ориентировался Щепихин и в мировой гео¬
графии. Так, за США в проекте грядущего переустройства
мира генерал оставлял право осваивать «дикие страны се¬
1 Щепихин С. А. Каппелевцы в Чите в 1920 году или японская интервенция //
Н1А. 8. А. 8Ьскер1кЫп соПесНоп. Вох 1. С. 20.

вера своего собственного материка»1.0 каких странах шла
речь, осталось неизвестным.
Дневник и мемуары Щепихина содержат детальные,
хотя и субъективные портретные характеристики лиде¬
ров антибольшевистского лагеря на Востоке России — ге¬
нералов Г. А. Вержбицкого, С. Н. Войцеховского, М. К. Дите-
рихса, В. О. Каппеля, А.Н. Пепеляева, К. В. Сахарова, атамана
Г.М. Семенова и многих других. Все это существенно рас¬
ширяет наши представления об истории Гражданской вой¬
ны на Востоке России.
Тексты публикуются в соответствии с современны¬
ми правилами орфографии и пунктуации при сохранении
стилистических особенностей оригинала. Явные ошиб¬
ки исправлены без оговорок. В тех случаях, когда можно
с достаточной уверенностью предположить, какие слова
в публикуемых текстах пропущены, они восстанавливались
в квадратных скобках. Унифицировано написание кавычек
(так, С. А. Щепихин пишет слово «каппелевцы» то в кавыч¬
ках, то без них), прописных и строчных букв. Раскрыты об¬
щепринятые сокращения (например, «т. н.» — «так называе¬
мый»). Исправлены ошибки в наименованиях населенных
пунктов. Даты дневника унифицированы.
В комментариях все даты российской истории до фев¬
раля 1918 г. приведены по старому стилю.
Выражаю сердечную благодарность кандидату истори¬
ческих наук Ф. А. Гущину за содействие.
Все дополнения и замечания просьба присылать на элек¬
тронный адрес апдгеу_§ап1п@та11.ги.
А. В. Ганин, доктор исторических наук
' ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 11. Л. 56.

Сибирский
Ледяной поход
белых армий
в 1919-1920 годах

Оглавление1
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
I. Тыл белых армий Восточного фронта
накануне падения Омска
1. г[ород] Петропавловск - база 3-й армии генерала Сахарова
2. Железнодорожное сообщение Петропавловск - Омск
3. Омск: город и станция
4. Ставка адмирала Колчака
5. Генерал Дитерихс
II. Оборона и сдача города Омска
1. Назначение генерала Войцеховского
2. Крестоносцы - профессор Болдырев и Голицын
3. Смена главного командования (генералы Дитерихс
и Сахаров)
4. Новое назначение генерала Войцеховского - командарм
второй
5. Колебания на фронте и в тылу
6. Эвакуация и сдача Омска
III. Отход белых армий: первый этап — «от Иртыша до Оби»
1. Станция Татарская
2. Гибель генерала Гривина
3. Польская дивизия
см
1	Номера страниц рукописи С. А. Щепихина не публикуются. Несмотря на раз¬
вернутое оглавление, ббльшая часть дневника не имеет подзаголовков.

4. Моряки адмирала Старка
5. Гибель Гвардейского батальона
6. По магистрали
7. Попытка сопротивления
IV. Второй этап: «Обь - Енисей»
1. Неудачный путч полковника Ивакина
2. Столкновение с поляками
3. События на станции Тайга: арест главнокомандующего ге¬
нерала Сахарова
4. Большевицкие гнезда: Судженка и Боготол
5. Томские события и генерал Пепеляев
6. В кольце красно-зеленых партизан
7. Мы и чехи: меморандум, задержка адмирала, вызовы
на дуэль
8. Ачинск: взрыв поезда Каппеля, совещание старших началь¬
ников и разведка Красноярска
V. Третий этап: «Красноярск — Нижнеудинск»
1. Восстание красноярского гарнизона и партизан Щетинкин
2. Между двух огней
3. Бой под Красноярском
4. В кольце. Прорыв в обход Красноярска
5. По Енисею на север
6. Ледяной поход по Кану
7. Второй Кан
8. Снова на магистраль: чехи - на хвосте чешских эшелонов.
Поляки — сдача польской дивизии советским комиссарам
VI. Четвертый этап: «Нижнеудинск - Зима»
1. Атака города и его занятие белыми, каппелевцами
2. Совещание старших начальников: новое распределение
по колоннам, назначение генерала Сахарова
3. Болезнь генерала Владимира Оскаровича Каппель и его
смерть
4. Назначение генерала Войцеховского главнокомандующим
всеми бывшими колчаковцами, а ныне — каппелевцами
5. Бой под станцией Зима

6. Чехи: роль их в бою при станции Зима, трагедия с эшелона¬
ми и поиски выхода (переговоры по прямому проводу с белым
командованием, попытки совместного действия с белыми...)
7. Совещание старших начальников: вопросы политические
и военные - условия прохода мимо Иркутска и новое распре¬
деление по колоннам
VII. Пятый этап: «Зима — Иркутск»
1. Угольный район Черемхово: переговоры с рабочими органи¬
зациями, условия прохода каппелевцев
2. Бои в колонне генерала Вержбицкого на Балаганском
направлении
3. Подход к Иркутску
4. Планы командования и решение совещания старших
начальников
5. Вмешательство чехов
6. События в Иркутске 7/8 февраля...
VIII. Шестой этап: «в обход Иркутска,
по Ангаре и через озеро Байкал»
1. Обходный ночной марш
2. Через Ангару
3. На озере Байкал: подготовка перехода через озеро
4. Ночной марш по льду от Лиственничного до Голоустного1
5. Ледяной поход через озеро Байкал
6. Встреча: японцы и семеновцы
7. Конец Сибирского похода: прибытие в город Верхнеудинск.
Японцы и партизаны
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
У С. А. Щепихина ошибочно — Голоустовского.

24.Х.1919
Дневник генерала русской службы
С. А. Щепихина - бывшего начальника штаба
войск белых армий в период Ледяного похода
через Сибирь
24.Х.1919 года (новый стиль),
г[ород] Петропавловск. 11 часов дня1
Только что прибыл из Кокчетава, где оставил штаб Юж¬
ной армии, в котором служил на должности начальника
снабжений с июля месяца с[его] г[ода].
После мучительного похода через киргизские степи
(от Актюбинска через Иргиз - Тургай на Атбасар) Южная
армия генерала Белова1 в первых числах октября вышла,
наконец, из-под ударов преследующих ее красных дивизий
и сосредоточилась у Атбасара, на земле Сибирского казачь¬
его войска.
Здесь, в Атбасаре, был получен приказ адмирала Кол¬
чака2, оповестивший о смене всего высшего командования
Южной армии: на смену генерала Белова прибыл атаман Ду¬
тов3, встреченный всем населением казачьих станиц с коло¬
кольным звоном как избавитель.
Так в документе.

Генерал Белов со всем своим штабом выехал в Омск, вот
почему я очутился по пути туда в Петропавловске. В этом
пункте были в то время сосредоточены тылы 2-й и 3-й бе¬
лых армий генерала Лохвицкого4 и Сахарова5.
Много нового для меня, проведшего в степи не менее
двух месяцев, без связи с остальным миром.
От начальника снабжений 3-й армии генерала Георгиев¬
ского6 узнал все новости: генерал Дитерихс7 — главнокоман¬
дующий, генералы Пепеляев8, Лохвицкий, Сахаров и Дутов —
командующие армиями фронта — первой, второй, третьей
и Южной. Бывший начальник штаба Верховного (наштаверх),
генер[ал] Лебедев9, командует отдельным конным отрядом
на левом фланге 3-й армии. Весь фронт медленно отходит,
и дни Петропавловска сочтены. Поэтому, а также вследствие
перекрещивания в этом пункте тыловых дорог двух армий
(второй и третьей), в городе и особенно на железнодорож¬
ной станции — невыразимая сутолока: учреждения второй
армии считают себя обиженными и шлют горькие телеграм¬
мы в Омск, но командование 3-й армии, в полосе которой
находится Петропавловск, бессильно помочь: одновремен¬
но с подвозом всего необходимого идет эвакуация складов
и учреждений глубокого фронтового тыла.
Даже личное присутствие генерала Сахарова мало об¬
легчает положение: ясно, что тылы были слишком долго за¬
держаны вблизи фронта. Это обыкновенная, недальновидная
тактика Сахарова, уже однажды погубившая (при эвакуации
города Уфы весной этого года) много ценных запасов. Упрям¬
ство Сахарова в подобных положениях непреоборимо: он все
еще надеется «выправить» фронт и обнадеживает, обнадежи¬
вает без конца и общественность, и главное командование.
У генерала Георгиевского прямо-таки опускаются руки:
для него ясно, что многое из тылового добра, с таким тру¬
дом накопленного, вывезти не удастся.
Поздно вечером мне удалось найти с большим трудом
место в вагоне профессора Военной академии генерала
Медведева10: прекрасный пульмановский вагон, в котором
помещаются три человека - генерал, его супруга и денщик...
Двери в вагон - на замке, и вооруженный солдат на площад¬
ке вагона — любезность коменданта станции.
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

24.Х.1919	25.Х
Медведев был только что в Екатеринбурге, где находи¬
лась огромная библиотека академии, вывезенная в свое вре¬
мя большевиками из Петрограда и попавшая в качестве во¬
енного приза в руки белых, которые теперь, в свою очередь,
мытарятся с ней в этой невылазной сутолоке11. Медведеву
поручено было перевезти всю библиотеку в Томск, где на¬
шла свой временный приют академия, но по халатности рас¬
поряжение было дано слишком поздно, и, по всей вероятно¬
сти, этот драгоценный груз вместе с его хранителем попадет
вновь к большевикам. Пускай они снова мучаются и таска¬
ют груз по необъятной Руси...
На заре отходил последний этапный поезд, к которому
и прицепили наш вагон.
Всей своей натурой не выношу позорное зрелище вся¬
кого рода эвакуаций, да еще несвоевременно начатых: тогда
порядок вырывается из рук начальника тыла и эвакуация
протекает чисто стихийно, тогда она отвратительна и к ней
более приложимо наименование — «бегство».
Наш поезд был облеплен с крыш до буферов и рессор¬
ных корзин людьми, и вся эта масса вопила, ругалась, гого¬
тала... И это были еще счастливцы — скольким не удалось
даже и прицепиться, и они были в полном отчаянии, считая
себя обреченными!! Большой вопрос — кто счастливее???
Лучше всего не видеть таких картин, но начальник дол¬
жен знать, к чему приводят несвоевременные распоряжения.
По всей вероятности, под впечатлением описанных сцен
у меня сложилось тут же определенное мнение - Омск
не удержится.
25.Х. Омск
Солнечный день и полное спокойствие и тишина. Фронт
(и какой фронт!!) в двухстах пятидесяти верстах; фронт по¬
трясенный, сломленный, с дезорганизованным и забитым
грузами тылом переживает свою трагедию, а в Омске эпи¬
ческое спокойствие и буколическая1 тишина.
Буколическая — здесь: безмятежная.

Омский железнодорожный узел правильно функциони¬
рует: очевидно, то, что я видел в Петропавловске, еще не до¬
катилось сюда. Комендант станции деловито мне доложил,
что рейсы этапных поездов не будут нарушены. Меня изу¬
мил подобный оптимизм. Что это: неосведомленность или
легкомыслие!?...
27.Х
Совершенно неожиданно встречаю генерала Войце¬
ховского12, командира Уфимского корпуса армии Сахаро¬
ва. Оказывается, поругался со своим командармом и с раз¬
решения генерала Дитерихса оставил фронт. Веселенькая
картина!!...
Мы, я и Войцеховский, воевали вместе под Уфой осенью
1918 г., когда Войцеховский принял от генерала чеха Чечека13
командование на уфимском участке, состоя еще в то вре¬
мя на чешской службе14. Весной следующего года там же,
под Уфой, снова Войцеховский в роли командира корпуса15
в Западной армии генерала Ханжина16, где я был начальни¬
ком штаба.
По вступлении в командование Западной армией гене¬
рала Сахарова отношения двух славных генералов как-то
сразу не наладились: у Сахарова мелочный характер при-
диры-трынчика1, непомерное самомнение и недостаток так¬
та служебного. К тому же у Сахарова не было в достаточ¬
ной мере авторитета: он не прошел того стажа Гражданской
войны, который имелся за плечами Каппеля17, Войцеховско¬
го, Пепеляева и других.
В Гражданской войне начальник - вождь. Его автори¬
тет основан на его личных качествах, а не на формальном
моменте. Приказ сверху — еще далеко не все: можно поста¬
вить, назначить определенное лицо на ответственный пост,
но сомнительно, чтобы оно получило самым только фактом
назначения подобающий авторитет. Последний надо завое¬
вать, а не получить из чужих рук.
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Трынчик - узкий ремешок.

27.Х	28.Х
С Сахаровым так и произошло: адмирал, вернее англий¬
ский генерал Нокс18, выдвинули его на высокий пост и пре¬
небрегли при этом недостаточным стажем этого генерала,
в результате - постоянные столкновения с подчиненными
генералами.
И отнюдь не тщеславием или завистью следует объ¬
яснить все происходящие с Сахаровым недоразумения:
ни Войцеховский и, тем менее, Каппель за славой и отли¬
чиями не гнались - их душа возмущалась той беспринцип¬
ностью, граничащей с наглостью самовлюбленного шута,
с которыми Сахаров брался смело за дело, с которым, ясно
было, он справиться не мог.
Адмирал с первых шагов своей диктатуры обнаружил
свое отрицательное качество — неумение выбирать себе
помощников, сотрудников, даже в области чисто военной:
неудачный выбор его преследует с самого начала. Лебедев
Дмитрий Антонович («Митька», как непочтительно называ¬
ли наштаверха в низах армии), совершенно неподготовлен¬
ный и неспособный к руководству оперативному в широком,
даже просто армейском масштабе. Гайда19, еще менее под¬
готовленный и совсем не столь даровитый, каким его рису¬
ют себе чехи и, в частности, он сам. Наконец, Сахаров, вед¬
ший фронт сознательно или чисто интуитивно к катастрофе.
28.Х
Сегодня я и Войцеховский направились к генералу Дите-
рихсу проситься в отпуск на Дальний Восток: оба мы были
в положении безработных, и по всем данным нескоро еще
призовут нас к делу. Между тем нервы уже поистрепались:
я с самого начала Гражданской войны, т. е. с марта восемна¬
дцатого года, не имел покоя и перерыва в работе — следова¬
ло использовать момент.
Дитерихс принял нас в своем вагоне: его кабинет-салон
был весь украшен хоругвями, знаменами, значками и... ико¬
нами. Это была часовня какая-то, но не кабинет главноко¬
мандующего. На гвоздях висели шапки с крестами вместо
кокард: Дитерихс в это время предался всей душой добро¬
вольческим формированиям так называемых крестонос¬
цев20. Идеологом этого религиозно-воинствующего на¬
правления был некто Болдырев21. Говорю «некто», хотя, быть
может, это имя и весьма почтенно, и даже популярно в уче¬
ном мире, но для нас, армейцев фронта, и сам Болдырев,
и его идеи были чужды. Не замечалось особой близости его
лозунгов и к народным массам. По крайней мере, если су¬
дить по результатам...
Военная часть этого подвижного и подвижнического
бюро по набору рекрут[ов] была в руках пресловутого ге¬
нерала Голицына22, не князя, как обычно принято было при¬
бавлять. Человек он, Голицын, энергичный, с характером,
но, к сожалению, эти положительные качества его были
направлены всегда в одну, подветренную сторону и на его
флюгере неизменен был девиз — «К.Д.В.», т. е. «куда дует
ветер».
«Шумим, братцы, шумим» — веяло от всех его действий,
но все это на холостом ходу и показное, неделовое...
Об этом новом мистическо-религиозном направле¬
нии стратегии Дитерихса мы кое-что слышали и раньше,
на фронте, и опасались, как бы не послужило это обстоя¬
тельство мотивом отказа в нашей просьбе. Однако опасе¬
ния были напрасны: все обошлось благополучно, и от Дите¬
рихса мы вышли с отпускными билетами в кармане.
Генерал Дитерихс - бесспорно, один из способнейших
наших офицеров Генерального штаба. К сожалению, всю
свою долгую службу он провел за спиной своего начальни¬
ка и никогда не практиковался на самостоятельных ролях.
Даже, кажется, и полком ему не удалось командовать23. Ге¬
нерал Дитерихс был образцовый генерал-квартирмейстер,
прекрасно разрабатывающий операции в тиши кабинета,
но, к сожалению, он всегда должен чувствовать, что от¬
ветственность за весь ход дела несет кто-то другой. Здесь,
в Сибири, он был долго не у дел — это вина недальновид¬
ного адмирала: при том безлюдье, на которое постоянно
любил жаловаться и ссылаться Колчак, преступно было
так долго пренебрегать и держать в тени такого, бесспор¬
но, крупного человека, каким был при всех его недостат- §
ках Дитерихс.
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

28.Х
Малосамостоятельный при выборе себе сотрудников
адмирал охотно выслушивал и принимал советы со сторо¬
ны. Так произошло назначение Лебедева, импонировавше¬
го Верховному своим «деникинским» паспортом24, Гайды,
предъявлявшего весьма проблематическую связь с чеш¬
скими легиями1, и, наконец, Сахарова — протеже английско¬
го военного представителя Нокса.
Не совсем удачно было и назначение генерала Голови¬
на25, вызванного из Парижа, также, очевидно, по рекоменда¬
ции русских дипломатических представителей за границей
и по настоянию французской миссии. Безусловно, генерал
Головин не может идти в уровень с остальными «неудач¬
ными избранниками»: он на голову выше их всех! Но гене¬
рал Головин совершенно чужд Гражданской войне, уже пе¬
решедшей в то время свой зенит: он не понимает ее духа
и не способен примениться, как многие, если не большин¬
ство старых царских генералов, к новой обстановке.
Всем нам памятны слова другого старого генерала
и профессора Военной академии М. А. Иностранцева26, от¬
клонившего назначение на фронт по той простой причине,
что он, Иностранцев, совершенно не представляет себе, как
можно было воевать, когда дивизия, равная по численности
полку военного состава (т. е. четыре-пять тысяч штыков),
должна занять участок в 15-20 верст. Причем при этой ди¬
визии не было зачастую (почти, как правило, норма) ника¬
ких средств связи и организованного подвоза с тыла за от¬
сутствием необходимого транспорта...
Однако выдвинутые Гражданской войной «вожди» справ¬
лялись и в такой безотрадной обстановке. Правда, они были
свободны от гнета традиций, а главное, они прошли полно¬
стью стаж Гражданской войны и твердо усвоили на практи¬
ке ее новые приемы.
Дитерихс, бесспорно, был ближе Гражданской войне, не¬
жели Головин, Иностранцев и другие... но не его вина, если
его призвали спасать положение, по существу, уже почти
безнадежное. На его глазах были применены для победы над
большевиками самые разнообразные приемы и способы. Все
Т. е. легионами.
безуспешно: и Дитерихс был достаточно в этих вопросах
опытен и мудр, он отлично понимал, что лишь бесталанное
руководство большинства белых командиров привело к по¬
ражениям. Он видел, что противник также не блещет воен¬
ными талантами, а потому, естественно, он приходит к необ¬
ходимости поискать причины неудач в стане белых, где-то
глубже... И вот результат — призыв крестоносцев на спасе¬
ние Веры Православной.
29.Х
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Голодно и холодно живет Омск. Даже и борцы за сво¬
боду во многом идут на компромисс, чтобы устроиться бо¬
лее-менее сносно. Что же говорить о простом обывателе.
Мой личный адъютант каждый вечер таскает с солда¬
тами охапки дров из чужого склада. С продуктами и того
хуже: единственное спасение питаться всякой дрянью в ре¬
сторане.
Одеться было так дорого, что все надежды я возлагал
на магазин «Вольного экономического офицерского об¬
щества», который почему-то возглавлялся офицером Ге¬
нерального штаба в чине полковника (полковник] Теке-
лин27). Последний завел такую формалистику, что получить
что-либо из этого богатейшего запаса даже для лица с из¬
вестным в армии положением было вещью почти безнадеж¬
ной. Говорили, что надо где-то кого-то «подмазать», но ведь
не мог же я, в самом деле, прибегать к подобным мерам.
Очень уж это было бы зазорно! Да и, по всей вероятности,
и напрасно: от меня-то полковник Текелин, наверное, полу¬
чить «смазку-замазку» отказался бы страха ради иудейска,
а не по иным мотивам, конечно.
Недосягаемый обыкновенным смертным магазин-склад
все еще находился в городе, не на колесах. Очень это было
странно!
Вообще, надо отметить, в глубоком тылу забота об офи¬
цере и солдате была поставлена из рук вон плохо.
Если моя жена в период моего безвестного и продолжи-	«
тельного отсутствия еще не бедствовала, то лишь благода-

29.Х	30 X
ря заботам о ней фронтового начальства по моим прежним
связям и знакомствам...
Здесь же, в тылу, она подвергалась разного рода экспе¬
риментам: то ее выселяют из вагона, тогда как артистка Ка-
ринская28, имевшая весьма сомнительную связь с фронтом,
да и вообще со всем Белым движением, занимает прекрас¬
ный салон-вагон. То отказывают ей в мандате на квартиру
в городе, разрешении на получение дров и т. п. крупные ме¬
лочи тыловой жизни...
Семьи тех, что дрались на фронте, были «заботливо»
и охотно переданы на попечение фронтового начальства.
Последнее в ближайшем тылу организовало «лагеря се¬
мейств военнослужащих» и снабжало само эти лагеря всем
необходимым из средств и попечением воинских частей
фронта.
Эти лагеря передвигались соответственно перемещению
фронта. Однако при быстром отходе фронта, как то имеет
место в данный период, вряд ли удастся перебросить в по¬
рядке эти лагеря в тыл, в безопасное место.
30.Х
Ввиду предстоящего отъезда в отпуск мы навещаем сво¬
их друзей и знакомых, остающихся пока что в Омске.
Семейство Мазинг, глава которого - владелец местной
электрической станции, уже вторую неделю живет на уло¬
женных чемоданах: в случае прихода большевиков они
предполагают «отсиживаться» у своего родственника и ком¬
патриота из немцев Шмита, имеющего паровую мельницу
на другом берегу Иртыша. Дочки-подростки уже давно пе¬
ребрались туда, чтобы не видеть всех ужасов эвакуации.
«Не боитесь, Андрей Карлович?» — спрашиваю хозяина.
«Боюсь, но другого выхода нет: у меня в станцию вложен
весь капитал, и я буду стараться как-нибудь ужиться с ком¬
мунистами. Рабочих почти всех отпустил и кое-как справ¬
ляюсь сам...»
®	Другое семейство — семья судейского военного на вы¬
соком посту, конечно, в принципе также решило «бежать».

Как это выйдет, не смеют даже и загадывать... Во всяком
случае ему, прокурору, оставаться на милость победителя
невозможно, а бросать семью (жена и две барышни) риско¬
ванно. Так и живут: каждый день то складывают, то раскла¬
дывают чемоданы...
А вот беззаботная компания моих земляков, уральских
казаков. Они командированы своим атаманом для массовых
закупок разнообразных предметов первой необходимости
для армии и населения. Кроме солидного текущего счета
в иностранной валюте они ничего не имеют. Легко и весе¬
ло! Они обеспечили себе места на случай эвакуации в япон¬
ском эшелоне. Эти-то наверняка и благополучно проследу¬
ют на самый Дальний Восток.
Общее впечатление от всех этих визитов: сносно и даже
нередко хорошо себя чувствуют одни дельцы, а служилый
класс, как всегда и всюду, особенно военный, является коз¬
лом отпущения.
31.Х
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Был в Ставке, чтобы продвинуть «вагонный вопрос» и за¬
одно навестить перед отъездом своих сослуживцев.
Жизнь здесь течет прежним темпом. Только в кулуарах
как будто меньше публики.
Генерал Бурлин29 — генерал-квартирмейстер Ставки,
олимпийски величественен и спокоен. Визит пять минут:
на фронте временная заминка и, вероятно, ввиду прибли¬
жающейся зимы придется линию фронта стабилизиро¬
вать, а затем отдохнуть, перегруппироваться... Будут пода¬
ны готовые новые формирования... и ранней весной снова
вперед...
Не имея ни малейшего желания разубеждать и нару¬
шать это чисто буддийское спокойствие, покой обреченно¬
сти, я откланялся и ушел со смешанным чувством какой-то
горечи, с одной стороны, и некоторого пилатовского30 об¬
легчения.
Среди младшего состава Ставки такого оптимизма 5
я не заметил: тут волновались, не скрывая, что незамерз-

31.Х	1.Х1
ший Иртыш — это сильная угроза. Что не было ни одной
позиции, за которую фронт мог бы уцепиться. Что, нако¬
нец, ничего не делается по эвакуации тылов — это уже пре¬
ступление!!
1.Х1
Видел генерала Ханжина, нынешнего и весьма недавне¬
го происхождения военного министра. «Лучше бы он меня
архимандритом назначил», — жаловался на «честь», ему ока¬
занную Колчаком, милейший и добрейший Ханжин. Свою
семью он отправил в Иркутск. Предлагал в мое безвестное
отсутствие с Южной армией31 моей жене присоединиться,
но она с благодарностью отказалась, решив меня ожидать
в Омске...
В оборону Омска Ханжин не верит и говорит, что наше
здесь пребывание надо исчислять не месяцами и даже не не¬
делями, а днями... Возможно, что он и прав. Умнейший че¬
ловек, но с двумя крупными для начальника недостатками:
мало характера в отстаивании своего мнения и, как про¬
изводная от этого — исключительная скромность: самых
средних способностей человек, особенно если он к тому же
по недосмотру судьбы украшен ученым значком, может со¬
вершенно легко забить Ханжина и втереть ему любое ре¬
шение, лишь бы это было сделано с известной дозой на¬
хальства...
«Что же я с ним драться, что ли, буду», - говорил не раз
Ханжин про своего нового начальника штаба (моего заме¬
стителя) по Западной армии генерала Сахарова, когда по¬
следний начал нагло вмешиваться в область его, Ханжина,
как командующего армией.
Генерал Ханжин — артиллерист, академик, с Георгиев¬
ским крестом 3-й степени за подвиг в Великую войну, об¬
наруживающий его недюжинные способности и сильную
волю... а перед чужим мнением, выраженным с достаточ¬
ным апломбом, он пасовал...

2.Х1
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Сегодня в два часа дня раут у генерала Белова. Этот
генерал, воспитанный еще по Сибирской армии при Гри¬
шине-Алмазове32 на омских и, вообще, тыловых интригах,
решил исправить свою репутацию, столь неудачно сложив¬
шуюся для него в Южной армии.
На раут был приглашен цвет омской военной аристокра¬
тии, но без адмирала и Дитерихса...
Блеснул здесь и герой тыла генерал Матковский33, ко¬
мандующий войсками Омского военного округа и сла¬
вившийся интригами, в которых он сильно и не без успе¬
ха конкурировал с другим омским интриганом и «героем
тыла», известным генералом Ивановым-Риновым34. Оба
были здесь, но каждый со своим окружением: Матковский
сопровождался офицерами Генерального штаба Ставки,
а Иванов-Ринов под свое крыло собрал переворотчиков -
«18 ноября», возведших, по их заверениям, Колчака на пре¬
стол... Хозяин перебегал от одной группы к другой, сильно
заискивая перед сильными мира сего; он по собственному
уже опыту знал, как скверно быть в опале... Будь она заслу¬
жена или нет...
Все общество разбилось на кружки и даже отдельные
группы, расположившиеся в разных комнатах, куда подавал¬
ся чай и закуски и где с загадочным видом обсуждались те¬
кущие новинки и сплетни тыла. Порой разговор понижался
до шепота и совершенно замолкал, если в комнату входи¬
ло лицо постороннее.
Грустная и гнусная картина, но характерная для всяко¬
го непомерно разбухшего тыла бездельников, трусов и карь¬
еристов...
Мы, нейтральные, переходили от одной группы к другой
и много наслушались, и сплетен, и правды: Матковский -
трус, карьерист и бездельник. Ринов — интриган и спеку¬
лянт. Это у него каждую неделю по ночам разгружались
фуры с самыми разнообразными товарами, прибывающи¬
ми под видом военного груза с Дальнего Востока. Это он,
Иванов-Ринов, повсюду кричит, что никто иной, а только он ю
один посадил адмирала Колчака на престол, намекая при

2.Х1	2.Х1
этом достаточно прозрачно, что он же, Иванов-Ринов, в лю¬
бой момент может и убрать своего ставленника...
2.Х1
На завтра мы намечаем свой отъезд: все рекомендуют
нам запастись продуктами на дорогу, так как на станцион¬
ных буфетах пустота, а ларьки крестьян не принимают бу¬
мажных денег, да и вообще никаких денежных знаков, кро¬
ме золотой валюты. Там царит товарообмен... Все советы
приняты нами к сведению и руководству...
Последний вечер у друзей. Нам завидуют... и вдруг-
около полуночи через адъютанта требуют генерала Вой¬
цеховского к самому адмиралу!??! Общее недоумение...
и в души закрадывается проклятый червь сомнения... как
будто что-то фатально неизбежное к нам подошло вплот¬
ную, но мы еще не предугадываем всего возможного ужа¬
са... Вечер и настроение испорчены... Спешим домой и с не¬
терпением ждем возвращения Войцеховского от Колчака...
Около полуночи он возвращается и сообщает, что Кол¬
чак просил его не уезжать в столь серьезный момент. Он,
адмирал, рассчитывает на него, предполагая назначить его
начальником обороны города Омска. Эта оборона в прин¬
ципе решена, хотя генерал Дитерихс и против, но адмирал
непреклонен, как будто бы от падения или удержания Ом¬
ска зависит его собственная судьба... Разрыв между ними
неизбежен...
Аудиенция у адмирала происходила в присутствии ге¬
нерала Сахарова, прибывшего с фронта для очередного
доклада...
Видя колебание Войцеховского после полученного пред¬
ложения адмирала, Сахаров вставил собственное замечание,
что уклонение от активной работы в настоящий момент он,
Сахаров, считает дезертирством.
На ложно самолюбивого Войцеховского эти слова по¬
действовали как удар бича, и он дал адмиралу свое согла-
® сие, прося о назначении к нему начальником штаба оборо¬
ны меня... Адмирал с радостью согласился и просит передать
мне его, адмирала, уверенность, что я также возьму свой от¬
пуск обратно...
«Я надеюсь, Сергей Арефьевич, что вы меня не покине¬
те, - прибавил в конце своего рассказа Войцеховский. - Мы
вместе столько с вами воевали, давайте вместе и кончать...»
Я посмотрел на жену, и она молча кивнула головой, давая
свое согласие: она ожидала младенца, а потому от нее все¬
цело зависело наше семейное решение... Итак, снова борь¬
ба без надежды на успех, борьба, полная риска и отчаяния.
З.Х1
С утра начали лихорадочную работу по формированию
корпуса обороны. Кроме формировавшихся полков тыла
к нам должны быть приданы и те части крестоносцев, что
организуют Болдырев и Голицын. Затем Сахаров обещал
снять с фронта не менее дивизии... Снова формирование
штаба, опять масса мелочных забот и треволнений: разме¬
щение, организация снабжения и прочие большие и малые
мелочи... Много помог нам при этих работах комендант Ом¬
ска: через три дня он обещал все приготовить к приему ча¬
стей войск обороны.
При разговоре с начальствующими лицами у меня
сложилось убеждение, что никто всерьез оборону Омска
не принимает — все смотрят как на уступку сердечному же¬
ланию адмирала во что бы то ни стало задержаться в Ом¬
ске... Плохой залог успеха...
4.Х1
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Генерал Голицын от какого-либо назначения по обороне
отказался, ссылаясь на незаконченные еще дела и вопросы
по формированию и призыву крестоносцев... и спешно вы¬
ехал в Новониколаевск35...
Голицын уверил и Колчака, и Войцеховского, что две ди¬
визии совершенно готовенькие он нам для обороны столи- «
цы предоставит в кратчайший срок. Я знал Голицына еще

З.Х1	4.Х1
по Уфе: его оптимизм, ни на чем не основанный, беспочвен¬
ный, меня всегда нехорошо поражал. Какое-то легкомыслие
за ним чудилось всегда... Но, впрочем, зачем сгущать крас¬
ки, быть может, на этот как раз случай Голицын и оправда¬
ет надежды...
При формировании своего штаба наткнулся на серьез¬
ные затруднения - нет людей: с фронта брать невозможно;
из Ставки, уже полусвернувшей свою деятельность, даже
и просить как-то неудобно... а остальные возможности раз¬
бивались на уже начавшуюся эвакуацию, всегда сопрово¬
ждающуюся естественной утечкой значительного процен¬
та в тыл... и весь возможный для меня источник рассосался
незаметно, быть может, но верно... В воздухе уже носился
какой-то нехороший душок-запашок, и многие крысы на¬
чали покидать понемногу и заблаговременно корабль, ви¬
димо обреченный...1
Целыми днями сижу у телефона в помещении штаба
обороны — здание судебных установлений, что помеща¬
ется против кафедрального собора. Помещение огромное,
но сплошь забитое лечебными заведениями и складами ме¬
дикаментов".
Дитерихс ко всей этой затее относится безучастно:
он с адмиралом совершенно не согласен и ожидает с часу
на час своей отставки... Однако адмирал его изумляет:
ни отставки нет, ни уговариваний, полное как будто бы иг¬
норирование особы Дитерихса и отсутствие яркого и опре¬
деленного решения.
Поздно вечером Войцеховский вызван во дворец адми¬
рала на секретное и весьма важное, даже просто сказать,
значительное совещание... (И почему — не ответит ли кто -
во времена гражданских войн и революций все куда-то осо¬
бенно спешат, работу выполнить не успевают, и всегда для
нее падает время вечернее и даже просто ночное... когда все
более-менее утомлены.)
Вот что рассказал Войцеховский по возвращении.
На совещание были приглашены: Дитерихс, Сахаров,
Каппель и он, Войцеховский.
1 Далее зачеркнуто: 5 ноября. Целый день.
11 Далее зачеркнуто: 6 ноября.

После кратких объяснений с Дитерихсом адмирал, ви¬
димо, заранее решивший вопрос, с сожалением должен был
расстаться с ним и предложить пост главнокомандующего
кому-то из присутствующих трех старших генералов.
Первому предложено было высказаться откровенно
по общей фронтовой обстановке генералу Каппелю. Влади¬
мир Оскарович не заставил себя просить дважды и с полной
откровенностью отрезал правду-матку. Адмиралу это не со¬
всем понравилось, но он сдержался и предложил возглавить
армию ему, Каппелю. На прямой вопрос он и получил прямой
ответ: «Я не считаю себя хорошо подготовленным к занятию
поста, где не только дело военное, но много приходится ре¬
шать вопросов и политического характера. Если угодно вы¬
слушать меня до конца, то я должен сказать и даже заявить,
что кроме генерала Дитерихса не вижу достойного и наибо¬
лее соответствующего лица на пост главного руководите¬
ля фронтом...» Адмирал поморщился недовольно, а Сахаров
криво улыбался... Как это, дескать, не видят того, кто охотно
и не менее достойно может заменить Дитерихса...
Затем адмирал обратился с подобным же предложе¬
нием к Войцеховскому, но и этот генерал в столь же энер¬
гичных выражениях, как и Каппель, отклонил от себя эту
честь, указав на Дитерихса, как единственного кандидата...
«Но ведь вы, генерал, слышали, что Дитерихс предполагает
отдать Омск без боя... Это невозможно... недопустимо... Это
просто абсурд...» — горячо подавал реплики адмирал, взгля¬
дывая при этом на Сахарова, который очень сочувственно
кивал головой в знак своего полного согласия с высказы¬
ваемым положением...
Войцеховского рассердил разыгрываемый столь откро¬
венно пастораль, и он резко, но твердо сказал, что насчет
Омска он также вполне согласен с предположениями Дите¬
рихса и если и не отказывается теперь же от возглавления
его обороны, т. е. обороны Омска, то только в силу данно¬
го обещания самому адмиралу... Адмирал промолчал... и на¬
ступила томительная пауза... Адмирал, видимо, не решался
поставить точку над «1» и объявить о назначении Сахаро¬
ва... Тогда последний решил пойти на помощь своему патро-	§
ну... «Разрешите, ваше высокопревосходительство, рассеять
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

4.Х1
некоторое, по-моему, глубоко неправильное представление
об обороноспособности нашей столицы... Дело, конечно,
не в самом Омске как географическом пункте, а в его стра¬
тегическом и политическом значении: Омск — узел путей
и запирает все выходы на восток. Омск — столица, и его па¬
дение в глазах масс знаменует неминуемое падение и вла¬
сти адмирала Колчака...» Сахаров, видимо, волнуется и все
выше и выше приподымает тон своего панегирика Омску
и Колчаку. Последний удовлетворенно покачивает головой...
«Мы должны защищать не Омск в узком смысле, а ом¬
ский узел путей, проходящих через него, в том числе и уча¬
сток водного пути — реки Иртыша... Придется теперь же
заняться укреплением береговых позиций и подступов.
Средства на это найдутся... Части, назначенные в распоря¬
жение генерала Войцеховского, солидные и вполне доста¬
точны для роли гарнизона всего предполагаемого к укреп¬
лению района... А подходящие войска фронта, по мере
сокращения линии последнего, составят тот подвижный ре¬
зерв в руках главного командования, которым придется на¬
носить удары противнику...»
«Теперь для меня ясно, что наиболее жизненен ваш план
и вам быть его исполнителем... А за тем до свидания, гос¬
пода, и благодарю всех вас за откровенные мысли... Сего¬
дня же мной будет отдан приказ о назначении генерала
Сахарова вместо Дитерихса... Покойной ночи...» Таким до¬
вольно неожиданным образом закончил адмирал этот ноч¬
ной военный совет.
При выходе из кабинета Колчака, уже в вестибюле,
и Каппель, и Войцеховский напали на Сахарова, упрекая его
в легкомыслии и тщеславии: ведь если бы все трое были со¬
лидарны с Дитерихсом, то адмиралу ничего иного не оста¬
валось бы, как склониться перед фактами и отдать приказ
об очищении Омска.
Сахаров с презрительной улыбкой молчал и упрямо
продвигался к вешалке, где быстро оделся и вышел, сказав
на ходу: «До завтра, господа. Утро вечера мудренее»... слег¬
ка заикаясь, что всегда обнаруживало внутреннее сильное
5 волнение Сахарова.
Судьба толкает нас на край пропасти...

5.ХР'
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Сахаров уже второй день, не чувствуя никакого сдержи¬
вающего начала, круто меняет все, что было сделано и на¬
лажено его предшественником.
По своему мелочному характеру в первую голову он
спешит свести личные счеты со своим соседом по треть¬
ей армии, генералом Лохвицким. Этот достойный генерал
смещен со своего поста командарма второй и уехал на Даль¬
ний Восток — прибежище всех обиженных и оскорбленных...
3-ю армию после Сахарова принял Каппель, а 2-ю, после
Лохвицкого, — Войцеховский... 1-я армия должна была по¬
вернуть свои части назад согласно распоряжению Дитерих-
са (1-я армия Пепеляева), как малобоеспособная и уставшая
отводилась в тыл за реку Обь, в район Томска и Тайги, и те¬
перь Сахаров не задумался менять маршрут частей 1 -й ар¬
мии «налево кругом», т. е. на 360 градусов1...
Пепеляев прилетел к адмиралу, надеясь уговорить его
не менять первое распоряжение Дитерихса, но Сахарова
трудно было уломать... и началась преглупейшая рокиров¬
ка. В результате в два дня Сибирская магистраль на участке
Обь — Иртыш так прочно была забита эшелонами, что эва¬
куация тылов сразу остановилась.
Повторилась майская уфимская история: фронт отхо¬
дит на восток, а пепеляевские части тянутся и продирают¬
ся против шерсти на запад, к Омску.
Далее одним росчерком пера Сахаров отменил эвакуа¬
цию некоторых, в сущности, в данный момент бесполез¬
ных учреждений, и они должны были оставить свои эшело¬
ны, частично возвращаясь в Омск. Получалось впечатление
на первый поверхностный взгляд благоприятное для репута¬
ции и авторитета нового главнокомандующего: значит, по¬
ложение не так плохо, и, очевидно, Дитерихс зря порол го¬
рячку и играл в паникера! А на деле происходил чистейший
кавардак, грозящий обратиться в катастрофу: часть эше¬
лонов, подлежащих согласно новому сахаровскому распо¬
ряжению возвращению в Омск, так и не смогли проник-
СМ
О)
Так в документе. Видимо, на 180 градусов.

5.Х1
со
СП
нуть туда и остановлены были в пути, ожидая безнадежно
своей очереди, ведь вторая колея была занята эшелонами
1-й армии...
Трагедия чувствовалась и нарастала. Сахаров делал вид,
что все обстоит как нельзя лучше: от него поступило но¬
вое распоряжение начальнику инженеров, генералу Ипа-
товичу-Горанскому37, спроектировать фортификационные
укрепления в районе Омска. Генерал Ипатович пробовал
разубедить Сахарова: затеваемые работы ни по времени
года (начались дожди с заморозками), ни по нашим сред¬
ствам, ни по духу войск, сильно поколеблемому1 последни¬
ми неудачами, пользы особой не принесут. Даже наверняка
можно сказать, что войска при отходе не займут позиций,
как бы хороши они ни были... Все напрасно: Сахаров был
тверд и непоколебим, как бетон38. Видя в упорстве своего
бывшего по инженерному училищу профессора нежелание
подчиниться и тенденцию к критике, Сахаров сменил гене¬
рала Ипатовича и передал все ведение постройки позиций
молодому инженеру".
Войцеховский уехал во 2-ю армию, тылы которой от¬
ходили по Тюменской линии, чтобы ознакомиться с по¬
ложением.
Я был вызван на совещание в Ставку. Ни от первой,
ни от 3-й армий представителей не было: вокруг Сахарова
были лишь чины Ставки да несколько безработных тыло¬
вых генералов1" — Иванов-Ринов в новой роли помощника
главнокомандующего, генерал Матковский, почему-то за¬
держиваемый Сахаровым в Омске, а потому и сильно нерв¬
ничающий...
Начальник штаба Сахарова Оберюхтин39 читал по запис¬
ке доклад о положении на фронте: все выходило очень успо¬
коительно, но мало походило на правду. Затем перешли к об¬
суждению вопросов обороны тыла...
1 Так в документе.
11 Далее зачеркнуто: 30 октября (12 ноября). Вычеркнутые Щепихиным даты
явно ошибочны, так как Омск был оставлен белыми 14.11.1919. Вычеркну¬
тые даты не воспроизводятся, кроме тех случаев, когда автор дневника да¬
тированную запись превращал в недатированную.
111 В документе - генерала.

Молодой инженер доложил план предстоящей оборо¬
ны позиции под Омском. План был одобрен молчаливым
согласием. Лишь Ипатович пытался указать на фантастич¬
ность расчетов, недостаток средств, но Сахаров приказал
в достаточно грубой форме ему замолчать, заметив, что
устарелые взгляды его учителя не применимы в Граждан¬
ской войне.
Один плюс был во всем этом совещании — эвакуация
в принципе была принята и 1-й армии был вновь отдан при¬
каз повернуть эшелоны на восток. Это уже было какое-то
неприкрытое издевательство над личностью командующе¬
го 1-й армией генерала Пепеляева.
Кадриль злополучной армии на линию реки Обь должна
была начаться завтра. Кто-то подал голос о своевременно¬
сти отъезда Верховного правителя. Сахаров согласился,
но добавил с грустью в голосе, что ему до сих пор не уда¬
лось убедить адмирала в необходимости своевременного
отъезда. «Попытаюсь еще поговорить, но за успех не руча¬
юсь», - добавил Сахаров. Министерствам дан приказ гру¬
зиться. Ставке - подготовиться к посадке.
6.Х1
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Войцеховский вернулся в скверном, почти мрач¬
ном, настроении: 2-я армия в полном отступлении, в ее
тылах полный кавардак. Части 1-й армии, еще задер¬
живающиеся по последним распоряжениям Сахарова
на фронте, подверглись жестоким ударам противника,
совершенно распропагандированы и почти небоеспо¬
собны. Таким образом, наш правый фланг смят, и про¬
тивник, видимо, торопится пробиться к Омску кратчай¬
шими путями — вдоль Тюменской ж[елезной] д[ороги].
Как полагает Войцеховский, путь противнику в этом на¬
правлении почти открыт.
Каппель также отходит, и у него мало надежд задер¬
жаться под Омском: войска утомлены, обескровлены доро¬
гостоящими стратегическими опытами Сахарова и Лебеде- 5
ва. Дороги отвратительны, тылы дезорганизованы.

6.Х1	7.Х1
ю
О)
С атаманом Дутовым связь утеряна, и поговаривают, что
Дутов, завязав крепкое словцо по адресу своего родствен¬
ника, генерала Сахарова, решил с ним больше не встречать¬
ся ни лично, ни оперативно. Последнее уже совсем грустно
и гнусно и попахивает «атаманщиной» в прямом значении
этого слова... Сахаров дал Дутову полную свободу действия,
но все же полагает, что атаман выйдет на Павлодар и будет
в качестве кулака висеть на фланге зарывающегося вглубь
Сибири противника...1
Трагедия нависла: Сахаров один все еще думает о ка¬
ком-то сопротивлении под Омском. Мы все уверены, что
Омск доживает последние дни.
Состоялось назначение ко мне в штаб генерал-квар-
тирмейстера полковника Бренделя40. Это наш (моего выпу¬
ска из Военной академии 1908 года) первый ученик. Он был
на Юге России, затем эвакуировался в Константинополь, где
сильно бедствовал. С радостью согласился выехать на фронт
Колчака и только что в столь неудачный момент прибыл
к нам. С ним семья: жена, малолетняя дочь и мать-старуш-
ка, — вряд ли с таким тяжелым тылом он сможет отдаться
целиком работе".
Приказ по 2-й армии о порядке выхода ее на реку Иртыш
отдан и утвержден Сахаровым. В этом приказе-плане много
условностей, вызываемых обстановкой: ведь Иртыш, вопре¬
ки обычного, еще не покрылся льдом. Будет ли он к момен¬
ту выхода на его линию фронта армий нашим союзником
или врагом, т. е. препятствием, нас серьезно разъединяю¬
щим, или же мостом[?]
Удивительно нам не везет — десятки лет Иртыш в это
время обычно замерзал, а в эти трагические дни все время
неслыханная оттепель.
7.Х1
Кажется, удалось уговорить адмирала сесть наконец
в эшелон. Однако уезжать со станции Омск он ни в коем
Далее зачеркнуто: 3(16) ноября.
Далее зачеркнуто: 4(17) ноября.
случае не соглашается, значит, опять будет закупорка и бес¬
полезное метание среди эшелонов. Положение осложняется
тем, что при адмирале довольно значительный штаб, а так¬
же золотой запас, с которым он ни при каких обстоятель¬
ствах не желает расставаться.
Говорят, что союзники предлагали взять золотой за¬
пас под свою охрану, но Колчак не согласился: лучше пу¬
скай большевикам достанется русское золото, но не союз¬
никам... Боюсь, что за подобное к ним недоверие (возможно,
что и основательное) союзники затаят против личности ад¬
мирала злобу и будут хранить камень за пазухой... до удоб¬
ного момента...
Адмирала настойчиво все просят теперь же переехать
прямо в Иркутск, но он не согласен оставлять армию: не по¬
тому, что без ее охраны он опасается за личную безопас¬
ность, об этом он, кажется, менее всего думает. Он полага¬
ет, что его отъезд неблагоприятно отразится на духе войск.
Какое заблуждение и незнание своих войск. В Гражданскую
войну среди частей по преимуществу добровольческих нет
места чувству особого благоговения перед верховной вла¬
стью. Здесь обычно царит атаманщина: кто формировал
часть и дрался во главе ее все время, тот только и может рас¬
считывать на собачью преданность и любовь. Эта часть толь¬
ко и знает своего начальника, весьма неохотно и только лишь
по приказу своего командира подчиняясь всем высшим ин¬
станциям: пожелает командир не исполнить приказ сверху,
и ничего с ним не поделаешь — ведь он по существу не сме¬
няем! Как можно вообразить себе добровольцев с Волги без
генерала Каппеля или сибиряков — без Пепеляева.
Адмирал Колчак — это знамя для начальников, но не для
массы, она знает и чтит только своего ближайшего сорат¬
ника — командира, пережившего с нею все пройденные эта¬
пы ее роста, от маленькой партизанской группы до корпу¬
са и даже армии...
Переоценивал свое личное влияние и генерал Сахаров,
который, по существу, был чужой для всех добровольцев
Волги и Сибири.
Если бы и надо было адмиралу оставаться при армии, то, ®
во всяком случае, не на роли простого зрителя, а взяв в свои
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

7.Х1	8.Х1
руки фактическое управление, иначе он своим присутстви¬
ем лишь стеснял Сахарова... Последний, кажется, решил пе¬
ренести свой штаб на реку Обь, в Новониколаевск, надеясь
тем самым побудить и адмирала покинуть неприветливые
берега Иртыша1.
Происходит непонятная комедия, вернее трагедия-фарс:
Верховный правитель сел в эшелон, но не уезжает, т. е., дру¬
гими словами, увеличивает нагрузку ближайшего к Омску
участка железнодорожного пути, что неминуемо отразится
на всем движении...'1
Части 2-й армии приближаются к Иртышу. Обозами за¬
пружены все дороги. Путаница, перекрещивание движения -
страшные. Директива была дана на два возможных случая:
при замерзании реки Иртыша, когда армия подходит к реке
широким фронтом, и на случай, для нас весьма неблагопри¬
ятный, когда Иртыш — преграда: тогда фронт армии должен
постепенно суживаться, чтобы армия могла перейти реку
в нескольких строго определенных пунктах, весьма немно¬
гочисленных...
8.Х1
Был в Ставке: все двери настежь, никаких пропусков
не требуют. Всюду в коридорах люди, мало общего со Став¬
кой имеющие. Вдоль стен огромные ящики, очевидно, с де¬
лами штаба; повсюду разбросаны бумажки, сор...
В коридоре встретил коменданта города: ему приказа¬
но все оставленное имущество собрать, погрузить в вагоны.
Все секретное и ценное уже погружено в штабной эшелон,
которым руководит ген[ерал] Бурлин. Комендант уверяет
меня, что все оставленное на его попечение он, конечно, по¬
грузит, но вряд ли это удастся вывезти... «Даже не думаю,
чтобы удалось вытянуть со станции», — меланхолично за¬
мечает комендант.
Адмирал и Сахаров уже отбыли, конечно, без всякой
помпы со станции Омск. Мы живем еще в городе: я дал
1 Далее зачеркнуто: 6(19) ноября.
11 Далее зачеркнуто: 7 (20) ноября.

приказ коменданту станции сообщить мне, когда будет по¬
дан эшелон штаба 2-й армии. Его где-то затерли на путях,
и я не имел еще возможности познакомиться с чинами шта¬
ба. Вагон командарма приказано подать на вокзал «Ветка»:
здесь мы погрузимся, а затем вагон будет подан на Омск-1
для прицепки к эшелону.
Комендатура станции Омск работает пока что четко. Жи¬
вем пока с женой в городе, ходим обедать в рестораны, ко¬
торые очень оживлены, как всегда это бывает перед остав¬
лением данного пункта. Фронт совсем надвинулся на Омск,
потому публика в городе преимущественно военная.
9.11
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
На улицах Омска столпотворение вавилонское уже тре¬
тий день: двигаются бесконечные обозы и все на колесах,
так как снега все нет как нет. Неумолкаемый грохот колес
по замерзшим кочкам — невыносимо сидеть в квартире.
Омск и в мирное время не отличался чистотой — на ули¬
цах весной и осенью такая грязь, болото, что слабенькие во¬
довозные клячи падали и в упряжи тонули в вонючей массе...
Время революции и Гражданской войны отнюдь не спо¬
собствовало перемене в лучшую сторону.
Был на станции Омск: комендатура на местах, дисци¬
плина полная, работают с легкими перебоями не по их вине:
сбивает с нормального хода вмешательство комендантов
высших штабов, но омский комендант на высоте положения
и позиций своих не уступает. Вся масса составов давно уже
разбита на три категории: первая — эшелоны с чинами ар¬
мии, которым угрожает прямая опасность от большевиков;
далее в той же категории эшелоны с особо ценным имуще¬
ством (боевое снаряжение и припасы), причем лечебные за¬
ведения поставлены здесь во главу...
Вторая группа - эшелоны полуобреченные: всякого рода
имущество, которое без особого ущерба возможно и оста¬
вить при случае. Здесь же числятся и те служащие (второго
и третьего сорта), которые выезжают больше за компанию, ”
по инерции, а также и просто беженцы: им предоставили

9.11	10X1
эшелоны, но ничего не обещали, не ручались за их благопо¬
лучный, а главное, своевременный выезд на восток.
Обе названные категории грузов и лиц направлены были
по правой колее в строгом порядке-очереди, назначенной
согласно указаний Ставки.
Третья категория - эшелоны Ставки, центральных учре¬
ждений и штабы всех разрядов. Эти эшелоны могли следо¬
вать по любому пути — вне очереди — лишь бы выполнить
задание командования.
10.Х1
Омск опустел: поезда высоких комиссаров1, Верховного
правителя и все прочие союзные и оперативные покинули
«Ветку» против здания Ставки. Обозы с шумом и гиканьем
проследовали через город. Остающиеся мирные жители по¬
казывались на улицах города в самых крайних случаях: они
зарылись в свои норы и лихорадочно готовились к встрече
нового хозяина. Одни спешно выезжали, другие оставались
лишь на всякий случай, припрятывая свои ценности: первые
надеялись переждать первый шквал новой власти в окрест¬
ных селах и станицах, а вторые вообще лично за себя не опа¬
сались, а дрожали лишь за свой скарб.
Удивительно, как сразу стало тихо и безмятежно в го¬
роде. Правда, тишине много способствовал выпавший на¬
конец снег. По Иртышу пошел лед. Все ждут с нетерпением
мороза: естественный мост через реку избавит части фрон¬
та от многих неприятных и опасных положений.
Почти все тяжести (обозы второго разряда, транспор¬
ты и т. п.) уже перешли Иртыш сравнительно благополучно,
в чем им помог сильно железнодорожный мост. Однако при
войсках еще много ценного, да и сами воинские части уже
не идут, а едут на повозках.
Перемена полотна пути (на снег) потребует большой ор¬
ганизационной работы и самодеятельности самих частей.
Хотя, правда, обмен телег на сани происходит довольно бы-
Имеются в виду представители Антанты.
стро и со стороны крестьян никогда не встречает особых
возражений: отчего не получить вместо лыком шитых са¬
нок-розвальней настоящую, кованую, на железном ходу
повозку.
Сегодня, когда совсем освободился от работы, вечером
ездил с женой к знакомому врачу-гинекологу — наш преж¬
ний, еще по мирному времени, хороший знакомый — за со¬
ветом. Врач имеет отлично оборудованную собственную
лечебницу, а потому оставался с риском, конечно, некото¬
рым, хотя и не очень большим, в Омске. Жене он гарантиро¬
вал всего два месяца, а дальше необходимы осторожность
и тщательный уход!!?41
Поздно вечером мы перешли в вагон. При этом не обо¬
шлось без комической сцены: у Войцеховского на одной
из площадок вагона воспитывался недавно пойманный вол¬
чонок солидных размеров, с добрую дворовую собаку. Мою
жену забыли предупредить, и когда она поднялась на пло¬
щадку, волк неожиданно для жены вскочил и, подпрыгнув,
лизнул жену в лицо. Жена, понятно, в некотором замеша¬
тельстве погладила ласкового зверюгу и все окончилось
шутками и смехом...
Волчонку в вагоне было жарко, так что пришлось и даль¬
ше его оставить на морозе: все приходившие спокойно пе¬
решагивали через него, полагая, что это собака, а потом,
когда узнавали, что это волк, то, вероятно, пятки чесались
от жути... Особенно жутко было через него переправляться
в ночное время, когда его глаза горели как факелы.
11.Х1
Комендант станции предупредил нас, что ночью вагон
наш подадут на главную линию.
Зашел ко мне на минутку Генштаба полковник Т[еке-
лин], заведующий складом Военно-экономического мага¬
зина, и передал письмо на имя генерала Бурлина, в котором
говорилось, что погрузить все товары не удастся и придется
частично, а быть может, и все целиком оставить и сжечь. Как
я хорошо изучил всех героев тыла: позже я узнал от Бурлина,
100	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

101	11.Х1
что Т[екелин] ничего не сжигал и не грузил, а остался сам
в Омске и поклонился новым хозяевам целехоньким скла¬
дом, прекрасно оборудованным и организованным. Вообра¬
жаю, как довольно было красное командование подобным
неожиданным подарком — выкупом полковника Т[екелина]
за его многогрешную голову...
К вечеру кое-где в городе начались пожары и поползли
отовсюду нелепые слухи: большевики со степи уже вошли
в город, где уже второй день распоряжается всем красный
комиссар, вылезший из подполья, и что ему наш комендант
передал некоторые дела; и тому подобный вздор праздных
людей... Комендант находился на своем посту и энергично
прекращал как пожары, так и всевозможные вздорные слу¬
хи. Было схвачено и расстреляно несколько рано, прежде¬
временно вылезших из подполья большевиков... Это — на¬
прасные жертвы: большевикам они ничего не облегчили,
а нас не могли сбить с намеченного пути...
К Войцеховскому, как к старшему в городе начальнику,
являлась депутация кооператоров с просьбой отдать на их
попечение некоторые склады земледельческих орудий раз¬
ных фирм («Работник» и другие) и «сохранить тем самым эти
орудия от распыления и порчи».
«А вы разве не покинете город. Не боитесь?» — спросил
Войцеховский. «Нет», — был ответ. «Нам ничто не угрожа¬
ет — советская власть относится к нам лояльно и даже счи¬
тается с нами...» — заявили не без гордости кооператоры...
А через три дня некоторые из них стояли у «стенки», про¬
чие распылились...
Около семи часов вагон перевели на станцию Омск
и прицепили к поезду штаба 2-й армии... Я немедленно от¬
правился по вагонам и застал еще в штабе своего предмест¬
ника — полковника Акинтиевского-старшего42.
В полчаса времени Акинтиевский передал мне, что на¬
зывается, с рук на руки и штаб, и все текущие дела, откла¬
нялся и был таков: он спешил в один из иностранных эше¬
лонов, где его ожидал генерал Лохвицкий...
Что-то вроде зависти к счастливой судьбе этих людей
шевельнулось в моей голове, но я отогнал эти вредоносные
мысли, как недостойные меня и всего нашего дела... Каж¬
дый устраивается, как может, и пусть три четверти ловчат¬
ся, а выиграет все же одна четвертая, ей и честь, и слава!!
Впрочем, к Лохвицкому это поистине не относится: его
ведь убрали сверху. Конечно, по всей вероятности, он не был
особенно огорчен... но все же это его судьба, а не его вина...
Около полуночи на станцию Омск прибыл поезд Каппе-
ля — было небольшое совещание - обмен мнениями и све¬
дениями по текущей обстановке... Большевики находились
в переходе от Омска, не наседали — давали время в порядке
отойти... Почти что «золотой мост» устраивали...
3-я армия подходила к Иртышу в гораздо большем по¬
рядке, нежели части 2-й армии: лучшая спайка с бере¬
гов Волги, ровный, почти сплошь добровольческий состав,
обильнее снабженные и оперировавшие в лучших тактиче¬
ских условиях (лучше пути сообщения, более населенная
полоса и т. п.) — все это давало значительный преферанс1
перед собранными «с бора и сосенки»11 частями, со столь же
случайным высшим командным составом, не обладавшим
ни авторитетом, ни знаниями условий и особенностей Гра¬
жданской войны в Сибири...
2-я армия выполняла маневр подхода к реке Иртышу
по второму варианту: в предвидении Иртыша свободным
ото льда... Следовательно, вся масса направлялась почти це¬
ликом на переправы возле самого города - у Омска надо
было ожидать большого столпления111... Распоряжение пе¬
рейти к первому варианту, так как Иртыш довольно-таки
внезапно стал, было отдано. Однако большой гибкостью
войска Гражданской войны никогда не отличались, а пото¬
му надо ожидать сюрпризов, о которых, впрочем, узнаем да¬
леко за Омском...
Так как Каппель еще оставался здесь некоторое время
и так как его начальники колонн всецело распоряжались
на омском узле, включая сюда и станцию с мостом, то есте¬
ственно, что генерал Войцеховский просит Каппеля при¬
смотреть и, где надо, выправить движение и направление
1 Преимущество.
11 Здесь и далее Щепихин неправильно приводит это выражение. Правильно:
с бору по сосенке.
1,1 Так в документе.
102	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

103	11.Х1
колонн 2-й армии, что, к слову сказать, было и в интересах
самого Каппеля.
Перейдя линию реки Иртыша, армии двигаются так:
2-я - вдоль Сибирской магистрали и в полосе к северу
от нее. 3-я армия уклоняется к югу, на Славгород, с тем, что¬
бы выйти на реку Обь южнее м[естечка] Камень.
В Славгороде всегда было большевицкое гнездо, и там
для умиротворения располагалась Польская дивизия. По¬
следняя в данный момент уже получила приказ союзного ко¬
мандования оставить Славгород и по мере сосредоточения
к железнодорожной узкоколейной ветке Славгород — Та¬
тарская садиться в ожидающие ее эшелоны и выдвигаться
на магистраль и далее, в хвосте всех иностранных эшелонов,
в арьергарде, продолжать движение на восток.
Вот здесь-то, на станции Татарская, и ожидали мы пер¬
вые затруднения и возможные столкновения с иностран¬
ными частями. Сюда надо было спешить одному из коман¬
дующих армиями, чтобы своим авторитетом предупредить
вероятные конфликты. Так как магистраль так же, как
и Большой тракт («Владимирка»), находились в районе, в по¬
лосе оперативных возможностей 2-й армии, то естественно,
что генералу Войцеховскому и надо было спешить к стан¬
ции Татарская, чтобы своевременно, а главное, до выхода
сюда поляков, взять в свои руки ведение жел[езно]дор[ож-
ным] движением.
Соответствующие сему распоряжения были переданы
мной по линии и отдан приказ без остановок продвигать
наш эшелон до станции Татарская, где очистить ему место
в тупике на несколько дней...
Отдав все распоряжения по внутренней жизни штаба
в эшелоне (со мной была лишь генерал-квартирмейстер-
ская часть — дежурство находилось в отдельном эшело¬
не, и я с ним еще не встречался, да и встречусь ли вооб¬
ще в ближайшее время...), я наконец был свободен... Обоз
штаба армии на санях, отлично снабженный всем необходи¬
мым и с прекрасным конским составом, я отправил по грун¬
товому пути вперед с условием постоянно поддерживать
со мной связь: это необходимо и на случай надобности в пе¬
ревозочных средствах (выехать куда-либо на фронт), и для
спокойствия чинов штаба при возможных заминках в дви¬
жении нашего эшелона...
С обозом же отправлена была и охранная команда шта¬
ба армии...
В моем вагоне (у меня и генерала Войцеховского было
по маленькому вагону, состоявшему из одного купе двух¬
местного и одного на одного пассажира и, кроме того, ма¬
ленький салончик. В таких вагонах, я полагаю, ездили
по служебным надобностям начальники мастерских или ре¬
монта, но отнюдь не инженеры-путейцы, для которых все¬
гда были пульмановские вагоны...) я встретил своего адъю¬
танта поручика Жданова с заявлением, что он по семейным
обстоятельствам не может меня сопровождать и остается
в Омске.
Грустно, но насиловать не могу: Ж[данов] очень хоро¬
ший человек и весьма посредственный военный. Однако
на должности адъютанта он вполне годился. Он был не¬
много поэт с уклоном в мистику — он всей душой отдался
болдыревскому «крестопоклонному» движению, и кресто¬
носное воинство всегда было предметом его особого вни¬
мания и забот...
12.Х1
Лишь под утро наш эшелон передвинулся на первую
за Омском станцию Кормиловка: Омск был явственно виден,
несмотря на сильную снежную бурю — это был один из тех
степных ураганов, когда со всех омских колоколен раздает¬
ся набат, чтобы указать путнику верную дорогу...
После бури был крепкий (первый в эту наступающую
зиму) мороз, и над Омском, как всегда в северных странах,
стояли колоссальной высоты световые столбы. Нам они ка¬
зались заревом пожаров...
Поезд наш стоял на месте, когда я выглянул в окно и уви¬
дел длинную ленту эшелонов второй категории — с бежен¬
цами и грузами самого различного назначения.
Население этих эшелонов не спало, но от этого тишина
была более жутка: тревога разлита была на лицах и даже, ка-
104	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

105	11.XI	12.Х1
залось, на вещах... Из Омска все время прибывали отдельные
лица и пешком, и верхом, и на санях... Одни проследовали
дальше, не надеясь, что их примут в эшелоны, а может быть,
более доверяя лошади, а не паровозу... Другие в нерешитель¬
ности советовались с населением эшелонов... Третьи, нако¬
нец, прямо без особых колебаний втискивались в вагоны...
Это были, по преимуществу, семейные, которым после ом¬
ской теплой квартиры не улыбалось сидеть на тычке1 и на мо¬
розе... Многие эшелоны были без паровозов, и чем дальше мы
продвигались, тем таких было все больше и больше...
Пассажиры таких беспаровозных эшелонов стояли груп¬
пами возле вагонов и озабоченно обсуждали ситуацию...
В проходивший мимо штаб никто не обращался, очевидно,
все понимали нашу беспомощность... И она, увы, была на¬
лицо: мы не сознавали только, где узел настоящих наших
бедствий, но мы чувствовали, что железная дорога не вы¬
полняет своих функций даже и на пятьдесят процентов.
Но почему и где скрывается причина, нам было совершен¬
но непонятно...
Распоряжения по линии шли еще из Омска, но, очевид¬
но, пружина начинала ослабевать, приказы, удаляясь на во¬
сток, тонули безрезультатно в общей сумятице.
Назревала необходимость взять в свои руки, в руки
штабов армий все управление по линии железной дороги:
по крайней мере, тогда мы будем знать причину расстрой¬
ства железнодорожного транспорта, чтобы попытаться вра¬
чевать болезнь...
Утром ко мне явился Жданов: пришел пешком из Омска
усталый и полузамерзший, несчастный. Мы все ему обрадо¬
вались, как воскресшему.
Омск, по его словам, еще не занят большевиками, но ко¬
мендатуры уже нет: город фактически во власти местных
большевистских организаций. В наших руках один только
вокзал, район станции и железнодорожный мост (охрана
от частей 3-й армии).
Красные каждую минуту могут занять город, перейдя
реку по льду. В городе тихо, пожаров мало: сгорела лишь
Тычок - палка, тонкий кол.
одна молочная ферма. Магазины, рестораны пустуют, на ба¬
зарах хоть шаром покати. Бывшие правительственные зда¬
ния пусты и стоят с разинутыми настежь дверьми. На пло¬
щадях да на пустынных улицах гуляет одиночная стрельба...
Двигаемся мы очень медленно — к полудню прибыли
на станцию Калачинскую. Объясняется медленность наше¬
го движения тем, что наш путь требуется для подачи на эше¬
лоны другой колеи паровозов, топлива и воды, а частично
и продовольствия для обитателей этих полуобреченных
заторов...
13.Х1
Стоим на станции Калачинская. Каппель проехал вперед:
торопится к месту своего перехода на сани, чтобы быть бли¬
же к своим... К нам на запасной путь подали еще один воин¬
ский (тыловой) эшелон с какими-то сборными командами
неизвестного назначения.
После обеда, когда мы сидели еще за столом, вдруг раз¬
дался сильный удар и треск, нас всех покачнуло, а наш вагон
продвинулся на несколько сажень вперед по тупику...
Я моментально выскочил из вагона и направился в хвост
нашего эшелона. Там я увидел вплотную к нам стоящий во¬
инский эшелон... с несколькими разбитыми вагонами. В од¬
ном из них был пожар от упавшего при толчке огня, в другом
толпилась масса публики... Что-то выносили, были слышны
возгласы: «осторожно... тише... выше...» - и т. п.
Оказывается, паровоз, ходивший на станцию за водой,
идя под уклон, не рассчитал и с размаху врезался в воин¬
ский эшелон. Последний с раскату, но уже значительно сла¬
бее, ударил по нашему составу...
В результате несколько разбитых вагонов с лошадьми,
часть которых была тяжело ранена. Ранено было еще два
кавалериста, находившихся в вагоне вместе с лошадьми...
Машинист и кочегар паровоза-виновника, как только за¬
метили свою оплошность, немедленно спрыгнули с парово¬
за и удрали в лес, естественно, опасаясь самосуда... По ним
открыли стрельбу...
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

12.XI	13.XI
Был ли тут злой умысел, докапываться было некогда,
да и не к чему — не все ли равно. Во всяком случае, лучше
для нашего настоящего положения не копаться в догадках,
они могут быть лишь не в нашу пользу, что нарушило бы ду¬
шевное равновесие лиц, которым еще пригодится и спокой¬
ствие, и бодрость душевная...
Под вечер ходил на ближайшую лесную опушку стрелять
зайцев, но без положительных охотничьих результатов...
Со станции Омск-первый телефонировали, что в город
вошли большевики, т. е. советские войска: это было до по¬
лудня вчера; все тринадцатое число город был уже в руках
красных, а вокзал в наших руках...
Комендант станции Омск дал по линии депешу, что стан¬
ция Омск оставляется в ночь на 14 (новый стиль) ноября
1919 года...
На вопрос, много ли еще эшелонов осталось не выве¬
зено, последовал ответ: «Много, но все грузы без людей...»
Да, без людей — люди все сидят на запасных путях и ту¬
пиках в нескольких верстах от Омска, и можно наверняка
сказать, что обречены на захват красными... Нас прямо-та¬
ки изумляла неповоротливость красного командования, упу¬
скавшего момент для безболезненного захвата многих эше¬
лонов... А впрочем, на что они им: люди только увеличат
число ртов в начинавшем голодать Омске, а прочие эшело¬
ны с запасами всякого добра все равно не минуют их рук...
Далее за станцией Кормиловка параллельно нашему
пути появилась вторая лента, пожалуй, еще более ориги¬
нальная, но зато и без тени того уныния, что читалось на ли¬
цах всех «вагонников». Это были те счастливчики, которым
надоело сидеть и ждать, как наседка на гнезде, когда при¬
дут большевики и заберут их со всем скарбом: они вылезли
из вагонов, купили, наняли, а у кого была сила, то и просто
реквизировали подводы... и марш-марш по первопутку: и ве¬
село на морозном воздухе, а не в душном вагоне, и на душе
легко — мчится такая лента непрерывным потоком и по¬
смеивается над всеми, в вагонах сидящими, ухмыляясь себе
в ус: «что-де, сидите, сидите, а, в конце концов, не минуете
тоже последовать нашему примеру и чем скорее, тем для
вас же лучше...»

Снег хрустит под полозьями, а мороз сибирский
крепчает...
17.Х1
Наконец нас вывели на свободный левый путь, и мы бы¬
стро пришли на станцию Татарская, где уже застали голов¬
ные польские эшелоны и комендатуру польскую, работав¬
шую на станции параллельно с нашей.
Немедленно встретились с представителем польского
командования и условились с ним относительно их даль¬
нейшего продвижения.
Все польские эшелоны будут идти по левому пути в спеш¬
ном порядке в Новониколаевск, где вся польская дивизия дол¬
жна сосредоточиться и ожидать распоряжений от штаба ге¬
нерала Жанена43, верховного комиссара союзных войск...
По пути их следования комендатура вздваивалась,
но преимущество на линии должно оставаться за нашими
комендантами.
Затем, больше для нашего спокойствия, было взято
с польского командования обещание не чинить никаких са¬
мовольных действий, дабы не усложнять и без того тяже¬
лую обстановку.
На станции Татарская был наш заведующий передви¬
жением войск по магистрали полковник, сапер К... Весь¬
ма расторопный, энергичный, знающий и опытный офи¬
цер... Комендант станции Омск, намечавшийся нами на эту
роль, куда-то сгинул... обратившись, по-видимому, в рядо¬
вого беженца.
На ст[анции] Татарская было паровозное депо, откуда
спешно распределялись все свободные паровозы по эшело¬
нам... Но, увы, таковых было слишком мало, а на наши запро¬
сы Сахаров ответил, что паровозы со всей магистрали были
своевременно и заблаговременно забраны чехами, бывши¬
ми хозяевами положения на линии к востоку от Омска с са¬
мого начала эвакуации.
Обстановка мало-помалу начинает для нас прояснять¬
ся: очевидно, в дальнейшем мы будем все более и более ис-
108	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

109	17.Х1	18.ХИ919
пытывать по милости союзников, в частности чехов, нужду
в паровозах.
Надежды на быстрое рассасывание образовывающихся
пробок все меньше и меньше: то, что проделывали союзни¬
ки к востоку от р[еки] Оби, теперь начинает сказываться:
очевидно, вначале не обратили серьезного внимания на са¬
моуправства союзных комендантов, молчаливо одобряе¬
мых сверху, надеясь, что все это временные дефекты и что
все союзные эшелоны быстро протекут на восток и тогда
дорога начнет функционировать нормально. К несчастью,
с одной стороны, эвакуация союзников сильно затянулась,
а с другой — мы не выдержали на фронте и последний бы¬
стро надвинулся на тыл. И вот теперь происходит кутерь¬
ма. Ясно одно, что с союзниками нам не управиться, — и те¬
перь наш враг не со стороны Омска нам грозит, а с востока,
в лице спешно и достаточно беспорядочно отходящих эше¬
лонов союзных...
Звучит это несколько иронически - «союзник-враг», -
но жизнь нам готовит, по-видимому, еще немало сюрпризов.
Рейсы вспомогательных поездов учащаются, и район их
деятельности расширяется все глубже и глубже на восток:
сначала помощь требовалась к западу от Татарской, а че¬
рез два дня в ней испытывают нужду и участки до ст[анции]
Каинск... Паровозы, справка о наличии которых мне дается
ежедневно, начали понемногу заболевать, а заменить их не¬
чем или до чрезвычайности затруднительно...
18.Х1.1919 года
Сегодня совершенно неожиданно начали через стан¬
цию Татарская проходить воинские части, не принадлежа¬
щие к армиям фронта: адмирал Старк44 с остатками речных
(«рекаки», как их в шутку величали сухопутные войска) ко¬
манд, снятых с пароходных флотилий рек Волги, Камы и Бе¬
лой. Эти команды в свое время хорошо поработали и не раз
существенно облегчали положение сухопутных отря¬
дов... Теперь это были решившиеся на все моряки, спешив¬
шие к родной стихии — водам Тихого океана45... Дойдут ли
и что их ожидает там... Но выбора ведь нет, присоединять¬
ся же и слиться с нами они, по-видимому, не намеревались.
По крайней мере, их суровый адмирал решительно нам за¬
явил, что моряки имеют определенную личную инструкцию
от адмирала Колчака продираться во Владивосток...
Идут эти морские команды в образцовом порядке, с же¬
лезной дисциплиной. Останавливаются по небольшим де¬
ревушкам и даже предпочитают хутора и заимки, которых
в этих районах достаточно разбросано, зато нет вероятно¬
сти встретить красные банды. Подобная встреча, по мне¬
нию Старка, еще преждевременна — надо дать людям мо¬
рально передохнуть, окрепнуть, а тогда сам черт не брат...
Старк держит всю команду в руках и особенно следит
за провокаторами, которые липнут к ним по пути: двух он
собственноручно уже застрелил, после чего десятка полто¬
ра на ближайшем ночлеге отстали. Испугала ли суровость
адмирала или участь провокатора, неизвестно... Ни на ка¬
кие эшелоны Старк не рассчитывает - все равно придется
их бросить на произвол судьбы, предрекал адмирал, и ре¬
шительно вел свое воинство пешим порядком вдоль маги¬
страли, и в конце концов довел до самого Владивостока...
Его решимость и пример подействовали на нас сильно бод¬
рящим образом...
Кроме моряков туда же в неизвестную, как нам тогда
казалось, даль шел сводный гвардейский батальон, недав¬
но сравнительно сформированный в Омске по инициативе
группы гвардейских офицеров: все еще не могли расстать¬
ся с мечтой о гвардейских привилегиях... и сформирова¬
ли часть из бывших гвардейских солдат и офицеров. Если
офицерский состав можно было еще так-сяк проконтроли¬
ровать, то в отношении солдат были допущены пагубные
ошибки и небрежность, за которые теперь пришлось рас¬
плачиваться: в среду батальона проникло много провока¬
торов, которые выжидали лишь удобного момента, чтобы
начать свою предательскую работу...
В результате батальон был так распропагандирован, что
офицеры начали бояться своих собственных солдат... И вот,
когда батальон подошел к району станции Татарской, разы¬
грался в нем такой трагический эпизод.
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

18.Х1.1919	19.Х1
Фельдфебель обозной команды батальона подбил своих
людей перейти на сторону большевиков и, как это обычно
делалось в Гражданскую войну, в виде приза за свои греш¬
ные головы решил поклониться головами своих офицеров...
Офицеры давно уже подозревали, что у них в части не все
благополучно, и держались отдельно, на ночлегах в особен¬
ности, от своих солдат.
И в эту трагическую ночь офицеры помещались в сель¬
ской школе, выставив свой караул. На заре фельдфебель
вывел своих людей, окружил школу, а сам с несколькими
вооруженными вошел внутрь помещения, где безмятежно
спали все офицеры... Раздались выстрелы и в четверть часа
было все кончено. На станцию Татарская в одном белье при¬
бежал чудом спасшийся генерал Семенов46... Батальон, поль¬
зуясь темнотой, скрылся в западном направлении совершен¬
но безнаказанно, уводя тех из офицеров, кто еще остался
жив. Что мы могли сделать: похоронили убитых, а предате¬
лей пусть в свое время покарает рука Господня...
19.Х1
Третий день собираю сведения о частях армии. Или
не все своевременно получили приказ, или не все его испол¬
нили точно, но только многие колонны 2-й армии прошли
по железнодорожному мосту в Омске, который, в случае за¬
мерзания реки Иртыша, предоставлен был всецело частям
3-й армии Каппеля. Части последней вследствие этого были
сильно стеснены на марше, и на мосту образовалась проб¬
ка, которую с большим трудом удалось пропихнуть. Генерал
Вержбицкий47, начальник той колонны 2-й армии, которая
не выполнила в точности приказ, вынужден был на мосту
поставить пулеметы, чтобы сдержать напор толп. Повозки
были сброшены с моста на лед, а затем была установлена
строгая очередь для частей двух армий...
За Вержбицким туда же на мост потянулась было и ко¬
лонна генерала Гривина48, также принадлежащая составу
2-й армии, но ее удалось вовремя свернуть к северу, на ее
настоящую дорогу.

Все названные колонны титуловались еще по-прежнему
полками, дивизиями и даже и корпусами, хотя по численно¬
сти это были роты, батальоны и полки... Но это были доб¬
ровольческие части, носившие названия мест своего пер¬
воначального формирования, а потому эти названия менять
не приходилось, пришлось лишь все эти громоздкие по од¬
ному своему титулу части переименовать в отряды или про¬
сто в колонны... Это был скелет добровольчества, когда-то
числящий в полках до полутора и двух тысяч бойцов, а те¬
перь налицо в строю был кадр: все пополнения из местных
крестьян по мобилизациям оставляли ряды по мере прохо¬
ждения через свои родные места...
В 3-й армии наблюдалась почти та же картина с той
лишь разницей, что в ней не видим мы исчезновения це¬
лых организационных единиц, что наблюдалось в прочих
армиях...
Причина ясна: 3-я армия формировалась на берегах
Волги, которые давно уже покинули и куда возвращаться,
да еще добровольцам, было не с руки. В прочих армиях были
формирования из районов, которые мы только что покину¬
ли или собирались покидать: естественно, что и психология
в этих частях была несколько иная.
Это, конечно, не относится к частям, набранным из рай¬
онов, лежащих в глубине Сибири, да еще и восточной, как
то «иркутяне», «енисейцы», «якутцы» и т. п. - их очередь
оставить наши ряды еще не пришла, им просто было вы¬
годно двигаться с нами и только.
Возможно, что за долгий поход у них изменится и пси¬
хика, а быть может, и общая обстановка будет резко иная...
Там видно будет...
1-я армия генерала Пепеляева была сплошь набрана
из контингентов Западной Сибири, вот почему она и нача¬
ла раньше других разваливаться. Если она еще не совсем
развалилась, то лишь в силу того обстоятельства, что она за¬
долго до общей катастрофы была целиком почти перебро¬
шена за реку Обь. Посмотрим, что с ней будет, когда мы пе¬
ревалим в тайгу и направимся к бассейну Енисея.
Пока что в его частях численный состав сильнее про¬
чих армий, но судя по тем его отрядам, которые оставлены
112	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

IX ос	1X61	ец
были на основном фронте у Екатеринбурга (части дивизии
генерала Бордзиловского49, например), можно предвидеть
печальную судьбу и этой армии: в отряде генерала Бордзи¬
ловского солдаты толпами переходили к противнику...
Линия реки Иртыша была перейдена частями 2-й
и 1-й (ее остатками) армий на очень широком фронте —
от Омска до Тары. Причем части, проходившие возле послед¬
него пункта, сильно отстали: здесь не было нажима со сто¬
роны противника, а маршруты были значительно длиннее,
ввиду чего пришлось несколько задерживать те колонны,
что двигались южнее...
Об этом весьма важном стратегическом обстоятельстве
были поставлены в известность и начальники обеих южных
колонн — генералы Вержбицкий и Гривин...
Первый из названных генералов шел вдоль магистрали,
поддерживая связь с фланговыми частями 3-й армии, а Гри¬
вин продвигался по ломаной сети проселков между маги¬
стралью и тарскими болотами...
За положением этой гривинской колонны мы особенно
усердно следили, иначе ее быстрое продвижение на восток
ставило бы в опасное положение части 1-й армии (Бордзи¬
ловского) и конные части, выходившие за линию реки Ир¬
тыша с большим запозданием...
Начальники колонн были, конечно, в подробностях ос¬
ведомлены о всей важности сложившейся обстановки, и ге¬
нерал Вержбицкий отдал приказ своей колонне задержать¬
ся на несколько дней перед станцией Татарская, несмотря
на то что тем самым он значительно отрывался от право¬
фланговых частей 3-й армии.
Генерал Гривин, видимо, менее понял обстановку или
попросту не считал возможным придерживаться директи¬
вы командарма второй и шел безостановочно на восток, что
сильно нас беспокоило...
20.Х1
Генерала Войцеховского сильно беспокоит положение
группы Бордзиловского: она сильно отстала от колонны Гри-
вина и есть определенная угроза и возможность, что Бор-
дзиловский будет отрезан и прижат к тарским болотам.
Особенно это грустно может кончиться в этой группе,
особо психологически расстроенной всеми предшествую¬
щими неудачами и массовыми переходами на сторону про¬
тивника...
А Гривин, не внимая нашим напоминаниям, бодро уходит
на восток, хотя против него почти никакого нажима.
Сегодня утром снова послал Гривину третье по счету
предупреждение не спешить...
Перед обедом Войцеховский написал решительный при¬
каз Гривину — остановиться там, где его застанет настоя¬
щее распоряжение, и ожидать там подхода частей от Тары...
Это распоряжение послано вздвоенным порядком: и непо¬
средственно Гривину с нарочным, и через генерала Верж¬
бицкого...
Поздно ночью нарочный вернулся и сообщил, что гене¬
рал Гривин отказался исполнить приказ... А в кулуарах шта¬
ба поползли, от нарочного, конечно, слухи, что Гривин в при¬
сутствии своего штаба и нарочного от штаба армии пустил
несколько не совсем лестных эпитетов по адресу Войце¬
ховского... Зная болезненное самолюбие последнего, я эти
слухи от Войцеховского скрыл, а в штабе приказал молчать
об этом факте...
Гривин никаких оправдательных или объясняющих
причин не приводил, ограничиваясь простым отказом ис¬
полнить приказ начальника... Его можно было бы оправ¬
дать единственно тем, что солдаты-добровольцы-«ирку-
тяне» вышли из повиновения, стремясь возможно быстрее
пройти на родину, не ожидая остальных, связь с которыми
ими, очевидно, не сознавалась, а объяснить этого им не удо¬
сужились...
Одновременно были приняты меры на случай неиспол¬
нения приказа Гривиным: конным частям, перешедшим
Иртыш несколько южнее Тары, указано было задержаться
и, выдвинувшись на запад, захватить и удерживать до под¬
хода колонны Бордзиловского узел путей, где сходились до¬
роги от противника и от Тары. В противном случае Бордзи-
ловский попадал неминуемо в ловушку...
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

20.Х1	21 .XI
Конница генерала Кантакузена50 наружно приказ вы¬
полнила, но чересчур формально: главные ее силы остались
в прежнем положении, а вперед была выслана разведка-
Но хорошо было и это: конница остановилась, а ее развед¬
ка могла занять узел путей... Надо было для укрепления по¬
ложения и особенно духа конницы остановить гривинскую
колонну, на которую в случае чего могла опереться и кон¬
ница, и Бордзиловский...
Положение было острое: у нас были определенные дан¬
ные, что большевики перешли Иртыш и вот-вот перережут
путь колонне Бордзиловского...
21.Х1
Гривин между тем все отходит и отходит на восток: его
пункт ночлега почти на высоте со станцией Татарская...
От него получен наконец письменный ответ, что он счи¬
тает обстановку таковой, что она требует всем уходить по¬
скорее из-под ударов противника в каком угодно порядке,
хотя бы по одиночке каждая часть... Кроме того, его «ирку¬
тяне» не хотят и слышать о совместном походе на восток:
они прекрасно знают дорогу туда и одни...
Видимо, сам начальник поддерживал в «иркутянах»
эту естественную тягу домой... Какая цель у него была —
трудно сказать: не думаю, чтобы одно неприкрытое
упрямство...
Объяснения эти не удовлетворили Войцеховского: они
грозили заразить прочие части армии, как только подверг¬
нутся распространению; в колонне Вержбицкого об этом
инциденте уже было известно, здесь в штабе и по линии же¬
лезной дороги также много говорится об этом... Наконец
надо было принимать меры...
Каким-то образом до Войцеховского все же дополз слух
о нелестных отзывах Гривина о «молокососах, сидящих там,
в тылу, и распоряжающихся...».
Мнительный, ревнивый, тщеславный и самолюбивый
Войцеховский уже не мог дольше выжидать и терпеть: на¬
носился публичный позорный удар по его авторитету, что
грозило в конце концов развалить все наше предприятие...
Надо было решаться...
22.Х1
Войцеховский целую ночь не спал и рано утром сказал
мне решительным тоном: «Еду сам. Так продолжаться не мо¬
жет. Надо разрубить затянувшийся узел...»
Подан был автомобиль, и наш командарм вместе со сво¬
им адъютантом Шульгиным51 отправился по проселкам
в ту деревушку, где на ночлеге был Гривин, намереваясь за¬
стать его еще до выступления в поход...
В виде напутствия я сказал только одно слово - «спо¬
койствие».
Надо было учитывать, с какими войсками мы были...
После обеда вернулся генерал Войцеховский: бледный
как мел, но по наружному виду вполне собой владел. «Я,
Сергей Арефьевич, застрелил Гривина за отказ подчинить¬
ся мне...» — коротко сказал Сергей Николаевич, когда я во¬
шел к нему в купе.
Видимо, ему было очень тяжело выговорить эту фразу...
он нуждался в моральной поддержке, это было очевидно...
Я встал и молча крепко пожал ему руку...
Намек на улыбку скользнул по его лицу...
Расспрашивать о подробностях было неуместно — я вы¬
шел к себе в вагон... Здесь капитан Шульгин подробно изло¬
жил обстоятельства, при которых были покончены расчеты
между начальником и его подчиненным.
Тотчас по приезде в селение, где квартировал штаб
Гривина, Войцеховский спросил проходившего солдата,
здесь ли еще генерал. Солдат ответил, что сегодня выступ¬
ление назначено на после обеда, так как вчера очень позд¬
но пришли на ночлег и генерал предполагал дать людям от¬
дохнуть... и рукой показал, где штаб...
В штабе находился генерал Гривин и его начальник шта¬
ба Генерального штаба полковник Шелавин52. Ни адъютан¬
тов, ни писарей не было... Войцеховский спокойно вошел
в помещение штаба вместе со своим адъютантом, поздоро-
116	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

117	21.XI	22X1
вался с присутствующими и сел за стол, по другую сторо¬
ну которого поместился ничего не подозревавший Гривин.
Шелавин и Шульгин остались стоять...
Гривин знал, по какому поводу прибыл к нему Войцехов¬
ский, и заметно сдерживал свое волнение...
Войцеховский молча посмотрел своим твердым взгля¬
дом в глаза Гривину и, слегка мотнув головой, как будто ему
жмет воротник (это характерный тик у Войцеховского в ми¬
нуты особого волнения), не повышая голоса, но несколь¬
ко скандируя слова (что также всегда служило признаком
его волнения), спросил в упор, что называется: «Вы почему
до сих пор не выполняете мой приказ остановиться»... Во¬
прос был задан без всякого титулования.
Гривин, оправившись от первоначального легкого сму¬
щения, в достаточно развязной форме ответил, что этот
приказ он, Гривин, считает не соответствующим обстанов¬
ке, а затем добавил, как бы спохватившись: «Да если бы я его
и отдал, то мои “иркутяне” все равно его не исполнили бы...»
«Ну, а теперь, когда я вам лично отдаю тот же приказ, вы
его исполните...»
«Нет. Не могу...» - чуть придушенным голосом ответил
Гривин, как будто тут только, в эту минуту отдав себе отчет
в том решительном моменте, который наступил для него...
и в важности смысла как самого вопроса, так еще в боль¬
шей степени ответа на этот вопрос...
Гривин как будто очнулся и теперь ясно понял, куда
и на что он идет, давая подобный ответ своему начальни¬
ку: слегка побледнев, он еще тверже уперся руками в стол,
как бы опасаясь иначе выдать дрожание кончиков своих
пальцев.
Шелавин и Шульгин замерли в ожидании...
Войцеховский резко встал, и в руке у него уже был на¬
веденный на Гривина револьвер... Когда он его вынул из ту¬
гой кобуры, никто не заметил: надо было отстегнуть крышку
кобуры, завести руку несколько назад, вынуть туго сидя¬
щий револьвер... и все это проделать в одетом по-зимнему
состоянии, когда все снаряжение особенно не послушно...
Возможно, что все эти подготовительные к выстрелу ма¬
нипуляции Войцеховский проделал заранее, но от волнения
никто не заметил их... кроме Гривина: он был только при
шашке, без револьвера и, как будто ожидая нападения, бы¬
стро вскочил и попытался отпрянуть назад в угол комна¬
ты... Тут его застигла первая пуля... Он покачнулся и, упав
на колени, закрыл лицо руками, стараясь заползти за стол
или, вернее, под стол...
Но Войцеховский продолжал стрелять, пока не выпустил
всю обойму...
Стрелял Войцеховский из нагана, и все пять пуль попа¬
ли в цель, но не все были смертельны... Ясно было только,
что одна или даже две последние пули были уже не нужны...
Гривин уже хрипел в предсмертных судорогах...
Бледный, с дрожащими руками и нижней челюстью Вой¬
цеховский, стараясь держаться спокойно, обратился к пол¬
ковнику Шелавину с приказанием принять временно ко¬
мандование колонной (дивизией) впредь до назначения
нового лица...
Затем Войцеховский обратился к Шульгину: «Едем, Фе¬
дор Дмитриевич». Вышли... Из ближайших хат выскочили
одетые в походную форму солдаты с винтовками в руках
и направились к штабу и к автомобилю...
Они, очевидно, услыхали звук выстрелов, но, понятно,
не могли знать причину... Минута была критическая: пол¬
ковник Шелавин бледный стоял на крыльце и... стоило ему
сказать два слова, и командарм был бы задержан со всеми
вытекающими от сего последствиями...
Но Шелавин махнул рукой, отдав тем самым приказ вер¬
нуться, — солдаты молча повиновались... Путь был свободен,
и автомобиль тронулся...
Вечером к нам в вагон зашел генерал Каппель и выска¬
зал свою полную солидарность с Войцеховским, сказав, что
он точно так же поступил бы на его месте, иного выхода он
не видит...
Да, тогда этот выстрел нам казался необходимостью:
ведь, кроме опасности, грозившей колонне генерала Бор¬
дзиловского, стремление Гривина на восток обнажало наши
эшелоны с ценными грузами и беженцами, которые, как то¬
гда были все почти убеждены, рано или поздно должны
продвинуться за реку Обь. Движение безудержное на во-
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

23.Х1	24.Х1
сток, кроме того, подрывало порядок, а главное дисципли¬
ну, без нее нам нечего было и думать выйти с честью из по¬
ложения...
23.Х1
Утром получена телеграмма — приказ генерала Сахаро¬
ва, в котором он отдает должное мужеству и решительно¬
сти генерала Войцеховского...
После этого, если и были какие закулисные шепоты, они
должны были замолкнуть... так велико в военной среде зна¬
чение мнения высшего начальника, хотя бы и с таким срав¬
нительно ничтожным авторитетом, какой был у генерала
Сахарова...
24.Х1
Польские эшелоны в полном порядке и без каких-ли¬
бо инцидентов проследовали все через станцию Татарская...
Никаких пробок не образовалось... Слава Богу!..
Но следом за поляками из Славгородского уезда, ими
в течение полугода, в сущности, говоря, оккупированного,
поползли слухи о зверствах, насилиях, якобы чинимых по¬
ляками над мирным населением...
К сожалению, в период Гражданской войны совершен¬
но почти стирается грань между лояльным и враждебным
данному режиму населением. Иностранцам же особенно
трудно разбираться в чуждой обстановке. Население рус¬
ское, в особенности в Сибири, всегда враждебно к чужим
войскам, даже если бы данное население и было нейтраль¬
но и к белым, и к красным, в иностранцах оно всегда склон¬
но видеть врага. Не обходится здесь и без агитации со сто¬
роны противника, т. е. большевиков...
Однако надо согласиться и с тем еще, что как бы
ни была ожесточена по своим приемам Гражданская война,
солдаты обеих борющихся сторон, как белые, так и крас¬
ные, в массе своей все же гуманны: солдат сыт, под крышей,
и он уже доволен. Иностранец же всегда склонен себя дер¬
жать завоевателем в стране. А не будучи таковыми в дей¬
ствительности, иностранцы тем более возбуждают против
себя население своей заносчивостью, пунктуальной тре¬
бовательностью, а подчас и ничем не вызывавшейся су¬
ровостью...
От своего брата, русского, наш крестьянин снесет мно¬
гое, но поставит в счет иностранному солдату каждый, даже
невольный промах; неохотно, всегда почти из-под палки
выполняет даже самые справедливые требования и только
этим требованиям, не просьбам, которых он не слышит, -
он подчиняется...
Польским войскам приходилось прибегать к реквизици¬
ям по самым пустяковым делам, и это было уже сверх меры,
по мнению крестьян, не желавших совершенно сознательно
выполнять что-либо добровольно... каждый куль хлебного
зерна, каждый сноп соломы надо было, что называется, вы¬
рывать из рук крестьян...
Глухое, молчаливое, но тем более устойчивое сопротив¬
ление оказывал наш крестьянин особенно полякам, как-то
не сумевшим ближе, душевнее подойти к нему...
Воображаю, с каким вздохом облегчения приняло
польское командование приказ о движении на восток...
Образцовым порядком и организацией всего движения,
казалось, хотели они заслужить право на безболезнен¬
ный выход из мучительного положения длительной ок¬
купации...
25.Х1
Получены сведения, что советские части обошли Омск,
как какой-то заразный пункт, и двинулись по северным пу¬
тям на восток за нами, как правы мы были, столь беспоко¬
ясь за наши правофланговые части, которым это движение
наиболее и угрожало.
После драмы, разыгравшейся в штабе «иркутян», теперь
в той полосе был образцовый порядок, и опасность быть
обойденными исчезла...
120	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

26.Х1
25.Х1	26.XI
Вместо Гривина назначен генерал Генштаба Дашке-
вич-Горбатский53. Этот генерал после разгрома гвардейского
батальона двигался на санках одиночным порядком, придер¬
живаясь полотна жел[езной] дороги. При нем был денщик,
который и выдал его инкогнито, явившись в эшелон штаба
за получкой фуража, которого почему-то он не мог добыть
в деревне... Его расспросили и передали через него приказ
генералу явиться в поезд командарма.
Генерал Дашкевич явился немедленно и охотно при¬
нял назначение. Как-то его там встретят. Особенно меня
беспокоит позиция начальника штаба полковника Ше-
лавина: судя по его донесениям, он затаил против «само¬
управства» генерала Войцеховского неукротимую злобу —
донесения были холодны, скупы и неизменно адресованы
на мое имя, но не на имя командарма, которого как будто
этот штаб-офицер игнорировал.
Видимо, Шелавин намеренно избегал каких-либо обще¬
ний, даже служебных и в письменной форме, с «убийцей»...
Генерал Войцеховский щадил понятные чувства Шела-
вина и не настаивал на пунктуальном выполнении всех фор¬
мальностей.
Да и вообще Сергей Николаевич как-то свял за по¬
следнее время и стал не в меру задумчив и грустен, все же
подобные передряги не проходят бесследно для челове¬
ческой души. Если иногда посторонние лица рядили его
за этот дерзкий поступок в тогу какого-то непризнан¬
ного героя, то сам он вполне отдавал отчет в содеян¬
ном преступлении: как бы и чем бы ни было прикрыто
это убийство человека, все же на всю свою жизнь воз¬
ложил на свои плечи Сергей Николаевич тяжелое ярмо
угрызений своей совести... Не с целью упрека, а только
лишь из дружеского сожаления, что чаша сия не минова¬
ла его, говорю об этом в таком тоне. Моя отныне задача
возможно полнее ограждать его от всех болезненных вос¬
поминаний...

27.Х1
От генерала ДашкевичаТорбатского получено донесе¬
ние, что он благополучно вступил в командование дивизи¬
ей Гривина...
Все мои попытки получить более-менее точные сведе¬
ния о численном составе частей армии не увенчались пол¬
ным успехом: начальники колонн при ежедневных передви¬
жениях на широком фронте прямо-таки не в силах выяснить
текучую цифру числа бойцов. Много мешают выполнению
этой задачи также начавшиеся заболевания и естественное
по тем временам и обстановке дезертирство...
Удалось с определенной точностью выяснить лишь ме¬
ста ночлегов, приблизительно на срок в неделю. Больше
загадывать никто не решался. Исключением была конни¬
ца, о которой сведения до сих пор весьма загадочны: зна¬
ем лишь, что она жива и здорова, как-то двигается и пита¬
ется, и это все пока...
Два дня не имею о ней сведений, но не боюсь я одно¬
го — дезертировать она не могла, ибо состоит из одних доб¬
ровольцев, вольно или невольно покинувших свои пепели¬
ща... Возврата им нет, а такие части в нашем положении
самые прочные...
Завтра по докладу начальника движения наш эшелон
должен покинуть станцию Татарская и перейти с неболь¬
шой остановкой на с[ело] Чаны, на станцию Каинск.
28.Х1
Идем, как обычно, по левому пути, а правый весь сплошь
занят эшелонами без паровозов — мертвыми...
Новая жуткая картина: крестьяне местных сел и дере¬
вень, нередко и издалека, толпами осаждают эшелоны: они
прибыли сюда в надежде поживиться брошенным имуще¬
ством, а пока что пробавляются меновой торговишкой, все
выгоды которой на стороне мужичка... Денежных знаков
крестьяне не берут совершенно, интересуются мануфакту¬
рой, но не брезгают и более ценными предметами.
122	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

27.Х1	29.Х1
Одни лишь вооруженные части позволяют себе роскошь
за все про все расплачиваться «колчаковками» и даже ино¬
гда «керенками», конечно, не без соответственного давления.
По существу, все войска берут, что им надо для их каж¬
додневного обихода, даром, так как какую же ценность мо¬
жет иметь для населения «колчаковка», когда дни всех нас,
до адмирала включительно, сочтены... Тьфу, как бы не ока¬
заться скверным пророком...
29.Х1. Каинск
Наш эшелон нагнал наконец наш обоз, отсюда можно су¬
дить о скорости движения по железной дороге.
Воспользовавшись случаем, я произвел смотр всему
обозу, реорганизовал его сообразно новой обстановке, по¬
мог ему улучшить свое оборудование.
С обозом передвигается и отряд особого назначения
во главе с его начальником полковником Макри54. Грек
по происхождению, юркий, услужливый, немного слаща¬
вый и льстивый бесконечно, этот маленького роста челове¬
чек, коренастый, румяный, с глазами-маслинами, произвел
неопределенное впечатление: что-то навязло в глаза, а что -
не можешь никак дать себе отчета... И спросить не у кого,
никто эту греческую обезьяну не знает... Ведь это, в своем
роде, министр внутренних дел при штабе армии и, к слову
сказать, да и слава богу, мне не подчинен, а непосредствен¬
но командарму...
Отряды особого назначения — мера недавнего происхо¬
ждения. Это своего рода жандармерия и внутренняя поли¬
ция: все назначения по полиции (приставы, урядники) про¬
изводятся по указанию начальника этого отряда и из чинов
его отряда преимущественно...
Для района армии полковник Макри является своего
рода губернатором: власть та же, только нет той пышности
и представительства...
Отряд прекрасно обмундирован, все на конях, обоз пре¬
красный, личный состав набран из солидных, пожилых лю¬
дей, на семьдесят пять процентов бывших стражников.

В отряде 150 человек, отлично дисциплинированных
и исполнительных, а по заявлению самого полковника Ма¬
кри, и в боевом отношении в грязь лицом не ударят... По¬
смотрим...
Полковник Макри кратко, но ясно меня ориентировал
о положении в городе, где он является теперь, с нашим при¬
бытием, полным хозяином: город небольшой, типично за¬
падносибирский.
В городке безлюдье, но кажущееся — просто публика
во времена перемены власти не желает афишировать свое
присутствие: мало ли недоброжелательных глаз и притом
весьма наблюдательных... Донесут новым хозяевам поло¬
жения, а там и не расхлебаешь всей беды...
Магазины все закрыты, пустуют: по докладу Макри все
проходящие и квартировавшие разновременно здесь ча¬
сти, не стесняясь, брали для своих нужд что понравится...
Вряд ли это так — уж очень развязность большая у этого Ма¬
кри, хотя бы и на словах только...
Надо бы хоть одним глазом взглянуть, чем наполнены
сани обоза «Особого отряда»... Воображаю... И кажется мне,
что большой проныра и пройдоха этот Макри, но и умница
в то же время... лишь бы не оказался провокатором, это так
легко в его положении...
30.Х1
Жизнь наша в поезде ужасно однообразно уныла и для
большинства прямо-таки бездельна.
Распоряжения по армии даются редко: на ст[анции] Та¬
тарская даны были направления и полосы движения отдель¬
ным колоннам армии до р[еки] Оби, а все дальнейшее пре¬
доставлялось частным начальникам...
Вмешательство штаба армии требовалось лишь в слу¬
чаях подобных гривинской трагедии.
Более оживленная работа требовалась по линии же¬
лезной дороги, да еще по вопросам связи: эта связь но¬
сила характер случайный, особенно с нашим сосе¬
дом — 3-й армией.
124	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

125	29.Х1	30X1
Адмирал Колчак и Сахаров - оба находились в Новонико¬
лаевске - были бессильны помочь нам в продвижении эшело¬
нов: главная причина закупорки находилась где-то в районе
станции Тайга, где, кажется, хозяйничали чехи: они в это вре¬
мя вытаскивали из Томска на магистраль какой-то свой полк,
а потому и захватывали, где могли, паровозы... Но, вероятно,
у них имеется какой ни на есть план эвакуации: на что, на что,
а по эвакуациям они собаку съели, что я наблюдал при эва¬
куациях чехами городов Поволжья и Предуралья.
Сахаров прилагал все усилия к продвижению вне всякой
очереди эшелонов Верховного правителя, но пока что без
всякого результата: у меня было предчувствие, что чехи уже
не питают никакого уважения к адмиралу, а некоторые лица
из их среды пытаются свести с ним старые счеты.
Войцеховский упрямо возражал: «Я знаю чехов лучше
вас, Сергей Арефьевич, — они не пойдут на открытый раз¬
рыв с нами. Это им просто невыгодно, если даже допустить
отсутствие в них простого чувства благодарности и гуман¬
ности... Нет, чехи совсем не таковы, как вы себе их рисуете...
Вы их мало знаете и судите весьма поверхностно...» Дай Бог,
чтобы мое предчувствие меня обмануло...
А наш главком Сахаров все еще витает где-то в эмпи¬
реях: строит планы грандиозного сопротивления, кото¬
рое он надеется оказать противнику на линии реки Оби...
Его приказы на этот случай были по стилю и по форме без¬
укоризненны; но, увы, все они далеки от действительности
и ни в коем разе не вяжутся с обстановкой...
Приказы сыпались на нас как из рога изобилия,
но ни один не мог быть выполнен...
Связь между армиями была перманентна55, а связь ме¬
жду частями одной армии устанавливалась лишь в точках
ночлега. Объединить, спаять части для удара не было ника¬
кой возможности, все движение носило чисто стихийный ха¬
рактер: каждый стремился поскорее продраться на восток,
перегоняя своего соседа и мало беспокоясь о связности все¬
го марша в целом... Это составляло одну из самых сложных
задач штаба армии.
Ближайшей целью было поставлено - достижение
к определенному дню линии реки Оби, за которой предпо¬
лагалось как-то устроиться и, во всяком случае, хотя бы вре¬
менно, остановиться, привести части в должный порядок,
одним словом, взять в свои руки общее управление, в дан¬
ное время безнадежно утерянное... Это последнее обстоя¬
тельство войска инстинктом чуяли, отсюда и могли проис¬
текать те трагические конфликты, один из коих (с генералом
Гривиным) и закончился столь печально... «Гривинское» на¬
строение было не у одного Гривина — это было какое-то
поветрие: только одни реагировали на подобную ситуа¬
цию смело и откровенно, как Гривин, а другие более робко,
но от этого не менее настойчиво...
Части всех армий сильно таяли: перебежчики, а так¬
же и больные с каждым днем ослабляли части и понижа¬
ли их боеспособность; все больные никуда не передавались,
а оставались при своих частях.
Первые две недели по оставлении Омска пошли на нуд¬
ную, но необходимую работу: надо было приспособить
свой обоз к тасканию при колоннах тяжелого груза в виде
транспорта больных; кроме того, каждая часть проделала
на походе весьма сложную и тонкую операцию по перехо¬
ду с колес на сани; также надо было переобмундировать-
ся на дальний и суровый зимний поход... Здесь, в Каинске,
предположено было задержаться и попробовать осадить
противника, неустанно наступающего на наши хвосты, осо¬
бенно на участке армии Каппеля, и угрожающего благопо¬
лучию нашей беспросветной кишки полумертвых эшело¬
нов правой колеи...
1.ХН
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Генерал Каппель, на войска которого особенно энергич¬
но наседал противник, первый решил остановиться, и попы¬
таться организованно сдержать преследование.
Наша 2-я армия, более выдвинутая в сторону про¬
тивника, могла бы сильно облегчить задачу Каппеля
простым маневром на юг, но попытка свернуть части
не удалась, слишком велика была инерция устремления
на восток.

2.Х11
НХЗ	11ХЧ
Каппель отказался от своего плана, и все продолжает ка¬
титься дальше на восток к берегам реки Оби.
Сколько-нибудь серьезных боевых столкновений не
было; все закончилось спорами за очередной ночлег и огра¬
ничивалось местной борьбой: противник подходил к дан¬
ному населенному пункту обычно после полудня и высы¬
лал свою разведку — квартирьеров с требованием очистить
пункт для ночлега в нем своих частей... Наши части обычно
к этому времени успевали уже отдохнуть, а потому без спо¬
ров очищали теплые хаты противнику...
Если же по каким-либо причинам невозможно было не¬
медленно уходить и мирным путем разминуться с противни¬
ком, тогда начинали разговор пулеметы... Но это было уже
крайним средством: когда перевязка и кормление раненых
и больных вынуждали задержаться на несколько часов... То¬
гда противник, ответив из приличия несколькими выстрела¬
ми, останавливал свое продвижение, терпеливо ожидая ухо¬
да белых, иногда ожидание затягивалось так, что противник
вынужден был разводить костры. При свете этих костров
иногда между охраняющими частями начиналась словесная
перебранка и обмен остротами... «Ну, вы, ‘“колчаки’... Пото¬
рапливайтесь — холодно ведь: очищайте нам избы...» А ка¬
кой-нибудь задира прибавляет бойко: «Эй вы, колчаки, по¬
ставьте там самоварчик к нашему приходу...» «Колчаки» тоже
не оставались в долгу, и перебранка затягивалась, и время
для обеих сторон проходило незаметно, а главное, мирно
и бескровно...
Трудно было при такой психологии ввязываться в серь¬
езный бой... И белые обычно сматывались и уходили, не¬
смотря на настойчивое разъяснение начальников, что об¬
становка требует теперь же упорнее задержать противника
и остановиться в своем стремлении на восток...

З.Х11
После неудачи организованного Каппелем сопротивле¬
ния как будто колпак надвинули нам на голову, и мы все по¬
грузились в спячку, и физическую, и, что гораздо страшнее,
духовную: решено было молчаливо до времени подчинить¬
ся неизбежному и пережить как-то этот период моральной
усталости, не насилуя людей требованием от них каких-то
подвигов...
Может быть, даже, наверное, через две-полторы неде¬
ли «сонная болезнь» - результат морального переутомле¬
ния — пройдет, и тогда воспрянут духом все до последне¬
го, и только тогда возможно будет предъявлять требования
прежних взлетов духа... а теперь надо примириться, если
не будет чего-либо катастрофического и непосредственно
угрожающего... Двигаться, двигаться безостановочно и все
на восток, и на восток... В этом движении заглушается голос
и страх перед неминуемым и, до некоторой степени, даже
голос совести... Последнее особенно важно для этих людей,
людей долга...
Вечером ко мне явился какой-то тип в сильно растер¬
занном виде... Сначала я его не узнал и принял за пьяного —
в городе в это время разбивали кабаки, ибо охраны почти
никакой не было очень долгий период, а Макри, по-видимо-
му, еще не вполне ориентировался... Но скоро выяснилось,
что «тип» - лицо весьма определенное, если не в такой же
степени и почтенное... Это был один из чинов ОСВАГа56. До¬
вольно значительная партия их была оставлена начальни¬
ком ОСВАГа Генштаба полковником Клерже57 в тылу...
Оставаться среди красных они не рискнули и приня¬
лись на собственный риск «работать» среди наших частей...
и, надо сознаться, очень и очень неудачно: во-первых, все
были в достаточной мере злы на судьбу за только что по¬
несенные неудачи, в результате которых нам предоставле¬
но было мерить безбрежную тайгу сибирскую, а, во-вторых,
добровольцы всегда и всюду обижались, когда досужее на¬
чальство и притом ретивое, вроде Сахарова, начинало за¬
ниматься среди них пропагандой и укреплением духа... Они,
добровольцы, совершенно в таких случаях зверели, и горе
128	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

129	З.Х11	4 .XII
было агитатору, если он своевременно не угадывал обста¬
новку и не удирал пока что в целости...
И вот, когда среди добровольцев начали шнырять неиз¬
вестные маски («осваги» частенько прибегали к маскараду,
наряжаясь под мужичка и т. п.), что-то таинственно шушу¬
каться, а затем эти же типы вылезали на трибуны и начина¬
ли трафаретную и бесталанную ерунду, добровольцы, ко¬
нечно, не выдерживали и «снимали» в переносном, а иногда
и в прямом смысле расходившегося оратора...
Если подобный прием не обескураживал «освага», то¬
гда к ним применялись более действенные и суровые меры.
Мало кому из выступавших «освагов» удавалось сходить
с трибуны по своей воле и на собственных ногах — чаще их
сбрасывали... а в одном случае едва не разорвали, заподо¬
зрив в нем большевистского шпиона ...
Пришлось всю затею уважаемого Клерже оставить... Тип,
который сидел передо мной, явился по уполномочию все¬
го цеха «осважистов» просить защиты и охранных грамот...
Никогда я не питал особых симпатий к подобному спо¬
собу улавливания сердец и душ, особенно среди доброволь¬
цев и особенно в настоящий тревожный и неопределенный
период: я это высказал откровенно представителю ОСВАГа,
и он ушел, несолоно хлебавши.
В виде напутствия я прибавил, что самое лучшее, если
они прервут свою «полезную» деятельность и попытаются
догнать своего шефа, которому я просил передать, чтобы
на будущее он остерегался предпринимать что-либо в сво¬
ей области, не снесясь предварительно с командованием...
Вряд ли, впрочем, удастся восстановить связь в ближайшем
будущем с «доблестным» Клерже, благополучно «драпаю¬
щим» на восток...
4.Х11
Ужасные картины все чаще и чаще, больнее режут глаза...
Вечером мы сидели в салоне с плотно завешенными ок¬
нами. Я встал покурить и отдернул оконную штору, кошмар:
на меня из темноты смотрели два стеклянных глаза. Гла-

за мертвой рыбы... Я протер стекла, чтобы лучше рассмо¬
треть... и... о, ужас - при свете станционного лампиона-фо¬
наря увидел страшную картину: на площадке стоящего бок
о бок товарного вагона были сложены трупы головами в раз¬
ные стороны, полураздетые и, во всяком случае, без сапог
и шапок... Совершенно как поленница дров... Закостенев¬
шие и сильно промерзшие туши, в самых ужасных и раз¬
нообразных позах... Сжатые кулаки у воздеваемых к небу
рук, искривленные, иногда обломанные пальцы, выпучен¬
ные животы, страшно открытые почти у всех глаза... Воло¬
сы бороды и усов в ине^, запорошенные снежком, что осо¬
бенно делало картину жуткой... Жуть и оторопь меня взяли...
Я опасливо оглянулся на жену (ей-то, на седьмом месяце
беременности, это зрелище было бы особенно не подходя¬
ще...). А самого меня вновь и вновь тянет взглянуть за окно
в морозный туман...
Поезд тронулся... и мертвецы поплыли дальше... «За мо¬
гилой и крестом». Немало я видал на своем веку жутких кар¬
тин, но эти замороженные мертвецы превосходили самую
яркую фантазию и все, до сего виденное мной...
Эти мертвецы особенно страшны своей, я бы сказал,
«жизненностью»: здесь вы не видите ни крови, ни изуродо¬
ванных конечностей, ни вспоротых животов с обнаженны¬
ми ребрами... Все как у живых экземпляров, а между тем...
бррр... бррр... этот рыбий взгляд и однообразие поз...
Потом я узнал, что мы обогнали санитарный поезд, где
мертвецов складывали до лучших дней прямо на площадке
грузовых вагонов, чтобы не отнимать ими место у живых...
«Вот остановимся где-нибудь поближе к кладбищу или про¬
сто у поля или леска, тогда и зароем с Богом, с молитвой», —
объяснял начальник санитарного поезда, старичок-врач...
5.Х11
Утром, когда я сидел в своем купе-кабинете, вдруг слышу
неистовый крик в салоне командарма... Голос Войцеховского,
но с какими-то доселе мне неизвестными нотками надтрес¬
нутой истерии: «Я вам оторву вашу паршивую голову, если
130	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

4.ХП	5.ХИ
вы не удалите подобные позорные картины... Это скандал
для всех нас... как вы этого не поймете... Избави Бог, подоб¬
ную картину увидят солдаты, что они обо всех нас подума¬
ют... И будут правы... Идите и примите меры немедленно...»
Оказывается, Войцеховский тоже вчера подсмотрел
страшную картинку мертвецов... и у него после гривинской
истории уже не хватает нервов выносить эту, быть может,
нелепую для нормальных времен, но неизбежную при на¬
стоящих условиях картину. Он с утра пригласил к себе са¬
нитарного инспектора армии почтенного, убеленного седи¬
нами доктора Полозова и начал на него с места в карьер
орать... тот совершенно растерялся. Вылетел пулей из са¬
лона ко мне в купе и со словами: «Да он у нас совершенно
сумасшедший...» - опустился на диван. Я его успокоил, как
мог, и посоветовал на будущее все сведения давать через
меня!... Так после этого инцидента они, санитарный инспек¬
тор и командарм, больше и не встречались, и «голова пар¬
шивая» оставалась благополучно сидеть на плечах нашего
славного хирурга...
А «мертвые пейзажи» продолжали попадаться на глаза
все чаще и чаще — тиф начал уже косить население эшело¬
нов, и не было ни рабочих сил, ни времени, чтобы немедлен¬
но удалять этих нежелательных пассажиров... Они склады¬
вались не только на санитарных поездах, но подобные же
штабели лежали почти в каждом эшелоне, где тиф косил
особенно бесцеремонно: не было почти никакой санитар¬
ной помощи, и обитатели эшелонов, брошенные на произ¬
вол судьбы, конечно, не могли мириться с подобной тесной
близостью трупов... и выбрасывали их довольно бесцере¬
монно на площадки как своих, так преимущественно и по¬
сторонних, особенно товарных эшелонов...
Таким порядком эти подвижные кладбища и пропуте¬
шествовали от берегов Иртыша до берегов Оби, где только
и смогли от них освободиться...
При дневном освещении картина была, быть может,
и ужаснее, но зато без этого сумеречного таинственного
флера, которым она подергивалась ночью, в ней было боль¬
ше реальности и ни капли мистицизма... А это для нервов
куда легче...

Ночные встречи всегда потом долго не давали мне за¬
снуть... Одно я при этом старался всеми способами соблю¬
дать, чтобы моя жена ни в коем случае не повстречалась
с подобными картинками нашей жизни... полубоевой, по-
лутыловой, но во всяком случае не лишенной аромата во¬
енного колорита...
Чтобы рассеять наших дам, я предложил им в обществе
весьма обязательного полковника Макри посетить город
Каинск.
Захватив с собой, по совету Макри, кое-что из предме¬
тов для меновой купли-продажи, дамы отправились в пла¬
вание... Увы, вся эта экскурсия закончилась впустую... ма¬
газины все почти закрыты и товары, видимо, припрятаны
до лучших дней... Но жене необходима была до зарезу
швейная машина, шить приданое будущему младенцу. То¬
гда на помощь пришел все тот же Макри: отыскал где-то
хозяина запертого магазина швейных машин и открыл тор¬
говлю. Купец сильно боялся, что это очередная реквизиция,
и пока жена не показала ему, за что она предполагает по¬
лучить машину, он все отговаривался неимением исправ¬
ного товара...
В конце концов сделка была завершена к обоюдному
удовольствию... и машинка была не без торжественности
водворена в наш вагон...
Сегодня к нам заходил генерал Каппель. Условились
о порядке перехода линии реки Обь: стык внутренних на¬
ших армейских флангов - м[естечко] Камень, на берегу Оби.
Дальше Каппель предполагает проходить тайгу через Куз¬
нецк и выйти из нее где-либо в районе Ачинска или даже
Красноярска.
Разговоров о том, чтобы где-то за рекой Обь задержать¬
ся, план, с которым до сей еще поры носится Сахаров, нет:
для нас, ближе стоящих к войскам и имеющих ясное пред¬
ставление о состоянии их духа, никакому сомнению не под¬
лежало, что добровольцы для активных действий еще дале¬
ко не созрели. Только в случае, если нам кто-либо заступит
дорогу на восток и это препятствие невозможно будет обой¬
ти, тогда да: все как один возьмутся за оружие и с удвоенной
силой, как затравленный волк, будут опасны и грозны для
132	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

133	5.ХП	6-19.ХП
смельчака... А теперь... теперь один клич и девиз... «понуж-
жа-а-а-а-й...», иными словами, «погоняй, торопись...».
Таково было мнение нашего высокочтимого общества,
заседавшего сегодня за рюмкой «смирновской» в салоне ко¬
мандарма второй...
Поздно распрощались с Каппелем; неизвестно когда Бог
приведет еще встретиться. Во всяком случае, по ту сторону
страшной Томско-Кузнецкой тайги, этих загадочных сибир¬
ских джунглей, приветливо встречающих одних лишь бег¬
лецов-каторжан... «Ну, что же, быть может, и к нам, бегу¬
щим от красного советского хама, — вставил свое замечание
Владимир Оскарович, — тайга отнесется более гостеприим¬
но, нежели обычно»... «Аминь, аминь, аминь...» — подхватили
присутствующие и мирно разошлись. На завтра было дано
распоряжение перебросить наш эшелон на станцию Ново¬
николаевск, так как эшелоны адмирала и Сахарова уже про¬
шли дальше...
6-19.ХП
Мы идем в Новониколаевск на всех парах и к обеду, на¬
верное, будем там...
Мимо нас все та же знакомая унылая картина: эшелоны
без паровозов, почти то же, что кавалерист без коня. Груст¬
ные, местами озлобленно-завистливые взгляды нас пресле¬
дуют всюду с площадок этих эшелонов-мертвецов. Что они
нам посылают, эти обреченные люди, вслед, могу себе пред¬
ставить... Во всяком случае, мало хороших пожеланий, и чу¬
дится, что под этими молчаливо-укоризненными взглядами
мы проходим как бы сквозь строй... Очень мне это неприят¬
но, так и кажется, что вот оно, возмездие, уже на горизон¬
те: не успеют высохнуть слезы этих несчастных, гибнущих
на наших глазах, как начнется исполнение изречения «мне
отомщение, и Аз воздам...»
Поезд проходит, не останавливаясь на малых станци¬
ях: чем ближе к Оби, тем гуще столпились эшелоны, лента
их по всему пути, даже между станциями почти сплошная:
пассажиры помогают таскать дрова, подают воду, бросают
снег в тендер, лишь бы не позволить паровозу замерзнуть.
Паровоз — это центр, сердце эшелона, на нем безропот¬
но несут караульную службу даже подростки и женщины:
так каждый боится потерять свою надежду на движение
вперед...
С оружием в руках отстаивают паровоз и своего ма¬
шиниста и при малейшем намеке на захват сами берутся
за оружие... и стерегут как зеницу ока: передать любой па¬
ровоз от одного эшелона в другой немыслимая вещь, а глав¬
ное, почти не выполнимая... При недостаточном числе па¬
ровозов вообще в нашем распоряжении, подобным образом
сложившиеся обстоятельства не дают никакой надежды
на улучшение ситуации — несуразно медленное продвиже¬
ние эшелонов правого пути...
Если у пассажиров нет достаточно энергии отстоять
свой паровоз, поддерживая в нем жизнь, эшелон обречен:
трубы в паровозе лопнут и, как говорится, паровоз «за¬
мерз» — требует ремонта, и капитального. Это уже не ма¬
шина, а труп, а вместе с ним в мертвеца превращается и весь
состав...
Много на своем пути мы встретили наполовину пустую¬
щих эшелонов: отчаялись ждать продвижение вперед и пе¬
решли на сани. Тем непригляднее становилось положение
оставшихся: труднее становится поддерживать жизнь в па¬
ровозе, помимо того, что падало настроение.
Таким образом, полуопустошенные эшелоны лишь за¬
громождали путь, выбросить их, перегруппировав как-то
пассажиров, стало невозможным, да и кто этим будет за¬
ниматься. Один раз я только видел, как пассажиры при со¬
действии железнодорожной прислуги с соответствующим
инструментом пытались освободиться от неисправного,
не могущего двинуться вагона, старательно спихивая его
под откос... Но то был всего один вагон, а где вы найдете
средства выбросить за борт целый состав, да на придачу еще
и паровоз!
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

7.ХИ
6-19.ХП	7.ХП
Вчера поздно вечером прибыли на станцию Новонико¬
лаевск. Большая узловая станция с развитой сетью вспо¬
могательных путей едва нас могла принять: все простран¬
ство было покрыто лентами польских эшелонов, почти вся
дивизия здесь была сосредоточена. Я тотчас по прибытии
на станцию прошел в штаб польских войск, где познакомил¬
ся с начальником штаба, полковником Генерального шта¬
ба Румша58.
Это бывший офицер русской армии, окончивший нашу
Военную академию в период войны и гражданской смуты...
Подготовка не Бог весть, конечно, какая, но сам по себе
офицер, видимо, прекрасный: воспитанный, выдержанный,
знающий языки, а главное, понимающий настоящую об¬
становку и дающий себе отчет, что помогает всегда знать
свое место...
Как мало, к сожалению, я встречаю на своем пути во вре¬
мя Гражданской войны настоящих офицеров-профессиона¬
лов... А полковник Румша — георгиевский кавалер и настоя¬
щий военный...
От него я узнал, что Сахаров отбыл только что перед
нами, а Колчак за сутки раньше... Гарнизон города состо¬
ит из частей армии Пепеляева, кажется, полк, достаточно
дисциплинированный, но признающий одного Пепеляева.
Это, конечно, дела не меняет, и поляки с ними уживаются
отлично.
Районы размежеваны так: городской район — «барнауль¬
цам», район станции — полякам... «До вашего прихода, ко¬
нечно», - любезно прибавил Румша... Я его просил оставить,
сохранить положение, какое было перед нашим сюда при¬
бытием, тем паче что мы войск своих пока что здесь не име¬
ем... Так и порешили, весь распорядок на станции остает¬
ся в руках польского штаба, только мы сохраняем своего
коменданта на станции, как это было установлено до сих
пор всюду...
На станции всюду был образцовый порядок: на платфор¬
му никого без разрешения одного из комендантов не пу¬
скали, так что там была тишина и полное почти безлюдье.

Платформа перед самой станцией, перед входом на теле¬
граф и дежурство была огорожена на манер заграничных
станций для пропуска под контролера... У внешнего входа
на вокзал, со стороны города, стоял часовой, а внутри зда¬
ния небольшой караул.
В польских эшелонах была назначена дежурная часть...
Все в порядке... На станции от дежурного по штабу офицера
я получил письмо с линии эшелонов!! От кого это??
Вернувшись в свой вагон, распечатал и прочел послание
от генерала Кузнецова59, военного прокурора при адмира¬
ле... Он застрял с семьей в эшелоне где-то под самым Ново¬
николаевском; терпит нужду в самом насущном, а главное,
начинает терять надежду выбраться... в заключение просит,
если можно, вызволить...
Я немедленно снесся с ближайшей к кузнецовскому
эшелону станцией, выяснил возможность подачи туда авто¬
мобиля и послал грузовик, сняв его со штабной платформы...
Часа через три к великому нашему удовольствию семей¬
ство Кузнецовых благополучно прибыло на станцию к само¬
му нашему эшелону...
Начались расспросы, восклицания, лобзания и прочая,
как будто люди вырвались из ада или внезапно возвраще¬
ны чудесным образом с того света... А когда послушал все
рассказы, то нисколько не удивился всей той экспансии, ко¬
торой встреча сопровождалась.
Да за этот месяц пути от Омска до Новониколаевска, т. е.
на перегоне от Иртыша до Оби, перегон, который раньше со¬
вершался в одни сутки, — люди пережили столько, что хва¬
тит на целый год.
Рассказ Кузнецова настолько характерен, что его необ¬
ходимо привести, и он вполне заменит все описания полу¬
официального и даже официального характера, так как это
сама жизнь...
Недели через две по выезде из Омска почти все пасса¬
жиры эшелонов начали испытывать необходимость осве¬
жить свои запасы пищевые...
Спрос был — явилось предложение в лице крестьян
окрестных деревень: они приезжали с самыми разнообраз¬
ными продуктами до замороженного в куски льда молока
136	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

137	7.Х11
включительно. Но, увы, денег они брать не желали и согла¬
шались лишь вести меновую торговлю: довольно быстро
установлены были курсы, всегда, понятно, невыгодные для
пассажиров...
Еще через неделю, когда даже самые отчаянные опти¬
мисты среди пассажиров начинали озабоченно покачивать
головами, имея в виду свою дальнейшую судьбу, у кресть¬
ян, очевидно, сомнений уже на этот счет не было... И они,
правильно, хотя и эгоистически, учтя обстановку, реши¬
ли использовать момент в самых широких рамках: теперь
торговлей они интересуются мало, торговля только для при¬
крытия более глубоких аппетитов, брать добычу, которая ва¬
ляется под ногами, подходи и бери, кто посмелее и наглее.
Добычей служили все остатки после умерших пассажиров,
не имеющих возле себя родственников, а также то имуще¬
ство, которое не могли с собой забрать те, кто покидали ва¬
гоны и переходили на сани. Ведь из Омска поднялись мно¬
гие со всем скарбом, всем домом, а на сани... что увезешь
на санях — сущие пустяки. Кому продашь бросаемый хлам:
свой брат пассажир не нуждается, ожидая лишь своей оче¬
реди удрать из эшелона, или предлагает взамен опять-таки
подобный же хлам... Единственный покупатель — это кре¬
стьяне, но к чему он будет тратиться, раз все равно все бро¬
шенное - его законная добыча.
И вот за этой добычей и хлынула масса мужичья со всей
округи, почти не стесняясь расстоянием: приезжали всем
семейством и жили, терпеливо ожидая, когда плод созреет
и упадет сам к их ногам...
Крестьяне приезжали на добычу, вооруженные до зубов,
т. е. в просторных розвальнях, прихватывая иногда запасные,
с мешками и веревками для укупорки добычи.
Прибыв на станцию, такая Богом спасаемая семейка
снимала хатенку или просто баню и жила, по несколько раз
наведываясь во все стоящие при станции эшелоны: снача¬
ла они расхаживали несмело, прикрываясь товарообменом,
а детвора не стеснялась и попрошайничать, да и бабы тоже...
Это была правильно организованная разведка, давав¬
шая возможность мужичкам знать в точности состояние
пассажиров каждого эшелона (это вопрос тактики грабе¬
жа) и оценивать стратегическую обстановку этих эшелонов,
т. е. когда «миг вожделенный» настанет и можно будет без
всякого страха и стеснения приступить к тому акту, заклю¬
чительному во всей этой трагедии, ради которого, в сущно¬
сти, эти толпы бездельников и прибыли сюда...
Когда наплыв жаждущих пограбить или просто пожи¬
виться на счет своего ближнего превзошел все чаяния,
то появилась конкуренция и выход из нее: мужички поде¬
лили все эшелоны по районам и по деревням: все довольны
и нет никаких свар, которые лишь напрасно обращали бы
внимание публики и привлекали бы нежелательное внима¬
ние начальства...
Хозяйственный наш мужичок и к тому же без всяких сан¬
тиментов!! По мере продвижения войск и ослабления охра¬
ны на станциях и в районе всей железнодорожной линии
мужички наглели и начинали вести себя как хозяева положе¬
ния, каковыми они по существу и были: толпами врывались
они с мешками в руках через вокзалы прямо к эшелонам,
где была заранее, по разведке намеченная жертва... Входили
в вагон, где был покойник беспризорный, и на глазах осталь¬
ных, еще живых пассажиров буквально обдирали раба Божь¬
его, оставляя его в одном белье... И хоть бы в благодарность
вынесли и похоронили его, куда там: обдерут и ходу даль¬
ше... Как поется в одной тоже народной частушке — «все
равно ему лежать, дай скину рубашку...» и снимали... Боже,
Боже, кого мы стремились поэтизировать и ставили на пье¬
дестал, за кого пролито столько крови, чтобы его, «серень¬
кого», освободить... Зверя освободили...
В первую очередь хватали багаж покойника, не брезгуя
и вещами зазевавшихся живых пассажиров. Затем броса¬
лись снимать обувь, к этому бывшие фронтовики привыкли
еще на фронте германском... И в минуту покойник оставал¬
ся в чем мать родила... Тут же на глазах с ужасом наблюдаю¬
щих подобную мерзость пассажиров. Последние пробовали
усовестить наших «богоносцев», но все напрасно: крестьяне,
набив свои мешки, шумной и веселой толпой покидали ва¬
гон, переходя к очередному и, не без ехидства бросая по ад¬
ресу оставшихся не обобранными пассажиров — «до свида¬
ния...», показывая тем самым, какая участь ожидает и их...
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

139	7.Х11
По выходе со станции мужички принимались делить на¬
грабленное, причем не обходилось и без ссор и драк... Жа¬
ден наш мужичок безмерно...
И все это проделывалось безнаказанно на глазах много¬
численного станционного начальства. А попробуй протесто¬
вать сами пассажиры, так ведь из мести, если стать на пути
его грабежа, наш страстотерпец способен на многое... опа¬
сались, что и продукты перестанут носить, и подвод в ми¬
нуту необходимости не дадут, а то и похуже что учинят!..
Сначала крестьяне не решались долго посягать на за¬
пломбированные вагоны со всяким добром, но уже поне¬
многу разнюхивали, что там везут, и волчком крутились во¬
круг да около, постукивая палками о стенки вагонов...
Но скоро дошел черед и до этого «казенного» добра...
тут-то началась настоящая вакханалия...
Грустно стало и как-то жутко после всех этих расска¬
зов, а помочь бессильны: руки коротки стали и не до это¬
го... Единственное утешение, что придут большевики и сра¬
зу поймут, кто их главный конкурент в обирании чужого:
поймут, быть может, но с большим запозданием, куда они
бросили свой лозунг — «грабь награбленное»... и, наверное,
примут свои крутые меры...
Пользуясь остановкой, наверное, на несколько дней,
я тут же приступил к детальному знакомству с составом
своего штаба - его оперативного отдела...
Своего ближайшего помощника, генкварма Бренде-
ля, я знал хорошо еще по академии и был глубоко задет -
как его изменила обстановка: всю свою энергию и харак¬
тер он направлял в одно русло — самоустройство не столько
себя лично, как своей семьи. Горькую школу выброшенного
за борт человека он уже однажды пережил в Константино¬
поле, продавая пирожки на улицах Пера... Вид у него был да¬
леко не самоуверенный, какой-то испуганный, и работу шта¬
ба он выполнял далеко не четко, чем вызывал постоянное
неудовольствие командарма, упрекавшего меня дружески
за нашего первого ученика... Но перемениться в этой обста¬
новке Брендель уже не был способен, так и ехал он до кон¬
ца в качестве пассажира больше, а не генкварма... При всем
этом он, напуганный однажды, уже боялся всего и с этим
значительным зарядом паникерства так и продолжал тянуть
свою лямку...
Старший адъютант оперативного отделения Геншта¬
ба полковник Сумароков60, по моим сторонним сведениям,
был тайный «пепеляевец», что на здешнем языке, особен¬
но на языке Сахарова, означало — «эсер». Но меня это ни¬
сколько не трогало, так как трудно проявить свои политиче¬
ские симпатии, сидя за картой в вагоне, передвигающемся
со скоростью черепахи среди пустынных степей Западной
Сибири... Работник же он был образцовый: оперативная
часть в чистом виде, по существу, бездействовала, но зато
она прекрасно справлялась с порученной работой по линии
жел[езной] дороги: у Сумарокова всегда были точные и све¬
жие данные о движении эшелонов, о наших колоннах и т. п.
Все его доклады были четки и исчерпывающи. Всегда пре¬
красно одетый и строго по форме, это в тот период, когда
не только щегольства, но и простого соблюдения формы ни¬
кто не мог требовать...
Капитан Генштаба Плеткин61 — случайно попал на высо¬
кую и ответственную должность старшего адъютанта раз¬
ведывательного отделения. Курс академии он проходил при
новых условиях Гражданской войны, т. е. уровень его подго¬
товки не был высок. Так он относился и к своей работе: ни¬
чего не знал не только о противнике, но и о делах в самом
штабе. Его доклады всегда по форме стереотипны — все об¬
стоит благополучно... Учить его и ему подобных я, к сожа¬
лению, не имел ни времени, ни охоты... Это был «пассажир»
в прямом значении этого слова...
Видимо, комплектованию штаба 2-й армии не было уде¬
лено достаточно внимания и оно носило чисто случайный
характер: все были, что называется, «с бора да с сосенки...»,
ни спайки, ни даже простого содружества в работе не было
и в помине...
Настоящая обстановка полной неизвестности, никаких
перспектив, никакой будущности — все это угнетало чинов
моего штаба и не могло способствовать не только успеху ра¬
боты, но и простому переживанию день за днем: все чины
сидели по своим углам, не имея особого желания встре¬
чаться и общаться с другими работниками штаба. Наступа¬
140	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

7.Х11
ющая зима сибирская способствовала такому медвежьему
препровождению времени... А что каждый думал про себя,
то и таил в себе крепко...
Значительно больше деятельности и, я бы сказал, обще¬
ственности проявлял административный отдел полковника
Макри. Последний не довольствовался своей прямой рабо¬
той, но всюду ее выискивал, а выполнение было всегда вы¬
дающееся. Так, например, все сведения по разведке я по¬
лучал от Макри, и эти данные никогда нас не обманывали.
Положительно не было той отрасли, в которую Макри не со¬
вал бы свой нос. Это нас, меня и Войцеховского, так пора¬
жало, что невольно напрашивался вопрос — насколько бес¬
корыстно все это делается.
Его цель для меня начинала становиться более ясной —
он стремился стать необходимым и, по возможности даже,
и незаменимым. Такое стремление в наше время должно
только приветствовать и поощрять, стремясь вознаградить
по заслугам... «Чего он от нас хочет?» — осторожно всегда
задавал вопрос генерал Войцеховский... и продолжал: «Как
только я узнаю, что он хочет, тогда я успокоюсь, а то все мне
кажется, что это большевицкий провокатор...»
Признаться, и мне не раз приходила на ум эта мысль,
но кому ее выскажешь. В штабе рады были бы такому обо¬
роту моей мысли — его там определенно недолюбливали как
старательного службиста, расценивая как выскочку...
Осторожно и очень деликатно я подошел к этому во¬
просу, и накануне нашего прибытия в Новониколаевск
мне наконец удалось выпытать признание от самого Ма¬
кри: он очень бы хотел производства в генералы... Бесспор¬
но, желание вообще естественное, и нельзя пожаловать¬
ся, чтобы Макри себя недооценил... Но к чему ему нужен
был в настоящее время этот высокий чин, навлекающий
на себя одни неприятности и не дающий в полной мере тех
привилегий, которые ему были придаваемы ранее... Ведь
даже большевики в своей звериной злобе ни на кого так
не опрокидывались, как на генералов... «Царь, попы, по¬
мещики да генералы» — вот четыре жупела ихней пропа¬
ганды. А он, Макри, ставит на очередь этот сакраменталь¬
ный ранг...

Ну, что же, если это не маска, можно его при случае
и сделать генералом, если ему этого так уж хочется...
Во всяком случае, в настоящее запутанное время, как
я уже неоднократно имел случай убедиться, любой вопрос
можно было поручить полковнику Макри и его отряду осо¬
бого назначения, и всегда все было исполнено в точности
и в наилучшем виде... Правда, это была простая исполни¬
тельность и до генеральства было еще далеко: ведь ис¬
полнительным почитал своей обязанностью быть каждый
из младших помощников, лишенных в той или иной мере
инициативы... Но времена другие, и нам приходилось при¬
кладывать иные и масштабы по оценке деятельности...
Был один по прежним временам весьма крупный недо¬
статок у полковника Макри — это легкое отношение к пре¬
вышению власти: чуть что посложнее, так сейчас же и на¬
блюдаешь подобное явление. Причем ни сам Макри, ни его
«ребятенки» (так он называл всех своих в отряде) никогда
не упускали случая «не забыть и себя»... Это уже поистине
чисто «греческая» манера, привитая ко всем чинам его от¬
ряда... а, впрочем, быть может, и не только греческая, а во¬
обще свойственная полиции...
Другим, не менее ценным административным работни¬
ком был наш комендант поезда генерал Семенов, один из не¬
многих спасшихся от гвардейского батальона...
Это был вполне сложившийся кадровый офицер с гвар¬
дейским душком, правда, но достаточно глубоко спрятан¬
ным, сообразно обстановке...
Он был дисциплинирован, воспитан, несколько резок
в обращении, но зато тверд и настойчив...
Насколько соответствовал Макри всем вопросам, возни¬
кавшим вне периферии штаба, настолько же подходящ был
генерал Семенов для разрешения всех вопросов внутрен¬
ней жизни штаба. Кроме того, у Семенова было драгоцен¬
ное качество — он ничего не пил спиртного, Макри же, хотя
и в меру, но все же за бокал хорошего вина мог посмотреть
на некоторые дела-делишки сквозь пальцы...
Очень сожалею, что только на днях отдал я распоря¬
жение прицепить к нашему эшелону несколько теплушек
и разместить в них комендантскую команду штаба. Сдела-
142	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

143	7.Х11
но это было по настоянию генерала Семенова, который, как
тогда мне показалось, просто скучал без воинских чинов...
особой же необходимости в этом я не видел.
Начальник команды поручик Ю... мне представлен был
комендантом штаба и произвел на меня прекрасное, с внеш¬
ней, конечно, стороны, впечатление: высокого роста, краса¬
вец собой, правда, красота грубоватая, но импонирующая.
Строевик, по отзыву знающих его, прекрасный и умеет дер¬
жать солдат в руках. На вопрос, где и когда он окончил учи¬
лище, последовал краткий ответ: «Сахаровского производ¬
ства», — что должно было означать, что офицер выпущен
из офицерских классов (курсов), организованных по приказу
адмирала на Русском острове (крепостной район Владиво¬
стока) и веденных генералом Сахаровым62. Отзывы об этих
курсах были самые разнообразные: как всегда — «хоро¬
шая слава лежала, а худая бежала», и вот перед прибытием
на фронты первых выпусков уже по всему тылу (как извест¬
но, тылу до всего дело есть и чем глубже в тыл, тем разно¬
образнее и «осведомленнее» данные...) шла молва, что Са¬
харов муштрует, завел аракчеевщину...
Вряд ли это справедливо: все мы за годы Гражданской
войны сильно пораспустились и подтянуть следовало. Осо¬
бенно надо было внедрить хороший заряд дисциплины
в первые выпуски нового офицерского состава, который
готовился стать стержнем новой организуемой адмира¬
лом армии.
Отзывы командующих войсками в округах о новых офи¬
церах были прекрасные, что и послужило быстрому выдви¬
жению Сахарова на командные верхи...
Упущены были, по-моему, два важных обстоятельства:
первое, что армия все же пока что опиралась на доброволь¬
ческие кадры, где дисциплина была достаточно своеобраз¬
на и, во многом, походила на дисциплину в казачьих частях
царского периода, т. е. дисциплина проникала сверху донизу
данную часть и в отношении лишь своих, данной части, офи¬
церов, а что касается прочего командного состава армии,
то к ним было весьма проблематичное почтение, не больше.
Начальнику части предоставлялось самому изыскивать спо¬
собы и градусы этой подчиненности: мы повинуемся тебе,
как бы молчаливо говорили добровольцы (казаки), и больше
никого не хотим знать, а тебе предоставляем право и воз¬
можности лавировать между нами и высшим начальством.
Вот, в сущности, была та неписаная дисциплина, которую
исповедовали добровольцы: опираясь на подобную этику
в период Гражданской войны, начальники добровольческих
частей, будучи, по существу, не сменяемы, вырождались все¬
гда почти в маленьких атаманов или, если это им не удава¬
лось, то при конфликтах с высшей властью кончали прибли¬
зительно так свою карьеру, как ее закончил генерал Гривин...
Для казаков все офицеры и начальники делились на «на¬
ших», которым подчинение предписывалось без рассужде¬
ний, и на «пехотных», к которым, кроме внешних знаков вни¬
мания, казак не питал никаких иных чувств...
Для добровольцев начальство было, т. е. начиналось
и кончалось, титулом «каппелевец», «пепеляевец» и т. п.
Вследствие изложенного армиям адмирала Колчака гро¬
зило сконструирование двух слагаемых — старые форми¬
рования и формирования новые, или, точнее говоря — двух
различных по внутреннему своему содержанию групп —
добровольческой и постоянной, иначе, переводя на язык
военной терминологии — «регулярной и иррегулярной»...
Мешать, пока мы все нуждались в сохранении доброволь¬
ческой идеологии, эти две группы нельзя было без серьез¬
ного ущерба всему делу борьбы с большевиками, и в этом,
по-моему, кроется второе упущенное военным руковод¬
ством адмирала обстоятельство - несвоевременность пере¬
хода на регулярные рельсы... с них при первом же серьезном
испытании наш экспресс должен был неминуемо сорвать¬
ся. Ведь регулярность требует для своего применения и дея¬
тельности рамок тоже в достаточной степени регулярных...
А где же найти регулярность в Гражданской войне?!!
Слава Богу, что хватило еще здравого смысла не покон¬
чить совершенно с добровольчеством, иначе при настоящем
моменте мы остались бы с голыми руками.
Сегодня так много событий и впечатлений, что мы за¬
сиделись с Войцеховским до позднего часа в его вагоне.
За весь вечер я всего один раз вышел из вагона — проводил
жену в наш вагон и прошел затем на станцию проверить
144	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

145	7.ХП
охрану... Последняя не вызвала с моей стороны никаких за¬
мечаний: все были на местах, даже начальник команды по¬
ручик Ю... почему-то был в комнате дежурного по станции...
Пожелав ему покойной ночи, я вернулся к Войцеховскому,
и мы продолжали наши разговоры на разные темы... Между
прочим мы немного поиронизировали и над страхами на¬
шего «ангела-хранителя» полковника Макри: как только мы
прибыли на станцию, тотчас же и он явился и толково до¬
ложил, какой гарнизон в городе, каково настроение войск
гарнизона и жителей, и в соответствии с этим он получил
от командарма указания...
От Макри мы впервые услышали о попытке ареста
не то Сахарова, не то адмирала Колчака, не то и того и дру¬
гого вместе... и кем же: войсками местного гарнизона под
водительством самого начальника, командира полка ар¬
мии Пепеляева63... Так как от полковника польских войск
мы ничего не получили, что могло бы внушить подозрения,
и даже простого изложения предположений подобного сор¬
та, то естественно, что мы Макри подняли на смех, уличая
его в излишней «осторожности», если не сказать больше...
Макри немного обиделся, насколько вообще допустимо по¬
казывать свое неудовольствие начальству, но остался при
своем мнении, что покушение имело место, но было свое¬
временно предупреждено...
Видя наше недоверие (мы считали это «покушение» вы¬
думкой излишней услужливости органов охраны поездов
адмирала и главкома), Макри замолк, дав нам недвусмыслен¬
но понять, что наша близорукость превысила все его чая¬
ния... Принять свои меры по городу Макри все же испросил
разрешение... и получил его...
Перед сном (было около 2 часов ночи) я зашел в свое
купе, а Войцеховского оставил одного...
Не более как через четверть [часа] после этого ко мне
в купе вошел адъютант и таинственно доложил, что наш по¬
езд окружен какими-то вооруженными солдатами, имеющи¬
ми своей целью отнюдь не меры нашей охраны: вагон Вой¬
цеховского отцеплен от остального нашего состава (вагон
командарма был в голове поезда и почти непосредственно
против вокзала...)...

Мы с Войцеховским немедленно прицепили револьверы
и вышли из вагона: при свете сильных станционных лампио¬
нов мы ясно видели группу вооруженных людей, копоша¬
щихся при пулемете - пулемет был направлен прямо вдоль
поезда...
Я быстро прошел вдоль поезда и на другом его конце
также заметил группу у пулемета... У вагона нашей команды
охраны штаба, плотно закрытого, я увидел какого-то чело¬
века, одетого совершенно не так, как обмундированы части
нашего штаба. Этот субъект что-то говорил, видимо, обра¬
щаясь к находящимся внутри вагона людям, по тону его го¬
лоса можно было предполагать, что он грозил каждому, кто
вздумает выйти из вагона... Я подошел к нему вплотную
и увидел типичного сибирского солдатюгу, на голове тор¬
чала лохматая папаха, особого «пепеляевского» типа... «Что
ты здесь делаешь - разве не видишь, что это поезд команд¬
арма второй?» - спросил я. Этот тип что-то пробормотал
в ответ и ретировался за вагон, по ту сторону которого тол¬
пились люди.
Чтобы выяснить, что делается в этой части поезда, ме¬
нее освещенной и примыкающей, обращенной к наиболее
пустынной части платформы, которую замыкали ряды пак¬
гаузов, я вошел в первый же вагон, оказавшийся помещени¬
ем младших чинов штаба, и прошел через него. В вагоне по¬
чти никто не спал, и большинство было одето и при оружии.
На вопрос, знают ли они, что происходит, последовал
ответ, что точно ничего им неизвестно, но что кто-то, оче¬
видно, из комендатуры штаба, проходил по платформе
и громко передал распоряжение коменданта - из вагона
не выходить...
Вот почему все они и сидят, ожидая дальнейших распо¬
ряжений...
Я приказал всем быть наготове к вызову по тревоге,
а пока одеться всем, быть при оружии и ожидать распоря¬
жений от меня. Приказание о выходе передам я через сво¬
его адъютанта...
На площадке вагона никого не было, но с запертой сто¬
роны, противоположной выходу, кто-то стоял возле самой
двери снаружи и «ломился» в нее.
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

147	7.Х11
Я подошел к самому окну и заглянул через голову того
субъекта, который уже был на ступеньках и дергал ручку
двери: там внизу на платформе толпились солдаты, человек
десять-пятнадцать и все в тех же «пепеляевках».
Я повернул ключ, и дверь открылась, ко мне влез, вер¬
нее, был втолкнут вооруженный солдат...
Я отстранил его в сторону и обратился к столпившимся,
кто они такие, что им надобно... В ответ последовал весьма
невразумительный галдеж, в котором ровно ничего нельзя
было понять... Я прикрикнул на солдатню и спросил стар¬
шего... Вперед выдвинулся, по-видимому, офицер, которого
солдаты величали «господином», а чин его я не разобрал...
Я обратился к нему с тем же вопросом, но он вдруг отче¬
го-то озверел сразу и крикнул: «Ребята, это начальник шта¬
ба. Тащи его сюда...»
Я поднял револьвер, а другой рукой вытеснил с плат¬
формы ранее туда забравшегося субъекта и сейчас же за¬
хлопнул дверь, за которой продолжали раздаваться угрозы
по моему адресу: «На штык его насади, в штыки его...» - кри¬
чал начальник банды... Но, видимо, солдатам не совсем ясна
была задача: они переминались, но ни одного решительно¬
го жеста не последовало с их стороны...
Я спустился из вагона на платформу с другой стороны
и быстро прошел к тому месту, где я оставил Войцеховского:
он стоял в спокойной позе в тени вагонов соседнего поль¬
ского эшелона и курил...
«Положение, Сергей Николаевич, сложнее, чем казалось
раньше, — мы, по-видимому, окружены, и наш противник
ожидает дальнейших распоряжений, — доложил я команд¬
арму. — Надо полагать, что как только прибудет главный рас¬
порядитель или его приказ, здесь начнутся эксцессы».
«Что же делать?» — переспросил Войцеховский...
«Я уже послал Рыкова (ординарец) к Румше просить его
вмешательства, а также дать нам временный приют у себя.
Очевидно, мы подвергаемся той же авантюре, что и Саха¬
ров с Колчаком...»
Через пять минут пришел Рыков, вынырнув весьма таин¬
ственно из-под польского эшелона, и доложил, что полков¬
ник Румша нас ожидает...

Мы тем же путем, подлезая под вагоны, отправились
в штаб польской дивизии. По дороге Рыков сбился с пути,
и мы вынуждены были стучаться в один из вагонов, чтобы
нас ориентировали. На рекогносцировку пошел я. На мой
стук раздался недовольный заспанный голос, по-польски
спрашивающий, какого черта нам надо и почему мы будим
мирных обитателей. Я влез в вагон и очутился в той поло¬
вине теплушки, которая несла функции спальни. На широ¬
кой тахте раскинулась какая-то дама в дезабилье и рядом
с ней, поспешно ее прикрывающий и сам накидывающий
халат на себя, располагался, по-видимому, какой-то поль¬
ский офицер... Уяснив спросонья, в чем дело, офицер че¬
рез дверь распорядился, чтобы его денщик нас проводил
в штаб. Я поблагодарил и вышел из этого союзнического бу¬
дуара: вот как они кейфуют - невольно загомозилось у меня
в голове, а наши в тесноте кормят вшей и сидят по неде¬
лям на станциях... Действительно, мы — какой-то навоз, раз
с нами не считаются... Да и как мы можем импонировать со¬
юзникам в качестве хозяев, если командарм и его начальник
штаба ищут у них защиты от своего собственного воинства...
С такими грустными мыслями мы двинулись дальше
и через десять минут были в штабе, куда вскоре прибыл
и Румша...
Выслав вон всех своих офицеров (какая деликатность
по нынешним временам), он спросил, в чем дело, а затем
пригласил адъютанта и отдал распоряжение дежурной роте
навести порядок на станции, арестовав всех, кто попадется
с оружием в руках. Мы остались ожидать результатов... Че¬
рез полчаса полковник Румша снова пришел в штаб и сооб¬
щил нам любезно, что порядок на станции восстановлен...
Мы поблагодарили и покинули свой невольный «бест»1.
Вернувшись к своему эшелону, мы нашли полный поря¬
док и тишину... У вагона командарма нас встретил генерал
Семенов и доложил, что в городе идет стрельба и что туда
отправилась польская часть.
На мой вопрос, где же наша охранная команда, Семенов
смущенно доложил, что вагон охранной роты был кем-то
148	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Бест - убежище.

149	7.ХН	8.XII
снаружи запломбирован и никто не мог оттуда выйти, а на¬
чальник команды поручик Ю... как ушел с вечера на стан¬
цию, так и не возвращался, и его не могли нигде найти... По¬
лучалась весьма загадочная картина: начальник охранной
части куда-то в самый нужный момент исчезает, а его часть
очутилась под арестом.
Все это в высшей мере странно, если не сказать больше-
Долго мы еще обсуждали так благополучно завершив¬
шийся для нас путч. На завтра приказано было ранним ут¬
ром, если это по обстановке окажется возможным, при¬
гласить к командарму полковника Макри, связь с которым
совершенно порвалась... теперь же коменданту дано распо¬
ряжение немедленно послать под командой хорошего офи¬
цера не менее одного взвода на разведку и установление
связи с городом...
Проходя в свой вагон, я видел на платформе дежурную
польскую роту в полной готовности и патрули от нее по все¬
му нашему району...
В вагоне я застал жену, совершенно готовую к выходу
по первому слову: теперь, успокоившись, она готовила нам
всем чай... Она нисколько не волновалась и провела все это
время за чтением какого-то романа.
Молодец! С такой женщиной не пропадем, и есть полное
основание полагать, что она благополучно выйдет из своего
тяжелого положения и в дальнейшем...
8.ХП
Весь день посвящен разбору происшедшего накануне
«инцидента», как его ласково охарактеризовал генерал Пе¬
пеляев. Роль последнего во всей этой истории не была осо¬
бенно загадочна: у начальника гарнизона, командира Барна¬
ульского полка полковника Ивакина64, была найдена копия
телеграммы на имя Пепеляева, где он запрашивал, как ему
быть с вновь прибывающим эшелоном (очевидно, вопрос
шел о нашем)...
Хотя Пепеляев и отклонял от себя участие во всей этой
гнусной истории, но он же сам себя выдал с головой своей
телеграммой - запросом на имя командарма Войцеховско¬
го, в которой он просит передать ему полковника Ивакина
на расправу якобы... Но главная соль заключалась в том, что
эта просьба-телеграмма пришла раньше окончания всей ис¬
тории и выяснить ее печальный для Ивакина конец Пепеля¬
ев никак не имел возможности, ибо, повторяю, конец в тот
момент еще не был известен даже здесь на месте... А Пепе¬
ляев почему-то уже знает о постигшей своих соратников
неудаче... Это было весьма загадочно и говорило не в поль¬
зу Пепеляева...
Во всяком случае, эта пепеляевская телеграмма была
первым камнем, брошенным на тогда еще безоблачное срав¬
нительно небо... и она заставила нас насторожиться и под
иным несколько углом рассматривать все происшедшее
событие...
Пепеляеву было отвечено вежливо, но настойчиво, что
его вмешательство лишь осложнит и без того запутанную
ситуацию и ни в коем случае не послужит к облегчению уча¬
сти виновников.
Как только это последнее слово было произнесено,
так тон Пепеляева резко изменился с ласково-проситель¬
ного на высокомерно-приказательный... С этого момента
он не перестает бомбардировать генерала Войцеховско¬
го просьбами и угрозами: если Ивакина не передадут ему,
то он вынужден будет силой его взять у нас. Если полевой
суд приговорит Ивакина к высшей мере, то все как один
в 1-й армии воспылают жаждой мщения и тогда горе нам...
И все в таком же роде... Сначала мы отвечали очень усерд¬
но и не менее пространно: все казалось, что кто-то стре¬
мится неправильно осветить Пепеляеву обстановку... Затем
с переменой тона пепеляевских депеш и наш тон из любез¬
ного перешел на чисто официальный и в конце концов за¬
кончился приблизительно такой формулой: почему в сущ¬
ности Вы, милостивый государь, столь горячо принимаете
к сердцу промах Вашего соратника; ведь он в момент путча
находился не в Вашем даже ведении... И ловко ли команду¬
ющему армией так уж упорно и во что бы то ни стало стре¬
миться к оправданию самого тягчайшего воинского поступ¬
ка — покушения на своего непосредственного начальника...
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

8.XII
А события между тем текли своим порядком... Ут¬
ром, около 10 часов, из города прибыл полковник Макри
и подробно доложил, что происходило в минувшую ночь
в городе...
Предчувствие надвигающихся событий не покидало на¬
шего Макри ни на минуту, и он, всегда бдительный, удво¬
ил свое внимание. В городе был свой хозяин — началь¬
ник гарнизона полковник Ивакин, что, однако, не мешало
и п[о]лк[овни]ку Макри раскинуть свою сеть разведки. Так
как Ивакин был поглощен подготовкой своего «действа»,
то естественно, что он и прозевал те настойчивые и недву¬
смысленные меры наблюдения за каждым его шагом, ко¬
торые установил Макри. Кроме того, бесспорно, что пер¬
сонал по части разведки у Макри был несравненно выше
ивакинского... В результате Макри был осведомлен о каж¬
дом шаге чинов гарнизона и заблаговременно и сообразно
с этим он и действовал: во-первых, он расквартировал свой
отряд так, чтобы быть на путях движения частей гарнизона
к вокзалу, во-вторых, он установил тесную связь с районом
станции и в частности с дежурной частью польской диви¬
зии... Не рассчитал только одного Макри, что в момент на¬
чала выступления гарнизона связь будет порвана и надол¬
го, после чего Макри фактически очутился в городе один
со своим отрядом, лицом к лицу с Ивакиным...
В гарнизоне началась агитация еще днем: собирались
солдаты на небольшие группы и среди них немедленно появ¬
лялись агитаторы, «разъясняющие» положение в том смыс¬
ле, что прибывший на станцию командарм второй генерал
Войцеховский имеет тайное намерение вновь, как Саха¬
ров, выдвинуть «барнаульцев» (полк Ивакина) на фронт, что
«мы ему не подчинены» и что генерал Пепеляев приказал
не допускать никаких самовольных распоряжений «его ча¬
стями» (читай — «барнаульцами»)... Выход на фронт была по¬
стоянная, весьма выигрышная формула агитации: чего-чего,
а «фронта» солдаты, попавшие однажды в глубокий тыл, все¬
гда побаиваются и на удочку эту идут охотно... После того
когда слабое, чувствительное место было нащупано, легко
было вытянуть солдат и на улицу... А там начиналась уже чи¬
сто базарная психология: слова, галдеж, крики... и винтов¬
ки начинают сами собой стрелять... Раздались крики «веди
нас на злодея», и с мертвой точки дело сдвинуто: не пони¬
мали, зачем и куда надо идти, и тем охотнее слушали под¬
сунутых поводырей... Совершенно неожиданным явилось
препятствие в лице отряда полковника Макри: с наиболее
ретивыми «барнаульцами» произошло несколько стычек...
Ивакин не растерялся и, вступив где в открытое столкнове¬
ние, а где в разговоры с целью выигрыша времени, частич¬
но достиг цели: наиболее надежная часть его полка была
пропущена на станцию и явилась той силой, которая нача¬
ла немедленно на вокзале проводить в жизнь приказ об аре¬
сте командарма второй...
В самом городе, однако, положение настолько ослож¬
нилось, ввиду открытого несочувствия всей этой авантю¬
ре со стороны отряда особого назначения, что полковнику
Ивакину так и не удалось проскочить на станцию, где, в сущ¬
ности, и находился гвоздь всего создавшегося положения:
ему, п[олковник]у Ивакину, пришлось разъяснять своим сол¬
датам обстановку в тонах, ему необходимых... Кроме того,
ему, Ивакину, надо было как-то преодолеть и боевое, в част¬
ности, огневое сопротивление отряда п[олковни]ка Макри...
Как всегда в подобных случаях, а в Гражданскую войну
в особенности, при виде некоторой опасности (а ведь агита-
торы-то обещали одни лавры...) солдаты начали колебаться...
Свой тыл сильно беспокоил Ивакина, он не мог риско¬
вать и нападать на станцию, не только не зная настроений
польских войск, но не заручившись простым сочувствием
населения прочих (не польских) эшелонов. В отношении на¬
шего вагона-салона, где помещался командарм, некоторые
мероприятия Ивакина удались: ротный командир доволь¬
но быстро ориентировался среди скопища эшелонов, удач¬
но произвел операцию отцепки вагона Войцеховского. От¬
лично удалось Ивакину обезвредить и нашу охранную роту,
причем, как позже выяснилось, ее командир был перетянут
в лагерь противника и только по какому-то недоразумению
не принял непосредственного участия в аресте командар¬
ма... Возможно, что в этом случае все действия командира
роты были более уверенны и по результатам своим более
удачны... Однако как у самого Ивакина, так и у его агентов
152	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

153	8.ХП
не было, очевидно, определенных планов или инструкций —
что же делать дальше с арестованным командующим арми¬
ей. Вот чем объясняется та заминка и потеря времени, кото¬
рая произошла после момента отцепки вагона командарма...
О ходе событий в самом городе кроме рассказа полков¬
ника Макри, весьма пристрастного к себе и к действиям
своего «храброго» отряда, я получил обстоятельный доклад
от самого Ивакина, когда его привели ко мне после ареста...
Что предшествовало решению полковника Ивакина
арестовать сначала Сахарова, а затем, когда это не удалось,
то Войцеховского, так и осталось тайной. Однако следствие
все же наводило на некоторый след, и след этот постоянно
приводил в Томск, к Пепеляеву...
Ивакин стремился все свои действия объяснить соб¬
ственным почином: его всегда возмущали распорядки
и в армиях на фронте, и, в особенности, тылы. С приходом
к власти генерала Сахарова Ивакин счел все дело белой
борьбы проигранным, а потому он и все одинаково с ним
мыслящие командиры стали внушать генералу Пепеляеву
мысль возможно скорого и безболезненного выхода с фрон¬
та, что, в конце концов, им и удалось провести...
Но тыловое сидение 1-й армии, как мы знаем, было до¬
вольно грубо и, во всяком случае, неуместно нарушено ге¬
нералом Сахаровым — отсюда ненависть к последнему...
«Но ее приходилось затаить, — говорил Ивакин, — каждо¬
му про себя, сохранив ее до лучших дней». Объяснить его
попытку осуществить арест Войцеховского, после неудачи
с Сахаровым, Ивакину так и не удалось: все его мотивиров¬
ки были бледны и притянуты насильно, сводясь, в конечном
счете, к все той же жажде мести, которая, видимо, по преем¬
ству падала после Сахарова на Войцеховского...
Дальнейший ход событий рисуется так: свою мысль
о мести и ее осуществлении тем или иным способом Ивакин
стремится передать дальше по иерархической лестнице пол¬
ка вниз. И ему удалось привлечь будто бы на свою сторону
всех батальонных и часть ротных командиров... Но с солда¬
тами было гораздо сложнее: их надо было уговаривать и по¬
чти всегда с малой надеждой на успех... Во всяком случае,
«к стыду своему признаюсь, что солдаты были не со мной
и мне пришлось, чтобы вывести их в неурочное время из ка¬
зарм, прибегнуть ко лжи...» — с горечью признался Ивакин...
Тем же самым несочувствием его идее он объясняет
и свое бесповоротное решение «сдаться на милость побе¬
дителя...».
«Я всегда слыхал, что генерал Войцеховский демократ,
а не зубр, как Сахаров, но все мы опасались, что он, как ис¬
тый вояка, будет без рассуждений исполнять все предначер¬
тания Сахарова, а это будет окончательно и бесповоротно
гибелью для всех нас... и вас, конечно... — прибавил Ива¬
кин... - О, если бы мне дали время, я бы весь полк пере¬
вел в свою веру, и тогда несдобровать тем начальникам, ко¬
торые принизили у нас здесь в Сибири знамя демократии...
Я сам из народа и горжусь, что связи с ним не потерял до сей
поры: кликну клич и весь наш уезд, как один, явится на мой
призыв... Дело генерала Пепеляева, которого я очень люб¬
лю и уважаю, давно проиграно — после того как он не под¬
держал генерала Гайду. Это была огромной важности так¬
тическая ошибка Пепеляева... Мы все тогда же ему заявили
самым энергичным образом, что за Гайдой - его, генерала
Пепеляева, очередь, так что им друг за друга надо крепко
держаться... Но, увы, тогда, видимо, были иные настроения...
и вот результат», — с грустью закончил Ивакин.
Полковник Макри далее говорит, что движение «банд
ивакинских» было остановлено им, полковником Макри.
Полковник же Ивакин определенно заявил, что, выслав
одну надежную роту на станцию произвести арест, он, Ива¬
кин, был настолько уверен в благополучном для него ре¬
зультате, что и не собирался вообще на вокзал выдвигать
весь полк. Полк он хотел иметь целиком в своих руках и для
других операций, которые могли развернуться в дальней¬
шем... Стрельбу в городе полковник Ивакин всецело при¬
писывает одиночной и хулиганской инициативе... А по Ма¬
кри — это бои между идущими на вокзал ивакинцами и его
отрядом... Где же, спрашивается, раненые, если «бой» был
так серьезен... «Раненых всех полковник Ивакин тщательно
скрыл в казармах», — дает объяснение полковник Макри...
Одно неоспоримо: когда на вокзале все уже было покон¬
чено, то за водворение порядка принялась польская рота
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

155	8.ХП
и отряд полковника] Макри... Это — факт неоспоримый...
За что, как только выяснились хоть отчасти некоторые по¬
дробности, полковник был представлен к производству в ге¬
нерал-майоры...
Погоны генеральские он, видимо, постоянно с собой та¬
скал, они немедленно появились на его плечах, даже не ожи¬
дал он и результатов представления: «разве генерал Сахаров
или адмирал откажут в чем-нибудь генералу Войцеховско¬
му...» — не без лести объяснял Макри свое нетерпение...
В отряде Макри раненых не было, хотя о «контузиях»
и шел разговор... А впрочем, Бог с ним, все окончилось бла¬
гополучно и не без участия бывшего полковника Макри...
Но слова полковника Ивакина ближе к истине: генерал Пе¬
пеляев, как сказано выше, получил сведения о неудаче всего
задуманного ранее, нежели окончательно выяснилась обста¬
новка на вокзале, и случиться это могло потому, что пол¬
ковник Ивакин сообщил, по-видимому, генералу Пепеляе¬
ву о своей неудаче в городе. Именно этой неудаче они оба
придавали большее значение, нежели результатам действий
роты на вокзале... и действительно, к чему были все эти пут¬
чи и аресты, если настроение солдат не «переворотческое»...
А без солдат — это после революции понимали даже и пра¬
порщики, и «вода не освятится»...
Сдавшийся на милость победителя (а таковым себя счи¬
тал, и вполне основательно, как он думал — полковник Ма¬
кри) полковник Ивакин перед двенадцатью часами был при¬
веден ко мне. В мое купе-кабинет вошел маленького роста
блондин, весьма моложаво выглядевший, совсем юнец, и от¬
четливо откозырял, хотя форма его одежды, не знай я на¬
верное, что передо мной полковник Ивакин, и не показыва¬
ла на принадлежность субъекта к офицерскому классу. Он
был одет по-зимнему, в полушубок «романовский», или, как
в Сибири охотнее говорили, в «барнаулку», в валенках, ко¬
нечно, без оружия. Вид вполне «демократический», как и по¬
лагалось в армии демократа генерала Пепеляева.
Я предложил ему, в ожидании приглашения командарма
второй генерала Войцеховского, присесть на диван. Ивакин
поблагодарил, спросил разрешения закурить и с видом ви¬
зитера присел на самый кончик кресла. Руки его, когда заку¬
ривал, немного дрожали, так, самые кончики пальцев, а сам
он сдерживался, и это ему удавалось: или он примирился
с грядущей его судьбой, или же это был человек с громад¬
ным самообладанием... Скорее первое, так как на вопросы
он отвечал хотя и вежливо, но, как мне показалось, не осо¬
бенно охотно. Голос был слабенький, быть может, от уста¬
лости или от природы, не могу сказать. Часто закрывал гла¬
за, как бы собираясь с мыслями...
Первый заговорил Ивакин, которого, по-видимому, сму¬
щало мое молчаливое созерцание столь редкостного эк¬
земпляра...
«Скажите, ваше превосходительство (в армии Пепеляева
титулование старого режима было отменено и обращение
было послереволюционное — «господин генерал»), куда вы
меня предполагаете отправить — к генералу Сахарову или
к моему генералу... Пепеляеву...» И такой надеждой засве¬
тился его усталый взор... авось, дескать, повезет и меня на¬
правят в штаб 1-й армии, о чем, между прочим, до послед¬
него момента настойчиво хлопотал и Пепеляев...
Я ответил незнанием и что это зависит вполне от генера¬
ла Войцеховского и, вероятно, также и от Сахарова. Однако
полагаю, что к своему генералу он, Ивакин, уже не попадет...
Ивакин низко-низко опустил голову - повесил, как при¬
нято говорить, «нос на квинту». Через минут пять меня к себе
пригласил Войцеховский и просил составить по всем пра¬
вилам военного времени военно-полевой суд... Затем ввели
и полковника Ивакина... Он пристально вглядывается в лицо
Войцеховского, еще больше подтягивается и на все вопросы
отвечает достаточно бодро и четко. Однако лицо его выда¬
ет - он стал мертвенно бледен и как будто окаменел...
После краткого расспроса об обстоятельствах всего
дела, затеянного, как доложил Ивакин, на полную его от¬
ветственность без малейшего намека на участие командар¬
ма первой1... Это последнее обстоятельство особенно стре¬
мился Ивакин отметить и подчеркнуть...
«Эх, полковник, полковник, и зачем все это зате¬
вать... Это, впрочем, я говорю вам не с целью укорить вас
156	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Так в документе. По-видимому, С. А. Щепихин забыл завершить свою мысль.

157	8.ХН
в чем-нибудь, — поспешил добавить генерал Войцехов¬
ский, — а из простого сострадания ко всем вам, заблуд¬
шим». Почувствовав в словах командарма ноту сострада¬
ния и участия, Ивакин встрепенулся и, встав, попросил
генерала Войцеховского не отправлять его, Ивакина,
к Сахарову.
«Вы будете здесь же у меня в армии преданы военно-по¬
левому суду и в его руках решение...» - уже значительно
жестче добавил Войцеховский... Ивакин устало опустил¬
ся на стул со словами: «Только поскорей...» В голосе почу¬
дились слезы... совсем мальчик-школьник, напроказивший
и теперь покорно ожидающий наказания...
А перед нами ведь сидел важный преступник...
Задав несколько незначащих вопросов, Войцеховский
приказал мне передать Ивакина коменданту штаба для аре¬
ста... «Чтобы строго наблюдали», — прибавил командарм-
Ивакин, криво усмехаясь, процедил сквозь зубы: «Не беспо¬
койтесь, ваше превосходительство, не сбегу...»
Его вывели уже под сильным конвоем и в сопровожде¬
нии коменданта, генерала Семенова... Помещен он был в пу¬
стой вагон-теплушку и с ним вместе несколько солдат во¬
оруженных при офицере...
Нам время было обедать, и не успели мы окончить его,
как пришли доложить, что полковник Ивакин заколот шты¬
ками при попытке к бегству...
Генерал Семенов доложил, что Ивакин почти тотчас же
после размещения в теплушке встал и начал нервно ходить
от одной стены к другой. Конвой зорко за ним наблюдал...
Потом Ивакин вдруг бросился на ближайшего солдата и на¬
чал вырывать у него винтовку... При борьбе остальные кон¬
войные закололи его на месте... Так было доложено офи¬
циально, а неофициально позже я узнал, что Ивакин начал
говорить, обращаясь к солдатам, о долге революционного
воина и на неоднократные замечания офицера прекратить
возмутившую офицера речь отвечал руганью по адресу все¬
го командного состава... тогда офицер будто бы вынул наган
и застрелил Ивакина со словами: «Чего там с вашей своло¬
чью еще канителиться... некогда...»
Так полевой суд и не был собран...

Говорят, что генерал Пепеляев, как только получил све¬
дения о трагической гибели своего соратника и единомыш¬
ленника, немедленно отдал приказ двигаться на Новонико¬
лаевск с очевидной целью разделаться с нами, но он, как
и Ивакин, не рассчитал своих сил: никто за ним на эту аван¬
тюру не двинулся, да и против «шерсти» по линии железной
дороги нельзя было пробраться...
9.ХП
В обед мы получили по телеграфу известие об аресте на¬
шего Главковерха генерала Сахарова на станции Тайга, что
было делом рук братьев Пепеляевых — генерала и премье¬
ра нового правительства адмирала Колчака65...
Известие нас так поразило, что мы не нашлись в первый
момент, как на этот дерзкий акт реагировать. Общность уча¬
сти, которую готовил Пепеляев и нашему командарму, силь¬
но подняла в наших глазах шансы генерала Сахарова... Немед¬
ленно дана была телеграмма о немедленном освобождении
Главковерха и что этот акт, помимо наносимого им вреда все¬
му нашему делу, чреват последствиями и в будущем... Отве¬
та не получили и решили возможно быстрее двигаться на во¬
сток, к ст[анции] Тайга, где, по-видимому, был сам Пепеляев,
и попытаться освободить г[енерала] Сахарова, хотя бы к тому
пришлось применить экстрамеры... Благодаря содействию
полковника Румши нам удалось довольно быстро получить
пропуск (жезл) на восток... В это время союзники не были
еще настолько ревнивы и не скупились на расходование по¬
движного состава, главным образом паровозов... особенно,
если это могло послужить делу упорядочения всего движения.
27.Х1-10.ХН
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Медленно, но верно надвигаемся на станцию Тайга, где
засел наш сибирский «Соловей-разбойник» Пепеляев.
По пути почти та же картина, что и на левом берегу
Оби, с той разницей, пожалуй, что настроение здесь, в эше-

9.XII	27.Х1-10.ХП
лонах беженцев, не столь безнадежное: они все еще наде¬
ются на возможность проскочить на восток... Правда, здесь
уже беженские и вообще наши русские эшелоны идут впе¬
ремежку с эшелонами союзников. Это были польские, пре¬
имущественно хозяйственные эшелоны, и надо отдать спра¬
ведливость, что польские начальники эшелонов по линии
железной дороги вообще не вели себя заносчиво, грабитель¬
ски к чужим паровозам не относились, щадя, конечно, в пер¬
вую очередь не свою честь (об этом в то время вряд ли кто
из союзников думал), а те же «животишки»1.
Поляки помимо Славгорода несли охранную службу
и на юге от Новониколаевска до Барнаула и Бийска вклю¬
чительно.
Перед выводом из Барнаула польского гарнизона в горо¬
де вспыхнуло восстание рабочих, поддержанное извне бан¬
дами партизан. Поляки едва унесли оттуда ноги. Теперь они,
польские эшелоны всей дивизии генерала Чума66, сосредота¬
чиваются к Новониколаевску, и пока что особого беспокой¬
ства в их частях не заметно — видимо, тверда еще надежда
на безмятежное продвижение. Единственно, чем польское
командование недовольно — это подчинением их чешскому
командованию в лице генерала Сырового1167.
Чешское командование использовало свое право в пол¬
ной мере, поставив польскую дивизию в арьергарде.
В разговоре с полковником Румша мне удалось устано¬
вить, что командование польской дивизии отлично пони¬
мает, что по обстановке безусловно правильней держать
польские части в хвосте: их выход на магистраль требовал
время и невозможно было ожидать их выход вперед чеш¬
ских эшелонов, но по пути нашего следования мы слыша¬
ли от рядовых начальников польских эшелонов сетования
на самоуправство будто бы чешского высшего командова¬
ния, прикрывающего свои распоряжения санкцией всемо¬
гущего верховного комиссара генерала французской служ¬
бы Жанена...
1 Далее зачеркнуто: о которых уже в то время и очень, надо отметить, ретиво
и беззастенчиво беспокоились пока что одни чехи.
11 Далее зачеркнуто: Чего не перенесет солдат на войне, но подчинение сво¬
ему-то брату-славянину - это непереносимый «позор».

28.Х1-11.ХН
На станции Тутальская нам удалось довольно благопо¬
лучно переменить вагон командарма на более поместитель¬
ный и комфортабельный: адъютанты высмотрели на этой
станции в беженском эшелоне, стоящем в тупике и без па¬
ровоза, пульмановский вагон первого класса, где помещал¬
ся инженер-путеец, начальник одной из дорог района Ека¬
теринбурга, со своей семьей.
Инженер безропотно согласился обменять вагоны,
и в течение получаса все было закончено к общему удо¬
вольствию. Я, безусловно, сомневаюсь, чтобы другая сторо¬
на охотно шла на эту мену, но подчиниться вседовлеющей
власти надо было. Как всегда в этих случаях, дамская поло¬
вина поворчала немного на самоуправство военщины, но мы
все же были и не только господами положения, а в некото¬
ром роде проливали кровь за отечество, а инженер был по¬
просту пассажиром...
В новом вагоне мы все разместились очень хорошо, так
сказать, на широких квартирах: я получил отличный полу¬
салон-купе для своего кабинета и не должен был ютиться
на пассажирских скамьях. Это тем более было необходи¬
мо сделать, что накануне мне в купе поместили огромный
сундучище, полный денежных знаков. На рынке эти знаки
не пользовались никаким авторитетом, но все же их надо
было иметь и время от времени снабжать ими части армии,
иначе будет открытый грабеж.
Ни подсчета суммам, ни особого контроля над их расхо¬
дованием завести не удалось: просто, по мере надобности
из сундука выдавались знаки, бралась расписка, которая во¬
дворялась на место исчезающих кредиток.
Надеюсь, что меня скоро опустошат, а генерал Войце¬
ховский надо мной подтрунивал, что никто этой бумагой
не интересуется и что она годна лишь на обклеивание стен
в злачном месте...
160	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

29.Х1-12.ХП
161	28.Х1-11.Х11	30.Х1-13.Х11
На станции Юрга между польским эшелоном и бежен¬
скими кладбищами произошел целый ряд недоумений при
использовании паровозов местного депо. Я попытался при¬
мирить столь различные и в то же время столь насущные ин¬
тересы, но это не совсем мне удалось. Нужно время, а глав¬
ное добрая воля, а ее-то и не было: каждый за себя и никто
за общее дело.
Возможно, что придется вернуться к этому вопросу:
очень уж страсти с обеих сторон разыгрались...
30.Х1-13.ХП
Наконец мы вкатились на станцию Тайга — гнездо брать¬
ев-разбойников, как после ареста Сахарова звали Пепеляе¬
вых. На станции прекрасный порядок, никаких скоплений
составов: чехи уже все прокатились дальше, поляки еще
не успели прийти сюда. Только одиночные эшелоны наших
особо расторопных начальников проскочили, потому-то
и порядок здесь поразительный.
Наш эшелон вошел на станцию непосредственно к вок¬
залу, на первый путь тихо, осторожно прощупывая обстанов¬
ку. Было раннее утро, и все еще спали. Не спал только Пепе¬
ляев: не успел наш поезд остановиться, как в вагон явился
адъютант Пепеляева и попросил от имени своего патрона
свидания с Войцеховским. Был принят, и между ними в моем
присутствии произошел приблизительно такой разговор.
Тема, конечно, арест Сахарова: Пепеляев защищал свою
весьма шаткую позицию и настаивал на своем праве аресто¬
вывать неугодных ему начальников, вредных общему делу...
Войцеховский стоял на более твердой позиции — кто может
быть критерием, мерилом, градусником всех распоряжений
и прочих шагов главнокомандующего.
«Конечно, никто, кроме адмирала, нашего общего на¬
чальника...» — так говорил Войцеховский...
«Я виноват, мы, все солдаты фронта, мы, все бойцы, мо¬
жем и должны быть судьями своего начальника, раз послед¬
ний ведет нас на край пропасти... Мы не можем, как стадо
овец, спокойно смотреть на безалаберное расхищение на¬
копленных нами богатств... Это — чуждый нам всем чело¬
век, не понимающий ни нашего быта, ни навыков и тради¬
ций...» -ит. д., и все в том же роде.
Так и не сошлись во мнениях и взглядах на вещи наши
два командарма из породы «вундеркиндов».
Поезд Пепеляева стоит на другой стороне, возле пакгау¬
зов. Охрана этого эшелона прекрасная, и готовность этой
охраны также на высоте положения...
Я быстро принимаю решение - несколько ослабить впе¬
чатление нашей «небоевитости», которая могла броситься
в глаза Пепеляеву... и Бог знает, какие там у него в голо¬
ве бродят мыслишки: вдруг станет перед ним тень Ива¬
кина и потребует мщения... Надо с этими авантюриста¬
ми быть всегда при полной боевой, иначе можно попасть
впросак, как то было на станции Новониколаевск... Забыть
этого не могу и никогда не прощу своей непредусмотри¬
тельности...
Между прочим, в разговоре Войцеховский на похваль¬
бу Пепеляева, что он и его армия — демократы, сказал про¬
роческим тоном, меня поразившим: «Смотрите, как бы эти
демократы не перерезали вам глотку...» Пепеляев несколько
смутился, но затем бодрым тоном сказал, что он за всю ре¬
волюцию никогда не боялся своих подчиненных и не имеет
оснований менять свое к ним отношение теперь...
Сейчас получено тревожное сообщение о том, что поль¬
ские эшелоны начинают отбирать паровозы у наших, рус¬
ских, эшелонов. Немедленно послана телеграмма на имя
полковника Румши с просьбой воздействовать на своих...
Войцеховский заволновался и приказал приготовить ему
тройку — он на санях поедет (против шерсти ведь не про¬
драться даже и на паровозе) на станцию Юрга, где источ¬
ник всех безобразий - начальник польского эшелона с поль¬
ской кавалерией, какой-то ротмистр. Говорят, что бывший
русский офицер...
Совсем стемнело, и Войцеховский выехал с адъютантом,
а я по телефону предупредил русского коменданта станции,
чтобы ожидал к себе командарма: ночлег, смена лошадей
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

14.XII	15.Х11
или, во всяком случае, фураж, а затем, и это — самое глав¬
ное, к приезду Войцеховского необходимо собрать все са¬
мые точные сведения о ближайших наших частях, на вся¬
кий случай...
14.ХН
Получен приказ о назначении главнокомандующим вме¬
сто Сахарова - генерал[а] Каппеля...
Боже, с каким огромным и непоправимым запозданием:
если б это было сделано, ну, скажем, хотя бы в мае девятна¬
дцатого года. А теперь что же за чужие грехи расплачивать¬
ся... Вместо Каппеля командармом третьей генерал Петров
(Павел Петрович)68 — мой бывший генкварм на Волге при ге¬
нерале Чечек и в Уфе при генерале Войцеховском... Послед¬
нее время он командовал 4-й Уфимской дивизией.
Поезд главнокомандующего где-то впереди, а Каппель
со своими «волжанами» южнее Новониколаевска — когда он
попадет сюда на линию...
Как это все несвоевременно: все эти путчи и смены-пе¬
ремены... Не до того всем, потому так они легко и незамет¬
но проходят, не задевая существенно жизнь, события текут
своим порядком...
15.ХН
Вчера, после обеда, вернулся Войцеховский.
С поляками инцидент мирным путем уладить не удава¬
лось долго: кавалерист сильно задрался и никаких резонов
не желал принимать во внимание, ссылаясь на определен¬
ные будто бы инструкции чешского командования, которое
распорядилось двигаться без задержек, стремясь во что бы
то ни стало оторваться от русских эшелонов, не стесняясь
брать от них паровозы и бригады служащих.
Мотив: за русскими непосредственно, что называется,
на хвосту, идут советские части, столкновение с которыми
весьма нежелательно, а потому надо все движение органи¬
зовать так, чтобы между союзниками и большевиками ста¬
вить русские белые эшелоны и войска...
Войцеховский стыдил польского командира, что он стре¬
мится поставить свой эшелон воинский под прикрытие наших
беженцев, больных и раненых... Но совесть к тому времени
заглохла и молчала, а потому и полякам казалось естественно
прятаться за русских беженцев (жен и детей). Войцеховский
убеждал, что подобная тактика не спасет: рано или поздно
советские части нагонят и союзные эшелоны, если послед¬
ние совместно с нашими отходящими частями не попытают¬
ся время от времени давать отпор... Но никакие убеждения
не действовали и приходилось прибегнуть к крайнему сред¬
ству: был дан приказ находящимся под рукой нашим частям
приготовиться к выступлению на станцию Юрга.
Когда эти части подошли к станции, поляки высадили
один эскадрон и в конном строю повели настоящее наступ¬
ление против наших частей... Стрелять Войцеховский стро¬
го запретил, указав ожидать своего приказа. Поляки подо¬
шли почти вплотную, наши рассыпались в цепь, залязгали
затворы, и вот-вот начнется, к общему ликованию больше¬
виков, сражение...
Но в это время получена была телеграмма штаба поль¬
ской дивизии, и ротмистр должен был уступить и отвел свой
эскадрон к поезду...
Полковник Румша второй раз помог нам выйти из весь¬
ма скверного и затруднительного положения... Больше того,
в своем указании по всем польским эшелонам он дал опре¬
деленную инструкцию поддерживать самую деятельную
связь с русскими частями, всегда приходя им на помощь
в случае столкновения с большевиками, и ни в коем случае
не покушаться на паровозы русских эшелонов, содействуя
последним, особенно же тем, где находятся беженцы, ране¬
ные и больные...
Сегодня наши части, а также и части 3-й армии своими
авангардами подошли к реке Оби. Таким образом, потре¬
бовался целый месяц, чтобы пройти расстояние около ше¬
стисот верст.
За частями 2-й армии противника не было, по крайней
мере, в непосредственной близости, зато за частями третьей,
164	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

165	15X11	16.Х11
почти на плечах, шел противник. В одном месте (у д[ерев-
ни] Поваренково) красные напали на штаб Уфимской диви¬
зии генерала Петрова, и ему едва удалось продраться сквозь
строй противника: только темнота да зимнее время спасло
его, генерала Петрова, от плена, а с ним и его жену, которая
разделяла с ним поход...
Большевики так наседали на наших, что в селе Еленев-
ском при остановке на ночлег перепутались наши и совет¬
ские части и долго не могли разобраться... Слава Богу, все
обошлось без жертв...
16.ХП
Очевидно, наши беженские эшелоны и на правом бере¬
гу Оби начали терять уверенность, что они доберутся бла¬
гополучно дальше: в наш эшелон все чаще и чаще поступа¬
ют просьбы взять то жену, то ребят, то больного, то старого...
Отказывать не приходится, и я распорядился прицепить
сколько возможно теплушек к нашему поезду, до предела,
а на коменданта возложил заботу раздобыть второй паровоз.
К нам в вагон пришлось поместить чету офицера развед¬
ки по Волжскому и Уфимскому фронтам Поммер. Этот офи¬
цер был накануне оставления Омска командирован в Томск,
и вот теперь оттуда под угрозой надвигающихся событий он
бежал с женой и месячным ребенком...
Что же в Томске: там если и не бунт, то, во всяком случае,
такой кавардак и неразбериха, что никто не гарантирован,
даже и сам прославленный Пепеляев. Каждый день все вой¬
сковые части и штабы с наступлением темноты переходят
на военное положение и окружают себя цепью постов, нико¬
му не доверяя и никого не подпуская близко. Достаточно ис¬
кры, чтобы там разгорелась самая ужасная междоусобица...
Улучшения положения ожидать нельзя: всюду шныря[ю]т со¬
ветские агенты, повсюду пропаганда и призывы к открыто¬
му восстанию и переходу на сторону большевиков. Частич¬
но начинаются грабежи, а на улицах даже и днем слышна
стрельба... Пепеляев мечется, уверяет всех в полной проч¬
ности и надежности положения, но ему уже никто не верит,
особенно после ареста им Сахарова... Вообще в Томске по¬
ложение таково, что каждую минуту надо оттуда ожидать
удара в спину...
Сегодня во время обеда мне доложили, что желает меня
видеть какой-то генерал, которого я будто бы знаю по Кие¬
ву. Выхожу - передо мной в полушубке без погон, конечно,
в валенках, папахе исхудавший и усталый человек. Не узнаю.
Рекомендуется — «генерал Алымов»69.
Боже, сколько воспоминаний и какой оборот судьбы:
мой бригадный командир по 9-й кавалерийской дивизии, где
я отбывал ценз по окончании академии... Идет бедный ста¬
рикан уже вторую неделю пешком вдоль шпал, не унывает
и находит, что это, во-первых, самый надежный, а во-вторых,
и один из быстрых способов передвижения... На приглаше¬
ние устроить его в поезде отказался, а отогреться — с удо¬
вольствием...
Говорит, что таким же способом передвигается с ним
вместе американская миссия. Какая, он сказать не умеет,
но их человек пять: все хорошо одеты, вооружены и идут
строго вдоль полотна ж[елезной] д[ороги]. При встрече
с кем бы то ни было прежде всякого разговора выставля¬
ют вперед револьверы и кричат «Стой, руки вверх» и в та¬
ком положении приступают к переговорам, опасаясь ина¬
че попасть в западню. Русских, всех без различия, и белых,
и красных, они считают людьми коварными (попросту го¬
воря, предателями), способными на самые крайние поступ¬
ки. Продовольствие они имеют при себе, но это их желез¬
ный рацион, а так на каждый день все необходимое они
берут по пути, аккуратно расплачиваясь американской ва¬
лютой, которую жители охотно берут, если только населен¬
ный пункт не особенно захолустный, а жители не совсем
темные...
События на нашем фронте, если только можно считать
за фронт ту случайную линию, какую занимают наши ча¬
сти, каждый день меняя [ее], так на фронте пока спокой¬
но, но положение в Томске нас сильно озабочивает. Порвать
с ним связь, т. е. прекратить железнодорожное и телеграф¬
ное сообщение, это значит моментально вызвать там резню
и гибель совершенно непричастных к Гражданской войне
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

17.ХН	20.ХН
лиц. Оставлять же открытым въезд со стороны этого гнез¬
да братьев Пепеляевых значит находиться под постоянной
угрозой с фланга и даже через некоторое время и с тыла.
Третий день мы торчим на станции Тайга и не знаем, что де¬
лать дальше, т. е. будет ли генерал Каппель, о месте нахожде¬
ния которого мы ничего не знаем, выполнять план Сахаро¬
ва или прикажет двигаться дальше.
Пепеляев, как только узнал о назначении Каппеля, от¬
был в тот же день, т. е. 14-го, в Томск. Я перед его отъездом
заходил к нему в поезд: размещены все чины штаба очень
тесно, вперемежку с охраной штаба. Всюду на столиках вод¬
ка, закуска, много полупьяненьких типов, форма одежды са¬
мая разнообразная и какая-то подчеркнуто демократиче¬
ская: распоясанные рубахи, расстегнутые воротники, шапки
на голове и все при оружии, которым снабжены в изобилии,
и напоминают собой типы революции, недостает только пу¬
леметов, чтобы сказать, что вооружены до зубов.
17.ХП
Сегодня получено по телеграфу распоряжение Каппеля
двигать наш эшелон без остановки в Ачинск, где нас будет
ожидать и главнокомандующий... По пути некоторые стан¬
ции уже в руках комитетов: не самые станции, где по-преж¬
нему наши коменданты, а те органы, от которых зависит
снабжение проходящих эшелонов водой и топливом... По¬
ложение веселенькое... Такими являются станции Суджен-
ка, откуда весь участок до Красноярска снабжается углем,
и Боготол, где мастерские этого участка... Итак, в сущности
говоря, мы находимся почти в полной зависимости от эле¬
мента, нам далеко не симпатизирующего и заранее захва¬
тившего в свои руки главные элементы всего движения...
20.Х11. Станция Мариинск
Прибыли сюда под вечер, благополучно миновав Су-
дженку, где выкинуты уже красные флаги: и уголь, и вода,
и даже мелкий ремонт - все было к нашим услугам, только
проходите скорее...
В Томске произошло восстание, инсценированное эсера¬
ми, а затем подхваченное агентами большевиков и быстро
сошедшее на подчинение советской власти. Никакие уго¬
воры Пепеляева не действовали, и любезные его сердцу де¬
мократы, в конце концов, не могли гарантировать даже про¬
сто личную безопасность этому герою, генералу-демократу.
После неудачных попыток ввести восстание в какое-ли¬
бо русло Пепеляев вынужден был удрать из своей времен¬
ной резиденции, и, по донесению начальника Екатерин¬
бургской военной школы полковника Ярцева70, брошенные
генералом Пепеляевым части 1 -й армии почти целиком сами
себя демобилизовали. Из города благополучно сравнитель¬
но вышли только школы военные да отдельные офицеры
и добровольцы... Вот все, чем мог бы располагать Пепеля¬
ев. К сожалению, его лично нигде не могли зарегистриро¬
вать — говорили, что он где-то скачет на санях в направ¬
лении Ачинска, и, конечно, ожидать от него распоряжений
не приходится...
Полковник Ярцев к нам в поезд на станцию Боготол при¬
слал очень толкового офицера, прося дальнейших указаний,
что делать и куда двигаться... В его донесении и по расска¬
зам офицера было ясно, что Томск — очаг большевицкий
и оттуда надо было ожидать в самом ближайшем времени
появления советских войск, которые попытаются перере¬
зать наше движение по кратчайшему пути — тракт Томск —
Ачинск или даже еще западнее Томск — Мариинск...
С этим же офицером Ярцеву было послано приказа¬
ние задержать противника где-либо на линии реки Золо¬
той Китяс...
Вчера у поляков был бой у станции Юрга с советскими
частями... Наши части 2-й армии прошли спокойно, оставив
поляков в эшелонах расправляться с наседающими красны¬
ми частями. В результате и произошло столкновение: боль¬
шевики, очевидно, не склонны рассматривать наших союз¬
ников за нейтральные части...
Итак, хвост союзнических эшелонов нашими отходящи¬
ми колоннами опережен в направлении востока, конечно...
168	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

169	20.XII
Нервное состояние союзного командования сразу повыси¬
лось на несколько градусов: чешский генерал Сыровой от¬
дал приказ задержать поезда адмирала, следующие в Ир¬
кутск. Генерал Каппель послал ультимативное требование
пропустить адмирала Колчака дальше, но ответа на это
не последовало. Тогда Каппель послал указанному генера¬
лу вызов на дуэль71: тем самым он, генерал Каппель, как глав¬
нокомандующий русскими войсками, рассматривает посту¬
пок чешского командования не как акт чисто политический,
а и как действие чисто военного характера, направленное
во вред нам, вчерашним союзникам чехов. Каппель, зная еще
по Волге и по Уфе настроения чешских легионеров, не допу¬
скал мысли, чтобы последнее распоряжение генерала Сы-
рового, направленное против Колчака, могло встретить со¬
чувствие среди масс легионерских. Он был убежден, что это
шаг единолично генерала Сырового... Вот почему Каппель
и решил направить свою энергичную аппеляцию-протест
только против Сырового, не задевая тем самым прочую ле¬
гионерскую массу... Последняя молчаливо приглашалась
присоединиться к протесту справедливости, если она, т. е.
вся масса, найдет в своем сердце настроения, соответству¬
ющие моменту...
К протесту своего главнокомандующего присоединился
немедленно и генерал Войцеховский, что также возбуждало
надежды, так как генерал Войцеховский служил в чешских
войсках на ответственных должностях сначала командира
полка, а затем начальника штаба одной из дивизий.
Это было первое, по существу, открытое выступление
русского командования против тех несуразных действий
союзников, которые, т. е. действия, вели к гибели наших
эшелонов...
Мы уже по милости закупорки ж[елезно]д[орожной] ли¬
нии союзными эшелонами потеряли на левом берегу Оби
около двухсот эшелонов, из которых добрая половина была
населена женщинами и детьми, попавшими теперь к боль¬
шевикам на муки и издевательства...
В Мариинске в наш эшелон поместился командарм
третьей генерал Петров, только что назначенный на эту
должность после генерала Каппеля и еще не присоединив¬
шийся к штабу армии: ввиду того что 3-я армия по перепра¬
ве через реку Обь взяла направление на Кузнецкий район
и, следовательно, будет двигаться по сравнительно мало¬
населенной территории, к тому же насыщенной повстанче¬
скими отрядами, то генерал Петров испросил разрешение
у главнокомандующего не присоединяться к армии, дабы
иметь возможность сопровождать свою больную жену. Дей¬
ствительно, в данный период движение происходило чи¬
сто стихийно, и колонны не нуждались почти в каких-либо
указаниях высших штабов. Вследствие этого при движе¬
нии всей отходящей на восток белой армии через Томскую
и Кузнецкую тайгу особой нужды в генерале Петрове ар¬
мия испытывать не могла, тем паче что при армии находился
заместитель командарма и его начальник штаба Генераль¬
ного] штаба полковник Барышников72. Этот офицер провел
почти все время Гражданской войны с генералом Каппе-
лем и всегда рекомендовался последним как выдающийся
в боевой обстановке офицер и начальник. Единственный его
из известных нам (до сего времени, по крайней мере) недо¬
статок — «рюмочка» — вряд ли мог ему повредить в той су¬
губо суровой обстановке, в которую после Оби погружалась
вся 3-я армия без остатка...
«Сеня (так звали Барышникова все окружающие его
и старшие, и младшие сослуживцы...) — не выдаст, можете
спать спокойно», - утешали генерала Петрова, рекомендуя
не тянуться за армией: все равно мы ее, т. е. 3-ю армию, на¬
гоним и перегоним. И действительно, тяжкая доля выпала
на части 3-й армии: около двух, а то и все три недели при¬
дется потратить на преодоление тайги, в это время года осо¬
бо суровой и неприглядной.
Генерал Барышников отдал распоряжение тотчас же
по переходе на правый берег реки Оби всем пересесть вер¬
хом: снег в этих районах был уже глубок, дороги непроезжие
и часто совершенно исчезающие, перегоны, т. е. расстоя¬
ния между населенными пунктами, огромные, и их на санях
вряд ли преодолеть, все это вынуждало с особой осторож¬
ностью отнестись к подготовительному периоду: каждый
лишний больной, да тем паче женщина (дама) только обре¬
меняли двигающиеся колонны...
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

21.ХН
20.XII	21.XII
Какой все же отзывчивый и чуткий человек генерал
Каппель: отлично понял, что положение генерала Петрова
весьма ложное — армия сама по себе, а ее новый командарм
сам по себе двигается не только отдельно от своей армии,
но еще, это мог предполагать с известной долей справед¬
ливости каждый, и в лучших условиях. Мучило это обстоя¬
тельство Петрова ужасно, и вот Каппель каким-то «верхним
чутьем» угадал настроение своего бессменного сотрудника
и приказал одну дивизию, именно ту, которой до сего вре¬
мени командовал Петров, передать во 2-ю армию и двигать¬
ся ей вдоль железнодорожной магистрали: теперь Павел Пе¬
трович мог уже с более легким сердцем оставаться среди
нас и в то же время не отрываться от своих частей... Свою
больную жену он поместил в наш эшелон, а сам пересел
на сани и ехал все время среди частей своих «уфимцев», т. е.
частей 4-й Уфимской дивизии... Здесь движение частей про¬
исходило в гораздо лучших условиях, нежели у Барышнико¬
ва: несмотря на глубокий снег, в этом, нашем, придорожном
(т. е. ближайшем к полотну ж[елезной] д[ороги]) районе вид¬
на была деятельность мирного времени, так называемого
переселенческого управления, которое озаботилось обога¬
щением населения в первую очередь хорошими путями со¬
общения. Не могу сказать и даже предположить, каковы эти
пути будут весной, но сейчас, по отзыву всех наших началь¬
ников, эти пути прекрасны. Единственно, от чего наши вой¬
ска страдают — это редкость населенных пунктов: все это
небольшие заимки, хутора, где разместиться могли лишь не¬
большие части. Так как параллельно нашему движению про¬
исходило, по существу, переселение народов, то зачастую
воинские части, придя на ночлег, заставали все места уже
занятыми: надо было просить «честью» или же с известным
нажимом, - только при таких условиях можно было полу¬
чить «крышу»...
Прошу П.П. Петрова почаще подсаживаться к нам в ва¬
гон, чтобы быть в курсе всех событий обоюдно: несмотря
на стихийность всего нашего марша, в колоннах шла жизнь
своим чередом: войска по пути перевооружались, отбирая
оружие и патроны у крестьян. Кто в наше время не был во¬
оружен - у всех крестьян были винтовки и патроны с фрон¬
та немецкого еще, а местами удавалось добывать и запря¬
танные хорошо пулеметы...
Войска по пути и переснабжались на зимний образец —
ведь нашего интендантства с нами не было — были толь¬
ко распорядительные органы, но распоряжаться было не¬
чем, ибо запасов с собой никаких. Все брали у населения:
и сани, и коней, и одежду теплую, и продовольствие. Осо¬
бенно труден был вопрос хлебный: хлеба печеного достать
на всю массу было невозможно, а потому приходилось об¬
ходиться запасами муки, выпекая из нее лепешки на масле
или бараньем сале.
Сегодня мы узнали, что наши добровольцы, идя по тай¬
ге, окружены стратегически повстанцами: в Томске восста¬
ние, впереди тоже восстали (в Красноярске) части 1-й ар¬
мии (корпус генерала Зиневича73), и, кроме того, повсюду
восставшие банды местных большевиков, организующих
крестьян. Алтай весь в огне, и его пожарище перекинулось
на Кузнецкий и Минусинский уезды, следовательно, коль¬
цо на юге можно считать замкнувшимся, тем более что еще
9.ХП Барнаул был взят славгородскими бандами Мамонто¬
ва74. Итак: на севере — Лубков75, на юге, в Алтае — Рогов76,
на юго-западе, в Бийске и Барнауле — Мамонтов. Этот пре¬
рывчатый фронт местных восстаний замыкается надежно
наступающей от Омска советской дивизией, на которую
все эти банды и опираются, стремясь подать руку Зиневичу
и Щетинкину77 (партизан Минусинска) и огромному зареву
восстаний, приглушенных на время, но не потушенных че¬
хами, в районе Канска и Тасеевской волости...
На Золотом Китясе нам удается кое-что собрать, что¬
бы не дать возможности Лубкову из Томска проникнуть
к Ачинску и Красноярску и тем самым замкнуть круг на се¬
вере и востоке...
Значение всех этих банд и местных крестьянских восста¬
ний для нас огромно и чревато последствиями: масса насе¬
ления сибирского за время «охраны» магистрали иностран¬
ными войсками (это одно из самых неудачных решений
Колчака - лучше было иностранцев дать ближе к фронту,
172	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

173	21.XII
а не в глубокий тыл) озлобилась, а агитация нашла для сво¬
ей демагогии определенную цель: «Ату его» (чех или поляк -
безразлично) - натравливали большевицкие агенты сибиря¬
ков. Загнать силой, дубиной этих «ослов», т. е. крестьянскую
массу, в советский рай не удавалось до сих пор, но эта масса
отлично в настоящее время разбирается и определенно зна¬
ет, чего она не желает. Она еще не заявила точно и опреде¬
ленно — чего она хочет, но наши промахи и наносимый ими
вред и зло крестьянам ясны...
Партизаны-бандиты в массе своей далеки от каких-ли¬
бо политических программ, строго определенных: у них
на знаменах (если вообще эти знамена существуют) лозун¬
ги и большевицкие, и монархические, и тут ясно для нас
одно, что все озлобление направляется против иностранцев,
а за ними, далее, и на нас, как «союзников»... В конце кон¬
цов, наши идентичные поступки вызывают одинаковый от¬
пор в крестьянской массе.
Не предвидеть подобную неблагоприятную для нас си¬
туацию было преступлением со стороны нашего Омска...
А вот большевики были подготовлены ко всему... и пред¬
видели: Троцкий Лев78 после падения Омска произнес пре¬
красную фразу: «А остальную Сибирь я завоюю по те¬
леграфу».
Для нас было ясно одно: население никогда, по-види¬
мому, не было на стороне белых, даже в пору лучших дней;
наши неудачи уничтожили и те былые симпатии, что, быть
может, еще теплились в сердцах населения.
В Новониколаевске ко мне лично приходили крестьян¬
ские депутации с просьбами дать офицеров для организа¬
ции сопротивления Советам, большевикам. Они при этом
выражали свое смущение и удивление, почему мы уходим,
а не организуем борьбу партизанскую... «Поздно, братики,
за ум взялись, — ответил им я. — Теперь вам не верят наши
добровольцы — вот в чем вся трагедия нашего с вами поло¬
жения... Теперь вам придется вкусить прелестей советско¬
го рая, а там посмотрим, как вы поступите и как обернется
к вам судьба... Офицеров, конечно, желающих и подходя¬
щих, вам я вызову, но из добровольцев, будьте уверены,
никто за ваши чубы больше драться не будет — это факт,
быть может, и печальный, но это действительность, с ко¬
торой надо считаться...» Мужики-депутаты были все на¬
род неглупый, хозяйственный, отлично учитывающие поло¬
жение, но все это было с большим запозданием... Не знаю,
как поступили дальше эти депутаты: возможно, что взя¬
лись в конце концов за оружие и пополнили банды разных
Роговых и Мамонтовых, выступая зачастую, чтобы спасти
свою шкуру, против нас же. И что это было — необходи¬
мость, или сюда примешивалась и значительная доза ме¬
сти нам за отказ в помощи, — не знаю, не могу сообразить...
Возможно, что и то и другое вместе: подтверждением это¬
го моего мнения служит та неопределенность и путаность
лозунгов, которые начертали на своих знаменах эти ново¬
явленные партизаны: «Долой коммунистов», «Боже, Царя
храни», «Да здравствуют Советы»... Деревня, одним сло¬
вом, была не на нашей стороне, и с этим фактом нам при¬
ходилось очень и очень считаться. В массе население нам
не сочувствовало, но жалело и пока что особо агрессивных
действий против нас не предпринимало, ограничиваясь на¬
стороженно-выжидательной позицией, давая нам возмож¬
ность пройти с наименьшими потерями. Но все это до поры
до времени, пока не подошла в эти районы вплотную совет¬
ская власть и красные командиры.
22.Х11. Ст[анция] Суслове
Никакого сопротивления наши части 1-й армии (п[ол-
ковни]ка Ярцева) оказать, по-видимому, не могут, и здесь
начал ощущаться нажим по всему фронту. На наше не¬
счастье, движение по тайге проходит не так гладко, как
то было желательно: утомление, морозы, недостаточное
питание, все это способно сильно затормозить движение
частей... Мало-помалу со стороны Томска начинает созда¬
ваться настоящая угроза, самая реальная — перехват на¬
ших путей на восток вдоль магистрали уже не кажется
нам столь проблематичным, как раньше... Все возможно,
и даже самое худшее. О 3-й армии несколько дней ни слу¬
ху, ни духу...
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

нх«	пхгг
23.ХН. Ст[анция] Тяжин
Напряженность положения увеличивается, усиливается
по мере нашего движения на восток.
От Сырового — ни ответа, ни привета на ультиматум
Каппель-Войцеховского... Да и какие вызовы на дуэль, ко¬
гда каждый человек, а высокий начальник в особенности,
занят переживаниями более эгоистического, а потому и бо¬
лее близкого к своей персоне порядка... А между тем слухи
ползут, и слухи весьма для нас неблагоприятного характе¬
ра: союзники-чехи решили продираться на восток во что бы
то ни стало, отбросив всякие сантименты, чем обрекают¬
ся на злую долю все наши эшелоны. Говорят, что в стане
самих союзников идет грызня из-за мест в общем поряд¬
ке движения ихних эшелонов: пользуясь своим командным
положением, чехи в хвост всей колонны [Доставили поля¬
ков, румын и сербов. В эшелонах этих обездоленных слы¬
шен самый откровенный ропот на самоуправство чешского
командования и к верховному комиссару, генералу Жане-
ну, посылаются жалобные телеграммы. Но что он может
сделать, когда психология во всех союзнических эшелонах
и частях отнюдь не «отступательно-маневренная», а психо¬
логия «бегства». Этим только можно объяснить и молчание,
а также и упрямство Сырового: приказать он также ниче¬
го не может, а должен плыть по течению, дабы не сломать
руль управления...
Вот та информация, которую мы получили из верного
источника, т. е. из того же штаба генерала Сырового, где
у нас есть немало друзей: они нам сочувствуют, но помочь
совершенно бессильны. От них помимо информации мы по¬
лучаем изредка маленькие подарки — табак, сахар и другие
мелочи, но это и все.
24.ХН. Ст[анция] Боготол
Здесь опять масса сюрпризов. Во-первых, хозяева поло¬
жения — большевики, или, во всяком случае, им сочувству¬
ющие: на станции и в прилежащем местечке красные фла¬
ги. Подобную наглость я видел в первый раз: ведь, в конце
концов, мы еще живы, но, по-видимому, в нашу жизнеспо¬
собность мало кто верит, и все с часу на час ждут, когда же
наконец мы выкинем белый флаг... О, этого удовольствия
мы им не предоставим, до такого позора, пройдя уже не¬
сколько тысяч верст вглубь Сибири, мы им не покажем. Мо¬
гут быть уверены, что скорее подохнем, только не милость
победителя. Ее-то мы хорошо все знаем, что такое на деле
«милость большевиков».
Наше поступательное и безостановочное движение все
на восток и на восток, по всем вероятиям, внушило красно¬
му командованию уверенность, что мы совершенно демора¬
лизованы: на свой аршин мерить изволят, боюсь, что сильно
общелкнутся... Во всяком случае, красные, советские части,
преследующие нас, с каждым километром на восток стано¬
вятся все наглее и энергичнее... Так как в самом хвосте сле¬
дуют польские эшелоны (на переправе через реку Обь мы
их обогнали), то они и подвергались в первую очередь на¬
падению преследователей: третий батальон 2-го польского
полка вел настоящий бой с советскими регулярными частя¬
ми, не партизанами, у станции Тайга. Ему на помощь пришел
штурмовой (ударный) батальон, а также и наш Пермский
полк. Бой был длительный и должен был по плану больше¬
виков закончиться окружением, но наши все же пробились
и разорвали готовую замкнуться цепь, чем выручили и по¬
ляков; правда, последним при сдаче был выход, им больше¬
вики «обещали» свободный проход через западную грани¬
цу на родину... а нашим выбора не было: или застенок, или
победа... и они победили, продравшись успешно через щу-
пальцы красного спрута.
После происшедшего на станции все как-то заметно
подтянулись: враг не дремлет и может настигнуть. Никакая
тайга и дебри сибирские, видимо, нас не спасут: наши вой¬
ска по горло в снегу (в отношении частей 3-й армии это надо
понимать в буквальном смысле), далеко от трактов и желез¬
ных дорог, если и не обходя, то, во всяком случае, не задер¬
живаясь в населенных пунктах, идут и идут прямо на во¬
сток. Однако это не является в нашем положении гарантией
скрытности всего марша: красное командование отлично
176	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

177	24.ХН
и своевременно узнаёт о движении и стремится делать нам
всякого рода пакости.
Опять удар, но не физический, а моральный, что еще
больнее, а в нашем положении такой удар стоит проигран¬
ной кампании: политические деятели союзников, и в пер¬
вую голову чехи (называют упорно Гирсу79. Просто не ве¬
рится — Гирса старый знакомый по Киеву, хороший врач
и все...), выпустили так называемый меморандум, в кото¬
ром такие непоправимые нападки на адмирала и на все ом¬
ское правительство, что вчуже становится жутко: ведь это
означает окончательный разрыв со всем Белым движением
в Сибири и не только на будущее время (это нам тогда бы
было вполне понятно и объяснимо), но меморандум клал
весьма определенный тон на наши взаимоотношения с че¬
хами и во весь предшествующий период. Вообще, участие
чехов в нашем освободительном движении регистрирова¬
лось как печальная с их стороны ошибка, недоразумение.
Что в данный момент и период чехи, и союзники вообще
хотели от нас отделаться, сбросить «позорные» и стесня¬
ющие ихнюю свободу цепи, это так или сяк еще находило
оправдание, но накладывать густую тень на все прошлое,
это был, по нашему мнению, весьма ложный и чреватый
последствиями шаг. Только полное презрение к историче¬
ской перспективе и к суду истории в более-менее дале¬
ком, но неизбежном будущем могло дать силу руководите¬
лям чешской политики выпустить подобный незабываемый
и несмываемый документ.
Значит, все, как наши, так и собственные (это особенно
знаменательно), чешские жертвы, все это признавалось на¬
прасным и даже с их точки зрения не полезным и вредным...
А Волга, Уфа?!! А тени убитых и замученных большевика¬
ми чешских добровольцев и среди них яркая фигура тра¬
гически погибшего Швеца80, значит, тоже ошибка, и ошиб¬
ка вредная?!!
Нет, тут что-то не так! Здесь какая-то недоговорен¬
ность или недомыслие огромных размеров, колоссального
масштаба...
Но дело было сделано: слово не воробей - выпустишь -
не поймаешь.

После меморандума мы отчетливо должны были по¬
нять, что все, что делалось с нашими эшелонами, в частно¬
сти с эшелонами адмирала, все это результат хорошо проду¬
манной программы, и нам, с нашими весьма ограниченными
средствами, не приходилось даже и пытаться повернуть ко¬
лесо текущих исторических событий... Надо было, стиснув
зубы, примириться и ждать... Даже и ждать-то по существу
было нечего: надо было просто в дальнейшем рассчитывать
только на свои собственные силы, зорко следя лишь за тем,
чтобы последствия меморандума возможно менее болез¬
ненно нас касались.
Теперь для нас ясна стала и позиция тех отбросов рус¬
ской массы, которая и на нашем пути стремилась создавать
одно затруднение за другим, нагромождая их в самых не¬
ожиданных и прихотливых положениях: если томское дей¬
ство следовало рассматривать как активный шаг большеви¬
ков во исполнение мысли Троцкого «...а остальную Сибирь
мы возьмем по телеграфу...», то восстание в Иркутске - дело
той части русской антибелой, пробольшевицкой мысли, ко¬
торая, безусловно, опиралась на авторов меморандума: их
пути идейные в данный период трагически перекрещива¬
лись. Сольются ли они — это покажет ближайшее будущее,
но для данного момента подобная позиция была до оче¬
видности выгодна обеим сторонам: чехи себя застраховы¬
вали на предмет более-менее беспрепятственного движе¬
ния ихних эшелонов, а русские революционеры надеялись
перехватить перед самым носом у большевиков ту власть,
которую они не сумели удержать в своих руках при обстоя¬
тельствах неизмеримо более выгодных и при обстановке
безусловной и почти полной, во всяком случае, в психологи¬
ческом моменте, — гегемонии, как то было на Волге, в част¬
ности в Самаре...
Долгие вечера зимние в вагоне с глазу на глаз мы прове¬
ли в подобных рассуждениях, пожалуй, даже и мечтах. Как
мелок стал нам казаться теперь инцидент с вызовом на ду¬
эль Сырового и наши протесты против захвата наших паро¬
возов: ясно, что иначе ни чехи, ни союзники вообще не мог¬
ли ни в коем случае поступить. Даже самый меморандум нам
уж не казался столь чудовищен... если бы... если бы в нем
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

24. XII	30.Х11
не было определенного размашистого жеста, зачеркнувшего
всю предыдущую деятельность легий по их участию (воль¬
ному или невольному, это другой вопрос) в нашем освобо¬
дительном движении против большевиков...
Так же, очевидно, понял и расценил свалившийся на нас
чешский меморандум и Каппель: от него мы получили при¬
глашение ускорить продвижение нашего эшелона на стан¬
цию Ачинск, где нас будет ожидать главнокомандующий для
весьма важного обсуждения создавшейся обстановки.
И мы помчались далее на восток, насколько позволяла
железная дорога... Замелькали станции, испещренные над¬
писями, которым место, при другой обстановке, конечно,
где-либо в «Сатириконе»: это своего рода, но в современ¬
ном применении только, все та же незабываемая «пантофле-
вая почта1...» «Катя и Котя проехали...» следует дата с указа¬
нием часа... «Ваня, спроси начальника станции письмо для
тебя и передачу...» — писала заботливая душа... или «Здесь
похоронили бедного Мику...» и так далее...
30.Х11
Полустанок Минино — отныне историческое место
и, можно сказать, вещественная эра Белого движения
в Сибири...
Вчера проследовали через Ачинск. А накануне, на полу¬
станке перед Ачинском, слышали довольно отчетливо взрыв.
На запрос по телеграфу было отвечено, что произведено
покушение на поезд генерала Каппеля. Покушение не уда¬
лось: и сам генерал Каппель, и его штаб остались невреди¬
мы, но есть жертвы как из чинов штаба, так и из лиц посто¬
ронних... Подробности мы узнали на другой день, когда рано
утром прибыли на дебаркадер станции Ачинск...
Перед самой станцией эшелонов не стояло: здесь пути
были исковерканы взрывом, валялись части истерзанных
человеческих одежд, в крови и обуглившиеся, при взрыве
произошел пожар, который едва удалось ликвидировать...
Пантофлевая почта — слухи.

На месте взрыва стояли два вагона - жертвы взрыва, по¬
чти сброшенные на пути. Остальной поезд главнокоманду¬
ющего стоял на небольшом интервале в полном порядке...
По пожарищу бродили какие-то типы и искали, шарили в об¬
ломках: был кем-то пущен слух, что от взрыва пострадала
казна главнокомандующего, состоящая из металлической
валюты... Вот эти вороны и бродили, шевеля палками пепел...
Генерал Каппель нас встретил перед поездом. С ним был
его начальник штаба генерал Богословский81, бывший на¬
чальник штаба у генерала Гайды в бытность последнего ко¬
мандармом первой82. Будучи не у дел, он и предложил свои
услуги генералу Каппелю, сотрудника которого по 3-й ар¬
мии генерала Барышникова при нем не было... Богословский
был слегка задет осколками стекла, а бывшая при нем его
супруга была очень тяжело ранена: ее на носилках перепра¬
вили в город и дальше ей запрещено было продолжать путь.
В салоне у генерала Каппеля мы нашли собравшихся выс¬
ших чинов как наших войск, так и «посторонних» — из шта¬
ба и управлений бывшей Ставки.
Здесь были генералы Иванов-Ринов и Сахаров...
Владимир Оскарович кратко ознакомил нас, меня и Вой¬
цеховского, с обстановкой: красноярский гарнизон бурлит,
его начальник генерал Зиневич, очевидно, во власти коми¬
тета, захватившего в свои руки вожжи управления; в данное
время трудно понять, что там происходит... При разговорах
по телефону генерал Зиневич несет такую чушь, что начи¬
наешь сомневаться, чтобы это говорил генерал, настолько
утратил он облик не только генерала-начальника, но и во¬
обще офицера... Тайная наша разведка в городе доносит, что
положение все время меняется в зависимости от настрое¬
ний в частях гарнизона: одни из них совершенно обольше-
вичились и требуют мероприятий самых крайних. Другие же
стоят на платформе иркутских властей83 и готовы договари¬
ваться с нами... Третьи — простые шкурники и прислушива¬
ются, откуда ветер подует... Наконец, имеется и еще одна
достаточно сильная и влиятельная группа, всецело поддер¬
живающая партизан, и в частности минусинского партизана
Щетинкина... Зиневич, спасая свою шкуру, выполняет в точ¬
ности и беспрекословно указания комиссара... При разгово-
180	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

181	ЗО.ХН
рах с ним (комиссар говорить избегает), с генералом Зине¬
вичем, получается впечатление, что к его виску приставлен
револьвер, до того он путается и все перевирает...
Наконец, самый способ выражаться на каком-то полу¬
штатском жаргоне, который начал входить у нас в моду еще
на фронте Великой войны, явно показывает, что генерал Зи¬
невич окружен плотным кольцом каких-то подозрительных
типов, с которыми справиться он не в состоянии...
Окончив общую часть ориентировки, генерал Каппель
обратился к нам с вопросом: «Что делать дальше, учитывая,
что добром от Зиневича ничего не добьешься? Рвать с ним,
прекратив дальнейший разговор, или затянуть переговоры,
имея в виду выждать подход наших частей...»
Особенно беспокоила Каппеля 3-я армия, где-то за¬
стрявшая в тайге: ей уже пора бы выйти на просторы Ени¬
сея, а о ней ни слуху, ни духу...
По донесениям нашей контрразведки, партизан Щетин¬
кин двинулся на Ачинск. Его цель - захватить все наши эше¬
лоны и тем самым ликвидировать кратко и быстро все наши
препирательства с Красноярском... Направление, указывае¬
мое нашей разведкой, было до чрезвычайности нам опасно:
кроме прямого захвата наших эшелонов, защищать кото¬
рые до подхода наших частей мы не в состоянии, направ¬
ление отряда Щетинкина выводило его на пути движения
3-й армии и могло вынудить ее принять бой при самом де¬
филировании из тайги, т. е. в условиях крайне невыгодных
для нас... Но позже оказалось, что наша разведка много тут
присочинила и решала стратегические вопросы за Щетин¬
кина, правда, недурно решила, но при этом переоценила ка¬
чества противника... Когда эта версия была отринута, то по¬
явилась иная, но все из того же источника - контрразведки:
Щетинкин не враг нам, а союзник: на его знаменах «За Веру,
Царя...». Щетинкин идет против красноярского гарнизона,
чтобы разогнать бунтовщиков и расчистить нам путь... Сло¬
вом, много догадок, но ничего определенного, и из всей этой
чепухи нам надо было выбрать самое достоверное и при¬
нять решение... Начались споры, предложения, но прийти
к чему-либо определенному не могли: чересчур сбивчива
была ориентировка.

Одно было верно: Зиневич (или кто-то другой, за его
спиной стоящий) требует прекращения нами войны и пе¬
рехода к большевикам. Иными словами, сдачу почетную...
Это для нас неприемлемо ни под каким соусом и ни при ка¬
ких обстоятельствах... Это раз. Второе: пока мы не сосре¬
доточились, надо выигрывать время, т. е. продолжать вести
разговоры с Зиневичем, не раздражая его категоричностью
наших условий и давая все время ему некоторую надежду,
что вот-вот мы сдадимся на милость большевиков, а все лав¬
ры падут на его, Зиневича, голову...
Эту задачу взял на себя сам Каппель... Одновременно
решено было, стремясь выиграть время, постараться выиг¬
рать и пространство к подходу наших войск, для чего гене¬
рал Войцеховский немедленно продвигает свой эшелон да¬
лее к Красноярску, насколько возможно ближе, и по мере
подхода частей занимает исходное для атаки Красноярска
положение...
На этом и было решено единогласно...
Затем попросил слова ген[ерал] Иванов-Ринов и сделал
предложение: теперь же объявить всему населению Восточ¬
ной Сибири те принципы, на которых будет отныне бази¬
роваться всякая власть, борющаяся с большевиками... Его
попросили изложить эти принципы, но генерал дальше об¬
щих мест не пошел, сбился и должен был признать, что его
предложение помимо своей легковесности является край¬
не несвоевременным, а потому и вредным... Иванова под¬
держал один только Сахаров, но их Каппель твердо удер¬
жал в рамках нашей программы, и за недостатком времени
(а я добавлю, и желания у большинства...) вопрос о будущем
образе правления был снят и обсуждению не подвергался...
Ив[анов-]Ринов, видимо, обиделся, но вынужден был скрыть
свое самолюбие, столь несвоевременно проявленное...
На том же заседании генерал Сахаров сделал заявление,
что, по его данным, генерал Пепеляев, бросив свою армию,
на санях проследовал на восток и в данный момент нахо¬
дится в Ачинске. По его, генерала Сахарова, мнению, сле¬
довало бы задержать Пепеляева и предать полевому суду
за арест своего главнокомандующего, т. е. генерала Сахаро¬
ва, на станции Тайга. Генерал Каппель энергично возразил,
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

183	зо.хн
что теперь не время и не место заниматься старыми счетами,
кроме того, генерал Пепеляев, по мнению Каппеля, по всей
вероятности пригодится для нашего дела в самом непро¬
должительном будущем. На этом и порешили, к великому
огорчению Сахарова...
В заключение генерал Богословский зачитал проект
одного артиллерийского полковника (фамилия не была
оглашена) об изменении направления нашего отхода с во¬
сточного на южное: полковник предлагал от Ачинска повер¬
нуть круто на Минусинск и через Саяны пройти в Монго¬
лию, следуя далее по ее территории до Кяхты, а быть может,
и до Маньчжурии...
Иллюзорность этого плана, навеянного фантазией и су¬
губо тяжелыми условиями настоящего момента, была оче¬
видна: здесь могли пробираться отдельные люди и даже,
быть может, небольшой, хорошо подобранный и снабжен¬
ный отряд, но не наши, идущие на широком фронте, обре¬
мененные больными и частично семьями части. Кроме того,
пункт и даже район выхода вновь на русскую территорию
было бы чрезвычайно трудно установить, так как совет¬
ская власть не могла оставить такую массу вооруженных
людей в покое и у нее нашлись бы средства если не задер¬
жать нас в походе по Монголии (не надо забывать, что мон¬
голы находились под большим влиянием русским, а следова¬
тельно, и советским, получившим это влияние в наследство
от царского правительства), то, во всяком случае, не допу¬
стить наш выход на русскую землю. Вряд ли смог бы нам
помочь в данном случае и атаман Семенов84, связь с кото¬
рым и теперь весьма шатка, а из Монголии ее поддержи¬
вать будет просто невозможно. Да и сами монголы и отдель¬
ные полудикие племена вряд ли упустят случай поживиться
на наш счет, и наше движение будет мало разниться от на¬
стоящего момента, когда мы себя чувствуем окруженны¬
ми со всех сторон. Преимущество настоящего положения
в том, что мы среди русского населения, вполне обеспечены
продовольствием и перевозочными средствами, а враждеб¬
ность к нам проявляется лишь со стороны отдельных пар¬
тизан, с которыми, Бог даст, мы, так или иначе, справимся.
Должны справиться! Население в массе к нам безразлично,
но нередки случаи проявления симпатий. Безусловно, хуже
нам будет, если мы проникнем за Енисей, в области, неко¬
гда подвергшиеся экзекуциям со стороны нашей и чешской
охраны железнодорожного пути. Это районы города Канска,
Тасеевская волость, Камарчаг и Баджей. Эти районы надо
иметь в виду и как-то иначе организовать наше движение...
«Но об этом в другой раз, — сказал Каппель, — теперь перед
нами ближайшая и сурьезнейшая задача — пробиться че¬
рез Енисей».
С тяжелым сердцем разошлись мы по своим эшелонам.
Так как через станцию Красноярск наши эшелоны
не пропускались, успел проскочить лишь один или два эше¬
лона Ставки с генералом Бурлиным во главе, то, естествен¬
но, перед Енисеем столпились в беспорядке эшелоны раз¬
ного назначения: я приказал сейчас же расчистить путь,
убрать назад, хотя бы на Ачинск, часть грузовых и бежен¬
ских эшелонов, по возможности разгрузить станции и по¬
лустанки между Ачинском и Енисеем и, во всяком случае,
освободить левый путь для движения служебной надоб¬
ности, в частности, для нашего эшелона, эшелона Каппеля
и польских эшелонов.
Последние получили разрешение от повстанческих вла¬
стей Красноярска продвигаться беспрепятственно дальше,
но пока это разрешение было получено, перед Краснояр¬
ском успела образоваться пробка: здесь были не только хо¬
зяйственные эшелоны Польской дивизии, но и весь арьер¬
гард, около батальона, эскадрон и броневик «Познань».
Как только мы получили путевку, наш эшелон пошел
на станцию Минино, последнюю перед Енисейским мостом,
если не считать нескольких ж[елезно]д[орожных] будок.
Перед нашим выходом со станции Ачинск пришел ге¬
нерал Каппель: ему надо было получить прямой провод
на Красноярск для последних переговоров с Зиневичем,
в его эшелоне благодаря взрыву еще не была налажена
связь, а со станционного телеграфа он говорить не хотел -
много любопытных. Каппель сказал, что генерал Богослов¬
ский просит его разрешения остаться в Ачинске на волю Бо¬
жию: его жена не может дальше двигаться, а бросать ее одну
невозможно, надо разделить участь с тем, с кем жил так дол-
184	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

185	30X11
го... Грустно все это, но ведь и большинству из нас, и мне
в первую очередь, предстоит такой выбор: между семьей
и войной... И там, и тут долг. Кому, вернее чему, отдать пред¬
почтение.
Пережил в свое время такую же душевную трагедию
и генерал Сахаров: он расстался со своей женой в Уфе еще,
отправив ее в Саратов к детям. Так с той поры он и воюет хо¬
лостяком: это легче, безусловно, но если при этом не заду¬
мываться вовсе о семье, с которой, можно сказать, порваны
связи навсегда... Истинно по-евангельски - «Могий вместить,
да вместит...». Когда я об этом сказал жене, она сильно заду¬
малась и сказала: «По-моему, в таких случаях решается во¬
прос вообще о семейной жизни, а не в данном, частном слу¬
чае. Ведь вы, господа, не на охоту едете... Ведь надо дать себе
отчет, что это навсегда и бесповоротно, как бы и чем бы че¬
ловек себя ни утешал... Не так ли...» Пришлось согласиться...
Разговор генерала Каппеля был весьма непродолжите¬
лен: генерал Зиневич к аппарату уже не подходил. Говорили,
что он уже арестован революционной властью, или, как то¬
гда любили маскировать подобные решения - «был изоли¬
рован»... Бедняга — плохо кончил. Неужели у нас, кадровых
офицеров, да еще у генералов, нет достаточного чутья, что¬
бы понять всю несуразность, несбыточность разного рода
надежд на какие-то там сантименты со стороны советских
представителей: пройдут еще десятки лет, они будут с на¬
шим братом даже работать бок о бок, а когда мы не нужны,
то вилы в бок... Ясно как день: это зверье беспринципное
и беспардонное, вооруженное до зубов отрицанием самых
основных принципов человечности, за которые в свое вре¬
мя человечество заплатило драгоценной жизнью не одного
выдающегося человека... Вот опять и Богословский: дай Бог,
чтобы он хорошо кончил, но сильно сомневаюсь в этом. Луч¬
ше пулю себе в лоб: и короче, и как-то по прежним нашим
навыкам «контрреволюционным», что ли, - почетней. Все же
своя сестра пуля, а не заплечных дел мастера из чрезвычай¬
ки85... А может быть, я ошибаюсь и преувеличиваю: не так,
может быть, страшны и зубасты эти обезьяны...
Канун Нового года (по новому стилю, к которому мы
все уже давно привыкли — в Гражданскую войну при по¬
стоянном соприкосновении с иностранцами)... А грустно
и тоскливо...
При разговоре Каппеля с Красноярском произошел за¬
бавный случай: в провод включился начальник головных
советских частей какой-то Грязнов86. Когда Каппель за от¬
сутствием Зиневича пробовал поторговаться с комиссаром,
чтобы главным образом затянуть время, вдруг в разговор
вклинился Грязнов и начал по адресу комиссара отпускать
такую отборную русскую брань, что у Каппеля уши завяли...
А затем тоном начальника, не допускающим никаких воз¬
ражений, Грязнов приказал прекратить всякие переговоры
с белыми: «Они уже у меня в клещах, а вы там антимонию
разводите... Держите крепко Красноярск и все течение реки
Енисея, ближайшее к городу. Чтобы ни один белый не ушел
на восток, а я сделаю все остальное...»
Надо отдать справедливость — он, Грязнов, совершенно
правильно учитывал обстановку — наше положение было
не из блестящих: все, в сущности, базировалось на ударе
по красноярскому гарнизону — выдержит он, и мы очутим¬
ся между двух огней, в ином, благоприятном случае - уйдем
с полным оперением...
Собрались мы небольшой компанией встретить Новый
год за рюмкой водки... и ничего из этого не вышло: привык¬
ли мы ко всяким скверным положениям за время и Великой
и Гражданской войны, но такого еще никто из нас не пе¬
реживал. К тому же надо учесть и то, весьма важное, об¬
стоятельство, что все мы, сравнительная молодежь, впер¬
вые переживаем муки крупного начальника, которого гнетет
не грядущая личная судьба и участь, а тяжкая ноша ответ¬
ственности за всю массу доверившихся людей...
В нормальной войне это дисциплина — она обязыва¬
ет одного подчиняться, другого — хорошо распоряжаться
и не подводить подчиненного... Но если бы такой грех и слу¬
чился, то все же выход есть — пуля в висок по самсоновско-
му завету87, и собственная самоказнь очищает имя от про¬
клятий за собственное неумение или несостоятельность...
Здесь, в Гражданскую войну, когда вам подчиняются доб¬
ровольно (ведь сам адмирал Колчак освободил нескольких
офицеров от участия в Гражданской войне под его, адмира¬
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

ПХО€	г81
ла, водительством и отпустил их с миром. Это были гене¬
рал Болдырев88, временно Андогский89 и эсер Генерального
штаба полковник и оренбургский казак Махин90), долг рас¬
порядиться судьбами вам доверившихся людей возраста¬
ет неизмеримо.
Начальники белой Сибирской армии тотчас же после па¬
дения Омска во всеуслышание объявили, что никого не при¬
нуждаем идти за собой: дальнейшая наша судьба нам не¬
известна, никаких далеких планов мы не имеем и иметь
не в состоянии по обстановке, а потому зовем с собой толь¬
ко добровольцев. В этом отношении наша совесть была чи¬
ста. Однако и при таком характере отношений на нашей
совести лежала участь всех тех, кто доверился нам, и мы
должны были напрягать все свои силы и способности, что¬
бы оправдать такое беззаветное к нам доверие...
За рюмкой вина мы долго-долго беседовали. К нам со¬
вершенно случайно присоединился генерал Вержбицкий,
приехавший от своих частей вперед, чтобы поместить свою
семью (жена и трехлетний сын) в эшелон. Положение наше
было таково, что и в эшелоне было весьма ненадежно, -
ближайшие дни должны были подтвердить наши опасения...
Его малолетний сын много нас развлекал своим лепетом,
пока его не унесли спать, чтобы через несколько часов раз¬
будить и посадить в сани: Вержбицкий, выяснив обстанов¬
ку, решил продолжать свое путешествие вместе с семьей
в санях. Войцеховский, не предупредив меня, распорядил¬
ся дать Вержбицкому мои крытые сани, которые с боль¬
шим трудом мне добыл полковник Макри: в случае пере¬
хода с рельс на санный путь они были мне необходимы для
больной жены. Вержбицкий брал мои сани, чтобы добрать¬
ся до своих частей только, и обещал вернуть немедленно...
Окончательно выяснено, что партизан Щетинкин после
некоторого колебания решил войти в Красноярск: говорят,
он тотчас же навел там свои порядки и отнюдь не проявлял
особых симпатий к советской власти. Имея в своем распо¬
ряжении сильный отряд (у него числилось восемь тысяч пе¬
хоты и полторы тысячи конницы при двух орудиях и пятна¬
дцати пулеметах), он мог позволить себе роскошь никого
не признавать.

К нам он также не питал особых симпатий: грозился
не раз расправиться с генералами, беспощадно усмирявши¬
ми восстания в Баджее. Он был плохо осведомлен, подавлял
восстание чешский полковник Прхала91. Наши разведчики,
посланные в Красноярск, и жившие там постоянно агенты
получили от нас задание — склонить Щетинкина на миро¬
вую, а главное, чтобы он не мешал нам пройти мимо или че¬
рез самый Красноярск.
Но все было напрасно: его бандиты в известной своей
части с весьма темным прошлым боялись нашего соседства,
а остальная крестьянская масса естественно не могла питать
нежных чувств к колчаковцам...
Так из наших переговоров ничего не вышло, хотя Ще¬
тинкин и был кадровый офицер: он, как нам передавали,
опасался и за свою личную карьеру, придешь к генералам,
а они возьмут да и разжалуют или обратят отряд в диви¬
зию... Вообще, привыкнув к самостоятельности, челове¬
ку с атаманскими замашками было тяжело распрощаться
с ними... Вот в чем, по-моему, секрет неудачи наших с ним
переговоров...
Щетинкин полагает, что он выгадал, прислонившись
к красноярскому гарнизону: судя по словам товарища Гряз¬
нова, там Щетинкину будет не слаще. Правда, в данный мо¬
мент он, по-видимому, царит безраздельно в городе: среди
распущенной и оголтелой массы «революционного воин¬
ства» его отряд выгодно выделялся...
2.1.1920 года. Ст[анция] Минино
Пробовал сегодня завязать сношение с польскими эше¬
лонами, но напрасно, им строжайше запрещено вступать
с нами в какие-либо разговоры, даже и в эшелон к ним не пу¬
стили: таким поведением, очевидно, польское командование
пытается снискать себе благоволение у хозяев положения
настоящих (гарнизон Красноярска) и будущих, грядущих со¬
ветских командиров...
«Скажите, по крайней мере, — настаивал я, — будете дер¬
жать нейтралитет, если мы задеремся с гарнизоном...»
188	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

189	ЗО.ХИ	21.1920
«Ничего не знаю. Ничего не могу вам ответить», - любез¬
но говорил довольно симпатичного вида начальник поль¬
ского эшелона. Разговор происходил через окно. Вдруг вижу,
позади начальника эшелона высовывается чья-то свирепая
голова и грубо прерывает нашу столь неопределенного ха¬
рактера беседу... «Чего вы, майор, с ними разговариваете.
Мы же получили указания, как нам себя держать с колча¬
ковцами...» и окно бесцеремонно захлопнулось. Но все же
я признал в грубияне бывшего русского кадрового офи¬
цера с польской фамилией, поступившего в польскую ар¬
тиллерию.
С ним у меня в Уфе, в ноябре 1918 года, было малень¬
кое столкновение: он пришел просить не то походные кух¬
ни, не то двуколки для польского формируемого ксендзом
З...ч полка, и я ему в них отказал. Поручик разобиделся, на¬
чал бурчать... и я обошелся с ним тогда, каюсь, резко... Не¬
приятно, конечно, очутиться в положении волка в деревне,
когда тебя по пятам преследуют. Ну, как-нибудь да пережи¬
вем невзгоду...
Вечером была тяжелая картина: проводы наших знако¬
мых и друзей в Красноярск. Дело в том, что власти Крас¬
ноярска разрешили, не знаю из каких соображений, про¬
пустить всего-навсего один наш эшелон с «беженцами»,
но чтобы в нем были только женщины, дети, старики и боль¬
ные мужчины. Из наших добровольцев никто этой милостью
не воспользовался: даже тифозные предпочитали по-преж¬
нему оставаться в санях, но среди своих собратьев, так ве¬
лико было доверие среди нас к[о] всякого рода обещаниям
советских и с ними сущих властей...
Но среди пассажиров нашего эшелона, да и из прочих
эшелонов нашлись желающие променять наше неопреде¬
ленное существование на «синицу в руки». Какая это будет
птичка, они, вероятно, вскорости узнают... Отговаривать
этих обреченных людей было не в наших интересах, но и со¬
ветовать что-либо было рискованно... Ко мне пришел гене¬
рал Кузнецов: я ему откровенно объяснил всю обстановку
и все наши виды на будущее... и он решил со всей семьей
отправиться в город. Я его благословил; дали мы им прови¬
зии, а также снабдили их некоторыми запасами из вещевого
нашего личного инвентаря, и они разместились по вагонам,
а через четверть часа их поезд тихо отошел в направле¬
нии города... «А ты бы не хотела с ними?» — спросил я жену.
«Ни за что» - был ответ... и это отвечала женщина на вось¬
мом месяце беременности, т. е. человек, которому особен¬
но нужен был покой. А какой у нас покой, когда мы были на¬
кануне пересадки на сани со всеми вытекающими отсюда
последствиями...
3 января 1920 года
З-я армия сильно запаздывает своим выходом из Куз¬
нецкой тайги. Только что наконец получено от нее донесе¬
ние (полковника] Барышникова), что числа пятого-шестого
января она присоединится к нам, но в каком виде и состоя¬
нии: без обозов, все люди верхами и только всего десяток
саней для тяжело больных и помороженных.
Идя буквально по горло в снегу, без дорог, зачастую
ночуя в тайге при кострах, добывая себе пропитание где
оружием, а где просто подаянием, эти страстотерпцы на¬
конец вылезли из тайги... Думали под нашим прикрыти¬
ем отогреться и отдохнуть, — не тут-то было: враг наседа¬
ет, Ачинск уже в его руках, надо торопиться проскользнуть
к Красноярску, где наше положение также не выяснено.
Могло быть два решения: сосредоточиться где-то в районе
Минино — Дрокино1 — Заледеево фронтом на запад и попы¬
таться разбить подходящие советские части... Или же, под
угрозой с тыла (с запада) от этих частей, ударить по Крас¬
ноярску и прорвать завесу до прихода им на помощь совет¬
ских войск... Обсудив положение, решили принять второе
положение: с нашими войсками вступать в бой с совет¬
скими менее утомленными и лучше снабженными частя¬
ми, имея в тылу красноярский гарнизон, было не только ри¬
скованно, но положительно не выгодно, в случае неудачи
или даже полууспеха наши части будут в безысходном меш¬
ке, что грозит через день-два обратиться в полное окруже-
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
У С. А. Щепихина здесь и далее ошибочно — Дроково.

2.1.1920	3 января 1920
ние... Так рисковать мы не могли... Между тем даже неудача
атаки Красноярска давала нам возможность обойти город
и хотя бы под огнем, но все же уйти на восток. Зато удача
давала нам кроме свободного хода еще и возможность от¬
биться от наседающего врага с запада: как-никак мы по за¬
нятии нами Красноярска поставим между нами и противни¬
ком реку Енисей, который даже и в замерзшем положении
представляет, благодаря крутизне своих берегов, достаточ¬
но солидную преграду...
Итак, решено — атаковать с наличными силами Крас¬
ноярск. 4 января предоставлено на сосредоточение ата¬
кующих частей и занятие ими исходного положения,
а 5-го с утра атака...
Штурм, удар должна наносить 4-я Уфимская дивизия ге¬
нерала Бангерского92 со спешенными частями 2-й Уфимской
кавалерийской дивизии генерала князя Кантакузена.
В Уфимской дивизии всего два батальона плюс один ба¬
тальон ижевских добровольцев (пополнение).
У кн[язя] Кантакузена 450 сабель. Артиллерии нет, —
во время похода были брошены все орудия. Патронов огра¬
ниченное количество.
Вержбицкому послано приказание, оставаясь у Заледее¬
ва, зорко следить за противником с запада, а при начале об¬
щей атаки на Красноярск принять в ней участие... Вержбиц¬
кий имел одно орудие, но без снарядов оно было, конечно,
бесполезно...
Исходный пункт для атаки намечался разъезд Бугач', что
в 3-4 верстах от города: к этому пункту все части должны
были сосредоточиться и здесь переночевать.
Других частей для удара не было: лишь в ночь на 6 ян¬
варя по тракту могла подойти 8-я Камская дивизия, но это
не наверное...
Выжидать полного сосредоточения нельзя — советские
части с запада идут на хвостах наших арьергардов.
У С. А. Щепихина здесь и далее ошибочно - Бучач.

4 января
Отдав накануне все распоряжения лично генералу
Венгерскому, ген[ерал] Войцеховский вечером, когда уже
стемнело, выехал в деревню Бугач (от разъезда находится
в 3 верстах), где на ночлег по последнему донесению1 дол¬
жны были остановиться пехотные части Уфимской дивизии.
Ночь, снег, ни зги не видно, запрещено было разводить ко¬
стры; вперед выдвинуто слабое охранение, скорее наблю¬
дение простое, чтобы противник, паче чаяния, не застукал
внезапно... Конница неизвестно где...
На месте еще раз генералы проштудировали все «за»
и «против» завтрашнего дня: волновались все страшно, ведь
от этого удара зависела судьба всех наших эшелонов... При
Войцеховском отдаются" последние распоряжения... Тут же
получено было донесение от охраняющих частей: мерзнут
в снегу; снег так глубок, что не представляют себе, как за¬
втра пойдут в атаку...
Единственное у всех желание, чтобы завтра против¬
ник тоже вышел вперед, а не ожидал бы подхода наших
атакующих частей к самой окраине города... Польскому
командованию было послано уведомление о завтрашней
атаке... Оттуда пришло предупреждение, чтобы наши ча¬
сти не входили в нейтральную полосу, за которую почи¬
талась полоса отчуждения возле ж[елезно]д[орожного]
полотна... Значит, не обогреться во время боя, а самое
главное, некуда девать раненых: мы предполагали их сда¬
вать на перевязочный пункт, открыв таковой на разъезде
Бугач... Все это сильно менялось благодаря вмешатель¬
ству поляков... Но ничего не поделаешь, надо примирить¬
ся с положением...
Поздно ночью Войцеховский вернулся на ст[анцию] Ми¬
нино, в эшелон, прозябший и злой, а главное, полон нехо¬
роших предчувствий: и поляки злили своим требованием,
и кн[язь] Кантакузен черт знает куда запропастился со сво¬
ими горе-кавалеристами; но главная беда даже не в этом —
Войцеховского беспокоила нежная привязанность «уфим-
1 Далее зачеркнуто: Петрова.
11 Вместо зачеркнутого: Генерал Петров при Войцеховском отдает.
192	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

493	4 января
цев» к своим саням. «Я никогда не терпел спешенную
конницу и находил, что она всегда, лежа в цепях, имеет глаз
не вперед, к противнику, а назад, к своим коноводам... а по¬
тому они всегда были плохой пехотой... Думаю, что и завтра
мои “уфимцы” (Войцеховский командовал уфимскими диви¬
зиями во время весеннего наступления к Волге, в армии ге¬
нерала Ханжина...) будут сильно оглядываться назад, ведь
там их семьи и больные товарищи...»
Чувствовалось, что сердца на предстоящий реши¬
тельный и ответственный бой не было ни у начальников,
ни у бойцов...
Под утро прискакал конный1 с донесением, что сле¬
ва подошел отряд особого назначения генерала Макри
и спрашивает, что ему делать завтра... Конечно, никаких
колебаний у Войцеховского не было - он подчинил Макри
генералу Бангерскому, а ко мне обратился с вопросом - как
мог попасть туда в район предстоящего боя Макри... Я вы¬
сказал близкое к истине предположение, что Макри, оче¬
видно, уже свернулся для движения на Красноярск, но, уви¬
дя заминку в пехоте и все приготовления к бою, видимо,
колеблется, что ему дальше делать: просто уйти или укло¬
ниться от участия этот новоиспеченный генерал не решал¬
ся, а мог бы свободно, сочинив позже какую-либо исто¬
рию... И вот он находит выход: авось его освободят, и тогда
он в одну ночь очутился бы за Красноярском... Но почему
он самостоятельно не ринулся в город, очевидно, имеет до¬
несения, не благоприятствующие подобной и свойствен¬
ной его характеру авантюре... А ведь до сего времени все
его донесения были оптимистичны до глупости: кто-то
из его лазутчиков все время нас уверял в полном развале
красноярского гарнизона. Или Щетинкин его напугал, или
просто эти сведения досужего разведчика наконец были
проверены.
Спалось скверно: это было первое боевое испытание для
наших частей после долгого перерыва, и испытание нельзя
сказать чтобы в благоприятной обстановке... Можно было
легко сковырнуться и промахнуться в своих расчетах.
Далее зачеркнуто: из отряда Петрова.

5 января
Рано утром, еще было совершенно темно, я получил до¬
несение из Красноярска, что противник вчера после долго¬
го митингования решил все же выдвинуть наиболее бое¬
способные части вперед, навстречу нашим войскам, чтобы
предупредить их контрударом вне городской черты... Все¬
го было выдвинуто 300-400 винтовок, но с несколькими пу¬
леметами, а сзади этого участка были довольно откровенно
поставлены, прямо на окраинных уличках города, два ору¬
дия. Это обстоятельство должно было, по мнению револю¬
ционной власти, сильно поднять дух у гарнизона и в пере¬
довых частях. Особенно долго и упорно пришлось убеждать
товарищей выйти за городскую черту — сильно не хотелось
покидать тепленьких гнезд и только нагайки партизан Ще¬
тинкина придали этому решению некоторую стройность
и толковость при исполнении...
Остальные части гарнизона притихли: одни делали вид,
что вся эта «кутерьма» их мало касается (они, по всей ве¬
роятности, уже запаслись в глубинах своих карманов удо¬
стоверениями о насильственной мобилизации...), другие,
и таких было большинство, волновались и по фронтовой
привычке, благо что пора-то была революционная, руга¬
ли начальство — комиссаров... И все, конечно, сетовали
на загадочное поведение партизан Щетинкина: послед¬
ний не проявлял никаких признаков жизни и деятельности,
приняв на себя совершенно добровольно роль наблюдате¬
ля - чем вся эта затея кончится. Единственная его помощь
была в том, что он наблюдал за поведением польских эше¬
лонов, которыми была набита вся станция. По существу го¬
воря, если бы поляки были более дальновидны (скажу от¬
кровенно, так же как и чехи, командованию которых сильно
недоставало этого драгоценного качества), то они могли бы
провидеть, что наша неудача им ничего не давала, это в луч¬
шем случае, а в худшем — она ухудшала и их позицию: по¬
бедители, конечно, задерут нос и начнут придираться к «со¬
юзникам» (и весьма недавним) этих белых, с которыми они,
«краса и гордость», только что так быстро разделались... На¬
оборот, наша удача открывала те же возможности и союзни¬
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

5 января
кам, что и нам, т. е. беспрепятственное движение на восток...
Я до сих пор не понимаю, не уясняю того мышления, которое
привело чешское и польское командование к столь пагубно¬
му решению — искать себе союзника на красной стороне...
Но польские стрелки мирно и тихо сидели по своим
теплушкам, и их начальство прятало голову под крыло,
как страус, закрывая глаза на действительность, а послед¬
няя была ниже среднего: по перронам станции разгуливали
с вызывающим видом красно-бандиты и зло высмеивали со¬
юзническое войско. Отсюда легко было сделать вывод, как
себя будут вести те же бандиты после удачи их на фронте...
Кроме всего союзникам надо было еще учесть и появление
в случае нашей неудачи на улицах и площадях города регу¬
лярных войск Красной армии, начальники которой не склон¬
ны были ни к сентиментальностям, ни к особой симпатии
к «защитникам мирового капитализма» и (это главное) вели
себя как распорядители всего Красноярска, еще не зани¬
мая его...
Сильно, говорят, подняло дух гарнизона еще одно об¬
стоятельство: нас сопровождали большие колонны на санях
с беженцами, а также различные команды — беглецы из Том¬
ска, принадлежащие к 1-й армии Пепеляева. Когда вся эта
масса, как и мы, уперлась в Красноярск, остановилась и в ее
толщу начали проникать слухи, что дальше не пускают, есте¬
ственно их охватила паника и среди них досужие лица ста¬
ли распускать слухи, что их ожидают с благожелательным
нетерпением в Красноярске... И вот, под влиянием этой об¬
становки, вся эта оголтелая и безначальная, никем не руко¬
водимая масса ринулась в город сдаваться на «милость по¬
бедителя». Что и как с ними поступали — мы узнавали сейчас
же: все эти толпы сгонялись на площадь, их регистрировали,
группировали и отправляли в концентрационный лагерь, так
называемый Военный городок, находящийся верстах в трех
ниже по течению Енисея, на его правом берегу. Там, а также
еще и в городе и по пути всех беглецов «осматривали», раз¬
девали, обирали и затем предоставляли самим себе...
Донесение о выдвижении некоторых частей гарнизона
Красноярска вперед немедленно было мной передано гене¬
ралу Бангерскому, связь с ним поддерживалась по телеграфу
и по телефону, а также и на паровозе до станции (разъезда)
Бугач. Бангерский ответил, что он очень рад этому обстоя¬
тельству и желал, чтобы из города выдвинута была возмож¬
но большая часть...
Затем началось наступление наших частей вперед,
к разъезду Бугач, откуда началось развертывание... Мы, за¬
таив дыхание, ожидали первых выстрелов: у нас на разъез¬
де сидел свой офицер...
Отряд1 развернулся так: по полотну, т. е. влево и впра¬
во от него, занимая и полосу отчуждения (мы11 наотрез от¬
казались исполнить пожелание-требование польского ко¬
мандования), развернулись «уфимцы» — пехота, далее влево
(к северу) кавалеристы кн[язя] Кантакузена и еще дальше
влево с[о] значительным перерывом генерал Макри, силь¬
но загнувший свой левый, внешний фланг вперед... Главный
удар намечен был на городские огороды — влево от ж[елез-
но]д[орожного] полотна, по ним предполагалось111 проник¬
нуть почти незаметно в самый город и сразу разрезать обо¬
рону города на две части...
Началось движение с большими трудностями, особенно
в коннице: она шла по чистому полю, удаленному от кустар¬
ника и от каких-либо построек, а потому обильно занесен¬
ному снегом: кавалеристы, вообще менее склонные и при¬
выкшие к хождению пешком, совершенно тонули в сугробах.
Они начали отставать. Цепи противника начали ясно выри¬
совываться на снегу, кроме того, их местоположение было
обнаружено еще с вечера по кострам, которые они разожгли,
не удержавшись, чтобы не обогреться...
Первые выстрелы с прицелом маловероятного поражения
открыл противник. Зацокал пулемет. Наши молчали — надо
было беречь патроны, да и тяжко было при ходьбе по глубо¬
кому и рассыпчатому, как сухой песок, снегу стрелять...
Нам было прислано17 всего два донесения: одно — в са¬
мом начале — радостное, о том, что конница Кантакузена на¬
шлась и двигается на свое место... Второе - часа в три дня
1 Далее зачеркнуто: генерала Петрова.
11 Вместо зачеркнутого: Петров наотрез отказался.
111 Вместо зачеркнутого: генерал Петров предполагал.
1У Вместо зачеркнутого: Петров прислал.
196	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

5 января
было у меня на столе — грустное: наши цепи бодро продви¬
гались вперед, цепи противника, не выдержав нашего мол¬
чаливого наступления, поспешно начали отходить на город¬
ские окраины... и вдруг со стороны Красноярска появился
дымок броневика1 и начал быстро-быстро приближаться
к нашим цепям... Цепи залегли и начали волноваться, посы¬
пались вопросы — «кто это, зачем это?!.». Бангерский" нахо¬
дился за ударной частью, ближе к ее левому флангу, т. е. зна¬
чительно вне полотна ж[елезной] д[ороги], а потому не мог
ни выяснить, ни дать подобающий ответ... Броневик между
тем, подойдя на уровень наших цепей, остановился и начал
выпускать пары с большим шумом, как это всегда делают
машинисты всего мира...
Цепи остановились, и двинуть их вперед не было сил...
Некоторые мелкие и наименее стойкие части послали сво¬
их людей с приказанием пододвинуть ближе сани... Все это
до генерала Бангерского"1 дошло слишком поздно... Ясен для
него стал лишь один реальный и печальный факт: дальше
двигаться части фронта, ближайшие к полотну ж[елезной]
д[ороги], не желают или почему-то не могут... Броневик сто¬
ял на месте и по всем признакам наблюдал за боем, но ка¬
кой он, «красный» или союзный, т. е. польский, никто сказать,
а главное, передать в ближайшие к полотну цепи не мог...
Затем через некоторое время броневик медленно по¬
плыл дальше на запад, т. е. в тыл наших цепей... Стало со¬
всем жутко... Нервы не выдержали: кому-то почудились,
а быть может, это и имело место, поручиться никто не мо¬
жет, выстрелы с броневика, и он двинулся снова вперед
к Красноярску... По нему открыли стрельбу уже наши
цепи, броневик, ясно, начал отстреливаться и замедлил
ход... Цепи не перенесли этого испытания и быстро по¬
шли к саням, которые, будучи пододвинуты ближе, силь¬
но соблазняли своей близостью и прочими возможностя¬
ми... Фланг и центр начал отход, а за ними покатился и весь
фронт... Генерал Макри позже доложил, что он со «своими
молодцами» бросился вперед, но, увы, один ничего не мог
1 Т. е. бронепоезда.
11 Вместо зачеркнутого: Петров.
111 Вместо зачеркнутого: Петрова.

уже поделать... Генерал Вержбицкий все время простоял
на месте на том простом основании, что-де он с часу на час
ожидал выхода с тыла противника... В этом он был прав
отчасти только, противник еще находился в целом пере¬
ходе от Дрокино — узел проселочных рокировочных пу¬
тей левого берега Енисея, через который проходил также
и тракт в обход Красноярска с севера, мимо самого «Воен¬
ного городка»...
Этот пункт, с падением которого мы лишались возмож¬
ности обходить город с севера, мог быть пройден (занят) со¬
ветскими частями лишь к полудню 6 января, никак не рань¬
ше, и это при условии неоказания нами в указанном пункте
никакого сопротивления...
Постигшая неудача нас так огорошила своей неожидан¬
ной простотой, что не верилось, что это уже факт... Ведь это
означало бросать эшелоны, и свои, и беженские, которые
с грехом пополам дотащились до Красноярска. Это означа¬
ло немедленно бросать части снова в долгий и нудный поход
без ясной цели и даже направления... Это означало похоро¬
нить все наши, от генерала до рядового, надежды на продол¬
жительный отдых... Это, наконец, первое наше столкновение
с противником, преградившим нам путь, показало, на что мы
способны, или, вернее, на что не способны... и от всей обста¬
новки повеяло безысходной тоской и грустью...
«Но в ногу, ребята, идите, полно, не вешать голов..!» Надо
искать и найти выход, и притом теперь же, не пропуская
ни минуты.
Обстановка была такова: наши «уфимцы», и пехота,
и конница, отошли в исходное положение, т. е. к д[ерев-
не] Бугач. Противник не преследовал, по всей вероятности,
ликовал...
Наблюдение за городом, в сущности, осталось на обязан¬
ности одного ген[ерала] Макри с его небольшим отрядом...
Где находится и что делает генерал Вержбицкий и како¬
ва обстановка на нашем дальнем, вне поля происходившего
боя, участке неизвестно...
Другая дивизия Уфимского корпуса, 8-я Камская, отста¬
ла сильно от Уфимской, участия в бою не приняла и могла
подойти только в ночь на 6 января... если ее не задержат
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

5 января
обстоятельства... Какие — никому из нас в штабе извест¬
но не было: или это о противнике была речь в донесении,
или же, не дай Бог, намек на настроение чинов дивизии...
О 3-й армии также ничего неизвестно: Каппель сказал,
что эти части в наши расчеты лучше всего не включать, мы
так и сделали...
Что же дальше... Надо прежде всего решиться — завтра
атаковать еще раз, подкрепившись подходящей Камской
дивизией и, кроме того, притянув к полю Вержбицкого...
Или же теперь же приступить к подготовке движения всех
сил в обход Красноярска... И если это последнее решение
восторжествует, то надо теперь же искать обходные пути...
Решено было так: в принципе завтра продолжать бой.
Для выяснения фактических возможностей, включая и на¬
строение частей, генерал Войцеховский должен отправить¬
ся на фронт1 и там, на месте, выяснить все вопросы. Не ис¬
ключено, что он, Войцеховский, отменит бой, и завтра мы
все должны высадиться из вагонов, пересесть в сани и по¬
сле этого двигаться по новому направлению!..
Я, оставшись в поезде, должен немедленно произвести
рекогносцировку обходящих город с юга путей...
После обеда Войцеховский сел в сани и отправился
в штаб Бангерского11.
Моя рекогносцировка была удачна: путей обхода го¬
рода очень много к северу от города, а южнее, в сущности
говоря, всего один путь; только несколько крутой подъем
и спуск через русло Енисея останавливали меня от оконча¬
тельного выбора... Выгоды чисто тактические, таким обра¬
зом, не давали особых преимуществ южному направлению
нашего отхода, но зато были чисто стратегические пре¬
имущества, мы по южному направлению выходили совер¬
шенно неожиданно для гарнизона Красноярска на прямую
дорогу у станции Камарчага, так как все внимание гарни¬
зона было сосредоточено на северные пути. Кроме того,
и советские части, подходящие с запада, били бы в этом
случае по воздуху, приблизительно, на «Военный городок»,
через Дрокино, следовательно, те клещи, то окружение, ко-
' Вместо зачеркнутого: к Петрову.
11 Вместо зачеркнутого: Петрова.

торое нам готовилось в случае малейшего промедления,
нам не угрожало бы... Затем, следуя по южному направле¬
нию, мы значительно сократили бы путь для 3-й армии, ей
не надо было бы проделывать тот весьма опасный флан¬
говый марш по отношению к советским частям, который
неминуемо она должна совершить при выходе ее на пути
северные...
Продолжая атаку в прежнем направлении, т. е. нанося
удар главный северней ж[елезной] д[ороги], мы могли бы
затянуть бой, не спеша выводить части из боя заблаговре¬
менно, чем увеличивались шансы на успех... Но все это было
приемлемо, если бы мы решение приняли теперь же...
Результаты рекогносцировки и свои соображения я от¬
правил Войцеховскому в Бугач, а сам слег в постель, так как
у меня был сильнейший жар, опасались тифа...
До своего временного выбытия «из строя» я успел лишь
отдать распоряжение коменданту 3-й армии капитану Куп-
ленникову93 — изъять из эшелонов все ценное и погрузить
на сани, но общего распоряжения о переходе на сани я еще
не давал, до последней минуты надеясь на успех завтраш¬
ней атаки...
Капитан Купленников прибыл ко мне с докладом, что
в эшелоне Каппеля нет никого, кто бы мог выполнить его
распоряжение, там были лишь административные чины
высшего ранга, как заведующий снабжением генерал-лей¬
тенант и бывший профессор Военной академии Филать-
ев94, и последний требует от меня письменного приказания
о переходе на сани и об изъятии ценностей... Я таковое
немедленно дал, но кап[итан] Купленников уже не успел
ничего в эшелоне Каппеля сделать, так как все чины пе¬
решли на сани, а поезд подвергся нападению мешочни¬
ков-крестьян, терпеливо ожидавших несколько дней это¬
го момента...
Я попросил адъютантов помочь жене запаковать мои
личные вещи, самое необходимое, главным образом, для бу¬
дущего ребенка, так как, видимо, его появление на свет Бо¬
жий надо было ожидать в санях...
200	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

5 января	6 января
6 января
Около трех часов утра меня внезапно разбудили и дали
прочесть сообщение от генерала Войцеховского. Оно гла¬
сило следующее: «Сергей Арефьевич, обстановка требует
бой на завтра отложить. Части немедленно двигаются че¬
рез Дрокино на Есауловку, на реке Енисей. Переходите сроч¬
но на сани со всем штабом. Для Вашей жены посылаю сани
с моим офицером, отправляйтесь немедленно, чтобы застать
меня еще в Бугаче...»
Сон как рукой сняло и болезнь также... Минутная сла¬
бость под влиянием внезапности и совета адъютанта: про¬
шу его попытаться устроить жену в польский эшелон...
Но, к счастью, отказ: «Никого из русских не приказано при¬
нимать...» Быстро собрали жену, усадили с присланным офи¬
цером в легкие розвальни и отправили...
Я сам немедленно вышел к нашему обозу, где царил по¬
кой и тишина. Вызвал старших адъютантов, генерал-квар-
тирмейстера и объявил им о переходе на сани, но добавил,
что ни я, ни командарм никого не насилуем: если кто-либо
сочтет за благо пробираться через Красноярск собственны¬
ми средствами или предпочтет просто остаться в Краснояр¬
ске на милость большевиков, пускай поступает, как находит
для себя более выгодным, никаких гарантий, естественно,
никто дать не может... Все козырнули и скрылись в темно¬
те, пожав предварительно мою руку... Кроме генерал-квар-
тирмейстера никто из старших чинов штаба не пожелал раз¬
делить со мной опасный путь и остались у большевиков...
Никогда, ни в то время, ни даже и теперь, я не в претен¬
зии на ушедших от меня: кроме того, что они меня мало
знали, какая перспектива их ожидала после моих слов...
Я занялся распределением саней и постановкой караула
к ним, чтобы, во-первых, не разбежались кучера-крестья¬
не, а во-вторых, чтобы не было захвата саней посторонни¬
ми, я должен был в первую очередь озаботиться посадкой
своего штаба...
Вернулся в вагон. Здесь мне усердно помогали уклады¬
ваться мой денщик и ординарец полевого жандармского эс¬
кадрона Рыков. Подали сани для меня и другие под вещи...

Все парадное я с себя снял и оставил в вагоне: одел вален¬
ки, полушубок, закутал папаху башлыком и был готов. Оста¬
лось попрощаться с вагоном и попугаем, который преданно
совершил с нами все путешествие, побывав со мной даже
и в оренбургских степях под Троицком. «Попка» спал и был
очень недоволен, что я его разбудил: поднял хохол свой
желтый, расправил свой белый плащ и потянулся ко мне
не то приласкаться, не то клюнуть... Я его почесал за хохо¬
лок и подсыпал ему зерен, налил воды и так стало тоскливо:
не людей жаль бросать и оставлять, а вот эту неразумную
пичугу: чего ради, спрашивается, она вместо банановых рощ
скитается где-то в сибирской тайге в стужу и снег...
Повернулся к выходу со словами: «Ну, ребята, давайте
садиться в сани...» Смотрю, мои ребята мнутся, и вдруг жан¬
дарм Рыков сконфуженным голосом говорит: «Ваше превос¬
ходительство, разрешите мне остаться. Я как-нибудь да про¬
берусь к себе на Волгу, а то у меня мама одна...»
Я сначала как будто даже не понял, а затем, сообразив,
сказал ему: «Почему же раньше не ушел... А впрочем, если
хочешь оставайся, только помни, что тебя, как жандарма,
не помилуют...» Рыков промолчал и отступил в темноту...
«Ну, а ты как?» - спросил я своего «личарду верного»1.
«Так что же и мне уж тогда разрешите оставить вас,
я... моя родина еще ближе...» «Ну, вот и отлично», — сказал
я и простился со своими людьми, которые с какой-то вино¬
ватой поспешностью помогали мне усесться в сани... Уход
двух моих людей меня сильно не устраивал: ведь вторые-то
сани оставались без всякого присмотра, и кучер мог в тем¬
ноте в любой момент улизнуть... Но делать было нечего
и не с такими «неудобствами» мирились... Завернувшись по¬
плотней в санях, я приказал вознице трогать, а за мной гусь¬
ком тронулись и остальные сани с чинами штаба... А в ваго¬
ны уже ломились «мешочники», отгоняемые оставшимися
людьми... Начинало чуть-чуть брезжить, когда мы въехали
в Бугач, там никого уже не было... Погнали дальше... Рассве¬
тало... Миновали еще какой-то хутор, забитый нашими ча¬
стями... Вот и Заледеево, где находился генерал Вержбиц-
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Ироничное наименование слуги.
6 января
кий во время вчерашнего боя. Теперь с пригорка видно было,
что все улицы этого села были сплошь забиты санями и лен¬
та их, достаточно широкая, в несколько рядов саней, вытя¬
гивалась на север — на Дрокино.
Дрокино видно не было, оно лежало среди высоких
холмов, образующих берега широкой долины Енисея. Вда¬
ли, в дымке, виднелись высокие берега Енисея и дымились
трубы в городе Красноярске...
Возницы остановились дать лошадям передохнуть и на¬
чали о чем-то совещаться; затем подошли ко мне и запро¬
сили слезливо уйти в свои деревни... Я категорически отка¬
зал и на всякий случай подводу с вещами привязал к своим
передним саням... Тронулись дальше, свернув в Заледеево...
Улица вывела нас прямо на площадь, где почти было
пусто... Где тут разыскать Войцеховского и свою жену...
Не знаю и беспокоюсь, соединились ли они или жена мы¬
кается с офицером...
Приказал заехать в ближайший двор. Хозяева сказали,
что у них только что стоял какой-то штаб и много генера¬
лов... начальников...
Я вышел на улицу и бесцельно прошел по площади...
и вдруг неожиданно на меня из какой-то кривой улицы вы¬
езжают санки с моей женой... Слава Богу... Отпускаю офице¬
ра, благодарю его и веду жену на свой двор... Где Войцехов¬
ский, они не знали, все их поиски не увенчались успехом...
Передохнув минут десять, я решил двигаться дальше.
Выхожу на двор и вижу изумившую меня картину: мой гене¬
рал-квартирмейстер отвязывает мою пристяжную... На мой
вопрос, зачем он это делает, полковник Брендель отвечает
без малейшего смущения: «Я купил эту лошадь у крестьяни¬
на, вашего возницы. У меня в санях четыре человека, и моя
пара далеко не уйдет...» «Хорошо, но ведь надо бы и меня
спросить, как вы думаете... Я протестую и не позволю рас¬
поряжаться моими лошадьми...» Брендель что-то сконфу¬
женно забормотал, но от лошади отступился. Я приказал
кучеру впрячь лошадь снова и пригрозил ему револьвером
за самоуправство...
Выехали на площадь и в первой же улице попали в широ¬
кий поток: сани неслись почти вскачь. На углу стоял офицер
верхом и пропускал части в порядке, чтобы не было переме¬
шивания частей... Когда я направил свои сани в случайный
интервал, офицер набросился на возницу с револьвером
и приказал остановиться... Пришлось вылезть из саней и, на¬
звав себя, убедить офицера пропустить вне очереди мои
сани... Очень не охотно, но все же моя просьба-приказание
была исполнена... И мы понеслись к выходу из села... За се¬
лом простиралась широкая равнина до ближайших холмов,
скрывавших Дрокино. До холмов было не более трех верст...
На этой равнине и по дороге, и вне ее толпились тучи са¬
ней, и среди этой толпы выделялись своим прямо-таки об¬
разцовым парадным порядком сани колонны отряда особого
назначения генерала Макри. Сам генерал в прекрасном полу¬
шубке, верхом на вороном коне гарцевал в голове колонны...
Я подъехал к нему и спросил, не знает ли он, где генерал
Войцеховский. Получил очень нелюбезный ответ, что сам
черт не разберет где и кто... Так как лавина несмотря на ши¬
рину площади движения грозила и мои сани увлечь в общий
поток, я попросил генерала Макри разрешить пристроиться
временно к его колонне... И, к моему изумлению, получил
отказ: люди могут заволноваться, что я расстраиваю колон¬
ну!!.. Никак невозможно!.. Скрепя сердце, пришлось подчи¬
ниться и отъехать в сторону...
Наконец, среди потока появляется небольшая группа
всадников, и среди них я вижу генерала Каппель, отдающего
какие-то приказания... Я подошел к этой группе и спросил,
не знает ли кто, где генерал Войцеховский: мне хотелось по¬
скорей пересадить жену в более удобные сани (возок) Сер¬
гея Николаевича - на дровнях ее могло растрясти...
Никто не знал... Снова вернулся к своим саням, которые
стояли в одиночестве далеко в стороне от общего движе¬
ния. И вдруг я вижу на другом берегу этого санного потока
возок! Догадываюсь, что это и есть Войцеховский, но мо¬
мент... его сани куда-то скрываются... Все дальнейшие ро¬
зыски не привели ни к чему...
Когда поток несколько схлынул, я продвинулся к самым
холмам, поднялся на ближайшую крутизну и остановился —
перед нами в широком и пологом ущелье происходил бой:
слышны были выстрелы, кто-то куда-то скакал, но не прямо
204	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

6 января
по дороге, а в сторону... И все эти скачущие пропадали ку¬
да-то влево... Отряд Макри на холмы не поднимался, а тер¬
пеливо чего-то выжидал там внизу. Вокруг этого остров¬
ка дисциплины и порядка шныряли по всем направлениям
одиночные сани, затем они образовывали группы и, постояв,
как бы совещаясь о чем-то, медленно начинали двигаться...
в направлении на восток, к Красноярску... Это уходили от¬
чаявшиеся в возможности пробиться — обозы и беженские
сани... Признаюсь, у меня у самого шевельнулась на один
момент подлая мыслишка - свернуть и уехать в Красноярск,
бросив всю эту бестолковую кутерьму... Но я быстро овла¬
дел собой и отвернулся от соблазнительной картины близ¬
кого города и тянувшихся к нему саней... с «решившимися»...
Солнце уже было высоко, когда из-за холмов слева по¬
явилась значительная колонна конницы, медленно спусти¬
лась вниз в направлении Заледеева... Уж не противник ли
прорвался... мелькает где-то подсознательно!..
Впереди вижу крепкую фигуру на коне — генерал Бан-
герский, начальник «уфимцев»... Подхожу и прошу меня
ориентировать. Бангерский очень любезно и спокойно до¬
ложил обстановку: там впереди немного влево и внизу (от¬
сюда не видно) идет бой из-за деревни Дрокино. С запада
подошли уже советские части и стремятся прорваться, что¬
бы перерезать нам путь на север. Сначала Дрокино занимала
подошедшая 8-я Камская дивизия, но она постепенно просо¬
чилась на север... Теперь Дрокино обороняют юнкера Екате¬
ринбургской школы. К ним на помощь вызваны были Каппе-
лем кавалеристы кн[язя] Кантакузена, но, увы, наша конница
взяла слишком влево и, попав под обстрел, в конном строю
отошла и только что проследовала мимо нас... «Вы ее изво¬
лили видеть?» — спросил Бангерский... «Да, а куда она про¬
шла?» — спрашиваю я...
«А они огибают по ущелью эти холмы и выйдут на ту до¬
рогу, которую у Дрокова стремятся перерезать красные...»
«Почему же не направить войска, которые не участвуют
в бою, а также и обоз по этой дороге?» — спрашиваю я, на¬
деясь втайне и сам направиться туда...
«Да там, ваше превосходительство, сани, да еще нагру¬
женные, и не пройдут», — был ответ... «Единственный выход
это - здесь», - добавляет Бангерский, указывая рукой не¬
сколько правее Дрокино...
В это время подъехал Каппель и отдал распоряжение
«уфимцам» поддержать юнкеров... Бангерский засуетился
и отдал приказание... «Уфимцы», сидя в санях, не ворохну¬
лись даже, как будто не поняли приказа... Тогда Бангерский
пустил по их адресу отборную русскую брань, и людей как
смело всех до единого с саней... Цепи закопошились в сне¬
гу... А через некоторое время огонь начал затихать, против¬
ник, видимо, отошел, очистив окраину деревни, только что
им отбитую у юнкеров...
Теперь генерал Каппель отдал приказ держать Дрокино,
пока не пройдут все остальные части и обозы через опас¬
ное обстреливаемое место...
До сего времени части, оборонявшие Дрокино, держа¬
лись там лишь до той поры, пока ихние обозы не пройдут,
а затем спокойно снимались и уходили...
Благодаря такому порядку красные смогли подойти вплот¬
ную к Дрокино и даже временно занять окраину селения...
Момент был решительный: если мы не успеем проско¬
чить теперь, то наверное застрянем здесь и попадем в руки
красным... Надо торопиться...
Возвращаюсь к саням, и, о ужас, вижу, что возницы
наши сбежали и на вторых санях никого нет... Оглядыва¬
юсь кругом беспомощным взором... Что же делать?.. Про¬
сить у Бангерского кого-нибудь временно за кучера как-то
совестно — все люди на счету, кроме того, ведь вторые мои
сани, в сущности говоря, - багаж... В настоящую минуту
ни к чему не нужная обуза... Бросаю взгляд в сторону отря¬
да Макри, но и там никого нет, его колонна далеко внизу по¬
тянулась следом за конницей Кантакузена...
Мы очутились почти в хвосте: мимо тянутся одиночные
сани с больными и просто беженцы из наиболее неприми¬
римых, видимо...
И тут на мое временное счастье подходит ко мне ка¬
кая-то закутанная и замерзшая фигура, узнаю в ней капи¬
тана Генштаба 3-й армии Абрамова195...
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
У С. А. Щепихина здесь и далее ошибочно - Аврамова.

6 января
«Нет ли у вас местечка в санях, совсем притомился
и замерз?» - лепечет он... Я хватаюсь за него, как утопа¬
ющий, и водворяю его в мои вторые сани. Все довольны
и смеемся!...
Трогаем сначала рысцой, а затем, увлеченные потоком,
летим в карьер, сами не понимая, почему мы, да и все окру¬
жающие, так спешим... Перелетаем горное седло: влево вни¬
зу видно Дрокино, прямо вдали по скату двигаются какие-то
точки черные по снегу, это обходная колонна красных, упер¬
шихся лбом в Дрокино и потерявших много часов на бес¬
плодную перестрелку.
Очевидно, к красным или подкрепления подошли, или
нашелся наконец умница, сообразивший, что не лучше ли
будет обойти Дрокино с севера и горами выйти на наш путь,
охватив нас еще глубже...
Выходит так, что если мы здесь продеремся, то нас че¬
рез пять-шесть верст снова отхватят от нашего северно¬
го пути... Надо торопиться, насколько позволяет дорога
и силы коней...
Летим очертя голову, обгоняя друг друга: это уже не от¬
ступление, да еще планомерное, а самое неприглядное
бегство...
Дорога пошла по косогору, накатана, лошади скользят,
сани раскатываются и своими «отводами» подрезают со¬
седних, бегущих рядом лошадей. Кони валятся. Образуют¬
ся клубы тел на дороге, затем пробки, которые надо как-то
миновать.
Вдруг обходная колонна противника остановилась, за¬
шла левым плечом и фронтом на юг, прямо на нас, залег¬
ла и открыла огонь по нам. Зацокали пули... «Боишься?» -
спрашиваю жену, впервые попавшую под действительный
ружейный огонь, под аэропланными бомбами она была
еще на фронте Великой войны... «Нет, нисколько не страш¬
но, а очень интересно...» — отвечает она... Пули зачастили
и стали бить по саням, полетели щепки, кое-кого поцарапа¬
ло... Все шарахнулись вправо, в молодой кустарник, по це¬
лине... и сразу остановились, нарвавшись на крутой обрыв...
Начали искать удобного схода... Дорога осталась влево,
на опушке кустарника... но туда никто не желал возвращать¬
ся... Несколько саней перевернулось... Мы кое-как сползли
на дно глубокого и занесенного снегом оврага, но поднять¬
ся на противоположный скат было невозможно... Останови¬
лись, кое-кто начал оправлять сбрую, повылезали из саней —
поразмяться... Пули жужжали где-то поверху...
У меня пристяжка переступила («заступила») постром¬
ку. Я вылез, чтобы поправить, и не могу поднять лошади¬
ную ногу: знаю теоретически, как это делается — надо взять
за щетку и потянуть назад, тогда лошадь сама согнет ногу,
как бы для удара, и тут надо воспользоваться моментом
и перенести ногу через постромку обратно... Знаю все это
отлично и делал несколько раз, а теперь руки скованы моро¬
зом и плохо слушаются. Мимо проехали санки, в них кто-то
знакомый. Обращаюсь с просьбой помочь... В ответ доволь¬
но нелюбезно: «Некогда, браток. Теперь каждому до себя...»
Так стало и грустно, и неуютно от таких слов... Повозился
и поправил сам...
Время потерял достаточно, надо спешить: некогда вы¬
бирать дорогу на подъем, кони здоровые и можно риск¬
нуть подняться круто прямо на противоположный скат ов¬
рага. Как истовый возчик решил сначала, держа вожжи
в руках, идти возле саней и, помахивая кнутом, подбадри¬
вать лошадей, но на первых же шагах запутался в полушу¬
бок, поскользнулся и упал. Лошади, подхватившие в гору,
протащили меня несколько саженей, а затем останови¬
лись, не понукаемые, и медленно поползли вместе с саня¬
ми по раскатанному обрыву вниз, грозя перевернуть и сани,
и седоков... Едва-едва удалось задержать это опасное сколь¬
жение, поставив сани полуоборотом к крутизне... Встал,
оправился и снова забрался на облучок, свистнул, гаркнул,
и лихая сибирская пара одним духом вынесла нас на берег...
Слава Богу, истово перекрестился я... Не вывези нас маш¬
тачки1, — сидеть бы нам в овраге и по сию пору...
Наверху остановил пару, дать передохнуть, но не тут-то
было: слева снова зацокали пули... Поискал глазами, где вто¬
рая подвода с Абрамовым: он копошился со своей подводой
еще внизу, очевидно, не решаясь взять одним махом подъ-
208	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Маштак — крепкая малорослая лошадь.

209	6 января
ем, и что-то оправлял у пристяжной... Я ему крикнул слово
ободрения и рысью поспешил от опасного места... Вокруг
начиналась самая типичная паника: скакали парные и оди¬
ночные сани, сверх меры перегруженные, скакали сани без
пассажиров, мчались всадники на охомученных упряжных
лошадях, неслись отпряженные кони, и все это устремилось
в сравнительно узкую долинку, в которую вновь втягива¬
лась наша дорога... Раздавалась отборная ругань, щелканье
кнута, понукания на разные лады, присвисты, трещали сани,
ломались оглобли... Солнце склонялось к западу, надо спе¬
шить выбираться из цепи холмов на просторы прибрежной
полосы, иначе могут повстречаться всякие неожиданности...
Обогнал меня на троечных санях с четырьмя пассажирами
комендант, генерал Семенов, и крикнул, не останавливаясь,
не надо ли мне кучера... Я отрицательно мотнул ему голо¬
вой, и он скрылся за поворотом... Вот на крутизне-косого¬
ре стоят сани полковника Бренделя, и он с отчаяния выбра¬
сывает свои чемоданы, чтобы облегчить лошадей... Мимо,
мимо таких картин: помочь не можешь, а соболезнования
бесполезны и неуместны...
Справа ручей и долина, по которой, видимо, только что
пронеслась такая же лавина саней: по всему пути видны
брошенные вещи, части сбруи и даже целые сани... Нако¬
нец выбрались на открытое пространство, предстояло взять
широкий и довольно крутой подъем, за которым виднелись
какие-то, наши, очевидно, части... Высокие холмы отодви¬
нулись влево...
Медленно, лошади, с утра ничего не имевшие поже¬
вать, притомились и надо было экономить их силы, осто¬
рожно начали подъем: скользко - весь снежок, какой был,
как будто граблями сняли впереди прошедшие сани... Ча¬
сто останавливаемся дать передохнуть, лошади тотчас на¬
гибаются, роют землю и тянутся к траве и кустам. Даю им
возможность урвать клочок сухой травы, веточку... В одном
месте на уступе, в сторонке кто-то высадил не то раненого,
не то больного и подостлал ему соломы целый ворох... Ране¬
ный сидит, прислонился к обрыву и спокойно ожидает своей
участи, замерзнуть или попасть к большевикам... А я вместо
слова привета и утешения или даже просто реальной помо¬
щи подошел, выдернул из-под него пук соломы и подложил
своим лошадям. Те набросились и зачавкали. Я был доволен,
а жена сказала, покачивая головой с укоризной: «А я-то ду¬
мала, ты ему поможешь...» и отвернулась... Грешно и стыд¬
но, но каждому, действительно, за себя: так же молча про¬
ехал я мимо Бренделя, но так же не узнавали и меня многие,
когда я барахтался в овраге...
Слева из каких-то невидимых щелей между холмами
начали показываться отдельные группы вооруженных лю¬
дей, это последние защитники Дрокино: его уж оставили,
и если у противника энергия еще не иссякла, то нас могут
ожидать разные сюрпризы... На одной из коротких остано¬
вок нас обогнал всадник: близко-близко подъехал и, накло¬
нившись ко мне, тихо сказал: «Ваше пр[евосходитель]ство,
сани ваши я бросил, никак не мог вывезти — отпряг лошадь
и вот еду верхом...» Я не обратил особого внимания, как-то
не до того было... «Хорошо, что сами-то, Абрамов, вылез¬
ли», — сказал я... Но жена реагировала очень бурно: в санях
осталось все, что с такой заботой приготовляла жена для
будущего нашего ребенка... Горько она заплакала в ответ
на сообщение Абрамова и не желала слушать никаких его
извинений и оправданий... Мне стало от души жаль бедно¬
го офицера... Чтобы дать ему возможность хоть отчасти за¬
гладить его невольную вину, я попросил его проехать впе¬
ред и отыскать сани генерала Войцеховского...
Наконец подъем окончился, и мы выбрались на широкое
плато: вправо, в версте, начинался довольно крутой спуск
в долину Енисея. Сам Енисей не был виден в дымке вечер¬
него тумана, но противоположный его высокий берег выри¬
совывался отчетливо и по нему прямо против нас высился
«Военный городок»... Недалеко же мы отъехали... Наша до¬
рога-полутракт шла прямо параллельно долине реки по вы¬
соким холмам справа, а в версте от конца нашего подъема
и впереди дорога вновь уходила в холмы...
И вот тут что-то происходило, чего я уяснить себе
еще не мог, но было это очень нехорошее и вряд ли нам
приятное...
Оттуда раздавались редкие одиночные выстрелы, а про¬
тивника, казалось мне, мы оставили позади?! Что же это мо¬
210	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

6 января
жет быть?! Появившаяся из-за холмов конная часть могла
нам объяснить многое, но она, не доходя до нас, медленно
повернула к долине реки и начала спускаться...
В это время ко мне подошел Абрамов (он где-то нашел
себе место в санях) и доложил, что генерал Войцеховский
немного впереди, за тем вон бугром... Наши лица сразу про¬
яснились, и я погнал лошадей по указанному направлению
и скоро увидел возок командарма... Ему тоже уже доложи¬
ли, что я нашелся: Сергей Николаевич сильно беспокоил¬
ся и рассылал во все стороны на розыски меня... Начинало
темнеть, и тогда наше положение было бы пиковое: в са¬
нях-розвальнях, без спинки и точки опоры жена не могла
уже больше сидеть и как-то нелепо завалилась на бок, вся
заплаканная, усталая... Немедленно и быстро пересадили
жену в возок, укутали, наспех закусили, дали мне кучера
от коменданта, какого-то уфимского татарина, пересадили
на освободившееся место мать Бренделя и тронулись, сле¬
дуя примеру конницы, тоже к спуску в долину... Оказывает¬
ся, кн[язь] Кантакузен (это была его дивизия), следуя прямо
по тракту на Есаулово, в холмах нарвался на засаду и был
обстрелян... Ни атаковать в конном строю невидимого про¬
тивника, ни задерживаться для различных манипуляций мы,
конечно, не имели времени, надо было до заката выбраться
на прямую дорогу на Есаулово...
Проехав с полверсты, остановились, дальше шел бездо¬
рожный, заснеженный скат в долину, по которой в тумане
двигались всадники, как оказалось — это были оренбург¬
ские казаки, шедшие по следам колонны генерала Верж¬
бицкого, который прошел значительно раньше нас прямо
на «Военный городок», где был слегка обстрелян ружейным
огнем, и ему все же удалось проскользнуть мимо Краснояр¬
ска в непосредственной от него близости... Оренбур[г]цам
это не удалось: как только они поравнялись с «Военным го¬
родком», оттуда раздался пушечный выстрел, один, другой,
и перелетевшие снаряды упали недалеко от нашей группы...
Почти одновременно с этим слева, совсем близко, разда¬
лось характерное цоканье пулемета: кто-то на санях, оче¬
видно, из колонны красных советских частей, атаковавших
Дрокино, подобрался совсем к нашему пути и стремился пе¬
ререзать его... Во всяком случае огневой стык между гарни¬
зоном Красноярска и советскими регулярными частями был
установлен на наших глазах... Было около пяти часов вечера,
и темнота не заставит себя ждать... Теперь она наш союз¬
ник... Но так или иначе нам надо было проскочить из этой
огневой западни...
Вдогонку кн[язю] Кантакузену, благополучно миновав¬
шему это опасное место, послано приказание остановиться
и, вернув хотя бы эскадрон (по тем временам это был полк),
атаковать и отогнать пулемет на санях... В то же время про¬
сили его, кн[язя] Кантакузена, послать приказание с конным
разъездом к оренбур[г]цам, чтобы они ложной атакой в на¬
правлении городка отвлекли на себя огонь артиллерии...
Первое приказание князь Кантакузен не исполнил без
всяких объяснений, послав лишь приказание казакам. По¬
следние прекрасно на наших глазах исполнили свою жерт¬
венную задачу: развернулись лавой далеко и широко
по долине Енисея и понеслись, насколько позволяли силы
лошадей, в атаку на «Военный городок»... Нервы у крас¬
ных не выдержали, и они немедленно перенесли артилле¬
рийский огонь на лаву, а нас оставили в покое... Оставалось
отогнать пулемет, что было труднее, частей не было под ру¬
кой и всюду, куда хватал глаз, видны были просто пассажи¬
ры или больные... Постояли, постояли и некоторые решили
проскочить... Офицер, так самоотверженно возивший мою
жену от эшелона до Заледеева и оставшийся теперь в санях
один, тоже решил проскользнуть, но был наповал убит мет¬
кими выстрелами красного пулеметчика... Опять все оста¬
новились и сгрудились возле командарма, а по этой мас¬
се вновь и вновь пулемет открывал стрельбу... Солнце уже
село, но сумерки позволяли еще стрельбу... В нетерпении
Войцеховский приказал подъехавшему разъезду Кантакузе¬
на атаковать пулемет... Но, увы, всадники покрутились, по¬
крутились и рассыпались между саней. Так из атаки ничего
не вышло... Тогда Войцеховский сел в сани и приказал пол¬
ным ходом проскочить опасное место, он боялся вдвойне...
А я подумал, не дай Бог ранят: ни перевязать, ни промыть
рану некому и нечем... И долго это будет еще продолжать¬
ся — во всяком случае Есауловым не кончится...
212	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

213	6 января
Пулемет был виден, что называется, рукой подать...
Но проскочили хорошо...
Спустилась ночь, где-то вдали видны костры, это Кап¬
пель, выбросившийся вперед, остановил свой конвой
и греется...
Остановились и мы: на «Военный городок» нам не прой¬
ти даже и в темноте, гарнизон предупрежден и, обрадовав¬
шись, что ему ничто от нас не угрожает, пожалуй, разовьет
активные действия, от которых не поздоровится никому,
кто сделает попытку проскочить... Надо выдерживать на¬
меченный план, тем паче все уже знают, что мы двигаемся
на Есаулово, менять было бы нетактично с нашей стороны,
произойдет перемешивание и путаница частей... Свернуть
никогда не поздно: из Есаулова тоже имеется тракт прямо
на восток.
Подъехал и генерал Сахаров на прекрасной паре воро¬
ных рысаков в дышлах и попросил разрешения втиснуться
в нашу колонну, непосредственно за санями Войцеховско¬
го. Опасаясь, что он дышловой вагой1 может на спусках на¬
лететь на сани Войцеховского, я предложил ему вступить
в колонну позади меня, но там не пускал его Брендель: так
бедняге и пришлось пристроиться не по чину, где-то в хво¬
сте нашей штабной колонны...
Началось мучительное ночное движение, но все после
испытанной смертельной опасности чувствовали себя пре¬
красно: слышались возгласы, разговоры и даже песенки...
Затем все смолкло и визг полозьев наполнил тишину...
Задремали и пассажиры, и кучера начали наезжать
на сани, опять ругань и крики. Глубокой ночью подошли
к Енисею — Есаулово лежит на правом берегу — надо пе¬
реправляться. Кустарники, обрыв, возможны полыньи, все,
после только что перенесенного, пустяки... Около полуно¬
чи с трудом на усталых лошадях взобрались на крутой бе¬
рег и въехали в село... Это и было долгожданное Есаулово,
в 25 верстах ниже от Красноярска... Нужна огромная энер¬
гия, чтобы после боя и тяжелого похода противник решил¬
1 Вага - поперечный брус, прикреплявшийся к передку экипажа при дышло¬
вой упряжке.

ся преследовать нас по пятам. Наверное, мы можем ночь от¬
дохнуть...
На улицах села стоял стон: все метались, разыскивая
себе ночлег, фураж, место водопоя, а кому не хватило кры¬
ши, разводил костры и устраивался под открытым небом...
Нам на всех штабных с семьями отвели одну избу: теп¬
лую, достаточно чистую, с самоваром, и кое-что закусить
нашлось у хозяев — был сочельник, завтра Рождество Хри¬
ста Иисуса.
Принесли соломы, и все легли подряд на полу, наскоро
закусив и выпив по чашке чая...
Перед сном нам с Войцеховским пришлось еще напи¬
сать распоряжение о движении через село Частоостров¬
ское1 на Подпорожное, к устью реки Кана, а оттуда видно
будет... Двигаться из Есаулова прямо на восток мы не реши¬
лись: свеж был в памяти случай с конным взводом кн[язя]
Кантакузена, не следовало рисковать, ведь от одного зал¬
па случайного могло быть скомпрометировано все наше
движение... А после прохода Вержбицкого надо предпола¬
гать, что гарнизон Красноярска все же сумеет пересечь нам
все пути на восток, лежащие в полосе между ж[елезно]д[о-
рожным] полотном и канской тайгой, лежащей по течению
реки Кана...
Приглашенные перед отдачей распоряжения начальни¬
ки частей, обсудив положение, вполне согласились с Вой¬
цеховским, что рисковать и идти на столкновение боевое
при настоящем состоянии духа добровольцев невозможно...
Чтобы заставить стойко драться усталых физически
и морально людей, необходимо их припереть, что называет¬
ся, к стене... Сейчас, в данной обстановке, такого положения
не было (это все понимали), а потому надо было уклонить¬
ся от встречи с противником... Так и сделали: частям 2-й ар¬
мии было отдано приказание двигаться завтра от Есаулова
на север через село Частоостровское и далее по реке Ени¬
сей (по льду) до устья реки Кан.
Когда начальники разошлись по своим квартирам, мы
еще с полчаса поболтали на разные темы. «А ведь по суще-
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
У С. А. Щепихина здесь и далее ошибочно - Чистоостровное.
6 января
ству говоря, Сергей Арефьевич, мы сами не уверены, выве¬
дем ли этим путем своих людей... А вдруг у Кана упремся
в непроходимые джунгли...» - заметил С.Н. Войцеховский.
«А на что крестьяне - они-то, вероятно, как-нибудь
да передвигаются... К тому же теперь зима...» — ответил я.
«Чувствую, что за это решение меня будут потом клясть,
но иного выхода не видно...» — задумчиво произнес Сер¬
гей Николаевич... Пожелав покойной ночи, мы разошлись...
Не успел я доткнуться до подушки, как в голову вскочила
неожиданная мысль, а вдруг противник, отлично осведом¬
ленный о нашем сегодняшнем марше на Есаулово, захочет
проверить нашу бдительность... Получится очень некра¬
сиво, если пара санок с пулеметами устроит нам концерт...
Встал и пошел отыскивать генерала Макри, но того и след
простыл - ушел на ночлег дальше, а куда, никто не знает...
При своих скитаниях по селу набрел случайно на денщи¬
ка Войцеховского, он грелся у костра и повествовал о сво¬
их переживаниях: на подводе он вез все имущество генера¬
ла, и волка в том числе. Во время обстрела, когда появились
раненые, потребовалось освободить сани под них, и денщик
выбросил весь багаж, а волк во время этой кутерьмы с пе¬
регрузкой сбежал в лес... Денщик боялся показаться на гла¬
за генералу, но я его успокоил и обещал за него заступиться,
в ответ на что просил его найти мне ближайшую нашу часть
и попросить ко мне начальника... Последнему я отдал при¬
каз немедленно выставить пост на дорогу, идущую из Крас¬
ноярска... После этого я уже мог заснуть спокойно...
7.1 н[ового] ст[иля] (25.ХП ст[арого] ст[иля])
Выступили в порядке, но несколько поздно, часу в вось¬
мом утра. На площади, против церкви, несколько приостано¬
вились, чтобы обождать вытягивание всей колонны.
Из церкви вышел крестный ход — был праздник Рожде¬
ства Христова: все крестьяне одеты по-праздничному, ризы,
свечи, кадильный дым, так все это не вязалось с нашим ду¬
шевным настроением... «Шапки долой», - и все перекрести¬
лись, провожаемые грустно-пытливыми взглядами молящих¬
ся... Ни одного слова напутствия ни со стороны прихожан,
ни от священника, стоящего с крестом в руке и не дога¬
давшегося просто по-христиански осенить нас и окропить
наш путь крестный святой водой!.. Растерялся, а быть мо¬
жет, и побоялся, как взглянут власти!? Одни простые бабы
крестились, на нас глядя, шептали слова молитвы, а неко¬
торые с глубоким изумлением восклицали: «Бедненькие...
и бабы с ними... да и детки есть... И куда это их гонют... Гос¬
поди, Господи...»
Заскрипели полозья, и по крутому спуску мы сбежали
на лед... Через полчаса вдруг справа раздался крик-прика¬
зание: «Стой, стой!.. Остановитесь!..» Показался верховой,
а за ним отличные парные санки, как у генерала Сахарова.
Сахаров был с нами... Кто это мог быть?!
Колонна остановилась, и с берега на лед спустился пеш¬
ком высокий, прекрасно по-зимнему одетый военный, в кото¬
ром я сейчас же узнал генерала Лебедева, бывшего начальни¬
ка штаба Верховного... Поздоровались, и я его провел к саням
Войцеховского... «Почему вы идете в обход, а не прямо на во¬
сток?» — спросил Лебедев... Войцеховский ответил... Лебе¬
дев начал убеждать свернуть из Частоостровского, но Вой¬
цеховский сказал, что своего решения не меняет, тем более
что приказ уже отдан... «Ну, позвольте вам пожелать доброго
пути, а я двинусь напрямик...» - сказал Лебедев. К нему при¬
соединился и Сахаров, а мы продолжали свой путь...
К полудню мы въехали в большое сибирское село Часто¬
островское и остановились передохнуть в местной школе...
Учительница-большевичка немедленно испарилась, предо¬
ставив нам благоразумно распоряжаться у нее как дома...
Закипел самовар, а мы с Войцеховским пошли разыскивать
Каппеля...
Разложили карту и еще раз обсудили положение - Кап¬
пель согласился с нами и также отдал, уже общий, приказ
двигаться всем на Подпорожное: впереди, в конном строю,
школа Екатеринбургская с Каппелем во главе, за ней части
2-й армии во главе с Войцеховским, а затем части 3-й армии...
К отделению прямиком на восток (Вержбицкого, Лебе¬
дева и других) Каппель отнесся с осуждением: в такие мо¬
менты надо держаться вместе, а не как каждому удобнее...
216	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

Здесь, в Частоостровском, получили сведения: все наши
части благополучно миновали Красноярск, так как совет¬
ские части после боя у Дрокино преследовать не собира¬
лись; они спешили в Красноярск наводить порядок. Кроме
того, под впечатлением массы двигающихся на Красно¬
ярск обозов красное командование, по-видимому, решило,
что с нами покончено... Сдаваться на милость победителя
в Красноярск пошли, кроме обозов, и некоторые казачьи
части. Участь их была печальна: большевики их разоружи¬
ли, обобрали и выгнали вон, сказав, что кормить их нечем,
могут отправляться к своим, ко всем чертям, и там поды¬
хать от тифа и мороза... А тиф действительно косил ряды
наших добровольцев, и они с каждым днем все таяли и тая¬
ли. Мороз крепчал, но от того зараза как будто нисколько
не уменьшалась: доктора говорили, что только перемена об¬
становки и даже климата способствует сокращению тифоз¬
ных заболеваний, а при морозе, наоборот, зараза действу¬
ет интенсивнее...
После большого привала двинулись дальше: день был
ясный, солнечный и морозный, лед звонко стучал, потре¬
скивая под копытами... На душе было как-то даже радостно:
вчера еще казалось положение безвыходным, а вот теперь
прямо, как на пикнике, несемся по морозцу вдоль широко¬
го русла могучего Енисея... Никто нас не преследует, хоро¬
шо душой отдыхаешь...
В сумерки достигли небольшой деревеньки на высоком
берегу и решили передохнуть, сколько позволит обстанов¬
ка. Установили прочную связь с частями 3-й армии, идущей
в арьергарде. Части этой армии были почти все на конях,
верхами, а потому рвались вперед обогнать нас, но Кап¬
пель категорически приказал идти сзади, прикрывая общее
движение...
Только что мы принялись за ужин-обед, как от Каппе¬
ля получили приглашение явиться к нему... Приходим, там
в сборе почти все начальники, обсуждается только что
полученное донесение от Барышникова (из 3-й армии),
на него наседают, и он не в состоянии ночевать в Часто¬
островском, а потому и просит очистить наш ночлег для
его частей...
217

«Чем скорее мы выйдем из сферы давления со сторо¬
ны Красноярска, тем и для нас выгодней», — сказал Каппель
и приказал двигаться по возможности без остановок, пря¬
мо в Подпорожное...
Темно, зги не видно, мороз, отвратительный проселок
по берегу (Енисея), изрезанному оврагами и заросшему гу¬
стым кустарником...
Население на нашем, только что покинутом ночлеге
к нам отнеслось уже без всякого сочувствия: налицо были
лишь одни женщины, старики и дети, сильная часть населе¬
ния все поголовно были в партизанах...
Нас предупредили, что дальше мы можем встре¬
тить открытые неприязненные действия со стороны на¬
селения...
По занесенным снегом дорогам неслись мы сломя голо¬
ву через овраги и кустарники до самых петухов... Приоста¬
новиться и передохнуть было невозможно, не рискуя от¬
стать от передних и потеряться... На раскатах часто сани
заносило и опрокидывало, но надо было рассчитывать
на свои только силы...
Мой «кучер-уфимец» был мужик запасливый и на ноч¬
лег всегда раздобывал овса для следующей стоянки; этот
овес в огромных мешках он клал в сани, устраивая нам
с бабушкой Брендель очень импозантное на вид, но весь¬
ма неудобное на деле сиденье... Малейший пригорок или
раскат - надо было держать ухо востро, чтобы в два счета
не вылететь на снег...
Запели петухи — где-то близко селение... И действитель¬
но, по косогору глубокого, разбойничьего оврага раскину¬
лась небольшая деревенька... Въехали... Решили передох¬
нуть и взять на дальнейший путь проводников...
Но деревня оказалась совершенно пустой, никого, хоть
шаром покати: наши адъютанты бросились в одну улицу,
в другую - никого... В одной только хатенке, где-то в углу,
в закуте отыскался седой как лунь, полуглухой дедка... При¬
тащили его для информации...
«Где вся деревня?..» — спрашиваем старика...
«Ушедши...» - был ответ... «Куда?..» — «В партизаны,
к вам же, должно быть», — наивно сообщает Божий старец...
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

«Ну, а дети и бабы — тоже в партизаны?..» — задаем есте¬
ственный вопрос...
«Не, — шамкает старина... — Бабы-то опасаются и вси
убегши в леса — там у нас, почитай у кажного, свой летний
домок стоит... Вот туды и ушли... Там спокойней и отсидеть¬
ся можно, пока гроза минет... Как услыхали, что белых, тоись,
этих самых, “колчаков”, пригнало к самому городу, наши-то
спужались и сыпанули по лесам...» По всему разговору ясно
было, что дед нас принимал за большевиков, но весь тон его
был отнюдь не враждебный к белым...
Хозяева хаты так быстро собирались, что много продук¬
тов осталось в доме... Перекусили, выпили чаю, и дальше...
Проводников, конечно, никаких не достали, пришлось
ограничиться советами старика, лет двадцать тому назад
бывавшего в Подпорожном...
«Сторожко только спускайтесь, — предупреждал ста¬
ричок, — на Енисей: он, батюшка мой, тут у нас сердитый,
свирепый, грозный и так накидает кажный раз льдины, что
и не проберешься без топора... Ну, у вас, я чай, антилерия
есть?! — осторожно спрашивает дед. — Вмиг раскидаете...
Вам-то спокойнее, сподручней...» Поблагодарили старичка
и полетели дальше...
Перед переправой через Енисей въехали в густой сос¬
новый мачтовый бор. Остановились - надо произвести раз¬
ведку, где спуститься на лед, дороги не было... замело все
глубоким снегом... А на другом берегу виден был рыбацкий
поселок и мельница, но все, казалось, вымерло или броше¬
но давным-давно...
Нетерпение берет долго ожидать: повылезали из са¬
ней поразмяться, некоторые вздумали поохотиться на бе¬
лок, раздался выстрел-другой... С места переправы прилетел
конный от Каппеля — выяснить, что за стрельба... Пришлось
прекратить, чтобы люди не нервничали...
Наконец, когда совсем уж обедняло, тронулись: через
четверть часа подкатили к береговому обрыву и, закрыв гла¬
за, ухнули с него на лед... В одних санях упала, поскользнув¬
шись, пристяжка, но останавливаться поднимать нельзя -
сзади напирают — приходится тащить пристяжку упавшую
по льду несколько сажен... Были и другие аварии, со смехом
219

и шутками быстро улаживались, и порядок в колонне вос¬
станавливался...
Русло Енисея представляло прекрасное зрелище: всю¬
ду, куда хватал глаз с высокого берега, русло было устав¬
лено красивыми высокими ледяными колоннами. Они ис¬
крились и насквозь просвечивали от лучей солнца... Жаль,
не было фотографического аппарата... Картина была вели¬
чественная и грозная: воображаю, что здесь происходило
осенью перед установкой льда, когда эти замерзшие гиган¬
ты льда неслись в хаосе по бурным волнам седого Енисея...
Но вот переправа завершилась благополучно, и мы спо¬
койно въехали в рыбацкий поселок. Здесь также все муж¬
ское население отсутствовало, но остальные жители, ви¬
димо, еще не успели удрать, столь неожиданным был наш
визит! Мы видели угоняемый в тайгу скот, и наши люди
спешили обменять своих коней, достаточно подбивших¬
ся и частью покалеченных, на свежих... Крестьяне доволь¬
но спокойно взирали на эту мену-контрибуцию, следили
лишь за тем, чтобы в обмен им оставлялась непременно ка¬
кая-либо лошадка...
Предполагая здесь заночевать, мы расположились
на широких квартирах, хотя еще было рано... Но к вечеру
от Барышникова вновь пришло донесение, что на него насе¬
дают и что нам надо поскорее убираться дальше и дальше...
Оставалось сделать последнее усилие — пересечь зна¬
чительный водораздел между Енисеем и Каном, а там
уже и Подпорожное, где надлежало избрать дальнейший
маршрут... Солнце пошло к западу, когда мы тронулись
дальше, едва передохнув. Здесь мы запаслись и фуражом,
и продуктами, так как в Подпорожном, бедном рыбац¬
ком поселке, ничего кроме рыбы, да и то в период рыба¬
лок, нельзя достать, все туда до хлеба включительно при¬
возилось...
Подъем на водораздельный хребет был суровый: гово¬
рят, что зимой во вьюгу на верху хребта почти невозмож¬
но двигаться — все живое и плохо прикрепленное к почве
сбрасывается немедленно силой ветра вниз, в пропасти...
Хотя эти пропасти в это время были все засыпаны сугроба¬
ми, но опасность по сторонам дороги чувствовалась...
220	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

7.1	9 января 1920
Спуск в долину Подпорожного был полог и длинен, лишь
после заката солнца нам удалось добраться до поселка... Ко¬
гда мы были на верху перевала, заметили небольшую ко¬
лонну саней, выезжавшую из Подпорожного не на восток
и даже не на север, а на запад! (мы вышли сюда с юга...).
Что бы это означало: кто и почему двинулся в столь не¬
обычном направлении? Мы недоумевали, и сердце как-то
нехорошо сжималось от тайного предчувствия новых ис¬
пытаний...
Все хаты были на учете, и мы набились, как сельди,
в одну дымную и бедную избушку...
Ледяной переход по реке Кану
(9 января 1920 года н[ового] стиля
(27 декабря стиля старого -
третий день Р[ождества] Христова)
Ничего неизвестно, что дальше будет с нами... Одна уста¬
лость и апатия... Я и Брендель с семьями и генерал Войце¬
ховский с адъютантами — все в одной курной рыбацкой избе
дремлем в ожидании традиционных лепешек, приготовлять
которые такой мастер мой адъютант... Хозяйка одна с детьми
внимательно смотрит, чтобы не случилось пожару... и чтобы
не растаскивали заборы на дрова... Кроме воды у нее полу¬
чить ничего нельзя: мы еще поделились с ней продуктами...
В хате полумрак: на столе какая-то масляная лампа,
от которой больше копоти, чем света... Бросаем в темноту
отрывочные фразы, не вникая в их смысл... Вдруг в комна¬
ту вместе с морозным воздухом врывается вопрос: «Здесь
генерал Войцеховский?» Войцеховский поднимается с пола
и берет из руки вошедшего пакет... Все внимание, даже
двенадцатилетняя Люся Брендель проснулась и поднялась
на локте...
«Каппель спустился уже на реку Кан... Дошел до перво¬
го порога и сообщает», — маленькая пауза, как будто Сергей
Николаевич не решается сказать самое страшное... «Что же
дальше!? Не томите!» — слышится со всех сторон...

«И сообщает, - продолжает Войцеховский, - что для са¬
ней, особенно с женщинами и детьми, пороги Кана непро¬
ходимы...»
Все окаменели и молчат... «Придется пересесть вер¬
хом», — одним духом резюмирует Сергей Николаевич сооб¬
щение Каппеля...
«А как же жена?» - едва не срывается у меня с губ...
Но тут слышу шепот Бренделя: «Сергей Арефьевич, придет¬
ся нам с вами поворачивать на Енисейск (уездный городиш¬
ка верстах в шестидесяти от Красноярска вниз по Енисею96).
Там, быть может, еще не знают о событиях под Краснояр¬
ском и, наверное, нам удастся скрыться как простым бежен¬
цам...» Шепот утопающего... но шепот такой соблазнитель¬
ный в нашем положении...
Жена нервничает: «Лучше застрелите меня, я чувствую,
что обуза для всех вас...» Мы все бросаемся к ней, успо¬
каиваем...
Один из адъютантов принес известие, что колонна, ко¬
торую мы видели при спуске с хребта, — генерал Перхуров97
со своими «казанцами» и часть оренбургских казаков. Пер¬
хуров — герой печальной памяти Ярославского восстания98
Бориса Савинкова99 и эсеров — решил через Кан не идти,
а направился через горные водоразделы на реку Ангару,
по которой предполагает выйти на реку Илим и по ней че¬
рез город Илимск на Баргузин, огибая озеро Байкал с севе¬
ра, вне, как ему в то время казалось, досягаемости красных
из Иркутска. К нему присоединились и оренбур(г]цы, избрав
своим начальником генерала Сукина100. Последний (бывший
командир VII Уральского корпуса армии Ханжина) времен¬
но ехал с Войцеховским в одних санях, а потом, уступив ме¬
сто моей жене, пристроился к своим казакам...
Вот выход из тяжелого положения... Да, но теперь не¬
сколько поздно догонять Перхурова, а одним двигаться не¬
безопасно — Войцеховский, очевидно, решил верхом следо¬
вать за Каппелем...
Обстановка тяжелая, и настроение мрачное у всех... Ни¬
кто, по существу, хорошо не знает, что такое пороги и по¬
чему зимой, в такой мороз, эти пороги непроходимы...
На всякий случай я выхожу к саням и приказываю куче-
222	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919—1920 годах

9 января 1920
ру осмотреть ковку у лошадей и исправность сбруи, а за¬
одно спрашиваю своего татарина, куда он полагает даль¬
ше двигаться: с нами на Енисейск или же со всеми по Кану...
«На Кане, говорят, мы все погибнем», - отвечает возница...
«Так куда же ты предпочитаешь присоединиться?» - задаю
вопрос, для меня весьма существенный, вторично... «Мне
уж разрешите не разлучаться со своими “уфимцами”»... Во¬
прос исчерпан, придется вторично браться за кучерское ре¬
месло... Хотя можно попытаться найти кого-нибудь из мест¬
ных жителей, кто бы взялся доставить нас до Енисейска...
Направляюсь в хату и спрашиваю хозяйку, не знает ли она
кого, кто бы мог нас проводить до города... Она молча вы¬
шла и через полчаса привела рыбака: это был первый созна¬
тельный человек, который мог нам рассказать обо всем нас
интересующем в данной местности. Он охотно брался до¬
ставить нас до Енисейска с тем, чтобы мы ему за это уступи¬
ли свои сани и лошадей: «Они все равно вам там ни к чему,
только выдавать вас будут... А так я могу сказать, что лоша¬
ди мои и что вы меня наняли... И весь сказ!.. Большевики, ко¬
нечно, в городе уже есть, но это не московские... Те вот осо¬
бенно злые!... А эти, местные, они куда добрее и зря народ
не притесняют и не губят... Слыхал я даже, что там, у них,
еще живет прежний исправник... Значит, еще царский... Ви¬
дите... Ну, а когда придут энти, московские, тогда пойдет за¬
варуха1... тогда держись и виноватый, и правый... А доста¬
вить — отчего же, всегда могу... Прикажите...» - закончил
свою речь почтенный рыболов...
«А как же с Каном-то быть? — спросил я его. — Почему
он пошаливает и не дает нам пройти...»
«Ну, еще не время... Ведь пороги-то энти становятся со¬
всем лишь на наш новый год, а то случается и позднее... Те¬
перь им стать-то, как будто, и рановато. Вот, разве моро¬
зец хороший хватит, так градусов на сорок, а теперешний
их не прохватывает никак... А пока они не скуются, ехать
по ним ни конному, ни санному нельзя... Всего их семь поро-
гов-то... И самые опасные — второй и последний, они во всю
реку, и их не обойдешь и не объедешь... Берега-то — отвес-
В документе - завируха.
ная скала, по скалам — лес, тайга непроходимая... Мы здесь
только с весны и двигаемся, на лодках да на плотах... А жи¬
вут по Кану одни только рыбаки: на этой стороне мы, зна¬
чит, “подпороженцы”, а на той стороне, в ста верстах через
тайгу, “баргинцы”1 — деревушка там, как выйдете с Кана, сто¬
ит, со льду на землю ступите, тут вам и поселочек рыбац¬
кий — Барга" называется... Побогаче нашего будет, потому
поближе он к свету-то лежит нашего: от него рукой подать
и до города Канска, и до ж[елезной] дороги, на станцию ча¬
сов пять-шесть, не больше, хорошей езды... Станция “Клюк¬
ва” называется... На этом перегоне, если вы рискнете про¬
ехать до Барги, ни поселочка, ни хуторочка... Одни только
рыбацкие шалаши да землянки, но в них ничего не найдете,
рази где запасец дровец, с осени забытый, вот и все на все...
Страна жуткая и довольно дикая», — закончил свой невесе¬
лый рассказ старожил-рыбак...
И нам стало еще тоскливее после его ориентировки: вы¬
ходит так, что нам и податься-то некуда — впереди замерз¬
нешь, а сзади большевики...
«А не возьмется ли он нас доставить на Ангару и догнать
Перхурова?» - с надеждой в голосе спросила мадам Брен¬
дель... Это было бы хорошо, но мы все слышали, какую на¬
граду хочет рыбак за свою услугу — сани и лошадей... Разве
он не сообразит, что ему этих вещей не видать как ушей, раз
мы нагоним своих... И нам тогда и сани, и лошади понадо¬
бятся, а их в тех широтах достать невозможно почти... Уны¬
ло и беспросветно... Во всяком случае, так или иначе, а надо
попытаться уснуть: пойдем по Кану, надо подкрепиться, по¬
едем ли обратно, тоже надо быть готовыми ко всяким ис¬
пытаниям...
Замолчали, и каждый углубился в свои личные пере¬
живания...
Настроение нельзя было назвать бодрым, и вот на эту не¬
благодарную почву было брошено семя одного дружеского,
по-видимому, совета, который вызвал реакцию в нашем на¬
строении... В хату вошел высокого роста старик, еще доста¬
точно бодрый, чтобы переносить всякие солдатские нужды...
1 У С. А. Щепихина ошибочно - бардинцы.
11 У С. А. Щепихина здесь и далее в ряде случаев ошибочно — Барда.
224	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

225	9 января 1920
В нем мы узнали нашего главного начальника тыла (снаб¬
жений), генерала и профессора Военной академии Филать-
ева... Мы, все присутствующие, были когда-то его ученика¬
ми, а теперь независимы от него, а некоторые до известной
степени являлись его начальниками... Вошел, попросил раз¬
решения говорить откровенно и получил таковое...
«Я нахожу... - начал свою беседу профессор, несколько
повышая голос и, видимо, волнуясь, - что вы, господа, де¬
лаете преступление, ведя людей, вам доверившихся, на яв¬
ную авантюру. Раньше, чем предпринимать ответственное
решение, вам следовало бы собрать всех и объявить о ва¬
ших намерениях, предоставив выбирать каждому, что он
найдет для себя более выгодным...» Старик окинул всех во¬
просительным взглядом, собираясь, видимо, развить свою
мысль далее... Но его перебил сумрачно слушавший его ге¬
нерал Войцеховский: «Ваше превосходительство, прошу
вас не продолжать... Нам и без того невесело... Мы нико¬
го за собой не тянем, скатертью дорога каждому, кто нам
не верит...»
Филатьев хотел что-то возразить, но Войцеховский
не выдержал спокойный тон, стукнул кулаком по столу
и закричал истерически: «Довольно я вас уже слушал. Про¬
шу замолчать и уйти отсюда... Не угодно с нами — отправ¬
ляйтесь на все четыре стороны... Разговаривать нам боль¬
ше не о чем... До свиданья!!!»
Филатьев пожал плечами и, сделав обиженное лицо,
вышел ни с чем... Настроение наше сразу почему-то по¬
высилось, а когда на заре уже пришло вторичное известие
от неутомимого Каппеля, который прошел еще три порога,
что мороз наконец сковал их и сделал доступными для сан¬
ного пути, настроение наше сразу стало бодрым... Адъю¬
танты бросились ставить чайники, а мы начали собираться
в путь... Под окнами снова заскрипели полозья — движе¬
ние к Кану началось... Дай Бог пройти пороги без боль¬
ших жертв...
Начинался наш крестный путь... Все население поселка
вышло нас проводить — ведь среди них и старожилы не по¬
мнят, чтобы кто-нибудь зимой решался проделать этот
страшный путь...

Сто верст по льду, без единого селения, в сорокагра¬
дусный мороз, через порожистую дикую реку, окруженные
по сторонам непроходимой тайгой, я думаю, ни один боль-
шевицкий комиссар не сделает в своих расчетах подобного
предположения... В этом плюс нашего маршрута, наше по¬
явление на другом берегу канской тайги, которая считается
непроходимой, никем не ожидается и может пройти совер¬
шенно незамеченным, что нам и нужно. Мы жаждали не по¬
двигов, не славы, а лишь бы вывести людей безболезненно
из трудного положения...
Еще не брезжил свет наступающего утра 9 января, как
мы уже выехали на широкую улицу поселка и, проехав ми¬
нут двадцать, уперлись в хвост какой-то колонны... Доро¬
га медленно поднималась в гору. В сущности говоря, ника¬
кой дороги не было: за ночь передние части прорубили себе
путь среди девственной тайги через горный перевал, что¬
бы прямиком выйти к первому порогу... Рыбаки показыва¬
ли другой путь, но он слишком был кружный и вряд ли удоб¬
нее — ведь в эту сторону никто из рыбаков не ездил иначе
как на лодках...
Колонна медленно продвигалась вперед, и мы нача¬
ли уже подумывать, не рано ли мы снялись с места: луч¬
ше было переждать в тепле, а затем нагнать колонны...
Но по такой примитивной дороге можно было двигаться
только вперед, ни повернуть, ни просто свернуть было не¬
возможно: кругом были непролазные кусты, занесенные до¬
верху снегом...
Добравшись до полугоры, мы потеряли терпение: нас
уже стиснули со всех сторон и вывернуться в сторону
от пути было немыслимо...
Послали вперед адъютантов на более легких сан¬
ках выяснить, в чем дело — почему мы так долго стоим
и не двигаемся.
Впереди вытянулась колонна «камцев», а за ними впе¬
реди, до самого верху горы — артиллеристы без орудий, ко¬
нечно: пушки давным-давно были брошены, как балласт...
И что же: на вершине горы, на широкой поляне артиллери¬
сты остановились, развели костры и варят себе преспокой¬
но чай, а огромная колонна позади стоит в полугоре и ожи¬
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

9 января 1920
дает, когда господа артиллеристы откушают чай. И смешно
это, и грустно...
Артиллеристы, узнав какую мороку они навели на всех,
немедленно приняли меры к выдвижению своих саней
на поляну. Пробка, в течение нескольких часов закупоривав¬
шая дорогу, наконец открылась, и мы все двинулись дальше...
Передохнувшие кони быстро нас вынесли на гору: гу¬
стой сосновый бор обнял нас со всех сторон, и по нему была
проложена весьма примитивная дорога: приходилось зорко
следить, чтобы сани не налетели на высоко торчащий пенек
или на поваленную поперек дороги сосну... Огромные кам¬
ни, естественные русла горных потоков, рытвины, и все это
засыпано глубоким, но еще не слежавшимся и рыхлым сне¬
гом, что увеличивало опасности... Я все время дрожал за по¬
кой моей жены, которой не только возможное сальто-мор¬
тале, но и простое падение из саней могло быть роковым...
Наконец лес кончился, и начался крутейший спуск в до¬
лину Кана по руслу заросшего кустарником ручья... Пре¬
дыдущие сани сильно разгладили дорогу, так что лошадям
не за что было зацепиться: они скользили, а тормоза у саней
не было — мне приходилось временами спускать сани, в ко¬
торых ехала жена, прямо на собственных руках... Я падал,
цеплялся, снова вставал, догоняя сани, или тащился на ру¬
ках за ними. За каждый неосторожный поворот бранил ку¬
чера, по временам награждая его кулаком в спину... Вспо¬
тел, устал, вымазался в снегу и глине, разодрал полушубок
и растянул руку в кисти... Но все это не замечалось при об¬
щем нервном напряжении и подъеме...
Наконец мы сползли на лед, перескочив у самого берега
через довольно широкие забереги (вода на льду, благодаря
некоторому опущению льда у берега). Зато потом мы полу¬
чили истинное удовольствие: прекрасная ровная, как стол,
дорога по льду была одно удовольствие, а сияющее солнце
увеличивало радостное настроение... К полудню мы подо¬
шли к первому порогу: это порог «Гремящий», перегородив¬
ший всю реку от берега до берега, его не объедешь, не пе¬
репрыгнешь, так как он довольно широк, чтобы брать такое
препятствие с санями на плечах... Вода на пороге замерзала
постепенно, почему края его обледенели не ровно, а уступа¬
ми, причем лед на середине более позднего замерзания был
очень непрочен и мог провалиться. Предыдущие сани и осо¬
бенно конные части достаточно поработали в этом направ¬
лении и размолотили берега порога достаточно: приходи¬
лось очень усердно выбирать все новые и новые участки для
переправы... Наконец, нашли, взвился кнут, и лошади брос¬
ком перенесли сани на другой берег... И снова на несколько
десятков верст спокойная дорога... После полудня остано¬
вились возле заброшенной рыбацкой землянки на высоком
скалистом выступе: лошадей оставили внизу, приказав дать
им что-нибудь пожевать, а сами поднялись по заплетенным
ступенькам в землянку. Живо наставили чайник и наскоро
закусили чем Бог послал. Мужчины выпили по рюмке вод¬
ки, которая от мороза тянулась как ликер...
Затем снова сани и снова «понужай» (по-сибирски — «по¬
гоняй») раздалось по канской тайге, со дня своего созда¬
ния Творцом не видавшей подобной картины. Мы имели еще
в себе достаточно бодрости духа, чтобы любоваться встреч¬
ными картинами или шутить: а вот как выскочит из берлоги
прибрежной медведь, что будем делать, воображаю, как бы
удивился «Михайла Иванович» при виде такого избранного
общества!!!! А картины, одна прекрасней другой, и по жути,
и [по] своей подавляющей грандиозности превосходящие
самое пылкое воображение, сменяли одна другую: насколь¬
ко хватал глаз в глубину берега и по реке — всюду тянулся
сплошной лес, сосновый, еловый и кедровый. Деревья все
как на подбор, сосна к сосне, — мачтовый... Нигде ни лысин¬
ки, ни прогалинки... Изредка, когда попадались устья ручьев
или горных рек, можно было заглянуть немного подальше,
но все же не особенно глубоко. Что было особенно замеча¬
тельно и особенно жутко, что оба берега были совершенно
одинаковой высоты: видимо, Кан с огромным напряжением
пробил себе ложе через скалистый массив, и горы не жела¬
ли ему уступать ни пяди, угрожая задавить его, сжать в сво¬
их холодных каменных объятиях... а вместе с ним и нас, жал¬
ких, но дерзких!! Только при резких поворотах русла реки,
которых за весь путь я насчитал всего-навсего три, один бе¬
рег несколько начинал уступать в высоте другому, но не¬
надолго...
228	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

229	9 января 1920
А мороз все крепчал, и в другое время это нас бы пуга¬
ло — замерзнем, а в нашем положении путешественников,
имеющих впереди еще шесть порогов, один другого страш¬
ней, надо было только радоваться морозу...
Три-четыре порога мы перемахнули засветло: это были,
быть может, и более суровые препятствия, но легко обходи¬
мые, так как пороги не пролегали через все русло и их мож¬
но было объехать. В одном только месте пришлось на не¬
сколько саженей съехать со льда и выбираться на землю.
Здесь мы едва не скатились с обрыва, но добрые сибирские
кони вывезли прекрасно...
Совсем уже под вечер нарвались на полынью, и совер¬
шенно неожиданно тяжелый возок Войцеховского застрял.
Это было чрезвычайно опасно: как только сани останав¬
ливались в воде, моментально они примерзали и их надо
было вырубать топором... Я заволновался: выругал адъютан¬
тов, легко перескочивших препятствие впереди и не пред¬
упредивших об опасности нас, сзади едущих; набросился
на кучку конных, равнодушно взиравших, «как тонет их ко¬
мандующий»... Всадники, устыдившись своего равнодушия
к участи своего начальника, быстро слезли, и топоры зара¬
ботали вовсю...
Около часу ночи мы вновь встретили рыбацкий ша¬
лаш-землянку. Остановились. Я взобрался по крутому об¬
рыву и вошел в землянку: густой дым, стоявший в ней, долго
не позволял рассмотреть, кто находился в шалаше, но я чув¬
ствовал, что здесь людей набито битком, да и костер пы¬
лал вовсю...
Наконец из дыма и тумана начали выплывать незнако¬
мые физиономии: в таком наряде, я полагаю, и брата род¬
ного не узнал бы... Но вот раздается знакомый голос, при¬
глашающий к огоньку... Узнаю генерала Бордзиловского,
а за ним из мглы выплывает тонкий профиль генерала Мол¬
чанова101, командира рабочих Ижевского завода... Прогло¬
тив чашку чая и отправив по чашке этого бодрящего напит¬
ка в сани Войцеховского, я вернулся к своим саням, чтобы
продолжать наш путь... Когда я сверху посмотрел в темноту
на реку, там, как в муравейнике, толклись длинными струя¬
ми сани... Сани, сани, лязг полозьев о лед и камни, звон под¬
ков, щелканье бичей и унылое, далекое и в то же время ка¬
кое-то близкое и родное — «понужжжаааай...».
Видимо, и люди, и лошади уже начинали сдавать. Чаще
и чаще видны отсталые, выехавшие к сторонке: одни под¬
кармливают своих лошадок, другие возятся, наскоро оправ¬
ляя сбрую или сани, третьи перепрягают лошадей, выбра¬
сывая подбившихся коней... Тут же на льду эти заморенные
клячи должны найти себе вечное успокоение: или от голода,
или от мороза, или же, наконец, что вернее всего - под зу¬
бами волков, которые стаями неслись за нами, подбирая все
оставшееся. Брошенных людей мы еще не замечали... а дол¬
жна прийти и их очередь...
Около четырех часов утра, т. е. через сутки после на¬
шего выезда из Подпорожного, усталость стала сказывать¬
ся все тяжелее и тяжелее: жена несколько раз уже впадала
в полуобморочное состояние, и приходилось останавли¬
ваться, чтобы подкрепить ее глотком водки, ничего другого
предложить было нельзя, все основательно замерзло: кури¬
ца и хлеб были жестки, как камни, их не брал ни нож, ни то¬
пор. Они откалывались, и мясо курицы отлетало одновре¬
менно с костью. Положив их маленькими кусочками в рот,
едва удавалось проглотить эти кусочки льда... Войцеховский
не терял мужества и имел силу рисовать жене заманчивые
картины, как мы еще будем в жарких странах с попугаями,
бананами и тому подобное...
В одном месте, в темноте, сбились с дороги и попали
на коротком пороге прямо в воду, чуть не произошла ката¬
строфа, только сильные кони выручали нас... И все же, не¬
смотря на нечеловеческую усталость, лошади бежали очень
спорой рысцой...
Но вот... Чу!., что это такое?! Все оживились: вдали по¬
слышался шум, сначала неясный, похожий на раскаты гро¬
ма. Затем все как будто утихло, и слышно было перелива¬
ние воды по камням... Снова взрыв, уже более ясный, звуков,
похожих на человеческий голос... Это, по всей вероятности,
опять сакраментальное — «понужжжаааай»... Но почему же
раньше его не было так слышно...
А вот блеснул и огонь, настоящее пожарище!... Что, это
горят леса или костры, нами же разложенные? А может быть,
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

9 января 1920
это уже и конец - деревня и берег! Право, было у всех у нас
такое впечатление, что мы целые сутки плыли по безбреж¬
ной и чуждой нам стихии, и вот наши передовые части до¬
стигли наконец желанного берега... «Земля, земля» — так вот
и ждешь, что закричат все и вы с ними... Но где же послед¬
ний и самый грозный порог «Широкий». Неужели мы его
продремали... Спрашиваю кучера, не было большого поро¬
га? Отвечает, что не миновали еще... А от него до деревни
Барга каких-нибудь восемь верст!! Наконец, вдали обрисо¬
вался крутой, лесной и высоченный берег, весь пылающий
в отблесках пожарища, разложенного где-то внизу... И звуки
стали яснее, разборчивее, членораздельней: орали, гикали
на лошадей, свистели, хлопали кнутами сотни людей на ши¬
роком русле реки, делающей в этом месте крутой поворот.
Выехали и мы на эту широкую арену человеческих и осо¬
бенно лошадиных страданий: всюду, по всему руслу реки,
копошились черные пятна саней, людей и лошадей на фоне
белого снега, отбрасывая далеко огромные тени от костров...
Но весь этот гам ничто в сравнении с грохотом реки
на перекате, и этот скрежет полузамерзшей воды по камням
заглушал все прочие звуки, или, вернее, симфония людских
голосов разыгрывалась на фоне однотонного, но от того еще
более зловещего скрежета вод порога... Порог здесь разли¬
вался широко и полноводно: очевидно, даже и лютый мороз
не в силах был его сковать или, быть может, на наше несча¬
стье потеплело... Порог разветвлялся на несколько рукавов,
и чтобы их объехать, надо было несколько часов колесить
в полумраке среди никому неизвестной и прихотливой сети
разнообразных потоков...
Прошедшая конница, а за ней и все пронесшиеся здесь
сани проделали свою колоссальную и гибельную для всех
последующих путников работу: все берега рукавов были
размолоты, русла расширены и зияли, как бы приглашая
в свою голодную пасть усталых путников... Конечно, уто¬
нуть здесь было невозможно, но при условии, что капля
воды моментально замерзает на сорокоградусном морозе,
намокнуть было страшно: лошадь, погрузившая ногу по ко¬
лено в воду (а это была нормальная глубина на всех порогах)
и почему-либо тотчас же не побежавшая, через пять минут
не годилась уже никуда: водяной чулок обращался в креп¬
кий ледяной футляр, и нога больше уже не сгибалась. Надо
было или бросать лошадь, или же отогревать ногу у костра
или горячей водой, что было одинаково и не менее опасно...
Ведь не станешь бить по ноге топором, чтобы сколоть лед,
как делали это с санями... Люди были в несколько лучших
условиях, их защищал до некоторой степени шерстяной ва¬
ленок, но тоже только до известной степени: чуть только
вода просачивалась до тела, как получалось моментальное
онемение всей конечности и отмораживание, а позже — ган¬
грена. И люди, и лошади в особенности как будто чувство¬
вали молчаливую глухую опасность, грозившую им за каж¬
дый неосторожный шаг, а потому выбирали долго и усердно
свой путь через эту запутанную сеть каналов... Многих сби¬
вали следы конницы, шедшей здесь сравнительно налегке
и напрямик: напрямик на санях ехать было немыслимо, при¬
шлось бы проделать более десятка переправ с риском за¬
сесть на одной из них навечно...
Когда подъехали ближе, увидали много трупов лоша¬
дей, лошадей, просто брошенных в каналах и заживо обра¬
тившихся в ледяную глыбу... Бррр... Ужасные, незабываемые
картины: лошадь еще дышит, но уже не имеет силы бить¬
ся, а вода ее заволокла всю и перекатывает волнами через
этот дышащий труп. Животное дышит, дышит с ней вместе
и в такт и вся ледяная глыба, ничего общего с живым су¬
ществом не имеющая... Это непередаваемо, но это ужасно...
Мимо, мимо таких картин...
А вот более счастливые экземпляры: они или брошены
на льду, или имели силы туда выбраться, но они почти сухи;
они не имеют только силы встать и уйти от этого ада ужа¬
сов... Хозяин бросил ей клок сена или соломы... Она не жует:
у нее силы нет проделать жевательное движение, но она
со слезой в умных глазах положила голову на солому и ждет
покорно своей участи... Голодная смерть, мороз или волк до¬
кончат начатое... Вон там вдали, ближе к берегу, мелькают
блуждающие огоньки фосфорически сверкающих голодных
глаз хищника... Это судьба всех слабых!!
Но ужас, на островках, ледяных и мокрых, сидящие и ле¬
жащие фигуры одиночных людей: вез в санках своего боль-
232	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

233	9 января 1920
ного товарища, лошадь не выдержала или санки прочно
вмерзли в лед, и вот драма: надо бросать больного прияте¬
ля и скакать за выручкой в деревню... А выдержит ли боль¬
ной долгого ожидания... А подобрать — никто не подберет:
человеку человек — зверь...
Многие распростились на этом мрачном месте со сво¬
ей жизнью1, еще больше погибло здесь, в этом аду, лошадей.
Многие вынуждены были обратиться в кавалеристов и бро¬
сить не только сани, но и все свое насущное добро...
Последнее несчастье произошло и с генералом Петро¬
вым, который должен был бросить и свои сани, и свой багаж
на произвол судьбы на берегу порога «Широкого», а боль¬
ную жену пересадить из саней на коня...
Выехав на широкую излучину реки, мы как-то сразу по¬
чуяли — «так вот где таилась погибель моя...»"
Нервы сразу навинтились на свои колонки, и началась
музыка...
Я увидел, что надеяться тут не на кого: никакие адъю¬
танты, которых, к слову сказать, и след простыл... никакие
командующие и даже собственные кучера не помогут, надо
самому приняться за дело...
Вылез из саней, прошел несколько вперед, чтобы ори¬
ентироваться в сети каналов. Сзади раздался крик: «Трогай¬
те там вперед. Какого черта всех держите... Нечего там вы¬
бирать — вали прямо...» Я приказал немного свернуть и дать
проехать нетерпеливым: они не замедлили на наших же гла¬
зах вклинить свои сани достаточно прочно в воду и выру¬
бать их в течение нескольких часов... Ориентировавшись
и выбрав маршрут, я повел сани шагом по сети бьющих¬
ся больших и малых каналов. Наконец, под самым берегом,
по-видимому, мы подошли к самому главному руслу, которое
перегородило весь фарватер: надо было брать препятствие.
Остановились и начали переправлять первые сани, самые
тяжелые - возок с моей женой. Русло было с обрывистыми,
в аршин, по крайней мере, берегами и, это самое страшное —
широкое. Вопрос — возьмут ли лошади смаху это препят¬
1 Впрочем, далее С.А. Щепихин будет писать, что белые во время перехода
по Кану никого не потеряли.
" Цитата из «Песни о вещем Олеге» А. С. Пушкина.

ствие... Разогнали коней, взвизгнули кнуты, и сани пере¬
махнули через пропасть... Вздох облегчения, и переправа
продолжалась дальше уже без особых сюрпризов...
Наконец, самое главное миновали, можно было теперь
особенно не гнать лошадей и дать им передохнуть... А сза¬
ди стон и гвалт продолжались с новой силой...
Чуть забрезжил свет утра, но мы уже были далеко
от грозного переката... А как было бы легко, если бы «Ши¬
рокий» встретился нам в начале пути при солнечном свете...
И жертв было бы меньше, и мучений...
Солнце стояло уже высоко, «в дерево», как говорят в на¬
роде, когда показались строения деревушки Барги: снача¬
ла мельница, а затем уже и улица самой деревни... Крупной
рысью пошли лошади, почуяв близкий и заслуженный ими
вполне отдых... Мы, все без исключения, от самого порога
довольно крепко дремали. На площади нас встретил гене¬
рал Макри и указал нашу квартиру...
В первой комнате, большой и хорошо протопленной,
спали вповалку чины Макри. Нам предназначалась малень¬
кая уютная комнатенка с единственной кроватью. Выпив
наскоро чаю, все повалились спать и проспали до вечера...
Хорошо закусили, выслушали все новости от генерала
Макри и снова до утра завалились спать: опасаться, что нас
здесь застукают красные, не приходилось, мы как снег на го¬
лову свалились на местных жителей, а Макри сообразил:
придя в деревню одним из первых, тотчас же выставил пост
по дороге на город Канск, чтобы ни один крестьянин не мог
выехать и выйти по этому направлению и разгласить рань¬
ше времени о нашем неожиданном появлении по сию сто¬
рону страшной канской тайги...
А новости были такие: во-первых, генерал Каппель при
переправе через первый порог верхом на лошади провалил¬
ся и промочил себе ноги: он по-прежнему ехал в лакиро¬
ванных сапожках, и их пришлось на нем разрезать. Второе,
генерал Вержбицкий уже прошел благополучно мимо Крас¬
ноярска по прямому пути, выйдя прямехонько на станцию
Клюквенная. Нас всех они считают пропавшими, погибши¬
ми. Генерал Каппель, пересев в сани, уже отбыл на станцию
Клюквенная... Канские большевики и партизаны ожидают
234	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

9 января 1920	11.1.1920
нас на реке Кан, на переправах возле ж[елезной] д[ороги]
и к югу, город Канск от партизан свободен и может быть
с успехом нами занят... Так как боевые подвиги в нашу про¬
грамму входить не могли, то Каппель категорически прика¬
зал всем двигаться к ж[елезной] д[ороге] на станцию Клюк¬
венная, держась основного правила войны - идти врознь,
а драться вместе... А что нам придется неминуемо и очень
скоро столкнуться с партизанами — никто не сомневался:
река Кан очень выгодный рубеж, чтобы нас не пустить даль¬
ше, а противник наш был — тасеевские партизаны, кроваво
нас ненавидевшие и мстившие за гибель городского голо¬
вы Канска, повешенного чехами за наклонность к больше¬
викам... Кроме того, и занятие советскими войсками Крас¬
ноярска явно должно было подогреть рвение партизан всех
рангов и окрасок. Оттуда, из Красноярска, уже шли прика¬
зы и директивы по всей линии нашего будущего маршрута...
Так закончился наш действительно славный поход че¬
рез страшную канскую тайгу... Тотчас по приходе на отдых
в деревню Барга, наши части немедленно снаряжали в экс¬
педицию на последний порог отряды скорой помощи, чтобы
успеть подобрать оставшихся людей, кое-какое добро и ло¬
шадей... Многим, конечно, поживились и местные крестья¬
не, которым до самого разлива реки хватит что подбирать
по пути нашего следования...
А сколько легенд будет пущено досужими лицами,
сколько сказок и небылиц сложит местное население, во¬
ображение которого, безусловно, было сильно потрясено
нашим незаметным, но истинным подвигом...
Высокий дух надо было иметь, чтобы, во-первых, ре¬
шиться на такой переход, а второе — выполнить его, не пав
до конца духом...
11.1.1920 года. Станция Клюквенная
После дневки в Барге мы с новыми силами «понужали»
дальше... Выступили с ночлега-дневки позже обыкновен¬
ного, а потому и к ж[елезной] д[ороге] вышли, когда совсем
уже стемнело: издалека, как только начало смеркаться, за¬
маячили станционные огни, и было радостно снова хоть гла¬
зами приобщиться к культурной жизни. По пути нас никто
не беспокоил, но на линии ж[елезной] д[ороги] нас, по слу¬
хам, ожидали неожиданности.
Странная, почти необъяснимая вещь — на всем нашем
пути эти «слухи»: откуда они могли проникать к нам, когда
о нашем движении никто не знал, и, по всей вероятности,
они ползли через местное население, где так называемая
пантофлевая почта была сильно развита и получила весь¬
ма определенное применение. Одним словом, далеко еще
до выхода на ж[елезную] д[орогу] мы знали, что хозяева
положения на ж[елезно]д[орожной] линии - чехи — чинят
всевозможные препятствия нашему движению: опасаясь
естественной отместки со стороны большевиков за самое
невинное нам содействие, чехи, по-видимому, желали сво¬
им почти враждебным к нам отношением ослабить впечат¬
ление и усыпить подозрительность противника. И вот, нам
становится известным, что чехи объявили довольно широ¬
кую полосу у ж[елезной] д[ороги] нейтральной и пытаются
разоружать каждого нашего солдата, попадающего в эту по¬
лосу... Интересно, как они поступят с нами...
Ночлег наш предполагался в районе станции Клюквен¬
ная: нам не было возможности продвинуться дальше и по¬
дыскать себе ночлег вне нейтральной полосы, а кроме того,
нам просто хотелось еще раз связаться с нашими эшелона¬
ми, успевшими пройти Красноярск, и попытаться их про¬
тащить дальше на восток из-под ударов красных от Крас¬
ноярска...
Наконец, как мы могли, двигаясь по Сибирскому тракту,
не нарушать нейтральную полосу, когда тракт и ж[елезная]
д[орога] то и дело перекрещиваются...
Решили наплевать на нейтральную полосу и идти как
нам удобнее и выгоднее. Ночная ли темнота или же неже¬
лание местного чешского командования входить с нами
в конфликты, но мы благополучно въехали в полосу отчу¬
ждения и заночевали в домиках пристанционного поселка...
И ничего с нами не случилось: если наш приход, будучи не-
ожиданен, не был своевременно чешским командованием
обнаружен, то наше пребывание возле станции на глазах
236	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

237	11.1.1920
всего железнодорожного персонала не мог[ло] составлять
секрета...
Тотчас же по прибытии на ночлег я отправился на теле¬
граф станционный и пытался выяснить, где и какие наши
эшелоны располагаются в районе восточнее Краснояр¬
ска. Мне удалось довольно точно узнать, что эшелон шта¬
ба бывшей Ставки под начальством генерала Бурлина на¬
ходится на ближайшей к Красноярску станции Зыково без
какой-либо надежды на дальнейшее продвижение: даже
эшелоны польских войск, стоящие значительно восточнее,
мало имели шансов продвинуться дальше и, по всем види¬
мостям, обречены...
Здесь же, на станционном телеграфе, мне удалось через
приятелей-чехов (по Самаре и Уфе) узнать, что советские ча¬
сти не имеют намерения продолжать наше преследование,
поручая задачу нас беспокоить и даже попытаться задер¬
жать тем многочисленным партизанским отрядам, которы¬
ми мы были окружены. Здесь, на станции, по «нейтрали¬
зованному проводу» я имел возможность познакомиться
с частью тех распоряжений, которые отданы были из Крас¬
ноярска в совдеп города Канска: как власть имущий, ко¬
мандир головной бригады 35-й советской дивизии, товарищ
Грязнов, определенно и недвусмысленно указывал, как надо
поступить, чтобы пресечь нам все пути по верхнему Кану.
При этом давались откровенные инструкции и относительно
тех наших частей, которые одиночным порядком могли по¬
являться на линии ж[елезной] д[ороги], не доходя еще реки
Кана: здесь рекомендовалось не стесняться «бумажным ней¬
тралитетом полосы отчуждения», а идти на все, чтобы до¬
стигнуть главной своей цели — распыления и уничтожения
наших отрядов. Даже и вмешательство[м] чехов надо было
пренебречь, хотя бы для того или из-за того пришлось пойти
на открытый с ними разрыв... Прочитав подобное заявление,
я переглянулся с чешским командиром, читавшим позади
моего плеча ту же самую депешу, ожидая, как он на подоб¬
ную наглость будет реагировать; но, видимо, было сильно
чувство дисциплины в чешских войсках или, быть может, это
было чувство общего всему чешскому воинству стремления
поскорее и безболезненней продраться на восток, чех по¬
лузакрыл глаза, молчаливо меня приглашая не обсуждать
в данную минуту при наличии в аппаратной комнате теле¬
графистов-чехов эту тему...
Очень ценное сведение получил я от друзей чехов
о прохождении наших остальных колонн: Вержбицкий
со своими «воткинцами», сибирские казаки с полковника¬
ми Глебовым102 и Катанаевым103 во главе, оренбур[г]цы (ча¬
стичка их, и самая незначительная) с полковником Енбори¬
совым104, 1-я кавалерийская дивизия генерала Миловича105
и егеря полковника Глудкина106, с которыми были генера-
лы-«близнецы» — Сахаров и «бывший» — Лебедев, два полка
енисейских казаков, которых посмотреть я дорого бы дал:
это было восстановленное революцией, но давным-дав¬
но уничтоженное еще при царе, «омужичившееся казачье
войско», которое, как видим теперь, изменило «заветам ре¬
волюции» и проделывало тот же «исход» от демократиче¬
ской (в кавычках) власти, что и мы — грешные контрре¬
волюционеры... Все эти, пестрого состава части, прошли
прямо на реку Кан, предполагая переправиться где-то в рай¬
оне ж[елезно]д[орожного] моста... Что с ними и насколько
успешно произошла эта переправа, мы не знали, но, судя
по телеграмме товарища Грязнова, их там должна была
ожидать встреча, и далеко не дружеская. Новости, получен¬
ные мной на станции, были немедленно переданы генера¬
лу Каппелю, и от него пришел приказ — завтра двигаться
на село Рыбное, а далее — по обстоятельствам. В Рыбном
встать на условный, до выяснения обстановки, ночлег... Мы
знали, что чем ниже на юг (по направлению течения реки
Кана — это выходило не «ниже», а «выше»), тем наша пере¬
права могла быть совершена более спокойно, но, во-пер¬
вых, перед нами шли какие-то части, по-видимому, знав¬
шие обстановку лучше нас; эти части имели ту же с нами
цель - переправу через Кан; во-вторых, нам после «ледяно¬
го перехода» не улыбалось добровольное углубление в бе¬
зызвестную тайгу...
Итак, на завтра снова «понужай», но предварительно
надо было сделать два неотложных дела: выяснить, хотя бы
в грубых чертах, в каком порядке мы закончили наш «ледя¬
ной переход», а во-вторых, попытаться передать нашим «со-
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

239	11.1.1920
юзникам» все то, что нас обременяло, т. е. больных и ране¬
ных, жен и детей...
Все наши части прошли сравнительно благополучно
по Кану: десятка два брошенных лошадей да столько же
обмороженных людей. Ни одного добровольца мы на льду
Кана не оставили1.
На линии ж[елезной] д[ороги] всех нас поразила бедно¬
та населения, там, в тайге, видимо, живется сытнее, а мо¬
жет быть, здесь население большей частью служилое... или
союзники пощипали и поклевали достаточно... Не знаю,
но факт примечательный и так нас поразивший, что неко¬
торые начальники просили завтра идти несколько, правда,
кружным путем, но зато по району сытному...
Это были — генерал Бангерский со своими «уфимцами»
и Барышников с частями 3-й армии; последний привык идти
на отлете за время своих скитаний по кузнецким дебрям...
и сытно, и квартира всегда обеспечена...
Оба начальника несколько западнее станции Клюквен¬
ной вышли на тракт переселенческий, идущий от ж[елез-
но]д[орожной] станции Камарчага через Баджей на реку
Ману. Тракт был, спорить не приходится, очень удобный
для движения, но ведь весь этот район почитался, и чехи
нас предупреждали и заверяли, разбойничьим, насыщенным
шайками разных формаций и силы, отчаянных сибирских
таежных партизан... Это не были «любители только погра¬
бить», а были, по хорошо нам известным причинам, «мсти¬
телями» за те бесчисленные усмирения, грозные и кровавые,
которые были записаны на скрижалях местного крестьян¬
ства как требующие отмщения... Этим «мстителям» было
море по колено - они жаждали мести и крови за кровь... Кто
их именно усмирял, в эти детали партизаны входить не были
склонны — поляки, чехи или «колчаки» — всех стригли под
одну гребенку... Теперь ободренные нашими неудачами под
Красноярском все эти банды (интересно: они нас также зва¬
ли — «банды Колчака»...) выжидали удобного момента, что¬
бы затянуть то кольцо-петлю, которую они уже давно нам
приготовили... Когда, на виду почти всего Красноярска, впе-
1 Выше С. А. Щепихин писал о массовой гибели отступавших при переходе че¬
рез Кан.

реди нас идущие наши части проследовали в свое время
на восток, все партизаны, хотя и не объединенные общим
командованием, а только одной идеей (если жажду мести
и крови можно вообще называть — идеей) — ринулись было
за ними по пятам. Цель их была ясна: поставить наших ме¬
жду молотом и наковальней, т. е. припереть к Кану, унизан¬
ному такими же не знающими пощады партизанскими от¬
рядами, и бить с верным расчетом по их тылам, завершив
наконец долгожданное окружение... Но все эти хитроумные
планы были разрушены нашим внезапным появлением с се¬
вера: мы, не подозревая всего значения нашего невольного
маневра, резали все пути от Красноярска к верхнему и сред¬
нему Кану и не дали возможности не только соединиться,
но и просто связать свои действия партизанам Красноярска
и Канска. Вот почему на высказанные нами генералу Бангер-
скому опасения, что его будут, по всей вероятности, силь¬
но беспокоить партизаны, генерал ответил, что ближе пя¬
тидесяти верст ни одного партизана... Все же ореол вокруг
нашего имени был силен и внушал большое к себе уваже¬
ние, если не сказать страх: партизаны решили лучше нас
не припирать к стене, а время от времени давать возмож¬
ность просачиваться на восток; все, что было у нас слабого,
уже отсеялось в пути, и главная масса откололась под Крас¬
ноярском (тысяч около двадцати, не менее), этого не могли
не знать партизанские воители, а потому иметь дело с от¬
жатым боевой страдой и походными невзгодами элементом
ни у кого вкуса не было... На ночлеге случайно встретились
с генералом Дашкевич-Горбацким: он снова шел как пасса¬
жир, очевидно, за время похода не пришелся ко двору и дол¬
жен был покинуть бывших сподвижников покойного Гри¬
вина. Об этом в свое время сообщал генерал Вержбицкий,
своей властью сменив прекрасного, но не подходящего к фи¬
зиономии своей части генерала: Дашкевич до мозга костей
был гвардейский офицер со всеми хорошими и дурными ка¬
чествами этой разновидности нашей царской армии; кроме
того, он был польского происхождения, что вдвойне делало
его чуждым массе наших добровольцев, с которыми ничто
его не связывало, почему они так безболезненно и расста¬
лись. Почему бы ему не присоединиться к своим польским
240	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

241	11.1.1920
сородичам, стоящим здесь же, на станции, в поездах и нахо¬
дящимся в значительно лучших условиях, нежели мы, греш¬
ные... А впрочем, быть может, мы переоцениваем выгоды их
положения: ведь теперь, когда мы догнали хвосты эшело¬
нов союзников и, надо надеяться, скоро их обгоним, неко¬
му будет прикрывать их от возможных и весьма вероятных
ударов красных... Во всяком случае некоторую выгоду мы
уже получаем: нам не надо опасаться советских войск, ко¬
торые вряд ли решатся нас теперь преследовать вплотную,
оставив сзади или же на фланге союзные части. Теперь глав¬
ный наш враг - это партизаны, которые равно будут щипать
и нас, и эшелоны союзников...
От поляков мы узнали новости: первая — между поляка¬
ми и советскими частями были крупные столкновения, и са¬
мое неприятное и неудачное для польского оружия было
на станции Тайга, когда часть польских эшелонов выну¬
ждена была положить оружие и, по слухам, была отправле¬
на на родину через западную границу. Эту версию усилен¬
но распространяли среди польских легионеров комиссары,
дабы подорвать у остальных упорство в борьбе...
С момента прибытия бригады Грязнова в Красноярск
оттуда как из рога изобилия посыпались на все иностран¬
ные эшелоны тучи прокламаций, призывающих солдат пре¬
кратить сопротивление, потребовать от своих начальников
повернуть поезда обратно, и тогда эти же эшелоны в пол¬
ной неприкосновенности будут направлены на запад через
Россию. Таким образом, цель каждого легионера — вернуть¬
ся на родину - будет и скорее, и безболезненней достиг¬
нута... Поверить всей этой ерунде могли лишь с отчаяния,
да еще, пожалуй, из подлости... Никто не верил - это прав¬
да, но отчаянное положение могло вынудить и на предлагае¬
мый большевиками опыт... Сейчас между польским коман¬
дованием и чешским происходили большие неприятности
из-за очереди движения: поляки находили, что они уже до¬
статочно времени находились в арьергарде и прикрывали
движение чехов, теперь очередь по справедливости за чеха¬
ми... Однако и Сыровой, и каждый чешский легионер отлич¬
но сознавали настоящую цену предлагаемой сделки, а пото¬
му и слышать не хотели о каких-либо изменениях в порядке
движения... Поляки волновались, но пока не предпринима¬
ли никаких определенных решений... Ближайшее будущее
грозит серьезными происшествиями... Пример тому наши
эшелоны, прошедшие всеми правдами и неправдами город
Красноярск: Бурлин вынужден был свои эшелоны Ставки
покинуть и отправиться дальше пешком вдоль линии маги¬
страли... Больные, женщины и дети из его эшелонов были
брошены на произвол судьбы и милость победителя: имуще¬
ство было тут же на глазах всех разбазарено, а опустошен¬
ные эшелоны были поданы на станцию Красноярск; какая
их дальнейшая участь, никто не знает, да и вообще узнает ли
кто-либо и когда-либо...
Выходило так, слава Богу, что мы не в эшелонах: рано
или поздно, но нам грозила та же участь, раз поведение чеш¬
ского командования не в силах никто изменить, даже и вме¬
шательство верховного комиссара всех союзных войск ге¬
нерала Жанена... Теперь на магистрали, по крайней мере
в районе Красноярск — Иркутск, царили чехи...
12 января
Прекрасный, веселый, солнечный и радостный день, или
это так нам кажется после ужасов «ледяного перехода»...
Проехали какие-то заводы, все, конечно, пустуют, вы¬
мерли, а рабочие пополнили кадры Красной армии или пар¬
тизанщины...
Около часу дня пришли в большое село Рыбное... пре¬
красные широкие квартиры, обильный корм. Одним словом,
так хорошо, что и уходить не надо...
Часа через два пошли к Каппелю за ориентировкой:
у села Верхне-Амонашское1 сосредоточены части под коман¬
дой генерала Сахарова и Лебедева, готовятся к бою, чтобы
пробиться через Кан... Каппель одобрил это, но никакой по¬
мощи не обещал — пускай справляются собственными сила¬
ми, а нам надо еще хорошо отдохнуть, да и разбрелись мы
изрядно, пока соберешь и кашу всю расхлебают... Приказал
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
У С. А. Щепихина здесь и далее ошибочно - Верхне-Аманатского.

12 января	12 января
быть готовыми к выходу не позже пяти часов вечера... Так
мы и управились с отдыхом, и выехали на широкую улицу
села. Но не успели мы проехать и пяти верст, начинало уже
темнеть - как навстречу начали попадаться отдельные сани,
а затем и целые колонны каких-то разношерстных частей,
от которых удалось узнать, что все атаки наших частей ге¬
нерала Сахарова-Лебедева107 с целью пробиться через Кан
не удаются и, по-видимому, оба генерала скоро прибудут
сюда же...
Снова совещание, как быть... От генерала Бангерского
тем временем получено донесение, что он хотя и очень мед¬
ленно, но продвигается вперед... Причина медленности его
движения - глубочайший снег...
Каппель решил направиться на переправу, лежащую зна¬
чительно южнее (выше) Верхне-Амонашского, на которую
должен выйти и генерал Бангерский...
Но необходимо его колонну обождать, иначе ее может
растрепать противник, как только узнает о нашем перехо¬
де через Кан...
Вернулись на места прежнего ночлега, вернее, большо¬
го привала; снова закусили и завалились спать, чтобы часа
в два утра, затемно, выступить и прямой дорогой направить¬
ся к Кану для вторичного перехода через эту историческую
теперь для нас реку... Даст Бог, вторая переправа (вернее
встреча) не будет для нас столь роковой, как первая... де¬
вятого января...
12 января. Второй Кан
Ночью перед нашим выступлением получено было доне¬
сение, что наши части, атаковавшие переправы у Верх-Амо-
нашского, наконец пробили брешь и хлынули через Кан.
Противник отошел главными силами на город Канск, но от¬
дельные отряды его рассеялись, и нам, по всей вероятности,
придется с ними иметь дело...
Следовать в образовавшуюся брешь Войцеховский
не хотел, так как нам надо было воссоединиться с «уфим¬
цами», которых могли в одиночестве закружить партиза¬
ны. И Каппель присоединился к этому решению: тогда уже
начинал чувствоваться недостаток пищевых средств даже
и в богатых сибирских селах. Требовалось и настоятельно,
чтобы при движении не было скопления масс на одном на¬
правлении: вот почему нам просто было невыгодно идти
в затылок за Вержбицким и Ко, наоборот, пускай они зани¬
мают более северное и ближайшее к ж[елезной] д[ороге]
направление, а мы пойдем по южным, еще не объеденным
районам, хотя, быть может, и не таким спокойным и без¬
опасным...
Впереди у нас должна была идти конница кн[язя] Канта-
кузена, а мы все за ней... Но, по своему обыкновению, князь
снялся раньше, чем было назначено, и улетел настолько впе¬
ред, что бывший буран замел все его следы, пришлось про¬
ложить свой самостоятельный путь, и удачно: Кантакузен
сбился с пути и проплутал всю ночь до утра, придя на пере¬
праву через Кан значительно позже нашего... На перепра¬
ве мы соединились со всеми нашими, 2-й армии, частями,
но, увы, сюда же вышли и части 3-й армии: эта посажен¬
ная на коней пехота как саранча все уничтожала на своем
пути, а потому и избегали двигаться с ними в одной колон¬
не... Однако на привале Барышников нас заверил, что он
теперь же от нас оторвется, быстро выдвинувшись вперед,
и что он уже наметил совершенно иной маршрут — продол¬
жение переселенческого тракта: хотя по своему обыкнове¬
нию местные крестьяне и отговаривали нас пускаться в этот
малопроезжий путь, указывая, что теперь именно вся до¬
рога занесена снегом в рост лошади и продираться будет
очень тяжело... Опять начали передавать те же страхи, что
было уже раз в Подпорожном: «Мы никогда не ездим здеся,
да и никто еще не проезжал тута-ко, да и корки хлеба не до¬
станете тама и фуража для лошадок...»
Не думаю, чтобы в этих случаях крестьянами руководил
расчет: в сущности, им было, пожалуй, даже выгоднее, что¬
бы мы прошли где-либо по глухому району, а не через наи¬
более населенные участки... Скорее, это было желание ис¬
кренно помочь нам в беде, по крайней мере, у меня лично
сохранилось и, развиваясь, продолжает сохраняться такое
впечатление...
244	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

245	12 января	14.1.1920
Генерала Каппеля мы нашли в прекрасном настроении,
и он оживленно нам повествовал о своих приключениях
на Кане во время перехода по льду: оказывается, первый
порог Каппель проходил прямо по воде и довольно глубо¬
кой. Все они вымокли, а особенно сам генерал. Очевидно,
эта ванна не могла пройти безнаказанно, но Каппель и виду
не показывал, что внутри у него уже сидит жестокая про¬
студа. Наружно это выражалось вернее всего в том, что по¬
сле Кана Каппель уже не садится верхом, а с удовольствием
на походе покоится в удобных санях. Окружающие говорили
по секрету, что по ночам у Каппеля бывают жестокие при¬
ступы лихорадки с очень высокой температурой... Но пока
ничего угрожающего...
Любезно распрощавшись со своим любимым начальни¬
ком, мы спокойно проследовали в ближайшую деревушку
на ночлег, где предполагали отпраздновать наш русский Но¬
вый год: добыли где-то курицу, компот и немного вина и от¬
лично проводили старый девятнадцатый год...
Ночевали в одной деревне с кавалерийской дивизией
Кантакузена, от которого узнали, что начальник 1-й конной
дивизии генерал Милович по представлению Сахарова отре¬
шен от командования дивизией Каппелем за распростране¬
ние паники и решение идти сдаваться в город Канск...
14.1.1920 года (1 января старого стиля)
Движение началось всей огромной колонной, в кото¬
рую входили части двух армий... Дорога, переселенческий
тракт, была широченная, так что все могли двигаться до¬
вольно компактно: и тут мы впервые свиделись со всеми
почти нашими частями, чтобы через десять верст снова ра¬
зойтись и надолго... Каппель с Барышниковым не пошел: его
уговорили выбраться вместе с нами на ж[елезную] д[оро-
гу], чтобы позволить себя осмотреть какому-нибудь врачу
из чешского эшелона...
Большой привал’08, с которого наши пути (т. е. путь Ба¬
рышникова с его 3-й армией и наш) расходились, показал
ясно, что, разделяясь, мы поступаем в высшей степени бла¬
горазумно: когда в деревушке сосредоточились все наши
войска, не только крыши не хватало на всех, но буквально
негде было согреть воды, а о продуктах нечего было и го¬
ворить, их недоставало и на половину состава... Положение
должно было бы еще ухудшиться с выходом нашим к ма¬
гистрали...
После привала бодрой рысью двинулись мы проселками
к ж[елезной] д[ороге] и только совсем поздно ночью при¬
были туда... Село, куда мы пришли переночевать, было со¬
вершенно забито и даже для нас с трудом нашли временное
пристанище: здесь при движении вдоль магистрали устано¬
вился неписаный порядок, чтобы ни одна часть более пя¬
ти-шести часов не занимала квартир, а уступала бы свое ме¬
сто следующим частям, которые беспрерывной цепью все
прибывали и прибывали... Наиболее уставшие из наших
спутников легли спать, а я с Войцеховским решили переси¬
деть, благо что к нам пришли визитеры — офицеры уфим¬
ских частей... Они поделились с нами своими настроениями,
и в первую очередь их смущало циркулирующее все настой¬
чивее и упорнее чье-то анонимное предложение идти на юг,
пересекая Баджейские степи на Минусинск. Возможно, что
там нас хорошо бы приняли, тогда надо там оставаться и ор¬
ганизовываться, отражая все попытки большевиков нас вы¬
теснить оттуда...
В случае неудачи содружества с минусинцами можно
было бы, по мнению прожектеров, попытаться пройти че¬
рез Монголию... Старая песенка, которую кто-то прекрас¬
но аранжировал, но упустил из виду одно существенное об¬
стоятельство, с кем он имеет дело...
Интересовал всех также вопрос, куда мы идем, на что
Сергей Николаевич прямо не ответил, а ограничился при¬
близительно теми фразами, которые были обнародованы,
так сказать, в приказе еще в Новониколаевске...
И действительно — разве за истекший полуторамесяч¬
ный период много изменилось, чтобы возможно было го¬
ворить более определенно, да нисколько: так и теперь, как
когда-то на Оби, с одинаковым основанием можно сказать,
что идем за «японцев» или к атаману Семенову... Правда,
вторая версия была достаточно неопределенна и уверен-
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

247	14.1.1920
ности, что Семенов к нашему выходу в Забайкалье будет
существовать, абсолютно не было... Гораздо прочнее было
ставить на японцев... Если они перегруппируются из Забай¬
калья дальше, и мы за ними. Так, хотя бы до самого Тихо¬
го океана...
В промежуток между визитами я прошел на станцию
ж[елезной] д[ороги] Тинская. Как и все станции, она забита
поездами, и впечатление такое, что все они — порожняки:
ни человечка не видно. Может быть, час был такой... Но все
эшелоны были под паровозом, под парами... Сколько жгли
зря угля, и как трепались бригады, и изнашивались парово¬
зы. Действительно, про чешские эшелоны по справедливо¬
сти можно было сказать как про артиллерию: «часы молча¬
ния и минуты действия», они больше стояли на станциях,
нежели шли...
На станции как вымело: ни на перроне, ни в кассах,
только телеграф переобремененно работал. Туда меня
не пустили, не было протекции: замечательное явление
в поведении чехов по отношению к нам. Какое бы поло¬
жение ни занимал русский офицер в войсках каппелевцев,
если его никто из чехов не знал, иными словами, не было
протекции, то к нему со стороны всех чинов было самое
недоверчивое, обидно недоверчивое отношение. Но до¬
статочно было заявить, что вас знает такой-то и такой-то
из чехов, как отношение коренным образом менялось...
Так, на предыдущей станции Клюквенная в числе началь¬
ников чешских эшелонов был мой прежний и давний зна¬
комый еще по фронту Великой войны, майор Чила109, и там
кроме всех сведений и допуска к телеграфу меня еще снаб¬
дили папиросами и табаком, в чем мы, правда, терпели же¬
стокую нужду...
Вернувшись к себе, я застал всю нашу компанию уже
на ногах: оказывается, Войцеховский решил, не дожида¬
ясь полного рассвета, двигаться дальше, чтобы выдвинуть¬
ся возможно больше вперед и не ехать среди густой массы
наших частей, что всегда делало наши ночлеги весьма не¬
удобными по тесноте и недостатку продуктов...

15.1. Ст[анция] Юрты
Не сделали мы и десятка верст, как перед нами засве¬
тились огни, как от пожарища. Подъезжаем ближе и ви¬
дим — горит какое-то строение, по-видимому, отдельный
хуторок. Остановились и видим: свежие следы от боль¬
шого обоза, весь снег вокруг сильно размят, кое-где валя¬
ются обрывки сбруи и одежд. А вот там, под стеной, осве¬
щаемые ярким пламенем, подряд лежат несколько трупов.
Такая жуткая картина на фоне красивого зимнего пейза¬
жа... Мимо, мимо... Довольно нам крови, нервы хотят по¬
коя и тишины...
Переезжаем ж[елезную] д[орогу] и останавливаемся
на передышку в какой-то захудалой деревушке, в скверной,
грязной избе: Сергей Николаевич начал себя очень сквер¬
но чувствовать; какая-то подозрительная сонливость, и мы
опасались, не начало ли это тифа, страшного бича, косивше¬
го без разбора наши ряды... Войцеховский, как вошел, так
сразу лег на грязную, подозрительного вида постель и, как
мы его ни уговаривали, не желал никуда перелечь и к ужину
не вставал... А вокруг было как в корчме: публика все при¬
бывала и прибывала, воздух хоть вешай топор, ругань сол¬
дат, запахи меховых одежд, смокших и прокисших... А тут
еще лезет со своими жалобами хозяин, что у него взяли зер¬
но для лошадей и не заплатили...
Войцеховский сквозь сон услыхал сетования хозяина
и поднялся; с ним начался один из тех припадков истерии,
которые я за ним стал замечать после случая с Гривиным:
он подозвал хозяина и сначала спокойным ровным тоном,
однако не предвещавшим ничего хорошего, сказал хозяи¬
ну: «Чего ты, мерррзавец, хочешь?» «Мерзавец» замялся,
а затем тем же плаксивым голоском начал вычитывать, что
у него забрали и съели и как это обстоятельство его огор¬
чает... «Молчать!» — надтреснутым голосом закричал ге¬
нерал и пошел честить мужичка так, что тот не знал, куда
ему деваться... «Ты что, не видишь, не понимаешь, что мы
за люди! За кого мы уж который год терпим и бьемся с раз¬
бойниками... Я знаю, вы — “народ темный, неученый”, ниче¬
го не знаете и не можете отличить добра от зла. Да ты разве,
248	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

249	15.1	16.1
с. с.1, не чувствуешь, что перед тобой люди, дошедшие до по¬
следней черты: ведь вот этот (Войцеховский ткнул пальцем
наугад и попал на своего адъютанта) такой же, как и ты, му¬
жик-хлебороб, а все свое хорошее хозяйство бросил и ухо¬
дит, потому что не желает, понимаешь, не хочет подчинять¬
ся тем мерзавцам, той сволочи, что захватили и испакостили
наш русский православный Кремль... А ты со своим барах¬
лом лезешь... Подумаешь, какая потеря — два гарнца овса...
Благодари, что во всей этой мути и сполохе твоя корявая
башка еще цела...» Мужичок пятился, пятился и вдруг ку¬
да-то исчез, как в землю провалился...
Мы уговорили Войцеховского перейти в сани, и на воз¬
духе он быстро пришел в себя, уснул... У нас вид был расте¬
рянный и испуганный...
16.1. Станция Тайшет
Выехали опять чуть свет и решили хорошо отдохнуть
на следующей остановке. Проезжали вновь через полот¬
но ж[елезной] д[ороги] — теперь мы все время идем вдоль
полотна... Самый опасный участок: сколько здесь, в райо¬
не Тайшета, было партизанами спущено наших вагонов под
откосы... И теперь здесь очень неспокойно: всюду мы ви¬
дим посты от чешских эшелонов, выставленные в доста¬
точном удалении от ж[елезной] д[ороги]; кроме того, ими
весьма зорко и усиленно охраняются все станционные со¬
оружения; до сих пор у меня перед глазами стоит такая кар¬
тина-стереотип: водонапорная башня, возле нее чешский
пост и силуэты закутанных в башлыки в характерных волчь¬
их папахах чешских добровольцев. Они нас не видят, а сами
прекрасно освещены костром: винтовки в руках или между
колен, стоят или сидят на корточках, курят и глубокомыс¬
ленно молчат — все мысли, наверное, далеко-далеко на ро¬
дине, «в златой Праге»... И какая нужда погнала этих, по су¬
ществу, совсем мирных людей в далекую и мерзлую Сибирь...
Что делает политика, вернее, политический авантюризм дру-
Сукин сын.
гих, не чехов! Эти в политике высоких распорядителей судь¬
бами народов мало что понимают, да им и не до того, поско¬
рей на родину, теперь свободную... Как-то там устроится
новая жизнь... Туда они все спешат, и мысль, думы, конечно,
далеко опередили их бренные тела... И в этом стремлении
никто и ничто не может их остановить...
17.1. Станция Байроновка1
После Тайшета, где хорошо отдохнули, опять спе¬
шим ночными переходами. В лунную ночь надо перегнать
на узенькой лесной дороге какую-то часть... Не пуска¬
ют вперед, хочешь обогнать, сворачивай целиной... Тракт
(мы все это время двигаемся по большому Сибирскому
тракту, так называемой Владимирке, по которой издавна
«гоняли» арестантов и каторжан) широкий, но весь занесен
высоченными сугробами, а накатана одна узенькая колея...
Вот из-за нее-то и начался наш спор: адъютанты, по заве¬
денному порядку ехавшие впереди, всеми силами стара¬
лись убедить начальника колонны свернуть немного в сто¬
рону и пропустить нас, но тот не поддавался ни на какие
уговоры...
Пришлось мне вмешаться в дело, чтобы не вызвать
снова Сергея Николаевича на какой-нибудь припадочный
фортель...
Когда все доводы были использованы, я козырнул самым,
по моему мнению, главным козырем: «Пропустите же, нако¬
нец, командующего армией»...
Не тут-то было — впечатление самое незначительное.
«Какого командующего... — спрашивает начальник колон¬
ны, — их здесь уже много проехало... Я хочу, наконец, хоть
одного увидеть в лицо»... Я доставил ему это удовольствие,
и мы были пропущены по накатанной дороге. Оказывается,
все одиночки-сани, чтобы расчистить себе путь, занимались
самозванничеством и тем вводили в заблуждение и озлоб¬
ление проходящие воинские части...
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
У С. А. Щепихина ошибочно — Войнаровка.

17.1	19-20.1
18.1. Ст[анция] Разгон
Начинается снова сильно пересеченная местность: вы¬
сокие холмы-горы, все заросшие вековой сосной и елью...
Это предвестники знаменитой удинской тайги... В течение
дня несколько раз мы с гиком взлетаем на высоченную гору,
а затем спускаемся осторожно в крутоберегий овраг... Не¬
заменимы сибирские лошади: они как будто весь свой век
служили на почтовых станциях и чуть почуют гору, как не¬
сутся что есть духу, не удержишь, да и держать бесполезно.
Зато под гору спускают образцово, как будто везут воз с мо¬
локом и боятся расплескать... Неприятны только разгоны
на косогорах: тут кучеру надо держать ухо востро и иметь
хороший глаз и твердую руку при управлении... В одном ме¬
сте все же перекувыркнули сани, где ехала моя жена, и вы¬
вернули ее на мягкий снег. При нормальных условиях такой
пассаж — одно удовольствие, но при положении жены такое
сальто-мортале меня выводило из равновесия — я начинал,
как было то на Кане, колотить в спину кучера...
19-20.1. Ст[анция] Алзамай
Наконец скатились в низину, в широкую долину реки
Уды и ее притоков... На другом берегу, правда, верстах еще
в тридцати, лежал город Нижнеудинск...
В Алзамае мы нагнали тыловые чешские эшелоны, это
были румынские и хорвато-сербские части под общей
командой полковника — чеха Кадлеца110. Наше появление
на хвостах чешских эшелонов, по-видимому, скверно по¬
действовало на их настроение; оно для них служило гроз¬
ным предзнаменованием, ведь участь польских эшелонов
на станции Клюквенная была так трагична: застигнутые
передовыми советскими частями на этой станции поляки
вынуждены были без сопротивления положить оружие. Их
эшелоны были отправлены в Красноярск. Перед сдачей по¬
ляков-легионеров соблазняли всячески: обысков и арестов
У С. А. Щепихина здесь и далее ошибочно - Алзамат.
не будет, их снабдят всем необходимым на весь путь до гра¬
ницы с Польшей и т. п. вздор, которому можно было верить
лишь с отчаяния... И поляки поверили, так как ничего дру¬
гого им не оставалось: паровозов нет, да если бы и были
таковые, то продвинуться нет возможности, так как пути
закупорены и достаточно прочно такими же замерзшими
эшелонами чешскими...
Поляков, конечно, надули самым коварным обра¬
зом: были произведены аресты и взяты на всякий случай
и по всегдашней практике большевиков заложники, были
и обыски в формах, далеко опередивших самую пылкую
фантазию таможенного досмотра, а затем измученных фи¬
зически и главным образом морально поляков, полуголод¬
ных и ободранных, после бесцельных задержек возле Крас¬
ноярска наконец отправили на родину. Такая же участь ждет
и нас — мелькало в голове у каждого легионера тыловых
эшелонов, какой бы национальности он ни был; ведь про¬
стой расчет говорил за то: походным маршем (на санях) со¬
ветские войска делают 30-40 верст в день, а поезд продви¬
гается за тот же промежуток времени всего на 15-20 верст...
Надо было только припомнить решение школьной задачи
на четыре правила арифметики «о собаке и зайце» и рассчи¬
тать, когда «это» произойдет...
Отдельные начальники эшелонов были, видимо, не прочь
войти с нами в более тесные и дружеские отношения: им
не ясна была политика ихнего высшего командования, ко¬
торое нас рассматривало свысока, поддаваясь той агитатор-
ски-пропагандной о нас репутации, которой нас расценивал
наш враг: каппелевцы - «колчаковские банды», которые под
Красноярском потерпели решительное поражение и десят¬
ками тысяч сдались на милость победителя... Теперь у Кап¬
пеля не более нескольких сот оборванных, зараженных и по¬
раженных тифом индивидуумов, которые ни в коем разе
не могут представлять собой какую-либо угрозу...
Поверив такой характеристике, трудно было рассчи¬
тывать на помощь «этих оборванцев», а потому нас совер¬
шенно сбросили со счета и не замечали... Так думало и по¬
нимало обстановку высшее командование, но на местах
чешские командиры думали иначе: они видели наше дви-
252	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

253	19-20.1
жение, и как бы они ни расценивали наш боевой коэффици¬
ент, наше стремление к движению и преодолевание трудно¬
стей, с этим движением связанных, должно было, бесспорно,
импонировать...
Но дисциплина есть дисциплина: раз свыше приказано
от нас сторониться как от зараженных, надо было в точно¬
сти этот приказ выполнять... И его выполняли до того точ¬
но, что на некоторых станциях отказывались с нами входить
в какие-либо переговоры, хотя бы в самые невинные, ска¬
жем, по продаже нам продуктов или частично сбруи и т. п.
Пытались даже на станциях задерживать наших одиноч¬
ных людей, что являлось актом уже враждебным по отно¬
шению ко всей массе отходящих белых армий. А что проис¬
ходило в эшелонах союзных войск, когда появлялся хотя бы
самый отдаленный признак проверки состава эшелона мест¬
ным совдепом.
Обычно такие «слухи» о контроле распространяли
сами же большевики, чтобы и самим убедиться и перед
другими покичиться, «как, дескать, нас боятся». Никогда
они в действительности к такому контролю не прибегали...
Но шантажировали в достаточной мере часто-
Чего так страшились подобного контроля чехи, даже
если бы таковой хоть раз был проведен в жизнь, я не знаю:
быть может, и было что скрывать...
Одно с уверенностью можно констатировать, что это
не было опасение за участь тех немногих русских, которые
нашли приют у братьев-чехов... Эшелоны, которым подоб¬
ный контроль угрожал более реально, немедленно, в виде
предупредительной меры, принимались за очистку своего
эшелона от «нежелательного элемента», т. е. от русских бес¬
платных пассажиров...
Кто же это были, эти «зайцы»?
Во-первых, с чехами ехало много наших русских дам
из пунктов прежних квартирований чешских частей. Впо¬
следствии подобные пассажирки обычно превращались
в наложниц того или иного из приютивших их чешских
легионеров, что кончалось затем или браком более-ме¬
нее постоянным, но в девяноста случаях браком граждан-
ским-поездным, т. е. на честное слово, у кого таковое было,
или на доверие и общественное мнение... Или же это сожи¬
тельство прерывалось и дама переуступалась другому и нис¬
ходила уже на ступень ниже, приближаясь к жертвам об¬
щественного темперамента... Или же от нее отделывались
самым примитивно-грубым способом: «в нашем эшелоне
женщинам оставаться строго запрещено», т. е. попросту вы¬
кидывайся, куда хочешь и можешь. Таких дам было подав¬
ляющее количество, и объяснялось это просто: чехи в сво¬
ей массе, конечно, более культурные, нежели наши русские
крестьяне, все же были по уровню своих понятий и по вос¬
питанию значительно ниже среднего интеллигентного рус¬
ского класса. В силу этого выбор в пунктах квартирования
себе дам для развлечения или с целями более серьезны¬
ми ограничивался кругами менее интеллигентных классов.
Отсюда и легкость покидания родины и семьи с случай¬
ным иностранцем, и до известной степени авантюристи¬
ческие наклонности, связанные с огромным для большин¬
ства из них риском: ведь ни одна из них не знала и не могла
знать, что представляет собой ее избранник; он мог быть
даже и женат, что нередко и было на самом деле, в дей¬
ствительности, но, к сожалению, обнаруживалось чересчур
поздно. Сопутствовали чехам и дамы интеллигентных се¬
мей, но это были или жены русских офицеров или буржуа,
переданные на попечение определенных лиц из числа ино¬
странцев, или же это были действительно законные браки...
Но это была капля в море общей легкости, если не сказать
распущенности, на фоне революции и Гражданской войны,
пустившей столь глубокие корни в нашу общественность...
Редкий эшелон не имел в своем составе нескольких русских
женщин... Но это были пассажиры, во-первых, легальные,
а кроме того, для режима комиссаров вполне безопасные...
Совершенно иначе обстояло дело с теми несчастны¬
ми русскими, которые захотели спасать свои животишки
в иностранном эшелоне... Во-первых, эта честь добывалась
не всегда честными путями: здесь было много, очень много
компромиссов и с своей, и с чужой совестью... Во-вторых,
способ спасания был всецело предоставлен «спасителям»,
которые при этом не стеснялись, что называется, в «сред¬
ствах»; тут процветала спекуляция чужой трусости вовсю:
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

255	19-20.1
ставили спасаемого в невозможные условия под предлогом
большей конспиративности, особенно при этом не стесня¬
лись с военными; их назначали на низкие работы, в поло¬
жение не просто батраков, а подневольных, которых грози¬
ли выкинуть при первой попытке заявить свои претензии...
и выбрасывали наиболее непослушных и беспокойных...
Эта же категория обычно и выдавалась комиссарам,
если со стороны последних была проявлена тенденция про¬
контролировать данный эшелон... Таких выдач было нема¬
ло... Многие, очень многие не выдерживали «союзнический»
режим и сами сбегали от такого гостеприимства, и они-то
и служили распространителями тех чудовищных слухов,
не всегда справедливых и почти всегда преувеличенных,
о «жестокостях» обращения с русскими доверчивыми ду¬
шами... Эти легенды (иначе их нельзя назвать — до того не¬
вероятно содержание подобных легенд) передавались нам,
но никогда не вызывали в нас чувства сожаления. Поделом
вору и мука: здоровый мужчина всегда мог найти приют
и прибежище у нас в частях, мы были всегда рады всякому
приросту наших сил... Что нас справедливо могло бы возму¬
щать — это скверное обращение с теми из наших соотече¬
ственников, которые вынуждены были по состоянию своего
здоровья просить приюта и ухода за ними в чешских лаза¬
ретах... Но таких случаев, к счастью, я не знаю...
Во всяком случае, до нас доходили все слухи, и они от¬
нюдь не создавали атмосферу, в которой могли бы разви¬
ваться дружеские отношения...
Мешало такому проявлению особых симпатий и отно¬
шение чешского высокого командования к нашему Верхов¬
ному: слухи уже к нам проникли о той обстановке, в кото¬
рой очутился по милости тех же союзников адмирал Колчак
в Нижнеудинске... Знали мы приблизительно и о его даль¬
нейшей голгофе до самого Иркутска... Так сами союзни¬
ки, быть может, и не желая того, углубляли тот ров, кото¬
рый образовался между нами — белыми — и союзническим
командованием еще с берегов Оби, когда нам впервые
было отказано в насущной просьбе пропустить наши эше¬
лоны с больными и женщинами... Горечь отказа усилива¬
лась не только от формы, в которой этот отказ был прове¬
ден, но еще в большей степени потому, что сознание, что
на нашей русской ж[елезной] дороге распоряжается чужой,
не было изжито и не могло быть забыто никогда, какие бы
логические доводы здесь ни приводили...
Наряду с этим к нам достигали1 рассказы и слухи о том,
как передвигаются иностранцы по нашей ж[елезной] д[оро-
ге]: масса эшелонов ничем в наших глазах не могла быть
оправдана, кроме желания и стремления союзников вывез¬
ти поскорее все наиболее ценное. Комфорт и широта разме¬
щения по теплушкам иностранных легионеров могли лишь
возмущать нас своей бесцеремонностью, доходящей до ци¬
низма... Мы лично видели на станции Новониколаевск, как
огромная теплушка была отведена под «квартиру» одно¬
му польскому офицеру с дамой... И это делалось на глазах
у всех с бесцеремонностью и цинизмом, которые могли быть
применены с большим успехом в ином месте...
Так постепенно, как снежный ком, наслаивались взаим¬
ная рознь и недоброжелательность между двумя когда-то
братскими военными организациями...
Нам, каппелевцам, слышать про все это и наблюдать все
эти настроения было особенно больно: мы знали в наших
взаимных отношениях с чехами времена и моменты значи¬
тельно более светлые...
Тем приятнее отметить те светлые моменты, которые,
как родники, бьют в человеческом сердце даже в самые под¬
лые периоды жизни человеческой...
До сих пор мы двигались как бы с завязанными глаза¬
ми, и, лишенные прямых источников осведомления, мы пи¬
тались лишь самыми невероятными слухами, исходившими
по большей части из советских сфер.
Позже мы научились извлекать из всей этой лжи и клеве¬
ты зерна жемчужные, а иногда путем чисто интуитивным де¬
лали свои заключения на основании прямого противополо¬
жения: так, например, большевики нас градировали как банду,
уже потерявшую порядок и организацию, но все же почему-то
неотступно следовали по нашим пятам, не прекращая натрав¬
ливать на нас партизан и стремясь поссорить нас с чехами...
256	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Так в документе.

Адмирал А. В. Колчак
1919
Частная коллекция
Генерал В. О. Каппель
1919
РГВА
Генерал С.Н. Войцеховский
1920
Частная коллекция

<
Генерал В.О. Каппель
1919
Частная коллекция
>
Генерал В.О. Каппель
со штабом Самарской группы
1919
Частная коллекция
Вступление частей РККА в Иркутск
1920
МоМапйоп 6. Оеих апз сЬег КоИсЬак е1 сЬе? 1ез
Во1с11ё71цие8 роиг 1а Сго1х-гоиде с1е бепёуе (1919-1921).
Рапа, 1923.

П.И. Сафонов
Ледяной поход по реке Кан
1920-е (?)
Частная коллекция
П.И. Сафонов
Ледяной поход по реке Кан
1920-е (?)
Вариант картины
Частная коллекция

П.И. Сафонов
Переход белых войск через Байкал
у села Голоустного 11 февраля 1920 г.
1922
Частная коллекция
П.И. Сафонов
Байкал перешли
1920-е (?)
Частная коллекция

Останки генерала В. О. Каппеля
в атаманской часовне в Чите
1920
Частная коллекция
Похороны генерала
В.О. Каппеля в Чите
1920
Частная коллекция

Могила генерала
В.О. Каппеля в Чите
1920
Частная коллекция

Атаман ГМ. Семенов
Не ранее 1918
ГА РФ
Приказ ГМ. Семенова о назначении
С.А. Щепихина начальником штаба
командующего войсками
Российской восточной окраины
1920
РГВА. Публикуется впервые
лавнокомандуюшаго всЪми вооруженными силами
Росайской Восточной Окраины.
г. Чита.
№ 186.
27 февраля 1920 года.
' ПРИ к А 3 Ы В А Ю:
В Штабъ Помощника Главнокомандующего по военной части переформировать,
вмевио:
I 1. Въ Штабъ Комавдующаго войсками Россгйской Восточной Окраины и
| 2. Въ Штабъ Помощника моего по военной части, для чего:
а) передать изъ Штаба Помощника моего по военной части во вновь Фор-
ируемый Штабъ Командующаго Войсками РоесЛской Восточной Окраины:
^еративное отдблен1е, Разведывательное отдЬлеше, Общее отдЪлеше, ХозяЙ-
вевное отд^лете, Типографию Штаба, Управлеше Коменданта Штаба, духовен-
но, медицинскую часть и комендантскую команду.
| б) Штабъ Помощника моего по военной части и Штабъ Комавдующаго Вой¬
нами Росайской Восточной Окраины сформировать къ 1 му сего марта, 'согласно
«лагаемыхъ къ сему штатовъ.
I Приложение: штаты.
№ 187.
Начальникъ штаба Помощника моего по военной части,
Генеральнаго Штаба Генералъ-Маюръ ЗУВКОВСК1И вре
менво исполняющимъ обязанности Генералъ-КвартирыеЙстера
Штаба Командующаго войсками Российской Восточной Окра¬
ины съ оставлев!еыъ въ прежне занимаемой должности.
Генеральнаго Штаба Генералъ Ма1рръ ЩЕПИХИНЪ—
Начальникомъ Штаба Командующаго войсками Российской
Восточной Окраины..
Командующей войсками Забайкальскаго фронта, Гене-
ралъ-Лейтенантъ СЕМЕНОВЪ—Командующимъ восточной
группой съ правами Командира неотдЬдьнаго корпуса и съ со-

Парад каппелевцев в Чите
Верхом - генерал Н.П. Нечаев.
Стоят генералы Д.А. Лебедев,
С.Н. Войцеховский,
крайний справа - К. В. Сахаров
Чита. Март 1920
ГА РФ
Командный состав каппелевцев после
Сибирского Ледяного похода
В первом ряду второй справа - полковник А. А. Егоров.
Во втором ряду, слева направо: генералы А. И. Белов,
В. А. Кислицын, неизвестный, Ф. А. Пучков, С. С. Джунковский,
С. Н. Войцеховский, С. Н. Барышников, Д. Н. Сальников,
неизвестный, А. В. Круглевский. В третьем ряду третий
слева - генерал П. П. Петров, четвертый - полковник
И. П. Пацковский, пятый справа - полковник А. Г. Ефимов
Чита. Май 1920
Ганин А. В. Корпус офицеров Генерального штаба в годы Гражданской
войны в России 1917-1922 гг.: Справочные материалы. М., 2009.

Атаман Г.М. Семенов и генерал
С.Н. Войцеховский перед
дворцом атамана в Чите
Апрель 1920
ГА РФ
Красные партизаны на марше
против семеновцев
МоШапдоп 6. Оеих апз сЬег КоИсНак
е! сЬе? 1ез Во1сГ|ё71диез роиг 1а Сго1х-
гоиде с!е бепёуе (1919-1921). Рапа, 1923.

Банкет в японской военной миссии в Чите
Цифрами отмечены: 1. Начальник миссии;
2. Генерал С. А. Щепихин; 3. Полковник
японского Генерального штаба Фукуда;
4. Генерал С. А. Зубковский; 5. Начальник
штаба 5-й пехотной дивизии полковник Куроки;
6. Представитель чехословацких войск
Март 1920
Гуверовский архив
Генералы С. А. Щепихин и С.Н. Войцеховский
с двумя неизвестными
Между двумя генералами - супруга
С. А. Щепихина Александра Киприановна
Чита (?). Апрель - май 1920
Фото предоставлено Г. Г. Канинским.
Публикуется впервые

Удостоверение к знаку
«За Сибирский Ледяной поход»,
выданному генералу Ф.А. Пучкову,
за подписью С.А. Щепихина
РудиченкоА.И. Награды и знаки белых армий
и правительств 1917-1922. М., 2008.
Знак отличия военного ордена
«За Великий Сибирский поход»
Музей русской культуры в Сан-Франциско
Фото А. В. Ганина

1. Генерал Ф.А. Пучков
в эмиграции в США
Частная коллекция
2. Генерал П.П. Петров
Владивосток. 1922
Петров П.П. От Волги до Тихого океана в рядах
белых. М., 2011
3. Генерал М. К. Дитерихс
1922
Петров П. П. От Волги до Тихого океана
в рядах белых. М., 2011
4. Генерал П.П. Гривин
1919
Частная коллекция

ОТПУСКНОЙ Б И Л Е Т Ъ
Предъявитель сего Начальнике !таба Командующего ойсками ?осс(й-
ской Восточной Окраины Генеральнаго Н'таоа Генералъ-таЮръ ЛЕШШШЪ
действительно увгленъ въ отнускъ за границу срокомъ отъ нимеписаннаго
числа по ТРИДЦАТОЕ Октября 1920 года, что подписью еъ приложенХель
казенной печати удостоверяется.
*.	1 ’ Апгъля Iе20 года гор.Чита
Командующ1й Войсками Росс(Некой
крайни,
Штаба Генералъ~ма1оръ
!^ный Генерале,
Генералъ-МаХсръ

МбединеШе РоссЮских Земских и Городских деятелей и Чехословацкой Республик!.
Анкетно-регистрац?онная карточка №	Лит Щ
ЛНсто и время регястрадЫ; гор?»/^3^^ м*с.	192 Дода.	Удостов креЖе И*
ФамшИя		 Имя	Отчест во	Регистр, карточка X» Я#$
ВозрастМ'ксто рождения: гор.	Адрес {
Об'единсшс Российских Земских и Городских дня гелей в Чехословацкой Республик!.
Анкетно-регистрацюнная карточка №
Фамил!я
АЛР«{Х
Возраст.,
_М*сто рождежя гор.
С»рацш: гор.Ч/^7^'^-
Имя.<^
Удосгоикреяк Ы* ' ■ ' ■
Регистр, карточка X* ?0?
с. С&Л4)к^ЬА> Л'^АпАп
'и^— .Отчество
Переговоры представителей Народно-
демократической армии Дальневосточной
республики и японской военной делегации
по вопросу о заключении перемирия
От Дальневосточной республики присутствует
Ф. Н. Петров (второй справа в первом ряду)
1920
Фото предоставлено Г.Ю. Пернавским
<
Отпускной билет С.А. Щепихина
1920
Национальный архив Чехии.
Публикуется впервые
Анкетно-регистрационная карта
С.А. Щепихина в Объединении
российских земских и городских
деятелей в Чехословацкой
республике
1921
ГА РФ. Публикуется впервые
Анкетно-регистрационная карта
А. К. Щепихиной
1921
ГА РФ. Публикуется впервые

С. А. Щепихин
в эмиграции
1920-е
Национальный архив Чехии.
Публикуется впервые
А. К. Щепихина
Апрель 1920
Фото предоставлено
Г. Г. Канинским
С.Н. Войцеховский,
А. К. Щепихина и С. А. Щепихин
1920
Национальный архив Чехии

257	19-20.1
Они всюду кричали, что мы идем впустую, что вся Си¬
бирь и Забайкалье находятся в их руках, и в то же время ор¬
ганизовывали лихорадочно всевозможные препоны на на¬
шем пути. Так, была организована баррикада на реке Кан.
Теперь нам стало известно из чешских кругов, что нас ожи¬
дает сюрприз под Нижнеудинском: что туда стягиваются
значительные силы, чтобы нас не пустить дальше...
К этому пункту мы подходили в значительно боль¬
шем порядке, нежели то имело место под Красноярском...
Да и настроение было иное, успех прорыва под Кан[ск]ом
окрылил наши надежды и вселил в людей большую уве¬
ренность...
Вот почему в Алзамае была назначена дневка и не на
один день, а до сосредоточения возможно больших сил
здесь, для удара по Н[ижне]удинску. Но в широком мас¬
штабе нас сильно беспокоила обстановка там, в тех рай¬
онах, куда мы направлялись и где мы предполагали найти,
наконец, заслуженный отдых. Вот почему у нас возник во¬
прос о командировании доверенного лица к атаману Семе¬
нову, чтобы путем личной информации попытаться сдви¬
нуть его с мертвой точки и дать ему импульс к выдвижению
навстречу нам...
Выбор остановился на мне по двум мотивам: я, как на¬
чальник штаба одной из армий, был авторитетен и отлич¬
но знал всю обстановку. Кроме того, мне надо было как-то
устраивать свою жену в предвидении близких родов...
Решено было, снабдив меня всеми документами, отпра¬
вить по чешским эшелонам и, пользуясь моими связями сре¬
ди чешских начальников, попытаться и здесь создать более
для нас выгодную обстановку...
Момент был подходящий: мы нагнали чешский эше¬
лон — раз, а затем предстоящее столкновение с противни¬
ком вряд ли могло благотворно повлиять на дальнейшую
судьбу моей жены, особенно если это столкновение не бу¬
дет для нас благоприятно: наши части в случае неудачи мог¬
ли свободно, по примеру Красноярска, обойти противни¬
ка, проделав снова тот же или подобный ему маневр, что
и на Енисей — Кане... Однако жене подобное испытание мог¬
ло быть трагично...

Итак, решено: я еду к Семенову, имея в руках откры¬
тый лист ко всем начальникам эшелонов чешских, с кото¬
рым, надо надеяться, мне удастся быстро покрыть огромное
расстояние, отделяющее нас от Забайкалья...
После обеда 20.1 я один поехал на станцию, чтобы выяс¬
нить, могу ли я устроиться в одном из эшелонов...
Здесь мне указали старшего на станции начальника эше¬
лона Румынского отряда, полковника Кадлеца. Направился
в его вагон и был тотчас же принят его начальником штаба,
полковником Генерального штаба русской армии Петров¬
ским111... Узнав о цели моего посещения, полковник сразу
скис и высказал сомнение, чтобы все устроилось, как я пред¬
полагал...
Но во всяком случае он не отказался пойти и доложить
об этом своему начальнику... Вернувшись, он передал, что
полковник Кадлец имеет определенное распоряжение выс¬
шего начальства никого из русских офицеров в эшелоны
не принимать, но раз у меня такой исключительный слу¬
чай — болезнь жены и служебная командировка, то он пре¬
пятствий не видит. Единственное затруднение, куда нас
с женой поместить, чтобы было удобно... Заручившись со¬
гласием и обещанием отыскать нам место, я вернулся за же¬
ной... У нас был какой-то артиллерист и снова нудно до¬
кладывал о возможностях именно теперь уйти прямо на юг,
в Монголию... Войцеховский слушал его рассеянно и едва
сдерживался, чтобы не накричать на беднягу-артиллериста,
видимо совершенно уверившегося, что нам удастся благо¬
получно проскочить через те препоны, которые ставили нам
большевики...
Мой приход прервал беседу, и артиллерист ушел... Мы
стали собираться... Наши сани-возок Войцеховский с разре¬
шения жены передал семейству Брендель, так как у них за¬
болела мадам, вероятно, тифом...
Такое кругом несчастье, что я даже отчасти был рад вы¬
зволить жену из этой душу щемящей обстановки... Казалось,
что в эшелоне будет удобнее... Уже совсем под вечер мы
прибыли на вокзал, и я отправился к Петровскому за указа¬
нием нашего помещения. Петровский был невероятно сму¬
щен и заявил, что мест в эшелонах совершенно нет, вернее,
258	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

259	19-20.1
признался он, никто не желает потесниться. Он еще попро¬
бует в эшелоне сербском, но у них невероятная грязь... Вы¬
бора не было, хотя в вагон-салоне начальник штаба поме¬
щался один с небольшим штабом... Однако в этом вагоне
мне места предложено не было...
Сербы приняли нас очень приветливо, но грязь у них
была действительно поразительная; это была самая прими¬
тивная теплушка, вернее, малоприспособленный для люд¬
ского жилья товарный вагон; посреди стояла «буржуйка»
самого демократического вида, вокруг нее были устроены
лавки для сидения... По обеим половинам вагона помеща¬
лись в два ряда нары из простых досок... Сопровождавший
нас адъютант Жданов при виде такого апартамента поти¬
хоньку прослезился... Воздух в вагоне, несмотря на настежь
открытые двери, был убийственный: здесь преобладал кис¬
лый запах меховых полушубков, и к этому примешивался
острый запах махорки и немытого тела... На нарах нам ме¬
ста не было — оставалась одна из лавочек возле буржуй¬
ки... Вещи мы бросили с отчаяния прямо на пол, а сами уны¬
ло разместились на лавке... Конечно, традиционный чайник
и закуска... И все это на виду у десятка солдат - чуждых нам
и по духу, и по национальности...
Наш приход они никак не отметили: ни возгласов ли¬
кования, ни воркотни - полное безучастие... Надо было
укладываться спать: лавка узенькая, с одного боку печет,
а с другого из щелей свищет... Целую ночь промучились —
глаз не сомкнули: я старался поменьше подкладывать дров
в «буржуйку» — могла загореться от близости к огню оде¬
жда, но сверху с полатей то и дело раздавались крики «под¬
ложить угля — холодно»...
И со стороны печи, и со стороны щелей надо было за¬
крываться толстой теплой одеждой: от жары и от холо¬
да в равной мере... Не получить воспаление легких - было
просто чудо...
Мы уже начали раскаиваться, что оставили свои сани:
все же там было меньше риску и удобнее во много раз...
По крайней мере, там нам не надо было заботиться о хлебе
насущном — все было готово. А здесь даже воду надо было ки¬
пятить в очередь, а стол наш обещал быть весьма скудным...

Но самое главное преимущество нашего настоящего поло¬
жения - возможность быстрого передвижения - рассеялось
как дым, как только мы соприкоснулись с действительностью.
Из разговоров солдат между собой, а затем и на прямо по¬
ставленные вопросы сербы отвечали, что их эшелон обречен
на отдачу большевикам: теперь каждый защищает свою оче¬
редь продвижения с оружием в руках... А они, сербы, всегда
были пасынками у чешского начальства: их передали в рас¬
поряжение румынского начальника, а он тоже чех. И вот бед¬
ные «братушки» сидят и ждут у моря погоды...
Я заволновался и решил с утра принять какие-либо
меры... Жданов от меня удрал и снова сел на сани: если по¬
гибать, так среди своих...
Возвращаться на сани было уже поздно, да и положение
жены, по словам акушерки, было таково, что сани были бы
гибелью для нее и для будущего ребенка... После «воробь¬
иной» ночи, когда мы и глаз не сомкнули, я рано утром по¬
шел на станцию справиться, не отходит ли какой эшелон...
Мне сказали, что в полдень на Н[ижне]удинск пойдет поезд
за продуктами и я могу с ним добраться до города. В Н[иж-
не]удинск, пока там были большевики, мне ехать было не¬
хорошо: поезд был безлюдный, почти не охраняемый, и нас
легко могли снять с поезда... Бой между нашими и больше¬
виками из Иркутска мог произойти лишь завтра, т. е. 22 ян¬
варя, и результаты этого боя трудно предвидеть... Ну, риско¬
вать все же надо было, иначе нас и здесь могли застигнуть
такие же большевики, но только с запада... Выбора не было...
Мы все уложили и сели на узлах ожидать отхода нашего
эшелона. Обстановка в нашем помещении несколько улуч¬
шилась: несколько человек сербов в предчувствии, что их
«забудут» здесь и предадут в руки большевиков, ушли в дру¬
гие эшелоны и нам стало шире — в нашем распоряжении
были целиком нижние нары одной стороны вагона, но это
нас теперь мало интересовало. Наступила ночь, а наш по¬
езд все еще не отправляли: говорили, что у ст[анции] Ук бу¬
дет бой, туда стягивались большевистские части, а потому
с отправкой поезда пришлось задержаться...
Ночь с 21-го на 22-е мы провели прекрасно: выспались
и отдохнули...
260	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

261	19-20.1	23Л
Сербы вели себя выше похвал: с их стороны начали про¬
являться признаки участия к нам. Это были люди в боль¬
шинстве пожилые: среди них был один малолетний — маль¬
чуган лет четырнадцати и парень лет двадцати. Последний
уже набрался большевистского душка, но его все время об¬
рывали пожилые солдаты. Они вспоминали об освободи¬
тельной войне, когда лилась за их свободу братская русская
кровь, перечисляли факты братского отношения русского
царя... Приятно было встретить благодарных людей, призна¬
тельных за добро, когда-то сделанное в отношении их роди¬
ны. Прошло и 22 января, а поезд наш, как и прочие эшелоны,
все еще не двигался: говорили, что большевики потребова¬
ли перевозку своих частей из Иркутска и это спутало весь
чешский график... Допустим, но от того нам не легче, а глав¬
ное, обидно, что за это время эшелон полковника Кадлец
продвинулся все же дальше, значит, нас почти намеренно
всунули в предательский эшелон... Через станционных слу¬
жащих узнал, что Войцеховский уже покинул Алзамай, зна¬
чит, и этот путь нам был совершенно отрезан...
23.1
С утра на станции какое-то подозрительное передвиже¬
ние. Я при помощи одного серба вытащил вещи на перрон
и ожидал. Около десяти часов на первый путь подали ка¬
кой-то товарный поезд: все вагоны запломбированы кроме
одной, видимо служебной, теплушки. Узнав, что этот поезд
может отойти, я обратился к машинисту, нельзя ли поме¬
ститься до города в свободную теплушку. Машинист ниче¬
го не имел против, и я вклинился в вагон. Поезд почти сей¬
час же отошел...
На следующей станции Замзор я вышел из вагона, чтобы
выяснить, когда мы двинемся дальше, и вдруг слышу оклик
с чешским акцентом: «Господин генерал, господин генерал...»
С изумлением оборачиваюсь и вижу бегущего ко мне
со стороны поселка бывшего денщика генерала Войцехов¬
ского, легионера Дворжака. Поздоровались... «А где пани?» -
спрашивает Дворжак... А пани уже стоит в дверях вагона
и приветствует старого знакомого... с которым в прошлом
году ездила во Владивосток...
Узнав о наших мытарствах, Дворжак, ни минуты не ко¬
леблясь, пригласил нас перейти в его вагон-теплушку.
«Не обещаю быстрое движение, сами не знаем, как бу¬
дем дальше продвигаться, но зато вам, мадам, будет удоб¬
нее... У нас все есть и даже молоко можете получить...»
Выбора большого у нас не было, и мы с радостью согла¬
сились на любезное приглашение чеха...
Теплушка Дворжака была небольшая, разгороженная
на две половины передней, в которой сложены были раз¬
ные продукты, - это был подвижной магазин одной из чеш¬
ских частей, и Дворжак был каптенармусом. Ехал в вагоне
он не один: с ним была его «жена», с которой моя супру¬
га была знакома по тому же путешествию прошлого года
во Владивосток... Звали ее мы «индюшка»: это была простая
деревенская баба, средних лет, очень некрасивая, но весьма
хозяйственная и добрая душой, Дворжак к ней был искрен¬
но привязан, хотя там, в Чехии, имел свою семью — жену
и дочь... «Индюшка» ехала провожать своего «кудрявого»
до Иркутска, а затем полагала вернуться в свою деревню
под Уфой...
Они вдвоем занимали одну половину, менее чистую
и удобную, а в другой помещался полуинтеллигент из пи¬
сарей довольно привлекательного вида, еще совсем мо¬
лодой чех. Он тоже имел с собой какую-то даму, но более
фривольного вида, горничную или продавщицу не высоко¬
го качества...
Нас поместили на половине более чистой вместе с моло¬
дыми... Дворжак засуетился, устраивая нас, и это было так
трогательно на общем фоне полного равнодушия осталь¬
ных... Я должен был сразу предупредить Дворжака, что мы
пробираемся на восток, а потому при первой возможности
должны будем покинуть его гостеприимный вагон; затем мы
не имеем с собой ничего ценного, чтобы заплатить за все,
что будем получать при его любезном содействии... Двор¬
жак покраснел и, видимо, обидевшись, сказал: «Мадам и ге¬
нерал, вы мои гости, так же как мы, чехи, были вашими го¬
стями до сего времени... Все, что вы от меня или через меня
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

263	234	24.1
получите, все это - ваше, русское, а потому не может быть
никаких разговоров о плате: в долгу у вас, русских, - мы,
чехи, а не наоборот... Это мы не должны никогда забыть...»
Такое понимание и твердое убеждение в своей правоте, со¬
провождаемое галантными жестами и словами, нас, призна¬
юсь откровенно, просто поразило... И тем ценнее были эти
взгляды потому, что они исходили от совершенно простого
человека... Мы сердечно поблагодарили его за привет и ла¬
ску и стали размещаться: ведь неизвестно, сколько време¬
ни придется провести в этой теплушке...
На ночь наши соседи очень целомудренно завесились
какой-то занавесочкой, и мы провели тихую и спокой¬
ную ночь...
24.1. Ст[анция] Камышет
На этой станции много новостей: был бой, и наши заня¬
ли город Нижнеудинск. В настоящий момент идет вылавли¬
вание большевиков. Часть их спаслась в чешские эшелоны.
Таким образом, здесь можно было встретиться с больше¬
виком в натуральную его величину... Дворжак говорил, что
берут чехи только за большую плату лиц из командного со¬
става, а остальных выдают белым. Сам Дворжак тоже где-то
пропадал довольно долго и вернулся радостный: ему уда¬
лось с компанией других чехов где-то словить большевика
и взять с него солидный выкуп, в кармане у него нашли зна¬
чительный запас звонкой монеты, часть которой теперь ме¬
лодично позвякивала в кармане у Дворжака...
«Разве вам, Дворжак, не совестно так делать: кто бы ваш
пленник ни был, он, прежде всего, человек в несчастии, а вы
его обобрали...»
Дворжак, видимо, не понимал, что ему говорила жена,
и, краснея, отмалчивался...
На следующей станции Ук, возле которой происходил
бой, мы почти не останавливались, и рано утром 25 января
нас втянули на ст[анцию] город Н[ижне]удинск... Здесь все
было забито эшелонами и разобраться во всем лабиринте
было невозможно... Я из вагона не показывал и носа...

Говорили, что простоим здесь не менее суток, это в луч¬
шем случае. Ну, что же, нам беспокоиться, по-видимому,
было нечего и оставалось терпеливо ожидать... Через че¬
хов мне удалось передать Войцеховскому письмо, в кото¬
ром я сообщал свой новый адрес...
26.Г. Нижнеудинск
Утром, едва мы с женой успели выпить чай и сели почи¬
тать вслух, как к нам в вагон явился адъютант Войцеховско¬
го Шульгин и передал записку от генерала.
В записке ясно было, что ввиду нового распоряже¬
ния чешского командования (генерала Сырового) никому
из русских офицеров пребывание в эшелонах не разреша¬
ется. Комиссарам большевицким, где таковые будут, разре¬
шено проверять все эшелоны без исключения, а чешским
начальникам указано оказывать полное содействие комис¬
сарам... Точка: таким образом, этим распоряжением мы, рус¬
ские офицеры, предавались в руки большевиков, без всякого
исключения: будь человек болен или калека — безразлич¬
но, должен подвергнуться общей участи... Какая разница
во взглядах на этику и мораль у начальника и подчиненно¬
го самого низшего разряда, каким был рядовой Дворжак...
Далее следовала приписка от Сергея Николаевича, что
он советует мне лично немедленно покинуть вагон во из¬
бежание выдачи, в чем он ни минуты не сомневается... Ин¬
когнито мое соблюсти среди сотни чехов невозможно (это
была правда)... Положение чехов после того, как мы боль¬
ше не прикрывали ихних тыловых эшелонов, стало опасно
и двусмысленно: теперь им приходилось вести игру не толь¬
ко с эсерами, поднимающими и приводящими под высокую
большевицкую руку города и заводы, лежащие на чешском
пути, но теперь приходилось серьезно считаться и с совет¬
ской властью в лице преследующих нас советских войск...
Мы за собой тащили тот призрак, тот кошмар, который вы¬
водил из равновесия чешское командование. Понятно, что
1 Так в документе. Вероятно, ошибка в датировке, так как далее дневник про¬
должается за предыдущие дни.
264	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

265	24.1	26.1
к нам, невольной причине происходящего, нежных чувств
чешское командование питать не могло... Оно готово было
какой угодно ценой купить себе свободный и спокойный
пропуск на восток: пока что в этом чехам могли помешать
лишь большевики всех оттенков, а потому в данный момент
надо было всеми мерами стремиться не нарушать более-ме¬
нее приличные отношения с большевиками... Что касается
русских-белых, то они тоже пока что безвредны и неполез¬
ны, скорее мешают своим присутствием, а потому лучше
в этом случае не замечать их, игнорировать и если с дру¬
гой, противной стороны последуют какие-либо требования,
то немедленно их выполнять, за счет, конечно, тех же бе¬
лых... Итак, обстановка требует моего ухода и оставление
жены здесь, в чешском вагоне, на попечение нашего дру¬
га Дворжака.
Последний, узнав, как складывается обстановка, заве¬
рил меня, что мадам будет всецело на его попечении и что
он, пока будет жив, не оставит о ней заботиться... Выбора
не было: или мне уходить одному, или брать с собой и жену.
Последнее было равносильно самоубийству, а потому, поль¬
зуясь наличием приличных условий в лице Дворжака, надо
было принять первое решение...
На перроне я встретил адъютанта генерала Каппеля: он
беспомощно отыскивал кого-либо из русских, чтобы узнать,
куда направиться ему на квартиру, в санях, у вокзала, ожи¬
дал его больной генерал Каппель...
Я быстро направился к саням и увидал Владимира Ос¬
каровича в непривычно мирной позе: закутанный до самого
носа, он полулежал в санях и, видимо, физически страдал...
На мой вопрос, как он себя чувствует, ответил, что, откро¬
венно говоря, скверно... «Так вот и кажется все время... та¬
кое ощущение, что промерз я на Кане тогда до самых ко¬
стей и не могу никак оттаять...» Небольшой поворот головы
в сторону подходящего к саням адъютанта, и боль на лице
отразилась самым неприкрытым образом... Человек страдал
откровенно и не мог, не хотел скрывать этого... Я заикнулся
относительно чешского лазарета, куда можно было бы его
устроить, но Каппель энергично отрицательно замотал го¬
ловой: «Ни за что! Лучше подохну, а к ним не пойду...» Силь¬
но надо было оскорбить человека, чтобы вынудить у него
подобный приговор. Владимир Оскарович всегда отличал¬
ся сдержанностью и большим самообладанием...
На нашей квартире я нашел всех в сборе. Войцеховский
кратко познакомил меня с обстановкой: бой под Нижне¬
удинском был выигран шутя; не надо было ожидать пол¬
ного сосредоточения, а просто идущий впереди Вержбиц¬
кий, не дожидаясь других частей, рванулся вперед и сразу,
одним махом сбил передовые части противника и на их
плечах ворвался в город. Здесь «воткинцы» допустили бе¬
зобразие: они захватили казначейство и набросились де¬
лить деньги, благодаря чему никакого преследования не по¬
лучилось.
Вот почему мы до сих пор не знаем, кто был против нас -
одни ли партизаны местные или здесь участвовали и при¬
сланные из Иркутска войска... Не знаем также мы, куда ото¬
шел противник: судя по данным от местных жителей, против
нас были одни партизаны и отошли они недалеко к северу,
где у них своя база, верстах в пятидесяти отсюда...
В настоящее время порядок в городе восстановлен бла¬
годаря вмешательству частей отряда особого назначения
генерала Макри. Он по-прежнему вездесущ и иногда неза¬
меним. Ему пришлось, как это ни печально, восстанавли¬
вая порядок, прибегнуть к арестам среди добровольцев, чем
был вызван неосновательный гнев генерала Вержбицкого...
«После обеда нам придется идти на совещание к генера¬
лу Каппелю», - закончил информацию Войцеховский.
Начало темнеть, когда мы явились на квартиру Каппеля,
где к этому времени собрались все начальники отдельных
частей: Вержбицкий, Молчанов, Бангерский, Бордзиловский,
Смолин112, Барышников, Петров и Сахаров 2-й113 (командир
«волжан») и Сахаров 1-й (бывший главнокомандующий)...
Генерал Каппель долго не выходил — ему ставили ком¬
прессы, и он от них еще не освободился... Открыл совеща¬
ние генерал Каппель словами благодарности за отличный
вид и порядок тех частей, которые ему удалось видеть. Бла¬
годарил и начальников... Затем Каппель приступил к теку¬
щим вопросам, которые требовали немедленного раз¬
решения.
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

267	26.1
Обстановка теперь для нас была ясна, быть может, впер¬
вые после нашего выхода из Омска... Адмирал находится
в чужих руках, туда же попал по милости союзников и зо¬
лотой запас. Все это в Иркутске, вот почему нашей бли¬
жайшей целью должен быть этот пункт. До него оставалось
еще пройти не менее пятисот верст. Мы прошли уже, счи¬
тая от Омска, около двух тысяч — остаются сущие пустяки,
но зато по мере подхода к Иркутску трудности будут воз¬
растать: сопротивление противника будет постепенно кон¬
центрироваться, он под нашим нажимом, как пружина, бу¬
дет постепенно сжиматься... Правда, нам теперь не страшна
угроза с запада: советские части отныне пришли в сопри¬
косновение с чешскими эшелонами, и у них хватит по горло
своих забот. По нашим сведениям, чехи заключили условие
о ненападении с советским командованием, но будет ли обя¬
зательным это условие для партизанских отрядов - боль¬
шой вопрос... Поведение чехов пока не может с нашей сто¬
роны вызывать особых нареканий, но все же по отношению
союзников нам следует держаться выжидательно: нас каж¬
дую минуту могут предать, хотя бы ценой свободного про¬
движения эшелонов союзников на восток. Пока что чешское
командование отдает явное предпочтение противнику: так,
советские делегаты получают право свободного продвиже¬
ния по ж[елезной] д[ороге] в обе стороны, причем это пере¬
движение совершается в отдельных вагонах и на паровозах;
нам известно, что в район ст[анции] Ук, где только что про¬
исходил бой, из Иркутска были перевезены и войска, и бое¬
вые припасы. Таким образом, пресловутый нейтралитет на¬
рушен и только применяется очень строго к нам. Все это
надо иметь в виду при дальнейшем нашем движении.
Для того чтобы ослабить действие последнего, особен¬
но категорического, распоряжения чешского командования
о недопустимости переезда в их эшелонах наших воинских
чинов, нами отдано аналогичное распоряжение (переданное
для сведения и чехам) с приглашением всем чинам присо¬
единиться к нам и пересесть на сани. К этому была добавле¬
на просьба в адрес чешского командования, чтобы находя¬
щиеся у них в эшелонах больные, а также женщины и дети
не подлежали действию указанного распоряжения и про¬
должали бы из чувства гуманности пользоваться покрови¬
тельством чехов...
Далее Каппель перешел к вопросу об организации на¬
шего дальнейшего марша.
Общее направление нашего движения указывается
Большим Сибирским трактом. Однако ввиду удобства са¬
мого движения, дабы сократить длину колонны, а также
для облегчения самого марша в смысле продовольствия
и ночлегов следует теперь же строго разграничить движе¬
ние в двух колоннах по двум полосам. Каждая полоса пре¬
доставляется армии: по Сибирскому тракту идет 2-я армия
генерала Войцеховского, южнее — по переселенческому, но¬
вому тракту — 3-я армия. Каждому командующему армией
предоставляется право делить свои войска на колонны в за¬
висимости от наличия путей для удобства движения и про¬
довольствия...
Далее и в заключение генерал Каппель поставил вопрос
большой деликатности и важности — о назначении команду¬
ющим 3-й армией ген[ерала] Сахарова 1-го: ввиду того что
Барышников необходим Каппелю для работы в качестве на¬
чальника штаба, а генерал Петров должен отвлечься по бо¬
лезни своей жены от исполнения служебных обязанностей
вообще, то Каппель и предполагает в 3-ю армию назначить
Сахарова.
Однако [поскольку] Каппелю известно, что многие из чи¬
нов армии, даже и из высшего командного состава, отно¬
сятся отрицательно ко всей предыдущей деятельности ге¬
нерала Сахарова, как бывшего командарма третьей, так
и по должности главкома, то Каппель счел своим долгом,
во избежание нежелательных разговоров и даже эксцессов,
выслушать те мотивы, по которым предположенное назна¬
чение состояться не может...
Из начальников, присутствующих на совещании
и принадлежащих к составу 3-й армии, никто высказать¬
ся не пожелал... Заявление, и в достаточно резкой форме,
сделали лишь генералы Вержбицкий и Смолин, особенно
второй: оба они ставили генералу Сахарову в вину бес¬
цельную задержку фронта перед Омском вопреки плана
генерала Дитерихса. При этом Смолин резко сказал, что
268	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

269	26.1
Сахаров обманул весь фронт, заявив в своем приказе, что
он, Сахаров, Омска не отдаст, что туда большевики придут
только через его труп... «А что мы видим, — горячо про¬
должал Смолин, — Омск в руках красных, а генерал Саха¬
ров среди нас, и ему вновь дается высокое и ответствен¬
ное назначение для его опытов...» Вержбицкий развить
свой протест отказался, «дабы не вносить розни в наши
ряды», скромно добавил он... Так вопрос и повис в воз¬
духе... Сахаров имел все же «мудрость» не промолчать,
упустив прекрасный случай дать доказательство своего
такта: он не только не вышел на время разбора его дея¬
тельности, не только не промолчал, но ретиво бросился
в бой, упрямо нагнув голову: он начал горячо утверждать,
что вся его деятельность по командованию 3-й армией —
сплошной личный подвиг, а на посту главнокомандующе¬
го он являлся лишь исполнителем воли адмирала. Саха¬
ров категорически отрицал отдачу приказа в том тоне,
как доложил здесь генерал Смолин. «Ничего подобного:
это называется читать между строк, в подлинном прика¬
зе не могло быть подобного выражения... или меня не так
поняли», — скромно добавляет Сахаров... Положение ге¬
нерала Каппеля было весьма щекотливое, ему, Каппелю,
несвойственное: здесь надо было политично поставить
вопрос о доверии, а не вызывать напрасные споры, обост¬
ряя положение и генерала Сахарова, и его противников...
Помолчав, генерал Каппель совершенно неожиданно про¬
изнес: «Итак, вопрос о назначении генерала Сахарова ко¬
мандующим 3-й армией возражений не встретил, а по¬
тому это назначение состоялось, о чем и будет отдано
в приказе моем...»
«А затем, господа, я прошу вас меня извинить, что я на¬
рушаю правила гостеприимства, — сказал, с трудом припод¬
нимаясь со стула, генерал Каппель, — чувствую себя сего¬
дня очень усталым и должен пойти полежать немного перед
походом...»
Мы все с чувством пожали его руку, как будто предчув¬
ствуя, что мы все видим его в последний раз...

24.1
Утром рано «понужали» дальше. Погода прекрасная.
Надо отметить, что за все прошлое время нашего много¬
страдального похода по Сибири стояла изумительно благо¬
приятная погода: ни страшной сибирской «пурги», ни боль¬
ших буранов и ветра мы не испытали. Каждый день стояла
ровная, морозная, солнечная погода. Если бы к доверше¬
нию всего день был бы подлиннее да душевное наше на¬
строение другое, весь наш «анабазис» обратился бы в пре-
веселый пикник.
В полдень на большом привале, в с[еле] Будагово1, мы
зашли на телеграфную станцию и там расположились за¬
кусить. Через несколько минут к нам подходит дежурный
телеграфист и просит к телефону старшего начальника.
Откуда и кто спрашивает — телеграфист сказать не мог —
не знал.
Войцеховский подошел к телефону, и оттуда ясно после¬
довал вопрос: «Как у Вас дела, товарищ? Проходят ли белые
бандиты? Что нового?»
«Пошел к черту», - не выдержал Войцеховский... И зря,
так как можно было мистифицировать большевика, как
то мы делали несколько раз перед этим. Большевики всех
оттенков вообще имели некоторые привилегии у чехов: они
свободно пользовались телеграфом не только для обычных
служебных переговоров, но и для целей чисто оперативных
при всех столкновениях с нами. Кроме того, они получили
право пользоваться и ж[елезной] д[орогой] для переброски
не только агитаторов, но и войск.
Нами был в свое время заявлен протест, но он, конечно,
не имел никаких реальных последствий, даже ответа в бо¬
лее-менее приличной форме мы не получили: одно глубо¬
кое пренебрежительное молчание. Явно было, что с нами
не считались... а в душе, по всей вероятности, и не особен¬
но долюбливали: мы часто путали карты чешского коман¬
дования, внося враждебные действия в полосу ж[елезной]
д[ороги], и, так или иначе, втягивали в нашу игру и чехов...
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
У С.А. Щепихина здесь и далее ошибочно — Буданово.

24.1	25.1
Пользуясь случаем на телефонной станции в Будагове,
я на будущее время назначил между адъютантами очередь:
они должны были, как только встречалась по пути телеграф¬
ная станция, пытаться переговорить или подслушать разго¬
воры нашего противника...
На ночлеге мы получили сведения от адъютанта Каппе¬
ля, что главнокомандующий так плохо себя чувствует, впа¬
дая временами в беспамятство, что его пришлось поместить
в чешскую санитарку-поезд.
Надо ждать событий...
25.1
На походе от «уфимцев» поступила претензия — почему
все время во главе колонны идут «воткинцы» Вержбицкого:
и в смысле питания, и фуража, и даже ночлегов «уфимцам»
достаются одни остатки, что скверно влияет как на благо¬
получие, так в особенности на дух «уфимцев»... Далее сле¬
дует просьба поставить в голову колонны их, «уфимцев»...
Войцеховский отдал общее распоряжение менять порядок
движения: от Зимы в голове пойдет другая часть. Очень не¬
удобно это и в техническом, и в боевом отношении: чтобы
выдвинуться в голову колонны, растянувшейся на несколь¬
ко переходов, надо, во-первых, потратить много времени
на это движение, а, во-вторых, все движение поступатель¬
ное значительно замедляется; и тем больше, чем глубже
в колонне находилась часть, выдвигаемая в голову колон¬
ны... Кроме того, нередко по обстановке необходимо иметь
в голове определенную часть или как ударную, или как бо¬
лее знакомую с местными условиями, а она может очутить¬
ся далеко в хвосте... Во всяком случае, к станции Зима мы
подвигаемся в прежнем порядке, т. е. Вержбицкий впере¬
ди, а это хорошо: его рабочие-добровольцы — хороший
ударный кулак. Я убежден, что будь они вместо «уфимцев»
пущены вдоль линии ж[елезной] д[ороги] под Краснояр¬
ском, то нам удалось бы проломить себе дорогу напрямик,
а не терпеть массу лишений, избрав чисто случайные на¬
правления...

На ночлеге, в с[еле] Шеберта1, были получены два до¬
несения о состоянии здоровья Каппеля: в одном, за под¬
писью (и какой рукой — рукой умирающего была начер¬
тана эта подпись) самого Каппеля, два слова о состоянии
здоровья: оно «скверно и с каждым часом все ухудшает¬
ся...» — с огромным самообладанием сообщал Владимир
Оскарович... В другом, за подписью адъютанта, говорилось
о полной безнадежности... В обоих письмах Каппель забот¬
ливо подчеркивал, что в случае чего Войцеховскому всту¬
пить в командование... Вопрос был весьма существенный:
равноправны были оба командира — начальники колонн,
и Сахаров и Войцеховский, но первый себя, вероятно, счи¬
тает прямым наследником Каппеля, расценивая инцидент
на Тайге с Пепеляевыми как чистую случайность и, во вся¬
ком случае, как акт незакономерный, подлежащий исправ¬
лению при первой к тому возможности...
Но войска смотрели иначе, почитая за действительно¬
го преемника Войцеховского: он был бессменно на фронте,
так же как и Каппель, с добровольцами проделал большую
часть их походов и боев... Правда, ценность этих генера¬
лов была различна и абсолютная, и в глазах добровольцев,
но все же при сравнении кандидатур Войцеховский силь¬
но выигрывал перед Сахаровым... Вот почему, сделав под
влиянием каких-то малопонятных причин значительный
промах в Нижнеудинске назначением Сахарова, Каппель
стремился не только загладить свой промах, но и осла¬
бить возможные осложнения после его смерти... Конечно,
ни о каком давлении со стороны Войцеховского говорить
не приходится: не только мы узнали значительно позже
о состоянии здоровья Каппеля, но генерал Войцеховский
весьма редко вообще видал главнокомандующего и со¬
вершенно не имел случаев переговорить на столь важную
тему... Да и не в натуре Сергея Николаевича было проле¬
зать куда-то на верхи, против желания окружающей мас¬
сы... Наоборот, за Сахаровым и раньше была замечена тен¬
денция во что бы то ни стало пролезать вперед... Сахаров
был чужд даже в армиях фронта колчаковского, не гово-
272	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
У С. А. Щепихина ошибочно — Шебарты.

273	25.1	26.1
ря про волжских и казачьих добровольцев, к которым он
одно время относился даже враждебно, заподозривая их
в «демократичности». Своим двукратным распоряжением
Каппель решил вопрос о своем преемнике в пользу Войце¬
ховского и тем самым прекращал путь всем прочим, весь¬
ма возможным домогательствам...
26.1. Станция и селение Тулун
Первый раз за весь поход нас изрядно посыпало снеж¬
ком, что при легком ветерке делало наш путь до Тулуна
очень неприятным: в скором времени мы промерзли; мороз¬
ный ветер пробирался даже и по швам моей оленьей дохи;
Войцеховский не пытался на воздухе курить, и мы вместе
с санями, кучером и лошадьми представляли движущийся
сугроб. К довершению всего, передвигаясь, как всегда, без
проводников, мы два раза серьезно сбились с дороги и дол¬
жны были колесить...
В Тулуне мы с часу на час ожидали известий о состоянии
здоровья Каппеля, и вдруг к вечеру, когда начало уже тем¬
неть, мы выслушали доклад посланного из санитарного по¬
езда со станции Куйтун офицера о смерти нашего вождя114...
Через несколько часов его тело должны были привести
в Тулун для отпевания, но не для похорон: решено было тело
везти с собой, чтобы предать его земле там, где мы остано¬
вимся более-менее оседло...
Вскоре и совершенно неожиданно нас посетила моя
жена: оказывается, она узнала на станции, что мы ночу¬
ем в Тулуне, и решила нас навестить, втайне рассчитывая,
не возьмем ли мы ее продолжать путь на санях. На по¬
следний опыт я не решился: предстоял еще долгий путь
на санях, по крайней мере, до Иркутска, если не дальше,
и путь, на котором нас всюду ожидали препятствия, бои
и весьма вероятные эксперименты вроде «Канского ледя¬
ного перехода». Другого подобного испытания жена, ко¬
нечно, не выдержала бы, и надо было оставаться в рамках
благоразумия, как, быть может, ни плохо было в теплуш¬
ке у Дворжака...

Жена привезла нам в подарок несколько пар сапог, мы
не имели ничего для ног кроме пары валенок (войлочных
сапог — «пимы»).
Поздно вечером привезли тело Каппеля, и мы пошли
в церковь. Тело Каппеля сопровождал конный конвой, ко¬
торый сейчас же поставил у гроба нашего вождя почетный
караул. Священник очень благолепно, не торопясь, отслу¬
жил панихиду и сказал даже «слово», в котором, обращаясь
к присутствующим, убеждал нас не падать духом, а продол¬
жать «дело Каппеля»...
Мы все, не стесняясь, рыдали...
Странное дело, от того, что тело продолжало следовать
с нами, в душе не было той обычной тоски, которая вызы¬
вается при опускании тела в могилу, Владимир Оскарович
и мертвый нас еще не покидал!!!
Пока что, с разрешения ближайших чешских начальни¬
ков и, в частности, с позволения начальника санитарной ле¬
тучки, где умер Каппель, чеха, доктора Суханек, тело оста¬
ется при летучке до лучших дней. При гробе оставлен был
один офицер с несколькими добровольцами, адрес ихнего
маршрута - город Чита. Последняя все чаще и определен¬
нее появляется в наших разговорах и планах, это, по-видимо-
му, та цель, к которой мы бессознательно до сих пор стреми¬
лись... Но странное дело, при этом упоминалось имя японцев
как хозяев положения в Забайкалье, а не атамана Семенова.
Об атамане мы знали, что он, в сущности, полнейшая пешка
в руках «макак» (японцев) и до того бессилен и малоавтори¬
тетен даже в своей области, что должен сплошь и рядом при¬
бегать к защите японцев, садясь в японский «бест» от своих
собственных подданных... Возможно, что все эти россказни
идут от большевиков и от чехов. Последние по советским ин¬
формациям дают всегда определенное преимущество...
С большим недоверием приняли мы известие о неудаче
войск Семенова под Иркутском: с какой надеждой и гордо¬
стью мы приняли сведение, что поход семеновских войск
был организован не только для спасения и восстановления
положения в Иркутске, но также и для выручки нас...
От большевиков начали все чаще и чаще к нам зале¬
тать листовки с призывом прекратить бесполезный наш по-
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

где	гэг	зге
ход и сдаться на милость победителя, иначе нас всех ждет
участь нашего славного вождя... нас в этих пропагандных
листовках большевики после смерти Каппеля начинают
называть не колчаковцами, а каппелевцами... И крестья¬
не зовут нас уже не «колчаки», а по имени нашего действи¬
тельного вождя генерала Каппеля... В Тулуне мы получили
определенные сведения, что у станции Зима нас ожидает
серьезная встреча с большевицкими войсками, высылаемы¬
ми из Иркутска неким штабс-капитаном Калашниковым115,
бывшим сподвижником генерала Пепеляева... В предвиде¬
нии этой встречи, очевидно, зашевелились и партизаны, нас
не беспокоившие после стычки под Н[ижне]удинском...
Теперь Вержбицкий доносил, что партизаны днем появ¬
ляются по пути следования его колонны, от столкновения
уклоняются и, по-видимому, имеют одну задачу - разведку
наших сил и места ночлегов: после нашей остановки в на¬
селенном пункте партизаны-разведчики исчезают до сле¬
дующего утра...
27.1. Шерагул
Последняя наша остановка перед Зимой, а о против¬
нике мы почти ничего не знаем: на прилегающих станциях
чешские коменданты, при всем довольно к нам откровен¬
ном сочувствии, ничего определенного нам сообщить не мо¬
гут. Кроме того, они всецело теперь поглощены своими оче¬
редными вопросами — как протащить безболезненно свои
тыловые эшелоны, которым начинает весьма реально угро¬
жать участь польских эшелонов... По соглашению между
чешским командованием и комиссаром в Красноярске, если
чехи не будут портить за собой полотно ж[елезной] д[ороги]
и искусственные сооружения, то со стороны советских войск
не будет проявлено никаких враждебных действий по отно¬
шению к тыловым чешским эшелонам... Надо сказать, что
в это время советские головные, нас преследующие, части
находились в расстоянии примерно пяти переходов.
Нам такое положение нисколько не угрожало, наоборот,
мы теперь как бы поменялись с чехами ролями: не мы их,
как то было до Красноярска, а они нас прикрывают от не¬
посредственного нападения с тыла... Теперь если бы нас
не было, то чешские эшелоны продолжали бы свой «вагон¬
ный анабазис» спокойно и с некоторыми даже удобствами...
Но мы нарушали, и существенно, это мирное сожитель¬
ство вчерашних врагов. Наши части все время были уязви¬
мы со стороны партизан и со стороны войск так называе¬
мого Политического центра в Иркутске, который по одному
лишь недоразумению нельзя было официально рассматри¬
вать как большевиков...
И вот, когда готовится по той или иной инициативе
столкновение между нами, то в него невольно могут быть
втянуты и чешские части, со всеми вытекающими отсюда
последствиями...
Особенно гнусно вели себя партизаны: распоряжения
и всякого рода конвенции они для себя не считали обяза¬
тельными, нарушали их, не предупреждая никого, раз это
было им выгодно...
Партизаны после неудачи под Н[ижне]удинском поче¬
му-то решили, что виной их неудачи были главным образом
чехи, будто бы нам помогавшие... Это было совершенно не¬
верно, но слух есть слух, и он быстро расползся по отдель¬
ным партизанским ячейкам... А в результате - несколько ор¬
ганизованных нападений на тыловые эшелоны чехов.
В эти дни на станции Куйтун скопились эшелоны, то¬
ропящиеся на восток: здесь были преимущественно хозяй¬
ственные эшелоны под прикрытием слабых частей. При вне¬
запном налете партизан началась беспорядочная стрельба,
и чехи начали частично бросать свои эшелоны, подвергнув¬
шиеся непосредственному обстрелу, и переходить в эше¬
лоны передние, уплотняя их. Партизаны обычно занима¬
лись «грабежом награбленного» (по теории «знаменитого»
печальной памяти «Ильича»116), давая тем самым чехам воз¬
можность уйти... Люди, конечно, спасались за редким ис¬
ключением, а имущество гибло.
Чешское командование начинало нервничать: «Где же
соблюдение конвенции, которую мы, чехи, столь свято со¬
блюдаем? У нас в эшелонах нет ни одного (это было не со¬
всем так — русские и офицеры преимущественно из тыло-
276	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

277	27.1
вых и штабных эшелонов русских) русского офицера; мы
не допускаем близко к полосе отчуждения ни одного рус¬
ского белого вооруженного солдата, а вы за это нам плати¬
те предательскими нападениями на наши эшелоны, подчас
не охраняемые, так как это санитарные летучки или же хо¬
зяйственные ячейки...»
Подобными печатными претензиями начали пестрить
стены привокзальных построек... А результата никакого:
Красноярск отвечал, что эти нападения организуются без¬
ответственными партизанскими организациями, подчинен¬
ными лишь номинально центру... К партизанам с подобны¬
ми претензиями обращаться было бесполезно...
Слух о нападениях, и успешных, на чешские эшелоны
разнесся с быстротой молнии по всей линии ж[елезной]
д[ороги]: чехи начали принимать ряд мер, причем эти меры
принимались на местах, не по указаниям свыше, а потому
часто они шли вразрез с основной линией поведения чехов.
И снова чешское командование должно было так или ина¬
че объяснять мотивы тех отступлений от принятой конвен¬
ции, на которые не упускало случая указывать советское
правительство.
Когда до меня дошли слухи о том, что положение тыло¬
вых чешских эшелонов нельзя считать обеспеченным, я при¬
нял все меры, чтобы знать в каждый данный момент, где
находится эшелон Дворжака. Сначала мне это удавалось,
но затем партизаны, видимо, спутали весь чешский график,
и по линии началась скачка: эшелоны, ближайшие к тылу,
как только почувствовали, что белые их больше не при¬
крывают и что возможность нападения стала фактом, на¬
чали выходить из повиновения и применять к своим же
чешским эшелонам, но более слабым, те меры «справедли¬
вости», которые раньше ими применялись к эшелонам рус¬
ским (а позже к польским и сербо-румынским)... Конечно,
в первую очередь должен был пострадать эшелон, где поме¬
щалась моя жена: это был чисто хозяйственный состав, где
больше было вагонов груженых и мало вооруженных людей.
При первой же панике на одной из станций паровоз от это¬
го эшелона был отобран, и он постепенно очутился в самом
почти хвосте. Вот почему я вскоре после этих событий уже
не мог добиться у встречаемых комендантов чешских тол¬
ковой справки — где же находится Дворжак??
Те, кто не знали цели моей справки, отвечали напрямик
и чистосердечно, что если это эшелон хозяйственный, то его,
наверняка, выкинут из общего графика. На вопрос, куда же
денутся пассажиры, обычно отвечали, что пассажиров в по¬
добных эшелонах так мало, что они смогут устроиться в дру¬
гих эшелонах... Если же я обращался к знакомым, то они
уклончиво информировали, что все хозяйственные и сани¬
тарные летучки, по всей вероятности, отправлены вперед,
на восток, а сзади, как это полагается по военным правилам,
оставлены те, кто не только могут защитить себя, но и при¬
крыть движение других... Однако на деле, как я и чувствовал,
«теория» не применялась на практике и в жизни в действи¬
тельности царило житейское эгоистическое правило -
спасайся кто может. Иначе отчего я не мог нигде по линии
разыскать эшелон Дворжака, столь ясно отмеченный осо¬
бенностью своего назначения — кормить других. Наконец,
почему же и та воинская часть, которую Дворжак обслу¬
живал, не могла указать, где находится такой важный ор¬
ган ее существования, как снабжение... По мере прибли¬
жения нашего к станции Зима у меня все больше и больше
утверждалось предположение, что с эшелоном жены что-то
случилось: по всей вероятности, его пришлось оставить
и пересесть в другой... Но куда — вот в то время для меня
трагический вопрос!? Ведь это драма — потерять жену сре¬
ди массы чешских эшелонов... Я метался по всем станци¬
ям, где мы проходили, и справлялся, спрашивал без конца
и безрезультатно...
28.1. Станции Куйтун и Камыштан
Огромного для нас значения новость: параллельно наше¬
му движению замечаются небольшие колонны саней с... че¬
хами: это пассажиры из тех эшелонов, что подверглись на¬
падению партизан.
Надо отдать справедливость, все они прекрасно снабже¬
ны теплой одеждой, и обоз у них отлично оборудован, но все
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

279	27.1	28.1
это не для длительного похода: полушубки коротенькие -
русского военного образца и хороши для обычной гарни¬
зонной службы, но не для зимних многодневных переходов
по студеной тайге... Папахи очень солидные, представитель¬
ные на вид и даже грозно воинственные, но почти у всёх мы
видим сверху этих «волчьих» шапок — самый обыкновенный
русский башлык, очевидно, солдаты-чехи замерзали в своем
регулярном одеянии... И сколько здесь будет жертв от мо¬
роза, а еще больше от человеческой неосмотрительности —
сибирская тайга шутить с собой не позволит и строго за это
накажет отмороженными носами, руками и ногами...
Во всяком случае, эти новые наши попутчики нас силь¬
но порадовали, и не своим, конечно, видом воинственным,
а простым фактом своего появления: у нас явились опреде¬
ленные надежды, что отныне у нас с чехами будет много то¬
чек соприкосновения; прежние недоразумения потускнеют,
и мы снова сможем с открытой душой назвать их своими
друзьями и братьями... И ведь это возобновление нашего
союза само собой напрашивалось: общие ночлеги, перемен¬
ное охранение на них, наконец, самый факт движения по¬
чти с одинаковыми целями, по крайней мере, ближайши¬
ми, достигнуть района, где не было бы этого постоянного
и угнетающего ощущения зверя, преследуемого по пятам
охотниками со сворой собак... Все говорило за то, что союз
наш — явление более естественное, нежели искусственно
вызванное недружелюбие...
Небольшие пока колонны чехов, конечно, чувствовали
себя очень уютно в смысле безопасности под нашим при¬
крытием, вне зависимости от того, хотели обе стороны по¬
добных взаимоотношений или не желали.
На станции Куйтун мы задерживаться долго не собира¬
лись: надо было поскорее нагнать наш авангард — «воткин-
цев» генерала Вержбицкого - и постараться разыграть пред¬
стоящее столкновение почти наверняка.
Правда, и у нас лично, и во всех частях, с которыми мы
ближе соприкасались, настроение было бодрое и самоуве¬
ренности хоть отбавляй... но не надо было упускать из виду,
что противник по всем данным на этот раз собирался нас
проучить серьезно... По всем данным на станции Зима нас
ожидала весьма недобрая встреча, во всеоружии и во гла¬
ве, как говорят, «самого» Калашникова... И что в отряде, им
высланном нам навстречу, есть и артиллерия, и конница...
и даже аэроплан!!?
На 28-е назначена передышка и подтягивание хвостов,
29-го — разведка и отдача распоряжений и, наконец, на 30-е -
общая атака.
Несколько затягивать приходилось, чтобы подождать
выхода на линию станции Зима частей колонны генерала
Сахарова: он значительно отстал, хотя зато двигался более
сосредоточенно, в то время как наша колонна шла на боль¬
ших дистанциях... Мы с Войцеховским сильно опасались,
чтобы не произошло то же, что было один раз под Красно¬
ярском (но тогда мы не смели ожидать: нас припирали сза¬
ди, с запада), а другой раз под Н[ижне]удинском. Этого по¬
следнего случая мы и опасались более всего: удача тогда
объяснялась простой слабостью противника, а не нашим ис¬
кусством... и вот теперь герой нижнеудинского напора, ге¬
нерал Вержбицкий, опять стоял в авангарде и что-то очень
загадочно молчал. Все наши разведки, посылаемые на стан¬
цию Зима и в город того же названия, приносили нам опре¬
деленные сведения о солидности всех подготовлений у про¬
тивника. Прежде всего, противник не желает нас ожидать,
а выдвинулся вперед, на наш берег реки Оки117, и возле се¬
ления Ухтуй организовал хорошо укрепленный узел-щит,
прикрываясь которым противник, по-видимому, стремится
маневрировать. В передовых частях находятся партизаны,
но резерв главный из регулярных частей гарнизона Иркут¬
ска составляет тот маневренный, подвижной кулак, кото¬
рым противник предполагает решить столкновение...
Для нащупывания наших слабых сторон и точек против¬
ник выслал вперед опять-таки регулярную разведку, кото¬
рая не могла далеко проникать в гущу наших надвигающих¬
ся колонн... Ведь противнику не было точно известно, что
у нас половина и больше всего состава больны и лишь обре¬
меняют бойцов, сокращая и без того незначительный наш
численный состав...
Двигаются по всем дорогам сани, колонны санные,
и на них люди в военной, во всяком случае, не крестьян-
280	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

281	28.1
ской одежде, вооруженные, конечно... Кто же ездит в эту
пору по тайге без ружья... Это каппелевцы, ставшие после
двух с половиной месяцев похода почти легендарными...
А главное для этих «калашников иркутских» — мы являлись
мстителями за измену прежним боевым товарищам... Ведь
калашниковские войска, как и сам их вождь, были рань¬
ше белыми, хотя бис известным налетом демократизма,
но все же это бывшие колчаковцы...
Генералу Сахарову была послана ориентировка и при¬
казание торопиться к выходу в долину реки Ока на мель¬
ничную переправу, где быстро сбить заставу противника
и марш-маршем идти прямо на город Зима и далее на стан¬
цию... Таким маневром противник отрезывался от своего
тыла, а большая часть его фронта — от вагонов, в которых
они прибыли из Иркутска... А при удаче, если не успеет во¬
время удрать, в руки наши мог бы попасть и весь руководя¬
щий состав из иркутских комиссаров... Вот была бы добыча
и кстати заложники для обмена наших плененных из омско¬
го правительства!!
Трудно было наладить связь с генералом Сахаровым —
уже второй наш разъезд с приказанием в сахаровскую ко¬
лонну вынужден был с пути вернуться, всюду они встречали
превосходные силы партизан противника, отряды которых,
по-видимому, прошли вглубь нашего движения и уже по¬
чти разъединили наши колонны. Попытка связаться через
ж[елезно]д[орожные] станции (связь, на установлении кото¬
рой я усиленно настаивал перед Сахаровым) не увенчалась
успехом: или к таковой организации связи начальники ко¬
лонн отнеслись недостаточно внимательно, или же продви¬
жение чешских эшелонов настолько ускорилось, что наши
не успевали прочно сесть на провода... Возможно также, что
мешали телеграфной связи и партизаны вездесущие... Од¬
ним словом, у меня не было уверенности, что распоряже¬
ния наши дошли до генерала Сахарова... Вот почему генерал
Войцеховский и решил поскорее двигаться к голове нашей
колонны, чтобы придержать Вержбицкого и выждать выхо¬
да колонны Сахарова...
В селение, где располагался штаб генерала Вержбицкого,
мы прибыли вскоре после полудня, и я тотчас же по поруче¬
нию генерала Войцеховского пошел к Вержбицкому полу¬
чить ориентировку и подтвердить отданное распоряжение...
Вержбицкого и его правую руку, начальника «якутян» ге¬
нерала Смолина, я застал за сибирскими пельменями: они
их при помощи мадам Смолиной, которая не покидала мужа
с самого Омска, наделали на несколько дней и возили с со¬
бой в замороженном виде. Прибыв на стоянку (ночлег или
большой привал), им достаточно было разогреть пельмени
в кипятке, и вкусное блюдо готово в один момент...
Поздоровались, на походе редко приходится видеть даже
тех из лиц командного состава, с которыми обмениваешься
распоряжениями чуть ли не ежедневно, обменялись ново¬
стями... Я мадам Смолину знал давно, еще по прежней до¬
военной (перед Великой войной) службе в штабе Омского
военного округа. Мы были тогда знакомы домами, и назы¬
вался «Смолин» не Смолиным, а «Муттерпер» — поручик
одного из сибирских полков 11-й Сибирской дивизии118.
Во время войны Муттерпер решил, по примеру многих, пе¬
ременить фамилию отцов и назвался - «Смолиным»... по¬
чему я долго не подозревал о своем близком сослужении
со своим старым знакомым, столь чудесно и в то же вре¬
мя просто изменившим свою фамилию... Мадам Смолина —
дочь директора гимназии в Омске Курочкина119... Ея «Кеша»
(Иннокентий) всегда отличался беспокойным характером
и не раз за то терпел по службе... Думаю, что революция
и Гражданская война послужили его процветанию и про¬
движению по службе... Это был смелый до дерзости офи¬
цер и в то же время весьма рассудительный... и почти все¬
гда сдержанный...
Хитрого и политике-дипломата Вержбицкого он, Смо¬
лин, увлекал, видимо, своей зачастую деланной бесшабаш¬
ностью, за которой скрывался совершенно другой человек...
Ориентировка была полная дана мне: почти все «воткин-
цы» были выдвинуты на позицию, а здесь, в самом селении,
находится резерв — «якутцы»...
Вокруг цепей выдвинуты вперед несколько застав,
чтобы противник не мог застигнуть врасплох: «Но все это
теория, — улыбаясь, прибавил Смолин, — на деле все си¬
дят по избам и тоже едят пельмени. Так же ведет себя
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

283	28.1	291
и противник... Для наблюдения с обеих сторон выдви¬
нуты небольшие заставы... и все тут... Завтра, если люди
не соскучатся долгим ожиданием, произведем накоротке
разведку, иначе эта разведка может перейти и в общее на¬
ступление...»
Я насколько мог убедительней, в четких штрихах нари¬
совал им обстановку и намерение генерала Войцеховского
возможно полнее завершить, использовать грядущий успех,
но сочувствия не встретил: мои собеседники были заинте¬
ресованы, как, по их словам, и все добровольцы, тем, чтобы
столкнуть со своего пути препятствие, а что будет потом,
это их мало интересует..!
«Туда, куда мы идем, мы все равно пройдем, и сам черт
нам пути не закажет, — сказал с мефистофельской улыбкой
Смолин, — что и требовалось доказать»...
Что я мог возражать против такого аргумента...
Доложил Войцеховскому, что надо ожидать атаки на сут¬
ки раньше, чем мы предполагаем. Изложил ему весь раз¬
говор, и мы тоже занялись своими домашними делишками,
а затем пораньше легли спать, предчувствуя, что предполо¬
женная дневка будет наверняка сорвана...
29.1. Станция и город Зима
Действительно, рано утром нас разбудило донесение
от генерала Вержбицкого, что противник при нашей раз¬
ведке быстро отошел к городу и станции. Мы преследуем.
Пленных нет, убитых значительное число... У нас потерь нет,
если не считать несколько человек помороженных...
Сам генерал Вержбицкий со Смолиным быстро также
двигаются к станции Зима... Генерала Вержбицкого сильно
изумила нестойкость противника и его глубокий отход. Се¬
ление Ухтуй было занято с налета и не было сил удержать
добровольцев: все бросились по следам отходящего против¬
ника и, по-видимому, остановятся только по занятии города.
Выжидать при таких условиях выхода генерала Сахаро¬
ва было просто бесцельно, и мы около полудня покинули го¬
степриимную Листвянку.

День был тихий и солнечный, а потому мы хорошо мог¬
ли наблюдать результаты схватки.
На окраине поселка Ухтуй были ясно видны следы ноч¬
лега: солома, следы костров, лошадиный кал и иные менее
существенные признаки пребывания значительного коли¬
чества людей... Плетни и изгороди ближайших дворов были
разломаны или совершенно снесены, очевидно на дрова...
Далее по улицам селения были ясные следы не только
большого движения, но и поспешного отступления: не вид¬
но было лишь оружия и патрон[ов] брошенных, очевидно,
своевременно подбираемых, зато остальной рухляди воен¬
ного обихода было полным-полно: и валенки, и куски разно¬
го сорта и цвета шарфов, кушаков, валялись снопы соломы
и обрывки войлока, кнуты, дуги и целиком сбруя. Жители
все это не успели еще подобрать, а нашим было не до того, -
так все и валялось прямо на дороге, висело по плетням и за¬
борам, живо рисуя не только характер, но и размеры по¬
спешного отхода противника...
Раненых и убитых не было видно нигде: первые, вероят¬
но, уже расползлись по дворам, а убитых подобрали жители...
Но вот мы выезжаем за деревню и несемся вдоль ка¬
кого-то потока. Часто приходиться переезжать мосточки
и даже одну плотину. Местность низменная, по сторонам
дороги заросшая ивняком и камышом...
Здесь по целому ряду мостовых дефиле видно было, как
люди торопились: лед по сторонам мосточков был почти
всюду и с обеих сторон проломан — когда напор саней в уз¬
ком месте был особенно энергичен, то крайние сани вместе
с лошадьми летели с моста и пробивали лед...
Все перила, особенно прочные и солидные против мель¬
ницы, были все поломаны, и следы саней виднелись всюду
на льду...
Здесь же мы встретили впервые и трупы убитых: позы
самые мирные — лежит мужичок в полном, что называет¬
ся, параде — в валенках, полушубке, папахе и даже забот¬
ливо и уютно закутанный в башлык, прикорнул как будто
под придорожным кусточком и все... А вот там другой, при¬
слонясь к дереву, не то переобувается, не то греет ноги пе¬
ред костром... А этот раскинулся широко по снегу и смо-
284	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

285	29.1
трит завороженным взором прямо в игольчатое от мороза
небо... Лица у всех спокойные и сильно запорошенные сне¬
гом и инеем так, что трудно различить детали выражения
лиц, но крови нигде не видно, несмотря на белизну снега...
Будто все это замерзшие люди, но не убитые - до того мало
следов крови... В одном только месте мы встретили труп
обезглавленный...
Интересно, много ли наши захватили военной добычи
и удалось ли пополнить наши скудные запасы... В сущности
говоря, мы должны были бы здесь, под Зимой, так организо¬
вать бой, операцию, чтобы независимо от победы нам в руки
попало бы возможно более всякого рода боевых припасов...
Мечтали даже о захвате артиллерии... и все это было испол¬
нимо, если бы Вержбицкий не поторопился...
Квартира нам была отведена на огромной площади при¬
вокзальной: и к станции близко, и к городу...
На другой день нам стала совершенно ясна картина вче¬
рашнего боя. Так как косвенно в нем участие приняли и не¬
которые чешские части, то пришлось много времени посвя¬
тить переговорам с чешским командиром — начальником
3-й чешской дивизии Прхала...
На станцию Зима для руководства боем прибыли из Ир¬
кутска во главе с самим Калашниковым и комиссаром Не¬
стеровым120 целый ряд лиц командного состава. При них
была артиллерия и один аэроплан.
Артиллерия и аэроплан немедленно были выгружены
здесь же на перроне станции Зима, на глазах всех чешских
эшелонов... Командный штаб оставался в поезде, но его
чины, конечно, разгуливали по станции и хвастались, что
наконец-то каппелевцам будет конец, «только через наши
трупы они пройдут дальше» — такое хвастливое заверение
дал Калашников по телеграфу своему единомышленнику то¬
варищу Грязнову, в Красноярск... дабы тем самым загладить
неудачу под Н[ижне]удинском...
Из Иркутска же прибыло около трех с половиной тысяч
бойцов, прекрасно снабженных и вооруженных...
Чехи, из тех, что всегда питали к нам симпатии, а таких
было большинство, прямо-таки скрежетали зубами при виде,
как нагло попираются все условия нейтралитета... и, конеч¬
но, достаточно было небольшой искры, чтобы вспыхнул по¬
жар... Такой искрой явился командир конного чешского эс¬
кадрона, находившийся совершенно случайно на станции
в эшелоне, поручик Червинка121.
Червинка русского воспитания (его отец всю жизнь
прослужил в русской армии122 и, очевидно, воспитал сво¬
их детей в духе преданности и любви ко всему русскому)
и русской службы офицер, конечно, особенно болезнен¬
но и нервно реагировал на все приготовления большеви¬
ков по организации нам голгофы под станцией Зима... Как
раз накануне большевики-партизаны устроили нападение
на тыловые, плохо защищенные чешские эшелоны и прину¬
дили часть имущества бросить в лапы партизан, а люди дол¬
жны были уплотняться... Кроме того, во время этого напа¬
дения чехи должны были бросить паровозы... Теперь ввиду
недостатка таковых приходилось производить перегруппи¬
ровку эшелонов на станции Зима и некоторые части пустить
походным порядком. К ним принадлежал и эскадрон Чер¬
винка. А потому стоило последнему бросить лишь малень¬
кую искорку в недовольную предстоящей переменой их
движения толпу легионеров, как он, Червинка, нашел в этой
массе полное себе сочувствие...
А план его был не особенно рискованный, но, прини¬
мая во внимание заигрывание высшего командования че¬
хов с большевиками, все же для него лично достаточно
смелый... Червинка решил в момент наступления нашего,
когда с фронта передовые части потребуют себе подкреп¬
ление из стоящего на станции калашниковского резерва, то,
не медля ни минуты, запереть этот резерв в его временном,
при станции, помещении и предложить сдать на время боя
оружие...
Очевидно, своими планами Червинка поделился со сво¬
им на станции ближайшим начальником Прхалой и присту¬
пил к подготовительным по его частной операции маневрам:
эскадрон был выгружен, сосредоточен возле огромных стан¬
ционных казарм, где беспечно ожидали боя красноармейцы.
К кавалеристам начали присоединяться и легионеры из про¬
чих, сочувствующих планам Червинка, эшелонов... После
некоторых предварительных совещаний решено было не-
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

287	29.1
сколько расширить круг операции, включив в него и стоя¬
щую близ своих позиций большевицкую артиллерию... Ска¬
зано — сделано... Все было приготовлено, и ни одна душа
из командного состава большевиков не знала о готовящей¬
ся им западне... Весьма возможно, что сами красноармейцы
догадывались, что чехи что-то им готовят, и даже, возможно,
что знали, что именно. Так как планы Червинка, во всяком
случае, не были противны рядовым бойцам из иркутского
гарнизона, как известно, набранного из бывших белых ча¬
стей, которые шли весьма неохотно против своего же брата
«каппеля», то они молчаливо ожидали результатов.
И вот грянул бой, т. е. бой-то даже и не успел как следу¬
ет развернуться, как получено было известие, что резервы
на станции арестованы чехами, а командному составу пред¬
ложено было немедленно покинуть станцию и отправиться
в Иркутск... Вот чем и объяснялась, с одной стороны, малая
устойчивость передовых красноармейских отрядов, а с дру¬
гой, та свобода, с которой Вержбицкий маршировал до са¬
мой станции и города Зима!...
Не удался весь маневр товарищу Калашникову,
но не вполне он удался и нам: сдавшиеся и запертые в ка¬
зармах, частично разоруженные красноармейцы все же
оружие потом получили обратно по категорическому тре¬
бованию генерала Сырового. Этот чешский верховный на¬
чальник решил выдержать до конца ставку на большевика,
а потому находил всякое выступление чехов против совет¬
ских войск не только бесполезным, но и вредным: ведь все
туннели на Кругобайкальской дороге были в руках больше¬
виков. Кроме того, надо было как-то протаскивать чешские
эшелоны и через город Иркутск...
Прхала получил от своего высшего начальства нагоняй
за допущенное враждебное выступление против Советов,
и ему приказано было ни в какие с нами, каппелевцами, сты¬
ки не входить, все оружие вернуть большевикам, а что нель¬
зя вернуть, то хранить при чешских эшелонах, отнюдь не вы¬
давая нам...
А мы-то на это сильно рассчитывали, и частично некото¬
рые наши части уже начали получать патроны и винтовки...
Но когда от нас последовала просьба передать нам и орудия,
то из чешских эшелонов получился ответ далеко не друже¬
ственный: нам вновь подтверждалось не появляться на стан¬
ции и вообще в полосе отчуждения во избежание неприят¬
ных столкновений...
Некоторые из нас уже начали строить планы о совмест¬
ных с чехами действиях, но, увы, все это пришлось оставить
под спудом до лучших дней...
Снова между братьями-славянами-союзниками опусти¬
ла какая-то враждебная или не в меру предусмотрительная
рука непроницаемую завесу...
Снова среди нас пошли вздорные слухи о насилиях че¬
хов над нашими ранеными, находящимися в чешских эше¬
лонах... И вновь в ответ на это последовали подтверждения
всех прежних суровых распоряжений о выдаче всех русских,
нашедших приют в союзнических эшелонах...
И в силу этого распоряжения начальник санитарной ле¬
тучки д[окто]р Суханек, где находился гроб с останками ге¬
нерала Каппеля, приказал удалить останки нашего вождя,
а отныне и народного героя... Гроб был поставлен на сани...
А бестактное распоряжение чешского доктора пронзило ис¬
крой смятения наши ряды: долго и с большим трудом при¬
дется забрасывать этот ров, столь усердно расширяемый
недальновидными и подчас злобными сотрудниками гене¬
рала Сырового... На все чешское набрасывалось покрыва¬
ло какой-то почти мистической таинственности, в глубинах
которой зарождались самые фантастические слухи и про¬
екты... Нет ничего удивительного, что после всего проис¬
шедшего на станции Зима и [в] ее окрестностях среди на¬
ших добровольцев поползли рассказы о зверствах чешских
легионеров, и ничто не в состоянии было переубедить лю¬
дей: за один неосторожный шаг, за распоряжение, не соот¬
ветствовавшее духу момента, ответственным^] являлись
все чехи и даже больше — весь народ чешский!!
Стоило в то время прислушаться к задушевным бесе¬
дам наших добровольцев: они несли в себе зерна такой же
благостной и беспредельной благодарности каждому, кто
подходил к ним с целью облегчить тяжкое положение, в ко¬
тором они все очутились благодаря комиссародержавию,
какой ненавистью лютой могли и готовы были запылать
288	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

289	29.1
их сердца, если на крестном их пути возникали препят¬
ствия, воздвигаемые личностью или целым народом — без¬
различно...
И долго-долго горел факел недружелюбия, зажжен¬
ный неосторожной рукой на ст[анции] Зима, и много уси¬
лий и доброй воли потребовалось с обеих сторон, чтобы
затушить этот жгучий огонек... И никто не знает, потух ли
он и теперь даже, или же кое-где теплится, поддерживае¬
мый врагами славянства и заботливо ими раздуваемый при
необдуманной помощи и поддержке некоторых из славян¬
ской братии...
На станции Зима мертвая тишина: получив «разъяс¬
нения» от начальства, Прхала отгородился от нас проч¬
ной стеной сухой официальности, и эту замкнутость
нам не удавалось пробить никакими представлениями:
лишь самую малость удалось тогда получить при помо¬
щи наших друзей из низшего персонала чешской службы,
да и то из-под полы... А комиссары между тем не унывали
и разъезжали в эшелонах под чешскими флагами, разнося
свою заразу-пропаганду по всей линии ж[елезно]д[орож-
ной] магистрали и не щадя не только нас, к которым за¬
раза не прилипала, но и их друзей (в кавычках) по несча¬
стью — чехов. Этих, правда, в небольшом проценте все же
удавалось распропагандировать, и чехи один по одно¬
му, кто страха ради иудейского, а кто за иные более-ме¬
нее заманчивые перспективы, оставляли своих братьев,
якобы из желания послужить старшему брату-славяни¬
ну, а на деле...
Продолжаем стоять на ст[анции] Зима: надо хорошо от¬
дохнуть, перегруппироваться, наметить ближайший марш¬
рут и поставить более отдаленные цели...
Наши колонны уже соединились, и начальники колонн
и старшие начальники приняли участие в обсуждении мно¬
гочисленных вопросов в связи с предстоящим движением...
На всех наших совещаниях-собраниях старших вой¬
сковых начальников генерал Сахаров явно стремится иг¬
рать первую скрипку, и, я уверен, будь за ним хоть неболь¬
шая часть добровольцев, он не стал бы много задумываться
и взял бы палку в руки...

Вот одна из тех костей, на которой пришлось долго ло¬
мать всем нам зубы...
Совершенно неожиданно из Иркутска пришел вызов
к аппарату кого-либо из старших начальников... Вызывал
один из чешских политических деятелей, сотрудник д[окто]-
ра Гирса — доктор Благош123... Я его никогда в глаза не видал,
но Войцеховский знал его немного, правда, поверхностно...
Командировали меня для переговоров, причем ни Вой¬
цеховский, ни остальные почтенные члены нашего собрания
не уполномочивали меня давать какие-либо принципиаль¬
ные ответы и разъяснения, а просили принести ленту раз¬
говора обратно... Я прошел на телеграф, где в присутствии
дежурного по станции чешского офицера меня соедини¬
ли с Иркутском, откуда последовал такой запрос: «Говорит
д[окто]р Благош, уполномоченный Национального совета
чехо-войск. Прошу дать мне ответ, на каких условиях вы,
каппелевцы, согласились бы пройти мирно мимо или через
Иркутск. Ваши условия будут переданы здешнему Полити¬
ческому русскому центру в Иркутске, который даст свое со¬
гласие или отклонит их. Условия, в случае их принятия обе¬
ими сторонами, будут проведены в жизнь под контролем
чехов, которые и будут ответственны за точное выполне¬
ние этих условий обеими сторонами... Ответ буду ожидать
у аппарата ровно в шесть часов вечера, сегодня же. К этому
часу я подойду к аппарату вместе с представителем Амери¬
ки, инженером Стивенс124...»
Взяв с аппарата ленту, я отправился к ожидавшим меня
с понятным нетерпением нашим генералам...
По прочтении ленты первым взял слово генерал Сахаров.
Первый вопрос — почему Иркутск прибег к посредниче¬
ству и вступает с нами в переговоры, не зная еще в точно¬
сти наших намерений... Потому, отвечает сам себе Сахаров,
чтобы выиграть время.
Для чего Иркутску понадобилось время — вопрос вто¬
рой. И опять Сахаров же на него дает исчерпывающий от¬
вет: лучшие большевистские части, пригнанные из Иркут¬
ска, чтобы нас задержать, после неудачи в панике отскочили
назад и, по слухам от чешских эшелонов, эти разбитые мо¬
рально части обратились в форменные банды, ставшие опас-
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

291	29.1
ными своему же брату, крестьянину и рабочему, вот почему
в Черемхове рабочие угольных копей выставили самоохра¬
ну против своих же квазизащитников и начали поодиночке
ловить и арестовывать «зимовейских героев»...
Калашникову нужно время для приведения в порядок
всей этой банды, на плечах которой можем совершенно не¬
ожиданно появиться и мы под самыми стенами города -
столицы Восточной Сибири...
Войцеховский и остальные присутствующие вполне со¬
гласились с поставленными генералом Сахаровым вопроса¬
ми и данными на них ответами, а потому решено: невзирая
на запрос из Иркутска, войскам завтра же продолжать дви¬
жение согласно отданного оперативного приказа.
До Иркутска остается около 300 верст, или неделя пути,
а потому следовать безостановочно на Иркутск, а к тому
времени командованию будет ясна обстановка, а следова¬
тельно, и способы реагирования на нее соответственно...
Какой ответ дать в 6 часов чешскому и американскому
представителям и давать ли вообще таковой ответ, или же
дать откровенно понять, что мы этот ход вполне оценили...
Оба Сахарова и казаки высказались за молчание на за¬
прос: пусть поймут, что нас на удочку поймать не так легко...
Однако начальники рабочих частей добровольцев
(Вержбицкий, Смолин и другие) категорически высказа¬
лись за составление и посылку в назначенный срок нашего
ответа: среди рабочих многие имели свои семьи в Иркутске,
а потому для них было невыгодно раздражать иркутскую
власть, и кроме того, возможно, что нам удастся выторго¬
вать что-либо для населения, нам сочувствующего... При¬
ступили к составлению ответа-условий нашего бескровно¬
го прохода через или мимо Иркутска...
Первый пункт был назван генералом Сахаровым: «Выда¬
ча адмирала Колчака»...
Автор, которому, конечно, все сочувствовали и с кото¬
рым в принципе все согласны, настаивает, чтобы этот пункт
был поставлен первым.
Возражения: нельзя столь выпукло высказывать свои
политические надежды, необходимо несколько завуалиро¬
вать свои пожелания, а именно: этот пункт ни в коем случае
не ставить во главу ответа-условий, чтобы не запугать сра¬
зу противника. А затем не все были согласны и с редакци¬
ей: адмирал в данный момент не подходит нам ни как вождь,
ни как знамя, а потому дипломатичней указать на это в та¬
кой формуле: «Передать адмирала Колчака иностранным
представителям для отправки его за границу в полной без¬
опасности» и поставить это условие на третье место.
Во главу наших условий ставится — передача нам все¬
го золотого запаса.
Вторым пунктом — освобождение из тюрем всех заклю¬
ченных за сочувствие нам или за участие в различных вы¬
ступлениях.
Пункт четвертый: Выдача нам из складов всего необхо¬
димого по наличному составу частей (одежды зимней и лет¬
ней, сапог, продовольствия и фуража).
Пункт пятый: Снабжение нас боевыми припасами.
Шестой пункт: Свободный пропуск наших частей че¬
рез город по строго указанному маршруту и в определен¬
ное время.
Пункт седьмой: При проходе через Иркутск наших
частей позволить всем желающим из числа разоружен¬
ных войсковых частей за сопротивление последнему пе¬
ревороту в городе присоединиться к нам безоружными,
но снабженными всем необходимым для дальнейшего
похода...
Восьмой пункт: Равно разрешить присоединиться к нам
и тем из мирного населения, которые того пожелали бы,
в частности, не чинить препятствий к присоединению к нам
семейств наших добровольцев...
Пункт девятый: Предоставить подвижной состав для
дальнейшей эвакуации наших больных и раненых.
Десятый пункт: Предоставить подвижной состав для на¬
ших семей (стариков, женщин и детей).
Пункт одиннадцатый: Во избежание эксцессов войска
противника должны быть отведены на переход к северу
от Иркутска на все время нашего прохода через город...
Пункт двенадцатый: Ответ должен быть дан не позже
как через шесть часов, и все условия, в случае принятия их
обеими сторонами, должны быть проведены в жизнь под
292	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

293	29.1
наблюдением и ответственностью иностранных предста¬
вителей.
Подпись под пунктами условий: генерал Войцеховский.
Передал текст правильно: начальник штаба генерал
Щепихин.
При приеме на той стороне присутствовал, по всей види¬
мости, один чешский представитель д[окто]р Благош... Ни¬
каких комментариев' с его стороны не было: меня даже, при¬
знаюсь, несколько удивила та покорность судьбе, с которой
наши пункты были выслушаны. Закралось даже сомнение,
присутствовал ли до конца моей передачи на другом конце
провода д[окто]р Благош.
Как только я продиктовал третий пункт о передаче ад¬
мирала союзникам, присутствовавший при передаче чеш¬
ский офицер, майор Мейстрик, немедленно высказал свое
мнение: «Теперь дальше передавать напрасно, большеви¬
ки ни за что не позволят Иркутску передать вам адмира¬
ла... Ни за что...»
Я был с ним совершенно согласен и на собрании выска¬
зался один против этого пункта: следовало, если вообще ве¬
рили в полезность подобных переговоров, выставить лишь
чисто практические и относящиеся к нашему проходу пунк¬
ты, не касаясь вопросов политики общего характера и, ко¬
нечно, золотого запаса. Подобные вещи добываются не пу¬
тем переговоров, а силой оружия. Без боевого спора столь
существенные уступки не делаются...
Ответа мы не получим, и наши пункты лишь открывают
карты нашему противнику, который немедленно примет все
меры, чтобы обезвредить наши аппетиты. Единственный вы¬
ход для нас почетный - движение быстрое и атака Иркутска.
На этом сошлись почти все присутствующие на совещании.
Движение было организовано по-прежнему двумя ко¬
лоннами, причем по тракту теперь должна была двигать¬
ся колонна генерала Сахарова, а части 2-й армии генерала
Вержбицкого направлены по дорогам в одном переходе се¬
вернее тракта. Войска выступали 1 февраля, а мы, штаб ге¬
нерала Войцеховского, лишь на следующий день: надо было
В документе — комментарий.
из простой деликатности все же дождаться назначенного
для ответа срока...
Весь следующий день мы посвятили выяснению поло¬
жения на станции и в местечке Черемхово.
Здесь, как и во всех более-менее крупных пунктах
Восточной Сибири, произошел «бескровный» перево¬
рот в пользу большевиков. Однако, судя по донесениям
с места, рабочий комитет вел себя до прихода советских
войск весьма сдержанно и к иркутской власти, равно как
и к иркутским войскам, относился с нескрываемым не¬
доверием...
На наш запрос, как отнесется комитет Черемхова к на¬
шему проходу, был дан вполне определенный ответ, что ко¬
митет отдает распоряжение всем партизанским отрядам,
так или иначе с ним связанным, а также и всем рабочим
командам по охране общественного порядка и спокойствия
в местечке и на самих копях, чтобы они на дни нашего про¬
хода совершенно вышли, удалились из полосы нашего дви¬
жения. От нас требовалось лишь при расквартировании
не занимать рабочего поселка, а лишь мещанские кварти¬
ры в самом городке и привокзальном поселке...
Так, казалось, совершенно бескровно налаживалось
наше дальнейшее продвижение к Иркутску...
Воспользовавшись длительным пребыванием в Зиме,
я навел самые тщательные справки об участи эшелона, в ко¬
тором следовала моя жена. По всем данным выходило, что
этот эшелон «для сокращения общей колонны эшелонов»
(новый термин, под которым скрывают новое очередное на¬
падение партизан на хвостовые эшелоны...) перегруппиро¬
ван в другие эшелоны... а в какие, точно установить нель¬
зя: только по приходе, вернее проходе этих эшелонов через
станцию Зима возможно будет установить новое персональ¬
ное распределение.
Пришлось на всякий случай обратиться с просьбой
к Прхала оказать всяческое содействие моей жене при ее
вынужденном одиночном путешествии... что мне и было лю¬
безно обещано.
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

295	з.п
3.11. Ст[анция] Черемхово
Несмотря на получение, и своевременно, сведений
о беспрепятственном проходе нашем через угольный рабо¬
чий район, все же сердце как-то было неспокойно, и я с пре¬
дыдущего ночлега распорядился, чтобы генерал Макри в ка¬
честве нашего ближнего авангарда навел соответственный
порядок по расквартированию наших войск в Черемхове.
И действительно, когда мы прибыли на копи, лежащие
впереди поселка, то нас встретил Макри вместе с началь¬
ником внутренней охраны от рабочих и доложил, что с обе¬
их сторон приняты все меры во избежание каких-либо не¬
доразумений...
Отдохнув с дороги, я, по обыкновению, прошел на стан¬
цию: здесь был особый порядок, и меня сразу не пустили
на станцию, ожидался приезд генерала Сырового, который
должен был повидаться с прибывшими на станцию комис¬
сарами из Красноярска для разбора вопроса по последне¬
му инциденту (очередному нападению партизан на тыловые
эшелоны чехов). Выяснить судьбу моей жены не удавалось...
4.11. Половина
«Станок»1 — перегон был велик, и мы очень поздно при¬
были на ночлег. Здесь нас ожидали весьма серьезные до¬
несения от Вержбицкого: оказывается, он, двигаясь на Ба-
лаганск, впереди Александровского городка (каторжные
тюрьмы и поселения) встретил совершенно неожиданно
сильное сопротивление: значительный отряд противника
из Иркутска выдвинулся по этому направлению с пулемета¬
ми и артиллерией, занял заранее выбранную позицию и об¬
стрелял наши части.
Встреча была столь неожиданна, что наши попятились,
провели целую ночь на снегу и только с утра, обогревшись,
начали планомерное наступление, пока не увенчавшееся
успехом...
Так в документе.

Колонна Сахарова, под прикрытием Вержбицкого
с фланга, благополучно продвигалась дальше и опередила
северную колонну на целый переход. Положение не только
сильно менялось, но и значительно усложняло наше наступ¬
ление против Иркутска...
Весь вечер мы провели за картой, и поздно, к полуно¬
чи, отдано было распоряжение: Вержбицкому продолжать
атаку противника, а Сахарову за поселком Усолье (по Боль¬
шому тракту) свернуть на северо-восток и выйти во фланг
и даже тыл противника, задерживающего нашу левую ко¬
лонну... Хвосты колонны Сахарова быстро начали подтя¬
гиваться, и за переход 5 февраля мы — штаб — очутились
на тракте в одиночестве...
5.11. Мальта1
Сделали, несмотря на наше арьергардное положение
в хвосте колонны Сахарова, небольшой переход, дабы не от¬
рываться от Вержбицкого. Связь с последним мы благопо¬
лучно поддерживали при помощи все того же отряда осо¬
бого назначения генерала Макри...
Ночлег в селении Мальта, на самом берегу реки Анга¬
ры, у горного инженера, заведующего копями. Дом инже¬
нера был полная чаша, как будто и война, и революция, все
перекатилось совершенно благополучно через этот благо¬
датный уголок. Встретили нас очень приветливо и хозяин,
и хозяйка... Затопили печи, приготовили нам постели: по¬
мню, на сон грядущий я читал томик Гоголя. За ужином нам
предложили вина и много вкусных вещей, от которых мы
успели порядком отвыкнуть...
Между прочим, наш любезный хозяин нам сообщил,
что только вчера у него был начальник партизанского
отряда, а потому он просил нас быть чуть-чуть поосто¬
рожнее и выставить на переходах по льду через Ангару
пост: он укажет где... Мы поблагодарили и последовали
его совету...
296	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
У С. А. Щепихина здесь и далее ошибочно — Мальты.

И действительно, было и своевременно, и вообще не¬
обходимо: на другом берегу в деревушке расположился
на ночлег отряд противника, составлявший, как потом ока¬
залось, резерв частей, пытающихся остановить генерала
Вержбицкого...
Последний доносил, что за весь день он ни на шаг не мог
продвинуться, и спрашивает, что делать ему дальше: не луч¬
ше ли будет, не задерживаясь на этом направлении, перей¬
ти Ангару и присоединиться к колонне Сахарова для общей
атаки Иркутска с фронта, оставив совершенно мысль обой¬
ти этот город с севера...
От нашего хозяина мы получили подтверждение своих
сведений, что Калашников давно отдал приказ очищать Ир¬
кутск от всего ценного и даже гарнизон выводится почти
весь по Верхоленскому тракту, т. е. на север... Также тща¬
тельно очищают город и от элементов, которые, по предпо¬
ложению тамошнего командования, могут послужить нам
как пополнение наших рядов. По обстановке, если мы ре¬
шим окончательно брать Иркутск, нам выгодно задержать
возможно дольше выведенные уже из Иркутска части про¬
тивника. И задержав их, приковать почти на все время атаки
Иркутска и возможно дальше от места предстоящей атаки...
Выходило так, что ни в коем случае нельзя прекращать
атаки генерала Вержбицкого, иначе противник скоро пой¬
мет, что мы все двигаемся прямо на город. Тогда ему доста¬
точно было бы лишь наблюдать все возможные переходы
через Ангару небольшими заставами, достаточно подвиж¬
ными, а главные силы держать в районе атаки, угрожая нам,
в свою очередь, с севера ударом во фланг...
Конечно, это был очень осторожный план: ведь про¬
тивник, видимо, нас переоценивал и получившийся слу¬
чайно разрыв между колоннами наших частей расценивал
не как нашу слабость, а, наоборот, как силу: «смотрите, ка¬
кой фронт широченный развернули белобандиты...»
Решено: Вержбицкий все 6 февраля держится на своем
участке самостоятельно, атакуя противника и приковывая
его к себе, отвлекая от Иркутска.
Сахаров продолжает наступать на Иркутск. Ему вме¬
няется в обязанность, пройдя Усолье, выслать достаточ-
297

но сильный отряд на переправу через Ангару и произвести
демонстрацию с целью, с одной стороны, нажима на тылы
частей противника, атакующего (или атакованного) Верж¬
бицкого, а с другой, для отвлечения внимания противника
от Иркутска. Одновременно с этим этот частный маневр
должен прикрыть движение главных сил сахаровской ко¬
лонны по тракту. Атака Иркутска возлагается на колонну
генерала Сахарова с придачей ему «иркутян» из колонны
Вержбицкого в качестве проводников, авангарда и развед¬
ки вообще...
В Мальта нам поступали донесения частью в копиях,
а частью непосредственно генералу Войцеховскому (глав¬
ным образом от его бывших «уфимцев») с настойчивыми
просьбами, пожеланиями и даже просто полутребования¬
ми — разрешить атаку Иркутска тотчас же прямо с похода,
никого не ожидая, что называется, с налета...
Все 5 февраля прошло под знаком неудержимого порыва
начальников частей и желания во что бы то ни стало атако¬
вать Иркутск... Уверенность в успехе была полнейшая.
6.11. Усолье
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Все как вихрь несется, спешит и торопится к Иркутску.
Ни в одной голове нет ни малейшего сомнения, что будет
удача... Многие, как, например, генерал Молчанов (началь¬
ник «ижевцев»...), по мере продвижения к городу начина¬
ют верить и окончательно уверовали, что город оставлен
противником, что мы его и брать не будем: просто прой¬
дем «с музыкой» по городу, возьмем, что нам надобно, при¬
соединим к себе части, а также и одиночных бойцов, что
пожелают того, освободим из тюрем своих людей, заберем
семьи... и скроемся дальше на восток... Уже и теперь боль¬
шинство начальников сознательно шло на оставление Ир¬
кутска или, вернее, временное его занятие для указанных
только что целей...
На большом привале в сел[е] Тельма нас окончательно
обгоняют почти все части из колонны Сахарова, а когда мы
прибываем в Усолье, то там уже никого нет, все ринулось

к Иркутску, такова притягательная сила большого населен¬
ного центра...
В Усолье мы только дали лошадям передохнуть и по¬
шли дальше... Начинало уже темнеть, а огни Иркутска еще
не видны... Обстановка тоже не вполне ясна: сильно опа¬
сались, что в общей скачке на Иркутск и Сахаров, и его ча¬
сти упустят весьма для нас важный частный маневр-ди-
версию в направлении переправы через Ангару... Посланы
были разъезды на розыски генерала Сахарова, чтобы вы¬
яснить у него, все ли выполнено в этом вопросе: сворот
на указанную переправу находился в нескольких верстах
за Усольем, и мы его не смели миновать, не имея достаточ¬
ных данных, что сворот-дорога к противнику нами проч¬
но занята... В противном случае нам надо было бы при¬
держать части, а проскочившие уже к Иркутску вернуть
на это направление. Этого требовала не только операция
под Иркутском, но, и это самое главное, и безопасность
колонны генерала Вержбицкого: в случае неудачи под Ир¬
кутском (что, конечно, маловероятно) или отмены, по тем
или иным соображениям, этой атаки (что уже более веро¬
ятно) Вержбицкий попадал в вентерь1, в петлю, в мешок,
из которого выход один — пробиваться в неизвестном на¬
правлении...
Вследствие всех указанных мотивов нам необходимо
было или вернуться в Усолье, или же переждать где-то воз¬
ле поворота на переправу ангарскую... Маленький встреч¬
ный хуторок решил вопрос, и мы заночевали... ожидая по¬
сланных на розыски Сахарова...
Около полуночи нас разбудил посланный, разыскавший
Сахарова: все было в порядке и переправа занята, а на за¬
втра отсюда будет произведена демонстрация. Части по¬
дошли уже, доносил Сахаров, к «стенам» Иркутска и рвутся
в бой. Надо выезжать, чтобы застать части или, по крайней
мере, штабы на подступах к Иркутску - на станции Инно-
кентьевская...
Не успели мы проехать и пяти верст, как повстречали
Сахарова, возвращающегося с переправы.
1 Вентерь — тактический прием казаков, заключавшийся в ложном отступле¬
нии с заманиванием противника в засаду.
299

На переправе у него Бангерский с «уфимцами». С утра
начнут наступление, а в данный момент после усиленной
разведки «уфимцы» отведены несколько назад «для раз¬
бега» - оригинально объяснил Сахаров... Сам он спешил
на станцию Иннокентьевскую, где предполагал собрать всех
начальников («К сожалению моему, — с огорчением доба¬
вил Сахаров, — начальник “ижевцев” Молчанов свалился
в тифу...») и к нашему приезду разработать план атаки Ир¬
кутска... В настоящее время производится детальная раз¬
ведка при участии частей из местных жителей («иркутян»,
«якутян» и т. п.).
Имеются уже сведения, что город пока что занят неболь¬
шими силами, артиллерия на Глазково1 - рабочее предме¬
стье и вместе с тем это командующая высота над городом
и станцией... По некоторым слухам (от пробиравшихся уже
в город «иркутян»), будто бы нас там ожидают чуть ни с хле¬
бом и солью, а у комиссаров полная растерянность, у тех
из них, конечно, которые не могли удрать под тем или иным
благовидным предлогом...
Наши разведчики дали прекрасные сведения о положе¬
нии в городе: золотой запас и прочие ценности уже давно
вывезены на Верхоленск, туда же вывезены и запасы оружия
и боевых припасов... Возили все это уже семь дней и все¬
го не вывезли... Угнали на север много арестованных, но те,
кто поважней, и среди них адмирал Колчак, пока остаются
в Иркутске: дело в том, что ни Калашников, ни комиссары
не отдают себе ясного отчета, какова наша сила и планы...
По телеграфу получены были в Иркутске сведения, что
белобандиты двигаются тремя сильными колоннами не ме¬
нее 20-25 тысяч в каждой колонне, две на Иркутск (в лоб
и несколько в обход с севера) и одна колонна, самая силь¬
ная, идет по Ангаре... Досужие лица шепчут, что еще есть
и четвертая колонна, идущая в обход Иркутска с юга, че¬
рез Монголию...
Учитывая наличие атамана Семенова с японцами в За¬
байкалье, можно без преувеличения сказать, что город
в плотном кольце...
300	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
В документе ошибочно - Глазгов.

301	6.11	7.1М920
Отсюда понятна та паника, которой без меры предава¬
лись иркутские воротилы...
7.11.1920 года
Уже совершенно рассветало, когда мы въехали в поселок
при станции Иннокентьевская. Расспрашивая, где находит¬
ся штаб генерала Сахарова, я случайно попал на квартиру
генерала Молчанова: он был в полном сознании, несмотря
на очень высокую температуру, но затруднять его долги¬
ми разговорами мне было неловко. От него я узнал важную
новость, что сегодня, на заре, адмирал был расстрелян. Это
сведение точное, получено оно от надежного агента наше¬
го... Молчанов был сильно удручен, и на мой вопрос, как он
смотрит на атаку Иркутска, он откровенно заявил, что ата¬
ка и, вообще, занятие города теперь, пожалуй, и бесполез¬
но: из города все ценное уже вывезено, а после расстрела
адмирала и эта единственная цель отпадает. Остается одна
месть, но кому же мстить... «А семьи?» - спросил я.
«О семьях нечего беспокоиться. Они уже вышли за ночь
из города и присоединились к своим, кто хотел, конечно...»
Я передал слова Молчанова Войцеховскому, который не¬
мало был обескуражен этим обстоятельством: ведь только
что, накануне, мы имели у себя почти требование генерала
Молчанова разрешить ему немедленно атаковать и занять
город. Неужели только гибель Колчака так потрясла браво¬
го генерала, что он счел возможным резко изменить свою
позицию...
Наконец мы прибыли к Сахарову, и немедленно был со¬
бран военный совет. Сахаров сильно был против этого, гово¬
ря, что все уже налажено и войска почти нацелены (это было
не так — только небольшие передовые части всю ночь толк¬
лись перед Иркутском, проникая мелкими партиями в пред¬
местья города. Говорят, что эта демонстрация и сыграла ре¬
шающую роль при вынесении столь быстрого приговора над
Колчаком: комиссары убедились, что им не удастся «спас¬
ти» адмирала, т. е. вывезти его из города, и что по пути он
неминуемо будет отбит нашими...) и ждут только приказа...

На военном совете присутствовали: Войцеховский,
я, Сахаровы, атаман «енисейцев» Феофилов125, представи¬
тель генерала Вержбицкого Бордзиловский, представитель
«уфимцев» Пучков126, начальник школы Ярцев, Барышников
и представитель генерала Молчанова...
На прямо поставленный вопрос — атаковать Иркутск
или обойти - первым высказался Сахаров 2-й, и отрицатель¬
но. Подобные же ответы мы получили и от прочих, кроме ге¬
нерала Сахарова 1-го и генерала Феофилова...
Главный мотив был тот, что со смертью Колчака в городе
нет цели, чтобы рисковать атакой... Рисковать — это уже но¬
вые нотки в настроении начальников. «Чем мы рискуем?» -
полюбопытствовал Войцеховский...
«Да ведь наши части столь малочисленны, что, попав
в огромный город, прямо-таки затеряются в нем... Мы про¬
сто не сможем держать, обслужить город, он нас поглотит...
И это при полном спокойствии, на что, конечно, рассчиты¬
вать нельзя... Наоборот, надо ожидать всевозможных пако¬
стей со стороны противника, ведь у него в Глазкове остает¬
ся верный союзник... рабочие организации, да сколько еще
они повыпускали каторжан из тюрем. А эти господа де¬
рутся отчаянно, как доносит о том генерал Вержбицкий...»
Видимо, не было уже у наших добровольцев «сердца»,
чтобы с открытым забралом идти на Иркутск...
Сахаров настаивал на своем: как всегда, упрямство его
далеко опережало его талант разбираться в обстановке,
и он чересчур много рассчитывал на приказ... Его пробова¬
ли убеждать, но он оставался непреклонен и все повторял,
настаивал, что надо, надо брать город. Его поддержал, ка¬
жется, один Феофилов, лицо при данном соотношении сил,
находящихся в его подчинении, совершенно не правомоч¬
ное, чтобы быть особо настойчивым...
Во время заседания на имя Войцеховского была пере¬
дана телеграмма от начальника 2-й Чешской дивизии Крей-
чиго1127, в которой говорилось, что в случае нашего реше¬
ния занимать Иркутск он просит иметь в виду следующее:
при всех операциях не занимать Глазково, а также не нару-
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Здесь и далее так в документе. Правильно - Крейчи.

303	7.11.1920
шать нейтралитета железнодорожной полосы... В против¬
ном случае чешский начальник угрожал выступить воору¬
женно против нас...
Телеграмма была передана из нашего передового отря¬
да... Войскам она, очевидно, была уже известна... Учитывая
все, Войцеховский с чистым сердцем мог теперь дать при¬
каз: Иркутск не брать, в город не входить (как видно было,
этого не желали и начальники в большинстве) и сегодня
в ночь выступить в обход Иркутска...
Тут же был намечен маршрут и послано распоряжение
генералу Вержбицкому вывести свои части из боя и идти
на соединение с остальными частями армии...
Все доводы и возмущения Сахарова, в достаточной
степени и бесплодные, и неосновательные, были отвергну¬
ты. Сахаров что-то пытался доказать: он говорил о мести
за смерть Колчака, о возмездии чехам за столь вызываю¬
щий по форме и содержанию документ!... Но все это была
одна литература и ни на грош здравого смысла, на который
можно было бы базироваться...
Сахарову пришлось подчиниться, и тут же он отдал
распоряжение передовым частям до полуночи оставать¬
ся на местах, развести побольше костров и вообще делать
вид, что мы готовимся к штурму, и тем прикрыть наш ноч¬
ной отход...
Общее выступление назначено на 11 часов ночи...
Остаток дня надо было посвятить разведке предстоя¬
щего нам маршрута и разработке деталей его, а я с Войце¬
ховским отправился на станцию, чтобы переговорить с на¬
чальником 2-й чешской дивизии о деталях нашего марша,
прося его содействия, так как, по-видимому, чехи были
не менее нашего заинтересованы в нашем благополучном
уходе из-под Иркутска...
Мы быстро отыскали штаб Крейчиго, но сам начальник
дивизии был в городе Иркутске или на станции... Говорить
с ним по телефону нам не удалось, пришлось ограничиться
разговором с его начальником штаба, полковником русско¬
го Генерального штаба Бирулей128...
Бируля очень вежливо нас принял и рассказал о подроб¬
ностях, при которых произошел расстрел Колчака... Затем
он пытался нам объяснить мотивы, по которым чешское ко¬
мандование не могло допустить боев на улицах Иркутска.
Учитывая значение тактическое предместья Глазкова, чехи
категорически заявили о недопустимости включения этого
района в сферу наших операций, отлично понимая, что при
этом условии они на 99% гарантируют отказ нам от опера¬
ции... И они были совершенно правы... Высказать нам по ад¬
ресу чехов своего «фе» не удалось, так как по всем види¬
мостям Крейчиго намеренно уклонялся от всяких с нами
разговоров по этому вопросу...
Поблагодарив Бирулю за информацию и попросив
его передать начальнику дивизии нашу просьбу удержать
на время нашего обхода гарнизон Иркутска от каких-либо
демонстраций, могущих втянуть нас в бой, мы кончили свой
визит полковнику Бируля...
Моя попытка навести справку о мучившем меня душев¬
но личном вопросе, где может находиться моя жена, успе¬
хом, как всегда, не увенчалась. Партизаны продолжали,
видимо, производить нападения на хвостовые эшелоны че¬
хов, и число частей, идущих походным порядком, все росло
и росло... а вместе с этим возрастало и число недовольных
политикой своего начальства, а значит, наших пока молча¬
ливых союзников...
Как сейчас помню, когда мы вернулись на квартиру, что¬
бы отдохнуть накануне предстоящего нам ночного, вернее
суточного, перехода, Войцеховскому доложили о приходе
двух чешских «вояков»... История с Крейчиго была очень
неприятна Войцеховскому, и он, всегда очень сдержанный
в выражении своих чувств, теперь совершенно откровен¬
но отчитывал чехов, начиная с Сырового... Они не только
вставляли нам палки в колеса, но и дискредитировали лич¬
но генерала Войцеховского в глазах наших добровольцев,
сильно, по-видимому, рассчитывавших на его связи с чехами
и ожидавших от этого себе немалого профиту... Но, по-види¬
мому, фонды Войцеховского слишком невысоко котирова¬
лись на чешской политической бирже, и это особенно тяж¬
ко было переносить самолюбивому до тщеславия генералу...
Вот почему сначала Войцеховский послал «братчиков»
к черту и даже подальше... Нам было интересно, в чем дело,
304	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

305	7.11.1920 с 7 на 8 февраля 1920
и я вышел к ним: оказывается, эти два типа побывали неиз¬
вестно с какими целями в Иркутске и теперь желали поде¬
литься своими сведениями со «своим братом-генералом».,.
Войцеховский принял их (хотя не чувствовал никако¬
го к тому аппетита) и не раскаялся: чехи так красочно опи¬
сали состояние умов в Иркутске и настроения не только
среди коммунистов и властей, но и среди мирных жителей,
что в наши души невольно начало закрадываться сомнение
в правильности принятого нами решения... Хорошо, что тут
не присутствовал генерал Сахаров, иначе ему, вероятно, уда¬
лось бы настоять на перемене плана...
Поблагодарив «братчиков» за внимание и доверие
к нему, Войцеховский сказал, что под давлением обстанов¬
ки он решил в город не заходить... «Да вы, брат-генерал, их
голыми руками возьмете», — недоумевали чехи... Относи¬
тельно запретительной телеграммы Крейчиго Войцеховский
весьма тактично умолчал...
Ночной марш в обход города Иркутска
с 7 на 8 февраля 1920 года
В 11 часов ночи мы были на сборном пункте — на базар¬
ной площади привокзального поселка Иннокентьевская...
Здесь был выставлен пост для направления подходящих
частей и установления порядка движения и порядка вооб¬
ще... Возле поста горел огромный костер... Здесь же для
каждой крупной части были сгруппированы и проводники...
Офицер поста громко опрашивал проходящую часть: ка¬
кая часть, кто начальник, имеют ли проводника и знают ли
точно свой маршрут?.. А затем он пропускал их «с Богом»,
предупреждая ни в коем случае не открывать стрельбы без
особого на то распоряжения начальника колонны, генера¬
ла Сахарова, не зажигать костров при случайных останов¬
ках в пути, не разговаривать громко и не «понужать», т. е.
не орать, как то делали наши добровольцы. В авангарде,
по особому распоряжению генерала Войцеховского, дви¬
гался отряд особого назначения во главе с генералом Ма¬
кри. Это нам служило гарантией, что мы не собьемся с пути

и не попадем в западню... Кто знает, не найдется ли кто в го¬
роде, кто предупредит Калашникова о нашем новом марш¬
руте, а тому легко будет в любом пункте устроить нам
сюрприз, который может окончиться для нас весьма тра¬
гически...
А наш маршрут был таков: по переходе через полотно
ж[елезной] д[ороги] мы должны пройти под самыми, что на¬
зывается, фортами города, под горой, задев в одном месте
предместье, т. е. пройдя через него. Затем спуститься на не¬
большой приток Ангары и по льду пройти возле самого го¬
рода, это был самый опасный участок, где мы фактически
должны были идти по территории противника и без всякой
гарантии, что он на нас не нападет: мы не могли в его сторо¬
ну посылать ни разведку, ни заставу, охраняющую наш флан¬
говый марш...
Далее мы поднимались круто в гору и наше движение
скрывал густой сосновый бор. Правда, мы поднимались
по скату крутой горы, обращенному к Иркутску, и с Глазко¬
ва нас отлично было бы видно, если бы не лес.
Для большей скрытности движения на опушках части
колонны должны были приостанавливаться, а затем полным
ходом проскакивать открытое пространство, что не все¬
гда возможно было сделать с успехом при крутизне ската
и усталости наших лошадей... С этого ската-подъема нам
отлично видны были огни в Иркутске, а гора Глазкова каза¬
лась совсем рукой подать... Слышны были из города и соба¬
чий лай, и на заре пение петухов...
В полугоре, на большой, открытой со стороны города
поляне, расположено село Смоленское: на улицах ни души
и тьма кромешная... Но, видимо, не так еще крепко спали му¬
жички — кое-где при нашем проходе вспыхивали огоньки,
а когда проходил хвост нашей колонны, то жители частью
уже проснулись и выходили на улицу узнать, кто, куда и зачем
проезжает... Но, увидев большой обоз и массу людей, кре¬
стьяне даже и вопросов не задавали, так им загадочно было
движение войск в такую пору... а может быть, большевики
и переживаемое смутное время научили жителей большей
скромности...
Во всяком случае, ответа они не получили бы...
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

с7 на 8 февраля 1920
Поднявшись на гору, в лесу мы проехали через неболь¬
шую деревушку горно-лесную Маркова1... Дороги были всюду
не наезжены, много снега, овражисты и с большими раската¬
ми по косогорам... Свернуть с дороги значило налететь саня¬
ми на пеньки или очутиться в овраге; много поломали здесь
мы саней, оглобель и порвали сбруи достаточно... Опять на¬
чало разноситься по льду сакраментальное «понужжжай...».
Сколько зверья, полагаю, мы вспугнули своим движени¬
ем и сколько медведей подняли из берлог...
На Маркову и далее, на хутор Кузминский, мы все время
удалялись от Иркутска, углубляясь в таежные дикие места...
От хутора Кузминского должны были круто повернуть на¬
лево и под прикрытием горного лесного кряжа подойти по¬
чти вплотную к долине реки Ангары...
На пути произошел один инцидент по милости Саха¬
рова, который все еще не желал успокоиться и горел жа¬
ждой мести...
Дело в том, что Маркова соединяется прямой лесной
дорогой с Глазковым. Этим обстоятельством решил вос¬
пользоваться Сахаров, чтобы увести колонну по ложному,
маршрутом не указанному, пути... Оправдание всегда най¬
дется — сбился-де с пути и вся недолга...
Его цель была выйти все же на Иркутск и прямо на так¬
тический ключ всего города — Глазково, захватить его, а там
уже действовать по обстоятельствам... Но совершенно слу¬
чайно его план не удался...
Когда Сахаров, миновав ясно видимый по следам сво¬
рот, остановился чтобы расспросить о новой для нас доро¬
ге — прямой на Иркутск, мы с Войцеховским его нагнали,
и Сергей Николаевич спросил, что за причина остановки.
Сахаров сначала сказал, что привал — дать коням передох¬
нуть... Но когда он продолжил свой разговор с жителями
о прямопроезжей дороге к Иркутску, то Войцеховский пре¬
рвал его и спросил: «А разве следов не видно от авангар¬
да... Надо точно придерживаться пути, по которому про¬
шел наш авангард генерала Макри...» Эту фразу Сергей
Николаевич произнес совершенно формально, и его можно
У С. А. Щепихина здесь и далее ошибочно - Марково.
было легко обойти: Войцеховский отличался изумитель¬
ной неспособностью ориентироваться в горах, да еще при
зимнем однообразном пейзаже, да еще сидя все время без
карты и не следя за дорогой... Сахаров в этом отношении
был острее: всегда на поясе карта, фонарь и даже каран¬
даш с циркулем: он был во всеоружии... Но ему не дове¬
рял Войцеховский, повторивший свое приказание — дер¬
жаться следов впереди прошедшего авангарда... Сахарову
ничего не оставалось, как подчиниться и свернуть по пути
авангарда, втянувшись в общую колонну уже позади на¬
ших саней...
Начинал чуть-чуть брезжить свет, а мы еще не спусти¬
лись в долину Ангары: была опасность, что нас увидят из Ир¬
кутска, когда будем спускаться в долину...
Еще один крутой подъем на прикрывавший нас хре¬
бет, и перед нами, чуть влево, ясно вырисовался Иркутск
в предутренней дымке тумана от реки Ангары... И краси¬
во, и жутко: а вдруг заметили, ведь достаточно навести ба¬
тарею, и никто не перейдет под носом у Глазкова по широ¬
ченной и совершенно открытой долине — перестреляют как
воробьев...
Но нас скрыл туман, и мы благополучно начали спол¬
зать по лысинам лесистого склона хребта... Лошади неслись
вскачь, сани неимоверно заносило, и когда я оглянулся на¬
зад, то наш марш был очень похож на бегство... У подножия
хребта, у самого русла, лежала деревушка Ершово... Нас по¬
разило, что, несмотря на утро, для сельчан совсем не так
раннее, ни в одной избе не дымились трубы...
Только что я хотел приказать остановиться, чтобы рас¬
спросить кого-нибудь из местных жителей, как от ближай¬
шего плетня отделился человек, оказавшийся постовым
от отряда генерала Макри, и доложил следующее: часа три
тому назад в деревню Ершово внезапно скатился с прибреж¬
ного хребта, как и мы, отряд генерала Макри. Его разведка
выяснила, что деревня занята заставой красных, пришед¬
шей накануне... Застава спала без всякого охранения и была
немедленно за это наказана: Макри налетел на нее, и все
красноармейцы были перебиты, так что и дать знать в Ир¬
кутск о несчастье было некому... А в трех шагах находился
308	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

309	с 7 на 8 февраля 1920
полустанок ж[елезной] д[ороги], откуда можно было лег¬
ко предупредить о нашем выходе командование иркутского
гарнизона... Но нам повезло, и мы, очевидно, благополучно
проскочим... Макри сообщал, чтобы мы не останавлива¬
лись здесь, а двигались по льду на островок (оказался впо¬
следствии не островом, а полуостровом-косой), где и можно
было стать на большой привал в рыбацком поселке Миха-
лево, что мы в точности и беспрепятственно выполнили...
Было около 9 часов утра... Задымились трубы, и началась
варка всяческой, преимущественно рыбной, снеди... Весь
улов сегодняшнего дня, наверное, попал в желудки прого¬
лодавшегося нашего воинства...
Макри явился к генералу Войцеховскому с докладом,
и тот его сердечно благодарил за службу всему нашему от¬
ряду... Макри был весь розовый, как маков цвет, от удоволь¬
ствия и публичного признания его неоценимой заслуги...
и немедленно заявил, что он сейчас же двигается дальше,
дабы прикрыть переправу армии на другой берег Ангары:
ведь, вероятно, иркутский гарнизон уже осведомлен о на¬
шем уходе и попытается пересечь нам путь на правом бере¬
гу (Ангара вытекает, редкий случай в природе, а не впадает,
из озера Байкал...) Ангары...
Около полудня, перед нашим выступлением с большо¬
го привала, когда наши хвосты еще подтягивались в долину
Ангары, при их проходе через Ершово они были обстреляны
артиллерийским огнем с Глазкова... По счастью, противник
еще не успел пристреляться... Но так как миновать Ершо¬
во, возле которого переезд через ж[елезно]д[орожный] путь,
невозможно, то всем следующим нашим частям пришлось
поискать выход в долину реки несколько выше по реке и пе¬
рейти ее в другом месте, по льду, по самой закраине, так как
выше по реке, до самого озера, Ангара не замерзает: кто
не попал на лед здесь, возле закраины, тот должен был бы
идти до самого озера и там, в районе станции Байкал, прой¬
ти по льду самого озера... Но этот путь для саней совершен¬
но недоступен благодаря скалистости берега долины Анга¬
ры... Какой путь изберет генерал Вержбицкий, нам известно
не было, и мы за него сильно беспокоились... Но, увы, помочь
ему были совершенно бессильны... Могли бы нам в этом слу¬
чае помочь чешские ж[елезные] д[ороги] и охрана, но обра¬
щаться к ним у нас не было охоты, да и при нашем прохо¬
де через полотно все они как сквозь землю проваливались:
был ли тому причиной жестокий мороз или особые инструк¬
ции, не знаю, но ни одного чеха, ни одного поезда мы за все
это время не видали...
Благополучно перейдя по льду на правый берег Ангары,
мы прибыли в селение Талцы (Тальцы), богатое село, зани¬
мавшееся сплавом леса...
Было еще рано, и мы решили с Войцеховским, немного
передохнув, двинуться дальше, чтобы хоть прихватив ночи,
но достичь Байкала...
Остановились на предполагаемый привал в доме богато¬
го сплавщика леса — еврея... Хозяин нас отговаривал от дви¬
жения в ночь, говоря, что он наверняка знает, что больше¬
вики из Иркутска направили отряды конницы и партизан
как для преследования нас по тракту, так и севернее этого
тракта. Партизаны — все местные варнаки1, отлично знают
местность, могут всегда переночевать в тайге, в знакомых
им заимках (хуторках) и оттуда устроить налет на нас... Мы
поблагодарили, но остались при прежнем решении своем.
А через час мы получили донесение от генерала Макри, что
на него вышел (Макри находился верстах в десяти по тракту
в сторону Иркутска) эскадрон противника, был им обстре¬
лян и ускакал в направлении Иркутска...
Не желая попадать между молотом и наковальней, так
как за кавалерией надо было ожидать, и более существен¬
ные по силе части противника, мы еще больше утверди¬
лись в своем намерении продолжать движение к Байкалу
в тот же день... и выехали... Но не проехали мы и десяти
верст, как услышали по лесу выстрелы, а затем навстречу
нам пронеслись сани с криком: «Назад, назад, куда прете...
там большаки... Слышь стреляют...»
Мы свернули в сторону и только что хотели выехать
вновь на дорогу (а дорога была лесная, кривая, в рытвинах
и ухабах, разъезженная), как навстречу целая колонна са¬
ней и при ней офицер-«уфимец»... «Ваше превосходитель-
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Варнак - каторжанин, беглый каторжник.

с 7 на 8 февраля 1920
ство, - обратился он к Войцеховскому, узнав его, - дальше
пока не проедете. Здесь, в полуверсте, лесопилка и занята
партизанами... нас обстреляли... Мы оставили часть для пе¬
рестрелки и дали знать тем, кто раньше прошел через завод.
Они тоже пошлют своих и возьмут партизан с двух сторон
в оборот, тогда и путь очистится... Но это будет не раньше
как часа через три-четыре... Придется вам пока вернуться
и переночевать в Тальцах... Туда же и мы идем...»
Пришлось послушать благой совет и вернуться... Пар¬
тизаны имели явное задание мешать нашему продвижению,
задерживать, чтобы дать время подойти из Иркутска глав¬
ным силам, которые могли иметь благодарную задачу - при¬
тиснуть нас к озеру Байкалу... Удайся этот план — мы все
должны были бы погибнуть... или сдаться... что то же самое...
Нужна была огромная выдержка, чтобы в подобном по¬
ложении не растеряться, сохранить присутствие духа и если
и не помочь, то во всяком случае своим примером вдохнуть
в людей энергию к борьбе до конца...
И вот своим возвращением в Тальцы Войцеховский, со¬
вершенно не ожидая этого, вызвал подлинный энтузиазм:
все решили, что их бросили на съедение двигающегося
по тракту из Иркутска большевицкого отряда... и пригото¬
вились умирать, но не сдаваться... Двигаться дальше, «пону-
жать», без ночлега большинство не могло ввиду переутом¬
ления не только лошадей, но и, это главным образом, тех
больных, которых везли с собой добровольцы на санях и ко¬
торых было почти столько же, сколько и здоровых... Надо
было всех накормить, обогреть: ведь мороз стоял, не осла¬
бевая, уже второй месяц не выше1 30-35 градусов... А тут
после получения донесения от Макри поползли, как всегда,
разные слухи... Когда узнали, что Войцеховский тоже уехал
дальше к Байкалу, значит, плохо... бросил — стоном разда¬
лось среди добровольцев, особенно между больными и вы¬
здоравливающими... Каких тут сцен не было... И вдруг ра¬
достная весть - Войцеховский вернулся: он выезжал, чтобы
распорядиться пробить закупорку в нескольких верстах от¬
сюда... и снова вернулся в Тальцы... Значит, здесь - никакой
У С.А. Щепихина ошибочно — не ниже.

опасности, ничто не грозит. К нам начали заходить отдель¬
ные офицеры и даже солдаты, чтобы воочию убедиться, что
«наш генерал» здесь...
Я долго не понимал, в чем тут дело, пока, наконец, офи¬
церы объяснили, какое настроение здесь без нас царило...
А мы-то с Войцеховским путешествуем как обыкновенные
рядовые пассажиры и не придавали никогда значения ни вы¬
бору нами ночлега (пункта, конечно), ни продолжительно¬
сти его... Как нам было удобнее, так и делали. Причем боль¬
ше руководились чисто житейскими удобствами и только
при ожидаемом столкновении с противником давали пре¬
феранс удобству управления...
Еврей-хозяин встретил нас с улыбкой торжества: «Види¬
те, я вам говорил, господа генералы, а вы не пожелали меня
послушать, меня, простого еврея, а я оказался прав...» «Да,
да — вы, хозяин, правы. Спасибо! Накормите нас за это хоро¬
шим ужином...» И мы легли пораньше спать... Завтра к обе¬
ду мы должны быть на священном Байкале... Как понятно
нетерпение всех нас перед встречей с этим легендарным
морем-озером... Как-то оно нас встретит. Ведь, по существу,
это, пожалуй, хотя (мы надеемся) и последнее препятствие,
но самое грозное и неумолимое... и мы перед ним совершен¬
но бессильны... Ни наше искусство, ни наша энергия нипо¬
чем, если седой Байкал вздумает поиграть с ветром-бурею...
Пропали наши буйные головушки ни за понюшку табака...
Утро чуть забрезжило, а мы уже в пути. За ночь подтяну¬
лись через Ангару хвосты без особых приключений... «Наши
профессора» (генералы Филатьев и Рябиков129), путешеству¬
ющие все время на санях вдвоем в качестве пассажиров
и не принимавшие никогда участия в порядке управления
наших частей (кроме известного уже случая вмешательства,
к слову сказать, не особенно удачного, перед Каном), при пе¬
реезде через Ангару по вине кучера заехали в полынью-за-
береги и выкупались, промокнув до нитки... Дай Бог, чтобы
это прошло без особых последствий для здоровья обоих ма¬
ститых профессоров...
Промелькнул и пресловутый, так всех напугавший лесо¬
пильный завод... Дорога все время идет по берегу красави¬
цы Ангары, которая на этом участке не замерзает, и туман
312	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

313	с 7 на 8 февраля 1920
от воды стоит до самого полудня. Затем поднимается, даже
и в совершенно безветренную погоду, внезапно, как зана¬
вес в театре, и перед вами красавица в драгоценной, хотя
несколько и суровой, строгой оправе своих высоких леси¬
стых берегов...
Вода изумительной прозрачности, быстрота течения по¬
разительна и несет на себе огромные льдины полуморского
строения, это уже дары моря-озера: над поверхностью ар¬
шин, а под водой сажень толщины...
Под левым, особенно диким, скалистым берегом, как
в панораме - красные вагончики, как картонные, игрушеч¬
ные, с такими же паровозиками...
И все кругом до того декоративно, что глаз нельзя ото¬
рвать... И вся эта красота на общем фоне величественной
тишины, как и подобает озеру и реке-великанам...
А мы вот, русские, ветром гонимые листья после бури,
плетемся такие несчастные, подорванные физически и на¬
дорванные морально, что при виде своих русских красот
природы туман слезы заволакивает глаза... Но вот снова
твердый лед-мост, и мы подъезжаем к устью, вернее ска¬
зать в отношении красавицы Ангары, к истокам реки... и пе¬
ред нами такой знакомый по многочисленным открыткам,
эстампам и другим художественным и нехудожественным
произведениям рук человеческих, родной по плоти и кро¬
ви вид обоих берегов, истоков реки с высоченной сопкой
над станцией Байкал, так неуютно приютившейся на искус¬
ственной площадке у ног горного гиганта... А напротив —
наш временный приют - сел[о] Лиственничное, тоже, как
и Михалево, рыбацкое, но только богаче много... Потому, что
лежит на самой груди у моря-озера...
Жители почти все — большевики, но ни один не вою¬
ет в Красной армии: ожидают прихода настоящих, «наших —
московских, истинно советских коммунистов»... а пока
в ожидании столь радостного для них момента с большой
готовностью рады помочь и нам, чем могут...
«Чем могут» - приют и совет: как и где лучше перей¬
ти грозный Байкал, на который мы взираем не то со стра¬
хом и трепетом, не то с полумистическим поклонением...
Разобраться невозможно в своих чувствах: слишком пред¬
стоящая практическая задача поглощает все наше внима¬
ние, и чувства, и ум.
Да и самый Байкал так огромен, что сразу его одним
взглядом не обоймешь. Это не то что Ангара... Там, дале¬
ко в тумане, несмотря на ясный, солнечный, даже лучезар¬
ный день, едва-едва брезжит противоположный берег... бе¬
рег, такой для нас теперь заманчивый и желанный: ведь там,
как мы все до одного верим и надеемся, там, на том бере¬
гу, в тумане должна нас ожидать новая, почти мирная жизнь
без ежедневных волнений, жизнь с обеспеченной, прочной
перспективой и т. д., и т. д. Что там мечтать - некогда: при¬
шли рыбаки - проводники и советчики...
Прямо из Лиственничного на тот берег проезд есть, как
и всюду по озеру (виноват, по морю, обида страшная для
местного жителя — назвать в его присутствии Байкал - озе¬
ром...), но вопрос, куда нам надо...
Туда, где нет большевиков... По справке на станции Бай¬
кал от чехов выяснено (я сам лично ходил пешком по льду
туда всего полчаса возле самой закраины льда, обвешан¬
ной вербой): станция и поселок Мысовая1 в руках японцев,
но сегодня, 9.11, там шел бой, с какой целью, точно устано¬
вить не удалось: одни говорят, что большевики получи¬
ли приказ двинуться со станции Танхой на Мысовую, что¬
бы к моменту нашего перехода через Байкал захватить ее
в свои руки и удерживать, пока с нами, подходящими, как
выходцами с того света, с другого берега, не расправятся...
Другие уверяют, что наступление начали японцы по прика¬
зу из Читы, чтобы на всякий случай иметь в своих руках
две станции - два возможных для нас выхода на тот бе¬
рег — Танхой и Мысовая... Каковы результаты боя, неизвест¬
но... или не желают господа чехи сказать нам правду. Мне
по секрету сказали, что на станции Байкал сидит комиссар,
чтобы удобнее за нами следить... Мы совершенно беспо¬
мощны: связаться с японцами мы не смеем, а это для нас
так существенно. С другой стороны, большевики имеют все
возможности знать не только о нашем приходе на Листвен¬
ничную, но и о нашем выступлении, маршруте через озе-
1	С. А. Щепихин ошибается: станция называлась Мысовая, а поселок —
Мысовск.
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

с 7 на 8 февраля 1920
ро и знать час прихода-выхода на тот берег... Как загнан¬
ный зверь в яме: нас все видят, а мы, как ни задирай голову,
дальше края ямы да кусочка неба ничего не видим... Кусай
локти от досады, а положение от того не изменится... Кто
мог бы нам теперь существенно помочь — это чехи, одни
лишь чехи-братья... Но, увы, они, спасая свой собственный
живот (а может быть, лишь воображая, что спасают), дол¬
жны выполнять нелепую какую-то конвенцию... Хоть бы
здесь, на станции Байкал, нашелся один мужественный чех
вроде майора Прхала и смело оказал бы нам свое братское
содействие... Но нет никого... Скорее, наоборот, это чувству¬
ется: подают руку помощи нашему врагу, а тем самым нас
веслом по голове, тоните, да поскорее и поглубже, чтобы
и не откачать вас... А ведь могли бы сказать мне точнее все,
ничем не рискуя. Во всяком случае риск в сотой доле того
риска, на который пошел майор Прхала и милый, пылкий
юноша Червинка...
Но попытка - не пытка, а спрос - не беда: все было сде¬
лано. Не наша вина, что живем в такое подлое время...
И вот мы стоим и томимся на одном берегу Байка¬
ла, а мимо нас (это, весьма вероятно, и было так, разница
только во времени, даже в моменте, не больше) везут на¬
ших убийц, везут с позволения чехов, в массе нам сочув¬
ствующих, но на верхах делающих политику жестокого рас¬
чета: если мы, чехи, не выполним требование большевиков,
то они в каждый данный момент взорвут тоннели на Кру¬
гобайкальской дороге и нам, чехам, всем придет конец...
И бесполезно говорить, убеждать и т. п.
Надо брать иногда вещи так, как они есть, не пытаясь
переделывать...
Итак, надо решаться, как это ни тяжело и, быть может,
весьма ответственно. Вот момент, когда рисковать не толь¬
ко надо, но и должно...
После краткого обсуждения результатов моей реко¬
гносцировки у чехов остановились на решении, что выхо¬
дить надо на Мысовск: если даже он и в руках большевиков,
то от него все же ближе до японского или семеновского гар¬
низона, нежели от Танхоя. Наше предположение, что япон-
це-семеновцы господствуют к северу и востоку, а больше¬
вики к югу и западу от указанных двух пунктов (Мысовск
и Танхой), должно быть принято твердо за основание, как бы
ни было оно проблематично, иначе мы никогда не сдвинем¬
ся с мертвой точки в нашем основном решении...
Ледяной поход через озеро Байкал
9-10-11 февраля 1920 года
Итак, решение принято — мы должны выйти на станцию
Мысовую или на поселок Мысовск при этой станции.
Идти прямо от Лиственничного несподручно: дальность
около 60 верст, что по льду вряд ли сделает обыкновенный,
средний конь, а ночевать на озере... На это, по словам рыба¬
ков, еще никто даже из местных жителей и привычных ры¬
баков не решался до сих пор... Мы им рассказали про наш
поход по Кану... «Ну, что же, попытать можно, только вряд ли
кто по добру возьмется вас допроводить... Разве насилкой...»
Короче расстояние до Мысовска от соседнего, по это¬
му же берегу, села Голоустного1. Туда тоже надо идти верст
20-25, не менее, под берегом, но все же по льду... Затем пе¬
редохнуть и дальше с Богом катай на Мысовск, это всего на-
прямки верст не более 45...
Если не будет пурги, то пройдете засветло, без опаски...
Ну, а если буран, то ложись и помирай, не выедете: пер¬
во-наперво, тяжело коням, и они побегут вдвое медленнее,
а во-вторых, плутать будете...
А если к этому еще и трещины начнет наш «дедушка»
стрелять, тогда и вовсе ложись и не двигайся, а то живо
к рыбам пойдешь...
Вот, в сущности говоря, и вся практическая сторона во¬
проса... как она у меня записана со слов рыбаков...
Нам остается только сделать выводы, свое резюме
и дать приказ... Как результат всего — решение: маршрут
для всех одинаковый и обязательный. Мы должны быть го¬
товы на худшее, т. е. к встрече с противником, а потому нам
надо двигаться возможно сосредоточеннее...
316	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
У С.А. Щепихина здесь и далее ошибочно - Голоустовское.

317	с 7 на 8 февраля 1920	9-10-11 февраля 1920
Маршрут таков: Лиственничное — вдоль берега (запад¬
ного) озера на север, на Голоустное, и затем круто на восток
через озеро на Мысовск. Всего около семидесяти верст, при¬
близительно.
Порядок движения: авангард — по-прежнему отряд
особого назначения генерала Макри. За ним непосред¬
ственно в часе или даже получасе марша генерал Саха¬
ров. Выступление в ночь с 9 на 10 февраля. Потому что
вторая колонна, генерала Вержбицкого, уже начинает на¬
двигаться на Лиственничное, и им надо очистить место
для отдыха.
В Голоустном — большой привал: порядок размещения
на привале и время устанавливается для каждой части рас¬
поряжением начальников колонн.
От генерала Вержбицкого в Лиственничном остает¬
ся арьергард до тех пор, пока последняя часть не тронет¬
ся из Голоустного...
Авангарду, а затем и остальным частям по распоряже¬
нию начальников колонн — иметь при себе все необходи¬
мое на случай перехода через трещины во льду, как то: до¬
ски, солому, веревки, пешни...
После обеда, когда все распоряжения уже отданы, я при¬
лег отдохнуть, так как в полночь мы тоже должны двинуть¬
ся в путь.
Авангард выступил еще засветло... Но не успел я задре¬
мать, как на улице послышался шум и лязг полозьев... При¬
слушиваюсь — направление движения странное — обратное
тому, куда едут на Голоустное... Посылаю адъютанта узнать,
в чем дело: оказывается, что авангард верстах в пяти напо¬
ролся на огромную трещину, а так как при нем не случился
проводник (он замешкался в Лиственничном, предполагая
догнать авангард позже — еще было светло...), то передние
сани в панике повернули назад, и почти вся колонна аван¬
гарда пришла назад...
Вот что рассказал очевидец...
Сани за санями тихой рысцой плетутся по ледяному на¬
сту: справа — необозримое поле ледяное, тонущее в предза¬
катной дымке, а слева нависли уже скалы береговые, отбра¬
сывающие длинные закатные тени... Тихо и жутко...

Далеко-далеко раздается как будто орудийная стрельба,
но это не артиллерия стреляет, это Байкал невидимо рабо¬
тает в своих глубинах: какое-то постоянное движение вод
со дна к поверхности, возможно, что от разницы температур,
производит столь сильное давление и волнение, что тол¬
стый байкальский лед трещит и разъезжается в стороны, об¬
разуя огромные провалы-трещины... Но все это теория, а вот
что происходит на деле и как на эту «практику» реагирует
человек, даже и самый интеллигентный...
«Орудийная стрельба» то приближается, то удаляется,
и ее раскаты учащаются в переходное время от дня к ночи...
И вдруг удар-выстрел раздается совсем близко, и эхо гулко
отскакивает от береговых скал... Все, особенно лошади, на¬
чинают волноваться: чувствуется, что где-то совсем близко
опасность стихийная, но все это пока не выходит из области
чувства, почему животные реагируют сильнее, нежели чело¬
век... Второй удар, сопровождающийся каким-то определен¬
но улавливаемым звуком режущим... Сани, как по команде,
останавливаются, некоторые украдкой крестятся... Постоя¬
ли и двинулись дальше: вокруг подчеркнутая тишина, осо¬
бенно таинственная, что после громового удара не видно
было никаких результатов, ни ливень не хлынул, ни мол¬
ния не блестит... И, о ужас - неожиданность при полной
тишине особенно жутка, через несколько саженей перед
колонной саней, наискось разверзается пропасть: сначала
в аршин, но затем берега начинают быстро расходиться...
Получается впечатление, что отплываешь на пароме от бе¬
рега, но ни качки, ни плеска - полная и жуткая тишина...
По мере расхождения закраин трещины выявляется колос¬
сальная толщина льда - в сажень и даже полторы местами,
но неровный, фиордистый...
Этой картины не выдерживают нервы, и сани повора¬
чивают назад, и при дружном сочувствии лошадей, тоже
напуганных необъяснимым для них физическим явлением,
вся колонна мчится вспять... На лицах не простой страх, ка¬
кой бывает при паниках на войне от внезапного обстрела
или от иных причин внезапных, но более-менее объясни¬
мых, нет, — на всех лицах выражение чисто животного ужа¬
са, какой охватывает разумное существо при виде картины
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

9-10-11 февраля 1920
явления, совершенно необъяснимого... Требовать при таких
обстоятельствах порядка или применения тех средств, ко¬
торые приготовлены были на такой случай при каждой ко¬
лонне, совершенно невозможно... Весьма вероятно — будь
на месте проводники, местные рыбаки, им, вероятно, уда¬
лось бы сразу пресечь панику и затем приступить, как это
обычно и делается, к устройству переходов через трещину...
Но проводника не оказалось, и в результате паника, отбро¬
сившая людей в исходное положение...
Что происходило на месте разрыва льда, никто поряд¬
ком рассказать не мог. Проводник же разъяснил: провал
только сначала идет быстро на уширение, но, дойдя до пя¬
ти-десяти (редко больше) сажен, движение прекращается,
и вода быстро начинает покрываться ледком: надо помочь
морозу поскорее возобновить переход, а именно: надо на¬
бросать на небольшом участке солому, которая образует
упор для досок. Затем кладут доски и пешнями устраива¬
ют спуски в ледяной овраг, и переправа готова... Надеж¬
на ли она..?
Трудно сказать: все зависит от погоды, от температуры
и от внутренних колебаний водных глубин... При тихой, без¬
ветренной погоде и при ровной температуре обычно и рас¬
хождение закраин не широко, и никаких других неожидан¬
ностей нельзя ожидать... Иное дело при буре и очевидном
волнении воды: тогда лед расходится шире, может рас¬
ходиться и снова начать сходиться, причем при давлении
на поверхность изливаются целые каскады воды...
Слава Богу, нам подобной игры природы опасаться не¬
чего: мы идем, по словам проводников, при на редкость бла¬
гоприятных условиях...
Когда люди немного успокоились, их повернули назад,
и с ними проводники для устройства переправы через, ве¬
роятно, теперь уже затянутую льдом рытвину. А когда после
полуночи через это место проезжали мы, то от глубокого
рва ничего не осталось, и берега рытвины, в месте пере¬
езда по крайней мере, были почти сравнены с поверхно¬
стью льда...
Ледяной покров на Байкале почти всегда у берегов по¬
крыт довольно толстым слоем снега, но зато, по словам про¬
водников, проедешь с версту от берега и лед чистехонек,
весь снежный покров сдувается ветром...
Ночной переход до Голоустного1 был вначале несколь¬
ко жутковат: еще чувство твердой земли в ногах не про¬
шло, а потому ледяная негибкая, неэластичная твердость
особенно живо напоминала не то огромных размеров мост,
не то полпалубы огромной баржи или парома... Что-то
неустойчивое... Но и это чувство через несколько часов
прошло окончательно, и лошади (что гораздо важнее)
и люди стали себя чувствовать уверенно... А так как дви¬
жение на санях по льду быстрее (тяга легче значительно),
то все, и лошади, и люди, повеселели... Даже глухая таеж¬
ная ночь не давила, все же в одну сторону, вправо, был ви¬
ден широкий простор... Куда веселее и бодрее мы все себя
чувствовали при этом ледяном переходе от Лиственнич¬
ного до Голоустного, нежели при переходе по Кану, ров¬
но месяц тому назад... Местами только пугали нависшие
скалы иркутского берега, обросшие девственным лесом,
а еще страшнее в нашем положении были пади и выходя¬
щие к озеру широкие долины: так и чудилось, что в усть¬
ях этих лощин скрывается западня, ведь как раз по этому
берегу и бродили банды партизан, скрываясь в прибреж¬
ных лесах...
Ни одной светлой точки в обе стороны: ни зги не видать
в полном смысле этого выражения... Так хорошо дремлется
в этой морозной тишине...
Когда забрезжил свет - показалось прикорнув¬
шее на широком плесе — песчаной отмели — Голоустное:
два-три хорошо поставленных в два этажа, из цельных бре¬
вен, дома — типа заезжих дворов и несколько более-менее
сносных рыбацких домишка... Перед домами, на площад¬
ке-улице, и далее по всей почти отмели, всюду, где рос ку¬
старник, — видны были костры и группы саней: не всем хва¬
тало крыши и много отдыхало прямо на морозе у костров,
предоставив крышу больным... Когда мы втянулись в селе¬
ние, оттуда на лед начала спускаться небольшая группа-ко¬
лонна саней, это был генерал Сахаров...
320	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
У С. А. Щепихина - Голоустова.

321	9—10—11 февраля 1920
Пожелав ему доброго пути, мы поторопились на заслу¬
женный отдых: сначала чай и закуска, потом сон три-четы¬
ре часа и снова основательная закуска и в путь... Когда нам
настало время покинуть гостеприимное Голоустное, на наше
место прибыл генерал Петров: жена у него вновь больна
возвратным тифом, ее внесли на руках в полубессознатель¬
ном состоянии...
Бедные русские женщины, многострадальные жены
и матери, чего-чего не пришлось вам испытать в эти памят¬
ные годы... Низкий поклон и мое искреннее преклонение пе¬
ред величием и скромностью вашего духа...
Был одиннадцатый час, когда мы выступили на лед
Байкала...
Солнце было почти в зените, но еще туман не рассе¬
ялся, а лишь начал проясняться, поднимаясь вверх... Этот
туман как дыхание богатыря-Байкала: ветра ни малейше¬
го, а в воздухе какое-то движение и туман клочьями но¬
сится по разным направлениям... Туман на берегу доволь¬
но приятный, на ощущение — теплый, влажный, ласковый
какой-то... Но вот мы вступили на лед, и картина сразу ме¬
няется: туман выше, но чувствуешь его острее, он не про¬
сто покалывает морозными иглами, как это обычно бывает
в сильный мороз... Нет, он режет и обжигает, так, что хочет¬
ся поскорее спрятать от его дыхания свое лицо и особенно
нос, не то останешься без этого украшения рода человече¬
ского... Лошади тоже сразу покрылись инеем и стали седы¬
ми, белыми, а на усах налипли сосульки...
Дороги не было, но вехами служили следы большого дви¬
жения, как будто Мамай прошел: всюду кучки лошадиного
помета, клочья соломы, а чем дальше вглубь, тем следы бо¬
лее и явственны и более жутки: обрывки сбруи, кое-какой
скарб и, наконец, брошенные хомуты, целые сани и лошади...
Когда же день начал склоняться к вечеру, появились одиноч¬
ные и группами люди, бредущие по льду с палочками в руках...
В двух местах пришлось перелезать через довольно глубокие
и широкие рытвины, бывшие провалы-трещины... На осталь¬
ном пути полотно дороги было совершенно ровное, как стол...
Лед, лед без конца: из виду скрылся голоустовский берег,
а тот — мысовский — еще не видать... и вот мы как в море
безбрежном... Ну, не дай Бог, задует пурга — ни один че¬
ловек не уйдет отсюда живой, прямо ложись и помирай...
Но, на наше несчастное счастье, солнце вовсю светит и даже
немного пригревает, а туман куда-то слизнуло и дали от¬
крылись... дух захватывает. При остановках силимся что-ни¬
будь увидеть: и кулак в трубку складываем, и между пальцев
в щелочку смотрим, и глаз прищуриваешь так и эдак - ни¬
чего в «волнах не видно»...
Когда солнце упало на западный горизонт и косые лучи
осветили противоположный берег, как будто что-то за¬
маячило: ни то это гора лесистая, ни то утес голый и ска¬
листый, но какой-то силуэт... А по нашим расчетам еще
верст 15 осталось и по всем законам физической географии
не должны были бы ничего видеть, ибо на другом берегу (до¬
статочно плоском) не замечалось никаких пиков и шпицей,
самая высокая точка, наверное, была паровозная труба про¬
ходящего поезда...
Нетерпение наше растет, и мы ждем с восторгом наступ¬
ления темноты, хотя нам это невыгодно в порядке движения,
но зато дух подбодрится: мы в тайниках души надеемся уви¬
деть огоньки на противоположном берегу... Отчаянные мы
все люди, так рисковать может только человек, ничего, что
называется, за душой не имеющий...
Увы, солнце село, а против нас — прежний мрак
и пустота...
И только часа через два пути в полной темноте на дале¬
ком горизонте замаячили огоньки... Сначала где-то вправо,
в стороне, а затем как раз перед нами... Все ближе и ближе,
а полоса огней все шире и шире и ярче... Уже никто не дрем¬
лет, а все напряженно всматриваются вдаль до боли, до рези
в глазах... Наконец, стали обрисовываться контуры берего¬
вой полосы, а затем и темные пятна построек...
Блеснул проходящий поезд (скоро ли и мы по-людски
поедем в вагонах), прочертил огневую линию своей трубой
и указал прерывчатую линию, пунктир семафорных огонь¬
ков по линии ж[елезной] д[ороги]...
А вот и целое море огня (это нам так показалось — какое
там море в пристанционном поселке в несколько десятков
домишек...) — это уже самый реальный Мысовск...
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

9-10-11 февраля 1920
Затем что-то заслонило этот радостный нашему духу
пейзаж, поворот, и мы, еще не въезжая на твердую почву,
увидели яркий огромный костер: это японский патруль, обя¬
занный нас встретить, запалил кучу старых шпал как путе¬
водный и радостный маяк для нас...
Еще одна-две версты, и мы уже на суше, характерный
звук подковы о лед прекратился... Напряжение последних
часов как-то упало, и мы попали в объятия косоглазых ма¬
как - наших милых и самых, по-видимому, верных наших
союзников...
«Банзай» и «Урра» - раздалось в морозном воздухе...
От костра отделился офицер и приветствовал нас на рус¬
ском языке с благополучным прибытием и окончанием «бес¬
примерного в истории военной» (это выражение, очевидно,
заранее было составлено в официальных японских донесе¬
ниях, оно повторяется и будет повторяться во всех офици¬
альных случаях...) похода... Потом мы вдумались во все эти
слова и выражения, но теперь, когда нервы уже упали, нам
хотелось отдыха и сна...
А на другой день целый ряд новых приятных сюрпризов.
Нас приветствовал от лица атамана Семенова его предста¬
витель, полковник Крупский130, который нас уверил, что по¬
ложение атамана в Чите и вообще в Забайкалье прочное
и без посторонней поддержки, ну, а при помощи японцев -
это монолит.
Подобной литературе мы мало верили, а подавай нам
нечто более существенное, и атаман понял наши вожделе¬
ния: с Крупским прибыло несколько вагонов с самым не¬
обходимым для наших солдат продовольствием и одеждой,
медикаментами...
Затем для наших больных и для семей предоставлялись
составы на перевозку в Читу...
Японцы нам оказывали существенную помощь тем, что
оставляли свои части (около батальона пехоты с артиллери¬
ей и пулеметами) в Мысовске на три дня, пока все наши ча¬
сти не перейдут Байкал и хотя бы один день отдохнут под
защитой японских штыков.
Кроме того, японцы предоставляли нам для размеще¬
ния на более продолжительное время, первый, так сказать,
этап — город Верхнеудинск, где у японцев размещался штаб
бригады генерала Огата131. До этого пункта наши части дол¬
жны были пройти походным порядком и «на полную вашу
ответственность», - лукаво и вместе с тем любезно приба¬
вил полковник Фукуда132, командированный начальником
5-й японской дивизии в Чите, генералом Судзуки133. Это
означало, что мы не должны рассчитывать, как только вы¬
ступим из селения Мысовск, ни на какое содействие япон¬
ских войск, хотя бы они и находились вблизи... На нас могли
тут же напасть красные банды, которыми Забайкалье кише¬
ло, справимся ли с этой задачей, как проход до Верхнеудин-
ска через район, наводненный партизанами, это японцев,
по-видимому, интересовало менее всего.
Штаб вместе с генералом Войцеховским переезжал
на броневике (броневой поезд) прямо в В[ерхне]удинск. На¬
шим хозяином был полковник Крупский, который, правда, сам
терпел, как оказалось, в пути во многом недостаток, но мы
были гости очень невзыскательные: крыша есть, холодновато,
но все же не тридцатиградусный мороз. Была незатейливая
пища и деревянные полки-кровати. Наши костюмы вызыва¬
ли удивление у щеголеватых семеновцев, но это нас не сму¬
щало: в городе все добудем — утешали мы сами себя...
С нами ехал и генерал Сахаров, но ни одного японца...
Крупский, видимо, занимал чисто дипломатический пост
в окружении атамана, и, очутившись в роли ответственного
начальника, под охраной которого находились столь высо¬
кие лица, он несколько терялся, и его распоряжения не бли¬
стали положительностью. Прежде всего, он сильно, видимо,
побаивался нападения на наш поезд партизан, а потому мы
продвигались донельзя медленно...
Охрану, так сказать гарнизон, поезда составляли юнке¬
ра Читинского училища. Проходя через наиболее опасные
места, где возможно было ожидать нападения, Крупский
высылал вперед юнкеров, а поезд останавливался в поле...
и ждал, пока от высланного дозора не последует донесе¬
ния, что путь свободен. Сомневаюсь я сильно, чтобы подоб¬
ный род охраны спасал нас от случайностей: нас спасало
то, что наши колонны уже выступили, кроме того, партиза¬
ны побаивались и японцев, они, партизаны, не могли ведь
324	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

325	9-10-И февраля 1920
знать наверное - будут японцы нашими союзниками или же
предпочтут соблюдать нейтралитет... Во всяком случае, мы
прошли благополучно... и прибыли в В[ерхне]удинск, где нас
приветствовали речами, банкетами и более простыми зна¬
ками внимания... Не отставали в этом направлении и япон¬
цы, хотя у генерала Огата был вид бандита: тупое азиатское
лицо, даже не освещенное обычной каждому японцу улыб¬
кой. Говорить много не любит, говорит тяжело не с надры¬
вом, а с какой-то вымученностью... и упрям при этом, как
сто мулов...
Едва для первого же знакомства1 не произошло столк¬
новение на почве разграничения сфер влияния в районе го¬
рода и охраны в самом городе. Район В[ерхне]удинска был
совершенно изолирован партизанами от остального насе¬
ления, так что в одно непрекрасное время весь город мог
очутиться без дров, без продуктов и т.п... и японский гене¬
рал мирился с подобным зависимым положением... Оказы¬
вается, ген[ерал] Огата покупал себе некоторые льготы пу¬
тем «взгляда сквозь пальцы» на проделки партизан, а подчас
даже шел навстречу их требованиям, ведь эти негодяи, как
только почувствуют самые слабые признаки слабости, не¬
медленно их наглость возрастает обратно пропорциональ¬
но их действительному удельному весу... А этот вес был
весьма невелик: правда, партизанило почти все население,
но ни идеи, ни спайки чисто механической, ни организации
и вообще плано- и целесообразности в действиях партизан¬
ских партий и организаций не было отмечено.
Видимо, все партизанское движение было предоставле¬
но самому себе и велось кустарным образом... На то были,
правда, свои причины, а именно: во-первых, до сего време¬
ни партизанские повстанцы могли и должны были рассчи¬
тывать только на самих себя, это ведь было время расцвета
Белого движения, а потому размахиваться широко не при¬
ходилось. Кто мог помочь повстанцам, только или центр ме¬
ждународного заговора, т. е. московские узурпаторы, или же
периодически переходящие на нелегальное положение стра¬
стотерпцы-мученики, наши доморощенные эсеры...
Так в документе.

Во-вторых, против кого было восставать, например,
хотя бы в В[ерхне]удинске: сегодня этот город, можно ска¬
зать, со всем уездом, оккупирован американскими предста¬
вителями, а по их уходе (что произошло за несколько дней
до нашего прихода) — японцами...
Если еще японцев партизаны могли заподозрить в сим¬
патиях к их истинному врагу — атаману Семенову, то аме¬
риканцев в подобном активизме подозревать было невоз¬
можно и в высшей степени наивно: «янки» занимались всем
чем угодно, но только не политикой, а еще менее военны¬
ми вопросами... Когда мы вселились в город, то немедленно
к нам началось паломничество от самых разных слоев насе¬
ления. Надо было серьезно разобраться во всех этих речах,
разговорах, письменных докладах и меморандумах, чтобы
понять, что же, наконец, собой представляет та окраина,
которая именуется официально — Забайкальская область,
а неофициально, устами населения, далеко не большевиц-
ки настроенного, называлась попросту «семеновская сат¬
рапия»... О настроениях в этой области и о той роли, ка¬
кую играли во всех событиях раньше и вынуждены были
играть и в дальнейшем японцы, будет сказано в следую¬
щем очерке: наш «беспримерный» поход, по существу, окон¬
чился в тот момент, когда мы ступили на твердую землю
после перехода по льду через озеро Байкал, т. е. 11 февра¬
ля 1920 года, когда мы фактически отдали себя под защи¬
ту японского флага...
Так закончился наш «колчаковский» период борьбы
с большевиками: потерпевши неудачу, и военную, и поли¬
тическую, мы сохранили горсть бойцов, которые требовали
продолжения этой борьбы, но на совершенно иных началах.
Изменить эти «начала» повелительно требовала и новая
обстановка, в которой мы очутились по переходе Байкала...
Но чтобы разобраться в ней, требовалось время, кроме того,
требовалось время, чтобы привести в порядок не только
наши мысли, но и части, которые мы привели сюда...
На запрос атамана Семенова, какой численности вой¬
ска перешли с нами Байкал, была дана грубая цифра
в 25000 (двадцать пять тысяч) бойцов. Правда, это не были
бойцы, а «рты», но ведь и атаману надо было знать именно
Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах

9-10-11 февраля 1920
с этой целью, кого и сколько придется кормить, одевать, во¬
оружать...
Пройти зимой по Сибири, от Омска до Байкала вклю¬
чительно, свыше двух с половиной тысяч верст в течение
трех месяцев, начав этот поход непосредственно после же¬
стоких боев на Ишиме, двигаясь по местности, насыщенной
партизанами, нам всегда враждебными и преграждавшими
нам дорогу, вынуждая на отчаянные бои под Красноярском,
Нижнеудинском, Зимой и под Иркутском, заставляя нас ино¬
гда сворачивать с прямого пути и продираться по непролаз¬
ной тайге, — это было действительно под силу только очень
высоким по духу людям.
Этот подвиг 25 тысяч нельзя объяснить только тем, что
люди были приперты к стене и им ничего иного не остава¬
лось делать, как «понужать и понужать». Примеры малодуш¬
ных среди нас показали, что и наши добровольцы отлично
могли бы во время движения постепенно, одиночным поряд¬
ком, по одному, по два и небольшими артелями и партиями,
отставать от массы и, таким образом, спасти свои «живо¬
тишки»... Но этого не было: последняя сдача произошла при
первом же боевом испытании под Красноярском, где от нас
отошло все, так или иначе с нами не связанное духовно;
вся же остальная масса предпочитала претерпеть до конца
и шла за своим вождем, Каппелем, сначала живым, а затем
за его телом, служившим нам всем тем знаменем, за кото¬
рым мы обязаны были идти, исполняя завет погибшего ге¬
нерала: «Хоть с чертом в союзе, но против большевиков»...
Куда мы пришли в Забайкалье и кого нам судьба дару¬
ет в новые союзники - черта или действительно доброго
друга, в этом надо было разобраться, а пока что мы требо¬
вали одного — отдыха и помощи на восстановление наших
истерзанных рядов...
С. А. Щепихин
Щепихин С. А. Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-20 гг. Дневник
генерала русской службы С. А. Щепихина - бывшего начальника штаба войск
белых армий в период Ледяного похода через Сибирь // Н1А. 5. А. 8ИсЬер1кЫп
соПесйоп. Вох 1. С. 1-105. Авторизованная машинопись с рукописной правкой.

х	(в. Байкал	/	н
(	/	Дальневосточная
м	. Республика
У^^^^^^^орхноудинск	/	*<А
^(^Чита	ХХ^Х
—^оКяхта	л	ж
/	/V	^..	\®Благовещм1СК /
Маньчжурия
->	"Т/	МЖчжурияХх. Хайлар
Монголия
Цицикар	/
Китай
Каппелевцы в Чите
в 1920 году,
или Японская
интервенция
1 \ '
1	/ 		- \ о. Сахалин^

Хабаровск	т-х:-
_ Л /	ЗЕ
2Е
О
|	с
^в^^Никольск-Уссурийски}^
1 ^^Владивосток	-	 [

Оглавление
1. Каппелевцы в Верхнеудинске
а) Столкновение с начальником японского гарнизона ген[ера-
лом] Огата
б) Политическая обстановка в городе и его ближайших
окрестностях
в) Военная обстановка
г) Отъезд ген[ерала] Войцеховского в Читу и последствия этого
Приложение: Фотография атамана Семенова и Войцеховского
д) Переезд в Читу штаба
2, Каппелевцы в Чите
а) Первые шаги в Чите: Знакомство с атаманом, его окруже¬
ние. Знакомство с Войсковым кругом. Первое столкновение
с атаманом. Знакомство с японским командованием и с япон¬
ской военной миссией. Штрихи японской интервенции
б) Военное положение в Забайкалье: Военная мощь атамана.
Бригада Унгерна. Значение японцев. Красные на Нерчинском
участке
в) Полное сосредоточение каппелевцев в Читу: Численный со¬
став и характеристика частей. Реорганизация
3. Каппелевцы и атаман Семенов
а) Совещание старших начальников
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

331
б) Активность атамана против каппелевцев: Резкое измене¬
ние позиции японцев. Чешский вопрос. Позиция ген[ерала]
Сахарова
в) Политика атамана среди толщи каппелевских
формирований
4. Каппелевцы и союзники
а) Японцы и буфер
б) Роль чехов и столкновение с ними
в) Роль американцев
г) Роль китайского представителя
5. Военные операции
а) Юнкера на Ингоде и поведение японцев
б) Стычка у ст[анции] Могзон1
в) Совместные действия с японцами
г) Взаимоотношения каппелевцев (штаба) и японского
командования
6. Внутренние дела каппелевцев
а) Перемены в составе штаба
б) Похороны Каппеля и его краткая характеристика
в) Генерал Пепеляев и уход Сахарова
г) Тыловые назначения
7. Бой под Читой
а) Пасха 1920 года
б) Наступление красных на Читу
в) Бой под Читой
г) Результаты боя политические
д) Смена командования
8. Уход японцев из Читы
а) Новая политика атамана Семенова
б) Оставление японцами Читы
г) Генерал Вержбицкий
д) Последние дни Читы
У С. А. Щепихина здесь и далее ошибочно — Мозгон.

9. Каппелевцы на Дальнем Востоке
а) Снова каппелевцы и семеновцы
б) Политика японцев.
в) Земский собор и генерал Дитерихс
г) Конец японской интервенции
д) Распыление белых формирований
е) Заключение: Судьба русской дальневосточной окраины
332	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Японская интервенция1
11 февраля 1920 года последний каппелевец стоял уже
на твердой земле забайкальского берега озера Байкала.
Этой датой отмечается конец Сибирского похода остат¬
ков армии адмирала Колчака, далее эти войска вступают
уже под защиту японского флага. Так откровенно призна¬
вался и генерал Войцеховский, беседуя о дальнейших наших
планах с представителем японского командования полков¬
ником Фукуда на станции Мысовая.
Полковник Фукуда первым встретил нас по переходе Бай¬
кала: он выразил нам свое и всей японской армии восхище¬
ние в выражениях достаточно льстивых, по азиатской манере.
Никаких обещаний при этом не было дано прямо: го¬
ворилось намеками, что теперь «ваши герои» нуждаются
в заслуженном отдыхе, что, вероятно, они и получат в Чите,
у атамана Семенова.
За легким завтраком по случаю встречи один из япон¬
ских офицеров с обезьяньими ужимками и строго конфи¬
денциально, почти на ухо, сообщил мне, что население очень
недовольно Семеновым, это обстоятельство сильно огорча¬
ет японское командование, и оно ищет выхода...
На мой прямой вопрос, какой же выход возможен, по его
мнению, японец с улыбочкой сказал, полуспросил меня,
Второе название рукописи, данное С. А. Щепихиным.
как бы отнеслись мы к замене атамана генералом Войце¬
ховским.
Японцев я знал хорошо по японо-русской войне
1904-[190] 5 годов, а потому совершенно здраво рассудил,
что это пробный шар с целью выведать наши настроения.
Надо было дать ответ, который, без всякого сомнения, не¬
медленно будет передан в Читу и станет известен атаману.
Я сказал, что мы, каппелевцы, никаких планов себе
не строим: нам надо отдохнуть, устроиться, а там видно будет.
Если атаман Семенов будет нашим союзником по про¬
должению борьбы с большевиками, то мы охотно останем¬
ся в Забайкалье. Если же наши дороги разойдутся, то мы
тихо, но настойчиво покинем гостеприимную Читу и про¬
следуем дальше на восток. Японец загадочно заулыбался,
всей своей мимикой выказывая полную солидарность с по¬
добным решением.
Полковник Фукуда, очевидно, имел определенные ин¬
струкции, как с нами себя держать: он заявил, что мы в тече¬
ние двух дней будем находиться под прикрытием японской
части, выдвинутой с этой целью на Мысовую. В дальней¬
шем же мы должны рассчитывать лишь на свои силы. Так
мы и записали себе. Атаман Семенов прислал своего пред¬
ставителя, полковника Крупского, с солидными запасами
предметов первой необходимости, а главным образом ме¬
дикаментов... Кроме того, нам предоставлялись поезда для
быстрого увоза всего излишнего и небоевого в Читу: мы не¬
медленно погрузили больных, раненых и семьи в поданные
эшелоны и отправили на восток.
Через два дня наши части походным порядком выступи¬
ли в район Верхнеудинска. Штаб генерала Войцеховского
был переброшен туда же на бронепоезде «Забайкалец», лю¬
безно предоставленном атаманом.
У нас, штаба, по прибытии в В[ерхне]удинск было в за¬
пасе несколько дней, чтобы ориентироваться и разобрать¬
ся в обстановке.
Начальником гарнизона в В[ерхне]удинске был коман¬
дир бригады 5-й пех[отной] японской дивизии генерал Огата.
Этот генерал, несмотря на свой типично азиатский об¬
лик, был все же больше военный, нежели политик: не от-
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
кладывая в долгий ящик, без всяких ухищрений и санти¬
ментов, генерал Огата сразу поставил нам ряд условий.
Как содержание этих условий, так и способ, которым эти
условия были нам переданы, не оставляли в нас сомне¬
ний, кто здесь, в В[ерхне]удинске, да и вообще в Забай¬
калье хозяин.
Прежде всего, в город ни одна наша часть не могла быть
впущена, им предоставлялись окрестности, а в самом горо¬
де располагались одни штабы.
С этого пункта невозможно было сдвинуть упрямого
Огату, и только наши настойчивые представления в Читу
и полученные оттуда, от японского начальника дивизии
генерала Судзуки, распоряжения (я думаю, не без протек¬
ций атамана) вынудили японского бригадира на некоторые
уступки: нам разрешено было иметь в городе небольшую
часть для непосредственной охраны, а также в помощь япон¬
цам по несению гарнизонных караулов...
Чем объяснить упрямство генерала Огаты?
Весь район Забайкалья за исключением узких полос
вдоль железнодорожной магистрали и районов крупных
центров административного управления, как Чита, В[ерх-
не]удинск и др., был наполнен партизанскими отрядами,
бандами, политическая физиономия которых, по обыкно¬
вению, не была ясна.
Это были те же «Щетинкины» Забайкалья, но только
в худшем издании: все они распылены на мелкие части, не¬
сущие названия или своих главарей, или по местам фор¬
мирования. Самое формирование, возникновение этих
партизанских шаек объяснялось одним обстоятельством —
невозможностью будто бы жить покойно под скипетром
Семенова.
Говорить здесь о влиянии большевицкой пропаган¬
ды не приходилось — последняя еще не просочилась сюда
по многим причинам. Главная состояла в том, что Забайка¬
лье издавна, еще до Колчака, было интернировано и здесь
интересы союзников преобладали: в Чите — постоянный
японский гарнизон, а район В[ерхне]удинска был в распо¬
ряжении американских войск, ушедших накануне нашего
сюда прихода. А союзники, конечно, сумели бы себя огра¬
дить не только от пропаганды, но и от нападений, и непри¬
язненных действий вообще.
Деятельность атамана Семенова в период так назы¬
ваемой колчаковщины была если и не открыто враждеб¬
на адмиралу, то, всяком случае, с большим камнем за пазу¬
хой. Следовательно, он являлся, хотя, быть может, и против
своей воли, прямым союзником тех, кто стремился к низ¬
вержению власти омской. Кроме того, большевики имели
достаточно своей работы там, на западе, в полосе фронта,
непосредственно им угрожавшего. Атаман же им был пока
что не страшен... Ссориться с союзниками-интервентами —
не входило в расчеты советской власти. Вот почему все вос¬
ставшие против атамана элементы и не были объединены,
а действовали каждый за1 свой риск и страх...
Нас очень и в первую очередь заинтересовал вопрос,
чем же объяснить столь острую, прямо-таки звериную не¬
нависть простого крестьянского населения против далеко¬
го, спокойно «управлявшего» в течение ряда лет атамана.
Когда мы прибыли в В[ерхне]удинск, к нам началось на¬
стоящее паломничество из среды той общественной и ин¬
теллигентской массы, которая, по-видимому, болела душой,
взирая на создавшуюся обстановку в «сатрапии» атамана.
В частности, о Верхнеудинском уезде мы получили пол¬
ную информацию.
До прихода интервентов, т. е. американцев, здесь без¬
раздельно царили клевреты Семенова: в городе органи¬
зовался свой застенок, нечто вроде большевицкого Чека,
но без систематичности, продуманности программы ущем¬
ления последнего. Все делалось наспех, но не менее же¬
стоко. Отсутствие же определенного плана и целей дис¬
кредитировало все мероприятия правительства атамана,
низводя суровость на степень простой жестокости, в ко¬
торой агенты атамана доходили до какой-то извращенно¬
сти, садизма.
Особенный колорит придавало всем подобным мерам
власти и то обстоятельство, что проводниками, исполните¬
лями были чины Бурятской бригады.
336	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
Так в документе.

Японская интервенция
Население уезда состояло из здоровых, устойчивых хо¬
зяйственно элементов, потомков когда-то давно сюда пере¬
селенных староверов и сектантов, много было в этом уезде
и элемента ссыльных.
При царском режиме, не отличавшемся, конечно, осо¬
бой мягкостью, все же был известный правопорядок, кото¬
рый редко нарушал налаженный обиход, и население себя
чувствовало свободным, а оно было по своему духу свобо¬
долюбиво. Беззастенчивая, безнаказанная эксплуатация но¬
вых властей, клевретов атамана, сразу создала оппозицию.
Оппозиция была расценена как большевизм, и каша завари¬
лась достаточно круто, и расхлебывать ее приходилось са¬
мому же атаману.
Если населению чисто казачьему в районе Читы отча¬
сти еще импонировала маска выборного атамана, если бу¬
рятам льстило, что престол читинский занимает «бурятский
князь», каковым себя объявил Семенов, то на прочее рус¬
ское население эти фетиши никакого влияния не оказыва¬
ли: это население довольно бурно реагировало на каждый
административный промах и на каждое административное
выступление отвечало «Жакерией»134.
Верхнеудинская интеллигенция, между прочим, в пер¬
вую очередь взятая на подозрение недальновидными пред¬
ставителями атамана, конечно, не оставалась безучастной,
и здесь, в городе, столице уезда, вскоре образовался штаб
идейный, который противопоставлял себя Семенову. Если
этот штаб и не мог объединить всех повстанцев (а возмож¬
но, что это даже и не входило в его задачу), то, во всяком
случае, он, штаб, питал повстанческие настроения духовно.
В самом В[ерхне]удинске с приходом сюда американ¬
ских войск наступило сразу успокоение: все явно работав¬
шие семеновские чрезвычайки должны были прикрыть свою
деятельность или уйти в подполье, хозяином положения ста¬
новился интервент, т. е. американцы.
Худо ли, хорошо ли, но американцы много способствова¬
ли одним своим присутствием успокоению этой провинции.
Но вот разыгрывается под Иркутском известная дра¬
ма колчаковского правительства: на помощь был вытребо¬
ван атаман. Скверно, неумело, а главное, неумно выполне¬
на была задача по оказанию поддержки «белому» Иркутску.
Даже своих присяжных союзников — японцев - Семенов
не сумел заинтересовать и включить в орбиту своей ир¬
кутской операции, они, японцы, так же предали и бывшее
омское правительство и самого адмирала, как и прочие
союзники.
Им, японцам, пришлось так же, как и остальным высо¬
ким и малым комиссарам, умывать по-пилатовски свои руки,
омоченные в крови адмирала...
С гибелью Колчака интересы в Забайкалье сильно па¬
дают, и союзники, те из них, конечно, что не держали кам¬
ня за пазухой против всего русского, покидают эти негосте¬
приимные края...
С уходом американцев руки семеновцев развязаны:
свою неудачу под Иркутском они немедленно начинают вы¬
мещать на ни [в] чем не повинном населении Забайкалья
и преимущественно уезда В[ерхне]удинского.
В результате столь недружественных отношений между
властью Читы и населением разгорелась самая ожесточен¬
ная борьба.
Интеллигенция В[ерхне]удинска немедленно была при¬
душена, разгромлена, но с провинцией не так-то легко уда¬
валось справляться.
И к моменту нашего прихода в Забайкалье там был не¬
угасимый костер малых и больших восстаний.
За нами следом сюда, естественно, просочились и слухи
о нашем политическом кредо: если интеллигенция В[ерхне]-
удинска могла и была способна быстро разобраться, что та¬
кое каппелевцы, то простая масса крестьян решала эту про¬
блему упрощенно и достаточно примитивно: мы в ее глазах
навсегда оставались потомками тех эксплуататоров, против
которых боролась вся революционная Россия... Значит, надо
мешать нам всеми способами пройти на восток и тем самым
усилить ненавистного этой массе атамана...
Подобную цель преследовали и большевики, и те полу¬
большевики, которые приуготовляли переход власти в руки
Советов на всем нашем пути.
Все эти господа «Калашниковы» теперь направляют свое
внимание через Байкал: сюда появляются почти одновре-
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
менно с нашим приходом агенты из Иркутска, начинают
приводить всю волнующуюся массу в известный порядок,
стремясь втиснуть бурлящую стихию в строгие границы...
И вот, на наших глазах, начинается перерождение всех
очагов партизанщины: она начинает осмысленно проявлять
себя, ограничивая не только свои аппетиты, но и сознатель¬
но суживая размах своих заданий.
Организованная партизанщина находит в себе доволь¬
но здравого смысла, чтобы не трогать совершенно «союз¬
ников-интервентов», наоборот, она стремится найти общий
язык с ними.
В результате мы попадаем стратегически прямо-таки
в опасное положение: перспектива травимого зверя нам
очень не улыбается, но ее не избежать. В[ерхне]удинск, столь
любезно и не без лукавства предложенный нам в качестве
квартир, оказался какой-то ловушкой, в которую мы доб¬
ровольно влезли. Ловушка немедленно захлопнулась, и нас
в ней начали те же партизаны пощипывать. Наш невольный
союзник Семенов облегчить наше положение не мог, а со¬
юзник в кавычках, т. е. японцы, и не собирался.
В результате всех подобных хитроумных сплетений мы
попадаем в ложное положение: с одной стороны, интелли¬
генция, настроенная против семеновщины, ищет у нас за¬
щиты, а с другой — партизаны нас смешали с читинскими
героями и готовы ногти посорвать, лишь бы не допустить
воссоединения.
Наши добровольцы, пробиваясь от самой Мысовой че¬
рез толщу партизанских очагов, неминуемо должны были
знакомиться не только с причинами восстаний, но и с ис¬
точниками, питающими ненависть в населении ко всему
семеновскому...
Наши добровольцы через всю Сибирь пронесли то чув¬
ство неподдельной ненависти к атаману, которую он возбу¬
дил своими неоднократными, совершенно необдуманными
выступлениями против всеми нами признанного вождя —
адмирала Колчака: Семенов в эти распри внес не только
личное, но и общественное чувство, а в результате страдал
в свое время фронт, т. е. те же добровольцы, на помощь ко¬
торых атаман, по-видимому, теперь сильно склонен рассчи¬
тывать. У нас у всех были свежи в памяти те настроения
в нашем многострадальном тылу, главной причиной кото¬
рых был атаман, приносивший в жертву своему безгранич¬
ному самолюбию интересы фронта.
Мы не забыли ни тех перехваченных атаманом боевых
припасов, которые шли на питание нашего фронта под Уфой,
ни задержанных грузов с нашим обмундированием, ни даже
четырех вагонов с золотом, которое было отправлено в Япо¬
нию как залог успешного нашего снабжения всем необхо¬
димым. Подобного сорта каверзы никогда забыты быть
не могут.
Пытался атаман искупить частично свои грехи против
фронта, но главного шага он так и не сделал, ни один семе-
новец на фронт к нам не появился...
Будучи в массе своей рабочими и крестьянами, наши
добровольцы, естественно, не могли симпатизировать ата¬
ману, видя и на себе испытывая результаты неудачного
правления Семенова.
Только острая необходимость заставляла, скрепя серд¬
це, принимать дары из рук человека, которому они отказы¬
вали совершенно сознательно в простом чувстве уважения.
Верные союзники Семенова, интервенты-японцы, совер¬
шенно не подходили к роли примирителей, да они и не ста¬
рались маскировать своих истинных настроений.
Не успели наши части сосредоточиться к В[ерхне]удин-
ску, как японцы уже самым откровенным образом сброси¬
ли маску: не упуская каждодневно оказывать нам мелкие
знаки внимания, они в то же время за нашей спиной вели
какие-то переговоры с нашим противником. В с[ело] Каба¬
нье, где находился штаб всех партизан Забайкалья, наведы¬
вались японские офицеры бригады Огаты. Здесь устраива¬
лись совещания и банкеты в присутствии самого генерала:
для нас стало ясно, что нас или продают, или уже продали.
Как это связать с оказываемой нам помощью из Читы?!!
Отдых под В[ерхне]удинском нам совершенно не удался:
почти ежедневно мы получали донесения от наших коман¬
диров о нападениях на наши стоянки со стороны партизан.
Одновременно выяснилось, что нас не пускали в город пото¬
му, что таково было требование партизан: очевидно, за наш
340	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
счет японцы покупали себе право спокойного квартирова¬
ния в городе.
Наши отношения к японцам с каждым днем станови¬
лись все более и более натянутыми. На наши донесения
в Читу о создавшемся положении Семенов отвечал, что по¬
ведение японского начальника в В[ерхне]удинске всецело
ложится на его ответственность, генерал Огата действует
на свой риск, оправдывая свое поведение тем, что иначе
ему не было бы житья от уколов партизан и ему, командиру
бригады, пришлось бы втянуться в тяжелую борьбу с пар¬
тизанами, без какой-либо надежды на успех.
Генерал Судзуки вынужден не только смотреть сквозь
пальцы на подобное поведение своего подчиненного, но вре¬
менами и благословлять его распоряжения... Одним словом,
азиаты показывали свою неприглядную рожу, и надо было
иметь огромный запас благодушия, чтобы находить оправ¬
дание подобной двуличной политике...
Другой союзник наш, чехи, между тем медленно продви¬
гали свои эшелоны на восток. За ними по пятам следовали
советские войска.
Практикуя свой прежний прием, чехи помимо того слу¬
жили проводниками советской пропаганды и способство¬
вали целям разведки.
Штаб генерала Сырового, главного командира чеш¬
ского войска, находился на станции1, в нескольких верстах
от В[ерхне]удинска на запад.
В это время проходила самое опасное, уязвимое место,
целый ряд тоннелей по Кругобайкальской дороге, 3-я диви¬
зия: генерал Сыровой сильно опасался какого-либо ложно¬
го шага со стороны подчиненных ему генералов, в резуль¬
тате которого могло быть сильно скомпрометировано все
движение. Надо отдать полную справедливость дальновид¬
ности чешского командования, место для контроля было
прекрасно выбрано — отсюда можно было хорошо наблю¬
дать за обоими участкам пути и на восток, к Чите, и на запад,
к Иркутску. Генерал Сыровой отлично знал цену всем согла¬
шениям с большевиками: уже весь 12-й полк его 3-й диви-
1 Далее зачеркнуто: Батарейная. По-видимому, речь идет о станции Дивизи¬
онная под Верхнеудинском.
зии шествовал походным порядком, партизаны своими пе¬
риодическими нападениями добились своей цели и хорошо
пощипали тылы 3-й дивизии. Обрывать свои «дружеские»
отношения с Советами было нерасчетливо, пока не прой¬
дены тоннели. Наоборот, пришлось согласиться на те усло¬
вия, которые предложены были советским командованием
в свое обеспечение: все тоннели охранялись смешанными
караулами чехов и красноармейцев, в каждый данный мо¬
мент по приказу из Иркутска тоннели могли быть разру¬
шены и движение прервано, если бы чехи вздумали менять
свою тактику по отношению к нам или семеновцам.
А между тем с этой стороны чехам пора было подумать
о том, чтобы задобрить надвигающуюся Читу, а если это не¬
возможно, то, по крайней мере, заручиться симпатиями кап-
пелевцев, с которыми так долго поступали неблаговидно.
И вот мы видим, что из штаба Сырового направляется раз¬
ведка, по форме совершенно частного характера (просто два
офицера-чеха, наши личные приятели, служившие на очень
скромных должностях в штабе Сырового), но на деле носив¬
шая чисто деловой характер.
Прежде всего, нас, меня и Войцеховского, спросили,
как бы мы отнеслись к переходу в ряды чешских легионе¬
ров: ясно было, что мы ответим; но это было неважно, суть
была в самом факте сделанного предложения, по своей сущ¬
ности, конечно, дружественного. Мы не менее дружески по¬
благодарили за честь, но заявили, что пока мы не придем
в Читу, мы считаем свою задачу не выполненной. Что же
касается дальнейшего, то там на месте, в Чите, будет видно,
как нам поступить... Как и следовало ожидать, потом нам это
предложение повторено не было, тактический ход был сде¬
лан, он должен был дать тот или иной результат, а в дальней¬
шем (т. е. по проходе Читы) в нас нужда миновала...
Отношение атамана Семенова к чехам предвидеть
было немудрено: постоянные столкновения на станции
Чита не обещали ничего хорошего. Особенно взволновал
чехов недавний инцидент в мастерских читинского депо:
чехи, из низшего персонала, конечно, не освободились еще
от усвоенных методов поведения на магистрали, как в завое¬
ванной стране, и позволили себе распорядиться без ведома
342	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
местных властей. Семенов немедленно решил круто поста¬
вить вопрос, а когда вышла неустойка (все же легионеры да¬
леко превосходили семеновцев), то не задумался пригласить
для разрешения назревшего конфликта японцев. Те приня¬
ли всерьез предложение атамана и пустили в дело оружие,
чехам пришлось смирить свою гордыню и записать твердо
на память, что на будущее не всегда, быть может, удастся так
легко исчерпать столкновение. Это тем более было знаме¬
нательно, что при инциденте семеновцы явно лезли на ро¬
жон и держали себя вызывающе.
Правда, в Чите хозяевами положения были японцы,
и на них можно было произвести известное давление через
генерала Жанена, но это было чересчур все теоретично: Жа-
нен был далеко, а интересы его в тот период уже вне Сиби¬
ри. Завязать добрые отношения с японским командовани¬
ем в Чите не удавалось, оно склонно было смотреть на вещи
через очки Семенова.
Наша роль и, главное, влияние - были той неизвестной,
ставить на которую было нельзя. Так думали чехи.
Действительная обстановка вскоре вырисовалась в со¬
вершенно ином аспекте. Что атаман Семенов тотчас по на¬
шем приходе на Мысовую нас приветствовал и показал свое
внимание более реальным образом, это было естественно:
как-никак мы с ним были объединены когда-то общностью
идеи борьбы. Если атаман и в В[ерхне]удинске не оставлял
нас своим вниманием, а все время находился с нами в тес¬
ной связи, также понятно: он на нас смотрел как на союз¬
ников и серьезную помощь.
Быстро ориентировавшись в настроениях наших добро¬
вольцев, атаман принимает целый ряд мер, показывающих
что Семенов был очень недурной дипломат там, где вопрос
касался его собственной шкуры.
Из В[ерхне]удинска был скоропалительно отозван ор¬
ган читинской чрезвычайки, и на замену ему прибывает
представитель атамана, его родной дядя, генерал-лейте¬
нант Семенов135, командующий войсками на нерчинском
направлении.
Правда, окружение этого генерала было весьма подозри¬
тельно, и вряд ли он мог сообщить нам с полной откровен¬
ностью о своей миссии, однако его командировка официаль¬
но рассматривалась как дружественный нам шаг.
Вскоре после прибытия в В[ерхне]удинск дяди атамана
последовало предложение из Читы на имя генерала Войце¬
ховского прибыть туда для урегулирования вопроса коман¬
дования.
Об отношении к атаману Семенову наших доброволь¬
цев мы имели достаточно времени дебатировать с Войце¬
ховским, и, как мне тогда казалось, генерал вполне разде¬
лял мою и большинства каппелевцев точку зрения: нельзя
ни в коем случае соглашаться на подчинение наших частей
в командном отношении атаману, даже и номинально. Зная
атамана Семенова как сильного и искушенного в интри¬
гах человека, нельзя было ему оставлять даже и малень¬
кой лазейки, по которой он мог бы пробовать проникнуть
в нашу среду.
Поэтому было условлено, что главное командование над
всеми войсками передается генералу Войцеховскому без
какого-либо подчинения в командном отношении атаману.
Если на это основное условие атаман не пойдет, то ему сле¬
дует твердо заявить, что в противном случае мы не остаем¬
ся в Чите, а, поблагодарив атамана за гостеприимство, дол¬
жны будем продвигаться дальше на восток.
О нашем решении и позиции, которую условлено было
отстаивать, знали все старшие начальники наших частей
и вполне разделяли эту точку зрения. Все, кроме генерала
Сахарова, который уже тогда всецело принял атамано-чи¬
тинскую ориентацию.
Как мне было известно, Сахаров неоднократно вел бе¬
седы по этим вопросам с Семеновым-дядей, а последний
передавал результаты в Читу. Таким образом, атаман был
вполне ориентирован о положении в В[ерхне]удинске. Дол¬
жен был он знать и характеристику генерала Войцеховско¬
го: его непримиримость ко всему читинскому не была столь
ярка и убежденна, как то надо было полагать. В дополнение
к этому надо было учитывать и характер Войцеховского, не¬
глубокий и способный под влиянием личного воздействия
на самые неожиданные кунштюки... Я-то его знал отлично
и помнил его лукавое поведение с членами «Комуча» в Уфе
344	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
в дни переворота 18 ноября, а также и в день ареста «кому-
чевцев»: заверяя меня и командование чешское, которому
он в то время непосредственно подчинялся, что будет ней¬
трален как чешский офицер, на деле сам лично напросился
на присылку в Уфу карательного отряда полковника Круг-
левского136.
Сильно опасаясь, что там, в Чите, его, Войцеховского,
могут «обработать» в лучшем виде, я поставил Войцеховско¬
му условие, что он один не поедет, а лишь со мной: так есте¬
ственно, что командующий при вызове в Читу берет с собой
и своего начальника штаба...
Однако в последний момент Войцеховский изменил
свое первоначальное намерение и объявил мне оставаться
в В[ерхне]удинске, дабы замещать его...
Мотивы перемены его первоначального решения на¬
столько были искусственны, что в мою душу закралось
определенное сомнение в чистоте намерений генера¬
ла Войцеховского. Пришлось примириться с новыми дан¬
ными и, скрепя сердце, согласиться на его отъезд, но с не¬
пременным условием ни в коем случае на уступки атаману
в вопросе управления войсками фронта не идти. По отъез¬
де Войцеховского номинально командование принял гене¬
рал Сахаров, но фактически оно было поручено мне. При
первом же визите моем к Сахарову я заметил не только не¬
которую долю иронии в его ко мне обращении, но и откро¬
венное торжество...
Ждать событий пришлось недолго: от Войцеховско¬
го поступила телеграмма, в которой он сообщал, что все
устроилось, как «Вы, Сергей Арефьевич, хотели, я назначен
командующим всеми войсками Дальнего Востока, т. е. и се¬
меновскими, а атаман Семенов номинально будет числить¬
ся главнокомандующим».
Игра была по всему фронту проиграна: Семенов не та¬
кой человек, чтобы удовлетвориться почетной ролью со¬
зерцателя, непременно попытается пробиться на роль
главного руководителя военными русскими силами, в чем,
конечно, ему всемерно будут помогать и японцы... Одна на¬
дежда на устойчивость наших добровольцев, а главное, на¬
ших верхов... В этих последних я сильно сомневался. При¬
мер — генерал Сахаров. Затем, мало внушал мне доверия
и генерал Вержбицкий. Последнего я знал за человека весь¬
ма неглупого и начальника с большим самолюбием и само¬
мнением, он не остановится ни перед чем, чтобы добить¬
ся власти.
Значит, ирония Сахарова была не впустую, а основыва¬
лась на довольно хорошем расчете и уверенности, что один
на один с атаманом Войцеховский будет, несомненно, побит,
что и оправдалось.
Надо было спешить, и я телеграфировал Войцеховско¬
му о необходимости поскорее со штабом прибыть в Читу.
Разрешение получено, перевозочные средства — бро¬
невик генерала Семенова 2-го - тоже, и мы приступили
к погрузке.
Без особых приключений мы прибыли в Читу рано ут¬
ром 27 фев[раля], и я прямо с вокзала пешком отправил¬
ся в гостиницу, где было отведено помещение для чи¬
нов штаба.
Явился генералу Войцеховскому и немедленно с ним от¬
правился к атаману — «представляться»... Мне, откровенно
говоря, было не до формальностей, не эту цель преследовал
я, садясь в автомобиль.
Атаман принял нас в своей канцелярии, не на квартире.
При приеме присутствовал известный генерал Афанасьев137,
которого почему-то вся общественность считала вдохнови¬
телем атамана на все нехорошее. Официально он был в роли
военного министра, хотя официально его должность имено¬
валась значительно скромнее...
И атамана, и Афанасьева я видел впервые; не знал их фи¬
зического облика, но ни одного местечка не было для меня
скрыто из их мира внутреннего: атаман широкоплечий, об¬
ладающий, по-видимому, недюжинной физической силой,
чуть выше среднего роста, молодец, именно «добрый моло¬
дец», как их у нас на Руси изображали на плохих олеографи¬
ях-приложениях к «Ниве».
Яркий брюнет, в усах, с едва пробивающейся лысинкой,
хотя на вид ему было не более сорока лет138. Прекрасные
зубы и черные, как смоль, глаза хорошо освещали широко¬
скулое, немного монгольского типа, лицо.
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Короткошеий, с простыми руками-лапами при коротких
пальцах, все это рисовало очень характерно здоровяка, хит¬
реца, сангвиника...
Афанасьев не был противоположностью, он даже чем-то
напоминал атамана, но как фигура дополнительная: он был
высокого роста и геркулес по сложению; румяный брюнет,
с очень красивыми чертами лица, но красотой какого-то де¬
ревенского парубка... В обоих, и в атамане, и в Афанасьеве,
чувствовалась недалеко (в каких-нибудь одном, другом по¬
колении назад) «земляная сила». В таких «борцов» обычно
влюблялись купецкие жены, вдовы и т. п.
Войдя в кабинет, я остановился глазами на атамане
и глаз не мог оторвать — столько было в этом лице природ¬
ной доброты... и лукавства: если он и мужик, подумал я, то,
во всяком случае, очччень хитренький!!...
Атаман очень грузно поднялся, опираясь на палку с ре¬
зиновым наконечником: месяца два тому назад атаман был
ранен во время представления в театре139.
Я нарочно остановился у входа, чтобы переждать взаим¬
ные приветствия и представления... Поздоровавшись с Вой¬
цеховским, атаман выждал с большим достоинством, когда
я себя назвал, улыбка осветила его лицо, но какая улыбка:
сверкнули глаза и как-то посветлели, поголубели, черноту
усов, натопорщенных по-кошачьи, подрезала белая, как ки¬
пень, полоска прекрасных зубов, зубов, которых не найдешь
среди русского общества, т[ак] называемой] интеллигенции,
а так, где-либо попроще, «поземлистее».
Наткнувшись своими весело настроенными глазами
на мое нескрываемое любопытство, атаман сразу переме¬
нил картину и, видимо, отказался от «игры»...
Даже на момент его взор как будто затуманился, но ата¬
ман быстро собою овладел, и на лице вновь появилась улыб¬
ка, улыбка человека, который ничего хорошего от этого но¬
вого знакомства уже не ждет.
Глаза Афанасьева сверлили меня нестерпимо и недруже¬
любно, ясно, что моя характеристика уже лежала в портфе¬
ле клеврета атамана.
Атаман, как бы продолжая разговор, сравнительно не¬
давно происходивший с Войцеховским и, по всей вероят¬
ности, касавшийся хозяйственно-административных функ¬
ций, сказал: «Ну, вот, теперь вам, Сергей Николаевич, будет
не так трудно дать нам полную картину, в чем нуждаются
добровольцы...»
Взглянув на Войцеховского, я был поражен - на его лице
не было никакого желания вступать с атаманом в дискус¬
сию по столь неинтересным вопросам. Вообще, по-видимо-
му, мой Сергей Николаевич и не собирался вступать в бой,
в который я рвался на всех парах...
Помолчали... Назревал момент, когда обычный визит
должен кончиться...
Но в те времена все было необычно: и я решил начать.
Обратясь к атаману, я спросил его, знает ли он, на каких
условиях мы приняли его помощь нам и на каких условиях
согласимся далее оставаться в Забайкалье.
В один момент лицо атамана покрылось серым и злым
налетом: с таким, ярко выраженным монгольским, холод¬
но-жестоким лицом я не хотел бы часто встречаться один
на один... Атаман пристально на меня смотрел, слегка пе¬
регнувшись через стол, нас разделявший, вот-вот бросит¬
ся!!! Я смотрел выжидающе, и так как атаман, видимо, не со¬
бирался мне отвечать, я повторил наши условия, которые
(мной подразумевалось) должен был передать атаману ге¬
нерал Войцеховский... Передал ли их точно и в подобаю¬
щей форме последний, не знаю, я сильно сомневался и ре¬
шил проверить.
«Наши условия коротки: удалить от вас всех тех, что
до сих пор влияли на ваше правительство, и влияли в боль¬
шинстве безответственно и отрицательно. Этот круг стре¬
мился в каких-то таинственных интересах всегда ссорить
Читу с Омском, а последний с союзниками. Мне извест¬
но, что часть лиц из этого окружения вами уже удалена,
но остался у власти генерал (“Прошу великодушно изви¬
нить меня, ваше превосходительство”, — обратился я в сто¬
рону нетактично присутствующего при нашем интимном
разговоре генерала Афанасьева...) Афанасьев. Между тем
его удаление — одно из первых условий нашего дружеско¬
го к вам, господин атаман, отношения. Нам нужен ваш от¬
вет на этот прямой вопрос...»
348	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Афанасьев сидел красный как рак, низко склонив свою
буйную голову Краска вернулась и на лицо атамана. Помол¬
чав, он ответил вопросом на мой вопрос: «Господа (обраще¬
ние к нам обоим, ко мне и к Войцеховскому, больше даже
к последнему...), господа, я не могу взять в толк, чем вам
стал поперек дороги мой ближайший помощник по воен¬
ной части. Он — прекрасный организатор...» Войцеховский
молчал, очевидно, намереваясь дослушать до конца панеги¬
рик по адресу опального временщика при атамане... Я был
другого мнения - надо было решать, рубя все препятствия...
и я перебил атамана: «Вопрос в отношении генерала Афа¬
насьева нами решен бесповоротно и теперь поздно и не вре¬
мя знакомить нас с его качествами. Нам нужно ваше слово,
что генерал будет удален из пределов области...»
«Ну, раз вы настаиваете, господа, я согласен и заменю его
генералом, приемлемым вами... Без помощника по военной
части я остаться, сами понимаете, не могу...»
Момент опасный и ответственный: согласиться на остав¬
ление подобной должности при атамане значит оставить
в руках атамана какой-то военный аппарат, от Войцеховско¬
го независимый и даже, наоборот, как будто довлеющий над
нами... Быть решительным в этот момент мне препятствова¬
ло уже состоявшееся без меня какое-то соглашение о роли
самого атамана во всем военном организме... Надо было те¬
перь же найти компромисс...
Конечно, раз атаман признается нами как глава всей во¬
оруженной силы, при нем должен быть облегченного типа
военный аппарат. Это истина. Но надо этот аппарат обез¬
вредить по возможности полно. И вот мы уславливаемся
конкретно, что генерал Войцеховский совершенно само¬
стоятелен во всех организационно-оперативных вопросах,
но вопросы тыла глубокого, а также функции чисто инспек¬
торские остаются за атаманом и за тем лицом, которое он
избирает. Это нечто вроде военного министра. На том и по¬
кончили...
Затем вопросы были исчерпаны, и мы откланялись...
По пути в гостиницу Войцеховский старался мне вну¬
шить, что я немного переборщил, что ему было «жаль ата¬
мана» и как-то совестно, что мы, в сущности его гости, ста¬
вим какие-то условия, подчас не совсем справедливые: ведь
атаман волен сам себе избирать помощников, иначе мы дис¬
кредитируем его авторитет. «Я с вами, Сергей Николаевич,
совершенно не согласен: если мы проиграли одну пози¬
цию, уступив атаману главное командование и до некото¬
рой степени контроль, это не значит, что мы склонны усту¬
пать и дальше. По этой плоскости мы докатились бы очень
далеко... Вообще вопрос с атаманом нельзя считать окон¬
чательно и для нас хорошо решенным: нам придется к нему
возвращаться не раз... Я понимаю, что это не совсем ладно
и полезно для дела, но вы сами виноваты, что не разруби¬
ли узел сразу...»
«Что же вы хотите, чтобы я арестовал атамана и сел
на его место, что ли? - не без злобной иронии париро¬
вал Войцеховский мои на него нападки. - Предупреждаю
вас, Сергей Арефьевич, и всех, кто так, как вы, думает, что
я на авантюру не пойду и ни свергать атамана, ни ставить
ему палки в колеса не собираюсь. Это не в моем духе...»
«“Ноблез-оближ1”, — раз вы, Сергей Николаевич, имеете
честь нами командовать, возглавлять каппелевцев - надо,
чтобы между вами и массой добровольцев было полное со¬
гласие, иначе нечего было и огород городить: тогда луч¬
ше и честнее теперь же проходить дальше, без задержки
в Чите...»
«Я, Сергей Арефьевич, всегда раньше вам говорил, что
я совершенно не считаю себя подготовленным и способным
вообще на роль чистого политика... Да, поверьте, нам трудно
было бы в неизвестной обстановке Забайкалья и Читы кон¬
курировать с атаманом, при его знании всех условий и, ска¬
жу откровенно, при его недюжинном таланте администра¬
тора и политика...»
На это у меня был готовый ответ: политик-то атаман был
никакой, а лишь искусно заменял политику интригой и по¬
литиканством. А какой он администратор, мы не однажды
имели случай убедиться...
Вывод был один верный и непреложный: между мной
и генералом Войцеховским не было настоящего, сердечно-
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
МоЫеззе оЬИ§е - положение обязывает (фр.).

Японская интервенция
го согласия в затронутом вопросе, это был большой выиг¬
рыш для Семенова, если, конечно, он раскусил нас обоих,
в чем я ни минуты не сомневался при его отличном знании
людей и большом опыте.
Меня особенно тревожила та уступчивость атамана, го¬
товность, с которой он шел нам навстречу: могло быть два
объяснения этому — или положение его сильно пошатну¬
лось, или он предполагает и уверен, что мы долго не выдер¬
жим своей роли... Скорее, последнее, и это особенно для нас
грустно и опасно...
***
За массой нахлынувших на нас новых вопросов жизнен¬
ных и специально военных, казалось, не оставалось места
для иных впечатлений. Однако жизнь пробивалась настой¬
чиво и невольно приковывала наше внимание к вопросам
политики и, в частности, к личности атамана...
Там, в Верхнеудинске, из прекрасного далека могло по¬
казаться все в ином освещении, здесь, в центре всех собы¬
тий, неприкрашенная действительность резала глаза. Оттуда
нам рисовалось все так, что стоит лишь удалить некоторый
персонаж из окружения атамана, и дело уладится, все вой¬
дет в норму. Первое разочарование не заставило себя дол¬
го ожидать.
Еще до нашего прибытия в Читу атаман нашел в себе до¬
статочно такта, чтобы распрощаться с такими вопиющими
своими привычками, как известная Маша-Шарабан140, про¬
званная так за прекрасное исполнение популярной в то вре¬
мя песенки-частушки «Шарабан». Эта наложница и наперс¬
ница Семенова, по словам местных аборигенов, имела
какое-то непонятное влияние на атамана не только в делах
интимного, но и общественного характера: и назначения,
и даже курс политики направлялись ее маленькой и искус¬
ной ручкой, за которой чувствовалась рука твердая и жест¬
кая... Возможно, что и японская, на службе которых она
состояла, бесспорно... Они же первые и посоветовали жено¬
любивому атаману отправить эту диву подальше и от греха...
Она выехала за неделю до моего приезда в Читу на восток,
кажется, в Харбин, а затем и дальше в Пекин или, вообще,
на один из китайских приморских курортов. Сопровождал
эту диву адъютант атамана, который нагрузил свою дульци¬
нею141 изрядным запасом валюты...
Туда же на восток поспешно выехал и заплечных дел ма¬
стер полковник Свигайлов1142, оставив здесь, в Чите, своего
подручного капитана Борщевского. Об их проделках я узнал
все подробности от начальника всех бронепоездов, артил¬
лерийского полковника. Последний явился ко мне с ори¬
гинальной просьбой-жалобой: он считал мой последний
приказ о подчинении всех бронепоездов непосредственно
генералу Войцеховскому неправильным, так как, по его мне¬
нию, бронепоезда в Забайкалье играли не столько военную
роль, сколь политическую: там, в поездах, совершался суд
и расправа над всеми злоумышленниками против режима
атамана. В Чите откровенно говорили, что попасть на броне¬
поезд — крышка: там и концы в воду, человек пропадал, как
в прорубь... Я сделал полковнику одну лишь уступку, один
из бронепоездов оставлен в непосредственном распоряже¬
нии атамана, но с персоналом по моему назначению... При
этом мной введено еще одно важное условие, чтобы этот
поезд периодически заменялся следующим очередным,
по выбору штаба.
Все эти реформы настолько не нравились бравому ар¬
тиллеристу, что он просил уволить его от роли общего на¬
чальника над броневой силой... и откомандировать в рас¬
поряжение атамана... Я сделал больше, идя навстречу
полковнику, я настоял на его увольнении и удалении вооб¬
ще из Забайкалья...
И вот тут, чтобы спасти остатки своей репутации,
полковник явился ко мне вторично и вылил всю броне¬
вую грязь на плечи и голову своего шефа, т. е. Семенова.
Сколько было во всем этом правды, трудно учесть, но это¬
го было достаточно, чтобы наполнить наши сердца скор¬
бью великою...
Хватали, сажали в автомобиль и везли на ближайший
разъезд «виновных», и там, в бронепоездах, начиналась вак¬
ханалия допросов с пристрастием, т. е. с пытками... Порка
1
352	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
На полях карандашом: «Сипайлов?»

353	Японская интервенция
была самой, из всех способов вымогать признание, гуман¬
ной мерой...
В бронепоезда попадали не только граждане «семенов¬
ской сатрапии», но и «иностранцы», т. е. колчаковские чины
армии и тыла, имевшие несчастье обратить внимание семе¬
новского сыска на свою особу.
Знали ли об этом японцы? Безусловно, знали и одобряли,
полагая, не без наивности, что это один из самых действи¬
тельных и разумных способов поддержания порядка в крае,
ими оккупированном...
Японская разведка (сыск) работала в полном контак¬
те с семеновской, а представления первой неукоснительно
принимались во внимание и к исполнению второй... Так рука
об руку они и работали... и на наше несчастье и позор, и про¬
должали работать даже и после нашего прибытия... только
в значительно более смягченных формах...
Так, несколько лиц, дававших мне нежелательную для
Семенова информацию, через некоторое время «покинули»
Читу. Когда я пробовал настаивать на расследовании, то все¬
гда натыкался на стереотипный ответ: такое-то лицо чис¬
лится «за японской контрразведкой»... а туда ни одно офи¬
циальное русское лицо не было вхоже: японцы держали себя
в этих случаях настоящими завоевателями-оккупантами...
Второй экземпляр семеновской Чека — капитан Борщев¬
ский — не стал выжидать, пока его арестуют мои агенты,
он сам пошел навстречу превратностям, испытывая судьбу...
Мне докладывают, что просит его принять капитан Бор¬
щевский.
Входит здоровенный детина, молодой (не старше 30 лет),
очень представительный и, я бы сказал, вкрадчиво красивый,
до неприятности... Выправка - молодец, гвардеец... Дисци¬
плинированность — не придерешься... Вооружен до зубов,
как только могли и умели вооружаться все пореволюцион¬
ные комиссары: разве пулемета не хватает... прямо к делу
приступает.
«Я, ваше превосходительство, знаю ваше мнение
о моей у атамана деятельности. Не затем я явился к вам,
чтобы оправдываться... Мне надоело, претит скрывать¬
ся, и я пришел откровенно вас спросить: если мои услуги
вам не нужны - разрешите уехать отсюда вполне легаль¬
но, не скрываясь...»
Я встал, подал ему руку и сказал: «Желаю вам, капитан,
счастливого пути и чем скорее, тем для вас лучше...» Боль¬
ше я его никогда не встречал и о нем ничего не слышал: так
умеют уходить лишь сильные характером люди... и преступ¬
ные типы...
А вот и жертва семеновского режима. На приеме подхо¬
дит ко мне заплаканная дама, рекомендуется, опасливо ози¬
раясь все время. Она в трауре по сыне старшем, офицере,
замученном, по ее словам, в бронепоезде Семенова за ка¬
кое-то непочтительное выражение по адресу атамана... Про¬
шла ко мне крадучись. Впечатление мало нормального че¬
ловека и, во всяком случае, сильно измученного душевно...
Просьба — принять ее второго сына — колчаковского офи¬
цера, снятого с проходящего мимо Читы поезда семеновца-
ми... мучимого допросами и теперь только с нашим прихо¬
дом отпущенного на поруки...
Очень прошу без всякого страха, открыто ко мне прийти
ее сына... Является подобие не только офицера, но и чело¬
века вообще: опасливо озираясь, говорит шепотом, по лицу
гуляет тик... «В чем дело?» — спрашиваю.
Мало связный рассказ, из которого можно, однако, от¬
четливо нарисовать безутешную картину семеновских по¬
рядков: проезжал мимо Читы, выхватили из поезда и под¬
вергли допросу. Сначала вежливо, а ввиду отказа давать
желательные палачам ответы прибегли к истязаниям. Полу¬
живой труп бросили, как пса, на поруки родственников без
права выезда из Читы. Выздоровел и попробовал перейти
на нелегальное положение, но вскоре был выловлен и окон¬
чательно посажен в узилище... «Пожалуйста, ваше превосхо¬
дительство, не выдавайте. Чтобы никто не узнал, что я был
у вас, иначе мне конец», — заканчивает свое повествование
жертва семеновского режима...
Несколько позже познакомился я со здешним судеб¬
ным деятелем: неприкосновенность судей здесь, у Семенова,
окончательно отменена, да и к правовому суду не принято
обращаться, все в руках или военно-полевых судов, или же
зависит от произвола, протекционизма, даже при уголов-
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
ных преступлениях. Огромную роль играла Маша-Шарабан,
у которой за солидную мзду возможно было добиться пол¬
ной реабилитации.
Эта же Маша особенно преследовала дамский персонал,
опасаясь, по-видимому, конкуренции: всех соперниц она
ухитрялась через всесильного атамана изолировать, при¬
чем были случаи и заключения в монастырь, якобы за раз¬
вратное поведение. В этом была особая соль, принимая
во внимание поведение самой Машки. У Семенова был свой
«двор», и Шарабан была царицей, при которой были (состоя¬
ли) статс-дамы... Все это смахивает на сплетни, да, наконец,
во время Гражданской войны все выскочки хотели и торопи¬
лись использовать свое положение и пожить в свое удоволь¬
ствие... Это так понятно... Скверно то, что в эту «придвор¬
ную грязь» примешивалась политика, и сюда же невольно
закручивался весь правительственный аппарат, развращае¬
мый столь ненормальной обстановкой.
Далеко не все из окружения атамана были мерзавцы
и спекулянты, были прекрасные и, насколько позволяла об¬
становка, даже честные люди.
Среди последних необходимо поставить особняком пра¬
вую руку по административно-политическому управлению
некоего господина Таскина143.
Если бы не было его возле атамана, то в придачу к цар¬
ствующей распущенности, вероятно, и деловой аппарат по¬
тонул бы в море безалаберного распутства... и атаман дав¬
но бы скользнул в ту пропасть, которую он сам себе с таким
упорством приуготовил...
Таскин почти бесконтрольно распоряжался в крае. Это
он намечал те мероприятия, без которых Чита, по справед¬
ливости, могла бы называться попросту разбойничьим гнез¬
дом. Это он придавал «семеновщине» некоторый облик го¬
сударственности... Наконец, это он и только он один спасал
атамана от окончательного разрыва с выдвинувшим Семе¬
нова казачеством, несмотря на промахи формального руко¬
водителя Войсковым кругом и другого влиятельного члена
из семеновских персонажей — Волгина144.
Недальновидности и тупоумию последнего нет назва¬
ния: это сплошной «молчалин»145, перекраивающий в угоду
атаману и его безответственных советчиков весь казачий
аппарат и исказивший самую идею свободного Круга...
С этим последним, т. е. Войсковым кругом Забайкальско¬
го казачьего войска, мне пришлось столкнуться только раз
и вот по какому поводу.
От председателя Круга, кажется Березовского, поступи¬
ло на мое имя заявление-просьба сделать на Круге доклад
о положении на фронте...
Генерал Войцеховский выезжал в тот момент на Нерчин¬
ский участок, а потому я дал свое согласие на информацию,
полагая, что Круг не в пеленках у атамана и, во всяком слу¬
чае, на подобный-то пустой шаг может сам решиться, обра¬
тив свою просьбу об информации непосредственно ко мне -
начальнику штаба всех войск противобольшевицких.
Я уведомил председателя, что почту своим долгом при¬
быть на заседание Круга, когда мне то укажет сам Круг, с ма¬
леньким, но необходимым условием, чтобы «из избы не было
вынесено сору»... Получив на последнее мое естественное
пожелание удовлетворительный ответ, я в назначенный час
отправился в помещение заседаний Круга...
Кворум на Круге был, но состав его был все же жидко¬
ват. Кроме того, меня несколько удивило наличие в отдель¬
ной ложе каких-то типов. На мой вопрос мне сказали, что
это ложа атамана, а в ней его приближенные, т. е. та без¬
ответственная клика, которая делает политическую пого¬
ду в Чите...
Не придав должного значения этому обстоятельству,
я приступил к докладу-информации...
По окончании доклада мне начали задавать вопросы от¬
дельные члены Круга, зачастую выходя из рамок чисто во¬
енных дел.
Связь, и самая тесная, между делами на фронте и вну¬
три края настолько очевидна и жизненна, что отказать да¬
вать ответы я не мог. И, конечно, не всегда был в силах оста¬
ваться в рамках лояльности по отношению к Семенову. Так,
на прямой вопрос одного депутата — почему все мероприя¬
тия Круга, как бы они по идее ни были хороши, оканчива¬
ются или полумерами при проведении в жизнь, или совер¬
шенно остаются втуне.
356	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Я провел параллель между отношениями здешнего Кру¬
га к атаману и Круга, с которым я работал в течение не¬
скольких месяцев в самые острые моменты жизни войска,
мне родного, Уральского, и эта параллель, естественно, го¬
ворила не в пользу как здешнего Круга, так и в особенно¬
сти атамана Семенова, который по своему существу являлся
всегда полноправным господином, т. е. диктатором. В такие
моменты, которые мы переживаем теперь, диктатура не все¬
гда может быть подходящим образом правления. Надо пе¬
режить какой-то период, после которого сам Круг должен
был прийти к сознанию своего бессилия справиться с об¬
становкой; и только после этого, совершенно мирным пу¬
тем, без особого путча, возможен переход к единоличному
управлению... Настал ли такой период здесь и пережило ли
здешнее правительство само себя, я не знаю, судить не бе¬
русь, но, судя по той оппозиции, которая всегда наличеству¬
ет в Круге по отношению к атаману, такой момент перехода
власти еще не наступил, а потому преждевременная сда¬
ча своих позиций Кругом опасна и вредна... Только я про¬
изнес эти слова, как среди присутствующих в ложе согля¬
датаев атамана началось движение, и я краем глаза видел,
что некоторые из них вышли из помещения Круга... очевид¬
но, для доклада атаману... Когда я окончил все свои ответы,
то отправился в штаб, куда через некоторое время прибыл
ко мне генерал Зубковский146, заменивший генерала Афа¬
насьева, и просил от имени атамана прибыть немедленно
к нему во «дворец». Это был частный дом какого-то местно¬
го купца, реквизируемый атаманом под его частную квар¬
тиру. На крыльце меня встретил адъютант атамана и про¬
вел в комнату для ожидающих приема, а затем я был принят
атаманом.
Семенов был, видимо, чем-то сильно расстроен и ни¬
сколько не старался скрывать это свое настроение. Он сто¬
ял посреди зала, окруженный своей обычной свитой, среди
которой почему-то находился и генерал Сахаров. Докладчик
с Круга, господин Волгин, был тут же, почему я сразу дога¬
дался о причине спешного вызова меня к атаману.
В руке у атамана был стек, как будто он только что вер¬
нулся с поездки верхом... Этим хлыстом атаман весьма не¬
двусмысленно помахивал... Я сделал общий поклон и обра¬
тился к атаману о причине моего вызова. «Вы сейчас были
на Круге?» - спросил сурово атаман.
«Да. Я был там по вызову председателя Круга».
«Вы делали доклад и коснулись вопросов, не подлежа¬
щих вашей компетенции», — резко заметил атаман...
«Я знаю пределы своей компетенции без всяких напо¬
минаний и ваших указаний, господин атаман», — последо¬
вал мой ответ.
Атаман покрутил хлыстиком, а я на него очень вырази¬
тельно посмотрел: он понял, что этим он меня не возьмет
и что прежние его приемы воздействия на непокорных здесь
не применимы...
Срывающимся голосом, в повышенном тоне он произ¬
нес: «Вы, господа, привыкли там самовольничать. Я здесь
у себя этого не позволю. Мне с большим трудом удалось
наладить работу с Кругом, а вы что, хотите ее разрушить...
Этого я не потерплю, это вмешательство в мою компетен¬
цию атамана... Если вам угодно продолжать ту разрушитель¬
ную работу, которая велась там, то лучше всего я вам по¬
советую отсюда уходить и не мешать мне строить Россию
и продолжать мою созидательную работу так, как я умею ее
делать... и сделаю без вашей помощи...»
Выражения «там» ясно показали, с кем мы, каппелевцы,
имеем дело: это не был наш союзник по сердцу, а друг поне¬
воле, и вел себя подобающим образом, очевидно, наскучив
постоянным зорким за ним присмотром. Захотелось на этом
случае показать, если и не нам, каппелевцам, то хотя бы сво¬
им семеновцам, что он, атаман, еще атаманствует самостоя¬
тельно... Нотки раздражения в голосе, в позе и во всей его
фигуре ясно показывали, как атаман скучает по прежней бес¬
пардонной деятельности, не знающей никаких препон, кроме,
конечно, японцев, которые, к слову сказать, в эти «внутрен¬
ние дела» не вмешивались... Манера говорить, не сдерживая
ни интонации, ни выражений, ясно показывала, какая глубо¬
кая пропасть между нами, а также насколько живуча нена¬
висть атамана ко всему «омскому» и «колчаковскому».
«Я не знал, господин атаман, — скромно ответил я, - что
Круг у вас не обладает присущей ему самостоятельностью.
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
С таким Кругом я бы отказался вовсе разговаривать... Что
касается ваших скрытых угроз, а также выпадов против ом¬
ского правительства и, в частности, против нас, каппелевцев,
об этом я доложу своему непосредственному начальнику,
генералу Войцеховскому». Сделав общий поклон, я вышел,
чувствуя за своей спиной сверлящие меня ненавистью гла¬
за атамана и его свиты...
Описанный мной инцидент еще глубже меня утвердил
в намерении поскорее и окончательно выяснить позицию
в отношении атамана нашего командного состава, и я, вер¬
нувшись, набросал проект моего обращения с вопросами
к командирам частей нашей армии, о чем будет сказано не¬
сколько ниже... Вот вам и общественность, и Войсковой круг,
права которых попирались на наших глазах...
Значение японцев мне стало ясно также с первых же ша¬
гов моей работы в Чите.
Во главе военного японского управления, естественно,
стоял начальник 5-й японской дивизии генерал Судзуки.
Нестарый еще генерал, сухой и высокого, для япон¬
ца, роста, всегда с милой, не приторной, как у прочих япо-
шей, улыбкой — Судзуки на меня лично всегда производил
очень выгодное впечатление: удивляешься, как мог столь
явно культурный человек поддерживать семеновский ре¬
жим. Неужели он не видел ту вакханалию взаимных спле¬
тений в Забайкалье, единственной причиной которой была
фигура самого атамана...
Жил генерал Судзуки совершенно замкнуто и появлял¬
ся в редких случаях, строго официальных, предпочитая все
дела рассматривать и решать на совместных заседаниях
в его кабинете. Квартира генерала была настоящий форт:
это было здание гимназии, из которой выбросили учени¬
ков и поместили штаб дивизии. В вестибюле постоянно на¬
ходился караул, а у самой двери постоянно торчал возле
«глазка» часовой с примкнутым штыком: очевидно, опасе¬
ние налета со стороны читинских граждан достаточно ре¬
ально рисовалось в мозгу японцев...
Когда я бывал в штабе японском, всегда часовой меня
останавливал и вызывал начальника караула. В зависимости
от того, знал ли меня последний, или немедленно пропуска¬
ли с вызовом караула в ружье для отдания воинской чести,
или же приходилось ожидать выхода из внутренних апар¬
таментов офицера... Затем меня обычно проводили к на¬
чальнику штаба дивизии, полковнику Куроки147. Это был
типичный японец: маленький, довольно упитанный, жгу¬
чий брюнет с маленькими монгольскими усиками и с лука¬
вой улыбочкой. Он терпеть не мог русских вообще, а при
настоящем нашем положении эта ненависть была с дурно
скрытой примесью какого-то ни на чем не основанного пре¬
зрения... Видимо, его славный отец, герой Русско-японской
войны148, не сумел внушить сыну должного уважения к рус¬
скому оружию...
На всех заседаниях и совещаниях Куроки обычно мол¬
чаливо заносил на страницы протокола ход заседаний,
не больше, не давая себе труда ни вдумываться, ни выска¬
зывать своего мнения, одно лишь констатирование фактов
и слов при по-собачьи преданном взгляде на своего началь¬
ника... Судзуки относился к своему начальнику штаба с пло¬
хо скрытой иронией... Почему: полагаю, что полковник Ку¬
роки был весьма недалек, и его отношение к нам, русским,
постоянно менялось в строгой зависимости от настроения
его начальника. Остальной персонал1 японской дивизии был
малоинтересен: это были достаточно себе на уме обыкно¬
венные азиаты, малокультурные, фанатичные, лукавые, хит¬
рые и весьма недалекие... Лица-маски, все на один шаблон,
легко их перепутать и невозможно распознать их индиви¬
дуальную разницу, бесспорно, существующую...
Тон в дивизии задавал сам начальник, и этот тон был
в отношении нас, русских, бесспорно благожелательный
и всегда корректный. Постоянно чувствовалась какая-то
излучавшаяся от Судзуки симпатия собрата по оружию.
Ни в одном его вопросе, ни в его ответах и решениях нико¬
гда нельзя было отметить и тени двусмысленности, жела¬
ния увильнуть, а тем менее надуть тем свойственным рядо¬
вому японцу способом, который не отличается ни этикой,
ни умом. Подобные неумные промахи своих подчиненных,
особенно своего начальника штаба, генерал Судзуки стре-
360	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
У С. А. Щепихина ошибочно — персонаж.

Японская интервенция
милея всеми способами ослабить и следствия таковых про¬
махов загладить.
К генералу Семенову Судзуки относился с обычным
для японца равнодушием, и эта ровность в его к атама¬
ну отношениях служила для меня всегда некоторой загад¬
кой. Что же думает в действительности этот неглупый че¬
ловек, поддерживающий по приказу сверху режим, явно
обреченный...
Позже для меня стало ясно, что Судзуки выработал
в себе привычную манеру обращения к атаману, с которой
никогда почти не сбивался, манеру не замечать эту персону:
главным его двигателем при его высоком исполнении долга
перед родиной была та ясная для него цель, которую поста¬
вили перед собой известные японские круги, использовать
атамана для своих планов, а он, генерал Судзуки, охотно бу¬
дет служить укреплению влияния здесь флага Восходящего
солнца!.. Что и как будет дальше, это, по-видимому, не ин¬
тересовало Судзуки. Для этой цели были к нему приставле¬
ны особые лица: целая миссия военных и статских людей.
Во главе этой миссии стоял полковник Генерального шта¬
ба Ширасава.
Эта личность совершенно иной складки, чем осталь¬
ной японский персонал1: небольшого роста, полноватый,
с вкрадчивыми манерами, брюнет с прекрасным для япон¬
ца цветом лица. Что-то женственное, но на наш европейский
масштаб и взгляд, светилось в его глазах и веяло от всей его
фигуры... Он в совершенстве владел языками, а также и ди¬
пломатическим искусством скрывать свои истинные наме¬
рения и мысли. В обращении всегда был ровен и любезен,
как бы ни тяжело это ему доставалось".
Впоследствии я выяснил достоверно, что лично Шира-
саве атаман Семенов был глубоко противен и антипатичен,
но он всегда выдерживал ту роль, которая ему была указа¬
на свыше, для пользы его родины...
В период нашего выхода в Забайкалье в Японии проис¬
ходила борьба партий по вопросу дальнейшего поведения
в русском вопросе: одни настаивали на агрессивной поли-
1 У С.А. Щепихина ошибочно - персонаж.
11 Так в документе.

тике, другие, наоборот, стояли на точке зрения большинства
европейских государств и Америки — невмешательства...
В Чите были представители исключительно первого
взгляда, так называемая военная партия, и наиболее рети¬
вым проводником этих тенденций был полковник Ширасава.
Этому последнему были, очевидно, даны наиболее полные
инструкции, а генерал Судзуки являлся лишь представите¬
лем той силы, которая должна была поддерживать началь¬
ника военной миссии.
Состав миссии был весьма значителен, и туда входи¬
ли не только военные чины японской армии, преимуще¬
ственно офицеры Генерального штаба, но и статские пред¬
ставители дипломатического корпуса. К этой же миссии
относился значительный кадр офицеров-топографов и пе¬
реводчиков...
Как потом я выяснил, в состав миссии были включены
и представители торгово-промышленного класса: именно
по их указаниям и настояниям производилась работа пла¬
номерная и настойчивая по мирному завоеванию рынка
и по захвату бесхозяйственных предприятий русских.
На моих глазах произошел такой факт. Вскоре после на¬
шего прихода в Читу к нам явился русский промышленник,
некто господин Кудрявцев, родственник бывшего у меня ге-
нерал-квартирмейстером в Челябинске Генерального штаба
полковника Нарышкина149. Этот Кудрявцев был владельцем
вольфрамовых копей под Читой. Его задачей было продать
свои промыслы кому-нибудь и с полученным капиталом вер¬
нуться обратно в Советскую Россию, где его с понятным не¬
терпением ожидали родственники...
За содействием он обратился ко мне, и тут-то я выяс¬
нил, что помимо японцев подобную сделку по продаже при¬
исков произвести ни в коем случае не удастся. Долго мы
пробовали обойти японские руки и попытаться найти по¬
купателя среди русских. Все напрасно: даже обращение
к г[осподи]ну Таскину не помогло, а, наоборот, только уско¬
рило осведомление о готовящейся сделке японцев: атаман
Семенов, узнав через Таскина о предложении Кудрявцева,
немедленно дал знать в японскую миссию; оттуда прилетел
представитель промышленных кругов Японии и предложил
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
свои услуги. Так как Кудрявцев не имел времени ожидать
покупателя, то он немедленно согласился на предложение
японцев, и сделка была совершена без всякой для послед¬
них конкуренции.
Кроме подобных, чисто коммерческих афер японцы
не теряли времени и, пользуясь своим положением, всюду
запускали свой глаз: не осталось ни одного уголка самого
сокровенного, где бы ни побывал японец.
Частью это делалось в видах якобы настоящего момен¬
та, а частью откровенно на далекое будущее: все те угол¬
ки военной тайны, которые обычно скрыты от взоров ино¬
странцев и куда этика не позволяла им открыто заглядывать,
теперь подверглись истинному нашествию японских орга¬
нов разведки. Спешно пополнялись недочеты картографиче¬
ского отдела японского Генерального штаба, а также прове¬
рялись по прежним планам стратегические предположения
русского Генерального штаба. Изучались сети дорог и про¬
пускная способность железных и водяных путей сообщения.
Не оставлены были без внимания и средства края, в точно¬
сти и практически изучаемые...
В результате более чем годичного пребывания в крае
японцы могли считать, что они даром времени не потрати¬
ли, и ближайший к границе плацдарм был ими изучен до¬
сконально: им не нужно было в будущем переодевать сво¬
их офицеров Генерального штаба прачками, кули1 и т. п., эта
работа была закончена. За это одно они должны были быть
несчетно признательны исключительно атаману Семено¬
ву: он, спасая свою собственную шкуру, впустил в преде¬
лы государства нашего ближайшего соперника и соседа
на Дальнем Востоке, позволив ему хозяйничать во всех об¬
ластях... И ни в одной области японцы не принесли столь¬
ко зла, как именно в области обороны страны, раскрыв со¬
вершенно наши карты и обнажив самое сокровенное. За это
одно японцы вправе поставить огромный памятник Семено¬
ву, ибо без него, без его обязательных и предупредительных
услуг они и по сию пору были бы так же слепы, как и перед
войной 1904-1905 годов...
Кули — китайский или индийский наемный работник, батрак.

Значение японской оккупации для Семенова ясно само
собой: без японцев он не играл бы той видной и, с точки зре¬
ния государственных интересов, столь печальной и гнусной
роли, которая выпала ему на долю... Никакие оправдания
здесь неуместны: что бы ни говорилось за атамана, он все¬
гда в глазах как массы населения, так и руководящих слоев
останется «атаман» в кавычках, т. е. человек без роду и пле¬
мени, которому своя рубашка поистине ближе интересов
общих, государственных.
Он явился той накипью, которая всегда, в годы смуты
и мятежа, появляется на поверхности... Тут нет и признака
таланта, одно лишь человеческое безудержное стремление
к наживе и к хорошему куску пирога. Я даже затруднился бы
приписать атаману страсть к власти: какая же это, в самом
деле, власть, когда без указки и разрешения оккупантов не¬
возможно ни шагу сделать.
Семенов был суров с подчиненными ему всеми слоями
населения, здесь он твердо и неуклонно проводил не столько
свои взгляды, сколько свои прихоти. Но опирался он всеце¬
ло на японские штыки. До того противно было видеть и слы¬
шать атамана при его соприкосновении с японским коман¬
дованием, что надо быть или отъявленным оппортунистом,
или отъявленным трусом, чтобы спокойно взирать на без¬
дну низкопоклонства атамана перед всем японским. Очень
неуютно было сидеть на острие японского штыка, и много
требовалось не только такта житейского, но и подлости без¬
мерной, чтобы на таком острие сохранять, ко всему проче¬
му, еще и «лицо». А ведь японцы не стеснялись и держали
себя с атаманом вызывающе, у меня временами появлялось
даже опасение, как бы они не перенесли и на нас эту мане¬
ру отношений...
Если мы взглянем, хоть краем глаза, на «боевое распи¬
сание» семеновской армии, то увидим, что он действитель¬
но должен был держать себя, что называется, тише воды
ниже травы.
Вот его вооружейные силы к моменту нашего прихода:
Забайкальская дивизия - около 4 тысяч штыков.
Бурятская бригада — П/2 тысячи штыков.
Военное училище — 'Л тысячи юнкеров.
364	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Итого: шесть тыс[яч] бойцов.
Азиатскую бригаду барона Унгерна150 в счет принимать
нельзя — это личные войска барона; Семенову они подчи¬
нялись лишь номинально.
Из указанных шести тысяч на фронте было всего, дай Бог,
половина: юнкера и часть Забайкальской дивизии (по оче¬
реди) несли службу по охране столицы. Буряты постоян¬
но находились в командировках на западе для подавления
восстаний или для гарнизонной службы в тех или иных цен¬
трах административных, как то В[ерхне]удинск, Троицко-
савск и т. п.
Все наличные, свободные от специальных задач, ча¬
сти выбрасывались на угрожаемый участок и там «дрались
во славу атамана», т. е. казаки перманентно митинговали, из¬
меняли атаману в зависимости от стратегического положе¬
ния: попадала ихняя станица в полосу противника, казаки
немедленно начинали «волноваться» и толпами переходить
«в банды»... Улучшение положения снова приносило некото¬
рое приращение сил атамана... Один барон был непоколе¬
бим в своей ставке «Даурия».
Барон Унгерн — это эпизод, быть может, и печальный,
но от того нисколько не теряющий в своем значении, не по¬
лучающий особой важности в серии протекавших здесь со¬
бытий... Только эпизод...
Прежде всего, это неоспоримый маньяк, болезнь кото¬
рого получила начало и прогрессировала в полной зависи¬
мости от революционных потрясений.
При этом надо отметить, что не столько личные пере¬
живания, сколько гибель общих идеалов, на которых был
воспитан барон, потрясли его нервную систему и нарушили
равновесие его психики. Барон явился к Семенову уже го¬
товым маньяком, всюду видящим коммунистическую кознь
и, как дон Кихот, готовый всегда послужить не за страх,
а за совесть делу борьбы с большевизмом.
Сильный его характер, а также и преследующая его ма¬
ния неминуемо тянули его к уединению: здесь, в своей «сат¬
рапии», почти ни от кого не завися, Унгерн мог на свободе
проводить в жизнь в ничтожном, конечно, масштабе те за¬
мыслы, которые рождались в его больном мозгу.

Недоверие ко всем и каждому проходило красной ни¬
тью во всей деятельности барона, вот почему ни один из его
даже самых близких сотрудников не мог похвастать дове¬
рием барона. Вот почему и в своей ставке Унгерн был оди¬
нок бесконечно, отчего ореол его так долго оставался не¬
поколебим: барон появляется перед своими «подданными»
лишь со строго обдуманным решением и требует лишь вы¬
полнения беспрекословного... Не всегда его действия носят
характер садизма, как некоторые хотят это изобразить: мно¬
го полезных мероприятий можно отметить здесь, и только
в одном барон был неизменен — это в вопросах мести, кары,
направленных против большевиков и тех, кто имел неосто¬
рожность или несчастие возбудить подозрительность баро¬
на в этой области...
Для Семенова подобный человек, особенно в самом на¬
чале противобольшевистской деятельности, был настоящим
кладом, и атаман за него ухватился, что называется, обе¬
ими руками: не только стеснять самостоятельность Унгер-
на, но и вообще иными способами вмешиваться в его сферу
атаману никогда не приходило в голову... Унгерну подоб¬
ная позиция Семенова понравилась, и он осел в Забайкалье...
В период революционных вихрей много всегда бродит
вокруг «вождей» такого люда, голытьбы, преимущественно
моральной, которая ищет, куда бы приложить избыток или
своей неизжитой энергии, или своего аморального суще¬
ства. Они вполне соответствовали по духу состоянию пси¬
хики самого барона и, безусловно, нашли его каким-то не¬
сказанным верхним чутьем.
Сильный волевой стимул Унгерна импонировал на1 этот
в большинстве безвольный конгломерат русского безвре¬
менья, и в результате спаялась прекрасная, с точки зрения
чисто военной, часть — Азиатская бригада барона Унгерна.
Ее можно было пускать в самые опасные места фронта, дер¬
жать длительно в любом окружении, не опасаясь пропаган¬
ды, но с одним непременным условием — с ними должен
быть и сам барон... Без него, без его каторжно-рабской дис¬
циплины эта банда-часть немедленно начинала разлагать-
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
Так в документе.

Японская интервенция
ся и терять одно за другим свои хорошие качества, а недо¬
статки начинали безудержно превалировать... Так как сам
барон никакого подчинения не признавал, то и на фронты
Гражданской войны он с бригадой никогда не появлялся. Мы
за все время раз пробовали вызвать его бригаду на фронт
и немедленно должны были отказаться от содействия ее:
барон не явился, а бригада стала не только бесполезна,
но и опасна для своих же...
При всем своем отрицательном существе все же име¬
ли, как бригада, так в особенности сам барон, свои положи¬
тельные стороны: «Соловей-разбойник», прочно засевший
на станции Даурия, строго контролировал все, мимо него про¬
ходящее, и был воистину бичом для всех «неблагонамерен¬
ных» людей, как то: спекулянтов, откровенных мошенников
в области народного и воинского хозяйства, трусов, стремив¬
шихся уклониться от фронта, неудачных администраторов
и простых прожигателей жизни и казенного кармана...
Я знаю случаи, что немало типов из преступного тыла
выходили из поездов задолго до ставки Унгерна и далеко-да¬
леко обходили опасное место...
На мой прямой вопрос атаману, возможно ли потребо¬
вать барона Унгерна в Читу, атаман со смехом ответил, что
это невозможно и нарушило бы стиль «ханской ставки»; кро¬
ме того, не надо напрашиваться на отказ, всегда подрываю¬
щий авторитет: так, однажды он, атаман, потребовал на от¬
вет к себе в Читу Унгерна, и последний не только не прибыл,
но и не ответил решительно ничего. На резкую меру Се¬
менов не пошел, и барон остался самостоятельным в сво¬
ей области... Не решились на вызов барона перед «светлые
очи» Войцеховского и мы, каппелевцы: бригада без барона
ноль, а барон перешел давно и возраст, и вообще способ¬
ность жертвенного отношения ко всем людям.
Сильно побаивались Унгерна и проходившие мимо его
ставки иностранные гости, но барон показал классную раз¬
борчивость в приложении своей энергии: почти ни один
иностранец не пострадал от баронской заставы, а прошло
их там немало, одних чехов более пятидесяти тысяч...
Зато грабители из семеновского окружения всегда слу¬
жили молебны неизвестному божеству, если им удавалось
проскользнуть через кордон барона... Единственно, для
кого делал барон исключение, это для Машки-Шарабан...
вероятно, из уважения к Семенову, а может быть, снисхо¬
дя к его «особой» просьбе... Каждого своего сподвижника
при вольном или невольном отъезде из Забайкалья Семе¬
нов оделял изрядным количеством валюты в русском золо¬
те, четыре вагона которого из запасов омского правитель¬
ства, транспортируемых на нужды окраины во Владивосток,
атаман задержал самовольно в Чите. И вот, когда эти спо¬
движники атамана грузили свои «личные» запасы в вагоны,
то каждый из них не раз воссылал самые искренние молит¬
вы, чтобы Бог помог ему благополучно проскочить «через
барона»... Не всем это удавалось: барон через свою развед¬
ку, постоянно находящуюся в столице атамана, точно знал,
кто, когда и по какой надобности проезжает. Помню такой
случай: полковник Любимов, правая рука Семенова по ин¬
тендантско-спекулятивной части, долгое время находился
в Хайларе, где сбывал в пользу атамана (и свою, конечно)
реквизируемые запасы хлопка и других не менее цен¬
ных предметов. Я, зная полковника Любимова лично еще
по японской войне за отличного строевого офицера, вытре¬
бовал его на фронт. Никакие ходатайства перед атаманом
не помогли Любимову отделаться от фронта, и он должен
был со своей добычей, превращенной уже в валюту, напра¬
виться в Читу. И вот, когда он проезжал мимо ставки барона,
поезд был остановлен и поставлен в тупике, где по прика¬
зу барона был произведен самый тщательный обыск, ис¬
кали якобы большевицких агитаторов, а нашли «случайно»
валюту у полковника Любимова... И Любимов, и сам ата¬
ман этот факт постарались замять, и, конечно, ни о каком
расследовании не могло быть и речи, ведь, что называется,
«вор у вора дубинку украл...»
Нас, каппелевцев, барон не задирал. Не помню ни одного
факта столкновения его и с чешскими эшелонами.
Японцы для него, безусловно, были неуязвимы, а сами
они относились к выступлениям Унгерна с полным азиат¬
ским равнодушием и безразличием...
Ядро японской дивизии находилось постоянно в са¬
мом городе Чите: поддерживать порядок в городе, а также
368	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
на всем протяжении вдоль линии железной дороги Чита -
Харбин японцы, по-видимому, ставили во главу своей задачи.
К западу от Читы японцы прочно удерживали, занимая
постоянным сильным гарнизоном, короткий участок ж[елез-
ной] д[ороги] Чита — станция Могзон.
Командировка в город Верхнеудинск бригады генерала
Огаты была чисто временным военным маневром: с одной
стороны, японцы хотели несколько помочь нашему выхо¬
ду по сю сторону озера Байкала, а с другой, им необходимо
было в какой-то мере и с какой-то неуяснимой целью завя¬
зать сношения с надвигающимися бандами, а позже и с ре¬
гулярными красными частями...
Лишь только мы покинули В[ерхне]удинск, бригада
Огаты была немедленно отозвана в Читу, отчего ни фронт,
ни его глубина никаких изменений не потерпели: по-преж¬
нему караулы в столице атамана и батальон на ст[анции]
Могзон — вот все то же военное напряжение японцев. Ста¬
новиться непосредственно лицом к лицу с бандами, наседа¬
ющими на семеновские части на Нерчинском участке, япон¬
цам не улыбалось. Ко времени нашего переезда в Читу все
поведение японцев на фронтах было, по меньшей мере, зага¬
дочно. Да, самую Читу они не отдадут. Они не позволят и от¬
резать свои сообщения с глубоким тылом через станцию
Маньчжурия, но в то же время с явным для себя тактиче¬
ским ущербом они позволяют бандам хозяйничать по всем
прочим направлениям и совершенно равнодушны к пораже¬
нию и частичным неудачам своего интимного друга Семе¬
нова. Так обстояло дело до самого вступления каппелевцев
в Читу и даже до момента их выхода на фронт после месяч¬
ного отдыха и устройства...
Только один раз японское командование заволновалось,
когда на Нерчинском участке банды прорвали фронт За¬
байкальской дивизии и направились в разрез между Читой
и ставкой барона: немедленно было дано «указание» послед¬
нему выдвинуть свои части в тыл зарвавшимся красным,
а для непосредственного прикрытия ж[елезной] д[ороги]
на угрожаемый участок ее был выдвинут японский баталь¬
он. Хотя Азиатская дивизия барона Унгерна своей зада¬
чи не выполнила, увлекшись побочными мелкими задача¬
ми по «успокоению» мирных казачьих станиц, тем не менее
банды не осмелились тронуть необходимую японцам линию
ж[елезной] д[ороги] (участок Оловянная — Маньчжурия),
а повернули, достаточно неожиданно, на запад и прервали
сообщение опять-таки только семеновских войск с Читой
на участке Оловянная — Нерчинск. Узнав об этом, японское
командование немедленно отозвало свой батальон в Читу,
не обращая никакого внимания на вопли генерала Семено¬
ва (брата атамана), командовавшего на Нерчинском участ¬
ке. Несмотря на полное отсутствие какой-либо определен¬
ной стратегической идеи в действиях красных банд на этом
участке, как только им приходилось сталкиваться или угро¬
жать непосредственно интересам японцев, их военное ру¬
ководство немедленно пасовало, как будто получая тайный
приказ избегать раздражать японское командование. Воз¬
можно, это было результатом какого-то тайного соглаше¬
ния, заключенного в свое время генералом Огата в районе
В[ерхне]удинска.
Подобное странное поведение японцев нас сильно заин¬
тересовало, и мы с понятным напряжением ждали, как пове¬
дут себя японцы, когда красный фронт надвинется на Читу
с запада.
Этот момент приближался: чешские эшелоны уже про¬
шли через Кругобайкальские тоннели и за ними непо¬
средственно продвигались и советские части из Иркутска.
Полное сосредоточение каппелевцев почти закончилось: за¬
поздала прийти в Читу та колонна, которая отдельно от глав¬
ного ядра двигалась по северному направлению, по Ангаре
на Баргузин, огибая озеро Байкал с севера.
Там шли «казанцы» полковника Перхурова и оренбург¬
ские казаки генерала Сукина. Когда эта колонна вышла
на высоту Иркутска, здесь ее встретили части красного гар¬
низона Иркутска, поспешно отходящие перед наступающи¬
ми с запада на Иркутск главными силами каппелевцев на се¬
вер к Верхоленску...
Особенно много и серьезно беспокоил эту нашу колон¬
ну некто Карандашвили115', партизан, очень талантливый,
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
Правильно — Каландаришвили.

Японская интервенция
но поссорившийся с Калашниковым в Иркутске и само¬
вольно ушедший оттуда на север, где он и наткнулся на ге¬
нерала Сукина. Отбившись от этого серьезного и злобного
партизана, генералу Сукину удалось, наконец, выйти в За¬
байкалье много севернее В[ерхне]удинска и пройти совер¬
шенно незаметно, минуя этот пункт, прямо на Читу. Таким
образом, к 15 марта сосредоточение каппелевцев было за¬
кончено. Они предавались теперь вполне заслуженному от¬
дыху, а штаб работал над реорганизацией всей этой 25-ты¬
сячной массы.
В результате этой работы к 20 марта боевое расписа¬
ние каппелевцев приняло такую форму: они были разделе¬
ны на два корпуса:
II [корпус] (считая корпус генерала Семенова, сражав¬
шийся на Нерчинском участке, за I корпус) генерала Верж¬
бицкого состоял из следующих частей:
«Воткинцы» ген[ерала] Ваха152 — 1600 штыков.
«Иркутяне» ген[ерала] Бордзиловского — 1400.
«Якутцы» ген[ерала] Смолина — 800.
«Пермцы» — 800.
Итого - 4600 бойцов.
К этому корпусу была придана кавалерийская дивизия
(1-я) ген[ерала] Миловича в 600 сабель.
Корпус Вержбицкого был готов раньше других, а потому
его и выдвинули на более в то время угрожаемый участок
фронта — на Нерчинск. В руках Вержбицкого было на этом
фронте (Нерчинском) объединено командование. III корпус
генерала Сахарова 1-го (бывшего главнокомандующего при
адмирале Колчаке) состоял из:
«Самарцы» ген[ерала] Имшенецкого153 — 2000 бойцов.
«Симбирцы» - 1600.
«Волжане» ген[ерала] Сахарова 2-го — 2000.
Это то ядро каппелевцев, вокруг которого навернул¬
ся весь остальной снежный шар добровольческих форми¬
рований. Это истинные, подлинные каппелевцы, которыми
Каппель командовал с первых своих славных боев на Вол¬
ге. И среди них настоящая старая гвардия — это «самарцы»,
с которыми он впервые перешел Волгу, взял Сызрань, Ста¬
врополь н[а] В[олге] и Симбирск.

Принадлежащие также к этой старой гвардии «сызран-
цы» генерала Бакича154 как оторвались в октябре 1918 года
у станции Кинель от остальных каппелевцев, уйдя в Орен¬
бург, так и оставались при Оренбургской армии (позже -
Южная [армия] генерала Белова, а потом вновь атамана Ду¬
това с октября 1919 года) и вместе с ней отошли из пределов
Сибирского казачьего войска (от города Атбасара) под ко¬
мандованием того же генерала Бакича с армией атамана Ду¬
това. Дальнейшая их судьба печальна: они перешли грани¬
цу Монголии155 в районе русского пограничного укрепления
Бахты и китайской крепости Чугучак, где и были разоруже¬
ны. Позже, по смерти атамана Дутова, предательски убито¬
го его же бывшим вестовым156, распылились и для общего
нашего дела совершенно потеряны157.
Затем к составу ныне наименованного «третьим» корпу¬
са принадлежат перечисляемые в порядке ихнего присоеди¬
нения к «каппелевскому ядру» следующие части:
«Казанцы» ген[ерала] Перхурова (присоединились к кап-
пелевцам еще в сентябре 1918 года, тотчас же после паде¬
ния города Казани) — 1200 бойцов.
«Ижевцы» ген[ерала] Молчанова (присоединились на ме¬
сяц позже Перхурова — уже под Уфой) - 1800.
«Уфимцы» - 3500 (преимущественно татары).
«Камцы» - 2700.
(Обе группы сформированы были почти одновременно
с «каппелевским ядром», но только в Уфе и совершенно не¬
зависимо Генерального] штаба полковником] Пучковым,
который теперь в чине генерала ими командовал. В Чите,
приняв должность моего генерал-квартирмейстера, пере¬
дал командование генералу Бангерскому.)
Слились «уфимцы» с каппелевцами лишь в декабре
1918[-го] по оставлении в первый раз города Уфы белыми
частями.
«Уральцы» — из дивизии корпуса ген[ерала] Голицына,
формировавшегося в свое время в Екатеринбурге, в рай¬
оне 1-й Сибирской армии Гайды, позже — Пепеляева. Эта
часть по своему духу и формированию принадлежала все¬
гда к формированиям так называемого Сибирского прави¬
тельства, тогда как выше перечисленные части III корпуса
372	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
все сформированы были под «стягом Учредительного собра¬
ния», т. е. под и при самарском «Комуче».
Весенняя операция при адмирале Колчаке (март
1919 года) по стратегическим соображениям вынудила ом¬
скую ставку перегруппировать Уральский корпус ген[ера-
ла] Голицына в Западную армию ген[ерала] Ханжина (у ко¬
торого я был начальником штаба армии), и с той поры эти
«уральцы» постепенно превращались в каппелевцев, пока
не были ими окончательно поглощены. От всего корпуса
Голицына осталось всего 2500 бойцов под командованием
ген[ерала] Бангерского, который их формировал в Екатерин¬
бурге, сохранил их от разложения в периоды неудач и Си¬
бирского похода и покинул их только по оставлении Читы,
выйдя окончательно и персонально из борьбы ввиду при¬
глашения его, Бангерского, на пост военного министра Лат¬
вии158 (Бангерский — латыш по происхождению, с акцентом
говорящий по-русски, но истинно русский по своему убе¬
ждению и по душе), — 2500 бойцов.
Егеря полковника Глудкина — 300 бойцов. Это тоже
по своей природе часть не с Волги, не «комучевская», а си¬
бирская... Составляли во время Сибирского похода нечто
вроде конвоя генерала Лебедева, бывшего наштаверха при
Колчаке.
Итого в корпусе генерала Сахарова бойцов — 17 600.
К этому корпусу была придана родная ему кавалерийская
бригада, так называемая Самарская, т. е. прирожденная «кап-
пелевская», под командой ген[ерала] (произведен в этот чин
атаманом Семеновым за поход) Нечаева159. Численный (бое¬
вой) ее состав - 400 сабель.
Итого в обоих корпусах бойцов: 22200 штыков
и 900 сабель.
Но кроме перечисленных частей имелись не вошедшие
по боевому расписанию в корпуса, но принимавшие, во вся¬
ком случае, участие в дальнейших боевых операциях части:
Казаки сибирские с атаманом Ивановым-Риновым —
600 саб[ель].
Оренбургские (генерал Сукин) - 500 саб[ель].
Енисейские с атаманом генералом] Феофиловым —
300 саб[ель].

Итого казаков всего — 1400.
Казаки почти слились с семеновскими войсками в силу
родственных связей, а также благодаря политике и особым
личным симпатиям1 атамана сибиряков Ринова к атаману
Семенову.
Совершенно особо стояли следующие части, проделав¬
шие с нами поход, но в Чите не приписанные ни к одному
из указанных корпусов:
4-я кавалерийская дивизия генерала князя Кантакузе¬
на — 600 сабель (кн[язь] Кантакузен тотчас же по прибытии
в Читу просил освободить его от службы: он нашел своих
родственников — семейство нашего русского посла в Япо¬
нии Крупенского160 и при помощи их предполагал выехать
в Бессарабию, где у него было имение, в части, перешедшей
в пределы Румынии161).
Екатеринбургская школа юнкеров полковника Ярцева —
150 челов[ек].
Всего в нашем распоряжении войск, собственно каппе¬
левцев, было - 25 250 бойцов.
Все недостатки наших формирований, как то: вооруже¬
ние, снаряжение, обоз, конский состав в коннице, все то, что
за время похода нашего через Сибирь пришло, естественно,
в упадок, все это было в течение месяца восполнено, и наши
части к концу марта могли уже выступить на фронт.
Корпус генерала Вержбицкого выступил раньше, ввиду
более быстрой его готовности, а также необходимости са¬
мой срочной поддержки Нерчинского участка, где семенов-
цы изнывали в борьбе.
На западном фронте было спокойно, но наша дальняя
тайная разведка уже дала сведения о заметном шевеле¬
нии вокруг В[ерхне]удинска: там по уходе наших частей,
по мере продвижения чешских эшелонов на восток надви¬
гались советские части, выдвинутые из Иркутска. В[ерхне]-
удинск стал центром не только военных приготовлений для
дальнейшего похода на Читу, но и центром новой полити¬
ческой игры, создания так называемого «буферного» госу¬
дарства162.
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
В документе - особых личных симпатий.

Японская интервенция
Идея создания буферного [государства], т. е. промежу¬
точного между сферой влияния Японии и нынешними гра¬
ницами СССР1, принадлежит не японцам, это идея (уже пре¬
творявшаяся в жизнь в Версале163) вершителей судеб всего
мира — победителей в Великую войну...
Япония лишь скопировала образец164, стремясь ближе
держаться подлинника. К этому ее вынуждали чисто вну¬
тренние причины: во-первых, неудача, срыв завоевательно¬
го плана могущественной партии военной, а во-вторых, со¬
знаваемая неудача в выборе тех рук, которыми эта партия
намеревалась загребать жар.
В самой метрополии накапливалась не менее сильная
оппозиция, с которой приходилось считаться и которая
энергично протестовала против широких устремлений от¬
хватить у «больной» России то, что, так или иначе, «плохо
лежало». В результате протестов на поддержку метропо¬
лии рассчитывать было нельзя, надо было ограничиваться
теми средствами, которые находились под рукой. Между тем
приближался момент, когда этих сил явно было недостаточ¬
но, а со стороны Советов ясны были намерения не уступать
ни одной пяди русской территории.
Иметь неприятное соседство в лице правящей в России
коммунистической партии с ее напористой пропагандой,
от которой не застрахованы даже твердоголовые самураи,
не улыбалось никому в Японии.
Вот почему планы воинствующей партии не ликвидиро¬
вались сразу, одним росчерком пера, но сильно видоизме¬
нялись: никакой военной поддержки в район Читы давать
нельзя, но надо все же как-то сдержать напор коммуниз¬
ма: готовый образец «буфера», казалось, наиболее отвечал
планам Японии, и волки были сыты, т. е. дружественные го¬
сударства, из них на первом плане была Америка, и овцы
были целы, т. е. Япония не втягивалась в безнадежную борь¬
бу с многоликим противником, имеющим к тому же много¬
численных союзников и в самой Японии...
Генерал Судзуки, поскольку его о том спрашивали,
не был сторонником этой идеи: он сознавал, что выбор
Правильно - РСФСР.
японцев себе союзника, соглашавшегося таскать каштаны
из огня во славу Страны восходящего солнца был, неудачен.
Но и только: простая перемена союзника, по мнению Суд¬
зуки, вполне исправляла положение, т. е. достаточно вме¬
сто Семенова посадить другого более задачливого генера¬
ла (скажем, например, Войцеховского), и дело будет в шляпе.
Начальник военной японской миссии в Чите и его влия¬
тельное окружение, вроде генерала Фукуды, наоборот, по¬
лагали, что всякое чисто военное предприятие осуждено
на конечную неудачу: рано или поздно, но Советы накопят
столько сил, что с наличной одной дивизией не справиться.
В результате произошел легкий конфликт между чисто
военным командованием и политической миссией. Послед¬
няя победила, так как ее менее определенные планы не гро¬
зили втянуть Японию в длительную войну с малой наде¬
ждой на успех.
Когда вопрос определился, то генерал Судзуки немед¬
ленно отозвал бригадного генерала Огата из В[ерхне]удин-
ска, ссылаясь на военную надобность, и, умыв руки, предо¬
ставил политикам выбираться из заваренной каши своими
средствами.
Вот основная причина столь загадочного поведения
японского командования в Чите. Сначала как будто победил
план, проект смены Семенова, в результате чего нас на Мы-
совой и выпытывали японцы: нельзя ли заменить атамана
Семенова командиром доблестных каппелевцев...
Как мы уже видели, этот план не прошел: Войцеховский
наотрез отказался самостоятельно продолжать политику
атамана и ее поддерживать.
В руках японцев оставался все тот же испытанный
и, по их мнению, прочный козырь - атаман Семенов.
С этого момента, не изменяя своей всегдашней полити¬
ке «разъединяй и властвуй», японцы просто перестали нами,
каппелевцами, интересоваться как величиной политической,
и все свои помыслы направили на дворец атамана: здесь все
было ясно для японцев, а потому нельзя было ожидать ни¬
каких сюрпризов.
И мы, каппелевцы, вскоре почувствовали по отноше¬
нию к себе почти полное равнодушие со стороны японцев:
376	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
нами занимались лишь постольку поскольку; иными слова¬
ми, создался на нас довольно обидный взгляд как на пушеч¬
ное мясо, способное избавить макак от излишних жертв че¬
ловеческой (японской) кровью...
Масса очередной работы настолько между тем нас всех
засосала, что положительно не оставалось времени разо¬
браться в «высокой политике» японцев. К тому же и тини¬
стые пути политики Семенова нас достаточно надежно от¬
влекали от истинного направления.
Я лично считал, что нам, прежде всего, надлежало за¬
воевать себе первую роль в политической игре, а для этого
если и не удалить Семенова, то стремиться всемерно све¬
сти его позицию на нет в глазах главным образом тех же
японцев. Но прежде, чем начать действовать, надо было по¬
лучить уверенность, в некотором роде мандат, что ли, про¬
грамму наших дальнейших шагов в политике.
Мной был составлен «опросный лист», в котором пред¬
лагалось нашим верхам решить целый ряд вопросов.
А именно:
1) Как смотреть на атамана Семенова - способен ли он
отрешиться от прежней своей политики вассала по отно¬
шению японцев.
2) Если это невозможно ожидать, то допустимо ли про¬
должать работу совместную с ним.
3) Если и на этот вопрос ответ будет отрицательный,
то как поступать дальше, т. е. удалить ли Семенова с наше¬
го пути и взять кормило власти в свои руки или же нам са¬
мим удалиться, отойти от этого дела и попытаться найти
себе приложение где-либо в ином районе.
Отвечая лично на первые два вопроса отрицательно,
я третий вопрос решал за удаление атамана и замену его
генералом Войцеховским, поскольку он, конечно, отвеча¬
ет новой миссии.
Генерал Войцеховский, относясь скептически к первым
двум вопросам, на третий отвечал решительно, что заме¬
нить атамана Семенова лично он ни в коем случае не возь¬
мется. В то же время и уступать первую скрипку в предстоя¬
щей борьбе и работе кому-либо из других каппелевцев он,
по-видимому, не был расположен.

Вот почему Войцеховский и поторопился, с одной сто¬
роны, согласиться на возглавление всеми вооруженными
русскими силами Забайкалья и Дальнего Востока атама¬
ном Семеновым, а с другой, уже тут же искал заместите¬
ля ему, но способом весьма оригинальным и, я бы даже
сказал, вероломным: ни с кем не посоветовавшись, Вой¬
цеховский организовал связь с владивостокской властью,
которая в этот момент переживала кризис: там, во Вла¬
дивостоке, и на всем Дальнем Востоке вообще шла под¬
польная работа по передаче власти в руки элементов, род¬
ственных Политическому иркутскому центру и имеющих
затаенную мысль при первом удобном случае передать эту
власть в руки самых чистокровных коммунистов... Об этом
шли усиленные переговоры между Владивостоком и Ир¬
кутском, и мимо нас в чешских эшелонах проскальзывали
советские эмиссары...
Владивосток имел во главе своего военного аппарата
весьма одиозную фигуру, нашего старого знакомого, генера¬
ла Болдырева165, одного из директоров Сибири, порождение
Уфимского, так называемого Государственного совещания...
К нему-то с открытой душой и с камнем за пазухой
по отношению как к атаману, так и к своим соратникам об¬
ратился Войцеховский. Когда телеграфный запрос Войце¬
ховского в адрес Болдырева был перехвачен Семеновым,
то от последнего немедленно явился за соответствующи¬
ми и весьма понятными разъяснениями парламентер — гос¬
подин Таскин.
Положение Войцеховского получилось не просто не ве¬
селое, но прямо-таки некрасивое: его явно уличали в двой¬
ной игре, и надо было иметь много гражданского мужества,
чтобы давать сколько-нибудь логические ответы на, есте¬
ственно, недоуменные запросы атамана...
Войцеховский вышел из положения прямо по-солдатски,
как рубака, конквистадор, но не политик: «Я не считаю для
себя обязательным спрашивать совета в моих политических
шагах у атамана Семенова, а также и не признаю права ата¬
мана требовать консолидации наших с ним политических
шагов. Я беру весь этот инцидент на свою полную и едино¬
личную ответственность... Я считаю положительно необхо-
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
димым искать себе союзника в иной области и с ним сооб¬
разовывать дальнейшие мои политические шаги».
Логики в таком ответе было немного, но зато решитель¬
ности, когда его прижали к стене, достаточно...
Все свои ответы Войцеховский заканчивал требовани¬
ем — пропустить его запрос-телеграмму по адресу...
Полдня было потрачено на уговаривания: ни один мел¬
кий эпизод из жизни Дальневосточной республики не был
упущен атаманом, лишь бы разубедить Войцеховского и от¬
говорить его от запроса:
«Болдырев, — говорил устами Таскина атаман, - в пол¬
ном окружении полубольшевиков, а потому искреннего от¬
вета вы, Сергей Николаевич, от него не дождетесь. Кроме
того, надо знать хорошо, как я, положение там, во Владиво¬
стоке, чтобы ни в коем случае не стремиться войти в проч¬
ную связь с ним».
Затем, всякие переговоры с Владивостоком могут япон¬
цам не понравиться, и они, не оценив благих намерений ге¬
нерала Войцеховского, способны сделать из этого шага
соответствующие выводы, весьма для Войцеховского небла¬
гоприятные. Японцам эта выходка Войцеховского не понра¬
вилась, и они старались через атамана добиться перемены
позиции, но, увы, они не знали нашего генерала: чем боль¬
ше его уговаривали, тем прочнее он стоял на своей позиции,
а, мол, напугались, значит, мой шаг правилен.
Кроме того, считая себя достаточно скомпрометирован¬
ным в глазах японцев и атамана всем своим предыдущим по¬
ведением истого независимого конквистадора, Войцехов¬
ский, не находя в себе способности прямо вырвать власть
из рук Семенова (с чем бы, в конце концов, японцы, по мо¬
ему мнению, примирились бы), он, Войцеховский искал себе
пути отступления. Угроза оказалась действительной, Семе¬
нов не на шутку перепугался.
Наконец, когда все способы убеждения непокорного ге¬
нерала были атаманом применены и не привели ни к како¬
му результату, запрос был направлен по адресу, и через день
мы получили ответ, который гласил буквально так: «Я пола¬
гаю, — отвечал маститый Болдырев, — что междоусобную
брань пора кончать. Здесь мне удается найти какие-то пунк¬
ты для соглашения. А потому ни о каких новых авантюрах
нельзя и мечтать...»
Этот ответ был истинным торжеством Семенова над
Войцеховским: первый оказался много дальновидней, а Вой¬
цеховскому пришлось лишь расписаться в своей полной не¬
состоятельности как политика...
С этого момента начинается новая эра взаимоотноше¬
ний генерала Войцеховского и атамана Семенова: со сто¬
роны первого это полное подчинение в политике атаману,
а второй имел в кармане явный и неоспоримый документ
лукавства и всегда возможного восстания против его, ата¬
мана, авторитета. Если Сергей Николаевич еще искал поч¬
вы для окончательного примирения с читинским богдыха¬
ном, то последний ни в коем случае не мог забыть подобного
факта и доверять человеку, так жестоко его обманувшему.
Под впечатлением указанного столь неудачного,
но вполне самостоятельного политического выступления
Войцеховский явился на то, мной с большим трудом орга¬
низуемое собрание старших начальников из каппелевцев,
на котором должен был решаться столь трудный и важный
вопрос, по существу своему означавший — быть или не быть.
На собрании председательствовал Войцеховский, в сво¬
ем вступительном слове прямо заявивший, что это собра¬
ние им собрано по просьбе и представлению его начальни¬
ка штаба и что он, командующий войсками, выскажет свое
мнение в конце, а теперь просит начинать самого младше¬
го из присутствующих...
Начались доклады, и устные, и в письменной форме...
В устах одних они рисовали море той политической без¬
грамотности, в которой почему-то большинство не стесня¬
лось признаваться, хотя мы жили и работали уже третий год
в обстановке чисто военно-политической.
Другие, более грамотно политически мыслящие, или за¬
явили себя открытыми приверженцами атамана, находя, что
мы, каппелевцы, здесь гости и что вне Семенова несть спа¬
сения и последнего надо брать таким, каким нам его по¬
слала судьба. Иначе будет рознь и бесплодное прозябание...
Или же, наоборот, признавали невозможным дальней¬
шее наше пребывание в «семеновской сатрапии» и требова-
380	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
ли скорейшей ликвидации вопроса в целом. Какой способ
ликвидации нашего тупика, в котором мы очутились бла¬
годаря политической малограмотности нашего признанно¬
го вождя генерала Войцеховского, будет избран — вопрос
второстепенный, и его выбор они предоставляли всецело
командованию...
Нечего говорить, что за подчинение атаману безогово¬
рочно стоял генерал Сахаров 1-й...
Поразил меня ответ генерала Вержбицкого, которо¬
го я почитал полководцем невысокой степени, но пола¬
гал, что он вполне толково разбирается в политических
вопросах.
Его ответ уклонял нашу линию поведения в такую сфе¬
ру, в которой с трудом возможно было разобраться; причем
главная мысль так была запрятана глубоко в цветах витие¬
ватых формул, что, только сильно проработав редакторским
карандашом, возможно было догадаться — куда этот гене¬
рал клонит. Из его ответов одно для меня стало ясно, что
генералу Вержбицкому в создавшемся бессмысленном по¬
ложении было прекрасно, как рыбе в воде. Или он чего-то
недодумал, или же сильно скрывал свои истинные мысли...
У меня даже получилось впечатление (да простят мне это
откровенное мнение о нем), что Вержбицкий вполне созна¬
тельно запутывает вопрос, чтобы в этой мутноватой водич¬
ке половить рыбку...
Подавляющее большинство высказалось за сохранение
добрых отношений с атаманом Семеновым персонально,
но отнюдь не с его сотрудниками. Сотрудничество с япон¬
цами они также допускали, но в весьма сдержанных тонах...
«Итак, — резюмировал собранию результаты совещания
генерал Войцеховский, — мы склонны признавать атамана
Семенова, но без его окружения...»
Я был сильно разочарован в своих соратниках: ни од¬
ного почти обличительного факта, все очень, очень мило
в райском уголке атамана-отца. И, по-видимому, для мно¬
гих атаман уже рисуется именно таким атаманом-папашей,
благодаря той помощи, которая была нам оказана, и к это¬
му факту большинство подходило с открытой душой, не за¬
мечая того, какое дело и какого авантюриста, в сущности,
мы собираемся прикрывать и своим именем, и собственны¬
ми своими головами...
Формально в выигрыше оказался генерал Войцеховский:
его формула признания атамана без окружения получила
подавляющее большинство...
По предложению Войцеховского я взял слово для того,
чтобы резюмировать наше собрание, а Войцеховский, кро¬
ме того, ликовал, как-то я выберусь из положения, мной же,
по его мнению, созданного...
Чтобы быть хорошо понятым и чувствуя, что надо сжечь
корабли, чтобы с честью выйти из положения достаточно
щекотливого, я решил говорить правду и откровенно, ни¬
кого не щадя.
«Да, для мещанина, не видящего дальше своего носа,
настоящее наше положение можно считать почти благо¬
получием: вчера еще нищие, в буквальном смысле этого
слова, мы, каппелевцы, сегодня уже представляем если
и не грозную силу, то, во всяком случае, достаточно вну¬
шительную, чтобы с нами считались. И с нами считаются,
насколько верно я улавливаю положение. Но кто с нами
считается — один атаман Семенов. Ни японцы, ни красные
с нами считаться не будут — просто они к тому не имеют
достаточных оснований (в публике протестующее шеве¬
ление)... Я на этом настаиваю, и вы, господа, в этом скоро
убедитесь сами, мне же это виднее, с горы... Пока поверь¬
те на слово... Доказательства не заставят себя ожидать...
До первого серьезного столкновения... Но это вопрос чи¬
сто военный, для нас наиболее, быть может, чувствитель¬
ный, но в то же время и наиболее простой... А вот вам дру¬
гая плоскость, выхода из которой я не вижу, если мы будем
продолжать нашу политику: когда мы прибыли в Забай¬
калье, к нам началось настоящее паломничество из гущи
не только интеллигенции, но и из толщи народа. Так было
в В[ерхне]удинске и отчасти здесь, в Чите... Но теперь уже
не то: волна надежд и чаяний уже начинает заметно идти
на убыль. В нас, если можно так выразиться, начинают ра¬
зочаровываться. Скажу даже более резко, но ближе к исти¬
не — нам перестают верить... И не долго ждать момента, ко¬
гда наше имя свяжут прочно и не без основания с именем
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
атамана... После этого нам грозит политическая смерть:
мы из фактора не только военного, но и в большей даже
степени политического обратимся в простое орудие поли¬
тики нам чуждой и даже враждебной — я разумею здесь,
конечно, политику атамана и японцев... Кроме прямого
признака — ослабления к нам интереса со стороны ши¬
роких кругов местной общественности, у меня имеют¬
ся и иные симптомы, а именно: каждый наш шаг, идущий
вразрез с мнением атамана и его окружения, встречает все
более и более упорное сопротивление, сопротивление до¬
статочно настойчивое и, я бы выразился, злорадное, что
ли... Все труднее и труднее становиться работать в атмо¬
сфере удушливого подсиживания со стороны атамана. Вот
вам пример: ко мне на днях является генерал Зубковский,
новый, не коронованный военный министр при атамане,
и заявляет, что все операции перед их выполнением дол¬
жны быть даны на санкцию атамана, т. е. его, Зубковского...
Иначе атаман будет в затруднении решить вопрос о ма¬
териальной поддержке данного нашего оперативного на¬
чинания... Я отлично понимаю, что фактически это про¬
сто жупел и ни один наш план не подвергнется изменению,
но самый факт некоторого контроля для нас не приемлем...
Это раз.
Второе еще, пожалуй, более грустное положение - это
(да простят мне присутствующие некоторую резкость) нали¬
чие среди нас перебежчиков в стан атамана. И это факт на¬
шего малодушия, который я единицами могу отметить лишь
теперь пока, т. е. на втором месяце нашего здесь пребывания.
Над этим фактом нам надо бы серьезно задуматься, так
как через месяц-другой положение изменится еще глубже
и не в нашу пользу, т. е. не в пользу нашего прославленно¬
го единения...
В данный момент мы с известным правом и не без гор¬
дости называемся “каппелевцами”, боюсь, что через полгода,
а быть может, и раньше значительно это славное знамя при¬
дется свернуть и по необходимости встать под другое, ме¬
нее доблестное знамя... Общественное мнение уже предви¬
дит эту эволюцию, и среди широких слоев населения никто
больше не делает разницы между нами и “семеновцами”...

Положение, как сами изволите видеть, незавидное: от од¬
ного берега отошли, к другому не пристали, ибо нам ата¬
ман во веки веков не забудет, что мы вынудили его пережить
много горьких и неприятных дней, заставив сдать нам вре¬
менно свои позиции... Только временно — тактика оказалась
блестящей: атаман показал, что он умеет ждать, и не сложа
руки, а ожидать, деятельно работая, в свою пользу, конеч¬
но... Результат налицо...»
Как бы в подтверждение моих последних слов в дверь
через адъютантов кто-то врывается с площадной бранью
по адресу нашего почтенного собрания. Я быстро выхо¬
жу, чтобы выяснить причину нарушения нашего заседания,
и сталкиваюсь с генералом Нечаевым, начальником Са¬
марской кавалерийской бригады. Генерал был совершенно
во хмелю и размахивал руками, кому-то грозя. Он был при
полной боевой амуниции.
Я спросил его, что ему угодно и почему он является
на почтенное собрание в таком виде... В ответ раздалась
площадная брань. Тогда я приказал адъютанту отвезти ге¬
нерала на его квартиру и дать знать коменданту города, что¬
бы проследил за исполнением моего приказания и завтра
доложил бы мне. Во время разговора я незаметно обезору¬
жил сильно захмелевшего офицера и захлопнул дверь, при¬
казав бдительно охранять наш покой...
Вернувшись в собрание, я спокойно продолжал свою речь,
упомянув в подтверждение и происшедший только что ин¬
цидент... Личность генерала Нечаева была хорошо извест¬
на каждому каппелевцу: это был прекрасный и храбрый лич¬
но офицер, вступивший в наши ряды еще на Волге. Впервые
я с ним близко познакомился на Уфимском фронте, в ноя¬
бре 1918 года, когда со своим эскадроном ротмистр Нечаев
спокойно следовал в тыл, оставив самовольно фронт. Ко мне
в штаб группы он явился за тем, чтобы пополнить свои запасы
на предстоящий «далекий путь»... «Куда же вы, ротмистр, со¬
брались и почему покинули своих “самарцев”?» - задал я ему
вопрос...
«Да, чего там воевать. Довольно уже повоевали, надо
и отдохнуть. Иду в глубокий тыл», — развязно ответил этот
партизан...
384	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
На мое тогда категорическое требование повернуть об¬
ратно и присоединиться к группе генерала Каппеля Нечаев
ответил отказом...
Чтобы не поднимать серьезной истории, тем паче что
выход в тыл всей группы Каппеля в то время был решен по¬
ложительно, я не принял никаких суровых мер против са¬
мовольного ротмистра, а лишь сообщил о факте Каппелю...
а также оповестил всех тыловых комендантов и штаб фрон¬
та в Челябинске...
Во время Сибирского похода Нечаев ничем не привле¬
кал нашего внимания; лишь по приходе в Читу я узнал, что
он стал заядлым сторонником Семенова, на почве, конеч¬
но, рюмки... Это была одна из первых жертв атамана, по¬
ставившего своей целью пробить брешь в нашем сплочен¬
ном организме... Когда, и очень легко, переходили в лагерь
атамана казаки всех войск, и по одиночке, и целыми частя¬
ми, я не удивлялся - у казаков всегда была тяга к атама¬
нам, под крылышком которых надеялись пожить вольготно.
Но тут мы имели дело уже с нашими коренными перебеж¬
чиками в чуждый лагерь...
(Примечание: впоследствии, когда наши части распыли¬
лись окончательно и должны были искать приюта в Мань¬
чжурии, под крылом все тех же японцев, мы встречаем фа¬
милию Нечаева в числе первых добровольцев, вступивших
на скользкий путь службы в русских отрядах, формируе¬
мых по указанию японцев и под высоким руководством все
того же Семенова. Здесь этот доблестный офицер потерял
руку в боях за неизвестные и чуждые цели. Где он теперь —
мне неизвестно166.)
Между прочим, пользуясь своей прерогативой главно¬
командующего, атаман Семенов многих офицеров произвел
в следующие чины, и поскольку он, Семенов, при производ¬
стве младших чинов считал своей обязанностью запраши¬
вать генерала Войцеховского о согласии и мнении, при про¬
изводствах высшего персонала каппелевцев эта вежливость
не соблюдалась... Таким контрабандным путем был произ¬
веден в генералы и полковник Нечаев167...
Семенов знал, что делал, и умел брать многих из нас, сла¬
бых, и лестью, и деньгами...

Так, в сущности, бесславно и без ощутительных резуль¬
татов закончилось наше совещание, на которое я возлагал
столько надежд.
Об этом совещании узнал и атаман, и его недоброжела¬
тельство к Войцеховскому и особенно ко мне возросло не¬
имоверно...
Горючего материала было вполне достаточно: еще
не прошли чешские эшелоны, и поводов задраться было
больше чем достаточно...
В Верхнеудинске между нами было условлено, что чехи
должны через Читу пройти беспрепятственно — «и чем ско¬
рее, тем для всех нас и для самих чехов лучше», — всегда до¬
бавлял Войцеховский.
В этом решении не было места каким-либо особо неж¬
ным чувствам, которыми так стремился всегда уколоть нас
с Войцеховским Семенов. Налицо был один сухой расчет:
когда чехи на линии и тянутся через наши фронты, то кро¬
ме беспорядка и диссонанса на ж[елезной] д[ороге] ихние
эшелоны все время служат яблоком раздора между нами
и атаманом. Со стороны последнего все время раздается
по адресу чехов угроза, сопровождающаяся нередко кив¬
ком и в нашу сторону.
Не останавливался Семенов и перед клеветой. Зная, что
мы, каппелевцы, связаны прочными узами братства по ору¬
жию с чешскими легионерами еще с берегов Волги, атаман
стремился убить одним выстрелом двух зайцев — напако¬
стить чехам, а когда мы будем заступаться, то пытался ском¬
прометировать и нас этой дружбой...
Так, не успели мы появиться в Читу, как атаман затеял
нелепый процесс, с вызовом свидетелей и очевидцев буд¬
то бы убийства систематического русских женщин в чеш¬
ских эшелонах...
Между прочим, с подобным обвинением выступал ата¬
ман не впервые: до нашего прихода в таком же преступ¬
лении Семенов пытался обвинить и американские войска,
покидавшие Верхнеудинск... Когда же это сорвалось, ата¬
ман обвинил американцев в злостной спекуляции с мехами,
якобы скупаемыми американцами за спирт и табак у мест¬
ных промышленников по ценам, приблизительно тем, что
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
практикуются просвещенными мореплавателями среди па¬
тагонцев...
Я охотно пошел на гласное разбирательство и коман¬
дировал своего представителя в комиссию (смешанную)
по этому делу, но Семенов, заваривший всю кашу, своего
представителя не послал, уклонился... Комиссия, конечно,
никаких преступлений не обнаружила, и конфуз получился
страшный, так как вопросом заинтересовались и союзники,
в частности японцы. Каково же было разочарование наших
милых «оккупантов», когда поклеп атамана стал во весь свой
неприглядный рост...
Когда затем мне пришлось беседовать с японским ко¬
мандованием, то стало ясно, что они до сей поры не име¬
ют никакого понятия о роли чешских легий во всех рус¬
ских делах...
Все их сведения ограничивались теми полуграмотны¬
ми докладами, информациями, которые они могли получить
из рук все того же Семенова и его окружения. Они совер¬
шенно не знали, что чехи дрались еще на фронте герман¬
ском, и с большим отличием, что было засвидетельствовано
всеми русскими начальниками... О их роли в Гражданской
войне японцы знали не больше и, во всяком случае, в сильно
искаженном виде, через преломление «сибирское» и, по пре¬
имуществу, «сахаровское»...
Этот генерал (Сахаров) откровенно изменил нашей по¬
зиции и открыто перешел в лагерь атамана и японцев...
Его ориентация на Страну восходящего солнца была
столь же ясна, как и противна: это он в свое время подби¬
вал своего друга, наштаверха при адмирале, генерала Ле¬
бедева, на союз с японцами какой угодно ценой. Возомнив
себя не только большим полководцем, но и политиком, Са¬
харов решил и здесь, в Чите, подвергнуть еще раз переэк¬
заменовке свою сильно подмоченную репутацию и доби¬
вался этого всеми правдами и неправдами через атамана
у японцев: ведь в свое время ему подобные маневры срав¬
нительно легко удавались. Так, он обошел генерала Нокса,
втерев последнему очки своими «аракчеевскими казарма¬
ми» на Русском острове и наводнив наш многострадальный
фронт недоучками-офицерами, воспитанными им на палоч¬
ной дисциплине: этот сахаровский продукт никогда не при¬
вился на нашей почве здорового добровольчества168...
Японское командование рассматривало весь Чехосло¬
вацкий корпус как компанию трусов, в свое время благопо¬
лучно изменивших на германском фронте своим знаменам.
Это, по их информации, были только шкурники самой чи¬
стой воды, не способные ни к каким военным операциям...
В Сибири эти «бравые чехи» только и делали, что интри¬
говали, торговали и грабили население... Вот что знали о че¬
хах японцы из уст господ «Сахаровых».
Мы-то, каппелевцы, отлично знали и ценили ту огром¬
ную помощь, которую оказали чешские легионеры нам
и всей Сибири при борьбе с большевиками: без них
не было бы ни Волжского фронта, полгода державшего
в страхе и трепете Москву, до которой было рукой подать
(с линии Волжского фронта Самара - Казань до Москвы все¬
го 700-800 верст), ни тем паче Сибирского с его армией, уви¬
девшей свет благодаря обильно пролитой крови, чешской
и каппелевцев, на берегах Волги.
Теперь в Чите козыряли «предательством чехов» ад¬
мирала Колчака! И кто же собирался выступать на защи¬
ту погибшего адмирала — Семенов, который в самом на¬
чале борьбы в Сибири старался всадить отравленный нож
в спину того же, теперь им почему-то чуть не боготворимо¬
го, адмирала...
Достаточно прочесть небольшую брошюру, в свое время
широко и достаточно нагло распространявшуюся атаманом
через его клевретов по фронту и тылам наших армий, что¬
бы понять, какая ненависть и зависть и иные чувства, еще
менее почтенные, обуревали душу и сердце честолюбиво¬
го атамана...
А теперь он в роли преемника и защитника павшего ге¬
ройски за свои идеалы героя-мученика адмирала Колчака169...
Да и самое преемство наводило нас на большие сомнения,
не под влиянием ли безысходной тоски и угнетенности духа
дал свой гриф адмирал на столь важном для нас всех доку¬
менте, и не без влияния ли со стороны Читы и ее союзников,
японцев, с таким же правом могущих разделить общее всем
союзникам данное название - «предателей».
388	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Не оправдывать здесь чехов я собрался, а установить
лишь истину, которую я в глаза и высказал в «дружеской»
беседе на одном из многочисленных (чересчур многочис¬
ленных) банкетов полковнику его величества микадо170 -
Фукуде. Японец пожимался, как карась на сковороде, но вы¬
слушал меня до конца.
Ведь разница в положении войск чешских и частей про¬
чих союзников слишком велика, чтобы применять к ним
одну и ту же оценку: чешские эшелоны — в самой гуще боль-
шевицких восстаний, причем по милости прочих союзников
в руках красных партизан находятся во все время следова¬
ния чешских эшелонов все искусственные ж[елезно]д[орож-
ные] сооружения, а также и топливо... Достаточно спички,
чтобы туннели взлетели на воздух, а шахты перестали по¬
давать уголь... и конец движению... А в результате откры¬
тый бунт обезумевших чешских солдат... Этого разве хоте¬
ли союзники, шутя и играя с огнем?.. Вряд ли... Просто никто
не задумывался над подобными вопросами. Ну, а чешскому
командованию должно было задуматься, чтобы не очутить¬
ся на мели... Наконец, и самому обвинителю, пресловутому
атаману и читинскому «Соловью-разбойнику», разве судьба
и союзники не представляли случая отличиться или, вернее,
загладить свои грехи против адмирала и произвести весьма
несложную операцию спасения адмирала?
Что же он, атаман Семенов, делает: посылает своих трус¬
ливых разбойников — Скипетрова171 и Сычова172 — отъяв¬
ленных пьяниц и неспособных руководить самой простой
военной операцией, и они с треском проваливают все дело
выручки несчастного Колчака.
Действительно, судьба горько и зло посмеялась почти
до самой кончины мученической над адмиралом, заставив
на себе испытать самоотверженный шаг вчерашнего сво¬
его врага...
Потому ли или попросту без злой воли, а лишь по ата¬
манско-казачьей халатности, но дело сорвалось... Не под¬
держали и друзья атамана — японцы, пригнавшие в критиче¬
ский момент под Иркутск лишь несколько составов пустых
вагонов (порожняк), неизвестно за каким чертом понадо¬
бившихся им...

Если чехи рисковали, оказывая поддержку белым вой¬
скам в Сибири и, в частности, лично адмиралу Колчаку,
то японцы, во всяком случае, подобного риска не имели.
Но, увы, и они этой поддержки не оказали и кичиться им
перед чехами совершенно нечем: чехи, спасая свои «живо¬
тишки», так сказать, страха ради иудейска, вынуждены были
на станции Куйтун подписать постыдные условия, в числе
пунктов которых значилась и выдача Колчака173. Но спра¬
шивается, чем же рисковали японцы!
Солдатская чешская масса просто не поняла бы подоб¬
ной гуманности, как отказ передать адмирала, рискуя ина¬
че прервать движение эшелонов на восток. В результате
создавшегося вследствие этого отказа положения мог бы
произойти самый обыкновенный солдатский бунт со все¬
ми вытекающими отсюда последствиями... Идти на подоб¬
ный риск в чужой стране, будучи окруженными со всех
сторон враждебным населением, не могло ни одно коман¬
дование в мире, и требовать какого-то особого граждан¬
ского и военного мужества от чешских командиров про¬
сто не логично.
Во всяком случае, жизненная логика на их стороне, без¬
условно, и не японцам, а тем более не их клеврету, атаману
Семенову, упрекать чешские легии...
Вот те условия, на которых советская власть соглаша¬
лась не только не мешать продвижению чешских эшелонов,
но всемерно способствовать этому движению:
1. Не разрушать ж[елезную] д[орогу].
2. Не допускать в районе отчуждения ж[елезной] доро¬
ги боевых столкновений, как то было под станцией Зима,
где чехи даже оказывали своим оружием поддержку кол¬
чаковцам.
3. Передать большевикам золотой запас.
4. Выдать адмирала Колчака.
Надо к чести чешского командования сказать, что оно
до сей поры скрывает наличие этого пункта, четвертого,
в куйтунском соглашении, ясно сознавая и чувствуя наи¬
большую уязвимость их репутации именно в этом пункте.
5. Большевики должны предоставить для паровозов
чешских эшелонов уголь с Черемховских копей.
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
6. В чешских эшелонах не должны перевозиться [ни]
чины, принадлежащие к составу войск каппелевцев, ни ма¬
териалы и имущество, принадлежащие последним.
Также к чести чехов надо отметить, что они, рискуя быть
уличенными в неточном выполнении принятых на себя
в Куйтуне обязательств, все же многих из чинов белых ар¬
мий спасли и тайно перевезли через угрожаемый район
в своих эшелонах.
Конечно, несладко было укрываться в этих эшелонах,
так как чешские солдаты нередко эксплуатировали таких
«дезертиров» из нашей армии, но это были все люди здоро¬
вые и способные носить оружие. Почему они предпочита¬
ли вагон саням, не знаю, но, во всяком случае, это их личное
дело и шаг на свой собственный риск и страх. С больны¬
ми же нашими, а также и с семьями чехи поступали в боль¬
шинстве случаев вполне гуманно; одиночные, весьма ред¬
кие исключения лишь подчеркивают общее, как правило,
поведение легионеров, оно было сочувственное и вполне
гуманное...
По приходе нашем в Читу знаю многих из переехавших
Сибирь в иностранных эшелонах, которые вместо благодар¬
ности распространяли всевозможные сплетни и слухи о же¬
стокостях чехов, творимых якобы в эшелонах над нашими
чинами: здесь ничто не было забыто и упущено — и выда¬
ча большевикам, и принудительные работы самые грязные,
на которые ставились «даже русские офицеры» в поездах
союзников... Эти сплетни особенно тщательно собирал ата¬
ман Семенов и никогда не упускал случая преподнести нам
подобные «факты», сильно сдобренные фантазией семенов-
цев и наших в свое время сильно перепуганных обывателей...
Я на подобные инсинуации обычно отвечал стереотип¬
ной фразой, общей для каждого случая: «Никто не застав¬
лял данное лицо скрываться в эшелоны». Наоборот, генерал
Войцеховский несколько раз отдавал свои распоряжения
по всем чешским эшелонам, чтобы все способные носить
оружие оставили эшелоны и присоединялись бы к нам, пе¬
ресаживаясь на сани. Эти распоряжения доходили по на¬
значению, на что я имел тогда доказательства. Почему они
не выполнялись - вопрос другой. Больше скажу — генерал
Войцеховский, зная, в какое щекотливое положение ставят¬
ся начальники чешских эшелонов, укрывая наших здоро¬
вых чинов, и справедливо предполагая, что на некоторых уз¬
ловых станциях или в крупных административных центрах
этим эшелонам не избежать осмотра со стороны больше-
вицких комиссаров, заботливо предупреждал всех укрыв¬
шихся от грозящей опасности быть выданными по прину¬
ждению... И все же спрятавшиеся в эшелонах предпочли
всяческие псевдоунижения и переживания чисто животно¬
го страха естественному возвращению к своим частям, оче¬
видно, не желая разделять те физические страдания, кото¬
рым мы все подвергались при походе на санях...
«Лучше быть пять минут трусом, чем всю жизнь мерт¬
вым», — не без остроумия говорил один еврей в анекдоте.
Видимо, подобная психология не была чужда и нашим ани¬
кам-воинам... Теперь в Чите, будучи в безопасности, они ста¬
рались как бы отомстить чехам свой минутный страх и свя¬
занные с ним переживания и щедрой рукой, полной горстью
выливали всякую грязь на приютивших их людей... Это на¬
зывается — отблагодарить!!
Нет, по этому пути нам не идти, и нас не свернут никакие
«живые свидетели» зверств чешских легионеров, «зверств»,
выращенных в тиши расстроенной фантазией-
Вот почему, я это подчеркиваю, мы с Войцеховским за¬
няли определенную позицию в этом вопросе: никакой ме¬
сти, никаких возмездий. Пускай чешские эшелоны прохо¬
дят спокойно через «семеновскую сатрапию», и чем скорее
и благополучнее, тем для обеих сторон выгодней и лучше...
У нас и без того было по горло разных дел, чтобы еще навя¬
зывать и создавать себе лишних врагов-
Но атаман и генерал Сахаров, видимо, думали иначе. Ко¬
гда прямое выступление не удалось, надо прибегнуть к из¬
любленному способу слабости — провокации.
Не без попустительства атамана произошел такой ин¬
цидент: эшелоны чешские вынуждены были по ж[елезно]-
д[орожному] графику на некоторое время, правда, весьма
ограниченное, задерживаться на станции Чита.
Чешское командование отдало распоряжение, чтобы
без крайней необходимости никто из легионеров не поки-
392	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
дал эшелонов при остановках в Чите, ни тем паче не по¬
являлся в городе во избежание столкновений... Старались
даже, чтобы эшелоны чешские не группировались на стан¬
ции пассажирской, а продвигались при первой к тому воз¬
можности на станцию Чита вторая (товарная), дабы своим
видом не раздражать атамана, из окон «дворца» которого
видна была ж[елезно]д[орожная] линия и вокзал.
Но от случая не убережешься: атаману надоел, видимо,
вид чешских эшелонов, и провокация моментально созда¬
лась в больном мозгу: по городу кто-то пустил слух, что чехи
на станции высаживаются из поездов и с оружием появля¬
ются командами на улицах города...
Когда этот нелепый слух вернулся к его первоисточни¬
ку - атаману, последний не нашел ничего умнее, как вызвать
по телефону юнкеров военного Читинского училища (един¬
ственная, между прочим, часть, преданная атаману) и прика¬
зать им повести наступление на ближайшие чешские эше¬
лоны, видимые из окон квартиры Семенова.
Столкновение готово было произойти с минуты на ми¬
нуту, так как при виде настоящего военного покушения
на свои эшелоны чехи, естественно, ощетинились и приго¬
товились к защите... дав в то же время знать мне по телефо¬
ну о создавшемся положении, грозящем перейти границы...
Так как военное училище не было подчинено генералу
Войцеховскому, находясь в непосредственном ведении ата¬
мана, то пришлось мобилизовать С. Н. Войцеховского и вме¬
сте с ним отправиться к атаману...
Последний встретил нас весьма любезно, но ирониче¬
ская улыбочка не сходила с его монгольского лица во все
время доклада Войцеховского об инциденте...
Семенов, выслушав нас, сказал, что мы, вероятно, пло¬
хо информированы и что это провокация, чтобы поссорить
его, атамана, с нами. «Нет, это не провокация или, вернее,
если и провокация, то со стороны каких-то третьих лиц, -
прервал его Войцеховский. — Во всяком случае, вряд ли без
вашего, атамана, осведомления кто-либо решился вызы¬
вать “в ружье” боевую часть, находящуюся в вашем непо¬
средственном ведении. Поэтому я прошу вас немедленно
отдать отменяющий приказ и вернуть юнкеров, иначе я вы¬
зову подчиненные мне части и тогда за все последствия от¬
ветственность падет на вас, господин атаман».
Семенов покривился от внутренней злости, но сейчас же
передал по телефону распоряжение, чтобы юнкера верну¬
лись в училище...
«Возможно, что какое-нибудь у них учение... а чехи зря
и всполошились... Ведь учебный плац как раз на вокзальной
площади, вон тут, перед нами», — спокойно показал пальцем
в окно атаман. Мы сухо попрощались и вышли...
Что атаман работал среди наших коренных каппелев-
ских частей, показывает следующий случай, происшедший
в конце марта.
Чешское продвижение через Читу уже приходило к сво¬
ему естественному концу. Уверенность чехов, что они бла¬
гополучно минуют «сатрапию», настолько укрепилась, что
не только отдельные чины из чешских эшелонов начали по¬
казываться в городе, но и штаб войск генерала Сырового пе¬
решел из вагона в снятую в городе квартиру...
А пропаганда атамана между тем настойчиво шла и да¬
вала свои результаты: обрабатывались преимущественно
те из наших частей, которые не были с чехами на Волжском
фронте. Сначала это были казачьи части, затем казанские
и уфимские формирования... Рабочих Ижевска и «воткин-
цев» оставили в покое, они раз и навсегда заявили мне от¬
кровенно и открыто, что никакой пропаганды в своих ря¬
дах они не допустят, да и не опасна она им, ни со стороны
большевиков, ни от атамана... В них, а также в большей дозе
и в тех, что формировались в свое время в Самаре при че¬
хах, можно было быть вполне уверенным...
От среды казачьей атаман постепенно перешел на наши
коренные части, в чем ему немало помогал генерал Саха¬
ров: последний устраивал банкеты во всех частях его корпу¬
са, и неизменно на эти празднества являлся сам атаман. Его
встречали сначала с некоторым холодком, потом стали при¬
выкать и, наконец, как я не раз слыхал, чествовали его как
обожаемого монарха и начальника... Сахаров не мог при¬
мириться с подчиненным положением в армии и не прочь
был поменяться местами с Войцеховским. Последний со¬
вершенно неумело пренебрегал своим личным авторите-
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
том: он знал хорошо своих «уфимцев», и только. С прочими
связь была лишь командная, официальная, а авторитет -
наследственный, от Каппеля... Я несколько раз напоминал
ему на его прямую обязанность появляться среди наших
войск: генерал Войцеховский охотно это делал, как только
часть попадала на фронт, но его невозможно было вытащить
на мирные стоянки частей... Этим пользовались его друзья
в кавычках — Семенов и Сахаров... В результате часто по¬
вторяющихся банкетов к атаману начали привыкать, а так
как он мог быть обворожительным, когда того хотел, то ав¬
торитет его понемногу, медленно, но верно рос и рос, зача¬
стую в ущерб авторитета генерала Войцеховского.
Так постепенно мы теряли одну позицию за другой...
Но вот и факты...
29 марта мне с нарочным доставлено было из штаба че-
хо-войск письмо «в собственные руки»...
Пакет тяжелый за сургучной печатью. Вскрываю, и от¬
туда падают на пол серебряные монеты десятикопеечного
достоинства, чеканка царская!?...
Недоумение полнейшее!!!
Поднимаю монеты и рассматриваю их с изумлением -
всего 30 копеек серебром...
Вынимаю письмо за подписью генерала Сырового, где
буквально говорится следующее: «Сегодня от одной из Ва¬
ших частей мной получены прилагаемые монеты. Препро¬
вождаю их Вам на распоряжение».
При письме разорванный конверт. На конверте адрес ге¬
нерала Сырового... И никакой приписки, ни указания на от¬
правителя...
Ясно — это злостный намек на тридцать серебреников —
цена крови Колчака.
Злее и, я бы сказал, остроумнее (если бы это было толь¬
ко справедливо) трудно придумать... Зря только и недостой¬
но наших героев-добровольцев, что эта посылка была пре¬
провождена анонимно...
В каких тайниках вылежалась эта мысль, откуда дан тол¬
чок? Ни минуты не сомневаюсь, что эта стрела отравленная
из лагеря атамана... И не столько с целью напакостить че¬
хам, сколько с явным намерением поссорить нас с ними, т. е.
опять-таки меня и Войцеховского. А попутно указать, что
не все обстоит благополучно и в наших «сплоченных рядах»...
Действительно, как позже удалось мне выяснить, посыл¬
ка была отправлена с очередного банкета, где присутство¬
вал один Семенов, уже без Сахарова, к тому времени поки¬
нувшего Читу...
Банкет происходил в частях Уфимского бывшего корпу¬
са, а ныне дивизии.
Командир, генерал Бангерский, на банкете не присут¬
ствовал, да его никак невозможно было бы заподозрить
в инициативе подобных, прямо должен сказать, вредных
инсинуаций...
Я передал о факте генералу Войцеховскому... Ника¬
ких ни для кого последствий факт этот не имел — «уфим¬
цы» по-прежнему оставались верны своему бывшему непо¬
средственному начальнику — Войцеховскому.
В нашем с ним окружении инцидент, скажу откровенно,
произвел нехорошее впечатление: конечно, кое-кто злорад¬
ствовал по адресу чехов, но анонимный характер посылки
разочаровал большинство...
Странное дело: чехи много пользы принесли на наших
фронтах Гражданской войны. Даже такой незаинтересован¬
ный исследователь этой эпохи, как генерал Деникин174, ска¬
зал, что «если бы чехов не было, то надо было их выдумать».
До того ясна и полезна была ихняя роль...
А вот самой обыкновенной симпатии среди широких
кругов населения и даже среди командующего класса они
завоевать не сумели: самые добрые дела они как-то умели
испортить той ложкой дегтя, на которую, в конце концов,
они не скупились, и рука, занесенная с этой ложкой, нико¬
гда не задерживалась...
Образуя фронт на Волге, они, в лице своего командного
состава, подчеркивают, что делают это не только по приказу
союзников (это последнее обстоятельство они даже склон¬
ны затушевывать или просто скрывать), но главным образом
из-за прекрасных глаз своих политических друзей и едино¬
мышленников — русской партии социалистов-революционе¬
ров... И подобное заявление повторяется настойчиво на бес¬
численных политических выступлениях, хотя не могли же
396	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
не сознавать чехи, что как раз в это-то именно время шан¬
сы названной партии стояли весьма невысоко, а после Вол¬
ги и совершенно пали... Но с упорством, достойным лучше¬
го применения, чехи продолжают цепляться за эту партию
и тем все больше и глубже проводят ту борозду-грань ме¬
жду собой и русской общественностью.
Неудачный выбор себе союзника жестоко отомстил че¬
хам и на Волге, и в дальнейшей борьбе: они, по уходе пар¬
тии с[оциалистов]-р[еволюционеров] со сцены гражданской
борьбы с большевиками, остаются в полном одиночестве,
окруженные плотной массой своих недоброжелателей...
Взявшись достаточно необдуманно за роль спасителей
России, чехи-легионеры просто не соразмерили своих сил,
ни физических, ни тем более моральных, и захлебнулись
в общем потоке запутанных взаимоотношений различных
элементов борьбы с большевиками...
Присвоив себе, быть может, и по праву, но почему-то
только себе и никому больше, амплуа демократически на¬
строенных масс, легионеры тем самым оттолкнули от себя
истинных демократов не на словах, а демократов милостью
Божией...
Став на охрану ж[елезно]д[орожной] магистрали, чехи
окончательно запутались в тенетах неясной политической
обстановки и, почувствовав свое одиночество, ужаснулись
и решили круто повернуть руль своих отношений в Сибири...
Всякая крутизна опасна, не прошел даром и этот резкий по¬
ворот для чехов... В результате по всей Сибири нельзя было
найти ни одного общественного организма, который бы от¬
несся к ним, чехам, сочувственно, уже не говоря о благо¬
дарности...
А счастье было так близко и так возможно, не следо¬
вало только углублять и без того достаточно углубленную
борозду революционной волны. Надо было брать события
и людей (это главное) такими, какие они есть... Демократи¬
ческий, ультра, пожалуй демократический, критерий мешал
ясности зрения и провидения... На этой близорукости чеш¬
ские политические руководители и споткнулись в Сибири...
И теперь они проходили на Дальний Восток, как бичуе¬
мый солдат николаевских времен, сквозь строй полных не¬
дружелюбия и неприязни взглядов... Действительно, по¬
ложение ихнее было очень и очень незавидное. Большое
испытание было дано нашим, каппелевцев, к ним симпати¬
ям. Более слабые и впечатлительные среди нас поддались,
только что описанный характерный инцидент с тридцатью
серебрениками — наглядное тому подтверждение...
Не всегда, конечно, одно только неверно избранное на¬
правление высокой политики мешало упрочению добрых
отношений с массами: наоборот, последние склонны часто
свои симпатии отдавать людям, иногда этого и не заслужи¬
вающим, но сумевшим подойти к этим массам с каким-ли¬
бо на первый взгляд пустяковым, но сердечным порывом,
хотя бы и случайного, временного характера...
Увы, среди чешской массы мы не наблюдаем подобного
чутья. Его нет ни в крупном, ни в мелочах...
Вот факт: как только положение в районе станции Чита
несколько повернулось в сторону, благоприятную для чехов,
как сейчас же в мой адрес направлены были массовые прось¬
бы и просто домогательства со стороны низшего персонала
чешского командования. Обычно это были ходатайства, клоня¬
щиеся, в конечном счете, к добыванию «нескольких рублей»...
Рубль и копеечные расчеты опять воцарились в умах
и сердцах этих западных славян, и они ни перед чем не оста¬
навливались, лишь бы заполучить в свой карман «пару-дру¬
гую грейцаров»175...
Является ко мне какой-то чин в чешской форме и обра¬
щается с просьбой купить у них в эшелоне партию лошадей,
которые теперь чехам не надобны. Цена назначается доста¬
точно высокая и в валюте, местные денежные знаки нипо¬
чем не берут, равно и все знаки предшествовавших эпох...
Только золото, одно золото!
Первая же покупка показала, что партия коней была
из наших уральских степей и на некоторых знакомые «тав¬
ро»... Владельцы этих тавро никак не могли ремонтировать
чешские части, значит, лошади были взяты по какой-то по¬
винности, или, иначе говоря, «реквизированы»...
После этого я при дальнейших сделках ввожу новую
данную: будьте добры дать справку, откуда и каким путем
попала данная партия к чехам.
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
На столь естественный вопрос получался обычно ответ,
хотя и в обидчивом тоне, но все же это был исчерпывающий
ответ, из которого в некоторых случаях явствовало, что ло¬
шади были получены даром, по реквизиции или по конской
повинности... т. е. тоже даром...
Когда обращаешь внимание продавца на подобное об¬
стоятельство, он как будто не уясняет себе всю непригляд¬
ность его домогательств и настаивает на покупке...
Подобные факты вряд ли могли послужить укреплению
прочно дружеских отношений...
Подобными фактами пользовались неприятели че¬
хов и рыли, все более и более углубляя, ров взаимного не¬
доверия...
Врожденная нетактичность, за которой скрывается или
обычная невоспитанность, или какая-то атрофия в мозго¬
вом аппарате (это для настоящего вопроса не существенно,
в конце концов), не позволяла чехам сглаживать обычные
между мало знакомыми лицами и организмами шерохова¬
тости... Вот факт.
Как известно, самовольные действия чехов на ж[елез-
но]д[орожном] участке к западу от Иркутска, участке, где
формальными хозяевами были мы, колчаковцы, по край¬
ней мере, хотя бы между Обью и Енисеем, эти действия
вызвали крик отчаяния из сдержанных уст генерала
Каппеля.
Последний решил, так или иначе, запротоколить подоб¬
ную бесцеремонность одних из наших союзников и вызвал
главу их на дуэль.
Каппеля поддержали генерал Войцеховский и атаман
Семенов!!
В то время, в период забот о движении своих «гошей»1,
генерал Сыровой, допустим, не нашел времени и не сумел
выбрать способа, как реагировать на вызов...
Но вот генерал Сыровой в Чите: он здесь узнаёт истин¬
ную обстановку, кто друг и кто враг и кому чехи обязаны
сравнительно благополучным продвижением через опас¬
ный пункт...
Видимо, леваков (от фр. §аисЬе - левый).

Вместо того чтобы принести свою признательность всем
каппелевцам в лице генерала Войцеховского, Сыровой мол¬
ча выезжает в Читу и располагается в городе на квартире,
как в завоеванной стране...
Проходит некоторый промежуток времени, и генерал
Сыровой, как будто по чьей-то подсказке, встрепенулся,
вспомнил и приглашает Войцеховского к себе на скром¬
ный банкет...
Конечно, Войцеховский отклоняет приглашение: есте¬
ственно, после неликвидированного инцидента с дуэлью по¬
добное приглашение было, по меньшей мере, странно. Полу¬
чив незамаскированный отказ, чешское командование через
меня доводит до сведения, что на предполагаемом банкете
решено почтить заслуги генерала Войцеховского преподне¬
сением ему чешского военного ордена. Однако и этот столь
благовидный и лестный для самолюбия генерала предлог
не изменил решения Войцеховского...
«На меня и без того столько собак здесь вешают за мои
чешские симпатии... Пока я не получу вежливого и достой¬
ного для обеих сторон удовлетворения по создавшемуся
из-за вызова на дуэль Сырового инцидента, до тех пор моя
нога не будет там...» — решительно ответил на все мои пред¬
ставления генерал Войцеховский...
На повторное приглашение мы пришли к компромиссу -
на банкет приму приглашение я... и только. Причем меня ге¬
нерал Войцеховский уполномочил выйти из неловкого по¬
ложения способом, который я изберу на месте...
Пришлось примириться с непримиримостью Сергея Ни¬
колаевича, и я отправился на банкет с моим адъютантом...
Чешские командиры были все в сборе. Встретили меня
очень любезно, но с нетерпеливым вопросом - а где генерал
Войцеховский и будет ли он... Пришлось покривить душой
и сказать, что он обещал быть, если его не задержат дела...
Пригласили пройти в гостиную, расселись чинно в ряд... На¬
лицо были генерал Сыровой, политический представитель
доктор Благош, начальник штаба и генерал-квартирмейстер
с чинами штаба чехо-войск... Решили подождать... Разговор
не клеился, хотя из посторонних никого не было (я разумею
иностранцев-союзников).
400	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Через четверть часа позвонили на квартиру генерала, и...
получился конфуз - приглашаемый столь настойчиво Вой¬
цеховский отсутствует...
«Может быть, — нерешительно говорит кто-то, — он уже
выехал к нам». Ждем еще минут пять-десять, и снова зво¬
нят по телефону...
Ответ, что генерал выехал по делам фронта со сво¬
ей квартиры, а когда вернется, неизвестно... Мое положе¬
ние было весьма незавидное; особенно после того, как мой
адъютант мне доложил, что по телефону было сообщено от¬
кровенно, что генерал Войцеховский выехал в кино...
Надо было как-то выходить из глупого положения,
и я предоставил это хозяевам... Помолчав, как на похо¬
ронах, генерал Сыровой пригласил всех к столу... Благош,
не попрощавшись с нами, вышел и на банкете участия
не принял...
Если бы так же поступил и Сыровой, мне ничего не оста¬
валось бы, как тоже уклониться, но выдержка не покину¬
ла чехов, и они с милыми лицами проследовали за гостями
и своим начальником в столовую...
Здесь тоже было несколько пустых приборов: очевид¬
но, кроме Войцеховского и Благоша еще были уклонившие¬
ся от «объединения»...
Банкет всегда банкет: вино развязало быстро языки, на¬
чались тосты, как будто ничего не произошло. Пили за здо¬
ровье отсутствовавшего генерала Войцеховского, за «брата
генерала», за «нашего брата» и тому подобное... А брат в это
время наслаждался картинами кино...
Благодаря развязности некоторых чинов штаба удалось
связать беседу и провести не без приятности часа полтора...
В конце ужина, за шампанским, генерал Сыровой пе¬
редал мне для вручения генералу Войцеховскому знаки
военного ордена176, и тягостное положение, так или ина¬
че, окончилось... к взаимному удовольствию всех присут¬
ствующих...
Вернувшись, я передал Сергею Николаевичу, как проте¬
кал банкет, и он почему-то очень весело настроился, много
острил над моим щекотливым положением, но знаки орде¬
на все же принял и «возложил на себя» тут же!

На следующий день я просил Войцеховского письмен¬
но объяснить свое отсутствие и благодарить за награду,
но не знаю, исполнил ли он мою просьбу... Вряд ли...
Инцидент этот отлично характеризует наши отноше¬
ния к чехам: к массам легионеров ни у кого, ни на мину¬
ту не было недоброго чувства. Это подчеркивалось совер¬
шенно непроизвольно во все время нашего похода. Я уже
не буду говорить о помощи, оказанной нашему оружию
оружием же на ст[анции] Зима, но даже при самых мирных
встречах с чешскими эшелонами мы всегда получали са¬
мые откровенные выражения симпатии и желание облег¬
чить посильно наше тяжелое положение: в одном случае
наши части получают на станциях из чешских эшелонов
продовольствие, в другой раз легионеры делятся с наши¬
ми добровольцами патронами; там табачок служит связу¬
ющим звеном, а то и простое доброе слово обычного со¬
чувствия...
Но к чешскому руководству, особенно к чешским поли¬
тическим деятелям, была определенная несимпатия...
Некоторые из нас старались найти оправдание дей¬
ствиям этих лиц, но большинство все же считало, что у че¬
хов не было достаточных оснований, чтобы иногда вести
себя по отношению к вчерашним собратьям по оружию
не по-братски...
Добровольцы наши — народ прямой, откровенный,
а главное, устойчиво-прямолинейный: в их головах не укла¬
дывались те зигзаги политики чешского руководства, кото¬
рыми пестрит весь период длинного нашего похода через
Сибирь... И во всем этом винили прежде всего главного во¬
енного начальника, генерала Сырового; на нем, как в фоку¬
се, отражалась вся та неприязнь, которую вызывали различ¬
ные кривые в поведении чехов...
Высокую политику высоких комиссаров прочих союз¬
ников никто не учитывал, взваливая всю вину на плечи ис¬
полнителей и вряд ли вдохновителей.
Окончательный приговор произнесет в свое время ис¬
тория, наша здесь роль ограничена — отметить наличие тех
или иных течений в мыслях и действиях обеих сторон, под¬
крепив все это фактами...
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Мы, русские, забываем одно весьма характерное и в то же
время грустное явление — это особый взгляд на нас, славян,
со стороны европейцев...
Безразлично, будь это немцы или наши союзники...
«Душа славянина» — всегда загадка для народов роман¬
ского и германского происхождения. Однако разгадать эту
душу они, европейцы, в массе своей и не пытаются: они бе¬
рут нас, славян, такими, как мы им представляемся. А пред¬
ставление о славянине у всех европейцев не далеко ушло
от такового, веками сложившегося и культивируемого на¬
стойчиво у немцев, вернее пруссаков: «Славянин — это на¬
воз, на котором должна произрастать культура и вообще все
благополучие германца...»
Чехи проживают много столетий в самом центре Евро¬
пы... но вы ошибетесь, если думаете, что их за таковых, рав¬
ных себе европейцев, считают все окружающие Богемию
народы...
Американец не представляет при этом исключение. Так,
представитель Америки (периода самого начального — лето
1918 года), полковник Эмерсон177, совместно с американски¬
ми консулами Томас178 и Шлегтер, не веря боевым качествам
чешских легионов, откровенно становятся на сторону боль¬
шевиков и присоединяют свои веские голоса к требованию
Советов — чехам немедленно сдать оружие... В противном
случае это вызовет «гнев» Америки... Если по оперативным
соображениям чехи вздумали бы взорвать ж[елезно]д[орож-
ные] технические сооружения (туннели, мосты и т. п.), то на¬
званные представители готовы были объявить чехов вне
закона и врагами, неприятелями Великой Заокеанской Рес¬
публики...
Чтобы оказать помощь, поддержать чехов и посодей¬
ствовать благополучному продвижению по ж[елезной]
д[ороге] чешских легионов!?1 Ведь американские инженеры
были в тот период полными хозяевами на Сибирской маги¬
страли... О, нет, — мы, американцы, — нейтральны и вмеши¬
ваться в ваши славянские распри мы не можем... А наряду
с этим, чтобы предупредить возможные боевые столкнове-
Так в документе.
ния в районе ж[елезно]д[орожной] магистрали, американ¬
цы, правда, совместно с французами, принуждают чехов
(конец мая 1918 года) сдать в Иркутске артиллерию боль¬
шевикам... Этим маневром американцы и другие «союз¬
ники-европейцы» усиливают большевиков, помогают им
держаться в районе Иркутска и надолго прерывают связь
Чехословацкого корпуса с союзниками, во Владивостоке
находящимися...
Совершенно правильно, когда переменились взгляды
на роль чешских легионов, изменилось и отношение к ним,
но главным образом потому, что союзники начали верить
в силу и мощь чешского оружия, попросту говоря, начали
с ними считаться.
И тот же американец, и — полковник Эмерсон уже «со¬
жалеет», что чехи уходят из Сибири, предлагает (неизвест¬
но, насколько чистосердечно) даже военную и материаль¬
ную поддержку с тем, чтобы чехи помогли американцам
прибрать к своим американским ручкам всю российскую
Сибирскую магистраль...
Помимо перемены мнений и обстановки, главной при¬
чиной столь переменчивого отношения к славянам, в част¬
ности к чехам, в Сибирском вопросе служило отсутствие
твердо установленной программы действия... Кажется, мы
не впадем в большую ошибку, если скажем здесь, что един¬
ственная нация, которая знала отчетливо, «чего хочет»,
были японцы... Они хотели: владеть концессиями и желез¬
ной дорогой от берегов Тихого океана до Байкала только!!!
За Байкал японцев невозможно было выманить никакими
соблазнами, они были упорны в достижении своих целей,
но в то же время и холодно расчетливы.
В оккупированных районах японцы вели себя как в за¬
воеванной стране: захватывали все то имущество, которое
возможно было подвести под термин «военная добыча». Они
вводили принудительный курс (до 135 рублей за одну иену),
дабы облегчить торговые сношения и операции собствен¬
ных коммерсантов и исключительно для выгоды последних.
Все перевозки по ж[елезным] д[орогам] русским соверша¬
лись бесплатно, ибо (мотивировали японцы) «мы же пришли
сюда спасать от большевиков русский народ...» Чтобы быть
404	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
полными хозяевами в намеченном японцами районе, они
были откровенными до цинизма противниками установле¬
ния твердой местной власти, предпочитая иметь дело с ата¬
маном Семеновым, но не с адмиралом Колчаком... Это они,
японцы, являются столь ретивыми сторонниками создания
различных «буферов», барьерных, промежуточных областей,
где они могли бы бесконтрольно хозяйничать...
Однако при этом они всегда очень щедры на действи¬
тельную военную поддержку, стоит только их об этом по¬
просить и даже намекнуть.
Так, в районе Читы японцы имели одну дивизию, которая
ядром своим всегда располагалась в Чите, но японцы весь¬
ма охотно шли навстречу всякого сорта просьбам атамана
по выделению на то или иное направление или фронт части
своих сил... при одном маленьком, но существенном усло¬
вии — если это входило в расчеты самих японцев... В про¬
тивном случае никакими и просьбами, и слезами японцев
нельзя уговорить: они пообещают, но непременно надуют...
Оставаясь в Чите, они все время в своих руках держат
ст[анцию] Могзон, что на западе от Читы, в сторону Верх-
неудинска и находится в двух-трех переходах от столицы
атамана...
Здесь, на ст[анции] Могзон, главный упор со стороны
большевистских партизанских отрядов и приближающихся
от Иркутска регулярных советских частей... Чтобы чувство¬
вать себя спокойно, в Чите японцы всегда держали в сво¬
их руках этот пункт, не доверяя свою безопасность нико¬
му другому.
В конце марта начали появляться признаки прибли¬
жения красных войсковых частей регулярной армии, это
были наши прежние знакомцы, от Омска нас преследовав¬
шие части... Впереди, как будто под их напором, надвигают¬
ся на Читу те банды партизан Забайкалья, которые до сего
времени нас еще не беспокоили, будучи не организованы
или опасаясь без солидной поддержки регулярных частей
столкнуться с японской армией...
Прежде всего замечено было шевеление в стороне
от главного тракта, к югу от ж[елезно]д[орожной] магистра¬
ли, от Троицкосавска... По донесениям нашей агентуры, как
только советские части заняли Верхнеудинск, тут же после¬
довало распоряжение всем партизанам объединиться в две
главные группы и, выйдя из района штаб-квартиры красных
войск, разойтись в южном и северном направлениях, при¬
мерно на два-три перехода от магистрали, а затем начать
планомерное наступление к Чите по сходящимся операцион¬
ным направлениям... Себе, очевидно, красное командование
брало направление центральное, вдоль ж[елезной] д[ороги].
И вот, приблизительно во второй половине марта, из ста¬
ниц, лежащих на южном направлении, стали поступать до¬
несения, что значительные силы красных (около 4-5 тысяч
штыков с конницей, но без артиллерии), заняв Троицкосавск
и выделив небольшую часть на Кяхту, свернули на восток
и, по-видимому, направляются к Чите... При этом эта груп¬
па усиленно распространяла слухи, что главные силы, со¬
ветские регулярные части, двигаются через Троицкосавск
на Кяхту179, чтобы проникнуть в Монголию и, пройдя по ее
территории, отрезать все, что у белых и у японцев сосредо¬
точено в районе Читы...
Что эта группа, что теперь приближалась к Чите со сто¬
роны Троицкосавска, не имеет серьезных намерений, было
ясно по ее медленным и малоэнергичным действиям: ей до¬
вольно успешно оказывали сопротивление казаки и бурят¬
ское население...
Все же через некоторый промежуток времени надо было
ожидать противника на р[еку] Ингоду, на участке послед¬
ней к югу от ж[елезной] д[ороги], где сосредоточены были
на тракте некоторые переправочные средства...
Наши «каппелевские» части еще не были вполне готовы,
а потому обратились к атаману, чтобы выдвинуть юнкеров,
на что и получили разрешение.
Наступила пора сильных разливов рек, и юнкера с боль¬
шим трудом переправились на левый берег Ингоды.
Большевики не заставили себя долго ожидать, произо¬
шло столкновение: в результате юнкера, охваченные с флан¬
гов превосходными силами противника, вынуждены были
отходить.
Ингода бушевала, и в самый критический момент скуд¬
ные перевозочные средства на переправе были разметаны
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
быстро разлившейся рекой. Положение для юнкеров созда¬
лось очень серьезное, если не сказать прямо-таки катастро¬
фическое.
Предвидя возможность всяческих осложнений на пере¬
правах, я просил заблаговременно японский штаб выслать
небольшую часть от станции Могзон на юг, чтобы, в слу¬
чае необходимости, прикрыть отход и переправу обратную
на правый берег реки наших юнкеров...
Начальник штаба 5-й японской дивизии полк[овник] Ку¬
роки вполне со мной согласился и, как он меня уверял, от¬
дал соответствующее распоряжение гарнизону Могзона...
Но вот наступил тяжелый для юнкеров момент: надо
было почти под выстрелами противника совершить пе¬
реправу. Естественно, что тут-то и понадобилось при¬
крытие переправы какой-то японской частью. Переправа
началась, а противник, ничем и никем не связанный, пря¬
мо-таки на плечах отходящих юнкеров рвался к перепра¬
вам и грозил уничтожить наши слабые части, приперев
их к реке...
Оказывается, по донесению с фронта надвигающейся
катастрофы, японских частей в этом районе обнаружить
не удалось. Противник наглел, и арьергарду юнкеров при¬
шлось бросаться вплавь, в ледяную воду... Понятно, что
были при этом жертвы, и жертвы напрасные...
Где же были японцы?
Я забил тревогу и надоедал справками штабу 5-й диви¬
зии: оказалось, что гарнизон Могзона и не думал посылать
одну из своих частей на юг. И вообще, подобного распоря¬
жения от штаба японской дивизии сюда не поступало.
Когда я об этом факте замаскированного предательства
своих же союзников узнал, то не преминул переговорить
лично с полковником Куроки... От последнего, как сейчас
помню, получил ответ, сопровождаемый, по всем правилам
японского евангелия или книги «хорошего тона» самурая
(Бушидо), вдыханием и выдыханием воздуха: «Лазве??? Как
это странно!... а я ведь распорядился тогда же...»
По наведенной мной вторично справке гарнизон Мог¬
зона подобного распоряжения из штаба своей дивизии
не получал...

Теперь выдвигалась спешно рота японцев и, развернув¬
шись по левому берегу Ингоды, с большим, правда, запозда¬
нием, энергичным выступлением должна была смести пар¬
тизан противника или в реку, или же смять их и отбросить
от переправ...
Я сильно разволновался, будучи впервые в столь непо¬
средственной близости с наглой ложью: ведь японцы по-не¬
мецки, как то и подобает их ученикам, аккуратны, и я не до¬
пускаю мысли, чтобы Куроки мог забыть отдать оперативное
распоряжение.
При совместных операциях в дальнейшем мне не раз
приходилось убеждаться, насколько точны в своих рабо¬
тах все инстанции японского штаба. Так, например, когда
для японских частей, выдвигаемых на фронт, понадобились
перевозочные средства от населения, я должен был распо¬
рядиться, и мне буквально каждые полчаса телефонирова¬
ли из штаба 5-й дивизии, а также и из японской военной
миссии, чтобы все просимые подводы были в назначенном
пункте и в определенном количестве... Даже лично ко мне
два раза заглядывал посланец полковника Куроки...
Как будто черная кошка пробежала после описанного
случая с юнкерами между моим штабом и японской диви¬
зией: я избегал не только встречаться, но и разговаривать
с Куроки... Японцы очень чувствительны к подобным демон¬
страциям; и мое поведение вскоре было замечено началь¬
ником военной миссии.
Чтобы загладить несколько инцидент, он решил органи¬
зовать несколько совместных с моим штабом товарищеских
ужинов. Ничего из этого не вышло, так как культура и поня¬
тия о воинской этике были слишком различны; но с быто¬
вой точки зрения интересно было такое единение... Опишу
один из очередных банкетов...
Приглашения были разосланы миссией личные и только
старшим чинам моего штаба. Были приглашены и предста¬
вители от штаба Семенова, был и чешский представитель.
Из высоких начальников никого не было, от чего ужин при¬
обретал чисто интимный характер.
Гостей встречал начальник миссии. Был хор трубачей
и прочее, как в каждой европейской военной части. Блюда
408	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

409	Японская интервенция
подавались японские и европейские вестовыми-солдатами.
Один только, очевидно метрдотель, был в статском платье.
Кушали хорошо, а еще лучше выпивали, и японцы скоро
из смугло-желтых обратились в оливково-розоватый цвет.
Курили много, разговаривали, причем господствующий язык
был русский... Японцы почти все владели недурно русским
языком, из числа присутствовавших на банкете, конечно.
Были, как полагается, и речи, в которых японцы стреми¬
лись говорить только одни комплименты по нашему адре¬
су. Оживлению помогало братание участников Русско-япон¬
ской войны 1904-[190]5 годов. Было очень непринужденно,
но сердечности мало. Я заметил несколько младших япон¬
ских чинов, которые держались особняком, а когда подвы¬
пили, то беседу вели исключительно на японском языке
и не без ехидства подсмеивались над нашими офицерами...
Начальник миссии скоро заметил это и передал какое-то
распоряжение через своего адъютанта, и японские шовини¬
сты один по одному начали покидать столовую... Впечатле¬
ние осталось нехорошее, а начальник миссии добродушно
мне пояснил, что его офицеры немного подвыпили и ухо¬
дят освежиться...
Не думаю, чтобы подобные банкеты были бы нужны
в нашей военной среде при столь разнородном составе пи¬
рующих. Так ничего и не вышло с объединением, недоверие
к японцам было слишком глубоко заложено в наших серд¬
цах, чтобы позволить развернуться откровенно...
Пришлось мне за время читинского сидения сталкивать¬
ся и с китайцами. Представитель Небесной империи, пол¬
ковник, совершенно не походил на офицера европейского
типа: это был толстый «купеза», скорее коммерсант, неже¬
ли вояка... Так как визит я ему нанес вместе со своей же¬
ной, то и за столом появилась солидная миловидная китаян¬
ка, которая нам, стоя, прислуживала — таков обычай Китая.
Переводчиком служил русифицированный и крещенный
по православному обряду, крестник атамана Семенова, пол¬
ковник Пендежен.
Китайцы в Чите не пользовались абсолютно никаким
влиянием и были в каком-то пренебрежении со стороны
даже Семенова, берущего, очевидно, пример с японцев. По¬
следние всегда не упускали случая подчеркнуть всю азиат¬
скую отсталость китайских представителей... А на мой лич¬
но взгляд эти китаезы куда симпатичнее и сердечнее своих
сородичей по крови...
Пендежен сюда не идет в счет: это тип нового китай¬
ца, который распростился не только со своей косой, но по¬
пирает достаточно усердно и основные обычаи своего оте¬
чества... Он любил повторять, что «Пендежен любит славу»,
указывая при этом на крест Св. Владимира, которым его
украсил за неизвестные заслуги все тот же атаман... Думаю,
что эту награду Пендежен получил за мелкие услуги по до¬
машнему шпионажу, перенося всякие новости и сплетни
от нас к атаману... Японцы держали его вдалеке... но все же
не выказывали ему столь явно свое пренебрежение, как
то они проделывали с самим полковником...
А ведь, по существу, первую-то скрипку при дворе Се¬
менова, да и у нас должны были бы играть именно китай¬
ские представители: весь наш тыл, а следовательно, и связь
с метрополией для японцев, проходил по территории Китая.
Ближайший китайский гарнизон на станции Маньчжурия
имел особо важное политическое и стратегическое значе¬
ние... И все же ни с китайскими представителями, ни с этим
гарнизоном никто не считался... Хозяевами положения были,
бесспорно, японцы...
Вот факты. Когда чешские эшелоны проходили через
китайский пограничный пункт на ст[анции] Маньчжурия,
то для них необходимы были некоторые формальности...
Один из эшелонов пренебрег формальностью и был задер¬
жан китайским губернатором уже возле Хайлара... Чехи
не пожелали подчиниться и быстро расчистили себе путь...
Но тут в дело энергично вмешиваются японцы и, несмотря
на присутствие в районе станции Хайлар броневика1 чеш¬
ского, быстро принуждают чешский эшелон выполнить все
требования.
Так постепенно привыкали сами и других приучали
японцы к взгляду на них как на хозяев во всем огромном
районе Тихий океан — Байкал...
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
Бронепоезда.

Японская интервенция
Но вот постепенно на Читу надвигаются советские ча¬
сти, и японцам приходится шаг за шагом отступать и сокра¬
щать свою оккупационную зону... К апрелю месяцу запад¬
ная граница оккупации японской упиралась в реку Ингоду.
Партизанские отряды облегли Читу не только по направле¬
нию от Кяхты - Троицкосавска, но и весь малонаселенный
горно-лесистый угол к северо-западу от Читы был навод¬
нен партизанами...
Вначале все эти отряды никакой активности не прояв¬
ляли, ограничиваясь высылкой лишь разведывательных ча¬
стей, а главное, пропагандой. Эта последняя, новый и столь
действительный род борьбы, введенный большевиками
на мировую сцену, — направлялась главным образом на наш
Нерчинский фронт, проникая оттуда и в Читу... Ее влиянию
подвергались преимущественно казаки... Японцы своих сол¬
дат тщательно прятали в казармы, из которых каждая пред¬
ставляла небольшую крепость, куда проникнуть было невоз¬
можно... Но гони природу в дверь, она влетит в окно, начали
летучки пропаганды появляться и в японских казармах, рас¬
пространяясь преимущественно среди недавно поступивших
в части молодых контингентов... Японское начальство за¬
беспокоилось, и в Верхнеудинск полетели гонцы, почему-де
не выполняются условия, выработанные в с[еле] Кабанье...
Товарищ Краснощеков (еврей)180, формальный глава «бу¬
фера», не без ехидства отвечал, что это не от него идет про¬
паганда, а из центра — кивок в сторону Москвы...
Японцы осердились и решили ответить по-военному...
В районе Могзона начали сосредотачиваться японские ча¬
сти, и неширокий, правда, фронт по обе стороны железной
дороги японцы приняли на себя... Нашим частям предостав¬
лялись менее важные участки фронта...
В ответ на перегруппировку против Могзона появились
советские регулярные части, но на Могзон они не пошли,
а, обтекая его с севера, напоролись на наших «ижевцев»...
Давно ожидали мы с затаенным нетерпением и надеждой
этого первого после столь длительного перерыва столк¬
новения. Оно произошло почти на виду у японцев, но по¬
следние и пальцем не пошевелили, чтобы облегчить зада¬
чу «ижевцев»...

Произошел короткий бой. Наши применили неглубокий
охват, и советская часть, около одного полка с артиллерией,
должна была ретироваться. В наши руки попала казна пол¬
ка, хор трубачей и много иного добра...
При «ижевцах», по моему настоянию, все время находил¬
ся японский представитель, который был в восторге от на¬
шего маневра и всюду рассказывал, что он в полном вос¬
хищении от наших частей, что они настоящие регулярные
войска, на которые можно положиться основательно, почти
«как на японскую часть», заканчивал самурай, полагая, что
высшей похвалы не может быть...
Генерал Судзуки был рад, как ребенок, и высказал мне
много лестного, причем проговорился (плохой он был ди¬
пломат — только солдат), что ему все уши прожужжали
и со стороны японской военной миссии, и особенно из шта¬
ба Семенова, чтобы он при операциях не особенно рассчи¬
тывал на каппелевцев — они так же не прочны, как и осталь¬
ные порождения Гражданской войны... Я понимаю атамана,
которому наша неудача служила бы лишь оправданием не¬
состоятельности его коренных, семеновских частей.
Авангардная стычка, закончившаяся в нашу пользу,
не заставила долго ожидать и более серьезных событий...
На Страстной неделе советские части повели наступле¬
ние на широком фронте, опять-таки оставляя без внимания
участок японских войск у ст[анции] Могзон, и как бы хотели
подчеркнуть, что ведут наступление лишь против белобан-
дитов, как красочно они величали нас... И распространяе¬
мая в Чите пропаганда говорила только о нас, уговаривая
наших добровольцев оставить ряды кровавого атамана, пре¬
кратив бесполезную борьбу с советской властью. Силы, раз¬
вернувшиеся на стороне красных, были значительны, и с на¬
шей стороны потребовалось подкрепление...
Я переговорил с японским командованием, и на угро¬
жаемый участок, в центр его, в сел[ение] Шамшет, направ¬
лен был японский батальон. Имея значительный перевес
в артиллерии, противник принудил наши части к отхо¬
ду на Читу. Фланг позиции японцев у Могзона обнажился,
но этим обстоятельством красное командование почему-то
не воспользовалось, а продолжало наступление на город...
412	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Бой разыгрался в пяти верстах от Читы. Мы отлично могли
наблюдать наступление красных густыми цепями и отход
наших жиденьких линий...
На границе пригорода была расположена батарея япон¬
ская, как бы ожидающая подхода или, вернее, перехода
красными какой-то обусловленной границы... И действи¬
тельно, японская батарея молчала, пока советские части
не начали переходить балку, по сию сторону которой уже
начинался пригород...
Тогда заговорила артиллерия нашего союзника, и крас¬
ные цепи сначала залегли, а затем начали так же быстро от¬
катываться на запад...
Как только эти цепи были отогнаны за балку, артилле¬
рия прекратила огонь, а наши части вновь перешли в на¬
ступление...
Подобная игра в кошку и мышку продолжалась в те¬
чение всего дня: японцы совершенно не обращали внима¬
ния на связь действий ихней артиллерии с нашими частями,
и когда последним было тяжело, они равнодушно молчали,
но стоило красным перейти какую-то заколдованную чер¬
ту, как японские орудия начинали свою игру...
Нам было до слез обидно и досадно смотреть на подоб¬
ную картину, но мы ничего не могли поделать: несколько раз
я пытался говорить по телефону со штабом японской диви¬
зии в городе, так как связи с японской артиллерией и вооб¬
ще с японскими частями у меня не было... но все напрасно,
мне определенно указывали, что там, на фронте, имеется
свой японский начальник, которому даны соответствующие
инструкции...
Наконец, эта игра, очевидно, надоела и красному коман¬
дованию: перейти заветную черту и ворваться в город им
не удавалось, а наши части, «каппелевские», всегда могли
уйти под прикрытие японской батареи и оказывались не¬
уязвимы... На другой день советские части дружно отошли
на запад и там при отходе наткнулись на японский баталь¬
он в с[еле] Шамшет...
Входило ли это в планы красного командования или нет,
но только, видимо, обозленные неудачей красные части
в превосходных силах обрушились на японский батальон
и, невзирая на большие потери от сосредоточенного пуле¬
метного огня, загнали батальон в самую деревню. Батальон
окопался и очутился в кольце... Началось форменное обло¬
жение, и красные ликовали: через день-два у японцев кон¬
чатся запасы, и они вынуждены будут или сдаться, или же
пытаться прорвать блокаду...
Далеко, в бинокли мы наблюдали эту картину, и, когда
кольцо замкнулось, нам стало жутко... Я позвонил по теле¬
фону в штаб японской дивизии и сообщил о критическом
положении, в котором очутился их батальон, я все еще счи¬
тал, что это произошло отчасти по нашей вине...
Однако из штаба получен был стереотипный, спокой¬
ный, уверенный ответ, что там, в с[еле] Шамшет, имеется
налицо командир батальона, которому даны исчерпываю¬
щие указания...
И все же, невзирая на такую самоуверенность, я прика¬
зал передать распоряжение командующего, чтобы завтра
с утра наши части перешли в наступление с целью выручить
японский батальон...
Приказ был выполнен, и наше наступление почти ра¬
зорвало блокаду; и во всяком случае, настолько ее ослаби¬
ло, что японцам не стоило большого труда развернуть круг
и уйти на Читу... Но, к нашему изумлению, батальон оставался
на месте, а только выдвинул передовые части навстречу на¬
шим... А в следующей стадии мы могли уже наблюдать жут¬
кую картину энергичного броска целого батальона в атаку
с криками «банзай»... Поле покрылось трупами и ошалевши¬
ми от неожиданности беглецами... Нашим частям оставалось
только преследование... Японский батальон спокойно возвра¬
щался в Читу, понеся за эту экскурсию значительные потери...
О, эти люди знают, чего они хотят, и шагу лишнего
не сделают при достижении поставленных целей...
На примере только что описанной операции видим, что
между командованием русским и японским не было никаких
ясно очерченных граней. Мы все отлично сознавали, что без
японской поддержки нам Читу не удержать, но в то же время
у нас не было совершенно никакой уверенности, что япон¬
цы окажут свое содействие при следующем налете крас¬
ных на Читу.
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Во всяком случае, что называется, черным по белому, ни¬
где не было зафиксировано, кто нам и в каком масштабе по¬
может... Не было никаких условий и переговоров и относи¬
тельно ближайшей только что происшедшей операции: все
происходило с нашей стороны и даже со стороны красных
как-то стихийно, и лишь на стороне японцев был подлин¬
ный расчет... И они могли этот расчет произвести, так как
все данные находились в их руках...
Разведку они вели самостоятельную, допуская лишь по¬
полнять свои сведения нашими данными... Охраняли они
себя, как в гарнизонной службе в самом городе Чита, так
и тактически на позиции и стратегически — на подступах
к Чите, также самостоятельно, лишь допуская наше содей¬
ствие... Последнее выражалось в весьма ограниченных фор¬
мах: я изредка вызывался к начальнику 5-й японской ди¬
визии генералу Судзуки, в присутствии которого делал
краткий доклад о положении на всех фронтах...
Начальник штаба полковник Куроки, видимо, стеногра¬
фировал мой доклад. По некоторым вставным замечаниям
генерала Судзуки и начальника военной миссии, присут¬
ствующего на всех моих докладах в качестве переводчика
(он прекрасно говорил по-русски, даже без свойственного
каждому японцу акцента и неправильностей в произноше¬
нии буквы «р»), мне становилось ясно, что все мной докла¬
дываемое не новость для японцев... Получался какой-то
экзамен или проверка наших данных, но ни разу японцы
не проговорились, что им известно сверх того, что мной
доложено...
Также никогда в моем присутствии не разбирался пред¬
стоящий план операции японских частей, и только при со¬
вместных действиях мне сообщалось ровно столько, сколь¬
ко требовало дело... Ни слова больше нельзя было вытянуть
от1 этих скрытных обезьян...
Странные взаимоотношения: никогда при этих докладах
не присутствовал генерал Войцеховский и никто из штаба
атамана, только я, с одной стороны, и японский штаб в пол¬
ном своем составе, с другой...
Так в документе.

Мне задавали вопросы и по поводу разведки, и по опе¬
ративной части, причем интересовались всеми отданными
или имеющими быть отданными распоряжениями; спра¬
шивали меня, проявляя зачастую несвойственную этим
людям оживленность любопытства... И при этом все¬
гда, получив ответ, вдыхали с большой учтивостью воз¬
дух в себя и снова выдыхали... чтобы после этой «паузы
вежливости» снова задавать вопросы... Но никогда реши¬
тельно не отвечали прямо и исчерпывающе на мои по¬
ставленные вопросы, особенно если они касались пунк¬
тов, выходящих за рамки полученной нашими войсками
задачи.
К этому я скоро привык и перестал интересоваться, что
делается у японцев, и тем, видимо, завоевал их симпатии:
они начинали смотреть на меня все более и более довер¬
чиво, а мои посещения перестали носить чисто служебный
официальный характер. На доклады сервировали не только
неизбежный чай, но и завтрак с неизбежным саке... и бесе¬
да затягивалась...
Приходилось брать вещи такими, какими они были
в действительности, и мириться с нашей служебной ролью:
раз генерал Войцеховский подчинил себя атаману, то есте¬
ственно было встать в зависимое положение от японского
командования... Хорошо еще, что они, японцы, видимо, ща¬
дили самолюбие генерала Войцеховского и предоставляли
ему знакомиться с их указаниями через его штаб...
Приближалась Пасха, весенний период, а с ним и новые
заботы...
Японцы дважды требовали для никому неизвестных опе¬
раций в районе станции Могзон большие партии повозок
от населения...
Поговаривали о том, что из пресловутого «буфера» по¬
лучился один блеф: японцы не удовлетворены результатами
и становятся все требовательней, а товарищ Краснощеков,
откровенно ссылаясь на неполучение инструкций из Мо¬
сквы, пытается надуть азиат[ов]...
Наконец японцы на днях припугнули Верхнеудинск, а он
взял да и ответил открытым нападением на японские части
под Могзоном...
416	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Конечно, получился афронт, японцев врасплох трудно
застать, но, кажется, дружбе конец...
Нам радоваться не приходится: если последний интерес,
привязывающий японцев к Забайкалью, пропадет, то они
без всяких колебаний бросят нас, вернее Семенова, и уйдут
ближе к теплому морю...
Этого давно желает и добивается «нация», как пишут
в японских газетах левого лагеря, и только упрямство са¬
мураев, т. е. военной партии, удерживает столь далеко вы¬
двинутые на запад гарнизоны японцев...
После неудач под Могзоном, по данным нашей и япон¬
ской разведки, красные перегруппировываются'в северном
направлении: по огромной дуге, вне досягаемости нашей
ближней разведки, красные части передвигаются и стро¬
ят новый боевой порядок: ударят ли на этот раз они снова
по Чите или же перейдут на новый фронт к Нерчинску, пока
выяснить не удается...
Имеются данные с нашего Нерчинского участка, что
большевики грозят одновременным ударом по Нерчин¬
ску с запада и от Благовещенска смять нашу нерчинскую
группу и прорваться на наши сообщения Чита — Маньчжу¬
рия; но когда я передал одну из «листовок» большевистских
в штаб японской дивизии, там сомнительно покачали голо¬
вой и сказали самоуверенно, что вряд ли советское коман¬
дование пойдет на такую авантюру...
Что они, японцы, под этим разумели, я не расспраши¬
вал - я научен был, что на подобные вопросы ответа не по¬
лучишь, определенного, по крайней мере.
Приближалась наша православная Пасха, я поче¬
му-то был уверен, что большевики нам приготовят к это¬
му святому дню очередную гадость... Я провел все четыре
года на разных фронтах и ни разу нигде не слыхал, что¬
бы на германском фронте нас в Святой День беспокоил
противник. Наоборот, с редкой и почти рыцарской пред¬
упредительностью германцы, а особенно австрийцы в эти
дни всегда бастовали, и ни один выстрел не раздавался
на фронте...
Теперь же, на фронтах Гражданской войны, только
и слышно, что в самый праздник, будь то Пасха или Рожде¬
ство Христа, непременно начинается нападение, чтобы по¬
мешать «отпраздновать» нам эти дни...
Так было при мне на уральском казачьем фронте в во¬
семнадцатом году. Так было в Уфе на Рождество... Един¬
ственно спокойно провел я Пасху в девятнадцатом году по¬
тому, что мы сами перед этим наступали через Уфу на Волгу,
и удачно, а потому большевикам было не до того...
Великим постом у нас в армии произошло несколько
перемен: во-первых, мне пришлось переменить начальни¬
ка снабжения и просить эту должность занять моего дав¬
него сослуживца и сотрудника по Гражданской войне еще
на Волге Павла Петровича Петрова, генерала Генерально¬
го штаба...
Его предместник, полковник Барышников, сильно запу¬
тал дела снабжения. Кроме того, мне сильно не нравилось
пристрастие после похода Ледяного со стороны Барышни¬
кова и к рюмочке, и к деньгам, вернее, к легкому способу
их добывания...
Со стороны окружения атамана начинались недвусмыс¬
ленные намеки на то, что-де и у вас, каппелевцев, не все
благополучно, и нечего в нас, семеновцев, швырять кам¬
нями... Мне Барышников не был подчинен ни в каком слу¬
чае, но в силу известного доверия генерала Войцеховского
ко мне я получил некоторое расширение своих полномо¬
чий, потому при первом случае воспользовался своим пра¬
вом и доложил командарму о необходимости заменить на¬
чальника снабжения...
Барышникову надо было отдохнуть, и, кроме того, в это
время как раз я нуждался в лице, которое могло бы органи¬
зовать похороны генерала Каппеля, начальником штаба ко¬
торого Барышников долгое время был и бессменно.
Тело Владимира Оскаровича было предано, наконец,
земле после долгого скитания с армией по сибирской тайге...
Похоронили мы его на кладбище в Чите, но с тем, что¬
бы в случае нашего вынужденного ухода из Читы можно
было бы легко перевезти останки далее с армией... Мы хоте¬
ли, с одной стороны, чтобы тело любимого и чтимого вождя
нашего было всегда с нами, а с другой стороны, мы не мог¬
ли допустить риска и оставлять Каппеля в руках больше-
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
виков, которые имели тысячи причин ненавидеть этого на¬
родного героя...
Будет время, я верю, будет, когда народ вспомнит всех,
свою душу и тело за него положивших, и отметит их имена
не только в своем сердце, но и чисто внешне — памятника¬
ми, и сложит о них свои песни...
На торжественных похоронах были и родственники Вла¬
димира Оскаровича: его дядя родной с семьей, который по¬
ход весь проделал с нами и только в конце занемог и пере¬
шел в эшелон союзников...
С этой милой семьей я провел несколько приятных ми¬
нут в воспоминаниях о нашем герое, которого я знал с са¬
мого начала его славы.
Однажды, и всего единственный раз, видел я Каппе¬
ля подавленным и грустным: это было после взятия гене¬
ралом Гайдой Перми, зимой 1918 года: по сведениям от на¬
ших тайных агентов жена генерала Каппеля, находившаяся
по ту сторону фронта, все время стремилась быть (слу¬
жить) в частях красного фронта против нас, чтобы при слу¬
чае иметь возможность перейти через заколдованную чер¬
ту... И вот в последние дни перед падением Перми получено
известие, что в самом городе Пермь, в одном из тыловых,
но близких фронту и связанных с ним учреждений совет¬
ских, служит и супруга нашего генерала Каппеля... Она с по¬
нятным нетерпением и вниманием следила за нашими опе¬
рациями и была сильно огорчена, когда ихнее учреждение
перебросили на северный участок против Гайды... Она по¬
теряла из виду наш фронт, Волжский, а с тем вместе и наде¬
жду когда-либо соединиться с мужем... Но Владимир Оска¬
рович, получив точные данные о месте нахождения службы
своей жены, послал ей свой привет и предупреждение, что¬
бы была готова и старалась бы задержаться на одном месте,
по крайней мере, до нового года...
Попала ли эта записка в руки коммунистов или просто
потому, что фамилия была слишком известна на Восточном
фронте, но в предвидении наступления Гайды большевики
то учреждение, в котором служила мадам Каппель, спеш¬
но и без предупреждения эвакуировали заблаговременно
из Перми в Центральную Россию...

Я встретил Каппеля, когда он при первых шагах наступ¬
ления частей Гайды на пермском направлении полный на¬
дежд спешил через Уфу к Екатеринбургу, чтобы быть побли¬
же к месту разыгрывающихся столь важных для него лично
событий...
И я его видел позже в Челябинске, после взятия наши¬
ми войсками Перми, где, к его великому огорчению, жены
его уже не оказалось...
Ни тени озлобления, ни слова поношения по адре¬
су наших врагов... Полная покорность судьбе, почти фата¬
лизм... Так он был воспитан своим отцом: военный чело¬
век должен быть фаталист, иначе он не выдержит принятого
на себя бремени... и падет под тяжестью взятых на себя обя¬
занностей...
Высокой души был этот человек, недаром за ним так до¬
верчиво шла масса добровольцев... И я верю, и все мы, кап¬
пелевцы, верили в свое время и были убеждены, что, живи
Каппель, с нами бы не случилось всего того, через что нам
пришлось пройти в дальнейшем...
Прежде всего, мы не были бы в этом двусмысленном
положении здесь, в Чите: с одной стороны, японцы, а с дру¬
гой, семеновцы...
Каппель не терпел ничего неясного, неопределенного
ни в физическом своем состоянии, ни тем паче в мораль¬
ном... Жертвой этой, своей исключительно, черты он и пал...
Покинул нас и другой наш, печальной памяти, «вождь» -
генерал Сахаров: он не нашел себе применения в армии,
вернее ему не удавалась ни одна из задуманных комбина¬
ций, и он почел за благо покинуть негостеприимные бере¬
га Шилки и Аргуни!..
Официально свой уход он мотивировал следующим об¬
стоятельством. Почти одновременно с нами в Читу прибыл
и известный генерал Пепеляев, преемник генерала Гай¬
ды по 1-й Сибирской армии на Екатеринбургском и Перм¬
ском фронтах, арестовавший в свое время на станции Тай¬
га своего (и нашего общего) главнокомандующего генерала
Сахарова...
После неудачной обороны города Томска, когда, едва
избежав пленения, Пепеляеву пришлось спешно и в одино-
420	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
честве покидать свою столицу, он не растерялся и, пере¬
сев в сани, бодро почти параллельно с нами прошел всю
Среднюю и Восточную Сибирь и выявился в Забайкалье...
Надо еще учесть то существенное обстоятельство, что Пе¬
пеляев должен был скрываться не только от большевиков,
но и от своих же соратников... Ведь его естественный после
события на станции Тайга недоброжелатель, генерал Саха¬
ров, находился в наших рядах сначала неофициально, а за¬
тем еще при генерале Каппеле в Нижнеудинске получил
и высокую командную должность...
Помню, с какой настойчивостью и злобой добивался
в Ачинске Сахаров от Каппеля распоряжения на арест про¬
езжавшего Пепеляева...
И вот, невзирая на угрозы со всех сторон, Пепеляев, как
феникс, возрождается вновь в Чите, и доверчиво его массив¬
ная фигура появляется в кабинете Войцеховского...
Атаман Семенов, предупрежденный Сахаровым, безре¬
зультатно пока что разыскивал Пепеляева, чтобы при пер¬
вой же возможности его повесить за его левые убежде¬
ния и за арест-бунт против своего главнокомандующего...
На этом пункте оба «атамана» (Семенов по своему складу
и по происхождению, и по должности, что ли, а Сахаров —
по своей внутренней сущности) вполне сходились... и по¬
делили шкуру медведя, не убив его.
Пепеляев, правда, не выглядел затравленным, но, види¬
мо, его все же угнетало положение неопределенное и по¬
лулегальное: для работы борьбы против большевиков ему,
Пепеляеву, необходима была, как воздух, свобода передви¬
жения и действия, чего он получить в «сатрапии» атамана
не мог, конечно-
Наконец он решил рискнуть и вышел на поверхность.
За ним следили агенты атамана, но пока не решались его
тронуть... Он направился прямехонько к нам...
У него, как всегда, был план: продолжать борьбу
с большевиками путем формирований добровольчества...
Ни на какие мобилизации Пепеляев не рассчитывал: опе¬
реться на мобилизованных, по его мнению, может лишь
то лицо, которое явится бесспорным владыкой-распоряди¬
телем на Руси.

До тех пор пока борются партии, разномыслящие по во¬
просам политики внутренней, нельзя доверяться обыкно¬
венному обывателю, он подведет самым добросовестным
образом... Можно верить только своим, испытанным...
Так, в течение двух часов, широко шагая по кабинету
Войцеховского, Пепеляев развивал свои планы перед нами
и, в конце концов, добился разрешения на формирование
добровольческой части...
Все формирование, и в частностях и в целом, ложилось
на полную ответственность генерала Пепеляева...
Чем мог, я, сочувствуя вполне Пепеляеву в его начина¬
нии, облегчал его задачу, ограждая его не только от неудач
при самом формировании, но и оберегая его личную непри¬
косновенность...
Как только Сахаров узнал о появлении на свет Божий
вновь Пепеляева, немедленно он прибыл к Войцеховскому
и стал настаивать на отмене разрешения... Мы ему возра¬
жали, объясняли и прочее, все без толку и без каких-либо
существенных результатов...
Единственная уступка была сделана Сахарову: партиза¬
ны-добровольцы Пепеляева по окончании формирования
должны выйти на Нерчинский фронт, но не на западный,
во избежание встречи с генералом Сахаровым...
Но генерал Сахаров не был таким решением командар¬
ма удовлетворен и заявил, что с появлением в рядах нашей
армии «типов, подобных генералу Пепеляеву...» он, генерал
Сахаров, покидает наши ряды: «Нам вдвоем одновременно
в армии невместно быть... Раз вы, господа, оставляете здесь
Пепеляева, то ясно, что мне здесь не место...»
Так, по причинам личного свойства пришлось Сахаро¬
ву покинуть гостеприимную «сатрапию» Семенова, где он
был столь много обласкан и который так заботливо снабдил
средствами Сахарова на заграничную командировку, взяв
с Сахарова слово не выступать против атамана, а, наоборот,
по возможности защищать его репутацию... Сахаров не удо¬
влетворился таким мелким заданием, а по пути в Европу за¬
глянул в Японию, где постарался ознакомить со своей пер¬
соной, а попутно и с положением в Сибири и на Д[альнем]
Востоке широкие круги японского общества... Возмож-
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
но, что и здесь, в Японии, генерал Сахаров получил осо¬
бые указания или напросился на специальное задание, как
себя вести в отношении к Стране восходящего солнца там,
в Европе...
Примечание: как мы знаем теперь, генерал Сахаров,
в конце концов, попал в Западную Европу, именно в Мюн¬
хен, здесь быстро нашел точки соприкосновения с монар¬
хическими кругами Германии, а также и зарубежной России.
Одно время даже, я знаю это точно, генерал Сахаров был
уполномочен представлять движение в пользу кандидату¬
ры на престол русский великого князя Кирилла181.
Каждый знающий генерала Сахарова не только по Си¬
бири, но, что называется, с молодых ногтей, был бы нема¬
ло изумлен не столько наглости Сахарова (ее у него не за¬
нимать стать...), сколько доверчивости и простоте тех, кто
предполагал окружать престол будущего монарха России...
Несколько позже мы встречаемся с Сахаровым в иной,
несколько странной, роли — паладина наших бывших про¬
тивников по Великой войне: оказывается, Сахаров давно
знал, что наш союз с Францией до добра не доведет, а он,
Сахаров, был всегда сторонник союза, и самого тесного,
с Германией.
Теперь он всемерно стремится исправить ошибку цар¬
ского правительства: его регулярные объезды осведоми¬
тельного характера все шире и глубже осведомляют об¬
щественные круги Германии, Австрии и Венгрии о том, что
было бы, если бы союз России с Германией осуществился...
Попутно Сахаров информирует те же круги с положением1
на Дальнем Востоке, с периодом Гражданской войны на Вол¬
ге и в Сибири... При этом достается не только большевикам,
но и всем инакомыслящим, а в первую голову чехам и со¬
юзникам182.
И немцам, и мадьярам, безусловно, не только приятна,
но прямо-таки полезна подобная информация, а учитывая
некоторую дозу формального авторитета Сахарова, как быв¬
шего (хотя бы и совершенно случайно) главнокомандующе¬
го у адмирала Колчака... всегда возможно расширить рамки
Так в документе.
значимости его, Сахарова, как докладчика и осведомителя
по славянскому вопросу...
Одно можно с достаточной дозой вероятности сказать,
что, во-первых, Сахарова слушают не потому, чтобы он го¬
ворил что-либо особо умное или новое, а просто потому, что
он говорит всегда одно приятное нашим «бывшим врагам»,
с которыми мы еще не поквитались за «интервенцию в нашу
революцию и Гражданскую войну», а во-вторых, Сахаров
для острого словца не пожалеет ни мать, ни отца, и, конечно,
у него нет совершенно никаких мотивов щадить кого-либо
из лиц групп, с которыми он встречался в Сибири, и вот пе¬
ред нами определенная фигура «анти-славянофила»...
Воображаю, как трясутся от смеха союзники — цен¬
тральные державы, когда читают или слышат, как разносит
Сахаров своего же брата славянина... Ров, который своей
близорукостью роет и углубляет Сахаров, не скоро удаст¬
ся засыпать...
Вместо генерала Сахарова на пост командира корпуса
назначается генерал Молчанов... Сильный конкурент у него
был генерал Бангерский, но старшинство стажа Молчано¬
ва по службе и работе в добровольческих формированиях
Приволжья дало последнему преимущество... Бангерский,
по существу, был чужой человек для всего «каппелевского»
при всех его остальных прекрасных качествах...
В подчиненном мне штабе также произошли небольшие,
хотя и очень существенные перемены, а именно: на долж¬
ность генерала-квартирмейстера вместо ген[ерала] Брен-
дель мной намечен был генерал Пучков...
Разведка на всем фронте была вручена в опытные руки
полковника Генерального штаба Сальникова183... Послед¬
ний был одно время генерал-квартирмейстером у Дитерих-
са в Омске... Теперь на него я возложил весьма деликатную
миссию: не просто разведку, а связную работу ее с тако¬
выми же органами союзников... Знание иностранных язы¬
ков, длительный опыт в сношениях с иностранными персо-
нами-грата, все это обещало нам значительный успех...
Вообще к этому времени (Пасха 1920 года) штабная ра¬
бота уже была налажена прочно, а самое главное, что ни¬
кто — ни атаман, ни его помощники — не могли и носа совать
424	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
в дела штаба, несмотря на некоторые шаги, которые пред¬
принимались ими в этой области...
Штаб был нагружен работой совершенно неравномер¬
но, и здесь ничего нельзя было поделать: оперативная часть,
по существу, сводилась к вычерчиванию различного харак¬
тера положений на фронте. И если разведка имела более
широкие задания, то работа административного отдела
была совершенно исключительна...
Ведал этой частью старый работник в этой области, ге¬
нерал Гафнер184, вступивший в ряды добровольчества еще
на Волге, в Самаре...
Позже генерал Гафнер проделал поход с Южной арми¬
ей генерала Белова от Оренбурга до Атбасара через Иргиз
и Тургай, потерял в этом походе свою жену и дочь, и теперь,
в полном одиночестве, перенесши тиф на санях, он работал
не покладая рук: здесь у него обрабатывались все числовые
данные по личному составу частей до и после укомплекто¬
вания и отдыха... Генерал Гафнер следил за переменной со¬
става в частях, которые привыкли относиться к этому во¬
просу очень легко и несерьезно, зачастую преувеличивая
наличность части в целях преувеличенного получения про¬
довольствия и денежного пайка... Как сейчас помню, вол¬
нение и суету в отделе генерала Гафнера, когда, наконец,
удалось добиться получения от атамана некоторой суммы
в золотой валюте на выдачу нашим добровольцам посо¬
бия семейным, на первоначальное обзаведение после по¬
хода... Выдавалась незначительная сумма, но в золотой ва¬
люте, что делало это пособие уже заманчивым... Надо было
быть лишь семейным, т. е. по меньшей мере женатым...
И вот с целью получения пособия начались заявки
на брачное сожительство: никаких документов, конечно,
требовать было невозможно — много было вступивших
в брак во время похода...
Сочли, что достаточно иметь заявление от обеих сто¬
рон и два свидетеля... Но вот и практика налицо: потяну¬
лись к дверям «Дежурства» (так назывался отдел управле¬
ния дежурного генерала Гафнера) возжей1 очереди сначала
Так в документе.
с брачными свидетельствами, а затем за получением посо¬
бий... И сколько здесь получалось изворотливой лжи и гру¬
бого обмана!!
А в результате масса неудовольствия и враждебного
отношения к чинам моего штаба за придирчивое будто бы
и пристрастное отношение...
Итак, на платформе настоящего благотворительного
шага со стороны, конечно, атамана зародилось не совсем
хорошее чувство против штаба...
Выиграл от всей истории только атаман...
Так как игра грозила затянуться до бесконечности, так
как «брачующиеся» все прибывали и прибывали, то я выну¬
жден был, в конце концов, прекратить дальнейшее действие
комиссии... что и было выполнено, невзирая на ропот и не¬
удовольствие широких слоев...
Как хорошо знал душу человеческую атаман или то лицо,
что подсунуло ему столь соблазнительный проект гумани¬
тарного порядка!!
Обиднее всего во всей этой истории было то, что по¬
лучали пособие не те коренные каппелевцы, а проходящие
чины всяких наименований, ничего общего с нашей арми¬
ей не имеющие...
Особенно много было таких самотеков в период про¬
хождения чешских эшелонов: там легче было укрываться
от контроля...
Следовали мимо не только мелкота людского потока,
но и более крупные экземпляры. Для некоторых приходи¬
лось спешно устраивать назначения на тыловые должно¬
сти, чтобы отвести карающую руку закона.
Так получил назначение на должность начальника снаб¬
жений глубокого тыла генерал Филатьев, профессор акаде¬
мии военной, проделавший весь Ледяной поход на санях...
Как только осел указанный генерал в Харбине, так сейчас же,
как из рога изобилия, посыпались ходатайства о назначении
различных чинов на тыловые должности...
И к чести наших каппелевцев должен сказать, никто
из них не стремился покинуть пределы Забайкалья, пред¬
почитая, как и во время нашего беспримерного похода, оста¬
ваться со своей семьей...
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Просачивались в тыл исключительно одиночки в обще¬
ственном смысле, т. е. те, у которых связь с добровольче¬
ством была чисто формальная... Из числа таких «ловчил»
мне нередко приходилось вылавливать необходимый эле¬
мент и отдельные экземпляры... и водворять, несмотря
на протесты и просьбы, на те или иные, зачастую ответ¬
ственные, должности на фронте... Так мной был задержан
и водворен на фронт, невзирая на протест, небезызвестный
в сибирских анналах генерал Касаткин185...
Другой из стаи той же, славной некогда, Военной акаде¬
мии, почему-то в предреволюционный период сплошь наби¬
той беспринципными шкурниками и оппортунистами, некто
также небезызвестный полковник Клерже, решил ускольз¬
нуть от фронта путем перекочевки в лагерь атамана, отку¬
да быстро был экстрактирован и водворен, невзирая на про¬
тесты самого атамана, в один из фронтовых штабов... Ему
это назначение было особенно неприятно, так как в Став¬
ке адмирала Колчака Клерже занимал высокий и совершен¬
но независимый пост начальника «Освага» — этой ахиллесо¬
вой пяты всех фронтов Гражданской войны, одинаково будь
то белый или красный...
Больше никого не удалось из крупных персон уловить
и приобщить к нашей работе: видимо, большая была прак¬
тика и навыки в самоскрывании.
Приходилось ограничиваться наличными силами офи¬
церов нашего, каппелевского, круга. Особенно недостава¬
ло Генерального штаба и, как это ни странно, на старшие
должности: некоторые боялись ответственности крупных
постов, другие просто чувствовали в себе слабые возмож¬
ности примениться к новым условиям войны, третьи пред¬
почитали глубоко тыловые, «бесславные», но «тепленькие»
места... и т. д.
Много было самых разнообразных мотивов для отка¬
за служить там, где прикажут: все требовали к себе особо
бережного отношения. К моему изумлению, в Омске, при
Ставке, практиковался прием применения льгот по причи¬
нам самым невероятным. Так, несколько лиц (в том числе
и генерал Андогский одно время) признаны были ненадеж¬
ными в политическом отношении, а некоторые откровен¬
но в том признавались, как, например, полковник Махин
(эсер)... И вот, с одной стороны, в отношении рядовых сол¬
дат применяется обязательная мобилизация, а офицер¬
ский состав пропускается, нельзя сказать процеживается
(это было не отсеивание, а просто халатность и инертность
власти), через достаточно реденькую сеточку... Много по¬
слаблений и привилегий: как будто бы опасались раздра¬
жить массу и те слои, на которые опирались... или думали
опираться...
Так проходили дни за днями посреди самых разнообраз¬
ных мелочей повседневности...
Начало Страстной недели проходило благополучно,
и в душе у меня зародилась радостная надежда, что, быть
может, в этом году, третьем по счету за Гражданскую вой¬
ну, нам удастся провести великий день без кровопролития...
Но судьбе угодно было рассудить иначе...
К вечеру вторника Страстной начали получать тревож¬
ные донесения о скоплении красных в лесистом северном
и северо-западном углу от Читы... Сначала это были доне¬
сения, сведения от местных жителей, которым приходилось
туго от постоянных реквизиций красноармейцев, и они бе¬
жали в Читу, под защиту атамана...
Затем получили сведения и из официального источни¬
ка, из штаба японской военной миссии: пришлось насто¬
рожиться...
В пятницу картина определилась, и не могло быть ни¬
какого сомнения, что противник вновь готовится напасть
на город с другой стороны, где совершенно нет японских
частей, а наше чисто военное охранение и защита черес¬
чур слабы...
Впереди противника хлынули тучи разнородной пропа¬
ганды, где, между прочим, указывались не только цели, по¬
ставленные наступающим красным товарищам, но и спосо¬
бы осуществления таковых... «Сокрушить оплот буржуазии,
закончить атаманскую эпоху борьбы и приступить к мирно¬
му строительству»... Цели все прекрасные, но вот и способы
достижения: сравнять с землей семеновский застенок, т. е.
Читу, наказать непокорные станицы казачьи и т. п. В общем
особой мягкости проявлено не было...
428	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Население насторожилось... и задумалось... Японцы
спокойно взирали с высоты своего монгольского величия
на грядущие события...
Наши части, наспех высланные на поддержку передовых
частей, медленно, но обязательно отходили. Угроза из про¬
блематичной превращалась в факт осязательный...
Возможность привести на своих плечах красные части
под самые, что называется, стены Читы не была исключена...
Пришлось связаться со штабом 5-й японской дивизии
и просить ориентировку... и поддержку...
На первый вопрос последовало молчание, а на второй
заверение, что нас поддержат лучшие части японской ди¬
визии... Но я не «верил увереньям» после происшествия
на участке Ингоды с военным училищем.
Но вот началось со стороны японцев выполнение ка¬
кого-то, нам неизвестного, плана: к такому-то часу приго¬
товить столько-то повозок и людей с топорами и пилами...
Сборный пункт — северная окраина города - так называе¬
мый дачный район... В темноте пришли какие-то японские
части (оказалось позже, что это были саперы), быстро рас¬
пределили повозки и людей и направились на северную
опушку рощ, окаймлявших городскую черту...
За ночь, при свете фонарей были вырыты окопы в рост
человека, с козырьками и блиндажами. Где надо, были заго¬
товлены и пулеметные гнезда и командные и наблюдатель¬
ные вышки...
Затем снова тишина и пустота на «сработанной позиции»...
Утром, в субботу, ко мне прибыли полковник Фукуда и с ним
молодой офицер Генерального штаба. Последний - для по¬
стоянного пребывания при нашем штабе — «для связи»...
На вопрос, что же делать нам, русским частям, во вре¬
мя предполагаемой операции, последовал ответ, что ниче¬
го... можете праздновать спокойно свой великий христиан¬
ский день...
Наши части между тем отходили и отходили, а за ними
шли красные с каким-то жутким ликованием и уве¬
ренностью...
Среди красноармейцев много было нетрезвых, и это уси¬
ливало жуть. На наши естественные недоумения и вопросы
полковник Фукуда стереотипно отвечал, что беспокоиться
нечего, обо всем позаботится японский штаб.
Положение получалось неловкое и заколдованное: с од¬
ной стороны, уверяют, а с другой — недавний пример перед
глазами (с юнкерами училища).
Приятно чувствовать, что кто-то о тебе заботится и за¬
щищает твою жизнь и покой, но уверенности нет, нет ника¬
ких данных и возможностей застраховать себя от всякого
сорта случайностей: так просто ожидать, как овца под но¬
жом, удара мы, военные, не привыкли и такое положение, со¬
стояние мертвецкой, трудно переносится нами...
После полудня последние донесения от наших отходящих
частей: противник следует по пятам, но без выстрелов. Малей¬
шая с нашей стороны задержка вызывает и с его стороны не¬
медленную приостановку наседания... Как будто бы он наши
части щадит и постоянно готов устроить «золотой мост»...
В редких случаях нашего упорства противник выдвигает
на линию передовых цепей пулеметы и начинает расчищать
себе путь... Форма наступающего боевого порядка против¬
ника, а также и самое выполнение маневра имеет какой-то
вызывающе-пренебрежительный оттенок и окраску: хотя
движение и совершается цепями, но последние настоль¬
ко густы и так плотно одна волна следует за другой, что,
по всей видимости, противник не ожидает никакого серь¬
езного с нашей стороны маневра, который мог бы его оста¬
новить или даже просто задержать хотя бы...
В цепях противника видны веселые рожи, расстегну¬
тые воротники, небрежно заброшенные за плечо винтовки,
слышны песни, смех, прибаутки...
Все эти данные вызывают явное удовольствие у япон¬
цев... но они ничего не предпринимают, чтобы остановить
катящуюся лавину...
Так, по крайней мере, нам кажется: саперы сделали свое
дело и вернулись в казармы... На подготовленную позицию
пришло несколько команд и заняли караулы по всей линии
окопов...
Кроме японцев на эту позицию никто не допускается:
даже нашему офицеру для связи не удалось проникнуть
туда, его вернули, допустив лишь до тыловых линий...
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Спускалась ночь перед Светлым Христовым Воскресе¬
нием, ночь с 6 на 7 апреля 1920 года...
Шоссе из города к позициям проходит как раз мимо
нашей частной квартиры, но никакого продвижения япон¬
ских частей совершенно не отмечалось... Противник оста¬
новил свои цепи в полутора верстах от позиции японской,
очевидно, не подозревая о ее наличии и думая совершен¬
но искренно, что перед ним отходят расстроенные части
каппелевцев...
Японцам разубеждать красное командование в этом
мнении не приходилось, а наши передовые части попросту
не знали обстановку в той полноте, которая дает возмож¬
ность принимать ответственные решения...
Впереди, в полуверсте от позиции, наши отходящие ча¬
сти насели на японские пикеты и получили от них указа¬
ние, распоряжение (за подписью генерала Войцеховского)
отойти за линию японских частей и стать в резерве за ле¬
вым флангом... Проводниками служили японцы.
Как только этот маневр был выполнен, из города показа¬
лись главные силы японцев и немедленно заняли окопы, на¬
чав приспосабливать их как будто под долгое проживание...
Таким образом, до самой заутрени (т. е. до самой почти
зари) никто в городе не знал о новом распределении войск
на позиции и о том, где находится центр обороны подсту¬
пов к Чите.
Мало кто знал даже из моего штаба о существовании
заранее подготовленной позиции. Она должна явиться, ви¬
димо, полной неожиданностью для наступающего про¬
тивника...
Два чувства боролись во мне перед началом решитель¬
ного момента: первое — какая-то неприязнь по адресу на¬
шего союзника япошей. Знаю (сознаю), что они, японцы,
наши союзники, но не друзья... О, далеко не друзья... Как-то
вследствие этого чисто психологического момента стало
ни с того ни с сего, но остро совестно, что вот-вот, с минуты
на минуту, почти на наших глазах и с нашего, можно сказать,
благословения должно произойти столкновение двух про¬
тивников, один из которых родной по крови, а мы не смеем
его о том предупредить...

Так и кажется, что мы, русские, своего же брата руса¬
ка подводим под чужой пулемет... И завтра с раннего утра
начнется избиение младенцев... Именно «младенцев», так
как красные, как дети, не позаботились выяснить, что пе¬
ред ними, и шли на устроенную столь тщательно засаду...
Второе чувство — тревога за благополучное окончание:
были примеры, а для данного случая определенные призна¬
ки, по которым, как по веревкам с пристани на пароход, за¬
рождалась тревога: а что со всеми будет, если японцы наду¬
ют, просто подпустят красных, вступят с ними в переговоры
и пропустят цепи противника в город... А там, в городе, пол¬
ная растерянность их ожидает: никто не готов к отпору, все
надеются на защиту кого-то третьего... втайне мечтая и под¬
разумевая под этим ясным инкогнито «человека с твер¬
дой волей и владеющего всеми материальными возмож¬
ностями»...
И вдруг это лицо, лицо-коллектив, изменит!!???!
Но вот пора и нам передохнуть и заполнить свой крат¬
кий, правда, но вынужденный перерыв исполнением рели¬
гиозного обряда...
Японские представители остаются у нас как гости,
а мы, хозяева, отправляемся в церковь... Там нас ожида¬
ют с понятным нетерпением: по лицам постараться от¬
гадать, каково положение на фронте; ведь как-никак,
но противник в каких-нибудь трех-пяти верстах. Жутко¬
ватое чувство... Приказано не затягивать службу и в по¬
ловине первого закончить моление, чтобы все могли, на¬
скоро подкрепившись и поспав часок-другой, быть готовы
на всякие случайности с первыми лучами восходящего
солнца...
Вернулись и сели за трапезу, а в соседней комнате у те¬
лефона — японец-телефонист, связанный непосредственно
с позициями...
Когда менее всего ожидали, раздался звонок и гортан¬
ные звуки телефонного разговора, перевод которого нам не¬
медленно же давался...
У противника заметно шевеление, и его передовые ча¬
сти медленно придвигаются к позиции, через центр которой
проходит ось наступательного маневра красных!..
432	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Наши части по указанию японских офицеров отводятся
назад, в резерв японских позиций... О существовании этих
позиций никто из наших отошедших частей ничего не знал,
а потому все они были приятно удивлены... Мы в штабе рус¬
ских войск знали только, что позиции где-то подготовлены,
но где именно точно и какой их размер и профиль не было
известно: к позициям никто близко не допускался, даже
наши офицеры... Я, не желая быть навязчивым, не расспра¬
шивал, и это, видимо, очень нравилось нашим союзникам...
Молчать сами они умели хорошо...
Некоторые из начальников наших отошедших частей
были немедленно приглашены в штаб полевой японский, т. е.
на позиции, и им учинен был полный допрос о противнике...
Главное, что радовало японцев, что противник совер¬
шенно не подозревает о готовящейся ему ловушке: наступ¬
ление велось весьма откровенно и беспорядочно, настоль¬
ко были красные уверены в успехе... И действительно, кроме
алкоголя они, красные, получили, должно быть, и соответ¬
ствующую информацию, что белые, колчаковцы, оставлены
японцами в одиночестве и бояться желтых не приходиться...
Но вот приближается момент расчета за свою довер¬
чивость... С раннего утра, еще до полного восхода солныш¬
ка, красные повели энергичное наступление-преследование,
намереваясь «на плечах» белых ворваться в город... А здесь,
в Чите, все было приготовлено к их встрече: даже были
на местах и новые власти. Должно быть, присутствие в горо¬
де японского гарнизона нисколько не стесняло красное ко¬
мандование: помня поведение японских частей под коман¬
дой генерала Огата под Верхнеудинском, надеялись и здесь
как-то ужиться с желтолицыми братьями...
Не ошибусь, если скажу, что Чита в эту ночь не спала: по¬
могло и затянувшееся разговение, и глаз никто не сомкнул...
Было жутко. Только не прекращавшийся звон пасхаль¬
ных колоколов нарушал мертвую тишину перед бурей и на¬
поминал, какой сегодня день...
И вот, на утренней заре вдруг донесся отдаленный крик
«урррааа!..». И снова тишина... Красные начали сворачивать¬
ся в более компактные строи, чтобы пройти окружающую
город рощу... и тут нарвались на японцев: окопы, искусно
маскированные, сразу единодушно заговорили - залпы и пу¬
леметное стаккато рванулось в тишину и разорвало жуткое
молчание... Зарокотали артиллерийские выстрелы-удары...
Красные, застигнутые врасплох, сбились под огнем в еще
более тесные группы и расстреливались с дистанции само¬
го действительного огня...
Выдержать подобный ураган под стать было лишь очень
вышколенным и дисциплинированным частям. Красные ча¬
сти подобной выдержкой не отличались: произошло корот¬
кое замешательство, как будто противник ожидал, что все
и очень быстро должно выясниться и что все происшедшее
не более как печальное недоразумение...
Но так как огонь не прекращался, а, наоборот, усиливал¬
ся, и когда мощные залпы начали косить рядами, а шрапнель
и знаменитые «шимозе»186 стали вырывать звенья из густых
колонн противника, последний дрогнул и с каким-то гиком
отчаяния покатился назад с удвоенной быстротой...
Наступление велось налегке, так что путь бегства не был
усеян вещественными доказательствами паники, охватив¬
шей красных, но быстро наступившая вновь тишина ясно
показала, что с противником покончено...
Короткий бой-схватка закончился в течение какого-ни¬
будь часа... Как волна прибоя, красные части накатились
и с подобной же быстротой откатывались теперь назад...
Никто не преследовал вопреки желанию, не раз мной
высказываемому и теперь же повторенному несколько раз
перед нашими гостями — японцами.
Японцы вели себя, по меньшей мере, странно: не толь¬
ко не думали о преследовании, но запретили и нашим ча¬
стям выдвинуться вперед перед позицией и закончить раз¬
гром противника штыковым ударом...
Создавалось впечатление, что красных щадили с ка¬
кой-то затаенной мыслью: как будто только наказали их
за то, что осмелились нарушить покой японского гарнизо¬
на... Отогнали, как слишком надоедавшую шавку, а затем
снова погрузились в нирвану...
К полудню, заменив свои части на позиции нашими доб¬
ровольцами, японское командование почило на лаврах, им
заслуженных...
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Наши гости тоже быстро распрощались, избегая наших,
иногда весьма нескромных, расспросов...
Так для нас счастливо закончился первый бой под Читой
в ночь с 6 на 7, вернее утром 7 апреля...
Надо было довести до сведения командования японцев,
что подобный способ действий ни к чему не приводит: лишь
потери наши растут, но дух наш падает, а у противника подъ¬
ем духа в повышенной степени: нет хорошего преследова¬
ния — это полпобеды... Противник оправится в несколько
дней и снова полезет на Читу... и так бесконечный танец,
пока кому-нибудь из противников не надоест подобная не¬
определенность исхода столкновения... Тогда... Что тогда.
Тогда: или противник пойдет на уступки, заинтересован¬
ный в освобождении части своих сил для действий на участ¬
ках, не обороняемых японцами, или же японцам надоест та¬
кой контрданс, и тогда надо ожидать самых непредвиденных
камуфлетов (кунштюков): предсказываю, что наступит мо¬
мент и даже точнее период, когда у японцев не хватит энер¬
гии продолжать глупую, никчемную и бесплодную игру.
Будут весьма естественные потери и никаких особо герои¬
ческих результатов... Одним словом, помахивайте, господа
желтолицые, хвостами своей военной доблести, но реше¬
ние о войне и мире будет в руках красного командования...
Досадно, но факт... самого недалекого будущего...
Лишь бы не пришлось вновь попасть в клещи чужой воли
и терпеть напрасные потери, лишения...
***
Как может быть ни странно, но в результате нереши¬
тельного боя под Читой в прямом выигрыше оказался один
лишь атаман Семенов...
Он очень искусно использовал чужой успех и стремил¬
ся загрести жар чужими руками: его объезды частей наше¬
го фронта участились, и всюду он говорил в высоких тонах
о доблести японцев, как бы похваляясь своим «верным» союз¬
ником... Ему мало было заботы о том, что враг далеко не до¬
бит и следовало ожидать повторения и повторения его мане¬
вров против Читы... Он не унывал и старался только внушить
всем одну выгодную для его престижа мысль, что видите, мол,
какого союзничка я вам подарил... Если японцы и пролива¬
ют кровь (к слову сказать, потери японцев в бою под Читой
были до смешного ничтожны), то только якобы за его, атама¬
на, прекрасные глаза... Цените и славословьте меня, атамана!!!
И, как ни странно, многие были склонны именно бла¬
годарить атамана и ему приписывать весь успех, в частно¬
сти, возможность пользоваться поддержкой японских войск
и на будущее время...
Отсюда сам собой напрашивался вывод: пока жив и здо¬
ров атаман, пока он правит краем и армией, до тех пор эта
японская поддержка обеспечена нам...
Непосредственное командование каппелевцев только
проиграло, его роль была сведена японцами на нет...
Но на этом атаман не остановился: ему надо было
во всеуслышание провозгласить, убедить всех, что им толь¬
ко и держится не только фронт, но и все внутренне спокой¬
ствие в крае...
Этим стремлением популяризировать свое имя и вос¬
становить пошатнувшуюся было с нашим приходом репу¬
тацию и следует объяснить все последующие шаги атамана
Семенова на всех поприщах его последующей деятельно¬
сти... А последняя сводилась к нескольким, весьма прими¬
тивным приемам и шагам...
Прежде всего, не забыт генерал Войцеховский, в сторо¬
ну которого сделано несколько авансов: атаман на Пасху
предложил Войцеховскому производство его, атамана, име¬
нем в следующий чин — генерал-лейтенанта...
Войцеховский, посоветовавшись со мной, решил на¬
граду не принимать и послал отклоняющий милость высо¬
кую ответ-
Атамана это взбесило — не удался столь примитивный
прием уловления души человеческой...
Но он сдержался и уже без предварительного запроса
преподнес Войцеховскому боевого коня... Пришлось при¬
нять, хотя Сергей Николаевич никогда не выказывал себя
ретивым кавалеристом...
Затем атаман выезжал на фронт одновременно с Войце¬
ховским и там, на народе, оказывал всяческое предпочтение
«известному нашему герою»...
436	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Все эти мелочи льстили самолюбию нашего генерала,
и невольно в его отзывы об атамане начали проскальзывать
нотки почтительно-подчиненного благодушия...
«А ведь он не так плох, как мы его себе рисуем», — до¬
вольно неожиданно заявил после одной из таких совмест¬
ных поездок на фронт Войцеховский...
«И знаете, что мне в нем особенно нравится и чем он
всех покоряет... — добавлял при этом Сергей Николаевич... -
его личная бесшабашная храбрость и задор молодой бор¬
зой собаки. Вы знаете, Сергей Арефьевич, он мне рассказал
один случай, происшедший в Харбине в первые дни под¬
нятого атаманом восстания... Большевики если и не цари¬
ли еще в Харбине и его окрестностях, то, во всяком случае,
китайские власти с ними считались... И вот, по делам на¬
бора добровольцев и формирования белых отрядов Семе¬
нову случилось задержаться в Харбине... Его пребывание
вскоре было обнаружено большевиками, и они решили его
изловить: дом, где проживал в полной конспирации атаман,
был окружен чекистами, которые повели планомерное на¬
ступление... Семенов после бани отдыхал, балуясь чайком...
Кто-то из окружения атамана заметил концентрацию подо¬
зрительных типов вокруг дома-квартиры атамана... Сказа¬
ли Семенову... Он преспокойно взял в руки револьвер, по¬
дошел к окну и лично убедился, что дом почти окружен...
Кроме того, он ясно видел, что несколько чекистов про¬
шли в дверь дома и, по-видимому, поднимаются по лестни¬
це... Не растерявшись, Семенов с револьвером в руке бы¬
стро прошел в задние комнаты, проник в какую-то каморку,
а оттуда через окно выпрыгнул во двор, откуда через забор
исчез с угрожаемой усадьбы... Чекисты скоро обнаружили,
что атамана в доме уже нет, и свернулись...
Как вам нравится? Вот если бы и Колчак обладал такой
житейской сметкой и находчивостью, не случилось бы дра¬
мы в Иркутске, а мы не очутились бы в столь серьезный мо¬
мент без вождя... Как вы думаете обо всем этом?!»
Что мне было отвечать человеку, видимо, начинавшему
подпадать под влияние атамана...
«Да, — в раздумье сказал я, — хорош был бы Верховный
правитель и диктатор освобождаемой России, прыгающий
(я употребил более тривиальное выражение, отчасти си¬
бирское — «сигающий») в окно вагона и прячущийся под
осями собственного вагона... Нет, Сергей Николаевич, что
меня может восхищать в поручике и юнкере, то не к лицу
крупным персонам: на них смотрит толпа и своя же масса...
и вдруг акробатический прыжок на виду у всего, можно
сказать, мира... Нет, не годится! Такой психологии я не по¬
нимаю и никогда не пойму: надо не только хорошо управ¬
лять, но и уметь в известный исторический момент и сой¬
ти достойно своего положения со сцены... Хорош был бы
Колчак, скрывшийся как жулик, в чужом платье... Керен¬
ский’87 много глупостей натворил, но ему все бы простили,
если бы он нашел в себе достаточно мужества достойно
своему высокому положению закончить свое дело спасе¬
ния Родины... А он что делает?! Да то же почти, что и Се¬
менов: переодевается в какой-то водевильный костюм
(кажется, в женское платье, попросту в бабье188) и, бро¬
сив всех своих сподвижников на волю случая, удирает...
Насколько красива мученическая кончина от своей же,
русской пули, нашего адмирала, настолько же подл по¬
ступок скоморошного Главковерха... Первому русский
народ, если он еще не совсем одурел и сможет очухаться
когда-нибудь, поставит памятник... Помяните мое слово...
К фигуре второго навеки зарастет тропа народного бла¬
говоления, здесь никогда не встретим мы ни почитания
памяти, ни гордости народным героем... Нет, надо уметь
и умирать... И заметьте, что мертвецы не только “срама
не имут”, но их геройская достойная кончина подобна бле¬
ску последнего луча заходящего солнца... А тут что... Так
и хочется привести (хоть, может быть, и не совсем к селу
и к городу) присказку о мужике, который, процарствовав
без году неделю, украл сто рублей и исчез перед изумлен¬
ными почитателями...»
А вот и другой маневр атамана в сторону мою и моего
штаба в то же почти время благоволения к генералу Вой¬
цеховскому...
В праздничное, пасхальное время забрел какой-то тип
в дом атамана, во дворец, проникнув беспрепятственно
во внутренние покои атамана...
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Как это могло случиться, не знаю: ведь в дом был един¬
ственный вход с площади прямо, вход, охраняемый по¬
стоянно японским караулом с пулеметом, установленным
на крыльце... Постовые помещались в вестибюле... Дальше
шла передняя, в которой безотлучно находился дежурный
офицер-семеновец с несколькими казаками конвоя или лич¬
ной охраны атамана...
Из передней вход в огромную залу-приемную (дверь на¬
лево) и прямо дверь в приемную-ожидальную... отсюда вы¬
ход только или в спальную атамана, или в комнату адъютан¬
тов и ординарцев...
Ночной гуляка (выяснить так и не удалось, что это был
за тип) забрел во дворец, миновал благополучно, для себя,
конечно, караул и дежурство и проник в залу... Отсюда
почему-то начал ломиться в дверь, ведущую в спальню
атамана. Как раз около этой двери, никогда почти не от¬
крывающейся, постоянно стояла походная кровать ата¬
мана... Последний, услыхав шум от ломившегося в запер¬
тую дверь типа, немедленно поднял тревогу, и бедняга был
схвачен...
Так вот, из этого случая, не без подсказа атамана, спле¬
ли целую историю об организованном покушении на жизнь
атамана. А когда это не произвело особенного эффекта, на¬
чали пускать пробные шары: из каких сфер была пущена
мина против «священной» особы атамана...
Ну, конечно, из штаба генерала Щепихина, он ведь так
люто ненавидит атамана, что спит и видит, как бы с ним рас¬
квитаться навсегда.
Ложь была столь очевидна, что я не счел нужным даже
производить какие-либо изыскания в этой области, спра¬
ведливо заключив, что расследование произведет окруже¬
ние атамана, и расследование не без «пристрастия»... Так
как подобное расследование, действительно имевшее место,
не дало необходимых атаману результатов, т. е. никто из чи¬
нов моего штаба замешанным не оказался и даже, больше
того скажу, тип-покуситель даже не принадлежал к составу
наших «каппелевских» частей, то дело и заглохло, как бес¬
почвенное и ненужное атаману в качестве орудия, вернее,
оно не могло ему таковым орудием против меня служить...

Чтобы несколько затушевать неловкий выпад, атаман
вскоре прислал мне именное приглашение на очередной
бал в военное, имени атамана Семенова, училище... а еще
позже, после инцидента моей информации1 на Круге, я при¬
сутствовал на войсковом празднике Забайкалья...
Оба празднества настолько типичны для той эпохи, что
я остановлюсь на них несколько внимательней...
Точно к назначенному в приглашении часу я прибыл
в училище. Импозантно декорированный вестибюль был
полон снующими повсюду юнкерами: это не были те юнке¬
ра, тип которых прочно запечатлелся со школьной скамьи
в нашей памяти. Это были солидные, не дети — взрослые,
уже окуренные пороховым дымом Гражданской войны: в их
манере держаться, говорить было нечто от самой обыкно¬
венной казармы. Они были и грубее, и в то же время созна¬
тельней ко всему окружающему. Одним словом, это были
вполне готовые, сформировавшиеся типы, средней руки
вояки... Водка и курение среди них явление обычное и по¬
чти обязательное, не говоря уже о похождениях более де¬
ликатного сорта.
Они прекрасно усвоили уже разницу поведения на гла¬
зах начальства и за его спиной. Не хочу сказать, чтобы они
были «испорчены» в житейском смысле слова, но все они
без исключения были для юного класса юнкеров слишком
опытны, перезревшие, что ли...
Начальство среди них появлялось так же, как начальство
в казарме, лишь в строго определенное расписанием время,
в остальной период они предоставлены были сами себе...
Я прибыл, очевидно, одним из ранних гостей. Меня ни¬
кто не знал в лицо, а потому мне удалось некоторое время
сохранить инкогнито и понаблюдать на свободе... Приготов¬
ления все были закончены, и все училище находилось в ожи¬
дании встречи высоких гостей...
Побродив по вестибюлю и прилегающим к нему за¬
лам, я решил, наконец, обратиться к первому попавшемуся
на глаза юнкеру, очевидно, какому-то должностному, судя
по штыку на поясе, молодому человеку...
440	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
Так в документе.

Японская интервенция
С полной готовностью он меня информировал и тот¬
час же задал вопрос, с кем он имеет честь беседовать... Я на¬
звал себя, и юнкер исчез, как дым... А через пять минут пе¬
редо мной появился сонм училищного начальства... и сказка
моя кончилась: мне начали «показывать» помещение и про¬
чее... Юнкера тянулись не в меру, видя мое окружение, а все
мои попытки получить настоящий ответ разбивались о ка¬
менную сухость официальной дисциплины...
«Вот зал артиллерийский, там пулеметный», — доклады¬
вал начальник училища генерал Лихачев189...
Но вот раздались бравурные звуки военного марша -
«Встреча.атамана»... и все бросилось вниз — я остался один
на площадке верхней лестницы...
Свободные от нарядов юнкера выстроились по лест¬
ницам вдоль перил и замерли при встрече атамана... А Се¬
менов, грузно опираясь на свою палку-посошок, медлен¬
но поднимался навстречу группе училищных военных дам.
Встреча начинала приобретать вид высочайшего выхо¬
да государя: кое-кто допускался к руке, а кто просто был
представлен атаману кивком головы. Дамам Семенов га¬
лантно целовал ручки, пожимал руки ближайшим своим
соратникам, а юнкерам, пожиравшим его глазами, мило¬
стиво кивал головой. Наконец, вволю насладившись «вы¬
сочайшим приемом», атаман слабым мановением руки пре¬
кратил гром оркестра и проследовал в танцевальный зал.
Я невольно попал в его свиту и чувствовал себя недоста¬
точно уютно. Атаман пользовался каждым случаем, чтобы
подчеркнуть то исключительное внимание, которое ему
оказывало не только начальство училищное, но и юнкера:
демонстрировать их к себе любовь и привязанность, ка¬
залось, являлось главной заботой и даже целью атамана...
Молодежь - всегда молодежь, и увлечение личностями,
выброшенными революционной волной на поверхность, есте¬
ственно для нее... Где там разбираться в «высокой политике»...
Тем паче что атаман, действительно, видимо, прикладывал
много забот и средств (последнее особенно важно и ценилось
юнкерами) на устройство юнкеров, его питомцев. Последние
платили ему той же монетой: апофеоз слияния атаманского
престижа с молодой восторженностью юнкеров был полный...

«Видите, генерал, — обратился ко мне атаман в проме¬
жутке между двумя танцами, — не все так плохо у нас, как
вам стараются изобразить... Юнкера мои пойдут за мной
хоть в огонь, хоть в воду!!!»
Так и хотелось задать вопрос ему, во сколько обошлась
ему эта привязанность из фондов золотого запаса, в свое
время украденного из посланных адмиралом Колчаком ва¬
гонов с золотом на Дальний Восток... Кстати сказать, это
золото хранилось в училище: очевидно, юнкера были теми
преторианцами, которым только одним мог доверить ата¬
ман свое сокровище...
***
За время моего почти трехмесячного пребывания в Чите
я должен был принять участие не менее как на десяти бан¬
кетах — весело жили сатрапы!!
Однако праздник Забайкальского войска превзошел
все мои ожидания, как по своим размерам, так и по пе¬
строте присутствующей публики и по распущенности
на празднестве.
За особо почетным столом, перед которым по временам
появлялись ораторы, заседал атаман, окруженный ближай¬
шими сотоварищами... и, к моему изумлению, там же был
и известный генерал Афанасьев, по нашему настоянию вы¬
сланный из пределов Забайкалья...
Преобладал на празднике казачий элемент, отчего с са¬
мого почти начала заметно было повышенное настроение:
раздавались не совсем сдержанные выкрики по адресу нас,
каппелевцев, а один, сильно захмелевший казачок взобрал¬
ся на стол для своего мало связного по содержанию спича
с обнаженной саблей и все кому-то грозил и грозил, клянясь,
что они «постоят за своего обожаемого атамана»... Что они
его обожали, я не сомневался ни секунды: кто же как не ата¬
ман спасал их всех от вызова Колчака на Сибирский фронт.
Да и на своем-то «родном» фронте они все вели себя дале¬
ко не героически...
Свое приветствие войску от войск фронта я закончил
при гробовом молчании и решительных протестах там,
где-то на галерке...
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Наступил момент поскорее смыться со сцены... Было
пьяно и душно в подобной атмосфере...
Если остальные банкеты по самым разнообразным пово¬
дам проходили в строго официальных тонах, то войсковой
праздник превзошел их, с одной стороны, своей неприну¬
жденностью, а с другой, и своей распущенностью в словах
и даже в жестах...
***
Как известно, Семенов цепко в свое время ухватился
за идею Бурятского княжества. Говорят, даже не упускал он
случая продемонстрировать свою близость к влиятельным
фамилиям бурятской народности.
В Чите я выяснил, что и эта идея, как и большинство
остальных, не была оригинальной и принадлежащей1 ата¬
ману: инспирация шла, как и обычно, из японских кругов...
Последние, имея в далеком будущем прибрать к своим ру¬
кам все то, что плохо лежало, пользуясь болезнью России,
стремились проникнуть и прочно обосноваться в Монголии.
Сама по себе Монголия большого интереса для Японии
не представляла: ни для переселения с островов, ни по сво¬
им богатствам ископаемых ценностей. А вот как буфер, мяг¬
кая подушка, между Россией и теми китайскими провин¬
циями, на которые Япония давно с жадностью смотрит, эту
задачу Монголия может выполнить в лучшем виде, но толь¬
ко при условии преобладающего там влияния японского.
И вот снова выдвигается такая покладистая личность, как
Семенов, благо что особо ему за это платить не придется —
будет написан общий счет, куда можно приписать и эту мел¬
кую услугу...
Косвенным подтверждением наличности подобного
соглашения, помимо чисто логических выкладок и выво¬
дов, служит следующий незначительный штрих и факт...
Ко мне явились старые мои знакомые по Уфе и Челябин¬
ску — две, когда-то между собой враждовавшие, группы
татар-самостийников, которых мне не раз приходилось
мирить и вводить в общие оглобли сибирского рыдвана.
В документе несогласованно — не были оригинальными и принадлежащими.
Много я с ними испортил крови, постоянно уговаривая
не ссориться между собой и доверчиво отнестись к пред¬
ложению адмирала Колчака: присоединиться, на извест¬
ных условиях, к общему противобольшевистскому дви¬
жению в Сибири... И вот теперь, разделив общую с нами
участь, татарская эмиграция через своих представите¬
лей, моих знакомцев, прибыла в Читу просить содействия
у японцев. Раньше всего они полагали полезным через
атамана произвести некоторую разведку... И как же от¬
несся к ним атаман: попросту выгнал вон, не пожелав даже
разговаривать. «На кой черт вы мне сдались, — кричал им
атаман. — Какое дело японцам до ваших улусов, где-то там,
у черта на куличках»...
Совершенно правильно и логично ответил им атаман:
японцам никак нельзя было доложить о депутации, а тем
паче о ее ходатайстве, ведь район Уфы лежал вне пределов
самых алчных аппетитов японцев.
***
Я прямо-таки любовался на атамана, как он ловко изво¬
рачивался в самых тяжелых положениях, на самых скользких
вопросах... и всегда выходил из затруднений, если и не с че¬
стью, то, во всяком случае, с прибылью для себя лично...
С нашим прибытием в Забайкалье Семенов поставил
до смешного простую себе цель: помочь нам отдохнуть и ре¬
организоваться, а затем прибрать нас к своим рукам. Это
ему удалось, несмотря на пассивное и, скорее, даже именно
в силу этого последнего обстоятельства — пассивности, со¬
противление Войцеховского.
Вторая его задача — показав всем, что он, атаман, те¬
перь сила, т. е. с нашим приходом и подчинением, попро¬
бовать умиротворить край такими мероприятиями, кото¬
рые до сего времени были просто чужды забайкальскому
сатрапу и его подданным, а именно: попробовать закинуть
удочку некоторого либерализма. Вам, господа, угодно, что¬
бы я расстался со своими сотрудниками, которых вы обви¬
няете в разных злокозненных поступках против обществен¬
ности, так вот вам, пожалуйста... И целый ряд заплечных дел
мастеров вылетает из Забайкалья...
444	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

445	Японская интервенция
Вы говорите, что я сатрап, так вот вам самая демокра¬
тическая реформа. Раньше схема управления краем была
такова190:
Атаман Семенов
Волгин
(председатель Круга
Забайкальского
казачьего] войска)
Таскин
(премьер-министр)
Генерал Афанасьев
(Военное министерство)
После реорганизации эта схема видоизменена так:
Атаман Семенов
Народное
собрание
Таскин
(по-прежнему
премьер)
Фронт - ген[ерал] Войцеховский
Но вот что за кулисами: Народным собранием, где пред¬
ставлены и казаки, которые, по крайней мере, оппозицион¬
ные атаману элементы, растворились в общей массе разно¬
образных и зачастую противоположных казачьим интересов,
руководит (и «управляет» достаточно искусно) тот же пре¬
словутый господин Волгин — правая рука и наперсник
атамана.
Влияние генерала Войцеховского сокращено до мини¬
мума не только на общественные дела и вопросы, но даже
и на фронте: здесь, на фронте, мы стали лишь исполнителя¬
ми чужой воли, японского штаба, конечно, в периоды наи¬
более серьезные, куда, во всяком случае, надлежит отнес¬
ти всегда защиту (оборону) самой столицы. Что касается
снабжения и глубоко тыловых вопросов, то таковые попро¬
сту были изъяты из нашего ведения, а наш начальник во¬
енных снабжений свелся, в конце концов, на роль обыкно¬
венного каптенармуса или раздатчика всего получаемого
из складов атамана.
Мы варились в своем собственном соку. Это нам не толь¬
ко позволялось, но и всячески поощрялось, лишь бы мы
не совали свой нос в дела более глубокого тыла, а тем паче
в дела политического характера... Так оно и было: мы по¬
пали в самую безысходную зависимость от тыловых рас¬
порядителей судьбами армии: нужны нам для операции
те или иные из военных материалов, пожалуйте обратить¬
ся к атаману, или, вернее будет, к его оку — генералу Зуб-
ковскому, а еще вернее и надежнее к его, атамана, правой
руке — господину Таскину... Есть средства или, вернее, же¬
лания таковые предоставить, и дело готово, исполнение его
обеспечено... А нет, так и суда нет. Таким образом, мы по¬
пали в полную и исключительную материальную зависи¬
мость от атамана, что ему и требовалось. После этого он
мог из нас, что называется, вить веревки...
Проиграв окончательно игру, генерал Войцеховский пал
духом, и его как-то совсем перестали интересовать дела
фронта. Он замкнулся, его переживания были очень тяже¬
лы: он чувствовал, как с каждым днем, с каждым новым вы¬
ступлением атамана, несущим ему, возглавителю каппелев¬
цев, новый афронт, наносится удар всему каппелевскому
делу, а параллельно с этим его личный авторитет падает
все ниже и ниже... Попытка каппелевцев, ясно мотивиро¬
ванная в начале нашей деятельности в Забайкалье, погло¬
тить местные интересы, переварить атамана, закончилась
полным крахом. И единственным виновником неудачи дол¬
жно считать только одного генерала Войцеховского: не с его
характером, нерешительным и вялым в вопросах политиче¬
ской борьбы, браться за дело, требовавшее решительных
шагов и поступков.
Психология начальника влияла и на настроение масс
каппелевцев: будучи усердными и пристальными наблю¬
дателями борьбы за власть своего возглавителя, они были
сильно уязвлены не только в своем самолюбии (это было бы
полгоря), но, что гораздо трагичнее - в своих надеждах най¬
ти выход из семеновского тупика, куда нас загнала близору¬
кая политика Войцеховского.
Как только этот тупик стал реальностью, немедлен¬
но всеми овладела какая-то безысходная апатия, уста¬
лость от всего пережитого начала давать себя чувство¬
вать, и все впали в какое-то летаргическое оцепенение:
не стало не только желания продолжать борьбу полити¬
ческую, но и оставаться статистами на сцене семеновско¬
го фронта...
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Вера в успех была задушена, а без нее не могло быть ни¬
когда и самого успеха... Молчаливо всеми было решено до¬
живать и как-то скоротать остаток дней...
Ярким симптомом заболевания всего нашего организма
было поведение самого хитрого и, пожалуй, наиболее соот¬
ветственного на посту нашего, каппелевцев, возглавителя —
генерала Вержбицкого - он внезапно и «серьезно заболел»,
оставив все дела и политические, и военные...
Внешней причиной его морального потрясения, надо
сказать, были его личные дела: его семья попала в руки
к большевикам, жена с детьми не в силах была вынести на¬
шего «легендарного» похода и осталась в Иркутске... Это
обстоятельство сильно, конечно, понизило дух генерала,
но внутренний червь подтачивал его гораздо глубже и за¬
ложен был в тех неудачных и, прямо надо сказать, незадач¬
ливых шагах нашего официального вождя... Его, генерала
Войцеховского, поступки стали предметом самого широкого
обсуждения в толще нашей добровольческой массы, и вы¬
воды были далеко не в пользу вождя... Осторожный, хитрый
и неглупый Вержбицкий кусал пальцы с досады, что проиг¬
рана была беспроигрышная игра, когда на руках у нас были
все козыри... Недальновидная политика Войцеховского воз¬
мущала не одного Вержбицкого...
Надо было искать выхода: снова поднимать вопрос
об удалении атамана было бы совершенно несвоевремен¬
но и нерасчетливо. Во-первых, подобный маневр мог бы
и не удасться, так как атаман был достаточно теперь силен
и сам, и более решительной поддержкой японцев, которые
в момент нашего прихода в Читу как будто заколебались...
Во-вторых, надо было начинать это дело при новом или об¬
новленном составе нашего руководства... Так, наконец, был
молчаливо поставлен вопрос во весь рост перед генералом
Войцеховским.
Кроме того, и личные отношения, не оставлявшие до сих
пор желать ничего лучшего, с атаманом сильно начинают
портиться: атаман, одолев авторитет Войцеховского, начи¬
нает его теснить с одной позиции на другую...
Эти две причины — падение авторитета среди своих
и бесконечная тягучая борьба за власть, вернее за преоб¬
ладание, между Войцеховским и атаманом - вынудили пер¬
вого искать выход... Но из тупиков обычно выхода нет... и ге¬
нерал Войцеховский решил «рубануть с плеча»...
В конце апреля он объявил атаману, что дальше оста¬
ваться в Забайкалье он не может: каждое выступление оппо¬
зиции приписывается ему, Войцеховскому, и это безнадеж¬
но портит отношения и наносит ущерб всему Белому делу...
Бедняга и не подозревал, что никакого в сущности «Белого»
дела давно уже нет, есть сатрап Семенов, сатрап по мило¬
сти интервента, японцев, и сатрап в той мере и до того мо¬
мента, пока японцам это надо...
К сожалению, даже сам атаман не вполне усвоил это яс¬
ное для большинства положение свое - игрушки в руках
«союзника»: он верит в возможность успеха, даже (о, ужас)
и после выхода из игры японцев. Так ему вскружила голову
бескровная «победа» над Войцеховским...
А между тем грозные блики начинали уже яснее и яснее
выступать: последняя наша откровенная беседа (насколько
вообще могут быть откровенны азиаты, в частности япон¬
цы) с полковником Фукуда окончательно очертила тот ри¬
сунок ближайших политических шагов Страны восходяще¬
го солнца, которые не оставляли места никаким сомнениям...
Об этом «маленьком совещании», как его назвал полков¬
ник Фукуда, приглашая нас, стоит сказать два слова.
Беседа велась между четырьмя приглашенными лица¬
ми: сам полковник Фукуда, генералы Дитерихс, Войцехов¬
ский и я.
Время — после решенного уже, в принципе, ухода гене¬
рала Войцеховского с должности командующего войсками
фронта.
Место - моя квартира частная, на даче одного местно¬
го буржуя, на окраине города Читы.
Начал беседу сам инициатор ее, Фукуда, словами: «Я хо¬
тел бы, господа, знать ваше откровенное мнение о текущем
моменте в Чите, а также, что каждый из вас думает о бли¬
жайшем периоде, в будущем, вне Читы. То обстоятельство,
что здесь мной приглашены те лица, которые в данный мо¬
мент ничем не связаны с атаманом и забайкальскими де¬
лами, дает мне право рассчитывать на полную откровен-
448	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
ность. Я со своей стороны должен заявить откровенно, что
цель беседы - желание получить возможно полную ори¬
ентировку из русских, незаинтересованных, кругов... Вас
не должно удивлять то обстоятельство, что здесь вы, рус¬
ские, представлены лишь военными, признаюсь, это не слу¬
чайность с моей стороны, наоборот, скорее, заранее обду¬
манный мной состав: ведь в Гражданскую войну военные
всегда играют первую роль и не только в вопросах военных,
но и политических».
Видимо, генерал Дитерихс, которого я после Омска
видел впервые и который проживал все последнее время
в Харбине, кое-что уже знал о предстоящей беседе. Его при¬
езд в Читу не был для нас неожиданностью: его атаман на¬
мечал в заместители Войцеховскому. Перед нашей беседой
Дитерихс обедал у меня и сообщил, что он на зов атамана
не приехал бы, если бы это приглашение не было поддержа¬
но японцами, с которыми он, Дитерихс, положил себе за пра¬
вило сохранять лучшие отношения, так как японцам при¬
надлежит пока что здесь и на Дальнем Востоке первая роль.
Предложение от атамана он уже получил и политично укло¬
нился от чести заместить Сергея Николаевича, посоветовав
атаману предложить этот вакантный и ответственный пост
одному из нейтральных генералов, не связанных ни с Забай¬
кальем, ни с каппелевцами. Эту мысль поддержали и японцы.
Предложение будет послано в Харбин генералу Лохвицко¬
му, бывшему командующему 2-й армией на фронте Колча¬
ка, от которого, по приказу Сахарова, в свое время принял
армию генерал Войцеховский.
О текущем моменте на фронте и вообще в Забайкалье
сообщил свое мнение Войцеховский, сделав вывод нелест¬
ный не только для атамана, но отчасти и для него, Войце¬
ховского, лично, а именно: фронт держится только японски¬
ми штыками, так как ни семеновские части, ни даже наши
«каппелевские» не могут противостоять натиску регуляр¬
ных советских частей, им по плечу лишь борьба с парти¬
занскими отрядами.
Что касается внутреннего положения в Забайкалье,
то оно ему, Войцеховскому, рисуется далеко не в приятных
тонах: стоит японцам сегодня покинуть Читу, как здесь ра¬
зыграется настоящее восстание и в несколько дней от ата¬
манских порядков не останется и следа...
Я вполне присоединился к мнению Войцеховского, до¬
бавив лишь, что дело с нашим приходом сюда не обстоя¬
ло так плохо и было много шансов за то, чтобы, использо¬
вав временную дружескую поддержку наших союзников
и произведя некоторые реформы в управлении краем,
можно было бы достигнуть более положительных резуль¬
татов и главным образом завоевать себе полную поддерж¬
ку населения. Последнее никак не удавалось и не удает¬
ся атаману.
Генерал Дитерихс почему-то совершенно с нами разо¬
шелся в оценке момента. Он указал на целый ряд прямо-таки
благодетельных, по его мнению, реформ в управлении краем.
Армия значительно выше по своим боевым качествам, неже¬
ли то рисуется нам, и даже с уходом японских войск из Читы
атаман может питать надежду удержать положение и отбить¬
ся от наседающего большевизма... Ему, Дитерихсу, кажется
не совсем понятным и выгодным держать близко все тылы
не только армии, но и краевые учреждения: так можно под¬
готовить себе судьбу Омска. Но, по-видимому, атамана сло¬
мить в этом вопросе не удастся, он, как в свое время и Кол¬
чак, упорствует в отстаивании своей столицы и сохранении
ее в полной неприкосновенности, упуская из виду важное об¬
стоятельство, что город Чита находится на самом фронте...
Полковник Фукуда соглашался молчаливо и с нашим
мнением, и с поправками весьма существенными, которые
высказал Дитерихс...
Мы попросили высказаться самого инициатора нашей
беседы.
Вот что заявил (проговорился - «уполномочен за¬
явить», — обронил осторожный азиат) Фукуда.
«Наше положение, надеюсь, вы, господа, представляете
себе вполне ясно: мы здесь не для завоеваний, мы не позво¬
лим себе даже в мыслях аннексию удаленных от сердца Рос¬
сии провинций или создание здесь себе какого-то привиле¬
гированного положения, мы здесь находимся по поручению
союзников лишь для облегчения эвакуации союзных войск,
в частности чехословаков...
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Японская интервенция
Как только минет эта необходимость, мы немедленно
уйдем... И, скажу откровенно, по-моему, уже этот момент
настал - чехи прошли через Читу и нам здесь делать нече¬
го. Все басни, которые о нас рассказывались и рассказыва¬
ют до сих пор, сущий вздор: мы пришли сюда отнюдь не для
поддержки того или иного режима, в частности (это я кате¬
горически подтверждаю) не для поддержки атамана Семе¬
нова... и это мы докажем своим уходом отсюда, как только
минует надобность... И мы сами говорим себе — чем скорее,
тем лучше для обеих сторон: быть все время на помочах -
это разрушать и подтачивать волю к сопротивлению, кото¬
рая так теперь нужна всем русским...
Возможно, что мы не сразу очистим весь Дальний Во¬
сток, а будем уходить этапами, но так, чтобы у нас была пол¬
ная уверенность, что за нами следом не ползет на восток
большевицкая зараза.
Итак, мы Забайкалье покинем в самом непродолжитель¬
ном времени и об этом надо хорошо подумать вашему, ваше
превосходительство (обращение в сторону генерала Войце¬
ховского), заместителю, генералу Лохвицкому...
Какой будет следующий этап и будет ли он последним
или промежуточным, это уже деталь... Вам должно быть ин¬
тересно услышать о вопросах принципиальных...
Каждый полководец должен иметь в своем кармане го¬
товую диспозицию и на наступление, и на оборону, а пото¬
му мой совет теперь же разработать проект дальнейших по¬
ступков с вашей стороны...»
Вот все, что счел для себя возможным сообщить япон¬
ского Генерального штаба полковник Фукуда... Много, очень
много и в то же время ничего определенного...
Поговорив затем на другие, менее существенные темы,
мы разошлись, чтобы больше долго-долго не увидеться...
Наше резюме. Наше, т. е. нас, русских...
Мы с Войцеховским говорили, что песенка Забайкалья
спета - вопрос только во времени, в сроках. Дитерихс, на¬
оборот, держался иного мнения: мы вступаем в новую фазу -
самостоятельной борьбы здесь, в Забайкалье, и у него впе¬
чатление от всего виденного таково, что много шансов за то,
что задача будет выполнена...

Возможно, что наш пессимизм, особенно у Войцеховско¬
го, питался уже иными соками - отрезанного ломтя.
Японцы нас надувают, надували и будут надувать, ис¬
пользуя в своих интересах... Все в словах полковника Фуку¬
да выдумано, и многое противоречит очевидности, хотя бы
взять причины их пребывания здесь.
Ведь если бы они держали свои войска ради прекрас¬
ных глаз чехословаков, то почему им не сняться теперь же —
чешские эшелоны прошли и место японцев в лучшем случае
где-то на Восточно-Китайской ж[елезной] д[ороге].
Если у них и есть мысль об уходе в ближайшее время,
то они это сделают по мотивам, далеко лежащим от общего
союзнического плана прикрытия будто бы эвакуации чеш¬
ских эшелонов...
Мне казалось, что у них, японцев, там, внутри страны,
не все так стройно идет, как они здесь хотят показать. И эти
нестроения японцы скрывают с присущей всем азиатам хит¬
ростью и, сказать откровенно, умением.
По-моему, там, в Японии, борьба партий, о чем мы знали
даже и из газет, продолжается с новой силой и так называе¬
мая военная партия не всегда остается победительницей...
Именно в данный момент, очевидно, побеждает более уме¬
ренная партия, требующая отозвать войска в метрополию.
Военная партия, конечно, также очень еще сильна и со¬
противляется; это ей удается, так как весь военный аппа¬
рат в ее руках...
Поживем — увидим...
***
Май месяц
Снова очередной банкет по случаю прибытия нового ко¬
мандующего генерала Лохвицкого... Какой он разный от ге¬
нерала Войцеховского...
Это настоящий царский генерал с солидным житейским
и военным стажем. Он на новой своей должности особен¬
но ценен, так как он искушен в политике: его стаж долго¬
летнего пребывания на должностях военного агента пору-
452	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Май месяц
кой за то, что он-то сумеет с успехом обойти разбросанные
всюду подводные камни семеновской головотяпости...
Один и большой, по-моему, минус: Лохвицкий человек
старой школы, выучки и прежних навыков. Ему бороться
(а бороться ему придется с первых же шагов своей деятель¬
ности) будет тяжело: он уподобится воину, вооруженному
изящной рапирой, когда противники его будут ожесточен¬
но размахивать оглоблей...
Боюсь, что рапира будет скоро выбита из рук генерала.
Весь период Гражданской войны показал, что старой шко¬
лы люди мало способны примениться к чуждой всему их су¬
ществу обстановке.
Мне всегда вспоминается при этом ответ-отказ от ко¬
мандного назначения на фронте Гражданской войны одно¬
го профессора [Военной] академии: он сознавался, что мо¬
жет командовать войсками, организованными по принципу
мирной, обычной обстановки, но не с иррегулярными за¬
машками. Подайте ему и полную организацию тыла, и пол¬
ное оборудование техникой и т. д. А где же все это взять?!
Вот почему и приходилось, обходя старых, опытных гене¬
ралов, обращаться к работе лиц, хотя, быть может, и менее
подготовленных, но зато умеющих и желающих дерзать...
И перед этим дерзанием новых вундеркиндов старый
генерал обычно пасовал и покорно передавал в руки хотя
и менее твердые, прочные, в смысле опытности, но зато
в руки более напористых людей, преимущественно из мо¬
лодого поколения, всю инициативу и власть...
Этот молодняк не склонен ни к уступкам, ни к длитель¬
ным размышлениям — он весь порыв!.. Таков был покойный
наш Каппель, таков, по всей вероятности, и Семенов, и Вой¬
цеховский, и Вержбицкий и много других с ними сущих...
И вот с появлением нового человека, незнакомо¬
го ни с обстановкой на фронте, что сравнительно быстро
и легко дается, ни с войсками, что уже значительно труд¬
нее восполнить в короткий срок, ни с внутриполитическими
положениями, которые всегда будут для него камнем пре¬
ткновения, с его появлением на сцену «семеновской сатра¬
пии» приглушенная было борьба влияний разгорается с но¬
вой силой и питается прежними семеновскими соками, так
как первыми шагами атамана по уходе Войцеховского было
возвращение всего изгнанного элемента...
Эти люди ничему не научились и ничего не забыли, при¬
нявшись вновь за свою разрушительную работу...
Прежде всего, вновь поднял голову и стал подавать свой
голос известный барон Унгерн. Его даже видали в Чите, чего
он избегал при Войцеховском: чем черт не шутит — возьмет
этот молокосос191 да и застрелит при первой же встрече, как
уже сделал раз с Гривиным...
Атаман, никем и ничем не сдерживаемый, распустил
свой павлиний хвост: опять подняло голову все семенов¬
ское, и ему отдавалось явное преимущество. Снова про¬
изводства, награды, как из рога изобилия. Опять субсидии
из золотого запаса, который вновь в руках атамана и без
всякого контроля. И банкеты, банкеты без конца — настоя¬
щий пир во время чумы...
Атаман Семенов каждый день давал доказательства
своей полной неспособности переродиться и начать жизнь
на новых, правовых началах, что одно только и могло еще
спасти положение...
Окруженная безответственными советниками, и совет¬
никами в большинстве своем далеко не способными, власть
заколебалась и стала распыляться.
А фронт между тем нес свою страду: с новой силой за¬
горелась борьба на Сретенско-Нерчинском участке, где ата¬
ман указал в кратчайший срок очистить все восточное За¬
байкалье от красных банд...
Армия изнывала в борьбе, утомительной и бесплодной,
которой не видно было ни конца ни края...
Внутренние нестроения вскоре перенеслись и на фронт:
начали разрастаться непомерно тылы. Так, в конце мая мы
уже имеем по списку армию в 45 тысяч при 17 тысячах лоша¬
дей. А так как при многих частях кормились и семьи, то ртов
было значительно больше... А бойцов, несущих тягости бое¬
вой страды, всего, в трех корпусах, не более 20 тысяч...
Все это привело к резкому протесту фронтовиков, и Се¬
менову пришлось обратить внимание, но самым оригиналь¬
ным способом: организуется комиссия под высоким титу¬
лом «Совещание военное». Началась разработка новых
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Май месяц
штатов, их урезка, причем все производилось не всегда об¬
думанно и те, кто не имели тяги к фронту, так и остались
преблагополучно в тылах...
Армия наряду с другими вопросами подняла и вопрос
о распоряжении золотым запасом: естественно, что в душах
бойцов закрадывалось сомнение в рациональном использо¬
вании золота, этого «кровяного запаса» всякой армии.
Однако атаман сразу оборвал всяческие «поползновения
ограничить его право бесконтрольного распоряжения золо¬
том»... и запас остался по-прежнему у Семенова...
Народное собрание, этот верховный орган управления
краем, возглавляется пресловутым господином Волгиным,
председателем почтенного учреждения и председателем
не по выбору, а по назначению.
Эта забубенная голова способна была затуманить и все
двенадцать голов Народного собрания.
Исполнительная власть была рассосредоточена между се¬
рией министров с портфелями и без таковых, возглавляемых
и объединяемых «Советом управляющих ведомствами»... Сно¬
ва перед моими глазами поплыла панорама, виденная мной
некогда в Уфе, вскоре после падения Самары; картина левого
лагеря, эсеровского... та же неразбериха, головотяпство и не¬
принужденное обращение с народными средствами, все права
на которые принадлежали армии, а не случайному партийно¬
му сброду... Много мы все имели, и правые, и левые одинако¬
во, нечто от большевизма: с ним боролись и от него же вос¬
принимали веяние времени... заразу коммунизма.
На фронте между тем появилась оригинальная, но весь¬
ма характерная черточка: красные бандиты, партизаны лез¬
ли охотно в бой только против «семеновских» частей, укло¬
няясь сознательно от столкновения с каппелевцами... Что
это было?! Обдуманный хорошо способ внести разложе¬
ние в стан противника, что могло диктоваться только свер¬
ху и носило привкус искусной работы большевицкого бюро
пропаганды? Или же это было местное явление, родившее¬
ся в недрах самого повстания1, всеми фибрами ненавидяще¬
го все семеновское?..
Т. е. восстания.

***
Но вот гром, наконец, грянул — японское командова¬
ние официально заявляет об отводе всех японских частей
на Дальний Восток.
Чита, а с ней и атаман Семенов оставляются в оди¬
ночестве...
Правда, не совсем, вернее не вполне брошены: между
японцами и советскими представителями, замаскирован¬
ными по-прежнему в «буфер», заключается некая конвен¬
ция в первой половине июля192.
Создается буферное государство во главе с Семеновым.
Город Чита неприкосновенна для советских войск, для
чего проводится условная демаркационная линия.
Однако Семенов не верит в исполнимость принятых
на себя обеими «высокими» договаривающимися сторона¬
ми обязательств и заблаговременно готовит себе мягкую
подстилку: это его «гениальный» план удирания на восток...
Пока еще план, хорошо, правда, разработанный, но каково
будет выполнение и вообще будет ли приступлено к тако¬
му выполнению его.
Прежде всего, разгрузка Читы — все тылы и государ¬
ственные, вернее, краевые учреждения - вон из столицы
на восток.
Армия в дальнейшем должна базироваться на район
Даурия — станция Маньчжурия, и этот район должен на¬
ходиться в полном распоряжении военного управления.
Во главе последнего вместо мало способного и инертного
генерала Зубковского, очевидно, потерявшего вкус к при¬
ятной, полной удобства жизни в столице, назначается энер¬
гичный (хотя и мало сведущий, но преданный атаману) ге¬
нерал Сыробоярский193. Это военный министр...
Стратегия Семенова: армейский резерв в район Онона,
а приказ — во что бы то ни стало удерживать город Читу,
Нерчинск и Сретенск...
На генерала Дитерихса возложена ответственная зада¬
ча — договориться с коалиционным правительством Примо¬
рья о дальнейших возможностях эвакуации...
Все, что так или иначе освобождается от службы, в ви¬
дах эвакуации громоздкого тыла, получает назначения
456	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Август месяц
на должности по управлению и эксплуатации Восточно-Ки¬
тайской ж[елезной] д[ороги].
***
План немудрящий, но раз он составлен своевременно -
это уже половина дела, остается приступить немедленно
к выполнению и тогда можно почить на лаврах... Увы, с ис¬
полнением происходит целый ряд заминок: прежде всего,
оказывается - сам атаман Семенов против немедленной
эвакуации Читы: психология та же, что была и у адмирала
Колчака и его погубила, мнительность, что с падением сто¬
лицы выпадет из рук и скипетр управления краем.
Эвакуация — операция не менее, если не более деликат¬
ная, чем всякая иная военная операция, а потому требует
если и не подготовленных, то, во всяком случае, энергич¬
ных, добросовестных и мужественных людей...
Таких у Семенова под рукой не оказалось: вся его доста¬
точно длительная деятельность по своему характеру не вы¬
рабатывала подобного типа...
Немало палок в колеса вставлял и «Соловей-разбойник»,
значение которого с переходом базы в его район, конечно,
возрастало. Я говорю о бароне печальной памяти, Унгерне...
Август месяц
В начале августа, когда советские войска пододвинулись
к самой Чите, Семенов вылетел на аэроплане на армейскую
базу, на станцию Борзя — Даурия. За ним потянулись шта¬
бы и арьергарды армии. Последний составляли «уфимцы»
генерала Бангерского, и им пришлось уже сойти с главно¬
го пути и пробираться степными дорогами Даурии, с опас¬
ными переправами через бурные реки, сильно разлившие¬
ся от таяния снегов.
Странное положение создается целый месяц август: все
войска, кроме Уфимской дивизии, отводятся назад, оставив
Читу и сосредоточившись:
I Забайкальский корпус (около 3 тысяч бойцов) —
на ст[анции] Мациевская;

II корпус генерала Вержбицкого (также около 3 тысяч
штыков) — на станции Оловянная;
III корпус генерала Молчанова (3 тысячи штыков без
Уфимской дивизии) — на станции Борзя.
И арьергард генерала Бангерского (2 тысячи штыков
и сабель) — в городе Чита.
Здесь же, в Чите, остается правительство, и здесь же
созывается новое «Народное собрание», председателем ко¬
торого, по выбору самого атамана, назначается некто За-
войко194. Личность последнего достаточно темная: он, из¬
гнанный от Деникина («бет-нуар»1 Корнилова195), прибыл
на Дальний Восток, выдавая себя за близкого человека по¬
койному Корнилову и представительствуя от белых армий
Юга России.
«Кулик кулика видит издалека» — притянула к нему вни¬
мание атамана пестрая репутация... и он, Завойко, попада¬
ет в «случай» у Семенова...
Экстренность созыва Народного собрания была вызвана
следующим немаловажным обстоятельством: в конце июля
из Читы в Приморье была отправлена делегация в составе
г[осподи]на Таскина и генерала-«спиртовоза» (попросту, спе¬
кулянта и бездельника, проныры) Хрещатицкого196 для пе¬
реговоров с левым правительством, нечто вроде полуболь-
шевицкого Политического центра, поднимавшего в свое
время знамя восстания по всему пути нашего движения че¬
рез Сибирь.
Делегация была организована и выслана по мысли япон¬
цев, но против желания армии, особенно каппелевцев, у ко¬
торых была свежа еще память о работе Политического цен¬
тра, катастрофически передававшего власть большевикам.
Атаман всецело поддерживал японское мнение...
На этой почве между атаманом и командующим армией
генералом Лохвицким происходит целый ряд недоразуме¬
ний, в результате чего Лохвицкий покидает свой пост и пе¬
редает командование старшему из корпусных командиров,
генералу Вержбицкому197... Наконец-то эта персона появля¬
ется на видном посту.
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
Вё1е по^ге (фр.) - злой гений.

Август месяц
Председатель Приморского правительства Пумпян¬
ский198 добивается соглашения, условия которого настоль¬
ко были возмутительны, что Владивосток это соглашение
не утверждает, и оно повисло в воздухе...
Отрицательно отнеслись к этому соглашению и верхи
армии Семенова.
24 авг[уста] было заключено это соглашение,
а 25 авг[уста] по этому случаю был издан Семеновым осо¬
бый меморандум, названный в быту «пьяный манифест»...
Авторами манифеста называли самого Семенова, Сыро¬
боярского и примостившегося к верхушке власти генерала
Вержбицкого...
Последний, надо полагать, в своих каких-то, скрываемых
до поры до времени, видах, как бы нарочно с целью ском¬
прометировать и атамана, и его тогдашнее окружение, близ¬
ко принял к сердцу не только идею соглашательства с при¬
морскими полубольшевиками, но и участвует в составлении
манифеста, прибавленное которому определение («пьяный»)
само за себя говорит...
Наиболее энергично протестует против соглашения
ген[ерал] Лохвицкий, но, по совету Вержбицкого, атаман
даже не допускает Лохвицкого стать своей ногой на терри¬
торию Забайкалья. Вероятно, Вержбицкий считал Лохвиц¬
кого все же серьезным себе конкурентом, что пошел в неко¬
тором роде на предательство своего вчерашнего начальника
и соратника по колчаковскому фронту...
На свободе и без конкурентов сколько-нибудь замет¬
ных генерал Вержбицкий понемногу забирает власть в свои
руки и стремится овладеть авторитетом не только атамана,
но и Народного собрания...
Во всяком случае, он, Вержбицкий, в сравнительно ко¬
роткое время из-за кулис начинает двигать марионетками
атамана, и не хуже, чем сам атаман. Вот, в силу накопивше¬
гося горючего материала, а также в силу неутверждения со¬
глашения, атаман и решает прибегнуть к санкции Народного
собрания... и собирает его в столь неурочное время...
Пользуясь политическими несогласиями, вернее, полу¬
чившимся разнобоем, большевики начинают перегруппи¬
ровку своих сил: из района Верхнеудинска 30-я советская
дивизия медленно передвигается в обход Читы с севера
на Амур.
Командование Читы усиливает гарнизон последней
за счет частей, расположенных в тылах и по ж[елезной]
д[ороге].
Ввиду отлета атамана из Читы, фактическим хозяи¬
ном положения является начальник арьергарда, командир
«уфимцев» Бангерский, но Вержбицкий не может допустить
чьего-либо постороннего влияния и прилетает в Читу, ко¬
торая должна на днях стать ареной последнего акта белой
борьбы... Вся власть фактически и неминуемо сосредотачи¬
вается в руках умненького генерала Вержбицкого: он мед¬
ленно, «тихой сапой» обрывает последние струны последне¬
го созвучия между армией и атаманом...
Армия, всегда симпатично относящаяся к Вержбиц¬
кому как своему человеку — каппелевцу, еще и при ге¬
нерале Лохвицком лишь номинально переносила его воз-
главление, а фактически распоряжался всем на фронте
Вержбицкий.
Так, за короткий промежуток времени генерал Верж¬
бицкий вырастает в большую фигуру. Последним его ходом,
больно ударившим по авторитету Семенова, был знамени¬
тый «пьяный манифест».
В Народном собрании образуется, не без участия Верж¬
бицкого, сильная оппозиция, и борьба переносится из стен
Народного собрания на улицу...
Октябрь месяц
Атаман всеми силами старается сохранить за собой
прежнее влияние. Чтобы противопоставить что-то непо¬
слушному Народному собранию, созывается вновь каза¬
чий съезд, но военное положение уже не дало атаману той
отсрочки, которая одна могла бы еще дать ему выигрыш.
Командующий советскими войсками в Верхнеудинске
товарищ Эйхе199 сосредоточил значительные силы и, прене¬
брегая всякими «буферными» соглашениями, пошел на Читу.
В его распоряжении кроме двух советских регулярных диви-
460	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Октябрь месяц
зий теперь были еще две дивизии местного формирования.
Всего около 16 тысяч штыков и 3 тысяч сабель.
На Нерчинском фронте большевики также повели себя
энергично и, по приказу того же Эйхе, сформировали в рай¬
оне Амурской области две дивизии, усиленные партизански¬
ми отрядами, - всего в этом кулаке было около 8-10 тысяч
штыков при 5 тысячах сабель.
Между 18-19 октября была захвачена станция Карым-
ская, и гарнизону Читы пришлось с большими лишениями
пробиваться на восток: последние части (арьергард Бангер¬
ского) вышли через Акшу на Онон только в начале ноября...
Во всех неудачах был обвинен атаман, по настоянию ко¬
торого так долго задержались в Чите. Среди войск началось
брожение, и каппелевцы отказались повиноваться опера¬
тивным распоряжениям штаба атамана, где в то время хо¬
зяйничал генерал Сукин в должности начальника штаба ата¬
мана. Генерал Сукин был оренбургский казак и, как таковой,
наравне с атаманом не пользовался доверием каппелевцев.
Атаману после этого ничего не оставалось, как тайно
и вторично удрать от своей армии, что он и не замедлил
сделать, поместив свою особу в японский эшелон и уехав
на станцию Гродеково...
Армия под командой Вержбицкого должна была в два¬
дцатых числах ноября перейти границу и отдаться на ми¬
лость китайских местных властей.
Еще ранее, в предвидении подобного исхода, было
условлено, что военные части белых формирований дол¬
жны будут, во избежание конфликта с Советами, сдать ору¬
жие и переехать через территорию Восточно-Китайской
железной дороги на станцию Раздольное и Никольск-Уссу-
рийский. По переезде вновь, за Харбином, границы оружие
возвращается обратно-
Всего в рядах бойцов было к этому времени около 25 ты¬
сяч при 10 тысячах конского состава... Счет произведен был
очень приблизительно и в указанное число были присчита¬
ны семьи наших воинов.
Атаман, неизвестно в каких видах, поторопился отдать
приказ о расформировании армии с подчинением остатков
генералу Савельеву200...

Этому приказу каппелевцы не подчинились и тем самым
окончательно отделились от атамана: раскол, давно факти¬
чески существовавший между Семеновнами и каппелев¬
цами, получил теперь свое жизненное оправдание: за чер¬
той Харбина стояли теперь один против другого два белых
войска: в Гродеково — семеновцы, а на Раздольном — кап¬
пелевцы...
Так, в сущности, бесславно закончился 1920 год для на¬
ших каппелевцев в Забайкалье: они принуждены были при¬
нять то решение, которое само напрашивалось в первые же
дни по приходе в Читу, когда выяснилось, что совместная ра¬
бота с атаманом Семеновым не налаживается...
Но в то время этот исход из Забайкалья прошел бы в бо¬
лее благоприятных условиях, а не под давлением обста¬
новки, которая совершенно не способствовала подобной
операции...
Совершенно непроизводительно, потеряв более полу¬
года, каппелевцы понесли значительный моральный ущерб
своего имени: здесь, в Приморье, вряд ли были в состоянии
разбираться, где кончается семеновец и начинается каппе-
левец... От прежних идеалов не осталось и следа, а во гла¬
ве стал такой начальник, в лице генерала Вержбицкого,
который отнюдь не мог ни своим авторитетом, ни своей
моральной интуицией влиять благотворно: разрушение
организма продолжалось ускоренным темпом; частично
каппелевцы начали оседать на теплых местах, ища при¬
менения своим личным талантам не на военном попри¬
ще... Среди них было много хороших специалистов по са¬
мым разнообразным техническим работам, и этот элемент
быстро нашел себе применение на ж[елезной] д[ороге]
и в других предприятиях промышленного характера... В ар¬
мии остались больше «некудышники», с нравами и повад¬
ками настоящих «швейцарцев»: они начали искать усерд¬
но, кто их наймет... Искать работы в этой области долго
не приходилось: в Приморье было неспокойно... Здесь
так же, как ранее в Забайкалье, царствовали японцы, ко¬
торые нисколько не изменили ни приемов своей работы,
ни навыков в обращении с «союзниками» из белых форми¬
рований: за спиной этих несчастных «бездомников», кото-
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Октябрь месяц
рых они так же, как некогда на берегах Байкала, встретили
приветливо и вновь величали героями, за их спиной япон¬
цы, не стесняясь, вели переговоры с полубольшевицкими
образованиями во Владивостоке. Ни для кого не было се¬
кретом, что те же японцы вновь ведут интригу вокруг лич¬
ности атамана, и тот сильно рассчитывает при содействии
своих испытанных друзей воссесть на очередной вакант¬
ный престол...
Однако здесь обстановка была сложнее забайкальской,
и японцы долго раздумывали и примеряли, как им посту¬
пить, чтобы не просчитаться.
Узел политических настроений в Приморье был весь¬
ма запутан. Так как японцы, по крайней мере, те руково¬
дящие их круги, что находились в Приморье, были сами
в большом затруднении, не встречая поддержки своей по¬
литике ни в центре метрополии, ни от своих союзников -
великих держав, — то узел можно было только разрубить,
но не распутать...
Мечом, разрубившим этот узел, послужили те полити¬
ческие группировки из среды русских кругов, которые под¬
линным революционным актом пришли к новой диктатуре...
Подготовительным шагом в этом направлении был
съезд несоциалистических организаций и переворот 26 мая
1921 года201.
Новая власть, не имеющая под рукой своих надежных
вооруженных сил, вынуждена была обратиться к каппелев-
цам, и генерал Вержбицкий со своим характером истого
кондотьера сыграл здесь заглавную роль.
Однако общественное мнение уже разочаровалось
и в социалистических партиях, равно и в парламентарном
образе правления, а потому и новая власть была недол¬
говечна...
Тогда на сцену выходит новая фигура — генерал Дите¬
рихс, со своим планом создания земской власти, в которой
он намеревался играть роль нового князя Пожарского202...
Игра грозила сильно затянуться, и японцы, не находя
применения своим талантам, а также считаясь с переломом
в настроениях в своей стране, принуждены были покинуть
окончательно пределы Приморья...

Этим, в сущности, и заканчивается вся дальневосточ¬
ная эпопея борьбы с большевизмом: покинутые своим со¬
юзником «земцы» не могли долго держаться, и дни власти
генерала Дитерихса были сочтены; еще не все элементы на¬
селения этой далекой русской окраины переболели; прихо¬
дилось уступать место Советам, чтобы этот край также ис¬
пытал в полной мере все прелести советского рая... Только
после этого опыта можно было рассчитывать на более друж¬
ное содействие всего населения... А пока надо было свер¬
нуть знамя борьбы и подумать о временном устройстве тех
бойцов, которые теперь совершенно изверились в возмож¬
ности применения своих сил на поле брани... Приходилось
подумать и решить вопрос о мирном применении тех, кто
мог найти в себе силы ждать и упорство, чтобы, выжидая,
не падать духом-
Частью морем, а частично сухим путем остатки каппе¬
левцев и семеновцев были переброшены на юг, в Маньчжу¬
рию, где, располагаясь в двух больших группах, отсюда по¬
степенно и распылились...
Японцы, не переставая мечтать о реванше в своей борь¬
бе с Советами, хотя бы и чужими руками, сильно помогли
сохранению некоторых наиболее стойких группировок.
Применение эти группировки нашли совершенно не¬
ожиданное, некоторым пришлось принять участие в начав¬
шейся борьбе двух монгольских1 рас за преобладание на бе¬
регах Тихого океана...
Здесь было широкое поле для выявления своих талантов
истых конквистадоров по крови и духу типа атамана Семе¬
нова, Нечаева и других.
Масса загнанная и обездоленная, и притом полуголод¬
ная, шла за этими «вождями» в силу необходимости так или
иначе заработать себе пропитание... И они заработали его,
хотя и ценой своей крови, на чуждых полях, за чуждые идеа¬
лы, нередко враждебные русскому делу...
Так распылились, иначе говоря погибли, остатки Бело¬
го движения в Сибири: в Гензане, например, мы встречаем
сильную группу бывших каппелевцев, состоящую из семи
464	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
Здесь и далее С. А. Щепихин имеет в виду монголоидную расу.

Судьба русской дальневосточной колонии в разрезе японской интервенции
с половиной тысяч человек бывших бойцов, из которых око¬
ло 8-10% инвалидов. При этой же группе было значитель¬
ное число семей...
Эта группа была сильна не столько своей численно¬
стью, а также не боевым своим пылом, который достаточ¬
но потух и поблек, а теми ценными для мирного строи¬
тельства элементами, что содержали в себе специалисты
мирных профессий, как то: инженеры и техники, прочие ма¬
стеровые с хорошим заводским стажем, первых было около
350 чел[овек], вторых около полутора тысяч...
Итак, двадцать второй год можно считать последним
и заключительным в цикле всей белой борьбы на Дальнем
Востоке: при всем самом пылком и искреннем стремле¬
нии вести борьбу самостоятельно, на свой риск и страх, это
не удается. Сначала этому мешает союзник-интервент япо¬
нец, пытавшийся использовать момент для своих чисто ма¬
териальных выгод.
Позже в Приморье этому помешал, с одной сторо¬
ны, тот же фактический хозяин дальневосточной русской
окраины, т. е. японец, а затем помогли неудаче всего Бело¬
го движения свои же соотечественники, русские, еще не на¬
сладившиеся прелестями советизации и рвущиеся вкусить
от древа познания этого мирового зла...
С уходом японцев и эта последняя авантюра падает,
не успев как следует расцвесть, но своим коротким суще¬
ствованием она лишний раз подчеркивает справедливость
мнения некоторых кругов, что мы, белые русские, держа¬
лись и боролись лишь благодаря наличию японского ин¬
тервента...
Отсюда огромная роль Японии во всей нашей сибирской
и дальневосточной политике и борьбе против Советов...
Вычеркнуть этот фактор невозможно...
Судьба русской дальневосточной колонии
в разрезе японской интервенции
В заключение да позволено мне будет дать здесь некото¬
рый прогноз и попытаться заглянуть поглубже в пучину гря¬
дущего... на основании всего лично пережитого в Забайка¬
лье и отчасти на Дальнем] Востоке...
Япония нуждается в свободном земельном резервуаре,
куда было бы возможно перегруппировать огромный пере¬
избыток населения.
Отсюда один вывод — кому-то надо потесниться, что¬
бы дать возможность безбедного существования населению
Японских островов. Короче говоря, Япония ставит себе це¬
лью отвоевать место под солнцем.
В своем выходе на мировую арену японцы несколь¬
ко запоздали, отсюда те трудности, с которыми им прихо¬
дится встречаться на каждом шагу своего поступательно¬
го движения...
В силу естественных условий японец не способен куль¬
турно жить севернее 45[-й] параллели, чем определяется
и круг дальнейшей экспансии Японии... Однако переходить
теперь же к захвату или мирному занятию областей, куда
возможна эмиграция избытка населения, невозможно: как
всегда, добровольно потесниться никто не пожелает, зна¬
чит, надо браться за оружие... Вести же войну большого мас¬
штаба в настоящих условиях нельзя: будучи до некоторой
степени неуязвимы на своих островах, японцы не могут об¬
служить своими средствами будущий фронт большой вой¬
ны. Им не хватает таких необходимейших предметов, как
уголь, железо и нефть...
Это вынуждает Японию искать выход себе на материк
для обеспечения себя надежной базой. Добывание себе та¬
кой базы явится для Японии подготовительной войной, в пе-
риоде которой мы ее теперь и застаем.
Подготовительный период начался для Японии необык¬
новенно благоприятно, так как все вероятные противники
или заняты своими внутренними делами, или переживают
особенно остро послевоенный период (Россия и Германия).
Надо спешить использовать благоприятную обстановку,
каковая, наверное, не повторится: отсюда некоторая тороп¬
ливая нервозность и разброска сил, отчасти погоня за дву¬
мя зайцами.
Недостаточно глубокое знание природы совершающих¬
ся в России событий вынуждает японцев поспешно высту-
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Судьба русской дальневосточной колонии в разрезе японской интервенции
пить в этом направлении: ведь русский колосс, которым за¬
пугивали еще в детстве нынешних распорядителей судьбой
Японии, по их представлению живуч и его пушки могут за¬
говорить в самый неподходящий момент... Вот чем объясня¬
ется преобладание, в самом начале, мнения и планов так на¬
зываемой военной партии, эта партия спешит, пока Россия
еще не оправилась, тем или иным способом захватить, что
плохо лежит... а главное, удалить от границ Японии те стра¬
тегические районы, в которых может и должна накапливать¬
ся сила противника...
И мы видим, с каким вниманием и усердием японцы про¬
никают во все поры русской современности: правда, совер¬
шенно иной от европейца, а русского в особенности, отлич¬
ный уклад не только жизни, но и мышления, делает задачу
для японцев особенно сложной; тем не менее никто с ббль-
шим прилежанием не наблюдал русскую жизнь за период
революции и Гражданской войны, как японцы... Как сейчас
помню, те группы офицеров Генерального штаба, непремен¬
но в сопровождении одного-двух статских, которые, появ¬
ляясь на фронте или в штабах, настойчиво все выпытывали
и добивались прекрасных результатов в отличие от прочих
иностранных миссий и посольств, которые, проживая годы
в России, не удосуживались даже изучить язык... А без зна¬
ния языка нельзя понять совершающихся в стране полити¬
ческих событий...
Но сверхъестественного совершить им, японцам, было
не дано, а потому естественно, что они прозевали или не поня¬
ли сути некоторых фактов российских событий, в одном слу¬
чае недооценивая их, а в других ставя на никчемную лошадь...
Так, когда появился на горизонте Дальнего Востока ад¬
мирал Колчак, японцы принялись за ним усиленно ухажи¬
вать, но, встретив холодный прием, все свои силы направи¬
ли в русло противодействия будущему диктатору России...
и просчитались, поставив ставку на атамана Семенова. Если
они предполагали путем крепкого союза с адмиралом за¬
воевать себе бескровным путем необходимые им пози¬
ции и прочный союз на долгие годы, то, ставя на Семенова,
они, японцы, могли рассчитывать лишь на свои собствен¬
ные силы...

И мы видим, с какой планомерностью и терпением эти
«пруссаки Дальнего Востока» умеют пережидать, подкарау¬
ливая все удачные возможности.
Военная партия Японии считалась при проведении своей
программы больше, конечно, с проблемами чисто военны¬
ми — стратегическими; лишь попутно, уступая обществен¬
ному мнению, она откланялась в стороны для проведения
чисто коммерческих пожеланий. Поэтому мы видим, с какой
особой настойчивостью за все время своей оккупации япон¬
цы держатся за Забайкалье, дабы удержать в возможном
удалении и изоляции грозный для них район русского со¬
средоточения. Пока что этот район ими намечен — Иркутск.
Положив между собой и этим районом труднодоступ¬
ный Байкал, они могли себя считать до некоторой степени
обеспеченными от внезапности удара.
По мере выяснения слабости противника, а также дли¬
тельности периода царства большевизма в России японское
общественное мнение начинает успокаиваться в сторону
России, а военная партия лишается активной поддержки
внутри страны, вынуждена пересмотреть в корне весь план
дальнейших своих мероприятий.
Как только упорство военной партии было сломлено
и она вынуждается на изменение своих замыслов, немед¬
ленно перестраивается вся схема: интервенция русских об¬
ластей прекращена, а все силы сосредотачиваются в сторо¬
ну Китая...
Последовательный захват Маньчжурии203, а затем и Дже-
гола204 быстро осуществляются при молчаливом попусти¬
тельстве прочих великих держав.
В данный период, протекающий под знаком бессилия
России, у Японии одна забота в эту сторону, чтобы русский
народ возможно дольше находился во власти интернацио¬
нального правительства, тупого, властного внутри и слабо¬
го вовне205.
Ожидать от японцев вторичного вмешательства во вну¬
тренние русские дела не приходится: каждый раз, когда
по этому поводу происходит шумиха, возникновение ее надо
отнести в значительной части на те беспокойные русские
элементы, которые сосредоточены в районах японской ок-
468	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Судьба русской дальневосточной колонии в разрезе японской интервенции
купации в Маньчжурии. Это, по преимуществу, окружение
атамана Семенова, которого на всякий случай поддержива¬
ют японцы, скорее, как пугало для большевиков, если бы по¬
следние начали проявлять свою активность.
В настоящее время, учитывая слабость Советской Рос¬
сии, японцы позволяют себе роскошь не беспокоиться даже
тем существенным обстоятельством, что путь для больше¬
виков по перенесению базы возможных активных против
Японии действий от Иркутска до станции Маньчжурия сво¬
боден. Японцы явно пренебрегают этой эфемерной опас¬
ностью и довольствуются наличием договора, по которому
сосредоточение русских военных сил восточнее Иркутска
недопустимо...
Значительно сложнее другой вопрос на русском фронте.
Как известно, ширина базы будущей большой войны
Японии с третьей державой (С[еверо-]А[мериканскими]
Соединенными] Штатами) захватывает в свою зону и наше
русское Приморье. Однако с этим вопросом, очевидно, япон¬
цы пока решили повременить: с одной стороны, пока в Рос¬
сии царствуют большевики, с этой стороны им, японцам,
прямая опасность не угрожает. В случае необходимости
обезопасить себя от проникновения сил третьей державы
с севера, для чего только и может понадобиться район При¬
морья, они имеют полную возможность быстрым захватом
Владивостока обезопасить себя с этой стороны...
С другой, им, японцам, не желателен преждевременный
захват исконно русских областей, подобный шаг, произве¬
денный без особой к тому надобности, мог бы лишь поссо¬
рить Японию с будущей властью в России, властью, по всей
вероятности, национальной и чувствительной ко всякого
рода подобным шагам...
Еще раз надо подчеркнуть, что японцы умеют ждать
и, занятые устройством своей широкой стратегической
базы на побережье и в глубине Китая, не желают разбрасы¬
ваться в сторону России...
Вот почему, нам кажется, все страхи русских исследо¬
вателей дальневосточного вопроса по поводу реальности
японской угрозы русским интересам пока преждевремен¬
ны и малоосновательны, японцы надолго увязли в пределах
Маньчжурии и Китая, чтобы отвлекаться без особой необ¬
ходимости в сторону немилого японскому народу севера.
При перемене власти в России и обстановка может резко
измениться не в пользу Японии... но до этого времени япон¬
цы могут спать спокойно и лишь благодарить судьбу, пода¬
рившую ей каждый лишний год...
Новая русская национальная власть, конечно, с пер¬
вых же своих самостоятельных шагов должна будет пере¬
смотреть дальневосточный вопрос в его полном объеме:
примириться с закупоркой выхода к Тихому океану Россия
не может, иначе вековая ее, историческая задача — пробить¬
ся к свободному морю — была бы надолго скомпрометиро¬
вана, а вся предыдущая работа сводилась бы на нет... Такое
положение нетерпимо для великой морской державы, поло¬
жение которой в мировом концерте обязывает...
Главным противником перехода Японии на материк яв¬
ляется в данный момент одна Америка. Ее стратегическое
положение, в частности огромные пространства, удален¬
ность от места будущей борьбы за главенство в водах Ти¬
хого океана, чрезвычайно невыгодно.
Кроме того, если еще отчасти в данный момент Япония
уязвима на море, то через несколько лет (или десятков лет,
что для широкого исторического масштаба период неболь¬
шой) она станет сухопутной державой с прекрасной базой
на материке, и тогда придется, чтобы поставить ее на ко¬
лени, нападать на нее с суши, что для Америки задача не¬
возможная... без наличия сильного сухопутного союзника
по соседству с Японией...
Таковым является, конечно, Россия, но Россия нацио¬
нальная, обладающая сильной армией и поставившая себе
широкие цели, на путях которых стояла нынешняя Япония...
Как бы увлекательно ни напевали некоторые военные
и политические деятели обеих сторон (как то в свое вре¬
мя практиковалось и в отношении Германии перед нача¬
лом войны), что интересы Японии и России тождественны
и что Япония ничего не ищет за счет России, надо самым
решительным образом прекращать подобные выступле¬
ния: Россия имеет вековые задачи на Дальнем Востоке,
и ей свободные берега Тихого океана не менее необхо-
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Судьба русской дальневосточной колонии в разрезе японской интервенции
димы, чем Японии. Последняя же в предвидении борьбы
с Америкой, безусловно, наточит свои когти против рус¬
ских окраин, не позволяющих Японии обратить всю при¬
брежную (в широком масштабе, конечно) полосу Тихого
океана, от Камчатки до Филиппин, во внутреннее япон¬
ское море.
Является ли главным историческим врагом Япония
России, покажет будущее, но выше очерченное положение
как будто подчеркивает, что интересы русские на Дальнем
Востоке отнюдь не менее значительны, нежели таковые
у Америки...
И если грядущее столкновение этих двух народов (Но¬
вого Света и Японии) почитается неизбежным, то столк¬
новение русских интересов с японскими грозит своей не¬
ожиданностью и обостренностью: одно только может его
предотвратить, если Япония путем прочного союза с Рос¬
сией обеспечит себе тыл и свободу действий в более юж¬
ных поясах тихоокеанского предстоящего поля действий...
Но союзы есть союзы: они временны и непрочны, зача¬
стую обращаются в «клочки бумаги». Строить на них, как по¬
казал пример Италии в последнюю так называемую Вели¬
кую войну, судьбу своего народа не приходится...
Интересы Америки, бесспорно, велики и существенно
задеваются японской экспансией, но все же это в мировом
масштабе интересы преходящие...
Временная потеря рынков, быть может, и весьма выгод¬
ных, но все же могущих быть замененными в иных райо¬
нах, безусловно, нанесет экономике заокеанской респуб¬
лики значительный ущерб, но нация к такой потере может
и должна приспособиться. Америка, безусловно, выход мог¬
ла бы найти и без пролития крови...
Иное дело Россия: здесь затронуты не торгашеские ин¬
тересы, а насущные интересы великого народа, ищущего не¬
сколько столетий свободный выход на океан-
Разница между дружественными народами та, что рус¬
ский народ может ждать, но американец с каждым поте¬
рянным годом все глубже и глубже увязает в целой серии
трудно разрешимых проблем... И, возможно, через 10-15 лет
самый смысл борьбы иссякнет...

Вот почему, мне так кажется, американцы должны по¬
спешить. И если история не дает отсрочки, то это указание
надо учесть: необходимо теперь же приступить к энергич¬
ной подготовке внутри страны, а вне ее стремиться к проч¬
ной связи с Россией как таковой, невзирая на то, какая там
власть... Этим и должно объяснить те устремления некото¬
рых американских политических деятелей, которые всеце¬
ло обращены в сторону Советов.
Здесь нельзя выжидать бесконечно: надо или переварить
большевизм и пожать руку интернационалистам со всеми
отсюда вытекающими последствиями, или же постараться,
чтобы новый режим в России не был слишком долговечен...
Как ни странно, быть может, это на первый взгляд,
но Америке выгодно вовлечь в свою орбиту и Германию,
благо мотивы у последней принять участие в тихоокеанской
борьбе налицо - возвращение утерянных колоний, которы¬
ми столь неосторожно поторопилась завладеть Япония...
Неосторожно, если только дальновидные политики по¬
следней не предполагают поднести эти колонии в дар Гер¬
мании в удобный момент, чем, конечно, сразу выбьют пал¬
ку из рук Америки.
И в этом вопросе Америка должна поторопиться, чтобы
вероятный соперник ее не опередил.
Одно можно сказать, что каждый год промедления не¬
сет неисчислимые выгоды Японии и, наоборот, неуклонно
усложняет положение Америки...
Итак, нам кажется достаточно ясным очерченное по¬
ложение всех столкнувшихся на берегах Тихого океана со¬
перников.
Япония должна выйти на материк, и обстановка, лучшая
для выполнения этого плана, именно теперь: другого момен¬
та история не подарит, его нельзя упускать...
И мы видим, как лихорадочно спешит Япония: это не за¬
воевание Китая (вопрос непосильный для быстрого реше¬
ния), это принуждение родственного народа к союзу, что¬
бы слить две сильнейшие монгольские расы в один твердый
кулак, после чего Японии не страшны никакие союзы евро¬
пейских государств с Америкой... Одна, другая победа без
какой-либо материальной заинтересованности может дать
472	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Судьба русской дальневосточной колонии в разрезе японской интервенции
Японии долгожданный и насущно необходимый союз двух
монгольских народностей... Когда это слияние произой¬
дет, хотя бы и насильственным способом, тогда мы будем
присутствовать при непомерном росте этого дуумвирата,
который отныне станет непоколебимой угрозой для всей
европейской, белой цивилизации... и картина царственно¬
го, коронованного художника будет не туманной загадкой,
но весьма близкой к осуществлению действительностью.
Во второй половине прошлого века на наших глазах со¬
вершилось подобное по духу объединение всего германско¬
го народа, вряд ли найдут в себе достаточно здравого смыс¬
ла современные европейские политические деятели, чтобы
не повторить ошибку своих предков и не допустить столь
грозное слияние...
Отсюда ясно и еще, пожалуй, рельефнее, чем при рас¬
суждениях в иных плоскостях, выступает всегдашняя исто¬
рическая роль России — быть на страже европейской куль¬
туры... Увы, на сторожевом посту никого нет и заменить
отсутствующего некем...
Предвидеть — вот что значит управлять... А современ¬
ные правители, вершители судеб мира, не управляют, а идут
в большинстве случаев на коротком поводке или у партии,
или у массы, ничего дальше своего носа обычно не видя¬
щих... Эта близорукость чревата самыми злостными послед¬
ствиями.
Но предначертанное в небесах должно свершиться...1
В настоящее время принято при предсказаниях гово¬
рить, что мир поделят между собой пришедшие к власти или
грядущие диктатуры наиболее энергичных, молодых партий.
И называют определенно: в Италии — чернорубашечников
Муссолини, в Германии — коричневорубашечников Гитле¬
ра, в России - грядущую диктатуру краснорубашечников...
Забывают при этом об одном весьма серьезном обстоя¬
тельстве — упускают из виду возраст нации...
Надо признать, что если русская нация еще молода,
то нельзя того же сказать про остальные две: они порядоч¬
1 Далее публикуется более позднее продолжение текста С. А. Щепихина из эк¬
земпляра ГА РФ (Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 11. Л. 55-56).

но пожили и утомились, и возвращаться и зажить второй
молодостью вряд ли им пристало...
Между тем там, на Дальнем Востоке, нарождается новая
нация, нация наиболее молодая, если возраст нации считать
по современной мерке, с периода приобщения данного на¬
рода к общеевропейской культуре...
За этой новой нацией много положительных данных, что
она не закиснет, а будет достаточно напористо и беспокой¬
но искать своих путей к месту под солнцем... и те, кто по¬
падутся ей на пути, должны сильно призадуматься раньше,
чем вступать в открытый с этим народом конфликт.
Здесь мне рисуется единственный выход из положе¬
ния: всем трем или, правильнее считая, четырем диктату¬
рам придется как-то сговориться и поделить между собой
весь земной шар на сферы влияния: в этих сферах, доста¬
точно великих по своему размеру и по своим возможно¬
стям подходящих данному народу-диктатору, мир еще мо¬
жет прожить, не прибегая к оружию в течение, по крайней
мере, целого пол столетия, а то и века...
При подобном разделе Америка оставалась бы для аме¬
риканцев, и последние могли бы вариться в собственном
соку, покоряя под свою пяту капитализма весь юг и дикие
страны севера своего собственного материка-
Весь остальной земной шар поделился бы полю¬
бовно так:
Япония получает все тихоокеанское побережье с широ¬
кой полосой внутри азиатского материка. Таким образом,
России пришлось бы отказаться от своих дальневосточных
окраин в полосе приблизительно на высоте Байкала.
Также пришлось бы распроститься со своими колония¬
ми как Америке, так и Франции — Индокитай отходил бы
к Японии. Китай слился бы с Японией...
Россия взамен дальневосточного побережья и выхода
к Тихому океану получает выход на побережье Индийского
океана через Персию и Афганистан.
Вся Индия переходит в ее руки — Англия как нация уста¬
ревшая наравне с Францией, Испанией и другими малыми
и большими народами сходит с мировой сцены как самодо¬
влеющая величина...
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция

Судьба русской дальневосточной колонии в разрезе японской интервенции
Германия получает всю ту полосу на юге, к овладению
которой она так стремилась в Великую войну; вся Средняя
Европа, включая и родственную Англию, включается в рай¬
он влияния немецкой нации. Сюда же присоединяются и се¬
верные германского происхождения народности (Швеция,
Норвегия и прочие).
Наконец, Италия завладевает западной половиной Сред¬
ней Европы, включая сюда Испанию, Португалию и Фран¬
цию, — одним словом все родственные племена романского
рода... Австралия отходит к Японии, а Африканский мате¬
рик делится на две части: западная - к Италии, восточная -
к Германии...
Так как при подобном распределении, возможном только
при условии особого подъема националистического прин¬
ципа, стремление к объединению родственных народностей
будет особенно сильно, то необходимо будет новое пере¬
распределение земного шара сопроводить некоторой пере¬
группировкой (иначе переселением народов) национально¬
стей с тем, чтобы с этого периода все главные народности,
как то славяне, германцы, романы и, наконец, желтые, про¬
живали лишь в пределах очерченных границ.
Исключение составили бы так называемые нейтрализуе¬
мые народности вроде персов, афганцев, индусов, негров...
они должны оставаться на ныне занимаемых местах и под¬
чиниться и слиться с новым молодым хозяином-нацией...206
Ген[ерал] С. А. Щепихин
Щепихин С. А. Каппелевцы в Чите в 1920 году или японская интервенция //
Н1А. 8. А. 8ЬсЬер1кЫп соПесйоп. Вох 1. С. 1-60; То же под названием «Японская ин¬
тервенция»: ГА РФ. Ф. Р-6605. Оп. 1. Д. 11. Л. 1-56. Авторизованная машинопись
с рукописной правкой и дополнением.
ю

Примечания
Сибирский Ледяной поход белых армий
в 1919-1920 годах
1 Белов Павел Александрович (Виттекопф Ганс Георг Генрих
(Ганс Альфредович)) (22.04.1881 -1920) — генерал-май¬
ор. Командующий Южной армией (23.05-09.09.1919). На¬
значен в распоряжение Верховного главнокомандующего
(приказ начальника штаба Верховного главнокомандую¬
щего № 1074. 18.09.1919). Назначен помощником воен¬
ного министра по мобилизационно-организационной ча¬
сти (24.10.1919). Начальник разгрузки города Омска
(с 28.10.1919). Участник Сибирского Ледяного похода. По¬
пал в плен под Красноярском. Расстрелян.
2 Колчак Александр Васильевич (04.11.1874-07.02.1920) —
адмирал, Верховный правитель России и Верховный глав¬
нокомандующий. Расстрелян.
3 Дутов Александр Ильич (05.08.1879-07.02.1921) — гене¬
рал-лейтенант, Войсковой атаман Оренбургского казачьего
войска, командующий Отдельной Оренбургской армией.
4 Лохвицкий Николай Александрович
(07.10.1867-05.11.1933) — генерал-лейтенант, командую¬
щий 2-й армией (29.07-04.11.1919).
5 Сахаров Константин Вячеславович
(18.03.1881-23.02.1941) — генерал-лейтенант, коман¬
дующий 3-й армией (14.07-04.11.1919), главнокоманду-
476	Примечания

4Т1	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
ющий армиями Восточного фронта (с 04.11.1919), сме¬
щен братьями А.Н. и В.Н. Пепеляевыми на станции Тайга
09.12.1919. Участник Сибирского Ледяного похода во гла¬
ве частей 3-й армии.
6 Георгиевский Александр Герасимович
(25.08.1868-23.05.1920) — генерал-майор, начальник
снабжений 3-й армии. Заболел тифом и остался под Крас¬
ноярском. Арестован ЧК и расстрелян.
7 Дитерихс Михаил Константинович
(05.04.1874-08.10.1937) — генерал-лейтенант, главноко¬
мандующий армиями Восточного фронта (с 20.06.1919).
Отправлен в отставку 04.11.1919 и уехал из Омска в Читу.
8 Пепеляев Анатолий Николаевич
(03.07.1891 -14.01.1938) — генерал-лейтенант, командую¬
щий 1 -й Сибирской армией.
9 Лебедев Дмитрий Антонович (06,01.1883-06.03.1928) —
генерал-майор. Начальник штаба Верховного главно¬
командующего и военный министр. После провала Че¬
лябинской операции заменен на должности начальника
штаба генералом М. К. Дитерихсом (10.08.1919). Смещен
с должности военного министра и назначен командующим
Отдельной Степной группой войск на правах командую¬
щего армией (12.08.1919). В связи с упразднением Степ¬
ной группы войск назначен командиром Уральской груп¬
пы войск (16.11.1919), принимавшей участие в боях под
Красноярском (01.1920). Участник Сибирского Ледяно¬
го похода, возглавлял одну из колонн вместе с генералом
К. В. Сахаровым.
10 Медведев Александр Иванович (22.07.1853-05.1925) —
генерал-лейтенант, ординарный профессор Военной
академии.
11 Мемуарист неточен. Библиотека Военной академии была
вывезена белыми из Екатеринбурга в Томск еще в 1918 г.
Из Томска она была эвакуирована осенью 1919 г. во Вла¬
дивосток, позднее попала на остров Русский и в итоге до¬
сталась красным в 1922 г. Подробнее см.: Ганин А. В. За¬
кат Николаевской военной академии 1914-1922. М., 2014.
12 Войцеховский Сергей Николаевич (16.10.1883-07.04.1951) —
генерал-майор, командующий 2-й армией, позднее —

главнокомандующий войсками Восточного фронта, началь¬
ник колонны штаба фронта.
13 Чечек Станислав (13.11.1886-29.05.1930) —- гене¬
рал-майор, командующий Поволжским фронтом Народ¬
ной армии (с 20.08.1918), командующий дальневосточной
группой чехословацких войск (с 18.10.1918). Организатор
эвакуации чехословацких легионеров из Владивостока.
14 Полковник С.Н. Войцеховский 17.10.1918 был произведен
Чехословацким национальным советом в генерал-майоры
и в тот же день назначен командующим Самарской груп¬
пой войск правительства Директории. 08.03.1919 Войце¬
ховский был утвержден в чине генерал-майора адмиралом
А. В. Колчаком.
15 С 01.01.1919 С.Н. Войцеховский командовал II Уфимским
армейским корпусом Западной армии.
16 Ханжин Михаил Васильевич (17.10.1871-30.12.1961) —
генерал от артиллерии, командующий Западной арми¬
ей (24.12.1918-20.06.1919). В распоряжении Верховного
главнокомандующего. Военный министр правительства ад¬
мирала А. В. Колчака (с 06.10.1919).
17 Каппель Владимир Оскарович (16.04.1883-26.01.1920) —
генерал-лейтенант, командующий Московской группой ар¬
мий и 3-й армией Восточного фронта (с 04.11.1919), заме¬
ститель главнокомандующего войсками Восточного фронта
белых (с 14.11.1919). Главнокомандующий войсками Во¬
сточного фронта белых (с 11.12.1919).
18 Нокс Альфред Уильям Фортескью
(30.10.1870-09.03.1964) — британский генерал-майор,
глава британской военной миссии на Востоке России.
19 Гайда Радола (14.02.1892-15.04.1948) — генерал-лейте¬
нант, командующий Сибирской армией. Уволен из армии
(10.07.1919), лишен чина (02.09.1919). В резерве Чехосло¬
вацкого корпуса (с 22.08.1919). Поднял антиколчаковское
восстание во Владивостоке (17.11.1919). Арестован и вы¬
слан в Чехословакию.
20 «Крестоносцы* — участники добровольческих дружин Свя¬
того Креста, создававшихся на Востоке России во второй
половине 1919 г. для борьбы с большевиками под религи¬
озными лозунгами.
Примечания

479	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
21 Болдырев Дмитрий Васильевич
(20.04.1885-12.05.1920) — философ и общественный дея¬
тель, приват-доцент Пермского университета. Организатор
добровольческого движения, товарищ председателя «Брат¬
ства Св. Гермогена по организации дружин Святого Кре¬
ста». Арестован в Иркутске. Умер в тюрьме.
22 Голицын Владимир Васильевич (09.07.1878-12.1919?) —
генерал-лейтенант, начальник всех добровольческих фор¬
мирований на Востоке России.
23 Щепихин не совсем точен. Действительно, М. К. Дитерихс
не прошел ценз командования полком, но в годы Первой
мировой войны командовал 2-й Особой пехотной бригадой
и объединенной франко-русской дивизией на Салоник¬
ском фронте (1916-1917).
24 Речь идет о службе Д. А. Лебедева в Добровольческой ар¬
мии на Юге России в декабре 1917 — феврале 1918 г. Ге¬
нерал А. И. Деникин в то время еще не был командующим
армией.
25 Головин Николай Николаевич (22.02.1875-10.01.1944) —
генерал-лейтенант, видный военный ученый. Приглашен ад¬
миралом А. В. Колчаком на пост начальника штаба. Прибыл
из Франции в Омск (14.08.1919). Участвовал в разработке
плана Тобольской наступательной операции. Уехал в Япо¬
нию (10.1919).
26 Иностранцев Михаил Александрович
(26.07.1872-05.12.1938) — генерал-майор, ординарный
профессор Военной академии. Подробнее о нем см.: Га¬
нин А. В. Михаил Иностранцев: судьба русского генерала //
Иностранцев М.А. Воспоминания. Конец империи, револю¬
ция и начало большевизма. М., 2017. С. 7-75.
27 Текелин (до 1915 г. — Гакенберг) Леонтий Августович
(14.02.1881-1921) — полковник. В распоряжении гене-
рал-квартирмейстера Восточного фронта белых.
28 Каринская Мария Александровна (1882-1942) — певица,
«королева цыганского романса».
29 Бурлин Петр Гаврилович (30.07.1879-10.02.1954) — гене¬
рал-майор, и. д. 1 -го генерал-квартирмейстера штаба Во¬
сточного фронта.

30 Понтий Пилат (? — после 37 н. э.) — римский префект
Иудеи, вынесший, согласно евангельским текстам, под на¬
жимом толпы смертный приговор Иисусу Христу.
31 Речь идет о службе С. А. Щепихина начальником снабже¬
ний Южной армии.
32 Гришин-Алмазов Алексей Николаевич
(24.11.1881-05.05.1919) — генерал-майор, управляю¬
щий Военным министерством Временного Сибирско¬
го правительства (01.07-05.09.1918), ушел со всех постов
и 22.09.1918 уехал на Юг России.
33 Матковский Алексей Филиппович (Фелициано¬
вич) (17.03.1877-04.06.1920) — генерал-лейтенант
(с 15.06.1919). Вр. и.д. командующего войсками Омско¬
го военного округа и омского гарнизона (с 25.12.1918).
Председатель постоянной Думы кавалеров Георгиевского
оружия в Омске (с 15.05.1919).
34 Иванов-Ринов Павел Павлович (26.07.1869-?) — гене¬
рал-лейтенант, помощник главнокомандующего армия¬
ми Восточного фронта по военно-административной части
(с 05.11.1919).
35 Название города Новосибирска до 1926 г.
36 С. А. Щепихин неоднократно правил датировку этой записи.
На странице видны даты — 5, 6 ноября и 27 октября. Дата
27 октября по старому стилю соответствовала 9 ноября
по новому стилю.
37 Ипатович-Горанский Александр Иванович
(30.12.1863-?) — генерал-лейтенант, заслуженный ор¬
динарный профессор Николаевской инженерной акаде¬
мии. Полевой инспектор инженеров Восточного фрон¬
та (с 01.10.1919). Руководил строительством укреплений
в районе Омска и переправ через реку Иртыш.
38 Еще в кадетском корпусе К. В. Сахарова прозвали «бетон¬
ная голова».
39 Оберюхтин Виктор Иванович (31.10.1887-08.1963) —
генерал-майор. Начальник штаба 3-й армии
(26.06-09.11.1919). Начальник штаба Московской группы
армий. Начальник штаба Восточного фронта (с 08.11.1919,
по другим документам — 11.11 -08.12.1919). Инспектор
школ и пополнений фронта (11.12.1919-04.01.1920).
480	Примечания

481	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
40 Брендель Виктор Александрович
(08.03.1882-27.02.1969) — полковник (впоследствии —
генерал-лейтенант). Генерал-квартирмейстер штаба Во¬
сточного фронта.
41 Супруга С. А. Щепихина была беременной, но в период Си¬
бирского Ледяного похода потеряла ребенка.
42 С. А. Щепихин неточен. Акинтиевский Констан¬
тин Константинович (14.10.1884-17.03.1962) — гене¬
рал-майор (с 21.09.1919). Начальник штаба 2-й армии
(17.07-12.11.1919). На Восточном фронте белых в чине
подполковника служил младший брат К. К. Акинтиевско-
го Георгий (07.04.1888 — не ранее 1937). Средний брат
Владимир (20.02.1886-25.04.1962) служил в украинской
армии и у белых на Юге России, дослужившись до пол¬
ковника.
43 Жанен Пьер-Тибо-Шарль-Морис
(19.10.1862-28.04.1946) — французский генерал, глава
французской военной миссии в Сибири, главнокомандую¬
щий союзными войсками в Сибири и на Дальнем Востоке.
44 Старк Георгий (Юрий) Карлович
(20.10.1878-02.03.1950) — контр-адмирал, командир Ди¬
визии морских стрелков.
45 Подробнее см.: Буянов А. М., Крицкий Н. Н. Морские
стрелковые формирования Белого движения в Сибири
и на Дальнем Востоке России (1918-1922 гг.). Владиво¬
сток, 2015.
46 Семенов Валериан Владимирович
(16.03.1875-04.02.1928) — генерал-майор.
47 Вержбицкий Григорий Афанасьевич
(25.01.1875-20.12.1942) — генерал-лейтенант, команду¬
ющий Южной группой войск 2-й армии, начальник колон¬
ны генерала Вержбицкого (в составе Южной и Тоболь¬
ской групп войск) на правах командующего армией. В Чите
22.02.1920 армия сведена во II Отдельный Стрелковый
корпус. Командующий Сибирской группой войск, отступив¬
ших в Забайкалье (22.02-22.08.1920). Временный коман¬
дующий Дальневосточной армией (с 22.08.1920).
48 Гривин Петр Петрович (07.11.1878-22.11.1919) — гене¬
рал-майор. Командующий Северной группой войск 2-й ар-

мии (20.07-22.11.1919). Застрелен генералом С.Н. Вой¬
цеховским в селе Усть-Тарка Каинского уезда Томской
губернии за неисполнение приказа о запрете отходить
на восток без должного сопротивления.
49 Бордзиловский Антон Викентьевич
(03.11.1876-30.05.1962) — генерал-майор, началь¬
ник 7-й Тобольской Сибирской стрелковой дивзиии
(до 17.10.1919), помощник командира II Степного Сибир¬
ского отдельного корпуса (17.10-23.11.1919), команду¬
ющий Северной группой войск 2-й армии (с 23.11.1919).
Начальник 3-й Иркутской стрелковой дивизии (1920).
50 Кантакузен Владимир Георгиевич
(07.07.1872-16.07.1937) — князь, генерал-майор. Началь¬
ник 2-й Уфимской кавалерийской дивизии.
51 Шульгин Федор Дмитриевич — капитан. Награжден зна¬
ком отличия военного ордена «За Великий Сибирский по¬
ход» № 14.
52 С.А. Щепихин неточен. Шелавин Алексей Николаевич
(13.01.1874-?) — генерал-майор (с 20.08.1919). Началь¬
ник штаба IV Сибирского армейского корпуса, начальник
штаба Северной группы войск 2-й армии.
53 Дашкевич-Горбатский Владислав Владиславович
(16.08.1879-07.06.1952) — полковник (впоследствии — ге¬
нерал-майор). Вр. и.д. командующего Северной группой
войск 2-й армии (22-23.11.1919).
54 Макри Иван Георгиевич (10.07.1884-19.03.1927) — ге¬
нерал-майор, начальник отряда, выделенного для взятия
Красноярска, командир частей особого назначения 2-й ар¬
мии, поддерживавших внутренний порядок.
55 По-видимому, Щепихин на самом деле имел в виду, что
связь была непостоянной.
56 ОСВАГ — Осведомительное агентство. Организация с та¬
ким названием действовала у белых на Юге России. Ще¬
пихин подобным образом именует Осведомительный отдел
штаба Верховного главнокомандующего.
57 Клерже Георгий Иосифович (07.04.1883-1938) — пол¬
ковник (впоследствии — генерал-лейтенант). Начальник
Осведомительного отдела штаба Верховного главноко¬
мандующего (Осведверха) (с 08.11.1919), позднее — Ос-
Примечания

Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
ведомительного отдела штаба Восточного фронта. Генерал
для поручений при главнокомандующем всеми Воору¬
женными силами Российской восточной окраины атамане
Г.М. Семенове (1920).
58 Румша Казимир Юрьевич (07.08.1886-28.01.1970) — пол¬
ковник. Офицер польского происхождения. В годы Пер¬
вой мировой войны несколько раз бежал из плена. Выпуск¬
ник ускоренных курсов 3-й очереди Военной академии.
Руководил подпольной антибольшевистской организацией
академии. Участник Белого движения на Востоке России.
О производстве Румши в полковники и генералы за бое¬
вые отличия 04.02.1919 ходатайствовал генерал С.Н. Вой¬
цеховский. Начальник 5-й Польской стрелковой дивизии
(01.1919-01.1920). Большая часть дивизии сдалась крас¬
ным у станции Клюквенная в январе 1920 г. Сам Румша че¬
рез Иркутск и Харбин эвакуировался в Польшу. Участво¬
вал в Советско-польской войне в составе польской армии,
командуя сибирской бригадой из остатков своей дивизии
и добровольцев. Умер и похоронен в Лондоне. Подробнее
о нем см.: Ганин А. В. Закат Николаевской военной акаде¬
мии 1914-1922. М., 2014. С. 203-206.
59 Кузнецов Никанор Федотович (28.07.1874-04.06.1920) —
генерал-майор. Вр. и.д. начальника Главного военно-суд¬
ного управления Военного министерства (с 07.1918). По¬
пал в плен в Красноярске и расстрелян по постановлению
Особого отдела 5-й советской армии.
60 Сумароков Евгений Николаевич (22.02.1892-?) — гвар¬
дии капитан. Выпускник ускоренных курсов Военной акаде¬
мии. Участник Белого движения на Востоке России. Аре¬
стован в ночь 07-08.11.1918 по распоряжению полковника
Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга и выслан в Иркутск. И.д. на¬
чальника штаба 2-й кадровой дивизии I Средне-Сибир¬
ского корпуса. Старший адъютант оперативного отделения
штаба 2-й армии. Начальник оперативного отделения шта¬
ба 2-й армии. Пропал без вести под Красноярском в янва¬
ре 1920 г. В действительности взят в плен частями 5-й со¬
ветской армии.
61 Плеткин Михаил Николаевич (07.11.1896-?) — капитан
(впоследствии — полковник). Участник Белого движения
на Востоке России. Окончил младший класс ускоренных
курсов 4-й очереди Военной академии. Впоследствии —
начальник оперативного отделения штаба командующе¬
го войсками Российской восточной окраины. В эмиграции
в Китае.
62 Речь идет об Учебной инструкторской школе, или «Шко¬
ле Нокса» — военно-учебном заведении на Русском ост¬
рове во Владивостоке, созданном в ноябре 1918 г. при
содействии британского военного представителя гене¬
рала А. Нокса. Осуществляла четырехмесячную подго¬
товку и переподготовку офицерских и унтер-офицерских
кадров. Первый выпуск состоялся 15.02.1919. Прекра¬
тила существование 31.01.1920 в результате переворота
во Владивостоке. Генерал К. В. Сахаров руководил школой
с 05.12.1918 по 29.03.1919.
63 09.12.1919 командующий 1 -й Сибирской армией гене¬
рал-лейтенант А. Н. Пепеляев с братом, колчаковским пре¬
мьер-министром В. Н. Пепеляевым, сместили командующе¬
го Восточным фронтом генерал-лейтенанта К. В. Сахарова
с должности и арестовали на станции Тайга. Место Сахаро¬
ва, освобожденного из-под ареста уже вечером следующе¬
го дня, занял генерал-лейтенант В.О. Каппель. Начальник
гарнизона Новониколаевска и командир 2-го Барабинско-
го Сибирского стрелкового полка полковник А. В. Ивакин
поднял мятеж и предпринял попытку арестовать в Новони¬
колаевске генерала Сахарова, а после ее провала — штаб
2-й армии во главе с генералом Войцеховским. Эта попыт¬
ка не удалась, Ивакин был арестован и убит.
64 Ивакин Аркадий Васильевич (1893-07.12.1919) — пол¬
ковник. Начальник гарнизона Новониколаевска и коман¬
дир 2-го Барабинского Сибирского стрелкового полка.
Поднял мятеж. Арестован и убит. Также см.: Камбалин А. И.
3-й Барнаульский Сибирский стрелковый полк в Сибир¬
ском Ледяном походе // Забытый полк: страницы истории
3-го Барнаульского полка белой армии: воспоминания, до¬
кументы и другие материалы / сост. А. А. Краснощеков,
В. А. Суманосов. Барнаул, 2009. С. 119-121.
65 Пепеляев Виктор Николаевич (08.01.1885-07.02.1920) —
политический деятель, председатель Совета министров
484	Примечания

485	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
Российского правительства (с 22.11.1919), брат генерала
А.Н. Пепеляева.
66 Чума Валериан (24.12.1890-07.04.1962) — полковник
(впоследствии — генерал) польской армии. Командующий
польскими войсками в Сибири. Сдался в плен под Крас¬
ноярском. Освобожден в 1922 г. и уехал в Польшу. Руко¬
водил обороной Варшавы от гитлеровцев. Умер в Велико¬
британии.
67 Сыровой (Сыровы) Ян (24.01.1888-17.10.1970) - ге¬
нерал-майор, командующий чехословацкими войсками
в России.
68 Петров Павел Петрович (13.01.1882-24.07.1967) — пол¬
ковник, генерал-майор (с 14.12.1919). Генерал-квартир¬
мейстер штаба Самарской группы войск (1918). Началь¬
ник 4-й Уфимской стрелковой дивизии (с 18.09.1919).
Командующий 3-й армией (с 14.12.1919), в командование
не вступил из-за разбросанности армии и ее последующе¬
го расформирования,
69 Алымов Аполлинарий Александрович
(25.01.1857-20.09.1934) — генерал-лейтенант в отстав¬
ке. Участник Белого движения на Востоке России. Слу¬
жил в Министерстве земледелия. Сохранился и опублико¬
ван дневник сына генерала за период Гражданской войны:
А1утоК А. АсКеи та Яизз1е. Рапз, 2000.
70 Ярцев (Ярцов) Георгий Владимирович
(11.12.1889-1957) — полковник. Окончил ускоренные кур¬
сы 3-й очереди Военной академии. Начальник Екатерин¬
бургской учебно-инструкторской школы.
71 Речь идет о событиях 18.12.1919. Сыровой на вызов не от¬
ветил. Подробнее см.: Бринюк Н.Ю. Владимир Каппель.
Биография эпохи. СПб., 2019. С. 602-604.
72 Барышников Семен Нилович (12.02.1880-04.10.1933) —
генерал-майор (с 07.10.1919). Начальник штаба 3-й армии
(04.11.1919-22.02.1920). Вр. и.д. командующего 3-й ар¬
мией (25-26.01.1920). Командующий Волжской группой
войск 3-й армии (21.01 -02.1920). Вывел остатки армии
из Щегловской тайги.
73 Зиневич Бронислав Михайлович (06.04.1874-?) — гене¬
рал-майор. Командир I Средне-Сибирского армейского

корпуса (с 14.07.1919). Направлен на формирование ново¬
го армейского корпуса в Красноярск (11.1919). Командую¬
щий войсками Енисейского района и начальник гарнизона
Красноярска (с 18.12.1919). Принял участие в антиколча-
ковском восстании. Сдал Красноярск красным. Позднее
арестован.
74 Мамонтов Ефим (Ефрем) Мефодьевич
(09.03.1889-25.02.1922) — руководитель партизан За¬
падной Сибири. Главнокомандующий Западно-Сибир¬
ской крестьянской Красной армией, захватившей в ночь
на 10.12.1919 Барнаул. Впоследствии убит в пьяной драке.
75 Лубков Петр Кузьмич (1883-23.06.1921) — один из лиде¬
ров крестьянского движения в Сибири. Анархист. После
установления советской власти арестован частями РККА.
Освобожден. В сентябре 1920 г. поднял восстание против
политики военного коммунизма. Застрелен агентом Том¬
ской губЧК во сне.
76 Рогов Григорий Федорович (1883-03.07.1920) — анар¬
хист, организатор партизанских отрядов на Алтае. Аресто¬
ван в декабре 1919 г. частями РККА за погромы и убий¬
ства. Освобожден. Убит или застрелился.
77 Щетинкин Петр Ефимович (21.12.1884-30.09.1927) —
бывший штабс-капитан. Один из руководителей партизан¬
ского движения в Енисейской губернии. Командующий по¬
встанческой армией. Заместитель главнокомандующего
партизанской армией Степно-Баджейского партизанского
района А. Д. Кравченко и начальник штаба (с 04.1919).
78 Троцкий (Бронштейн) Лев Давидович
(26.10.1879-21.08.1940) — российский революционер,
член РСДРП(б). Народный комиссар по военным и мор¬
ским делам (с 1918), председатель Реввоенсовета респуб¬
лики и Реввоенсовета СССР (1918-1925).
79 Гирса Вацлав (28.11.1875-23.06.1954) — доктор, чехосло¬
вацкий дипломат и государственный деятель. Представи¬
тель правительства Чехословацкой республики на Дальнем
Востоке (1919-1920), один из организаторов эвакуации
чехословацких легионеров из России.
80 Швец Йозеф Йиржи (19.07.1883-25.10.1918) — полковник.
Офицер Чехословацкого корпуса. Организатор захвата Са-
Примечания

487	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
мары. Командир 1 -й Гуситской стрелковой дивизии. За¬
стрелился из-за деморализации чехословацких солдат по¬
сле выражения ему недоверия.
81 Богословский Борис Петрович (23.06.1883-18.07.1920) —
генерал-майор. Начальник штаба Восточного фронта
(с 12.12.1919). Ранен на станции Ачинск при взрыве эше¬
лона со снарядами (29.12.1919).
82 Правильно — командующим Сибирской армией. Б. П. Бо¬
гословский был начальником штаба при Р. Гайде не толь¬
ко в Сибирской армии. Он занимал посты и. д. начальника
штаба Восточного отряда Р. Гайды вместо погибшего под¬
полковника Б.Ф. Ушакова (с 18.08.1918), начальника шта¬
ба Екатеринбургской группы войск (12.10-24.12.1918),
вр. и.д. начальника штаба Сибирской армии (с 24.12.1918).
В последней должности Богословский был утвержден
04.01.1919.
83 Т.е. Политического центра (Политцентра). Полити¬
ческий центр (Политцентр) — эсеро-меньшевист¬
ское правительство, существовавшее в Иркутске в ноя¬
бре 1919 — январе 1920 г. Захватил власть в Иркутске
05.01.1920, 21.01.1920 передал власть Иркутскому
ВРК. 15.01.1920 Политцентру чешским командовани¬
ем были выданы задержанные Верховный правитель
адмирал А. В. Колчак и председатель Совета министров
В.Н. Пепеляев.
84 Семенов Григорий Михайлович (13.09.1890-30.08.1946) —
генерал-майор, Войсковой атаман Забайкальского ка¬
зачьего войска, помощник командующего войсками
Приамурского военного округа и главного начальника При¬
амурского края, Походный атаман дальневосточных казачь¬
их войск.
85 Щепихин предугадал судьбу Б. П. Богословского, сдав¬
шегося красным. Богословский прибыл по собствённой
инициативе в Красноярск, в штаб 30-й стрелковой диви¬
зии РККА (06.01.1920). Получил предписание отправить¬
ся в Томск, в распоряжение разведывательного отделе¬
ния штаба 5-й армии. Прибыл в Томск и прикомандирован
к разведывательному отделению штаба (20.01.1920). На¬
правлен в особую комиссию по регистрации военноплен¬
ных и перебежчиков, арестован сотрудниками особого
отдела 5-й армии (23.01.1920). Направлен в Краснояр¬
скую тюрьму. В распоряжении полномочного представите¬
ля ВЧК по Сибири (с 23.06.1920). Содержался в Омской
тюрьме, где президиумом полномочного представитель¬
ства ВЧК по Сибири приговорен к расстрелу (17.07.1920).
Расстрелян. По данным на август 2020 г., Б.П. Богослов¬
ский не реабилитирован. Подробнее см.: Ганин А. В. Из¬
мена командармов. Представители высшего командного
состава Красной армии, перешедшие на сторону противни¬
ка в годы Гражданской войны в России 1917-1922 гг. М.,
2020. С. 333-364.
86 Грязнов Иван Кенсоринович (11.01.1891-29.07.1938) —
командир 1 -й стрелковой бригады 30-й стрелковой диви¬
зии, начальник 30-й стрелковой дивизии (с 14.03.1920).
87 Речь идет о самоубийстве 17.08.1914 генерала А. В. Сам¬
сонова — командующего окруженной германцами в ходе
Восточно-Прусской операции 2-й армией.
88 Болдырев Василий Георгиевич (05.04.1875-20.08.1933) —
генерал-лейтенант. Избран членом Директории (Времен¬
ного Всероссийского правительства). Верховный главноко¬
мандующий всеми сухопутными и морскими силами России
(24.09-18.11.1918). С приходом к власти адмирала
А. В. Колчака уехал в Японию (формально 21.11.1918 ко¬
мандирован за границу).
89 С.А. Щепихин ошибается. А. И. Андогский не был «осво¬
божден от участия в Гражданской войне», а оказал¬
ся временно отстранен от занимаемой должности по по¬
литическим причинам. Андогский Александр Иванович
(25.07.1876-25.02.1931) — генерал-майор, начальник Во¬
енной академии. Помощник управляющего Военным ми¬
нистерством по снабжению (с 18.09.1918). Отчислен
от должности начальника академии в резерв чинов при
штабе Иркутского военного округа (26.01.1919, отправил¬
ся в Иркутск 04.03.1919). Во изменение приказа считался
не отчисленным от должности, а командированным в рас¬
поряжение командующего войсками Иркутского военно¬
го округа (26.01 -16.06.1919). Вступил в должность на¬
чальника академии (22.06.1919). Подробнее об истории
488	Примечания

489	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
отстранения Андогского от должности см.: Ганин А. В. За¬
кат Николаевской военной академии 1914-1922. М., 2014.
С. 270-298.
90 Махин Федор Евдокимович (15.04.1882-03.06.1945) —
полковник. Член партии эсеров. С 18.10.1918 начальник
1 -й пластунской Оренбургской казачьей дивизии, коман¬
дующий Ташкентской группой войск Юго-Западной армии.
После прихода к власти адмирала А. В. Колчака принял
участие в подготовке заговора против атамана А. И. Дутова
(11 -12.1918). Выслан из войска в Омск с гарантией лич¬
ной безопасности, откуда выехал за границу.
91 Прхала Лев (23.03.1892-11.06.1963) — чешский легионер
в России, полковник (впоследствии — генерал армии в Че¬
хословакии). Командир 3-й стрелковой дивизии чехосло¬
вацких войск (с 01.1919).
92 Бангерский (Бангерскис) Рудольф Карлович
(21.07.1878-25.02.1958) — генерал-майор (впослед¬
ствии — генерал-лейтенант). Командующий Уфимской
группой войск 3-й армии (04.11.1919-20.02.1920). На¬
чальник колонны генерала Бангерского. Начальник Уфим¬
ской стрелковой дивизии III стрелкового корпуса.
93 Купленников Владимир Николаевич (08.07.1880-?) —
подполковник (впоследствии — полковник). Комендант
штаб-квартиры Западной армии, затем — 3-й армии. Де¬
журный генерал штаба 3-й армии (на 01.1920).
94 Филатьев Дмитрий Владимирович
(03.09.1866-21.09.1932) — генерал-лейтенант. Ординар¬
ный профессор Императорской Николаевской военной
академии (с 05.03.1914). Помощник главнокомандующего
Восточным фронтом по снабжению (с 05.11.1919). Главный
начальник снабжения Вооруженных сил Российской во¬
сточной окраины (с 29.02.1920).
95 Абрамов (Абрамов-Зубарев) Степан Иванович
(10.12.1881 -?) — капитан. Участник Белого движения
на Востоке России. На июнь 1920 г. — в РККА.
9е На самом деле между Енисейском и Красноярском более
300 км.
97 Перхуров Александр Петрович (01.01.1876-22.07.1922) —
генерал-майор. Один из организаторов Ярославского вое-

стания в июле 1918 г. Командир особых летучих парти¬
занских отрядов 3-й армии (с 15.07.1919). Попал в плен
к красным партизанам на реке Лена (11.03.1920). Впо¬
следствии арестован и расстрелян в Ярославле.
98 Ярославское восстание — антибольшевистское вооружен¬
ное выступление в Ярославле 6-21 июля 1918 г., органи¬
зованное подпольным «Союзом защиты Родины и свободы»
Б. В. Савинкова. Было подавлено советскими войсками.
99 Савинков Борис Викторович (19.01.1879-07.05.1925) —
профессиональный революционер, эсер, террорист, руко¬
водитель подпольной антибольшевистской организации
«Союз защиты Родины и свободы».
100 Сукин Николай Тимофеевич (23.11.1878-29.12.1937) -
генерал-майор (впоследствии — генерал-лейтенант). В ре¬
зерве чинов управления 1-го генерал-квартирмейстера
при Верховном главнокомандующем (с 30.08.1919). Участ¬
ник Сибирского Ледяного похода. Начальник Северной ко¬
лонны 2-й армии (до середины 02.1920). Начальник штаба
главнокомандующего всеми вооруженными силами Рос¬
сийской восточной окраины (с лета 1920).
101 Молчанов Викторин Михайлович
(23.01.1886-10.01.1975) — генерал-майор, командир
Ижевской стрелковой дивизии, затем Ижевского отряда.
102 Глебов Фаддей (Федор) Львович
(21.08.1888-23.10.1945) — полковник (впоследствии —
генерал-лейтенант). Командир Сибирской казачьей
бригады.
103 Катанаев Аполлос Всеволодович (02.09.1890-1930?) —
полковник (с 19.11.1919). Начальник 4-й Сибирской ка¬
зачьей дивизии.
104 Енборисов Гавриил Васильевич
(19.03.1868-14.02.1946) — есаул (по утверждениям само¬
го Енборисова — полковник). Командир Добровольческо¬
го отряда, который возглавил в районе Красноярска. Под
Канском объединил вокруг себя несколько отрядов чис¬
ленностью до 800 человек. Отряд Енборисова прикоман¬
дирован к штабу 3-й армии (22.02.1920).
105 Милович Дмитрий Яковлевич (08.02.1870 — после 1925) —
генерал-лейтенант. Начальник 1 -й кавалерийской дивизии.
Примечания

Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
106 Глудкин Петр Ефимович (?-02.06.1922) — подполковник.
Начальник Егерской дивизии. Впоследствии убит при по¬
пытке мятежа в Никольске-Уссурийском.
107 С.А. Щепихин одинаково отрицательно относился к ге¬
нералам КВ. Сахарову и Д.А. Лебедеву, ответственным,
по его мнению, за неудачи белых, почему позволил себе их
соединить как бы в одну фигуру.
108 Это событие также зафиксировано в мемуарах генерала
Ф.А. Пучкова: Пучков Ф.А. 8-я Камская стрелковая диви¬
зия в Сибирском Ледяном походе И Каппель и каппелевцы.
М., 2007. С. 450.
109 Чила Антонин Микулаш (06.01.1883-31.05.1983) — чеш¬
ский легионер в России. Подполковник (впоследствии —■
бригадный генерал чехословацкой армии). Командир
10-го стрелкового Яна Сладкого-Козины полка. Начальник
гарнизона Красноярска. Осуществлял передачу золотого
запаса советскому правительству.
110 Кадлец Эдуард (16.03.1880-19.08.1961) — чешский ле¬
гионер в России. Полковник (впоследствии — генерал ар¬
мии в Чехословакии). Командир румынского легиона Тран-
сильвано-Буковинских стрелков в Сибири.
111 Петровский Александр Сергеевич — выпускник ускорен¬
ных курсов 3-й очереди Военной академии. Подполковник
(впоследствии — возможно, полковник). Участник Бело¬
го движения на Востоке России. Начальник штаба ру¬
мынского легиона Трансильвано-Буковинских стрелков
(19.11.1919-23.04.1920) в Сибири.
112 Смолин Иннокентий Семенович (в различных докумен¬
тах — Муттерпер, Муттерперль Иннокентий Константи¬
нович) (01.01.1884-23.03.1973) — генерал-майор (впо¬
следствии — генерал-лейтенант). Начальник 4-й Степной
Сибирской стрелковой дивизии (06.01.1919-22.02.1920).
Командующий Южной группой войск 2-й армии
(с 22.02.1920). Позднее — начальник Омской стрелковой
бригады (дивизии).
113 Сахаров Николай Павлович (18.08.1893-30.08.1951) ~
генерал-майор. Начальник 1 -й Самарской стрелковой
дивизии (с 06.11.1919). Командир 1 -й кадровой Волж¬
ской стрелковой бригады (отряда) 3-й армии (с 12.1919).

В Дальневосточной армии — командир Отдельной Волж- '
ской имени генерала Каппеля бригады.
114 Генерал В, О. Каппель во время перехода по реке Кан
08.01.1920 промочил ноги, но продолжил путь. В резуль¬
тате он заболел крупозным воспалением легких, разви¬
лась гангрена нижних конечностей. Умер 26.01.1920 в 11 ч
55 мин в румынском эшелоне возле разъезда Утай под Ту¬
луном. 20.02.1920 тело генерала было похоронено в Чите.
Осенью 1920 г. останки были перевезены в Харбин и по¬
хоронены возле церкви Иверской иконы Божьей Матери.
В 2007 г. перезахоронены в Донском монастыре в Москве.
115 Калашников Николай Сергеевич
(04.05.1884-17.08.1961) — штабс-капитан. Член пар¬
тии эсеров. Участник Белого движения на Востоке России.
Возглавил антиколчаковское восстание в Иркутске. Ко¬
мандующий Народно-революционной армией Политцен¬
тра (с 24.12.1919) (переформирована 23.01.1920 в Во¬
сточно-Сибирскую Советскую армию под командованием
Д.Е. Зверева). Армию образовывали рабочие дружины,
бывшие войска иркутского гарнизона и партизанские отря¬
ды, всего 26 717 пехотинцев и 1259 кавалеристов. Калаш¬
ников подал в отставку и позднее эмигрировал.
116 Речь идет о В. И. Ленине. Ленин (Ульянов) Владимир Иль¬
ич (10.04.1870-21.01.1924) — российский революционер,
лидер партии большевиков, глава Советского государ¬
ства. Лозунг «грабь награбленное!» или «экспроприация
экспроприаторов» Ленин несколько раз употреблял в сво¬
их выступлениях. В частности, в речи перед агитаторами,
посылаемыми в регионы, 23.01.1918 и в речи на заседа¬
нии Всероссийского Центрального исполнительного ко¬
митета 29.04.1918 (Ленин В. И. Полное собрание сочине¬
ний. М., 1974. Т. 35. С. 327; 1969. Т. 36. С. 269-270). При
этом Ленин отметил: «Лозунг “грабь награбленное” про¬
явил себя без всяких ограничений в деятельности Со¬
ветов... своевременно сказать, что после слов: “грабь
награбленное” начинается расхождение между проле¬
тарской революцией, которая говорит: награбленное со¬
считай и врозь его тянуть не давай, а если будут тянуть
к себе прямо или косвенно, то таких нарушителей дисци-
492	Примечания

493	Сибирский Ледяной поход белых армий в 1919-1920 годах
плины расстреливай» (Ленин В. И. Полное собрание сочи¬
нений. Т. 36. С. 270).
117 Ока — левый приток Ангары.
118 Генерал И. С. Смолин (И. К. Муттерпер, Муттерперль)
по происхождению был караимом. В 1910-1911 гг. он слу¬
жил в чине поручика в 44-м Сибирском стрелковом полку
11-й Сибирской стрелковой дивизии.
119 Курочкин Иван Михайлович (1854-?) — действительный
статский советник, директор Омской мужской классиче¬
ской гимназии. В отставке на 1915-1916 гг.
120 Нестеров Александр Герасимович (10.1896-09.01.1980) —
капитан. Участник Белого движения на Востоке России.
Участник антиколчаковского восстания в Иркутске в кон¬
це 1919 — начале 1920 г. Заместитель командующего вой¬
сками Политцентра. 15.01.1920 принял от чехословацко¬
го командования адмирала А. В. Колчака и В.Н. Пепеляева
и доставил их в Иркутскую губернскую тюрьму. Позднее
служил в РККА.
121 По-видимому, С. А. Щепихин неточен. Червинка Ярослав
Ярославович (25.06.1889-03.04.1985) — сын генера¬
ла Я. В. Червинки. Полковник. Участник Белого движения
на Востоке России. Командир 2-го Чехословацкого кавале¬
рийского полка. Впоследствии — бригадный генерал чехо¬
словацкой армии. Кроме того, на Востоке России находил¬
ся его брат Вацлав (24.12.1882-27.12.1957) —• полковник,
военный инженер.
122 Червинка Ярослав Вячеславович
(01.05.1848-09.01.1933) — генерал-майор. Чех по про¬
исхождению, офицер русской армии. В годы Гражданской
войны служил в Чехословацком корпусе.
123 Благош (Благож) Йозеф (1888-1934) — доктор философии,
уполномоченный правительства Чехословацкой республики
в Иркутске, заместитель уполномоченного Чехословацкой
республики в России.
124 Стивенс Джон Фрэнк (25.04.1853-02.06.1943) — аме¬
риканский железнодорожный инженер, председатель тех¬
нического совета Междусоюзного железнодорожного ко¬
митета по управлению сибирскими дорогами и КВЖД
(с 1919) в период иностранной интервенции.

125 Феофилов Альвиан Иванович (20.05.1870-25.02.1920) —
генерал-майор. Атаман Енисейского казачьего войска. Ко¬
мандир отдельной Енисейской казачьей бригады. На со¬
вещании старших начальников отстаивал необходимость
взятия Иркутска. Заболел сыпным тифом и вскоре скончал¬
ся. Похоронен в Чите.
126 Пучков Федор Абрамович (31.05.1886-02.02.1953) — ге¬
нерал-майор. Начальник 8-й Камской стрелковой ди¬
визии (02.07.1919-20.02.1920). Позднее — гене¬
рал-квартирмейстер (с 04.1920) и начальник штаба
(28.07.1920-18.06.1921) Дальневосточной армии.
127 Крейчи Людвик (17.08.1890-09.02.1972) — чешский ле¬
гионер в России. Полковник (впоследствии — генерал ар¬
мии в Чехословакии). Командир 2-й стрелковой дивизии
Чехословацкого корпуса.
128 С.А. Щепихин неточен. В описываемый пери¬
од Г. Ю. Бируля имел чин подполковника. Биру¬
ля Генрих Юрьевич (Иосифович) (Индржих Юрий)
(11(23).О4.1894-1971/1972) — подполковник (впослед¬
ствии — бригадный генерал чехословацкой армии). Вы¬
пускник ускоренных курсов 3-й очереди Военной ака¬
демии. Участник Белого движения на Востоке России.
Начальник штаба 2-й стрелковой дивизии Чехословацкого
корпуса.
129 Рябиков Павел Федорович (24.03.1875-27.08.1932) —
генерал-майор, экстраординарный профессор Воен¬
ной академии, начальник штаба Восточного фронта
(до 08.11.1919).
130 Крупский Георгий Александрович — полковник. Предста¬
витель атамана Г. М. Семенова.
131 Огата (Агата) — генерал-майор японской армии, командир
бригады.
132 Фукуда Хикосукэ (Хико Сокэ) (05.11.1875-30.07.1959) —
полковник Генерального штаба японской армии, военный
разведчик, специалист по России.
133 Судзуки (Сузуки) Сороку — генерал-лейтенант японской
армии. Начальник 5-й пехотной дивизии.
Примечания

495	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
134 Жакерия — самое крупное в истории Франции крестьян¬
ское восстание, произошедшее в 1358 г.
135 С. А. Щепихин неточен. Речь идет о троюродном брате
Г.М. Семенова генерале Д.Ф. Семенове. Семенов Дми¬
трий Фролович (02.02.1871-1947/1948) — генерал-лей¬
тенант. Командующий войсками Забайкальского воен¬
ного округа. Командующий войсками Забайкальского
фронта (с 12.02.1920). Командующий Восточной груп¬
пой войск с правами командира неотдельного корпу¬
са (с 27.02.1920). Командир I Забайкальского корпуса
(10.03-23.07.1920).
136 Круглевский Александр Владимирович
(10.04.1891-23.10.1920) — полковник (впослед¬
ствии — генерал-майор). Командир 1 -го Уральского ка¬
дрового горных стрелков полка. Во главе полка в ночь
на 03.12.1918 арестовал в Уфе членов Учредительного со¬
брания, выступивших против адмирала А. В. Колчака.
137 Афанасьев Михаил Иванович (02.11.1883-12.10.1937) —
генерал-майор, начальник штаба Походного атама¬
на дальневосточных казачьих войск Г. М. Семенова
(01.09.1919-27.04.1920), главный начальник снабжений
войск Дальнего Востока и Иркутского военного округа
(с 27.12.1919).
138 На самом деле атаману Г. М. Семенову тогда было только
29 лет.
139 Щепихин неточен. Речь идет о покушении на атамана
Г.М. Семенова в Мариинском театре Читы 20.12.1918.
Покушение совершил эсер-максималист В. Неррис
(М. Беренбаум) при помощи матроса Косихина и А. Са¬
фронова. В ложу атамана было брошено несколько бомб.
Семенов получил ранения в обе ноги. Организаторы по¬
кушения были схвачены и по приговору военно-полевого
суда казнены. Позднее ранения использовались Семено¬
вым как предлог для отказа от приезда в Омск к адмиралу
А. В. Колчаку.
140 Маша-Шарабан — прозвище любовницы атамана Г. М. Се¬
менова шансонетки Марии Михайловны Вотчер (впослед¬
ствии Нахичеванской) (11.05.1897-16.01.1974). По сви¬
детельству генерала К. К. Акинтиевского, она работала
в харбинском кабаке «Палермо» (Акинтиевсний К К Гра¬
жданская война // ВАР. К. К. Ак1пйеУ8кп Рарегз. Вох 1).
141 Дульцинея — шутливое наименование возлюбленной.
Дульсинея Тобосская — центральный персонаж романа
М. Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанч¬
ский», дама сердца героя романа.
142 Как забайкальский палач получил известность Сипай-
ло (Сипайлов) Леонид Викторович (18.02.1883-?) — под¬
полковник. Опасаясь наказания за произвол и жестокости,
уехал из Читы в Даурию, где поступил на службу к барону
Р.Ф. фон Унгерн-Штернбергу и стал комендантом и началь¬
ником гарнизона Урги. Отличался садистскими наклон¬
ностями.
143 Таскин Сергей Афанасьевич (07.09.1876-07.07.1952) —
бывший депутат Государственной думы 2-го и 4-го созывов
от Забайкальской области. Управляющий Забайкальской
областью. Помощник главнокомандующего по граждан¬
ским делам (10.01-06.1920).
144 Личность не установлена.
145 Алексей Степанович Молчал ин — один из главных героев
комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума». Имя нарицатель¬
ное для обозначения бессловесных подхалимов.
146 Зубковский Сергей Андреевич (1881 -20.09.1937) — гене¬
рал-майор. Вр.и.д. помощника главнокомандующего все¬
ми вооруженными силами Российской восточной окраины
по военной части. Начальник штаба главнокомандующе¬
го всеми вооруженными силами Российской восточной
окраины (09.04-02.06.1920) с оставлением в предыдущей
должности.
147 Возможно, Куроки Тиканори (01.02.1883-1934) — майор
японской армии, офицер военной разведки. Друг и сорат¬
ник атамана Г. М. Семенова.
148 Куроки Тамэмото (03.05.1844-03.02.1923) — японский ге¬
нерал, граф. Командующий 1 -й японской армией в период
Русско-японской войны 1904-1905 гг.
149 Нарышкин Алексей Яковлевич (03.10.1883-?) — подпол¬
ковник (впоследствии — полковник). Участник Белого дви¬
жения на Востоке России. Генерал-квартирмейстер штаба
496	Примечания

497	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
Западной армии (1919). И.д. начальника 9-й Стерлитамак¬
ской стрелковой дивизии (на 10.1919). Возможно, остался
в Сибири после ухода белых, так как полковник Нарышкин
был арестован ЧК в ночь с 10 на 11.07.1920 в окрестностях
Олхи под Иркутском в составе антибольшевистской под¬
польной организации.
150 Унгерн-Штернберг Роман Федорович, фон
(17.12.1885—15.09.1921) — генерал-майор, начальник Ази¬
атской (Туземной) конной дивизии.
151 Каландаришвили Нестор Александрович
(26.06.1876-06.03.1922) — революционер, анархист, один
из руководителей партизанского движения в Восточной
Сибири, участник установления советской власти в Ир¬
кутске.
152 С.А. Щепихин неточен. Вах Борис Эммануилович, фон
(10.05.1888/1889-22/26.06.1958) - полковник
(с 12.02.1920). Вр. и.д. начальника 15-й Воткинской стрел¬
ковой дивизии. Командир Воткинского отряда (впослед¬
ствии — полка).
153 С.А. Щепихин неточен. Генерал А.С. Имшенецкий к это¬
му времени уже умер. Имшенецкий Александр Самуилович
(21.11.1871-20/21.01.1920) — генерал-майор. Начальник
1 -й Самарской стрелковой дивизии. Командующий Волж¬
ской группой войск (с 04.11.1919). Умер от тифа во время
Сибирского Ледяного похода.
154 Бакич Андрей Степанович (31.12.1878-17.06.1922) —
уроженец Черногории. Офицер русской армии. Ге¬
нерал-майор (впоследствии — генерал-лейтенант).
Начальник 2-й Сызранской стрелковой дивизии
(24.07.1918-16.02.1919). Командующий Бузулук¬
ской группой Юго-Западной армии (с 20.10.1918).
Командир IV Оренбургского армейского корпуса
(16.02.1919-06.01.1920). Начальник отряда атамана Ду¬
това (с 06.01.1920). Командующий Северным фронтом
Отдельной Семиреченской армии (с 02.02.1920).
155 С.А. Щепихин ошибается. Речь идет о границе Китая.
156 С.А. Щепихин ошибается. Атаман А.И. Дутов был убит
06-07.02.1921 в городе Суйдин в Западном Китае совет¬
ским агентом М.Х. Ходжамияровым в результате специаль-

ной операции. Подробнее см.: Ганин А. В. Атаман А. И. Ду¬
тов. М., 2006. С. 480-502.
157 С. А. Щепихин не вполне точно описывает судьбу форми¬
рований генерала А. С. Бакича. В Китае отряд атамана
Дутова был интернирован в лагере на реке Эмиль в рай¬
оне города Чугучак. Позднее переименован в отдельный
Оренбургский корпус (с 04.03.1921). Когда китайские
власти по договоренности с Советской Россией откры¬
ли границу для прохода частей РККА в Синьцзян и вре¬
менного занятия района Чугучака с целью ликвидации
белых отрядов, 24.05.1921 Бакич увел корпус из лаге¬
ря на восток по степям и пустыням Джунгарии. К осени
1921 г. войска Бакича отошли в Монголию. В ноябре Ба¬
кич попытался вторгнуться в Урянхайский край, но потер¬
пел поражение и в декабре вновь отступил в Монголию,
где остатки корпуса сдались в плен монгольским вой¬
скам Хатан Батор Максаржава. Решением монгольского
народного правительства от 25.01.1922 командный со¬
став корпуса выдан властям РСФСР. Генерал А. С. Бакич
был расстрелян вместе с пятью офицерами (генералом
И. И. Смольниным-Тервандом, полковниками С. Г. Тока¬
ревым и И.З. Сизухиным, штабс-капитаном В. К. Козь¬
миных и корнетом М. Н. Шегабетдиновым) в Новонико¬
лаевске по приговору Сибирского отделения военной
коллегии Верховного революционного трибунала. По¬
дробнее о судьбе формирований генерала А. С. Бакича
см.: Ганин А. В. Черногорец на русской службе: генерал
Бакич. М., 2004.
158 Р. К. Бангерский (Бангерскис) занимал пост министра обо¬
роны Латвии с 23.12.1924 по 24.121925 и с 19.12.1926
по 23.01.1928.
159 С. А. Щепихин неточен. В генерал-майоры К.П. Неча¬
ев был произведен 09.09.1919. Нечаев Константин Пе¬
трович (07.05.1883-05.02.1946) — генерал-лейтенант
(с 06.04.1920). Командир Волжской кавалерийской брига¬
ды. Командир Волжского драгунского генерала Каппеля
полка (с 03.1920). Начальник гарнизона Читы. Начальник
1 -й Сводной Маньчжурской атамана Семенова дивизии.
Примечания

499	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
160 Крупенский Василий Николаевич
(22.08.1869-05.04.1945) — дипломат, посол России
в Японии (1916-1921).
161 В 1918 г. Румыния оккупировала Бессарабию, что не было
признано Советской Россией. Летом 1940 г. территория
Бессарабии вошла в состав СССР.
162 Речь идет о возникновении Дальневосточной республи¬
ки (ДВР) 06.04.1920. ДВР была формально независи¬
мым демократическим государством, на самом деле яв¬
лялась созданным ЦК РКП(б) буферным государством
между Советской Россией и территориями, оккупирован¬
ными японскими войсками. Целью создания ДВР было
предотвращение прямого вооруженного конфликта Совет¬
ской России и Японии. По окончании Гражданской вой¬
ны на Дальнем Востоке 15.11.1922 ДВР вошла в состав
РСФСР.
163 Речь идет о Парижской мирной конференции
(18.01.1919-21.01.1920), которая подвела итоги Первой
мировой войны. В ходе переговоров звучало предложе¬
ние о создании буферной зоны на Рейне между Германией
и Францией.
164 Мысль С. А. Щепихина неясна. Дальневосточная республи¬
ка создавалась не японцами, а руководством РКП(б).
165 Генерал В. Г. Болдырев 23.03.1920 был назначен на долж¬
ность председателя комиссии при военном совете При¬
морской областной земской управы по разработке военных
и морских законопроектов. Затем с 08.04.1920 занимал
пост командующего сухопутными и морскими силами Даль¬
него Востока.
166 С. А. Щепихин неточен. Генерал К.П. Нечаев в 1924 г. по¬
ступил на китайскую военную службу к генералу Чжан
Цзунчану в чине полковника, позднее стал генералом ки¬
тайской службы. Командовал дивизией. В 1926-1928 гг. —
командир 1 -й русской бригады войск китайского маршала
Чжан Цзолина, командир русской группы войск маршала
Чжан Цзунчана. В 1926 г. тяжело ранен, лишился правой
ноги. В 1928 г. уволился из армии. Жил в Циндао и Дайре¬
не. Арестован советской военной контрразведкой, выве¬
зен в СССР и расстрелян по приговору военного трибуна¬
ла в Чите 05.02.1946. Реабилитирован в 1992 г.
167 Речь идет о производстве К. П. Нечаева в чин генерал-лей¬
тенанта 06.04.1920.
168 Речь идет о выпускниках Учебной инструкторской школы,
или «Школы Нокса».
169 Указом Верховного правителя адмирала А. В. Колчака
от 04.01.1920 Г. М. Семенову до получения указаний от ге¬
нерала А. И. Деникина была передана вся полнота власти
на территории Российской восточной окраины.
170 Микадо — титул императора Японии.
171 Скипетров Леонид Николаевич (23.03.1883-22.08.1956) —
генерал-майор. Генерал для поручений при Походном ата¬
мане дальневосточных казачьих войск генерал-лейтенанте
Г. М. Семенове. Руководил военной экспедицией, отправ¬
ленной Семеновым 27.12.1919 в Иркутск для подавле¬
ния восстания в городе. После неудачи группа Скипе-
трова отступила на станцию Байкал, где была атакована
09.01.1920 чехословацкими и американскими войска¬
ми и разоружена. Скипетров попал в плен к чехословакам
и вместе с ними уехал в Европу.
172 Сычев Ефим Григорьевич (20.03.1879 — после 1942) —
генерал-майор (впоследствии — генерал-лейтенант).
Комендант и начальник гарнизона Иркутска (с кон¬
ца 1919 по 03.01.1920). Бежал с группой офицеров в За¬
байкалье.
173 С.А. Щепихин неточен. Адмирал А.В. Колчак и бывший
председатель Совета министров В.Н. Пепеляев были пе¬
реданы представителями чехословацкого командования
иркутскому Политическому центру 15.01.1920. Куйтунское
соглашение было заключено правительством РСФСР и ко¬
мандованием чехословацких войск в России на станции
Куйтун 07.02.1920 в день расстрела адмирала А. В. Кол¬
чака. Соглашение предусматривало оставление адмирала
Колчака и его сторонников в распоряжении советской вла¬
сти, а также нейтралитет чехословацких войск в отношении
антибольшевистских сил. Текст документа опубликован в:
Чешско-Словацкий (Чехословацкий) корпус. 1914-1920:
Док. и мат. М., 2018. Т. 2. С. 819-823.
500	Примечания

501	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
174 Деникин Антон Иванович (04.12.1872-07.08.1947) — гене¬
рал-лейтенант, главнокомандующий Вооруженными силами
на Юге России (1919-1920).
175 Грейцар, трейдер, крейцер — австрийская медная монета.
176 В 1919 г. С.Н. Войцеховский был награжден двумя чехо¬
словацкими орденами — Военным крестом и орденом со¬
кола с мечами. Речь идет об одной из этих наград.
177 Эмерсон Джордж X. — полковник американской армии, за¬
меститель главы американской железнодорожной миссии
Дж.Ф. Стивенса, глава миссии по техническим вопросам.
178 Томас Эдвард Браун — вице-консул США в России.
179 Не вполне понятно, как такое движение возможно, учиты¬
вая, что Троицкосавск и Кяхта — разные названия одного
и того же города на границе с Монголией.
180 Краснощеков Александр Михайлович (Краснощек Абрам
Моисеевич) (28.09.1880-26.11.1937) - член РКП(б), пер¬
вый председатель правительства Дальневосточной респуб¬
лики (1920-1921).
181 Кирилл Владимирович (30.09.1876-12.10.1938) — ве¬
ликий князь, внук императора Александра II. В 1924 г.
в эмиграции провозгласил себя императором Кириллом I,
что привело к расколу в императорской семье в эми¬
грации.
182 Речь идет о книге воспоминаний генерала К. В. Саха¬
рова (Сахаров К. В. Белая Сибирь (Внутренняя война
1918-1920 гг.). Мюнхен, 1923). Ее выход вызвал крити¬
ческий отклик генерала М. А. Иностранцева (Иностран¬
цев М.А. История, истина и тенденция. По поводу кни¬
ги ген[ерал]-лейт[енанта] К. В. Сахарова «Белая Сибирь
(Внутренняя война 1918-1920 гг.)». Прага, 1933; Также
см. современное комментированное переиздание: Ино¬
странцев М.А. Воспоминания. Конец империи, революция
и начало большевизма. М., 2017. С. 871-907).
183 С. А. Щепихин неточен. Сальников Дмитрий Николаевич
(09.10.1882-29.05.1945) - генерал-майор (с 14.03.1920).
Начальник осведомительного управления штаба Восточ¬
ного фронта (на 09-10.1919). Начальник осведомитель¬
ного (особого) отдела штаба Дальневосточной армии
(17.06-01.10.1920).

184 Гафнер Леонид Альфонсович (17.01.1865-07.04.1937) —
генерал-майор. И.д. генерала для поручений при команду¬
ющем Южной армией. Дежурный генерал штаба Дальнево¬
сточной армии (04-08.1920).
185 Касаткин Василий Николаевич
(20.12.1885-31.03.1963) — генерал-майор, главный на¬
чальник военных сообщений при Верховном главнокоман¬
дующем (до 12.08.1919). Предан военно-полевому суду
(приказ начальника штаба Верховного главнокомандую¬
щего и военного министра № 887. 28.08.1919) за то, что
«состоя в должности главного начальника военных сооб¬
щений при Верховном главнокомандующем, получив в мае
месяце с[его] г[ода] от служащего в комендатуре стан¬
ции] Омск поручика Еськова официальный доклад о вы¬
шеуказанных случаях злоупотребления (использование
железной дороги с санкции коменданта станции Омск
и начальника станции для частных нужд, взятки. — А. Г.),
а равно сведения и от других лиц, будучи обязан по зани¬
маемой должности и имея возможность принять немед¬
ленные меры к расследованию и пресечению таковых
злоупотреблений, он, генерал-майор Касаткин, никаких
мер не принял, вследствие чего таковые злоупотребления
были обнаружены и расследованы лишь при возбужде¬
нии настоящего дела». Лишен некоторых прав и преиму¬
ществ по службе и приговорен к заключению в крепо¬
сти на год и четыре месяца с исключением с военной
службы, но по резолюции Верховного правителя адмира¬
ла А. В. Колчака «генерал-майору Касаткину, ввиду без¬
укоризненной предшествовавшей его служебной дея¬
тельности и заслуг в деле июльской эвакуации фронта,
заменяю определенное судом наказание заключением
в крепости на шесть месяцев без исключения из службы
и с отложением приведения этого наказания в исполне¬
ние до окончания войны» (02.09.1919). Генерал-квартир¬
мейстер штаба Омского военного округа (с 17.09.1919).
Вр.и.д. начальника штаба Омского военного округа
(25.10-09.11.1919). Начальник штаба II отдельного стрел¬
кового корпуса Дальневосточной армии (1920).
Примечания

503	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
186 Шимоза — взрывчатое вещество, в русском обиходе —
японский снаряд. Тринитрофенол, смешанный с алюмини¬
ем и упакованный в шелк по методу японского инженера
Масатики Симосэ. Обладает фугасным действием, высокая
температура вспышки приводит к сильным пожарам, ядови¬
тые продукты взрыва представляют собой боевое отравля¬
ющее вещество.
187 Керенский Александр Федорович
(22.04.1881-11.06.1970) — министр-председатель Вре¬
менного правительства.
188 На самом деле А.Ф. Керенский покинул Гатчинский дворец
в матросской форме.
189 Лихачев Михаил Михайлович (22.08.1889-1948) — гене¬
рал-лейтенант. Начальник Читинского военного училища
(14.11.1918-16.09.1920).
190 Ср. со схемой органов военного и гражданского управле¬
ния в Забайкалье, составленной генералом П. П. Петро¬
вым: Петров П. П. От Волги до Тихого океана в рядах бе¬
лых. Воспоминания, документы. М., 2011. С. 532.
191 В действительности С.Н. Войцеховский был старше
Р. Ф. фон Унгерн-Штернберга на два года.
192 С.А. Щепихин неточен. Речь идет о Гонготском соглашении
от 17.07.1920 между правительством ДВР и японским ко¬
мандованием о прекращении военных действий на читин¬
ском фронте и в нейтральной зоне.
193 Сыробоярский Александр Владимирович
(09.07.1889-30.03.1946) — полковник. Представитель ата¬
мана Г. М. Семенова при Верховном правителе и Верхов¬
ном главнокомандующем адмирале А. В. Колчаке. Управ¬
ляющий военным и морским ведомствами правительства
Российской восточной окраины (1920).
194 Василий Степанович (04.07.1875-08.06.1947) — прапор¬
щик, авантюрист, ординарец генерала Л. Г. Корнилова.
195 КорниловЛавр Георгиевич (18.08.1870-31.03 (13.04). 1918) —
генерал от инфантерии. Верховный главнокомандующий
русской армии (1917). Один из основоположников Белого
движения на Юге России и создателей Добровольческой
армии. Командующий Добровольческой армией.

196 Хрещатицкий Борис Ростиславович
(11.07.1881-22.07.1940) — генерал-лейтенант. Инспек¬
тор дальневосточных формирований стратегическо¬
го резерва и генерал для поручений при командующем
войсками Приамурского военного округа (сентябрь —
ноябрь 1919). Начальник штаба Походного атама¬
на всех казачьих войск Российской восточной окраи¬
ны (27.04.1920-01.07.1921). Управляющий ведомством
иностранных дел правительства атамана Г.М. Семенова
(с 26.06.1920). Представитель атамана Семенова в Ки¬
тае (с 07.07.1920).
197 Генерал Г. А. Вержбицкий занял пост временного команду¬
ющего Дальневосточной армией 22.08.1920.
198 С. А. Щепихин неточен. Пумпянский Николай Петрович
(1881-12.07.1932) — эсер, представитель Временного пра¬
вительства Приморской областной земской управы в поло¬
се отчуждения Китайско-Восточной железной дороги.
199 Эйхе Генрих Христофорович (17.09.1893-25.06.1968) —
бывший штабс-капитан, советский военачальник. Глав¬
нокомандующий Народно-революционной армией ДВР
(03.1920-04.1921).
200 Савельев Николай Иванович (1892-24.05.1934) — ге¬
нерал-майор. Командующий Дальневосточной армией
(с 22.11.1920) после генерала Г. А. Вержбицкого.
201 В результате переворота 26.05.1921 во Владивостоке, со¬
вершенного силами армии, было свергнуто пробольшевист-
ское Приморское областное управление Дальневосточной
республики, и к власти пришло Временное Приамурское
правительство под председательством С. Д. Меркулова. Ар¬
мия после переворота стала получать оружие (при содей¬
ствии японцев) и смогла приступить к своей первоочеред¬
ной задаче — наведению порядка в Приморье. Переворот
был одобрительно встречен в войсках как среди каппелев¬
цев, так и среди семеновцев, но последние не спешили
подчиниться новому командованию.
202 Пожарский Дмитрий Михайлович
(01.11.1578-20(30).04.1642) — князь, глава второго на¬
родного ополчения, освободившего Москву от польско-ли¬
товских оккупантов в период Смуты начала XVII в.
504	Примечания

505	Каппелевцы в Чите в 1920 году, или Японская интервенция
203 Маньчжурия была оккупирована японскими войсками
в 1931-1932 гг.
204 Джегол — наименование китайской провинции Жэхэ. Ок¬
купирована японцами в марте 1933 г. и включена в состав
марионеточного государства Маньчжоу-го.
205 Такие оценки властей СССР проистекали из антикоммуни¬
стических взглядов С. А. Щепихина и его опыта Граждан¬
ской войны. Как известно, прогноз Щепихина оказался
ошибочным.
206 Не вполне понятно, каким образом С. А. Щепихин в 1928 г.
мог рассуждать о японской оккупации Маньчжурии, случив¬
шейся через несколько лет. По-видимому, какие-то фраг¬
менты текста написаны позднее.

Список
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
АСБ	—	Архив Славянской библиотеки
(Прага, Чешская республика)
вр.и.д.	—	временно исполняющий (исправляющий) должность
ВРК	—	военно-революционный комитет
ВЧК	—	Всероссийская чрезвычайная комиссия
по борьбе с контрреволюцией и саботажем
ГА РФ — Государственный архив Российской Федерации (Москва)
генкварм	—	генерал-квартирмейстер
Главковерх	—	Верховный главнокомандующий
ДВР	—	Дальневосточная республика
и.д.	—	исполняющий (исправляющий) должность
командарм	—	командующий армией
наштаверх	—	начальник штаба Верховного главнокомандующего
РГВА	—	Российский государственный военный архив (Москва)
РГВИА	—	Российский государственный военно-исторический
архив (Москва)
РЗИА	—	Русский заграничный исторический архив в Праге
РКП(б)	—	Российская коммунистическая партия (большевиков)
ЦК	—	Центральный комитет
ВАР	—	Бахметевский архив русской и восточноевропейской
истории и культуры (Колумбийский университет,
Нью-Йорк, США)
Н1А	— Архив Гуверовского института (Стэнфордский университет,
Пало-Альто, Калифорния, США)

ИМЕННОИ УКАЗАТЕЛЬ
А
Абрамов (Абрамов-Зубарев) С. И.
206,208,210,211,489
Абрамов Ф. Ф. 20
Аверьянов П. И. 10
Акинтиевский В. К. 481
Акинтиевский Г. К. 481
Акинтиевский К. К. 50, 52, 66, 101,
481,496
Александр II 501
Алексеев М. В. 29
Алымов А. А. 1 бб, 485
Андогский А. И. 187, 427, 488, 489
Афанасьев М.И. 346-349, 357, 442,
445, 495
Б
Баиов А.К. 9, 10, 15
Бакич А. С. 372, 497, 498
Балабин Е, И. 38
Бангерский Р. К. 191-193, 196,
197, 199, 205, 206, 239, 240,
243, 266, 300, 372, 373, 396,
424, 457, 458, 460, 461, 489, 498
Барышников С. Н. 55, 170, 171,
180, 190, 217, 220, 239, 244,
245, 266, 268, 302, 418, 485
Белов П. А. (Виттекопф Г. А.) 31, 32,
75, 76, 86, 372, 425, 476
Березовский 356
Бируля Г. Ю. 303, 304, 494
Благош Й. 290, 400, 401, 493
Богословский Б. П. 180, 184, 185,
487, 488
Болдырев В. Г. 187, 378, 379,
488, 499
Болдырев Д. В. 72, 80, 88, 479
Бонч-Бруевич М. Д. 24
Бордзиловский А. В. 113-115, 229,
266, 302, 371, 482
Борщевский 352-354
Бражников Н. К. 14
Брендель В. А. 95, 139, 203,
209-211,213,218, 221,222,
224, 258, 424, 481
Брендель Л. В. 221
Брусилов А. А. 25
Бурлин П.Г. 84, 97, 100, 101, 184,
237, 242, 479
В
Вах Б.Э., фон 371, 497
Вержбицкий Г. А. 64, 66, 69, 74,
111, 113, 115, 187, 191, 198,
199,202, 203,211,214,216,
234, 238, 240, 244, 266, 268,
269, 271, 275, 279-283, 285,
287, 291, 293, 295-299, 302,
303, 309, 317, 331, 346, 371,
374, 381, 447, 453, 458-463,
481, 504
Водовозов В. В. 37
507

Водовозова (Введенская) О. А. 37
Войцеховский С. Н. 30, 34-39,
48, 52, 53, 56, 59, 62-69, 72, 73,
78, 79, 87-94, 100, 101, 102, 103,
104, 113-119, 121, 125, 130,
131, 141, 144-147, 150-157,
160-164, 169, 175, 180, 182,
187, 192, 193, 199-201, 203,
204, 210-216, 221, 222, 225,
229, 230, 243, 246-250, 258,
261, 264, 266, 268, 270-273,
280-283, 290, 291, 293, 298,
301-305, 307-312, 324, 330,
333, 334, 342, 344-350, 352,
356, 359, 367, 376-382, 385,
386, 391-396, 399-402, 415,
416,418, 421, 422, 431, 436,
437, 444-454, 477, 478, 482-
484, 501, 503
Волгин 355, 357, 445, 455
Вотчер М. М. (Маша-Шарабан) 67,
351, 352, 355, 368, 495, 496
Г
Гайда Р. 51, 52, 79, 81, 154, 180,
372, 419, 420, 478, 487
Гафнер Л. А. 425, 502
Георгиевский А. Г. 76, 477
Гирса В. 177, 290, 486
Гитлер А. 473
Глебов Ф. Л. 238, 490
Глудкин П. Е. 238, 373, 491
Гоголь Н. В. 296
Голицын В. В. 72, 80, 88, 89,
373, 479
Головин Н. Н. 81, 479
Грибоедов А. С. 496
Гривин П. П. 57, 52, 59, 61, 72, 111,
113-118, 121, 122, 124, 126,
131, 144, 248, 454, 481, 482
Гришин-Алмазов А. Н. 86, 480
Грязнов И. К. 186, 188, 237, 238,
241, 285, 488
Гущин Ф. А. 69
д
Дашкевич-Горбатский (Дашкевич-
Горбацкий) В. В. 121, 122,
240, 482
Дворжак 261-265, 273, 277, 278
Деникин А. И. 25, 40, 57, 66, 396,
458, 479, 500, 501
Дитерихс М. К. 48, 49, 53, 69, 72,
76, 78-82, 86, 87, 89-92, 268,
332, 424, 448-451, 456, 463,
464, 477, 479
Долгоруков В. А. 7
Домелунксен Н. Ф. 10
Дутов А. И. 7, 26, 45, 75, 76, 95,
372, 476, 489, 497, 498
Е
Елчанинов А. Г. 70
Енборисов Г. В. 238, 490
Еськов 502
Ж
Жанен П.-Т.-Ш.-М. 57, 108, 159,
175, 242, 343, 481
Жданов 104, 105, 259, 260
3
Завойко В. С. 458, 503
Зверев Д. Е. 492
Зиневич Б. М. 50, 53, 7 72,
180-182, 184, 485, 486
Зубашев Е. Л. 37
Зубковский С. А. 357, 383, 446,
456, 496
И
Ивакин А. В. 53, 73, 149-158,
162, 484
Иванов-Ринов П.П. 86, 87, 93, 180,
182, 373, 374, 480
Имшенецкий А. С. 371, 497
Иностранцев М.А. 87, 479, 501
Ипатович-Горанский А.И. 93,
94, 460
Ипатьев Н. Н. 37
К
Кадлец Э. 257, 258, 261,491
Каландаришвили Н. А. 370, 497
Калашников Н.С. 275, 280, 281,
285, 287, 291, 297, 300, 306,
338, 371, 492
Кантакузен В. Г. 7 75, 797, 192, 196,
205,211,212,214, 244, 245,
374, 482
508	Именной указатель

Каппель В.О. 36, 48, 49, 51, 53-56,
58, 59, 61, 69, 73, 78, 79, 89-92,
94, 96, 102, 103, 106, 111,118,
126-128, 132, 133, 163, 167,
169, 171, 175, 179-186, 199,
200, 204, 206, 213, 216-219,
221, 222, 225, 234, 235, 238,
242, 243, 244, 245, 265, 266,
268, 269, 272-275, 288, 290,
327, 331, 371, 385, 395, 399,
418-421, 453, 478, 484, 492
Каринская М. А. 83, 479
Касаткин В. Н. 427, 502
Катанаев А. В. 238, 490
Керенский А.Ф. 21, 22, 438, 503
Кирилл Владимирович, вел. кн.
423, 501
КлержеГ. И. 128, 129, 427,
482, 483
Козаков В. Г. 14
Козьминых В. К. 498
Колчак А. В. 41, 42, 48, 49, 51-53,
56, 57, 63, 64, 72, 73, 75, 79-81,
85-92, 94-97, 110, 123, 125,
133, 135, 136, 143-145, 147,
155, 158, 161, 169, 172, 177,
178, 186, 187, 239, 255, 267,
269, 291-293, 300-303, 333,
335, 336, 338, 339, 371, 373,
387-390, 395, 405, 423, 427,
437, 438, 442, 444, 449, 457,
467, 476, 478, 479, 487-489,
493, 495, 500, 502, 503
Колюбакин Б. М. 10
Корнилов Л. Г. 21-23, 458, 503
Косихин 495
Кравченко А. Д. 486
Краснощеков А. М. 411, 416, 501
Крейчи Л. 302-305, 494
Круглевский А. В. 345, 495
Крупенский В. Н. 374, 499
Крупский Г. А. 323, 324, 334, 494
Крыленко Н. В. 25
Кудрявцев 362, 363
Кузнецов Н. Ф. 136, 483
Купленников В. Н. 200, 489
Куроки Тамэмото 360, 496
Куроки Тиканори 360, 407, 408,
415, 496
Курочкин И. М. 282, 493
Л
Лебедев Д. А. 30, 76, 79,81, 94,
216, 238, 242, 243, 373, 387,
477, 479, 491
Ленин В. И. 276, 492
Лихачев М. М. 441, 503
Лосский Н. О. 37
Лохвицкий Н.А. 66, 76, 92, 101, 102,
449, 451-453, 458-460, 476
Лубков П.К. 172, 486
Лукомский А. С. 16
Любимов 368
м
Мазинг А. К. 83
Макаров 27
Макри И. Г. 123, 124, 128, 132,
141, 142, 145, 149, 151-155,
167, 193, 196-198, 204-206,
215, 234, 266, 295, 296, 305,
307-311, 317, 482
Максаржав Хатан Батор 498
Максимович Е. Ф. 63
Мамонтов Е. М. 172, 174, 486
Матковский А. Ф. 86, 93, 480
Махин Ф. Е. 38, 187, 428, 489
Маша-Шарабан см, Вотчер М. М.
Медведев А. И. 76, 77, 477
Мейстрик 293
Меркулов С. Д. 504
Милович Д.Я. 238, 245, 371, 490
Михеев И. А. 35
Молчанов В. М. 229, 266, 298,
300-302, 372, 424, 458, 490
Муссолини Б. 473
Мышлаевский А. 3. 10
н
Нарышкин А. Я. 362, 496, 497
Неррис В. (Беренбаум М.) 495
Нестеров А. Г. 285, 493
Нечаев К.П. 373, 384, 385, 464,
498-500
Николай II 37
Нокс А. У.Ф. 79, 81, 387,478,
484, 500
О
Оберюхтин В. И. 48, 93, 480
509

Огата (Агата) 324, 325, 330, 334,
335, 340, 341, 369, 370, 376,
433, 494
Одишелидзе И. 3. 21
п
Пен дежен 409, 410
Пепеляев А. Н. 57, 52, 57, 60,
64, 69, 73, 76, 78, 92, 94, 96,
112, 135, 145, 149, 150, 151,
153-156, 158, 161, 162, 165,
167, 168, 182, 183, 195, 272,
275, 331, 372, 420-422, 477,
484, 485
Пепеляев В. Н. 52, 53, 57, 60, 76,
272, 477, 484, 485, 487, 493, 500
Перхуров А. П. 222, 370, 372,
489, 490
Петров П.П. 763, 765, 169-171,
192, 193, 196, 197, 199, 233,
266, 268, 321,418, 485, 503
Петровский А. С. 258, 491
Пилат Понтий 84, 480
Плеткин М.Н. 140, 483, 484
Пожарский Д. М. 463, 504
Полозов, доктор
Помер 765
Посохов А. А. 75
Пржевальский Н. М. 73
Прохазка Ф. 37
Прхала Л. 788, 285, 294, 315, 489
Пумпянский Н. П. 459, 504
Пучков Ф.А. 57, 66, 302, 372, 424,
491, 494
Пушкин А. С. 233
Р
Ринов см. Иванов-Ринов П.П.
Рогов Г. Ф. 172, 174, 486
Рузский Н. В. 25
Румша К. Ю. 735, 147, 148, 158,
159, 162, 164, 483
Рыков 147, 148, 201, 202
Рябиков П.Ф. 48, 312, 494
с
Савельев Н. И. 461, 504
Савинков Б. В. 222, 490
Сальников Д. Н. 424, 501
Самсонов А. В. 786, 488
Сафронов А. 495
Сахаров К. В. (Сахаров 1 -й) 37, 48,
51-53, 64, 69, 72, 73, 76, 78, 79,
81, 85, 87-97, 108, 119, 125, 128,
132, 133, 135, 140, 143, 145, 147,
151, 153-158, 161, 163, 166,
167, 180, 182, 183, 185,213,216,
238, 242, 243, 245, 266, 268, 269,
272, 280, 281, 283, 289-291,
293, 296-303, 305, 307, 308,
317, 320, 324, 331, 344-346,
357, 371, 373, 381, 387, 368, 392,
394-396, 420-424, 449, 476,
477, 480, 484, 491, 501
Сахаров Н. П. (Сахаров 2-й) 266,
291, 302, 371, 491, 492
Свешников Е. П. 37
Семенов В. В. 111, 148, 157,
209, 481
Семенов Г. М. 36, 52, 57, 62-69,
183, 246, 247, 257, 258, 274,
300, 323, 324, 326, 330, 331,
333-359, 361-370, 372-374,
376-396, 399, 405, 406,
408-410,412,415-418, 421,
422, 424-428, 435-451,
453-464, 467, 469, 483, 487,
494-496, 498, 500, 503, 504
Семенов Д. Ф. (Семенов 2-й) 343,
344, 346, 370, 495
Сервантес М. 496
Сидамон-Эристов Б. А. (?) 38
Сизухин И. 3. 498
Симосэ Масатики 503
Сипайло Л. В. 352, 496
Скипетров Л. Н. 389, 500
Скобельцын В. С. 70
Смолин И. С. 266, 268, 269, 282,
283, 291, 371, 491, 493
Смолина 282
Смольнин-Терванд И.И. 498
Соллогуб Н. В. 24
Старк Г. К. 73, 109, 110, 481
Степанов Н. И. 35
Стивенс Дж.Ф. 290, 493, 501
Судзуки С. 324, 335, 341,
359-362, 375, 376, 412, 415, 494
Сукин И. И. 49
Сукин Н.Т. 222, 370, 371, 373,
461, 490
Именной указатель

Сумароков Е. Н. 140, 483
Суханек 274, 288
Сухомлинов В. А. 14
Сыробоярский А. В. 456, 459, 503
Сыровой (Сыровы) Я. 51, 159, 169,
175, 178, 241, 264, 287, 288,
296, 304, 341, 342, 394, 395,
399-402, 456, 485
Сычев Е. Г. 389, 500
т
Таскин С. А. 355, 362, 378, 379,
445, 446, 458, 496
Текелин (Гакенберг) Л.А. 82, 100,
101, 479
Токарев С. Г. 498
Толстов В. С. 45
Томас Э. Б. 403, 501
Троцкий Л.Д. 173, 178, 486
У
Укке-Уговец, фон А.Г. 50
Унгерн-Штернберг Р.Ф., фон 330,
365-369, 454, 457, 483, 496,
497, 503
Ушаков Б. Ф. 487
Ф
Феофилов А. И. 302, 373, 494
Филатьев Д. В. 48, 55, 56, 200, 225,
312, 426, 489
Фишер 62
Фомичев Г. М. 28
Фроловский А. В. 37
Фрунзе М.А. 31
Фукин М. Н. 35
Фукуда X. 324, 333, 334, 376, 389,
429, 430, 448, 450-452, 494
X
Ханжин М. В. 30, 78, 85, 193, 222,
373, 478
Ходжамияров М. X. 497
Хорошхин Б. И. 26
Хрещатицкий Б. Р. 458, 504
Хрущев М.А. 14
ч
Червинка В. Я. 493
Червинка Я. В. 286, 493
Червинка Я. Я. 286, 287, 315, 493
Чечек С. 29, 78, 163, 478
Чжан Цзолин 499
Чжан Цзунчан 499
ЧилаА.М. 247, 491
Чума В. 159, 485
ш
Шапошников Б. М. 15
ШвецЙ.Й. 177, 486,487
Шегабетдинов М. Н. 498
ШелавинА.Н. 116-118, 121,482
Ширасава 361, 362
Шифрин П. Н. 14
Шлегтер 403
Шмит 83
Шульгин Ф. Д. 116-118, 264, 482
щ
Щепихин А. П. 6
Щепихин В. С. 38, 39
Щепихин П. А. 6, 39
Щепихина (Ерофеева, Ефремо¬
ва) А.К. 14, 23, 32, 34-37, 39,
63, 82, 85, 88, 100, 130, 132,
144, 149, 185, 187, 190, 200,
201, 203, 204, 207, 210-212,
222, 227, 230, 251, 257, 258,
260, 262, 263, 265, 273, 274,
277, 278, 294, 295, 304, 481
Щепихина (Щучкина) М. 6
Щетинкин П.Е. 73, 180, 181, 187,
188, 194, 335, 486
э
Эйхе Г. X. 460, 461,504
Эмерсон Дж.Х. 403, 404, 501
Я
Ярцев Г. В. 168, 174, 302, 374, 485

Научное издание
Сергей Арефьевич Щепихин
Сибирский Ледяной поход
Воспоминания
Подготовка текста: А. В. Ганин
Редактор, корректор: Н.С. Самбу
Художественое оформление: М.А. Миллер
Верстка: С. В. Панфилов
Подготовка иллюстраций: П.М. Ермаков
Подготовка к печати: М. А. Рогова
Выпускающий редактор: Л. А. Катренко
Фонд «Связь Эпох»
123376, Москва, ул. Красная Пресня,
д. 28, стр. 2, оф. 305
Тел.: (499) 253 43 64
Е-таЛ: Топс1@8ууа2ероЬ.ги
1Шр$ ://8ууахе роЬ. ги/
ООО «Издательский центр «Воевода»
127543, Москва, ул. Лескова д. 13А, пом. ЗП
Подписано в печать 1.12.2020
Формат 125 х 200 мм
Усл. печ. л. 24,6. Тираж 1000 экз.
Заказ № 8553
18ВЫ 978-5-9907253-1-7
Отпечатано в АО «Первая Образцовая типография»
Филиал «Чеховский Печатный двор»
142300, Московская область, г. Чехов,
ул. Полиграфистов, д. 1
Тел.: (495) 270 73 59
8а1е8@сЬрб.ги; уууууу.сНрс1.ги

Публикуемые впервые дневник и воспоминания видного
деятеля Белого движения на Востоке России, начальника
штаба Восточного фронта белых, Генерального штаба
генерал-майора Сергея Арефьевича Щепихина охватывают
наименее известный период истории Гражданской войны
на Востоке России в конце 1919 - первой половине 1920 г.
Вошедшие в издание свидетельства касаются отступления
остатков колчаковских войск по Сибири под командованием
генералов В.О. Каппеля и С.Н. Войцеховского, а также их
пребывания в Забайкалье и взаимоотношений с атаманом
Г. М. Семеновым и японскими интервентами.
911 785990 11 725317 11
Оперативное совещание
в штабе Западной армии
Сидят слева направо: командир 1-го Волжского армейского
корпуса генерал-майор В. 0. Каппель, командир 3-го Уральского
армейского корпуса генерал-лейтенант В. В. Голицын,
командующий Западной армией генерал от артиллерии
М. В. Ханжин, начальник штаба Ставки Верховного
главнокомандующего генерал-майор Д.А. Лебедев, начальник
штаба Западной армии генерал-майор С.А. Щепихин;
стоят слева направо: адъютант генерала М. В. Ханжина
поручик К. И. Вербицкий, начальник штаба 2-го Уфимского
армейского корпуса полковник Ф.А. Пучков, начальник
штаба 1-го Волжского армейского корпуса подполковник
С.Н. Барышников
Челябинск. Март 1919
РГАКФД