Автор: Андриканис Е.Н.
Теги: управление предприятиями, организация производства, торговли и транспорта история
Год: 1975
Текст
Евп Андриканис
хозяин
«ЧЕРТОВА
ГНЕЗДА»
Евг Андриканис
хозяин
«ЧЕРТОВА
ГНЕЗДА»
Издание третье,
исправленное и дополненное
МОСКОВСКИЙ РАБОЧИЙ
1975
ЗКП1-3
А 65
За творческие советы и большую помощь в подборе истори¬
ческого материала автор глубоко признателен К. В. Але¬
шину, Н. И. Андриканису, С. Т. Белякову, М. В. Васильеву,
A. Б. Гатову, Г. Н. Голикову, Н. К. Горшкову, В. Я. Дубро-
винскому, А. И. Иванову, Г. Д. Костомарову, Е. К. Крав¬
ченко, А, С. Курганову, Р. А. Лаврову, Ф. К. Лимонову,
B. Т. Логинову, М. С. Николаеву, А. П. Поповой-Семиной,
3. А. Прокофьевой, А. М. Рыбакову, О. И. Свидерской,
А. Л. Смоляк, А. А. Соловьеву, В. Н. Степанову, Е. Б. Стру¬
ковой, С. Б. Сутоцкому, Ф. И. Трубицыну, Л. М. Шалаги-
новой, Л. А. Ястржембскому.
Андриканис Е. Н.
А 65 Хозяин «чертова гнезда». Изд. 3-е, исправл.
и доп. М., «Моск, рабочий», 1975.
240 с.
«Чертовым гнездом» прозвали реакционеры мебельную фаб¬
рику Шмита на Пресне. Ее хозяин — студент Московского универ¬
ситета Николай Павлович Шмит, наследник «поставщика двора его
императорского величества» П. А. Шмита и внук известного фаб¬
риканта Викулы Морозова — порвал со своим классом и перешел
на сторону пролетариата. Н. П. Шмит стал большевиком, а фабрика
Шмита — крепостью большевизма на Пресне, укрепленным бастио¬
ном Декабрьского вооруженного восстания в Москве в 1905 году.
Царские палачи до основания разрушили артиллерийским обстре¬
лом ненавистную им фабрику, арестовали, а потом убили в тюрьме
Николая Павловича Шмита. Находясь в тюрьме, Н. П. Шмит заве¬
щал свои капиталы большевистской партии.
В книге широко использованы воспоминания сестры Н. П. Шми¬
та — Екатерины Павловны, Шмитовских дружинников, участников
первой российской революции.
Автор книги — заслуженный деятель искусств РСФСР
Е. Н. Андриканис.
зкпьз
10203-211
АМ172(03)-75 27'75
© Издательство «Московский рабочий», 1975 г.
Посвящаю
светлой памяти моей матери
Екатерины Павловны Шмит
Наконец, в те периоды, когда классовая борьба
приближается к развязке, процесс разложения внутри
господствующего класса, внутри всего старого общества
принимает такой бурный, такой резкий характер, что
небольшая часть господствующего класса отрекается от
него и примыкает к революционному классу, к тому
классу, которому принадлежит будущее. Вот почему,
как прежде часть дворянства переходила к буржуазии,
так теперь часть буржуазии переходит к пролетариату,
именно — часть буржуа-идеологов, которые возвыси¬
лись до теоретического понимания всего хода истори¬
ческого движения.
К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест Комму¬
нистической партии
НА ПОРОГУ
Шел январь 1904 года.
Морозная дымка окутала безлюдные улицы ноч¬
ной Москвы.
Печально устремились в небо оголенные деревья
Новинского бульвара И совсем рядом от его пус¬
тынных аллей начинался узкий, занесенный сугроба¬
ми Большой Девятинский переулок. Изгибаясь среди
старых деревянных лачуг, он спускался вниз к Горба¬
тому мосту1 2, который соединял центр города с райо¬
ном Пресни.
По другую сторону моста раскрывалась панорама
этой обездоленной окраины. Тысячи покосившихся до¬
мишек с низкими заборами, ветхими сараями были
немыми свидетелями горя и нужды. Но ночная вьюга
укрыла все это под белым покровом.
На улицах давно не горели светильники газовых
фонарей. Пресня спала...
Чужим выглядел здесь роскошный двухэтажный
каменный особняк, стоявший недалеко от Горбатого
моста. Это был дом Павла Александровича Шмита —
хозяина расположившейся рядом мебельной фабрики,
на воротах которой среди золотых корой и медалей
виднелась гордая надпись: «Поставщик двора его им¬
ператорского величества...»
В особняке было тихо. Лишь в верхнем этаже оди¬
ноко пробивался слабый свет. У окна за письменным
1 Ныне улица Чайковского.
2 Ныне мост 1905 года.
7
Николай Павлович Шмит на даче в Петровско-Разумовском.
1904 год. (Фото Ек. П. Шмит).
столом сидел юноша в студенческой куртке. В полу¬
мраке на столе виднелись корешки книг: Дарвин, Ти¬
мирязев, Брем... Луч света от лампы падал лишь на
небольшую брошюру. Она была раскрыта на той стра¬
нице, где говорилось: «Известно, с каким беспример¬
ным мужеством и искусством рабочие, не имея вож¬
дей, не имея общего плана действий, не имея средств,
большей частью нуждаясь в оружии, целых пять дней
держали в напряжении армию, мобилей, парижскую
национальную гвардию и прибывших из провинции
национальных гвардейцев. Известно, что буржуазия
отомстила за пережитый ею смертельный страх не¬
слыханными жестокостями и перебила свыше 3000
пленных»
Перечитав эти строки Карла Маркса, юноша встал
и с волнением долго ходил по комнате. Наконец, он
подошел к окну и прижался лбом к холодному стек¬
лу. Там, за окном, в ночной мгле чернели большие
корпуса шмитовской мебельной фабрики. Но юно¬
ша на них не смотрел. Он стоял с закрытыми гла¬
зами.
В доме было все так же тихо. В соседних комна¬
тах спали его сестры Катя и Лиза. В нижнем этаже,
в своей спальне, одиноко молилась мать — Вера Ви-
куловна. Она уже второй год оплакивала кончину сво¬
его мужа. Со дня его смерти в этом доме все погру¬
зилось в полутьму. Лишь бесконечное количество
лампад освещало старообрядческие иконы.
Но час назад здесь было необычно людно. Лишь
совсем недавно разъехались по своим особнякам
братья Веры Викуловны — Алексей, Сергей, Иван и
Елисей Морозовы. На семейном совете решался воп¬
рос, что будет с мебельной фабрикой, пришедшей в
упадок со времени смерти ее хозяина.
На это обсуждение был приглашен и он, Николай
Шмит,— сын покойного, будущий, но еще несовершен¬
нолетний владелец фабрики, один из продолжателей
династии Морозовых, студент естественного факуль¬
тета Московского университета.
Семейный совет проходил в подчеркнуто торжест¬
венной обстановке. Давно не зажигавшиеся хрусталь-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 7, стр. 29.
9
ные люстры ярко освещали мраморный приемный зал.
Все собрались в кабинете. Горящий камин излучал
тепло и уют. В больших креслах сидели родственни¬
ки Николая Павловича.
Первым говорил старший брат его матери, Алек¬
сей Викулович Морозов. Свой рассказ он начал изда¬
лека, как бы в поучение молодому наследнику.
В 1770 году в деревне Зуево1 Богородского уезда
Московской губернии в семье крепостного крестьяни¬
на Василия Морозова родился сын. Его окрестили
Саввой.
Морозовы жили бедно. Выделенный им для обра¬
ботки участок помещичьей земли был очень мал и
давал плохой урожай. Но крепостную повинность не¬
обходимо было платить. Поэтому Василий Морозов
кроме работы на пашне занимался рыболовством.
С малых лет Савва помогал отцу. Когда сыну минуло
десять лет, его отправили работать на мануфактуру.
Долгие годы Савва пробыл там в качестве ученика,
получая гроши.
Далее, уже взрослым, Савва Морозов стал ткачом
на небольшой шелковой фабрике Кононова. Нужда
не покидала его. После женитьбы стало еще тяжелее.
Рождались дети. В довершение всего Савве выпал
жребий идти в солдаты. Двадцатипятилетняя военная
служба предвещала гибель всей его семье.
От рекрутства необходимо было откупиться. Сав¬
ва Морозов был вынужден сделать крупный заем у
своего хозяина. Кононов охотно дал ему денег, так
как хотел сохранить для себя хорошего работника.
Так он надеялся закабалить Савву на всю жизнь, по¬
тому что размеры жалованья не давали возможности
скоро оплатить долг.
Но Савва Морозов твердо решил получить волю.
Он перешел на сдельную работу, простаивал у ткац¬
кого станка чуть ли не по двадцать часов в сутки, за¬
ставлял работать жену и сыновей.
Через два года он не только оплатил этот долг, но
и сумел накопить средства для того, чтобы открыть
свое собственное дело. В 1797 году он создал мастер¬
скую по шелковому ткачеству, затем перевел ее на
1 Ныне город Орехово-Зуево Московской области.
10
шерстяное, а с 1847 года им было поставлено хлопча¬
тобумажное производство.
Савва решил, что значительно выгоднее продавать
свою продукцию в Москве. Еще до восхода солнца он,
нагруженный большими тюками, выходил из Зуева и,
совершив пешком восьмидесятиверстный путь, к ве¬
черу был у московской городской заставы. Савва был
поистине выдающимся пешеходом, не признававшим
других способов передвижения.
Здесь, у заставы, его всегда ожидали перекупщи¬
ки. Конкурируя друг с другом, они сами повышали
цену на ставшую уже известной в Москве морозов-
скую материю.
Вначале Савва работал лишь со своей семьей. Но
увеличившийся в Москве спрос на его товар позволил
ему открыть небольшую фабрику с наемными рабо¬
чими.
Растущие с каждым днем доходы дали возмож¬
ность освободиться также и от крепостной зависимо¬
сти. В 1820 году Савва Морозов откупился у помещи¬
ка Рюмина, заплатив за себя и четырех сыновей —
Елисея, Захара, Абрама и Ивана крупную по тому
времени сумму в семнадцать тысяч рублей.
Пятого же, младшего сына, Тимофея1 помещик
долго не отпускал, рассчитывая получить за него во
много раз больший выкуп. Лишь через десять лет
Савва освободил и его, выплатив то, что требовал хо¬
зяин.
В 1837 году старший сын, Елисей Саввич, отделил¬
ся и открыл в деревне Никольское, около станции Зу¬
ево, маленькую фабрику, которая, по выражению его
современников, «положила начало русскому Манче¬
стеру». А в пятидесятых годах Елисей Морозов и его
сын Викула построили первую в России самоткацкую
фабрику. Дело быстро расширялось. В 1883 году Ви¬
кула Елисеевич, соревнуясь с братьями своего отца,
учредил «Товарищество мануфактур Викулы Моро¬
зова с сыновьями в местечке Никольском». К началу
XX века это объединение имело миллионные суммы
годового оборота.
1 Будущего виновника знаменитой Морозовской стачки
1885 года.
11
В 1894 году Викула поделил фабрики и капиталы
между своими сыновьями. В завещании Морозов не
забыл также и своего внука — Николая Шмита...
На этом месте своего рассказа Алексей Викулович
Морозов сделал многозначительную паузу.
Потом говорили другие братья. Они предлагали
Николаю Павловичу продать фабрику и, объединив
отцовские капиталы с наследством, полученным от де¬
да, вложить их в испытанное дело Морозовых или же
взяться вплотную за приведение в порядок фабрики
отца.
Николай Павлович подошел к окну. За парчовыми
занавесями виднелась его любимая Пресня.
В кабинете воцарилось томительное молчание.
Наконец Николай Павлович нарушил его:
— Хорошо, я подумаю.
Он попрощался с родственниками, поцеловал мать
и вышел из кабинета.
Поднявшись на второй этаж, он заперся в своей
комнате.
Что делать?
До сегодняшнего дня иные мечты окружали бу¬
дущую жизнь Николая Павловича. Студенческие
сходки, подпольные рабочие собрания уже полностью
поглотили его. И вот теперь, стоя у окна, он смотрел
в темноту. Там, сквозь морозные узоры, виднелись
очертания фабрики его покойного отца. Неужели и
ему предстоит идти этим путем? Николай Павлович
не забыл рассказы о жестоком подавлении Морозов-
ской стачки, когда его двоюродный прадед заслужил
поистине вековое народное проклятие.
Разве это не те же «неслыханные жестокости», но
в орехово-зуевском масштабе, о которых он читал в
брошюре Карла Маркса?
Многое разъяснила Николаю Павловичу скромная
анонимная брошюра «Объяснение закона о штрафах,
взимаемых с рабочих на фабриках и заводах». Как
он узнал позднее, она принадлежала перу Владимира
Ильича Ленина. В этой брошюре было ярко показано
тяжелое положение рабочих на фабрике Тимофея Мо¬
розова в селе Никольском и то огромное впечатление,
которое произвела Морозовская стачка на русское
правительство и общество в восьмидесятых годах
12
прошлого века. Убедительно и ясно рассказывалось в
брошюре об одном из методов обогащения фабрикан¬
тов за счет рабочих.
«Возьмем данные о штрафах на Никольской ма¬
нуфактуре Т. С. Морозова перед стачкой 7-го января
1885 г.,— говорилось в брошюре.— Штрафы были на
этой фабрике, по словам свидетелей, выше, чем на
окрестных фабриках. Они были так безобразны', что
вывели совершенно из терпения 11000 человек.— Мы
наверное не ошибемся, если возьмем эту фабрику за
образец фабрики с безобразными штрафами»1 2.
В этой же брошюре Николай Павлович подчерк¬
нул слова «.безобразные притеснения, которым под¬
вергались рабочие»3.
Эта ленинская оценка одной из страниц жизни
Т. С. Морозова особенно запомнилась Николаю Пав¬
ловичу. Ему не становилось легче от сознания того,
что он не является прямым наследником Тимофея Мо¬
розова и что его дедом является Викула Елисеевич.
Разве это имеет значение? И, кроме того, он хорошо
помнил суровость, а подчас даже жестокость своего
отца к рабочим фабрики.
Эти воспоминания тяжелым грузом лежали па его
сердце, а сегодня ему было особенно больно от соз¬
нания, что и он — фабрикант.
Первым порывом Николая Павловича было раз¬
будить сестру Катю и поделиться с ней своими мыс¬
лями. Только она, его задушевный друг и единомыш¬
ленник, поймет все его волнения. Они вместе решат,
что делать, как поступить. Ведь еще не поздно отка¬
заться от наследства Викулы Морозова, от наследст¬
ва отца, уйти из дому и быть верным своим идеалам.
Пробило три часа ночи. Сестру будить нельзя...
Тогда, надев свою студенческую шинель, Николай
Павлович тихо, крадучись, чтобы не беспокоить род¬
ных, спустился по лестнице и, пройдя анфиладу рос¬
кошных комнат, очутился в передней и через боко¬
вую дверь вышел на улицу.
1 По воспоминаниям Ек. П. Шмит, это и следующие слова
подчеркнуты Н. П. Шмитом в тексте принадлежавшей ему бро¬
шюры.
2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 2, стр. 35—36.
3 Там же, стр. 24.
13
Он пересек ее и поднялся на вершину Горбатого
моста. Снег скрипел под ногами. Вьюга утихла.
С моста открывалась панорама части Москвы.
Слева от Зоологического сада тянулась линия Боль¬
шой Пресни ’, направо в гору виднелась Кудринская
площадь1 2 с Вдовьим домом3 — классическим творе¬
нием русского зодчества, стоявшим рядом с безобраз¬
ной пожарной каланчой и домом Пресненской поли¬
цейской части.
Дремучим лесом казался Новинский бульвар, на
фоне которого выделялась лишь церковь Девяти му¬
чеников. Правее, на горе, чернели мрачные силуэты
женской каторжной городской тюрьмы. От Смолен¬
ской площади и Арбата спускались к реке маленькие
переулочки с низкими деревянными домиками. За бе¬
лым широким полотном излучины Москвы-реки, в До¬
рогомилове среди лачуг и сугробов виднелись бара¬
ки, заменявшие еще не построенный Брянский вок¬
зал 4. Потом — Поклонная гора и деревня Фили.
На переднем плане, у самого Горбатого моста, как
бы авангардом, расположились высокие корпуса ме¬
бельной фабрики.
Кругом тихо и безлюдно. Лишь где-то, наверно у
металлических складов Берга, слышались колотушка
ночного сторожа и лай собак. Изредка одиноко и то¬
скливо завывал паровозный гудок.
Николай Павлович стоял на Горбатом мосту, как
на распутье...
В памяти снова вставали конспиративные собра¬
ния и митинги, студенческие сходки, подпольные со¬
циал-демократические кружки, взволнованные лица
рабочих и, наконец, его вчерашняя лекция о «Комму¬
нистическом манифесте». Как внимательно слушали
ее рабочие фабрики Шмита и артели столяров!
Нет! Сейчас он уже не на распутье. Дорога ему
известна, надо лишь скорее решить, что делать с фаб¬
рикой.
И душевное спокойствие овладело им. Как прек-
1 Ныне улица Красная Пресня.
2 Ныне площадь Восстания.
3 В этом здании теперь помещается Центральный институт
усовершенствования врачей.
4 Ныне Киевский вокзал.
14
Начало Горбатого моста со стороны Б. Девятинского переулка.
1905 год.
расен этот Горбатый мост, где завершились все его
волнения! Как хороша родная Пресня в эту ночную
пору!
Вдруг его раздумья были грубо нарушены окриком
полицейского:
— Эй вы, господин студент, чего стоите? Негде
спать — идите в ночлежку. Тоже мне «ученый» чело¬
век, чай, за душой и копейки не имеете!
Николай Павлович, ничего не ответив, медленно
спустился с Горбатого моста, пересек Нижнюю Пру¬
довую улицу 1 и через ту же переднюю особняка вы¬
шел к аллеям Шмитовского сада. Он тихо обошел за¬
мерзший пруд и направился к низкому строению в
глубине заводского двора. Это была сооруженная им
зимняя оранжерея. Здесь он проводил опыты по вы¬
ращиванию новых сортов ржи и пшеницы, здесь, в ти¬
шине, он любил посидеть один, подумать, помечтать.
В печке догорал огонек. Могут погибнуть все его
растения! Разыскав в темноте топор, он нарубил дро¬
ва. Вскоре оранжерея осветилась веселым пламенем.
Не зажигая лампы, Николай Павлович присел на
1 Ныне Дружинниковская улица.
15
Нижне-Прудовая улица у Горбатого моста. На переднем плане
слева территория фабрики Шмита. 1905 год.
корточки, задумчиво смотрел в огонь. В последнее вре¬
мя он очень интересовался прошлым и настоящим от¬
цовской фабрики. То, что он узнал о ней, давало по¬
вод для размышлений.
Мебельная фабрика была основана в 1817 году
прадедом Николая Павловича — Матвеем Шмитом,
уроженцем города Риги. Сын Матвея Шмита, Алек¬
сандр, был путейским инженером, участвовал в стро¬
ительстве первой в России железной дороги между
Петербургом и Москвой. Он женился на Марии Гор-
нунг, род которой вел свое начало от шведских дво¬
рян, еще при Петре Первом служивших в русском
флоте.
Фабрика вначале помещалась па Арбатской пло¬
щади. Позже, в 1883 году, когда владельцем фабрики
был уже отец Николая Шмита — Павел Александро¬
вич,— фабрику перевели на Пресню, близ Горбатого
моста. В небольшой мастерской все производилось
ручным способом. Но дело быстро расширялось.
Фабрика Шмита, взявшая курс на выработку ис¬
16
ключительно художественной мебели, скоро стала из¬
вестна не только в Москве, не только в России, но и
за ее пределами. Главными заказчиками были ари¬
стократия, дворянство и крупная буржуазия. Шмитов¬
ская мебель устанавливалась в Московском Кремле,
в богатых особняках, в подмосковных дворянских по¬
местьях— Кускове, Архангельском и др. Она приоб¬
реталась для Зимнего и других петербургских двор¬
цов. Поэтому еще в 1851 году дед Николая Павлови¬
ча, Александр Матвеевич, получил звание придворных
дел мастера.
Заказы поступали и из-за границы. Павел Алек¬
сандрович Шмит часто выезжал во Францию для зак¬
лючения новых договоров. В ряде парижских и вер¬
сальских дворцов красовалась мебель, сделанная ру¬
ками шмитовских рабочих...
Условия труда на фабрике Шмита были почти та¬
кими же, как на других мебельных предприятиях.
В 1880 году рабочий день длился четырнадцать с по¬
ловиной часов. Харчи были хозяйские. Рабочие спали
в мастерских на полу, среди пыли и блох. За время
ученичества, которое продолжалось шесть лет, жало¬
ванье не платили вовсе. Первые три года ученики ва¬
рили клей, топили «клубин-плиту», подметали пол,
таскали на голове мебель из мастерской в магазин,
носили полоскать белье на речку.
Дежурный ученик вставал в половине четвертого
утра, чтобы затопить куб для чая, и ложился не рань¬
ше двенадцати часов ночи. Заведующие мастерскими
били учеников по всякому поводу и без повода, так,
что темнело в глазах.
В 1883—1884 годах было два случая недовольства
харчами, вылившихся в непродолжительные забастов¬
ки. Рабочие бросали работу и требовали расчета. Ад¬
министрация фабрики вызывала околоточного и горо¬
довых, расставляла их во дворе и у ворот, но в здание
фабрики не пускала. Рабочие получали расчет и спо¬
койно уходили.
Через неделю они возвращались. Их вновь прини¬
мали, так как были нужны квалифицированные ра¬
бочие. Организаторов забастовки па работу не брали.
В 1897 году на фабрике шла борьба за уменьше¬
ние рабочего дня. Узнав, что у Фишера рабочий день
2
Е. Андриканис
17
сокращен до двенадцати часов, шмитовцы заволнова¬
лись. Около ста столяров написали заявление и под¬
писали его кругом так, чтобы не было видно, кто под¬
писал первым. До забастовки не дошло. Двоих уво¬
лили.
В общем, условия работы на Шмитовской фабрике
были не хуже и не лучше, чем на других мебельных
фабриках. Если рабочий день был длиннее, чем у Фи¬
шера, то обстановка была спокойнее — не подгоняли,
требовали лишь высокого качества работы. Многие,
пожалуй большинство, были Шмитовскими «выучени¬
ками», привыкали и работали на фабрике по три¬
дцать — сорок лет.
В несколько лучших условиях по сравнению со
столярами находились резчики и обойщики, у которых
рабочий день начинался на один час позднее и была
отдельная)спальня. Особенно ценились резчики. Не¬
которые из них были подлинными художниками-
скульпторами по дереву. А столяры, по выражению
Павла Александровича Шмита, были «рабочими ло¬
шадками»...
После смерти Павла Александровича, в 1902 году,
фабрика согласно его завещанию подлежала ликви¬
дации. Все средства после этого должны были перей¬
ти по наследству в равных долях его детям — Нико¬
лаю, Екатерине, Елизавете и Алексею по достижении
ими двадцати одного года.
Но фабрику никто не покупал. Уже около двух лет
предприятие влачило жалкое существование. Часто
не было денег на выплату жалованья рабочим. Опе¬
кун (брат П. А. Шмита) делом не интересовался. В то
время фактическим хозяином фабрики стал ее заказ¬
чик .Харитоненко, крупнейший сахарозаводчик, на¬
живший огромное состояние и построивший себе на
Софийской набережной в Москве, напротив Кремля,
роскошный особняк-дворец1. Харитоненко давал
авансы на заработную плату под свои заказы. Три
1 В наши дни в этом доме помещается английское посольство.
Дочь сахарозаводчика Харитоненко после революции находилась
в белой эмиграции во Франции, была замужем за внуком бывшего
русского канцлера Горчакова. В 1941 г. она радовалась напа¬
дению гитлеровских полчищ на Советский Союз, надеясь в связи
с этим возвратиться в Россию в качестве наследницы своего отца.
18
Шмитовец Матвей Егорович
Егоров. 1940 год.
четверти рабочих фабри¬
ки Шмита работали на
него, делая мебель для
его дворца. Никто не
знал, что станет с фабри¬
кой завтра, и это положе¬
ние наводило на всех ра¬
бочих уныние.
Такова была печаль¬
ная история жизни рабо¬
чих мебельной фабрики,
во владение которой он
вступал.
Отвлекшись от своих
мыслей, Николай Павло¬
вич поднялся и вышел в
соседнюю комнату, где
находился маленький зве¬
ринец. Его дружок, мар¬
тышка, сразу проснулась
и с радостью бросилась
навстречу.
Николай Павлович
прижал к груди маленькое существо, прикрыл своей
шинелью и, проверив на стене термометр, хотел было
вернуться в оранжерею, как услышал удары топора.
Открыв дверь, юноша увидел своего старого зна¬
комого, рабочего фабрики Шмита — М. Е. Егорова.
— Матвей Егорович! — обрадовался он.— Как хо¬
рошо, что вы пришли! Давайте посидим у огонька...
Николай Павлович часто коротал ночи с М. Е. Его¬
ровым. Это был умный, начитанный человек, имевший
особые, полные своеобразия суждения о жизни.
Как-то так получалось, что, не сговариваясь друг с
другом, они часто встречались здесь, в оранжерее.
Матвей Егорович не мог ночевать дома,— очевидно,
его преследовала полиция.
Не от отца, не от родных, а от него узнавал Нико¬
лай Павлович о положении рабочих на фабрике, мно¬
гое из того, что тщательно скрывалось.
Оба долго сидели молча. Наконец, Матвей Егоро¬
вич нарушил тишину:
— Да... Не думал, что сегодня встречу вас здесь!
19
— Но почему же я не должен был прийти?
— Как же, говорят, к вам приезжали гости.
У подъезда стояло много саней. Весь дом был осве¬
щен. Не сваты ли нагрянули?
—■ Нет, дорогой Матюша. Это были наши родст¬
венники.
О многом переговорили они в ту ночь. На рассве¬
те, выйдя в сад, Николай Павлович уже совсем по-
иному взглянул на фабрику.
— Нет, фабрику продавать не будем!—твердо
сказал он, подводя итог своим ночным размышле¬
ниям.
Весь день он просидел в своей комнате вместе с
сестрой Катей. А поздно вечером, надев пальто вме¬
сто студенческой шинели, он направился в глухой пе¬
реулок близ Патриарших прудов *, где находилась
одна из явочных квартир Московской большевистской
организации.
До Кудринской площади Николая Павловича по¬
шла проводить Катя. Пройдя Горбатый мост, они на¬
правились вверх по Большому Девятинскому переул¬
ку. Кругом было пустынно, но впереди слышался ка¬
кой-то шум. Толпа заполняла тротуар.
Несмотря на сильный мороз, у дверей трактира
Обухова стояли женщины с детьми на руках. Они не
пускали туда своих отчаявшихся в жизни мужей.
Крики и плач потрясали переулок. На свистки хозяи¬
на трактира откликнулись свистки городовых.
Полицейские набросились на женщин. Они избива¬
ли их и гнали от дверей трактира. Мужей, заступив¬
шихся за жен, арестовывали и уводили.
— Какое безобразие! Полиция и здесь на стороне
хозяина! — громко возмутился Николай Павлович.
Один из полицейских оглянулся и пошел следом.
Когда они достигли Кудринской площади, Нико¬
лай Павлович тихо сказал Кате:
— Вот тебе и «конспиратор», сам бросается в
объятия полиции! Нужно замести следы! Придется
сперва зайти на Спиридоновку1 2 к Савве Тимофееви¬
чу, и тогда охранник от нас отстанет...
1 Ныне Пионерские пруды.
2 Ныне улица Алексея Толстого, 17. Этот особняк принадле¬
жал Савве Тимофеевичу Морозову.
20
Николай и Екатерина Шмит в детстве.
Через несколько минут они поднимались по па¬
радной лестнице прекрасного особняка. Как далеки
были эти статуи, картины и великолепная врубелев-
ская майолика от той трагедии, которая только что
разыгралась в Девятинском переулке! Не предпола¬
гали тогда Николай Павлович и его сестра, какую
роковую роль сыграет обуховский трактир в будущей
судьбе фабрики Шмита и ее рабочих.
«С глубоким волнением,— писала Екатерина Пав¬
ловна Шмит,— вспоминаю я жизнь и деятельность мо¬
его брата, отдавшего себя делу революции.
Николай Павлович родился в Москве 10 декабря
1883 года ’. С детства он был очень серьезным, вдум¬
чивым, подчас угрюмым мальчиком и в то же время
очень добрым и отзывчивым.
В юности Николай Павлович увлекался естествен¬
ной историей. Особенно его интересовал вопрос о воз¬
можности превращения (путем культивирования) од¬
нолетних растений в многолетние. Это касалось глав¬
ным образом ржи и пшеницы. Подобное выращивание
новых сортов семян облегчит, по его мнению, тяжелый
труд крестьян. Таковы были в то время юношеские
мечты моего брата».
Этим увлечениям, несомненно, содействовал его
двоюродный дед О. И. Горнунг, на даче у которого
под Москвой в Петровско-Разумовских выселках ча¬
сто гостили Николай и Екатерина Шмит. У себя на
участке Осип Иванович ставил научные опыты, вы¬
ставлял экспонаты на московских выставках «Обще¬
ства акклиматизации растений и животных». Он нау¬
чил внука тем способам прививок и опыления, кото¬
рые затем Николай Павлович сам стал применять в
своих опытах со злаками в Савелове.
Трудно даже представить себе, какое количество
книг прочитал и законспектировал этот юноша. Вла¬
дея французским, английским и немецким языками,
он многое читал в подлинниках. Что же касается про¬
изведений Чарлза Дарвина, то некоторые из них были
переведены на русский язык самим Николаем Павло¬
вичем.
Изучение естественных наук определило его ма-
1 Здесь и в дальнейшем даты даются по старому стилю.
22
териалистическое мировоззрение, которое вошло в не¬
примиримый конфликт с религиозным, старообрядче¬
ским укладом семьи. Еще большие по своей остроте
противоречия росли между ним и отцом. Часто бывая
на фабрике, Николай Павлович видел вопиющую не¬
справедливость, которая царила там.
Все, чем жила прогрессивная Россия того време¬
ни, глубоко интересовало его. Николай Павлович за¬
читывался произведениями Чернышевского, Добро¬
любова, Белинского, Герцена, Писарева, Стасова.
С юных лет знал наизусть многое из произведений
Пушкина, Лермонтова, Некрасова.
Так называемый «академический инцидент» 1902
года сыграл большую роль в жизни Николая Павло¬
вича. Смелый и благородный поступок его любимого
писателя А. П. Чехова и В. Г. Короленко явился для
него незабываемым примером товарищеской и, несом¬
ненно, политической солидарности. Они демонстратив¬
но отказались от звания почетного академика в знак
протеста против царского произвола, лишившего того
же звания Максима Горького в связи с тем, что он
находился под следствием! Этот поступок заставил
многих призадуматься, переоценить свою жизнь и за¬
ново взглянуть на окружающую действительность...
Посещая Третьяковскую галерею и другие худо¬
жественные выставки, Николай Павлович подолгу за¬
держивался у картин, созвучных его думам о роди¬
не. «Проводы покойника», «Тройка» В. Перова, кар¬
тины Н. Ярошенко и особенно «Заключенный», «При¬
вал арестантов» В. Якоби, репинские «Арест пропа¬
гандиста», «Не ждали», «Отказ от исповеди», а так¬
же верещагинская «Казнь через повешение в России»
производили на него потрясающее впечатление.
— Вот подлинное русское искусство! Как волную¬
ще оно выражает тяжелую долю нашего народа! —
говорил он Кате и затем смущенно добавлял: — Неу¬
жели я с моими естественными науками не смогу
вложить и свою хотя бы маленькую крупицу во все¬
народное дело?
Он видел и глубоко переживал тяжелое положение
народа, ненавидел его угнетателей, но знал также и
тех, кем можно и должно было гордиться. На спек¬
таклях в Художественном театре Николай Павлович
23
не раз радовался тому, что дышит одним воздухом с
часто бывавшими здесь Толстым, Чеховым, Горьким,
Рахманиновым, Серовым, Левитаном, Репиным, Ша¬
ляпиным и другими. Это были люди, которые, как он
говорил, творили историю культуры...
Николай Павлович очень любил музыку. Вместе с
Катей он часто посещал Московскую консерваторию,
всегда бывал на авторских концертах Рахманинова и
Скрябина.
Он восторгался музыкой Петра Ильича Чайков¬
ского. Первый концерт для фортепьяно с оркестром и
особенно Шестую симфонию Николай Павлович слу¬
шал много, много раз. Это величайшее создание чело¬
веческого гения потрясало душу. Тревожная первая
часть симфонии была наиболее близка его внутрен¬
ней сущности. Тема смятения и сомнения как бы вы¬
ражала его мысли. Крайне волновала Николая Пав¬
ловича последняя часть симфонии со скорбно-печаль¬
ным и в то же время лирическим финалом. «Времена
года» Чайковского всегда вызывали у него трепетное
волнение. Мотивы этой музыкальной поэмы навевали
печальные образы родины.
Почти каждый вечер Николай Павлович, окончив
свою работу, заходил в соседнюю комнату, к сестре;
он просил Катю играть па пианино его любимые со¬
паты Бетховена — «Лунную», «Аппассионату», произ¬
ведения Шопена и Листа. Печальные мелодии полоне¬
за высланного из Польши композитора Огинского,
полные задушевной грусти, страдания и воспомина¬
ний о родине, стали близки сердцу Николая Павло¬
вича. Чаще всего он просил Катю исполнить фортепь¬
янные произведения Чайковского, Рахманинова и
Скрябина.
Николай Павлович очень любил природу средней
полосы России. Он не подражал своим богатым свер¬
стникам, каждый год уезжавшим в Германию, Ита¬
лию или Францию. Летом Николай Павлович ездил
на Волгу. Недалеко от Москвы, в районе Савелова, он
облюбовал одну деревушку и приезжал сюда пого¬
стить. Жил он в крестьянской избе. Днем ходил на
пашню, изучал колосья и состав земли; вечером, сидя
на завалинке, слушал крестьянские песни. Иногда,
прислонившись к березке на высоком берегу Волги,
24
Н. П. Шмит на берегу Волги. 1904 год. (Фото Ек. П. Шмит).
он часами любовался родными просторами. Жаркий
полдень сменялся вечерней прохладой. Красочный за¬
кат заставал его на том же месте. Он тихо напевал
мотив Четвертой симфонии Чайковского «Во поле бе¬
резонька стояла...», а затем ее сменяла «Дубинушка»,
которую он слышал в исполнении Шаляпина.
Николай Павлович увлекался фотографией. В то
время это было редким занятием. У его сестры Ека¬
терины Павловны сохранились фотографии, сделан¬
ные им в савеловских деревнях. Беспросветный быт
крестьянства царской России отражен на этих вы¬
цветших от времени снимках.
Опубликованная здесь фотография Николая Пав¬
ловича, сидящего у березок, была снята его сестрой
Катей. Он считал этот портрет самым удачным бла¬
годаря сочетанию с пейзажем Волги.
Николай и Екатерина уже в ранней юности с со¬
чувствием относились к труженикам, работавшим па
соседней с их особняком шмитовской фабрике. А с мо¬
мента, когда брат стал владельцем фабрики, а сестра
25
совладелицей, с рабочими начали устанавливаться
дружеские, полные взаимного доверия отношения.
Оба они часто бывали на квартирах у рабочих.
Желанными гостями были они на свадьбе столяра
фабрики Шмита Василия Ниловича Юдина и работ¬
ницы драпировочного цеха Марии Андреевны Моро¬
зовой
Трепетные думы о России, не имевшие еще в юно¬
сти прямого политического направления, определили
ближайший жизненный путь Николая Павловича. Он
не поехал учиться за границу. Поступив в Московский
университет, Николай Павлович сразу вошел в бур¬
ную студенческую жизнь.
В своих воспоминаниях близкий товарищ и едино¬
мышленник Н. П. Шмита — Николай Михайлович Дру¬
жинин, позже известный историк, академик, пишет:
«С Николаем Павловичем Шмитом я чаще всего
встречался в 1904—1905 годах. Правда, мы знали друг
друга и раньше. Он учился в той же 5-й гимназии, что
и я, но был двумя классами старше. Это был худо¬
щавый юноша с бледным лицом, задумчивый и мол¬
чаливый. Когда в период русско-японской войны и
начавшегося общественного подъема созывались раз¬
личные собрания, читались на частных квартирах док¬
лады об Учредительном собрании, об аграрном во¬
просе и прочее, Н. П. Шмит и я одинаково посещали
эти полулегальные и нелегальные собрания.
Уже в это время, до и после 9 января 1905 года, у
Николая Павловича складывалось революционное
мировоззрение. Он был на стороне большевиков и со¬
средоточенно вслушивался в споры между социал-де¬
мократами и социал-революционерами.
Как-то мы возвращались с одного из многочислен¬
ных революционных собраний по Каретному ряду и
вышли к Петровским воротам. В доме, замыкающем
Петровский бульвар, помещалась тогда чайная. Мы
решили зайти туда и поговорить с народом, узнать его
настроения, высказать и собственные взгляды. Была
1 Позже В. Н. Юдин был активным участником революции
1905 года, а М. А. Морозова-Юдина вместе с Екатериной Павлов¬
ной печатала революционные листовки, вышивала с другими дра¬
пировщицами Красное знамя Шмитовской боевой дружины, а во
время вооруженного восстания была на фабрике медсестрой.
26
полночь. В чайной было
людно и душно. Мы под¬
сели к одному из столи¬
ков и завели беседу о
войне, об январских со^
бытиях, о начавшихся
стачках и т. д. Конечно,
эта импровизированная
попытка была несколько
наивной. Беседа была
оживленной и носила яв¬
но «нелегальный» харак¬
тер, и мы ушли из чайной
в полной уверенности, что
происходящие события
революционизируют на¬
родные массы. Вскоре я
был арестован.
У меня осталось о Ни¬
колае Павловиче ВОСПО- Николаи Михаилович Дружи-
минание, как о человеке вин. 1967 год.
глубоко искреннем и ре¬
волюционно настроенном».
В то же время с каждым днем углублялась про¬
пасть в семье Николая Павловича. Он жил дома от¬
чужденным, молчаливым и полным собственных дум,
отдавая книгам все свое свободное время. Единствен¬
ным его другом среди родных была сестра Катя.
«Революционная волна, поднимавшаяся в России,
захватила и нас,— вспоминала Екатерина Павлов¬
на.— Мы ходили с братом на политические диспуты и
студенческие сходки. Назревающий политический кри¬
зис вызвал у нас еще больший интерес к произведе¬
ниям Маркса и Энгельса, Владимира Ильича Лени¬
на и другой подпольной литературе. Все это опреде¬
лило наше отношение к капиталистическому строю и
царскому самодержавию в России.
В скором времени мы определились как маркси¬
сты и социал-демократы и стали принимать активное
участие в политической жизни».
Однажды у Н. П. Шмита состоялась знаменатель¬
ная встреча, сыгравшая большую роль в его дальней¬
шей революционной деятельности. По предложению
27
одного знакомого большевика Николай Павлович от¬
правился к своему родственнику Савве Тимофеевичу
Морозову.
Войдя в роскошный зал особняка, Николай Пав¬
лович сразу увидел внушительную фигуру. Это был
один из продолжателей «династии» Морозовых... Сав¬
ва Тимофеевич стоял перед креслом, в котором сидел
какой-то человек. Они о чем-то громко беседовали,
зная, что в кабинет без доклада хозяину никто не вой¬
дет. Для Николая Павловича, как родственника, было
сделано исключение. Савва Тимофеевич сразу заметил
вошедшего.
— Познакомьтесь, Николай Эрнестович,— весело
сказал он.— Это мой внучатый племянник, как го¬
ворится, седьмая вода на киселе, Коля Шмит! Не бес¬
покойтесь, он наш, свой человек, далеко ушедший от
меня вперед,— социал-демократ! Как у вас говорят —
большевик. Так что он, вернее, не наш, а ваш! Прошу
любить и жаловать.
Николай Эрнестович Бауман встал и крепко по¬
жал руку Шмиту.
— Наконец-то вы мне попались, Николай Павло¬
вич! Много хорошего я о вас слыхал. Рад вас видеть.
Вместе так вместе, впереди у нас много работы!
— Ну вот и хорошо. Познакомились, а мне пора...
Но я скоро вернусь. Сейчас прикажу подать вам
чаю,— сказал Савва Тимофеевич и быстро исчез из
зала.
Долго сидели Николай Бауман с Николаем Шми¬
том в особняке Саввы Морозова на Спиридоновке...
«Мы с братом,— рассказывает в своих воспоми¬
наниях Екатерина Павловна,— часто и запросто, как
родственники, посещали и дом Алексея Викуловича
Морозова, и особняк Саввы Тимофеевича, где знако¬
мились с интересными, если не сказать — выдающими¬
ся людьми нашего времени. Там бывали Чехов, Анд¬
реева, Шаляпин, Станиславский, Немирович-Данчен¬
ко, Качалов, Врубель, Серов, Левитан, Рахманинов,
Скрябин и многие, многие другие. Бывали мы у Сав¬
вы Тимофеевича и на его мануфактурах в Орехово-
Зуеве. Николай Павлович нередко делал своему двою¬
родному молодому дедушке замечания, давал советы,
как бы он сделал то или иное.
28
На это слышался добродушный ответ:
— Та! та! та! Ты сначала это сделай у себя на
фабрике, когда будешь ее хозяином. Может быть, пос¬
ледую и я умному примеру. И не забудь своего дядю,
Ивана Викуловича. Все покажи ему. А то он сильно
отстает от нас с тобой. Тебя он любит. Послушает.
Но ему труднее...— Здесь Савва Тимофеевич мрачнел,
возвращаясь к угнетавшим его воспоминаниям...—
А мне грехи отца надо «замаливать»... Дурная память
осталась о нем. Поистине, вековое народное прокля¬
тие наложил он на свое имя, да и па наше. Вот и
сижу между двух стульев...— Савва Морозов замы¬
кался в своих тяжелых думах, мучавших его, и ничто
не могло его отвлечь от них.
Помню, как поразила Николая Павловича траги¬
ческая смерть этого необыкновенного человека. Само¬
убийство в маленькой гостинице в чужом для Саввы
Морозова французском городке! Безвременная ги¬
бель необычного, с прогрессивными взглядами рус¬
ского фабриканта, систематически помогавшего мате¬
риальными средствами партии большевиков. Мы с
братом пришли па вокзал задолго до прибытия по¬
езда, который привез из Франции тело Саввы Моро¬
зова в запаянном цинковом гробу. На перроне было
много встречающих. Вся многочисленная «династия
Морозовых», актеры Московского Художественного
театра. Если не ошибаюсь, здесь были Станиславский
и Качалов. Здесь же рабочие и их семьи с орехово-зу¬
евских предприятий, ранее принадлежавших покой¬
ному. И, конечно, полиция.
А через день, 29 мая 1905 года, состоялись похоро¬
ны на московском Рогожском старообрядческом клад¬
бище. Николай Павлович тяжело переживал трагиче¬
скую гибель Саввы Морозова, который был его дру¬
гом...»
На подпольной сходке зимой 1904 года Николай
Павлович услышал пламенную речь одного из руко¬
водителей Московской организации большевиков,
только что возвратившегося из ссылки. Это был вы¬
дающийся оратор огромной эрудиции, страстно и убе¬
дительно доказывающий все свои положения. Не слу¬
чайно его прозвали Маратом! Справедливость его до¬
водов, логичность обоснований революционных путей
29
Виргилий Леонович Шанцер (Марат).
рабочего класса России, научный подход к каждому
затрагиваемому вопросу произвели глубокое впечат¬
ление на Николая Павловича. Здесь же он и познако¬
мился с Виргилием Леоновичем Шанцером (Мара¬
том).
Вначале Николай Павлович стеснялся рассказать
этому профессиональному революционеру о своем мо-
розовском и шмитовском происхождении. Но в даль¬
нейшем это произошло как-то само собой. Откровен¬
ность Николая Павловича и доверие к нему со сторо¬
ны Виргилия Леоновича еще больше укрепили их лич¬
ные отношения. Они продолжали встречаться, вместе
ходили на рабочие митинги и занятия социал-демо¬
кратических кружков.
Дружба с Виргилием Леоновичем Шанцером все
больше росла и принимала самые задушевные формы.
Для Николая Павловича стало насущной потреб¬
ностью встречаться с этим умным и образованным че¬
ловеком. Какие только из тем в области культуры, ис¬
кусства, истории, литературы, естествознания, дарви¬
низма и, конечно, марксизма не обсуждались при этих
встречах! Чуткий и внимательный, Виргилий Леоно¬
вич понимал все сложное и противоречивое положение
своего юного друга.
Однажды, после восторженного отзыва Николая
Павловича о постановке в Художественном театре
пьесы Горького «На дне», Виргилий Леонович пред¬
ложил ему отправиться в гости к Алексею Макси¬
мовичу.
С огромным волнением поднимался Николай Пав¬
лович по лестнице дома, где жил Горький.
— Ведь я же фабрикант! Зачем Горькому встре¬
чаться со мной? — сказал он неуверенно Виргилию
Леоновичу.
— Во-первых, Коля, ты — наш и свой!.. Во-вторых,
тебе же известна дружба Алексея Максимовича с
другим, не менее богатым, вернее, более богатым фаб¬
рикантом — Саввой Тимофеевичем Морозовым, кста¬
ти, твоим родственником!..
Первый довод друга особенно взволновал Николая
Павловича. И здесь, на лестнице, перед тем как вой¬
ти в квартиру Горького, они крепко обнялись...
31
ПИКОЛЛЙ ПАРЛОРИЧЪ
шмитъ.
тел. 80-05 Г1О0ИГ1СК1Й БУЛЬВЛРЪ, д. плевлпо, КВ. 23, .
Визитная карточка Н. П. Шмита. По таким визитным карточкам
принимались па фабрику большевики, будущие герои Москов¬
ского вооруженного восстания 1905 года.
После этого незабываемого для Николая Павлови¬
ча дня они часто посещали квартиру Горького. Не¬
редко бывало, что Шмит подолгу сидел с Алексеем
Максимовичем вдвоем.
«Пусть сильнее грянет буря...», «Безумству храб¬
рых поем мы славу...», «Человек...— это звучит гор¬
до!..»— стали для Николая Павловича жизненными
девизами.
Николай Павлович решает заняться переустройст¬
вом фабрики. «Мне было 19 лет,— писал он,— когда
умер мой отец, оставив дело, которое по завещанию
нужно было ликвидировать. Продажа этого дела це¬
ликом (т. е. мебельной фабрики) было бы выгоднее.
Однако это не удавалось. Душеприказчик решил все
продать с аукциона.
Тогда рабочие и служащие, которым, в случае
прекращения дела, пришлось бы остаться без места,
без работы, просили меня как-нибудь выручить их.
И вот я, чрезвычайно скороспешно и к общему удив¬
лению, решил купить дело и занял у матери 75 тысяч
рублей, съездив для этого в Ниццу, где она лечилась,
32
и пообещав вернуть ей деньги из своего капитала, во
владение которым я должен вступить по достижении
совершеннолетия, т. е. 21 года»
Николай Павлович во Франции был не более трех
педель. В Ницце он, конечно, посетил могилу Герцена,
в Париже — все памятные революционные места:
кладбище Пер-Лашез со Стеной парижских комму¬
наров, площадь Бастилии, площадь Звезды, где воз¬
двигнута Триумфальная арка с барельефом «Марсель¬
езы»... Николай Павлович очень спешил в Москву.
По возвращении он сразу приступил к осуществлению
своих замыслов.
«Назревавшие политические события изменили от¬
ношение Николая Павловича к судьбе заброшенной
фабрики,— пишет Екатерина Павловна.— По дости¬
жении совершеннолетия мой брат вступил во владе¬
ние фабрикой на Пресне. Это было в декабре 1904 го¬
да. Мне исполнилось в то время двадцать лет, а
младшим: сестре Елизавете — семнадцать, Алексею —
пятнадцать. Мы все были наследниками в равных
долях.
Брат временно оставляет университетские занятия
и берется за руководство фабрикой, имея в виду ис¬
пользовать ее в революционных целях. Для осущест¬
вления этой мысли он устраняет от нее опекунов
младших брата и сестры, выкупив их долю отцовско¬
го наследства. Мне же Николай Павлович сказал:
«А с тобой мы всегда сумеем рассчитаться!»
Так я стала совладелицей одной четверти доли
Шмитовской фабрики. Поэтому все, что касалось фаб¬
рики как до, так и после ее сожжения, делалось бра¬
том и мною по взаимному согласию...
Благодаря семейным условиям,— вспоминает да¬
лее Екатерина Павловна,— детство и юность у меня
с братом были проведены вместе. Вопреки нашему
положению детей фабриканта, мы еще с юности твер¬
до решили стать на путь трудовой жизни.
Помню, как брата тяготило положение фабрикан¬
та. Он часто говорил мне, что ему стыдно перед рабо¬
чими жить в богатой обстановке, это мешало просто-
1 Цитируется ио протоколу допроса Николая Павловича от
21 декабря 1905 года.
3 Е. Андриканис
33
те отношений с ними.
И вскоре мы переехали
на квартиру во флигель
дома Плевако на Новин¬
ском бульваре. Это место
было выбрано им не слу¬
чайно: уезжая из сосед¬
него с фабрикой особня¬
ка, он одновременно хо¬
тел быть близко от ее
рабочих и так, чтобы на
фабрике не замечали по¬
сещений ими его кварти¬
ры. Адом Плевако и фаб¬
рику Шмита разделял
лишь один Девятинский
переулок...»
Поселившись там, Ни¬
колай Павлович облег¬
ченно вздохнул. Черес¬
чур долго его угнетал
быт фабрикантского особ¬
няка. В новой квартире он сразу окружил себя той
атмосферой, которая соответствовала его вкусам и
настроениям.
В шкафу находились собрания сочинений великих
русских писателей. Большое место в библиотеке Ни¬
колая Павловича занимали книги по естественным на¬
укам. Работы Дарвина и Тимирязева были на первом
месте.
В отдельном шкафу стояли: «Капитал», «Нищета
философии», «Классовая борьба во Франции» Карла
Маркса, «Анти-Дюринг», «Крестьянский вопрос во
Франции и Германии», «Людвиг Фейербах и конец
классической немецкой философии», «Положение ра¬
бочего класса в Англии» Фридриха Энгельса, «Мани¬
фест Коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Эн¬
гельса. Многие книги были на немецком языке.
В этом же заветном шкафу находилась книга
Вл. Ильина — В. И. Ленина — «Развитие капитализ¬
ма в России», которая была подарком его задушевно¬
го друга Виргилия Леоновича Шанцера.
То был монументальный труд — результат долгих
34
дум и напряженной работы Владимира Ильича вовре¬
мя пребывания в тюрьме и ссылке. В этой книге Шан-
цером были отчеркнуты следующие строки, касающи¬
еся предков Николая Павловича:
«Савва Морозов был крепостным крестьянином
(откупился в 1820 г.), пастухом, извозчиком, ткачом-
рабочим, ткачом-кустарем, который пешком ходил в
Москву продавать свой товар скупщикам, затем вла¬
дельцем мелкого заведения — раздаточной конторы —
фабрики. Умер он в 1862 г., когда у него и у его много¬
численных сыновей было 2 большие фабрики. В 1890 г.
на 4 фабриках, принадлежащих его потомкам, было
занято 39 тысяч рабочих, производящих изделий на
35 млн. руб.» *.
Рядом стояли другие книги Ленина: напечатанная
на гектографе «Что такое «друзья народа» и как они
воюют против социал-демократов?», нелегально при¬
везенная из-за границы «Что делать?», изданная в
Женеве «Шаг вперед, два шага назад», а также почти
все номера ленинской газеты «Искра» и работа
Г. В. Плеханова «К вопросу о развитии монистическо¬
го взгляда на историю».
Такую библиотеку марксистской литературы в то
время редко у кого можно было найти в России.
Кабинет Николая Павловича не был похож на бо¬
гатые апартаменты шмитовского особняка. Здесь все
было просто, уютно и вместе с тем красиво.
На стенах висели портреты Пушкина, Толстого,
Чехова, Чайковского, а также посмертная маска Бет¬
ховена. Несколько позже по просьбе Николая Павло¬
вича рабочие-скульпторы фабрики воссоздали по гра¬
вюрам скульптурный портрет Карла Маркса.
Художник Алексей Семенович Курганов в своих
воспоминаниях так описывал атмосферу квартиры
Шмита в доме Плевако:
«Жили они дружной семьей, возглавляемой Нико¬
лаем Павловичем. Семья состояла из него, студен¬
та, двух сестер — Екатерины и Елизаветы, а также
младшего брата Алексея— ученика реального учи¬
лища.
1 В. И. Ленин. Поли, собр, соч., т. 3, стр. 542—543.
35
Квартира была хорошо, но без претензий обстав¬
лена. Одевались все тоже просто, не гнались за модой.
Николай Павлович ходил в своей неизменной, доволь¬
но потертой студенческой тужурке, а выходил из дому
в такой же шинельке. Во всем была простота и непри¬
нужденность, что чувствовалось и в отношении с до¬
машней прислугой. Прислуга никогда не адресовалась
к хозяевам обычным в то время обращением «барин»
или «барышня», а называла по имени и отчеству.
Иначе было запрещено.
Рассказывали, что однажды, когда они еще жили
с матерью в своем особняке на фабрике, вновь наняв¬
шаяся домашняя работница назвала Николая Павло¬
вича «барином», он ответил ей: «Барин тот, кто ниче¬
го не делает, а я работаю» — и попросил больше так
его не называть. И это был не анекдот.
Из домашних Николай Павлович больше всего
был близок со старшей сестрой, Екатериной Павлов¬
ной. Их дружба была овеяна каким-то внутренним
родством душ, общностью убеждений и интересов,
взаимным пониманием и преданностью общему делу.
Екатерина Павловна любила брата до обожания,
была ему беззаветно предана, безоговорочно разде¬
ляла его взгляды и убеждения, с радостью выполняла
его поручения, как самый преданный и верный сек¬
ретарь.
Моя ученица, младшая сестра Николая Павлови¬
ча— Елизавета была совсем молодой девицей, увле¬
кавшейся всем, чем свойственно увлекаться юности.
У меня она училась рисованию, у Эйгеса — музыке на
фортепьяно, была заядлой революционеркой, но все
это было овеяно юношеским задором и темперамен¬
том. Так на нее смотрели и старший брат и сестра и
в свое сокровенное не допускали.
Младший брат, Алексей, был еще совсем юн и ни
во что не вмешивался».
Эти воспоминания дополняет столяр шмитовской
фабрики Николай Нефедович Лукьянов: «Помнится,
как в первые дни вступления в права хозяина были
проданы Николаем Павловичем рысистые лошади из
обширной конюшни, как сам он неожиданно уехал из
шикарного особняка на скромную квартиру на Новин¬
ский бульвар. Вспоминаем его фигуру в поношенном
36:
пальто и стоптанных глубоких калошах, с глубоко над¬
винутой шапкой на высокий умный лоб».
И действительно, по рассказам старшей сестры,
Николай Павлович с первых же дней вступления в
права наследства категорически отказался ездить на
своих лошадях, как это делали в то время все люди
его положения.
Иногда по делам ему приходилось совершать путь
от Горбатого моста или Новинского бульвара до рай¬
она Неглинки у Кузнецкого моста, где помещались
контора и магазин фабрики. Весь этот долгий путь он
совершал пешком.
В этой связи Николай Павлович часто подшучи¬
вал над собой и с иронией говорил сестре Кате, что, по
законам дарвинизма, ему передалась наследствен¬
ность от прапрадеда Саввы Васильевича Морозова,
который, как известно, был «прославленным» пеше¬
ходом. И тут же с улыбкой добавлял:
— Я, как Савва, начинаю новую жизнь, нЬ не¬
сколько иначе...
Он никогда не нанимал извозчиков, хотя это был в
то время широко распространенный вид городско¬
го транспорта Москвы. А когда Катя его жалела и
просила не переутомляться, Николай Павлович
отвечал:
— Зато извозчики не будут знать, куда я захожу
по дороге!..
К этому времени Николай Павлович вступает так¬
же в права наследства, оставленного ему в 1894 году
дедом Викулой Морозовым, и часть этих средств вкла¬
дывает в фабрику для ее реорганизации.
Наряду с производством художественной мебели,
которую он очень ценил и любил, Николай Павлович
хотел открыть особое производство практичной, недо¬
рогой, но стильной мебели. Ее мог бы приобрести и
небогатый человек. Для осуществления этого плана
помещение фабрики на Горбатом мосту, рассчитанное
не более как на триста человек, было мало, и Нико¬
лай Павлович вместе с рабочим фабрики Ильей Фе¬
доровичем Поляковым стал подыскивать новое поме¬
щение, с расчетом на первое время тысячи на две ра¬
бочих, с тем чтобы впоследствии дойти до пяти тысяч.
Но ничего подходящего они не нашли. Тогда Николай
37
Павлович решил купить участок земли, чтобы постро¬
ить помещение, отвечающее его замыслу, с новейшим
техническим оборудованием и хорошими санитарно-
гигиеническими условиями.
Николай Павлович стал смотреть на свою фабри¬
ку как на достояние, не принадлежавшее ему, решив
изменить всю постановку дела. Для этого он предпо¬
лагал сделать всех трудящихся на фабрике участни¬
ками в прибылях, причем паем был бы их труд. Кроме
того, он хотел установить контроль рабочих над произ¬
водством и несколько позднее делал в этом направле¬
нии первые шаги: главный бухгалтер выступал с док¬
ладами, знакомя рабочих с оборотами фабрики.
«Позволю себе остановиться,— писал в своих вос¬
поминаниях член партии с 1903 года, Герой Труда
Михаил Степанович Николаев,— на уважаемых все¬
ми рабочими лицах — Н. П. Шмите и его сестре
Ек. П. Шмит. Молодой студент, только что вступив¬
ший во владение фабрикой после смерти отца, был
очень отзывчив на все нужды рабочих. Сам натолкнул
на мысль и дал средства на открытие на фабрике спе¬
циальных и общеобразовательных курсов.
Предлагал нам войти в пай, то есть как бы стать
акционерами (акции — свой труд), учитывать стои¬
мость производства, контролировать таковое, участво¬
вать в прибылях. По всей вероятности, это было бы
проведено в жизнь как опыт, но события помешали.
Сестра владельца, Екатерина Павловна, также
была близка к рабочим по культпросветработе».
Екатерина Павловна Шмит занималась не только
культпросветработой. Как она вспоминала позднее,
она выполняла и другие партийные поручения:
«Осенью 1904 года мною был организован маркси¬
стский кружок на Высших женских курсах, где я ра¬
нее училась. Вела политические занятия и в Пречи¬
стенской рабочей школе» '. (В 1966 году газета «Вечер-
1 Не случайно, уже позднее, в агентурной записке особого
отдела департамента полиции (см. ЦГАОР СССР, ф. ДП, 00,
№ 9, ч. 46, л. 24) сообщалось: «На Пречистенских курсах с ок¬
тября 1905 г. по декабрь включительно также было замечено «по¬
вышенное» настроение среди учащихся, а отчасти и учащих...
Учащие этих курсов — Екатерина Павловна Шмит (далее пере¬
числяются фамилии других преподавателей)... оказывали самое
широкое участие к преступным деяниям своих учеников».
38
няя Москва» в статье «Первый рабочий университет»,
посвященной школе, писала: «Несмотря на трудные
условия, в отдельные периоды здесь обучалось до
1500 человек. В разное время тут безвозмездно читали
лекции И. М. Сеченов, профессор М. Н. Шатерников,
скульптор А. С. Голубкина, артисты Е. Б. Вахтангов
и А. И. Сумбатов-Южин, художник И. Е. Репин, се¬
стра видного революционера Н. П. Шмита — Екатери¬
на Павловна» ’.)
«Позднее, после «Кровавого воскресенья», 9 янва¬
ря 1905 года, которое произвело на нас с Николаем
Павловичем потрясающее впечатление,— пишет Ека¬
терина Павловна,— я и Вера Чернявская печатали
по ночам на мимеографе листовки и прокламации Мо¬
сковского комитета РСДРП и по негативам размно¬
жали революционные карикатуры и фотографии».
Весной 1905 года Н. П. Шмит обратился в Москов¬
ский комитет РСДРП с просьбой прислать на фабри¬
ку агитаторов-пропагандистов. Таким путем поступи¬
ли на фабрику Михаил Степанович Николаев, член
Московского комитета РСДРП Иван Васильевич Ка¬
расев, а затем и многие другие товарищи. Николай
Павлович направлял их к заведующему мастерской со
своей визитной карточкой с надписью: «Принять на
такое-то жалованье».
М. С. Николаев вспоминает, как он, только что
вырвавшись из тюрьмы, пришел на фабрику:
«Во второй половине апреля Московский комитет
партии предложил мне устроиться на мебельную фаб¬
рику Шмита. Пришел наниматься. На доме вывеска:
«Мебельная фабрика Н. П. Шмита», и ниже: «Пос¬
тавщик двора его императорского величества». Ну,
думаю, самое «подходящее» для меня место!
Нашел управляющего. А он и разговаривать не за¬
хотел.
Вернулся я с фабрики, снова иду в Московский ко¬
митет. А там товарищи меня успокоили:
— Сейчас мы дадим тебе письмецо к самому хозя-'
ину. Иди к нему домой и передай письмо это ему в
руки...
Уже после первой нашей встречи я понял, что это
1 «Вечерняя Москва» от 19 марта 1966 года.
39
Михаил Степанович Николаев, начальник Шмитовской боевой
дружины. 1945 год.
человек, сочувствующий большевикам и готовый в
любой момент оказать помощь.
Я поступил на шмитовскую фабрику в качестве
слесаря... с ведома хозяина, Николая Павловича
Шмита (члена РСДРП, большевика), меня провели
по штату, хотя моя работа, пожалуй, мало была нуж¬
на для производства.
Вскоре я стал членом боевой партийной организа¬
ции фабрики. Возглавлял ее Иван Васильевич Кара¬
сев».
Об И. В. Карасеве (партийный псевдоним «Карп»)
рассказывал в своих воспоминаниях старый больше¬
вик И. И. Кузьмин:
«Был он с виду угловат и кряжист, голову имел
очень большую, с широким покатым лбом, как будто
этот человек был вылит из свинца. Нрава был он
хотя очень тихого с виду, но очень упрямого и настой¬
чивого, так что ни одно затеянное им дело никогда не
оставалось невыполненным. Перед 1905 годом был он
неугомонным и настойчивым организатором социал-
демократических кружков.
Ходил со свертками прокламаций в карманах и
распространял их большей частью среди столярных
предприятий, вроде фабрики Шмита, Фишера и др.,
рабочие которых его очень хорошо знали. Вот на этих
фабриках он и сумел сколотить довольно сильную бо¬
евую дружину, которая потом и оперировала на Садо-
вой-Кудринской и на Пресне...»
С 1 мая 1905 года вместо 11‘/г-часового рабочего
дня Н. П. Шмит вводит 9-часовой рабочий день с по¬
вышением заработной платы. Заработная плата вы¬
плачивалась рабочим также и во время забастовок и
болезни. Старики ветераны, проработавшие на фаб¬
рике по двадцать — тридцать лет, были освобождены
от работы, но жалованье им продолжали выплачивать
полностью.
При фабрике была открыта амбулатория, в кото¬
рой молодой талантливый доктор очень внимательно
лечил рабочих. Он посещал на квартирах заболевших
рабочих и членов их семей. Вся эта медицинская по¬
мощь оплачивалась хозяином фабрики.
Николай Павлович требовал от администрации
вежливого, культурного обращения к рабочим на
41
«вы», изменил правила внутреннего распорядка, со
всеми нуждами и вопросами рабочие могли обращать¬
ся непосредственно к нему.
Старый большевик М. В. Кожин вспоминает: «На
шмитовской фабрике был объявлен Николаем Павло¬
вичем девятичасовой рабочий день, вместо одиннад¬
цати с половиной. Неслыханное дело для того време¬
ни! По цехам рабочие шумно беседуют.
Все довольны, улыбаются. Дома жены не верят.
На следующий день в пять часов на фабрике раз¬
дался гудок.
— Кончай работу, ребята!
Но непривычен новый порядок, и никто не хочет от
верстака отойти. Всем кажется, что гудок из-за озор¬
ства дан.
Молодому хозяину фабрики пришлось самому уп¬
рашивать, чтобы шли домой. И не ушел с фабрики он,
пока последнего рабочего не проводил за ворота».
«Рабочих такое отношение очень тронуло,— вспо¬
минал Н. Н. Лукьянов,— они нашли нужным чем-
либо ответить на гуманное отношение хозяина и реши¬
ли поднести ему адрес.
9 мая рабочие, собравшись в одной из мастерских,
послали за хозяином в дом Плевако. Для него это
было неожиданно, он прибежал на фабрику без фу¬
ражки, на ходу застегивая студенческую тужурку, ду¬
мая, что случилось какое-нибудь несчастье.
К нему подошли представители — старички: Федор
Григорьев (Апостол), Шлыгин и Егор Федотов, кото¬
рый, запинаясь и путаясь, прочел адрес и торжествен¬
но вручил его Николаю Павловичу.
«Гуманному и сердечному хозяину
Николаю Павловичу ШМИТ.
На добрую память от благодарных рабочих
придворной
мебельной фабрики П. А. Шмит.
Москва, 9 мая 1905 года.
Глубокоуважаемый Николай Павлович!
В немногих словах позвольте нам, Вашим рабо¬
чим, высказать те благоприятные чувства, которые
идут из глубины наших сердец, и признательность за
42
все Ваши сердечные к нам, рабочим, отношения как
введением 9-часового рабочего дня, так и в многих
Ваших покровительственных деяниях, и да послужит
Вам сей наш адрес постоянным и приятным воспоми¬
нанием, как сердечному хозяину, видящему в лице
своих рабочих не только работников дела, но и как
человека.
Мы же, Ваши рабочие, соединясь воедино, обеща¬
ем Вам, что теперь с большой энергией и старанием
отнесемся к обязанностям нашим для Вашего пред¬
приятия. Вашим покровительством и нашими общими
силами процветать ему на многие, многие годы во сла¬
ву и честь Вашей фирмы.
Вам благодарные и признательные рабочие
Ваши» *.
Поздравительный адрес с подписями всех рабочих
фабрики был вложен в кожаный переплет, на котором
была помещена бронзовая пластинка с выгравирован¬
ным текстом.
«Николай Павлович,— продолжает свои воспоми¬
нания Н. Н. Лукьянов,— с удивлением и улыбкой по¬
смотрел на адрес, повертел его в руках и, положив на
близстоящий верстак, обратился к рабочим с речью,
в которой сказал, что он не только девятичасовой день
хотел ввести, а восьмичасовой, но власти ему этого не
позволили. В дальнейшем рабочие могут быть уверен¬
ными в том, что он пойдет навстречу их нуждам и же¬
ланиям. «А восьмичасового дня мы с вами добьемся!»
Поблагодарив собрание за адрес, он ушел. Передовой
слой рабочих сразу понял, что они имеют дело не с хо¬
зяином, а попросту с товарищем и единомышленни¬
ком, уж очень было заметно, что от всей его речи пах¬
ло программой-минимум большевиков... С каждым
днем становилось все яснее, что в лице хозяина мы
видим друга рабочих».
Сам Николай Павлович говорил своей сестре Кате,
что он «не утопический социалист, не Роберт Оуэн.
Многолетняя рожь и пшеница, улучшение условий тру¬
да на фабрике и жизни рабочих — не цель, а лишь
стремление найти путь к дальнейшей великой цели...»
1 Оригинал адреса Ек. П. Шмит передала в 1925 г. в Музей
Революции СССР.
43
Николай Павлович не бросал слов на ветер. Он
вместе с передовыми рабочими прокладывал револю¬
ционный путь.
Художник А. С. Курганов рассказывал: «Несмотря
на свою молодость, Николай Павлович был человеком
твердых убеждений, производил впечатление всегда
на чем-то сосредоточенного. Он был близко связан с
Максимом Горьким, находился под влиянием этого за¬
мечательного писателя-мыслителя. Свои убеждения
Н. Шмит не держал под спудом, а обдуманно, целесо¬
образно их реализовал, планомерно проводил в
жизнь...
Введение Шмитом у себя на фабрике девятичасо¬
вого рабочего дня так огорошило московских мебель¬
ных фабрикантов, что они устроили свое общее собра¬
ние, на которое пригласили и Николая Павловича.
Собрание получилось очень бурное.
Сначала фабриканты, как старшие, пытались оте¬
чески воздействовать на Шмита, уговорившись объяс¬
нить ему, что сделанное им — увлечение молодости,
что он не опытен, не знаком с производством, не све¬
дущ в коммерческой стороне дела и прочее. Когда же
Николай Павлович им заявил, что считает сделанное
им не только правильным, но и полезным для дела,
так как девятичасовая работа менее утомительна для
рабочего, делает труд его более продуктивным, что но¬
вовведения своего он ни за что не отменит,— произо¬
шло нечто совершенно невообразимое. Опытные отцы-
дельцы угрожающе повскакали с мест, готовые разор¬
вать на части молодого новатора.
Самый крупный и самый реакционный фабрикант
Левинсон с яростью кричал, что Шмит развращает
рабочих, что он не делец, не понимает, как созидает¬
ся капитал. Так дело могут вести только дураки, а ум¬
ный коммерсант сразу видит, что это невыгодно.
— Если вам невыгодно,— спокойно ответил ему
Николай Павлович,— то можете свои предприятия за¬
крыть, а я свои расширю!
После этой реплики начался форменный скандал.
Ругательства посыпались градом. Н. Шмит покинул
собрание под неистовые крики, угрозы доносом и вме¬
шательством властей.
Все это я слышал от самих Шмитов в их доме на
44
другой день. Они со смехом рассказывали о том, что
произошло на собрании «отцов»-фабрикантов...»
Надо только представить себе эту сцену: в богатом
особняке, среди солидных, хорошо одетых и дико
кричащих предпринимателей и фабрикантов гордо
стоял молодой человек в студенческой форме! Он не
пожелал сидеть за одним столом с этим «высшим» об¬
ществом. Он считал себя здесь чужим, поэтому вся¬
чески подчеркивал свое временное здесь пребывание.
Уже одно это было дерзостью.
Прислонившись к мраморному пьедесталу роскош¬
ного подсвечника, он спокойно, то с ироническим пре¬
зрением, то с чувством гордости, доказывал им спра¬
ведливость своих действий и тем самым бросал непри¬
миримый вызов этим представителям капиталистиче¬
ского мира.
Закончив свою речь, он не спеша покинул собра¬
ние. Собравшиеся у окон фабриканты видели, как Ни¬
колай Павлович, пройдя мимо великолепных карет,
ожидавших своих хозяев у подъезда особняка, спокой¬
но пошел пешком по направлению к Новинскому буль¬
вару.
Вскоре после этого Николай Павлович стал полу¬
чать анонимные письма с угрозой, что его фабрика —
это «чертово гнездо» — будет стерта с лица земли.
Чтобы частые выступления рабочих шмитовской
фабрики не бросали тень на ее хозяина, обнаруживая
его содействие революционным массам, руководитель
фабричных большевиков И. В. Карасев пошел на хит¬
рость. Он договорился с артелью столяров, чтобы ее
представители приходили и снимали фабрику с рабо¬
ты. Войдя во двор фабрики, они давали звонок и кри¬
чали: «Кончай работу!» Рабочие ждали их, и тут же
фабрика останавливалась.
Почему же бастовали шмитовские рабочие? Миха¬
ил Степанович Николаев объяснял это так:
«Если шмитовцы и бастовали, то без предъявле¬
ния требований к владельцу фабрики, лишь из соли¬
дарности с теми или иными предприятиями, преследуя
цели, главным образом, политические. Вот почему вся
злоба разного рода жандармерии особенно обруши¬
лась на шмитовцев в целом и на владельца фабрики
в частности».
45
Об этом также писала
и Екатерина Павловна:
«Для скрытия от по¬
лиции своего единомыс¬
лия с рабочими брату
приходилось просить Ива¬
на Васильевича Карасева
все же, хотя бы для вида,
предъявлять к нему тре¬
бования и объявлять за¬
бастовки».
На фабрике Шмита
была развернута ши¬
рокая пропагандистская
и агитационная работа.
Здесь готовились кад¬
ры рабочих-революционе¬
ров, будущих активных
участников Декабрьского
вооруженного восстания.
Алексей Семенович Курганов. «Для политического
1960 год. воспитания рабочих,—
пишет бывший ученик
резчика на фабрике Михаил Петрович Игнатов,—
Н. П. Шмитом под видом повышения производитель¬
ности труда и квалификации была организована неле¬
гальная школа, в которой устраивались беседы для
ознакомления нас с жизнью и революционным движе¬
нием рабочих европейских стран и в то же время ве¬
лись регулярные занятия по рисованию, черчению и
художественной лепке в применении к мебельному
делу.
Эти предметы преподавал бывший ученик Строга¬
новского училища товарищ Курганов Алексей Семено¬
вич...»
Сам Курганов в своих воспоминаниях рассказыва¬
ет, как однажды А. А. Малютин, сыну которого он
преподавал рисование, попросил его остаться после
урока, сказав, что ему нужно кое о чем поговорить с
ним. «Справляясь об успехах сына, Андрей Андреевич
повел примерно такой разговор:
— Я работаю старшим мастером резного цеха на
мебельной фабрике Шмита. Наш молодой хозяин хо¬
46
чет поставить дело по-новому, заводит новые порядки.
О ваших занятиях с моим сыном он знает и велел мне
поближе познакомиться с вами, то есть, попросту гово¬
ря, получше узнать, «чем вы дышите». Николай Пав¬
лович предполагает завести у себя на фабрике для
фабричных учеников что-то вроде школы или курсов,
так вот он и велел мне узнать, не возьметесь ли вы
оборудовать это дело? Если вы согласитесь, то я вас
сведу к нему для личных переговоров.
Мебельным делом я интересовался, даже получил
на всероссийских конкурсах за проекты мебели две
премии, и на сделанное предложение охотно согласил¬
ся. После следующего урока Андрей Андреевич повел
меня на квартиру к Шмиту.
Николай Павлович принял нас запросто, сразу по¬
вел в свой кабинет и без лишних слов и церемоний
приступил к делу.
— Мой отец,—начал он,— посылал фабричных
учеников для обучения черчению и рисованию на во¬
скресные классы в Строгановское училище. Я считаю,
что будет лучше, если они этим будут заниматься у
нас на фабрике. Если вы можете помочь нам наладить
это дело, то вот вместе с Андреем Андреевичем при¬
ступайте. Я вас должен только предупредить, что эту
нашу школу мы открываем без официального разре¬
шения, да его нам, конечно, и не дадут, так что зани¬
маться в ней будет сопряжено с некоторым риском,
тем более,— добавил он, взглянув на Андрея Андрее¬
вича,— что обучать мы будем не только вашим пред¬
метам!
Я не ручаюсь за подлинность выражений разгово¬
ра, но смысл его передаю точно.
Не откладывая в долгий ящик, я приступил к обо¬
рудованию.
Небольшое помещение для занятий было отведено
в фабричном здании, в нижнем этаже, под резным це¬
хом. Занятия велись три раза в неделю. Начинались
рано утром, до начала работы на фабрике. В дни за¬
нятий фабричные ученики освобождались от работы
на фабрике на два часа раньше.
Я преподавал рисование и черчение для столяров,
а для резчиков еще и лепку моделей из глины, в чем
пользовался советами и указаниями А. А. Малютина,
47
который слыл в Москве лучшим мастером-резчиком и
был очень хорошим лепщиком.
Обучение я старался вести по образцу Строганов¬
ского училища, конечно, в плане мебельного дела.
Николай Павлович очень интересовался нашими
занятиями, часто приходил к нам и любовно просмат¬
ривал работы учеников...
Неслыханное дело! Хозяин! Эксплуататор! Владе¬
лец крупнейшей знаменитой фирмы! И вдруг не толь¬
ко заботится о повышении производственной квалифи¬
кации эксплуатируемых, но «назло судьбе, наперекор
стихиям» сам читает своим рабочим политическую
экономию и ведет с ними беседы о революционном
движении рабочих других стран!»
При фабрике, в бывшей дворницкой, отремонтиро¬
ванной и побеленной, была открыта столовая и библи¬
отека с читальней для рабочих.
Библиотека, по поручению Николая Павловича,
была организована его сестрой Екатериной Павлов¬
ной. Библиотекарем был избран самими рабочими
столяр Николай Нефедович Лукьянов. Там можно
было почитать все выходившие в то время газеты и
журналы, вплоть до нелегальной большевистской га¬
зеты «Пролетарий». Только реакционным и монархи¬
ческим изданиям в эту читальню путь был закрыт.
Позже стали получать газету «Новая жизнь».
Н. Н. Лукьянов вспоминал: «Я однажды спросил чело¬
века, доставлявшего газеты: «Откуда вы их носите и
кто за них платит?» И получил такой ответ:
«Ваш хозяин, Николай Павлович Шмит, дал де¬
нег на издание «Новой жизни» Максиму Горькому,
вот вы ее и получаете за это бесплатно!»
В библиотеке фабрики Шмита было много книг
разнообразного, но определенно передового содержа¬
ния. Библиотека и читальня никогда не пустовали, не¬
которые рабочие здесь и ночевали.
Рабочие, уезжая в деревню на летние праздники,
сами просили библиотекаря приобрести им книг для
распространения в деревне; тот им давал комплекты
брошюр революционного содержания и снабжал не¬
легальной большевистской литературой. Таким обра¬
зом революционная мысль через Шмитовских рабочих
проникала и в деревню.
48
«Библиотека,— вспоминал Н. Н. Лукьянов,— сыг¬
рала крупную роль в революционной работе; каждый
вечер здесь собирались по разным делам рабочие
фабрики, читали газеты и книги, спорили, разбирались
подробно в нахлынувших вопросах; более опытные
товарищи объясняли различие программ и течений
среди революционных партий, направляя разрознен¬
ные бурные ручьи мыслей в один общий могучий по¬
ток, имя которому — большевизм.
Библиотека служила не только для шмитовских
рабочих, сюда чуть ли не каждый вечер приходили
столяры из артели — И. В. Колокольчиков, М. А. Алек¬
сеев-Румянцев и другие.
Все новости, касавшиеся развития революции, сте¬
кались сюда, и здесь обсуждались, принимались те
или иные решения, здесь же происходили занятия
кружков...»
С ведома и согласия Николая Павловича, во дворе
и в помещении фабрики проводились митинги и соб¬
рания рабочих, на которых выступали местные ора¬
торы и докладчики МК РСДРП. Постоянными орато¬
рами были М. С. Николаев, И. В. Карасев, А. И. Ива-
нов-Булынин (позднее председатель профсоюза столя¬
ров).
Н. Н. Лукьянов добавляет: «...В стенах фабрики
смелее и громче стали раздаваться призывы к борьбе
с царизмом, шире стал охват кружков, и больше рук
стало тянуться к литературе.
Большевистская работа на фабрике неизменно рос¬
ла. Наиболее сознательные рабочие — столяры, дере¬
вообделочники— приходили из других мастерских и
фабрик к нам.
Да и сам хозяин не отставал. Раз перед окончани¬
ем работы пришел на фабрику с каким-то человеком
и, когда кончилась работа, объявил собрание. При¬
шедший с ним человек встал на фрезерный станок и
стал говорить речь. Это был известный большевик,
доктор В. Я. Канель, входивший в агитационно-про¬
пагандистскую комиссию МК РСДРП.
Через Ивана Васильевича Карасева мы, группа
организованных рабочих, точно знали, что хозяин с
нами, что он по своим убеждениям принадлежит к той
же партии, к какой и мы, то есть большевик.
4 Е. Андриканис
49
Ребята между тем на фабрике не дремали, усили¬
вая организацию: они ходили по мастерским Москвы
и вылавливали все сознательное и передовое, концен¬
трируя силы на фабрике».
Многие рабочие Москвы, оказавшиеся в крайне
тяжелом положении вследствие своей революционной
деятельности,— организаторы стачек, попавшие в
«черные списки» или под надзор полиции,— находили
работу и дружный, боевой коллектив на фабрике
Шмита.
Участник первой русской революции М. В. Кожин
в своих воспоминаниях писал: «По запискам Николая
Павловича и Екатерины Павловны стали принимать
на фабрику рабочих совсем непроизводственного на¬
значения — это подбирались люди, в политическом от¬
ношении надежные, на которых можно было поло¬
житься в трудную минуту. Из этих людей и формиро¬
вался политический и боевой костяк предприятия, во
главе которого был сам фабрикант Николай Павло¬
вич Шмит».
Об этом же свидетельствует А. С. Курганов:
«Дружба брата и сестры была основана на таком вза¬
имном понимании и доверии друг к другу, что запис¬
ки Екатерины Павловны к фабричной администрации
было так же достаточно, как и самого Николая Пав¬
ловича. А эти приемы по запискам были совсем не
производственного назначения,— так подбирались лю¬
ди, нужные, надежные в политическом отношении. Из
них-то к вооруженному восстанию и образовались те
кадры, вокруг которых сплотились настоящие борцы,
и была сформирована и хорошо подготовлена знаме¬
нитая шмитовская боевая дружина, выполнявшая во
время восстания самые трудные боевые задания».
О том, как его, только что уволенного за участие
в стачке, приняли на фабрику Шмита, рассказывал
столяр Филипп Иванович Трубицын, награжденный
впоследствии орденом Ленина. «Я медленно вышел за
ворота. Торопиться было некуда и незачем. Недалеко
от проходной стояло еще несколько человек. Их, так
же как и меня, только что выгнали из Брестских же¬
лезнодорожных мастерских.
Не спеша пошли мы все вместе по Малой Грузин¬
ской улице, перебрасываясь скупыми фразами. О чем
50
было говорить? Каждый думал о своем, каждый знал,
что вряд ли кто из хозяев захочет нанять на работу
организаторов стачки, что впереди длительная безра¬
ботица, трудная жизнь на случайные заработки. Но
удивительное дело! Ни уныния, ни даже растерянно¬
сти не было среди нас. Случись это год-два назад,
возможно, мы бы и приуныли, но теперь...
Готовясь к стачке, мы прошли немалую политиче¬
скую школу и имели за плечами короткий, но суровый
опыт участия в сходках, маевках, распространении
листовок... Мы научились ценить силу и сплоченность
нашей организации РСДРП и твердо знали: товарищи
не оставят нас в беде.
Так и было. Вскоре меня устроили на работу на
фабрику Н. П. Шмита.
Обстановка на фабрике Шмита удивила меня.
Здесь не приходилось прятаться по потаенным угол¬
кам, чтобы поговорить «про политику». Обо всем мы
говорили вслух, открыто. Часто после работы задер¬
живались на фабрике, и здесь же, среди станков и
верстаков, выступал кто-либо из членов Московского
или районного комитета партии, рассказывал обо всем,
что делается в России, об усиливающемся рабочем
движении, о жестоких мерах, которые предпринимает
царское правительство, пытаясь его остановить.
Хозяин нашей фабрики, Николай Павлович Шмит,
сам был революционером, так же как и его сестра
Екатерина Павловна. Они собирали на своем пред¬
приятии передовых рабочих и очень многое сделали
для того, чтобы усилить классовое сознание, повысить
нашу грамотность и культуру, научить нас правильно
разбираться в сложной политической обстановке того
времени.
Будучи большевиком, Николай Павлович прини¬
мал самое активное участие в подготовке Декабрьско¬
го восстания в Москве, не жалея ни денег, ни сил для
вооружения рабочих дружин. Здесь, в цехах этой фаб¬
рики, впервые услышал я лозунг: «Да здравствует
вооруженное восстание!» И здесь же впервые в жизни
я взял в руки браунинг».
Недаром враги прозвали фабрику Николая Пав¬
ловича Шмита «чертовым гнездом». Она по праву
считалась крепостью большевизма на Пресне.
Организация пролетариата для восстания постав¬
лена на очередь дня, как одна из существенных, глав¬
ных и необходимых задач партии. Поручено принять
самые энергичные меры для вооружения пролетариата
и обеспечения возможности непосредственного руко¬
водства восстанием.
В. И. Ленин. Две тактики социал-демокра¬
тии в демократической революции
К ОРУЖИЮ
Нелегальная организация РСДРП (большевиков)
на фабрике Шмита работала еще до 1905 года. В со¬
став ее входили А. И. Иванов (Булынин), Н. В. Пол¬
ковников, В. С. Сысоев, В. А. Скворцов, Н. Н. Нырцов,
А. С. Савельев, В. С. Головкин, И. И. Егоров.
В начале 1905 года организация значительно вы¬
росла. В нее вступили М. М. Золкин, М. Е. Егоров,
П. И. Капралов, Н. К. Горшков, Н. Ф. Лыгин,
К. В. Алешин, Ф. Е. Купцов, Н. А. Сидоров и другие.
В апреле перешли на постоянную работу на фабрику
И. В. Карасев и М. С. Николаев. Организация продол¬
жала расти.
В тесном контакте с большевистской организацией
фабрики работал и Николай Павлович Шмит. Кон¬
чилось тяготившее его ранее положение богатого фаб¬
риканта. Путеводной звездой стоял перед ним вдох¬
новляющий исторический пример: Фридрих Энгельс
тоже был сыном фабриканта и, несмотря на это, всю
свою жизнь отдал великому делу рабочего класса —
коммунизму!
Николай Шмит основательно разобрался в сущно¬
сти разногласий, возникших на II съезде РСДРП, и
определился как большевик. Руководящим в его жиз¬
ни стал первый параграф Устава партии в ленинской
редакции: «Членом партии считается всякий, приз¬
нающий ее программу и поддерживающий партию как
материальными средствами, так и личным участием
в одной из партийных организаций»1.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 7, стр. 256.
55
В этом требовании личной работы в партийной
организации, с которым не соглашались меньшевики,
заключалась одна из основных идей партии нового ти¬
па, способной возглавить революционную борьбу ра¬
бочего класса за демократическую, а затем и социа¬
листическую революцию.
«Поэтому,— думал Николай Павлович,— я не толь¬
ко материально должен помогать партии, но и активно
работать — действовать!» И он действовал!
Как-то раз, придя к нему на Новинский бульвар,
Виргилий Леонович Шанцер (Марат) развернул пер¬
вый номер новой большевистской газеты «Пролета¬
рий», где были опубликованы извещение о III съезде
РСДРП и его важнейшие резолюции.
Крепко запомнились Николаю Павловичу слова ле¬
нинской резолюции III съезда РСДРП о вооруженном
восстании: «...принять самые энергичные меры к во¬
оружению пролетариата, а также к выработке плана
вооруженного восстания и непосредственного руковод¬
ства таковым, создавая для этого, по мере надобности,
особые группы из партийных работников» '.
— Вот это настоящее дело! — радостно сказал Ни¬
колай Павлович своему другу.— Сами понимаете —
деньги на оружие у нас будут! А преданные люди дав¬
но имеются на всех заводах, есть они и на нашей фаб¬
рике!
К концу рабочего дня Виргилий Леонович пришел
на партийное собрание рабочих фабрики Шмита. Ни¬
колай Павлович и его сестра Катя также на нем при¬
сутствовали.
Стояла полнейшая тишина, когда Марат зачитывал
историческую резолюцию III съезда РСДРП о воору¬
женном восстании...
Первым взял слово Иван Васильевич Карасев, ру¬
ководитель большевистской организации фабрики
Шмита и член Московского комитета РСДРП. Вторым
выступил Михаил Степанович Николаев. Говорили
многие, даже обычно молчавший на собраниях Мат¬
вей Егорович Егоров.
Резолюция о вооруженном восстании была принята
с большим подъемом. Был выработан конкретный
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 10, стр. 121.
56
план действий по ее выполнению. Ночыо в помещении
столярного цеха кустарным способом размножались
резолюции III съезда.
Началась усиленная подготовка к вооруженному
восстанию. Была создана боевая дружина рабочих
фабрики Шмита, которая по своему партийному соста¬
ву была исключительно большевистской.
«Дружина быстро росла. Желающих вступить в нее
с каждым днем становилось все больше,— вспоминал
дружинник Никифор Константинович Горшков.— Воз¬
главлял дружину профессиональный революционер
Михаил Степанович Николаев. Он числился на фаб¬
рике слесарем, но на самом деле не работал. У Михаи¬
ла Степановича имелось в цехе свое рабочее место.
На верстаке всегда разложены инструменты. Если бы
в цех заглянули жандармы, то они могли подумать,
что Николаев только что вышел покурить или на вре¬
мя оставил рабочее место. Михаил Степанович часто
исчезал надолго. Он уезжал за пределы Москвы, под¬
держивал связь с рабочими Питера».
Заместителем начальника боевой дружины был из¬
бран артельщик Иван Васильевич Колокольчиков, на¬
чальником штаба и заведующим оружейным скла¬
дом— столяр Николай Нефедович Лукьянов. Он же
продолжал ведать рабочей библиотекой фабрики. Та¬
ким образом, культурно-просветительная работа от¬
лично прикрывала его новое и основное дело.
Столяр фабрики Шмита Кузьма Васильевич Але¬
шин, награжденный впоследствии орденом Ленина, в
своих воспоминаниях пишет: «Мы узнали о решении
III съезда РСДРП, призывавшем революционный про¬
летариат России к вооруженному восстанию, и готови¬
лись к схватке.
Каждую субботу вечером уезжали мы большой
группой — рабочие нашей фабрики, «Трехгорки», за¬
вода Грачева, фабрики Мамонтова — куда-нибудь за
город, будто на рыбалку, брали с собой удочки, про¬
визию, стараясь не привлекать внимания жандармов
и сыщиков. Выбирали укромное местечко. И здесь, в
подмосковном лесу, представители Московского коми¬
тета партии снабжали нас листовками, прокламация¬
ми и день за днем подготовляли нас к решительному
часу — к вооруженному восстанию.
57
Шмитовец Иван Васильевич
Колокольчиков. 1935 год.
Па фабрике Шмита
и других предприятиях
Пресни сформировались
боевые дружины. Было
известно, что скоро насту¬
пит час, когда надо будет
с оружием в руках высту¬
пить против угнетателей,
но оружия как раз у нас
еще и не было...»
И поэтому Николай
Павлович считал прямой
своей обязанностью обес¬
печить оружием рабочих
не только своей фабрики,
но и других предприятий
Москвы. Через подстав¬
ных лиц он покупал ору¬
жие сам и, кроме того,
выделял на это большие
суммы денег.
В книге «М. Горький
в эпоху революции 1905—
1907 годов» говорится: «Одна из первых дружин мос¬
ковского пролетариата была организована на средства
Н. П. Шмита. В присутствии Горького на его квартире
Н. П. Шмит передал Л. Б. Красину большую сумму
денег на вооружение рабочих».
О другом случае передачи Николаем Павловичем
денег для вооружения московских рабочих вспоминает
член Московского комитета РСДРП А. Войткевич:
«Помню переданные мне Н. П. Шмитом десять тысяч
рублей на боевое дело. Это было на квартире
А. М. Горького».
«Незадолго перед общемосковской забастовкой
столяров в августе или сентябре 1905 года,— пи¬
шет Н. Н. Лукьянов,— вечером в первую столярную
артель, помещавшуюся в Вадковском переулке, дом
Гирша, кто-то прислал ломового извозчика, который
привез несколько ящиков с какими-то вещами.
Адресованы они были на имя И. В. Колокольчи-
кова.
На заданный вопрос, от кого это и что это, извоз¬
58
чик ответил: «Ничего я не знаю, мне велено доставить
сюда, я и привез. А вот приедет сюда тот, кто меня с
вокзала нанял, тот и объяснит». Не утерпев, Колоколь¬
чиков вечером вскрыл один из ящиков — в нем оказа¬
лись браунинги, вскрыл другой — в нем были маузеры.
Сообразив, что все ящики с таким же грузом, Иван
Васильевич в ту же ночь тщательно спрятал их в по¬
мещении артели, в пустоте стены. Через неделю после
этого события к И. В. Колокольчикову пришел один
из боевых организаторов партии, «Петр Кавказец»,
которого тот знал.
«Кавказец» спросил: «Не приходили ли к тебе ящи¬
ки с револьверами?» (Как оказалось, это он направил
их по адресу Колокольчикова с вокзала.)
Когда выяснилось, что оружие пришло, решили ор¬
ганизовать комиссию для его распределения. В комис¬
сию вошли шмитовцы. М. Золкин, И. Карасев, И. Ко¬
локольчиков и «Кавказец» выработали план раздачи
и пароль и приступили к распределению оружия по
районам Москвы».
«Обстановка накалялась все сильнее,— дополняет
эти воспоминания столяр шмитовской фабрики
К. В. Алешин,— и вот однажды член нашей боевой
дружины И. В. Колокольчиков сообщил, что с Казан¬
ской железной дороги получены ящики с револьвера¬
ми, патронами и гранатами; их доставили в артель сто¬
ляров.
Как-то вечером ко мне подошел М. С. Нико¬
лаев.
— Мы тебя хорошо знаем,— сказал Михаил Степа¬
нович,— и можем на тебя положиться. Ящики с оружи¬
ем надо перевезти из артели на фабрику. Нужен вер¬
ный человек, который будет его хранить. Кому бы,
по-твоему, можно это доверить?
Посоветовались и решили поручить это дело сто¬
ляру Н. Н. Лукьянову. На фабрике был небольшой
погребок, куда редко кто заглядывал. Условились сло¬
жить ящики в этом укромном месте. На другой день
мы погрузили оружие на телегу, навалили сверху сто¬
лы, диваны, стулья и двинулись к фабрике. Если бы
кто-нибудь вздумал нас остановить, мы могли сказать,
что везем мебель для ремонта. Ценный груз доставили
59
Обучение студентов-дружинников стрельбе летом 1905 года.
В центре — Н. П. Шмит. (Фото Ек. П. Шмит).
на фабрику без всяких осложнений. Теперь дружинни¬
ки знали, что в нужный час оружие будет».
«Но иметь оружие — это еще не все,— говорит дру¬
жинник Н. К. Горшков.— Мы давали себе отчет в том,
что дружинникам придется драться с регулярными
войсками. Надо учиться воевать».
И они учились. Учились повседневно и упорно. Сра¬
зу же после сформирования боевой дружины начались
занятия. Вначале они происходили по праздникам в
мастерской артели. Некоторые дружинники проходили
более серьезную подготовку в Высшем техническом
училище: там учились не только стрелять, но и разби¬
рать оружие, знакомились с тактикой уличных боев.
Постепенно и на самой фабрике начались регуляр¬
ные занятия. Теоретические вопросы разбирались в
помещении библиотеки. Учебная стрельба проводилась
в здании фабрики или в каменоломнях между Вагань¬
ковским кладбищем, Москвой-рекой и железнодорож¬
ной линией Брестской дороги; во дворе метали «бом¬
60
бу», которой служила пятифунтовая гиря. Тактику
уличных боев проходили в Лефортове или в Сокольни¬
ках. Во всей этой боевой подготовке дружины актив¬
ное участие принимал Николай Павлович Шмит. Глав¬
ным оружейником на фабрике стал большевик столяр
Василий Иванович Чадушкин.
«В длинном подвальном помещении машинного
зала нашей Шмитовской фабрики был устроен тир,—
писал Филипп Иванович Трубицын.— После работы
дружинники под руководством молодого хозяина учи¬
лись здесь стрелять. Стреляли мы в листок бумаги,
приколотый к стенке, но знали, что недалек час, когда
нам придется стрелять в бою».
Вооружение рабочих и подготовка их к восстанию
становится главной заботой Н. П. Шмита.
«Он ясно сознавал,— пишет Екатерина Павлов¬
на,— что рабочий класс может победить только с ору¬
жием в руках, что «задача организовать пролетариат
для непосредственной борьбы с самодержавием путем
вооруженного восстания является одной из самых
главных и неотложных задач партии в настоящий ре¬
волюционный момент» *. Это были слова ленинской ре¬
золюции III съезда Российской социал-демократиче¬
ской рабочей партии».
В жизни Николая Павловича большую роль играл
Виргилий Леонович Шанцер. «Его дружбу с братом я
всегда сравнивала со своеобразной романтической по¬
вестью, полной задушевной и беззаветной взаимной
преданности,— вспоминала Ек. П. Шмит.— Мы пора¬
жались его огромной начитанности, всесторонней эру¬
диции и большому уму. Это был, несомненно, выдаю¬
щийся человек.
Он часто бывал у нас по вечерам. Здесь Виргилий
Леонович и Николай Павлович работали вместе в од¬
ном кабинете. Каждый делал свое дело, не мешая друг
другу. Это был неутомимый, полный энергии и револю¬
ционной страстности человек. Он был очень добрым и
отзывчивым, с какой-то почти детской лирической сущ¬
ностью: он очень любил мечтать. Иногда, поздно
ночью, когда еще лежала перед ним недописанная
статья, Виргилий Леонович застывал в своей любимой
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 11, стр. 61.
61
позе — облокотившись на стол, он поддерживал свою
львиную голову сжатыми кулаками. Особенно любил
он, мечтая, смотреть на огонь нашей голландской печ¬
ки... И, далее, как бы очнувшись, он надевал очки и с
навой энергией брался за работу.
Окончив свои занятия, Николай Павлович терпе¬
ливо ожидал завершения работы своего друга. Из
чувства такта и в условиях партийной конспирации
мой брат никогда не подходил к столу, где работал
Виргилий Леонович, до тех пор, пока он сам его не по¬
зовет. Наконец, работа закончена. Часа в два-три ночи
я приносила в кабинет брата чай и какую-нибудь еду.
Это было самое интересное для меня время. Рассказы
Виргилия Леоновича были моим политическим универ¬
ситетом. Мне было двадцать лет, поэтому я стесня¬
лась и даже как-то боялась вмешиваться в серьезные
разговоры брата с Виргилием Леоновичем, который
был для меня в то время непоколебимым авторитетом.
Жизнь этого профессионала-революционера, боль¬
шевика была полна всяческих неожиданностей; она
была связана с большими лишениями. Вечная угроза
ареста, блуждания по конспиративным квартирам,
явки на далеких окраинах, выезды в другие города де¬
лали этого одержимого идеей человека, по существу,
бездомным. Но это не смущало его. И только невоз¬
можность постоянно пользоваться своей личной, столь
необходимой для работы, библиотекой мешала нашему
другу.
В доме Плевако, где была такая библиотека, Вир¬
гилий Леонович мог до известной степени спокойно
работать. И если он не был у И. И. Скворцова-Степа¬
нова или у М. Ф. Владимирского, то, чаще всего, он
находился у нас. Здесь он писал свои передовые ста¬
тьи и подвалы для редактируемых им большевист¬
ских газет — «Голос труда», «Рабочий» и «Борьба»,
перечитывал корреспонденции и заметки, проверял
гранки... А иногда и просто отдыхал, читая книги.
Здесь он нередко встречался с наиболее близкими
по партийной работе товарищами и совещался с ними.
Из шмитовцев он был наиболее близок с И. В. Кара¬
севым. Таким образом, Виргилий Леонович, встречав¬
шийся с Владимиром Ильичем Лениным и получавший
задания от Центрального Комитета, передавал их не¬
62
посредственно партийной организации фабрики
Шмита.
Несколько позже В. Л. Шанцер прочитал брату и
мне письмо Надежды Константиновны Крупской, ко¬
торое было ему переслано из Петербурга. В нем, ме¬
жду прочим, говорилось: «Мы отовсюду слышим, что
работа идет в Москве отлично, да это видно по коли¬
честву изданий и по всему...» Нас очень обрадовала
эта, по существу, ленинская высокая оценка, тем бо¬
лее, что некоторая часть издательской работы была
проведена товарищем Маратом в комнате Николая
Павловича.
Одновременно хочется рассказать об одной памят¬
ной встрече, которая произошла в доме Плевако,—
продолжает Екатерина Павловна.— Сейчас трудно
вспомнить точно, когда это было, вероятно, ближе к
осени. Вечерело... В кабинете находился Виргилий
Леонович, который в присутствии Николая Павловича
говорил Ивану Васильевичу Карасеву об очередных
партийных задачах, поставленных Центральным Ко¬
митетом РСДРП. Вдруг с парадного кто-то позвонил.
Не успела я сделать шаг к двери, как брат остановил
меня и сказал:
— Пожалуй, при данных обстоятельствах это дол¬
жен сделать я!
Было решено, что мы с Виргилием Леоновичем пе¬
рейдем на кухню, где имеется черный ход. Иван Ва¬
сильевич станет за дверью в коридоре с маузером в
руке, а Николай Павлович будет в передней и первый,
как хозяин квартиры, задержит незваных гостей.
Тревожным сигналом послужит якобы случайно обро¬
ненная им с зеркального трюмо одежная щетка...
И вот Виргилий Леонович и я стоим в условленном
месте; мы слышим, как открывается внешняя дверь и
как в переднюю входит много людей. Они громко раз¬
говаривают... А наша заветная одежная щетка не па¬
дает! Очевидно, брата схватили. Терять время нельзя.
Я быстро подхожу к кухонному окну — нет ли на дво¬
ре подозрительных людей. Виргилий Леонович, при¬
жав ухо к двери, слушает, нет ли на площадке поли¬
ции. Нет! Путь свободен. Я передаю товарищу Шан-
церу специально приготовленное для этих случаев
пальто. Любой человек мог выйти от нас под видом
63
рабочего фабрики. В нашем конспиративном реквизи¬
те были даже паспорта, а на кухне всегда топилась
печка на случай уничтожения документов. Не успели
мы с Виргилием Леоновичем открыть дверь черного
хода, как в кухню вбегает взволнованный брат.
— Катенька, иди встречать дорогих гостей! — ра¬
достно говорит он, берет под руку Виргилия Леонови¬
ча и ведет его в переднюю.
Боже мой, кого я там увидела! Мария Федоровна
Андреева, Алексей Максимович Горький и Федор Ива¬
нович Шаляпин! А за ними, как-то смущенно, стоял
Николай Нефедович Лукьянов.
Алексей Максимович сам представляет Ф. И. Ша¬
ляпину брата, Виргилия Леоновича и меня. Шанцер
в свою очередь знакомит гостей с Иваном Васильеви¬
чем Карасевым.
И вот, когда' все уже сидят за столом около весе¬
ло поющего самовара, мы узнаем подробности это¬
го замечательного нашествия во главе с Ф. И. Шаля¬
пиным (Алексей Максимович и Мария Федоровна уже
бывали у нас в гостях). На этот раз они посетили Фе¬
дора Ивановича. Потом решили все вместе пройтись,
и Ф. И. Шаляпин предложил погулять по тенистым
аллеям Новинского бульвара, который он очень лю¬
бил. Недаром впоследствии он поселился там в одном
из особняков и прожил около двенадцати лет.
Здесь, на Новинском бульваре, Алексей Максимо¬
вич, показывая на дом Плевако, рассказал своему дру¬
гу о моем брате. Федор Иванович внимательно про¬
слушал весь рассказ и тут же предложил двинуться
на квартиру к Шмитам, Алексей Максимович выразил
опасение — вряд ли они дома.
’ — Тогда идем к Шмиту на фабрику,— весело за¬
явил Ф. И. Шаляпин, и все двинулись вниз по Боль¬
шому Девятинскому переулку.
Здесь им повстречался Н. Н. Лукьянов, который
уже был знаком с А. М. Горьким. Увидя в Девятин¬
ском переулке великого писателя, он не мог не подой¬
ти к нему и не пожать ему руку. Надо сказать, что
Николай Нефедович имел незаурядные способности
в области литературы и писал для себя, никому не по¬
казывая, стихи, увлекался творчеством А. П. Чехова
и А. М. Горького.
64
Завязался оживлен¬
ный разговор. М. Ф. Ан¬
дреева, А. М. Горький и
Ф. И. Шаляпин узнали о
том, что Николая Павло¬
вича нет на фабрике и что
он, очевидно, у себя дома.
— Веди нас к нему! —
сказал Федор Иванович.
На лестнице дома
Плевако Лукьянов, ду¬
мая, что его миссия окон¬
чена, хотел было уйти, но
Алексей Максимович его
задержал, и все четверо
прибыли к нам.
Вечер удался на сла¬
ву. Даже Н. Н. Лукьянов
по настоянию Алексея
Максимовича Горького
читал свои стихотворе- Шмнтовсц Николай Нефедович
г. * 1 Лукьянов. 1935 год.
ния. Он волновался. Але¬
ксей Максимович высоко
оценил творчество нашего молодого поэта и рекомен¬
довал ему продолжать писать. В заключение Федор
Иванович выразил свое согласие спеть несколько пе¬
сен.
Все перешли в мою комнату, и я села за пианино,
чтобы аккомпанировать Ф. И. Шаляпину. Здесь я по¬
пала в положение Николая Нефедовича,— если он
волновался, читая свои стихи перед великим писате¬
лем, то я испытывала страх перед великим арти¬
стом — вдруг мое музыкальное сопровождение ему не
подойдет! И как мне помогли подбадривающие взгля¬
ды брата!
Федор Иванович пел задушевные русские песни
Варламова, а также песни ямщиков. К счастью, у ме¬
ня были эти ноты. С большим волнением слушали мы
гениальное пение Федора Ивановича. Когда песня
кончалась, он молча, с грустью смотрел в окно на
аллеи Новинского бульвара, а затем снова, без наших
просьб, начинал петь то, что было ближе всего его
сердцу... Наконец, спев «Дубинушку», Федор Ивано-
б
Е. Андриканис
65
вич тихо сел в кресло — это значило, что он больше не
будет петь.
Но настала пора, и поднялся народ,
Разогнул он согбенную спину
И, стряхнув с плеч долой тяжкий гнет вековой,
На врагов своих поднял дубину.
Эх, дубинушка, ухнем,
Эй, зеленая, сама пойдет,
Подернем да ухнем...
Так иди же вперед, мой великий народ,
Позабудь свое горе-кручину
И свободы святой гимном радостным пой
Дорогую, родную дубину...
После этой песни мы все долго молчали. Новая
редакция песни взволновала нас.
Но, к сожалению, надо было расходиться. Время
приближалось к полуночи, и плохо себя чувствовав¬
ший Алексей Максимович очень устал.
Как брат ни старался это скрыть, но я заметила,
что при прощании с гостями он был чем-то опечален.
В передней я услышала, как брат шепнул Николаю
Нефедовичу Лукьянову:
— Эх, тезка, тезка! Зачем ты привел гостей сюда?
Ведь на фабрике этот прекрасный концерт услышали
бы все наши рабочие!
Тонкий слух Алексея Максимовича, который уже
находился на лестнице, уловил этот шепот, и он всту¬
пился за нашего дружинника.
— Там, пожалуй, ничего бы не вышло — нет ин¬
струмента!
— Наоборот, Алексей Максимович, там в тысячу
раз лучше,— возразил Николай Павлович.— Рядом, в
нашем особняке стоит бездействующий концертный
рояль Бехштейна, а наши ребята в одну секунду пере¬
несли бы его в цех!
— Ну и отлично! — сказал Федор Иванович.—
Придется повторить концерт, если это так можно
назвать!
Но буря нагрянувших событий не позволила вы¬
полнить обещание Федора Ивановича Шаляпина...
Как обычно, и в этот вечер Виргилий Леонович
остался ночевать в нашей квартире.
Гостей с радостью взялись проводить до самого
дома Иван Васильевич Карасев и Николай Нефедо¬
ве
Общий вид особняка Н. П. Шмита. 1905 год.
вич Лукьянов. У обоих в карманах было оружие.
А через полчаса Николай Павлович позвонил по те¬
лефону на квартиру Горького. Обратный путь прошел
благополучно. Никаких эксцессов не произошло. Брат
был счастлив».
«Полиция зорко присматривалась к нашей фабри¬
ке,— писал Никифор Константинович Горшков.— Она
засылала туда шпиков и провокаторов. Но организа¬
ция РСДРП, профсоюз столяров и боевая дружина
были бдительны. Мы охраняли предприятие, которое,
по существу, было в наших руках».
Присматриваясь к «подозрительной» фабрике и ее
хозяину, полиция делала соответствующие выводы.
Так, пристав И. Шестаков давал впоследствии следу¬
ющие показания: «Я околоточным надзирателям сво¬
его участка никогда не давал поручений лично к са¬
мому Шмиту, который на меня производил впечатле¬
ние человека весьма скрытного и не расположенного к
полиции, поэтому, давая поручения, я имел в виду
только контору фабрики, а не самого Шмита. Это его
отношение к полиции и давало мне основание пред¬
положить, что он может ставить препятствия при ис¬
полнении полицейскими чинами обязанностей по от¬
ношению к фабрике Шмита...»
67
О положении на шмитовской фабрике подробно го¬
ворилось на судебном следствии после окончания Де¬
кабрьского вооруженного восстания.
Ротмистр 2-го полицейского участка Сретенской
части Е. Поляков на следствии показал:
«Осенью прошлого года (т. е. 1905 г.), во время
еще первой забастовки, стали распространяться упор¬
ные слухи, что сам Шмит вооружает своих рабочих
для защиты от нападения «черной сотни».
Затем уже после стали ходить тоже весьма упор¬
ные слухи, что Шмит вновь вооружает рабочих, что
рабочие волнуются и что там замечается вообще силь¬
ное революционное движение. Я предлагал даже про¬
извести там обыск, но мы не могли его сделать... Пи¬
сал ли об этом пристав градоначальнику или в охран¬
ное отделение, я не знаю, так как он лично вел
секретную переписку...»
«В обстановке подобной слежки Николаю Павло¬
вичу приходилось прибегать к профилактическим ме¬
рам,— говорит в своих воспоминаниях Екатерина Пав¬
ловна.— На одном из собраний шмитовских рабочих
обсуждался вопрос об увольнении четырех рабочих,
которые, по сведениям, были близки к полиции. Соб¬
рание единогласно объявило их изменниками рабоче¬
го класса и потребовало их увольнения. Несмотря
на просьбы этих четырех уволенных, Николай Пав¬
лович здесь же утвердил это решение рабочих, ска¬
зав:
— Я ничего не могу сделать, это постановление об¬
щего собрания».
Один из уволенных Николаем Павловичем рабо¬
чих— И. Акимов, вызванный позже свидетелем, на
следствии показал: «Кроме экономических вопросов,
нам говорили также и о том, что правительство наше
плохо, что оно нам только препятствует и что необ¬
ходимо свергнуть самодержавие.
Мы против этого возражали и наотрез отказались
присоединиться к этому движению. Вот тогда все
рабочие восстали против нас. Главными вожаками
и агитаторами были пять человек: М. С. Николаев,
И. В. Карасев, А. И. Иванов, Ф. Григорьев и, кажет¬
ся, С. Александров. Они были депутатами от рабо¬
чих, все рабочие шли за ними.
68
Вот эти самые депутаты на собрании и предло¬
жили рабочим вопрос, можно ли оставить нас, чет¬
верых, на фабрике или необходимо уволить за то,
что мы отказываемся от забастовки и не желаем
сбивать с работы и на других фабриках, вообще за
то, что мы не пристаем и решительно отказываемся
приставать к движению.
Все рабочие закричали, что нас необходимо уво¬
лить. Так и решили. На собрании находился и сам
хозяин, Николай Павлович Шмит; мы к нему обра¬
тились с просьбой не увольнять нас. Он нам ответил,
что ничего не может сделать в нашу пользу, так как
нашего увольнения требует весь народ. Нас с 15 ок¬
тября и уволили и, мало того, объявили нам бойкот,
сообщили на все другие фабрики о нашем уволь¬
нении.
Хозяин выдал нам жалованье и сверх того еще
за две недели вперед».
На допросе по делу Н. П. Шмита свидетель
М. И. Иванов дал следующие показания:
«С весны и с лета прошлого года у нас стали
принимать на работу все молодых, и все каких-то
неизвестных; обыкновенно они являлись к Ф. Ф. Блю-
менау с карточками (визитными) от самого Шмита,
и тогда их принимали. Такого порядка у нас никогда
не было, чтобы брали неизвестных; а тут пошли все
неизвестные, которые еще обращались не к Блюме-
нау, а прямо к самому Шмиту. Таким порядком и
были приняты М. Николаев, А. Иванов, А. Савельев,
В. Скворцов, И. Карасев и М. Золкин, сделавшиеся
потом рабочими депутатами».
«Такой метод приема рабочих,— рассказывала
Екатерина Павловна Шмит,— не нравился заведую¬
щим цехами, которые привыкли сами распоряжаться
рабочей силой на фабрике. Заведующий столярным
цехом Ф. Ф. Блюменау хотел уволить М. С. Никола¬
ева. Николай Павлович ему сказал:
— Его нужно оставить, а если вам не нравятся
мои распоряжения, вы можете сами уйти!..»
«Контакт с хозяином чувствовался во всем,— пи¬
сал Н. Н. Лукьянов.— Старший мастер Блюменау вел
себя несколько вызывающе с рабочими вообще, а с
передовыми — как-то особенно. О столкновении его
69
с Н. Нырцовым было доведено до сведения Нико¬
лая Павловича. Он предложил рабочим самим из¬
брать старшего мастера из своей среды. Избран был
Фирсанов Гаврила Петров. Хотя и не партийный, но
человек, хорошо знающий дело и, вообще, честный
и передовой человек».
За грубое обращение с рабочими заведующий сто¬
лярным цехом Ф. Блюменау был уволен.
«Как только вступил в заведование делом Нико¬
лай Павлович,— сообщил Ф. Блюменау на следст¬
вии по делу Н. П. Шмита,— я тотчас же заметил яв¬
но враждебное его ко мне отношение. Он стал вмеши¬
ваться в мои распоряжения, отменяя их, не спрашивая
меня. Я требовал, например, чтобы каждый исполнял
свою работу аккуратно и лично; в виде взыскания я
неисправных рабочих переводил с одного дела на дру¬
гое; жаловался Николаю Павловичу, но тот всегда мои
жалобы оставлял без последствий, а мои распоря¬
жения относительно перемещения рабочих отменял.
Мне это было очень неприятно, тем более, что Нико¬
лай Павлович понимал в деле очень мало и пресле¬
довал, по-видимому, только филантропические цели,
тогда как я имел пользу материальную.
Затем Николай Павлович стал брать, помимо
меня, каких-то неизвестных мне рабочих, даже не
спрашивая меня, не посоветовавшись со мной. Таким
образом, летом минувшего года были приняты
несколько человек, молодых, из числа которых я
могу назвать И. Карасева, Ф. Григорьева и Н. Ники-
форова,-
Между тем раньше принятие рабочих зависело
всегда от меня; ко мне обращались рабочие, и я их
принимал. Введение Николаем Павловичем этого нов¬
шества мне тоже не нравилось, тем более, что такой
порядок не обеспечивал успеха. Я нанимал рабочих,
соображаясь со степенью пригодности их к делу, по
чьей-нибудь рекомендации, а тут Николай Павлович
стал принимать людей совершенно мне незнакомых.
23 сентября, вечером, рабочие совершенно неожи¬
данно собрались на сходку и стали обсуждать петицию,
которую предлагали подать хозяину, а хозяин, то есть
Николай Павлович, в это время был на фабрике, но не
на самой сходке, и поэтому я полагаю, что ему было
70
известно об этой сходке. После этого ко мне явились
трое депутатов от рабочих—И. В. Карасев, слесарь
М. С. Николаев и еще какой-то рабочий Александров и
предъявили мне петицию исключительно экономиче¬
ского характера, никаких требований политического
свойства не было. Я увидел, что эти условия невоз¬
можны, и поэтому принять петицию отказался.
Тогда рабочие потребовали хозяина; Николай Пав¬
лович, который имел объяснение с рабочими, требо¬
вания удовлетворил. После объяснения с рабочими
Николай Павлович обратился ко мне с вопросом,
как я нахожу эти требования. Я на это ответил, что
нахожу их невозможными. Тогда Шмит мне сказал:
«А я нахожу, что вы много получаете у меня» (я по¬
лучал 185 рублей в месяц) и назначил мне только
150 рублей, причем заявил, что рабочие мною вооб¬
ще недовольны. Тогда я попросил немедленно уво¬
лить меня, и в тот же день, 24 сентября, был уволен.
С тех пор я поселился на квартире и завел мастер¬
скую, где у меня впоследствии работали четыре чело¬
века, уволенные Шмитом в октябре 1905 года, по их
словам, за то, что они не были солидарны с осталь¬
ными рабочими, не желали слушать прокламаций,
которые читались на фабрике. Об этом я слышал от
них, они же говорили о том, что на фабрике происхо¬
дят митинги, на которых ораторствовали Николаев,
Карасев и другие посторонние ораторы... Какое уча¬
стие принимал в восстании сам Шмит, этого я не
знаю, замечал только, что он очень благосклонно
всегда относился к своим рабочим. При мне особен¬
но близким к Николаю Павловичу был рабочий
И. Егоров, а после меня, как я слышал, был близким
к нему человеком И. Карасев; слышал я, что М. Ни¬
колаев пользовался расположением Шмита».
К осени стачечное движение в Москве усилилось.
Об этих днях рабочий фабрики Н. Н. Лукьянов в сво¬
их воспоминаниях писал: «В сентябре в 1-й столяр¬
ной артели было назначено собрание делегатов от
фабрики и столярных мастерских Москвы. Были вы¬
работаны требования и объявлена общемосковская
забастовка столяров.
Условия работы на фабрике Шмита далеко опе¬
режали выставленные требования, но тем не менее
71
фабрика Шмита встала первой на борьбу за общее
дело и играла в период этой борьбы роль передово¬
го отряда...»
«В сентябре 1905 года профсоюз деревообделоч¬
ников,— дополняет эти воспоминания Екатерина Пав¬
ловна Шмит,— выработал общемосковские требова¬
ния для предприятий деревообделочной промышлен¬
ности. Эти требования были также предъявлены
Николаю Павловичу, который выступил на фабрич¬
ном собрании и заявил, что он все требования удо¬
влетворит полностью.
Нужно сказать, что Николай Павлович состоял
членом профсоюза столяров, техническим секретарем
которого была я по выдвижению Шмитовских столя¬
ров. Для укрепления союза Николай Павлович внес
в сентябре 1905 года через Московский комитет
РСДРП тысячу рублей и в ноябре тысячу пятьсот
рублей на поддержку забастовки на фабрике Левин¬
сона».
«Вместе со столярами из артели,— вспоминает
Н. Н. Лукьянов,— в первые же дни стачки шмитовцы
тронулись снимать с работы те фабрики и мастер¬
ские, которые еще работали и не примкнули к стачке.
На фабрике Карла Зибрехта на Новослободской
улице произошла стычка с полицией, которая дежу¬
рила во дворе фабрики и охраняла ее от посягательств
забастовщиков.
Шмитовцы разбили полицию, в стычке был ранен
околоточный Сущевской части и избито несколько го¬
родовых; на фабрике побили стекла, но рабочих все-
таки с работы сняли».
О том, как шмитовцы снимали с работы целый
ряд предприятий, и в том числе фабрику Зибрехта,
позднее подробно докладывал в своих донесениях
полицейский пристав Шестаков:
«В это время рабочие Шмита не только сами за¬
бастовали, но и целыми партиями ходили по другим
однородным фабрикам Москвы и силою принуждали
других рабочих к прекращению работ. Шмитовские
рабочие были даже вооружены, как я слышал, про¬
изводили выстрелы на других фабриках и тем вынуж¬
дали тех рабочих к забастовке; слышал я, что такого
рода выстрелы происходили на фабрике Зибрехта.
72
В этот день городовые нашего участка задержали
шесть человек забастовщиков, которые направлялись
к фабрике Щербакова с целью вынудить рабочих
этой фабрики тоже забастовать.
В числе задержанных были и рабочие фабрики
Шмита; фамилий их я не помню, но все они записа¬
ны в составленном по поводу задержания протоколе.
Протокол этот был направлен мною в охранное от¬
деление, а все задержанные были арестованы.
Вслед за этим ко мне в участок неоднократно яв¬
лялся сам Николай Павлович Шмит и настоятель¬
но требовал освобождения арестованных его рабо¬
чих, так как, по его мнению, все они задержаны без¬
винно.
Я порекомендовал ему обратиться к градоначаль¬
нику; он туда ездил, но потом вновь явился ко мне И
опять требовал освобождения рабочих, в чем я ему,
конечно, отказал...»
Н. Н. Лукьянов рассказывает о событиях, кото¬
рые произошли в тот же день после снятия с работы
фабрики Зибрехта:
«Был организован большой митинг бастующих, на
котором шмитовец А. И. Иванов (Булынин) обрисо¬
вал положение и ход переговоров с хозяевами.
К собравшимся пришли рабочие — представители
с Брестской железной дороги; они просили нас по¬
мочь остановить железнодорожное движение, так что¬
бы удобнее было объявить забастовку в Главных же¬
лезнодорожных мастерских1. Здесь же был разработан
план этого дела, и вечером того же дня группа шми-
товцев, во главе с М. С. Николаевым, тронулась к
Кунцеву».
Начальник Шмитовской боевой дружины Миха¬
ил Степанович Николаев в своих воспоминаниях под¬
робно рассказал о попытке остановить движение на
Брестской железной дороге:
«Я собрал шмитовцев: И. В. Колокольчикова,
Н. Ф. Лыгина, В. А. Скворцова, М. М. Золкина, Ни¬
колаева Петра, Ф. Виноградова и других. Ночью мы
двинулись на станцию Кунцево, заранее приготовив
сигнальный фонарь.
1 Ныне завод «Памяти революции 1905 года
73
План был таков: этим сигнальным фонарем оста¬
новить товарный поезд, отцепить паровоз, ссадить
машиниста (я мог его заменить), дать передний ход
на сотню саженей и затем дать обратный ход (свое¬
временно соскочив с паровоза), что вызвало бы сход
с рельсов паровоза и поломку вагонов, которые за¬
кроют движение других поездов.
Глухая ночь, моросит дождь... Мы в кювете у по¬
лотна железной дороги между станцией Кунцево и
Немчиновским постом. Знаем, что скоро должен по¬
казаться товарный поезд; красный фонарь зажжен,
но закрыт одеждой.
По полотну слышим: идет, ближе... ближе... совсем
недалеко. Наконец, вынырнули два светлых глаза
фонарей. Обрисовывается силуэт паровоза, но так
близко, что пущенный в ход красный сигнальный фо¬
нарь не мог сослужить той службы, которую мы жда¬
ли от него.
Отсутствие тормозов Вестингауза в товарных по¬
ездах не позволило машинисту провести быструю ос¬
тановку, и поезд продолжал двигаться вперед почти
с той же скоростью.
Открываем стрельбу по паровозу и вдоль поезда;
раздались тревожные гудки, машинист сообразил, в
чем дело, прибавил ход.
Этой ночью в районе Кунцева можно было слы¬
шать славный концерт: трескотню маузеров, брау¬
нингов, «бульдожек», стон всех гудков и свистков,
какие только могли быть извлечены из сигнальных
приборов паровоза...
Вот и хвост поезда, посылаем вдогонку несколько
пуль; держим совет, куда путь держать. Через Кун¬
цево и Чугунный мост теперь не проберешься.
Где-то лаяли собаки, стучали колотушки обход¬
ных деревенских сторожей; мы вязли в глине, попали
в канаву, темь — зги не видать; наконец добрались
до твердого грунта и вскоре вышли на дорогу. С рас¬
светом были в Дорогомилове, где разошлись в раз¬
ных направлениях.
На другой день выяснилось, что деморализация
нанесена! Железнодорожники начали включаться в
забастовку. Брестская железная дорога и железно¬
дорожные мастерские забастовали..,»
74
Так шмитовцы за пределами своей фабрики обе¬
спечивали выполнение решения МК РСДРП о всеоб¬
щей забастовке.
В то же время состоялось второе совещание мебель¬
ных фабрикантов Москвы. Здесь еще непримиримее
стал конфликт между ними и Николаем Павловичем
Шмитом. Об этом собрании подробно пишет в своих
воспоминаниях столяр шмитовской фабрики Ники¬
фор Константинович Горшков:
«Во время октябрьской московской забастовки ра¬
бочих мебельных и деревообрабатывающих фабрик
профсоюз столяров организовал собрание владель¬
цев предприятий, на котором рабочие предъявили
свои требования. Одним из основных было требова¬
ние восьмичасового рабочего дня. Когда его зачита¬
ли, никто из хозяев фабрик не взял слово. Все сидели
молча. Но вот поднялся Н. П. Шмит и сказал:
— Я согласен с требованиями рабочих, считаю их
обоснованными. Поэтому на своей фабрике я ввожу
восьмичасовой рабочий день.
Фабриканты сначала словно онемели от неожи¬
данности, а потом всей стаей набросились на Шмита.
Капиталист Зибрехт, владелец крупной мебельной
фабрики, грозя Шмиту кулаком, кричал:
— Молокосос, промотаешь отцовский капитал!
Шмит снова поднялся и с достоинством ответил:
— Деньги не отец наживал. Рабочие эти деньги по
праву могут считать своими,— они их заработали!
Хозяева фабрик не приняли ни одного требования
рабочих. Н. П. Шмит остался на совещании в одино¬
честве. Но это его не испугало. У себя на фабрике он
распорядился снова сократить рабочий день и увели¬
чить заработную плату...»
В день объявления манифеста 17 октября часть
шмитовцев участвовала в освобождении политических
заключенных из Бутырской тюрьмы. После этого
рабочая демонстрация направилась к Старым Три¬
умфальным воротам у Белорусского вокзала. На пло¬
щади произошло столкновение с монархистами. Основ¬
ной удар приняла на себя шмитовская боевая дру¬
жина. Своими выстрелами она обратила врагов в
бегство.
«18 октября еще по дороге на фабрику,— вспоми-
75
нает шмитовский дружин¬
ник Ф. И. Трубицын,—
я почувствовал — что-то
случилось. У рабочих, по¬
падавшихся мне навстре¬
чу, был суровый и озабо¬
ченный вид. Несколько
раз я слышал, как произ¬
носилась фамилия Бау¬
мана.
В этот день у нас со¬
стоялся митинг. Началь¬
ник боевой дружины
М. С. Николаев сообщил,
что черносотенцы зверски
убили революционера
Н. Э. Баумана. Михаил
Степанович призывал
всех рабочих принять уча¬
стие в похоронах. После
митинга М. Золкин пере¬
дал мне браунинг и запас
патронов.
— Оружие теперь останется у тебя. Но помни твер¬
до: стрелять из него нужно лишь в самых крайних
случаях.
Похороны Баумана на всю жизнь останутся в моей
памяти. От Лефортова до Ваганьковского кладбища
провожали мы гроб с его телом, взявшись за руки, со¬
ставив цепь, чтобы никто не помешал движению ка¬
тафалка. Мою руку крепко сжимала рука верного мо¬
его друга Вани Карасева. Другой рукой я ощущал
жесткую ладонь незнакомого мне рабочего. И, как ни¬
когда до этих пор, я почувствовал ту силу, которая
спаяла нас, рабочих людей...»
Николай Павлович тоже был участником похорон
Н. Э. Баумана. Весь долгий путь через всю Москву до
Ваганьковского кладбища он прошел в ведущей ко¬
лонне демонстрации. Впереди шли В. Л. Шанцер,
М. И. Васильев-Южин, И. Ф. Дубровинский, 3. Н. Дос-
сер, Р. С. Землячка, Ц. С. Бобровская (Зеликсон),
М. Ф. Владимирский, А. И. Горчилин, А. И. Самарин,
Ф. М. Мантулин, И. В. Карасев, М. С. Николаев,
76
B. С. Головкин, А. И. Иванов (Булынин), В. А. Емель¬
янов, Н. Н. Колесникова, Т. И. Старикова, М. В. Ко¬
жин, А. Д. Блохин, Е. К- Кравченко, К. М. Новиков,
C. П. Смирнов, В. Н. Соколов, П. А. Афоничев и мно¬
гие другие известные большевики. Всю дорогу по
очереди они несли гроб Николая Эрнестовича Бау¬
мана. Несколько раз его нес и Николай Павлович
Шмит.
Шмитовская боевая дружина шла в головной ко¬
лонне. Она охраняла от черносотенцев гроб погибше¬
го. Грандиозное шествие достигло ворот Ваганьков¬
ского кладбища лишь к концу дня. Уже начинало
темнеть. Дружинникам фабрики Шмита было пору¬
чено занять посты у входа и оцепить могилу, где
происходил траурный митинг.
Речи В. Л. Шанцера и М. И. Васильева-Южина
над гробом Баумана прозвучали боевым призывом к
свержению царизма, к борьбе за демократию и соци¬
ализм..-.
Стоя недалеко от могилы, Николай Павлович с
гордостью смотрел на Виргилия Леоновича, который
гневно и пламенно высказывал то сокровенное, что
накипело в сердцах всех присутствующих.
Недалеко от Шмита стоял замечательный русский
художник Валентин Александрович Серов. Слезы ме¬
шали ему рисовать.
При возвращении с кладбища несли развернутые
красные знамена. Когда демонстрация подошла к
университету, кем-то были разбиты газовые фонари,
и улица сразу погрузилась в темноту. Тут же засвер¬
кали выстрелы из Александровского сада, из Мане¬
жа, с крыш домов и книжных магазинов. Послыша¬
лись стоны умирающих, крики раненых. Но стрельба
неожиданно кончилась. Рабочие подобрали убитых и
раненых и перенесли их в университет...
«Во время похорон товарища Баумана,— вспоми¬
нает начальник шмитовской боевой дружины
М. С. Николаев,— Николай Павлович принимал уча¬
стие в переноске раненых. Там же была и его сестра
Екатерина Павловна».
«Все оставшиеся после предательского нападения
на улице вошли в большую аудиторию,— пишут в
77
своих коллективных воспоминаниях шмитовцы,—
Баррикады воздвигались около старого здания уни¬
верситета и у ворот на Никитскую улицу. Они были
опутаны проволокой и завалены булыжником. Вся
ночь прошла в постройке баррикад. Во дворе горели
костры, пели «Дубинушку».
Студент, наш молодой хозяин Николай Павлович
Шмит таскал столы для перевязки раненых, так как
предполагалось, что будет бой. С Николаем Павлови¬
чем работала большая группа студентов, но он боль¬
ше всех».
Шмитовец Н. Н. Лукьянов так вспоминает об этой
тревожной ночи: «Часть дружинников Шмита и на¬
шей артели была окружена в университете. Среди
присутствовавших здесь студентов был и наш Нико¬
лай Павлович Шмит. Настроение было напряженное,
пахло боем. И вот по предложению Николая Павло¬
вича приступили к организации перевязочного пунк¬
та. Николай Павлович сам откуда-то таскал столы,
стулья и все необходимые для этой цели предметы и
лекарства. Казалось, что кровопролитие было неиз¬
бежно. На другой день мы узнали о том, что преда¬
тельские выстрелы казаков на площади вырвали из
рядов шмитовцев трех дружинников».
И все же ночь прошла спокойно. Никакой перест¬
релки не было. Утром, часов около девяти, были вид¬
ны лишь конные патрули казаков. В середине дня
осажденные стали поодиночке расходиться по своим
домам.
«На похоронах трех убитых около университета
шмитовцев митинга не было. Ожидались аресты, но
и здесь все прошло без эксцессов. Было очевидно, что
власти находились под впечатлением грандиозной де¬
монстрации в память Николая Баумана. Николай
Павлович присутствовал на кладбище. Здесь же он
назначил пожизненную пенсию семьям трех убитых
рабочих фабрики Шмита»,— писала Екатерина Пав¬
ловна.
На собраниях и митингах в высших учебных заве¬
дениях вместе со студентами присутствовало много
рабочих. Большевики стремились превратить учебные
заведения в трибуну политического воспитания масс.
78
Ораторы на собраниях открыто призывали к воору¬
женному восстанию и к свержению самодержавия.
Зашевелилась «черная сотня», грозя разгромить
высшие учебные заведения, эти очаги революции.
Дружину с фабрики Шмита то и дело вызывали для
охраны собраний. Для той же цели вызывалась дру¬
жина из артели.
При нападении «черной сотни» на Инженерное
училище 1 22 октября в числе дружинников, отбивав¬
ших нападение, были шмитовцы — Т. Тулин, Калмы¬
ков, П. Капралов, Жуков, Н. Лукьянов.
В коллективных воспоминаниях шмитовцев гово¬
рилось: «На все мероприятия по организации заба¬
стовок, митингов и собраний Шмитовские дружин¬
ники часто получали наряды для несения охраны с
целью оберегать их от нападения черносотенцев.
Наряды выдавал большей частью М. Золкин, свя¬
занный по линии Военной организации с представите¬
лями Московского комитета РСДРП.
Дружинники, получив боевой наряд, хотя бы это
было в середине рабочего дня и даже с утра, уходили
с работы. Прогулом это не считалось — такое указа¬
ние дал Николай Павлович Шмит».
«Оружие нам выдавали,— вспоминает Шмитов¬
ский дружинник Филипп Иванович Трубицын,— толь¬
ко тогда, когда нужно было охранять сходку или ми¬
тинг. Затем столяр Михаил Золкин, член фабричного
партийного комитета, снова отбирал его. Мне расска¬
зали, что вначале, еще до моего прихода на фабрику,
револьверы были розданы на хранение дружинникам,
пока не произошел один неприятный случай. Однаж¬
ды в Девятинском переулке городовые остановили
столяра нашей фабрики Логинова, стали его обыски¬
вать. Логинов выхватил из кармана маузер и начал
стрелять. Кончилось это плохо. Городовые обезору¬
жили Логинова, избили его до полусмерти и учинили
допрос: откуда у него револьвер? Следы вели к на¬
шей фабрике. Фабричный комитет и Николай Павло¬
вич Шмит пережили тревожные дни».
«Наша шмитовская партийная организация,—
пишет Михаил Степанович Николаев,— не забывала
1 Ныне Московский институт инженеров железнодорожного
транспорта.
79
и о профсоюзной работе,
об организации рабочих в
профсоюзы.
Работа настолько про¬
двинулась, что 25 октября
1905 года в театре «Аква¬
риум» уже обсуждался
устав, в разработке кото¬
рого особо деятельное
участие принимали изве¬
стные большевики това¬
рищи Лядов М. Н. и Кур¬
ский Д. И.».
Об этом же писал
в своих воспоминаниях,
опубликованных в «Вест¬
нике труда» в 1925 году,
и Дмитрий Иванович Кур¬
ский: «В Москве сущест-
п „ 1Л т/ - вовало несколько круж-
Дмитрии Иванович Курский. - rj
ков деревообделочных
фабрик. Во главе этих
фабрик надо поставить знаменитую фабрику Шмита,
которая находилась на Пресне и принадлежала тогда
молодому Шмиту Н. П.— члену партии и большевику.
Эта фабрика являлась тем ядром, вокруг которого
стали организовываться рабочие-деревообделочники.
Профессиональное движение деревообделочников в
1905 году пошло под знаменем большевиков!»
На том же собрании 25 октября 1905 года после
принятия устава союза был создан исполнительный
комитет, исключительно большевистский по своему
составу.
В уставе союза говорилось, что «союз будет следо¬
вать во всех вопросах политической борьбы по указа¬
нию МК РСДРП и будет отчислять 10 процентов в
кассу МК из поступающих средств».
Шмитовцы были организованы в союз почти на
сто процентов.
«На очередном заседании комитета,— вспоминают
шмитовцы,— председателем союза был избран
А. И. Иванов (Булынин), товарищем председателя
И. В. Карасев, техническим секретарем приглашена
80
Ек. П. Шмит, казначеем
Н. Б. Борисов (Рыжов),
что, вместе взятое, особо
подчеркивает руководя¬
щую роль в революцион¬
ном движении на осталь¬
ных деревообделочных
предприятиях Москвы
большевистской партий¬
ной организации рабочих
фабрики Шмита».
Шмитовец Василий
Семенович Головкин —
Шмитовец Андрей Иванович
Иванов (Будынин). 1918 год.
Некоторые товарищи даже
председатель союза после
ареста А. И. Иванова
(Булынина) — в своих
воспоминаниях рассказы¬
вал: «Союз деревообде¬
лочников все время носил
чисто большевистский ха¬
рактер. У союза столяров
началась живая работа,
были избраны депутаты
от каждого предприятия,
сложили песенку по поводу этих делегатов, потому что
они постоянно были без работы — их беспощадно
увольняли, им говорили: «Идите к Шмиту и там рабо¬
тайте, а нам вы не нужны!»
Когда был организован союз столяров, товарищ
Ш мит Николай Павлович частенько ходил в союз.
Там им была организована библиотека чисто проле¬
тарского характера. Он так заботился об этом!
В библиотеке, например, был «Коммунистический ма¬
нифест» Маркса и Энгельса, а также масса книг по
профдвижению. Сколько раз я встречал Екатерину
Павловну Шмит, которая все время приходила в
союз. Они оба стремились к тому, чтобы союз как
можно шире развернул свою деятельность!»
Н. Б. Борисов (Рыжов), резчик фабрики Шмита,
дружинник и участник восстания, рассказывал сле¬
дующее: «Я был в то время казначеем и членом прав¬
ления союза деревообделочников. Николай Павлович
Шмит помогал нам материально, давал средства для
Ь Е, Андриканис
81
Шмитовец Василий Семенович
Головкин. 1955 год.
проведения экономиче¬
ских забастовок. Посту¬
пали средства, конечно,
от «неизвестного». Мне
было известно, откуда по¬
ступали деньги, но только
этого нельзя было рас¬
пространять.
Сестра Николая Пав¬
ловича— Екатерина Пав¬
ловна помогала также
проведению экономиче¬
ских забастовок. Она бы¬
ла прислана ко мне в по¬
мощь — Иванов А. И.
(Булынин) и Карасев
И. В. все время были в
разъездах до вооружен¬
ного восстания — и всю
работу в союзе проводила
вместе со мной.
Помню, бывало, сидит
со мной ночами. Иногда
видишь, что надо что-то покушать или выпить чайку,
сбегаешь в трактир, который был неподалеку, прине¬
сешь булок, чаю, угощаешь ее. Но она всегда говори¬
ла — пейте вы, а я потом.
У нас скопились деньги на проведение забастовок.
Но по решению правления мы никогда у себя деньги
не берегли, отдавали на сохранение Екатерине Пав¬
ловне, как в банк, ведь в настоящий банк сдавать мы
не могли.
Екатерина Павловна передавала мне деньги на
расходы безработным. После того как они были израс¬
ходованы — снова отправляешься к Екатерине Пав¬
ловне и опять берешь деньги на несколько дней.
И вот когда А. И. Иванов (Булынин) был аресто¬
ван, а И. В. Карасева тоже не было, в правлении
остался один я. Через несколько дней арестовывают
у нас 12 человек и отправляют в Сущевскую часть.
В том числе арестовывают и меня. Просидели мы одну
неделю, а потом всех нас отпустили. Но никто не вы¬
дал, что я член правления и казначей...»
82
«Реакция поднимала голову,— дополняет эти вос¬
поминания Н. Н. Лукьянов.— Репрессии обрушились
и на наш союз столяров и плотников. Был арестован
председатель союза и ряд активистов, находившихся
в момент обыска в помещении союза. Но вскоре мы
добились освобождения арестованных.
Началась новая полоса боевых политических за¬
бастовок. В них рабочие фабрики Шмита неизменно
принимали активное участие. Во время снятия с ра¬
боты брезентовой фабрики Щербакова в Глубоком
переулке налетел отряд полиции, но шмитовцы рас¬
сеяли полицию револьверными выстрелами и градом
камней. Были остановлены также лесопильный завод
Биге у Горбатого моста, завод Грачева1 в Расторгу¬
евском переулке, завод Мориса Пальма и др.».
«В ноябрьские дни 1905 года,— пишет М. С. Ни¬
колаев,— мне пришлось побывать и поработать в Пе¬
тербурге за Нарвской заставой. Там я впервые уви¬
дел и услышал самого вождя нашей партии В. И. Ле¬
нина.
Слушал его на собраниях в Соляном городке,
Вольном экономическом обществе, где Владимир
Ильич «клал на лопатки» эсеров в их реакционных
установках. Слушал его на партийном собрании в
Выборгском районе. В половине ноября получил пись¬
мо из Москвы от шмитовцев с предложением вер¬
нуться на фабрику. Вернулся в Москву обогащенный
опытом ленинской работы...
От нашей Шмитовской большевистской организа¬
ции связь с работниками МК РСДРП держали Иван
Васильевич Карасев, Михаил Михайлович Золкин и
я, Николаев.
Общее руководство по партийной работе, по орга¬
низации боевой дружины вел И. В. Карасев; «десят¬
ки» 1-й артели и фабрики составляли единую в руко¬
водстве так называемую шмитовскую боевую дру¬
жину боевой организации МК РСДРП».
Иван Васильевич Колокольчиков так вспоминает
это время: «В ноябре месяце дружинники побаива¬
лись ночевать даже у себя на квартирах. Я ходил на
Пресню, на фабрику Н. П. Шмита. Рабочие побросали
1 Ныне завод «Красная Пресня».
83
квартиры и стали искать места, где бы скрыться,
чтобы не попасть в руки охранки. Таким местом была
фабрика Шмита. Собиралось нас человек тридцать,
обсуждали свои дела. Более всего говорилось о дей¬
ствии дружины, как бы побольше уничтожить против¬
ника; говорилось о силе шашек, какую они силу име¬
ют, говорилось о том, как взорвать мост, чтобы не
было переброски войска».
«В ноябре 1905 года,— вспоминает Екатерина Пав¬
ловна,— на фабрике Шмита производственной рабо¬
той занимались мало. Привезенные из-за границы но¬
вые машины не успели испробовать. Они служили
трибуной для ораторов во время митингов. А позже,
в начале декабря, готовые заказы нужно было от¬
везти к заказчикам. Заведующий обойным цехом
Хорьков В. П. взял пропуск у забастовочного коми¬
тета. Но Николай Павлович запретил вывозить ме¬
бель, сказав: «Сейчас не время!»
В эти дни на фабрике кипела другая работа: Шми¬
товская дружина готовилась к вооруженному восста¬
нию. Хотя маузеров и другого рода оружия было
больше, чем на других фабриках, тем не менее
на всех его не хватало. Стали точить напиль¬
ники («холодное оружие»). Тут же был организован
тир — учились стрелять. На дворе кидали гири и комья
снега, готовясь бросать бомбы.
Николай Павлович также ходил со мной через Бу¬
тырскую заставу к Покровскому-Стрешневу в глухой
лес, где мы учились стрелять...
Самыми передовыми боевыми ребятами на фаб¬
рике Шмита были столяры. Они были застрельщи¬
ками в борьбе, они составляли к Декабрьскому во¬
оруженному восстанию ядро «славной» (как ее назы¬
вали) шмитовской боевой дружины, наводившей
своими подвигами страх на полицию, жандармерию
и черносотенцев. Начальник шмитовской боевой дру¬
жины М. С. Николаев получал директивы непосред¬
ственно от начальника штаба всех революционных
сил на восставшей Пресне ..
В эти предреволюционные дни наша жизнь в доме
Плевако,— продолжает Екатерина Павловна Шмит,—
носила бурный и напряженный характер. Здесь была
явочная квартира. Приходили Мартын Николаевич
84
Лядов, Михаил Иванович Васильев-Южин, Иосиф
Федорович Дубровинский (Иннокентий) и, конечно,
Виргилий Леонович Шанцер. В кабинете Николая
Павловича происходили совещания. Я туда не ходила.
Часто на эти собрания приглашались 3. Я. Литвин-Се-
дой, И. В. Карасев и М. С. Николаев. С каждым днем
становилось труднее за деньги доставать оружие. По¬
этому штаб принимал самые энергичные меры. Сове¬
щания продолжались до поздней ночи. Потом все по¬
одиночке расходились по своим конспиративным квар¬
тирам. Каждого участника собрания провожал до
самого дома один из наших шмитовских дружинников.
Виргилий Леонович часто оставался ночевать у нас.
Мы подолгу засиживались, пили чай, говорили о том,
что волновало нас всех,— о кануне наступающей ре¬
волюции...
Особенно запомнился нам с братом один его рас¬
сказ. Кажется, это было в конце ноября 1905 года.
Виргилий Леонович поведал нам о своем разговоре с
Владимиром Ильичем Лениным. Беседа эта происхо¬
дила в Петербурге, темой ее была наша фабрика и ее
владелец... По рассказам Виргилия Леоновича мы по¬
няли, что Владимир Ильич вначале отнесся несколько
подозрительно к нововведениям Николая Павловича.
Но когда Виргилий Леонович рассказал ему о том, что
это были далеко не мирные, оуэновские мероприятия,
что шмитовские рабочие готовятся к восстанию и во¬
оружаются, что наша партийная организация сплошь
большевистская, на фабрике нет ни одного меньше¬
вика, эсера или кадета, что сам хозяин фабрики —
большевик и активный работник боевой организации
Московского комитета РСДРП и что шмитовские дру¬
жинники выполняют самые ответственные ее поруче¬
ния, Владимир Ильич, по словам Марата, сказал:
— Это замечательно, просто замечательно. Инфор¬
мируйте меня почаще об этой необыкновенной фаб¬
рике!
Революционная деятельность брата в 1905 году,—
пишет далее Екатерина Павловна,— не ограничива¬
лась одной фабрикой. Еще в 1904 году он давал сред¬
ства на издание нелегальной газеты большевиков —
«Голос труда», редактором которой с весны 1905 года
стал Виргилий Леонович Шанцер. Летом 1905 года
85
Николай Павлович давал деньги ежемесячно на неле¬
гальную большевистскую газету «Рабочий», а в октяб¬
ре передал 15 тысяч рублей Алексею Максимовичу
Горькому на издание первой легальной большевист¬
ской газеты «Новая жизнь». Николай Павлович упла¬
чивал регулярно партийные взносы в МК РСДРП, ко¬
торые не прекращал и после того, как был арестован
и находился в Бутырской тюрьме. В ноябре же 1905 го¬
да он передал 20 тысяч рублей через А. М. Горького
Московскому комитету на покупку оружия и участво¬
вал в совещаниях по распределению оружия по отдель¬
ным районам Москвы. Связь с МК у него была через
В. Л. Шанцера и М. А. Михайлова».
Алексей Максимович Горький в одном из своих пи¬
сем в Институт марксизма-ленинизма вспоминал о по¬
лучении денег на издание московской большевистской
газеты «Борьба»: «Деньги на «Борьбу» в количестве
25 тысяч были собраны так: Скирмунт—10 тысяч,
15 тысяч — взяты под векселя у Н. Шмита, владельца
мебельной фабрики на Пресне...» 1
Положение обострялось. В накаленной обстановке-
ноября подготовка к вооруженному восстанию, давно
уже поставленная в порядок дня работы московских
большевиков, выдвигалась на первый план.
Еще перед всеобщей октябрьской стачкой В. И. Ле¬
нин в статье «Уроки московских событий», подводя
итоги боевым выступлениям московского пролетариа¬
та в сентябре — октябре, писал: «Готовьтесь же, не
теряя ни минуты, к новым и новым битвам! Воору¬
жайтесь, кто чем может, составляйте немедленно от¬
ряды борцов, готовых с беззаветной энергией сра¬
жаться против проклятого самодержавия, помните,
что завтра или послезавтра события во всяком слу¬
чае и неизбежно вызовут вас на восстание, и речь
идет только о том, сумеете ли вы выступить готовыми
и объединенными или растерянными и разрозненны¬
ми!» 1 2
1 Надо думать, что здесь Алексей Максимович допустил ого¬
ворку: не «под векселя», а «в виде векселей», так как до начала
восстания Николай Павлович обычно расплачивался векселями
на Волжско-Камский банк на имя фирмы его деда Викулы Моро¬
зова, где был счет Н. П. Шмита.
2 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 11, стр. 385.
86
Московская партийная организация практически
осуществляла это указание В. И. Ленина.
Листовки Федеративного совета «К рабочим и сол¬
датам», «Ко всем гражданам» и др. призывали оказы¬
вать вооруженный отпор черносотенцам, казакам и
полиции и готовиться к вооруженному восстанию.
В одной из них было написано:
«Вооружайтесь, товарищи, составляйте боевые
дружины, встречайте пулями полицию, казаков и по¬
лицейских черных собак... В борьбе с нами правитель¬
ство схватилось за оружие,— с оружием в руках мы
дадим ответ ему. Правительство хочет кровопроли¬
тий, гражданской войны,— пусть будет война. Воору¬
женный народ восстанет против него и уничтожит
своих угнетателей, а вместе с ними все их зверские
преступления!»
Вооружение прежде всего требовало денег. На
всех митингах проводились сборы средств на приоб¬
ретение оружия.
В исследовании Н. Н. Яковлева «Вооруженные
восстания в декабре 1905 года» говорится: «Рабочие
охотно давали деньги на оружие. Поступали средства
и от неизвестных доброжелателей и друзей револю¬
ции. Так, в отчете МК за октябрь значатся суммы:
«от друга» рента — 8400 рублей, «от друга» — 300 и
400 рублей, от «Миклухи-Маклая» (под таким име¬
нем скрыл себя жертвователь) — 100 рублей, «от Б» —
100 рублей, «от неизвестного»—100 рублей. Всего
было собрано в октябре на оружие 17 074 рубля, из них
израсходовано на эти цели 7721 рубль 08 копеек. В но¬
ябре на оружие было собрано 4699 рублей 98 копеек,
а израсходовано 10 530 рублей 64 копейки. Но это
только часть средств, поступивших на оружие. Име¬
лись и другие источники получения денег. Например,
А. М. Горький внес 15 тысяч рублей. Н. П. Шмит —
20 тысяч рублей».
«В ноябре 1905 года в разговоре с Николаем Пав¬
ловичем я выразила желание дать МК средства на
дружину,— пишет Ек. П. Шмит,—Он мне посоветовал
поддержать мастерскую бомб, так как от бывавшего у
нас партийного военного техника А. А. Богомолова
(партийный псевдоним «Черт», «Маэстро») мы слы¬
шали, что у них с финансами дело обстоит слабо. Со¬
87
гласно указанию Николая Павловича я передала Вир-
гилию Леоновичу Шанцеру пять тысяч рублей на ука¬
занную цель» -
Р. Хигерович в своей книге «Путь писателя» рас¬
сказывает о том, как А. С. Серафимович оказался
случайным свидетелем передачи Н. П. Шмитом денег
А. М. Горькому для вооружения московских рабочих:
«На другой день Серафимович пошел на Воздви¬
женку1 2, к Горькому. У подъезда незаметно оглянул¬
ся— инстинкт старого конспиратора: нет ли шпика?
Нет, никого. Слегка запыхавшись — отвык в Новочер¬
касске от лестниц,— поднялся на третий этаж. По¬
звонил. Дверь сразу же открылась. На пороге стояли
два молодых человека. Изумленно обратил внимание:
карманы оттопыривались — наверное, револьверы.
— Вам кого?
— Горького.
•— По какому делу?
Серафимович не успел ответить. В переднюю вы¬
шел еще один человек, на вид студент или учитель,
а за ним сам Горький.
— Александр Серафимович! Рад видеть, рад. Не
удивляйтесь,— он кивнул в сторону молодых людей,—
на случай внезапных вторжений. Говорят, «черная сот¬
ня» пошаливает... Проходите в кабинет. Я сейчас, вот
только Николая Павловича провожу.
— Ради бога, не трудитесь, Алексей Максимо¬
вич!—смущенно сказал тот, которого Горький назы¬
вал Николаем Павловичем.— Не ходите дальше — вы
простудитесь.
— Э, батенька, я уж и так простужен — дальше
некуда,— усмехнулся Горький.— Ну, счастливо. Сер¬
дечный привет Екатерине Павловне.
— Знаете, кто это? — спросил Горький, входя с
Серафимовичем в небольшую комнату, видимо, ра¬
бочий кабинет, где стоял письменный стол, завален¬
ный книгами и рукописями.
Серафимович покачал головой.
1 Небольшая мастерская по изготовлению бомб при МК
РСДРП помещалась в здании Высших женских курсов (Мерзля¬
ковский пер., 1), т. е. там, где училась Екатерина Павловна Шмит.
Изготовленные бомбы хранились под кроватями студенток.
2 Ныне проспект Калинина.
88
— Не встречал, а лицо хорошее...
— И человек хороший,— удовлетворенно подтвер¬
дил Горький,—Превосходный человек Николай Пав¬
лович Шмит. Владелец фабрики — может, слыша¬
ли? — художественной мебели на Пресне и вместе с
сестрой наследник огромных капиталов своего деда,
Викулы Морозова. Ежемесячно вносит в МК РСДРП
по пятьсот рублей, а нынче доставил на нужды рево¬
люции двадцать тысяч.
Горький похлопал рукой по лежавшему на столе
коричневому кожаному портфелю:
— Сумма!.. То-то! Викула кряжистый старик был,
наверно, в гробу переворачивается.
Серафимович засмеялся.
Горький убрал портфель в бюро и вернулся к
столу.
— Да, революция в своем стремительном беге за¬
хватывает многое из того, что встречается на ее пу¬
ти,— задумчиво сказал он».
Н. П. Шмит не только материально поддерживал
партию,— он помогал в приобретении оружия и рас¬
пределении его среди дружинников.
Член Московского комитета РСДРП А. В. Соко¬
лов свидетельствует: «По вопросу об оружии мне
пришлось говорить с Николаем Павловичем Шмитом.
В отделении «Новая жизнь» на Моховой 1 мы с ним
уславливались о количестве нужного ему оружия и
об адресах, по которым его доставить».
Вот один из примеров того, как эта доставка осу¬
ществлялась.
«Мне поручили носить оружие дружине на Прес¬
ню— на Прохоровскую мануфактуру1 2, фабрику Шми¬
та и сахарный завод3,— пишет участница революции
1905 года, член КПСС с 1903 года Елена Константи¬
новна Кравченко.— С большой коробкой из-под торта
иду в угловой дом на Зубовской площади, в квартиру
зубного врача. Оттуда выхожу с той же коробкой, ак¬
куратно перевязанной голубой лентой, под лентой —
крепкая веревка, иначе моя картонная тара не выдер-
1 Ныне проспект Маркса.
2 Ныне хлопчатобумажный комбинат «Трехгорная мануфак¬
тура» имени Ф. Э. Дзержинского.
3 Ныне сахарорафинадный завод имени Ф. В. Мантулина.
89
Елена Константиновна Крав
ченко. 1955 год.
жит тяжести нескольких
гранат. Иду на фабрику
Шмита — один из оча¬
гов революционного дви¬
жения, где сам фабри¬
кант— революционер. У
ворот меня встречает ра¬
бочий. Здороваемся, пере¬
кидываемся ничего не
значащими фразами. На
самом деле это — пароль.
— Передайте хозяину
торт от Филиппова,— го¬
ворю ему.— Я подожду,
не будет ли нового заказа.
Через несколько ми¬
нут рабочий возвращает¬
ся, в руках у него моя ко¬
робка. Он сердито гово¬
рит:
— Хозяин заказал шо¬
коладный торт, а вы при¬
несли фруктовый. Несите
обратно и передайте там,
чтобы доставили то, что требуется!
Коробка, конечно, пуста, мне ее возвратили, что¬
бы зашифрованными фразами передать новое зада¬
ние. И вот я снова возвращаюсь на Зубовскую пло¬
щадь и опять иду на Пресню. И опять у меня короб¬
ка из-под торта, только на этот раз в ней лежат не
гранаты, а револьверы...»
«Как-то раз, в конце ноября,— вспоминает Екате¬
рина Павловна Шмит,— а возможно, и в самом на¬
чале декабря в мою комнату вошел Николай Павло¬
вич. Он был чем-то очень взволнован, и это чувство
моментально передалось мне.
Оглянувшись на дверь, закрыта ли она, он мне ше¬
потом, как-то заикаясь, чего я раньше никогда не за¬
мечала, сказал:
— Катенька! Сегодня я уезжаю в Петербург. Там
из «Новой жизни» изгнали Минского, и мне сказали,
что нужно ехать. Главное условие — не провожай ме¬
ня, иначе это вызовет подозрение. Вечером, как буд¬
90
то для прогулки по Новинскому бульвару, я выйду из
дома...
Через три дня он снова был в моей комнате. Глаза
его как-то особенно блестели. Еще большей одухот¬
воренностью веяло от его лица.
Увидя мой долгий взгляд, Николай Павлович под¬
нялся с кресла и начал ходить по комнате. И за весь
этот вечер он сказал два слова, навсегда запомнив¬
шиеся мне:
— Гениальный человек!..
Мне не надо было его расспрашивать, так как я
знала, что брат сам мне все расскажет, как только
улягутся все его переживания.
На следующий день на фабрике, в комнате Ни¬
колая Павловича на верхнем этаже, состоялось су¬
женное совещание комитета нашей партийной орга¬
низации. Присутствовали: И. Карасев, М. Николаев,
И. Колокольчиков, В. Головкин, М. Золкин и другие.
На этом собрании находились Николай Павлович и я.
Обсуждались вопросы, поставленные Московским
комитетом РСДРП, о подготовке вооруженного вос¬
стания. И вот здесь И. В. Карасев сообщил со слов
представителя ЦК В. Л. Шанцера, только что вернув¬
шегося из Петербурга, радостную, но строго секрет¬
ную новость: Владимир Ильич Ленин приехал в се¬
верную столицу, лично редактирует «Новую жизнь»
и очень интересуется нашей московской работой в све¬
те решений III съезда партии по вооруженному вос¬
станию. В это время Николай Павлович посмотрел на
меня и как-то по-детски улыбнулся...
Вспоминая это время,—продолжает Екатерина
Павловна,— можно сказать, что это были самые сча¬
стливые для нас с братом дни. Перед мысленным взо¬
ром встает целая галерея милых нашему сердцу, ис¬
кренних друзей, замечательных и скромных, добрых,
душевно щедрых, до трогательности верных людей.
Это были наши шмитовские рабочие. Боевые товари¬
щи, большевики. Да, это была пора революционного
подъема, пора наших с Николаем Павловичем свет¬
лых надежд и начала исполнения той мечты, которую
мы так долго вынашивали в наших сердцах».
Мы шли вперед, неся порыв и песню,
Порыв, каких не видела земля,
Вписав геройский Пятый год и Пресню
В бои за Смольный и у стен Кремля.
Песня ветеранов революции
ЦИТАПЕЛЬ
ВОССТАНИЯ
По решению Московского комитета РСДРП 5 де¬
кабря 1905 года в училище Фидлера была созвана
Московская городская конференция большевиков по
вопросу об объявлении всеобщей забастовки с после¬
дующим переходом ее в вооруженное восстание.
На конференцию собралось не менее восьмисот
человек. От партийной организации фабрики Шмита
делегатами были М. С. Николаев, И. В. Карасев,
И. В. Колокольчиков, М. М. Золкин, А. И. Иванов
(Булынин) и В. С. Головкин. Здесь же находился Ни¬
колай Павлович Шмит. Если быть точнее, то Шмитов¬
ских дружинников в Фидлеровском училище было
очень много, но они находились в охране здания, так
как ожидались провокации черносотенцев.
Член Московского комитета Мартын Николаевич
Лядов об этом историческом заседании писал: «Я от¬
лично помню эту конференцию. Настроение всех соб¬
равшихся было чрезвычайно серьезное. Дружинники
тщательно охраняли вход в училище и внимательно
проверяли каждый мандат.
Марат особенно торжественно открывает собрание
кратким вступительным словом, призывает всех очень
внимательно и осторожно отнестись к обсуждаемому
вопросу. Сейчас нужно не агитировать друг друга, а
обсудить и решить серьезный вопрос о судьбе нашей
революции, вопрос о жизни или смерти очень многих...»
В. Л. Шанцер отлично понимал всю ответствен¬
ность этой конференции. Еще до ее созыва Москов¬
95
ский комитет РСДРП поручил ему вместе с М. Н. Ля¬
довым держать непосредственную связь с Владимиром
Ильичем Лениным. Оба они неоднократно выезжали
в Петербург, где в редакции газеты «Новая жизнь»
происходили информационные совещания. За несколь¬
ко дней до общемосковской конференции Владимир
Ильич предупредил приехавших к нему В. Л. Шанце-
ра и М. Н. Лядова о той особой ответственности, кото¬
рая ляжет на московских большевиков в случае при¬
нятия решения о начале вооруженного восстания. По¬
этому, чтобы не оказывать влияния на выступления
делегатов конференции и объективно выявить готов¬
ность к восстанию, Московский комитет решил прежде
всего заслушать представителей фабрик и заводов и
только потом дать слово руководителям организации.
Но сначала Марат предоставил слово прибывшему из
Петербурга делегату, чтобы конференция могла более
ясно представить себе реальную обстановку. Тот под¬
робно доложил об истинном положении дел в север¬
ной столице, рассказал об активизации контрреволю¬
ционных сил и о партийных решениях, связанных с
усилением реакции.
Далее начались выступления представителей мо¬
сковских фабрик и заводов. Они рассказывали о рево¬
люционном настроении на местах и о положении с во¬
оружением рабочих. Все делегаты от имени общих
собраний своих предприятий настаивали на вооружен¬
ном восстании.
Среди других делегатов выступали пресненцы —
представители Прохоровской мануфактуры, фабрики
Мамонтовых ’, Брестских железнодорожных мастер¬
ских. От имени штаба боевых дружин Пресни боль¬
шую речь произнес 3. Литвин-Седой, от сахарного за¬
вода выступил Ф. Мантулин, от Шмитовской фабри¬
ки— И. Карасев и М. Николаев.
Михаил Иванович Васильев-Южин так вспоминает
об этой конференции: «И вот один за другим, по вы¬
зову районных организаторов, выходят на трибуну
или говорят с мест непосредственные представители
рабочей массы. И общий тон речей один: московские
рабочие рвутся в бой.
1 Ныне Краснопресненский завод лаков п красок.
96
— Рабочие нашей фабрики постановили, что даль¬
ше ждать нельзя!
— У нас на заводе рабочие давно уже наковали
себе пик и кинжалов.
— У нас все говорят, что выступят сами, если Со¬
вет и партия будут молчать!
Вот что говорило па конференции большинство
выступавших делегатов.
И только некоторые из них отмечали, что рабочие,
понимая необходимость забастовки и вооруженной
борьбы, указывают на отсутствие оружия. Это были
правильные указания: оружия у нас, за исключением
нескольких сотен револьверов, не было.
Только рабочие фабрики Шмита были вооружены
последним довольно сносно. И все надежды рабочих
невольно устремились к армии и московским солда¬
там. Поэтому понятно, что все присутствовавшие с
напряженным вниманием выслушали доклад нашего
военного организатора товарища Андрея (Василь¬
ева) ...»
«Я не помню,— пишет М. Н. Лядов,— сколько было
произнесено таких речей (их было много), но, нако¬
нец, начали раздаваться голоса, что пора прекратить
прения. Тогда Марат предлагает дать слово только
тем, кто хочет высказаться против восстания. Тако¬
вых среди представителей с мест не оказывается...
Марат дал еще слово организаторам — военному
и боевому. Они сделали подробный, неприкрашенный
отчет о положении боевых дружин и военной органи¬
зации. И только после этого Марат поставил вопрос
на голосование. Вопрос был решен единогласно (ко¬
митетчики не голосовали)—за начало всеобщей за¬
бастовки, которая должна перейти в вооруженное вос¬
стание.
...7 декабря. В этот день все должны были прийти
на работу и по тревожному гудку ровно в 12 часов
прекратить работу.
В своем кратком, но красиво построенном заклю¬
чительном слове Марат подчеркнул, что до сей мину¬
ты у нас могли быть колебания и сомнения, но теперь,
когда решение принято, колебаниям и сомнениям не
должно быть места; строжайшая дисциплина сверху
донизу, беспрекословное подчинение всем руководящим
7
Е. Андриканис
97
органам, постоянная близость С массами — вот обя¬
занность каждого члена партии. С пением «Варша¬
вянки» и «Марсельезы» делегаты конференции разо¬
шлись.
Члены комитета остались на заседание комитета.
Все чувствовали, что сейчас принято величайшей важ¬
ности историческое решение».
Московский комитет большевиков выделил из сво¬
ей среды боевую «пятерку» в составе В. Л. Шанцера,
М. И. Васильева-Южина, М. Ф. Владимирского,
М. Н. Лядова и Р. С. Землячки.
В своих воспоминаниях Михаил Иванович Василь¬
ев-Южин особо подчеркнул, что «центральной фигу¬
рой комитета является, несомненно, Виргилий Леоно¬
вич Шанцер, чрезвычайно талантливый человек, по¬
следовательный марксист, убежденный большевик и,
главное, великолепный организатор, умевший нахо¬
дить нужных для дела людей и втягивать их в кипу¬
чую работу».
«Поздно вечером 5 декабря,— вспоминает Екате¬
рина Павловна,— к нам в дом Плевако забежал Вйр-
гилий Леонович Шанцер. Запершись с братом в его
комнате, они долго совещались. Часов в 12 ночи Вир¬
гилий Леонович, даже не выпив обычного чая, ушел
от нас. Это была последняя в жизни Николая Павло¬
вича встреча с товарищем Маратом.
В ночь на 6 декабря мне довелось быть на шми¬
товской фабрике, где вместе с работницами драпиро¬
вочного цеха М. Синельниковой, М. Морозовой-Юди¬
ной, а также Верой Чернявской и Ниной Вознесенской
мы печатали на гектографе прокламации комитета
профессионального союза столяров такого содержа¬
ния:
«Товарищи! День решительного сражения с пра¬
вительством наступил. Правительство шибко зазна¬
лось. Слишком нагло действует. Поэтому собрание
представителей сознательных товарищей социал-демо¬
кратов всей Москвы, созванное МК РСДРП, решило
начать всеобщую политическую стачку для борьбы с
правительством. Комитет профессионального союза
доводит до сведения товарищей, приглашает немед¬
ленно с 7-го числа в 12 часов дня прекратить работу.
Требования, которые должны быть предъявлены
98
правительству, будут опу¬
бликованы МК совместно
с другими революцион¬
ными организациями.
Пролетарии всех стран,
соединяйтесь!
Комитет профессио¬
нального союза столя¬
ров...»
«6 декабря 1905 года
дружинники с фабрики
Шмита и других пред¬
приятий охраняли здание,
где заседал Московский
Совет рабочих депута¬
тов. Сюда шли и шли де¬
легаты предприятий го¬
рода. По паролю «хля¬
стик» их пропускали в
зал. Заседание кончилось
поздно.
— Завтра начнем все¬
общую стачку. Решен во-
Шмитовец Кузьма Васильевич
Алешин. 1916 год.
прос о восстании,— сказал нам представитель нашей
фабрики в Совете, выйдя на улицу»,— вспоминает сто¬
ляр мебельной фабрики Шмита, член боевой дружи¬
ны Кузьма Васильевич Алешин, который вместе с
И. Е. Сулимовым, И. П. Ивановым, Барановым и не¬
сколькими дружинниками других предприятий несли
охрану здания, где заседал Совет.
Воззвание, принятое Московским Советом по пред¬
ложению большевиков, заканчивалось словами: «Сме¬
ло же в бой, товарищи рабочие, солдаты, граждане!»
Решение общегородской конференции большевиков
в Фидлеровском училище 5 декабря о стачке и восста¬
нии и постановление Московского Совета от 6 декабря
были встречены шмитовцами с большим подъемом.
Художник А. С. Курганов в своих воспоминаниях
рассказывает о дне 7 декабря: «С утра я пошел к
шмитовцам на урок, но там было уже не до уроков:
шла энергичная подготовка к предстоящему выступ¬
лению. Обойный цех спешно заканчивал Красное
знамя.
99
Во второй половине дня все рабочие вышли из це¬
хов па фабричный двор.
Перед ними развернулся великолепный, шитый зо¬
лотом по красному бархату боевой символ. Один из
рабочих, поднявшись на возвышение, громко объявил:
«Вооруженное восстание началось!»
Это был начальник шмитовской боевой дружины
Михаил Степанович Николаев. Рядом с ним стоял
Иван Васильевич Карасев — партийный организатор
фабрики. А в глубине двора среди дружинников нахо¬
дились Николай Павлович Шмит и его сестра Екате¬
рина Павловна. Все с волнением слушали воззвание
Московского комитета РСДРП, которое читал прибыв¬
ший агитатор Павел Андреевич Бляхин.
В своих воспоминаниях П. А. Бляхин писал:
«Это воззвание сыграло поистине историческую
роль — роль набатного колокола, поднимавшего на
борьбу московский пролетариат.
Мне пришлось читать его на Пресне, на мебельной
фабрике Шмита. Сотни рабочих глаз смотрели не на
меня, а на газету с воззванием, которая дрожала в
моих руках. Они видели и слушали не агитатора, а
голос партии, голос своих депутатов.
После митинга рабочие высыпали на улицу и орга¬
низованной колонной двинулись через Горбатый мост.
— Это наша дружина,— с гордостью сказал мне
прилично одетый молодой человек, тронув меня за
плечо. В нем я не сразу узнал Николая Павловича
Шмита, с которым познакомился неделю назад на
дискуссионном собрании Московского университета.
Там он был в студенческой форме и ничем не отли¬
чался от остальных студентов. А здесь он — хозяин
большой мебельной фабрики, капиталист. Однако я
с уважением пожал этому «буржую» руку, чего ни¬
когда со мной не случалось. Сейчас он был в простом
зимнем пальто, в черной шапке, в чесаных валенках
с калошами. Худощавый, белокурый, с ясным откры¬
тым лицом, светлыми приветливыми глазами. В нем
было что-то доброжелательное и мягкое, совсем не
похож на эксплуататора — выжимателя пота.
Подумать только! Сам хозяин вооружает своих ра¬
бочих против царя и хозяев! Каково! Конечно, он боль¬
шевик, ей-богу! Шмит познакомил меня с Николае¬
100
вым и ушел. Николаев так крепко давнул мою руку,
что я невольно охнул и сразу решил, что этот парень
большевик или сочувствующий.
— Мы тут все большевики! — весело уверял он,
показывая на своих дружинников.— Ребята на подбор!
С такими чудеса творить можно...
Я выразил свой восторг и удивление Николаеву.
Он был очень доволен.
— Да, я надеюсь, что, когда начнется восстание,
наши орлы будут не последними. А все Николай Пав¬
лович! Сорок маузеров достал! Шутка? И патроны
есть и еще кое-какие штучки, пятое-десятое...»
Забастовка началась по всей Москве, но забасто¬
вавшим негде было собраться, так как все обычные
места собраний были оцеплены войсками и полицией.
Николай Павлович Шмит предложил использовать
под собрания фабрику. Во все концы разослали гон¬
цов, и люди стали стекаться на фабрику. Открылся
грандиозный митинг. После речей, призывавших к
борьбе, все бросились вооружаться. Оружия не хва¬
тало. Кто-то из слесарей стал на тисках оттачивать
кинжал. Этот пример привлек многих — стали искать
разные железки, годные для изготовления чего-либо
вроде кинжала. Старший мастер Гавриил Петрович
Фирсанов распорядился выдать для этого все имев¬
шиеся старые напильники.
Маленькая кузница фабрики засияла ,огнями. Горн
выбрасывал фонтаны искр, звонко ударяли молотки
по наковальням. Под руководством слесарей Артема
и Капралова началась ковка кинжалов и пик. Ковали
все: и свои и чужие. Не было в это время различия
между своими и чужими: кто против самодержавия,
тот был свой...
Дружинники днем выполняли боевые поручения, а
ночью, за исключением находившихся в карауле, оста¬
вались на фабрике. Здесь они фактически в эти дни
и жили. Фабрика во время восстания целиком была
отдана в распоряжение рабочих: в ее помещениях про¬
ходили митинги, здесь была типография, сборный
пункт дружины, химическая лаборатория для изготов¬
ления бомб.
«В столовой фабрики было людно и шумно,—
вспоминал Н. Н. Лукьянов,— играли на гитаре, пели,
101
шутили, и вообще всегда был чай, закуска, книги, га¬
зеты. Чья-то невидимая добрая рука1 присылала в
столовую хлеб, колбасу, сыр, папиросы. А перед объ¬
явлением восстания на мое имя было прислано два
воза с хлебом и крупой ядрицей, несколько кулей
сыра и колбасы».
Работала также библиотека. Газета «Известия Мо¬
сковского Совета рабочих депутатов» систематически
конфисковывалась и отбиралась у газетчиков. На фаб¬
рику же ее присылали прямо из типографии целыми
кипами, и отсюда она уже расходилась по Москве.
Кто-то прислал две большие кипы книги В. И. Ле¬
нина «Две тактики социал-демократии в демократи¬
ческой революции». Часть книг успели раздать, а часть
потом погибла во время пожара.
Это были суровые и тревожные дни. Занесенная
сугробами Москва с ее безлюдными улицами казалась
вымершей. Вся жизнь города была парализована.
Фабрики и заводы стояли. Магазины были закрыты.
Ночью уличное освещение не работало.
На центральных площадях пылали костры. Около
них грелись солдаты. По улицам в темноте медленно
проезжали кавалерийские дозоры. На перекрестках
городовые обыскивали прохожих. Происходили аре¬
сты.
К городу срочно подтягивались войска. Вскоре на
Страстной, Скобелевской и Триумфальной площадях 1 2,
около Кремля и в районе вокзалов стали выстраи¬
ваться батареи. Они были в полной боевой готовности.
Царь и его защитники со страхом наблюдали за на¬
двигавшейся бурей.
И этот час настал. Лозунги «Долой самодержа¬
вие!», «Да здравствует вооруженное восстание!» за¬
гремели в Москве и отозвались по всей России.
7 декабря на Новинском бульваре был арестован
шмитовский дружинник, большевик столяр Н. Ф. Лы-
гин. Он отстреливался от преследовавших его городо¬
вых, но, раненный в ногу, упал и был арестован, а в
участке избит. На фабрике это стало известно вече-
1 При чтении рукописи этой книги М. С Николаев просил
здесь сделать примечание: «хозяина фабрики».
2 Ныне площади Пушкинская, Советская и Маяковского.
102
Баррикада на Арбате в декабре 1905 года. Здесь в бою с цар¬
скими войсками геройски погиб руководитель большевистской
организации фабрики Шмита — Иван Васильевич Карасев.
ром. Выяснили и номер городового, арестовавшего
дружинника.
По предложению М. С. Николаева было решено
очистить весь район, примыкавший к фабрике, от го¬
родовых и сделать это в ту же ночь. Снятие городовых
наметили ровно на 12 часов ночи. Для того чтобы это
произошло одновременно, решили выходить с фабрики
не сразу, а рассчитать, сколько времени нужно, чтобы
пройти от фабрики до намеченного поста. Был состав¬
лен план района и распределены силы. За 15 минут
до полуночи вышла первая тройка, затем другая и т.д.
К снятию было намечено восемь или девять постов.
Ровно в 12 часов район Новинского бульвара и Ниж¬
ней Пресни 1 огласился выстрелами.
«Плечом к плечу с Ваней Карасевым, с Пашей
Ивановым, с Н. Сидоровым, А. Савельевым, П. Седо¬
вым и другими дружинниками нашего боевого десят¬
ка,— вспоминает шмитовец Ф. И. Трубицын,— идем мы
снимать с постов городовых. Подходим к Горбатому
мосту. Сердце невольно замирает, рука тянется к кар-
1 Ныне Рочдельская улица.
103
ману, к револьверу —
ведь это первое наше
боевое крещение! Мое
молодое воображение уже
рисует героическую кар¬
тину: городовой отби¬
вается, выхватывает ору¬
жие, завязывается пере¬
стрелка... Но это толь¬
ко воображение. На де¬
ле все произошло очень
просто, даже буднично.
Когда мы подошли к го¬
родовому, он страшно пе¬
репугался и, торопливо
отстегивая трясущимися
руками шашку, стал
слезливым бабьим голо¬
сом бормотать:
11Т „ . ,, — Возьмите, ребятки,
Шмитовец Никифор Константи- _ ’ г
нович Горшков. 1955 год. возьмите... Только христа
ради меня пожалейте...
До чего же противен
и жалок показался мне этот «верный защитник царя
и отечества»! Даже обидно стало за то чувство страха,
которое ранее испытывали многие рабочие перед го¬
родовыми. Впрочем, с безоружными эти молодцы вели
себя иначе — нахально и беспощадно.
В эту ночь мы разоружили еще двух городовых —
на Нижней Пресне и Малой Грузинской, напротив ко¬
стела. И они не оказали никакого сопротивления.
Позже мы встречали этих «храбрецов» переодетыми в
штатское платье: полицейскую форму они больше не
рисковали надевать».
Об одном из эпизодов этого «рейда» рассказывает
дружинник Никифор Константинович Горшков: «Я с
И. В. Карасевым должен был обезвредить полицей¬
ский пост, состоявший из трех городовых. Он нахо¬
дился у Кудринской площади. В нашей группе было
шесть человек. Мы тихо подошли к посту и скомандо¬
вали: «Руки вверх!» Городовые растерялись и, уви¬
дев у нас пистолеты, сразу отдали оружие. Невдалеке
на посту, который должен был разоружить рабочий
104
И. В. Колокольчиков, получилось какое-то замеша¬
тельство. На помощь И. В. Колокольчикову бросился
М. С. Николаев. Он ударил городового рукояткой ре¬
вольвера по голове и отнял у него оружие».
Член Московского комитета РСДРП, ответствен¬
ный организатор Пресненского района большевик
3. Н. Доссер («Леший») писал: «На помощь городо¬
вым на выстрелы поспешил резерв из полицейской ча¬
сти; однако отряд городовых, вооруженных смит-вес-
сонами, не смог выдержать беглого огня маузеров, ко¬
ими была вооружена Шмитом дружина его фабрики,
и городовые рассеялись. На другой же день все поли¬
цейские посты опустели, только на некоторых углах
стояли Группы городовых, спешивших спрятаться за
спины войск при приближении демонстрантов...»
«На Пресне,— пишет в своих воспоминаниях
художник А. С. Курганов,— шмитовцы были передо¬
вым звеном рабочего движения, главными зачинщи¬
ками вооруженного восстания. Их фабрику «черная
сотня» называла не иначе, как «чертово гнездо».
Вечером 7 декабря начинавшемуся вооруженному
восстанию был нанесен тяжелый удар. Полиция, зара¬
нее осведомленная каким-то провокатором, совершила
налет на квартиру Арцышевских в доме № 18 по Ко¬
сому переулку, где проходило заседание Информаци¬
онного бюро — органа, созданного из представителей
московских организаций большевиков, меньшевиков,
эсеров, союза железнодорожников и некоторых дру¬
гих. Эсеры и представитель железнодорожников
успели уйти до прихода полиции, а руководители мо¬
сковских большевиков В. Л. Шанцер и М. И. Василь-
ев-Южин, а также некоторые другие участники засе¬
дания были арестованы. Из архивов охранки известно,
что она особенно добивалась ареста В. Л. Шанцера,
державшего в своих руках все нити предстоящей
борьбы.
Михаил Иванович Васильев-Южин в своих воспо¬
минаниях подробно рассказал об обстоятельствах
этого ареста: «Уже стемнело, когда мы с Маратом по¬
шли на собрание Информационного бюро. Город был
окутан угрюмым мраком: все электрические и газовые
станции забастовали, и на улицах не светилось ни
одного фонаря...
105
Невольно чувствовалось и воспринималось раз¬
литое кругом жуткое настроение тоскливой тревоги и
ожидания чего-то грозного и неизвестного. А мы с Ма¬
ратом физически наслаждались этим чувством надви¬
гающейся грозы, которая при нашем участии не нын¬
че-завтра должна была обрушиться на головы веко¬
вых ненавистных насильников и палачей. Марат
всю дорогу делал шутливые замечания, я отвечал
тем же.
Мы свернули за Страстной монастырь и стали про¬
бираться улицами и переулками, еще более безлюд¬
ными и мрачными. Вот, наконец, нужный нам дом. Нас
проводят в низкую, душную комнату, слабо освещен¬
ную керосиновой лампой. Обычная обстановка бедной
квартиры маленького чиновника: старая, истертая ме¬
бель, убогие украшения и сувениры на стенах и на
покосившихся этажерках. Это, очевидно, лучшая ком¬
ната — «зал» или «гостиная» — в жалкой квартирке
полуинтеллигентной чиновничьей семьи.
Скоро собрались и остальные товарищи. Пришли
меньшевики, члены Федеративного совета, Исуф и
Исакович... Входят представители социал-революцио-
неров. Вместо хорошо известных нам Руднева и Зен-
зинова перед нами два никому не знакомых лица...
Пришел с значительным запозданием представитель
Всероссийского железнодорожного союза инженер
Переверзев. Как и следовало ожидать, он оказался
типичным полукадетом-полуэсером...»
Когда совещание закончилось, «было уже доволь¬
но поздно, и нужно было расходиться,— продолжает
М. И. Васильев-Южин.— Стали говорить о времени и
месте явки для следующего заседания. Мы предло¬
жили всем являться аккуратно к назначенному вре¬
мени, а эсеров попросили передать своему комитету,
чтобы на заседание Информационного бюро присыла¬
лись вполне осведомленные и авторитетные представи¬
тели.
Вдруг Переверзев трагически и вместе с тем каким-
то торжественным тоном заявляет, что завтра вряд ли
уже сможет быть на заседании.
— Почему?
— Я думаю, что меня этой ночью или завтра утром
арестуют.
106
— Арестовать могут каждого из нас, но почему вы
думаете, что вас арестуют так скоро?
— Я слышал, что начальник дороги просил градо¬
начальника убрать меня. Кроме того, я заметил, что
за мной ходят шпики: вероятно, и теперь они ждут
меня у ворот.
Легко представить наше изумление и негодование.
Я готов был побить этого наивного либерального бол¬
туна.
— Как же вы смели прийти сюда, зная, что за вами
следят? Почему вы только теперь говорите нам об
этом?
Переверзев, этот совершенно случайный человек в
революции, с недоумением смотрел на нас и беспо¬
мощно разводил руками. Он, видимо, даже не пони¬
мал как следует, почему мы так волнуемся. Пожалуй,
он в этот момент даже любовался собой: вот, мол, ка¬
кой я хладнокровный и храбрый человек — за мной
по пятам следуют шпики, а я не боюсь; они же, патен¬
тованные революционеры, сразу струсили.
Нужно было немедленно расходиться. Эсеры ис¬
чезли моментально. За ними ушел и Переверзев. Мы
же, большевики и меньшевики, задержались еще на
несколько минут, чтобы перекинуться замечаниями по
поводу предстоящей каждому работы и условиться
относительно заседания Федеративного совета.
— Вот дурак-то! — продолжал ругаться по адресу
Переверзева товарищ Марат.
Вдруг в соседней комнате послышались голоса и
топот ног. Мы в тревоге вскочили. В открытую дверь
выставляются винтовки, и слышится команда:
— Ни с места! Руки вверх!.. Стрелять будем...
Я сгоряча хватаюсь за револьвер, но стоящий ря¬
дом Марат удерживает меня. В самом деле, сопротив¬
ление безнадежно. Неприятель, видимо, многочислен
и хорошо вооружен, а нас всего семь человек, и во¬
оружены мы только револьверами. Впоследствии ока¬
залось, что револьверы не у всех были при себе; неко¬
торые товарищи оставили их в карманах пальто.
— Ладно, делайте свое дело! Мы не станем со¬
противляться! — громко сказал Марат.
Комнату заполнили десятка полтора вооруженных
винтовками городовых. В прихожей и в других комна¬
107
тах тоже толпились вооруженные полицейские; всего
их было не менее тридцати...»
Тяжелый удар в спину, связанный с арестом
В. Л. Шанцера и М. И. Васильева-Южина, почувство¬
вал каждый участник восстания. Член шмитовской
боевой дружины столяр Кузьма Васильевич Алешин
говорит: «Еще накануне вооруженного восстания нас
постигла неудача: царским жандармам удалось захва¬
тить штаб Московского комитета большевиков. Вновь
созданный штаб не мог сразу же наладить хорошую
связь с районами и предприятиями, объединить уси¬
лия всех восставших...»
Начальник шмитовской боевой дружины М. С. Ни¬
колаев в своих воспоминаниях писал: «Конкретных
указаний, куда направлять наши силы, мы не полу¬
чали. А со дня организации на фабрике боевой дру¬
жины мы привыкли получать указания и прямые на¬
ряды от Московского комитета.
Как потом мы узнали, еще 7 декабря была аресто¬
вана часть руководящих работников Московского ко¬
митета. Связи, организация и руководство были ослаб¬
лены...»
В. Л. Шанцера после нескольких месяцев тюрьмы
выслали по этапу в Енисейскую губернию.
Участник первой русской революции серпуховский
рабочий И. Кокушкин вспоминает о своей встрече с
В. Л. Шанцером, вместе с другими ссыльными направ¬
лявшимся в Сибирь. Он писал: «По пути в Самару1
мы узнали у него (т. е. у В. Л. Шанцера) некоторые
подробности о борьбе рабочих на Красной Пресне, он
принимал в ней активное участие, был там представи¬
телем от ЦК нашей партии большевиков и имел все
время сношения со Шмитом...»
Таким образом, даже по дороге в ссылку
В. Л. Шанцер вспоминал о Николае Павловиче и рас¬
сказывал, что «имел все время сношения со Шмитом».
И действительно, В. Л. Шанцер, М. И. Васильев-
Южин, И. Ф. Дубровинский, И. И. Скворцов-Степа¬
нов, М. Н. Лядов, М. Ф. Владимирский и некоторые
другие члены Московского комитета часто посещали
Николая Павловича до тех пор, пока по соображениям
1 Ныне город Куйбышев.
108
конспирации не возникла необходимость перенести
эти встречи в другое, менее заметное место.
Большая личная дружба с В. Л. Шанцером, став¬
шим, по существу, его политическим крестным отцом,
сыграла огромную роль в жизни Николая Павловича.
Он был очень взволнован арестом Виргилия Леонови¬
ча и впоследствии, уже сам находясь в тюрьме, прояв¬
лял много заботы о судьбе своего друга, который в его
глазах олицетворял тогда большевистскую линию в
Московской организации социал-демократической
партии.
Вечером 8 декабря в Москве проходили грандиоз¬
ные митинги. Речи ораторов, призывавших к восста¬
нию, встречались горячим одобрением.
Власти, стараясь парализовать начинавшееся вос¬
стание, решили нанести новый удар. Театр и сад «Ак¬
вариум» были осаждены полицией и войсками, рассчи¬
тывавшими захватить руководителей восстания и дру¬
жинников.
В течение нескольких часов полиция проводила
обыск в здании, искала оружие, конфисковала соб¬
ранные, деньги, арестовала несколько десятков чело¬
век. Но ни руководителей, ни дружинников захватить
не удалось.
Шмитовской дружине было поручено идти на вы¬
ручку. Человек двадцать пять, взяв с собой боевые
патроны и по две бомбы, отправились к «Аквариуму».
«Бомбы были фитильные,— вспоминает И. В. Коло¬
кольчиков.— Требовалось иметь все время огонь, что¬
бы в случае надобности зажечь фитили. Для этого
было выдано мне сигар десять штук, которые при¬
шлось беспрерывно курить. От этого у меня очень
болела голова. Дело, однако, обошлось без выст¬
релов».
«При разгроме митинга в «Аквариуме»,— пишет
шмитовец Н. Н. Лукьянов,— шмитовская дружина хо¬
дила на выручку, но в бой не вступала, опасаясь пере¬
стрелять мирных граждан, так как публика была
смешана с войсками и полицией и во время перестрел¬
ки могли пострадать и свои».
Разгром митинга в «Аквариуме» вызвал огромное
возмущение масс. Артиллерийский обстрел Фидлеров-
ского училища на другой день показал, что власти
109
встали на путь кровавого подавления развернувше¬
гося в Москве движения.
Вечером 9 декабря на площади Старых Триум¬
фальных ворот, у «Аквариума», на Большой Садовой
улице появились первые баррикады. В ночь на 10 де¬
кабря пресненцы забаррикадировали Большую Ни¬
китскую улицу1, шмитовские дружинники организова¬
ли строительство баррикад на Садовой-Кудринской
улице. Здесь были построены на расстоянии 100 мет¬
ров одна от другой баррикады, которые закрыли всю
улицу.
При переходе всеобщей политической забастовки в
восстание на Пресне был создан штаб боевых дружин
района. Начальник штаба 3. Я. Литвин-Седой вспо¬
минает:
«Был выработан подробный план действий на Пре¬
сне. Этот план предусматривал возведение в ряде то¬
чек баррикад, распределение дружин для их защиты
и организацию небольших вылазок... Главной опорой
в нашей работе были рабочие фабрики Мамонтовых,
фабрики Шмита, «Прохоровки», Брестских железно¬
дорожных мастерских, Миусского трамвайного пар¬
ка1 2, типографии Кушнерева3, ученики ремесленной
школы Прохорова и городской школы Копейкина-Се¬
ребрякова4. Руководителям дружин были даны ука¬
зания о том, как строить баррикады.
Наш боевой район делился на ряд решающих уча¬
стков, где были сосредоточены основные силы.
Первый участок — берег Москвы-реки, при¬
близительно от низины между «Прохоровкой», сахар¬
ным заводом и женской тюрьмой, по направлению
к Дорогомиловскому мосту. Здесь было у нас только
«патрульное наблюдение», а иногда и «кавалерийский
объезд» на трех прохоровских лошадях. Этот участок
был закреплен за дружиной сахарного завода и дру¬
жиной завода Тильманса.
Второй участок — район Горбатого моста.
Здесь оперировала дружина фабрики Шмита, одна из
лучших во всех отношениях дружин на Пресне и в
1 Ныне улица Герцена.
2 Ныне депо имени Петра Щепетильникова.
3 Ныне типография «Красный пролетарий».
4 Ныне детская музыкальная школа.
110
Москве. Эту дружину штаб направлял для выполне¬
ния наиболее ответственных поручений.
Третий участок — район Брестских мастер¬
ских, охранявшийся дружиной Брестской железной
дороги.
Четвертый участок — Камер-Коллежский
вал *, Курбатовский переулок до Сенной площади1 2.
Этот участок охраняла дружина завода Грачева. Вме¬
сте с дружинниками других предприятий она же охра¬
няла Малые Грузины.
Пятый участок, имевший первостепенное
значение, шел от Кудринской площади до Преснен¬
ской заставы. Он опирался на две кордегардии, сто¬
явшие у Пресненской заставы и лесных складов. За
охрану этого участка отвечал непосредственно штаб.
На меня, кроме того, была возложена связь с Миуса-
ми, Хамовниками, типографией Кушнерева и наблю¬
дение за Сущевской и Пресненской частями. Дружи¬
не рабочих кооперативной булочной, находившейся у
Сенного рынка, штаб поручил наблюдение за Твер¬
ской 3 и Садовой улицами, а также связь с Миусским
трамвайным парком».
Далее 3. Я. Литвин-Седой пишет: «...Вооружение
дружин было неважное, за исключением фабрики
Шмита (молодой хозяин которой, большевик Шмит,
вооружил маузерами своих рабочих), дружины Бре¬
стской железной дороги и заводов Грачева и Мамон¬
товых».
Еще до начала восстания Московский комитет
РСДРП указывал, что при вооруженной борьбе с
царским правительством надо помнить, что, разрушая
старое, мы создаем новое, а поэтому интересы населе¬
ния надо брать под защиту, под охрану от разгула
хулиганов, воров, грабителей. Шмитовская боевая
дружина, как и все другие, руководствовалась «Уста¬
вом рабочей боевой дружины», в котором говорилось:
«1. Дружина должна охранять все собрания орга¬
низованных рабочих от посягательств на их свободу
со стороны «черной сотни», полиции и казаков. Она
должна взять на себя защиту всех граждан от орга¬
1 Ныне Пресненский и Грузинский вал.
2 Ныне Тишинская площадь.
3 Ныне улица Горького.
111
низованных полициею черносотенных погромов и раз¬
боя. Она должна помочь сознательному пролетариа¬
ту подготовиться к вооруженному восстанию и в са¬
мый момент восстания встать в первых рядах его,
чтобы отразить последние силы самодержавия.
Вступающий в дружину должен строго рассчиты¬
вать свои силы. Он должен помнить, что во всех схват¬
ках он будет впереди, ему всегда угрожает смерть. Дру¬
жинник должен быть самоотверженным и храбрым.
2. Членами рабочей боевой дружины могут быть
только лица, хорошо известные какой-нибудь органи¬
зации (партийной) и рекомендованные ею как безу¬
словно конспиративные, решительные и преданные
партии люди».
«Вскоре после появления первых баррикад,—
вспоминает А. С. Курганов,— еще до начала столкно¬
вения с войсками, распространился слух, что Нико¬
лай Павлович Шмит арестован, а его фабрика заня¬
та военным отрядом. Этот слух до нас — «строга¬
чей» 1 — дошел ночью. Я отправился к Шмитам на
квартиру в дом Плевако. Это было часа в три-четыре
ночи. Николай Павлович оказался дома. Он сейчас
же оделся, и мы пошли с ним на фабрику. Повел он
меня не обычным путем, а одним из близлежащих пе¬
реулков к Кудринской площади. Спустившись по пе¬
реулку вниз, мы перешли дол и подошли к фабрике
не с главного входа, а с переулка, что справа. Нико¬
лай Павлович вынул ключ и открыл небольшую, ма¬
лозаметную калиточку. На фабрике было все тихо и
спокойно. Слух оказался вздорным. Уходя, Николай
Павлович Шмит просил охранявших фабрику дру¬
жинников сохранять спокойствие и ни на какие прово¬
кации не поддаваться...»
На следующее утро Николай Павлович снова при¬
шел на фабрику. В помещении штаба дружины состо¬
ялось очередное партийное собрание. М. Николаев и
И. Колокольчиков сообщили о боевых действиях дру¬
жины за последние сутки.
В конце собрания И. В. Карасев предоставил сло¬
во Н. П. Шмиту. Николай Павлович обратился к со¬
бравшимся:
1 Дружинники Строгановского художественно-промышленного
училища.
112
— Наступает пора
уличных боев. Я предла¬
гаю использовать наши
склады лесных материа¬
лов и нераспечатанные
ящики со станками для
укрепления забора вдоль
всего участка фабрики.
Сделаем так, чтобы ни
одна пуля не могла нас
достать. И на улице необ¬
ходимо сделать добавоч¬
ное заграждение.
«Со стороны поли¬
цейского участка на Ниж-
не - Прудовой улице,—
вспоминала Екатерина
Павловна Шмит,— дру¬
жинники протянули про¬
волочные заграждения.
В декабре 1905 года
фабрика фактически при¬
надлежала рабочим и
представляла собой вооруженную крепость. Никому
нельзя было пройти без пароля. Вход охраняли воору¬
женные патрули, в которые входили только Шмитов¬
ские дружинники.
Как-то Николай Павлович пошел на фабрику
поздно вечером, патруль не узнал его и чуть-чуть не
застрелил из револьвера».
Михаил Степанович Греков так рассказывал об
этом случае:
«Будучи дружинником, я стоял на посту у входа
на фабрику. Ничего не было видно, темень страшная.
Мне показалось, что кто-то идет. Я окликаю. Никто
не отвечает. Я еще раз окликаю — молчание. Тогда я
беру свое оружие и — на прицел. Но вижу, что чело¬
век шагает уверенно, подходит все ближе и ближе.
Смотрю — Николай Павлович. У меня прямо руки
опустились. Говорю: «Я ведь вас, Николай Павлович,
чуть не пристрелил». Он отвечает: «Я не догадался,
что это относится ко мне». Он подумал, что я пошу¬
Шмитовец Михаил Степанович
Греков. 1935 год.
8
Е. Андрикап-ис
113
тил. Но хороша шутка — еще секунда, и я бы его за¬
стрелил!..»
12 декабря восставшие очистили от полиции Прес¬
ню. Дружинники захватили помещение 1-го полицей¬
ского участка на Нижней Пресне, дом № 12.
«Мы думали, что полицейский участок, в котором
кроме городовых был еще и пристав, без боя не возь¬
мешь. Поэтому разработали план нападения и ворва¬
лись в участок,— писали шмитовцы в коллективных
воспоминаниях.— Каково же было наше изумление,
когда полицейские и пристав сразу же начали отда¬
вать оружие, плакали, вставали на колени, просили
пощады. Так силен у них был страх перед восставшим
народом.
Мы вернулись на фабрику, сделали перекличку.
Все были налицо, раненых не оказалось. На фабри¬
ку мы принесли много винтовок, револьверов, ша¬
шек— первые трофеи. Тут же роздали оружие рабо¬
чим».
В этот же день был захвачен и 3-й полицейский
участок на Малой Грузинской улице.
«Наша дружина,— вспоминал шмитовец Н. Н. Лукь¬
янов,— тронулась на Малую Грузинскую громить
3-й Пресненский участок. Дружина вначале состояла
из 15 человек, но по дороге к ней примкнули добро¬
вольцы.
Участок взяли быстро, забрали бумаги, разбили
царские портреты, обезоружили приставов и городо¬
вых и тронулись дальше, на Георгиевскую площадь1,
помогать строить баррикады 1 2.
Возвращаясь с площади, пошли позади Зоологи¬
ческого сада, по Волкову переулку, и увидели, что по
Большой Пресне едет отряд казаков, около полусот¬
ни. Казаки, увидев дружинников, приготовились к
бою. Начальник дружины тоже отдал команду.
Дружинники заняли позиции — кто лег, кто встал
за укрытием. Казаки ринулись в бой и первые дали
залп по дружине. Но когда в ответ дружина открыла
огонь, в рядах казаков произошло замешательство,
1 Ныне Грузинская площадь.
2 По рассказам М. С. Николаева, читавшего рукопись первого
издания данной книги, в этой операции участвовал Николай Пав¬
лович Шмит.
114
так как несколько из них было убито и ранено, в том
числе и офицер, командовавший отрядом. Дружина,
перейдя от обороны к нападению, заставила отряд
отступить».
Единственным опорным пунктом контрреволюции
на Пресне оставался дом Пресненской полицейской
части на Кудринской улице *, где помещался и 2-й
полицейский участок. Попытки захватить его не увен¬
чались успехом.
«Дружина нашей фабрики оперировала в районе
Горбатого моста,— пишет шмитовец дружинник
К. В. Алешин.— Ее же штаб посылал для выполнения
ряда ответственных поручений. Часть дружинников
была направлена защищать баррикаду на Новинском
бульваре. Остальные двинулись на Арбат, где под
угрозой находилась другая баррикада. В Проточном
переулке мы столкнулись с солдатами. Завязалась
перестрелка. Отряд мы разбили, но и сами понесли
потери.
Вот и арбатская баррикада. Быстро заняли пози¬
ции. Смотрим, со стороны Арбатской площади мчат¬
ся казаки, стреляя на ходу. Стали отвечать и мы,
сшибли двух казаков. Раздался сигнал рожка, каза¬
ки повернули назад и уехали. Неожиданно из ворот
подъездов выбежали люди. Они кидали вверх шапки,
кричали «ура». Потом стали помогать нам укреплять
баррикаду: несли толстые поленья, ящики, мебель...»
В один из этих тревожных дней Николай Павло¬
вич вошел в комнату сестры.
— Катенька,— сказал он,— ты одна сможешь это
сделать. Сейчас ко мне должны прийти люди. Возьми
эти деньги. Необходимо на Сенной площади 1 2 купить
побольше еды. Выяснилось, что наша столовая кор¬
мит не только наших дружинников. Умоляю — будь
осторожна, я буду ждать и считать минуты!
Екатерина Павловна вышла в сад дома Плевако.
В городе были слышны выстрелы. В глубине двора
чернел деревянный забор. Она перелезла через него
и оказалась во дворе соседнего дома, через ворота ко¬
торого вышла в Трубниковский переулок. Надо было
1 Ныне Баррикадная улица.
2 Ныне Смоленская площадь.
115
еще пересечь Арбат, а оттуда слышалась стрельба...
Наконец и Сивцев Вражек — теперь можно было идти
спокойнее.
Осторожно оглянувшись по сторонам, Екатерина
Павловна с корзинкой в руках не спеша двинулась по
направлению к Смоленскому рынку. Но, к своему
ужасу, увидела, что всегда шумная и людная Сен¬
ная площадь абсолютно пуста. Выходивший на пло¬
щадь один из морозовских особняков принадлежав¬
ший дальним родственникам Екатерины Павловны,
был наглухо закрыт.
Что делать? Стыдно показаться на глаза брату, не
выполнив его поручения, вернее, партийного задания.
Надо по льду Москвы-реки идти в Дорогомилово.
Но вот в одном из переулков Плющихи ей неожи¬
данно встретились сани. На счастье, подмосковный
крестьянин, очевидно зажиточный, смекнул восполь¬
зоваться тревожным временем и продать втридорога
свои продукты. В санях оказались четыре свиные ту¬
ши, два мешка ржаной муки и бочонок капусты.
Не торгуясь, Екатерина Павловна заплатила день¬
ги при условии, что все купленное будет доставлено
по набережной или по льду Москвы-реки в Проточ¬
ный переулок. Там его встретит рабочий патруль.
На набережной, укрывшись в подворотне, Екате¬
рина Павловна долго следила за удаляющимися са¬
нями: не обманет ли ее этот кулачок? Но сани спокой¬
но ехали по направлению к Дорогомиловскому мо¬
сту 1 2. Вот они на глазах у солдат проехали мимо него
и двинулись по набережной к Горбатому мосту.
И сколько было радости в доме Плевако!..
«В столовой жизнь била ключом,—: вспоминает
шмитовец Н. Н. Лукьянов.— Кипели котлы с кашич-
кой и кипятком. Ввиду того, что лавки были заперты,
приходило много народу и жаловалось на отсутствие
продуктов. Совершенно посторонних людей поили и
кормили бесплатно, и, таким образом, столовая на
фабрике Шмита из местной превратилась в общест¬
венную.
Стало очень опасно выходить во двор фабрики,
1 Теперь в этом здании помещается Киевский районный ко¬
митет КПСС.
2 Ныне Бородинский мост.
116
Шмитовец Ипат Иванович
Егоров. 1935 год.
так как полиция, втащив
пулемет на каланчу Прес¬
ненской части, держала
под обстрелом прилегаю¬
щий район.
С отбитыми у сол¬
дат винтовками два луч¬
ших стрелка дружи¬
ны — И. Колокольчиков
и П. Капралов на черда¬
ке фабрики часами ка¬
раулили городовых, стре¬
лявших с каланчи из пу¬
лемета.
От Н. П. Шмита при¬
несли сильный бинокль
«цейс», поставили вер¬
ный прицел, и дело по¬
шло: редкий выстрел да¬
вал промах, и многих
городовых, занимавших¬
ся расстрелом жителей,
сшибли».
12 декабря, часа в три дня, Пресня впервые под¬
верглась сильной артиллерийской бомбардировке.
«Донеслись вести, что войсковые части разбирают
баррикады на Арбате,— рассказывает Ипат Ивано¬
вич Егоров.— Как это так? Надо проучить! Пошли.
По дороге увидели, что со стороны Дорогомилова, че¬
рез реку, идет отряд солдат. Решили обезоружить. За¬
няв позиции у начала Проточного переулка по линии
забора, ждем... Я стал за столб, измерил расстояние,
до берега — шагов двести, поставил прицельную рам¬
ку. М. С. Николаев и И. В. Колокольчиков пошли
вперед, как прохожие, навстречу солдатам и зашли в
тыл сбоку, что впоследствии и привело к нашей побе¬
де, так как в открытом бою на порядочном расстоя¬
нии винтовки в руках вымуштрованного противника
сильнее револьверов. Вот из-за берега показались две
пары солдат... и глаза на нас, и винтовки с плеч — тоже
на нас... С первых же выстрелов я почувствовал удар
в ногу, припав на колено, продолжал щелкать кур¬
ком. Видел, как свалились двое солдат, как у дру-
117
Шмитовец Михаил Алексеевич
Румянцев (Алексеев). 1935 год.
гих поднялись руки вверх,
как еще двое свалились,
и стрельба сразу затих¬
ла. Я ослабел, поддер¬
жали товарищи. Увидев
хлещущую кровь, подта¬
щили к первому попав¬
шемуся дому. Там стоя¬
ли еще двое, тоже ра¬
неные,— П. С. Седов и
М. А. Румянцев.
Оставили товарища
Колокольчикова с частью
дружины здесь, в Про¬
точном переулке, чтобы
оказать помощь раненым,
развезти их по приемным
пунктам и чтобы захва¬
ченных в плен сдавшихся
солдат и винтовки отпра¬
вить в штаб на фабрику,
где хозяйствовал товарищ
Нефедыч (Лукьянов).
Большая часть дружинников двинулась дальше —
отбивать арбатские баррикады.
Выйдя со Смоленского рынка проходным двором
на Арбат, видели копошившихся с разборкой барри¬
кад солдат... Тут же, кто с локтя, лежа, кто с колена,
кто стоя, заняв позицию в раскрытых воротах, откры¬
ли огонь. Некоторые из дружинников перебежали на
другую сторону, так как в воротах было тесно. Сол¬
даты попрятались за баррикады, открыли огонь.
Наш парторг товарищ Карасев Иван Васильевич,
стрелявший стоя, был убит наповал — пуля попала
в голову.
Остервенели мы, ползком и вперебежку наступали
на баррикады, не прекращая огня, а когда добрались
до нее, то увидели только кровь на снегу — солдат
уже не было...»
Михаил Степанович Николаев добавляет к этому
рассказу: «Долой самодержавие! Бей гадов!» — гнев¬
но кричали наши шмитовские дружинники, наступая,
делая перебежку на подступах к баррикаде на Арба¬
118
те, которую было захва¬
тили солдаты.
Баррикаду отстояли,
солдат разбили и обрати¬
ли в бегство».
«Вернувшись на фаб¬
рику,— пишет шмитовец
Н. Н. Лукьянов,— стали
обсуждать вопрос, как
бы привезти тело убито¬
го товарища на фабри¬
ку. Жизнь кругом за¬
мерла: не было ни извоз¬
чиков, ни ломовых. Ре¬
шили где-либо реквизи¬
ровать лошадь. Это дело
было поручено И. Ф. По¬
лякову, а к нему в по¬
Шмитовец Василий Нилович
Юдин. 1905 год.
мощники вызвалась до¬
бровольно швейка М. Си¬
нельникова. Против фаб¬
рики Шмита был склад
старого железа Берга,
там были лошади и сани. С оружием в руках они за¬
ставили Берга дать лошадь, и И. Ф. Поляков с М. Си¬
нельниковой поехали за убитым. Это им удалось бла¬
гополучно выполнить, даже больше того,— были при¬
везены также подобранные на улице раненые. И. В. Ка¬
расева привезли на квартиру Н. П. Шмита и оттуда на
фабрику. Николай Павлович Шмит посмотрел на уби¬
того и сказал: «Славный товарищ!.. Мы за тебя ото¬
мстим».
Затем стали подготовлять похороны: сделали на
фабрике дубовый гроб, обили его красной материей и
поставили в конторе. Хоронить И. В. Карасева пред¬
полагали в саду при фабрике, но похороны отклады¬
вались по тому случаю, что в это время на фабрику
начали стекаться остатки некоторых боевых дружин,
разбитых в других районах Москвы.
Положение становилось очень серьезным: ходили
слухи, что из центра нашей партии пришло распоря¬
жение кончать восстание, но пока эти слухи не были
проверены, решили держаться...»
119
Подробности доставки убитого И. В. Карасева на
квартиру Николая Павловича стали впоследствии из¬
вестны царской охранке из протокола допроса свиде¬
теля (3 февраля 1906 года).
В этом протоколе говорилось о том, что в дом Бер¬
га вошли четверо вооруженных дружинников 1 (у од¬
ного из них была повязка с красным крестом) и с ору¬
жием в руках потребовали сани с лошадью. Хозяин
поручил своему работнику сопровождать сани. Впо¬
следствии этот свидетель сообщил полиции следую¬
щее: «Мы поехали на Смоленский рынок, к тому ме¬
сту, где проходит Арбат. Ехавший со мной человек
спросил там у какого-то человека, пронесли ли и куда
раненого. Тот ему ответил, что раненого пронесли в дом
Плевако. Мы тотчас же отправились на Новинский
бульвар и остановились у дома Плевако. Ехавшие со
мной мужчина и женщина вошли во двор и скоро
вернулись оттуда и велели мне тоже въехать во двор
к флигелю. С крыльца этого флигеля скоро вынесли
мертвого человека и положили ко мне в сани на самое
дно; выносили его из флигеля трое: ехавшие со мной
мужчина и женщина и какой-то человек, весь в се¬
ром 1 2. Мертвеца закрыли сеном и соломой, а сверху
еще матрацами. Отсюда поехали в соседний дом Ус¬
кова и оттуда вынесли и положили ко мне в сани ка¬
кого-то человека, которого ранили солдаты. Мы его
повезли на Собачью площадку и сдали там в лазарет
Красного Креста. После этого мы все трое поехали с
убитым на фабрику Шмита и остановились у ее фли¬
геля. Из флигеля вышли люди, взяли из саней убито¬
го и унесли. Там же остались и ехавшие со мной муж¬
чина и женщина, а меня отпустили домой. Дорогой,
когда мы везли убитого, эти мужчина и женщина раз¬
говаривали между собой об убитом, называли его
Карасевым и говорили, что им очень жаль такого ге¬
роя».
«Победа на Арбате,— пишет М. С. Николаев,—
1 Это были Илья Федорович Поляков, работница драпировоч¬
ного цеха шмитовской фабрики Мария Синельникова и столяр Ва¬
силий Нилович Юдин. Имя четвертого шмитовца установить не
удалось.
2 Николай Павлович Шмит носил студенческую форму се¬
рого цвета.
120
досталась тяжелой ценой
для нашей шмитовской
организации, да и для
партии. Товарищ Кара¬
сев был крупным партий¬
цем, пользовался любо¬
вью, уважением, большой
популярностью не только
в среде столяров всех ме¬
бельных, деревообделоч¬
ных предприятий, но и
среди рабочих других мо¬
сковских производств...»
«...Мы с братом долго
стояли у ворот дома Пле¬
вако,— вспоминает Екате¬
рина Павловна,— сани с
останками Ивана Василь¬
евича все больше и боль¬
Работница фабрики Шмита —
Мария Андреевна Морозова-
Юдина. 1905 год.
ше от нас удалялись,
и, наконец, их не стало
видно. Но мы продолжа¬
ли стоять. Тоскливо шу¬
мели деревья Новинского бульвара. Мы не замечали
холода: смерть друга леденила кровь. Николай Пав¬
лович молча взял меня под руку, и мы медленно по¬
шли к дверям нашего дома, как во сне поднялись по
лестнице и вошли в квартиру. И какой пустынной по¬
казалась она нам! Тишина ее еще больше подавляла
душу. Помню лишь, как на секунду у меня мелькну¬
ла искра сознания, и я инстинктивно ввела брата к
себе: в его комнате только что покоился И. В. Кара¬
сев...
Не снимая пальто, мы безмолвно сели, будто пе¬
ред предстоящим далеким отъездом. На волосах
обнаженной головы брата все еще блестели сне¬
жинки.
Как бы очнувшись, он встал, механически снял
шинель и тихо вошел в свою комнату. Не видя его,
я знала, что брат сидит на полу, а может быть, стоит
на коленях у того места, где была голова лежащего
на носилках Ивана Васильевича. Наступила долгая
тишина. Оба мы замерли на своих местах. На улице
121
все так же было тихо — не слышалось ни одного вы¬
стрела.
Сколько времени так прошло — я не знаю,- Очну¬
лась лишь от прикосновения руки брата. Подняв на
него глаза, я не узнала его. Он страшно осунулся,
как-то похудел, глаза блестели от слез. Как бы усту¬
пая ему место, я встала и тут же оказалась в его объ¬
ятиях: его холодная щека прижалась к моей.
— Нет Карасева. Нет сейчас среди нас и Мара¬
та...— почти шепотом сказал он.
И вдруг брат резко оторвался от меня — он был
уже совсем другим. Только сейчас я увидела, что мы
стоим в темноте: давно наступила ночь.
— Надо мстить, во что бы то ни стало мстить! —
твердо сказал он.— А мы с тобой здесь слезы льем...
Идем.
Мы вышли из квартиры. На лестнице брат мне
сказал:
— Подожди! — и быстро поднялся на чердак.
Николая Павловича долго не было. Как-то жутко
стало за него. Ноги мои подкашивались. Я ощутила в
темноте перила и, прильнув к ним, присела на сту¬
пеньки...
Когда брат вернулся, я сразу почувствовала что-
то тяжёлое в своих карманах и в муфте.
— Это из золотого запаса Виргилия Леонови¬
ча!— сказал он мне тихо. Я поняла, что это оружие.
В руках брата тоже были свертки. В темноте ощупью
мы спустились вниз. В дверях остановились, долго
смотрели — нет ли дворника у ворот нашего дома.
Нет. Мы вышли на улицу. Была темная ночь. Фона¬
ри не горели. В окнах домов было также таинствен¬
но-мрачно.
Мы шли медленно по аллеям Новинского бульва¬
ра, стараясь приглушить скрип снега под ногами.
Всюду было пустынно.
Подойдя к углу Большого Девятинского переулка,
мы увидели, что из ненавистного нам трактира Обу¬
хова шумно начали выходить люди. Кто, как не пере¬
одетые полицейские, мог пить вино в эту ночь? Мы
быстро спрятались за толстое дерево и стали ждать.
Толпа разошлась, а мы продолжали стоять. Брат о
122
чем-то думал. Я дотронулась до его руки, но он не
двинулся с места. Наконец он повернулся ко мне:
— Катенька, послушай меня. Именно в день смер¬
ти Ивана Васильевича Карасева я хочу многое тебе
сказать.
И Николай Павлович напомнил мне о той ночи,
когда он один блуждал по Горбатому мосту после
решения семейства Морозовых о том, что он станет
хозяином мебельной фабрики Шмита. Брат расска¬
зал, что в ту ночь он твердо решил идти по революци¬
онному пути. А в день, когда я его оставила на улице
после посещения особняка Саввы Морозова, он был
на явке с одним из членов Московского комитета пар¬
тии. (Вскоре Николай Павлович стал членом партии
большевиков, тогда я также последовала его примеру.)
— И сейчас, вспоминая Ивана Васильевича Кара¬
сева,— продолжал брат,— могу лишь сказать: как я
счастлив, что встал тогда на этот путь!
После паузы он добавил:
— А теперь идем на похороны большевика, отдав¬
шего свою жизнь за счастье народа.
На середине Большого Девятинского переулка,
близ церковной ограды, на снегу чернела небольшая
баррикада — несколько столбов перекрывали дорогу,
очевидно, на случай казачьего или кавалерийского
разъезда.
В темноте послышался окрик:
— Стой! Кто идет?..
Надо сказать, что при отправке тела Ивана Ва¬
сильевича Карасева из нашей квартиры мы забыли
узнать у Ильи Федоровича Полякова очередной па¬
роль на эти сутки. Но здесь было не опасно — едва
ли шпики решились бы прийти сюда!
— Шмит, Николай Павлович Шмит и его сест¬
ра!— вдруг громко и как-то уверенно ответил брат.
И вскоре мы подходили к нашему родному Горба¬
тому мосту. У его начала возвышалась огромная бар¬
рикада— это было подлинно сильное фортификацион¬
ное сооружение.
— Стой, кто идет? Стрелять будем...
— Шмит... Николай Павлович Шмит...
Это, казавшееся магическим словом, имя пропуска¬
ло нас всюду. И вот мы уже на вершине Горбатого
123
Шмитовец Николай Нырцов.
1935 год.
моста, но знакомых кор¬
пусов нашей фабрики
я не вижу. На другом
конце моста лишь воз¬
вышается еще более мо¬
гучая баррикада.
— Не узнаешь родные
пенаты? — с гордостью
сказал мне брат.— Я то¬
же сначала не мог при¬
выкнуть к этому новому
пейзажу.
Пройдя еще несколь¬
ко шагов, Николай Пав¬
лович, не дожидаясь ок¬
рика часового, снова на¬
звал свое имя.
Наконец мы у ворот
нашей фабрики. Вот и
особняк, где мы родились
и провели детство. Дума¬
ла ли я в ту минуту, что
в последний раз его вижу? Брат еще несколько раз
здесь бывал, я же — последний...
Вот и корпуса фабрики. На самом высоком из этих
зданий трепетно плыло на фоне мглистого неба знамя.
Это было красное знамя революции! Еще чаще засту¬
чало мое сердце...
У ворот фабрики — все тот же вопрос и все тот же
ответ.
— Осторожно, Екатерина Павловна,— услыхала я
в темноте чей-то знакомый, заботливый голос,— не по¬
рвите платье о колючую проволоку...
«Только мне и думать об этом»,— промелькнуло у
меня в мыслях.
— Ничего! — ответила я.
И мы вошли во двор фабрики. Это был настоящий
военный лагерь. Вспоминая его теперь, я с гордостью
перечитываю слова, напечатанные 21 декабря 1940 го¬
да в нашей газете «Правда»: «Шмитовская фабрика
на Пресне была цитаделью восстания. Боевая дружи¬
на здесь создавалась еще задолго до революционных
схваток... Хозяин фабрики — революционер Николай
124
Шмит... снабдил дружинников маузерами. Это грозное
оружие наводило страх на царских опричников...»
Сдав оружейнику наши свертки, мы вошли в кон¬
тору одного из цехов нашей фабрики, который был
превращен в перевязочный пункт. Горели керосиновые
лампы. Посредине помещения на обернутом красной
материей станке стоял гроб дорогого друга — Ивана
Васильевича Карасева. На крышке лежало его боевое
оружие: револьвер и сабля, отобранные им у полицей¬
ского.
По условиям осадного положения было невозмож¬
но одновременно собрать всех наших шмитовцев на
этот траурный митинг. Многие были на боевых зада¬
ниях, другие в карауле, третьи вели патрульный обход.
Но, несмотря на это, все же собралось много дружин¬
ников. Многие из них пришли прямо с боя и держали
оружие в руках. Мы с братом не проходили вперед,
оставаясь в темной глубине.
Тяжелая утрата не вызвала у присутствующих чув¬
ства уныния: все рвались в бой, и затишье на фронте
вызывало лишь нетерпение.
Первым выступил Михаил Степанович Николаев.
Пальто его, крепко перевязанное ремнем, было в не¬
скольких местах порвано и в пятнах крови. Выше го¬
ленища сапога сквозь рваные брюки виднелась белая
каемка бинта, который он, со всей очевидностью, пы¬
тался скрывать. На ремне висела кобура револьвера.
Как бы очнувшись, он поднял свою гордую кудрявую
голову и начал траурную речь:
— Дорогие товарищи! Сегодня мы переживаем тя¬
желое горе — нет среди нас нашего дорогого друга,
боевого товарища и руководителя партийной органи¬
зации, члена Московского большевистского комитета
Вани Карасева!.. Здесь, в нашей крепости, среди бар¬
рикад и окруженные врагами, мы клянемся тебе,
незабвенный друг, отомстить за тебя, и мы будем
еще ожесточеннее драться за наше великое дело
свободы, за которое ты отдал свою благородную
жизнь!
Далее выступали боевые товарищи с Прохоровской
мануфактуры, сахарного завода, фабрики Мамонто¬
вых, Брестской железной дороги.
И вот из темноты вышел Николай Павлович. Ра¬
125
бочие с уважением уступали ему дорогу. Он подошел
к заколоченному гробу и поцеловал его.
Вдруг к Михаилу Степановичу Николаеву подошел
один из дружинников; они долго о чем-то говорили.
В это время Михаил Степанович несколько раз с тре¬
вогой посмотрел в сторону Николая Павловича. Отпу¬
стив дружинника, Николаев обратился ко всем, кто
находился в цехе:
— Товарищи, боевая тревога! Войска наступают
к Пресненскому мосту и со стороны Девятинского
переулка. Все по своим местам!
Цех быстро опустел. Михаил Степанович подошел
к нам и сказал:
— Николай Павлович, тебя выведут отсюда про¬
ходными дворами к Москве-реке. Там пока тихо. Да
хранит тебя бог!—добавил он и как-то вдруг сму¬
тился, очевидно поняв старомодность своего обра¬
щения.
Но здесь произошло нечто необычное для меня:
я никогда не видела таким вспыльчивым своего брата.
Он с возмущением отверг предложение Михаила Сте¬
пановича:
— Мы здесь клялись у гроба Ивана Васильевича
Карасева, а теперь вы хотите сделать меня трусом и
предателем? Разве при разгроме полицейского участ¬
ка, когда мы захватили трофейное оружие и уничто¬
жили портрет Николая II, я был недисциплинирован¬
ным дружинником? Провожатый поведет лишь мою
сестру. Она нужна там. В случае, если что со мной
случится, только она может выполнить мою волю.
Николай Павлович взял револьвер Ивана Василь¬
евича Карасева и решительно потребовал у Николаева
патронов. Последний крепко обнял брата. Николай
Павлович, поцеловав меня, быстро исчез вместе с Ни¬
колаевым.
Все это произошло в течение нескольких секунд,
и я осталась одна у гроба И. В. Карасева. Лишь позже
я узнала о том, что рядом в темноте стояла на коле¬
нях его убитая горем жена.
Вскоре пришел мой проводник. Заботливый Ми¬
хаил Степанович прислал моего старого друга по куль¬
турно-просветительной работе на нашей фабрике Ни¬
колая Нефедовича Лукьянова. Без всякого желания
126
рика дубасовского офице¬
ра на Арбате:
исполняла я волю брата.
Мне хотелось быть близ¬
ко от него, и я знала, что
могу пригодиться здесь,
на перевязочном пункте.
На Плющихе мы про¬
стились с Николаем Не-
федовичем, он спешил на
баррикады. Я пошла до¬
мой. Это был старый,
проверенный мною путь:
Сивцев Вражек, Трубни¬
ковский переулок. Далее
я перелезла через забор
и попала во двор дома
Плевако. По дороге ни¬
каких происшествий со
мной не произошло, если
не считать игривого ок-
Шмитовец Александр Иванович
Иванов. 1940 год.
— Эй, девушка, по¬
стой... куда бежишь?
Не буду описывать своих волнений о брате. Лишь
через двое суток он вернулся домой. Первым вопро¬
сом его было:
— Приходил ли Гавриил Петрович (Фирсанов)?
Я ответила отрицательно.
— Странно. Давно пора платить жалованье семь¬
ям дружинников.
О том, как он провел это время на баррикадах,
имея карасевский маузер в руках, брат мне никогда,
очевидно из скромности, не рассказывал. Но я была
убеждена в том, что Николай Павлович достойно отве¬
тил на смерть Ивана Васильевича Карасева.
На следующий день я узнала печальную новость.
На фабрику Шмита принесли с других предприятий
еще несколько убитых пресненских дружинников. В со¬
хранившемся до сего времени шмитовском парке1
восставшие хотели торжественно воздвигнуть брат¬
1 В наши дни на этом месте и там, где находились корпуса
цитадели восстания — фабрики Шмита, раскинулся парк имени
пионера Павлика Морозова.
127
скую могилу, по этого, к сожалению, не удалось сде¬
лать».
«Мы защищали баррикаду,— пишет боец Шмитов¬
ской дружины Филипп Иванович Трубицын.— Стари¬
ки, женщины, даже дети из соседних домов помогали
нам, чем могли. Ведь их мужья, сыновья, отцы были
такими же рабочими, как и мы, в одних рядах с нами
проливали кровь за свободную жизнь!
Но вот наши связисты-добровольцы, вездесущие
и всезнающие мальчишки, прибежали с сообщением,
что едут казаки. Мы рассыпались, спрятались за уг¬
лами, в подворотнях, за тумбами, каждый заранее
наметил себе укрытие, из-за которого он будет стре¬
лять. Послышался ритмичный цокот лошадиных
копыт.
Пятьдесят лет прошло с тех пор, но мне кажется,
что й сейчас я слышу этот цокот!
За углом казаки спешились, взяли винтовки на
руку и медленно стали приближаться к нашей барри¬
каде. Вероятно, это продолжалось секунды, но напря¬
жение было такое, что казалось, нет этим секундам ни
счета, ни конца. Не знаю, кто сделал первый выстрел.
Кто-то из наших. В ответ послышался залп многих
винтовок. Я стрелял из-за угла, выпуская из своего
браунинга пулю за пулей, целясь, но не зная, попадаю
в цель или нет. Рядом раздался крик. Кого-то из то¬
варищей ранило. А может быть, убило?.. Кого? Но
рассуждать было некогда: казаки уже лезли на самую
баррикаду, и любой ценой нужно было их остановить.
С каждой минутой это становилось все труднее: каза¬
ков было слишком много, хорошо вооруженных, года-,
ми обученных...
Все! Пора отходить. Заранее намеченными путями
по проходным дворам, узкими переулками пробираем¬
ся мы к себе, на фабрику Шмита».
Во время баррикадных боев квартира Николая
Павловича Шмита на Новинском бульваре, в доме
Плевако, сослужила большую службу Шмитовским и
другим дружинникам. Сюда приходили и получали
первую помощь раненые.
Медицинская помощь раненым дружинникам на
этой квартире ставилась потом следствием в обвине¬
ние Н. П. Шмиту.
128
Алексей Савельевич Савельев
(Микадо). 1935 год.
Управляющий домом
Плевако на Новинском
бульваре — отставной ка¬
зак Терского полка
М. Габеев на допросе в
качестве свидетеля по
делу арестованного Н. П.
Шмита 9 марта 1906 го¬
да подтвердил привоз
раненых дружинников на
квартиру Николая Пав¬
ловича.
В протоколе, кроме то¬
го, было сказано: «Когда
началось это восстание,
Николай Павлович про¬
сил у меня разрешения
повесить на ворота по¬
лотно с изображением
красного креста; он гово¬
рил, что будут, конечно,
раненые, которым необхо¬
димы будут перевязки, и
что для этого он и желал повесить флаг. И флаг был
повешен...»
Один из боевых организаторов МК РСДРП —
В. И. Богомолов (кличка «Черт») в своих воспомина¬
ниях писал:
«Это было на дворе того дома, где жила семья
Н. П. Шмита... Пушечный обстрел шел по линии Но¬
винского бульвара. Я тогда много шатался по Москве
и забрел к Шмитам, у которых в то время на квартире
был организован приемный покой для подачи первой
помощи раненым... Я застал такую картину: все на¬
селение дома, кроме семьи Шмита, бегало по двору.
Во главе был хозяин дома, адвокат Плевако, который
кричал: «Что же это делается! Эти люди ухитрились
вывесить красный крест на моем доме!» Это относи¬
лось к семье Шмита. Затем следующее действие,
когда Плевако прибежал в квартиру Шмита, поймал
Николая Павловича и сказал: «Ради бога, уберите
этот флаг!»
«Вооруженное восстание было очень ожесточен¬
9
Е. Андриканис
129
ным,— пишет А. С. Курганов.— Его главное сосредото¬
чие стало на Пресне, по которой без разбора палила
артиллерия. Кровь, говорили тогда, лилась на Пресне
рекой.
Шмитовцы и прохоройцы (трехгорцы) сражались
как львы. Среди них было много раненых и убитых.
Перевязывал раненых, а потом и лечил у себя на
квартире живший тоже в доме Плевако доктор-хирург
Иван Михайлович Чупров, родственник знаменитого
профессора Московского университета Александра
Ивановича Чупрова.
С одним из раненых шмитовцев,— фамилии его не
знаю, помню только, что звали его Ипат1,— доктору
Чупрову было много хлопот. Серьезное ранение в ко¬
лено лечению не поддавалось. Ногу надо было ампу¬
тировать, что в домашних условиях сделать было не¬
возможно. Доктор устроил Ипата в больницу, офор¬
мив его больничные документы как заболевшего ган¬
греной, чем скрыл его от преследований полиции и
спас ему жизнь».
Собравшись в столярном цехе осажденной фабри¬
ки, шмитовцы вместе со своим «хозяином» слушали
с большим волнением начальника боевой дружины
Михаила Степановича Николаева, читавшего «Обра¬
щение Московского комитета РСДРП ко всем москов¬
ским рабочим»:
«Российская социал-демократическая
рабочая партия
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Ко всем московским рабочим
Братья!
Кровь рабочих-стачечников обагрила улицы Мо¬
сквы. Да падет эта мученическая кровь огненными
каплями в души всех московских пролетариев, да заж¬
жет она их великим гневом, священной ненавистью к
проклятым палачам!..
Вставайте, товарищи! Бросайте работу, вооружай¬
тесь, кто чем может! Бейте подлецов, которые бьют
вас и ваших братьев, стреляйте в тех, кто в вас стре¬
ляет. Пусть капиталисты и правительство поймут, на¬
конец, что мы не забитые, бессловесные животные,
1 Ипат Иванович Егоров.
130
с которыми они могут делать, что им угодно, пусть
они увидят силу пролетарских масс, увидят и ужас¬
нутся...
Долой самодержавие!
Да здравствует стачка!
Да здравствует вооруженное восстание измучен¬
ного народа!
Московский комитет РСДРП
Декабрь 1905 года».
Московский генерал-губернатор Дубасов, увидев
силу пролетарских масс, подлинно ужаснулся, как это
говорилось в воззвании Московского комитета РСДРП.
Еще 11 декабря Дубасов отправил в Петербург
сразу три телеграммы: графу С. Ю. Витте, военному
министру и министру внутренних дел: «Положение ста¬
новится очень серьезным, кольцо баррикад охватывает
город все теснее; войск для противодействия становит¬
ся явно недостаточно. Совершенно необходимо при¬
слать из Петербурга хоть временно бригаду пехоты».
В тот же день, после повторной тревожной теле¬
граммы Дубасова в Царское Село *, в дневнике Ни¬
колая II появилась первая запись: «Вчера в Москве
произошло настоящее побоище между войсками и ре¬
волюционерами. Потери последних большие, но не
могли быть точно выяснены...»
14 декабря, после решительной телеграммы Дуба¬
сова о срочной военной помощи, в том же царском
дневнике появились следующие добавления: «Завтра¬
кали семейно и Гольдгоф... Послал его в город пере¬
дать привет Семеновскому полку, который направ¬
ляется в Москву...»
Газета «Русские ведомости» писала: «Очищение
Пресни от дружинников генерал-губернатором было
возложено на командира Семеновского полка — пол¬
ковника Мина, прибывшего с семеновцами из Петер¬
бурга».
Полковник Мин с звериной жестокостью начал вы¬
полнение задания кровавого царя по истреблению
восставшего пролетариата Москвы. Он приказал:
«Арестованных не иметь!»
1 Ныне город Пушкин.
131
Для расправы были использованы военные силы
и вся имевшаяся в его распоряжении артиллерия.
К моменту прибытия в Москву Семеновского полка
вооруженное восстание в районах Москвы, за исклю¬
чением Пресни, в основном было уже подавлено.
И войска двинулись на Пресню. Борьба продолжа¬
лась. Пресненские рабочие показывали чудеса геро¬
изма.
Попытки семеновцев взять Пресню с ходу оказа¬
лись безуспешными. Тогда был предпринят массиро¬
ванный артиллерийский обстрел очагов восстания.
Пресня пылала.
В дни Декабрьского восстания великий князь Ни¬
колай Николаевич Романов с циничной откровенно¬
стью говорил: «Когда-то Москва была действительно
сердцем и разумом России. Теперь это центр, откуда
исходят все антимонархические и революционные
идеи. Никакой беды для России от того, если Москву
разгромят, не произойдет!»
Одним из красноречивых примеров выполнения
этих великокняжеских директив, а также приказа Ни¬
колая II: «Надеюсь скоро получить от вас донесение
о повсеместном истреблении крамольников» — могут
служить записи свидетеля происходивших событий.
Василий Климков, корреспондент газеты «Молва»,
писал: «То, что мне пришлось увидеть, было ужасно.
Из пылавших домов выбегали мирные жители. Неко¬
торые из ютившейся здесь бедноты пытались спасти
свой домашний скарб, иные, совершенно потерявшие
рассудок от ужаса, оглашали воздух воплями и с про¬
клятиями бросались в сторону войск под пули. Мно¬
гих спасшихся от пожара и гранат на улице поджи¬
дали пули, не разбирающие своих жертв...
С 7 часов утра и до 5 часов вечера не прекращался
артиллерийский огонь. Возник целый ряд пожаров.
Вся Пресня и часть Грузин объяты огнем и черными
дымными тучами. Из домов выбегают обезумевшие
старики, женщины, дети и попадают под расстрел пе¬
хоты и главным образом драгун. Тот ужас, то людское
горе, очевидцем которого я был сегодня, не поддается
описанию...
«Усмирение» приняло характер страшной кровавой
бойни. Пламя, тучи дыма, грохот пушек, оглушитель-
132
Царская артиллерия на улице Большая Пресня. 1905 год.
ные разрывы снарядов, ружейные залпы, вопли и кри¬
ки несчастного населения — вот общий фон вчераш¬
ней ужасной батальной картины...
И адская канонада не умолкала в столице. Из¬
бивались без числа и разбора мирные жители Москвы,
даже и дети! Какая-то нелепая, ненасытная кровавая
месть руководила «усмирителями»!..
Вопиющая несправедливость, эта слепая, безжа¬
лостная бойня всех и вся возмущала жителей и, бе¬
зусловно, революционизировала даже самые консерва¬
тивные элементы населения.
Стоило взглянуть только, как и кем воздвигались
баррикады: со всех сторон сбегались добровольцы,
даже женщины и подростки. Весь этот люд доброволь¬
но тащил что мог для создания баррикады. Из домаш¬
ней рухляди, из мебели, из экипажей, из телеграфных
столбов и проволоки воздвигались «укрепления», для
разрушения которых потрачено так много артиллерий¬
ских снарядов.
Массы, безусловно, революционизировались!»
Центром, крепостью героического восстания стала
Пресня. Здесь оно носило особенно упорный и ожесто¬
ченный характер.
Даже в дни штурма Пресни, против которой со¬
133
средоточилось столько войск и артиллерии, дружин¬
ники держали себя геройски, а население продолжало
оказывать им помощь. Именно об этих днях писатель
А. С. Серафимович записал: «Зарево разгоралось.
Дома угрюмо выступали, кроваво озаренные, с мерт¬
выми, незрячими окнами... «Конец!» Грудь давило, как
наваленной могильной плитой. Впереди чудился кош¬
мар кровавой расправы. Каково же было удивление
утром, когда я увидел, что это еще не конец: вновь
возведенные баррикады гордо красовались, и непре¬
клонно веял красный флаг. В городе все было подав¬
лено, только Пресня, пустынная и вся связанная бар¬
рикадами, угрюмо и гордо давала последний бой».
На Пресне были сосредоточены лучшие боевые ра¬
бочие дружины. Количество дружинников, однако, не
достигало и тысячи человек (включая дружинников,
пришедших на Пресню 12—14 декабря из других рай¬
онов, когда движение там уже в общем закончилось).
На страницах буржуазной печати, напуганной восста¬
нием народа, количество вооруженных дружинников
на Пресне возросло до десяти тысяч человек.
В историю Декабрьского восстания на Пресне яр¬
кие страницы вписали рабочие Прохоровской ману¬
фактуры, Главных мастерских Брестской железной
дороги, мебельной фабрики Шмита, завода Грачева,
фабрики красок Мамонтовых, сахарного завода и др.
На Прохоровской мануфактуре находился революци¬
онный комитет и боевой штаб дружин Пресни.
Рабочие-дружинники Пресни продолжали героиче¬
скую борьбу с царизмом, показывая замечательные
образцы отваги и героизма.
«На постах стояли дружинники, сжимая оружие.
За кровь, говорили они, прольется кровь, и с пением
похороним мы наших убитых, положенных в гробы
рабочими фабрики Шмита! Они сжились с мыслью —
победить!» — так вспоминает последний день восста¬
ния на Пресне начальник штаба боевых пресненских
дружин 3. Я- Литвин-Седой.
На помощь Пресне стекались части боевых дружин
из районов, занятых войсками. Дружинник бутырской
боевой дружины большевик И. И. Кузьмин, друг
И. В. Карасева, рассказывал о том, как после неудав¬
шейся попытки взорвать мост на Николаевской желез-
134
Мой дороге и задержать Семеновский полк, отправлен¬
ный царем из Петербурга на подавление восстания,
они вернулись в Москву и перешли на фабрику Шмита
для дальнейшей борьбы с царскими войсками: «Соеди¬
нившись со шмитовской дружиной, мы обороняли бар¬
рикады у Зоологического сада, Горбатого моста и Вол¬
кова переулка и ушли с Пресни лишь по приказу бое¬
вого штаба...»
После решения МК РСДРП о прекращении восста¬
ния штаб пресненских боевых дружин на совещании
16 декабря принял воззвание, в котором говорилось:
«...Пресня окопалась. Ей одной выпало на долю
еще стоять лицом к врагу. Вся она покрыта вами бар¬
рикадами и минирована фугасами.
Это единственный уголок на всем земном шаре, где
царствует рабочий класс, где свободно и звонко раз¬
даются под красным знаменем песни труда и свободы.
Пресня — крепость...
Мы начали, мы кончаем.
...Будущее — за рабочим классом. Поколение за по¬
колением во всех странах на опыте Пресни будут
учиться упорству.
...Но пока вы — солдаты революции, и нас окру¬
жают, приказываю стоять на своих постах... Мы —
непобедимы!..»
Вечером на квартиру к Шмитам забежал началь¬
ник штаба пресненских боевых дружин 3. Я. Литвин-
Седой. Он принес текст этого воззвания. Необходимо
было его срочно размножить — в каждой дружине
должны знать решение штаба.
Николай Павлович поручил сестре выполнить за¬
дание 3. Я. Литвина-Седого. Екатерина Павловна и
дежурившая в квартире Шмитов на случай оказания
первой медицинской помощи дружинникам Вера Чер¬
нявская немедленно взялись за дело. Они успели напе¬
чатать на гектографе около сорока экземпляров.
Взглянув на уставшее, осунувшееся лицо Николая
Павловича, Седой настоятельно просил его отдохнуть
этой ночью, а завтра утром вернуться на фабрику.
Седой очень спешил. Уходя, он посмотрел на гек¬
тограф и сказал:
— А вот эту штуку надо немедленно унести от¬
сюда!
135
Гектограф спрятали в мешок, и Вера Чернявская
сейчас же унесла этот опасный груз из шмитовской
квартиры.
Положение, сложившееся на Пресне, сказалось на
настроении Николая Павловича. Острую душевную
боль вызывали слова воззвания «Мы начали — мы
кончаем». Задумавшись, он долго держал листовку в
руках. Подошла Екатерина Павловна. Она отобрала
у брата листовку и на всякий случай сожгла ее в
печке...
В ночь на 17 декабря первый сигнал боевой тре¬
воги был дан дружинником шмитовской фабрики с
колокольни церкви Девяти мучеников. В темноте он
разглядел выходивших из трактира Обухова пьяных
семеновских офицеров. Они громко дали команду, и
сразу из-за угла Новинского бульвара и Девятинского
переулка появились артиллерийские орудия. Но после
этого офицеры и солдаты ничего не предпринимали.
Чего-то явно ждали.
Чтобы предупредить своих, дружинник выстрелил.
И в ту же минуту пулеметная очередь сразила его
насмерть. Это был молодой крестьянин, недавно по¬
ступивший на фабрику Шмита, Дмитрий Макаров из
деревни Дорохово Можайского уезда — той самой де¬
ревни, в которой в свое время Николай Павлович по¬
строил дома на купленной им земле для-семей рабочих
его фабрики.
Сигнал тревоги приняли не только шмитовские дру¬
жинники на баррикадах у Горбатого моста.
Этот выстрел и пулеметную очередь услышал и
арестованный Николай Павлович, выходивший в окру¬
жении конвоя из кабинета полковника Мина в Прес¬
ненском полицейском доме на Кудринской улице.
Здесь на десятиминутном допросе Н. П. Шмит с гне¬
вом отверг шантажное предложение Мина сдать ему
фабрику без боя.
На Новинском бульваре, в доме Плевако сигнал
услышала Екатерина Павловна, оставшаяся одна в
разгромленной квартире.
Тревожный сигнал Дмитрия Макарова услышали
также артиллеристы Семеновского полка, располо¬
жившиеся на набережной Москвы-реки, у Дорогоми¬
ловского (понтонного) моста.
136
Наступила долгая томительная тишина. Как перед
надвигающейся бурей, все смолкло.
Ровно в 5 часов утра батареи с Дорогомиловского
моста дали первый залп по фабрике Шмита.
Через несколько секунд был начат артиллерийский
обстрел со стороны Ваганьковского кладбища. Били
по шмитовской фабрике и Горбатому мосту, считав¬
шемуся воротами Пресни.
Подвыпившие офицеры из обуховского трактира,
перепуганные своим опозданием, приказали немед¬
ленно подкатить орудия к повороту Большого Девя¬
тинского переулка и бить прямой наводкой по барри¬
каде Горбатого моста.
Таким образом, фабрика Шмита оказалась под
перекрестным огнем артиллерии сразу с трех сторон.
С чердаков домов и из-за заборов Большого Девя¬
тинского переулка шмитовцы открыли ураганный
огонь, который заставил семеновцев отступить к трак¬
тиру. Оттуда, из-за угла Новинского бульвара, семе-
новцам были видны орудия, брошенные ими в пере¬
улке.
Отважные шмитовцы сейчас же покинули свои
укрытия и бросились к пушкам, чтобы захватить их и
направить на врагов. Но пулеметы с Новинского буль¬
вара скосили часть из них.
Тяжело раненный столяр шмитовской фабрики
Илья Федорович Поляков, истекая кровью, еле дополз
по проходным дворам до разгромленной полицией
квартиры Николая Павловича. Там Екатерина Пав¬
ловна оказала ему первую медицинскую помощь и вы¬
звала верного врача. Долго пролежал без сознания
Илья Федорович на квартире в доме Плевако.
К сожалению, до нас не дошли имена остальных
шести погибших героев. Они лишь недавно прибыли
из других районов Москвы, где восстание шло на
убыль, и сразу влились в шмитовскую боевую дру¬
жину. Их тела были затоптаны наступавшими рядами
пьяных, озверевших карателей.
С чердаков и из сараев теперь реже раздавались
выстрелы, но они все же наносили урон семеновцам.
В это время начальник шмитовской боевой дру¬
жины Михаил Степанович Николаев дал дружинни¬
кам на баррикаде приказ напрасно не стрелять и бе¬
137
речь- патроны, так как в темноте не было видно, что
происходило впереди — в Девятинском переулке. Ре¬
шили открыть огонь, лишь подпустив врага до предела
видимости.
Семеновцы осторожно подошли к месту слияния
Девятинского и Конюшковского переулков у самого
Горбатого моста. Но здесь им пришлось снова отсту¬
пить.
С баррикад было дано несколько сильнейших зал¬
пов, которые заставили «доблестных» царских оприч¬
ников спасаться бегством. В темноте они давили друг
друга.
Шмитовцы открыли огонь с чердаков и крыш до¬
мов Большого Девятинского переулка. В этом огнен¬
ном мешке на стороне неприятеля началась настоящая
паника. Офицеры с площадной бранью стреляли в
своих солдат, заставляя их буквально на руках оттас¬
кивать пушки к обуховскому трактиру. Как потом вы¬
яснилось, в этой операции принимал участие глава
всех карателей Москвы — полковник лейб-гвардии Се¬
меновского полка Мин...
Михаил Степанович Николаев поздравил шмитов¬
цев еще с одним боевым успехом, похвалил за сме¬
лость.
— Эх, жалко,— добавил он,— нет с нами Вани Ка¬
расева!
— Он с нами, там, на фабрике,— с грустью отве¬
тил Николай Нефедович Лукьянов.
Фабрика Шмита в это время полыхала огнем. Го¬
рели склады дорогих сортов лесопильных материалов.
Пылающие штабеля красного дерева, карельской бе¬
резы и дуба, а также горящие ящики с новым, еще не
распечатанным заграничным оборудованием освещали
ярким светом всю эту тревожную картину. Никакая
сила не могла остановить гигантский пожар.
Загорались отдельные фабричные корпуса, ору¬
дийные снаряды разрушали их стены. В огне были и
соседние жилые деревянные дома, а их мужское насе¬
ление было на баррикадах вместе со шмитовцами.
У Горбатого моста после бегства семеновцев насту¬
пила томительная пауза. Войск не было видно. Штаб
карателей этого участка совещался в трактире. От
зарева пожаров было светло как днем. Шмитовцы и
138
окрестные жители подбирали раненых, спасали людей
из горящих домов.
Позже стало известно, что командование решило
приостановить казавшееся ему безнадежным наступ¬
ление на Горбатый мост со стороны Большого Девя¬
тинского переулка.
«Чертово гнездо» — фабрику Шмита — невозможно
взять с боя, решили каратели, так как, по трусливым
полицейским донесениям, там были даже... пушки!
Поэтому был предпринят обходной маневр с соответ¬
ствующей артиллерийской подготовкой.
Часть войск, находившихся в резерве на Большой
Никитской улице, в темноте перебросили в район Ма¬
лых Грузин. Но там их встретили дружным залпом.
Однако подтянутая туда артиллерия решила судьбу
боя у баррикад Малой Грузинской улицы. Не сразу
досталась семеновцам эта кровавая победа. Дружин¬
ники, среди которых были и шмитовцы, смело отби¬
вали бешеные атаки противника. Сопротивление вос¬
ставших было подавлено здесь картечным огнем. Пе¬
ребравшись через укрепления, пехота оказалась в ты¬
лу самой большой баррикады Пресненского моста,
а также за спиной бойцов, защищавших Горбатый
мост.
Для задержки движения войск со стороны Малых
Грузин и Зоологического сада дружинники произвели
взрыв фугаса в районе Бирюковских бань. Это вы¬
звало панику среди войск. Пошатнулась военная дис¬
циплина. Наступающие опасливо ждали повторных
взрывов. Но пехоту поддержала артиллерия из рай¬
она Малых Грузин. Бани заполыхали огнем.
Баррикады на Большом Пресненском мосту об¬
стреливались с двух сторон. Бомбардировка шла и с
Малых Грузин, и с Кудринской площади. Дружинни¬
кам удалось По переулкам Пресни перейти к Прохо¬
ровской мануфактуре. Там был центр всех вооружен¬
ных сил восстания.
Путь со стороны Зоологического сада к Горбатому
мосту и шмитовской фабрике по Нижне-Прудовой
улице был открыт.
В Большом Девятинском переулке войска тоже не
теряли времени, а со стороны Новинского бульвара,
Дорогомиловского моста и Ваганьковского кладбища
139
шел сильный артиллерийский обстрел фабрики
Шмита.
В тылу баррикад Горбатого моста гигантским кост¬
ром горели трех- и четырехэтажные корпуса фабрики,
горел богатый особняк Шмита. Но дружинники не сда¬
вались. На второй, более близкой к их фабрике бар¬
рикаде все так же гордо развевался красный флаг,
сшитый рабочими драпировочного цеха. Он был весь
изрешечен пулями врага. Теперь, когда уже давно на¬
ступил день, это красное знамя было видно из многих
пунктов Пресни. Перестрелка принимала самые оже¬
сточенные формы. Первая баррикада у начала Горба¬
того моста была разгромлена артиллерией, бившей
прямой наводкой со стороны Девятинского переулка.
Дружинники шмитовской фабрики перешли за вто¬
рую баррикаду, на стыке Нижне-Прудовой улицы и
Горбатого моста. Под командованием Михаила Сте¬
пановича Николаева и его заместителя Ивана Ва¬
сильевича Колокольчикова они проявили неслыхан¬
ный героизм.
Растаявшие от пожара уличные сугробы и снег на
горящих крышах шмитовской фабрики создали водя¬
ные потоки, напоминавшие наводнение. В жесточай¬
ший мороз шмитовцы стояли в холодной воде и, об¬
жигаемые пламенем окружавших их пожаров, стре¬
ляли по наступавшему врагу.
Дым окутал все кругом. Люди задыхались. Теперь
уже все здания фабрики были охвачены огнем. Много¬
этажные стены с грохотом падали на землю.
Шмитовцы знали, что отступать некуда: позади
Пресня, родная фабрика!
Но вот прибежавший дозорный дружинник сооб¬
щил, что в тылу, по Нижне-Прудовой улице, со сто¬
роны Зоологического сада движутся семеновские
войска.
Николаев дал команду перейти на территорию фаб¬
рики Шмита. Он последним покинул баррикаду у Гор¬
батого моста. Под пулеметным огнем, под прикрытием
дыма Михаил Степанович забрал шмитовское боевое
красное знамя. Вперебежку он пересек Нижне-Пру¬
довую улицу и проник во двор горящей фабрики. В то
время, когда он давал боевые указания, Николай Не¬
федович Лукьянов и Матвей Егорович Егоров молча
140
взяли у пего знамя и, проникнув в горящую контору
фабрики, накрыли им гроб Ивана Васильевича Кара¬
сева. Это была последняя почесть, отданная другу.
В этом бою их партийный организатор был вместе с
ними.
А там, у ворот фабрики, продолжалась борьба.
Н. Н. Лукьянов и М. Е. Егоров поспешили на помощь
Матвей Егорович на секунду остановился и посмотрел
туда, где раньше находилась оранжерея Николая Пав¬
ловича. Как много хороших ночей провели они здесь
вместе! Сколько задушевного было сказано...
Грохот падающей крыши в горящей конторе фаб¬
рики вывел Матвея Егоровича из грустной задумчи¬
вости.
— Прощай, дорогой товарищ Карасев...
Стрельба продолжалась. Но из-за дыма ничего не
было видно. Дружинников обжигало пламя, около них
падали обломки горящих перекрытий, раскаленное
железо, камни, кирпичи...
Шмитовец Н. К. Горшков пишет: «С утра был во¬
зобновлен бой с новой силой. В одном месте войскам
удалось прорваться. Семеновцы вышли к Горбатому
мосту и к Зоологическому саду. Здесь они установили
новые батареи.
Позади сражающейся баррикады горело наше
«чертово гнездо» — мебельная фабрика Шмита. Пы¬
лали склады мебели и лесоматериалов. Вся Пресня
была в огне. Кругом по земле стлался дым — трудно
разобраться, где свои, где враги.
Горела и контора нашей фабрики. Мы хорошо это
видели. В ней лежал смертью храбрых павший Иван
Васильевич Карасев. Мы собирались похоронить его
в садике во дворе фабрики.
Мы же засели в подвале дома, в котором жил Ни¬
колай Павлович Шмит. Отсюда нам было удобно вести
огонь по Горбатому мосту».
«Самая сильная дружина засела в доме Шмита,
рядом с Горбатым мостом, и оттуда обстреливала ба¬
тарею, которая не выдержала и отступила дальше на
Новинский бульвар, оттуда и стала бить по фабрике
и дому Шмита. К вечеру дом был разрушен» — так
вспоминает последний бой Декабрьского восстания
дружинник Прохоровской мануфактуры М. Краснов.
141
Нижне-Прудовая улица после вооруженного восстания. 1905 год.
О том же пишет и рабочий фабрики Мамонтовых
И. Прошин: «Утром же 17 декабря артиллерия вы¬
строилась на Красной горке: начался обстрел очагов
политической заразы. Порядочную дозу уделили на¬
шему заводу, по своему опустошению он стал вторым,
первой была фабрика Шмита, которую совершенно
разрушили, т. е. разбили и сожгли, а владелец ее был
арестован».
Дружинник Брестской железной дороги И. Королев
(Батышев) дополняет воспоминания своих боевых то¬
варищей: «Эта ночь была решающей для судьбы Де¬
кабрьского восстания. От шмитовской фабрики остал¬
ся полуразрушенный кирпичный остов. На Пресне
после пожара эти остовы виднелись всюду».
Филипп Иванович Трубицын, Шмитовский дружин¬
ник, вспоминает:
«Пробираемся мы к себе на фабрику Шмита.
Взволнованный, со стиснутыми от беспомощной яро¬
сти зубами, вошел я в знакомые ворота, украшенные
вывеской «Фабрика мебели Шмита. Поставщик двора
его величества». Не знал я тогда, что в последний раз
вхожу в эти ворота, в последний раз вижу эту вывес¬
ку!.. Последний день восстания. Тяжелые удары со¬
трясали землю нашей Пресни. То били из пушек семе-
новцы. Загорелся дом, в котором жила старая хозяй¬
142
ка — Вера Викуловна Шмит (Морозова), мать Нико¬
лая Павловича. Загорелась от прямого попадания
контора. Горели штабеля леса, сложенные во дворе.
Огонь подбирался к фабричному зданию. Оставаться
здесь дольше было невозможно».
Надо было уходить. «Мы начали, мы кончаем» —
так говорилось в приказе штаба боевых дружин
Пресни.
Наконец, пересилив себя, Михаил Степанович Ни¬
колаев властно сказал:
— К прохоровцам!
Но трогаться не хотелось — родное место приковы¬
вало людей.
Из шмитовцев здесь были: М. С. Николаев,
И. В. Колокольчиков, Н. Н. Лукьянов, М. Е. Егоров,
Н. К. Горшков, Ф. И. Трубицын, В. С. Головкин,
Н. Нырцов, Н. Б. Борисов (Рыжов), М. М. Золкин,
A. С. Савельев (Микадо), А. И. Иванов (Булынин),
К. В. Алешин, П. И. Иванов, В. И. Чадушкин, П. С. Се¬
дов, Н. А. Сидоров, Ф. Е. Купцов, Т. В. Тулин,
И. В. Полковников, М. А. Румянцев-Алексеев,
B. А. Скворцов, М. С. Греков, М. А. Гвоздев,
C. Г. Смирнов, Инжигов, А. И. Иванов, С. Александ¬
ров, Н. Никифоров, П. Вагин, В. Н. Юдин, И. Е. Су¬
лимов, И. П. Кандейкин, Ф. Григорьев, П. И. Капра¬
лов, Родионов, Калмыков, В. С. Сысоев, С. Н. Бара¬
нов, Н. Н. Капитонов, С. П. Смирнов, А. А. Лисин,
Н. С. Михайлов, В. Раков, П. Мельников, Н. Синицын,
Жуков, П. Николаев^ Т. В. Михайлов и другие.
Не было сейчас с ними раненых И. И. Егорова,
И. Ф. Полякова, Н. Ф. Лыгина и убитых в бою
И. В. Карасева и Д. Макарова.
Дружинников окружало огненное море, оно надеж¬
но закрывало их от врагов. Шмитовцы подняли мау¬
зеры и винтовки. Прогремел троекратный салют. За¬
тем, обнявшись и пожав друг другу руки, стали поки¬
дать свои боевые места. Ф. И. Трубицын вспоминает:
«Решили разойтись по двое, по трое и пробираться кто
как сможет через Москву-реку в Дорогомилово.
Перейдя по льду на ту сторону реки, я оглянулся
на нашу фабрику: красными стягами полыхали на
ветру огненные языки. Это было пламя революции!»
Последними уходили руководители дружины.
143
Шмитовец Илья Федорович
Поляков. 1935 год.
В своих воспоминани¬
ях Михаил Степанович
Николаев так,-описывает
свой уход с горящей
Пресни вместе с Иваном
Васильевичем Колоколь-
чиковым: «Надо остав¬
лять фабрику. Держим
курс к прохоровцам. По
дороге встретили также
отступающих из засады
дружинников. Спрашива¬
ем: «Что, как?» — «Веле¬
но сниматься!» Сразу ста¬
ло как-то безразлично.
Охватила какая-то физи¬
ческая слабость.
Шли по Средней Прес¬
не '. Шрапнель срезала
сучья деревьев. Маши¬
нально наклоняешься, ко¬
гда снаряд уже пролетел
над головой. Не было ни¬
какого желания беречься. До штаб-квартиры дошли
без потерь...
Я и Колокольчиков решили уходить из Москвы со¬
всем, потому что как его, так и меня полиция знала
как облупленных. Простившись со всеми, как про¬
щаются навсегда, пошли, наметив маршрут через
Москву-реку к Дорогомиловской заставе.
По Москве-реке шли несколькими группами. Фаб¬
рика Шмита была вся в огне... Река обстреливалась,
и некоторые падали, судорожно зарываясь в снег...
В Дорогомиловской слободке в одной из парикмахер¬
ских привели нас в порядок: у меня сильно выделя¬
лась шевелюра. Рассуждая на улице как ни в чем не
бывало, пришли к заключению, что все-таки без пас¬
портов, без гроша в кармане уходить из Москвы, да
в такое время, совсем уже неразумно.
Как быть? Где достать паспорт и немного денег?
И вспомнили мы здесь об уважаемых всеми рабо-
1 Ныне улица Заморенова.
144
чими Николае Павловиче Шмите и его сестре Екате¬
рине Павловне Шмит. Так вот, к ним-то я и Колоколь¬
чиков решили обратиться за помощью.
Нужно было дойти до такого состояния безразли¬
чия к риску, чтобы идти на Новинский бульвар, откуда
все еще продолжался обстрел Пресни...
Вот и дом Плевако, где проживал Николай Павло¬
вич Шмит. Там мы намеревались получить паспорта:
ведь под своим именем уже больше жить не придется.
Встретила нас Екатерина Павловна Шмит... Она
тоже член нашей партии и вела большую просвети¬
тельно-революционную работу в организованной при
фабрике библиотеке и в дни вооруженного восстания
помогала как в работе дружины, так и в оказании в
последующем материальной поддержки оставшимся
без работы рабочим и семьям убитых и раненых дру¬
жинников.
Мы сообщили ей о том, что фабрика горит, разру¬
шена, что среди нашей дружины жертв нет.
Здесь у Екатерины Павловны в одной из комнат
лежал на постели, укрытый пальто, один из активней¬
ших членов нашей дружины, член партии товарищ По¬
ляков Илья Федорович, которому в наше, советское
время присвоено звание Героя Социалистического
Труда.
Оказалось, что он был ранен этим же утром,
укрылся, потом дополз кое-как, получил здесь по¬
мощь, а теперь лежал без сознания...
Спрашиваем: «Где Николай Павлович?» — «Аре¬
стован и увезен куда-то этой ночью»,— отвечает Ека¬
терина Павловна...
Выслушав нас, она принесла пару паспортов, дала
денег и благословила в путь».
Иван Васильевич Колокольчиков дополняет вос¬
поминания М. С. Николаева: «Получили паспорта,
деньги и отправились к моей тетке на Зацепскую пло¬
щадь. Там отдохнули и пошли пешком ко мне в дерев¬
ню Лопатипо, в Подольском уезде».
Многих шмитовцев, вынужденных скрываться от
преследований полиции, выручили деньги и паспорта,
которыми снабдила их Екатерина Павловна. Дочь
Шмитовского дружинника, первого председателя сою¬
за столяров А. И. Булынина, вспоминая рассказы ма-
i0 Е. Ащрпччни:
145
Группа участников Декабрьского вооруженного восстания на Пресне. Сидят (слева направо):
Ек. П. Шмит, 3. Я. Литвин-Седой, А. Н. Васильев, М. С. Николаев. Стоят: Литвина (Наташа),
Т. М. Михайлов, М. Е. Егоров, И. И. Капитонов, Н. К. Горшков.
тери, писала: «Екатерина Павловна во время рево¬
люции 1905 года достала моему отцу паспорт на имя
Иванова, ставшее потом его партийным псевдони¬
мом».
«Мы пошли,— продолжает свои воспоминания Ми¬
хаил Степанович Николаев,— а на нашем пути отря¬
дами солдат-семеновцев и пожарных разбирались,
сжигались, ломались возведенные революционным
пролетариатом и долго стоявшие баррикады.
Пройдя через Серпуховскую заставу, пошли пеш¬
ком в Подольский уезд, Сухановскую волость, к род¬
ным товарища Колокольчикова, где устроили пере¬
дышку на несколько дней.' Затем поехали в Петер¬
бург...»
Начальник штаба боевых дружин Пресни
3. Я- Литвин-Седой в своих воспоминаниях писал:
«Когда Мином была сожжена шмитовская фабрика
(там сгорело шесть гробов убитых товарищей-дру¬
жинников), мы, помня это, решили: если мы победим,
то для всех убитых дружинников Пресни устроим по¬
хороны, которые превзойдут похороны товарища Бау¬
мана. А похороны товарища Баумана были грандиоз¬
ны не только для России, но и для всей борющейся
Европы! Вот как мы мечтали. И шмитовская дружи¬
на, которая являлась лучшей дружиной, во главе кото¬
рой стоял слесарь фабрики Шмита товарищ Нико¬
лаев М. С.,— эта дружина завоевала такую честь и
так стала известна всем, что Мин поставил у Дорого¬
миловского моста специальную батарею затем, чтобы
эту фабрику раз навсегда уничтожить со всем, что
там было, и если они еще спокойно относились к «Про¬
хоровке» и допускали переговоры, то со шмитовской
фабрикой было решено раз и навсегда покончить.
Они рассматривали ее как цитадель наиболее во¬
оруженную, как цитадель большевизма...»
Я обращаюсь к честным людям, которым противна
жестокость, отвратительно насилие:
— Протестуйте против осуждения Николая Шмита!
Если вы искренно любите дело свободы, если верите в
грядущую победу разума и справедливости!..
М. Горький. Дело Николая Шмита
В РУКАХ
ЦАРСКИХ
ПАЛАЧЕЙ
В своих воспоминаниях о брате Екатерина Павлов¬
на Шмит писала: «Конечно, революционная деятель¬
ность Николая Павловича не могла пройти ему даром.
По своему положению владельца фабрики он был
слишком на виду у полиции и охранки. Кроме того,
мебельные фабриканты давно точили на него зуб и
только ждали случая, чтобы избавиться от опасного
конкурента и изменника их классу.
Хотя Николай Павлович и предвидел возможность
ареста, но, к сожалению, не принял необходимых мер
предосторожности, оставаясь дома. Он отказался да¬
же от обычной по тому времени охраны дружинника¬
ми своей квартиры.
В день начала разгрома Пресни—17 декабря —
в 4 часа утра Николай Павлович был арестован у се¬
бя на квартире в доме Плевако на Новинском бульва¬
ре. Явился сильный наряд полиции и вооруженных
драгун. Они ворвались в комнаты с винтовками, шты¬
ками вперед, с криками «руки вверх!».
Обыскали нас, поставили по два вооруженных по¬
лицейских около брата и меня.
При обыске ничего не нашли, так как мы, опасаясь
обыска, спрятали свое оружие и литературу на чер¬
даке дома.
Под сильным конвоем конных драгун Николая
Павловича увезли. Слышен был бесчисленный топот
копыт. После этого на пустынных улицах воцарилась
зловещая тишина. Потом я услышала одинокий выст-
151
Развалины фабрики Н. П. Шмита. 1905 год.
рел и пулеметную очередь. Через час раздался первый
пушечный залп, и вскоре темное небо осветилось за¬
ревом пожара. Совсем рядом — из знакомого нам с
братом до мелочей Большого Девятинского переулка
послышалась артиллерийская канонада. Я поняла,
что стреляют по нашим дружинникам и по нашей фаб¬
рике. Начался разгром Пресни...»
В газете «Русь» так описывались события, которые
происходили в день ареста Николая Павловича
Шмита:
«17 декабря... выгорели, частью разрушены фаб¬
рики Мамонтова, Шмита, Прохоровская и др.
.Очевидцы свидетельствуют о чрезвычайном муже¬
стве и упорстве дружинников, засевших на фабрике
Шмита. Огромным костром вспыхнула фабрика, осы¬
паемая градом пуль и гранат. Раздались взрывы.
Крыши, потолки и полы фабрики рушились вниз, уве¬
личивая адский треск. А на огненных развалинах в
последний момент появились люди, отважные, безгра¬
нично преданные своей идее. Они стреляли, посылая
свои последние пули, и гибли под обломками в огне...»
Газета «Русские ведомости» также не скрывала
событий, происходивших на Пресне: «С утра 17-го
152
числа здесь началась усиленная артиллерийская
стрельба. Ближайшим поводом к тому послужило то
обстоятельство, что проходившие рано утром, около
5 часов, через Пресненский и Горбатый мосты баталь¬
оны лейб-гвардии Семеновского и прибывшего из
Варшавы Ладожского полков были встречены выст¬
релами из нескольких домов и из-за заборов мебель¬
ной фабрики Шмита, причем, по словам «Московских
ведомостей», были убиты два фельдфебеля, один еф¬
рейтор и тяжело ранен унтер-офицер Семеновского
полка, а несколько позже убит офицер Мартьянов и
несколько нижних чинов того же полка.
Семеновны и ладожцы открыли сильный ружей¬
ный огонь, а затем, в седьмом часу, начались действия
скорострельной гвардейской артиллерии... Войска ок¬
ружили Пресню. Орудия гремели со стороны Вагань¬
ковского кладбища, с Мссквы-реки, с горы за «Про¬
хоровкой».
От сильного артиллерийского огня загорелась и
сгорела фабрика Шмита, в которой, говорят, был
склад боевых припасов, лакокрасочный завод, корпус
со спальнями рабочих на Прохоровской мануфактуре.
В ночь с 16 на 17 декабря был арестован в своей
квартире, в доме Плевако на Новинском бульваре,
владелец мебельной фабрики Шмит...»
Таким образом, если пресненский фабрикант Про¬
хоров во время восстания был арестован рабочими
своей мануфактуры, то другой пресненский фабри¬
кант, Николай Шмит, был арестован царской охран¬
кой именно за то, что он был участником вооружен¬
ного восстания.
Впоследствии газета «Утро» напечатала статью
«Арест Н. П. Шмита». В статье приводились сообще¬
ния, сделанные одним из полицейских, принимавшим
участие в аресте Н. П. Шмита:
«Об аресте Шмита говорили, да и теперь говорят
много небылиц. Я, как участник, расскажу подроб¬
ности.
Говорили, например, о том, что кроме полиции к
дому Ф. Н. Плевако, где квартировал г. Шмит, были
вызваны войска и даже привезены пушки, но это
сплошной вымысел.
Также злая клевета на Н. П. Шмита, что будто бы
153
Он кланялся в ноги полицейскому офицеру, прося о
помиловании, и будто бы здесь же, в квартире, передал
полицейским список известных ему участников воору¬
женного восстания в Москве.
Из помещения 1-го участка Арбатской части нас
вышло 20 человек. Командовал этим отрядом бывший
наш помощник пристава (ныне пензенский полицмей¬
стер) г. Иванов. Кроме того, с нами шел сам началь¬
ник охранной полиции, сопровождаемый двумя аген¬
тами, и ехала тюремная карета, конвоируемая 6—8
драгунами. Карету мы оставили на Кудринской пло¬
щади, а сами направились по Новинскому бульвару.
Было около 2 часов ночи. Улицы и бульвары были
безлюдны, так как в то время, по положению, публике
запрещалось ходить по ночам. У ворот Плевако нахо¬
дился дворник. Подходя к дому, мы его окликнули.
«Указывай, где квартира Шмита!» — приказал двор¬
нику г. Иванов. Тот повиновался.
Помощник пристава г. Иванов объяснил нам, что
возможно ожидать сопротивления, и указал, какие
необходимы для нас предосторожности, в особеннос¬
ти если нас хозяева встретят бомбами.
Наш отряд, по обыкновению, был разделен на две
части: одна пошла с черного, другая — с парадного
хода в квартиру г. Шмита.
На звонок, данный нами с парадного хода, открыл
двери какой-то молодой человек, побледневший при
виде полицейских.
Мы не вошли, мы стремительно ворвались и по за¬
ранее обдуманному плану рассыпались по всей квар¬
тире, главным образом сосредоточивая свое внимание
на дверях, соединяющих комнаты.
— У вас есть оружие, Николай Павлович? — об¬
ратился г. Иванов к человеку, открывшему нам дверь.
Я понял, что перед нами сам Шмит.
— При мне и в моей квартире оружия нет! — ре¬
шительно ответил хозяин.
— Кто у вас в квартире?.
В квартире оказались кроме Николая Павловича
его сестра Екатерина, младший брат Алексей.
Обыск не дал положительно никаких результатов.
Не только оружия,— не нашли даже прокламаций,
имевшихся в то время почти в каждом доме.
154
м. в. д.
0ТДЙЛЕН1Е
ж некий ига
и ПОРЯДКА
Совкршишо- ажгЕтно.
Смчяге.
^въ москв-в.
Г. МОС«ЙА.
Br.rKu («}<- ярнказом? MiKWhcaam
в яд ‘Х'»омй1й § 21-ш Вы:чт&як рв^ждейадгд яг
U д«ми. Лягут iiM шдй Л yrs лея w§
я.крдн1». Нхушнязе Outacw »ре<ят 1Мяге Вуегжз-
Гмдифц^е, гъ »u«yw»‘»n, гят, яршж’етй,
йй|а»л, 1У Лягут ?ЖЮ гш Mmpyss-
>.u<^< ш )<р>;а<>'<,ц '\п>дгтч;ж.!?о-
Ордер на обыск и арест Н. П. Шмита.
— Неприятная обязанность, но я принужден вас
арестовать,— после обыска заявил г. Шмиту помощ¬
ник пристава.
Открыв несгораемый шкаф, Шмит просил позволе¬
ния у помощника пристава передать деньги сестре.
Вопреки предупреждениям . дворника, сестра
г. Шмита оказалась довольно миролюбивой девушкой.
155
Тщательно скрывая свою печаль, она силилась казать¬
ся веселой и даже беспечной, дабы ободрить брата.
Последним распоряжением г. Шмита, отданным
сестре, было — заботиться об оставшихся без заработ¬
ка рабочих их фабрики, помогая им выдачей ежеме¬
сячных безвозвратных пособий.
Мы усадили Николая Павловича в подъехавшую
карету, и, конвоируемый драгунами, он укатил от нас
по направлению к Кудринской площади».
На следующий день после ареста Николая Павло¬
вича полиция снова вернулась на Новинский бульвар
в дом Плевако. В то время как в квартире Н. П. Шми¬
та Екатерина Павловна занималась перевязкой ране¬
ных, в подвалах и на чердаках дома происходили
обыски. Была найдена только литература. Вот лишь
небольшая часть списка конфискованных книг.
«Протокол. Судебный следователь Московского
окружного суда по важнейшим делам продолжал ос¬
мотр документов, найденных у обвиняемого
Н. П. Шмита:
Брошюра под заглавием «Организация Интерна¬
ционала», издание «Хлеб и воля», 1905 г.
Содержание брошюры в общих чертах заключает¬
ся в следующем: задача международного общества
рабочих заключается в полном освобождении рабочих
и народного труда из-под ига всех эксплуататоров,
хозяев, в разрушении всего государства, в полной
ликвидации существующего политического, юридичес¬
кого, религиозного и социального мира и в замене его
новой экономической, философской и социальной фор¬
мой и т. д.
Фридрих Энгельс. «Крестьянский вопрос во Фран¬
ции и Германии», перевод с немецкого. Издание Рос¬
сийской социал-демократической рабочей партии.
Женева. 1904 г. Брошюра заключает в себе описание
сельского населения во Франции и Германии и его от¬
ношения к земельной собственности (дозволено цен¬
зурой в Одессе 11 июля 1905 г.).
Фр. Энгельс. «Развитие научного социализма», изд.
Женева. 1902 г.
Фр. Энгельс. «Положение рабочего класса в Анг¬
лии» (дозволено цензурой в Одессе 14 июля 1905 г.).
Газета «Пролетарий» (по-французски), Женева, 3
156
октября 1905 г. Газета явно революционного направ¬
ления. В ней напечатаны статьи, заключающие в се¬
бе призыв к вооруженному восстанию1.
Фотографическая карточка Каляева1 2 с подписью и
такая же карточка, не имеющая подписи.
31 экземпляр картинок величиной с открытое пись¬
мо. На картинках изображены политические карика¬
туры, а равно и сцены событий перед Зимним дворцом
в Петербурге 9 января 1905 года.
10 снимков того же содержания, т. е. изображение
сцен перед Зимним дворцом; картины значительно
большего размера и т. д.
Все документы приложены к делу в качестве ве¬
щественных доказательств. Подлинное за подписью
судебного следователя, товарища прокурора и поня¬
тых.
Копия верна, судебный следователь (подпись)».
О том, как разворачивались события после ареста
Н. П. Шмита, вспоминает Екатерина Павловна:
«На следующее утро после ареста Николая Павло¬
вича приполз к нам буквально истекающий кровью
шмитовский дружинник товарищ Поляков Илья Федо¬
рович. Он был тяжело ранен на Горбатом мосту. Я
вызвала доктора Чупрова, который перевязал ему ра¬
ны, и мы уложили его на койку. Благодаря Ивану Ми¬
хайловичу Чупрову И. Ф. Поляков остался жив. К ве¬
черу он устроил его в больнице на Собачьей площад¬
ке и, подлечив раненого, помог ему скрыться.
В тот же день, 17 декабря, привезли еще неизвест¬
ного раненого. Чупров оказал ему помощь, и тот ушел.
Опасаясь вторичного, более тщательного обыска, мы
заранее вынесли оружие с чердака. Это было сделано
моим младшим братом, Алексеем, и домашней служа¬
щей Прасковьей Ивановной.
Канонада продолжалась. Пресня горела. Вечером
небо окрасилось в багровый цвет.
1 Газета «Пролетарий» начала издаваться по решению
III съезда РСДРП в мае 1905 г. Это был центральный орган пар¬
тии. Ответственным редактором газеты был В. И. Ленин.
2 И. П. Каляев 4 февраля 1905 г. бросил бомбу в карету мос¬
ковского генерал-губернатора великого князя Сергея Александро¬
вича и убил его. И. П. Каляев перед казнью сидел в одиночной
камере Полицейской башни Бутырской тюрьмы, т. е. там же, где
впоследствии находился в заключении Николай Павлович Шмит.
157
С Пресни доходили жуткие вести. Там льется
кровь. Москва-река покрылась трупами.
Терзала мысль: что с братом, что делать, что пред¬
принять? Ходили слухи, что его пытали и расстреляли
на Пресне. В полиции с нами даже не стали разгова¬
ривать.
После ареста Николая Павловича мы оказались
совершенно изолированными. Бывавшие прежде у нас
партийцы скрывались от преследований. И в этом
трудном положении посоветоваться было не с кем.
Только недели через три, а может быть и больше
(точно не помню), я получила от Николая Павловича
из Таганской тюрьмы (в «Бутырки» его перевезли
позднее) мелко исписанный листок — очевидно, днев¬
ник с описанием всего пережитого им.
Вспыхнувшая радость от сознания, что он жив,
быстро сменилась при чтении записки ужасом перед
его переживаниями.
Вот что писал мне брат:
«Арестован в 4 часа ночи до обыска и под усилен¬
ным конвоем казаков препровожден в Пресненскую
часть. Туда через час явилось неизвестное должност¬
ное лицо и велело выйти из камеры и повело меня на
лестницу. Там офицер, пристав и другие лица предъ¬
явили мне требование, чтобы рабочие моей фабрики
сдали оружие, грозя в противном случае, что фабри¬
ка будет немедленно уничтожена. Через полчаса по¬
слышались частые орудийные выстрелы. То обстре¬
ливали фабрику. Меня отвели в нижнюю камеру.
В течение дня раздавалась солдатская ругань по
моему адресу, грозили добраться до меня. Влетал ча¬
сто полицейский и орал, выговаривая: «Ишь, что шми¬
товские рабочие наделади!» Все время слышалась ча¬
стая, сильная пальба. Ночью в воскресенье, напив¬
шись, солдат и часовой пели песни и ругались.
Было сильное опасение, что они ворвутся в каме¬
ру и изобьют всех арестованных, среди которых было
несколько сильно избитых.
Из боязни, что солдаты будут стрелять в них, аре¬
стованные потушили огни. Часовой все время ругался
и выражал намерение «всех революционеров вместе
со Шмитом расстрелять и повесить». Опять раздались
выстрелы из пушек, пулеметов и ружей, потом слы¬
158
Шались стоны и отчаянные крики раненых, потом все
притихло.
Это было ночью в воскресенье... Опять и опять вы¬
стрелы. Привели новых людей, несколько рабочих,
которые рассказали, как один полк по ошибке стре¬
лял в другой, как расстреливали рабочих и прочее.
Так прошло в напряженном состоянии, в неизвест¬
ности и без сна три дня. На четвертый день пришел
надзиратель и грубо приказал мне взять свои вещи и
повел почти бегом на двор, где я увидел много вой¬
ска (все семеновцы), стоявшего с барабанами, и ка¬
заков.
Меня посадили в солдатскую повозку, крытую па¬
русиной, вместе с тремя солдатами, вооруженными
винтовками. Один из них приложил заряженное ру¬
жье к моей груди и все объяснял, что это ничего, но
если кое-что переставить в нем, то оно выстрелит.
Солдаты обращались грубо и издевались.
Ехали по Пресне, совершенно разрушенной. На
вопрос, куда везут, последовал ответ: «Ну, не разго¬
варивай, там увидишь! Даниловский сахарный завод
знаешь? Там допрос будет». Мною овладело предчув¬
ствие чего-то ужасного.
Приехали на Даниловский завод *, на дворе кото¬
рого находилось много солдат, драгун, переодетых го¬
родовых и проч.
Один жандарм, смотря на меня, потирал руки от
удовольствия. Мимо меня проходили офицеры, одни
из них смотрели на меня с любопытством, другие го¬
ворили дерзости.
Хотелось, чтобы скорее расстреляли.
Солдаты ругались и издевались, поощряемые офи¬
церами. «Что, царем хотел в Москве стать? Из своих
пулеметов Москву хотел завоевать? Ну знай, помни —
это твое последнее место, тут прольется твоя кровь.
Посмотри, пришел день, хороший, солнечный, про¬
живешь еще час».
«Ты заранее скажи, кому подаришь свое пальто и
калоши».
«На вот тебе под ноги ковер,— ты привык на ков-
1 Н. П. Шмита везли по 6-й Звенигородской улице. Теперь
эта улица стала частью Шмитовского проезда, названного в па¬
мять Н. П. Шмита.
159
pax стоять»,— сказал один из них, подбрасывая мне
бумагу под ноги.
«Миллионер, дома свои в Москве имеешь, а чего
еще захотел, жил бы себе. Что, очень себя жалеешь?»
От нервного состояния захотелось зевать и пить.
«Что, не выспался, вот поспишь, подожди...»
Когда я попросил пить, подошел офицер, обнажив
шашку, подставил к носу и сказал: «А этого хочешь
понюхать, ах ты, сукин сын!»
Солдаты расхохотались. «Собаке — собачья и
смерть! А это его енералы»,— сказал один из них, по¬
казав на двух рабочих, приговоренных к расстрелу.
«Сам был командиром, на десять отрядов поделил
свою фабрику. Это мало ему, вот сначала отрезать уши
ему, руки, нос, а потом на штыках побросать, пока не
издохнет! А как расстреляем его, как собаку в яму
бросим».
Все сопровождалось хохотом. Офицеры поощряли
солдат. Никаких протестов не принималось.
Подошел полковник Мин и распорядился отвести
меня на допрос (перед этим расстреляли на глазах
двоих рабочих).
Меня отвели в сторону и совещались. Солдаты вы¬
ражали по поводу приказания неудовольствие, хоте¬
лось моей крови.
Был поставлен ультиматум — дать показания, гро¬
зя в противном случае расстрелять. Отвезли в охран¬
ку на допрос. Предложили написать все о себе, откуда
доставал оружие для рабочих и через каких лиц. Было
категорически заявлено, что если будет заметно по
описанию, что факты подтасованы, то показание будет
излишне и меня повезут на расстрел. Положение
было ужасное. В полицейской части, куда меня по¬
везли, были слышны близкие выстрелы, пули попада¬
ли внутрь.
Написанное показание о себе их не удовлетворило,
и мне было заявлено офицером, что положение мое
безвыходное и что меня решили расстрелять.
Солдаты все время настойчиво просили меня рас¬
стрелять и были очень недовольны, когда им было от¬
казано в этом.
Меня отвезли опять в охранное отделение и там
продержали семь дней под конвоем вооруженных го-
160
родовых, которые не давали мне покоя ни днем ни
ночью, издевались надо мной, все время говорили о
том, какую придумали мне лютую казнь, и прочее.
Говорили мне в глаза, что я сошел с ума, что та¬
ких людей нужно без разговора вешать, что нужно
расстреливать начальство, которое со мной так долго
церемонится, и т. д.
Когда приводили меня на допрос к начальнику ох¬
ранного отделения, то я, измученный, чувствовал себя,
как будто приходил на отдых. Здесь мне давали впер¬
вые пищу, без которой мне приходилось сидеть целый
день, устраивали все по-домашнему и, вкрадываясь в
мое доверие, предлагали мне, измученному и изнурен¬
ному от голода и от того, что мне не давали по ночам
спать, давать угодные сыску показания.
Во время допроса в охранке начальник охранного
отделения грозил, что у него есть циркуляр департа¬
мента полиции, уполномочивающий его, в крайнем
случае, меня расстрелять...» 1 11
На этом дневник Николая Павловича Шмита об¬
рывается,— очевидно, кто-то ему помешал.
Вот как события этих дней излагали палачи:
«Из сводки о действиях лейб-гвардии Семеновско¬
го полка, командированного по высочайшему повеле¬
нию в город Москву для усмирения вооруженного вос¬
стания (личные донесения полковника Г. Мина).
16 декабря, в 6 часов 30 минут, отряд прибыл к
Пресненской части, к полицейскому дому, где был
встречен чинами полиции, назначенными сопрово¬
ждать полк.
(17-го). Там я потребовал к себе Шмита и предъ¬
явил ему мои условия, дав ему на размышление 15 ми¬
нут, при этом поставил ему угрозу, что если он мне не
выдаст своей дружины и не укажет склада оружия, то
фабрика его будет разрушена...» (К донесению Мина
приложен рапорт капитана генерального штаба Коло¬
сова от того же 17 декабря 1905 года: «Ввиду отказа
фабриканта Шмита, арестованного полицией, указать
местопребывание его боевой дружины, было приказа¬
но сжечь фабрику Шмита».)
1 Впоследствии Ек. П. Шмит передала оригинал письма-
дневника Н. П. Шмита в Музей Революции СССР.
11 Е. Андриканис
161
Полковник Мин продолжает:
«При разборке последней (баррикады на Горба¬
том мосту) был открыт огонь из подвала дома Шмита,
я сам видел огоньки выстрелов в окнах подвала. Не
будучи совершенно знаком с местностью и всей фаб¬
рикой, я считал невозможным подвергать моих ниж¬
них чинов обстрелу, и... я приказал артиллерии раз¬
громить фабрику. Когда загорелся дом Шмита, артил¬
лерийский огонь прекратился, и была послана рота ра¬
зобрать баррикады, я же поехал к Пресненскому мо¬
сту».
В другом приложении к донесению главного кара¬
теля сообщалось за подписью генерала Шейдемана:
«Действия отряда полковника Мина. 17 декабря.
Отряду полковника Мина, из лейб-гвардии Семенов¬
ского полка, с четырьмя орудиями 1-й гвардейской
артиллерийской бригады и с добавлением восемью
пешими орудиями, двумя пулеметами и полсотней ка¬
заков из войск московского гарнизона, предстояло на
17 декабря обложить район Пресненской части, где
предполагались главные силы боевых дружин.
...Отряд прибыл в 7 часов утра к Пресненской ча¬
сти, и, по распределении колонн, одна из них в соста¬
ве двух рот и четырех орудий направлена к Преснен¬
скому мосту, под начальством полковника Эттера, ко¬
торому поручено обстрелять фабрику Шмита, аре¬
стованного полицией и отказавшегося открыть место¬
пребывание его боевой дружины
При движении колонна была встречена огнем из
домов, что вызвало к действию артиллерию из колон¬
ны полковника Эттера на Большой Пресне и из дру¬
гой колонны на Горбатом мосту.
Артиллерией зажжены: фабрика Шмита, Бирюков-
ские бани, несколько частных домов и спальный фли¬
гель рабочих Прохоровской фабрики...»
Газета «Право» в «Информационных сообщениях
1 Прямой противоположностью поведению Николая Павловича
Шмита были действия другого пресненского фабриканта, владель¬
ца Прохоровской мануфактуры. По обнаруженным донесениям
полковника Мина стало известно, что Прохоров еще до начала
разгрома Пресни, 16 декабря 1905 г., в 9 часов вечера, прислал
ему письмо с мольбой не обстреливать его фабрику, а 19 декабря
«хозяин фабрики Прохоров и начальник спален представили пол¬
ковнику Баранову список рабочих с обозначением бунтовщиков,
162
Один из корпусов фабрики Н. П. Шмита после пожара.
о ходе всеобщей политической забастовки и Декабрь¬
ского вооруженного восстания в Москве» (с 18 по
24 декабря 1905 года) писала: «Значительно разруше¬
на мебельная фабрика Шмита, где гнездились глав¬
ным образом революционеры...
Из окон, из-за заборов и с крыш мебельной фабри¬
ки Шмита революционеры открыли ужасный огонь по
прибывающим войсковым частям. Ввиду известия, что
фабрика Шмита является центром, где производилось
снаряжение всех шаек, вещевым складом и их глав¬
ной кассой, фабрика подверглась бомбардировке и
вскоре загорелась. Начались страшные взрывы и
треск разрывавшихся снарядов...
Фабрикант, студент Шмит, был арестован жандар¬
мами в своем доме. На допросе арестованному Шмиту,
сформировавшему среди своих рабочих боевую шайку,
было предложено безотлагательно обезоружить ра¬
бочих и сдать все имеющиеся у него на фабрике пуш¬
ки, пулеметы, винтовки и патроны, или же фабрика
совращавших всех остальных...» По этим спискам семеновцы про¬
извели массовые расстрелы. Прохоровская мануфактура не была
подвергнута артиллерийскому обстрелу; были уничтожены фаб¬
рика Шмита и только спальни-казармы прохоровских рабочих
(см. документы о действиях отряда Мина на Пресне, опубликован¬
ные в сборнике «Московское декабрьское вооруженное восстание
1905 года», изд. «Московский рабочий», 1940, стр. 180—183).
163
подвергнется штурму. Переговоры оказались безре¬
зультатными. Фабрика взята, и все под развалинами».
Газета «Русские ведомости» писала:
«По распоряжению властей был арестован один из
руководителей революционного движения, фабрикант
Шмит, переданный в распоряжение командира Семе¬
новского полка — Мина.
Арестованный отказался повлиять на дружинни¬
ков, чтобы они сложили оружие...»
Командир 2-го батальона лейб-гвардии Семенов¬
ского полка Э. Л. Ленстрем доносил полковнику
Мину:
«Задержанный у Горбатого моста батальон про¬
должал подвергаться обстреливанию мятежниками,
засевшими главным образом в фабрике Шмита, поче¬
му и последовало распоряжение сжечь как фабрику,
так и прилегающие к ней заборы и пристройки.
Вскоре здание фабрики запылало, причем все вре¬
мя раздавались трескотня рвавшихся патронов и
взрывы бомб, указывающие на то, что фабрика слу¬
жила складом огнестрельных припасов мятежников.
В здании, занимаемом самим Шмитом, были най¬
дены носилки и санитарные принадлежности, застав¬
ляющие предполагать, что здесь помещался их перевя¬
зочный пункт...
Остаток дня 17-го и все 18 декабря были посвя¬
щены обыскам домов, прилегающих к мосту, и про¬
пуску мирных жителей с Пресни в город, причем меж¬
ду последними было захвачено несколько дружинни¬
ков и арестована касса с 895 рублями, предназначав¬
шимися к раздаче забастовщикам фабрики Шмита...»
Тот факт, что Николай Павлович Шмит выдавал
зарплату рабочим во время вооруженного восстания,
подтвердился. При следствии это выдвигалось как тя¬
желая улика для обвинения его в революционной дея¬
тельности. Вызванный в качестве свидетеля старший
мастер столярного цеха шмитовской фабрики Г. Фир¬
санов был вынужден 25 января 1906 года дать следу¬
ющие показания:
«Утром 17 декабря я направился к Новинскому
бульвару, желая выйти из сферы огня, так как фабри¬
ка Шмита уже обстреливалась войсками; на середине
Горбатого моста я был арестован офицером Семенов¬
164
ского полка, который, обыскав меня, отобрал у меня
895 рублей и список рабочих, которым я уже уплатил
деньги, заявив, что деньги передаст полковнику Мину,
командиру Семеновского полка; накануне я получил
от Николая Павловича 2 700 или 2 800 рублей для раз¬
дачи рабочим в счет жалованья, которое успел уже
раздать, за исключением 895 рублей».
18 декабря начальником штаба Московского воен¬
ного округа генерал-лейтенантом Е. А. Рауш фон Тра-
убенбергом полковнику Мину было дано предписание
о командировании лейб-гвардии Семеновского полка в
район Пресни и сахарного завода для окончательно¬
го подавления вооруженной борьбы рабочих:
«На 19 декабря вверенный вам отряд пройдет ко¬
лоннами Пресню с тем, чтобы убедиться в том, что
жители не оказывают сопротивления.
Если при осмотре будет оказано вооруженное соп¬
ротивление, то истреблять всех, не арестовывая нико¬
го. После осмотра Пресни надлежит выслать к сторо¬
не сахарного завода и даче Студенец кавалерию с
конной артиллерией для разведки, а затем, если выяс¬
нится присутствие людей, которые будут оказывать со¬
противление, то вести туда отряд и громить сахарный
завод и прочие неблагонадежные фабрики, подобно
тому как это было с фабрикой Шмита...
Начальник штаба генерал-лейтенант барон Рауш».
19 декабря генерал-адъютант Дубасов писал вели¬
кому князю Николаю Николаевичу:
«В революционном движении, охватившем собою
многие местности России, Москва, как сердце ее, неда¬
ром была избрана мятежниками целью преступных
ударов.
Но, по этим же причинам, именно из Москвы дол¬
жен быть нанесен смертельный удар врагу, который
позволяет себе дерзко посягать на государственную
безопасность».
В тот же день, 19 декабря, появилась торжествую¬
щая запись в дневнике Николая II: «В Москве, слава
богу, мятеж подавлен силою оружия. Главное участие
в этом приняли Семеновский и 16-й пехотный Ладож¬
ский полки».
Накануне этого дня царем была послана особая
165
телеграмма на имя московского генерал-губернатора:
«С особым удовольствием выражаю вам и вашим под¬
чиненным мою сердечную благодарность за беззавет¬
но преданную службу. Радуюсь, что мои славные се-
меновцы показали себя и теперь молодцами. Надеюсь
скоро получить от вас донесение о повсеместном
истреблении крамольников. Николай».
Мин лично производил суд в конторе Прохоров¬
ской мануфактуры и на дворе сахарного завода и при¬
сутствовал при расстреле рабочих-дружинников.
О расстреле на сахарном заводе Дубасову было
направлено следующее донесение:
«Г. генерал-губернатору. 19 декабря 1905 года,
3 часа дня. Сахарный завод.
Сейчас расстреляны бывшие делегатами рабочие
Волков и Мантулин.
Генерального штаба капитан Колосов».
Это сообщение о расстреле товарищей И. Волкова
и Ф. Мантулина совпадает с текстом записки Н. Шми¬
та, которую получила Екатерина Павловна. В ней го¬
ворилось «...подошел полковник Мин и распорядился
отвести меня на допрос. Перед этим расстреляли на
глазах двоих рабочих». Естественно, что Николай
Павлович умышленно не указывал здесь фамилии рас¬
стрелянных. Он не знал судьбу своего дневника — по¬
падет ли он, минуя охранку, в руки сестры?
С Ф. М. Мантулиным Николай Павлович был хо¬
рошо знаком и по похоронам Н. Э. Баумана, и по сове¬
щанию в Фидлеровском училище, где Федор Михайло¬
вич выступал от имени рабочих своего завода за во¬
оруженное восстание; он знал его также и по работе
штаба пресненских боевых дружин.
Не подавая виду, что он знаком с Мантулиным,
Николай Павлович стоял рядом с ним и Волковым.
Видя приготовления к казни, они все трое обнялись и
стали спокойно ждать ружейного залпа... Но Шмит
был еще нужен для следствия, поэтому подошел пол¬
ковник Мин и отменил его расстрел. На глазах Нико¬
лая Павловича геройски погибли Иван Волков и Фе¬
дор Мантулин. После этого его снова повезли на до¬
прос.
О методах допросов Николая Павловича Шмита
166
писала впоследствии газета «Утро»: «Через несколь¬
ко минут карета подъехала к военному лагерю на Пре¬
сне. Николая Шмита ввели в квартиру полковника
Мина.
— Признайся в своей вине, расскажи все подробно
и назови своих соучастников! — обратился Мин к Ни¬
колаю Павловичу.
Шмит молчал.
Полковник сделал жест. Арестованного вывели и
поставили к орудию. Начались приготовления к рас¬
стрелу. Против Николая Павловича выстроились сол¬
даты, готовые по первому же знаку поднять ружья.
Кругом ночная тьма. Только действующие лица дра¬
мы стояли, освещенные факелами, да вдали на Прес¬
не виднелось зарево пожара. Слышались ружейные
выстрелы.
Шмиту снова задали вопрос о его вине, участни¬
ках, грозили расстрелять, если он не скажет.
Он молчал.
Покончить разом с ним не хотели, ждали призна¬
ния. Его увели с лобного места, если так можно выра¬
зиться, в глубину лагеря, а затем снова к полковнику
Мину и снова на расстрел.
Ничто не действовало. Шмит молчал.
Придумали новое средство заставить его говорить.
Откуда-то со стороны подвели нескольких рабочих с
его фабрики Рабочих поставили поодаль от Шмита
и на некотором расстоянии один от другого. Против
них выстроились солдаты с ружьями. Некоторое вре¬
мя помедлили. Ждали, что теперь скажет Шмит.
Он молчал.
Раздалась команда. Солдаты подняли ружья, и
несколько рабочих повалились на землю с простре¬
ленными телами. Послышались стоны. Стоны неслись
и с другой стороны: в лагерь приносили раненых и
от многих добивались также признания.
Нервы Николая Павловича не выдержали. Впе¬
чатление всей страшной ночи, расстрел рабочих —
все это сразу нахлынуло на измученного Шмита и
вырвало у него безумные признания, но это был лишь
1 Это ошибка. Ни один из дружинников фабрики Шмита в
плен не попал.
167
Николай Павлович Шмит в Бутырской тюрьме.
бред безумного, доведенного до исступления. Правды
в признаниях не было. Через два часа Николай Пав¬
лович отрицал все сказанное. Новые попытки узнать
что-нибудь не увенчались успехом, и Николая Пав¬
ловича повезли в охранное отделение на восемь ужас¬
ных дней.
В охранке Шмита поместили в отдельную камеру,
в которой не было ничего, кроме деревянной скамьи.
Сюда же ввели городовых.
Измученный, разбитый и физически и нравствен¬
но, Николай Павлович опустился на скамью и прилег.
Удар прикладом в спину и грозный окрик: «Не смей
ложиться!» — заставили его подняться и сесть. Чувст¬
вуя страшную жажду, заключенный попросил воды.
Ему отказали. Ни спать, ни пить, ни есть не давали.
И так восемь дней!
Стража сменялась, от времени до времени Нико¬
лая Павловича водили к допросу, все время не давали
ни отдохнуть, ни есть. Часто, доведенный до изнемо¬
жения, Шмит клеветал на себя, говорил о своих ви¬
нах. Все тщательно записывалось, но все-таки условия
заключения не менялись. Так прошло восемь дней, и
168
только в последний день, перед тем как вести заклю¬
ченного к следователю на допрос, ему дали пищу.
Картина, кажется, достаточно ясная».
В то же время проводились тщательные обыски на
фабрике Шмита в поисках улик. Об этом свидетельст¬
вуют донесения самих палачей:
«Г. московскому генерал-губернатору. 19 декабря,
8 часов вечера. Ермаковская богадельня близ сахар¬
ного завода.
...Будет тщательно обыскана фабрика Шмита. Пол¬
ковник Мин приказал донести, что допрос Шмита про¬
изводится. Дознание по получении немедленно будет
представлено вашему превосходительству.
Генерального штаба капитан Колосов».
«Г. московскому генерал-губернатору, 1905 г.,
20 декабря, 10 часов 50 мин. вечера. Прохоровская ма¬
нуфактура.
Доношу: на фабрике Шмита до сего времени найде¬
но: обгорелых револьверов — 7, кинжалов — 2, ство¬
лов ружейных — 3, штыков от берданки — 1, штык от
трехлинейной винтовки за № 22553, замков от охот¬
ничьих ружей — 2, патронов «винчестер» — 15. Вви¬
ду того что после пожара подвалы завалены углем и
тлеют, командиру Ладожского полка предложено вы¬
звать завтра пожарную команду, затушить все тлею¬
щее и тщательно обыскать подвалы...
Генерального штаба капитан Колосов».
Малое количество трофеев объясняется тем, что
Шмитовская дружина при своем отступлении выполня¬
ла задачу, поставленную Московским комитетом
РСДРП: «Запасайтесь оружием, товарищи!» — и при¬
прятывала оружие для будущих боев.
Интересный факт сообщает справка департамента
полиции о революционном движении в Москве в ок¬
тябре-— декабре 1905 года:
«Арестованный 17 декабря фабрикант Шмит, сфор¬
мировавший среди своих рабочих боевую дружину,
заключен под стражу в здании Пресненского полицей¬
ского дома.
Уцелевшие при разгроме фабрики остатки его бое¬
вой дружины два раза пытались освободить его, на¬
169
падая на помещение полицейского дома, но были от¬
биты, потеряв несколько человек убитыми и ранены¬
ми...»
Об этом же факте свидетельствует обнаруженный
в наше время и другой документ—«Еженедельные за¬
писки по департаменту полиции за период времени с
15 по 22 декабря 1905 года». В них говорится:
«Последнему (т. е. лейб-гвардии Семеновскому
полку) было поручено очистить от мятежников весь
Пресненский район, где восстание проявилось с осо¬
бенной силой.
Во многих местах полк встретил со стороны рево¬
люционеров упорное вооруженное сопротивление, и
некоторые дома приходилось брать с боя.
Таким образом была разгромлена войсками ме¬
бельная фабрика Шмита, владелец которой, студент,
сам принимал энергичное участие в революционной
деятельности, сформировав боевую дружину из среды
своих рабочих.
Он был арестован в своей частной квартире и на
предложение командира Семеновского полка разору¬
жить дружину отвечал отказом. Тогда фабрика, вви¬
ду нежелания дружинников сдаться, была взята штур¬
мом и сожжена.
Уцелевшие остатки дружины 19 декабря дважды
пытались освободить Н. Шмита, нападая на помеще¬
ние Пресненского полицейского дома, где он содер¬
жался под стражей, но оба раза были отбиты, понеся
урон убитыми и ранеными...»
Известно, что все уличные бои в Москве закончи¬
лись 17 декабря. Уже два дня, как реакция, торжест¬
вуя свою кровавую победу, производила массовые реп¬
рессии. Но вопреки террору и военному положению
шмитовцы все же по зову сердца снова собрались.
Они не были организованы, у них не было руководите¬
лей. И все же они совершили беспримерный подвиг.
С оружием в руках шмитовцы напали на главный
штаб дубасовских и миновских войск.
Это было то «безумство храбрых», которому пел
песню буревестник русской революции Максим Горь¬
кий.
Верные своим идеалам, шмитовцы в условиях раз¬
гула контрреволюционного белого террора стремились
170
S>< £
И Ji
кем»’
X ; t-.уДДуХ Г'<
i С- J Ж' ;
Wy
■ Й JiiM:
>';ду усмитр1Мк> t:'s< .‘.у-з^. ; ■■ ,v> ■ .- is..; ;<»>...
И Jto&lp'-JQHK- ЗйКлНвс
*W £>У»?
<:r-5;?ZTi> И <;?>*. >•■' v:;.v>hft<:. к* буду, Д. . -'•£ % .vw tk'Tv»»Ut-
S:'h;W,' *k!WTHo,'. i’psM 4?.*»4Ъ ? •< ts'pMHt. 1Ъма>*Н£
**«T иги»/нп' ущ&цщ ££&tt**»**:
x^facstta а^/лгт^сг/л* luct-mt^uM
«Л^ме тА/«« .--у
Завещание H. П. Шмита, выданное им сестре Екатерине Павловне
из тюрьмы на все его имущество.
вырвать из рук царских палачей своего боевого друга
Николая Шмита! Борьба была неравной: против де¬
сяти— пятнадцати дружинников были брошены семе-
новцы со всей приданной им техникой, вплоть до поле¬
вых орудий. Насколько значительной была эта опера¬
ция, можно судить хотя бы по тому, что министерство
внутренних дел сочло необходимым сообщить о ней
царю.
Неудача первого нападения не смутила шмитов¬
цев. Тайком, поодиночке, они снова встретились в ус¬
ловленном месте, в одном из дворов, примыкавших к
Зоологическому саду, и вторично напали на Преснен¬
ский полицейский дом, являвшийся тогда центром
контрреволюционных сил.
Таким образом, последнее сражение, завершившее
Декабрьское восстание 1905 года в Москве, произош¬
ло 19 декабря на Пресне с целью спасения жизни Ни¬
колая Павловича Шмита как раз в то время, когда
шел его допрос с применением пыток. Это подтвержда¬
ет донесение Мина, составленное на следующий день:
«Г. московскому генерал-губернатору. 1905 г., 20 де¬
кабря, 9 час. 30 мин. У Ермаковской богадельни близ
сахарного завода. Допрос Шмита закончен, и произво¬
дивший допрос офицер командирован мною к вашему
превосходительству. Допрос задержанных вчера рабо¬
чих производится.
Флигель-адъютант полковник Мин».
В докладе об участии Семеновского полка в подав¬
лении вооруженного восстания полковник Мин писал:
«Приведенный мною Шмит, увидев, к чему приводит
преступность каждого, сделался более сговорчив и
обещал многих выдать и указать, а потому я послал
его вновь под арест с моим офицером, который опра¬
шивал его. Шмит дал обещание все написать, и сего¬
дня получены данные, которые я препроводил генерал-
губернатору» '.
Однако хвастливый карьерист полковник Мин не
1 Это донесение полковника Мина было опубликовано, в числе
других документов, в юбилейном издании Академии наук СССР
«Высший подъем революции 1905—1907 годов». Редакция сбор¬
ника дает на той же странице следующее примечание: «Среди
архивных материалов этих донесений не обнаружено».
172
смог рапортовать о том, что допрос Н. П. Шмита дал
ему «желанные результаты». Об этом свидетельствует
последний рапорт Мина о Николае Павловиче Шмите.
В нем говорится о бессилии охранки узнать, где на¬
ходятся шмитовские дружинники.
«Московскому генерал-губернатору. 21 декабря
1905 года. 10 час. 55 мин. утра.
Ваше превосходительство! Мне пришло в голову
испробовать обнаружить дружину Шмита следующим
образом. Под угрозой заставить его написать глава¬
рям письма по почте, которые доставит переодетый
почтальон со штемпелем почты. В письмах этих он
должен написать, что его везут на вечное заключение
или казнь, что он уже подкупил конвой, чтобы дру¬
жина его собралась за городом в каком-нибудь лесу,
чтобы освободить его,— и тогда сделать этой дружине
засаду, где окружить и захватить. Для большей прав¬
доподобности можно даже главарю от имени Шмига
послать денег для организации дружины. Надо дать
возможность переписываться Шмиту с дружинниками
для этой цели.
Конечно, это надо разработать, но мне кажется,
план должен удаться...
Прошу извинения, если недостаточно ясно излагаю
свои мысли, которые от сложности работы перепуты¬
ваются.
Флигель-адъютант полковник Мин. 21 декабря 1905 г.»
Конечно, ни на какие провокации Николай Павло¬
вич не пошел. Если ранее, ценою уничтожения своей
фабрики, он категорически отказался писать что-либо
дружинникам, то тем более он не сделал этого сейчас.
Да и руководство дружины к 21 декабря было да¬
леко от Москвы.
Факт вооруженного нападения шмитовских дру¬
жинников на центральный штаб военных сил полков¬
ника Мина, совершившийся, по сведениям департамен¬
та полиции, 19 декабря с целью освобождения Нико¬
лая Павловича, доказывает, что это произошло по их
доброй воле, а не в результате проекта миновской
провокации,составленного 21 декабря.
Показания, полученные после всех мучительных
допросов и пыток Николая Павловича Шмита, сфор¬
173
Мулированы 21 декабря в следующем протоколе:
«Допрошенный 21 декабря 1905 года в охранном
отделении обвиняемый Шмит признал свое участие в
означенном революционном движении и заявил, что
он дал 20 тысяч рублей на покупку оружия, которое
было вручено его рабочим. На предварительном след¬
ствии Шмит первоначально отказался от означенного
своего показания, а на другой день сознался в том, что
он на покупку оружия дал 20 тысяч рублей, которые
взяты были им из конторы Морозова, где помещены
его капиталы (обстоятельство это подтверждено след¬
ствием), что на эти деньги оружие и было куплено и
роздано рабочим, что в том числе была и бомба, кото¬
рую он сам видел в конторе. Впоследствии Шмит
вновь отказался от этого показания.
Ввиду того, что бывшее у рабочих фабрики ору¬
жие было дорогое (винтовки и револьверы, маузеры,
браунинги), что рабочие вряд ли были в состоянии
приобрести его на свои средства, означенные показа¬
ния Шмита представляются безусловно достоверными.
Ввиду того что все революционное движение, замечен¬
ное даже посторонними лицами, не могло происходить
без ведома и без участия самого Шмита, принадлеж¬
ность его к этому движению, как инициатора и пособ¬
ника, может быть признана безусловно доказанной.
По этим соображениям он и заключен мною под
стражу.
Судебный следователь Всесвятский. 21 декабря 1905 г.»
На следующий день все это было доложено царю
«всеподданнейшей запиской» управляющего министер¬
ства внутренних дел П. Н. Дурново.
На «записке» имеется пометка Д. Ф. Трепова: «Его
величество рассмотрел в городе Царском Селе 22 де¬
кабря 1905 года».
23 декабря во всех газетах Москвы было опубли¬
ковано так называемое рождественское воззвание мо¬
сковского генерал-губернатора Дубасова. Оно было
также расклеено на всех улицах города.
У одной из таких афиш на Новинском бульваре
одиноко стояла молодая женщина. Это была Екате¬
рина Павловна Шмит. Немало слов в дубасовском
воззвании было посвящено «мятежной фабрике
174
Особняк Н. П. Шмита после артиллерийского обстрела и пожара.
Шмита». Чувство гордости за брата, за шмитовских
дружинников наполняло ее сердце. В воззвании гово¬
рилось:
«...Отступая из города, мятежные скопища не по¬
кинули его, однако, совсем, а обосновались на неко¬
торых городских окраинах, которые и ранее были в
их руках, с тем, чтобы, по-видимому, оказать здесь
упорное сопротивление. Из таких окраин обращали на
себя внимание: район, прилегающий к станции Мо¬
сква 2-я Московско-Курской железной дороги, и вся
часть города, известная под названием Пресни, в кото¬
рой расположены, между прочим, Прохоровская ману¬
фактура и мебельная фабрика Шмита, с составом ра¬
бочих, из которых формировались главные боевые
кадры мятежников...
С утра 17-го числа войска приступили к исполне¬
нию поставленной задачи, а к вечеру этого дня как
казарма Прохоровской мануфактуры, так и фабрика
Шмита, владелец которой не исполнил поставленного
ему требования, были уничтожены...»
В эти декабрьские дни во всех газетах мелькало
175
название «фабрика Шмита»... Газета «Русские ведо¬
мости» писала: «Фабрика Шмита после пожара усерд¬
но разграбливается обывателями в присутствии сол¬
дат. Расхищаются ценные материалы со складов, со¬
хранившиеся после пожара...» Эти сведения дополня¬
лись газетой «Русское слово»: «На сгоревшей фабрике
Шмита, как говорят, уничтожено разной художествен¬
ной мебели более чем на восемьсот тысяч рублей», а
также «погибло очень много ценных образов и икон
в сумме на пятьдесят тысяч рублей...»
Об обстановке в Москве газета «Жизнь» в эти дни
писала: «Москва начинает отходить от ужасов де¬
кабрьских дней — отходить наружно, чисто внешним
образом: открываются лавки, возобновляется уличное
движение. На окраинах еще дымятся развалины фаб¬
рик, в разных местах города зияют ужасные бреши,
пробитые ядрами в домах мирных граждан.
Тюрьмы переполнены арестованными, переполнены
ими участки, бани — вооруженное восстание подав¬
лено».
Реакция цинично не скрывала своей радости.
В газете «Русское слово», вслед за публикацией
рождественского воззвания генерал-губернатора Ду¬
басова, помещена следующая информация:
«Благодарность войскам.
Вчера на Триумфальной площади днем выстроен
был Семеновский полк, командированный в Москву
из Петербурга для подавления беспорядков.
К полку прибыл приехавший по высочайшему по¬
велению генерал-адъютант Мейендорф и выразил бла¬
годарность за исполнение воинской присяги и долга
при прекращении беспорядков».
В эти же дни Дубасов писал полковнику Мину:
«Со своей стороны пользуюсь случаем, чтобы выска¬
зать еще раз вам и славному Семеновскому полку
глубокую, душевную благодарность за доблестные
действия, коими так решительно сломлено было сопро¬
тивление минувшего мятежного восстания...»
В назидание населению массовым тиражом стали
издаваться открытки с фотографиями разгромленной
фабрики Шмита и сожженной Пресни.
Журнал «Нива» (№ 2 за 1906 год) также посвя¬
тил страницы этим событиям. Были опубликованы
176
фотографии оккупированной Мином Пресни. Две из
них имели следующие подписи: «Кровавые дни в Мо¬
скве. Общий вид мебельной фабрики Шмита, разру¬
шенной во время московских событий», «Дом при фаб¬
рике Шмита, в котором жила семья фабриканта; дом
этот разрушен во время московских событий».
В газетах было опубликовано следующее сообще¬
ние генерал-губернатора Дубасова: «25 декабря, в
день рождества, в храме Христа Спасителя состоится
благодарственное молебствие и салют...» Таким обра¬
зом, в то время как на Ваганьковское кладбище сво¬
зились тысячи убитых и опускались в братские моги¬
лы, контрреволюционеры с хоругвями праздновали
свою кровавую победу.
«Праздничные» церемонии не мешали Дубасову
продолжать выполнение своих функций палача. В эти
дни он послал в Петербург телеграмму: «Московские
тюрьмы переполнены, убедительно прошу немедлен¬
ного распоряжения перевести возможно большее ко¬
личество арестованных в Петербург».
Кровавый палач Пресни Мин своими зверствами
превзошел версальцев, расстреливавших парижских
коммунаров в 1871 году.
В царском дневнике от 10 января 1906 года име¬
ется такая красноречивая запись: «Завтракал Мин,
произведенный в генерал-майоры с зачислением в
свиту. Он рассказывал много про Москву и о подав¬
лении мятежа; он показывал нам образцы взятых пол¬
ком револьверов и ружья».
Нет сомнения, что Мин во время этого завтрака
подробно рассказывал Николаю II «о повсеместном
истреблении крамольников», о расстрелах, о разруше¬
нии ненавистного Пресненского района Москвы и, в
частности, об одном из «главарей мятежников» —
фабриканте Н. Шмите, о действиях которого неодно¬
кратно уже доносилось последнему русскому царю.
В тот день, когда убийца Мин завтракал с царем,
газета «Русское слово» сообщала: «Слухи о том, что
фабрикант Н. Шмит, арестованный во время разгрома
Пресни, переведен в одну из петербургских тюрем и
опасно болен, лишены всякого основания: Шмит на¬
ходится в московской Таганской тюрьме и вполне
здоров».
12 Е. Апдрикаиис
177
* * *
«Помню первое свидание месяца через три или че¬
тыре после ареста,— вспоминала Екатерина Павлов¬
на.— Мы были так счастливы видеть друг друга и бы¬
ли так растеряны, что не могли даже поговорить о
деле. Мы все время смеялись, сами не зная почему...
Но прощание было все же очень грустным. Когда
Николай Павлович освободил меня из своих объ¬
ятий, нахлынула невероятная тоска, тревога за буду¬
щее. Так не хотелось уходить. А дома было так оди¬
ноко, словно вернулась с похорон...
При втором свидании, выбрав удобный момент, ко¬
гда часовой отошел к двери, Николай Павлович взвол¬
нованно, но тихо спросил:
— Успел ли гениальный человек уехать из Рос¬
сии?..
Так первая характеристика В. И. Ленину, данная
братом после своего возвращения из Петербурга, ста¬
ла у нас конспиративным псевдонимом Владимира
Ильича.
— Где мой друг литератор? — так он засекречи¬
вал имя Максима Горького.
И по этому вопросу я дала успокоительные сведе¬
ния. Домашняя работница Алексея Максимовича —
Олимпиада Дмитриевна Черткова сказала мне, что
он выехал из Москвы 13 декабря 1905 года, и далее —
за границу. Я, конечно, не говорила Николаю Пав¬
ловичу о том, что по просьбе Алексея Максимовича
мною была переслана ему (при помощи ехавших туда
товарищей) копия первого письма брата, в котором
описывались перенесенные им пытки на сахарном за¬
воде. Эти факты были использованы Максимом Горь¬
ким в его статье «Дело Николая Шмита».
— А где мой учитель французского языка? Неуже¬
ли он все еще там (т. е. в тюрьме)?
Конечно, никакого учителя французского языка у
него не было. Николай Павлович окрестил так своего
друга В. Л. Шанцера, арест которого накануне вос¬
стания так потряс его. Псевдоним этот был дан не
случайно: от своих дедов по матери Виргилий Леоно¬
вич унаследовал французскую кровь.
Николай Павлович очень интересовался также
судьбой шмитовских дружинников. Я рассказала бра¬
178
ту о приходе на квартиру в дом Плевако М. С. Нико¬
лаева и И. В. Колокольчикова и о том, что они благо¬
получно покинули Москву, а также и о других шми-
товцах, применяя всевозможные псевдонимы. После
этого Николай Павлович несколько успокоился и стал
подробно расспрашивать о жизни наших родных. Он
очень волновался за мать, Веру Викуловну Морозо¬
ву. Спрашивал, как пережила она все эти нагрянув¬
шие на нашу семью испытания. Как она чувствует
себя...
Время летело незаметно. Надзиратель подошел ко
мне и попросил удалиться — свидание окончилось.
При наших с братом тюремных свиданиях были и
веселые минуты. Например, Николая Павловича осо¬
бенно рассмешило переданное мною известие о том,
что царское правительство специальным указом ли¬
шило его наследственного звания «придворных дел
мастера» и отныне Н. П. Шмит не является «постав¬
щиком двора его величества». Как архаически и дико
звучало для биографии моего брата это звание!
Николай Павлович так безудержно хохотал, что
это показалось присутствовавшему при свидании жан¬
дарму припадком умопомешательства. Мы же оба,
буквально до слез, покатывались со смеху. Наконец,
кое-как успокоившись, брат весело сказал:
— Ну до чего же кретин наш Людовик Шестнад¬
цатый!
Так в нашем подпольном, тюремном лексиконе мы
окрестили последнего русского царя. Тьером, т. е. име¬
нем палача парижских коммунаров, мы прозвали пол¬
ковника Мина, которого, впрочем, 13 августа 1906 го¬
да в Петербурге убили террористы. Это был день воз¬
мездия за его зверства!
Как был бы удовлетворен мой брат, если бы он
знал о справедливой участи царя Николая Кровавого,
попавшего в положение короля Людовика XVI, кото¬
рого казнил восставший французский народ. Да, при¬
своенная нами последнему русскому императору клич¬
ка оказалась пророческой.
Сама переживая щемящую тоску и волнение за
дальнейшую судьбу Николая Павловича, я стреми¬
лась при наших частых тюремных свиданиях всяче¬
ски поднять его настроение. Заранее готовила всевоз-
179
961 1
м. ю.
{дани! сидэвшль
МОСКОВСКОГО
ОКРУЖНАГО СУДА
ы nth штмцдУт
Р. Р. ВОЛЬТАНОВСЮЙ
«•»
Ж
г. мост.
Камера •* Крейл*. злате Судеб¬
ных* Устанавяетй.
0XP»3sflK 1907 ОТД
0оАЛСГ UA.
Qj'- J«<u«y (ЛЬгскс^Ьслл-сК -O^4
AULW fl П<5
q5^ Otuy 4/
tski^ku^ л ubtfitAtttbtu wjuJ Ab t vsmrh, ^sb‘
' 'rvtrtjc^vUfK) alfh <//1? Ьл.С'1 ■,
n iMMjflt •nfutMtyli л)рМ^С1 AJUttAlUM
<j
I
&к U>«mK -nt Я;
CZ/vJM^Wl, , <
КЛ-tAs .^t-Л UA OOuWAIA, 'ПИЛЛ/Ъ 'h nJtULlA^UJ
jKAsMUAUj '-<4 ciMjMWlJ lit ИМПрГ, ?t4Wl^l
лс#> 'iJAuuti
(byailutrn
if i t\ Ч
Запрос начальнику Московского охранного отделения об образ¬
цах почерков Н. П. и Ек. П. Шмитов.
можные смешные истории и даже анекдоты, чтобы
рассмешить брата. Конечно, я каждый раз приносила
ему еду, которую тюремщики в моем присутствии тща¬
тельно проверяли.
Но вскоре тюремный режим «Бутырок» стал более
жестким, и мне были запрещены свидания с братом.
Я применяла всевозможные способы, чтобы иметь с
ним связь».
Об одном из таких способов рассказывает в своих
воспоминаниях дружинник фабрики Шмита Н. Б. Бо¬
180
рисов (Рыжов): «Екатерина Павловна ходила к бра¬
ту на свидание. Я провожал ее до тюрьмы. Он сидел
в круглой башне, там, где когда-то сидел Пугачев *.
Конечно, это свидание не было разрешено тюремной
администрацией.
Екатерина Павловна подходила к воротам напротив
башни, откуда она ему была видна, и начинала с ним
вести переговоры.
Но как разговаривала? На пальцах как-то! Она
делала вид, что разговаривает как бы со мной, а фак¬
тически это все относилось к нему.
Я несколько раз был вместе с нею там. И у пас
все проходило благополучно...»
Вскоре Николая Павловича перевели в другую
одиночную камеру. На тюремных окнах были козырь¬
ки, исключавшие подобные способы связи с заключен¬
ными. В казематах круглые сутки было темно.
Но Николаю Павловичу была необходима уста¬
новленная через сестру связь с внешним миром. Ека¬
терина Павловна стала исполнителем всех его легаль¬
ных и нелегальных поручений. Никакие протесты про¬
тив запрещения свиданий не принимались. Поэтому
Николай Павлович дважды объявлял голодовку, де¬
лая соответствующие заявления. Вот одно из них:
В Московскую судебную палату.
От потомственного почетного гражданина, находя¬
щегося в заключении в пересыльной тюрьме, Николая
Павловича Шмита.
Честь имею просить о разрешении мне постоянных
свиданий с родными в установленные дни. В проше¬
ниях к прокурору и следователю я в особенности ука¬
зывал на то обстоятельство, что со времени моего аре¬
ста прошло уже четыре месяца, предупреждал, что в
случае отказа с их стороны я буду вынужден прибег¬
нуть к голодовке, которую начну с понедельника 17 ап¬
реля. Ввиду безуспешности моих прошений, я при¬
ступил к голодовке с вышеназначенного числа.
В настоящее время я не принимаю пищу уже
шесть дней.
Николай Шмит. 22 апреля 1906 года.
1 По воспоминаниям Н. Д. Виноградова, сидевшего в это вре¬
мя в «Бутырках», Н. П. Шмит был заключен не в Пугачевскую, а
в Полицейскую башню.
181
В дни его голодовок администрация тюрьмы при¬
нимала самые садистские меры. Вместо обычной ба¬
ланды к нему в камеру вносили самые роскошные
блюда, только что приготовленные на кухне началь¬
ника тюрьмы. Один запах вкусной пищи, заполняв¬
ший маленькую одиночку, должен был, по их мнению,
сломить упорство голодающего.
— Миллионер! Привык хорошо покушать. Сдаст¬
ся! — цинично говорил главный тюремный надзиратель.
Но это не помогало. Николай Павлович держался
твердо и добивался поставленной цели.
Администрация Бутырской тюрьмы была не на
шутку перепугана этими голодовками. Екатерина Пав¬
ловна ежедневно навещала редакции газет и давала
информацию о ходе голодовки. Падкие на сенсацию
газеты немедленно печатали сообщения по этому воп¬
росу. Вот одно из них:
«Известный фабрикант Н. П. Шмит, содержащий¬
ся в Бутырской тюрьме по делу декабрьского мяте¬
жа, продолжает объявленную им голодовку в знак
протеста против действий администрации. Сегодня
уже седьмой день, как он не принимает пищи. Поло¬
жение с его здоровьем приняло самые угрожающие
формы...»
Наконец, тюремное начальство не выдержало. Оно
само обратилось с ходатайством в министерство
юстиции об отмене запрета свиданий родных с Нико¬
лаем Павловичем.
26 апреля 1906 года, после десятидневной голодов¬
ки, Николай Павлович стал победителем в этой смер¬
тельной борьбе.
«Свидания я стала получать регулярно,— писала
Екатерина Павловна в своих воспоминаниях,— по
вторникам и пятницам, сначала в общей «сборной»,
а затем, когда тюремный режим стал суровее,— через
две решетки. Здесь надо отметить, что министерство
юстиции разрешило навещать Николая Павловича в
тюрьме лишь одному из его родственников. Брат вы¬
разил желание, чтобы этим единственным родствен¬
ником была я. Поэтому разрешение было оформлено
на мое имя.
182
Для ведения судебно-политических и имуществен¬
ных дел брат выдал мне полную доверенность. Пока
Николай Павлович находился в тюремном заключении,
я выполняла его поручения. После разгрома фабрики
рабочие остались без заработка, их никуда не прини¬
мали на работу, так как слово «шмитовец» было вол¬
чьим паспортом.
Еще до свидания с Николаем Павловичем я вы¬
давала средства на отправку дружинников, пособия
безработным, а также пенсии инвалидам фабрики.
Как-то в эти дни произошел такой случай. Ко мне
явился неизвестный мне субъект и предложил выдать
ему тысячу рублей, за что он гарантировал освобож¬
дение Николая Павловича путем вооруженного напа¬
дения на Бутырскую тюрьму.
Я выслушала его с недоверием. В это время во¬
шел В. А. Скворцов — шмитовский дружинник. Взгля¬
нув на неизвестного, он заявил, что знает его как про¬
вокатора. В. А. Скворцов вынул из кармана револь¬
вер и объявил ему смертный приговор, который тут
же собирался привести в исполнение. Положение со¬
здалось критическое.
Я знала товарища Скворцова как отчаянного ма¬
лого, очень опрометчивого в своих поступках. Мне
удалось все же уговорить В. А. Скворцова не приво¬
дить свой приговор в исполнение, так как убийство на
квартире арестованного Николая Павловича могло
погубить его.
Товарищ Скворцов ушел вместе с этим субъектом.
Что он с ним сделал, я так и не узнала от него, хотя
он частенько бывал у меня после этого».
К этому же времени относятся воспоминания дру-
жинника-шмитовца Н. Б. Борисова (Рыжова):
«И вот Николаю Павловичу был назначен суд.
Дня за три до этого меня от партии послали дворни¬
ком к Шмиту.
Когда я пришел наниматься, там был старший
дворник, надо было сделать так, чтобы меня не узна¬
ли. Меня нарядили дворником, дали извозчичью шап¬
ку, поддевку на овчине, валеные сапоги. Прихожу на¬
ниматься, меня не берут. Тогда Екатерина Павловна
пишет записку: «Пусть этот молодой человек зара¬
ботает на дорогу и уедет к себе в деревню, а пока что
183
примите на работу». Согласились принять только на
несколько дней.
Я был назначен на раскопку оружия. Она должна
была вестись по плану в трех местах. Найденное ору¬
жие мы переносили к Екатерине Павловне, на квар¬
тиру Н. П. Шмита, в дом Плевако на Новинском буль¬
варе.
Там была кухарка Матрена. Муж ее был пожар¬
ником. Матрена сейчас же это оружие переносила на
чердаки. Но. вот прошел слух, что пожарная охрана
будет делать раскопки и якобы ей передали, где у
шмитовцев хранится оружие. Если найдут оружие, это
будет подтверждением, что Николай Павлович прини¬
мал участие в большевистском движении. Матрена и
Екатерина Павловна этого, конечно, испугались, соб¬
рали оружие и свезли на пруды».
Помощник начальника боевой дружины Училища
живописи, ваяния и зодчества Н. Д. Виноградов, аре¬
стованный во время разгрома училища Фидлера и си¬
девший в Бутырской тюрьме, рассказывал о своей
встрече с Николаем Павловичем: «Он был помещен в
Полицейскую башню, и во время прогулки мы видели
его стоящим около калитки, в воротах башни. Мне
запомнилось его лицо восточного, грузинского типа,
длинные волосы и небольшая бородка».
«На одном из первых свиданий,— продолжает свои
записки Екатерина Павловна,— брат предложил мне
использовать бухгалтерию подлежавшего ликвидации
магазина для выдачи рабочим полного жалованья до
момента, пока они найдут работу. Таким образом, зар¬
плата рабочим, выплаченная до 1 марта 1906 года,
составляла из средств Николая Павловича около
25 тысяч рублей. Постепенно отпадали те, которым
удавалось поступить на работу.
После поражения Декабрьского вооруженного вос¬
стания я отправляла из Москвы дружинников и пар¬
тийцев, снабжая их деньгами, одеждой, а иногда и
паспортами. Далее, работала при финансовой комис¬
сии Московского областного бюро партии, участвова¬
ла в организации лекций и вечеров, сбор от которых
поступал в кассу партии, а также имела склад оде¬
жды.
184
Николай Павлович, находясь в тюрьме, продол¬
жал ежемесячно платить партийные взносы. В сере¬
дине 1906 года Николай Павлович поручил мне вы¬
дать две тысячи рублей на покупку оружия, а также
деньги на издание московской большевистской газе¬
ты «Свободное слово». Я написала по доверенности от
него векселя на 15 тысяч рублей, которые постепенно
выкупала. Выдать наличными не представлялось в то
время возможным, так как средства Николая Павло¬
вича находились на учете у охранки...
Таким образом, Николай Павлович, несмотря на
то что он был арестован и обвинялся по 100-й статье,
угрожавшей ему смертной казнью, не прекращал сво¬
ей партийной, общественной работы».
Следствие по делу Николая Павловича продолжа¬
лось...
Ставились ему в обвинение даже его юношеские...
«бредовые идеи» (как называли их следователи)—
проект превращения однолетних растений в многолет¬
ние и, в результате осуществления сего, обогащение
крестьян и разорение помещиков и фабрикантов, у ко¬
торых не будет уже рабочих рук...»
Кольцо обвинения постепенно сжималось вокруг
Николая Павловича.
В протоколе допроса свидетеля И. Гусева 25 ян¬
варя 1906 года сообщалось следующее:
«Так как все паспорта рабочих сгорели, то мы те¬
перь выдаем этим рабочим об этом удостоверения и
ведем списки являющихся за удостоверениями; в на¬
стоящее время таких удостоверений нами выдано око¬
ло ста; списки этих лиц, получивших удостоверения,
я вам обязуюсь доставить».
Эти показания, а также случай, когда у старшего
мастера Шмитовской фабрики Г. Фирсанова на Гор¬
батом мосту отобрали деньги для зарплаты рабочим
во время восстания и список получивших жалованье,
объясняют, почему охранка располагала сведениями
о всех рабочих фабрики.
В протоколах судебного следователя Московского
суда по важнейшим делам имеются показания поли¬
цейского пристава И. Шестакова, неоднократно вы¬
зывавшегося в качестве свидетеля по делу Н. Шмита.
26 января 1906 года он дал следующие показания:
185
«До 2 января текущего года я был приставом 1-го
участка Пресненской части и в этой должности состо¬
ял четыре года. Помещение участка примыкало к
фабрике Шмита, при участке находилась и моя квар¬
тира...
Мне было известно, что фабрика эта по наследству
досталась Николаю Павловичу Шмиту, который и
стал заниматься делами своей фабрики с минувшего
года.
Вот именно с этого времени характер рабочих фаб¬
рики быстро изменился: они стали принимать самое
живое участие в забастовках. Особенно сильно это вы¬
разилось в первую всеобщую забастовку, бывшую в
конце сентября и в начале октября минувшего года.
В это время рабочие Шмита не только сами бастова¬
ли, но и целыми партиями ходили по разным другим
однородным фабрикам Москвы и силой принуждали
рабочих к прекращению работы. Шмитовские рабочие
были даже вооружены, как я слышал, производили
выстрелы на других фабриках.
Фабрику Шмита я считал по настроению револю¬
ционной. Я слышал, что Шмит принимал участие в
вооружении рабочих. Все эти сведения я тотчас пе¬
редавал в охранное отделение и градоначальнику; от
кого именно я получал сведения о революционном на¬
строении фабрики и ее владельца, я не помню, но, ко¬
нечно, от обывателей моего же участка. Я даже док¬
ладывал, что Шмит иногда приезжает на фабрику по
вечерам и остается там на ночь в особой комнате на¬
верху. Списков рабочих в участке не велось, так как
в этом не встречалось необходимости. Особенное
оживление революционному движению на фабрике
Шмита было придано со времени поступления туда
рабочего Николаева, который, как я слышал, и руко¬
водил всем этим движением на фабрике.
Фабрика Шмита была в околотке околоточного
надзирателя Крымова, которому сам Шмит всегда
ставил препятствия при появлении его на фабрике по
различным полицейским обязанностям, а главным
образом по собиранию разного рода сведений».
Между прочим, среди других полицейских и охран¬
ников, «особо отличившихся» при подавлении Де¬
кабрьского восстания, был награжден за свою «доб¬
186
лесть» орденом св. Анны 3-й степени и капитан И. Ше¬
стаков '.
На допрос по делу Н. Шмита был вызван в каче¬
стве свидетеля торговец И. Юрцевский, хозяин дома
по Нижне-Прудовой улице, который находился напро¬
тив ворот фабрики Шмита. В протоколе следствия он
подтвердил наличие на фабрике запасов оружия и
взрывчатых веществ: «Слышал я, что фабрика Шмита
была гнездом вооруженного восстания, что там было
оружие, которое и раздавали дружинникам. Говорили,
что всем делом орудует сам Шмит.
После этого начался пожар фабричных строений.
В это время оттуда слышны были весьма многочислен¬
ные взрывы от разрывающихся патронов, а потом,
когда загорелся самый дом Шмита, раздался оглуши¬
тельный взрыв бомбы. Взрыв был настолько сильный,
что меня отбросило сажени на две в сторону, затем
последовал другой взрыв, тоже сильный, но несколько
слабее. Бывшие тут войска говорили, что сначала рва¬
лись ружейные или револьверные патроны, а потом в
доме Шмита разорвались от огня бомбы».
Другой свидетель (Туляков) сообщил: «Ближе
всех других к хозяину, владельцу фабрики Шмиту
стояли М. Золкин и М. Николаев, с которыми хозяин
Шмит вел отдельную, тайную от других лиц беседу. Со¬
брания перед вооруженным восстанием происходили
в помещении фабрики Шмита, под председательством
названного М. Золкина».
Туляков показал, что во время восстания в боевой
дружине состояли: И. В. Карасев, А. И. Иванов,
Н. Лыгин, М. С. Николаев, И. В. Колокольчиков и
другие. Всего им было названо 12 фамилий.
Трудно было Николаю Павловичу опровергнуть
все эти показания. Но, несмотря на это, он все же
упорствовал. Вот целиком сохранившийся протокол
следствия по делу Николая Павловича Шмита:
1 Яркой иллюстрацией этой царской милости, является кари¬
катура В. Серова «После усмирения». Художник изобразил Нико¬
лая II стоящим возле только что расстрелянных рабочих. Держа
в руке теннисную ракетку, он щедро раздает медали семеновцам
и жандармам... Так были награждены все палачи Пресни, начиная
от полицейского И. Шестакова и кончая генералом царской сви¬
ты— убийцей Мином.
187
«Протокол. Москва. 28 января 1906 г.
Судебный следователь Московского окружного
суда по важнейшим делам, в здании Московской пе¬
ресыльной тюрьмы, в присутствии товарища прокуро¬
ра Виссарионова, допрашивал обвиняемого, который
показал:
Николай Павлович Шмит. К прежнему показанию
добавляю: все мои рабочие были разделены на четыре
цеха — столярный, обойный, резной и малярный, и
каждым цехом заведовал старший мастер; фамилии
этих мастеров следующие: Малютин, Фирсанов, Хорь¬
ков и Горюнов. Они находились при рабочих во время
работы, а с окончанием работ уходили по квартирам.
Принимали ли они какое-либо участие в вооруженном
восстании, я ничего не знаю. Врачом при фабрике
был у нас Зверев, который приезжал на фабрику три
раза в неделю. Бывал ли он у нас на фабрике во вре¬
мя мятежа, я не знаю, я не видал; слышал я только,
что в это время был ранен рабочий и что посылали за
Зверевым, который перевязал раненого; я об этом
случае высказываю только свое предположение, что
за Зверевым посылали; предполагаю также, что посы¬
лал фельдшер.
Более я ни на какие вопросы ваши ответов давать
не желаю и прошу прекратить допрос.
Подлинный за подписью Николая Павловича Шми¬
та, судебного следователя Всесвятского и товарища
прокурора Виссарионова. Копия верна. Судебный сле¬
дователь (подпись)».
«Прежние показания», о которых упоминается в
этом протоколе, нам уже известны по донесению сле¬
дователя Всесвятского 21 декабря 1905 года. Они
были отражены даже в дубасовском рождественском
воззвании.
Что касается перечисленных Николаем Павлови¬
чем фамилий старших мастеров своей фабрики, то по¬
добные показания никак не могли отразиться на их
судьбе. Структура фабрики была известна как поли¬
ции еще задолго до восстания, так и следствию, хотя
бы по допросу свидетеля В. Никитина, произведен¬
ному за пять дней до этого. Всем было известно, что
старшие мастера не участвовали в восстании; против¬
ного не утверждал также и Николай Павлович. Веко-
188
ре мастера Фирсанов и Хорьков уже открыли свою ре¬
монтную мастерскую.
10 апреля 1906 года в заключительном донесении
следователя по особо важным делам на имя судебной
палаты сообщалось:
«Содержатель мебельной фабрики в Москве Нико¬
лай Павлович Шмит привлечен мною в качестве обви¬
няемого в организации вооруженного восстания на
своей фабрике и в предоставлении для этого необхо¬
димых средств (100-я ст. Уголовного уложения). След¬
ствием выяснено, что революционное движение на оз¬
наченной фабрике обнаружилось с осени минувшего
года и постепенно разрасталось все сильнее и сильнее:
происходили сходки между рабочими, объявлялись
забастовки, рабочие ходили на другие фабрики и там
останавливали работу, четверо рабочих Шмита, отка¬
завшихся присоединиться к революционному движе¬
нию, были уволены с фабрики именно за это, причем
во время этого увольнения на фабрике находился сам
Шмит.
Во время вооруженного мятежа рабочие Шмита
ходили толпами, составляя из себя боевую дружину
и будучи хорошо вооружены. Фабрика, как можно за¬
ключить, представляла как бы крепость: со всех сто¬
рон она была забаррикадирована, так что доступ к
ней был невозможен; она была наполнена вооружен¬
ными рабочими, которые оттуда стреляли по войскам
и по полиции, вследствие чего Семеновский полк вы¬
нужден был открыть артиллерийский огонь по фабри¬
ке. Попавшие туда снаряды произвели пожар, во вре¬
мя которого слышались звуки от разрывавшихся па¬
тронов и взрывавшихся бомб, что вполне подтвер¬
ждают имеющиеся сведения о нахождении на фабрике
склада оружия и огнестрельных припасов...»
Это завершающее все следствие донесение было
подписано прокурором Виссарионовым и следовате¬
лем Всесвятским.
Это о них с гневом писал Алексей Максимович
Горький в статье «Дело Николая Шмита»: «Началь¬
ник шпионов вышел в другую комнату и, пригласив
представителей истинного закона, судебного следова¬
теля и прокурора Виссарионова, объявил им:
— Ну, теперь отдаю его в ваше распоряжение!..
189
...Полиции было предписано доставить материалы
для русской Фемиды — существа чудовищного, ибо оно
безвольно, глухо и слепо, а челюсти его приводятся в
движение не живой силой справедливости, а механи¬
ческими толчками из Петербурга...»
Содержание обвинительного заключения по делу
Н. Шмита было таково:
«Николай Павлович Шмит вместе с рабочими его
же фабрики в декабре 1905 года в городе Москве за¬
ведомо принял участие в насильственном посягатель¬
стве на изменение установленного законами основны¬
ми в Российской империи образа правления, присое¬
динившись к вспыхнувшему в Москве вооруженному
восстанию, направленному на достижение указанной
цели, причем, действуя заведомо сообща между собой
и другими не обнаруженными лицами, Шмит способ¬
ствовал организации на его фабрике в Москве рево¬
люционной дружины, вошел в ее состав и вместе с
другими участниками ее учинил вооруженное нападе¬
ние на управление 3-го участка Пресненской части,
сопровождавшееся разоружением чинов полиции и
уничтожением портрета государя императора и части
официальной переписки. Н. П. Шмит, обвинявшийся
по 51-й и 100-й статьям Уголовного уложения, подле¬
жал суду Московской судебной палаты».
Положение становилось все более и более тревож¬
ным. И вот в Лондоне и Париже была опубликована
знаменитая статья А. М. Горького «Дело Николая
Шмита». Она была помещена в английской газете
«Таймс» в форме письма и параллельно появилась в
№ 6 издававшегося в Париже русского журнала
«Красное знамя».
Вот некоторые отрывки из этой статьи:
«Николай Шмит — студент университета, очень
богатый человек; он владел лучшею в Москве фабри¬
кой стильной мебели, предприятие его было постав¬
лено во всех отношениях прекрасно, славилось изя¬
ществом своих работ, давало большие доходы.
Человек молодой, по природе своей мягкий, влюб¬
ленный в художественную сторону своего дела, Шмит
нашел справедливым улучшить положение рабочих
своей фабрики, что, вероятно, было небезвыгодно ему
как хозяину предприятия.
190
Его приличные отношения к рабочим и — обрат¬
но— добрые отношения рабочих к нему создали Шми¬
ту в глазах московской полиции репутацию либераль¬
ного фабриканта, политически неблагонадежного че¬
ловека.
Порядочность, как бы она ни проявлялась, счита¬
ется преступлением в стране, которой, как это изве¬
стно, управляют министры, ворующие овес и хлеб у
крестьян, где царь любит делать убийц генералами и
поощряет генералов к убийствам классически цинич¬
ной фразой, которую он бросил генерал-лейтенанту
Казбеку после его доклада о мирном конце восстания
солдат владивостокского гарнизона:
— В народ всегда надо стрелять, генерал!»
И, далее, после описания пыток, каким подвергал¬
ся Н. П. Шмит, Горький писал:
«Теперь Николая Шмита судят.
Юноша был доведен пытками «предварительного
следствия» до состояния невменяемости и в этом со¬
стоянии, может быть, дал суду мотивы для обвинения
как себя самого, так и лиц, невольно оговоренных им.
Суд, конечно, не признает того факта, что показания
были вырваны у обвиняемого насильно, угрозами. Это
насилие известно товарищу прокурора и судебному
следователю, оба они стояли за дверью той комнаты,
в которой начальник охранного отделения вынуждал
признания у Шмита, и они не только не протестовали
против беззакония, но, как видно, были заинтересова¬
ны в том, чтобы оно совершилось. В Москве было во¬
оруженное восстание, оно кончилось победой «поряд¬
ка и законной власти», но необходимо кого-нибудь су¬
дить и обязательно наказать за участие в восстании...
Полиция с удовольствием нахватала и представила в
суд лиц, по разным причинам наиболее неприятных
ей, что же касается до их участия в восстании — это
для нее не вопрос,— она знает, что все приличные
люди в России против самодержавия, значит — они
преступны, значит — нужно их истреблять...»
Статья великого гуманиста А. М. Горького «Дело
Николая Шмита» была написана по свежим следам
происходящих событий. Со всей присущей ему страст¬
ностью и гневом Горький обрушился на царское само¬
державие и поднял общественное мнение прогрессив-
191
них слоев Европы на протест против осуждения Н. П.
Шмита.
Эти действия Горького по своему общественному
значению были аналогичны протестам Эмиля Золя,
который вмешался и разоблачил вопиюще неспра¬
ведливый приговор по делу Дрейфуса.
В деле Николая Шмита приемы общественной за¬
щиты еще более усложнялись: если там была явная
невиновность, то здесь ее не было.
Основной задачей Алексея Максимовича было во
что бы то ни стало спасти жизнь Николая Павловича.
Поэтому в целях конспирации можно было несколько
отойти от истины.
Глубокая партийная тайна, особенно в условиях
царского террора, а также обвинение Николая Пав¬
ловича по 100-й статье (угрожавшей смертной казнью)
заставляли Алексея Максимовича Горького скрывать
принадлежность Н. П. Шмита к большевистской пар¬
тии. То же самое на следствии делал и подсудимый.
Больше того, Алексей Максимович отрицал уча¬
стие Николая Павловича в революционном восстании,
чего не мог сделать Шмит под тяжестью улик и пока¬
заний свидетелей.
Великому писателю приходилось в связи с этим
умышленно подчеркивать «небезвыгодность» для хо¬
зяина фабрики всех его мероприятий по уменьшению
рабочего дня, улучшению положения рабочих и т. д.
Да и сам Николай Павлович также пользовался эти¬
ми мотивами (на собрании фабрикантов) для маски¬
ровки своих идей и революционной деятельности.
Таким образом, в статье А. М. Горького Николай
Павлович умышленно, хотя и в нарушение истины,
превращался в так называемого «либерального» фа¬
бриканта.
В книге «Максим Горький в эпоху революции
1905—1907 годов» особо отмечается следующее: «Со¬
знательно умалчивая о революционной деятельности
Шмита, Горький изображал его гуманным фабрикан¬
том, у которого «приличные отношения» с рабочими.
Между тем никому, как Горькому, близко знавше¬
му Николая Шмита, не было так хорошо известно его
действительное участие в революционном движении.
Но, разумеется, в дни суда над Шмитом следовало об
192
этом молчать. Призывая английскую демократию про¬
тестовать против осуждения Шмита, Горький стре¬
мился вызвать за границей возмущение произволом и
жестокостью царского правительства, которое в то
время уже начало вести переговоры с английским пра¬
вительством о новом займе и союзе».
Статья Максима Горького «Дело Николая Шмита»
вызвала за границей большой общественный резонанс.
В те дни, когда Николай Павлович подвергался
жестоким пыткам, столяр мебельной фабрики Шмита
и член ее боевой дружины Николай Нефедович Лукь¬
янов написал следующее стихотворение:
НИКОЛАЮ ПАВЛОВИЧУ
В дремучем лесу между сосен, берез
Стоял крепкий дуб молодой.
Недавно он вырос, но крепок он был,
И в землю глубоко он корни пустил.
И крепко те корни держали его,
И ветви к свободе рвалися давно;
И гордый он был, тот дубок молодой,
Не гнулся пред бурей и спорил с грозой.
И буре отпор он, бывало, давал,
Деревья все гнутся, он — гордо стоял.
И силам всем темным он стал на пути.
Они порешили его извести...
И темные тучи над лесом взошли,
Гром, молния, вихрь на приступ пошли,
И гнутся деревья, весь лес застонал,
Лишь дуб молодой один гордо стоял.
Ему не хотелось главы преклонить,
За это он молнией весь был разбит.
А ветви все были огнем сожжены!
И щепки от ствола остались одни.
Но крепкие корни глубоко в земле,
Пожалуй, их, вихрь, не вырвать тебе!
Май 1906 года.
Эта романтическая поэма была зачитана среди
шмитовских рабочих, часто навещавших Екатерину
Павловну Шмит. Здесь, у нее на квартире, и родилась
тогда традиция ежегодных встреч шмитовцев в дату
пресненских событий
1 После Великой Октябрьской социалистической революции
каждый год 30 декабря, а по старому стилю 17 декабря, т. е. в
день ареста Шмита и разгрома его фабрики, Шмитовские дружин¬
ники собирались для воспоминаний у Екатерины Павловны Шмит.
Постоянным свидетелем этих встреч был автор этой книги.
13 Е. Андриканис
193
Вдохновенно читал тогда свое стихотворение Ни¬
колай Нефедович Лукьянов. Печально сидели его бое¬
вые товарищи. Их мысли были за высокими стенами
Бутырской тюрьмы.
— Надо обязательно прочесть эти стихи Николаю
Павловичу! — сказал Матвей Егорович Егоров.
И здесь же дружно решили, что это надо сделать
от имени всех шмитовцев.
Екатерина Павловна выполнила это решение. Она
выучила стихотворение наизусть. И вот мрачный зал
тюремных свиданий. Его разделяли пополам две ре¬
шетки, между которыми прохаживался дежурный
надзиратель. С большим волнением слушал Николай
Павлович сестру. На глазах выступили слезы, но он
их всячески старался скрыть от надзирателя и окру¬
жавших его конвойных. Из-за двух решеток он почти
не видел Катиного лица. А время короткого свидания
подходило к концу.
— Пожалуйста, передай ребятам, что я никогда
не забуду их добрые мысли обо мне. Они правы: я ни¬
когда не преклоню головы, что бы ни случилось. По¬
целуй за меня этих верных наших друзей!..
Долгие мучительные месяцы провел Николай
Павлович в своей одиночной камере. Помещение было
крайне тесное и низкое. Стоять в нем было невозмож¬
но. Лишь согнувшись, можно было кое-как припод¬
няться; здесь надо было только сидеть или лежать.
Низкий каменный потолок подавлял не только физи¬
чески, но и морально. Кроме того, в камере было очень
темно. Это была настоящая могила!
В перерывах между бесконечными и ничего не да¬
ющими следствию допросами необходимо было как-то
отвлечься от этой кошмарной обстановки. Кроме того,
непривычно было Николаю Павловичу сидеть без дела.
И вот здесь, в тюрьме, гений любимого поэта Алек¬
сандра Сергеевича Пушкина пришел на помощь. Как
хорошо, что он с детства знал наизусть многие его
произведения!
Сидя на каменном полу, Николай Павлович гром¬
ко читал «Евгения Онегина» и «Полтаву». И каждый
раз в это время открывался смотровой глазок в двери
камеры, и надзиратель фиксировал... «припадок су¬
масшествия».
194
Николай Павлович особенно любил стихотворение
«Во глубине сибирских руд...» Как близки были ему
эти стихи сейчас!
За Пушкиным в памяти вставал Некрасов — «Рус¬
ские женщины» и особенно «Размышления у парадно¬
го подъезда».
Николай Павлович читал от начала до конца вол¬
нующие строки этого стихотворения. Мысли его пере¬
бросились к недавнему прошлому, к бурным собы¬
тиям 1905 года. Он вспоминал эти дни, дни вооружен¬
ной борьбы, яростной схватки с врагом. Он ни о
чем не жалел, быть может, лишь о том, что мало
успел.
Так проходила еще одна тюремная ночь.
И вдруг в темноте Николай Павлович улыбнулся.
По его просьбе Катя вчера передала ему через под¬
купленного надзирателя книгу Мультатули. Ее невоз¬
можно было читать ни ночью, ни днем, так как было
темно. Но утром в течение часа слабый свет пробивал¬
ся в его камеру. Пора ложиться, чтобы не проспать
эти счастливые минуты.
«А завтра,— радостно думал Николай Павлович,—
я встречусь с Мультатули!..»
«Приходят годы возмужалости, и мы явственно
слышим, кроме призывного голоса собственного серд¬
ца, новый мощный зов — зов своего времени и своего
народа, зов человечества,— писал в своей книге «Зо¬
лотая роза» К- Г. Паустовский.— По велению призва¬
ния, во имя своего внутреннего побуждения человек
может совершать чудеса и выносить тягчайшие испы¬
тания.
Одним из примеров, подтверждающих это, была
судьба голландского писателя Эдуарда Деккера. Он
печатался под псевдонимом «Мультатули». По-латы¬
ни это означает «Многострадальный».
Выходец из семьи моряков, Мультатули блестяще
окончил университет и был назначен правительствен¬
ным чиновником на остров Яву, а недолгое время спу¬
стя— даже резидентом одного из округов этого
острова. Его ждали почести, награды, богатство, воз¬
можный пост вице-короля, но... Мультатули пренебрег
этими благами.
С редким мужеством и упорством он попытался
195
взорвать изнутри вековую практику порабощения
яванцев голландскими властями и негоциантами.
Он всегда выступал в защиту яванцев и не давал
их в обиду... Когда вспыхнуло восстание яванцев,
Мультатули стал на сторону восставших. Он был сме¬
щен и отправлен в Европу. Мультатули нигде не мог
найти работы. Семья его голодала.
Тогда, повинуясь голосу сердца, иными словами,
повинуясь жившему в нем, но до тех пор еще не яс¬
ному призванию, Мультатули начал писать. Он напи¬
сал разоблачительный роман о голландцах на Яве...
Книги Мультатули никто не хотел издавать...
Мультатули умер, так и не дождавшись справед¬
ливости.
А он мог бы написать еще много превосходных
книг — тех книг, о каких принято говорить, что они
написаны не чернилами, а кровью сердца.
Он боролся, как мог, и погиб...» 1
Николай Павлович с большим волнением перечи¬
тывал теперь произведения Мультатули. Вспомнились
юношеские годы, когда он еще жил в родительском
доме. Уже тогда на него произвел неизгладимое впе¬
чатление образ этого самоотверженного борца и муче¬
ника. Сейчас же, в тюрьме, его книга приобрела еще
большее значение. Мультатули стал другом этого но¬
вого многострадального узника, а книга Мультату¬
ли— свидетельницей последних дней жизни Николая
Павловича.
С каждым днем положение становилось все более
и более тревожным. Борьба за сохранение жизни Ни¬
колая Павловича продолжалась все время. Гневная
и пламенная статья Алексея Максимовича Горького,
а также заявления и протесты Екатерины Павловны
Шмит властями не принимались в расчет.
«Следствие по судебно-политическому делу Нико¬
лая Павловича затянулось,— продолжает свои воспо¬
минания Екатерина Павловна.— Мы, родственники, не
очень возражали против распространявшейся по Мос¬
кве версии о том, что психическое состояние Николая
Павловича вызывает сильные опасения.
Это давало возможность добиваться смягчения
1 Текст дается в сокращенном виде.
196
жесткого тюремного режима. По тем же причина.м
появлялась возможность добиваться решения о вре¬
менном освобождении Николая Павловича на
поруки».
12 апреля 1906 года муж Екатерины Павловны
Н. А. Андриканис, участник революции 1905 года,
юрист, который вел защиту Н. П. Шмита, вторично
подал в Московскую судебную палату по уголовному
департаменту следующее, сохранившееся до наших
дней, заявление: «На основании ст. 416, 421, 422, 424
У. У. С. и принимая во внимание плохое состояние
здоровья находящегося под следствием и под стражей
потомственного почетного гражданина Николая Пав¬
ловича Шмита, прошу Вас (во изменение принятой
для последнего меры пресечения) отдать мне его на
поруки и, если явится надобность, под залог, размер
которого прошу определить». На это заявление была
наложена резолюция: «Оставить без последствий».
Это ходатайство, так же как и все другие, судебная
палата направила в министерство юстиции, которое
снова переправило его в судебную палату, а послед¬
няя послала обратно.
На очередное прошение Екатерина Павловна по¬
лучила-29 января 1907 года следующее уведомление,
которое сохранилось в ее архиве: «По приказанию ми¬
нистра, от первого департамента министерства юсти¬
ции сим объявляется на поданное потомственной по¬
четной гражданкой Екатериной Шмит, совместно с ее
матерью Верой Шмит, прошение и телеграмму об ос¬
вобождении Николая Шмита из-под стражи, что удов¬
летворение ходатайств относительно изменения меры
пресечения, принятой в отношении названного Шмита
следственной властью, от министерства юстиции не
зависит и что жалобы по сему предмету на действия
судебного следователя должны быть приносимы в су¬
дебную палату, а на определение последней прави¬
тельствующему сенату...»
Вся эта волокита красноречиво говорит о том, что
царское правительство вовсе не собиралось выпускать
Николая Павловича из тюрьмы. И только в феврале
1907 года было, наконец, получено от министерства
юстиции якобы согласие на такое освобождение за
крупную сумму денег. Оформление должно было про¬
197
изойти опять-таки через Московскую судебную палату.
«Николай Павлович знал от меня,— пишет Екате¬
рина Павловна,—что его обещали на днях освобо¬
дить, хотя причины были ему неизвестны, так как все
эти хлопоты я от него скрывала. Это делалось без ве¬
дома и согласия Николая Павловича, так как при
моем намеке на такой способ он категорически отка¬
зался, считая его недопустимым для революционера.
Ему не верилось в возможность освобождения: «Уж
очень они все на меня злы!» Он часто рассказывал
(будучи уже в тюремной больнице на испытании),что
администрация тюрьмы относится к нему очень суро¬
во, говорил, что его живым из тюрьмы не выпустят
или «прикончат как-нибудь на улице, когда у часово¬
го нечаянно выстрелит ружье».
Особенно жаловался он на придирки и жестокое
обращение с ним старшего надзирателя тюремной
больницы Кожина, бывшего шлиссельбургского жан¬
дарма, убежденного и беспощадного черносотенца.
Вид у Кожина был свирепый. Помню одно из послед¬
них свиданий. Николай Павлович не сразу вышел по
окончании свидания. Кожин с зверским выражением
лица с силой вытолкнул его за дверь, и далеко по ко¬
ридору были слышны возгласы Николая Павловича о
том, что его бьют.
Впечатление было угнетающее».
Позже стало очевидным, что «гуманное» решение
министерства юстиции об «освобождении» Николая
Павловича на поруки было лишь маневром для зара¬
нее задуманного убийства *.
Екатерина Павловна так описывает последующие
трагические события:
1 Для совершения расправы над Н. П. Шмитом охранка ис¬
пользовала свои ранее испытанные приемы: повторилось то, что
произошло с Н. Э. Бауманом. В своих воспоминаниях о В. И. Ле¬
нине Е. Д. Стасова писала: «После того, как судебная палата
отклонила слушание нашего дела, мы хлопотали, чтобы Баумана
выпустили на поруки, но добиться этого не удалось.
Выслушав меня, Владимир Ильич сказал: «А Наде (т. е. жене
Баумана) удалось добиться, чтобы Николая Эрнестовича выпу¬
стили, но это не было к счастью, потому что вскоре же после
освобождения из тюрьмы он был убит черносотенцами...» («Вос¬
поминания о В. И. Ленине», т. 1. Госполитиэдат, 1956, стр. 317—
318.)
198
«Во вторник, 13 февраля 1907 года, я пошла к бра¬
ту на свидание. Заседание судебной палаты и осво¬
бождение Николая Павловича намечалось на 14 фев¬
раля. Я думала, что это свидание будет последним пе¬
ред освобождением. Но мне уже не суждено было с
ним свидеться.
Против обыкновения мне долго не открывали во¬
рот тюремной больницы: в окошко выглядывали сму¬
щенные лица надзирателей, шептались и опять захло¬
пывали «волчок». У меня появились какие-то недоб¬
рые предчувствия.
Через большой промежуток времени ворота откры¬
лись, но меня не впустили. Вышел Кожин и, глядя
мне пристально в глаза, объявил:
— Свидания сегодня не будет, ваш умер!
На мой крик ужаса он спокойно ответил:
— Да, сегодня ночью зарезался! — и захлопнул
дверь.
Я прочла в глазах Кожина, что убийство брата —
дело его рук.
Не буду описывать моего ужаса, моего отчаяния...
Было возбуждено следствие по поводу смерти и
назначено вскрытие тела Николая Павловича.
На следующий день, 14 февраля, на бланке секре¬
таря при прокуроре Московского окружного суда я
получила сохранившуюся до наших дней записку.
В ней размашистым почерком было написано: «Ми¬
лостивая государыня Екатерина Павловна. По пору¬
чению прокурора уведомляю вас, что вскрытие тела
Николая Шмита будет произведено сегодня в 1 час
дня в анатомическом театре и что к удовлетворению
вашей просьбы о допущении врача Власова к присут¬
ствию при вскрытии со стороны прокурора препят¬
ствий не встречается.
С совершенным почтением». Подпись — Р. Ю. Ра¬
ковский.
Но и это оказалось лишь простой отпиской. Пра¬
вительственным экспертом был назначен клинический
прозектор Минаков, с моей стороны — Власов, но по¬
следний к участию во вскрытии не был допущен».
И не случайно! Это дало возможность Минакову
написать фантастическое заключение, что Николай
Павлович был болен тифом (?) и покончил жизнь са¬
199
моубийством. На основании этого акта дело было за¬
мято, несмотря на то, что объективные данные гово¬
рили о явной расправе.
«Брат в это время ничем не болел,— продолжает
свои воспоминания Екатерина Павловна,— но нахо¬
дился под постоянным наблюдением тюремного вра¬
ча А. Б. Качкарева, который мною хорошо оплачивал¬
ся и был посвящен в ход наших хлопот об освобожде¬
нии Николая Павловича. При моем последнем свида¬
нии с братом врач заверил меня, что здоровье Нико¬
лая Павловича в хорошем состоянии».
Смерть Н. П. Шмита стала самой злободневной те¬
мой тех дней.
Версию о его «самоубийстве» подхватила вся мос¬
ковская и петербургская пресса. Это был сенсацион¬
ный материал, взволновавший обе столицы. Во мно¬
гих газетах печатались всевозможные сообщения, ко¬
торые были направлены на реабилитацию царского
тюремного режима и доказывали, что смерть была
результатом не убийства, а самоубийства якобы из-
за «расстройства душевной деятельности».
Но это была попытка с негодными средствами. Ли¬
беральные газеты, прямо не опровергая эти измышле¬
ния царских чиновников, проговаривались и приводи¬
ли такие сведения, которые явно показывали надуман¬
ность и тенденциозность этой угодной царизму версии.
Газета «Русь» в отделе «Из Москвы» 15 февраля
1907 года писала: «Москва взволнована загадочной
смертью фабриканта Н. П. Шмита, 14 месяцев нахо¬
дившегося в заключении... Вчера в И часов утра се¬
стра Н. Шмита явилась на свидание, но старший над¬
зиратель тюрьмы, бывший шлиссельбургский жан¬
дарм Кожин заявил, что ее брат умер.
Услышав о таком ужасном исходе, родственники
покойного потребовали, чтобы они были допущены к
трупу, но в этом им было категорически отказано.
Родственники настаивают, чтобы вскрытие трупа
было произведено гласно, в присутствии известных
представителей медицины...
Шмит, как сказано, 14 месяцев, с декабря прошло¬
го года, находился в тюремном заключении, дело его
было выделено в особое судопроизводство, но, несмот¬
ря на хлопоты, старания и ходатайства родственни-
200
Одна из башен Бутырской тюрьмы. Акварель неизвестного ху¬
дожника, пересланная им из тюрьмы после убийства Н. П. Шми¬
та его сестре Екатерине Павловне.
ков, ни дело не назначалось к слушанию, ни самого
Шмита не освобождали ни под залог, ни на поруки.
Родственники убеждены и твердо настаивают на
том, что покойный Шмит не мог покончить самоубий¬
ством, так как никогда у него предрасположения к
такому насильственному прекращению жизни не про¬
являлось».
Газета «Утро» 15 февраля поместила статью «Бу¬
тырская тайна», в которой говорилось:
«Когда о смерти Н. Шмита сообщили одному из
занимающих видный пост полицейскому чину, тот был
весьма удивлен и даже сначала не поверил.
— Ведь я его прекрасно знал, так как производил
после его ареста первоначальное дознание. Он скром¬
ный, корректный молодой человек, по-видимому, впол¬
не сознававший свою невиновность, а потому совер¬
шенно хладнокровно дававший показания. Нет, я по¬
ложительно отказываюсь понимать это самоубий¬
ство!»
201
А вот впечатления человека, который видел
Н. П. Шмита за несколько дней до смерти. В письме
одного из заключенных «Последние дни Н. П. Шми¬
та», опубликованном в той же газете 15 февраля, были
ярко описаны и обстановка, в которой находился Ни¬
колай Павлович, и его состояние:
«В первый раз я встретил Шмита в тюремной боль¬
нице, куда прибыл 23 января этого года. Николай
Павлович произвел на меня впечатление вполне здо¬
рового человека. Меня переодели на холоде в аре¬
стантский халат и поместили в палату № 12. С одним
припадочным в это время был припадок, и его связа¬
ли бинтами; дикие крики наполняли всю больницу.
В этой-то палате и сидел Николай Павлович, а по¬
том был вынужден перейти в «каторжную одиночку».
Это небольшая каморка такой высоты, что Николай
Павлович мог ходить в ней только согнувшись.
Во время заключения он не пользовался ни про¬
гулкой, ни общением с товарищами. Он хранил суро¬
вое молчание и лишь изредка давал о себе знать ме¬
лодичным свистом, когда ходил по своему каземату,
согнувшись в три погибели.
Его соседи по казематам с двух сторон оба были
психически ненормальные, они выли по ночам, не да¬
вали ему спать.
Удушливый кашель Веленцова, звон его кандалов,
крики сумасшедших, вечный стук железных дверей,
сознание, что рядом находится приговоренный к смер¬
ти Толубеев,— вот та атмосфера, в которой приходи¬
лось жить Николаю Павловичу.
Но он держался бодро и мужественно. Из двух
разговоров с ним я вынес впечатление, что этот чело¬
век может выдержать лет пять...»
Газета «Русь» 16 февраля сообщала: «За несколь¬
ко дней до своей смерти покойный передавал родным,
что у дверей своей камеры он слышал разговор двух
неизвестных, один из которых сказал: «Этого мерзав¬
ца скоро собираются выписать из тюрьмы, но ему не
уйти отсюда!..»
Близкие к Николаю Павловичу люди опасались за
его жизнь, так как тюремщики прямо угрожали ему
расправой.
Один из заключенных писал из тюрьмы, что Ни¬
202
колаю Павловичу незадолго до его смерти подброси¬
ли записку с угрозой «задавить, как цыпленка», если
он будет в своих показаниях «ломаться и кура¬
житься».
Впоследствии А. С. Курганов в своих воспомина¬
ниях писал:
«Преступная трагедия была разыграна самым
грубым и жестоким образом. За день до ее свершения
сестра Екатерина ПЭвловна на свидании сообщила
брату о предстоящей свободе. Николай Павлович от¬
несся к известию недоверчиво, с некоторым подозре¬
нием и рассказал о том, что накануне ночью к нему
в камеру из тюремного коридора все время доноси¬
лись явно преднамеренные свистки, похожие на паро¬
возные, и крики: «Поезд ушел, Шмит оставлен». В по¬
добной инсценировке, конечно, трудно было видеть
что-нибудь хорошее. И действительно, пришедшим на
другой день встретить освобожденного Николая Пав¬
ловича тюремщики лаконически-нагло сообщили, что
арестованный покончил жизнь самоубийством, заре¬
завшись стеклом.
Бессмысленной легенде никто не поверил, всем
была ясна предумышленность убийства, а многочис¬
ленные кровоподтеки и ссадины на теле покойного и
большая рана на щеке, нанесенная холодным ору¬
жием, свидетельствовали о борьбе и сопротивлении...»
И, наконец, предсмертное письмо Николая Павло¬
вича не допускает никаких кривотолков. Приводим
его полностью.
«Дорогая моя сестрица Катя, именно в эти минуты
уходящей от меня жизни ты мне дороже, чем когда-
либо.
За мое длинное сидение в тюрьме мы при частых
свиданиях так сблизились и так полюбили друг друга.
Своей запиской я хочу оставить тебе память о себе
и привязанность к тебе.
Я чувствую, что минуты мои сочтены. Еще вчера
вечером появились необычные признаки и странное
отношение. Надзиратели, что-то утаивающие от меня,
а вместе с тем говорившие о разных зловещих для
меня слухах. Но ночью вчера ничего не случилось.
Я пробовал что-либо узнать сегодня утром, чтобы
быть вполне подготовленным к предстоящей неожи-
203
Предсмертное письмо Николая Павловича Шмита.
данности, но опять все подозрительно молчали, а в ко¬
ридоре говорили о том же.
Тогда я убедился, что затевается надо мной рас¬
права, и добивался перевода к товарищам, чтобы вме¬
сте провести остаток моей жизни и поручить передать
вам письма. Но мне во всем отказано. Я сижу один.
Спокоен и жду, что будет. Поволновался лишь снача¬
ла от неизвестности.
Мне представляется, что хотят поскорее покончить
со мной, торопятся и избегают огласки. Торопятся
свалить с больной головы на здоровую.
Что же вы сейчас делаете, знаете ли вы что-либо?
Думаю, что знаете. Вы. вероятно, узнали сейчас бо¬
лее, чем я сам '.
Шлю мой последний горячий привет тебе и Ни¬
колаю Адамовичу1 2, живите, как и раньше, хорошо и
счастливо. Зовите Лешу3 к себе. Передайте мой при¬
вет маме, товарищам и моим рабочим, если зайдут
справиться.
Дорогая милая сестрица Лиза, не тоскуй обо мне,
когда меня больше не будет, приходи навестить меня
к моей новой тюрьме. Прощаюсь я с вами, с жизнью
навсегда. Любите друг друга. Прощай, прощай, мама,
поклон последний.
Писать больше не успею. Поцелуй Лешу. Отказы¬
вают даже в листе бумаги...
Горячо любящий вас Коля»4.
«Это письмо,— продолжает свои воспоминания
Екатерина Павловна,— было доставлено мне в тот же
день, 13 февраля.
По возвращении от градоначальника мы застали
1 Екатерина Павловна за день до этого письма при тюремном
свидании сообщила брату, что она и ее муж все-таки добились
его временного освобождения на поруки под ответственность
Н. А. Андриканиса. Это решение должно было состояться 14 или
15 февраля 1907 года. Обо всем этом и спрашивал в своем письме
Николай Павлович. Конечно, Н. П. Шмит не знал, что муж Ека¬
терины Павловны сделал все, чтобы в случае его временного осво¬
бождения немедленно переправить его за границу.
2 Муж Екатерины Павловны — Н. А. Андриканис.
3 Младший брат Николая Павловича и Екатерины Павловны
Шмит.
4 Оригинал письма был передан Екатериной Павловной Шмит
в Музей Революции СССР в 1925 г.
205
Н. П. Шмит в анатомическом
театре. (Предположительно ри¬
сунок В. А. Серова.)
на квартире дожидавше¬
гося нас подкупленного
тюремного надзирателя
«Бутырок» с письмом от
заключенного инженера
Виноградова. Последний
выражал нам свое глубо¬
кое сочувствие по поводу
смерти Николая Павлови¬
ча. Будучи соседом его по
камере, он пережил весь
ужас его смерти. 12 фев¬
раля вечером Николай
Павлович передал ему че¬
рез также подкупленного
мной надзирателя не¬
сколько книг. Особенно
советовал прочесть Мультатули. На следующий день,
потрясенный случившимся и поняв, что книги Нико¬
лай Павлович передал ему не без значения, он стал
перелистывать указанную книгу и нашел записку, ко¬
торую счел долгом немедленно переслать мне.
Так Мультатули, любимый образ Николая Пав¬
ловича, стал последней нитью, соединяющей брата с
внешним миром, с нами, с уходящей жизнью... Это
предсмертное письмо Николая Павловича мне уда¬
лось сохранить, несмотря на частые обыски у меня на
квартире, несмотря на генеральнейший осмотр всех
моих вещей при переезде границы во время нашей вы¬
сылки за пределы родины».
«В начале 1907 года,— вспоминает шмитовец Ни¬
колай Нефедович Лукьянов,— среди нас разнесся
слух, что Николай Павлович выйдет из тюрьмы... Это
наполнило сердца рабочих радостью и надеждой, но
как обманчиво это было! Да и можно разве было ве¬
рить в те времена!
13 февраля в газетах появилась весть, что
Н. П. Шмит в припадке сумасшествия зарезался в Бу¬
тырской тюрьме.
Этому верили только те, кто хотел скрыть гнусное
преступление, мы же ясно и твердо чуяли, что прави¬
тельство его убило».
Начальник шмитовской боевой дружины Михаил
206
Степанович Николаев ставил в прямую связь уничто¬
жение фабрики Шмита и убийство ее хозяина. Он пи¬
сал: «Я скажу, почему с особенной жестокостью об¬
рушились на этот маленький район шмитовской
фабрики правительственные войска. Почему были
даны прямые указания от правительства снести до ос¬
нования именно шмитовскую фабрику. Потому, что
владелец этой фабрики Н. П. Шмит был членом пар¬
тии и как раз фракции большевиков! Ведь это совер¬
шенно нелепое положение: получилось, что капита¬
лист стал на сторону революции. Да, Николай Пав¬
лович Шмит был революционером. Охранка это зна¬
ла, правительство тоже знало, и поэтому так жестоко
обрушились на эту фабрику. В тюрьме, ничего от него
не добившись, они его зарезали».
Алексей Максимович Горький в одном из своих пи¬
сем так подводит итог этим трагическим событиям:
«Гибель Шмита — один из тысяч фактов, рисующих
звериное ожесточение русской администрации и по¬
лиции, защищающей свое право бесконтрольно распо¬
ряжаться жизнью и имуществом граждан. Дело Шми¬
та иллюстрирует духовный разврат правящих сфер,
патологическое состояние людей, стремящихся удер¬
жать за собой свои выгодные позиции».
В книге «Максим Горький в эпоху революции
1905—1907 годов» говорится: «Описывая один из са¬
мых трагических эпизодов первой русской революции,
Горький использовал в статье «Дело Николая Шмита»
свой любимый образ разгорающегося пламени: «Но
революция не подавлена, она не будет подавлена.
Для пламени порою необходимо окутать себя дымом
и скрыть в нем свое грозное лицо, но скрыть не для
того, чтобы угаснуть в нем, а только для того, чтобы
собрать все силы и снова вспыхнуть, обнять все и
сжечь».
Этот образ закономерно появился в одной из по¬
следних статей Горького о первой русской революции
как символ бессмертия революционной «юной Руси».
А. М. Горький, называя себя рядовым солдатом
«непобедимой армии тех людей, которые отдают свой
ум и свое сердце на борьбу за свободу, истину, кра¬
соту и за уважение к человеку», причислил к этой не¬
победимой армии и Николая Шмита.
207
В битве великой не сгинут бесследно
Павшие с честью во имя идей,
Их имена с нашей песнью победной
Станут священны мильонам людей...
Из революционной песни «Варшавянка
слова Г. М. Кржижановского
во имя
БУДУЩЕГО
Николай Павлович Шмит погиб от руки царских
палачей. Настали скорбные дни — последнее проща¬
ние, похороны... И в эти дни особенно ярко прояви¬
лось отношение рабочей Москвы к Н. П. Шмиту —
одному из бойцов партии большевиков. Пламя рево¬
люции, затоптанное сапогами карателей, не потухло,
оно тлело под пеплом пожарищ, чтобы вспыхнуть
вновь, и похороны Шмита — верного солдата рево¬
люции — со всей очевидностью показали это. Обра¬
тимся к воспоминаниям и документам тех дней.
«14 февраля 1907 года, поздно вечером, нас, всех
родственников,— вспоминает Екатерина Павловна
Шмит,— вызвали к градоначальнику Рейнботу, кото¬
рый заявил нам, что тело Николая Павловича он может
выдать для похорон лишь дяде покойного — Алек¬
сею Викуловичу Морозову ’, изъявившему на то сог¬
ласие. Барон Рейнбот потребовал от нас поручитель¬
ства в том, что в день похорон в Москве не будет ра¬
бочих волнений, а если что-либо произойдет, то мы за
это ответим. В это время он вызывающе смотрел на
меня. Тогда мой муж резко ответил Рейнботу: мы не
1 В советское время А. В. Морозов, заслуженный деятель
искусств республики, был заместителем директора (по научной
части) Государственного музея фарфора. Умер в 1935 г. Его бра¬
тья—Сергей, Иван и Елисей также жили и работали в Москве.
Последний из них умер в 1939 г. Мать Н. П. Шмита умерла до ре¬
волюции.
211
Похороны Н. П. Шмита. Процессия в окружении жандармов.
ведаем полицией, и ответит тот, кому этим ведать
надлежит.
На другой же день после вскрытия полиция долж¬
на была ночью привезти тело убитого брата из кли¬
ники в особняк А. В. Морозова, который находился на
Покровке, в Введенском переулке»
А. В. Морозов ездил к московскому генерал-губер¬
натору за разрешением похоронить племянника и там
же дал поручительство в том, что в это время не про¬
изойдет рабочих волнений. Такое обязательство он
дал на свой страх и риск, так как был далек от рабо¬
чего движения. И несмотря на это, Алексей Викуло-
вич не принял никаких мер, чтобы предотвратить ка¬
кие-либо эксцессы, если не считать его разговора по
этому вопросу с Екатериной Павловной Шмит, кото¬
рая ежедневно встречалась с оставшимися в Москве
Шмитовскими дружинниками.
«Я не была убеждена,— продолжает свои воспоми¬
нания Екатерина Павловна,— в том, что полиция пе¬
ревезет покойного брата именно в дом моего дяди.
Было вполне возможно, что тело Николая Павловича
1 Ныне улица Чернышевского, Подсосенский переулок,
дом Я° 21.
212
могут потихоньку увезти куда-нибудь за город. Поли¬
ция боялась массовых демонстраций, которые были
при похоронах Николая Эрнестовича Баумана.
Поэтому я наняла извозчика и ночью ждала у во¬
рот клиники. Мой муж оставался дома на случай ноч¬
ного обыска и связанных с этим полицейских прово¬
каций. Стоит ли писать о тех слезах, которые сопут¬
ствовали долгим, бесконечным для меня часам ожи¬
дания в санях... Кругом было мрачно, безлюдно, и мне
было как-то особенно холодно. Я вся дрожала, оче¬
видно от волнения за судьбу похорон брата. Горе и
тоска разрывали сердце. Угнетающая неизвестность
меня подавляла. Несколько раз появлялся ненавист¬
ный переодетый охранник и с наглой подозрительно¬
стью оглядывал меня. Я поняла, что и здесь за мной
следят.
И вот, наконец, поздно ночью подъехала мрачная,
низкая фура военного образца. Ее сопровождал силь¬
ный конный отряд. Все происходило в жуткой, смер¬
тельной тишине; гроб Николая Павловича как-то бы¬
стро вынесли, сунули в отверстие фуры и с грохотом
захлопнули дверцу. Жандармы понеслись вскачь сре¬
ди темных и пустынных улиц.
Мой извозчик еле поспевал за ними. Я умоляла
его не отставать, каждую минуту увеличивала сум¬
му денег, которую он получит, куда бы мы ни при¬
ехали...
Приходилось держаться на некотором расстоянии,
чтобы не обратить на себя внимания конвоя. Он мог
нас задержать, и тогда пропала бы возможность сле¬
дить за маршрутом фуры. Было жутко...
Иногда сквозь слезы мне казалось, что жандармам
удалось скрыться от нас. Тогда я снова умоляла из¬
возчика ехать быстрее. Он заботливо успокаивал меня
и клялся всеми святыми, что он все время видит до¬
рогой для меня кортеж.
Так ночью, в темноте, мы бешено гнались за гро¬
бом моего покойного брата с одного конца города на
другой. С Новодевичьего поля на Покровку...
Я несколько вздохнула лишь тогда, когда, нако¬
нец, мрачная фура, окруженная эскортом жандармов
с шашками наголо, въехала во двор морозовского
особняка в Введенском переулке.
213
Единственной светлой минутой этой ужасной ночи
был момент расплаты с моим извозчиком. Он заявил,
что догадался, кто я такая, еще у клиники, когда за
мной следил охранник, а потом понял, за кем мы гна¬
лись...
— Святой человек был господин Шмит, он умер
за народное дело. В эту ночь я тоже послужил этому
делу. За такое деньги не берут!
Со слезами на глазах я обняла этого хорошего че¬
ловека. Из-под извозчичьей шапки было видно его
простое, доброе крестьянское лицо.
— Что вы, барыня!..— смущенно сказал он.—
А завтра на похороны я приду обязательно.
— Да какая же я барыня? Прощай, дорогой
друг...1
Угрозы градоначальника Рейнбота не заставили
себя долго ждать. В ночь перед похоронами Николая
Павловича к нам на квартиру прибыл усиленный от¬
ряд жандармерии и охранки. Весь дом был букваль¬
но вывернут наизнанку. Всю ночь происходил обыск.
Охранники всячески провоцировали нас: они издева¬
лись над нами, грубая площадная брань не прекраща¬
лась. Мы с мужем стояли молча, окруженные жандар¬
мами, которые держали оружие наготове. Мыслями и
чувствами мы были вместе с убитым братом.
Полиция усиленно искала у нас вещественные до¬
казательства якобы подготовленных нами рабочих
беспорядков, чтобы запретить завтрашние похороны
моего брата. Мы напряженно следили за каждым дви¬
жением агентов царской охранки, ожидая с их сто¬
роны новых провокаций: они могли незаметно подбро¬
сить необходимые для них «доказательства».
Они искали документы, касающиеся Николая Пав¬
ловича, и его письма из тюрьмы, явно опасаясь наших
будущих разоблачений их версии о его самоубийстве.
Особенно полицию интересовало завещание Николая
1 Через двенадцать лет, в 1919 г., он, Василий Иванович Кузь¬
мин, боец Красной Армии, разыскал меня в Москве и пришел про¬
ститься перед отъездом на фронт. Это были голодные годы.
В. И. Кузьмин привез мне из деревни продукты. Этим он очень
поддержал мою семью. С тех пор, несмотря на обещание писать
и прийти ко мне, я его не видела. Очевидно, он погиб в боях за
нашу советскую Родину... (Примечание Ек. П. Шмит).
214
Бывший особняк А. В. Морозова. Здесь 16 февраля 1907 года
состоялась панихида в память Н. П. Шмита.
Павловича на все его наследство, выданное им на мое
имя. Они знали о его существовании, так как это за¬
вещание было заверено нотариусом Бутырской тюрь¬
мы. Если бы им удалось реквизировать и уничтожить
завещание, оставшиеся после сожжения артиллерией
нашей с ним фабрики капиталы брата оказались бы
без официального наследника и стали бы достоянием
царской охранки. А брат, при свиданиях с ним, раз¬
решенных только мне одной, неоднократно говорил,
что необходимо делать с деньгами в случае его тра¬
гического конца. Поэтому мы с мужем успели забла¬
говременно спрятать все документы и письма за пре¬
делами нашей квартиры.
Лишь наутро, озлобленные своей неудачей, жан¬
дармы оставили нас в покое, но лишь на некоторое
время...
Потрясенные трагической смертью брата, изму¬
ченные последними кошмарными ночами, связанными
215
с погоней за гробом брата и обыском, мы немедленно
после ухода охранников поспешили на похороны. Нет
слов, чтобы описать наше тяжелое состояние, наше
горе и жгучую ненависть к царскому строю...»
Газеты, падкие на сенсации, не замедлили сооб¬
щить об обысках, связанных с делом Н. П. Шмита.
17 февраля газета «Утро» напечатала следующую ин¬
формацию: «В ночь на 16 февраля у присяжного по¬
веренного Имханицкого1 был произведен обыск. За¬
брана вся переписка г. Имханицкого. Он только что
вернулся из Петербурга, куда ездил хлопотать об ос¬
вобождении Н. П. Шмита.
Окончив обыск у г. Имханицкого в час ночи, поли¬
ция отсюда направилась с той же целью в Староко¬
нюшенный переулок, в квартиру другого близкого
участника в деле Н. Шмита — помощника присяжного
поверенного Н. А. Андриканиса, где тоже безрезуль¬
татно производила до четырех часов утра обыск».
Газета «Русь» 18 февраля 1907 года, а также ряд
других газет сообщали о подробностях «тщательного
обыска у Екатерины Павловны Шмит в Староко¬
нюшенном переулке», который «начался в час ночи
и продолжался до четырех часов утра. Искали бума¬
ги и письма, относящиеся к делам Н. Шмита, но ни¬
чего подходящего для конфискации не оказалось».
Наступил день похорон—16 февраля 1907 года.
Родовой, построенный еще в 1879 году, роскошный
особняк Морозовых на Покровке в Введенском пере¬
улке. Галерея больших, холодных на первый взгляд
комнат с мраморными стенами, дорогой бронзовой
шмитовской мебелью. Полотна Врубеля и его же вит¬
ражи. Это, по существу, был обширнейший музей
истории русского народного фарфора, старинной гра¬
фики, новейшей и древней живописи. Алексей Вику-
лович Морозов уже давно решил, что подарит все эти
коллекции, да и сам дом городу Москве.
1 М. Имханицкий— юрист, издатель сатирического журнала
«Жало», сочувствовал большевикам. Екатерина Павловна пере¬
слала ему 6 февраля в Петербург 9 тысяч рублей для передачи их
сенаторам, которые могли решить вопрос об освобождении
Н. П. Шмита. Конечно, эту большую по тому времени сумму гос¬
пода сенаторы охотно приняли в виде взятки. Какими только спо¬
собами не приходилось Екатерине Павловне искать пути для
спасения жизни брата!
216
Могила Н. П. Шмита на Пре¬
ображенском кладбище. Ба¬
рельеф работы скульптора
А. С. Голубкиной. 1907 год.
единомышленника, с кото-
Высокие зеркала и
хрустальные люстры ве¬
личественной парадной
лестницы морозовского
особняка обрамлены тра¬
урным крепом. В зале вто¬
рого этажа на высоком
помосте стоял из черного
дерева гроб с телом Нико¬
лая Павловича Шмита.
На лице покойного была
огромная, страшная ра¬
на — след падения и уда¬
ра о каменный пол тю¬
ремной камеры во время
ночного убийства, проис¬
ходившего в абсолютной
темноте.
Здесь, в зале морозов¬
ского особняка, Екатери¬
на Павловна впервые уви¬
дела мертвым своего лю¬
бимого брата, сокровен¬
ного друга и политического
рым еще три дня назад она беседовала при свидании
в Бутырской тюрьме!
Несмотря на сильные наряды полиции, похороны
вылились во внушительную по своим размерам поли¬
тическую демонстрацию рабочих и студентов. В этот
день в память Николая Павловича была объявлена
забастовка рабочих всех деревообделочных предприя¬
тий Москвы. Занятий в Московском университете так¬
же не было.
Красные ленты на венках тут же срывались поли¬
цией. На венках были надписи: «Товарищу по идее»,
«Гражданину-мученику», «Пусть ты погиб, товарищ,
но не умерла идея», «Самоотверженному борцу — то¬
варищу Шмиту», «От студенчества Московского уни¬
верситета — замученному борцу за свободу» и др.
На гробу лежал большой букет из красных роз,
на ленте которого была надпись: «Дорогому товари¬
щу от товарищей-бутырцев».
За гробом двигалось бесконечное количество лю¬
217
дей. Весь долгий траурный путь от Введенского пере¬
улка на Покровке до Преображенского кладбища ра¬
бочие фабрики Шмита и других предприятий Москвы,
а также студенты Московского университета несли
гроб Николая Павловича на руках. Конные жандар¬
мы с шашками наголо ехали впереди и по бокам по¬
хоронной процессии. Рабочие с закрытыми ртами, под
сурдинку, пели без слов революционный похоронный
марш. Казалось, что гигантский оркестр сопровожда¬
ет шествие:
Вы жертвою пали в борьбе роковой
Любви беззаветной к народу...
Полиция не осмелилась предпринять какие-либо
действия. Лишь один из жандармских офицеров как-
то неуверенно крикнул:
— Прекратить пение!
На него не обратили внимания. Вся обстановка
напоминала атмосферу похорон Николая Баумана. Но
никаких эксцессов не произошло. Лишь у кладбища
полиция и жандармы оттеснили рабочих, и ворота
были закрыты.
Преображенская площадь была переполнена наро¬
дом. Из переулков хлынули новые потоки людей. Кто-
то из недосягаемой для полиции середины толпы
громко, во весь голос запел:
Замучен тяжелой неволей,
Ты славною смертью почил,
В борьбе за народное дело
Ты голову честно сложил...
Это была песня, посвященная замученному в тюрь¬
ме студенту Чернышеву, которую так любил Влади¬
мир Ильич Ленин... Теперь она по наследству доста¬
лась другому студенту, тоже замученному царскими
палачами в тюрьме,— Николаю Шмиту. Многие пла¬
кали. И когда последние волнующие слова этой пес¬
ни затихли, произошел незабываемый для всех при¬
сутствовавших случай. На квадратную колонну цер¬
ковной решетки взобрался какой-то молодой человек.
Окруженный рабочими, студентами, он с волнением
стал читать в наступившей тишине свою поэму:
Он не ваш, хоть и рос в вашей черствой среде,
Породнился он с нами в народной беде,
2J8
Наше знамя он нес, с нашим возгласом пал,
Умирая, он братьями нас называл!
Много славных расстреляно было тогда,
Всех, кого мы успели, сносили сюда.
И его принесли... Но в предсмертный свой час
Он ни словом, ни стоном не вспомнил о вас.
Сосчитайте кровавые раны на нем,
Рассмотрите печаль на лице молодом...
Разве есть среди вас хоть один, чей венок
Оскорбить бы святой его смерти не смог.
Это был гневный вызов той буржуазии, которая в
это время на лихачах подъезжала со своими венками
к кладбищу, чтобы лицемерно, из уважения к могу¬
чему роду Морозовых, присутствовать на этих «кра¬
мольных» похоронах...
Полиция попыталась схватить самоотверженного
поэта. Но рабочие бывшей мебельной фабрики Шми¬
та не забыли славных традиций шмитовской боевой
дружины. Они окружили оратора тесным кольцом.
Стало очевидным, что они будут защищать его своей
грудью. В сильный мороз они стояли без головных
уборов и казались неприступной каменной стеной. На
глазах у многих блестели слезы. Волнение, решимость
передались всем окружающим. Оглянувшись по сто¬
ронам, полиция трусливо отступила к воротам, где
были сосредоточены жандармские войска.
Газеты не могли обойти молчанием эти похороны.
Однако они не говорили всей правды, умышленно со¬
кращали число людей, участвовавших в похоронном
шествии, замалчивали инцидент у ворот кладбища.
Нельзя без волнения читать воспоминания Шми¬
товского дружинника Николая Нефедовича Лукьяно¬
ва о похоронах Н. П. Шмита:
«Молчаливые и угрюмые, мы поодиночке входили
в строгий и роскошный особняк Морозовых. Тихо про¬
ходили по большим, холодно-неуютным комнатам с
мраморными стенами, с дорогой мебелью, заботливо
укрытой чехлами. Вся обстановка особняка была по¬
хожа на музей, так было все строго и стильно. Зачем
мы пришли сюда, в этот особняк? Что нас сюда при¬
вело? Да, мы узнали, что дорогой наш Николай Пав¬
лович погиб в Бутырской тюрьме смертью мученика,
и мы пришли сюда отдать ему последний долг.
219
Тяжелые были времена после подавления рабоче¬
го восстания. Реакция свирепствовала вовсю, но все-
таки, не глядя на репрессии, в день похорон
Н. П. Шмита объявила траурную забастовку вся сто¬
лярная Москва, и мы все пришли сюда незваные, не¬
прошеные.
В комнате на втором этаже на высоком столе сто¬
ит гроб с телом Шмита.
Блестят свечи, уныло звучит хор старообрядцев.
Все они в черных поддевках, смазных сапогах, под¬
стрижены в кружок, поют сильными, крепкими, ядре¬
ными, но уныло-печальными голосами. На израненном
лице Николая Павловича белая повязка, на лбу ка¬
кая-то бумажка с мелкой надписью по-славянски.
И кажется, что все это — и бумажка, и свечи, и
этот красиво, но печально поющий хор — все это лиш¬
нее и ненужное, никчемное. Неуместными казались
здесь, среди этой суровой рабочей толпы, грустные
песни хора и блеск свечей, отражающихся на дорогом
золотом покрове.
Здесь хотелось слышать сильные слова клятвы
о мщении за этого замученного в тюремных застенках
человека, этого беззаветного борца, отдавшего все за
идею и счастье человечества...
Молчаливо выступаем мы под печальные звуки
хора по широким мраморным ступеням, неся дорогие
для нас останки Шмита.
В другую дверь течет длинная вереница венков;
внизу у входа блестят эполеты, аксельбанты: здесь
весь полицейский синклит во главе с помощником
градоначальника Модлем и его соратниками. Дерзко
и вызывающе срывают революционные ленты с вен¬
ков. Мы сопротивляемся, протестуем и гордо прохо¬
дим сквозь строй полицейских. На улице нас плотно
окружают стеной шпиков, жандармов и городовых, а
впереди процессии едет отряд вооруженных сумцев.
Засунув руку за борт потрепанного пальто, бодро
шагает сбоку гроба брат покойного, Алексей, смело
глядя на окружающих врагов. Плачущих сестер ведут
под руки за гробом. Молча и затая в душе злобу, ша¬
гаем мы по снегу, глядя откровенно ненавистным
взглядом в глаза врагов, но, сойдясь со всех сторон
Москвы, без предварительного совещания мы как-то
220
поняли молча друг друга и шли без эксцессов, не же¬
лая омрачать тяжелый день похорон новыми жерт¬
вами.
У Преображенского кладбища сумцы и полиция
делают искусный маневр и оттесняют толпу прово¬
жающих от ворот кладбища.
Плавно проходит гроб сквозь толпу вооруженных
опричников и в воротах натыкается па новую прегра¬
ду полицейских.
Оттесняют даже родственников, в числе которых
мать покойного, Вера Викуловна, и ее брат, Алексей
Викулович Морозов. Раздаются протестующие кри¬
ки, и после долгих и упорных пререканий гроб, окру¬
женный небольшой группой взволнованных родствен¬
ников, вступает на кладбище.
Быстро закрываются ворота, и полиция с драгу¬
нами решительно оттесняет толпу рабочих, провожаю¬
щих гроб.
Оттесненные полицией, рабочие нашли где-то ход
через забор и всякими путями спешат к могиле, не
глядя па угрозы полиции. Какой-то человек с обна¬
женной головой хотел сказать прощальную речь. «То¬
варищи!»— громко прозвучал его голос в тишине
кладбища. «Городовые, сюда!» — орет сиплым голосом
пристав, и смельчаку закрывают рот.
Кто-то громко рыдает, склонясь у креста соседней
могилы, кто-то на снегу бьется в истерике...
«Расходись!» — слышится грозный окрик полицей¬
ского, и толпа городовых, вооруженных винтовками,
оттесняет нас от могилы.
Печальные и злые, неся в душе острое чувство не¬
нависти и мести к врагам и грустную светлую память
о погибшем, расходимся мы под напором полиции с
кладбища, готовые ко всяким неожиданностям, вспо¬
миная товарища-хозяина и борца-мученика...»
На следующий день после похорон в помещении
Большой аудитории Московского университета состо¬
ялся траурный митинг студенчества, посвященный
памяти Николая Павловича Шмита.
Скупая информация об этом митинге проникла в
прессу. 18 февраля 1907 года в газете «Русь» была по¬
мещена следующая заметка: «17 февраля в универ¬
ситете состоялся общестуденческий митинг протеста
221
против насилий, производимых, при явном покрови¬
тельстве администрации, над студенчеством и интел¬
лигенцией.
Первоначально была почтена память бывшего сту¬
дента Московского университета, загадочно погибше¬
го в Бутырской тюрьме,— Николая Павловича Шмита.
Присутствовавшие встали и пропели похоронный
марш...»
По воспоминаниям очевидцев можно более полно
осветить ход этого собрания.
Аудитория не смогла вместить всех желающих от¬
дать последний долг покойному. Были переполнены
все прилегающие коридоры. Двор университета был
полон народа.
Живой цепью студенты создали проход, по которо¬
му шла в трауре сестра убитого — Екатерина Пав¬
ловна Шмит. За нею шли некоторые бойцы шмитов¬
ской боевой дружины. Многие из участников митинга
сочувственно пожимали ей руку. Екатерину Павловну
заботливо проводили в президиум.
Висели немногочисленные траурные флаги. В без¬
молвии почтили вставанием память студента Москов¬
ского университета Николая Павловича Шмита. По¬
слышались слова похоронного марша: «Вы жертвою
пали в борьбе роковой любви беззаветной к народу...»
Затем начались выступления. По предложению од¬
ного из ораторов Николай Павлович был зачислен в
почетные студенты Московского университета.
— А когда будет свергнут могучей рукой гнет ро¬
ковой навсегда, обещаем, что на мраморной доске
будет высечено имя Николая Шмита!
Это предложение было принято с большим удов¬
летворением. Все твердо верили, что в России насту¬
пит время свободы!
И вот на трибуну поднялся тот же поэт, что высту¬
пал у ворот Преображенского кладбища. Студенты
Московского университета с волнением слушали его:
Он не ваш, хоть и рос в вашей черствой среде,
Породнился он с нами в народной беде...
Екатерина Павловна не смогла выступать, горе
душило ее. Она сказала только:
— Как я счастлива, что вы верите в великое дело
222
ПОСТАНОВЛЕНА
Иреул^( дли иГнцест» нивгн «при «ги и < нии<>а«тшя. рук«и»истт ин,
§ 21 ВЫСОЧАЙШЕ утверждсннип» ит> 31 дгш. Airjm ISM
nkurawuhi <ип> усиленной i>ip«»K ностянонвлк «инвчсшрр-*?
инредь ЛИ 1«ыяеи1Н1а <Л-тоа-
тельствь дТми. зввлючтгь tmjrb стражу при
еь еодсржанкгь. согласно
ст. НИЗ Уст. Уйм. Гудвир. IhcroMW»- й<м-гли«нмсвн*. п* освоытя
131 ст. того-же Устав». «йымиггь арестовании^ , в киши» ст. а«-
< rnuoBjetiin нрсирошцить Пр«}1"'|'5 М'*'WtucwiB Судейиой Палаты
it life I’BcTO :ШКЛЮЧ<'Н1И .мдсржанн
H:l, II» Mlli •-"I Olllrfl-
Постановление о заключении под стражу Ек. П. Шмит.
свободы, ради которого отдал жизнь мой брат Нико¬
лай Павлович! — Дальше слезы не дали ей говорить...
По той же живой аллее выстроившихся студентов
покидала Екатерина Павловна этот зал, ставший ей
сразу родным. И здесь к ней подошел юный поэт и
223
смущенно предложил на память страничку со своими
стихами. Екатерина Павловна запомнила фамилию
автора. Это был Василий Башкин. К сожалению, он
не дожил до великой победы Октябрьской революции.
В наши дни известный советский поэт Александр. Га¬
тов сообщил пишущему эти строки следующее: «Впер¬
вые я слышал стихотворение Василия Башкина «Он
не ваш, хоть и рос в вашей черствой среде...» в детст¬
ве от отца в Харькове — столь широкое распростра¬
нение в России получили эти стихи!..»
Но вернемся к трагическим событиям прошлого.
«После ареста и особенно после смерти брата,—
писала в своих воспоминаниях Екатерина Павлов¬
на,— у нас на квартире были частые обыски; во вре¬
мя одного из них, 1 мая 1907 года, мы были аресто¬
ваны. Впоследствии ссылку в Сибирь мне и мужу
(охарактеризованному в донесениях царской охранки
как «крайне политически неблагонадежный» и «край¬
не вредный в интересах общественной безопасности» ')
заменили высылкой за пределы нашей родины, отку¬
да нам удалось вернуться только в конце 1916 года».
Екатерина Павловна продолжала традиции уби¬
того брата. За несколько дней до своего ареста она
выделила деньги на нужды V съезда РСДРП, кото¬
рый проходил в Лондоне в конце апреля — первой по¬
ловине мая 1907 года. В архиве Ек. П. Шмит до сих
пор сохранилась квитанция фирмы «И. В. Юнкер и
К0» от 21 апреля 1907 года на переведенные ею из
личных средств 5 тысяч рублей на текущий счет
№ 2335 Л. Б. Красина в банке «Лионский кредит».
В короткий промежуток времени между своим тю¬
ремным заключением и высылкой из России Екате¬
рина Павловна спешила выполнить последнюю волю
своего брата. Но ряд его поручений можно было вы¬
полнить лишь за пределами досягаемости царской ох¬
ранки.
Дело заключалось в том, что Николай Павлович
Шмит, долгое время томясь в Бутырской тюрьме, пред¬
чувствовал, что живым он из нее не выйдет. Поэтому
при очередном свидании с Екатериной Павловной он
передал ей следующий официальный, заверенный но-
1 ЦГИА, ф. 7, ДП, д. 3288, 1907, лл. 18, 28.
224
тариусом Бутырской тю¬
рьмы документ:
«Любезная сестрица
Екатерина Павловна!
Прошу и уполномочиваю
Вас принять на себя заве¬
дование и управление все¬
ми делами моими и всем
без исключения принадле¬
жащим мне имуществом,
движимым и недвижи¬
мым, где бы такое ни на¬
ходилось и в чем бы ни
состояло, для чего може¬
те Вы производить всяко¬
го рода платежи... Распо¬
ряжаться всем моим иму¬
ществом по Вашему ус¬
мотрению...»
Екатерина Павловна
отказывалась принять
этот трагический доку¬
мент. «Я не хотела,— пи¬
сала она в своих воспо¬
минаниях,— этим поступ¬
ком как бы обрекать сво¬
его брата. Чересчур его мучили в тюрьме, нервы были
напряжены до предела, угрозы о приближающейся
расправе над ним все чаще и чаще повторялись. При¬
нять от живого человека наследственную грамоту на
залитые его кровью деньги было для меня невыно¬
симо».
Но когда Николай Павлович здесь же высказал
сестре свою волю, чтобы в случае его гибели остав¬
шийся капитал передать партии большевиков, Екате¬
рина Павловна не сочла себя вправе отказываться
дальше, взяла доверенность и обещала выполнить это
завещание брата.
Предвидя постоянные обыски, Екатерина Павлов¬
на спрятала этот документ, ставший впоследствии
единственным формальным основанием реализации
Шмитовского наследства.
Передать состояние брата большевикам на нужды
Обелиск нг месте, где стояла
фабрика Н. П. Шмита.
15 Е. Лндриканис
225
партии — в этом видела теперь Екатерина Павловна
свою главную задачу.
«Вскоре же после трагической смерти брата,— пи¬
сала Екатерина Павловна,— я известила большевиков
в лице М. Михайлова (в тюрьме), а затем Л. Красина
(в Петербурге) об их интересе в наследстве».
Исполнение завещательной воли Николая Павло¬
вича было делом далеко не простым, если учесть, что
царская охранка искала повода для конфискации его
имущества. Одним из препятствий стали также пре¬
тензии опекуна младшего брата на все наследство, ко¬
торые он предъявил Екатерине Павловне официаль¬
ным заявлением нотариуса министерства юстиции.
По этому вопросу, касающемуся наследства Н. П.
Шмита, в августе 1907 года в Выборге при участии
Владимира Ильича Ленина состоялась встреча боль¬
шевиков с опекуном младшего брата Шмита, на кото¬
рой была достигнута полная договоренность. Млад¬
ший брат Алексей Шмит отказался от своей доли
в наследстве.
В своих воспоминаниях о В. И. Ленине, посвящен¬
ных годам реакции, Н. К. Крупская писала:
«В это время большевики получили прочную ма¬
териальную базу.
Двадцатитрехлетний Николай Павлович Шмидт,
племянник Морозова, владелец мебельной фабрики в
Москве, на Пресне, в 1905 г. целиком перешел на сто¬
рону рабочих и стал большевиком. Он давал деньги
на «Новую жизнь», на вооружение, сблизился с рабо¬
чими, стал их близким другом. Полиция называла
фабрику Шмидта «чертовым гнездом». Во время Мос¬
ковского восстания эта фабрика сыграла крупную
роль. Николай Павлович был арестован, его всячески
мучили в тюрьме, возили смотреть, что сделали с его
фабрикой, возили смотреть убитых рабочих, потом за¬
резали его в тюрьме. Перед смертью он сумел пере¬
дать на волю, что завещает свое имущество больше¬
викам» ‘.
Но с волей Н. П. Шмита и с документальными
1 «Воспоминания о В. И. Ленине», т. 1. Политиздат, 1968,
стр. 342.
226
Встреча шмитовцев на квартире Екатерины Павловны Шмит
(в центре). 1940 год.
данными о размерах его капитала не хотели считаться
фракционеры того времени. Так, по воспоминаниям
Екатерины Павловны, к ней явилась целая «делега¬
ция» меньшевиков. Зная, что Николай Павлович офи¬
циально поручил распоряжение всем своим имущест¬
вом сестре Екатерине Павловне, они предъявили ей
претензии всего лишь... на два миллиона рублей. И, ко¬
нечно, памятуя волю Н. П. Шмита, меньшевикам было
отказано даже в копейке.
Другие антиленинские группировки — отзовисты
(«меньшевики наизнанку», как их называл В. И. Ле¬
нин), ультиматисты, богостроители, объединившиеся
в группу «Вперед», одним из руководителей которой
был А. А. Богданов, также проявили интерес к шми
товскому наследству.
В то же время разгорелись самые ожесточенные
споры по поводу того, что, помимо твердого намерения
Екатерины Павловны передать эти средства большеви¬
кам, она собиралась выполнить и другую предсмерт¬
227
ную волю брата, которая заключалась в том, чтобы
из наследства была выделена часть на систематиче¬
скую материальную помощь Шмитовским рабочим,
оказавшимся после уничтожения фабрики безработ¬
ными и находившимся на нелегальном положении.
Кроме того, Николай Павлович завещал выделить
средства на оплату судебно-политических процессов
по делу арестованных шмитовских дружинников и на
продолжение выдачи пожизненных пенсий престаре¬
лым рабочим, инвалидам фабрики Шмит.
Для разбора этих споров по ходатайству Екатери¬
ны Павловны был созван третейский суд с участием
представителей большевистского центра. Арбитры
должны были определить вероятность такой завеща¬
тельной воли Н. П. Шмита, которую он высказал в
тюрьме с глазу на глаз Екатерине Павловне во время
передачи ей наследственной грамоты.
Екатерина Павловна доказывала, что в условиях
тюремной конспирации брат не мог выдать ей пись¬
менного заявления о передаче его наследства больше¬
викам и о помощи рабочим. Ей даже пришлось пока¬
зать арбитрам газету «Утро» со статьей «Арест
Н. П. Шмита», где, в частности, говорилось: «Послед¬
ним распоряжением г. Шмита, отданным сестре,
было — заботиться об оставшихся без заработка рабо¬
чих их фабрики, помогая им выдачей ежемесячных
безвозвратных пособий». Один из противников Екате¬
рины Павловны в споре договорился до того, что по¬
мощь шмитовским рабочим является «никому не нуж¬
ной благотворительностью либеральствующего интел-
лигентика»! Так был охарактеризован герой Красной
Пресни, большевик, отдавший свою жизнь, свои фаб¬
рику и средства делу революции!
Третейское разбирательство происходило в Па¬
риже. (В. И. Ленина в это время в Париже не было,
он жил и работал в Швейцарии.) Первое заседание
17 декабря 1907 года сопровождалось отчаянными
спорами и окончилось без результатов, так как еще
не были известны размеры наследства. Фирма «Ви-
кула Морозов» составила в Москве официальный фи¬
нансовый отчет о капиталах Н. П. Шмита лишь
15 марта 1908 года. На последующих заседаниях
31 апреля, 1, 2, 3 мая 1908 года, когда выяснилось,
228
что наследство составляет не два и тем более не три
миллиона рублей, атмосфера накалилась еще больше.
7 июня 1908 года Екатерина Павловна заключила
с представителями большевистского центра «миролю¬
бивое соглашение» по вопросу о передаче ему наслед¬
ства брата с одновременным выполнением его пред¬
смертной воли, касающейся помощи шмитовским ра¬
бочим. Учитывая ходившие среди эмигрантов легенды
о мифических трех миллионах, за которые цеплялись
меньшевики, троцкисты и «впередовцы», в соглашении,
на основании документа фирмы «Викула Морозов»,
была указана подлинная сумма наследства (257 966
рублей) и порядок его передачи. Во избежание даль¬
нейшего распространения всевозможных домыслов о
судьбе наследства Н. П. Шмита, в соглашении бы¬
ло зафиксировано: «обе стороны признаны действо¬
вавшими добросовестно», «обе стороны никаких мо¬
ральных и материальных претензий друг к другу не
имеют».
Для облегчения и ускорения дела реализации на¬
следства, которое было на учете царской охранки,
Екатерина Павловна направила в Московский окруж¬
ной суд, решавший наследственные вопросы, заявле¬
ние о том, что доставшееся ей от брата наследство не¬
обходимо поровну поделить между нею и сестрой Ели¬
заветой Павловной Шмит. Такое решение и состоялось
10 июля 1908 года. По этому решению обе сестры по¬
лучили по 128983 рубля. Таким образом, подлинник
наследственного решения Московского окружного су¬
да, полученный за границей Екатериной Павловной
Шмит, также подтверждает указанную фирмой В. Мо¬
розова сумму наследства.
Второй сестре Н. П. Шмита, Елизавете Павловне,
в то время еще не достигшей совершеннолетия, чтобы
получить свою долю наследства и передать ее партии,
пришлось оформить фиктивный брак с большевиком
А. М. Игнатьевым.
Известно, что еще в 1904 году, когда Николай Пав¬
лович Шмит получил наследство от своего деда Вику-
лы Морозова, он выкупил у своего брата Алексея и
сестры Елизаветы их права на владение мебельной
фабрикой Шмита. Таким образом, после убийства
Н. П. Шмита всю материальную ответственность за
229
сгоревшую фабрику, как ее совладелица, должна была
нести лишь Екатерина Павловна.
По соглашению с представителями большевистско¬
го центра от 7 июня 1908 года и по сохранившимся до
сего времени документам Екатерина Павловна пере¬
дала партии свою долю наследства за вычетом
43 983 рублей. Эти деньги были израсходованы ею на
наследственную пошлину (7739 рублей), на компенса¬
цию отказа Алексея Шмита от наследства брата
(17 тысяч рублей), на защиту по судебно-политиче¬
ским делам шмитовских дружинников (10 665 руб¬
лей), на пенсии инвалидам фабрики и на пособия ос¬
тавшимся безработными после пожара фабрики Шми¬
товским рабочим (8579 рублей).
Правление страхового общества «Саламандра» в
своем официальном заявлении от 24 мая 1906 года
писало: «Пожар на фабрике и вообще всего имуще¬
ства, находившегося по Нижне-Прудовой улице, прои¬
зошел вследствие бывших в декабре 1905 года мяте¬
жей и возмущений, а потому на основании § 34 и 53
полисных условий правление страхового общества
«Саламандра» освобождается от ответственности по
вознаграждению за подобные убытки». Поэтому во
избежание объявления посмертного банкротства
Н. П. Шмита, что позволило бы царской охранке рек¬
визировать его наследство, Екатерине Павловне приш¬
лось оплатить иски заказчиков мебели. Ведь оплачен¬
ная ими мебель сгорела при разгроме фабрики артил¬
лерией.
Младшая сестра Шмита Елизавета Павловна, ко¬
торая не несла материальной ответственности за дей¬
ствия убитого брата, передала партии целиком свою
долю наследства.
История, связанная с передачей большевикам Шми¬
товского наследства, нашла свое отражение в ленин¬
ских документах. Об этом рассказано на страницах
журнала «Коммунист»:
«Интересны и значительны по объему документы
В. И. Ленина, поступившие из Парижа. В них идет
речь об обеспечении финансовых интересов большеви¬
ков в связи с необоснованными претензиями меньше¬
виков на так называемое «наследство Шмита»...
Основной документ в полученной из Франции папке
230
озаглавлен «Изложение дела. Происхождение спорных
денег». Он содержит семь рукописных страниц, напи¬
санных по-французски Инессой Арманд, и подписан
Лениным. Кроме того, имеется справка на 4 страницах,
написанных той же рукой, но никем не подписанная.
В документе указывается, что Шмит, московский
социал-демократ, довольно богатый человек, был аре¬
стован во время революции и умер в одной из тюрем
Москвы. Умирая, он завещал свое состояние больше¬
викам. Само собой разумеется, отмечал В. И. Ленин,
это завещание, сделанное устно, не имело никакой
юридической силы. Тем не менее его сестры, которые
получили наследство, хотели распорядиться им со¬
гласно воле своего брата и передали деньги больше¬
викам» ’.
Арест 1 мая 1907 года Екатерины Павловны и ее
мужа сказался на ее здоровье. В тюремном заключе¬
нии активизировался туберкулез. Екатерину Павловну
выпустили на поруки под ответственность Алексея Ви-
куловича Морозова.
Высылка из России семьи Екатерины Павловны
под негласный надзор полиции была назначена на
6 августа 1907 года.
Екатерине Павловне не хотелось покидать родную
землю, не воздвигнув достойного памятника на моги¬
ле любимого брата. Горечь утраты сжимала сердце.
Вспоминались юношеские годы, прогулки с братом по
необъятным волжским просторам, сидение на зава¬
линке деревенской избы, когда в ночной тишине зву¬
чали печальные народные песни. Слышались «Во поле
березонька стояла...», «Дубинушка», которые любил
напевать Николай Павлович. Вся их юность проходи¬
ла в грустных думах, томительных волнениях и свет¬
лых мечтах.
Вспоминалось любимое место Николая Павловича
на крутом берегу Волги.
— Пусть этот снимок когда-нибудь послужит тебе
памятью обо мне! — говорил ей тогда брат.
Да, именно эта снятая ею фотография, столь им
любимая, должна стать основой надгробного памят-
1 А. Соловьев. Новое пополнение Ленинианы. «Коммунист»,
1974, № 16, стр. 57—58.
231
ника Николаю Павловичу. Екатерина Павловна про¬
сила скульптора А. С. Голубкину создать по этой фо¬
тографии барельеф его профиля. Два таких барельефа
было вылито из бронзы.
Один из них был установлен на гранитном памят¬
нике на Преображенском кладбище, второй Екатери¬
на Павловна подарила Грузинскому народному дому
на Васильевской улице, № 13’.
Последний день на родине Екатерина Павловна
провела среди развалин мебельной фабрики Шмита
и у могилы брата на Преображенском кладбище. Впе¬
реди предстояли тяжелые мытарства изгнания на чуж¬
бине...
О том, что происходило со шмитовцами после раз¬
грома Декабрьского вооруженного восстания, расска¬
зывает в своих воспоминаниях начальник шмитовской
боевой дружины М. С. Николаев:
«Подходило время к слушанию в судебной палате
нашего процесса. Наше дело — дело рабочих фабрики
Шмита, обвинявшихся в вооруженном восстании про¬
тив существующего строя в декабре 1905 года в горо¬
де Москве, в районе Пресни.
Вначале это дело предполагалось поставить к
слушанию тут же, вскоре после прохоровцев. Следст¬
вие в то время считалось законченным (я был выведен
особо за нерозыском), но с моим арестом в Одессе
дело отложили, направили к доследованию; вдобавок,
вскоре был зарезан царской администрацией владе¬
лец фабрики Николай Павлович Шмит, обвинявшийся
по этому делу, и слушание затянулось до февраля
1908 года.
На скамье подсудимых из всех шмитовцев сиде¬
ли только трое: я, Михаил Золкин (сидевший в Та¬
ганской тюрьме) и Федор Купцов (бывший на пору¬
ках).
Из остальных — Иван Васильевич Карасев был
убит, Лыгин Никита Федорович, Скворцов Василий
раньше уже получили каторгу по другому делу, Миха¬
ил Алексеевич Румянцев, Алексей Савельевич Савель¬
ев (Микадо), Иванов Александр Иванович, Колоколь-
1 Ныне Дом правления Союза кинематографистов СССР.
232
Шмитовские дружинники и другие участники Декабрьского вос¬
стания у могилы Н. П. Шмита на Преображенском кладбище.
В центре у памятника — Ек. П. Шмит.
чиков Иван Васильевич, Илья Федорович Поляков,
Николай Полковников, Греков Михаил Степанович и
целый ряд других активных боевиков шмитовской дру¬
жины не были обнаружены.
Этот факт говорит о сплоченности Шмитовских ра¬
бочих, и если был обнаружен я, то потому, что поли¬
ция раньше знала меня по другим делам. Предъявили
нам сотую статью, по которой, в случае ежели бы она
была доказана, ожидал нас расстрел или виселица;
но доказательств, кроме агентурных сведений и общих
трофеев с разрушенной фабрики в виде обгорелого
огнестрельного оружия, лежавшего на судейском сто¬
ле, не было».
Шмитовцы Михаил Золкин, Федор Купцов, Васи¬
лий Юдин за неимением улик были освобождены на
933
Б. Девятинский переулок сегодня. Вид с моста имени 1905 года.
поруки под большой денежный залог, который был оп¬
лачен Екатериной Павловной Шмит.
Как бы итогом деятельности Н. П. Шмита могут
служить слова начальника шмитовской дружины
М. С. Николаева:
«Николай Павлович Шмит был белой вороной в
буржуазной среде...
Н. П. Шмит оказывал материальную помощь пар¬
тии, не социал-демократам вообще, а именно больше¬
викам, именно Московскому комитету большевиков.
Николай Павлович активно участвовал в революцион¬
ном движении. Он жизнь отдал рабочему революци¬
онному движению. Я могу заявить от имени товари¬
234
щей-шмитовцев, боевых дружинников, что мы самого
высокого мнения о Николае Павловиче».
Память о Николае Павловиче Шмите всегда жила
в сердцах его боевых друзей и соратников. На перво¬
майской демонстрации 1917 года, первой свободной
маевке народа, сбросившего цепи царизма, москов¬
ские деревообделочники, выступавшие под большеви¬
стскими лозунгами, несли в своей колонне портрет
Николая Шмита. Он как бы шагал в боевых рядах
демонстрантов под большевистским знаменем навстре¬
чу великому октябрьскому штурму...
Прошли годы, прошли десятилетия... На мосту
1905 года, бывшем Горбатом мосту, встречались дру-
жинники-шмитовцы — теперь уже старики. «На пере¬
кличке дружбы многих нет...» — вспоминали они сло¬
ва поэта. Время берет свое...
Сюда, на место декабрьских боев 1905 года, они
приезжали с Преображенского кладбища, где по тра¬
диции посещали могилу Николая Павловича Шмита.
Там после революции заново установлен высокий па¬
мятник из черного гранита. На нем высечены слова:
Николай Павлович ШМИТ
фабрикант-революционер.
Родился 10 декабря 1883 г.
Арестован 17 декабря 1905 г.
за Декабрьское вооруженное
восстание на Пресне.
Зверски зарезан царскими
опричниками в Бутырской
тюрьме 13 февраля 1907 г.
Истпарт Краснопресненского
райкома ВКП(б).
Каждый раз, когда сюда, на Преображенское
кладбище, приходила Екатерина Павловна, в ее па=
мяти воскресали последние слова Николая Павлови¬
ча, обращенные к ней: «Дорогая моя сестрица Катя,
именно в эти минуты уходящей от меня жизни ты мне
дороже, чем когда-либо. За мое длинное сидение в
тюрьме мы при частых свиданиях так сблизились и
так полюбили друг друга. Своей запиской я хочу оста¬
вить тебе память о себе и привязанность к тебе. Я чув¬
ствую, что минуты мои сочтены...»
235
Улица Николаева.
У дорогой для нее могилы Екатерина Павловна и
просила сыновей похоронить ее, чтобы навсегда ос¬
таться вместе с братом.
Катя.
Сестра.
Только с ней
Делил он тревоги последних дней.
И в пытках
Видел ее глаза,
Такие же, как у него,
Только в слезах '.
Здесь еще раз вспоминаются слова А. С. Кургано¬
ва о ее необыкновенной преданности брату: «Екатери¬
на Павловна любила брата до обожания, она была
ему беззаветно предана, безоговорочно разделяла его
взгляды и убеждения, с радостью выполняла его же¬
лания, как самый преданный и верный секретарь... Их
1 Из поэмы Степана Щипачева «Наследник», посвященной
Николаю Павловичу Шмиту.
236
дружба была овеяна каким-то внутренним родством
душ, общностью убеждений и интересов, взаимным по¬
ниманием и преданностью делу...»
Шмитовские дружинники в газетном некрологе
писали: «7 августа 1941 года после непродолжитель¬
ной болезни умерла товарищ Шмит Екатерина Павлов¬
на, преданный делу рабочего класса боевой товарищ,
участник первой революции 1905 года, член ВКП(б).
Ни зверская расправа царских палачей над ее бра¬
том Шмитом Николаем Павловичем, арестованным в
дни вооруженного восстания 1905 года и убитым в
тюрьме, ни тяготы мытарств в изгнании ее самой и
семьи из царской России не сломили упорство воли к
дальнейшей борьбе за великое дело Ленина».
Некролог подписали ее боевые друзья — шмитов¬
цы: М. С. Николаев, М. Е. Егоров, И. И. Егоров,
И. Ф. Поляков, Н. Н. Нырцов, С. Н. Баранов,
К. В. Алешин, А. И. Иванов, Н. К. Горшков,
Ф. И. Трубицын и другие.
* * *
Легендарная Пресня... Не узнать теперь тех улиц
и переулков, где проходили исторические бои 1905 года.
Так изменилось все кругом. За годы Советской
власти снесены с лица земли бедные деревянные лачу¬
ги, женская каторжная тюрьма и безобразная пожар¬
ная каланча, на которые с Горбатого моста с печалью
смотрел в январскую ночь 1904 года Николай Павло¬
вич Шмит... На месте флигеля дома Плевако на Но¬
винском бульваре, где жили Николай Павлович и его
сестра Екатерина Павловна, построен многоэтажный
дом (улица Чайковского, 14).
Вокруг поднимаются новые кварталы многоэтаж¬
ных жилых домов, высотные здания. Около того ме¬
ста, где в 1905 году была построена самая большая
баррикада — у Пресненского моста, находится теперь
станция метро «Краснопресненская». Набережная
реки оделась гранитом. На том самом месте, где шми¬
товцы после восстания переходили по льду Москву-
реку, освещаемые пламенем пожара фабрики Шмита,
воздвигнут новый мост. Проложена новая широкая ма¬
гистраль — Кутузовский проспект. Здесь же гранди¬
озное здание Совета Экономической Взаимопомощи.
237
Детский парк на месте фабрики Шмита, разрушенной царской
артиллерией в 1905 году.
А вот и бывший Горбатый мост, на концах которо¬
го в декабре 1905 года возвышались баррикады —
мощные бастионы Шмитовской боевой дружины. Здесь
проходили самые ожесточенные в истории Москов¬
ского восстания бои с царскими войсками. Теперь
этот мост гордо носит название «Мост имени
1905 года».
Есть на Пресне Баррикадная, Дружинниковская
улица, Шмитовский проезд, улица Николаева, улица
Литвина-Седого... «Читайте названия этих улиц —
подскажут, где в Пятом свистели пули»,— писал поэт
Степан Щипачев.
На Большевистской улице, в историко-революцион¬
ном музее «Красная Пресня» собраны реликвии герои¬
ческих боев московского пролетариата.
В декабре 1905 года царизм справлял кровавую
тризну на разрушенных артиллерией и охваченных
238
Памятник Н. П. Шмиту на Шмитовском проезде. (Авторы: скульп¬
торы Г. Распопов и В. Юдин, архитектор Г. Карибов).
пожаром улицах Пресни. «Незабвенный героизм мос¬
ковских рабочих,— писал В. И. Ленин,— дал образец
борьбы всем трудящимся массам России... Подвиг
пресненских рабочих не пропал даром. Их жертвы
были не напрасны»1. Через 12 лет царизм пал под на¬
тиском восставшего народа. А 25 октября (7 ноября)
1917 года с победой Великой Октябрьской социали¬
стической революции началась новая эра в истории
человечества.
Если штаб восстания в 1905 году в своем последнем
воззвании писал, что Пресня — «это единственный
уголок на всем земном шаре, где царствует рабо¬
чий класс», то теперь миру капитализма противо¬
стоит живой, растущий, развивающийся мир социа¬
лизма.
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 42, стр. 200.
СОД ЕРЖ А Н И Е
Глава I. НА ДОРОГУ 5
Глава II. К ОРУЖИЮ 53
Глава III. ЦИТАДЕЛЬ ВОССТАНИЯ 93
Глава IV. В РУКАХ ЦАРСКИХ ПАЛАЧЕЙ 149
Глава V. ВО ИМЯ БУДУЩЕГО . 209
Евгений Николаевич Андриканис
ХОЗЯИН «ЧЕРТОВА ГНЕЗДА»
Заведующий редакцией К. Кувшинов
Редактор Н. Блисковская
Художник О. Гребенюк
Художественный редактор А. Титова
Технический редактор Н. Червякоеа
Корректор А. Митропольская
Ордена Трудового Красного Знамени
издательство «Московский рабочий»,
Москва, ул. Куйбышева, 21.
Л23635-. Сдано в набор 1/Х 1974 г. Подписано к
печати 5/III 1975 г. Формат бумаги MXlOS1/^. Усл.
печ. л. 12,6. Уч.-изд. л. 11,89. Тираж ГМ) ООО. Це¬
на 43 коп. Зак. 3894.
Ордена Ленина типография
«Красный пролетарий».
Москва, Краснопролетарская. 16.
43 коп.
m
ш
rt
>
I
•o
X
z
Q)
I
X
о